Валентин
Рунов
Валентин Рунов
Легендарный
КОРНИЛОВ

I

'4

Валентин Рунов
Легендарный
КОРНИЛОВ
«Не человек, а стихия»
МОСКВА
«ЯУЗА»
«эксмо»
2014

УДК 82-94
ББК 68
Р 86
Дизайн переплета Юрия Щербакова
if
В коллаже на переплете использована фотография:
Архив РИА Новости
Рунов В. А.
Р 86 Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия» /
Валентин Рунов. - М. : Яуза : Эксмо, 2014. - 416 с. -
(Последние герои Империи).
ISBN 978-5-699-70861-1
«Не человек, а стихия», «он всегда был впереди и этим привлекал
к себе сердца солдат», «его любили и ему верили», «он себя не жалел,
лично был храбр и лез вперед очертя голову» - так говорили о Лавре
Георгиевиче Корнилове не только соратники, но даже враги. Сын си¬
бирского казака и крещеной казашки, поднявшийся на самую вершину
военной иерархии. Бесстрашный разведчик, выполнявший секретные
миссии в Афганистане, Индии и Китае. Георгиевский кавалер, герой
Русско-японской и Великой войны. Создатель первых ударных частей
русской армии. Верховный Главнокомандующий и несостоявшийся
диктатор России. Вождь Белого движения, возглавивший легендарный
«Ледяной поход» и трагически погибший при штурме Екатеринодара.
Последний герой Империи, который мог бы остановить революцию и
спасти Отечество. Так считают «корниловцы».
«Революционный генерал», предавший доверие Николая II и лич¬
но арестовавший царскую семью. Неудачник, проваливший «Корнилов¬
ский мятеж» и тем самым расчистивший путь большевикам. Поджига¬
тель Гражданской войны, отдавший приказ «пленных не брать». Так
судят Корнилова его враги. Есть ли в этих обвинениях хотя бы доля
правды? Можно ли сохранить незапятнанной офицерскую честь в раз¬
гар братоубийственной бойни? Искупает ли геройская смерть былые
ошибки? И будет ли разгадана тайна «мистической» гибели генерала
Корнилова, о которой спорят до сих пор?
УДК 82-94
ББК 68
ISBN 978-5-699-70861-1
© Рунов Bj\^ 2014
© ООО «Издательство «Яуза», 2014
© ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Вступление
В литературе, посвященной началу Гражданской
войны в России, личности генерала Лавра Георгиевича
Корнилова уделяется особое внимание. И это неспроста.
В августе 1917 года Временным правительством он был
объявлен мятежником, в декабре того же года он воз¬
главил Добровольческую армию, ставшую первым
ополотом белогвардейщины в борьбе с советской влас¬
тью. В начале Гражданской войны корниловцами на¬
зывали всех противников большевиков и беспощадно
расправлялись с ними.
Сами события Гражданской войны, особенно ее
начала, в советской литературе трактовались исклю¬
чительно односторонне, под углом побед советской
власти. В конце 80-х годов и в постсоветский период
с невиданной силой начали перекраивать историю,
воспевая белое движение. В качестве национальных
героев начали называть имена А. И. Деникина, А. В. Кол¬
чака, А. М. Каледина, М.В. Алексеева и, конечно же,
Л. Г. Корнилова. В то же время фундаментальных ис¬
следований деятельности этих военачальников в оте¬
чественной литературе не было. И предприимчивые
издатели начали просто публиковать книги, вышедшие
в различное время за рубежом. Однако эти книги пи¬
сали, как правило, эмигранты, проигравшие борьбу
5

с большевиками в годы Гражданской войны. Каждый
из них, прежде всего, искал оправдание себе. Поэтому,
как и от советских писателей, объективных оценок от
них добиться было очень трудно.
За книгу о Л. Г. Корнилове я взялся по нескольким
причинам.
В 1982 году, поступив на учебу в Военную академию
имени М. В. Фрунзе и имея склонность к военной исто¬
рии, я был зачислен в особую группу, занимавшуюся
углубленным изучением истории военного искусства.
В те годы ежегодно на учебу в академию принимали
около 400 человек, а в группу военных историков —
15 человек. В этой группе мы учились три года, слушая
лекции лучших в то время военных историков, перио¬
дически выезжая на места сражений, работая в архивах
и военном отделе библиотеки им. В. И. Ленина. Кроме
того, в самой Военной академии им. М. В. Фрунзе нахо¬
дилась огромная библиотека, в фонды которой были
включены издания бывшей Николаевкой академии
Генерального штаба, часть библиотек императорского
Главного штаба и Генерального штаба.
Я окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе
в 1985 году и для дальнейшего прохождения службы
был направлен в город Свердловск (ныне Екатеринбург).
Знатокам отечественной истории известно, что
в 1918 году именно в этот город была переведена с Пе¬
трограда бывшая Николаевская академия Генераль¬
ного штаба, а затем и привезена семья Николая II.
Поэтому вполне естественно, что, оказавшись в Свер¬
дловске, я использовал все местные ресурсы для по¬
полнения своих исторических знаний. В частности, мне
удалось познакомиться с В. П. Орловым, отец которого
в 1918 году проживал в Новочеркасске и, будучи по
профессии телеграфистом, неоднократно встречался
6

с Л. Г. Корниловым, М.В. Алексеевым, А. И. Деникиным,
А.М. Калединым и другими лидерами белого движения.
В 1919 году семья Орловых с Дона уехала на Урал и та¬
ким образом избежала уничтожения.
В 1987 году я вернулся на кафедру истории воен¬
ного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе,
но уже в качестве преподавателя. Работая на этой ка¬
федре, я близко познакомился и даже сдружился с дру¬
гим ее преподавателем, Ю.Н. Гордеевым. Это было на
рубеже 80-90-х годов. В то время Юрий Николаевич
вел раздел дисциплины, связанный с военной историей
России до 1917 года и работал над книгой о А. И. Дени¬
кине. Во время работы над этой книгой он познакомил¬
ся со многими людьми, в том числе и с детьми русских
эмигрантов. Один из них подарил Гордееву «Вестник
первопроходника» — самиздатовский сборник Кали¬
форнийского общества участников 1-го Кубанского
генерала Корнилова похода, выпущенный в 1968 году
по случаю 50-летия гибели Л. Г. Корнилова. В этот от¬
печатанный на пишущей машинке сборник вошли
воспоминания о Л. Г. Корнилове многих людей, лично
знавших генерала, а также другие материалы по данной
тематике. Я, плотно занимаясь военной историей более
30 лет, этого сборника в других местах (библиотеки,
архивы) не видел.
После 1991 года, когда рухнул Советский Союз
и развалились Вооруженные силы СССР, система во¬
енного издательства также оказалась на грани разва¬
ла. Книга, подготовленная Ю.Н. Гордеевым, оказалась
никому не нужной. Мне с большим трудом удалось
найти для ее издания средства у одного новоявленно¬
го бизнесмена, и книга «Генерал Деникин» увидела
свет. В знак благодарности Юрий Николаевич подарил
мне «Вестник первопроходника», и я получил доступ
7

к многим уникальным материалам, связанным с жизнью
и деятельностью Л. Г. Корнилова.
В 90-е годы, продолжая преподавательскую дея¬
тельность на кафедре истории военного искусства
военной академии имени М.В. Фрунзе (с 1998 года —
Общевойсковая академия), я защитил диссертацию
и начал активно работать над книгами по военно-исто¬
рической тематике. На сегодняшний день их издано
более 40, в том числе 8 книг по истории Первой мировой
и Гражданской войн.
Немаловажную роль сыграл и тот факт, что в по¬
следние годы по разным причинам удалось трижды
побывать в Новочеркасске. Мне показали все досто- «
примечательности этого города — столицы войска
Донского. Затем я проехал по маршруту Новочеркасск,
Старочеркасск, Аксай, Ростов-на-Дону, Ставрополь,
Краснодар, имея в виду путь, пройденный частями
Добровольческой армии под руководством Л. Г. Кор¬
нилова.
И вот теперь, работая над книгой о Л. Г. Корнилове,
я решил объединить в ней всю ранее собранную мной
информацию и включить материалы с «Вестника пер-
вопроходника». При этом я решил пойти несколько
дальше. Обладая определенными знаниями в области
оперативного искусства и тактики, я рискнул дать
оценку действиям Л. Г. Корнилова как командира ди¬
визии, командующего армией, фронтом, Верховного
главнокомандующего. Безусловно, кто-то, владеющий
дополнительным материалом, может не согласиться
с этими моими оценками. Понимая это, я всегда буду
рад выслушать любые аргументированные доводы
и мнения.

Глава первая
НАЧАЛО ПУТИ
Корни
Лавр Георгиевич Корнилов, родился 18 (30) августа
1870 года в Усть-Каменогорске Семипалатинской гу¬
бернии, но детство провел в станице Каркалинской. По
сведениям краеведа Юрия Попова, эта станица, рас¬
положенная на расстоянии 330 верст от Павлодара,
720 верст до Омска, была основана небольшой группой
сибирских казаков в 1827 году. Среди ее первых жите¬
лей был и Николай Герасимович Корнилов, который
из-за знаний казахского языка выступал в качестве
переводчика. В Каркалинскую он пришел с молодой
женой, они построили дом, родили десять детей. Из¬
вестно, что с 1849 по 1853 год Николай Корнилов состо¬
ял толмачом при султане Каркалинского округа Куна-
бае Ускенбаеве, за что был пожалован несколькими
скаковыми лошадьми и стадом баранов.
Четыре сына Николая Герасимовича пошли по сто¬
пам отца. Но больше других преуспел старший — Егор
(Григорий, Георгий). Начав свою карьеру писарем и пе¬
реводчиком с казахского языка, он затем прошел об¬
учение в классе восточных языков при Омском баталь¬
оне и был направлен волостным писарем в родную
станицу. Вскоре после этого он женился на Прасковье
9

Ильинишне Хлыновской — казачке Кокпектинской
станицы, в венах которой текла не только калмыцкая,
но и польская кровь. Ее предки были высланы в Сибирь
после польского восстания 1831 года и, обжившись здесь,
со временем превратились в казаков.
Вскоре Егор Николаевич получил чин коллежского
регистратора. Произошло это не без влияния идей уче-
ного-этнографа Г.Н. Потанина, убежденного сторонника
сибирского «областничества», противника самодержавия.
В 1869 году он получил должность письмоводителя при
городской полиции в Усть-Каменогорске и купил неболь¬
шой домик на берегу Иртыша, где и родился Лавр.
По другой версии Лари (первоначальное имя) родил¬
ся в станице Семикаракорской (по-калмыцки Семинке-
ерк) Всевеликого войска Донского. При этом якобы его
настоящим отцом был крещеный калмык, погонщик
Гильджир Дельдинов, который то ли умер, то ли был убит
казаками в молодые годы. После этого мать Лари уехала
на жительство к своему брату Георгию Корнилову в город
Верный Семипалатинской губернии. Здесь оформили
новые документы, и ребенок стал Лавром. Но у данной
версии слишком много неясностей, поэтому остановимся
на первой, которая была признана официальной.
В 1872 году Егор Корнилов с семьей вернулся в Кар-
калинскую станицу, а их дом в Усть-Каменогорске был
передан женской гимназии. В то время Каркалинская
станица была уже достаточно крупным административ¬
ным центром. В ней имелись церковь, двухклассное
городское приходское училище, почтовая станция, три
кузницы, кожевенный завод, водяная мукомольная
мельница. Численность населения достигала 860 человек.
Кроме пяти братьев, у Лавра было две сестры, Вера
и Анна. Лавр нежно любил сестру Веру; «он был на по¬
следнем курсе в училище, когда эта труженица умер-
10

ла, — вспоминала Анна. —
Смерть ее тяжело отозвалась
на Лавре. Сестра служила в на¬
шей семье связующим звеном
нового поколения со старым».
Первоначальное образова¬
ние Лавр получил в местной
приходской школе. Семья была
большая, и ему приходилось
помогать много и дома, и в поле.
Он находил время однако
и учиться. По словам сестры, на
Лавра «с детства смотрели как на особенного ребенка,
возлагали на него большие надежды».
В 1882 году, когда Лавр окончил начальное училище,
семья перебралась в пограничный город Зайсан, где
отец определился на службу переводчиком. По воспо¬
минаниям сестры, в Зайсане «детские игры были окон¬
чательно заброшены, и все интересы сосредоточились
около военных. Эта обстановка усилила у брата любовь
к военной службе, походам и маневрам».
Лавр начал готовиться к поступлению в Сибирский
кадетский корпус, причем сразу во 2-й класс. Учителей
не было, лишь один молодой поручик провел с ним не¬
сколько уроков по математике, в основном же пришлось
готовиться самостоятельно. Он много читал, приставал
к различным людям с вопросами и вскоре в округе на¬
чал слыть «грамотеем».
Выбор профессии
Летом 1883 года Лавр сдал экзамены в кадетский
корпус по всем предметам успешно, кроме француз¬
ского языка (в киргизской степи негде было взять хо-
Лавр Корнилов — кадет
Сибирского кадетского
корпуса (1888 г.).
11

роших репетиторов). Но, уже оказавшись в корпусе,
Лавр и в этом деле проявил завидную настойчивость
и через год добился того, что и по французскому ему
была поставлена отличная оценка.
Однако за поведение Лавр Георгиевич получал
сравнительно низкие баллы, вследствие неприятной
истории, произошедшей между ним и одним из офице¬
ров училища, который позволил себе обидную бестак¬
тность в адрес Корнилова и неожиданно получил от
гордого юнкера отпор. «Офицер был взбешен и уже
сделал резкое движение, но невозмутимый юноша,
сохраняя внешне ледяное спокойствие, опустил руку
на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь намерен
стоять до конца. Увидевший это начальник училища
генерал Чернявский немедленно отозвал офицера».
Учитывая таланты и всеобщее уважение, которым
пользовался Корнилов, этот проступок был ему прощен.
Кадетские годы Лавру запомнились редкими поезд¬
ками домой, ограниченностью в средствах. Сестра от¬
мечала, что «подростком он был очень застенчив, туго
сходился с людьми и выглядел даже угрюмым. Уйдут
его товарищи и братишка на детский вечер, а Лавр
усаживается за задачи или читает про какое-нибудь
путешествие и получает не меньшее удовольствие».
Перелом наступил только в старшем классе, когда во¬
круг Лавра и Анны сложился небольшой кружок рове¬
сников, гимназисток и кадет. «Брат перестал дичиться,
полюбил общество, танцы, стал таким веселым, остро¬
умным собеседником».
Помня свои неудачи с иностранным языком, он
усиленно занимался и в 7-м классе сделал полный пе¬
ревод французского романа «Поль и Виргиния». Однов¬
ременно начал изучать восточные языки, быстро в этом
деле раскрыв свои способности. К киргизскому, с дет-
12

ства знакомому, добавился монгольский, на который
для практики Лавр перевел учебник по физике. Кор¬
нилов продолжал изучать языки и в последующем.
К тридцати годам он овладел английским, французским,
немецким, татарским и персидским языками.
Чтение литературы раскрывало юноше разные
стороны реальной жизни. Роман «Что делать?» Черны¬
шевского к Лавру Корнилову не попал, но зато он «глу¬
боко перепахал» малоизвестный роман А. А. Потехина
«Крушинский». По сюжету, мещанин Крушинский
получил высшее медицинское образование, полюбил
девушку из дворянской семьи, однако ему отказали
из-за «низшего происхождения». «Судьба Крушинско-
го подсказывала Лавру, что и ему со временем придет¬
ся много бороться с сильными мира сего, чтобы добить¬
ся положения без связей, без протекции, только своим
умом и энергией», — вспоминала сестра.
Лавр рано понял: если хочешь чего-то добиться
в жизни, то надо быть лучшим. В 1889 году кадетский
корпус был окончен с отличными аттестациями, сле¬
довало думать о продолжении учебы. Он хотел поступать
в Михайловское артиллерийское училище, но отец не
одобрял его намерение, и настаивал на Николаевском
инженерном.
К этому времени доходы отца сократились, он не
мог оплачивать Анне выпускной класс гимназии и по¬
могать Лавру. В последний год пребывания в кадетском
корпусе Лавр, чтобы продолжить обучение и помочь
сестре, даже давал уроки математики отстающим то¬
варищам. Это было его первым заработком. Небольшой
доход приносили и гонорары за статьи в журнале «При¬
рода и охота», которые он писал под вымышленным
именем.
13

В августе 1889 года Корнилов стал юнкером Михай¬
ловского артиллерийского училища. С поступлением
в училище для Корнилова началась самостоятельная
жизнь. Нужно было не только зарабатывать на суще¬
ствование, но и помогать родителям. Интерес к военной
науке и твердое сознание того, что только собственны¬
ми усилиями можно добиться успехов, формировали
характер юнкера; он отлично учился и в марте 1890 года
стал унтер-офицером, а на последнем курсе, в ноябре
1891 года, получил звание портупей-юнкера.
Е. Семенова в своей работе «Фаталист» об этом
периоде жизни Е. Г. Корнилова пишет: «...В тринадцать
лет Корнилов отправляется в Омск и поступает в Си¬
бирский кадетский корпус, являвшийся шестым из
30 существовавших в то время и первым провинциаль¬
ным. По итогам первого года обучения Корнилов выхо¬
дит в число лучших учеников. Его оценки по всем
предметам колеблются от 10 до 12 баллов из 12 макси¬
мально возможных. Директор корпуса генерал Поро¬
ховщиков указывал в аттестации на юного кадета:
«Развит, способности хорошие, в классе внимателен
и заботлив, очень прилежен... Скромен, правдив, по¬
слушен, очень бережлив, в манерах угловат. К старшим
почтителен, товарищами очень любим, с прислугою
обходителен». В заключительной аттестации по про¬
шествии пяти лет можно будет прочесть также: «Скро¬
мен, откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно
с охотою помогает товарищам в занятиях. Серьёзен.
Послушен и строго исполнителен. (...) К родным отно¬
сится с любовью и часто пишет им письма. Со старши¬
ми почтителен и приветлив. Товарищами очень любим
и оказывает на них доброе влияние...»
Выпускная аттестация гласила: «Тих, скромен, добр,
трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но
14

вследствие недостаточной воспитанности кажется
грубоватым... Будучи очень самолюбивым, любозна¬
тельным, серьезно относится к наукам и военному делу,
он обещает быть хорошим офицером. Дисциплинарных
взысканий не было».
4 августа 1892 года Лавр Корнилов надел офицерские
погоны. Несмотря на открывавшуюся перед ним пер¬
спективную, но и весьма дорогую, службу в гвардии,
молодой подпоручик отправился в Туркестанский во¬
енный округ. В сентябре того же года началась его
служба в Ташкенте, в 5-й батарее Туркестанской ар¬
тиллерийской бригады. Как и для всех молодых офи¬
церов, проходила она с обычными строевыми заняти¬
ями, дежурствами и смотрами. В свободное время Лавр
практиковал «пробу пера» — сочинял эпическую поэму
о предводителе киргизского восстания Кенисаре-баты-
ре, которая так и осталась незавершенной.
Он выдержал все тяготы службы, получил чин
поручика и через два года подал документы для по¬
ступления в Николаевскую академию Генерального
штаба.
Академия Генерального штаба
Николаевская академия Генерального штаба в то
время была основным высшим военно-учебным заве¬
дением. Она была создана по личному указу императо¬
ра Николая I в 1832 году для подготовки штабных ра¬
ботников высшего тактического звена управления
(дивизия, корпус). В числе ее преподавателей были
такие известные военные специалисты, как А. И. Мак-
шеев, Н.Н. Обручев, Н.П. Глиноецкий, В.М. Аничков,
Г. А. Леер, Д.Ф. Масловский.
15

В академию принимали офицеров, окончивших
военные училища, получивших определенный опыт
строевой службы и успешно сдавших вступительные
экзамены. После двух лет учебы основная часть слу¬
шателей, показавших только хорошие знания по основ¬
ным предметам обучения, направлялась в войска. И лишь
немногим, получившим отличные оценки, было предо¬
ставлено право обучаться еще год, получая специальные
знания и навыки, в том числе и в области организации
и ведения агентурной разведки.
Поступить в эту академию в то время было очень не
просто. При поступлении офицеры должны были сдавать
воинские уставы.
В основе сдачи воинских уставов лежали уставы
как Строевые, так и общие. Строевой устав пехотной
и кавалерийской службы рассматривал подготовку
одиночного солдата, взвода, роты (эскадрона), баталь¬
она. В Уставе артиллерийской службы были изложены
основы подготовки орудийных расчетов, артиллерий¬
ских батарей и дивизионов. При сдаче общих уставов
нужно было показать глубокие
знания о порядке внутренней,
гарнизонной служб. Для опре¬
деления уровня тактической
подготовки абитуриенты про¬
верялись по знаниям тактики
и наставления для действий
войск в бою из всех видов ору¬
жия. Также сдавались экза¬
мены по материальной части
артиллерии, фортификации,
математике, военной админи¬
страции, политической исто¬
рии (всеобщей и российской),
Знак выпускника
Николаевской академии
Генерального штаба.
16

географии, русскому, немецкому и французскому
языкам. В качестве дополнительных зачетов проверя¬
лись навыки по топографическому черчению и верхо¬
вой езде. Безусловно, сдать все эти экзамены было
очень не просто.
Лавр Корнилов для поступления в академию го¬
товился основательно, не только уделяя этому делу
личное время, но и приспосабливая служебное время
для закрепления теоретических знаний. Он обратил¬
ся к командиру полка за разрешением присутствовать
на занятиях в подразделениях кавалерии, артилле¬
рии и саперов. Затем, по согласованию с начальником
штаба полка, Лавр Георгиевич помогал офицерам
штаба готовить графические документы для прове¬
дения полковых маневров. Для закрепления теоре¬
тических знаний Корнилов объединился с другим
офицером, также готовившимся для поступления
в академию. Вечерами они, предварительно изучив
определенный раздел того или другого предмета,
докладывали друг другу, проверяя таким образом
полученные знания.
Мытарства поступающих в академию штаба начи¬
нались с проверочных экзаменов при окружных штабах.
Просеивание этих контингентов выражалось такими
приблизительно цифрами: держало экзамен при окру¬
гах 1500 офицеров, к экзаменам в академию допускалось
400-500, а поступало 140-150 человек.
Тем не менее вступительные экзамены в академию
Л.Г. Корнилов сдал успешно. Правда, поступление
в академию еще вовсе не означало ее успешного окон¬
чания. В процессе учебы из-за неуспеваемости и по
Другим причинам примерно каждый десятый офицер
покидал это учебное заведение. Трудности в учебе со¬
здавались и по другим причинам.
17

Военная политика, проводимая при Александре III,
отличалась своей косностью. Она сделала невозможной
дальнейшую плодотворную деятельность военного
министра Д. А. Милютина, который в знак протеста
против реакционного курса правительства подал в от¬
ставку. На его место был назначен генерал П. С. Бан¬
ковский, человек ординарного ума и скромного образо¬
вания (кадетский корпус), да к тому же весьма грубый,
который возглавлял военное ведомство 17 лет.
Об этом времени профессор Николаевской академии
Генерального штаба А.Ф. Редигер писал: «...все это
время в военном ведомстве царил страшный застой...
последствия этого застоя были ужасны. Людей, неспо¬
собных и дряхлых, не увольняли, назначения шли по
старшинству, способные люди не выдвигались, а когда
добирались до высших должностей, они уже мало от¬
личались от окружающей массы посредственностей.
Этой ужасной системой объясняется и ужасный состав
начальствующих лиц как к концу царствования Алек¬
сандра III, так и впоследствии...».
Вполне понятно, что при таком высшем руководст¬
ве Академия нормально развиваться не могла. Правда,
немалые усилия для спасения ее научных и учебных
традиций предпринимал начальник Генерального шта¬
ба генерал Н.Н. Обручев, который по мере возможности
стремился продолжить реформы, начатые Д. А. Милю¬
тиным и М. И. Драгомировым. Но ему это не всегда
удавалось, так как со второй половины 80-х годов все
преобразовательные идеи М. И. Драгомирова воспри¬
нимались в верхах с большим недоверием и, как пра¬
вило, блокировались.
Начальник академии генерал-лейтенант Г. А. Леер,
несмотря на то что долгое время трудился в этом
военно-учебном заведении на преподавательских
18

должностях, не имел практического командного или
штабного опыта в войсках. Зато он исключительно
хорошо ориентировался в настроениях император¬
ского двора и официально поддерживаемых военно¬
научных кругов, имел обширные знакомства среди
столичного генералитета. Это позволяло ему вести
в академии внутреннюю политику, угодную прави¬
тельству. Он пересмотрел свое отношение к обучению
слушателей в угоду академизму. Больше внимания
стали уделять математике и астрономии в ущерб
стратегии и тактике. Бытовали протекционизм и ин¬
триганство.
О данном периоде жизни Николаевской академии
Генерального штаба ее воспитанник (в последующем
генерал-майор) А. А. Самойло, который учился в этом
военно-учебном заведении в период с 1895 по 1898 год,
в своих воспоминаниях писал: «Академия находилась
как бы под боком у гвардии, великих князей, военной
и всякой иной аристократии. Обширная сеть из протек¬
ций, родственных связей, дружеских отношений, зна¬
комств, интриг и прямой подлости была связана с по¬
ступлением в академию и обучением в ней. Здесь рас¬
цветали и разносились по всей армии чувства, не
имевшие ничего общего с крепкой товарищеской спай¬
кой, доверием и уважением к Генеральному штабу как
«мозгу» армии».
Другой слушатель академии того периода, А. И. Де¬
никин, в своей книге «Путь русского офицера» писал:
«Академия в мое время, то есть в конце девяностых
годов, переживала кризис... Мы изучали военную исто¬
рию с древнейших времен, но у нас не было курса по
последней русско-турецкой войне 1877—1878 годов...
Трижды менялись взгляды на Академию — то как на
специальную школу комплектования Генерального
19

штаба, то, одновременно, и как на военный университет...
Из «военного университета», однако, ничего не вышло».
Командование академии грубо вмешивалось в лич¬
ную жизнь слушателей. Так, например, разрешение
на вступление в брак слушателю давал начальник
Академии под тем предлогом, что он несет личную
ответственность за то, чтобы невеста была «пристой¬
ной». Это нередко приводило к душевным драмам, под
влиянием которых даже происходили самоубийства
офицеров.
В целом же период командования академией Г. А. Ле¬
ером оценивается современниками, как время застоя.
Высшие военачальники — в основном участники рус¬
ско-турецкой войны, пропагандировали только ее па¬
радные стороны, умалчивая о недостатках, избегая
анализа неудачных боев.
Приход к власти в 1894 году Николая II мало изме¬
нил обстановку. Новый император чтил своего покой¬
ного отца и его соратников. Высший генералитет служил
пожизненно, всячески препятствуя продвижению все¬
го нового. Академия должна была подстраиваться под
эти условия.
Жизнь слушателей академии была сложной также
и по причине безденежья (81 рубль в месяц), которое
они постоянно ощущали, живя в Петербурге.
Слушатели академии считались кандидатами в пред¬
ставители высшей военной элиты Российской империи.
На этом основании они имели возможность неоднократ¬
но видеть императора Николая II и его семью в самой
различной обстановке.
Учась в академии, Лавр Георгиевич впервые увидел
императора при открытии офицерского Собрания гвар¬
дии, армии и флота, заложенного еще повелением
императора Александра III. В тот день, по случаю при-
20

сутствия императора Николай II, великих князей и пред¬
ставителей высшего генералитета, громадный зал был
переполнен.
С речью выступил профессор академии Генераль¬
ного штаба полковник Золотарев. Он воздал хвалу
основателю Собрания, а затем заговорил о внутренней
политике Александра III. Собравшиеся офицеры, да¬
леко не все довольные консервативной политикой им¬
ператора, слушали эту речь в напряженном молчании.
Но вот лектор перешел к внешней политике. Очер¬
тив в резкой форме «унизительную для русского дос¬
тоинства, крайне вредную и убыточную для интересов
России пронемецкую политику предшественников
Александра III», Золотарев поставил в большую за¬
слугу последнему установление лозунга — «Россия
для русских», отказ от всех обязательств в отношении
германского императора и возвращение себе свободы
действий по отношению к другим западным державам».
Услышав это, первые ряды зашевелились. Послышал¬
ся глухой шепот неодобрения, задвигались демонстра¬
тивно стулья, на лицах собравшихся появились сарка¬
стические улыбки, и вообще, высшие сановники всеми
способами проявляли свое негодование по адресу до¬
кладчика. Корнилов был удивлен таким ярким герма¬
нофильством среди сановной знати, а также тем, как
она держала себя в присутствии государя. Но когда
Золотарев закончил свою речь, государь подошел к нему
и в теплых выражениях поблагодарил за «беспри¬
страстную и правдивую характеристику» назревшего
момента...
В Зимнем дворце давались периодически балы в те¬
сном кругу высшей родовой и служебной знати, на
которые также приглашали и слушателей Николаевской
академии Генерального штаба. Особенно это практико-
21

валось при проведении первого бала, который означал
открытие бального сезона. Накануне бала Гофмаршаль-
ская служба императора рассылала приглашения для
офицеров петербургского гарнизона и в военные ака¬
демии. В частности, Академия Генерального штаба
получала порядка 20—25 приглашений.
Лавр Георгиевич в числе других стал гостем тако¬
го бала. Всего на нем было около полторы тысячи гостей.
В начале бала придворные чины, быстро скользя по
паркету, привычными жестами очистили в середине
грандиозного зала обширный круг, раздвинулись
портьеры, и из соседней гостиной под звуки полонеза
вышли попарно государь, государыня и члены царской
семьи, обходя живую стену круга и приветливо кивая
гостям. Затем государь с государыней уселись в сосед¬
ней открытой гостиной, наблюдая за танцами и беседуя
с приглашенными в гостиную лицами. Танцы шли
внутри круга. При этом, по придворному этикету, все
остальные гости стояли, так как стулья в зале отсут¬
ствовали.
Корнилов и несколько его товарищей из провинци¬
альных офицеров, впервые оказавшиеся в Зимнем
дворце, в смятении держались вместе. На них обста¬
новка бала производила впечатление своей невиданной
феерией, грандиозностью и импозантностью залы,
блеском мундиров военных и гражданских чинов, ро¬
скошью дамских костюмов.
Офицеров не особенно интересовали танцы. Подо¬
двинувшись к гостиной, они с нескрываемым любопыт¬
ством наблюдали за тем, что там происходит. А в про¬
межутке между своими наблюдениями они отдавали
посильную дань царскому шампанскому, переходя от
одного «прохладительного буфета» к другому.
22

После окончания танцев все приглашенные подня¬
лись на верхний этаж, где в ряде зал был сервирован
ужин. За царским столом и в соседней зале рассажи¬
вались по особому списку, за всеми прочими — свобод¬
но, без чинов. Ужин был сытный, но без излишеств.
Спиртное также пили мало, всего несколько традици¬
онных тостов за отечество, во славу русского оружия
и за членов царственного дома Романовых.
Перед окончанием ужина, во время кофе, государь,
также по традиции, ходил по проходам, специально
оставленным в зале. При этом он останавливался перед
некоторыми столиками и беседовал с кем-либо из при¬
сутствующих.
Корнилова удивила доступность Зимнего дворца.
При входе во дворец охрана пропустила офицеров, даже
не проверив их удостоверений личности. Еще более
доступен бывал Зимний дворец ежегодно 26 ноября,
в день праздника святого Георгия и основания Никола¬
евской академии Генерального штаба. Тогда приглаша¬
лись на молебен и к царскому завтраку все находивши¬
еся в Петербурге кавалеры ордена, а также большая
группа преподавателей и слушателей академии. Во
дворце проводили «Высочайший выход».
Корнилов несколько раз бывал на этих «выхо¬
дах». Среди рядов офицеров из внутренних покоев
в дворцовую церковь проходила процессия из ветера¬
нов Крымской, русско-турецкой войн, кавказских
и туркестанских походов — живая история России
в лицах. В конце процессии шел государь и обе госуда¬
рыни.
На эти «высочайшие выходы» имели доступ офи¬
церы Николаевской и других военных академий. И не
было случая, чтобы во время церемоний произошли
какие-либо непредвиденные обстоятельства, несмотря
23

на то что в то время различными революционерами
была буквально наполнена Россия.
Во время учебы Лавра Георгиевича в академии ее
слушатели, так же как и офицеры армии, интереса
к политике не проявляли. Так, А. И. Деникин, также
учившийся в то время, в своих м мемуарах писал: «Мне
никогда не приходилось слышать о существовании
в Академии политических кружков или об участии
слушателей ее в конспиративных организациях. За¬
долго до нашего выпуска... тогдашний начальник Ака¬
демии генерал Драгомиров, беседуя по этому поводу
с академистами, сказал им:
— Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь
свои собственные убеждения. Вы можете поступать
в какие угодно политические партии. Но прежде чем
поступить, снимите мундир. Нельзя одновременно
служить своему царю и его врагам. Этой традиции, без
сомнения, придерживались и позднейшие поколения
академистов».
Одновременно с Л. Г. Корниловым в Николаевской
академии Генерального штаба учились такие в после¬
дующем известные люди, как М. Д. Бонч-Бруевич, на¬
званный уже выше А. И. Деникин, годом старше его
были А. С. Лукомский и И. Г. Эрдели, годом младше —
А. Е. Снесарев.
Лавр Георгиевич умел извлекать уроки из печаль¬
ного опыта других и неустанно готовился по всем пред¬
метам обучения. По выпуску из академии Корнилов
опять первый: малая серебряная медаль, чин капитана
досрочно, фамилия — на почетной мраморной доске
академии. «Скромный и застенчивый армейский ар¬
тиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста,
с монгольским лицом, был мало заметен в академии
и только во время экзаменов сразу выделился блестя-
24

щими успехами по всем наукам», — вспоминал одно¬
кашник Корнилова по академии генерал русской армии
Африкан Петрович Богаевский.
Во время учебы в академии изменилась и личная
жизнь Лавра Георгиевича. Несмотря на замкнутость
характера и известную отчужденность от петербург¬
ского общества, на одном из званых вечеров он позна¬
комился с дочерью титулярного советника В. Марко¬
вина, 22-летней Таисией, и вскоре женился. «Жена его,
хорошенькая маленькая женщина, — вспоминала
А. Г. Корнилова, — была из большой семьи и очень
скучала в Петербурге. Все свои свободные минуты брат
посвящал жене и временами занимался с ней фран¬
цузским языком. Оба мечтали иметь большую семью.
Средства их были очень ограничены. 20-го делали
подсчет и, если оставались лишки, шли покупать хал¬
ву — любимое лакомство Таи, и позволяли себе пойти
в театр».
В 1898 году должен был состояться очередной
выпуск из Николаевской академии Генерального шта¬
ба. По результатам выпускных экзаменов 28 апреля
на собрании профессоров и преподавателей Академии,
высших чинов Военного министерства и Генерально¬
го штаба были рассмотрены результаты занятий
офицеров, окончивших дополнительный курс. Засе¬
дание определило представить на утверждение им¬
ператора награждение наиболее отличившихся, в том
числе и штабс-капитана Туркестанской артиллерий¬
ской бригады Л. Г. Корнилова, завершившего курс
академии лучшим, с малой серебряной медалью и за¬
несением его имени на мраморную доску в конференц-
зале.
Накануне, на основании существовавшего в то
время закона, были составлены и опубликованы спи-
25

ски окончивших курс по старшинству баллов. Окон¬
чательным считался средний балл, который опреде¬
лялся по двум показателям: за теоретический двух¬
летний курс и за три диссертации. На основании
выведенного среднего балла около 50 офицеров, сре¬
ди которых был и капитан Л. Г. Корнилов, причисля¬
лись к корпусу Генерального штаба. Остальным, так¬
же около 50 человек, предстояло вернуться в свои
части.
Офицеров, причисленных к Генеральному штабу,
пригласили в академию, от имени ее начальника по¬
здравили с причислением, после чего начались пра¬
ктические занятия по службе Генерального штаба,
длившиеся две недели. За это же время выпускники
должны были завершить в Петербурге все свои дела,
и приготовиться к отъезду в места последующей
службы.
Выпуск из военных академий, в том числе и Нико¬
лаевской академии, также был обставлен очень торже¬
ственно. В частности, все они были приглашены на
личную аудиенцию к императору в Царское Село. Для
этого был даже подан специальный поезд.
В Царскосельском дворце офицеров построили в одну
линию вдоль залы в порядке списка по старшинству.
На правом фланге отдельно стояли офицеры, причи¬
сленные к Генеральному штабу.
Ждали долго. Наконец по рядам раздалась тихая
команда:
— Господа офицеры!
Вытянулся и замер дворцовый арап, стоявший
у двери, откуда ожидалось появление императора.
Вошел государь.
По природе своей человек застенчивый, он, по-ви-
димому, испытывал немалое смущение во время тако-
26

го большого приема. Перед ним стояло нескольких сот
офицеров, и каждому из них ему предстояло задать
несколько вопросов, сказать что-либо приветливое...
Подойдя к Корнилову, Николай II задал несколько
традиционных вопросов о его предыдущей службе. Лавр
Георгиевич ответил также готовыми трафаретными
фразами. Но в это время сопровождавший царя военный
министр Куропаткин, наклонившись, что-то шепнул
Николаю II на ухо. Тот остановился, несколько при¬
стальнее и даже с определенным интересом посмотрел
на Корнилова и, больше не сказав ни слова, пошел
дальше. Позже Лавр Георгиевич не раз строил догадки
в отношении того, что мог сказать императору военный
министр, но ответа не находил.
Несмотря на ряд недостатков, академия в плане
профессиональной подготовки офицера значила очень
много. Так, тот же А. И. Деникин писал: «Говоря об от¬
рицательных сторонах Академии, я должен, однако,
сказать по совести, что вынес все же из стен ее чувство
искренней признательности к нашей alma mater, не¬
взирая на все ее недочеты, на все мои мытарства, о ко¬
торых речь впереди. Загромождая нередко курсы не¬
существенным и ненужным, отставая подчас от жизни
в прикладном искусстве, она все же расширяла неиз¬
меримо кругозор наш, давала метод, критерий к позна¬
нию военного дела, вооружила весьма серьезно тех, кто
хотел продолжать работать и учиться в жизни. Ибо
главный учитель все-таки жизнь».
Возвращение в Туркестан
Пожалуй, не только офицеры «из простых», но и по¬
томственные дворяне с титулами и поместьями сочли бы
это звездным часом. Лучшие выпускники академии
27

пользовались преимуществом при выборе дальнейше¬
го места службы. Корнилов выбрал Туркестан. И не
Ташкент, уже довольно обжитый к тому времени рус¬
скими, а беспокойную границу с Афганистаном.
В октябре 1898 года Лавр Георгиевич с молодой
супругой выехал в Ташкент. Они сошли на одной из
железнодорожных станций, не доехав 100 верст до
этого города. Корнилов решил показать супруге Тур¬
кестанский край, и с этой целью устроил в качестве
свадебного путешествия трехдневный переход на вер¬
блюдах по пустыне.
В ноябре 1898 года Корнилов получил назначение
в небольшой город Керки у урочища Термез, в распо¬
ряжение начальника 1-й Туркестанской линейной
бригады генерал-майора М.Е. Ионова, известного ис¬
следователя Центральной Азии, совершившего пора¬
зительную по смелости экспедицию через неисследо¬
ванные районы Памира. Лавр Георгиевич хорошо знал,
что в строевых частях офицеры к выпускникам Нико¬
лаевской академии Генерального штаба относятся
неуважительно, считая их выскочками и называя меж¬
ду собой «моментами». Поэтому, прибыв на место служ¬
бы, капитан-генштабист сразу же начал проявлять
большую служебную активность.
Это было время острых англо-русских противоречий.
Центральная Азия всерьез рассматривалась стратега¬
ми обоих государств как возможное место будущих
сражений. Также англичане уделяли чрезвычайно
важное внимание Афганистану — кратчайшему пути
для продвижения России к Индии. Афганская армия
ими усиленно вооружалась, а вдоль русской границы
воздвигались крепости и укрепления. Поэтому не уди¬
вительно, что русским Генеральным штабом была по-
28

ставлена задача — проникнуть в тайны англо-афганских
приготовлений.
Существовали и приграничные трения между пра¬
вительствами России и Афганистана. Перед самым
приездом Корнилова в бригаду русскими войсками был
отбит у афганцев важный стратегический пункт на
берегу Аму-Дарьи — город Термез, древняя столица
Бактрии. Прямо против Термеза, на другом берегу Аму,
находился Мазари-Шариф, центр Афганского Гинду¬
куша. Здесь, у входа на перевалы Гиндукуша, для
прикрытия путей через Бамьян на Кабул афганцы
поспешно строили крепость Дейдади и целую сеть
мелких опорных пунктов. «Мне, — позже вспоминал
генерал Ионов, — страстно хотелось выяснить характер
работ, предпринятых афганцами и, по возможности,
характеристики воздвигнутых ими укреплений. Одна¬
ко крепость находилась в 50 верстах от берега в глуби¬
не афганской территории, афганцы были бдительны
и неумолимы к нашим разведчикам и сведений об
укреплениях мы не имели».
По прибытии Корнилова Ионов посетовал ему на
недоступность Дейдади для русской разведки. Лавр
Георгиевич воспринял слова начальника как сигнал
к действиям. После очередной неудачной попытки до¬
быть информацию, используя разведчиков из «тузем¬
цев», он под каким-то предлогом просил у Иванова
разрешения на три дня в отпуск.
Понимая несовершенство традиционных способов
сбора разведывательной информации через завербо¬
ванных афганцев и таджиков, которые нередко являлись
Двойными агентами, Корнилов решил самостоятельно
предпринять рискованное путешествие.
В январе 1899 года Лавр Георгиевич с двумя спут-
никами-афганцами, предварительно выбрив голову,
29

Л. Г. Корнилов во время выполнения
разведывательных заданий.
подстриг усы, высоко подогнав стремена, он на утлом
плоту из надутых козьих бурдюков за несколько верст
от Термеза переправился на афганский берег. Выса¬
дился маленький отряд у небольшого торгового город¬
ка Чушка-Гузарь, где пересел на лошадей, купленных
в ближайшем селении. На рассвете Корнилову и его
спутникам удалось достичь крепости, но разглядеть ее
в утреннем полумраке было невозможно. Но, подъезжая
к крепости, Лавр Георгиевич заметил у самой крепост¬
ной стены чайхану, где сидели караульные афганские
солдаты. Корнилов, испытывая судьбу, повел своих
спутников внутрь и приказал подать завтрак. Он ре¬
шает ждать до полного рассвета, чтобы лучше изучить
профиль крепости.
Уже совсем рассвело, когда к ним подъехал афган¬
ский офицер, наблюдавший за крепостным районом.
Корнилов объяснил свой приезд в Дейдади желанием
поступить во вновь формируемый эмиром Абдурахма¬
ном Туркестанский конный полк. Офицер поверил ему.
Корнилов получил возможность не только подъехать
к стенам крепости, но и сделать несколько фотографи¬
ческих снимков укреплений. После этого он составил
30

подробный план местности, а также добыл книгу аф¬
ганского эмира «Джихад».
На третий день после отъезда Корнилова в «отпуск»
он вошел в кабинет генерала Ионова в и протянул ему
фотографии и чертежи каких-то укреплений.
— Это Дейдади, — объяснил он удивленному гене¬
ралу. Иванов только развел руками и тут же приказал
отправить ценные бумаги и фотографии в Ташкент.
В Российском государственном Военно-историческом
архиве, в фонде Генерального штаба, до сих пор хра¬
нятся редкие документы — подлинные карты и планы,
привезенные Корниловым из Афганистана. Благодаря
Лавру Георгиевичу в руках русского командования
оказались карты и снимки не только Дейдади, но и пла¬
ны укреплений Шор-Тепе, крепости Тахтапуль, чер¬
тежи афганских воинских казарм, места расположения
крепостной артиллерии. В пути следования Корнилов
провел съемку дорог от переправ через пограничную
реку к Дейдади, привез описание характера укреплений
и анализ пропускных возможностей коммуникаций,
обзор приграничной северной области Афганистана.
Несколько позже полученные Корниловым мате¬
риалы легли в основу русских военных приготовлений
на границах Туркестана, а разведка крепости Дейдади,
как вспоминал генерал И. Романовский, «разбиралась
в войсках как пример тщательно спланированной опе¬
рации, и прибывших на службу в Туркестан офицеров
специально знакомили с этой чрезвычайно опасной
экспедицией».
Несмотря на то что экспедиция Корнилова завер¬
шилась успешно, Лавр Георгиевич был обвинен в том,
что предварительно не нашел нужным доложить о сво¬
их намерениях начальнику. Также он был обвинен в том,
что, отправляясь в разведку, оформил фиктивный
31

отпуск на три дня. Поэтому предпринятая Корниловом
разведка в глазах высокого начальства отдавала «аван¬
тюрой» в духе романов Майн Рида. На основании этого
руководство Главного штаба не утвердило представ¬
ление командующего округом о награждении «слишком
молодого» капитана орденом Владимира 4-й степени,
на том основании, что внеочередное награждение воз¬
можно только за «военные заслуги». Более того, «Кор¬
нилову было указано на недопустимость подобных
действий впредь, а генералу Ионову объявили выговор
за то, что рискует способными офицерами».
И все же заслуги Л. Г. Корнилова были отмечены
переводом его в августе 1899 года на должность стар¬
шего адъютанта штаба Туркестанского округа. Однако
штабная служба продолжалась недолго. Обстановка на
границе с Афганистаном была весьма напряженной,
и снова потребовались его способности разведчика.
Поэтому летом 1899 года Корнилов работал над изуче¬
нием района южнее Кушки — направления на Меймань
и Герат. В этом деле ему помогали один казак и несколь¬
ко туркмен, принятых на русскую военную службу.
Также в то время по приказанию командующего Тур¬
кестанского военного округа Корнилов часто выезжал
в малоизученный регион Патта-Гиссарь и Чубек для
осмотра и уточнения пограничной полосы.
В октябре 1899 года Корнилов выехал сначала в Ас-
хабад для участия в разработке оперативных мер на
случай войны с Великобританией, а затем получил
задание составить стратегический очерк Восточного
Туркестана (Кашгарии), в отношении которого на то¬
пографических картах Генерального штаба имелось
слишком много «белых» пятен.
Начало нового века Корнилов встретил в Кашгаре,
у ворот Индии, в самом центре борьбы за сферы вли-
32

яния между Великобританией и Россией. Несмотря на
то что Лавр Георгиевич официально являлся частным
лицом, начальство решило, что свои действия он дол¬
жен согласовывать с российским консулом Н. Ф. Пе¬
тровским.
Корнилов составил схему почтового сообщения
между Ошем и Памиром, написал ряд рапортов, содер¬
жащих сведения о положении дел в Кашгарии. Не раз
под видом купца Лавр Георгиевич проникал в самые
отдаленные места. Итогом работы стала монография
«Кашгария, или Восточный Туркестан. Опыт военно¬
стратегического описания», которая была издана в Таш¬
кенте в 1903 году. Это исследование до сих пор счита¬
ется одним из наиболее полных описаний данной тер¬
ритории.
В Кашгаре Корнилову впервые пришлось столкнуть¬
ся с таким явлением, как народный бунт. Под влиянием
слухов о «боксерском восстании» в Китае местное на¬
селение собиралось разгромить иностранные консуль¬
ства. Узнав об этом, Корнилов заявил в рапорте на имя
окружного генерал-квартирмейстера о необходимости
ввести русские войска и подавить малейшие беспоряд¬
ки. Более того, он даже предложил конкретный план
действий в виде отдельной войсковой операции. При
этом он сослался на опыт подавления Наполеоном вос¬
стания роялистов в Париже в октябре 1795 года. Но
представители российских властей не только отказались
от его услуг, но и составили специальную докладную,
назвав в ней Лавра Георгиевича «несостоятельным
Буонапартом».
Здесь же произошел конфликт с консулом Н.Ф. Пе¬
тровским, заявившим о нарушениях Корнилова в от¬
четности, а также о предоставлении им недостоверных
сведений. Последнее звучало как упрек в непрофесси¬
33

онализме Лавра Георгиевича, что его особенно возму¬
тило. Судить о том, кто был прав, весьма трудно. У кон¬
сула был богатый опыт разведывательной работы,
а Корнилов упрямо доказывал правильность собствен¬
ных методов. Тем не менее из штаба округа в адрес
последнего пришло указание «улучшить сбор и про¬
верку сведений о Кашгарии и всеми сведениями поли¬
тического характера обязательно делиться с консулом».
Но Корнилов упрямо стоял на своем. Обидевшись,
он подал рапорт о невозможности совместной работы
с Петровским. Это было вполне в его духе: принципи¬
альный до мелочей, он не терпел попыток «учить» его
там, где он сознавал себя профессионалом. Вполне
понятно, что дальнейшая работа Кашгаре в таких усло¬
виях стала невозможной.
Тем не менее командующий Туркестанским округом
достойно оценил работу Лавра Георгиевича. Вернув¬
шись в Ташкент, Корнилов получил свой первый ор¬
ден — Станислава 3-й степени, чин подполковника
и должность штаб-офицера для поручений при штабе
округа. Он праздновал победу над своими недругами
и завистниками. Но праздник был испорчен болезнью
и другими причинами. Донимали усталость, болезнь
глаз от яркого горного солнца и лёссовой пыли, а также
недовольство из-за пристраст¬
ной, как казалось, критики его
работы в качестве разведчика.
В июле 1901 года Корнилов
вернулся в Ташкент, где издает
собранные материалы в книге
«Кашгария и Восточный Турке¬
стан», напечатанной «средствами
Туркестанского военного округа».
Орден Св. Станислава. За работу в Восточном Китае он
34

награжден орденом Св. Станислава 3-й степени и уже
через месяц, 3 сентября 1901 года, согласно «секретно¬
му письму начальника Главного штаба командирован
в пределы Персии».
Русскому Главному штабу требовались сведения
о провинциях восточной Персии — Харасане и Сеис-
тане. Россия на рубеже веков активно проникала в Пер¬
сию, стараясь противостоять английскому влиянию,
добиваясь выгодных условий для своей торговли и про¬
мышленности. Персия становится сферой влияния
России и зоной ее интересов. Кроме того, Российская
империя готовилась к постройке железной дороги через
Персию и устройству порта в Шехбаре на побережье
Персидского залива с «различными укреплениями
и флотом».
Для выполнения очередной разведывательной
задачи небольшой отряд Корнилова, состоявший из
двух казаков и двух туркмен, должен был пройти по
знойной пустыне, населенной воинственными пле¬
менами, почти четыре тысячи верст. При этом Лавр
Георгиевич был обязан собрать военно-экономические
материалы, составить карты Северной Персии, а так¬
же добыть исчерпывающие сведения о положении
страны.
Эта экспедиция продолжалась семь месяцев. Лоша¬
дей у разведчиков почти не осталось, припасов крайне
мало. Основной багаж составляли оружие, инструмен¬
ты и дневники.
Путь из Сеистана до Мешхеда вдоль Афгано-Пер¬
сидской границы был неимоверно тяжким. Отряд
медленно продвигался через необъятное простран¬
ство раскаленных степей. Персы называли эту пу¬
стыню «Дашти-Наумед» — «степь отчаяния». Лишь
немногие английские исследователи предпринимали
35

неудачные попытки проникнуть в глубинные районы
пустыни, поэтому на картах начала XX века почти
вся «Дашти-Наумед» все еще была представлена
большим белым пятном с надписью «неисследованные
земли».
Первым европейцем, решившимся пересечь пусты¬
ню с юга на север, стал Л. Г. Корнилов. В пути следова¬
ния отряда воду находили в редких колодцах, припа¬
сов постоянно не хватало. Пищу отряда составляли
лишь мучные лепешки. Посуду бросили в самом нача¬
ле пути и лепешки пекли прямо на угольях. Силы ло¬
шадей и людей убывали с каждым днем. Из за слабости
были оставлены палатки и многая необходимая утварь.
Но дневники, карты и собранные образцы Корнилов
упрямо вез с собой. Результатом этой экспедиции стал
богатый материал об этнографии народов Северной
Персии, дорогах, прилегающих к русско-персидской
границе, сведения об отношении племен Персии к Рос¬
сийской империи, состоянии персидской армии и ее
пограничных укреплениях.
Итак, и эта разведывательная экспедиция была
проведена успешно, свидетельством чего стали труды
Л.Г. Корнилова: «Историческая справка по вопросу
о границах Хоросана с владениями России и Афганис¬
тана» и «Нушки-Сеистанская дорога». Выводы, к кото¬
рым пришел тогда Лавр Георгиевич, подтверждали
готовность Великобритании к расширению своего вли¬
яния на Персию и среднеазиатские районы Российской
империи. В связи с этим возникала потенциальная
военная угроза, которая требовала укрепления сред¬
неазиатских границ Российской империи.
Все долгие месяцы экспедиции Корнилов продолжал
изучать язык, культуру и традиции персов. Любовь
к этой стране он сохранил на всю свою жизнь. Как вспо-
36

мина л адъютант Хан Хаджиев, Корнилов часто инте¬
ресно и увлекательно рассказывал сцены и картины
нравов из персидской истории, вспоминал произведения
персидских поэтов, декламируя большие отрывки на
прекрасном персидском языке, переводя их после слу¬
шателям».
Л. Г. Корнилов также любил и Туркестан, его исто¬
рию, древние обычаи. Как вспоминал генерал Е. Н. Мар¬
тынов, позже служивший с Корниловым в Маньчжурии,
«по собственным его, Корнилова, признаниям он вооб¬
ще не переносил Европу и лучше всего чувствовал себя
с азиатами».
В годы службы в Туркестане Корнилов был частым
гостем в далеких «туземных» селениях. Его неудер¬
жимо влекла загадочная, полная тайн жизнь Восто¬
ка. И это были не только слова. Корнилов знал девять
языков народов русского Туркестана и Центральной
Азии.
В октябре 1902 года Л. Г. Корнилов «отбывал ценз»
для звания штаб-офицера в должности командира роты
1-го Туркестанского стрелкового батальона. Несмотря
на то что строевая служба была недолгой, Лавр Геор¬
гиевич успел отличиться тем, что начал учить своих
подчиненных ведению боевых действий в пустыне
методом многосуточных рейдов отдельных разрознен¬
ных отрядов.
В ноябре 1903 года Л. Г. Корнилов выехал в Индию
с целью изучения оборонительной линии по реке Инд
и организации Индо-Британской армии. Это была, по¬
жалуй, самая безопасная из всех его командировок.
Благодаря прошлым поездкам по Афганистану и Ка-
шгарии Корнилов был хорошо известен британской
разведке, и ему не было смысла скрываться. К тому же
среди английского руководства он уже пользовался
37

определенным авторитетом. Поэтому английские офи¬
церы показывали Корнилову все, что не вызывало у них
опасений, приглашали на смотры, парады, знакомили
с жизнью гарнизонов, хотя при этом и пристально сле¬
дили за каждым его шагом.
На полях Маньчжурии
Важным этапом военной биографии Л. Г. Корнило¬
ва стала русско-японская война. 27 января 1904 года
все офицеры Петербургского гарнизона собрались
в залах Зимнего дворца к высочайшему выходу на
молебствие о даровании победы русскому оружию.
Настроение у большинства было приподнятое. И лишь
немногие понимали, в какую трудную войну ввязалась
Россия.
Командующим войсками, предназначенными для
действий в Маньчжурии, был назначен военный министр
А.Н. Куропаткин — человек, безусловно, грамотный,
имевший боевой опыт, но не имевший практики коман¬
дования столь крупными объединениями во время
войны. Когда он появился в зале Зимнего дворца, его
встретили аплодисментами, и, как пишет военный кор¬
респондент капитан Берг, «имя Куропаткина было у всех
на устах». В то же время он отмечал, что сам военный
министр был не радостен. «Он шел своей обычной тя¬
желой походкой, пасмурный, с опущенной вниз головой.
В толпе говорили, что сегодня утром, когда стали из¬
вестны в Петербурге события роковой порт-артурской
ночи, он представил государю список лиц, которым
могло быть вверено главное начальствование нашими
военными силами в войне с Японией. Говорили, что
в этом списке свое имя он поставил последним». Но
Николай II выбрал именно его.
38

Дело в том, что боевая ре¬
путация Куропаткина стояла
очень высоко, гораздо выше
репутации военного министра
и военного администратора.
«В той порывистости, с кото¬
рой, будучи на этом посту, он
переходил от одного вопроса
к другому, в той массе работы,
которую он задавал главным
управлениям военного мини¬
стерства, требуя от них об¬
ширных справок то по одному
вопросу, то по другому, виде¬
ли не только большое трудо¬
любие и энергию, но и порыв к живому ратному делу...
Говорили, что он тяготился канцелярским делом, неод¬
нократно просил уволить его с поста военного министра
и дать ему разработать план войны, которая угрожала
России не далее как через пять лет. И все верили, что
он сделает это превосходно...»
Авторитет Куропаткина повысили большие Курские
маневры 1902 года, в которых он действовал в качестве
командующего Южной армией. Он нанес поражение
армии Московской, что укрепило мнение о военном
таланте Куропаткина. Один из военных корреспонден¬
тов писал:
«Пишущему эти строки пришлось быть на Курских
маневрах в той же роли официального военного корре¬
спондента, в какой он отбыл русско-японскую войну,
и вместе с Московской армией испытать все неудачи
последней. Вместе с большинством офицеров этой армии
восхищался он планами Куропаткина, энергией, с ко¬
торою велся им маневр, и той верностью глаза, с кото-
Полковник Л. Г. Корнилов
во время русско-японской
войны 1904-1905 гг.
39

рою он соображал и наносил нам удары в наиболее
чувствительные места. Помню, как энергично, как
быстро велась им атака в сражении под Костровной,
закончившим маневр. Как быстро мы, штаб Московской
армии, должны были рассыпаться с пригорка, с кото¬
рого наблюдали за ходом боя и который оказался нео¬
жиданно для нас центром стремления атакующего.
А когда по окончании маневра мы стали обмениваться
впечатлениями, мы наслушались немало рассказов
о той простоте, с которою жил Куропаткин на маневрах,
о том неустанном труде, который он нес, подавая при¬
мер всему штабу...»
8	февраля 1904 года последовало официальное
назначение А. Н. Куропаткина командующим Мань¬
чжурской армией, а 4 октября того же года Алексей
Николаевич назначается главнокомандующим воору¬
женными силами Дальнего Востока. К этому времени
японские войска овладели стратегической инициати¬
вой. Проиграно было сражение у реки Ялу, при Цзинь-
чжоу, Ляоюане. Обе стороны, понеся тяжелые потери
во встречном сражении у Шахэ, вынуждены были
перейти к обороне. Впервые в мировой военной практи¬
ке образовался сплошной фронт обороны протяжен¬
ностью свыше 60 км. Борьба приняла позиционный
характер.
Обстановка для русских особенно осложнилась
после сдачи генералами А. М. Стесселем и А. В. Фоком
Порт-Артура 20 декабря 1904 года (2 января 1905 года
по н. с.). Последующая попытка генерала Куропаткина
выиграть сражение под Сандепу до подхода 3-й япон¬
ской армии не увенчалась успехом из-за просчетов
в применении сил и средств. Отступила русская армия
и после поражения под Мукденом. Все грехи в русско¬
японской войне, похоже, списали на генерала Куро-
40

паткина, и он был снят с поста главнокомандующего.
А сама война закончилась позорным для России Порт¬
смутским мирным договором.
Крест за оборону Порт-Артура.
С началом русско-японской войны Корнилов был
вызван в Петербург. Но вместо направления в дейст¬
вующую армию он получил назначение на должность
штабного столоначальника. Но штабное «счастье» его
не прельщало, и он начал добиваться отправки в Мань¬
чжурию. Согласно аттестации подполковника Корни¬
лова на 1904 год, у него «здоровье — хорошее, умствен¬
ные способности — выдающиеся, нравственные каче¬
ства — очень хорошие... воли твердой, трудолюбив
и при большом честолюбии... вследствие прекрасных
способностей, а равно большого самолюбия справится
с всякими делами».
В сентябре 1904 года Корнилов был назначен штаб-
офицером при управлении 1-й стрелковой бригады
Сводно-стрелкового корпуса, с которой и вступил
в Маньчжурию.
Корпус прибыл на фронт в конце 1904 года. Бри¬
гада Корнилова участвовала в боях при Сандепу
41

и генеральной битве под Мукденом в январе-февра¬
ле 1905 года.
Боевое крещение Лавра Георгиевича состоялось под
Сандепу. Эта операция была разработана командующим
2-й маньчжурской армией генерал-адъютантом Оскар-
Фердинандом Гриппенбергом. План операции был под¬
готовлен в расчете на переход в наступление всех трех
русских армий, находившихся в распоряжении глав¬
нокомандующего — генерал-адъютанта А. Н Куропат¬
кина. Но пассивное руководство действиями русских
армий генералом Куропаткиным, который не решился
не только ввести полностью в дело 1-ю и 3-ю армию, но
и в самый ответственный момент остановил наступле¬
ние 2-й армии, обратило почти выигранное русскими
войсками сражение в поражение.
Медаль в память
русско-японской войны
1904-1905 гг.
Грамотным и отважным военачальником подпол¬
ковник Корнилов проявил себя в битве под Мукденом.
В жестоких, кровопролитных атаках, по свидетельству
42

сослуживцев, Лавр Георгиевич был в первых рядах.
При атаке у деревни Вазые 25 февраля 1905 года Кор¬
нилову пришлось заменить растерявшегося командира
бригады. Большая часть бригады, считавшаяся погиб¬
шей, с честью вышла из безнадежного положения,
вынеся большое количество раненых. В своем докладе
Корнилов указывал, что «1, 2 и 3-й полки, несмотря на
крайнее утомление, большие потери, понесенные в пред¬
шествующих боях, недостаток в офицерах... и, наконец,
несмотря на панику, охватившую части разных полков,
отходивших по этой же дороге, держались на занятой
позиции с непоколебимою твердостью под убийственным
огнем пулеметов, шимоз и пехоты противника, ясно
осознавая необходимость держаться для спасения
других».
За этот подвиг Корнилов получил орден Георгия
4-й степени и был произведен в полковники. Нужно
отметить, что в то время полковничий чин давал его
обладателю права потомственного дворянства, этот
статус офицер Корнилов заслужил далеко не сразу.
Накануне большой войны
Вернувшись из Маньчжурии, Корнилов был назна¬
чен делопроизводителем 1-го отделения 2-го обер-
квартирмейстера Главного управления Генерального
штаба, отвечавшего за разведывательную службу
в южных округах. В этой должности он предпринял ряд
инспекционных поездок на Кавказ и в Туркестан. Опи¬
раясь на приобретенный опыт, Корнилов добился ре¬
организации курсов восточных языков в Ташкенте для
«обеспечения округа строевыми офицерами, знающи¬
ми главнейшие языки туземного населения края и со¬
седних стран».
43

В это время изменились и условия жизни семьи
Лавра Георгиевича. Семья проживала в собственной
квартире, не особенно экономила в средствах. Подра¬
стали дети — дочь Наташа, сыновья Дима и Юрий.
Появление на свет первого сына принесло огромную
радость Лавру и Таисии. Но вдруг последовал тяжелый
удар. Накануне 1907 года Дмитрий вдруг заболел ме¬
нингитом и умер. По словам сестры, «брат дни и ночи
не отходил от больного ребенка; он был неутешен в сво¬
ем горе; привязанность к Диме у него доходила до обо¬
жания».
Неприятности преследовали семью Корниловых.
В том же 1906 году скончался отец Лавра Георгиевича.
В то время его родители проживали в своем доме в Кок-
пехтах, который в 1902 году помог приобрести им сын.
Все последующие годы Корнилов постоянно матери¬
ально помогал родителям. И вот отца не стало. После
его кончины в Петербург переехала мать Лавра Геор¬
гиевича, не видевшая его 15 лет. Но столичная суета
Л. Г. Корнилов в русской миссии в Китае (1907 г.).
44

оказалась для нее слишком тяжелой после тихого
уклада провинциальной жизни. Недолго погостив в сто¬
лице, она снова вернулась в Кокпекты, где и скончалась
в 1909 году.
Семейные заботы требовали времени. Постоянные,
длительные командировки лишь иногда позволяли
Лавру Георгиевичу быть в семейном кругу. В эти дни
он помогал маленькой Наташе с математикой и фран¬
цузским языком.
Жена стойко переносила все невзгоды офицерской
жизни. По воспоминаниям сестры Лавра Георгиевича,
Таисия «всю свою жизнь приспособила к укладу нату¬
ры брата. Все хозяйственные заботы лежали исключи¬
тельно на ней». Но сам Корнилов, по ее мнению, «не мог
сократить ради семьи свою широкую, могучую натуру...
не мог отказаться от государственной работы, родина
для него была выше семьи».
Чуть больше года продолжался «петербургский
период» в жизни Корнилова. Штабная служба Лавра
Георгиевича явно тяготила, и он подал «дерзкий» рапорт
о том, что «вследствие отсутствия работы он не счита¬
ет свое дальнейшее пребывание в Управлении Гене¬
рального штаба полезным для родины и просит дать
ему другое назначение». «Дерзость» полковнику про¬
стили и, согласно предписанию 1-го обер-квартирмей¬
стера Главного управления Генерального штаба гене¬
рал-майора М.В. Алексеева, полковника Корнилова
с января 1907 года направили военным агентом в Пекин.
В то время в Китае шли серьезные реформы, в ре¬
зультате которых эта страна все решительнее заявля¬
ла о себе в Азии. В книге «Вооруженные силы Китая»
Л. Г. Корнилов отмечал, что военно-экономический
потенциал страны еще далеко не использован, а людские
резервы огромны: «Будучи еще слишком молодой
45

Л. Г. Корнилов среди представителей дипломатических миссий
Китай (1907 г.)
и находясь в периоде своего формирования, армш
Китая обнаруживает еще много недостатков, но... пред¬
ставляет уже серьезную боевую силу, с существовани¬
ем которой приходится считаться как с вероятный
противником».
Но и на этот раз не обошлось без скандала. В Пеки¬
не вспыхнул конфликт Корнилова с чиновниками Ми¬
нистерства иностранных дел. Первый секретарь по¬
сольства Б. К. Арсеньев обвинил военного агента в от¬
сутствии информации о работе разведки в Китае
самоуправстве и нарушениях дипломатического эти¬
кета. Корнилов заявил о невозможности согласовывав
каждый шаг с вышестоящими инстанциями и намере¬
нии работать самостоятельно. Таким образом, повто¬
рился конфликт, подобный кашгарскому. Но на это';
раз Корнилов продолжил службу в Пекине, а Арсень¬
ев был отозван из Китая в Россию.
Летом 1910 года, сдав должность военного агента
Корнилов по собственной инициативе поехал в России
через Монголию и Восточный Туркестан. Общая про¬
46

тяженность такого маршрута достигала 6 тысяч верст.
В пути следования опытный взгляд разведчика отметил
слабость китайских гарнизонов на юго-восточной гра¬
нице России и враждебное отношение монгольских
князей к китайским чиновникам. Поехал самостоятель¬
но он еще и потому, что этот путь проходил через зна¬
комые Кашгар и Зайсан, где Корнилов надеялся по¬
встречаться с родными.
В декабре 1910 года Корнилов вернулся в Петербург,
где получил назначение на должность командира 8-го пе¬
хотного Эстляндского полка. Этот полк входил в состав
47

Варшавского военного округа и прикрывал крепость
Новогеоргиевск. Но и в этой должности Лавр Георгиевич
проработал не долго. В Генеральном штабе за ним за¬
крепился авторитет знатока азиатского региона. Поэ¬
тому командующий Заамурским округом пограничной
стражи генерал-лейтенант Е.И. Мартынов (сослуживец
еще по русско-японской войне) предложил Корнилову
генерал-майорскую должность с жалованьем в 14 тысяч
рублей в год в Корпусе пограничной стражи, которая
в то время состояла в ведении Министерства финансов.
Он согласился и был переведен в Заамурский округ
пограничной стражи с назначением командиром 2-го от¬
ряда, состоявшего из двух пехотных и трех конных
полков. Казалось, уйдут в прошлое бесконечные коман¬
дировки и явится, наконец, семейный покой и служеб¬
ная стабильность.
26 декабря 1911 года Л. Г. Корнилов был произве¬
ден в генерал-майоры и отправился в Харбин. «Я про¬
командовал Отрядом, что соот¬
ветствует дивизии, почти два
года, — писал он позднее се¬
стре, — и чувствовал себя от¬
лично: обстановка самая воен¬
ная, отряд большой — пять
полков военного состава, в том
числе три конных, хорошее со¬
держание и отличная квар¬
тира».
Однако и там покой длился
недолго. «В конце 1913 года
у нас в округе начались про¬
блемы по части довольствия
войск, стали кормить всякою
дрянью, — говорится далее
Л. Г. Корнилов
в период службы
в Заамурском округе
пограничной стражи
(1912 г.).
48

в письме Лавра Георгиевича. — Я начал настаивать,
чтобы довольствие войск было поставлено на других
основаниях, по крайней мере у меня в отряде. Мар¬
тынов поручил мне произвести расследование... В ре¬
зультате открылась такая вопиющая картина воров¬
ства, взяточничества и подлогов, что нужно было
посадить на скамью подсудимых все хозяйственное
управление округа во главе с помощником начальни¬
ка округа генералом Савицким. Но последний оказал¬
ся интимным другом премьер-министра Коковцова
(он же министр финансов и шеф корпуса пограничной
стражи. — Авт.) и генерала Пыхачева, которые во
избежание раскрытия еще более скандальных дел
потушили дело. В результате Мартынова убрали, а я,
несмотря на заманчивые предложения Пыхачева,
плюнул на пограничную стражу и подал рапорт о пе¬
реводе в армию». В довершение этого эпизода нужно
сказать, что высочайшее повеление о прекращении
следственного производства последовало в феврале
1913 года. Несмотря на это, командующий войсками
округа генерал Мартынов подал в отставку и, сняв
мундир, опубликовал некоторые материалы следствия,
за что был предан суду.
Генерал-майор Л. Г. Корнилов был возвращен в во¬
енное ведомство с назначением командиром 1-й брига¬
ды 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартиро¬
ванной на острове Русский во Владивостоке. «Лично
я здешними местами очень доволен, — писал он. — Тя¬
желовато, но зато приволье и дело живое; у нас, несмо¬
тря на суровые холода, всю зиму шли маневры, боевые
стрельбы и пр., а я до всего этого большой охотник».
И несколько ниже: «Условия весьма тяжелые, занима¬
ем небольшую квартирку в недостроенном доме,
49

квартира сырая, климат здесь суровый, крайне резкий.
Тайса и Юрка стали болеть».
Лавр Георгиевич начал хлопотать о переводе в Ев¬
ропейскую Россию. Такая возможность появилась
в начале 1914 года. Были предложения продолжить
работу в Главном управлении Генерального штаба. «Но
в канцелярию меня не особенно тянет», — признавался
он, а строевую должность не предлагали.
Через несколько месяцев после этого письма нача¬
лась Первая мировая война, резко поменявшая все
планы и саму жизнь.

