я
к
я
§
eQ
б
hQ
§
§
а
I
РАФАЭЛЬ СЛБЛТИШ1
КОЛУМБ
БУКЛНБЕР
ЕГО
ВЕЛИЧЕСТВА

РАФАЭЛЬ САБАТИНИ ж
| (Л ВОКРУГ V
I СВЕТА I
РАФАЭЛЬ
СЛБЛТИНИ

■ ОД ВОКРУГ VI
CBF'"*
РАФАЭЛЬ САБАТИНИ
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
j[jlpu6ou
Сканировал и создал книгу - vmakhankov

RAFAEL SABATINI
COLUMBUS
THE BUCK
SWAN

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
В ДЕСЯТИ ТОМАХ
ТОМ ПЕРВЫЙ
ЙМЛЭЛЬ СЛБЛТИНИ
КОЛУМБ
Роман
БУКЛНЬЕР
ЕГО
ВЕЛИЧЕСТВА
Роман
Санкт-Петербург — Москва
Акционерное общество «Прибой»
Журнал «Вокруг света»
1992

ББК
84.4 ВЛ
С 12
Рафаэль САБАТИНИ
КОЛУМБ
БУКАНЬЕР ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Перевод с английского
Редакционный совет:
Полещук А. А.
(председатель)
Костюкова Л. В.
Лебедев В. А.
Москвин А. Г.
Неволин В. И.
Непомнящий Н. Н.
4703010100—16
с В 38 (03) —92
без объявл.
© Журнал
АО «Прибой» — состав.
«Вокруг света»,
1992 г.
ISBN 5-87260-001-1
© Наталья М аник ало —
художественное
оформление серии

УДАЧИ КАПИТАНА САБАТИНИ
Плеяда блестящих английских писателей, творивших
в жанре приключенческого и авантюрного романа, для
нашего читателя пополнилась в последние годы еще одним
именем — Рафаэля Сабатини, известного нам до сих пор только
как создателя непобедимого капитана Блада. Но вот один за
другим переводятся и включаются в прихотливый круговорот
сегодняшнего книжного рынка романы Сабатини, до сих пор не
издававшиеся на русском языке, и по читательскому спросу
они не уступают «Анжеликам» или космическим пиратам. Пред¬
лагая вам, читатели, это собрание сочинений, мы не станем
убеждать вас: вот, мол, Сабатини, это хорошо — а космические
пираты — плохо. Пусть каждый читатель сделает сам свой
выбор. Мы лишь отметим, что читатели Сабатини — это, пере¬
фразируя слова известного французского исследователя про¬
шлого Марка Блока, тоже, может быть, будущие самостоятель¬
ные историки, которым не хватает только привычки, приуча¬
ющей получать удовольствие наиболее чистое и острое:
удовольствие от подлинности.
Для нас же, издателей, важно хотя бы контурно очертить
творческий портрет этого писателя — по тем произведениям,
которые включены в десятитомник.
Почему по ним? Не в последнюю очередь потому, что
биографические сведения о Сабатини крайне скудны. За иск¬
лючением пары интервью в малоизвестных, труднодоступных
сегодня изданиях и скупых строк предисловий к некоторым его
романам, вышедшим в Англии и США, сведений о нем почти
нет. Но еще и потому, что Сабатини относится к тем писателям,
произведения которых самым тесным образом связаны с их
личностью. Не важно, что эта связь нигде им самим не декла¬
рируется, просто все эти особенности его личности отразились
на романах как их естественное, органическое качество.
Одна из таких особенностей — глубокий интерес Сабатини
к историческим событиям. Был ли он историком в академическом
смысле этого слова? Наверное, все-таки нет; история как «смена
исторических формаций» совсем его не интересовала, но как
театр, на подмостки которого выходили удивительные люди,
где разыгрывались величайшие драмы,— чрезвычайно. Поэтому
уточним: Сабатини — историк-рассказчик, и этим прежде всего
интересен. Его романы, сюжетная канва которых касается ре¬
альных событий, и документальная беллетристика полнее, чем
любые литературоведческие труды, расскажут проницательному,
как любили выражаться в старину, читателю об этом человеке,
нам же останется добавить лишь крупицы сведений о Сабатини,
5

которые сообщает такое издание, как «Литературно-географи¬
ческий справочник Англии».
Английский язык для молодого Сабатини был до определен¬
ного возраста чужим. Родился он в Центральной Италии, в Дже¬
си, и был сыном англичанки и итальянца. И мать, и отец писате¬
ля были оперными певцами и много путешествовали по Европе
в поисках ангажемента. Маленький Рафаэль сопровождал их во
всех поездках. Мы можем поэтому смело предположить, что за¬
пас жизненных наблюдений и вкус к путешествиям он приобрел
еще в раннем детстве. Родители будущего писателя общались
между собой по-итальянски, а когда их отпрыску пришло время
садиться на школьную скамью, отдали его в престижный швей¬
царский пансион, в котором прямо-таки насаждался немецкий
язык, хотя учились в нем мальчики из различных кантонов
Швейцарии и из Италии. Возможно, в знак протеста против за-
силия в школе одного языка, а может быть, потому, что больше
всего там училось мальчиков из французской Швейцарии, но
именно на французском стали они выпускать свой рукописный
журнал, одним из редакторов которого был Рафаэль Сабатини.
Случай, вспоминает он сам, предопределил его дальнейшую
судьбу. К восемнадцати годам он прилично изъяснялся на пяти
языках и штурмовал шестой — английский. Отцу казалось, что
знание языков поможет сыну в выборе жизненного пути и имен¬
но в Англии он достигнет высот коммерции. К тому же там
жили родственники матери, живо интересовавшиеся судьбой
молодого человека.
Получив место клерка в солидной фирме, Сабатини поселил¬
ся в Англии в замечательном месте, где все, казалось, дышало
историей: на берегах реки Уай, на границе Англии с Уэльсом.
Тут скауты давали отпор валлийцам, здесь сохранилось множе¬
ство памятников археологии и замков X — XII веков. В этих
местах бывал Дефо, сохранились здесь и здания XVII века, ко¬
торые интересовали Сабатини больше, чем древние постройки.
И фон большинства романов — именно этот век...
Здесь, пожалуй, будет уместно сделать некоторое отступле¬
ние в область литературоведения. Переводчики, работающие
сегодня с текстами Сабатини, испытывают одинаковые затруд¬
нения: в построении его фразы, в понимании им значения слов
есть известные отступления от норм английского языка, веро¬
ятно, поэтому не все переводы Сабатины на русский язык
удачны. И по той же причине, мы думаем, люди, свободно
читающие по-английски, смогут получить особое удовольствие
от «неправильной» фразы, как получают его русские люди,
читающие, например, Платонова, практически непереводимого,
если иметь в виду художественную ценность его языка, хотя,
конечно, это писатели разного масштаба.
Зная об этой особенности творческой манеры Сабатини,
мы не ориентировали переводчиков на создание точной ко¬
пии своеобразного письма Сабатини, этакой кальки с англий¬
б

ского. И, полагаем, получили переводы значительно более удач¬
ные, чем те, что делались для разного рода скоростных изданий.
Но вернемся к страницам биографии писателя.
...До настоящего успеха тогда, в конце века, было еще
далеко. Сабатини становится сотрудником газеты «Ливерпул
меркьюри» и пытается пристроить свои рассказы в разные
журналы — путь, знакомый многим начинающим литераторам.
Первый шаг на этом поприще — роман «Поклонники Ивонны»
прошел незамеченным, в чем признается сам писатель, с юмором
вспоминавший много лет спустя о начале своего творческого
пути в «Марк Твен джорнэл». Он мужественно переносит не¬
удачи, отказы, возвраты рукописей. И продолжает работать.
Сабатини было действительно трудно добиться сразу настоя¬
щего признания. Напомним: его старшими современниками были
только в Англии такие писатели, как Б. Шоу, Дж. Голсуорси, О.
Уайльд, У. Теккерей, Ч. Диккенс, в жанре приключенческого ро¬
мана добились огромного признания Р. Л. Стивенсон и У. Кол¬
линз. Неутомимо работали в этом направлении и французы. От¬
нюдь не бесталанные и потому сразу же переводившиеся на анг¬
лийский язык: Ж. Верн, Л. Жаколио, Э. Сю, П. Бенуа, не говоря
уже об А. Дюма. Этот список знаменитых литераторов мог бы
быть, безусловно, гораздо длиннее, мы упомянули лишь малую
их часть, чтобы вы могли получить представление о том, в свете
каких светил восходила звездочка Сабатини. Могла ли она не си¬
ять отраженным светом, хотя бы отчасти? Конечно, не могла. По¬
шло ли мощное влияние гигантов литературы ему на пользу? Ко¬
нечно, ибо перед начинающим писателем был широкий спектр
литературных направлений. Он выбрал романтику. Однако, оста¬
ваясь в рамках этой художественной традиции, не стал подража¬
телем без собственного лица. Роман приключений создает преж¬
де всего напряженная и увлекательная фабула. Но если боль¬
шинство писателей-романтиков при создании фабулы полагались
прежде всего на собственную фантазию, то творческая задача,
которую ставил перед собой Сабатини, заключалась в том, чтобы
самые яркие краски жизни найти не в уходе от реальной дейст¬
вительности, а наоборот, в глубоком погружении в нее, чему от¬
даленность от времени описываемых событий нисколько не ме¬
шает, а только способствует.
«Зрелище человеческой деятельности более всего другого
способно поразить человеческое воображение. Особенно тогда,
когда удаленность во времени и пространстве окрашивает эту
деятельность в необычные тона». Это тоже Марк Блок, «Апо¬
логия истории», и это умозаключение, как нам кажется, верный
ключ к творчеству писателя.
В начале века появляются первые, еще скованные отсутстви¬
ем свободы мастерства, но уже вполне характерные для пера Са¬
батини исторические новеллы. Может быть, то было реакцией на
«толстые», точнее, раздутые романы о похождениях королей и их
фавориток, где во имя сюжетной интриги фальсифицировался по¬
7

длинный смысл событий, а'за описаниями пышных придворных
застолий скрывалось отсутствие таланта автора? А Сабатини хо¬
телось, чтобы его талант звучал в унисон с камертоном истории.
И он стал работать в жанре документальных новелл-эссе.
Два тома этих новелл, заголовок которых можно перевести
как «Занимательное историческое чтение на ночь» (у нас в со¬
брании они вошли в один том под названием «Капризы Клио»),
живо напомнили читателям сказки Шехерезады, которые в ста¬
ром английском переводе были снабжены заглавием «Занима¬
тельные арабские ночи». Действие новелл происходит в разных
странах Европы и Америки и даже в России. Автор не опасается
выразить свой, подчас не совпадающий с мнением официальной
исторической науки, взгляд на те или иные события. У него
собственная версия ухаживаний герцога Бэкингемского за фран¬
цузской королевой; своя интерпретация событий, связанных
с Лжедмитрием. А в трагической истории Марата он больше
места уделяет не самой жертве, а убийце — Шарлотте Корде.
В начале века, когда исторические романы считались в Ан¬
глии лучшим чтением, их авторам было достаточно ознакомить¬
ся с «Историей Англии» Малькольма или подобными ей книгами,
чтобы изложить сказанное там языком беллетристики. Сабатини
не остановился на этом. Он погрузился в архивы, отыскав там
«живую реальность прошлого». «Романист должен побывать
в той эпохе, о которой он пишет,— делает он для себя вывод.—
Главное — реальный исторический фон, с которым сюжет и пер¬
сонажи находятся в правдивом соотношении».
События французской революции очень интересовали писа¬
теля. И он вернулся к ним, выпустив в 1920 году «Скарамуша».
Мы прочли его уже в 80-е годы, а еще раньше, в середине
60-х, смотрели замечательный одноименный американский
фильм, не подозревая, что снят он по роману Сабатини, «отца»
незабвенного капитана Блада.
Вот ведь насколько достоверный образ! Читая «Историю
морских разбойников Средиземного моря и Океана» Ф. Архен-
гольца, невольно ловишь себя на том, что ищешь — и упорно —
на ее страницах строки, посвященные капитану Бладу... Точно
так же, кстати, неосознанно выискиваешь упоминания о штан¬
дартенфюрере Штирлице в только что вышедших на русском
языке мемуарах шефа немецкой разведки Вальтера Шеллен-
берга! Психологи объясняют этот феномен читательского вос¬
приятия переносом процесса самореализации человека на образ
героя. А мы скажем проще: благородные герои близки каждому
из нас. Может быть, отчасти поэтому одно из первых изданий
«Одиссеи капитана Блада», вышедшего в США, предназначалось
специально для военных моряков. Отчего? Ведь прошло уже
около трех столетий с тех пор, когда «жил» прославленный
флибустьер. Значит, капитан Блад — через столетия! — давал
уроки сегодняшним морякам, уроки мужества и доброты.
В название «Одиссея капитана Блада» Сабатини вложил
8

большой смысл: ведь одиссеей называют долгие странствия, со¬
пряженные с опасностями и приключениями. Строго говоря, и
Одиссей занимался пиратством, в чем, кстати, тогда не было ни¬
чего предосудительного, напротив, оно казалось делом обычным.
Пират Блад, как и пират Одиссей, только потому занимаются
этим промыслом, что он для них — способ отстаивания неза¬
висимости и свободы. Блад настолько же разбойник, насколько
и рыцарь. Разбойник, когда его цель — восстановление попран¬
ной справедливости, и рыцарь, когда нужно защитить слабых
и беспомощных.
В романах о Бладе почти все было на самом деле, лишь
несколько действующих лиц — вымышленные. Только если
у Дж. Стейнбека в «Золотой чаше» главное действующее ли¬
цо— сам сэр Генри Морган, то у Сабатини это никому пока
не известный ирландский врач Питер Блад.
Эпоха, в которую довелось жить Бладу, притягивала многих
писателей. Переплетаясь и сталкиваясь, лицо времени опреде¬
ляли борьба за английский престол, пиратство, романтика даль¬
них странствий и исследования новых территорий. Нет, Саба¬
тини не был первым летописцем событий XVII века. О колли¬
зиях, отраженных в «бладиаде», писали многие. Дефо сам был
участником восстания герцога Монмута. Обращался к нему
Р. Блэкмор, популярный английский писатель второй половины
XIX века, не обошел его и «сам» А. Конан Дойл.
Впрочем, восстание, с которого начинается «Одиссея...», само
по себе мало занимает автора, оно показано только как бы со
стороны и нужно как точка отсчета дальнейшего сюжета. Ин¬
тереснее другое: писатель, создавая Блада, многое позаимство¬
вал из записок врача и путешественника XVII века Генри
Питмена — «Повествования о великих страданиях и удивитель¬
ных приключениях Генри Питмена, хирурга покойного герцога
Монмута». Оно вышло в конце XVII века и было переиздано
в начале двадцатого столетия. В судьбе Питмена много общего
с историей Блада — и судилище, и жестокое обращение губер¬
натора Барбадоса, и побег с товарищами по несчастью, и жизнь
на необитаемом острове... И решение стать пиратом. А уж
здесь-то у Сабатини имелся превосходный материал для под¬
ражания! Перед ним наверняка лежала раскрытая книга Эск-
вемелина «Пираты Америки». Конечно, он не стал механически
копировать в своих произведениях скучные подробности пират¬
ского быта на островах Карибского моря — это затормозило бы
развитие сюжета. Он взял лишь какие-то выразительные, ха¬
рактерные детали жизни на Барбадосе, Ямайке и Тортуге,
особенности тактики в морских сражениях.
Кстати, кое-кто из читателей, следя за событиями, начинает
подозревать, что Блад — двойник Генри Моргана. Похоже, что
все же нет. Он добрее и мягкосердечнее своего подлинного
«коллеги».
«Хронику капитана Блада» сопровождает подзаголовок —
9

«Из судового журнала Джереми Питта». На самом деле не было
никакого Питта, как не было и Робинзона Крузо, моряка из
Йорка, и истории, написанной им самим. Но зато был Александр
Селькирк, да и у Питта был двойник — просто не могло не быть
в том богатейшем событиями времени на просторах Атлантики.
Сабатини применил старый проверенный прием — стилиза¬
цию под документ, беспроигрышный способ сделать повество¬
вание почти «невыдуманным». И это ему удалось.
Пиратская тема занимала писателя и после создания Блада.
Уже перед самой второй мировой войной появился «Черный
Лебедь» (у нас в собрании он назван «Буканьер его величест¬
ва»), события в котором разворачиваются в тех же местах. Но
бесполезно искать в книгах о пиратах среди имен подлинных
Тома Лича (хотя и искали, и есть предположение, что его
прототипом послужил Эдвард Тич, Черная Борода, алкоголик
и грубиян, «последний из буканьеров», как называли его исто¬
рики пиратства). Это вымышленный, собирательный образ, но
в «Береговом братстве» были известны десятки таких ярких
граждан «плавучей республики европейцев», как назвал их
Ф. Архенгольц. Действие другого флибустьерского романа —
«Морской ястреб» — происходит в Средиземноморье, и здесь
Сабатини тоже связывает своего героя Сакр аль-Бара (он же
сэр Оливер Тресиллиан) с подлинными персонажами, тщательно
выверяя ход событий по Архенгольцу и Эсквемелину.
Немного сложнее по сплетению событий и вовлеченным
в них подлинным историческим лицам оказался роман «Божьи
псы». Тут одной историей флибустьерства было не обойтись,
хотя Сабатини и понадобились сведения о Френсисе Дрейке —
верном адмирале королевы Елизаветы, предпринявшем, кроме
всего прочего, три пиратских похода в Вест-Индию в 1670—
1672 годах. Именно на службе у Дрейка мужал и формировался
как личность герой «Божьих псов» молодой сэр Джервас, чтобы
потом пуститься в нелегкое путешествие в Испанию — на по¬
иски похищенной богатым знатным испанцем любимой девушки.
Автору пришлось глубоко погрузиться в историческую литера¬
туру, ведь Джервас отправлялся в католическую Испанию Фи¬
липпа II, злейшего врага Елизаветы.
Испания при Филиппе II, короле из рода Габсбургов, притя¬
зала на гегемонию в Европе. Помимо Испании, Филиппу принад¬
лежало целых полмира, если считать владения в Новом Свете и
Юго-Восточной Азии. У Испании было 50-тысячное профессио¬
нальное войско, пехота считалась лучшей в Европе, тогда как ан¬
глийское правительство не имело даже хорошо обученной армии.
В Испании свирепствовала инквизиция. Но Елизавета питала
слабость к красивым молодым людям, хотя отчего-то ее называли
«девственницей». И она помогла Джервасу вырвать свою Марга¬
рет буквально из пламени священного костра.
Одна тема «тянула» за собой другую. Автора настолько за¬
хватили материалы испанских архивов, что он не мог от них ото¬
10

рваться: мрачная история борьбы с ересями завораживала, за¬
ставляла все глубже зарываться в архивные папки. Так, «Торк-
вемада» — не роман, а документальное повествование, своеоб¬
разное историческое исследование об испанской инквизиции и ее
главе, инициаторе изгнания евреев с Иберийского полуострова.
История Томаса Торквемады — это в некотором роде аттестация
руководящей элиты новой инквизиции, история незаурядной
личности, гениального руководителя безжалостной и гигантской
машины, во многом усовершенствовавшего ее...— писал в пре¬
дисловии к этому произведению сам автор. Тяжеловатое для бы¬
строго чтения, но вдумчивое, обстоятельное исследование этого
жуткого порождения раннего средневековья — судебно-полицей¬
ского учреждения для борьбы с ересями, этого гестапо XV века,
не оставит, думается, безразличным и сегодняшнего читателя,
который, без сомнения, почувствует перекличку между кровавы¬
ми событиями того времени и века XX.
Среди десятков романов, принадлежащих перу Сабатини,
мы выбрали те, которые наиболее полно отражают круг его
интересов как историка и романиста. Конечно, больше всего
его влекла история тех стран, к которым он имел непосредст¬
венное «кровное» отношение,— Италии и Англии. Из «италь¬
янского» цикла мы выбрали серию новелл «Суд герцога» и до¬
кументальное повествование «Три жизни Чезаре Борджиа» —
о загадочной и противоречивой личности, принадлежащей знат¬
ному и влиятельному роду, сыгравшему немалую роль в жизни
средневековых итальянских государств.
«Английский» же цикл представлен «Фаворитом короля».
Но здесь в отличие от современников, например, Чарлза Кин¬
гсли и Дж. Хенти, прославлявших колониальные захваты, Са¬
батини скрупулезно исследует придворную жизнь при Якове I,
первом короле династии Стюартов в начале столь любимого
автором XVII века. Главный герой романа отпрыск не слишком
знатного рода Роберт Карр становится фаворитом короля, да¬
ровавшего ему титул лорда Рочестера, и фактическим прави¬
телем Англии. События романа — подлинные. Робин женится
и примыкает тем самым к клану Говардов, поддерживающих
Испанию, в то время как партия королевы — Францию и Ни¬
дерланды. Но все это лишь исторический фон для любовной
интриги — с магией, чарами и убийствами.
Интерес к Французской революции заставил Сабатини об¬
ратиться и к наполеоновским войнам. По совпадению, герои
его романа «Западня» оказываются в тех же местах, где и лю¬
бимый персонаж А. Конан Дойла бригадир Жерар. 1810 год.
Второй поход Наполеона в Португалию под командованием
маршала Массены. (Вспомним: в юности Сабатини жил в Пор¬
тугалии.) Противостояние с английским маршалом Веллингто¬
ном. Оборонительные сооружения под Лиссабоном — «торреш
ведраш» — останавливают французов. Это — история. А те¬
перь — ее интерпретация при помощи вымысла. Английский
11

офицер по ошибке вломился в мужской монастырь. Поднялся
шум. Ему угрожает суровое наказание. Генерал-адъютант, си¬
дящий в Лиссабоне, обещает властям, что расстреляет винов¬
ника, не подозревая, что он, Ричард Батлер,— брат его жены.
Да, Сабатини не откажешь в умении изобретательно создать
сюжет. В его романах есть что-то общее с событиями популяр¬
ного телесериала «Богатые тоже плачут» и даже «Рабыни
Изауры», только не растянуто в пространстве и времени...
Потому-то, наверное, в конце 70-х годов восемь его романов
вышли большим тиражом в американском издательстве «Бал-
лантайн букс» (названном так по имени популярного англий¬
ского романиста XIX века, автора приключенческих повестей
для юношества). В этом ряду произведений, понятно, был и его
роман «Каролинец», открывший, по выражению самого Саба¬
тини, для него Америку. Все его персонажи, кроме нескольких
действующих лиц, носят имена подлинные. Действие происходит
в годы войны за независимость в 1775 — 1783 годах в городе
Чарлстоне, штат Северная Каролина. Похоже, автор даже по¬
бывал на местах боев, работал в местных архивах.
Приступая к чтению Сабатини, нужно помнить, что при¬
ключения — тонкий и весьма уязвимый жанр. Это как мангро¬
вые заросли: стоит слегка что-то нарушить, навредить, предъ¬
явить слишком строгие ортодоксальные требования — и вол¬
шебство пропало, романтика поблекла, как краски засушенного
цветка. В чем только не обвиняют чересчур строгие судьи
приверженцев приключенческого жанра, а главное — в невысо¬
ком интеллектуальном уровне и даже в «неадекватности восп¬
риятия реальности». Но ведь это не так! Просто, чтобы стать
читателем Сабатини, надо вообразить себя живущим в мире,
параллельном нашему. Нет, оставайтесь, пожалуйста, обычными
людьми в нашей повседневной жизни. Но, раскрывая его новый
роман, настройтесь на другое измерение, в котором слышны
скрип снастей, шум моря, топот лошади по горной дороге, запах
пороха и звон скрещенных клинков.
И наконец, дорогие читатели, предложим вам еще одну
версию того, почему романы Сабатины вдруг стали столь по¬
пулярны. Его герои, по собственному определению писателя,
всегда в час испытаний, готовясь к худшему, продолжают на¬
деяться на лучшее. Как мы с вами, как все люди, будь то
крупные исторические фигуры или ничем не привлекательные
личности — всех овевает дыхание времени, неудержимо влеку¬
щего человечество к счастью и добру, сквозь крушения империй
и интриги жестокосердных и недальновидных правителей, сквозь
войны и болото предательств. И пусть счастливый финал где-то
еще даже не за горизонтом, а гораздо дальше... Но надо
надеяться на лучшее...
Н. НЕПОМНЯЩИЙ

КОЛУМБ
Роман

Глава 1
ПУТНИК
днажды зимним вечером мужчина и ребенок
поднимались по вьющейся по склону меж
сосен песчаной тропе. В ту зиму правители
~ Испании повели наступление на Гранаду,
последний оплот мавров на полуострове, то
есть речь пойдет о событиях, случившихся
в последней декаде пятнадцатого столетия.
Длинная череда дюн тянулась перед ними, простираясь
на многие мили по направлению к Кадису. Порывы злого
ветра, дующего с юго-запада, бросали им в лицо песок.
Позади, под серыми небесами, серел штормящий Атлан¬
тический океан.
Роста мужчина был выше среднего, широкоплечий,
с длинными руками и ногами, судя по всему, недюжинной
силы. Из-под простой круглой шляпы выбивались густые
рыжие волосы. Серые глаза сияли на загорелом гордом
лице патриция. Правда, одет он был куда как скромно.
Куртка до колен из домотканого сукна, когда-то черная,
но уже порядком выцветшая, перепоясанная простым ко¬
жаным ремнем. С ремня свешивался кинжал и кожаный
мешок, первый — по правую руку, второй — по левую.
Рейтузы из грубой черной шерсти, сапоги. На палке через
плечо он нес свои скромные пожитки, завернутые в плащ.
Лет ему было чуть больше тридцати пяти.
Ребенок, крепкий мальчишка лет семи или восьми, де¬
ржась за правую руку мужчины, поднял голову и спросил:
15

—	Еще далеко?
Спрашивал он по-португальски и ответ получил на
том же языке.
—	Этот вопрос, помоги мне Господи, я задавал себе
все эти десять лет и еще не получил ответа.— Но затем
ответил по существу:— Нет, нет. Смотри. Мы почти что
на месте.
Поворот тропы вывел их к длинному низкому зданию,
ослепительно белому квадрату на фоне темных сосен,
подступающих к нему с востока. В центре квадрата, словно
гриб с красной шляпкой, вздымалась к небу часовня под
черепичной крышей.
—	На сегодня это конечная цель нашего путешест¬
вия, Диего,— продолжал мужчина, указав на здание.—
Возможно, и начало,— он словно размышлял вслух.—
Приор \ я слышал, образованный человек, имеющий не¬
малое влияние на королеву, поскольку был ее духовни¬
ком. Женщина всегда подчиняется тому, кто выслуши¬
вает ее исповедь. Такова одна из малых загадок нашей
загадочной жизни. Но мы придем с поникшей головой,
ничего не прося. В этом мире, мой сын, просить — значит
нарваться на отказ. Это урок, который тебе еще придется
выучить. Если хочешь получить то, чего у тебя нет,
упаси боже выказать даже намек, что тебе это нужно.
Наоборот, покажи им, какие они приобретут блага, если
убедят тебя принять требуемое тебе. Вот тогда они
будут счастливы облагодетельствовать тебя. Для твоего
юного ума это слишком тонко, Диего. Даже я лишь
недавно дошел до этой истины, а ведь я куда как
старше и опытнее. Мы проверим ее справедливость на
добром францисканце.
Под добрым францисканцем мужчина подразумевал
фрея * Хуана Переса, приора монастыря Ла-Рабида.
Фрей Хуан полагал, что характер души человека от¬
крывается в его голосе. Приор, наверное, обладал более
чутким слухом. Возможно, сказывался его опыт испо¬
ведника: он слушал грешника, не видя его, и только по
голосу ему приходилось определить, сколь искренне рас¬
каяние говорившего и, соответственно, каковым должно
быть наказание.
И если б не то значение, которое придавал человече¬
скому голосу фрей Хуан, нашему путнику, возможно, не
удалось бы столь легко достигнуть поставленной цели.
*	Фрей (точнее — фрай; исп.) — брат.
16

Приор прохаживался по двору с раскрытым требни¬
ком в руках. Его губы шевелились, как и требовал
закон Божий, беззвучно произнося слова молитвы, когда
услышал просьбу, обращенную к светскому брату-
привратнику.
—	Милосердный брат мой, немного хлеба и воды для
этого уставшего ребенка.
Не сами слова, привычные у ворот монастыря, при¬
влекли внимание приора, но голос и, более чем голос,
разительный контраст между звенящим в нем чувством
собственного достоинства и гордости и униженностью
просьбы. Скорее всего контраст этот не остался бы не¬
замеченным и человеком с куда менее чувствительным
ухом, чем у фрея Хуана. Слышался в голосе и иностран¬
ный акцент, но точность произношения каждого звука
указывала, что говорящий уделил немало времени изуче¬
нию испанского языка.
Фрей Хуан, не чуждый человеческого любопытства,
особенно, если возникала возможность хоть немного раз¬
нообразить монотонность жизни в Ла-Рабиде, закрыл треб¬
ник, заложив указательным пальцем страницу, которую
только что читал, и направился к воротам, чтобы взгля¬
нуть на просителя.
Один лишь взгляд показал ему, сколь полно внешний
облик мужчины находится в соответствии с его голосом.
В высоком росте, красивой осанке, выбритом лице с во¬
левым подбородком и орлиным носом он увидел силы не
только физические, но и духовные. Но особенно поразили
приора глаза незнакомца, большие, серые, ясные, как
у пророка или мистика, чей немигающий взгляд редко
кто мог выдержать. Узел с вещами он опустил на камен¬
ную скамью у ворот. Не укрылась от приора и скромная
одежда мужчины. А позади него стоял мальчик, для ко¬
торого мужчина просил хлеба и воды, настороженно глядя
на приближающего монаха с требником в руке.
Дон Хуан шел не торопясь, кругленький толстячок
в серой рясе, с длинным бледным лицом, добрыми гла¬
зами и широкогубым ртом. Он приветствовал незнакомца
улыбкой и латинской фразой, чтобы проверить, во-пер¬
вых, его ученость, а во-вторых, веру, ибо орлиный нос
над полными чувственными губами могли принадлежать
и нехрйстианину.
—	Pax Domini sit tecum *.
*	Мир, Господи, с тобой.
17

—	Et cum spiritu tuo *,— ответил незнакомец, чуть
склонив гордую голову.
—	Вы — путешественник,— в голосе приора не слы¬
шалось вопроса, а привратник отступил в сторону, дабы
не мешать разговору.
—	Путешественник. Только что прибыл из Лиссабона.
—	Куда лежит ваш путь?
—	Сегодня я хотел бы добраться только до Уэльвы.
—	Только? — удивленно поднялись густые брови фрея
Хуана.— До нее же добрых десять миль. А скоро ночь.
Вы знаете дорогу?
Путник улыбнулся.
—	Это не проблема для того, кто привык находить
путь в океане.
Приор уловил в голосе нотку тщеславия, обусловив¬
шую его следующий вопрос.
—	Вы — опытный мореплаватель?
—	Судите сами. На север я плавал до Туле, на юг —
до Гвинеи, на восток — до Золотого Рога 3.
Приор глубоко вздохнул и еще пристальнее вгляделся
в мужчину, пытаясь убедиться, что перед ним не хвастун.
Удовлетворенный увиденным, он вновь улыбнулся.
—	То есть вы побывали на границах мира.
—	Вернее, известного нам мира. Но не действитель¬
ного мира. До тех границ еще плыть и плыть.
—	Как вы можете это утверждать, никогда не видев их?
—	А как вы, святой отец, утверждаете, что есть рай
и ад, никогда не видев их?
—	На то есть вера и богооткровение,— последовал
суровый ответ.
—	Совершенно справедливо. В моем случае к вере
и богооткровению добавляется космография и математика.
—	А! — в глазах приора вспыхнула искорка интере¬
са.— Проходите в ворота, сеньор, во имя Господа. Тут
сквозит, да и вечер сегодня прохладный. Закрой ворота,
Иносенсио. Прошу вас, сеньор. Окажите нам честь, вос¬
пользуйтесь нашим скромным гостеприимством. Как вас
зовут, сеньор?
—	Колон. Кристобаль Колон 4.
Вновь пристальный взгляд приора прошелся ло семит¬
ским чертам лица путника. Такая фамилия встречалась
у новых христиан, а приор мог привести не один случай,
*	И с тобой дух его.
18

когда Святая палата 5 отправляла их на костер за следо¬
вание еврейской религии.
—	Чем вы занимаетесь?
—	Я — моряк и космограф.
—	Космограф! — приор сразу забыл о своих подозре¬
ниях. Среди прочего его очень интересовали загадки, то
и дело подбрасываемые космографией.
Зазвонил колокол. Осветились изнутри удлиненные
готические окна часовни.
—	Я должен оставить вас,— сказал фрей Хуан.— Мне
пора на вечернюю молитву. Иносенсио проведет вас
в келью для гостей. Мы увидимся за ужином. А пока мы
утолим голод и жажду вашего ребенка. Ночь вы, естест¬
венно, проведете у нас.
—	Вы очень добры к незнакомцу, господин приор,—
Колон с достоинством принял приглашение, на которое
и рассчитывал.
По натуре действительно добрый, приор тем не менее
отдавал себе отчет, что двигала им не только доброта.
Он разбирался в людях и ясно видел, что не обычный
путник постучался в ворота монастыря. Разговор с таким
человеком мог принести немалую пользу. А если и нет,
то хоть немного разнообразить теперешнюю довольно-та-
ки скучную жизнь фрея Хуана.
Колон, однако, не поспешил в келью, а постарался
уверить приора в глубине своей веры.
—	Отдохнуть я еще успею. Сначала я хотел бы воз¬
благодарить Господа нашего и Святую деву за то, что
они привели нас к столь гостеприимному дому. Если вы
позволите, святой отец, я пойду с вами на вечернюю
молитву. Малыш, конечно, устал. Я был бы очень благо¬
дарен, если б мог поручить его заботам нашего брата.
Он наклонился, чтобы поговорить с ребенком, который,
родившись и получив воспитание в Португалии, не пони¬
мал ни слова по-кастильски 6. Выслушав отца, пообещав¬
шего ему долгожданный отдых и сытный ужин, мальчик
с готовностью последовал за светским братом. Отец про¬
водил его нежным взглядом, а затем повернулся к приору.
—	Я задерживаю ваше преподобие.
Доброй улыбкой приор пригласил его войти в малень¬
кую часовню Святой девы Рабиды, славящейся чудодей¬
ственной силой в предупреждении безумия.
Колокола затихли. Монахи уже собрались на клиросе,
и приор, оставив Колона одного в нефе 7 часовни, прошел
на свое привычное место.
19

Глава 2
ПРИОР ЛА-РАБИДЫ
Dixit Dominus Domino Meo: Sede A Dextris Meis... \
Молитва наполнила часовню, и фрей Хуан, щурясь
от чада свечей, с удовлетворенностью отметил должную
набожность коленопреклоненного гостя.
И столь велико было любопытство приора, что он
распорядился пригласить Колона к своему столу, а не
кормить его в холодном зале, предназначенном для без¬
домных странников.
Колон принял приглашение как должное, без удивле¬
ния или колебания, и братья, сидящие за длинными сто¬
лами вдоль стен трапезной, украдкой разглядывали скром¬
но одетого незнакомца, гордо, словно принц, вышагиваю¬
щего рядом с приором, и спрашивали себя, что за
идальго ** пожаловал в их скромную обитель.
Фрей Хуан подвел Колона к небольшому возвышению
в дальнем конце трапезной, на которой стоял его столик.
Стену за возвышением украшала фреска, изображающая
тайную вечерю. Судя по качеству работы, автором ее был
один из монахов. На потолке тот же художник нарисовал
святого Франциска8, причем и эта фреска не блистала
мастерством. Теперь фрески освещала подвешенная к по¬
толку шестирожковая масляная лампа. На стенах, вдоль
которых стояли столы, выкрашенные белой краской, друг
напротив друга висели портреты двух герцогов Медина —
Сели, изображенных в полный рост с одеревеневшими
конечностями, торсом, головой. Герцоги сердито хмури¬
лись друг на друга. Окна, квадратные и забранные ре¬
шетками, были лишь на северной стене, достаточно вы¬
соко, чтобы увидеть в них можно было только небо.
Разносолами в монастыре не баловали, но кормили
хорошо: свежая, только что выловленная рыба в остром
соусе, бульон с телятиной. Белый хлеб и ароматное вино
из Палоса, с виноградников на западных склонах, что
начинались за сосновыми лесами.
Ели они под монотонное бормотание одного из монахов,
читающего с кафедры у южной стены главу из «Vita et
Gesta» святого Франциска.
Колон сидел справа от приора, между ним и раз¬
*	И сказал господин господину моему: садись по правую руку мою.
** Идальго (исп.)—дворянин.
20

дающим милостыню. Слева от фрея Хуана расположились
его помощник и наставник послушников. В сумеречном
свете, отбрасываемом масляной лампой, фигуры фран¬
цисканцев за длинными столами внизу казались серыми
тенями.
Когда монах на кафедре произнес последнее слово,
серые фигуры зашевелились и в этот час отдыха над
столами простых монахов поплыл приглушенный шумок
разговора. А на стол приора тем временем подали блюдо
с фруктами: апельсины, финики, яблоки, и кувшин слад*
кого вина. Фрей Хуан налил полную чашку своему гостю,
возможно, с намерением развязать тому язык. А уж потом
решился на прямой вопрос.
—	Так что же, сеньор, после столь длительных и да¬
леких странствий вы приехали в Уэльву, чтобы отдохнуть?
—	Отдохнуть? — вскинулся Колон.— Нет, Уэльва
лишь шаг к новому путешествию. Я, возможно, проведу
здесь несколько дней у родственника моей жены, которая
отошла ныне в мир иной9, упокой, Господи, ее душу.
А потом я вновь отправлюсь путешествовать.— И чуть
слышно добавил: — Как Картафилус.
—	Картафилус? — приор порылся в памяти.— Что-то
я не припомню такого.
—	Иерусалимский сапожник, который плюнул в Гос¬
пода нашего и обречен ходить среди нас до второго его
пришествия.
На лице фрея Хуана отразилось изумление.
—	Сеньор, что за ужасное сравнение.
—	Хуже. Это святотатство, вырванное из меня нетер¬
пением. Разве зовут меня не Кристобаль? Разве не видится
знак Божий в имени, которым нарекли меня? Кристобаль.
Christo pherus. Носитель Христа. Вот моя миссия. Для
этого рожден я на свет. Для этого избран нести знание
о Нем в неизвестные еще земли.
Вопрос вертелся уже на языке приора, но, прежде чем
он успел раскрыть рот, к нему наклонился помощник
и что-то прошептал. Фрей Хуан согласно кивнул, и все
встали, после чего помощник произнес благодарственную
молитву.
Для Колона, однако, трапеза на этом не кончилась.
Он было двинулся вслед за монахами, но приор удержал
его и, заняв свое место во главе стола, предложил сесть.
—	Спешить нам некуда,— и наполнил чашку Колона
сладким вином.
—	Вы упомянули, сеньор, неизвестные земли. Что вы
21

имели в виду? Атлантиду Платона или остров Семи
городов?
Колон сидел, опустив глаза, чтобы фрей Хуан не
заметил вспыхнувшего в них огня. Этого-то вопроса он
и ждал, вопроса, указывающего на то, что ученый монах,
к мнению которого прислушивается королева, угодил-таки
в сеть, расставленную гостем.
—	Ваше преподобие шутит. Однако такой ли уж миф
Атлантида Платона? Может, Азорские острова ее остат¬
ки? И нет ли других остатков, куда больших размеров,
в морях, еще не нанесенных на карту?
—	Они-то и есть ваши неизвестные земли?
—	Нет. Я думаю не о них. Я ищу великую империю
на западе, в существовании которой у меня нет ни ма¬
лейшего сомнения и которой я одарю того государя, что
поддержит меня в моих поисках.
Легкая улыбка заиграла на губах приора.
—	Вы вот сказали, что у вас нет ни малейшего со¬
мнения в существовании огромной империи. То есть вы
видели эти земли?
—	Мысленным взором. Глазами разума, который по¬
лучил я от Бога, чтобы распространить в них знание
о Нем. И столь ясным было мое видение, ваше преподо¬
бие, что я нанес эти земли на карту.
Как человек верующий, как монах, фрей Хуан восп¬
ринимал видения со всей серьезностью. К провидцам же,
однако, относился, исходя из жизненного опыта, с подо¬
зрением и зачастую не без оснований на то.
—	Я немного интересовался космографией и филосо¬
фией, но, возможно, оказался туповат для столь сложных
наук. Ибо ведомое мне не позволяет объяснить, как можно
нанести на карту то, что не видно глазу.
—	Птолемей не видел мира, который нанес на карту .
—	Но он обладал доказательствами своей правоты.
—	Ими обладаю и я. Более чем доказательствами.
Ваше преподобие, наверное, согласится со мной, что ло¬
гические умозаключения позволяют перебросить мостик
от уже известного к открытию. В противном случае фи¬
лософия не могла бы развиваться.
—	Вы, разумеется, правы, если речь идет о духовной
сфере. Когда же дело касается материального мира, я бы
предпочел реальные доказательства умозаключениям, как
бы логично вы их ни обосновывали.
—	Тогда позвольте обратить ваше внимание на ре¬
альные доказательства. Шторма, накатывающие с запада,
22

выносили на побережье Порту-Санту 11 бревна с вырезан¬
ным на них странным узором, которых не касался желез¬
ный нож или топор, гигантские сосны, которые не растут
на Азорах, тростник столь невероятных размеров, что
в одной полости между перемычками помещается несколь¬
ко галлонов 12 вина. Их можно увидеть в Лиссабоне, где
они хранятся. И это лишь часть, малая часть.
Колон прервался, как бы для того, чтобы передохнуть.
На самом же деле, чтобы взглянуть на приора. Убедив¬
шись, что тот ловит каждое слово, продолжил ровно
и спокойно:
—	Двести лет назад венецианский путешественник
Марко Поло отправился на восток. Ни один европеец ни
до, ни после него не забирался так далеко. Марко Поло
достиг Китая и владений Великого хана, обладающего
сказочными богатствами.
—	Я знаю, знаю,— прервал его фрей Хуан.— У меня
есть экземпляр его книги. Как я и говорил, я немного
интересовался этими вопросами.
—	У вас есть его книга! — вскричал Колон, просияв.—
Тогда моя задача сразу облегчается. Я не знал,— солгал
он,— что говорю со знатоком.
—	Не нужно льстить мне, сын мой,— фрей Хуан,
возможно, уловил иронию в восклицании Колона.— По¬
лучается, вы нашли у Марко Поло то, что ускользнуло
от моего взгляда. Что именно?
—	Ваше преподобие вспоминает ссылку на остров
Сипангу, известный жителям Манджи, самой дальней до¬
стигнутой им точки, расположенный еще в полутора ты¬
сячах миль на восток,— кивок фрея Хуана показал, что
приору указанная ссылка знакома.— Вы помните, что те
края славятся обилием золота. Его источники, говорит
Марко Поло, неисчерпаемы. Столь расхож там этот ме¬
талл, что дворец короля крыт там плитами из золота.
Марко Поло говорит и о том, что там полным-полно
драгоценных камней и жемчужин, особо упоминая огром¬
ные розовые жемчужины.
—	Суета сует,— осуждающе молвил приор.
—	Нет, с вашего позволения, если использовать все
это на благо, ради достойной цели. А богатства там такие,
о которых европейцы не могут и мечтать.
—	Но какое отношение к вашим открытиям имеет
Сипангу Марко Поло? — приор не дал ему возможности
рассказать о сказочных богатствах острова.— Вы гово¬
рили о землях, лежащих за западным океаном. Если
23

допустить, что восточные чудеса Марко Поло — правда,
каким образом доказывают они существование западных
земель?
—	Ваше преподобие верит, что земля — сфера? — Ко¬
лон взял с блюда апельсин и поднял его.— Как этот
апельсин?
—	Большинство философов убеждены в этом.
—	И вы, разумеется, согласны с разделением ее ок¬
ружности на триста шестьдесят градусов?
—	Это математическая условность. С чем тут спорить.
Но что из этого следует?
—	Из этих трехсот шестидесяти градусов известный
нам мир занимает не более двухсот восьмидесяти. С этим
выводом соглашаются все космографы. Таким образом,
самую западную известную нам точку, Лиссабон, отделяют
от восточной границы мира восемьдесят градусов, при¬
мерно четверть земной окружности*
Приор с сомнением пожевал нижнюю губу.
—	Нам говорили, что там безбрежный океан, столь
бурный и штормливый, что переплыть его не сможет ни
один корабль.
Глаза Колона блеснули.
—	Все это сказочки слабаков, не решившихся на такую
попытку. Пугали же всех непреодолимой стеной огня на
юге, но плавания португальцев вдоль побережья Африки
развеяли этот миф. Взгляните сюда, ваше преподобие.
Вот — Лиссабон,— он указал точку на апельсине.— А вот
восточная оконечность Китая. Огромное расстояние, по¬
рядка четырнадцати тысяч миль, исходя из того, что, по
моим расчетам, на этой параллели один градус равен
пятидесяти милям. А теперь, вместо того, чтобы идти на
восток по суше, мы плывем на запад морем...— Его палец
двинулся влево от Лиссабона.— И, пройдя восемьдесят
градусов, попадаем в ту же точку. Как видит ваше пре¬
подобие, мы можем достичь востока, отправляясь на запад.
От золотого острова Сипангу Марко Поло, если плыть на
запад, нас отделяет чуть больше двух тысяч миль. Таковы
доказательства. И наши умозаключения никоим образом
не приводят нас к выводу, что Сипангу — край земли.
Нет, это предел знаний венецианца. Там должны быть
другие острова, другие земли, империя, которая ждет
своего открытия.
Жар речи Колона опалил фрея Хуана. Простой пример
с апельсином открыл ему одну из очевидных истин, ранее
24

ускользавших от его проницательного ума. Бурный поток
энтузиазма молодого космографа 13 захватил и понес при¬
ора. Но неожиданно возникло препятствие, за которое
смог зацепиться его холодный разум.
—	Подождите. Подождите. Вы говорите, должны быть
другие земли. Вы заходите столь далеко, что я не решаюсь
последовать за вами, сын мой. Все это не более чем ваши
убеждения, а убеждения могут оказаться ложными.
Возбуждение Колона не спало. Наоборот, словно ко¬
стерок, раздуваемый легким ветерком, вспыхнуло еще
жарче.
—	Не только убеждения, ваше преподобие, не только.
Есть более серьезные доводы. Уже не математические, но
теологические. Сошлюсь на пророка Ездру, утверждавше¬
го, что земля состоит из шести частей суши и одной —
воды. Используйте это соотношение в предлагаемом мною
расчете и скажите мне, где я ошибаюсь? Или оставьте
без внимания мои воображаемые земли, но тогда получит¬
ся, что не прав пророк,— он бросил апельсин в блюдо.—
Так что Индии наверняка лежат от нас в двух тысячах
миль к западу.
—	И что из этого? — приор ужаснулся, представив
себе безбрежный океан.— Две тысячи миль сплошной во¬
ды, таящих в себе бог знает какие опасности. От одной
мысли об этом становится страшно. Кому хватит храбро¬
сти броситься в неведомое?
—	Мне,— Колон ударил себя в грудь, его глаза пылали
фанатичным пламенем.— Господь Бог столь ясно указал
мне путь, что все эти доводы, математика и карты —
ничто рядом с осенившим меня вдохновением. Бог же
даровал мне силу воли, необходимую для реализации Его
замысла.
Колон шел напролом, его уверенность в себе отметала
все сомнения. И фрей Хуан, уже убежденный логикой и
космографическими выкладками незнакомца, сам того не
замечая, стал его верным союзником.
—	В моем тщеславии, да прости меня Боже, я думал,
что обладаю кое-какими познаниями. Но вы помогли мне
понять, что я просто невежда,— он опустил голову, заду¬
мавшись. Колон пил вино маленькими глотками, не сводя
глаз с фрея Хуана. Внезапно приор спросил: — Но откуда
вы, сеньор? Из вашей речи ясно следует, что вы не
испанец.
Колон помедлил, прежде чем ответить.
25

—	Я был при дворе короля Португальского, а теперь
еду во Францию.
—	Во Францию? Но чего же вы ищете там?
—	Я не ищу. Я предлагаю. Предлагаю империю, о ко¬
торой только что говорил,— он словно подразумевал, что
империя эта уже у него в кармане.
—	Но Франции? — лицо фрея Хуана превратилось
в маску.— Почему Франции?
—	Однажды я предложил ее Испании, но с сутью
моего предложения разбирался священнослужитель. Толку
из этого не вышло, что вполне естественно. Не просим
же мы моряка быть судией в теологическом споре. Потом
я отправился в Португалию и потратил немало времени
на ученых болванов, но мне не удалось пробить броню
их предрассудков. Там, как и в Испании, никто не мог
поручиться за меня, и я четко уяснил для себя, что
правители этих стран не услышат моего голоса, если
только кто-то не замолвит за меня словечка. Я мечтаю
отдать все эти богатства Испании. Я мечтаю служить под
началом королевы Изабеллы Кастильской. Но как мне
получить аудиенцию Ее величества? Будь у меня пору¬
читель, к советам которого она прислушивается, будь он
достаточно умен, чтобы оценить выгоды моего предложе¬
ния, и настойчив, чтобы убедить ее принять меня, тогда...
Тогда мне нет нужды покидать Испанию. Но где мне
найти такого друга?
Рассеянно приор водил указательным пальцем по ду¬
бовому столу.
Украдкой наблюдая за ним, после короткой паузы
Колон сам ответил на свой же вопрос:
—	В Испании такого друга у меня нет. Вот почему
я решил обратиться к королю Франции. Если и там я по¬
терплю неудачу, то попытаю счастья в Англии. Наверное,
вы теперь понимаете, почему я сравниваю себя с согре¬
шившим евреем Картафилусом.
Указательный палец приора продолжал путешество¬
вать по столу.
—	Кто знает? — пробормотал наконец фрей Хуан.
—	Кто знает что, ваше преподобие?
—	AI Возможно, слова ваши не лишены истины. Но
не зря говорят, утро вечера мудренее. Давайте выспимся,
а потом вернемся к нашему разговору.
Колон не стал возражать. Из трапезной он уходил с
надеждой, что, возможно, не зря потратил время, приехав
в Ла-Рабиду.
26

Глава 3
ПОРУЧИТЕЛЬ
За долгие годы мирной монастырской жизни ни
единого раза не испытывал фрей Хуан столь силь¬
ного волнения, как после разговора с Кристобалем Коло¬
ном. Ночь, как потом признавался он, прошла для него
беспокойно. Ему грезились золотые крыши Сипангу, под
этим названием, теперь это общепризнанно, Марко Поло
говорил о Японии, и сверкающие драгоценностями остро¬
ва, заросшие гигантским тростником, из стволов которого,
если их срезать, ударял фонтан вина. Испанская душа
фрея Хуана скорбела при мысли о том, что такие земли
будут потеряны для его государей, которые очень нужда¬
лись в несметных богатствах, чтобы залечить раны, на¬
несенные стране войной с неверными. Вполне естественно,
что, будучи одно время духовником королевы Изабеллы,
он питал к ней не только верноподданнические, но и оте¬
ческие чувства. Он полагал, и небезосновательно, что
вправе рассчитывать на взаимность и поручительство его
за этого странного гостя не останется без внимания.
Скорее всего ему удалось бы убедить королеву всесто¬
ронне рассмотреть предложение Колона, в чем тому ранее
отказывали.
Размышляя над этим, лежа без сна на жесткой койке,
добрый приор начал уже усматривать руку Господа
в своей, как он полагал, чисто случайной встрече с Ко¬
лоном. Он, разумеется, и не подозревал, что совсем не
случай привел того в Ла-Рабиду, а холодный расчет.
Колон делал ставку на увлечение приора космографией
и ниточку, связывающую его с королевой. Он шел в мо¬
настырь только для того, чтобы повидаться со старым
францисканцем и переманить его на свою сторону. Лю¬
бопытство приора, подогретое зычным голосом путника,
облегчило задачу Колона. Если бы приор не услышал его,
Колон, получив хлеба и воды для сына, затем намеревался
попроситься на ночлег. А уж за вечер он нашел бы
возможность переговорить с приором и разбудить его
интерес к собственной персоне.
Но в голове фрея Хуана не было места подобным
мыслям, и он уже видел божественное вмешательство
в результат, который дало его гостеприимство. Врожден¬
ная рассудительность, однако, сдерживала энтузиазм при¬
ора. И прежде чем поддержать Колона, он решил обра¬
27

титься к сведущим людям, чтобы те высказали свое от¬
ношение к дерзкой идее.
Выбор он остановил на Гарсиа Фернандесе, враче из
Палоса, знания которого далеко выходили за пределы
медицины, и Мартине Алонсо Пинсоне, богатом купце,
владельце нескольких кораблей, опытном мореплавателе.
Ему без труда удалось убедить Колона отложить отъезд
хотя бы на день, и вечером, после ужина, когда маленького
Диего уложили в постель, все четверо собрались в келье
приора. Вся обстановка узкой комнатенки состояла из
трех стульев, конторки, койки и двух полок с книгами
у побеленной стены.
Затем Колона попросили повторить все то, что он
рассказал приору днем раньше. Он согласился с видимой
неохотой, вроде бы не желая отнимать время у занятых
людей, но начав, уже не мог остановиться, все более
зажигаясь от собственных слов. Скоро он уже не мог
усидеть на стуле и начал вышагивать по келье с горящим
взором, размахивая руками. В голосе улавливалось пре¬
зрение к тем, кто пренебрег его талантом. Но Колон,
похоже, не сомневался, что в конце концов кипящая
в нем энергия сметет любые преграды на пути к за¬
ветной цели.
Задолго до того, как Колон перешел к подробностям,
столь поразившим фрея Хуана, врач и купец были оча¬
рованы Колоном, ибо, как говорил епископ Лас Касас,
лично знавший его, Колон буквально влюблял в себя всех,
кто смотрел на него.
Фернандес, врач, длинный, тощий, с яйцеобразной го¬
ловой и лысиной под маленькой шапочкой, слушал, пе¬
ребирая бородку костлявыми пальцами, с широко раскры¬
тыми глазами. Его скептицизм таял с каждым словом
Колона.
Пинсон, с другой стороны, уже шел к приору, полный
желания поддержать незнакомца, потому что вопросы, под¬
нятые Колоном, давно занимали и его самого. Широкопле¬
чий, энергичный, заросший волосами, в расцвете сил, с яр-
ко-синими глазами, сверкающими из-под густых черных
бровей, он жадно впитывал в себя сказанное Колоном.
Апофеозом лекции стала демонстрация карты, на кото¬
рую Колон нанес территории, о существовании которых го¬
ворил ему внутренний голос наряду с Марко Поло и про¬
роком Ездрой. Все четверо тут же склонились над ней.
Фернандес и Пинсон, которым довелось повидать
немало карт, сразу отметили совершенство работы Ко¬
28

лона и, за исключением одной детали, полное соответ¬
ствие его карты тогдашним представлениям об окружа¬
ющем мире.
На отличие и указал Фернандес.
—	Исходя из вашей карты, Лиссабон и восточную
оконечность Азии разделяют двести тридцать градусов
земной окружности. В этом вы, как я понимаю, расходи¬
тесь с Птолемеем.
Колон только обрадовался замечанию врача.
—	Как Птолемей поправлял Марина из Тира, так
и я поправляю здесь Птолемея. Обратите внимание,
я поправил его и в местоположении Туле, лежащей
западнее, чем предполагал Птолемей. Я это знаю, по¬
скольку плавал туда.
Но Фернандес стоял на своем.
—	С Туле все ясно. Вы поправили Птолемея, исходя
из собственного опыта. Но на чей опыт вы опирались,
нанося на карту местоположение Индии?
Колон помедлил с ответом.
—	Вы слышали о Тосканелли из Флоренции?
—	Паоло даль Поццо Тосканелли? — переспросил
Фернандес.— Кто из интересующихся космографией не
слышал о нем?
Фернандес ставил вопрос совершенно правильно, ибо
среди людей культурных Паоло Тосканелли, недавно
умерший, считался самым знаменитым математиком
и физиком.
—	Кто же его не знает?— прогремел следом Пинсон.
—	Я могу сослаться на него. Расчеты, поправляющие
Птолемея, выполнены не только мною, но и им. Мы
пришли к одинаковому итогу.— И тут же Колон доба¬
вил: — Впрочем, невелика беда, если мы и ошиблись.
Какая разница, окажется ли золотой Сипангу на несколько
градусов ближе или дальше? Не в этом суть. И не нужно
ссылаться на авторитет Тосканелли, доказывая, что на
сфере можно попасть в одну и ту же точку, двигаясь как
на восток, так и на запад.
—	Действительно, как вы и говорите, нет нужды ссы¬
латься на его авторитет, но ваша позиция будет значитель¬
но крепче, если вы сможете показать, что этот великий ма¬
тематик придерживался того же мнения, что и вы.
—	Показать это я смогу,— торопливо ответил Колон
и тут же пожалел об этом, ибо сорвавшиеся с губ слова
задевали его тщеславие, словно намекая, что кто-то помог
ему получить конечный результат.
29

Но брошенная второпях фраза вызвала столь жгучий
интерес, что ему пришлось объясниться.
—	Как только я смог сформулировать свою теорию,
я послал все материалы Тосканелли. Он написал мне, не
только соглашаясь с моими выводами, но и прилагая свою
карту, которая в главном ничем не отличается от той,
что лежит сейчас перед вами.
Фрей Хуан подался вперед.
—	И эта карта у вас?
—	Карта и письмо, подтверждающие сделанные мною
выводы.
—	Это очень важные документы,— заметил Фернан¬
дес.— Я сомневаюсь, что кто-то из живущих сейчас об¬
ладает достаточными знаниями, чтобы оспорить мнение
Тосканелли.
С присущей ему горячностью Пинсон поклялся Богом
и Святой девой, что считает любой спор на эту тему
бессмысленным. У него, во всяком случае, нет сомнений
в правоте сеньора Колона.
А приор, сидевший на койке, разве что не мурлыкая
от удовольствия, заявил:
—	Господь Бог осудил Испанию, если она не восполь¬
зуется этими землями, территория которых куда как пре¬
восходила все то, что открыли мореплаватели Португалии.
А манера Колона внезапно изменилась. Он заговорил
жестко, ледяным тоном:
—	Испания уже получила свой шанс, но не исполь¬
зовала его. Отвоевывая у мавров одну провинцию, вла¬
дыки Испании не заметили целой империи, которую я им
предлагал. А король Португалии, который вначале бла¬
гожелательно отнесся к моему предложению, передал его
в жалкую комиссию, состоящую из еврея-астронома, врача
и священника. Комиссия отвергла меня, я полагаю, просто
из зависти. Вот почему я оказался вдалеке от дома.
Столько лет потеряно зазря! — И он начал складывать
карту, всем своим видом показывая, что говорить больше
не о чем.
Но проницательный Пинсон, знавший реальную жизнь
куда лучше приора или врача, испытывал куда меньше
почтения к коронованным особам, тем более к упоминанию
их имен. Он спросил себя, с какой стати этому человеку,
вроде бы решительно настроившемуся на отъезд во Фран¬
цию, подробно излагать перед ними свои планы. И пришел
к выводу, что Колон, на словах отказываясь от сотруд¬
ничества, на самом деле ищет тех, кто поможет ему
30

в осуществлении столь захватывающего замысла. Так что,
заговорив, Пинсон уже знал наверняка, что не зря сотря¬
сает воздух.
Он заявил, что недостойно испанца, поверив в услы¬
шанное, не принять все меры к тому, чтобы Испания не
получила плоды этого невероятно важного открытия.
—	Благодарю вас, сеньор,— последовал надменный от¬
вет,— что вы мне поверили.
Пинсон, однако, на этом не остановился.
—	Ваши доводы столь убедительны, столь совпадают
с моими собственными размышлениями, что я даже смог
бы принять участие в этом путешествии, помочь его
подготовке. Подумайте, сеньор. Давайте еще раз вернемся
к этому разговору,— Пинсон даже не пытался скрыть свое
желание стать первооткрывателем Индии.— Я могу по¬
ставить под ваше начало корабль или два и полностью
снарядить их для плавания. Подумайте еще раз.
—	Позвольте мне вновь поблагодарить вас. Но такая
экспедиция не может быть частным предприятием.
—	Почему нет? Почему все блага должны доставаться
лишь принцам?
—	Потому что в столь многотрудном деле необходима
поддержка короны. Управление землями за далекими мо¬
рями и сокровищами, которые будут найдены там, потре¬
бует очень больших усилий. Я говорю не только о деньгах,
но и о людях. Только монарх может обеспечить и то,
и другое. Если бы не это, неужели вы думаете, что
я потратил бы столько лет, стучась в двери дворцов
и получая отказы от привратников.
Вот тут приор счел необходимым вмешаться:
—	Думаю, я смогу помочь вам, сын мой. Особенно
теперь, когда мне известно, каким грозным оружием вы
вооружены. Я имею в виду карту Тосканелли. Я, конечно,
далек от двора, но, возможно, моя просьба не останется
неуслышанной королевой Изабеллой. В милосердии своем
Ее величество сохраняет добрые чувства к тому, кто
когда-то был ее духовником.
—	Правда? — для бесхитростного приора изумление
Колона показалось искренним.
С непроницаемым лицом выслушал он приора. Тот
согласился с Пинсоном, что дело чести любого испанца
добиться того, чтобы все эти богатства отошли Испании.
Пусть сеньор Колон подождет еще немного. Он ждал годы,
что по сравнению с ними несколько недель. Завтра, если
будет на то согласие сеньора Колона, он, фрей Хуан*
31

отправится ко двору, в Гранаду или куда-то еще, чтобы
использовать свое влияние на Ее величество и уговорить
королеву принять Колона и выслушать его. Фрей Хуан
постарается добраться до двора как можно быстрее,
а в его отсутствие о Колоне и его сыне позаботятся
в монастыре.
В голосе приора все явственнее проступали проситель¬
ные нотки. Ему хотелось пробить ледяную стену, которой
отгородился высокий путешественник.
Когда фрей Хуан замолчал, сложив на груди, словно
в молитве, пухлые руки, Колон тяжело вздохнул.
—	Вы искушаете меня, святой отец,— повернулся
и отошел к окну, сопровождаемый двумя парами озабо¬
ченных глаз, приора и врача. Во взгляде же купца Пин¬
сона, хорошо знавшего жизнь и уловки торгующихся,
озабоченность уступила место недоверчивости.
У дальней стены Колон обернулся. Высоко вскинул
рыжеволосую голову, гордо расправил плечи.
—	Невозможно отказаться от столь великодушного
предложения. Пусть будет, как вы того желаете, святой
отец.
Приор засеменил к нему, благодарно улыбаясь, а за
его спиной громко рассмеялся Мартин Алонсо. Фрей Хуан
решил, что тот радуется благополучному исходу, на самом
же деле Пинсон смеялся потому, что не ошибся в своих
предположениях.
Глава 4
ЗАБЫТЫЙ ПРОСИТЕЛЬ
Следующим утром приор Ла-Рабиды оседлал мула
и отправился в Гранаду, где владыки Испании
готовились к наступлению на последнюю цитадель са-
рацинов 14.
Ехал он с уверенностью в успехе и не ошибся.
Королева Изабелла приняла духовного отца с должной
почтительностью. Внимательно выслушала его и, зара¬
женная энтузиазмом фрея Хуана, вызвала казначея
и приказала отсчитать двадцать тысяч мараведи 15 для
снаряжения и путевых расходов Колона. И отпустила
торжествующего францисканца с тем, чтобы он привел
к ней этого человека.
32

Достопочтенный приор и не мечтал, что поездка его
сложится столь удачно. И поспешил в Ла-Рабиду, чтобы
передать Колону добрые новости.
—	Королева, наша мудрая и добродетельная госпожа,
услышала молитву бедного монаха. Используйте этот
шанс, и весь мир будет у ваших ног.
И Колон, еще не веря своему счастью, тут же
собрался в дорогу. Сына, с согласия приора, он решил
оставить на время в монастыре, а потом вызвать ко
двору их величеств.
Перед самым отъездом к нему заглянул Мартин Алонсо
Пинсон.
—	Я пришел пожелать вам удачи и поздравить с
королевской аудиенцией. Клянусь Богом, вы не могли
найти лучшего посланника, чем приор.
—	Я это понимаю, как и чувствую вашу благожела¬
тельность в отношении меня.
—	Благожелательность — это еще не все. В конце
концов, и я приложил руку к вашему успеху.— И, отвечая
на вопрос во взгляде Колона, продолжил: — Поймите меня
правильно, сеньор. Именно благодаря тому, что я поддер¬
жал вас, фрей Хуан отправился к королеве.
—	То есть я ваш должник, сеньор,— в голосе Колона
зазвучал холодок.
Мартин Алонсо рассмеялся. В черной бороде за алыми
губами блеснули его крепкие зубы.
—	Этот долг вы сможете отдать мне с прибылью для
себя. Помните, сеньор, что я готов поддержать ваш проект.
Я люблю риск, и у меня есть деньги, чтобы оплатить его.
Кроме того, как я и говорил вам, я умею командовать
кораблями.
—	Вы вдохновляете меня на подвиг, сеньор,— с ледя¬
ной вежливостью ответил Колон,— но, кажется, я выра¬
зился достаточно ясно, говоря, что частным лицам такая
экспедиция не по карману.
—	Однако разве вы не допускаете мысли о том, что
частные лица могут принять в ней участие? Почему,
собственно, нет, если корона возьмет на себя львиную
долю затрат?
—	Мне представляется, что корона, если поддержит
меня, должна взять на себя все расходы.
—	Должна, но сможет ли,— не отставал Алонсо.—
Королевская казна не переполнена золотом. Война поряд¬
ком опустошила ее. Король и королева, возможно, примут
вас благосклонно, но решатся ли на столь большие рас-
2 Зак. 1063
33

ходы?	тут	помощь	могла прийтись весьма
кст	лишь	прошу,	чтобы	вы	вспомнили обо мне, если
никнет такая необходимость. В конце концов, я прошу
ь то, что причитается мне по праву, раз уж благодаря
мне	Хуан поехал к королеве.
—	вспомню о вас,— пообещал Колон.
Но уехал в твердой решимости забыть об Алонсо. Он
не нуждался в сотоварищах, особенно не хотел видеть
рядом с собой этого навязчивого купца с толстым ко¬
шельком, который не только потребовал бы участия в де¬
леже прибыли, но и захотел бы урвать себе славу пер¬
вооткрывателя.
Считая, что все беды позади, приодевшись на деньги
королевы, Колон прибыл ко двору их величеств. В памяти
его намертво отпечатались слова францисканца: «Коро¬
лева, наша мудрая и добродетельная госпожа, услышала
молитву бедного монаха. Используйте этот шанс, и весь
у ваших ног».
Вдохновленный напутствием фрея Хуана, Колон не
сомневался в успехе. Уж кто-кто, а он умел преподнести
себя в лучшем свете.
Так что на аудиенцию во дворец Алькасар в белока¬
менном городке Кордова, прибыл не жалкий проситель,
но разнаряженный красавец, убежденным в том, что он —
хозяин своей судьбы.
бы все зависело только от королевы, Колон
добился своего в тот же день. Пусть благоразумная
и хладнокровная, она все же оставалась женщиной и не
могла поддаться обаянию, энтузиазму, магнетическому
взгляду Колона. Но рядом с ней находился король Фер¬
динанд, неулыбчивый, суровый, один из самых расчетли¬
вых	Европы.	Ему еще не было сорока лет. Сред¬
него	широкоплечий,	светловолосый, с проницатель¬
ными глазами, он с явным неодобрением встретил протеже
фрея Хуана 16, который к тому же вел себя так, словно
был ровней королевским особам.
величества приняли Колона в тронном зале Аль¬
касара, освещенном солнечным светом, падающим через
огромные окна, со стенами, обшитыми кожей, выделкой
которой славились мавры Кордовы, с мраморным полом,
устланным дорогими восточными коврами. За спиной ко¬
ролевы стояли две ее фрейлины, миловидная, юная мар¬
киза Мойя и графиня Эсканола. Короля сопровождали его
казначей, Андрес Кабрера, маркиз Мойя, дон Луис де Сан-
танхель, седобородый канцлер Арагона и Эрнандо де
34

Талавера, приор Прадо, высокий, аскетичный монах в
белой рясе и черной мантии иеронимита 17.
Все они, как и большинство ближайших советников
правителей Кастилии и Арагона, были новыми христиа¬
нами, евреями, принявшими крещение и возвысившимися
благодаря талантам, присущим многим представителям их
национальности. Возвышение их порождало зависть, на¬
чавшую проявляться во все большем преследовании евреев
Святой палатой.
Колон, как следовало из его фамилии, был одним из
них и при желании мог бы заметить симпатию в глазах
Сантанхеля и Кабреры. Талавера же даже не взглянул
на просителя. Бескомпромиссно честный, разумеется,
в своем понимании честности, к новообращенным евреям
он испытывал скорее враждебность, чем симпатию.
Колон же словно и не замечал сановников. Глаза его
не отрывались от королевы, соблаговолившей последовать
совету фрея Хуана Переса. Он видел перед собой женщину
лет сорока, небольшого роста, полноватую, с добрыми
синими глазами. В ней чувствовалась этакая домашность,
скрыть которую не мог даже парадный наряд — алая,
отороченная горностаем накидка и платье из золотой
парчи, перепоясанное белым кожаным поясом с огромным,
с кулак, рубином вместо пряжки.
Она мягко обратилась к нему, но в ее ровном голосе
Колон уловил свойственную королеве властность. Похва¬
лила идеи, высказанные ей приором Ла-Рабиды, и заве¬
рила его, что более всего хочет узнать поподробнее о том,
как он намерен укрепить могущество Кастилии и Арагона.
—	Я целую ноги вашего величества,— с высоко под¬
нятой головой, громким голосом начал Колон.— Я благо¬
дарю вас за оказанную мне честь. Я принес обещание
открытий, по сравнению с которыми все то, что получила
Португалия, покажется малым и никчемным.
—	Обещания,— презрительно фыркнул король, но Ко¬
лона это не остановило.
—	Да, обещания, ваше величество. Но, видит Бог,
обещания, которые будут выполнены.
—	Говорите, говорите,— с усмешкой продолжил ко¬
роль.— Мы готовы вас выслушать.
И Колон приступил к изложению своей космографи¬
ческой теории. Но не успел он достаточно углубиться
в доказательства, как его вновь прервал хриплый голос
Фердинанда:
—	Да, да. Все это мы уже слышали от приора Ла-Раби-
2*
35

ды. Именно его четкое изложение идей послужило причи¬
ной того, что Ее величество даровало вам аудиенцию в то
время, когда, как вы, наверное, хорошо знаете, все наши
помыслы заняты крестовым походом против неверных.
Человек, менее уверенный в себе, испытывающий боль¬
шее почтение к коронованным особам, несомненно, сму¬
тился бы. Колон же решительно ринулся вперед.
—	Богатства Индий, которые я положу к вашему тро¬
ну,— неиссякаемый источник, черпая из которого вы за¬
лечите все раны войны и получите средства для ее ус¬
пешного завершения, даже если она будет продолжаться
до вызволения гроба господнего.
Едва ли кто смог бы найти лучший ответ, чтобы
завоевать симпатию королевы. Но в лице Фердинанда он
столкнулся с серьезным противником. Со скептической
улыбкой на полных губах тот заговорил, прежде чем
королева успела открыть рот.
—	Только не забудьте сказать, что все это мы должны
принять на веру.
—	А что есть вера, сир? — позволил себе вопросить
Колон и, отвечая, дал понять, что вопрос чисто ритори¬
ческий.— Умение увидеть то, что дадено по наитию, без
осязаемых доказательств.
—	Это уже больше похоже на теологию, чем на кос¬
мографию,— Фердинанд обернулся к Талавере.— Это ско¬
рее по вашей части, дорогой приор, чем по моей.
Монах поднял склоненную голову. Голос его звучал
сурово.
—	Я не стану спорить с подобным определением веры.
—	Я, конечно, не теолог,— вмешалась королева,— но
не слышала более понятной формулировки.
—	Однако,— Фердинанд взглянул ей в глаза,— в по¬
добных делах унция фактов перевешивает фунт веры.
Чем практическим может подтвердить сеньор Колон свои
рассуждения?
Вместо ответа королева предоставила слово Колону.
—	Вы слышали вопрос Его величества?
Колон опустил глаза.
—	Опять я могу лишь спросить, что есть опыт, и от¬
ветить, что опыт — не более как основание, на котором
строит здание тот, кто наделен божественным даром во¬
ображения.
—	Ваши слова достаточно запутанны, чтобы казаться
глубокомысленными,— едко заметил Фердинанд,— но не
подвигают нас ни на шаг.
36

—	Но, ваше величество, они, по меньшей мере, ука¬
зывают путь. Именно используя дар воображения, пред¬
ставляя себе неизвестное на основе известного, испытан¬
ного, человек и поднимался все выше и выше от варвар¬
ского невежества.
Фердинанд начал выказывать раздражение. У Колона
на все находился ответ.
—	Вы уводите нас от реалий в мир грез,— бросил он.
Колон вскинул голову, словно его оскорбили. Глаза
зажглись фанатичным огнем.
—	Грезы! — голос его наполняла мощь.— Нет на свете
такого, что не пригрезилось кому-либо, прежде чем стать
реальностью. Даже Господь Бог, перед тем как создать
наш мир, увидел его своим мысленным взором.
У короля отвисла челюсть. Талавера нахмурился. Но
на других лицах, включая королеву, Колон прочитал
одобрение, а Сантанхель даже чуть кивнул ему.
Король заговорил вновь, тщательно подбирая слова:
—	Я надеюсь, сеньор, в пылу спора вы не впали
в ересь,— и повернулся к Талавере, предлагая тому
высказаться.
Приор Прадо покачал головой, длинное лицо его
закаменело.
—	Ереси я не нахожу. Нет. Но все же...— теперь он
обращался непосредственно к Колону.— Вы зашли на
опасную глубину, сеньор.
—	Такой уж я есть, ваше преподобие.
—	Опасность вас не страшит? — сурово спросил монах.
Приору он мог отвечать более резко, чем монарху.
—	Будь я пуглив, святой отец, я бы не предлагал
плыть в неведомое, не боясь всего того, что может встре¬
титься на пути.
Фердинанд, похоже, решил подвести черту.
—	Мы не сомневаемся в вашей отваге, сеньор. Если
б дело было только в этом, мы, наверное, с радостью
воспользовались бы вашими услугами. Но... такой уж
я человек, что не могу сразу принимать решения, исходя
только из того, что мне предлагают.
—	Я тоже не сторонница скоропалительных реше¬
ний,— добавила королева.— Но это не значит, что мы от¬
вергаем ваше предложение, сеньор Колон. Просто сейчас
мы не готовы оценить его по достоинству. Его величество
и я создадим комиссию из ученых мужей, чтобы те изучили
ваши материалы и посоветовали нам, как поступить.
Колон не мог не вспомнить, каково пришлось ему
ф
37

с португальской комиссией ученых невежд, и сердце его
упало бы, если б королева не добавила:
—	В ближайшее время я снова приму вас, сеньор
Колон. А пока оставайтесь при дворе. Мой казначей,
дон Алонсо де Кинтанилья, получит соответствующие
указания и позаботится, чтобы вы ни в чем не нуждались.
На этом аудиенция закончилась. Полной победы Колон
не одержал, но мог отнести в свой актив благоприятное
впечатление, произведенное им на королеву.
Вскоре он убедился, что и многие другие сановники
относятся к нему более чем благосклонно. И в первую
очередь Кинтанилья, в доме которого он поселился по
распоряжению королевы. Не только интересная внешность
и хорошие манеры обеспечили ему теплый прием. Война
с маврами донельзя истощила ресурсы обоих королевств,
и казначей Кастилии постоянно терзался мыслями о том,
где взять денег. Государственный корабль удавалось удер¬
жать на плаву лишь ужесточением преследования евреев.
Святой палате развязали руки в поисках тех, кто, приняв
христианство, продолжал тайно исповедовать иудаизм. Ви¬
новные лишались жизни, а их имущество конфисковыва¬
лось. Поддержали казну и займы, полученные у богатей¬
ших евреев, таких, как Абарнадель и Сениор, которые
отчаянно боролись за то, чтобы хоть как-то ослабить гнет
инквизиции, поскольку гонения на детей Израиля все
усиливались. А кое-кто уже уговаривал короля и королеву
издать указ об изгнании всех евреев из Испании с полной
конфискацией их имущества, обещая, что полученные
таким образом богатства с лихвой перекроют все военные
расходы. Пока же деньги добывались с большим скрипом,
и казначей Кастилии едва ли не более всех хотел позна-
шться с тем, кто предлагал открыть Испании сокро¬
вищницу Востока. Вот тут Колон мог рассчитывать и на
кредит и поддержку.
Немалый интерес проявил к нему и Луис де Сан-
танхель, канцлер Арагона. И им двигали мотивы, весьма
сходные с мотивами Кинтанильи. Увидев в Колоне по¬
тенциального спасителя евреев Испании, он сразу же
уверовал, что тот — посланник Божий. (Собственно,
и Колон тридерживался того же мнения.) Ибо, хотя
Сантанхель крестился и теперь исповедовал христиан¬
ство, сердцем он оставался со своим народом. И столь
плохо скрывал он свои чувства, что однажды ему при¬
шлось ощутить на себе мертвую хватку Святой палаты
Сарагоссы. Тогда все обошлось публичным покаянием.
%
38

Лишь его незаменимость в государственных делах
и любовь повелителей Испании спасли Сантанхеля от
худшего.
В тот же день Сантанхель нашел Колона в доме
Кинтанильи, сжал его руки в своих, заглянул в глаза.
—	Я спешу объявить себя вашим другом до того, как
ваши деяния позволят вам приобрести столько друзей,
что я затеряюсь среди них.
—	Иными словами, дон Луис, по доброте своей души
вы хотите придать мне мужества.
—	И не только. Я верю, что вас ждут великие дела,
которыми вы прославите Испанию.
Колон криво улыбнулся.
—	Если б и король придерживался того же мнения.
—	Король осторожен. Никогда не спешит с принятием
решений.
—	Мне показалось, он довольно быстро решил, что
я — шарлатан.
Дон Луис отшатнулся.
—	Откуда у вас такие мысли! Его скептицизм — лишь
проверка, и вы выдержали ее с честью. Это слова коро¬
левы, друг мой. Так что наберитесь терпения, и, поверьте
мне, ожидание не будет долгим. Сегодня вы отужинаете
со мной, и вы тоже, дон Алонсо. А завтра вас приглашает
маркиза Мойя. Она желает получше узнать вас. Я не
ошибусь, если скажу, что ни к кому не прислушивается
королева столь внимательно, как к ней, так что поста¬
райтесь произвести на нее наилучшее впечатление.
А впрочем, зачем я это говорю. Красота маркизы заставит
любого распластаться у ее ног.
И на следующий день Колону удалось в полной мере
насладиться красотой Беатрис де Бобадилья, маркизы
Мойя, когда дон Луис привел его в особняк на Ронде 18.
Колон разоделся, как на прием к королеве, а глаза
его светились такой уверенностью, будто он уже достиг
желаемого и все препоны остались позади. И маркиза
встретила его одобрительной улыбкой.
Вчера, на аудиенции, он, разумеется, отдал должное
ее красоте. Но вчера слишком многое отвлекало его
внимание, тогда как сегодня ему не было нужды отрывать
от нее глаз. Да и какой галантный кавалер мог отвести
их от этой юной красавицы, высокой, с превосходной
фигурой, одетой по последней моде. Черные волосы об¬
рамляли белоснежный овал лица, шелковый чепец сверкал
драгоценностями. Влажные алые губы, бездонные черные
39

глаза. Платье из желтого шелка с синей каймой, высокой
талией и низким вырезом, подчеркивающим великолепие
грациозной шеи.
Сантанхель, играя роль заботливого папаши, предста
вил Колона.
—	Маркиза, я привел нашего первооткрывателя поце¬
ловать ваши ручки.
Она восприняла эту фразу буквально и протянула
руку, белее которой видеть ему не доводилось, а кожа
для его губ и кончиков пальцев показалась нежнее атласа.
И губы Колона не отрывались от ее руки дольше, чем
того требовали приличия.
—	Могу я предсказать вам будущее? — улыбнулась
маркиза.— Испания так же не захочет освобождаться от
вашей руки, как вы не хотите отпустить мою.
—	Вы пьяните меня своим пророчеством, сеньора.
—	Мне представляется, вас не так-то легко опьянить.
—	Нет. Разумеется, нет. Но когда вино сладкое и креп¬
кое, я за себя не ручаюсь. Но готов рискнуть.
—	Уверенности в себе вам не занимать. Вчера мы
в этом убедились.
—	Вчера, сеньора, вы видели перед собой мореплава¬
теля, демонстрирующего профессиональные знания.
—	О! — ее брови изогнулись.— А сегодня?
—	Сегодня я — смиреннейший проситель, ищущий ва¬
шего благоволения.
—	Вот смирения я в вас что-то не приметила.
—	Вчера же я не решился обратиться к вам.
—	Как можно, сеньор,— мягко пожурила его марки¬
за.— Этим вы поставили бы меня выше королевы.
—	Пожалейте меня, сеньора. Не толкайте на преда¬
тельство.
—	Вот этого нам не нужно. В королеве вы нашли
верного друга, на поддержку которого можете всегда рас¬
считывать.
—	Мои самые смелые надежды не простирались столь
далеко.
—	Но почему? — ее глаза вспыхнули.— В конце кон¬
цов, королева — женщина, и в мужчинах ей нравится
отвага. Как и король, она заметила, что ее вам хватает
с лихвой.
—	Она не ошибется, если поддержит меня. Я выполню
все, что обещаю.
—	Вчера вы доказали это более чем убедительно. Не
так ли, дон Луис?
40

—	Полностью с вами согласен,— улыбнулся Сан-
танхель.
—	И можете не сомневаться,— заверила Колона мар¬
киза,— я позабочусь о том, чтобы королева ни на день
не забывала о вас.
—	За это благодарить вас буду не только я,— горде¬
ливо ответил Колон.— И королева Изабелла, и вся Ис¬
пания будут перед вами в долгу.
—	Ну вот,— рассмеялась маркиза,— теперь я слышу
того же человека, что и вчера, сеньор Колон.
Так проговорили они не меньше часа, а при расста¬
вании, когда Колон вновь поцеловал руку маркизы,1 она
сказала:
—	Считайте нас своими друзьями и пользуйтесь нашим
домом, как своим собственным.
На улице, в лучах весеннего солнца, Сантанхель взял
Колона под руку.
—	Вы иностранец, сеньор Колон, и можете допустить
ошибку, приняв слова, которые мы, испанцы, произносим
из вежливости, за чистую монету.
Колон рассмеялся.
—	Вы хотите сказать, что испанская вежливость пред¬
лагает все, рассчитывая, что собеседник, будучи таким
же вежливым, от всего и откажется.
—	Понимая, что к чему, вы не станете переоценивать
слова маркизы.
—	Так же, как и недооценивать ее доброту.
—	И ее благоразумие,— добавил дон Луис.—
Беатрис де Бобадилья — ближайшая подруга королевы,
пользующаяся немалым на нее влиянием, ей доверяются
тайны, недоступные другим. Однако королева Изабелла
весьма сурова в вопросах чести и не потерпит ни малей¬
шей фривольности в поведении даже ближайшей подруги.
Пожалуйста, имейте это в виду. Далее, есть еще и Каб¬
рера,— Сантанхель помолчал, искоса глядя на Колона,
затем добавил: — Он — один из нас.
Колон ничего не понял.
—	Один из нас?
—	Новый христианин,— объяснил дон Луис.— Пусть
он маркиз Мойя, но останется сыном рабби Давида из
Куэнки.
Многое стало ясным Колону. Во-первых, как он и до¬
гадывался, Сантанхель был мараном 1 , во-вторых, из-за
этого жена другого марана была для него священна. Колон
же, несмотря на испанизированную фамилию и характер¬
41

ную внешность, мараном не был. Но решил в этом не
ваться, поскольку подобный ответ мог изменить
доброе отношение к нему человека, играющего важную
роль в государственных делах.
—	Понятно,— коротко кивнул он.
—	Я не вдавался бы в такие подробности, если б не
полагал, что говорю для вашей же пользы.
—	А мне не остается ничего другого, как поблаго¬
дарить вас,— Колон рассмеялся.— Но не волнуйтесь,
сеньор. Кристобаль Колон не тот человек, который может
позволить страсти вмешаться в его судьбу. Поставленная
цель слишком велика, чтобы уступать человече¬
ским слабостям.
—	Цель, возможно. Но вы сами? — в голосе канцлера
Арагона слышалось сомнение.— Будьте поосмотрительнее,
друг, если вы хотите добиться своего.
И потянулись дни ожидания, когда Колон, проходя по
залам Алькасара, ловил на себе взгляды придворных. Он
прошел долгий путь, от маленького домика на Вико-Дрит-
то-ди-Понтичелло в Генуе, где он родился, но искренне
полагал, что достоин того. Этой убежденностью объясня¬
лись его патрицианские манеры. Мужчины подталкивали
друг	он	проходил мимо, и часто он слышал,
с	произносилось его имя. Гордые гранды,
альго,	церкви, известные воители и государст¬
венные мужи искали повода познакомиться с ним. И не
одна красавица забывала в его присутствии о кастильской
сдержанности, чтобы выразить взглядом свое восхищение.
Его	ореол	загадочности, и, зная об этом, Колон,
разумеется, ни в коей мере не пытался развеять его.
Никто не сказать с определенностью, кто он такой
и откуда появился при дворе. Кое-кто считал его порту¬
гальцем, другие — лигурийским дворянином Некоторые
говорили, что он учился в Павии и по праву считался
гордостью университета. Упоминалось и о том, что он —
знаменитый морской волк, гроза сарацин на Средиземном
море. А самые догадливые утверждали, что он плавал
в морях, которые еще не бороздили другие корабли. Со¬
глашались придворные лишь в одном: его внешность,
осанка, легкость в общении с дотоле незнакомыми людьми,
плавность речи, чуть расцвеченной акцентом, безо всякого
сомнения, указывали, что Колон — важная птица.
Эти дни, когда он запросто общался с цветом общества,
стали, возможно, счастливейшими его днями, позволили
ему ощутить, что он наконец-то занял достойное место
42

в жизни. Нетерпение покинуло его, ибо не зря говорится:
путешествуя со всеми удобствами, нет нужды спешить
к месту назначения. Но, к сожалению, всему хорошему
приходит конец. Окружающее его сияние меркло по мере
того, как неделя сменялась неделей, не принося изменений
для Колона. Подруга королевы маркиза Мойя могла об¬
ратиться к нему на публике, не скрывая своего располо¬
жения. Кабрера и Сантанхель, по мнению других, самый
влиятельный сановник двух королевств, могли превозно¬
сить его достоинства. Но Колон не мог не почувствовать
падения интереса к собственной персоне. И решил обра¬
титься к маркизе Мойя, рассчитывая использовать в ‘свою
пользу ее влияние на придворных, которым она пользо¬
валась вследствие близости с королевой.
Он отправился во дворец на Ронде, где его встретили
более чем благожелательно, упрекнув в том, что так долго
не видели у себя.
—	Дело в том, сеньора,— оправдывался Колон,— что
я не смел даже подумать об этом.
—	Но ведь от первооткрывателя и ждут открытий,—
маркиза пригласила его в гостиную.
—	Пока я первооткрыватель, но боюсь, что скоро обо
мне все забудут.
—	Только не я, друг мой. Если б все зависело от меня
или моих напоминаний королеве, у вас давно был бы уже
целый флот. Меня даже попрекнули за мою настойчивость.
Он разыграл раскаяние.
—	О, сеньора! И я был тому причиной!
—	Я никогда не покину вас,— заверила маркиза Ко¬
лона с такой теплотой, что тот разом позабыл и предуп¬
реждение Сантанхеля, и свои слова о том, что ему чужды
человеческие слабости.
—	Я еще не совершил ничего такого, чтобы заслужить
ваше расположение. Мне стыдно, что я пришел к вам,
чтобы досаждать своими заботами.
—	Вам надо стыдиться только за то, что у вас не
нашлось другой причины для визита.
—	Я могу лишь вознести молитву, что вы помните
о моих делах.
—	Молитвы? О, Господи, сеньор, я не святая, чтобы
мне молились.
—	Как я могу в это поверить, если мои глаза видят
другое?
—	И что же они видят? — улыбнулась маркиза.
—	Божественную красоту, на которую нельзя взирать
43

со спокойным сердцем,— он вновь взял маркизу за руку,
на мгновение она не отняла руки.
Но глаза ее затуманились. В их черных глубинах
что-то мелькнуло, возможно страх, вызванный его жарко
полыхнувшей страстью.
Голос ее упал до шепота:
—	Сеньор Кристобаль, стоит ли нам совершать глу¬
пость, в которой потом придется раскаиваться. Ваши на¬
дежды получить согласие королевы...
—	Сейчас пришел черед других надежд! — горячо воз¬
разил Колон.
—	Но не для нас, Кристобаль. Будем же благоразумны,
друг мой.
Но спокойствие ее тона не смогло сдержать Колона.
—	Благоразумны! Что тогда подразумевается под бла¬
горазумием? — чувствовалось, что он сам готов ответить
свой же вопрос, но маркиза опередила его.
—	Быть благоразумным — значит не ставить под удар
то, чего можно добиться, ради иллюзии чего-то лучшего,
но, увы, недостижимого,— она как бы просила его помочь
ей устоять.— Что-то я могу дать вам и дать без ограни¬
чений. Удовлетворитесь этим. Требуя большего, можно
потерять все. И	и мне.
Он вздохнул, беря себя в руки, склонил голову.
—	Все будет, как вы скажете. Мое единственное
желание — служить вам, а не доставлять неприятности.
Ответом ее был	ляд. А появление Кабреры
полностью привело их в чувство.
Низкорослый, с кривыми ногами, с улыбающимися чуть
выпученными глазами, он тепло поздоровался с Колоном
не менее тепло попрощался, когда четверть часа спустя
тот покинул
—	Определенно я должен приложить все силы, чтобы
мечты этого мореплавателя стали явью,— воскликнул
Кабрера после ухода Колона.— Он знает, как поддержи-
интерес к его делам.
—	это слышать.
—	И тебя не удивляет, что я готов вылезти из кожи
лишь бы побыстрее спровадить его на корабль, от¬
плывающий в	или в ад?
—	О, Андрес! Ты собрался ревновать меня?
—	Нет,— засмеялся Кабрера.— Именно для того, что¬
бы избавить себя от этого мерзкого чувства, я и хочу
помочь только что вышедшему отсюда господину побы¬
стрее поднять
44

Рассмеялась и маркиза.
—	Я не пошевелю и пальцем, чтобы помешать тебе.
Он мечтает о море, а раз я хочу ему добра, то мечтаю,
чтобы он вышел в море. К этому мы и будем стремиться.
Так искренне говорила она, что Кабрера решил, что
лучше всего свести стычку с женой к шутке. Но не
удержался от последней шпильки.
—	Едва ли он ждет выхода в море столь же страстно,
как я. Мне кажется, у него есть и другие интересы на
берегу.
Разговор этот не пропал впустую, ибо два или три
дня спустя Сантанхель подошел к Колону на однбй из
галерей Алькасара.
—	Выясняется, у вас больше друзей, чем вы могли
ожидать. Кабрера чуть не поссорился с королем, убеждая
его принять решение в вашу пользу. Теперь вы можете
оценить мудрость моего совета — быть осмотрительнее
с очаровательной маркизой. Отсюда и результат — уча¬
стие Кабреры в вашем проекте.
—	Он просто хочет побыстрее избавиться от меня,—
саркастично ответил Колон.— Но, если он лишь рассердил
Его величество, то какой мне от этого прок?
—	Меня послала к в^м королева. Кабрера говорил
с ними обоими, и Ее величество сегодня утром просила
заверить вас, что дело скоро сдвинется с места. Столь
долгая задержка вызвана лишь тем, что война в самом
разгаре, да тут еще король Франции добавил нам забот.
—	Дьявол его побери.
—	Это еще не все,— лицо канцлера посуровело.—
Торквемада 20 требует принятия закона об изгнании всех
евреев из Испании.
—	Пусть сатана лично поджарит его на костре.
Сантанхель сжался в комок.
—	Ш -ш-ш! Ради Бога! Людей сейчас сжигают и за
куда меньшие прегрешения. Горячностью тут не помо¬
жешь. Терпение. Терпение — наше единственное оружие.
—	Терпением я сыт по горло. Сколько же можно еще
терпеть.
Но потерпеть пришлось. Король и королева покинули
Кордову, держа путь в Гранаду. Двор последовал за ними,
Колон — за двором. Сначала в Севилью, потом, на зиму,
в Саламанку, где приобрел нового и очень влиятельного
ДРУга, доминиканца Диего Десу, приора монастыря святого
Эстебана, наставника юного принца Хуана. Неподдельный,
искренний интерес Десы к его проекту оживил уже на¬
45

чавшие угасать надежды Колона. Своим авторитетом Деса
поддерживал тех друзей Колона, что по-прежнему угова¬
ривали их величеств дать согласие на экспедицию в Ин¬
дии. И, возможно, добились бы своего, но вспыхнувший
в Галисии мятеж заставил правителей Испании забыть
обо всем другом.
В отчаянии от этой новой задержки Колон заявил, что
все легионы ада ополчились на него, чтобы не дать
выполнить волю Господню.
И вот, более года спустя после первой аудиенции
у королевы, на которую он возлагал столько надежд,
Колон вновь прибыл со двором в Кордову, все еще ожидая
решения своей судьбы. Все забыли о нем, и даже королева
не удосужилась предложить ему прежнее место прожива¬
ния, а он из гордости не стал напоминать о себе. И по
совету Сантанхеля снял комнатку над мастерской Бенса-
бата, портного, на Калье Атаюд, самой узкой и кривой
улочке города, славящейся узкими кривыми улочками.
Король и королева, поглощенные подготовкой к ре¬
шительному штурму Гранады, не могли уделить планам
и мечтам мореплавателя ни единой минуты, в результате
чего Колон, все еще меряющий шагами коридоры дворце,
которым еще недавно все восхищались, попал на прицел
насмешников. И скоро придворные делились друг с дру¬
гом стишками, в которых намерение Колона достичь
востока через запад сравнивалось с возможностью по¬
пасть в рай через ад.
Один из таких стишков достиг ушей мессера Федерико
Мочениго, венецианского посла при дворе их величеств
королевы Кастильской и короля Арагонского. И хотя
в Испании о Колоне вроде бы и думать забыли, в другом
дворце сама мысль о возможности достичь востока через
запад вызвала немалый переполох.
В далекой Венеции начал зреть опасный заговор, едва
не положивший конец устремлениям Колона.
Глава 5
ДОЖ
Венеция того времени, в зените славы и богатства,
недавно добавила к своим владениям Кипр, при¬
обретя главный перевалочный пункт, а следовательно,
монопольное право торговли между Востоком и Западом.
46

Правил Венецией Агостино Барбариго, элегантный, весе¬
лый, в чем-то даже легкомысленный. Но не эти качества
характеризовали его, как правителя, а трезвый, расчет¬
ливый ум и обостренное чувство патриотизма. Барбариго
шел на любые жертвы, по крайней мере, если жертвовать
приходилось кем-то еще, ради сохранения могущества
Республики. С этой целью он внимательно следил за всем,
что происходило при различных королевских дворах Ев¬
ропы, благо его агенты поставляли ему обширную и мно¬
гообразную информацию.
Сообщение из Испании, полученное от мессера Мочени-
го, встревожило его светлость, поскольку перед ним йновь
возникла проблема, которую однажды ему уже приходи¬
лось разрешать. Об этом-то он и думал, сидя со своим
рином, Сильвестро Саразином, возглавлявшим наводящий
на всех ужас Совет Трех, инквизицию Республики Венеция.
Они находились в одной из комнат дворца дожа, ко¬
торую Барбариго превратил в личную гостиницу, роскош¬
но обставленную, с любовно подобранными картинами
и другими произведениями искусства, на которых мог
отдохнуть глаз после многотрудного дня.
Вот и сейчас Саразин, низенький толстячок с желтым,
как у турка, лицом и двойным подбородком, разглядывал
последнее приобретение Барбариго, картину, изображаю¬
щую купающуюся Диану.
—	Если ты ищешь себе невесту с такими формами,
я, пожалуй, начну завидовать тому, что ты — дож. Мадам
Леда, я полагаю,— он вздохнул.— А Богу, естественно,
придется превращаться в лебедя 21.
—	Это не Леда. Нет. Диана. Возжелав ее, ты рискуешь
стать вторым Актеоном 22. Даже если пощадит тебя,
тебе не избежать мести моей сестры.
—	Ты переоцениваешь влияние вашей семьи,— насу¬
пился Саразин.— Виргиния — женщина благоразумная.
Она не видит того, чего не следует.
—	Бедняжка! Значит, ты обрек ее на вечную слепоту.
—	Иди-ка ты к дьяволу,— беззлобно ответствовал
Саразин.
Практически одногодки, лет сорока с небольшим,
внешне они разительно отличались: толстяк Саразин вы¬
глядел на свой возраст, светловолосый, стройный, высокий
дож, разодетый в небесно-синий атлас, сохранял очаро¬
вание юности. Он поднялся, постоял, засунув большие
пальцы за золотой пояс, на его губах заиграла саркасти¬
ческая улыбка.
47

—	Интересно, как далеко заведет тебя сладострастие?
Мне тут сказали, что тебя видели в новом театре на
Санти-Джованни-э-Паоло. Пристойно ли это государст¬
венному инквизитору?
Взгляд синих, вылезающих из орбит глаз Саразина
впился в дожа.
—	Тебе сказали? Кто же? Небось твои шпионы? Боль¬
ше никто ке мог узнать меня. Да, я не могу отказать
себе в удовольствии ходить в этот театр. Но не могу
и допустить, чтобы меня там видели. Поэтому появляюсь
в плаще и маске. И не стоит меня в этом упрекать.
Я хожу туда по долгу службы.
В последнем Саразин не лгал. Театр, который открыл
Анджело Рудзанте, привлекал зрителей необычностью
пьес и постановок. Назывался он Зал Лошади, Ла-Сала-
дель-Кавалло, вероятно, потому, что располагался на ма¬
ленькой площади, украшенной громадной конной статуей.
—	Тебе не занимать усердия, когда работу можно
совместить с удовольствием,— усмехнулся дож.— И что
ты там увидел?
—	Повода для неодобрения я не нашел. Они играют
несколько комедий, не похотливее тех, что я видел во
дворце патриарха. Есть у них канатоходец, от выступления
которого замирает душа, восточный жонглер, пожиратель
огня и девушка, совсем как райская дева в представлении
мусульман.
—	Бедная моя обманутая сестра! И что делает она,
эта дева из рая?
—	Танцует сарабанду, заморский сарацинский танец,
аккомпанируя себе какими-то трещотками, называемыми
кастаньетами. Тоже, наверное, завезенные от мавров. Еще
она поет под гитару, как соловей или одна из сирен, что
завлекали Улисса .
Барбариго рассмеялся.
—	Райская дева, соловей, сирена. Откуда взялось
такое чудо?
—	Мне сказали, из Испании. Песни у нее испанские,
андалузские, кровь от них начинает быстрее бежать по
жилам.
Веселость дожа сняло, как рукой.
—	Из Испании? Ха! Как раз об Испании я и хотел
с тобой поговорить,— танцующей походкой он прошелся
окну, вернулся обратно, пододвинул к себе стул. Сел.—
получил из Испании тревожные новости.
Саразин весь подобрался.
48

—	Насчет Неаполя?
—	Нет, нет, речь пойдет о другом. Угроза эта еще
очень неопределенная, но однажды она уже возникала.
В Португалии, два года назад. Тогда мне удалось подавить
ее. Пришлось изрядно потрудиться и заплатить круглень¬
кую сумму. На этот раз, боюсь, деньги не помогут.
—	Угроза, говоришь? — переспросил Саразин.
Барбариго положил ногу на ногу, чуть наклонился
вперед, уперевшись локтем в колено.
—	Шляется по свету один лигурийский авантюрист,
сам знаешь, из лигурийского ничего путного выйти не
может, который утверждает, что может добраться до Ин¬
дий западным путем.
На лице Саразина отразилось облегчение.
—	Сумасшедший,— облегчение сменилось презритель¬
ной ухмылкой.— Сказки все это.
—	Лигуриец утверждает, что у него есть карта, вы¬
черченная самим Тосканелли из Флоренции,— добавил
Барбариго.
—	Тосканелли? — удивился Саразин.— Ба! Неужели
Тосканелли в старости выжил из ума?
—	О, нет! Лучшего математика еще не рождала земля.
Он действительно нарисовал карту, основываясь на от¬
крытиях нашего Марко Поло и собственных математиче¬
ских расчетах. Карту эту вместе с письмом с обоснова¬
ниями он послал этому бродяге-лигурийцу, Коломбо, Кри-
стофоро Коломбо, в Португалию.
—	Как ты все это узнал? И с какой стати Тосканелли
якшается с бродягами?
—	Этот Коломбо немало плавал по морям и преуспел
в составлении карт. Как я понял из полученных мною
донесений, Коломбо вбил себе в голову, что Индий
можно достичь, плывя на запад, и обратился за советом
к Тосканелли. Так уж вышло, что мечты лигурийца
совпали с выкладками флорентийского математика.
И Тосканелли снабдил лигурийца картой, гордый тем,
что открытия можно делать, не выходя из кабинета,
нисколько не задумываясь, сколько бед могут принести
они в реальной жизни.
С этой картой Коломбо отправился к королю Порту¬
галии. Имя и слава Тосканелли открыли ему двери ко¬
ролевского дворца. Король Жуан, покровительствующий
мореплавателям, так как они принесли ему несметные
богатства, создал комиссию из людей, которым доверял.
К счастью, как и все комиссии, эта не спешила с выводами.
49

И мои агенты, державшие меня в курсе событий, успели
в точности выполнить мои указания. Мы подкупили двух
членов комиссии. Третьего, еврея, подкупить не удалось.
Может, этот Коломбо тоже еврей. Не знаю. Во всяком
случае, двумя голосами против одного предложение Ко¬
ломбо отвергли, карту и письмо Тосканелли предали
забвению.
Но недавно мне сообщили из Испании, что этот мо¬
лодчик объявился вновь, изменил фамилию на испанский
манер и называет себя Колон. Теперь он пытается до¬
биться своего у владык Испании. Пока его успехи весьма
ничтожны, потому что война с маврами отнимает все
время и деньги их величеств. Но едва падет Гранада, он
получит свой шанс. Многие влиятельные сановники с ним
заодно, и Испания, возможно, предпримет попытку обо¬
гатиться за счет заморских владений, как поступила ранее
Португалия.
Дож замолчал, а Саразин все не мог взять в толк,
к чему тот клонит.
—	Ну и что? Какое нам дело до обогащения Испании?
—	То ли ты меня не понял, то ли уже забыл, с чего
я начал. Коломбо предлагает открыть западный путь
к Индиям. Если ему это удастся, что станет с богатством
и могуществом Венеции, построенных и сохраняемых на¬
шей монополией на торговлю с Востоком, которая идет
через наши рынки?
Саразина аж передернуло!
—	Помилуй нас Бог! — воскликнул он.
Барбариго встал.
—	Ситуация тебе, стало быть, ясна. Каким же будет
наше решение? Взятки на этот раз не помогут. Королева
Изабелла очень умна, Фердинанд — очень расчетлив. Они
или примут решение сами, или назначат комиссию, к чле¬
нам которой подступиться я не смогу.
Глаза Саразина сузились.
—	Есть простое решение. Люди, слава Богу, смертны.
Ты сможешь подступиться к Коломбо. В подобных случаях
цель оправдывает средства.
Но дож покачал головой.
—	Все не так просто. Иначе я не стал бы колебаться.
Человек этот — пустое место. Важны карты и письмо. Не
попав к нам, они будут висеть над нами постоянной
угрозой, в руках Коломбо или кого-либо еще. Венеция
будет в опасности, пока мы не заполучим их. В Португалии
я попробовал разделаться с ним. Но мои агенты опросто-
50

волоснлись. Коломбо устроили засаду в Лиссабоне. Но он
сумел отразить первые удары, а потом к нему подоспела
поддержка. После этого он передал документы на хране¬
ние канцлеру. Я полагал, там они и остались, когда
комиссия отвергла его предложение. Но он каким-то об¬
разом вновь заполучил их. И едва ли мы сможем отнять
их у него насильно.
Саразин задумался.
—	Вынесем вопрос на Большой Совет,— наконец
изрек он.
—	Если я бессилен, то чем поможет Большой Совет?
—	Республика может купить его. У каждого человека
есть цена.
—	Предпринималось и такое. Коломбо выгнал моего
человека. Этого и следовало ожидать. Если у тебя есть
возможность открыть империю, этим можно поступиться,
лишь получив империю взамен. Так что мерзавец знает
себе цену.
Саразин нашелся и здесь.
—	Так перекупи его у Испании. Найди его, и пусть
он откроет Индии для Венеции.
—	А какая нам с этого будет выгода? По единожды
проторенной дорожке устремится весь мир.
—	А разве мы ничего не сможем приобрести в той
империи, которую он грозится открыть?
—	Я не могу полностью полагаться на его слова. То,
что есть у нас сейчас,— это реальность, и мы не можем
отказываться от нее ради призрачной мечты.
—	Ну, тогда я сдаюсь. Больше мне предложить нечего.
—	Мне, к сожалению, тоже, но мы должны найти
выход и растоптать этого авантюриста. Подумай над этим.
А пока...— он приложил палец к губам.— Никому ни
слова!
Глава 6
ЛА-ХИТАНИЛЬЯ *
Театр, основанный Анджело Рудзанте в Сала-дел ь-
Кавалло, процветал. Растущая популярность по¬
степенно привела к тому, что чернь, поначалу заполняв¬
шая театр, все более уступала место аристократии,
*	Цыганочка (исп.).
51

и скоро уже днем на скамьях восседал цвет общества
Венеции.
Верным поклонником театра стал и дон Рамон де
Агилар, граф Арияс, посол Кастилии и Арагона в Вене¬
цианской Республике. Пренебрегая мнением окружающих,
гордый кастилец, презиравший всех, кроме испанцев, в от¬
личие от Саразина ходил в театр открыто, не делая
секрета из того, что Ла-Хитанилья все более притягивала
его к себе. После завершения ее выступления он обычно
уходил, не обращая внимания на ахи и охи зрителей,
перед которыми выделывал чудеса канатоходец Рудзанте.
Кое-кто, правда, говорил, что дона Рамона влекла в театр
возможность услышать родные испанские песни, а не сама
певица. По правде же говоря, у него не было музыкального
слуха, в красоте же он разбирался и мог представить
себе, какое блаженство сулят черные, жаркие глаза Ла-
Хитанильи.
Естественно, у него возникло желание отблагодарить
певицу за радость, доставленную ее земляку на далекой
чужбине, и он посылал ей цветы, сладости, украшения.
Пользуясь своим положением, он добился у Рудзанте
права видеться с ней между выступлениями, но был принят
сдержанно и даже холодно.
Едва ли не при первой встрече, неправильно истолко¬
вав ее скованность и пытаясь расположить певицу к себе,
граф воскликнул:
—	Дитя, забудьте о переполняющем вас почтении
ко мне.
—	А почему оно должно переполнять меня? — сухо
спросила Ла-Хитанилья.— Вы — известный идальго, знат¬
ный гранд, я это понимаю. Но вы же не Бог, а я чту
только его.
Другого такой прием обратил бы в бегство, но граф
решил, что это лишь профессиональный ход, призванный
еще более разжечь в нем желание. И отшутился:
—	Но ведь и вы, судя по всему, не богиня.
Певица, однако, и далее оставалась такой же недо¬
ступной, чем в немалой степени раздражала тщеславие
графа, привыкшего к легким победам.
И ей приходилось снова и снова принимать дона Ра¬
мона в своей гримерной, поскольку Рудзанте прямо заявил
ей, что испанский посол — слишком важная персона, что¬
бы отказать ему в такой малости. Но ни великолепие его
наряда, ни все еще приятная наружность, ни красноречие
не могли растопить сердце красавицы.
52

Дон Рамон начал высказывать нетерпение. Мож¬
но, конечно, прикидываться скромницей, но до каких же
пор? Надо же и честь знать! Вот и тем утром, когда
ему доложили, что женщина, назвавшаяся Ла-Хитанилья,
умоляет его высочество принять ее, он размышлял,
как положить конец этому затянувшемуся сопротив¬
лению.
Губы дона Рамона медленно изогнулись в улыбке. Еще
раз взглянув на себя в зеркало и оставшись довольный
увиденным, он поспешил к неожиданной гостье.
Она ждала его в длинной комнате, балкон которой
выходил на Большой Канал, залитый утренними лучами
февральского солнца. И метнулась ему навстречу, от
былой скромности не осталось и следа.
—	Ваше высочество, вы так добры, согласившись при¬
нять меня.
—	Добр? — он вроде бы обиделся.— Обожаемая Бе¬
атрис, разве я когда-либо вел себя иначе по отношению
к вам?
—	Это-то и придало мне смелости.
—	Так проявите ее. Почему бы вам не снять ваш плащ?
Покорно она сняла коричневую мантилью с капюшо¬
ном, закрывающую ее с головы до пят, и осталась в свет-
ло-коричневом облегающем платье, подчеркивающем до¬
стоинства фигуры. Ее рост, и так чуть выше среднего,
оптически увеличивался за счет удлиненной талии. Ло¬
коны светло-каштановых волос украшала одна узенькая
золотая цепочка.
Дон Рамон оценивающе оглядел ее. Нежная кожа лица
и шеи цвета слоновой кости, пятна румянца на скулах.
Высокая грудь, от волнения часто поднимающаяся и опу¬
скающаяся. Осанка и грация танцовщицы. Нет, это не
обычная потаскушка или цыганская колдунья, как можно
понять из ее сценического имени. Скорее всего, думал он,
в этих венах, так нежно синеющих сквозь белоснежную
кожу шеи, течет благородная кастильская кровь. Иначе
откуда такая гордость, уверенность в себе, чуть ли не
патрицианское чувство собственного достоинства. Да, при
всей своей разборчивости он не мог найти в ней ни
единого недостатка.
Ясные, карие глаза смотрели на него из-под прекрас¬
ных черных бровей.
—	Я пришла к вам просительницей,— в ее низком
голосе слышалась чарующая хрипловатость.
53

—	Нет, нет,— галантно возразил он.— Здесь — никог¬
да. Тут вы можете только командовать.
Она отвела глаза.
—	Я пришла к вам, как к послу их величеств.
—	Тогда мне остается лишь возблагодарить Бога, что
я — посол. Не присесть ли вам?
За руку он отвел ее к дивану напротив окон. Сам же
остался стоять спиной к свету.
—	Дело, по которому я пришла к вам, касается
испанца, подданного их величества. Речь идет о моем
брате.
—	У вас есть брат? Здесь, в Венеции? Ну, ну, рас¬
скажите мне поподробнее.
Она рассказала, путаясь и сбиваясь от волнения.
—	Неделю назад в таверне Дженнаро в Мерсерии
вспыхнула ссора, засверкали кинжалы, и дворянин из рода
Морозини получил жестокий удар. В последующей сума¬
тохе, когда Морозини выносили, мой брат, находившийся
в это время в таверне, поднял с пола кинжал. Рукоятку
украшали драгоценные камни, и мой брат...— она вспых¬
нула от стыда,— взял его себе. Два дня назад он продал
кинжал еврею — золотых дел мастеру в Сан-Мойзе. Кин¬
жал признали принадлежащим Морозини, и этой ночью
моего брата арестовали.
Дон Рамон насупился.
—	Дело столь ясное, что едва ли сможем что-либо
предпринять. Ваш несчастный брат, обвиняемый в краже,
не может рассчитывать на защиту посла.
Она побледнела. Глаза превратились в озера страха.
—	Это... это не кража,— взмолилась она.— Он поднял
кинжал с пола.
—	Но он продал кинжал. Безумие. Разве он не знает,
сколь суровы законы Республики?
—	Откуда ему знать их, он же кастилец.
—	Но кража есть кража, в Венеции или Кастилии.
Что заставило его пойти на такой риск?
—	Ума не приложу, потому что я зарабатываю доста¬
точно, чтобы содержать и его, и себя,— не без горечи
ответила она.— Но, может, я ограничивала его. Он жаждал
большего, чем позволяли мои заработки.
—	Ваш рассказ глубоко тронул меня,— посочувствовал
дон Рамон.— Что привело вас в Италию?
Чтобы сохранить его симпатии, в надежде, что он
не бросит ее в беде, она рассказала все, как есть, ничего
не скрывая. Она покинула Испанию, уступив настойчи¬
54

вым просьбам брата. Он попал в беду. Убил человека
в Кордове. О, убил честно, в открытом бою. Но его
противник принадлежал к влиятельной семье. Разбором
дела занялся алькальд 24. Его альгвасилы начали розыски
ее брата. И ему не оставалось ничего другого, как
бежать из Испании. Она любила брата, знала, как он
слаб и беспомощен. Кроме того, в Испании ее ничего
не удерживало, и она согласилась уехать с ним. Она
рассчитывала, что своим талантом сможет прокормить
их обоих. Год назад они прибыли в Геную, и с тех пор
она пела и танцевала в Милане, Павии, Бергамо, пока
не оказалась в Венеции.
—	А теперь...— она всхлипнула,— если ваше высоче¬
ство не поможет нам, Пабло...— и ее плечи задрожали от
рыданий.
Опасность, грозящая никчемному брату, ничуть не
тронула дона Рамона. Вор, полагал он, должен понести
заслуженное наказание. Но он не смог устоять перед
плачущей красавицей.
—	Надо искать выход. Нельзя оставлять его в лапах
венецианцев.
Произнося эти слова, дон Рамон опустился на диван,
и его украшенная перстнями рука легонько легла на плечо
Ла-Хитанильи.
—	Официально вмешиваться я не имею права. Но
если я обращусь лично — это совсем другое дело. В конце
концов, я пользуюсь здесь кое-каким влиянием. Попыта¬
емся использовать его с максимальной пользой.
—	Я благословляю вас за надежду, которую вы все¬
лили в меня,— дыхание ее участилось, щечки вновь за¬
румянились.
—	О, я даю вам более чем надежду. Я даю вам
уверенность. Не в интересах Республики отказывать ис¬
панскому послу, даже если он высказывает личную прось¬
бу. Так что довольно слез, дитя мое, такие божественные
глазки должны лишь радоваться жизни. Ваш брат вско¬
рости будет с вами. Даю вам слово. Его зовут Пабло, не
так ли?
—	Пабло де Арана,— она подняла голову и поверну¬
лась к нему, преисполненная благодарности.— Да отбла¬
годарит вас Святая дева.
—	Святая дева! — его высочество скорчил гримаску.—
Значит, я должен ждать, пока не окажусь на небесах?
Ничто человеческое мне не чуждо, и я хотел бы, чтобы
меня отблагодарили в этом мире.
55

Свет померк в ее глазах, и она отвернулась. Дон Рамон
нахмурился, а затем протянул руку, коснулся ее подбо¬
родка и повернул к себе, чтобы видеть ее глаза. В них
он прочел страх и презрение. Почувствовал, что ее вновь
окружает ледяная стена, и никак не мог взять в толк,
чем же это вызвано.
—	Что с вами, моя Хитанилья? Вы хотите отвергнуть
меня, когда я готов вам помочь? Мне кажется, я заслу¬
живаю лучшего отношения. Стоит ли разыгрывать со мной
такую недотрогу?
—	Я ничего не разыгрываю,— ее глаза гордо блесну¬
ли.— Ваше высочество, похоже, и представить себе не
может, что я — добропорядочная женщина.
Раздражение дона Рамона прорвалось наружу.
—	Добродетель, выставляющая себя на сцене! Ха!
Как-то не верится,— он отпустил ее подбородок и под¬
нялся.— Впрочем, навязываться я не собираюсь.
Проделал он это достаточно искусно, чтобы Ла-Хита-
нилью охватила паника.
—	Мой господин! Мой господин! Помогите мне, и не¬
беса воздадут вам за ваше милосердие.
С усмешкой взглянул на нее дон Рамон.
—	Значит, ваши долги за вас платят небеса? Пусть
тогда небеса и спасают вашего брата от отсечения руки,
галер и даже смерти.
Ла-Хитанилья содрогнулась от ужаса.
—	Это так безжалостно.
—	На какую жалость вы рассчитываете? Вы сами
пожалели меня? Разве не безжалостно отвергать сжига¬
ющую меня любовь? Вы хоть представляете себе, какая
ревность гложет меня, когда я вижу, как другие пожирают
вас глазами? Я хочу оградить вас от всего этого, чтобы
наслаждение вы дарили только мне,— он помолчал.—
Скоро я возвращаюсь в Испанию. Вы вернетесь со мной,
под моей защитой. А ваш брат... Как я и сказал, я сделаю
все, что смогу.
При всей добродетельности Ла-Хитанилья знала мир,
в котором жила. За два последних года он навидалась
всякого, ибо теперь полностью зависела от своего мас¬
терства и своей красоты. Если одной рукой ее поддер¬
живали, то другой тут же требовали расплаты. Пока
удавалось противостоять всяческим притязаниям,
и в этой непрерывной борьбе воля ее закалилась, и га¬
лантные слова уже пролетали мимо ушей. Она научилась
56

идти по мирской грязи не пачкаясь. Но сейчас ей
предлагалось выбрать между жизнью брата и собственной
честью. И спасти Пабло мог только обман. Она должна
завлечь этого человека обещаниями, а затем оставить
его с носом, когда он вызволит брата из тюрьмы. И со¬
весть не должна мучить ее, потому что этот злой
человек, стремящийся нажиться на чужой беде, не за¬
служивал иного.
Отвернувшись, чтобы он не видел стыда в ее глазах,
Ла-Хитанилья ответила:
—	Спасите Пабло, мой господин, и тогда...— голос ее
прервался.
Дон Рамон придвинулся к ней. Она почувствовала на
своей щеке его дыхание.
—	И тогда?
—	О, неужели вы не можете этого сделать не тор¬
гуясь? — взорвалась Ла-Хитанилья.
Дон Рамон изумился, ибо он-то ожидал смирения.
—	Лед! — воскликнул он.— Камень! Хитанилья! Хита-
нилья! Из чего вы созданы, из плоти или гранита?
Она закрыла лицо руками, лишь бы не видеть его.
—	У меня горе,— ответила она, все еще рассчитывая
на его благородство.
Она встала, взяла плащ. Он подошел, чтобы помочь
ей одеться, наклонился и прижался к ее шее жаркими
губами.
Резкость, с которой она отпрянула, привела дона
Рамона в ярость.
—	Думаете, меня можно пронять, отвечая жестокостью
на великодушие? Приходите снова, когда поймете, что из
этого ничего не выйдет.
Она выбежала из комнаты, ничего не ответив.
А дон Рамон подошел к окну, задумчиво посмотрел
на Большой Канал. Он остался недоволен собой. Где-то
допустил ошибку. Был же момент, когда она помягчела,
а ему не удалось этим воспользоваться. В том, что она
придет вновь, дон Рамон не сомневался. А пока нужно
принять меры для освобождения ее брата, решил он, чтобы
при следующей встрече объяснить ей, к какому результату
приведет доброе к нему отношение. Она, похоже, из тех
женщин, добиться от которых чего-либо можно, лишь
проявляя к ним полное безразличие.
Так истолковал дон Рамон ее поведение, приходя к вы¬
воду, что игра стоит свеч.
57

Глава 7
ИНКВИЗИТОРЫ
Среди мудрых установлений Венецианской Респуб¬
лики было и запрещающее ее дожу любые контакты
с представителями других государств. В этом, как и во
многом другом, Агостино Барбариго воспринимал закон,
как считал удобным для себя. Будучи дожем, он, естест¬
венно, не принимал послов в своем дворце, но, как частное
лицо, неофициально, не отказывал себе в том, чтобы
поддерживать тесные отношения с некоторыми из них,
в том числе и с доном Рамоном де Агиларом. Он не видел
ничего дурного в том, что нарушал дух закона, соблюдая
его букву, поскольку полагал, что заслуги перед государ¬
ством дают ему на это право.
Отсюда становится понятным, почему дон Рамон при¬
был к ступенькам дворца дожа, спускающимся к Большому
Каналу, на маленькой гондоле, а не на роскошной поль¬
ской барже с моряками в парадной форме. Произошло
это через час после ухода Ла-Хитанильи.
Саразин вновь сидел в гостиной дожа, когда посла
ввели в эту роскошно обставленную комнату. Невзирая
на присутствие инквизитора, сразу же после приветствий
испанец перешел к делу.
—	Я — проситель. И рассчитываю на вашу милость.
Дож, в алой тунике, падающей на одну алую, а вто¬
рую — белую штанину, в маленькой алой же вышитой зо¬
лотом шапочке на светлых кудрях, элегантно поклонился.
—	Як вашим услугам, ваше высочество, если это
в моих силах.
—	Я в этом не сомневаюсь. Дело-то пустяковое. Один
бедолага, мой соотечественник, нарушил закон. Он нашел
кинжал, а потом набрался смелости и продал его. Разу¬
меется, это классифицируется как кража, но, принимая
во внимание его незнание местных порядков, я надеюсь,
что ваша светлость помилует его.
Саразин, удобно развалившийся в кресле, удивленно
изогнул бровь, а дож стоял, нахмурившись, потирая чисто
выбритый подбородок.
—	Мы не жалуем воров в Венеции,— в голосе его
слышалось сомнение.
—	О, мне это хорошо известно. Но едва ли случив¬
шееся можно назвать кражей. Этот человек не крал, во
всяком случае, сознательно, кинжала. Он его нашел. Если
58

ваша светлость сочтет возможным не заметить это пра¬
вонарушение, едва ли кто станет возражать. Я не окажусь
у вас в долгу.
—	Ну, если вы так ставите вопрос...— Дож неопреде¬
ленно взмахнул рукой.— Хотя я не могу не удивиться
тому, что граф Арияс проявляет такой интерес к какому-то
бедняку.
Дон Рамон искренне полагал, что с весельчаком Бар¬
бариго следует говорить откровенно.
—	Меня интересует не он, а его сестра, очаровательная
Хитанилья. Она умоляла меня вмешаться, а такой заступ¬
ник превратит святого в дьявола, а дьявола — в святого.
—	Так в кого же она превратила вас?
Дон Рамон рассмеялся.
—	Я всего лишь смертный, а плоть человеческая слаба.
Я не смог устоять перед очаровательной женщиной.
—	При условии,— пробормотал Саразин,— что потом
и она не станет ни в чем отказывать вашему высочеству.
—	Если мне представится такая возможность, упускать
я не намерен. На моем месте вы, сеньор, наверное, по¬
ступили бы точно так же.
—	Еще бы. Еще бы,— Саразин расхохотался.— Я-то
видел Ла-Хитанилью и на таких условиях освободил бы
всех воров Венеции.
—	Моей сестре, как вы видите сами,— вздохнул Барба¬
риго,— не повезло с мужем. Чю же касается этого вориш¬
ки, я, как и обещал, постараюсь помочь вашему высочест¬
ву. Раз он иностранец и вина его невелика...
—	Вина пустяковая, я в этом уверен.
—	Если так, то я не вижу препятствий для его осво¬
бождения, при условии, что он немедленно покинет пре¬
делы Республики. Как его зовут?
—	Пабло де Арана,— ответил дон Рамон и рассыпался*
в благодарностях.
После его ухода Саразин тяжело поднялся с места.
—	Если твоей сестре не повезло с мужем, то в таком
же положении оказалась и Республика. Что можно сказать
о доже, не уважающем закон?
—	Для меня высший закон — благополучие государ¬
ства,— улыбнулся дож.— Остальные законы — для моих
подданных.
—	Да спасет нас Бог! Освобождение вора служит
укреплению благополучия государства. Похоже, мне вновь
пора идти в школу.
—	Если это освобождение приводит к тому, что посол
59

Испании чувствует себя нашим должником, то да. Разве
ты забыл, что я говорил тебе о мессере Кристофоро
Коломбо, лигурийском мореплавателе?
Саразин уставился на дожа.
—	А чем сможет помочь тебе Арияс?
—	Не знаю. Пока. Но я не пренебрегаю ни одной
ниточкой, которая тянется в Испанию. Пусть он получит
этого вора и его сестру-танцовщицу.
—	Вора пусть берет. А вот Хитанилью жалко. Она
заслуживает лучшей участи.
—	Например, постели государственного инквизитора.
Жаль, что ей это неизвестно. Иначе она обратилась бы
к тебе, а не к дону Рамону. Не везет тебе, Сильвестро.
—	Во всяком случае, везет меньше, чем дону Рамону.
Ну да ладно. Что значит один вор в этом мире воров.
Но днем позже Саразин изменил свое мнение.
Тяжело дыша, весь в поту от быстрой ходьбы, он
влетел в кабинет дожа и первым делом потребовал ото¬
слать секретаря, с которым работал Барбариго.
—	Что случилось? — поинтересовался дож, когда они
остались одни.— Султан Баязида объявил войну?
—	К дьяволу Баязида. Этот испанский воришка, Ара¬
на. Я слышал от мессера Гранде, что ты подписал приказ
о его освобождении.
—	Это не в моих правилах,— согласился дож.— Но
разве я не пообещал освободить его изнывающему от
любви послу?
—	К счастью, вчера ты пообещал освободить его от
наказания за кражу. Но сегодня в Совет Трех поступило
донесение, из которого следует, что Арана, приехавший
к нам из Милана, может быть агентом герцога Лодовико.
Барбариго отмахнулся.
—	Миланский шпион? Маловероятно. Отношения
с Испанией у герцога Лодовико ничуть не лучше, чем
с нами.
—	Не стоит тебе быть таким доверчивым. В шпионаже
все возможно. Донесение поступило от Галлино, а он один
из лучших наших агентов. Так что речь идет не о краже,
а о преступлении против государства. Этому человеку не
место в обычной тюрьме. Его нужно передать инквизито¬
рам. Мне.
—	Тебе? — Глаза дожа весело блеснули.— Значит, те¬
бе? Интересная мысль, Сильвестро. И ты намерен сыграть
с Хитанильей в ту же игру, что и дон Рамон, используя
ее воришку-братца как козырного туза?
60

—	Шутка твоя мне не понравилась. Разве я когда-либо
пользовался своей должностью в корыстных целях? По¬
говорим серьезно. Этого человека нельзя освобождать. Во
всяком случае, пока мы не допросим его.
Дож на мгновение нахмурился, ибо в голове его ро¬
дилась новая идея, реализации которой освобождение Ара¬
ны могло только помешать, а затем на его губах заиграла
легкая улыбка.
—	Да, да, как ты и говоришь, речь идет теперь не
просто о краже. Пусть он и не шпион, но с этим необ¬
ходимо тщательно разобраться,— он вздохнул.— Боюсь,
нам придется разочаровать дона Рамона. Печально, ко¬
нечно, но... Этого испанского мерзавца допроси немедлен¬
но. Но поначалу без пыток, Сильвестро. И одновременно
допроси девушку.
И в тот же день два здоровяка-стражника спустились
в мрачную подземную тюрьму Подзи, расположенную под
дворцом дожа, и вывели оттуда испанского узника, и так-
то не избалованного жизнью, а за сорок восемь часов,
проведенных в вонючей камере, превратившегося в комок
страха.
Сжавшись, сидел он на деревянной полке, не решаясь
заснуть, отбиваясь от полчищ крыс, мечущихся в кро¬
мешной тьме камеры. При виде стражников, огромных
и страшных в слабом свете фонаря-коптилки, который
они принесли с собой, вопль ужаса исторгся из груди
Араны. Он принял их за палача и его помощника.
Его как могли успокоили и препроводили наверх, в ма¬
ленький зал заседаний Тройки.
Инквизиторы уже ждали его, важно восседая в кожа¬
ных креслах за полированным столом, Саразин посереди¬
не, в красном, двое других по бокам, в черном.
Жалкий, перепуганный, щурясь от света, с черной
щетиной на щеках и подбородке, провонявший тюрьмой,
Арана дрожал мелкой дрожью, а инквизиторы сурово
разглядывали его, не произнося ни слова.
Наконец Саразин прервал затянувшееся молчание. Про
кражу упомянули и тут же забыли, так как один из
черных инквизиторов совершенно справедливо отметил,
что мера наказания не входит в компетенцию особого
трибунала. Но Пабло сообщили, что совершенное им
правонарушение карается отсечением правой руки или
длительным сроком на галерах Республики. Решать, од¬
нако, должен суд низшей инстанции, поскольку Совет
Трех разбирает более серьезные преступления.
61

Допрос повел Саразин.
Признает ли Арана, что приехал в Венецию из Милана?
Тот признал. Что он делал в Милане и по какому делу
приехал в Венецию? Арану предупредили, что запира¬
тельство бесполезно, поскольку, чтобы добиться правды,
трибунал готов пойти на применение пыток, поэтому
лучше сразу говорить все, как есть.
И он рассказал, поминутно призывая всех святых,
упомянутых в календаре, в свидетели тому, что не лжет.
В Венеции у него не было никаких дел, кроме как охранять
сестру, Беатрис Энрикес де Арана, известную как Ла-
Хитанилья.
Саразин саркастически улыбнулся.
—	Ты телохранитель? Остается только пожалеть жен¬
щину, которая доверилась твоим заботам. Но это неважно.
Мы хотим знать, почему ты не мог охранять ее в Милане?
Он с радостью остался бы в Милане, затараторил
Пабло. Но мессер Анджело Рудзанте увидел одно из
выступлений сестры и уговорил ее переехать в Венецию,
пообещав хорошие деньги.
Саразин погладил двойной подбородок.
—	И это все? Подумай хорошенько, прежде чем
отвечать. У тебя не было другой причины переезда
в Венецию?
Другой причины не было. Он приехал, потому что
не мог оставить сестру одну, так как жизнь актрисы
полна опасностей. На этот раз он призвал в свидетели
Сантьяго Компостельского, чем вновь позабавил красного
инквизитора.
—	Я сомневаюсь, что Сантьяго Компостельский 25 по¬
кинет чертоги рая, чтобы свидетельствовать за такого
подонка, как ты. Но мы вызовем Рудзанте и эту женщину.
После того, как мы услышим, что они скажут в подтвер¬
ждение твоих слов, очередь снова дойдет до тебя,— и он
махнул пухлой ручкой.— Уведите его.
Рудзанте, допрошенный Советом Трех в тот же день,
подтвердил версию узника. Достаточно образованный, ос¬
троумный, он своими показаниями сослужил Пабло не¬
плохую службу.
После Рудзанте перед инквизиторами предстала Хи-
танилья, которую привел агент трибунала Галлино, тот
самый, кто заподозрил ее брата в шпионской деятельности.
Она стояла перед ними, прямая, гибкая, внешне ничем
не выдавая охватившего ее страха.
Череда вопросов, не имевших никакого отношения
62

краже, встревожила ее еще больше. Не поддаваясь
панике, она отвечала низким, ровным голосом, мелодич¬
ностью которого всегда завоевывала зрителей. Но эти
трое пожилых мужчин поддавались ее чарам. Черные
инквизиторы по очереди задавали вопросы, от которых
веяло адским холодом, в то время как Саразин сидел,
пристально разглядывая ее.
На вопросы, что она делала в Милане и почему
переехала в Венецию, Ла-Хитанилья ответила без запинки.
Твердо заявила, что брат принуждал ее принять пред¬
ложение Рудзанте, вообще участвовал в переговорах.
Сразу назвала имена артистов, с которыми выступала
в Милане. Затем своими вопросами они вернули ее в Ис¬
панию, пожелав узнать, по какой причине они с братом
уехали из страны. Скрыть истину ей не удалось, она
запуталась, ее уличили во лжи, поэтому пришлось созна¬
ваться, что ее брат бежал, чтобы не попасть на скамью
подсудимых.
Когда допрос приближался к завершению, раскры¬
лась узкая дверь позади инквизиторов и в дверном проеме
возникла одетая в золото фигура. Дож Республики, Бар¬
бариго, прибыл прямо с заседания Большого Совета, в па¬
радном наряде, в золотой шапочке на белокурой голове.
Знаком руки он остановил начавших подниматься
инквизиторов, предлагая им продолжать, а сам остался
стоять у стены, затворив дверь.
Сам же он внимательно рассматривал свидетельницу
в длинной синей мантилье 6. В огромных глазах под
черными бровями он видел гордость, за которой прятался
страх. Чувственный рот, нежный округлый подбородок.
Красота красотой, но в женщине чувствовалась благород¬
ная кровь. Он, конечно, мог понять, почему дон Рамон
де Агилар не мог ей ни в чем отказать, но ему претила
сама мысль о том, что такая жемчужина достанется жал¬
кому ничтожеству. Считая себя знатоком человеческой
природы, он ясно видел, что даже святому Антонию по¬
надобилось бы собрать в кулак всю силу воли, чтобы не
уступить очарованию Ла-Хитанильи.
Когда же Саразин отпустил ее с допроса, дож отметил,
с каким достоинством эта танцовщица склонила голову,
показывая, что слышит его.
И тут дож подал голос:
—	Пусть она подождет в приемной.
Едва за ней закрылась дверь, Саразин оглянулся
и в изумлении воззрился на Барбариго. Но увидел не
63

шурина, но дожа, и ничего не сказал. А тот обошел стол
и остановился перед инквизиторами.
—	Так что вы выяснили?
—	Самую малость,— ответил Саразин.— Арана — ни¬
кчемность, на которую эта женщина растрачивает свою
любовь. Он паразитирует ней, а она ради него пойдет
на дыбу,— старший инквизитор взглянул на коллег, ко¬
торые согласно закивали.— Таким образом, ее показаниям
грош цена, но они совпадают с ответами Рудзанте, да и
сам Арана говорил то же самое. Но, возможно, Рудзанте
и девушке известно далеко не все. Все-таки Галлино —
наш лучший агент, и раз у него возникли подозрения...
Но дож прервал его. Ему все стало ясно.
—	Неважно. Если вам угодно, можете продолжить
расследование,— он помолчал, потирая подбородок.—
Значит, ради него она пойдет дыбу? И у меня
создалось такое же впечатление. Под этой внешней
холодностью таится жаркое пламя. Обойдемся с ней
помягче. Наверное, ей хочется повидаться с братом.
Поможем ей в этом.
—	Если ваша светлость приказывает, я распоряжусь
привести его к ней.
—	Нет, нет. Наоборот, отведите ее к нему.
Один из черных инквизиторов ахнул.
—	Он же в Подзи, ваша светлость!
Барбариго мрачно улыбнулся.
—	Я знаю. Там она и увидит его.
Глава 8
БРАТ И СЕСТРА
Пабло де Арана, вновь оказавшись в камере, впал
в отчаяние, несравнимое с тем, что терзало его
до допроса. Но не прошло и двух часов, как, к его полному
изумлению, заскрежетал ключ в замке, приотворилась
дверь и за ней возникло желтое пятно фонаря.
Как загнанное в западню животное, он в страхе при¬
жался к стене, а затем, разглядев, кто пришел, подался
вперед, к сестре.
Тюремщик поставил фонарь рядом с ней, на верхнюю из
трех ступеней, ведущих к каменному полу камеры. Ла-Хи¬
танилья спустилась на одну ступеньку, но тут отшатну¬
лась от чавкающей грязи. Тюремщик громко расхохотался.