Глава вторая
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
В Карпатах
19 июля 1914 года, в день объявления Германией войны
России, генерал-майор Корнилов в соответствии с мо¬
билизационным предписанием убыл на Юго-Западный
фронт. Проехав через всю страну от берегов Тихого
океана до Карпат, он в августе того же года прибыл на
театр военных действий и вступил в командование
2-й бригадой 49-й пехотной дивизии.
В декабре 1914 года Лавр Георгиевич получил на¬
значение на должность командира 48-й пехотной ди¬
визии 24-го корпуса 8-й армии. Корпусом командовал
генерал от кавалерии Афанасий Андреевич Цуриков.
Это был хорошо подготовленный, грамотный в военном
отношении офицер. Он окончил Николаевское кавале¬
рийское училище и Николаевскую академию Гене¬
рального штаба. После окончания академии командо¬
вал кавалерийскими полком, бригадой и дивизий.
24-й пехотный корпус под свое командование получил
в январе 1914 года, и за оставшиеся до начала войны
месяцы успел провести ряд мероприятий по боевому
сколачиванию его соединений. В то же время, как ка¬
валерийский начальник, Афанасий Андреевич с опре¬
деленным пренебрежением относился к пехоте, плохо
51

знал ее тактику и явно недооценивал боевые возмож¬
ности. Проблема усугублялась и тем обстоятельством,
что командующий 8-й армией генерал от кавалерии
А. А. Брусилов был также чисто кавалерийским вое¬
начальником и в связи с маневренным характером
начала Первой мировой войны основную ставку делал
на кавалерию.
Л. К. Корнилов — начальник 48-й пехотной дивизии (1914 г.).
Доверенная под командование Л. А. Корнилову
48-я дивизия была пехотной. В ее составе находились
овеянные славой Румянцева и Суворова 189-й Изма¬
ильский, 190-й Очаковский, 191-й Ларго-Кагульский
и 192-й Рымникский полки. Но так как пехота могла
52

передвигаться только пешим порядком, то маневрен¬
ность этого соединения, по сравнению с кавалерией,
была намного ниже. Тем не менее, ведя наступление
в рамках Галицийской битвы, 20 августа соединения
24-го корпуса заняли город Галич.
Правда, командующий 8-й армией генерал А. А. Бру¬
силов в своих мемуарах указывает другую дату. Он
пишет: «22 августа мною было получено донесение
командира 24-го корпуса, что сильно укрепленный
Галич без всякого сопротивления был им взят с захва¬
том всей тяжелой артиллерии и разных запасов, кото¬
рые были там сосредоточенны». Возможно, это время
потребовалось для того, чтобы доставить это донесение
со штаба корпуса в Боброк, где в то время располагал¬
ся штаб 8-й армии?
После этого войска 8-й армии, выдвинутые к запа¬
ду от Львова, заняли исходное положение для штурма
Гродекской позиции. 24-му корпусу было приказано,
оставив небольшой гарнизон в Галиче, остальными
силами форсированным маршем двигаться на соеди¬
нение с остальными войсками армии для занятия рай¬
она на ее левом фланге. Его головные части попутно
принимали участие во взятии Миколаева (24 августа),
и к 27 августа весь корпус успел занять исходное поло¬
жение для наступления в указанном районе.
К 28 августа обстановка в полосе 8-й армии скла¬
дывалась следующим образом. Противник, отступав¬
ший от Львова, остановился на Гродековской позиции
на правом берегу Верешицы. К тому времени с глуби¬
ны территории Австро-Венгрии к этой позиции про¬
тивником были выдвинуты резервы и переброшены
войска с других направлений. Однако о составе и чи¬
сленности этих войск русскому командованию извест¬
но не было.
53

О	том, как развивались события, позже А. А. Бру¬
силов писал: «Я считал, однако, что подкрепления
должны были быть серьезными и что противник... ве¬
роятно, сам перейдет в наступление. Являлся вопрос,
при подобной обстановке переходить ли мне в насту¬
пление или принять оборонительный бой. По моему
неизменному правилу, которого я держался до конца
кампании, поскольку это было хотя мало-мальски воз¬
можно, я решил перейти в решительное наступление.
С рассвета 28 августа, зная, что противник, по всей
вероятности, обладает значительно большими силами,
чем я, и сам может перейти в наступление, я решил
двинуть свои войска, ибо считал для себя более выгод¬
ным втянуться во встречный бой...
В действительности австрийцы того же 28 августа
тоже перешли в наступление, и получился тот встреч¬
ный бой, который я и предвидел. На всем фронте 8-й ар¬
мии силы противника, по сравнению с нашими, оказа¬
лись подавляющими, а кроме того, он значительно
превосходил нас количеством тяжелой артиллерии. На
всем фронте с рассвета завязался жестокий бой...
В первый день сражения ... на левом фланге против
24-го корпуса были направлены главные силы против¬
ника. К вечеру выяснилось, что потери наши велики,
вперед продвинуться сколько-нибудь значительно мы
не могли, и все корпусные командиры доносили, что
окапываются, причем некоторые из них прибавляли,
что сомневаются в возможности удержаться на месте
против подавляющих сил противника... По взятым
пленным можно было считать, что против 8-й армии
находится не менее семи корпусов, то есть почти вдвое
больше сил, чем те, которыми я располагал. В частности
24-й корпус, упиравшийся своим левым флангом в Ми-
54

колаев... значительно вылез вперед и охватывался
австрийцами».
Итак, проведем краткий разбор действий команду¬
ющего 8-й армией генерала А. А. Брусилова накануне
и 28 августа. По сухой логике военного искусства он
допустил грубейшую ошибку. Зная о превосходстве
противника в силах и средствах и готовности его вести
наступление, тем не менее Брусилов решил свои сое¬
динения бросить во встречный бой. Но, как известно, во
встречном бою победу одерживает тот, кто лучше зна¬
ет обстановку и имеет превосходство в силах и средст¬
вах. Такую ошибку мог допустить только кавалерист
Брусилов, делавший ставку на высокоманевренные
действия, в том числе и в случае отхода. Но пехота на
такие действия не была способна. Таким образом, не
обладая нужными факторами для достижения успеха
во встречном бою и приняв подобное решение, Брусилов
заранее обрекал свои войска на поражение.
Опираясь на мемуары А. А. Брусилова, посмотрим,
как развивались события в дальнейшем. На следующий
день он приказал войскам правого фланга и центра
армии оставаться на своих местах, а левому флангу
и особенно 48-й пехотной дивизии Л. Г. Корнилова
«отойти с таким расчетом, чтобы занять высоты се¬
вернее Миколаева». На помощь 24-му корпусу с рай¬
она Стрия была направлена Вторая сводная казачья
дивизия.
Предстояли напряженные оборонительные бои,
ведение которых требовало напряжения всех сил
и средств. Но в ночь на 29 августа Брусилов получил
телеграмму от командующего Юго-Западным фронтом
генерала Н.И. Иванова, «что тратить боевые припасы,
в особенности артиллерийские снаряды, следует очень
осторожно, ибо в запасе их мало».
55

В 3 часа 29 августа в штаб к Брусилову прибыл на¬
чальник штаба 24-го корпуса генерал-майор Трегубов
с просьбой разрешить 24-й пехотной дивизии остаться
на занимаемых ею позициях и не отходить на высоты
севернее Миколаева. К тому времени телефонная связь
между штабами 8-й армии и 24-го армейского корпуса
была нарушена, и Брусилов не знал о событиях, про¬
исходивших в полосе этого соединения. Поэтому, вы¬
слушав предложения Трегубова, он в первую очередь
спросил его о том, почему командир корпуса не выпол¬
нил приказ командующего армией, полученный им еще
в 21 час 28 августа. «На это мне начальник штаба кор¬
пуса ответил, что он диспозицию (приказ командую¬
щего армией. — Авт.) генералу Цурикову не доклады¬
вал, а приехал по просьбе начальника (48-й. — Авт.)
дивизии генерала Корнилова». Услышав такой ответ,
А. А. Брусилов «за совершенное преступление на поле
сражения» снял Трегубова с занимаемой должности
и пообещал предать его суду. При этом он приказан
генералу Баиову немедленно выехать в 24-й корпус
и принять должность начальника его штаба.
В этот день, 29 августа, левый фланг 8-й армии
«к сожалению, потерпел крушение. 48-я пехотная ди¬
визия была охвачена с юга, отброшена за реку Шерик
в полном беспорядке и потеряла 26 орудий, (реально —
17 орудий. — Авт.). Неприятель на этом фланге про¬
должал наступление, и если бы ему удалось продви¬
нуться восточнее Миколаева с достаточными силами,
очевидно, что армия была бы поставлена в критическое
положение».
По приказу Брусилова в район Миколаева также
была направлена 12-я кавалерийская дивизия генера¬
ла А. М. Каледина. Чтобы остановить наступление про¬
тивника, Каледин приказал спешиться трем полкам
56

и занять оборону. Но так как даже эти силы не могли
остановить наступление австрийцев, то Каледин ре¬
шился на крайнюю меру и приказал контратаковать их
в конном строю силами своего резерва (семь эскадронов).
«Эта контратака спасла положение, — пишет Бруси¬
лов. — Наступавшие австрийцы в полном беспорядке
ринулись назад и затем ограничились стрельбой на
месте, но уже в наступление более не переходили». Но
и в этом случае он не удержался от того, чтобы не
упрекнуть генерала Каледина в том, «что он вначале
спешил семнадцать эскадронов». По мнению команду¬
ющего 8-й армией, лучше было бы, «выбрав момент,
атаковать австрийцев всеми 24-мя эскадронами в кон¬
ном строю».
Поздно вечером 30 августа австрийцы вновь перешли
в наступление, «но далеко не решительное и более
шумное, чем сильное». Это наступление, как выяснилось
позже, было только имитацией накануне предстояще¬
го отхода. В ночь с 30 на 31 августа противник начал
отход в западном направлении. Войска 8-й армии, обес¬
силенные предыдущими боями, не имели сил для пре¬
следования врага.
Тяжелые бои в полосе Юго-Западного фронта и его
8-й армии продолжались. 6 сентября противник нанес
очередной удар по 24-му стрелковому корпусу, в состав
которого входила и 48-я пехотная дивизия. Упираясь
левым флангом в Миколаев, правым флангом корпус
выдвинулся вперед и был охвачен австрийцами. Их
атаки следовали одна за другой. Создалась угроза про¬
рыва обороны на фланге 48-й дивизии. В этот момент
генерал Корнилов лично повел в контратаку последний
свой резерв — пехотный батальон, усиленный пуле¬
метной командой. На короткое время он остановил
противника. Но вскоре вновь обойденная 48-я дивизия
57

вынуждена была отойти, оставив неприятелю пленных
и орудия.
Неудачные действия дивизии генерал А. И. Деникин,
командовавший в то время соседней 4-й бригадой,
в мемуарах объясняет тем, «что дивизия и ранее не
отличалась устойчивостью. Очень скоро, — продол¬
жает он, — в руках Корнилова она стала прекрасной
боевой частью». В последующем, командуя взаимо¬
действующими соединениями, генералы неоднократ¬
но встречались. И тогда уже Антон Иванович Деникин
отметил такие черты Корнилова, как «умение воспи¬
тывать войска, личную его храбрость, которая страш¬
но импонировала войскам и создавала ей среди них
большую популярность, наконец, — высокое соблю¬
дение воинской этики в отношении соратников — свой¬
ство, против которого часто грешили многие началь¬
ники».
В ноябре 1914 года 48-я пехотная дивизия генерала
Л. Г. Корнилова пробилась в Венгрию. Бок о бок с ней
действовала и 4-я стрелковая бригада генерала А. И. Де¬
никина. Думается, что если бы их прорыв развили
главные силы 8-й армии, то результат проходившей
тогда Галицийской битвы был бы куда более значителен.
Но прорыв Корнилова и Деникина не смог поддержать
командир 2-й Сводной казачьей дивизии генерал Пав¬
лов, шедший за ними во втором эшелоне армии. Вместо
того чтобы, вырвавшись на оперативный простор Вен¬
герской равнины, с ходу взять слабо прикрытый Буда¬
пешт, а затем создать непосредственную угрозу Вене,
соединения 8-й армии по приказу генерала Н.И. Ива¬
нова повернули на север. В итоге инициатива в Венгрии
была утеряна. Опомнившиеся австрийцы и пришедшие
им на помощь германцы дружно навалились на дивизию
Корнилова и бригаду Деникина.
58

Австрийцы на Ужокском перевале
Вечером 27 ноября поступил приказ на отход 48-й ди¬
визии в северо-западном направлении. Ей пришлось
отступать по единственно свободной крутой горной
дороге, занесенной снегом. Австрийцы перерезали путь
у местечка Сины. Чтобы дать возможность своей ар¬
тиллерии пройти через селение, Корнилов, собрав до
батальона пехоты, повел его в контратаку. На другой
день дивизия прорвалась из кольца окружения, не
оставив противнику ни одного орудия и приведя с собой
более двух тысяч пленных.
Позже об этих событиях генерал А. И. Деникин пи¬
сал следующим образом: «Ген. Брусилов питал вра¬
ждебные чувства к ген. Корнилову... В своих воспоми¬
наниях, написанных при большевиках, Брусилов возвел
на 24-й корпус и в особенности на Корнилова неспра¬
ведливые обвинения. 24-му корпусу якобы было при¬
казано им «не спускаться с перевалов». Корнилов же
«из-за жажды отличиться и горячего темперамента...
59

по своему обыкновению, не исполнил приказа своего
корпусного командира и, увлекшись преследованием,
попал в Гуменное, где был окружен и с большим трудом
пробился обратно, потеряв 2 тысячи пленными, всю
артиллерию и часть обоза»... Брусилов, по его словам,
хотел предать Корнилова военному суду, но по просьбе
командира корпуса генерала Цурикова ограничился
выговором в приказе... им обоим».
Оценивая сложившуюся ситуацию, А. И. Деникин
считал, что причина поражения дивизии Корнилова
заключалась в том, что «войска 24-го корпуса проникли
глубоко в расположение противника... Операция сули¬
ла большой успех, но над ней уже нависла катастрофа.
Движение дивизии Корнилова почему-то ничем не было
обеспечено с востока, с этой стороны чем дальше уходил,
тем больше угрожал ему удар во фланг и тыл... Опасность
положения 48-й дивизии сознавал и Цуриков и снесся
с Брусиловым по телефону в ночь на 23 ноября. Бруси¬
лов в этом разговоре неожиданно заявил, что движение
на Гуменное вовсе не входит в его расчеты, и приказал
было отозвать дивизию обратно на перевал, но после
взволнованного доклада Цурикова решение свое отме¬
нил. И Корнилову приказано было занять Гуменное. Но
Брусилов и теперь ничего не предпринял для обеспе¬
чения этого движения с фланга. Между тем у него были
свободные части за Ростокским перевалом и на соседнем
Ужокском перевале (восточнее), которые можно было
вовремя использовать. Наконец, за 48-й дивизией шла
конная дивизия (2 казачьих полка), которая почти не
принимала участие в операции, и, несмотря на много¬
численные просьбы Цурикова, не была ему подчинена.
И австрийцы обрушились с востока... 24 ноября
дивизия Корнилова была отрезана от Росток... 25 нояб¬
ря Гуменное было атаковано с запада.
60

По приказу армии, передав Гуменное подошедшим
на помощь частям 49-й дивизии, Корнилов тремя пол¬
ками вступил в бой с полуторами дивизиями против¬
ника у Такошан. 26 и 27 шли тяжелые бои. Командир
корпуса, считая положение безнадежным, просил Бру¬
силова об отводе дивизии по свободной еще горной
дороге на северо-запад. Но получил отказ. 48-я дивизия,
уже почти в полном окружении, изнемогала в неравном
и непрерывном бою...
Пленные австрийцы у русского костра.
27-го вечером пришел, наконец, приказ корпусного
командования — 48-й дивизии отходить на северо-за¬
пад. Отходить пришлось по ужасной, крутой горной
дороге, занесенной снегом, но единственной свободной.
Во время этого отступления австрийцы вышли напе¬
ререз у местечка Сины, надо было принять бой на
улицах его и, чтобы выиграть время для пропуска через
селение своей артиллерии, Корнилов, собрав все, что
было под рукой, какие-то случайные команды и роту
61

саперов, лично повел их в контратаку. На другой день
дивизия выбилась, наконец, из кольца, не оставив про¬
тивнику ни одного орудия (потеряны были только два
зарядных ящика) и приведя с собой более 2000 пло¬
енных».
Два военачальника, два совершенно противополож¬
ных взгляда. Одно пишет Брусилов, находившийся
в сотне километров от места боев, и время его «Воспо¬
минаний» относится к советскому периоду, другое —
А. И. Деникин, непосредственный участник боевых
действий, во время работы над своими мемуарами
находившейся в эмиграции в Париже. Кому верить —
не ясно?
Последний бой
К началу 1915 года Россия на фронтах Первой ми¬
ровой войны потеряла 1,35 миллиона человек убитыми,
ранеными и пленными из 5,5 миллиона, которые у нее
были до начала войны. Русские артиллерийские батареи
молчали из-за нехватки снарядов.
В таких условиях Россия решила предпринять
в некотором смысле контрдействия. Ставка Верховно¬
го главнокомандующего на 1915 год планировала веде¬
ние широких наступательных операций. Первоначаль¬
ный план, разработанный генерал-квартирмейстером
Ставки генералом Ю. Н. Даниловым, предусматривал
ведение наступательных операций на северо-западном
направлении в сторону Восточной Пруссии с последу¬
ющим переносом направления главного удара на Бер¬
лин. На юго-западном направлении планировалась
оборона.
Однако такой план кампании 1915 года вызвал
серьезные разногласия в высшем командовании рос-
62

сийской действующей армии. С резкими возражени¬
ями выступили командующий Юго-Западным фрон¬
том генерал Н. И. Иванов и его начальник штаба гене¬
рал М.В. Алексеев. Они полагали, что в интересах
России следует, прежде всего, разгромить Австро-
Венгрию. По их мнению, путь на Берлин лежал не
через Восточную Пруссию, а через венгерские равни¬
ны и Вену.
Ставка Верховного главнокомандующего не про¬
явила твердости в своем решении. Был найден ком¬
промиссный вариант: готовить одновременный удар
и против Восточной Пруссии, и против Австро-Венг¬
рии. Между тем такое наступление по двум расходя¬
щимся направлениям не соответствовало реальным
возможностям российской армии.
К началу января 1915 года армии левого крыла Юго-
Западного фронта занимали растянутое положение
вдоль Карпатского хребта. Они вели оборонительные
бои с австрийскими войсками, прикрывавшими пути
на Венгерскую равнину.
В начале 1915 года в полосе Юго-Западного фрон¬
та русское командование начало готовить прорыв
вражеской обороны в Карпатах силами 8-й армии ге¬
нерала А. А. Брусилова. Неприятель, в свою очередь,
для предстоящего наступления перебрасывал сюда
войска с сербского фронта и с левого берега Вислы.
В помощь Австро-Венгрии Германия в Карпаты на¬
правила около 90 тысяч человек. В полосе от Самбора
до румынской границы против двух российских кор¬
пусов было сосредоточено до семи с половиной австро¬
германских. «По соотношению сил и степени их готов¬
ности, — писал А. М. Зайончковский, — участь Кар¬
патской операции предрешалась уже не в пользу
русских».
63

9	(22) — 11 (24) января германо-австийские войска
перешли в наступление в полосе Юго-Западного фрон¬
та от Буковины до Мезолабурча, нанося два удара: один
от Ужгорода на Амбар, другой — от Мункача (Мукачев)
на Стрий. Они намеревались, преодолев Карпаты, вый¬
ти на линию Перемышль, Стрий и затем продвигаться
в направлении Львова.
Командующий Юго-Западным фронтом генерал
Н.И. Иванов отдал директиву 8-й армии, усиленной
22-м корпусом, сдерживая противника частью сил
восточнее Ужокского перевала, главными силами на¬
ступать на Гуменное и Ужгород, нанося главный удар
во фланг и тыл австро-венграм, продвинувшимся на
Самбор.
Весь январь и февраль 1915 года в заснеженных
Карпатах шли ожесточенные кровопролитные бои.
Армии генерала А. А. Брусилова пришлось оставить
предгорья Карпат и отойти к Пруту и Днестру. Вновь
сформированная 9-я российская армия (командующий
генерал от кавалерии П. А. Лечицкий) пришла на по¬
мощь 8-й армии, и наступавший противник был оста¬
новлен.
К марту 1915 года боевые действия в Карпатах при¬
обрели характер фронтального противостояния двух
сторон, которое время от времени нарушалось прове¬
дением частных операций.
В январе 1915 года 48-я дивизия заняла главный
карпатский гребень на линии Альзопагон — Фельза-
дор и закрепилась на достигнутом рубеже. В феврале
Корнилов был произведен в генерал-лейтенанты. Его
имя получило широкую известность в армейской
среде.
В то же время боевые действия в Карпатах проис¬
ходили в крайне сложных условиях. Сильный мороз,
64

снег — по грудь. Наступать в таких условиях было
практически невозможно, и обе стороны перешли к обо¬
роне, ограничиваясь перестрелкой.
Но любому затишью на войне непременно приходит
конец. 2-я германская армия генерала Августа фон
Макензена в составе десяти дивизий при 700 орудиях
перешла в наступление в полосе 3-й русской армии
(командующий генерал Радко Дмитриев), в которой
имелось немногим более пяти дивизий и 160 орудий.
Вскоре фронт 3-й армии был прорван в районе Горли¬
цы. В связи с продвижением противника в глубину
угроза нависла над правым флангом 8-й армии, где
оборонялся 24-й корпус генерала А. А. Цурикова
и 48-я пехотная дивизия генерала Л. Г. Корнилова.
В апреле 1915 года 48-я дивизия занимала укре¬
пленные позиции левого боевого участка 24-го корпу¬
са в тридцати километрах юго-западнее Дуклы. Спра¬
ва находилась 49-я дивизия этого же корпуса, слева
12-я дивизия 12-го корпуса. В последних числах апре¬
ля германские и австрийские войска под общим руко¬
водством фельдмаршала Августа Макензена, разгро¬
мив главные силы 3-й русской армии, вышли во фланг
и тыл 24-го корпуса. Вскоре после этого дивизия Кор¬
нилова была разгромлена, а сам он попал в плен. При
этом официальная версия их выглядела примерно так:
«В апреле 1915 года, прикрывая отступление Бруси¬
лова из-за Карпат силами одной своей «Стальной»
дивизии, генерал Корнилов, взявший на себя в момент
гибели дивизии личное командование одним из баталь¬
онов, был дважды ранен в руку и ногу и в числе всего
лишь 7 уцелевших бойцов батальона, в течение четы¬
рех суток до конца пытавшихся прорваться к своим,
в итоге (после упорного штыкового боя) попал в ав¬
стрийский плен».
65

На самом деле события развивались следующим
образом.
Угроза, нависшая над его правым флангом, выну¬
дила генерала Цурикова отдать приказ на отступле¬
ние. В первой половине суток 23 апреля 48-я дивизия,
оставив двадцатикилометровый укрепленный рубеж,
отошла на 25-30 километров, заняв необорудованный
в инженерном отношении рубеж. Поздно вечером
Лавр Георгиевич получил новый приказ об отходе
дивизии на рубеж Рогл—Сенява, отстоящий в 15—
20 километрах. Командир корпуса уехал в тыл, пре¬
доставив организацию отхода соединений командирам
дивизий.
Объективно говоря, 48-я дивизия вполне могла
избежать окружения. Но Корнилов, не имея информа¬
ции от соседей, неправильно оценил обстановку. Вместо
того чтобы быстрее выполнить полученный приказ, он
предавался иллюзиям о переходе в наступление во
фланг группировки противника, теснившей части со¬
седней 49-й дивизии. Тем временем бригада 2-го гер¬
манского корпуса, используя отход 49-й дивизии, уже
заняла господствующие высоты на путях отхода ча¬
стей 48-й пехотной дивизии.
Генерал Корнилов приказал 192-му полку, двум
батальонам 190-го и батальону 189-го полков отбросить
противника. Но атака, проведенная без поддержки огня
артиллерии, не удалась. Наступающие, понеся тяжелые
потери, залегли и окопались. Утром 24 апреля Корнилов
послал командиру корпуса в Кросно следующее доне¬
сение: «Положение дивизии очень тяжелое, настоя¬
тельно необходимо содействие со стороны 49-й дивизии
и 12-го корпуса». Но генерал Цуриков получил это
донесение лишь вечером этого дня и никаких мер пред¬
принять не успел.
66

Уже к полудню 24 апреля Лавру Георгиевичу стало
ясно, что в случае дальнейшего промедления с отходом
дивизии дело может принять дурной оборот. Поэтому
он приказал артиллерийской бригаде выдвигаться
через Мшану и Тилову на Дуклу, а оттуда через Яси-
онку и Любатовку на Ивонич. Однако при подходе
к Мшану выяснилось, что в Тилове немцы. Тут же было
отправлено новое донесение командиру корпуса. Ар¬
тиллерийская бригада под командованием полковника
Трофимова стала вести огонь по врагу. Вскоре для ее
поддержки прибыл 189-й пехотный полк. Но во время
развертывания для атаки он попал под мощный огонь
пулеметов со стороны Мшаны. Солдаты в панике бро¬
сились в лес. Через несколько часов австрийцы плени¬
ли около трех тысяч человек.
К 18 часам немецкие войска заняли Дукл, а пере¬
довые части австрийцев — Тржициану. Кольцо окру¬
жения сомкнулось. Капитуляция в таких условиях
была бы вполне естественной. Никто бы в те годы не
стал бы судить командира дивизии за то, что он не
желает губить понапрасну людей. Но Корнилов не
был бы Корниловым, если бы не попытался вырваться
из кольца окружения.
В наступивших сумерках дивизия пошла на прорыв.
Удача улыбнулась только 191-му полку и батальону
190-го полка. Прикрывавший отход батальон 192-го Рым-
никского полка полег почти полностью. Однако были
сохранены знамена всех полков.
С рассветом огонь противника обрушился на остав¬
шиеся в окружении подразделения со всех сторон.
Русские отчаянно отбивались. На предложение немец¬
кого парламентера сдаться генерал Корнилов ответил,
что он не может этого сделать без разрешения на то
старшего командира. После этого он, предварительно
67

в приказе по соединению сложив с себя командование
дивизией, с группой офицеров штаба скрылся в лесах.
Информация о бегстве командира быстро распро¬
странилась среди остатков 48-й пехотной дивизии.
Вскоре почти три с половиной тысячи солдат и офице¬
ров оставшихся в живых, сдались немцам. Сам Корни¬
лов, раненый в руку и ногу, и те семь человек, что ушли
с ним, несколько суток без пищи и медикаментов блу¬
ждали по горам, надеясь перейти линию фронта. 28 апре¬
ля их, совершенно обессилевших, также взяли в плен
австрийцы. На следующий день австрийские газеты
сообщили: «Вчера нашими славными войсками взят
в плен тяжело раненый генерал Корнилов, начальник
48-й пехотной дивизии».
Действия 48-й дивизии, несмотря на печальный
исход, были высоко оценены командующим войсками
Юго-Западного фронта генералом И. И. Ивановым,
который обратился в вышестоящие инстанции с хода¬
тайством о награждении доблестно сражавшихся частей
дивизии и особенно ее команди¬
ра. В частности, всем нижним
чинам были жалованы Георги¬
евские кресты, а отличившимся
в боях офицерам — ордена Свя¬
того Георгия 4-й степени.
Но непосредственный на¬
чальник Корнилова командир
корпуса генерал А. А. Цуриков
считал Лавра Георгиевича от¬
ветственным за гибель 48-й ди¬
визии и требовал суда над ним.
Правда, его голос был не услы-
Георгиевское оружие	шан из за дифирамбов, которые
«За храбрость». пел Корнилову генерал Иванов.
68

Иванов не только не слышал какие-либо отрица¬
тельные моменты о действиях Л. Г. Корнилова, но
и умышленно глушил их. Так, в деле Оперативного
отделения Управления генерал-квартирмейстера Юго-
Западного фронта (ч. II, стр. 146) была впоследствии
обнаружена следующая телеграмма командующего
Н.И. Иванова, отправленная им 26 апреля во Львов
генералу Половцеву. Она гласила: «Прошу принять
самые решительные меры по содержанию передаваемой
ниже относительно генерала Поповича-Липовац, части
телеграммы начальника штаба 3-й армии, который
сообщает следующее: «Раненый в бедро генерал Попо-
вич-Липовац эвакуировался во Львов и с пути прислал
телеграмму панического содержания, в которой изо¬
бражает бой 48-й дивизии в весьма субъективной окра¬
ске страждущего от ран человека. Крайне необходимо
принять меры к тому, чтобы во Львове его рассказы не
произвели вредного впечатления и весь прекрасный
бой этой дивизии не получил бы одностороннего осве¬
щения».
При этом нужно заметить, что черногорец Попович-
Липовац, кавалер четырех солдатских и офицерского
георгиевских крестов, старший адъютант (начальник
штаба. — Авт.) пехотной бригады корниловской диви¬
зии, по всей видимости пытался высказать какую-то
правду о бое 48-й дивизии. Но эта правда тогда была
уже никому не нужна.
Впоследствии не был услышан и другой человек —
генерал-майор Генерального штаба Е.И. Мартынов,
который в книге «Корнилов. История попытки перево¬
рота» так описывает данные события.
При общем отступлении русских армий под удара¬
ми Макензена 48-я дивизия имела полную возможность
отойти и погибла лишь вследствие безобразного управ-
69

ления войсками со стороны командира корпуса Цури-
кова, и особенно самого Корнилова, который неверно
оценивал обстановку, не исполнял приказаний, не под¬
держивал связи с соседней 49-й дивизией, не сумел
организовать отступательное движение, а главное,
неоднократно менял свои решения и терял время. Из
состава 48-й дивизии заблаговременно отступили Лар-
го-Кагульский полк и батальон очаковцев, а также были
сохранены знамена всех полков, отправленные со сво¬
им прикрытием в обоз второго разряда. Остальные
части дивизии были окружены австрийскими и герман¬
скими войсками к югу от местечка Дукла.
Днем 23 апреля австрийцы захватили врасплох
48-ю артиллерийскую бригаду, стоявшую в резервном
порядке между деревнями Мшана и Тилова, при этом
спаслось только пять орудий, вывезенных взбесивши¬
мися лошадьми. Затем вечером того же дня близ де¬
ревни Тилова после беспорядочного сопротивления
было взято австрийцами из состава 48-й дивизии око¬
ло 3 тысяч пленных.
В заключеие Мартынов пишет так: «7 мая (24 апре¬
ля) остатки этой дивизии появились на высоте Хирова-
гора, перед войсками генерала фон-Эммиха. На пред¬
ложение немецкого парламентера сдаться начальник
дивизии ответил, что он не может этого сделать, сложил
с себя командование и исчез со своим штабом в лесах.
Вслед за этим 3 500 человек сдались корпусу Эммиха.
После четырехдневного блуждания в Карпатах генерал
Корнилов 12 мая (29 апреля) со всем своим штабом
также сдался одной австрийской войсковой части».
Примерно то же самое в книге «На трудном пере¬
вале» пишет бывший военный министр Временного
правительства А. И. Верховский. Он отмечает, что сам
Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы,
70

но через несколько дней, изголодавшись, спустился
вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом.
Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что
было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух
войск. Сознательно искажая правду, он прославил
Корнилова и его дивизию за их мужественное пове¬
дение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех
и удивление тем, кто знал, в чем заключался этот
«подвиг».
Не исключено, что эти утверждения недалеки от
истины. Известно, что по факту дуклинской катастро¬
фы специальной комиссией было начато следствие. Но
оно прекратилось после возвращения Лавра Георгие¬
вича из плена.
28 апреля 1915 года, спустя всего несколько дней
после гибели дивизии и до получения каких-либо
материалов расследования этого случая, император
Николай II подписал Указ о награждении генерала
Корнилова за эти бои орденом Святого Георгия 3-й сте¬
пени,
Плен
В плену Корнилов был первоначально помещен
в замок Нейгенбах, близ Вены, а затем перевезен в Вен¬
грию, в замок князя Эстергази в селении Лека. Несмо¬
тря на прекрасный уход и лечение, раны заживали
медленно. До конца своей жизни генерал прихрамывал,
а его левая рука работала очень плохо.
Плен для генерала в те годы сегодня может пока¬
заться чуть ли не курортом. Неплохое питание, меди¬
цинский уход, возможность пользоваться услугами
денщика, делать покупки. В принципе можно было бы
и вовсе получить свободу, дав подписку о дальнейшем
71

Русские солдаты в австрийском плену.
неучастии в боевых действиях. Но Лавр Корнилов имел
твердые понятия о чести и воинском долге. Он страшно
томился в плену, рвался к боевой деятельности. К тому же
не давало покоя его неудовлетворенное честолюбие.
Лавр Георгиевич не мог смириться с тем, что в возрасте
45 лет пришел конец его военной карьеры.
...Замок Лека был очень хорошо охраняем. Вместе
с Корниловым в нем находился и возвратившийся на
службу с началом войны генерал Е.И. Мартынов, раз¬
ведывательный планер которого был сбит противником
над Львовом. Пленных генералов периодически посе¬
щали главнокомандующий венгерской армией эрцгер¬
цог Иосиф и другие высшие чины Венгерской армии,
которые считали своим долгом лично познакомиться
с русскими генералами и высказать им свое уважение,
как мужественным солдатам.
Однажды, прогуливаясь по селению Лека, Лавр
Георгиевич увидел идущую строем группу солдат
48-й дивизии в сопровождении нескольких австрийских
72

Пленный Л. Г. Корнилов беседует с главнокомандующим
Венгерской армией эрцгерцогом Иосифом Габсбурским.
конвоиров. Он приказал конвоирам остановить строй,
и обратился с приветствием к бывшим своим подчи¬
ненным. После этого солдаты бросились к своему ко¬
мандиру, начали обнимать его, а затем подбрасывать
на руках. Конвоиры молча смотрели на это, не вмеши¬
ваясь.
Вначале в госпитале, а потом уже в крепости Кор¬
нилов занимался совершенствованием своего немецко¬
го языка, а также изучал быт и нравы австрийской
армии. И в этом деле австрийское командование пошло
ему навстречу. В обучение Корнилову был выделен
солдат — бывший учитель немецкого языка, а также
73

офицер-австриец, который знакомил Лавра Георгие¬
вича с состоянием австрийской армии.
Едва оправившись от ран, генералы Корнилов и Мар¬
тынов решили бежать. План был и прост, и сложен.
Решили вместе с находившимся в плену русским воен¬
ным авиатором Васильевым захватить стоявший в поле
недалеко от селения аэроплан и на нем совершить по¬
бег. Благо в дневное время в селение им разрешалось
выходить без охраны, а стоявший в поле аэроплан ох¬
ранялся одним солдатом из инвалидной команды. Но
эта попытка не удалась по той причине, что о ней стало
известно и другим русским офицерам, содержавшимся
в замке, и кто-то из них сообщил об этом австрийскому
командованию.
Весной 1916 года пленники снова задумали бежать,
но теперь уже пешим порядком. Для безопасного пере¬
движения по стране нужны были документы. Решили
подкупить кастеляна замка. Однако тот доложил обо
всем своему начальнику. Австрийский полковник про¬
извел дознание и конфисковал найденный в комнате
Мартынова штатский костюм. Корнилов же остался
в стороне, благодаря тому, что его имя при разговоре
с кастеляном не упоминалось. После этого инцидента
охрана была усилена. Побег из замка Лека стал пра¬
ктически невозможным.
Корнилову стало известно, что у нескольких русских
офицеров, находившихся в лагере в селении Кассек,
имеются надежные документы. Лавр Георгиевич заду¬
мал совершить побег из лагеря-госпиталя, расположен¬
ного в Кассеке. Для того чтобы попасть туда, он почти
перестал есть, пил крепко заваренный чай-чефир,
вызывая тем самым частое сердцебиение. В июне
1916 года его наконец-то положили в кассекский госпи¬
таль. Спустя некоторое время был послан туда же и его
74

Л. Г. Корнилов в плену.
вестовой Дмитрий Цесарский. В госпитале работал
русский врач Гутковский, и Лавр Георгиевич посвятил
его в свои планы. Через него Корнилову удалось за
двадцать тысяч крон золотом договориться с фельдше¬
ром чехом Францом Мрняком, который взялся добыть
нужные документы и довести Лавра Георгиевича до
железнодорожной станции Карасбеш, откуда тот пое¬
здом планировал добраться до румынской границы
(напомню, что Румыния была союзницей России во
время Первой мировой войны, но в июле 1916 года она
еще в войне не участвовала).
75

И вот 29 июля 1916 года в форме австрийского ланд¬
штурмиста, с соответствующими поддельными докумен¬
тами, в сопровождении Мрняка Лавр Георгиевич среди
белого дня покинул замок Нейгенбах. Доктор Гутковский
и другие русские офицеры тщательно скрывали побег
генерала. Денщик Корнилова Д. Цесарский лег в его кро¬
вать и укрывшись с головой, изображал спящего.
Хватились Корнилова лишь через несколько дней.
Во время отпевания умершего в лагере русского офи¬
цера генерал не явился на ритуальную церемонию,
а такое отношение к памяти боевого товарища считалось
чрезвычайным происшествием. Также оказалось, что
чех Мрняк перед свои уходом написал письмо своему
отцу, но почему-то забыл его отправить, и это письмо
было найдено.
К тому времени беглецы уже достигли по железной
дороге станции Карансебаш, откуда они должны были
пешком добираться до румынской границы. Уйдя в горы,
Корнилов и Мрняк переоделись в штатское платье,
которое они до сих пор носили в своих ранцах, и начали
выдвижение к границе. При этом они шли медленно,
избегая патрулей и застав, сторонясь проезжих дорог,
питаясь кореньями и лесными ягодами.
Около села Барло измученный голодом чех не вы¬
держал и решил зайти в этот населенный пункт в по¬
исках пищи. Корнилов остался его ждать в лесу. Но
Мрняку не повезло. На улице села он был остановлен
жандармами, которые уже знали о побеге из замка
Нейгенбах. Его судили и приговорили к смертной казни
через повешение, но впоследствии наказание было
заменено заключением в тюрьме на двадцать пять лет.
Австрийцы, поняв, что Корнилов скрывается где-то
поблизости, начали прочесывать местность. Но Лавр
Георгиевич смог ускользнуть от погони. На несколько
76

Плакат «Помощь пленным»
периода Первой мировой войны.
дней он нашел приют
и помощь в шалаше па-
стуха-славянина, кото¬
рый и довел его до гра¬
ницы, а также указал
наиболее удобный уча¬
сток для ее преодоления,
которым пользовались
контрабандисты.
В ночь 18 августа
Л. Г. Корнилов перешел
австро-румынскую гра¬
ницу и уже не таясь на¬
чал движение по терри¬
тории этой страны. В то
время полиция Румынии,
в частности, была занята
и тем, что отлавливала
на территории страны русских и австрийских дезер¬
тиров, не желавших сражаться на фронтах Первой
мировой войны и искавших спасения в нейтральных
сопредельных странах. Время от времени пойманных
дезертиров для установления их личности под конвоем
провожали в специальные фильтрационные лагеря.
Корнилов также не избежал такой участи. Он был
задержан румынскими полицейскими и включен в груп¬
пу дезертиров. 28 августа эта группа прибыла в румын¬
ский город Турну-Северян, где находилась центральная
комендатура.
Очевидцы так описывают последующие события.
«Ранним утром 28 августа 1916 года на запыленную
площадь румынского городка Турну-Северян пригнали
группу русских солдат, то ли бежавших из австрийско¬
го плена, то ли дезертиров. Изможденные, оборванные,
77

босые, они выглядели усталыми и угрюмыми. Вышед¬
ший к ним русский штабс-капитан объявил, что Румы¬
ния только что вступила в войну с Германией и Австро-
Венгрией и что после проверки все они будут переданы
в формирующуюся здесь часть для отправки на фронт.
Он уже было собирался уходить, как вдруг от строя
отделился небольшого роста, тощий, заросший рыже¬
ватой щетиной пленный. Подойдя к офицеру, он резким
охрипшим голосом крикнул:
—	Постойте! Я скажу, кто я!
«Наверное офицер — подумал капитан. Нехорошо
я эдак — всех сразу под одну гребенку...»
—	Вы офицер? — спросил он как можно участли¬
вее. — В каком чине?
Человек стоял перед ним покачиваясь, и спазмати¬
ческие, булькающие звуки вырывались у него из горла.
Наконец он овладел собой и громко произнес:
—	Я генерал-лейтенант Корнилов! Дайте мне приют!
31 августа Л. Г. Корнилов был уже в Бухаресте, от¬
туда через Киев выехал в Могилев. В Ставке его принял
царь, вручив ранее пожалованный орден Святого Ге¬
оргия 3-й степени. Всего в австрийском плену Лавр
Георгиевич пробыл 1 год, 3 месяца и 19 дней.
Бежавший из плена командир дивизии стал весьма
популярен в России, он даже вызвал взрыв националь¬
ной гордости. Репортеры всех мастей брали у Лавра
Георгиевича интервью. Его портреты печатались в ил¬
люстрированных журналах. В Петрограде Корнилова
чествовали юнкера Михайловского училища, которое
Лавр Георгиевич когда-то закончил. Один из них про¬
читал в его честь стихи собственного сочинения. Сибир¬
ские казаки из станицы Каркалинской, к которой был
приписан Корнилов, прислали земляку золотой натель¬
ный крест.
78

Конец трудного года
В сентябре 1916 года генерал-лейтенант Л. Г. Кор¬
нилов отбыл из Петербурга вновь на Юго-Западный
фронт, но уже с повышением в должности: ему дове¬
рили 25-й армейский корпус, входивший в состав Осо¬
бой армии. В то время этим фронтом уже командовал
А. А. Брусилов, а Особой армией — генерал от кавале¬
рии В. И. Гурко.
Особая армия была сформирована 26 июня 1916 года
из частей и соединений стратегического резерва Став¬
ки Верховного главнокомандующего в полосе Юго-За¬
падного фронта в составе 1-го и 30-го армейских
и 5-го кавалерийского корпусов. Затем в ее состав был
включен и 25-й армейский корпус. Название «Особой»
она получила из суеверных опасений потому, чтобы не
являться «13-й». Командовал армией генерал от кава¬
лерии В. М. Безобразов.
По сформировании Осо¬
бая армия заняла место меж¬
ду 3-й армией Западного
и 8-й Юго-Западного фрон¬
тов. Летом 1916 года она уча¬
ствовала в наступлении
Юго-Западного фронта
(Брусиловский прорыв). Тог¬
да ей была поставлена зада¬
ча наступать на Ковель с юга.
Наступление вылилось в ряд
безуспешных попыток овла¬
деть сильно укрепленными
позициями, расположенны¬
ми в болотистых дефиле
реки Стохода. 30 июля Осо-
Орден Святого Георгия
3-й степени,
врученный Л. Г. Корнилову
после побега из плена.
79

бую армию переподчинили Западному фронту с преж¬
ней задачей — наступать на Ковель. Однако командо¬
вание фронта неоднократно переносило сроки наступ¬
ления, и в начале сентября ввиду бесперспективности
дальнейших усилий на этом направлении операция
была отменена.
В августе 1916 года в командование армией вступил
генерал от кавалерии В. И. Гурко. 10 ноября того же года
на этом посту он был сменен генералом от инфантерии
П.С. Балуевым, который занимал должность команду¬
ющего армией с приставкой «врио».
25-й корпус, который принял Л. Г. Корнилов, состо¬
ял из 3-й гренадерской и 46-й пехотной дивизий, 46-й ар¬
тиллерийской бригады, 25-го отдельного мортирного
дивизиона и 25-го отдельного саперного батальона,
а также ряда отдельных подразделений (искровой
и воздухоплавательной рот) и других тыловых учре¬
ждений. Начальником штаба корпуса был генерал-
майор В. А. Карликов.
Приняв корпус, Лавр Георгиевич сразу же начал
для знакомства объезжать подчиненные ему части,
знакомясь с их командирами и личным составом. При
этом он видел, что по сравнению с весной 1915 года
состояние войск сильно ухудшилось. В строю подра¬
зделений все чаще встречались пожилые люди, при¬
званные из резерва. Среди офицеров, особенно младших,
было много лиц, окончивших школы прапорщиков во¬
енного времени.
Вернувшись в штаб корпуса, Лавр Георгиевич начал
распрашивать своего начальника штаба о боевых воз¬
можностях подчиненных ему войск.
— Не могу вас ничем порадовать, — развел руками
Карликов. — С каждым днем по частям происшествий
все больше. На позициях время от времени появляют-
80

с я какие-то «темные» люди, которые ведут агитацию
против войны. Командиры дивизий назначают специ¬
альные отряды, для поимки этих агитаторов, но пока
эти меры себя не оправдали.
—	И при прежнем командире корпуса Юрии Ники¬
форовиче Данилове тоже так было?
—	Все началось после свертывания наступательной
операции Юго-Западного фронта. Во время наступле¬
ния солдаты прибодрились, думали, скоро конец войне.
А на деле вышло совсем по-другому.
—	Вы, Вячеслав Александрович, не должны оправ¬
дывать расхлябанность солдат никакими обстоятель¬
ствами, — сказал Корнилов. — Наша задача в крат¬
чайшее время сделать корпус, способный вести насту¬
пление.
Но шли дни, и перемен к лучшему не происходило.
Обескровленная, измотанная боями и лишениями рус¬
ская армия, практически состоявшая из крестьян,
оторванных от своих хозяйств, не хотела воевать. А тут
еще всякие неприятные слухи, доходившие до окопов
из Петрограда.
Конец 1916 года для России был тяжелым.
К концу 1916 года в России, как и в других странах,
в связи с небывалой по масштабам войной ухудшалась
экономическая ситуация. В результате мобилизаций
в армию в семи губерниях Нечерноземья без работни-
ков-мужчин осталось 33% хозяйств. Вообще, в целом,
российская экономика значительно уступала в техни¬
ческом вооружении зарубежным: по количеству ло¬
шадиных сил германская промышленность превосхо¬
дила российскую в 13 раз, французская — в 10 раз. То,
что за рубежом производилось при помощи техники,
в России большей частью изготовлялось руками, а их
не хватало, так как армия и военное производство
81

изъяло из экономики и сельского хозяйства миллионы
рабочих рук.
Частично компенсировать нехватку рабочих рук
удалось благодаря массовому переходу к менее тру¬
доемким производственным процессам, а также массо¬
вому привлечению военнопленных к полевым работам.
Так, на работы среди сельских производителей при¬
влекалось до 500 тысяч пленных немцев и австрийцев.
Стремительно росли цены, которые к концу 1916 года
по сравнению с довоенным выросли более чем в три
раза, существенно опережая рост доходов населения.
В то же время рабочий класс, в отличие от крестьян¬
ства, не бедствовал. В начале 1917 года квалифициро¬
ванный столичный рабочий на оборонном заводе полу¬
чал примерно пять рублей в день а чернорабочий — три
рубля, при том, что фунт черного хлеба стоил 5 копеек,
говядины — 40 копеек, сливочного масла — 50 копеек.
И все эти продукты были в продаже. Правда, с августа
1916 года сахар продавался только по карточкам.
Хлеб также был. Урожай зерновых хлебов в 1916 году
дал 444 миллиона пудов излишка. Кроме того, запасы
прошлых лет составляли около 500 миллионов пудов.
Мясного скота, а также картофеля и овощей в стране
было достаточно. Однако все эти запасы находились
в отдаленных областях империи, откуда при нехватке
подвижного состава на железных дорогах их нелегко
было вывезти. Поэтому третий год войны был наиболее
трудным в продовольственном отношении.
При том, что хлеб в целом в стране был, на склады
он не пошел, оставшись в деревнях. Запасы в 65 мил¬
лионов пудов, оставшиеся от 1915 года, не только не
были восполнены, но, наоборот, резко уменьшились.
В декабре 1916 года правительство в лице нового ми¬
нистра земледелия, председателя Особого совещания
82

по продовольствию Александра Риттиха вынуждено
было пойти на крайнюю меру — ввести обязательную
поставку хлеба в казну по твердой цене согласно раз¬
верстке. Разверстку хлеба в количестве 772 миллиона
пудов предполагалось произвести подворно.
29	ноября 1916 года управляющий министерства
земледелия Александр Риттих подписал постановление
«О разверстке зерновых хлебов и фуража, приобрета¬
емых для потребностей, связанных с обороной», которое
было опубликовано 2 декабря 1916 года. Сроки на до¬
ведение размеров разверстки устанавливались крайне
сжатые: до 8 декабря ее требования должны были
выполнить губернии, к 14 декабря — уезды, к 20 дека¬
бря — волости и экономии, к 24 декабря — села. Впол¬
не понятно, что эти меры селом были встречены нега¬
тивно, как и попытки ввести в конце 1916 года твердые
цены на продовольствие, которые деревня сочла зани¬
женными.
В декабре 1916 года российское правительство по¬
пыталось конфисковать хлеб из сельских «запасных
магазинов», где крестьянские общины хранили запас
на случай голода, но эта мера была отменена после ряда
народных столкновений с полицией.
Экономические трудности больно били по снабжению
войск: в декабре 1916 года нормы для солдат на фронте
были уменьшены с трех фунтов хлеба в день до двух,
в прифронтовой полосе — до полутора фунтов. Резко
сократилось снабжение кавалерии и конной артиллерии
овсом. В декабре план по закупкам продовольствия для
действующей армии выполнен всего на 52 процента,
также армия недополучила 67 процентов других про¬
довольственных грузов.
Правда, с аналогичными экономическими пробле¬
мами пришлось столкнуться всем воюющим державам.
83

Так, посевные площади в Германии к 1917 году сокра¬
тились на 16 процентов, во Франции — на 33, а в Бри¬
тании, наоборот, увеличились на 12,8 процента.
Положение германской экономики особо усугубля¬
ется британской морской блокадой. Уже в 1914-1915 го¬
дах Германия вводит продразверстку, государственную
хлебную и картофельную монополию. В 1916 году там
были введены карточки на масло, жиры, мясные про¬
дукты, картофель, на покупку одежды. С осени 1916 года,
в связи со снижением урожая картофеля, его стали
заменять брюквой, ставшей едва ли не единственным
доступным продуктом питания для трудящихся. Го¬
лодную зиму 1916/17 года немецкий народ прозвал
«брюквенной зимой».
6 декабря в Германии вступает в силу так называ¬
емый закон о вспомогательной отечественной службе:
все мужчины в возрасте от 17 до 60 лет, не занятые
в армии или в промышленности, сельском или лесном
хозяйстве, обязаны были поступать на работу в воен¬
ную промышленность. Можно сказать, что с этого дня
Германия перешла в режим тотальной войны — аб¬
солютно все должны были воевать, на фронте или
в тылу.
Частое отсутствие императора в столице не способ¬
ствовало и политическому единству общества, в том
числе и его высших слоев. В ноябре—декабре 1916 выс¬
шая аристократия начинает обсуждать предполагаемое
свержение Николая II с заменой его на одного из вели¬
ких князей, скорее всего Николая Николаевича. 2 де¬
кабря Великий князь Павел Александрович, после
царской опалы на Николая Михайловича возглавивший
«великокняжескую фронду», от имени семейного сове¬
та Романовых потребовал от Николая II введения кон¬
ституции.
84

Не в лучшем состоянии были и дела на фронтах.
В частности, на Румынском фронте в развернувшемся
сражении за Бухарест германо-болгарские войска
к 3 декабря нанесли поражение румынам. В ходе обо¬
роны столицы страны французский генерал Бертло,
направленный французским главнокомандующим Жо¬
зефом Жоффром, безуспешно попытался организовать
контрудар с фланга, подобный тому, который спас
Париж во время Битвы на Марне в 1914 году. Энергич¬
ный Бертло истратил последние резервы румынской
армии, не сумев оказать Центральным державам ка¬
кого-либо серьезного сопротивления. 6 декабря войска
Четверного союза вошли в Бухарест. При отступлении
румынские войска потеряли около 90 тысяч убитыми,
ранеными и пленными, 124 орудия и 115 пулеметов.
Отход румын в Молдавию прикрывали 3-й (команду¬
ющий граф Келлер) и 4-й (командующий Хан Алиев)
конные корпуса. Временной столицей Румынии стал
город Яссы. Правда, 19—21 декабря в боях у Путны
фланговые части российских 9-й и 4-й армий (24-й кор¬
пус, 14-я дивизия) сумели остановить наступление
германских войск 9-й армии, пытавшихся ударить
в стык этих армий.
Перед лицом тотальной катастрофы русское коман¬
дование направило подкрепления, чтобы помешать
наступлению Макензена на юг России. В декабре
1916 года в русской армии был создан Румынский фронт
(командущий Сахаров). В него вошли остатки румынских
войск, а также Дунайская, 6-я, 4-я и 9-я русские армии.
Таким образом румынская армия была разбита, тер¬
ритория страны оккупирована, а российской армии
пришлось выделять дополнительные средства для того,
чтобы закрыть участок нового образовавшегося Румын¬
ского фронта.
85

В ходе Рождественсокго сражения (сражение при
Рымнике-Сарате) 7-й, 30-й корпуса 4-й русской армии,
а также остатки румынских войск в ходе упорных боев
были к 28 декабря отброшены на Серет. При этом потери
российских войск составили около 40 тысяч человек, из
которых до 10 тысяч — пленными. В частности, в 7-м рос¬
сийском корпусе эти бои считались самыми тяжелыми
за всю войну.
Общее положение не спасло и наступление Юго-
Западного фронта, впоследствии названное Брусилов¬
ским прорывом. На его первом этапе (июнь—июль
1916 года) наступательные операции имели успех, но
на втором (август—октябрь 1916 года) российские вой¬
ска терпели поражения, и все попытки перейти в на¬
ступление войсками Центральных держав были отби¬
ты. Потери российской армии в ходе этих безуспешных
сражений, инициированных А. А. Брусиловым, соста¬
вили 750 тысяч человек, причем полегли на полях
сражений лучшие части, которые восстановить Рос¬
сийская империя оказалась не в силах.
9 декабря 1916 года в России Государственный совет
встает в оппозицию к Николаю II, заявляя о том, что
«предостерегает царя против гибельного действия за¬
кулисных влияний», имея в виду Распутина.
В России к 1917 году А.Ф. Керенский был уже до¬
вольно известным политиком, также возглавлявшим
фракцию «трудовиков» в Государственной думе IV
созыва. В своей думской речи 16 декабря 1916 года он
фактически призывает к свержению самодержавия,
после чего императрица Александра Федоровна зая¬
вила, что «Керенского следует повесить».
До революции Керенский был под наблюдением Ох¬
ранного отделения под кличкой «Скорый» из-за привыч¬
ки бегать по улицам, на ходу запрыгивая в трамвай
86

Распутин. Карикатура начала 1917 г.
и спрыгивая обратно, и для слежки за ним полиции
приходилось нанимать извозчика. С 1915 года Александр
Федорович также являлся Генеральным секретарем
Верховного совета Великого Востока народов России,
масонской организации, вышедшей из Великого Востока
Франции. Но Великий Восток народов России не призна¬
вался другими масонскими послушаниями как масонская
организация, так как приоритетной задачей для себя
ставил политическую активность. Керенский в своих
воспоминаниях писал: «Предложение о вступлении в ма¬
соны я получил в 1912 году, сразу же после избрания в IV
Думу. После серьезных размышлений я пришел к выво¬
ду, что мои собственные цели совпадают с целями обще-
87

ства, и принял это предложение. Следует подчеркнуть,
что общество, в которое я вступил, было не совсем обыч¬
ной масонской организацией. Необычным прежде всего
было то, что общество разорвало все связи с зарубежны¬
ми организациями и допускало в свои ряды женщин.
Далее, были ликвидированы сложный ритуал и масонская
система степеней; была сохранена лишь непременная
внутренняя дисциплина, гарантировавшая высокие мо¬
ральные качества членов и их способность хранить тай¬
ну. Не велись никакие письменные отчеты, не составлялись
списки членов ложи. Такое поддержание секретности не
приводило к утечке информации о целях и структуре
общества. Изучая в Гуверовском институте циркуляры
Департамента полиции, я не обнаружил в них никаких
данных о существовании нашего общества, даже в тех
двух циркулярах, которые касаются меня лично».
Л. Г. Корнилов, конечно, не был масоном. Но масонство
проникло в ряды высших военачальников русской импе¬
раторской армии. По некоторым данным масонами был
генерал М.В. Алексеев и многие другие. Так, на могиле
генерала А.М. Зайончковского (Новодевичьий монастырь),
который либо ничем себя не проявлял, занимая «придво-
ные» должности, либо, имея значительное превосходство
в силах, был в боевых условиях бит в Румынии, установ¬
лен любопытный монумент, про который ходит слух, что
это некий символ принадлежности к масонской ложе.
В конце 1916 года член Госсовета Влидимир Гурко,
родной брат генерала Василия Гурко, обращается к Ни¬
колаю II с запиской о приближающемся исчерпании
Россией мобилизационных ресурсов. Им были предло¬
жены такие меры, как «постепенное привлечение к во¬
енной службе инородцев, к тому законом ныне не обя¬
занных», «возвращение на заводы квалифицированных
рабочих с заменою их соответствующим числом под-
88

лежащих освидетельствованию и признанных годными
для несения военной службы белобилетников» и «бе¬
режливое расходование человеческого материала
. в боях». 2 (22) декабря с аналогичной запиской к врид
начальника штаба Верховного главнокомандующего
генералу Василию Гурко обращается военный министр
Шуваев. Он пишет: «Принимая во внимание, что для
пополнения потерь в армии штаб Верховного главно¬
командующего признает необходимым высылку еже¬
месячно в среднем 300 000 человек, можно сказать, что
имеющихся в распоряжении Военного министерства
контингентов хватит для продолжения войны лишь
в течение 6~9 месяцев». К 1917 году общие потери Рос¬
сийской империи в Первой мировой войне составили
порядка 2,5 миллиона солдат (убитых в бою, пропавших
без вести, умерших от ран и болезней, умерших в пле¬
ну) и не менее 1 миллиона мирных жителей.
27 декабря 1916 года получил отставку председатель
Совета министров А. Трепов, и в тот же день главой
правительства безо всяких консультаций с думскими
лидерами Николай II назначил Н. Голицына. За 1916 год
Николай II сменил четырех председателей Совета ми¬
нистров (И. Горемыкина, Б. Штюрмера, А. Трепова
и кн. Н. Голицына), четырех министров внутренних дел
(А. Хвостова, Б. Штюрмера, А. Хвостова и А. Протопо¬
пова), трех министров иностранных дел (С. Сазонова,
Б. Штюрмера и Н. Покровского), двух военных министров
(А. Поливанова, Д. Шуваева) и трех министров юстиции
(А. Хвостова, А. Макарова и Н. Добровольского).
С декабря 1916 года в придворной и политической
среде ожидался «переворот» в той или иной форме,
возможное отречение императора в пользу Цесареви¬
ча Алексея при регентстве великого князя Михаила
Александровича.
89

В ночь с 16 на 17 (29/30) декабря был убит Григорий
Распутин (Новых). Позднее спикер Горсударственной
думы Родзянко выскажется по этому поводу, что это
было началом революции. На стороне убийцы Распути¬
на Дмитрия Павловича выступил ряд членов импера¬
торской фамилии, обратившихся к царю с коллективным
письмом, прося большего снисхождения к этому чело¬
веку. После убийства Распутина взгляды «фронды»
становились все более решительными. Французский
посол в Петрограде Морис Палеолог в своем дневнике
сделал запись, утверждавшую, что великие князья Ки¬
рилл, Борис, Андрей Владимировичи и Гавриил Конс¬
тантинович открыто обсуждают перспективы дворцово¬
го переворота с целью воцарения великого князя Нико¬
лая Николаевича. К новому 1917 году отношения царя
и императрицы с остальными членами императорской
фамилии настолько испортились, и они даже собирались
проигнорировать традиционный Новогодний прием.
Председатель российской Госдумы Родзянко просит
царя об отставке министра внутренних дел Протопо¬
пова под предлогом его «психической ненормальности»,
на что Николай II замечает: «Ну, наверное, он сошел
с ума после того, как я назначил его министром».
В Туркестане продолжалось восстание под руко¬
водством А. Иманова и А. Жанбосынова. Россия мораль¬
но проигрывала «битву за Среднюю Азию». Как ука¬
зывал депутат Государственной думы кадет Василий
Степанов, восстание и его подавление создали «глубо¬
кую рытвину между местным населением и властью,
превратив их в два враждебных лагеря, и в то же вре¬
мя привели к интенсивному росту национального са¬
мосознания народов края».

Глава третья
НА ВОЛНЕ РЕВОЛЮЦИИ
Агония самодержавия
Наступивший новый 1917 год не принес России долго¬
жданного покоя. Уже 9 января в Петрограде по случаю
годовщины Кровавого воскресенья 1905 года прошла
манифестация, в которой приняли участие до 50 тысяч
рабочих. Власти отреагировали на это «должным обра¬
зом». Для предупреждения беспорядков в столице
5 февраля был создан особый военный округ под ко¬
мандованием генерала С. С. Хабалова, известного уча¬
стием в подавлении революции 1905 года.
Страну раскачивали изнутри. 14 февраля открылась
очередная сессия Государственной думы, на которой
депутаты потребовали отставки неспособных министров.
В этот день в Петрограде бастовало уже 80 тысяч ра¬
бочих.
22 февраля Николай II выехал из Царского Села
в Ставку. В Могилеве его встречал генерал М. В. Алек¬
сеев, вернувшийся к исполнению обязанностей началь¬
ника штаба после болезни. Доклад о положении дел на
фронтах продолжался около часа. Верховный скучал
по семье и не был настроен на работу. «Пусто показалось
в доме без Алексея (сына)», — записал он в тот день
в своем дневнике.
91

Ставка. Николай II, генералы М.В. Алексеев и М.С. Пустовойтенко.
К вечеру 23 февраля в Ставку поступили сведения
о том, что в Петрограде толпы народа запрудили улицы,
требуя хлеба. Слух о введении хлебных карточек взвол¬
новал жителей города. В следующие дни характер улич¬
ных скопищ стал видоизменяться. Волнения широко
92

Февраль 1917 г.
охватили заводы. На улицы выходили рабочие. Среди
них появились агитаторы. Из народных толп стали вы¬
крикивать лозунги: «Долой самодержавие! Долой войну!»
Появились красные флаги, носившие аналогичные над¬
писи. Распевались революционные песни.
В это время император жил привычной для него
жизнью Ставки и переживаниями за семью. 24 февра¬
ля в своем дневнике он пишет: «В 10.30 пришел к до¬
кладу, который кончился к 12 часам. Перед завтраком
принесли мне от имени бельгийского короля Военный
крест. Погода была неприятная — метель. Погулял
немного в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей
заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их
примеру».
В ночь на 25 февраля в Петрограде были проведены
многочисленные аресты, подлившие еще больше масла
в огонь. Как доносил в Ставку командующий войсками
Петроградского военного округа генерал С. С. Хабалов,
число бастовавших исчислялось в двести пятьдесят
тысяч человек.
93

В полдень 25 февраля император получил от Алек¬
сандры Федоровны телеграмму: «Я очень встревожена
положением в городе...», писала она. Спустя час посту¬
пило сообщение от М.В. Родзянко: «Положение серьез¬
ное. В столице анархия. Правительство парализовано.
Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное
расстройство. Растет общее недовольство. На улицах
происходит беспорядочная стрельба. Части войск стре¬
ляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить
лицу, пользующемуся доверием страны, составить
новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промед¬
ление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час
ответственность не пала на венценосца».
Прошло не менее получаса и в Ставку пришла новая
телеграмма от М.В. Родзянко. Она была рассчитана,
прежде всего, на генерала М. В. Алексеева, но копии ее
были адресованы командующим войсками фронтов.
Телеграмма гласила: «Обстановка настоятельно тре¬
бует передачи власти лицу..., которому будет поручено
составить правительство, пользующееся доверием
всего населения». В данной телеграмме Родзянко про¬
сил военных руководителей высказаться по этому во¬
просу.
В ответ на полученные донесения император направил
в столицу телеграмму, требуя прекратить беспорядки.
Утром 26 февраля войска в разных местах Петрограда
открыли огонь по возбужденным народным толпам.
24 февраля (9 марта) в Петрограде начались стол¬
кновения демонстрантов, которые несли лозунги «Долой
самодержавие!» и «Долой войну!», с полицией. Со сле¬
дующего дня эта забастовка приобрела всеобщий ха¬
рактер. Казаки, направленные для разгона демонстран¬
тов, несмотря на приказ, не решаются открывать огонь.
Тучи сгущались...
94

27 февраля утром председатель Государственной
думы обратился к государю с очередной телеграммой:
«Положение ухудшается, надо принять немедленно
меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний
час, когда решается судьба родины и династии».
«Первые сообщения о происшедшей революции, —
писал в те дни А. Ф. Керенский, — Николай II воспринял
спокойно. Неизбежные беспорядки в связи с разрывом
с Думой предусматривались в его плане восстановления
абсолютизма, а командующий специальными воору¬
женными силами, дислоцированными в Петрограде,
генерал Хаба лов заверил царя, что «войска выполнят
свой долг». Действительно, несколько гвардейских ка¬
валерийских полков, отозванных с фронта, как это
и обещал царь перед отъездом 22 февраля в Ставку,
уже двигались в направлении столицы».
Тревожные сигналы со столицы поступали один за
другим. «Трудно думать, — отмечал генерал А. И. Де¬
никин, — что и в этот день государь не отдавал себе
ясного отчета в катастрофическом положении». Но
«он — слабовольный и нерешительный человек — искал
малейшего предлога, чтобы отдалить час решения... Во
всяком случае, новое внушительное представление
генерала Алексеева, поддержанное ответными телег¬
раммами командующих на призыв Родзянко, не имело
успеха».
Утром 27 февраля к царю обратился его брат, вели¬
кий князь Михаил Александрович, умоляя государя
прекратить беспорядки, назначив такого премьер-ми¬
нистра, который будет пользоваться доверием Думы
и общественности. Однако Николай II в весьма резкой
форме посоветовал великому князю не вмешиваться
не в свои дела. Он приказал генералу С. С. Хабалову
использовать все имеющиеся в его распоряжении сред-
95

ства для подавления бунта. В тот же день император
отдал приказ генералу Н. И. Иванову отправиться в Цар¬
ское Село.
Сам государь, обеспокоенный участью своей семьи,
утром 28 февраля поехал в Царское Село, не приняв
никакого определенного решения. Оставшийся во гла¬
ве Ставки генерал Алексеев, как считал А. И. Деникин,
«не обладал достаточной твердостью, властностью
и влиянием, чтобы заставить государя решиться на тот
шаг, необходимость которого осознавалась даже импе¬
ратрицей».
На следующий день на узловой станции Дно, через
которую шел путь в Царское Село, комиссар по желез¬
нодорожному транспорту Бубликов распорядился оста¬
новить императорский поезд, а также состав с его сви¬
той. Узнав, что путь через станцию Дно закрыт, царь
после лихорадочных консультаций с приближенными
приказал отправить состав в Псков, где находился штаб
командующего Северным фронтом генерала Н. В. Руз¬
ского. Путь в этом направлении был еще свободен.
1	марта в 7.30 вечера Николай II прибыл в Псков,
где его встретил генерал Н. В. Рузский с офицерами
своего штаба. По свидетельству очевидцев, «во время
этой нелегкой поездки царь не проявлял никаких при¬
знаков нервозности или раздражения. В этом и не было
ничего удивительного, ибо ему была всегда свойствен¬
на какая-то странная способность равнодушно воспри¬
нимать внешние события. Спустя час он заслушал
в своем личном вагоне доклады генерала Рузского
и начальника штаба фронта о происшедших за время
его поездки событиях. Они никоим образом не измени¬
ли состояния его духа.
В 11.30 вечера генерал Рузский передал царю толь¬
ко что полученную телеграмму от генерала Алексеева.
96

В ней начальник штаба Ставки сообщал о растущей
опасности анархии, распространяющейся по всей стра¬
не, дальнейшей деморализации армии и невозможности
продолжать войну в сложившейся ситуации. В телег¬
рамме также говорилось о необходимости опубликовать
официальное заявление, желательно в форме манифе¬
ста, которое внесло бы хоть какое-то успокоение в умы
людей, и провозгласить создание «внушающего доверие»
кабинета министров, поручив его формирование пред¬
седателю Думы. Алексеев умолял царя безотлагатель¬
но опубликовать такой манифест и предлагал свой
проект документа.
Прочитав телеграмму и выслушав соображения
генерала Рузского, царь согласился обнародовать ма¬
нифест. Немедленно по принятии этого решения он
направил генералу Иванову телеграмму, в которой
потребовал не предпринимать до его прибытия никаких
акций. Тогда же Николай II распорядился о возвраще¬
нии на фронт всех частей, направленных в Петроград
для подавления мятежа силой оружия.
Подводя итоги прошедшего первого весеннего дня,
Верховный главнокомандующий по своему обыкновению
сделал запись в дневнике. Сжато описав маршрут дви¬
жения и отметив факт встречи с генералом Рузским,
он позволил себе огорчиться. «Стыд и позор! — сокру¬
шался император. — Доехать до Царского не удалось.
А мыслями и чувствами все время там! Как бедной
Алике должно быть тягостно одной переживать все эти
события! Помоги нам Господь!»
Предпринятые императором шаги и надежда на
Бога не дали ожидаемых результатов. События разви¬
вались стремительно.
1	марта в столице началось формирование Времен¬
ного правительства во главе с князем Г. Е. Львовым.
97

Днем в Ставку доставили копии телеграфных лент
переговоров генерала Рузского с Родзянко, не прие¬
хавшего на встречу с императором во Псков. Ознако¬
мившись с текстом, генерал Алексеев составил на имя
командующего войсками фронтов телеграмму, которая
приобрела поистине историческое значение в после¬
дующих событиях в России. В ней излагалась общая
обстановка, так как она была обрисована М. В. Родзян¬
ко в разговоре с Рузским, приводилось мнение предсе¬
дателя Государственной думы о том, что спокойствие
в стране, а следовательно, и возможность продолжения
войны могут быть достигнуты только при условии от¬
речения императора Николая II от престола в пользу
его сына, при регенстве великого князя Михаила Алек¬
сандровича.
«Обстановка, по-видимому, не допускает иного ре¬
шения, — писал М. В. Алексеев. — Необходимо спасти
действующую армию от развала, продолжить до конца
борьбу с внешним врагом, спасти независимость России
и судьбу династии. Это нужно поставить на первом
плане, хотя бы ценой уступок. Если вы разделяете этот
взгляд, — обращался к военным руководителям Миха¬
ил Васильевич, — то не благоволите ли вы телеграфи¬
ровать весьма спешно свою верноподданническую
просьбу его величеству, известив меня».
Эти телеграммы были разосланы 2 марта. Ответы
командующих фронтами были почти одинаковыми.
Командующие Кавказским фронтом великий князь
Николай Николаевич, Юго-Западным фронтом генерал
А. А. Брусилов и Западным фронтом генерал А. Е. Эвер¬
та в разных выражениях просили императора принять
решение, высказанное председателем Государственной
думы, признавая его единственным, могущим спасти
Россию, династию и армию. Несколько позднее были
98

получены телеграммы от командующего Румынским
фронтом и Балтийским флотом.
Утром того дня генерал Рузский довел до импера¬
тора содержание его разговора с Родзянко. По его сло¬
вам положение складывалось так, что спасти его могло
только отречение. После некоторых колебаний импе¬
ратор согласился. Из Ставки тут же прислали проект
манифеста об отречении. Вечером из Петрограда при¬
были Гучков и Шульгин.
О том, как состоялось подписание этого историческо¬
го документа, рассказывал в своих мемуарах Ю. Н. Дани¬
лов: «В хорошо знакомом мне зеленоватом салоне, — пи¬
сал он, — за небольшим четырехугольным столом, при¬
двинутым к стене, сидели с одной стороны государь, а по
другую сторону лицом ко входу А. И. Гучков и В. В. Шуль¬
гин. Тут же, если не ошибаюсь, сидел или стоял, точно
призрак в тумане, 78-летний старик — граф Фредерикс...
На государе был все тот же серый бешмет и сбоку
на ремне висел длинный кинжал. Депутаты были одеты
по-дорожному, в пиджаках, и имели «помятый» вид...
Очевидно, на них отразились предыдущие бессонные
ночи, путешествия и волнения... Особенно устало вы¬
глядел Шульгин, к тому же, как казалось, менее вла¬
девший собою... Воспаленные глаза, плохо выбритые
щеки, съехавший несколько на сторону галстук вокруг
умятого в дороге воротничка...
Генерал Рузский и я при входе молча поклонились.
Главнокомандующий присел у стола, а я поместился
поодаль — на угловом диване. Вся мебель гостиной была
сдвинута со своих обычных мест к стенам вагона, и по¬
средине образовалось довольно свободное пространство.
Кончал говорить Гучков. Его ровный мягкий голос
произносил тихо, но отчетливо роковые слова, выра¬
жавшие мысль о неизбежности отречения государя
99

в пользу цесаревича Алексея при регенстве Великого
князя Михаила Александровича...
—	К чему эти переживания вновь, — подумал я,
упустив из виду, что депутатам неизвестно решение
государя, уже принятое днем, за много часов до их
приезда».
В это время плавная речь Гучкова была перебита
голосом государя.
—	Сегодня в 3 часа дня я уже принял решение о соб¬
ственном отречении, которое и остается неизменным.
Вначале я полагал передать престол моему сыну Алек¬
сею, но затем, обдумав положение, переменил свое
решение и ныне отрекаюсь за себя и своего сына в поль¬
зу моего брата Михаила... Я желал бы сохранить сына
при себе и вы, конечно, поймете, — произнес он, волну¬
ясь, те чувства, кои мною руководят в данном желании».
Содержание последних слов было для генерала
Рузского и меня полной неожиданностью! Мы перегля¬
нулись, но, очевидно, ни он, ни тем более я не могли
вмешаться в разговор, который велся между государем
и членами законодательных палат и при котором мы
лишь присутствовали в качестве свидетелей.
К немалому моему удивлению, против решения,
объявленного государем, не протестовал ни Гучков, ни
Шульгин...»
Сам Николай по итогам дня записал в дневнике:
«...В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством
пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»
Итак, время императорской России навсегда было
закончено. К власти в России приходит Временное
правительство во главе с князем Г. Е. Львовым. Мини¬
стром иностранных дел назначается П.Н. Милюков,
министром юстиции А. Ф. Керенский, военным и морским
министром А. И. Гучков.
100

Новые назначения
2	марта по просьбе председателя Государственной
думы М. В. Родзянко Николай II одновременно с отре¬
чением от престола подписывает приказ о назначении
генерала Л. Г. Корнилова командующим Петроградским
военным округом. Это означало, что генерал не только
принял сторону Временного правительства, но и вы¬
ступил в качестве врага самодержавия. О том, каковы
были в тот период политические взгляды Лавра Геор¬
гиевича, в своих воспоминаниях В. Б. Станкевич пишет:
«В исполнительном комитете он говорил, что является
противником царского режима. Я не думаю, чтобы Кор¬
нилов унизился до притворства. Несомненно, он сочув¬
ствовал реформаторским стремлениям. Но также не¬
сомненно, что он не был демократом, в смысле предо¬
ставить власть народу: как всякий старый военный, он
всегда был подозрительно настороже по отношению
к солдату и «народу» вообще: народ славный, что и го¬
ворить, но надо за ним присматривать, не то он изба¬
луется, распустится. Против царского строя он был
именно потому, что власть начинала терять свой се¬
рьезный, деловитый характер. Хозяин был из вон рук
плох и нужен был новый хозяин, более толковый и прак¬
тичный».
Деятельность первого «революционного» команду¬
ющего Петроградским военным округом пришлось
начать с «акции», о которой он потом не любил вспоми¬
нать, но которую не очень-то склонны были забыть
некоторые монархисты. Через три дня после приезда
в Петроград (8 марта) Корнилов в сопровождении груп¬
пы офицеров своего штаба прибыл в Царское Село
и арестовал императрицу Александру Федоровну (аре¬
101

стованный Николай II в это время находился на пути
из Могилева в Царское Село). В интервью петроградским
газетам Лавр Георгиевич говорил, что он действовал по
указанию военного министра А. И. Гучкова, который
руководствовался определенным политическим расче¬
том, так как арест императрицы командующим военным
округом должен был произвести, по его мнению, на
солдатскую массу впечатление полного разрыва ново¬
го командования со старым режимом.
Став командующим войсками Петроградского во¬
енного округа, Лавр Георгиевич оказался в положении
человека, который за все несет ответственность, но не
может принять какого-либо самостоятельного решения.
Знаменитый «Приказ № 1» Петроградского совета
связал его по рукам и ногам. Он отменял отдание воин¬
ской чести и титулование. Генерал перестал быть «ва-
Л. Г. Корнилов — командующий войсками
Петроградского военного округа.
102

шим превосходительством». Солдат не являлся больше
«нижним чином» и получил права, которыми революция
успела наделить население страны. Наконец, во всех
частях выбирались комитеты и депутаты в местные
Советы. Приказ оговаривал, что в «своих политических
выступлениях воинская часть подчиняется Совету
рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам».
Но Корнилов вскоре понял, что теперь офицерам
будет очень трудно подчинять своей воле и держать
в повиновении вооруженных людей. Страна теряла
армию и начинала падать в пропасть. «Никто не желал
нести службу, дисциплина упала до нуля, офицеры не
могли сказать слова без риска угодить на штыки, —
писал он. — Митинги и пьянство — вот что составляло
быт петроградского военного округа. Двоевластие —
Петросовет и Временное правительство путаются в соб¬
ственных распоряжениях, никто не желает исполнять
их, кругом сущая анархия».
Корнилов по просьбе Временного правительства
попробовал пресечь вспыхнувшие в столице беспоряд¬
ки традиционным способом борьбы с мятежами. Он
вывел в центр города сохранивших дисциплину юнке¬
ров Михайловского артиллерийского училища. Но не¬
которыми членами Временного правительства это было
воспринято как очевидная угроза применения оружия
против разгулявшихся тыловиков. Его одернули: «Нель¬
зя — ведь у нас свобода!».
23 апреля Лавр Георгиевич направил военному
министру рапорт с просьбой вернуть его в действующую
армию. А. И. Гучков посчитал целесообразным назначить
его на должность командующего войсками Северного
фронта, освободившуюся после увольнения генерала
Н. В. Рузского. Однако Верховный главнокомандующий
генерал М. В. Алексеев категорически возражал против
103

такого решения, сославшись
на недостаточный командный
стаж Корнилова и «неудобст¬
во обходить старших началь¬
ников — более опытных и зна¬
комых с фронтом, как, напри¬
мер, генерала А. Драгомирова».
В итоге 29 апреля А. И. Гучков
подал в отставку «из-за пол¬
ного неподчинения ему армии»,
а в начале мая Корнилов по¬
лучил назначение на дол¬
жность командующего 8-й ар¬
мии Юго-Западного фронта.
«Знакомство нового коман¬
дующего с личным составом
началось с того, — вспоминал
впоследствии офицер разведывательного отдела шта¬
ба этой армии капитан М.О. Неженцев, — что постро¬
енные части резерва устроили митинг и на все доводы
о необходимости наступления указывали на ненужность
продолжения «буржуазной» войны, ведомой « ми лита -
рищиками»... Когда генерал Корнилов, после двухча¬
совой бесплодной беседы, измученный нравственно
и физически, отправился в окопы, здесь ему предста¬
вилась картина, какую вряд ли мог предвидеть любой
воин эпохи. Мы вошли в систему укреплений, где линии
окопов обеих сторон разъединялись, или, вернее сказать,
были связаны проволочными заграждениями...
Появление генерала Корнилова было приветству¬
емо... группой германских офицеров, нагло рассматри¬
вавших командующего русской армией. За ними стоя¬
ло несколько прусских солдат... Генерал взял у меня
бинокль и, выйдя на бруствер, начал рассматривать
104

район будущих боевых столкновений. На чье-то заме¬
чание, как бы пруссаки не застрелили русского коман¬
дующего, последний ответил: «Я был бы бесконечно
счастлив — быть может хоть это отрезвило бы наших
солдат и прервало постыдное братание».
Митинг братания на фронте.
На участке соседнего полка командующий армией
был встречен... бравурным маршем германского егер¬
ского полка, к оркестру которого потянулись наши
«братальщики» — солдаты. Генерал со словами — «это
измена!» — повернулся к стоящему рядом с ним офи¬
церу, приказав передать «братальщикам» обеих сторон,
что если немедленно не прекратится позорнейшее
явление, он откроет огонь из орудий. Дисциплиниро¬
ванные германцы прекратили игру... и пошли к своей
лини окопов, по-видимому, устыдившись мерзкого
зрелища. А наши солдаты еще долго митинговали,
жалуясь на «притеснения контрреволюционными на¬
чальниками их свободы».
105

В Петрограде генерал Корнилов познакомился с сы¬
ном русского адмирала В. С. Завойко, которому было
42 года. Он закончил Царскосельский лицей, перепро¬
дажей польских земель быстро нажил значительное
состояние и сделался собственником крупного имения
в Подольской губернии. Позже Завойко направил свою
деятельность на нефтяные сделки и банковские опера¬
ции. Создав хороший капитал, после Февральской
революции он, отлично владевший пером, начал изда¬
вать в столице еженедельный журнал «Свобода в борь¬
бе». Корнилову нравились его публикации. После встре¬
чи с Лавром Георгиевичем Завойко зачислился добро¬
вольцем в одну из дивизий, но реально он остался при
штабе 8-й армии в качестве ординарца Корнилова. Лавр
Георгиевич поручал ему составление тех документов,
которые требовали литературного изложения матери¬
ала. Влияние Завойко распространялось, конечно, и на
политическое содержание документов. Вскоре он сде¬
лался буквально правой рукой генерала Корнилова
и стал организатором его рекламы в стране.
Через несколько дней после вступления Корнилова
в должность на его стол легла записка капитана М.О. Не-
женцева. В ней излагались соображения «о причинах,
пассивности армии и мерах противодействия ей». Кор¬
нилов вызвал капитана на беседу. Поблескивая стекла¬
ми пенсне, щурясь и «по-гвардейски» растягивая сло¬
ва, офицер увлечение развивал свои планы спасения
армии. В результате главное, что он предлагал — ре¬
шительные меры, исходящие от «верховной власти»
и разумное проявление инициативы «снизу». Корнило¬
ва захватили эти идеи. В 20-х числах мая Неженцев
начал формирование 1-го ударного полка, названного
«корниловским», с тем чтобы тот своим примером внес
перелом в настроение на фронте. В стальных касках,
106

с черно-красными погонами, с эмблемой на рукаве,
изображавшей череп над скрещенными мечами, кор¬
ниловцы одним своим видом должны были наводить
страх на тех, кто подвергся влиянию «анархии» и «раз¬
ложения». Фактически же им отводилась роль прето¬
рианцев командующего армией.
Такую же роль стал играть и так называемый Те¬
кинский полк, состоявший главным образом из туркмен.
Текинцы превратились в его личный конвой. В белых
папахах и малиновых халатах, с огромными кинжала¬
ми на поясе, они производили достаточно грозное впе¬
чатление.
Генерал Алексеев
После перемены власти в стране в условиях ведения
войны остро встал вопрос о назначении нового Верхов¬
ного главнокомандующего. Некоторое время этот вопрос
оставался как бы открытым, так как эту должность
временно исполнял генерал М. В. Алексеев. Но так дол¬
го продолжаться не могло. В связи с событиями послед¬
них дней в Ставку со всех фронтов и армий постоянно
поступали различные вопросы, решение которых тре¬
бовало единоличной власти.
Придя к власти при поддержке М.В. Алексеева,
Временное правительство, безусловно, в качестве кан¬
дидата на пост Верховного поддерживало его кандида¬
туру. Но Временный комитет Государственной думы
на этот счет имел свое мнение, и предлагал кандида¬
туру генерала А. А. Брусилова. В обоснование этого
предложения 18 марта Родзянко отправил министру-
председателю Временного правительства князю
Г.Е. Львову письмо, в котором давался нелестный для
Михаила Васильевича отзыв, и делался вывод о том,
107

что он по ряду моментов не подходит для поста Вер¬
ховного главнокомандующего. И уже утром следующе¬
го дня Временный комитет думы рассмотрел этот вопрос,
и постановил: «Признать, что в интересах успешного
ведения войны представляется мерой неотложной ос¬
вобождение генерала Алексеева от обязанностей вер¬
ховного главнокомандующего, что желательным кан¬
дидатом (по рекомендации Родзянко) является генерал
Брусилов». При этом подчеркивалось, что «общее ру¬
ководство ведением войны, за исключением стратегии,
управления и командования всеми сухопутными и мор¬
скими силами, должно быть сосредоточено в руках
Временного правительства».
Однако Временное правительство твердо стояло за
кандидатуру генерала М. В. Алексеева. Причин этому
было несколько. Главной из них было то, что сказывалась
достаточно продолжительная по времени совместная
работа многих членов будущего Временного правитель¬
ства с Алексеевым, как начальником штаба Верховно¬
го, доказавшим свою преданность в деле отречения
императора. Кроме того, это было и своего рода проти¬
водействие мнению председателя Думы, о плохих вза¬
имоотношениях которого с Алексеевым было известно
в правительственных кругах.
Окончательное решение, конечно, могло быть при¬
нято в узком кругу заинтересованных лиц. Но время
было другое, и для того чтобы придать своему канди¬
дату видимость «всенародно избранного» вождя, было
решено поиграть в демократию и провести широкий
опрос мнений. С этой целью военный и морской министр
Временного правительства А. И. Гучков направил всем
командующим войсками фронтов и армий следующую
телеграмму: «Временное правительство, прежде чем
окончательно решить вопрос об утверждении верховным
108

главнокомандующим генерала Алексеева, обращается
к вам с просьбой сообщить вполне откровенно и неза¬
медлительно ваше мнение об этой кандидатуре».
Фронтовой генералитет, целиком занятий оператив¬
ными вопросами, был слишком далек от той большой
политики, которая в то время «варилась» в Петрограде.
109

Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев
объезжает войска.
При этом командующие фронтами и армиями хорошо
понимали значимость жесткого и непрерывного управ¬
ления войсками, а также то, что осуществлять такое
управление может далеко не каждый человек. Поэтому
большинство генералов ответило на запрос военного
министра полным согласием. Но нашлись и такие, кото¬
рые не только уклонились от прямого ответа, но и вы¬
сказали определенные опасения. Так, весьма уклончиво
позвучал ответ генерала В.Н. Рузского, который прислал
телеграмму следующего содержания: «По моему мнению,
выбор верховного должен быть сделан волею правитель¬
ства. Принадлежа к составу действующей армии, вы¬
сказываться по этому вопросу для себя считаю невоз¬
можным». Командующий 1-й армией генерал от кава¬
лерии А. И. Литвинов писал: «Наилучшей комбинацией
было бы назначение Верховным главнокомандующим
генерала Рузского, а генерала Алексеева его начальни¬
ком штаба. Если это невозможно, то желательно назна-
110

чение генерала Алексеева Верховным». Командующий
10-й армией генерал от инфантерии В.Н. Горбатовский
ответил: «Затрудняясь указать на другое лицо, вынуж¬
ден остановиться на Алексееве». «По своим знаниям
подходит вполне, — телеграфировал генерал А. А. Бру¬
силов, — но обладает важным недостатком для воена¬
чальника — отсутствие силы воли и здоровья после
перенесенной тяжелой болезни». Интересен в плане
нейтральности, но с определенным подтекстом, ответ
командующего 6-й армии генерала от инфантерии
С. А. Цурикова: «Генерала Алексеева непосредственно
знаю мало. В общем управлении операциями русских
армий за последние полтора года трудно усмотреть
какой-либо определенный, настойчиво проводимый
стратегический план, но чем это обусловливалось и в ка¬
кой мере к этому причастен генерал Алексеев, судить
не имею данных...». Командующий 5-й армией генерал
А.	М. Драгомиров высказал опасение, что «вряд ли гене¬
рал Алексеев способен воодушевить армию, вызвать на
лихорадочный подъем», но затем резюмировал: «за¬
трудняюсь указать кого-либо другого, способного стать
всеми признанным вождем народной армии». Команду¬
ющий 2-й армией генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов
был еще более категоричен. Он ответил, что признает
генерала Алексеева «отменным начальником штаба
Верховного главнокомандующего. Но боевой репутации
в войсках генерал Алексеев не имеет и имя его среди
них популярностью не пользуется».
Таким образом, этим опросом уже Временным пра¬
вительством было положено начало тому «демократи¬
ческому» процессу в формировании командных кадров,
который в конце концов привел к выборности команди¬
ров их подчиненными, солдатским самосудам и анархии.
Но тогда, в марте 1917 года, это явление было новым
111

и казалось многообещающим. Правительство якобы
предоставляло право военным самим выбрать себе
Верховного главнокомандующего, а значит — разделить
с ним ответственность в случае неудач на фронте. За
собой же оно только оставляло право контроля и спро¬
са без личной ответственности за случившееся.
После дискуссии в правительственных и парла¬
ментских кругах, опроса мнений высшего военного
руководства ничто не мешало Временному правитель¬
ству назначить генерала М. В. Алексеева первым де¬
мократично избранным Верховным главнокомандую¬
щим, поставив его во главе многомиллионной воюющей
российской армии, уже зараженной вирусом револю¬
ции и разложения.
Временное правительство.
Для официального назначения на должность гене¬
рал М. В. Алексеев был приглашен в Петроград, где он
должен был предстать перед членами Временного
правительства и депутатами Государственной думы
для того, чтобы получить указания в отношении даль-
112

нейших действий. Л. Г. Корнилову было поручено ор¬
ганизовать его встречу, размещение и сопровождение.
Лавр Георгиевич встретил Михаила Васильевича
на вокзале, где в соответствии с рангом прибывшего
заранее были построены почетный караул и военный
оркестр. Правда, с последним возникла неувязка. Обы¬
чно при встрече Верховного играли «Боже, царя храни».
Теперь же никто толком не знал, что надлежит играть
в таких случаях. Посоветовавшись накоротке, решили
сыграть отрывок из оперы «Иван Сусанин».
Весь тот день Корнилов провел рядом с Алексеевым,
и впервые получил возможность близко познакомить¬
ся с этим человеком. Интерес его к Михаилу Василье¬
вичу был не случайный. В определенной степени ко¬
мандующий войсками Петроградского военного округа
подчинялся Верховному главнокомандующему и на¬
прямую зависел от него. Во-вторых, из распространяв-
шиейся информации Корнилов достаточно многого знал
о личности Алексеева, и в определенной степени даже
видел в нем родственную душу. Два эти фактора были
слишком важными для того, чтобы ими пренебрегать
в столь смутное время.
По своему происхождению М. В. Алексеев как нель¬
зя лучше отвечал тем требованиям, которые выдвига¬
ли демократы к высшим руководителям революцион¬
ного общества. Он происходил из самых низов россий¬
ского общества — был сыном солдата, который
в результате многолетней службы получил офицерский
чин. Сам Михаил Васильевич родился 3 (13) ноября
1857 года в одной из заброшенных деревень Тверской
губернии. Но затем, как сын офицера, он смог закончить
Тверскую классическую гимназию, Московское юнкер¬
ское пехотное училище и Николаевскую академию
Генерального штаба.
113

По служебной линии Алексеев также прошел до¬
статочно тернистый путь. Буквально сразу же после
окончания юнкерского училища он попал на войну
с турками, и за личную храбрость был удостоен первых
боевых наград. В период русско-японской войны гене¬
рал-майор М. В. Алексеев уже был генерал-квартир¬
мейстером 3-й Маньчжурской армии. Таким образом,
он имел боевой опыт как на тактическом, так и на опе¬
ративном уровнях.
Послужной список Алексеева в мирное время так¬
же был достаточно внушительным. Он преподавал
в Николаевском кавалерийском училище, был началь¬
ником штаба армейского корпуса, а с 1895 года — на¬
чальником одного из отделов Главного штаба. В послед¬
ней должности, как отмечал один из его сослуживцев
генерал Александр Сергеевич Лукомский, «он стал
постоянным участником и ближайшим помощником
генерала Ф.Ф. Палицына (в то время начальника Глав¬
ного штаба) на всех полевых поездках... Отличаясь
громадной работоспособностью, Алексеев являлся
образцом, по которому старались равняться и другие
участники полевых поездок». В это же время Михаил
Васильевич параллельно преподавал в Николаевской
академии Генерального штаба. С 1906 года в течение
последующих пяти лет М. В. Алексеев вначале занимал
должность обер-квартирмейстера Главного управления
Генерального штаба, затем был назначен начальником
штаба Киевского военного округа. Перед самой войной
он был назначен командиром 13-го армейского корпуса.
Первая мировая война для немолодого уже М. В. Алек¬
сеева стала очередным трамплином для его служебно¬
го роста. В марте 1915 года, после ухода по болезни
генерала Рузского, он ненадолго был назначен коман¬
дующим Северо-Западным фронтом. А в августе того же
114

года по личному указанию императора занял должность
начальника штаба Верховного главнокомандующего.
Позже о нем генерал Ю. Н. Данилов в своих мемуарах
писал: «Генерал Алексеев — человек рассудительный,
достаточно спокойный и вполне подготовленный... к ши¬
рокой стратегической работе. Он пользовался в армии
вполне заслуженной репутацией человека больших
знаний и огромной личной трудоспособности. Происхо¬
дя из скромной трудовой семьи, Михаил Васильевич
проложил себе дорогу на верхи армии необыкновенной
добросовестностью и неутомимой энергией. Его уважа¬
ли и любили за простоту обращения и общую благоже¬
лательность...» Такого же мнения об Алексееве был
и генерал Н.Н. Головин. Он отмечал, что «в армии по¬
пулярность его распространялась главным образом на
офицерские круги. Командный состав видел в нем на¬
иболее знающего из всех русских генералов руководи¬
теля, а армейские офицеры — своего брата, вышедше¬
го на высшие ступени иерархии исключительно благо¬
даря личным заслугам».
Правда, многие офицеры, хорошо знавшие Алексе¬
ева по совместной службе, считали, что Михаил Васи¬
льевич не лишен и отдельных недостатков. Так, тот же
Ю.Н. Данилов писал, что «если нужно говорить непре¬
менно о недостатках, присущих всякой человеческой
природе, то в числе таковых я бы, прежде всего, отме¬
тил у генерала Алексеева недостаточное развитие
волевых качеств... Внешность его также мало соответ¬
ствовала высокому положению. Сутуловатый, с косым
взглядом из-под очков, вправленных в простую метал¬
лическую оправу, с несколько нервной речью, в которой
нередко слышны повторявшиеся слова, он производил
впечатление скорее профессора, чем крупного военно¬
го и государственного деятеля... Его характеру не
115

чужда была некоторая нетерпимость к чужим мнениям,
недоверие к работе своих сотрудников и привычка
окружать себя безмолвными помощниками. Наличие
этих недостатков сказывалось у генерала Алексеева
тем отчетливее, чем расширялась область его деятель¬
ности...».
Почти полтора года, являясь начальником штаба
Ставки, генерал М. В. Алексеев тесно работал с импе¬
ратором, вступившим в должность Верховного главно¬
командующего. Как дисциплинированный служака, он
добросовестно выполнял свои обязанности, во всем
помогая Николаю II управлять войсками. В то же вре¬
мя отношения между этими двумя людьми складывались
не просто. Император всегда видел в Алексееве, не
смотря на его высокую должность, своего верноподдан¬
ного, обязанного беспрекословно выполнять указания
свыше, не задумываясь об их эффективности. Алексе¬
ев же смотрел на Верховного главнокомандующего
с точки зрения его умения ставить реальные цели
и обеспечивать их достижение при наименьших потерях
сил и средств. Поэтому того тесного единства, которое
было столь необходимым в условиях ведения тяжелой
войны, между этими людьми не было.
Корнилову был известен и один очень показательный
эпизод, который произошел между Алексеевым и им¬
ператрицей и который еще больше испортил отношения
между Верховным главнокомандующим и его началь¬
ником штаба. Так, однажды летом 1916 года, во время
очередного приезда императрицы в Ставку Верховно¬
го главнокомандующего В Могилев, после официаль¬
ного обеда императрица взяла под руку Алексеева и,
гуляя с ним по саду, завела разговор о Распутине. К тому
времени уже было известно о разногласиях между
«старцем» и генералом. Поэтому императрица, несколь-
116

ко волнуясь, начала горячо убеждать Михаила Васи¬
льевича, что он не прав в своих отношениях к Распу¬
тину, что «старец — чудный и святой человек», что он
горячо и безвозмездно привязан к их семье, а главное,
что его посещение Ставки «принесет ей военное счастье».
Алексеев, терпеливо выслушав ее монолог, сухо
ответил, что для него этот вопрос — давно решенный.
И что, если Распутин появится в Ставке, он немедлен¬
но оставит пост начальника штаба.
—	Это ваше окончательное решение? — переспро¬
сила императрица.
—	Да, несомненно! — ответил генерал.
Императрица резко оборвала разговор и ушла, не
простившись с Алексеевым.
Этот разговор, по признанию самого Михаила Ва¬
сильевича, привел к ухудшению отношения к нему
государя. По мнению современников, «отношения эти,
по внешним проявлениям не оставлявшие желать ни¬
чего лучшего, не носили характера ни интимной бли¬
зости, ни дружбы, ни даже исключительного доверия...
Но в вопросах управления армией государь всецело
доверялся Алексееву».
Таким образом, по ряду свидетельств компетентных
современников, являясь начальником штаба Ставки,
Алексеев, по сути, осуществлял оперативное управле¬
ние войсками, производил планирование операций
и уже готовые решения и директивы предлагал импе¬
ратору на утверждение. А так как Верховный с готов¬
ностью принимал такую помощь своего начальника
штаба, то весьма скоро Михаил Васильевич стал на¬
прямую работать с командующими фронтами и арми¬
ями, принимая многие решения самостоятельно.
В то же время о недовольстве Алексеева действи¬
ями Николая II как Верховного главнокомандующего
117

стало известно лидерам оппозиции, которая сложилась
в Государственной думе к концу 1916 года. В то время
лидеры оппозиции лихорадочно искали поддержки
среди военных. В Могилев под различными предлогами
зачастили Гучков, Коновалов, Демидов и другие, где
они непременно имели встречи с Алексеевым. Все это,
в конечном счете, породило слухи о заговоре против
Николая II и причастности к нему начальника штаба
Верховного. Безусловно, что Корнилов, который в то
время был слишком незначительной фигурой на арене
борьбы за власть, ничего не знал ни о разногласиях
между императором и Алексеевым, ни об интригах
оппозиции.
Но, по всей видимости, заговор все же был. Так,
военный корреспондент при Ставке Верховного глав¬
нокомандующего М.К. Лемке, весьма неплохо инфор¬
мированный о происходящих там событиях, писал
в одном из своих писем: «Очевидно, что-то зреет...
Недаром есть такие приезжающие, о целях появления
которых ничего не удается узнать, а часто даже и фа¬
милию не установишь, имею основание думать, что
Алексеев долго не выдержит своей роли... По некоторым
обмолвкам Пустовойтенко (генерал-крартирмейстер
штаба Ставки. — Авт.) видно, что между Гучковым,
Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-
то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд
еще кто-то».
О зреющем тогда заговоре пишет в своих мемуарах
и А.Ф. Керенский. «Он намечался на 13 или 10 ноября.
Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они
пришли к твердому выводу, что необходимо покончить
с влиянием царицы на государя, положив тем самым
конец давлению, которое через нее оказывала на царя
клика Распутина. В заранее намеченное ими время
118

Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать
императрицу в Крым или в Англию...
Всю эту историю, — отмечает Керенский, — рас¬
сказал мне мой друг В. Вырубов, родственник и спод¬
вижник Львова, который в начале ноября посетил
Алексеева, чтобы утвердить дату проведения операции.
Генерал Алексеев, которого я тоже хорошо знал, был
человек очень осторожный, в чем я и сам убедился
позднее. Не произнося ни слова, он встал из-за стола,
подошел к висевшему на стене календарю и стал отры¬
вать один листок за другим, пока не дошел до 16 ноября».
Таким образом, не приходится сомневаться, что
в конце 1916 года существовал заговор против Николая II
и что генерал Алексеев если не был в числе активных
заговорщиков, то хорошо знал об их планах. То, что он
в корне не пресек заговор, а также все последующие
действия Михаила Васильевича в конце февраля —
начале марта 1917 года, свидетельствует о роли и месте
этого человека в подготовке и осуществлении Февраль¬
ской революции.
Когда генерал М. В. Алексеев вступил в должность
Верховного главнокомандующего, для него настало
время решать другие задачи — укрепление новой влас¬
ти и успешное завершение войны. При этом Временное
правительство и новый Верховный понимали, что вос¬
питанное многими поколениями промонархическое
сознание высшего офицерства переломить будет не
просто. Поэтому в качестве первоочередной меры пред¬
усматривалась замена некоторых командующих фрон¬
тами и армиями.
19	марта военный министр Временного правитель¬
ства А. И. Гучков прислал Михаилу Васильевичу пись¬
мо, в котором указывалось, что одной из серьезных
причин военных неудач «являлась также неподготов-
119

ленность высшего командного состава армии», при
подборе которого «не только не искали, но боялись
людей с большими дарованиями, сильным характером,
твердой волей и крепкими убеждениями. Совершенно
естественно, что такое пренебрежение к моральной
стороне дела должно было привести страну к тяжкому
кризису, а, может быть, и к катастрофе», — делал вы¬
вод военный министр.
Чтобы исправить сложившееся положение, Гучков
предлагал «установить отныне в отношении действу¬
ющей армии один непреложный принцип: представ¬
ление самого свободного и широкого движения всем
даровитым офицерам, мало стесняясь со старшинст¬
вом и совершенно не считаясь с другими, посторонни¬
ми делу соображениями. Лишь люди, исполненные
истинного патриотизма, одаренные крупными талан¬
тами, люди с сильным характером должны иметь
доступ к тем ответственным постам, от которых зави¬
сит судьба армии и страны, — предупреждал Алек¬
сандр Иванович.
В качестве первой неотложной меры военный ми¬
нистр предлагал немедленно начать «обновление»
высшего командного состава армии. «Такая мера, про¬
веденная быстро и беспощадно, вызовет в войсках до¬
верие к своим вождям, а в стране укрепит доверие
к армии и веру в победу» — утверждал он.
По всему видно, что Алексеев полностью разделял
мнение Гучкова. Так, вслед за первым в тот же день
в Ставке было получено второе письмо от военного
министра, адресованное лично Михаилу Васильевичу.
В нем он писал: «На основании оценок, сделанных мною
по согласованию с Вами... из состава главнокомандую¬
щих фронтами должен быть удален главнокомандующий
Западным фронтом генерал от инфантерии Эверт, о чем
120

я с Вами говорил в первый же день моего вступления
в управление Военным министерством.
Из состава командующих армиями должны быть
удалены командующие: 1-й армией генерал от кавале¬
рии Литвинов, 3-й армией генерал от инфантерии Леш,
10-	й армией генерал от инфантерии Горбатовский,
11-	й армией генерал от инфантерии Баландин, помощ¬
ник главнокомандующего Румынским фронтом генерал
от кавалерии Сахаров». Далее следовал весьма объем¬
ный список подлежащих замене. В него вошли 3 на¬
чальника штаба фронтов, 8 начальников штабов армий
и 24 командира корпуса. В результате такой «чистки»
действующая армия должна была лишиться в короткое
время около половины высшего командного состава. На
вакантные должности были предложены военачальни¬
ки, оказавшиеся лояльными к Временному правитель¬
ству в период Февральской революции.
20	марта министр-председатель Временного пра¬
вительства князь Г.Е. Львов, ознакомившись с планом
обновления командного состава, подписанным Гучковым
и Алексеевым, написал последнему: «Обращаюсь в Вам
с убедительной просьбой привести в исполнение ука¬
занные меры в кратчайший срок. Мне представляется,
что недельный срок был бы вполне достаточен». Вслед
за тем из Петрограда в Ставку прибыло еще одно се¬
кретное письмо, в котором содержался список подле¬
жащих увольнению командиров дивизий.
Алексеев решительно и с исключительной твердо¬
стью приступил и исполнению этих директив Времен¬
ного правительства. Генералы зачастую увольнялись
с должностей их непосредственными начальниками
с самыми жесткими формулировками. Так, по требо¬
ванию Алексеева новый командующий Западным фрон¬
том генерал В. И. Гурко 23 марта направил командую-
121

щему 3-й армией генералу Лешу телеграмму следую¬
щего содержания: «Усматривая из обстановки дела
21 марта в 3-м армейском корпусе Ваше и комкора
3 Янушевского служебное несоответствие занимаемым
должностям, считаю своим долгом отчислить Вас от
должности командарма 3, а генерала Янушевского — от
должности комкора 3 с назначением обоих в резерв
чинов штаба Минского военного округа».
Многими увольняемыми такое к ним отношение
было воспринято, как незаслуженное наказание. 25 мар¬
та генерал Леш обратился с телеграммой к Алексееву:
«Прошу Вас разрешить мне явиться к Вам ради моей
почти тридцатилетней боевой службы. Твердо решил
просить об увольнении меня в отставку. Но прошу рас¬
следованием моих действий снять с меня крайне обид¬
ное отчисление по несоответствию». Ответ Верховного
был лаконичен: «Никакого иного решения, не зная
подробностей, принять не могу».
Процесс «чистки» армии проходил стремительно
и неумолимо. Гучкову было доложено, что по состоянию
на 12 апреля были сняты со своих должностей 2 коман¬
дующих фронтами, 6 командующих армиями, 32 ко¬
мандира корпуса, 40 командиров дивизий и 17 коман¬
диров бригад. Это было больше половины высших ко¬
мандных чинов действующей армии.
Масштабы и стремительность «чистки» испугали
Временное правительство, оказавшееся засыпанным
жалобами обиженных и письмами ходатаев. В конце
апреля Гучков обратился к Алексееву с просьбой пе¬
ресмотреть вопрос об увольнении некоторых генералов,
в том числе бывшего командира 46-го армейского кор¬
пуса генерала Истомина, ссылаясь на то, что «многие
офицеры корпуса ходатайствуют о его возвращении,
указывая на многие положительные данные». Ответ
122

Алексеева военному министру был весьма категоричен.
«Генерал Истомин был в числе первых генералов, на¬
меченных Вами к увольнению от службы, — писал
Михаил Васильевич. — Я ничего не возражал, зная
слабые стороны этого генерала. Если теперь начать
рассматривать вопрос, то все время и внимание высших
начальников будет поглощено рассмотрением причин
увольнения 120 генералов.
20 апреля я излагал Совету министров, что выборное
начало снизу просачивается двумя путями: насильст¬
венным устранением и дискредитированием неугодных
и строгих и уважительными отзывами и просьбами оста¬
вить предназначенных к уходу, но желательных подчи¬
ненным. Только определенность решений и незыблемость
раз отданного распоряжения помогут авторитету власти.
Прошу дело оставить без последствий и никаких рассле¬
дований не производить, раз высшая власть признала
этого или другого начальника нежелательным».
Кадровые перемены коснулись и Ставки Верховно¬
го главнокомандующего. К концу марта 1917 года дол¬
жность первого генерал-квартирмейстера вместо ге¬
нерала Лукомского занял генерал Юзефович, второго
генерал-квартирмейстера — генерал Марков. На посту
генерал-инспектора артиллерии великого князя Сергея
Михайловича заменил генерал Ханжин.
Изменения, происшедшие за последний месяц
в Ставке, конечно же сказывались на характере работы.
Объем же решаемых задач все возрастал — надвигал¬
ся срок, намеченный межсоюзной конференцией, а так¬
же перехода русских войск в наступление. Положе¬
ние же в армии и на флоте было крайне сложным, и это
прекрасно понимали в Могилеве.
Обострились к тому же, взаимоотношения с союз¬
никами. Причиной этого стала телеграмма вновь на-
123

значенного главнокомандующего французской армии
генерала Ниве ля. «По соглашению с высшим англий¬
ским командованием, — писал он, — я назначил на
8 апреля (по новому стилю) начало совместного на¬
ступления на Западном фронте. Этот срок не может
быть отложен.
На совещании в Шантильи 15 и 16 ноября — напо¬
минали русским — было решено, что союзные армии
будут стремиться в 1917 году сломить неприятельские
силы путем единовременного наступления на всех
фронтах с применением максимального количества
средств, какое только сможет ввести в дело каждая
армия. Я введу для наступления на Западном фронте
все силы французской армии, так как буду добиваться
решительных результатов, достижения которых в дан¬
ный период войны нельзя откладывать.
Вследствие этого прошу вас, — делался генералом
Нивелем вывод, — начать наступление русских войск
около первых или средних чисел апреля (по новому
стилю). Совершенно необходимо, чтобы ваши и наши
операции начались одновременно (в пределах несколь¬
ких дней), иначе неприятель сохранит за собой свободу
распоряжения резервами, достаточно значительными
для того, чтобы остановить с самого начала одно за
другим наши наступления... Должен добавить, что ни¬
когда положение не будет столь благоприятным для
(русских) войск, так как почти все наличные немецкие
силы находятся на нашем фронте, и число их растет
здесь с каждым днем!»
В кратком ответе генерал Алексеев указал на не¬
возможность выполнения предложенного французским
главнокомандующим плана, подчеркнул определенную
некорректность тона телеграммы. В весьма сдержанной
манере он постарался объяснить генералу Нивелю
124

опасность, которую представляет для всех союзников
чрезмерная поспешность общего наступления.
Спустя трое суток была получена новая телеграм¬
ма. Генерал Нивель настаивал на немедленном насту¬
плении русских войск, весьма нравоучительно добавив,
что «в настоящее время лучшим решением в интересах
операций коалиций и, в частности, принимая во вни¬
мание общее духовное состояние русской армии, был бы
возможен скорый переход ее к наступательным дей¬
ствиям».
Это новое требование и развязная ссылка на пси¬
хологическое состояние русской армии привели Ми¬
хаила Васильевича буквально в ярость. 2 апреля он
направил военному министру следующее сообщение:
«Если успокоение, признаки коего имеются, наступит
скоро, если удастся вернуть боевое значение Балтий¬
ского флота, то, кто бы ни был верховным, он сделает
все возможное в нашей обстановке, чтобы приковать
к себе силы противника, ныне находящиеся на нашем
фронте... Но ранее начала мая нельзя приступить даже
к частным ударам, так как весна только что начинает¬
ся, снег обильный и ростепель будет выходящей из ряда
обычных».
Однако «генеральное наступление» на западном
фронте уже началось. И события развивались там
в основном так, как предсказывал Алексеев. Чрез¬
мерно пылкий генерал Нивель допустил явный прос¬
чет, английская и французская армии попали в за¬
падню. На севере англичане не смогли преодолеть
германские оборонительные укрепления и, продви¬
нувшись всего на несколько миль, были остановлены,
неся тяжелые потери. В Шампани французская армия
также потерпела сокрушительное поражение, потеряв
огромное число убитыми. Еще более тяжелыми были,
125

пожалуй, последствия психологические. В ряде кор¬
пусов солдаты стали проявлять все большее недо¬
вольство офицерами, все шире распространялась
антивоенная пропаганда, усилились требования не¬
медленного заключения мира. Напряжение достигло
высшей точки, когда два корпуса, взбунтовавшись,
начали поход на Париж. 15 мая генерал Нивель был
снят с поста главнокомандующего и заменен генера¬
лом Петеном.
В середине апреля Алексеев направил военному
министру развернутый доклад. В нем, нарисовав без¬
отрадную картину армии и флота, он сделал вывод
о необходимости отсрочить наступление на несколько
месяцев, придерживаясь до июня—июля строго оборо¬
нительного плана действий. Правительство, однако, не
согласилось с предложениями Верховного главноко¬
мандующего. Запросили мнения командующих фрон¬
тами. Генерал Рузский считал целесообразным огра¬
ничиться обороной, командующие же Западным и Юго-
Западным фронтами высказались за активные действия.
Суждения подчиненных повлияли на решение генера¬
ла Алексеева: он отдал директиву на подготовку на¬
ступления. Главный удар предполагалось нанести
в полосе Юго-Западного фронта.
В двадцатых числах апреля Временное правитель¬
ство решило заслушать военное руководство о подго¬
товке к предстоящему наступлению. О том, как прохо¬
дило это совещание, весьма красочно рассказывает
генерал Ю.Н. Данилов, тогда исполнявший обязаннос¬
ти командующего войсками Северного фронта.
«В столице в это время было неспокойно, — отмечал
он. — Волнения происходили на почве толкования
только что обнародованной ноты министра иностранных
дел П.Н. Милюкова, трактовавшей вопрос о «целях»
126

войны. Нота эта, подтверждавшая стремление России
продолжать войну, вызвала сильное возбуждение сре¬
ди наших левых кругов, которые использовали ее как
предлог для довольно серьезных демонстраций, вра¬
ждебных Временному правительству.
Явившись в дом военного министра на Мойке, я по¬
лучил предложение от А. И. Гучкова, вышедшего ко мне
в приемную из своего кабинета, сделать доклад по во¬
просу, вызвавшему мой приезд в столицу, на заседании
Временного правительства. А. И. Гучков в этот период
хворал и не выходил из дому. Он, по нездоровью, встре¬
тил меня в домашней куртке и мягких сапогах. Изви¬
нившись за свой внешний вид, объясняемый нездоро¬
вьем, А. И. Гучков предупредил меня, что заседание
Временного правительства будет происходить у него
на квартире и что часть членов уже собралась у него
в кабинете.
—	Там же, — добавил он, — и генерал Алексеев,
только что прибывший из Ставки.
Войдя в кабинет, я сделал общий поклон и отдельно
поздоровался с М.В. Алексеевым, подошедшим ко мне.
Вслед за ним подошли и другие, из числа коих некото¬
рых я совсем не знал. Я сразу был засыпан вопросами
о том, что делается на фронте.
Члены Временного правительства собирались мед¬
ленно, и, беседуя с ними, я никак не мог уловить момент,
когда собственно частные разговоры перешли в стадию
официального заседания...
Перейдя к столу, я закончил свой доклад о печаль¬
ном положении армий Северного фронта, в смысле их
настроений и боеспособности.
—	Александр Федорович, — обратился кто-то из
слушавших меня к Керенскому с вопросом, — нет ли
У вас людей, чтобы послать успокоить войска фронта?
127

Хорошо бы, если бы эти люди поговорили в одном,
другом месте и урезонили бы войска, — пояснил этот
кто-то свою мысль.
Я не расслышал ответа, так как он не мог меня ин¬
тересовать в силу безнадежности предлагавшейся меры.
«Какая вера в силу и значение слова!.. Новые бесконеч¬
ные разговоры на убийственных разлагающих митин¬
гах, вместо серьезных, хорошо продуманных мер стро¬
гости», — печально подумал я.
Рядом со мной, поникнув седой головой, слушал мой
грустный доклад верховный главнокомандующий рус¬
ской армией генерал Алексеев. К нему подошел один
из министров.
—	Михаил Васильевич, — сказал он, — меня гложет
мысль о необходимости использования в интересах
России обещаний наших западных союзников в отно¬
шении Константинополя и проливов. Ведь весь смысл
войны и принесенных жертв в том, чтобы приблизить¬
ся к разрешению этой важнейшей для нашей Родины
внешней проблемы. Нельзя ли выделить для этой за¬
дачи два-три корпуса войск?
Мне осталось не совсем ясным, как предполагалось
использовать эти корпуса. Но какой оптимизм и какое
незнакомство с действительным положением на фрон¬
те звучало в словах этого министра!
—	Вы слышали только что доклад о состоянии армий
Северного фронта, — ответил М.В. Алексеев. — В та¬
ком же положении находятся войска и на остальных
фронтах. Что касается Черноморского флота, то он
сохранился не многим больше, чем Балтийский. При
этих условиях ни о каких десантных операциях думать
не приходится. Нам, глубокоуважаемый Павел Нико¬
лаевич, «не до жиру, быть бы только живу», — закончил
свою мысль генерал Алексеев.
128

Да, подумал я, хаос, неосведомленность, безволие
и бессилие. Такая власть, подменяющая дело словами,
обречена на падение...»
1 мая 1917 года генерал Алексеев вызвал в Став¬
ку командующих войсками фронтов, флотов, некото¬
рых командующих армиями. Вопрос, по сути дела,
стоял один — о готовности войск к предстоящему
наступлению.
Выступившие на совещании генералы Брусилов,
Гурко, Драгомиров, Щербачев и другие отметили рез¬
кое падение дисциплины, нередкие случаи отказа
солдат выполнять приказы командиров, неповиновения
офицерам. Касаясь вопроса об отношении солдат к Вре¬
менному правительству, командующие фронтами были
вынуждены признать, что солдаты на правительство
не надеются, «для них все в Совете рабочих и солдатских
депутатов». Поэтому участники совещания, признавая
необходимость наступления на фронте, тем не менее
высказали убеждение, что в настоящее время, то есть
в мае, армия не готова сколько-нибудь успешно осуще¬
ствить наступательные операции. К такому выводу они
пришли не только из-за низкого морального состояния
солдатских масс, но также учитывая недостаточную
подготовленность войск в чисто военном отношении. По
мнению командующих, провести наступление можно
было в лучшем случае в июне 1917 года.
На совещании был рассмотрен также вопрос об от¬
ношении с союзниками, которые настойчиво требовали,
особенно после провала весеннего англо-французского
наступления на Западном фронте, скорейшего прове¬
дения русской армией наступательных операций. Ге¬
нерал Алексеев проинформировал присутствовавших
о заявлении союзного командования, что если в бли¬
жайшее время русская Ставка не сможет организовать
129

наступление, то в дальнейшем Россия может остаться
без поддержки союзников».
Участники совещания ознакомились также с двумя
секретными сообщениями от поверенного в делах Рос¬
сии в Швейцарии. В первом из них говорилось, что
между правительствами Англии, Франции, Италии
и Японии состоялся обмен мнениями по вопросу о даль¬
нейших действиях союзников в случае неспособности
русской армии осуществить крупную наступательную
операцию. «Обмен мнений, — указывалось в сообще¬
нии, — привел будто бы к следующему решению: если
русская армия не сможет или не захочет начать насту¬
пление, то Япония пошлет на Европейский театр, на
Итальянский и Французский фронты миллионную
армию и будет вести войну до полного поражения Гер¬
мании».
За этот вклад в победу Япония получала бы права
на владение Маньчжурией, а Россия должна была бы
уступить ей Уссурийский край. «В случае успеха этой
комбинации, — говорилось в сообщении, — окончание
войны ожидалось не позднее осени 1917 года». Во втором
донесении того же поверенного в делах в Берке сооб¬
щалось: «Один из видных членов японской миссии
в частной беседе заявил, что если Россия заключит
сепаратный мир, то Япония нападет на Россию».
Совещание решило, что генерал Алексеев и коман¬
дующие войсками фронтов должны выехать в Петрог¬
рад, чтобы там согласовать вопросы подготовки насту¬
пательных операций с Временным правительством.
«Выехали экстренным поездом, — вспоминал
А. А. Брусилов. — Утром 3 мая прибыли в Петроград.
На вокзале нас ждал новый военный министр. Гучков
ушел в отставку, его заменил А. Ф. Керенский. Вместе
с ним приехавших встречал и командующий Петрог-
130

радским военным округом генерал Л. Г. Корнилов. Уви¬
денное наводило на печальные мысли: солдаты почет¬
ного караула, невзирая на команду, продолжали стоять
вольно, на приветствие Алексеева отвечали вяло, как бы
с усмешкой, прошли небрежно, как бы из снисхождения
к такому лицу, как верховный главнокомандующий...
Поразил и вид города. Не существовало более чи¬
новного, строгого, казенного Петербурга. Все кипело,
шумело, волновалось».
Совещание высшего военного руководства началось
в полдень на квартире Львова в доме на Театральной
площади.
Первым выступил Михаил Васильевич. Он подроб¬
но охарактеризовал военно-стратегическое положение,
раскрыл планы Ставки. Остановился на положении
в армии.
— Армия на краю гибели. Еще шаг и она будет ввер¬
гнута в бездну, увлечет за собой Россию и ее свободы.
Возврата не будет. Виновны в этом все. Мы сделали все
возможное, отдаем и теперь все силы, чтобы оздоровить
армию. Мы верим Керенскому, что он вложит все силы
ума, влияния и характера, чтобы помочь нам. Но этого
недостаточно. Должны помочь и те, кто разлагал армию
своими приказами и директивами, четко разъяснив их
суть.
Армия — организм хрупкий. В ней должна быть
твердая власть. Мешать лицам, издающим приказы, не
должен никто. Мы все отдаем себя Родине. Если мы
виноваты, предавайте нас суду, но не вмешивайтесь
в наши дела, отданные приказы... Материальные не¬
достатки мы переживем. Духовные не требуют немед¬
ленного лечения. Если в течение ближайшего месяца
мы не выздоровеем, то потеряем престиж в междуна¬
родных делах...
131

Выступили все командующие, дополнив и развив
мысли, высказанные генералом Алексеевым. После
обеда продолжили работу до одиннадцати часов вече¬
ра. Свое видение вопросов высказали Львов, Церетел-
ли, Керенский. На следующий день в Мариинском
дворце собрались послушать генералов министры, часть
членов Государственной думы, депутаты Петроград¬
ского совета.
Лето 1917 г. Студенческая милиция.
7 мая открылся Всероссийский съезд офицеров
армии и флота. Он высказался за поддержку Времен¬
ного правительства, за продолжение войны, за насту¬
пление на фронте, за ограничение деятельности вой¬
сковых комитетов. На съезде выступил и Верховный
главнокомандующий.
«В воззваниях, в приказах, на столбцах повседнев¬
ной печати мы часто встречаем короткую фразу: «Оте¬
чество в опасности», — подчеркнул генерал Алексе¬
ев. — Мы слишком привыкли к этой фразе. Мы как
будто читаем старую летопись о днях давно минувших
и не вдумываемся в грозный смысл этой короткой фра-
132

зы. Но, господа, это, к сожалению, тяжелая правда.
Россия погибает. Она стоит на краю пропасти. Еще
несколько толчков вперед, и она всей тяжестью рухнет
в эту пропасть. Враг занял восьмую часть ее территории.
Его не подкупишь утопической фразой: «мир без ан¬
нексий и контрибуций». Он откровенно говорит, что не
оставит нашу землю. Он протягивает свою жадную лапу,
туда, где еще никогда не был неприятельский солдат —
на богатую Волынь, Подолию, Киевскую землю, на весь
правый берег нашего Днепра.
А мы на что? Разве допустит до этого русская армия?
Разве мы не вышвырнем этого дерзкого врага из нашей
страны, а уже потом предоставим дипломатии заклю¬
чить мир с аннексией или без аннексии?
Будем откровенны — продолжал Михаил Василь¬
евич — упал воинский дух русской армии. Еще вчера
грозная и могучая, она стоит сейчас в каком-то роковом
бессилии перед врагом. Прежняя традиционная верность
Родине сменилась стремлением к миру и покою. Вместо
деятельности в ней заговорили низменные инстинкты
и жажда сохранения жизни. Где та сильная власть,
о которой горюет наше государство? Где та мощная
власть, которая заставила бы каждого гражданина
нести честно долг перед Родиной? Нам говорят, что
скоро будет, но пока ее нет.
Где любовь к Родине? Где патриотизм? Написали
на нашем знамени великое слово «братство», но его не
начертали в сердцах и умах. Классовая рознь бушует
среди нас. Целые классы, честно выполнявшие свой
Долг перед Родиной, взяты под подозрение, и на этой
почве возникла глубокая пропасть между двумя частя¬
ми русской армии — офицерами и солдатами.
И вот в такие минуты собрался первый съезд офи¬
церов русской армии. Думаю, что нельзя выбрать более
133

удобного и неотложного момента для того, чтобы еди¬
нение водворилось в нашей семье, чтобы общая друж¬
ная семья образовалась из корпуса русских офицеров,
способная подумать, как вдохнуть порыв в наши сердца,
ибо без порыва — нет победы, без победы — нет спасе¬
ния, нет горячо любимой России...
Согрейте же ваш труд любовью к Родине и сердеч¬
ным расположением к солдату, наметьте пути, как
приподнять нравственный и умственный склад солдат,
для того чтобы они сделались искренними и сердечны¬
ми вашими товарищами. Устраните ту рознь, какая
искусственно посеяна в нашей семье. В настоящее
время — это общая болезнь — хотели бы всех граждан
России поставить на платформы и платформочки, что¬
бы инспекторским оком посмотреть, сколько стоит на
каждой из них.
Мы все должны, — заключил верховный главноко¬
мандующий, — объединиться на одной великой плат¬
форме: Россия в опасности. Нам надо, как членам ве¬
ликой армии, спасать ее. Пусть эта платформа объеди¬
нит вас и даст силы к работе, которая обеспечит
в итоге победу над врагом Отечества».
Произнесенная речь, в которой вылилась тревога
за судьбы армии, послужила прологом к уходу генера¬
ла Алексеева с занимаемого поста. На следующий же
день в левой печати началась кампания против Вер¬
ховного главнокомандующего. Временное правитель¬
ство сочло необходимым отстранить Михаила Василь¬
евича от руководства армией и флотом, переместив его
на пост главного военного советника при правительст¬
ве. Начальник штаба Верховного главнокомандующего
генерал А. И. Деникин так описывал происшедшее:
«Уснувшего Верховного разбудил генерал-квартир¬
мейстер Юзефович и вручил ему телеграмму. Старый
134

вождь был потрясен до глубины души, из глаз его по¬
текли слезы... — Пошляки! Рассчитали как прислугу.
Со сцены, — продолжает Антон Иванович, — времен¬
но сошел крупный государственный и военный деятель,
в числе добродетелей или недостатков которого была
безупречная лояльность в отношении Временного пра¬
вительства...»
На следующий день в ходе заседания Совета рабо¬
чих и солдатских депутатов на вопрос, как реагирова¬
ло Временное правительство на речь Верховного глав¬
нокомандующего на офицерском съезде, Керенский
ответил, что генерал Алексеев уволен и что он (Керен¬
ский) придерживается принципа ответственности ру¬
ководителя за слова и действия. Присутствующие
одобрили решение Временного правительства.
Правда, тогда же почти во всех газетах появилось
несколько иное официальное сообщение. В «Петроград¬
ских ведомостях», например, наряду с информацией
о замене верховного главнокомандующего подчерки¬
валось, что, «несмотря на естественную усталость ге¬
нерала Алексеева и необходимость отдохнуть от на¬
пряженных трудов, было признано все же невозможным
лишиться столь ценного сотрудника, исключительно
опытного и талантливого руководителя, почему он
и назначен ныне в распоряжение Временного прави¬
тельства».
Михаил Васильевич простился с армией следую¬
щими словами приказа:
«Почти три года вместе с вами я шел по тернистому
пути русской армии к военной славе. Переживал свет¬
лой радостью ваши славные подвиги. Болел душою
в тяжкие дни наших неудач. Но шел с твердой верой
в Промысел Божий, в высокое призвание русского на¬
рода, в доблесть русского воина. И теперь, когда дрог-
135

нули устои военной мощи, я храню ту же веру. Без нее
не стоило бы жить.
Низкий поклон вам, мои боевые соратники. Всем, кто
честно исполнил свой долг. Всем, в ком бьется сердце
любовью к Родине. Всем, кто в дни народной смуты сохра¬
нил решимость не давать на растерзание родную землю.
Низкий поклон от старого солдата и бывшего ваше¬
го Главнокомандующего.
Не поминайте лихом!»
Много добрых слов о деятельности бывшего верхов¬
ного главнокомандующего было высказано его сослу¬
живцами на прощальном вечере в Могилеве. Зачитали
прощальный адрес. «Ваше имя, — отмечалось в нем, —
навсегда останется чистым и незапятнанным, как неу¬
томимого труженика, отдавшего всего себя делу слу¬
жения родной армии... На темном фоне прошлого и раз¬
рухи настоящего Вы находили в себе гражданское
мужество прямо и честно идти против произвола, вос¬
ставать против лжи, лести, угодничества, бороться
с анархией в стране и с развалом в рядах ее защитников».
Так закончилось время первого «демократически»
избранного Верховного главнокомандующего, власть
которого над армией и флотом продолжалась около двух
месяцев. За это время Алексеев не успел проявить ни
организаторских, ни тем более полководческих даро¬
ваний. Зато он стал исполнительной машиной в руках
Временного правительства, произвел по его приказу
«чистку» в армии, чем только способствовал ее развалу.
Генерал Брусилов
В ночь на 22 мая новым Верховным главнокоманду¬
ющим был назначен генерал от кавалерии Алексей
Алексеевич Брусилов. К тому времени это был доста¬
136

точно опытный и заслуженный военачальник. В моло¬
дости он участвовал в русско-турецкой войне 1877—
1878 гг. и «за отличие, проявленное в боях с турками»,
был награжден орденами Св. Станислава 3-й степени
с мечами и бантом, Св. Анны 3-й и Св. Станислава 2-й сте¬
пени, а также досрочно произведен в штабс-капитаны.
Но на этом его боевой опыт долго не пополнялся.
В 1883 году Брусилов окончил Офицерскую кавалерий¬
скую школу и был оставлен в ней вначале в качестве
Генерал А. А. Брусилов.
137

преподавателя верховой езды, а затем — начальника
основного отдела (по-современному — факультета)
эскадронных и сотенных командиров. В новой должно¬
сти он также хорошо себя зарекомендовал и был заме¬
чен главным инспектором кавалерии великим князем
Николаем Николаевичем. В 1902 году Алексей Алек¬
сеевич возглавил Офицерскую кавалерийскую школу.
И только в апреле 1906 года А. А. Брусилов был назна¬
чен командиром гвардейской кавалерийской дивизии,
в 1908 году — командиром армейского корпуса.
Правда, в начале Первой мировой войны А. А. Бру¬
силов принял командование над 8-й армией Юго-За¬
падного фронта, которая отличилась в Галицийской
битве. После этого в военных кругах России укрепилось
мнение о Брусилове как о талантливом военачальнике,
способном правильно оценить обстановку, разгадать
замысел врага и упреждать его действия. За успешное
руководство войсками он был награжден орденом Св. Ге¬
оргия 4-й и 3-й степени.
Затем были другие бои, и не только успешные.
Меньше чем за полтора года войны Брусилов овладел
навыками командования армией в различных видах
боевой деятельности. Разработанные и проведенные им
наступательные и оборонительные операции были
чужды шаблону, свойственному многим высшим вое¬
начальникам русской армии того периода. Он стремил¬
ся к инициативным, решительным действиям, навязы¬
вая свою волю противнику, используя все возможное
для достижения хотя бы частного успеха. Войска в свою
очередь старались добросовестно выполнять постав¬
ленные задачи, веря в полководческий талант своего
командующего.
17 марта 1916 года генерал Н.И. Иванов был отстра¬
нен от должности командующего Юго-Западным фрон-
138

том, как не справившийся с обязанностями, а вместо
него на эту должность был назначен А. А. Брусилов.
Именно в этой должности при подготовке и в ходе на¬
ступления Юго-Западного фронта (май—июль 1916 года)
наиболее полно раскрылся его полководческий талант.
Позже это наступление советские историки называли
«Брусиловский прорыв». Операция продолжалась более
ста дней. Итоги ее поистине огромны. Австро-венгерская
армия в Галиции и Буковине потерпела полное пора¬
жение. Ее потери составили примерно 1,5 миллиона
человек. Только пленными русские войска взяли
8924 офицера и 408 тысяч солдат. Были захвачены
581 орудие и 1795 пулеметов. Потери же самих русских
войск составили 500 тысяч человек, то есть в три раза
меньше, чем у противника.
Чтобы ликвидировать прорыв, военное командова¬
ние держав Центрального блока вынуждено было снять
с Западного и Итальянского фронтов 34 пехотные и ка¬
валерийские дивизии. Это облегчило положение фран¬
цузов под Верденом и итальянцев в Третино. По этому
поводу английский историк Лиддел Гард однажды
высказался: «Россия пожертвовала собой ради своих
союзников, и несправедливо забывать, что союзники за
это являются неоплатными должниками».
Непосредственным результатом операции Юго-
Западного фронта стал отказ Румынии от нейтрали¬
тета и присоединение ее к Антанте. «Брусиловское
наступление, — отмечали германские военные исто¬
рики, — оказалось самым тяжелым потрясением,
которое выпадало до того на долю австро-венгерского
войска. Скованное почти на всем фронте русским на¬
ступлением, оно очутилось теперь лицом к лицу с но¬
вым противником — Румынией, который, казалось,
был готов, наступая через Трансильванию и далее
139

в сердце Венгрии, нанести империи Габсбургов смер¬
тельный удар».
Бесспорно, Брусиловский прорыв стал ярким собы¬
тием в истории Первой мировой войны. «По сравнению
с надеждами, возлагавшимися на этот фронт весной
1916 года, его наступление превзошло все ожидания.
Он выполнил данную ему задачу — спасти Италию от
разгрома и выхода ее из войны, а кроме того, облегчил
положение французов и англичан на их фронте, заста¬
вил Румынию стать на нашу сторону и расстроил все
планы и предположения австро-германцев на этот год».
В то же время Алексей Алексеевич считал, что воз¬
можности русских войск до конца этим наступлением
исчерпаны не были, и видел причины незавершенности
операции: «Если бы у нас был настоящий верховный
вождь и все главнокомандующие действовали по его
указу, то мои армии, не встречая достаточно сильного
противодействия, настолько выдвинулись бы вперед,
и стратегическое положение врага было бы столь тя¬
желое, что даже без боя ему пришлось бы отходить
к своим границам, и ход войны принял бы совершенно
другой оборот, а ее конец значительно бы ускорился».
Но император и Верховный главнокомандующий не
поняли истинных заслуг Брусилова. За проведенную
операцию командующий Юго-Западным фронтом по¬
лучил только Георгиевское оружие, украшенное брил¬
лиантами. Это было значительно меньше того, на что
он имел право рассчитывать. Заветной мечтой Алексея
Алексеевича был орден Св. Георгия 2-й степени, кото¬
рый с начала войны получили великий князья Николай
Николаевич, генералы Н.И. Иванов и Н.В. Рузский.
Брусилов явно был обижен на Николая II за недооцен¬
ку его вклада в победы русского оружия и постепенно
начал терять прежнюю верность монарху.
140

11	марта 1917 года штаб Юго-Западного фронта,
находившийся тогда в Бердичеве, присягал Временно¬
му правительству. Первым слова присяги произнес
командующий Юго-Западным фронтом генерал от
кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. Но отли¬
читься в качестве талантливого военачальника весной
1917 года ему не удалось
26	мая генерал А. А. Брусилов был назначен Вер¬
ховным главнокомандующим. При вступлении в эту
должность его программа действий была ясна и проста.
Так, в письме брату Борису Алексеевичу он пишет:
«Одно тут чрезвычайно тяжелое — это грандиозная
ответственность перед Россией. Ответственности вооб¬
ще не боюсь, да и личных целей не имею и славы не
ищу, но от всей души желаю и имею лишь одну цель —
спасти Россию от развала, неминуемого в случае про¬
игрыша войны... У меня глубокая внутренняя убежден¬
ность, что мы победим и с честью выйдем из этой тита¬
нической борьбы. В таком тяжелом положении Россия
еще никогда не была, но чувствую, что мы выйдем из
него обновленными и крепкими и все устроится хорошо.
Старое правительство действовало безумно и довело
нас до края гибели, и это безумие простить ему нельзя.
Затхлая и невыносимая гнусная атмосфера старого
режима исчезла, нужно, чтобы путем революции на¬
родилась новая, свежая, свободная и разумная Россия
с ее лучезарным будущим. Теперь же Россия больна,
но этого пугаться не нужно, ибо ее здоровый организм
вынесет эту болезнь, необходимую для ее развития».
Но А. А. Брусилов был ярым сторонником Времен¬
ного правительства. В своем первом приказе новый
Верховный главнокомандующий призвал войска «спло¬
титься вокруг красного стяга с девизом «Свобода, ра¬
венство и братство» и броситься на врага, «навсегда
141

сокрушив германский милитаризм, угнетающий наро¬
ды всего мира». В то же время, прикрываясь словами
«свобода», «революция», Брусилов делал все возможное
для того, чтобы укрепить дисциплину в армии для по¬
бедоносного наступления. Он требует беспрекословно¬
го исполнения приказов, выступает против митингов
и собраний, дает согласие на восстановление полевых
судов и применение оружия в случае неисполнения
приказа начальника..
Архивные документы свидетельствуют о том, что
Брусилов принимал крутые меры против большевиков
и их влияния в армии. Еще будучи главнокомандующим
Юго-Западным фронтом, в своей директиве от 4 марта
1917 года он требовал предания военно-полевому суду
делегаций от рабочих партий, появлявшихся в тылу
его фронта. Позже он просит Временное правительст¬
во прислать на фронт своих комиссаров и делегатов
съезда Петроградского совета рабочих и солдатских
депутатов для агитационной деятельности против
большевистского влияния. Он требует признать пропа¬
ганду большевиков за прекращение войны государст¬
венной изменой и применения за это суровой кары не
только в районе действующей армии, но и в тылу.
Несмотря на несомненный военный талант и все
предпринятые организаторские меры, полководческая
деятельность Брусилова на посту Верховного главно¬
командующего была короткой по времени и незавидной
по результатам.
По разработанному Брусиловым плану 18 июня
войска Юго-Западного фронта перешли в наступление.
Однако развить его в фронтовую операцию не смогли.
Только войска 8-й армии под командованием генерала
Л. Г. Корнилова на третий день наступления заняли
Галич, а на следующий день Калуш. Однако после это¬
142

го солдаты замитинговали и даль¬
ше наступать отказались.
Воспользовавшись паузой,
6 июля германское командование
нанесло контрудар, и русские
войска начали отступление, ко¬
торое сразу же переросло в па¬
ническое бегство. Одновременно
заглохло и имевшее на первых
порах успех наступление Ру¬
мынского фронта.
Брусилов предпринял попыт¬
ку поднять в наступление войска
Северного и Западного фронтов,
но безрезультатно. Солдаты не
хотели идти в бой. Соединения
5-й армии, как доложили Вер¬
ховному, после исключительно
эффективной артиллерийской
подготовки все-таки двинулись в атаку, прошли цере¬
мониальным маршем две-три линии окопов противни¬
ка, побывали на его батареях, сняли прицелы с орудий,
а затем вернулись в свои окопы. Подобные случаи,
совершенно не вписывающиеся в правила ведения
войны, имели место и на других участках фронта. Не¬
редко офицеры, пытавшиеся остановить своих подчи¬
ненных, расстреливались на месте.
Июньское наступление, на которое Временное
правительство и сам Алексей Алексеевич возлагали
такие надежды, потерпело полную неудачу. Оно до¬
рого обошлось русской армии. Было убито, ранено
и пленено около двух тысяч офицеров, более пятиде¬
сяти тысяч солдат. Так бесславно закончилась един¬
ственная крупная стратегическая операция, которой
Л. Г. Корнилов —
командующий
8-й армией Юго-
Западного фронта
(июнь1917 г.).
143

руководил А. А. Брусилов в качестве Верховного главно¬
командующего.
Решение Временного правительства о восстановле¬
нии смертной казни, подтвержденное приказом Бру¬
силова от 12 июля 1917 года, уже не могло спасти поло¬
жение на фронте. Эта явно запоздавшая мера еще
больше подорвала авторитет Верховного, чем немед¬
ленно воспользовались оппозиционные партии. Дни
Брусилова в Ставке были сочтены. По-видимому, он
понимал это и покорно ждал неизбежного. Но случилось
так, что тихо и незаметно уйти не удалось.
16 июля в Ставке ждали гостей из Петрограда.
«В 9 часов утра, — вспоминал генерал Лукомский, — по
телефону сообщили, что подходит экстренный поезд,
в котором едет господин Керенский... Генерал Брусилов
решил на вокзал не ехать. Он послал встречать Керен¬
ского генерала для поручений, который должен был
доложить, что Верховный главнокомандующий изви¬
няется, что не встретил, что у него срочная работа...
Впоследствии мне передавали, что господин Керенский,
ожидавший почетный караул и торжественную встре¬
чу, был страшно обозлен и возмущен тем, что генерал
Брусилов осмелился даже не приехать его встретить.
В присутствии ехавших с ним он заявил: «При царе эти
генералы не посмели бы себе так нагло держаться...»
Цель приезда высшему командному составу армии
Александр Федорович объяснил сам:
— Настоящее совещание созвано по моей инициа¬
тиве. Временному правительству необходимо выяснить
следующие три вопроса: военно-стратегическую об¬
становку, дабы иметь возможность своевременно под¬
готовить население к событиям ближайшего будущего;
общую обстановку, чтобы быть ориентированным при
предъявлении требований и просьб к союзникам и,
144

наконец, Временное правительство должно знать, ка¬
кими мерами, по мнению присутствующих, можно
восстановить боеспособность армии, то есть разработать
организационно-военные вопросы. Я как председатель
хотел бы выслушать от лиц, опытных в военном деле,
объективные выводы из рассмотрения указанных во¬
просов. Считаю своим моральным и нравственным
долгом выразить глубокую уверенность, что мы объе¬
динены единой мыслью спасти Родину и не отдавать
завоевания, сделанные русским народом.
Затем слово было предоставлено Верховному глав¬
нокомандующему. Брусилов понимал, что Керенский
приехал в Ставку не столько строить планы на будущее,
сколько попытаться свалить с себя вину за последние
военные неудачи на армию, ее командование. У Алексея
Алексеевича почти не оставалось сомнения в том, что
в числе главных виновников будет назван он сам, за чем
последует неминуемое смещение его с должности. По¬
этому он решил в последний раз воспользоваться сво¬
им правом и повести заседание так, чтобы всем стало
ясно, кто истинный виновник бед, постигших русскую
армию и само государство:
— Прежде всего, во исполнение указаний предсе¬
дателя Совета министров, я доложу положение на
фронте, в зависимости от чего моим предшественником
генералом Алексеевым и были распределены силы
и средства. Когда я вступил в верховное командование,
я никаких перемен не делал. Но произошла одна круп¬
ная перемена: войска, а главным образом пехота стала
к этому времени менее боеспособна, дисциплина, без¬
условно, пала настолько сильно, что нельзя было за¬
ставить войска ни обучаться, ни работать по укреплению
позиций и плацдармов. Вследствие этого наступление
мы начали не в мае, а значительно позже. Однако для
145

производства такового были приняты все меры. Сам
военный министр ездил на фронт и много помог делу,
объясняя войскам необходимость наступления.
Но поскольку начальствующие лица власти никакой
не имели, поэтому надо было обратиться к агитаторам
Совета рабочих и солдатских депутатов. Комиссары
также работали, и работа их также имела хорошие
последствия. Наконец, армейские комитеты проявили
усиленную и плодотворную деятельность, многие из
них даже ходили с войсками в атаку и проливали кровь.
Тем не менее дисциплина в войсках не восстановилась,
а без дисциплины и авторитета начальников успеха
в нынешних длительных боях достигать невозможно.
Там, где была сильная артиллерия, где была могучая
подготовка, там был прорыв. Но затем он выдохся,
и войска при нажиме противника, и даже без него, воз¬
вращались на свои позиции...
Что делать для того, чтобы исправить положение?
Прежде всего, надо восстановить боеспособность армии,
так как без этого никакие предложения, никакие реше¬
ния не будут иметь значения. Чтобы вернуть боеспо-
Похороны жертв революции (ноябрь 1917 г.).
146

собность армии, надо дисциплинировать ее. Прежнюю
дисциплину полностью восстановить нельзя и теперь
желательно обсудить меры, которые могли бы поднять
дисциплину и авторитет начальников и сделать войска
послушными. Ведь теперь надо сутки и более, чтобы
уговорить части идти выручать товарищей. Во время
последних боев войска торговались, митинговали це¬
лыми сутками и иногда выносили решение не идти на
помощь соседним частям. В результате — полная неу¬
дача. Без всяких разговоров, при малейшем нажиме,
дивизии разбегались, не слушая ни уговоров, ни угроз.
Все это происходит от того, что начальники, от рот¬
ного командира до главнокомандующего, не имеют
власти. Работа же комитетов и комиссаров не удалась,
так как они заменить начальников не могут. История
указывает, что есть предел свободе армии, перейдя
который армия превращается в скверную милицию,
необученную, непослушную и выходящую из рук на¬
чальников. Поэтому, рассматривая поставленные три
вопроса, считаю, что первым вопросом должны стать
меры, необходимые для восстановления боеспособности
армии...
Вслед за Верховным главнокомандующим высту¬
пили командующие фронтами. Все единогласно рато¬
вали за то, что армии, прежде всего, необходима дис¬
циплина, для поддержания которой допустимы самые
строгие меры. Было высказано мнение о необходимости
устранения комитетов и комиссаров, подрывающих
в войсках единоначалие.
Слово попросил комиссар Юго-Западного фронта
Борис Савинков:
— Я, как и все, так же люблю Родину, но я не могу
согласиться с мнением господина командующего За¬
падным фронтом и господина командующего Северным
147

фронтом. Господин командующий Западным фронтом
сказал, что надо упразднить, за ненадобностью, а может
быть, за вредность комитеты. Однако следует заметить,
что члены войсковых организаций неоднократно сами
шли в бой и погибали. Много они делали и в деле эва¬
куации, когда начальствующие лица не всегда и везде
делали нужные распоряжения. Нельзя отрицать того,
что войсковые организации приносят несомненную
пользу, следят за хозяйственной частью, объясняют
солдатам с демократической точки зрения явления
общественной жизни. В то же время я не приветствую
их вмешательство в оперативные вопросы и в отноше¬
нии смещения начальников. Конечно, необходимо уста¬
новить их круг ведения, и раз будет такое разграниче¬
ние, то тогда войсковые организации ничего, кроме
пользы, принести не могут...
Не могу также согласиться с господином команду¬
ющим Западным фронтом относительно комиссаров.
Русская армия — армия демократическая, республи¬
канская. Высший же командный состав назначен еще
старым правительством. Не будь этого, я первым бы
утверждал, что комиссары должны быть отменены при
первой возможности, но при указанных обстоятельст¬
вах в настоящее время без них обойтись нельзя. Сол¬
даты, часто не доверяя начальникам, доверяют комис¬
сарам. Комиссары, это не третьи лица, которые часто
дают возможность сглаживать разногласия и недора¬
зумения, происходящие между двумя сторонами. В ар¬
мии, пока в России есть революционная власть, долж¬
ны быть глаза и уши у этой власти...
Я присоединяюсь к мнению о необходимости вос¬
становления дисциплинарной власти начальников, но
наступило ли для этого время? В бою результат от
принятия этой меры будет небольшой, а волнения будут
148

огромные, и эта мера встретит противодействие солдат.
В то же время введение смертной казни признаю необ¬
ходимым на театре военных действий, но не только
против солдат, но и против начальников.
Л. Г. Корнилов и Б. В. Савинков.
Брусилов терпеливо выслушал Савинкова, высту¬
пившего следом за ним генералов Лукомского, Алексе¬
ева, Рузского. Дискуссия явно затягивалась, и по тому,
как Керенский нервно вертел в руке карандаш, было
видно, что сказанное военными ему не нравилось. Но
Алексей Алексеевич меньше всего заботился о само¬
любии главы правительства, которое, взяв власть в стра¬
не, не могло ею эффективно распорядиться. Он снова
взял слово:
— Не может быть двух мнений относительно необ¬
ходимости иметь строгую дисциплину. Пример — Гер¬
мания, окруженная врагами, а как держится и только
благодаря дисциплине. Конечно не в том дело, что будет
У нас республика или монархия, дисциплина все равно
необходима, без нее армии нет. Оставлю в стороне при-
149

чины разложения нашей армии. Но скажу, что вся беда
России в том, что армия недисциплинированна. На
фронте у нас армии нет, в тылу — тоже. Затруднения,
испытанные Временным правительством в Петрограде,
все бедствия внутри России имеют одну причину —
отсутствие у нас армии.
Неудовольствие в стране, неуспехи на фронте про¬
исходят от того, что у нас нет дисциплины. Вот у меня
в руках телеграмма, полученная из Горок. В ней сооб¬
щается о грабежах, которые там чинят солдаты. Мирные
жители просят оградить их от бесчинств серых банд.
А эти самые банды на фронте бегут перед слабым про¬
тивником. В сущности, они хорошие люди. Но необра¬
зованных, неразвитых людей нельзя сразу сделать
разумными гражданами. Их надо привести к послуша¬
нию. Даже в Соединенных Штатах существуют такие
суровые меры, как распинание солдата на земле напо¬
добие Андреевского креста, сажание на цепь. Сама по
себе война явление жестокое, неестественное. Поэтому
жестокими, неестественными мерами надо заставить
солдата слушаться.
Как завести у нас дисциплину? Начальникам долж¬
на быть дана дисциплинированная власть. Солдаты
должны слушаться своего боевого начальника, иначе
мы никогда войны не выиграем и даже не удержим
нашего теперешнего положения. Дисциплину надо
ввести не только на фронте, но и в тылу. Недоверие
всегда было и будет. Но вообще доверие солдат к офи¬
церам было. Теперь же солдаты заподозрили, что офи¬
церы хотят отнять у них права. Их окрестили «буржу¬
ями». Но по существу офицер не буржуй, он самый
настоящий пролетарий. Офицеры были более револю¬
ционны, чем солдаты, которые стали революционными
из-за посулов земли и воли. Повторяю, может быть
150

правительство не хотело так остро ставить вопрос, но
так вышло. Я много служил в армии и знаю, что раньше
недоверия к офицерам не было.
Брусилов наблюдал за реакцией присутствующих.
Военные, соглашаясь, кивали головами. Министр ино¬
странных дел Терещенко сидел неподвижно, поджав
губы, явно не понимая до конца того, о чем идет речь.
Керенский уже не нервничал. Он был откровенно зол
и едва сдерживался, чтобы не обрушиться на Бруси¬
лова со встречными обвинениями. Алексей Алексеевич
продолжал:
— Итак, дисциплина в армии должна быть восста¬
новлена. Власть начальникам должна быть дана. Что же
касается до войсковых комитетов, то их уничтожить
нельзя. Но комитеты должны быть подчинены началь¬
никам, которые могут, в случае надобности, их разогнать.
Комиссариат желателен в настоящее время, только
нужно определить размеры власти комиссаров. Долгом
чести считаю отметить полезную работу комиссара
Юго-Западного фронта. Потом, может быть, надо будет
уничтожить комиссаров, но пока они нужны. Сами на¬
чальники просят о комиссарах и агитаторах, но заменить
начальников они не могут и должны помогать им...
И еще я хотел бы сказать о следующем. Нет такой
армии в мире, где младший не отдавал бы чести стар¬
шему. Отдание чести — это известный привет людей
одной и той же корпорации. Для нашего простонародья
не отдать честь кому-нибудь — значит, «плевать» на
него. Конечно, если оба лица в штатском, то об отдании
чести нечего и говорить. Но не отдавать чести, когда оба
в военном, — недопустимо...
Керенский не выдержал. Вскочил с места, заходил
по комнате. Затем остановился у стола и заговорил
отрывисто, громко:
151

— Конечно, все имеет свои отрицательные стороны.
Сейчас все имеет ненормальный характер. Можно ли
сейчас сделать поворот во всем? Нет, нельзя. Ответст¬
венность всех так переплетается, что разделить всех
на группы натравливающих и натравливаемых нельзя.
Кто не может примириться с новым порядком, пусть не
насилует себя и пусть уходит.
Произнося последние слова, он выразительно по¬
смотрел на генералов и дольше всего на Брусилова...
Совещание закончилось поздно ночью. Керенский
сразу же уехал в Петроград. А в 11 часов утра 19 июля
А. А. Брусилов получил телеграмму следующего содер¬
жания: «Временное правительство поставило назначить
вас в распоряжение правительства. Верховным глав¬
нокомандующим назначен генерал Корнилов. Вам над¬
лежит, не ожидая прибытия генерала Корнилова, сдать
временное командование наштаверху1. О времени вы¬
езда прошу телеграфировать. Министр-председатель,
военный и морской министр Керенский».
Л. Г. Корнилов по службе в период Первой мировой
войны мало соприкасался с А. А. Брусиловым. Тем не
менее осенью 1916 года, будучи назначенным команди¬
ром 25-го пехотного корпуса Особой армии, он также
подчинялся и А. А. Брусилову, как командующему
Юго-Западнм фронтом. Вновь ненадолго он встретился
с Алексеем Алексеевичем уже в мае 1917 года, являясь
командующим 8-й армией Юго-Западного фронта.
В качестве командующего армией Л. Г. Корнилов
сумел в короткие сроки восстановить боеспособность
этого объединения. Это выявилось довольно скоро.
18 июня 1917 года Юго-Западный фронт перешел в на¬
ступление. На направлении главного удара наступали
1 начальник штаба верховного главнокомандующего.
152

7-я и 11-я армии. Но эти армии смогли продвинуться
лишь на глубину до двух километров, после чего их
наступление было оставлено противником. Кроме того,
личный состав этих армий, распропагандированный
агитаторами различных «демократов», решил дальше
не двигаться.
Спустя три дня в наступление перешла 8-я армия,
которая по замыслу командующего фронтом должна
была наносить только вспомогательный удар. Но ее ко¬
мандование смогло не только составить грамотный план
операции, но и должным образом мобилизовать личный
состав. Преодолевая сильное сопротивление противни¬
ка, армия Л. Г. Корнилова за шесть дней наступления
продвинулась на 18-20 километров и овладела городом
Калушом. В плен было взято 800 офицеров и 36 тысяч
солдат, захвачено 127 орудий и минометов, 403 пулеме¬
та. При этом сами войска армии потеряли убитыми,
ранеными и пропавшими без вести 14800 человек.
Положение на Юго-Западном фронте становилось
катастрофическим. Командующий фронтом генерал
А. Е. Гутор практически потерял управление войсками.
Было решено пойти на крайнюю меру — сменить ко¬
мандующего. Нужен был не только грамотный, но,
прежде всего, волевой и популярный в армии генерал.
Выбор пал на Л. Г. Корнилова.
Корнилов делал все возможное для того, чтобы
остановить отступление армий Юго-Западного фронта.
Но это ему удавалось с большим трудом. Так, 11-я ар¬
мия, имевшая превосходство над противником, отсту¬
пала в беспорядке. Начали отступать и соединения
правого фланга 7-й армии.
Корнилов требовал исключительных мер для вос¬
становления дисциплины. Чтобы обосновать свои тре¬
бования, он направил Верховному главнокомандующе-
153

му, председателю Совета министров и военному мини¬
стру телеграмму следующего содержания: «От слов
нужно переходить к делам... Вся ответственность ляжет
на тех, кто словами думают править на тех полях, где
царит смерть и позор предательства, малодушия и се¬
бялюбия».
Лавр Георгиевич ищет любые пути для наведения
порядка. Из юнкеров создаются особые отряды для
борьбы с дезертирами и мародерами. От правительст¬
ва требуется введение смертной казни на фронте. В ряде
случаев смертные приговоры приводятся в исполнение
за подписью командующего фронтом.
Таким образом, за недолгий срок пребывания в дол¬
жности командующего фронтом генерал Л. Г. Корнилов
все же успел сделать некоторые положительные дела.
Он принял под свое командование фронт, войска кото¬
рого довольно быстро отступали, и сумел замедлить
темпы их отступления. Проявив личную волю и высо¬
кие организаторские способности, пойдя на крайние
меры, он сохранил вверенные ему армии и, прежде
всего, 11-ю армию, как боевую единицу. В результате
этого определенный им конечный рубеж отхода войск
в последующем стал рубежом стабилизации Юго-За¬
падного фронта.
Верховный
И все же положение на фронтах оставалось крайне
тяжелым. Генерал А. А. Брусилов обвинял в этом Вре¬
менное правительство, которое, по выражению одного
из современников «держало руль мертвыми руками».
Но А.Ф. Керенский, вместо того чтобы искать недостат¬
ки в своем правлении, снова пошел по пути мены Вер¬
ховных главнокомандующих.
154

19 июля 1917 года постановлением Временного пра¬
вительства генерал Л. Г. Корнилов был назначен на пост
Верховного главнокомандующего вооруженных сил
России. Столь неожиданное для многих военачальников
назначение Корнилова на высший пост стало следст¬
вием того, что ему покровительствовал новый глава
Временного правительства А.Ф. Керенский, который
увидел в нем решительного человека, способного под¬
держать порядок в армии в экстремальной ситуации
любыми средствами. «Смелый в бою, честный в долге,
правдивый в жизни и еще десяток подобных эпитетов:
так говорили о нем в прессе и так воспринимали его
военные, — писал Александр Фе¬
дорович. — Все эти качества в их
гармоничном сочетании, соеди¬
ненные с серьезностью и даже
некоторой торжественностью его
духовного склада, придавали ему
обаяние и непререкаемый личный
авторитет, привлекали общее
внимание и доверие».
Также кандидату Корнилова
поддерживал Б. В. Савинков.
В связи с новым назначением ге¬
нерала Борис Викторович писал:
«Отношение генерала Корнилова
к вопросу о смертной казни... его
ясное понимание причин Тарно¬
польского разгрома, его хладно¬
кровие в самые трудные и тяжкие
дни, его твердость в борьбе
-	Л. Г. Корнилов —
С «большевизмом», наконец, его	Верховный
примерное гражданское мужест-	главнокомандующий
во, поселили во мне чувство	(июль 1917 г.).
155

глубокого к нему уважения и укрепили уверенность,
что именно генерал Корнилов призван реорганизовать
нашу армию... Я был счастлив этим назначением. Дело
возрождения русской армии вручалось человеку, не¬
преклонная воля которого и прямота действий служи¬
ла залогом успеха...»
Но должность Верховного главнокомандующего
требовала решать вопросы не только военного управ¬
ления, но и политического характера. Но с политикой
было плохо. Либерально-демократическое Временное
правительство, с июля возглавляемое Керенским, зашло
в тупик. Многие министры все явственнее сознавали,
что «держат руль мертвыми руками». Керенский с го¬
речью и тоской говорил: «Мне трудно потому, что я бо¬
рюсь с большевиками левыми и большевиками правы¬
ми, а от меня требуют, чтобы я опирался на тех или
других... Я хочу идти посередине...»
Есть информация о том, что на должность Верхов¬
ного главнокомандующего Лавр Георгиевич согласился,
лишь получив заверение Временного правительства
о полном невмешательстве того в его оперативные рас¬
поряжения, в назначения высшего командного состава,
а также подтверждение права на проведение жесткой
линии на фронте и в тылу, признание его ответствен¬
ности не перед правительством, а «... перед собственной
совестью и всем народом». Правда, последнее вызыва¬
ет большие сомнения, так как сильно «попахивает»
личной диктатурой, на которую правительство, даже
Временное, едва бы согласилось.
Временное правительство активно вмешивалось
в жизнь армии. По этой причине еще до прибытия
Корнилова в Ставку между ним и Временным прави¬
тельством возник конфликт. Он был вызван тем, что
Временное правительство выдвинуло на должность
156

Лето 1917 г.
командующего Юго-Западным фронтом генерала
В.	А. Черемисова. Корнилов усмотрел в этом нарушение
субординации, полагая, что это назначение возможно
только по его представлению или после предваритель¬
ного запроса. Более того, он заявил, что не желает
управлять войсками, если Юго-Западным фронтом
будет командовать генерал, который в тяжелые дни
отступления на посту командующего 8-й армией не
проявил хладнокровия и высокого непоколебимого духа.
Временное правительство же располагало другой
информацией. Ему докладывали, что своей професси¬
ональной подготовке Черемисов стоял не ниже Корни¬
лова. Но при этом он обладал умением ладить с комис¬
сарами и комитетами, а во время Калушинского наступ¬
ления проявил способность увлекать солдатские массы.
Получалось, что Корнилов умышленно сдерживает
служебный рост преданного новой власти генерала, не
желая в его лице иметь опасного конкурента.
Конфликт набирал силу. Керенский, оберегая авто¬
ритет государственной власти, искал возможность
оставить в силе уже опубликованный указ. Корнилов же,
157

не получив ответа на свое требование, не вступал в дол¬
жность Верховного. Лишь на исходе четвертых суток
оба пошли на уступки при условии, «чтобы генерал
Черемисов был допущен к исполнению обязанностей
командующего Юго-Западным фронтом, впредь до
дальнейших распоряжений». Этот компромисс стал
возможен потому, что Главковерх Корнилов был нужен
Керенскому как сильная личность, способная помочь
стабилизировать политическую ситуацию, парализовать
левоэкстремистские движения в стране и прежде всего
в армии. Но и Керенский также нужен был Корнилову.
Как глава правительства, он «легализовал» бы жесткие
действия Верховного главнокомандующего по наведе¬
нию порядка, установлению твердой власти. Ситуация
складывалась так, что часть пути эти люди должны
были пройти вместе.
Вся первая половина августа прошла для Корни¬
лова в напряженном труде по созданию законопроек¬
та об устройстве армии. 3 августа он самовольно при¬
был в Петроград, желая сделать лично доклад для
Революционные отряды на улицах Петрограда (июль 1917 г.).
158

Временного правительства о положении на фронте.
Корнилов встретился с Керенским в Зимнем дворце
и передал министру-председателю доклад с изложе¬
нием законодательных мер, которые, на его взгляд,
необходимо выполнить немедленно. По мнению Лавра
Георгиевича, Временное правительство, во-первых,
должно признать свою вину в унижении, оскорблении,
сознательном лишении прав и значимости офицерско¬
го состава. Во-вторых, оно должно передать функцию
военного законотворчества в руки Верховного главно¬
командующего. В-третьих, «...изгнать из армии всякую
Л. Г. Корнилов и А.М. Каледин во время московского совещания.
159

политику, уничтожить право митингов...», отменить
декларацию прав солдата, распустить войсковые ко¬
митеты, отозвать комиссаров.
Заседание в Зимнем дворце описал Б. Савинков.
«Керенский сидел в обычной позе с рукой за бортом
френча, Авксентьев ерошил рукой волосы, а министр
земледелия Чернов чистил нос.
Во время доклада Керенский передал генералу
Корнилову записку, чтобы он был осторожнее и не
выдавал военных тайн, так как среди присутствующих
есть люди ненадежные».
Пробыв в Петрограде день, не встретив взаимопо¬
нимания и определив обстановку в столице как вра¬
ждебную, Лавр Георгиевич вернулся в Ставку. Но
требования Корнилова стали известны газетчикам.
Левые раньше других почувствовали надвигавшуюся
угрозу со стороны Главкома и их пресса развернула
против него шумную кампанию.
В Могилев Л. Г. Корнилов поехал через Москву, где
в те дни проходило Государственное совещание. 13 ав¬
густа генерала Корнилова встречали на Александров¬
ском (ныне Белорусском) вокзале в Москве. Приезд
Верховного главнокомандующего был обставлен тор¬
жественно. На перроне выстроился с развернутым
знаменем и хором музыки почетный караул от Алек¬
сандровского военного училища. На левом его фланге
встала команда женщин-юнкеров. Далее расположились
депутации союза офицеров армии и флота, союза ге¬
оргиевских кавалеров, союза казачьих войск, союза
воинов, бежавших их плена, 6-й школы прапорщиков,
женского батальона смерти. Среди встречавших были
атаман Донского войска Каледин, генералы Зайончков-
ский и Яковлев, городской голова Руднев, члены Госу¬
дарственной думы Родичев, князь Мансырев, Ханенко
160

Встреча Л. Г. Корнилов в Москве
(август 1917 г.).
и Щепкин, комиссар Временного правительства в Мо¬
скве Кишкин.
Как только поезд остановился, из него выскочили
текинцы и выстроились в две шеренги. Пройдя между
ними, Корнилов начал обход почетного караула, депу¬
таций и представлявшихся лиц. Весь его путь был
усыпан цветами. После короткого митинга офицеры
с криками «Ура Корнилову!» подняли генерала и на
руках вынесли на площадь, где он приветствовал во¬
сторженных москвичей. Автомобиль оказался весь
завален цветами, которые Лавр Георгиевич приказал
убрать.
— Я не тенор, и цветов мне не нужно, — заявил
он. — Если вы хотите украсить автомобиль, то укра¬
шайте его Георгиевским флагом, на что я имею право
как главнокомандующий.
У часовни Иверской Божией Матери Корнилов
приказал остановиться и пошел помолиться.
161

Первый день совещания
прошел в речах Керенского
и других членов Временного
правительства. Министр-
председатель театрально
кричал с трибуны:
— Под колесницу вели¬
кой России я брошу свое
истерзанное сердце!
Делового разговора не
получалось.
На следующий день Лав¬
ру Георгиевичу предостави¬
ли слово.
«Низенькая, приземи¬
стая, но крепкая фигура че¬
ловека с калмыцкой физиономией, с острым, пронизы¬
вающим взглядом маленьких черных глаз, в которых
вспыхивали злые огоньки, появилась на эстраде, —
вспоминал П. Н. Милюков. — Почти весь зал встал,
бурными аплодисментами приветствуя Верховного. Не
поднялась только относительно немногочисленная ле¬
вая сторона. С первых скамей туда яростно кричали:
«Хамы! Встаньте». Оттуда неслось презрительное:
«Холопы!» Председательствующему с трудом удалось
восстановить тишину в зале...»
Свою речь Корнилов начал в минорных тонах, зая¬
вив слушателям, что русской армии, какой она была
раньше, больше не существует. Для того чтобы обеспе¬
чить защиту страны от решительного и агрессивного
врага, он в который уже раз потребовал восстановить
дисциплину, поднять престиж офицеров, улучшить их
материальное положение, упорядочить работу коми¬
тетов и навести порядок в тылу.
Во время пребывания
в Москве.
162

— Я ни одной минуты не сомневаюсь, — отметил
генерал в заключение, — что эти меры будут приняты
безотлагательно. Но невозможно допустить, чтобы ре¬
шимость проведения в жизнь этих мер каждый раз
совершалась под давлением поражений и уступок
отечественной территории. Если решительные меры
для поднятия дисциплины на фронте последовали как
результат Тарнопольского разгрома и утраты Галиции
и Буковины, то нельзя допустить, чтобы порядок на
железных дорогах был восстановлен ценою уступки
противнику Молдавии и Бессарабии.
Я верю в гений русского народа, я верю в разум
русского народа и я верю в спасение страны, — убеждал
присутствующих Лавр Георгиевич. — Я верю в светлое
будущее нашей Родины и я верю в то, что боеспособность
нашей армии, ее былая слава будут восстановлены. Но
я заявляю, что времени терять нельзя, что нельзя терять
ни одной минуты. Нужны решимость и твердое, непре¬
клонное проведение намеченных мер». Керенский делал
вид, что доволен речью Корнилова, но и он, и генерал
скрывали свои истинные чувства. Керенский опасался
того, что Корнилов на волне популярности тут же ор¬
ганизует против него военный заговор. А Корнилов, не
успевший договориться с поддерживающими его пар¬
тиями и движениями, боялся получить отставку. Словом,
борьба двух кандидатов в диктаторы началась.
Государственное совещание, закрывшееся в ночь
на 18 августа, не решило главных проблем страны и ар¬
мии. Последняя перестала быть решающей силой,
и в сложившемся состоянии вряд ли поддержала бы
выступление против Временного правительства. Выс¬
ший командный состав, хотя и был недоволен Керенским
и желал его отставки, все же больше думал о своем
благополучии и не хотел рисковать. Да и сказочно бы-
163

строе возвышение Корнилова породило зависть. Про¬
явилось немало тайных недоброжелателей. Большая же
часть обер- и штаб-офицеров сочувствовала програм¬
ме Корнилова и готова была пойти за ним, но не имела
прежней власти над солдатами. Солдаты, получив после
Февральской революции определенные свободы, не
желали снова попасть в ежовые рукавицы к очередно¬
му правителю. В результате складывалась «патовая»
ситуация, переломить которую могли только исключи¬
тельные меры. Об этом Лавр Георгиевич думал все чаще.
Пока Председатель Временного правительства
и Верховный главнокомандующий занимались поли¬
тическими вопросами, враг делал свое дело. В конце
июля германское командование приступило к перебро¬
ске своих войск с Румынского и Юго-Восточного фрон¬
тов в район Риги, где полным ходом шла подготовка
к наступлению.
На рассвете 19 августа 8-я германская армия под
ураганный огонь 500 батарей обрушилась под Икскюлем
на 18-й корпус генерала В. Г. Болдырева, прорвала его
оборону и к полудню перебросила свои авангарды за
Двину. Германский генерал Э. Гутьер стремился пере¬
хватить путь отступления 12-й армии и поймать в ме¬
шок левобережные корпуса. И только отчаянные контр¬
атаки немногих стойких частей 18-го и правобережно¬
го 21-го армейских корпусов воспрепятствовали этому
плану. Командующий армией генерал-лейтенант
Д.П. Парский, с трудом сдерживая на правом берегу
прорвавшихся немцев, отдал приказ об эвакуации Риги.
20 августа 6-й и 2-й Сибирские корпуса, оставив плац¬
дарм, хлынули беспорядочной толпой через Ригу на север
безо всякого давления противника. Разложившиеся ча¬
сти 18-го корпуса бежали за Двину. Немногие, еще со¬
хранявшие порядок, как могли прикрывали это бегство,
164

стремясь удержать неприятеля. Но их сил явно не хва¬
тало. Это было, по сути дела, бегство всей 12-й армии.
21 августа торжествующий неприятель вступил в Ригу.
12-я армия катилась на север под прикрытием спе¬
шенной конницы, которая вела арьергардные бои. Бе¬
жали так быстро, что 23 августа соприкосновение с про¬
тивником было потеряно. 25 августа жалкие остатки
12 армии собрались на Венденских позициях. Потери
были огромные. Так, начальник штаба Верховного
главнокомандующего генерал от инфантерии В. Н. Клем-
бовский их определил в 25 тысяч человек, в том числе
15 тысяч пленными и пропавшими без вести. Правда,
несколько позже командующий 12-й армией генерал
Д.П. Парский доложил о потере 18 тысяч человек, в том
числе 8 тысяч пленными. Из немецких документов
следует, что в ходе боев в районе Риги было захвачено
8900 пленных, 262 орудия, 45 минометов и 150 пулеме¬
тов. Число убитых солдат противника немцами не ука¬
зывалось, но потери самих германских войск опреде¬
лялись порядка 5 тысяч человек.
Вполне понятно, что на фоне этих событий возвра¬
щение Корнилова в Ставку было безрадостным. К тре¬
вожным сводкам с фронтов прибавилось сообщение
о катастрофе в Казани, где взорвался большой оружей¬
ный склад. Было уничтожено огромное количество
военного снаряжения, более тысячи пулеметов. Падала
воинская дисциплина. Телеграф принес весть о том, что
командира одного из корпусов генерала П. Гиршфель-
да, у которого в результате ранения были ампутирова¬
ны обе руки, солдаты закололи штыками. Правитель¬
ственный комиссар Р. Линде, призывавший солдат
к выполнению боевых приказов, был также убит.
Это был горький итог деятельности Л. Г. Корнилова
на посту Верховного главнокомандующего, на который
165

он стремительно выдвинулся на волне революции, ко¬
торая параллельно так же стремительно разрушала
и русскую армию. По своей профессиональной подго¬
товке Лавр Георгиевич не был готов к этой должности,
поэтому как о Верховном главнокомандующем, о нем
можно сказать немного. В частности, о полководческих
качествах Лавра Георгиевича остались у современни¬
ков весьма скромные мнения. Так, генерал А. А. Бруси¬
лов, которому довольно долгое время был подчинен
Корнилов, решительно отказывает ему в каком-либо
полководческом таланте. «Если бы не было револю¬
ции, — пишет Алексей Алексеевич в своих воспомина¬
ниях, — Корнилов, добившись звания командира кор¬
пуса, спокойно доживал бы свой век в каком-нибудь
корпусном штабе».
Эта брусиловксая оценка, в общем-то, достаточно
объективна, хотя нельзя не отменить существовавшую
между двумя генералами личную неприязнь. Забегая
несколько вперед, скажу, что мнение Брусилова о сво¬
ем подчиненном особенно настойчиво пропагандирова¬
лось после того, как Корнилов в июле 1917 года сменил
Брусилова на посту Верховного главнокомандующего.
Свою отставку Алексей Алексеевич считал во многом
результатом интриги Корнилова и его тогдашнего «дру¬
га», управляющего военным министерством Б. В. Са¬
винкова. Намек на это содержался в обидчивом письме
Брусилова в «Биржевые ведомости», посланном после
того, как газета поместила заметку, приветствующую
назначение Лавра Георгиевича Верховным главноко¬
мандующим. Тем не менее Российская история сложи¬
лась так, что на определенном ее отрезке огромная
военная машина оказалась в руках человека, попытав¬
шегося использовать ее не только в военных, но и в по¬
литических целях.