—	Да, чистота тут не та, что в дамской гостиной. Но
он посажен сюда. Мне приказано оставить вас с ним на
десять минут.
Гулко хлопнула дверь, брат и сестра остались
наедине.
На мгновение в камере повисло тяжелое молчание.
Затем Пабло разлепил губы, прохрипев имя сестры:
—	Беатрис!
Из ее глаз брызнули слезы.
—	Мой бедный Пабло!
Голос ее оборвался рыданием, лишь разъярившим
Пабло.
—	Пожалей, пожалей меня, тем более что я очутился
здесь по твоей милости. Зачем ты пришла?
—	О, Пабло! Пабло! — с упреком воскликнула она.
—	Пабло! Пабло! — передразнил Беатрис брат.— Или
я не прав? Или ты скажешь, что не по твоему желанию
мы переехали в эту проклятую Венецию? Разве нам
плохо жилось в Милане? Разве ты недостаточно зара¬
батывала там?
Упреки брата не удивили Беатрис. Она привыкла по¬
лучать их за все хорошее, что делала для него. И при¬
нимала с тем же смирением, с каким принимала отсутствие
в нем мужского характера. Пабло же, как все эгоисты,
считал себя жертвой чьих-то козней, никогда не признавая
за собой никакой вины.
Но его последний выпад был столь чудовищно неспра¬
ведлив, что Беатрис решилась возразить брату.
—	Это неправда, Пабло,— попыталась защититься
она.— Подумай! Ты же сам уговаривал меня согласиться
на предложение Рудзанте.
—	Зная твой характер, твою мнительность, мне не
оставалось ничего другого. Ты бы запилила меня, попро¬
буй я возразить.
—	Пабло, дорогой,— в ее голосе слышался укор,—
я ли украла кинжал?
Но и этот мягкий вопрос вызвал взрыв.
—	Тело Господне! — взревел он.— Я не крал кинжала.
Я его нашел. Как ты смеешь упрекать меня? Мне никогда
не пришлось бы продавать его, если б не твои вечные
попреки. Виной всему твоя жадность. А теперь я в лапах
этих венецианских собак, которые выдвигают против меня
Бог знает какие обвинения. О Боже! С рождения мне не
везет. Всю жизнь меня преследуют неудачи. Ну почему
я должен так страдать? — он обхватил голову руками
3 Зак. 1063
65

и застонал от жалости к себе.— Но ты не ответила мне.
Зачем ты пришла?
—	Инквизиторы разрешили мне навестить тебя.
—	С какой целью? Чтобы ты могла порадоваться за¬
ботам государства, в которое привезла меня. Они наме¬
рены допросить меня. Говорили тебе об этом? Ты знаешь,
что это означает? Ты знаешь, как выламывают на дыбе
руки? — он сорвался на крик.— Матерь Божья! — и снова
закрыл лицо руками.
Жалость, преодолев отвращение, привела ее ступень¬
кой ниже, к самой вонючей жиже на полу. Она попыталась
обнять его, успокоить, но он вырвался из ее рук.
—	Мне это не поможет.
—	Я делаю все, что могу. Я ходила к дону Рамону
де Агилару, умоляла его заступиться за тебя, использовать
свое влияние, чтобы помочь тебе.
—	Дону Рамону? — он поднял голову, в его глазах
блеснула надежда.— Дону Рамону! Клянусь Богом, удач¬
ная мысль. Из него ты можешь выжать многое. Я видел,
как он смотрел на тебя,— он сжал руки Беатрис.— Что
он сказал?
—	Он предложил мне сделку,— голос ее упал.— По¬
стыдную сделку.
—	Постыдную! — он еще сильнее сжал ее руки. В его
голосе послышалась тревога.— Какую же? Какую? Что
может быть постыднее того, что твой брат сидит в этом
аду? Святая дева Мария! До каких же пор ты будешь
разыгрывать из себя недотрогу?
Чувствуя, как сжимается она от каждой его фразы,
Пабло возвысил голос:
—	Только потому, что так разборчива, меня могут
вздергивать на дыбу, ломать мне кости, бить кнутом?
Поимей совесть, сестра. Ты завлекла меня в эту передрягу.
Так неужели ты оставишь меня здесь только потому, что
не хочешь поступиться такой малостью?
—	Малостью?
—	А чем же? В конце концов, от тебя не убудет.
И если я действительно хоть немного дорог тебе...
Она прервала Пабло:
—	Конечно, дорог. О, Господи. Но что я могу сделать?
—	Что? Ты знаешь. Ты же не бросишь меня в беде,—
в голосе его появилась теплота, он похлопал сестру по
плечу.— Бог вознаградит тебя, Беатрис, и я тоже. Вот
увидишь, выйдя отсюда, я стану совсем другим. Я буду
жить ради тебя. Клянусь. В случае чего, я отдам за
66

тебя жизнь. Еще раз обратись к дону Рамону. Не теряй
времени. Ни в чем не отказывай ему, лишь бы он
вызволил меня.
Тюремщик открыл дверь, положил конец мольбам
Пабло.
—	Время, госпожа. Вам пора уходить.
На прощанье Пабло успел добавить несколько фраз.
О том, что такой сестры, как у него, ни у кого нет. О том,
как он надеется на нее, как верит, что лишь ей по силам
вернуть ему свободу.
А потом, волоча ноги, Беатрис поднялась по каменным
ступеням. Тяжелая дверь захлопнулась за ее спиной, за¬
скрежетал ключ в замке. Ей казалось, что самое ее душу
вываляли в грязи, что покрывала пол камеры. Жалость
к Пабло, укоренившаяся привычка защищать его от пре¬
вратностей жизни боролись с отвращением к нему, вызван¬
ным бессердечностью, с которой он требовал от нее пожер¬
твовать своей добродетелью. Оправдание она искала в сла¬
бостях его души и тела, усиленных многократно ужасом
пребывания в зловонном подземелье.
Глава 9
ПРИМАНКА
На верхней ступеньке тюремщик удивил Беатрис,
объявив, что его светлость ожидает ее. Галерея,
парадная лестница с украшенными фресками стенами,
еще одна галерея, залитая солнцем, резные, с позолотой
двери. Короткая задержка в приемной, и ее ввели в
сверкающий золотом тронный зал дожа, из готических
окон которого открывался прекрасный вид на бухту Свя¬
того Марка и стоящие в ней на якоре корабли.
Там встретил ее Барбариго, не в золотом парадном
наряде, но разодетый в алое, черное, серебристое.
В благоговении взирала она и на дожа, и на трон¬
ный зал.
Барбариго галантно подвинул ей стул.
—	Пожалуйста, присядьте,— от него не укрылись ни
запавшие глаза, полные ужаса от посещения подземелья,
ни вымазанные грязью туфли и подол платья.
—	Как будет угодно вашей светлости,— Ла-Хитанилья
села и застыла со сложенными на коленях руками.
Дож остался на ногах.
З1
67

—	Вы виделись с братом?
—	Да.
Он вздохнул.
—	Сожалею, что визит причинил вам боль. Такое
зрелище не предназначено для женских глаз. Тяжелое
испытание выпало на вашу долю. И поверьте мне, я хотел
бы снять это бремя с ваших хрупких плеч.
—	Благодарю вас за участие, ваша светлость,—
с усилием над собой произнесла Ла-Хитанилья. Этот
человек пугал ее. Под внешней элегантностью, легкостью
движений, бархатным голосом она улавливала злобу
и коварство.
—	Он агент миланского...
—	Это ложь,— взвилась Беатрис.— Беспочвенное по¬
дозрение. Оно ни на чем не основано. Пустые слова.
—	Вы мне это гарантируете?
—	Клянусь вам.
—	Я-то вам верю,— но радость ее была преждевре¬
менной.— К сожалению, убедить государственных инкви¬
зиторов гораздо сложнее. Они могут подвергнуть его пыт¬
ке. Если он выдержит ее, останется кража. Ему могут
отсечь руку. Правда, сейчас на галерах Республики ощу¬
щается нехватка рабов-гребцов, поэтому руку ему скорее
всего сохранят, и до конца дней он будет махать веслом.
Она вскочила, побелев от гнева.
—	Как я понимаю, ваша светлость насмехается надо
мной.
—	Я? — изумился дож.— Святой Марк! Мне-то каза¬
лось, что я на такое неспособен. Нет, нет,— рука его
надавила ей на плечо, предлагая снова сесть.— Наобо¬
рот,— он отошел на несколько шагов, повернулся к ней.—
Я послал за вами, чтобы предложить вам свободу вашему
братцу,— она промолчала, но впилась в него взглядом.
А дож, выдержав паузу, продолжил: — Не задаваясь воп¬
росом, виновен он или нет.
Беатрис продолжала молча сверлить его взглядом, но
в душу ее уже закралось подозрение. Дож вернулся
к ней, чуть улыбнулся.
—	Тем самым я могу рассчитывать на вашу благо¬
дарность.
—	Разумеется, мой господин,— прошептала она.
—	И докажете вы мне ее не на словах, а на деле?
По ее телу пробежала дрожь, на мгновение она закрыла
глаза. В голосе дожа ей слышались интонации дона Ра¬
мона. Ее передернуло от отвращения.
68

—	Ну почему, почему я всегда слышу одно и то
же? Да, жизнь заставляет меня петь и танцевать на
радость людям, но это не означает, что от меня можно
требовать чего угодно. Ну почему мне отказывают в
добродетельности?
Дож продолжал улыбаться.
—	Вы слишком торопитесь. Если б не ваша доброде¬
тельность, я бы не обратился к вам с этим предложением.
Вы, естественно, осознаете, что очень красивы. Однако
красрта еще не все. Только в сочетании с умом и ари¬
стократической гордостью, охраняющей вашу добродетель
и позволяющей вам оставаться чистой среди всей этой
грязи, ваша красота становится неотразимой для любого
мужчины, на котором вы остановите свой выбор.
Беатрис смутилась.
—	Я вас не понимаю.
—	Еще поймете. Я прошу вас послужить не мне.
Государству. Слушайте. При испанском королевском дво¬
ре, в Кордове, или в Севилье, или где-то еще, отирается
один авантюрист, обладающий картой, на которую у не¬
го нет никаких прав. С помощью этой карты и прила¬
гаемого к ней письма авантюрист, о котором я веду
речь, может причинить немалый вред Венеции. Достаньте
мне карту и письмо, а взамен вы получите жизнь
и свободу брата.
Ее глаза широко раскрылись, лицо побледнело..
—	Взамен? Но каким образом я их достану?
—	От вас требуется лишь желание. Все остальное уже
есть. Такая красота, как ваша, открывает путь к сердцу
любого мужчины, а тот человек, насколько мне известно,
далеко не отшельник.
Отвращение вновь охватило ее. В конце концов, в сво¬
ем предложении дож ничем не отличался от дона Рамона.
Цена, которую ей предлагали заплатить, оставалась не¬
изменной. А в ее ушах стояла мольба Пабло.
—	Но как я найду этого человека? Как попаду
к испанскому двору? — схватилась Беатрис за последнюю
соломинку.
—	Это наша забота. Вам помогут, вы получите в свое
распоряжение значительные средства. Что вы на это
скажете?
Она заломила руки. Губы ее дрожали. Она-то думала,
что цена остается той же, но теперь поняла, что к ней
Добавляется и предательство.
69

Пристально наблюдая за Ла-Хитанильей, дож повторил:
—	Так что вы на это скажете?
—	Нет! — она вскочила.— Не стоило и просить меня
об этом. Стать приманкой! Это позор.
Барбариго раскинул руки.
—	Не буду настаивать. Если я оскорбил вас, извините
меня. Я лишь хотел принять участие в этом деле, облег¬
чить участь вашего брата.
—	Милосердный Боже! — простонала она.— Неужели
в вас нет ни капли жалости ко мне?
—	Если бы я мог даровать вам жизнь и свободу
вашего брата, он уже был бы с вами. Но даже дож не
может преступить закон, если только не докажет, что
делает это ради укрепления государства. А без этого,
боюсь, ваш брат станет галерником, если, конечно, три¬
бунал не сократит время его мучений, приговорив
к удушению.
Крик невыносимой боли вырвался из нее.
—	Матерь небесная, помоги мне! Скажите мне, что
я должна сделать, мой господин. Скажите мне больше.
Скажите мне все.
—	Разумеется. Разумеется, вам все скажут. Своевре¬
менно. Сейчас вам известно достаточно, чтобы принять
решение.
—	А если я соглашусь, но потерплю неудачу? — чув¬
ствовалось, что она уже сдалась.— Я даже не знаю, воз¬
можно ли то, о чем вы меня просите. Вы же мне ничего
не рассказали.
Дож не заставил себя упрашивать и, вероятно, рас¬
сказал ей что-то очень важное, потому что дон Рамон
де Агилар, появившись, по своему обыкновению, вечером
в Сала-дель-Кавалло, не увидел на сцене Ла-Хитанильи.
И от Рудзанте он не добился ничего вразумительного.
Тот лишь заверил графа, что Ла-Хитанильи в его театре
больше нет и он не знает, когда она вернется.
В растерянности дон Рамон пришел следующим утром
к дожу, чтобы выяснить, как решился вопрос с Пабло
де Арана.
Его заставили долго ждать в приемной, что не спо¬
собствовало улучшению настроения посла.
Он нетерпеливо мерил приемную шагами, когда из-за
двери показался разодетый толстяк с выпученными гла¬
зами и поклонился ему. Дону Рамону уже доводилось
встречать этого человека по фамилии Рокка, корчившего
70

j*3 себя важную персону, но на самом деле служившего
в Совете Трех, поэтому он с высоты своего положения
не счел нужным отвечать на приветствие.
Но Рокка направился прямо к нему.
—	Меня послали за вашим высочеством. Его светлость
примет вас немедленно.
Бормоча про себя проклятья, дон Рамон последовал
за агентом Совета Трех.
Дож ничем не порадовал его.
—	К сожалению, мой друг, в деле Пабло де Арана
я не в силах вам помочь. Выдвинутые против него обви¬
нения не ограничиваются только кражей. Этот, несчастный
передан инквизиторам,— дон Рамон понял, что последней
фразой дож объясняет присутствие при разговоре агента
Совета Трех.— В их действия не может вмешиваться даже
дож. Между прочим, они потребовали от его сестры не¬
замедлительно покинуть Венецию. И я полагаю, что ваш
интерес к его персоне быстро угаснет. Во всяком случае,
надеюсь на это.
На прощание Барбариго мило улыбнулся, но испанец
еще долго гадал, то ли в последних словах дожа про¬
скользнула насмешка, то ли ему это почудилось от
злости.
Глава 10
СПАСЕНИЕ
Кристобаль Колон слонялся по своей комнате над
мастерской марана-портного Бенсабата, перебирая
в памяти события прошлого и размышляя о будущем. От
последнего он уже не ждал ничего хорошего.
Май подходил к концу, и белокаменный город Кордова
купался в жарких лучах андалузского солнца. Еще не¬
сколько дней, и горы, подступавшие с севера, побелеют
от цветущих апельсиновых деревьев, а в садах Алькасара
зацветут гранаты.
Через открытое окно до него долетал уличный шум:
треньканье колокольчиков мула, крики водоноса, детский
смех, жужжание прялки.
Всем недовольный, он улегся на кожаный диванчик.
Скромная обстановка комнаты указывала, что ее обита¬
тель не из богачей. Кровать в нише, задернутой выцвет¬
71

шей портьерой. Дубовый стол посередине комнаты на
голом полу. Гладильная доска, прислоненная к стене.
Небольшой сундучок под окном. Пара стульев с высокими
спинками.
Выбеленные стены украшала овальная картина в брон¬
зовой раме. Изображала она деву Марию, с золотистыми
волосами, белоснежной кожей, в очаровании юности. Кар¬
тину эту Колон купил много лет назад в Италии, и она
всюду путешествовала с ним. Нарисовал ее Алессандро
Филипепи, более известный как Боттичелли. Иногда,
в молитве, Колону казалось, что дева Мария на картине
оживает, вслушиваясь в его слова.
Мрачно вглядывался он в низкий потолок комнатки,
столь не соответствующей его честолюбию. Куда уютнее
он чувствовал себя во дворцах. Хотя, по правде говоря,
после возвращения двора в Кордову он редко появлялся
в Алькасаре. Придворные подталкивали друг друга, когда
он проходил мимо, как, впрочем, и восемнадцать месяцев
назад, когда он впервые предстал перед очами короля
и королевы, но теперь эти подталкивания сопровождались
насмешливыми улыбками. Он устал от этих улыбок. И на¬
чал опасаться, что в какой-то момент не выдержит и как
следует отделает одного из этих улыбающихся бездель¬
ников. Из-за этого, да и потому, что наряды его изрядно
пообтрепались, он потерял всякий интерес ко двору, за¬
нятому войной с маврами, политическими интригами
с Францией, подготовкой к изгнанию евреев и не имею¬
щему ни единой минуты, чтобы обдумать его заманчивое
предложение.
А не поставить ли точку, подумалось ему. Утром Кин¬
танилья прислал ему ежеквартальное пособие, так что он
мог купить себе мула и отправиться во Францию, чтобы
попытать счастья там. Но кто бы гарантировал, что во
Франции его не ждет новое разочарование? Ничего другого
он пока не видел. Все силы зла поднялись на борьбу с ним,
возводя на пути к желанной цели преграду за преградой.
Огорчится ли кто-нибудь, если он уедет? Скорее всего двор
даже не заметит его отсутствия.
Тут он, однако, возразил сам себе. По крайней мере,
двое будут сожалеть о таком решении: Сантанхель, не
оставляющий его без поддержки, и маркиза Мойя. При
мысли о маркизе перед ним возникло ее лицо, улыбка на
влажных алых губах, огромные глаза, бархатистая кожа.
Чувственная женщина, на груди которой он мог бы забыть
72

о бесконечной череде неудач. Но прочная стена отделяла
их друг от друга. Стену, конечно, он мог и сломать, но,
открыв дорогу к сердцу маркизы, он лишился бы благо¬
воления королевы. Так что не оставалось ничего иного,
как только мечтать о юной красавице.
Скрип ступеней прогнал ее образ. Словно она убежала,
боясь незваного гостя. В дверь постучали. Не поднимаясь
с дивана, Колон крикнул: «Входите»,— и повернулся
к двери, чтобы посмотреть, кто пожаловал.
В следующее мгновение он уже вскочил, ибо дверной
проем заполнила массивная фигура дона Луиса де Сан-
танхеля, сопровождаемого стариком Бенсабатом.
Канцлер переступил порог, дверь закрылась, и от ро¬
скоши его наряда маленькая комнатка стала еще более
бедной и голой.
—	Вы прячетесь от всех, Кристобаль,— в голосе дона
Луиса слышался упрек.
Колон пожал протянутую руку.
—	Лучше сидеть дома, чем выставлять себя на потеху
обезьян.
—	Обиделись, да? — улыбнулся дон Луис.
—	Без всякой на то причины, скажете вы.
—	Нет, нет, причины на то были. Но у меня для вас
новости.
—	Король и королева отправляются в Гранаду, они
решили начать войну с Францией, собственной персоной
будут присутствовать на поединке золота Абарбанеля
с дыбой и костром фрея Томаса де Торквемады. Видите,
я и так все знаю.
Сантанхель покачал головой.
—	Знаете, но не все. Ваш друг, фрей Диего Деса,
прибыл ко двору. Он справился о вас и учинил королеве
скандал. Он решился с прямотой доминиканцев упрекнуть
ее, что она забыла о вас, хотя обещала совсем другое.
Маркиза поддержала его, и вдвоем они так нажали на Ее
величество, что в Саламанку отправили курьера. Он при¬
везет ученых, чтобы те вынесли решение по вашей теории.
Для вас это новость, не так ли?
—	Новость, и чудесная. Впрочем, теперь чудо потре¬
буется и от меня. Как иначе добиться того, чтобы слепые
Увидели свет.
—	Я думаю, вам это по силам,— Сантанхель опустился
на диван, Колон остался на ногах.— Как я и говорил,
Деса справлялся о вас. Неразумно пренебрегать таким
верным другом.

—	Я слишком долго отирал стены приемных. В мире,
где о человеке судят по одежде, мне просто стыдно
выходить на люди.
—	Об этом я позаботился. Бенсабат сшил вам такой
наряд, что вам будет завидовать весь двор. Ну что вы
так рассердились. Меня же по праву считают вашим
другом, а друзья высшего сановника государства и должны
выглядеть соответственно. Уж простите, что я сделал это
без вашего ведома.
—	Если наряд сшит для меня, то, клянусь святым
Фердинандом, я и заплачу за него.
—	Если будете настаивать, то заплатите. Из сокровищ
Индий, по возвращении. Помоги мне Господи. Неужели
ваша гордость не позволяет принять подарок от старика,
который любит вас?
Колон смутился.
—	Я и так в огромном долгу перед вами.
—	За что? С моей стороны вы не видели ничего, кроме
веры в вас.
—	Разве этого мало? Кто еще может похвастаться
тем же?
—	Я могу назвать одного или двух. А теперь вот ради
вас Диего Деса ставит под угрозу свою репутацию. Этот
добрый человек борется не только за вас. Ревностный хри¬
стианин и доминиканец, он тем не менее маран. Он надеет¬
ся, что открытие Индий и богатства, которые потекут отту¬
да, приостановят преследование евреев,— чувствовалось,
однако, что в последнем Сантанхель сильно сомневается.—
Вы должны встретиться с ним завтра в Алькасаре. Нельзя
отказываться от его поддержки.
—	Вы помогаете мне из того же сострадания к евреям?
—	Даже $сли и так, причина эта куда как веская.
Колон, конечно, понимал, что только грубиян или
круглый дурак мог не поблагодарить того, кто вызволил
его из забвения, поэтому следующим утром он появился
в древнем мавританском дворце в великолепии черной
и золотой парчи. Роскошный наряд придал ему сил,
и он словно и не замечал удивленные взгляды при¬
дворных.
Впрочем, насмешники скоро прикусили языки и заду¬
мались, а не поспешили ли они, увидев, как беседует
с ним влиятельный доминиканец, наставник принца.
Диего Деса, небольшого роста, с выпирающим живо¬
тиком, с венчиком каштановых волос вокруг тонзуры,
74

часто моргая близорукими глазами, заверил Колона, что
долгое ожидание близится к концу.
Колона он оставил в прекрасном расположении духа.
Один тот пробыл недолго. Двое мужчин подошли
к нему. Граф Вильямарга, высокий, худощавый, в черном
плаще с вышитым красным мечом, рыцарь ордена Сан¬
тьяго Компостельского, и крупный, цветущего вида муж¬
чина со светлыми волосами и синими, чуть навыкате
глазами, которого граф представил как мессера Андреа
Рокку, только что прибывшего к испанскому двору из
Венеции.
Их общество ни в малой степени не привлекало Ко¬
лона, но он не нашел предлога откланяться, так что из
вежливости ему пришлось стоять и поддерживать разговор
ни о чем. Несколько минут спустя граф Вильямарга
покинул их, остановив взмахом руки проходящего мимо
курьера.
—	Извините, но я должен кое-что передать дону Иг¬
насио.
Едва они остались вдвоем, венецианец перешел на
итальянский.
—	Негоже итальянцам говорить на чужом языке. Тем
более что с испанским я еще не в ладах,— под суровым
взглядом Колона он рассмеялся.— Я надеялся, что вы
вспомните меня, мессер Кристофоро, но вижу, что напрас¬
но. Впрочем, почему вы должны меня помнить? Моя роль
в той истории была совсем маленькой, тогда как вы стали
ее героем. Я говорю о морском бое в Тунисе, десять лет
назад, когда ваши решимость и мужество привели к раз¬
грому турецкой эскадры 27.
—	Вы участвовали в том сражении?
Рокка вздохнул и улыбнулся.
—	И вы спрашиваете об этом! Я служил под командой
капитана Ламбы, еще одного великого генуэзца. Потом
я часто думал о вас. Мне хотелось знать, как идут ваши
Дела. Представляете себе мое удивление, когда я увидел
вас здесь. И Вильямарга рассказал мне о задуманной вами
великой экспедиции. Как же я завидую тем, кто поплывет
с вами. Какое счастье — стать участником этого незабы¬
ваемого путешествия. Какая честь служить под командой
такого капитана!
Колон попытался прервать поток лести.
—	Пока мне еще надо убедить в этом мир.
—	В вас говорит скромность, сеньор. За вами пойдут
без оглядки.
75

—	Я имел в виду корабли. Заполучить их труднее.
—	Корабли? — венецианец фамильярно взял Колона
под руки и увлек к оконной нише.— Из слов Вильямарги
я понял, что их величества готовы дать вам корабли. Но,
если есть возможность принять участие в вашей экспе¬
диции... Что ж, сеньор, я не слишком богат и не хотел
бы упустить шанс умножить свое состояние. У меня хватит
денег, чтобы снарядить один корабль. И таких, как я, бу¬
дет много.
Он помолчал, пристально наблюдая за реакцией Ко¬
лона. А тому вспомнился Пинсон, обратившийся к нему
в Ла-Рабиде с аналогичным предложением. Пожалуй, де-
лла Рокка тут попал в точку.
Ответил он венецианцу точно так* же, что и Пинсону.
Такая экспедиция невозможна без поддержки короны.
И прежде чем они продолжил:! беседу, заиграли трубы,
возвещая о прибытии королевы Изабеллы и короля Фер¬
динанда.
Распахнулись двойные двери в конце зала, и их величе¬
ства вошли, предшествуемые гофмейстерами. Король Фер¬
динанд, весь в темном, в темной же шапочке на светлых
волосах, сопровождаемый высоким, элегантным кардина¬
лом Испании, толстяком-герцогом Мединским и Эрнандо
де Талаверой, и королева Изабелла, в золотом с красным,
в сопровождении маркизы Мойя и пышногрудой герцоги¬
ни Мединской. Мальчик-паж нес шлейф платья королевы.
Медленно шли они мимо придворных, обращаясь к не¬
которым из них. На этот раз Ее величество заметила
и Колона.
—	А, сеньор мореплаватель, в последнее время мы
постоянно думаем о вас. Вы ждали долго, но вскорости
ждите от нас известий.
Колон низко поклонился.
—	Я целую ноги вашего величества.
С трудом ему удалось ничем не выдать охватившее
его ликование. А проходившая следом за королевой мар¬
киза Мойя одарила его теплой улыбкой. И отличного
настроения Колона не испортил даже суровый взгляд,
брошенный на него Талаверой.
Рука Рокки легла на его плечо.
—	Слово от королевы, улыбка от самой очарователь¬
ной дамы при дворе. Только не говорите, что вас тут не
ценят.
Колон только рассмеялся, не желая вспоминать о не¬
давнем прошлом.
76

Глава И
АГЕНТЫ
В лучшем номере лучшей гостиницы Кордовы пышу¬
щий здоровьем, разодетый мессер Рокка доклады¬
вал о своих успехах.
—	Я засыпал его комплиментами, а он в своем само¬
довольстве словно и не заметил их. Чего я только ему
не наговорил,— и он принялся цитировать самого себя.—
«Моя роль в той истории была маленькой, тогда как вы
стали ее героем. Я говорю о морском бое в Тунисе, десять
лет назад, когда ваши мужество и решимость привели
к разгрому турецкой эскадры. Как я завидую тем, кто
поплывет с вами. Какое счастье — стать участником этого
незабываемого путешествия. Какая честь служить под
командой такого капитана».— Он замолчал, переводя
дух.—Потом я предложил снарядить корабль для участия
в его экспедиции. Если б он клюнул на это, я мог бы
попросить его показать карту, и тогда, возможно, мы бы
нашли кратчайший путь к нашей цели.
Он ожидал услышать аплодисменты, но их не после¬
довало. Его единственный слушатель, низкорослый,
с квадратными плечами мужчина, более всего похожий
на огромную обезьяну, привык ругаться, а не говорить
комплименты. Его костистое, загорелое лицо напоминало
маску. Маленькие блестящие глазки буравили собе¬
седника.
—	К черту эти тонкости. Мы получили четкие указа¬
ния и должны их выполнять.
Рокка, однако, гнул свою линию.
—	Я и содействовал их выполнению. Теперь, когда
я втерся к нему в доверие, остальное проще простого.
Кровь у него горячая, я в этом убедился. Разумеется, мы
будем следовать полученным указаниям. Но прямой путь
может оказаться куда как короче. Шесть дюймов металла
между ребер темным вечером, и...
—	И все пойдет прахом, если карты у него не ока¬
жется. Первым делом необходимо выяснить, где она. Он
может хранить ее у канцлера, как в Лиссабоне. В этом
случае Беатрис должна уговорить его забрать карту и при¬
нести ее домой. Если же карта и сейчас в его доме, тогда
мы можем пойти прямым путем, как ты и предлагаешь.
Но сначала мы должны знать наверняка, где она. Один
неверный шаг, и мы все погубим, потому что он и так
77

настороже после неудачного покушения в Лиссабоне. Мес¬
сер Саразин ясно дал понять, человек этот — тьфу, глав¬
ное — карта. И не след тебе забывать об этом.
—	Я же сказал, мы в точности будем следовать по¬
лученным указаниям.
—	Именно этого	от нас и ждут.
—	Но мы можем	не успеть. Время поджимает.	Мессер
Саразин как-то не придает этому значения, а зря. Сегодня
я узнал от Вильямарги, что их величества вот-вот ускорят
решение дела. Они вызвали ученых докторов из Сала¬
манки, чтобы те высказали свое мнение.
На мгновение собеседник Рокки встрепенулся, но тут
же вновь расслабился.
—	Королевская комиссия? И ты говоришь мне, что
у	нас	мало времени? Ба! Королевские комиссии	ползут
к	цели, как улитки,	и никогда не достигают ее.	Комис¬
сия — благо для нас.
—	Рад это слышать.
—	Сказанное не означает, что мы должны медлить.
Так какие отношения установились у тебя с этим море¬
плавателем?
Делла Рокки выложил ему все в мельчайших под¬
робностях.
—	Хорошее начало,— кивнул мужчина.— А теперь
пару дней надо подождать,— говорил он властно, каждое
свое слово расценивал как приказ, ибо его, Галлиаццо
Галлино, лучшего агента Совета Трех, назначили руко¬
водителем всей операции. В помощники ему Саразин
назначил Рокку. Пару он подобрал удачно, потому что
каждый из них обладал теми качествами, которых не¬
доставало другому. Рокка, любящий красиво одеться,
легко сходящийся с людьми, с манерами аристократа,
в светском обществе чувствовал себя, как рыба в воде.
Галлино недоставало внешнего лоска, зато он обладал
большим опытом и не раз доказывал, что ему по си¬
лам ‘дела, о которых инквизиторы предпочитали не го¬
ворить вслух.
Рокка согласно кивнул.
—	Как скажете.— И тут же добавил: — А как наша
девушка?
—	Она обо всем договорилась с ее мавром, как, соб¬
ственно, и ожидалось. Она работала у него раньше и при¬
влекала посетителей в его харчевню. Он рад, что она
вернулась.
—	Прекрасно. А что у нас на обед?
78

Они еще сидели за столом, когда в их номер зашла
Ла-Хитанилья.
Вошла она без стука, да и они не потрудились встать,
чтобы приветствовать ее. Легкой походкой девушка на¬
правилась к столу, откинула капюшон, скрывающий лицо,
расстегнула и сняла длинный плащ, села.
Простое черное платье еще более подчеркивало блед¬
ность ее щек. Под карими глазами появились черные
мешки.
—	Галлино сказал мне, что вы уже устроились.
Ла-Хитанилья кивнула.
—	Все оказалось не так просто, как я предполагала.
Многое изменилось с моего последнего приезда в Кордову.
Святая палата все более косится на морисков 28 и маранов,
и Загарте очень боится доминиканцев. Так что теперь он
ставит только те спектакли, которые могут прийтись по
вкусу Святой палате. Вроде «Мученичества святого Се¬
бастьяна». Когда я предложила выступить в перерыве
между действиями, он чуть не лишился чувств от ужаса,—
она невесело рассмеялась.— Но в конце концов не смог
устоять перед редкой возможностью заработать приличные
деньги. В Кордове полно солдатни, и они повалят валом,
чтобы посмотреть, как я пою и танцую. На Себастьяна-то
никто и не ходит, а те, что заглядывают в харчевню,
мало едят и еще меньше пьют. Сначала, правда, он мне
отказал.
—	Отказал? — воскликнул Рокка.— Но...
—	Дайте мне договорить,— прервала его Ла-Хита¬
нилья.— Я помогала ему преодолеть сомнения. Я стану
участницей его спектакля. Буду исполнять роль Ирены,
юной христианки, которая спасает Себастьяна от гибели,
сама принимая мученическую смерть. Я заменю мальчика,
играющего сейчас эту роль.
На лице Рокки отразилось недовольство.
—	Зачем нам этот монашеский спектакль?
—	Монашеский? Я буду петь и танцевать. Что в этом
монашеского?
—	В «Мученичестве святого Себастьяна»?
—	Такая возможность есть. Я буду петь над телом
Себастьяна, под мелодию «Debajo de mi Ventano» *, кото¬
рую так любили в Венеции.
*	«Под моим окошком» (исп.).
79

Глаза Рокки выкатились из орбит.
— Девочка моя, да ты закончишь на костре.
— Слова станут моей защитой. Не волнуйтесь. Да
и танец мой будет более чем богопристойным.
—	Благочестие в танце! — Рокка испугался еще боль¬
ше.— Святость в аду!
Ла-Хитанилья рассмеялась.
—	В Испании мы ухитряемся совместить несовмести¬
мое. Вам следует посмотреть, как танцуют на страстной
неделе перед алтарем в кафедральном соборе Севильи.
Галлино ухмыльнулся.
—	Сумасшедшая страна, в которой возможно и такое
безумство. Продолжай в том же духе.
—	Пока у Святой палаты нет никаких претензий
к Загарте. Так что и вам волноваться не о чем. А вот
Колон... Что он за человек?
Ответил ей Рокка.
—	Вспыхивает, как сера. При дворе шепчутся, что он
пытался покорить прекрасную маркизу Мойя, но потерпел
неудачу. Женщин он не чурается. Так что работа вам
предстоит легкая.
—	Легкая? — недоверчиво переспросила она.
—	Да, да. В руках такой, как вы, он будет таять,
словно воск.
Ла-Хитанилья продолжала хмуриться, глядя на веселое
лицо Рокки.
—	Я намерена предложить Загарте новую мистерию.
Историю Самсона. Для филистимлянки Далилы танец
будет более естественным, чем для Ирены. В танце она
будет соблазнять Самсона.
—	Прекрасно! — вскрикнул Рокка. Горечь в ее голосе
осталась для него незамеченной.— Блестящая мысль.
Именно это нам и нужно.
Галлино, однако, тут же охладил его энтузиазм.
—	Идиот, она же смеется над тобой.
Улыбка сразу сбежала с лица Рокки.
—	Нет, сеньоры,— Ла-Хитанилья покачала головой.—
Если я и смеюсь, то только над собой.
Галлино смерил ее суровым взглядом.
—	В таком настроении не следует браться за работу.
—	Если я сделаю все, о чем вы просите, что вам
до моего настроения? — возразила девушка.— Дайте мне
выпить.
Галлино налил ей вина, которое она разбавила водой
из керамического кувшина.
80

Глава 12
У ЗАГАРТЕ
В сопровождении говорливого мессера делла Рокки
Колон гулял по садам Алькасара.
Тень, отбрасываемая цветущими апельсиновыми де¬
ревьями, защищала их от жарких лучей андалузского
солнца.
Венецианец старался все более расположить к себе
Колона. С лестью он не перегибал, зато с присущим ему
красноречием критиковал придворных, столь мало внима¬
ния уделяющих его спутнику. И Колон, окрыленный новой
надеждой, принимал его речи тем более благосклонно,
что делла Рокка пообещал снарядить корабль для экспе¬
диции в Индии.
Потом разговор перекинулся на другие темы, от пу¬
тешествий к границам известного мира, ведущихся воен¬
ных действий до обычаев Испании и особенностей жизни
в этой стране. Вполне естественно, что мессер Рокка,
большой любитель наслаждений, вспомнил и об испанских
женщинах.
—	В их жилах смешалась кровь Востока и Запада,
создав совершенство, смертельно опасное для таких, как
мы, мужчин из других стран.
—	Не более они опасны, чем все женщины,— возра¬
зил Колон.— Они всегда баламутят спокойствие души
мужчины.
Рокка доверительно взял Колона под руку.
—	Только когда не хотят потакать нашим желаниям.
А вот в этом обвинить испанских женщин я не могу.
—	Естественно, раз вы находите их более очарова¬
тельными, чем живущих в иных краях.
—	А вы нет? Если так, позвольте мне обратить вас
в свою веру. Здесь, в Кордове, я знаю жемчужину,
с которой едва ли кто сравнится за пределами Андалу¬
зии. Вы бывали в харчевне Загарте? Нет? А давно вы
в Кордове? Впрочем, это неважно. Сегодня мы можем
убить двух зайцев. Во-первых, вкусно поужинать,
а во-вторых, посмотреть спектакль, который ежедневно
играется у Загарте. Моя жемчужина исполняет в нем
главную роль.
Так что во второй половине дня Рокка и Галлино,
которого представили Колону как соотечественника
81

и купца, повели последнего по Калье * де Альмадовара,
вдоль череды выкрашенных в белое домов с высокими
заборами и коваными воротами. Через них виднелись
тенистые дворики с фонтанами. Окна домов, выходящие
на улицу, были забраны решетками, балкончики радовали
глаз разнообразием цветов.
Вокруг шумела улица. Толпился простой люд, средь
которого прокладывали дорогу добротно одетые купцы
и гордые идальго. По мостовой, весело позванивая коло¬
кольчиками, шли груженные дровами мулы. Юноша вел
на веревке осла с двумя бочками воды, оглушая прохожих
криками: «Вода! Кому воды?» Девицы в ярких шалях
с жаркими глазами заговаривали с проходящими военны¬
ми, благородные дамы с наброшенной на голову мантильей
старались не привлекать к себе внимания. Каждую со¬
провождала дуэнья или паж в ливрее.
Пробираясь сквозь толпу, Колон и венецианцы подо¬
шли к харчевне Загарте. Стену украшал золоченый щит
с виноградной гроздью. Кучка горожан стояла у ворот,
осаждаемая нищими. Рокка локтями проложил путь к во¬
ротам, не обращая внимания на недовольные взгляды.
Привратник, завидев венецианца, гостеприимно распахнул
ворота, а из глубины харчевни к ним уже спешил сам
Загарте, маленький смуглый мориск с пронзительным
взглядом, остреньким носиком и широким ртом, в белой
рубашке и белом же фартуке, под которым скрывалась
прочая одежда.
Он низко поклонился Рокке, заверил, что приготовил
для его светлости лучший кабинет. И, если гости позволят,
он сам отведет их туда. Загарте выразил надежду, что
спектакль им понравится. Другие придворные, почтившие
его своим присутствием, высоко отзывались об игре ак¬
теров и самой постановке.
Непрерывно тараторя, сверкая ровными белыми зуба¬
ми, Загарте вел их по просторному двору, укрытому
зеленым пологом от прямых лучей солнца. Подмостки для
актеров соорудили в конце двора. К ним вплотную при¬
мыкала дюжина или больше рядов скамей, на которых
уже сидели зрители. Часть их, что победнее, стояли за
скамьями. Напротив подмостков вдоль второго этажа тя¬
нулась открытая галерея со столиками для обедающих.
В побеленных боковых стенах на первом и втором этажах
*	Улица (исп.).
82

темнели окна отдельных кабинетов, всего их было восемь,
для тех, кто желал пообедать в уединении и мог себе это
позволить. В один из этих кабинетов, на первом этаже,
у самой сцены, мориск и ввел своих гостей. Посередине
комнаты стоял большой стол для гостей с четырьмя стуль¬
ями. Еще один столик, для посуды, притулился у стены.
Черноволосая, с цыганскими чертами девушка в ярком
платье помогла Загарте перенести стулья поближе к окну.
На столике у стены появился графин вина и три чашки.
Получив заверения в том, что дорогим гостям пока больше
ничего не нужно, Загарте и девушка покинули кабинет.
Через окно они смотрели на оживленно беседовавших
в ожидании начала представления зрителей. В трех других
окнах первого этажа Колон видел дам и кавалеров, ко¬
торых неоднократно встречал при дворе. Из этого он
сделал вывод, что ничуть не уронил своего достоинства,
приняв приглашение Рокки, поскольку и другие придвор¬
ные не считали зазорным появляться у Загарте.
Рокка болтал без умолку, Галлино, наоборот, молчал,
не обращая внимания на говорливого соотечественника.
И Колон даже задался вопросом, а с какой стати привели
сюда этого зануду.
Наконец раздались удары гонга, требующие тишины,
зрители приумолкли, и спектакль начался.
На сцену вышел высокий воин в сверкающих доспехах
и, подбоченясь, объявил, что он — центурион император¬
ской гвардии, звать его Себастьян, он — любимчик импе¬
ратора Диоклетиана и боги так благоволят к нему, что
в недалеком будущем он, несомненно, станет трибуном 29.
Один из первых христиан, в серой монашеской рясе,
то ли святой Петр, то ли святой Павел, услышал молодого
воина и, выйдя вперед, громовым голосом объявил, что
тот поклоняется ложным богам.
В последующей стычке Себастьян, поначалу чуть ли
не с мечом набросившийся на старика монаха, понемногу
начал прислушиваться к истинам, им изрекаемым, а за¬
тем упал на колени, умоляя обратить его в христиан¬
скую веру.
Под рукой у монаха оказалось ведро с водой, и он
окропил центуриона, совершив обряд крещения. Вот тут-то
на сцену выскочил толстяк в красной тоге, с браслетами
на руках. Его сопровождали два солдата. Назвавшись
императором Диоклетианом, толстяк с руганью набросился
на Себастьяна, призывая того вернуться в лоно богов
Рима. Зрители, вдохновленные ясными и точными отве¬
83

тами Себастьяна, не оставлявшими ни малейшего сомне¬
ния в его правоте, ахнули, когда разъяренный Диоклетиан
приговорил Себастьяна к смерти.
Еще шесть солдат появились на сцене по зову импе¬
ратора. С центуриона сорвали доспехи и привязали его
к столбу, спиной к зрителям. Половина солдат остались
рядом, охранять мученика, другая половина, выстроившись
в шеренгу перед ним, по очереди выстрелили в него из
арбалетов, чем вызвали негодование зрителей. Правда,
оставалось неясно, чем же они возмущались, то ли при¬
казом императора, то ли из-за того, что не видели, как
стрелы вонзались в жертву. Себастьян лишь вздрагивал
после попадания очередной стрелы и все сильнее обвисал
на веревках. Наконец, возвестив присутствующим, что
подобная участь ждет каждую христианскую собаку, Ди¬
оклетиан увел солдатню со сцены.
Пронзенный стрелами центурион недвижно висел на
веревках, когда до зрителей донесся перезвон гитарных
струн, к которому присоединился голос, женский голос,
нежный и мелодичный. Женщина пела что-то радостное
и веселое, и зрители, завороженные голосом, напрочь
забыли о Себастьяне и его мучительной казни.
Певица пропела два куплета, прежде чем показалась
на сцене. На мгновение застыла, продолжая петь, в белом
платье, обтягивающем ее точеную фигурку, с гордо от¬
брошенной назад головой. У мужчин даже перехватило
дыхание. А потом ее блуждающий взгляд остановился на
мученике, и песня оборвалась криком ужаса. Певица мгно¬
венно преобразилась. Только что она не могла нарадо¬
ваться жизни, теперь же ее переполняли жалость и печаль,
и зрители сразу же вспомнили о трагедии, случившейся
на их глазах до появления певицы.
Она бросилась вперед, развязала веревки, Себастьян
отделился от столба и рухнул на спину. Теперь все видели
торчащие из его тела арбалетные стрелы. Девушка отло¬
жила гитару, склонилась над поверженным мучеником,
одну за другой вынула стрелы, перевязала воображаемые
раны. Не поднимаясь с колен, потянулась за гитарой.
И вновь ее голос очаровал зрителей. Пела она страстную
любовную песенку, которой недавно очаровывала венеци¬
анцев, но слова разительно изменились: песня стала пла¬
чем скорби христианской девы над телом мученика.
То ли зрителей задела за живое песня, то ли голос
и очарование певицы, но они не успокоились, пока она
не спела песню еще раз.
84

Раны Себастьяна оказались не смертельными, а может,
песня, совершив чудо, оживила его. Зрители, спроси их,
склонились бы ко второму объяснению, но так или иначе
Себастьян сел, чтобы поблагодарить и бла* ословить свою
спасительницу.
Она едва успела сказать, что зовут ее Ирена и она —
христианская девственница, когда на сцену, перепугав зри¬
телей, ворвался пышущий яростью Диоклетиан. Себастья¬
на уволокли прочь, чтобы покончить с ним более надежны¬
ми средствами, а Ирене предложили выбор: разделить его
судьбу или принести жертву языческим богам. Учитывая,
что она певица, Диоклетиан предложил ей воздать должное
Аполлону 30. Тут же солдаты выволокли на сцену деревян¬
ный алтарь, а в руки Ирене сунули дымящее кадило.
Она постояла перед императором, пока тот расписал
в подробностях все ужасы, ожидающие ее в случае отказа.
Затем, не выпуская из рук кадила, она начала танцевать
сарабанду 31, как бы в испуге перед мученической смертью.
Двигалась она очень медленно, переходя от одной позы
к другой, символизирующей страх и ужас, но танец на¬
бирал скорость, и скоро она уже кружилась по сцене,
с грацией, достойной того, чтобы вдохновить Фидия32.
И резко остановилась перед алтарем, швырнула кадило
в лицо Аполлону, после чего рухнула у ног Диоклетиана.
Император подтвердил, что она мертва, пожалел, что
христианский Бог лишил его законной добычи, и высказал
мысль о том, что не является ли происшедшее свидетель¬
ством его превосходства над богами Рима. На этом спек¬
такль и закончился.
Зрители, разгоряченные игрой Ирены, громко выкри¬
кивали ее имя, забрасывая сцену золотыми и серебряными
монетами. Колон, который следил за ее танцем, накло¬
нившись вперед, откинулся на спинку стула, глубоко
вздохнул.
Рокка, пристально наблюдавший за ним, рассмеялся.
—	Ну? — спросил он.— Я прав? Доводилось ли вам
видеть в своих путешествиях такую женщину?
—	Великолепно,— согласился Колон.— Божественно.
—	Нет, не божественно. Слава Богу, она всего лишь
женщина. Богиней она стала бы совершенно недоступной,
хотя и теперь никого к себе не подпускает. Она желанна
всем, но такая скромница. Точь-в-точь, как христианская
девственница, которую играет на сцене.
Появился Загарте в надежде, что дорогие гости хорошо
отдохнули и теперь готовы отужинать.
85

Зрители во дворе начали расходиться, актеры покинули
подмостки. Венецианцы и Колон поднялись со стульев.
Рокка велел Загарте подавать ужин.
—	Если твой ужин окажется таким же съедобным, как
Ирена,— заметил он,— в нашем друге ты найдешь влия¬
тельного покровителя.
Маленький мориск поклонился, блеснув в улыбке зу¬
бами. Он их не разочарует. Принесут самое вкусное, их
светлости пальчики оближут.
—	Мы не стали бы возражать, если бы ты попросил
несравненную Ирену поужинать с нами, а, сеньор Кри-
стофоро?
Колон, стоявший, глубоко задумавшись, поднял голову,
глаза его заблестели.
—	О! Это возможно? — он посмотрел на Загарте.
Мориск больше не улыбался.
—	Для нее это большая честь. Но я надеюсь, вы не
рассердитесь на меня, если она откажется. Многие при¬
глашали ее, но она ни разу не согласилась. Слишком уж
скромна эта Беатрис Энрикес.
—	Многие? — нахмурился Рокка.— Возможно. Но мы¬
то придворные. Скажи об этом Беатрис, мой добрый
Загарте. Скажи ей это. И добавь, что в ее же интересах
проявить учтивость по отношению к нам.
—	Нет, нет,— вмешался Колон.— Не принуждайте ее.
Мы должны уважать не только красоту девушки, но и ее
добродетель.
—	Ага! Если я смогу уверить Беатрис, что ее добро¬
детель не подвергнется испытанию...— В голосе Загарте
послышалась надежда.
—	Святой Фердинанд! — воскликнул Колон.— За кого
вы нас принимаете? Разве мы солдатня или дикари? Если
она придет, жаловаться ей не придется.— И, поскольку
• Рокка рассмеялся, быстро добавил: — Я за это отвечаю.
Загарте поклонился.
—	Заверяю вас, я сделаю все, что в моих силах.
Когда он ушел, Галлино презрительно хмыкнул:
—	Столько суеты из-за вульгарной танцовщицы.
Колон ответил суровым взглядом.
—	Она танцовщица. Но не вульгарная, надеюсь, вы
понимаете, что я хочу сказать.
—	А что тут не понимать. Повидал я достаточно, так
что провести меня не так-то легко. Ба! Все это уловки,
если не девушки, то мориска. Лишь бы мы не поскупились,
раз уж она удостоит нас своим присутствием,— он почесал
86

нос.— Давайте поспорим. Сколько вы ставите на то, что
она не придет?
—	Я лишь смею надеяться, что она не отвергнет
вежливого приглашения.
—	Или разочаруется, не увидев от нас ничего, кроме
вежливости.
—	Женоненавистник,— прокомментировал последнюю
фразу Галлино Рокка.— Простите его.
—	Не женоненавистник. Отнюдь. Но и не дурак.
У меня нюх на разврат, как бы глубоко он ни прятался.
Колон не выдержал.
—	Сеньор, если уж вы учуяли разврат здесь, обоняние
полностью отказало вам.
Рокка счел нужным вмешаться, стыдя Галлино за
циничность, и венецианцы все еще ломали комедию, когда
Загарте ввел Ла-Хитанилью.
—	Господа мои, мне пришлось объяснить ей, что при¬
глашение от придворных их величеств должно расцени¬
ваться как приказ.
—	А приказу я, естественно, обязана подчиниться,—
добавила девушка с ироничной улыбкой. Достоинству,
с которым она держалась, могла бы позавидовать не одна
благородная дама.
Была она все в том же облегающем белом платье, но
сверху накинула синюю мантилью, а над левым ухом
воткнула в темно-каштановые волосы цветущую алую
веточку граната.
—	Мы благодарим Бога, что вы оказались такой
послушной,— Рокка назвался сам и представил своих
спутников.
Каждому она чуть кивнула. На Колоне ее взгляд
задержался, а он поклонился ей, как принцессе.
—	Я почитаю за счастье лично поблагодарить вас за
ту радость, что вы доставили нам.
Она не приняла его любезности.
—	Я пою и танцую не ради благодарности. Мне за
это платят.
—	Каждый артист, мастерство которого достойно оп¬
латы, живет на заработанные деньги, но ремесло свое не
бросает только потому, что не видит в мире ничего более
достойного. Я думал... я надеялся... что сказанное в полной
мере относится и к вам.
—	Вы надеялись? Почему?
—	Потому что дарить радость, делясь с людьми своим
талантом, уже счастье.
87

Она посмотрела на него, прежде чем ответить.
—	Вы говорите так, словно и сами артист.
—	Артист, нет. Но человек, которого вдохновение го¬
нит вперед и вперед, не давая остановиться.
—	Если меня что-то и гонит, так это нужда. Словно
на плечах у меня сидит дьявол.
Галлино чуть изогнул бровь, глянув на Рокку.
—	Ваши слова полны загадочности. Что за тайна кро¬
ется за ними?
—	Тайна женственности,— встрял в разговор Рокка,—
ухватить которую не под силу мужчине.
—	Жаловаться на это не стоит,— заметила Беатрис.—
Если она ухвачена, интерес к женщине разом пропадет.
Не так ли?
Загарте внес в кабинет большое блюдо под крышкой.
Галлино указал на него.
—	Если уж мы не можем без тайн, друзья мои, давайте
лучше посмотрим, что находится под этой крышкой.
Мориск опустил блюдо на боковой столик.
—	Никаких тайн, достопочтенные господа. Только со¬
вершенство. Ваши ноздри сейчас это почувствуют,— и он
снял крышку. С жаркого из голубей поднялся пар.
—	У меня текут слюнки,— рассмеялся Колон.— Так
вспомним о том, что не только душа, но и тело требует
пищи.
—	Слава Богу,— пробурчал Галлино,— вы не из тех,
кто сыт лишь травами да молитвами.
—	Разумеется, нет. Мне не чужды никакие человече¬
ские слабости.
Служанка принесла тарелки, юноша — корзину с бу¬
тылками.
Колон придвинул стул к столу, улыбкой приглашая
Ла-Хитанилью садиться.
—	Вы заставляете нас стоять,— мягко укорил ее он.
Их взгляды встретились, и ее гордость чуть смягчилась
от искреннего восхищения, которое она увидела в его
глазах. Она поблагодарила Колона, села, скинула ман¬
тилью. Он, однако, не отходил от нее. Нарезал ей хлеб,
налил вина из одной из бутылок, поставленных на стол.
Ла-Хитанилья поблагодарила его за внимание к ней.
—	Для меня это большая честь,— пробормотал Колон.
—	Сказал змей, предлагая Еве яблоко,— хохотнул
Рокка.— Остерегайтесь его, сладкозвучная Ева. Скромни¬
ки — самые большие соблазнители.
—	Я это учту,— улыбнулась Ла-Хитанилья.
88

Рокка перенес стул к столу и сел.
—	Да, все-таки не зря я приехал в Испанию.
—	А почему вы приехали? — спросила она.
—	Чтобы посмотреть на вас. Разве это недостаточно
веская причина, мессер Колон?
—	Ради этого можно объехать весь свет.
—	Господин мой! — воскликнула Ла-Хитанилья.—
Неужели есть женщина, достойная столь долгого путе¬
шествия?
—	До встречи с вами я думал, что нет.
Ответ почему-то расстроил ее. Она отвела глаза, но
попыталась скрыть замешательство смехом.
—	Наверное, вы говорите это каждой женщине.
—	Если это правда, пусть я умру, выпив чашку вина.
—	Цитируете змея,— она наблюдала, как он пьет.
—	О, отец всех обольстителей,— пробормотал Галлино
с полным ртом.
—	Как видите, я не солгал,— Колон поставил на стол
пустую чашку.
—	А так ли плоха ложь? — задал Рокка риторический
вопрос.— Вполне допустимое оружие в войне и, следо¬
вательно, в любви, поскольку любовь — разновидность
войны.
—	Я не улавливаю ни малейшего сходства,— возразил
Колон.
—	Неужели? Что есть любовь, как не договоренность
между нападающим и защищающимся, между осаждающим
и осажденным. Или я ошибаюсь, божественная Беатрис?
—	Надеюсь, что да. Может, сеньор Колон все объяснит
нам. Он должен разбираться в этом лучше меня.
—	Я скажу вам, в чем его ошибка. Он говорит лишь
о жалком подобии любви. А то просто о ее маске.
—	Давайте послушаем, что же сеньор Колон называет
любовью,— подал голос Галлино.— Я и сам частенько
задумывался, что это такое?
—	Вы просите меня дать определение неопределимому,
загадочной силе, не поддающейся никакому контролю,
которая влечет друг к другу два существа, сметая все
преграды.
Галлино рассмеялся.
—	Не так уж плохо для того, что вы только что
назвали неопределимым.
Колон покачал головой.
—	Моему определению все равно недостает четкости.
Но я знаю, что в любви нет места вражде.
89

—	Вот тут я с вами не соглашусь,— заспорил Рокка.—
Вражда придает любви остроту. Я уверен, что Беатрис
согласится со мной.
—	Откуда такая уверенность? Вы словно намекаете,
что по части любви у меня немалый опыт, и намек этот
не украшает меня.
—	Что? Святой Марк! Такие лицо и фигура дадены
вам не для того, чтобы идти в монастырь или изображать
монашку.
Беатрис потемнела лицом.
—	Лицо и фигура — это еще не вся я.
Рокка загоготал.
—	Для меня или любого другого мужчины вполне
хватит и этого, не так ли, сеньор Колон?
—	Для любого мужчины, который не может различить
ничего более,— отпарировал Колон.
У Рокки отвисла челюсть.
—	А что там различать? — изумился он.
—	Раз вы задаете этот вопрос, едва ли вам понять
ответ.
—	Если бы вы его знали, то не отвечали бы столь
уклончиво. О Господи! Ну зачем все эти тонкости. Муж¬
чина должен удовольствоваться тем, что открывают ему
его пять чувств.
Колон рассмеялся, снимая возникшее в компании на¬
пряжение.
—	Может, это и есть мудрость: думать глазами вместо
того, чтобы видеть разумом. Возможно, я избавил бы себя
от многих тревог, если б следовал этому. Но что за жизнь
без тревог? Без борьбы жить неинтересно.
—	Если борьба приносит успех,— поправила его
Беатрис.
—	Без надежд на успех в борьбу не ввязываются.
Никто заранее не обрекает себя на поражение.
Взгляд Беатрис становился все дружелюбнее.
—	Как хорошо быть мужчиной,— в голосе слышалась
нотка грусти.— Быть хозяином своей судьбы.
—	Это удавалось немногим.
—	Но мужчина может за это бороться, а борьба, как
вы только что сказали, это и есть жизнь.
Рокка не выдержал.
—	К дьяволу все эти рассуждения. Мы пришли сюда
веселиться или упражняться в философии?
И начал веселиться, рассказывая забавные, зачастую
скабрезные истории. Но ни в ком не нашел поддерж¬
90

ки. Галлино просто не умел поддерживать светскую бе¬
седу. Беатрис сидела, иногда улыбаясь, но глаза ее
затянула дымка тумана. Колон, занятый мыслями о си¬
дящей рядом красавице, не слушал, и слова Рокки
пролетали мимо него.
В конце концов Рокка не устоял перед тем, чтобы
поддеть его.
—	Сеньор Колон, недостаток думающих глазами за¬
ключается в том, что весь мир может прочесть его мысли.
—	Что же в этом плохого, если среди мыслей нет
бесчестных?
Беатрис осушила свою чашку и поднялась.
—	Я принесу гитару, чтобы расплатиться песней за
столь щедрое угощение.
Едва она вышла за дверь, Рокка повернулся к Колону.
—	Я сослужил себе плохую службу, пригласив вас
с собой. Те надежды, что были у меня, развеялись, как
дым. Девушка не смотрит ни на кого, кроме вас.
Колон посмотрел ему прямо в глаза.
—	Если у вас честные намерения, я сейчас же уйду.
—	Честные! — Рокка рассмеялся, и Галлино тут же
присоединился к нему.— Она же танцовщица!
Колон пожал плечами, не желая продолжать разговор.
Этот говорливый, разодетый в пух и прах венецианец
начал действовать ему на нервы.
—	Наш добрый Рокка так привык к легким победам,—
проскрипел Галлино,— что перестал верить в добродетель.
Но я согласен с вами, сеньор. Если он решится попытать
счастья с этой девушкой, я думаю, его тщеславию будет
нанесен жестокий урон.
—	Не хотите ли пари? — взвился Рокка.
—	Постыдитесь, сеньор,— одернул его Колон.— Разве
можно на это спорить?
—	Черт побери! Если вы настроены столь серьезно,
я оставляю вам поле боя, друг мой. И благословляю вас.
—	Вы не так меня поняли...— начал Колон, но появ¬
ление Беатрис прервало его объяснение.
Она спела две короткие любовные песенки, простень¬
кие, но близкие сердцу андалузцев, в которых тесно
переплелись смех и слезы. Этим она окончательно поко¬
рила Колона.
При расставании, пока Рокка и Галлино рассчитыва¬
лись с Загарте, он наклонился к Беатрис и прошептал:
«Могу я прийти снова, чтобы услышать, как вы поете,
увидеть, как танцуете?»
91

Она склонила голову над гитарой, лежащей у нее на
коленях.
—	Вам не требуется моего разрешения. Загарте примет
вас с распростертыми объятиями.
—	А вы нет?
Беатрис подняла голову, их взгляды встретились,
и в ее глазах он заметил туманное облачко. Затем она
вновь уставилась на гитару.
—	Разве это имеет значение?
—	Еще какое. Я не приду, если вы не будете мне
рады.
Она тихонько, но невесело рассмеялась.
—	Загарте тепло принял меня, и я не могу отплатить
ему черной неблагодарностью, отлучив вас от его
харчевни.
—	Я хочу приходить не в харчевню, а к вам.
—	Как вы настойчивы,— Беатрис вздохнула.— Но, на¬
верное, такой уж у вас характер, не так ли? — И, прежде
чем он ответил, добавила: — Я буду рада вашему приходу.
Да. Почему бы и нет?
Глава 13
В СЕТИ
Рокка остался ею недоволен. В тот же вечер он
вернулся к Загарте, у которого она сняла две
комнатки. Галлино, полностью не доверявший его мето¬
дам, пришел вместе с ним.
—	Послушай, девочка моя, это не тот случай, когда
ты должна изображать благородную даму и жеманную
добродетель. Ты знаешь, что от тебя требуется.
Беатрис надула губы.
—	Что же вы, совсем хотите превратить меня в шлю¬
ху? Я должна и вести себя соответственно?
—	Святой Боже! — раздраженно воскликнул Рокка.—
Хорошенькое же у тебя настроение. Так слушай! По¬
меньше бы тебе думать о собственном достоинстве и по¬
больше — о Пабло де Арана, гниющем в подземелье
в компании крыс.
Тут Беатрис взбеленилась.
—	Трусливые вы подонки. Обязательно вам мучить
меня лишь для того, чтобы поскорее достигнуть своей
мерзкой цели? Я и так достаточно окунулась в грязь,
92

чтобы ублажать вас и вашего хозяина, который ничем не
лучше...
—	Заткнись! — оборвал ее Рокка.— Не смей говорить
так о его светлости!
—	Ш-ш-ш! — одернул его Галлино.— Ты хочешь, что¬
бы тебя слышала вся Кордова? Спешка никого не доводила
до добра.
—	А как же нам не спешить, если времени остается
все меньше? Как только комиссия...
—	Достаточно! — Галлино оттолкнул его, встал перед
девушкой, положил руку ей на плечо.
Она отпрянула.
—	Говорите, что хотите сказать, но не прикасайтесь
ко мне!
—	Ой, какие мы недотроги,— хмыкнул Рокка.
Но Галлино и не подумал убрать руку.
—	Чем быстрее мы с этим покончим, Беатрис, тем
будет лучше для нас всех, включая твоего брата. Нам
представляется, что сегодня ты попусту потеряла время.
Конечно, это лишь первая встреча. Когда он придет
в следующий раз, подпусти его поближе. Вот и все,—
и направился к двери, где, обернувшись, добавил: — Ос¬
тавайся с Богом!
—	Идите с Богом,— автоматически ответила Беатрис.
На улице Рокка не смог сдержать распиравшего его
раздражения.
—	Я говорю одно, ты — другое. К чему этот разнобой?
—	Потому что я хочу, чтобы она выбрала именно
тот путь, который сама считает кратчайшим. Chi va
sano *...— процитировал он пословицу.— Тише едешь —
дальше будешь.
После этого от Беатрис уже не требовали, чтобы она
как можно быстрее заманила Колона в свою сеть. Да,
собственно, он сам буквально рвался туда. Скромность
Беатрис, свойственная ее характеру, оказалась отличной
приманкой, а распущенность, на которой настаивал Рокка,
скорее всего отвратила бы Колона.
Увиденное им сочетание красоты и благородства обе¬
щало нежную дружбу, в которой он нуждался более всего
в тс тяжелые для него дни.
Колон едва дождался следующего дня, чтобы вновь
прийти к Загарте. Он снял тот же кабинет, теперь уже
*	Chi va sano 1 va lontano.— Здоровый далеко пойдет (итал.).
93

только для себя, и просидел у окна весь спектакль, следя
жадным, голодным взглядом за каждым ее движением.
Она приняла приглашение, посланное ей через Загарте,
пришла, смутилась, увидев, что Колон один, подалась
назад, но все-таки уступила его настойчивым просьбам
отужинать с ним.
Днем позже и еще через день он вновь приходил
к Загарте, и Беатрис каждый раз приходила к нему на
ужин. Отношения их становились все более близкими, но
не выходили из жестких рамок, переступить которые он,
похоже, не решался.
Ее врожденная сдержанность все более будоражила его
чувства. В манерах ее не было лукавства. Он лез из кожи
вон, чтобы развлечь Беатрис, и наградой ему часто звучал
ее мелодичный смех, но в нем слышалась грусть, как бы
отражавшая тяжесть, лежащую у нее на душе. Она словно
выжимала из себя этот смех, поскольку более всего ей
хотелось плакать, а не веселиться.
И Колон не мог этого не почувствовать.
—	Если я правильно понимаю, госпожа моя, жизнь
жестоко обошлась с вами? — спросил он в один из вечеров.
—	А разве жизнь к кому-нибудь бывает добра? —
уклонилась она от ответа.
—	А, так вы заметили ее суровость?
—	Я же одинока, защитить меня некому.
Он покачал головой.
—	Нет, ваш характер — надежный щит. Но одинока?
Почему?
—	Так ли это необычно?
—	Человек остается один, такое случается. Но ему не
обязательно быть одиноким.
—	На мою долю выпало и то, и другое,— она попы¬
талась перевести разговор.— Но что это мы все обо мне.
Колон, однако, гнул свое.
—	Что же, у вас нет родственников?
—	Есть. Два брата. Оба уехали из Испании. Бродят
где-то по свету. А теперь расскажите мне о себе.
—	Обязанность хозяина — развлекать гостя. А в моей
жизни нет ничего занимательного.
—	Нет занимательного? Но вы же при дворе.
—	Да, но не придворный. Я лишь проситель. Терпе¬
ливый проситель.
—	А о чем же вы просите?
—	Для их величеств моя просьба — пустяк. Столь
ничтожный, что они постоянно забывают о ней. Речь идет
94

о корабле, может, двух, на которых я собираюсь в неве¬
домое. По профессии я мореплаватель.
—	Какая интересная профессия.
—	Интересная, когда плаваешь.	В гавани	же	я	стра¬
даю, сердце щемит от того, что впустую уходят месяцы
и годы. А обещания, которые мне дают, никогда не
выполняются. На берегу мне так одиноко,— он улыбнулся,
глянув в ее черные глаза.— В этом у нас есть что-то
общее, не правда ли? Наше одиночество объединяет нас.
Связывает исцеляющими душу узами.
На мгновение, словно в испуге, она отвела глаза. Но
затем они вновь встретились с его томящимся взглядом.
—	Узами? Но моряки так легко	рвут их.
—	Даже если и так, узы эти,	пока крепки,	несут
утешение и покой.
—	А порвавшись, оставляют за собой разбитые серд¬
ца,— она пренебрежительно улыбнулась.— Какой прок
женщине от таких уз?
—	Не стоит упускать мимолетную радость, потому что
в нашей жизни все они — мимолетны.
—	Однажды я в это поверила и приняла предложен¬
ную радость, не задумавшись о печали, которая может
прийти следом.
—	Вы страдали,— мягко заметил Колон.— Это видно
по вашим глазам.
—	И не только в прошлом. Я ем теперь горький плод,
выросший из лепестков, пьянящих своим ароматом.
—	Таков удел большинства мужчин.
—	А женщин тем более. Но почему мы так отвлеклись?
Разговор наш совсем не весел. Позвольте мне наполнить
вашу чашу,— с неожиданной для нее живостью она налила
Колону вина. А потом, подчиняясь ее вопросам, он раз¬
влекал Беатрис рассказами о своих плаваниях, чудесах,
виденных в далеких землях, опасностях, подстерегающих
моряков. А уж из прошлого она перекинула мостик к на¬
стоящему и будущему.
—	Скажите мне, что за экспедицию вы готовите? Что
вы хотите найти в вашем, как вы сказали, неведомом?
—	Откуда мне знать, раз это неведомое?
Но отшутиться ему не удалось.
—	Неведомое — всего лишь слово. Раз вы плывете
туда, значит, на что-то надеетесь.
—	Будем плыть на ощупь, как ходим в темноте.
—	То есть выйдете в море без карты? — ее глаза
Широко раскрылись.
95

Ее изумление вызвало у Колона улыбку.
—	О, карта есть. Если ее можно назвать картой.
—	Карта неведомого? Разве такое возможно? Расска¬
жите мне о ней,— Беатрис наклонилась вперед, оперев¬
шись локтями о стол, положив подбородок на ладони,
дыхание ее участилось.
—	Что я могу вам сказать? Карта существует, нари¬
сованная пером воображения, водила которое рука логики.
—	Должно быть, странная карта. Как портрет чело¬
века, которого художник в глаза не Еидел. Как бы мне
хотелось взглянуть на нее.
Колон улыбнулся.
—	Но почему? Вы, наверное, не представляете себе, что
такое карта. Там нет моря и суши, но лишь линии, некото¬
рые прямые, другие — изгибающиеся. Для ваших глаз кар¬
та что китайская грамота. Хватит об этом! — интонацией
голоса, взмахом руки он показал, что эта тема закрыта.—
Теперь вы знаете обо мне все, а я о вас — ничего. Почему
вы плаваете под чужим флагом?
Она, ужаснувшись, отпрянула.
—	Чужим флагом? — ее лицо побледнело, голос
дрогнул.
—	Называете себя Ла-Хитанилья,— пояснил он,— хотя
у меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы родились
не цыганкой.
Беатрис облегченно рассмеялась.
—	А, вы об этом! — она уже взяла себя в руки.—
Я родилась не танцовщицей. И взяла псевдоним, прили¬
чествующий моему нынешнему занятию.
—	А почему вы избрали его?
—	От нужды. Я могу прясть, вышивать, немного рисую,
и мне повезло, что среди ненужных достоинств, свойст¬
венных женщинам благородной крови, я обладаю музы¬
кальным слухом и врожденным чувством танца.
—	Повезло? Интересно. Разве сцена — место для жен¬
щины благородной крови?
—	Я же не говорю, что отношусь к их числу. Лишь
обладаю некоторыми их достоинствами.
—	А как иначе могли они вам достаться,— Колон
нетерпеливо махнул рукой.— И так ясно, что вы — бла¬
городного происхождения.
О картах в тот день больше не говорили.
На прощание он, как обычно, поцеловал Беатрис руку
и спросил:
—	Вы позволите прийти к вам завтра?
96

Она рассмеялась, блеснув ровными, белоснежными
зубками.
—	Сколько хитрости таится в вашем смирении!
Колон рассмеялся в ответ, пожал плечами.
—	Кто ж не пойдет на хитрость, чтобы достигнуть
своей цели?
Улыбка сбежала с лица Беатрис.
—	А какую цель ставите перед собой вы, приходя
ко мне?
—	Дитя мое, разве я не сказал вам? Я хочу, чтобы
нас связали тесные узы, отогнав прочь наше одиночество.
Нет, не хмурьтесь. Подумайте об этом перед тем, как мы
встретимся вновь.
И Колон ушел, не дожидаясь ответа, оставив ее в смя¬
тении, полной жалости к жертве, которая с готовностью
подставляет шею под нож.
А Колон так увлекся Беатрис, что даже мысли об экс¬
педиции в Индии начали отступать на второй план. Два дня
он сдерживал себя, не появляясь к Загарте. На третий,
в воскресенье, он вместе с придворными присутствовал на
мессе в Меските, как до сих пор называют кафедральный
собор Кордовы, бывшую мечеть, построенную Абдеррахма-
ном и превращенную в христианский храм 33.
Он прошел по среднему из девятнадцати проходов,
образованных лесом восьмисот узких колонн из мрамора,
яшмы, порфирита, соединенных мавританскими арками
с чередующимися красными и белыми треугольниками.
В алтаре стояла статуя девы Марии. Пел хор, благовония
пропитали воздух.
Опустившись на колени у одной из колонн, он попро¬
бовал молиться, но Беатрис не выходила у него из головы.
Дошло до того, что статуя девы Марии, которую он всегда
считал своей покровительницей, начала улыбаться ему
улыбкой Ла-Хитанильи, а в ее лице проступили черты
очаровательной танцовщицы.
Он истово отгонял видение, умоляя деву Марию о по¬
мощи. Но, случайно взглянув направо, за порфиритовую
колонну, у которой стоял, увидел Беатрис, молящуюся
в соседнем проходе, в дюжине ярдов от него. Поначалу
он решил, что это тоже видение, иллюзия, возникшая
в его воспаленном мозгу. Но потом понял, что только
острый взгляд влюбленного мог распознать, кто скрыва¬
ется под низко опущенным капюшоном и длинным пла¬
ном. И, действительно, неосторожное движение головки
открыло ему, что он не ошибся.
4 Зак. 1063
97

В тот день он больше не молился. Его божеством стала
коленопреклоненная закутанная в синее фигурка. И меч¬
тал он не о спасении души, а о том, чтобы заговорить
с Беатрис после мессы.
Надежды его не сбылись. Выйдя через громадные брон¬
зовые двери в Апельсиновый сад, где бьющая из фонтанов
вода блестела на солнце, а ряды апельсиновых деревьев
образовывали точно такие же проходы, как в Меските,
он оказался в кругу придворных. И прежде чем успел
выскользнуть, рядом возник Сантанхель, взял под руку.
Они отступили под дерево, давая остальным пройти,
и тут к ним присоединились Кабрера и его супруга,
маркиза Мойя.
—	Мой друг,— радостно воскликнула она,— мой доро¬
гой Кристобаль, насколько я знаю, уже близок конец
вашего долгого ожидания.
—	Могу подтвердить слова маркизы,— вставил
Кабрера.
—	Если б все зависело только от вас, я бы уже давно
поднял паруса,— улыбнулся Колон.— Вы столько сделали
для меня. Я так благодарен вам.
—	Ну нет! — возразила маркиза.— Если и сделали,
то слишком мало. Их величества прислушались не
к нам, а к фрею Диего Десе. Именно он открыл дверь,
ведущую к успеху, но теперь я приложу все силы, чтобы
она не закрылась, пока не будет принято нужное вам
решение.
Колон спросил себя, почему он так холоден, почему
впервые ее голос не волнует его, а красота не убыстряет
биение сердца.
—	Ваша маркиза, мой господин,— обратился он к Каб¬
рера,— мой ангел-хранитель.
Кабрера улыбнулся.
—	Она покровительствует всем мужчинам, кто того
заслуживает.
—	А они в ответ поклоняются ей,— бесстрастно отве¬
тил Колон. Взгляд его, да и мысли следили за Беатрис,
только что вышедшей из собора. Она не шла, а плыла
в длинном плаще, под капюшоном, перебирая d затянутых
перчатками руках агатовые четки. Следом за ней семенила
женщина-мориска в белом бурнусе 34.
Сантанхель и маркиза о чем-то говорили, но Колон
их не слушал. Взгляд его не отрывался от Беатрис,
душа рвалась к ней. Когда она поравнялась с первым
фонтаном, перед ней возник какой-то мужчина и по¬
98

клонился так низко, что его шляпа коснулась земли.
Она попыталась обойти его, но мужчина вновь засту¬
пил ей путь.
Колон закаменел, у него перехватило дыхание. Мар¬
киза, Кабрера, Сантанхель не могли этого не заметить
и проследили за его взглядом.
Беатрис вновь шагнула в сторону, резко дернула го¬
ловой, капюшон чуть откинулся, открывая ее профиль.
Губы ее быстро зашевелились, и Колон легко представил
себе, какой яростью блеснули ее карие глаза. Незадач¬
ливого кавалера как ветром сдуло.
—	Танцовщица у Загарте,— сухо прокомментировала
маркиза.
Едва ли Колон услышал ее. Но когда Беатрис про¬
должила путь, он дал волю чувствам.
—	Этого типа следовало бы охладить, искупав в фон¬
тане,— резко бросил он.
Кабрера усмехнулся.
—	Но я бы посоветовал вам не делать этого лично.
Это граф Мирафлор. При дворе он пользуется немалым
влиянием.
—	Меня бы это не остановило.
—	Но почему, Кристобаль? — изумилась маркиза.—
Возможно ли, что и вы тоже прихожанин этого дешевого
храма?
С трудом сумел он сдержать негодование.
—	Я не заметил никакого храма, тем более дешево¬
го,— ответил он ровным голосом.
—	Но танцовщица!
—	Каждый из нас силой обстоятельств становится тем,
кто он есть. Лишь немногие сами определяют свою судьбу.
Эта девочка зарабатывает средства к существованию сво¬
ими голосом и ногами. И только ум защищает ее от злобы
этого мира.
—	Вы хотите, чтобы мы пожалели ее? — едко спросила
маркиза.
—	Не пожалели. Нет. Поняли. Вы заметили, как она
одернула этого шаркуна. Он, похоже, тоже принял ее за
дешевый храм.
Кабрера рассмеялся.
—	Ради Бога, Кристобаль, не так громко, а не то вы
Станете жертвой своего рыцарства.
—	Если я и пострадаю, то не от его рук.
—	Опасность для вас скорее будет исходить не от
мужчин, но от женщины, которую вы так защищаете,—
4*
99

вмешалась маркиза.— Многие будут завидовать ее избран¬
нику,— такого леденящего холода в ее взгляде и голосе
он еще не видел и не слышал. Она взяла мужа под руку,
чуть кивнула.— Пойдем, Андрес.
Колон низко поклонился.
—	Целую ваши руки, сеньора, и ваши, сеньор.
Рука Сантанхеля легла на его плечо, когда они ушли.
Беатрис уже скрылась из виду.
Канцлер добродушно хохотнул.
—	Удивляться тут нечему, Кристобаль. Маркиза, зная
о той страсти, которую пробудила в вас, посчитала, что
вы навсегда останетесь ее поклонником. Естественно, ей
неприятно, что вы дарите свое внимание кому-то еще.
Неразумно, конечно. Но по-женски.
Колон, однако, не видел за собой никакой вины.
—	Остается только сожалеть, если я нажил себе врага.
Но потакать ей я не намерен.
—	Похоже, эта танцовщица запала вам в душу.
—	Во всяком случае, я не потерплю, чтобы кто-то
презирал ее лишь потому, что ему или ей больше повезло
с родителями. В жилах Беатрис Энрикес течет благородная
кровь. Если же нет, мое уважение к ней лишь возрастет.
Значит, она обладает редким достоинством — врожденным
благородством.
—	Спаси мою душу, Господи, но я начинаю подозре¬
вать, что эта девушка — ведьмд.
—	Для вас это шутка.
—	Отнюдь. Вас ждет опасная экспедиция, и женщина
эта тяжелым грузом может повиснуть на вашей шее.
—	Или вдохновить меня на подвиг.
—	Пожалуй, возможно и такое...— Сантанхель пожал
широкими плечами.— В конце концов, куда разумнее лю¬
бить женщину во плоти, чем понапрасну сжигать себя стра¬
стью к благородной даме, от которой толку как от святого,
нарисованного на окне кафедрального собора.
—	Наверное, мне и самому следовало прийти к такому
выводу, но случай помог мне встретить Ла-Хитанилью,—
он помолчал.— Жаль, конечно, что маркиза Мойя стала
моим врагом.
—	Ей, разумеется, не понравилось, что вы обратили
взор на другую женщину, но о чем подумают при дворе,
если она открыто выразит свое недовольство? Тут вол¬
новаться вам не о чем, Кристобаль. Давайте-ка поедем
ко мне и вместе пообедаем.
И они двинулись к Вратам прощения. Каждый из
100

встреченных ими придворных кланялся Сантанхелю. Кое-
кто кивал и Колону. Настроение у него заметно ухуд¬
шилось. Последние слова маркизы нарушили спокойствие
его души.
Глава 14
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОНА РАМОНА
Следующий день принес Колону новые разоча¬
рования.
Как обычно, вечером, он пришел к Загарте, после
спектакля попросил мориска пригласить к нему Беатрис,
но получил ответ, что та прийти не может. Колона это
не устроило.
—	Это еще почему? — взорвался он.
Загарте развел руками, его плечи поникли.
—	Женские капризы. Что я могу поделать?
—	Тогда посмотрим, что смогу сделать я. Где она?
—	У нее жуткий темперамент, ваше высочество. Если
ее рассердить, она превращается в дикую кошку.
—	Так рассердим ее. Показывай дорогу.
Как он выяснил в тот вечер, Беатрис занимала две
комнатки на верхнем этаже. Одна служила для нее кос¬
тюмерной, из нее дверь вела в крохотную спальню. На
полу спальни лежал восточный ковер, у одной из стен
стоял диван с яркими подушками. Беатрис встала, когда
Колон возник в дверях, высокий, решительный. Ее отказ
от совместного ужина вывел его из себя.
—	Вы, сеньор? Но я же просила...
—	Я знаю, о чем вы просили,— он захлопнул дверь,
оставив Загарте в костюмерной.— Такого ответа я не
приемлю. Я пришел узнать, почему мне отказано?
—	Разве я обязана во всем потакать вашим желаниям?
—	Нет, если они уже не совпадают с вашими. Послу¬
шайте, Беатрис, чтобы отказать мне, должна быть веская
причина.
—	Вы разговариваете со мной так, будто я — ваша
собственность,— она опустилась на диван.— Я, однако,
вам не принадлежу. И будет лучше для нас обоих, если
вы вернетесь к вашим друзьям при дворе.
—	Беатрис! Что все это значит?
—	Лучшего совета я вам дать не могу,— она не смот¬
рела на него.— Эта очаровательная дама, вчера, в Мес¬
101

ките. Такая величественная, подруга королевы. Она под¬
ходит вам куда больше, чем я.
Он подошел ближе, оперся коленом на диван, скло¬
нился над ней.
—	Неужели я удостоился такой чести? Вы приревно¬
вали меня?
—	Приревновала? Да. Я же не игрушка придворного
кавалера.
—	А я — не придворный кавалер. Скорее одинокий
мужчина, который любит вас.
Беатрис чуть слышно ахнула, столь неожиданными
оказались его слова. Медленно подняла полные страха
глаза.
—	О чем вы говорите? Мы знакомы едва ли с неделю.
—	Мне этого хватило, чтобы полюбить вас, Беатрис,
и я не могу поверить, что вы не догадываетесь о моих
чувствах к вам. Вы вернули мне мужество, прогнали прочь
одиночество, расцветили до того тусклую жизнь. Для меня
вы не просто женщина, но воплощение женственности,
которую я боготворю, благодаря двум моим матерям, тоже
женщинам, одной на земле и одной на небесах.
Теперь она смотрела на Колона с благоговейным тре¬
петом. Глаза ее наполнились слезами. Губы задрожали.
Но Беатрис переборола себя и рассмеялась.
—	Дьявол может снабдить мужчину языком ангела,
лишь бы совратить женщину.
—	И вам кажется, что я преследую именно эту цель?
—	Судьба многого лишила меня, но даровала умение
разбираться в людях.
—	Значит, во мне вы видите только плохое? Это, моя
Беатрис, не что иное, как чистое упрямство,— произнося
эти слова, Колон обнял ее и притянул к себе.
Поначалу, захваченная врасплох, она не сопротивля¬
лась. Но когда его губы коснулись ее щеки, словно оч¬
нулась и начала вырываться, отбросив его от себя.
—	Нет! — выкрикнула она.— Нет!
—	Беатрис,— молил он,— ну почему вы не хотите
прислушаться к голосу сердца.
—	Моего сердца? Что вы знаете о моем сердце?
—	То, что говорит мне мое.
Беатрис опустила голову, и Колон, решив, что сопро¬
тивление сломлено, сел рядом и вновь обнял ее.
—	Вы рады, Беатрис? Скажите мне, что вы рады,—
губы его прижались к шее Беатрис, и та, как ужаленная,
вырвалась из его объятий.
102

—	Ах, вы слишком спешите. Дайте мне время. Дайте
мне время.
Ее смятение удивило Колона.
—	Время? Но жизнь так коротка. И времени у нас
так мало.
—	Я... я должна увериться,— в отчаянии выкрикнула
Беатрис.
—	Во мне?
—	В себе. Ах, оставьте меня. Умоляю, если вы
действительно любите меня, как говорите, оставьте меня
сейчас.
Смятение, охватившее ее, было столь велико, что ему
не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Колон встал.
—	Я не понимаю, почему вы так расстроились. Но не
буду требовать немедленного ответа. Вы все расскажете
мне, когда мы снова увидимся.
Наклонившись, он поцеловал ей руку и ушел.
Несколько минут спустя Загарте, заглянув в спальню,
застал Беатрис в слезах.
—	Что случилось? — обеспокоился он.— Этот долговя¬
зый мерзавец обидел вас?
—	Нет, нет. И не смей так называть его.
—	Зря вы его защищаете. На вашем месте, Беатрис,
я бы не тратил на него столько времени. Как мне сказали,
за душой у него ничего нет. Он даже не придворный,
а иностранный авантюрист, живущий на подачки. Добра
от него не жди. Да еще он ухлестывает за женщинами.
Вот и маркиза Мойя...
Продолжать она ему не дала.
—	Прикуси свой злобный язык, Загарте. А не то тебе
его укоротят. Оставь меня одну. Уходи.
—	Успокойся, моя девочка. Я еще не успел сказать,
зачем пришел. Вас хочет видеть очень важный идальго.
—	А я никого не хочу видеть.
—	Ш-ш! Ш-ш! Послушайте меня. Ему нельзя отка¬
зать. Он — племянник главного инквизитора Кордовы.
Только что вернулся в Испанию и утверждает, что он —
ваш давний друг, граф Арияс.
Ее глаза широко раскрылись.
—	Кто?
Загарте потер руки.
—	Вижу, вы его знаете.
Знаю. И тем более не хочу видеть.
—	Ну перестаньте. Проявите благоразумие. Он...
103

—	Я знаю, кто он такой. Он полностью соответствует
тому описанию, которое ты дал сеньору Колону.
—	Но тут же другой случай. Важный идальго. Так
что мне ему сказать?
—	Пусть убирается к дьяволу.
—	И это все? — в голосе Загарте сквозило раз¬
дражение.
—	Слова подбери сам, но смысл должен остаться
тем же.— Загарте открыл было рот, чтобы возразить,
но Беатрис вскочила с дивана с таким сердитым лицом,
что мориск отшатнулся.— Ни слова больше. Уходи! Вон
отсюда!
Загарте попятился к двери.
—	Хорошо, хорошо. Обойдемся без скандала. Попыта¬
юсь все уладить. Скажу, что вам нездоровится. Такому го¬
стю нельзя отказывать безо всякой на то причины.
И ушел, бормоча себе под нос, что только мусульмане
знают, как указать женщине ее место.
Беатрис же неожиданный визит в Кордову дона Рамона
живо напомнил о подземелье, в котором сидел ее брат.
И венецианские агенты едва ли нашли бы лучшее средство
ускорить дело. Тем более что Колон сам открыл ей дорогу
к своему сердцу.
В тот вечер она избавилась от дона Рамона. Загарте
уговорил его не тревожить девушку, поскольку ей не¬
здоровится. Но назавтра дон Рамон появился вновь,
посмотрел спектакль и опять пожелал увидеться
с Беатрис.
Загарте поднялся к ней и передал просьбу посла.
—	Не желаю я его видеть. Ни сегодня, ни завтра. Вооб¬
ще не желаю. Так ему и скажи,— ответила она.
—	Я не посмею,— насупился Загарте.— Поймите это.
Не посмею. Я и так зашел слишком далеко. Заикнулся
о том, что не знаю, захотите ли вы принять его. Он же
заявил, что не потерпит отказа. Или уговори ее, сказал
он, или пеняй на себя. Так что деваться некуда, Беатрис,—
он прокашлялся.— Да и как можно отказывать идальго,
испанскому гранду, отдавая предпочтение безродному ино¬
странцу. Где же тут здравый смысл?
—	Не желаю я видеть это чудовище! — взвизгнула
Беатрис.
Загарте пошел на крайнюю меру.
—	Тогда вам тут не петь, не танцевать.
Она рассмеялась ему в лицо.
—	И кто от этого проиграет? Сколько народу при-
104

холило посмотреть спектакль до того, как я появилась
на сцене?
—	Проиграем мы оба. Но для меня лучше прикрыть
спектакль, чем остаться без головы, если они найдут
в нем ересь. Я не хочу участвовать в аутодафе 35. А од¬
ного намека графа Арияса достаточно, чтобы отправить
меня на костер. Разве вы этого не понимаете? Я всего
лишь мориск.— И после короткой паузы добавил: —
Я прошу от вас лишь немного благоразумия, Беатрис!
Ради нас обоих.
Монолог его оказался достаточно убедительным. Она,
конечно, злилась на дона Рамона, но не хотела наблечь
беду на маленького мориска.
—	Хорошо,— вздохнула Беатрис.— Пусть он приходит.
Но ее согласие еще больше встревожило Загарте.
—	Но вы встретите его доброжелательно?
—	Раз я принимаю его, ты его поручение выполнил.
Что будет дальше — мое дело.
Вот так дон Рамон попал в покои Беатрис, чтобы
сыграть ту маленькую роль, что уготовила ему судьба.
Он постоял в дверях, оглядывая Беатрис. На его губах
играла легкая улыбка. Темно-оливковый камзол свобод¬
ного покроя, расшитый золотом, прибавлял массивности
его слишком тощему телу. Голову украшала шапочка того
же цвета с черным плюмажем и пряжкой с драгоценными
камнями.
—	Что вам угодно, сеньор? — сердито спросила Беат¬
рис.— Почему вы столь назойливы?
Дон Рамон непринужденно шагнул вперед, улыбка его
стала пшре.
—	Я, конечно, понимаю, что вы боитесь принять меня...
—	Боюсь?!
—	...После того, как, ничего не сказав, убежали из
Венеции. Так, моя дорогая Беатрис, не поступают с друзь¬
ями, которые не жалеют сил, чтобы помочь вам,— в голосе
его слышался упрек.— Благодарите Бога, что я не злопа¬
мятен. Во всяком случае, видя доброе ко мне отношение,
я обо всем забуду.
Он взял ее руку и, несмотря на слабое сопротивление,
поднес к губам. Мгновение спустя Беатрис выдернула
РУку и ответила сухо и бесстрастно.
—	Я не считала нужным отчитываться перед вами.
Я вам ничего не должна. Вы предлагали мне сделку...
грязную сделку. Вот и все.
—	Как неблагородно! И сколь далеко от истины,—
105

нисколько не смутившись, продолжил дон Рамон.— Хотя
вы ничего не пообещали, я сделал все, что мог. Повидался
с дожем. Попросил его об освобождении вашего брата,
поступившись при этом достоинством посла, и даже до¬
бился обещания выпустить несчастного Пабло из тюрьмы.
К сожалению, после нашего разговора, как он сам сказал
мне, открылись новые обстоятельства. И так как речь
шла о безопасности государства, он не смог выполнить
своего обещания. Но вы даже не поблагодарили меня за
участие. Вы поступили нехорошо, Беатрис, покинув Ве¬
нецию без моего ведома. И это после того, как я делом
доказал вам свою преданность.
—	Вы искали собственную выгоду в моей беде,— на¬
помнила она дону Рамону.— Но теперь все это в прошлом.
—	Отличная мысль. Перевернем страницу и подумаем
о будущем.
—	Будет лучше, дон Рамон,— холодно ответила она,—
если вы сразу уясните для себя, что вам нет места в моем
будущем, как и мне — в вашем.
—	Если я в это поверю, у меня разорвется сердце.
—	Рвите его поскорей и уходите. Вы чересчур на¬
зойливы.
—	Разве я так противен вам? — он все еще улыбался,
но теперь улыбка его скорее пугала Беатрис.
А потом дон Рамон пододвинул к себе стул и сел,
положив ногу на ногу.
—	Вы, кажется, не услышали меня. Я попросила вас
уйти.
Он покачал головой, всем своим видом выражая со¬
жаление.
—	С давними друзьями так не поступаю?. Тем более
с теми, кто может помочь и теперь, как помогал раньше.
—	Я не прошу вас о помощи, дон Рамон, и не
нуждаюсь в ней.
—	Напрасно вы так думаете. Этот спектакль, в ко¬
тором вы играете. Довольно рискованная, знаете ли,
трактовка некоторых эпизодов жизни святых. Кое-кто
может задуматься, нет ли тут ереси, а сцены с вашим
участием могут показаться святотатством. Решение по
таким вопросам выносит Святая палата, а Загарте к тому
же и мориск. К ним инквизиторы относятся с особым
подозрением. Конечно, ваше наказание может ограни¬
читься лишь публичным покаянием, но кто знает, вдруг
Святая палата сочтет, что преступление ваше куда серь¬
езнее. Надеюсь, теперь вы начинаете понимать, сколь
106

необходим в такой ситуации верный друг, готовый за¬
ступиться за вас?
И дон Рамон улыбнулся, видя, как смертельно поблед¬
нело лицо Беатрис.
—	И в чем же выразится ваше заступничество? —
спросила она.
—	Вы хотите знать, чем я смогу вам помочь? Изволь-
те,— он распахнул камзол, чтобы она увидела вышитый
на жилете красный кинжал с рукояткой в форме цветка
лилии.— Я не только пользуюсь немалым влиянием в ор¬
дене святого Доминика, но и мой дядя, фрей Педро
Мартинес де Баррио — главный инквизитор Кордовы.1 Мои
свидетельские показания могут стать вам надежной за¬
щитой. Теперь вы понимаете, что...
—	Что ваше влияние может как спасти меня, так
и погубить. Именно это я должна понять. Не так ли, дон
Рамон? Будем откровенны.
Ее полный презрения взгляд разбился о добродушную
улыбку графа.
—	А чего вы так рассердились? В конце концов,
я представил вам доказательства того, что мое отношение
к вам не изменилось.— И добавил уже более жестко: —
В Венеции вы обратили в прах мои самые радужные
надежды. Я не привык сдаваться без боя. И никогда не
отказываюсь от принятых решений,— он поднялся, шагнул
к Беатрис, в голосе появились просительные нотки.—
Беатрис, ну почему вы заставляете меня прибегать к та¬
ким средствам? Ведь достаточно одного вашего слова,
и все мои богатства будут у ваших ног.
Шум за дверью вынудил его замолчать. «Но я говорю
вашей светлости, что к ней нельзя», — проверещал голос
Загарте. «Прочь с дороги, Загарте! Прочь с дороги!» —
ответил мужской голос. Затем дверь распахнулась, и на
пороге возник высокий мужчина, разодетый в черное
с золотом.
Последовала немая сцена.
—	Что вам угодно? — первым пришел в себя дон
Рамон.
Лицо незнакомца стало еще более суровым, брови
сошлись над стальными глазами.
—	Ну, сеньор? Вы меня слышали? Что вам угодно?
Кто вы?
Колон закрыл дверь.
—	Поставим вопрос иначе. Кто вы такой и по какому
праву спрашиваете меня?
107

—	Я — граф Арияс,— дон Рамон надеялся, что его имя
произведет должное впечатление, но ошибся.
—	И что из этого? Судя по вашему тону, вас можно
принять за герцога.
Дон Рамон не верил своим ушам.
—	Да вы наглец, сеньор.
—	Я лишь отвечаю на вашу грубость. Впрочем, я при¬
шел к даме. А до вас мне нет никакого дела.
—	Но вы же видите, что сейчас вы— незваный гость.
Сеньора Беатрис примет вас в другое время, если поже¬
лает.— Он взмахнул рукой, предлагая Колону выйти вон.
Но тот не сдвинулся с места.
—	Я не понимаю, по какому праву вы тут командуете.
—	А пора бы и понять. Я не привык к тому, чтобы
мне не подчинялись.
—	К дьяволу вас и ваши приказы. Плевать мне на
то, выполняются они или нет, кем бы вы ни были,—
взгляд Колона остановился на Беатрис. Она же обратилась
в статую, устрашенная последними словами дона Рамона.
Тот же продолжал бушевать.
—	Я позабочусь о том, чтобы вы узнали, кто я та¬
кой. И вы еще пожалеете о своем поведении. Вон
отсюда! — дон Рамон опять указал на дверь.— Вон!
Немедленно!
Не обращая на него ни малейшего внимания, Колон
продолжал смотреть на Беатрис.
—	Уйду я или останусь, зависит от сеньоры Беатрис.
Она словно очнулась и, движимая страхом, который
вселил в ее душу дон Рамон, воскликнула:
—	О, уходите, уходите! Пожалуйста, уходите!
Слова ее поразили Колона в самое сердце. И вся
переполнявшая его душевная боль выплеснулась во взгля¬
де, брошенном на Беатрис.
—	Вы слышали? — тут же взревел дон Рамон.
—	Слышал,— эхом отозвался Колон.
—	Так чего же вы ждете? Убирайтесь отсюда, мер¬
завец!
Вот тут Колон и взорвался. Собственно, он давно уже
весь кипел, лишь невероятным усилием воли сохраняя
внешнее спокойствие.
—	Я не мерзавец,— он сорвал с головы шапочку
и ударил ею по бледному лицу дона Рамона. Тот отшат¬
нулся.— Я Колон. Кристобаль Колон. И любой скажет
вам, где меня найти.
Дон Рамон побагровел от ярости.
108

—	Вы еще услышите обо мне. Ад и дьявол! Вас следует
проучить. И, будьте уверены, вас проучат.
Но дверь уже захлопнулась за спиной Колона. Дон
Рамон развернулся к Беатрис.
—	Кто он? Кто этот негодяй?
Но Беатрис уже переборола сковывавший ее страх.
—	Уходите,— приказала она.— Оставьте меня. Уходи¬
те! Вы и так принесли мне много горя.
—	Да? — оскалился он.— Великий Боже и все его свя¬
тые! Я принес много горя, а? Ну что ж. Не остается
ничего другого, как идти дальше. Доведем дело до конца.
Ударить меня! Меня!—он заметался по комнате.— 'Кля¬
нусь Богом, это был его последний удар.
Ярость его заставила Беатрис сжаться в комок.
—	О чем вы? — воскликнула она.— Что вы задумали?
—	Задумал? — он рассмеялся неприятным смехом.—
Мои люди знают, что нужно делать. Когда они с ним
разберутся, у вас станет на одного друга меньше.
В панике она схватила дона Рамона за руку.
—	Матерь Божья! Что вы хотите этим сказать?
—	Разве вам что-то не ясно? Вы думаете, можно
оставлять в живых человека, который будет похваляться
тем, что ударил меня?
—	Вы задумали убийство! — ахнула Беатрис.
Дон Рамон задумчиво посмотрел на нее, поскольку
в голове у него созрел новый план.
—	Мы можем это обсудить,— и он увлек Беатрис
к дивану.— Присядем.
Глава 15
НАСЛЕДСТВО
Колон, пулей вылетев из харчевни Загарте, едва не
столкнулся с крупным, разодетым мужчиной, кото¬
рый бесцеремонно схватил его за руку. Итальянский язык
смахнул пелену злобной ярости, застилавшую ему глаза.
—	Сеньор Кристофоро, что случилось? Куда это вы
летите?
—	Не сейчас. Не сейчас,— Колон вырвал руку.— Дай¬
те мне пройти,— и помчался дальше.
Рокка, поглаживая подбородок, следил взглядом за
высокой фигурой мореплавателя, пока тот не скрылся за
Углом. Лицо его потемнело.
109

—	Дьявол! — пробормотал он и твердым шагом вошел
в ворота. Он хотел убедиться, что не Беатрис была
причиной столь необычного поведения Колона.
Он пересек двор, быстро поднялся по ступеням, но по
коридору, ведущему к комнатам Беатрис, уже крался на
цыпочках. У двери он замер. Изнутри до него донесся
мужской голос.
—	Поймите же, обожаемая Беатрис, сколь выгодно
быть моим другом и сколь опасно — врагом?
Фраза эта более чем убедила Рокку, что появление
его весьма кстати.
Он постучал в дверь и без дальнейших церемоний
отворил ее и вошел.
Беатрис, сама печаль, сидела на диване с поникшей
головой. Над ней, словно чудовищный паук, как пока¬
залось Рокке, навис долговязый, оливково-зеленый дон
Рамон.
Рокка изобразил на лице изумление.
—	Да простит меня Бог, наверное, я помешал. О, из¬
вините меня, сеньора.
Уходить он, разумеется, не собирался, да и Беатрис
не отпустила его. Она молнией вскочила с дивана, в го¬
лосе ее звучало безмерное облегчение.
—	О, заходите, заходите. Его высочество как раз со¬
бирались откланяться.
Дон Рамон побагровел, сначала потому, что ему вновь
помешали, потом — что выставили за дверь. Он вскинул
голову.
—	Я вернусь в более удобное время. Когда вам не
будут докучать другие гости.
Он подождал, ожидая ответа, но Беатрис промолчала,
и ему не оставалось ничего иного, как повернуться к Рок¬
ке, которого он в последний раз видел в приемной дожа.
—	О, сеньор... Я вас знаю. Вы из Венеции.
Рокка поклонился.
—	У вашей светлости прекрасная память,— он решил,
что лесть еще никому не вредила.— Я служу при после.
—	Каком после? Я знаю, что вы — агент государст¬
венных инквизиторов.
Внешне Рокка оставался невозмутим, хотя развитие
ситуации нравилось ему все меньше и меньше.
—	О, я выполнял лишь отдельные специальные пору¬
чения. А теперь я на службе у посла Венецианской
Республики при дворе их величеств королевы Кастильской
и короля Арагонского.
110

—	Странное назначение,— глаза дона Рамона сузи¬
лись. Он перевел взгляд на Беатрис, снова посмотрел на
венецианца.— Очень странное.
—	Мы с Беатрис — давние друзья,— пояснил Рокка.—
Еще с Венеции.
—	Я в этом не сомневаюсь. Совершенно не сомнева¬
юсь. Дружба агента Совета Трех может оказаться очень
и очень полезной. Возможно, даже в Кордове. Об этом
следует хорошенько подумать.
—	Сеньор, я же сказал вам, что мое назначение
в посольство никоим образом не связано с Советом Трех.
—	Вы -то сказали, будьте уверены,— дон Рамон'чуть
усмехнулся.— Но вопросы-то остаются. Ну, мне, пожа¬
луй, пора.
Он холодно поклонился и вышел.
Беатрис и Рокка молча смотрела друг на друга, пока
шаги дона Рамона не затихли в глубине коридора. Рокка
передернул плечами.
—	Чертовски неудачная встреча. Интересно, о чем
сейчас думает этот болван? — Но гадать он не стал,
а перешел к главному: — Он что, угрожал тебе?
—	Еще как. Заявил, что по его наущению мою роль
в спектакле объявят ересью или свято1атством, Он —
племянник главного инквизитора Кордовы и пользует¬
ся большим влиянием в ордене ^святого Доминика.
Достаточно одного его слова, чтобы послать меня на
костер.
—	Да, у тебя объявился страстный поклонник,— сар¬
кастически заметил Рокка.— А почему убежал Колон?
Что произошло?
—	Они поссорились. Наговорили друг другу гадостей.
И этот дьявол поклялся, что его люди перережут Колону
горло.
—	Так, так! Значит, ему не чужды ни костер, ни
кинжал. Разносторонний господин. Придется им занять¬
ся,— он пристально посмотрел на Беатрис.— Колон выле¬
тел отсюда в ярости. Он не поссорился с тобой из-за
этого идиота?
Беатрис боялась того же и рассказала все, как было.
—	Ваши отношения наладятся, едва Колон узнает, чем
эта тварь грозила тебе.
—	Он должен узнать немедленно. Его надо предупре¬
дить об опасности.
—	То есть ты хочешь пойти сама и предупредить его.
великолепно. Такую возможность упустить нельзя. У вас
ill

сразу все пойдет как по маслу. Ты это понимаешь, не
так ли?
—	Да,— со вздохом ответила Беатрис.
—	Так иди к нему. И чего ты такая грустная? Удача
сама плывет нам в руки.— И возбужденно продолжил: —
Он живет в доме Бенсабата на Калье Атаюд. Клянусь
Богом, дон Рамон, сам того не подозревая, сослужил
нам добрую службу. Не теряй времени, отправляйся.
Отыщи Колона. Я надеюсь, ты сразу найдешь и то, что
нужно нам.
Подобная перспектива сразу улучши/ia его настроение.
Но озабоченность вновь вернулась к нему, когда он при¬
шел к мессеру Галлино и доложил о случившемся.
—	Чертов болван,— закончил он,— смешал нам все
планы, словно шмель, влетевший в паутину.
Смуглое лицо Галлино оставалось непроницаемым. Он
сидел за столом, готовя очередное донесение Совету Трех.
—	Не вовремя он заявился. Опасный тип. Очень опас¬
ный. К счастью, мы предупреждены. Пока он не причинил
нам вреда.
—	А что будет дальше? Он признал во мне агента
инквизиторов. Более того, для себя решил, что Беатрис —
тоже агент и работает со мной в паре. Едва ли он будет
скрывать свои мысли. Одно его слово дядюшке, и нам
придется держать ответ.
—	Думаешь, я это не предвижу? То, что он влез между
Колоном и Беатрис,— пустяк. Колон влюблен, и рана эта
быстро затянется. Но если Беатрис и тебя арестуют, как
венецианских шпионов,— он пожал плечами.— Ты привел
точный пример, Рокка. Шмель, влетевший в паутину,—
он откинулся на спинку стула, задумался.— Как же он
нам мешает, наш дон Рамон де Агилар, для которого
отправить неугодного ему человека на костер или заколоть
кинжалом — сущий пустяк.— Галлино вздохнул.— Ты
знаешь, где живет этот дурак, не так ли?
—	Выяснить это просто. Но зачем?
Галлино вновь склонился над столом.
—	Мне кажется, и так все ясно,— пододвинул к себе
чистый лист бумаги, обмакнул в чернильницу перо.—
Подожди,— он написал несколько строчек.— Вот,— и про¬
тянул лист Рокке.
Тот прочитал:
«Господин мой!
Вы оставили меня в таком ужасе, что я не могу найти
себе места. Мне не уснуть, пока я не помирюсь с вами.
112

Умоляю вас немедленно прийти ко мне, и, поверьте, ваша
покорная служанка, которая целует ваши руки, ни в чем
вам не откажет».
Рокка нахмурился.
— Мысль дельная. Но почерк?
— А ты думаешь, она писала ему раньше?
—	Едва ли. Нет, конечно,— Рокка вернул лист Гал¬
лино.— Не хватает ее подписи.
Галлино покачал головой, и губы его чуть разошлись
в усмешке.
—	Одни поймут все и без подписи. Другим она скажет
слишком много,— он сложил лист, запечатал его комочком
воска, написал имя получателя.— А теперь прикажи по¬
дать ужин. Письмо пусть полежит.
В тот час, когда жители Кордовы готовились отойти
ко сну и на узких улочках встречались лишь редкие
прохожие, закутанный в черный бурнус мужчина посту¬
чался в ворота мавританского дворца на Ронде. Приврат¬
нику он сказал, что принес срочное послание, которое
может вручить только дону Рамону де Агилару.
Привратник впустил его во двор, где единственный
фонарь освещал журчащую воду фонтана. Мужчина встал
у самой стены, где и нашел его дон Рамон.
—	Что за послание?
Мужчина молча протянул ему сложенный вчетверо
лист бумаги.
Дон Рамон сломал печать и при свете фонаря прочитал
записку. Его глаза блеснули, щеки зарделись пятнами
румянца.
—	Гонсало, шляпу и плащ,— приказал он.
—	Я могу идти, ваша светлость? — пробормотал по¬
сыльный.
—	Да. Нет. Подожди.
Привратник накинул плащ на плечи своего господина.
—	Мне позвать Сальвадора или Мартина, чтобы со¬
провождать ваше высочество?
—	Нет. Меня проводит он,— дон Рамон мотнул голо¬
вой в сторону мужчины в бурнусе.— Возможно, я вернусь
только утром. Мое оружие.
Привратник подал пояс с мечом и кинжалом. Приказав
посыльному следовать за ним, дон Рамон выскользнул за
ворота. Они шли по широкой улице. На чистом небе ярко
сияли звезды, над горизонтом только что поднялся узень¬
кий серпик луны. Лишь звук шагов нарушал тишину ночи,
Да далекое бреньканье гитары.
113

Дон Рамон свернул налево, к огромному Мавритан¬
скому мосту через Гвадалквивир, шесть арок которо¬
го казались черными дырами. Он летел словно на крыль¬
ях, не думая ни о чем, кроме только что полученной
записки.
Хотя Беатрис ничего не знала об этой записке, по¬
следняя достаточно точно отражала состояние души ее
предполагаемого автора. Беатрис печалила не столько
ссора с Колоном, как опасение за его жизнь. Она подо¬
зревала, что дон Рамон действительно может приказать
расправиться с мореплавателем.
Правда, Рокка обещал все уладить. Но каким образом
мог он повлиять на такого могущественного человека, как
граф Арияс?
Она то холодела при мысли о том, что может случиться
с Колоном, то ее бросало в жар, когда она представляла
себе, что думает он о ней в этот час. Так что Беатрис
не нашла другого выхода, кроме как немедленно пойти
к нему и объясниться.
И выбежала на улицу, даже не вспомнив об опасностях,
которые могут подстерегать одинокую женщину, не клик¬
нув свою служанку. Калье Атаюд находилась неподалеку,
несколько прохожих, встретившихся на пути, не обратили
на нее ни малейшего внимания.
У ворот в дом Бенсабата она дернула за цепь звонка.
Изнутри донесся мелодичный перезвон. Дверь распахну¬
лась, Бенсабат в фартуке вышел на порог, всматриваясь
в темноту.
—	Я ищу сеньора Колона. По срочному делу,— от
быстрой ходьбы у нее перехватило дыхание.
—	Сеньора Колона? Понятно,— Бенсабат хохотнул,
отодвигая засов. Приоткрыл воротину.— Заходите. Захо¬
дите,— указал на дверь слева.— Он там. Поднимитесь по
лестнице.
Беатрис поблагодарила его, открыла указанную дверь,
взбежала по ступенькам, постучалась.
—	Входите! — раздался голос.
Она толкнула дверь, та отворилась.
Колон в рубашке и бриджах сидел за столом. Ярко
горели две свечи в деревянных подсвечниках, перед ним
лежала карта, на которой он что-то рисовал разноцвет¬
ными чернилами. То есть собирался рисовать, потому что
чернила уже высохли на пере, а перед глазами стояло
перекошенное страхом лицо Беатрис. В ушах звучал ее
голос: «Уходите! Уходите!»
114

Обернувшись на скрип открываемой двери, он подумал,
что все еще находится во власти видений. В дверном
проеме застыла Беатрис.
Колон отбросил перо, вскочил.
—	Можно мне войти? — И, не дожидаясь ответа, пе¬
реступила порог, закрыла за собой дверь.
Они стояли лицом к лицу, смотрели друг на друга
через разделявший их стол. Ее губы дрожали, он ждал
внешне спокойный, даже суровый. Наконец Беатрис со¬
бралась с духом и заговорила:
—	Вы понимаете... не правда ли?.. Почему я попросила
вас уйти. Вы видели... не так ли?.. В таком я была
состоянии.
Колон не смог скрыть обиды.
—	Я нахожу вполне естественным, что такие, как вы,
отдают предпочтение испанским грандам.
—	Такие, как я! Да за кого вы меня принима¬
ете? Ладно, все это неважно. Вы хотите наказать меня
за оскорбление, которое, как вам кажется, я вам на¬
несла.
—	Что значит «как мне кажется»?
—	То и значит. Если б вы верили в меня, то вели бы
себя иначе. Неужели так трудно понять, что я вела себя
подобным образом лишь из страха за вас.
—	Мне нечего бояться.
—	Нечего? Если бы так. Думаете, в противном случае
я бы пришла к вам?
—	Я уже задаюсь вопросом, а почему вы пришли?
Слова полились бурным потоком.
—	Чтобы предупредить вас. Тот человек ушел от меня,
поклявшись, что наймет убийц, чтобы расправиться с ва¬
ми. Вы знаете, кто он такой. Злобный, жестокий, совести
у него ни на грош. Не остановится ни перед чем, лишь
бы получить желаемое. Поэтому я и пришла. Хочу пре¬
дупредить вас, чтобы вы остерегались.
Колон задумчиво смотрел на нее.
—	Кто для вас этот человек, если позволяет вести
себя так, словно он — ваш хозяин?
Беатрис горько улыбнулась.
—	Вы не правы, если думаете, что я — его наложница..
Если б так было на самом деле, едва ли я прибежала бы
к вам. О, разве вы не видите сами? — страстно восклик¬
нула она.— Более всего я хотела, чтобы вы остались тогда
со мной, с вами мне было куда покойнее, но я крикнула
115