Глава четвертая
КОРНИЛОВКИЙ МЯТЕЖ
Игра «втемную»
Армия стремительно разлагалась, и каждый упущен¬
ный день мог привести к катастрофе. После рижской
катастрофы бесславная летопись российской демокра¬
тии обогатилась новой позорной страницей. Но Времен¬
ное правительство не находило в себе сил для того,
чтобы противостоять надвигавшемуся хаосу.
Корнилов все больше убеждался в необходимости
установления в стране военной диктатуры и заранее
готовился к этому. Идея эта не была случайной. Уже
в апреле 1917 года среди недовольных новым порядком
офицеров приобрела популярность идея установления
военной диктатуры. Весной 1917 года в стране обра¬
зовалось множество военных организаций, среди
которых к середине лета наиболее влиятельными были
Военная лига, Союз георгиевских кавалеров (штаб-
квартиры находились в Петрограде) и созданный при
Ставке в Могилеве Союз офицеров армии и флота.
Устремления военных поддерживали и некоторые
гражданские организации, в том числе Общество
экономического возрождения России во главе
с А. И. Гучковым и А. И. Путиловым и Республиканский
Центр, создавший даже собственный военный отдел,
167

для координации действий различных офицерских
организаций.
Важную роль в будущих событиях августа 1917 года,
связанных с именем генерала Корнилова, сыграло про¬
веденное на квартире у московского городского комис¬
сара, члена ЦК кадетской партии Н.М. Кишкина по
инициативе М. В. Родзянко частное совещание членов
партий кадетов и октябристов и бывших членов Коми¬
тета Государственной думы П.Н. Милюкова, В. А. Ма¬
клакова, И. Шингарева, С. И. Шидловского, Н.В. Сави-
ча. На нем прозвучали доклады представителей «Сою¬
за офицеров» полковников Новосильцева и Пронина по
«программе Корнилова», в которых докладчики заяв¬
ляли о необходимости «общественной поддержки» ге¬
нерала. По воспоминаниям Савича эти доклады произ¬
водили впечатление «неожиданно наивных и по-детски
необдуманных». «Нам стало ясно, что все, решительно
все в этой авантюре не продумано и не подготовлено,
есть только болтовня и добрые намерения». Выступив¬
шие от партии кадетов П. Н. Милюков и князь Г. Н. Тру¬
бецкой говорили о важности и в то же время о не¬
возможности военной диктатуры, если она не будет
поддержана массами. В результате складывалось впе¬
чатление, что кадеты поддерживают Корнилова. Од¬
нако об ошибочности подобной уверенности говорил
Новосильцеву Маклаков: «Я боюсь, что мы провоциру¬
ем Корнилова». Накануне совещания с публичными
обращениями поддержки Главковерху выступили
также «Союз офицеров», «Союз Георгиевских кавале¬
ров», «Союз казачьих войск», съезд несоциалистических
организаций и другие. Историк В. Ж. Цветков конста¬
тирует, что все это вселяло в Корнилова уверенность
в сочувствии ему не только генералитета и политиков,
но также офицерства и солдат.
168

30	июля на совещании с участием министров путей
сообщения и продовольствия генерал Л. Г. Корнилов
заявил: «Для окончания войны миром, достойным
великой, свободной России, нам необходимо иметь три
армии: армию в окопах, непосредственно ведущую
бой, армию в тылу — в мастерских и заводах, изготов¬
ляющую для армии фронта все ей необходимое, и ар¬
мию железнодорожную, подвозящую это к фронту».
Далее он, не вдаваясь в вопрос о том, какие меры не¬
обходимы для оздоровления рабочих и железнодо¬
рожных составляющих и предоставляя разобраться
в этом специалистам, заметил, что «для правильной
работы этих армий они должны быть подчинены той же
железной дисциплине, которая устанавливается для
армии фронта».
3	августа генерал Корнилов представил записку
Керенскому, подготовленную специально для доклада
Временному правительству. В ней говорилось о необ¬
ходимости немедленного проведения следующих глав¬
ных мероприятий:
—	введение на всей территории России в отношении
тыловых войск и населения юрисдикции военно-рево¬
люционных судов, с применением смертной казни за ряд
тягчайших преступлений, преимущественно военных;
—	восстановление дисциплинарной власти военных
начальников;
—	введение в узкие рамки деятельности комитетов
и установления их ответственности перед законом.
Керенский, ознакомившись с этой запиской и вы¬
разив предварительно свое принципиальное согласие
с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил
генерала не представлять записки правительству не¬
посредственно в этот день, мотивируя это пожелание
желательностью завершения аналогичной работы
169

Военного министерства
для взаимного согласова¬
ния проектов. Однако уже
на следующий день 4 ав¬
густа копия записки гене¬
рала Корнилова оказалась
в распоряжении газеты
«Известия», начавшей пе¬
чатание выдержек из кор¬
ниловской записки, однов¬
ременно с чем началась
и широкая кампания по
травле верховного коман¬
дования.
11 августа, в беседе со
своим начальником штаба
генералом Лукомским, Корнилов пояснил, что эти ак¬
ции необходимы ввиду ожидаемого восстания больше¬
виков и что «пора немецких ставленников и шпионов
во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и сол¬
датских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы
он нигде и не собрался».
Пока происходили все эти события, глава Времен¬
ного правительства А. Ф. Керенский в это время был
целиком занят другими проблемами. Планы генерала
Л. Г. Корнилова навести в стране и на фронте порядок
посредством военной диктатуры не давали ему покоя.
Н. В. Стариков считает, что Керенскому необходимо
было «заставить армию выступить против разрушения
страны, объявить ее мятежной силой и тогда уже раз¬
громить ее высшие эшелоны. Чтобы военные решились
выступить против Временного правительства, у них
должен быть вождь. Поэтому Керенский выдвинул
Корнилова».
А. Ф. Керенский.
170

Смотр войск Л. Г. Корниловым.
Итак, вопрос о власти для Керенского в конце авгу¬
ста 1917 года оказался намного важнее вопроса о без¬
опасности страны. Не устраивала его и идея создания
директории в составе Корнилова, Керенского и заме¬
стителя военного и морского министра, петроградского
генерал-губернатора Бориса Савинкова. Причина была
самой банальной — Керенский и Корнилов не смогли
договориться, кому в этом «триумвирате» занять пред¬
седательское место, то есть быть диктатором России.
Первым претендентом на эту роль выступал, конечно,
А.ф. Керенский, для которого вопрос «возглавления»
был всем, но Корнилов утверждал, что в данной ситуа-
171

ции положение может спасти только армия, «которая
ему доверяет».
Корнилов, безусловно, ничего не знал о дворцовых
интригах, которые плелись в Петрограде, и продолжал
подготовку к смене власти. Ближайшим помощником
Верховного главнокомандующего по службе в это тя¬
желое время оказался генерал А. С. Лукомский, назна¬
ченный несколько недель назад на должность началь¬
ника штаба Ставки. Они знали друг друга давно, еще
по совместной учебе в Николаевской академии Гене¬
рального штаба. Александр Сергеевич характеризо¬
вался сослуживцами как человек независимых взгля¬
дов, хороший военный специалист и прекрасный орга¬
низатор.
Лукомский знал о подготовке переворота, и, желая
помочь Корнилову, обратился к нему с предложением
поручить подготовку военной составляющей этого дела
ему, поскольку «все надо хорошенько обдумать, поста¬
раться предусмотреть все случайности и сделать так,
чтобы бить наверняка». Выслушав начальника штаба,
Лавр Георгиевич ответил:
— Я уже кое-что подготовил и, по моим указаниям
полковник Лебедев и капитан Роженко разрабатывают
все детали. У вас, как у начальника штаба, достаточно
других задач по управлению войсками. Потому уж
поверьте, что я лично за всем присмотрю, и все будет
сделано, как следует.
В столь вежливой форме опытный и осторожный
администратор был оставлен в стороне от подготовки
переворота видимо потому, что генерал Корнилов был
совершенно уверен в успехе задуманного. В Ставке
заблаговременно отпечатались воззвания, с которыми
Верховный главнокомандующий предполагал обратить¬
ся к населению и армии, извещая их о смене власти.
172

Выступление намечалось на день празднования
полугодовщины революции, то есть 27 августа, когда
в Петрограде ожидались демонстрации рабочих. Под
предлогом наведения порядка должен был быть разогнан
Совет рабочих и солдатских депутатов, а также аре¬
стовано Временное правительство. Для осуществления
этого плана, как пишет А. И. Деникин, еще 20 августа
Керенский, по докладу Савинкова, соглашается на
«объявление Петрограда и его окрестностей на военном
положении и на прибытие в Петроград военного кор¬
пуса для реального осуществления этого положения,
то есть для борьбы с большевиками».
В двадцатых числах в столицу заблаговременно
направлялись 3-й конный корпус и Кавказская «тузем¬
ная» дивизия, которую за глаза называли «дикой».
В последующем эти соединения должны были составить
основу отдельной Петроградской армии, подчиненной
непосредственно Ставке.
Передвижение этих войск было начато по решению
Временного правительства и с согласия самого А. Ф. Ке¬
ренского. Но в договоренности Корнилова с Савинковым
обсуждалась отправка туда корпуса регулярной кава¬
лерии во главе с «либеральным» командиром. Однов¬
ременно из Финляндии на Петроград двигался кавале¬
рийский корпус генерал-майора А. Н. Долгорукова.
Корнилов и его помощники не рассчитывали встре¬
тить серьезное сопротивление при выполнении своего
замысла. Деникин объяснял это опытом подавления
предыдущих восстаний. Он считал, что «с трусливой,
распропагандированной толпой, которую представлял
собой Петроградский гарнизон, и с неорганизованным
городским пролетариатом может справиться очень
небольшая дисциплинированная и понимающая ясно
свои задачи часть».
173

От Временного правительства свои намерения Кор¬
нилов замаскировал идеей немедленной «расчистки»
Петрограда — удалением из города запасных частей,
совершенно разложившихся не столько под влиянием
большевистской пропаганды, сколько от «демократи¬
ческой» вседозволенности. Пьянство, бесчинство и гра¬
бежи «революционных» солдат не находили никакого
отпора со стороны опереточной милиции, состоявшей
из студентов, гимназистов и курсисток. Официальная
власть не могла своими силами покончить с беспоряд¬
ками, поэтому вынуждена была обращаться за помощью
к армии.
Но Керенский еще больше боялся потерять власть,
и поэтому готов был затеять с Корниловым двойную
игру, главной целью которой ставил недопущение уста¬
новления диктатуры Верховного.
Из архивных документов следует, что 23 августа
Корнилов пригласил Керенского в Ставку, чтобы лич-
А.Ф. Керенский и Л. Г. Корнилов.
174

но договориться с ним обо всех необходимых подробно¬
стях будущего государственного устройства. Однако
Александр Федорович вновь проявил колебание и укло¬
нился от личной встречи.
24 августа по приказу Керенского в Ставку прибыл
обер-прокурор Синода В. Н. Львов с тремя вариантами
создания «сильной власти». Согласно первому главен¬
ство сохранится за Керенским, при котором сформи¬
руется новое правительство. По второму варианту со¬
здается небольшое правительство в составе трех-че¬
тырех лиц (в число их должен войти и Верховный
главнокомандующий). И, наконец, по третьему вариан¬
ту власть сосредоточивается в руках Верховного глав¬
нокомандующего.
По словам участников это встречи, генерал Корнилов
сразу же заявил Львову, что «необходимо учреждение
диктатуры при обязательном участии Керенского и что
он, Корнилов, готов подчиниться кому укажут». Но затем,
обсудив все варианты, Корнилов остановился на третьем,
правда, с некоторыми дополнениями. Их Львов, вернув¬
шись в Петроград 26 августа, передал Керенскому со¬
ответствующую записку и доложил ему следующим
образом: «Первое — генерал Корнилов предлагает объ¬
явить Петроград на военном положении. Второе — он
требует передать всю власть, военную и гражданскую,
в руки Верховного главнокомандующего. Третье условие
Корнилова — отставка всех министров, не исключая
и министра-председателя, и передача временного управ¬
ления министерствами товарищам (заместителям) ми¬
нистров впредь до образования кабинета Верховным
главнокомандующим.
Правда, по этому вопросу имеется и другая инфор¬
мация. Керенский во время посещения его Львовым для
чего-то спрятал за занавеской в своем кабинете помощ-
175

В Ставке. Л. Г. Корнилов и Н. Н. Духонин.
ника начальника милиции Булавинского. Булавинский
свидетельствует, что записка была прочтена Львову
и последний подтвердил содержание ее, а на вопрос,
«каковы были причины и мотивы, которые заставили
генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Са¬
винков приехали в Ставку», он не дал ответа. Видимо,
было необходимо доказать немедленно формальную
связь между Львовым и Корниловым настолько ясно,
чтобы Временное правительство было в состоянии
принять решительные меры в тот же вечер... заставив
Львова повторить в присутствии третьего лица весь его
разговор с Керенским.
176

Князь Львов категорически отрицал версию Керен¬
ского. Он показал: «Никакого ультимативного требова¬
ния Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая
беседа, во время которой обсуждались разные поже¬
лания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и вы¬
сказал Керенскому. Никакого ультимативного требо¬
вания (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он
потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге.
Я это сделал. Я не успел даже прочесть написанную
мною бумагу, как он, Керенский, вырвал ее у меня
и положил в карман».
Только теперь Керенский понял, какую он допустил
ошибку, согласившись на переброску в Петроград
3-го конного корпуса и «дикой» дивизии. Становилось
очевидным, что в случае неисполнения предъявленных
через Львова требований Корнилов, пользуясь воору¬
женной силой, свергнет Временное правительство
и учредит военную диктатуру. Но, заблаговременно
раскрыв свои планы, Корнилов тем самым дал Времен¬
ному правительству возможность помешать их осу¬
ществлению.
Керенский решил воспользоваться оплошностью
соперника и покончить с ним.
Вечером 26 августа на заседании правительства
Керенский квалифицировал действия Верховного глав¬
нокомандующего как «мятеж». Однако Временное пра¬
вительство не приняло сторону Керенского. Во время
произошедшего бурного совещания Александр Федоро¬
вич требовал себе «диктаторских полномочий» для по¬
давления «мятежа», однако другие министры выступа¬
ли против этого и настаивали на мирном урегулировании.
Александр Федорович несколько раз хлопал дверью,
угрожал, что раз министры его не поддерживают, то он
«уйдет к Советам».
177

27	августа Керенский распускает кабинет и само¬
чинно присваивает себе «диктаторские полномочия».
Он потребовал от командующего войском Северного
фронта задерживать все воинские эшелоны, следующие
в столицу, и направлять их обратно в пункты прежней
дислокации.
Содержание приказа Керенского стало известно
Корнилову. На телеграмме он наложил резолюцию:
«Приказания этого — не исполнять — двигать войска
к Петрограду».
Утром 27 августа в экстренных выпусках некоторых
столичных газет Корнилов был назван государственным
изменником. Лавр Георгиевич ответил на это заявле¬
нием, которое было разослано циркулярной телеграм¬
мой по линиям железных дорог всем начальствующим
лицам и учреждениям:
«Русские люди! Великая наша Родина умирает.
Близок час кончины. Вынужденный выступить откры¬
то, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное пра¬
вительство, под давлением большинства Советов, дей¬
ствует в полном согласии с планами германского гене¬
рального штаба и одновременно с предстоящей высадкой
вражеских сил на Рижском побережье убивает армию
и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны по¬
велевает мне в эти грозные минуты призвать всех
русских людей к спасению умирающей Родины. Все,
у кого бьется в груди русское сердце, все кто верит
в Бога, идите в храмы, молите Господа Бога об объяв¬
лении величайшего чуда, спасения родимой земли!
Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, за¬
являю всем и каждому, что мне лично ничего не надо,
кроме сохранения Великой России, и клянусь довести
народ путем победы над врагом до Учредительного
178

собрания, на котором он сам решит свои судьбы и вы¬
берет уклад своей новой государственной жизни. Пре¬
дать же Россию в руки ее исконного врага — герман¬
ского племени и сделать русский народ рабами немцев
я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести
и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли.
Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!»
На следующий день Корнилов получил от Керен¬
ского распоряжение немедленно сдать должность ге¬
нералу Лукомскому и прибыть в Петроград. Лавр Ге¬
оргиевич решил не подчиняться этому приказу, и вы¬
ступил с «Обращением к народу»:
«...Долг солдата, самопожертвование гражданина
Свободной России и беззаветная любовь к Родине за¬
ставили меня в эти грозные минуты бытия отечества
не подчиниться приказанию Временного правительст¬
ва, — писал он в нем. — Я заявляю всему народу рус¬
скому, что предпочитаю смерть устранению меня от
должности Верховного».
Лукомский также отказался выполнить приказ
Керенского о временном принятии должности Верхов¬
ного главнокомандующего. «Считаю долгом совести,
имея в виду лишь пользу Родины, заявить, что теперь
остановить начавшееся с вашего же одобрения дело
невозможно, и это поведет лишь к гражданской войне,
окончательному разложению армии и позорному сепа¬
ратному миру, следствием чего, конечно, не будет за¬
крепление завоеваний революции, — писал он Керен¬
скому. — Ради спасения России вам необходимо идти
с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение
генерала Корнилова ведет за собой ужасы, которых
Россия еще не переживала. Я лично не могу принять на
себя ответственности за армию, хотя бы на короткое
время, и не считаю возможным принимать должность
179

от генерала Корнилова, ибо за этим последует взрыв
в армии, который погубит Россию».
Выступление генерала Корнилова поддержал Союз
офицеров, петроградские офицерские организации,
донской атаман генерал А. М. Каледин. Командующие
четырьмя фронтами объявили о своей солидарности
с Верховным главнокомандующим. На его стороне была
основная масса офицерского корпуса русской армии.
Но Керенский упрямо вел свою линию. 30 августа
было принято заявление Временного правительства.
«Мятеж генерала Корнилова подавлен, — говорилось
в нем. — Но велика смута, внесенная им в ряды армии
и страны. И снова велика опасность, угрожающая судь¬
бе родины и ее свободе. Считая нужным положить
предел внешней неопределенности государственного
строя, памятуя единодушное и восторженное признание
республиканской идеи, которое сказалось на Московском
государственном совещании, Временное правительст¬
во объявляет, что государственный порядок, которым
управляет Российское государство, есть порядок ре¬
спубликанский, и провозглашает Российскую Респу¬
блику.
Временное правительство своей главной задачей
считает восстановление государственного порядка и бо¬
еспособности армии. Убежденное в том, что только
сосредоточение всех живых сил страны может вывести
родину из того тяжелого положения, в котором она на¬
ходится, Временное правительство будет стремиться
к расширению своего состава путем привлечения в свои
ряды представителей всех тех элементов, кто вечные
и общие интересы родины ставит выше временных
и частных интересов отдельных партий или классов.
Временное правительство не сомневается в том, что эта
задача будет им исполнена в течение ближайших дней».
180

В тот же день главой Российской Республики был
назначен А. Ф. Керенский. Он же стал Верховным глав¬
нокомандующим ее сухопутных и морских сил.
Решившись на крайнюю меру, Керенский объявил
Корнилова мятежником и предупредил большевиков
об угрозе военного переворота. Те отреагировали не¬
медленно. Навстречу войскам были высланы сотни
агитаторов, которые уговаривали солдат «не идти в уго¬
ду генералам против своего народа и не губить свобод,
добытых с таким трудом тогда, когда война вот-вот
будет закончена и настанет время пользоваться их
благами». И их усилия не пропали даром.
Войска не пошли на Петроград. Вместо них туда на¬
правился лично генерал А.М. Крымов. Он ехал в столи¬
цу, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению
Керенского, которое было передано ему через его прия¬
теля полковника Самарина, занимавшего должность
помощника начальника кабинета Керенского (Через
несколько дней после этого, 4 сентября, полковник Са¬
марин за отличие по службе был произведен в генерал-
майоры и назначен командующим войсками Иркутско¬
го военного округа). Подробности разговора между Кры¬
мовым и Керенским до нас не дошли. По свидетельствам
очевидцев, из-за дверей кабинета Керенского доносился
гневный голос генерала Крымова, обличавшего министра-
председателя в предательстве «дела России».
Крымов, как и Корнилов, оказался обманутым Ке¬
ренским. Уйдя от Керенского, он выстрелом из револь¬
вера смертельно ранил себя в грудь. Через несколько
часов в Николаевском военном госпитале, под площад¬
ную брань и издевательства революционной демокра¬
тии в лице госпитальных фельдшеров и прислуги,
срывавшей с раненого повязки, Крымов, приходивший
изредка в сознание, умер.
181

Перед самоубийством Крымов написал письмо,
которое отправил в Могилев с адъютантом для пере¬
дачи Верховному главнокомандующему. Его содержа¬
ние также осталось неизвестным, так как Корнилов
уничтожил это письмо по прочтении. Вероятно, оно
содержало мало лестных слов в адрес Верховного глав¬
нокомандующего, допустившего разглашение планов
заговорщиков и лично не возглавившего поход на Пе¬
троград.
«Мне не раз приходилось слышать упреки по адре¬
су Корнилова, — позже писал генерал А. И. Деникин, —
что он сам лично не стал во главе войск, шедших на
Петроград и не использовал своего огромного личного
обаяния, которое так вдохновляло полки на поле сра¬
жения... По-видимому, и войсковые части разделяли
этот взгляд. По крайней мере, в хронике Корниловско¬
го ударного полка читаем: «Настроение корниловцев
было настолько приподнятое, что, прикажи им генерал
идти с ним на Петроград, много было шансов, что взя¬
ли бы. Корниловцы увлекли бы за собой и других... Но
почему-то генерал Корнилов, первоначально решившись,
казалось, все поставить на карту, внезапно заколебал¬
ся и, остановившись на полпути, не захотел рискнуть
своим последним козырем — Корниловским и Текинским
полками.
Интересно, что и сам Корнилов впоследствии считал
крупной своей ошибкой то обстоятельство, что он не
выехал к войскам... Несомненно появление Корнилова
с двумя надежными полками решило бы участь Петрог¬
рада. Но оно вряд ли было выполнимо технически: не
говоря уже о том, что с выходом полков из Ставки весь
драгоценный аппарат ее попал бы в руки местных со¬
ветов, предстояло передвинуть Могилевские эшелоны,
исправляя пути, местами, вероятно, с боем — на про-
182

тяжении 650 верст. 26-го Корнилов ждал приезда Ке¬
ренского и Савинкова; 27-го вел переговоры в надежде
на мирный исход, а с вечера этого дня пути во многих
местах были разобраны и бывшие впереди эшелоны
Туземной дивизии и 3-го конного корпуса безнадежно
застряли, разбросанные на огромном протяжении же¬
лезнодорожных линий, ведущих к Петрограду. Было
только две возможности: не ведя переговоров, передав
временное командование генералу Лукомскому, выехать
27-го с одним эшелоном на Петроград или позже пере¬
лететь на аэроплане в район Луги, рискуя, впрочем,
в том и другом случае вместо «своих» попасть к чужим,
так как с Крымовым всякая связь была прервана».
Ситуация для Корнилова ухудшалась с каждым
часом. Было получено известие о том, что по распоря¬
жению комитетов арестованы командующий Юго-За¬
падным фронтом генерал Деникин, его начальник шта¬
ба генерал Марков, а также некоторые офицеры. Не
исполнявший приказаний Временного правительства
командующий Северным фронтом генерал Клембовский
был заменен генералом Бонч-Бруевичем. Командующий
Западным фронтом генерал Балуев и помощник коман¬
дующего Румынским фронтом генерал Щербачев при¬
слали телеграммы с выражением верности Временно¬
му правительству.
Таким образом, почти в одночасье Корнилов остал¬
ся в одиночестве, лишившись многих коллег. В эти
тРУДные минуты жизни рядом оказалась лишь жена,
верный друг и соратник. Таисия Владимировна нашла
такие слова, которые убедили Лавра Георгиевича в том,
что он не имеет права бросить тысячи офицеров, пове¬
ривших ему, что следует продолжить борьбу.
Временное правительство решило обезвредить
Ставку. Был создан карательный отряд. После настой-
183

чивых заявлений различных общественных организа¬
ций и политических фракций Керенский попросил
генерала Алексеева, назначаемого в Ставку начальни¬
ком штаба вместо Лукомского, уговорить Корнилова
сдать должность Верховного главнокомандующего.
Узнав об этом, Лавр Георгиевич собрал совещание.
У присутствующих генералов и офицеров настроение
было боевое. Каратели не вызывали опасений. Прозву¬
чали предложения расстрелять на подходе правитель¬
ственные войска и предъявить Временному правитель¬
ству ультиматум. Категорически против таких действий
выступил генерал Лукомский: «После первого отряда
будет прислан новый, а продолжение сопротивления
отрежет Ставку от фронта и прекратится управление
удерживающими его войсками. Если поступим так, как
хотим мы, то это будет на руку Керенскому, поскольку
тогда действительно будет совершено преступление
перед Родиной и только будет подтверждено, что Ке¬
ренский, объявляя нас предателями, был прав. Надо
покориться и требовать суда, в ходе которого выяснится,
что мы действительно хотели спасти армию и Родину.
— Вы правы, Александр Сергеевич, — подвел итог
Корнилов, оценив реакцию присутствующих. Дальней¬
шее сопротивление было бы глупо и преступно. Пойди¬
те на телеграф, заявите, что я и вы подчинимся гене¬
ралу Алексееву, и ему в Ставке не угрожают никакие
неприятности...»
Пост верховного главнокомандующего занял Керен¬
ский. По его приказу Корнилов был арестован. Эта же
участь постигла Лукомского, Романовского, полковни¬
ка Плющевского-Плющика.
Прибывшая 2 сентября в Могилев Чрезвычайная
следственная комиссия (председатель — главный во¬
енно-морской прокурор Н.М. Шабловский и члены:
184

военные юристы полковники А.Р. Раунах, Украинцев,
судебный следователь Колоколов, представители Цен¬
трального исполнительного комитета совета рабочих
и солдатских депутатов М.И. Либер и В.Н. Крохмаль,
а также совета союза казачьих войск В. А. Харламов)
продолжила аресты. Под стражу были взяты офицеры
Генерального штаба Сахаров, Пронин и Роженко, весь
наличный состав Главного комитета союза офицеров
армии и флота. По ее распоряжению генерал Корнилов
и другие арестованные содержались в гостинице «Ме¬
трополь», охраняемой двойным караулом.
После первых допросов Лавру Георгиевичу пред¬
ложили письменно изложить показания. Через четыре
дня «Объяснительная записка генерала Корнилова»
была напечатана в газете «Общее дело».
Уже 5 сентября доклад по делу Корнилова был готов.
В нем отмечалось: «Постановлением Временного пра¬
вительства от 29 августа генерал Корнилов предан суду
за мятеж. Принимая во внимание, что в уголовных
законах отсутствует юридическое определение мятежа,
комиссия обсудила вопрос о возможности предания
генерала Корнилова военно-революционному суду.
Согласно постановлению Временного правительст¬
ва об учреждении военно-полевых судов от 12 июля сего
года, генерал Корнилов мог бы быть предан этому суду
лишь в случае предъявления ему обвинений в военной
или государственной измене или в явном восстании.
Обвинение в государственной измене могло бы иметь
место лишь при наличии у генерала Корнилова наме¬
рения способствовать или благоприятствовать непри¬
ятелю в его военных или враждебных против России
Действиях или при допущении им таких деяний, кото¬
рые бы могли способствовать неприятелю в его военных
операциях. В добытом комиссией материале данных,
185

изобличающих генерала Корнилова в намерении спо¬
собствовать неприятелю, совершенно не имеется. На¬
против, из обзора всех его распоряжений, относящих¬
ся к соответствующему периоду времени, и его объя¬
снений следует, что все его действия имели своей целью
успешную борьбу с неприятелем.
Что касается обвинения генерала Корнилова в из¬
мене при наличии эвентуального умысла, то комиссия
полагает, что такое могло бы иметь место при условии
фактического ослабления им фронта взятием с него
войск для внутренней борьбы в Петрограде и оставле¬
ния им армий без оперативного руководства в послед¬
них числах августа.
При исследовании этого вопроса оказалось: для
направления на Петроград были предназначены
3-й конный корпус и Курляндский уланский полк;
гарнизон Могилева был усилен Корниловским ударным
полком и двумя Польскими легионами. Из имеющихся
в деле официальных документов видно, что 3-й конный
корпус был двинут к Петрограду по требованию Вре¬
менного правительства; Корниловский ударный полк
был взят не с фронта, а с тыла из Проскурова во время
его укомплектования;
Польские легионы взяты также с тыла, а уланский
полк, по имеющимся сведениям, посылался по указанию
управляющего делами военного министерства Савин¬
кова.
Что же касается вопроса об оставлении армий без
оперативного руководства, то такое руководство про¬
должалось непрерывно, за исключением Румынского
фронта, который 30 августа сам прервал связь со Став¬
кой по распоряжению военно-революционного комите¬
та этого фронта. Таким образом, для обвинения гене¬
рала Корнилова в измене не имеется данных.
186

Вторым основанием для предания генерала Корни¬
лова военно-революционному суду могло бы быть об¬
винение его в явном восстании...
Как видно из положения 110-й статьи в Воинском
уставе о наказаниях, находящейся в главе о нарушении
воинского чинопочитания и подчиненности, — статьей
этой предусматриваются нарушения, направленные
против воинской дисциплины. Хотя, согласно 20-й ста¬
тьи Положения о полевом управлении войск в военное
время, Верховный главнокомандующий и находится
в исключительном и непосредственном подчинении
Временному правительству, однако, комиссия полага¬
ет, что это подчинение является только политическим,
и дисциплинарных отношений — в смысле воинском —
между ними не существует. Такой взгляд подтвержда¬
ется и самим наименованием «Верховный главнокоман¬
дующий».
Таким образом, действия бывшего Верховного глав¬
нокомандующего генерала Корнилова, направленные
на изменение существующего государственного строя
в России и на смещение органов Верховной государст¬
венной власти, должны быть квалифицированы не по
108-й статье Уголовного уложения, а по 100-й статье
Уголовного уложения (Речь идет о насильственном
посягательстве на изменение в России или какой-либо
ее части установленного основными государственными
законами образа правления). Высшая мера наказания
в этом преступлении — бессрочная каторга.
...Ввиду изложенного и на точном основании закона
от 12 июля 1917 года об учреждении военно-революци¬
онных судов дело о генерале Корнилове военно-рево¬
люционному суду не подсудно. Не подсудно оно и воен¬
но-окружному или корпусному суду ввиду того, что
город Могилев не находится в войсковом районе театра
187

военных действий, а подлежит на общем основании
направлению в суд гражданского ведомства после про¬
изводства предварительного следствия».
Итак, попытка государственного переворота, пред¬
принятая Л. Г. Корниловым в конце августа 1917 года,
провалилась. И Керенским, и большевиками он был
признан контрреволюционным, а сам Лавр Георгиевич
объявлен вне закона. Правда, суд не смог предъявить
ему каких-либо существенных обвинений.
Развернутую оценку деятельности Корнилова в этот
период дает один из его ближайших соратников гене¬
рал-лейтенант А. И. Деникин. Он писал:
«Политический облик Корнилова остается для мно¬
гих неясным. Вокруг этого вопроса плетутся легенды,
черпая свое обоснование в характере того окружения,
которое не раз творило его именем свою волю. Верно
одно: Корнилов не был ни социалистом, ни реакционе¬
ром. Но напрасно было бы в пределах этих широких
рамок искать какого-либо партийного штампа. Подобно
преобладающей массе офицерства и командного соста¬
ва, он был далек и чужд всякого партийного догматиз¬
ма; по взглядам, убеждениям примыкал к широким
слоям либеральной демократа; быть может, не углублял
в своем сознании мотивов ее политических и социальных
расхождений и не придавал большого значения тем из
них, которые выходили за пределы профессиональных
интересов армии.
Корнилова-правителя история не знает. Но Кор¬
нилова — Верховного главнокомандующего мы знаем.
Этот Корнилов имел более чем другие военачальники
смелости и мужества подать свой голос за растлева¬
емую армию и поруганное офицерство. Он мог под¬
держивать правительства и Львова и Керенского,
независимо от сочувствия или не сочувствия направ-
188

лению их политики, если бы она вольно и невольно не
клонилась по его убеждению к явному разрушению
страны. Он отнесся бы совершенно отрицательно
в принципе, но вероятно не поднял бы оружия даже
и против однородного социалистического правитель¬
ства, если бы такое появилось у власти и, более того,
проявило сознательное отношение к национальным
интересам страны. Корнилов не желал идти «ни на
какие авантюры с Романовыми», считая, что «они
слишком дискредитировали себя в глазах русского
народа»; но на заданный ему мною вопрос — что, если
Учредительное Собрание выскажется за монархию
и восстановит павшую династию? — он ответил без
колебания:
— Подчинюсь и уйду.
Но Корнилов не может мириться с тем, что «будущее
народа — в слабых безвольных руках», что армия раз¬
лагается, страна стремительно идет в пропасть и, «как
истинный сын русского народа», в неравной борьбе без
колебания и без сомнения «несет в жертву Родине самое
большое, что он имеет — свою жизнь». Этой, по крайней
мере, непреложной истины не могут отрицать ни друзья,
ни враги его».
Но напомню, что это оценка А. И. Деникина, который
был одним из ближайших соратников Л. Г. Корнилова.
Керенский и его ближайшее окружение видели в Лав¬
ре Георгиевиче будущего диктатора России, и боялись
этого. Другой его соратник, Е. Н. Мартынов, пишет о нем
следующее: «В общем-то заурядный генерал. Став
Верховным главнокомандующим, превратился в рус¬
ского «Кавеньяка».
И все же надо признать, что движение, которое
олицетворял собой генерал Л. Г. Корнилов, было в Рос¬
сии 1917 года единственной силой, способной «предо-
189

твратить катастрофу» армии и государства, и поэтому
закономерно вызвало воодушевление и подъем духа
в среде русского офицерства. Современный историк
С.	В. Волков отмечает, что, заявив в своем манифесте
о том, что Временное правительство «идет за больше¬
вистским Советом и потому фактически является шай¬
кой германских наймитов», генерал Корнилов как раз
выразил то, что «и так чувствовали и в чем успели
убедиться на своей участи офицеры».
После августовских дней в обиходе в народе и в ар¬
мии появилось новое слово — «корниловцы», произно¬
симое, по словам генерала А. И. Деникина, либо с гор¬
достью, либо с возмущением, однако в любом случае
выражавшее резкий протест против существовавшего
режима и его политики — «керенщины».
В октябре 1917 года прессой была открыта кампания
по реабилитации генерала Корнилова и его сподвиж¬
ников. Белевский в это время говорил: «Нас называют
корниловцами. Мы не шли за Корниловым, ибо мы идем
не за людьми, а за принципами. Но поскольку Корнилов
искренне желал спасти Россию, — этому желанию мы
сочувствовали ».
Гораздо прямее и смелее высказывался в те дни
И. А. Ильин: Он писал: «Теперь в России есть только
две партии: партия развала и партия порядка. У пар¬
тии развала — вождь Александр Керенский. Во¬
ждем же партии порядка должен был быть генерал
Корнилов. Не суждено было, чтобы партия порядка
получила своего вождя. Партия развала об этом по¬
старалась».
9 сентября 1917 года подали в отставку в знак соли¬
дарности с генералом Корниловым министры-кадеты.
Победа Керенского в этом противостоянии стала пре¬
людией большевизма, ибо она означала победу Советов,
190

которые все в большей и большей степени оказывались
захваченными большевиками и с которыми правитель¬
ство Керенского было способно вести лишь соглаша¬
тельскую политику.
Историк русской революции С. П. Мельгунов от¬
мечает повсеместное развитие большевистских яче¬
ек после неудачи августовского выступления и отме¬
чает, что меры, пусть и вынужденные, что были пред¬
приняты правительством Керенского для ликвидации
корниловского движения, нанесли смертельный удар
идее коалиционного правительства и развязали руки
«безответственным демагогам» из лагеря большеви¬
ков, призванных Керенским для борьбы против Кор¬
нилова.
Л.Д. Троцкий подтверждает выводы С.П. Мельгу¬
нова и А. И. Деникина. Он пишет: «После корниловских
дней открылась для советов новая глава. Хотя у согла¬
шателей все еще оставалось немало гнилых местечек,
особенно в гарнизоне, но Петроградский Совет обнару¬
жил столь резкий большевистский крен, что удивил
оба лагеря: и правый и левый. В ночь на 1 сентября, под
председательством все того же Чхеидзе, Совет прого¬
лосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены
соглашательских фракций почти сплошь поддержали
резолюцию большевиков».
В результате призыва большевиков с правительст¬
венной трибуны для противодействия корниловцам, им
официально была предоставлена возможность воору¬
жаться. По свидетельству Урицкого, в руки петроград¬
ского пролетариата попало до 40 тысяч винтовок. Так¬
же в эти дни в рабочих районах началось усиленное
формирование отрядов красной гвардии, о разоружении
которой после ликвидации корниловского выступления
не могло идти и речи. Это оружие и было использовано
191

большевиками против Временного правительства менее
чем через 2 месяца — в октябре 1917 года.
Н. В. Стариков писал: «Корниловский мятеж» — это
стопроцентная заслуга Александра Федоровича, его
сценарий, его драматургия. В действительности ника¬
кого мятежа не было: группа патриотов-генералов
пыталась спасти страну по просьбе... Керенского, а по¬
том была им оклеветана и предана».
Генерал Романовский — один из быховских узни¬
ков — говорил впоследствии: «Могут расстрелять
Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но
«корниловщина» в России не погибнет, так как «кор¬
ниловщина» — это любовь к Родине, желание спасти
Россию, а эти высокие побуждения не забросать ни¬
какой грязью, не втоптать никаким ненавистникам
России».
В 1937 году, спустя 20 лет после описываемых со¬
бытий, другой их участник — И. Л. Солоневич писал
в «Голосе России», что результатом провала заговора
генерала Корнилова стала власть Сталина над Россией,
а также следующим образом характеризовал проти¬
востояние между Керенским и Корниловым: «Генера¬
ла Л.Г. Корнилова можно обвинять только в одном:
в том, что заговор его не удался. Но генералу Корни¬
лову удалось нечто иное. Он не делал изысканных
жестов и не произносил патетических речей, он также
не бежал в бабьей юбке и не оставлял на произвол
судьбы людей, которые ему верили. Он пошел до кон¬
ца. И конец этот он нашел в бою»
Вопреки утверждениям некоторых историков,
генерал Корнилов никогда, ни до своего августовского
выступления, ни во время него — ни официально, ни
в частных беседах и разговорах не ставил определен¬
ной «политической программы». По всей вероятности
192

он ее просто не имел, как не имел (наряду с Керенским)
прямых социальных и политических лозунгов. Доку¬
мент, известный в истории под названием «Корнилов¬
ская программа», стал результатом уже более позд¬
него коллективного творчества быховских узников —
лиц, заключенных в Быховскую тюрьму вместе
с генералом Корниловым по обвинению в поддержке
его после неудачи Корниловского выступления. По
словам генерала Деникина — соавтора этой програм¬
мы, она нужна была как исправление «пробела прош¬
лого» — необходимости объявления строго деловой
программы по удержанию страны от окончательного
развала и падения.
Эта программа после ее составления была утвер¬
ждена генералом Корниловым и появилась в печати без
даты и под видом программы одного из прошлых его
выступлений. В ней предусматривалось:
1)	Установление правительственной власти, совер¬
шенно независимой от всяких безответственных орга¬
низаций — впредь до Учредительного собрания.
2)	Установление на местах органов власти и суда,
независимых от самочинных организаций.
3)	Война в полном единении с союзниками до заклю¬
чения скорейшего мира, обеспечивающего достояние
и жизненные интересы России.
4)	Создание боеспособной армии и организованного
тыла — без политики, без вмешательства комитетов
и комиссаров и с твердой дисциплиной.
5)	Обеспечение жизнедеятельности страны и армии
путем упорядочения транспорта и восстановления
продуктивности работы фабрик и заводов; упорядоче¬
ние продовольственного дела привлечением к нему
кооперативов и торгового аппарата, регулируемых
правительством.
193

6)	Разрешение основных государственных, нацио¬
нальных и социальных вопросов откладывается до
Учредительного собрания.
Но это была игра уже после того, как опустился
занавес и которая не могла изменить ход истории.
Главковерх Керенский
После смещения Л. Г. Корнилова 30 августа 1917 года
впервые в отечественной истории пост Верховного
главнокомандующего Российских вооруженных сил
занял человек, никогда не служивший ни в армии, ни
на флоте, не имевший ни военного образования, и, есте¬
ственно, не принимавший непосредственного участия
ни в одном из сражений и боев. Им стал тридцатише¬
стилетний адвокат и буржуазный политический деятель,
активный член, а затем и глава (министр-председатель)
Временного правительства Александр Федорович Ке¬
ренский.
«А.Ф. Керенский — фигура очень яркая и красоч¬
ная, — писал генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов. —
Лицо, игравшее в истории России после мартовского
периода роль весьма большую... Он стал тем единст¬
венным человеком, которому удалось приобрести и со¬
хранить хотя бы видимость какого-либо авторитета над
бушевавшей революционной стихией».
По мнению другого русского историка А. А. Керс-
новского, «когда трагически сложившаяся обстановка
потребовала от главы Временного правительства и Вер¬
ховного главнокомандующего выбора между Корнило¬
вым и Лениным, Керенский выбрал последнего... Ко¬
нечно, Керенский не одобрял Ленина, возмущался его
«аморальностью», негодовал на его братоубийственную
проповедь... Но это были только частности. И тот и дру-
194

Посещение А. Ф. Керенским войск действующей армии.
гой поклонялись революции. Один воскуривал ей фи¬
миам, другой приносил ей кровавые жертвы. Они гово¬
рили на одном и том же языке. Разница была лишь
в акцентах. В итоге Керенский предпочел своего Лени¬
на чужому Корнилову, и отдал Ленину Россию на рас¬
терзание. В выборе между Россией и революцией он не
колебался, ставя выше революции самого себя».
Керенский по большому счету не любил армию,
и даже будучи Верховным главнокомандующим очень
мало занимался ее делами. Все свое время он посвящал
вопросами государственного устройства Российской
Республики. Важное место в решении этой задачи
заняло Совещание, проведенное в последний день
сентября. В нем приняли участие представители «Де¬
мократического совета», члены партии кадетов, про¬
фсоюзов, групп промышленников и Центрального
союза кооперативов. «Открывая заседание, — писал
Керенский, — я сообщил о нашем плане восстановле¬
ния коалиции и создания консультативного органа —
Временного совета республики, который функциони¬
ровал бы до созыва Учредительного собрания. Я указал,
195

что на нынешней критической стадии нам следует
заниматься не столько разработкой новой программы,
сколько немедленным формированием нового кабине¬
та на основе баланса политических сил в стране, и на
следующий же день опубликовать фамилии министров.
После продолжительных и довольно бурных дебатов
мое предложение было принято. На следующий день
был опубликован новый состав правительства. Поми¬
мо членов тех партий, которые входили в коалицию до
27 августа, в состав нового кабинета вошли два пред¬
ставителя от профсоюзов и группы промышленников.
В декларации по случаю провозглашения республики
и создания Директории Временное правительство
заявляло, что оно будет стремиться к расширению
своего состава за счет представителей тех элементов,
которые ставят интересы отечества выше временных
и частных интересов отдельных партий и классов;
Временное правительство также не сомневается, что
достигнет этой цели в самом ближайшем будущем».
Тем временем события развертывались стремитель¬
но. На Керенского надвигался новый враг — большеви¬
ки, которые еще совсем недавно помогли Александру
Федоровичу справиться с Корниловым. За большеви¬
ками смутно угадывались силы, для которых Россия
и весь ее народ были не больше, чем разменные пешки
в мировой политической игре. И Керенский был также
пешкой, уже сыгравшей свою роль и совершенно лиш¬
ней на доске истории.
С 23 октября начались революционные выступления
рабочих в столице и в ряде других городов страны. Ночь
с 24 на 25 октября прошла в напряженном ожидании.
Керенский ждал прибытия с фронта воинских частей,
вызванных через Ставку. К утру они так и не прибыли.
Центральная телефонная станция, почтамт и большин-
196

ство правительственных зданий оказались заняты от¬
рядами Красной гвардии. Зимний дворец находился
в полной изоляции: с ним не было даже телефонной
связи. На всех улицах вокруг Зимнего дворца патрули
Красной гвардии. Все контрольно-пропускные посты на
подступах к Петрограду вдоль дорог к Царскому Селу,
Гатчине и Пскову были тоже заняты большевиками.
После краткого совещания небольшой группы мини¬
стров было принято решение, что Верховный главноко¬
мандующий направится встречать эшелоны с войсками.
Керенский решил ехать через город в автомобиле. Такие
поездки совершались постоянно, и к ним все привыкли.
Но в последний момент, когда помощник командующего
Петроградским военным округом, адъютант и Керенский
были готовы отправиться в путь, прибыли представите¬
ли английского и американского посольств и предложи¬
ли выехать из города в автомобиле под американским
флагом. Александр Федорович поблагодарил союзников
за их предложение, однако заметил, что главе прави¬
тельства не пристало ехать по улицам русской столицы
под прикрытием американского флага.
О последующих событиях повествует в своих ме¬
муарах сам Керенский.
«Попрощавшись с Коноваловым и Кишкиным, остав¬
шимися в Петрограде, я тронулся в путь. Впереди си¬
дели водитель и адъютант, я — в своей обычной полу¬
военной форме — сзади. Рядом со мной сидел помощник
командующего войсками Петроградского округа Кузь¬
мин, напротив нас — еще два адъютанта. Такой расчет
полностью оправдался. Мое появление на улицах ох¬
ваченного восстанием города было столь неожиданно,
что караулы не успевали на это отреагировать надле¬
жащим образом. Многие из «революционных» стражей
вьітягивались по стойке «смирно» и отдавали мне честь!
197

Выехав за пределы города, водитель нажал на акселе¬
ратор, и мы вихрем понеслись по дороге. Видимо, ему
чудилось, будто кто-то уже донес Ленину и Троцкому
о моем отъезде.
У контрольно-пропускного пункта у Московской
заставы нас обстреляли, тем не менее мы благополучно
прибыли в Гатчину. Несмотря на попытку задержать
нас там, мы и Гатчину миновали благополучно. К ночи
мы добрались до Пскова, где размещалась Ставка глав¬
нокомандующего Северным фронтом. Чтобы чувствовать
себя в полной безопасности, мы устроились на частной
квартире моего шурина генерал-квартирмейстера Ба¬
рановского. По моему приглашению на квартиру прибыл
командующий генерал Черемисов, который, однако,
как выяснилось, уже начал «флиртовать» с большеви¬
ками. Движение войск к Петрограду, о котором я рас¬
порядился, было остановлено по его приказу. После
довольно резкого разговора генерал Черемисов уда¬
лился. У нас не было никаких сомнений, что он сообщит
новым хозяевам положения о моем прибытии во Псков.
А потому нам ничего не оставалось, как ехать дальше,
в сторону фронта.
В маленьком городке Острове располагался 3-й Кон¬
ный казачий корпус. Именно этому подразделению под
командованием генерала Крымова надлежало в сентя¬
бре захватить столицу. В разговоре со мной Черемисов
сообщил, что новый командующий 3-м корпусом генерал
Краснов, находясь во Пскове, пытался установить со
мной связь. Я поинтересовался, где Краснов находится
в настоящее время, и получил ответ, что он возвратил¬
ся в Остров. Мы решили немедленно отправиться в Остров
и, если не найдем там Краснова, выехать в Могилев,
чтобы встретиться в Ставке с начальником штаба Вер¬
ховного главнокомандования генералом Духониным.
198

Позже я узнал, что Духонин дважды пытался уста¬
новить со мной связь по телефону, однако Черемисов
воспрепятствовал этому».
К утру 26 октября Керенский и генерал П.Н. Крас¬
нов уже были в штабе 3-го Конного корпуса в Острове.
Вся «боевая мощь» этого корпуса состояла из 500-600 ка¬
заков и 12 пушек. Все остальные части были отправле¬
ны на фронт и в район Петрограда. Тем не менее Ке¬
ренский решился с этими силами двинуться на Петрог¬
рад, рассчитывая, что к нему присоединятся и другие
части.
С рассвета следующего дня отряд без единого вы¬
стрела вошел в Гатчину. Решили идти на Царское Село
и оттуда немедленно двинуться на Петроград, где ожи¬
далась помощь верных Временному правительству
подразделений, направленных по приказу генерала
Духонина, офицеров и курсантов кадетских корпусов,
отрядов боевиков партии эсеров. Царское Село также
удалось захватить, но уже с определенными трудно¬
стями и с большой задержкой по времени...
Финальный акт борьбы А. Ф. Керенского за власть
над страной и армией разыгрался 30 октября вблизи
знаменитой Пулковской обсерватории. Так называемые
Пулковские высоты были в руках кронштадских ма¬
тросов. В распоряжении Керенского имелись 700 каза¬
ков, бронепоезд, пехотный полк, только что прибывший
с фронта, и несколько полевых орудий.
Едва артиллерия открыла огонь, революционные
солдаты Петроградского гарнизона оставили свои по¬
зиции, Казаки бросились за ними в погоню. Однако
правый фланг большевиков, где находились кронштад-
ские матросы, не дрогнул. После продолжительной
перестрелки, не имея сил закрепиться на столь широком
Фронте, правительственные войска отошли к Гатчине.
199

31	октября генерал Краснов направил делегацию
казаков в Красное Село для переговоров с большеви¬
ками о перемирии. Они проводились в Гатчине в нижнем
зале дворца. Неблагоприятный исход этих переговоров
(бывшего главу государства и Верховного главнокоман¬
дующего казаки «обменивали» на право по домам),
вынудил Керенского переодеться в матросскую форму
и бежать из Гатчины. После этого его значение как
Верховного главнокомандущего больше ни в чем не
проявлялось.
Почти полтора месяца бывший Верховный главно¬
командующий прятался на одном из близлежащих
хуторов. Здесь он прочитал в газете «Известия» сооб¬
щение, что армейским организациям предписывается
принять меры для немедленного ареста Керенского
и доставки его в Петроград, а всякое ему пособничест¬
во будет караться как тяжкое государственное пре¬
ступление.
Позже А.Ф. Керенский писал: «Мои гонители иска¬
ли меня повсюду. Им и в голову не пришло, что я скры¬
ваюсь у них под самым носом, между Гатчиной и Лугой,
а не где-то на Дону или в Сибири. А мне тем временем
ничего не оставалось, как затаиться, занявшись, на¬
сколько это возможно, изменением своей внешности.
Я отрастил бороду и усы. Бороденка была жиденькая,
она кустилась лишь на щеках, оставляя открытыми
подбородок и всю нижнюю часть лица. И все же в очках,
со взъерошенными патлами я по прошествии 40 дней
вполне сходил за студента-нигилиста 60-х годов прош¬
лого века».
Из своего убежища, основываясь на информации из
регулярно получаемых газет, бывший министр-пред¬
седатель и Верховный главнокомандующий обратился
с открытым письмом к русскому народу, которое было
200

опубликовано 22 ноября 1917 года в газете «Дело наро¬
да». В нем он писал следующее:
«Опомнитесь! Разве вы не видите, что воспользова¬
лись простотой вашей и бесстыдно обманули вас? Вам
в три дня обещали дать мир с германцами, а теперь о нем
молят предатели. Зато все лицо земли русской залили
братской кровью, вас сделали убийцами, опричниками.
С гордостью может поднять свою голову Николай II. По¬
истине никогда в его время не совершалось таких ужа¬
сов. Опричники Малюты Скуратова — и их превзошли
опричники Льва Троцкого. Вам обещали хлеб, а страш¬
ный голод уже начинает свое царство свободы, и дети
ваши скоро поймут, кто их губит. Вам обещали царство
свободы, царство трудолюбивого народа. Где же эта
свобода? Она поругана, опозорена. Шайка безумцев,
проходимцев и предателей душит свободу, предает
революцию, губит родину нашу. Опомнитесь все, у кого
еще осталась совесть, кто еще остался человеком!
Будьте гражданами, не добивайте собственными
руками родины и революции, за которую восемь месяцев
боролись! Оставьте безумцев и предателей! Вернитесь
к народу, вернитесь на службу родине и революции! Это
говорю вам я — Керенский! Керенский, которого вожди
ваши ославили «контрреволюционером» и «корнилов¬
цем», но которого корниловцы хотели передать в руки
дезертира Дыбенки и тех, кто с ним.
Восемь долгих месяцев, по воле
революции и демократии, я охранял
свободу народа и будущее счастье
тРУДящихся масс. Я вместе с луч¬
шими людьми привел к дверям Уч¬
редительного собрания. Только _
^	Девальвированные
теперь, когда царствует насилие русские деньги
и ужас ленинского произвола — его	«керенки».
201

с Троцким диктатура, — только теперь и слепым стало
ясно, что в то время, когда я был у власти, была дейст¬
вительная свобода и действительно правила демократия,
уважая свободу каждого, отстаивая равенство всех
и стремясь к братству трудящихся. Опомнитесь же, а то
будет поздно и погибнет государство наше. Голод, без¬
работица разрушат счастье семей ваших, и снова вы
вернетесь под ярмо рабства. Опомнитесь же!»
К концу пребывания на хуторе Керенского стала
настойчиво преследовать мысль сделать попытку до¬
браться к открытию Учредительного собрания в Петрог¬
рад. Ему казалось, что это его последний шанс сказать
стране и народу свое мнение о создавшемся положении.
Помогли друзья. Они довезли его на санях в Новгород,
затем в Бологое, откуда на поезде Александр Федорович
доехал до Петрограда, где извозчик доставил его по
условленному адресу.
«Учредительное собрание, — писал Керенский, —
должно было открыться 5 января 1918 года, и, казалось,
все идет по намеченному мною плану. Через три дня
я надеялся быть в Таврическом дворце, на открытии
собрания. 2 января меня посетил член фракции эсеров
в Учредительном собрании Зензинов. Завязавшаяся
беседа, поначалу очень дружеская, вскоре обернулась
ожесточенным спором. Я и сегодня с болью вспоминаю
тот разговор. Я сказал ему, что считаю своим долгом
присутствовать на открытии Учредительного собрания.
Хотя у меня и не было приглашения в Таврический
дворец, я рассчитывал, изменив внешность, пройти по
билету какого-нибудь малоизвестного депутата из
провинции. Я рассчитывал на помощь в получении
такого билета, самонадеянно думая, что мои друзья
в Учредительном собрании позаботятся обо мне. Но они
наотрез отказались».
202

Несмотря на создавшиеся сложности, Керенский не
терял надежды на то, что ему удастся проникнуть
в Таврический дворец. Однако 5 января столица выгля¬
дела так, словно в ней ввели осадное положение. За
несколько дней до этого большевики создали так назы¬
ваемый Чрезвычайный штаб. Район вокруг Тавриче¬
ского дворца был отдан в ведение большевистского
коменданта Г. Благонравова. Сам дворец был окружен
вооруженными до зубов войсками, кронштадскими
матросами и латышскими стрелками, часть которых
расположилась внутри здания. Все улицы, ведущие ко
дворцу, были перекрыты.
Ранним утром следующего дня Учредительное со¬
брание было разогнано большевиками. Мечта Алексан¬
дра Федоровича выступить с его трибуны не сбылась.
Его пребывание в Петрограде стало бессмысленным,
и он покинул столицу.
Некоторое время Керенский проживал в Финляндии,
но в начале марта возвращается в Петроград. Там он
завершает работу над книгой по материалам Чрезвы¬
чайной комиссии по расследованию корниловского дела.
Весной 1918 года Александр Федорович переезжает
в Москву, где уже летом выходит в свет его книга «Дело
Корнилова».
В Москве, куда переехало и советское правитель¬
ство, Александр Федорович встретился с Екатериной
Константиновной Брешко-Брешковской — «бабушкой
русской революции», одной из организаторов и лидеров
партии эсеров, в 1870-х годах (она родилась в 1844 году)
участницей «хождения в народ», 22 года проведшей
в тюрьме, на каторге и ссылке, участницей революции
1905 года, после Февральской революции 1917 года
поддерживающей Временное правительство. После
беседы с ней он вступил в нелегальную организацию
203

«Союз возрождения России», основным пунктом про¬
граммы которой было «создание правительства наци¬
онального единства на самой широкой основе и восста¬
новление в сотрудничестве с западными союзниками
России фронт боевых действий против Германии». По
заданию Исполкома «Союза» Керенский был команди¬
рован вначале в Англию, затем во Францию. В конце
мая, покидая Россию, Александр Федорович едва ли
думал о том, что прощается с родиной навсегда.
Поиски сообщников
После подавления мятежа и ареста Корнилова Ке¬
ренский направил все свои силы на поиски его сооб¬
щников. При этом его взоры в первую очередь были
обращены к Дону, где правил Войсковой круг во главе
с выборным атаманом Алексеем Максимовичем Кале¬
диным.
30 августа, на подъезде к родной Усть-Хоперской
станице, Каледин был встречен окружным атаманом
Усть-Медведицкого округа, который лично доставил
ему срочную телеграмму из Новочеркасска. По мере
чтения лицо Алексея Максимовича становилось все
мрачнее. Телеграмма была от Богаевского. Она гласила:
«Керенским генерал Корнилов объявлен вне закона.
Ваше присутствие в Новочеркасске необходимо».
— Эх, зря так поторопился. Рано выступил... — тихо
сказал Каледин, пряча телеграмму в карман. — А мы же
продолжим свое дело, — добавил он и подал знак воз¬
нице трогать дальше.
Посетив родную станицу и нанеся визит окружному
атаману, на следующий день, как и предусматривалось
планом поездки, Алексей Максимович прибыл на стан¬
цию Обливскую, где его должен был ждать поезд. Од-
204

нако такового не оказалось. Прождав сутки, Каледин
принял решение ехать в Новочеркасск на лошадях.
В пути следования он посетил станицу Константинов-
скую, где провел смотр находившихся там казачьих
подразделений, а затем выступил перед войсками
и населением с небольшой речью. По окончании высту¬
пления адъютант вручил ему новую телеграмму, по¬
ступившую непосредственно из Петрограда. Она гла¬
сила: «Всем, всем, всем! Где бы ни находился атаман
Каледин — немедленно его арестовать и доставить
в Москву. Керенский».
— Вот и до меня добрались, — горько заметил ата¬
ман и, больше не говоря никому ни слова, сел в приго¬
товленный для него автомобиль, который направился
в Новочеркасск.
Каледин не знал, как встретит его столица Донской
области, куда уже безусловно поступила телеграмма
о его аресте. Но даже в это тяжелое время у Алексея
Максимовича даже не возникало мысли о возможности
не только уклониться от ответственности, но даже о том,
чтобы скрыться на время, чтобы разобраться в проис¬
ходящем. Он смело ехал туда, где должна была решить¬
ся его судьба, и решать ее должны были те, кто избрал
его на высокую должность. В глубине души Каледин
рассчитывал, что члены Войскового круга и рядовые
казаки не дадут в обиду своего первого выборного Вой¬
скового атамана.
Он не ошибся. Телеграмма Временного правитель¬
ства в Новочеркасске была встречена с недоверием.
Президиум Войскового круга на экстренном совещании
решил прежде всего обеспечить неприкосновенность
Каледина, а затем уж разбираться в выдвинутых про¬
тив него обвинениях. На подъезде к городу автомобиль
Каледина был встречен взводом конных казаков,
205

выделенных для его охраны. Узнав об этом, Алексей
Максимович немного повеселел.
—	Спасибо за заботу и преданность, станичники, но
атаман на Донской земле в охране не нуждается! —
заявил он.
На окраине города Каледин был остановлен огром¬
ной толпой, состоявшей из агрессивно настроенных
солдат двух запасных пехотных батальонов, которую
с трудом сдерживали две сотни конных казаков. Толь¬
ко благодаря последним, автомобиль смог преодолеть
этот заслон и доставить Войскового атамана в его ре¬
зиденцию. Здесь уже начали собираться на заседание
члены Донского правительства. Они встретили Кале¬
дина стоя. В наступившей напряженной тишине нео¬
бычно громко прозвучал голос Митрофана Богаевского.
—	Добро пожаловать, господин Войсковой атаман,
в столицу земли войска Донского, откуда с давних вре¬
мен выдачи нет. Мы тебя выбрали, мы, если потребу¬
ется, и сами судить тебя будем. А пока занимай свое
место и начинай заседание...
Каледин медленно прошел через весь зал на свое
место и сел за стол, на котором лежал атаманский пер¬
нач. Он взял его и тут же положил обратно.
—	Всем известно, какое обвинение против меня
выдвинуто Временным правительством? — спросил
громко и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Тяжкое
обвинение. Я не виновен. Но пусть это увидят и те, кто
нынче сомневается в своем Атамане. Поэтому, согласно
древнему казачьему обычаю, до выяснения дела слагаю
с себя звание Войскового атамана и отдаюсь на суд ваш,
в справедливости которого не сомневаюсь.
Алексей Максимович поклонился собравшимся
и покинул зал заседания. Придя домой, он выпил рюм¬
ку водки, немного перекусил и ушел в свой кабинет.
206

Там, устроившись на диване, генерал впервые за не¬
сколько последних дней крепко уснул...
Следствие по делу Каледина началось 5 сентября.
Оно длилось неделю. После этого Войсковой крут, при¬
нявший на себя судебные обязанности, установил полную
необоснованность обвинений, выдвинутых Временным
правительством против Войскового атамана. В его резо¬
люции, обнародованной во всех средствах массовой
информации Донской области, было указано: «Донскому
войску, а вместе с ним и всему казачеству нанесено тя¬
желое оскорбление. Правительство, имевшее возможность
проверить нелепые слухи о Каледине, вместо этого
предъявило ему обвинение в мятеже, мобилизовало два
военных округа. Московский и Казанский, объявило на
военном положении города, отстоящие на сотни верст от
Дона, отрешило от должности и приказало арестовать
избранника Войска на его собственной территории при
посредстве вооруженных солдатских команд».
Эти действия правительства Круг признал «грубым
нарушением начал народоправия» и потребовал
Митинг на фронте.
207

немедленного восстановления Каледина во всех его
правах, срочного опровержения всех сообщений о мя¬
теже на Дону и «безотлагательного расследования
виновников ложных сообщений и поспешных меропри¬
ятий, на них основанных». Войсковой круг запретил
Каледину выезд в Москву для дачи показаний следст¬
венной комиссии, назначенной Временным правитель¬
ством.
В сложившихся условиях Временному правитель¬
ству не оставалось ничего другого, как согласиться
с решением Войскового круга и постараться побыстрее
«замять» дело об измене Каледина, которое грозило
вылиться в грандиозный скандал между ним и донским
казачеством. Для урегулирования этого вопроса новый
военный министр генерал А. И. Верховский, получивший
столь высокую должность и чин благодаря тому, что
был женат на сестре Керенского, в начале октября
направил в Новочеркасск генерала Н.Н. Юденича. Ав¬
торитет этого генерала — истинного героя боевых дей¬
ствий русских войск на Кавказе в 1913—1916 годах,
был настолько высок, что Каледин не мог не прислу¬
шаться к его словам. Юденич уполномочен был заявить,
что правительство готово пойти навстречу всем закон¬
ным желаниям казачества и, «признавая ряд допущен¬
ных ошибок, считает необходимом устранить все не¬
доразумения, в том числе и печальное недоразумение
с генералом Калединым».
Приезд на Дон Юденича был воспринят Калединым
и его сторонниками весьма доброжелательно. Алексей
Максимович охотно дал показания прибывшей вместе
с Юденичем Чрезвычайной следственной комиссии, но
уже не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
По итогам работы этой комиссии 11 октября Юденич,
давая интервью корреспонденту газеты «Вольный Дон»,
208

выразил сожаление о том, что
«Временное правительство
медлит сознаться в своей
ошибке», хотя «давно уже убе¬
дилось, что бунта на Дону не
было». В отчете же военному
министру генерал Юденич
подчеркнул, что «находит на¬
стоятельно необходимым: из¬
дать акт о реабилитации ге¬
нерала Каледина и восстанов¬
ление его во всех правах;
признать полную правомоч¬
ность создаваемых казаками Книга А.Ф. Керенского
органов самоуправления; не- «Дело Корнилова», 1918 г.
медленно вывести из казачьих
областей все армейские части, присутствие коих не¬
рвирует население и окрыляет большевиков». Он делал
вывод, что «проведение этих мер желательно завершить
к открытию 20 октября съезда в Киеве».
17 октября в Зимнем дворце донская делегация была
принята Керенским. Ему вручили памятную записку
Войскового правительства, в которой говорилось о не¬
причастности Каледина и донского казачества к кор¬
ниловскому мятежу и выражалась просьба об их реа¬
билитации. Керенский обещал делегации по окончании
судебного следствия немедленно сделать официальное
правительственное заявление об инциденте с казаче¬
ством. Он признал события на Дону, связанные с мяте¬
жом, «тяжелым и печальным недоразумением, которое
было следствием панического состояния умов на юге».
На следующий день донская делегация посетила
военного министра. Она добивалась санкции на вывод
запасных пехотных полков с Дона на фронт, сведения
209

казаков в крупные соединения, настаивала на необхо¬
димости иметь в пределах Донской области в распоря¬
жении Войскового атамана не менее трех казачьих
дивизий. Верховский ответил, что Временное прави¬
тельство уже сделало распоряжение о сведении каза¬
ков в крупные соединения и обещал принять меры
к выводу пехоты из Дона. Одновременно он написал
Шабловскому, председателю Чрезвычайной следст¬
венной комиссии, работавшей по делу Корнилова в Пе¬
трограде: «Прошу сообщить, есть ли какие данные
к предъявлению обвинения генералу Каледину, так как
с политической точки зрения, выяснившейся работой
генерала Юденича, весьма важно в срочном порядке
восстановление всех прав и полная реабилитация ге¬
нерала Каледина, если к тому не встречается препят¬
ствий с юридической точки зрения».
23 октября комиссией было вынесено постановление
о непричастности А. М. Каледина к корниловскому мя¬
тежу. Так, наконец, был исчерпан инцидент между
Калединым и Керенским, который, безусловно, помешал
обоим более качественно подготовиться к надвигавшим¬
ся октябрьским событиям.

Глава пятая
НА ПЕРЕЛОМЕ
Смена верховных
Узнав о мятеже Корнилова, Алексеев покинул заго¬
родную дачу и прибыл в Петроград. Здесь царил полный
развал власти. Шли непрерывные сборища и совещания,
свидетельствующие о подавленности и нерешительно¬
сти руководителей. Михаил Васильевич лихорадочно
искал выхода из образовавшегося кризиса мирным
путем. Ночь на 30 августа послужила поворотным пун¬
ктом этого поиска. Получив сообщение о подписании
Керенским указа об отчислении от должностей и пре¬
дании суду «за мятеж генерала Корнилова и старших
его сподвижников», генерал Алексеев дал согласие
занять должность начальника штаба Верховного глав¬
нокомандующего, в права которого вступал Керенский.
В два часа ночи состоялся разговор по телефону
между Алексеевым и Корниловым. Михаил Васильевич
сообщал о принятом «после тяжкой внутренней борьбы
на свою седую голову бесчестия» — назначении началь¬
ником штаба Керенского, обусловливая это тем, что
«переход к новому управлению должен совершиться
преемственно и безболезненно», для того чтобы «в кор¬
не расшатанный организм армии не испытал еще одно¬
го толчка, последствия которого могут быть роковыми...»
211

Время для этого действительно назрело. Еще до
состоявшегося разговора генералом Лукомским была
заготовлена телеграмма Временному правительству.
В ней указывалось «на недопустимость перерыва ру¬
ководства операциями на фронтах и на необходимость
немедленного приезда в Ставку генерала Алексеева»,
который, «с одной стороны, мог бы принять на себя
руководство по оперативной части, с другой — стал бы
лицом, могущим всесторонне осветить обстановку...»
Корнилов в этом случае обещал свою лояльность, выд¬
вигая три условия: объявления о создании «сильного
и не подверженного влиянию безответственных орга¬
низаций правительства», прекращения арестов гене¬
ралов и офицеров, а также распространения воззваний,
«порочащих его имя и искажающих действительность».
31 августа в Могилеве было объявлено, что «генерал
Алексеев едет из Петрограда в Ставку для ведения
с Корниловым от имени Временного правительства
переговоров». Глубокой ночью, будучи уже в Витебске,
Михаил Васильевич дозвонился, наконец, до Ставки.
Петроград. Расстрел демонстрации (июль 1917 г.).
212

Состоялся весьма важный для его окончательного ре¬
шения разговор с оказавшимся у аппарата генералом
А. С. Лукомским.
Алексеев Циркулирующие сплетни и слухи окуты¬
вают нежелательным туманом положение дел, а глав¬
ное вызывают недоумение некоторые распоряжения
Петрограда, отдаваемые после моего отъезда оттуда
и могущие иметь нежелательные последствия. Поэто¬
му прошу ответить мне на два вопроса. Первый — счи¬
таете ли вы, что я следую в Могилев с определенным
служебным положением, или же только для перегово¬
ров? Второй вопрос — предполагаете ли вы, что с при¬
емом мною руководства армиями дальнейший ход со¬
бытий будет определяться прибывающей в Могилев
1 или 2 сентября следственной комиссией под предсе¬
дательством главного военного и морского прокурора?
От ответов на эти вопросы будет зависеть мое соб¬
ственное решение, так как я не могу допустить себе
быть простым свидетелем тех событий, которые под¬
готавливаются распоряжениями и которых, безуслов¬
но, нужно избежать.
Лукомский. Сегодня вечером генерал Корнилов
говорил мне, что он смотрит на Вас, как на лицо, пред¬
назначенное на должность начальника штаба Верхов¬
ного главнокомандующего и предполагал после разго¬
вора с Вами, а также ознакомления с рядом документов
дать Вам свое окончательное решение...
Я убежден, что ради того, чтобы не прерывать опе¬
ративной деятельности и дабы в этом отношении не
произошло каких-либо неисправимых несчастий, Вам
не будет чиниться никаких препятствий по оперативным
распоряжениям...
Алексеев. После тяжелого размышления я вынужден
был силой обстоятельств принять назначение, во избе-
213

жание других решений, которые могли бы отразиться
на армии. В решении этом я руководствовался только
военной обстановкой, не принимая во внимание других
соображений. Но теперь возникает вопрос существенной
важности: прибыть в Могилев только для оперативной
деятельности, при условии, что остальная жизнь армии
будет направляться другой волею, невозможно...
Или с прибытием в Могилев я должен стать ответ¬
ственным распорядителем по всем частям жизни и служ¬
бы армии, или совсем не должен принимать должности.
В этом отношении не могу допустить никакой неясности
и недоговоренности, так как это может повлечь за собой
непоправимые последствия.
Лукомский. Для получения мне вполне определен¬
ного ответа от генерала Корнилова на Ваши вопросы
было бы крайне желательно получить от Вас освещение
двух вещей: что делается с Крымовым, решено ли на¬
править сюда что-либо для ликвидации кризиса?
Алексеев. Я задержал сегодня свой отъезд, чтобы
дождаться приезда генерала Крымова в Петроград.
Видел его и разговаривал с ним. На пути видел бригад¬
ных командиров Тузейшой дивизии и читал записку,
присланную им от генерала Крымова. Записка говорит
об отводе дивизии в район станции Дно и о прибытии
начальников дивизий и бригадных командиров в Пе¬
троград...
На ваш второй вопрос должен сказать, что при отъ¬
езде я заявил, что беру на себя спокойно, без всяких
толчков вступить в исполнение обязанностей. При
других условиях мое пребывание в Могилеве и недос¬
тойно, и недопустимо...
Разговор продолжился после того, как генерал Лу¬
комский, разбудив Корнилова, довел до него получен¬
ную информацию.
214

Лукомский. Генерал Корнилов просит Вас приехать,
как полномочного руководителя армии. Вместе с этим
он настаивает, чтобы Вы приняли все меры к тому,
чтобы никакие войска из других пунктов в Могилев не
вводились и к нему не подводились. Со своей стороны
генерал Корнилов примет меры, дабы никаких волнений
в Могилеве не было...
Таким образом, под утро 1 сентября Корнилов при¬
нял решение подчиниться судьбе. Обязанности Вер¬
ховного главнокомандующего возложил на себя А.Ф. Ке-
ренскиий.
В Ставку генерал Алексеев прибыл ранним утром.
В пути он узнал, что Витебский и Смоленский комите¬
ты собирают войска. В Орше Михаил Васильевич встре¬
тил сводный отряд Западного фронта, выдвигавшийся
к Могилеву по личному приказу Керенского. Букваль¬
но через несколько минут после прибытия в штаб ему
позвонил командующий войсками московского военно¬
го округа полковник Верховский: «Сегодня выезжаю
вСтавку с крупным вооруженным отрядом... Корнилов,
Лукомский, Романовский, Иронии и Сахаров должны
быть арестованы немедленно».
В три часа дня позвонил Керенский. В разговоре
с ним Алексеев подчеркнул, что создаваемая обстанов¬
ка усложняет руководство войсками. «Я принял на себя
обязательство путем одних переговоров окончить дело.
Мне не сделано было даже намека на то, что уже соби¬
раются войска для решительных действий против
Могилева». Керенский оправдывался, делая это весьма
невразумительно.
Тем временем Ставка доживала свои последние дни.
Многие ее чины перестали ходить на службу. Днем
и ночью толпы народа не покидали небольшую площадь
Перед зданием, где остановился генерал Алексеев.
215

Корнилов собрал командиров полков и предупредил
их, чтобы личный состав соблюдал полное спокойствие:
— Я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля
братской крови. Губернский дом окружили постами
георгиевцев, внутренние караулы заняли текинцы.
3 сентября арестованных генерала Корнилова и его
ближайших помощников перевели в одну из Могилев¬
ских гостиниц, а в ночь на 12 сентября отвезли в Старый
Быхов, в наскоро приспособленное для заключения
здание женской гимназии.
Атмосфера в Ставке становилась невыносимой.
Корниловские мероприятия по оздоровлению армии
были отброшены. Офицеры находились в мучительном
положении. «Я сознаю, — писал Михаил Васильевич, —
свое бессилие восстановить в армии хоть тень органи¬
зации... Керенский рассыпается в любезностях по те¬
лефону и перлюстрирует мою корреспонденцию, ко¬
миссары препятствуют выполнению моих приказов,
судьба Корнилова остается загадочной».
Не достигнув никаких результатов через Керенско¬
го, М.В. Алексеев написал письмо редактору «Нового
Времени» Б. Суворину, требуя, чтобы немедленно была
поднята газетная кампания «против убийства лучших
русских людей». Но и этого сделано не было. Тогда Ми¬
хаил Васильевич, посчитав свое дальнейшее пребыва¬
ние в Ставке бессмысленным, подал рапорт об отстав¬
ке с должности начальника штаба Верховного главно¬
командующего. В тот же день он направил письмо
Милюкову, в котором давалась принципиальная оцен¬
ка действий Корнилова. В нем, в частности, Алексеев
писал:
«Дело Корнилова не было делом кучки авантюристов.
Оно опиралось на сочувствие и помощь широких кругов
нашей интеллигенции... Цель движения — не изменить
216

существующий государственный строй, а переменить
только людей, найти таких, которые могли бы спасти
Россию...»
Далее Михаил Васильевич указывал, что высту¬
пление Корнилова «не было тайной от членов прави¬
тельства. Вопрос этот обсуждался с Савинковым, Фи¬
ленке и через них — с Керенским. Только примитивный
военно-революционный суд может скрыть участие этих
лиц в предварительных переговорах и соглашении.
Савинков уже должен был сознаться печатно в этом.
Движение дивизий 3-го Конного корпуса к Петрог¬
раду совершилось по указанию Керенского, передан¬
ному Савинковым... Но остановить тогда уже начатое
движение войск и бросить дело было невозможно, что
генерал Лукомский и высказал в телеграмме от 27 ав¬
густа Керенскому...
Из-за отказа Керенского... от выступления, имев¬
шего цель создания правительства нового состава...
рушилось дело. Участники видимые были объявлены
авантюристами, изменниками и мятежниками. Участ¬
ники невидимые или являлись вершителями судеб
и руководителями следствия, или отстранились от
всего, отдав около тридцати человек на позор, суд
и казнь».
В завершение своего письма Алексеев писал:
«Вы до известной степени знаете, что некоторые
круги нашего общества не только жалели, не только
сочувствовали идейно, но как могли, помогали Корни¬
лову... Почему же ответить должны только тридцать
генералов и офицеров, большая часть которых совсем
не может быть ответственной? Пора начать кампанию
в печати по этому вопиющему делу. Россия не может
Допустить готовящегося в самом скором времени пре¬
ступления по отношению ее лучших доблестных сынов...
217

К следствию привлечены члены Главного Комитета
офицерского союза, не принимавшие никакого участия
в деле... Почему они заключены под стражу? Почему
им грозят тоже военно-революционным судом?
Если честная печать не начнет немедленно энер¬
гичного разъяснения дела, настойчивого требования
правды и справедливости, то через пять-семь дней наши
деятели доведут дело до военно-революционного суда,
с тем чтобы в его несовершенных формах утопить исти¬
ну и скрыть весь ход этого дела. Тогда генерал Корни¬
лов вынужден будет широко развить перед судом всю
подготовку, все переговоры с лицами и кругами, их
участие, чтобы показать русскому народу, с кем он шел,
какие истинные цели он преследовал и как в тяжкую
минуту он, покинутый всеми, с малым числом офицеров
предстал перед спешным судом, чтобы заплатить своею
судьбою за гибнущую родину».
Это письмо М.В. Алексеева, безусловно несколько
«тяжелое» по форме, но верное по содержанию, не
могло понравиться А.Ф. Керенскому, и Милюков сделал
все возможное, чтобы оно не попало на стол Верховно¬
го главнокомандующего. Но вполне возможно, что «под
сукно» его спрятал и сам Керенский, который в то
время для расследования заговора Корнилова уже
направил следственную комиссию. По поводу этого
документа Керенский, спустя годы, писал следующее:
«Я прочитал его (Алексеева. — Авт.) письмо уже после
Октябрьской революции... Генерал Алексеев был не
только видным и проницательным стратегом, но и хи¬
трым политиком. Он понимал причины провала попыт¬
ки Ленина захватить в июле власть и последовавшего
через два месяца почти мгновенного поражения Кор¬
нилова...» Но о причинах корниловского выступления
не было сказано ни слова.
218

Разгром Ставки
12	сентября арестованных перевезли по железной
дороге в город Быхов, находившийся в 50 км к югу от
Могилева.
25 октября большевики захватили власть в Петро¬
граде, Временное правительство было свергнуто,
в 1917 году произошла уже вторая революция. Но после
снятия с должности Верховного Л. Г. Корнилова, армия
была практически обезглавлена. Керенского, как Вер¬
ховного, офицерский корпус не воспринимал. Поэтому
не удивительно, что в день устранения его от государ¬
ственной власти на защиту Зимнего дворца встали лишь
столичные юнкера и женский батальон смерти, да и то
в самом малом числе. Толпы солдат и матросов, которые
были направлены на «штурм» Зимнего, сопротивления
почти не встретили. Обезоружив и разогнав пинками
юнкеров, революционные вожаки очень «озаботились»
судьбой женского батальона.
После бегства Керенского первым советским Вер¬
ховным главнокомандующим был назначен болыиевик-
Формирование женского батальона (лето 1917 г.)
219

прапорщик Н. В. Крыленко, которому было приказано
«взять оставшиеся войска под твердую руку и провести
их быстрейшую демобилизацию». Для этого Дыбенко
с большим вооруженным отрядом направляется в Мо¬
гилев.
Николаю Васильевичу Крыленко в то время было
всего 32 года. Сын сельского учителя, он окончил гим¬
назию и историко-философский факультет Санк-Пе-
тербургского университета но, еще будучи студентом,
в 1904 году он вступил в ряды большевистской партии
и начал свою революционную деятельность. За этим
последовали арест и ссылка, эмиграция в Швейцарию,
знакомство с В. И. Лениным. В 1916 году по велению
вождя он возвращается в Россию, где вскоре за рево¬
люционную деятельность был арестован. Правда, в виде
«наказания» Николай Васильевич был направлен в чине
прапорщика в действующую армию, где и продолжил
свою революционную работу. В первый же день своего
назначения на должность Верховного Н. В. Крыленко
разослал телеграммы по войскам, предложив солдатам
самим немедленно начать переговоры о перемирии
с германским и австро-венгерским командованием. Это
привело к стихийно возникшему движению «братания»,
массовому отстранению от должностей, а нередко
и физическому уничтожению офицеров и генералов,
стремившихся помешать развалу российской армии.
И вот этот человек ехал в Могилев для того, чтобы
решить судьбу Ставки, которую после исчезновения
с политической сцены А.Ф. Керенского возглавил быв¬
ший начальник штаба Верховного главнокомандующе¬
го генерал-лейтенант Н. Н. Духонин, а заодно и узников
Быхова.
На фоне динамичных событий ноября 1917 года
четко вырисовывается новый образ еще одного истин¬
220

ного патриота России, гене¬
рала Духонина, имя которо¬
го советские историки по
политическим причинам
долгое время буквально сме¬
шивали с грязью. Именно
Николай Николаевич в это
тяжелое время не только
принял на себя командова¬
ние разваливавшими фронтами, но и предпринял кон¬
кретные меры по освобождению быховских узников,
заплатив за это своей жизнью.
Незадолго до этого с Духониным в Могилеве встре¬
тился М. Д. Бонч-Бруевич, который в это время после
смещения с должности командующего войсками Се¬
верного фронта приехал туда. Позже в своих мемуарах
советского периода он писал:
«Войдя в кабинет Духонина, я... без обиняков спросил:
— Что вам за охота была, Николай Николаевич,
принимать должность начальника штаба Ставки при
таком верховном, как Керенский?
Братание русского солдата с австрийцем.
221

—	Ничего не поделаешь, на этом настаивал Михаил
Васильевич, — признался Духонин.
—	При чем тут Алексеев? — удивился я. — Вопрос
слишком серьезен для того, чтобы решать его в зави¬
симости от желания кого бы то ни было.
—	Что вы, что вы! — запротестовал Духонин... —
Время ответственное, это верно. Но именно потому, что
мы переживаем исторические дни, нельзя руководст¬
воваться личными отношениями, — предупредил он. —
Сам Михаил Васильевич готов принести себя в жертву
интересам армии и поэтому согласился после провала
выступления Корнилова на назначение начальником
штаба Ставки. Это назначение спасло не только Ставку
от развала, но и Лавра Георгиевича и остальных участ¬
ников корниловского заговора. Теперь они, слава Богу,
в Быхове вне опасности... Но Михаил Васильевич не
мог оставаться в Могилеве, — продолжал Николай
Николаевич. — Как-никак он был ближайшим помощ¬
ником отрекшегося государя, и этого ему простить не
могут. Поэтому он решил подать в отставку и уехать
к себе в Смоленск. Мне же пришлось заменить его на
столь ответственном посту...»
А. Ф. Керенский своих мемуарах о Духонине писал:
«Духонин был широкомыслящий, откровенный и чест¬
ный человек, далекий от политических дрязг и махи¬
наций. В отличие от некоторых пожилых офицеров он
не занимался сетованием и брюзжанием в адрес «новой
системы» и отнюдь не идеализировал старую армию.
Он не испытывал ужаса перед солдатскими комитета¬
ми и правительственными комиссарами, понимая их
необходимость. Более того, ежедневные сводки о поло¬
жении на фронте, которые он составлял в Ставке, но¬
сили взвешенный характер и отражали реальное по¬
ложение вещей. Он никогда не стремился живописать
222

действующую армию в виде шайки безответственных
подонков. В нем не было ничего от старого военного
чинуши и солдафона. Он принадлежал к тем молодым
офицерам, которые переняли искусство побеждать
у Суворова и Петра Великого, а это наряду со многим
другим означало, что в своих подчиненных они видели
не роботов, а, прежде всего, людей.
Он внес большой вклад в быструю и планомерную
реорганизацию армии в соответствии с новыми идеа¬
лами. После ряда совещаний в Петрограде и Могилеве,
в которых приняли участие не только министр армии
и флота, но также главы гражданских ведомств — ми¬
нистры иностранных дел, финансов, связи и продоволь¬
ствия, — он составил подробный отчет о материальном
и политическом положении вооруженных сил. Из от¬
чета следовал один важный вывод: армию следует
сократить, реорганизовать и очистить от нелояльных
элементов среди офицерского и рядового состава. После
этого армия будет в состоянии охранять границы России
и, если не предпринимать крупных наступательных
операций, защитить ее коренные интересы».
При этом нужно отметить, что сам Николай Нико¬
лаевич в отношении Керенского имел радикально про¬
тивоположное мнение. Так, еще в середине октября
1917 года в разговоре с Бонч-Бруевичем он заявил:
«Я считаю, что Керенский долго не продержится у влас¬
ти. И когда это станет очевидным, необходимо как
можно скорее включиться в то дело, ради которого Лавр
Георгиевич до сих пор торчит в Быхове».
Уже на следующий день после падения Зимнего
Дворца и ареста Временного правительства Духонин
Разослал всем командующим фронтами телеграмму,
в которой писал, что Ставка решила «всемерно удер¬
живать армию от влияния восставших элементов,
223

оказывая в то же время полную поддержку правитель¬
ству, во главе которого нужно поставить решительного
и авторитетного в войсках человека». Таким человеком
он видел Л. Г. Корнилова. Одновременно он отдал приказ
командиру 2-й Кубанской дивизии генерал-лейтенан¬
ту А. М. Николаеву, в котором он писал: «Возьмите в свои
руки охрану железнодорожного узла и телеграфов. На
телеграфе установите цензуру, дабы никакие телег¬
раммы большевиков не проходили в войска». Данный
приказ по сути дела стал первой антибольшевистской
акцией Ставки и лично Духонина, о которой стало из¬
вестно в Смольном.
Всю последующую неделю Николай Николаевич
с помощью телеграфной и телефонной связи пытался
направить наиболее надежные части в Петроград и Мо¬
скву, где все еще продолжались бои. Надежда возлага¬
лась на ударные батальоны и казачество. 28 октября
Духонин телеграфировал на Дон атаману А. М. Каледи¬
ну: «Не найдете ли возможным направить в Москву для
содействия правительственным войскам и подавления
большевистского восстания отряд казаков с Дона, кото¬
рый, по усмирении восстания в Москве, мог бы пойти на
Петроград для поддержания войск генерала Краснова?»
Первые военные антибольшевистские акции Духо¬
нина не увенчались успехом. 2-я Кубанская дивизия,
на которую возлагался захват Оршанского железнодо¬
рожного узла, придя в город, установила связь с мест¬
ным военно-революционным комитетом и отказалась
повиноваться Ставке. Ее командиру и практически всем
офицерам во избежание солдатского самосуда пришлось
срочно покинуть Оршу, в которой установилась власть
большевиков.
1 ноября Духонин получил послание от Корнилова
из Быхова. «Вас судьба поставила в такое положение,
224

что от Вас зависит изменить ход событий, принявших
гибельное для страны и армии направление, — писал
Лавр Георгиевич. — Для Вас наступает минута, когда
люди должны или дерзать, или уходить, иначе на них
ляжет ответственность за гибель страны и позор за
окончательный развал армии... Положение тяжелое,
но не безвыходное. Но оно станет таковым, если Вы
допустите, что Ставка будет захвачена большевиками,
или же добровольно признаете их власть... Предвидя
дальнейший ход событий, я думаю, что Вам необходи¬
мо безотлагательно принять такие меры, которые,
прочно обеспечивая Ставку, создали бы благоприятную
обстановку для организации дальнейшей борьбы с на¬
двигающейся анархией».
На следующий день, 2 ноября, Духонин объявил
приказом по войскам о своем вступлении в должность
Верховного главнокомандующего. В своем первом при¬
казе он писал: «В настоящее время между различными
политическими партиями происходят переговоры для
формирования нового Временного правительства...
В ожидании разрешения кризиса призываю войска
фронта спокойно исполнять на позициях свой долг пе¬
ред Родиной, дабы не дать противнику возможности
воспользоваться смутой, разразившейся внутри стра¬
ны, и еще более углубиться в пределы родной земли».
Николай Николаевич понимал, что главную опасность
Для страны следует ожидать не столько со стороны
Фронта, сколько с тыла. Он считал себя обязанным
поддержать Временное правительство, как единствен¬
ный законный орган государственной власти. Для это-
145 требовалось, прежде всего, прекратить беспорядки
(так характеризовались революционные выступления)
в Петрограде. 3 ноября Духонин приказал командую-
п*ему армиями Северного фронта В. А. Черемисову
225

сосредоточить в районе Луги части 3-й Финляндской
дивизии и 17-го армейского корпуса для последующей
их переброски в Петроград. Однако Черемисов проявил
свойственную ему осторожность. Прежде чем выполнить
приказ Верховного, он запросил по телеграфу началь¬
ника псковского гарнизона генерала Триковского о воз¬
можности движения эшелонов через Псков на север.
Ему ответили, что псковский «гарнизон стоит на непри¬
миримой позиции по вопросу передвижения эшелонов
севернее линии станции Псков, усматривая в том раз¬
витие контрреволюции... Дальнейшие передвижения,
хотя бы только в ближайшие дни, поведут к тяжелым
последствиям... В настоящее время даже чисто стра¬
тегическое передвижение в районе Петрограда и его
окрестностей невозможно».
Тем не менее попытки главкома сосредоточить
войска вблизи Петрограда не остались не замеченны¬
ми в Смольном. 4 ноября в Ставку пришла телеграмма
из Петрограда, в которой указывалось, что единствен¬
ной законной властью, перед которой несет ответст¬
венность Верховный главнокомандующий, является
Совет народных комиссаров. Телеграмма требовала,
«ограничившись вопросами по военной обороне, прио¬
становить все продвижение войск внутри страны, не¬
посредственно не связанное со стратегическими соо¬
бражениями», и не производить никаких перебросок
войск без санкции на то народных комиссаров. 5 ноября
народный комиссар по военным делам Н. В. Крыленко
потребовал от Духонина немедленно приостановить
сосредоточение войск в районе Луги, не санкциониро¬
ванное новым правительством. «Не могу не указать, —
предупреждал он главковерха, — что непризнание
Вами органов созданной Советской власти и неприня¬
тие мер к остановке эшелонов возложит на Вас ответ-
226

ственность за печальные возможные результаты». Это
была уже угроза личной ответственности Духонина за
антибольшевистскую деятельность. Но осуществить
ее, не дискредитировав предварительно генерала перед
солдатскими массами, было сложно. Поэтому больше¬
вики предприняли очередной провокационный шаг,
призванный ослабить власть Верховного главнокоман¬
дующего в войсках.
7 ноября Совет народных комиссаров приказал
Духонину «обратиться к военным властям неприятель¬
ских армий с предложением немедленного приостанов¬
ления военных действий в целях открытия мирных
переговоров». При этом его обязывали непрерывно
докладывать в Смольный по прямому проводу о ходе
переговоров. Правда, акты о перемирии он имел право
подписывать только с предварительного согласия со¬
ветского правительства. Отдавая этот приказ, больше¬
вики понимали, что он идет вразрез с мнениями Вер¬
ховного главнокомандующего и подавляющего боль¬
шинства офицеров по вопросу завершения войны,
которое было радикально противоположно настроени¬
ям солдатских масс. Отказ от переговоров должен был
четко определить позицию Верховного главнокоман¬
дующего как антибольшевистскую, а, следовательно
и «антинародную». После этого его без труда можно
было бы объявить врагом солдатских масс и всего тру¬
дового народа.
Николай Николаевич осознавал сложность своего
положения, и весь день 8 ноября провел в размышле¬
ниях. Поздно ночью в Ставке снова зазвонил прави¬
тельственный телефон. Верховный был приглашен
к аппарату. На другом конце провода от имени нового
правительства Ленин, Сталин и Крыленко требовали
Доложить причины задержки переговоров о перемирии
227

с германским командованием. Николай Николаевич
повторил свои прежние доводы, добавив, что развалить
фронт легко, но воссоздать его в короткие сроки будет
невозможно. Он рекомендовал не торопиться с реше¬
нием столь важного вопроса с тем, чтобы новое прави¬
тельство лучше разобралось с ситуацией.
На другом конце провода не захотели прислушать¬
ся к доводам Верховного. Там судьбы фронта, Ставки
и ее руководителя были уже предрешены. В конце
разговора Духонин услышал, что он освобождается от
должности «за неповиновение предписаниям прави¬
тельства и за поведение, несущее неслыханные бедст¬
вия трудящимся массам всех стран». При этом его
обязывали под страхом ответственности по законам
военного времени продолжать ведение дел до прибытия
в Ставку нового советского главковерха. «Когда мы шли
на переговоры с Духониным, мы знали, что мы идем на
переговоры с врагом, — писал Ленин, — а когда имеешь
дело с врагом, то нельзя откладывать своих действий.
Результатов переговоров мы не знали. Но у нас была
решимость. Необходимо было принять решение тут же,
у прямого провода. В отношении к неповинующемуся
генералу меры должны быть приняты немедленно.
В войне не дожидаются исхода, а это была война против
контрреволюционного генералитета...»
Ночной разговор с лидерами советской власти Ду¬
хонин расценил по-своему. Через несколько часов после
его окончания он телеграфировал бывшему военному
министру: «Из поставленных мной ребром вопросов
и из полученных ответов я совершенно ясно увидел,
что народные комиссары на свой Декрет о мире не по¬
лучили абсолютно никаких ответов, их, очевидно, не
признают. При этом условии они сделали другую по¬
пытку к открытию мирных переговоров через посред-
228

ство главнокомандующего, надеясь на то, что со мной,
как законной военной властью, будут разговаривать
и противники, и союзники...»
О своей отставке он также имел вполне определен¬
ное мнение. В той же телеграмме он писал: «Я считаю,
что во временное исполнение должности главковерха
я вступил на основании закона, ввиду отсутствия глав¬
коверха. Могу сдать эту должность также в том случае,
если от нее буду отстранен, новому лицу, на нее назна¬
ченному в законном порядке, то есть указом Сената...
являющегося высшим блюстителем законности в стра¬
не, досель не упраздненным». Из данной переписки
видно, что действия Духонина в тот период были впол¬
не осознаны и опирались на нормативные акты, которые
новая власть еще не успела официально отменить. При
этом Верховного главнокомандующего трудно было
доказательно обвинить в контрреволюции, особенно
пока его власть еще распространялась на некоторую
часть армии. Требовалось, прежде всего, лишить его
этой власти, отняв ее руками самих же солдат.
10	ноября в Могилеве стало известно, что больше¬
вистское правительство через своих представителей
на фронтах разрешило войскам самостоятельно заклю¬
чать перемирие с противником, не спрашивая на то
позволения Ставки. Переговоры могли вести выборные
органы, начиная с полковых комитетов, на любых вы¬
рабатываемых ими условиях. И только подписание
окончательного договора о перемирии правительство
оставляло за собой. Подобной практики прекращения
войны мировая история до того времени не знала...
Узнав о такой миротворческой инициативе Советов,
Духонин был потрясен. «Сегодня они (большевики)
Распространили радиограмму о том, чтобы полки на
Позициях сами заключали мир с противником, так как
229

иного другого способа у них нет, — возмущенно телег¬
рафировал он бывшему начальнику Генерального шта¬
ба Марушевскому. — Этого рода действия исключают
всякого рода понятие о государственности, означают
совершенно определенную анархию и могут быть на
руку не русскому народу, комиссарами которого име¬
нуют себя большевики, а, конечно, только Вильгельму».
Реакция Смольного последовала незамедлительно.
Уже вечером того же дня в войсках и даже в Могилеве
появились газеты, сообщавшие об отстранении Духо¬
нина от должности Верховного главнокомандующего
и объявлявшие его вне закона. Это означало, что при¬
казы бывшего генерала не имеют силы, а сам он мог
быть арестован или даже убит любым гражданином.
Такая формулировка в то смутное время была равноз¬
начна смертному приговору.
Декрет о мире делал свое дело. Власть Ставки стре¬
мительно падала, фронт неудержимо разваливался, все,
сопротивлявшееся этому процессу, беспощадно унич¬
тожалось. Солдатские массы, казалось, в одночасье сошли
с ума, враз забыв обо всем, кроме желания поскорее
вернуться домой для дележа помещичьей земли, бур¬
жуйских фабрик и заводов, наведения «революционно¬
го порядка» в тылу. Правда последний термин каждый
понимал по-своему. Поэтому солдаты не расставались
с оружием. Войсковые запасы грабились. В штабах царил
полный беспорядок. Солдатские комитеты после непро¬
должительных переговоров с представителями низше¬
го германского командования, а нередко — и без всяких
переговоров покидали свои позиции и уходили в тыл,
бросая тяжелое вооружение. Германское же командо¬
вание, пользуясь моментом, начало медленное насту¬
пление и фактически без потерь заняло несколько важ¬
ных оперативно-тактических районов, оставленных
230

некогда грозными для них дивизиями и полками. Оста¬
новить наступление врага было некому.
Принятие большевиками Декрета о мире как сред¬
ства борьбы за власть в условиях продолжавшейся
войны было не чем иным, как предательским ударом
в спину всем истинным патриотам, в столь тяжелое
время обращенным лицом к врагу. По этому поводу
командир одного из корпусов Северного фронта генерал
А. Будберг еще 28 октября в своем дневнике записал:
«Новое правительство товарища Ленина разразилось
Декретом о немедленном мире. В другой обстановке над
этим можно было бы только посмеяться, но сейчас это
гениальный ход для привлечения солдатских масс на
свою сторону. Я видел это по настроению в нескольких
полках, которые сегодня объехал. Телеграмма Ленина
о перемирии на три месяца, а затем мире произвела
всюду колоссальное впечатление и вызвала бурную
радость. Теперь у нас выбиты последние шансы на
спасение фронта. Если бы Керенский лучше знал рус¬
ский народ, то он обязан был пойти на что угодно, но
только вовремя вырвать из рук большевиков этот козырь
в смертельной борьбе за Россию. Тут было позволитель¬
но, сговорившись предварительно с союзниками, начать
тянуть какую-нибудь туманную вихлястую канитель
мирного свойства, а за это время провести самые ре¬
шительные реформы и прежде всего с доверием опе¬
реться на командный состав армии». Теперь же, когда
большевики бросили в солдатские массы лозунг о мире,
Будберг считал, что «у нас нет уже никаких средств
Для борьбы» с теми, кто дал его массам. «Что мы можем
противопоставить громовому эффекту этого объявле¬
ния? — вопрошал генерал. — Напоминая о долге перед
Родиной, о необходимости продолжать войну и выпол¬
нить свои обязательства перед союзниками?.. Да разве
231

эти понятия действенны хоть сколько-нибудь для сов¬
ременного состава нашей армии? Нужно быть безна¬
дежно глухим, чтобы в это верить. Сейчас это не толь¬
ко пустые, но и ненавистные для масс слова».
Большевики осенью 1917 года сознательно сделали
шаг к развалу фронта, стремясь таким образом завое¬
вать солдатские массы и противопоставить их патри¬
отически настроенному офицерству. Позже по этому
поводу Крыленко писал: «Это был, безусловно, пра¬
вильный шаг, рассчитанный не столько на непосредст¬
венные практические результаты от переговоров, сколь¬
ко на установление полного и беспрекословного господ¬
ства новой власти на фронте. С момента предоставления
этого права (заключения мира) полкам и дивизиям
и приказом расправляться со всяким, кто посмеет вос¬
препятствовать переговорам, дело революции в армии
было выиграно».
Между тем Духонин все еще продолжал надеяться
на чудо, на то, что русский солдат вспомнит о своем
долге перед Родиной и не пустит врага на ее просторы.
Он пытался связаться со штабами фронтов и армий
с тем, чтобы узнать обстановку и выявить силы, сохра¬
нившие верность дисциплине в процессе всеобщего
развала. Но его телеграммы либо не достигали цели,
либо оставались без ответа.
С каждым часом всем меньше соратников и помощ¬
ников оставалось около опального генерала. Одни по¬
спешно покидали Могилев, другие затаились по своим
квартирам. Ушел в отставку ближайший помощник
Верховного генерал Дитерихс, который, однако, не
покидал Могилев. С готовыми документами в кармане
о «чистой» отставке, повышением в чине и пенсии он
по-прежнему выполнял обязанности начальника шта¬
ба, уговаривая Николая Николаевича либо покинуть
232

Могилев, либо усилить его защиту. Но тот с одинаковой
неприязнью относился как к идее бегства, так и к идее
защиты Ставки силой оружия.
— На мне и так грехов лежит много за ослабление
фронта, не хватало еще взять на душу грех за пролитие
русской крови, — говорил он. — А что касается бегства,
то русской армии достаточно примера господина Ке¬
ренского. Не может кадровый русский генерал, более
30 лет жизни отдавший служению Отечеству, бежать
и прятаться от ответственности, как пугливая инсти¬
тутка. Преступлений против России и ее армии я не
совершал, в этом не сможет никто меня обвинить. А дру¬
гих обвинений я не боюсь.
Между тем обстановка в Могилеве становилась все
более взрывоопасной. Возникла угроза солдатских
самосудов над офицерами. Духонин не мог допустить
этого. 16 ноября по его приказу в Могилев прибыли
1-й ударный полк подполковника Манакина и сводный
ударный отряд под командой полковника Янкевского.
Эти шесть отборных батальонов ударников и части
постоянной охраны Ставки представляли собой немалую
силу, способную решать емкие боевые задачи. Но по¬
ставить эти задачи и тем самым положить начало бра¬
тоубийственной войны, Николай Николаевич не мог.
Нерешительностью Верховного воспользовались
его противники. Большевики развернули активную
агитацию в ударных батальонах, однако их посланцы
были выгнаны из казарм. Тогда за дело принялся Бонч-
Бруевич. Он начал убеждать Духонина в недопустимо¬
сти кровопролития, советуя вывести ударные части из
города. По его же совету местными большевиками было
организовано постоянное наблюдение за этими войска¬
ми, результаты которого регулярно сообщались Кры¬
ленко.
233

19 ноября в Могилев на паровозе прибыл посланный
от Крыленко бывший генерал Одинцов. Он встретился
с Бонч-Бруевичем, которому поведал о возможности
прибытия на следующий день советского главковерха
с отрядом. Михаил Дмитриевич поспешил заверить
посланца в своей лояльности к новой власти и проин¬
формировал его о том, что сделано для того, чтобы город
и Ставка были заняты без боя.
Закончив переговоры, оба генерала направились
к Духонину. Оказалось, что Николай Николаевич уже
знал об их свидании.
—	Ну что, наговорились? — встретил он их вопросом.
—	Относительно, — признался Одинцов. — Впро¬
чем, по самому главному вопросу как будто имеется
полная ясность. Эшелоны войдут в город без боя, и если
только вы не прикажете стрелять ударникам, то удаст¬
ся избежать насилия как с одной, так и с другой сто¬
роны. В частности, Крыленко в этом очень заинтере¬
сован.
—	Смею вас заверить, что я в том заинтересован не
менее, — ответил Духони. — Вы, наверное, обратили
внимание, что никаких оборонительных мероприятий
в городе не проводится. Но меня волнует судьба Моги¬
левского гарнизона. Это честные и преданные России
люди, привыкшие выполнять приказы своих команди¬
ров. Таких, к сожалению, сейчас осталось очень мало.
Я прикажу им оставаться в казармах, но кто сможет
гарантировать их безопасность после занятия города
большевистскими войсками?
—	Я свяжусь с Крыленко и думаю, что необходимые
гарантии будут даны на самом высоком уровне, — за¬
верил Одинцов. — Теперь остается обсудить порядок
вашей встречи с новым Верховным. Думаю, что Вам,
Николай Николаевич, лучше всего дождаться его в сво-
234

ем кабинете, где удобнее всего будет сделать доклад
о положении на фронтах.
—	Хорошо, — согласился Духонин и, обращаясь
к Бонч-Бруевичу, попросил. — Вы очень обяжете меня,
Михаил Дмитриевич, если согласитесь присутствовать
при моем первом разговоре с этим Крыленко.
Бонч-Бруевич ответил согласием. Официальный
разговор был завершен. Одинцов поспешно простился
и заторопился на вокзал, где его ждал поезд. Духонин
и Бонч-Бруевич остались в кабинете одни и некоторое
время молчали.
—	Что они со мной сделают? — не выдержав тягост¬
ной паузы, спросил Духонин. — Неужели убьют?
—	Я думаю, что если завтра все пройдет так, как
намечено, то вам придется поехать в Петроград и явить¬
ся в распоряжение Совета Народных Комиссаров. Ве¬
роятнее всего, вас присоединят к ранее арестованным
членам Временного правительства, может быть, даже
отдадут под суд. Но, на мой взгляд, это все же лучше,
чем, находясь на свободе, считаться объявленным вне
закона, — уклончиво ответил Бонч-Бруевич и под ка¬
ким-то предлогом поспешил откланяться до следую¬
щего утра, ... чтобы никогда больше не встретиться.
Оставшуюся часть дня Николай Николаевич раз¬
бирал служебную документацию, уничтожал некоторые
бумаги, составлял оперативные сводки. По его приказу
Двое офицеров тщательно наносили на карту все из¬
вестные рубежи соприкосновения войск сторон, дру¬
гие — составляли сведения о боевом и численном со¬
ставе фронтов и армий. Духонин считал необходимым
подготовить передачу дел в самом лучшем виде, исклю¬
чая личные амбиции в столь важном вопросе, как за¬
щита Отечества. Только убедившись в том, что все
сделано так, как нужно, он отпустил своих помощников.
235

Поздно вечером в кабинете Духонина собрались
немногие оставшиеся в Могилеве высшие чины Ставки.
Бонч-Бруевича среди них не было. Сказавшись больным,
он заперся в своем номере гостиницы. Посовещавшись
между собой, собравшиеся начали уговаривать Николая
Николаевича покинуть город до прибытия Крыленко.
Ему было предложено выехать на Юго-Западный или
Румынский фронты, где еще была сильна власть ко¬
мандующих. Однако Николай Николаевич решительно
отказался, заявив, что у него осталось еще много неза¬
вершенных дел в Ставке...
Всю ночь Духонин провел в своем рабочем кабине¬
те, не сомкнув глаз. Несколько раз его одиночество
нарушала жена, которая приносила стакан горячего
чая и молча уносила недопитый остывший. Каждый раз
Николай Николаевич благодарил Наталью Владими¬
ровну за заботу и советовал ей лечь спать. Она обеща¬
ла, но через час вновь появлялась на пороге со стаканом
чая в руке...
Наступило утро рокового дня 20 ноября. Около пяти
часов Духонин по телефону вызывал к себе назначен¬
ного еще Временным правительством комиссара Се¬
верного фронта Станкевича и председателя Общеар¬
мейского комитета Перекрестова, находившихся в то
время в Ставке. Вскоре они прибыли и, войдя в кабинет,
увидели, как сильно за прошедшую ночь внешне изме¬
нился генерал. Его лицо было бледным и измученным,
взгляд усталый и грустный, а сам весь осунулся и слов¬
но постарел на добрый десяток лет.
— Положение, господа, критическое, — тихим го¬
лосом констатировал Духонин. — Ставке осталось ра¬
ботать считанные часы. Скоро здесь будет Крыленко
с вооруженным отрядом, остановить движение его
эшелонов невозможно. Только что я получил телеграм-
236

му от командира 1-й Финляндской дивизии, который
сообщает, что его соединение решило соблюдать ней¬
тралитет и не препятствовать проезду большевиков
в Могилев.
На лучше дело обстоит и в самой Ставке. Полчаса
назад меня посетила делегация ударников, которая
потребовала немедленного разоружения Георгиевско¬
го батальона, обвинив его личный состав в ненадежно¬
сти и в сговоре с местными большевиками. Также они
предложили произвести немедленно арест всех членов
войсковых комитетов. Я обещал дать ответ через час,
но, оценив обстановку, пришел к выводу, что данная
акция практически невыполнима. Поэтому я советую
вам немедленно покинуть Ставку, пока еще имеется
такая возможность. Боюсь, что вскоре ее не будет.
—	А как же вы? — поинтересовался Станкевич.
—	Я слишком заметная фигура, чтобы покинуть
город незаметно. Кроме того, в моем распоряжении нет
никаких средств передвижения, — признался Николай
Николаевич. — Со вчерашнего дня весь автомобильный
парк Ставки контролируется большевиками Военно¬
революционного комитета, которые решили не выпу¬
скать из Могилева ни одной машины. О поезде и думать
нечего. Меня арестуют на первой же станции. Поэтому
я решил оставаться на месте до конца и постараться
в силу возможности не допустить кровопролития, ко¬
торое неизбежно в случае моего бегства.
Тем не менее к девяти часам автомобиль для Духо¬
нина и его жены был найден. Николай Николаевич
почти поддался на уговоры Станкевича и согласился
Уехать. Но вмешался Дитерихс, который предложил на
всякий непредвиденный случай связаться со штабом
Румынского фронта и временно передать верховное
командование генералу Щербачеву.
237

—	Если вы не сделаете официально и сами, не дай
Бог, погибнете или окажетесь в плену большевиков, не
назначив преемника, войска останутся без верховного
руководства, что усилит анархию и ускорит развал
фронта, — убеждал он. — Кроме того, покидая Могилев,
необходимо позаботиться о преданных вам ударных
частях и решить судьбу быховских узников.
Аргументы оказались вескими. Духонин передал
автомобиль в распоряжение Станкевича, который с груп¬
пой чинов Ставки тут же покинул город. Сам он вер¬
нулся в свой кабинет и попытался связаться со штабом
Румынского фронта. Ему это так и не удалось. Тогда он
направил телеграмму в Быхов с приказом немедленно
освободить из-под стражи генералов Корнилова, Дени¬
кина, Лукомского, Романовского и других. После этого
он вызвал к себе командиров ударных частей и, разъ¬
яснив обстановку, приказал немедленно покинуть город,
рекомендуя пробираться на Дон к Каледину.
—	Но, господин генерал, большевики не пропустят
наши эшелоны, — попытался возражать полковник
Янкевский. — Кроме того, если уж уходить, то всем
вместе. Мы не можем уйти, оставив вас здесь.
—	Наоборот, полковник, это единственный аргумент,
который поможет вам беспрепятственно покинуть го¬
род, — вздохнул Духонин. — Как вы не поймете той
простой вещи, что Крыленко сюда едет с целью захвата
Ставки в моем лице. Ради этого большевики дадут вам
«зеленую улицу» куда угодно. А за заботу обо мне — спа¬
сибо. Но не стоит терять времени. Каждая минута дорога.
После ухода ударников Николай Николаевич по¬
просил телефонистку соединить его с гостиничным
номером Бонч-Бруевича.
—	Михаил Дмитриевич, следуя вашему совету,
я решил выслать из города ударные части, но боюсь,
238

что их не пропустят комитетчики, и тогда бой на под¬
ступах к Могилеву будет неизбежен, — сообщил он. На
другом конце провода некоторое время молчали. Со¬
здалось впечатление, что Бонч-Бруевич, прикрыв
трубку, советуется с кем-то находившимся рядом.
Духонин рассчитывал именно на это. Наконец в трубке
послышался голос абонента.
—	И хорошо сделали, Николай Николаевич. Мне
кажется, что Крыленко так же, как и вы, не желает
кровопролития, и прикажет пропустить эшелоны бес¬
препятственно. Но до меня дошли слухи, что вы распо¬
рядились выпустить из-под стражи быховских аре¬
стантов. Это правда?
—	Да, я это сделал, и по той же причине, стремясь
избежать кровопролития, — слукавил Духонин.
—	Зачем вы это сделали? — возмутился собесед¬
ник. — Вы и так уже окружены ненавистью солдат.
Быховские узники ушли бы из тюрьмы и без вас. Ведь
их никто толком не охранял, а хозяином в городе яв¬
лялся сам Лавр Георгиевич. Но выпускать их — это
значит самому лезть под топор. Зачем вам нужна эта
лишняя ответственность.
—	Ничего уже не поделаешь, что сделано, то сдела¬
но, — констатировал Николай Николаевич и повесил
трубку. Это был последний разговор двух старых зна¬
комых, двух русских генералов, по-разному понимавших
свой долг в критические минуты отечественной истории.
После него Бонч-Бруевич что называется «лег на дно»
в гостиничном номере, дожидаясь смены власти с уве¬
ренностью, что для него лично это не обернется траге¬
дией. Так оно и случилось.
Духонин решил остаться верным своему долгу.
Подобно капитану тонущего корабля, он до конца оста¬
вался на его мостике, руководя спасением команды
239

и наверняка зная, что для него найдется место в пере¬
полненных шлюпках. Единственным утешением ему
в столь трудное время стало известие о том, что эше¬
лоны с ударниками благополучно покинули город.
Через час в Могилев вошли эшелоны Крыленко.
Революционные солдаты и матросы, высыпав из ваго¬
нов и построившись в колонны, под гулкие звуки при¬
везенного с собой духового оркестра направились в рас¬
положение Ставки. Опережая их, туда же на грузови¬
ке, услужливо предоставленном местным комитетом,
направилась особая группа матросов, имевшая задачу
арестовать Духонина и чинов его штаба. Однако осу¬
ществить этот план им не удалось.
Николай Николаевич решил не оставаться в пустом
здании Ставки, где он мог стать легкой жертвой сол¬
датского самосуда. Переодевшись в гражданское платье,
он приехал на станцию и сам явился к коменданту по¬
езда большевистского главковерха бывшему матросу
Гвардейского экипажа Приходько. Тот, явно не готовый
к такой встрече, растерялся и пригласил Духонина
в вагон, где предложил подождать Крыленко, отъехав¬
шего в город.
Прошло около получаса. Весть о том, что Духонин
находится в вагоне Крыленко, непонятным образом
распространилась среди солдаты матросов, находив¬
шихся на вокзале. Вскоре у вагона начала собираться
толпа вооруженных людей, многие из которых уже
успели посетить кладовые станционного буфета. Ни¬
какого руководства над ними не было, все настойчивее
они требовали, чтобы генерал вышел из вагона и «пред¬
стал перед революционным народом». И только появ¬
ление Крыленко на некоторое время охладило их пыл.
Николай Николаевич представился «красному»
главковерху.
240

—	Я готов передать вам оперативные документы
и письменный доклад о положении дел на фронтах
в любое удобное для вас время, но прежде всего хочу,
как русский человек другому русскому человеку, вы¬
сказать некоторые соображения относительно ряда
политических вопросов... — начал было он, но осекся,
видя, что Крыленко его не слушает.
У вагона вновь собралась толпа, причем значитель¬
но больших размеров, чем в первый раз. Особенно
много в ней было матросов, преимущественно выпивших
и агрессивных. Некоторым из них удалось, оттеснив
часового, проникнуть в вагон. Крыленко попытался
лично их остановить, но был бесцеремонно отброшен
в сторону и прижат к стене. Ситуация полностью выш¬
ла из-под контроля.
Духонин, наблюдавший за происходящим, понял,
что дальше отсиживаться в вагоне бессмысленно. Он
решился на последний, крайне рискованный шаг —
попытаться лично успокоить толпу. Николай Никола¬
евич застегнул пальто на все пуговицы, пригладил
волосы и направился к выходу со словами: «Пропусти¬
те, я генерал Духонин».
Появление генерала в тамбуре было столь неожи¬
данным для столпившихся там матросов, что они рас¬
ступились и пропустили его к двери. Николай Никола¬
евич встал на верхнюю ступеньку вагона, поднял руку
и хриплым от волнения, но достаточно громким голосом
объявил:
—	Вы хотели видеть генерала Духонина, я перед
вами. Я пришел сюда сам, чтобы...
Продолжить речь ему не довелось. Кто-то из нахо¬
дившихся в тамбуре матросов ударом штыка в спину
сбросил оратора вниз, под ноги толпе, которая набро¬
силась на него со свирепостью голодной волчьей стаи.
241

Одни пинали еще живое тело ногами, другие в это
время стаскивали с него сапоги и верхнюю одежду.
В руках наиболее ловких оказались бумажник и золо¬
тые часы...
К утру 21 ноября обстановка в Могилеве несколько
нормализовалась. Крыленко удалось силами послушных
ему подразделений навести порядок и организовать
охрану важнейших объектов в городе и в самой Ставке.
По его приказу тело Н. Н. Духонина было перенесено
в здание вокзала, немного приведено в порядок и уло¬
жено в гроб. Утром следующего гроб под охраной был
доставлен на вокзал и направлен для погребения в Киев.
Быховское «сидение»
Корнилов и другие генералы, которые во время
октябрьских событий находились под стражей в Быхо-
ве, явно не понимали происходивших в стране гранди¬
озных перемен, но они вполне справедливо считали,
что всякая очередная смена власти во время войны
чревата для страны и армии новыми большими потря¬
сениями. Также они крайне негативно относились к ли¬
дерам большевиков и прежде всего к В. И. Ленину, ко¬
торого считали германским шпионом и организатором
солдатских волнений летом 1917 года. Поэтому не уди¬
вительно, что быховские узники приняли решение
изменить ситуацию в стране путем применения воору¬
женной силы. Эту силу он видел в создании новой до¬
бровольческой белой армии, местом формирования
которой определялась Область войска Донского. По
вопросам организации сопротивления большевикам
Корнилов, несмотря на нахождение под арестом, не¬
прерывно переписывался с генералом М. В. Алексеевым
и донским атаманом А. М. Калединым, принимал связ-
242

ных от повсеместно возникавших различных монархи¬
ческих и офицерских организаций.
Наружную охрану несла полурота георгиевцев
(50 человек) — весьма подверженная влиянию советов;
внутреннюю — текинцы, преданные Корнилову. Меж¬
ду ними существовала большая рознь, и текинцы часто
ломанным языком говорили георгиевцам:
— Вы — керенские, мы — корниловские. Мы вас
резать будем.
Но так как в гарнизоне текинцев было значительно
больше, то георгиевцы несли службу исправно и вели
себя достаточно корректно.
Неоднократно проходившие через станцию Быхов
солдатские эшелоны не раз проявляли намерение рас¬
правиться с арестованными. Были случаи высадки
и движения их в город. Впрочем, такие неорганизован¬
ные попытки быстро ликвидировались польскими ча¬
стями, расквартированными в городе. Командир поль¬
ского корпуса генерал Довбор-Мусницкий, считая свои
войска на положении иностранных, отдал распоряже¬
ние начальнику дивизии — не вмешиваться во «вну¬
тренние русские дела» и в распоряжения Ставки. В то же
время он приказал не допускать насилия над аресто¬
ванными и защищать их, при необходимости не стесня¬
ясь вступать в бой. И действительно, два-три раза,
ввиду выступления проходивших эшелонное, поляки
выставляли сильные дежурные части с пулеметами,
в начальник дивизии и командир бригады приходили
к Корнилову договариваться относительно порядка
°бороны. Правда, позже, уже в дни октябрьского вы¬
ступления большевиков, польский гарнизон получил
Распоряжение об уходе из Быхова, и начальник польской
Дивизии прибыл в тюрьму к Корнилову и доложил ему
Об этом.
243

Таким образом, угроза самосуда все время висела
над Быховцами. Различные советские комиссары, а вслед
за ним вся левая печать нередко и в весьма строгой
форме требовала перевода узников из Быхова и при¬
менения к ним каторжного или, по крайней мере, аре¬
стантского режима.
Переведенный в Ставку перешедший на службу
большевиков генерал М. Д. Бонч-Бруевич, назначенный
начальником Могилевского гарнизона, на первом же
заседании местного совета солдатских и рабочих депу¬
татов сказал зажигательную речь, потребовав удаления
текинцев и перевода быховских узников в могилевскую
тюрьму. Но Бонч-Бруевич был достаточно известной
личностью. Во время революции 1905-1907 годов в пе¬
чати появился ряд его статей, изданных потом отдель¬
ным сборником, в которых он, наряду с проявлением
крайних правых воззрений, призывал к бессудному
истреблению мятежных элементов. Эту-то книжку
Бонч-Бруевича быховцы отыскали и послали могилев¬
скому совету с надписью, приблизительно такого со¬
держания: «Дорогому могилевскому совету от предан¬
ного автора». После этого Бонч-Бруевич притих.
Принимались и другие меры воздействия на те¬
кинцев с целью удалить их из Быхова. Так, в частно¬
сти, пришло письмо о том, что Закаспийскую область
постиг полный неурожай, и семьям текинцев угрожа¬
ет небывалый голод, что не соответствовало действи¬
тельности.
С падением Временного правительства юридическое
положение быховцев становилось совершенно неопре¬
деленным. Обвинение в покушении на свержение теперь
уже не существующего строя принимало совершенно
нелепый характер. Но генералы решили без крайней
необходимости не оставлять стен Быховской тюрьмы.
244

Быхов в начале XX в.
Вместе с тем генерал Корнилов приказал Текинскому
полку, охранявшему узников, готовиться к походу.
Побег из Быховской тюрьмы не представлял особых
затруднений, но он был недопустим по политическим
и моральным причинам. Узники считали себя перед
страной, народом и армией если не юридически, то
морально правыми. Они хотели и ждали суда, желая
полной реабилитации, но отнюдь не «амнистии». И ког¬
да в начале октября им сообщили, что Керенский заявил,
что суда не будет вовсе, это их сильно расстроило.
Побег допускался только в случае окончательного
падения власти или перспективы неминуемого самосу¬
да. На этот случай Корнилов и его товарищи обдумы¬
вали и обсуждали соответствующий план. В конечном
счете были заготовлены револьверы, несколько весьма
примитивных фальшивых документов, штатское пла¬
тье и записаны три-четыре конспиративных адреса.
Вскоре после Октябрьского переворота ряды бы¬
ковских узников сильно поредели. 27 октября предсе¬
датель Чрезвычайной комиссии Шабловский своим
Приказом освободил многих арестованных. К середине
Ноября в быховской гимназии под арестом оставалось
245

Здание быховской женской гимназии, где содержались
под арестом Л. Г. Корнилов и другие.
всего лишь пять человек: Корнилов, Лукомский, Рома¬
новский, Деникин и Марков.
Утром 19 ноября в тюрьму прибыл полковник ге¬
нерального штаба Кусонский и информировал гене¬
рала Корнилова о том, что через четыре часа Крылен¬
ко приедет в Могилев, который будет сдан Ставкой
без боя.
— Генерал Духонин приказал доложить вам, что
всем заключенным необходимо тотчас же покинуть
Быхов...
Генерал Корнилов пригласил коменданта подпол¬
ковника Текинского полка Эргардта и отдал приказ
немедленно освободить всех арестованных и изгото¬
виться к выступлению. Первыми из ворот тюрьмы,
сердечно простившись с Корниловым, вышли генералы
Лукомский, Марков, Романовский и Деникин. На квар¬
тире коменданта они переоделись и, изменив свой облик,
поодиночке различными путями направились в Ново¬
черкасск.
О самом побеге А. И. Деникин пишет:
«Генерал Корнилов пригласил коменданта, подпол¬
ковника Текинского полка Эргардта и сказал ему:
246

Узники Быхова: 1. Л. Г. Корнилов, 2. А. И. Деникин,
3. Г.М. Ванновский, 4. И. Г. Эрдели, 5. Е.Ф. Ельстер,
6. А. С. Лукомский, 7. В.Н. Кисляков, 8. И.П. Романовский,
9. С. Л. Марков, 10. М.И. Орлов, 11. Л.Н. Новосильцев,
12. В.М. Пронин, 13. И. Г. Соотс, 14. С.Н. Ряснянский,
15. В.Е. Роженко, 16. А.П. Брагин, 17. И. А. Родионов,
18. Г. Л. Чухин, 19. В. В. Клаценда, 20. С.Ф. Никитин.
— Немедленно освободите генералов. Текинцам
изготовиться к выступлению к 12 часам ночи. Я иду
с полком.
В смысле безопасности передвижения трудно было
определить, который способ лучше: тот ли, который
избрал Корнилов, или наш. Во всяком случае далекий
зимний поход представлял огромные трудности. Но
Корнилов был крепко привязан к Текинцам, оставшим¬
ся ему верными до последнего дня, не хотел расставать¬
ся с ними и считал своим нравственным долгом идти
с ними на Дон, опасаясь, что их иначе постигнет злая
Участь. Обстоятельство, которое чуть не стоило ему
ясизни.
247

Мы простились с Корниловым сердечно и трога¬
тельно, условившись встретиться в Новочеркасске.
Вышли из ворот тюрьмы, провожаемые против ожида¬
ния добрым словом наших тюремщиков георгиевцев,
которых не удивило освобождение арестованных, став¬
шее последнее время частым.
— Дай вам Бог, не поминайте лихом...
На квартире коменданта мы переоделись и резко
изменили свой внешний облик.
Лукомский стал великолепным «немецким колони¬
стом», Марков — типичным солдатом, неподражаемо
имитировавшим разнузданную манеру «сознательного
товарища». Я обратился в «польского помещика». Толь¬
ко Романовский ограничился одной переменой гене¬
ральских погон на прапорщичьи.
Лукомский решил ехать прямо на встречу Крылен-
ковским эшелонам — через Могилев — Оршу — Смо¬
ленск в предположении, что там искать не будут.
Полковник Кусонский на экстренном паровозе сей¬
час же продолжал свой путь далее в Киев, исполняя
особое поручение, предложил взять с собою двух чело¬
век — больше не было места. Я отказался в пользу
Романовского и Маркова. Простились. Остался один. Не
стоит придумывать сложных комбинаций: взять билет
на Кавказ и ехать ближайшим поездом, который уходил
по расписанию через пять часов. Решил переждать
в штабе польской дивизии. Начальник дивизии весьма
любезен. Он получил распоряжение от Довбор-Мусниц-
кого «сохранять нейтралитет», но препятствовать вся¬
ким насилиям советских войск и оказать содействие
быховцам, если они обратятся за ним. Штаб дивизии
выдал мне удостоверение на имя «помощника началь¬
ника перевязочного отряда Александра Домбровскаго»,
случайно нашелся и попутчик — подпоручик Любокон-
248

ский, ехавший к родным, в отпуск. Этот молодой офицер
оказал мне огромную услугу и своим милым обществом,
облегчавшим мое самочувствие, и своими заботами обо
мне во все время пути.
Поезд опоздал на шесть часов. После томительного
ожидания, в половину одиннадцатого мы наконец вы¬
ехали».
Поздно вечером 19 ноября комендант Быховской
тюрьмы сообщил георгиевскому караулу о полученном
распоряжении освободить генерала Корнилова, который
уезжает на Дон. Солдаты приняли это известие без
каких либо сомнений. Офицеры караула капитан Попов
и прапорщик Гришин беседовали по этому поводу с ге-
оргиевцами и встретили с их стороны сочувствие и до¬
брое отношение к уезжающему.
В полночь караул был выстроен, вышел генерал,
простился с солдатами, поблагодарил своих «тюрем¬
щиков» за исправное несение службы, выдал в награду
2 тысячи рублей. Они ответили пожеланием счастли¬
вого пути и провожали его криками «Ура!». Оба кара¬
ульных офицера присоединились к текинцам.
Текинцы в Быхове.
249

В час ночи сонный Быхов был разбужен топотом
коней. Текинский полк во главе с генералом Корниловым
шел к мосту и, перейдя Днепр, скрылся в ночной тьме.
Некоторое время Корнилов и его отряд шли поход¬
ным порядком с распущенными знаменами, не скрыва¬
ясь. Но вскоре на подходе к очередному населенному
пункту их начали встречать группы каких-то воору¬
женных солдат и рабочих. Несколько раз возникали
стихийные перестрелки. Депутаты от местных Советов
требовали выдачи Корнилова. Так долго продолжаться
не могло.
Деникин пишет:
«Со второго дня с большим вниманием слушали
с Любоконским потрясающие сведения о бегстве Кор¬
нилова и Быховских генералов; вместе с толпой чита¬
ли расклеенные по некоторым станциям аршинные
афиши. Вот одна: «всем, всем»: «Генерал Корнилов
бежал из Быхова. Военно-революционный комитет
призывает всех сплотиться вокруг комитета, чтобы
решительно и беспощадно подавить всякую контрре¬
волюционную попытку». Идем дальше. Другая — пред¬
седателя «Викжеля», адвоката Малицкаго: «сегодня
ночью из Быхова бежал Корнилов сухопутными путя¬
ми с 400 текинцев. Направился к Жлобину. Предписы¬
ваю всем железнодорожникам принять все меры к за¬
держанию Корнилова. Об аресте меня уведомить».
Какое жандармское рвение у представителя свободной
профессии!
Из Могилева навстречу Корнилову двигался чет¬
вертый эскадрон текинского полка вместе с командиром
полка. Командир полка полковник Кюгельган не сочув¬
ствовал походу и не подготовил полк к дальнему пере¬
ходу. Не было взято ни карт, ни врача, ни фельдшера
и ни одного перевязочного пакета... Небольшой колесный
250

обоз, взятый с собой, обслуживался регулярными сол¬
датами, которые после первого же перехода бежали.
Но теперь командир полка шел вместе со своими под¬
чиненными, так как знал, что не в силах удержать ни
офицеров, ни всадников.
Текинский полк шел всю ночь и весь день, чтобы
сразу оторваться от Могилевского района. Следуя в об¬
щем направлении на юго-восток и заметая следы, полк
делал усиленные переходы, преимущественно по ночам,
встречая на пути плохо еще замерзшие, с трудными
переправами реки и имея впереди ряд железнодорож¬
ных линий, на которых ожидалось организованное
сопротивление. В попутных деревнях жители разбега¬
лись или с ужасом встречали Текинцев, напуганные
грабежами и разбоями вооруженных шаек, бороздивших
тогда вдоль и поперек Могилевскую губернию. И про¬
вожали с удивлением «диких», в первый раз увидев
солдат, которые никого не трогают и за все щедро рас¬
плачиваются.
В первые семь суток полком было пройдено 300-
350 верст, без дневок, по дорогам и без дорог — лесом,
подмерзшими болотами и занесенной снежными суг¬
робами целиной, — по двое суток не расседлывали
лошадей; из семи ночей провели в походе четыре; шли
обыкновенно без надлежащей разведки и охранения,
сбивались и кружили; пропадали отсталые, кварти¬
рьеры и раненые... Был сильный мороз, гололедица,
Всадники приходили в изнеможение от огромных пе¬
реходов и бессонных ночей; невероятно страдали от
холода. Лошади также шли с трудом, отставали и ка¬
лечились.
На седьмой день похода полк выступил из села
Красновичи и уже подходил к деревне Писаревке, имея
Целью пересечь железную дорогу восточнее станции
251

Унечи. Но появившийся ниоткуда крестьянин, согла¬
сившись стать проводником, навел текинцев на боль¬
шевистскую засаду: поравнявшись с опушкой леса, они
были встречены почти в упор ружейным огнем. Полк
отошел обратно в Красновичи и оттуда свернул на юго-
запад, стремясь обойти Унечи с другой стороны.
Около двух часов дня подразделения полка подошли
к линии Московско-Брестской железной дороги около
станции Песчаники. Неожиданно из-за поворота поя¬
вился поезд и из приспособленных «площадок» ударил
по колонне огнем пулеметов и орудия. При этом голов¬
ной эскадрон текинцев повернул круто в сторону
и ускакал. В других подразделениях было убито и ра¬
нено несколько всадников, под Корниловым была
убита лошадь. После этого полк практически рассы¬
пался по местности. Корнилов, возле которого остались
командир полка и подполковник Эргардт, отъехали
в сторону.
Полк собирали довольно долго. Собрали, построили
всадников, доложили Корнилову. Измученные вконец
люди, не понимавшие, что творится вокруг, находились
в большом волнении.
«Подъехав к сборному пункту полка — рассказывал
после один из офицеров, — я увидел такую картину:
всадники стояли в беспорядке, плотной кучей; тут же
лежало несколько раненых и обессилевших лошадей
и на земле сидели и лежали раненые люди. Текинцы
страшно пали духом и вели разговор о том, что все
равно они окружены, половины полка нет и поэтому
нужно сдаться большевикам. На возражение офицеров,
что большевики в таком случае расстреляют генерала
Корнилова, всадники ответили, что они этого не допу¬
стят, и в то же время упорно твердили, что необходимо
сдаваться.
252

Офицеры попросили генерала Корнилова поговорить
с всадниками. Корнилов начал говорить о том, что не
хочет верить, что текинцы предадут его большевикам.
После его слов стихшая было толпа всадников вновь
зашумела и из задних рядов раздались крики, что
дальше идти нельзя и надо сдаваться.
Тогда генерал Корнилов вторично подошел к всад¬
никам и сказал:
—	Я даю вам пять минут на размышление. После
чего, если вы все таки решите сдаваться, вы расстре¬
ляете сначала меня. Я предпочитаю быть расстрелян¬
ным вами, чем сдаться большевикам.
Толпа всадников напряженно затихла; и в тот же
момент ротмистр Натансон, без папахи, встав на седло,
с поднятой вверх рукой, закричал толпе:
—	Текинцы! Неужели вы предадите своего генера¬
ла? Не будет этого, не будет!..
Вывели вперед штандарт, за ним пошли все офи¬
церы, начал садиться на коней второй эскадрон, за
ним потянулись остальные. Но это не был уже стро¬
евой полк — всадники шли вперемешку, толпой,
продолжая ворчать. Но все же они шли покорно за
своими начальниками. Кружили всю ночь и под утро
благополучно пересекли железную дорогу восточнее
Унечи».
28	ноября Лавр Георгиевич приказал полку остано¬
виться. Он приказал остаткам полка двигаться само¬
стоятельно, а сам с группой в одиннадцать офицеров
и 32 всадников на лучших лошадях пошел на юг на
переправу через Десну, в направлении Новгорода-Се-
нерска. В пути следования его отряд время от времени
натыкался на засады, однажды был окружен, несколь¬
ко раз был обстрелян и, наконец, 30 ноября пришел
в Погар. К тому времени здоровье генерала Корнилова,
253

который чувствовал себя очень плохо еще в день вы¬
ступления, окончательно испортилось. Сильный холод
не давал возможности сидеть на лошади, и последний
переход он уже едва шел, все время поддерживаемый
под руки кем либо из офицеров.
Считая бесцельным подвергать в дальнейшем риску
преданных ему офицеров, Корнилов наотрез отказал¬
ся от их сопровождения и решил продолжать путь один.
В сопровождении офицера и двух всадников он, пере¬
одетый в штатское платье, отправился на станцию
Холмичи и, простившись с ними, сел в поезд, отправ¬
лявшийся на юг. Спустя неделю, после неимоверно
трудного путешествия, Лавр Георгиевич поездом при¬
ехал в Новочеркасск, где в то время уже находился
генерал М. В. Алексеев. Начинался новый этап его яркой
жизни...

Глава шестая
ДОНСКОЙ БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ
ТРИУМВИРАТ
Новочеркасск
Об обстановке, которая сложилась на территории Рос¬
сии в конце 1917 года, А. И. Деникин пишет:
«В первые же дни после переворота Совет народных
комиссаров издал ряд оглушительных декретов: пред¬
ложение всем воюющим державам немедленного пе¬
ремирия на всех фронтах и немедленного открытия
переговоров о демократическом мире; о передаче всей
земли в распоряжение волостных земельных комитетов;
о рабочем контроле в промышленных заведениях; о «ра¬
венстве и суверенитете народов России... вплоть до
отделения и образования самостоятельных государств»;
об отмене судов и законов и т. д.
Однако за смелыми, казалось, до безрассудства
Действиями новой власти чувствовалась еще полная
неуверенность ее в успехе, а в народных массах — не¬
доумение и колебание. В широких кругах не только
нисто обывательских, но и зрелых политически царило
Убеждение, что новый режим — только злокачествен-
иый нарыв на теле революции, который очень скоро
нскроется, оздоровив наконец немощный, отравленный
°рганизм страны...
255

Новочеркасский кафедральный собор.
Тем временем в стране шла борьба, принявшая
наиболее реальные формы в трех ее проявлениях:
в центробежном стремлении окраин, в противодействии
местных самоуправлений и в сопротивлении и сабота¬
же со стороны городской демократии.
Объявили о своем суверенитете Финляндия и Ук¬
раина, об автономии — Эстония, Крым, Бессарабия,
казачьи области, Закавказье, Сибирь... Киев, Новочер¬
касск, Екатеринодар, Тифлис заговорили о федерации
и коалиционном составе центрального правительства.
Но на практике картина получалась иная. Украина
«аннексировала» уже Харьковскую, Екатеринославскую,
Херсонскую, часть Таврической губерний; Дон вел тяж¬
бу с Украиной о границах и из-за пустого, в сущности,
вопроса Екатерининской ж. дороги обе «высокие сторо¬
ны» придвигали к «пограничным» пунктам гарнизоны;
самоопределившиеся «горские народы» огнем и оружи¬
ем начали уже разрешать спорные исторические вопро¬
сы с Тереком; Тифлис накладывал руку на огромные
общегосударственные средства Кавказского фронта...
В народе говорили обо всем: о Боге, о политике,
о войне, о Корнилове и Керенском, о рабочем положении
256

и, конечно, о земле и воле. Гораздо меньше о больше¬
виках и новом режиме. Трудно облечь в связные формы
тот сумбур мыслей, чувств и речи, который проходили
в живом калейдоскопе менявшегося населения поездов
и станций.
Какая беспросветная тьма! Слово рассудка ударя¬
лось как о каменную стену. Когда начинал говорить
какой-либо офицер, учитель или кто-нибудь из «бур¬
жуев», к их словам заранее относились с враждебным
недоверием. А тут же какой-то по разговору полуин-
теллигент в солдатской шинели развивал невероятней¬
шую систему социализации земли и фабрик. Из путан¬
ной, обильно снабженной мудреными словами его речи
можно было понять, что «народное добро» будет воз¬
вращено «за справедливый выкуп», понимаемый в том
смысле, что казна должна выплачивать крестьянам
и рабочим чуть ли не за сто прошлых лет их истории
и убытки за счет буржуйского состояния и банков».
Генерал же Алексеев прибыл в Новочеркасск на¬
кануне своего шестидесятилетия, 2 ноября. Он обосно¬
вался в двухэтажном кирпичном доме № 2 по Барачной
улице. Михаил Васильевич был преисполнен самых
деловых намерений. О его устремлениях свидетельст¬
вует разговор при встрече с Калединым на станции
в вагоне. Каледин стал жаловаться на сложность поло¬
жения и недостаток сил.
■— Трудновато, Михаил Васильевич, становится.
Главное, меня очень беспокоят Ростов и Макеевка. По¬
ложим, в Ростове и Таганроге у меня надежные люди,
а вот в Макеевке сил не хватает...
■— Церемониться нечего, Алексей Максимович. Вы
Меня извините за откровенность: по-моему, много вре¬
мени у вас на разговоры уходит, а тут ведь если сделать
хорошее кровопускание, то и делу конец!..
257

Осмотревшись на месте, Алексеев составляет план
действий. «Дело спасения государства, — пишет он
в послании к генералу М. К. Дитериксу, своему сорат¬
нику по Юго-Западному фронту и работе в Ставке, —
должно где-либо зародиться и развиваться. Само собой
ничего не произойдет...
Только энергичная, честная работа всех сохранив¬
ших совесть и способность работать может дать резуль¬
таты... Слабых мест у нас много, а средств мало. Давай¬
те группировать средства главным образом на юго-вос¬
токе, проявим всю энергию, стойкость... Откуда-то
должно будет идти спасение от окончательной гибели,
политической и экономической. Юго-восток имеет дан¬
ные дать источники такого спасения. Но его нужно
поддержать, спасти самого от потрясений. Вооружим¬
ся мужеством, терпением, спокойствием сбора сил
и выжиданием...»
Курс донского правительства на автономию потре¬
бовал перестройки всей системы войскового и местно¬
го управления. В течение одной недели был образован
Экономический комитет. Он начал активную работу по
созданию Юго-Восточного союза, включавшего Дон,
Кубань, Терек, Ставрополье и Причерноморье. Рассма¬
тривался вопрос о создании своей денежной системы
и многие другие. Все это требовало от Каледина макси¬
мального напряжения сил и затрат времени. Некоторые
мероприятия осуществлялись с большим трудом, мно¬
гие так и остались нерешенными, не найдя поддержки
со стороны населения, которое стремилось оставаться
вне политики.
С приездом на Дон генерала Алексеева положение
Каледина стало особенно сложным. Он поддерживал
планы Михаила Васильевича по созданию Доброволь¬
ческой армии. Но обстановка на Дону мало способство-
258

вала их реализации. Не только в пролетарских и кре¬
стьянских, но и в казачьих массах присутствие на Дону
контрреволюционного офицерства вызвало явное опа¬
сение и недовольство. Рабочие Ростова и Таганрога
грозили выступлением. Степенное казачество, видя
большие военные приготовления советской власти,
считало, что их причиной является исключительно
борьба с пришедшими на Дон белогвардейскими офи¬
церами и генералами, и боялось пострадать в ходе во¬
енных действий. Донское крестьянство, узнав о декре¬
те советской власти о земле, опасалось, что донское
правительство с опорой на контрреволюционное офи¬
церство не даст хода этому декрету и лишит их воз¬
можности поправить материальное положение за счет
помещичьих и казачьих земель. Казачья молодежь,
развращенная «демократией» на фронте, больше всего
боялась укрепления воинской дисциплины, восстанов¬
ления прежней иерархии воинских чинов, возвращения
ее в строй покинутых частей и подразделений и вовле¬
чения в новую войну.
Присутствие на Дону Алексеева и его сторонников
в итоге было невыгодно большей части населения об¬
ласти. В таких условиях об открытом сотрудничестве
Войскового атамана с Алексеевской организацией не
могло быть и речи. Поэтому для помощи добровольцам
Алексей Максимович использовал свои личные скудные
сбережения, благодаря которым первое время удалось
разместить и содержать несколько сотен прибывших
в Новочеркасск генералов и офицеров. Кроме того, он
всячески поддерживал все еще не потерявший силу
среди казачества лозунг «С Дону выдачи нет!», что
также способствовало накоплению белогвардейских
сил. Но рассчитывать, что под столь примитивной шир-
м°й удастся развернуть целую армию, практически
259

было невозможно. Это прекрасно понимали все. Неиз¬
бежен был момент, когда тайное сотрудничество станет
явным, что еще больше накалит и без того взрывоопа¬
сную обстановку на Дону. И этот день настал.
Между тем М. В. Алексеев с присущей ему энергией
занялся созданием офицерской организации, ставшей
вскоре ядром Добровольческой армии. «Было трога¬
тельно видеть, — вспоминал А. И. Деникин, — как
бывший Верховный главнокомандующий, правивший
миллионными армиями и распоряжавшийся миллиар¬
дным военным бюджетом, теперь бегал, хлопотал и вол¬
новался, чтобы достать десяток кроватей, несколько
пудов сахару и хоть какую-нибудь ничтожную сумму
денег, чтобы приютить, обогреть и накормить бездомных,
гонимых людей».
Люди шли на Дон — офицеры, юнкера, кадеты,
гимназисты, солдаты, казаки старших возрастов —
сначала поодиночке, затем группами. Уходили из тюрем,
из разваливавшихся войсковых частей. Большинство
шло на Дон, не имея никакого представления о том, что
их ожидает, шли туда, где маяком служили вековые
Новочеркасский кадетский корпус.
260

Домой на Дон (осень 1917 г.).
традиции казачьей вольницы. Приходили измученные,
оборванные, голодные. Не хватало оружия, боеприпа¬
сов — донские склады оказались пустыми. В ноябре
прибыл, наконец, Георгиевский полк, точнее его ядро.
Спустя месяц — Славянский ударный полк. Появились
юнкера Константиновского и Николаевского киевских
военных училищ.
20 ноября, решив разоружить стоявших в Новочер¬
касске два разагитированных большевиками запасных
пехотных полка, Каледин впервые обратился за воен¬
ной помощью к Алексеевской организации. По городу
в четком строю прошел хорошо вооруженный офицер¬
ский отряд, который успешно выполнил поставленную
перед ним задачу. Окружив мятежные казармы и предъ¬
явив ультиматум, добровольцы заставили солдат без
сопротивления сложить оружие. На следующий день
аналогичным образом был разоружен еще один пехот¬
ный полк в станице Каменской. Затем последовал при¬
няв Войскового атамана об увольнении солдат этих
261

полков и роспуске их по домам. На некоторое время
обстановка в Донской области оказалась под контролем
Каледина и Войскового правительства.
6 декабря 1917 года Л. Г. Корнилов, по паспорту
Ларион Иванов, беженец из Румынии, прибыл в г. Но¬
вочеркасск, где его ждали с тревожным нетерпением
семья и соратники. Интересно, что чуть раньше в Ро¬
стов-на-Дону приехал бывший диктатор России, бывший
Верховный главнокомандующий ее армии и флота
переодетый и загримированный А.Ф. Керенский, «пря¬
чась и спасаясь от той толпы, которая не так давно еще
носила его на руках и величала своим избранником».
Так по иронии судьбы примерно одинаково и в одной
месте закончили борьбу за власть этих два неприми¬
римых соперника.
Прибыв в Новочеркасск, Л. Г. Корнилов далеко не
сразу окунулся в дела активного сопротивления боль¬
шевикам и формирования Добровольческой армии. Так,
А. И. Деникин пишет:
«Под влиянием всякого рода недоразумений Кор¬
нилов все еще колебался в окончательном решении. На
него угнетающе действовали отсутствие «полной мощи»,
постоянные трения и препятствия, встречаемые на пути
организации армии, скудость средств и ограниченность
перспектив.
Извне на Корнилова оказывали давление в двух
направлениях: одни считали, что для человека столь
крупного «всероссийского» масштаба слишком мелко
то дело, которое зарождалось в Новочеркасске, и что
ему необходимо временно устраниться с военно-поли¬
тического горизонта, чтобы впоследствии возглавить
широкое национальное движение... Другие звали гене¬
рала в Сибирь, на его родину, где «нет самостийных
стремлений» и где почва в социальном и бытовом отно¬
262