вам: «Уходите!», потому что боялась за вашу жизнь.
Неужели вы этого не понимаете?
Пыл ее слов сорвал Колона с места. Он обогнул стол,
обнял Беатрис, прижал к себе.
—	Иногда я тупею,— в раскаянии пробормотал он.—
Непростительно тупею. Мне хватило ума рассердиться на
вас. Я жестоко ошибся. Решил, что вы отвергли предло¬
женное мною сердце.
—	Вы исходили лишь из того, что увидели. Вот почему
я поспешила прийти сюда.
—	Мне следовало верить не только глазам.
—	Да,— согласилась Беатрис.— Вам следовало понять,
что вы стали свидетелем одной из несправедливостей, что
преследуют меня всю жизнь.
—	Но, может, вам изменить образ жизни?
—	Мы уже говорили об этом. Я актриса. Сцена кормит
меня. И другого выбора у меня нет, разве что уйти
в монастырь.
—	Вы не рождены для монастыря.
—	Знаю ли я, для чего рождена? Я не рождена для
нищеты. Но судьба ввергла меня в нее, и выбраться нет
никакой возможности.
—	С этим надо кончать, Беатрис,— решительно заявил
Колон.— Ваш дон Рамон наглядно показал мне, чем грозит
вам такая жизнь. Я, знает Бог, сейчас не могу предложить
вам ничего, кроме моей любви. Но скоро положение
изменится, и все мои богатства я сложу у ваших ног,
Беатрис. Мое имя защитит вас от всех тревог, если вы
будете носить его.
—	Если я буду носить его? — отозвалась она, словно
не понимая, о чем речь.
—	Если вы станете моей женой, дорогая моя.
Колон почувствовал, как задрожало ее тело. Ответила
она после долгой паузы.
—	Вы предлагаете мне стать вашей женой,— она вы¬
рвалась, отступила назад. Глаза ее переполнились
болью.— О, а что вы обо мне знаете?
Вопрос озадачил Колона.
—	Я знаю, что вы — моя женщина, что я люблю вас,
Беатрис.
—	Пожалей меня, Бог! — воскликнула она.
—	Беатрис! — он шагнул вперед, протягивая руки. Она
же отпрянула от него.
—	Нет, нет,— она повернулась и нетвердым шагом,
словно слепая, направилась к диванчику. Упала на него,
116

еловно ноги отказались слушаться, бессильно сложила
руки на коленях.— Это невозможно, Кристобаль. Невоз¬
можно.
Окончательно сбитый с толку, он подошел, наклонился
над Беатрис.
—	Невозможно?
—	Чего бы я только не дала, чтобы пойти с вами
к алтарю. Ваши слова — самое дорогое, что у меня есть.
Я — ваша, Кристобаль, до последнего моего вздоха. Я бу¬
ду любить вас и служить вам всю жизнь.
—	Но тогда...
—	Я уже замужем, Кристобаль.
Он резко выпрямился.
—	Замужем! Вы замужем?
—	Мужа у меня нет. Это единственная милость, ко¬
торую даровала мне судьба. Человек, которому я стала
женой, отбывает пожизненное наказание на галерах ко¬
ролевы Кастильской. Этот развратник кончил, как ему
и положено, заколов мужчину, с которым поссорился из-за
проститутки. Так уж случилось, что тот мужчина остался
в живых. Благодаря этому и из-за постоянной нужды
в гребцах Энрикесу даровали жизнь вместо того, чтобы
задушить его. Он будет галерником, пока не умрет. Но
я и он связаны церковью, так что...— Она всплеснула
руками и вновь уронила их на колени.
Потрясенный ее словами, Колон присел рядом, поло¬
жил руку ей на плечи, привлек к себе.
—	Бедняжка! Как мне утешить вас!
—	Не надо, Кристобаль. Не надо. Лучше всего дать
мне уйти. Уйти из вашей жизни. Словно мы никогда и не
повстречались.
—	Нет, никогда! Никогда. Никогда. Пусть вы не мо¬
жете стать моей женой, но я все равно буду заботиться
о вас. Больше того, только теперь я понимаю, сколь это
необходимо.
—	Ах, если б вы только знали. Если б вы знали все.
Послушайте...
Но Колон прервал ее.
—	Мне уже достаточно известно. Более чем доста¬
точно. Я знаю, что люблю вас, а вы признались, что
любите меня.
—	Это так! Но...
—	Все остальное не имеет никакого значения. Я вот
сказал, что у меня ничего нет. Но я верю, что стою на
пороге великого открытия и скоро мне будут принадлежать
117

огромные земли. И мои богатства позволят вам занять то
положение, которое вы, несомненно, заслуживаете,— Ко¬
лон крепко прижал ее к груди.— Беатрис! — и жадно по¬
целовал б губы.
Но в девушке вновь проснулась тревога.
—	Дайте мне уйти,— взмолилась она.— Дайте мне
уйти. Отпустите меня.
Повинуясь, он оторвался от нее.
—	Я только накину плащ и провожу вас.
Беатрис схватила его за руку, не дав встать.
—	Нет! — воскликнула она.— Разве вы забыли, поче¬
му я здесь? Что привело меня к вам? Я не могу допустить,
чтобы вы в одиночку шли по темным улицам.
—	Ба! — рассмеялся Колон.
—	Я говорю серьезно. Вы не знаете графа Арияса.
И когда я пришла к вам, мне показалось, что у ворот
крутятся два подозрительных типа. Я не знаю, убийцы
ли это, посланные доном Рамоном. Но я их боюсь.
—	Я возьму с собой оружие,— попытался успокоить
ее Колон.
—	Днем оно может помочь. Но не ночью. Обещайте
мне, что никогда более не будете ходить один.
—	Выполнить это довольно сложно.
—	Обещайте,— настаивала Беатрис.— Обещайте, если
любите меня. Если с вами что-то случится, где я найду
защитника?
—	Защитника, которого вы защищаете,— Колон ус¬
мехнулся.— Хорош защитничек.
Но улыбка быстро уступила место серьезным мыслям.
Действительно, а кто позаботится о ней, если его убьют.
Такое возможно, то ли по наущению дона Рамона, то ли
кого-то другого. Что нужно сделать, чтобы Беатрис не
осталась одна? Решение созрело быстро.
—	Послушайте, Беатрис. Прежде чем вы уйдете, я хо¬
чу вам кое-что сказать. Что касается дона Рамона, не
волнуйтесь, я сумею постоять за себя. Но вы, однако,
напомнили мне, что я смертен и должен принять некото¬
рые меры предосторожности.
Он подошел к образу мадонны, снял его и из маленькой
ниши за ней достал ключ. Открыл им сундучок под окном,
откинул крышку, вынул жестяную коробку длиной в пол-
ярда и шириной порядка[ фута.
—	Видите эту коробку?
Беатрис молча кивнула.
118

Колон положил ее на место, опустил крышку, запер
сундук, вернулся к дивану и сел рядом с Беатрис.
—	Это мое наследство, которое я оставляю вам.
В коробке этой все мое состояние. Но цена его может
оказаться очень велика. Там карта, а вместе с ней
полный перечень аргументов и фактов, на основе кото¬
рых она была вычерчена.
Беатрис замерла, пальцы ее сжались в кулачки.
—	Если со мной что-то произойдет, Беатрис, вам
надлежит сделать следующее,— продолжал Колон.Вы
возьмете эту коробку и отнесете ее дону Луису де
Сантанхелю, канцлеру Арагона. Я предупрежу Бенсабата,
что в случае моей смерти вы вправе распоряжаться
всеми моими вещами.
Беатрис вцепилась ему в руку, прервав его.
—	Нет, нет! — выкрикнула она.
—	Подождите, дайте мне договорить. К карте я при¬
ложу письмо для дона Луиса де Сантанхеля, в котором
поручу продать ее их величествам, чтобы кто-то еще
с ее помощью открыл новые земли, которые принесут
славу и богатства Испании. Дон Луис, я уверен, возьмет
за карту хорошую цену. Половина этих денег позволит
вам жить в достатке. Другая половина отойдет моему
маленькому сыну. Он сейчас в Палосе, в монастыре
Ла-Рабида.
—	Матерь Божья! — с такой душевной болью восклик¬
нула Беатрис, что Колон вздрогнул.
Глаза ее превратились в черные озера на бледном,
как мел, лице. Лишь на мгновение выдержала она его
взгляд, а затем разрыдалась, опустив голову.
Колон ничего не понимал.
—	Ну, почему, Беатрис? Почему? — он нежно обнял
ее.— Зачем эти слезы? Это же самые обычные меры
предосторожности. Я, конечно, не верю, что со мной
что-либо случится, но вдруг... И я не могу не позабо¬
титься о вас...
—	Мне стыдно,— рыдала она.— Так стыдно.
—	Стыдно? Чего тут стыдиться?
—	Моей никчемности.
Колон лишь крепче прижал ее к себе.
—	Для меня вы дороже всех богатств Индий.
—	Вы не понимаете,— она подняла голову, а за¬
тем порывисто обняла за шею, спрятав лицо у него на
груди.
119

Глава 16
В ПРЕДДВЕРИИ ПРАЗДНИКА ТЕЛА ХРИСТОВА 36
Колон открыл дверь, и Бенсабат, шаркая ногами, по
обыкновению внес в комнату гостя медный поднос
с завтраком: хлеб, сыр, оливки, финики и кувшин с креп¬
кой «малагой».
Поставив поднос на краешек стола, на котором все
еще лежала карта, над ней работал Колон, когда пришла
Беатрис, старик огляделся и сразу же заметил синий
женский плащ, брошенный на диванчике. С бесстрастным
лицом он посмотрел на Колона, одетого в рубашку и
бриджи. Чуть поклонился.
— С добрым утром, сеньор Колон.
— С добрым утром, Хуан.
Бенсабат указал на поднос.
—	Ваш завтрак. И письмо, которое прислал с посыль¬
ным дон Луис де Сантанхель.
Колон кивнул. Бенсабат переминался с ноги на ногу,
кося глазом на задернутую портьерой нишу, где стояла
постель.
—	Сегодня утром вам больше ничего не нужно, сеньор?
—	Больше ничего, Хуан.
—	Да, есть новости! Говорят, что их величества через
день или два покинут Кордову и отправятся в Вегу. Туда
прибыли свежие войска. Осада вступает в решающую ста¬
дию, и поговаривают, что еще до Рождества христианский
крест сменит полумесяц над стенами Гранады.
—	Ясно! — рассеянно кивнул Колон. Ему-то хотелось,
чтобы Бенсабат поскорее ушел.
—	Есть и плохие новости,— не унимался портной.—
Этим утром из реки выловили идальго, мертвого, как
Магомет, с разбитой головой. Очень знатного идальго,
графа Арияса, племянника главного инквизитора Кордовы.
Колон почувствовал, как учащенно забилось сердце.
Услышал он, а может, ему почудилось, как ахнули за
портьерой. Внешне, однако, он оставался совершенно не¬
возмутим, а глуховатый Бенсабат, естественно, ничего не
расслышал.
—	Бедняга,— вздохнул Колон.— Упокой Господи его
душу.
—	Аман, сеньор! Амен! — портной перекрестился, как
требовала того новая его религия.— Пока неясно, то ли
он разбил голову при падении, то ли его сначала ударили
120

по голове, а уже потом сбросили в реку. Важный господин,
этот граф Арияс. Умный, образованный. Его будет недо¬
ставать нам.
—	Несомненно,— кивнул Колон и взял с подноса пись¬
мо.— Вы можете идти, Хуан.
Бенсабат, поняв, наконец, что он лишний, вышел из
комнаты.
Едва за ним закрылась дверь, откинулась портьера
и из ниши выскользнула Беатрис.
—	Я слышала, — ее глаза раскрылись в испуге.
—	Граф Арияс,— он посмотрел на головку Беатрис,
приникшую к его плечу, и обнял ее.— Бедняга. Я закажу
мессу за упокой его души. Если б не он, ты не пришла
бы ко мне вчера вечером.
—	Как мы теперь знаем, избежать этого нам бы не
удалось.
—	Согласен, не удалось бы, но так это произошло
раньше. Или ты сожалеешь об этом?
—	Нет,— искренне ответила Беатрис.— И никогда не
буду сожалеть.
—	Клянусь Богом, я не дам тебе повода,— Колон
наклонился и поцеловал ее.— Теперь я буду заботиться
о тебе. Сядь сюда,— он пододвинул ей стул, смахнул карту
на диванчик, поставил перед Беатрис поднос.— Подкре¬
пись, дитя мое. А Индии могут подождать.
Его, словно юношу, переполняла энергия. Глаза горели
ярким огнем. Говорил он без умолку.
—	Это бедное жилище, но все же крыша над головой.
Оно в полном твоем распоряжении. Когда же я вернусь
из земель Великого Хана, где дома кроют золотом, ты
переселишься во дворец, достойный твоей красоты. А по¬
ка придется тебе побыть драгоценным камнем в про¬
стенькой оправе.
Колон прервался, чтобы налить ей вина.
—	Отчего ты такая серьезная, Беатрис?
—	От твоих слов поневоле станешь серьезной.
—	Тогда мне лучше помолчать. Я хочу, чтобы ты улы¬
балась. Или ты несчастлива? Ты не испытываешь дурного
предчувствия, доверяя себя такому бродяге, как я?
—	Милый мой! — воскликнула она, отметая подобные
мысли.
—	Если это означает, что не боишься, тогда все хоро¬
шо,— и Колон тоже принялся за еду. С набитым ртом рас¬
печатал письмо, и глаза его засияли еще сильнее.
—	Доктора из Саламанки, о которых я говорил тебе
121

вчера, прибыли в Кордову, чтобы вынести решение по
моему предложению. Я должен немедленно предстать пе¬
ред ними. Их величества желают, чтобы я узнал результат
до отбытия в Вегу. Не завтра, предупреждает дон Луис,
ибо завтра — праздник тела Христова. И... ха-ха!..— хит¬
рый канцлер советует мне принять участие в процессии
со свечкой в руках, чтобы расположить к себе теологов.
Теологи, судящие о космографии. Смех, да и только.
Посмеемся, Беатрис. Все это столь же забавно, как увидеть
космографа, проповедующего на аутодафе.
Однако ни этой шуткой, ни в дальнейшем ему не
удалось развлечь Беатрис. Ела и пила она мало, мысли
ее, похоже, были далеко-далеко. И наконец, Колумб прямо
спросил ее об этом:
—	Что-то тяготит тебя, Беатрис?
Она выдавила из себя улыбку.
—	Мысль о том, что мне пора идти. Уже день на
дворе. Загарте будет волноваться.— Она встала.
Колон помог ей надеть плащ.
—	Когда я снова увижу тебя, дорогая моя?
—	Когда захочешь. Я буду ждать твоего прихода.
—	Нам еще столько надо сказать друг другу. Так
много, что мне кажется, мы никогда не выговоримся.
Он поцеловал Беатрис, и та, низко надвинув капюшон,
ушла.
Быстрым шагом добравшись до Загарте, она пересекла
пустынный двор, поднялась по лестнице, открыла дверь
своей комнаты, переступила порог и чуть не вскрикнула,
увидев сидящего за столом мужчину. Тот поднял голову,
и она подавила крик, узнав Галлино.
—	Что вы тут делаете? — сурово спросила она.
Галлино встал, двинулся ей навстречу.
—	Дожидаюсь тебя, дорогуша. И того, что, я надеюсь,
ты мне принесла.
Грубый его голос разом вернул Беатрис на землю.
—	Ничего я не принесла,— прошептала она.
—	Как это ничего? — его маленькие глазки впились
в ее лицо.— Что значит «ничего»? Закрой дверь,— при¬
казал Галлино. Взгляд его гипнотизировал Беатрис, и она
послушно выполнила требуемое.— Как же так, девочка
моя, ты пошла, чтобы предупредить его, и осталась на
ночь, чтобы он мог отблагодарить тебя. Ты не могла
потратить это время впустую. Ни в коем разе,— он по¬
молчал.— Ну?
—	Повторяю, я ничего вам не принесла.
122

—	Ага! — Галлино подступил к ней вплотную.— Но
откуда столь вызывающий вид? Что это должно озна¬
чать? — Он больно схватил ее за руку, глазки его злобно
блеснули.— Уж не свалилась ли ты в ту яму, что вырыла
для него? Не поддалась ли чувствам? Не приняла ли нас
за дураков?
—	Отпустите мою руку,— фыркнула Беатрис.
Галлино не просто отпустил руку, отбросил с отвра¬
щением.
—	Глупая потаскушка! Я получил ответ. Я уже запо¬
дозрил неладное, когда Рокка рассказал мне, как ты
испугалась, услышав угрозы твоего дружка графа Арияса
в отношении этого паршивого моряка.
—	Графа-то вы убили,— глухо ответила Беатрис.
Взгляд его сквозил презрением.
—	Думай, что тебе хочется. Но держи эти мысли при
себе, если тебе дорога собственная жизнь. А лучше забудь
об этом. И вспомни своего брата, гниющего в подземелье.
Ты, и только ты, оттягиваешь его освобождение.
Смертельно побледнев, она добралась до дивана и рух¬
нула на него, ничего не ответив. Но Галлино все напирал
и напирал.
—	Уж не хочешь ли ты сказать мне, что тебя обма¬
нули? Что ты заплатила установленную цену, удовлетво¬
рила сладострастие подонка и ничего не получила взамен?
Так ли это?
—	О, какой же вы мерзкий. Мерзкий! Мерзкий!
—	Мне без разницы, каким я тебе представляюсь, но
я должен знать истинное положение дел. Ты отдала все,
но ничего не получила? Если да, то почему? Я хочу знать,
остались ли мы в исходной точке или все же продвинулись
к цели.
Галлино наклонился над ней и заговорил вновь, уже
без угрозы в голосе, будничным тоном.
—	Для меня, собственно, неважно, что случится
с твоим братом. Но, по меньшей мере, будь с нами
честна. Не транжирь нашего времени, если у тебя отпало
желание спасти его. Если ты решила отдать его в руки
закона. А по закону, как ты знаешь, его ждут или
галеры, или палач.
—	Пабло! Пабло! — заголосила она.
—	Ну?
Раздираемая противоречивыми чувствами, она никак не
могла ступить на одну из двух лежащих перед ней троп.
Каждая вела к предательству, одна — брата, вторая — воз¬
123

любленного. В ужасе перед таким выбором, она думала
только о том, как бы потянуть время.
—	Подождите, подождите,— Беатрис обхватила голову
руками.— Вы требуете невозможного. Как я могла взять
карту, когда он был там?
Посмотри она на Галлино. то увидела бы по хищному
блеску его глаз, как много сказала ему эта фраза. Голос
его сразу смягчился.
—	Действительно, как? Ты, однако, знаешь теперь,
где он хранит карту, а это уже кое-что.— Галлино по¬
молчал, пристально наблюдая за Беатрис. Та отпираться
не стала, и Галлино понял, что угадал.— Когда ты смо¬
жешь проникнуть в его тайник?
С этим вопросом он, похоже, поспешил.
—	Никогда! — вскинулась Беатрис.— Красть я не бу¬
ду! Не буду!
Он шумно вздохнул, чтобы успокоить себя, не сорвать¬
ся на крик. И, улыбаясь, продолжил:
—	Столько трудов, и все понапрасну. Ты зашла до¬
статочно далеко, узнала, где карта. Почему же не сделать
еще шажок и спасти своего несчастного брата?
—	Я вам ответила. Красть я не буду.
—	Да. Ответила,— улыбка стала мрачной.— Действи¬
тельно, ответила.
Но она уже не слушала его. Галлино еще постоял,
а затем резко повернулся, пересек комнату и скрылся за
дверью. Беатрис так и осталась на диване, сердце ее
переполняла скорбь и тревога.
Галлино же вернулся в «Фонда дель Леон» дожидаться
Рокку, который появился лишь после полудня, со свежими
новостями. Из Саламанки ко двору прибыла ученая ко¬
миссия. Слушания начнутся незамедлительно. Не завтра,
поскольку завтра — праздник тела Христова, но в пятни¬
цу, возможно, в субботу, во всяком случае никак не
позднее следующей недели, поскольку их величества спе¬
шат в Вегу. Поэтому, действительно, нужно сейчас же.
Беатрис должна сегодня же раздобыть карту. Слишком
уж она медлит. Но, может, прошлой ночью...
Рокка умолк на полуслове, увидев, как дернулось лицо
Галлино.
—	Она не медлит. Нет. Все гораздо хуже. Эта дура
сама угодила в расставленную ею сеть.
Глаза Рокки выкатились из орбит.
Он разразился потоком ругательств в адрес Беатрис,
прервать который Галлино удалось с большим трудом.
124

—	Подожди. Подожди. Нет худа без добра. Она знает,
где спрятана карта.
—	Если она знает это, то не так уж сложно заставить
ее сделать и остальное.
—	Не так уж сложно? При ее-то характере? Принуж¬
дение только укрепит ее в верности Колону.
—	А ее брат?
—	Есть любовь посильнее сестринской. Разве ты этого
не знаешь? От нас требуются терпение и осторожность.
Саразин не прощает неудач.
Рокка на мгновение задумался.
—	Если она знает, где он прячет карту, значит, она
ее видела. То есть у нас не должно быть сомнений в том,
где она находится. В его квартире.
Галлино пренебрежительно хмыкнул.
—	Да, ты у нас кладезь премудрости.
Рокка пропустил шпильку мимо ушей.
—	Значит, так,— продолжил он,— завтрашний день —
наш верный шанс. Колон примет участие в торжественной
процессии. То есть полдня дома его не будет. За это
время мы успеем перетрясти все его пожитки.
Галлино уже не хмыкал.
—	А как же мы войдем?
—	Если не отыщем ключ, я просто взломаю замок.
—	А владелец дома, портной?
—	Уж его-то не будет наверняка. Ни один новообра¬
щенный в Кордове не решится поставить под сомнение
свою приверженность к христианству. Все они уйдут на
праздник. Такая удача выпадает не часто.
Галлино медленно кивнул.
—	Я прихожу к выводу, что ты совершенно прав.
Глава 17
ПРАЗДНИК ТЕЛА ХРИСТОВА
Под жарким июньским солнцем Андалузии людское
море заполнило Апельсиновый сад Москиты. При¬
дворные, разодетые в шелк и парчу, офицеры в стальных
доспехах, рыцари в алых и синих плащах, священнослу¬
жители в черном, монахи в коричневом, сером, белом,
герольды и трубачи в желтом и красном. Руководил всем
алькальд Кордовы дон Мигель де Эскобедо.
125

Споры между светскими и духовными лицами, чело¬
веческая глупость, ошибки организаторов съедали минуты
и часы, и трубачи по знаку алькальда подали сигнал,
лишь когда солнце уже достигло зенита и жара стала
невыносимой.
В то же мгновение загудели колокола кафедрально¬
го собора, поднятые на вершину минарета, и распахну¬
лись огромные бронзовые двери собора, знаменуя начало
праздника.
Пока зажигали свечи, алькальд в черных латах и чер¬
ном же шлеме прошел по двору.
За красными стенами, по массивности приличеству¬
ющими скорее крепости, чем храму, ждали конные аль-
гвасилы.
Дон Мигель вскочил на коня, тут же подведенного
ему, по его команде и взмаху руки всадники выстроились
двумя рядами, формируя голову процессии, и со скоростью
пешехода двинулись по улице, тротуары которой запру¬
дили зрители. Жители окрестных домов наблюдали за
процессией из окон и с балконов.
Альгвасилы продвигались вперед в солнечном свете,
льющемся с безоблачного, синего неба. Первым из Апель¬
синового сада вышел монах-францисканец с распятием,
а за ним — шестьдесят хористов, юными нежными голо¬
сами поющие «Veni Creator Spriritus» \ Далее следовал
главный инквизитор Кордовы под хоругвью Святой па¬
латы, с зеленым крестом между оливковой ветвью и об¬
наженным мечом, которую нес доминиканец. Рядом
с главным инквизитором шагал приор доминиканцев, по¬
зади — пятьдесят монахов этого ордена, идущих парами,
с зажженными свечами. Им в затылок шло столько же
светских братьев, сплошь дворяне, в черных накидках
с вышитым красным крестом святого Доминика. Новые
хоругви, новые монахи, на этот раз ордена святого
Франциска, и из ворот вышли герольд37 и шесть гор¬
нистов. Они предшествовали появлению кардинала Ис¬
пании. Ехал тот на белом муле, с головы до ног — от
носка сапожков до широкополой шляпы — весь в ярко-
красном. За ним следовала толпа его грумов и пажей
в красных ливреях.
Появление кардинала послужило сигналом для стоящих
на тротуарах. Люди опускались на колени, чтобы получить
* «Приди, Дух творящий» (лат.).
126

благословение, которое кардинал щедро раздавал правой
рукой, также затянутой в алое, с сапфировым перстнем,
знаком его сана, надетым поверх перчатки.
Зрители не поднимались с колен, а мимо них при¬
служник в стихаре38 нес колокол, шествуя меж двух
калильщиков, ритмично покачивающих дымящимися ка¬
дильницами. За ними плыло огромное золотое полотнище,
которое поддерживали на золоченых шестах шесть рыца¬
рей Калатравы39. Под полотнищем прелат в расшитой
золотом ризе нес золотую дароносицу. Его окружали чет¬
веро священнослужителей в белых стихарях и алых епит¬
рахилях 40. Две цепочки монахов со свечами в руках
отделяли рыцарей Калатравы от зрителей.
Кадилыцики следовали и за полотнищем. Еще один
герольд, трубачи, и, наконец, появился сам король Фер¬
динанд с обнаженной головой, в золоченой броне и белой
накидке с вышитым на ней красным геральдическим кре¬
стом великого магистра ордена Алькантары 41. Его свиту
составляли двадцать рыцарей ордена, в доспехах и белых
накидках.
Далее потянулись придворные, возглавляемые канцле¬
рами Кастилии и Арагона, гранды Испании, менее родо¬
витые дворяне. Среди последних, выделяясь ростом
и осанкой, шагал Кристобаль Колон.
Придворных сменила колонна воинов в стальных до¬
спехах, с пиками в руках. Среди них плыла колоссальная
фигура святого Георгия, покачиваясь на могучем скакуне.
Два конюха, шедшие рядом, придерживали статую, не
давая ей упасть.
Медленно, со многими остановками, ползла процессия
под уже невыносимо жарким андалузским солнцем, среди
запрудивших улицы толп. Наконец, замкнув круг, аван¬
гард колонны достиг Альмодовара, где в специально
сооруженном павильоне дожидались королева и придвор¬
ные дамы.
Прошло полных три часа, прежде чем процессия вновь
втянулась в Апельсиновый сад и в кафедральном соборе
началась торжественная служба.
Эти три часа венецианские агенты использовали весьма
продуктивно.
Мастерская Бенсабата, как и все другие лавчонки
и магазинчики, закрылась по случаю великого праздника.
Но ворота во двор портной не запер, а на улице не было
ни души, поскольку все ушли на торжества. Так что
Галлино и Рокка проникли во двор незамеченными.
127

Они поднялись по лестнице, и предусмотрительный
Рокка достал из кармана связку ключей. С шестой по¬
пытки ключ повернулся в замке и дверь распахнулась.
Обыск не занял много времени. Их внимание сразу
же привлек запертый сундучок, стоявший под окном.
Рокка ухе собирался сломать замок, поскольку не смог
подобрать ключ, но более опытный в подобных делах
Галлино остановил его. Ему не хотелось оставлять следов.
С помощью Рокки он перевернул сундук и осмотрел дно.
Как он и предполагал, оно представляло собой несколько
тонких планок, прибитых к массивным боковинам. Дей¬
ствуя кинжалом, как фомкой, он без особых усилий ото¬
рвал одну планку. Одно за другим достал из сундука
какие-то книги, одежду, свитки пергамента и металличе¬
скую коробку. Из этой коробки Галлино вынул большую
карту, сложенную в размер коробки, вычерченную самим
Колоном, несколько карт поменьше и, наконец, карту
с печатью и подписью Тосканелли и письмо последнего.
Тонкие губы Галлино разошлись в улыбке.
—	Теперь у нас есть все, что нам нужно.
Остальные карты он положил обратно в жестянку,
закрыл ее, через щель засунул книги, одежду, жестянку
в сундук, установил отодранную планку на место, забил
гвозди, и сундук вновь оказался под окном, словно ^его
и не трогали.
Не прошло и получаса, процессия еще не покцнула
Мескиту, а торжествующие венецианцы уже возвращались
к себе.
Едва они поднялись в свою комнату в «Фонда дель
Леон», возбужденные и веселые, Галлино запер бесценные
документы в железный ящик.
—	Его светлость может наградить нас годовым жало¬
ваньем,— неожиданно он рассмеялся.— Дело сделано,
и оказалось, что все не так уж сложно. А этот болван
может теперь повеситься на ее подвязках. Если, конечно,
не задушит ее сам, когда обнаружит пропажу. А нам,
пожалуй, надо сматываться, да побыстрее,— он чуть за¬
думался.— Уедем завтра.
Но Рокка покачал головой.
—	Ничего из этого не выйдет. Надо подготовиться
к отъезду, нанять лошадей и все такое. Сегодня вся
Кордова гуляет, так что с нами не будут даже разгова¬
ривать. Да и к чему такая спешка? Мы подождем, пока
не узнаем решения, вынесенного докторами Саламанки,
чтобы доложить о нем его светлости.
128

—	Какая разница, что они решат,— нетерпеливо воз¬
разил Галлино.
—	Нам, конечно, разницы никакой нет, но дох, воз¬
можно, придерживается иного мнения.
—	Задерживаться здесь опасно.
—	Так ли? День или два не делают погоды. А его
светлость, возможно, одобрит нашу медлительность.
С неохотой Галлино согласился.
—	Мне не будет покоя, пока мы не поднимемся на
борт корабля в Малаге,— признался он.
Глава 18
КОМИССИЯ
Колон вышел из Мечети поздно, после того, как
собор давно уже покинули последние верующие, и
мысли его мгновенно переключились с божественного на
греховное. Прямым ходом он направился к Загарте.
Харчевню заполнили гуляющие. Не осталось ни одного
свободного места ни во дворе, ни за столиками на галерее,
ни в кабинетах. Загарте и его слуги, мужчины и женщины,
сбились с ног, ублажая дорогих гостей.
Колон, протиснувшись сквозь заполнившую двор толпу,
добрался до лестницы и поднялся в комнату Беатрис,
в которой как раз прибиралась ее служанка.
Через открытое окно до него долетел голос Беатрис,
и ему показалось, что сегодня ей недостает привычной
живости. Когда же она появилась в комнате, ее потуск¬
невшие глаза разом зажглись, обрадованные его приходом,
но потухли, прежде чем Колон склонился над ее рукой.
Беатрис отпустила служанку, слабо улыбнулась.
—	Немножко устала, вот и все,— объяснила она, пе¬
рехватив озабоченный взгляд Колона.— Танцевала сегод¬
ня из последних сил.
Колон нежно обнял ее.
—	Может, тебе больше и не стоит развлекать толпу,—
пробурчал он.
—	Нет смысла, друг мой, противостоять неизбежному.
—	Я же пообещал тебе, что вскорости с этой неиз¬
бежностью будет покончено. Как только мои дела пойдут
в гору, а ждать осталось недолго, тебе больше не придется
выходить на сцену. Я буду заботиться о тебе.
5 Зак. 1063
129

—	Надо ли мне обременять тебя, Кристобаль?
—	Надо ли мне любить тебя, Беатрис? Ответь на мой
вопрос, и ты получишь ответ на свой. Все, к чему я стре¬
мился, что казалось не целью, на самом деле не более
чем средства, ведущие к цели настоящей,— он помол¬
чал.— Когда окончилась служба и все ушлк, я час или
более оставался на коленях, молился в Мечети деве
Марии, молился за тебя и за себя; молился, чтобы я на¬
конец смог избавить тебя от всего этого.
На глазах Беатрис выступили слезы.
—	Помолись за меня сегодня, Беатрис, в уверенности,
что, молясь за меня, ты молишься за себя.
—	Мой дорогой, мой дорогой! — по щекам ее потекли
слезы, о причине которых он даже и не подозревал.—
Я бы и так помолилась за тебя. Ты всегда будешь в моих
молитвах.
—	Они придадут мне сил,— и Колон страстно по¬
целовал ее.
Уходил он от Беатрис в превосходном настроении. Он
чувствовал, что переполняющая его энергия сметет все
преграды и победа, несомненно, останется за ним.
Та же уверенность не оставляла Колона и на следую¬
щее утро, когда он начал собираться в Алькасар.
Решив одеться понаряднее, он открыл сундук
и с удивлением обнаружил, что внутри все перевернуто.
Замешательство его длилось недолго, поскольку замок
взломан не был. И Колон уже решил, что беспорядок
—	результат его собственной поспешности, когда он до¬
ставал из сундука жестянку с картой Тосканелли. Достал
он ее и на этот раз, вытащил большую карту, которую
намеревался продемонстрировать докторам из Саламанки.
Свернул ее, перевязал лентой. Потом решил, что следует
взять с собой карту и письмо Тосканелли, хотя и не
предполагал, что они могут понадобиться. Мгновением
позже Колона прошиб пот, потому что ни карты, ни
письма он не обнаружил. Он перенес жестянку к столу,
вывалил на него все ее содержимое, перебрал бумаги.
Драгоценные документы исчезли.
Колон постоял, не зная, что и делать. Затем вернулся
к сундуку, но лихорадочные поиски и тут закончились
неудачей.
Оглушенный, он стоял над сундуком, прежде чем от¬
крылась истина: его ограбили. Но как это могло случиться?
Замок-то цел. Тем не менее карта пропала, причем пропала
в тот самый момент, когда была нужнее всего. В ярости
130

упрашивал он себя, кто, кто мог сделать такое, кто вообще
знал, что эта карта у него. Он не говорил об этом никому,
кроме Беатрис, но даже сама мысль о том, что она хоть
как-то замешана в этом деле, казалась ему кощунственной.
Подозрения его пали на португальцев. Король Жуан
знал о существовании карты. Возможно ли, что ему стало
известно об обращении Колона к владыкам Испании? Не
испугался ли он, что предложение, которое он отверг,
будет принято, а в выигрыше останется сопредельное
государство? Не мог ли он послать агентов, чтобы вы¬
красть карту и, таким образом, лишить Колона самого
веского аргумента?
Он многого натерпелся от короля Португалии. Но
и подумать не мог, что тот решится на кражу. Правда,
карту эту он сам раскрывал не один месяц назад.
Медленно, очень медленно приходил в себя Колон.
Ему нанесли жестокий удар. Но постепенно мысли его
потекли в другом направлении. О чем, в конце концов,
тут волноваться? Документы Тосканелли лишь подтвер¬
ждали его собственные выводы. Выводы эти основывались
на фактическом материале, собранном до того, как он
обратился за консультацией к Тосканелли. И именно эти
данные, не оставляющие ни йоты сомнения, могли убедить
любую комиссию.
Колон приободрился. Если этот жалкий португальский
король действительно приказал выкрасть карту, он скоро
поймет, что все его усилия пропали зазря.
И в Алькасар Колон прибыл с прежней решимостью
добиться победы. Порукой тому была не только добро¬
желательность Сантанхеля, но твердая поддержка фрея
Диего Десы. Монах направлялся в зал заседания совета,
где собиралась комиссия, но, увидев в приемной Колона,
подошел к нему.
—	Будьте уверены в успехе, сын мой. Мой голос —
не единственный, на который вы можете рассчитывать.
Какая нужда, спрашивал себя Колон, горевать об ук¬
раденном, когда и без карты Тосканелли его доводы
оказались столь весомыми, что такой умница, как Деса,
безоговорочно поверил ему? С этой мыслью он смело
прошел в зал заседаний.
Тринадцать человек сидели вдоль длинного стола, за¬
стеленного красным бархатом, перед каждым лежали пись¬
менные принадлежности. Все они смотрели на Колона.
Председательствовал фрей Эрнандо де Талавера, те¬
перь епископ Авильский. Его кресло с резными ручками
5*
131

стояло на небольшом возвышении. По правую руку от
него сидел Деса, по левую — дон Родриго Мальдонадо,
опытный мореплаватель, губернатор Саламанки. В состав
комиссии входило еще трое мирян, дон Матиас Ресенде,
адмирал, командующий флотом Арагона, и два канцлера,
Кинтанилья и Сантанхель. Из остальных пятеро пред¬
ставляли орден святого Доминика, все профессора уни¬
верситета Саламанки. Шестой, фрей Херонимо де Кала-
орра, известный математик, носил серую сутану ордена
святого Франциска. А последним, седьмым, был дон Хуан
де Фонсека, священник, живущий в миру, обладающий
особым даром находить новобранцев для армии и флота.
Именно ему доверяли король и королева подбирать
команды на новые корабли. Этим, собственно, и объясня¬
лось его включение в состав комиссии.
Напротив Талаверы, по другую сторону стола, стояло
одинокое кресло, которое епископ взмахом руки и пред¬
ложил занять Колону.
Тот поклонился комиссии и сел, положив карту на
колени. Талавера тотчас же обратился к нему.
—	Мы собрались здесь, сеньор, по приказу их вели¬
честв, чтобы выслушать ваше предложение, изучить до¬
казательства, на которых основаны ваши выводы, и вы¬
нести решение об осуществимости такой экспедиции. По¬
звольте заверить вас, сеньор, в наших суждениях не будет
места предвзятости. Мы приглашаем вас начать.
Хотя Колона и не просили, он встал, для большей
убедительности своих слов.
Он рассказал о путешествии Марко Поло, процитиро¬
вал строки из книги венецианца, касающиеся расположе¬
ния острова Сипангу в полутора тысячах миль к востоку
от той точки, где остановился Поло. Напомнил присут¬
ствующим о сферичности Земли, о теории Птолемея,
нашедшего немало подтверждений в последующих откры¬
тиях. Указал, что теория эта неопровержимо доказывает,
что, плывя на запад, можно достичь и острова Сипангу,
о котором писал Поло, и земель, лежащих за ним. Не¬
зависимым доказательством существования этих земель
являются предметы, выбрасываемые западными штормами
на берег Азорских островов. Стволы деревьев с резьбой,
гигантский тростник, какой не растет в известном нам
мире, но о котором упоминал Птолемей.
Тут его впервые прервали.
—	Вы говорите, сеньор,— подал голос Мальдонадо,—
о том, что вы видели или слышали. Но нам показать
132

этого вы не можете, как и мы не можем принять ваши
слова на веру.
Две или три головы согласно качнули. Колон вспыхнул.
Взгляд его горящих глаз уперся в дона Родриго.
—	Я говорю, господа, о тех фактах, которые известны
практически всем, кто уделил какое-то время изучению
этого вопроса.
Его расчет оказался верным. Никто не пожелал при¬
знать себя невеждой.
И после короткой паузы Колон продолжил изложение
своих аргументов. Отступив от математики и физики, он
напомнил уважаемым членам комиссии слова пророка
Ездры, которому Господь Бог поведал, что водная гладь
занимает седьмую часть Земли. Отталкиваясь от этого
божественного пророчества, он провел расчеты, которые
показали, что земля находится примерно в семистах ли¬
гах 42 к западу, и земля эта — восточная оконечность
Индий, как следует из карты, которую он хотел бы
представить на суд комиссии.
Колон развернул пергамент, подошел к столу и по¬
ложил карту перед председателем комиссии, епископом
Авилы.
По знаку Талаверы Деса и дон Родриго придвинулись
ближе, чтобы повнимательнее рассмотреть карту. Они не
произнесли ни слова, и карта перешла к другим членам
комиссии. По двое, по трое они разглядывали ее, тыча
пальцами, качая головами, перешептываясь, в то время
как Колон ждал, усевшись в кресло.
Наконец, когда карта вновь оказалась перед Тала¬
верой, темные глаза епископа остановились на Колоне.
—	Наверное, у вас есть и другие аргументы?
—	А разве тех, что я привел, недостаточно? — спо¬
койно возразил Колон.
—	Мы слышали в основном предположения, подкреп¬
ленные, разумеется, логическими рассуждениями, но не
фактами. Так что доказательства вашей правоты мы,
к сожалению, не получили.
Колон вновь вскочил.
—	Позвольте с вами не согласиться. Я думаю, ваше
преподобие, они у вас есть. Дедуктивный метод поиска
доказательств знаком каждому математику и, пусть
и в меньшей степени, любому моряку.
Талавера повернулся к адмиралу.
—	Что вы на это скажете, дон Матиас?
—	Я думаю, это хороший ответ, мой господин. И едва
133

ли можно спорить, принимая во внимание сферичность
Земли, а в этом уже ни у кого нет сомнений, что, плывя
на запад, мы обязательно достигнем восточной оконеч¬
ности суши.
Но с конца стола прозвучал хриплый голос:
—	Является ли сферичность Земли доказательством
того, что суша наличествует и на другой половине
сферы? — в спор вступил Калаорра, монах-франциска¬
нец.— Мне представляется, что те, кто поплывет в от¬
крытый океан, лишатся даже надежды на возвращение.
—	Однако дальние плавания уже не в диковинку,—
заметил Колон.— Португальские моряки совершили их
немало, принеся славу и богатство королю Жуану.
—	Мы говорим о плавании в открытом океане, не так
ли? Они же плыли вдоль африканского побережья, не
теряя его из виду. Это совсем другое дело.
—	И огибали мыс Мучений, переименованный потом
в мыс Доброй Надежды. То есть плавали в морях, которых
суеверие населило страшными чудовищами.
—	Наверное, вы знаете об этом лучше меня,— фран¬
цисканец бросил на Колона злобный взгляд.— Но порту¬
гальцы тем не менее не покидали границы меж сушей
и океаном. Вы же предлагаете нечто иное — плыть на
запад, через океан.
—	Совершенно иное,— согласился другой голос, воз¬
вещающий, что у Колона появился новый противник, дон
Хуан де Фонсека, толстяк среднего роста, с круглым
желтым лицом и обширной лысиной.
А францисканец тем временем продолжал:
—	Сама сферичность Земли, на которую вы так упи¬
раете, указывает на то, что возвращение невозможно. Вы
сможете плыть вниз по склону морей. Как же вы надеетесь
подняться вверх по склону?
—	Да, ответьте нам,— поддакнул Фонсека.
Колон позволил себе выразить сомнение в компетен¬
тности спрашивающего.
—	Едва ли теологи достаточно хорошо разбираются
в этой проблеме. И я предлагаю морякам вспомнить из
своего опыта, приходилось ли им видеть, как корабль
скрывается за горизонтом, так что видимыми остаются
лишь верхушки мачт, а затем появляется вновь?
Он посмотрел на Мальдонадо и Ресенде. Оба согласно
кивнули.
—	В этом нет никаких сомнений,— подтвердил дон
Родриго.
134

—	Каждый моряк это знает,— вторил ему адмирал.
Францисканец признал свое поражение, пожав плеча¬
ми. Фонсека, однако, не собирался сдаваться.
—	Иллюзия,— твердо заявил он.— Такая же иллюзия,
как остров святого Брандана43, который видели многие,
но не достиг ни один. Кто может это отрицать? Принять
ваши теории все равно, что признать такую глупость, как
существование антиподов.
—	Разве это глупость? — вопросил Колон.— Пятнад¬
цать столетий назад Плиний 44 утверждал, что антиподы —
это борьба между знанием и невежеством. Если бы мы
принимали за абсурд все то, чего мы не можем понять,
что бы осталось от нашего мира?
—	Вполне достаточно для разумного человека,— про¬
бурчал Фонсека.
Но спор на этом не закончился. Слово взял один из
доминиканцев, фрей Хустино Варгас, доктор каноническо¬
го и гражданского права.
—	Что бы там ни говорили космографы, один из
основоположников нашей церкви выражает сомнение в су¬
ществовании антиподов. Лактантий45 ставит вопрос так:
можно ли дойти до такой глупости, чтобы верить, что
люди ходят ногами вверх, а головами — вниз или что есть
земли, на которых деревья растут в глубь тверди, а капли
дождя падают в небо?
—	Он был мореплавателем, этот Лактантий? — сухо
осведомился Колон.
От этого вопроса лица теологов, сидящих за столом,
помрачнели, а Талавера резко одернул Колона.
—	Вы слышали, сеньор Лактантий — один из осново¬
положников нашей церкви, святой человек, по авторитету
сравнимый с авторами Евангелия.
Но Колон уже завелся.
—	Евангелие не имеет никакого отношения к тому,
чем мы сейчас занимаемся.
—	Вот тут вы не правы, сеньор. Великий святой Ав¬
густин особо подчеркивал, сколь важна проблема антипо¬
дов для нашей веры. Если допустить, что на другой
стороне Земли есть населенные острова, это равносильно
признанию, что люди там произошли не от Адама, по¬
скольку нас разделяет океан, пересечь который невозмож¬
но. Возникает противоречие со священным писанием, где
ясно сказано, что все мы произошли от первого человека,
сотворенного Богом.
На мгновение Колон оцепенел, провалившись, как он
135

мог догадаться, в теологическую тряскну. Борьба с ней
грозила немалыми опасностями, но признать свое пора¬
жение, смирившись, он не мог, хотя и понимал, что может
кончить на костре за ересь.
—	Являются ли высказывания святого Августина дог¬
матами церкви? — спросил он, чем привел в ужас сидящих
за столом.
—	Вы говорите,— сурово напомнил ему Талавера,—
об одном из величайших светочей нашей веры.
Но неожиданно Диего Деса, эрудит, признанный ав¬
торитет в вопросах теологии, пришел на помощь Колону.
—	Он, несомненно, знает об этом, господин мой епи¬
скоп,— спокойно заметил Деса.— Он лишь спрашивает,
считаются ли высказывания святого Августина догматами
веры. И на вопрос этот мы должны ответить: нет, не
считаются,— он оглядел присутствующих, но никто не
возразил.— Не будем пугать сеньора Колона тем, что его
слова могут быть истолкованы как ересь,— и он улыб¬
нулся, предлагая Колону продолжить.
—	Благодарю вас, дон Диего. Я должен сказать, что
святой Августин, должно быть, упустил из виду один
нюанс: изменения поверхности Земли после ее сотворения.
Суша, которая теперь лежит за океаном, когда-то, воз¬
можно, находилась гораздо ближе к нам. Взять хотя бы
Атлантиду Платона. Некоторые считают ее мифом, но
другие утверждают, что те же Азорские острова — остатки
погрузившегося в океан континента. Если Атлантида су¬
ществовала, а кто сможет аргументированно возразить
против этого, она могла служить тем мостом, по которому
дети Адама добрались до восточных земель, которых
я намерен достичь, плывя на запад.
Деса кивнул.
—	Действительно, святой Августин мог не обратить
на это внимания.
Адмирал тем временем разложил перед собой карту
и с пристрастием изучал ее. Тут он поднял голову.
—	Не могу спорить с вами, сеньор, ваше предложение
внушает доверие. Но, с моей точки зрения, не более того.
Мы все знакомы с книгой Марко Поло, и до какой-то
степени она подтверждает ваши рассуждения. Но лишь
до какой-то степени. Далее мы должны полагаться на
вашу математику.
—	Нет, нет, не только на математику,— глаза Колона
вспыхнули.— На факел Божьей воли, осветивший мне путь
к открытию, которое продвинет имя Божие на край света.
136

—	Сеньор, сеньор,— запротестовал Талавера,— о чем
это вы говорите?
Голос Колона зазвучал еще торжественнее.
—	О той силе, что бьется во мне. И она должна
победить, чтобы святая вера распространилась на земли,
еще неведомые, и на живущих там, как бы сатана ни
настраивал людей против истины, которую я несу, как
бы ни вдохновлял их противиться мне.
Он словно увеличился в росте, нависнув над теми,
кого чохом причислил к агентам сатаны. А выдержав
паузу, продолжал:
—	Король Жуан Португальский не смог осознать того,
что я ему предлагал. В этом я усматриваю волю небес,
так как теперь земли эти будут открыты под сенью
испанской короны, прославившей себя борьбой с сараци¬
нами. А получив богатства тех земель, владыки Испании
с новой силой обрушатся на неверных и доведут войну
до победного конца, отбив у них Гроб Господний. Вот та
цель, уважаемые господа, достижение которой я, не более
чем инструмент Божьей воли, могу обещать вам на ос¬
новании этой карты.
Сантанхель, ловивший каждое слово, заерзал в кресле,
опасаясь, как бы его протеже не перегнул палку, чересчур
понадеявшись на присущий ему магнетизм.
Но, взглянув на лица сидящих рядом, он понял, что тре¬
воги его напрасны. Речь Колона достигла сердец.
Затянувшееся благоговейное молчание нарушил скри¬
пучий голос Фонсеки.
—	Возможно, все так, как вы говорите. Но на текущий
момент у нас нет другого подтверждения, кроме вашего
слова. А принимать решение, основываясь только на этом,
весьма затруднительно.
Он хотел добавить что-то еще, но его прервал Талавера.
—	Вы высказали ваше предложение, сеньор Колон.
А уж комиссия решит, достаточно ли убедительны были
приведенные вами доводы.
Взгляд его остановился на Десе, приоре Сан-Эстебана.
—	Есть ли у кого-нибудь вопросы?
—	Лично я,— Деса принял этот взгляд за приглашение
ответить первым,— полностью удовлетворен. Даже поми¬
мо убежденности сеньора Колона в том, что им движила
Божья воля, о чем он нам только что сказал, его космог¬
рафические расчеты безупречны.
Высокий авторитет Десы не позволял вступить с ним
в открытый спор. Фонсека, сидящий на конце стола,
137

скорчил недовольную гримасу. Голос подал лишь фрей
Хустино Варгас.
—	Не смею спорить с высокоученым приором. Однако
доказательства того, чего мы не можем увидеть собствен¬
ными глазами, из разряда предположений. А принимая
предположение на веру, не должно ли нам прислушаться
к мнению известных авторитетов, если таковые имеются?
—	В данном случае авторитеты мы сами,— отпариро¬
вал Деса.— Мы оцениваем высказанное предположение,
руководствуясь нашим разумом и логикой.
—	Согласен. Разумеется, согласен. Но достаточно ли
этого. Мы ступили в область рассуждений. Самое большое,
на что мы способны, выслушав аргументы сеньора Коло¬
на,— заявить, что существование земель, которые он ви¬
дит своим мысленным взором, возможно. Мы признаем,
что аргументы эти весьма убедительны. Но позволяют ли
знания высокоученых членов комиссии оценить компетен¬
тность сеньора Колона?
—	Другими словами,— заговорил Талавера,— у нас
может возникнуть сомнение в выводах сеньора Колона,
поскольку мы не знаем, сколь велик его авторитет среди
космографов и математиков.
—	В этом суть проблемы, господин мой епископ.
Колон стоял, раздираемый противоречивыми чувства¬
ми. Складывающаяся ситуация заставляла его разыграть
последнюю карту. Карту козырную, но делать этого ему
не хотелось, ибо могло создаться впечатление, что он
не сам пришел к своим выводам, но почерпнул их из
трудов знаменитого ученого. Разумеется, будь эти важ¬
ные документы при нем, он бы решился представить их
комиссии. Но их украли, и в душе Колона зародилась
тревога. Все с большей очевидностью он начал осозна¬
вать... что без карты и письма Тосканелли нечего рас¬
считывать на победу.
Фрей Диего Деса и тут не оставил его в беде.
—*■ К счастью,— заметил он,— проблема эта легко раз¬
решима. Сеньора Колона поддерживает авторитет вели¬
чайшего математика современного мира — Паоло даль
Поццо Тосканелли.
Вдоль стола пробежал одобрительный шумок. А Сан¬
танхель тут же добавил: «Именно благодаря этой поддер¬
жке Ее величество и собрала нашу комиссию».
Талавера уставился на Колона.
—	Почему вы ранее не сказали нам об этом?
—	Не видел в этом необходимости. Мне представля¬
138

лось, что логики моих аргументов и лежащей перед вами
карты более чем достаточно.
—	Мы сбережем немало времени,— вмешался Деса,—
если вы представите карту, полученную от Тосканелли.
—	У вас есть карта, вычерченная его рукой? — воск¬
ликнул Талавера, и Колон увидел, как вытянулись лица
противников.
Ничем не выдавая бушующую внутри ярость, Колон
пытался ответить правдиво, но не на последний вопрос.
—	Сформулировав свои выводы, я, прежде чем пред¬
ставить их королю Португалии, решил проконсультиро¬
ваться с Паоло Тосканелли. Ознакомившись с моими
расчетами, он прислал мне письмо и карту. Последняя
отличалась от той, что лежит перед вами, только в одном:
расстоянии до суши при плавании на запад. По моему
разумению, оно меньше, чем считал Тосканелли.
—	Да это и неважно,— заметил Талавера.— Глав¬
ное — принцип, и тут слово величайшего космографа име¬
ет первостепенное значение,— сидевшие слева и справа
от него согласно покивали.
—	Я имею честь уверить вас, что в принципе Тосканел¬
ли полностью согласился со мной,— твердо заявил Колон.
—	Мы хотели бы слышать не только ваши заверения,
но увидеть саму карту.
Этой фразой Колона прижали к стенке.
—	К сожалению, я не	могу	положить	ее перед	вами.
Карту	у меня украли.
Повисла зловещая тишина. Колон увидел, что округ¬
лились глаза Сантанхеля, как побледнело обычно румяное
лицо Десы. Фонсека что-то шепнул своему соседу.
—	Но, сеньор,— бесцветным голосом спросил Талаве¬
ра,— кто мог украсть у вас эту карту?
—	Мой господин, ответить	на этот	вопрос —	выше
моих	сил. Да сейчас это	не суть важно.	Карты у	меня
нет. Но, если бы она и была, клянусь вам, на ней вы
увидели бы именно то, о чем я и говорил.
Он услышал чей-то смешок. Ему словно отвесили
пощечину. Колон вспыхнул. Глаза полыхнули жарким
пламенем. Но ничего не успел сказать, потому что Та¬
лавера задал ему следующий вопрос:
—	Сеньор Колон, по приезде в Испанию вы показы¬
вали кому-нибудь эту карту?
—	Никогда. Никому.
—	Значит, теперь, после смерти Тосканелли, подтвер¬
дить ее существование можете только вы?
139

—	Совершенно верно,— признал Колон.
—	И, если я правильно понял дона Луиса де Сантан-
хеля, их величества собрали эту комиссию только потому,
что вы заверили их в существовании этой карты?
—	Карта была лишь одним из доводов. Не более того.
—	А мне представляется,— проскрипел Фонсека,— что
наша комиссия никогда б не собралась, если б их вели¬
чества знали, что никакой карты нет.
И Колон не сдержался.
—	Если вы намекаете, что я ввел в заблуждение
короля и королеву необоснованными претензиями, то
я подобные обвинения отвергаю. Я обманывал бы их
величества, если бы карты не существовало. На самом
же деле карта есть, и я посмею лишь добавить, что и не
собирался представлять ее, поскольку считаю, что убеж¬
дать должны логика и математические выкладки, а не
громкие имена.
Едва ли последняя фраза оказалась удачной. Если
кто-то из членов комиссии все еще симпатизировал Ко¬
лону, то после нее он потерял последних союзников. Даже
глаза Десы посуровели. Сантанхель и Кинтанилья стара¬
лись не смотреть на него.
—	Вы вот сказали, что были при дворе короля Жуана,
когда получили карту и письмо,— напомнил доминиканец
Варгас.— Вы показывали их королю?
—	Да.
Брови доминиканца взметнулись вверх.
—	И тем не менее король Жуан не счел нужным дать
вам корабли?
—	Благодаря этому,— ответствовал Колон,— влады¬
кам Испании представился шанс получить в свое распо¬
ряжение богатства новых земель.
Фрей Хустино Варгас лишь презрительно улыбнулся.
Талавера подождал еще немного, но так как желающих
выступить не нашлось, откашлялся.
Если вам нечего добавить, сеньор, позвольте нам
перейти к обсуждению. Вы можете удалиться.
Но даже в атмосфере всеобщего недоверия Колон
решился на последнее слово.
—	Я вынужден повторить, мой господин, что все ска¬
занное мною о документах Тосканелли — истинная прав¬
да, и я призываю в свидетели Господа Бога. Я благодарю
вас, господа, за терпение, с которым вы выслушали меня,
и целую ваши руки.
Он поклонился и направился к двери.
140

Но прежде чем Колон закрыл за собой дверь, он
услышал голос Фонсеки: «Мне думается, господин мой
епископ, нам не стоит терять времени на подобные пус¬
тяки. Совершенно ясно, что нас собрали понапрасну.
К счастью, мы вовремя это выяснили».
Глава 19
ДОКЛАД
Гордость поддерживала Колона до тех пор, пока
их взгляды упирались в его спину, но ни се¬
кундой больше.
Как только двери зала заседаний захлопнулись, голова
его поникла, спина согнулась под свалившейся на нее
непосильной ношей, и, полуослепший от злой обиды, Ко¬
лон, волоча ноги, еле доплелся до скамьи у стены.
Два пажа шептались в углу. Охранник застыл у дверек.
Они не обращали на него ни малейшего внимания, а кроме
них, в полутемной приемной не было ни души. Никто не
видел его жестокого поражения. И оставался он в приемной
не потому, что в нем еще теплилась надежда на успех. Про¬
сто не мог уйти, не объяснившись с Сантанхелем.
Глубоко задумавшись, он не замечал бега времени.
И вздрогнул от неожиданности, когда раскрылись двери,
выпуская из зала заседаний членов комиссии. Ему пока¬
залось, что не прошло и пяти минут, как он вышел
в приемную. На самом деле комиссии потребовалось пол¬
часа, чтобы прийти к единому мнению.
Талавера шел первым, за ним — Мальдонадо и Ресенде.
Инстинктивно Колон встал. Их взгляды, привлеченные
его движением, тут же скользили в сторону, едва они
видели, кто поднимается со скамьи.
Четвертым показался Деса, с низко опущенной головой.
Деса, который верил ему, которого он убедил в своей
правоте, который защищал его перед владыками Испании.
Деса тоже увидел его и тоже прошел, не сказав ни слова,
не подав ни знака, из которого он мог бы понять, при¬
нимают ли его за бесчестного шарлатана, не останавли¬
вающегося ни перед какой низостью.
Фонсека не удостоил Колона и взгляда, оживленно
беседуя о чем-то с одним из доминиканцев, и Колон уже
проклинал себя за то, что сразу не покинул приемную,
а остался, подвергаясь новым унижениям.
141

Наконец появился Сантанхель, молча шагающий рядом
с Кинтанильей. По телу Колона пробежала дрожь. Неу¬
жели и этот верный друг, которому он стольким обязан,
покинет его? Но нет, Сантанхель, заметив Колона, пря¬
миком направился к нему. На лице его отражалась тре¬
вога. Он тяжело вздохнул и покачал седой головой, прежде
чем заговорить.
—	Пока не могу обещать вам ничего хорошего, мой
дорогой Кристобаль. Но все еще можно поправить. Мы
должны приложить все силы, чтобы вернуть карту.
—	Спасибо и за то, что вы хоть верите в ее суще¬
ствование. Другие-то сразу решили, что карты никогда
и не было. Эти господа...
Рука Сантанхеля легла на его плечо.
—	Чем дольше я живу, дорогой Кристобаль, тем боль¬
ше убеждаюсь, сколь мало в человеке милосердия.
—	Тогда мне все ясно. Комиссия приняла меня за
шарлатана. А предложение мое, как искренне полагает
Фонсека,— сплошной обман.
—	Поменьше думайте об этом наглом священнике,
да и вообще постарайтесь успокоиться. Сегодня я загляну
к вам. А теперь идите.
Он похлопал Колона по плечу, чтобы подбодрить, но
едва ли вдохнул в него хоть каплю энергии. Домой тот
ушел в отчаянии, потрясенный совершившимся.
С трудом преодолевая каждую ступеньку, он поднялся
по лестнице, открыл дверь и оцепенел, увидев Беатрис,
сидящую у стола.
Она метнулась ему навстречу, черная, обшитая кру¬
жевами мантилья осталась на спинке стула.
—	Я не могла не прийти, Кристобаль. Хотела дождать¬
ся тебя и сразу узнать обо всем. Я не находила себе
места от волнения. Ты победил, дорогой мой. Я знаю, что
победил.
Он шагнул к окну, и Беатрис увидела, как печально
его Лицо. В ужасе она отшатнулась.
—	Кристобаль!
Улыбка его более всего напоминала гримасу боли. Он
усадил ее на стул, сам опустился перед ней на колени,
уткнулся лицом в ее платье.
—	Все кончено,— простонал он.— Я лишился всего:
надежд, доверия, собственной чести. До наступления ве¬
чера королю и королеве доложат, что я обыкновенный
лгун и обманщик. Если они проявят милосердие, мне
просто прикажут покинуть Испанию, если же король Фер¬
142

динанд решит, что я должен расплатиться за жалкие
гроши, которые выдавались мне, меня бросят в тюрьму.
Руки ее нежно гладили Колона по волосам. Наконец
она поднял голову, посмотрел на Беатрис.
—	Меня ограбили.
—	Ограбили? — от внезапно нахлынувшего страха Бе¬
атрис осипла.— Что? Что у тебя украли?
— Все,— он поднялся.— Все, кроме жизни. Оставили
только отчаяние и стыд, которые будут преследовать меня
до последнего часа. У меня украли оружие, которым я мог
сокрушить этих твердолобых ученых из Саламанки, этих
священников, которые не видят дальше собственного носа.
И Колон закружил по комнате, как разъяренная пан¬
тера, передавая Беатрис все насмешки, все намеки, кото¬
рые пришлось ему выслушать.
Она сидела, не дыша, побледнев, как полотно, ее глаза
не покидали лица Колона. А потом он остановился перед
ней, горько улыбнулся.
—	Таков конец всех моих грез, моя Беатрис. Я должен
идти в другие края, предлагать мои услуги кому-то еще,
но едва ли меня захотят слушать, потому что, как вы¬
яснилось сегодня, бумажкам доверяют куда больше, чем
человеку.
Беатрис оперлась локтями о стол, обхватила голову
руками. Она пыталась в точности вспомнить, какие слова
удалось вырвать из нее Галлино. А вспомнив, поняла, как
много сказала, сколь важные сведения узнал от нее ве¬
нецианец.
И заставила себя говорить.
—	Когда ты в последний раз видел эти документы?
—	Когда? Откуда мне знать? У меня и мысли не было
проверять, на месте ли они. Даже в среду, когда я положил
в жестянку письмо для Сантанхеля, о котором говорил
тебе, я не стал перетряхивать содержимое, уверенный,
что документы в полной сохранности.
—	А может, ты не положил карту на место, когда
в последний раз работал с ней?
—	Невозможно. Я держу ее в той жестянке, и больше
нигде. Кроме того, я все перерыл.
—	Вчера тебя не было дома целый день,— напомнила
ему Беатрис.— Может, тебя ограбили в твое отсутствие?
—	Я не нашел следов взлома. Все замки целы. Прав¬
да...— Колон что-то вспомнил.— Сегодня утром, открыв
сундук, чтобы достать карту, я заметил, что вещи лежат
в беспорядке. Во всяком случае, не так, как я их клал.
143

До того я открывал сундук в среду утром, после твоего
ухода,— он помолчал.— Пожалуй... да, меня могли огра¬
бить вчера. Но как? Замок на сундуке цел. И кто мог
знать, где я храню ключ?
—	Я знала.
—	Ты? — он уставился на Беатрис.— Ты полагаешь,
раз я сказал тебе, то мог сказать и кому-то еще? Но
я не говорил. И даже ты не знала, какая из лежащих
в жестянке карт вычерчена Тосканелли.
Она поняла, что должна рассказать ему обо всем, чем
бы это ей ни грозило.
—	Послушай, Кристобаль...— Но встретилась взглядом
с его полными муки глазами, и решимость покинула ее.
Она не могла, не могла вылить еще одну каплю в чашу
страданий, которую пришлось ему испить в этот день.
—	Я слушаю, любовь моя.
—	Нет, ничего... ничего,— у нее перехватило дыха¬
ние.— Глупая, шальная мысль.
Колон наклонился, поцеловал ее в холодные губы.
—	Когда я встретился с тобой, Беатрис, я так нуждался
в тебе. А теперь ты нужна мне еще больше... но я должен
отказаться от тебя.
Ответа не последовало. Беатрис словно обратилась
в статую.
И тут раздался стук в дверь.
Колон подошел к ней, открыл, оказался лицом к лицу
с Сантанхелем.
—	Дон Луис! — он отступил в сторону, давая канцлеру
войти.
Сантанхель переступил порог, увидел Беатрис, оста¬
новился.
—	Я, похоже, не вовремя^
—	Нет, нет. Это мой близкий друг, сеньора Беатрис
Энрикес. Она навестила меня в час, когда большинство
друзей отвернулось от меня.
Дон Луис сдернул шапочку с головы, поклонился.
Он узнал в Беатрис танцовщицу, которую защищал
Колон от насмешек маркизы Мойя. Его острый взгляд
отметил не только удивительную красоту девушки, но
и темные круги озабоченности под глазами, и следы
слез на щеках.
—	Я решил незамедлительно поставить вас в извест¬
ность, Кристобаль, что их величества смогут принять
епископа Авилы только вечером. Я вырвал у него обе¬
щание перечеркнуть изложенные в докладе комиссии
144

выводы, если до этого времени пропавшая карта будет
найдена.
Взгляд Колона потеплел.
—	Пусть я умру, если у меня есть более верный друг.
Сантанхель лишь махнул рукой.
—	Карта,— вернулся он к интересующей его теме.—
Кто, по-вашему, мог ее украсть?
—	Понятия не имею.
—	А вы подумайте, подумайте. Все зависит от этого,
даже ваша честь. Вспомните старую пословицу: «Сие Ьопо
fuerit?» Кому это выгодно?
—	Знаете, я подумал о португальцах. Но скорее по¬
тому, что больше ничего не пришло в голову. Подозрения
мои, разумеется, ничем не обоснованы.
Дон Луис раздраженно закружил по комнате.
—	Ну ради чего Деса заговорил о Тосканелли? Мы
бы достигли своего и без этой карты.
—	Он хотел мне помочь.
Дон Луис печально покачал головой.
—	Да, конечно. Намерения у него были самые добрые.
Но результат-то ужасен. Даже Деса, ваш верный друг,
отвернулся от вас. Как и остальные, он решил, что история
о краже — чистая выдумка. Он вам больше не верит.
Ярость охватила Колона.
—	Помоги мне, Господи! Ну почему в человеке ищут
только плохое? С какой легкостью его лишают чести!
Как же завидуют иностранцу, который может добиться
расположения владык Испании! Как хочется им объявить
меня лгуном!
Сантанхель грустно вздохнул.
—	Если вы не укажете мне на возможных похитите¬
лей...— Он пожал плечами, не договорив.
Беатрис, сжавшись, сидела у стола. Ее распирало же¬
лание выложить все, что ей известно, но страх перед
разрывом с Колоном заставлял молчать.
—	Я пойду к королеве,— прервал молчание дон Лу¬
ис.— У нее доброе сердце и проницательный ум. Я еще
поборюсь за вас.
—	Спасибо, друг мой. Ибо я оказал вам плохую услугу.
—	Посмотрим. Посмотрим. Не теряйте мужества.
Я еще загляну к вам. Может, сегодня вечером.
Едва он ушел, поднялась и Беатрис. Ее уже ждали
У Загарте. Она опаздывала.
—	Да,— кивнул Колон.— Тебе надо идти. Я-то обе¬
щал вызволить тебя из этого вертепа. Смех, да и только.
145

Она выбежала из дома, но на полпути к харчевне
Загарте остановилась как вкопанная. Ей недоставало му¬
жества сказать все Колону, но уж с Сантанхелем она
могла бы поговорить. А потом исчезнуть из Кордовы,
чтобы не сгореть со стыда. Ей понадобилось лишь не¬
сколько секунд, чтобы принять решение. Загарте, спек¬
такль и публика подождут.
Она повернулась и вновь застыла на месте. Перед
ее мысленным взором возник несчастный Пабло, томя¬
щийся в грязном, вонючем подземелье, умоляющий ее
спасти его даже ценой собственной добродетели. Вновь
ей приходилось выбирать между братом и любовником.
Только предав и пожертвовав одним, она могла спасти
второго.
Проходивший мимо солдат подтолкнул ее и игриво
шепнул пару слов, предложив весело провести время.
Беатрис разом очнулась. Одним взглядом отшив солдата,
она поспешила к Мечети. Дон Луис жил на улице,
выходящей к западной стене кафедрального собора, не¬
подалеку от реки. Алебардщик, охранявший ворота, толь¬
ко осведомился, что ей нужно, как из дома вышел
Сантанхель.
Беатрис смиренно попросила выслушать ее. Отказы¬
ваться Сантанхелю не хотелось, но он очень спешил.
—	Вы выбрали неудачную минуту. Я иду к королеве.
Полагаю, вы понимаете, почему я должен немедленно
увидеться с ней.
—	То, что я собираюсь рассказать вашему высочеству,
возможно, поможет вам в разговоре с королевой.
Его добрые глаза всмотрелись в бледное, дышащее
страданием лицо.
—	Пойдемте со мной.
Они пересекли залитый солнцем двор, вошли в про¬
хладный вестибюль. Слуги бросились им навстречу, но
Сантанхель отослал их прочь и ввел Беатрис в маленькую
гостиную.
—	Так что вы хотите мне рассказать?
—	Я знаю, кто воры и где их найти,— выпалила
Беатрис и, увидев, как изумленно раскрылись глаза Сан-
танхеля, продолжила: — Это агенты государственных ин¬
квизиторов Венеции. Их двое, Рокка и Галлино. Рокка
утверждает, что входит в состав посольства Венецианской
Республики при королевском дворе Испании. Живут они
в «Фонда дель Леон».
Сантанхель шагнул к ней.
146

—	Откуда вы все это знаете?
—	Зачем вы спрашиваете меня? — с болью в голосе
отозвалась Беатрис.— Разве вам недостаточно их имен?
—	Недостаточно, если возникнет необходимость оста¬
новить их. Тем более, как вы сами сказали, один из них
пользуется дипломатической неприкосновенностью,—
и тут же добавил: — Кристобаль знает об этом?
—	Я не решилась сказать ему.
—	Ага! — его густые брови сдвинулись к переносице.
Но заговорил он очень мягко.
—	Почему же? Будьте со мной откровенны, дитя мое.
Колебалась она недолго.
—	В Венеции мой брат брошен в подземелье Подзи.
Его обвиняют в краже, и на то есть основания, и в го¬
сударственной измене, хотя никакой он не шпион.
Беатрис рассказала все, ничего не утаивая. Сантанхель
слушал внимательно, с непроницаемым лицом, не упуская
ни единого слова.
—	Я знаю, какой мерзавкой выгляжу в ваших гла¬
зах,— закончила Беатрис.— Я сама себе противна. Однако,
клянусь госпожой нашей, девой Марией, я не намеревалась
предать Кристобаля, когда Галлино вытянул из меня то,
что хотелось узнать. Ибо любовь, которую у меня требо¬
вали лишь изобразить, превратилась в настоящую.
—	И не надо отказываться от нее,— улыбнулся Сан¬
танхель.— Бедная вы моя. Какой жестокий выбор выпал
на вашу долю — между братом и возлюбленным.
—	Но так ли я выбрала? — взмолилась она.
—	Вы поступили по справедливости,— твердо заявил
Сантанхель.— Вы не можете нести ответственность за
вину вашего брата. В тюрьме он оказался не из-за вас.
И не должен требовать, чтобы вы принесли себя в жертву
ради его освобождения. Этим он лишь умножает свои
грехи. Кристобаль же угодил в западню. Причем вас
использовали как приманку. Ваша любовь к нему или
его — к вам не имеет тут никакого значения. Ваш долг —
любой ценой вызволить его из этой западни.
Облегчение отразилось на лице Беатрис. Доводы Сан-
танхеля показались ей убедительными.
—	Вы так думаете? Какая тяжесть свалилась с моих
плеч!
—	Это же легко проверить. Пойдите и исповедуйтесь.
Ни один священник не отпустит вам грехи, пока вы не
сделаете все, от вас зависящее, чтобы приуменьшить
нанесенный вами ущерб. Так что не терзайтесь угрызе¬
147

ниями совести. Идите с миром. А я приму необходимые
меры. Немедленно повидаюсь с алькальдом Кордовы, и мы
займемся этими венецианцами.
—	Вам потребуются мои свидетельские показания.
Улыбаясь, Сантанхель покачал головой.
—	Они-то мне как раз и не нужны. Ваши показания
вынудят алькальда арестовать вас.
—	Я знаю. Но меня это не волнует.
Улыбка Сантанхеля стала шире. Он видел, что Беатрис
готова принести себя в жертву.
—	Дитя мое, арест — это ваша погибель, а я не уверен,
что Кристобаль поблагодарит меня, если узнает, какой
ценой я спас его честь. Положитесь на меня. Я управлюсь
без вас. А пока не теряйте времени и расскажите обо
всем Кристобалю. Ничего не утаивая.
По телу Беатрис пробежала дрожь.
—	Я... я не решусь. По крайней мере, сейчас...— Она
помолчала, затем продолжила: — А не могли бы вы... ваше
высочество, рассказать ему? Пусть он сам решит, как
поступить со мной.
Сантанхель задумался.
—	Если хотите. Но поверьте мне, дитя мое, будет
лучше, если обо всем он узнает от вас.
Беатрис заломила руки.
—	Я не решусь. Не решусь до тех пор, пока ему не
возвратят карту.
—	Ладно, ладно,— покивал Сантанхель.— Именно
этим мы сейчас и займемся. А остальное можно и подо¬
ждать. Не будем терять времени.
Дело оказалось не столь простым, как рассчитывал
дон Луис. Дон Мигель де Эскобедо, верховный судья
Кордовы, свято чтил дух и букву закона. И не собирался
что-либо предпринять, не получив ответ на интересующие
его вопросы.
—	Нет смысла напирать на меня, дон Мигель,— за¬
протестовал Сантанхель.— Считайте лучше, что эти све¬
дения получены мною в исповедальне.
—	С каких это пор вы стали священнослужителем,
дон Луис?
—	Не только священникам доводится выслушивать
исповедь. Я обещал не выдавать человека, который пе¬
редал мне эти сведения. Иначе он бы не заговорил.
Неужели мне следовало оставить это преступление без¬
наказанным?
148

—	Но где доказательства совершения преступления?
—	Мое слово.
—	Вернее, слово неизвестного человека.
—	Я его хорошо знаю. Разве вам этого недостаточно?
—	Ума не приложу, что и делать. Один из этих людей,
как вы говорите, числится в венецианском посольстве.
Даже при наличии неопровержимых доказательств его
вины мне не хотелось бы связываться с ним,— алькальд
погладил седую бороду.— Если искомых документов при
них не окажется, мне грозят немалые неприятности. Не
могли бы вы принести мне приказ от королевы?
—	Нет. Но уверяю вас, когда все будет кончено, она
одобрит ваши действия.
—	Непростую вы мне задали задачку. Пошлю-ка я за
коррехидором .
Несколько минут спустя в кабинет вошел мужчина,
в котором за милю узнавался военный. Дон Ксавьер Па¬
стор обладал более богатым воображением, чем алькальд,
и оказался не столь щепетилен.
—	Говорите, карта и письмо? — Он помолчал, потом
добавил: — А если мы найдем их у одного или другого
венецианца, как мы докажем, что они принадлежат не
ему?
—	Сеньор Колон, несомненно, назовет вам особые
отличия и карты, и письма.
—	Тогда позвольте мне начать с сеньора Колона.
—	А потом? — пожелал знать алькальд, несколько
сбитый с толку такой прытью подчиненного.— Один из
этой пары, не забывайте об этом, приписан к посольству.
—	Мы же не обязаны действовать официально,— дон
Ксавьер позволил себе подмигнуть Сантанхелю.— И не бу¬
дем называть себя. Постараемся избежать огласки.
—	Если вы напортачите, я выгоню вас со службы,—
предупредил алькальд.
—	Значит, я того заслужил,— рассмеялся дон Ксавьер,
который все больше нравился Сантанхелю.
Вдвоем, он и Ксавьер, сразу отправились к Колону,
причем коррехидора предупредили: кто воры, он вроде бы
ничего не знает.
—	Я принес вам надежду, Кристобаль,— приветство¬
вал его Сантанхель.— Это коррехидор, который займется
поисками вашей карты.
—	Даже если нам неизвестно, кто ее украл?
—	Поиски, я думаю, и выведут нас на воров,— уве¬
149

ренно заявил коррехидор.— Положитесь на нас, сеньор.
Мы знаем Кордову лучше, чем вы.
—	Вы сотворите чудо, если вам удастся отыскать
карту.
—	Попробуем сделать это с вашей помощью. Как нам
узнать, что карта — ваша, если мы ее найдем?
—	Вместе с ней у меня украли письмо, адресованное
на мое имя, с подписью Тосканелли и его печатью: орел
с распростертыми крыльями под герцогской короной. Те
же печать и подпись имеются и на карте.
—	Это все, что мне нужно. Надеюсь вскорости вновь
увидеться с вами. Отдыхайте с миром, сеньор,— и он
вышел из комнаты.
—	Самоуверенный господин,— заметил Колон.—
И очень уж легко сыплет обещаниями.
Пожалуй, он недооценивал коррехидора, который пря¬
миком направился в «Фонда дель Леон».
Кисада, хозяин гостиницы, встретил его с должным
почтением.
—	Храни вас Бог,	ваша милость.
—	И тебе желаю	того же, Кисада. У	тебя	есть	сво¬
бодные комнаты?
—	Слава Господи,	нет. Когда их величества в	Кордове,
моя гостиница всегда	забита до отказа.
Дон Ксавьер покрутил длинный черный ус.
—	Жаль, жаль. И никто из постояльцев не собирается
уезжать?
—	Уезжают. Завтра. Освобождается моя лучшая ком¬
ната на втором этаже.
—	Это точно? И кто уезжает?
—	Два господина, венецианцы. Они приказали подать
мулов к восьми утра.
—	Мулов? — усмехнулся коррехидор.— Они собрались
ехать верхом до самой Венеции?
—	Нет, нет, ваша милость. Только до Малаги, а там
пересесть на корабль.
—	Конечно, конечно,— коррехидор рассмеялся.— Воз¬
можно, их комната подойдет. Вечером я дам тебе знать.
Узнав все, что требовалось, коррехидор покинул гос¬
тиницу. В тот же вечер он пришел к алькальду, у которого
застал и Сантанхеля.
Канцлер вернулся из Алькасара получасом ранее
в глубокой озабоченности. Он присутствовал при докладе
комиссии их величествам. Талавера, сопровождаемый Де¬
150

сой, Фонсекой и Мальдонадо, разнес предложение Колона
в пух и прах.
—	Это мечта бесчестного авантюриста, который не
остановился даже перед тем, чтобы безо всяких на то
оснований заявить о поддержке его бредовых идей зна¬
менитейшим математиком,— заключил Талавера.
Лицо королевы разочарованно вытянулось. Король же
воспринял доклад как должное. Похоже, он и не ожидал
услышать ничего иного.
—	Ваше заключение пришлось весьма кстати,— бла¬
госклонно кивнул он Талавере.— Вот-вот падет Гранада,
и мы должны сосредоточить свое внимание на серьезных
проектах, а не распылять его на безосновательные гре¬
зы,— улыбаясь, он повернулся к королеве.— Как вы зна¬
ете, я с самого начала не одобрял этого энтузиазма,
с которым вы восприняли выдумки этого ловкача. Я даже
опасался, что он злоупотребляет вашей доверчивостью.
Королева чуть зарделась. Она не терпела упреков.
—	Если я и рисковала моей доверчивостью, то созна¬
тельно. Я считаю необходимым использовать любую воз¬
можность для приумножения могущества и славы коро¬
левства Кастильского, во главе которого соблаговолил
поставить меня Господь Бог.
—	Смею заметить, мадам, что и я не менее ответст¬
венно отношусь к своим обязанностям перед Испанией.
Возможно, я излишне осторожен, но осторожность эта во
благо испанцам и испанской казне.
—	Я в этом не сомневаюсь,— ответила королева.—
Но сверхосторожность может помешать развитию стра¬
ны,— она посмотрела на Талаверу.— Ваш доклад, гос¬
подин мой епископ, должно рассматривать как решение
комиссии?
—	Это наше общее решение, ваше величество,— по¬
клонился Талавера.
— Позвольте вам возразить,— вмешался Сантан¬
хель.— Я, к примеру, с ним не согласен.
Король Фердинанд добродушно рассмеялся.
—	Но ты же не космограф, Сантанхель.
—	Не космограф, но юрист, ваше величество, и доста¬
точно опытный, чтобы не путать аргументы за и против.
—	В этом я полностью согласна с вами, дон Луис,—
королева кивнула канцлеру и вновь повернулась к Тала¬
вере.— Почему вы решили, что кража карты — чистой
воды выдумка?
—	Позвольте мне напомнить вашему величеству, что
151

само существование этой карты подтверждается только
словом Колона.
—	А то, что Колон лгал, подтверждается только вашим
словом,— отрезал Сантанхель.— Да, Колон не смог пред¬
ставить доказательства своих расчетов, но это не есть
свидетельство того, что он лгал нам.
—	Само по себе нет,— признал Талавера.— Но в
сложившихся обстоятельствах очень существенно, что
карты этой никто не видел. О краже он упомянул, лишь
когда от него потребовали представить карту. Весьма
удачный ход для мошенника, который добился созыва
столь представительной комиссии, козыряя тем, что карта
у него есть.
Королева нетерпеливо махнула рукой.
—	Но с какой стати козырять ему несуществующей
картой, если в конце концов все обязательно бы откры¬
лось?
—	Для того, чтобы получить возможность изложить
свои доводы, которые могли сбить нас с толку и толкнуть
на ложный путь.
—	Чересчур сложно. И неубедительно,— стояла на
своем королева, защищая скорее себя, а не Колона.—
Доверчивой оказалась не только я. Доводы Колона убе¬
дили и фрея Диего. Неужели они потеряли свою убе¬
дительность только потому, что он не смог предста¬
вить карту?
—	Моя вера в его расчеты,— ответствовал Деса,—
базировалась на вере в самого Колона и, естественно,
на том, что его поддержал Тосканелли. Именно я поднял
вопрос о флорентийской карте, когда стало ясно, что
аргументы Колона не представляются достаточно убеди¬
тельными членам комиссии. И признаюсь, у меня воз¬
никли серьезные сомнения в правдивости его утвержде¬
ния о краже.
Сантанхель попытался развеять впечатление, которое
произвели слова Десы.
—	А вот у меня не возникло ни малейших сомнений.
Я узнаю благородство, когда вижу его, а Колон слишком
благороден, чтобы опускаться до лжи.
Король Фердинанд вновь рассмеялся.
—	Если я хоть немного разбираюсь в людях, такого
благородства не найти ни в ком. Ты говоришь от сердца,
Сантанхель, а не от разума.
—	Таково мое мнение, ваше величество, и я еще
надеюсь доказать свою правоту.
152

—	Доверчивость, вижу, уживается в тебе с оптимиз¬
мом,— ответил король.— Ну что ж, одно другому не
помеха.— Он повернулся к королеве.— Наверное, вы со¬
гласитесь, мадам, что нам следует заняться более важ¬
ными делами и не возвращаться к этому вопросу, пока
дон Луис не докажет нам, что этот Колон — не
обманщик?
Королева неохотно кивнула, а улыбка, дарованная
Сантанхелю, показала тому, что искорка надежды все
же остается.
Поэтому, несмотря на поздний час, он и пошел к аль¬
кальду, чтобы убедиться, что розыски начаты. Там и за¬
стал его коррехидор.
—	Мы уже начали расследование,— доложил дон
Ксавьер.— Венецианцы утром отправляются в Малагу,
чтобы сесть там на корабль. Мулов они заказали на восемь
утра. Вы согласитесь со мной, дон Мигель, их отъезд —
прямое свидетельство того, что порученное им задание
выполнено. То есть карта и письмо у них.
Алькальд сухо кивнул. Сантанхель же встрепенулся.
—	Но почему вы не приняли никаких мер, придя
к такому выводу? Этих людей нельзя выпускать из
Кордовы!
—	Напротив, пусть уезжают,— усмехнулся коррехи¬
дор.— У нас нет приказа на их задержание, и едва ли
мы его получим.
—	Разумеется, не получите,— заверил его алькальд.—
Лучше мне провалиться в ад, чем подписать приказ на
арест сотрудника посольства безо всяких доказательств
его вины.
—	А что же нам делать? — растерянно спросил дон
Луиз.
—	Мы не можем помешать их отъезду,— коррехидор
продолжал усмехаться,— но в наших силах воспрепятст¬
вовать их прибытию в Малагу. Тамошние дороги пользу¬
ются дурной славой. Полным-полно разбойников, знаете
ли. Наших альгвасилов не хватает для поддержания по¬
рядка. Так что едва ли государство будет нести ответст¬
венность за ограбление двух иностранцев, не так ли, дон
Мигель? И у нас не возникнет никаких трений с посоль¬
ством Венеции.
Облегчение Сантанхеля выразилось добродушным
смехом.
—	У меня возникают подозрения, что должность кор¬
рехидора Кордовы может приносить немалую прибыль.
153

Глава 20
ЦЫГАНЕ
олпа, запрудившая в то субботнее утро в самом
начале июня улицы Кордовы и дорогу, ведущую
на юго-восток, задержала отъезд венецианцев. Ибо в те
же часы владыки Испании, сопровождаемые отборными
войсками, отправились в Вегу, чтобы лично руководить
решающим штурмом Гранады.
Жители Кордовы с восторгом провожали уходящих
в бой. Трубили трубы, развевались стяги и хоругви, их
величества возглавляли длинную колонну рыцарей. Ко¬
роль — в сверкающей броне и даже королева — в стальном
Ъанцире, украшенном арабесками.
За рыцарской фалангой следовала кавалькада придвор¬
ных дам, на мулах с дорогими седлами, далее — придвор¬
ные, священнослужители и миряне, королевские слуги,
конюхи, сокольничие. За двором двигались войска: кава¬
лерия, копейщики, марширующие по четыре в ряд, с де¬
сятифутовыми пиками в руках, арбалетчики, швейцарские
наемники в коротких кожаных куртках с панцирем, при¬
крывающим только грудь, ибо они утверждали, что враг
никогда не видит их со спины. Замыкали колонну обозные
повозки с провиантом и снаряжением и осадные орудия.
В пыли, на жарком солнце армия выползла из Аль¬
касара, пересекла Гвадалквивир по Мавританскому мосту
и взяла курс на Гранаду.
А вслед за ней Рокка и Галлино через тот же мост
отправились в Малагу. Вместе с ними, чуть впереди ехал
погонщик мулов, у которого они наняли животных. Дви¬
гались они не спеша, под мелодичное позвякивание ко¬
локольчиков на шее мулов.
На другом берегу реки под раскидистым деревом рас¬
положилась корчма. Полдюжины мужчин о чем-то ожив¬
ленно болтали с полными кружками в руках. Своих мулов
они привязали к железным кольцам в заборе. Худые,
поджарые, небрежно одетые, мужчины чем-то напоминали
степных волков.
—	Цыгане,— пренебрежительно процедил погонщик
мулов, когда он и венецианцы проезжали мимо.
Скоро они миновали окраину, где толпа нищих, вы¬
ставлявших напоказ свои язвы и увечья, взывала к их
милосердию, понапрасну рассчитывая получить хоть одну
154

мелкую монетку. Милей позже они услышали позади топот
копыт, и погонщик мулов предложил венецианцам отъе¬
хать на обочину, чтобы пропустить приближающуюся ка¬
валькаду. В промчавшихся всадниках он узнал цыган, что
недавно пили вино у моста, и долго честил их, пока не
осела поднятая ими пыль.
—	Пусть дьявол сломает их грязные шеи,— пожелал
он цыганам перед тем, как снова тронуться в путь.
Так же неспешно они поднялись на холм, за гребнем
которого скрылись цыгане, придержали мулов, чтобы те
могли отдышаться.
Внизу текла речка, справа зеленел лес, в который
ныряла серая лента дороги, слева тянулись виноградники,
за ними начинались зеленые пастбища.
Под синим безоблачным небом они двинулись вниз
и уже достигли леса, когда раздался громкий крик и из-
под сени деревьев возникли три всадника, заступивших
им путь. То были все те же цыгане, и их предводитель,
долговязый, тощий, в широкополой шляпе и с черной
тряпкой, закрывавшей пол-лица, на полкорпуса опережал
своих спутников.
Хриплым голосом он приказал путешественникам ос¬
тановиться, хотя те замерли на месте, едва увидев не¬
знакомцев.
—	Господи Боже, защити нас! — заверещал погонщик
мулов.
Но Галлино и Рокка были не из тех, кто легко впадает
в панику, и спросили в ответ, что тому угодно.
Предводитель расхохотался.
—	Ваши пожитки, благородные господа. Спешивай¬
тесь, да поживее.
Шум за спиной заставил Галлино обернуться. Еще
трое цыган появились сзади, отрезая путь к отступлению.
Рокка выругался. Галлино не стал попусту сотрясать
воздух, он обнажил меч.
—	Вперед, Рокка! Изрубим их на куски!
Шпоры вонзились в бока мулов, обезумевшие живо¬
тные рванулись вперед, венецианцы привстали на стре¬
менах, занеся мечи для удара.
Но предводитель ускользнул от меча Галлино, а сам
толстой палкой изо всей силы ударил венецианца по
голове. Легкая бархатная шапочка оказалась ненадежным
шлемом. Удар выбил Галлино из седла, и, бездыханный,
он упал в дорожную пыль.
Рокке повезло ничуть не больше. Цыган, на которого
155

он напал, перешиб такой же длинной палкой передние
ноги мула. Животное рухнуло на колени, а Рокка по инер¬
ции полетел вперед, врезавшись головой в землю.
В себя он пришел в прохладе леса, на мшистом берегу
ручейка. Открыв глаза, увидел привязанного к дереву
погонщика мулов, а затем — Галлино, без чувств лежа¬
щего рядом с ним. Их окружали смуглые, суровые лица.
Он чувствовал, как руки шарят по его телу. Попытка
подняться не удалась, ибо грабители связали ему руки
и ноги. Камзол с него сняли. Грубый голос под ухом
известил предводителя, что денежного пояса нет.
—	С этим все ясно,— ответил тот.— Займись другим.
Грабитель оставил Рокку, который перевернулся на
бок и в бессильной ярости сверлил взглядом предводителя
дыган. Тот же уже вывернул все карманы камзола и те¬
перь ощупывал материю. Вскоре он нашел утолщение,
взрезал подкладку и вытащил спрятанный между ней
и бархатом тонкий клеенчатый мешок. Отбросил камзол,
раскрыл мешок и достал карту и письмо Тосканелли.
Внимательно осмотрел их и убрал обратно в мешок.
Мешок положил в свой карман, ногой подкинул камзол
поближе к Рокке, посмотрел на грабителя, обыскивающего
Галлино.
—	Оставь его. Пусть лежит,— он покачался на каб¬
луках.— Мы можем трогаться.
К Рокке вернулся дар речи.
—	Подождите! — воскликнул он.— Подождите! Возь¬
мите наши деньги. Но бумаги в этом мешке не представ¬
ляют для вас никакого интереса. Оставьте их мне.
Бандит усмехнулся.
—	Значит, не представляют? Тогда почему же ты
прятал их? Зашивал в камзол? Я найду ученого книгочея,
и мне скажут, сколько они стоят. А пока они останутся
у меня.
Рокке удалось сесть, голова у него раскалывалась
на части.
—	Если за них кто и заплатит, так это я.
—	И сколько ты заплатишь?
—	Десять тысяч мараведи,— последовал незамедлиг
тельный ответ.
—	Значит, они стоят по меньшей мере сто тысяч,—
рассмеялся предводитель.— Спасибо, что сказал мне.
А покупателя я найду сам.
—	С этими поисками вы угодите в петлю. Послушайте
меня. Вы получите ваши сто тысяч.
156

Предводитель снова расхохотался.
—	И где же ты их возьмешь?
— В Кордове. Приходите ко мне завтра и...
— И ты накинешь мне на шею ту самую петлю,
о которой только что упоминал. Святой Иаков! Ищи
простачков в другом месте.
—	Послушайте...
—	Ты и так наговорил достаточно. Что твое, оставлю
при себе.
К тому времени Галлино не только очнулся, но сумел
достаточно оценить ситуацию.
—	Одну минуту, мой друг! Одну минуту! — он замол¬
чал, перемогая нахлынувшую волну боли.— От вас не
убудет, если вы выслушаете меня. Отдайте моему при¬
ятелю этот мешочек со всем содержимым и отпустите его
в Кордову за деньгами. А я останусь у вас заложником,
пока он не заплатит.
Бандит лишь смеялся.
—	Я знаю, к чему это приводило,— он покачал голо¬
вой.— Мне хватит и того, что у меня есть.
Он уже двинулся с места, но вопли Рокки вновь
остановили его.
—	Вор! Негодяй! Тебя за это повесят! Отдай доку¬
менты, и мы разойдемся мирно. Иначе, клянусь Богом...
—	Тихо! Чего разорался? Есть у нас толковая пого¬
ворка: мертвые молчат. Помни об этом и не серди меня,
а не то вам живо свернут шеи.
И он зашагал прочь, на ходу отдавая приказы. В ма¬
нерах его чувствовалась военная выправка, и слушались
его беспрекословно. Кто-то из цыган отвязал мулов и увел
их к дороге, другие развязали погонщика.
Предводитель на минуту задержался перед ним.
—	Освободишь своих господ, когда мы уйдем. До Кор¬
довы доберетесь пешком. Идти-то всего три лиги. Мулов
мы заберем с собой. Ты сможешь забрать их в корчме
Ламего у Мавританского моста,— он поклонился венеци¬
анцам, махнул широкополой шляпой.— Оставайтесь с ми¬
ром, господа мои.
—	Иди ты к дьяволу,— сквозь зубы процедил Рокка.
В прескверном настроении, с гудящими головами, аген¬
ты Совета Трех, сопровождаемые погонщиком мулов, вы¬
шли из леса. Им не оставалось ничего другого, как воз¬
вращаться в Кордову на своих двоих.
Солнце уже скатилось к горизонту, когда они добрались
до Мавританского моста. У корчмы погонщик предложил
157

венецианцам передохнуть, пока он справится о мулах.
Венецианцы, уставшие, покрытые пылью, с саднящими
ногами, воспользовались привалом, чтобы утолить жажду.
Они вошли в просторный зал, и Рокка, плюхнувшись на
деревянную скамью, громким, раздраженным голосом по¬
требовал вина.
Корчмарь с подозрением оглядел их рваную одежду,
окровавленную повязку на голове Галлино. И обслужил
их лишь потому, что хорошо знал Гавилана, погонщика
мулов.
Венецианцы жадно пили терпкое вино, не отставал от
них и погонщик. Лишь как следует утолив жажду, он
справился о мулах.
—	Их привели три часа назад,— ответил Ламего.—
Я понял, что это твои мулы, и отправил на пастбище
за корчмой.— И тут поинтересовался: — Что случилось?
—	Нас ограбили и бросили в лесу,— прохрипел Рок¬
ка.— Только в этой чертовой стране такое возможно. Кто
привел мулов?
—	Откуда мне знать? Какой-то деревенский парнишка.
—	А может, один из тех веселых цыган, что пили
у тебя этим утром?
Корчмарь задумчиво почесал затылок.
—	Нет. Сегодня тут пили многие. Я не помню.
—	Я так и думал,— пренебрежительно хмыкнул Гал¬
лино.— И ты, разумеется, не помнишь, куда он пошел,
этот парнишка, оставив мулов?
—	Нет, такого я никогда не запоминаю. Я обслуживаю
моих гостей, но разом забываю о них, едва они пересту¬
пают порог корчмы.
—	В общем, ты у нас идеальный корчмарь.
Рокка, однако, никак не мог успокоиться.
—	Идеальный корчмарь для страны воров и голово¬
резов,— добавил он.
—	Вам не следует говорить такого, господин иностра¬
нец. Во всяком случае, о Кастилии, где, как все знают,
царит полный порядок. Дороги у нас охраняются, и пу¬
тешественникам на них ничего не грозит.
—	Охраняются! Если охраняются, то бандитами. Дру¬
гих охранников на ваших кастильских дорогах мы не
видели.
Корчмарь отошел, не желая продолжать этот оскор¬
бительный для Испании разговор, а погонщик через дверь
черного хода направился на пастбище, чтобы убедиться,
что муллы его в целости и сохранности.
158

Рокка вновь наполнил кружку.
—	Ну и отрава. Только жажда...— он не договорил,
глаза его вылезли из орбит. Потом с такой силой шваркнул
кружкой об стол, что та разбилась и вино разлилось по
поверхности стола, закапало на пол. Все это, да руга¬
тельство, с которым Рокка вскочил на ноги, заставило
Галлино обернуться.
В зал вошел высокий, худощавый мужчина, небрежно
одетый, в котором Галлино сразу признал предводителя
цыган.
—	Да поможет нам Бог! — выкрикнул Галлино и мет¬
нулся следом за Роккой, который уже набросился на
бандита.
Тот, однако, увернулся от рук Рокки и коротким,
сильным ударом отбросил его от себя.
—	Пьянчужка! Обнимайся с дьяволом!
—	Грабитель! — орал Рокка.
Вдвоем с Галлино они схватили цыгана.
—	Ты еще пожалеешь о сегодняшнем,— пообещал ему
Галлино.— Мы позаботимся о том, чтобы твоя грязная
шея оказалась в петле.
Цыган пытался вырваться.
—	Пусть дьявол поломает ваши кости. Эй, хозяин!
Останови этих убивцев!
В итоге все трое покатились по полу, поднимая пыль,
переворачивая столы. Корчмарь уже прыгал вокруг них.
—	Господа! Господа! Ради Бога! Что вы делаете?
Рокка тем временем успел усесться на живот цыгана,
который перестал сопротивляться.
—	Это один из бандитов, что ограбил нас. Позови
стражу, пока мы держим его. Позови стражу.
—	Да вы сошли с ума,— заверещал корчмарь.— Это
же сеньор Рибера. Никакой он не бандит.
—	Отпустите меня, кретины! — вновь задергался цы¬
ган.— Эй, сюда! На помощь! На помощь!
Зов его не остался безответным. Распахнулась дверь,
и в корчму ввалилось четверо альгвасилов.
—	Что такое? Что случилось? — выкрикнул их коман¬
дир и, не дожидаясь ответа, прошелся тупым концом
алебарды по спинам венецианцев, сидевших на цыгане.—
Встать! Встать! Вы хотели убить этого человека?
—	Пьяные, чокнутые иностранцы! — заголосил цы¬
ган.— Ни с того ни с сего набрасываются на людей!
Рокка, безуспешно пытаясь вырваться из рук двух
альгвасилов, стащивших его с цыгана, проревел в ответ:
159

—	Нас ограбили на дороге, и это — один из бандитов,
что грабили нас.
Цыган сел, ощупал себя, желая убедиться, что ему не
оторвали ни руку, ни ногу и все ребра целы.
—	Они пьяны. Я целый день не покидал Кордовы.
Дюжина свидетелей может это подтвердить. Эти мерзавцы
хотели меня убить. Я думаю, они сломали мне не одну
кость. О! О! — морщась от боли, он тем не менее удиви¬
тельно легко поднялся.
—	Оставьте их нам, сеньор Рибера,— твердо заявил
командир альгвасилов.— Они будут держать ответ перед
самим коррехидором. Пошевеливайтесь, подонки,— и под¬
толкнул венецианцев к двери.
—	Придержи язык,— посоветовал Рокка,— иначе по¬
жалеешь. Веди нас к коррехидору. Но возьми с собой
и этого мерзавца.
—	С каких это пор ты отдаешь мне приказы? Пусть
дьявол испепелит тебя. Отвечай за свои действия, сеньор
иностранец. И не перекладывай вину на других. Это же
надо, нападать на мирных кастильцев! А ну, пошли!
—	Только идиоты...— фраза прервалась криком боли,
так как его крепко ударили тупым концом алебарды.
—	Шагай, болтун ты паршивый! Поговоришь с кор¬
рехидором.
Кипящих от бессильной ярости, их вывели из корчмы
и под конвоем провели по улицам Кордовы к рыночной
площади, где размещались коррехидория и тюрьма.
Скоро они оказались в мрачном помещении с низким
потолком и маленькими оконцами, забранными решетка¬
ми. Их имена внесли в регистрационную книгу, там же
отметили вменяемое им правонарушение, а их самих
препроводили в камеру, размерами не превосходящую
собачью будку.
Коррехидор, который, как сказали венецианцам, зай¬
мется ими утром, в этот момент вместе с доном Луисом
де Сантанхелем находился на втором этаже домика Бен-
сабата на Калье Атаюд.
Поднявшись по лестнице и открыв двери, они увидели,
что Колон собирает вещи, готовясь к отъезду.
Сантанхель добродушно рассмеялся.
—	Какой вы предусмотрительный. В Вегу-то нам ехать
только завтра. Если позволите, я составлю вам компанию.
Смех показался Колону неуместным.
—	Я еду во Францию, дон Луис.
—	А чего вас туда потянуло?
160

—	Надежда, что король Шарль сможет принять ре¬
шение, не прибегая к помощи комиссий.
—	Похоже, вы недооценили нашего дорогого коррехи¬
дора. Ему есть что вам сказать. Поэтому я и привел его
с собой.
—	Я благодарен ему за участие. Но, боюсь, он ничем
не может мне помочь.
—	Более, наверное, ничем,— дон Ксавьер подошел
к столу. Положил на него два документа.— Вот, сеньор,
то, что вы, кажется, утеряли.
Колон даже лишился дара речи. А затем плечи его
распрямились, глаза вспыхнули победным огнем.
—	Значит, в Кордове вы можете творить чудеса?
Дон Ксавьер засмеялся.
—	Стараемся помаленьку. Мои альгвасилы шутить не
любят. Вор — ваш знакомый венецианец, некий Рокка.
Нам удалось изъять у него письмо и карту, не вызывая
жалоб посла Венеции. Как мы это сделали, не спраши¬
вайте. Пусть это останется нашим секретом.
Глава 21
МАРКИЗА
Канцлер Арагона путешествовал, как того требовал
его высокий пост, в сопровождении двенадцати
хорошо вооруженных всадников. У каждого на кожаном
нагруднике красовался герб Сантанхеля — серебряный
крест на лазурном фоне. Позади мулы везли палатки и
походное снаряжение.
Под жарким июньским солнцем маленькая кавалькада
продвигалась на юг, и на третий день после выезда из
Кордовы они пересекли реку Хениль. Вокруг простиралась
зеленая равнина, ветры, дующие с заснеженных вершин
Сьерра-Невады, несли долгожданную прохладу. Скоро они
приблизились к высоким тополям, словно часовые охра¬
нявшим многоцветье шатров и палаток испанского лагеря,
растянувшегося на километры города из шелка и брезента,
с развевающимися над ним штандартами и хоругвями.
А еще дальше, в туманной дымке, возвышались башни
и минареты Гранады, последней мавританской твердыни
на полуострове, окруженной мощными укреплениями.
Дорога вилась меж виноградников и оливковых рощ,
6 Зак. 10G3
161

зарослей акации и цветущей сирени, полей овса, пше¬
ницы, на которых тут и там алели маки.
Колон ехал в прекрасном настроении. Еще бы, ему
было чем пристыдить тех, кто во всеуслышание обозвал
его обманщиком и лгуном.
Но дон Луис полагал, что спешить с этим не стоит.
—	Позвольте мне самому разобраться с ними,— на¬
стаивал он.
—	Я позабочусь о том, чтобы они проглотили свои
слова. Вы еще успеете выговориться.
Об этом они договорились еще до отъезда из Кордовы.
Разногласия возникли в другом: как быть с Беатрис.
Сантанхель уговаривал Колона немедленно повидаться
с девушкой, причем столь настойчиво, что его заинтере¬
сованность даже удивила Колона. Он же твердо стоял на
своем: не искать с Беатрис встреч, пока не сможет сооб¬
щить ей что-либо определенное. А чтобы успокоить де¬
вушку, послал ей записку, в которой сообщал, что карта
и письмо найдены и возвращены законному владельцу.
Сантанхель переборол искушение рассказать Колону обо
всем, что произошло на самом деле, так как резонно
решил, что признание должно исходить из уст Беатрис.
Покаявшись, она могла рассчитывать на быстрое отпуще¬
ние грехов.
На закате солнца они достигли окраин огромного ла¬
геря. Бесконечные ряды повозок, стада лошадей, мулов,
ослов, кузницы, столярные мастерские, пекарни, камнете¬
сы, канатные мастера, плетельщики корзин, строители
бастионов, тоннелей, мостов и всего прочего, необходимого
для транспортировки артиллерии, которую особо опекала
сама королева.
Далее они ступили на длинные улицы, образованные
солдатскими палатками. Удары молота о наковальню,
грохот деревянных колотушек жестянщиков, лошадиное
ржание сменились песнями бродящих певцов, криками
торговцев, шествующих от палатки к палатке с мулами
и ослами, в торбах которых имелся товар на любой вкус.
Не было лишь полчищ проституток, обычно сопровождав¬
ших войска. Если они и появлялись, из лагеря благоче¬
стивой и набожной Изабеллы их гнали кнутом.
Павильоны короля и королевы расположились на боль¬
шой площади в центре лагеря. Тут же красовались шатры
и палатки придворных. Пурпурная — кардинала Испании,
который привел с собой две тысячи солдат, герцога Ме¬
дины, маркиза Кадиса и других испанских грандов, вас¬
162

салов их величеств, пришедших со своими отрядами. Над
каждым шатром развевался стяг с гербом его обитателя.
Сантанхель и Колон спешились у шатра маркиза Мойя.
Маркиза встретила их более чем благожелательно.
—	Какой вы молодец, дон Луис. Если б вы не
привезли с собой нашего Кристобаля, он, наверное, не
навестил бы нас.
Колон низко поклонился.
—	Целую ваши ручки. Вы же знаете, что я в опале.
—	Именно в такой момент вам и должны помочь
друзья.
Кабрера поддержал маркизу.
—	Сейчас, правда, нам трудно что-нибудь сделать. Но
мы на вашей стороне и докажем вам, сколь мало верим
вашим обличителям.
—	Господь припомнит им их злобу,— добавила его
супруга.
—	Я приехал сюда, чтобы развенчать их, мадам.
Маркиза покачала головой.
—	Сейчас не время. Я пыталась говорить с королевой.
—	Вы заступались за меня?
—	Неужели вы решили, что я сразу же отрекусь от
вас? Или меня смутят необоснованные нападки на вас?
—	Я ваш вечный должник, мадам,— Колон вновь
поклонился.
—	Я тонко чувствую настроение королевы. Сейчас не
стоит появляться у нее на глазах. Она оскорблена. Счи¬
тает, что унизила себя в глазах короля Фердинанда,
который сразу же принял ваше предложение в штыки.
—	Вот и отлично,— Сантанхель потер руки.— Ничего
так не обрадует ее величество, как реабилитация Колона.
Кабрера нахмурился.
—	Это легкомысленно. Настойчивость может вызвать
еще более бурную реакцию.
Улыбка Сантанхеля стала шире.
—	И все-таки мы рискнем. Потому что на этот раз
мы пришли не со словесными аргументами, но с вещест¬
венными доказательствами. Доказательствами, которые
так жаждали получить высокоученые члены комиссии. Мы
привезли карту и письмо, а также имена грабителей, их
укравших.
—	Черт побери! — радостно выругался маркиз, хватив
кулаком по столу.
—	Теперь вас оправдают по всем статьям,— улыбну¬
лась маркиза.
6*
163

—	По крайней мере, будет спасена моя честь,— отве¬
тил Колон.
—	И все остальное.
—	Едва ли. Слишком уж велико сопротивление. Если
бы я представил карту комиссии, боюсь, что ее члены
сочли бы, что и этого недостаточно.
Над последней фразой маркиза задумалась, и плодом
ее размышлений стал план, который она реализовала
в тот же вечер.
—	Кажется, я знаю, что нужно сделать. Положитесь
на меня. И вы поймете, какой дипломат погиб в Беатрис
де Бобадилья.
Они поужинали угрем и форелью, выловленными в Хе-
ниле, птичками, попавшими в силки в лесах Веги, запивая
еду белым вином «аликанте», охлажденным в горном
снегу. За столом то и дело слышался смех. И Колон
видел, сколь искренне рады маркиз и маркиза его воз¬
вращению из небытия.
После ужина паж, неся над головой ярко горящий
факел, отвел их к павильону, над которым вздымался
штандарт с гербами двух королевств.
Король играл в шахматы с епископом Авилы, а коро¬
лева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад ка¬
питана Рамиреса, командующего ее артиллерией, которого
в армии прозвали Эль-Артильеро. Речь шла о новых
бомбардах4, призванных усилить огневую мощь армии.
Тут же, естественно, отирался и Фонсека, весь в черном
и, как полагалось священнослужителю, без оружия.
Рамирес уже уходил, когда паж поднял тяжелую пор¬
тьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая
подруга королевы, она имела право приходить в любое
время дня и ночи.
Ее величество оторвалась от списка необходимых ору¬
дий, оставленного Эль-Артильеро, подняла голову, улыб¬
нулась маркизе. Неслышно шагая по мягкому восточному
ковру, великолепная в платье из синего бархата с низким
вырезом, смело открывающим всю шею, маркиза подошла
к столику и присела на указанный королевой стул.
—	Обычно ты не приходишь так поздно, Беатрис.
Предпочитаешь оставаться у себя.
—	Сегодня я не могла не прийти. У меня новости для
вашего величества. Касательно Колона.
Она не могла удивить их более, даже если бы
сбросила на пол канделябр. Король, услышавший ее,
резко обернулся.
164

—	Надеюсь, вы пришли сказать, что мерзавец покинул
Испанию.
—	Ну что вы, сир, я не из тех, кто спешит сообщить
дурные вести.
—	Дурные? Мне доводилось слышать и похуже. Но
вы, я вижу, все еще благоволите к этому долговязому
пройдохе.
Епископ двинул вперед фигуру.
—	Шах, сир.
—	К его уму я отношусь с большим уважением, чем
к росту, ваше величество,— ответила маркиза.
—	А мне кажется, лучшее, что у него есть,— это
ноги,— рассмеялся Фердинанд.— Вот ими-то ему и сле¬
дует сейчас воспользоваться,— и он вновь склонился над
доской.
Королева вздохнула.
—	К сожалению, он не выдержал испытания, устро¬
енного комиссией, в том числе и доном Хуаном.
—	Мне повезло, что я застала у вас дона Хуана,—
улыбнулась маркиза.
Фонсека поклонился, но и тени улыбки не мелькнуло
на его круглом лице.
—	Я лелею надежду,— продолжала маркиза,— что
принесенные мною новости побудят его изменить свое
отношение к сеньору Колону.
—	К сожалению, мадам, мое отношение покоится на
прочном основании.
—	Прочном? А по-моему, на песке, дон Хуан.
Король торопливо сделал ход и вновь обернулся.
—	Что я слышу? Вы вновь защищаете этого лжеца?
—	Только от ошибок его судей, сир.
—	Клянусь бессмертной душой, откуда такая безрас¬
судная страсть?
—	Это страсть к процветанию Испании и чести и сла¬
ве ваших величеств.
Королева похлопала ее по руке, опять вздохнула.
—	Никто не сомневается в твоих добрых намерениях,
Беатрис. Но вопрос уже рассмотрен.
—	И решение вынесено,— добавил Фердинанд.— Дело
закрыто.
—	Шах, сир,— вмешался епископ.— Боюсь, следую¬
щим ходом будет мат.
—	Да? — король уставился на доску.— К дьяволу это¬
го Колона! Из-за него проиграл партию.
Маркиза не отрывала от него взгляда.
165

—	Я могу доказать вашему величеству, что из-за Коло¬
на вы можете проиграть больше, чем партию в шахматы.
—	Согласен с вами, клянусь святым Иаковом. Он и так
отнял у меня много времени и нервов.
—	Поэтому не будем увеличивать эти потери,— ре¬
шила королева.
—	Сможет ли моя любовь к вам, мадам, оправдать
мое непослушание?
Фердинанд тяжело поднялся, хмуро посмотрел на
маркизу.
—	Ради Бога, Беатрис, неужели вы не понимаете, что
словами тут ничего не изменишь?
—	Из-за слов я бы не стала отвлекать ваше внимание.
Я говорю о доказательствах.
—	Доказательствах чего? — спросила королева.
—	Того, что с Колоном поспешили.
Фердинанд рассмеялся.
—	Своей настырностью вы превзошли паука.
—	Тогда позвольте мне доплести свою паутину,—
и с улыбкой она повернулась к королеве.
—	Ох уж эти сирены,— вздохнул король, а королева
спросила:
—	Так что ты хотела нам сказать, Беатрис?
Маркиза не заставила себя упрашивать.
—	Как хорошо, что при нашем разговоре присутствует
епископ Авилы, который был председателем комиссии,
и дон Хуан де Фонсека, оказавший немалое влияние на
принятие решения.
Талавера встал из-за стола вместе с королем. И теперь
молча сверлил Беатрис холодным взглядом. Дон Хуан еще
раз поклонился маркизе.
—	Не переоценивайте моих заслуг, мадам. Я лишь
помог сорвать маску с этого человека.
—	Или приписать ему те качества, которых у него
нет и в помине.
—	Нет, нет, мадам. Он сам вырыл себе яму.
—	Вот об этом мы сейчас и поговорим. Вы дозволяете
мне высказаться, мадам?
Королеву в немалой степени удивила настойчивость
маркизы.
—	Да, мы вас выслушаем,— она откинулась на спинку
стула.— Я не сомневаюсь, дон Хуан найдет, чем вам
ответить.
Подошел и король в сопровождении епископа Авилы.
На его лице играла улыбка.
166

—	Послушаем и мы. Рыцарский поединок между жен¬
щиной и священником. Такое войдет в историю.
Маркиза всматривалась в круглое желтое лицо дона
Хуана де Фонсеки.
—	Вы убедили себя и других, не так ли, что сеньор
Колон лгал, утверждая, что у него есть карта великого
Тосканелли?
—	По-вашему, я убедил себя, маркиза? — он торже¬
ствующе улыбнулся.— Простите меня, но в этом убедил
нас сам Колон.
—	Признался, что он лжец, не так ли?
—	Убедил нас своим поведением,— возразил Фонсе¬
ка.— Типичным, кстати, для большинства шарлатанов.
Сначала они утверждают, что их поддерживает знаме¬
нитость с непререкаемым авторитетом. Тем самым при¬
влекая внимание к собственной персоне. Так, собственно,
поступил и Колон, на этом он и споткнулся. Когда
мы, выполняя свой долг, потребовали от него доказа¬
тельств, он притворился, будто его ограбили. Заезженный
приемчик.
—	Заезженный? А на чем основывается ваша уверен¬
ность, что это был приемчик?
Фердинанд открыто рассмеялся.
—	Да, поневоле убеждаешься, что спорить с женщи¬
ной — все равно что нести воду в плетеной корзине.
Но Изабелла нахмурилась.
—	Быть может, дон Хуан и не нашел другой емкости.
Давайте выслушаем его.
Фонсека бросился в бой.
—	Уверенность моя идет от знания жизни. Как могло
случиться, что человек, имеющий на руках неопровержи¬
мые подтверждения своих взглядов, упоминал об этом
до тех пор, пока наша настойчивость не заставила его
признать, что они у него есть?
—	Я понимаю,— с видимой неохотой согласилась мар¬
киза.— Это существенно.
—	Слава тебе Господи,— насмешливо	л	ко¬
роль.— Ее глаза открылись.
—	Не совсем, ваше величество. Кое-что остается не¬
ясным. Если выводы Колона представляются кому-то не¬
достаточно убедительными, почему то же самое, сказанное
другим человеком, уже не вызывает ни малейших сомне¬
ний? Я, разумеется, женщина глупая. Но, убей Бог, не
вижу, в чем тут разница.
Ей ответил Талавера.
167

—	Разница в том, кто высказывает эти выводы,
невежественный моряк или лучший математик совре¬
менности.
—	Вы удовлетворены ответом, маркиза? — спросил ее
король.
—	Разумеется, сир. Ну почему я такая бестолковая? —
Она рассмеялась, как бы прикрывая собственную нелов¬
кость.— Но, господа,— она перевела взгляд с Талаверы
на Фонсеку,— вы переоцениваете разницу. Не станете же
вы притворяться, что поддержали бы Колона вместо того,
чтобы отвергнуть его, предъяви он эти несчастные карту
и письмо.
—	Никакого притворства нет, мадам,— сурово возра¬
зил Талавера.
—	Что? — брови маркизы взметнулись вверх. Ца лице
отразилось изумление.— Вы можете уверить меня, мой
господин, что Колон получил бы вашу поддержку, если
б у него на руках оказались документы, подписанные
Тосканелли?
—	Заверяю вас в этом, мадам,— твердо ответил епи¬
скоп Авилы.
—	Несомненно, мадам,— добавил Фонсека.
Недоверчивый смех маркизы не вызвал у них ничего,
кроме раздражения.
—	Легко говорить о том, что невозможно доказать.
Я думаю, едва ли вы были бы такими сговорчивыми, ес¬
ли б еще не требовали у Колона эти документы.
—	Мадам! — возмущенно воскликнул епископ.
—	Вы ошибаетесь, мадам,— вторил ему Фонсека.—
Серьезно ошибаетесь. И немилосердны к нам. Извините
за грубость.
—	Как раз грубости я и не заметил,— засмеялся
король.
Королева промолчала. Она уже давно поняла, что
маркиза ведет какую-то игру.
—	Немилосердна! Фи, дон Хуан! Но я, пожалуй, со¬
глашусь с вами и принесу свои извинения, если вы сейчас
вот, немедленно, посоветовали бы их величествам под¬
держать Колона, положи он перед вами карту Тосканелли.
Сможете вы это сделать?
Фонсека поджал губы.
—	Кажется, я уже это сказал.
—	А вы, господин мой епископ?
Талавера пожал плечами.
—	Все это пустые разговоры, мадам. Но, чтобы до¬
168

ставить вам удовольствие, в этом случае я без колебания
приму сторону Колона.
Улыбка, теперь уже победная, заиграла на губах мар¬
кизы, когда она повернулась к королеве.
—	Ваше величество слышали, что сказали их препо¬
добия. Я повязала их по рукам и ногам, не так ли?
Фонсека обеспокоился:
—	Повязали нас, мадам?
—	Оплела паутиной, как и предупреждала. Может, вы
не обратили внимание на мое предупреждение?
Королева наклонилась вперед.
—	Вы задали нам уже немало загадок, Беатрис. Юбъ-
ясните по-простому, о чем, собственно, идет речь?
—	Ваше величество, я лишь хотела, чтобы эти господа
лишились той предвзятости, которую они испытывают по
отношению к Колону. Он совсем не обманщик. Ему уже
возвращены украденные у него карта и письмо. Он здесь,
в лагере, и готов положить их перед вами.
Глава 22
РЕАБИЛИТАЦИЯ
Кристобаль Колон стоял перед их величествами
в золотистом отсвете свечей.
Королева Изабелла решила, что восстановление спра¬
ведливости не терпит отлагательств. Кроме того, ей хо¬
телось еще раз убедиться, что в отличие от комиссии она
сразу и по достоинству оценила предложение Колона.
Сантанхель и Кабрера вошли вместе с Колоном.
Маркиза Мойя, теперь главный покровитель Колона,
стояла на полпути между ними и столиком, за которым
сидела королева. Король, Талавера и Фонсека тесной
группкой застыли за ее спиной. Документы Тосканелли
и собственная карта Колона лежали на столе, перед ее
величеством.
С разрешения королевы Сантанхель рассказал о своем
участии в спасении документов.
—	Воры,— докладывал он,— два агента Венецианской
Республики. Один из них какое-то время находился при
дворе ваших величеств, заявляя, что состоит в штате
мессера Мочениго, посла Венецианской Республики. Их
взяли в десяти милях от Кордовы, по дороге в Малагу.
169

Чтобы исключить возможные осложнения с Венецией,
коррехидор Кордовы обставил все так, будто на них
напали обыкновенные бандиты.
Тут его прервал король Фердинанд:
—	Чушь какая-то. Какой интерес может проявлять
Венеция к этим документам?
—	Чушь это или нет, но я излагаю вам факты, и корре¬
хидор Кордовы может подтвердить мои слова.
—	С вашего дозволения, ваше величество, интерес
Венеции мне более чем ясен, и теперь я даже начинаю
понимать, почему встретил в Португалии такое противо¬
действие. Богатство и могущество Венеции зиждется на
ее торговле с Индией. Венеция контролирует всю евро¬
пейскую торговлю с Востоком. Стоит нам достичь Индий
западным путем — ее монополия рухнет.
Фердинанд задумался.
—	Пожалуй, в этом что-то есть,— нехотя пробурчал он.
Королева оторвалась от карты, которую внимательно
изучала.
—	Я сожалею, сеньор, что с вами обошлись столь
несправедливо, и очень рада, что вы доказали полную
свою невиновность.
Фонсека, однако, не желал признать себя побежденным.
—	Возможно, я перестраховываюсь, ваше величество,
но не следует забывать, что Тосканелли уже умер и нам
могут подсунуть подделку.
От громкого насмешливого смеха маркизы кровь бро¬
силась ему в лицо, черные глаза полыхнули яростью. Но
королева не дала ему заговорить.
—	Почерк на карте тот же, что и на письме, одинакова
и печать,— сухо заметила она.
—	Можно подделать и то, и другое,— ответствовал
Фонсека.
— Действительно,— согласился Фердинанд,— нельзя
исключать такой возможности.
Королева взглянула в глаза Фонсеки.
—	Так вы утверждаете, что перед нами подделка? Гово¬
рите, ваше преподобие, не стесняйтесь. Вопрос серьезный.
Чувствуя за собой поддержку короля, Фонсека не за¬
медлил с ответом.
—	Как угодно вашему величеству. Мне представляет¬
ся, что в критической ситуации человек может не устоять
перед искушением, тем более что сеньору Колону нари¬
совать такую карту, а мы можем судить о его способностях
по его собственной карте, не составит большого труда.
170

Колон рассмеялся, вызвав неудовольствие королевы.
—	Что развеселило вас, сеньор?
—	Сколь тонко дон Хуан завуалировал свои намеки.
Почему бы не высказаться более откровенно. Обвинить
меня в том, что я подделал эти документы, чтобы добиться
одобрения моего предложения.
—	А если бы я прямо сказал об этом, смогли бы вы
указать мне, в чем я не прав?
—	Я бы не стал этого делать. Да это и не нужно. Вы
и сами должны понимать, будь эти документы поддель¬
ными, а я — их автором, они появились бы перед уважа¬
емым председателем комиссии, едва я переступил порог
зала заседаний. Хотелось бы услышать ваш ответ и на
другой вопрос: с какой стати Венецианская Республика
послала агентов, чтобы те выкрали у меня подделки перед
заседанием комиссии?
Фердинанд громко рассмеялся. Улыбнулся даже
Талавера.
Фонсека поджал губы. Поклонился их величествам.
—	В рвении услужить вашим величествам я иногда
делаю и ошибки.
—	И не только вы,— добавил Колон.
—	Сеньор, сегодня вы можете быть более великодуш¬
ным,— мягко упрекнула его королева.— Возьмите ваши
карты. Вы можете идти. Завтра мы вновь ждем вас у себя.
—	Целую ноги вашего величества,— и Колон удалил¬
ся, весьма довольный исходом аудиенции.
Наибольшее впечатление на королеву произвело не
возвращение карты Тосканелли, но сама попытка вене¬
цианцев украсть ее и объяснение Колона. Тут уж у нее
не осталось ни малейших сомнений: она поступила мудро,
сразу же высказавшись за экспедицию в Индию.
—	Ну и хитры же эти венецианцы,— сказала она
королю Фердинанду, когда они остались вдвоем.— Сразу
поняли, что обогащение Испании, обещанное Колоном,
произойдет за их счет.
—	А разве нам не хватит богатств Гранады?
Изабелла покачала головой.
—	Священный долг правителей — не останавливаться
на достигнутом, когда у них есть возможность расширить
владения государства, во главе которых они поставлены
Господом Богом.
—	Все так. Но давайте не путать грезы с реалиями.
Земли, которых можно достичь, плывя на запад, пока не
более чем мечта.
171

—	Не так давно мечтой казалось и покорение Гранады.
Однако ждать осталось совсем недолго.
—	Гранада у нас перед глазами. Мы знаем, что она
существует. Но не можем увидеть земли сеньора Колона.
—	Есть другие глаза, души. Ими Колон видит Индию
так же ясно, как мы — Гранаду.
—	Об этом я и толкую. Стоит ли нам рисковать
людскими жизнями и богатством, кровью и золотом, чтобы
доказывать, что его видения — не миф?
—	Кто не рискует, тот не выигрывает.
—	А должны ли мы рисковать? Война опустошила
нашу казну и может затянуться еще на много месяцев.
Каждый мараведи на счету.
Собственно, последней фразой и определилось реше¬
ние, которое услышал Колон на следующий день, придя
в королевский павильон. Исполнение его надежд вновь
откладывалось. Но он получил твердое заверение, что
владыки Испании на его стороне.
—	Мы всесторонне рассмотрели ваше предложение
и решили вас поддержать,— сообщила ему королева.— Но
осуществление экспедиции возможно лишь после покоре¬
ния Гранады. Только тогда у нас будут необходимые
средства. А пока дон Алонсо де Кинтанилья получит
указание выплачивать вам ежеквартальное пособие, чтобы
вы ни в чем не знали нужды.
От встречи с королевой Колон ждал большего, но
и такой итог не обескуражил его.
—	В конце концов,— резонно заметил Сантанхель,—
стоит ли раздражаться из-за нескольких недель задержки,
когда позади годы ожидания.
Они сидели вдвоем в шелковом шатре канцлера. По¬
обедали, но еще не встали из-за стола. Канцлер одну за
другой брал из вазы вишенки.
Колон вздохнул.
—	Меня все еще считают молодым, а годы несбыв-
шихся надежд уже посеребрили мне голову,— он накло¬
нился, чтобы показать седые волосы, действительно поя¬
вившиеся в его великолепных рыжеватых кудрях.
—	Не ищите у меня сочувствия,— улыбнулся Сантан¬
хель.— Я весь поседел на королевской службе.
—	Служба, разбивающая сердца. Гранада! — фыркнул
Колон.— Город. И ради него откладывается покорение
целого мира.
—	Успокойтесь. Задержка будет недолгой. Война за¬
кончится еще до конца года. Владыки знают, что говорят.
172

—	Я буду ждать ее окончания в Кордове с Беатрис.
Она поможет мне набраться терпения.
Сантанхель согласно кивнул.
—	Вы правы, Кристобаль, поезжайте к ней. Она ждет
вас. И...— Он помолчал, а затем добавил: — Будьте добры
к ней.
Глаза Колона изумленно раскрылись.
—	Уж в этом-то вы можете не сомневаться.
Глава 23
ЧАША СТРАДАНИЯ
Наутро после заточения в каменный мешок оба ве¬
нецианца предстали перед коррехидором Кордовы.
Они стояли перед ним с налитыми кровью, от недо¬
сыпания и злости, глазами, неряшливые, искусанные кло¬
пами и блохами.
Громогласная речь Рокки, которую тот репетировал
едва ли не полночи, оборвалась на второй фразе сердитым
окриком дона Ксавьера.
—	Вы здесь не для того, чтобы оглушить меня своими
воплями. Будете говорить, только когда вас о чем-то
спросят. Вы сейчас в Кастилии, а в Кастилии мы во всем
придерживаемся установленного порядка.— Он обернулся
к нотариусу.— Зачитайте жалобу.
Надувшись, венецианцы выслушали перечень оскорби¬
тельных выходок, допущенных ими в корчме. Затем
их спросили, отрицают ли они предъявленные обвинения.
Рокка попытался воспользоваться представившимся
случаем и продолжить свою речь.
—	Мы ничего не отрицаем. Но, ваша милость...
Его милость остановил венецианца взмахом руки,
а сам глянул на нотариуса.
—	Они не отрицают. Сделайте соответствующую по¬
метку. Это все, что меня интересует.
—	Но, сеньор...
—	Это все, что меня интересует! — прогремел кор¬
рехидор. Рокка больше не пытался открыть рта, и дон
Ксавьер продолжил: — Судить вас будет алькальд. Уве¬
дите их.
—	По меньшей мере вы должны разрешить нам от¬
править письмо,— ввернул Галлино.
173

—	Вам не разрешено ничего писать до рассмотрения
вашего дела алькальдом,— возразил коррехидор.
—	А когда мы предстанем перед ним?
—	Когда он сочтет нужным назначить суд. Идите
с Богом,— и венецианцев увели.
Суд состоялся лишь через неделю. Грязные, голодные,
оборванные предстали перед алькальдом. Тем более фан¬
тастическим показалось тому утверждение Рокки, что он
приписан к посольству Венецианской Республики. А уж
требование немедленно вызвать посла Венеции просто
вызвало возмущение.
—	Вы же должны понимать,— сурово заявил ему аль¬
кальд,— что посольские привилегии и иммунитет не рас¬
пространяются на тех, кто грабит и увечит подданных
короля и королевы Испании.
Рокка ответил, что они никого не собирались грабить,
наоборот, их самих ограбил тот самый мужчина, в напа¬
дении на которого они обвиняются. Алькальд сухо уве¬
домил их, что они ошибаются, но соблаговолил разрешить
им отправить письмо. И когда прибыл секретарь посоль¬
ства, им вернули свободу, получив предварительно пись¬
менное обязательство уплатить штраф и компенсацию
сеньору Рибере. Далее алькальд милостиво согласился
выслушать подробности ограбления, которому они будто
бы подверглись, и пообещал рассмотреть этот вопрос
с коррехидором.
Как выяснилось, чашу страдания они испили еще не до
дна. Последние капли выплеснул на них венецианский по¬
сол, к которому их доставили сразу же после освобождения.
Федериго Мочениго, крупный, импозантный мужчина,
воротя патрицианским носом от запаха экскрементов, ко¬
торыми пропитались лохмотья агентов Совета Трех, вы¬
слушал их печальный рассказ.
—	Вашим действиям недоставало благоразумия, необ¬
ходимого для служащих вашего учреждения,— в голосе
посла чувствовалось пренебрежение не только к агентам,
но и к самому Совету Трех.
Лицо Галлино осталось бесстрастным. Рокка же
возмутился.
—	Я не могу согласиться, ваше высочество, что мы
действовали неблагоразумно. Мы вели операцию к успеш¬
ному завершению. Но никто не застрахован от нападения
разбойников, и едва ли можно упрекать нас в том, что
мы попали в их руки. Такого, кстати, я бы не пожелал
и своему врагу.
174

—	Напрасно вы со мной спорите,— ответил посол.—
На вашем месте я бы принял определенные меры пре¬
досторожности, чтобы грабители не смогли захватить то,
что досталось вам с большим трудом. Но мне нет нужды
поучать вас в ваших делах,— его высочество поднес
к носу платочек, смоченный апельсиновой водой.— Те¬
перь, как я понимаю, вам нужно дать денег на возвра¬
щение домой.
—	Пока еще нет, ваше высочество,— возразил Галли¬
но.— Наша миссия не закончена. Возможно, мы еще смо¬
жем вернуть утерянное. И сейчас вы должны поддержать
нас и добиться наказания грабителей и возвращения нам
нашей собственности.
—	По меньшей мере, карты,— поддакнул Рокка.
Мессер Мочениго поскучнел.
—	Вижу, вы намерены поучать меня. Полагаю, у вас
есть мозги. Пораскиньте ими. Я должен подать иск аль¬
кальду Кордовы. И что, напишу я в нем, у вас отняли?
Карту и письмо, которые вы украли сами. Как же, по-
вашему, отреагирует алькальд? Вы вот, мессер Рокка,
приписаны к моему посольству. Вы хотите, чтобы алькальд
напомнил мне, чем должно, а чем не должно заниматься
дипломату? Вы хотите, чтобы посла Венецианской Ре¬
спублики отчитывали, как нашкодившего мальчишку? —
лицо Мочениго из презрительно-насмешливого стало су¬
ровым.— Вы вернетесь в Венецию за государственный
счет, и чем быстрее покинете Испанию, тем будет лучше.
Рокка аж взвился при столь явном неуважении к
Совету Трех.
—	Значит, нам придется доложить государственным
инквизиторам, что вы помешали нам выполнить задание.
—	Да вы, я вижу, наглец. Что касается вашего задания,
то оно, похоже, выполнено и без вашего участия. На¬
сколько мне известно, в нужный момент карты у ее
владельца не оказалось, и его претензии были признаны
необоснованными. Дело, таким образом, закрыто. А я не
могу допустить дальнейшей компрометации его светлости
и возглавляемой им Венецианской Республики. Деньги на
обратный путь вам выделят. Это все, что я могу вам
сегодня сказать.
Пристыженные, разъяренные, они вышли из посольства
и отправились в свой прежний номер в «Фонда дель
Леон». Там, смыв с себя грязь и переодевшись, они сели
за стол, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию.
Неудача не объединила их, но наоборот, побудила
175

переложить вину с себя на другого. Галлино уж точно
винил во всем Рокку, поскольку именно из-за него они
уехали не сразу, а через день.
—	Черт бы побрал этого мессера Мочениго,— бурчал
Рокка.— Болван и есть болван. Небось ни куска хлеба
в жизни не заработал. Легко ему судить тех, кто рискует
своей шеей, служа государству.
—	Мне кажется, что недолго оставаться нам на госу¬
дарственной службе.
—	О чем ты говоришь? Разве мы виноваты в том, что
нас ограбили?
—	Если что-то идет не так, в этом всегда обвиняют
таких, как мы. Для этого нас и держат. И никому нет
дела, что лишь случай помешал нам.
—	Ты вот упираешь на случай, а я придерживаюсь
обратного мнения. Все было подстроено. И тому много
свидетельств. Я уже говорил об этом. Они же не вспороли
подкладку твоего камзола. Ибо в моем нашли то, что
искали. И этот мерзавец Рибера остановил бандита, обы¬
скивающего тебя, как только карта и письмо оказались
у него в руках.
Галлино все еще сомневался.
—	Похоже, что так, не буду с тобой спорить. Но,
если бы Колон узнал, что мы украли карту, он не стал
бы посылать за нами цыган. Скорее добился бы нашего
ареста.
—	Предположим, что ты прав. Но я уверен, эти по¬
донки знали, что искать, и даю руку на отсечение, что
Беатрис нас выдала.
—	Для того, чтобы повесить своего братца? Ха. Как
она могла выдать то, чего не знала?
Рокка дернул щекой.
—	Я иногда удивляюсь, Галлино, как с твоими кури¬
ными мозгами тебе удалось так далеко продвинуться по
службе. Это одна из загадок нашей жизни. Девушка знала,
что тебе известно, где спрятана карта. Потом карта ис¬
чезла. Неужели она не поняла, кто ее украл?
—	Если исходить из этого, получается, что цыган
напустила на нас эта девчонка. Тогда, по крайней мере,
в твоих умозаключениях будет какая-то логика.
Кулак Рокки с грохотом обрушился на стол.
—	Клянусь Богом, так оно и есть. Этим все объясня¬
ется. Не остается ни малейшего сомнения. Так что пора
браться за дело.
У Галлино словно открылись глаза.
176

—	Да, скорее всего так оно и было. И почему я не
додумался до этого раньше? — Он встал.— А что мы мо¬
жем сделать?
—	Навестить Беатрис и узнать все из первых рук.
Вполне возможно, что карта все еще у нее. Во всяком
случае, надо разобраться с этой потаскухой.
Они нашли Беатрис в ее комнате у Загарте. Она
вышивала. До представления оставалось еще несколько
часов. Надо отметить, что число зрителей значительно
уменьшилось после того, как двор покинул Кордову.
Она что-то напевала, но слова замерли у нее на губах,
когда открылась дверь.
—	Благослови тебя Бог, Беатрис,— мягко поздоровался
Рокка, переступив порог. Вслед за ним в комнату вошел
и Галлино.
—	Благослови вас Бог,— ответила девушка.— Я дума¬
ла, вы уехали.
—	Не попрощавшись с тобой? — слащаво спросил Рок¬
ка.— Как ты могла подумать такое?
—	И с чего у тебя могли появиться такие мысли? —
добавил Галлино.— Мы же не довели дело до конца.
Внешне Беатрис оставалась невозмутимой, но внут¬
ренне сжалась от исходящей от венецианцев ненависти.
—	Что же ты молчишь? — продолжал Галлино, подой¬
дя вплотную.— Раз ты решила, что мы уехали, значит,
подумала, что мы добыли то, за чем нас послали. Так?
—	Естественно.
—	Ты выдала нас Колону,— в голосе Галлино слы¬
шался не вопрос, но утверждение.
Беатрис рывком поднялась.
—	Почему вы здесь? Почему разговариваете со мной
в таком тоне?
—	Отвечай мне,— жилистая рука Галлино легла ей
на плечо и усадила на диван.— Не шути с нами, девочка.
Одно дело, если ты больше не хочешь нам помогать. За
это поплатится твой брат. И совсем другое — твое пре¬
дательство. Если так, тебе несдобровать.
—	Что вы от меня хотите? Я и так многое сделала
для вас.
—	Поначалу сделала, а вот потом сильно напортила.
Напортила так, что все нужно начинать заново. Где
Колон?
—	Не знаю.
—	Не лги нам, потаскуха. Где Колон?
—	Говорю вам, не знаю. Я не видела его больше
177

недели. Уходите. Оставьте меня. Мне больше нечего вам
сказать.
Галлино наклонился еще ниже.
—	Может статься, ты уже никому не сможешь что-либо
сказать.
В страхе смотрела она на Галлино, а Рокка тем
временем шмякнулся рядом с ней на диван, знаком пред¬
ложил Галлино помолчать, а сам заворковал.
—	Послушай меня, Беатрис. Мы ведем с тобой честную
игру. Неужели ты предпочтешь нам этого мерзавца, ко¬
торый все равно обманет и бросит тебя? Неужели ты так
влюблена и не осознаешь, что он — придворный и будет
искать пару среди равных себе? И что для него танцов¬
щица, как не игрушка в час досуга? Послушай, дитя мое,
вся Кордова знает, что прекрасная маркиза Мойя — его
любовница. Неужели ради такого человека ты готова
пожертвовать собственным братом?
—	Для чего вы мне все это говорите?
Галлино молча наблюдал, как Рокка ведет свою
партию.
—	Мы хотим тебе помочь. Но для этого ты должна
помочь нам. Даже теперь еще не все потеряно. Многое
можно поправить. Десять дней назад, на дороге в Малагу,
грабители отняли у нас карту. Не буду объяснять тебе,
что это не обычное ограбление. И вот что нам теперь
нужно...
—	Рокка, мы не одни! — прервал его хриплый вскрик
Галлино.
Рокка и Беатрис инстинктивно посмотрели на дверь.
На пороге стоял Колон.
Он шагнул вперед, затворил за собой дверь. Бледный,
как полотно, с сухой улыбкой на губах, с горящими серыми
глазами.
—	Пожалуйста, продолжайте, мессер Рокка. Расска¬
жите даме, что она должна делать.
Рокка и Беатрис встали. Вместе с Галлино они не
сводили глаз с Колона, от неожиданности лишившись
дара речи.
—	Что? Больше нечего сказать? Ну, ну. Наверное, вы
уже наговорили достаточно. Более чем достаточно, чтобы
прочистить мозги простосердечному слепому дураку, звать
которого Кристобаль Колон. Теперь, когда мне все изве¬
стно, остается только восхититься вашим мужеством. Будь
вы трусоваты, давно удрали бы из Кордовы вместе со
своей приманкой.
178

—	О Боже! — ахнула Беатрис, прижав руки к груди.
Рука Рокки исчезла за его спиной.
—	Поосторожнее со словами, господин мой.
—	Как вам будет угодно. Хочу только предупредить
вас. Если завтра к этому времени вы не покинете Кордову,
все трое, я позабочусь о том, чтобы вас бросили в темницу.
—	Это, должно быть, шутка? — прохрипел Галлино.
—	Вам лучше знать, шутка это или нет. Воров сажают
в тюрьму. А я могу доказать, что вы обокрали меня.
Рокка чуть улыбнулся.
—	Приятно осознавать, что все обстоит, как я и пред¬
полагал.
—	Надеюсь, что ваша проницательность теперь под¬
скажет вам, что мое предупреждение — не пустые слова.
Только благодаря этой женщине я даю вам возможность
уехать.
Он повернулся, чтобы уйти, а Беатрис, придавлен¬
ная чувством вины, не произнесла ни слова, чтобы ос¬
тановить его.
Она не знала, то ли Колон пришел, уже зная от
Сантанхеля о ее предательстве, то ли все понял, застав
у нее венецианцев. В своем отчаянии она, правда, не
видела особой разницы между первым и вторым.
Так что отвечать пришлось Рокке. Рука появилась
из-за спины, но уже с кинжалом.
—	Мы благодарим вас за предупреждение. Оно очень
даже ко времени.
Колон скорее почувствовал, чем увидел метнувшегося
к нему Рокку. И, успев обернуться, перехватил руку
последнего с зажатым в ней кинжалом.
Сильному, крепкого сложения венецианцу по роду
своей деятельности не раз случалось попадать в передел¬
ки. Но и Колон, закаленный долгими годами, проведен¬
ными в море, был не робкого десятка и обладал недю¬
жинной силой и отменной реакцией. Он крутанул руку
венецианца назад, зацепил его ногу своей ногой и сильно
толкнул. И Рокка рухнул на пол, взвыв от боли, с не¬
естественно вывернутой правой рукой.
А на Колона уже бросился Галлино. Более хладнокров¬
ный, он понимал, что Рокка поторопился, выхватывая ору¬
жие, но сейчас ничего иного просто не оставалось. В руке
У него тоже оказался кинжал, а Колон, недолго думая, ух¬
ватил за гриф гитару Беатрис, прислоненную к стулу,
и изо всей силы ударил ею по лицу венецианца. Тот покач¬
нулся, и тут же гитара вновь обрушилась на Галлино. Этот
179

удар пришелся по макушке, донышки не выдержали, голо¬
ва пронзила их насквозь, и гитара застыла на шее, как яр¬
мо. Галлино подался назад, сшиб спиной стол. Из многочис¬
ленных порезов хлестала кровь. Он же безуспешно пытался
освободиться от этого зазубренного воротника.
Рокка, едва не теряя сознание от боли, перехватил
кинжал в левую руку и уже начал подниматься, когда
удар ногой вновь уложил его на пол.
Тут распахнулась дверь, и в комнату заглянул при¬
влеченный шумом Загарте. За ним маячили двое рабо¬
тавших у него парней и служанка Беатрис. Его брови
взлетели вверх.
—	Святой Боже, что тут происходит?
—	Эти убийцы напали на меня с кинжалами. Вызо¬
вите стражу.
Появился третий слуга и тут же убежал за альгваси-
лами. Галлино тем временем избавился от остатков гитары
и двинулся к двери, не обращая внимания на струившуюся
по лицу кровь. За ним прихрамывал Рокка. За их спинами,
на диване, застыла полумертвая от ужаса Беатрис.
Загарте сердито заорал на Галлино, что ничего подо¬
бного в его харчевне никогда не случалось. Галлино же
потребовал, чтобы ему дали пройти.
—	Вы пройдете, когда появятся альгвасилы. Пусть
я умру, если кто-то еще будет вести себя в моей харчевне,
как в борделе. Нападать на людей с кинжалами в руках!
Коррехидор вас проучит!
И он со слугами задержали венецианцев до прибытия
альгвасилов. Впрочем, пришли они достаточно быстро.
И забрали с собой не только венецианцев, но и Колона.
Их командир заявил, что коррехидор во всем разберется
и решит, кто нападал, а кто защищался.
Глава 24
ОТЪЕЗД
Беатрис, потрясенная случившимся, осталась с За¬
гарте и служанкой. Их попытки успокоить ее ни
к чему не привели.
—	Эти нечестивые собаки сломали вашу гитару,—
печально вздохнул Загарте.
—	Что гитара, Загарте,— Беатрис слабо взмахнула
180

рукой.— Петь я больше не буду. Так что другая мне не
нужна.
—	Как не нужна? — Загарте запнулся.— О чем вы
говорите?
Беатрис тяжело поднялась с дивана.
—	Именно об этом, Загарте. Все кончено, мой друг.
Петь я больше не буду ни здесь, ни где-либо еще.
—	Да перестаньте, перестаньте. Я понимаю, эти су¬
кины дети перепугали вас. Сегодня дадим вам выходной.
А завтра...
Она покачала головой.
—	Завтра не будет,— она коснулась руки мориска.—
Пожалей меня, Загарте. Я больше так не могу.
Мориск по-отечески обнял ее. Морщины на его смуглом
лице стали глубже.
—	Все это пройдет. Пройдет. Такая красивая девушка,
как вы, не должна столь легко поддаваться панике.
—	Это не паника. Я раздавлена. Разбита, как эта
гитара.
—	Но что сделали с вами эти негодяи? — воскликнул
Загарте.— Чтоб собаки разрыли их могилы!
—	О, виноваты не они. Жизнь. Я сама. Расплатись со
мной, Загарте, за предыдущие выступления и позволь
уехать. Проку от меня больше не будет.
Долго еще Загарте умолял Беатрис остаться. Разве
у нее нет сердца? Или он мало ей платит? Он готов
платить больше. И что станет с его спектаклем?
—	Найми того мальчика, которого я заменила.
—	Да кто будет смотреть на него после вас?
—	Я видела от тебя только добро, Загарте, и мне
жаль подводить тебя. Но я должна уехать.
—	Куда же вы поедете, дитя мое?
—	Подальше от Кордовы. От жизни, которую вела.
А там уж как получится.
И Загарте понял, что принятого решения Беатрис не
изменит. В тот вечер посетители харчевни не увидели ее
на сцене. А на следующее утро с опухшими от слез
глазами она попрощалась с мориском, села на мула
и в сопровождении служанки и погонщика выехала из
Кордовы через Альмодоварские ворота, по дороге, ведущей
на восток, в Севилью.
Примерно в тот же час коррехидор, сидя под распятием
на белой стене, мрачно взирал на Рокку и Галлино.
Ночь они вновь провели в тюрьме Кордовы, после того,
как хирург вправил Рокке вывихнутое плечо.
181

Колон, ознакомленный коррехидором с подробностями
дела, выступал не только потерпевшим, но и обвинителем.
С разрешения дона Ксавьера, он, призвав в свидетели
дона Луиса де Сантанхеля, заявил, что эти двое несколько
дней назад совершили кражу в его квартире. Вчера же,
когда он обвинял их в этом, они вытащили кинжалы
и набросились на него, вынудив его защищаться. И ему
пришлось прибегнуть к силе, чтобы сохранить себе жизнь.
Дон Ксавьер откашлялся.
—	По имеющимся в нашем распоряжении сведениям,
первая часть обвинения — сущая правда. Нет у нас ос¬
нований сомневаться и в остальном,— он бросил на ве¬
нецианцев мрачный взгляд.— Благодаря вмешательству
посла Венецианской Республики и с учетом того, что
доказательства вашей вины не были столь очевидными,
в прошлый раз с вами обошлись достаточно гуманно. Но
вы не вняли голосу разума и продолжали свою преступную
деятельность. Как и прежде, решение по вашему делу
примет алькальд. Каким оно будет, мне неведомо. Но,
учитывая, что вы — мужчины крепкие и на здоровье не
жалуетесь, можете надеяться, что он не отдаст вас в руки
палачу, а отправит на галеры кастильского флота.
Такого венецианцы не ожидали. Галлино тут же зая¬
вил, что нельзя осуждать человека, не дав ему возмож¬
ности оправдаться. Рокка вновь потребовал разрешения
отправить письмо мессеру Мочениго, упирая на свой ста¬
тус дипломата.
Дон Ксавьер резко осадил их.
—	Оправдываться будете перед алькальдом. Он опре¬
деленно вас выслушает. В Кастилии мы не лишаем че¬
ловека его прав. Но преступления ваши столь очевидны,
что едва ли слова смогут изменить приговор, которого вы
заслуживаете.
Что же касается обращения к послу Венецианской
Республики, алькальд скорее всего согласится со мной
в том, что необходимо всеми доступными средствами из¬
бегать осложнений в межгосударственных отношениях.
Идите с Богом.
Когда венецианцев вывели, дон Ксавьер повернулся
к Колону.
—	Будьте уверены, больше они вас не потревожат. Но
скажите мне, сеньор, альгвасилы доловили мне, что в ком¬
нате с ними находилась женщина, танцовщица Загарте.
У Колона екнуло сердце. Но ответил он ровным,
спокойным голосом:
182

—	Это чистая случайность. Она не имеет к этому делу
никакого отношения.
До такой степени он мог проявить милосердие к той,
что не испытывала к нему ни малейшей жалости. Но не
более того. Он рвался к ней и одновременно не желал
ее видеть. Он встретил ее в час беды и за утешение,
которое она принесла ему, отдал ей все, что у него было,
без остатка. Она стала ему дороже любого человеческого
существа, не исключая и любимого сына, оставленного
в Ла-Рабиде. В ней его душа нашла душу, на которую
могла опереться. Союз этот придавал ему сил, вдохновлял
на подвиг. К ее ногам хотел он сложить плоды своего
успеха. И вот оказалось, что ноги эти по колени запачканы
обманом и подлостью. Он молился на жалкую приманку,
нанятую для того, чтобы одурачить и ограбить его. И она
украла у него не просто карту. Лишила его последних
иллюзий, веры в человеческую любовь и человеческую
порядочность. Что ж, пусть она уйдет, жалкая потаскушка.
Наказание настигнет ее и без его участия. Господь Бог
и судьба воздадут ей должное.
А ему остается только одно — открывать новые земли.
В этом его призвание. И, наверное, хорошо, что он от¬
правится в плаванье, оборвав все то, что связывало его
с берегом, свободный, как птица, орудие Божье, постав¬
ленное на службу человечества.
Этим пытался он подсластить горечь, переполнявшую
его сердце, заглушить гложущую его боль. День за днем
он метался по Кордове. Не раз и не два порывался
пойти к Загарте, где, как он полагал, продолжала петь
и плясать Беатрис. Чтобы устоять перед искушением,
он отправлялся в Мечеть и, распростершись перед ста¬
туей девы Марии, взывал к ней, моля избавить от
несчастной любви.
Так он промучился неделю, а потом, узнав, что дон
Алонсо де Кинтанилья отправляется в Вегу, присоеди¬
нился к нему.
Их встретили облака дыма, поднимающиеся над зеле¬
ной равниной, грохот бомбард королевы, поливающих
сарацинские стены каменным и железным дождем.
В сгущающихся сумерках они подъехали к шатру Сан-
танхеля, и добрый прием, оказанный канцлером, согрел
заледеневшее сердце Колона.
—	Вы правильно сделали, что вернулись. Надо на¬
поминать их величествам о себе. Но что с вами слу¬
чилось?
183

Сантанхель взял его за плечи, повернул так, чтобы
свет падал ему на лицо.
—	Вы больны?
—	Не телом, но душой,— ответил Колон и рассказал
об обрушившейся на него беде.
Сантанхель ужаснулся.
—	И она не пыталась оправдаться?
—	Чем? — усмехнулся Колон.— Я застал их врасплох,
когда они строили свои коварные планы. Я услышал
слишком многое.
—	Слишком многое! Многое, но не все. Идиот! А вы
не удосужились спросить себя, каким образом нам уда¬
лось так быстро вернуть украденные у вас карты и пись¬
мо? Вам не приходило в голову, что кто-то сказал нам,
где их искать? — Колон в замешательстве молча смотрел
на него.— Это была Беатрис. Беатрис Энрикес. Кто
еще мог помочь нам? Ненароком она дала понять Гал¬
лино, что карта хранится у вас на квартире. Но едва
узнав, что карта украдена, она пришла ко мне и рас¬
сказала обо всем.
—	К вам? — в голосе Колона все еще слышалось
сомнение.— К вам? Но почему к вам? Почему не
ко мне?
—	Это долгая история, и несчастная...
—	Кроме того, услышанное мною не оставляло сомне¬
ний, что она была заодно с этими мерзавцами, они наняли
ее, чтобы заманить меня в ловушку и ограбить. Отрицать
это невозможно.
—	Никто и не отрицает,— согласился Сантанхель.—
Но какова цена! Бедняжка, она же не какая-то прожжен¬
ная авантюристка. Ее принудили, сыграв на естественной
любви к брату, схваченному венецианской инквизицией.
Брат, конечно, у нее дрянь, но она не могла бросить его
в беде. А потом влюбилась в вас. И доказала силу своей
любви. Доказала на деле, пожертвовав братом ради вас.
Это она назвала мне воров. Та женщина, которую вы
сейчас клянете, та женщина, которой вы из гордыни
не дали молвить слова в свое оправдание. И сердце ее
теперь разбито.
Колон тяжело опустился на стул.
—	Я, наверное, сойду с ума. Почему, если все так
и было, она ничего мне не сказала?
—	А вы спросили ее? Нет, вам хватило того, что вы
подслушали.
—	Не сейчас, а когда она обратилась к вам.
184

—	Неужели вы не понимаете, сколь ужасно для нее
было бы такое признание? Стоит ли удивляться, что
сначала она хотела возместить нанесенный урон.— Сан¬
танхель вздохнул.— Мне следовало рассказать вам
обо всем до вашего отъезда в Кордову. Она просила
меня об этом. Но...— он пожал плечами.— Я подумал,
что будет лучше, если вы объяснитесь сами. Я подумал,
что исповедавшись вам, она скорее получит отпущение
грехов.
—	Отпущение грехов! Исходя из того, что вы сказали,
оно нужно скорее мне, а не ей.
—	Милосердием Божьим вы его получите,— дон Луис
подошел к нему, положил руку на плечо.— Не теряйте
времени. Возвращайтесь в Кордову и положите конец ее
страданиям. Помиритесь с ней.
И через пять дней после отъезда Колон вновь появился
в Кордове. Но у Загарте он узнал, что Беатрис уехала.
—	Уехала? Куда?
На этот вопрос мориск ответить не смог. Она собрала
свои нехитрые пожитки и уехала наутро после его драки
с венецианцами. Со служанкой и погонщиком нанятых
ею мулов. Возможно, тот знал, куда направилась Беатрис.
Погонщик мулов, которого Колон нашел в конюшне
у Гальегских ворот, сообщил, что отвез Беатрис в мона¬
стырь неподалеку от Пальмы-дель-Рио, там, где Хениль
впадает в Гвадалквивир.
Колон выехал туда на следующее утро и преодолел
тридцать миль, отделяющих Кордову от Пальмы, за
четыре часа. Монастырь, низкое белое здание, окружен¬
ное высокой стеной, располагался на холме, у самого
берега реки. Ворота открыла беззубая старуха, подозри¬
тельно оглядела его. Колон объяснил, кого он ищет.
Старуха ответила, что Беатрис Энрикес пробыла в мо¬
настыре два дня, а затем уехала. Куда или по какой
дороге, привратница не знала. Но посоветовала поспра¬
шивать в Пальме.
За два часа Колон обошел всех погонщиков мулов
и все харчевни города. Но не узнал ничего путного.
Переночевал в местной гостинице, а затем продолжил
поиски на дорогах, ведущих на юг и запад. В Лора-дель-
Рио, в Тосине, в Кадахосе, в корчмах на перекрестках
дорог он задавал вопросы, описывая Беатрис и ее слу¬
жанку, никто в глаза их не видел. Беатрис исчезла без
следа. Отчаявшись, он вернулся в Кордову и обратился
за помощью к коррехидору.
185

Дон Ксавьер приложил максимум усилий, чтобы помочь
тому, кто пользовался покровительством могущественного
канцлера Арагона. Его альгвасилы изъездили всю округу.
Но безрезультатно. Колон ждал, но дни сливались в не¬
дели и с каждой из них таяли надежды. И оставалось
лишь корить себя, что он так споро осудил Беатрис.
Глава 25
УСЛОВИЯ
Вто лето военный лагерь в Веге сгорел от пожара.
Чтобы укрыть армию в случае непогоды, король
Фердинанд заменил брезентовые палатки кирпичными
и каменными домами, возвел целый город, названный им
Санта-Фе. Построенный в виде креста, он как бы пока¬
зывал маврам, что Испания обосновалась здесь навсегда.
А накануне нового года измученная осадой Гранада
признала свое поражение. И эмир Боабдиль выехал из
ворот, чтобы сдаться победителям. Его встречали вышед¬
шие из Санта-Фе испанцы, ведомые кардиналом.
На праздник крещения серебряный крест, освященный
в Риме, украсил крышу замка Кольмарес, заменив сбро¬
шенный оттуда полумееяц. Рядом с ним сияли золотом
королевские штандарты.
Победоносно завершив десятилетнюю войну, оконча¬
тельно разгромив мавров, королева Кастильская и король
Арагонский гордо въехали в последнюю сарацинскую твер¬
дыню на земле Испании. А за ней, в январском солнце,
ярко сияли покрытые снегом горные вершины.
Колон, печальный и угрюмый, тащился в самом хвосте
праздничной процессии. Он замкнулся в себе, компания
сильных мира сего перестала его интересовать. Ни в чем
он не находил радости, ко всему относился с пренебре¬
жением. В том числе и к процессии, в которой принимал
участие. Многочисленные знамена, трубачи, разряженные
рыцари. Покорение маленького королевства. Нашли, что
праздновать. Разве можно сравнить Гранаду с тем, что
предлагал он, Колон. И в то же время он не мог не
осознавать, что окончание осады знаменует для него очень
многое: владыки Испании обещали ему деньги и корабли
после падения Гранады.
Процессия втянулась в узкую кривую улочку, со сте¬
186

нами без окон, по арабскому обычаю, достигла ворот,
украшенных каменными гранатовыми деревьями. За ними
начиналась другая улица, широкая и прямая. Она вела
к площади, на которой всадники спешились. А затем, меж
двух башенок, образующих Врата справедливости, вошли
во дворец-крепость Альгамбра. Переход от мрачных, су¬
ровых крепостных стен к тончайшему убранству и красоте
внутренних помещений поражал глаз и душу. Колонны,
столь тонкие, что, казалось, они не могли выдержать
покоящихся на них каменных арок с изумительной резь¬
бой, окружали Миртовый дворик. Здесь аккуратно под¬
стриженные кустики выстроились вдоль бассейна, на¬
полненного зеленоватой водой. Анфилады, колоннады,
мозаичные панно, позолоченные сводчатые потолки, мра¬
морные полы, застеленные шелковистыми коврами, стены,
увешанные гобеленами из Персии и Дамаска.
Вместе со всеми прошел Колон через огромный зал
Мексуара в мосалу, где возвышался наскоро установлен¬
ный алтарь. Кардинал Испании отслужил благодарствен¬
ную мессу. Опустившись на колени, затерянный в толпе,
Колон спрашивал себя, дождется ли он такого дня, когда
«Те Деум» 48 пропоют в честь его возвращения из дальнего
плавания. Вот-вот должен был прийти его час. Если король
и королева сдержат слово, ждать осталось недолго.
Возвращаясь с мессы по великолепным аркадам, ве¬
дущим к Львиному дворику, он столкнулся с доньей
Беатрис де Бобадилья и ее мужем.
—	Вы что-то слишком грустны в столь праздничный
день,— заметила она.
—	Я думаю, и вы на моем месте не слишком бы
радовались. Ожидание рождает усталость, усталость —
печаль.
—	Но ожидание ваше кончилось. Вам дала слово ко¬
ролева, которая всегда выполняла обещанное. Только по¬
этому вы должны радоваться падению Гранады.
—	Обещания так легко забываются.
—	Разве вы не верите в своих друзей?
—	У меня их так мало, да и оставшимся, боюсь, уже
надоела моя назойливость.
—	Такими подозрениями вы обижаете нас,— заверил
его Кабрера.
—	Думаю, он это понимает,— маркиза улыбнулась му¬
жу, затем — Колону.— А я могу пообещать, что королева
примет вас в течение недели.
Так оно и вышло. В следующий понедельник, на пятый
187

день после торжественной мессы, дон Лопе Перальте,
королевский альгвасил, сообщил Колону, что его ждут во
дворце.
Королева приняла его в Куарто Дорадо, богато об¬
ставленном зале с черным с золотом потолком, в одном
из тех помещений, где находился гарем мавританских
правителей Гранады. На аудиенции присутствовали толь¬
ко три ее дамы, в том числе и маркиза Мойя.
—	Целую ваши ноги, ваше величество,— поклонился
Колон.
Королева милостиво протянула ему руку, которую он
поцеловал, опустившись на колени.
—	Мы заставили вас ждать, сеньор Колон, много доль¬
ше, чем было на то наше желание. Но теперь, после
окончания войны, я могу выполнить свое обещание. Я по¬
слала за вами, чтобы заверить вас в этом.
Доброе отношение королевы чуть приободрило Колона.
—	Невежество, ваше величество, назвало мой проект
мечтой. Но я рискну предположить, что эта экспедиция
принесет вашему величеству успех и славу, еще не вы¬
падавшие на долю царствующих особ.
Тем самым он хотел показать, что Гранада — песчинка
в сравнении с той громадой, которую он хотел положить
к ее ногам.
—	Вам свойственна уверенность в себе,— ответила
королева.— Но, возможно, другой человек и не замахнулся
бы на такое.
—	Я уверен в себе, потому что знаю, о чем говорю.
—	Да сбудутся ваши слова, к вящей славе Господней.
Завтра вы с моими советниками обсудите оставшиеся
вопросы, чтобы перейти к практическому осуществлению
наших планов.
С этим его отпустили, и впервые за долгие месяцы у
него полегчало на душе: близость экспедиции отвлекла
его от мучительных мыслей о Беатрис, а в дом дона Луиса
де Кинтанильи в Санта-Фе, у которого он теперь жил,
Колон возвратился с легким сердцем.
На следующий день в Санта-Фе из Гранады прибыл
двор, а вечером Колон встретился с советниками королевы.
Их было четверо. Кинтанилья, канцлер и казначей Кас¬
тилии, Эрнандо де Талавера, теперь архиепископ Гранады,
дон Хуан де Фонсека и адмирал дон Матиас де Ресенде.
Они сидели в просторной комнате, согретой жаровней.
Талавера, представлявший все еще сомневающегося
короля Фердинанда, открыл заседание. Затем Ресенде, сам
188

опытный мореплаватель, пожелал узнать, что необходимо
Колону для успешного завершения задуманного.
Колон ответил, что, по его мнению, эскадра должна
состоять как минимум из четырех кораблей, хорошо ос¬
нащенных и полностью укомплектованных командой. Все¬
го никак не меньше двухсот пятидесяти человек. Талавера
сразу же заспорил с ним, считая эти требования завы¬
шенными. Надо отметить, что Фердинанд отличался ску¬
постью, и его сановники никогда не забывали об этом.
Ресенде, к которому обратился архиепископ, оценил сто¬
имость экспедиции в сорок-пятьдесят тысяч золотых фло¬
ринов 49, отчего длинное лицо архиепископа еще больше
вытянулось.
—	Если только вы не умерите ваши аппетиты, сеньор,
боюсь, нам не удастся договориться. Весь мир знает, что
война истощила казну и сейчас их величества расплачи¬
ваются с поставщиками.
Колон знал не только об этом, но и о вспыхнувшей
с новой силой борьбе между инквизицией и евреями.
Фанатичный Торквемада громогласно заявлял, что но¬
вообращенные евреи тайно молятся своему богу, и тре¬
бовал изгнания евреев из Испании, утверждая, что только
так можно успокоить страну. Если б евреев изгнали,
принадлежащая им собственность досталась бы казне.
И владыки Испании, нуждающиеся в деньгах, могли не
устоять перед искушением и взять сторону Великого
инквизитора. Тонко чувствуя ситуацию, евреи, возглав¬
ляемые Абарбанелем и Сеньором, чьи титанические уси¬
лия по снаряжению победоносной армии, захватившей
Гранаду, заслуживали, по меньшей мере, благодарности
короля и королевы, предлагали внести в казну тридцать
тысяч дукатов50, чтобы покрыть все расходы на войну.
В тот момент сохранялось хрупкое равновесие. Торкве¬
мада еще не швырнул свой крест во владык Испании,
упрекнув их, что они намерены продать Христа за
тридцать тысяч сребреников, тогда как Иуда продал Его
за тридцать. И некоторые мараны, занимавшие, как
Сантанхель, важные посты, надеялись, что богатства
заморской империи вкупе с золотом, предложенным ев¬
реями, перевесят предложение инквизиции наполнить
казну с помощью конфискаций.
Пока же казна оставалась пустой, о чем и напомнил
архиепископ.
—	На что тогда я могу рассчитывать? — осведомил¬
ся Колон.
189

Талавера глянул на адмирала, ожидая от того ответа,
но вмешался Фонсека.
—	Нет необходимости рисковать больше чем одним
кораблем.
Тут уже Колон посмотрел на Ресенде, ища у того
поддержки-
—	Нет, нет,— Ресенде покачал головой.— Слишком
опасно. Как минимум, нужно два корабля, но этого явно
недостаточно. А вот трех, я думаю, сеньору Колону
вполне хватит.
—	Пусть будет так,— согласился Колон.— Если это
будут хорошие, надежные корабли.
Талавера сделал пометку на лежащем перед ним листе
бумаги и спросил Колона, какое вознаграждение потребует
тот за свою службу. Колон ответил без малейшего про¬
медления, поскольку много над этим думал.
—	Одну десятую часть всего того, что принесут Ис¬
пании мои открытия.
—	Одну десятую! — архиепископ ужаснулся и не скры¬
вал этого.— Одну десятую!
—	Неужели вы рассчитываете, что их величества бу¬
дут столь расточительны,— фыркнул Фонсека.
—	Разве это расточительность? Я бы, к примеру,
с удовольствием согласился бы отдавать вам по де¬
сять мараведи из каждой сотни, которую вы мне при¬
несете.
—	Ваш пример неудачен,— возразил Талавера.—
В данном случае их величества финансируют вашу экс¬
педицию.
—	Они рискуют золотом,— добавил Фонсека,— вы
же — ничем.
—	За исключением собственной жизни,— усмехнулся
Колон.— А вкладываю я мой опыт мореплавателя, муже¬
ство, необходимое для того, чтобы противостоять тем
опасностям, которые могут подстерегать нас в неведомом,
и идею, для реализации которой отправляется экспедиция.
Мой взнос скромен, дон Хуан, но и прошу я всего лишь
одну десятую. Если же от меня потребуется затратить
какие-то средства на снаряжение экспедиции, соответст¬
венно должна возрасти и моя доля прибыли.
Злобная гримаса, перекосившая лицо Фонсеки, побу¬
дила Кинтанилью вмешаться.
—	Мне представляется, сеньоры, что мы можем с этим
согласиться при условии, что их величества одобрят наше
решение.
190

—	Именно с одобрением их величествами,— подчерк¬
нул Фонсека.
—	Очень хорошо,— кивнул Талавера.— Тогда, я по¬
лагаю, с этим все ясно.
—	Все? — брови Колона картинно поднялись.— Все? —
он оглядел бесстрастные лица остальных.— Как же так,
сеньоры? Вы словно принимаете меня за обычного наемни¬
ка. Мы только начали, господин мой архиепископ.
—	А что еще вы можете требовать?
—	Титул адмирала во всех землях, которые я открою,
с соответствующими почестями и привилегиями, полага¬
ющимися адмиралу королевства Кастильского.
—	Помоги нам Боже! — воскликнул Фонсека, а дон
Матиас Ресенде наградил Колона убийственным взглядом.
Колон же спокойно продолжал:
—	Причем титул, почести и привилегии должны пе¬
редаваться по наследству моим потомкам.
—	А при чем здесь ваши потомки? — поинтересовался
Кинтанилья.
—	Нынешние дворяне носят же титулы, полученные
их далехими предками.
—	Вновь я вынужден заметить, сравнение неудач¬
ное,— покачал головой Талавера.
—	Разумеется, неудачное,— поддержал архиепископа
Фонсека.
—	Позвольте пояснить мою точку зрения. Открытые
мною земли останутся во владении Испании на долгие
времена, если не навечно, и я хочу сохранить причита¬
ющуюся мне долю. Но, раз я смертен, она должна до¬
статься моим потомкам.
Едва ли они могли придраться к логике его рассуж¬
дений, но их возмущала сама мысль о том, что ино¬
странец, да еще низкого происхождения, требует родовых
привилегий.
—	Согласиться с этим,— вскричал Фонсека,— озна¬
чает уравнять вас со знатнейшими грандами Испании.
—	Ни один гранд не сослужил Испании столь добрую
службу, как я.
—	Матерь Божья! Вы рассуждаете так, словно ваши
открытия уже явь, а не грезы,
—	Когда они станут явью, я потребую кое-что еще.
—	Еще? — Талавера нахмурился, Ресенде рассмеял¬
ся.— Что же еще вы можете потребовать?
—	Звание вице-короля на всех открытых мною тер¬
риториях.
191

На какие-то мгновения все просто лишились дара речи.
Первым пришел в себя Фонсека.
—	Наверное, только скромность мешает вам потребо¬
вать корону Испании.
Архиепископ сумел воздержаться от комментариев.
—	Других требований у вас нет, сеньор Колон? — сухо
спросил он.
—	Вроде бы я сказал все.
—	Не теряю надежды, что со временем вы придумаете
что-нибудь еще,— ухмыльнулся Фонсека.
Талавера тяжело вздохнул.
—	Слава Богу, мы с этим покончили. Буду с вами
откровенен, сеньор. Ваши требования превосходят все то,
что я мог бы порекомендовать их величествам. Присут¬
ствующие здесь мои коллеги, похоже, придерживаются
того же мнения. Решение, разумеется, будут принимать
их величества. Но я не сомневаюсь, вам откажут, если
вы не умерите ваши притязания.
Колон резко встал, стройный, высокий, посмотрел на
них сверху вниз, гордый, как Люцифер 5l.
—	Я не сниму ни единого из моих требований.
Сделать это — значит принизить величие затеваемой экс¬
педиции. С вашего разрешения, господа, позвольте от¬
кланяться,— небрежно поклонившись, он повернулся
и вышел из комнаты.
Над столом повисла тишина изумления.
—	Вот к чему приводит необузданное воображение,—
пробурчал Талавера.
—	Наглый выскочка, раздувшийся от гордости, словно
мыльный пузырь,— поддакнул Фонсека.
—	Проявим в наших суждениях хоть немного мило¬
сердия,— попытался образумить священнослужителей
Кинтанилья.
Талавера аж вспыхнул.
—	Милосердия, сеньор? Милосердие не означает, что
наглость надо принимать со смирением. И нет нам нужды
подавлять праведное негодование, лицезрея гордыню, за
которую ангелов низвергали в ад.
—	Не стоит удивляться тому, что он высоко ценит
предлагаемый им товар,— заметил Ресенде.— Каждый
торговец ведет себя точно так же, утверждая при этом,
что ни на йоту не снизит цену. Если их величества
откажут ему, он станет куда благоразумнее.
—	Если? — возмущенно переспросил Талавера.— Да
в этом не может быть никаких сомнений.
192

Прошла целая неделя, прежде чем король и королева,
занятые проблемами, связанными с Гранадой и евреями,
смогли принять архиепископа и его коллег.
Кинтанилья, глубоко уважавший Колона, сохранял
полный нейтралитет. Ресенде придерживался мнения, что
назначенная Колоном цена может стать предметом пе¬
реговоров. Но Фонсека и Талавера требовали решитель¬
ного отказа.
—	Таковы его требования,— Талавера весь кипел от
негодования.— Как ясно видят ваши величества, наглость
его не знает пределов.
Фердинанд зло рассмеялся.
—	Хитрая тварь, я понял это с самого начала. Терять
ему нечего, поэтому и требует по максимуму.
Но королева не согласилась с ним.
—	Он может потерять жизнь,— не зная того, она по¬
вторила слова Колона.— Он может не вернуться из пу¬
тешествия в неведомое.
—	То есть мы поддерживаем его авантюру, хотя у нас
на счету каждый мараведи.
—	Мы обещали поддержать его.
—	Обещали. Но его чрезмерные требования освобож¬
дают нас от ранее принятых обязательств. Я усматриваю
в этом руку провидения.
—	Вы выразили мою мысль, ваше величество,— вста¬
вил Талавера.
—	Думаю, неудачную мысль,— одернула их короле¬
ва.— Провидение нельзя использовать как предлог для
того, чтобы не сдержать данное нами слово.
Талавера не стал возражать, но в бой вступил Фонсека.
—	Ваше величество, и речи нет о том, чтобы не
сдержать слово. Просто вы не можете выполнить обе¬
щанного при поставленных условиях. Если бы этот че¬
ловек попросил корону Испании, едва ли вы согласились
бы на это только потому, что обещали поддержать его
экспедицию.
—	Но он же не просил корону Испании.
—	Не просил,— кивнул король.— За что, похоже, мы
должны быть ему безмерно признательны. Но он же хочет
стать вице-королем, со всеми полагающимися вице-королю
привилегиями. Разве чувство собственного достоинства
позволит нам вознести его столь высоко?
Королева сидела, глубоко задумавшись. Талавера ре¬
шил, что ее величество колеблется, и ринулся на подмогу
Фердинанду.
7 Зак. 1063
193

—	Мадам, речь идет о чести и достоинстве вашей
короны. Я убежден, что такой титул, пожалованный без¬
вестному авантюристу-иностранцу, унизит и то, и другое.
Триумф креста над полумесяцем принес заслуженную
славу вашим величествам. И сейчас не след оказывать
поддержку этой экспедиции, которая наверняка закончит¬
ся провалом.
Брови королевы сошлись. Глаза стали холодными,
как лед.
—	Вы ставите под сомнение мои действия?
Талавера разом сник, вспомнив, что и духовник коро¬
левы остается ее подданным.
—	Рвение услужить вам подвело меня, ваше величе¬
ство.
—	И не только рвение. Ваши доводы. Что они, осно¬
вываются на зыбком песке, если вы столь легко меняете
их? Сначала говорите, что этому человеку надо отказать,
потому что нет денег. Потом причиной становятся затре¬
бованные им привилегии.
Фердинанд громко рассмеялся.
—	Нет, нет, мадам. Не делайте козла отпущения из
моего архиепископа. Причины для отказа выдвигаю я,
а он меня поддерживает, как и должно верноподданному,
а ко всему прочему, и согласен со мной. Этот авантюрист
требует слишком многого. Тут уж ничего не попишешь.
И я рад, что он выдвинул неприемлемые требования,
поскольку этим освобождает нас от ноши, которую мы не
можем взвалить на себя.
Изабелла покачала головой.
—	Я не могу разделить с вами эту радость. Экспедиция
эта имеет очень важное значение. Если она завершится
успешно, мы выполним волю Божью, распространив Его
учение среди тех, кто блуждает во тьме.
—	Если завершится успешно, то да, мадам,— пробор¬
мотал Талавера.— Но пока все это не более как мечты.
На губах королевы заиграла улыбка.
—	Мечты? Ему уже говорили об этом прямо в глаза.
В вашем присутствии, господин мой архиепископ. Вы
помните его ответ? Как вам показалось, граничащий
с ересью.
Талавера покраснел, но король вновь поспешил ему
на подмогу.
—	Архиепископ прав в том, что мы станем посмеши¬
щем для всего мира, если поддержим Колона, а его мечты
останутся нереализованными.
194

—	Я думаю, что победа над маврами, увенчавшая
многолетнюю войну, убережет нас от насмешек. Итак,—
она повернулась к четырем советникам,— мы поняли, что
вы хотели нам сказать. Теперь его величество и я должны
принять решение. Вы можете идти.
Принятие решения затянулось надолго. Верность ко¬
ролевы данному слову боролась с нежеланием короля
согласиться с условиями Колона. Последний все это время
находился в Санта-Фе, безо всякого удовольствия прини¬
мая участие в празднествах победы над маврами.
Наступил февраль, в воздухе запахло весной, и только
тогда король и королева смогли нащупать взаимоприемле¬
мый вариант. К Колону послали Талаверу. Королева, под¬
держиваемая маркизой Мойя, настояла на том, чтобы вый¬
ти к мореплавателю со встречным предложением.
Колон получил требуемую десятую долю до конца дней
своих и титул адмирала. Но его потомкам не доставалось
ничего. Не могло быть и речи о титуле вице-короля.
Более выгодного для Колона решения Талавера, по¬
жалуй, одобрить бы не мог. Придя в дом Кинтанильи,
высокий, худощавый, в простом монашеском одеянии, не¬
смотря на сан архиепископа, ровным бесстрастным голо¬
сом он изложил королевское послание.
Колон, стоя перед архиепископом, слушал вполуха.
Его оскорбило, что их величества после столь долгого
ожидания не приняли его во дворце, а направили к нему
посыльного.
—	Возможно, ваше преподобие забыли сообщить их
величествам, что я не откажусь ни от одного моего
условия?
Тень улыбки пробежала по лицу Талаверы.
—	Будьте уверены, я в точности передал им ваши
слова.
—	Тогда, мой господин, не буду больше отнимать
вашего времени. Мне нечего вам сказать.
—	Как, сеньор? — вознегодовал архиепископ.— Таков
ваш ответ на королевское послание?
—	Кажется, вы что-то не так поняли. Это я получил
ответ. И, исходя из него, считаю для себя необходимым
незамедлительно покинуть Испанию.
Кинтанилья поспешил вмешаться:
—	Не делайте этого, сеньор Колон. Вы же погубите
свое будущее.
Колон рассмеялся.
—	Погублю свое будущее? Едва ли. Пострадаю не
7*
195

я — Испания,— он подошел к двери, открыл ее.— Целую
ваши руки, господин мой архиепископ.
Талавера вздрогнул, словно его ударили.
—	И это все, что вы хотели мне сказать?
—	Подумайте,— молил Колона Кинтанилья.
—	Мое решение неизменно. Человек, готовый оказать
Испании такую услугу, не может довольствоваться жало¬
ваньем наемника.
—	Благословенны будут смиренные,— с сарказмом
процедил Талавера.
—	Потому что их можно топтать ногами,— ответил
Колон.
На пороге архиепископ задержался, посмотрел Колону
прямо в глаза.
—	Столь гордый человек, как вы, не придаст, наверное,
особого значения мнению бедного монаха. Ко я полагаю,
что их величеств можно будет поздравить с вашим отказом.
—	Ваше преподобие неточны в изложении фактов.
Отказался не я, но их величества.
—	Да пребудет с вами Бог,— и архиепископ вышел
из дома.
—	Бог пребывает с вашим преподобием, но дьявол все
равно утащит вас в ад,— вторую половину фразы Колон
произнес после того, как за Талаверой закрылась дверь.
Когда Колон вернулся в комнату, Кинтанилья встретил
его печальным взглядом.
—	Ах, Колон! Так сразу от всего отказаться!
—	Удивительная ошибка для их величеств.
—	Их ошибка? — изумился Кинтанилья.— Я говорю
о вашей глупости.
—	Вы полагаете, что у меня нет гордости? Или я не
представляю себе, что предлагаю и какую должен по¬
лучить награду? Неужели я даже недостоин аудиенции
и со мной можно разговаривать через посыльных? —
Колон кипел от ярости.— Если Господь Бог открыл мне
то, что невидимо другим людям, можно ли идти против
воли Божьей? Даже подумать об этом — святотатство^
Будьте уверены, другие подберут то, что бросили вла¬
дыки Испании.
Монолог этот поверг Кинтанилью в отчаяние, а Колон,
оставив его, отправился к Сантанхелю, чтобы сообщить
о своем решении покинуть Испанию.
—	Я всегда буду помнить ваше доброе отношение ко
мне, дон Луис.
—	Куда же вы поедете? — спросил Сантанхель.
196

Колон гордо вскинул голову.
—	Во Францию. Обогатить ее дарами, отвергнутыми
Испанией.
Сантанхель прошелся по комнате, обставленной рос¬
кошной мавританской мебелью, вывезенной из Гранады.
—	Этого нельзя допустить. Неужели вы не можете
отказаться хоть от каких-то условий?
— Предлагаемое мною гораздо больше того, что
я прошу. Со мной не согласились. Более здесь мне
делать нечего.
Сантанхель подошел к сидящему на диване Колону.
—	А Беатрис? — мягко спросил он.
Серые глаза затуманились.
—	Еще одна причина для отъезда.
—	Оставленные надежды,— пробормотал Сантанхель.
—	Надежды, так и не осуществленные, лучше остав¬
ленных. Они приносят только боль.
—	А разве нет боли в отчаянии? Что еще в остав¬
ленных надеждах? Пока вы в Испании, Беатрис не
потеряна навсегда. Вы не должны уезжать. Я сде¬
лаю все от меня зависящее, чтобы королева еще раз
приняла вас.
—	Не хватит ли с меня аудиенций? Отсрочки, затяжки,
комиссии, наконец, этот худосочный монах, предлагающий
мне жалкую подачку. Я думаю, с меня хватит,— Колон
встал.— Я уезжаю в Кордову. Соберу вещи, что остались
у Бенсабата, и отправлюсь во Францию.
—	Ну подождите хотя бы, пока я не повидаюсь
с королевой.
Колон покачал головой.
—	Даже ваша просьба не остановит меня. Надоело!
Я предлагаю свои услуги, а меня встречают так, будто
я прошу милостыню.
Никакие доводы не помогли, и на следующее утро
Сантанхель и Кинтанилья стали единственными свидете¬
лями его отъезда. Колон не попрощался ни с кем из своих
друзей и лишь попросил дона Луиса извиниться за него
перед ними.
На глазах Сантанхеля навернулись слезы, когда Колон
исчез в февральских туманах. Только теперь, думая о том,
что никогда больше не увидит Колона, Сантанхель понял,
сколь сильно привязался он к этому отважному мечтателю.
И расставался с ним, как с сыном.
—	Бедняга,— тяжело вздохнул канцлер Арагона.— Он
заслуживал лучшей судьбы.
197

—	Возможно,— Кинтанилья тоже сожалел об отъезде
Колона.— Но гордость его воздвигает непреодолимые
барьеры.
Сантанхель резко повернулся к нему.
—	Если б мы могли видеть то, что видит он, возможно,
и наши требования оказались бы ничуть не меньше,—
и отправился к Кабрере и маркизе, чтобы сообщить им
об отъезде Колона.
—	Как он мог уехать, не попрощавшись с нами! —
воскликнула маркиза.
Сантанхель попытался защитить Колона.
—	Его гордая внешность прячет под собой разбитое
сердце. И он не попрощался с вами только потому, что
не хотел причинять себе лишнюю боль.
—	Вы не должны были отпускать его.
—	Я сделал все, что мог.
—	Его нужно вернуть! — твердо заявил Кабрера.—
Нельзя допустить, чтобы Франция нажилась на нашей
медлительности.
Маркиза встала.
—	Пойдемте со мной, дон Луис. Мы должны рассказать
все королеве.
Фаворитка Изабеллы могла прийти к ней в любой час,
и она приняла маркизу в туалетной комнате. Королева
сидела перед зеркалом и выбирала украшенную драго¬
ценностями сетку для волос из ларца, стоящего у ее локтя.
Ей прислуживали две придворные дамы.
Она улыбнулась, увидев в зеркале отражение маркизы.
—	Вы сегодня рано, Беатрис.
—	Целую руки вашему величеству,— поздоровалась
та и сразу перешла к делу.— Колон покинул Санта-Фе.
Он едет во Францию.
Королева нахмурилась, брови ее сошлись у переноси¬
цы. Затем положила сетку обратно в ларец и полуобер¬
нулась к маркизе.
—	Я, честно говоря, этого не ожидала, несмотря на
то, что рассказал нам архиепископ. Гордый, несгибаемый
человек.— Она вздохнула.— Однако, если таково его ре¬
шение, мы бессильны.
—	Едва ли можно утверждать, что решение принимал
он. Скорее его приняли ваши величества, отказавшись
выполнить его условия.
—	А вы знаете, что это за условия?
—	Да, мадам.
—	И вы думаете, нам следовало их принять? — коро¬
198

лева улыбнулась.— Сожалею, что заслужила ваше нео¬
добрение, Беатрис.
—	О, мадам! — запротестовала донья Беатрис, но тут
же добавила: — Но вот отпускать его не стоило. В прием¬
ной ждет дон Луис. Ваше величество может принять его?
Королева на мгновение задумалась.
—	Почему нет? Позовите его.
Маркиза не успела повиноваться, как открылась дверь
в королевский кабинет и на пороге возник Фердинанд
в длинном, до пола, отороченном мехом синем халате.
—	Заходите, сир,— улыбнулась ему королева.— Мне
вот тут говорят, что мы обидели Колона. Он уже уехал
из Санта-Фе и собирается во Францию.
Фердинанд не торопясь двинулся к королеве.
—	Пусть он там и преуспеет,— беззаботно ответил он.
—	Если преуспеет он, то преуспеет и Франция, за
счет Испании,— смело возразила маркиза.
Фердинанд удивленно приподнял бровь. Затем рассме¬
ялся. Полученная новость явно подняла ему настроение.
Он поиграл золотой цепью на груди.
—	Я как раз думаю о том, сколько нам пришлось бы
потратить, останься он в ИсЬании. Причем платили бы
мы не только золотом, но и достоинством. Чего ты такой
мрачный, Сантанхель? Наверное, не согласен со мной?
—	Раз уж вы спрашиваете меня, сир, не согласен.
Я пренебрег бы вашими интересами, если б проявлял
полное безразличие к тому, что другие обогатятся, ис¬
пользуя шанс, выпавший нам.
Поддержала его и маркиза.
—	Ни одному королю мира не предоставлялось такого
случая прославить себя на века » обогатить страну.
—	Что до славы, то мы нашли ее здесь, в Гранаде.
А богатство придет. Война, как вы знаете, обошлась нам
недешево, и у нас нет денег на авантюры.
—	Нет, нет,— не согласилась с ним королева.— При¬
чина не в этом, как я уже и говорила вам. По крайней
мере, не эта причина заставила меня отказаться от
своего слова.
—	Ни у кого нет ни малейшего сомнения, мадам,—
заверил ее дон Луис.— Но владыки Испании и раньше
часто шли на риск. Так почему бы не поддержать и эту
экспедицию. В случае неудачи потери будут не так уж
и велики, а успех принесет несметные богатства. Разве
мы в этом сомневаемся?
—	Не все согласны с Колоном,— напомнил ему король.
199

—	Разумеется, не все,— вмешалась маркиза.— Сомне¬
вающиеся были и будут всегда. Но нерешительных могут
и обогнать.
—	Да и в любом случае,— продолжил дон Луис,— что
есть сомнения наших докторов в сравнении со словом
Тосканелли? — Он повернулся к королеве.— Ваше вели¬
чество прекрасно знает, какие славу и богатство принесли
Португалии ее мореплаватели. Колон предлагает Испании
затмить Португалию.
—	Мы это уже слышали,— пробурчал Фердинанд.
—	Ия много думала об этом,— добавила королева.—
Поэтому и сожалею о решении Колона. Но условия,
выдвинутые им, неприемлемы. Человек низкого происхож¬
дения, он требует почестей, которых мы не удостаиваем
и наших знатнейших грандов.
—	Позвольте спросить ваше величество,— вставила
маркиза,— кто из этих грандов готов положить к вашим
ногам целую империю?
Король, стоявший у столика, покачал головой,
улыбнулся.
—	Империя эта пока только в его мечтах.
—	Так же, как и титулы, которые он просит,— после¬
довал быстрый ответ.— До открытия заморских террито¬
рий они останутся пустыми словами.
Глаза королевы вспыхнули.
—	Действительно, в этом что-то есть. Дадим ему титул
адмирала, но лишь после того, как его открытия станут
явью. Пусть он будет нашим вице-королем, но лишь в тех
землях, которые он добавит к нашим владениям. Такое
решение устроит все стороны. Что бы ни случилось, никто
не сможет упрекнуть нас в излишней доверчивости только
потому, что мы заплатили вперед.
Она посмотрела на Фердинанда, ожидая согласия, но
тот медленно покачал головой.
—	Вы забываете про корабли, которые мы должны
снарядить для него.
—	Мы уже согласились на это.
Но Фердинанд твердо стоял на своем.
—	Не я, мадам. Не в. Я на это не соглашался. Я лишь
рассматривал его предложение. Когда же я уступил вам
и решил поддержать экспедицию, то оговорил мое согласие
определенными условиями. Колон их не принял. Так что
вопрос этот я считаю закрытым.
—	Вы слишком прислушиваетесь к архиепископу,—
упрекнула его королева.
200

—	Можете ли вы предложить мне лучшего советника,
чем ваш духовник?
—	В вопросах веры, нет.
—	Святой Иаков, а о чем мы сейчас говорим, как не
о вере?
—	Давайте не будем препираться по пустякам. Ваше
величество полагает, что мы должны отпустить Колона?
—	Или, как вы и сказали, дать ему титулы адмирала
и вице-короля после того, как он найдет свои Индии, но
при условии, что деньги на снаряжение экспедиции он
добудет сам.
Королева не стала скрывать, что такой ответ ей не
понравился.
—	Это последнее слово вашего величества? — спро¬
сила она.
—	Самое последнее,— подтвердил Фердинанд.
—	Пусть будет так.— Она вздохнула. И добавила уже
более твердым тоном: — В таком случае я возьму все
затраты на себя, и на мачтах кораблей Колона взовьется
флаг Кастильского королевства.
Все застыли в изумленном молчании. Первой пришла
в себя маркиза.
—	Мадам, это решение принесет вам славу, которой
не знала ни одна королева.
Фердинанд криво усмехнулся.
—	Но расходы, мадам? Где вы возьмете такие деньги?
Изабелла глянула на Сантанхеля.
—	Во сколько вы оцениваете эту экспедицию, дон
Луис?
—	Расходы будут не так уж велики. При необходи¬
мости Колон соглашается плыть и на двух кораблях. Все
снаряжение обойдется в три тысячи крон 52.
—	Такие деньги я найду.
Она положила руку на ларец с драгоценностями.
—	Возьмите их, дон Луис, и принесите мне эти
три тысячи. Я думаю, содержимое ларца стоит куда
дороже.
—	Ваше величество! — Сантанхель даже замахал ру
ками.— В этом нет необходимости. Деньги я найду. В каз¬
начействе Арагона.
—	Сантьяго! — взревел Фердинанд.— Откуда ты со¬
брался их взять?
Сантанхель остался невозмутим.
—	Я намерен взять эти три тысячи в казначействе
Арагона. Они будут возмещены золотом или другими
201

товарами, привезенными Колоном. Так что, некоторым
образом, он сам финансирует экспедицию.
—	Некоторым образом! — Фердинанд насупился.—
Повезло мне с казначеем. Ты у меня финансовый вол¬
шебник, не так ли, Сантанхель? А если он вернется
с пустыми руками? Или вообще не вернется?
—	Тогда я сам возмещу эти деньги.
Фердинанд хмуро глянул на него, а затем пожал
плечами.
—	Даже не знаю, Сантанхель, чему мне больше за¬
видовать — твоему богатству или твоей вере в Колона.
Однако на таких условиях ты можешь свободно распоря¬
жаться тем, что еще осталось в моей казне.
одами Колон подстраивался под других, старался
ублажить сильных мира сего, но победил, проявив
твердость. Именно непреклонность Колона заставила вла¬
дык Испании согласиться практически со всеми его тре¬
бованиями.
Известие о принятом решении настигло его уже в су¬
мерках. Он подъезжал к Пиносскому мосту, ковда услышал
быстро приближающийся топот копыт. Отряд альгвасилов,
возглавляемый офицером, остановил его. Офицер сообщил,
что королева приказывает ему вернуться в Санта-Фе.
Получил он и записку от Сантанхеля. В трех коротких
строчках канцлер Арагона сообщал о его триумфе.
Наутро, после поздравлений Сантанхеля, Кабреры
и маркизы Мойя, которая даже всплакнула, Колон прибыл
на аудиенцию во дворец, где королева отругала его за
стол» внезапный отъезд, а король, которого его хитрый
канцлер уговорил-таки поддержать экспедицию, холодно
ему кивнул. А потом Изабелла тепло напутствовала Ко¬
лона, поскольку действительно хотела, чтобы плавание
в неведомое завершилось успехом.
И проситель, едва не ставший объектом насмешек при¬
дворных, вышел с аудиенции доном Кристобалем Колоном,
адмиралом моря-океана, поднявшимся на один уровень
с представителями благороднейших родов Испании.
Путь его был долгим, трудным, но в конце концов он
Глава 26
МОРЯКИ ПАЛОСА
202

занял место, которое считал достойным себя. И хотя ему
еще предстояло совершить подвиг, уготованный ему судь¬
бой, в душе Колон не сомневался, что из неведомого он
вернется победителем.
Началась подготовка, довольно неспешная, сезон не
требовал торопливости, но в конце апреля он уже мог
покинуть Санта-Фе, чтобы завершить ее непосредственно
на кораблях.
По странному совпадению отплыть предстояло ему из
того самого порта, в котором он ступил на землю Испании.
За какой-то проступок жителей на Палое наложили
штраф: полностью снарядить две каравеллы. Прижими¬
стый король Фердинанд тут же сообразил, что использо¬
вание этих каравелл может уменьшить число мараведи,
которое казна Арагона должна была одолжить Кастилии.
Кристобаль Колон прибыл в Палое в начале мая 53.
Он не мог не заехать туда, даже если б намеревался
отплыть из другого порта, потому что там оставался его
сын. Королева, выражая свое благоволение к Колону, на¬
значила маленького Диего пажом ее сына, принца Хуана.
Наверное, тут следует отметить, обычно пажами прин¬
цев становились знатнейшие из знатных, то есть Изабелла
уже не сомневалась, что Колон выполнит обещанное.
По дороге, вьющейся между сосен, Колон ехал в мо¬
настырь, не безвестный странник, сравнивающий себя
с Картафилусом, постучавшийся в ворота, чтобы попро¬
сить хлеба и воды для своего сына, но дон Кристобаль,
командующий экспедицией и полномочный представитель
их величеств в заморских землях.
За долгие месяцы его отсутствия ничего не изменилось
в Ла-Рабиде. Тот же привратник появился на его стук и
удивленно подумал, что нужно в такой глуши этому
знатному господину в длинном синем плаще и высоких
сапогах из отличной кордовской кожи, спешившемуся
с черной андалузской кобылы. Еще более удивился он,
когда незнакомец обратился к нему по имени.
—	Помоги вам Бог, брат Иносенсио. Передайте пре¬
подобному приору, что прибыл дон Кристобаль Колон.
—	Дон Кристобаль! — челюсть привратника отвисла,
поскольку титул, властность голоса и великолепие наряда
не вязались с тем путником, которого, как он вспоминал
сейчас, ему уже доводилось видеть.— Помоги Бог вашей
милости,— наконец поздоровался он, не зная, как реа¬
гировать на столь внезапное изменение социального ста¬
туса Колона.
203

Но тот не стал корчить из себя важную птицу, и рука
его добродушно опустилась на плечо привратника.
—	Разве так встречают давних друзей, брат Ино-
сенсио?
Привратник рассмеялся и бросился в объятия Колона.
А к ним уже спешил фрей Хуан Перес. И он тепло
обнял Колона.
—	Сын мой, вам нет нужды говорить мне, что дела
у вас идут прекрасно.— Он пристально всмотрелся в глаза
Колона.— Хотя вас и не миновала чаша страданий. Дорога
была длинная, трудная, и иногда вам казалось, что пре¬
пятствия стали непреодолимыми. Но почему я говорю,
а не слушаю? — Он весело рассмеялся.— Болтливость —
грех стариков. Я уже послал за Диего. Разумеется, именно
он привел вас к нам.
—	Я был бы неблагодарной собакой, если б приехал
только ради него. Нет, я у вас в вечном долгу за то, что
вы направили меня на тропу, которая привела к заветной
цели. А кроме того, по приказу их величеств я должен
отплыть из Палоса.
Едва он произнес последнее слово, как появился вы¬
сокий светловолосый мальчик во фланелевой блузе и се¬
рых рейтузах. С трепетом взирал он на великолепную
фигуру Колона, пока тот не опустился на колено и не
протянул к нему руки. И Диего устремился в его объятья,
прильнул к груди отца.
—	Меня долго не было, Диего. Я не хотел возвра¬
щаться к тебе без добрых вестей,— и, все еще прижимая
мальчика к себе, рассказал о великой чести, оказанной
ему, ибо теперь он — паж принца Хуана. А уж потом
перешел к подробностям, которые более всего интересо¬
вали фрея Хуана...
Завершая подготовку экспедиции, Колон поселился
в Ла-Рабиде.
Как выяснилось, его надежды на скорое отплытие не
оправдались. Возникали все новые препятствия, преодо¬
леть которые даже ему, облаченному королевскими пол¬
номочиями, удавалось с большим трудом.
В полдень следующего дня в сопровождении приора
и алькальда Палоса, смуглолицего Диего Родригеса При¬
ето, нотариуса, трубача и полдюжины альгвасилов Колон
появился на ступенях церкви святого Георгия.
Ранее городской глашатай объявил, что ожидается
важное сообщение, и на площади собралась большая толпа
матросов, рыбаков, конопатчиков, вязальщиков канатов,
204

купцов, владельцев кораблей, капитанов, а также женщин
и другого портового люда.
Заиграла труба, и над площадью повисла тишина.
Нотариус выступил вперед и зачитал королевский указ.
Из него следовало, что город Палое в течение десяти
дней должен поставить под начало дона Кристобаля Ко¬
лона две боевые каравеллы. Команды этих судов будут
получать обычное для военного флота жалованье, причем
им уплатят за четыре месяца вперед. Далее следовал
перечень необходимого снаряжения, а заканчивался указ
перечислением наказаний, ждущих тех, кто осмелится не
повиноваться их величествам.
Если владельцы кораблей сразу погрустнели, посколь¬
ку выбор мог пасть на их каравеллы, то моряки радостно
загалдели, предвкушая, как они потратят полученное впе¬
ред четырехмесячное жалованье.
Обманутый их энтузиазмом, Колон в прекрасном на¬
строении вернулся в Ла-Рабиду.
В тот день он принял двух посетителей. Первым по¬
явился рослый мужчина лет тридцати, одетый небогато,
но держащийся весьма уверенно. Он назвался Васко Аран¬
да, заявил, что он — совладелец недавно затонувшего ко¬
рабля. Это происшествие, добавил он, лишило его средств
к существованию. В море он уже десять лет, пять по¬
следних прослужил на военных кораблях Испании, сра¬
жавшихся с алжирскими пиратами. Его заслуги не оста¬
лись незамеченными, он был назначен капитаном корабля,
а потом стал его совладельцем. Оставшись без корабля,
он потерял не только деньги, но и работу. И теперь он
готов на все, чтобы вернуть себе прежнее положение
в обществе.
Колон выслушал его благосклонно. А еще более Аран¬
да завоевал расположение адмирала, немедленно согла¬
сившись на участие в экспедиции к заморским землям.
— Я не прочь рискнуть. Кто не рискует, тот не
выигрывает. А большой выигрыш требует и большого
риска. Если вы наймете меня, я могу привести шесть
матросов моей прежней команды. Они здесь, в Палосе,
и пойдут за мной хоть в ад.
—	Надеюсь,	не	придется плыть так далеко,—
улыбнулся Колон.
—	Куда бы вы ни плыли, я отвечаю за этих парней.
Меня знают большинство владельцев кораблей Палоса.
Они могут подтвердить мою репутацию.
Колон тут же сообразил, что едва ли он найдет лучшего
205

офицера по вербовке команды, и он предложил Аранде
эту должность, пообещав, что по выходе в море определит
его если не капитаном одного из кораблей, то на какую-
нибудь высокую должность.
Визит Аранды Колон воспринял как добрый знак. Ему
уже казалось, что моряки Палоса будут драться за место
на его каравеллах. В такой вот эйфории он принял
Мартина Алонсо Пинсона.
—	К вам ваш хороший друг,— представил его фрей
Хуан,— который желает вам только добра и в котором
вы можете обрести верного помощника.
—	Вы долго отсутствовали,— Пинсон крепко пожал
Колону руку,— но, как видно, не теряли времени даром,
судя по тем полномочиям, которыми наделили вас их
величества.
Приор уговорил Пинсона остаться на ужин. И тот не
уставал улыбаться и сыпать комплиментами. Когда же
братья-монахи удалились, Пинсон перешел к делу.
—	Мне кажется, вы подвергаете себя отчаянному ри¬
ску, отправляясь в неведомое только на двух кораблях.
—	Большего мне не дали.
—	Но только два корабля! — Пинсон покачал голо¬
вой.— Слишком опасно. Если один затонет, вы будете
полностью зависеть от второго. Благоразумный человек
так бы не поступил. Я даже опасаюсь, что многие моряки
откажутся из-за этого участвовать в экспедиции.
Но Колон, вдохновленный разговором с Арандой, не
разделял сомнений Пинсона.
—	Я не ожидаю никаких проблем с вербовкой команд
моих каравелл. Помимо плавания, есть еще шанс сказочно
разбогатеть. Такое предлагается нечасто.
—	Возможно, вы и правы. Однако я чувствовал бы
себя поуверенней, имея большее число кораблей. Даже
третий существенно снизил бы риск.
—	Согласен с вами. Но, как вы, наверное, слышали,
их величества выделили мне два корабля.
—	Так почему бы вам самому не снарядить третий
корабль?
Колон помнил последний разговор с Пинсоном в Ла-
Рабиде. Кстати, в договоре имелся пункт, согласно кото¬
рому Колон имел право взять на себя одну восьмую часть
общих расходов на экспедицию с соответствующей ком¬
пенсацией в виде одной восьмой ожидаемых доходов. Его
ввели для того, чтобы ублажить гордость адмирала. Бла¬
годаря этому пункту никто не мог сказать, что Колон
206

решил прокатиться в Индии на чужом горбе, не заплатив
ни гроша. Но он не собирался говорить об этом Пинсону.
По-прежнему Колон относился к преуспевающему купцу
с нескрываемым подозрением. Согласиться с участием
такого человека в экспедиции означало рискнуть частью
славы, которую Пинсон обязательно потянет на себя. А до
славы Колон был не просто жаден. Он полагал, и вполне
справедливо, что вся она должна достаться тому, кто
задумал этот грандиозный проект. И ответил Колон весьма
уклончиво.
—	Если я снаряжу корабль, то мне придется взять
себе часть прибыли, полагающейся их величествам.
—	Конечно. Но едва ли их величества станут возра¬
жать, учитывая, что увеличение количества кораблей рез¬
ко повысит шансы на успех.
—	Вполне возможно, что им это не понравится,—
гнул свое Колон. Уж Фердинанду наверняка, мысленно
добавил он.
—	Если и так, вы должны подумать и о себе,—
настаивал Пинсон.— Вы же рискуете жизнью. Добавьте
один корабль к вашей эскадре, и риск резко уменьшится.
—	Мне кажется, это разумно, дон Кристобаль,— вме¬
шался приор.— Я думаю, вы поступите мудро, прислу¬
шавшись к сеньору Пинсону.
—	О, я его слушаю, благодарен ему за заботу. Но
едва ли в моей власти изменять решение их величеств.
—	Что-то мне не верится,— не унимался Пинсон.—
Вам нужно лишь сообщить им о том, что сами снарядили
третий корабль. Помните, как я сразу поддержал ваш
проект. И по-прежнему верю в его осуществимость.
У меня есть для вас корабль, маленькая крепкая кара¬
велла, полностью снаряженная и готовая ко всем пре¬
вратностям дальнего плавания. Одно ваше слово, и она
будет в полном вашем распоряжении вместе с надежной
командой. Все эти люди плавали со мной раньше и го¬
товы плыть сейчас.
Синие глаза Пинсона буравили Колона из-под черных
бровей.
—	Я тронут вашей верой в меня,— с холодной веж¬
ливостью ответил Колон.— Она придает мне сил. Но,
к моему великому сожалению, в данной ситуации я не
могу принять вашего великодушного предложения.
На лице Пинсона отразилось разочарование. Но он не
признал поражения.
—	Ситуацию можно изменить. Я в этом убежден.
207

Подумайте, дон Кристобаль. Я не считаю ваш отказ
окончательным. Мы еще поговорим об этом. Возможно,
я смогу помочь вам своим участием в экспедиции.
—	Это я понимаю и теперь,— Колон улыбнулся
и добавил, все-таки не желая окончательно рвать отно¬
шения с судовладельцем: — Давайте посмотрим, как бу¬
дут идти дела.
—	Давайте,— Пинсон поднялся.— И я надеюсь, что
все пойдет так, как вы того желаете.
Действительность, однако, опровергла его прогноз. Все
затормозилось. Два дня спустя Колон посетил алькальда
Палоса, чтобы узнать, где его корабли. Алькальд, низень¬
кий, толстый, грустно покачал головой.
—	Тут не обошлось без вмешательства дьявола. Су¬
довладельцы узнали, для чего вам потребовались корабли.
Колон рассердился.
—	И что? Они же слышали королевский указ.
—	Разумеется, слышали. Но они пришли ко мне с про¬
тестом, потому что должны поставить два корабля для
обычного плавания сроком на один год. Вы же предлагаете
совсем иное, и послать корабли в неведомое все равно
что расстаться с ними навсегда. Слишком малы шансы
на возвращение. Поэтому в данном случае речь идет не
о предоставлении кораблей в распоряжение их величеств,
а о конфискации. А в штрафе, наложенном на город, об
этом ничего не говорится.
—	Все это пустая болтовня. У них есть указ, и закон
требует повиновения. В Палосе представитель закона —
вы, сеньор. И я полностью полагаюсь на вас.
Алькальд раздраженно махнул рукой.
—	Вы не понимаете. То, что они говорят, и есть закон.
И ему подчиняются. Закон в данном случае на их стороне,
и я бессилен.
—	Я думаю, вы не правы. Разве в законе не сказано,
что судовладелец имеет право на компенсацию, если ко¬
рабль не возвращен ему после указанного срока иди
затонул?
Алькальд погладил бородку.
—	Сказано,— признал он.
—	Вот вы им все и разобъясните, а если они откажутся,
употребите власть.
Алькальд согласился, но, когда Колон вернулся к нему
спустя еще два дня, оказалось, что ничего не изменилось.
—	Они сказали мне, что готовы дать корабли, но
матросов вы не найдете. В Палосе нет дураков, чтобы
208

отправляться в такое плавание. Мы можем прибегнуть
к силе, но корабли не сдвинутся с места.
Колон выругался.
—	Руганью тут не поможешь,— покачал головой аль¬
кальд.— Беда в том, что они слишком рано узнали, куда
снаряжается экспедиция.
—	Но как они это узнали? В указе об этом нет ни
слова.
—	Понятия не имею. Ко в Палосе нет ни одного
моряка, не знающего, куда вы собрались плыть, и, сле¬
довательно, ни один моряк Палоса не поплывет с вами.
А корабли без команды, я думаю, вам ни к чему.
—	Какая мне от них польза, вы узнаете, когда корабли
будут у меня. Пожалуйста, позаботьтесь об этом, что бы
ни говорили судовладельцы, или я доложу их величествам,
что вы ни в чем не содействуете мне.
Оставив алькальда в глубоком раздумье, Колон от¬
правился в контору Аранды. Но и там его ждало ра¬
зочарование.
—	Может быть, ваша милость скажет мне, что тво¬
рится в Палосе? Эти собаки называют себя моряками,
а сами, похоже, боятся воды. Контора открыта уже четыре
дня, а у меня ни одного рекрута. Я хожу от причала
к тавернам, от таверн — к причалам и получаю один
и тот же ответ. Кто мотнет головой, кто предложит идти
с Богом, это плавание, мол, не для них. Когда я спраши¬
ваю, неужели им хочется всю жизнь прозябать в нищете,
когда есть возможность разбогатеть, они просто смеются
надо мной. Жалкие свиньи! Поначалу они вились вокруг
меня, а теперь дали задний ход. Вспомнили о своих женах,
а у кого их нет — о матерях.
Колон сел на бочку.
—	Как город узнал, куда мы намерены плыть? Вы
никому не говорили?
—	Чтоб мне умереть, если я сказал кому хоть слово.
Да в этом и не было необходимости. Им известно куда
больше меня.
Колон горько рассмеялся.
—	Не для того я долгие годы боролся с дураками,
чтобы в конце концов отступить перед трусами. Я найду
вам рекрутов.
И он вернулся к алькальду.
—	Давайте пошевеливаться. Я наберу команду, даже
если это будут преступники.
Их величества предоставили ему право объявлять ам¬
209

нистию тем преступникам, отбывающим наказание, кто
хотел бы плыть с ним к Индиям.
—	Будьте любезны немедленно объявить об этом. Та¬
ков мой ответ судовладельцам.
Разыграв таким образом свой главный козырь, Колон
в хорошем настроении покинул алькальда и, выйдя на
улицу, нос к носу столкнулся с Пинсоном, которого со¬
провождал его брат, Висенте.
Мартин Алонсо приветствовал его взмахом руки, пред¬
ставил брата, выразил надежду, что подготовка к отплы¬
тию идет успешно.
—	Пока никаких успехов нет,— отрезал Колон.— Мо¬
ряки Палоса не жаждут открытий. Приключениям и золоту
они предпочитают грязь покойного бытия.
Пинсоны насупились.
—	Клянусь, дон Кристобаль, вы к ним несправедли¬
вы,— воскликнул Висенте.
—	И все же я могу их понять,— добавил Мартин
Алонсо.— Как-никак вы для них — незнакомец, а это
серьезный недостаток. Люди не спешат принять участие
в рискованном предприятии, если не знают того, кто будет
ими руководить. Вы должны иметь это в виду и не судить
их слишком строго,— говорил он с улыбкой, крепкие
белые зубы блестели в черной бороде.
—	Возможно, так оно и есть,— согласился Колон.—
Но теперь, думаю, дела наши пойдут быстрее,— и он
рассказал Пинсону об амнистии тех осужденных, что
поплывут с ним.
Лицо Пинсона вытянулось, подтверждая тем самым
подозрения Колона, что этот человек приложил руку
к возникшим осложнениям.
—	Вы не одобряете моего решения? — в голосе адми¬
рала слышалась едва уловимая насмешка.
Мартин Алонсо не замедлил с ответом.
—	Не одобряю. И считаю глупостью отправляться
в плавание с командой головорезов и бандитов. Ничего
путного из этого не выйдет.
—	За моря они поплывут уже не головорезами и бан¬
дитами. Они будут есть из моих рук, ибо их жизни будут
зависеть от меня. Вы, наверное, не подумали об этом.
Пинсон нахмурился.
—	Не мне учить вас, дон Кристобаль. Но я знаю
наверняка, что никакие богатства Индий не заставили бы
меня выйти в море с такой командой.
С Пинсоном согласился и фрей Хуан, когда, вернув¬
210

шись в Ла-Рабиду, Колон сообщил ему о принятом
решении.
—	Плыть с преступниками?! — ужаснулся приор.—
Неужели вы пойдете на это?
Но и он, и Мартин Алонсо напрасно опасались подо¬
бной, действительно безрадостной перспективы. Столь ве¬
лик был страх перед неведомым, чтр ни один из осуж¬
денных не согласился купить свободу такой ценой. Они
лишь посмеялись, когда алькальд объявил им предложение
Колона. Как и моряки Палоса, они прекрасно знали
о целях экспедиции, хотя так и осталось загадкой, какими
путями достигли их эти сведения.
Неделя сменялась неделей, а Палое, разомлевший
под жарким солнцем, не желал подчиниться королевскому
указу. Колон уже не мог показаться на улицах, не
вызывая насмешливых улыбок. Таков, видимо, был его
удел. Сначала над ним потешались придворные, теперь —
портовое отребье.
Даже Васко Аранда заколебался.
—	Вам противостоят влиятельные силы, дон Кристо¬
баль,— как-то пожаловался он.
—	Я это заметил,— кивнул Колон.— Но вы не узнали,
кто именно?
—	В винных погребках говорят, что экспедиция обре¬
чена и никто из отплывающих не вернется назад. Я спорил
с ними. Говорил, что их величества никогда бы не под¬
держали вас, если б не рассчитывали на успех. Рассказал
о домах, крытых золотом, о жемчужинах и рубинах,
встречающихся так же часто, как камешки в Андалузии.
Убеждал, что за одно плавание они обогатятся на всю
жизнь. Многие обещали мне, что рискнут и отправятся
с вами. Но при следующей встрече отказывались от преж¬
них слов. А те, кто принял присягу и поставил крест на
договоре, куда-то исчезли. Я готов поклясться, что после
разговора со мной с ними говорил кто-то еще. Я в этом
не сомневаюсь, дон Кристобаль. У вас есть враг, для
которого в Палосе нет тайн.
Они сидели в келье Колона в Ла-Рабиде. И Колон ничем
не мог развеять подозрения своего офицера-вербовщика.
—	Ваши полномочия велики, но и их недостаточно,—
продолжал Аранда.— Вам нужен королевский указ на
реквизицию кораблей и вербовку команды.
И Колон согласился, что иного выхода просто нет.
Он написал письмо Сантанхелю и попросил Аранду
отвезти его.
211

—	Вы знаете, что здесь происходит, Васко, и сможете
ответить на все вопросы, которые могут возникнуть по
прочтении моего письма.
Аранда ускакал в Санта-Фе, и вновь потянулись не¬
дели бездействия.
Вернувшись, он привез не только требуемый указ, но
и решительного офицера, призванного проследить, чтобы
указ исполнялся незамедлительно 53.
В результате Палое взбунтовался, и Колон, попытав¬
шийся выступить перед моряками, едва не лишился
жизни. На площадке, неподалеку от церкви святого
Георгия, на него набросилась толпа, возглавляемая Рас-
коном, владельцем каравеллы, которую власти намере¬
вались отдать Колону. Они кричали: «Смерть авантю¬
ристу! Переломаем ему кости! Сбросим его в море!
Смерть слуге дьявола!»
Колон отступил к церковной стене, выхватил меч.
—	Я, значит, слуга дьявола! — проревел он.— Клянусь
святым Фердинандом, сейчас я отправлю в ад всех, кто
этого хочет!
Сверкающее лезвие заставило остановиться нападав¬
ших, вооруженных только ножами. Но, наверное, Колон
нашел бы смерть на площади Палоса, не подоспей на
помощь Аранда с его шестью матросами.
Благодаря им Колону удалось уйти целым и невреди¬
мым, под свист и улюлюкание толпы.
По всему выходило, что он потерпел поражение. Этими
невеселыми мыслями он поделился с Арандой, но тот
резко возразил:
—	В Палосе — возможно. Но Палое — не единствен¬
ный порт Испании. В других вы найдете больше мужества
и меньше интриг.
—	Но ни один из этих портов не должен поставить
две каравеллы,— напомнил Колон. Он не без оснований
опасался, что осторожный и жадноватый король Ферди¬
нанд не уступил бы желанию королевы послать экспеди¬
цию в Индии, если б корабли не достались столь задешево;
Размышляя об этом, Колон пришел к выводу, что неудача
в Палосе поставит крест на его замыслах.
Он обсуждал с приором возникшую ситуацию, когда
в Ла-Рабиду в очередной раз пожаловал Мартин Алонсо.
Колон и фрей Хуан сидели за маленьким столиком, на
котором стояла тарелка с оливками и кувшин вина, в про¬
хладе увитой виноградом беседки. Направо открывался
вид на порт Палоса, гавань с многочисленными кораблями.
212

Уже начался прилив, и рыбачьи лодки возвращались с бо¬
гатым уловом. Колон смотрел на корабли, как посаженная
в клетку птица — на манящее синее небо.
—	Я вижу себя орудием в руке Господа, предназна¬
чение которого — донести до неведомых ранее земель
Его святое слово. И мне совершенно ясно, что и Сата¬
на не сидит сложа руки, а всячески пытается поме¬
шать мне.
—	Если это не просто слова, сын мой,— ответил фрей
Хуан,— если вы действительно в это верите, то вам нужно
набраться терпения, поскольку нет сомнений в том, что
в конце концов Бог обязательно победит.
—	В конце концов да, но когда это случится?
—	Когда будет угодно Господу нашему.
Вот тут-то на дороге, выходящей из соснового леса,
показался Пинсон.
Процветающий купец, в темно-вишневом камзоле из
прекрасного камлота 54, держался он чуть ли не с досто¬
инством придворного. Он выразил Колону свое негодова¬
ние по поводу случившегося на площади и поблагодарил
Бога, что адмиралу не причинили вреда.
—	У моряков Палоса головы забиты суевериями,—
Пинсон пододвинул стул, сел.— Им кажется, что дорога
в ад идет через океан. Они населяют его просторы
чудовищами, гоблинами, василисками, охраняющими свои
владения от непрошенных гостей. Нет смысла говорить
с ними языком логики. Нет смысла спрашивать, как
спросил я, а видел ли кто хоть одно такое чудовище?
Что же в этом случае делать вам? — он пожал тяжелыми
плечами и широко развел руки.— Они отвечают вопросом
на вопрос. Если я верю, что океан безопасен, почему
не плыву сам?
—	Ответ прост,— улыбнулся фрей Хуан.— Капитан не
может плыть без команды.
—	Мои слова,— кивнул Пинсон.— Но они смеются на¬
до мной, говоря, что я нашел бы себе команду, если б
отправился в это плавание на собственной каравелле.
—	И им можно в этом поверить? — спросил приор.
—	Кто знает? Ничего определенного тут не скажешь,
проверить их можно только делом. Но мне представляется,
что моряки пойдут за мной,— как бы между прочим
ответил Пинсон, выбирая оливку с блюда.
Ко/юна, разумеется, не обмануло это нарочитое без¬
различие. Пинсон вновь ставил вопрос о своем участии
213

в экспедиции. Не случайно он выбрал и момент, по всей
видимости, подготовив бунт на площади у церкви святого
Георгия. Колон видел в нем не только влиятельного купца,
но тайного врага, возможно, самого опасного из тех, о ком
говорил Аранда.
У более простодушного фрея Хуана, наоборот, не воз¬
никло никаких подозрений. Он лишь понял, что Пинсон
предлагает Колону выход из тупика. И торопливо выплю¬
нул изо рта пару оливковых косточек, чтобы они не
мешали ему говорить.
—	Как я помню из нашего чуть ли не первого
разговора, сеньор Пинсон, вы хотели участвовать в экс¬
педиции на своем корабле. Что бы вы сказали, дон
Кристобаль, если б он подтвердил, что это желание
у него не пропало?
Колон ответил осторожно, с непроницаемым лицом:
—	Но не пропало ли у вас желание, сеньор?
Пинсон также не рванул с места в карьер. Приподнял
бровь, словно вопрос захватил его врасплох. Вроде бы
задумался. А потом красные губы за черной бородой
разошлись в улыбке, сверкнули белоснежные зубы.
—	Кто знает? Сейчас все не так просто, как раньше.
Возникли серьезные трудности. Сегодняшняя потасовка
на площади — тому свидетельство...—Его синие глаза
встретились со взглядом Колона, на губах продолжала
играть улыбка.
Колон, конечно же, понимал, куда клонит Пинсон. Тот
по-прежнему хотел плыть в Индии, но теперь его инте¬
ресовало, на каких условиях. Как купец, он не мог не
позаботиться о собственной выгоде.
—	Весь вопрос в том, сможет ли ваше влияние
преодолеть страхи моряков Палоса,— ответил адмирал.
—	Кто знает? — последовало вновь. А после продол¬
жительной паузы Пинсон добавил: — Полной уверенности
у меня нет. Но думаю, что найду достаточно людей для
укомплектования команд, заявив об участии в экспедиции.
Пока, разумеется, это лишь предположение.
—	Но вы готовы его проверить?
—	Пожалуй, что да,— последовал неспешный ответ,—
если вы согласны принять мою помощь, разумеется, га¬
рантируя соответствующую компенсацию.
—	За полную компенсацию я ручаться не могу. По
договору с их величествами мне дозволено субсидировать
из собственных средств до одной восьмой всей суммы
214

расходов на экспедицию. В этом случае мне отойдет
восьмая часть прибыли 55.
—	Одна восьмая? Но, представляя в ваше распоряже¬
ние третий корабль, я имею право рассчитывать на треть.
—	Справедливо. Но в договоре нет речи о третьем
корабле. Только об одной восьмой части затрат на
экспедицию. Это все, что мне положено. Как вы видите
сами, корона не желает расставаться с ожидаемой до¬
бычей, и даже восьмая часть далась мне с большим
трудом.
—	Л вы не хотите пересмотреть эти условия?
—	Только в том случае, если решусь просить владык
Испании снаряжать экспедицию в другом порту. По правде
говоря, Палое не заслуживает тех благ, которые принесет
ему открытие Индий.
Это был тонкий ход. Колону удалось напугать Пин¬
сона, ясно дав понять, что другого случая отправиться
за моря может и не представиться. И принимать решение
необходимо тотчас же, не откладывая до лучших врем'ен.
Пинсон огладил бороду.
—	И какой, по-вашему, будет восьмая доля добычи?
Тут уж улыбнулся Колон, пожал плечами.
—	И вы меня спрашиваете? Должно ли мне объяснять
вам, что мы найдем или ничего, или несметные богатства.
Но ничего нам не найти только в одном случае — если
я ошибся. А я уверен в своей правоте, как, похоже, и вы,
сеньор Пинсон.
Мартин Алонсо забрал бороду в кулак, погрузившись
в раздумье.
—	Тут надо все взвесить,— изрек наконец он.— Мы
еще поговорим об этом. Скорее всего завтра,— а затем
добавил, что спросит кое-кого из моряков Палоса, поплы¬
вут ли они с ним, чтобы проверить, пользуется ли он
достаточным влиянием, и с тем откланялся.
—	Я думаю,— удовлетворенно заметил фрей Хуан,
когда они с Колоном остались вдвоем,— что вашим труд¬
ностям пришел конец и он примет решение присоединить¬
ся к вам.
—	А мне кажется, что он давно все решил, до того,
как заявился сюда. Даже до того, как создал те самые
трудности, которые теперь исчезнут сами собой.
И фрей Хуан, ужаснувшись, пожурил Колона за чрез¬
мерную подозрительность к человеку, который от всей
Души стремился ему помочь.
215

Глава 27
ОТПЛЫТИЕ
При всем своем добром отношении к людям, в даль¬
нейшем приор Ла-Рабиды, пусть и с неохотой, не
смог не признать, что Колон не ошибся, подозревая в ко¬
варстве богатого судовладельца.
Мартин Алонсо прибыл на следующий день, чтобы
подписать контракт. Не один, но с братьями Висенте
и Франсиско. Оба они также решили отправиться в Индии
и уверенно заявили, что поддержка семьи Пинсон, самой
влиятельной в Палосе, поможет смести все преграды,
включая и суеверия, мешающие отплытию.
По заключении сделки ситуация начала меняться
разительно. Энергия Мартина Алонсо разбудила спящего
на ходу альгвасила и его рехидоров 56. Очнувшись от
летаргии, они рьяно приступили к исполнению королев¬
ского указа, и в несколько дней Колон получил два
корабля в добавление к «Пинте», каравелле Пинсона,
его доле в экспедиции.
Тут же началась работа по их снаряжению и комп¬
лектованию команд, и Аранде уже не приходилось мо¬
таться от одной портовой таверны к другой в поисках
рекрутов. Словно магический ветер прошелестел над Па-
лосом. Там, где прежде его встречали насмешками, моряки
чуть ли не дрались за право плыть на каравеллах Колона,
и Аранда уже мог выбирать самых лучших. С течением
времени энтузиазм поутих. Женщины Палоса, похоже, не
хотели отпускать мужей в столь опасный вояж. Приток
в контору Аранды поубавился. Кое-кто из завербованных
как сквозь землю провалился. Но все-таки он набрал
девяносто мужественных парней, сколько и требовалось
для укомплектования команд трех каравелл, и все они
приняли участие в завершении подготовки к отплытию.
Васко Аранда, получивший важный пост главного аль¬
гвасила экспедиции, в июле вновь отбыл в Санта-Фе,
доложить о достигнутом и отвезти ко двору маленького
Диего Колона, чтобы тот мог приступить к исполнению
пажеских обязанностей.
День отплытия стремительно приближался. Флагманом
эскадры Колон выбрал самую большую, крутобокую, даже
бочкообразную трехмачтовую каравеллу водоизмещением
порядка двухсот тонн, длиной девяносто футов, постро¬
216

енную для торговли с Фландрией. Называлась она «Ма-
риягаланте». Чрезмерно высокие нос и корма указывали
на ее малую остойчивость. Судно не предназначалось для
плавания в бурных водах, но Колона прельстили размеры
каравеллы.
Фривольное ее название он нашел безвкусным, но,
решив переименовать корабль, колебался между любовью
земной и небесной, между обожанием девы Марии и стра¬
стью к Беатрис. Он тянул и тянул, моля богородицу
простить его колебания, проявить милосердие к человеку
с разбитым сердцем. Велико было желание дать каравелле
имя любимой женщины, которую он считал потерянной
для себя, образ которой постоянно преследовал его. Но
в итоге набожность восторжествовала: Колон решил, что
в неведомое покойнее плыть под сенью святого имени
и, следовательно, под защитой небожительницы. Более
того, он пришел к выводу, что и Беатрис одобрила бы
его выбор. В результате «Мариягаланте» стала «Санта-
Марией» .
Думая о названии для своей каравеллы, Колон не
забывал следить и за снаряжением экспедиции. На борт
доставили бомбарды и фальконеты58, их каменные
и железные ядра служили судну балластом. В трюм
загружались бочки с солониной, рыба, копченое мясо,
сыр, фасоль, мешки с мукой, лук, оливки, вино, расти¬
тельное масло. Рядом ложились паруса, канаты, глыбы
вара, а также прочее, прочее, прочее, все необходимое
в дальнем плавании, которое могло продолжаться более
шести месяцев.
Закупкой припасов ведали, главным образом, Пинсоны.
Сами мореходы, они знали, во-первых, что искать, а во-
вторых, где, так как имели обширные торговые связи.
Пригодились и знания Колона касательно того, чем рас¬
плачивались португальцы за приобретенные золото и сло¬
новую кость в Африке. Он позаботился о том, чтобы на
борту оказалось достаточно стеклянных бус, колокольчи¬
ков, зеркалец и других безделушек.
К концу июля осталось взять только воду. Подготовка
к выходу в море завершилась.
Мартин Алонсо получил под свою команду «Пинту»,
каравеллу длиной в сорок пять футов, в два раза короче
«Санта-Марии», с единственной мачтой на корме, но
с благородными обводами, говорившими о ее быстроход¬
ности. Штурманом на «Пинте» плыл брат Мартина Алон¬
217

со, Франсиско. Как и «Санта-Мария», «Пинта» имела
прямое парусное вооружение, в то время как «Нинья»,
третья, самая маленькая каравелла эскадры, шла под
латинскими парусами, к которым Колон относился насто¬
роженно. Командовал «Ниньей» Висенте Пинсон.
Что же касается матросов, то наиболее опытные и про¬
веренные оказались на кораблях Пинсонов. Они ранее
плавали под их началом, и Мартин Алонсо и Висенте,
естественно, затребовали их к себе. «Санта-Марии» по¬
везло меньше. Ее команду составили не только менее
опытные матросы, но и те преступники, что решились
отправиться в плавание ради свободы. Колона, однако,
это не смущало. Он полагал, что бывшие преступники,
ривыкшие к суровой тюремной жизни, лучше выдержат
предстоящие экспедиции испытания. Что же до их неуп¬
равляемости, адмирал верил, что сможет удержать их
в руках.
Помимо матросов, в последний момент к экспедиции
присоединились несколько отчаянных искателей приклю¬
чений, так что всего на борт каравелл готовились поднять¬
ся сто двадцать человек. Среди них были два цирюльника-
хирурга и переводчик, маран по фамилии Торрес, в совер¬
шенстве знавший еврейский, греческий и арабский
языки 59, который мог оказаться весьма полезным в Сипан¬
гу. Взял с собой Колон и письмо от владык Испании Вели¬
кому Хану, на случай, что он доберется до дальних земель,
о которых упоминал Марко Поло.
К вечеру последнего дня июля в Палое прибыла
кавалькада, какую редко видели в этой обители моряков
и торговцев.
С приближением дня отплытия эскадры грусть и тоска
опустились на Палое. Дурные предчувствия мучили тех,
чьи мужья, отцы, сыновья отправлялись в дальний путь.
Те же семьи, кого миновала чаша сия, сочувствуя отплы¬
вающим, из лучших побуждений пересказывали циркули¬
рующие по городу слухи, все, как один, предрекавшие
гибель отважным путешественникам. Из этого уныния
и вырвал Палое прибывший в сопровождении великолеп¬
ной многочисленной свиты высокопоставленный гость. Из¬
вестие о том, что сам канцлер Арагона дон Луис де
Сантанхель специально приехал в Палое, чтобы передать
дону Кристобалю пожелание удачи от их величеств,
в мгновение ока облетело город, и его жители высыпали
на улицу.
218

Канцлер въехал в Палое на белом арабском скакуне,
дородный, важный, в камзоле из дорогой парчи, оторо¬
ченном серебристым мехом. На его груди блестела золотая
цепь с такими крупными звеньями, что одного из них
хватило бы любому моряку Палоса на всю жизнь. Канц¬
лера сопровождали вооруженные всадники, в панцирях
и шлемах, Васко Аранда и королевский нотариус, Эско-
ведо, также отправляющийся в плавание.
Кавалькада, не останавливаясь, проследовала через
город и скрылась в сосновом лесу, за которым белел
монастырь Ла-Рабида.
Колона в монастыре не было. Он находился на борту
«Санта-Марии», в своей каюте, куда перенес в тот день
свои личные вещи. Сойдя на берег, он узнал о прибытии
Сантанхеля и поспешил в Ла-Рабиду. И, едва миновав
ворота, столкнулся с канцлером, который обнял его
и крепко прижал к груди.
—	Дон Луис! — радостно воскликнул Колон, но в гла¬
зах его появилась тревога. Он побледнел, отступил на
шаг.— Что привело вас в Палое?
—	Неужели вы взаправду полагали, что я отпущу вас
в столь долгий вояж, не пожелав удачи? Все-таки я внес,
пусть и малую, лепту в осуществление этой, не побоюсь
сказать, великой экспедиции.
—	Малую? Если б не эта малость, я сидел бы сейчас
у разбитого корыта,— ответил Колон, а после паузы до¬
бавил.— Но... это все?
—	Все? — изумился канцлер.— А чего же недостает?
Или вы недовольны моим приездом?
—	О чем вы говорите? — запротестовал Колон и тут
же тяжело вздохнул, бессильно взмахнув рукой.— Вы же
все видите сами, дон Луис. Дело не в том, что я не
рад встрече с вами. Но ваш приезд породил во мне
надежду. Простите меня. Причины на то не было. Я ис¬
тово молился о том, что услышу о Беатрис до отплытия.
И, увидев вас, решил, что вы принесли мне желанную
весть — Беатрис найдена.
Сантанхель печально покачал головой.
—	Ах, сын мой, если б ее нашли, я бы привез вам не
известие об этом, а ее самое. И не думайте, что я забыл
о ней. Я виделся в Кордове с доном Ксавьером и попросил
его продолжить поиски. Мы обязательно найдем ее.
Эти слова Колон воспринял как попытку успокоить
его. Вновь тяжело вздохнул и поспешил изменить тему
219

разговора. Но позднее, когда монастырь уже спал, а они
вдвоем сидели в келье Колона, вновь вернулся к тому,
что более всего заботило его.
—	Вы были мне таким добрым другом, дон Луис,
и так много сделали для меня, что я решусь обратиться
к вам еще с одной просьбой. Если Беатрис найдут,
дайте ей знать о моих чувствах к ней, заверьте ее, что
я раскаиваюсь в своем столь торопливом суждении. И,
если экспедиция завершится успешно, а я потеряю в
ней жизнь, позаботьтесь о том, чтобы она получила
долю из наследства Диего. Я хотел бы, чтобы она
оберегала его, относилась к нему как к собственному
сыну, а он, я надеюсь, найдет в Беатрис любящую мать.
Все это я изложил в письме, по существу, в завещании.
Оставляю его вам, дон Луис, если вы возьмете на себя
и эту ношу.
—	Положитесь на меня,— заверил его Сантанхель.—
И не сомневайтесь, мы продолжим поиски, так что, воз¬
можно, по возвращении она будет ждать вас.
Два дня спустя, в четверг, эскадра Колона отплыла
в Индии 60.
В ночь со среды на четверг фрей Хуан исповедовал
Колона, и еще до рассвета адмирал, сопровождаемый
Арандой, отправился в Палое, уже проснувшийся, со све¬
тящимися окнами домов, чтобы выслушать мессу и при¬
нять святое причастие вместе с остальными моряками
в церкви святого Георгия.
На молу собралась толпа женщин и детей, провожав¬
ших в дальнее плавание мужей и отцов. Колона они
встретили недружелюбными взглядами, но воздержались
от проклятий, резонно полагая, что слова их рикошетом
могут задеть и тех, чьи шансы на возвращение зависели
от мастерства и мужества адмирала.
Когда же солнце выкатилось из-за холмов Альмонте,
Колон сошел в ожидающую его шлюпку, которая понес¬
лась к «Санта-Марии», покачивающейся на волнах рядом
с двумя другими кораблями эскадры, отделенными от моря
песчаной косой Сальтес.
С высокого юта 61 отдал Колон первую команду. Тру¬
бач поднес к губам трубу и проиграл сигнал отплытия.
Пронзительно заверещал боцманский свисток, звякнула
якорная цепь, поползла вверх, из воды вынырнул якорь.
Заскрипели блоки, развернулись паруса, на мгновение
обвисли, а затем надулись, поймав утренний бриз, и «Сан¬
та-Мария» заскользила по водной глади.
220

Громады парусов белели над ее черным корпусом на
носовой и кормовой мачтах. Папский крест украшал фок
«Санта-Марии», мальтийский — квадратный грот. Флаг
Фердинанда и Изабеллы, золотой с красным, с замками
и львами, реял на грот-мачте, выше распятия. Вымпел
Колона был поднят на бизань-мачте 62.
Сгрудившиеся на шкафуте63 искатели приключений,
в городских костюмах, и босоногие матросы, в рубахах
и бриджах, молчали в благоговейном трепете. Многие из
них только сейчас осознали, что отправились в неведомое,
на поиски земель, существовавших лишь в воображении
этого высокого мечтателя, стоящего на юте. Корабль
набирал ход, и скоро до него перестали доноситься крики
провожающих.
«Пинта» и «Нинья» следовали за «Санта-Марией»,
поравнявшейся с монастырем Ла-Рабида. Колон подошел
к бортику. На фоне утреннего неба, в золотых лучах
солнца, он ясно видел у белого здания монастыря фигурки
Сантанхеля и фрея Хуана, двух людей, более, чем кто-
либо в Испании, поспособствовавших тому, чтобы экспе¬
диция в Индии стала явью.
Колон поднял руку, приветствуя добрых друзей. Сан¬
танхель в ответ помахал беретом, фрей Хуан — шарфом,
до корабля долетел колокольный звон.
Колон не сводил глаз с канцлера и приора, пока
каравелла не обогнула мысок и обе фигурки, ставшие
совсем крошечными, не скрылись из виду. А затем спу¬
стился на шканцы 64, где собрались его офицеры. Усили¬
лась качка, ибо «Санта-Мария» вышла из-под прикрытия
песчаной косы в открытое море.
Посовещался с Хуаном де ла Коса, невысоким, ши¬
рокоплечим, со светлыми волосами и добродушным вес¬
нушчатым лицом. Де ла Коса был совладельцем «Сан¬
та-Марии», а в плавание отправился штурманом. Был
выбран южный курс, назначены вахтенные, и адмирал
удалился в свою каюту, которой на долгие месяцы
предстояло стать его домом. Кровать за красным пологом,
маленький столик, стул, гладильная доска, пара кресел
с высокими спинками, сундучок, да несколько книг на
одной полке и астролябия и градшток на другой состав¬
ляли всю обстановку. На гладильной доске стояли пес¬
чаные часы. Переборку напротив украшал образ девы
Марии в бронзовой раме, ранее висевший в комнате
Колона в Кордове.
221

Глава 28
ПЛАВАНИЕ
Большую часть первого дня они плыли на юг, а за¬
тем повернули на запад, держа курс на Канарские
острова. А в каюте дон Кристобаль внес первые записи
в журнал, в котором намеревался подробно излагать все
текущие события. Журнал этот преследовал две цели:
ознакомить владык Испании с ходом экспедиции и про¬
славить того, кто его вел. Образец для журнала Колон
видел в «Комментариях» Юлия Цезаря . Тем самым
современный читатель может понять, сколь высоко оце¬
нивал он экспедицию в Индии.
Он преодолел интриги, предательство, зависть людей.
Испытания же морем не пугали его, поэтому он и полагал,
что сумеет удержать в подчинении свою довольно-таки
разношерстную команду. И теперь ему хотелось как можно
быстрее миновать Канарские острова, потому что, ока¬
завшись в открытом океане, моряки не могли не осознать,
что их жизни целиком зависят от капитана корабля. Но
на первом этапе плавания он был бессилен остановить
людей, если б дурные предчувствия, навеянные слезами
расставания в Палосе, привели к требованию о немед¬
ленном возвращении в Испанию.
Поэтому он очень встревожился, более, чем того
требовала создавшаяся ситуация, когда на третий день
плавания «Пинта», самая быстрая каравелла эскадры,
шедшая впереди под громадой белоснежных парусов,
внезапно сбавила ход и откатилась назад: руль выскочил
из гнезда.
Слишком свежий ветер не позволял им прийти на
помощь. Но опытному Пинсону она и не потребовалась.
Канатами ему удалось закрепить руль и добраться до
Гран-Канарии, но крейсерская скорость эскадры сущест¬
венно упала.
На Гран-Канарию они прибыли в четверг, через
неделю после отплытия, и оставались там, пока на
«Пинту» не установили новый руль. Колон воспользо¬
вался задержкой, чтобы поменять латинские паруса
«Ниньи» на квадратные, поскольку первые не позволяли
каравелле идти круто к ветру.
Не рискуя отпускать команду на берег, он повел
«Санта-Марию» на остров Гомеру, под предлогом, что
хочет найти там другую каравеллу взамен «Пинты». Не
222

найдя ничего подходящего, вернулся на Гран-Канарию,
аккурат к завершению ремонтных работ.
Три недели, однако, были потеряны. Но, наконец,
шестого сентября эскадра вновь вышла в море. Первым
делом они зашли на Гомеру, пополнили запасы пищи
и воды, а потом взяли курс на запад.
Далеко, однако, уплыть им не удалось. Они попали
в полосу полного штиля, море стало гладким, как Гва¬
далквивир, и они едва ползли, не теряя из виду землю.
На рассвете девятого сентября они все еще видели
остров Иерро, серую массу в девяти лигах за кормой. Но,
наконец, поднялся ветер, надул паруса, и каравеллы за¬
скользили по воде. Ветер крепчал, скорость его достигла
десяти узлов66, каравеллы плыли все быстрее, остров
Иерро исчез за горизонтом. Началось путешествие в не¬
ведомое, и душа Колона успокоилась.
Команда же повела себя иначе. С исчезновением земли,
когда со всех сторон пустое небо на горизонте смыкалось
с пустым морем, моряков охватила паника. Их стенания,
плач, горестные вопли донеслись до Колона, сидящего
в каюте над путевым журналом.
Их пугало не само по себе исчезновение земли. Если не
считать нескольких молодых матросов да тех искателей
приключений, что присоединились к экспедиции, практиче¬
ски всем морякам доводилось видеть, как земля исчезает за
линией горизонта, и к этому ранее они относились доста¬
точно хладнокровно, потому что знали, что вскорости она
покажется вновь. Теперь же они плыли в бескрайние про¬
сторы океана, которые не бороздил еще ни один корабль,
и никто не мог сказать наверняка, окажется ли в океанской
пустыне хоть один оазис тверди, если, конечно, не прини¬
мать в расчет рассуждения этого сумасшедшего, чьими
заботами они ввязались в столь рискованную авантюру.
Ругательства, поношения, проклятья звучали все гром¬
че, но тут на шканцах появился Колон, спокойный и ве¬
личественный, с градштоком в руке. Неторопливо, разме¬
ренным шагом подошел он к бортику, ветер взъерошил
его густые рыжеватые волосы.
Появление его послужило причиной взрыва. Угрожа¬
юще загудели матросы, сгрудившиеся на шкафуте. С сер¬
дитыми криками вскочили те, кто сидел на комингсах67
люков или на бомбардах.
Колон поднял руку, призывая к тишине, все разом
смолкли, и лишь единственный пронзительный голос объ¬
яснил ему, что происходит.
223

—	Куда вы нас ведете?
—	От безызвестности к славе,— ответил Колон.— От
нищеты к богатству. От голода к сытости. Вот куда
веду я вас.
И хотя в глазах их величеств ему еще предстояло
заработать титул адмирала, для команды он уже являлся
адмиралом и в тот переломный момент доказал на деле,
что по праву назначен их командиром.
Решительный, уверенный в себе, Колон несколькими
фразами привел моряков в чувство.
—	Что вы тут бормочете об авантюре? А если это
и так? Что вы оставили на берегу? Пустые желудки,
нищету, грязь, непосильную работу. И ради этого вы
готовы отказаться от шанса разбогатеть и прославиться?
Я сказал — шанса. Это не шанс, не авантюра. Я знаю,
что делаю, куда плыву. Разве я не убедил их величества
в необходимости этой экспедиции, не посрамил тех, кто
противодействовал мне? Неужели вы думаете, что вла¬
дыки Испании доверили бы мне эти корабли, если б
сомневались в успехе?
Вон там, на западе, в семистах лигах отсюда, нас
ожидают несметные богатства Сипангу, и после нашего
возвращения в Испании вам будет завидовать каждый.
Магия его слов, твердость тона, непоколебимая уве¬
ренность в собственной правоте разительно изменили
настроение команды. Вопли отчаяния сменились криками
радости.
Довольный содеянным, Колон поднял градшток и при¬
щурился, чтобы определить высоту солнца. Для большин¬
ства матросов его движения казались священнодействием,
еще более укрепляя их веру в то, что адмирал сможет
найти верный путь в бескрайнем океане.
А Колон тем временем выбранил рулевого за то, что
они слишком уклонились к северу. Вызвал Косу и сурово
отчитал его, потребовав, чтобы нос корабля все время
смотрел на запад. И спустился в каюту, чтобы отметить
местоположение корабля на карте. Он уже понял, что
должен принять меры предосторожности на случай, если
неверно вычислил расстояние до Сипангу. Слишком уж
уверенно заявил он, что от земли их отделяет ровно
семьсот лиг. И люди его не могли не взбунтоваться, если
б не увидели желанного берега, оставив за кормой отме¬
ренное им расстояние. Поэтому Колон решил оставить
себе свободу маневра. Для этого он начал несколько
уменьшать путь, пройденный кораблем за день. Истинные
224

же значения он заносил в путевой журнал. Время от
времени Мартин Алонсо и Висенте Пинсоны, капитаны
«Пинты» и «Ниньи», присылали ему свои карты, на ко¬
торых он помечал местонахождение судов. И хотя его
данные могли расходиться с замерами, сделанными на
«Пинте» и «Нинье», однако принимались за более досто¬
верные, поскольку Колон считался непререкаемым авто¬
ритетом в исчислении пройденного пути.
Сложнее оказалось объяснить‘изменение направления
стрелки компаса. Произошло это через неделю, в двухстах
лигах к западу от Иерро, повергнув команду в шоковое
состояние.
Тоска, которую единожды удалось разогнать Колону,
вновь окутала «Санта-Марию», когда двумя днями рань¬
ше мимо них проплыла мачта корабля, по водоизмеще¬
нию не уступающего их собственному. Все прежние
страхи возродились с новой силой. Если их застигнет
шторм, говорили моряки, им не найти гавани, в которой
можно укрыться. А когда стало известно об изменении
направления стрелки компаса, тревога закралась даже
в души самых мужественных. Не только невежественных
матросов, но и офицеров. Колон первым заметил, что
стрелка компаса вместо того, чтобы указывать на По¬
лярную звезду, отклонена на несколько градусов на
запад. Готовый пойти на любой риск, но не признать
поражение, он скорее всего скрыл бы это обстоятельство,
но отклонение стрелки заметили и другие. Один из
штурвальных обратил на это внимание своего командира,
Раты. Тот, встревоженный, поспешил к де ла Косе.
Другие, подслушавшие их разговор, подняли тревогу.
Дело происходило ночью, и шум разбудил спящего
адмирала.
Он сел в постели, прислушался к доносившимся кри¬
кам. Потом, поняв, что происходит, отбросил одеяло
и встал. Сунув ноги в шлепанцы, надел халат и вышел
на шканцы. Внизу, у нактоуза 68 толпились люди, фонарь
освещал их испуганные лица. Мгновение спустя Колон
прокладывал себе путь сквозь толпу.
—	Что тут происходит? — вопросил он и тут же на¬
бросился на рулевого.— Держи крепче руль. Нас сносит.
В чем дело?
—	Стрелка, адмирал,— ответил Коса, и шум мгновен¬
но стих — люди ждали, что скажет адмирал.
—	Стрелка? А что с ней? О чем вы говорите?
—	Ей больше нельзя верить.
8 Зак. 1063
225	#