шении казалась наиболее чуж¬
дой большевизму. Наконец,
были и просто авантюристы...
Однако мало помалу связь
Корнилова с армией укрепля¬
лась все более и чем серьезнее,
безвыходнее становилось по¬
ложение, тем больше росла его
привязанность к добровольцам
и их преклонение перед своим
вождем. Его имя сразу заняло
центральное место и стало тем
нравственным стержнем, во¬
круг которого группировались	л г Корнилов
все боевые элементы армии...».	В Новочеркасске.
И все же, приехав в Ново¬
черкасск Л. Г. Корнилов начал активно помогать
М.В. Алексееву с созданием военной организации. Оба
генерала постоянно обращались за помощью к Кале¬
дину, который не мог находиться в стороне от тех
процессов, которые происходили на Дону.
23 ноября (8 декабря) Алексей Максимович принял
прибывших в Новочеркасск генералов Деникина и Лу-
комского. Приезжие были поражены пустынностью
и тишиной Атаманского дворца. Войсковой атаман
встретил их на пороге своего огромного кабинета, по¬
здоровался, пригласил сесть. Вид Каледина был не из
лучших. Осунувшийся, с бесконечно усталыми глазами,
он выглядел так, словно был придавлен неизбежно
надвигавшимся горем, предотвратить которое нет сил.
Он внимательно выслушал Деникина о перспективах
развертывания на Дону Добровольческой армии и прев¬
ращения области в плацдарм борьбы с большевизмом,
тяжело вздохнул.
263

— Поверьте, я всецело на вашей стороне и верю
в необходимость совершения задуманного. Но ваши
имена, как и имена Корнилова и Маркова, для казачьей
массы слишком связаны с попыткой контрреволюци¬
онного переворота, — напомнил Алексей Максимович. —
Поэтому я рекомендовал бы вам обоим и приезжающе¬
му сегодня генералу Маркову пока активно не выступать.
Нынче обстановка такая, что вам лучше временно уехать
с Дона. Так и мне, и вам будет спокойнее, а главное, так
будет лучше для дела.
Прислушавшись к советам Каледина, 26 ноября
Деникин и Марков уехали в Екатеринодар, а Луком-
ский — во Владикавказ. Как показали последующие
события, сделали это генералы очень вовремя.
Первые стычки
В ночь на 27 ноября в Ростове-на-Дону произошло
выступление большевиков, которые при поддержке
отряда черноморских матросов в результате трехднев¬
ных боев захватили город. Оттуда в Новочеркасск был
направлен ультиматум с требованием признать совет¬
скую власть на Дону и передать управление войсками
и областью ее представителям. Это был вызов, который
Войсковой атаман не мог не принять. С тяжелым сердцем
он решил применить военную силу, чтобы восстановить
свою власть в Ростове.
Патриотически настроенные военные и жители
Новочеркасска, особенно молодежь, отнеслись к реше¬
нию атамана с энтузиазмом. Один из большевиков,
наблюдавший за отправкой войск из Новочеркасска
в Ростов, спустя несколько лет писал: «Моим глазам
представилось довольно оригинальная картина. По
перрону станции суетятся офицеры с погонами в по¬
264

ходном обмундировании, вооруженные винтовками,
около них вертятся младенцы в черных мундирах
с красными погонами и такими же лампасами и с ог¬
ромными (в сравнении с их ростом) винтовками — это
кадеты младших классов, реалисты, гимназисты и сту¬
денты Донского политехникума. Все холеные, чистень¬
кие, розовенькие, как конфетки. Все караулы несут
в качестве рядовых офицеры и юнкера. На третьем пути
стоит готовый к отправке эшелон, битком набитый
учащейся молодежью, лихо распевающей: «Всколых¬
нулся, взволновался православный Тихий Дон» и «Ре¬
вела буря». Возле вагонов порхали барышни. На рука¬
вах и груди красные кресты. Со словами утешений
раздавали юнцам шоколад, печенье, индивидуальные
пакеты. Наконец, третий звонок, свисток, разноголосое
Посещение Л. Г. Корниловым первых
прибывших в Новочеркасск офицеров.
265

«ура», ружейные залпы из вагонов отъезжающих,
крики «разобьем сволочь», «сотрем в порошок больше¬
виков». В последнем вагоне довольно стройно запели
«Боже царя храни».
Алексей Максимович с болью в душе и тревогой
в сердце наблюдал за убытием импровизированных
воинских отрядов. Не на такую «силу» он рассчитывал,
начиная борьбу с большевиками. Надежды возлагались
на возвращавшиеся с фронта казаков и части, но они
не оправдывались. Казаки, оставив фронт фактически
по воле большевиков, не хотели воевать с ними. На
заседании войскового правительства Каледин в канун
своего отъезда в Ростов заявил:
—	Я должен поделиться с вами некоторыми своими
сомнениями относительно наших казачьих частей, иду¬
щих с фронта. Насколько раньше мы эти части ждали,
настолько теперь они вызывают у нас тревогу и беспо¬
койство относительно того, что они с собой принесут.
Среди нас есть свидетели недостойного поведения ка¬
заков по отношению к присяге. Когда Ростов был занят
большевиками, им было предложено присоединиться
к войскам, верным Войсковому атаману. Но казаки,
посоветовавшись между собой, отвергли это предложе¬
ние. Они проследовали в Ростов и там разоружились.
Этот факт подтвердил прапорщик Примеров, кото¬
рый во время прибытия в Ростов казаков 17-го Донско¬
го полка с остатками 6-го пешего казачьего батальона
полковника Потоцкого еще продолжали бой с больше¬
виками в городе. Он рассказывал:
—	В то время как мы вели бой, неся большие поте¬
ри, прибывшие казаки, находясь в нескольких десятках
шагов от нас, не помогли нам, а позорно разоружались.
Это нельзя понимать иначе, как предательство каза¬
чьего братства! — возмущался прапорщик, чудом
266

спасшийся от плена. По его блед¬
ным, осунувшимся небритым
щекам текли слезы.
Каледин позволил присут¬
ствующим выслушать рассказ
прапорщика до конца. В зале
установилось тягостное молча¬
ние. Седые казаки — ветераны
и более молодые представители
казачьего сословия — все оди¬
наково тяжело переживали слу¬
чившееся. Войсковой атаман
встал, поправил ремни, взял со
стола папаху.
— Сейчас не время горевать
и судачить. Вот возьмем Ростов, тогда и поговорим обо
всем основательно. А за то, что в бой пойдут мальчиш¬
ки, пусть казакам будет стыдно. И не этим, позорно
сдавшимся врагу, а тем, которые не сегодня завтра
придут на Дон с фронта.
Таким образом, взятие Ростова Каледин рассматри¬
вал не только как военную, но и как политическую акцию.
С ее помощью он надеялся «пробудить» казачество
и показать большевикам свою силу на Дону. Неудачный
исход такой операции означал для атамана катастрофу.
Поэтому Алексей Максимович вновь обратился за по¬
мощью к Алексеевской организации. К Ростову был
направлен отряд из 400—500 офицеров и юнкеров.
Войска, собранные для наступления на Ростов,
Каледин, разделив на три колонны, вначале двинул на
Нахичевань. Туда в ожидании наступления казаков
переместился Военно-революционный комитет и были
выдвинуты основные силы большевиков. При этом
резко ослабло большевистское влияние в четырех
267

запасных пехотных полках, расквартированных в Рос¬
тове. Их личный состав отказался сражаться с каза¬
ками на стороне Красной Армии. Судьба города была
предрешена.
Один из руководителей ростовских большевиков
того времени М. П. Жаков так описывает происхо¬
дившее:
«Утром 2 декабря под покровом густого тумана ка¬
заки подошли к нашей линии и напали на застигнутых
врасплох рабочих, сестер и санитаров. Еще накануне
они обеспечили себе нейтралитет солдат, которые по
уговору с казачьими делегатами с ночи ружья соста¬
вили в козлы и отказались от всякого участия в боях».
В тот же день Ростов-на-Дону оказался в руках казаков
и добровольцев.
Собрав незначительные силы и сформировав не¬
сколько казачьих отрядов, Каледин направил их к Рос¬
тову. Они окружили город и одновременной атакой
с трех сторон после непродолжительного боя 2 декабря
овладели им. Обыватели организовали освободителям
торжественную встречу. Автомобиль Каледина был
окружен ликующей толпой на Большой Садовой улице.
Гремела овация, к атаману тянулись десятки рук. Это
ликование толпы показалось Алексею Максимовичу не
только неуместным, но даже кощунственным. Он встал
и сделал властный жест рукой. Толпа стихла.
— Мне не нужно устраивать оваций, — сказал Ка¬
ледин, напрягая голос так, чтобы его все слышали. —
Я не герой и мой приход не праздник. Не счастливым
победителем я въезжаю в ваш город... Была пролита
кровь и радоваться нечему. Мне тяжело. И прибыв к вам,
я исполняю только свой гражданский долг...
Он прервал фразу, тяжело опустился на селение
и сделал знак водителю продолжать движение. Без¬
268

молвная, пристыженная толпа покорно расступилась,
давая дорогу автомобилю.
На следующий день после взятия Ростова Алексей
Максимович вернулся в Новочеркасск, где заседал
Войсковой круг. Атамана встретили овациями, которые
он решительно прервал. После краткой информации
о ростовских событиях он приступил к изложению
своей программы дальнейших действий.
Нельзя останавливаться и успокаиваться на ликви¬
дации этих первых выступлений большевиков на Дону.
Мы имеем перед собой сильного, умного и коварного
противника, который ради достижения политических
целей умело воздействует на самые низменные стороны
характера простого малограмотного русского человека.
Солдатам обещано прекращение войны, крестьянам —
земля, рабочим — заводы и имущество зажиточных
горожан. Все это рекомендуется получить немедленно,
а где требуется — и силой. При таком подходе крово¬
пролитие неизбежно. Оно может прийти и на донскую
землю, хотя казачество менее восприимчиво к лозунгам
анархии. Но зараза большевизма уже у границ обла¬
сти, — предупреждал он. Затем продолжил:
— Мы начали борьбу с большевиками, и в ней нель¬
зя ограничиваться рамками только родного Дона. Для
успешной борьбы мы
должны привлечь все силы
и широко открыть двери
всем противникам больше¬
визма. Только приложив
и собрав вокруг себя эти
силы, мы можем одержать
верх в этой борьбе.
Тогда Каледин пока
еще не назвал в качестве
Табличка на доме Парамонова
в Ростове, где размещался
штаб Л. Г. Корнилова.
269

Алексеевскую организацию, уже дважды оказавшую
большие услуги белоказачеству. Он знал, что даже
среди членов Войскового казачьего круга есть такие,
кто верит в возможность казаков самостоятельно от¬
стоять свою независимость от большевистского центра
и, в связи с этим, не желающие ни с кем посторонним
делить будущую власть. Нужно было осторожно пере¬
убедить их в этом, или же обезопасить весомым кол¬
лективным решением. И Каледин — неумелый политик,
шел к намеченной цели с солдатской прямотой.
Спустя несколько дней на очередном заседании
Войскового круга Алексей Максимович потребовал для
себя диктаторских полномочий.
Атамана надо поставить иначе, чем он был до сих
пор, — решительно заявил Каледин. — Сейчас исклю¬
чительный момент. Чтобы справиться со страшно слож¬
ным положением, нужна власть сильная не только
атамана, но и Войскового правительства. Поэтому пред¬
лагаю привлечь к управлению областью также не ка¬
зачье население, представительство которого в прави-
Плакат большевиков 1918 г.
270

тельстве окажет огромное влияние на позицию не
только крестьян, но и рабочих. Конечно, участие в этом
правительстве большевиков исключается.
По залу прошел шум. Казакам явно не понравилось
предложение атамана. Но Каледин был заранее готов
к такой реакции. Повысив голос он продолжал перехо¬
дя к главному:
Атамана надо поставить вне правительства для
гарантии казачества. Поставить его как президента
республики с правом останавливать решения объеди¬
ненного правительства, если они будут вредить инте¬
ресам края.
Далее в своей речи под предлогом необходимости
проведения ряда реформ по военной части он испра¬
шивал для себя права командующего армией с полнотой
власти в «отношении личного состава, реорганизации
и реформирования частей, единоличного употребления
и дислокации воинских частей». В помощь войсковому
атаману предлагал учредить должность походного
атамана и полевое управление. В завершение заседания
Каледин снова напомнил о необходимости единства
действий всех антибольшевистских сил, представите¬
ли которых нашли приют на Дону.
— Нельзя в нашей борьбе с большевизмом отгора¬
живаться от тех, кто к нам пришел, уходя от револю¬
ционного движения. Эти силы мы должны использовать
на благо России. С ними нас связывают самые крепкие
узы — узы общей борьбы с общим врагом.
Войсковой круг после непродолжительных прений
нашел доводы атамана справедливыми, а предложе¬
ния — резонными. На заседании 9 декабря он, на осно¬
вании того, что область «стала в положение, угрожаемое
извне», постановил: «Предоставить Войсковому атама¬
ну и Войсковому правительству все полномочия по
271

принятию необходимых мер для защиты области вклю¬
чительно до мобилизации всех тех сил войска Донско¬
го, которые сочтет нужным мобилизовать Войсковой
атаман и Войсковое правительство». Это был первый
шаг к превращению области в мощную базу крепнуще¬
го «белого» движения.
Возвращение Ростова под атаманскую власть не
остановило процесс вползания Дона в гражданскую
войну. Более того, после ростовских событий больше¬
вики увидели в Каледине прямую угрозу своим завое¬
ваниям.
Вооруженной борьбе предшествовала политическая.
Был выдвинут лозунг: «Мир с казаками и война с Ка¬
лединым!», который должен был внести раскол в ряды
казачества. Еще 25 ноября Совет народных комиссаров
принял документ «От Совета народных комиссаров
трудовым казакам». В нем говорилось о тех благах,
которые несет казакам Октябрьская революция, и о про¬
тиводействии бывшего генералитета прогрессивным
преобразованиям. Документ завершался призывом:
«Объединяйтесь со всем народом против его врагов.
Объявите Каледина, Корнилова, Дутова, Караулова
и всех их сообщников врагами народа, изменниками
и предателями. Арестуйте их собственными силами
и передайте их в руки Советской власти...»
По городам и станицам Донской области пошли
агитаторы, неся в массы большевистскую правду.
Каледину и его сторонникам было известно об ак¬
циях большевиков. Больше всего атамана возмущали
явно несостоятельные лозунги и обещания его против¬
ников.
— Хорошо обещать то, что тебе не принадлежит, —
однажды сказал он Богаевскому. — Петроградские
большевики призывают не верить атаману. Ему был
272

известен один очень показательный случай из биогра¬
фии Каледина, тогда еще командующего 8-й армией.
В конце 1916 года его подчиненный командир 79-й ар¬
тиллерийской бригады генерал П. П. Сытин предложил
для укрепления фронта объявить солдатам, что зем¬
ля — помещичья, государственная и церковная — бу¬
дет отдана в собственность крестьян, но исключитель¬
но тем, кто находится в Действующей армии. Однако
Каледин резко отверг это предложение. Более того, он
вычеркнул Сытина из списка кандидатов на должность
начальника дивизии. Вследствие генерал Сытин одним
из первых перешел на сторону советской власти
и в 1918 году был командующим Южным фронтом.
Организованным действиям большевиков требо¬
валось также противопоставить четкую организацию.
Предполагалось, что ее ядром станет Добровольческая
армия, объединенная казачеством. «Шли долгие
Плакат белых «Кощунства большевиков», 1918 г.
273

переговоры об образовании центра, — вспоминал
Б. А. Энгельгардт. — Алексеев предлагал взять в руки
финансы и политику, предоставляя формирование
армии Корнилову. Однако отношения их не налажи¬
вались — уж очень различны были по характеру эти
два человека. Алексеев стал даже толковать о терри¬
ториальном разделении работы: он будет вести фор¬
мирование на Дону, Корнилов — на Кубани.
Но общественные деятели настаивали на том, чтобы
тройка — Алексеев, Корнилов, Каледин — работала
дружно, совместно. Представители союзников якобы
обещали при таких условиях денежную помощь дви¬
жению в размере десять миллионов рублей в месяц.
Когда я узнал об этом обещании, то невольно связал его
с желанием французского посольства весной 1918 года
неофициальным путем приобрести 15 млн рублей,
с делом, в котором я принимал участие в Петрограде.
Родзянко говорил мне, что первый месячный взнос был
получен Алексеевым. Помимо того, при содействии
Каледина из конторы государственного банка в Росто¬
ва-на-Дону было взято до сорока миллионов рублей.
Начались формирования».
Между тем советское правительство в спешном
порядке мобилизовало значительные силы на разгром
калединщины. Из центральных районов России на Дон
было направлено около двадцати тысяч красногвардей¬
цев, революционных солдат и матросов. Во главе этих
сил был поставлен В. А. Антонов-Овсеенко. План воен¬
ных действий предусматривал одновременное концен¬
трическое наступление советских войск в центральные
районы Дона из Донбасса, Воронежа, Черноморского
побережья и Кавказа с целью окружения и уничтоже¬
ния белоказачьих войск Каледина в районах Новочер¬
касска и Ростова.
274

В середине декабря создается Донской гражданский
совет — «Всероссийское правительство». Его возглавил
триумвират: М. В. Алексеев, А. М. Каледин и Л. Г. Кор¬
нилов. На Рождество был обнародован приказ о всту¬
плении генерала Корнилова в командование Добро¬
вольческой армией. Ее штаб развернулся в Ростове¬
на-Дону. Начальником штаба назначается генерал
А. С. Лукомский.
«Это было тяжелое время для всех, в том числе
и генерала Алексеева, — подчеркивал А. П. Богаевский,
описывая одну из встреч с Михаилом Васильевичем
в то время. — В жарко натопленной комнате сидел он
за письменным столом, похудевший, осунувшийся, но
все такой же деятельный. Сердечно и тепло встретил
он меня, вспомнил недавнее прошлое и перешел к на¬
стоящему — формированию Добровольческой армии,
святому делу, которому он посвятил остаток своей
жизни. Я с грустью слушал старика. Еще так недавно
передвигал миллионы людей, одним росчерком пера
отправлял их на победу или смерть... В его руках была
судьба России. И вот сейчас я увидел его с той же кро¬
шечной записной книжечкой в руках, как и в Ставке,
и тем же бисерным почерком подсчитывал беленький
старичок какие-то цифры. Но как они были жалки!
Вместо миллиона солдат — всего несколько сот добро¬
вольцев и грошовые суммы, пожертвованные москов¬
скими толстосумами на спасение России».
Формирование Добровольческой армии
25 декабря 1917 года в Новочеркасске Корнилов был
Назначен первым командующим Добровольческой армии.
Отличительным знаком этой армии был нашиваемый
На рукав угол из лент национальных цветов. Формиро¬
275

вался штаб армии, возглавляемый генералом А. С. Л у-
комским и ведавший всеми организационными, адми¬
нистративными, хозяйственными вопросами, а также
высшим оперативным руководством армии. Имел свой
штаб и генерал Алексеев. Несоответствие численности
штабов боевому составу армии резко бросалось в глаза
и осуждалось в войсках. Неодобрение вызвали широкий
размах, который хотели придать сему начинанию на¬
чальники, занимавшие ранее высокие посты и привык¬
шие к большому масштабу работы, большое число
штабных работников, не годившихся к строевой служ¬
бе, и, конечно, стихийное стремление штабов всех
времен к саморазмножению.
Отчасти на этой почве в конце января 1918 года
произошло недоразумение между генералом Корнило¬
вым и генералом Лукомским, после чего в должность
начальника штаба армии вступил генерал Романовский.
Лукомский был назначен представителем армии при
Донском атамане Каледине.
Деникин пишет: «Донская
политика привела к тому, что
командующий Добровольче¬
ской армией, генерал Корни¬
лов жил конспиративно, хо¬
дил в штатском платье, и имя
его не упоминалось офици¬
ально в донских учреждени¬
ях Донская политика лишила
зарождающуюся армию еще
одного весьма существенного
организационного фактора...
Кто знает офицерскую пси¬
хологию, тому понятно зна-
А. И. Деникин.	чение приказа. Генералы
276

М. Г. Дроздовский.
Алексеев и Корнилов при других условиях могли бы
отдать приказ о сборе на Дону всех офицеров русской
армии. Такой приказ был бы юридически оспорим, но
морально обязателен для огромного большинства офи¬
церства, послужив побуждающим началом для многих
слабых духом. Вместо этого распространялись аноним¬
ные возвания и «проспекты» Добровольческой армии.
Правда, во второй половине декабря в печати, выхо¬
дившей на территории советской России, появились
Довольно точные сведения об армии и ее вождях. Но не
было властного приказа, и ослабевшее нравственно
офицерство шло уже на сделки с собственной совестью».
Цели, преследуемые Добровольческой армией, впер¬
вые были обнародованы в воззвании, изданном 27 де¬
кабря. В нем предписывалось:
1.	Создание «организованной военной силы, которая
Могла бы быть противопоставлена надвигающейся
277

анархии и немецко-большевистскому нашествию. При
этом говорилось, что добровольческое движение долж¬
но быть всеобщим. Снова, как в старину, 300 лет тому
назад, вся Россия должна подняться всенародным
ополчением на защиту своих оскверненных святынь
и своих попранных прав».
2.	«Первая непосредственная цель Добровольческой
армии — противостоять вооруженному нападению на
Юг и Юго-Восток России. Рука об руку с доблестным
казачеством, по первому призыву его Круга, его пра¬
вительства и Войскового атамана, в союзе с областями
и народами России, восставшими против немецко-боль¬
шевистского ига, — все русские люди, собравшиеся на
Юге со всех концов нашей Родины, будут защищать до
последней капли крови самостоятельность областей,
давших им приют и являющихся последним оплотом
русской независимости, последней надеждой на вос¬
становление Свободной Великой России.
3.	Но рядом с этой целью перед Добровольческой
армией ставится и другая цель. «Армия эта должна
быть той действенной силой, которая даст возможность
русским гражданам осуществить дело государствен¬
ного строительства Свободной России... Новая армия
должна стать на страже гражданской свободы, в усло¬
виях которой хозяин земли русской — ее народ — вы¬
явить через посредство избранного Учредительного
Собрания державную волю свою.
Перед волей этой должны преклониться все классы,
партии и отдельные группы населения. Ей одной будет
служить создаваемая армия, и все участвующие в ее
образовании будут беспрекословно подчиняться законной
власти, поставленной этим Учредительным Собранием»-
В заключение воззвание призывало «встать в ряды
Российской рати... всех, кому дорога многострадаль-
278

ная Родина, чья душа истомилась к ней сыновней
болью».
Формирование Добровольческой армии продвигалось
довольно медленно. В среднем в день записывались в ее
ряды до восьмидесяти человек. Причем солдат было
мало. В большинстве это были офицеры, юнкера, сту¬
денты, кадеты, и гимназисты старших классов. Каждый
из них давал подписку прослужить четыре месяца
и обещал беспрекословное повиновение командованию.
Состояние казны позволяло оплачивать добровольцев
крайне низкими окладами: в январе 1918 года офицер
получал 150, солдат — 50 рублей.
А. И. Деникин пишет: «Всенародного ополчения» не
вышло. В силу создавшихся условий комплектования,
армия в самом зародыше своем таила глубокий орга¬
нический недостаток, приобретая характер классовый.
Нет нужды, что руководители ее вышли из народа, что
офицерство в массе своей было демократично, что все
движение было чуждо социальных элементов борьбы,
что официальный символ веры армии носил все при¬
знаки государственности, демократичности и доброже¬
лательства к местным областным образованием... Печать
классового отбора легла на армию прочно и давала
повод недоброжелателям возбуждать против нее в на¬
родной массе недоверие и опасения и противополагать
ее цели народным интересам. Было ясно, что при таких
Условиях Добровольческая армия выполнить своей
задачи в общероссийском масштабе не может. Но оста¬
валась надежда, что она в состоянии будет сдержать
Напор неорганизованного пока еще большевизма и тем
Даст время окрепнуть здоровой общественности и на¬
родному самосознанию, что ее крепкое ядро со временем
соединит вокруг себя пока еще инертные или даже
вРаждебные народные силы».
279

И все же к середине января 1918 года была создана
небольшая (всего около пяти тысяч человек), но до¬
вольно сильная своим единством взглядов армия. Она
включала Корниловский полк, который прибыл на Дон
с Юго-Западного фронта, офицерский, юнкерский,
георгиевский батальоны, четыре батареи артиллерии,
инженерную роту, офицерский эскадрон и роту гвар¬
дейских офицеров. Генерал Корнилов считал, что не¬
обходимо довести численность армии хотя бы до деся¬
ти тысяч человек.
Военное положение в течение всего декабря и пер¬
вой половины января советское командование оцени¬
вало довольно пессимистически. Сводки преувеличи¬
вали и силы добровольческой армии, и активность ее
намерений. Так, 31 декабря, когда добровольческие
части не выходили еще на фронт, а донские митинго¬
вали, с Южного фронта доносили: «Положение крайне
тревожное. Каледин и Корнилов идут на Харьков и Во¬
ронеж... Главнокомандующий просит присылать на
помощь отряды красногвардейцев». Комиссар Склянский
сообщил Совету народных комиссаров, что Дон моби¬
лизован поголовно, вокруг Ростова собрано пятьдесят
тысяч белого войска.
В двадцатых числах января обозначилось насту¬
пление советских войск на Ростов и Новочеркасск.
С этого времени работа по формированию армии фак¬
тически прекратилась. Все кадры были двинуты на
фронт. 2-й офицерский батальон по просьбе Каледина
направлялся на новочеркасское направление, где ка¬
заки отказались от борьбы с большевиками. Рассчиты¬
вать же на поддержку иногороднего населения в каза¬
чьих областях не приходилось, ибо оно всегда завидо¬
вало казачеству, владевшему большим количеством
земли, и, становясь на сторону большевиков, оно прежДе
280

всего надеялось наравне с казачеством принять участие
в дележе помещичьих земель.
В конце января штаб армии, а также большая её
часть перешли из Новочеркасска в Ростов. Корнилов,
как отмечает Деникин, руководствовался при этом
решении следующим: важное харьково-ростовское
направление было брошено донцами и принято всецело
добровольцами, переезд создавал некоторую оторван¬
ность от донского правительства и Совета, раздражав¬
ших командующего армией, наконец, Ростовский и Та¬
ганрогский округа были неказачьими, что облегчало до
некоторой степени взаимоотношения добровольческо¬
го командования и областной власти.
Каждый день в Ростове был насыщен различными
организационными мероприятиями. В то же время ге¬
нерал Корнилов, как и на фронте, проводил большое
количество встреч. Одну из них Роман Гуля описал так:
«Подпоручик Долинский, адъютант Корнилова, провел
нас в приемную, соседнюю комнату с кабинетом гене¬
рала. В приемной, как статуя, стоял текинец. Мы были
не первые. Прошло несколько минут, дверь кабинета
отворилась: вышел какой-то военный, за ним Корнилов,
любезно провожал его. Лавр Георгиевич поздоровался
со всеми. «Вы ко мне, господа?! — спросил нас. «Так
точно, ваше высокопревосходительство». — «Хорошо,
подождите немного», и ушел.
...Дверь кабинета вскоре отворилась. «Пожалуйста
господа». Мы вошли в кабинет, маленькую комнату
с письменным столом и двумя креслами около него.
«Ну в чем ваше дело? Рассказывайте», — сказал ге¬
нерал и посмотрел на нас. Лицо у него было бледное
и усталое. Волосы короткие, с сильной проседью.
Оживлялось лицо маленькими, черными, как угли,
глазами.
281

«Позвольте, ваше высокопревосходительство, быть
с вами абсолютно искренним». — «Только так, только
так и признаю», — быстро перебивает Корнилов.
Лавр Георгиевич, слушая нашу просьбу не разлучать
с полковником С..., чертит карандашом по бумаге, из¬
редка взглядывая на нас черными проницательными
глазами. Рука у него маленькая, сморщенная, на ми¬
зинце — массивное дорогое кольцо с вензелем.
Мы кончили. «Полковника С. я знаю, знаю с хорошей
стороны. То, что у вас такие хорошие отношения с ним,
меня радует, потому что только при искренних отно¬
шениях и можно работать по-настоящему. Так должно
быть всегда у начальника и подчиненных. Просьбу вашу
я исполню». Маленькая пауза. Мы поблагодарили и хо¬
тели просить разрешения встать, но Корнилов нас
перебивает: «Нет, нет, сидите, я хочу поговорить с вами...
Ну, как у вас там, на фронте?» И генерал распрашива-
ет о последних боях, о довольствии, о настроении, о по¬
мещении, о каждой мелочи. Чувствуется, что он этим
живет, что это для него «всё».
...Генерал прощался. «Кланяйтесь полковнику С.», —
говорил он нам вслед. Выходя из кабинета, мы столкну¬
лись с молодым военным с совершенно белой головой.
«Кто это?» — спрашиваю адъютанта. Он улыбается:
«Разве не знаете? Это Белый дьявол, сотник Греков.
Генерал узнал, что он усердствует в арестах и расстре¬
лах, и вызвал на разнос».
Пройдя блестящий зал штаба, мы вышли. Корнилов
произвел на нас большое впечатление. Что приятно
поражало всякого при встрече с Корниловым — это
его необыкновенная простота. В Корнилове не было ни
тени, ни намека на бурбонство, так часто встречаемое
в армии. В Корнилове не чувствовалось «его превос¬
ходительство», «генерал от инфантерии». Простота,
282

искренность, доверчивость сливались в нем с железной
волей и это производило чарующее впечатление. В Кор¬
нилове было «героическое». Это чувствовали все и по¬
тому шли за ним слепо, с восторгом, в огонь и в воду».
Еще одним крупным достоинством Корнилова было
отсутствие в нем корыстолюбия. Чрезвычайно уме¬
ренный в своих привычках, равнодушный не только
к роскоши, но даже к простому комфорту, он не чув¬
ствовал потребности в деньгах и посреди той вакха¬
налии воровства и хищений остался безупречным
до конца».
К моменту прибытия Добровольческой армии в Ро¬
стов все железные дороги, ведущие из Европейской
части России к Новочеркасску и Ростову, были уже
в руках красногвардейцев. Приток пополнения к армии
почти прекратился. Просачивались только отдельные
смельчаки. Красногвардейские отряды наседали с за¬
пада и с востока. Войска Корнилова начали нести круп¬
ные потери. Рассчитывать на проведение какой-нибудь
наступательной операции было трудно.
М.О. Неженцев.
283

Генерал Корнилов надеялся получить помощь от
горцев Кавказа. Туда были посланы офицеры с поруче¬
нием войти в связь с лицами, стоявшими во главе горских
народов, и набрать добровольцев. Эта же задача была
поставлена генералу Эрдели, находившемуся в Екете-
ринодаре для связи с кубанскими правительством и ата¬
маном. 20 января он прислал телеграмму, что приезжа¬
ет в Ростов вместе с князем Девлет-Гиреем, который
обещает выставить до десяти тысяч черкесов. Прибыв
в Ростов, князь уточнил, что он обязуется выставить две
тысячи черкесов в течение двух недель, а в последую¬
щем — остальных. За это, кроме вооружения и доволь¬
но значительных сумм на денежное содержание своих
бойцов, он просил около миллиона рублей.
Конечно, генерал Корнилов понимал, что верить
князю Гирею было опасно. Но все же пошел на риск.
Генерал же Алексеев сначала категорически отказал,
но в итоге все же решил выдать около двухсот тысяч
рублей. Князь Гирей на это не согласился и обиженный
уехал в Екатеринодар.
Трагедия «тихого» Дона
Алексей Максимович был проинформирован о при¬
готовлениях большевиков. Он попытался сплотить
незначительные, имевшиеся у него воинские силы,
улучшить их организацию и управление. 15 декабря
для непосредственного руководства боевыми действи¬
ями войск он назначил Походным атаманом генерала
А. М. Назарова, имевшего большой боевой опыт коман¬
дования казачьими частями в годы Первой мировой
войны, пользовавшегося авторитетом среди населения.
Затем был сформирован штаб Войскового атамана для
координации действий всех сил в пределах Донской
284

области. Во главе этого органа управления был постав¬
лен полковник В. И. Сидорин.
После создания органов войскового управления
Каледин почувствовал себя увереннее и усилил нажим
на Войсковое правительство, требуя больших полно¬
мочий. И на этот раз его усилия увенчались успехом.
20 декабря Войсковое правительство приняло решение
об организации власти, которым предоставило Войско¬
вому атаману права президента республики. Это был
первый в российской истории случай учреждения пре¬
зидентского правления в одной из областей государст¬
ва, не покушаясь на его целостность.
23 декабря директивой Войскового штаба были от¬
менены отпуска офицерам и казакам из частей, распо¬
ложенных на границах Донской области, к которым уже
приближались красногвардейские отряды.
Несмотря на всю сложность складывавшегося по¬
ложения, на более крутые меры Каледин решиться не
мог, рискуя вызвать бурное недовольство крестьянст¬
ва и казачества. В глубине души он надеялся, что боль¬
шевики сразу не начнут наступление, появится время
собрать силы для борьбы. В этих расчетах он ошибся.
Большевистские войска перешли в наступление
в последних числах декабря. Первый удар был нанесен
по железнодорожным магистралям, идущим на юг,
с целью расчленения сил Каледина и украинской Цен¬
тральной рады. Сводный отряд П.В. Егорова, насчиты¬
вавший около полутора тысяч штыков и сабель, овладел
Железнодорожными станциями Лазовая, Синельнико-
во и Славянок, а затем городами Луганск и Никитовка.
Столь же успешно проходило наступление и другого
красногвардейского отряда, руководимого бывшим
прапорщиком Р. Ф. Сиверсом. Калединцы были выбиты
из Макеевки, красные подошли к Иловайской.
285

Однако вслед за этим части генерала Балабина,
перейдя в контрнаступление, довольно легко и быстро
вытеснили революционные войска с территории обла¬
сти. Небольшой казачий отряд полковника В. М. Чер¬
нецова смелым рейдом разгромил главные силы про¬
тивника на станции Дебальцево. Это на некоторое
время поумерило наступательный пыл большевиков,
заставило их произвести перегруппировку и усиление
своих войск.
Возникшая пауза была использована Калединым
для того, чтобы еще раз попытаться объединить силы
Донской области для сопротивления большевикам. По
его предложению 29 и 30 декабря в Новочеркасске со¬
стоялся Областной всеказачий съезд. Выступая на нем,
Алексей Максимович охарактеризовал обстановку,
создавшуюся на Дону, красочно нарисовал возможные
последствия этой войны как для казачества, так и для
других социальных групп населения Дона и всей России.
Две главные мысли присутствовали во всех речах Вой¬
скового атамана, произнесенных на этом съезде. Во-пер¬
вых, он утверждал, что «не признав власти комиссаров,
мы принуждены были создать государственную власть
здесь, к чему мы никогда раньше не стремились. Мы
хотели лишь широкой автономии, но отнюдь не отде¬
ления от России». Во-вторых, он призывал «для того,
чтобы выжить, крестьянам, рабочим и иногородним
необходимо с казаками договориться, понять друг дру¬
га и найти общий язык...»
Попытки призвать на защиту Дона, от которой
уклонялись казаки, неказачье население, на первый
взгляд были обречены на провал. Однако убедительным
словом Каледину удалось сделать невозможное. По
свидетельству активного участника съезда Митрофа¬
на Богаевского, вначале «Алексея Максимовича ветре-
286

Область войска Донского
тили молча. Ему не хлопали в ладоши... Но верили.
В конце концов съезд с ним помирился — холодок
растаял. Было решено для защиты Донской области от
большевиков создать Временное объединенное донское
правительство, обязав выполнять его решения как
казачье, так и неказачье население».
Правда, эта акция оказалась слишком запоздалой.
Также неудачно завершилась и вторая акция, имевшая
Целью объединить силы Каледина и Добровольческой
армии в интересах защиты Дона. Как ни странно, но
генератором этой идеи выступил Борис Савинков, ко¬
торый в это время появился в Новочеркасске. Посетив
Каледина, он заявил, что как член бывшего Временно¬
го правительства считает необходимым участвовать
в работе по созданию Добровольческой армии и коор¬
динации ее деятельности с действиями других белых
сил на юге России. Алексей Максимович после продол-
287

жительной дискуссии согласился с Савинковым, а затем
они совместными усилиями убедили Алексеева и Кор¬
нилова в необходимости такого сотрудничества во имя
спасения родины.
Было решено при Алексееве организовать специ¬
альное Политическое совещание, в состав которого вошли
генералы Корнилов, Каледин, Деникин, Лукомский,
Романовский, а также гражданские лица П.Е. Струве,
П.Н. Милюков, Г.Н. Трубецкой, М.М. Федоров и Б. В. Са¬
винков. Однако из-за возникших разногласий между
членами это Политическое совещание просуществова¬
ло недолго и практически никакой роли в событиях,
происходивших на Дону в начале 1918 года, не сыграло.
Положение усложнялось постоянными трениями,
возникавшими в руководстве. «Я преклонялся перед
глубоким патриотизмом, здравым смыслом всех реше¬
ний Михаила Васильевича, — писал Богаевский. — Он
весь горел служением своей великой идеи и, видимо,
глубоко страдал, когда встречал непонимание или сво¬
екорыстные расчеты. Несмотря на свой возраст и по¬
ложение, духовный вождь белого движения, полити¬
ческий руководитель и организатор его, он скромно
уступал первое место Корнилову.
Корнилов был с ним иногда очень резок, чаще нес¬
праведлив. Но Алексеев терпеливо переносил незаслу¬
женную обиду. Мне лично пришлось только один раз
слушать от него после одной из таких вспышек фразу,
сказанную бесконечно грустным голосом: «Как тяжело
работать в таких условиях!»
И все-таки он работал. Работал много и достаточно
плодотворно. Создавались общества помощи офицерам
в Петрограде и в Москве, других крупных городах Рос¬
сии. Придавая большое значение Сибири и Поволжью,
туда были направлены представители Добровольческой
288

армии во главе с генералом Флугом. Противобольше¬
вистский фронт в лице офицерских организаций созда¬
вался в Нижнем Новгороде, Казани, Самаре, Царицыно
и Астрахани. Произошли встречи Алексеева с предста¬
вителями английской и французской военных миссий,
с Савинковым, Струве, Милюковым, князем Трубецким.
Вскоре при нем создается политическое совещание.
Михаил Васильевич всю первую половину января
проработал над документом, получившим впоследствии
наименование «Воззвание к народам Юга и Юго-Вос¬
тока России». В нем формулировались цели и органи¬
зационные основы Добровольческой армии.
Воззвание содержало три важнейших пункта.
Первый пункт определял, что создаваемая армия —
«организованная военная сила, способная противосто¬
ять надвигающейся анархии и немецко-большевист¬
скому нашествию».
«Первая непосредственная цель Добровольческой
армии, — гласил второй пункт, — противостоять рука
об руку с доблестным ка¬
зачеством вооруженному
нападению на Юг и Юго-
Восток России. Все русские
люди, собравшиеся здесь
со всех концов нашей Ро¬
дины, должны защищать
До последней капли крови
самостоятельность обла¬
стей, давшим им приют
и являющихся последним
оплотом русской независи¬
мости, последней надеждой
пн восстановление Свобод¬
ной Великой России».	И.П. Романовский.
289

В третьем пункте раскрывалась и вторая цель До¬
бровольческой армии — она «должна встать на страже
гражданской свободы, в условиях которой хозяин земли
русской — ее народ — выявит через посредство избран¬
ного Учредительного Собрания свою державную волю,
перед которой должны преклониться все классы, партии
и отдельные группы населения». «Ей одной будет слу¬
жить создаваемая армия, все участвующие в ее образо¬
вании будут беспрекословно подчиняться законной
власти, поставленной этим Учредительным Собранием».
В заключение воззвания следовал призыв «встать
в ряды Российской рати... всех, кому дорога многостра¬
дальная Родина, чья душа истомилась к ней сыновней
болью».
Видя необходимость рассчитывать на собственные
силы, Каледин в начале января 1918 года приступил
к переформированию казачьих полков, комплектуя их
исключительно личным составом четырех младших
призывных возрастов, более всего способных вести
высокоманевренные действия в условиях гражданской
войны. Одновременно с этим он провел мобилизацию
офицеров, приступил к организации партизанских
и добровольческих казачьих частей и отрядов. Но эти
мероприятия проходили крайне вяло. Население Дон¬
ской области не откликалось на призывы своего Вой¬
скового атамана.
В это время началось решительное наступление
советских войск в пределы Донской области. Со сторо¬
ны Донбасса надвигались отряды Д. Е. Жлобы, А. Д. Пар¬
хоменко и 1-й Красной гвардии Донецкого бассейна
полк. Из района Горловки, Луганска, Чертково насту¬
пали отряды Р. Ф. Сиверса, Ю. В. Саблина и Г. К. Петро¬
ва, общей численностью более 17 тысяч человек. На их
вооружении находилось 48 артиллерийских орудий,
290

40 пулеметов и четыре бронепоезда. С юга на Дон устре¬
мились большевистски настроенные части 39-й пехот¬
ной дивизии под командованием «бывшего хорунжего
и природного казака» А. И. Автономова. Общая числен¬
ность наступавших советских войск достигала тридца¬
ти тысяч человек.
Кроме того, большевикам удалось нанести удар и по
тылам противника. С этой целью 10 января 1918 года
по их инициативе в станице Каменской, находившейся
в тылу калединских войск, был созван съезд казаков —
представителей революционных полков 5-й казачьей
дивизии, других фронтовых частей, а также делегатов
от рабочих и крестьян области. Съезд объявил о взятии
власти на Дону в свои руки, низложении Войскового
атамана и Донского Войскового правительства. Вместо
него был образован Донской Казачий Военно-револю¬
ционный комитет во главе с бывшим подхорунжим
Ф.Г. Подтелковым и бывшим прапорщиком М.В. Кри-
вошлыковым. Он призвал население Дона сразу же
начать боевые действия против Каледина.
Каледин, с большим трудом сдерживая продвиже¬
ние значительно превосходивших сил красных на внеш¬
нем фронте, постарался миром урегулировать внутрен¬
ний эксцесс и избежать братоубийства среди казаков.
С этой целью 12 января он направил в станицу Камен¬
скую делегацию для переговоров. Напутствуя отъез¬
жавших на вокзале, он говорил:
— Вы все-таки помягче с ними говорите... Я не знаю,
в чем там дело, но если это действительно наши же
Донские казаки выбрасывают большевистские мани¬
фесты и поднимают боевой клич, то дела наши плохи.
Очень прошу, постарайтесь закончить дело миром.
Подтелков и его товарищи были настроены реши¬
тельно. По приезде в Каменскую делегацию Каледина
291

арестовали прямо на вокзале. Затем, после длительных
ночных допросов, оскорблений и угроз, ее отправили
обратно в Новочеркасск, снабдив ультиматумом. Алек¬
сей Максимович, встречая прибывших посланцев,
благодарил Бога уже за то, что они вернулись живыми
и невредимыми. С обсуждением требований, изложен¬
ных в ультиматуме, он решил не торопиться.
13	января в Новочеркасск прибыла большевистская
делегация, возглавляемая самим Подтелковым. Кале¬
дин приказал встретить ее достойно и принять в боль¬
шом зале областного правления. Для ведения перего¬
воров Войсковой атаман и члены Объединенного Вой¬
скового правительства разместились по одну сторону
огромного стола, а прибывшие по другую. Представи¬
телей прессы и охраны в зале не было, все присутст¬
вовавшие не имели не только огнестрельного, но и хо¬
лодного оружия.
Заседание началось с того, что Подтелков огласил
ультиматум, начинавшийся требованием, что «вся
власть в области Войска Донского над войсковыми ча¬
стями и ведении военных операций с сего дня переходит
от Войскового атамана к Донскому Казачьему Военно¬
революционному комитету». Следовательно, все воин¬
ские формирования Объединенного Войскового прави¬
тельства должны быть отозваны, разоружены и рас¬
пущены. Их оружие, снаряжение и обмундирование
должно быть сдано комиссару военно-революционного
комитета.
Жесткие требования одной стороны, несогласие
с ними и желание закончить дело миром другой при¬
вели к бурной продолжительной дискуссии, которая
грозила перерасти в ссору. Желая не допустить этого
и положить конец переговорам, которые явно заходили
в тупик, взял слово Каледин.
292

— Сдача своего поста для Войскового атамана не¬
возможна, — заявил он. — Нас будет судить страна, но
она будет судить и вас за восстание. Это восстание
против народа, и за него вас будет судить народ. Вы
показали тот путь, по которому могут пойти другие.
Этот путь ведет к братоубийству и анархии. Останови¬
тесь, пока не поздно!
Нам известно, что вы выражаете не волю народа,
а волю Смольного, — продолжал он. — Говорю вам
и предупреждаю — не ошибитесь. Учтите, что порядок
на Дону будут устанавливать не вы, а другие, те кому
вы расчистите дорогу своей кровью и кровью братьев-ка-
заков. Воля народа выражается не группой заговорщи¬
ков, а путем всеобщего, прямого, тайного голосования.
У вас этого не было. Поэтому мы не признаем власти
вашего комитета и на ваши требования о сдаче отвеча¬
ем, что не можем их принять.
За властью мы не стоим. Наша власть — исполнение
воли народа. Войсковое правительство может быть
сброшено, но вы этим проложите плохой путь, по кото¬
рому могут пойти и другие. Им уже идут по всей России
и это беда для всего ее народа.
Что же касается меня лично, то власть никогда не
казалась мне сладкой. Я принял ее потому, что не счи¬
тал себя вправе отказаться. И уже тогда я понимал, что
придя на Дон с чистым именем, я, может быть, уйду
отсюда с проклятием... Это мой крест и я намерен нести
его до конца, каким бы он ни был...
С трудом закончив речь, Алексей Максимович по-
ьернулся и вышел в соседнюю комнату. Там он обесси¬
лено опустился в кресло и закрыл глаза. По щеке по¬
катилась одинокая горькая слеза.
Переговоры ни к чему не привели. Вечером деле¬
гация под охраной казаков атаманского конвоя отбыла
293

на вокзал, а затем специальным поездом к себе в Ка¬
менскую.
А между тем события на Донском фронте складыва¬
лись не в пользу Каледина. 15 января отряд под коман¬
дованием Сиверса, двигаясь в эшелонах с двумя броне¬
поездами, захватил Матвеев Курган. Спустя два дня он
подошел к Таганрогу и совместно с восставшими рабо¬
чими 19 января овладел городом. Двумя днями раньше
красногвардейский отряд Саблина занял станцию Зве-
рево, а затем — город Судии. В это время отряд под
командованием Петрова овладел Миллерово. В резуль¬
тате успешного наступления советских войск районы
Донской области, остававшиеся в руках Войскового
атамана, сократились по площади более чем в два раза.
В середине января военная удача, казалось, верну¬
лась к белогвардейским войскам. 16 января отряд пол¬
ковника Чернецова выбил красных со станции Лихая
и станицы Зверево. Затем, оставив заслон в этих насе¬
ленных пунктах, Чернецов повел наступление глав¬
ными силами на станицу Каменскую, и овладел ею
к исходу 18 января. На следующий день Каледин по¬
лучил известие о том, что войска Добровольческой
армии отбросили красноармейский отряд Сиверса от
Таганрога, захватив при этом орудие, броневик и 24 пу¬
лемета.
Новый отряд красных, подойдя со стороны Дебаль-
цево, смял немногочисленный заслон Чернецова и вер¬
нул станцию Лихая и Зверево. Чернецов, узнав об этом,
повернул от Глубокой обратно, и, вновь разгромив
противника, вернул населенные пункты. После этого,
усилившись отрядом офицеров и юнкеров, храбрый
полковник в ночь на 20 января овладел Глубокой.
Успехи белых были временными. Восстание рабочих,
поднятое большевиками в Таганроге в ночь на 14 янва-
294

ря, за пять дней тяжелых боев достигло своей цели.
Власть в городе вновь перешла в руки Советов.
21	января, получив значительные резервы, красные
окружили отряд Чернецова севернее Глубокой. Оже¬
сточенный бой длился несколько часов и закончился
поражением белогвардейцев. Чернецов был зверски
убит. Путь на Новочеркасск с севера оказался открытым.
В этот день Ленин телеграфировал Антонову-Овсеен¬
ко: «По поводу победы над Калединым и компанией
шлю самые горячие приветы и пожелания и поздрав¬
ления Вам! Ура и ура!»
Для удержания оставшейся территории Алексей
Максимович с трудом мог выделить две тысячи штыков
и сабель. Но они ежечасно таяли в боях с превосходя¬
щими силами противника.
23 января 1918 года в центре сосредоточения кале¬
донских сил в станице Каменской происходит съезд
фронтовых казачьих полков и двух запасных полков.
Попытка Каледина разогнать этот съезд закончилась
неудачей. Посланный для этого 10-й казачий полк пе¬
решел на сторону большевиков. Съезд избрал Донской
казачий Военно-революционный комитет во главе
с бывшим урядником Подтелковым. Донской Ревком
приступил к организации своих вооруженных сил,
главкомом которых был назначен бывший есаул Гера¬
симов.
Трудности сложившейся обстановки вынудили
Каледина в очередной раз обратиться за помощью
к Руководству Добровольческой армии. 26 января он
направил Алексееву и Корнилову телеграмму, при¬
глашая их приехать в Новочеркасск на совещание,
чтобы составить общий план военных действий на Дону.
Но положение под Ростовом было настолько тяжелым,
Что ни один из приглашенных генералов не решился
295

оставить войска и город. От лица Добровольческой
армии на совещание поехал ее начальник штаба гене¬
рал А. С. Лукомский, не имевший полномочий решать
принципиальные вопросы. Это было совсем не то, на
что рассчитывал Войсковой атаман. Он понял, что ко¬
мандование Добровольческой армии больше не рас¬
считывает на поддержку со стороны казачества и по¬
этому едва ли станет отстаивать интересы Каледина,
который оставался в одиночестве перед лицом грозно¬
го противника.
Генерал Алексеев, спешно формировавший в Рос¬
тове новые белогвардейские части, 27 января послал
с нарочным письмо главе французской военной миссии
в Киев, умоляя французского генерала прикрыть это
направление хотя бы одной дивизией чехословацкого
корпуса, располагавшейся тогда в районе Киева и Пол¬
тавы. Стараясь убедить своего адресата, насколько
серьезно положение и как необходима помощь, Алек¬
сеев доверительно раскрывал в письме свои планы:
«Донская область, — писал он, — была избрана мною
для формирования добровольческих армий как терри¬
тория, достаточно обеспеченная хлебом и входящая
в состав, казалось, очень сильного своими средствами
и своими богатствами Юго-Восточного союза. Казалось,
что эта мощная политическая организация защитит без
труда свою самостоятельность от большевиков. Я пред¬
полагал, что при помощи казачества мы спокойно со¬
здадим новые прочные войска, необходимые для вос¬
становления в России порядка и для усиления фронта.
Я рассматривал Дон как базу для действий против
большевиков...»
Алексеев наперед считал, что сами казаки не пой¬
дут «для выполнения широкой государственной зада¬
чи водворения порядка в России», но верил в то, что,
296

защищая свою территорию, они обеспечат безопасность
формирования белогвардейских частей. Теперь он
должен был признаться, что он ошибся и в этом. «Ка¬
зачьи полки, возвращающиеся с фронта, находятся
в полном нравственном разложении. Идеи большевиз¬
ма нашли своих приверженцев среди широкой массы
казаков. Они не желают сражаться даже для защиты
собственной территории», будучи «глубоко убеждены,
что большевизм направлен только против богатых
классов, буржуазии и интеллигенции, а не против
области...» В результате получилось так, что Добро¬
вольческая армия не успевала развернуть формиро¬
вание и наладить боевую подготовку, как на нее, еще
слабую числом, легла вся тяжесть защиты Донской
области. Ей нельзя уйти и на Кубань, потому, что ку¬
банские казаки тоже «нравственно разложились»
и Кубань вообще не может служить выгодной базой
для будущих действий; уход же туда Добровольческой
армии надолго отсрочит «начало решительной борьбы
с большевизмом для восстановления порядка на тер¬
ритории государства». А без помощи она тем не менее
будет вынуждена покинуть, «к общему для России
и союзников несчастью», важную в политическом
и стратегическом отношении территорию Дона. Алек¬
сеев просил прикрыть самое опасное для Донской
области направление — с запада, что позволило бы
Добровольческой армии «нанести мощный удар боль¬
шевизму в других направлениях и окончить местную
борьбу в нашу пользу», а затем перейти к решению
«широкой задачи». Упрашивая французского генера¬
ла как можно быстрее принять решение о переброске
на Дон дивизии чехословацкого корпуса, Алексеев
предугадывал катастрофические последствия отсроч¬
ки: «Через несколько дней вопрос может решиться
297

бесповоротно не в пользу Дона и русских интересов
вообще».
Письмо Алексеева не достигло адресата: курьер, ко¬
торый вез его в Киев, был перехвачен советскими войска¬
ми, и оно вскоре появилось в «Правде» и других газетах.
Смерть атамана
28 января Каледин в последний раз обратился к ка¬
закам с воззванием.
«Граждане казаки! Среди постигшей Дон разрухи,
грозящей гибелью казачеству, я, ваш Войсковой атаман,
обращаюсь к вам с призывом — может быть последним.
Вам должно быть известно, что на Дон идут войска
из красногвардейцев, наемных солдат, латышей и нем¬
цев, направляемые правительством Ленина и Троцко¬
го. Войска их продвигаются к Таганрогу, где подняли
мятеж рабочие, руководимые большевиками. Такие же
части противника угрожают станице Кайенской и стан¬
циям Зверево и Лихой. Железная дорога от Глубокой
до Чертково в руках большевиков.
Наши казачьи полки, расположенные в Донецком
округе, подняли мятеж и в союзе с вторгшимися в До¬
нецкий округ бандами красной гвардии и солдатами
сделали нападение на отряд полковника Чернецова,
направленный против красногвардейцев, и часть его
уничтожили. После чего большинство полков, участ¬
ников этого гнусного и подлого дела, рассеялись по
хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые
денежные суммы, лошадей и имущество.
В Усть-Медведицком округе вернувшиеся с фрон¬
та полки в союзе с бандой красногвардейцев из Цари¬
цына произвели полный разгром на линии железной
дороги Царицыно — Себряково, прекратив всякую
298

возможность снабжения хлебом и продовольствием
Хоперский и Усть-Медведицкий округа. В слободе
Михайловке, при станции Себряково, произвели из¬
биение офицеров и администрации, причем погибло
до 80 одних только офицеров.
Развал строевых частей достиг последнего предела
и, например, в некоторых полках Донецкого округа
удостоверены факты продажи казаками своих офице¬
ров большевикам за денежное вознаграждение. Боль¬
шинство из остатков уцелевших полевых частей отка¬
зываются выполнять боевые приказы по защите Дон¬
ского края.
В таких обстоятельствах, — подчеркивал Каледин, —
до завершения начатого переформирования полков
с уменьшением их числа и оставлением на службе
только четырех младших возрастов, Войсковое прави¬
тельство, в силу необходимости, выполняя свой долг
перед родным краем, вынуждено было прибегнуть
к формированию добровольческих казачьих частей и,
кроме того, принять предложение и других частей на¬
шей области — главным образом, учащейся молоде¬
жи — для образования партизанских отрядов, усили¬
ями этих последних частей и, главным образом, до¬
блестной молодежи, беззаветно отдающей свою жизнь
в борьбе с анархией и бандами большевиков, и поддер¬
живается в настоящее время защита Дона, а также
порядок в городах и на железных дорогах области.
Ростов прикрывается частями особой Добровольческой
организации.
Поставленная себе Войсковым правительством
задача — довести управление областью до созыва и ра¬
боты ближайшего Войскового Круга и Съезда неказа-
ньего населения — выполняется указанными силами.
Но их незначительное число и положение станет чрез-
299

вычайно опасным, если казаки не придут немедленно
в составы добровольческих частей, формируемых Вой¬
сковым правительством.
Время не ждет, опасность близка, и если вам, каза¬
кам, дорога самостоятельность вашего управления
и устройства, если вы не желаете видеть Новочеркасск
в руках пришлых банд большевиков и их казачьих
приспешников — изменников долгу перед Доном — то
спешите на поддержку Войсковому правительству
посылкой казаков-добровольцев в отряды.
В этом призыве у меня нет личных целей, ибо для
меня атаманство — тяжелый долг. Я остаюсь на посту
по глубокому убеждению необходимости сдать пост,
при настоящих обстоятельствах, только перед Кругом.
Войсковой атаман Каледин».
Ранним утром 29 января в Новочеркасск с фронта
прибыл походный атаман А. М. Назаров. Несколько
часов спустя Каледин собрал членов Войскового пра¬
вительства и предложил ему раскрыть обстановку,
сложившуюся на фронте за последние сутки. Назаров
нарисовал совершенно безнадежную картину: против¬
ник в нескольких верстах от Новочеркасска, казаки
сражаться с красногвардейцами не желают, фронт
удерживает горсточка местной молодежи и две офи¬
церские роты Добровольческой армии. Без существен¬
ной помощи спасти положение не представлялось воз¬
можным.
Выслушав доклад походного атамана, Каледин
прочитал телеграмму, полученную ночью от генерала
Корнилова из Ростова. В ней сообщалось, что Добро¬
вольческая армия, ввиду тяжелого положения и без¬
надежности дальнейшей борьбы на Дону, решила ухо¬
дить на Кубань. Телеграмма заканчивалась просьбой
немедленно снять из-под Новочеркасска сражавшиеся
300

А. М. Каледин.
там офицерские роты и направить их в Ростов на вос¬
соединение с главными силами Добровольческой армии.
Сообщив, что приказание добровольцам уже отдано,
Алексей Максимович констатировал.
— На сегодняшний день для защиты Донской обла¬
сти от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Поло¬
жение наше безнадежное. Население не только нас не
поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Я не
хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Поэтому
предлагаю Войсковому правительству сложить полно¬
мочия добровольно, не дожидаясь, пока оно будет ра¬
зогнано силой.
Свои полномочия Войскового атамана я слагаю с себя
с этой минуты.
301

Богаевский, а за ним и остальные присутствовавшие
обменялись короткими репликами. Возникло мнение
о необходимости передачи власти городскому самоу¬
правлению. Подписание акта было намечено на 18 часов
этого же дня. Возникла дискуссия и о том, стоит ли
спешить с отречением Войскового атамана. Каледин
поставил точку в этом вопросе.
—	Считаю, что возвращаться к этому вопросу, толь¬
ко терять зря время, — заявил он. — Кончайте, госпо¬
да, болтовню. Из-за нее и так уже Россия гибнет. У меня
еще осталось немало дел. Позвольте завершить их
сегодня.
Дальше говорить было не о чем. Члены Войскового
правительства начали расходиться по домам. Каледин
попросил задержаться только казначея и Богаевского,
чтобы передать имевшиеся в его распоряжении незна¬
чительные денежные суммы. Проделав это, он облег¬
ченно вздохнул.
—	Ну, слава Богу, и от этого очистился. Затем Алек¬
сей Максимович еще раз просмотрел бумаги в ящиках
своего стола, некоторые из них уничтожил. Вид у него
был настолько решительный, что у присутствовавших
не оставалось сомнений о дальнейших намерениях
генерала. Поэтому, выйдя в соседнюю комнату и застав
там Назарова, Богаевский начал разговор о необходи¬
мости немедленной эвакуации Каледина из города.
Походный атаман разделил его мнение.
В течение часа была создана небольшая группа
офицеров, перед которой ставилась задача переправы
Каледина и его жены из Новочеркасска в Ростов. Было
решено в случае необходимости даже произвести этот
акт вопреки воле Алексея Максимовича. И только на¬
чальник его штаба полковник Сидорин противился
принятому решению.
302

—	Это невозможно по двум причинам, — заявил
он. — С одной стороны, это, вероятно, уже поздно.
С другой — генерал не согласится покинуть город. Зна¬
чит, придется прибегнуть к насилию или к обману. Но
кто же из вас решиться на это по отношению к нашему
атаману? Он сам должен решить свою судьбу.
Неожиданно на сторону начальника штаба стал
и генерал Назаров.
—	Нет, господа, насильственная эвакуация атамана
невозможна. У генерала Каледина осталось только одно —
это его большое чистое честное имя. И этим именем
может распорядиться только он сам, по собственному
усмотрению. Никто не имеет права мешать ему в этом...
На этом вопрос о насильственной эвакуации Кале¬
дина из Новочеркасска был снят. Офицерский конвой
отпустили, Назаров убыл для организации обороны
города. В Атаманском дворце осталось всего несколько
человек.
Закончив с делами в своем рабочем кабинете, Ка¬
ледин пригласил к себе полковника Сидорина и про¬
диктовал ему приказ, который потребовал немедленно
довести до войск. Он гласил:
«Части Добровольческой армии сосредоточиваются
в районе города Ростова. Перед донскими партизанами
на Сулинском фронте встает роковая необходимость
стрелять в своих же донских казаков. Это недопустимо
ни при каких условиях.
Каждый партизан, каждый отдельный партизанский
отряд может считать себя свободным и может поступать
с собой по своему усмотрению. Кто из них хочет, может
присоединиться к Добровольческой армии, кто хочет,
может перейти на положение обывателя и скрыться.
Этим я открываю фронт с единственной целью — не
подвергать город всем ужасам гражданской войны».
303

Подписав приказ и убедившись, что он отправлен
в войска сразу несколькими посыльными-казаками,
в третьем часу дня Алексей Максимович прошел в ком¬
нату жены, которая в это время беседовала с одной из
посетительниц. Обсуждался вопрос организации до¬
полнительного питания для раненых. Каледин не стал
вмешиваться в разговор, несколько минут посидел
в стороне и, не сказав ни слова, вышел. Он прошел
в маленькую комнату, расположенную рядом с его ра¬
бочим кабинетом, которую занимал брат Василий Мак¬
симович, и плотно закрыл за собой двери.
Оставшись один, Алексей Максимович снял фор¬
менную тужурку с двумя Георгиевскими крестами,
аккуратно повесил ее на спинку стула, лег на кровать
и выстрелил из револьвера в сердце.
Тело Войскового атамана в первые дни после его
смерти покоилось в небольшой церкви Атаманского
дворца. Вечером 1 февраля оно было торжественно
перевезено в Войсковой собор, где состоялась панихи¬
да. А на следующий день при огромном стечении на¬
рода Каледин был похоронен на городском кладбище
рядом с кладбищенской церковью. Из членов Войско¬
вого правительства на похоронах присутствовало
всего семь человек. Остальные к этому времени поки¬
нули Новочеркасск, спасая собственные жизни, семьи,
ценности...
Большевики с радостью встретили весть о смерти
Каледина. Газета «Правда» в те дни писала: «Борьба
клонится к концу. Буржуазно-помещичья контррево¬
люция в агонии; она умирает, разбитая и обессиленная,
и выстрел Каледина в свой собственный череп симво¬
лизирует эту позорную смерть...»
После гибели Каледина борьба на Дону еще неко¬
торое время продолжалась. 29 января Войсковым
304

Атаманом был избран генерал А. М. Назаров, который
в этот же день ввел смертную казнь за неповиновение
войсковому командованию и объявил новую всеобщую
мобилизацию. Но эти меры уже не могли спасти поло¬
жения. 2 февраля красногвардейский отряд Г. К. Пет¬
рова у станции Глубокая разбил полуторатысячный
отряд полковника Чернецова, сам командир отряда
был убит. Остатки белоказачьих войск с боями начали
отходить к Ростову, преследуемые превосходящими
силами противника. Город, незадолго до этого остав¬
ленный Добровольческой армией, оборонять было
некому. 23 февраля Ростов был взят красными, после
чего их основные силы были брошены против Ново¬
черкасска.

Глава седьмая
ЛЕДЯНОЙ ПОХОД
Метание
Тем временем красногвардейцы заняли Батайск и Та¬
ганрог. Создалась непосредственная угроза Ростову.
Появились конные части со стороны Донецкого бассей¬
на. Определилась угроза на Новочеркасском направле¬
нии. Положение становилось все более и более серьез¬
ным. В этих условиях генерал Корнилов пришел к убе¬
ждению о невозможности дальнейшего пребывания
Добровольческой армии на Дону, где ей при полном
отсутствии помощи со стороны казачества грозила
гибель. Он решил уходить на Кубань. Лавр Георгиевич
надеялся, что в станицах, через которые будет прохо¬
дить армия, откликнутся на его призыв и помогут
сформировать конные, а селения с неказачьим населе¬
нием дадут людей для пехоты.
В штабе разрабатывался план для захвата станции
Тихорецкой, подготавливались поезда. Об этом решении
телеграмма была направлена генералу Каледину. 29 ян¬
варя он собрал правительство и заявил о своей отстав¬
ке, и застрелился.
Смерть атамана всколыхнула на некоторое время
донское казачество. Старики заявили, что они невинны
в гибели атамана и что долг всех казаков — выполпить
306

его призыв стать на защиту Дона. В Новочеркасск ты¬
сячами стали стекаться донцы для формирования частей.
Казалось, что Дон ожил. Но вследствие того, что штаб
донского войска оказался не на должной высоте (не
подготовили помещений для размещения прибывающих
казаков, не организовали довольствие горячей пищей,
не сумели наладить организационные вопросы), подъем
скоро прошел. Казаки стали разъезжаться по станицам.
Решив уходить из Ростова, Корнилов предполагал
взять с армией ценности ростовского отделения Госу¬
дарственного банка. Алексеев, Романовский и Деникин
высказались против этого, считая, что такая акция
бросит тень на доброе имя Добровольческой армии. Лавр
Георгиевич прислушался к их мнению. Он отдал рас¬
поряжение отправить ценности в Новочеркасск, в рас¬
поряжение донского правительства. Однако оно ими
воспользоваться не смогло. В день спешной эвакуации
из города ценности были оставлены Красной Армии.
Основные силы Добровольческой армии численностью
около трех тысяч бойцов сосредоточились в станице
Ольгинской поздно вечером 9 февраля. Там уже разме¬
стился на ночлег отряд генерала Маркова, пробивший¬
ся мимо Батайска по левому берегу Дона. Здесь Корни¬
лов провел реорганизацию армии. Пехота сводилась
в три полка: офицерский (командир генерал Марков) —
730 человек, партизанский (командир генерал Богаев¬
ский) — около тысячи человек и Ударный Корниловский
(командир полковник Неженцев) — около тысячи че¬
ловек. Кавалерия была объединена в четыре отряда,
насчитывавшие немногим более 800 человек. Создавал¬
ся артиллерийский дивизион в составе десяти орудий.
Штатским лицам Корнилов приказал оставить армию.
Реорганизация войск вызвала негативную реакцию
смещенных начальников и неудовольствие в частях.
307

Статус многих офицеров резко понизился. Командир
офицерского полка генерал-лейтенант Марков, к при¬
меру, в недавнем прошлом был начальником штаба
Западного фронта. Объяснялось это тем, что из 3700 бой¬
цов Добровольческой армии 2350 были офицерами, в том
числе 36 генералами и 242 штабс-офицерами (более
двадцати из них были офицерами Генерального штаба).
Из 1848 офицеров военного времени (не считая капи¬
танов, которые относились к кадровым) штабс-капита¬
нов насчитывалось 251, поручиков — 394, подпоручи¬
ков — 536, прапорщиков — 668 (в том числе произве¬
денных в этот чин из юнкеров).
Из них к началу февраля в составе армии удалось
сформировать:
1.	Корниловский ударный полк (командир подпол¬
ковник Неженцев).
2.	Георгиевский полк — из небольшого офицерско¬
го кадра, прибывшего из Киева (командир полковник
Кириенко).
3.1, 2 и 3-й отдельные офицерские батальоны из
офицеров, собравшихся в Новочеркасске и Ростове
(командир полковник Кутепов).
4.	Юнкерский батальон, в основном из юнкеров сто¬
личных училищ и кадетов (командир штабс-капитан
Парфенов).
5.	Ростовский добровольческий полк — из учащейся
молодежи Ростова (командир генерал-майор Боровский).
6.	Два кавалерийских дивизиона (командиры пол¬
ковники Гершельман и Глазенап).
7.	Две артиллерийские батареи — преимуществен¬
но из юнкеров артиллерийских училищ и офицеров
(командиры подполковники Миончинский и Ерогин).
А также ряд мелких частей, как то: «морская рота»
(командир капитан 2-го ранга Потемкин), инженерная
308

рота, чехословацкий инженерный батальон, дивизион
смерти Кавказской дивизии (командир полковник
Ширяев) и несколько партизанских отрядов, назы¬
вавшихся по именам своих начальников. Правда, все
эти. полки, батальоны, дивизионы были, по существу,
только кадрами, и общая боевая численность всей
армии вряд ли превосходила 3—4 тысячи человек,
временами, в период тяжелых ростовских боев, падая
до совершенно ничтожных размеров.
Спешно комплектовались обозы. Лошади покупа¬
лись у казаков с большим трудом и за баснословную
цену. Крестьяне уклонялись от продажи хлеба, скота,
фуража и других продуктов за бумажные деньги,
предпочитая натуральный обмен на промышленные
товары. В кассе же у генерала Алексеева имелось лишь
шесть миллионов кредитными билетами и казначей¬
скими обязательствами. Этих средств было явно не¬
достаточно для содержания Добровольческой армии.
Можно было в интересах ее обеспечения применить
реквизицию, но Лавр Георгиевич, чтобы сохранить
казачество как опору в будущем, делать это запретил.
Покинув Ростов, вышли на дорогу в Аксайскую
станицу. Невдалеке от ста¬
ницы встречает квартирьер:
—	Казаки «держат ней¬
тралитет» и отказываются
Дать ночлег войскам, — до¬
кладывает он. Корнилов не¬
рвничает.
—	Иван Павлович, поез¬
жайте, поговорите с этими
Дураками. Не стоит начинать
поход «усмирением» каза¬
чьей станицы.
Памятный знак
«За ледовый поход».
309

На переговоры поехал Романовский. Начались дол¬
гие утомительные разговоры сначала со станичным
атаманом, растерянным и робким человеком, потом
с казаками. Звучали тупые, наглые и бестолковые речи.
Только после полуторачасовых переговоров аксайцы
согласились впустить Корниловские войска в станицу
с тем, что на следующее утро они уйдут, не доводя до
боя у станицы. Деникин, который также присутствовал
на этих переговорах, считает, что решающую роль в них
сыграл офицер-ординарец, который отвел в сторону
наиболее строптивого казака и потихоньку сказал ему:
— Вы решайте поскорее, а то сейчас подойдет Кор¬
нилов — он шутить не любит. Всех вас повесит, а ста¬
ницу спалит.
Утомленные переживаниями дня и ночным походом
добровольцы быстро разбрелись по станице, чтобы хоть
немного отдохнуть. На следующий день у Аксая — пе¬
реправа через Дон по льду.
Как и планировалось, переправу начали на следую¬
щий день. Оставили в Аксайской арьергард для прикры¬
тия Добровольческой армии с тыла и до окончания раз¬
грузки вагонов с запасами, которые удалось вывезти из
Ростова. Переправились благополучно. «По бесконечно¬
му, гладкому снежному полю вилась длинная темная
человеческая лента, пестрая, словно цыганский табор, —
пишет А. И. Деникин. — Ехали повозки, груженые наспех
и ценными запасами, и всяким хламом; плелись какие-
то штатские люди; женщины — в городских костюмах
и в легкой обуви вязли в снегу. А вперемежку шли не¬
большие, словно случайно затерянные среди «табора»
войсковые колонны — все, что осталось от великой не¬
когда русской армии... Шли мерно, стройно.
Как они одеты! Офицерские шинели, штатские
пальто, гимназические фуражки; в сапогах, валенках,
310

опорках... Ничего — под нищенским покровом живая
душа. В этом — все».
Остановились в станице Ольгинской, где уже ноче¬
вал отряд генерала Маркова, пробившийся туда мимо
Батайска левым берегом Дона. Корнилов приступил
к реорганизации Добровольческой, армии, насчиты¬
вавшей всего около четырех тысяч бойцов, путем све¬
дения многих мелких частей в более крупные форми¬
рования.
Сведение частей вызвало много обиженных в само¬
любии смещенных начальников и на этой почве неко¬
торое неудовольствие в частях. По этому поводу при¬
глашает А. И. Деникина к себе генерал М. В. Алексеев
и взволнованно говорит:
—	Я не ручаюсь, что сегодня не произойдет бой
между юнкерами и студентами. Юнкера считают их
«социалистами»... Как можно было сливать такие несхо¬
жие по характеру части?
У генерала Маркова в связи с объединением также
были некоторые трения. Но он быстро с ними справил¬
ся и «с первых же дней взял в руки свой полк».
—	Не много же вас здесь — обратился он к собрав¬
шимся в первый раз офицерским батальонам. — По
правде говоря, из трехсоттысячного офицерского кор¬
пуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь.
Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами
мы совершим великие дела.
Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем, а то
псе равно скажу, что идем к черту за синей птицей.
Теперь скажу только, что приказом командующего
армией, имя которого хорошо известно всей России,
я назначен командиром 1-го Офицерского полка, кото¬
рый сводится из ваших трех батальонов и из роты
Моряков, хорошо известной нам по боям под Батайском.
311

Командиры батальонов переходят на положение ротных
командиров. Но и тут, господа, не огорчайтесь, ведь
и сам я с должности начальника штаба фронта факти¬
чески перешел на должность командира батальона».
В Ольгинской разрешился, наконец, вопрос о даль¬
нейшем плане действий Добровольческой армии. Но
и тут не обошлось без разногласий. Л. Г. Корнилов
склонен был двигаться в район зимовников, в Сальский
округ Донской области. Некоторые предварительные
распоряжения на этот счет им уже были уже сделаны.
Но генерал М. В. Алексеев считал, что этого делать не
надо. 12 февраля он писал Корнилову: «В настоящее
время с потерей главной базы армии — города Ростова,
в связи с последними решениями Донского войскового
круга и неопределенным положением на Кубани —
встал вопрос о возможности выполнения тех общего¬
сударственных задач, которые себе ставила наша ор¬
ганизация.
События в Новочеркасске развиваются с чрезвы¬
чайной быстротой. Сегодня к 12 часам положение ри¬
суется в таком виде: атаман слагает свои полномочия;
вся власть переходит к военно-революционному коми¬
тету. Круг вызвал в Новочеркасск революционные
казачьи части, которым и вверяет охрану порядка
в городе; круг начал переговоры о перемирии: станица
Константиновская и весь север области в руках военно¬
революционного комитета; все войсковые части (главным
образом партизаны), не пожелавшие подчиниться ре¬
шению круга, во главе с походным атаманом и штабом,
сегодня выступают в Старочеркасскую для присоеди¬
нения к Добровольческой армии.
Создавшаяся обстановка требует немедленных
решений не только чисто военных, но в тесной связи
с решением вопросов общего характера.
312

Из разговоров с генералами Эльснером и Рома¬
новским я понял, что принят план ухода отряда в зи¬
мовники, к северо-западу от станицы Великокня¬
жеской.
Считаю, что при таком решении невозможно не
только продолжение нашей работы, но даже при на¬
добности и относительно безболезненная ликвидация
нашего дела и спасение доверивших нам свою судьбу
людей. В зимовниках отряд будет очень скоро сжат
с одной стороны распустившейся рекой Доном, а с дру¬
гой — железной дорогой Царицын — Торговая — Ти¬
хорецкая — Батайск, причем все железнодорожные
узлы и выходы грунтовых дорог будут заняты больше¬
виками, что лишит нас совершенно возможности полу¬
чать пополнения людьми и предметами снабжения, не
говоря уже о том, что пребывание в степи поставит нас
в стороне от общего хода событий в России.
Так как подобное решение выходит из плоскости
чисто военной, а также потому, что предварительно
начала какой-либо военной операции необходимо те¬
перь же разрешить вопрос о дальнейшем существова¬
нии нашей организации и направлении ее деятельнос¬
ти — прошу Вас сегодня же созвать совещание из лиц,
стоящих во главе организации с их ближайшими по¬
мощниками».
На военном совете, собранном в тот же вечер, мнения
разделились. Одни настаивали на движении к Екате-
ринодару, другие, в том числе Корнилов, склонялись
к походу на зиму в дальние донские станицы (зимов¬
ники).
В 12 часов 13 февраля началось совещание руково¬
дящего состава. На нем решался вопрос о дальнейших
Действиях армии. Обсуждались два главных предло¬
жения — остаться на Дону или идти на Кубань.
313

В отношении этих предложений А. И. Деникин
пишет:
«Помимо условий стратегических и политических,
это (первое. — Авт.) решение казалось весьма риско¬
ванным и по другим основаниям. Степной район, при¬
годный для мелких партизанских отрядов, представлял
большие затруднения для жизни Добровольческой
армии, с ее пятью тысячами ртов. Зимовники, значи¬
тельно удаленные друг от друга, не обладали ни доста¬
точным числом хилых помещений, ни топливом. Рас¬
полагаться в них можно было лишь мелкими частями,
разбросано, что при отсутствии технических средств
связи до крайности затрудняло бы управление. Степной
район кроме зерна (немолотого), сена и скота не давал
ничего для удовлетворения потребностей армии. Нако¬
нец, трудно было рассчитывать, чтобы большевики
оставили нас в покое и не постарались уничтожить по
частям распыленные отряды.
На Кубани, наоборот: мы ожидали встретить не
только богато обеспеченный край, но, в противополож¬
ность Дону, сочувственное настроение, борющуюся
власть и добровольческие силы, которые значительно
преувеличивались молвой. Наконец, уцелевший от
захвата большевиками центр власти — Екатеринодар
давал, казалось, возможность начать новую большую
организационную работу».
Корнилов высказал предложение начать выдвиже¬
ние на Екатеринодар. Он надеялся тем самым побудить
Кубанское казачье войско подняться против больше¬
виков и, усилив Добровольческую армию, продолжить
борьбу в этом богатом районе. Его поддержал Алексеев.
Но были и противники. В частности, выступивший
генерал Лукомский обратил внимание на то, что при
отряде более двухсот раненых чрезмерно большой обоз.
314