Колон, однако, продолжал прикидываться, будто ничего
не понимает.
—	Нельзя верить? Это еще почему?
Ему ответил Ирес, моряк средних лет, вроде бы ир¬
ландец по происхождению, избороздивший все моря из¬
вестного мира.
—	Она потеряла силу. Потеряла силу. Теперь мы
затеряны в неведомом мире, и даже компас не поможет
нам определить наше местоположение.
—	Это так, адмирал,— мрачно поддержал матроса
Рата.
—	И означает это только одно,— завопил седоволосый
Ниевес, один из помилованных преступников.— Мы по¬
кинули пределы мира, в котором Бог поселил человека.
—	Мы обречены,— добавил чей-то голос.— Покинуты
и обречены. И дорога нам — в ад.
—	Пусть я умру, .если не знал, что этим все и кон¬
чится! — взревел Ирес.
И тут же толпа угрожающе надвинулась на Колона.
—	Тихо! — осадил он матросов.— Дайте мне пройти.—
Он подступил к нактоузу, свет фонаря падал на его
спокойное, решительное лицо. Матросы затаили дыхание,
пока адмирал пристально смотрел на стрелку компаса.
Тишину нарушил голос Раты.
—	Смотрите сами, дон Кристобаль. Вон Полярная
звезда. Стрелка отклонилась на пять градусов, не меньше.
Если Колон и смотрел, то не для того, чтобы убедиться
в справедливости слов Раты, об отклонении стрелки он
знал и так. Просто ему требовалось время, чтобы найти
приемлемое объяснение.
В свете фонаря матросы увидели, как изменилось
его лицо. Губы расползлись в улыбке. Адмирал громко
рассмеялся.
—	Идиоты! Безголовые идиоты! А вам, Коса, просто
стыдно, при вашем-то опыте! Вы меня удивляете. Да
как вы могли даже подумать, что стрелка изменила
направление, потому что не указывает более на Поляр¬
ную звезду.
Коса вспыхнул:
—	А разве можно объяснить это иначе?
—	Конечно, сместилась звезда, а не стрелка.
—	Звезда? Да разве...
—	Что ж тут непонятного? — Колон поднял руку и по¬
смотрел вверх.— Звезда, как вы можете убедиться сами,
движется поперек небес. Куда бы увела нас стрелка
226

компаса, если бы следовала за ней? Она сослужила бы
нам недобрую службу, если б не оставалась нацеленной
в невидимую точку, на север,— он опустил руку, пренеб¬
режительно повел плечами.—Расходитесь с миром и не
забивайте головы тем, чего вы не понимаете.
Властность голоса, наукообразные рассуждения, пре¬
зрение, сквозившее в каждой фразе, подействовали без¬
отказно. Исчезли последние сомнения в правоте Колона.
Матросы разошлись, направился в каюту и адмирал, но
у самого трапа на его плечо легла рука Косы. Штурман, он
разбирался в вопросах навигации не хуже Колона.
—	Я не стал спорить с вами, адмирал, чтобы не
спровоцировать бунт. Но...
—	Вы поступили мудро.
—	Но, проведя в море столько лет, я понятия не...
Колон прервал его ледяным тоном:
—	Вы же никогда не плавали по этой параллели, Хуан.
—	И вы тоже, дон Кристобаль,— последовал ответ.—
Для вас это внове, как и для меня. И каким образом вам
стало известно...
Снова ему не дали договорить.
—	Так же, как мне известно, что мы плывем в Индии.
Так же, как я знаю многое из того, что не проверено
другими. И вы поверьте мне на слово, если не хотите,
чтобы эти крысы запаниковали,— Колон похлопал штур¬
мана по плечу, показывая, что разговор окончен.— Доброй
ночи, Хуан,— и скрылся в каюте.
А де ла Коса еще несколько минут стоял, почесывая
затылок, не зная, чему и верить.
Импровизация Колона показалась убедительной не
только команде «Санта-Марии», но и Пинсонам, которым
наследующий день он сообщил причину доселе загадоч¬
ного отклонения стрелки компаса. И на какое-то время
обрел покой.
Шли они в полосе устойчивых ветров, дующих с во¬
стока на запад. Корабли оставляли за собой лигу за лигой,
идя под всеми парусами.
И матросы наслаждались передышкой. Играли в карты
и кости, купались в теплой воде, мерились силой, пели
под гитару. Каждый вечер, на закате солнца, по приказу
Колона все они собирались на шкафуте, чтобы пропеть
вечернюю молитву Богородице.
Так прошло несколько дней, но как-то ночью небо
окрасилось огнем падающих метеоров. Вид их раз¬
будил суеверные страхи, заставил вспомнить страшные
8*
227

истории о чудовищах, охраняющих океан от непрошеных
гостей. Но паника оказалась недолгой, потому что небо
затянули облака, пошел мелкий дождь, а к утру, когда
вновь выглянуло солнце, метеоры уже забылись.
А вскоре они оказались меж обширных полей водо¬
рослей, где-то пожелтевших и увядших, где-то свежих,
нежно-зеленых. Вокруг каравелл сновали тунцы, и Колон,
чтобы поднять настроение команды, уведомил матросов,
хотя сам в этом сильно сомневался, что тунцы никогда
не отплывают далеко от берега.
На «Нинье» выловили несколько больших рыбин
и поджарили их на жаровнях, установленных на шкафуте.
Моряки с удовольствием отведали свежей рыбы, потому
что солонина уже не лезла в горло.
Поля водорослей все увеличивались в размерах,
и с борта каравелл казалось, что они плывут по заливным
лугам. Скорость заметно упала, и в душах матросов вновь
проснулась тревога. Пошли разговоры, что они попали на
мелководье, а вскоре корабли сядут на скалы и останутся
там навсегда.
Колон помнил рассказ Аристотеля о кораблях из Ка¬
диса, которые унесло на запад к полям водорослей, на¬
поминающим острова. Поля эти привели моряков древ¬
ности в ужас. Но не стал говорить об этом команде. Не
решился он и предположить, что поля эти свидетельствуют
о близости земли, поскольку они прошли лишь триста
шестьдесят лиг и находились, по его расчетам, на полпути
к Сипангу. Однако, чтобы рассеять страхи матросов, Колон
приказал промерить глубину. Дна, естественно, не доста¬
ли, и досужие разговоры стихли.
Наконец, поля водорослей остались позади, и они вновь
вышли в чистые воды, подгоняемые устойчивым восточ¬
ным ветром.
Один из искателей приключений, плывущих с ними,
Санчо Гомес, обедневший дворянин из Кадиса, заявил,
что вода стала менее соленой, то есть они уже недалеко
от суши и пресные воды рек разбавляют соль моря.
Мнения других моряков, попробовавших воду, раздели¬
лись. Оптимисты соглашались с Гомесом, пессимисты,
возглавляемые Иресом, утверждали обратное.
Гомес, однако, твердо стоял на своем, и в тот же вечер,
после того, как пропели молитву деве Марии, каравелла
огласилась его криком: «Земля! — рука его указывала на
север.— Неужели и теперь вы, твердолобые упрямцы, бу¬
дете говорить, что я не прав?»
228

Что-то туманное, похожее на береговую линию, вы¬
силось на горизонте, подсвеченное заходящим солнцем.
Колон стоял на шканцах вместе с Косой, Арандой,
Эсковедо и еще тремя офицерами. Крик Гомеса заставил
его подойти к правому борту, всмотреться в горизонт.
Наверное, он бы поддержал Гомеса, если б не его убеж¬
дение, что землю они могут увидеть только на западе.
—	Это не земля,— охладил он надежды команды.—
Облака, ничего более,— и рассмеялся, пытаясь шуткой
скрасить разочарование.— Желание получить награду,
Санчо, застлало вам глаза.
Он имел в виду десять тысяч мараведи, обещанные
королевой тому, кто первым увидит землю.
Но никто не рассмеялся, а Санчо Гомес твердил, что
может отличить землю от облаков. И на шкафуте все
громче звучало требование повернуть на север.
Но Колон быстро положил этому конец.
—	Не забывайте о том, что на каравелле один ка¬
питан, и плыть она будет, куда он прикажет. Очертания
земли сеньора Гомеса уже меняются. Но я обещаю вам,
что утром мы изменим курс, если увидим эту массу по
правому борту.
Они подчинились его воле, а на рассвете обнаружили,
что между небом и водой ничего нет. Пришлось соглашать¬
ся, что прошлым вечером за землю они приняли облака.
К сожалению, на этом дело не кончилось. Несбывшиеся
надежды оставили горький осадок, исчезнувший мираж
возродил прежние страхи. Поначалу слышалось лишь глу¬
хое ворчание, но Аранда, постоянно находившийся среди
моряков, услышал в нем приближение бури и незамедли¬
тельно предупредил Колона.
Ближе к полудню пара олушей69 пролетела над ко¬
раблем. Колон, верил он в это или нет, объявил, что эти
птицы не отлетают от берега более чем на двадцать лиг.
И приказал промерить глубину. Веревку с грузом опустили
на двести морских саженей , но дна так и не достали.
Ближе к вечеру над ними пролетела стайка маленьких
птичек. Летели они на юго-запад. Колон сразу понял, что
это означает. Он знал, что португальские мореплаватели
часто ориентировались по направлению полета птиц,
и пришел к выводу, что эскадра скорее всего плывет
между островами. Говорить он об этом никому не стал,
а там наступила ночь. Тем не менее Колон решил не
менять курса. Во-первых, ветер по-прежнему дул с вос¬
тока, а во-вторых, поворот мог бы посеять сомнения
229

в доверии к капитану. Команда, того гляди, могла поду¬
мать, что он не знает, куда надо плыть. До сих же пор
именно уверенность в себе, непогрешимость принятых
решений позволяли ему удерживать моряков от бунта.
Малейшее колебание могло вызвать непредсказуемые
последствия.
Короче, они продолжали плыть на запад.
Однако избежать стычки с командой Колону не удалось.
Многие обратили внимание на постоянство ветра. Сначала
это обстоятельство отнесли к превратностям погоды. Затем
возникли страхи, которые сформулировал Ирес.
—	Превратности погоды? — его окружали матросы.—
С погодой это никак не связано. Да кто из моряков
слышал о ветре, дующем в одном направлении в течение
четырех недель? Клянусь вам, мне с таким сталкиваться
не приходилось. Никогда. До этого чертова плавания.
Разве вы не понимаете, что это означает, други мои?
Я вам скажу, клянусь адом. Но прежде ответьте мне на
один вопрос: «Как мы сможем вернуться назад, плывя
против ветра?»
Морякам словно открылась истина.
—	Святая Мария! — ахнул один.
—	Клянусь дьяволом! — отозвался другой, и над па¬
лубой понеслись проклятья.
Толпа все росла, а Ирес, раздувшийся от гордости
первооткрывателя, вещал, прислонившись спиной к ялику.
—	Теперь вы понимаете, в какую передрягу мы по¬
пали? Ветер выдувает нас из обитаемого мира. Прямо
в ад. Вот что происходит, други мои. И чем дальше мы
плывем, тем ветер крепчает. Разве вы этого не заметили?
Ему ответил новый взрыв проклятий.
—	И каждый новый день уменьшает наши шансы
вновь увидеть Испанию.
Но тут ему возразил Родриго Хименес, еще один из
обедневших дворян, отправившийся в плавание, родом из
Сеговии.
—	Придержи свой грязный язык, болтун. Кто ты, моряк
или жестянщик? Неужели ты не видел корабля, идущего
против ветра?
—	Против ветра? — передразнил его Ирес.— Посмот¬
рите на этого сухопутного моряка, так хорошо разбира¬
ющегося в управлении кораблем. Сколько лет потребуется
нам, чтобы плыть против ветра, если мы будем идти
прежним курсом? И откуда возьмется пища и питье, если
мы хотим добраться до Испании живыми? Еды-то у нас
230

все меньше, а то, что осталось, гниет в трюме. Много же
вы знаете о море, мой сеговийский идальго.
Хименеса зашикали, ирландца поддержали. Поддержка
вдохновила его на более решительные действия, и он, во
главе толпы, устремился к шканцам.
О том, что на палубе неладно, Колон понял еще до
того, как в его каюту спустился Аранда.
—	Что это они так расшумелись? — спросил адмирал.
Короткого доклада Аранды оказалось достаточно, что¬
бы адмирал вскочил из-за стола, за которым работал над
картами, и поспешил наверх. На шканцах он появился
на мгновение раньше Иреса, поднимавшегося со шкафута.
Увидев перед собой Колона, моряк в нерешительности
остановился, хотя сзади напирала толпа.
—	Вниз! — проревел адмирал.— Прочь со шканцев!
Но Ирес, чувствуя поддержку стоящих сзади, не сдви¬
нулся с места.
—	Мы хотим вам кое-что сказать, дон Кристобаль.
—	Скажете, когда вернетесь на шкафут. Вниз, черт
побери!
Ирес, чтобы не потерять лица, не подчинился. Наобо¬
рот, его рука легла на рукоятку ножа. Он рассчитывал,
что адмирал, увидев оружие, не станет настаивать на
своем. И ошибся. В следующее мгновение Колон схватил
его за грудки, приподнял и сбросил с трапа. Если бы не
моряки, стоявшие на нижних ступенях, Гильерм Ирес
наверняка переломал бы все кости.
—	Теперь можешь говорить,— разрешил Колон.
Заговорил, однако, Гомес, поскольку Ирес лишь сыпал
проклятьями.
—	Дон Кристобаль, мы требуем изменить курс и плыть
в Испанию, пока еще есть надежда на возвращение.
—	Вы требуете? О, уже и требуете. Лучше молчите
и слушайте. Эти корабли доверены мне их величествами
для плавания в Индии, и мы поплывем туда, и только
туда. А чтобы убедить вас в этом, я примерно накажу
одного или двух зачинщиков, хотя по натуре человек
я очень мирный.
—	Адмирал, мы приняли решение. И не поплывем
дальше.
—	Тогда прыгайте за борт, ты и остальные,, кто думает
так же. Я вас отпускаю. Можете плыть в Испанию. Но
этот корабль поворачивать не будет.
Возмущенные вопли перекрыл сердитый крик.
—	Вы ведете нас на смерть, адмирал. Мы не сможем
231

вернуться, все время плывя против ветра, дующего
с востока.
Тут-то Колон понял, чем вызвано недовольство коман¬
ды. Предыдущий опыт не мог подсказать ему нужного от¬
вета, снова пришлось импровизировать. И на этот раз
он ловко вышел из положения, найдя столь логичное объ¬
яснение, что ни у кого не осталось сомнений в его правоте.
—	Господи, дай мне терпения с этими недоумками.—
Он возвел очи горе.— Ну почему я должен растолковывать
вам простые истины. Если на одной параллели дует во¬
сточный ветер, есть и другая параллель, на которой ветер
дует с запада. То есть один поток воздуха уравновеши¬
вается встречным. По второй параллели мы и вернемся.
Но лишь после того, как достигнем Индий. И больше
я не хочу об этом слышать.
С этим Колон оставил их, спустившись в каюту в со¬
провождении Аранды. Прежде чем он затворил дверь, до
них донесся голос Хименеса: «Ну, сеньор Ирес, кто из
нас жестянщик? Кто лучше знает океан и его повадки?»
В каюте Колон сел за стол и склонился над листом
бумаги. Он взял за правило вместе с картами посылать
Мартину Алонсо короткие записки, информируя того
о трудностях, с которыми приходилось сталкиваться,
и принятых решениях. Впрочем, на других кораблях пла¬
вание проходило более мирно. Пинсонам с матросами
повезло больше. Удивляться этому не приходилось, потому
что большинство плавало с Мартином Алонсо и Висенте
раньше и полностью доверяло своим капитанам.
—	На этот раз пронесло, адмирал,— заметил Аран¬
да.— К счастью, вы смогли рассеять их страхи.
—	Да, повезло. Удачная догадка.
—	Догадка? Параллель с восточным ветром — догадка?
Колон поднял голову, улыбнулся.
—	Она же не противоречит логике.
—	Понятно,— Аранда задумался. Брови его сошлись
у переносицы.— А ваши Индии тоже догадка?
Колон пристально посмотрел на него.
—	Точные математические расчеты вернее любой до¬
гадки, Васко.
—	Вы успокоили меня. На мгновение у меня возникла
мысль, а не авантюра ли это плавание, как говорят между
собой матросы.
—	Землю мы найдем наверняка. Я лишь не могу
гарантировать, что там будет много золота. Но откуда
такие сомнения?
232

Аранда показал на карту, все еще лежащую на столе.
Колон проследил за его взглядом, потом вопросительно
глянул на Аранду.
—	Я не шпион,— пролепетал тот.— Я увидел это слу¬
чайно. Наше сегодняшнее местоположение в пятидесяти
лигах западнее вашего Сипангу.
—	Совершенно верно. Но так ли велика ошибка
в пятьдесят лиг в подобных расчетах?
—	Мы, однако, еще не достигли Сипангу, но это,
возможно, и неважно. Куда важнее наше местоположение,
отмеченное вами на карте Пинсона. Вы обманываете его,
как обманули матросов с восточным ветром.
Колоц вздохнул, затем чуть улыбнулся.
—	Разве у меня есть выбор? Если я хочу достичь
цели, то должен в зародыше подавлять все сомнения. Но
в главном, Васко, я не обманываю. Я знаю, что впереди
лежит земля. В этом я абсолютно уверен.
Их взгляды встретились. И заговорил Аранда после
долгой паузы.
—	Простите меня. Я вам верю и никогда не раскаюсь
в том, что поплыл с вами, какие бы неожиданности ни
ждали нас впереди.
—	Раскаиваться вам не придется, Васко,— и Колон
вновь начал писать.
Когда же Аранда ушел, унеся письмо и карту, чтобы
отправить их Пинсону, Колон, оставшись один, глубоко
задумался. Прошел ровно месяц после отплытия с Гомеры.
Каравеллы покрыли расстояние, на пятьдесят лиг превос¬
ходящее расчетное до побережья Сипангу. И отмахнуться
от такой ошибки он не мог, хотя и уверял Аранду, что
это сущий пустяк. Наоборот, отсутствие Сипангу все более
тревожило его.
Не далее как утром Мартин Алонсо, обратив внимание
на направление полета птиц, предложил изменить курс
и идти на юго-запад. Колон отказался, чтобы не давать
команде повода усомниться в том, что он знает, куда
плывет.
Поздним вечером, расхаживая по юту, размышляя над
тем, а не проплыли ли они мимо Сипангу, он вновь
услышал, как пролетели над кораблем птицы все в том
же юго-западном направлении.
Он продолжал ходить взад-вперед в поисках выхода
из тупика, в который сам же загнал себя. Он уверил всех,
что земля лежит на западе, логика же подсказывала, что
земл» находится там, куда летят птицы, то есть южнее.
233

С высоты юта Колон посмотрел на шкафут. Тут и там,
свернувшись калачиком, спали моряки в серебристом свете
луны. Ни одного фонаря не горело внизу, за исключением
того, что освещал нактоуз.
Горел фонарь и на юте. И каждый, кто бодрствовал
в ту ночь, видел черный силуэт вышагивающего адмирала.
Не спустился он в каюту и на рассвете, когда начали
просыпаться, потягиваясь, моряки.
Коса, выйдя из носового кубрика, увидел его и поднялся
на шканцы.
—	Птицы, адмирал. Всю ночь я слышал, как они
летели на юг.
—	И что из этого?
—	Птицы маленькие. Такие живут на суше. Они ле¬
тели к земле. На юг.
—	Возможно, там есть земля, но не та, которую я ищу.
Моя земля лежит впереди.
Коса открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал,
встретив суровый взгляд Колона. А потом избрал обход¬
ный путь, выводя себя из-под возможного удара.
—	На это обратили внимание матросы. И сделали соот¬
ветствующие выводы. Их терпение на исходе, адмирал.
—	Пусть они не испытывают мое, а не то, клянусь
святым Фердинандом, я вздерну одного-двух на рее для
острастки других. Проследите, чтобы они узнали об этом.
Их непослушание у меня как кость в горле.
—	Вы навлекаете на себя беду, адмирал,— предупре¬
дил его штурман.
—	Иногда это лучший способ избежать ее.
Коса ушел, что-то бормоча в рыжеватую бороду, а Ко¬
лон отправился завтракать. Соленая рыба пахла тухля¬
тиной, сухари — плесенью, и он смог проглотить их, лишь
обильно запивая вином. А потом, утомленный ночным
бдением, лег на кровать и заснул.
Пока он спал, мятеж на корабле вспыхнул с новой
силой. Искрой послужило предупреждение адмирала, пе¬
реданное Косой, и зачинщиком вновь стал Ирес, который
весь кипел от суровой отповеди, полученной днем раньше.
—	Повесит одного или двух из нас, а? — Ирес пре¬
зрительно плюнул.— Что ж, это будет благодеянием для
повешенных. Сократит агонию, на которую обречены ос¬
тальные. Потому что никто из нас не увидит дома, если
мы не остановим его.
Он стоял босиком, сложив руки на груди, лицо его
пылало. Обращался он к полудюжине матросов, сидевших
234

на палубе. Гомес, за его спиной, подпирал плечом
переборку.
—	Клянусь Богом, Гильерм, я полностью согласен
с тобой,— процедил он.
—	Разве есть на борту хоть один дурак, кто думает
иначе? — продолжал Ирес.— Этот мерзавец, этот лунатик
готов пожертвовать своей никчемной жизнью ради славы.
Его жизнь принадлежит ему, и он может распоряжаться
ею, как заблагорассудится. Но почему же он распоряжа¬
ется нашими жизнями? Почему мы должны плыть в ад
через бескрайний океан, в поисках земли, которая суще¬
ствует только в его воспаленном мозгу? Если мы будем
плыть дальше, то станем такими же чокнутыми, как и он.
—	Разве мы можем что-то изменить? — спросил один
из матросов.
—	Да, да. Скажи нам, что делать? — поддакнул другой.
—	Я уже говорил. Нужно развернуть корабль и плыть
обратно.
—	Не поздно ли? — засомневался Гомес.— Продоволь¬
ствия на обратный путь не хватит.
—	Придется есть меньше. Лучше пустой желудок,
чем смерть.
Пожилой моряк, по фамилии Ниевес, сидящий перед
Иресом, кивнул.
—	Клянусь Богом, я полностью с тобой согласен. Но
как нас встретят в Испании?
—	А чего нам бояться? — ответил Ирес вопросом на
вопрос. И тут же заговорил Гомес:
—	Действительно, бояться нам нечего. Этот выскочка,
должен вам сказать, не пользуется авторитетом ни у дво¬
рянства Испании, ни среди ученых. Насколько мне из¬
вестно, многие возражали против этой экспедиции. Так
что никто не удивится, если мы вернемся с пустыми
руками.
—	Возможно, возможно,— доводы Гомеса, похоже, не
убедили Ниевеса.— Но я достаточно долго пожил на
свете, чтобы знать, как поступают с бунтовщиками,
правы они или нет,— и он покачал седой головой.—
Бунт карается смертью. Нас всех повесят, и не следует
забывать об этом.
—	А разве он не угрожает повесить некоторых из
нас? — воскликнул кто-то из сидящих вокруг.
Гомес приблизился к матросам. Наклонился. Снизил
голос до шепота:
—	Есть другой путь. Более простой. Если ночью, выйдя
235

на ют, этот Иона 71 упадет за борт, что останется нам,
как не возвратиться домой? Пинсоны не решатся идти
вперед, если исчезнет тот единственный человек, который
вроде бы знает, куда мы плывем.
В упавшей на шкафут тишине все лица повернулись
к Гомесу. В глазах некоторых мелькнул страх. Но не
в глазах Иреса. Тот хлопнул себя по ляжке.
—	Чаша воды для страждущих в аду. Вот что принес
ты нам, идальго.
Аранда, спускавшийся с бака, услышал эти слова.
А последовавшее за ними молчание усилило его подозре¬
ния. Он подошел к матросам.
—	Что это еще за чаша воды?
Матросы потупились, но Гомес тут же нашелся
с ответом.
—	Я подбодрил их, выразив уверенность, что к воск¬
ресенью мы будем на берегу. Возможно, услышим мессу.
—	Да, да, сеньор,— поддакнул Ирес.— Его слова при¬
ободрили нас.
Тут уж у Аранды пропали последние сомнения о том,
что Гомес лжет.
—	Тем более нет причины бездельничать, когда вок¬
руг полно грязи. Берите ведра и швабры и вымойте
всю палубу.
И ушел, оставив их заниматься порученным делом.
С Колоном он смог поговорить лишь несколько часов
спустя.
—	Адмирал, на корабле что-то готовится.
—	То же сказал мне и Коса,— холодно ответил Колон.
—	Не знаю, можно ли полностью доверять ему.
—	Что? Ну ладно, ладно. Пусть нарыв прорвется, тогда
его легче вылечить.
Но Аранда полагал, что к возникшей угрозе следует
отнестись более серьезно.
—	Боюсь, что на этот раз обойтись разговорами не
удастся. Ирес спелся с Гомесом, и они собрали вокруг
себя шайку головорезов. Отдайте приказ, адмирал, и я за¬
кую этих двоих в кандалы и брошу в трюм, прежде чем
начнется бунт.
Колон задумчиво потер подбородок.
—	Для этого нужны веские основания. Не просто
подозрения.
Аранда рассмеялся.
—	Основания будут. В их теперешнем состоянии до¬
статочно искры, чтобы они вспыхнули. Я могу поручить
236

Иресу работу юнги — вымыть матросский кубрик. Или
приказать Гомесу драить палубу. А потом закую в кандалы
за неподчинение.
—	А те, кого они уже привлекли на свою сторону?
Они не взбунтуются?
—	У нас достаточно верных людей, чтобы осадить их.
—	Риск.
—	Если не сделать этого сейчас, потом будет поздно.
Колон молча поднялся. Взял Аранду под руку, и вдвоем
они вышли из каюты. Со шканцев он увидел бунтовщиков,
собравшихся у люка. Ирес что-то говорил им тихим
голосом, энергично размахивая руками.
—	Вот и повод,— заметил Аранда.— Я приказал им
драить палубу, а они и пальцем не шевельнули. Причина
куда как серьезная. Сейчас я их разгоню, а Иреса при¬
мерно накажу.
Он уже ступил на трап, когда прогремел орудийный
выстрел. Все бросились к правому борту, где в паре
кабельтовых 72 рассекала синюю воду «Пинта». Желтова¬
тый дым поднимался из дула одной из ее бомбард. На
юте стоял Мартин Алонсо и махал рукой.
—	Земля! Земля! — ревел он.— Я требую награды!
И тут же матросы метнулись к мачтам, полезли на реи.
На южном горизонте виднелось туманное очертание
побережья, которое первым заметил Мартин Алонсо.
От суши, как они прикинули, их отделяло не более
двадцати лир 73.
—	Слава тебе, Господи! — от всего сердца воскликнул
Колон.
Радость его была велика, несмотря на то, что земля
оказалась не там, где он ожидал. И когда он направил
Аранду к рулевому с приказом изменить курс, до него
донеслась благодарственная молитва, которую хором за¬
пели матросы «Пинты». Присоединились к ним матросы
«Санта-Марии», а чуть позже и «Ниньи», и слова благо¬
дарения вознеслись к небесам, как дым благовоний.
И на закате солнца вечернюю молитву они пропели
от всего сердца: дева Мария не могла не внести лепту
в благополучный исход к неведомым землям.
Никто уже не опускал глаз при виде Колона. Наоборот,
его встречали дружелюбные взгляды и улыбки на губах. То
и дело на палубе слышалось: «Да здравствует адмирал!»
Адмирал! Да, адмирал и вице-король. Титулы эти
перестали быть только словами. Долгожданная береговая
линия превратила их в реальность.
237

Вернувшись в каюту, Колон преклонил колени перед
образом мадонны, благодаря ее за успех, который выпал на
его долю. В этот победный для себя миг думал он и о Бе¬
атрис, о том, как будет гордиться она его удачей, о тех бо¬
гатствах, что положит он к ее ногам. В том, что к его воз¬
вращению ее найдут, Колон уже не сомневался. И если себя
он почитал вторым после короля человеком в Испании, то
Беатрис отводил место рядом с собой.
Он провел беспокойную ночь, возбуждение не давало
уснуть. На палубе играли гитары, в каюту доносились
смех и пение матросов.
Корабль затих в предрассветные часы. Колон вышел
на шканцы, когда один из юнг тушил на юте фонарь.
Он рассчитывал увидеть обетованную землю, но его
ждало жестокое разочарование. К горлу подкатила тош¬
нота, он пошатнулся, схватился за поручень. Горизонт
был пуст. Облачные массы, принятые за побережье, рас¬
таяли в ночи. Сипангу еще предстояло найти.
Глава 29
ТЯЖЕЛОЕ ИСПЫТАНИЕ
После того, как прошел шок разочарования, Колона
охватила злость. Теперь он корил себя за то, что
согласился изменить курс. Быстрым шагом направился он
к рулевому. Отстранив его, взялся за румпель74 и не
выпускал его, пока нос корабля не повернулся к западу.
—	Идем этим курсом,— коротко приказал он остолбе¬
невшему матросу.
Только поднимаясь на шканцы, Колон обратил вни¬
мание на сильную качку. Ветер стих, паруса обвисли.
Оглядев небо, он весь подобрался, увидев поднимающиеся
с горизонта черные облака.
Его громкие крики разбудили спящих на шкафуте. Те,
кто вскакивал, получали четкие приказы.
—	Убавить паруса. Быстро! Пошевеливайтесь. Взять
на гитовы 75 паруса бизани. Близится шторм!
Качка усиливалась с каждой минутой, волны подни¬
мались все выше. Но его внимание вновь привлек шкафут.
Ирес вскочил на комингс люка и вещал с него, как
с трибуны.
—	Идиоты! Бедные обманутые идиоты! Земля исчезла.
238

Ее и не было. Мы видели мираж. Мы плыли к фата-мор-
гане. Вот куда завел нас этот дон Кристобаль. Идиоты!
Земли нет. И не будет, если плыть в том же направлении.
Этому надо положить конец. Пора поворачивать назад.
Матросы оглядывали пустой горизонт. Разочарование
медленно перешло в злость и ярость. Радужные надежды
обратились в прах. Дюжина наиболее отчаянных, под
предводительством Иреса, двинулись на корму, чтобы
завладеть румпелем. Колон встретил их у трапа, воору¬
женный кофель-нагелем.
—	Назад, крысы! — прогремел он.— Назад!
Но Ирес, ослепленный яростью, гордый тем, что»стал
главарем мятежников, рванулся вперед, на несколько ша¬
гов опережая остальных.
Колон махнул кофель-нагелем, и ирландец с разбитой
головой покатился по палубе, остановив следовавших за
ним. А мгновением позже подоспевшие Аранда, Коса,
Брито, цирюльник-хирург, стюард и еще два-три офицера
атаковали мятежников сзади.
—	Разойдитесь, собаки! Дорогу! — орал Аранда, щедро
раздавая тумаки.— Дорогу!
Мятежники сдаваться не собирались. Колон ударом
кофель-нагеля сломал руку Гомесу, в которой тот зажал
нож, уложил еще одного из нападавших. Постепенно
в драку втянулась вся команда на той или на другой
стороне. Мятежников, однако, было больше, и Колон чув¬
ствовал, что те берут верх. Но дрался, как лев, отражая
и нанося удары.
Аранда с его людьми не смог пробиться к адмиралу.
Наоборот, его оттеснили на бак76, и Колон на какое-то
время остался один на один с нападавшими. Но затем
подоспели Хименес, Санчес и еще четверо обедневших
дворян, отправившихся в Индии за золотом. Они-то пре¬
красно понимали, случись что с Колоном, несдобровать
им всем. Мечами они проложили путь к адмиралу, окру¬
жили его плотной стеной. Один из них рухнул от удара
веслом, но нападавший матрос тут же поплатился за это
своею жизнью, ибо Хименес проткнул его мечом.
Колон швырнул кофель-нагель в мятежников, а сам
подхватил с палубы меч упавшего дворянина. Схватка
разгорелась с новой силой, и никто даже не замечал все
усиливающейся качки.
Но внезапно корма «Санта-Марии» поднялась столь
высоко, что*яос ушел под воду, а волна прокатилась по
шкафуту, соив'ая людей с ног, нападавших и защищаю¬
239

щихся, таща их за собой, к бортам, к переборке бака.
Колон удержался на ногах, успев схватиться за поручень
трапа, остался один на пустой, вздыбленной палубе. В сле¬
дующее мгновение нос резко пошел вверх, и человеческая
лавина покатилась к корме.
Она погребла бы Колона под собой, если б тот не
успел взбежать по трапу.
А тут порыв ветра, пойманный гротом, выпрямил суд¬
но, и Колон, опытный мореплаватель, в несколько секунд
оценил ситуацию.
Волны становились все выше. Черные облака затянули
полнеба, поглотив солнце. Держась за поручень одной
рукой, сжимая меч в другой, Колон крикнул:
—	Слушать меня! Всем, кому дорога жизнь!
Морская баня охладила самые буйные головы, все они
поняли, что корабль в смертельной опасности. И взгляды
их устремились к человеку на трапе, которого они только
что хотели уничтожить. А решительный вид Колона под¬
сказывал, что только он может спасти и корабль, и коман¬
ду. И теперь его короткие, ясные приказы выполнялись
мгновенно.
—	Укоротить паруса! — И матросы, забыв про синяки,
ссадины, раны, подстегиваемые паникой, бросились к мач¬
там.— Хасинто! — крикнул он боцману.— Четверых на би¬
зань. Взять паруса на гитовы. Остальные, задраить все
люки. Коса, зарифить77 фок. Оставить только трисель,
убрать остальные паруса!
Вновь из-за плеча глянул он на черный, с металли¬
ческим отливом горизонт.
—	Поторапливайтесь! Поторапливайтесь, если хо¬
тите жить.
Колон мог бы их и не подгонять. Настоящие матросы,
в минуту смертельной опасности, они и думать забыли
о мятеже. Им и раньше случалось попадать в жестокие
штормы. И они знали, что капитан, знающий свое дело,
убережет их от беды. Не обращая внимания на качку,
лезли они на мачты, и скоро реи «Санта-Марии» оголи¬
лись. А дворяне, только что храбро сражавшиеся, стояли
на баке с побледневшими лицами, ибо им-то казалось,
что любой шторм неминуемо кончается кораблекрушени¬
ем. В битве с природой они чувствовали себя совершенно
беспомощными.
И своим следующим приказом Колон поручил Аранде
отвести их в кубрик, где они были бы в безопасности
и не мешались под ногами.
240

За кормой появилась стремительно приближающаяся
белая линия бурунов. Шторм накатывал на «Санта-Ма¬
рию». И первый его вал ударил в корму, едва последний
матрос спустился с мачты. «Санта-Мария» ушла носом
в воду, затем выпрямилась и затряслась, как собака, вы¬
лезшая из реки.
Колон отдавал команды, стоя на шканцах, Коса, с рва¬
ной раной на голове, полученной в схватке, сошел с бака
и нетвердой походкой направился к корме.
Шторм неумолимо приближался, молнии то и дело
пронзали черные тучи. Хлынул тропический ливень, взды¬
мая фонтаны у шпигатов 78. Протестующе стонало дерево,
скрипели натянутые канаты, дребезжали блоки.
По правому борту сквозь пелену дождя виднелись
силуэты «Пинты» и «Ниньи», также с голыми мачтами.
Размерами в два и более раза меньше флагмана, они
были более устойчивыми, податливыми в управлении
и под уверенной рукой Пинсонов противостояли урагану
лучше «Санты-Марии». Но и Колон, восстановив конт¬
роль над командой, чувствовал себя очень уверенно, не
сомневаясь, что из схватки с океаном он тоже выйдет
победителем.
Колон спустился по трапу, крепко держась за поручень,
подхватил под руку Косу, позвал хирурга, чтобы тот
перевязал штурману голову, распорядился протянуть
вдоль шкафута спасательный конец, велел Аранде под¬
держивать порядок на баке, принял решение удвоить число
рулевых на каждой вахте. Но море было столь бурным,
что он не мог полностью довериться никому из рулевых,
а мгновенное замешательство последних или просто не¬
ловкое движение могло привести к катастрофе. Поэтому
он сам встал у румпеля, чтобы держать нос «Санта-Марии»
против ветра и доворачивать руль при его перемене.
Только теперь, когда были приняты все возможные
меры предосторожности, Колон понял, что шторм этот,
немилосердно бросающий маленькое суденышко с гребня
волны в глубокую впадину и поднимающий обратно,
чтобы снова сбросить вниз, не что иное, как божест¬
венное вмешательство, спасшее его от другой, смертель¬
ной опасности. Если б не водяной вал, едва не поста¬
вивший каравеллу на попа, его судьба была бы решена.
Мятежники, числом превосходившие тех, кому достало
ума стать на его сторону, наверняка одержали бы верх.
Колон, конечно, мог остаться в живых, но о плавании
к Индиям пришлось бы забыть.
241

В этот час более чем когда-либо видел он себя орудием
в руке Божьей, о чем не побоялся сказать докторам из
Саламанки. Этот шквал, спасший ему жизнь, был не чем
иным, как знаком Его благоволения. Буйство природы
напомнило мерзавцам об их бессмертных душах и заста¬
вило взывать о милосердии, молить о прощении.
И среди молний, рассекающих почерневшее небо,
в грохоте грома, под неистовыми порывами ветра, с во¬
дяными валами, перекатывающимися через нос и шкафут
«Санта-Марии», Колон, стоя рядом с перепуганным руле¬
вым, от всего сердца благодарил свою покровительницу
деву Марию за своевременно оказанную помощь, пусть
и выразившуюся в жестоком урагане.
Хладнокровие Колона постепенно успокоило и матроса,
стоящего у румпеля, так что нос корабля ни на йоту не
отклонялся от заданного курса.
Два часа спустя другой матрос, посланный Косой,
мертвой хваткой цепляясь за спасительный конец, чтобы
не оказаться за бортом, добрался до кормы, чтобы сменить
рулевого. Подоспел он вовремя, потому что последние
полчаса рулевой уже едва держался на ногах от усталости,
и адмиралу все чаще приходилось браться за румпель.
Когда вновь прибывший добрался до них, очередная
волна с такой силой тряхнула корабль, что его бросило
на адмирала, и они вдвоем едва не упали. Судно начало
разворачивать бортом к ветру, вода в мгновение ока смыла
планширь 79 правого борта, и Колон едва успел всем телом
навалиться на румпель, чтобы вернуть «Санта-Марию» на
прежний курс.
—	Хесус, Мария! *— завопил рулевой в тот ужасный
момент, когда почувствовал, что руль не слушается его.
—	Ты устал, Хуан,— Колон ни в чем не упрекнул
его.— Пора тебя сменить. Можешь идти, но скажи сеньору
Косе, чтобы он прислал сюда плотника и двух парней
покрепче.
У румпеля встал сменщик, а когда прибыли плотник
и два матроса, Колон приказал им снабдить румпель
хомутом, прикрепив с каждой стороны по блоку с двумя
талями на каждой. С такой упряжью управлять румпелем
стало гораздо легче.
И не было на корабле ни единого человека, что в те
часы не помянул Колона в своих молитвах. Все они
*	Иисус, Мария! (исп.).
242

поняли, что только он может спасти каравеллу и их самих.
Тем временем на корме появился Коса со свеженаложен-
ной повязкой на голове. Стоя рядом с Колоном, он вы¬
нужден был кричать, чтобы адмирал услышал его.
—	Я опасался, что балласт переместится, когда она
чуть не перевернулась,— прокомментировал Коса тот мо¬
мент, когда румпель едва не вырвался из рук рулевого.—
Если бы это случилось, мы уже предстали бы перед
нашим Создателем. Просто чудо, что корабль остался
на плаву.
—	Чудо,— согласился Колон.— Как вы только что ска¬
зали. Все это чудо,— он склонился к уху штурмана.—
Балласт очень беспокоит меня. Вернее, его недостаток.
Мы выпили почти все вино, воду, и еды осталось самая
малость. Правда, у нас есть пустые бочки. «Санта-Марии»
не хватает массы.
Он повернулся к плотнику, который все еще возился
С талями.
—	Кликни мне боцмана с дюжиной матросов.
Когда они пришли, Колон приказал шестерым спу¬
ститься в трюм через люк у румпеля, чтобы вытащить
на палубу пустые бочки. По мере поступления их осто¬
рожно скатывали на шкафут, наполняли морской водой,
закупоривали и отправляли обратно в трюм, где расстав¬
ляли согласно указаниям Косы, а плотник и его помощник
закрепляли бочки с помощью распорок.
На все это ушло немало времени, матросы получили
не один синяк, три бочки смыло за борт, когда их напол¬
нили водой, но в итоге увеличение балласта позволило
хоть немного уменьшить килевую качку корабля.
Руководя всей операцией, адмирал оставался рядом
с рулевым и не сдвинулся с места после того, как отпустил
боцмана с его дюжиной матросов. За весь день он ничего
не ел, лишь утолил жажду кружкой подогретого вина
с пряностями, которое принес ему заботливый стюард. Не
покинул он своего поста и с наступлением ночи, и рассвет
следующего дня застал его у румпеля. Рулевые же ме¬
нялись регулярно, и каждому он был готов прийти на
помощь, чтобы исправить любую ошибку. В результате
нужный курс выдерживался при любых, даже едва замет¬
ных колебаниях направления ветра.
Дважды за ночь на корме появлялся Коса, предлагая
сменить его, один раз в сопровождении Аранды. Но ад¬
мирал остался непоколебим. Он полностью доверяет толь¬
ко себе и никому другому, сказал он, и сам, разумеется,
243

с Божьей помощью, преодолеет выпавшее на их долю
тяжелое испытание.
Второй день урагана он провел у румпеля, и не од¬
нажды его интуиция и мастерство спасали корабль при
неожиданных порывах ветра. Казалось, шестое чувство
предупреждало его о надвигающейся опасности, и всякий
раз он успевал отвратить ее.
А ближе к вечеру шторм начал выдыхаться. Прекра¬
тился дождь, ветер притих, зеленые волны перестали
перекатываться через нос «Санта-Марии», грозя увлечь
ее на дно морское. Деревянный корпус еще зловеще
скрипел, но, по крайней мере, не дал течь, и сломалось
ни одно рангоутное дерево . К наступлению ночи с во¬
стока дул лишь легкий бриз, хотя море еще не успокои¬
лось. Только тогда, под очистившимися от облаков небе¬
сами, Колон, с посеревшим лицом, с налитыми кровью
глазами, передал управление кораблем Косе, а сам на¬
правился к трапу в каюту. Перед тем как ступить на
него, он оглядел море и небо. Менее чем в четверти мили
от «Санта-Марии» различил силуэты двух других каравелл
эскадры, мерно поднимающихся и опускающихся на вол¬
нах, идущих уже под всеми парусами. И они выдержали
шторм, в чем, собственно, Колон и не сомневался, пола¬
гаясь на опыт Пинсонов.
Он глянул на шкафут. Там собирались люди, тридцать
шесть часов назад жаждавшие его смерти. Они выползали
из укрытий, благодарили Бога за то, что остались в жи¬
вых, еще не пришедшие в себя от пережитого ужаса,
отбросив все мысли о мятеже, ибо осознавали, что жизнь
им спас тот самый человек, которого они хотели убить.
А самые набожные расценили шторм как божествен¬
ное вмешательство, спасшее их бессмертные души от
вечных мук.
В каюте адмирал первым делом опустился на колени
перед образом девы Марии, чтобы возблагодарить ее за
покровительство, уберегшее корабль, названный ее име¬
нем, от опасностей урагана. Затем снял насквозь промок¬
ший камзол, скинул башмаки, без сил рухнул на кровать
и мгновенно заснул 81.
И было ему в ту ночь видение, о чем он рассказывал
позже, хотя едва ли его можно назвать иначе, чем сон.
Образ, которому он молился перед тем, как уснуть,
увеличился в размерах до человеческого роста, а затем
сошел с картины и поплыл к кровати, широко раскинув
руки.
244

—	Спи спокойно, Кристобаль,— послышался голос,—
ибо я с тобой и храню тебя,— но эти ясные печальные
глаза, эти полные губы, изогнувшиеся в божествен¬
ной улыбке, принадлежали не деве Марии, а Беатрис
Энрикес.
Глава 30
ЗЕМЛЯ!
Проснулся Колон лишь во второй половине следу¬
ющего дня, бодрый и полный сил. В иллюминато¬
ры увидел теперь уже спокойное, залитое солнцем море.
Гарсия, стюард, принес ему еды, на которую он на¬
бросился с жадностью изголодавшегося.
Скоро появился Коса, чтобы определить местоположе¬
ние судна и передать полученные результаты на другие ка¬
равеллы. О точности говорить не приходилось, поскольку
во время урагана никаких замеров не делалось.
Выйдя потом на палубу, Колон полной грудью вдохнул
свежий воздух. Устойчивый ветер надувал паруса. На
борту царил полный порядок. Разрушенное ветром и вол¬
нами уже заменили. Команды боцмана и плотника пора¬
ботали на славу. Хватило дел и цирюльнику-хирургу,
поскольку шторм и предшествующая ему жаркая схватка
оставили на моряках немало отметин.
Западный горизонт, к которому они продолжали идти,
оставался все таким же пустым. Впрочем, последнее те¬
перь больше волновало Колона, а не матросов, поскольку
буйство морской стихии, похоже, выпило из них всю
энергию, и теперь они не могли даже возмущаться, не то
что бунтовать.
Вновь у корабля появились тунцы, пролетела мимо
стайка птиц, держа курс на юго-запад. Дон Родриго Хи¬
менес, поднявшись по трапу, обратил на них внимание
адмирала.
—	Если бы не миражи, которые уже столько раз
обманывали нас,— заметил идальго,— я бы сказал, что
земля совсем близко.
—	Наверное, так оно и есть,— не стал разубеждать
его Колон.— Это же цапли, которые никогда не улетают
далеко от земли.
Это утверждение на самом деле являлось очередной
догадкой, хотя, возможно, основывалось на его личных
наблюдениях. Во всяком случае, ранее ему не приходи¬
245

лось видеть цаплю над морем на большом расстоянии
от берега.
Слова его достигли ушей трех или четырех матросов,
сращивающих канаты, и все они с надеждой подняли
головы к небу, провожая взглядами больших серых птиц.
Какое-то время спустя они увидели пеликана, а еще
позже — утку, предвестницу суши. Появились и другие
свидетельства близости земли. Из моря выловили зеленую
ветку с ягодами. А Мартин Алонсо, приплывший на ялике
с «Пинты», привез с собой часть ствола сосны, поднятой
ими из воды. Он доложил, что «Пинта» с честью выдер¬
жала ураган, и высказал предположение, что земля совсем
рядом, но искать ее надо на юго-западе.
Колон, однако, с ним не согласился, продолжая утвер¬
ждать, что Сипангу находится на западе. Говорил он об
этом столь уверенно, что Мартин Алонсо не стал даже
спорить, а отбыл на свою каравеллу.
Когда его ялик отвалил от борта, Аранда, присутст¬
вующий при разговоре, спросил адмирала, на чем основана
такая убежденность.
—	Убежденность? — Колон рассмеялся и ответил
с предельной откровенностью, которую позволял себе
только с Арандой.— Убежден я только в одном: если мы
будем идти зигзагами, то можем пройти мимо всех островов
океана. А прямолинейное движение по крайней мере га¬
рантия того, что рано или поздно мы наткнемся на землю.
—	Я молюсь за то, чтобы это случилось рано,— вздох¬
нул Аранда,— ибо матросы затихли только на время. При¬
знаки близости земли приободрили их. Но да поможет нам
Бог, если они и на этот раз окажутся ложными.
В золотом великолепии солнце закатилось за пустын¬
ный горизонт, и в вечерней молитве, как обычно, пропетой
на корабле, слышались меланхолические нотки.
А потом команда видела, как Колон беспокойно рас¬
хаживал по юту под ночными звездами, отбрасывая чер¬
ную тень в свете фонаря.
Внезапно он остановился, схватился за поручень,
всмотрелся в темноту шкафута. Внизу шевельнулись ка-
кие-то тени.
—	Эй! — позвал он их.
—	Что, дон Кристобаль? — ответил ему Хименес.
—	Поднимайтесь сюда,— возбужденно воскликнул Ко¬
лон.— Кто там с вами? Поднимайтесь вдвоем.
Хименес тут же поднялся на ют, за ним следовал
Санчес, также один из обедневших дворян.
246

Пальцы Колона сжали руку дона Родриго, как желез¬
ные тиски.
—	Посмотрите туда. Прямо перед собой. В направле¬
нии бушприта 82. Скажите мне, что вы там видите.
Всмотревшись, Хименес увидел крохотную яркую точ¬
ку, огонек, и сказал об этом.
—	Да, огонь! — кивнул Колон.— Я боялся поверить
своим глазам. Или фонарь, или факел. Им машут из
стороны в сторону. Видите?
—	Вижу. Вижу.
Колон повернулся. Присущее ему спокойствие исчезло.
Он дрожал от возбуждения.
—	Видите, Санчес? Посмотрите! Видите?
Он указал на крошечный огонек. Тот, однако, исчез,
и Санчес ничего не увидел.
—	Но он там был, дон Родриго это подтвердит,—
настаивал Колон.— И светили с суши. С суши! Вы
понимаете?
— Несомненно, адмирал,— согласился Хименес.—
Другого и быть не может.
—	Наконец-то земля,— выдохнул Колон. Затем осенил
себя крестным знамением и выкрикнул во весь голос.—
Земля! Впереди земля! 83
Крик разбудил «Санта-Марию». Зашевелились спящие
на шкафуте. Загудели голоса. Матросы делились друг
с другом услышанным. Хименес и Санчес спустились вниз,
чтобы рассказать, что они видели. В ту ночь на флаг¬
манском корабле уже не спали. На нем царили возбуж¬
дение, надежда, но не вера. Слишком часто земля ока¬
зывалась призрачной, о чем напомнил им Ирес с пере¬
бинтованной головой.
—	Свет, фонарь,— ерничал он.— Да еще кто-то им
махал. Ерунда. В небе полно звезд, но никто же не
заявляет, что они светят с земли. И не говорите мне об
этом. По эту сторону ада земли нам не видать. Сгинем
мы в пучине морской, и никто не выроет нам после смерти
могилу. Рыть будет негде.
Многие соглашались с ним. Но к двум часам после
полуночи, когда взошла луна, число скептиков заметно
поубавилось. На «Пинте» вновь громыхнула бомбарда,
а в двух лигах впереди в серебристом сиянии они увидели
береговую линию.
Изумленное молчание сменилось радостными криками
вперемешку с истерическим смехом и даже рыданиями.
А затем штурман и боцман передали команде приказ
247

адмирала убрать паруса. Колон решил не приближаться
к берегу до рассвета.
С гулко бьющимся сердцем стоял он на юте, с нетер¬
пением ожидая прихода дня, чтобы увидеть: то ли перед
ним Сипангу с золотыми крышами, то ли маленький,
затерянный в океане островок. Великую радость, как
и печаль, тяжело переживать в одиночку, поэтому он
вызвал к себе Аранду.
—	Я оказался прав, Васко. Доказал этим придворным
насмешникам и докторам из Саламанки, что заморские
территории не фантазия, а явь. Сколько мне приходилось
терпеть унижений, вымаливать крохи, словно нищему на
паперти. Но не зря говорят, хорошо смеется тот, кто
смеется последним. И все последующие поколения вместе
со мной будут смеяться над докторами из Саламанки,
посмевшими назвать меня мошенником,— и голос его виб¬
рировал от юношеского задора.
—	Завтра, Васко, нет, уже сегодня, я стану полно¬
правным адмиралом и вице-королем земель, которые ле¬
жат перед нами. И передо мной склонятся те испанские
гранды, что видели во мне лишь безродного иностранца.
Но тут же при мысли о Беатрис взгляд его затуманился,
и в молчаливой молитве он попросил деву Марию позво¬
лить разделить ему свой триумф с любимой женщиной.
Глава 31
ОТКРЫТИЕ
Во главе эскадры, под всеми парусами, «Санта-Ма-
рия» горделиво вошла в бухту удивительной кра¬
соты, окаймленную широкой полосой серебристого песка,
за которой зеленой стеной поднимался лес, где пели
и щебетали незнакомые птички, сверкающие, словно дра¬
гоценные камни.
Матрос на носу промерял глубину, хотя в этом и не
было особой необходимости, потому что через кристально
чистую воду каждый ясно мог видеть дно.
Колон со шканцев оглядывал берег. Песок, на который
с тихим рокотом накатывали волны, деревья за ним,
которых ему не доводилось видеть раньше. Пальмы, пе¬
реплетенные лианами с белыми, красными, лиловыми цве¬
тами. Дальше поднимался лес с громадными соснами
248

и еще какими-то деревьями, чем-то напоминающими вязы,
но с плодами, похожими на тыквы. А среди листвы,
потревоженные лязгом якорных цепей, летали птицы са¬
мых фантастических расцветок.
Октябрьский воздух, прохладный, как в мае в Анда¬
лузии, наполняли незнакомые ароматы. Прозрачная вода
бухты кишела рыбой. Все говорило о том, что они попали
в райский уголок. Колон уже понял, что видит перед
собой всего лишь остров, причем совсем не Сипангу,
которого хотел достичь. Должно быть, они подошли к од¬
ному из тысяч островков, окаймлявших Азию, думал он,
о чем писал Марко Поло. Следовательно, Сипангу лежал
дальше к западу, а уж за ним находился сам материк.
В этот момент из леса появились люди, обнаженные,
со смуглой, чуть темнее, чем у испанцев, кожей. Теперь
уж у Колона отпали последние сомнения в том, что он
открыл не просто новые земли, но новый мир.
Отдав Аранде короткий приказ касательно тех, кто
отправится с ним на берег, Колон прошел в каюту. Надел
панцирь из сверкающей стали, плащ из ярко-алого кам¬
лота парадный наряд, приличествующий столь торже¬
ственному событию. И с королевским штандартом в руках
сел в шлюпку, где уже ждала вооруженная охрана. Его
сопровождали нотариус Эсковедо, Аранда, Коса, Хименес,
Санчес. Братья Пинсоны прибыли с «Пинты» и «Ниньи»
на своих шлюпках.
Первым ступив на берег, Колон опустился на колени
и поцеловал землю. Не поднимаясь с колен, подождал,
пока остальные последуют его примеру, а затем молитвой
возблагодарил Бога. Тем временем шлюпки уже плыли
к каравеллам, чтобы перевезти остальных матросов.
Когда на берегу собралось чуть более пятидесяти че¬
ловек, адмирал объявил остров владением короля и ко¬
ролевы, правителей Испании. И вбил в песок древко
королевского штандарта с зеленым крестом и инициалами
«Ф» и «И». Затем, обнажив меч, нарек остров Сан-Саль¬
вадором 84.
Этим днем, пятницей, двенадцатого октября, и был
датирован переход Сан-Сальвадора во владение правите¬
лей Испании, Фердинанда и Изабеллы. Составленный
нотариусом Эсковедо акт первым засвидетельствовал Кри¬
стобаль Колон, адмирал.
А местных жителей все прибывало. Молча, в изумле¬
нии, появлялись они из леса и подходили поближе к стран¬
ным существам, привезенным к берегу большими птицами,
249

уже свернувшими свои огромные белые крылья. Некото¬
рые из индейцев, так неточно назвал их Колон, полагая,
что приплыл в Индии, были вооружены дротиками, вернее,
палками с заостренным концом, но никто из них не
выказывал страха или враждебности. Ибо, как впослед¬
ствии узнали испанцы, страх и враждебность были чужды
местным жителям, так же, как и право собственности,
характерное для цивилизации и во многом вызывающее
и страх, и враждебность. Индейцы же владели сообща
тем малым, что имели, а плодородная земля удовлетворяла
все их нужды.
Дружелюбие лукаянцев, так называли себя жители
этого из ближайших островков, их мелодичные голоса
и добрые глаза, заставили Колона задуматься, не попал
ли он в рай, где не свершилось первородного греха
и обитателям его не приходилось в поту добывать хлеб
насущный. Толпа аборигенов состояла, за единственным
исключением, из молодых мужчин, высоких, атлетически
сложенных, с правильными чертами лица и с большими
глазами под красиво изогнутыми бровями. Волосы прямые
и грубые, с челкой на лбу, а сзади длинные, достигающие
плеч. Подбородки и щеки без признаков бороды, тела,
расписанные разноцветными полосами, черными, красны¬
ми, белыми. Кое-кто расписывал и лица: круги у глаз,
полоски у носа. У некоторых в носу блестела пластинка
желтого металла, в котором без труда узнавалось золото.
Приблизившись, туземцы распростерлись перед стран¬
ными существами с белыми волосатыми лицами, с телами,
скрытыми от глаз кусками материи разнообразных цветов
и формы, в панцирях, словно черепахи. Они достаточно
быстро поняли, что главный среди прибывших к ним бо¬
гов — высокий светлоглазый человек в ярко-алом плаще,
ибо по завершении церемонии передачи земли во владение
Фердинанда и Изабеллы остальные приветствовали его,
а трое-четверо упали перед ним на колени.
То были зачинщики мятежа, среди них и Ирес. Они
боялись, что Колон, став вице-королем Индий, то есть
приобретя право распоряжаться жизнью и смертью своих
подданных, потребует у них ответа за мятеж. А уж
деревьев, чтобы их повесить, вокруг хватало с лихвой.
Поэтому мятежники смиренно стояли перед ним на ко¬
ленях, признавая свои грехи и моля простить их.
Но его высочество адмирал Моря-Океана, вице-король
Нового Света, в то утро пребывал в превосходном на¬
строении и не собирался омрачать день сведением счетов.
250

Мятежники отделались очень легко. В наказание Колон
обязал их вылить морскую воду из бочек, заполненных
во время урагана, и налить в них пресную воду.
Покончив с этим, Колон повернулся к туземцам и дру¬
жескими улыбкой и жестами предложил им подойти ближе.
Слов они, разумеется, не поняли, но тон Колона не
оставлял сомнения в его мирных намерениях.
В каждой руке он держал по паре металлических
колокольчиков, и глаза дикарей раскрывались от восторга,
когда они слышали мелодичное тренькание. Он протянул
колокольчики двум юношам, что стояли ближе других,
и те тут же затренькали колокольцами сами.
Один из юношей, посмелее, коснулся рукой рукава
камзола адмирала. Затем его меча. Колон же надел на
жесткие волосы свою шапочку из алой шерсти. Другому
туземцу подарил стеклянные бусы. Потом знаком подозвал
к себе единственную девушку, изумительно сложенную,
загорелую, и дал ей металлическое зеркальце. Она всмот¬
релась в свое отражение, сначала с благоговейным тре¬
петом, затем — с радостной улыбкой. И далее он и ис¬
панцы, выказывая свое дружелюбие, продолжали разда¬
вать безделушки туземцам, пока их запас не подошел
к концу.
Лишь один инцидент омрачил эту идиллию, и иници¬
атором его стал Гомес, только что получивший прощение
за участие в мятеже. Он решил показать свой меч индейцу,
ощупывавшему ножны. Тот схватился за блестящее лез¬
вие, и из глубокого пореза хлынула кровь.
Ужас охватил туземцев, впервые они увидели, сколь
могучи пришельцы, как легко им ранить и даже убить
любого из них.
Но адмирал тут же снял возникшую напряженность,
сурово отчитав испанца, который, поникнув головой, убрал
меч в ножны.
А потом они пробовали странные, но очень вкусные
фрукты и лепешки из маниоки, которыми угощали их
лукаянцы. Получили они от туземцев и другие подарки,
но как мало могли те предложить, кроме своих дротиков
да ручных попугаев, необычных птиц с ярким оперением,
изумивших испанцев тем, что говорили совсем как люди,
будто обладая человеческим разумом.
Более всего Колона заинтересовали пластинки из са¬
мородного золота, которые многие лукаянцы носили в но¬
су. Пластинки эти указывали на то, что золота в этих
местах в избытке, как и писал Марко Поло. Крутя в руках
251

одну из пластинок, Колон знаками попытался спросить
у туземцев, где они их взяли. Как он понял, пластинки
приходили к ним откуда-то с юга, и Колон предположил,
что речь идет о Сипангу. Тем временем, уловив интерес
Колона, туземцы подарили ему несколько пластинок, еще
более укрепив его в мысли, что уж в Сипангу-то золота
этого хоть пруд пруди.
Они провели на Сан-Сальвадоре и следующий день.
На шлюпках прошли они вдоль берега, держа курс на
северо-запад. Всюду приветствовали их туземцы. Некото¬
рые даже подплывали к их лодкам с легкостью, удивляв¬
шей испанцев. Другие сопровождали их на челнах, вы¬
долбленных из стволов деревьев. Среди челнов встреча¬
лись и такие, что могли вместить до пятидесяти человек.
Необычные тропические фрукты, цветы, птицы с опе¬
рением неописуемой красоты, говорящие попугаи продол¬
жали поражать их воображение. Воздух наполняли слад¬
кие ароматы, но нигде не видели они крупных животных.
Утверждая власть Испании над Сан-Сальвадором
и скорое обретение местными жителями христианской
веры, Колон воздвиг на берегу большой крест. А затем,
наполнив бочки водой, взяв на борт дрова и фрукты,
в тот же вечер они подняли якорь и вышли в море,
не отказываясь от намерения найти Сипангу. На «Сан¬
та-Марии» отплыли с ними и семь лукаянцев, или гу-
анаани, как называли они себя, хотя желающих было
гораздо больше.
Чтобы перейти от языка жестов к более удобным
формам общения, лукаянцев начали незамедлительно обу¬
чать испанскому. Сначала им показывали какую-то часть
тела и называли ее по-испански до тех пор, пока лука-
янцы, поняв, что от них требуется, в точности не повто¬
ряли произнесенное слово. Затем пришел черед таких
общих понятий, как небо, солнце, море, ветер, дождь,
земля, деревья. После этого — предметов обихода. Лука-
янцы учились на удивление быстро, и уже через несколько
дней могли вести простой разговор. Научили их повторять,
как попугаев, две молитвы и креститься. Все это делали
они с готовностью и радостью, и Колон увидел в этом
их стремление стать верными христианами.
Через день после отплытия с Сан-Сальвадора они
бросили якорь у другого островка, с такой же буйной
растительностью и туземцами, как две капли воды похо¬
жими на гуанаани. Колон еще более утвердился во мнении,
что они достигли тысячи островов, которые, по сведениям
252

Марко Поло, окаймляли восточное побережье материка.
Остров он назвал Санта-Мария-де-ла-Консепсьон.
Следуя далее на запад, они догнали обнаженного ин¬
дейца, в одиночку плывшего в челне. Его подняли на
борт вместе с суденышком, в котором нашли тыкву с во¬
дой и лепешку из маниоки, которые тот взял с собой. По
нитке бус на шее индейца Колон догадался, что того
послали на другие острова, чтобы предупредить о при¬
шествии необычных людей. Поскольку индеец мог поспо¬
собствовать их доброму приему на еще не открытых
островах, Колон увлек его в каюту, где угостил медом,
хлебом, вином и щедро одарил красной шапочкой, бусами,
колокольчиками. После этого челн спустили на воду и до¬
зволили индейцу продолжать плавание.
И действительно, когда днем позже, пролежав ночь
в дрейфе, они достигли нового, более крупного по разме¬
рам острова, индейцы облепили их, наперебой предлагая
фрукты, печеный картофель, лепешки из маниоки. На
этом острове они заметили первые элементы примитивной
цивилизации. Хотя все мужчины и большинство женщин
ходили обнаженными, среди последних уже существовало
понятие одежды, ибо некоторые носили фартуки, соткан¬
ные из хлопка. Жилища их напоминали шалаши, со
стенами из ветвей и крышами из пальмовых листьев.
Спали они на сетках из тех же хлопковых нитей, которые
испанцы нашли весьма удобными и позволяющими эко¬
номить немало места и в дальнейшем использовали для
себя, сохранив индейское название — гамак. Здесь же они
увидели первых животных — прирученных собак, кроли¬
ков, ящериц длиной до шести футов, которых индейцы
называли игуанами. Мясо последних оказалось весьма
приятным на вкус.
На этом острове, названном Колоном Фернандина,
и на соседнем, которому он дал имя Изабелла, они про¬
вели несколько дней, наслаждаясь красотой здешней при¬
роды и не переставая удивляться плодородию земли. На
каждом из островов, закрепляя владычество Испании,
Колон установил по кресту.
Он собирал образцы местной растительности, травы
и пряности, но золота не находил, за исключением укра¬
шений, которые охотно предлагали ему индейцы.
Лукаянцы уже настолько хорошо освоили испанский,
что смогли ответить на вопрос, откуда берется этот жел¬
тый металл. Как выяснилось, его привозили с юга, с ос¬
трова, называемого Куба, и другого, расположенного во¬
253

сточнее, Богио. Как понял Колон из разговора с лукаян-
цами, золото и пряности привозили оттуда торговые суда.
Возможно, толкование было слишком вольным, но Колон
тем не менее решил, что Куба и есть желанный Сипангу,
и направил каравеллы на юг.
Плыли, останавливаясь по пути у различных островов,
каждый из которых казался им прекрасней предыдущего,
и двадцать восьмого октября, через полмесяца после вы¬
садки на Сан-Сальвадор, перед испанцами во всем вели¬
колепии предстала Куба с ее высокими горами, густыми
лесами, побережьем, протянувшимся до горизонта с запада
на восток.
Бросив якорь в устье полноводной реки, Колон объявил
остров собственностью Испании и назвал его Хуаной,
в честь принца Хуана, пажом которого служил теперь
маленький Диего.
Красота и плодородие нового приобретения превзошли
все их ожидания. И обитатели острова перешагнули ста¬
дию примитивной невинности, с которой испанцы встре¬
тились ранее, поскольку все они прикрывали тело подо¬
бием одежды. Поняли они, что кубинцам знакомо и чув¬
ство страха, так как при приближении незнакомцев все
они убежали в леса, оставив свои хижины. Хижины эти
строились посолиднее, чем шалаши на Фернандине. В них
испанцы нашли грубо вырезанные статуэтки и маски,
а также крючки, гарпуны, сети, сотканные из пальмовых
нитей. Из этого испанцы сделали вывод, что питались
туземцы главным образом рыбой.
На каждом шагу испанцев поджидали новые чудеса.
Одни деревья цвели, на других наливались соком фрукты,
у третьих ветви гнулись под тяжестью спелых плодов.
Попугаи, зеленые дятлы сидели среди густой листвы,
колибри вились над цветами, а уж совсем поразила их
стая розовых фламинго, пролетевших над головой.
Они плыли на запад вдоль побережья острова, длиною
превосходящего Англию и лишь немного уступающего
Англии и Шотландии, вместе взятым. Но не достигли
западной оконечности острова, потому что Пинсон со слов
двух лукаянцев, находящихся на борту «Пинты», понял,
что перед ними — материк.
Колона это не убедило, поскольку он полагал, что они
никак не могут находиться на побережье Китая, и он
и дальше плыл бы на запад, но его лукаянцы уверили
Колона, что золота больше всего в Богио, на востоке.
В то же время, если они все-таки достигли Азии, где-то
254

в глубине материка должно было находиться государство
Великого Хана, о котором писал Марко Поло. Чтобы
ответить на этот вопрос, Колон отправил на берег экс¬
педицию, в состав которой вошли Торрес, знаток языков,
и два индейца, один с Сан-Сальвадора, лучше всех осво¬
ивший испанский, и второй — из кубинской деревеньки.
К тому времени испанцы уже наладили отношения с ме¬
стными жителями.
Пока они шли в глубь острова, Колон продолжал плыть
на запад вдоль дивной красоты берега, но до его оконеч¬
ности так и не добрался. В итоге он повернул назад
и вновь бросил якорь в устье реки, на месте своей первой
стоянки на Кубе, где и стал дожидаться возвращения
сухопутной экспедиции. Государства Великого Хана те не
нашли. Им встретилась большая деревня, окруженная
обширными полями маиса. Их встретили очень тепло,
хорошо приняли, и среди увиденных ими чудес они упо¬
мянули о привычке индейцев сворачивать листья какого-
то растения, называемого табаком, поджигать их с одного
конца и вдыхать дым, который, по их словам, снимал
усталость. Никаких богатств они не обнаружили, за иск¬
лючением удивительного плодородия почвы, что само по
себе, естественно, могло послужить источником богатства.
Но золота не было, и им также сказали, что источник
желтого металла сосредоточен на большом острове, на¬
зываемом Богио 85.
Так что Колон поднял якорь и взял курс на северо-
восток. Вместе с испанцами в плавание отправились пол¬
дюжины кубинских юношей и столько же женщин.
Глава 32
МАРТИН АЛОНСО
Помимо того, что Мартин Алонсо сбил с толку Коло¬
на, утверждая, что они достигли материка, он скорее
всего вызнал у своих лукаянцев что-то очень важное,
заставившее его выбрать иной, отличный от эскадры путь.
Случилось это в конце ноября, когда Колон, встретив¬
шись со встречным ветром и бурным морем, решил вер¬
нуться на Кубу. Сделав крутой разворот, он отдал приказ
выстрелом бомбарды подать сигнал двум другим каравел¬
лам следовать за ним. Висенте Пинсон тут же повино¬
255

вался. Но «Пинта», не обращая внимания на последующие
выстрелы, продолжала следовать прежним курсом . Даже
после наступления ночи, положив «Санта-Марию»
в дрейф, адмирал продолжал подавать сигналы фонарем
на верхушке мачты. Тем не менее, когда взошло солнце,
«Пинту» они не увидели.
Столь подчеркнутое неповиновение отданной команде
встревожило Колона. Вновь пробудилось в нем недоверие
к Мартину Алонсо. В богатом, многоопытном купце при
всех его несомненных достоинствах чувствовалось необуз¬
данное честолюбие. Поэтому, собственно, с такой неохотой
Колон согласился на участие Мартина Алонсо в экспеди¬
ции. Он подозревал, что тот, представься удобный случай,
попытается присвоить себе лавры первооткрывателя. Мо¬
жет, размышлял Колон, именно этим и обусловлено по¬
ведение Пинсона. Неужели он сам отправился на поиски
Сипангу, чтобы обогатиться найденными там сокровища¬
ми, а затем, вернувшись в Испанию, оттеснить Колона
на второй план? Предположение это представлялось ад¬
миралу весьма логичным, учитывая те интриги, которые
плел Пинсон в Палосе, стремясь убедить Колона взять
его в долю.
Но, какими бы ни были истинные цели Пинсона,
предпринять Колон ничего не мог, поскольку по скорости
«Пинта» значительно превосходила «Санта-Марию». По¬
этому, несмотря на негодование и дурные предчувствия,
с которыми адмирал не замедлил поделиться с Висенте
Пинсоном, оба оставшихся корабля двинулись на восток,
нанося на карту очертания береговой линии Кубы. В пер¬
вую неделю декабря они достигли восточной оконечности
острова, являющейся, если верить утверждению Мартина
Алонсо, и восточной оконечностью Азии 87.
Колон, однако, рискнул поплыть дальше, и вскоре на
юго-востоке они увидели вздымающиеся к небу горы.
Великолепие нового острова потрясло испанцев. Да
и в наши дни Гаити по праву считается одним из кра¬
сивейших уголков земли.
Колон сошел на берег, как обычно, объявил остров
собственностью Испании, нарек его Эспаньола, а затем
воздвиг крест на высоком холме над бухтой, где бросила
якорь его эскадра.
На Гаити они увидели не только деревни, но связы¬
вающие их дороги и другие признаки пусть рудиментар¬
ной, но более развитой, чем на той же Кубе, цивилизации.
И здесь индейцам оказалось знакомо чувство страха,
256

поэтому все они покинули жилища при появлении кораб¬
лей, ища спасения в лесах.
Испанцы провели на острове почти неделю, прежде
чем им удалось захватить одну индианку, которую тут
же доставили к адмиралу.
Цивилизация на Гаити еще не достигла стадии, тре¬
бующей обязательного ношения одежды, и девушка, пре¬
красно сложенная, загорелая, была совершенно голой.
В ужасе она боролась изо всех сил, пытаясь вырваться,
и двое дюжих испанцев с трудом втащили ее на корабль
и бросили перед адмиралом. Без сил, застыла она у его ног.
Колон подозвал к себе одного из лукаянцев и попросил
объяснить девушке, что они пришли с миром и никому
не желают зла.
Немного успокоившись присутствием человека ее пле¬
мени, убедившись, что и другие индейцы, похоже, ладят
с этими бледнолицыми, бородатыми незнакомцами, она
решилась глянуть на высокого, разодетого мужчину, что
стоял перед ней. Колон ободряюще улыбнулся, что-то
ласково сказал, хотя она не поняла ни слова. Постепенно
страх покинул ее, она села, огляделась. Теперь ее не
пугали даже стоящие вокруг улыбающиеся, заросшие чер¬
ным волосом мужчины. Ее уговорили пройти с Колоном
и лукаянцем-переводчиком в адмиральскую каюту. Там
Колон угостил ее хлебом и медом. Пока она ела, ее
большие темные глаза изумленно оглядывали каюту. Лу-
каянец, сидя на сундучке, заверил ее, что адмирал по¬
зволит ей незамедлительно вернуться на берег.
Она же, похоже, уже никуда не торопилась и, утолив
голод, встала и с детским любопытством прошлась по
каюте, прикасаясь рукой ко всему, что видела.
При расставании Колон еще более порадовал ее, по¬
дарив стеклянные бусы и колокольчики. В шлюпку она
спускалась смеясь. Вместе с ней испанцы высадили на
берег двух лукаянцев-переводчиков. Они должны были
подтвердить слова девушки, что пришельцы ничем не
грозят обитателям Гаити. И действительно, после ее рас¬
сказа об увиденных на корабле чудесах и радушном
приеме индейцы тысячами высыпали на берег, приветствуя
божественных существ, явившихся к ним с неба.
Они повели Колона и отряд испанцев в глубь острова,
в большую деревню, состоящую из тысячи домов, и уст¬
роили в его честь пир, угостив рыбой, лепешками из
маниоки, удивительными тропическими фруктами.
На Гаити испанцы провели полмесяца. Путешествова¬
9 Зак. 1063
257

ли пс острову, и везде встречали их с благоговейным
почтением. Да и к кораблям часто подплывали челны
индейцев, маленькие и большие, выдолбленные из огром¬
ных стволов красного дерева. Индейцы щедро делились
с испанцами не только едой и фруктами, но и золотом.
Украшения из золота встречались в изобилии, то есть на
острове его хватало. Гаитянцы отдавали золото даром,
ничего не прося взамен, и бывали безмерно счастливы,
получая бусы или колокольчики.
Среди тех, кто желал засвидетельствовать свое поч¬
тение всесильным пришельцам, были и касики. Один из
них, прибывший в носилках, которые несли четверо муж¬
чин, отобедал с адмиралом в каюте последнего на «Сан¬
та-Марии». Прощаясь, он подарил адмиралу пояс и две
золотые пластинки.
Побывало на флагманском корабле и посольство более
могущественного касика, Гуаканагари, принеся с собой
плетеный пояс удивительной красоты и большую дере¬
вянную маску, с глазами, носом и языком, отлитыми из
золота. Подарил он также Колону золотые самородки
и двух ручных попугаев. Касик этот правил большим
городом на северо-западе Гаити, в котором они еще не
успели побывать. Там не только строили дома и вырезали
из дерева статуи. Жители его уже имели понятие об
одежде, и хотя большинство ходили обнаженными, многие,
включая касика, носили набедренные повязки.
Видя проявляемый испанцами интерес к золоту, гаи¬
тянцы рассказали им, что более всего желтого металла
в восточной части острова, которую они называли Сибао.
Они говорили, что тамошние касики отливают из золота
целые статуи.
Анализируя слова гаитянцев, Колон пришел к выводу,
что Сибао — исковерканное Сипангу, то есть в восточной
части острова и находятся сокровища, о которых писал
Марко Поло. И накануне Рождества Колон приказал под¬
нять якорь и взять курс на восток. Но добраться до Сибао
им не удалось, ибо случившееся в ту ночь несчастье
положило конец новым открытиям.
«Санта-Мария» лежала в дрейфе в лиге от берега.
Ночь выдалась спокойной, море было гладким, как шелк,
и не только вахтенные, но и рулевой потеряли бдитель¬
ность. Ослушавшись приказа Колона, все они завалились
спать, оставив у румпеля юнгу.
Недвижимость моря оказалась обманчивой. Подводное
течение понесло «Санта-Маржю» к берегу, а юнга не
258

обратил внимания на усиливающийся шум прибоя. Вне¬
запно дно корабля заскрежетало по песку, а накатываю¬
щиеся волны начали заваливать ее на бок.
Проснувшийся адмирал выскочил из каюты и, возмож¬
но, еще сумел бы спасти судно, если б команда в точности
выполнила его указания.
Он велел вахтенным сесть в шлюпку, захватив с собой
якорь, закрепленный на корме, и с его помощью стащить
корабль с мели. Вахтенными командовал Коса, но, стре¬
мясь сделать как лучше, вместо того чтобы выполнить
приказ Колона, он поплыл к «Нинье», находящейся в миле
от «Санта-Марии», чтобы привлечь на помощь ее команду.
Промедление оказалось роковым. Когда подоспела
«Нинья», помощь «Санта-Марии» уже не требовалась.
Течение загнало корабль еще ближе к берегу, развернуло
поперек, и волны прибоя быстро сделали свое дело. Кор¬
пусные швы начали расходиться, вода смыла планширь
левого борта и хлынула в трюм.
Маленький корабль, на котором Колон пересек Атлан¬
тический океан, погиб. Осталось только спасти кое-какое
снаряжение, припасы, вино, чем они и занялись на Рож¬
дество Христово. Гаитянцы на своих челнах помогали им
разгружать «Санта-Марию», предоставив в их распоряже¬
ние хижины на берегу.
Когда же разгрузка закончилась, испанцы задумались
о своем будущем, о последствиях кораблекрушения.
И быстро поняли, что на крошечной «Нинье» всем им
в Испанию не вернуться. Поэтому они решили построить
форт для тех, кто останется на Эспаньоле до следующей
экспедиции.
Строили они капитально, используя обшивку корпуса
погибшего корабля. На стенах установили бомбарды,
также снятые с «Санта-Марии». Последнее, однако, ка¬
залось совершенно бессмысленным. В мире и покое Эс¬
паньолы даже сама мысль о войне представлялась ко¬
щунственной.
Гаитянцы во всем помогали, а Гуаканагари постоянно
выказывал свое доброе отношение к Колону, посылая ему
в подарок золотые пластины и украшения и деревянные
маски с золотыми ушами, глазами, носом.
Каждый день адмирал получал все новые золотые
подношения, то ли пластины, то ли песок, свидетельст¬
вующие о богатстве острова. Теперь Колон уже не жаждал
найти источник золота. Он знал, что его тут много,
н успокаивал себя тем, что поиски месторождения можно
9*
259

отложить до лучших времен. Тревожило его лишь отсут¬
ствие Мартина Алонсо, и мысль о том, что этот предатель
мог уже отправиться в обратный путь, чтобы опередить
Колона и присвоить себе лавры открывателя Индий.
Впрочем, была у Колона еще одна и, пожалуй, более
серьезная причина для волнений. Возвращаться в Испанию
предстояло на «Нинье», самом маленьком из кораблей,
отплывших из Палоса. Колон хорошо представлял себе
опасность такого плавания. Если он сгинет в океане вместе
с бортовым журналом, картами, подробным дневником,
если и Мартина Алонсо, также плывущего в одиночку,
постигнет аналогичная участь, в Испании никто не узнает
о его открытии. Наоборот, будет заявлено, что экспедиция
погибла, не преодолев пределов обитаемого мира. И его
имя, вместо того чтобы войти в историю, станет синонимом
мечтателя, шарлатана. И люди, которых он оставлял на
Эспаньоле, первые колонисты Нового Света, станут и по¬
следними. Они доживут свои дни на этой прекрасной
земле и отойдут в небытие.
Другие участники экспедиции об этом и не задумы¬
вались, и не было недостатка в тех, кто хотел остаться
на острове, продолжить разведку его богатств и поработать
на найденных золотых копях.
С большой неохотой расставаясь с Васко Арандой,
адмирал, однако, назначил его командиром сорока чело¬
век, остающихся в Ла-Навидад *, как он назвал форт,
построенный после кораблекрушения. Заместителем Аран¬
ды стал Хименес, с ними же остался и Эсковедо, коро¬
левский нотариус. На него возложили обязанность вести
учет поступающего золота. Не обделил адмирал малень¬
кую колонию и мастерами, оставив плотника, бондаря,
кузнеца, портного, оружейника, а также хирурга, плыв¬
шего на «Нинье».
В первые дни января подготовка к отплытию завер¬
шилась, и в пятницу, четвертого числа, Колон поднял
якорь и пошел на восток, держа курс на мыс, названный
им Монте-Кристи. Сильный встречный ветер, однако,
поубавил им скорость, # и они не успели удалиться от
берега Эспаньолы, когда 6 января увидели пропавшую
«Пинту».
Неожиданное возвращение беглянки удивило Колона
и одновременно успокоило. Во-первых, он уже мог не
*	Рождество (исп.).
260

рпасаться, что Мартин Алонсо опередит его с возвраще¬
нием в Испанию. А во-вторых, наличие второго корабля
значительно повышало шансы на благополучный исход
обратного плавания. Тем не менее адмирал не счел воз¬
можным скрыть негодование по поводу действий капитана
«Пинты» и выразил ему свое неудовольствие.
«Пинта», идущая под всеми парусами, быстро прибли¬
жалась к ним, и Колон, желая услышать объяснения
Пинсона, приказал развернуть «Нинью», и вслед за «Пин¬
той» они бросили якорь в безопасной бухте, неподалеку
от оконечности Монте-Кристи.
Колон поджидал Мартина Алонсо у верхней ступени
короткого трапа «Ниньи». Рядом стоял и Висенте Яньес
Пинсон, предчувствовавший, что брату может потребо¬
ваться его поддержка.
Мартин Алонсо взошел на палубу, приветственно под¬
нял руку, улыбнулся.
—	Сохрани вас Бог, адмирал, и тебя, Висенте.
Лицо Колона осталось суровым.
—	Наконец-то соизволили вернуться,— холодно проце¬
дил он.— Хотелось бы знать, что вас задержало и почему.
Пинсон продолжал улыбаться.
—	Мы начнем с почему, ибо я не могу взвалить на
себя ответственность за случившееся. Под натиском не¬
погоды «Пинта» не могла плыть иначе.
—	Кроме как против ветра,— съязвил Колон.
—	Я испугался близости берега. Буруны указывали на
подводные рифы. Мы ничего не знали о течениях, которые
вкупе с ветром могли принести беду. Поэтому я продолжал
идти против ветра, удаляясь от суши, как делали и вы,
когда я видел вас в последний раз.
—	Я делал это лишь потому, что продолжал подавать
вам сигналы, требуя разворота.
—	Сигналы? Пусть я умру на месте, если видел их.
—	У вас что-то с глазами или у всей команды?
—	Вы забываете, что видимость была хуже некуда
и спускался туман.
—	Да, да, так оно и было,— подтвердил Висенте.
—	А как ваши уши? Вы еще и оглохли? Я приказал
стрелять мз бомбарды.
—	Правда? — глаза Мартина Алонсо изумленно рас¬
крылись.— Должно быть, все заглушил шум прибоя.
—	У вас на все готов ответ,— сердито бросил Колон.
—	Конечно, адмирал,— Пинсон нагло улыбнулся.—
261

А исходя из того, что вы потеряли «Санта-Марию», ос¬
торожность моя более чем оправдана.
—	«Санта-Марию» я потерял совсем не в тот день.
Она села на мель при полном штиле из-за халатности
рулевого.
—	При полном штиле! Вот вам и доказательство того,
что приближаться к берегу опасно. Но что мы все говорим
да говорим, адмирал. Не стоит сердиться на меня. Я не
терял времени даром. Открыл бухту на востоке и реку,
которую назвал Мартин-Алонсо. Тамошние земли я объ¬
явил своей собственностью и собрал все золото, которое
там было.
Лицо адмирала потемнело еще больше. Какое пра¬
во имел этот человек делать то, что положено было
только ему?
—	О чем вы говорите мне, сеньор? Вы прибрали себе
часть Эспаньолы, хотя я уже объявил весь остров собст¬
венностью владык Испании? Не слишком ли много чести?
Остров принадлежит королю и королеве, и более никому.
Да еще назвали реку своим именем. Какая наглость! Об
этом не может быть и речи.
Мартин Алонсо побагровел.
—	При чем здесь наглость?
—	Действительно, при чем? — встрял Висенте.— Если
он открыл реку, почему он не может назвать ее своим
именем?
—	Своим именем? Я открыл весь Новый Свет, но
покажите мне хоть кусок суши или воды, названный моим
именем?
Мартин Алонсо промолчал, но Висенте нашелся
с ответом.
—	Вы могли бы это сделать, адмирал, будь на то ваше
желание.
—	Вот именно, будь на то мое желание! Есть у меня
одно желание, как следует наказать этого зарвавшегося
наглеца.
—	Сеньор! — возмущенно воскликнул Мартин Алонсо.
—	Разве для наречения новых земель не хватает имен
наших повелителей? А когда они иссякнут, нет ли в
нашем распоряжении имен всех святых? Хватит об этом!
Вы нанесете реку на мою карту, и мы подберем ей
подходящее название. Значит, вы нашли немало золота.
Что вы с ним сделали?
Мартин Алонсо переступил с ноги на ногу.
—	Половину роздал команде, половину оставил себе
262

fi готов поделить ее с вами. Ваша доля — почти
тысяча песо м.
Если Мартин Алонсо и рассчитывал, что таким щедрым
даром вернет себе расположение адмирала, он ошибся.
Колон сухо улыбнулся.
—	Неужели вы не слышали моего установления, что
все найденное золото принадлежит короне?
—	О, слышал. Но ведь и мне принадлежит опреде¬
ленная доля добычи. Не забывайте, что я субсидировал
экспедицию и имею право на восьмую часть.
—	Поэтому вы оставляете себе, сколько хочется, до
того, как подсчитана вся добыча. Интересная у вас
логика, сеньор.
Мартин Алонсо сдался.
—	Я сожалею, что заслужил ваше неудовольствие.
—	Я тоже. Что касается золота, то с ним мы разбе¬
ремся по возвращении в Испанию, где я потребую у вас
точного отчета. Вскорости мы отправимся туда. Но сна¬
чала взглянем на открытую вами реку,— и саркастически
добавил: — Реку Мартин-Алонсо.
Они вошли в устье на следующий день. Колон, разу¬
меется, тут же переименовал ее в Рио-де-ла-Грасиа, не¬
мало задев этим гордость Мартина Алонсо. Но его беды
этим не кончились, потому что в тот же день адмирал,
кипя от гнева, поднялся на борт «Пинты».
Туземцы при появлении кораблей бросились в лес, точ¬
но так же, как и в тот раз, когда эскадра впервые подошла
к Эспаньоле, прежде чем стало известно, что испанцы при¬
шли с миром. Один из лукаянцев, посланный вдогонку, до¬
ложил Колону, что причина тому — грубое отношение
с индейцами Пинсона, который силой захватил и увел на
«Пинту» четырех мужчин и двух женщин. Поэтому и от¬
правился адмирал на корабль Мартина Алонсо.
—	Действительно ли вы держите в трюме шестерых
туземцев, захваченных против их воли? — сурово спросил
Колон.
—	Ну и что из этого? — вскрикнул Пинсон.— Или вы
отказываете мне в праве взять несколько рабов?
—	А кому я давал такое право?
—	Кому? Святой Боже! Да и сейчас на «Нинье» с дю¬
жину индейцев.
—	Но не рабов. Не взятых на корабль насильно.
Все они плывут с нами по доброй воле. Я приказывал,
и вам хорошо об этом известно, держаться с индейцами
Учтиво, чтобы те считали нас своими друзьями. Только
263

тогда я могу оставить в Ла-Навидад сорок человек, не
опасаясь за их жизни. А насилием вы только показы¬
ваете, что от христианина добра не * жди. Вы учите их
не доверять, но остерегаться нас. За такие действия,
учитывая ваше прошлое непослушание, мне следовало
бы повесить вас на рее.
Мартин Алонсо усмехнулся.
—	Хорошенькая награда за то, что я помог вам под¬
няться столь высоко.
От такой невиданной наглости у адмирала даже пе¬
рехватило дыхание.
—	Вы помогли мне подняться! Вы! Святая Мария!
Я думал, вы достигли предела в своей гордыне, назвав
реку собственным именем. А вы, оказывается, смогли
пойти и дальше. Хватит! — он сдвинул брови.— Приведите
ко мне этих индейцев.
Мартин Алонсо даже не шевельнулся. Наоборот, рас¬
правил плечи.
—	Позвольте спросить, для чего?
—	Приведите их,— повторил Колон.
Их взгляды встретились и долго не расходились. Очень
уж хотелось Пинсону не подчиниться. Он мог рассчиты¬
вать на поддержку братьев, да и большая часть матросов
«Пинты» тут же встала бы на его сторону. Осторожность,
однако, напомнила ему, что, поднимая мятеж против ад¬
мирала Моря-Океана и вице-короля Индий, не следует
забывать и об ответе, который придется держать по воз¬
вращении в Испанию.
И в итоге, пожав плечами, он отвел глаза.
—	Мы еще посчитаемся,— пробурчал он.
—	Вполне возможно,— холодно ответил Колон.
Он тоже осознавал щекотливость ситуации. И не хотел
полного разрыва, потому что в этом случае Мартин Алонсо
мог пойти напролом, не думая о последствиях.
Шестерых пленников вывели из трюма. Они сжались
при виде адмирала, но тот постарался успокоить их улыб¬
кой и добрыми словами.
Что он сказал, они не поняли, но тон не оставлял
сомнений в его намерениях. В довершение всего Колон
погладил их по склоненным черноволосым головам, а за¬
тем под сердитым взглядом Мартина Алонсо свел в шлюп¬
ку и перевез на «Нинью». Там он накормил индейцев
хлебом с медом, угостил вином, одарил женщин рубаш¬
ками и бусами и отправил на берег, чтобы они расска¬
зывали »сем и вся о щедрости испанцев.
264

Глава . 33
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
В обратный путь они тронулись лишь в середине
января 89.
Полмесяца шли на северо-восток, возможно, надеясь
попасть в полосу восточных ветров, о которой сказал
матросам Колон, пытаясь развеять их страхи, вызванные
постоянством западного ветра. И действительно обнару¬
жили эту полосу на широте тридцать восемь градусов.
Было ли это случайностью или доказательством его пра¬
воты, мы не знаем. Но, поймав попутный ветер, Колон
повел корабли на восток.
К моменту отплытия с *Эспаньолы Колон полностью
уверовал в то, что достиг Азии. Последние подтверж¬
дения он получил от тех, кто плавал с Мартином Алонсо.
От индейцев они слышали об острове, называющемся
Мартинино, населенном только женщинами, и других
островах, на которых жили то ли карибы, то ли канибы,
питающиеся человеческим мясом. Марко Поло также
писал об амазонках и людоедах, обитающих на островах
у побережья Китая.
Слышал Колон и о других чудесах, не упомянутых
венецианским путешественником. О людях с хвостами,
обитающих в самых глухих уголках Эспаньолы. А сирен,
выныривающих из воды, чтобы издали посмотреть на
корабль, он видел сам. И не было нужды привязывать
его к мачте, как Одиссея, поскольку песен карибские
сирены не пели и не отличались красотой, заставляющей
матросов прыгать за борт, чтобы погибнуть в их объятьях.
Скорее всего Колон видел морских коров, но по наивности
и незнанию сделал вывод, что древние просто преувели¬
чивали красоту сирен.
И куда больше радости доставили морякам встречав¬
шиеся в изобилии тунцы, которых ловили, поднимали на
борт и ели, поскольку с другими припасами у них было
не густо.
В отличие от плавания в Индии обратный вояж стал
непрерывной битвой с непогодой, и едва ли не ежедневно
смотрели они в лицо смерти.
Три самых страшных дня пришлись на середину фев¬
раля, когда на них накатил жесточайший шторм. Шли
они с голыми реями, под одним лишь триселем, и каждый
миг мог оказаться последним. Волны сотрясали хрупкую
265

«Нинью», и сорок человек, сбившиеся в кучу на шкафуте,
то и дело прощались с жизнью. И тут они не могли
положиться только на мастерство Колона, хотя и безого¬
ворочно верили своему адмиралу. Матросы, да и сам
Колон чувствовали, что для спасения от буйства природы
человеческих сил будет недостаточно. И все они дали
обет, если дева Мария сохранит им жизнь, совершить
паломничество, босиком, в рубищах, со свечами в руках,
в церковь Санта-Клара-де-Мигэр, около порта Палое,
и прослушать благодарственную мессу.
Тревожила Колона и мысль о том, что с его смертью
Испания может лишиться плодов открытия Индий. Не
забывал он и о маленьком гарнизоне, оставшемся в Ла-
Навидад. И решил подстраховаться. Несмотря на сильную
качку, написал короткий отчет об экспедиции, завернул
его в вощеную бумагу, пакет положил в коробку и залил
растопленным воском. Коробку сунули в бочку, забили
дно и бросили бочку за борт, в надежде, что ее вынесет
на берег и содержимое каким-то образом попадет к пра¬
вителям Испании, которым адресовался отчет. В послес¬
ловии Колон отметил, что причитающуюся ему награду
следует разделить в полном соответствии с завещанием,
хранящимся у дона Луиса де Сантанхеля. Пожизненную
пенсию, поскольку он первым увидел землю, Колон от¬
писал Беатрис Энрикес.
И со спокойной совестью он сделал все, что мог. Колон
обратил все внимание на управление маленькой каравел¬
лой, не теряя надежды выиграть и эту битву с океаном.
Тем же самым занимался на борту «Пинты» и Мартин
Алонсо. С темнотой, спустившейся вечером четырнадца¬
того февраля, ветер еще более усилился, а волны все
яростней набрасывались на судно. В полумиле от кормы
он еще различал сигнальный фонарь «Ниньи». Видел, как
она взлетала на гребень волны, на мгновение замирала,
а затем проваливалась в глубокую впадину между валами.
А* потом черная беззвездная ночь и пелена дождя и во¬
дяных брызг поглотили «Нинью». Мартин Алонсо, держась
за спасательный конец, наклонился к стоящему рядом бра¬
ту и прокричал ему в ухо, чтобы перекрыть рев урагана:
«Боюсь, мы видели «Нинью» в последний раз».
Младший же Пинсон больше думал не о «Нинье», но
о своей душе, готовясь к встрече с Создателем.
—	Ты думаешь, мы переживем эту ночь?
—	Если только чудомг но, клянусь Богом, я не сделал
ничего такого, чтобы заслужить его. Но меня более за¬
266

ботит «Нинья» и Висенте. Удивительно, что она до сих
пор не рассыпалась на куски. Она и так текла, как решето,
а каждый удар волны образует в корпусе все новые щели.
«Нинья» пойдет ко дну еще до зари. Господи, помоги
Висенте.
—	Висенте, конечно, жалко,— кивнул Франсиско.—
А сколько на «Нинье» золота,— вздохнул он.
—	Оно понадобится адмиралу, чтобы покупать воду
в аду.
Время, казалось, остановилось, и прошла целая веч¬
ность, прежде чем занялся рассвет. «Пинта» осталась на
плаву, хотя в трюме ее плескалось немало воды. Матросы
работали, как бешеные, откачивая ее, а Пинсоны тревожно
оглядывали серо-зеленый океан. Но не видели ничего,
кроме череды волн: «Нинья» исчезла.
Мартин Алонсо, смертельно уставший, с налитыми
кровью глазами, в насквозь промокшей одежде, повернул¬
ся к брату. Всю ночь он не отпускал его от себя, вероятно
полагая, что тонуть лучше вместе.
—	Я оказался хорошим пророком. Адмирал утонул,
взяв с собой нашего Висенте. Упокой, Господи, их души!
—	Это невозможно,— покачал головой Мартин Алон¬
со.— Мы шли под одним ветром, с голыми реями. Если б
«Нинья» не пошла ко дну, мы обязательно увидели бы ее.
Они посмотрели друг на друга, скорбя о смерти брата,
думая о том, что и сами едва избежали той же участи.
Но «Пинта», пусть маленькая, но сработанная на со¬
весть, сохранила плавучесть, а главное — бизань-мачту.
Ветер постепенно стихал, и два дня спустя, когда уста¬
новилась хорошая погода, Пинсоны начали осознавать,
что гибель «Ниньи» принесла им немалую выгоду. И, если
бы не смерть брата, они могли бы сказать, что выгода
эта с лихвой компенсировала потери.
—	Раз «Ниньи» нет, открытие Индий принадлежит
нам,— подвел итог своих рассуждений Франсиско.
—	Мне уже приходила такая мысль,— кивнул Мартин
Алонсо.
—	К счастью, у нас на борту есть пара индейцев,
добрый запас золота, да и другие свидетельства нашего
пребывания в Индиях.
—	Доказательств у нас больше чем достаточно,— со¬
гласился Мартин Алонсо.
К теме этой они не возвращались с полмесяца, пока
«Пинта» не бросила якорь в бухте Байоны. Благополучное
прибытие в Европу не могло не радовать их, но болезнь
267

Мартина Алонсо, проведшего большую часть этих дней
в каюте, привела к тому, что они оказались далеко от
Палоса. Франсиско, менее опытный мореплаватель, увел
каравеллу на север.
Только теперь, находясь в полной безопасности, Мар¬
тин Алонсо смог оценить, сколь благосклонна оказалась
к нему судьба. Открывшиеся перед ним радужные перс¬
пективы приободрили его, вернули силы, растраченные
на борьбу с жестокими штормами. Слава, принадлежавшая
Колону, сама катилась к нему в руки. Единственный
оставшийся в живых капитан великой экспедиции, он
становился наследником всех привилегий, причитающихся
открывателю Нового Света. Он по праву мог претендовать
на титулы адмирала Моря-Океана и вице-короля Индий.
Плавание это расчищало ему дорогу в первые ряды ис¬
панского дворянства.
Конечно, могли возникнуть осложнения. Жадноватый
король Фердинанд добровольно не расстался бы ни с од¬
ним мараведи. Но у Мартина Алонсо были куда как веские
аргументы. Ему принадлежали секреты открытия, он знал
путь в Индии, у него находились подробные карты. Новый
Свет ждал следующей экспедиции, предназначением ко¬
торой становилось освоение открытых ими земель, раз¬
работка месторождений золота, которые они пусть и не
нашли, но призезли с собой свидетельства их наличия.
На этот раз через океан следовало посылать не три
жалкие каравеллы, но могучую эскадру, ибо фантазии
Колона обернулись явью. И ключ от этой экспедиции
держал в руках он, Мартин Алонсо.
—	Я еще понадоблюсь, Франсиско,— заверил он бра¬
та.— Если их величества не проявят должной щедрости,
придется с ними поторговаться. И я приложу все силы,
чтобы моя награда оказалась ничуть не меньше обещанной
Колону. Упокой, Бог, его душу.
—	Действительно, упокой, Бог, его душу,— отозвался
Фрайсиско.— Может, и к лучшему, что он утонул. Ос¬
танься он жив, в своем высокомерии он мог попытаться
отнять то, что принадлежит нам.
—	Наверняка попытался бы. И тому у нас есть дока¬
зательства. Бог наказал его за гордость и жадность,—
воскликнул Мартин Алонсо и тут же зашелся в кашле.
А оправившись от приступа, продолжил уже более спо¬
койно: — Справедливость восстановлена, только и всего.
В конце концов, кому, как не мне, обязан он открытием
■ндий? Если б не моя вера в его проект, стал бы фрей
268

Хуан Перес убеждать королеву? Если б не моя поддержка,
нашел бы он моряков, которые поплыли бы с ним? Без
меня не было бы и открытия. И плоды его принадлежат
мне и только мне.
—	И небо, похоже, позаботилось о том, чтобы они
достались тебе,— поддакнул Франсиско.— Да, Мартин,
а ведь есть еще нечестивцы, которые не верят в божест¬
венную справедливость.
И перед тем как отплыть из Байоны, Мартин Алонсо
отправил письмо их величествам, сообщая о своем воз¬
вращении из Индий. Коротко перечислил открытые ост¬
рова, расписал обширность территорий, богатства тамош¬
них земель, упомянул о гибели «Ниньи» и Колона на
обратном пути. Указал, что лишь благодаря его мужеству
и самообладанию экспедиция завершилась успешно,
и смиренно просил их величества принять его с дарами
новых земель, над которыми отныне развевается испан¬
ский флаг.
Курьер повез запечатанное письмо в Барселону, где,
по сведениям Пинсонов, в те дни находился двор, а «Пин¬
та» подняла якорь, взяв курс на Палое.
Преодолевая встречный ветер, они шли вдоль побе¬
режья Португалии, в полдень 14 марта обогнули мыс
Сан-Висенти и к вечеру пятнадцатого подошли к песчаной
косе Сальтес.
Состояние Мартина Алонсо ухудшалось с каждым
днем. Но его поддерживала мысль о ждущей его славе.
Бодрый духом, вел он каравеллу в порт Палоса и уже
собирался отдать команду запалить фитиль, чтобы вы¬
стрелом из бомбарды отметить возвращение в родной
город, когда перед его глазами открылось зрелище, от ко¬
торого последние остатки крови схлынули с лица.
Прямо перед ним, на якоре, с парусами, поднятыми
к реям, покачивалось потрепанное непогодой, но знако¬
мое судно.
Франсиско Пинсон схватил его за плечо.
—	«Нинья»! — со злостью выкрикнул он, забыв на миг,
что на каравелле плыл его родной брат.— Как она здесь
оказалась?
—	Не иначе, с помощью дьявола,— прохрипел Мартин
Алонсо.
Бомбарда так и не выстрелила, а он сам пошатнулся
и упал бы на палубу, если б Франсиско вовремя не
поддержал его.
Жажда жизни покинула Мартина Алонсо. Надежда на
269

божественную справедливость не оправдалась. Сердце его
разбилось.
Мартина Алонсо перенесли на берег, в его большой
и красивый дом, где он и скончался по прошествии не¬
скольких дней.
Глава 34
ПРИБЫТИЕ
Возможно, наиболее удивительным совпадением
в истории является прибытие двух каравелл, раз¬
лученных штормом месяцем ранее и добравшихся до бе¬
рега разными курсами, после невероятных приключений,
в родной порт в один и тот же день, с разрывом лишь
в несколько часов.
«Нинья», ведомая твердой рукой Колона, с многими
течами в бортах, 18 февраля вошла в порт Санта-Мария
на Азорских островах. Встретили их не слишком привет¬
ливо. На следующий день португальский губернатор при¬
казал арестовать двадцать матросов, когда те, босоногие
и в рубищах, двинулись в церковь, чтобы прослушать
мессу во исполнение данного на борту каравеллы обета.
Колон и губернатор крепко поцапались, долго обменива¬
лись взаимными угрозами, но в конце концов адмирал
взял верх и сразу же после освобождения матросов вышел
в море. Опять попал в шторм, каравеллу отнесло далеко
на север, и им пришлось искать убежища в устье Тежу 90.
Здесь, на побережье Португалии, он представился кас¬
тильским адмиралом Моря-Океана и объявил о сделанном
им великом открытии. Он знал, что об этом незамедли¬
тельно сообщат королю Жуану, и радовался тому, что
наглядно показал властителю Португалии, какой шанс
упустил тот, послушавшись невежд.
Как и рассчитывал Колон, ему предложили прибыть
хо двору. Он поехал, взяв с собой индейцев, попугаев,
золото, и так изумил португальскую знать, что те подо-
бру-поздорову отпустили его из Лиссабона.
Перед отъездом он написал длинное письмо дону Луису
де Сантанхелю, с деталями высадки на Сан-Сальвадоре,
подробным описанием Кубы, названной им Хуаной, с дли¬
ной побережья, превосходящей Англию и Шотландию,
и Эспаньолы, площадью больше Испании. Потеря «Сан¬
270

та-Марии», писал Колон, заставила его повернуть назад
и доложить о достигнутых результатах. Он подчеркивал
богатство открытых земель, наличие там золота, хлопка,
пряностей, плодородие почвы, покорность и трудолюбие
индейцев. Люди эти, писал он, станут верными поддан¬
ными их величеств и с радостью примут христианскую
веру. Письмо он просил передать их величествам, а в за¬
писке, предназначенной только для дона Луиса, добавлял,
что плывет в Палое, где будет ждать от него вестей,
в надежде, что Беатрис уже найдена, ибо без нее триумф
не принесет ему радости.
Отплыв от Тежу 13 марта, утром пятнадцатого он до¬
стиг Палоса. До полудня ему пришлось подождать прилива,
чтобы преодолеть песчаную косу Сальтес. Приближение
маленького суденышка с вымпелом адмирала на бизани не
осталось незамеченным. Сначала ее заметили зеваки, от
нечего делать разглядывающие море. Вскорости, однако,
кто-то из них признал в «Нинье» одну из каравелл эскадры,
несколько месяцев назад отправившейся в вояж за океан.
Палое уже распрощался с надеждой на ее возвращение.
Известие о появлении на рейде «Ниньи» передавалось
из уст в уста, из дома в дом, и толпа тут же запрудила
пристань. Над городом поплыл колокольный звон.
В полдень, при полном приливе, «Нинья» преодолела
песчаную косу под восторженные крики собравшихся
на берегу.
Взор Колона устремился к белым стенам Ла-Рабиды,
откуда, собственно, и началось его путешествие. На пло¬
щадке перед зданием монастыря собрались монахи. Один
из них стоял чуть впереди, махая обеими руками.
Гордо выпрямившись, в роскошном красном плаще,
надетом по случаю знаменательного события, Колон тор¬
жествующе поднял руку, приветствуя своего благодетеля,
фрея Хуана Переса.
Они бросили якорь, спустили на воду шлюпку. Еще
несколько минут, и Колон уже окружен радостно галдящей
толпой. Матросы, рыбаки, плотники, кузнецы, бондари,
владельцы мелких лавочек, строители, даже состоятель¬
ные купцы, весь город сбежался встречать Колона. Более
всех шумели женщины. Те, кто нашел своих мужчин,
пронзительно смеялись и висли у них на шеях. Другие,
не видя мужей, возлюбленных, сыновей, братьев, задавали
озабоченные вопросы.
С трудом адмирал добился тишины. Попытался успо¬
коить толпу. Сказал, что все, кто отплыл с ним, целы
271

и невредимы. Сорок человек остались на открытых им
землях, заложили основу колонии, которая обеспечит про¬
цветание всей Испании. Сорок приплыли вместе с ним.
А остальные сорок плывут на борту «Пинты», с которой
месяц назад его развел жестокий шторм. Но, раз утлая
«Нинья» выдержала его, есть все основания предполагать,
что и более крепкая «Пинта» также осталась на плаву.
И в самом ближайшем времени можно ожидать ее при¬
бытия в Палое. Наверное, Колон и сам не ожидал, что
его пророчество сбудется столь скоро.
Пробившись сквозь людскую стену под градом при¬
ветствий и благословений, в одиночку ступил он на тропу,
вьющуюся меж соснами, по которой когда-то безвестным
путником, ведя за руку сына, поднимался к Ла-Рабиде.
Фрей Хуан поджидал его у ворот и поспешил навстречу
с распростертыми объятьями, сияя отцовской гордостью
за сына, вернувшегося с победой. Он крепко обнял Колона.
—	Придите, сын мой. Сюда, к моему сердцу. Мы уже
слышали о том, что вы полностью оправдали надежды
Испании.
—	Надежды Испании! — Колон рассмеялся.— О Госпо¬
ди, да пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать тех
испанцев, что верили в меня. Остальная Испания, включая
и высокоученую комиссию, считала меня безумцем.
—	Сын мой,— запротестовал фрей Хуан,— уместна ли
сейчас такая горечь?
—	Горечь? Во мне ее нет. Оставим ее тем несчастным,
которые не могут опровергнуть оппонента. Я же, в ответ
на насмешки Испании, принес ей Новый Свет 91. Так что
никакой горечи я не испытываю.
Глава 35
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАБЛО
Случилось так, что в те самые часы, когда Колон вку¬
шал первые плоды победы, пусть и не без риска для
себя, при дворе короля Португалии, в Малаге, с борта ры¬
бацкой барки сошел на берег мужчина, в котором и самые
ближние родственники с трудом признали бы Пабло де
Арану. Бородатый, с впалыми щеками, грязными, спутан¬
ными волосами, одетый в лохмотья, отданные ему рыбака¬
ми, которые двумя неделями раньше выловили его из моря.
272

Венецианцы, потеряв надежду заполучить карту Тос¬
канелли, отправили Пабло на трирему, искупать прегре¬
шения перед Богом и человеком.
Трирема, на которую он попал, отплыла в Испанию,
чтобы доставить ко двору их величеств одну высокопо¬
ставленную особу. Судно попало в свирепый шторм, один
из тех, что прокатились по всем морям в первые месяцы
1493 года. Венецианской триреме повезло меньше, *чем
каравеллам Колона. Она не выдержала напора ветра
и волн и начала тонуть.
Жажда жизни придала Пабло де Аране сил, и он
вырвал из палубы скобу, к которой был прикован, а затем
прыгнул в бурлящую воду, отплыл от гибнущего корабля.
Вскоре тот затонул, да и Пабло едва не последовал за
ним, потому что цепь на ноге, тянула вниз. На его счастье,
мимо проплывало длинное весло, за которое держался
другой раб. Схватился за весло и Пабло. Первый хозяин
весла, с такой же цепью на ноге, запротестовал, резонно
указывая, что весло двоих не потянет. Пабло придержи¬
вался того же мнения, потому что мгновением позже,
упираясь в весло, выпрыгнул из воды и ударил своего
собрата по несчастью между глаз. Полуослепший, тот
разжал руки и исчез под водой.
—	Иди с Богом,— проводил его Пабло и оседлал весло.
Среди волн виднелись головы тех, кто избежал участи
триремы. Одни уже схватились за обломки судна, другие
молили о помощи. Пабло и раньше-то считал, что следует
заниматься только своими делами и не лезть в чужие,
если это не сулит прибыли. Поэтому и здесь он решил,
что лучше всего держаться от людей подальше, дабы ни
у кого не возникло желания оспорить у него права на
весло. И он усердно работал руками и ногами, пока
последняя голова не скрылась из виду.
Оказавшись в относительной безопасности, он начал
осознавать, что до спасения-то еще очень и очень далеко.
Он не только не видел землю, но и не знал, в каком
направлении она находится. Небо затянули черные тучи,
брызжущие дождем, не позволяющие определить место¬
положение солнца. Дело к тому же шло к вечеру. И весло
уже не казалось ему надежным убежищем. При удаче,
конечно, он мог пережить ночь, возможно, еще один день.
А что потом? Кто будет искать его в бушующем море?
Поневоле Пабло пришлось задуматься о бессмертной ду¬
ше, даже пожалеть о ее бессмертии. Как никогда ясно
Увидел он, что жизнь его — сплошной грех, и нет даже
273

надежды на прощение. Ему-то всегда казалось, что перед
встречей с Создателем он успеет найти священника, ко¬
торый исповедует его и отпустит грехи, так что в послед¬
нее путешествие он отправится с чистой совестью. Но его
обманули, лишили первейшего права христианина, броси-
Ли умирать без исповеди, со всеми грехами, которые
неминуемо утащат его в ад. Душа его вознегодовала от
столь чудовищной несправедливости. Да возможно ли та¬
кое?! Нет, Бог в милосердии своем неизбежно поможет
ему избежать столь страшной участи, даст ему шанс
начать новую, более праведную жизнь, к которой приведет
его покаяние. Что же оставалось ему, как не обещать
покаяться во всех грехах, добравшись до берега. И он
просил деву Марию пожалеть его, подкупая ее обещаниями
совершить паломничество в один из ее храмов, босиком,
в рубище, со свечой в руках, как смиреннейший из ка¬
ющихся грешников.
Такие вот обеты давал этот мерзавец всю ночь, сидя
верхом на весле, которое бросало с волны на волну.
К полуночи ветер ослабел, а к рассвету стих оконча¬
тельно. Да и волны уже не бились, а чинной чередой шли
друг за другом. Когда же совсем рассвело, вдали Пабло
увидел берег. Но их разделяло чуть ли не десять миль,
и надежда достичь берега была очень призрачной. Он уже
с трудом держался за весло, наваливалась усталость,
быстро убывали остатки сил.
Тем не менее, больше от отчаяния, он заработал
руками, гоня весло к берегу.
К полудню расстояние до него заметно сократилось,
хотя отдыхать ему приходилось все чаще, и все дольше
сидел он на весле, тяжело дыша, не чувствуя ни рук, ни
ног. И когда Пабло совсем уже отчаялся, он разглядел
впереди, между собой и берегом, коричневый парус. И от¬
куда только взялись силы. Правда, большую их часть он
потратил на бесплодные крики и попытки выпрыгнуть из
воды в надежде, что его заметят.
Судьба, похоже, не хотела в тот день расставаться
с Пабло, предполагая, что он может еще понадобиться.
Ветер, дующий с суши, и прибрежное течение позаботи¬
лись о том, чтобы рыбачья барка и сидящий на весле
человек сошлись в одной точке. Полубесчувственного Паб¬
ло выудили из воды и подняли на палубу.
Как тряпичная кукла лежал он на грязных, пахнущих
рыбой досках. Но ему дали глотнуть огненной агуардьенте,
укрыли одеялом. Рыбаки, естественно, сразу поняли, кто
274

он такой. Об этом ясно говорили цепь, прикованная к его
ноге, и шрамы на спине от ударов кнута надсмотрщика.
Оставалось только выяснить, с чьих галер он сбежал,
и вот тут-то хитроумный Пабло усмотрел возможность
поживиться.
И изобразил из себя христианского мученика. Он,
мол, дворянин из Севильи, в жестоком морском сражении
захваченный в плен мусульманскими пиратами и поса¬
женный на цепь на алжирской галере. Не в силах более
выдерживать ига неверных, он решил рискнуть жизнью
ради свободы и однажды ночью, во время шторма, вырвал
из палубы скобу, к которой крепилась его цепь, и прыг¬
нул за борт.
Слушали его внимательно. Он уже сидел, прислонив¬
шись спиной к мачте, на его волосах и бороде появился
белый налет высохшей соли.
—	Ага! — кивнул капитан барки.— Но откуда тогда
весло? Как оно оказалось у тебя?
Про весло Пабло забыл. Но нашелся с ответом.
—	Весло? А, вот вы о чем,— его губы разошлись
в улыбке.— Мы шли по ветру, только под парусами. Все
галерники спали. Я вытащил весло из уключины и бросил
в воду перед тем, как прыгнуть самому. В темноте и шуме
шторма никто ничего не заметил. А теперь милосердием
Господа нашего и девы Марии моя отчаянная попытка
спастись удалась, и я вновь среди христиан,— Пабло пе¬
рекрестился, поднял очи горе, и его губы зашевелились
в беззвучной молитве.
Рыбаки сочувственно покивали, вновь угостили его
агуардьенте, а уж потом Пабло признался, что умирает
от голода. Ему дали луковицу и краюху хлеба.
Они расклепали железное кольцо, на котором держа¬
лась цепь, ссудили его кое-какой одеждой, извиняясь, что
не могут предложить идальго ничего лучше.
В тот же вечер кеч бросил якорь в Малаге, и капитан
отвез Пабло в августинский монастырь у подножия Гиб¬
ралтара 92, где тот повторил свой рассказ. Добрые монахи
с распростертыми объятьями приняли пострадавшего от
мавров. Предоставили кров, накормили, приодели в более
Достойный костюм. Заботясь о том, чтобы он как можно
быстрее оказался в кругу друзей, они нашли купца, от¬
правлявшегося через несколько дней в Севилью со своим
товаром, и предложили Пабло присоединиться к нему.
И тот не нашел предлога отказаться, поскольку с самого
начала заявлял, что родом из Севильи. Впрочем, у него
275

не было резона и отказываться. Куда он не хотел попасть,
так это в Кордову, где его хорошо знали, а тамошнего
коррехидора могла не подвести память. И мошенник ре¬
шил, что Севилья ничуть не хуже других городов Испании,
а уж простаков там никак не меньше, чем где-то еще.
Кордова, например, влекла его, ибо там могла ока¬
заться Беатрис, на деньги которой он привык жить. Тем
более что сестричка была перед ним в большом долгу.
Во всяком случае, ее винил Пабло во всех выпавших на
его долю бедах. Если б она выполнила то, что от нее
требовали, он не попал бы на галеры и не пришлось бы
ему пройти по острию ножа, балансируя между жизнью
и смертью. Ибо спасение свое он рассматривал не иначе
как чудо. Должок предстояло отдать, и Пабло не сомне¬
вался, что получит от Беатрис все, что пожелает, при
условии, что найдет ее. Но отправиться на поиски в Кор¬
дову он не рискнул. И решил повременить, дожидаясь
более удобного случая.
А пока он мог рассчитывать только на себя да на те
мизерные суммы, что удавалось выклянчить у состоятель¬
ных и набожных сограждан, слушавших печальный рассказ
о жестоком обращении мавров с христианскими пленни¬
ками. Каждый раз Пабло особо подчеркивал, что неверные
еще и обчистили его до последнего гроша.
С этими подачками он отправлялся в таверны Севильи,
где не столько пили, как играли в карты и в кости. Рука
у Пабло была легкой, и в кости он чаще выигрывал,
особенно у молодых и неопытных, а с другими он просто
не играл. Так он и жил; без особого достатка, но и не
бедствуя, а принадлежность его к дворянству состояла
разве что в мече да плюмаже на шляпе.
Как раз в таверне, где он бывал наиболее часто,
Посада-де-Паломарес, что неподалеку от Пуэрта-дель-
Аренал, впервые услышал Пабло о доне Кристобале Ко¬
лоне. Сначала имя это случайно донеслось до его ушей,
но вскоре оно было у всех на устах. Слава этого человека
распространялась по Европе, и каждый день приносил все
новые удивительные подробности великой экспедиции,
значительно расширившей границы известного мира. Ко¬
лону приписывали чуть ли не те же заслуги, что и Со¬
здателю. А уж сколько говорилось о чудовищах, населяв¬
ших доселе неведомые воды и земли. Дельфины, наяды,
люди с собачьими лицами и с хвостами, пигмеи, ходящие
на четырех ногах, гиганты с одним глазом во лбу. Упо¬
минали и о странных животных, которых привез Колон,
276

среди них птиц, говорящих человеческими голосами. Зо¬
лото в Новом Свете встречалось так же часто, как грязь —
в Исцании, а драгоценные камни устилали русла рек.
В каждом дворце, лачуге, монастыре, таверне, даже бор¬
деле главной темой разговоров стали в те дни дон Кри¬
стобаль Колон и его экспедиция. Его долгая борьба за
признание послужила отличным исходным материалом для
уличных певцов, и в сложенных ими куплетах доктора
из Саламанки получили по заслугам. Действительно, над
ними смеялась вся Испания.
А потом Севилью взбудоражило известие о скором
приезде великого путешественника. Их величества пове¬
лели ему прибыть в Барселону, и он уже выехал из
Палоса, начав триумфальное шествие по Испании.
И пока Севилья лихорадочно готовилась к торжест¬
венной встрече первооткрывателя новых миров, Пабло де
Арана сидел за бутылкой вина, снедаемый мрачными
мыслями. С чего, недоумевал он, такая суета? Выскочка-
иностранец, безродный лигуриец, обыкновенный моряк,
которому нечего было терять, кроме своей жизни, рискнул
переплыть океан и открыл там новые земли. Раз земли
там были, их рано или поздно кто-нибудь да открыл. Ну
почему надо поднимать столько шума?
Некоторые, возможно, соглашались с ним, но боль¬
шинство отвергало подобные рассуждения, а кое-кто, рас¬
сердившись, угрожал, что заткнет эти слова ему в глотку.
Неприятие величия плавания в Индии, однако, не
умерило любопытства Пабло, и в то памятное Вербное
воскресенье вместе со всем городом он вышел на улицу,
чтобы встретить дона Кристобаля.
Севилья сделала все, чтобы достойно принять героя.
Мостовые устилали пальмовые листья, веточки мирты,
жасмина, абрикосового, лимонного дерева, чуть ли не
из каждого окна свешивались гобелены и полотна яркого
бархата.
Отзвуки празднества проникли даже в уединение мо¬
настырей. На одну из улиц, по которой предстояло про¬
ехать Колону, выходила глухая стена, окружающая сад
монастыря Санта-Паулы. В саду воздвигли подмостки,
чтобы сестры могли взглянуть на кавалькаду. Мать-на-
стоятельница, женщина образованная, отлично понимала
значение открытия Колона и хотела, чтобы сестры оказали
ему достойный прием, пусть и не выходя за пределы
монастыря. Она же принесла известие о возвращении
Колона своей племяннице Беатрис, в прошлом певичке,
277

а теперь мирской сестре, набожностью удивляющей даже
монахинь.
—	Он совершил подвиг, достойный великого Сида93,—
щебетала мать-настоятельница.— Храбрый моряк, поко¬
ритель океана, на маленькой утлой каравелле преодолел
все преграды, открыл новый мир и положил его к ногам
доброй королевы Изабеллы. Он навеки прославил Испа¬
нию и нас, испанцев.
—	Новый мир? — переспросила племянница, которая
вышивала у окна.
—	Не иначе. Он открыл острова, каждый из которых
больше Испании, так мне, во всяком случае, говорили,
а золота там столько, что наша страна станет самой
богатой в мире. Часть этого богатства отойдет на подго¬
товку крестового похода. И мы отобьем у неверных гроб
господен. Дон Кристобаль,— добавила она,— едет из Па¬
лоса в Барселону.
—	Дон Кристобаль? — у Беатрис перехватило дыха¬
ние, она посмотрела на высокую, статную мать-настоя-
тельницу.
—	Путь его лежит через Севилью,— глаза той свер¬
кали.— Его ждут здесь в воскресенье, и город готовится
принять его с королевскими почестями. Санта-Паула дол¬
жна внести свою лепту. Мы вывесим на стены наши
лучшие гобелены. Я думаю...
—	Вы сказали, дон Кристобаль? — глухим голосом по¬
вторила Беатрис.
—	Дон Кристобаль. Да,— мать-настоятельница с удо¬
вольствием произнесла все титулы первооткрывателя.—
Благородный дон Кристобаль Колон, адмирал Моря-Оке-
ана и вице-король Индий.
—	Господи, помоги мне,— Беатрис смертельно поблед¬
нела, откинулась на спинку стула, закрыла глаза.
—	Что с тобой? Ты больна, дитя мое?
—	Нет, нет,— Беатрис взяла себя в руки, выдавила
из себя улыбку.— Все в порядке. Вы сказали... дон Кри¬
стобаль Колон... Вице-король, вы говорите...
—	Именно, вице-король. Вице-король Индий, которые
он открыл. Разве он заслужил меньшего? Кто из живущих
более достоин этого высокого титула? Покорение Грана¬
ды — значительное событие. Но что есть провинция по
сравнению с целым миром? Сама видишь, мы все должны
достойно встретить его. Пойдем со мной. Поможешь мне
отобрать лучшие гобелены.
Беатрис покорно последовала за ней, но мать-настоя¬
278

тельница отметила удивительную рассеянность своей пле¬
мянницы и пожурила ее, ибо она не выказывала радо¬
сти по поводу благополучного возвращения экспедиции.
Но Беатрис не приняла этих упреков. Лишь в редкие
моменты не вспоминала она Кристобаля и теперь благо¬
дарила Бога, что миссия его удалась. Успех Колона почти
примирил Беатрис с тем, что она потеряла его навсегда,
столь чистой и неэгоистичной была ее любовь к этому
человеку. А может, думала она, и к лучшему, что их
пути разошлись. Какое место мог предложить ей он,
поднявшийся столь высоко? Кто она ему, как не помеха
на его блистательном пути? Такое бескорыстие привело
Беатрис на тропу смирения. Нельзя сказать, что путь этот
дался ей легко. Тропа оказалась столь же крутой, что
и Голгофа 9\ и крестом, под тяжестью которого сгибалась
Беатрис, стала мысль о том, с каким презрением вспоми¬
нает, если и вспоминает, ее Колон.
Боль ее усилилась бы от встречи с Колоном, но она
не смогла заставить себя отказаться от едва ли не един¬
ственной возможности увидеть его. И в последний день
марта стояла среди монахинь на помостьях, возвышаю¬
щихся над глухим забором, огораживающим сад. В черной
накидке, как и они, под черным капюшоном вместо мо¬
нашеского чепда.
Вскоре после полудня колокольный звон возвестил
о том, что дон Кристобаль Колон в городе.
Алькальд Севильи встретил его у Пуэрта-де-Кордова
в сопровождении почетного эскорта конных альгвасилов
и произнес короткую приветственную речь. Часть альг¬
василов двинулась первыми, чтобы проложить Колону
путь по узким улочкам, запруженным горожанами.
Алькальд, дон Руис де Сааведра, хотел вместе с ад¬
миралом возглавить процессию. Но тот решил иначе,
предлагая горожанам первым делом увидеть плоды своего
успеха. Он сам сформировал колонну, пустив за альгва-
силами цепочку лошадей и мулов, груженных добычей,
привезенной из Нового Света. Одни короба блестели
золотом, в других лежали пряности и драгоценные камни.
В клетке, подвешенной на шестах меж двух ослов, сидела
пара игуан длиной в шесть футов каждая. Гигантские
ящерицы вызвали крики удивления и ужаса горожан.
В клетках поменьше сверкали разноцветьем оперения
тропические птицы. С десяток матросов вели животных
под уздцы, раздуваясь от гордости.
Сразу за ними следовала горстка индейцев, стройные
27Ф

тела которых для приличия прикрывали одеяла. Первая
пара несла шесты с масками из дерева и золота, пода¬
ренные Колону касиками. Толпа изумленно ахала, во все
глаза разглядывая туземцев, некоторые из которых раз¬
рисовали лица, а другие украсили волосы перьями птиц.
Мужчины несли дротики или луки, у каждой из трех
женщин на руке сидел попугай.
Севильцы вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть
все эти чудеса, то и дело раздавались возгласы: «Господи,
помоги нам!» да «Хесус, Мария!» Но более всего потряс
их большой попугай, сидевший на руке идущего последним
индейца. Стоило индейцу почесать головку попугая, птица
выкрикивала: «Биба эль рей дон Фердинандо и ла рейна
донья Исабель!» *
Севильцы не могли поверить своим ушам, спрашивая
себя, что же это за мир открыл Колон, если там могут
говорить даже птицы. За индейцами вновь шли моряки
Колона, а уж за ними он сам, первооткрыватель Индий,
на белом арабском скакуне, в компании алькальда. Ве¬
личественно, как принц крови, сидел он в седле, в алом,
расшитом золотом камзоле и белоснежной рубашке, с об¬
наженной головой, и горожане видели, сколь щедро тро¬
нула седина его рыжеватые волосы.
Восторженные крики толпы вызвали улыбку на его
губах, серые глаза сияли.
Когда Колон проезжал мимо монастыря Санта-Паулы,
он поднял глаза, привлеченный возгласами приветствую¬
щих его монашек. А Беатрис, мгновением раньше, в страхе
укрылась за спиной своей соседки, так что его взгляд уви¬
дел лишь сияющие под белыми чепцами лица монахинь.
Когда же, помахав рукой, Колон миновал монастырь,
Беатрис выступила вперед, чтобы еще раз увидеть голову
и спину.
Так уж вышло, что Пабло де Арана наблюдал за
процессией с противоположной стороны улицы, как раз
напротив монастыря Санта-Паулы. И едва прошли альг-
василы, замыкающие процессию, горожане устремились
следом, к Алькасару, где в честь вице-короля Индий
городские власти давали банкет.
Пабло, однако, не пошел вместе с толпой. Челове¬
ческий поток обтекал его, а он застыл, как столб,
намертво вкопанный в землю. На улице он уже остался
*	«Да здравствует король Фердинанд и королева Изабелла» (мел.).
280

один, но изумление все еще не отпускало его, не давая
двинуться с места. Наконец, приняв решение, он скорым
шагом пёресек мостовую и вдоль стены монастыря, мо¬
нашки уже давно покинули помост, направился к зеленой
деревянной двери. Дернул за цепь колокольчика с такой
силой, будто хотел разорвать его, прислушался к дале¬
кому звяканью.
Ставень на забранном решеткой оконце в двери при¬
открылся, и на Пабло глянуло морщинистое лицо старого
монастырского садовника. Глаза старика неприязненно
оглядели гостя.
—	Что тебе нужно? — сварливым голосом осведомился
садовник.
—	Прежде всего вежливости,— осадил его Пабло.—
А потом передайте госпоже Беатрис Энрикес де Арана,
что из Италии приехал ее брат и хочет ее видеть.
Взгляд старика стал подозрительным.
—	Это ты ее брат?
—	Я самый. А зовут меня Пабло де Арана.
—	Подожди здесь.
Ставень захлопнулся. Пабло нетерпеливо ждал и уже
вновь взялся за цепь колокольчика, когда заскрипели
засовы и распахнулась дверь.
—	Можешь заходить.
Он оказался в ухоженном саду, с аллеями, обсажен¬
ными миртом. Вдали, за шеренгой кипарисов, апельсино¬
выми и гранатовыми деревьями, белели стены монастыря.
Беатрис стояла у гранитного фонтана среди серебря¬
нолистых алоэ. В черной накидке до пят, в простом сером
платье безо всяких украшений. Капюшон она откинула,
и в солнечном свете ее густые каштановые волосы отли¬
вали бронзой. Бледная, с напряженным лицом, испугом
в глазах, наблюдала она за приближением Пабло.
—	Слава Богу, ты на свободе, Пабло,— приветствовала
она его.
—	Свободой я обязан только себе,— отрезал он.
—	Я рада... так рада... что они отпустили тебя.
—	Отпустили? — Он рассмеялся.— Отпустили на гале¬
ры. Вот куда отпустили они меня. Они и ты.
Тем самым он ясно дал понять, что пришел не как
любящий брат. Упрека она, правда, не приняла.
—	Как ты нашел меня?
—	Благодаря случаю. Надеюсь, счастливому. Бог зна¬
ет, я имею право на удачу. За всю жизнь она редко
улыбалась мне.
281

Беатрис указала ему на гранитную скамью.
—	Расскажи мне о побеге.
Пабло сел.
—	Галера попала в шторм неподалеку от Малаги.
Перед тем как она затонула, я успел прыгнуть в воду.
Провел в море ночь и день, и уже полумертвого меня
подобрали рыбаки. Они же высадили меня в Малаге.
Я сказал, что бежал с турецкой галеры, благодаря чему
получил приют в монастыре. Потом оказался в Севилье.
Дьявол меня забери, если я знал, зачем, пока сегодня
утром не увидел тебя на монастырской стене. Да и сейчас
не уверен, стоило ли мне приходить сюда. Не чувствую,
что ты рада меня видеть.
Пока он говорил, Беатрис пристально разглядывала
брата. От нее не укрылись ни вульгарный наряд, вкупе
с мечом и плюмажем на шляпе, голодный блеск глаз,
желание предстать в ее глазах мучеником. Однажды, из
жалости, она только и думала, как бы защитить его от
тягот повседневной жизни. Считала себя обязанной обе¬
регать его, потому что они вышли из одного чрева.
Убежала с ним из Испании. Пожертвовала бы ради него
своей жизнью. Но все это ушло в далекое прошлое. Теперь
же она находила Пабло отвратительным, зная, что отвра¬
щение это возникло в то мгновение, когда в венецианском
подземелье он умолял ее продать свое тело, чтобы спасти
его от заслуженного наказания. И в какой-то мере, слава
Богу, что не до конца, она сделала это, о чем он просил,
загубив жизнь, отказавшись от счастья.
Возможно, Пабло выбрал неудачный момент для ви¬
зита. Возможно, при виде Кристобаля вновь открылись
начавшие затягиваться раны. Но Беатрис и не подумала
скрыть отношение к брату. Она села на другой конец
скамьи.
—	Ты появился столь внезапно, столь неожиданно.
И застал меня врасплох.
—	Сюрприз, и не из приятных, так надо тебя понимать?
—	Какая уж тут радость, если я знаю, что пребывание
в Испании грозит тебе опасностью? — в словах ее, конеч¬
но, была и доля правды.
—	Ш-ш-ш! Какого дьявола! — Он торопливо огля¬
нулся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.
И облегченно улыбнулся, не заметив ничего подозри¬
тельного.— Едва ли мне что-то грозит, если я буду
держаться подальше от Кордовы. Да и сомнительно,
чтобы и там кто-либо помнил о случившемся. С другой
282

стороны, ты, конечно, права, и мне лучше уехать из
этой проклятой страны. В этом ты можешь мне помочь,
Беатрис.
—	Помочь?
—	Человек не может путешествовать с пустыми кар¬
манами. А я, как назло, без гроша, когда деньги нужны
мне более всего.
—	Я не помню, чтобы они у тебя когда-нибудь были.
—	И ты еще насмехаешься надо мной.— Он вновь
изобразил из себя мученика.— Видит Бог, мне никогда не
везло в жизни.
—	А ты хоть чем-то заслужил это везение?
Кровь бросилась в лицо Пабло.
—	Во всем виновата только ты. Ты сломала мне жизнь.
А теперь еще и упрекаешь меня. Думаешь, я не знаю,
чему обязан тебе? Думаешь, мне не сказали в Венеции,
за что отправляют меня на галеры?
—	К галерам тебя приговорили за кражу,— холодно
напомнила ему Беатрис.
—	Чтоб тебе проглотить твой бессовестный язык. Если
б не ты, я бы давно обрел свободу. О, они все мне
рассказали. Тебе дали шанс послужить Венеции, и ценой
твоей службы было мое освобождение. Но разве заботила
тебя судьба брата? Нет, ты обманула их, забыв обо мне.
Обо мне, своем брате. Брате! Вот какая ты любящая
сестра, Беатрис. Наша святая мать, упокой, Господь, ее
душу,— он перекрестился,— должно быть, перевернулась
в гробу от твоего предательства. И ты, однако, смеешь
упрекать меня. Это... это невероятно.
В изумлении смотрела она на Пабло. Он... он не
притворялся, не играл. Говорил искренне. Верил в то, что
именно она виновата во всех его бедах. И в Беатрис
медленно чакипела злость.
—	А они сказали тебе, что от меня требовалось?
Сказали, на какую мерзость толкали? Так знай, они
хотели, чтобы я поехала в Испанию и обворожила Кри¬
стобаля Колона.
—	Колона! Кристобаля Колона! — в изумлении у него
отвисла челюсть. Еще не веря услышанному, он повто¬
рил: — Колона.
В волнении Беатрис сказала ему чуть больше, чем
следовало.
—	Да, Колона. Они хотели, чтобы я выкрала у него
карту и, таким образом, помешала бы ему открыть
Новый Свет и навеки прославить Испанию. Вот что от
283

меня требовалось, ради чего я отправилась в Кордову,—
ее глаза яростно блеснули.— Теперь ты все знаешь.
Но, если она пылала яростью, то Пабло совсем уже
успокоился.
—	Действительно, я этого не знал. Значит, ты при¬
ехала в Кордову за картой. А что потом? Что помешало
выкрасть ее?
Беатрис презрительно усмехнулась.
—	Мое грешное тело. И мое сердце. Мне открылась та
низость, на которую меня толкали. Но из-за тебя, Пабло,
я натворила такого, что зачтется мне и на том свете.
Под «таким» Пабло понимал только одно. Но поверил
не сразу.
—	Что же ты натворила? Ты говоришь загадками.
Тебя попросили что-то сделать, ты вроде бы ничего не
сделала, но все равно считаешь себя виноватой. Глупость
какая-то.
—	Неужели ты не понимаешь? Колон запал мне в ду¬
шу. Мы полюбили друг друга.
—	Дьявол! Что ты хочешь мне сказать? Ты была его
любовницей?
Щеки Беатрис зарделись под его пристальным взглядом.
—	Ты, конечно, оскорблен до глубины души,— и до¬
бавила в самозащиту: — Он предлагал мне выйти за него
замуж.
—	Замуж! Мой Бог! Замуж! Вице-король Индий! — его
глаза широко раскрылись.— Ты никогда не лгала, Беатрис,
и я должен верить тебе. Но чтобы вице-король хотел же¬
ниться на тебе... Матерь Божья! — Он задумался, теребя
черную бороденку большим и указательным пальцами пра¬
вой руки.— А почему бы и нет? Действительно, почему?
—	Потому что у меня уже есть муж, хотя он недостоин
и воспоминаний.
—	Муж? Базилио? Фу! Можно считать, что он мертв.
—	Но он жив.
—	Он приговорен к галерам и останется там до по¬
следнего вздоха. Нужно было тебе упоминать о нем? Дура
ты, Беатрис. Как ты могла упустить такую возможность?
Мы все время хватаемся за соломинки, чтобы хоть как-то
облегчить себе жизнь, а тебе выпала такая удача! Будь
ты сейчас вице-королевой Индий, тебе не составило бы
труда помочь бедолаге-брату. Конечно, ты никогда не
думаешь обо мне. Не хочешь видеть, как все могло бы
измениться для меня,— он уже чуть не плакал.
Беатрис же горько рассмеялась.
284

—	На этот раз я действительно не подумала о тебе.
—	На этот раз? А когда ты вообще вспоминала меня?
О ком ты когда-либо думала, кроме себя? Ты же оставила
меня гнить в Лодзи.
—	Лучше бы мне и не питать иллюзий, что могу
вызволить тебя из подземелья.
—	Ну вот, ты опять за свое. Лучше для тебя. Всегда
для тебя. Не для кого другого. Не для меня. И ты смеешь
говорить мне это в глаза!
Беатрис резко встала. Ей не хотелось иметь с братом
ничего общего. Что бы она ни сказала, в ответ послыша¬
лись бы все новые и новые упреки.
—	Тебе лучше уйти, Пабло. Честно говоря, я не по¬
нимаю, зачем ты приходил. Здесь ты ничего не получишь.
На мгновение Пабло даже потерял дар речи. Никогда не
говорила она с ним столь холодно, столь отстраненно. По-
истине, это утро выдалось для него богатым на сюрпризы.
—	Пусть я умру, но ты же моя нежная, любящая
сестричка. Неужели у тебя нет сердца, Беатрис? Я же
сказал тебе, что у меня нет ни гроша, а ты... ты...— от
негодования у него перехватило дыхание.— Это выше
человеческих сил!
—	Тебе нужны деньги? Поэтому ты искал меня?
—	Нет! — возмущенно прогремел он.— Я пришел, по¬
тому что для меня кровь людская — не водица, потому
что ты — моя сестра, потому что люблю тебя, как брат.
Потому что я не такая бесчувственная рыба, как ты,
Беатрис. Вот почему я пришел.
—	Жаль, что я разочаровала тебя, Пабло. Если же
ты пришел за деньгами...
—	Я сказал, что нет. Нет. Но я попал в такую полосу
неудач, что не могу отказаться от помощи любого, даже
если это мой злейший враг. Если приходится выбирать
между гордостью и голодом, гордость должна уступить. На
пустой желудок трудно сохранить прямой спину.
—	Я поняла. Подожди здесь.
И Беатрис оставила его наедине со своими мыслями,
не слишком приятными. Какой бы ни была причина его
прихода к Беатрис, едва ли он сам мог назвать истинную,
но встреча не принесла ему ничего, кроме разочарования.
Горько осознавать себя незваным гостем для ближайшей
родственницы, видеть, что родную сестру нисколько не
волнуют его неудачи. Впрочем, и раньше он не был
высокого мнения об умственных способностях Беатрис.
Только круглая идиотка могла пройти мимо такого шан¬
235

са, любезно предложенного судьбой. Да, такова уж иро¬
ния жизни, что Господь Бог всегда подсовывает орешки
беззубым.
Возвращение Беатрис прервало его меланхолические
размышления. Она протянула ему маленький зеленый
вязаный кошелек, сквозь петли которого проблескивало
золото и серебро.
—	Это все, что я могу дать тебе, Пабло. Тут половина
всех моих денег.
—	Лучше что-то, чем ничего,— поблагодарил он ее,
подкидывая кошелек на ладони.— На что ты живешь,
Беатрис?
—	Учу музыке, продаю вышивания, помогаю в мо¬
настыре по мелочам. Тетя Клара очень добра ко мне.
—	Тетя Клара? Ну конечно. Как же я мог забыть.
Она аббатиса, не так ли?
—	Мать-настоятельница монастыря Санта-Паулы.
—	Мне следовало вспомнить об этом раньше,— он
сокрушенно покачал головой.— Надо заглянуть к ней.
В конце концов, она сестра нашей матери.
—	Не стоит тебе этого делать,— возразила Беатрис.—
Она у нас строгих взглядов, и ей известно о твоих...
похождениях в Кордове.
—	И ты думаешь...— вот и еще один неприятный
сюрприз.— Дьявол. Ну и семейка подобралась у меня.
—	Да, с родственниками тебе не повезло. Пойдем,
Пабло, я провожу тебя.
В мрачном настроении последовал он за Беатрис. Но
остановился на полпути к стене.
—	Зачем тебе такая скучная жизнь, Беатрис? Выши¬
вание, уроки музыки.— Он скорчил гримасу.
—	Этого достаточно. Я обрела покой.
—	Покой и нищету. Отвратительное сочетание. Тем
более для женщины с твоей внешностью. Какой у тебя
голос, какие ноги. Да за твои песни и танцы тебя осыплют
золотом. Если я буду оберегать тебя, мы сможем снова
поехать в Италию. Я буду там в полной безопасности,
разумеется, за пределами Венецианской Республики. Что
ты на это скажешь?
—	Значит, ты пришел за этим?
—	Такая мысль только сейчас осенила меня. Пусть
я умру, если не так. Мысль-то отличная. Ты не будешь
этого отрицать.
—	Благодарю за заботу,— улыбка Беатрис ему не по¬
нравилась.— Но здесь у меня есть все, что нужно.— Она
286

двинулась к калитке, и ему не осталось ничего другого,
как пойти следом.	ф
—	Дьявол меня разрази, Беатрис, разве можно доволь¬
ствоваться столь малым?
—	Можно. Сказано же в заповедях, блаженны кроткие.
Она отодвинула засовы.
—	К дьяволу заповеди,— взорвался Пабло.— Под моей
защитой ты сможешь жить в роскоши. И не перетруждаясь.
—	Не лучше, чем здесь,— Беатрис открыла дверь.—
Иди с Богом, Пабло. Я помолюсь за тебя. Рада, что ты
на свободе. Будем надеяться, что ты опять не попадешь
в темницу.
—	Святая Мария! Какой толк от свободы, если нет
денег. Подумай о моем предложении. Я еще зайду.
Беатрис покачала головой.
—	Не стоит, Пабло. Это небезопасно. Тут тетя Клара.
Иди.
Пабло шагнул вперед, кляня эгоизм сестры. А Беатрис
закрыла дверь и задвинула засовы, отгородившись от
Пабло и его отношения к жизни.
Глава 36
«ТЕ DEUM»
/чт короля и королевы дону Кристобалю Колону,
\(vJhx адмиралу Моря-Океана и вице-королю и гу¬
бернатору островов, открытых в Индиях».
Конверт с такой надписью вручил Колону королевский
посыльный на следующее утро после прибытия адмирала
в Севилью. Остановился он во дворце графа Сифуэнтеса,
который принял его с почестями, оказываемыми только
царственным особам.
Сама по себе надпись на конверте указывала на более
чем доброжелательное отношение к нему правителей Ис¬
пании. Никогда раньше королевское письмо подданному
не содержало таких теплых слов благодарности, признания
неоплатного долга, в котором оказалось перед Колоном
государство. Ибо его фантазии обратились в огромный,
бесконечно богатый мир, над которым засияла корона
Испании. Но Колон знал себе цену и не раздулся от
гордости, получив это письмо. Если оно и льстило его
самолюбию, внешне он ничем этого не выдал. Да и к чему
287

теперь восхвалять себя, справедливо полагал он. Его дела
куда как прославили его, и в глазах мира он стоял едва
ли не выше королей.
Письмо не ограничивалось одними комплиментами. Их
величества просили Колона поспешить в Барселону, чтобы
из его уст услышать о новой империи. Ему предлагалось
незамедлительно начать подготовку новой экспедиции
в Индии, и казначейство, с которым он недавно спорил
за каждый мараведи, на этот раз предоставляло ему
неограниченный кредит. Заканчивалось письмо заверени¬
ями в ожидающем его теплом приеме и обещаниями новых
титулов и почестей.
До Барселоны Колон добрался в середине апреля, и по
всей Испании его чествовали, как возвращающегося с по¬
бедой римского императора.
Но торжества в Барселоне по размаху не знали себе
равных. На подъезде к городу Колона встретила каваль¬
када придворных, среди которых были и самые титуло¬
ванные дворяне. Триумфальные арки, украшенные гобе¬
ленами балконы, грохот орудий, цветочный дождь отме¬
чали его продвижение от городских ворот до дворца.
Их величества ожидали его в главном зале под
навесом из золотой материи. Тут же собрался весь двор:
гранды Испании в бархате и парче, рыцари Калатравы
и Сантьяго, прелаты в лиловых сутанах, кардинал Ис¬
пании, весь в алом, военачальники выстроились по обе
стороны навеса. Придворные дамы встали за спиной
королевы и справа от нее.
Трубачи возвестили о прибытии Колона, и придворные
возбужденно загудели.
Два служителя отдернули гобелены, закрывающие ве¬
дущую в зал арку, и Колон выступил вперед, высокий,
с гордо поднятой головой. Бесстрастное его лицо скрывало
внутреннее волнение. Одет он был в роскошный красный
камзол, отороченный собольим мехом.
На мгновение застыл на пороге, сосредоточив на себе
взгляды всех, кто находился в зале.
Не отрывала от него глаз и прекрасная маркиза Мойя,
стоявшая за спиной королевы. Она гордилась успехом че¬
ловека, который, будь на то ее воля, принадлежал бы ей
душой и телом. У Сантанхеля даже затуманился взор. Ко¬
лон с блеском оправдал его надежды и ожидания. А около
принца Хуана широко улыбался высокий, для своих две¬
надцати лет, юноша, Диего Колон, в последние недели ку¬
павшийся в отсветах славы своего великого отца.
288

Выдержав паузу, Колон направился к навесу, и тут
произошло событие, не знающее прецедента на памяти
старейшего из придворных. Их величества поднялись,
чтобы встретить Колона стоя.
Колон ускорил шаг, взлетев на возвышение под наве¬
сом, где и преклонил колено, чтобы поцеловать протяну¬
тые ему королевские руки, под доброжелательными взгля¬
дами их величеств. Эти же руки незамедлительно подняли
Колона, и не только с колен.* Королева повернулась
к Фонсеке, стоявшему рядом с возвышением.
—	Дон Хуан,— и последовала невероятная команда,—
будьте так добры, принесите стул для дона Кристобаля.
Желтое лицо Фонсеки пожелтело еще больше, чуть
выпученные глаза сверкали злобой. Мало того, что этот
иноземный авантюрист будет сидеть в присутствии их
величеств, так его, потомственного кастильского дворя¬
нина, заставляют, как лакея, принести стул. Но дону
Хуану не оставалось ничего иного, как проглотить свое
негодование и исполнить приказ.
—	Пожалуйста, садитесь, дон Кристобаль,— улыбну¬
лась королева и сама опустилась на трон.
Тут дрогнул даже Колон.
—	Слишком большая честь, ваше величество,— откло¬
нил он предложение королевы.
Но ее поддержал король Фердинанд.
—	Слишком большая для всех, кроме великих,— такой
теплой улыбки на его лице Колон еще не видел.— Сади¬
тесь, мой вице-король.
И Колон с душевным трепетом сел, ибо понял, что
для владык Испании он уже не подданный, но равный
им. Сел, и взгляд его прошелся по стоящим полукругом
грандам, прелатам, военачальникам, на мгновение задер¬
жался на маркизе Мойя, которая чуть подмигнула ему.
—	Мы собрались здесь, дон Кристобаль,— улыбнулась
королева,— чтобы услышать рассказ о вашем великом
путешествии.
Колон не замедлил с ответом, заранее подготовив его.
—	К радости вашего величества, милосердием Господа,
в чьих руках я не более чем инструмент, исполнитель
воли Его, о чем я всегда и заявлял, хотя мне и не верили,
я кладу к подножию вашего трона империю, богатство
которой невозможно измерить.
После этого, еще раз подчеркнув свою роль в открытии
Индий, он перешел непосредственно к рассказу.
Все, что довелось ему увидеть, не могло не поразить
10 Зак. 1063
289

воображения даже искушенного человека, и Колон стре¬
мился не упустить мельчайших подробностей. Он повто¬
рил, как уже указывал в письме их величествам, что
длиной побережья Куба сравнима с Англией и Шотлан¬
дией, вместе взятыми, а Эспаньола площадью не уступает
Испании, не говоря уже о меньших островах, вроде Сан-
Сальвадора, который они увидели первым из всех. Не
забыл упомянуть о чудесном мягком климате островов,
удивительном плодородии почвы, богатстве и разнообра¬
зии фруктов и прочей растительности, бескрайних лесах
с могучими деревьями, хлопке, специях и, конечно, ту¬
земцах, по невинности своей не знающих одежды, по¬
слушных и работящих, жаждущих принять христианскую
веру. А напоследок подчеркнул, сколь богаты тамошние
земли золотом, жемчугом, драгоценными камнями. Золото,
утверждал Колон, там можно добывать, как глину в Ис¬
пании. Нужно строить рудники, а рабочей силы будет
вдосталь, ибо новые подданные их величеств с радостью
потрудятся во славу королевства. Жемчуг, продолжал он,
на островах собирают корзинами, драгоценных камней
тоже хватает. И при этом нужно не забывать, напомнил
Колон присутствующим, что побывал он лишь на границах
новой империи и дальнейшим открытиям помешала гибель
«Санта-Марии», после чего он счел за благо вернуться
домой и доложить о достигнутом. И множество островов,
как он понял со слов лукаянцев, еще ждут открытия
и освоения, а за ними лежит целый материк.
О том, что Эспаньола, по его убеждению, и есть
Сипангу Марко Поло, Колон предпочел не упоминать.
Какие-то сомнения у него все же оставались, и ему не
хотелось делать однозначные выводы.
Рассказ неоднократно прерывался ахами и охами во¬
сторга, Новый Свет уже блистал перед слушателями всеми
цветами радуги, когда Колон попросил у их величеств
дозволения показать малые образцы того, что в избытке
имелось за океаном.
И то, что вслед за полученным дозволением проде¬
монстрировал Колон придворным, потрясло их сильнее
слов, хотя казалось, что рассказ уже поразил их до
глубины души.
Шесть индейцев, трое мужчин и трое женщин, вошли
в зал. Уважая чувства их величеств и придворных, пояснил
Колон, он не мог показать туземцев в их девственной
наготе, а посему попросил прикрыть тело одеялами. Но
и так испанцы смотрели на них, вытаращив глаза.
290

Жесткие черные волосы мужчин украшали красные
и зеленые перья попугаев. Черные круги у глаз и полосы
на щеках придавали им свирепый вид. Еще больше удив¬
ления вызвали женщины, стройные, гибкие, с золоти¬
стой кожей.
Неторопливо, легкой кошачьей походкой мужчины
приближались к трону, пока их не остановила поднятая
рука Колона. Тогда они опустились на колени, а затем
распростерлись перед их величествами, касаясь лбами
пола. Женщины склонились в глубоком поклоне.
Потом шестерку индейцев отвели в сторону, и в зал
вошел седьмой, в одной лишь набедренной повязке, с раз¬
рисованными лицом и телом, с перышками в черной гриве
волос. В правой руке он держал золотую пластину, свер¬
нутую в хомут. На ней сидел большой зеленый попугай.
Индеец подошел к возвышению, опустился на колено,
почесал головку попугая, что-то прошептал. Птица взмах¬
нула крыльями, а затем громко и отчетливо произнесла:
—	Биба эль рей дон Фердинандо и ла рейна донья
Исабель.
Услышав, как птица говорит человеческим голосом,
королева даже отпрянула в испуге, а придворные начали
изумленно перешептываться.
Белые зубы индейца блеснули в улыбке, он встал.
—	Биба эль Альмиранте! *— прокричал попугай.— Би¬
ба дон Кристобаль!
—	Да здравствует,— отозвался король.— Увидеть та¬
кое чудо мы не ожидали, дон Кристобаль.
—	Это только начало, ваше величество,— заверил его
Колон.— Я привез вам многое, многое другое.
Знаком он предложил лукаянцу присоединиться к пер¬
вой шестерке, а в зал вошли моряки с коробами в руках.
Из них он доставал золотой песок, самородки, грубые
золотые украшения, камни с прожилками золота и пере¬
давал их величествам.
—	Это лишь образцы. Малая толика того, что там
есть. Будь у меня в трюме достаточно места, я бы завалил
золотом весь этот зал.
—	Клянусь Богом, мы позаботимся о том, чтобы
в следующий раз места вам хватило,— король Фердинанд
завороженно смотрел на тускло блестящие самородки.
Голос королевы дрожал от волнения.
*	Да здравствует адмирал! (исп.).
10*
291

—	Какое же могущество, дабы было оно употреблено
на добрые дела, передали вы в наши руки, дон Кристобаль.
—	И поэтому, ваше величество, почитаю себя счаст¬
ливейшим из смертных.
Это уж точно, подумали придворные, в большинстве
своем не испытывая особой радости. Ибо в душе многие
ревновали этого иноземного выскочку, завладевшего вни¬
манием их величеств и получающего от них почести, кото¬
рые им, несмотря на самое высокое происхождение, и не
снились. И не у одного гранда лицо потемнело от злобы,
пока Колон демонстрировал все новые и новые чудеса: ма¬
ски, статуэтки, вырезанные из твердого, как железо, дере¬
ва, вату, гамаки, стрелы и луки, птиц с ярким опереньем,
как уличный торговец, нашли они подходящее сравнение,
раскладывает свой товар, чтобы выманить лишний грош у
глупой домохозяйки. Их величества же только нахвалива¬
ли Колона да всячески выказывали ему свое благоволение.
А когда похвалы Колону иссякли, они возблагодарили
Господа Бога. Опустились на колени прямо на возвышении,
и все придворные тут же последовали их примеру. Со сле¬
зами на глазах королева произнесла короткую молитву:
—	Смиренно благодарим мы Тебя, о Господи, за щед¬
рый дар и молим Тебя научить нас воспользоваться им,
чтобы еще более прославить имя Твое.
Вдохновленный словами королевы, видя, какие чувства
переполняют ее сердце, Талавера запел:	«Те deum
laudamus» \ Мгновенно все придворные подхватили бла¬
годарственный гимн, и звуки его заполнили огромный зал,
эхом отражаясь от сводчатого потолка.
Глава 37
ЗЕНИТ
Но вот все и окончилось.
Грандиозный прием достиг пика в «Те деуме», когда
люди, обращая слова Богу, в душе благодарили Колона.
Потом правители Испании приняли Колона у себя
и в дружеской беседе заверили адмирала, что все ресурсы
Кастилии и Арагона в полном его распоряжении.
*	Тебя, Боже, хвалим Слат.) — начальные слова католического
благодарственного гимна.
292

При разговоре присутствовал принц Хуан, а принца
сопровождал маленький Диего, который держал отца за
руку, пока тот говорил с их величествами. С поздрав¬
лениями подходили и другие. Знатнейшие испанские
гранды, Мендоса, кардинал Испании, Эрнандо де Тала¬
вера, архиепископ Гранады, сдержанный в комплиментах,
но признавший, что сожалеет о прежнем недоверии,
адмирал дон Матиас Ресенде, раскаивающийся в давеш¬
нем скептицизме. И многие, многие из тех, кто совсем
недавно не мог смотреть на Колона без усмешки. Ра¬
зумеется, к их числу не относились Кабрера и его
красавица жена. Они-то с первой встречи безоговорочно
поддерживали Колона.
Маркиза, тепло пожав ему руку, одарила взглядом, от
которого когда-то он едва не потерял голову.
—	Доказав свою правоту, вы подтвердили правиль¬
ность наших суждений, Кристобаль. Так что и нам при¬
надлежит часть одержанной вами победы.
Кабрера подмигнул Колону.
—	Остерегайтесь ее. Еще немного, и она потребует
свою долю в открытии Индий.
—	Она требует лишь принадлежащего ей по праву,—
улыбнулся Колон.— Разве не она открыла первоот¬
крывателя?
—	Вы щедры,— маркиза еще сильнее сжала руку Коло¬
на.— Слишком щедры. Но я делала все, что в моих силах.
—	И результаты налицо.
Позднее, однако, наедине с Сантанхелем, он отозвался
об этих же результатах иначе.
Поселили Колона во дворце, и в тот же вечер среди ро¬
скошных гобеленов и персидских ковров он принимал ста¬
рого канцлера, переполненного безмерной радостью.
—	Вы знаете, как я верил в вас, сын мой,— без устали
повторял дон Луис.— Но ваши открытия превосходят все
то, что я мог ожидать, и, позвольте предположить, навер¬
ное, все то, что вы ожидали сами.
Колон добродушно рассмеялся. Наедине с доном Лу¬
исом он не нуждался в маске самодовольного гордеца
и мог позволить себе откровенность.
—	Превосходят, и намного. Фортуна оказалась бла¬
госклонной ко мне более, чем я заслуживал, и, между
нами говоря, порази меня Бог, если я знаю, что открыл.
Во всяком случае, не тот Сипангу, что значился на
моей карте.
—	Одно, по крайней мере, вы знаете,— взгляд дона
293

Луиса лучился отцовской любовью.— Вы знаете, как удер¬
жать на плечах ношу величия и не согнуться под ней.
Для этого требуется врожденное благородство.— Он по¬
мрачнел.— Вы столкнетесь с завистью и злобой. Вам будут
яростно противодействовать. Но я верю, что вы дадите
им достойный отпор и одержите победу.
—	Ба! Да стоит ли принимать их всерьез? Трудно
предугадать, что уготовила мне судьба, но уж эти-то будут
тут как тут. Меня не смущает их мышиная возня.
Однако тон его не понравился дону Луису, прохажи¬
вающемуся по комнате, и он пристально посмотрел на
Колона. Тот сидел, уперевшись локтями в колени, с взгля¬
дом, устремленным в никуда.
—	Кристобаль, что вас гложет? О чем вы думаете?
Колон вздохнул. Улыбнулся.
—	О чем? Лесть опьянила меня. Слишком долг<э не
пил я этого вина, оно ударило мне в голову и затуманило
взор, мелкое увеличилось в размерах, никчемное забле¬
стело золотом. Но едва пары выветрились, взгляд мой
стал зорче. Вот что гложет меня, дон Луис.
У канцлера округлились глаза.
—	Теперь еще и чудовищная неблагодарность! Вас
обласкали принцы, в вашем распоряжении деньги, люди,
корабли, вы можете сами выбирать друзей, вам улыбаются
все женщины, и тем не менее вы находите повод для
жалоб. Вы просто ненасытны, если не удовлетворены
сегодняшним торжеством.
—	В иной ситуации я был бы на вершине блаженства.
Но нужно ли все это человеку, если он... одинок.
—	Одинок? В такой миг?
—	Да, одинок. В преодолении океанской стихии,
в стремлении открыть новые земли мне помогала убеж¬
денность в том, что во время моего отсутствия поиски
ваши завершатся успешно.
—	Беатрис? — осенило Сантанхеля.
Колон кивнул.
—	Ваше письмо, полученное мною в Севилье, обратило
эти надежды в прах. Гордость и утоленное тщеславие до
сих пор поддерживали меня, вдохновляли, заглушали
боль,— Колон встал.— Хорошо, конечно, зачаровывать их
величества рассказом об увиденных чудесах, поразить их
добытыми за океаном трофеями, знать, что весь мир
восторгается моими открытиями. Лучи славы ослепляли
меня, отрезали от реальностей жизни. Но теперь, наедине
с собой, я вижу, как мизерны мои достижения в сравнении
294

с тем, какими они могли бы быть, если б плоды моих
трудов я мог сложить к ногам Беатрис. А без нее моя
слава становится горстью пепла.
—	Она так много значит для вас?! — голос Сантанхеля
переполняло сострадание.
—	Так много,— эхом отозвался Колон.
Канцлер подошел и положил руку ему на плечо.
—	Но почему такое отчаяние? Поиски продолжаются.
Она где-то в Испании, и рано или поздно мы ее найдем.
—	Где-то в Испании? Почему? Мир велик. Она бывала
за границей. Почему ей не уехать снова, тем более что
на родине ее ничего не держит? Да жива ли она? А если
жива, то как она живет? Вы представляете, какая мука
этот вопрос для влюбленного? Без средств к существова¬
нию, куда ее может подтолкнуть жизнь? И я, отказавший
ей в доверии? Кто уверит меня, что она не умерла, а если
жива, то ей нечего стыдиться? Теперь, наверное, вы
понимаете, что есть все мои приобретения по сравнению
с такой потерей?
—	Мужайтесь, сын мой! Мужайтесь! — попытался
ободрить его Сантанхель.— Вы мучаете себя воображае¬
мыми страхами. У вас нет ни грана доказательств. Не
теряйте веры, и Беатрис найдется.
Мужество Колону хватило, и он внешне ничем не
выдавал свою боль, хотя Сантанхель чувствовал, что она
мешает адмиралу насладиться триумфом. И последующие
дни Колон делил между торжественными приемами и об¬
ществом маленького сына, любовь которого оказалась
способной скрасить его одиночество.
Много времени проводил он и с правителями Испании.
Получил фамильный герб, украшенный львом Арагона
и замком Кастилии, вызвав зависть родовитых грандов.
Часто ездил верхом по улицам Барселоны рядом с ко¬
ролем Фердинандом, приветствуемый восторженными кри¬
ками горожан. Великий Мендоса, кардинал Испании, ко¬
торого не зря называли Третий король, устроил банкет
в его честь, на котором присутствовали, по доброй воле
и без оной, знатнейшие из знатных. Маркиза Мойя сидела
по правую руку и заботливо опекала его, давая пищу
злым языкам. Колон же показал себя галантным кавале¬
ром. Его отношение к маркизе осталось тем же, но взгляд
ее огромных глаз уже не заставлял учащенно биться
сердце, а белые полукружья груди в глубоком вырезе
платья не зажигали кровь. Для него существовала только
одна женщина.
295

Долгие часы уходили на подготовку новой экспедиции.
Не две или три каравеллы, но могучая эскадра в двадцать
или более судов готовилась доставить в Новый Свет более
тысячи человек для освоения уже принадлежащих Испа¬
нии островов и открытия новых земель.
И вот пришел день, когда в присутствии Сантанхеля
началось обсуждение финансовых аспектов экспедиции.
Однако, к явному неудовольствию правителей Испании,
их прервали. Немедленного вмешательства короля Ара¬
гона потребовали события, связанные с принятием закона
о муниципальных привилегиях-фуэрос 95.
—	Позвольте мне самой довести дело до конца,—
предложила королева, которой хотелось сегодня же по¬
ставить точку.
—	Прошу вас, мадам,— взмолился Фердинанд,— да¬
вайте отложим этот разговор. Мне кажется, я не буду
лишним, когда придет время принимать решение.
И королева не стала спорить.
—	Как угодно вашему величеству. Значит, завтра
в полдень, дон Кристобаль. А потом вы останетесь поо¬
бедать с нами.
Фердинанд улыбнулся.
—	Вот и прекрасно. Вы очень добры, мадам. До завтра,
дон Кристобаль.
Колон поклонился.
—	Целую ноги ваших величеств.
Глава 38
САТИСФАКЦИЯ
В тот же день, когда Колон вернулся к себе, паж
передал ему, что некий дон Пабло де Арана ни¬
жайше просит принять его.
Надо отметить, что Колон, поднявшись столь высоко
в придворной иерархии, оставался доступен всем, кто
хотел его видеть. В отличие от многих знаменитостей он
не стал затворником. Имя ничего не сказало ему, но он
приказал ввести незнакомца.
Он увидел перед собой еще молодого мужчину, сред¬
него роста, худого, довольно небрежно одетого. На блед¬
ном бородатом лице лихорадочно блестели черные глаза.
296

—	Вы — дон Кристобаль Колон? — осведомился не¬
знакомец.
—	К вашим услугам,— адмирал поклонился и сел,
знаком предложив незнакомцу последовать его примеру.—
Что вам угодно от меня?
Незнакомец даже не взглянул на стул.
—	Сатисфакции.
Брови Колона удивленно взлетели вверх, в голову
закралась мысль, а не сумасшедший ли пожаловал к нему.
—	Сатисфакции? — переспросил Колон.— За что же?
—	За то зло, что причинили вы моей сестре.
Тут уж Колон не выдержал. Рассмеявшись, встал.
—	Вы принимаете меня за кого-то другого. Я не имею
чести знать вашу сестру.
—	Так говорят все соблазнители,— стоял на своем
Пабло.— Со мной у вас этот номер не пройдет.
—	Не пройдет? А чего вы от меня хотите?
—	Компенсации. Вот чего я требую у вас. Компенсации.
Колону начал надоедать этот навязчивый гость.
—	Дорогой мой, дверь у вас за спиной. Воспользуй¬
тесь ею сами, пока я не кликнул слугу и он не выгнал
вас палкой.
Незнакомец скорчил гримасу.
—	Стоит ли проявлять такое неблагоразумие? Вы же
сегодня знаменитость, не так ли, дой Кристобаль? Адми¬
рал, вице-король и еще бог знает кто. Но все ваше величие
не защитит вас. Выгоните меня, и весь мир узнает о вашем
злодействе. Тогда мы посмотрим, будет ли благоволить
к вам королева или...
—	Достаточно! — оборвал его Колон.— Ваше общество
мне не нравится. Вон отсюда, не испытывайте моего
терпения.
Пабло отступил на шаг. Развел руками.
—	Пусть будет так. Я надеялся спасти ваше имя от
позора, надеялся, что вы внемлете голосу разума. Нет,
нет, я ухожу,— добавил он, видя, как наливается кровью
лицо Колона.— Но не удивляйтесь, если я расскажу
кому-то еще историю о том, что вы сделали с бедной
Беатрис Энрикес.
—	С кем? — проревел Колон.
Пабло уже оказался у двери, но тут понял, что едва
ли Колон набросится на него с кулаками. И на его губах
заиграла улыбка.
—	Я же сказал, с Беатрис Энрикес. Видно, вы меня
сразу не поняли. Она моя сестра.
297

Колон побледнел, дыхание его участилось.
—	Где Беатрис? — сам того не ведая, он разом поста¬
вил себя в положение защищающегося.
А Пабло быстренько сообразил, что к чему, и покачал
головой.
—	Этого я вам не скажу.
—	Почему же? Как еще могу я возместить нанесенный
ей урон? — в голосе адмирала появились просительные
нотки.— Да, я знаю, что был не прав. Знаю! И из-за этого
на мою долю выпало немало страданий, хотя я их и за¬
служил. Но теперь, хвала деве Марии, вы пришли ко мне,
чтобы положить этому конец. Ну, где она? Говорите?!
Пабло лишь молча смотрел на него. Он-то ожидал
совсем другого хода событий. Где-то в его расчеты вкра¬
лась ошибка. И не оставалось ничего иного, как тянуть
время, чтобы успеть разобраться, что к чему.
—	Почему я должен сказать вам, где она?
—	Почему? Разумеется, чтобы я незамедлительно
поехал к ней.
—	Ас чего вы взяли, что она захочет вас принять?
Колон побледнел еще больше.
—	Неужели вы думаете, что она не простит меня?
—	А вас это удивляет?
Колон не ответил. Постоял, глубоко задумавшись.
Походил по комнате под пристальным взглядом Пабло.
Остановился перед ним. Вскинул голову. Лицо его воз¬
бужденно горело, но голос остался ровным и спокойным.
—	Я должен рискнуть. Должен поехать к ней. Увидеть
ее и объясниться. В конце концов, речь идет о ее счастье,
так же, как и о моем. Где она? Говорите.
—	Я не могу нарушить данное ей слово,— бессовестно
лгал Пабло.
—	Она вас простит. Говорите. Не заставляйте меня
ждать.— Голос его дрожал от нетерпения.
Пабло по-прежнему пребывал в замешательстве, по¬
скольку Колон разом лишил его всех, казавшихся ему вес¬
кими, аргументов. Каким образом, недоумевал он, Колон
узнал, что Беатрис — не предательница? И почему Беатрис
вела себя так, словно нанесла Колону непоправимый урон
и сама не рассчитывает на прощение? Не зная, как вести
себя дальше, Пабло мог лишь уклоняться от прямого отве¬
та и смотреть, что из этого выйдет.
—	Вы, похоже, плохо ее знаете, если думаете, что она
вас простит.
Колон же буравил его взглядом, причем в глазах его
298

появилось новое выражение, почему-то сразу встрево¬
жившее Пабло.
—	Л зачем же вы явились сюда? Вы говорили о са¬
тисфакции, возмещении ущерба, не так ли? Что за воз¬
мещение вы имели в виду?
Под взглядом серых, холодных глаз Пабло переминался
с ноги на ногу, медля с ответом.
—	А как обычно возмещают ущерб обманутой и бро¬
шенной женщине?
—	Не знаю. Мне такого делать не доводилось.
Пабло насупился. Ему никак не удавалось взять верх.
Он пожал плечами.
—	По-моему, все просто. Если у нее нет средств
к существованию...— Он не договорил, отведя глаза.
—	А! Деньги. Вот за чем вы пришли?
* — Именно за этим.
—	Я понимаю. Понимаю.— От его тона по спине Паб¬
ло пробежал холодок.— И вы смеете утверждать, что вас
послала Беатрис?
Колон резко поднял руку. Чтобы избежать удара, Паб¬
ло не только отшатнулся, но и ответил:
—	Разумеется, нет.
—	Ага!
—	Беатрис скорее умрет, чем прикоснется хоть к од¬
ному вашему мараведи,— быстро добавил Пабло.— Но это
не означает, что вы не должны позаботиться о ее благо¬
получии,— тут ему показалось, что он нащупал правиль¬
ный путь.— Я — ее брат и должен приложить все силы,
чтобы она ни в чем не нуждалась.
—	Вы совершенно правы. И в этом меня не надо
принуждать. Все мое состояние принадлежит ей. Но
услышит она об этом от меня. Так что скажите мне,
где ее найти.
—	Ни за что. Она не хочет вас видеть и не примет
от вас и ломаного гроша.
—	Значит, милостыню она будет получать от вас.
Понятно. Но можно ли вам доверять?
—	У вас нет иного выхода.
—	Я еще могу указать вам на дверь.
—	И позволите, чтобы я ославил великого дона Кри¬
стобаля Колона? Подал королеве петицию с просьбой
наказать соблазнителя моей сестры? Вы этого хотите?
И вот тут, когда Пабло уже уверовал, что победа
У него в кармане, Колон громко рассмеялся.
299

—	Жалкая тварь. Кажется, я начинаю вспоминать, кто
ты такой. Уж не ради ли того, чтобы спасти тебя от
венецианских галер, решилась она на предательство, ко¬
торое разлучило нас?
—	Ну и что? — Пабло попер напролом.— Она пови¬
новалась сестринскому инстинкту.
—	Или поддалась уговорам братца. Но ты, я вижу,
удрал с галер, чтобы взяться за старое.
—	С венецианских галер,— отпарировал Пабло.—
А на Испанию законы Венеции не распространяются.
И довольно обо мне. Что вы готовы сделать для моей
сестры?
—	Все что угодно, как только ты скажешь, где ее найти.
—	Мы ходим кругами. Этого вы от меня не узнаете.
—	Дружочек, ты поступаешь не по-братски. Сам же
говорил, что заботишься о благополучии сестры. Я могу
осчастливить ее и сам найти счастье. Ну же. Где она?
—	Вы заставляете меня повторяться. Я ничего вам
не скажу.
—	Даже если я заплачу?
—	Вы меня искушаете. Но... Ладно, если есть на то
ваше желание. Тысяча золотых флоринов для вас сущий
пустяк. И будьте уверены, вы найдете Беатрис там, где
я ее оставил. Она в монастыре. Пусть я умру, если лгу.
Тысячу золотых флоринов, и я скажу вам, где ее найти.
—	Скромные у тебя запросы. Я хотел дать куда более
высокую цену.
—	Да? — Глаза Пабло зажглись алчностью. Он покло¬
нился.— Я полностью полагаюсь на вас.
—	Мудрое решение. Ибо цена, которую я намерен
дать за то, что ты сообщил мне ее местонахождение,—
твоя жизнь.
—	Моя жизнь?!
—	Видишь ли, о тебе мне кое-что известно. К примеру,
почему ты уехал в Италию, захватив с собой сестру, как
жил там на ее заработки. Ты удрал из Кордовы, потому
что убил человека. Я не знаю его имени. Но это и не¬
важно. Имя это наверняка помнит мой добрый друг, дон
Ксавьер Пастор, коррехидор Кордовы. Он, разумеется,
поблагодарит меня, если я отправлю тебя к нему, и именно
так я и поступлю, если ты не скажешь, где найти Беатрис.
Так что выбирай сам, мой бесстыжий приятель.
—	Проклятье! Пусть я умру, но это несправедливо.
Вы не оставляете мне никакого выбора.
—	Наоборот. Я даю тебе то, что ты никоим образом
зоо

не заслужил. У коррехидора есть средства развязывать
людям язык, даже самым отважным храбрецам. Ты же,
похоже, если чем и отличаешься, то только не храбростью.
Поэтому отвечай на мой вопрос. А чтобы ты не думал,
что со мной можно затеять новую игру, я хочу сразу
сказать тебе, что до моего возвращения ты посидишь за
решеткой.
—	А где гарантии, что вы не обманете меня, если
я скажу, где Беатрис?
—	Никаких гарантий ты не получишь. Придется тебе
поверить мне на слово. Но я бы не стал тратить на тебя
столько времени, если б не собирался отпустить на свободу
после того, как найду Беатрис. Я бы мог сразу отправшь
тебя в Кордову, и на дыбе ты все рассказал бы сам.
Тут уже Пабло окончательно понял, что проиграл.
—	Беатрис в монастыре Санта-Паулы в Севилье.
—	Это правда?
—	Клянусь моей душой.
—	Сомневаюсь, что она у тебя есть. Ну да ладно.
Думаю, у тебя не хватит духа лгать мне. Когда я вернусь,
ты получишь пятьдесят флоринов и уберешься из Испании.
Если же ты этого не сделаешь или еще раз попытаешься
увидеться с сестрой, я устрою тебе дружескую встречу
с коррехидором Кордовы.
Он хлопнул в ладоши.
—	До моего указания этого человека держать под
строгим арестом,— приказал он появившемуся пажу.— Вы
можете идти, сеньор Арана. И последнее предупреждение:
никаких фокусов.
С поникшей головой Пабло последовал за пажом, кляня
свою несчастную судьбу.
А Колон поспешил в покои Сантанхеля.
—	Великое известие, дон Луис.
—	Да поможет мне Бог! Что случилось? Глядя на вас,
можно подумать, что вы сделали еще одно открытие.
—	Сделал. Еще более великое, чем Индии,— Колон
радостно рассмеялся.— Я нашел Беатрис. Она в Севилье.
—	Слава Богу!
—	Я немедленно еду в Севилью.
—	Немедленно? — радости Сантанхеля поубавилось.
—	Не позднее, чем через час. Как только оседлают
лошадь.
—	Но это невозможно,— запротестовал Сантанхель.—
Сегодня вы ужинаете с герцогом Аркосским. Он же уст¬
раивает званый вечер в вашу честь.
301

—	Почествуйте меня сами. Извинитесь за меня перед
герцогом.
—	Но...— тут уж канцлер совсем загрустил.— Дьявол
вас побери! Разве вы забыли, что их величества пригла¬
сили вас завтра на обед?
—	Их величества отлично отобедают без меня. Поже¬
лайте им доброго аппетита и объясните, что неотложные
дела потребовали моего отъезда в Севилью.
—	Вы сумасшедший?
—	Вполне возможно,— рассмеялся Колон.
—	Но вы не можете уехать. Королевское желание...
—	Сейчас я выполняю волю небес.
—	Как вы можете так говорить, образумьтесь! Их
величествам не терпится завершить обсуждение новой
экспедиции.
—	А мне не терпелось отправиться в прежнюю. Но
пришлось ждать. Теперь их величества и я поменяемся
местами. Вот и все.
—	Но Кристобаль, друг мой! — канцлер заломил ру¬
ки.— Это же чистейшей воды безумие. Послушайте меня,
сумасшедший вы мой. Таким поступком вы наживете
себе новых врагов, а у вас их и так предостаточно. Вы
представляете, какие пойдут разговоры, сколько на вас
выльют грязи? И их величества могут прислушаться
к вашим недоброжелателям, потому что обидятся, узнав,
что вы идете супротив их желаниям.
Но Колон его не слушал.
—	Я могу думать только о Беатрис. Ни о чем другом.
Влюбленный взял верх над первооткрывателем. Но и пер¬
вооткрыватель еще достаточно велик, чтобы рискнуть
вызвать неудовольствие их величеств и злобную зависть
придворных.— Он обнял встревоженного канцлера.— По¬
могите мне в этом, как друг, самый близкий мне человек.
Шепните на ушко королеве истинную причину моего
отъезда. Она женщина, и у нее доброе сердце. Она поймет.
—	А король? — печально спросил дон Луис.— Что
я должен сказать ему?
—	Убедите его, что этим внезапным отъездом я сэко¬
номлю ему много денег,— рассмеялся Колон.— И он про¬
стит мне любое прегрешение.
—	Нельзя же все обращать в шутку,— воскликнул
Сантанхель.
—	Ничего иного не остается,— Колон схватил руку
канцлера, пожал ее.— Сохрани вас Бог, дон Луис,— и вих¬
рем вылетел за дверь 96.

БУКЛНЬЕР
ЕЮ
ВЕЛИЧЕСТБЛ
Роман

Глава I
МАЙОР СЭНДЗ И ГОСПОЖА УДАЧА
ак человек, знающий себе цену, майор Сэндз
был готов благосклонно принять милости,
которыми могла удостоить его госпожа Уда¬
ча. До сих пор у него хватало ума не под-
з даваться на ее удочку: уж он-то знал, на
какое коварство была способна эта продув¬
ная бестия. Ему не раз случалось видеть, как она осыпала
милостями людей недостойных и отворачивалась от тех,
кто и вправду был достоин ее наград. И если она наконец
улыбнулась ему, то вовсе не из великодушия или чувства
справедливости, а просто потому, что майор Сэндз сумел
заставить ее сделать это.
Таково, смею вас уверить, было умонастроение майора,
когда он сидел, мечтая, возле мисс Присциллы Харрадин,
которая отдыхала на кушетке, установленной на корме
«Кентавра», под сенью навеса, сооруженного на скорую
руку из куска парусины.
Сверкая позолотой, с убранными парусами, «Кентавр»
грациозно покачивался на волнах, бросив якорь в про¬
сторной бухте Фор-Руаяля. Он зашел пополнить запасы
пресной воды, предоставив местным жителям прекрасную
возможность развернуть широкую торговлю. Перегружен¬
ные фруктами и овощами пироги, управляемые белыми,
неграми и карибами, точно мухи, слетелись к огромному
кораблю, уткнувшись в его борта носами. На старшего
кока и его помощника-негра, расположившихся на палубе,
со всех сторон сыпались самые разные предложения, вы¬
крикиваемые на трескучем французском и рокочущем
305

английском. Так что товар брали у тех, кто был бойчее
других и кричал громче всех.
У выхода на наружный трап капитан Брэнсом, в под¬
поясанном ремнем синем камзоле, широкие полы которого
развевались на ветру, в кружевной манишке цвета поту¬
скневшего золота, отбивался от назойливого еврея, сто¬
явшего в лодке и пытавшегося всучить ему груды коко¬
совых орехов, пряностей и имбиря.
Неподалеку от берега, на сверкающей глади нефрито¬
вых вод бухты, где под действием слабого норд-оста,
немного облегчившего изнурительную жару, мало-помалу
поднималась легкая зыбь, вздымались в небо стройные
ряды корабельных мачт и стеньг*, оплетенных густой
паутиной реев2, канатов и тросов. А за ними, на фоне
стелющихся волнами изумрудных холмов Мартиники, вид¬
нелся крохотный городишко Фор-Руаяль, над которым
с севера высился выщербленный ветрами пик горы Пе¬
ле, упиравшийся прямо в серебристо-голубой небосвод.
Капитан Брэнсом поглядывал то на неугомонного ев¬
рея, то на большую шлюпку, маячившую примерно в по¬
лумиле от «Кентавра» и быстро направлявшуюся прямо
к нему. Чтобы было не так жарко, он снял с головы
черную бобровую шляпу, под которой вместо парика ока¬
зался широкий синий платок, и вытер им лоб. В нелепом
для здешних мест парадном европейском платье он просто
задыхался, однако при заходе в порт ему всякий раз
надлежало облачаться в него — ничего не попишешь, та¬
кова уж была его служба.
На верхней палубе, явно предрасположенный к пол¬
ноте, майор Сэндз тоже страдал от жары, несмотря на
легкий бриз и спасительную тень навеса, и страдания его
усугублялись мыслями о безысходности своего положения:
его пребывание под тропиком Рака слишком затянулось,
и он даже не мог предположить, когда оно наконец
закончится. Он покинул Англию пять лет тому назад,
когда еще здравствовал Карл II3, и поступил на службу
г, заморские колонии, надеясь обрести в Новом Свете
удачу, избегавшую его в Старом. Впрочем, так порешил
его досточтимый батюшка, большой охотник до карт и вы¬
пивки, вконец промотавший их обширные родовые поме¬
стья в Уилтшире 4. И, хотя вследствие этого его наследство
изрядно поубавилось, наш майор нисколько о том не
сожалел, так как вместе с ним он по крайней мере
избавлялся от порочных наклонностей батюшки, за
что каждый божий день благословлял своего создателя.
306

Майор Сэндз не любил рисковать. В отличие от
своего расточительного отца он был наделен особой
расчетливостью, которая в сочетании с умом помогает
их обладателю достичь известных высот. Сказать по
правде, умом майор не блистал, однако, как это зачастую
бывает с людьми, ему подобными, он не придавал тому
никакого значения, и если надежды его пока не осуще¬
ствились, то уж неумолимое приближение удачи он
чувствовал как никогда прежде.
И теперь, ожидая лишь его благоволения, удача улыба¬
лась ему, возлежа прямо перед ним — о что за дивное зре¬
лище! — на кушетке из бамбука и резного дуба.
Высокая, стройная и прекрасная, мисс Присцилла Хар-
радин являла собой воплощение самой грации, которая бы¬
ла скорее отражением изящества ее души. Ее юное лицо,
сокрытое под широкими полями шляпы, лучилось очарова¬
нием, а бархатная кожа и выражение прелестных глаз, ка¬
ких нет больше на всем белом свете, несли в себе едва уло¬
вимую печать долгого пребывания под жарким антильским
солнцем. Маленький решительный подбородок и резко
очерченные губы свидетельствовали о ее большой силе во¬
ли, тогда как огромные глаза, цвет которых был сродни не¬
бесной синеве — когда она обращала их к небу — и сочной
зелени волн — когда она смотрела на море,— излучали
нежность и чистосердечие. На ней было расшитое золотом
шелковое платье цвета слоновой кости; она опахивалась
веером из красно-зеленых перьев попугая, украшенным по¬
середине миниатюрным овальным зеркальцем.
Ее отец, сэр Джон Харрадин, подобно майору Сэндзу,
был принужден покинуть родину из-за превратностей
судьбы. Когда его денежные дела пришли в расстройство,
с целью поправить пошатнувшееся материальное положе¬
ние, а также ради своей единственной дочери, рано по¬
терявшей мать, он согласился вступить в должность гу¬
бернатора Наветренных островов , которую выхлопотал
ему один из его друзей, вхожий ко Двору. Сей пост сулил
немалые выгоды. Смекнув это, сэр Джон воспользовался
предоставившимися возможностями и отслужил в губер¬
наторской должности верой и правдой шесть лет. И когда
он умер — тропическая лихорадка унесла его до срока,—
его дочь была вознаграждена с лихвой за те долгие годы,
что она прожила вместе с ним вдали от родины, став
обладательницей довольно крупного состояния и весьма
приличного имения в Англии, которое приобрел для нее
по случаю надежный агент.
307

Сэр Джон хотел, чтобы она как можно скорее верну¬
лась на родину, где ее попечением должна была заняться
его сестра. Признав в свой последний час, что из-за его
корысти ее молодость была загублена в Вест-Индии, он
велеречиво попросил у дочери прощения и засим отбыл
в мир иной.
Они с отцом были добрыми друзьями и никогда не
разлучались. Его смерть стала для нее невосполнимой
утратой, и только дружба и поддержка майора Сэндза
принесли ей заметное облегчение.
Бартоломью Сэндз был вице-губернатором. Он прожил
в доме Харрадинов так долго, что мисс Присцилла уже
относилась к нему как к члену семьи и теперь с радостью
принимала знаки его внимания. И майор был этим без¬
мерно счастлив. Надежды стать губернатором Антигуа
после смерти сэра Джона у него практически не было.
Вовсе не потому, что он не годился на столь высокую
должность. Он не сомневался, что вполне мог бы с нею
справиться, однако ему было хорошо известно, что, когда
речь заходит о назначении на ту или иную должность,
благоволение Двора значит много больше, нежели сметка
и богатый практический опыт, а посему он был уверен:
на эту должность непременно назначат какого-нибудь
нерадивого бездаря из метрополии.
И, осознав всю безысходность своего положения, он
решил посвятить себя целиком заботам о мисс Присцилле.
Откровенно поделившись с девушкой своими намере¬
ниями, он поверг ее в умиление. Она считала, что он,
несомненно, займет пост ее отца, и ему вовсе не хотелось
разубеждать ее в этом. Разумеется, было бы превосходно,
как-то заметил он ей, если бы все так и обернулось,
однако сейчас главное для него заключалось в другом —
в том, чтобы оказать ей посильную помощь. Мисс При¬
сцилле следовало незамедлительно возвращаться на ро¬
дину, в Англию. Плавание предстояло долгое и небезо¬
пасное. И он не мог допустить, чтобы она отправилась
в столь нелегкое путешествие одна, без надежного спут¬
ника. Конечно, в этом случае он лишался последней
возможности стать губернатором, к тому же за самоволь¬
ную отлучку с острова, тем более в такое неспокойное
время, его ожидали крупные неприятности, но отныне все
его помыслы были заняты только ею одной. Кроме того,
прибавил он для пущей убедительности, такова была воля
ее покойного отца.
Мисс Присцилла хотела было отвергнуть его жертву,
308

однако он твердо решил ехать, а на время своей отлучки
он назначил вице-губернатором капитана Грея — покуда
Уайтхолл 6 не вынесет иного решения.
Так он очутился на «Кентавре» вместе с мисс Присцил¬
лой и ее чернокожей служанкой Изабеллой. К несчастью,
негритянка не переносила качки, и путешествие через оке¬
ан стало для нее невыносимой мукой, так что пришлось ее
высадить на Барбадосе. После этого мисс Присцилле ниче¬
го не оставалось, как самой заботиться о себе.
Майору Сэндзу приглянулись внушительные размеры
«Кентавра», а также то, что корабль обладал превосход¬
ными мореходными качествами, и, хотя его владелец,
прежде чем взять курс к родным берегам, намеревался
отправиться по торговым делам на юг, к Барбадосу, он
остановил свой выбор именно на нем. И теперь майор
желал, чтобы плавание продлилось как можно дольше,
так как надеялся, что за это время его отношения с мисс
Присциллой станут много ближе. Будучи человеком рас¬
четливым, он не хотел торопить события — себе во вред.
Поскольку ухаживать за наследницей сэра Джона Харра-
дина он начал только после его смерти, ему казалось,
что ее расположение он сможет завоевать лишь в том
случае, если будет действовать не спеша. А пока ему
следовало развеять кое-какие предрассудки, которые мог¬
ли стать препятствием на его пути к успеху. Хотя, в об¬
щем, майор не мог пожаловаться на свою внешность,
в чем он убеждался всякий раз, когда смотрел на себя
в зеркало, тем не менее его и мисс Присциллу разделяла
значительная разница в возрасте. Мисс Присцилле еще
не исполнилось и двадцати пяти, а майору уже было за
сорок, на голове у него появились залысины, и он тща¬
тельно скрывал их под отливавшим золотом париком. Он
видел, что она относится к нему с почтением, как если
бы он был ей отцом, и от этого ему становилось не по
себе. Тем не менее его не покидала надежда, что при
определенном усердии, сблизившись с нею, ему удастся
покорить ее сердце. И это плавание открывало для него
прекрасные возможности осуществить свою вожделенную
мечту. Что правда, то правда, только сущий глупец мог
не воспользоваться таким благоприятным случаем, чтобы
еще до прихода в Плимут заполучить руку и сердце этой
столь желанной девушки, а заодно и ее не менее желанное
состояние.
Теша себя этой приятной надеждой, майор, как истин¬
ный джентльмен, готовый предупреждать малейшие же¬
309

лания дамы, протянул своей спутнице серебряную коро¬
бочку с перуанскими леденцами.
Она отрицательно покачала головой, ответив ему неж¬
ной, очаровательной улыбкой.
—	Вы проявляете по отношению ко мне столько лю¬
безности, сударь, что, с моей стороны, было бы крайне
неучтиво отказать вам... Однако...
И она взмахнула ярким веером.
Майор сделал вид, будто огорчился... или, скорее, по¬
пытался изобразить огорчение.
—	Неужто, мисс, я всегда буду для вас только сударем?
В таком случае, честное слово, я больше ничего не стану
вам предлагать. Вы же знаете, мисс, у меня есть имя —
Бартоломью.
—	Прекрасное имя,— сказала она,— но больно уж кра¬
сивое и длинное, чтобы выговаривать его по сто раз на
дню... да еще в такую жарищу.
Но он сразу нашелся что ответить:
—	Друзья называют меня Бартом. Так звала меня
и моя матушка. Так что пусть я буду Бартом и для
вас, Присцилла.
—	Весьма польщена, Барт,— произнесла она с улыб¬
кой, от которой у него тут же отлегло на душе.
Корабельный колокол пробил восемь склянок 7. Заслы¬
шав сигнал, мисс Присцилла встрепенулась:
—	Как, уже четыре часа, а мы все еще здесь? —
удивленно проговорила она.— Ведь капитан уверял, что
мы снимемся гораздо раньше.
Она поднялась и спросила:
—	Право, почему мы так долго стоим?
Как будто желая получить ответ на свой вопрос, она
вышла из-под навеса. Майор Сэндз тоже встал и после¬
довал за нею.
Торговец-еврей несолоно хлебавши направил свою кро¬
хотную лодчонку назад к берегу. Другие пироги, так и
не освободившись от груза овощей и фруктов, тоже от¬
чаливали от корабля. Сидевшие в них люди все еще
кричали, препираясь с матросами, облепившими релинги 8.
Большая шлюпка, за которой наблюдал капитан Брэн¬
сом, подошла к подножию наружного трапа. Один из
сидевших в ней туземцев, обнаженный и смуглый, упер¬
шись коленом в ее носовую надстройку и ухватив кора¬
бельный конец, поставил шлюпку вдоль огромного, как
скала, борта корабля.
В это же самое время за кормовым парусом шлюпки
310

показалась стройная, крепко сложенная фигура молодого
человека в голубом, расшитом золотом камзоле и шляпе,
увенчанной бледно-голубым страусовым пером; на его
руке, обрамленной тончайшими кружевами, которой он
взялся за поручень трапа, была перчатка.
—	Черт возьми! А это еще что за птица? — удивленно
воскликнул майор Сэндз, не ожидавший встретить эдакого
щеголя прямо посреди моря, у берегов Мартиники.
Он удивился еще больше, когда увидел, с какой лов¬
костью этот щеголь взбирался по перекошенному трапу.
Следом за ним едва поспевал метис в хлопчатобумажной
рубахе и коротких штанах из грубой кожи, он тащил
плащ, шпагу и ярко-красную кожаную кобуру, из которой
торчали рукоятки двух пистолетов, отделанные серебря¬
ной чеканкой.
Поднявшись до верхней площадки трапа, расположен¬
ной на уровне палубы, высокий незнакомец на мгновение
остановился, приняв величественную позу. Затем, в ответ
на приветствие капитана, он снял шляпу и поклонился.
На голове у него был искусно завитый черный парик,
обрамлявший его загорелое, обветренное лицо.
Капитан отдал распоряжение. К нему тотчас же уст¬
ремились двое матросов.
Путешественникам было видно с кормы, как вслед за
тем на палубу подняли один сундук, а за ним и другой.
—	Кажется, этот господин наш попутчик,— произнес
майор.
—	Судя по наружности, он какая-нибудь важная осо¬
ба,— заметила мисс Присцилла.
На что майор с плохо скрываемым раздражением
возразил:
—	Вы судите о нем по его изящному виду. А наруж¬
ность, да будет вам известно, моя милая, обманчивая
штука. Вы только взгляните на его слугу, если этот
мошенник в самом деле ему слуга,— это же сущий пират.
—	Но мы же с вами находимся в стране буканьеров 9,
Барт,— напомнила ему она.
—	Вот именно,— резко ответил майор.— Я и подумал,
что роскошный голубой камзол здесь совсем не к месту.
По свистку капитана матросы заняли свои места.
Якорная цепь с оглушительным скрежетом поползла
вверх. Матросы полезли на марсы 10 ставить паруса. Майор
догадался, почему они так долго здесь стояли — чтобы
забрать незнакомца, и, как бы обращаясь к ветру он с
горечью спросил:
311

—	Откуда, черт бы его побрал, взялся этот хлыщ?
В его голосе прозвучало явное недовольство. Ведь
незнакомец мог нарушить все его планы.
Майор Сэндз огорчился бы еще больше, знай он, что
сама госпожа Удача ниспослала ему попутчика, дабы
он лишний раз убедился, что добиться ее милостей не
так-то просто.
Глава II
ГОСПОДИН ДЕ БЕРНИ
Мисс Присцилла и майор, которым не терпелось уз¬
нать, кто же их попутчик, спустились в просторную
кают-компанию, где уже шли приготовления к ужину.
Однако узнать им удалось немного: представляя им
незнакомца, капитан назвал его Шарлем де Берни, из
чего следовало, что он был француз. Хотя с первого
взгляда сказать это было трудно, потому что по-английски
он изъяснялся довольно легко и непринужденно. Его на¬
циональность скорее выдавали присущие ему чисто фран¬
цузская экспрессивность и подчеркнутая обходительность
—	слишком откровенная, по мнению майора, воззривше¬
гося на него широко раскрытыми голубыми глазами. Для
себя майор уже решил, что будет относиться к незнакомцу
нарочито равнодушно, и только порадовался, когда не
нашел никаких оснований, могших изменить его решение:
дело в том, что в силу своего положения майор Сэндз
презирал всех, кто, подобно ему, был лишен привилегии
родиться англичанином.
Господин де Берни был высок, строен и на вид
крепок. На нем были голубые гладкие чулки, подчер¬
кивающие стройность его гибких ног. Его лицо покрывал
сильный загар. И, как не преминул заметить майор
Сэндз, оно поразительно напоминало лик Его величества
покойного короля Карла II в пору его молодости — ибо
французу было не больше тридцати пяти. Тот же уд¬
линенный череп, такие же острые скулы, тот же нос
и тот же выступающий вперед подбородок, такие же
тонкие черные усики над полной верхней губой, тот же
рот, застывший в едва уловимой сардонической улыбке,
характерной для усопшего монарха. Над его темными
глазами, вспыхивающими, точно яркий факел, нависали
черные как смоль брови.
312

Судя по всему, к своим спутникам он питал несравнимо
меньший интерес, нежели они к нему. По крайней мере
такое впечатление складывалось сначала. Хотя его лицо
по-прежнему хранило маску учтивости, защищавшей его,
словно щит, было видно, что беседа, которую он вел
с капитаном, вселила в него некоторую тревогу.
—	Раз уж вам в тягость зайти на Мари-Галантп,
капитан, дайте мне хотя бы шлюпку, и я сам доберусь
до берега.
—	Но я не собираюсь заходить в воды Гваделупы,—
возразил капитан.— А случись там какая-нибудь завару¬
ха?.. Хотя я и знаю свой долг, у меня нет ни малейшего
желания рисковать. Это мое последнее плавание, и я сде¬
лаю все, чтобы оно прошло спокойно. В Девоне 12 меня
ждут жена и четверо детишек. И уж я постараюсь де¬
ржаться подальше от этого пиратского гнезда — Гваделу¬
пы. Я и без того рискую, согласившись высадить вас на
Санта-Крусе 13.
Мисс Присцилла, сидевшая рядом, оживилась.
—	Вы говорите — пираты, капитан? — сказала она, на¬
клонившись к нему.
—	Да-да, мисс, они самые...
Заметив на лице своей подопечной тень тревоги, в раз¬
говор вступил майор:
—	Полноте, капитан! При дамах не пристало говорить
о пиратах. Кроме того, их уже давно нет, они существуют
разве что в воображении трусов.
—	О, сударь, не скажите! — возразил капитан, весь
зардевшись, и насмешливым тоном продолжил: — Хорошо,
сударь, раз вы полагаете, что в Карибском море нынче
тишь да гладь, как в пруду английского парка, пусть
будет по-вашему.
И он принялся за ужин, а майор Сэндз обратился
к господину де Берни:
—	Стало быть, сударь, вы с нами только до Санта-
Круса?
—	Нет, сударь. Я собираюсь плыть во Францию и ищу
попутный корабль.
Майор стушевался:
—	Но, сударь, лучшего судна, чем наше, вам не найти.
Почему бы вам не отправиться с нами до Плимута? Ведь
оттуда до Франции, через Ла-Манш, рукой подать.
—	В самом деле, сударь,— ответил де Берни,— я об
этом как-то не подумал.
В то же мгновение майор пожалел, что оказался столь
313

словоохотлив. К своему великому сожалению, он услышал,
что мисс Присцилла, подхватив мысль, так сильно его
обеспокоившую, сказала французу:
—	А теперь вы, надеюсь, подумаете, сударь?
Де Берни взглянул на нее, и в его темных глазах блес¬
нул огонь. А на губах заиграла ласковая улыбка.
—	Право, мисс,— промолвил он,— ваше присутствие
способно ввергнуть в смущение любого мужчину.
Майору такой ответ показался на редкость дерзким.
Однако после короткой паузы француз сумел выйти из
этого щекотливого положения:
—	Но увы! На Санта-Крусе меня ожидает приятель.
Мы вместе должны плыть во Францию.
Тут в разговор опять вмешался майор.
—	Но,— удивленно заметил он,— вы только что проси¬
ли капитана высадить вас на Гваделупе. Выходит, раз не
Гваделупа, подавай вам Санта-Крус, так, что ли?
Своим вопросом он надеялся озадачить француза, но
не тут-то было. Повернувшись к нему, тот одарил его
улыбкой, на сей раз больше напоминавшей презритель¬
ную усмешку:
—	Зачем же обличать невинную ложь, к которой при¬
ходится прибегать ради того, чтобы выказать любезность
даме? Это по меньшей мере бестактно, сударь.
Майор покраснел, но сдаваться и не подумал:
—	А зачем прибегать ко лжи, сударь?
—	Позвольте, сударь, задать вам встречный вопрос:
а зачем прибегать к любезностям? Каждый поступает
сообразно со своей натурой. Один прибегает ко лжи —
ради того, чтобы казаться любезным, а другой допускает
бестактность — из самых искренних побуждений. И каж¬
дый из нас по-своему достоин восхищения.
—	Клянусь честью, сударь, тут уж я с вами ни за что
не соглашусь!
—	Тогда давайте спросим мисс, пусть она нас рас¬
судит! — улыбнувшись, произнес француз.
Но мисс Присцилла покачала белокурой головой:
—	Если так, то мне придется выступить против одного
из вас, а для меня это будет очень нелегко! — ответила она.
—	В таком случае я приношу вам извинения за мою
просьбу, и давайте оставим этот разговор,— предложил
де Берни. И, обернувшись к капитану, перевел беседу на
другую тему.
После этого разговора майор почувствовал себя
униженным.
314

—	Я думаю, французу не доставило удовольствия ока¬
заться в таком неловком положении,— сказал он мисс
Присцилле, когда они вернулись на корму.
Мисс Присцилле очень не понравилось плохо скрыва¬
емая неприязнь майора к столь учтивому чужеземцу.
Кичливость майора вызывала у нее раздражение.
—	А разве ему было неловко? — проговорила она.—
Я этого совершенно не заметила.
—	Как, неужели не... (Большие голубые глаза майора,
который вдруг сделался красный, как помидор, казалось,
вот-вот вылезут из орбит. И тут он громко рассмеялся.)
Просто невероятно, Присцилла! Ну да, я же ясно дал ему
понять, что со мной подобные шутки не проходят! Хит¬
рецов да ловкачей я вижу насквозь. И, известное дело,
нашему молодцу пришлось не по душе, когда его вывели
на чистую воду.
—	Не по душе? В таком случае он умело это скрыл.
—	Конечно-конечно, прикидываться он большой ма¬
стак! — воскликнул майор.— Но, еще раз повторяю,
со мной такие игры не проходят. Сначала он, видите
ли, заявляет, что не думал плыть на «Кентавре». По¬
том оказалось, на Санта-Крусе его поджидает дружок...
но я-то знаю, это капитан принудил его высадиться
на Санта-Крусе! Что же он скрывает, причем так не¬
ловко?
—	Это нас совершенно не касается.
—	Вы полагаете? Я представляю здесь Британскую
корону, и мой долг — внимательно следить за тем, что
творится в здешних водах.
—	Зачем же так беспокоиться? Через пару дней мы
с ним распрощаемся.
—	Что правда, то правда, и я благодарю за это небо.
—	Отчего же такая немилость? Господин де Бер¬
ни достаточно умен, и с ним было приятно провести
время.
Майор нахмурил брови:
—	Вы полагаете, он умен?
—	Да! Вспомните, как ловко он парировал ваши
выпады.
—	Он — умен! Боже праведный! Да он вел себя как
отъявленный плут, честное слово!
В это мгновение на трапе, ведущем на полуют14,
показалась черная шляпа с голубым пером, развевающим¬
ся на ветру. Де Берни направился к пассажирам.
При его появлении у майора засосало под ложечкой.
315

Но мисс Присцилла встретила галантного чужеземца свер¬
кающей улыбкой и даже подвинулась, чтобы он мог сесть
рядом с нею на кушетке — назло майору, который холодно
ему кивнул.
Мартиника уже виднелась далеко позади, и теперь
«Кентавр» на всех парусах мчался на запад, слегка по¬
качиваясь на волнах.
Де Берни с видом знатока похвалил свежий норд-вест
и высказал предположение, что если ветер будет им
благоприятствовать и впредь, то раньше чем через пару
дней они увидят берег Доминики. Майор, чтобы не ос¬
таться в долгу, выразил недоумение по поводу решения
капитана зайти на остров, населенный преимущественно
туземцами и всего лишь несколькими французами из
фактории в Розо.
Де Берни поразил его своим быстрым ответом:
—	Если бы речь шла об обычном торговом судне,
я бы, сударь, с вами согласился. Действительно, Розо
не стоит того, чтобы бросать там якорь. Однако, если
капитан ведет торговлю самостоятельно, в этом случае
у него могут быть веские причины остановиться там.
Готов побиться об заклад, тут у капитана Брэнсома есть
свой интерес.
Дальнейшие события подтвердили предположение
француза: на другой день «Кентавр» бросил якорь в Розо.
И Брэнсом, связанный договором со своими хозяевами,
высадился на берег, чтобы договориться насчет закупки
кожи.
Погрузка товара должна была занять день-другой,
и господин де Берни предложил своим спутникам совер¬
шить прогулку в глубь острова. Мисс Присцилла приняла
его предложение с большой радостью.
Раздобыв лошадей, трое путешественников, в сопро¬
вождении одного только Пьера, метиса 15, прислуживав¬
шего де Берни, отправились полюбоваться дивной приро¬
дой острова — горячим озером и плодородными долинами,
по которым протекала речушка Лайу.
Майор хотел взять еще охрану, но де Берни уверил
его, что туземцы Доминики народ миролюбивый и их
можно совершенно не опасаться. По дороге путникам
повстречался француз, крепкий молодец средних лет,
в аляповатой одежде, от которого за версту несло ро¬
мом и табаком. Заметив де Берни, незнакомец застыл
как вкопанный. Затем его смуглое, обветренное лицо
осклабилось. Гротескно-почтительным жестом он снял
316

шляпу, обнажив убеленную сединой спутанную шеве¬
люру.
Майор не понимал ни слова по-французски. Однако
его поразил грубый, бесцеремонный тон, каким он заго¬
ворил с де Берни.
—	Ба! Кого я вижу! Берни? Черт возьми, я уж думал,
мы больше не свидимся!
Де Берни прервал его и ответил непринужденно
и насмешливо:
—	А это, стало быть, ты, шельма! Значит, теперь
приторговываешь кожей?
Отъехав с мисс Присциллой немного вперед, майор
весело заметил:
—	Какие странные знакомые у нашего фата... Мне
просто не терпится узнать, что же он все-таки за птица?
Лукавые слова майора привели мисс Присциллу в раз¬
дражение. Она считала его человеком недалеким, и ей
всегда казалось, что об островах Карибского моря она
знает куда больше, чем он. Разве человек, живущий
в далекой заморской колонии, не может иметь странных
знакомств? Только легкомысленный невежда способен де¬
лать недоброжелательные выводы, глядя на подобную
бесцеремонность.
И она сказала об этом майору.
—	Однако, мисс! Неужели вы собираетесь выгоражи¬
вать этого франта?
—	А зачем вы насмехаетесь над ним, Барт? Насколько
мне помнится, господин де Берни не говорил, что прибыл
прямо из Версаля.
—	Да-да, разумеется, уж в это он не заставил бы нас
поверить ни за что на свете. Дитя мое, он же отъявленный
авантюрист!
В ответ майор приготовился выслушать возражения,
но то, что он услышал, превзошло все его ожидания.
—	В самом деле, как же я раныпе-то не догадалась! —
сказала она с чарующей улыбкой.— Мне так нравятся
авантюристы! Я просто восхищаюсь их жизнью!
Но тут к ним присоединился де Берни и избавил мисс
Присциллу от выслушивания нравоучений своего опекуна.
Дерзкий выпад девушки привел майора в негодование.
Быть может, именно поэтому вечером, во время ужина,
когда все собрались в кают-компании, он припомнил этот
случай на прогулке.
—	Как странно, что судьба свела вас здесь со старым
знакомым!
317

—	Действительно, странно,— ничуть не смутившись,
произнес француз.— С этим человеком мы когда-то вме¬
сте воевали.
Майор удивленно поднял рыжие брови:
—	Значит, вы служили, сударь?
Глаза француза загадочно сверкнули.
—	В каком-то смысле — да,— ответил он и, обращаясь
к Брэнсому, который, сняв роскошный европейский наряд,
сидел, довольный, в хлопчатобумажной сорочке и коротких
бумазейных панталонах, сказал: — Это был Лафарш, капи¬
тан. Он говорил, что имеет с вами какие-то дела.
И продолжил:
—	Мы вместе сражались на Санта-Каталине16, под
началом мессира 17 Симона. Пожалуй, только мы да еще
пара-тройка человек и уцелели в той мясорубке — ее
учинили на острове испанцы под предводительством Пе¬
реса Гусмана. Когда наша песенка вроде была уже спета,
мы — Лафарш, я и еще двое — затаились в маисовом поле.
Той же ночью мы сели в шлюпку и переправились на
ближайший остров. Я был ранен: во время пушечного
обстрела мне раздробило руку осколками. Раны и спасли
мне жизнь — сражаться я уже не мог, так что пришлось
искать надежное убежище, туда и пришли те трое. Это
были мои первые раны. Тогда мне не было и двадцати.
Да, из ста двадцати наших, оборонявших Каталину под
командованием Симона, кажется, мы одни остались в жи¬
вых. Когда Перес захватил остров, он безжалостно рас¬
правился с его защитниками — перерезал всех до одного.
Его жестокости нет прощенья!
Лицо де Берни помрачнело. Он было закончил свою
историю, однако мисс Присцилле захотелось узнать ее
поподробнее.
И француз рассказал о том, как процветала колония
на Санта-Каталине, которую основал Симон Мансвельт,
и о том, как ее захватили испанцы.
—	За свою жестокость испанцы заплатили сполна
в Портобело 18, в Панаме, и в других местах! Да, клянусь
Богом! Однако вся кровь, пролитая ими с тех пор, не
может искупить их вину за зверскую, подлую расправу,
которую они учинили англичанам и французам, жившим
на Санта-Каталине в мире и согласии.
Де Берни умолк, его воспоминания о прошлом, об
истории завоевания Антильских островов никого не оста¬
вили равнодушным. Даже майор, как ни странно, на
какой-то миг проникся уважением к французу.
318

После ужина де Берни сходил за гитарой. Сев спиной
к широкому иллюминатору, сквозь который проглядыва¬
ли багряные краски тропической ночи, он запел песни
своей родины, Прованса, а потом исполнил несколько
трогательных испанских арий — так, как их пели на
Малаге.
От его мягкого баритонального пения, глубоко за¬
павшего в сердце мисс Присциллы, у нее на глазах
выступили слезы. Даже майор был вынужден признать,
что де Берни пел отменно. Но его признание прозвучало
высокомерно — тем самым он хотел подчеркнуть, какое
расстояние лежит между ним, простым иностранцем,
волею судьбы ставшим их попутчиком, и его подопечной.
Он не мог не заметить, что жалкий французишка оча¬
ровал доверчивую мисс Присциллу, и был этим сильно
раздосадован.
Но еще большее разочарование постигло его через
два дня — когда де Берни пришел к ним со сплетенной
из пальмовых листьев корзиной, полной свежих апель¬
синов и лимонов. И преподнес ее мисс Присцилле,
сказав, что отправил своего слугу за фруктами специ¬
ально для нее. Грациозно приняв их, она поблагодарила
его за подарок.
—	Не стоит,— заверил ее он.
—	Сударь, не так дорог подарок, как внимание,—
сказала ему она.
Майор был просто взбешен, но все же промолчал,
когда де Берни разговаривал с мисс Присциллой. Француз
был весел и остроумен. И, как заметил майор, мисс
Присцилла охотно отвечала ему тем же. Майору было
неведомо искусство производить благоприятное впечатле¬
ние на общество. И, чувствуя растерянность, он нервничал
все больше и больше. Как быть, если этому проходимцу-
французишке, польстившемуся на чары мисс Присциллы,
взбредет в голову плыть на «Кентавре» и дальше? Что
делать, если мисс Присцилла — чей откровенно фриволь¬
ный смех и поведение не могли ускользнуть от бдитель¬
ного ока майора — забудет о чести и сама предложит де
Берни плыть с ними в Англию?
Проклиная в душе медленную погрузку чертовой
кожи, майор весь день пребывал в самом скверном
расположении духа. Он решил, что за ужином, при
случае, непременно отомстит этому пройдохе, ставшему
причиной его душевных мук.
319

Глава III
ПОЖЕЛАНИЕ БРЭНСОМА
Т^ентавр» покинул Доминику незадолго до захода
>>Л\.солнца и, гонимый попутным ветром, взял курс
на острова Авес, стараясь держаться подальше от Гва¬
делупы.
Отдав необходимые распоряжения, капитан отправился
ужинать. В прекрасном настроении он спустился в про¬
сторную кают-компанию, по правую и левую стороны
от которой располагались каюты пассажиров, размерами
поменьше.
С кормы, через распахнутые настежь створки широких,
овальной формы, иллюминаторов внутрь проникал легкий
ветерок и было видно, как зеленый остров медленно тает
далеко позади. «Прощай навеки, Доминика»,— довольно
вздохнув, изрек капитан. Радость его объяснялась тем,
что по завершении этого плавания он навсегда возвра¬
щался домой, в лоно семьи, которая редко когда его
видела и теперь, как ему казалось, готовилась встретить
с распростертыми объятиями.
Чувство удовлетворения сделало капитана более об¬
щительным, и, восседая во главе стола в сорочке и ко¬
ротких панталонах, он, счастливо улыбаясь, принимал
блюда, которые ему подносили его чернокожий грум
и слуга господина де Берни. В тот вечер был настоящий
пир: к столу подавали говядину и свежие фрукты, мясо
черепахи, огромного жареного длинноперого тунца, дичь,
подстреленную накануне де Берни. Капитан потчевал го¬
стей сладким перуанским вином, которое ему, человеку
неискушенному, казалось отменным.
Де Берни произнес в его честь тост, пожелав ему
благополучного возвращения домой и долгих лет счастья
в кругу семьи.
—	Странная штука, жизнь,— произнес капитан.— Ког¬
да я начинаю думать, что почти не знаю своих детей...
Однако, полагаю, мне все же удастся наверстать упущен¬
ное... тем паче с такими деньгами! У меня на борту
превосходный товар, кожа... на сей раз старина Лафарш
не подкачал... Кстати, правда, господин де Берни, очень
странно, что вы повстречали этого старого буканьера
спустя столько лет.
Майор насторожился.
320

—	Что вы сказали? Этот французский торгаш был
буканьером?
Ему ответил де Берни:
—	Сказать по чести, все мы на Санта-Каталине были
буканьерами. И сражались под знаменами Моргана 19.
Майор едва верил своим ушам.
—	Уж не Генри Моргана ли вы имеете в виду? —
поинтересовался он.
—	Ну да, сэра Генри Моргана, нынешнего губернатора
Ямайки.
—	И...— нахмурив брови, майор запнулся на полусло¬
ве.— И вы плавали с ним? С Генри Морганом?
Де Берни не понял удивления собеседника. И самым
непринужденным голосом продолжал:
—	Совершенно верно. Я был с ним в Портобело.
А в Панаме я командовал французским легионом. Тогда
мы с лихвой отомстили за кровь, пролитую на Санта-
Каталине.
Мисс Присцилла воззрилась на него широко раскры¬
тыми, сверкающими глазами. Майор побледнел, но в душе
он ликовал.
Наступило долгое молчание, тем временем де Берни
положил себе немного мармелада из гуаявы20 и снова
наполнил кубок перуанским вином. Не успел он поставить
назад пузатую бутылку, как майора прорвало:
—	Так... выходит, вы пират! Отпетый разбойник! Черт
возьми, и вы еще гордо об этом заявляете!
Испуганные, мисс Присцилла и капитан вмешались
одновременно:
—	Барт! — воскликнула мисс.
—	Майор Сэндз! Сударь! — вскричал капитан.
В их возгласе прозвучал укор. Но де Берни и бровью
не повел. Улыбнувшись своим недоумевающим защитни¬
кам, он сделал жест длинной, тонкой рукой, призывая их
к спокойствию.
—	Пират? — с усмешкой проговорил он.— О нет! Если
хотите — флибустьер или буканьер!
Толстые губы майора презрительно искривились.
—	Какая разница?
—	Очень большая.
Капитан поспешил растолковать майору то, что, ви¬
димо, в силу своего гордого нрава, не соблаговолил объ¬
яснить ему молодой человек. Буканьеры и флибустьеры
были в некотором роде признаны правительствами Англии
и Франции, и действия их поощрялись, так как они
1 I Зак. 1063
321

сражались с кровожадными испанцами и нападали только
на испанские корабли и колонии.
Тут в разговор снова вступил де Берни:
—	И поверьте, мы сражались достойно, лучше других...
Доведись вам участвовать в наших рейдах, вы бы сейчас
рассуждали совсем по-другому...
И он принялся вспоминать свои былые приключения.
Рассказал о невероятно дерзком рейде в Панаму 21. О ли¬
шениях, пережитых им и его соратниками, которым
целую неделю пришлось питаться яйцами аллигаторов,
отдающими мускусом, а потом их шкурами. Когда на
горизонте показалась Панама, они едва держались на
ногах. Город приготовился выставить против них силы,
раза в три превосходившие их собственные, не считая
ружей и лошадей.
—	К счастью, испанцы забыли пригнать с пастбищ
быков и лошадей. Мы отловили их и съели почти живьем...
С Божьей помощью, воспрянув силами, мы захватили
город так, что неприятель даже глазом не успел моргнуть.
—	С Божьей помощью! — с негодованием воскликнул
майор.— Не богохульствуйте, сударь!
Де Берни проявлял удивительное хладнокровие.
—	Вы слишком суровы в оценках, сударь,— только
и молвил он.
—	Черт возьми! А как я еще должен относиться к пре¬
зренным разбойникам! Да-да, именно разбойникам. Я при¬
вык называть людей и вещи своими именами. Ах, как
здорово вы тут все расписали, сударь! Но захват Панамы
не ратный подвиг, а настоящий грабеж, дело рук полчища
мерзавцев, томимых жаждой крови.
Открытая неприязнь майора вызвала у капитана Брэн-
сома тревогу: каково бы ни было нынешнее положение
де Берни, в прошлом он был флибустьером, а следова¬
тельно, у него в жилах течет горячая кровь. Не дай Бог
он выйдет из себя — тогда непременно быть ссоре, а ка¬
питану этого очень не хотелось.
Он уж было собрался вставить свое слово, но француз,
с виду совершенно спокойный, его опередил:
—	Право, майор, в .ваших речах сквозит измена. Не
кажется ли вам, что тем самым вы наносите оскорбление
вашему королю, который в вопросах чести проявлял зна¬
чительно меньшую щепетильность? Если б он считал
Генри Моргана таким, каким считаете его вы, он никогда
бы не удостоил его чести стать кавалером и не назначил
губернатором Ямайки.
322

—	Что правда, то правда,— поддержал его капитан
Брэнсом в надежде успокоить майора.— К тому же, должен
вам заметить, господин де Берни служит адъютантом
у сэра Генри Моргана и помогает ему поддерживать по¬
рядок в здешних водах.
На сей раз ему уже возразил не майор, а сам
де Берни:
—	Да, когда-то служил, но теперь все. Я подал
в отставку. Как и вы, капитан, я возвращаюсь на родину,
вкушать прелести заслуженного отдыха.
Однако майору хотелось, чтобы последнее слово оста¬
лось за ним:
—	Вы ведь прекрасно понимаете, все это смахивает
на то, как «вор у вора дубинку украл»... Можете сколько
угодно рассказывать сказки про ваших буканьеров, сударь.
Вам должно быть хорошо известно, что, когда от них не
стало никакого житья, пришлось посвятить вашего дружка
Генри Моргана в кавалеры, чтобы он своими руками
очистил здешние воды от своих же бывших сообщников.
Де Берни пожал плечами и, спокойно пригубив из
кубка, откинулся на спинку кресла. Своим несколько
надменным видом он показывал, что продолжать разговор
не намерен. Тогда вместо него заговорил капитан Брэнсом.
—	Кем бы ни был сэр Генри Морган, но именно ему
мы обязаны тем, что можем теперь плавать здесь без
всякой опаски. И наша безопасность — его заслуга, цели¬
ком и полностью.
В пылу спора майор опрометчиво затронул тему, ко¬
торую сам же недавно отверг, оберегая спокойствие мисс
Присциллы.
—	Безопасность! Однако мне приходилось слышать о
презренном буканьере по имени Том Лич, ему плевать
на вашего Моргана, и он как ни в чем не бывало про¬
должает хозяйничать в Карибском море...
Лицо Брэнсома помрачнело:
—	Да уж, Том Лич. Черт бы его побрал! Но Морган
и на него найдет управу. Всем известно — от Кампече 22
до Тринидада и от Тринидада до Багам,— за голову
последнего из буканьеров Морган посулил пять сотен
фунтов.
Де Берни вздрогнул. И, поставив кубок на стол, сказал:
—	Разве он буканьер, капитан? Мне больно слышать
это от вас. Нет, Том Лич — подлый пират.
—	Истинно так,— подхватил Брэнсом,— разбойник,
каких свет не видывал. Сущий изверг, без жалости и че¬
11*
323

сти, воюет против всех и вся, помышляет только об
одном — грабежах да разбоях...
Он было принялся рассказывать о злодеяниях Тома
Лича, но де Берни жестом остановил его:
—	Не стоит пугать мисс Присциллу.
Заметив, как побледнела девушка, капитан извинился
перед нею и в заключение пожелал:
—	Скорей бы Господь отправил этого мерзавца на
виселицу!
И тут вмешалась мисс Присцилла:
—	Довольно говорить о пиратах,— укоризненно про¬
молвила она.
Майор понял свою ошибку.
Повернувшись к де Берни, девушка одарила его нежной
улыбкой — как бы в награду за долготерпение и спокой¬
ствие, с каким он отвечал на выпады майора.
—	Господин де Берни, не могли бы вы сходить за
гитарой и спеть нам еще что-нибудь?
Француз поднялся, чтобы исполнить ее просьбу, а май¬
ор с горечью и недоумением спрашивал себя, почему
страшные признания этого бродяги о его прошлом ничуть
не ужаснули юное создание, вверенное его заботам. Дей¬
ствительно, сейчас ей как раз самое время окунуться
в тишину и покой английской деревни — уж тогда-то она
узнает, какая она, настоящая жизнь.
Глава IV
ПОГОНЯ
В разговоре, состоявшемся в кают-компании «Кен¬
тавра», выяснилось, какое место в истории занимал
сэр Генри Морган, так что вряд ли есть необходимость
добавлять к сказанному что-либо еще.
Власти обвиняли Моргана в том, что он не очень-то
торопится покончить с пиратами, которыми кишело Ка-
рибское море, и осыпали его злыми, незаслуженными
упреками. Ибо с тех пор, как Морган покинул «Береговое
братство» 23, он успел совершить настоящие чудеса. Уже
одна сила его примера не замедлила принести свои плоды.
Стоило ему только встать на защиту порядка и закона,
как от могущества буканьерского флота, адмиралом ко¬
торого он был, не осталось и следа, и те из его сподвиж¬
324

ников, что последовали за ним, мало-помалу занялись
мирным ремеслом, став лесорубами, плантаторами или
стражами мира и спокойствия на морских просторах.
Однако, несмотря на все его усилия, еще оставались
закоренелые пираты, не пожелавшие подчиниться его во¬
ле, и английские власти подозревали, что он ведет двой¬
ную игру и взимает дань с тех, с кем ему надлежало
покончить раз и навсегда.
Подобное отношение не только возмущало сэра Генри,
но и вызывало опасения, что, воспользовавшись его за¬
труднениями как предлогом, власти вынесут против него
официальное обвинение и это будет стоить ему головы.
Осуществлению главной цели Моргана препятствовали
разбойные действия его бывшего соратника Тома Лича.
Бывалый моряк и вместе с тем отпетый негодяй, Том Лич
объединил под своим знаменем всех буканьеров, не захо¬
тевших расстаться с привычной жизнью. Собрав на борту
сорокапушечного корабля «Черный Лебедь» команду под
стать себе, Том Лич нарек себя полновластным хозяином
Карибского моря и повсюду сеял ужас и смерть. Поскольку
отныне он был объявлен вне закона, его участь зависела
только от воли того, в чьих руках ему рано или поздно
суждено было оказаться, и он попрал все правила чести,
по которым некогда жило «Береговое братство».
И капитан Брэнсом ничуть не кривил душой, когда
молил Господа поскорее отправить этого злодея на висе¬
лицу. На другое утро, однако, ему пришлось признать,
что если его мольба и будет услышана, то случится это,
к сожалению, не скоро и «Кентавру» по-прежнему грозит
опасность.
Поднявшись в ранний час на палубу подышать свежим
морским воздухом, а заодно пригласить своих спутников
к завтраку, де Берни заметил на корме капитана: тот
рассматривал в подзорную трубу какой-то корабль, воз¬
никший на горизонте в трех-четырех милях к востоку.
Рядом с ним стояли майор Сэндз, в красном камзоле,
и мисс Присцилла, в прелестном бледно-зеленом платье
с кружевными оборками цвета слоновой кости, подчерки¬
вающими красоту ее тонкой, молочно-белой шеи.
На восходе солнца норд-вест перешел в свежий норд.
Дав сильный крен, «Кентавр» по-прежнему держал курс
на запад. Сейчас он находился в нескольких лье 24 к юго-
востоку от островов Авес25; в пределах видимости —
никакой земли.
Капитан опустил подзорную трубу в тот самый миг,
325

когда к нему подошел де Берни. При виде француза он
снова взглянул в трубу и передал ее де Берни.
—	Что скажете, сударь?
Де Берни взял у него трубу. Он, очевидно, не обратил
внимания на встревоженный вид Брэнсома, так как не
спешил воспользоваться ею. Сначала он обменялся при¬
ветствиями с мисс Присциллой и майором. Наконец он
поднес подзорную трубу к глазам и долго всматривался
в даль. Когда он ее опустил, в его взгляде можно было
прочесть ту же тревогу, что и на лице капитана, однако
об увиденном он не обмолвился ни словом. Он не спеша
подошел к релингам и, облокотившись на них, вновь
поднял трубу.
Де Берни внимательно разглядывал черный силуэт
неизвестного корабля, пока наконец не рассмотрел его
носовую фигуру — черного позолоченного лебедя. Он по¬
пытался пересчитать портики 26 по левому борту корабля.
ПотЬм, все так же неторопливо, определил общую площадь
его парусного вооружения: все паруса до единого были
подняты, однако флага не было видно ни на одной из
мачт. Де Берни так долго разглядывал корабль, что ка¬
питан потерял всякое терпение:
—	Ну и как, сударь? Что скажете?
Де Берни опустил трубу и посмотрел на капитана. Он
был спокоен и улыбался.
—	Да, корабль что надо,— беспечно бросил он и, об¬
ращаясь к своим спутникам, сказал: — Завтрак уже подан.
Майор, никогда не страдавший отсутствием аппетита,
не заставил упрашивать себя дважды. И, взяв под руку
мисс Присциллу, он удалился вместе с нею.
Когда они ушли, улыбка тотчас же слетела с лица де
Берни. Его большие темные глаза перехватили беспокой¬
ный взгляд капитана.
—	Мне не хотелось тревожить юную леди. Это, как
вы, верно, и сами догадались, корабль Тома Лича —
«Черный Лебедь».
—	Вы в этом уверены?
—	Так же, как и в том, что он держит курс прямо
на нас.
Капитан выругался в рыжую бороду:
—	Надо же, последнее плавание — и тут на тебе,—
с негодованием бросил он.— Неужто судьбе угодно напос¬
ледок обрушить на мою голову беду! Вы правда... правда
думаете, что он собирается напасть на нас?
Де Берни пожал плечами:
326

—	Надо знать Тома Лича: сейчас он делает маневр,
чтобы выйти нам на траверз 27.
Тут капитан пришел в ярость — как всякий человек,
сознающий душой свою полную беспомощность:
—	Грязная свинья! Негодяй! О чем только думает
ваш герой сэр Генри Морган? Это он позволяет ему до
сих пор разгуливать по морям! С какой стати тогда
король произвел его в кавалеры и назначил губернатором
Ямайки?
—	Придет день, и сэр Генри покончит с ним, будьте
уверены.
Безмятежное лицо француза — в такой-то серьезный
час — только еще пуще разъярило капитана:
—	Покончит, покончит! А сейчас-то какой мне с этого
прок? Скажите лучше, что делать?
—	А сами-то вы что собираетесь делать?
—	Сражаться или попробовать уйти.
—	Так что же для вас предпочтительнее?
Брэнсом на мгновение задумался, однако от раздумий
его гнев только усилился:
—	Сражаться, но как? У него пушек в два раза больше,
чем у нас. А людей — раз в десять, вздумай он пойти на
абордаж.
—	Значит, вы хотите уйти от погони?
—	Уйти, но как? У него и парусов вдвое больше.
На палубе несколько матросов, спустившихся с марсов,
поднеся руки козырьком к глазам, пытались разглядеть
приближающийся корабль, но пока они ни о чем не
догадывались.
Де Берни опять вскинул подзорную трубу и, не отрывая
взгляда от пиратского судна, произнес:
—	То, что у него много парусов, еще ничего не
значит — они болтаются, как лохмотья. Видно, он долго
скитался по морям. Ясное дело — все днище облеплено
ракушками.
Он вновь опустил трубу:
—	На вашем месте, капитан, я бы держался строго
по ветру. Тогда мы быстро оторвемся и старому «Черному
Лебедю» ни за что нас не догнать.
Его совет привел Брэнсома в отчаяние:
—	Но что мне это даст? Ближайший порт — Пуэрто-
Рико, а до него еще две сотни миль!
—	Ну и что? При таком ветре им за нами не угнаться.
И вы смогли бы значительно уйти вперед. Но даже при
таком расстоянии вы все равно ничем не рискуете.
327

—	Да, если ветер не упадет. А если упадет? Время
крепких ветров еще не настало.
Он снова выругался, не зная, что же предпринять:
—	А что, если лечь на обратный курс — на Доминику?
Она совсем рядом. Так было бы вернее.
—	Но тогда ветер будет пиратам в корму и на всех
парусах, хоть и рваных, они быстро вас нагонят.
В ужасе капитан упорно продолжал тешить себя но¬
вой — призрачной — надеждой. Наконец он воскликнул:
—	Если мы повернем назад, на Доминику, может,
встретим какой-нибудь корабль, а то и не один!
И, не дождавшись, что ему ответит француз, он рва¬
нулся на полуют и скомандовал старшему матросу делать
оверштаг 2\
На этот раз де Берни не сдержался. Проклиная без¬
рассудную выходку Брэнсома, он было принялся объяснять
ему его ошибку, но тот оборвал его на полуслове, напом¬
нив, что он капитан «Кентавра». Он готов выслушивать
советы, но не приказы.
«Кентавр» резко изменил курс и, повернувшись носом
к югу, стал рыскать по ветру. Не успев прийти в себя
от такого крутого маневра, матросы получили приказ
подниматься на марсы и разворачивать паруса. В то самое
мгновение, когда матросы приготовились взлететь на ван¬
ты, они заметили, что огромный черный корабль то¬
же взял оверштаг и пустился вдогонку за «Кентавром».
Только тогда экипаж понял, что они пытаются ото¬
рваться от погони. Эта весть распространилась с быстро¬
той молнии. По сигналу тревоги матросы кубарем слетели
с полубака 29 и, ворча, сгрудились на палубе, пригото¬
вившись к худшему. Брэнсом теперь стоял на полуюте,
куда за ним последовал де Берни, и напряженно всмат¬
ривался в подзорную трубу. Когда он ее опустил, его
мертвенно-бледное лицо не выражало ничего, кроме рас¬
терянности.
—	Вы были правы,— признался он.— Они идут быст¬
рее нас. Этот злодей настигнет нас еще до того, как мы
увидим Доминику. Что же делать, сударь?
Оказавшись в столь незавидном для себя положении
и осознав, что, прислушайся он к советам де Берни, ничего
подобного могло и не случиться, капитан забыл про свое
честолюбие и еще раз воззвал к опыту бывалого моряка.
Де Берни ответил не сразу. Нахмурив брови и глядя
в одну точку, он какое-то время размышлял.
—	Капитан,— сказал он наконец,— раз уж вы так ре¬
328

шили, надо идти до конца: придется не только уходить
от погони, но и принять бой.
—	Боже милостивый! Какой бой? С таким мощным
кораблем!
—	Мне случалось видеть, как одерживались победы
и над более сильным противником.
Хладнокровие француза немного ободрило Брэнсома:
—	Во всяком случае,— проговорил он,— иного выбора
у нас нет — мы в ловушке. Бой так бой. И наплевать,
сколько их там, этих головорезов. У вас есть какой-нибудь
план, сударь?
Видя, что капитан сдался, де Берни заговорил коман¬
дным голосом:
—	Сколько у нас людей?
—	Всего двадцать шесть, включая старшего матроса
и боцмана. А у Лича, должно быть, сотни три.
—	Так, ни в коем случае нельзя ему позволить взять
нас на абордаж. С вашего разрешения, я займусь пушками,
и, если вы не будете мешать, увидите, во что превратится
их первая палуба.
К капитану вернулось мужество:
—	Какое счастье, господин де Берни, что судьба по¬
слала вас на мой корабль!
—	Полагаю, для меня это тоже будет счастьем,—
саркастически усмехнувшись, ответил француз.
Он кликнул Пьера, метиса, который, облокотясь на
нижние релинги, ожидал распоряжений своего хозяина.
—	На-ка, возьми, дружище.
С этими словами де Берни снял с себя голубой камзол,
кружевную батистовую сорочку, шляпу, парик, туфли,
чулки и велел Пьеру отнести все это в его каюту. И в та¬
ком виде, с обнаженным, бронзовым от загара, жилистым
торсом, повязав вокруг кудрявой головы платок,— он при¬
нял у Брэнсома командование батареей, которое тот ему
охотно уступил.
Тем временем матросы смекнули, в чем дело. По
свистку боцмана они быстро заняли свои места — на их
слаженные действия, по крайней мере, было приятно
смотреть. Восемь человек во главе со старшим комендором
Парвером должны были заняться пушками. В двух словах
капитан Брэнсом объяснил им, что командование батареей
переходит к де Берни и что от их меткости будет зависеть
исход боя, равно как и жизнь всего экипажа.
После этого де Берни громким, четким голосом дал
команду немедленно заряжать орудия. Вслед за тем, взоб¬
329

равшись по стальным релингам 30 полуюта на люк, веду¬
щий на нижнюю палубу, он резко крикнул капитану
напоследок:
—	Теперь вся ответственность на мне. Я исполню свой
долг. Можете на меня рассчитывать. Но и вы не должны
сидеть сложа руки. Промедление смерти подобно. В этой
игре все шансы против нас. Давайте же смело примем ее
такой, как есть! Ставки слишком высоки — ваш корабль
и наши жизни. Так что придется постараться. Лавируйте
так, чтоб можно было бить наверняка. Это очень опасно.
От вас потребуется немало отваги. Будьте мужественны,
капитан, мужественны!
Брэнсом решительно кивнул головой.
—	Есть, есть,— ответил он.
Де Берни взглянул на него темными, исполненными
решимости глазами и одобрительно подмигнул. Затем его
взгляд переметнулся на марсы — паруса только ждали
усиления ветра, потом — за корму, где следом за ними,
рассекая волны, мчался корабль-преследователь, и, оце¬
нив положение, де Берни спустился на нижнюю палубу.
Из яркого света безоблачного утра он попал в кро¬
мешную тьму, которую через равные промежутки времени
пронзали редкие солнечные лучики, проникавшие во чрево
корабля сквозь крохотные иллюминаторы.
По команде Парвера комендоры расчехлили пушки
и подготовили их к стрельбе.
На нижней палубе, насквозь пропахшей пенькой и смо¬
лой, было ужасно тесно. Согнувшись пополам, де Берни
приступил к осмотру орудий, с помощью которых ему
нынче предстояло бросить вызов судьбе.
Глава V
АБОРДАЖ
Мисс Присцилла и майор Сэндз завтракали в ка-
ют-компании, к счастью, ничего не подозревая
о случившемся. Они немного удивились, что капитана все
еще нет, а отсутствие де Берни вызвало у них полное
недоумение. Но, поскольку морской воздух возбудил их
аппетит, они, нарушив правила учтивости, приняли лю¬
безное приглашение Сэма и приступили к завтраку, ко¬
торый им подал чернокожий слуга.
330

Они заметили, как Пьер бесшумно прошел к каюте
своего хозяина с каким-то тюком под мышкой. На вопрос
мисс Присциллы, где его хозяин, он, как обычно коротко,
ответил, что господин де Берни решил завтракать на
палубе, де он сейчас и находится. Затем, попросив у Сэма
вина и что-нибудь поесть, он удалился.
Мисс Присцилле и майору его поведение показалось
довольно странным, но не больше того.
Покончив с завтраком, мисс Присцилла подошла к рас¬
пахнутому гастежь иллюминатору и присела на устланный
подушками диванчик. Гитара де Берни лежала там, где
он оставил ее вчера. Девушка взяла ее в руки и неловкими
пальцами коснулась струн. Гитара нестройно зазвучала.
Мисс Присцилла взглянула на море.
—	Корабль! — воскликнула она с радостью и удив¬
лением.
Встрепенувшись от ее возгласа, майор подошел к ил¬
люминатору и устремил взор на огромный черный корабль,
шедший следом.
Майор восхитился красотой судна: сверкая на солнце,
его косые реи отбрасывали причудливые блики на напол¬
ненные ветром паруса. Какое-то время девушка и майор
с восторгом наблюдали это щвное зрелище, ничуть не
догадываясь о том, что сокрыто во чреве красавца корабля.
Мисс Присцилла и майор не заметили, как «Кентавр»
изменил галс, о чем ложно было судить по положению
солнца. Они также не обратили никакого внимания на
необычное оживление, дарившее на верхней палубе,—
топот ног и скрип вращающихся блоков; они едва слы¬
шали шум голосов на нижней палубе, прямо у них под
ногами, где по приказу де Берни комендоры устанавливали
две кулеврины , готовясь отражать нападение пиратов.
В темном и душном канонирском отсеке, ще, кроме
того, было ужасно тесно и приходилось сгибаться в три
погибели, чтобы не задеть головой потолок, француз бойко
отдавал команды.
Десять пушек, которым предстояло ответить сорока
орудиям «Черного Лебедя», только ждали своего часа.
Де Берни сам установил их так, чтобы они били
навесом точно по мачтам пиратского корабля, чьи ог¬
ромные паруса представляли собой очень удобную ми¬
шень. Если бы ему удалось привести их в полную
негодность, он смог бы тогда выбирать: либо дать ходу,
либо сразиться с противником, так как в этом случае
у «Кентавра» было бы большое преимущество над «Чер¬
331

ным Лебедем» и он мог бы лавировать в любом на¬
правлении.
Присев на корточки подле бронзовых орудий, внушав¬
ших ему явное отвращение, де Берни разглядывал через
проем кормового порта пиратское судно, гнавшееся за
ними по пятам. Расстояние между кораблями таяло на
глазах. Так миновал час. «Черный Лебедь» мчался куда
быстрее, нежели де Берни мог предположить. Вскоре он
уже был меньше чем в полумиле от «Кентавра», и де
Берни прикинул, что теперь он приблизился на расстояние
пушечного выстрела.
Велев матросу предупредить старшего комендора, что¬
бы тот приготовился, де Берни стал ждать, когда Брэнсом
приведет руль точно по ветру. Прошла минута, потом
другая, а «Кентавр» все шел прежним галсом — как будто
Брэнсом думал лишь о том, как бы скорее уйти от погони.
Спустя некоторое время из-под клюва носовой фигуры
«Черного Лебедя» вырвалось облачко белого дыма, и через
полсекунды прогремел выстрел. Вслед за тем метрах в
пятидесяти от кормы «Кентавра» в воздух взметнулся
фонтан брызг.
Де Берни понял: пришла пора действовать, ему ка¬
залось, что то же самое должен был сообразить и Брэн¬
сом. Оставив свой наблюдательный пост, он бросился
к батарее — комендоры держали в руках уже запаленные
фитили, тускло мерцавшие во тьме.
Услышав пушечный выстрел, пассажиры, находивши¬
еся в это время в кают-компании, забеспокоились. Они
удивленно переглянулись, предчувствуя недоброе; из уст
майора вырвалось ругательство. Желая узнать, что же
все-таки случилось, они оба поспешили на палубу, где их
встретили хмурые лица матросов. Им не потребовалось
много времени, чтобы понять — стряслась беда. И когда
капитан приказал им спуститься вниз, они лишний раз
убедились в этом.
Лицо майора побагровело, и то ли с возмущением, то
ли с укором он воскликнул:
—	Капитан! Капитан! — И прибавил: — Что это?
—	Это — ад! — гаркнул тот.— Скорее уводите юную
леди вниз.
Важно выпятив грудь, майор решительно шагнул
вперед.
—	Я, кажется, начинаю догадываться...— заговорил он.
Но его оборвал грохот следующего выстрела. На этот
раз брызги накрыли палубу.
332

—	Вы что, хотите, чтобы вам на голову рухнула мачта,
или кое-что похлеще? Разве вы не видите — идет бой?
Проводите юную леди вниз!
Бледная от страха, Присцилла потянула майора за
рукав.
—	Идемте, Барт,— проговорила она.— Мы им мешаем.
Проводите меня.
Майор безропотно повиновался, хотя резкий тон ка¬
питана привел его в крайнее негодование. Неожиданный
поворот событий потряс его до глубины души. Майор,
которому на твердой земле храбрости было не занимать,
ощутил, как у него кольнуло сердце, когда понял, что
в море, в непривычных для него условиях, ему совершенно
нечего делать. А присутствие мисс Присциллы удручало
его еще больше. Однако в конце концов чувство ответ¬
ственности за юную леди возобладало в нем. Он уже
собрался проводить ее вниз, когда матрос, стоявший рядом,
шепнул ему на ухо, что они пытаются уйти от злодея
Тома Лича.
Очутившись снова в кают-компании, майор взглянул
в иллюминатор на догонявший их пиратский корабль
и, силясь подавить свое волнение, принялся успокаивать
мисс Присциллу.
А в это время де Берни, потерявший всякое терпение,
поднялся на палубу, чтобы спросить Брэнсома, отчего он
медлит. Решительным голосом он приказал ему развернуть
судно так, чтобы можно было вести прицельный огонь.
—	Вы с ума сошли, ей-Богу,— ответил ему капитан.—
Лич настигнет нас еще до того, как мы ляжем на
прежний курс.
—	И случится это по вашей милости. Из-за вашей
нерасторопности у нас почти не осталось шансов. При¬
дется вступить в бой. Нужно убрать паруса — это наш
последний шанс. Ну же! Пошевеливайтесь. Ставьте руль
по ветру, а потом предоставьте действовать мне.
Капитан, придя в бешенство от бесцеремонного тона
де Берни, не сдержался.
—	Прочь с палубы! — проорал он.— Кто здесь капи¬
тан — я или вы?
Де Берни схватил Брэнсома за руку и развернул лицом
к корме:
—	Взгляните-ка туда, любезнейший! Взгляните!
На пиратском корабле один из парусов то поднимался,
то опускался. То был сигнал лечь в дрейф. И француз
живо смекнул, что им это только на руку.
333

—	Вот шанс, такого больше не будет, милейший!
Его послало нам само небо. Надо сделать так, как будто
мы их поняли. Однако нужно, чтобы они ничего не
заподозрили.
Де Берни поднял руку и указал на британский флаг,
развевавшийся между марсами.
—	Спустите флаг и дайте полный стоп, тогда я смогу
выпустить по ним залп.
Но капитан не разделял надежд француза.
—	Черт возьми! — ответил он.— Чтобы они тут же
пустили нас ко дну?
—	Если я собью их мачты, они не смогут прицельно
стрелять.
—	А если нет?
—	Честное слово, наше положение — хуже некуда...
Де Берни метнул в капитана жесткий, суровый взгляд,
и тот, казалось, должен был вот-вот уступить. Он понимал,
что это их последняя возможность и другой такой уже
не будет. Словно читая его мысли, де Берни вновь под¬
стегнул Брэнсома:
—	Прикажите дать полный стоп!
—	Да-да, очевидно, это единственное, что нам остается.
—	Тогда поторапливайтесь!
Оставив его, де Берни со всех ног бросился на нижнюю
палубу.
В тот самый миг, когда он спускался по трапу, Том
Лич не вытерпел и дал залп картечью по мачтам «Кен¬
тавра», как бы напоминая капитану, что ему следует лечь
в дрейф. Обломки двух реев, увлекая за собой снасти,
рухнули прямо на палубу.
Услышав грохот, де Берни понял, в чем дело. Однако
это нисколько его не устрашило. Предупреждение, по¬
сланное пиратами, должно было лишний раз подстегнуть
капитана. И он крикнул комендорам приготовиться. Вы¬
рвав у одного из них фитиль, он встал на колени у пушки
и стал ждать, когда «Кентавр» сделает поворот.
В это время он услышал еще один залп и ощутил,
как от удара вздрогнула корма «Кентавра». В ту же
секунду его с силой швырнуло на переборку — «Кентавр»
резко развернулся.
Де Берни поднялся на ноги, и на какое-то мгновение
в нем снова затеплилась надежда. Получив пробоину,
«Кентавр» медленно поворачивался. Но француз тщетно
пытался разглядеть корабль-преследователь: перед его
взором простиралось бескрайнее море, и не было видно
334

ни одного паруса. В ужасе он понял, что, когда «Кентавр»
дал течь, Брэнсом неверно положил руль. Проклиная
оплошность капитана, де Берни кинулся на палубу. Там
он наконец увидел, что произошло. Ядро, ударом которого
его сшибло с ног, к несчастью, угодило точно в баллер
руля 32. Судьба-злодейка, как видно, не удовольствовалась
тем, что «Кентавр», с поврежденными мачтами, превра¬
тился в легко уязвимую мишень, ей еще было угодно
лишить его и руля, сделав из него жалкую игрушку,
отданную на волю ветра.
В кормовые иллюминаторы де Берни увидел, как «Чер¬
ный Лебедь» с наводящей ужас стремительностью мчался
прямо на них. Убрав часть парусов, пираты приготовились
к абордажу.
Из-за своей нерасторопности Брэнсом упустил послед¬
ний* шанс к спасению. Когда же он наконец решился
уступить де Берни, было слишком поздно — удача отвер¬
нулась от него, как от любого, кто не может поймать ее
на лету. Меткий залп мощных пушек пиратского корабля
полностью выбил его из колеи.
Комендор, крепкий светловолосый парень, с тревогой
посмотрел на де Берни, пришедшего поглядеть на резуль¬
таты обстрела, и сказал:
—	Мы пропали, сударь.
Де Берни наклонился и взглянул на огромный корабль,
находившийся от них уже в каких-нибудь пятистах метрах.
Внешне он был совершенно спокоен. Его темные глаза
смотрели холодно и бесстрастно. Встав на колено возле
бронзовой кулеврины, он тщательно, не спеша навел ее
на цель — для «Кентавра» то был последний крохотный
шанс. На таком коротком расстоянии маленькая пушка,
еще совсем недавно вызвавшая у него неприязнь, теперь
могла сослужить ему добрую службу!
Затем он встал, взял у комендора фитиль, подул на
него, поджег порох и тут же отпрянул назад, во избежание
отдачи. Но в момент выстрела порывом ветра «Кентавр»
резко качнуло и развернуло в сторону. Первый и послед¬
ний залп «Кентавра» пришелся мимо цели.
Де Берни бросил взгляд на молодого комендора,
сидевшего рядом на корточках, и горестно усмехнулся:
—	Это конец, мой мальчик. Сейчас нас накроют,
а потом...
Он передернул плечами и вышвырнул фитиль за
борт — теперь от него не было никакого проку.
Парнишка-комендор побледнел и процедил сквозь зубы
335