«При наступлении на Екатеринодар, — подчеркнул
он, — нужно будет два раза переходить железную до¬
рогу. Большевики, будучи осведомлены о движении
отряда, преградят там ему путь и подведут к месту боя
бронированные поезда. Трудно будет спасти раненых,
которых будет, конечно, много. Начинающаяся распу¬
тица, при условии, что половина обоза на полозьях,
затруднит движение. Заменить выбивающихся из сил
лошадей другими будет трудно». Он поддержал пред¬
ложение походного атамана войска Донского: перейти
в район зимовников и здесь, прикрываясь с севера
Доном, находясь в удалении от железной дороги, по¬
полнить обоз, переменить конский состав и несколько
отдохнуть.
Возразил генерал Корнилов. «При таком решении, —
подчеркнул Лавр Георгиевич, — невозможно будет
продолжение начатой работы. В зимовниках армия
будет скоро сжата, с одной стороны, распустившимся
Доном, а с другой железной дорогой Царицын—Торго¬
вая—Тихорецкая—Батайск. Все железнодорожные
узлы и выходы грунтовых дорог будут заняты больше¬
виками, что лишит армию возможности получать по¬
полнение людьми и предметами снабжения, не говоря
уже о том, что пребывание в степи оставит в стороне от
общего хода».
В итоге Лавр Георгиевич объявил решение идти
в район к западу от станицы Великокняжеской, где
привести армию в порядок и затем начать поход на
Екатеринодар.
Однако на другой день вечером обстановка вновь
резко изменилась. К Корнилову приехали походный
атаман донцов генерал Попов с его начальником штаба
полковником Сидориным. Они сообщили, что у них
в созданном донском отряде насчитывается 1500 бойцов,
315

5 орудий, 40 пулеметов. Попов и Сидорин говорили о том,
что донское казачество готово пойти за Кониловым,
и нужно только правильно организовать работу с людь¬
ми. Они убедили Корнилова идти в зимовники, и конный
авангард, стоящий у Кагальницкой, получил приказ
повернуть на восток.
От Ольгинской до Егорлицкой (восемьдесят восемь
верст) шли шесть дней. Передвигались медленно. Лавр
Георгиевич отлично понимал, что при небольшом со¬
ставе армии решающее значение в бою будут иметь
слаженные действия войск, поэтому он активно зани¬
мался сколачиванием частей в ходе марша.
У Хомутовской Корнилов, в качестве строевого
смотра, пропустил колонну вперед. По воспоминаниям
участников похода, маленькая фигура генерала уве¬
ренно и красиво сидела в седле на буланном английском
коне. Он здоровался с проходящими частями. Отвечали
радостно. Появление Лавра Георгиевича, его вид, его
обращение вызывало у всех чувство приподнятости,
готовности к жертвам.
Утром красногвардейский отряд в составе несколь¬
ких кавалерийских эскадронов при одном орудии сумел
скрытно подойти к станице Хомутовской и открыл
ружейный и артиллерийский огонь. На окраине, бли¬
жайшей к противнику, стоял обоз, и нестроевые сол¬
даты с повозками в панике разбежались в разные сто¬
роны, запрудив улицы.
Но вот среди хаоса и беспорядка появляется уве¬
ренный генерал Корнилов. Он успокаивает людей.
Быстро отдает распоряжения и рассыпается цепь,
развертывается батарея. После нескольких выстрелов
и обозначившегося движения во фланг кавалерийской
сотни красногвардейский отряд отходит. Армия держит
путь дальше. В колонне веселое настроение. Смех и шут-
316

ки даже среди раненых, которых набралось к этому
времени более шестидесяти человек.
В это время были получены «пополнительные све¬
дения» о районе зимовников. Они оказались вполне
отрицательными. Казаки не хотели принимать на сво¬
их хуторах Добровольческую армию, боясь репрессий
со стороны советской власти. Но больше всего они
страшились тех поборов и разорений, которые могли
принести им добровольцы. Поэтому было принято ре¬
шение двигаться на Кубань.
В станице Мечетинской Корнилов вызвал всех ко¬
мандиров отдельных частей, чтобы объявить им о при¬
нятом решении. Собралось много офицеров. Это были
командиры небольших отрядов численностью 30—40 че¬
ловек, которые были сведены в так называемый Пар¬
тизанский полк. При этом каждый из них считал себя
независимым командиром, способным на самостоятель¬
ные действия.
Корнилов в сухой и резкой форме, не вдаваясь в под¬
робности, изложил мотивы изменения прежнего при¬
каза и указал новое направление для движения. Но при
этом было заметно, что он испытующе и с некоторым
беспокойством следил за лицами донских «партизан»,
готовых не согласиться с командующим. Но на этот раз
возражений не последовало.
В станице Егорлицкой казаки Добровольческую
армию встретили достаточно приветливо. Многие ка¬
заки проявили заботу о раненых, выделили продоволь¬
ствие для войск. На станичном сборе выступили Алек¬
сеев и Корнилов, объявив казакам положение в России,
Цели Добровольческой армии. Егорлицкая была послед¬
ней станицей Донской области. Дальше начиналась
Ставропольская губерния, занятая частями ушедшей
с фронта 39-й пехотной дивизии. Здесь еще не было
317

советской власти, царила анархия. Корнилов принял
решение ускорить движение, по возможности избегая
боев.
В селении Лежанке путь преградил красногвардей¬
ский отряд с артиллерией. В авангарде Добровольческой
армии шел офицерский полк. По команде генерала
Маркова полк развернулся и, не останавливаясь, устре¬
мился в атаку на деревню, опоясанную линиями окопов.
Огонь артиллерийской батареи становится беспоря¬
дочным, ружейный и пулеметный — все более плотным.
Цепи остановились и залегли на другом берегу болоти¬
стой, незамерзшей речки.
В обход села выдвинулся Корниловский полк. За
ним с группой всадников устремился и сам Лавр Геор¬
гиевич с развернутым трехцветным флагом. В рядах
волнение. Все взоры обращены туда, где виднелась
фигура главнокомандующего. Вдоль большой дороги
совершенно открыто юнкера подполковника Миончин-
ского подводят орудия прямо в цепи. Скоро в рядах
противника произошло заметное движение. Наступле¬
ние, однако, задерживается. Но вот Офицерский полк
не выдержал долгого томления: одна из рот бросилась
в холодную, липкую грязь речки и перешла вброд на
другой берег. Скоро уже по полю бегут в панике люди,
мечутся повозки, скачет батарея.
Корниловский полк, вышедший к селу с запада
через плотину, вместе с Офицерским преследовал
красногвардейцев. А. А. Деникин пишет:
«Мы входим в село, словно вымершее. По улицам
валяются трупы. Жуткая тишина. И долго еще ее без¬
молвие нарушает сухой треск ружейных выстрелов:
«ликвидируют» большевиков... Много их...
Кто они? Зачем им, «смертельно уставшим от четы¬
рехлетней войны», идти вновь в бой и на смерть? Бро-
318

Л. Г. Корнилов и его соратники.
сившие турецкий фронт полки и батареии, буйная
деревенская вольница, человеческая накипь Лежанки
и окрестных сел, пришлый рабочий элемент, давно уже
вместе с солдатчиной овладевший всеми сходами, ко¬
митетами, советами и терроризировавший всю губернию;
быть может и мирные мужики, насильно взятые сове¬
тами. Никто из них не понимает смысла борьбы...» Но
то же самое можно было сказать и о значительной части
добровольцев. Пламя гражданской войны охватывало
все новые районы страны, русский шел на русского,
брат — на брата. Как в пьяной драке, возникшей во
время деревенского схода...
В Лежанке, у дома, отведенного под штаб, на пло¬
щади под охраной двух часовых-добровольцев были
выстроены в шеренгу плененные в этой станице офи-
Церы-артиллеристы, которые состояли на службе
в располагавшемся там большевистском артиллерий¬
ском дивизионе. Мимо пленных через площадь про¬
ходили одна за другой добровольческие части. В гла-
319

зах добровольцев презрение и ненависть, раздаются
ругательства и угрозы. Лица пленных мертвенно
бледны...
Корнилов, подойдя к пленным, решает их участь,
приказав предать полевому суду. Пленные офицеры
оправдывались, как могли. Один говорил, что не знал
о существовании Добровольческой армии, другой уве¬
рял, что не вел стрельбы по атакующим добровольцам,
третий, что красные его заставили служить им насиль¬
но, взяв в заложники семью.
Полевой суд по требованию Корнилова повел себя
очень гуманно. Он хотя и не оправдал, но простил этих
людей. И тут же все прощенные офицеры поступили
в ряды Добровольческой армии.
На Кубани
23 февраля 1918 года Добровольческая армия всту¬
пила в богатый Кубанский край. Он встретил ее радуш¬
но, напоив и накормив досыта. Да и пополнение из ка¬
заков было очень кстати. Станица Незамаевская, напри¬
мер, выставила отряд человек в полтораста. Станичные
сборы выражали преданность Корнилову.
Добровольческая армия двигалась в направлении
на Екатеринодар. По пути ей предстояло пересечь Вла¬
дикавказскую железную дорогу. Сделать это было не
просто. Узловые ее станции Тихорецкая и Сосыка были
заняты большими силами красногвардейцев, по дороге
ходили бронированные поезда, готовые подвергнуть
огнем артиллерии все враждебное.
Для того чтобы избежать боя, Корнилов решил про¬
вести демонстрационные действия. Он приказал вече¬
ром 25 февраля из станицы Веселой круто повернуть
на юг. Добровольцы двигались всю ночь и к утру подо-
320

шли к станице Новолеушковской, где под прикрытием
части Корниловского полка, занявшего станцию, их
длинная колонна начала быстро пересекать железно¬
дорожный путь. Бронепоезд большевиков, остановлен¬
ный взрывом полотна на значительном расстоянии, вел
бесполезный артиллерийский огонь, но снаряды не
долетали до добровольцев. За эти сутки они прошли
около 60 верст и, миновав Старо-Леушковскую, Ирк-
лиевскую, 1 марта подошли к Березанской.
Добровольцы верили в кубанцев, которые, казалось,
с нетерпением ждали их прихода. Однако продолжа¬
лось это недолго. Маятник колеблющегося настроения
качнулся в другую сторону. При подходе авангарда
к станице Березанской он был встречен градом пуль
кубанских казаков.
Карта Кубанского похода Л. Г. Корнилова.
321

Бой был краток. Огонь добровольческой артиллерии,
развернувшиеся цепи пехоты быстро заставили мест¬
ных защитников оставить позиции. Местные больше¬
вики разошлись по домам и попрятали оружие. Пришлые
ушли на Выселки. А вечером того же дня, желая дока¬
зать свою лояльность, «старики» в станичном правлении
творили расправу над своей молодежью — пороли их
нагайками...
Добровольческая армия преодолела уже около
двухсот пятидесяти верст, обходя села, опрокидывая
небольшие красногвардейские отряды. Весь путь прой¬
ден пешком. Обычно впереди колонны главных сил
в полушубке с белым воротником, в высокой папахе,
с палкой в руке шел Корнилов, рядом с ним — офице¬
ры штаба.
2	марта главные силы армии двинулись на станицу
Журавскую. Корниловский полк вышел к станции Вы¬
селки и после непродолжительного боя взял ее. Армия
расположилась на ночлег. В Выселках должен был стать
заслоном конный дивизион полковника Гершельмана.
Но он почему-то ушел из Выселок, которые были вновь
заняты крупными силами красных. Корнилов приказал
генералу Богаевскому с партизанским полком и батареей
ночной атакой овладеть станцией. Ночь была темная,
холодная.
Наступление отложили до утра. Чуть забрезжил
рассвет, колонна потянулась к Выселкам. Под редким
огнем артиллерии стали развертываться против села
отряды под командованием капитана Курочкина, еса¬
ула Лазарева, полковника Краснянского. Цепи атаку-
ющих шли безостановочно к окраине деревни. ВдрУг
длинный гребень холмов, примыкавших к селу, ожил
и брызнул на наступавших огнем пулеметов и винтовок.
Через несколько минут справа — во фланг и тыл на-
322

ступавшим — ударила артиллерия. Цепи подались
назад и залегли.
Бой оказался тяжелым. Пришлось выдвинуть новые
силы. В обход Выселок с востока Корнилов направил
батальон корниловцев. С фронта атаковал противника
Офицерский полк Маркова. Погибли партизанские на¬
чальники Краснянский, Власов, ранен Лазарев. Много
молодых бойцов осталось лежать на кубанской земле...
В наступление перешел Корниловский батальон.
Солдаты шли быстро, не останавливаясь, как на ученье,
заходя противнику в тыл. Подошли марковцы. Левый
фланг Партизанского полка охватил село. Его подра¬
зделения поднялись в атаку. Враг побежал.
На следующий день, при подходе к станице Коре-
новской, авангард под командованием Воровского попал
под сильный ружейный огонь красногвардейцев. По
слухам там сосредоточилось не менее 10 тысяч кра¬
сногвардейцев с бронепоездами и с большим количест¬
вом артиллерии под командой кубанского казака, быв¬
шего военного фельдшера Сорокина.
Юнкерский батальон развернулся для боя и, не
останавливаясь, двинулся к станице, опоясанной длин¬
ным рядом окопов. Главный удар нанесли Офицерский
и Корниловский полки. Туда переместился со штабом
и Корнилов. Его группа попала в полосу сильного огня.
Все, кроме командующего, ложатся. Пытаются убедить
его сделать то же самое. Но тщетно. Тогда просят Ро¬
мановского:
«Иван Павлович! Уведите вы его... Подумайте, если
случится несчастье...»
«Говорил, не раз. Безрезультатно, — отвечает тот. —
Он подумает в конце концов, что я о себе забочусь».
Оба они всеми силами стремились показать подчи¬
ненным, что равнодушны к дыханию смерти.
323

В наступлении происходит перелом. Корниловский
полк отходит на всем фронте. Его преследуют красног¬
вардейцы. Из обоза доносят, что патроны и снаряды на
исходе. Корнилов приказывает выдать последние,
в надежде на то, что на станции их много.
Корниловцы, увидев командующего стоящим под
огнем в полный рост, останавливаются, несколько минут
пребывают в нерешительности на месте и поворачива¬
ются в атаку. Еще нет успеха, но Корнилов уже чувст¬
вует, что кризис миновал. Необходимо достичь реши¬
тельных результатов в другом месте. Придя к такому
выводу, он весь свой резерв — Партизанский полк
и Чехословацкую роту под командованием Богаевско¬
го — направляет для охвата вражеских позиций с за¬
пада. Но едва эти части отделились от обоза, оттуда
пришло донесение, что в тылу появилась неприятель¬
ская конница, а у обоза нет никакого прикрытия. Кор¬
нилов посылает офицера конвоя с приказом, чтобы
защищались сами.
Бой затягивается, потери растут. Корнилов переез¬
жает к Богаевскому. Его подразделения медленно раз¬
ворачиваются против станицы, батарея полковника
Третьякова идет вместе с цепями и, снявшись на по¬
следней позиции, открывает огонь в упор по ее юго-
западной окраине. Батальон Воровского, дважды уже
захватывавший окраину и оба раза выбитый оттуда,
поднимается вновь в атаку. Открывает огонь артилле¬
рия. Корниловцы врываются в станицу. Батарея галопом
мчится по широкой улице к мосту через Бейсужек,
обрушивая на сгрудившуюся человеческую массу от¬
ступающих красногвардейцев град картечи. Тем вре¬
менем с востока подошел Офицерский полк. Преодолев
ураганный огонь артиллерии, он форсировал по широ¬
кому броду реку, усеяв свой путь телами убитых.
324

Корниловская армия пополнила свои материальные
запасы. К ней присоединились три сотни добровольцев
из станицы Брюховецкой. Здесь же Корнилов получил
и неприятное известие: в ночь на 1 марта кубанские
части полковника Покровского оставили Екатеринодар.
Они ушли за Кубань, в горы. Это был тяжелый удар для
всей армии. Терялся смысл всей операции. В штабе
стали готовить приказ о повороте на юг, за Кубань.
«Если бы Екатеринодар держался, — отметил на
совещании руководящего состава Корнилов, — тогда
не было бы других решений. Но теперь рисковать
нельзя. Мы пойдем за Кубань и там в спокойной обста¬
новке, в горных станицах и черкесских аулах отдохнем,
устроимся и выждем более благоприятных обстоя¬
тельств».
5 марта с наступлением сумерек, соблюдая полней¬
шую тишину, армия двинулась за усть-лабинскую
переправу. Предполагали остановиться на привал в ста¬
нице Раздольной. Лишь только рассвело, красногвар¬
дейские отряды, занявшие тотчас же после ухода арьер¬
гарда Кореновскую, стали теснить полк Богаевского.
Верстах в двух от Усть-Л абы авангард остановился.
Окраина станицы и железнодорожная насыпь были
заняты красногвардейцами. Сзади напирал значитель¬
ный по силам отряд красногвардейцев под командова¬
нием Сорокина, угрожавший ослабленному Партизан¬
скому полку. Впереди — станица, а также длинная,
узкая дамба в две-три версты, мост, который мог быть
в любой момент сожжен или взорван, и железнодорож¬
ная магистраль на Екатеринодар. По ней противник мог
перебросить в Усть-Лабинскую и подкрепления, и бро¬
непоезда.
Начался бой. Всегда спокойный и уравновешенный
Богаевский доносил, что его сильно теснят. Он просил
325

М.В. Алексеев (советская карикатура 1918 г.).
подкреплений. Командующий двинул вперед юнкерский
батальон и Корниловский полк. Первый подошел к на¬
сыпи железной дороги, второй стал выдвигаться частью
сил в обход слева. Быстро выходили юнкера. Встречен¬
ные перед самым полотном огнем неприятельских цепей,
с криком «ура!» они бросились в атаку.
За сутки армия прошла с боями сорок вест, остано¬
вившись в Некрасовской, которую красногвардейский
отряд оставил без боя. Люди были измучены. Утром
стало известно, что главные силы противника поджи¬
дают их в Майкопе. Было решено ввести противника
в заблуждение: продолжить движение на юг, а перей¬
дя реку Белую, круто повернуть на запад. Этот маневр,
по мнению Корнилова, позволял обеспечить снижение
активности противника, выводил армию в район чер¬
кесских аулов, создавал возможность соединения с ку¬
банским добровольческим отрядом, отошедшим в на¬
правлении Горячего Ключа.
Войска Добровольческой армии, перейдя на левый
берег реки Лабы, встретили ожесточенное сопротив-
326

ление. Наиболее кровопролитный бой пришлось вести
10 марта во время переправы через реку Белую на пути
к станице Некрасовской. Успех был переменный. Кра¬
сногвардейцы беспрерывно вели артиллерийский огонь.
Добровольцы отвечали редкими выстрелами. Боепри¬
пасов осталось совсем мало.
К вечеру на фронте установилось равновесие, на¬
рушить которое могла любая из сторон, применив
решительные действия. Это почувствовал Корнилов.
По его приказу главные силы армии перешли в контр¬
атаку в западном направлении. Красноармейцы дрог¬
нули и отошли. Армия уходила в пробитую брешь.
Через трое суток она достигла аула Шенджи и встала
на ночлег. А на следующий день в сопровождении на¬
рядного конвоя кавказских всадников в аул въехал
командующий войсками Кубанского края Покровский.
Это был молодой энергичный, смелый, жестокий и вла¬
столюбивый человек. Его отряд представлял собой
значительную силу.
Деникин пишет: «14-го состоялось в ауле Шенджий
свидание с Покровским. В комнату Корнилова, где,
кроме хозяина, собрались генералы Алексеев, Эрдели,
Романовский и я, вошел молодой человек в черкеске
с генеральскими погонами — стройный, подтянутый,
с каким-то холодным, металлическим выражением глаз,
по-видимому несколько смущенный своим новым чином,
аудиторией и предстоящим разговором. Он произнес
краткое приветствие от имени кубанской власти и от¬
ряда, Корнилов ответил просто и сдержанно. Познако¬
мились с составом и состоянием отряда, его деятель¬
ностью и перешли к самому важному вопросу о соеди¬
нении».
При этом Корнилов высказался за то, чтобы кубан¬
ские казаки вошли в состав Добровольческой армии.
327

Покровский предложил сохранить самостоятельность
своего отряда, поскольку согласно «конституции края»
кубанские власти желали иметь свою собственную
армию. Правда, он согласился войти в оперативное
подчинение генерала Корнилова. Лавр Георгиевич на¬
стаивал на том, что в создавшейся обстановке целесо¬
образно иметь один сильный войсковой организм. Вопрос,
следовательно, остался открытым. Однако медлить
дальше было нельзя. Поэтому условились, что на дру¬
гой день обоз Добровольческой армии перейдет в Ка¬
лужскую, где и останется временно вместе с кубанским
под небольшим прикрытием. Войскам же Доброволь¬
ческой армии и кубанского отряда ставилась задача
захватить станицу Ново-Дмитриевскую, занятую круп¬
ными силами красногвардейцев.
Путь к Ново-Дмитриевской был трудным. Накану¬
не всю ночь лил сильный дождь. Люди шли медленно,
тяжело волоча ноги в разбухших сапогах. К полудню
пошел снег, подул северный ветер. В трех километрах
от Ново-Дмитриевской с противоположного берега
речки авангарду преградил путь отряд боевого охра¬
нения красногвардейцев. Ответный огонь заставил его
отступить. Однако на реке не оказалось моста, который
был снесен бурным потоком вздувшейся реки. Стали
искать брод. Наконец, разведчики перешли реку у быв¬
шего моста. Брод оказался глубиной около метра, но
очень узкий. Началась переправа. Противник открыл
артиллерийский огонь. Появились убитые и раненые.
К вечеру стало подмораживать. Люди и лошади
обрастали ледяной коркой. Первым переправился
и продолжил движение Офицерский полк. Перед ста¬
ницей Марков развернул его для атаки. Другие части
безнадежно отстали и им требовалось еще немало
времени, чтобы занять указанные командующим по¬
328

зиции для атаки. Марков решил, не дожидаясь их,
броситься с полузамерзшим полком под пулеметный
огонь. Ворвавшись в станицу, офицеры сошлись с кра¬
сноармейцами в рукопашной схватке. Всю ночь шла
стрельба. Утром красные атаковали Ново-Дмитриев¬
скую, но были отброшены.
Через день на совещание приехали представители
Кубани: атаман полковник Филимонов, генерал Пок¬
ровский, председатель и товарищ председателя зако¬
нодательной рады Рябовол и Султан-Шахим-Гирей,
председатель правительства Быч. Начались длинные,
бесплодные разговоры, в которых одна сторона выну¬
ждена была доказывать элементарные основы военной
организации, другая выдвигала в качестве главного
аргумента необходимость «автономии армии» как опо¬
ры правительства. Корнилов заявил категорически, что
он не согласен командовать «автономными» армиями.
Кубанское правительство вынуждено было, наконец,
согласиться на объединение сил.
В этот же день после артиллерийского обстрела
красные перешли в наступление на Ново-Дмитриевскую.
М. В. Алексеев и А. И. Деникин среди офицеров
Добровольческой армии.
329

Вечером небольшие их группы проникли даже в ста¬
ницу. Несколько часов шел уличный бой. Около полу¬
ночи атака была отбита.
В течение последующих дней в состав Доброволь¬
ческой армии прибывали кубанские войска. В резуль¬
тате их численность возросла до шести тысяч бойцов.
Корнилов провел реорганизацию. Теперь Доброволь¬
ческая армия стала состоять из трех бригад. 1-ю бри¬
гаду (Офицерский полк, 1-й кубанский полк стрелковый,
1-я инженерная рота, 1-я и 4-я батареи) возглавил
генерал Марков. Во главе 2-й бригады (Корниловский
ударный полк. Партизанский полк, пластунский ба¬
тальон, 2, 3 и 4-я батареи) был поставлен генерал Бо¬
гаевский. Руководство конной бригадой (1-й конный
полк. Кубанский полк, конная батарея) было возложе¬
но на генерала Эрдели. Этими силами Корнилов решил
разбить отряды красных, действовавших южнее Ека-
теринодара, для того чтобы обеспечить возможность
переправы и увеличить запас боеприпасов за счет за¬
хваченных складов, после чего внезапным ударом за¬
хватить станицу Елисаветинскую — пункт, где имелась
паромная переправа и где армию меньше всего могли
ожидать, переправиться через Кубань и атаковать
Екатеринодар не позднее 28 марта.
С точки зрения военного искусства это был весьма
смелый и целесообразный замысел. Однако он не был
доведен до логического конца. В нем не рассматривал¬
ся порядок решения главной задачи — овладение Ека-
теринодаром. У некоторых командиров еще тогда вы¬
зывала сомнение реальность сосредоточения всех сил
на левом берегу Кубани для последующего нанесения
сильного удара. Однако Корнилов пошел на риск.
Бригада под командованием генерала Богаевского
после кровопролитного боя захватила Григорьевскую
330

и Смоленскую. Конница под командованием Эрдели
овладела Елисаветинской. Бригада Маркова во взаи¬
модействии с бригадой Богаевского, сломив сопротив¬
ление красногвардейцев, заняла станицу Георгие-
Афипская, захватив около семисот снарядов. Силы
армии стягивались к Елисаветинской к паромной пе¬
реправе.
К 27 марта на правом берегу Кубани к коннице Эр¬
дели присоединилась 2-я бригада. 1-я бригада имела
реальную возможность к этому времени прибыть в Ели-
саветинскую. Но в случае наступления красных в тыл
армии от аула Панахес обозу грозила опасность. Поэ¬
тому Корнилов оставил для его прикрытия треть своих
лучших сил. Опасения за тылы, за жизнь раненых
и больных взяли верх.
В течение трех суток на пароме и десятке рыбачьих
гребных лодок армия была переправлена на левый
берег Кубани (не менее девяти тысяч человек, до четы¬
рех тысяч лошадей и шестисот повозок). Переправа
проходила вне огневого воздействия со стороны про¬
тивника. Лишь 27 марта небольшой отряд красногвар¬
дейцев попытался атаковать Елисаветинскую, открыв
артиллерийский огонь по станице. Сторожевое охране¬
ние корниловского полка было потеснено. Неженцев
постепенно ввел в бой весь свой полк. Во второй поло¬
вине дня перешла в наступление бригада Богаевского.
Красноармейцы не выдержали атаки и стали отходить.
Они остановились на линии близлежащих хуторов,
в трех верстах от города.
Легкость, с которой была отражена атака против¬
ника, доходившие сведения о панике в Екатеринодаре,
о начинающейся будто бы эвакуации и вместе с тем
о подходящих спешно подкреплениях — все это по¬
будило Корнилова поспешить с реализацией плана
331

наступления на город. Численность революционных
полков и отрядов составляла в нем, как выяснилось
впоследствии, почти двадцать тысяч бойцов. К полудню
следующего дня, после тяжелого боя, бригада под ко¬
мандованием Богаевского отбросила красноармейцев
с линии хуторов.
Екатеринодар
Штаб армии переместился на ферму Екатерино-
дарского сельскохозяйственного общества, располо¬
женную на высоком отвесном берегу Кубани. Был ясный
солнечный день. С возвышенности Корнилову открылась
панорама Екатеринодара. Были отчетливо видны кон¬
туры домов, предместий, кладбище и Черноморский
вокзал. Перед ними находились две-три линии окопов,
занятых красноармейцами.
Было известно, что Екатеринодар после ухода до¬
бровольцев переживал тяжелые времена. 1 марта в го¬
род вошли «красные» войска Сорокина, и там начались
неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы. Каждый
военный начальник, каждый отдельный красногварде¬
ец имел власть над жизнью «кадет и буржуев». Все
тюрьмы, казармы, общественные здания были пере¬
полнены арестованными, заподозренными «в сочувст¬
вии кадетам». В каждой воинской части действовал свой
«военно-революционный суд», выносивший смертные
приговоры, которые, как правило, приводились в ис¬
полнение немедленно.
Под вечер генерал Корнилов получил донесение,
что войска правого крыла под командованием полков¬
ника Писарева (Партизанский полк, пластуны и подо¬
шедший батальон кубанского стрелкового полка) овла¬
дели предместьем города с кожевенным заводом. Не
332

поступало сведений от Эрдели. Это вызывало опреде¬
ленную тревогу. Но в целом настроение было припод¬
нятое. Никто не сомневался в том, что Екатеринодар
падет. Корнилов хотел уже перейти на ночлег в пред¬
местье. Ему делать это отсоветовали. Работники штаба
разместились на ферме в единственном маленьком
домике, имевшем четыре комнаты, каждая площадью
не более шести квадратных метров.
На рассвете их разбудили разрывы артиллерийских
снарядов. Месторасположение штаба было выбрано
неудачно. Роща и постройки с белыми стенами в откры¬
том поле, в центре расположения отряда, были превос¬
ходной мишенью для артиллерии противоборствующей
стороны. Начальник штаба Романовский предложил
командующему переместить командный пункт в более
безопасное место. Но Корнилов не принял это предло¬
жение, он пренебрегал опасностью и штаб остался на
прежнем месте, приступив к уточнению данных об
обстановке.
Оказалось, что войска под командованием Писаре¬
ва и Неженцева не смогли развить достигнутый успех.
Лишь у Эрдели дела шли более или менее успешно.
Конница заняла северное предместье Екатеринодара,
пересекла железную дорогу и направилась к большой
и многолюдной станице Пашковской, враждебно на¬
строенной к советской власти. Возможное восстание
в ближайшем тылу Екатеринодарского гарнизона (в де¬
сяти верстах к востоку от города) сулило благоприятные
перспективы.
Корнилов принял решение начать штурм в 18 ча¬
сов 30 минут, добившись тем самым внезапности на¬
ступления. Первыми атаковали противника подразде¬
ления Кубанского полка. Когда известие об этом дошло
До левого фланга, Неженцев отдал приказ начать
333

наступление. С кургана он видел, как цепь поднялась
и опять залегла. Пришла пора пустить в дело «послед¬
ний резерв». Неженцев сошел с холма, перебежал
овраг, личным примером поднял цепи и вдруг упал.
Пуля ударила в голову. Поднялся, сделал несколько
шагов и вновь упал, сраженный наповал второй пулей.
В бою был ранен и помощник Неженцева полковник
Индейкин, убит командир Партизанского батальона
капитан Курочкин.
Перемешанные цепи корниловцев и елисаветинских
казаков отошли. К роковому холму подходил последний
резерв — 2-й батальон, переброшенный с правого флан¬
га. Генерал Казанович с перевязанной рукой, превоз¬
могая боль, повел его в атаку. Под плотным огнем, ув¬
лекая с собой елисаветинцев, он опрокинул передовые
цепи красноармейцев и уже в темноте, преследуя от¬
ходящего противника, приблизился к городу. К этому
времени бригада Маркова закрепилась в районе артил¬
лерийских казарм, Корниловский полк занял прежнее
На похоронах М.О. Неженцева.
334

положение, конница Эрдели отошла к северному пред¬
местью Екатеринодара.
Корнилов очень тяжело переживал известие о ги¬
бели Неженцева. Стал угрюм и задумчив. Днем следу¬
ющего дня к штабу на повозке подвезли тело Нежен¬
цева. Корнилов склонился над ним. Долго с глубокой
тоской смотрел в лицо. Потом перекрестил и поцеловал
его, прощаясь, как с любимым сыном.
30 марта генерал Корнилов собрал военный совет —
впервые после Ольгинской. На этот шаг его побудило
не столько желание выслушать мнения начальников
относительно плана военных действий, сколько надежда
вселить в них убеждение в необходимости решитель¬
ного штурма Екатеринодара. В тесной комнатке Кор¬
нилова собрались генералы Алексеев, Романовский,
Марков, Богаевский, Деникин, кубанский атаман пол¬
ковник Филимонов. В ходе обмена мнениями выяснилось,
что армия уже потеряла около тысячи убитыми и ра¬
неными. Части перемешаны, до крайности утомлены
физически и морально. Офицерский полк еще сохра¬
нился. Кубанский стрелковый сильно потрепан, из
Партизанского полка осталось не более трехсот штыков.
Еще меньше осталось людей в Корниловском полку,
в командование которым вступил полковник Кутепов.
Часть казаков расходилась по станицам. Снарядов
и патронов мало. Число раненых в лазарете перевали¬
ло за полторы тысячи человек.
Настроение участников совещания было подавлен¬
ным. Подводя итоги, Корнилов глухим голосом, но рез¬
ко и отчетливо заявил, что, несмотря на тяжелое поло¬
жение, не видит другого выхода, как на рассвете ата¬
ковать Екатеринодар. Спросил мнение присутствующих.
Все генералы, кроме Алексеева, не поддержали коман¬
дующего. Наступило тяжелое молчание. Его прервал
335

Алексеев, предложив отложить штурм на сутки, кото¬
рые позволили бы войскам несколько отдохнуть и про¬
извести перегруппировку. Была еще надежда получить
пополнение от станичников. Такое решение, конечно же,
не сулило существенных выгод. Отдаляя решительный
час, оно лишь несколько ослабляло психологическую
напряженность.
Корнилов вынужден был согласиться штурмовать
Екатеринодар на рассвете 1 апреля. Участники совета
разошлись мрачные. Люди, близкие к Маркову, рас¬
сказывали потом, что, вернувшись в свой штаб, он
сказал: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем
штурмовать Екатеринодар. Если и не возьмем этот
город, то погибнем с честью».
Вечером Корнилов вызвал генерала Казановича.
Разговор был прямой.
— Думаю повторить атаку города всеми силами, —
сказал Лавр Георгиевич. — Ваш полк будет у меня
в резерве. Я двину его в решительную минуту. Что вы
на это скажете?
Казанович несколько уклончиво ответил, что он
уверен в успехе атаки, если Корнилов лично будет
руководить ею...
Наступило 31 марта. В восьмом часу утра генерал
Корнилов находился в своей комнате. В тот момент,
когда в дверях появился адъютант подпоручик Долин¬
ский, раздался взрыв артиллерийского снаряда. Этот
снаряд, пробивший стену мазанки возле окна, ударил¬
ся об пол под столом, за которым сидел командующий.
Силой взрыва Корнилова подбросило кверху и удари¬
ло о печку, адъютанта отшвырнуло в сторону.
Через несколько мгновений в комнату вбежал на¬
ходившийся неподалеку генерал Казанович. Комната
была наполнена дымом. На полу лежал генерал Корни¬
336

лов, покрытый обломками
штукатурки и пылью. Он еще
дышал. Кровь сочилась из не¬
большой ранки в виске и текла
из пробитого правого бедра.
Несколько офицеров, по¬
ложив генерала на носилки,
принесли Лавра Георгиевича
в комнату заместителя ко¬
мандующего армией генера¬
ла А. И. Деникина. Лавр Ге¬
оргиевич лежал на носилках
неподвижно. Дыхание стано¬
вилось все тише, тише, пока
окончательно не угасло. Сдерживая рыдания, Антон
Иванович приник к холодеющей руке почившего.
Позже А. И. Деникин вспоминал: «Скрыть смерть
командующего Добровольческой армии от личного
состава до вечера не удалось. Узнав, люди плакали
навзрыд, словно вместе с ним умерла сама идея борь¬
бы, вера в победу, Надежда на спасение. В сердца
добровольцев начали закрадываться страх и мучи¬
тельное сомнение».
Вскоре по частям Добровольческой армии был за¬
читан приказ. Он гласил: «Неприятельским снарядом,
попавшим в штаб армии, в 7 часов 30 минут 31 сего
марта убит генерал Корнилов. Пал смертью храбрых
человек, любивший Россию больше себя и не могший
перенести ее позора. Все дела покойного свидетельст¬
вуют, с какой непоколебимой настойчивостью, энергией
и верой в успех дела отдался он на служение Родине...»
После гибели Л. Г. Корнилова в командование До¬
бровольческой армией вступил генерал Деникин. При
ее отступлении из-под Екатеринодара Л. Г. Корнилов
Л. Г. Корнилов
на смертном одре.
337

У могилы Л. Г. Корнилова.
и М. О. Неженцев
были похоронены
в ночь на 2 апреля на
пустыре за немецкой
колонией Гначбау
(пятьдесят верст се¬
вернее Екатеринода-
ра). В похоронах уча¬
ствовало лишь не¬
сколько человек,
близких к Лавру
Георгиевичу. На месте захоронения не было оставлено
ни могильных холмиков, ни крестов. Карты местности
с обозначением могил были розданы участникам погре¬
бения. Утром красные заняли колонию. Место захоро¬
нения было обнаружено, трупы вырыты, отвезены
в Екатеринодар и сожжены, а пепел развеян за городом.
3	октября 1918 года командующим Добровольческой
армией генералом А. И. Деникиным для всех чинов
армии, принимавших участие в первом Кубанском
(«Ледяном») походе, был учрежден «Знак отличия
1-го Кубанского похода». Он представлял собой сере¬
бряный терновый венец, пронзенный снизу справа вверх
налево серебряным мечом. Всего было зарегистриро¬
вано 3898 участников похода, награжденных этим зна¬
ком. Знак № 1 принадлежал генералу Корнилову.
Когда ровно через четыре месяца Добровольческая
армия вошла победительницей в Екатеринодар, и в ко¬
лонию Гначбау были посланы представители армии
поднять дорогие останки, они нашли в разрытой моги¬
ле лишь кусок соснового гроба.
«Пляски на костях»
338

«В тот же день (2-го апреля) — говорится в описании
Особой комиссии по расследованию злодеяний боль¬
шевиков — Добровольческая армия оставила колонию
Гначбау, а уже на следующее утро, 3 апреля, появились
большевики в предшествии разъездов Темрюкского
полка. Большевики первым делом бросились искать
якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности». При
этих розысках они натолкнулись на свежие могилы.
Оба трупа были выкопаны и тут же большевики, увидев
на одном из трупов погоны полного генерала, решили,
что это генерал Корнилов. Общей уверенности не могла
поколебать оставшаяся в Гначбау по нездоровью сестра
милосердия Добровольческой армии, которая, по предъ¬
явлении ей большевиками трупа для опознания, хотя
и признала в нем генерала Корнилова, но стала уверять,
что это не он. Труп полковника Неженцева был обрат¬
но зарыт в могилу, а тело генерала Корнилова, в одной
рубашке, покрытое бре¬
зентом, повезли в Екате-
ринодар.
В городе повозка эта
въехала во двор гостини¬
цы Губкина на Соборной
площади, где проживали
главари советской власти
Сорокин, Золотарев, Чис¬
тов, Чуприн и другие.
Двор быль перепол¬
нен красноармейцами;
ругали генерала Корни¬
лова. Отдельные увеща¬
ния из толпы не трево¬
жить умершего человека,
ставшего уже безвред-
М*«мщы ЙОРНИНЩМ
Корниловцы (плакат).
339

ным, не помогли; настроение большевистской толпы
повышалось. Через некоторое время красноармейцы
вывезли на своих руках повозку на улицу. С повозки
тело было сброшено на панель. Один из представителей
советской власти Золотарев появился пьяный на бал¬
коне и, едва держась на ногах, стал хвастаться перед
толпой, что это его отряд привез тело Корнилова; но
в то же время Сорокин оспаривал у Золотарева честь
привоза Корнилова, утверждая, что труп привезен не
отрядом Золотарева, а Темрюкцами.
Появились фотографы; с покойника были сделаны
снимки, после чего тут же проявленные карточки
стали бойко ходить по рукам. С трупа была сорвана
последняя рубашка, которая раздиралась на части
и обрывки разбрасывались кругом. Несколько человек
оказались на дереве и стали поднимать труп. Но ве¬
ревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа
все прибывала, волновалась и шумела. После речи
с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на
клочки.
Наконец отдан был приказ увезти труп за город
и сжечь его. Труп был уже неузнаваем: он представлял
из себя бесформенную массу, обезображенную удара¬
ми шашек, бросанием на землю. Тело было привезено
на городские бойни, где, обложив соломой, стали жечь
в присутствии высших представителей большевистской
власти, прибывших на это зрелище на автомобилях.
В один день не удалось докончить этой работы: на сле¬
дующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли
и растаптывали ногами и потом опять жгли.
Через несколько дней после расправы с трупом по
городу двигалась какая-то шутовская ряженая процес¬
сия; ее сопровождала толпа народа. Это должно было
изображать «похороны Корнилова». Останавливаясь
340

у подъездов, ряженые звонили и требовали денег на
помин души Корнилова.
Позже, белые, овладев Кубанью, на крутом берегу
реки Кубань, в том месте, где погиб Корнилов, поста¬
вили скромный деревянный крест. Рядом стоял дру¬
гой — это была могила жены, пережившей Лавра Ге¬
оргиевича всего лишь на шесть месяцев. Но после
ухода белых с Кубани в 1920 году большевики сожгли
ферму, сорвали кресты и затоптали могилу.
В 2013 году силами приверженцев белой идеи на
месте гибели Л. Г. Корнилова был установлен памят¬
ный знак.
Весьма драматичными были и судьбы родных
Л. Г. Корнилова.
Его брат Петр Георгиевич Корнилов в июле 1918 года
поднял восстание против большевиков в Туркестане,
которое было жестоко подавлено. После этого он вместе
со своей женой некоторое время скрывался в Ташкен¬
те. В 1920 году он был кем-то выдан, оказался в застен¬
ках и уже через несколько дней расстрелян.
Сестра Анна Георгиевна после
завершения Гражданской войны,
жившая под фамилией мужа, рабо¬
тала учителем в городе Луге.
В1926 году, также по чьей-то навод¬
ке, она была разоблачена и аресто¬
вана «за антисоветскую агитацию».
Ей было предложено подать проше¬
ние о раскаянии и помиловании. На
это она ответила отказом, заявив,
что готова умереть, как умер ее брат.
Вскоре она была расстреляна.
Сын Л. Г. Корнилова Юрий Лав-	дочь и сын
рович родился в 1904 году. В эмиг- Л. Г. Корнилова.
341

рации жил в США, работал инженером-энергетиком.
Умер после 1980 года.
Дочь Л. Г. Корнилова Наталья Лавровна (по мужу
Шапрон дю Ларре) родилась в 1898 году. Во время гра¬
жданской войны была сестрой милосердия. О своем
знакомстве с ней вспоминал капитан Ларионов, в ту
пору еще молоденький юнкер, раненый в боях за Ростов:
«...Третьей добровольной сестрой нашей палаты
была дочь генерала Корнилова, Наталья Лавровна.
Красавица, блондинка с удивительно нежной кожей
и очаровательной улыбкой, открывавшей жемчуг ров¬
ных зубов. Наталья Лавровна не скрывала, что она
республиканка. «Как и мой папа», — говорила она,
улыбаясь. Эти ее слова приводили в ярость лежавших
в нашей палате гардемаринов Морского училища Сер-
бинова и Клитина, ярых монархистов, из коих один был
ранен пулей в ключицу, а другой притворялся конту¬
женным, явно не имея намерения вновь попасть под
пули. Оба жаловались Клавдии Михайловне (медсестре,
дочери генерала Алексеева) и просили ее устроить так,
чтобы Наталья Лавровна за ними не ухаживала...»
В эмиграции жила в Бельгии. Умерла 24 января
1983 года в Брюсселе.
Ее сын и внук Л. Г. Корнилова, Лавр Алексеевич,
жил во Франции. Он приезжал в Россию в 90-е годы,
скончался в 2000 году, похоронен на кладбище Сен-
Женевьев-де-Буа. Ныне потомки генерала Л. Г. Корни¬
лова проживают в Париже и США. Его праправнук
и полный тезка ежегодно бывает в России.

Глава восьмая
СКВОЗЬ ПРИЗМУ
ВРЕМЕНИ
Воспоминания адъютанта
Разак-Бек Хан Хаджиев родился в Хиве в 1895 году.
Воспитывался в Москве в 3-м Кадетском корпусе и, по
окончании в 1916 году Тверского кавалерийского учи¬
лища, в чине корнета вышел в Нерчинский казачий
полк, которым в то время командовал войсковой стар¬
шина барон П. Н. Врангель — будущий вождь белого
движения на юге России. Затем, будучи переведенным
в Текинский конный полк, участвовал в боях на Запад¬
ном фронте против австрийцев и немцев.
Летом 1917 года распоряжением командующего
8-й армией генерала Л. Г. Корнилова из полка был вы¬
делен отряд текинцев для охраны штаба армии, а на¬
чальником его был назначен поручик Хан Хаджиев. Он
состоял при генерале Корнилове в занимаемой должно¬
сти до смерти последнего.
Потеряв своего кумира, Хаджиев после завершения
Первого Кубанского похода отбыл на свою родину,
в Хиву. Оттуда он отправился через Багдад и Индию
в Сибирь, где вступил в армию адмирала А. В. Колча¬
ка. После гибели Сибирской армии эмигрировал, про¬
живал в Шанхае (Китай) и Японии, а затем пересе-
343

лился в Мексику. Скончался в городе Мехико 20 мая
1966 года на 71-м году жизни.
В 1948 году, когда Хан Хаджиев находился в Лагу¬
не (Калифорния), один из корреспондентов, встретив¬
шись с ним по случаю 30-летия гибели Л. Г. Корнилова,
задал 35 вопросов, касающихся Лавра Георгиевича,
и получил на них ответы. Этот материал был опубли¬
кован в Вестнике первопроходца в 1968 году. Безуслов¬
но, он пропитан чувством личной симпатии текинца
к генералу и поэтому не может быть полностью объек¬
тивным. В то же время в конце 17-го и начале 18-го года
у Лавра Георгиевича не было человека ближе его адъ¬
ютанта. Поэтому воспоминания Хана Хаджиева пред¬
ставляют собой большую ценность для более полного
представления о Л. Г. Корнилове. Я хочу предложить
их читателю с небольшими примечаниями автора.
1)	Как вы и приближенные называли и обращались
к генералу Корнилову?
Звание Верховный закрепилось за ним по моему
настоянию, несмотря на то что многие чины, в том числе
генералы Лукомский и Романовский, а также два дру¬
гих его адъютанта — поручик Долинский и штаб-рот¬
мистр Корнилов — неоднократно просили меня не на¬
зывать генерала Корнилова «Верховным». Поручик
Долинский никогда не называл генерала Корнилова
«Верховным», а всегда именовал его просто «генерал».
Полковник для поручений при Верховном Владимир
Васильевич Голицын одобрил мое желание и согласил¬
ся на мою просьбу именовать генерала Корнилова
«Верховным». Текинцы конвоя Верховного величали
его в переводе на свой язык «Сердар» («глава»), или, по
старой памяти, «Уллы-Бояр» — «Великий Бояр (ин)»-
344

Знамя Корниловкого полка.
Так он и остался для своих соратников навеки Вер¬
ховным. С той минуты, как он сдал свой пост генералу
Алексееву, все окружавшие его в Ставке, сочувствую¬
щие его идее полковники и генералы величали Корни¬
лова «Ваше Превосходительство», а все в чинах ниже
полковника — «Ваше Высокопревосходительство».
Единственное исключение составлял генерал Деникин,
называвший его по имени-отчеству «Лавр Георгиевич».
А чины Корниловского ударного отряда (позднее —
полка) полковника Неженцева и Офицерского полка
(позднее — Марковского) за глаза называли генерала
Корнилова «Батька».
2)	В какой одежде генерал Корнилов вышел в поход
и был в походе?
9 февраля 1918 года Верховный, до этого носивший
потертый темный штатский костюм с брюками, заправ¬
ленными в сапоги, вышел в 1-й Кубанский (Ледяной)
поход впервые в военной форме. Имел китель с гене¬
ральскими погонами, брюки темно-синего цвета с кра¬
сными широкими лампасами, был в высоких сапогах
без шпор. Сверх всего этого на нем были надеты пере-
345

шитый из солдатской шинели полушубок с генераль¬
скими погонами на плечах, а на голове — простая сол¬
датская папаха с белой ленточкой вместо кокарды, как
у простого добровольца. Никаких орденов или других
украшений он не носил, за исключением венчального
кольца и другого — с китайскими буквами на нем. Это
кольцо служило как бы печатью, которую он наклады¬
вал на конверты в весьма экстренных случаях или если
письмо было секретным и исходило от него.
Большой шейный крест (Георгиевский. — Авт.)
3-й степени на георгиевской ленте, офицерский Геор¬
гиевский крест 4-й степени, орден Почетного легиона —
офицерский, украшенный лавровыми листьями, на
темно-зеленой с красными полосками ленточке — еще
в Быхове эти награды он снял и упаковал в маленький
кожаный бумажник, в котором, кроме этих орденов, он
носил еще некоторые документы, личные записки,
список имен разных лиц, фотографическую карточку
семьи, сведения о количестве снарядов, оставшихся
в зарядных ящиках и т. д. Среди этих вещей находилась
«Молитва офицера», которая очень ему понравилась,
когда еще в бытность в Ставке полковник Голицын
прочел ее. Верховный просил Голицына эту молитву
напечатать для него на отдельной бумаге.
Однажды в 1-м Кубанском походе генерал Корнилов,
услышав песню Корниловского полка, попросил, чтобы
ему записали слова. Листок с этой песней, пробитый
осколком, был найден в кармане на груди погибшего. Это
так поразило корниловцев, что с тех пор песня Кривоше¬
ева стала официальным маршем Корниловского полка.
Примечания автора:
Современный русский биограф Корнилова Н. П. Кузь¬
мин в своем романе-хронике «Генерал Корнилов» при-
346

Корниловцы.
водит романтическую историю этого кольца, прев¬
ратившегося под его пером в «старинный, массивный
золотой перстень», якобы принадлежавший в свое
время султану Бабуру — завоевателю Индии и осно¬
вателю династии Великих Моголов, затем — Гельды-
Гелю — одному из командиров гарнизона туркменской
крепости Геок-Тепе, взятой русскими войсками «бе¬
лого генерала» М. Д. Скобелева. После гибели в вылазке
Гельды-Геля это кольцо якобы перешло в собственн-
гость к самому Скобелеву, и исчезло с пальца Михаила
Дмитриевича после его таинственной смерти в мо¬
сковской гостинице. Позже оно, по версии автора,
347

якобы было подаренпо молодому Л. Г. Корнилову в его
бытность русским военным разведчиком в Афганис¬
тане, противостоявшим ему с британской стороны
капитаном английской разведки Аббой Эббаном —
будущим главой еврейских боевиков «Пальмах» и «Ха¬
ганы» в британской подмандатной Палестине, а впо¬
следствии — видным израильским военным и государ¬
ственным деятелем, министром иностранных дел
государства Израиль. Правда, нужно отметить, что
Н. П. Кузьмин приводит эту несколько авантюрную
историю с перстнем, содержащую недвусмысленный
намек на причастность британских секретных служб
в том числе и к смерти генерала Скобелева, безо всяких
ссылок на источники.
3)	Что он сказал, посылая достать материю для
русского флага... Кто первый вынес его из дома, у кого
хранился в походе и что с ним стало?
12 февраля 1918 г. в станице Ольгинской состоялось
собрание шедших с Добровольческой армией газетных
репортеров во главе с Краснушкиным (Виктором Сев-
ским). Они просили Верховного уделить им несколько
минут и ответить на ряд вопросов. Их интересовала
жизнь «Батьки» в Быхове и его бегство с текинцами из
Быхова на Дон, но Верховный, обратившись ко мне,
сказал:
— Хан, пожалуйста, расскажите им все, о чем они
вас спросят! Вот, господа, вам Хан, мой близкий человек;
он был со мной в Быхове и бежал вместе, перенеся всю
тяжесть жизни в Быхове и похода. Он знает мою жизнь
в этот период и может рассказать о ней так же, как
я сам, а меня, господа, извините — я занят!
Верховный пошел в столовую, где ожидали его ге¬
нералы Деникин, Алексеев, атаман Попов, Сидорин,
348

Романовский и другие. Должно было состояться сове¬
щание относительно совместной работы против общего
врага. Так что я остался с газетными репортерами.
Во время интервью ко мне подошел один полков¬
ник... Он сказал, что командовал полком на Австрийском
фронте. Его полк как раз входил в ту дивизию, которой
командовал генерал Корнилов перед самым его плене¬
нием. Этот полковник преподнес генералу Корнилову
палку в память «Орлиного Гнезда», как называли тот
пункт, который героически защищала корниловская
дивизия. Подаренная Корнилову полковником палка
была дубовая, со слегка согнутой рукояткой. На изги¬
бе палки были вырезаны ножом слова: «Орлиное Гне¬
здо. 29 апреля 1915г.». Она неизменно сопровождала
«Батьку» во всех перипетиях его бурной военной жиз¬
ни и исчезла среди обломков и мусора в день его смер¬
ти от болыиевисткого снаряда на ферме под Екатери-
нодаром.
Этот же самый полковник попросил меня доложить
Верховному, чтобы он имел свой значок Главнокоман¬
дующего, чтобы все войсковые части легко могли най¬
ти его местонахождение. При этом полковник сказал,
что уже обращался с этой идеей к генералу Романов¬
скому, но тот грубо оборвал его, говоря: «Полковник,
у нас сейчас более важные дела, чем какой-то значок!»
Я согрел старика своим ласковым вниманием, под¬
бодрил его, обещав при первой же возможности доло¬
жить его идею Верховному.
Около 6 часов вечера генерал Корнилов закончил
совещание. Поговорив и пошутив с репортерами, он
вышел на крыльцо. Я последовал за ним. В это время
он обратился к атаману Попову, собиравшимся садить¬
ся на лошадь, чтобы ехать к своим казакам, а полковник
Сидорин уже сидел на лошади.
349

— Значит, вы меня известите о решении ваших
казаков? Пожалуйста, поторопитесь! — сказал Вер¬
ховный.
—	Слушаюсь, Ваше Превосходительство! — ответил
генерал Попов и в сопровождении 20 казаков скрылся
в ночной темноте.
Увидев меня возле себя, «Батька» спросил:
—	Ну как, небось жарковато стало вам с этими го¬
сподами? А что главным образом их заинтересовало?
Ответив на его вопрос и улучив момент, я изложил
ему идею полковника.
Корнилов задумался.
—	М-м-м... значок! Зачем? Пожалуй, лучше трех¬
цветный национальный флаг! — сказал он как бы сам
себе, глядя в зимнее небо.
Я молча, терпеливо ждал ответа. Не говоря ни сло¬
ва, повернувшись спиной к адъютанту, Корнилов, по
своей всегдашней привычке, заложив обе руки в карман
брюк, вошел в свою комнату.
Было время ужина. Верховный, войдя в столовую
и подойдя к столу, отломил кусок черного хлеба и под¬
нес ко рту. При скудном свете керосиновой лампы,
с блестящими, черными, как уголь, глазами на желтом
усталом лице он обратился ко мне: — Пожалуйста, Хан,
купите материал, пусть сошьют нам трехцветный
флаг. Это хорошая идея! Кто этот полковник? В какой
части он состоит? Разузнайте, пожалуйста, Хан!
Было куплено 9 аршин материала. Вместе с хозяи¬
ном лавки, в которой купил все необходимое для флага,
я возвратился к генералу Эльснеру, который рассчи¬
тался с купцом-казаком и обещал назавтра доставить
Верховному готовый флаг. Действительно, на другой
день трехцветный бело-сине-красный русский флаг,
с вышитым на нем словом ОТЕЧЕСТВО, был уже в ру-
350

ках Верховного, который, стоя на крыльце дома и дер¬
жа флаг в руках, любовался им.
При виде меня он обратился ко мне со словами:
— Хан, пожалуйста, передайте этот флаг конвою!
Получив флаг из рук Верховного, я вручил его на¬
чальнику конвоя Главнокомандующего полковнику
Григорьеву, а тот, в свою очередь, — туркмену-знаме-
носцу, который неизменно носил этот флаг до 9 часов
утра рокового дня 31 марта 1918 года.
Когда Верховный посылал нас в атаку, то флаг
оставался около него воткнутым в землю. В других
случаях его держал в руках туркмен-текинец, нахо¬
дившийся подле Верховного. Во всех боях под этим
флагом, рядом с Корниловым, всегда оставались гене¬
рал Романовский, полковник Трухачев, Патронов,
Говоров, Долинский и другие.
Как только Верховный занимал свою позицию на
передовой линии, так сыпались пули, направленные
большевиками на этот флаг. Любили большевики паль¬
нуть по эмблеме Великой России! Несмотря на это ко¬
щунство, флаг гордо, красиво, высоко развевался над
головой Пророка, а его верующие ученики с гордостью
умирали за этот флаг и за своего Пророка...
Так что эта святая идея и сам флаг родились в ста¬
нице Ольгинской 13 февраля 1918 г., но автора этой идеи
так и не смогли найти — он как в воду канул! Загадкой
навсегда остались его фамилия, имя и отчество — хотя
сам Верховный должен был знать его по имени, когда
тот преподносил ему палку в память об обороне «Ор¬
линого Гнезда»!
После гибели Верховного в 9 часов утра 31 марта
1918 года мы увезли его тело из разрушенной снарядом
хаты, оставив флаг у генерала Деникина. Дальнейшая
его судьба осталась неизвестной.
351

4) Что сталось с его конем Буланом?
Это была кобыла, которую Верховный назвал Бу¬
ланом из-за ее золотисто-гнедой масти. Она была пой¬
мана корниловцами на поле сражения на австрийском
фронте. Она принадлежала австрийскому офицеру.
13 февраля 1918 года в 10 часов утра, когда я, воз¬
вратившись из конвойной команды, куда ходил вручать
флаг, молодой унтер-офицер Корниловского полка
Дронов попросил доложить Верховному о его прибытии.
—	Меня хочет видеть солдат Корниловского пол¬
ка? — удивленно спросил Верховный, и вышел на
крыльцо.
—	Ваше Высокопревосходительство! Вам от пол¬
ка! — отчеканил бравый унтер Дронов, подводя «Бать¬
ке» нервную, красивую, высокую и статную кобылу.
Верховный, как всякий природный казак, всосавший
любовь к лошадям буквально с молоком матери, так
и впился глазами в красавицу-кобылу. Приласкав ее,
он поспешил изъявить свою благодарность подошед¬
шему полковнику Неженцеву. С тех пор унтер-офицер
Дронов оставался вестовым Верховного до его послед¬
ней минуты.
В Елизаветинской станице, после того, как мы уло¬
жили в гроб тело Корнилова и поставили на стол, я сдал
кобылу в обоз Корниловского полка. Седло, на котором
ездил Верховный, было австрийского военного типа.
В середине апреля 1918 года я увидел в станице
Мечетинской какого-то кубанского казака на крайне
исхудавшей кобыле, в которой сразу же узнал Булана.
Оказалось, что ее продал этому кубанцу кто-то из обо-
зников-корниловцев. Узнав об этом, новый Главноко¬
мандующий генерал Деникин приказал разыскать
и выкупить. Но подробностей я не знаю, так как уехал
в Новочеркасск.
352

5)	Носил ли он оружие?
Из оружия Верховный всегда носил при себе заря¬
женный семизарядный маузер малого размера, но никто
из участников 1-го Кубанского похода не помнит, чтобы
«Батька» пускал его в ход. Но, несмотря на то что он ни
в кого не стрелял из своего маузера, Корнилов всегда
держал пистолет заряженным, вместе с черными, без
верхней крышки, часами марки «Павел Буре», коробкой
спичек, свечой, записной книжкой и карандашом. Ночью,
когда ложился спать, они лежали на стуле или табуре¬
те возле его головы, а днем — на столе, за которым
работал.
6)	Курил ли он? Пил? Что любил из кушаний и на¬
питков?
Верховный не курил, любил в походе выпить толь¬
ко одну рюмку водки перед обедом. Но это удовольствие
не всегда имел. Когда я доставал ему бутылку водки,
то он оставался очень доволен и советовал мне спрятать
ее от жадных глаз любителей выпить. Верховный ел
медленно и не был требователен к еде.
Дроздовский у захваченного танка.
353

7) Расскажите историю бурки Верховного.
Эту бурку в день соединения Добровольческой армии
с Кубанским отрядом в ауле Шенджий преподнес мне
ротмистр князь Султан-Гирей Клыч (будущий генерал
соратник белых казачьих атаманов П.Н. Краснова,
А. Г. Шкуро и Гельмута фон Паннвица во время Вели¬
кой Отечественной войны и казненный вместе с ними
в Москве в 1947 году. — Автп.), а я Верховному. Он эту
бурку не носил, а употреблял в походе как одеяло,
а иногда клал на служившую ему постелью охапку
соломы как тюфяк. В день гибели Корнилова эта бурка
лежала на кровати, и часть ее свисала с кровати, дохо¬
дя до самого пола. Граната пробила стену дома и прош¬
ла через бурку, прежде чем убить Верховного.
8)	Что сталось со всей одеждой генерала Корнилова?
У многих добровольцев хранились кусочки его одежды.
Тело Верховного привезли в станицу Елизаветин¬
скую, его внесли в первую попавшуюся хату и стали
готовить к погребению. Через полчаса была приготов¬
лена теплая вода. Мы (я, казачка-хозяйка дома и сестра
милосердия — жена ротмистра Натанзона, также яв¬
лявшегося адъютантом Корнилова. — Авт.) положили
тело в цинковую ванну и стали обмывать теплой водой.
Обмывать Верховного пришлось трижды, так как из
тела продолжала сочиться кровь, которую никак не
удавалось остановить. Обмыв, наконец, тело Корнило¬
ва, его переодели в чистое и положили на стол в углу
хаты, поставив часовыми туркмен-текинцев с саблями
наголо.
Пришел православный священник — тот самый
батюшка, в чьем доме Корнилов со штабом останавли¬
вался в день прихода добровольцев в Елизаветинскую,
и отслужил панихиду. Весть о гибели Верховного мгно¬
венно разнеслась по станице, и все, даже раненые, кто
354

еще мог самостоятельно передвигаться, приходили
поклониться телу любимого вождя. Закаленные офи¬
церы-фронтовики, прошедшие огонь и плен, видевшие
тысячи смертей, рыдали, как малые дети. Их любовь
к Верховному была так велика, что, пока тело Корни¬
лова обмывали и готовили к погребению, его черная
бурка, брюки, полушубок и папаха с белой лентой,
оставленные для просушки, были разрезаны на куски
и разобраны на память.
Наступила темнота. Тело Верховного положили
в гроб и, забив гвоздями, поставили на дроги впереди
обоза...
9)	Что стало со всеми личными вещами генерала
Корнилова?
Все личные вещи генерала Корнилова, бумажник,
окровавленные кольца и его маленький крест-тельник
на тонкой золотой цепочке я вручил дочери Главноко¬
мандующего, Наталье Лавровне, по приезде в Новочер¬
касск.
10)	Был ли еще кто-нибудь убит или ранен при
взрыве снаряда на ферме?
Этим же снарядом был убит и раненый кубанский
казак, лежавший на операционном столе в соседней
комнате. Этот казак вместе с однополчанами чистил во
дворе фермы пулемет и был ранен предыдущим снаря¬
дом. Этого раненого казака Верховный приказал внести
в операционную, оборудованную в доме, и позвать с по¬
зиции доктора, чтобы скорее облегчить его страдания.
Но доктор подоспел не к скончавшемуся до его прибы¬
тия казаку, а к лежавшему при смерти Верховному.
11)	Сколько текинцев из полка осталось в живых
после похода из Быхова?
Всех текинцев, оставшихся в живых и добравших¬
ся до Ахала, было не более 150 человек. Это мне сказал
355

командир текинцев Ураз-Сердар, командовавший За¬
каспийским фронтом, когда я приехал в его распоря¬
жение в Байрам-Али, где стоял штаб его фронта. В Ку¬
банском походе текинцев было шесть человек и три
киргиза, так как один взвод 4-го эскадрона текинского
полка состоял из киргизов.
12)	Что сказал генерал Корнилов, когда узнал, что
донской отряд атамана Попова уходит в степи?
Он жалел, что у русского человека так мало развит
организаторский инстинкт.
13)	Высказывал генерал Корнилов в походе какие-
либо планы на будущее России?
Верховный имел одну священную мечту и план —
довести Россию до Учредительного собрания и видеть
свою Родину сильной и свободной от всяких иностран¬
ных влияний, главным образом немецких.
14)	Беспокоился ли он о семье?
30 марта 1918 г., идя с Верховным на передовую
линию под Екатеринодаром, мы попали под сильнейший
обстрел большевиков, открывших по нам артиллерий¬
ский, ружейный и пулеметный огонь. Верховный и я были
совершенно одни в открытом поле. Он, глядя на меня,
приказал мне залечь и не идти за ним дальше, чтобы не
увеличивать цель. Я напомнил ему о данном им его су¬
пруге Таисии Владимировне слове не оставлять Вер¬
ховного никогда и быть с ним повсюду. Этим напомина¬
нием о семье я хотел побудить его не рисковать своей
жизнью. Но Корнилов, взглянув на меня с весьма недо¬
вольным видом, сказал: «Идемте!» Мне показалось, что
Верховный вовсе не хотел думать о семье в этот миг
смертельной опасности.
Несколько ранее, в Елизаветинской станице, он был
очень рад явившемуся на помощь Добровольческой
356

Армии из станицы Брюховецкой пополнения в составе
60 молодых казаков в конном строю. Уловив его хорошее
настроение, я напомнил ему о семье. Глядя в ясное ве¬
сеннее небо, Корнилов сказал:
—	Я очень рад, что семья находится в безопасности
в руках верного человека.
Этот верный человек был казак-осетин, генерал
Эльмурза Мистулов, приютивший семью Верховного
на Тереке.
—	А как вы думаете, Ваше Высокопревосходитель¬
ство, Юрик (сын Корнилова. — Авт.) не боится сейчас
жить среди настоящих разбойников? Он ведь нас, те¬
кинцев, принимал за башибузуков и боялся.
—	Нет, Хан, я не думаю. Он ведь сам башибузук.
—	Ваше Высокопревосходительство, Юрик был бы
очень доволен и счастлив, если бы он сейчас находился
с нами, разбирая большевистские снаряды.
Он засмеялся и сказал:
—	Да, Хан, он очень любопытный во всем!
Больше я не вспоминал о семье, так как не было
времени думать даже о самом себе.
15)	Кто увез на Терек семью генерала Корнилова?
На Терек семью генерала Корнилова увез осетин,
истопник Владикавказской железной дороги, верный
человек генерала Мистулова, приславшего этого чело¬
века с письмом Верховному. Сопровождал семью на
Терек инвалид Текинского полка корнет Толстов.
16)	Разговаривал ли генерал Корнилов с текинцами
и с вами по-туркменски в походе?
Верховный при встрече с туркменами говорил на
их языке. Он иногда спрашивал у меня по-текински
названия предметов, забытых им.
17)	Кто из офицеров был в Ростове в штабе генера¬
ла фон Арнима, командующего германской армией?
357

Подразделение Кониловского полка.
В начале мая 1918 года ко мне прибыл из распола¬
гавшегося в Ростове-на-Дону штаба командующего
германскими оккупационными войсками генерала фон
Арнима немецкий офицер-кавалерист в сопровождении
унтер-офицера. Я тогда жил в Новочеркасске в доме
купца казака Ивана Андреевича Абрамова...
Застав меня в присутствии двух других русских
офицеров — мичмана Трегубова Морской роты Офи¬
церского (Марковского) полка и поручика Продуна
Офицерского полка (им было негде ночевать и я пустил
их «на постой»), германец попросил меня прибыть
в главный германский штаб в Ростове побеседовать по
крайне важному делу. Его направил ко мне, как он ска¬
зал, генерал П.Н. Краснов.
Не желая попасть в щекотливое положение, я по¬
просил у немецкого офицера взять с собой обоих мар-
ковцев, мотивируя это невозможностью для себя, как
офицера русской Добровольческой Армии (формально
продолжавшей находиться в состоянии войны с Цен¬
тральными Державами!), допустить, чтобы на его до¬
селе незапятнанное имя легла хотя бы малейшая тень
358

подозрения в связях с противником. Взяв с меня слово
быть назавтра в Ростове, немец уехал.
На другой день я прибыл в Ростов, но, прежде чем
ехать в германский штаб, отправился в редакцию га¬
зеты «Приазовский Край» посоветоваться с ее издате¬
лями Сувориным и Краснушкиным, как быть. Они по¬
советовали мне съездить к немцам и узнать, в чем дело.
Узнав о том, что я беру с собой двух офицеров-мар-
ковцев, Краснушкин заметил: «Вы большой патриот
и разумный человек!»
Меня очень любезно принял немецкий генерал
в своем штабе, расположенном в здании ростовского
Палас-Отеля, спросив первым делом, действительно ли
я состоял адъютантом генерала Корнилова? Получив,
через переводчика, утвердительный ответ, он пояснил,
что уже справлялся у нескольких русских о гибели
генерала Корнилова, но хотел бы узнать в точности, как
и при каких обстоятельствах это произошло, добавив:
«Вас рекомендовал нам генерал Краснов; по его словам,
вы были самым близким к генералу Корнилову лицом
и точно знаете все об этом происшествии».
Я подробно изложил генералу фон Арниму все об¬
стоятельства гибели Верховного. Немецкий генерал
поблагодарил меня, сказав о Корнилове буквально
следующее: «Он был большой патриот и хороший ге¬
нерал. Жаль, что русские не уберегли его. Придет вре¬
мя — и они же, убившие его, поставят ему памятник!»
18)	Вспоминал ли он прошлое? Сибирь, Туркестан,
свое путешествие в Кашгариб, Японскую войну?
В Быхове Корнилов подробно и увлеченно повест¬
вовал товарищам по заключению о своей миссии в Аф¬
ганистан. В одежде туркмена, трудно отличимый от
них из-за своих монголоидных черт лица, ведя двух
нагруженных пшеницей двугорбых верблюдов, Кор-
359

нилов переплыл бурную Аму-Дарью на «гупсэрах»
(надутых воздухом козлиных шкурах). На гупсэрах
(или «гупсярах») контрабандисты-афганцы нелегаль¬
но переплывали на русскую, а туркмены и таджики —
на афганскую сторону.
Афганцы везли находившимся в русском поддан¬
стве туркменам, киргизам и бухарцам главным образом
кок-чай (зеленый чай), шелка и разные ковры. Тур¬
кмены и таджики контрабандой доставляли афганцам
русское оружие и патроны, применявшиеся афганца¬
ми против англичан (что, возможно, заставляло русскую
пограничную стражу смотреть на это дело сквозь
пальцы).
Корнилов под видом туркмена переплыл Аму-Дарью,
снял тайно план афганской пограничной крепости
и тем же манером, на «гупсэрах», благополучно добрал¬
ся до русской крепости Кушки на противоположном
берегу Аму-Дарьи.
19)	На каких европейских и азиатских языках он
говорил?
Кроме туркменского, генерал Корнилов, из восточ¬
ных языков, свободно владел киргизским, китайским
и фарси (языком, понятным персам, таджикам и аф¬
ганцам), а из европейских — немецким, французским
и английским (так, он каждый день отправлял из Бы-
ховской тюрьмы со мной письма на английском языке
в британскую военную миссию. Я лично передавал
письма Корнилова главе английской миссии генералу
Бартеру и привозил его ответы Верховному.
20)	Известны ли имена семи солдат, попавших с ним
в плен в 1915 году?
Нет.
21)	Какая часть его жизни была ему более всего
приятной? Какая нет?
360

Самая хорошая эпоха в его жизни, о которой он
с удовольствием вспоминал, это когда он путешествовал
по Кашгарии, Туркестану, Монголии, а во время его
бегства из Быхова на Дон — визит детей. Из самых
неприятных — предательство мужика-проводника
и день 26 октября. В бытность в Новочеркасске, среди
семьи, он не раз вспоминал об этих эпизодах и говорил,
показывая на меня головой: «Вот Хан знает все это!
Правда, Хан, мы с вами пережили очень тяжелые вре¬
мена в пути?»...
22)	Какими орденами он был награжден? Рисовал?
Он был награжден государем императором орденом
Святого Георгия 3-й степени, носившемся на шее,
и 4-й степени, который носился на груди; Почетного
легиона и самым высоким орденом Англии — Святого
Михаила и Бани, с повязкой через плечо. Немного ри¬
совал.
23)	Кто из русских исторических героев ему импо¬
нировал?
Не знаю, но он хорошо отзывался о Китченере
и Фоше — отдавал им должное.
24)	Говорил он когда-нибудь о своих предках? Как
и откуда они пришли в Сибирь?
Не слышал.
25)	В каких войнах участвовал его отец?
Не знаю.
26)	Кто из русских художников, писателей, поэтов
ему нравился?
Не могу сказать, не знаю.
27)	Как он называл Керенского?
До переворота, т.е. до 28 августа 1917 года, Корни¬
лов называл Керенского «говоруном» и «мямлей»,
а после 28 августа из его уст вырвалось: «Негодяй!»
И это слово он повторил уже 26 ноября 1917 года, по-
361

здравляя своих любимых текинцев с Георгиевским
штандартом.
28)	Его любимые поговорки, стихи, пословицы?
Не помню.
29)	Когда женился и где?
Не могу сказать.
30)	Были ли дети, кроме Наталии и Юры?
Были, но умерли в детстве.
31)	Какие у него были ранения? Была ли перебита
нога, рука?
Мне кажется, он был ранен в ногу и в левую руку
во время Первой мировой войны. Так, в бою 26 ноября
1917 года он не мог сам остановить взбесившегося под
ним жеребца. Тогда он попросил меня удержать его,
сказав, что его собственная раненая рука бессильна
удержать коня.
32)	Опишите его палку. Что стало с ней?
Палка Верховного была дубовая, со слегка согнутой
рукояткой. Эта неизменная палка исчезла среди облом¬
ков и мусора в день его смерти. На изгибе палки были
вырезаны ножом слова «Орлиное гнездо. 29 апреля
1915 г.»
33)	Имел ли генерал Корнилов какое-либо имуще¬
ство?
Имел дом и землю в Сибири. О них он спрашивал
брата-сибиряка, служившего в 4-м Сибирском казачьем
полку. Он приехал в середине августа 1917 года наве¬
стить брата Лавра, как он величал Корнилова. Это было
их последним свиданием.
Верховный обедал с братом и беседовал с ним о хо¬
зяйстве в Сибири. За столом присутствовали генералы:
Лукомский, Крымов, Деникин, Марков, полковник
Кислов, Аладьин, советник и политический консультант
Корнилова Завойко, полковник Галицин, прапорщик
362

граф Шувалов, поручик Долинский, Таисия Владими¬
ровна, Наталья Лавровна, Юрик и я.
34)	Было ли выпущено в Быхове или в Ростове до
похода воззвание Добровольческой армии с портретом
генерала Корнилова?
В Быхове не было выпущено воззвания, но в Росто¬
ве были выпущены несколько воззваний поддержать
Добровольческую армию и записываться в армию, но
они были без портрета генерала Корнилова...
35)	Получили ли вы значок 1-го Кубанского похода?
Перед самым своим отъездом в Хиву я пришел
проститься с генералом Африканом Петровичем Бога¬
евским (преемником генерала П. Н. Краснова на посту
Донского атамана. — Авт.).
—	Почему, Хан, вы не носите значка 1-го Кубанско¬
го похода?
—	Я не имею его, Ваше Превосходительство! Доста¬
точно для меня, что я был адъютантом, верным и лю¬
бимым человеком Верховного, а значок для меня не
имеет значения, — ответил я.
Не прошло и трех дней, как Африкан Петрович
вызвал меня к себе по телефону и собственноручно
приколол мне на грудь значок первопоходника, сказав
при этом:
—	Вот, славный Хан, я потребовал для Вас из Ека-
теринодара.
Значок, видимо, был одним из последних, и номер
его был 824.
Примечания автора:
Всего таких знаков было выдано, по разным источ¬
никам, от 4 до 5 тысяч. Этот знак был установлен
генералом А. И. Деникиным, как главнокомандующим
Вооруженными силами Юга России, приказом №499
363

для всех участников Ледяного похода. Он представлял
собой:
«Терновый венец оксидированного серебра, 30 мил¬
лиметров в диаметре, пересеченный снизу слева вверх
направо серебряным же мечом, рукоятью вниз, 50 мил¬
лиметров длиною. Оборотная сторона гладкая, с на¬
битым порядковым номером награжденного.
Для всех чинов, состоявших в строю и принимав¬
ших участие в боях с большевиками, — лента, на ко¬
торой носится знак, Георгиевская, с круглой розеткой
национальных цветов (бело-сине-красная).
Для нестроевых и гражданских чинов, участия
в боях не принимавших, — лента ордена Святого Вла¬
димира (красная, с двумя черными полосами) и с та¬
кою же розеткой национальных цветов».
Позднее форма этого знака в несколько измененном
виде (золотой меч вместо серебряного и отсутствие
розетки национальных цветов) повторилась в военном
ордене «За Великий Сибирский поход» армии адмира¬
ла А. В. Колчака.
Взгляд со стороны
В кругах белой эмиграции отношение к личности
Л. Г. Корнилова было далеко не однозначным. Монархи¬
сты считали его ставленником Временного правитель¬
ства и виновником ареста императорской семьи. Более
того, ему также приписывались действия, направленные
на развал дисциплины императорской армии.
Сторонники Л. Г. Корнилова были вынуждены все¬
ми доступными им средствами опровергать эти утвер¬
ждения. Так, в сборнике, посвященном 50-летию Ку¬
банского похода, была помещена специальная статья,
построенная на воспоминаниях бывшего начальника
364

особого отдела по назначению высших чинов (началь¬
ника отдела кадров) Главного штаба генерал-лейтенан¬
та Архангельского. В ней он свидетельствует, что на¬
значение генерала Корнилова на должность команду¬
ющего войсками Петроградского военного округа
произошло не по воле Временного правительства, а по
решению императора Никола II за два дня до его отре¬
чения. Так, Архангельский утверждал, что «за два дня
до отречения Государя генерал Михневич, как началь¬
ник Главного штаба, и я приехали на заседание Совета
министров... чтобы выяснить вопрос снабжения боево¬
го фронта. Во время переговоров выяснилось, что глав¬
ные затруднения следуют от революционных комите¬
тов и враждебно настроенных боевому фронту рабочих,
которые всячески саботируют доставку на фронт боевых
и жизненных припасов». Именно тогда Архангельский
предложил назначить на должность командующего
Петроградским военным округом генерала Л. Г. Корни¬
лова, «овеянного боевой славой и популярного как
в армии, так и среди народных масс, и особенно после
его легендарного побега из австрийского плена. Эта
кандидатура тут же была одобрена всеми присутству¬
ющими, не исключая и Керенского, занимавшего тогда
пост министра юстиции».
По предложению генерала Архангельского тут же
было решено послать две телеграммы — одну в корпус
Л. Г. Корнилова, другую в Ставку генералу М. В. Алек¬
сееву с просьбой испросить высочайшего соизволения
Государя на это назначение. «На посланную генералом
Алексеевым Государю Императору телеграмму Госу¬
дарь положил резолюцию «исполнить», что произошло
накануне его отречения от престола.
На этом основании утверждения о назначении Кор¬
нилова на должность командующего Петроградским
365