какое-то ругательство. Он также ненавидел Тома Лича
и пожелал ему гореть в адском пламени.
—	Думаю, мы окажемся там первыми,— вздохнул де
Берни и тоже выругался: — Проклятье! Как жаль, что
наш капитан всего лишь доморощенный купчишка, а не
военный моряк. Мне бы следовало остаться рядом с ним
и указывать, что делать. А из этих пушек смог бы стрелять
любой дурак! Да чего уж теперь! Выбирайся-ка на свет
божий, мой мальчик, и вы, все остальные, тоже. Нам здесь
больше нечего делать.
Сам же он, избрав более короткий путь, куда-то исчез
прямо на глазах изумленных комендоров. Мисс Присцилла
пережила самую жуткую минуту этого страшного утра,
когда увидела, как в проеме одного из иллюминаторов
вдруг возник полуобнаженный силуэт де Берни.
Майор, успевший на всякий случай вооружиться, схва¬
тился было за шпагу, но тотчас же узнал француза. Его
лицо, руки, грудь и спина лоснились от пота и чернели
от пороха — так что вид у него был пугающий. Резким
и твердым голосом он сказал:
—	Начался бой. Наш размазня Брэнсом здорово при¬
думал — осесть на родном берегу. Жаль, что эта мысль
не осенила его чуть раньше. Так было бы лучше и для
него, и для нас. Этот кретин так и не дал мне выстрелить
как следует! Черт бы его побрал! Таким бестолочам не
место во флоте. Из него такой же моряк, как из меня
пастырь божий... Лич не тратил зря порох, и теперь-то
уж нам от него не уйти. Он пойдет на абордаж — как
пить дать.
Понимая, что надеяться сейчас, кроме как на Господа,
не на кого, мисс Присцилла с мольбою опустилась на
колени.
—	Будьте мужественны, мисс! — обратился к ней де
Берни.— И ни о чем не беспокойтесь! Я с вами! Может,
все еще образуется. Прошу вас, доверьтесь мне.
Вслед за тем он удалился к себе в каюту и кликнул
Пьера, ждавшего его возвращения.
Мисс Присцилла поднялась с колен и спросила майора,
что же с ними теперь будет.
В глубине души Сэндз считал француза жалким хва¬
стуном, которому вздумалось пощеголять перед смертью.
Но он сделал над собой заслуживающее одобрения усилие,
чтобы прогнать эту мысль, и принялся утешать свою
подопечную.
—	Я не знаю, на что способен этот молодец. Клянусь
336

честью! Да, не знаю. Но он, похоже, малый не промах!
Да и потом, он ведь бывший буканьер, а, как говорится
в пословице, ворон ворону глаз не выклюет...
Утешая девушку, майор пытался вселить в нее хоть
какую-то надежду, хотя сердцем чувствовал, что никакой
надежды нет.
В это время солнце вдруг исчезло — его заслонил
огромный силуэт черного корабля. Он был уже совсем
рядом, и теперь можно было хорошо различить пиратов,
сгрудившихся у релингов на баке. Его холодная, зловещая
тень упала на иллюминатор, возле которого сидела мисс
Присцилла. Пиратское судно подошло так близко, что они
услышали, как на его палубе забили в колокол. А потом —
в барабан. И тут до их ушей долетел треск оживленной
ружейной пальбы.
Мисс Присцилла задрожала всем телом, и майор
покровительственным движением руки обнял ее за тон¬
кую талию.
Наконец из каюты показался де Берни, а за ним —
его слуга. Он не только успел вымыться, но и облачился,
как обычно, в элегантное платье. На нем был черный
с завитушками парик, гладко отутюженная сорочка и фио¬
летовый тафтяной камзол33 с черными манжетами, на
которых сверкали ряды серебряных пуговиц. Ноги обле¬
гали прекрасные черные сапоги из кордованской кожи.
Его вооружение состояло не только из длинной шпаги,
но и двух пистолетов, торчавших из-за пояса, как у всех
буканьеров. Пояс, так же как и портупея, был из расшитой
серебром красной кожи.
Девушка и майор воззрились на него с изумлением.
К чему весь этот маскарад, тем более в такой тревожный
час, недоумевали они. Но больше всего их поразило его
хладнокровие.
Взглянув на удивленные лица спутников, француз
улыбнулся и сказал:
—	Капитан Лич — человек знаменитый. Последний из
буканьеров. И надо оказать ему достойный прием.
Де Берни уже подошел к ним, как вдруг палуба
у них под ногами вздрогнула от резкого, глухого удара,
вслед за которым послышался треск ломающегося дерева,
скрежет металла и долгие раскаты ружейной стрельбы.
Подавшись вперед, де Берни схватился за стол, чтобы
не упасть. Майор повалился на колени, а мисс Присцилла,
метавшаяся в безумном страхе по кают-компании, рухнула
прямо в руки француза.
337

—	Спасите меня,— надрывно проговорила она.—
Спасите!
Де Берни прижал ее к себе; его губы, под узкой
полоской черных усов, растянулись в улыбке. Своей длин¬
ной, тонкой рукой он погладил белокурую голову девушки,
прильнувшей к его груди, и, быть может, близость его
тела, в котором не чувствовалось ни малейшей дрожи,
успокоила мисс Присциллу даже больше, нежели слова,
что он произнес вслед за тем:
—	Надеюсь, я смогу спасти вас. Да, надежда есть...
Придя в ярость от столь беззастенчивого обращения
француза с девушкой, майор, расхрабрившись, бросил на
него гневный взгляд:
—	Ну, и что вы можете сделать? — проворчал он.
—	Поглядим. Быть может — многое. А может — ниче¬
го. Однако, если вы хотите, чтобы мне это удалось, вам
придется беспрекословно слушаться меня. (Его голос за¬
звучал твердо.) И исполнять любой мой приказ, что бы
вы о нем ни думали. Уясните себе это ради всего святого,
в противном случае вы нас всех погубите.
Над их головами послышался топот ног — пираты взя¬
ли «Кентавр» на абордаж. Крики и вопли матросов с той
и с другой стороны слились в один многоголосый рев,
разрываемый пистолетными и ружейными выстрелами.
Дикая какофония побоища звучала все громче и ужаснее.
За иллюминатором промелькнула тень. Кого-то сбро¬
сили за борт. Затем другая, потом еще одна.
Страх снова овладел мисс Присциллой, и она еще
крепче прижалась к де Берни.
—	Скоро все кончится,— произнес он спокойным го¬
лосом.— У Лича три сотни человек, никак не меньше.
А на «Кентавре» не больше двадцати.
Де Берни насторожился — его ухо уловило какой-то
звук, уже совсем близко. И самым решительным голосом
он прибавил:
—	Итак, что вы решили? Я требую полного и безогово¬
рочного повиновения. Жду вашего слова, это очень важно.
—	Да, да. Приказывайте,— дрожащим голосом прого¬
ворила мисс Присцилла.
—	А вы, майор Сэндз?
Ворча себе под нос, майор дал слово. Но едва он успел
его произнести, как на трапе послышалось шлепанье двух
десятков босых ног и приглушенный шум голосов; гвалт
нарастал, становясь все ближе и ближе.
Затем гул превратился в дикий вой, но звучал он уже
338

несколько по-иному — во всяком случае, так показалось
де Берни, все время державшему ухо востро. Это был все
тот же топот и те же вопли. Однако теперь в этот гул
влился леденящий душу хохот и беспрерывные раскаты
ружейных выстрелов — похоже, буканьеры торжествова¬
ли победу.
Бой длился недолго. Пираты очистили палубу «Кен¬
тавра» в два счета — подобно мощной приливной волне,—
несмотря на оказанное сопротивление.
Некоторое время спустя топот ног и шум голосов,
заглушивший другие, отдаленные звуки, возвестил о при¬
ближении победителей — они бросились осматривать до¬
бычу; кроме того, им предстояло решить участь несчаст¬
ных, сокрывшихся от мгновенной смерти во чреве пле¬
ненного корабля.
Дверь кают-компании резко распахнулась и, ударив¬
шись о переборку, разлетелась на куски. Через темный
дверной проем в каюту ворвалась толпа полуобнаженных
людей в цветастых тюрбанах; их бородатые, обожженные
солнцем лица сияли зловещей радостью. Руки сжимали
оружие, а уста изрыгали хулу и проклятья.
Увидев четверых пассажиров — с ними был и Пьер,
он стоял чуть в глубине, силясь изобразить на лице
спокойствие, хотя от страха его черная кожа вся посере¬
ла,— пираты на мгновение оторопели. Один из них, за¬
метив девушку, издал дикий победоносный вопль, и вся
шайка ринулась было вперед. Но тут на их пути возник
де Берни, его ледяной взгляд излучал презрение.
Руки француза лежали на серебряных рукоятках писто¬
летов, но он даже не пытался извлечь их из-за пояса — его
хладнокровный, властный вид премного озадачил пиратов.
—	Руки прочь! — крикнул им он.— Первому, кто сде¬
лает хоть один шаг, я всажу пулю в лоб. Я — Шарль де
Берни. Пригласите-ка сюда Лича, вашего капитана.
Глава VI
СДЕЛКА
То ли признав стоявшего перед ними человека,
некогда плававшего с самим Морганом, то ли придя
в замешательство от его хладнокровного и решительного
вида, головорезы застыли как вкопанные вместе с главным
смутьяном, вскинувшим свою здоровую лапищу, с которой
339

свисал разорванный рукав обагренной кровью рубахи. Так
они простояли секунд десять. Когда они наконец очнулись
и стали что-то бормотать, видимо, требуя объяснений,
сквозь них протиснулся какой-то молодец, небольшого
роста, с ужимками пантеры. Это был Том Лич.
На нем были красные, по колено, штаны и распахнутая
до пояса, забрызганная кровью рубаха с высоко закатан¬
ными обшлагами, обнажавшими его длинные, волосатые,
мускулистые руки. На низкий, похожий на звериный, лоб
спадали темные пряди волос; между маленьких, черных,
близко посаженных и дико вращающихся глаз — длинный,
с горбинкой, нос с хищно раздувающимися ноздрями.
Вместо кривой сабли или мачете, с какими пираты обычно
идут на абордаж, в руках у Лича была шпага — оружие,
которым этот крепкоголовый спесивец, как ему самому
казалось, владел чертовски лихо.
—	Что здесь происходит, какого дьявола? — проорал
он, продираясь вперед.
Пробравшись наконец сквозь толпу пиратов, он тоже
замер на месте — его, как и всех остальных, ошеломил
элегантный, исполненный достоинства вид стоявшего пе¬
ред ним человека. Сначала его глазки лице удивленно
замигали, а потом сузились — как у кошки. Оправившись
после потрясения, он вдруг воскликнул:
—	Провалиться мне в преисподнюю, если это не Чарли
Великолепный!
Выражая свое крайнее изумление, он грязно выругался.
Де Берни шагнул ему навстречу. Сняв одну руку
с пистолета, он протянул ее пирату.
—	Какая приятная встреча, дружище! Стоит о вас
только подумать — и вы уже тут как тут. Но на сей раз
вы как нельзя кстати. Я искал вас. Держал вот курс на
Гваделупу — думал нанять там корабль, людей и прями¬
ком к вам. А вы, надо же, Том, как гром среди ясного
неба — сами свалились ко мне на палубу.
Прищурившись и слегка согнувшись, точно готовясь
к прыжку, предводитель пиратов сделал вид, будто не
заметил протянутой ему руки.
—	Брось юлить, Чарли! Ты известный хитрюга.
Уроженец берегов Луна, покинувший их после призыва
во флот, Лич был резок и подозрителен, как всякий
обитатель северных областей Англии.
—	Ты же спелся с Морганом. Стал его верным псом
и бросил «Береговое братство». Вы оба сдрейфили и
предали наше общее дело.
340

Де Берни весело рассмеялся — как будто услышал
несусветную чушь.
—	Конечно, ведь у меня был выбор,— насмешливо
сказал он,— просто позавидуешь: Морган или виселица.
И раз уж я выбрал Моргана, пришлось плясать под его
дудку. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я его верный
пес. Как только выпал случай, я тут же бросил его, не
простившись, чтоб присоединиться к тебе. И вот я здесь.
—	Присоединиться ко мне? Значит, говоришь, хотел
присоединиться? Как же, поверил я тебе, ведь твоей
верности грош цена!
—	Мы всегда верны тем, кто нам нужен. А ты мне
нужен, слово чести. К тому же я явился не с пустыми
руками. Ты единственный из капитанов, кому храбрости
не занимать, да и людей у тебя достаточно, а это как
раз то, что мне нужно. Я принес тебе добрую весть, Том.
Добычу, да такую, о которой ты мог грезить разве только
во сне. Кое-что получше дырявых торговых посудин вроде
этой, где, кроме паршивой кожи да гнилого леса из
Кампече, ничего нет; решишь возиться со всем этим
добром — французские купчишки с Гваделупы и Санта-
Круса облапошат тебя за здорово живешь.
Лич шагнул вперед, держа шпагу, словно хлыст, обеими
руками.
—	Ты это о чем?
—	О караване с золотом. Ни больше, ни меньше. Он
снимается через месяц.
Подозрительные глазки пирата алчно сверкнули.
—	Откуда?
Француз усмехнулся и покачал головой.
—	Так я тебе сразу и сказал.
Лич понимающе сжал губы.
—	Если хочешь, чтоб я тебе поверил, выкладывай все
начистоту.
—	Конечно, непременно выложу. А то ты, не дай Бог,
передумаешь, а?
В это мгновение майор подался чуть в сторону и пират
заметил мисс Присциллу: она скрывалась за спиной своего
спутника.
В глазах Тома появились свирепые искорки.
—	Что за люди? Кто эта девка?
Он было направился к ним, но де Берни преградил
ему дорогу.
—	Моя жена и ее брат. Я взял их с собой на Гваделупу,
они должны были дожидаться там моего возвращения.
341

Лишившись последней доли здравого смысла, майор
откашлялся и уже собрался опровергнуть слова француза,
показавшиеся ему крайне возмутительными. Но мисс При¬
сцилла, догадавшись о его намерениях, что было сил
сжала его руку, чтобы уберечь от непоправимой глупости.
—	Твоя жена? — откровенно недоумевая, спросил пи¬
рат.— Никогда не слышал, что ты женат.
—	Как видишь, женился недавно. На Ямайке,— как
бы между прочим бросил де Берни, сделав вид, что не
желает продолжать эту тему.
Том Лич пристально взглянул на него.
—	Ох, Чарли, сдается мне, что-то здесь нечисто. Ежели
я замечу, что ты...
Де Берни оборвал его:
—	Подозрительность тебя погубит. Она всегда была
твоим слабым местом. Но я был бы последним идиотом,
если б не раскрыл своих карт, ведь я у тебя в руках.
Не сводя с него глаз, Лич почесал кончик длин¬
ного носа.
—	Я же не сказал — нет. Но, черт возьми, Чарли,
если ты вздумал со мной финтить, ты проклянешь небо
за то, что однажды появился на свет. Вспомни-ка Джека
Клавринга. Пройдоха был вроде тебя. Думал облапошить
Тома Лича. Так вот, может, слышал, как я подрезал ему
крылышки? Этот мерзкий ублюдок вопил, чтоб его скорее
прикончили. Хитрый был, бестия. Но и я не лыком шит.
—	Зря кипятишься,— пренебрежительно бросил де
Берни.
—	Может, оно и так. Но я умею сбивать спесь
с кого надо.
Однако для себя он все решил и, резко обернувшись,
гаркнул своей шайке, замершей за его спиной, подобно
своре послушных псов:
—	Все вон! А ты, Уоган, останься. Да передайте
Майку, пускай поглядит, что за улов попался к нам
в сети, и доложит, я скоро буду.
Пираты с шумом убрались прочь. Проследив, пока все
уйдут, Лич подошел к столу и сел на стул, положив шпагу
перед собой.
—	Ну, Чарли, мы тебя слушаем. Про какой это ка¬
раван ты толкуешь?
С этими словами он перевел взгляд с де Берни на
мисс Присциллу, стоявшую рядом с майором у большого
рундука 34.
У него за спиной терся Уоган, здоровый малый с пло¬
342

ским лицом, в пестром буканьерском наряде. Черная бо¬
рода, грязные вихры, торчащие из-под красного тюрбана.
Под густыми бровями— ярко-синие глаза. Красная рубаха,
распахнутая на груди, широкие шаровары из зеленой
кожи. За поясом — пара пистолетов.
Чувствуя себя хозяином, де Берни непринужденно по¬
дошел к двери одной из кают по левому борту и невоз¬
мутимо произнес:
—	Ступайте сюда, Присцилла. И вы, Барт.
С чувством облегчения девушка тотчас же направилась
к нему. Том Лич вскипел:
—	Что это значит? — рявкнул он.— Кто сказал, что
они должны уйти?
—	С вашего позволенья, капитан,— коротко ответил
де Берни ледяным, полным достоинства голосом, не до¬
пускающим ни малейшего возражения.
Он открыл дверь, пропустил свою «супругу» и «шу¬
рина» в каюту и закрыл ее.
—	Какого дьявола! — выругался Том Лич, мерзко ух¬
мыльнувшись.— Не много ли форсу, черт возьми? Можно
подумать, ты здесь капитан. Ты, что ли, теперь при¬
казываешь?
—	Да, потому что она моя жена,— невозмутимо сказал
француз.
И, подвинув стул к столу, он дал знак слуге:
—	Принеси-ка рому, Пьер.
Буканьер подозрительно взглянул на метиса, который
проворно бросился к буфету резного дерева, стоявшему
у переборки.
—	А это что — еще один из твоих домочадцев?
В его насмешливом тоне прозвучала угроза.
Но де Берни сделал вид, что не заметил этого.
—	Мой слуга,— бросил он.
Сев напротив буканьера, он весело заговорил, как
будто перед ним был старый друг или компаньон.
—	Нам подфартило, Том. Дело верное. Если бы «Кен¬
тавром» командовал военный моряк или хотя бы я, ты
бы ни за что не взял нас на абордаж и ни ты, ни я, ни
Саймон не сидели бы сейчас здесь.
—	Неужели? А башка-то у него варит, а, Уоган?
Выходит, тебе взять корабль на абордаж — раз плюнуть,
а у меня, значит, кишка тонка? Да, Чарли, от скромности
ты не сдохнешь!
Де Берни покачал головой.
—	Я б не стал ввязываться в бой. А просто ушел бы
343

от вас — на такой посудине, как ваша, вы бы никогда за
мной не угнались.
От восхищения злобные глазки Тома Лича широко
раскрылись.
—	А у тебя, черт возьми, зоркий глаз, если ты умуд¬
рился разглядеть ракушки у меня на днище,— сказал он.
Пьер поставил перед ними поднос с графинчиком рома,
тремя стаканами, табакеркой, трубками и огнивом. И на¬
правился назад к буфету.
Каждый наполнил себе стакан. Примостившись с краю
стола, Уоган принялся набивать трубку ароматным та¬
баком. Де Берни последовал его примеру. Когда таба¬
керку передали Тому Личу, тот брезгливо отодвинул ее
в сторону.
—	Ну, и что же это за караван? Давай выкладывай.
—	Так вот, черт возьми. Через месяц на Кадис
снимаются три испанских корабля — тридцатипушечный
галион35 под конвоем двух двадцатипушечных фрега¬
тов 36. Трюм галиона будет под завязку набит сокрови¬
щами — золотыми дублонами37, жемчугами и прочими
побрякушками.
Уоган, собравшийся раскурить трубку, так и застыл
с зажженным трутом в руке. Услышав о несметных со¬
кровищах, и он, и Том Лич от удивления раскрыли рты.
Если де Берни не врал, то им обоим — капитану и штур¬
ману,— с их-то сноровкой, этих сокровищ хватило бы по
гроб жизни, тогда уж они бы зажили как люди. Придя
в себя от потрясения, Лич выругался — в знак того, что
не верит ему ни на грош. Потом сухо прибавил:
—	Разрази меня гром, если я поверю хоть одному
твоему слову!
—	Я тоже, клянусь моими потрохами,— пробубнил
Уоган.
Де Берни окинул их презрительным взглядом.
—	Я же говорил, столько золота вы видели только во
сне. Повторяю — это правда. Теперь ясно, зачем я спешил
на Гваделупу, зачем мне нужен корабль и вы в придачу?
Надеюсь, теперь-то вы поняли, почему я благословил небо,
когда оно послало мне вас обоих вместе с кораблем,
который ждет только нас? Да-да, с тем самым кораблем,
что у нас под ногами. Он нам еще пригодится.
Слова француза могли бы показаться неубедительны¬
ми. Однако, ослепленные жадностью, пираты мигом клю¬
нули на наживку. Том Лич подвинулся ближе к столу
и, опершись на него голыми локтями, проговорил:
344

—	Выкладывай все без утайки. Откуда узнал про
золото?
И де Берни принялся рассказывать все по порядку.
Его рассказ, нужно отдать ему должное, действительно
походил на правду.
Однажды, месяц тому назад, они вместе с Морганом
проходили мимо Каймановых островов 38 — в надежде на¬
пасть на след Тома Лича. Ночью был страшный шторм,
а на рассвете, в пяти-шести милях к югу от Большого
Каймана, они вдруг заметили шлюп39, готовый вот-вот
пойти ко дну. Так что едва успели подобрать людей.
Спасенные оказались испанцами. Один из них, какой-то
важный сеньор по имени Охеда, держал путь на Эспань¬
олу 40, куда ему нужно было попасть во что бы то ни
стало, но во время шторма их шлюп сбился с курса. Да,
в крутую переделку попал этот сеньор, не позавидуешь,
тем паче, что накануне он здорово пострадал. Проклиная
все на свете, он сказал, что ночью ему перебило позво¬
ночник и он вряд ли дотянет до Санто-Доминго, куда ему
нужно было позарез: он вез важное послание для коман¬
дующего флотом.
—	Послание,— сказал де Берни,— видно, и впрямь бы¬
ло важное: шутка ли, испанец уже на ладан дышал, а сам
все твердил про него без умолку. Тут я решил держать ухо
востро. Обещал передать его кому нужно на словах или на
бумаге, если он решит написать письмо. Но он с ужасом
отверг мое предложение, и это еще пуще распалило мое
любопытство. Однако,— продолжал де Берни,— в конце
концов он сдался и решил-таки написать письмо. Потом,
уже под вечер, почувствовав, что конец его близок, он сно¬
ва кликнул меня, велел позвать своего шкипера и прине¬
сти перо и бумагу, что я и сделал. Я смекнул, что этот
сеньор — а он действительно оказался с головой — решил
написать его так, чтобы матросы, народ большей частью
неотесанный, неграмотный, не смогли разобрать ни слова.
Он продиктовал его по-латыни, буква за буквой, слово за
словом, непосредственно шкиперу, хотя тот и сам скорее
всего не смыслил в латыни ни уха ни рыла. Да, сметливый
испанец попался, ничего не скажешь.
Ну так вот, вечером того же дня сеньор этот отдал кон¬
цы, а со шкипером ночью неведомо как случилось несча¬
стье — свалился за борт. Во всяком случае, утром мы его
так нигде и не нашли. Зато письмо осталось целехоньким,
да и куда бы оно делось. Я как в воду глядел, когда думал,
что со шкипером обязательно случится какая-нибудь чер¬
345

товщина, и потихоньку вытащил письмишко из-под под¬
кладки его сапога, куда он, хитрая бестия, припрятал его
для пущей верности.
Рассказ де Берни прервал одобрительный хохот бу¬
каньеров. Черный юморок, каким он приправил историю
о страшной смерти испанского шкипера, пришелся голо¬
ворезам явно по вкусу. Француз удовлетворенно улыб¬
нулся и продолжил:
—	Тогда-то я и обнаружил свинью, которую нам под¬
ложил покойничек. Когда-то я учился латыни и кое-что
в ней кумекал, но в море вся эта белиберда быстро
выветривается из башки. Потом испанец, как я после
узнал, диктовал письмо на какой-то чертовски заковыри¬
стой латыни — классической, как это называется у книж¬
ных червей. Из него я так ничего и не выудил, разобрал
только какие-то римские цифры — принял их поначалу
за даты, да одно-два слова. Но через неделю, когда мы
пришли в Фор-Руаяль, я разыскал знакомого пастыря,
француза, и попросил перевести мне письмишко.
Де Берни остановился и окинул взглядом суровые лица
собеседников, которые вдруг озарились надеждой.
—	В этом письме испанец просил командующего ис¬
панской эскадрой в Санто-Доминго в срочном порядке
снарядить пару военных кораблей для усиленного конвоя,
которому вскорости предстоит сопровождать караван через
Атлантику в Испанию. Вот и все.
—	Все? Значит, говоришь, все? Но откуда снимается
твой караван? — взорвался Том Лич.
Набивая трубку, де Берни улыбнулся и сказал:
—	Из одного места — где-то между Кампече и Три¬
нидадом.
Пират насупил брови.
—	Сказал бы уж, между Северным полюсом и Юж¬
ным! — зло процедил он.— А может, ты просто не в
курсе?
Де Берни снисходительно улыбнулся:
—	Конечно, знаю. Но это — тайна.
Засим он взял огниво и принялся мирно раскуривать
трубку, как будто не заметив, что его слова привели
пиратов в бешенство.
—	Да, и еще,— прибавил он.— Как мне стало известно,
на всех трех испанских кораблях людей будет не больше
двух с половиной сотен. Так что силы у нас примерно
равные... Как только я узнал, что это за бумага, я тут
же смекнул: пора помахать Моргану ручкой, а заодно
346

и королю. Я поплакался старине Моргану, что заскучал
по Франции, по родному дому. И Морган, не сказав ни
слова, отпустил меня восвояси. Но одному мне это дело
не потянуть, вот я и подумал про вас, ведь вместе мы
могли бы сорвать огромный куш. На Гваделупе я хотел
сколотить небольшой отрядик из французских головоре-
зов-добровольцев, конечно, нанять корабль и отправиться
на ваши поиски. Я знал, как, впрочем, и Морган, что
недавно именно в этих водах вам обломился добрый улов.
Он замолчал и для бодрости отпил глоток рому.
Лич заерзал на стуле и убрал локти со стола.
—	Да-да, конечно,— пробурчал он скорее нетерпеливо,
нежели одобрительно.— Но где детали, ты же обещал
рассказать все до тонкости?
—	А вам уже все известно. Караван с золотом, как
я и сказал, снимается в Кадис через месяц — когда задуют
пассаты.
—	Да это ясно. Однако хотелось бы уточнить, куда
нам-то держать курс, где искать караван? На север? На
юг? А может, на восток или на запад?
Француз покачал головой.
—	А зачем? Я здесь как раз для того, чтобы отвести
вас в нужное место, и я сделаю это непременно, но лишь
после того, как мы заключим сделку.
—	Похоже, ты уверен, что я пойду с тобой на сделку?
—	Да, уверен, в противном случае ты будешь круглым
дураком, Том. Неужто ты и вправду думаешь, тебе еще
раз подвернется такой случай?
—	А ты, видно, думаешь, я возьму и вот так, очертя
голову, брошусь в твою авантюру?
—	Зачем же так — очертя голову. Все, что нужно, ты
знаешь. Но раз тебе не по душе мое предложение, высади
меня на Гваделупе. Уж там-то я как пить дать...
—	Послушай, Чарли, душа здесь ни при чем, ты же зна¬
ешь. Ты также прекрасно знаешь, что я умею развязывать
язык кому надо. Не ты первый, не ты последний, да-
да, ведь ты же не хочешь фитиля между пальчиками ног?
Де Берни посмотрел на него сверху вниз и, скрывая
презрение, мягко сказал:
—	Честное слово, дурья ты башка, если б не мое тер¬
пение, ты б уже давно был трупом — я бью без промаха.
—	Что-что?
Пират схватился за шпагу — она лежала прямо перед
ним на столе. Де Берни сделал вид, будто не заметил его
угрожающего жеста.
347

—	Неужели ты воображаешь, что сможешь развязать
мне язык! Если хочешь поиметь сокровища, учти — чтоб
я подобного тона больше не слышал! Да, ты нужен мне,
так же как и я тебе: без меня караван вам не найти, да
и не только поэтому. Я же говорил тебе, что хотел нанять
на Гваделупе корабль, но ты захватил «Кентавр», а это
как раз то, что нам нужно. Осталось только назначить
капитана. И этим капитаном буду я. Ты же знаешь, мне
ни один фрегат не страшен, хоть о ста пушках. Так ты
согласен или нет?
Он замолчал, потом прибавил:
—	Давай-ка лучше поговорим о деле, капитан,— как
умные люди.
Уоган сдался — и то слава Богу. Облизнув пересохшие
губы, он сказал:
—	Я вот что думаю, капитан, Чарли дело говорит.
А как бы ты поступил на его месте?
Де Берни устроился поудобнее на стуле и затянулся
из трубки, довольный тем, что благодаря своей жадности
старпом «Черного Лебедя» перешел на его сторону. Слова
ирландца быстро возымели действие.
—	Твои условия? — резко спросил он.
—	Пятая часть добычи — моя.
—	Что?!
—	Что значит какой-то жалкий миллион дублонов по
сравнению с остальными сокровищами,— мягко напомнил
ему де Берни.— Это ведь не то, что ваша обычная добыча,
которую вы сплавляете на Гваделупу за жалкие гроши.
Де Берни принес перо, бумагу, чернила и велел Пьеру
кликнуть еще троих человек из команды. Им надлежало
подписать от имени матросов условия сделки, составлен¬
ной по всем правилам буканьерской чести.
Когда сделка была заключена, Лич и его товарищи
ушли, предоставив де Берни выбирать — либо остаться,
либо следовать за ними.
На палубе, напоминавшей залитую кровью скотобой¬
ню, Лич остановился. Это зрелище не вызывало у него
отвращения. Его сердце уже давно превратилось в ка¬
мень — он привык к виду крови.
Подняв голову, Лич вопрошающе посмотрел на широ¬
колицего ирландца. И Уоган, взглянув на него с высоты
своего роста, ухмыльнулся и сказал:
—	Как только пустим караван на дно, а сокровища
перекочуют к нам в трюмы, капитан Чарли, думаю,
запоет у нас по-другому.
348

Глава VII
ЧАРЛИ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ
Де Берни снял пояс с пистолетами, портупею, шпагу
и велел Пьеру отнести в свою каюту. Ведь он
оолачился во все это только для важности. Теперь же
игра была закончена — со своей ролью он справился ве¬
ликолепно. Потом он направился к каюте, где томились
в ожидании его спутники, отпер ее и попросил их выйти.
Бледная от страха, мисс Присцилла тщетно пыталась
скрыть переполнявшие ее чувства; майор тоже был бле¬
ден как мел, однако ж он не пожелал скрывать того,
что думал.
—	Быть может, объясните нам, сударь, что вы наме¬
рены с нами сделать? — вызывающе бросил он.
Приглядевшись более внимательно, они оба заметили,
что де Берни был чем-то удручен — словно после како-
го-то тяжкого испытания. Тем не менее он держался
достаточно хладнокровно. Не обращая внимания на май¬
ора, француз заговорил с девушкой, она стояла, присло¬
нившись к столу:
—	Поверьте, мисс, мои намерения самые добрые.
Майору явно не хотелось оставаться в стороне.
—	Да неужели? — спросил он.— И вы смеете это ут¬
верждать после всего, что здесь только что произошло?
Де Берни вымученно улыбнулся:
—	Значит, вы все слышали. Так знайте, и вы, мисс,
тоже: кем бы я ни был, пока я с вами, опасность вам
не грозит.
Мисс Присцилла взглянула на него с тревогой:
—	Неужели то, что вы сказали этому пирату, — прав¬
да? Неужто вы действительно связались с этими... людьми?
После долгого раздумья де Берни ответил:
—	В вашем вопросе прозвучала нотка сомнения,—
заметил он наконец.— Что ж, это меня радует. Благодарю.
Однако... закончим этот разговор.
—	Выходит, вы намеренно вытребовали у Брэнсома
разрешение командовать батареей?
—	Вот тебе раз. (Француз пожал плечами.) Зачем
об этом вспоминать? Вы должны помнить о другом:
сейчас, по крайней мере, я вырвал вас из лап Лича
и его шайки. Если слово буканьера для вас что-нибудь
да значит, поверьте, я пошел на это единственно ради
того, чтобы вы могли вернуться в Англию живой и не¬
349

вредимой. Однако, к сожалению, с возвращением при¬
дется повременить. Непредвиденные задержки бывают
часто, тут уж ничего не попишешь. Правда, теперь
всякое может случиться. Но вы не волнуйтесь и гоните
прочь тоску. Худшее уже позади. Так что, прошу вас,
ступайте в свою каюту и оставайтесь там, а я прослежу,
чтобы вас никто не беспокоил.
С этими словами он покинул их и отправился на
палубу.
В погруженном во мрак коридоре он резко подался
в сторону, чтобы не споткнуться о чье-то тело — то был
труп Сэма; видно, когда бедняга преградил буканьерам
дорогу в кают-компанию, они убили его на месте. Ощу¬
пав бездыханное тело чернокожего грума, де Берни
двинулся дальше.
Наконец он ступил на палубу, она действительно
напоминала бойню, сплошь заваленную окровавленными
телами команды «Кентавра», и среди них — только три
или четыре трупа буканьеров, которых эти несчастные
успели уложить перед тем, как пираты сокрушили их
сопротивление.
Капитан Брэнсом лежал с проломанной головой у люка
на нижнюю палубу. Де Берни пришлось отодвинуть его
тело ногой; а ведь еще вчера бедняга тешил себя надеждой,
что это его последнее плавание. Последнее плавание!
Действительно последнее — оно закончилось даже раньше,
чем он ожидал...
Де Берни мысленно представил, как на голову несча¬
стного капитана обрушился страшный удар — ничего не
скажешь, достойная награда за неустанные труды и от¬
вагу... Однако ни один мускул на бесстрастном лице
француза не выдал его чувств. И он как ни в чем не
бывало вышел на палубу; на нем, как и раньше, был рос¬
кошный, расшитый серебром фиолетовый камзол.
Заметив его, несколько человек, собравшихся у грот-
мачты, радостно воскликнули:
—	Чарли! Чарли!
Де Берни понял, что команда Тома Лича, конечно,
уже прознала, зачем он здесь.
Вслед за тем его встретили ликующие возгласы мат¬
росов, стоявших на баке. Де Берни остановился и в знак
приветствия поднял руку. В тот же миг его глаза пере¬
хватили мрачный взгляд Лича. Капитан стоял в окружении
Уогана и двух десятков головорезов. Он осматривал по¬
вреждения, нанесенные «Кентавру» во время абордажа,
350

и отдавал распоряжения: первым делом — разъединить
корабли, дрейфовавшие по воле волн, так как все паруса
на «Черном Лебеде» и на «Кентавре» были убраны. Взоб¬
равшись на марсы, матросы пытались расцепить запутав¬
шиеся такелажи обоих судов.
Согласно одному из условий контракта, захваченный
корабль и часть команды «Черного Лебедя» переходили под
начало де Берни. Француз особенно настаивал на этом, за¬
явив, что заслуживает чести быть капитаном не меньше
других, а то и больше. И скрепя сердце Лич уступил. Но,
когда де Берни поднялся на палубу, чтобы приступить к
исполнению своих обязанностей, Лич решил ему отомстить.
—	С тобой пойдет Уоган! — коротко сказал ему ка¬
питан.— Тебе же нужен помощник! А Холлиуэл будет
штурманом.
Де Берни ожидал такого подвоха. Подозрительный
пират решил приставить к нему своих надежных людей,
чтобы те следили за каждым его шагом. В душе он кипел,
но вида не показал.
—	Прекрасная мысль! Но только с условием, что они
будут подчиняться мне безоговорочно.
Вслед за тем уже властно он прибавил:
—	Так вот, пока плотники чинят руль, приказываю
немедленно очистить палубу от всей этой дряни.
Лич метнул в него злобный взгляд, но промолчал.
Через десять минут двадцать матросов уже старались
вовсю. Все трупы — страшные свидетели недавнего побо¬
ища — выбросили за борт, и дюжина здоровых полуголых
парней, вооружившись ведрами и швабрами, вылизали
палубу от носа до кормы так, что она аж засверкала;
в это же время из чрева захваченного корабля послыша¬
лись удары молотков — плотники трудились над разворо¬
ченным рулем «Кентавра».
Потом, все так же властно, де Берни велел привести
в порядок поврежденный такелаж. Чтобы высвободить
запутавшиеся реи, он приказал их сначала поднять, а за¬
тем опустить.
Через час, когда корабли были готовы разойтись, на
«Кентавре» осталось около сотни матросов — вся его
команда. Лич перебрался на борт «Черного Лебедя».
Но перед тем как расстаться, он уточнил у де Берни
курс.
—	Будем держать аккурат на юго-запад, к островам
У входа в залив ]Маракайбо 41,— сказал француз.— А если
потеряем друг друга, встретимся у мыса Велай.
зз 1

—	Это и есть то самое место? Там, что ли, будем
ждать караван?
Буканьер буравил де Берни маленькими, темными,
хитро сощуренными глазками.
—	Да нет,— ответил ему тот.— Это только первый
переход.
—	Ну а дальше? — нетерпеливо проворчал Лич.
—	Узнаешь, когда будем на месте.
Лич заметно приуныл.
—	Послушай, Чарли...— в сердцах начал он. Потом
вдруг осекся, пожал плечами, развернулся и отправился
на свой корабль.
Вслед за тем «Черный Лебедь» и «Кентавр» разошлись.
Мисс Присцилла и майор поняли это по тому, что в их
каюту, скрытую тенью «Черного Лебедя», вдруг хлынул
яркий свет.
—	Теперь одному Богу известно, что нас ждет впе¬
реди! — вздохнув, проговорила девушка.
Майор собрался было ее утешить. Но тут же воск¬
ликнул:
—	Просто немыслимо, Присцилла, как вы могли по¬
верить этому человеку! Право же, немыслимо! Пусть это
послужит вам уроком на будущее, ведь вы еще такая
неопытная. Возможно, в следующий раз вы будете отно¬
ситься к моим словам с большим вниманием.
—	Боюсь, другого раза может и не быть,— заметила
девушка.
—	К сожалению, я тоже этого боюсь!
—	Но если случай нам все же улыбнется, то только
благодаря господину де Берни.
Ее слова задели майора за живое.
—	Благодаря господину де Берни? Кому? Благо¬
даря ему?
В отчаянии майор зашагал из угла в угол. Они нахо¬
дились здесь вдвоем: Пьера с ними не было.
—	Вы все еще верите ему, этому негодяю, пирату?
—	Он единственный, на кого я могу положиться. Если
б не он...
И она с досадой махнула рукой, как бы завершая этим
жестом недосказанную мысль.
Майор с радостью отдал бы несколько лет жизни, если
бы у него хватило мужества упрекнуть девушку в недо¬
верии к нему, Сэндзу. Однако обстоятельства лишили
его мужества, и от этого его негодование лишь возросло:
—	Как! И вы это говорите после всего того, что мы
352

только что слышали? Теперь, когда мы знаем, что он
замышляет? Что он спелся со своими бывшими дружками
и имел наглость назвать вас своей супругой?
—	А что было бы с нами, не скажи он всего этого?
Он поступил так потому, что хотел спасти меня.
—	И вы действительно в это поверили? Ей-Богу, ваша
слепая доверчивость меня просто поражает!
От насмешливых слов майора лицо мисс Присциллы
побледнело еще больше. Поразмыслив о случившемся, она
наконец нашла маленький довод в защиту де Берни. И тут
же изложила его:
—	Если б он и вправду замыслил что-то недоброе,
в чем вы его обвиняете, с какой стати ему было спасать
вас от верной смерти и выдавать за своего шурина?
Ее вопрос озадачил майора. Он так и не нашелся, чем
ей возразить. Однако ее слова прозвучали впустую — его
мнение о де Берни ничуть не изменилось.
—	Откуда мне знать, какую подлость он затевает?
—	Значит, вы считаете, он затевает подлость? Но
почему? — спросила она, устало усмехнувшись.— Он спас
вам жизнь, и не смейте говорить о нем дурно.
—	Вот так так, мисс! — Одутловатое лицо майора по¬
шло багровыми пятнами.— Какие все же упрямые созда¬
ния, эти женщины! Надеюсь, будущее покажет и ваше
безрассудное доверие к этому мерзавцу оправдается. На¬
деюсь. Но черт возьми! Провалиться мне на этом месте,
если я ему доверяю хоть на йоту!
—	Браво, майор Сэндз! Благодарю за заботу. Что вам
до моих переживаний!
Майор почувствовал себя виноватым.
—	О, простите меня, Присцилла! Я живу только для
вас одной. Да-да, конечно, я был несправедлив. Ради вас,
милая девочка, я готов жизнь отдать...
Его речь прервалась неожиданным появлением де
Берни:
—	Будем надеяться, дорогой майор, что до этого дело
не дойдет...
Застигнутый врасплох, майор аж подскочил. Затворив
за собой дверь, де Берни приблизился к ним, он держался
спокойно и уверенно.
—	Все в порядке,— произнес он ровным, мягким го¬
лосом.— Теперь я капитан «Кентавра». Так что прошу
вас быть моими гостями.
—	А как же капитан Брэнсом? — глядя прямо на него,
спросила в растерянности мисс Присцилла.
12 Зак. 1063
353

На его помрачневшем лице не дрогнул ни один мускул,
и после короткого раздумья он бесстрастным голосом
ответил:
—	Капитан Брэнсом исполнил свой долг. Прояви он
отвагу чуть раньше, наверняка остался бы жив.
—	Он погиб? Его убили? — воскликнула девушка,
у которой побледнели даже губы.
Она не могла представить, что этого бодрого, жизне¬
радостного человека вдруг не станет, ведь еще совсем
недавно он так радовался скорой встрече с женой и детьми,
которых уже успел позабыть.
Де Берни слегка склонил голову.
—	Вчера вечером он сказал, что это его последнее
плавание. Как это ни жутко, но он словно в воду глядел!
Сейчас ему уже покойно. Он думал наверстать упущенное.
Так и умер с тщетной верой в будущее.
—	Боже мой! — вскричал майор.— Это ужасно! Как
вы можете так говорить! Вы могли бы спасти не¬
счастного...
—	Нет,— оборвал его де Берни.— Когда я поднялся
на палубу — было слишком поздно. Бой закончился еще
до того, как сюда явился Лич.
—	А что с остальными? С командой?
Все так же невозмутимо де Берни ответил:
—	Капитан Лич никогда не берет пленных.
Мисс Присцилла застонала и закрыла лицо руками.
Она почувствовала слабость, и ей едва не сделалось дурно.
Теперь она с трудом слышала мягкий, приятный голос де
Берни, говорившего на безупречном английском, с чуть
уловимым французским акцентом.
—	Позвольте мне, однако, успокоить вас. Вам ничего
не угрожает, если не считать короткой задержки и свя¬
занных с нею неудобств. Сейчас, когда все утряслось,
я смею это утверждать с полной ответственностью.
Услышанный им ответ прозвучал как оскорбление.
—	Сударь,— воскликнул майор Сэндз,— чего стоит
обещание человека, посягнувшего на место убитого
капитана?!
Де Берни ни на миг не потерял хладнокровия и де¬
ржался по-прежнему учтиво.
—	Возможно — ничего, однако что-либо другое пред¬
ложить взамен не могу,— ответил француз и, обращаясь
к мисс Присцилле, продолжил: — Мой помощник и штур¬
ман будут есть вместе с нами. Мне бы очень хотелось
избавить вас от их присутствия, но это было бы несколько
354

опрометчиво. В остальное же время кают-компания в ва¬
шем полном распоряжении.
Все еще бледная, девушка обратила на него свои ясные
глаза, словно желая о чем-то спросить. Но по холодному,
надменному, не допускающему возражений лицу француза
она поняла, что дальнейшие расспросы бесполезны.
И, смиренно склонив голову, она только промолвила:
—	Мы в вашей власти, сударь. Нам лишь остается
поблагодарить вас за доброе отношение к нам.
Де Берни едва заметно нахмурился.
—	В моей власти? Если угодно — под моим покрови¬
тельством, так будет вернее.
—	Какая разница?
—	Мы все зависим от обстоятельств, Присцилла.
Она поняла, что француз собирается что-то добавить,
но тут майора совершенно некстати прорвало:
—	Сударь, а не много ли вы себе позволяете, обра¬
щаясь с мисс Присциллой со столь неслыханной бесцере¬
монностью!
—	Я могу себе это позволить. Ведь она моя жена, не
так ли? А вы, дорогой Бартоломью,— мой шурин.
Майор затрясся и метнул в него испепеляющий взгляд.
Заметив его реакцию, де Берни стал твердым как камень,
и голос его зазвучал резко:
—	Вы мне чертовски надоели. Другой бы на моем
месте уже давно поставил бы вас на место. Соблаговолите
запомнить мои слова, Бартоломью. И будьте так добры
оба называть меня Шарлем, если не хотите, чтоб вас
скоро отправили на тот свет, а заодно и меня. Конечно,
такое обращение вам не по нутру, Бартоломью, но это ку¬
да приятней, чем болтаться на рее, не правда ли?
С этими словами он вышел из каюты, предоставив
майору изливать злобу перед девушкой.
—	Ей-Богу, этот негодяй, похоже, посмел мне
угрожать!
—	В конце концов, Барт,— напомнила ему мисс При¬
сцилла,— де Берни не звал Лича к нам на «Кентавр».
—	Однако ж он принял его как дорогого гостя! Он
спелся с этим разбойником, у которого руки по локоть
в крови! Разве он не говорил, что искал встречи с ним,
подлым убийцей? Он что, лучше его?
—	Может, и так,— промолвила мисс Присцилла.
Белесые глаза майора замигали от удивления.
—	Что? И вы еще сомневаетесь! Разве не он занял
место несчастного Брэнсома?
12*
355

—	Да, ко это еще	ки о чем	не говорит.
—	Ни о чем? Это	говорит	о том, что ок	гнусный
пират, презренный разбойник!
Тут в дверях появился Пьер.
—	А вы, вы просто кретин, и если будете вести себя
так и дальше, получите по заслугам, а вместе с вами
пострадают и другие.
Майор застыл разинув рот, его негодование трудно
было описать: как мисс Присцилла, к которой он всегда
относился как к нежной, благовоспитанной девочке, мог¬
ла позволить себе говорить с ним, образованным чело¬
веком, офицером, в подобном, оскорбительном, тоне! Для
него это было вне всякого разумения. Вполне вероятно,
что страшные события	минувшего утра пагубно сказались
на ее	легко ранимом	рассудке.	Придя в себя,	он было
собрался ее отчитать, но она так же резко, как и минуту
назад, оборвала его. Воспользовавшись тем, что Пьер
поспешно удалился, девушка приблизилась к майору
и стиснула его руку.
—	Неужто вы и впрямь потеряли благоразумие, если
осмеливаетесь дерзить этому человеку? — торопливо про¬
говорила она.
Вероятно, ее упрек был действительно справедлив,
однако майор не мог принять ее слов. Не на шутку
оскорбясь, он высокопарно выразил ей свое недоумение
и обиженно смолк.
Вскоре возвратился де Берни, его сопровождали здо¬
ровяк ирландец Уоган и другой пират, небольшого роста,
толстый, вялый на вид, но крепкий, с широченными пле¬
чами и мелкими чертами лица. Войдя, он представился —
Холлиуэл, старший штурман.
Они уселись за стол. И перед ними тотчас возник
Пьер, гибкий и проворный как тень.
Де Берни взял стул, на котором еще недавно сидел
бедняга Брэнсом, не знавший ни забот, ни печали. Мисс
Присциллу с майором он усадил по правую руку от себя —
спиной к иллюминаторам,— а Уогана с Холлиуэлом —
по левую.
Обед прошел безрадостно. Поначалу оба пирата про¬
явили было веселость. Однако от ледяного взгляда де
Берни и высокомерного молчания «миссис» де Берни и ее
«братца» их веселье как рукой сняло. На плоском, грубом
лице Уогана появилась маска недовольства.
Зато старший штурман с жадностью накинулся на еду.
За столом его заботило лишь одно — как побольше набить
356

брюхо. И отобедал он действительно на славу, даже сам
не ожидал,— проглотив изрядное количество мяса и све¬
жих фруктов, благо на «Кентавре» и того, и другого
оказалось больше чем достаточно. Ел он громко чавкая,
не думая ни о чем, кроме еды, и смотреть на него было
крайне неприятно.
Майор едва сдержался, чтобы не выразить презрение
по поводу его отвратительных манер. Что касается мисс
Присциллы, то она, изнуренная страшными испытаниями
минувшего дня, венцом которого стал обед в обществе
пиратов, тем не менее держалась с достоинством. Она
едва притронулась к еде, однако никто из присутствующих
этого даже не заметил.
Глава VIII
КАПИТАН
Наступила безлунная тропическая ночь, озаряемая
мириадами ярких звезд. Де Берни расхаживал взад
и вперед по полуюту, и от его высокой фигуры на палубу,
освещенную кормовым фонарем, ложилась длинная тень.
На закате ветер заметно ослаб, однако направление
его не изменилось. «Кентавр» на всех парусах шел прямо
на юго-запад, теперь его руль и мачты были в полном
порядке. За ним, метрах в двухстах — судя по огонькам
трех носовых фонарей,— рассекая фосфоресцирующие
волны, следовал Том Лич.
Ночь выдалась нестерпимо душная, и большая часть
буканьеров, нынешняя команда «Кентавра», высыпала на
верхнюю палубу — под свет сигнальных фонарей, мерцав¬
ших, словно светлячки.
Рядом пираты играли в «семь-одиннадцать», и время
от времени звон костей в кружках, заменявших им оло¬
вянные стаканчики, заглушался взрывами хохота
и бранью. На полубаке, под нестройный аккомпанемент
скрипки, больше напоминавший пиликанье, и грубый одоб¬
рительный смех слушателей, звучала одна и та же не¬
пристойная песня.
Де Берни слышал весь этот гвалт лишь краем уха
и не обращал на него никакого внимания. Он был занят
своими мыслями и совершенно не реагировал на то, что
творилось вокруг.
357

Около полуночи он спустился вниз и направился к себе
в каюту. У входа в коридор на нижнюю палубу, прислонясь
к переборке, стояли Уоган и Холлиуэл и о чем-то шеп¬
тались. При его появлении они смолкли и пожелали ему
доброй ночи.
Войдя в коридор, молодой француз подумал, что попал
в пещеру. Впереди — ни огонька. Де Берни уж было
собрался ступить в его черную глубину, как вдруг ощутил
прямо перед собой — ибо все его чувства вмиг обостри¬
лись — едва уловимое движение. Он замер, но тут же
успокоился, услышав тихий, почти таинственный голос:
—	Господин!
И он двинулся следом за Пьером — незримым, безмол¬
вным стражем, охранявшим дверь в его каюту. Конечно,
это он потушил фонарь.
В каюте, где горел светильник, де Берни обратил
внимание на встревоженное, лоснящееся от пота лицо
юного метиса. Ровным голосом, почти шепотом, Пьер
по-французски сообщил ему в двух словах следующее: он
шел на палубу подышать воздухом, но у входа в коридор
услышал голоса Уогана и Холлиуэл а. Уоган упомянул
имя де Берни — его тон насторожил Пьера. Бесшумно
отступив назад, он потушил фонарь, чтобы его не заме¬
тили, и ползком подобрался ко входу, решив послушать,
о чем говорили пираты. Из их разговора он узнал, что
оба помощника вместе с капитаном замыслили против де
Берни гнусное действо. Как только тот приведет их на
место и дело будет сделано, они там же его и прирежут —
так что свою долю он получит сполна.
Уоган раскрыл этот замысел Холлиуэлу, чтобы успо¬
коить его, потому как тот больно уж злобствовал из-за
того, что согласно какой-то там сделке де Берни причи¬
талась пятая часть добычи. Уоган посмеялся над ним
и заверил, что де Берни получит ровно столько, сколько
они сочтут нужным, а нет, так ему просто перережут
глотку — и концы в воду.
Однако Холлиуэла не так-то просто было урезонить.
Де Берни, мол, хитер как черт и скользкий как угорь —
улизнет из рук так, что глазом не успеешь моргнуть.
К тому же он не дурак, себе на уме и уж наверняка
почуял недоброе...
—	Но с какой стати ему не доверять нам? — бесстра¬
стно ответил Уоган.— Он бывалый буканьер, таких уж
нет. Так что сдохнет, а слово свое сдержит. А мы поста¬
раемся усыпить его бдительность. До тех пор пока не
358

выйдем на караван, придется плясать под его дудку и по¬
такать его прихотям. А коли будет слишком задирать нос,
мы ему это припомним. В конце концов, заплатит за все
с лихвой.
Потом, услышав, как де Берни спускается по трапу,
они притихли.
Француз выслушал слугу не проронив ни слова. Он
стоял у стола, стиснув рукой подбородок, и размышлял,
но на лице его не было ни страха, ни удивления.
—	Хорошо, мой мальчик,— произнес он, когда тот
закончил, и прибавил: — Я так и знал.
Его бесстрастный голос, похоже, привел Пьера в не¬
доумение.
—	Ведь вам грозит опасность, господин!
—	Да-да, конечно,— проговорил де Берни, как бы под¬
трунивая над не на шутку обеспокоенным слугой.— Она
существует. Но самое страшное — впереди. А пока все
козыри в наших руках. Значит, говоришь, пока мы не
выйдем на караван, они будут плясать под мою дудку
и потакать всем моим прихотям? Что ж, кое-что я уже
для них припас.
И он опустил руку на плечо слуги.
—	Спасибо тебе, Пьер, за усердие. Но впредь не
вздумай за ними следить. Не стоит зря рисковать. По¬
береги себя. Ты мне еще понадобишься. А теперь
отправляйся-ка спать. Сегодня всем нам пришлось не¬
сладко.
Утром, из уважения к своим попутчикам, а может,
просто из желания оказать услугу мисс Присцилле, де
Берни решил продемонстрировать одну из прихотей, ка¬
кими его попрекали Уоган с Холлиуэлом.
Поднявшись с восходом солнца на мостик, он увидел
обоих приятелей.
—	У миссис де Берни слабое здоровье,— властно
обратился к ним он.— И порой она встает довольно
поздно. Мне бы хотелось, чтобы по утрам в кают-ком-
панию никто не заходил, дабы ее не беспокоить. Вы
меня поняли?
Уоган недовольно взглянул на гордого француза.
—	Это еще почему! — проворчал он.— Как прикажете
вас понимать? А завтрак? Может, ваша милость все же
соблаговолит дать нам спокойно пожрать?
—	Ради Бога, завтракайте где угодно, только не там.
Не обращая внимание на их возражения, он отправился
делать осмотр судна.
359

Когда он отошел достаточно далеко, Уоган, дав волю
чувствам, разразился проклятьями.
—	Скажите, какие нежности! Черт бы его взял! Значит
мы рожей не вышли, чтоб общаться с дамой! Надо ж,
какая цаца! Ладно, скоро эта куколка запоет по-другому...
Придется обучить ее вежливым манерам. Так, а что будем
делать сейчас?
—	Как и говорил — во всем ему потакать. А сейчас
главное — пожрать. Где угодно. Знаешь, мне не очень-то
улыбается снова торчать в ее компании — вспомни, какую
рожу она скривила. А ее братец? Разевал хайло, только
чтоб поворчать. А наш Чарли, со своими выкрутасами?..
Просто диву даюсь, как меня только не вывернуло наиз¬
нанку... (И Холлиуэл демонстративно сплюнул.) По мне —
жрать, так уж жрать, если в охотку-то.
Уоган хлопнул его по плечу.
—	Верно, черт возьми. Ладно, скажем спасибо нашему
Чарли!
Когда немного спустя де Берни снова оказался на мос¬
тике, ирландец встретил его с широкой улыбкой.
—	Э! Ты это здорово придумал, Чарли,— послать
нас к черту. Слов нет, спасибо. Теперь мы не станем
докучать твоей женушке и ее развеселому братцу. Ты
доволен?
—	Вот и прекрасно. Так что можете катиться куда
угодно — разрешаю,— как бы мимоходом бросил де Берни.
Старший штурман и старпом недоуменно пере¬
глянулись.
—	Слыхал? Он нам еще разрешает! — пробубнил на¬
конец Уоган.— Ну и наглец!
Меж тем де Берни, облокотясь на релинги, задумчиво
смотрел на силуэт «Черного Лебедя», неотступно мчав¬
шегося следом за ними. Так, погруженный в свои мысли,
он простоял с полчаса. Когда он выпрямился, на его
лице не осталось ни тени раздумий — де Берни загадочно
улыбался...
Он подошел к Холлиуэлу, тот давал какие-то указания
старшему матросу, стоявшему за штурвалом.
Де Берни приказал ему лечь в дрейф и дать сигнал
«Черному Лебедю» сделать то же самое. Потом он велел
подготовить шлюпку и спустить ее на воду. Ему нужно
было переговорить с Томом Личем.
Холлиуэл повиновался, и уже через полчаса шлюпка
«Кентавра» подошла к обшарпанному борту «Черного
Лебедя». Лич встретил де Берни потоками брани. Какого
360

дьявола ему понадобилось от него ни свет ни заря? Зачем
попусту тратить время!
—	Что касается времени, то спешить нам некуда,—
заметил француз.— Но даже если б оно нас поджимало,
я все равно буду верен себе: как говорится, тише едешь —
дальше будешь.
Он стоял на верхней площадке наружного трапа —
величавый и, не в пример остальным буканьерам, на
удивление изящный.
—	Да неужели!.. Значит, ты свалился сюда, чтоб мне
приказывать?
—	Я здесь для того, чтобы обсудить, как быстрее
дойти до места,— ответил де Берни ледяным, бесстра¬
стным голосом.
Высыпав на палубу, матросы смотрели на де Берни
во все глаза — с любопытством и даже восхищением,
однако их больше привлекал не его роскошный наряд или
стать, а сама его личность, овеянная легендами о подвигах,
что он совершил в те времена, когда плавал с Морганом
и слыл грозой Карибского моря.
После его слов у Лича всю злобу как рукой сняло.
Если он и жаждал что-либо услышать, так это то, о чем
намеревался переговорить с ним де Берни. Как только
ему станет известно все, что нужно, рассудил Лич, уж
он-то заставит француза говорить по-другому.
По пути на нижнюю палубу он сделал знак двум букань¬
ерам следовать за ними. Когда они спустились в простор¬
ную, но заваленную всяким хламом, грязную кают-компа¬
нию, де Берни познакомился со старпомом и старшим
штурманом «Черного Лебедя» — оба коренастые парни.
Эллис, старпом, был горячий и рыжий как огонь — яркими
были и шевелюра, и даже борода. Под глазами у него, бес¬
цветными и жесткими, как будто лишенными бровей, были
красные круги. Бандри, старший штурман, с землистым ли¬
цом, сплошь усеянным оспинками, был мрачнее ночи. Одет
он был опрятно, держался гордо и с достоннство*м.
Все трое уселись за стол. Старик негр, в одних только
холщовых штанах, с клеймом на руке, принес ром, лимоны
и сахар, после чего, под брюзжание вечно недовольного
Лича, спешно удалился.
—	Теперь, Чарли,— обратился капитан к гостю,— мо¬
жешь говорить.
Де Берни наклонился вперед, оперся руками на ог¬
ромный грязный стол дубового дерева и посмотрел Личу
прямо в глаза.
361

Начал он довольно неожиданно:
—	Я наблюдал за твоим ходом. И мои давешние
предположения подтвердились: помнишь, я говорил, что
слишком долго скитался по морям?
—	Верно,— заметил Бандри.— Но чтоб это увидеть,
вовсе необязательно быть моряком.
—	Будешь говорить, когда тебя спросят,— гаркнул на
него Лич, разозлившись, что его человек с ходу согласился
с де Берни.— Ну, и дальше?
Француз немного помолчал, потом продолжил. Одоб¬
рительное замечание Бандри, взбесившее Лича, пришлось
как нельзя кстати — де Берни это было только на руку.
Он быстро смекнул, что, встав на его сторону, Бандри
облегчит его задачу.
—	Я уже говорил, твое днище сплошь заросло, так
что, доведись мне стать капитаном «Кентавра» чуть рань¬
ше, ты бы никогда не взял меня на абордаж, дружище!
К тому же с твоим проворством я б уже давно отправил
тебя на дно... Так, что ни одна твоя пушка не успела бы
выстрелить.
На миг оторопев, Лич вдруг разразился хохотом. Эллис
тоже осклабился. Однако изъеденное оспой лицо Бандри,
как успел заметить де Берни, по-прежнему оставалось
бесстрастным.
—	Ты всегда был задавакой, каких еще поискать, но
такого я никак не ждал, даже от тебя! Да, тебе море не
в диковину. Ведь ты же у нас Чарли Великолепный. Но,
может, все-таки поделишься с нами, как ты собирался
проделать эдакое чудо?
—	А вот твоему штурману не до смеха,— поддел его
де Берни.
—	Ну и что?
Лич недовольно посмотрел на спесивого Бандри.
—	Он, видно, думает, как и я! — продолжал фран¬
цуз.— Уж у него-то голова варит. Ему известно, что днище
«Кентавра» хорошо просмолено и он оторвался бы от вас
как пить дать.
—	Оторваться и пустить меня ко дну — не одно и то
же. Так чего ты там вякал насчет «отправить меня
на дно»?
—	Раз от корабля можно оторваться, значит, с тем
же успехом его можно пустить ко дну, если, конечно,
действовать решительно и с умом. В морском сражении
главное — быстрота маневра. Вовремя изменить галс,
362

мгновенно дать залп и снова поменять галс — так, чтобы
все мачты слились в одну, чтобы противнику было не¬
сподручно вести огонь,— вот и все правила морского боя.
И «Кентавру» эти маневры были бы под силу, если б им
командовал я. Я бы кружил вокруг вас, как акула вокруг
кита, и продырявил бы вас еще до того, как вы успели
бы переложить штурвал.
Лич злобно передернул плечами.
—	Может, так, а может, нет. Какая разница и какое
отношение это имеет к делу?
—	Да,— буркнул Эллис.— Послушаем, что ты споешь
нам сейчас...
—	А ну, повежливей, или я за себя не ручаюсь,—
резко оборвал его де Берни.
Лич ударил кулаком по столу.
—	Какого дьявола! — проорал он.— Мы что, собрались
здесь, чтоб перегрызть друг другу глотки или толковать
о деле? Еще раз тебя спрашиваю, Чарли, какое отношение
это имеет к нашему делу?
—	Я начал с этого только потому, что хотел вам
доказать: случись бой — вам крышка. Не считаться с си¬
лой кораблей и команды противника — чистое безумие.
Нам предстоит иметь дело с мощными, хорошо вооружен¬
ными фрегатами. Если не ударим в грязь лицом — наших
двух кораблей хватит вполне. Но, прежде чем ввязываться
в бой, нужно привести их в порядок. В этой игре слишком
высокие ставки, и, не имея на руках козырей, нечего ее
затевать.
—	Ты же сказал, их будет не больше двух с полови¬
ной сотен?
—	Да, и семьдесят отменных пушек против шестиде¬
сяти наших. И днища у них выскоблены до блеска, не
то что наши...
Лич несколько поостыл, но все еще продолжал хоро¬
хориться.
—	К чему ты клонишь, черт возьми! Зачем искать
лишние хлопоты?
—	Я их не ищу. Они есть, и надо сделать все, чтоб
их не было.
—	Не было?
—	Да, не было. Прежде чем вступать в бой, приведи-ка
в порядок днище «Черного Лебедя».
—	Привести в порядок? — стушевался Лич и, нахму¬
рясь, переспросил: — Зачем?
—	Только так, в противном случае тебе каюк.
363

Бандри согласно кивнул и собрался было что-то ска¬
зать, но Лич мигом заткнул ему рот.
—	Тысяча чертей! Ты что, вздумал меня учить —
меня, капитана?
—	Если откажешься делать то, что я говорю, значит,
до капитана тебе еще далеко.
—	Заткнись! На «Черном Лебеде», даже на таком, как
сейчас, я хоть завтра готов встретиться с твоими испан¬
цами, пусть их будет трое. Если ты не дурак, должен
понимать, у нас на счету каждый день.
—	Времени у нас с избытком! Еще целый месяц впе¬
реди. Его как раз хватит, чтобы очистить и просмолить
твое днище.
Переубедить Лича оказалось делом не из легких: чув¬
ствуя свою неправоту, он, как последний глупец, заупря¬
мился еще пуще.
—	Мне наплевать, есть у нас время или нет. И нечего
стращать меня испанскими фрегатами. Эка невидаль! Да-
вай-ка лучше толковать о деле. Так куда мы все-таки
держим курс?
Де Берни долго смотрел на него через весь стол. Потом
осушил залпом свою кружку, отодвинул стул и встал.
—	Раз ты упорствуешь, я умываю руки. И заруби себе
на носу: вступать в бой с караваном на такой посудине,
как твоя,— чистейшее безумие. А мне моя голова пока
дорога. Теперь можешь катиться на все четыре стороны.
Не веря своим ушам, трое пиратов ошалело вытара¬
щили на него глаза.
—	Ты это на что намекаешь? — вскричал наконец
Эллис.
—	Если капитану Личу угодно потопить оба своих
корабля, я участвовать в этом не желаю. Продолжайте
себе спокойно потрошить посудины вроде «Кентавра»
с лесом, кожей, кокосами да пряностями. Имею честь
кланяться.
—	Сидеть! — проорал Лич.
От злости он аж подскочил. Де Берни продолжал
стоять.
—	Итак, что вы решили?
—	Да нет, сейчас решать придется тебе. Не забывай,
кто мы. Ты у меня на борту, и мне, клянусь преисподней,
смутьяны здесь ни к чему. Твое дело ясное. Так что дал
слово — держи.
—	Я буду делать то, что считаю нужным. Условия
ставлю я,— невозмутимо ответил де Берни.
364

—	Нет, что я считаю нужным, слышишь, я! Я здесь
капитан!
—	Ах так! А если я откажусь?
—	Я вздерну тебя на рее или того хуже.
—	Неужели! — бросил де Берни свысока, как будто
обращаясь к занятной, причудливой зверушке.— Да будет
тебе известно, капитан, команде небезразлична моя
участь, особенно после того, как твои люди пронюхали,
что я веду их прямиком к испанскому золоту. Они захотят
узнать, за что ты решил меня вздернуть, Том. И что ты
им скажешь? Что я не хотел, чтобы ты вел их на верную
гибель? Или что я старался сделать все, чтобы обеспечить
нам победу? Так что же ты им ответишь?
Наблюдая за злобным лицом пирата, де Берни заметил,
как оно изменилось и побледнело. Он обвел взглядом
остальных. На лице Эллиса он прочел ту же растерян¬
ность, что и у капитана. Лицо Бандри выражало тревогу;
он-то и взял слово:
—	В конце концов, капитан, Берни верно толкует.
—	Мне плевать...— начал Лич с еще большим упрям¬
ством, нежели обычно, но тут вмешался Эллис:
—	Зачем так круто, капитан? Будь я проклят — зачем!
Он прав, клянусь чертями и их преисподней! Стоит ли
ссориться, если дело у нас у всех одно? Чарли хочет нам
помочь, и мы должны отплатить ему добром. Пускай он
не храбрее тебя — это не так уж важно!
—	Осторожность — не помеха,— в свою очередь, вста¬
вил Бандри.— Я много чего повидал и могу сказать, все,
что он говорит о корабле, да и остальное — правильно.
Если б время поджимало — спору нет, выбирать бы не
пришлось. Но, раз у нас его навалом, почему бы нам,
черт возьми, в самом деле не провести его с пользой.
Оставшись в одиночестве, Лич понял, что все козыри
перешли к де Берни. Силясь скрыть свою ярость под
маской елейности, он дружески произнес:
—	Да, черт побери, ты прав! К чему нам ссориться?
Я умею признавать ошибки. Но ты тоже хорош, Чарли!
Ишь, ощетинился, как еж! Ладно, черт с тобой, садись,
наливай себе кружку и давай потолкуем как старые,
добрые товарищи.
В знак примирения он подвинул к нему бурдюк
с ромом и сел.
Де Берни спокойно и чуть заметно поклонился, занял
свое место и плеснул себе рому; в душе он ликовал, но
его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.
365

—	Значит, вы согласны ремонтировать корабль?
—	Клянусь честью! Раз уж Бандри с тобой заодно...
Сказать по совести, я другого мнения, но... Договорились,
и покончим с этим.
— В таком случае,— сказал де Берни,— сначала де¬
ржим курс на Альбукерке 42. Там есть необитаемый ост¬
ровок, я давненько приглядел его: просторная бухта, туда
войдет дюжина кораблей, длинный отлогий берег — в об¬
щем, то, что нужно. В Карибском море лучшего места не
сыскать. Будете как у себя дома. Там вас никто не заметит,
кроме того...— он остановился и поднял вверх указатель¬
ный палец,— он лежит в двух переходах от того места,
где я собираюсь напасть на караван испанцев.
Глава IX
КОРОТКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
ентавр» был захвачен в первый вторник июня.
л\Лосле разговора, состоявшегося между де Берни
и Томом Личем на другое утро, оба корабля взяли курс
на запад-юго-запад. В четверг, на закате, сигналыцик-на-
блюдатель заметил землю: из-за пелены тумана возникли
едва различимые очертания мыса Ла-Вела. А в воскре¬
сенье, на рассвете, моряки увидели низменные берега
островов Альбукерке, где нашим героям предстояло сде¬
лать временную остановку.
Плавание, длившееся несколько дней, прошло спокой¬
но, без происшествий. Победа, одержанная де Берни над
капитаном Личем, значительно упрочила его авторитет
в глазах команды «Кентавра». Буканьеры, народ по на¬
туре расхлябанный, беспрекословно подчиняются своему
капитану лишь в бою, остальное же время они держат
его запанибрата.
Но де Берни удалось взять этих головорезов в кулак
и подчинить своей воле. Держался он всегда спокойно,
хладнокровно и властно — как заправский офицер коро¬
левского флота, а не какой-нибудь предводитель флибу¬
стьеров. Время от времени, однако, он выпускал вожжи
и позволял себе быть с ними на дружеской ноге. Шутил,
мог пропустить за компанию чарку-другую, даже играл
в кости — короче говоря, он знал ту золотую середину,
благодаря которой сумел снискать себе любовь и уважение
всей команды.
366

Уоган никак не ожидал подобного поворота. Однажды
он поделился своими недоумениями с Холлиуэлом, на что
тот только и ответил:
—	Кривляка, как всякий францу зишка!..
Что до майора Сэндза, то на француза он по-прежнему
смотрел свысока. А видеться им случалось не так уж
редко. Де Берни предупредил мисс Присциллу, что стар¬
пом со штурманом больше не будут обременять их своим
присутствием во время трапез.
—	Мне бы также очень хотелось избавить вас и от
моего общества,— серьезно прибавил он.— Однако в силу
того, что в отношении вас я взял на себя определенные
обязательства, мне все же придется иногда докучать вам
своей компанией.
—	А вы не слишком-то любезны, сударь, если пола¬
гаете, будто ваше общество мне претит.
—	Конечно, вы вправе так говорить, мисс. В конце
концов, чем я лучше этих пиратов?
Девушка взглянула на него ясными голубыми глазами:
в ее взгляде читался немой укор.
—	Откровенно говоря, сударь, мне бы очень не хоте¬
лось так думать.
—	Зато майор Сэндз — кстати, вот и он — скажет, что
это именно так.
Майор кашлянул, но не проронил ни слова. Он был не¬
сколько удивлен, что вместо него ответила мисс Присцилла:
—	Майор Сэндз, как и я, испытывает к вам огромную
благодарность, ведь вы были так добры к нам. Он пре¬
красно понимает, что было бы с нами, не вступись вы за
нас вовремя. Прошу вас, поверьте мне, сударь.
Де Берни улыбнулся и склонил голову:
—	Я вам верю. В самом деле, глядя на майора Сэндза,
вряд ли можно усомниться в искренности его чувств.
Восприняв ироническое замечание француза как ос¬
корбление, майор побагровел. Но де Берни, не обращая
на него внимания, продолжал:
—	Я пришел также сказать, что теперь вам больше
нет надобности томиться в каюте. Можете спокойно вы¬
ходить на палубу и дышать воздухом, когда вам забла¬
горассудится. Вам никто не помешает; но если кто-то все
же дерзнет нарушить ваш покой, я поступлю с ним так,
чтоб другим было неповадно. Для вас на корме уже
приготовлен навес.
Мисс Присцилла поблагодарила его, и засим он
удалился.
367

—	Интересно,— проговорил майор,— чего добивается
от меня этот пес своими насмешками?
—	Наверное, ему хочется, чтоб вы были с ним немного
учтивей,— заметила девушка.
—	Учтивей? И я еще должен быть с ним учтивым?
Сделав над собой усилие, он подавил гнев и серьезным
тоном произнес:
—	Не кажется ли вам, Присцилла, что, даже несмотря
на наше ужасное положение, нам следует держаться до¬
стойно? С какой стати я должен миндальничать с этим
типом после всего, что он сделал?
—	Разумеется. Особенно после того, как он спас вам
жизнь. Ведь, по-вашему, это ерунда? Разве за это он
достоин благодарности?
Майор развел руками:
—	Это лишь одна сторона медали.
—	А вам этого недостаточно? Неужели это благород¬
ство не заслуживает уважения?
Задетый за живое, майор чуть было снова не разо¬
злился, однако, посчитав, что будет лучше проявить тер¬
пимость, он с грустью проговорил:
—	Как жаль, дорогая Присцилла, что вы так дурно
судите обо мне.
И, вздохнув, прибавил:
—	Бы находите, что во мне нет благородства? Что
ж, вы правы. И все же как вы далеки от истины! Вы
не способны понять мои чувства. Вы, верно, полагаете,
что я думаю только о себе, о своей безопасности?
И поэтому, судя по вашим же словам, веду себя неуч¬
тиво? Ко, дорогая Присцилла, это совершенно не так,
и дело здесь не во мне. В противном случае я бы
любезничал с ним как с самым дорогим человеком на
светс. Да, я зол и неучтив, но причина тому — вы. Ваш
подавленный вид ввергает меня в глубокую печаль,
Присцилла, и, глядя ка вас, я просто теряю рассудок.
Провалиться мне на этом месте, если я лгу!
От искренних слов майора сердце девушки смягчилось.
Добрая по натуре, она тотчас почувствовала угрызения
совести.
—	Мне очень жаль, Барт, но порой я бываю такая
несдержанная. Простите меня, пожалуйста, дорогой Барт.
И Присцилла протянула майору руку. Мягко улыбнув¬
шись в ответ, майор взял ее и горячо пожал. Покаянный
тон девушки наполнил его душу радостью. Ему тут же
вспомнилось стихотворение, которое он однажды слышал
368

во время одного театрального представления. Автором
пьески был самый заурядный стихоплет, диалоги, соче¬
тавшие в себе ничтожную толику здравого смысла и оби¬
лие всякого вздора, звучали, как показалось майору, вы¬
чурно и претенциозно. Обрадовавшись странному и сча¬
стливому стечению обстоятельств, помогшему его памяти
воскресить эти строки, и совершенно не задумываясь, что
скудная суть его мыслей недостойна возвышенной формы
стиха, он повторил его про себя:
В делах людских случаются приливы и отливы,
Но, коли хочешь ты счастливым быть,
Не упусти короткого мгновения прилива.
Теперь майор чувствовал приближение прилива. И ему
было нужно успеть поймать его короткий миг.
—	Моя дорогая! Всякий мужчина, если б он любил
вас так, как я, испытывал бы те же чувства.
Девушка смотрела на него чистыми умоляющими
глазами:
—	Дорогой Барт! Теперь я понимаю... Мне бы следо¬
вало понять это раньше.
Майор, не выпускавший все это время руку девушки,
нежно погладил ее. Потом он мягко привлек мисс При¬
сциллу к себе — девушка не сопротивлялась.
—	Неужели вы думаете, я способен держать себя
в руках, когда женщине, которую я люблю, угрожает
опасность?
Майор говорил приглушенным, но исполненным стра¬
сти голосом. Вдруг мисс Присцилла почувствовала, как
в жилах у нее застыла кровь, дыхание ее участилось,
лицо побледнело, а в глазах — еще мгновение назад таких
нежных — мелькнула тревога.
—	Вы что говорите, Барт?
Пытаясь высвободить свою правую руку, она легонько
оттолкнула его левой.
—	Неужели вы намереваетесь...— на какой-то миг она
осеклась,— ухаживать за мной?
Потрясенный ее словами, майор воздел руки к небу:
—	Дорогая Присцилла! — в недоумении взмолился он.
—	О! Как же вы осмелились? В такой-то момент?..
Майор, видимо, понял свою ошибку и приумолк... Да,
момент и правда неподходящий! Выходит, он не рас¬
считал... Прилив еще не достиг высшей точки... Он
спугнул его. Ему ничего не оставалось, как отступить
и ждать более благоприятной минуты, чтобы вновь пойти
в наступление.
369

—	В такой момент! — повторил он за ней, словно
эхо.— Но клянусь жизнью! — спохватился он.— Именно
этот тягостный момент разбудил во мне нежность, стра¬
стное желание доказать, что рядом с вами есть человек,
готовый, как я вам уже говорил, отдать за вас свою жизнь.
Однако, кроме моей личной привязанности к вам, суще¬
ствует еще и долг перед вашим отцом, перед его памятью!
И уж в этом-то смысле у вас не должно быть оснований
гневаться на меня.
От его слов на сердце у девушки не стало спокой¬
нее — сейчас ее заботило уже совсем другое. Взор ее
затуманился. В смущении она подошла к иллюминато¬
ру, через который в каюту струились потоки солнеч¬
ного света.
Майор с тревогой следил за ней, его восхищали гибкий
стан, изящные и плавные движения девушки. Он ждал.
Вскоре, овладев собой, она заговорила:
—	Простите меня, Барт. Я просто глупенькая, но не
надо считать меня неблагодарной. Ведь я стольким вам
обязана. Я бы, наверное, уже давно умерла, если б вас
не было рядом в эти ужасные часы...
—	Не стоит так корить себя, дорогая Присцилла,—
спешно вставил майор и, как последний глупец, приба¬
вил, чуть было все не испортив: — Я так счастлив, что
вы наконец изменили свое мнение об этом мошеннике-
французе!
Желая избежать новой ссоры, мисс Присцилла, робко
улыбнувшись, предложила:
—	Не пойти ли нам на палубу подышать свежим
воздухом, Барт?
И они поднялись на палубу, где на них, похоже,
никто не обратил внимание, за исключением Уогана
и Холлиуэла.
Де Берни находился на корме, теперь уже в своей
капитанской каюте; стояла жара, и дверь в нее была
распахнута. Заметив приближающихся пассажиров, он
встал и любезно вступил с ними в разговор.
На вопрос мисс Присциллы о его дальнейших намере¬
ниях он ответил, что предстоит длительная остановка —
тут уж, к сожалению, от него ничего не зависит! — око¬
ло месяца.
Майор слушал их с нескрываемым недовольством, но
в разговор не вмешивался. Узнав, что им предстоит по¬
терять целый месяц на островах Альбукерке, он возму¬
тился. Но вида, однако, не показал. Когда же мисс При¬
370

сцилла с легким волнением в голосе спросила: «Господин
де Берни, а как вы стали буканьером?» — его негодование
перешло все границы.
Столь неожиданный вопрос застал де Берни врасплох.
Взглянув на девушку, он едва заметно улыбнулся, потом
в его глазах появилась задумчивость:
—	Но ведь вы уже знаете почти всю мою историю,—
ответил он.— Разве я не говорил, что мессир Симон,
которого испанцы убили в Санта-Каталине, был моим
дядей? Вместе с ним я отправился в Новый Свет искать
свободу, так как в Старом я ее не имел. Мы, род де
Берни,— гугеноты из графства Тулузского. В те времена
во Франции гугеноты могли рассчитывать разве только
на веротерпимость. Но после отмены Нантского эдикта 43
ни о какой терпимости к нашей вере не могло быть
и речи. Когда я был еще ребенком, гугенот был лишен
права сделать карьеру, достойную дворянина... Нас было
семеро сыновей, я — младший. Вот и пришлось отпра¬
виться с дядей в Новый Свет. После его смерти я остался
совсем один, без средств к существованию, без друзей,
кроме тех нескольких человек, что спаслись вместе со
мной. Тогда мы решили присоединиться к Моргану. Дру¬
гого выбора не было. К тому же после кровавой бойни
в Санта-Каталине во мне зародилась лютая ненависть
к испанцам, и я с великой радостью пошел служить врагам
Испании. С Морганом я быстро пошел в гору. Бывает
так, что человека возвышает уже само его рождение. Мне
же помог случай. Я доказал Моргану свою преданность.
Кроме того, я — француз, и это тоже возвысило меня
в его глазах, потому как под его началом всегда служило
много моих соотечественников. Он сделал меня адъютан¬
том, и я стал командовать французским легионом. Он
обучил меня искусству морского боя, а его школа, смею
вас уверить, лучшая в мире. Когда Англия перестала
нуждаться в помощи буканьеров и Моргану предложили
пост губернатора Ямайки, я снова пошел за ним и опять
поступил на службу к королю Англии.
—	Значит,— задумчиво, как бы рассуждая про себя,
проговорила девушка,— ваша служба не была противоза¬
конной и ремесло буканьера вы оставили сразу же, как
только пиратство было объявлено вне закона и.
Для майора Сэндза это было уже слишком.
—	Да, вчера это было так, а сегодня, к сожалению,
все изменилось,— заметил он ледяным голосом.
Де Берни, хотевший было оставить их, рассмеялся:
371

—	Но почему же «к сожалению», майор? Для вас, по
крайней мере, эти перемены сложились как нельзя лучше.
Майор не нашелся что ответить. Свои возражения он
приберег на потом — когда де Берни не будет рядом.
—	Однако доверие, которое когда-то возлагал на него
Морган, не помешало ему предать своего командира и сно¬
ва взяться за старое,— сказал он.
Но мисс Присцилла, погруженная в свои мысли, не
расслышала его слов и оставила их без внимания, так
как ответа от нее не последовало. А майор, вовремя
вспомнив, что всякий разговор о де Берни был неизбежно
чреват размолвкой, на нем и не настаивал.
Когда наступила ночь и взошла луна, де Берни пел
свои песни, но слушали его только пираты, потому что
майор с девушкой в это время были на корме. Его мягкий
волнующий баритон разливался по всему кораблю.
—	Клянусь честью, это просто неслыханно! — с отвра¬
щением проговорил майор.— Как он только может об¬
щаться с этими головорезами!
Однако смысл слов, произнесенных ему в ответ мисс
Присциллой, так и остался для него загадкой:
—	Ах! Все равно он поет лучше всех на свете!
Глава X
НА РЕМОНТ
В воскресенье корабли вошли в узкий пролив, раз¬
деляющий острова Альбукерке, и бросили якорь
в широкой бухте в форме лагуны, в восточной части
Мальдиты, самого северного из островов. По настоянию
де Берни именно Мальдита была выбрана для ремонта
«Черного Лебедя».
Как и говорил француз, эта укромная бухта была
надежно скрыта со всех сторон, и Личу пришлось при¬
знать, что лучшего места для стоянки было не сыскать.
С юга в лагуну, имевшую форму груши, вел узкий проход,
пролегавший между рифами, а с противоположной стороны
над нею высилась остроконечная скала, сплошь поросшая
кустарником, которая защищала ее от северных ветров.
На скале, представлявшей собой удобное место для раз¬
мещения пушек в случае, если бы возникла необходимость
защищать вход в бухту, вили гнезда морские птицы.
372

Однако Лич, ничего не смысливший в постройке оборо¬
нительных сооружений и тактике боя на суше, не обратил
никакого внимания на очевидные преимущества этого
места, а де Берни и не подумал их ему раскрывать. Дно
лагуны у берега, протянувшегося полумесяцем от мыса
до рифов, было почти пологим и неглубоким, так что
якорь пришлось бросить в четырех-пяти кабельтовых от
берега. Рядом со скалой в лагуну впадал довольно ши¬
рокий для такого крохотного островка ручей. Сразу же
за сверкающим серебром песчаным берегом, усеянным
черепахами, которые, встревожившись от грохота якорных
цепей, неуклюже направились к воде, зеленой стеной
возвышались заросли пальм и стручкового перца. Горячий
воздух благоухал всевозможными пряными ароматами.
Островок, имевший всего лишь милю в ширину и не
больше двух миль в длину, был сплошь покрыт самой
разнообразной растительностью.
Не успели корабли бросить якоря рядом друг с другом,
как Лич решил тотчас же приступить к делу. Шлюпки
живо спустили на воду, и моряки отправились на берег
рубить лес для постройки крепких плотов, с тем чтобы
освободить «Черный Лебедь» от лишнего груза. Эта работа
заняла в общей сложности три дня, так что к вечеру
третьего дня на корабле не осталось ничего, кроме мачт.
Как ни странно, но у пиратов дело спорилось. За
работу они взялись с азартом школяров. Глядя, с каким
упорством они, по горло в воде, влачили за собой тяжело
груженные плоты и при этом еще беспечно хохотали
и перешучивались, подобно обыкновенным мирным по¬
денщикам, вряд ли можно было догадаться, что все они
жестокие, кровожадные злодеи, мечтающие только о гра¬
бежах да разбое, которые наплевали и на свою жизнь,
и на честь.
Когда наконец «Черный Лебедь» можно было сажать
на грунт, дождавшись отлива, вся его команда, двести
пятьдесят человек, принялись строить на берегу лагерь.
Они валили деревья, рубили колья, ставили палатки —
вдали от лагуны и поближе к пресноводному ручью. Для
капитана и офицеров они невероятно быстро построили
просторную хижину и покрыли ее сверху пальмовыми
листьями. Внутри развесили гамаки, расставили столы
и стулья — все, что захватили с корабля. Покуда большая
часть из них, подобно муравьям, усердно ставили лагерь,
другие разводили костры и жарили черепашье мясо, благо
в округе его было вдосталь.
373

На третий день утром — это было в среду, — когда
начался прилив, на «Черном Лебеде» стравили якорные
цепи, якоря погрузили в шлюпки и принялись отбукси¬
ровывать корабль к берегу.
Сменяя друг друга, полуобнаженные люди, обливаясь
потом под испепеляющими лучами солнца, что было сил
налегали на лебедку. Под звуки монотонной песни они
медленно крутили скрипевшую на все лады лебедку
и привязывали канаты к росшим на берегу деревьям.
Поначалу работа шла легко, так как песчаное дно лагуны
поднималось к берегу под едва заметным уклоном. Потом,
когда вода спала, пришлось остановиться и немного пе¬
редохнуть; вслед за тем с нечеловеческими усилиями
пираты вновь разом налегли на лебедку — и тяжелая
работа была закончена.
День уже близился к вечеру, когда огромный корабль
наконец прочно лег бортом на грунт, подставив солнцу
свое днище, сплошь заросшее водорослями и ракушками.
Только тогда буканьеры позволили себе расслабиться
и повеселиться. Два дня подряд они били баклуши, ожидая,
пока палящее солнце подсушит днище и можно будет
приступить к его очистке и ремонту.
Тем временем де Берни наслаждался покоем на борту
«Кентавра», оставшегося стоять на якоре в бирюзовых
водах лагуны. Вместе с ним все сладости земного бытия
беспечно вкушали и его «домочадцы» — откуда им было
знать, что Холлиуэл с Уоганом, как дальше увидит чи¬
татель, задумали подговорить Лича нарушить их идиллию.
Команда «Кентавра» состояла из сотни человек. Все
они ежедневно отправлялись на берег и помогали осталь¬
ным пиратам, а вечером возвращались на «Кентавр»
к своим подвесным койкам. И когда на остров опускались
чудесные, прохладные сумерки, несшие покой и умиро¬
творение после жаркого, изнурительного рабочего дня, к
ним присоединялся де Берни; подобно развеселому тру¬
бадуру, он забавлял их потешными историями и песнями,
и это только усиливало раздражение майора Сэндза и
злобу Холлиуэла и Уогана.
На другой день после того, как «Черный Лебедь» был
посажен на грунт, майор Сэндз, искавший, как обычно,
повод оправдать перед мисс Присциллой свою неприязнь
к французу, решил поговорить с ним.
Пробило восемь утра, трое наших героев находились
в кают-компании; был с ними и Пьер, он угощался свежим
черепашьим мясом и ямсом — все это матросы накануне
374

доставили для де Берни с берега. Кроме шести буканьеров,
оставшихся нести вахту по приказу Лича, остальная
команда сошла на берег, и на «Кентавре» воцарились
тишина и покой. Начинался прилив, в иллюминаторы
де Берни и его спутникам был виден обрамленный паль¬
мами пустынный берег — все пираты отправились обедать
в тени палаток.
Де Берни безропотно выслушал все, что наговорил ему
майор, выразивший свое удивление по поводу того, как
можно радоваться общению с гнусными мерзавцами, ко¬
торых Лич отрядил на «Кентавр».
—	Радоваться? — вместо ответа переспросил его де
Берни.
Его лицо помрачнело больше, чем всегда.
—	Кто из нас волен делать то, что ему по душе?
Счастлив тот, кто способен извлекать настоящую радость
из всего, что делает! Со мной, майор, такое случается
нечасто, но, если вам подобное удается, что ж, могу вас
с этим только поздравить.
—	Что вы имеете в виду, сударь?
—	Сказать по правде, большую часть всех наших дел
мы делаем по необходимости: чтобы утешить страдания,
избежать неприятностей, спасти свою жизнь или зарабо¬
тать кусок хлеба. Разве не так?
—	Да, черт возьми! Может, вы и правы. Но в дан-
ном-то случае какая у вас необходимость лебезить перед
этим сбродом?
—	Вам разве непонятно? А вот мисс Присцилла, уве¬
рен, меня понимает...
Девушка спокойно встретила взгляд его темных глаз.
—	Думаю — да. Вы пытаетесь сделать их своими
союзниками.
—	Не только моими, но и вашими.
—	Должен вам сказать, этот Лич порядочная скотина,
хитер как дьявол, упрям и жесток. Да, я заключил с ним
союз — думал сыграть на его жадности, однако может
статься и так, что из-за его мерзкого характера, тупости
или обыкновенной привередливости все мои планы рухнут.
Поэтому не судите меня строго, ведь у меня должен быть
крепкий щит на случай, если придется защищаться. И щи¬
том этим, смею надеяться, будут верность и преданность
моих людей.
Майор не смог скрыть гримасу недовольства.
—	Преданность! Великий Боже! Слишком дорого вы
собираетесь за нее заплатить...
375

—	Может, и так. Но бы упускаете одно обстоятельство:
если меня прикончат, майор, то следом за мной та же
участь ожидает вас и мисс Присциллу.
Майор смертельно побледнел, а француз, взглянув на
него, усмехнулся.
—	А посему будьте любезны выбирать выражения,
говоря о средствах, к коим я прибегаю, стараясь оградить
вас от напастей, потому как подонки из шайки Лича
способны на любую гадость.
В это же самое время в хижине Лича Уоган и Холлиуэл,
сидя за столом со своим главарем, взбалмошным Эллисом
и бесстрастным Бандри, также обсуждали отношения, сло¬
жившиеся между французом и его командой.
Сначала Лич не проявил по этому поводу никакой
тревоги.
—	Ну и что? — проворчал он.— Пускай себе тешится,
пока не выведет нас на испанцев. А там уж настанет и его
черед, и будьте спокойны, тогда ему будет не до веселья.
Для Эллиса и Бандри этот жуткий намек был откро¬
вением — о том, как их капитан собирался поквитаться
со своим союзником, они слышали впервые. Глаза Эллиса
полыхнули странным диким огнем. Веки Бандри медленно
то поднимались, то опускались, как у птицы под обжига¬
ющими лучами солнца, его лицо, как всегда, хранило
застывшее выражение.
Толстяк Холлиуэл склонился к столу. И неторопливо
заговорил:
—	Ты уверен, капитан, что он ни о чем не дога¬
дывается?
—	Ну а если и так, что с того? Ведь он же тут, рядом.
Считай — в наших руках. Думаешь, ему удастся улизнуть?
Маленькие глазки Холлиуэла сузились, превратившись
в две черные точки на одутловатом лице.
—	Ты, видать, считаешь, он свалился к тебе в лапы,
как доверчивый птенчик, так, что ли? — насмешливо
спросил он.
—	У него не было выхода! — презрительно отве¬
тил Лич.
—	Как же, держи карман шире,— возразил Холлиу¬
эл.— Ведь, по его словам, он навострился на Гваделупу
за кораблем и людьми, а после — к нам. Но тут объявились
мы — как раз то, что нужно. А он вдруг насторожился...
Если б он свалился к нам с посудиной и людьми, вел бы
себя как кум королю, не то, что сейчас. Нет, точно говорю,
он обо всем догадывается!
376

—	Ну и что из этого? Что, черт возьми, он сможет
сделать?
Уоган не удержался и тоже вступил в разговор, целью
которого было открыть глаза капитану.
—	То-то и оно, разве не видишь, он что-то затевает?
Лич подскочил как ужаленный. Но Уоган как ни
в чем не бывало принялся подробно растолковывать ему
что да как.
—	Он на корабле, и тот на плаву, к тому же с ним
сотня добрых молодцов, а мы торчим здесь, на берегу...
Это все равно, что связать себя по рукам и ногам. С чего
он такой ласковый с командой? Зачем травит байки про
свои подвиги да мурлыкает испанские песенки под луной,
как блудливый котяра? Или ты считаешь, он свой в доску?
А его команда? Вот возьмет он как-нибудь ночью да
перережет нам с Холлиуэлом глотки, а сам даст тягу,
с кораблем и со своими орлами, потом они накроют
испанцев и тихо-мирно поделят сокровища между собой.
А ты, Том, останешься с носом, корабль твой лежит килем
кверху, так что попробуй-ка угонись за ним. Ты даже
не знаешь, куда идти — то ли на север, то ли на юг!
—	Проклятье! — проорал Лич и вскочил на ноги.
Казалось, что земля под ним вот-вот разверзнется.
Какой же он дубина, если не мог догадаться раньше,
какая опасность ему угрожает!
Терзаемый возникшими вдруг подозрениями, он рва¬
нулся к выходу, но тут ожил Бандри, до сих пор молчав¬
ший как труп:
—	Ты куда собрался, капитан?
Его ледяной сиплый голос, похоже, охладил безудер¬
жный пыл Лича. Из них только одному Бандри оказалось
под силу успокоить капитана. Этот бесстрастный, рас¬
четливый штурман имел над ним какую-то непонят¬
ную власть.
—	Пойду растолкую Чарли, с кем он имеет дело.
Бандри тоже поднялся:
—	А ты не подумал, что он нужен нам,— как ты
собираешься без него выйти на испанцев?
—	Я, черт возьми, не имею привычки забывать
о главном.
Удовлетворенный его ответом, Бандри проводил его
взглядом. В ту же секунду послышался крик капитана,
велевшего готовить шлюпку,— он собрался на «Кентавр».
Но перед тем как в нее сесть, он кликнул Уогана и отдал
ему короткие распоряжения.
377

Завтрак в кают-компании «Кентавра» уже близился
к концу, когда в дверях как гром среди ясного неба возник
капитан Лич.
Мисс Присцилле он показался уже не таким страшным,
как в первый раз. Тогда он ворвался к ним подобно
урагану, босиком, в распахнутой на груди окровавленной
рубашке с закатанными рукавами, с глазами, как у стер¬
вятника, пылавшими дьявольским огнем. Сейчас же, по
крайней мере, на нем было приличное платье. Поверх
чистой сорочки — камзол, на ногах — темные чулки и са¬
поги. Застыв на пороге, он какое-то мгновение смотрел
на присутствующих.
Его взгляд упал на юную мисс Присциллу, потом
метнулся в сторону и вновь впился в ее девичью фигуру.
От этого пристального, наглого взгляда, в котором было
что-то жуткое, девушке стало не по себе.
У де Берни на какой-то миг перехватило дыхание, но
этого никто не заметил. Мгновенно овладев собой, он
встал. В душе он почувствовал недоброе, однако — а мо¬
жет, как раз поэтому — тотчас же принял самый добро¬
душный вид.
—	О, капитан! Какая честь! Чем обязан столь неожи¬
данным визитом?
Взяв свободный стул, он с улыбкой подал его Личу.
Капитан Лич сделал шаг вперед.
—	Я не собираюсь здесь рассиживаться. Постараюсь
быть кратким.
Кивнув майору Сэндзу, который осторожности ради
встал следом за де Берни, он отвесил глубокий поклон
мисс Присцилле. Девушка ответила ему легким кивком,
не сумев сдержать дрожи от взгляда, каким буканьер
сопроводил свое приветствие.
Де Берни смотрел на него, устало прищурив глаза.
Обращаясь к нему, капитан произнес:
—	Я приказал для команды «Кентавра» разбить лагерь
на берегу. Твои люди будут находиться там до тех пор,
пока «Черный Лебедь» не будет готов к спуску на воду...
От его цепких глазок не ускользнуло волнение, на миг
коснувшееся лица де Берни.
—	Ты понял? — сказал он сухо.
—	Приказ — да, а основания — нет. Команда чувству¬
ет себя здесь великолепно. Мы прекрасно ладим.
—	Это тебе так кажется, Чарли, но не мне,— усмех¬
нулся Лич.— Я желаю, Чарли, чтоб все мои люди были
у меня под рукой.
378

—	Ну да, разумеется, — произнес де Берни.
Его напускное безразличие смутило Лича, но и встре¬
вожило. Он вспомнил, как кто-то рассказывал ему, что
адъютант Моргана напускал на себя равнодушие лишь
в том случае, если его что-то настораживало. На мгно¬
вение воцарилась тишина. Буканьер еще раз искоса взгля¬
нул на прекрасную Присциллу. И, обращаясь к ней с за¬
искивающей учтивостью, сказал:
—	Надеюсь, сударыня, мой последний приказ не рас¬
строит и не смутит вас. Я вынужден пойти на это из
самых добрых побуждений...
Медленно, словно сожалея о том, что не может больше
любоваться ею, он перевел взгляд на де Берни.
—	Я распорядился построить для вас хижину на
берегу.
Его последние слова в конце концов вывели де Берни
из терпения.
—	Разве в этом есть необходимость? Нам здесь очень
неплохо...
И, давая капитану понять, что его намерения для него
не секрет, де Берни презрительно прибавил:
—	Думаю, мы вряд ли сможем покинуть вас, ведь
одним нам с кораблем не справиться.
Лич почесал подбородок и ухмыльнулся.
—	Вас трое: ты, он и твой служка. А я не раз
видал, как трое человек управлялись с кораблем —
с таким, как этот.
Де Берни удивленно поднял брови.
—	Черт возьми, Лич?.. Ты никак шутишь?
—	Может, и шучу...— ответил Лич.— В конце концов,
ты сам свалился мне на голову, или забыл? А что, если
тебе вдруг взбредет улизнуть — ведь тогда мне за тобой
не угнаться. Стало быть, нынче же вечером отправляйся
на берег — так-то оно спокойней.
И, снова обращаясь к мисс Присцилле, он прибавил:
—	Надеюсь, вы простите меня. Я лично прослежу,
чтоб у вас ни в чем не было недостатка. Можете взять
с собой все, что пожелаете.
Когда он наконец удалился, майор и мисс Присцилла
впервые увидели, как де Берни, который всегда им казался
твердым как гранит, потерял спокойствие. Низко опустив
голову, так, что его подбородок утонул в пышных кру¬
жевах воротника, с бледным, перекошенным от гнева
лицом, он настолько сильно сжал кулаки, что они аж
побелели. Затем, процедив сквозь зубы какое-то ругатель¬
379

ство, он резко развернулся и быстрым шагом, через всю
кают-компанию, направился к иллюминаторам. Подойдя
к ним, он остановился, устремил свой взор через подер¬
нутые зыбью воды лагуны на берег и принялся разгля¬
дывать, что там происходит. А на берегу царила шумная
суета. Потом он поднял голову, пожал плечами и вдруг
расхохотался — как будто нашел выход, который так
долго искал.
—	Ей-Богу, я совершенно ничего не понимаю,— нако¬
нец подал голос майор.
Де Берни метнул в него гневный, презрительный
взгляд.
—	Чему же тут удивляться! Этот пес испугался, что,
оставаясь на борту, команда перейдет на мою сторону.
Он-то живо все смекнул в отличие от вас. Будь вы
поумнее, думаю, мне бы не пришлось выслушивать от вас
незаслуженные упреки...
От неожиданности майор даже забыл оскорбиться.
—	Боже правый! — воскликнул он.— Неужто вы
и вправду думали привлечь этих подонков на свою
сторону?
Потеряв последнее терпение, де Берни возразил ему
его же доводами:
—	Это не моя мысль, сударь, а Тома Лича. Да уж,
гнуснее мысли и быть не может. Да-да, сударь, не может.
Глава XI
НА БЕРЕГУ
Де Берни отправился на берег почти следом за Личем.
Когда буканьер, удивленный его поспешностью,
спросил, отчего это он вдруг так заторопился, тот ответил:
—	Поскольку из-за твоих дурацких подозрений миссис
де Берни вынуждена покинуть «Кентавр», я хочу просле¬
дить, чтоб ей отвели на берегу хотя бы приличное место.
У нее слабое здоровье.
—	Тогда какого дьявола ты таскаешься с ней по
морям?
—	Дурья ты башка! Я же говорил тебе, что хотел
оставить ее на Гваделупе, под присмотром братца. Или
ты думаешь, я смог бы бросить ее на Ямайке, не имея
никакого желания туда вернуться?
380

Признав справедливость его доводов, Лич расплылся
в широкой улыбке и предоставил де Берни полную свободу
действий.
Француз направился к матросам и отдал им распо¬
ряжения. На южной оконечности берега, в тени пальм,
там, где начинались рифы, нужно было поставить де¬
ревянную хижину. Рядом следовало натянуть две палат¬
ки: одну для брата миссис, а другую для Пьера, слуги.
Таким образом, жилище миссис должно было находиться
на почтительном удалении от лагеря буканьеров, рас¬
положенного на другом конце берега, что обеспечивало
ей полную безопасность.
На заходе солнца все было готово. На опушке леса
вырубили несколько деревьев, и на образовавшейся про¬
галине де Берни велел построить хижину. Хижина была
надежно скрыта от посторонних глаз с трех сторон —
открытым оставался только вход. Маленькие парусиновые
палатки поставили по краям прогалины.
Потом с корабля доставили всякий скарб: стол, четыре
стула, кушетку, кусок просмоленной парусины на пол
и два коврика, чтобы постелить сверху, светильник, ко¬
торый повесили на одно из бревен, поддерживавших кры¬
шу из пальмовых листьев, и, наконец, кучу всевозможных
безделушек, чтобы единственная в хижине комната вы¬
глядела по-домашнему уютной.
Мисс Присцилла, несмотря на все опасения, была при¬
ятно удивлена, войдя вечером в свое новое жилище; она
горячо поблагодарила де Берни за проявленную заботу.
Девушке не могло и в голову прийти, что на острове ее
ожидает уютный уголок.
Однако де Берни оказался не единственным, кто про¬
являл заботу в отношении мисс Присциллы. Не успела
она ступить на порог своего нового дома, как к ней тут
же пожаловал Том Лич, дабы лично удостовериться, что
она устроилась как нельзя лучше. С самым любезным
видом он принялся источать извинения по поводу ее
вынужденного переезда и поклялся всеми святыми сделать
все, чтобы избавить ее от возможных неудобств. Он велел
принести сюда множество всяких безделиц, доставленных
с «Черного Лебедя», и попросил ее не стесняясь обра¬
щаться к нему за всем, что ей может понадобиться. Засим,
коротко обменявшись любезностями с де Берни и майором,
он, лучась доброжелательством, отбыл восвояси.
Де Берни следил за происходящим с ледяным спокой¬
ствием. Бросив взгляд на майора, который несколько
381

мгновений назад смотрел на Тома Лича как на смрадное
пугало, он промолвил:
—	Timeo Danaos et dona ferentes 45.
—	Вы же знаете, я не понимаю по-французски,—
раздраженно ответил майор.
Он очень смутился, увидев, как рассмеялась мисс При¬
сцилла. Он недоумевал, тем более потому, что в их
отчаянном положении было совершенно не до смеха. Да¬
вешнее поведение де Берни, единственного, на кого воз¬
лагались все надежды — пусть даже самые незначитель¬
ные,— ввергло его в крайнее уныние: француз так ни
о чем и не договорился с прохвостом Личем. А согласие
между ними, бывшими сотоварищами, по мнению майора,
было единственным путем к спасению.
Однако впереди нашего дорогого героя ждали куда
большие разочарования.
Вечером, после ужина, который Пьер подал в хижину,
беседуя с де Берни у своей палатки, он вдруг спросил
француза, где тот собирается провести ночь.
—	Само собой разумеется, сударь,— ответил де Берни
после короткого колебания,— мне придется разделить кров
с моей супругой.
Задыхаясь от ярости, майор приготовился ответить ему
в весьма резкой форме, но де Берни тут же продолжил:
—	Неужели вы думаете, мисс будет в полной безопас¬
ности, если пираты догадаются, что она мне не жена?
Надеюсь, у вас есть глаза. Если да, то вы должны были
заметить, как таращился на нее Том Лич, когда объявился
здесь якобы для того, чтобы выразить ей свое почтение.
Майор расстегнул воротник. Ему казалось, что он
вот-вот задохнется.
—	Проклятье!..— не сдержавшись, выругался он.—
Значит, она еще должна выбирать — между Томом Личем
и вами?
Де Берни громко вздохнул. Даже в темноте можно
было заметить, как он побледнел.
—	Стало быть, это все, что осталось от вашего бла¬
горазумия...— вымолвил он наконец.— Каким же надо
быть глупцом, чтобы делать столь безрассудные выводы?
Усмехнувшись, он прибавил:
—	Если б я был тем, за кого вы меня принимаете,
дорогой Бартоломью, вас бы уже давно отправили на дно
лагуны крабов кормить. Но пока вы целы и невредимы,
так что пусть ваша жизнь будет вам гарантией моей
преданности. Доброй ночи!
382

Де Берни было повернулся, чтобы уйти, но майор
удержал его за руку.
—	Прошу извинить меня, сударь. Да, в самом деле!
Клянусь честью! Мне бы следовало понять это раньше
и без ваших объяснений. Я был несправедлив к вам и —
черт возьми! — честно в этом признаюсь!
— Полноте! — сказал де Берни и удалился.
Де Берни посчитал, что дверь в хижине мисс При¬
сциллы не нужна. Вместо нее Пьер завесил вход тяжелым
ковром, скрывавшим все, что происходило внутри. Когда
де Берни подошел к хижине, сквозь стены, сделанные из
стволов деревьев в виде частокола, наружу пробивался
свет. Он отдал своей камзол Пьеру и взял у него плащ
и подушку.
Опустившись на колено перед входом в хижину, он
принялся копать в мягком песке углубление.
—	Кто там? — послышался изнутри голос мисс
Присциллы.
—	Это я,— ответил де Берни.— Не тревожьтесь. Я бу¬
ду рядом. Спите спокойно.
Вырыв в песке неглубокое ложе, де Берни, завер¬
нувшись в плащ, поудобнее устроился в нем и приго¬
товился уснуть.
Вдали, на другом конце берега, медленно догорали
костры буканьеров. Уже не было слышно шума их голо¬
сов — в лагере воцарилась глубокая тишина. Взошла луна,
теперь она была почти полная, и в ее сиянии тронутая
легкой зыбью гладь лагуны напоминала яркую серебряную
скатерть. Безмолвие ночи нарушалось лишь ленивым ше¬
потом прилива — тихим шелестом волн, с шуршаньем
набегавших на прибрежный песок.
Однако не все спали в эту ночь. Краешек тяжелой
портьеры, скрывавшей вход в хижину, медленно и не¬
слышно приподнялся, и лунный свет вырвал из тьмы
бледное лицо мисс Присциллы.
Девушка бросила осторожный взгляд в ночь, и ее глаза
тотчас же упали на темный силуэт де Берни: глубокое,
размеренное дыхание француза говорило о том, что он
спит. Несколько секунд она внимательно разглядывала
спящего, чье тело было своеобразным барьером, ограж¬
давшим ее покой. Затем портьера бесшумно опустилась,
и мисс Присцилла вернулась к своей постели, устроенной
в глубине хижины,— теперь она могла спать спокойно.
Ей было невдомек, что совсем неподалеку находился
еще один страж ее покоя. Метрах в двенадцати майор
383

Сэндз, пренебрегший приготовленным для него гамаком,
улегся прямо на песке, у скрытого тенью входа в палатку,
головой наружу, он следил за телохранителем дамы своего
сердца, которую выбрал себе в жены.
На другой день наш славный герой ощутил все по¬
следствия своего ночного бдения. Утром глаза его слипа¬
лись, он был угрюм и раздражителен. После обеда ему
удалось соснуть, так как он уже был не в состоянии
бороться с сонливостью, кроме того, он понимал — для
следующей бессонной ночи ему понадобятся силы.
После второго ночного бдения он весь день ходил слов¬
но в воду опущенный, голова его раскалывалась от страш¬
ной мигрени, усугублявшейся еще и нещадной жарой,
и майор понял, что дальше так продолжаться не может.
Черт с ним, в конце концов, с этим французом, и с тем,
что у него действительно было на уме, ведь теперь его
порядочность в отношении мисс Присциллы не вызывала
у майора никаких сомнений. К тому же, здраво рассудил
майор, он будет всегда рядом, в каком-нибудь десятке
метров от хижины, да и сон его не такой уж глубо¬
кий, чтобы, в случае чего, не услышать крика о помощи.
Для буканьеров настали нелегкие дни. Лич не давал
им ни минуты покоя — то и дело подгонял с ремонтом.
Однако из-за невыносимой жары, несмотря на все его
усилия, сопровождавшиеся отборной бранью, и большое
число людей, работа не двигалась, так как работали далеко
не все, и пока удалось очистить лишь незначительную
поверхность днища. Пираты трудились только по утрам.
Но после обеда Лич не мог заставить их работать ника¬
кими угрозами: они спали, развалившись под пальмами,
и никто из них не думал и пальцем пошевельнуть на
такой жаре.
Присутствие де Берни вселяло в них бодрость. Он
общался с ними так же свободно, как и на «Кентавре».
Во время послеобеденного отдыха он разгуливал по ла¬
герю, смеялся, шутил и кормил пиратов рассказами о сво¬
их былых приключениях; зачастую он переводил разговор
на испанское золото, и в эти минуты их глаза загорались
алчным огнем.
Француз разжигал кровожадные аппетиты пиратов еще
и тем, что рисовал им сладкую, полную удовольствий
жизнь, которая ожидает их после того, как несметные
сокровища испанцев перекочуют к ним в руки. И они
упивались его словами, заранее предвкушая дикие радо¬
сти, ждавшие их впереди. Конечно, это будет настоящее
384

Пекло, им придется изрядно попотеть и пролить немало
крови, но уж потом золото, словно животворный бальзам,
излечит их раны. И зачем сейчас лезть из кожи вон?
Ведь время пока не поджимает. Караван снимается не
раньше, чем через три-четыре недели, а до места, где им
предстоит схлестнуться с испанцами, отсюда рукой подать.
Так утешал их де Берни, не забывая при этом чуть
ли не ежесекундно напоминать, что только он, и никто
другой, знает дорогу в Эльдорадо 46 и может их туда
привести.
Когда Том Лич узнал, что его люди отказываются
работать днем, на жаре, по наущению де Берни, он учинил
французу страшный скандал. Но тот, и глазом не моргнув,
напомнил ему свою любимую поговорку: тише едешь —
дальше будешь, и заверил, что времени у них больше
чем достаточно.
—	Больше чем достаточно — для чего, ослиная баш¬
ка? — проорал Том Лич, побелев от ярости.
—	До того, как снимется караван.
—	К дьяволу твой караван! На нем свет клином не
сошелся.
—	Понимаю. Ты боишься, что тебя накроют здесь
тепленьким? Не волнуйся, дружище... Не думаю, чтоб
кому-то взбрело в голову искать тебя в здешних водах.
—	Как знать. А если кто-нибудь да нагрянет? Что
тогда? Как я уйду отсюда, если мое корыто лежит кверху
килем? Значит, говоришь, времени больше чем достаточ¬
но? Черта с два! Я желаю поскорее дать отсюда тягу,
понял! И предупреждаю тебя, не вздумай больше морочить
голову моим парням своими дурацкими байками!
Де Берни заверил его, притом от всей души, что впредь
ничего такого больше не повторится — потому как свое
дело он уже сделал.
Если не считать этой выходки Лича, первые десять
дней прошли спокойно. На десятый день очистка и ремонт
корпуса корабля были закончены. И плотники принялись
конопатить днище. Это была нелегкая работа, тем более
что большая часть пиратов болталась без дела, ожидая,
когда будут готовы смола и специальный жирный раствор
для смазки киля.
Для мисс Присциллы и майора время тянулось очень
медленно... Но девушка сумела найти себе подходящее
занятие. Она помогала Пьеру стряпать, ходила вместе
с ним к рифам ловить рыбу или в лес — за бананами.
Однажды они прошли через весь остров по тропке, на
13 Зак. 1063
385

которую наткнулся метис; устланная мелким ракушечни¬
ком, она, словно хребет, тянулась через мангровые заросли
точно посередине острова и обрывалась в западной око¬
нечности Мальдиты.
Случалось, что мисс Присцилла прогуливалась
и в одиночестве. Как-то раз, идя вдоль берега, она на¬
ткнулась на скалистую стену высотой не меньше девяти
футов. Она смело взобралась на ее вершину, увенчанную
пальмами, биксами и пурпурными гибискусами47, и с вы¬
соты ей открылся вид на небольшую бухточку, окру¬
женную со всех сторон скалами. Мисс Присцилла была
здесь совершенно одна, как видно, сюда еще не ступала
нога ни одного человека... Живительная прохлада воды
манила ее — не сумев побороть искушение, она спусти¬
лась вниз по склону, сбросила с себя платье, уложила
его в надежное место под скалу и погрузилась в про¬
зрачную, как хрусталь, воду.
Купание освежило ее, придало бодрости, и она ос¬
талась очень довольна своим открытием. Выйдя из воды,
она прилегла в уютной тени под скалой, чтобы обсохнуть
на теплом воздухе. Потом оделась и отправилась назад,
в лагерь.
Майор, провожавший и встречавший ее вниматель¬
ными взглядами, слышал, как она о чем-то перешепты¬
валась с Пьером или де Берни, и не переставал удив¬
ляться ее радости, ибо в их положении было совершенно
не до веселья. Иногда он спрашивал себя, а не является
ли эта веселая беспечность следствием апатии, неспо¬
собности здраво оценить степень окружавшей их опас¬
ности. Душевное состояние мисс Присциллы вызывало
у майора самую серьезную тревогу. Еще бы! Разве он
не видел, как она самым беззастенчивым образом шутила
с Томом Личем, который последнее время к ним что-то
зачастил?
Де Берни не всегда оказывался рядом, когда к ним
являлся этот незваный гость, и тем не менее он обладал
поразительной способностью возникать как из-под земли
в самый разгар общения — к величайшему облегчению
майора — и избавлял его от необходимости завершать
беседу с этим ненавистным разбойником с ястребиным
взором. Во время подобных посещений майор имел такой
вид, будто только что муху проглотил. Когда же пират
к нему обращался — а это иногда случалось,— он отвечал
односложно и довольно резко.
Лич платил ему той же монетой. По его мнению, этот
386

мерзкий толстяк имел право иа жизнь лишь постольку,
поскольку доводился братом очаровательной миссис де
Берни. Хотя, впрочем, между братцем и сестрицей не
было ни малейшего сходства! Однажды он им это так
прямо и заявил, испугав не на шутку, а потом весело
прибавил, что за это юной миссис следует денно и нощно
благодарить своего создателя!
Лич и не думал скрывать своего восхищения прекрас¬
ной миссис де Берни, даже в присутствии ее «супруга».
Однако он не довольствовался одними лишь несуразными
комплиментами — его знаки внимания носили вполне ма¬
териальный характер: бутылки перуанского вина, банки
мармелада из гуаявы, миндаль в сахаре и прочие лаком¬
ства из трюмов «Черного Лебедя».
Его ухаживания выводили майора из себя, не говоря
уже о слишком фривольном поведении мисс Присциллы,
которая их милостиво принимала: нашему герою было
невдомек, что девушка вела себя так именно потому, что
того требовало благоразумие.
Что же касается де Берни, то к действиям Лича он
относился, в общем-то, спокойно, даже равнодушно; иног¬
да, правда, ему приходилось напоминать о своих супру¬
жеских правах, и он вдруг возникал между девушкой
и Личем как неприступная стена, если видел, что в своих
ухаживаниях пират заходит слишком далеко.
При этом Лич смотрел на него, как пес, у которого
пытаются отобрать лакомую кость, но под острым и вместе
с тем как бы отсутствующим взглядом француза этот
изверг прятал свои клыки под насмешливой и одновре¬
менно заискивающей улыбкой.
Глава XII
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
Очень скоро чувство, каким Том Лич воспылал
к мнимой миссис де Берни — давайте именно так,
безобидно, назовем животную страсть этого дикаря,—
заметили и люди из его ближайшего окружения. Они уже
было собирались вдосталь посмеяться над своим предво¬
дителем, но Бандри вовремя растолковал им, чем это
может для них закончиться.
И вот однажды, не на шутку встревожившись, они
13*
387

решили созвать совет штаба и после обеда собрались
вчетвером, вместе с Личем, в своей хижине.
По общему желанию, говорить от их имени должен
был Бандри. Решительный и хладнокровный, он был един¬
ственный, кто мог смело, не страшась ярости капитана,
повести с ним разговор на столь деликатную тему. Его
бледное как мел, выщербленное мелкой оспой лицо являло
собой воплощение посмертной маски, способной нагнать
страх на кого угодно; ничто в нем, кроме тонкой складки
губ и ярко сверкающих глаз, не выдавало его мыслей.
Маленький, коренастый, он был облачен в довольно оп¬
рятное платье — как в те далекие времена, когда он
плавал капитаном на торговом судне.
Ледяным, металлическим голосом, взвешивая каждое
слово, он изложил капитану претензии штаба по поводу
его гнусного поведения.
Лич разъярился как черт: он орал, дико хохотал,
угрожал выпустить кишки первому, кто посмеет перечить
его желаниям.
Уоган, Холлиуэл и Эллис сидели тише воды, ниже
травы и уже пожалели, что затронули эту тему.
Но Бандри продолжал буравить капитана своими не¬
подвижными, змеиными глазками, из глубины которых ис¬
ходила необыкновенная гипнотическая, как у кобры, сила.
—	Давай, бесись, капитан. Не стесняйся. Может, ско¬
ро поостынешь... А уж после придется выслушать правду.
—	Правду? К черту правду!
—	Ты посылаешь правду к черту, но в конце концов
она сама пошлет тебя туда, попомни мое слово, уж я-то
знаю. Да-да, так и будет, капитан, если не убавишь паруса.
Эти слова Лич воспринял как угрозу. Хотя он весь
так и кипел от злости, голос его, по крайней мере, уже
звучал на полтона ниже. Он сел на место и бросил полный
ненависти взгляд на зловещее, мертвенно-бледное лицо
Бандри.
—	Я тебе не какой-нибудь салага, знаю, что делаю,
и мне не нравится, когда суют нос в мои дела. Понял?
—	Если б дело было только в тебе,— невозмутимо
сказал Бандри,— черт с .тобой, Том, поступай, как знаешь.
Но дело это касается и нас. Мы ходим по одной палубе
и не желаем, чтоб из-за твоих дурацких выкрутасов наше
корыто угодило на дно раньше, чем мы бросим якорь
в порту, битком набитом испанским золотом.
—	Выходит, без вашего позволения мне теперь и шагу
нельзя ступить? Клянусь преисподней, у меня так и че-
388

щутся руки прикончить тебя на месте — тогда узнаешь,
кто здесь капитан!
Злобным взглядом он обвел всех остальных.
—	Вы, как я погляжу, с ним заодно? — насмешливо
бросил он.
На сей раз Холлиуэл взял на себя смелость ответить
ему. Тяжело подавшись грузным телом вперед, он оперся
огромной ручищей на стол.
—	Ты должен выслушать правду, капитан. Неужто ты
думаешь, Чарли Великолепный впрямь слепой и не видит
того, что видим мы все? Неужели ты считаешь, он не
чует ловушку? Не гляди, что он прикидывается эдаким
невинным франтом, этот малый опасен как дьявол, и ты
это знаешь не хуже нас, Том!
—	Ну и что! Со мной он ласковый, как ягненок.
И пускай только попробует что-нибудь выкинуть!
—	Как же! Разуй-ка глаза, дружище капитан,— воск¬
ликнул Уоган.— Это ж настоящий волк в овечьей шкуре!
—	Клянусь всеми чертями, скоты, зато глотка у него,
у вашего Чарли, такая же, как и у всех. Или нет?
—	Какая разница? — сиплым голосом, сухо произнес
Бандри.
—	А такая, что перерезать ее ничуть не труднее, чем
любую другую. Пусть только попробует похорохориться,
живо собьем с него спесь!
—	А вот этого,— сказал Бандри,— делать как раз и не
следует. Он принес нам тайну. Уйму сокровищ. Стоит ли
жертвовать всем ради какой-то юбки, Том? Пораскинь-ка
мозгами и оставь девку в покое.
—	Что верно, то верно,— проговорил ретивый Эл¬
лис.— Пока сокровища не попадут к нам в трюмы, за-
драй-ка иллюминаторы и перестань артачиться.
—	А уж после,— примирительно сказал Уоган,— мо¬
жешь расставлять сети на свою рыбку, никто тебе и слова
не скажет. Ну а пока мы просим, капитан, наберись
немного терпения.
Уоган рассмеялся, а следом за ним загоготали Эллис
и Холлиуэл. Своим хохотом они разрядили возросшую
напряженность, и, глядя на них, Лич недобро усмехнулся.
Однако Бандри было не до смеха, он продолжал
сверлить капитана своими холодными, змеиными, тая¬
щими угрозу глазками. В конце концов, немного повор¬
чав, Лич сдался.
—	Ах, если б не ваши заячьи душонки! — выдавил
он.— Что ж, видать, и впрямь придется убирать паруса.
389

В тот день, следуя данному обещанию» капитан Лич
не пошел с визитом к очаровательной Присцилле. На
другой день он также не переступил ручья — своего рода
границы лагеря буканьеров. Мисс Присцилла уже думала,
что навсегда избавилась от его посещений, которые были
для нее самым тяжким испытанием из всех, какие ей
когда-либо случалось пережить, и этой радостью ей за¬
хотелось поделиться со своими друзьями.
Она призналась в этом однажды после ужина, когда
они все вместе сидели на крохотной полянке и разгова¬
ривали. После ее признания наступила короткая тишина.
Слова девушки, очевидно, расстроили майора. Немного
поразмыслив, он обратился к де Берни,
—	Ответьте, пожалуйста, сударь,— заговорил он,—
я очень давно хочу вас об этом спросить,— что вы соби¬
раетесь с нами сделать после вашего разбойного налета
на испанский караван?
Мисс Присцилла, услышав столь дерзкое обращение
майора, недовольно нахмурилась. Что же касается де
Берни, вопрос майора* похоже, окончательно вывел его
из терпения. Он долго собирался с мыслями, после чего,
странно улыбаясь, спросил:
—	Майор, скажите наконец, кто вы такой? Верный
и смелый товарищ или законченный болван?
—	Что это значит? — вспылил Сэндз.— Извольте объ¬
ясниться...
—	Я хочу сказать, что так до сих пор и не понял, вы
храбрый только на словах или просто глупед?
На несколько секунд майор лишился дара речи.
—	Сударь,— проговорил он наконец,— я ни от кого
не потерплю подобных оскорблений.
—	Неужели? А оскорблять других, значит, вы имеете
право? Опасное занятие! Тем более в этих-то местах...
Он встал и медленна встряхнулся.
—	Я уже не раз говорил вам, дорогой Бартоломью:
ваша жизнь — лучшая гарантия моей добропорядочности.
И постарайтесь впредь не злоупотреблять ею.
—	Злоупотреблять?
Вскипев от бешенства, майор вскочил на ноги и от¬
дернул свою руку от руки мисс Присциллы, которая
попыталась было его удержать.
—	Сударь, я задал вам конкретный вопрос и думаю,
мы с мисс Присциллой вправе получить такой же ответ.
—	Вы задали его дерзким, провокационным тоном,—
невозмутима ответил де Берни.
Ш