военным округом по воле Временного правительства
сторонники генерала призывали считать беспочвенны¬
ми. Правда, они не учитывали тот факт, что в то время
Николай II, озабоченный беспорядками в стране, судь¬
бой собственной семьи, оторванный от столицы и от
родных, уже практически не принимал никаких серьез¬
ных самостоятельных решений.
Также неубедительно звучат и опровержения в убий¬
стве неким унтер-офицером Кирпичниковым своего
Похороны М. В. Алексеева.
366

офицера в первые мартовские дни 1917 года и награ¬
ждение его за этот «подвиг» Л. Г. Корниловым. Опять-
таки, ссылаясь на свидетельства генерала Архангель¬
ского, который не был очевидцем данного случая, сто¬
ронники Л. Г. Корнилова пишут:
«Что касается вопроса о награждении унтер-офи¬
цера Кирпичникова якобы за убийство своего офице¬
ра — это сплошной вымысел. Генерал Архангельский
свидетельствует, что гвардии капитан Лашкевич был
убит выстрелом из чердака одним из вольноопределя¬
ющихся, личность которого не установлена (курсив —
авт.) Унтер-офицер Кирпичников никакого отношения
к этому убийству не имеет и был награжден Георгиев¬
ским крестом за боевые подвиги на фронте. Награжде¬
ние это, как и других чинов запасного батальона, состо¬
ялось согласно представлениям из действующей армии...
во время посещения генералом Корниловым запасного
батальона лейб-гвардии Волынского полка.
Унтер-офицер Кирпичников не был даже револю¬
ционно настроен и пользовался в батальоне репутацией
строгого начальника, о чем свидетельствует данная ему
солдатская кличка «мордобой». Впоследствии он при¬
соединился к Добровольческой армии, но, к сожалению,
туда с ним пришла и незаслуженная им клевета, что
он убил своего офицера. Генерал Кутепов, в войска
каторого он попал, не разобравшись в сущности всего
дела, поверил слухам и приказа его расстрелять...»
(Вестник первопроходца. С. 73-74.)
Таким образом, и данные доводы построены на весь¬
ма слабой доказательной базе. Безусловно, по своему
характеру генерал Корнилов не мог поощрять солдата,
поднявшего руку на своего командира. Но в данной
истории слишком много условностей, для того чтобы
брать ее на веру. И, в частности, решение генерала
367

Кутепова о расстреле унтер-офицера Кирпичникова
было построено не на личных эмоциях, а на свидетель¬
ствах многих очевидцев.
В 1927 году штабом РККА была издана книга
Е.И. Мартынова «Корнилов. Попытка военного перево¬
рота». В ней было подробно описано следственное дело
Корнилова, приведены отрывки из его приказов, речей
и т. д. В характеристике генерала Л. Г. Корнилова автор
отмечает такие его недостатки, как честолюбие, крайнее
самолюбие, болезненную обидчивость, плохой подбор
людей, излишняя наивная доверчивость к этим людям.
Жетон Корниловского полка.
В то же время он пишет: «Крупным достоинством
Корнилова было отсутствие в нем корыстолюбия. Чрез¬
вычайно умеренный в своих привычках, равнодушный
не только к роскоши, но даже к простому комфорту, он
не чувствовал потребности в деньгах и посреди той
вакханалии воровства и хищений, которая характери-
368

зует закат царской монархии, остался безупречным до
конца».
Генерал А.П. Богаевский, давая значительно позже
характеристику личности и оценку деятельности Лав¬
ра Георгиевича, отмечал: «Россия в лице генерала
Корнилова потеряла великого патриота, талантливого
полководца, сильной воли и ума государственного че¬
ловека. Лавр Георгиевич положил первый камень воз¬
рождения новой, великой, единой, неделимой России
и отдал за нее жизнь... Имя его навсегда останется
достоянием истории человечества, проявившего без¬
заветную храбрость и крепкую любовь к родной земле».
От чести к позору...
В Бразилии (город Сан-Пауло) в 1963 году была
издана книга бывшего генерал-майора Ивана Касья¬
новича Кириенко «От чести и славы к подлости и по¬
зору февраля 1917 года». В предисловии к этой книге
автор пишет: «Можно быть уверенным, что эта книга
будет встречена «в штыки» и «левыми», и «правыми»
кругами нашей эмиграции. Первыми — поголовно
всеми, ибо всех их она третирует как виновников
крушения нашей Родины. Из вторых же — теми, ко¬
торые, в сущности, тоже являлись таковыми же пре¬
дателями ее подлинно национальных интересов или
их приверженцами и сознательными или слепыми
поклонниками ».
Генерал И. К. Кириенко утверждает, что вопреки
бытующему мнению о том, что начало создания
Добровольческой армии было положено генералом
М. В. Алексеевым 17 ноября 1917 года, он лично начал
ее создание 6 ноября 1917 года, когда он прибыл в Но¬
вочеркасск с 16 офицерами и 10 солдатами сфор¬
369

Узнав от генерала Ка¬
ледина о том, что 2 ноября
в Новочеркасск приехал
генерал М.В. Алексеев,
генерал Кириенко отпра¬
вился к нему на доклад.
мированного им еще в ав¬
густе того же года в Ки¬
еве 1-го Георгиевского
полка. Именно тогда,
обратившись к донскому
атаману А. М. Каледину,
он получил разрешение
начать формирование
Георгиевского полка.
И. К. Кириенко.
Он нашел его в вагоне на вокзале в штатском костюме,
где и доложил о начале формирования Георгиевского
полка. По словам Киприенко, «генерал Алексеев иро¬
нически отвернулся и, отвернув голову к окну, как бы
нехотя сказал: «Ну что же, попробуйте». А на следую¬
щий день посоветовал ему ехать в Ставрополь и при¬
бавил: «Там начните наше формирование».
На этом основании Кириенко делает вывод, что «в это
время сам генерал Алексеев никакого формирования
Добровольческой армии еще не предпринимал». И далее
он пишет, что «в последующие дни состав 1-го Георги¬
евского полка увеличился до 120, а затем до 300 человек,
и уже 21 ноября вступил в бой с большевиками под
Нахичеванью и в дальнейшем почти месяц задерживал
Красную Армию Сиверса».
Таким образом, из этого материала видно, что с са¬
мого начала «белого» движения среди его лидеров
разгорелась борьба за первенство, и на этой основе
в последующим возникли серьезные разногласия.
370

Далее Кириенко пишет о том, как происходило
формирование Добровольческой армии. При этом он
неоднократно говорит о том, что прибывшие в Новочер¬
касск генералы М. В. Алексеев, А. И. Деникин, Л. Г. Кор¬
нилов явились туда не для организации борьбы с «кра¬
сными», а спасая свои жизни. В частности, он пишет:
«генерал Алексеев приехал на Дон вовсе не для борьбы,
а только спасаться и поджидал семью, чтобы уехать за
границу».
После 21 декабря Георгиевский полк по приказу
генерала М. В. Алексеева был переведен из Новочер¬
касска в Ростов-на-Дону. В то время этот город стал
местом сбора различных людей, спасавшихся от рево¬
люции. Кириенко пишет: «По прибытии в Ростов меня
поразило громадное количество болтающегося праздно
по городу «офицерства», вернее «ахвицерства» — тол¬
пами оно фланировало по главной улице и заполняло
многочисленные рестораны, кофейни и кондитерские.
Многочисленные призывные воззвания, расклеенные
по городу, производили на них очень слабое впечатле¬
ние, оказывается, что это ахвицерское хулиганье, но¬
сящее офицерские погоны, осмелилось даже устроить
митинг, на котором было решено в добровольческие
организации не записываться, как несоответствующие
духу времени».
В самом конце декабря 1917 или в начале января
1918 года генерал Алексеев со штабом переехал в Ростов
и расположился в особняке Парамонова. «Основополож¬
ника и первосоздателя» Добровольческой армии генера¬
ла Корнилова еще не было. Пышно расцветающий штаб
генерала Алексеева и Деникина поражал своими разме¬
рами... В другом доме Парамонова было общежитие для
служащих чинов штаба, по вечерам собирались по ком¬
натам все «храбрые адъютанты, офицеры» и служащие
371

молодые барышни, пили вино, хохотали и раздавались
женские взвизгивания...
В общежитии штаба стоял смех, пьянствовали
и флиртовали вовсю, и никто из этих «господ» не по¬
думал, что их место там, где с завтрашнего дня начнет
обильно литься наша кровь. До самого 1-го Кубанского
похода я от штаба не получил ни одного добровольца,
ни одного врача, ни одной сестры милосердия. Ни вер¬
ховному главнокомандующему, ни просто главноко¬
мандующему не было времени подумать о сражаю¬
щихся».
14	января 1918 года И. К. Кириенко наконец-то был
вызван в штаб Добровольческой армии, где от генера¬
ла А. И. Деникина получил задачу выдвинуться с Ге¬
оргиевским полком на станцию Неклиновку и совмес¬
тно с частями полковника А. П. Кутепова организовать
там оборону. Но когда Георгиевский полк прибыл на
эту станцию, то нашел там «одинокий паровоз с двумя
вагонами, где жил полковник Кутепов. Станция была
мертва. При полковнике Кутепове было только два
офицера. Когда я рассказал полковнику Кутепову
о Таганроге и его отряде и что он должен дать мне ука¬
зания, то полковник Кутепов ответил, что уже больше
недели как он оставил Таганрог, а отряд его состоял из
нескольких десятков таганрогской молодежи, кое-как
вооруженной, которая после столкновения с местными
большевиками не захотела оставлять Таганрог и разо¬
шлась, а у него только 18 его гвардейских офицеров,
высланных как охранение в направление на Киев, о чем
он послал донесение в штаб и никаких указаний боль¬
ше не имеет».
В бои с подошедшими частями большевиков Геор¬
гиевский полк вступил через несколько дней. «Мы
продвигались вдоль железной дороги и после коротко-
372

го боя захватили станцию Матвеев Курган и брошенные
большевиками два поезда, а за околицей деревни за¬
хватили два орудия...
Заняв станцию Матреев Курган 18 января 1918 г.,
я остановил наступление, так как за станцией проте¬
кала река Миус...»
С 17 на 18 января 1918 года в Ростов-на-Дону прибыл
генерал Корнилов. Однако он, несмотря на многочи¬
сленные просьбы Кириенко и Кутепова, не смог прислать
им ни одного человека в качестве подкрепления.
О том, как происходило формирование Доброволь¬
ческой армии, И. К. Кириенко пишет следующее: «Воз¬
мущенный подполковник Святополк-Мирский сообщил
мне довольно неприятные и удивительные новости,
а именно, что в городе (Ростове. — Авт.) открыто мно¬
го вербовочных бюро. Довольно было появиться трем
офицерам какого-либо полка и заявить о своем желании
формировать свой полк, как они получали разрешение
на формирование; формировались сразу кавалерийские
полки и артиллерийские батареи без лошадей и орудий,
саперные части, юнкерский батальон, студенческий
и даже какой-то отряд «черная рука». Появился отряд
в лисьих шапках с длинными лисьими болтающимися
хвостами из женских горжеток, дань «от благодарного
населения», как называли в Добровольческой армии
награбленные вещи. Все это болталось по Ростову, но
на фронт не посылалось, и еще формировалось много
каких-то учреждений, это только позволяло уклонять¬
ся от поступления в ряды армии и затрудняло учет
офицерства и добровольцев и что для отличия уже
записавшихся в ряды какой-либо части, от праздноша¬
тающихся и уклоняющихся, приказано поступившим
уже в армию носить на левом рукаве нашитый угол из
трехцветной национальной ленты».
373

В середине января в Ростов прибыл Корниловский
ударный полк во главе с капитаном Неженцевым. По
городу этот полк ходил, распевая свой гимн, где была
такая строка: «Мы былого не жалеем, царь нам не ку¬
мир». Правда, вскоре эту строчку для того, чтобы не
раздражать ростовчан, заменили другой. Этот полк по
приказу Л. Г. Корнилова был оставлен в Ростове и на¬
чал усиленно снабжаться всем необходимыми и попол¬
няться людьми, при том, что другие части, находив¬
шиеся на линии огня, редели с каждым днем. Кириен¬
ко пишет: «Стыдно было вспоминать, что творилось
в тылу и это «верховные» видели, знали и допускали,
подкреплений не присылали. С кровавыми боями, что¬
бы не быть окруженными все прибывающими новыми
красными силами, я начал бесконечный отход с боями
на Ростов, а там еще продолжали плясать... Постепен¬
но умирая, к 6 февраля 1918 года мы отступили до
самого Ростова».
В доказательство своих слов Кириенко приводит
письмо генерала М.В. Алексеева от 18 января 1918 года.
В частности, он пишет: «По почину супруги начальни¬
ка Ростовского гарнизона Веры Николаевны Черноя¬
ровой и сочувствующих делу лиц, в Ростове собрано
28414 руб. 35 копеек на устройство елки участникам
боев в ноябре—декабре 1917 г. и в январе 1918 г. По
соглашению с жертвователями суммы эти распреде¬
лены мною так:
14 207 руб. 17 коп. офицерам и юнкерам Особого
Юнкерского батальона и артиллерийского дивизиона,
участвовавших в боях под Нахичеванью и Ростовом
с 26-го ноября по 3-е декабря 1917 года.
14 207 руб. 13 коп. тем частям Добровольческой ар¬
мии, участвовавшим в боях 13-17 января 1918 г. между
ст. Неклиновка — Матвеев Курган. Не зная перечня
374

всех частей, принимавших участие в этих боях, причи¬
тающуюся сумму передать полковнику Кутепову.
Предписываю в каждой группе составить комиссию
из участников всех частей по назначению начальству¬
ющих лиц. Комиссия должна разработать вопрос, как
желательно использовать полученные деньги. Краткий
отчет в использовании должен быть представлен мне
для ознакомления жертвователей».
Из данного письма видно, что М. В. Алексеев в кон¬
це 1917 и начале 1918 года не знал не только истинное
количество, но и состав подчиненных ему войск. Также
кощунственно во время тяжелых боев выглядит история
с какими-то подарочными деньгами. К тому же Геор¬
гиевский полк, как утверждает Кириенко, «никаких
денег ни от кого не получил. Предполагаю, что причи¬
тавшиеся только нам двум, мне и Кутепову, деньги
пошли на устройство штабных пирушек или были ро¬
зданы «особым» батальонам и полкам из трех человек,
в боях не участвовавших».
9 февраля 1918 года Георгиевский полк вновь был
направлен на фронт, на этот раз в район Гниловской
станицы.
В 8 часов вечера 9 февраля 1918 года Добровольче¬
ская армия выступила из Ростова в так называемый
1-й Кубанский поход. Всего вышло около 2,5 тысячи
человек. Большое количество раненых, не способных
передвигаться, было оставлено в Ростове и Новочер¬
касске. Позже почти все они были перебиты пришед¬
шими туда красными частями.
Город Ростов замер. На улицах ни одной живой души.
Только крупными хлопьями падал снег.
Впереди, протаптывая дорогу в глубоком снегу,
двигался Георгиевский полк, в строю которого оста¬
валось всего 120 человек. Следом пешком, опираясь
375

на палку, шел генерал Алексеев, рядом с ним шли
генералы Корнилов, Деникин, Романовский, Марков
и другие, а также люди, одетые в штатское платье.
Видимо, из политического отдела армии. Видя это,
Кириенко взял из обоза экипаж, захваченный его
людьми в бою, и предложил его Алексееву. Тот с бла¬
годарностью принял это предложение, и дальше ехал
уже в экипаже.
На следующий день, перейдя Дон по тонкому льду,
Добровольческая армия вошла в станицу Ольгинская.
12 февраля в Ольгинской была назначена дневка. Толь¬
ко тут стало известно, что генерал Корнилов решил
вывести армию из того тяжелого положения, в котором
она оказалась в Ростове, осажденном красными со всех
сторон. Но четкого плана операции у него не было. По¬
чему-то многие считали, что поход совершается для
того, чтобы соединиться с вышедшими из Новочеркас¬
ска казаками. «Тут будет уместно сказать, — пишет
Кириенко, — что Корнилов не пользовался ни довери¬
ем, ни любовью большинства добровольцев, первыми
явившихся на Дон, кроме разве только его любимого
ударного корниловского полка... Не был он, Корнилов,
популярен уже потому, что был в самом начале бунта
правой рукой Керенского, был назначен им, по особому
к нему доверию, командующим Петроградским военным
округом, ему было поручено новым революционным
правительством арестовать императорскую семью, что
он и выполнил охотно и очень грубо, окружив аресто¬
ванных разнузданной солдатчиной.
Формирование генералом Корниловым каких-то
новых ударных батальонов, предназначенных для за¬
щиты революции, тоже не могло способствовать его
популярности. Эти революционные формирования
должны были служить примером, как говорилось в при-
376

казе генерала Корнилова, старым доблестным и покры¬
тым славой полкам императорской армии?!
Окончательно разочаровавшись в наших «вождях»,
я понял, что генерал Корнилов ведет нас не на соеди¬
нение с уходящими из Новочеркасска казачьими ча¬
стями, а на Кубань, в то время кишевшую больше¬
виками.
Генерал Корнилов приказал собраться к нему всем
начальникам отдельных частей и ячеек. Собралось
больше 30 человек начальников различных отрядов.
Было тут все, до начальников каких-то «зеленого дья¬
вола», «черной руки» и «лисьих хвостов», и тут раздалось
в первый раз единственно разумное слово генерала
Корнилова, что так воевать нельзя и необходимо, для
удобства командования и действий в бою, объединить
все в два полка. Поэтому он приказал всем маленьким
отрядам и ячейкам немедленно явиться в распоряжение
генерала Маркова, которого он назначает командиром
этого 1-го полка. Остаткам моего 1-го Георгиевского
полка войти в Кониловский ударный полк, составив его
3-й батальон. Туда же явиться и сформированному из
ростовских студентов отряду, составив четвертый ба¬
тальон Корниловского полка, командиром которого
генерал Корнилов, конечно, назначил своего любимца
капитана Неженцева».
Далее И. К. Кириенко жалуется на те трудности,
которые пришлось испытать его подчиненным в соста¬
ве новой части. Он пишет: «Генерал Корнилов, вопреки
необходимости и здравому смыслу, повел свою армию,
т.е. горсточку русских офицеров, юнкеров и мальчи-
ков-кадет через бушующую как море Кубань к ее сто¬
лице Екатеринодару. Вел он бедных офицеров больши¬
ми переходами, по открытым степям, не считаясь ни
с силами, ни с жизнями своих подчиненных, к чуждому
377

им Екатеринодару, не давшему никаких решительно
стратегических выгод для армии. Генерал Корнилов
преследовал какую-то свою, одному ему известную,
цель и пусть на память его одного и ляжет ответствен¬
ность за напрасно погубленные молодые жизни лучших
русских людей. 14 февраля 1918 года в станице Хому¬
товской к нам присоединились ушедшие из Новочер¬
касска пять сестер милосердия...»
«С тяжелыми, ненужными боями мы шли по Кубан¬
ской области. Почти каждую станицу брали с боя, ко¬
личество раненых возрастало быстро. Обоз с ранеными
тянулся на несколько верст, впереди обоза, справа,
слева и с тыла шли боевые части, которым приходилось
утопать в размокшем черноземе и изморенным до пре¬
дела, с боем занимать станицы для ночлега.
Генерал Корнилов не жалел достойнейших и чест¬
нейших людей, людей, не примирившихся с бесчести¬
ем Отечества; он упрямо и упорно вел крошечную армию,
постепенно превращающуюся в санитарный обоз, по
большим дорогам и чуть не каждый день с боем и кро¬
вавыми потерями занимал станицы для ночлега. Его
военный «гений» не мог додуматься посадить армию на
подводы, идти боковыми дорогами, обходить станицы
и ночевать на подводах... Но надо быть справедливым
и поставить генералу Корнилову в заслугу, что в похо¬
де он не бросил ни одного раненого, тогда как генералы
Алексеев и Деникин, после поражения у Екатеринода-
ра, в станице Новоелизаветинской, бросили на гибель
всех раненых... Нам приходилось все тяжелее и тяже¬
лее. Пополнения из казаков стекалось очень мало и не¬
равенство сил с окружающими нас массами красных
с каждым днем, с каждым боем возрастало.
Красные же стали уже не похожи на их первые
неорганизованные банды. Троцкий суровыми мерами
378

Л. Г. Корнилов.
и очень толково создал из этих банд регулярное войско,
становившееся все более и более боеспособным.
Приближаясь к Екатеринодару, Добровольческая
армия соединилась с отрядом генерала Покровского,
который вышел им навстречу из Екатеринодара. Затем,
переправившись через Кубань, Добровольческая армия
заняла станицу Елизаветинскую. Город защищали
войска бывшего прапорщика Сорокина, насчитывавшие
около 40 тысяч человек и располагавшие тяжелой ар¬
тиллерией. Поэтому первый штурм Екатеринодара
красными был отбит. Несмотря на это, Лавр Георгиевич
приказал повторить штурм на следующий день, и он
также был неудачный. Добровольцы понесли тяжелые
потери, был убит и любимец Корнилова капитан Не-
женцев. Состав Добровольческой армии уменьшился
379

наполовину, но Корнилов приказал готовиться к тре¬
тьему штурму. Но «тут проведение спасло нас: разо¬
рвавшимся снарядом генерал Корнилов был убит в доме,
расположенном на берегу Кубани, на виду у красных.
Через час после смерти генерала Корнилова генерал
Деникин, сменивший убитого вождя, уже приказал
готовиться к отступлению от Екатериондара и отдал
для этого необходимые распоряжения».
Таким образом, мы видим, что даже среди высших
военачальников Добровольческой армии были опреде¬
ленные разногласия и борьба за первенство. Все это,
безусловно, негативно сказалась на самом белом дви¬
жении, местом рождения которого стала земля Вели¬
кого войска Донского.

Вместо эпилога
В конце 1916 года Первая мировая война на всех фрон-
тах зашла в позиционный тупик. Но каждый новый день
войны ослаблял Германию, Австро-Венгрию и Турцию,
усиливая позиции их противников. Победа Антанты
становится уже неизбежной. И тогда в войну на сторо¬
не Антанты «решаются» вступить США!!! Среди буду¬
щих победителей начинает остро обсуждаться вопрос
послевоенного передела мира. Делятся германские
колонии. Рассматривается передел европейской карты.
Англия и Франция выступают противником усиления
России.
США решают на основе этих разногласий выстроить
свою игру, цель которой — продление войны и макси¬
мальное ослабление Европы. Во всех странах Антанты
усиливаются оппозиционные правительству движения,
«неизвестными» источниками финансируются оппози¬
ционные партии. В результате вопрос о власти в каждой
конкретной стране Антанты становится более актуаль¬
ным, чем вопрос о положении на фронте.
Особенно сильна оппозиция официальной власти
в Российской империи. Военные под бременем боевых
неудач не верили Верховному главнокомандующему
императору Николаю II. Произошли перемены в пра¬
вительстве, Государственная дума не поддерживала
381

мероприятия правительства, пытаясь проводить свою
политику. Большую помощь из-за рубежа получили
польские, финляндские, грузинские сепаратисты, а так¬
же почти все партии, оппозиционные власти. Макси¬
мально активизировались масоны. В политическом
отношении страна начала раскалываться, назревала
революция.
Почему-то издавна революции были цветными.
Революционные силы выбирали цвет, резко отличав¬
шийся от цвета власти. Если русский царь иногда на¬
зывал себя «белым», то революционеры стали называть
себя «красными». События февраля 1917 года произош¬
ли уже под красными знаменами. Но в результате этих
событий победила русская «демократия» и было сфор¬
мировано многопартийное Временное правительство,
целью которого было довести страну до Учредительно¬
го собрания. Это собрание могло поставить точку в рос¬
сийских беспорядках.
Корниловцы в Галлиполи.
382

Гробовщиком Временного правительства были на¬
значены большевики, численность которых к апрелю
1917 года достигала 100 тысяч человек, а их лидеры
давно уже проживали за границей и находились в поле
зрения и контактов с иностранными разведками. 16 апре¬
ля 1917 года из эмиграции возвращается В. И. Ленин
с группой товарищей, проехав в запломбированном
вагоне через территорию враждебной России Германии.
После этого в России резко активизировалось ре¬
волюционное движение, направленное на свержение
Временного правительства и прекращение войны. В ито¬
ге было сорвано очередное крупное наступление русской
армии на германо-австрийском фронте, а в столице
произошли крупные беспорядки с привлечением запа¬
сных частей столичного гарнизона и моряков Балтий¬
ского флота. Захват власти большевиками в июле не
удался. И в августе 1917 года В. И. Ленин бросился за
советами в Германию, затем встретился с крупнейши¬
ми европейскими банкирами в Швейцарии (официаль¬
но позже было заявлено, что в это время он скрывался
в Разливе).
В августе А.Ф. Керенский решил навести порядок
в России путем установления военной диктатуры. Но
в последний момент он сам испугался своего плана
и объявил вне закона назначенного в диктаторы гене¬
рала Л. Г. Корнилова. Большевики и другие «револю¬
ционные» партии помогли подавить выступление мя¬
тежного генерала. Так личность Л. Г. Корнилова впервые
крупным мазком вошла в историю России.
Новая попытка захвата власти большевиками про¬
изошла в октябре 1917 года. И вновь в качестве первых
противников этой власти выступили генералы А. М. Ка¬
ледин, М. В. Алексеев и конечно же Л. Г. Корнилов.
Созданная ими Добровольческая армия вступила
383

в боевые действия с отрядами Красной гвардии и за¬
рождающейся Красной Армии. Началась Гражданская
война.
Таким образом, Гражданская война и иностранная
военная интервенция в Россию стали логическим про¬
должением Первой мировой войны, в которой проис¬
ходило острое соперничество ведущих мировых держав
за передел мира. Ослабление России в любом случае
вписывалось в эту политику.
ВЕСТНИК
ПЕРВОПОХОДНИКА
яо.
участников №с куоашого гснсша
Корнилова но^а
Вестник первопроходника 1968 г.
384

В то же время Октябрьская революция и последо¬
вавшая за ней Гражданская война стали средством
передела власти в России, за которым скрывался факт
перехода имущества из одних рук в другие. Накопления
царской семьи, крупных капиталистов, помещиков,
банкиров, купцов давно уже не давали покоя той части
русской интеллигенции, которая не успела войти в эли¬
ту имущих и поэтому считала себя незаконно обижен¬
ной. Но для того, чтобы получить в свое пользование
все эти средства, нужно было поменять их собственни¬
ка, что было под силу только новой государственной
власти. Но замена одного хозяина другим неизбежно
породила бы тысячи вопросов к новому хозяину, на
большинство из которых не было ответов. Поэтому было
решено на словах передать власть массам (Советам),
реально сосредоточив ее в руках избранных. По сути,
высшая государственная власть в России как принад¬
лежала правительству в лице Совета министров и Вре¬
менного правительства, так и осталась в руках Совета
народных комиссаров. Миф об участии в управлении
страной Советов широких народных масс всегда оста¬
вался только мифом.
В борьбе за власть все строилось не на реальных
программах, а на лозунгах. «Белые» ратовали за не¬
делимую Россию и учредительное собрание, больше¬
вики брали популистскими лозунгами о мире, земле,
демократии, равенстве, братстве. Термин «демократия»
положительно действовал на людей со времен древ¬
него Рима, термины «равенство и братство» — со вре¬
мен Великой французской революции. Новым и наи¬
более популярным для данного момента был лозунг
о мире, и большевики решили выполнить это обещание
любой ценой, не считаясь ни с какими национальными
потерями и понимая, что именно он создаст наиболее
385

благоприятные условия для слома старой государст¬
венной системы.
В. И. Ленин заблаговременно четко присчитал рас¬
пределение сил в предстоящей гражданской войне за
власть, сделав ставку на неимущий пролетариат. Имен¬
но пролетарий, живя в крупных городах и наблюдая
преимущества цивилизации, больше всего страдал от
невозможности пользоваться ими из-за недостатка
средств. Он с готовностью по призыву власти пошел
громить и грабить имущество зажиточной части насе¬
ления, став ядром начавшейся гражданской войны.
И Совнарком в обращении к донецким рабочим от
5 марта 1918 года требовал: «...Средства берите у ка¬
питалистов, пользуйтесь самым широким правом рек¬
визиции... Вводите трудовую повинность... Контрре¬
волюционеров арестовывайте, при сопротивлении
расстреливайте ».
Другое дело крестьянин или казак. Оторванные от
своего хозяйства и одетые в солдатскую шинель, они
были тем же пролетарием, готовым громить и грабить.
Но вернувшись домой, к своему хозяйству, они прев¬
ращались в собственника, более всего опасавшегося
грабежа и погрома. Крестьянин и казак был сторон¬
ником спокойной и размеренной жизни, при которой
он имел возможность засеять поле, собрать урожай
и по своему усмотрению распорядиться его излишка¬
ми. Большевики были противниками такого спокой¬
ствия и размеренности, и «пролетарская» война про¬
тив имущих классов также превращалась и в войну
против крестьянства и казачества. Так, уже 10 мая
1918 года в письме А. Д. Цюрюпе В. И. Ленин писал:
«Если лучшие питерские рабочие не создадут по от¬
бору надежной рабочей армии в 200 000 человек для
дисциплинированного и беспощадного похода на де¬
386

ревенскую буржуазию..., то голод и гибель революции
неизбежны». Под термином «деревенская буржуазия»
имелись ввиду не только помещики и кулаки, но и все
крепкие крестьяне-середняки, а также казаки, спо¬
собные «дать» молодой Советской республике про¬
дукты.
Таким образом, начав с массового, поголовного гра¬
бежа имущества более зажиточной части населения,
большевики в очень короткое время восстановили про¬
тив себя достаточно большое количество людей, до
этого совершенно далеких от политики.
Знак Корниловского полка.
Борьба шла за передел собственности, причем
в качестве рычагов власти большевикам, ранее ниче¬
го не имевшим в России, нужно было очень много,
а бывшим владельцам собственности не обещали ни¬
какой компенсации. Более того, записав этих людей
в разряд эксплуататоров и контрреволюционеров, их
всячески морально и физически притесняли, вплоть
до уничтожения. Такая политика в рамках гражданской
войны привела как к резкой конфронтации сторон
387

(образование фронтов), так и к массовым выступлени¬
ям на занятой большевиками территории (партизанские
действия).
Теперь о личности самого Л. Г. Корнилова. Ни у кого
не вызывает сомнений, что это был умный человек,
очень настойчивый в достижении своих целей. Он, сын
простого казака, очень рано понял, что путь к успеху
лежит только через большой труд, и долгие годы дос¬
тойно шел по этому пути, не считаясь с риском и опа¬
сностями. Он привык быть первым, и на всех этапах
жизни стремился к этому.
Большим испытанием для Л. Г. Корнилова стал плен.
В те годы пленение генерала, командира дивизии счи¬
талось большой редкостью. И даже не сам факт плене¬
ния угнетал генерала, а то, что он на длительное время
оторван от войск и никак не может влиять на ход про¬
должавшейся битвы. Я лично думаю, что всякие пред¬
положения о том, что Л. Г. Корнилов, находясь в плену,
пошел на соглашения о сотрудничестве с противником,
под собой не имеют оснований. Я больше верю в его
побег, несмотря на то что подробности этого побега
имеют ряд неточностей. Корнилов, желая скорее вер¬
нуться на родину, упорно шел к намеченной цели, не
считаясь ни с какими потерями.
Но вернувшись в ряды армии, Л. Г. Корнилов нашел
ее совсем не той, которую оставил весной 1915 года.
Верховным главнокомандующим стал император Ни¬
колай II, который не обладал для этого ни волей, ни
способностями. Повсюду говорили о предательстве
интересов России немцами, окружавшими трон. Над
троном витала зловещая тень Распутина. Окрепла оп¬
позиция на уровне Государственной думы. И за всем
этим — незавершенное наступление Юго-Западного
фронта, частные неудачи на других фронтах. Самолю-
388

бивый, амбициозный Л. Г. Корнилов не мог найти себя
в этой атмосфере всеобщего неудовольствия и напря¬
женности.
И тут наступает самый интересный момент — связь
генерала Л. Г. Корнилова с организаторами Февральской
революции 1917 года. Ни в одном источнике о ней не го¬
ворится прямо, но она несомненно была. Может быть,
Лавр Георгиевич почувствовал себя Наполеоном 18 брю¬
мера 1799 года? Может, ему кто-то внушил эту мысль.
Не вызывает сомнений, что он примкнул к оппозиции
власти по нескольким причинам. Во-первых, он был
сторонником порядка и хотел поскорее вернуть сильную
Россию. Во-вторых, в смене власти он видел новые воз¬
можности для своей карьеры и не хотел упускать эти
шансы.
Об этом свидетельствует и служба генерала Л. Г. Кор¬
нилова Временному правительству. Он служил ему не
только честно, но и отчаянно, не побоявшись вызвать
гнев монархистов актом ареста императорской семьи.
И Временное правительство шло навстречу его карьер¬
ным амбициям, назначив командующим армией, ко¬
мандующим фронтом и, наконец, Верховным главно¬
командующим. И, как видно, именно в последней дол¬
жности Лавр Георгиевич наконец-то почувствовал себя
равным Наполеону...
Но А. Ф. Кренский и его ближайшее окружение
также хорошо помнили, чем завершился спор Наполе¬
она с «Советом пятисот», а в его готовности применить
силу ради власти никто не сомневался. Поэтому, слов¬
но спохватившись, Керенский стал одним из главных
разоблачителей диктаторских замашек генерала. Кор¬
нилов же, прервавший свой бег на взлете в момент
отрыва от земли, стал в оппозицию к Временному
правительству так же жестко, как и в марте 1917 года
389

стал противником семьи Романовых. Он не признавал
полумер и никогда не шел на компромиссы.
Оттолкнувшись от монархии, не найдя для себя
достойного пути в демократии Временного правитель¬
ства, генерал Л. Г. Корнилов оставался безусловным
рабом своих погон и сторонником жесткого порядка.
Он не мог принять Октябрьскую революцию с ее тол¬
пами разнузданных солдат и пьяных матросов. Он
пошел на Дон, как тысячи других россиян, веривших
в возврат старых порядков. Но в отличие от других
Конилов шел на Дон с чувством того, что должен воз¬
главить этот процесс. В нем все еще жил дух Наполе¬
она, и было не важно, откуда он начнет свое восхожде¬
ние, с Египта, с Дона или даже если путь проляжет
через Кубань. И генерал Л. Г. Корнилов, не задумыва¬
ясь, повел своих сторонников в Ледяной поход, погубив
при этом многих. Он, как истинный солдат, и сам
сложил голову, но не в битве за столицу России, а под
далеким от нее Екатеринодаром...
Таким образом, в личности Л. Г. Корнилова Россия
получила неординарного человека, которых не так уж
много в ее многовековой истории. До него в открытую
конфронтацию с властями с 1613 года на столь высоком
уровне вступали только Емельян Пугачев, декабристы
и, как ни станно, генерал Михаил Скобелев. Все осталь¬
ные были значительно ниже по рангу, почему и имено¬
вались презрительно «бунтарями». Уже поэтому лич¬
ность Лавра Георгиевича Корнилова заслуживает
особого уважения.
После самоубийства А. М. Каледина и гибели
Л. Г. Корнилова в командование Добровольческой армией
вступил генерал А. И. Деникин. На тот момент крупней¬
шим идеологом и организатором белого дела на юге
России еще оставался М.В. Алексеев. Базой Доброволь-
390

ческой армии стала Кубань. «Мы уходим в степи, —
писал генерал Алексеев. — Можем вернуться только,
если будет милость Божья. Но нужно зажечь светоч,
чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей
Россию тьмы».
Вскоре Добровольческая армия действительно вер¬
нулась на Дон. Летом того же года начался так называ¬
емый второй Кубанский поход. Он завершился захватом
«белыми» почти всего Северного Кавказа.
18 августа 1918 года генерал М.В. Алексеев принял
звание Верховного руководителя Добровольческой
армией, генерал А. И. Деникин — главнокомандующе¬
го Добровольческой армией. Для Михаила Васильеви¬
ча это были, по сути дела, последние дни его активной
деятельности как руководителя вооруженной борьбы
белого движения на юге России. В то время он уже
сильно болел и для лечения вместе с сыном, которому
недавно исполнилось десять лет, выехал в Екатерино-
дар, только что захваченный конницей генерала Эрде-
ли. Там Михаила Васильевича поместили в военный
Смерть М. В. Алексеева.
391

госпиталь. Но и будучи больным, Алексеев сохранял за
собой функции руководителя администрацией Добро¬
вольческой армии.
Утром 25 сентября (8 октября) командующий До¬
бровольческой армией генерал А. И. Деникин получил
записку от своего заместителя генерала А. М. Драгоми-
рова: «У Михаила Васильевича началась агония. Конец
может наступить ежеминутно». К вечеру М.В. Алексе¬
ев скончался. Ушел из жизни последний вождь первой
волны белого движения. Пожар Гражданской войны
в России разгорался все сильнее, а на ее арену выхо¬
дили новые люди...

ПРИЛОЖЕНИЯ
Основные даты жизни Л. Г. Корнилова
1870 г., Родился в Усть-Каменогорске 18 августа.
1882	г. Окончил начальное училище.
1883	г., лето. Зачислен в Сибирский кадетский корпус (г. Омск).
1889	г., 29 августа. Поступил в Михайловское артиллерийское
училище (г. Санкт-Петербург).
1890	г., март. Произведен в унтер-офицеры.
1891	г., ноябрь. Произведен в портупей-юнкера.
1892	г., 4 августа. Закончил дополнительный курс училища, про¬
изведен в подпоручики.
1895	г. Поступление в Николаевскую академию Генерального
штаба.
1896	г. Женитьба на дочери титулярного советника Таисии Вла¬
димировне Марковиной.
1897	г. Рождение дочери Натальи.
1897 г. Окончание Николаевской академии Генерального штаба
с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на
мраморную доску, присвоение (досрочно) чина капитана
с формулировкой «за успешное окончание дополнительного
курса».
1898-1904 гг. Служба в Туркестане помощником старшего
адъютанта штаба округа, а затем — штаб-офицером для
поручений при штабе. Выполнение разведывательных
заданий.
1901 г. Награжден орденом Святого Станислава 3-й степени.
1903	г., ноябрь — 1904 г., июнь. Поездка в Индию.
1903	г. Награжден орденом Святой Анны 3-й степени.
1904	г., июнь. Назначен столоначальником Главного штаба.
393

1904 г. Награжден орденом Святого Станислава 2-й степени.
1904	г., сентябрь — 1905 г., декабрь. Участие в русско-японской
войне в должностях штаб-офицера, затем — начальника
штаба 1-й стрелковой бригады.
1905	г., 8 сентября. Награжден орденом Святого Георгия 4-й сте¬
пени («За личную храбрость и правильные действия» во
время действий под Мукденом). Также за войну с Японией
награжден Георгиевским оружием и произведен в чин пол¬
ковника «за боевые отличия».
1906	г. Награжден мечами к ордену Святого Станислава 2-й сте¬
пени.
1907	г., 9 мая. Награжден Золотым оружием за отличие в период
русско-японской войны.
1907-1910 гг. Военный агент в Китае.
1909	г., 6 декабря. Награжден орденом Святой Анны 2-й степени.
1910	г. Отозван из Пекина. Пятимесячное путешествие по Запад¬
ной Монголии и Кашгарии с целью ознакомления с воору¬
женными силами Китая на границах с Россией. Награжден
орденом Святой Анны 2-й степени.
1911	г., 2 февраля. Назначен командиром 8-го пехотного Эстлянд-
ского полка.
1911 г., 3 июня. Нозначен начальником отряда в Заамурском
округе отдельного корпуса пограничной стражи (ОКПС).
1913	г., 4 июля. После скандала, завершившегося отставкой на¬
чальника Заамурского округа ОКПС Е.И. Мартынова, назна¬
чен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии,
расквартированной во Владивостоке, генерал-майор.
1914	г., июнь. Командир бригады 48-й пехотной дивизии.
1914	г., 19 августа. Начальник 48-й пехотной дивизии, генерал-
лейтенант.
1915	г., 29 апреля. Пленение в ходе общего отступления русских
армий в Карпатах.
1915	г., 29 апреля. Награждение орденом Святого Георгия 3-й сте¬
пени.
1916, июль. Побег из плена. Вручение указа о награждении ор¬
деном Св. Георгия 3-й степени.
1916	г., осень. Назначен командиром 25-го пехотного корпуса
Особой армии Юго-Западного фронта.
1917	г., 2 марта. По просьбе председателя Государственной думы
М. В. Родзянко Николай II одновременно с отречением от
394

престола назначил Корнилова командующим Петроградским
военным округом.
1917 г., 7 марта. По распоряжению Временного правительства
арестовал в Царском Селе императрицу и царских детей.
1917 г., май. Назначен командующим 8-й армии Юго-Западного
фронта.
1917 г., июнь. 8-я армия в июньском наступлении Юго-Западно¬
го фронта имела наибольший успех, прорвав фронт австрий¬
ских войск и захватив г. Калуш. Произведен в генералы от
инфантерии.
1917 г., 7 июля. Назначен главнокомандующим войсками Юго-
Западного фронта.
1917 г. 18 июля. Назначен Верховным главнокомандующим.
1917 г., 12-15 августа. Участие в Государственном московском
совещании.
1917 г., 27 августа. По обвинению в подготовке государственного
переворота объявлен мятежником.
1917 г. 28 августа. Выступление с заявлением по радио.
1917 г., 2 сентября. Арест и заключение в тюрьму в Быхове.
1917 г., 19 ноября. Освобождение из-под ареста.
1917 г., 6 декабря. Приезд в Новочеркасск.
1917	г. 25 декабря. Назначен командующим Добровольческой
армией.
1918	г., 31 марта (13 апреля). Гибель при штурме Екатеринодара.
Из протокола допроса
генерала Л. Г. Корнилова
Чрезвычайной следственной комиссией
Временного правительства,
2-5 сентября 1917 г.
Чрезвычайная комиссия производила допрос нижепо¬
именованного генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова,
православного, и он показал:
Тотчас же после Государственного переворота 27 фев¬
раля я был назначен Временным правительством на пост
Главнокомандующего войсками Петроградского военного
округа и, прибыв из действующей армии, 5 марта вступил
395

в должность. С первых же шагов своей деятельности я убе¬
дился в крайне вредном влиянии на войска Петроградско¬
го Совета Солдатских и Рабочих депутатов, который, во¬
влекая войска гарнизона в борьбу политических партий,
проводя в жизнь начала, разрушающие дисциплину и под¬
рывающие авторитет начальников, постепенно дезорга¬
низовал войска гарнизона, и без того не представлявшие
из себя хорошо сплоченные войсковые части. Совет неод¬
нократно пытался принять непосредственное участие в деле
командования войсками, с целью иметь в них оружие, для
достижения своих политических целей. Не считая возмож¬
ным для себя быть невольным свидетелем и участником
разрушения армии, я предпочел просить освободить меня
от поста Главнокомандующего войсками Петроградского
военного округа и получил, в начале мая, назначение на
должность командующего VIII армией.
Я принял армию в состоянии почти полного разложе¬
ния. Благодаря войсковым Комитетам, высший командный
состав был лишен влияния на войска. Многие генералы
и значительная часть командиров полков, под давлением
Комитетов, были удалены от занимаемых должностей.
За исключением немногих частей, братание процветало.
Были случаи братания с участием хоров немецкой му¬
зыки, выставлявшихся между нашими и немецкими
проволочными заграждениями. В течение двух месяцев
мне почти ежедневно пришлось бывать в войсковых ча¬
стях, лично разъяснять солдатам необходимость дисци¬
плины... и внушать войскам необходимость войны, необ¬
ходимость активных действий; словом, подготовлять
войска к намеченному уже наступлению. В отношении
Комитетов я занял твердую позицию: отклоняя их вме¬
шательство в дела перемен в командном составе, я по¬
степенно вводил Комитеты в рамки законной деятель¬
ности, внушая им убеждение, что главнейшей задачей
их является содействие командному составу в деле подъ¬
ема духа в войсках.
396

25 июня армия перешла в наступление и имела бле¬
стящий успех, выразившийся в прорыве позиции против¬
ника на фронте 30 верст, с захватом гор. Галича и Калуша,
свыше десяти тысяч пленных и более ста орудий. Тут уже
я убедился, что твердое слово начальника и определенные
действия необходимы, чтобы остановить развал нашей
армии. Я понял, что этого твердого слова ожидают и офи¬
церы и солдаты, сознательная часть которых уже утоми¬
лась от полной анархии. В ночь с 7 на 8 июля я принял
должность главнокомандующего армиями Юго-Западного
фронта. Прорыв фронта XI армии, начавшийся утром
б июля, уже был в полном разгаре. XI армия отступала
в беспорядке. Порыв расширялся все далее и далее, захва¬
тывая правый фланг VII армии, находившейся южнее.
По донесениям с фронта, многие части не исполняли
приказаний, бросали свои позиции, другие не шли на под¬
держку. Каждое боевое приказание обсуждалось на ми¬
тингах. По всем дорогам брели толпы солдат, дезертиро¬
вавших из своих частей, производя грабежи и насилия
в попутных селеньях. Я немедленно потребовал от началь¬
ников решительных действий против предателей и измен¬
ников, предупредив, что всю ответственность я беру на
себя. Я приказал расстреливать дезертиров и грабителей,
выставляя трупы расстрелянных на дорогах, на видных
местах, с соответствующими надписями. Вместе с тем
я послал 8 июля Верховному главнокомандующему телег¬
рамму за № 3733, с копиями председателю Совета мини¬
стров, Военному министерству и комиссару Юго-Запад¬
ного фронта, в которой в первый раз указал на необходи¬
мость применения исключительных мер, до введения
смертной казни иа театре военных действий, добавляя, что
«иначе вся ответственность на тех, кто словами думает
править на тех полях, где царит смерть и позор предатель¬
ства, малодушия и себялюбия...» На эту телеграмму я по¬
лучил телеграмму от Верховного главнокомандующего,
который сообщил, что он вполне разделяет мой взгляд,
397

а от Военного министра, что в моем распоряжении пункт 14
декларации прав солдата.
Ввиду все усиливающегося развала армии Юго-Запад¬
ного фронта и продолжавшегося отступления я вынужден
был усилить строгость уже принятых мер, приказав сфор¬
мировать особые ударные отряды из юнкерских батальо¬
нов для борьбы с дезертирством, мародерством и насили¬
ями. Я приказал запретить в районе действующей армии
митинги, объявив их незаконными сборищами, подлежа¬
щими разгону силой оружия.
11	июля я обратился к председателю Совета министров,
с копией Верховному главнокомандующему, с телеграммой
за №3911:
«...Сообщаю Вам, стоящим у кормила власти, что Ро¬
дина действительно накануне безвозвратной гибели, что
время слов, увещаний и пожеланий прошло, что необхо¬
дима непоколебимая государственно-революционная
власть. Я заявляю, что, занимая высокоответственный
пост, я никогда в жизни не соглашусь быть одним из ору¬
дий гибели Родины. Довольно. Я заявляю, что если Пра¬
вительство не утвердит предлагаемых мной мер и тем
лишит меня единственного средства спасти армию и ис¬
пользовать ее по действительному ее назначению защиты
Родины и Свободы, то я, генерал Корнилов, самовольно
слагаю с себя полномочия Главнокомандующего».
Генерал Корнилов.
«Со своей стороны разделяю мнение генерала Корни¬
лова и поддерживаю высказанное им от слова к слову».
Комиссар Савинков.
Утром 12 июля я получил телеграф от министра-пред-
седателя, что, принципиально закон о смертной казни
принят и вечером мне будет сообщена окончательная ре¬
дакция этого закона. Объявление этого закона в армиях
398

фронта произвело сразу отрезвляющее впечатление на
массы. 16 июля в Ставке собиралось Совещание, с участи¬
ем министра-председателя и всех главнокомандующих
фронтами, для обсуждения мер по поднятию боеспособно¬
сти армии... В телеграмме № 4254 ... я указал на необхо¬
димость распространения закона о смертной казни и во¬
енно-революционных судов на внутренние округа, исходя
из мысли, что никакие меры по восстановлению боеспо¬
собности армии не дадут желаемого результата, пока армия
будет получать из тыла укомплектования в виде банд
распущенных, не обученных, распропагандированных
солдат, которые способны разложить даже самые крепкие
войсковые части.
В той же телеграмме я указывал на необходимость
восстановления дисциплинарной власти начальников,
ограничения круга деятельности войсковых комитетов,
установления их ответственности за превышение власти,
запрещения митингов законом, запрещения ввоза в район
армии газет с крайними учениями и, наконец, воспрещения
въезда всякого рода депутаций, делегаций и агитаторов.
В этой же телеграмме я впервые заявил о необходимых
мерах для поднятия в армии престижа офицера, прини¬
женного, лишенного своего авторитета целым рядом ме¬
роприятий, проведенных правительством. Совещание
в Ставке ни к какому практическому результату не при¬
вело вследствие того, что у всех участников этого Совеща¬
ния, за исключением генерала Деникина, не хватило гра¬
жданского мужества поставить вопрос о мерах поднятия
боеспособности армии вполне точно и определенно. 19 июля,
постановлением Временного правительства (телеграмма
№ 5807) я был назначен на пост Верховного главнокоман¬
дующего.
В ответ на эту телеграмму я обратился к Председате¬
лю Совета министров с телеграммой № 4424, адресованной
также и Военному министру, изложив им те условия, при
которых я считаю возможным принять пост Верховного
399

главнокомандующего. Одним из таких условий являлось
полное невмешательство Временного правительства в мои
оперативные распоряжения, а потому и в назначения
высшего командного состава...
Из Петрограда мне было сообщено, что для переговоров
со мной в Бердичев командирован комиссар Юго-Запад¬
ного фронта Филоненко. 23 июля он прибыл в Бердичев
и доложил от имени Временного правительства, что все
мои пожелания, изложенные в телеграммах № 4254 и 4424,
Правительством принципиально принимаются... Я немед¬
ленно выехал в Могилев и 24 июля вступил в исполнение
обязанностей Верховного главнокомандующего...
24 августа в Ставку прибыл управляющий Военным
министерством Б. В. Савинков. С поезда он приехал ко мне...
Савинков сказал, что г. Керенский, признанный вождь ле¬
вых партий, и я, на ком, по его мнению, зиждутся все на¬
дежды правых политических партий России, должны идти
рука об руку, и что несогласия меру нами могли бы вызвать
крайнее обострение в положении; поэтому он считает своей
важнейшей задачей — подготовить почву для соглашения
между г. Керенским и мной, с целью на нашей согласованной
работе основать формирование сильной, крепкой власти.
Я заявил, что не считаю себя вождем правых партий,
но не отрицаю, что несогласия между г. Керенским и мной
могли бы иметь пагубные последствия. Я заявил, что хотя
и не претендую на то, чтобы иметь влияние на тот или
другой состав правительства, раз интересуются моим
именем, то я считаю возможным заявить и открыто сказать,
что нахожу Керенского человеком слабохарактерным,
легко поддающимся чужим мнениям и, конечно, не знаю¬
щим того дела, во главе которого он стоял. Лично я против
него ничего не имею; думаю, что другой состав Правитель¬
ства, без участия г. Керенского, мог бы тоже справиться
с делом.
После долгого обсуждения вопроса, в связи с положе¬
нием страны, я, в конце концов, согласился, что, при сов-
400

ременном соотношении политических партий, участие
г. Керенского в составе Правительства я признаю безуслов¬
но желательным. Затем я добавил, что я готов всемерно
поддерживать А.Ф. Керенского, если это нужно для блага
Отечества. В ответ Б. В. Савинков заявил мне, что он счаст¬
лив слышать от меня эти слова...
25 августа Савинков уехал из Могилева. В тот же день
ко мне явился В. Н. Львов, которого, в бытность мою глав¬
нокомандующим войсками Петроградского военного окру¬
га, я видел раза два в заседаниях Совета министров; знал,
что он был членом Государственной думы, обер-прокуро¬
ром Синода; кроме обычных приветствий при встрече, —
никаких разговоров с ним я прежде не вел. Войдя ко мне
в кабинет, сразу заявил мне: «Як Вам от Керенского с по¬
ручением...» В.Н. Львов заявил мне от имени Керенского,
что если, по моему мнению, дальнейшее участие послед¬
него в управлении страной не доставит власти необходимой
силы и твердости, то Керенский готов выйти из состава
правительства. Если Керенский может рассчитывать на
поддержку, то он готов продолжать работу. Львов просил
меня высказать мое мнение по поводу предложения Ке¬
ренского и изложить программу.
Я, очертив общее положение страны и армии, заявил,
что, по моему глубокому убеждению, единственным исхо¬
дом из тяжелого положения страны является установление
диктатуры и немедленное объявление страны на военном
положении. Я заявил, что лично не стремлюсь к власти
и готов немедленно подчиниться тому, кому будут вруче¬
ны диктаторские полномочия, — будь то сам А. Ф. Керен¬
ский, генерал Алексеев, генерал Каледин или другое лицо.
Львов заявил, что не исключается возможность такого
решения, что, ввиду тяжелого положения страны, Времен¬
ное правительство, в его нынешнем составе, само придет
к сознанию необходимости установления диктатуры и,
весьма возможно, предложит мне обязанности диктатора.
Я заявил, что если бы так случилось, то всегда держась
401

мнения, что только твердая власть может спасти страну,
я от такого предложения бы не отказался. Я просил
В.	Н. Львова передать А. Ф. Керенскому, что, независимо
от моих взглядов на его свойства, его характер и его отно¬
шение ко мне, я считаю участие в управлении страной
самого Керенского и Савинкова безусловно необходимым;
кроме того, я просил его передать А.Ф. Керенскому, что,
по имеющимся у меня сведениям, в Петрограде в ближай¬
шие дни готовится выступление большевиков и на А. Ф. Ке¬
ренского готовится покушение; поэтому я прошу А. Ф. Ке¬
ренского приехать в Ставку, чтобы договориться с ним
окончательно; я просил передать ему, что я честным словом
гарантирую его полную безопасность в Ставке. Выслушав
мое заявление, Львов, по-видимому тронутый, сказал:
«...Генерал, вы благороднейший человек...»
26-го же вечером у меня в кабинете собрались: Комис¬
сар Филоненко, В. С. Завойко и А. Ф. Аладьин. Разговор
снова коснулся тяжелого состояния страны и необходимо¬
сти иметь во главе ее сильную власть. Я предложил им,
считая их людьми хорошо знающими наших наиболее
выдающихся общественных деятелей и имея в виду мои
разговоры с гг. Савинковым и Львовым, — наметить такую
схему организации власти и состава правительства, кото¬
рая, включая в себя лучшие силы всех главных политиче¬
ских партий страны, могла бы дать ей правительство
твердое, работоспособное, пользующееся полным довери¬
ем страны и армии. Был набросан проект Совета народной
обороны, с участием Верховного главнокомандующего
в качестве Председателя, А.Ф. Керенского — министра -
заместителя, г. Савинкова, генерала Алексеева, адмирала
Колчака и г. Филоненко. Этот Совет обороны должен был
осуществить коллективную диктатуру, так как установ¬
ление единоличной диктатуры было признано нежела¬
тельным...
Я ждал, что 27 августа министр-председатель выедет
в Ставку. Утром 27 августа я получил телеграмму за под-
402

писью «Керенский», но без номера, с указанием сдать
временно должность Верховного главнокомандующего
генералу Лукомскому и, не ожидая прибытия нового Вер¬
ховного главнокомандующего, выехать в Петроград. Зная,
что в Петрограде накануне рассматривался в заседании
Временного правительства проект распространения зако¬
на о смертной казни на внутренние Округа России, что
должно было сильно отразиться на боеспособности армии
в благоприятную сторону и обуздать анархические высту¬
пления левых партий, я пришел к убеждению, что прави¬
тельство снова подпало под влияние безответственных
организаторов и, отказываясь от твердого проведения
в жизнь предложенной мной программы оздоровления
армии, решило устранить меня как главного инициатора
указанных мер. Ввиду тягчайшего положения страны
и армии я решил должности Верховного главнокоманду¬
ющего не сдавать и выяснить предварительно обстановку...
28 августа Временное правительство объявило меня
изменником Родины и потребовало отмены приказания
о движении частей 3-гб конного корпуса, сосредоточивав¬
шегося в окрестностях Петрограда...
...Я решил выступить открыто и, произведя давление
на Временное правительство, заставить его: 1. исключить
из своего состава тех министров, которые, по имеющимся
у меня сведениям, были явными предателями Родины, и 2.
перестроиться так, чтобы стране была гарантирована
сильная и твердая власть. Для оказания давления на Вре¬
менное правительство я решил воспользоваться 3-м конным
корпусом генерала Крымова, которому и приказал про¬
должать сосредоточение к Петрограду...
Приказ о сформировании Петроградской армии был
подписан мной 26 августа, но в войска он не рассылался
ввиду того, что выделение этой армии и соединение фрон¬
тов я предполагал произвести только тогда, когда обста¬
новка вынудит нас отходить с Венденских позиций. На
должность командующего Петроградской армией мной
403

был предназначен командир 3 конного корпуса — генерал
Крымов, один из лучших, энергичных и решительных
генералов нашей армии...
...24 августа в телеграмме за № 10085 — мне было сооб¬
щено министром-председателем согласие правительства
на подчинение мне всей территории Петроградского воен¬
ного округа, которая должна была войти в район Петрог¬
радской армии. Генерал Крымов отправился в район рас¬
положения своих частей вечером 25 августа. Перед отъездом,
в дополнение к предписанию о подчинении ему Кавказской
туземной конной дивизии, я ему дал две задачи:
1.	В случае получения от меня или непосредственно на
месте сообщения о начале выступления большевиков не¬
медленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город,
обезоружить части Петроградского гарнизона, которые
примкнут к движению большевиков, обезоружить насе¬
ление Петрограда и разогнать Советы.
2.	По окончании исполнения этой задачи генерал Кры¬
мов должен был выделить одну бригаду с артиллерией
в Ораниенбаум и по прибытии туда потребовать от Крон¬
штадтского гарнизона разоружения крепости и перехода
на материк. Согласие министра-председателя на разору¬
жение крепости Кронштадта и вывод его гарнизона после¬
довало 8 августа, и доклад об этом Морского генерального
штаба, с резолюцией министра-председателя, был пред¬
ставлен начальнику штаба Верховного главнокомандую¬
щего при письме Адмирала Максимова...
30 августа, узнав из разговора по прямому телеграф¬
ному проводу о смерти генерала Крымова, я принял меры
для бескровной и безболезненной для страны и армии
ликвидации столкновения моего с министром-председа¬
телем Керенским. Начиная с 27 августа я не прекращал
управления армиями, следил за положением на фронтах
и делал распоряжения, что видно из моих отметок на опе¬
ративных сводках. Ввиду того, что Керенским было сде¬
лано распоряжение о неисполнении моих оперативных
404

приказов, я, как только вошел в связь с генералом Алек¬
сеевым, потребовал отмены этого распоряжения Керен¬
ского. Затем я заявил, через генерала Алексеева, Времен¬
ному правительству, что я приму немедленно меры к успо¬
коению тех кругов, которые последовали за мной, как
только выяснится, что Временное правительство стало на
путь создания твердой власти и, наконец, я настойчиво
просил генерала Алексеева ускорить его приезд в Ставку;
как только я получил сведение, что он выехал, я немед¬
ленно отдал приказ частям Могилевского гарнизона со¬
хранять полное спокойствие и подчиниться генералу Алек¬
сееву по приезде его в Ставку. Получив 30 августа распо¬
ряжение Временного правительства о том, что запрещение
исполнять мои приказы отменено, я немедленно отдал
приказание продолжать намеченные стратегические пе¬
ревозки для усиления Северного фронта. Из этого следует,
что генерал, обвиненный г. Керенским в измене и преда¬
тельстве Родины, тем не менее до вечера 1 сентября оста¬
вался руководителем обороны государства.
Ни в каких заговорах я не состоял и не состою. Во всех
своих разговорах с представителями различных полити¬
ческих партий я всегда заявлял, что ни к каким политиче¬
ским партиям не принадлежал и не принадлежу, а всегда
поддерживал и буду поддерживать те из них, которые
стремятся, задаются одним намерением: спасти страну от
гибели и вывести армию из состояния развала...

Научные труды Л. Г. Корнилова
Краткий отчет о поездке по Северной Монголии и Западному
Китаю. РГВИА.Ф. 1396, оп. 6 с, д. 149, л. 39-60.
Военные реформы Китая и их значение для России. РГВИА.
Ф. 2000, on. 1 с, д. 8474.
Очерк административного устройства Синь-Цзяна. Сведения,
касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным
округом, — Ташкент, изд. штаба Туркестанского военного
округа, 1901, вып. XXVI.
Вооруженные силы Китая в Кашгарии. — Ташкент, изд. штаба
Туркестанского военного округа, 1902, вып. XXXII — XXXIII.
Поездка в Дейдади. Общий очерк. Прибавление к «Сборнику
географических, топографических и статистических мате¬
риалов по Азии», 1902, № 6.
Сеистанский вопрос. Туркестанские Ведомости, 1902, № 4. —
Ташкент, изд. штаба Туркестанского военного округа,, 1903,
вып. XXXIX.
Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт военно-статистиче¬
ского описания. Ташкент, изд. штаба Туркестанского воен¬
ного округа, 1903.
Сообщение, сделанное в Военном собрании Туркестанского во¬
енного округа 7 марта 1903 г. Укрепленные пункты в сопре¬
дельных с округом областях Китая, Персии и Афганистана.
Туркестанские Ведомости, 1903, № 22 (то же. — СССТВО,
1903, вып. XLV, XLVII).
Историческая справка по вопросу о границах Хорасана с владе¬
ниями России и Афганистана. СССТВО, 1904, вып. LX (то же. —
СМ А, 1905, вып. LXXVIII).
Нушки-Сеистанская дорога. Маршрутное описание Нушки-
Сеистанской дороги (участок Кала-и-Рабат — Кветта). СМА,
1905, вып. LXXVIII.
Отчет о поездке в Индию. Добавление к СМА, 1905, № 8.
Вооруженные силы Китая. Иркутск. Изд. штаба Иркутского
военного округа, 1911.
406

Марш Корниловского полка
В ком есть сознанье ясное
И мужество в груди,
Под знамя черно-красное
К корниловцам иди!..
Дружно, корниловцы, в ногу!
С нами Корнилов идет!
Спасет он, поверьте, свободу,
Не выдаст он русский народ!..
Пусть кругом одно глумленье,
Клевета и гнет —
Нас, корниловцев, презренье
Черни не убьет!..
«Молитва офицера»
Христос Всеблагой, Всесвятой, Бесконечный,
Услыши молитву мою.
Услыши меня, мой заступник предвечный,
Пошли мне погибель в бою.
Смертельную пулю пошли мне навстречу,
Ведь благость безмерна твоя...
Скорее пошли мне кровавую сечу,
Чтоб в ней успокоился я.
На родину нашу нам нету дороги,
Народ наш на нас же восстал,
Для нас он воздвиг погребальные дроги
И грязью нас всех забросал.
Три года мы тяжко, безмерно страдали,
Заветы России храня.
Мы бились с врагами, и мы не считали
Часами рабочего дня!
407

В глубоких молитвах без счета и меры
В своих и враждебных краях
Сном вечным уснули бойцы-офицеры,
Погибшие в славных боях.
Но мало того показалось народу,
И вот, чтоб прибавить могил,
Он, нашей же кровью купивши свободу,
Своих офицеров убил.
Правительство, новые люди науки,
И много сословий и лиц
Пожали убийцам кровавые руки,
Прославивши наших убийц.
В Москве лишь тому не нашлося примеров.
Святая Москва наших дней
Не пролила крови своих офицеров
Могучей десницей своей.
Молись же за нас ты, Москва золотая,
Молися о нашей судьбе.
Тебя не увидим мы больше, родная,
Никто не вернется к тебе.
Товарищи наши в боях погибали
Без меры, числа и конца;
Нам всем, умирая, одно завещали -
Войну довести до конца.
Чтоб область противника нашею стала,
Чтоб нам же открыли моря,
Чтоб вечно над Русской Землею сияла
Свободы и счастья заря!
А ныне толкуют уже в Петрограде,
О том, чтобы мир заключить!
Чтоб ради покоя и золота ради
Россию навек погубить.
408

А скоро придут и иные, другие -
Вильгельма «Великим» назвать,
Пред ним преклонить покоренные выи
И прах его ног целовать.
Скорей же в окопы, друзья-офицеры,
Не будем мы этого ждать.
Скорей подавайте солдатам примеры,
Как надо в бою умирать.
Не надо далеких и долгих примеров:
России надежный оплот,
Лишившись своих боевых офицеров,
Балтийский бездействует флот!
За наши страданья, за кровь и за муки
Нам Русский народ заплатил -
На нас же он поднял кровавые руки
И наших же братьев убил!
Терпенья исполнилась нашего мера -
Народ с нас погоны сорвал
И званье святое бойца-офицера
В вонючую грязь затоптал.
Спешите ж в окопы, товарищи-братья,
С семьей офицерской своей!
Нам смерть широко открывает объятья -
И мы упокоимся в ней.
Пока в ней грохочет гроза боевая,
Мы все на местах. Не уйдем!
И, край наш родимый от немцев спасая,
За Родину нашу умрем.
Когда же пред вечною волею Бога
Пройдут дни Великой войны,
Тяжелая ляжет пред нами дорога,
Увидим тяжелые сны.
409

Когда по окопам от края до края
Отбоя сигнал прозвучит,
Сойдемся, семья офицеров родная,
Последнее дело свершить.
Тогда мы оружье свое боевое,
Награды, что взяли в бою,
Глубоко зароем под хладной землею
И славу схороним свою.
На Родину нашу нам нету дороги,
Народ наш на нас же восстал,
Для нас же воздвиг погребальные дроги
И грязью нас всех забросал.

Источники и литература
Архив русской революции. Т. 2. М., 1991.
Белое дело. Дан и Добровольческая армия. М.: Голос, 1992.416 с.
Белые генералы. Ростов-на-Дону, 1995. С. 5—81.
Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М.: Воениздат, 1964.
Брусилов А. А. Мои воспоминания. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004.
Веллер М.у Буровский А. Гражданская история безумной войны.
М. 2007. 640 с.
Вестник первопроходника. Корниловский сборник. Лос-Анжелес,
1968. 98 с.
Венков А. В.у Шитов А. В. Белые генералы. Ростов-на-Дону, 1998.
Волков С. В. Трагедия русского офицерства. М., 1993.
Верховский А. И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959. С. 65.
Волкова И. Русская армия в русской истории. М.: Яуза, Эксмо,
2005. 640 с.
Воспоминания П. Н. Краснова. Архив русской революции. М.,
Терра, 1991. Т. 1—2.
ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 608а. л. 30-33.
Деникин А. И. Очерки русской смуты. В 3 кн. Кн. 2, т. 2. Борьба
генерала Корнилова. Т. 3. Белое движение и борьба Добро¬
вольческой армии. М.: Айрис-пресс, 2006. 736 с.
Деникин А. И. Путь русского офицера. М.: Прометей, 1990.
Дневник барона Алексея Будберга//Архив русской революции.
Т. 12. Берлин, 1923.
Дневник белогвардейца. Сборник. Новосибирск.: Новосибирское
книжное издательство, 1991. С. 24-25.
Зайончковский А. М. Мировая война: маневренный период 1914—
1914 гг. на русском (европейском) театре. М.—Л., 1929.
Зимина В.Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические
режимы Гражданской войны. 1917-1920 гг.М.: Рос. гумани¬
тарный университет, 2006.467 с.
411

Из показаний генерала Корнилова следственной комиссии//
Российский архив. Т. VIII. М., 1998. С. 148.
История русской революции : В 3 т. М.: Терра, 1997.
Как мы освобождали Ростов. Сборник. Ростов-на-Дону, 1935.
Кенез Питер. Красная атака, белое сопротивление. 1917-1918/
Пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2007. С. 39.
Керенский А. Ф. Прелюдия к большевизму. — М.: Центрполиграф,
2006.
Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте//Вопросы
истории. 1991. № 7-8.
Кириенко И. К. От чести и славы к подлости и позору февраля
1917 года. Военно-исторический архив.
Костин А.Л. Посеяли ветер — пожали бурю. М.: Гелиос АРВ,
2004. 224 с.
Крыленко Н.В. Смерть старой армии//Военно-исторический
журнал. 1964. № 11.
Кузьмин Н.П. Генерал Корнилов. М.: Воениздат, 1997.
Лелевич Г. Октябрь в Ставке. Гомель, 1922.
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 50. С. 72.
Логинов В. Т. В шаге от пропасти.
Лукомский А. С. Воспоминания//Архив русской революции. М.,
Терра, 1991. Т. 5. С. 101.
Мартынов Е. И. Корнилов. История попытки переворота. — Л.
1927.
Мелъгунов. С.П. Как большевики захватили власть. М.: Айрис-
пресс, 2007. 640 с.
Милюков П. Я. Ликвидация выступления Корнилова. (Враги
о большевиках и пролетарской революции.) МПКомпания
АКВАРЕЛЬ, 1991. По изданию Революция и гражданская
война в описаниях белогвардейцев. В 5-и томах. Госиздат,
М.—Л., 1926.
Протокол допроса Л. Г. Корнилова Чрезвычайной Комиссией
2-5 сент. 1917 г.
Рабинович А. Большевики приходят к власти. М., 1989.
РВА. Ф. 2228, от 5. д. 13, л. 2-3.
Родионов В. Тихий Дон атамана Каледина. М.: Алгоритм, 2007.
С.	106.
Савинков Б. В. К делу Корнилова//Очерки русской смуты. М.:
Айрис-пресс, 2006. Т. 2, 3. С. 21-22.
Савич Н.В. Воспоминания. СПб, 1993. С. 249-250.
412

Самойло А. А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958.
Солоневич И. Заговор Корнилова//Голос России. № 38.16 марта
1937.
Стариков Н.В. 1917. Не революция, а спецоперация!. М.: Яуза,
Эксмо, 2007. С. 264.
Троцкий Л.Д. История русской революции : В 3 т. М.: Терра, 1997.
Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца: 1914-1934. М.—
Франкфурт: Посев, 2004.
Фомин С. В. Золотой клинок Империи//Граф Келлер М.: НП
«Посев», 2007. С. 516.
Цветков В. Ж. Лавр Георгиевич Корнилов.
Шамбаров В. Е. Белогвардейщина. М.: Эксмо, Алгоритм, 2007.
Шамбаров В.Е. Нашествие чужих: заговор против империи. М.:
Алгоритм, 2007.

Содержание
Вступление	5
Глава первая. НАЧАЛО ПУТИ	9
Глава вторая. ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ	51
Глава третья. НА ВОЛНЕ РЕВОЛЮЦИИ	91
Глава четвертая. КОРНИЛОВСКИЙ МЯТЕЖ	 167
Глава пятая. НА ПЕРЕЛОМЕ	211
Глава шестая. ДОНСКОЙ БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ
ТРИУМВИРАТ	255
Глава седьмая. ЛЕДЯНОЙ ПОХОД	306
Глава восьмая. СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ	343
Вместо эпилога	  381
Приложения	393
Источники и литература	411

Научно-популярное издание
ПОСЛЕДНИЕ ГЕРОИ ИМПЕРИИ
Рунов Валентин Александрович
ЛЕГЕНДАРНЫЙ КОРНИЛОВ
«НЕ ЧЕЛОВЕК, А СТИХИЯ»
Ответственный редактор А. Климова
Художественный редактор Ю. Щербаков
Технический редактор В. Кулагина
Компьютерная верстка А. Орехов
Корректор В. Чернявская
ООО «Издательство «Яуза»
109507, Москва, Самаркандский б-р, д. 15
Для корреспонденции:
123308, Москва, ул. Зорге, д. 1.
Тел. 8 (495) 411 -68-86,8 (495) 956-39-21.
ООО «Издательство «Эксмо»
123308, Москва, ул. Зорге, д. 1. Тел. 8 (495) 411 -68-86,8 (495) 956-39-21.
Home page: «rww.eksmo.ru Е-таіІ: info9eksmo.ru
Ѳндіруші: «ЭКСМО» АКБ Баспаеы, 123308, Мэскеу, Ресей, Зорге кѳшесі, 1 уй.
Тел. 8 (495) 411-68-86,8 (495) 956-39-21
Ноте раде: www.eksmo.ru Е-таіІ: info@eksmo.ru.
Тауар белгісі: «Эксмо»
Казахстан Рѳслубликасында дистрибьютор жэне ѳнім бойынша
арыз-талаптарды кабылдаушынын
ѳкілі «РДЦ-Алматы» ЖШС, Алматы к., Домбровский квш., 3«а», литер Б, офис 1.
Тел.: 8 (727) 2 51 59 89,90,91,92, факс: 8 (727) 251 58 12 вн. 107; E-mail: RDC-Almaty@eksmo.kz
Ѳнімнін жарамдылык мерзімі шѳктелмеген.
Сертификация туралы аппарат сайта: www.eksmo.ru/certffication
Сведения о подтверждении соответствия издания
согласно законодательству РФ о техническом регулировании
можно получить по адресу: http://eksmo.ru/certification/
Ѳндірген мемлекет: Ресей
Сертификация карастырылмаган
Подписано в печать 07.02.2014. Формат 84х108Ѵ32-
Печать офсетная. Уел. печ. л. 21,84.
Тираж 2000 экз. Заказ Ns 8320.
Отпечатано в ООО «Тульская типография».
300600, г. Тула, пр. Ленина, 109.

Оптовая торговля книгами «Эксмо»:
ООО «ТД «Эксмо». 142700, Московская обл., Ленинский р-н, г. Видное,
Белокаменное ш., д. 1, многоканальный тел. 411 -50-74.
E-mail: receptk>n9eksmo-sale.nj
По вопросам приобретения книг «Эксмо» зарубежными оптовыми
покупателями обращаться в отдел зарубежных продаж ТД «Эксмо»
E-mail: international9eksmo-sale.ru
International Sales: International wholesale customers should contact
Foreign Sales Department of Trading House «Eksmo» for their orders.
intemational9eksmo-sale.ru
По вопросам заказа книг корпоративным клиентам, в том числе в специальном
оформлении, обращаться по тел. +7(495)411-68-59, доб. 2261, 1257.
E-mail: vipzakaz9eksmo.ru
Оптовая торговля бумажно-беловыми и канцелярскими товарами для школы и офиса
«Канц-Эксмо»: Компания «Канц-Эксмо»: 142702, Московская обл., Ленинский р-н, г. Видное-2,
Белокаменное ш., д. 1, а/я 5. Тел./факс +7 (495) 745-28-87 (многоканальный),
e-mail: kanc9eksmo-8aie.ni, сайт: www.kanc-eksmo.ru
Полный ассортимент южг издательства «Эксмо» для оптовых покупателей:
В Санкт-Петербурге: 000 СЗКО, пр-т Обуховской Обороны, д. 84Е. Тел. (812) 365-46-03/04.
В Нижнем Новгороде: ООО ТД «Эксмо НН», 603094, г. Нижний Новгород, ул. Карпинского, д.
29, бизнес-парк «Грин Плаза». Тел. (831)216-15-91 (92,93,94).
В Ростове-на-Дону: ООО «РДЦ-Ростов», пр. Стачки, 243А. Тел. (863) 220-19-34.
В Самаре: ООО «РДЦ-Самара», пр-т Кирова, д. 75/1, литера «Е». Тел. (846) 269-66-70.
В Екатеринбурге: ООО «РДЦ-Екатеринбург», ул. Прибалтийская, д. 24а.
Тел. +7 (343) 272-72-01/02/03/04/05/06/07/08.
В Новосибирске: ООО «РДЦ-Новосибирск», Комбинатский пер., д. 3.
Тел. +7(383)289-91-42.
E-mail: eksmo-nsk9yandex.ru
В Киеве: ООО «РДЦ Эксмо-Украина», Московский пр-т, д. 9. Тел./факс: (044) 495-79-80/81.
В Донецке: ул. Артема, д. 160. Тел. +38 (032) 381-81 -05.
В Харькове: ул. Гвардейцев Железнодорожников, д. 8. Тел. +38 (057) 724-11 -56.
Во Львове: ТП ООО «Эксмо-Запад», ул. Бузкова, д. 2. Тел ./факс (032) 245-00-19.
В Симферополе: ООО «Эксмо-Крым», ул. Киевская, д. 153.
Тел ./факс (0652) 22-90-03,54-32-99.
В Казахстане: ТОО «РДЦ-Алматы», ул. Домбровского, д. За.
Тел./факс (727) 251-59-90/91. rdc-almaty9maii.ni
Интернет-магазин ООО «Издательство «Эксмо»
www. Action. eksmo. ru
Розничная продажа книг с доставкой по всему миру.
Тел.: +7 (495) 745-89-14. E-mail: imarket9eksmo-sale.ru
айв
ѳі$8

«
Не человек, а стихия», «он всегда был впереди
и этим привлекал к себе сердца солдат», «его
любили и ему верили», «он себя не жалел, лично был
храбр и лез вперед очертя голову» - так говорили
о Лавре Георгиевиче Корнилове не только соратники,
но даже враги. Сын сибирского казака и крещеной
казашки, поднявшийся на самую вершину военной
иерархии. Бесстрашный разведчик, выполнявший
секретные миссии в Афганистане, Индии и Китае.
Георгиевский кавалер, герой Русско-японской и Вели¬
кой войны. Создатель первых ударных частей русской
армии. Верховный главнокомандующий и несостояв-
шийся диктатор России. Вождь Белого движения, возгла¬
вивший легендарный «Ледяной поход» и трагически
погибший при штурме Екатеринодара. Последний
герой Империи, который мог бы остановить револю¬
цию и спасти Отечество. Так считают «корниловцы».
«Революционный генерал», предавший доверие
Николая II и лично арестовавший царскую семью.
Неудачник, проваливший «Корниловский мятеж»
и тем самым расчистивший путь большевикам. Поджи¬
гатель Гражданской войны, отдавший приказ «пленных
не брать». Так судят Корнилова его враги. Есть ли
в этих обвинениях хотя бы доля правды? Можно ли
сохранить незапятнанной офицерскую честь в разгар
братоубийственной бойни? Искупает ли геройская
смерть былые ошибки? И будет ли разгадана тайна
«мистической» гибели генерала Корнилова, о которой
спорят до сих пор г
ISBN 978-5-699-70861-1
9 м785699 708611