—	Я привык называть людей и вещи своими именами.
Своими именами, черт возьми!
Взглянув на него, де Берни произнес:
—	Хорошо-хорошо! Скажите спасибо, что я не ответил
вам тем же.
С этими словами он попрощался с мисс Присциллой,
надел шляпу с пером и направился к лагерю буканьеров.
Пока майор собирался с мыслями, де Берни отошел
уже метров на двадцать. Он еще успел бы его догнать,
но мисс Присцилла твердым голосом попросила его ос¬
таться. И он безвольно повиновался.
—	Честное слово! — через какое-то мгновение воск¬
ликнул он.— Это просто невыносимо! Я больше не соби¬
раюсь терпеть его дерзости!
—	Вы сами виноваты,— холодно заметила мисс При¬
сцилла.— Почему бы вам не быть с ним полюбезней? Или
вы считаете, что своим отношением к нам он этого не
заслуживает?
Насмешливый тон девушки разозлил майора.
—	И вы еще защищаете этого наглеца! Это уж
слишком! Но от кого? От меня?! Скажите же на милость,
мисс, кто он вам, этот растреклятый разбойник, хвастун?
Но мисс Присцилла по-прежнему держалась холодно.
Казалось, она решила следовать примеру де Берни.
—	Дело вовсе не в этом. А в том, что ожидает вас, ос¬
корби вы его всерьез. Сколько раз он давал вам понять оче¬
видное: да будь он тот, за кого вы его принимаете, он
бы уже давно избавился от вас как от надоевшей обузы...
—	Черт меня возьми! — вскричал майор, но тут же
осекся, осознав, что не стоит в присутствии дамы упот¬
реблять выражения, недостойные истинного джентльмена.
Поведение девушки привело его в отчаяние. Вопрос,
что он задал де Берни, касался ее больше, чем других.
То был вопрос жизни или смерти, а этой несмышленой
девочке приспичило рассуждать про какую-то благопри¬
стойность! В самом деле, какое жеманство!
Откровенно говоря, майор был не прав, думая так
о мисс Присцилле. Она прекрасно понимала важность
вопроса, который задал ее опекун,— единственно, ей не
понравился тон, каким он его задал. Но и странный ответ
француза поразил ее в не меньшей степени... Была ли
его раздражительность простой реакцией на грубость май¬
ора? Или тому есть другие, более глубокие причины?
И тревога, о которой она уже почти забыла, вновь за¬
кралась в ее душу.
391

Ночью де Берни, спавший по обыкновению у входа
в хижину мисс Присциллы, ощутил плечом чье-то мягкое
прикосновение. Несмотря на его легкость, он тут же
встрепенулся — в доказательство того, что даже во сне
он продолжал бодрствовать. От резкого движения плащ
на нем распахнулся, и под ним, в лунном свете, сверкнул
обнаженный клинок: де Берни не расставался со шпагой,
даже когда спал. Увидев перед собой мисс Присциллу —
она стояла, поднеся палец к губам,— он принялся ози¬
раться по сторонам, пытаясь понять, что могло нарушить
ее покой. Но кругом было тихо. Безмолвие ночи нарушали
лишь тихий шорох прибоя и мирное посапывание майора.
—	Что-нибудь случилось? — шепотом спросил он, со¬
бравшись вскочить на ноги.
Ее едва слышное «тише!» успокоило его — прежнего
напряжения как не бывало.
—	Господин де Берни, мне нужно с вами поговорить.
—	К вашим услугам,— произнес он.
Француз сел на песок спиной к хижине. Девушка
присела рядом. Прошло несколько мгновений перед тем,
как она заговорила.
—	Сегодня Барт задал вам один вопрос... Но вы ничего
не ответили... Конечно, он был не прав, позволив себе вы¬
ражения, которые, вполне естественно, вас больно задели.
—	О, нисколько! — так же тихо и мягко ответил фран¬
цуз.— Если человек глуп, он причиняет боль прежде всего
самому себе, а не другим.
Тут девушка принялась извиняться за поведение май¬
ора: сама жизнь-де сделала его таким грубым, а также
страх за ее участь...
—	Не стоит продолжать, мисс,— сказал он после не¬
долгого молчания.— Какие пустяки! По правде сказать,
он нисколько меня не оскорбил... «Терпение — царица
добродетели» — таков девиз нашего рода. И я следую ему
всю жизнь. Я необидчив по натуре, уверяю вас.
—	Вам нет надобности уверять меня,— промолвила
она.— Я это уже заметила.
Эта беседа показалась девушке несколько странной.
И немудрено! Что заставило ее быть откровенной с этим
человеком, отъявленным пиратом, объявленным вне зако¬
на? Еще давеча он строил планы, как напасть на испан¬
ский караван, а нынче самым серьезным тоном рассуждает
о таких понятиях, как фамильная гордость!
Однако мисс Присцилла быстро прогнала беспокоив¬
шие ее сомнения.
392

—	Но вы так и не ответили на вопрос Барта,— снова
заговорила она.— Если вы не забыли, он спросил, что вы
и эти люди намерены делать после того, как все закон¬
чится? Уж мне-то вы можете сказать?
После долгого раздумья де Берни наконец произнес:
—	Я жду, как повернутся события.
—	И тем не менее должен же быть у вас какой-то
план, какие-то мысли? — настаивала девушка и после
короткой паузы, поскольку француз так ничего и не
ответил, мягко прибавила: — До сих пор я верила вам
всей душой. Только благодаря этому доверию я спокойно
сносила все, что с нами стряслось.
—	А теперь вы мне не верите?
—	О, не говорите так! Если б я перестала верить
вам, я бы этого не вынесла. Но вы должны понять
меня и без слов.
—	Вы проявили редкое мужество,— сказал де Берни
голосом, исполненным восхищения и уважения.— Вы даже
не представляете, какую помощь вы оказали мне своей
стойкостью. Будьте мужественны и впредь. Помогая мне,
смею сказать, вы помогаете и себе.
—	Но почему вы не хотите объяснить мне свои на¬
мерения? Если б я их знала, это придало мне мужества
еще больше.
—	Я уже сказал, что жду, как повернутся события...
Но знайте — я говорю это от всего сердца,— вам нечего
опасаться. Уверен, пока меня не убьют, вашей жизни
и чести ничто не угрожает.
—	Пока не убьют!
Услышав, как участилось дыхание девушки и задрожал
ее голос, он поспешил ее успокоить:
—	Мне не следовало вам этого говорить, чтобы лиш¬
ний раз не тревожить. Нет, меня не убьют,— проговорил
он твердо.— Уж будьте уверены.
—	Чтобы лишний раз не тревожить!..— повторила она,
и из груди у нее вырвался сдавленный крик: — Отчего
вы мне не доверяете!
—	Не доверяю — вам? — возразил он.
Де Берни не понял смысла ее слов, а мисс Присцилла
не стала ничего растолковывать. Вслед за тем она задала
вопрос, касавшийся уже непосредственно его участи:
—	А вы верите этим людям? Они сдержат свое слово
после того, как захватят караван?
Француз мягко улыбнулся:
—	Нет, конечно, не сдержат... Когда-то буканьеры жи¬
393

ли по законам чести. Теперь же... Лич — чудовище! Поня¬
тие чести для него — ничто, как, впрочем, жалости или
добродетели. Ничто! Они и не собирались сдержать его.
У мисс Присциллы, охваченной тревогой, перехватило
дыхание.
—	Что же будет? Если так, на что же вы надеетесь?
—	Повернуть дело в свою пользу. Надежда есть, при¬
том немалая. Такая возможность непременно представит¬
ся. Она всегда существует. Однажды судьба уже сыграла
со мной злую шутку — что ж, теперь она должна быть
ко мне более благосклонной! Что же касается вас, то вам
не следует ее опасаться — она не сделает вам ничего
плохого.
—	И это все, что вы можете мне сказать?
—	Пока — все* Но еще раз прошу вас, верьте мне, со
мной вам ничто не угрожает.
На какой-то миг девушка умолкла, потом, вздохнув,
промолвила:
—	Что ж, прекрасно. Доброй ночи, господин де Берни.
Когда она ушла, француз еще долго лежал не смыкая
глаз, погруженный в свои мысли. Он никак не мог ура¬
зуметь, что означал ее возглас — «Отчего вы мне не
доверяете?».
Что она хотела этим сказать? Неужели судьба де Берни
волновала ее не меньше, чем своя собственная? А может,
она имела в виду нечто другое? И почему она спросила
именно об этом?
Глава XHI
СЛЕЗЫ ЖАЛОСТИ
На другое утро майор Сэндз сидел в палатке гроз¬
ный, как Ахилл4*, как вдруг над входом в нее,
загородив солнечный свет, нависла тень — это была тем¬
ная фигура де Берни.
—	Не кажется ли вам, майор, что вы здесь совсем за¬
плыли жиром,— заявил незваный гость.— Вам не мешало
бы немного похудеть, тогда б и нервишки у вас перестали
шалить. Берите-ка вашу шпагу и ступайте за мной.
Вспомнив их давешнюю размолвку, майор подумал,
что француз собрался поквитаться с ним в поединке.
Вскипев от злобы, красный, как вареный омар, он
поднялся»

—	Право* сударь! Вы что, ищете со мной ссоры? А вы
не подумали, что будет, если я вас убью?
—	Я никогда не думаю о невозможном, сударь.
—	Черт вас возьми, сударь! Я больше не намерен
терпеть ваши оскорбления.
Он схватил шпагу и повесил ее на пояс:
—	К вашим услугам. Тем хуже для вас.
Де Берни вздохнул:
—	Неужели вы не догадываетесь, зачем я вас позвал?
Я предлагаю вам поупражняться, только и всего, так что
смерть здесь ни при чем.
—	Как бы то ни было, я к вашим услугам, черт бы
вас побрал!
Они ушли так, чтобы их никто не заметил, в том
числе и мисс Присцилла; для этого де Берни направился
вдоль берега, по кромке мангровых зарослей.
Шли они молча. Вдруг, услышав сзади шорох, майор
резко обернулся.
—	Ничего страшного, это Пьер,— сказал де Берни.—
Оа проследит, чтобы нам никто не помешал.
Ошеломленный, ничего не соображая, майор двинулся
дальше; он думал только об одном — о поединке, который
якобы хотел затеять его спутник. С трудом переводя дух,
обливаясь потом, он вскарабкался по крутому склону
скалы и обнаружил, что они очутились в небольшой
бухточке, надежно укрытой от посторонних глаз.
Француз снял портупею и обнажил шпагу. Майор
безмолвно последовал его примеру. Затем француз извлек
из кармана деревянный набалдашник, похожий на малень¬
кую грушу, и на глазах изумленного майора нацепил его
на острие своей шпаги.
—	Что, черт возьми, все это значит? — спросил Сэндз.
Де Берни, протянув ему точно такую же грушу,
ответил:
—	Неужто вы в самом деле подумали, будто я привел
вас сюда ради того, чтоб совершить кровопролитие? Ну
да Бог с вами, что бы вы ни думали, а того требуют
обстоятельства. Я уже говорил, пришло время вам немного
поразмяться и похудеть..*
Майор, продолжавший обливаться потом, посчитал себя
оскорбленным и разозлился не на шутку:
—	Какого дьявола, сударь! Вы еще вздумали насме¬
хаться надо мной?
—	Ради Бога, сударь, успокойтесь. День, когда нам
придется проливать кровь, уже не за горами, и если мы
395

не подготовимся к нему как следует — нам конец. По
крайней мере, мне.
И он снова протянул майору набалдашник для шпаги.
Не зная, что думать, майор неохотно взял его.
—	Понимаю,— проговорил он, явно переоценивая свои
умственные способности.— Значит, вы привели меня сюда,
чтобы поупражняться на шпагах? Но почему вы не пре¬
дупредили меня заранее?
Де Берни снял камзол и парик. Майор не без удо¬
вольствия сделал то же самое: мысль о дуэли привела
его в дикий восторг. Он считал себя непревзойденным
фехтовальщиком. Когда-то, в пору юности, он слыл первой
шпагой в своем полку. И сейчас он покажет этому фран-
цузишке, почем фунт лиха и что он, майор Сэндз, не тот,
с кем можно шутки шутить.
Оставшись в рубахах, мужчины встали в исходную
позицию.
Желая ошеломить противника, англичанин молниенос¬
но ринулся в атаку. Однако, несмотря на целую серию
выпадов, ему так и не удалось добраться до противника.
Тот только оборонялся, и вся инициатива была в руках
у майора, но продолжалось это до тех пор, покуда француз
вдруг не крикнул:
—	Живее, майор! Живее! Глубже выпад! Не дайте
мне перейти в атаку!
Словно следуя его советам, майор с еще большим
ожесточением устремился вперед, однако противник от¬
ражал все его удары легко, без всяких усилий.
Вконец выдохшись, майор остановился. С его коротко
остриженной головы градом лился пот; он утерся рукавом
рубахи и посмотрел на француза: стройный и гибкий, тот,
похоже, устал не больше, чем в начале схватки.' Из чего
же был сделан этот человек, которого ничто не брало?
Взглянув на раскрасневшегося, запыхавшегося майора,
де Берни с улыбкой произнес:
—1L Вот видите, я же говорил, вам необходимо поуп¬
ражняться. Ваше положение гораздо хуже моего.
В ответ майор что-то проворчал, и только. Однако он
должен был признаться, что даже в молодости ему никогда
не приходилось иметь дела с таким мастером защиты.
И от этой мысли на душе у него стало еще горше.
Немного передохнув, майор вновь бросился в атаку,
но француз так лихо защищался и контратаковал, что
Сэндз избежал укола, лишь отскочив назад.
Де Берни рассмеялся.
396

—	Слишком много усилий,— сказал он.— Осторожней,
сударь!
Выставив вперед шпагу, он отразил очередной выпад
и нанес майору удар прямо в живот.
Затем они вновь заняли исходную позицию, и после
быстрой серии обменных ударов де Берни, вконец измотав
майора, поразил его точно в грудь.
—	Довольно! — выпрямившись, скомандовал победи¬
тель. Теперь дыхание его заметно участилось.— На се¬
годня хватит. Что касается меня, то для начала не так
уж плохо, правда, резкости мне все же не хватает. Завтра,
с вашего позволенья, продолжим — это необходимо как
мне, так и вам. А вы, майор, довольно слабоваты: раз —
и скисли. Столкнись вы лицом к лицу с тем, кто половчее,
я бы вам не позавидовал.
Майор и сам бы себе не позавидовал, и от нового
приступа злости его затрясло как в лихорадке. Перед тем
как одеться, он, решив немного поостыть, сел прямо на
песок, а де Берни, скинув оставшееся платье, ринулся
в прохладные воды бухты.
В лагерь они вернулись к полудню. Майор все еще
дулся — главным образом потому, что думал, будто
де Берни намеренно позвал его скрестить шпаги, чтобы
показать, чем обернется для него их следующая ссора.
И от этой навязчивой мысли толстяк майор еще пуще
невзлюбил француза: кроме того, что он презренный пи¬
рат, разбойник и головорез, он еще и жалкий комедиант
и хвастун.
Однако по прошествии трех дней, в течение которых
они совершенствовались в мастерстве владения шпагой*
злость майора несколько поубавилась. Постепенно он из¬
менил свое мнение о французе, убедившись, что, в конце
концов, де Берни, возможно, прав и занятия фехтованием
им обоим пойдут на пользу, тем паче, если, как он говорил,
впереди их ждут опасности. К советам француза он стал
относиться более спокойно и даже старался прислуши¬
ваться. Во всяком случае, от прежней лютой неприязни
к де Берни у него не осталось и следа.
Странная вещь, но дружеские отношения между де
Берни и мисс Присциллой, крепшие с каждым днем, уже
не раздражали или почти не раздражали майора. Бесце¬
ремонность француза, пришедшаяся, как ни странно, по
душе мисс Присцилле, конечно же, действовала нашему
герою на нервы, поскольку, как ему казалось, подобным
поведением де Берни мог задеть достоинство той, которую
397

он, майор, уже видел своей супругой. Нет, он нисколько
не ревновал, потому как был убежден, что мисс Присцилла
никогда не переступит грань, лежащую между нею и этим
флибустьером.
Откуда ему было знать — ведь он уже давно перестал
бодрствовать по ночам,— что как раз в это время мисс
Присцилла осторожно покидала свою хижину и часами
напролет разговаривала со своим телохранителем.
Сидя рядом друг с другом, они обсуждали в основном
события минувшего дня. Порой их беседы становились
более задушевными. Так, однажды ночью мисс Присцилла
попросила де Берни ответить честно, что он намерен
делать дальше. Неужели он так и будет все время ски¬
таться по морям, что ни день рискуя жизнью?
—	О, нет! — заявил он.— С этим покончено. Я хочу на
родину. Так уж случилось, что мне, как когда-то Ген¬
риху IV, пришлось однажды покинуть Францию , чтобы
потом снова ступить на ее мягкую землю, увидеть ее скло¬
ны, поросшие виноградниками и оливковыми деревьями,
и услышать плавный южный акцент моих земляков.
—	Понимаю,— промолвила девушка.— Значит, жела¬
ние вновь обрести родину оказалось сильнее ваших ре¬
лигиозных убеждений?
На какое-то время он задумался, потом вдруг рас¬
смеялся:
—	Действительно, я похож на человека, у которого
отобрали одежду и предложили надеть новую. Какими же
лицемерами бываем мы, когда речь заходит о вере1 После
всего, что мне довелось пережить, я начинаю рассуждать
о религии, о том, что придется ею поступиться, словно
это некая великая жертва!
Мисс Присцилла впервые слышала, как де Берни с го¬
речью заговорил о своем прошлом. Прежде он рассказывал
о нем даже с радостью, как будто пиратство для него
было обычным, честным делом.
—+ Вы еще молоды и сможете начать жизнь сызнова,—
проговорила она, как бы отвечая на свои собственные
мысли, а не на слова де Берни.
—	Но что я могу начать с тем багажом, который везу
из Нового Света? Знайте, всякий человек строит свое
будущее с помощью опыта, накопленного в прошлом.
—	Да, но он может наверстать упущенное. В этом нет
ничего страшного. Вы обзаведетесь семьей...
Тут француз прервал ее:
—	Семьей? Я?
398

—	А почему нет?
—	Разве	вы	не успели	заметить, что за	долгое время,
проведенное	в этих диких	краях, я потерял	все, что было
во мне святого,	не говоря	уже о чести?
—	Но и	в	этом нет	ничего страшного,— заметила
девушка.
—	Откуда вам знать?
—	Я знаю это потому, что чувствую. Думаю, за по¬
следние недели я кое-что о вас узнала. Но какое это
имеет отношение к моему вопросу?
—	Послушайте, ну какая женщина согласится стать
матерью моих детей?
—	Не понимаю... Наверно, это вам решать?
—	Ну уж нет. Моя участь уже решена. За меня это
сделало мое прошлое! Всю жизнь я убивал, грабил,
совершал ужаснейшие злодеяния. Конечно, я кое-что
успел приобрести. Земли на Ямайке и на других ост¬
ровах, плантации и все такое прочее. Но даже если
я женюсь, выдав себя за другого, моя супруга будет
несчастнейшей из женщин, доведись ей узнать, откуда
у меня все это богатство. И если такому презренному
человеку, как я, и будет суждено однажды выбрать себе
жену, то только под стать себе, потому как я никогда
не позволю себе пасть столь низко, начав ухаживать за
женщиной из чуждой мне среды. Это единственное из
оставшихся у меня достоинств, последняя, тончайшая
нить, связующая меня с таким понятием, как честь. Но
если она оборвется, пусть я буду проклят. Нет-нет,
славная моя девочка, если мне когда-то и доведется
увидеть Старый Свет и если я еще сумею что-то создать*
то только не семью.
Его голос, пронизанный глубокой печалью, звучал
волнующе, совсем не так, как всегда — легко, твердо
и уверенно. Какое-то время они оба молчали, и тут
француз ощутил* как на его левую руку упало что-то
блестящее и влажное.
Он вздрогнул и повернулся лицом к девушке: она
сидела совсем близко, чуть склонясь вперед и отвернув¬
шись в сторону.
—	Присцилла! — дрожащим голосом сказал он, с вол¬
нением обнаружив, что глубоко тронул сердце девушки.
Смутившись, мисс Присцилла поспешно встала.
—	Доброй ночи! — быстро проговорила она тихим
голосом.
Тяжелая занавеска упала следом за нею. Де Берни
399

остался один- Повернувшись ко входу в хижину, он едва
слышно произнес:
—	Благодарю тебя за слезу, пролитую на надгробье
разбитого сердца.
И, поднеся левую руку к губам, он приник к ней
в долгом поцелуе.
Глава XIV
НИМФА И САТИР
Утром, когда майор и де Берни пришли в хижи¬
ну завтракать, мисс Присцилла пожаловалась
французу на Пьера.
Вот уже третий день подряд его нет на месте, когда
нужно готовить завтрак.
—	Его нигде не сыскать. Является лишь к полудню...
Чем он занимается? Где бродит?
—	Наверно, ходит за ямсом 50,— ответил де Берни на
всякий случай.
—	Можно подумать, его так трудно найти. Вчера
и позавчера я сама видела, как он возвратился из леса
с пустыми руками.
—	Может, его и правда трудно найти и ему приходится
забираться далеко в заросли?
Девушке показалось странным, что де Берни мало
волнует беспечность его слуги.
—	А почему бы ему не заниматься своими поисками
после завтрака?
—	Но может, ему нравится собирать ямс в те часы,
когда он окроплен утренней росой?
Девушка взглянула на него более пристально:
—	Зачем вы смеетесь надо мной? — обиделась она.
—	Теперь нам так редко случается посмеяться, что
вы, Надеюсь, простите мне эту ничтожную прихоть,—
извинился он.— Однако я поговорю с Пьером...
Мисс Присцилле показалось, что де Берни отнесся к ее
словам без особого участия. Но она не стала делать ему
замечания и немного расстроилась.
Этим утром майор и француз, как обычно, отправились
упражняться в фехтовании.
В это же самое время на другом конце берега маячил
красный силуэт капитана Лича, мотавшегося взад и вперед
по влажному, твердому прибрежному песку. Ему не тер¬
400

пелось выйти в море — как говорится, береженого Бог
бережет,— и он то и дело подгонял своих людей с ре¬
монтом корабля. Смоление корпуса было закончено, ос¬
талось только покрыть его специальной жировой смазкой.
И через три, максимум четыре дня «Черный Лебедь»
можно будет ставить на воду.
Со своего места капитан заметил, как майор с фран¬
цузом вошли в чащу. Потом его взгляд привлекло зеленое
платье мисс Присциллы — как раз в ту минуту, когда
девушка выходила из хижины. Пират пожирал ее дивный
стан горящими похотью глазами. Он увидел, как девушка
решительно свернула направо — как будто точно знала,
в каком направлении нужно идти. Она пошла по тропинке
вдоль кромки мангровых зарослей и тоже скрылась в них.
Лича разобрало любопытство, куда это она так уве¬
ренно направилась. И вдруг ему захотелось проследить
за нею. Он все еще злобствовал из-за того, что позволил
своим помощникам уговорить себя не приближаться
к мнимой миссис де Берни ни на шаг. С огромным не¬
терпением ждал он того дня, когда будет захвачен испан¬
ский караван, чтобы вслед за тем заполучить в свои руки
эту красотку. Том Лич не имел привычки сдерживать
свои необузданные страсти. Как человек донельзя распу¬
щенный, он не любил ждать и считал, что железо нужно
ковать, пока оно горячо,— иными словами, синицу в руках
он всегда предпочитал журавлю в небе.
И он быстро зашагал в ту сторону, где только что
скрылась девушка; войдя в чащу, он двинулся по ее
следам.
Шел он осторожно, не торопясь, но уверенно — как
охотничий пес. Тропинка поднималась вверх по склону
скалы. На ее вершине, увенчанной редкими пальмами,
земля была сухая и твердая, и следы здесь различались
нечетко. Лич в нерешительности остановился, потом снова
двинулся вперед — ив изумлении замер на краю скалы.
У него под ногами, подобно гигантскому изумруду, поме¬
щенному на дно громадного каменного кубка, сверкала
водная гладь, настолько прозрачная, что было видно, как
в ее глубине сновали рыбки. Кроме незначительного про¬
странства, скрытого под навесом скалы, прямо под ним,
Лич хорошо видел весь берег, а на песке — какие-то
длинные полосы, начинавшиеся у подножия скалы. Но
следов мисс Присциллы там не было.
Капитан решил, что девушка пошла другой дорогой,
через лес. Вернувшись назад, он заметил на склоне скалы,
401

среди кустарника, едва различимые следы. Проклиная
себя за нерасторопность, он было собрался посмотреть,
куда они ведут, как вдруг откуда-то снизу до него донесся
громкий всплеск воды, совершенно непохожий на шум
плещущейся рыбы. Лич замер как вкопанный.
Повернувшись в ту сторону, откуда послышался плеск,
он заметил, как от маленьких волн, расходившихся кру¬
гами от того места, которое было скрыто от его взора
под скалой, зеркальная гладь бухточки подернулась мел¬
кой рябью. Мгновение спустя он увидел то, от чего у него
перехватило дух; инстинктивно он рухнул на четвереньки
и, чтобы не обнаружить себя, отполз за деревья. В кро¬
хотной лагуне плавала ослепительной белизны нимфа,
В воде ее тело сверкало, точно мрамор.
Смертельно побледнев, аж до синевы, Лич едва оторвал
взгляд от этого дивного зрелища. В то же мгновение он
издал дикий крик, похожий то ли на вой, то ли на стон,
и его острые зубы впились в нижнюю губу.
В тот самый миг, когда девушка оглянулась, он рас¬
пластался на земле и, извиваясь ужом, подполз к самому
краю скалы. Если бы мисс Присцилла подняла глаза, она
бы увидела его зловеще оскалившееся лицо. Он пролежал
так до тех пор, покуда она не скрылась под сводом скалы.
Поднявшись на ноги, он снял шляпу и утер взмокший
от пота лоб. Его свирепое, похотливо осклабившееся лицо
вдруг помрачнело. В маленьких, прищуренных глазках
мелькнуло беспокойство. Из прокушенной нижней губы
сочилась кровь, и одна ее капля упала на черную вскло¬
ченную бороду.
В эту минуту ни де Берни, ни испанское золото, ни
его офицеры, ни подчиненные, ни счет, который мог быть
ему предъявлен в случае провала всего дела,— ничто не
могло остановить Лича на пути к заветной цели. Един¬
ственно, он сомневался, как добраться до нее: или сразу
ринуться вперед, или подстеречь в лесу.
В конце концов он решил спрятаться в лесу и напра¬
вился туда, решительно прокладывая себе путь через
густой кустарник.
Бледный как полотно, запыхавшийся, с тяжело бью¬
щимся сердцем, он затаился в чаще, словно хищник,
поджидающий добычу.
Вскоре появилась девушка. Сначала он увидел ее
светловолосую голову, вокруг которой в лучах солнечного
света сиял золотой ореол, потом — грудь; вслед за тем
на вершине скалы, в том месте, где начиналась тропинка,
402

ведшая в лагерь, показалась и вся ее фигура в зеленом
платье.
Мисс Присцилла остановилась у возвышавшихся
сплошной стеной деревьев, и, глядя на нее, стоящую
совсем рядом, Лич готов был вот-вот лопнуть от нетер¬
пения. Но он понимал, нужно выждать еще чуть-чуть,
пока девушка не зайдет в чащу,— тогда из лагеря ее
никто не увидит.
Однако, словно испытывая его терпение, она снова ос¬
тановилась, потом повернула голову налево — к южному
склону скалы, и, уже было ступив в тень пальм, вновь обер¬
нулась и помахала рукой, подавая кому-то знак.
—	Пьер! Ты откуда взялся в такое время? — крик¬
нула она.
Мгновение спустя пират с досадой заметил метиса: тот
шел широкими шагами и вскоре нагнал девушку.
Процедив сквозь плотно сжатые губы проклятье, ка¬
питан вышел из засады и двинулся следом за ними. Жаль,
что у него не было с собой оружия, а то бы метис
отправился на тот свет, ненамного опередив своего хозя¬
ина. Глядя на крепкого, мускулистого парня, Лич побоялся
напасть на него с голыми руками.
На какой-то миг он остановился, посмотрел, как они
уходят вдаль по тропинке, и пошел вслед за ними уже
не таясь, так как его охота закончилась. Вдруг Пьер,
всегда державшийся начеку, резко повернул голову и ог¬
лянулся через плечо. Увидев приближающегося пирата,
он как ни в чем не бывало ровным, неторопливым шагом
пошел с девушкой дальше, а капитан, готовый вот-вот
лопнуть от злости, медленно поплелся следом.
Вскоре Лич поравнялся с хижиной, куда только что
вошла мисс Присцилла.
В нескольких метрах от нее Пьер вытаскивал из своей
палатки бочку для питьевой воды — он собирался ее на¬
полнить. Быстро достав ее, он отправился с нею по берегу
к ручью.
Капитан замер — перед его глазами снова забрезжила
надежда. Подождав, когда Пьер отойдет подальше, он
приблизился к хижине, постоял немного и резко распахнул
портьеру, скрывавшую вход внутрь.
Он тотчас же увидел мисс Присциллу: в одной руке
у нее была гребенка, а в другой зеркало — она собиралась
привести в порядок растрепавшиеся волосы. Заметив на
пороге чью-то тень, она вскинула глаза. При виде нео¬
жиданно возникшего буканьера девушка сильно поблед¬
403

нела, глаза ее странно заблестели, и она воззрилась на
него с необъяснимой тревогой.
Капитан осклабился, обнажив белые зубы, снял шляпу
и, отвесив низкий поклон, сказал:
—	Да хранит вас Господь, сударыня!
Не успела она ему ответить, как до ее ушей донесся
твердый голос де Берни, а потом звонкий смех, как
будто он хотел еще издали возвестить о своем появлении.
По хмурому взгляду Тома Лича, по его перекошен¬
ному от злобы лицу было ясно, что француз явился как
нельзя кстати.
—	А, Том! — сказал француз.— Ты ко мне?
—	К тебе? — высокомерным, презрительным голосом
начал было Лич, но, вовремя спохватившись, медленно
прибавил: — Да, к тебе.
—	В чем же дело?
—	Да так! Ни в чем! Проходил вот мимо и подумал:
«Дай зайду поздороваться». Ты так давно не был у нас
в лагере.
И Лич посетовал на то, как медленно движется работа.
Так что корабль будет на плаву не раньше, чем через
четыре дня, а то и все пять. Потом он спросил, уверен
ли де Берни, что они не опоздают.
Де Берни успокоил его. Испанский караван должен
сняться 3 июля. Никак не раньше, а то и позже... Испанцы,
вообще говоря, не тот народ, чтобы опережать события.
А вот опаздывать, так это у них в крови. Чтобы выйти
в нужное место, Личу понадобится не больше суток. Но
раньше срока в тех водах лучше не появляться.
Лич пробубнил что-то себе под нос и убрался восвояси.
Де Берни проводил его тревожным взглядом... В по¬
ведении капитана он впервые приметил едва уловимое
смущение, которое прежде, в общении с ним, он не
проявлял.
Наконец француз обратился к мисс Присцилле:
—	О чем он говорил с вами перед моим приходом? —
внезапно спросил он.
—	В общем, он толком так ничего и не сказал. Успел
только поприветствовать меня, и тут появились вы.
Отвечая ему, она непроизвольно рассмеялась. Ей очень
хотелось смеяться, особенно сейчас, когда она вдруг по¬
няла, что избавилась от навязчивого страха, какой ей
внушало лицо капитана.
—	Я спросила Пьера, где он пропадает по утрам,—
продолжила она,— но он ничего мне не ответил.
404

—	Он пришел? — сказал де Берни и резко прибавил: —
Где он?
— Пошел за водой. Вот-вот вернется.
— Пошел за водой? — изменившимся голосом повто¬
рил де Берни.
В его глазах вспыхнул огонек недоумения, но тут же
погас. Он пожал плечами и ушел, оставив мисс Присциллу
наедине с майором.
Резкая перемена в его настроении не ускользнула от
внимания мисс Присциллы. Будучи девушкой сообрази¬
тельной, она почувствовала, что в этом кроется некая
тайна. Быть может, ничего особенного... но тем не менее
любопытство ее возросло, и на глупые вопросы майора,
примостившегося в тени хижины, она отвечала невпопад.
Де Берни направился к палатке Пьера и стал ждать,
когда вернется его слуга; вскоре явился и он, с бочкой
воды на плече.
Мисс Присцилла напрягла зрение и слух. Ей было
слышно, как де Берни спросил метиса:
—	Ну как?
Его темные глаза с тревогой смотрели на слугу. Пьер
поставил бочку на землю.
—	Все спокойно, сударь,— услышала мисс Присцилла
в ответ.
—	Тише! — приказал де Берни.
И, понизив голос, он быстро заговорил — чувствова¬
лось, что он потерял терпение и был чем-то недоволен.
Болтовня майора мешала девушке слушать их разго¬
вор. И все же, когда майор умолк, она расслышала, как
де Берни произнес:
—	По словам Лича, у нас в запасе дней пять, да и по¬
года стоит прекрасная.
Глава XV
ЖЕМЧУЖИНЫ
На другое утро Том Лич, глядевший в оба, заметил
издали, как майор Сэндз и де Берни снова куда-то
отправились. Он уже свыкся с тем, что каждый день они
часа на два отлучались из лагеря. Честно говоря, он даже
и не думал выследить, куда они уходят, притом в одно
и то же время. Ему это было все равно, так как с Маль-
диты им некуда было деться.
405

Однако никогда прежде любопытства не разбирало его
так, как нынче утром. Со вчерашнего дня буканьер пре¬
бывал в самом отвратительном расположении духа, поте¬
ряв всякий интерес к тому, что происходило вокруг. Перед
его взором то и дело возникало давешнее видение —
купающаяся девушка, и ему чудилось, что он и вправду
видел божественной красоты нимфу, чье тело, гибкое
и стройное, казалось, было вылеплено из ослепительной
белизны алебастра. Никогда прежде Том Лич не предпо¬
лагал, что человеческая природа может быть наделена
столь чарующей силой. Временами, когда ему вдруг на¬
чинало казаться, что он упустил свай единственный шанс
и его охватывали приступы безумной ярости, это видение,
неотступное и зыбкое* тотчас же куда-то исчезало. В кон¬
це концов он принял безрассудное решение при первом
же удобном случае наверстать упущенное.
Итак, едва де Берни и его спутник скрылись в лесной
чаще, как буканьер решительно направился через весь
берег к хижине, где отдыхала мисс Присцилла.
Появление нежданного гостя, его странный взгляд,
который он устремил на нее, чуть только переступил
порог, сняв перед тем шляпу, в один миг лишили девушку
спокойствия и былой уверенности в своей полной без¬
опасности, укрепившейся в ее сердце благодаря поистине
рыцарскому отношению к ней де Берни.
Мисс Присцилла воззрилась на него широко раскры¬
тыми от удивления глазами, силясь подавить нахлынув¬
шую на нее тревогу. Но, когда она заговорила, голос ее
звучал равно и бесстрастно:
—	Вы к моему мужу, сударь? Но его нет.
Буканьер усмехнулся:
—	Да уж знаю. Видел, как он ушел. Но он мне без
надобности.
Его сощуренные глазки неотрывно смотрели на девуш¬
ку, с каким-то диким упоением ощупывая ее гибкий стан,
лилейный лик и дивные светлые волосы. Они уже видели
ее без широкого платья из зеленой тафты с кружевами
цвета слоновой кости, обрамлявшими ее шею. Они пред¬
ставили ее такой, как вчера, в лагуне, и от этого воспо¬
минания в них вспыхнул огонь. И все же, несмотря на
необоримую страсть, пират стоял в нерешительности: его
глаза вдруг встретили ясный, искренний взгляд девушки,
в котором не было ни тени страха. Лич был убежден, что
главное правило в ухаживании за женщиной — наглость,
напористость и грубость, и следовал ему всю жизнь. Но
40*

сейчас внутренний голос подсказывал ему — нужно кое-
что совсем другое, потому как, если действовать нахрапом,
можно раздавить желанный плод.
И тут он обрадовался, вспомнив мысль, неожиданно
пришедшую ему в голову нынче утром. Он достал из
внутреннего кармана видавшего виды красного камзола
небольшой кожаный мешочек и, подойдя к столу, раз¬
вязал его.
—	Это маленький подарок.,,— сказал он.
Потом он открыл мешочек, сложил правую ладонь
лодочкой, чтобы не просыпать содержимое мешочка, по¬
ложил ее на стол и высыпал в нее дюжину жемчужин,
сверкавших восхитительным блеском.
—	Какие красивые, да?
Опершись на стол, Лич вопросительно взглянул на
девушку, вставшую со своего места.
По опыту пират знал, что при виде жемчуга всякая
женщина испытывает какое-то странное очарование.
Сколько раз он видел, как глаза женщин загорались
вожделенным огнем, стоило им только взглянуть на эти
сверкающие всеми цветами радуги шарики, и с той
минуты ими владело лишь одно желание — заполучить
их любой ценой. Он хорошо помнил, что с помощью
жалкой пары таких вот красивых безделушек было слом¬
лено сопротивление защитников Кампече, Тортуги, Ма-
рии-Галант и многих других городов и островов. Еще
никогда прежде ему не случалось рассыпать перед жен¬
щиной целую пригоршню жемчуга; еще никогда прежде
не доводилось ему видеть и женщины, которая была бы
для него столь желанна.
Каждый человек судит о жизни по своему личному
опыту. Подлец во всем видит одну лишь подлость и ду¬
мает, будто весь мир населен одними лишь подлецами.
Так думал и Лич, когда выложил перед глазами мисс
Присциллы сбой восхитительный подарок.
Однако то, что он увидел, не оправдало его ожиданий.
На какое-то мгновение — в течение которого у него пе¬
рехватило дух — сияние жемчужин действительно при¬
влекло взгляд девушки, но она тут же перевела его на
пирата, и теперь в ее глазах ощущался странный холод —
свидетельство того, что она устояла-таки перед чарующим
блеском сокровища.
—	Думаю, мужу не понравится, если я приму от вас
этот подарок.
—	К дьяволу твоего мужа! Вот они, жемчужины!
407

Прекрасные жемчужины! Они словно созданы для тебя!
Только для тебя, черт возьми! Они такие же ослепи¬
тельно красивые, как и ты, моя маленькая ненаглядная
жемчужинка!
Сделав над собой неимоверное усилие, мисс Присцилла
проговорила ледяным, бесстрастным голосом:
—	Я передам мужу ваши слова.
—	Чего? — пролепетал он и разинул рот.
Силясь скрыть досаду, он громко расхохотался и с наро¬
читой грубостью сказал:
—	Неужели ты ни на минуту не можешь забыть про
своего растреклятого муженька?
Девушке потребовалось все ее хладнокровие, чтобы не
ответить пирату в том же тоне. Ей вдруг снова сделалось
страшно, однако она не потеряла головы. Нужно во что
бы то ни стало найти подход к этому злодею, чтобы не
дать ему вконец распоясаться. Надо показать, что она
нисколько его не боится. По ее телу пробежала дрожь,
и, чтобы не выдать своего волнения, она села.
—	Вы когда-нибудь были женаты, капитан Лич? —
многозначительно спросила она.
Пират воспринял слова девушки как удобную возмож¬
ность для открытого перехода в наступление.
—	Нет. Не всем же так везет, как Чарли Великолеп¬
ному, ведь он у нас счастливчик... Попади мне в руки
такая красавица, как ты, наверно, черт возьми, я вел бы
себя так же, как он.
—	Я передам мужу ваши слова. Он будет весьма
польщен.
Лицо буканьера помрачнело. Его начали раздражать
ее бесконечные упоминания о муже.
—	А вы с ним два сапога пара, уж вас-то на мякине
не проведешь, ни тебя, ни его,— проворчал он.
Капитан принял предложенную ему игру и, изобразив
на лице благодушие, попытался скрыть растущий гнев
под маской веселости.
—	Но ты еще та куколка. Да, черт возьми, не то, что
другие! Люблю бойких девчонок, особенно тех, что умеют
за себя постоять. Меня с души воротит от всех этих
недотрог, которые чуть что — сразу в обморок. Что ж
плохого в том, что ты приглянулась мне? — воскликнул
он и бросился к ее ногам.— Неужели тебе не нравится
послушать то, что про тебя думает мужчина?
Не растерявшись, мисс Присцилла смело ответила:
—	Все зависит от того, что именно он думает.
408

—	А ты будто сама не знаешь! — бросил он и, опе¬
ревшись локтем на стол, недобро заглянул ей в лицо.—
Хочешь — скажу? Ну, хочешь?
—	Я не любопытна, капитан Лич.
Но пират знай твердил свое:
—	Я думаю только о тебе, о тебе одной. С того самого
дня, когда увидал тебя впервые, когда мы захватили
«Кентавр».
Его цепкие пылающие дьявольским огнем глаза заме¬
тили, как затрепетала грудь девушки. Наконец-то он лег
на верный курс, который приведет его в заветную гавань!
Он с удовольствием отметил, что оказался прав, выбрав
именно эту тактику. Конечно, ему впервые пришлось
иметь дело с такой девушкой, как мисс Присцилла, однако
чутье и тут его не подвело.
—	Для тебя, моя ненаглядная, я готов на все. Проси
все, что хочешь.
—	В самом деле?
—	Проси! Испытай же меня.
—	Отлично, сударь, в таком случае я прошу вас оста¬
вить меня в покое и забрать ваши жемчужины.
Лицо капитана мгновенно побагровело. Губы, обрам¬
ленные полоской черных усов, искривились в безобразной
ухмылке, обнажив острые, точно клыки, зубы.
—	Ах, вот, значит, как! И это все, о чем ты меня
просишь? Тысяча чертей! Но это единственное, чего
я не могу для тебя сделать. Понимаешь? А что до
жемчужин, то мне бы очень хотелось их видеть на твоей
белоснежной шейке; там они засверкают во всей своей
красе, а может, и померкнут... У тебя чертовски белая
кожа, ты вся прямо как лилия. И мне не терпится
поскорее в этом убедиться!
Гордо вскинув голову и нахмурив брови, девушка
строго спросила:
—	Откуда вы знаете?
Предвкушая удовольствие от своего ответа, пират ус¬
мехнулся и сказал:
—	Знаю — потому что видал своими глазами.
Не вставая с колен, он выпрямился и посмотрел
девушке в глаза, и она заметила, что лицо его вдруг
побледнело как полотно, глаза засверкали как у лихо¬
радочного, а рот осклабился в усмешке, от которой
пробирала дрожь.
—	Не бойся. Я наблюдал вчера, как ты купалась —
там, в лагуне... В жизни не видал ничего красивее! Теперь
409

тебе понятно, моя красавица, что жемчужины я принес
для того, чтоб сделать тебя еще краше?
Постепенно на шее и лице девушки выступила краска.
Она хотела было встать. Но цепкие руки буканьера сжали
ей колени, не дав пошевельнуться.
Только теперь, после того как буканьер имел наглость
вцепиться в йее и когда его лицо приблизилось к ее груди,
она поняла весь ужас своего положения, так как надеяться
ей было не на кого: де Берни, майор и Пьер куда-то
ушли и должны были вернуться не раньше чем через час.
Мисс Присцилла попыталась одолеть сковавший ее
ужас и овладеть собой, чтобы дать пирату должный
отпор. Сделав над собой усилие, она заговорила реши¬
тельно и строго:
—	Капитан Лич, оставьте меня! Оставьте!
Но страх лишил ее последнего благоразумия.
—	Оставь меня, мерзкая тварь! — не выдержав, крик¬
нула она.
Мисс Присцилла попробовала вырваться из его рук,
опрокинуть стул назад и таким образом встать. Но ее
полные отвращения слова еще пуще разъярили капитана.
Он проклинал себя за то, что зря потратил время на
болтовню с этой кривлякой. Нужно было сразу взять ее,
без всякого сюсюканья и выкрутас.
—	Ах, вот оно что! Значит, я тварь? Ну-ну, девочка
моя, полегче меняй галс, будешь называть меня так, когда
я и впрямь перейду от слов к делу. Я обламывал еще
и не таких задавак, и все они живо становились шелко¬
выми! Может, и тебе стоит попробовать? А не перестанешь
кочевряжиться, тебе же хуже!
Он все так же стоял перед нею на коленях, пряжка
его портупеи больно давила ей на ноги, его правая рука
сжимала ее мертвой хваткой. А левой рукой он схватил
и стал мять кружевные оборки ее шелкового корсажа.
Вслед за тем, дико оскалившись, он разорвал корсаж.
—	Вот они, жемчужины! Настоящие! — злорадно
вскричал он.
Звериный возглас пирата заглушил крик ужаса, вы¬
рвавшийся из груди девушки.
—	Побереги силенки, девочка! Кричи — не кричи, все
одно не поможет. Зато если будешь поласковей, может,
оно станет лучше!
С пеной у рта, изрыгая глухие проклятья, он неумо¬
лимо тянул ее к себе. Бледное лицо мисс Присциллы
исказила гримаса ужаса!
410

—	Господи! Боже! — воскликнула она.
Еще ни одна мольба не произносилась с такой стра¬
стью. Еще ни одна мольба не была услышана так скоро...
Широко раскрытые от испуга глаза, девушки вдруг уви¬
дели высокую фигуру де Берни.
Провидению было угодно, чтобы в это утро, перед тем
как отправиться фехтовать с майором на пустынный берег,
французу пришла в голову мысль заглянуть в лагерь
к буканьерам и переговорить с теми из них, кто занимался
ремонтом корабля. Издалека он заметил красный силуэт
Тома Лича: капитан торопливым шагом направился к хи¬
жине мисс Присциллы и затем вошел туда.
Ничего не подозревая о его истинных намерениях, де
Берни все же решил, что лучше бы проверить, отчего эта
вдруг он так торопился. И, ловя на себе взгляды букань¬
еров, он медленно двинулся к своему лагерю.
Майор, который ничего не заметил, стал приставать
к нему с расспросами, с какой стати ему вздумалось
вернуться. На полпути к лагерю де Берни резко ускорил
шаг, оставив майора позади, а тот и не думал никуда
спешить, тем более по такой-то жаре.
Де Берни, устремившийся семимильными шагами пря¬
мо к хижине, поспел как раз вовремя, убедившись в этом
уже на пороге.
Капитану Личу не было никакого дела до того, что
творилось рядом, и он не заметил, как в дверном проеме
возникла грозная тень француза; от внезапного удара
в плечо он так и подскочил на месте.
—	Вы, кажется, творите молитвы, капитан? К сожа¬
лению, я должен прервать ваше занятие. Неужто миссис
де Берни стала для вас объектом поклонения?
С быстротой кошки Том Лич вскочил на ноги, его
рука непроизвольно потянулась к портупее.
Де Берни отступил в сторону, как бы освобождая ему
проход. По его бледному лицу мелькнула улыбка, но
выражение глаз делало ее зловещей.
—	Хотите воздавать мольбы миссис де Берни — что
ж, ради Бога. Но издалека. Только, пожалуйста, издалека.
Боготворите ее, но лишь так, как если б вы боготворили
Пресвятую деву. Так будет лучше и для вас, и для всех
остальных.
И он указал ему на порог, где возник майор*
Повернувшись спиной к Присцилле, Лич, прерывисто
дыша, сжался в комок, словно готовясь к прыжку. Еле во¬
рочая языком, задыхаясь от злобы, он проговорил:
411

—	Черт бы тебя побрал, павлин несчастный! Знаешь ли
ты, что ожидает того, кто смеет перечить капитану Личу?
—	Ты бы лучше спросил, что ожидает того, кто по¬
смеет досаждать миссис де Берни...
И он снова указал ему на дверь.
—	Клянусь дьяволом! Мне нравится твоя дерзость! Но
советую быть поосторожней. Ты понял? (Он сделал один-
два шага к выходу, где, широко раскрыв глаза, стоял
майор, но видел он лишь одного де Берни.) Ты лихой
малый, в этом тебе не откажешь. Но я и не таких стирал
в порошок, так-то вот, Чарли.
—	Поживем — увидим, а сейчас убирайся-ка ты по¬
скорей, пока у меня не лопнуло терпение. Ты ведь зна¬
ешь — оно не вечно.
—	Ах, вот оно что! Стало быть, ты мне угрожаешь!
Выходя из хижины, он наскочил на майора и резко
•тпихнул его в сторону, довольствуясь тем, что хоть на
нем мог сорвать душившую его ярость. Не успел он
сделать и шести шагов, как де Берни снова окликнул его:
—	Ты кое-что забыл...
Де Берни встал на пороге. Собрав перед тем рассыпав¬
шийся по столу жемчуг, он швырнул его Личу.
Две-три жемчужины угодили прямо в капитана, ос¬
тальные упали к его ногам; их было ровно дюжина,
прелестных жемчужин, про которые пират в порыве гнева
совершенно позабыл, хотя он не согласился бы их отдать
и за тысячу дублонов.
Какое-то мгновение он стоял как столб, задыхаясь
от злости, потом опустился на четвереньки и, не обращая
внимания на комизм и нелепость своего положения,
принялся собирать их, хрипя и сопя, как дикая кошка.
Глава XVI
ЯБЛОКО РАЗДОРА
Вто время как изгнанный с позором Том Лич
ползал на четвереньках в двенадцати метрах от
хижины, де Берни повернулся к мисс Присцилле —
невольно прикрывшись левой рукой, она принялась
приводить в порядок свой корсаж.
Перед нею стоял уже совсем другой де Берни. Прежде
он ощущал себя хозяином любого положения, и она
412

привыкла считать его человеком непоколебимым. Теперь
же он был чрезвычайно взволнован и бледен, и она
поняла — чтобы сохранять хладнокровие в присутствии
Тома Лича, ему потребовались воистину сверхчеловече¬
ские усилия.
Француз приблизился к девушке. Она почувствовала,
как дрожит его рука, которую он положил на ее руку,
и голос, когда он произнес ее имя. С протяжным преры¬
вистым вздохом она потянулась к нему из последних сил,
которые после всего, что ей только что довелось пережить,
готовы были оставить ее.
—	Надеюсь, этот подлый злодей не очень вас напугал.
Она вздрогнула и проговорила:
—	Слава Богу! Да, слава Богу, что вы пришли!
Ее слова, исполненные страсти и благодарности, ви¬
димо, разбудили утихший было гнев де Берни.
—	Пусть этот пес тоже возблагодарит небо, потому
что, если б я опоздал, мне наверняка пришлось бы при¬
кончить его.
Мисс Присцилла стиснула его руку и, приблизившись
лицом к его лицу, тревожно взглянула ему прямо в глаза:
—	Вы больше не допустите этого? Вы же сделаете
так, чтобы это больше не повторилось?
Бледные губы француза искривились в горькой улыбке.
—	Я не смею,— признался он.— Еще ни разу в жизни
мне не требовалось столько выдержки, сколько сейчас,
ибо не могу я сделать того, что навлечет на всех нас
погибель. О силы небесные! Как это было ужасно!
В возгласе, что вырвался из глубины отважного сердца
де Берни, казалось, переплелись самые разные чувства:
гнев и боль, нежность и самоотречение и какой-то
надрыв. Девушка поняла их, и этот возглас привел ее
в себя. Крепко прижавшись к нему, она ласково
проговорила:
—	Обещайте никогда не оставлять меня одну, пока
мы пробудем здесь.
—	Разумеется! — с волнением ответил он.— Неужели
вы думаете, я позволю себе еще раз оставить вас одну,
когда вам угрожает такая опасность?
Он склонился к ее белокурой голове, лежавшей у него
на груди, и благоговейно припал к ней губами; в эту
минуту он едва ли сознавал, что делает,— слишком велики
были его волнение и страх за ее участь.
В тот же миг майор, не перестававший удивляться
случившемуся, счел уместным напомнить о себе, недо¬
413

вольный тем, что мисс Присцилла, всего лишь минуту
назад вырванная из рук одного буканьера, тут же оказа¬
лась в объятиях другого.
—	Честное слово!..— в недоумении воскликнул он, ре¬
шительно выступив вперед.
Его возмущенный голос вернул де Берни в действи¬
тельность. Француз тотчас пришел в се«бя. Не шелохнув¬
шись, все так же продолжая обнимать девушку, он ско¬
роговоркой процедил сквозь зубы:
—	Хотите все испортить, болван вы эдакий? Разве
непонятно — все должно выглядеть так, будто она моя
жена. Этот мерзавец не сводит с нас глаз.
Вздохнув с облегчением, майор сказал:
—	Прошу извинить меня, Берни. (Он в нерешитель¬
ности топтался на месте.) Но я, как брат, естественно,
тоже имею право быть здесь, чтобы ее успокоить. Я вовсе
не собираюсь вас выдавать.
Однако мисс Присцилле показалось, что комедия слиш¬
ком затянулась. Она тоже вернулась в действительность
и, освободившись из объятий де Берни, в изнеможении
опустилась на стул.
—	Не могли бы вы ненадолго оставить меня? — по¬
просила она мужчин.
Сообразив, в чем дело, они оба вышли из хижины и
принялись прохаживаться взад и вперед неподалеку; майор
только и знал, что всю дорогу поносил Тома Лича и всех
’буканьеров на чем свет стоит... В общем, то был камушек
и в огород де Берни, впрочем, француз, занятый своими
мыслями, поначалу пропускал ругательства майора мимо
ушей. Но потом он насторожился.
—	В последнее время, сударь,— говорил майор,—
я выказывал вам всяческое доверие. Однако теперь я пре¬
дупреждаю, что перестану верить вам, если вы не поста¬
вите этого головореза на место.
—	В таком случае, сударь, я вряд ли стану вас ува¬
жать,— возразил ему француз и неожиданно оставил
его.
Застыв в недоумении от его странного ответа и пове¬
дения, майор вдруг заметил, как из зарослей показался
Пьер. К нему-то и поспешил де Берни. Ворча себе под
нос, майор пошел следом за ним.
Он расслышал, как Пьер чуть слышно сказал хозяину
что-то по-французски; не проронив ни слова, тот оста¬
новился и, слегка пожав плечами, принялся задумчиво
теребить нижнюю губу большим и указательным паль¬
414

цами. Потом, обращаясь то ли к Пьеру, то ли к самому
себе, он произнес — майору оказалось достаточно его
скудных познаний во французском, чтобы понять то, что
он сказал:
—	И все же необходимо что-то предпринять.
Засим де Берни неторопливым шагом направился к хи¬
жине. Потом, словно приняв какое-то неожиданное реше¬
ние, он вдруг развернулся и решительно двинулся вдоль
берега к лагерю буканьеров.
На подходе к лагерю двое пиратов, коптивших на
костре черепашье мясо, оторвались от своего занятия
и дружески поприветствовали его.
Но на сей раз де Берни прошел мимо, как будто не
заметив их.
В капитанской хижине главари буканьеров уже уселись
за обеденный стол, когда на пороге вдруг возник де Бер¬
ни — вид у него был серьезный и угрожающий.
Том Лич, который, похоже, успел прийти в себя
после утренней стычки, взглянул на него украдкой,
напуганный его столь неожиданным появлением. Однако
страх недолго владел пиратом. И, приняв обычный на¬
глый вид, он приготовился отразить атаку, тем более
что он был к ней готов.
Де Берни сел с краю стола и посмотрел на капитана,
восседавшего на другом его конце. По правую руку от
француза сидели Бандри с Холлиуэлом, а по левую —
Эллис с Уоганом.
Все четверо оторвали глаза от своих тарелок и, разинув
рты, глядели на нежданного гостя, сраженные его суровым
видом и голосом.
Ничтоже сумняшеся де Берни приступил прямо к делу:
—	Ты, конечно, догадываешься, капитан, зачем
я здесь,— резко заговорил он.— Должен предупредить те¬
бя: если хочешь узнать дорогу к золоту — чтоб духу твоего
больше не было в моем лагере.
—	Клянусь преисподней!..— начал Лич, вставая со
стула.
—	Минуточку! — гневно прервал его де Берни, и от
его голоса и вида капитан, прикусив язык, сел на место.
И, обращаясь к офицерам Лича, он продолжил:
—	Если хотите узнать дорогу к золоту, запомните то,
что я сейчас скажу. Если Том Лич еще хоть раз прибли¬
зится к моему лагерю больше чем на двадцать метров,
пеняйте на него. Я вас не знаю, и вы ни дублона не
получите из испанских сокровищ. Если же вы хотите,
4Ь5

чтоб я выполнил условия сделки, позаботьтесь, чтобы Лич
был поучтивей с моей супругой.
Встретившись с дерзким, вызывающим взглядом
француза, темные глазки капитана запылали злобным
огнем.
Надменные слова де Берни привели подручных Ли¬
ча в раздражение, и они зароптали. Но лишь один из
них взял на себя смелость громко сказать свое сло¬
во — бесстрастный, мертвенно-бледный Бандри. Повер¬
нувшись спиной к де Берни, он обратился прямо к ка¬
питану:
—	Выходит, ты наплевал на наше предупреждение,
капитан? — невозмутимо, но грозно заговорил он.
Его вопрос многое прояснил де Берни... Все выжида¬
тельно посмотрели на капитана. Однако, ошарашенный
суровым тоном Бандри, Лич на какое-то время лишился
дара речи; ощутив внезапную поддержку со стороны, де
Берни воспользовался возникшей паузой с тем, чтобы
подлить масла в огонь:
—	И еще, Том. Хорошенько подумай над моими сло¬
вами и сделай выводы. Это дельце можно обстряпать
и без тебя: в отличие от меня лично от тебя пользы ни
на грош.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и ушел —
так же неожиданно, как появился. С искаженным от злобы
лицом, готовый вот-вот разразиться проклятьями, Лич
встал; Уоган собрался было его поддержать, но презри¬
тельный голос Бандри остановил обоих:
—	Надеюсь, тебе ясно, золото нас волнует больше,
чем вы! — не сдержавшись, проорал Бандри и, ударив
кулаком по столу, вскочил на ноги.
Наступила тишина. Ее нарушил притворно-слащавый,
таящий недоброе голос капитана:
—	Так-так, Бандри!.. Значит, золото тебя волнует
больше, чем я?
И, не сводя глаз с безжизненного лица Бандри, он
потянулся рукояткой к портупее.
Де Берни, похоже, ловко подбросил им яблоко раздора,
потому как главари буканьеров уже были готовы вце¬
питься друг другу в глотки и пролить кровь. Но тут, как
нельзя кстати, в перебранку вмешался Холлиуэл. Он
поднялся и, наклонив грузное тело вперед, встал между
капитаном и Бандри.
—	Во имя неба, Том, успокойся. Неужели ты хочешь
испортить все дело? Подожди, когда дублоны будут
416

наши, а там делай со своей смазливой куколкой что
хочешь.
—	Ладно, ладно,— проворчал он.— Видать, я и впрямь
был ослом. Ты прав, Холлиуэл. Зато ты, Бандри, просто
взял и плюнул мне в душу...— В его голосе послышались
рыдания,— надо ж сказать такое — золото его волнует
больше, чем я!
—	Ты и правда маху дал, Бандри,— проговорил
Уоган.— Да-да, разрази меня гром, хватил лишку!
—	Ия вправе требовать удовлетворения,— сказал
Лич, не отрывая взгляда от мертвенно-бледного лица
штурмана.
—	Но ведь ты сам признался, что вел себя как осел,—
произнес тот.— Давай оставим этот разговор.
В желании Бандри уйти от разговора Лич узрел страх.
—	Ты поспешил с выводами, Бандри. Думаешь,
я все так и оставлю? Видишь ли, этот змееныш-фран-
цузишка привык делать из мухи слона. Или ты считаешь,
я должен подставить ему другую щеку и ползать у него
в ногах, поджав хвост, как поганый пес, всякий раз,
когда он начинает хорохориться под предлогом того, что
знает тайну каравана?
Если Чарли будет паинькой,— продолжал далее Лич,—
я и пальцем его не трону. А нет — плевать я хотел на
его караван. Но ежели ты ждешь от меня чего-то другого,
Бандри, или хочешь, чтоб я плясал под его дуду, что ж,
скажи, а мы тебя послушаем.
—	Вот это дело,— вставил Уоган.
Эллис и Холлиуэл не проронили ни звука, но своим
видом они давали понять, что не намерены ввязываться
в дело, которое Лич повернул как личную ссору. Если б
они держались все заодно, капитану пришлось бы туго.
Но из-за взаимной подозрительности тонкая нить, которая
еще недавно связывала их вместе, оборвалась.
Бандри понимал — если его стычка с неумолимым ка¬
питаном обретет личностный характер, для него это б^дет
равносильно самоубийству. И он решил оставить позицию,
которую так рьяно защищал.
—	Никто не может требовать от тебя большего, ка¬
питан,— сказал он.— Но не забудь, нам бы очень хотелось,
чтоб ты все же сдержал свое слово.
—	Не беспокойся, сдержу,— ответил Том Лич.
После того как меж ними воцарились мир и согласие,
буканьеры снова уселись за стол и продолжили прерван¬
ный обед.
14 Зак. 1063
417

Глава XVII
ИСКУШЕНИЕ
Этой ночью де Берни тщетно ждал, что мисс При¬
сцилла выйдет поговорить с ним. После событий
минувшего дня он чувствовал необходимость объясниться
с нею. Но девушка, очевидно, не имела такого желания,
потому как минуты шли за минутами, а портьера все не
приподнималась.
Де Берни понял, что это не случайно, и с тяжелым
сердцем стал теряться в догадках. Быть может, он ее
чем-то оскорбил? Быть может, заключив ее в свои объятия,
он переступил рамки дозволенного? Но это же было
необходимо, ведь они играли роль мужа и жены!
И если ее отсутствие объяснялось только этим, значит,
им тем более нужно было обо всем переговорить. В конце
концов француз не выдержал и осторожно позвал девушку.
Ему пришлось сделать это трижды, прежде чем портьера
наконец приподнялась.
—	Вы меня звали? — спросила девушка.— Что-нибудь
случилось?
Поднявшись на ноги, он длинной рукой отбросил назад
плащ и встал перед нею.
—	Разрешите и мне задать вам этот же вопрос. Если
вы не возражаете, давайте присядем и поговорим! Пе¬
ремена в вашем поведении привела меня к мысли, что...
—	Вам угодно мне кое-что сообщить?
И она услышала, как де Берни глухо и довольно
странно усмехнулся.
—	К сожалению, таков уж, видно, мой удел! Но на
сей раз я сообщу вам нечто более важное, чем обычно.
Мисс Присцилла присела на подушку де Берни, ко¬
торую он предложил ей, как всегда. А сам сел рядом.
—	Скажите честно, если б я вас не позвал, вы бы
сами не пришли? Вы, наверно, сердитесь на меня?
—	Сержусь? С чего вы взяли? — сказала она.
Но в голосе девушки прозвучали холодные насторо¬
женные нотки.
—	Быть может, причина тому — недопонимание?
А может, вам показалось, что я вел себя слишком дерзко...
тогда как...
—	Полноте,— прервала его она.— Недопонимание
здесь ни при чем. Я слышала, что вы сказали майору
418

Сэндзу. Вы играете роль — специально для Лича. Я вас
хорошо поняла.
Голос девушки звучал все так же холодно и вы¬
сокомерно.
—	Вы простите меня? — спросил де Берни, сбитый
с толку.
—	Ну, конечно. Вы блестяще справились с вашей
ролью, господин де Берни.
—	Как?
—	Так хорошо, что на какой-то миг я даже поверила
вам. Я действительно на секунду поверила в то, что ваши
печаль и внимание совершенно искренни.
—	Уверяю вас, это правда,— возразил он.
—	Но... не настолько, чтобы я имела глупость поверить
вам до конца.
—	О Боже! — воскликнул француз.— Неужто вы хо¬
тите сказать?..
Он вовремя сдержался и не произнес слов, которые
готовы были сорваться с его уст: «Неужто вы хотите
сказать, что я расстроил вас только потому, что моя
нежность показалась вам притворством?»
—	Вы собирались что-то добавить? — спросила
девушка.
—	Да, но об этом лучше промолчать.
—	Но если вы скажете,— настаивала она уже более
мягко,— быть может, тогда нам удастся понять правду
и друг друга?
—	Бывает правда, которую лучше не знать,— она как
плод с Древа познания добра и зла.
—	Но ведь мы с вами не в Раю, господин де Берни.
—	Как раз в этом-то я и не уверен. Еще никогда
прежде не был я так близок к вратам Рая, как в по¬
следние дни.
Наступила тишина, она длилась так долго, что де
Берни стал опасаться, уж не оскорбил ли он девушку
всерьез. Но, глядя на белый прибрежный песок, сверка¬
ющие воды лагуны и на черный силуэт «Кентавра», она
как бы невзначай спросила:
—	Господин де Берни, в вашем раю тоже принято
играть роли?
На сей раз он понял как никогда, что имела в виду
девушка. Ей хотелось получить от него откровенное при¬
знание — вряд ли подобное желание можно было выразить
более понятными словами. Наконец, проведя рукой по
влажному лбу, он неторопливо и тихо ответил:
14*
419

—	Поймите, Присцилла, я могу быть спасен лишь
в том случае, если сумею ограничивать свои желания.
—	Значит, вы думаете только о себе?
—	Быть может, как раз только в этом я и не ощущаю
себя эгоистом.
Между ними снова воцарилась тишина — безнадежная
для нее и мучительная для него. Затем, следуя чисто
женской логике, мисс Присцилла вернулась к тому,
с чего начала:
—	Значит, сегодня вы не играли? Да?
Голос девушки звучал ласково.
—	Но разве могло быть иначе? Я — это я, а вы — это
вы. Единственный мост, которым судьба может нас сое¬
динить,— притворство.
—	Судьба — может быть. Но вы... вы же не строите
мостов?
Де Берни ответил строго:
—	Вряд ли найдется такой мост, который выдержит
мою поступь. Слишком тяжкий груз ношу я на себе.
—	Но разве вы не можете избавиться от него хотя
бы частично?
—	А разве человек может избавиться от своего про¬
шлого? От своей натуры? Все это теперь давит на мои
плечи непосильным бременем.
Девушка медленно покачала головой и прильнула
ближе к нему.
—	Ваша натура не такая уж и обременительная.
Я успела ее изучить. А прошлое... Что такое прошлое?
—	Настоящее наследие, то, что мы имеем в настоящем.
Оно — частица нас самих.
Мисс Присцилла вздохнула:
—	Какой же вы упрямый! А вам не кажется, что ваша
смиренность не что иное, как разновидность гордости?
—	Гордости? — как бы возражая ей, переспросил де
Берни и, помолчав немного, наконец сказал: — Быть мо¬
жет, вы и правы... Я оттого горд' и упрям, что хочу
сохранить в себе хоть немного чести, чтобы быть до¬
стойным той призрачной надежды, которую вы на меня
возлагаете.
—	А что, если надежда эта не призрачна? — мягко
спросила она.
—	Она должна быть таковой,— решительно ответил
француз и слегка отстранился от нее, чтобы избежать
соприкосновения с ее нежной, теплой рукой.— Позже,
дней через несколько, когда вы снова окажетесь в своем
420

кругу й ваша жизнь потечет по привычному руслу, это
приключение покажется вам неправдоподобным кошма¬
ром и пробуждение от него будет для вас сладостным
и приятным. Вам придется забыть все, что с вами было,
чтобы ничто не могло нарушить безмятежность вашего
пробуждения.
—	Шарль! — вдруг произнесла мисс Присцилла и по¬
ложила свою руку на руку француза.
Его пальцы сомкнулись, и он крепко пожал ее малень¬
кую ручку. Потом, не отпуская ее, он встал и поднял
девушку.
—	Я буду помнить вас, Присцилла, я никогда не забуду
вас и уверяю, это воспоминание всегда будет облегчать
мне душу. Все, что вы дали мне, я сохраню как бесценное
сокровище до конца моих дней. Но не давайте мне больше
ничего, не надо!
—	А что, если я очень хочу дать вам нечто большее? —
спросила она, с трудом владея голосом.
Его строгий ответ последовал тотчас же:
—	Моя гордость не выдержит столько даров. Вы —
это вы, а я — это я. Подумайте над тем, что это
означает: кто такая вы и кто я. Доброй ночи, дорогая
Присцилла.
Он поднес руку девушки к губам и поцеловал. Потом,
приподняв край портьеры, сказал:
—	Завтра все это покажется вам добрым сном, который
мы видели вдвоем: я — под звездным небом, а вы — на
вашем ложе в скромном доме, куда я вынужден вас
проводить.
Она еще долго стояла рядом с де Берни, затем кивнула
и, не сказав ни слова, вошла в хижину.
На другое утро, поскольку Пьер, как всегда, отсут¬
ствовал, де Берни взялся помочь мисс Присцилле при¬
готовить завтрак; он вел себя сдержанно — как бы в под¬
тверждение того, что их ночной разговор и вправду был
всего лишь сон. Зато девушка, несмотря на бледный,
усталый вид, старалась держаться по обыкновению весело
и непринужденно. Она опять принялась сетовать на
отсутствие Пьера, а де Берни, как обычно, пытался уйти
от расспросов.
Завтрак закончился, но ни о каком фехтовании в тот
день не могло быть и речи. После давешних событий де
Берни и майор договорились впредь покидать лагерь толь¬
ко поодиночке.
Де Берни отправился на северную оконечность острова
421

посмотреть, как движутся ремонтные работы. Буканьеры
заканчивали смолить корпус. И на следующий день, по
их словам, они должны были приступить к смазыванию
киля, после чего корабль будет готов к спуску на воду.
Де Берни шутил и подбадривал пиратов, напоминая
им о золотом дожде, который вскоре посыпется на их
головы. Он все еще разговаривал с ними, когда откуда
ни возьмись появился Лич.
Капитан был явно не в духе и принялся поносить
своих людей. Ремонт и без того, мол, затянулся, а они
стоят тут и развесив уши слушают какие-то дурацкие
байки. И, бросив на де Берни недобрый взгляд, он по¬
просил его, вместо того чтобы отвлекать матросов от
работы, заняться другим делом.
Не удостоив его ответом, де Берни пожал плечами
и удалился. Однако безмолвный жест француза не удов¬
летворил капитана, и он бросился за ним вдогонку.
—	Это ты сам себе пожимаешь плечами, Чарли? —
спросил он громко, чтобы его слышали матросы.
Француз ответил ему на ходу:
—	А тебе хотелось от меня что-то услышать?
—	Запомни, здесь я командую, и ты должен отвечать,
когда с тобой разговаривают.
—	Я подчинился твоему желанию. Тебе этого не¬
достаточно?
И, гордо вскинув голову, он остановился перед капи¬
таном. Пираты их уже не слышали, зато хорошо видели.
Буканьеры, всегда охочие до потасовок, угадав по голосу
Лича, что вот-вот вспыхнет ссора, тут же насторожились,
совершенно забыв про работу.
Лич буравил де Берни откровенно неприязненным
взглядом.
—	Я никому не позволю пожимать плечами, когда
отдаю команды,— резко бросил он.— Особенно тебе, пар¬
шивый французишка!
Де Берни тоже смерил его взглядом с головы до ног.
Он заметил, что Лич был при шпаге, впрочем, сам он
также был вооружен.
—	Понятно,— проговорил он.— Ты ищешь ссоры со
мной, но боишься, как бы твои люди после не потребовали
от тебя отчета. Ты думаешь разозлить меня, чтоб я ударил
тебя прямо здесь, при Уогане? И тогда все будут за тебя
горой, не так ли? Или я ошибаюсь, Том?
По искаженному злобой лицу капитана он понял, что
угадал его намерения.
422

—	Ты мерзкий хвастун и петушишься только на рас¬
стоянии,— нагло ответил Лич.
Де Берни громко рассмеялся.
—	Может, ты и прав,— дерзко сказал он и приба¬
вил: — Довлеет дневи злоба его, Том. Ты, верно, жаждешь
моей крови, но еще не пришел час, когда ты сможешь
упиться ею вдосталь. Однако тебе это выйдет боком. Разве
они тебя не предупреждали — Бандри и другие?
—	Проклятый трус! — крикнул Лич и презрительно
сплюнул.
И, развернувшись, он направился к Уогану. Тем не
менее при малейшем звуке капитан был готов тут же
вернуться, так как рассчитывал, что де Берни, выведенный
из себя и забыв предосторожность, не стерпит такого
оскорбления.
Но де Берни обманул надежды Лича. Прищурив глаза,
он с улыбкой посмотрел вслед удаляющемуся капитану,
после чего двинулся к своему лагерю.
Уоган встретил Лича со сжатыми кулаками и укором
в глазах.
—	Да, дружище капитан! Я уж было, черт возьми,
решил, что ты совсем потерял голову!
—	Займись-ка лучше своим делом, дорогой мой, и пре¬
доставь мне самому решать мои дела.
—	Ну да! Это дело касается всех нас.
—	Вот именно, и я этого не забуду, когда насажу его
на шпагу, как на вертел.
—	Но если гы убьешь его — Чарли, тогда...
Презрительно усмехнувшись, Лич его прервал:
—	Убью — его? Слишком плохо ты меня знаешь!
Я вовсе не собираюсь его убивать.— И, понизив голос, он
заговорил странно и многозначительно: — При первом же
удобном случае я покажу ему да и всем вам, что можно
сделать, если хорошо владеешь шпагой... Я, черт возьми,
так подрежу гребешок нашему петуху, что он навсегда
запомнит, как хорохориться передо мной!
В голосе капитана звучала холодная уверенность —
ведь в былые времена он и в самом деле слыл непобе¬
димым. И Уоган ничуть не сомневался в ловкости Лича.
Однако это его нисколько не успокаивало.
— Да защитит нас Господь,— проговорил он.—
А караван?
—	Стало быть, ты сомневаешься во мне? — спросил
Лич, медленно прищурив один глаз, и продолжил: — Не¬
ужто ты думаешь, что, покалечив его, я не сумею вырвать
423

у него тайну? Возможно, этого ему будет мало, как,
впрочем, и фитиля между пальчиками ног... Но ведь
в наших руках его кривляка-женушка, и мы найдем способ
позабавиться с ней — прямо у него на глазах. Уж тогда-то
он развяжет свой поганый язык... Или ты думаешь, за
долгие скитания по морям я не научился развязывать
языки упрямым ослам?
Глаза ирландца округлились.
—	Клянусь небом и всеми святыми, Том, ты сущий
дьявол! — произнес он в восхищении.
И, взявшись под руку, они вернулись в свой лагерь.
В это же самое время де Берни, приближаясь к хижине
мисс Присциллы, столкнулся с Пьером.
Покачав головой, метис удрученно сказал:
—	Пока ничего!
Де Берни широко раскрыл глаза и нахмурил брови.
—	Так-так! Это уже серьезно! — проговорил он.
Глава XVIII
ПОЕДИНОК
На другое утро де Берни, взволнованный, с земли¬
стым, осунувшимся, как никогда, лицом, сидел в
одиночестве на пригорке неподалеку от хижины, устремив
неподвижный взгляд на «Кентавр», застывший с голыми
реями посреди сверкающей на солнце лагуны.
На рассвете поднялся свежий бриз. Под его мягким
дуновением за спиной де Берни шелестели кроны пальм.
С берега доносились голоса пиратов, они уже приступили
к смазке корпуса «Черного Лебедя» — скоро корабль
будет готов к спуску на воду. И не позже чем через
три дня они покинут Мальдиту. Это сейчас и беспокоило
де Берни больше всего; именно это лишило его прежней
непоколебимой уверенности. Пьер, как всегда, отсутст¬
вовал. Появился он только в девять. Де Берни тотчас
встал. В тревоге он стиснул руку метиса и пристально
взглянул ему в глаза.
Пьер был сильно возбужден, улыбнувшись, он ра¬
достно кивнул.
—	Наконец-то! — произнес он.— Они уже близко!
—	Это точно? — спросил де Берни, опасаясь, что ожи¬
дания его могут не оправдаться.
424

-	г Достав из-за пазухи подзорную трубу, Пьер протянул
ее де Бёрни.
Вслед за тем они скрылись в лесной чаще, двинув¬
шись по тропинке, которую Пьер „однащцы показал мисс
Присцилле.
Меньше чем за полчаса они добрались до западной
оконечности острова, и, подойдя к самой кромке прибоя,
де Берни стал вглядываться в морскую даль — в направ¬
лении, которое ему пальцем указал метис.
Милях в пяти от острова курсом ост шли три больших
красных корабля; под порывами крепкого ветра они сильно
кренились на один борт — так, что даже были видны их
белые днища.
Вскинув подзорную трубу, де Берни пристально рас¬
сматривал их в течение нескольких секунд. И хотя ни на
одном из них не было флага, де Берни знал, что это за
корабли.
Когда де Берни на мгновение опускал трубу, его узкое
лицо осенялось недоброй улыбкой. Понаблюдав еще ка-
кое-то время за кораблями, он наконец оживился и с ре¬
шительным видом повернулся к Пьеру.
—	Через час они будут на траверзе острова,— заметил
он.— Нельзя терять ни минуты.
В лагерь они вернулись так же внезапно, как и ушли.
Их отсутствие длилось не больше часа. Остановившись
возле хижины, де Берни отдал подзорную трубу Пьеру,
и тот унес ее к себе в палатку. Затем француз вошел
в хижину; майор уже был там — борясь с дремотой, он
сквозь прищуренные веки наблюдал за мисс Присциллой,
которая занималась шитьем. Чувствуя на себе их оза¬
боченный взгляд, он подошел к стене и снял шпагу
с портупеей.
—	Что вы делаете? — спросила его девушка.
—	Судя по тому, откуда повеял ветерок, надо быть
ко всему готовым... — сказал француз и, надев через го¬
лову инкрустированную серебром портупею, закрепил ее
на плече. — Так-то будет лучше, это внушает уважение
и побуждает к учтивости.
Удовлетворенные его объяснением, чему во многом
способствовали улыбка и непринужденный тон де Берни,
они спокойно проводили его взглядом.
Выйдя из хижины, де Берни остановился. Он сознавал
всю серьезность принятого им решения, и ему захотелось
сказать последнее слово мисс Присцилле и отдать кое-
какие распоряжения майору на тот случай, если с ним
425

случится беда. Но после короткого раздумья он направился
к палатке метиса.
—	Пьер, если со мной случится что-то серьезное,
позаботься о мисс Присцилле.
В темных бархатистых глазах метиса мелькнула
тревога.
—	Господин, вы решили драться! А может, лучше
обождать? Разве нельзя придумать что-нибудь другое?
—	Это самое верное решение. К тому же я просто
обязан так поступить.
—	Верное? — переспросил Пьер.— Очень жалко, но
для вас оно не такое уж верное!
—	Да нет, черт возьми! Вернее и быть не может!
Пьер схватил руку хозяина и поднес ее к губам.
—	Храни вас Бог, господин,— произнес он и по¬
клонился.
Де Берни погладил его по голове.
—	Не робей, мой мальчик! — сказал он и твердым
шагом ушел прочь.
Поискав Тома Лича, он в конце концов нашел его
вместе с Уоганом в полсотне метров от буканьерского
лагеря.
Де Берни дружески, и даже залихватски, поприветст¬
вовал их. Однако доброжелательства в глазах Тома Лича
он не заметил.
—	Что тебе здесь нужно? — настороженно прогнусавил
капитан.
—	Что мне нужно? — переспросил его де Берни, при¬
творившись удивленным, хотя на самом деле он был очень
доволен тем, что его появление разозлило капитана, так
как именно на это он и рассчитывал.— Что мне нужно?..—
снова спросил он и, подняв брови, изобразил на лице
недоумение.
Его дерзкое поведение должно было только подлить
масла в огонь. И Лич, готовый вспыхнуть как порох —
только спичку поднеси, решил, что, если быть похитрее,
ему наверняка удастся осуществить то, что сорвалось
вчера.
—	Да, что тебе нужно? Если ты опять пришел скан¬
далить, лучше сразу убирайся.
«Лучшего и не придумаешь»,— подумал де Берни
и, приняв вызывающий вид, приблизился на шаг к Личу —
под неусыпным оком Уогана.
—	А ты не очень-то любезен, Том,— сказал он.
Лич не поверил своим ушам — ведь еще вчера француз
426

вел себя, как последний трус. Однако капитан остался
верен избранной тактике.
—	Любезен? А с чего мне с тобой любезничать? —
возразил он и сплюнул, хелая подчеркнуть свое пре¬
зрение к нему.
—	О, неужели не с чего? Честное слово, Том, ты
ведешь себя на редкость вызывающе!
—	Вызывающе! О-го-го! Месье считает, что я веду
себя вызывающе! Ты, как и все твои бравые сородичи,
привык прятаться за чужие спины: пускай, мол, другие
грызутся, а сам — в кусты.
—	И ты действительно в этом уверен?
—	Не слепой — вижу.
Тут в разговор решил вмешаться Уоган:
—	Ну чего вы, в самом-то деле! Лучше вспомните про
караван и помиритесь, как старые добрые береговые
братья,— ради общего-то дела!
—	Я этого только и жду, Уоган,— сказал де Берни.—
Это мое самое искреннее желание... Вчера своими словами
Том оскорбил мою честь. И если сейчас он возьмет их
обратно, я готов все забыть.
Зная взбалмошный характер Лича, он очень надеялся,
что капитан первый бросит ему вызов. И его надежда
оправдалась.
—	Его честь! — насмешливо воскликнул Лич.— Твою
честь! Тебе ли говорить о чести!
Он расхохотался и подмигнул Уогану, чтобы тот разде¬
лил с ним радостный смех, прозвучавший как оскорбление.
Но здоровяк ирландец, как ни странно, был серьезен.
В его глазах мелькнула тревога. Хотя лицо казалось
по-прежнему гордым, как и голос де Берни, когда фран¬
цуз спросил:
—	Не скажешь ли, капитан, что это тебя эдак рас¬
смешило?
—	Ты, черт бы тебя побрал! Ты со своей честью, трус
вонючий!
Мгновение спустя Лич пошатнулся, получив увесистую
пощечину, которой неожиданно наградил его француз. По¬
нимая, что дело зашло слишком далеко и слов Лича оказа¬
лось больше чем достаточно, де Берни проделал все так
быстро, что Уоган и глазом не успел моргнуть.
Едва устояв на ногах, растерянный и взбешенный, Лич
отступил на пару шагов. Его лицо побелело как полотно,
глаза полыхнули дьявольским огнем. Он принялся рас¬
стегивать камзол.
427

—	Клянусь всемогущим Господом! Сейчас я выпущу
из тебя кишки, мерзкая гадина, чтоб ты знал!..
—	Стой, капитан! Пресвятая дева! Стой же! — крик¬
нул Уоган.
Лич тут же набросился на него:
—	Ты что, думаешь, я собираюсь терпеть оплеухи от
всяких проходимцев? Я успокоюсь только тогда, когда
выпотрошу его как вонючую курицу!
На губах у него выступила пена, глаза безумно
сверкали.
В отчаянии Уоган стал ломать себе руки. Он попро¬
бовал удержать капитана, но тщетно: тот, разразившись
проклятьями, грубо отпихнул его. Уоган растерянно смот¬
рел на де Берни.
—	Чарли! Послушай, Чарли! Зачем ты...
Но де Берни, следуя примеру Тома Лича, уже рассте¬
гивал свой фиолетовый камзол.
—	Я не мог поступить иначе. Ты сам видел, Уоган.
Или думаешь, я должен был и дальше терпеть оскорбления
от этого сукиного сына?
Лич в изумлении замер на месте. Еще никто не ос¬
меливался унизить его до такой степени... И этот фран-
цузишка, который еще давеча сносил его оскорбления
безропотно, как трусливый заяц, будет последним, от кого
он слышит подобные дерзости!
Когда к нему вернулся дар речи, он принялся изрыгать
угрозы и ругательства:
—	Я изрублю тебя на куски, жалкий выродок! А твою
паршивую шкуру разрежу на ремни!
Выхватив шпагу, он гроФю взмахнул ею над головой,
а ножны и ремень швырнул на землю.
—	Защищайся! — проорал Лич и тут же ринулся
вперед.
Его внезапный выпад чуть было не застиг де Берни
врасплох. Однако француз успел отразить смертельный
удар,1 хотя шпагу он извлек из ножен лишь наполовину
и держал ее в левой руке. Вслед за тем, резко отскочив
на безопасное расстояние, он далеко отбросил ножны
и портупею и тотчас же приготовился к отражению сле¬
дующей атаки.
Метрах в пятидесяти от них пираты, трудившиеся
у «Черного Лебедя», видели, как развязался поединок.
Едва шпаги противников скрестились, они побросали ин¬
струменты где попало и гурьбой кинулись к месту сра¬
жения. К ним присоединились и те, кто отдыхал. Они
428

смеялись и шумели, словно малые дети, которым нако¬
нец-то выпала возможность поглядеть в волшебный ка¬
лейдоскоп. Ибо не было для них зрелища желанней, чем
то, что им предстояло увидеть. Напрочь забыв про ис¬
панское золото — хотя от исхода поединка зависело, по¬
лучат они его или нет,— либо решив, что сейчас это не
главное, они жаждали лишь одного — сиюминутного раз¬
влечения. Вместе с ними бежали и Холлиуэл с Эллисом;
прекрасно понимая происходящее, они пытались остано¬
вить Бандри, который, вне себя от ярости, хотел во что
бы то ни стало прекратить поединок. Главари заспорили,
и время было упущено — ни о каком вмешательстве уже
не могло быть и речи. Когда Бандри и два его товарища
прибыли к месту поединка, буканьеры обступили его со
всех сторон, образовав плотное кольцо, так что протис¬
нуться сквозь него не было никакой возможности.
Пираты с диким восторгом наблюдали за ходом по¬
единка. Они хохотали, хлопали в ладоши, балагурили,
словно то была не смертельная схватка, а потешный
бой.
Зрелище с лихвой оправдало их восторженные ожи¬
дания. Том Лич и правда мастерски владел шпагой.
И свое мастерство он демонстрировал уже не раз. Его
ловкость доставляла ему поистине дьявольское наслаж¬
дение, что в полной мере соответствовало его свирепой
натуре. Ему доставляло радость кичиться своей силой
и наблюдать смятение в глазах противника, предчувст¬
вующего скорое поражение и близкую смерть; однако
Лич не любил убивать сразу — перед тем, как нанести
противнику смертельный удар, он забавлялся с ним,
точно кошка с мышкой.
Чтобы достичь такого мастерства, Личу пришлось не¬
мало упражняться, и он оттачивал его при каждом удобном
случае: плавая по всему белу свету, он шесть раз участ¬
вовал в поединках не на жизнь, а на смерть и все шесть
раз вышел победителем.
Поэтому, став мастером шпаги и уверовав, что клинок
в этой жизни решает все и только он ведет к заветной
цели, Том Лич, презирая страх, бросался в бой, уже
заранее чувствуя себя победителем. И вот наконец Тому
Личу представился случай поквитаться с этим ненавист¬
ным, надменным французишкой, который то и дело по¬
прекал, унижал и оскорблял его; к тому же у этого
француза была раскрасавица жена, которую Лич желал
с поистине безумной страстью. Нет, он его не убьет, этого
429

проклятого Чарли Великолепного! Он повергнет его, сде¬
лает жалким и беспомощным и после объявит их сделку
недействительной. Ну а уж потом он найдет способ выбить
из него тайну и заполучить его женушку.
Именно об этом думал Лич, когда ринулся в атаку,
но, несмотря на уверенность в своих силах, он все же
решил действовать осторожно и хитро. Он знал, что де
Берни тоже слыл искусным фехтовальщиком. Однако это
нисколько его не пугало, так как прежде ему случалось
побеждать и не таких искусников — именно в этих боях
он снискал себе славу непобедимого.
Он передвигался с проворством кошки: отразив удар,
чуть отклонялся в сторону — чисто итальянский прием;
атаковал и отступал короткими прыжками — как бы про¬
веряя противника на прочность.
Де Берни держался прямо и гордо, показывая превос¬
ходный французский стиль: предпочитал ближний бой
и никогда не отступал, и по сравнению с ним Лич вы¬
глядел до нелепости смешным, что подтверждал дружный
хохот следивших за ними буканьеров.
—	Ну, капитан, будем сражаться или плясать фан¬
данго? 51
Насмешливый тон, ловкость и непоколебимая стой¬
кость француза, как бы играючи отражавшего удары Лича,
в конце концов вывели капитана из себя, и он неистово
кинулся в атаку. Но, встретив неожиданно резкий отпор,
он тут же был вынужден отступить. Это не поколебало
его уверенности в себе, однако напомнило, что перед ним
действительно грозный противник, и он решил быть ос¬
мотрительней.
Лич снова бросился в наступление, и вновь клинки
противников с лязгом скрестились. Встав в линию, он
нанес удар сверху, но де Берни мгновенно отвел его
острием шпаги и нанес ответный удар. Лич парировал
его левой рукой и тут же сделал выпад, целясь противнику
в леьое плечо, однако француз и на этот раз отразил его.
После серии выпадов противники оказались лицом к лицу,
заняв оборонительное положение. Они долго стояли так,
друг против друга, пока Лич вдруг не отскочил назад. Де
Берни устремился на него с быстротой молнии. Лич по¬
пытался отбиться, но опоздал: хотя он и отпарировал
укол, нацеленный ему прямо в грудь, тем не менее острие
шпаги француза полоснуло его по правой щеке.
Придя в бешенство от столь ловкого удара, чуть было
не стоившего ему жизни, Лич, запыхавшийся, бледный
430

как смерть, с окровавленной щекой, сжался в комок.
Буканьеры громко кричали, и, чтобы не ударить перед
ними в грязь лицом, он, собравшись с духом, быстро
овладел собой. До сих пор он нападал не щадя своих сил.
Что ж, пускай теперь француз попрыгает. И, словно угадав
его мысли, де Берни ринулся в атаку, его шпага засверкала
как молния. Казалось, их у него уже не одна, а две,
четыре, шесть... и все они были нацелены на Лича/Чтобы
спасти свою шкуру, капитану пришлось отступить.
После серии из шести ударов де Берни приготовился
нанести седьмой, но в последнее мгновение Том Лич
отскочил назад, и он не достал его; с трудом переводя
дух, капитан, потрясенный и униженный, как никогда
прежде, понял наконец, что перед ним поистине достойный
противник и одолеть его будет очень нелегко.
И тут в его душу закрался леденящий страх, предве¬
стник близкого поражения и смерти,— тот самый ужас,
который он привык внушать другим. Когда он это почув¬
ствовал, его землистое, залитое кровью и потом лицо
вдруг сделалось совершенно белым. Де Берни угадал в его
глазах смятение. Он опасался, как бы Лич в отчаянии не
прибег к последней хитрости — не выбросил шпагу в на¬
дежде, что это вынудит его людей вмешаться. Де Берни
решил не дать ему такой возможности и, снова бросившись
в атаку, заставил Лича защищаться. Покуда же капитан
безнадежно отступал, он отпускал в его адрес унизитель¬
ные насмешки, чтобы, вконец рассвирепев, тот вновь
ринулся в бой.
—	Тебе еще не надоело пятиться как краб, пес пар¬
шивый? Или хочешь, чтоб я прогнал тебя так вокруг
всего острова — поди несладко придется по такому-то
пеклу? Что за черт? Вот так ловкач! Да стой же
ты, собака! Остановись! Покажи-ка, на что ты способен!
От подобных оскорблений Лич рассвирепел, забыв про
страх. Он не только остановился, но тут же рванулся
вперед, как пантера... Но его отчаянные попытки ни
к чему не привели — все свои силы он потратил впустую.
Увернувшись от его удара, де Берни, как бы в отместку
и шутя, наградил его пинком под зад, от которого пират
завертелся волчком.
Но уже через мгновение Лич опять твердо стоял на
ногах, и это снова придало ему уверенности. Нет, его так
просто не возьмешь. Он еще покажет. Правда, для этого
придется изрядно попотеть, ведь противник его оказался
431

на редкость крепким орешком, не то, что он думал сна¬
чала. Однако это вовсе не значит, что он неуязвим. У него
в запасе еще не один прием. До сих пор он не прибегал
к ним ни разу — за ненадобностью. Но теперь необходи¬
мость появилась. Да, сейчас он покажет французу, с кем
тот имеет дело.
Укрепив себя этой новой надеждой, Лич перешел в на¬
ступление, помня, однако, и о защите — в пример своему
сопернику, и, отразив таким образом очередной выпад де
Берни, он добился того, что хотел. Снова встав в линию,
он нацелил клинок прямо в горло де Берни — сверху вниз.
Однако в ту самую секунду, когда француз вскинул шпагу,
чтобы защититься, Лич, воспользовавшись брешью в обо¬
роне противника, с гибкостью кошки рванулся вперед; но
это был не обычный, классический выпад, а чисто италь¬
янский прием — все тело параллельно земле с упором на
левую руку. Так, почти растянувшись на земле, подобно
змее, Лич беспрепятственно нанес удар в надежде про¬
ткнуть де Берни насквозь, поскольку никакой защиты
против такого выпада, тем паче если проделан он быстро
и безукоризненно точно, не существовало.
Но де Берни уже не было там, куда метился Лич,
нанося свой коронный укол. Подавшись всем телом чуть
влево, француз в тот же миг упал на левое колено
и оказался совершенно неуязвим. Удар Лича был настоль¬
ко силен и глубок, что, не встретив на своем пути никакого
препятствия, капитан мгновенно потерял равновесие. Что¬
бы вскочить на ноги, ему требовалась одна секунда. Но
Личу не суждено было подняться: воспользовавшись этой
секундой, де Берни несколько раз подряд проткнул рас¬
пластанное тело капитана, жестоко поплатившегося за
свой мастерский и неповторимый выпад, который и фран¬
цуза поверг наземь.
В то же мгновение воздух потрясли оглушительные
крики буканьеров, однако продолжались они недолго,
и вслед за тем воцарилась мертвая тишина. Выдернув
шпагу из тела сраженного противника и в знак победы
наступив на него ногой, де Берни, тяжело дыша, выпря¬
мился во весь рост и, усмехнувшись, вытер лоб рукавом
батистовой рубашки.
Стоя над телом Тома Лича, бившимся в предсмертных
судорогах на песке, де Берни скорбно склонил голову
и, нарушив глубокую тишину, громко произнес:
—	Какой прекрасный конец, капитан!
432

Глава XIX
ГОЛОВА ТОМА ЛИЧА
Буканьер издал последний вздох, его тело вздрогнуло
в последний раз; искаженное лицо было обращено
к голубому небу, напоминавшему гладкий стальной купол;
пираты в молчании столпились вокруг него. Издав лишь
один-единственный крик — когда капитан рухнул на¬
земь,— эти дикари тут же словно онемели. Хотя жесто¬
кость, кровь и убийства были для них не в диковину,
смерть главаря глубоко потрясла их окаменевшие души.
До сих пор Лич выходил победителем из всех смертельных
поединков, поэтому немудрено, что они привыкли считать
его непобедимым. И вот он лежит перед ними, в мгновенье
ока сраженный наповал.
В то же время их терзала тревога: что-то теперь
с ними будет? Они молчали до тех пор, пока Бандри,
работая локтями, не протиснулся сквозь их ряды — на
сей раз ему это удалось без особых усилий. Через
образовавшийся проход за ним последовали Эллис
и Холлиуэл.
Де Берни поглядывал на них не без опаски, хотя
в глубине души чувствовал, что обстоятельства на его
стороне. Повернувшись одним боком к морю, а другим
к мангровым зарослям, он заметил на берегу, метрах
в двадцати, мисс Присциллу и майора: как зачарованные
они с ужасом наблюдали за происходящим. Девушка
и вправду была сильно напугана: она, несомненно, дога¬
дывалась, какая участь ожидает ее, вздумай пираты по¬
считаться с ним за смерть капитана.
Но покуда буканьеры стояли как вкопанные. Наверное,
они просто не знали, как им теперь быть, и решили во
всем положиться на четверых главарей, обступивших де
Берни. Француз как раз обращался к Уогану, призывая
его в свидетели, когда Бандри грозно спросил его:
—	Как это случилось?
—	Он сам меня вынудил. Спроси Уогана.
Бандри метнул в Уогана вопросительный взгляд. Нер¬
вно моргая глазами, тот ответил так, как и ожидал
де Берни:
—	Это правда, черт меня побери! Вы же знаете, как
беленился капитан при виде Чарли. А нынче утром он
сам полез на рожон. Честное слово, он первый бросился
на Чарли, хотя тот даже не успел его оскорбить. И если
433

б он, то бишь Чарли, вовремя не отскочил, ему пришел
бы каюк — это как пить дать.
Вдохновленный поддержкой Уогана, де Берни лукаво
прибавил:
—	Да, что сталось бы со всеми нами, повернись все
по-другому! Тогда прощай испанское золотишко, волшеб¬
ные дублончики! Этому псу следовало бы прежде подумать
о вас, а то втемяшил себе в башку — пустить мне кровь!
Ну и ну! (Он пнул тело капитана ногой.) Вообще-то он
получил по заслугам... Не надо было испытывать наше
терпение — ваше и мое.
Мрачный Бандри, не видевший теперь необходимости
мстить де Берни, в знак согласия медленно кивнул.
—	Я ж его предупреждал. Он всегда был себе на уме
и творил, что хотел. А теперь вот лежит с перерезанной
глоткой... хотя, может, оно и к лучшему.
Буканьеров удовлетворили эти прощальные слова над
телом капитана, и они посчитали инцидент исчерпанным.
Хотя де Берни и надеялся, что именно так все и за¬
кончится, стоит ему только напомнить пиратам про ис¬
панское золото, тем не менее он был готов и к тому, что
они попытаются ему отомстить. Однако, к счастью, собы¬
тия приняли совершенно неожиданный для него оборот,
и это привело его в некоторую растерянность. Буканьеры
недолго горевали над -телом своего главаря — слава Богу,
с ними был тот, кто приведет их к сокровищам.
Предоставив де Берни возможность спокойно вложить
шпагу в ножны, пираты, рассыпавшись мелкими группами
по берегу, принялись горячо обсуждать случившееся.
Вскоре их оживленные споры нарушились дружным хо¬
хотом — и это в то время, когда их капитан, тело
которого еще не успело остыть, лежал с остекленевшими
глазами у их ног.
Уоган подошел к де Берни, чтобы помочь ему привести
себя в порядок, и тихо, чтобы никто не слышал, шепнул
ему на ухо:
—	Пошли в хижину. Будем выбирать нового капита¬
на — ты должен быть там.— И еще тише прибавил: —
И не забудь, ведь я был за тебя, Чарли... Если б не я,
гнил бы ты сейчас где-нибудь тут, как последняя падаль.
—	Да что ты говоришь! Уж не испанское ли золото
тому причиной? Впрочем, если ты рассчитываешь на на¬
следство Лича, что ж, я не стану его у тебя оспаривать,
так-то вот. Ступай, я догоню.
Расставшись с ирландцем, француз не спеша напра¬
434

вился к трем нашим героям, наблюдавшим за ним во
все глаза.
Мисс Присцилла встретила его с выражением ужаса
на лице. Но вид у де Берни был спокойный и бесстрастный,
будто он только что закончил свое обычное, повседневное
дело. Как видно, этот человек и правда был сделан из
стали: еще несколько мгновений назад он был всего лишь
на волосок от смерти, а теперь держался так невозмутимо,
словно ничего серьезного не произошло.
Когда он приблизился к ним, мисс Присцилла заметила
его неестественную бледность и возблагодарила небо за
то, что по крайней мере сейчас видит перемену в его
чувствах, однако истинная причина такой перемены ос¬
талась для нее загадкой.
—	Надеюсь, вы не очень испугались,— услышала она
его приятный, ровный голос.— Мне так не хотелось, чтобы
вы присутствовали при этом.
Затем, обращаясь к майору — он стоял с широко рас¬
крытыми глазами и багровым лицом, потерявшим былой
лоск,— француз сказал:
—	Как видите, наши упражнения пошли на пользу.
Я словно чувствовал, что это пригодится мне еще до того,
как мы покинем Мальдиту.
—	Вы его?.. Он мертв? — пробормотал майор.
—	Я привык все дела доводить до конца, майор.
Ответ де Берни прозвучал многозначительно, и мисс
Присцилла встревоженно спросила его:
—	Вы хотите сказать, что заранее поставили себе цель
его убить? Или это произошло случайно?
В голосе девушки француз уловил осуждающие нотки.
Склонив голову, он бессильно сложил вместе руки,
словно обращаясь к небу, что выглядело весьма красно¬
речиво, и произнес:
—	Это было необходимо. Так или иначе это случилось
бы со дня на день. Оставалось только выждать удобный мо¬
мент, что было не так-то просто, ведь опасность могла об¬
рушиться в любую минуту, особенно на вас, мисс.
—	И только-то? Вы убили его только из-за этого?..—
спросила девушка тихим, слабым голосом.
—	Не только из-за этого,— сказал он,— но еще и по¬
тому, что моим единственным желанием было стереть его
в порошок— за то, что он посмел прикоснуться к вам, да
и за то, что он собирался сделать. Да, я убил его из-за
вас и ничуть об этом не сожалею.
Мисс Присцилла коснулась его руки. Заметив ее не-
435

произвольный жест, майор нахмурил брови. Однако на
него никто не обратил внимания.
—	Я так боялась, что вы сделали это только из-за
меня... Если б вас не стало...
. Голос изменил ей, но она быстро овладела собой
и прибавила:
—	А потом я испугалась еще больше. Думала, они ра¬
зорвут вас на куски. До сих пор не пойму... Мне почуди¬
лось, что вам грозит страшная опасность...
—	Главная опасность впереди,— невозмутимо про¬
изнес он.
В это мгновение Пьер, стоявший чуть поодаль, одним
прыжком подскочил к ним:
—	Господин!
Де Берни повернулся к морю. В кабельтове от входа
в бухту друг за другом показались три огромных, вели¬
чественных красных корабля, они приближались на всех
парусах. С моря послышался скрип блоков и снастей. Де
Берни напрягся в ожидании.
—	Вот она, опасность,— проговорил он.
Столпившись на берегу, ошеломленные буканьеры
в зловещем молчании замерли как вкопанные, не сводя
глаз с лагуны. Они простояли так секунд шесть, не больше.
И вот, когда на мачтах кораблей взвился британский
флаг, а сами корабли, перестроившись в боевой порядок,
устремились в пролив, ведущий в лагуну, казалось, все
черти из преисподней разом выскочили на берег. С дикими
воплями и страшными проклятьями толпа пиратов рас¬
сыпалась: они заметались по берегу, точно крысы в темном
корабельном трюме, ослепленные резким светом.
Когда поднялась паника, лишь некоторые из них точно
знали, куда бежать,— они рванули прямиком к лежавшему
на борту «Черному Лебедю» в надежде найти за ним хоть
какое-то укрытие.
Путь к мнимому спасению указал Уоган, и, когда он,
опережая всех, бросился к укрытию, Бандри, который
стоял не шелохнувшись, обозвал его трусливой свиньей,
потому как в глазах моряков, наблюдавших за ними
с приближавшихся кораблей, это бегство могло их только
разоблачить.
Нет, Бандри не потерял головы, и в конце концов ему
удалось остановить панику.
—	Чего вы испугались, скоты? — проорал он, напрягая
свой слабый голос, и тут же его сорвал.— Чего сдрейфили?
Что из того, что они англичане, откуда им знать, кто мы
436

такие? Они видят только наши корабли: один лежит себе
на грунте, а другой тихо и мирно стоит на якоре.
Услышав его слова, пираты перестали суетиться и со¬
брались вокруг него.
—	Совсем с ума спятили! — продолжал он.— Навер¬
няка они пришли за водой. Откуда им было знать, что
мы тут. Разве не ясно — их занесло сюда случайно! Пу¬
скай с ними сам Морган — откуда он узнает, что это
«Черный Лебедь», по килю, что ли? А вот ежели он
увидит, как вы тут скачете во главе с размазней Уоганом,
тогда уж он точно нас расколет! Поэтому уймитесь, черт
бы вас побрал! Пусть себе высаживаются и делают свое
дело. А мы поглядим, кто они такие, и тогда решим, как
быть дальше.
Его здравые рассуждения понемногу успокоили пира¬
тов, и они стали приходить в себя. Эллис и Холлиуэл,
воспрянув духом, уже помогали ему восстанавливать по¬
рядок. И буканьеры снова разошлись небольшими груп¬
пами: одни уселись на песок, другие принялись расхажи¬
вать взад и вперед по берегу как ни в чем не бывало;
однако продолжалось это недолго — до тех пор, пока они
не увидели, как на мощном сорокапушечном флагманском
корабле, вошедшем в узкое горло лагуны, засверкали
изготовленные к бою орудия.
От подобного зрелища, не сулившего ничего хорошего,
пираты опять зароптали. И Бандри вновь пришлось их
успокаивать:
—	Ну что, трусы, от страха небось все поджилки
лопнули! Да? Стоило этой бестии показать клыки, как
вы тут же наложили в штаны! Ну и дела! Им просто
невдомек, кто мы такие, вот они и ощетинились. Это ж
ясно как божий день.
И вдруг, как бы ему в опровержение, от борта флаг¬
манского корабля отделилось облачко дыма и вслед за
тем прогремел залп; в тот же миг «Кентавр» вздрогнул
всем корпусом — с такого короткого расстояния ядро уго¬
дило ему прямо в фальшборт 52 и разнесло его на куски.
В это же мгновение со скалы в небо взметнулась бесчис¬
ленная стая чаек: потревоженные грохотом птицы, гром¬
ко крича, принялись беспорядочно кружить над лагуной.
Невзирая на все увещевания Бандри, буканьеры снова
ударились в панику.
После второго залпа по «Кентавру», оцепенев от
ужаса, они вдруг застыли на месте в ожидании следу¬
ющего выстрела, от которого захваченный ими корабль
437

уже наверняка пойдет ко дну. Заметив, что «Кентавр»
не оказывает ни малейшего сопротивления, неизвестный
корабль прекратил пальбу; в наступившей следом за
тем зловещей тишине послышался лязг цепей и скрежет
лебедок. Корабли бросили якорь в шести кабельтовых
от берега.
Все сомнения буканьеров разом рассеялись. Перед ни¬
ми был враг. Пираты поняли, что оказались в ловушке,
которой так боялся Лич, и, охваченные слепой яростью,
они стали искать, на ком бы сорвать свой гнев.
Они бросились прямиком к де Берни, слева от которого
стояла мисс Присцилла, справа — майор, а чуть поодаль,
с выражением тревоги и ужаса на смуглом лице,— Пьер.
Еще ни разу в своей полной опасностей жизни де
Берни не переживал столь грозных минут, однако он
ожидал такого поворота событий и напряженно думал,
как предотвратить нависшую беду. Приблизившись к мисс
Присцилле, он дотронулся до ее плеча.
—	Вот она, главная опасность,— шепнул он ей.—
Будьте мужественны и ничего не бойтесь.
С этими словами он смело шагнул навстречу надви¬
гавшейся толпе, готовой растерзать его на куски. Он
держался прямо и гордо, его шляпа с пером сидела чуть
набок, левая рука лежала на эфесе шпаги, торчавшей
сзади под прямым углом.
С дикими воплями орава пиратов — человек двести —
остановилась в нескольких шагах от него. Две сотни
озлобленных лиц смотрели на француза; он едва не оглох
от обрушившегося на него шквала проклятий и руга¬
тельств, к нему тянулись сотни голых крепких ручищ;
сотни кулаков сжались перед ним в угрозе; в одной из
рук уже сверкнул мачете.
Де Берни стоял перед ними непоколебимый как скала.
Его голос, громкий и четкий, словно звук сигнальной
трубы, вознесся над беспорядочным ором толпы.
—	Что стряслось, жалкие глупцы? — спросил он.— Вы
собрались прикончить единственного, кто может вызво¬
лить вас из этой переделки?
Постепенно грозный гул перешел в слабое гудение,
похожее на глухой рокот уходящего прибоя. Пираты умол¬
кли, чтобы послушать де Берни перед тем, как его при¬
кончить. Француз заметил, что сквозь толпу пробирается
Бандри. Протиснувшись наконец вперед, он повернулся
лицом к роптавшей ораве.
—	Подождите! Сдайте назад! — проорал он.— Всем
438

стоять! Давайте-ка послушаем, что нам хочет сказать
Чарли...
И, обращаясь к французу, Бандри спросил:
—	Что это за корабли? Узнаешь?
—	А ты — нет? Первый — это «Королева Мэри», флаг¬
ман адмирала Моргана. Все трое из ямайской эскадры.
Морган захлопнул нас в ловушке. Сэр Генри Морган. Но
он не найдет того, что ищет. Слишком поздно. Ему нужен
Том Лич...
Пираты заорали, что Моргану нужны они все! Что
ждет их, когда они попадут к нему в руки?
—	Я знаю, что ждет лично меня,— ответил он с горь¬
кой усмешкой.— Чтобы это знать, не надо быть провидцем.
Если вы желаете перерезать мне глотку, лишив Моргана
удовольствия вздернуть меня на рее, что ж, прошу покорно:
смерть от ваших рук мне больше подходит.
После таких слов пираты разом примолкли. Какая бы
участь их ни ожидала, а судьба бывшего адъютанта Мор¬
гана, который покинул своего адмирала и снюхался с ни¬
ми, была яснее ясного.
Но тут вперед продрался Уоган в сопровождении
двух-трех дюжих молодцов; убежденные, что именно де
Берни заманил их в ловушку, они намеревались при¬
кончить его прямо на месте. Если уж им всем суждено
отправиться на тот свет, пускай француз, по крайней
мере, будет первым!
Приняв развязную позу, Уоган принялся потрясать
кулаками и сыпать угрозами:
—	И вы поверили его болтовне? Если мы оказались
в дерьме, то только по вине Чарли Великолепного. Это
он заманил нас сюда. Это из-за него мы оказались в за¬
падне, все равно как крысы в мышеловке; теперь мы все
в лапах у Моргана.
Он гневно взмахнул рукой, едва не угодив французу
по лицу.
—	Чарли — предатель! Пускай же он поплатится за
это своей шкурой!
Пока пираты еще не успели осознать суть гневных
изобличений, высказанных ирландцем, де Берни ответил
ему с таким видом и таким голосом, что они так
и остолбенели:
—	Сам, значит, наломал дров, а меня хочешь сделать
козлом отпущения, так, что ли, дурак ты набитый?
Огорошенный его словами, Уоган, к всеобщему изум¬
лению, лишился дара речи. Вслед за тем, не давая ему
439

опомниться, - француз^ воодушевленный его . смятением,
изобразил *паг лице-крайнее возмущение и принялся до¬
бивать ирландца:
—	Если, как ты говоришь, нас и загнали в ловушку,
произошло это по твоей вине, Уоган, и по вине этого
мерзавца Лича. Если б хоть у одного из вас башка варила
как надо, он приказал бы перенести все пушки вон на
ту скалу, и тогда мы смогли бы оказать Моргану дейст¬
вительно теплый «рием. Если б вы с Личем вовремя
подумали об этом, Морган , с его кораблями да пушками
был бы нам нипочем.
Француз снова остановился, однако теперь он ухе не
боялся, что ему не дадут договорить до конца. Он знал,
еще какое-то время его слова будут держать пиратов
в напряжении. Он говорил правду, и эта правда колола
им глаза. Они все до одного чувствовали силу его обви¬
нения и ждали объяснений; таким образом, из обвиняемого
он неожиданно превратился в обвинителя.
—	Черт возьми! Ты тут, кажется, что-то блеял насчет
моей вины? Ого! Но здесь дураков нет. У этих ребят есть
голова на плечах. Честное слово, ну какие вы с Личем
командиры — просто курам на смех! Вы всегда вели себя
как салаги — и на море, и на суше! Доказательства?
Ловушка, куда мы угодили... И ты еще говоришь, что
я предатель! Да, я уговорил Лича зайти сюда на ремонт,
потому что во всем Карибском море лучшего места для
этого не сыскать. Но разве я говорил ему, что не нужно
принимать меры предосторожности — на всякий случай?
Разве я советовал ему бросить все пушки на берегу, как
ненужное барахло?
И француз указал пальцем туда, куда в первый же день
свезли все пушки «Черного Лебедя». Затем, стараясь, чтобы
его голос звучал как можно убедительнее, он продолжил:
—	Кто вам сказал, что я ни о чем его не предупреж¬
дал? Неужели вы думаете, я не советовал ему возвести
на скале укрепления и перенести туда пушки, чтоб ох¬
ранять вход в лагуну? У нас шестьдесят орудий. И с ними
нам была бы не страшна и вся ямайская эскадра. Пускай
бы попробовали они сунуться в проход — тут же пошли
бы ко дну. А как он отнесся к моему совету?
Однако де Берни не успел больше вымолвить ни слова,
потому что Уоган, которого трясло от злобы, тут же
оборвал его:
—	Он врет! Не слушайте его! Ничего такого он ему
не советовал. Он врет!
440

—	Неужели? — бросил де Берни, гневно усмехнув¬
шись— Ладно, пусть я не предупреждал его и не говорил,
что пушки следует перенести на скалу...
Тут он вдруг повысил голос:
—	Но, честное слово, тогда из какого дерева выдол¬
блены ваши головы, твоя и Лича, коли вы сами до этого
не додумались? Он же был капитаном, а ты, Уоган, его
старпомом. И вы оба в ответе за жизнь ваших людей.
Почему ни ты, ни он не подумали о том, как защитить
бухту? Кто дал тебе право перекладывать свою вину на
плечи другого? Лич мертв — он уже ничего не скажет.
Вот они, твои люди, и все они из-за твоей дурацкой
беспомощности оказались в мышеловке — по твоим же
собственным словам. Они требуют от тебя ответа. Так
что давай, отвечай им! Отвечай же!
Из глоток буканьеров, которых обвинение, брошенное
французом, мгновенно ввергло в ярость, вырвалось глухое
рычание:
—	Отвечай! Отвечай!
—	Пресвятая дева! — заорал Уоган, вдруг испугав¬
шись, что по милости коварного француза на его голову
вот-вот обрушится гроза.— Что вы слушаете этого бре¬
хуна! Разве вы никогда не слыхали, на какие проделки
способен Чарли Великолепный? Неужели вы позволите
этой прожженной шельме дурачить вас и дальше? Говорю
вам, он...
—	Лучше скажи, почему ты не поднял пушки на
скалу? — крикнул ему кто-то.
—	Да, скажи, сучий сын! — проорал другой пират,
а вслед за ним завопили и все остальные: — Отвечай!
Отвечай!
Бледный как смерть, дрожа от страха, Уоган чувство¬
вал, что его сейчас начнут рвать на части. Де Берни,
прикрывавшийся им как щитом, теперь не испытывал
к нему ничего, кроме презрения. Сделав шаг вперед, он
попросил тишины:
—	Оставьте этого безмозглого кретина! В конце кон¬
цов, даже если мы найдем виноватого — какой в этом прок!
Давайте-ка лучше помозгуем, как выбраться из западни.
Пираты все как один замерли в ожидании. Де Берни
заметил Холлиуэла, уставившегося на него своей жирной
рожей, и Эллиса, который было рванулся к нему. Но тут
раздался сухой и резкий голос Бандри:
—	И то правда! Здесь есть над чем подумать!
—	Смелей, Бандри! Еще рано рвать на себе волосы.
441

—	Смелость здесь ни при чем — мне ее не занимать.
И башка у меня, слава Богу, покамест на месте.
—. Можно иметь и то, и другое и вместе с тем не
иметь воображения,— сказал де Берни.
—	Если ты нас выручишь, Чарли,— воскликнул Хол¬
лиуэл,— мы пойдем за тобой хоть в ад!
По рядам буканьеров прокатился возглас одобрения —
всем хотелось поддержать де Берни, который стоял, в раз¬
думье нахмурив брови. Потом он так же задумчиво улыб¬
нулся и сказал:
—	Думаю, вряд ли Чарли Великолепному еще будет
суждено командовать буканьерами, какая бы участь вас
ни ждала.
И вдруг, оживившись, он прибавил:
—	Ладно, чем черт не шутит, может, и мне удастся
спасти свою шкуру вместе с вашими — кажется, я знаю,
что нужно делать...
Тут по толпе буканьеров прокатился невнятный гул,
похожий на рокот огромной волны, разбившейся о скалу.
Пираты стояли, недоверчиво разинув рты. Но не успели
стихнуть их голоса, как вдруг с флагманского корабля
прогремел новый залп. Подскочив на месте, все опять
посмотрели в сторону моря.
Залп пришелся им поверх голов — чтобы привлечь их
внимание. Ядро выкорчевало несколько пальм метрах
в двадцати от того места, где они стояли. Вслед за тем
пираты увидели, как на корабле стали поднимать и опу¬
скать сигнальный флажок. Не отрывая глаз от флажка,
де Берни спокойно размышлял.
—	Они хотят, чтоб мы направили к ним шлюпку,—
проговорил он.
Пираты, все до единого, смотрели на него преданными
глазами. Отныне командование принял француз — что ж,
это было вполне естественно.
—	Надо подчиниться, иначе они покрошат нас в мел¬
кий винегрет. Пусть несколько человек спустят на воду
большую шлюпку. Ты старший, Холлиуэл.
—	Чего? Ты хочешь меня отправить к ним? — в ужасе
запротестовал Холлиуэл.
—	Да нет же, поставь только шлюпку на воду, и все.
Сделаем вид, что подчинились. Тогда они прекратят огонь.
Ну давай, пошевеливайся!
Холлиуэл выбрал человек шесть-восемь, и они нео¬
хотно отправились выполнять приказ француза, хотя
сейчас им очень хотелось бы остаться и узнать, что
442

придумал де Берни и как он собирается сотворить обе¬
щанное чудо.
Обращаясь главным образом к Бандри, француз гром¬
ким голосом, чтобы всем, однако, было слышно, сказал:
—	Есть одна вещь, которую Морган желает получить
больше всего на свете, причем за любую цену. За ней он
и примчался сюда; за нее-то он и обещал пять сотен
ливров53 — дар от имени английской короны. Но я не¬
плохо его знаю — за эту вещицу, о которой он так давно
мечтает, он готов заплатить еще больше, гораздо больше.
Может, нам удастся заключить с ним сделку. Может, эта
единственная вещь станет залогом нашей жизни и свобо¬
ды. К счастью, мы сможем дать ему эту драгоценную
вещицу — голову Тома Лича.
От этих слов у Бандри перехватило дыхание. Хорошо
понимая их суть, он насторожился. Остальные же пираты,
напротив, обрадовались. Узрев впереди надежду, они ожи¬
вились, кое-кто даже захохотал. Подарить труп своего
капитана Моргану — вот так сделка, хоть и до нелепости
смешная, зато выгодная!
Но тут вперед вышел Эллис.
—	Хорошо,— сказал он,— пусть будет так. А кто будет
вести переговоры? Неужели ты думаешь, кому-то из нас
удастся вырваться из грязных лап Моргана целым и не¬
вредимым? Я давно его знаю, этого старого паршивого
волка. Если кто из нас сунется к нему — пиши пропало!
Морган вздернет его на рее повыше, чтоб всем было
видать, а после потребует еще и голову Тома. Если вообще
согласится на сделку...
—	Он ни за что не согласится,— вдруг твердо заметил
Бандри.— С какой стати ему соглашаться? Мы все у него
в руках. Этот матерый волк потребует, чтоб мы сдались
без всяких оговорок. Тебе следовало бы это знать, Чар¬
ли...— И непримиримым голосом он добавил: — Ты, ви¬
дать, совсем рехнулся, если вообразил такое. Да и мы
хороши — стоим тут, уши поразвесили!
Де Берни вздрогнул, но в мгновенье ока овладел собой:
—	Думаешь, он держит нас мертвой хваткой? А что,
если мы укроемся в зарослях? Неужели он осмелится
высадить своих людей и пустить по нашим следам? Не¬
ужто он не боится засады? Представляешь, сколько вре¬
мени потребуется ему, чтобы заморить нас голодом?
Он почувствовал, как по рядам буканьеров прокатился
возглас надежды, которую Бандри чуть было не погасил.
—	Наверно, я и впрямь предлагаю вам пойти на
443

отчаянный шаг. Может, вы правы, и Морган отвергнет
наше предложение. Но давайте, по крайней мере, погля¬
дим, как он к нему отнесется... Вспомните, он жаждет
получить голову Тома Лича, причем любой ценой. Знайте,
ему самому несдобровать, если он не поймает Тома Ли¬
ча,— английские власти ему этого не простят.
Буканьеры одобрительно закричали, и Бандри, признав
себя побежденным, только пожал плечами.
—	Ладно! Но Эллис прав. Кто отправится к нему?
Кто из нас отважится сунуться в руки Моргана? Может,
Уоган? В конце концов, почему бы и нет? Если мы
оказались в дерьме, то только по его с Личем милости...
—	Я? — завопил Уоган.— Чтоб тебе провалиться, ста¬
рый боров! Ты виноват не меньше моего!
Тут в разговор вмешался де Берни:
—	Минуточку! Минуточку!
Сделав пол-оборота и посмотрев на мисс Присциллу,
которая стояла чуть в стороне, опершись на покровитель¬
ственную руку майора, и, наверное, думала, что все про¬
исходящее — страшный сон, ужаснейший кошмар, какой
ей вряд ли когда-либо доводилось видеть.
—	Вот моя жена,— сказал он.— Морган никогда не во¬
евал с женщинами, даже когда еще не был губернатором
Ямайки. С женщинами он обходится совсем по-другому, не
то что с нами, буканьерами. И моей жене нечего опасаться,
попади она к нему в руки. Вместе с нею отправятся ее брат
и мой слуга Пьер — этого будет вполне достаточно, чтобы
перевезти ее через лагуну. Вот вам и решение вопроса.
Она и предложит Моргану сделку: нашу жизнь и свободу
и возможность беспрепятственно уйти отсюда на наших
кораблях в обмен на голову Тома Лича.
—	А почем ты знаешь, что он согласится? — спросил
Бандри, буравя суровым взглядом бесстрастное лицо
француза.
—	Почем знаю? — подхватил его вопрос де Берни. —
Он думает, что Лич — наша голова и сердце. Он убежден,
что без Лича мы бессильны. Кроме того, как я уже говорил,
он боится, что английские власти его самого прижмут
к ногтю, если он не заявит, притом в самое ближай¬
шее время, что с Томом Личем покончено раз и навсегда.
Часть пиратов все еще роптали. Эллис и Бандри тоже
продолжали спорить. Но в .конце концов все пришли
к единому мнению и поручили де Берни заняться осуще¬
ствлением его плана, который, быть может, и правда
принесет им спасение.

Глава XX
СЭР ГЕНРИ МОРГАН
Мисс Присцилла направилась к шлюпке, которую лю¬
ди Холлиуэла уже спустили на воду. Она шла меж¬
ду де Берни и майором Сэндзом, в окружении Эллиса, Банд¬
ри, Пьера и двух-трех буканьеров, последовавших за ни¬
ми. Она двигалась точно во сне, сознание ее затуманилось.
Они успели обменяться всего лишь несколькими сло¬
вами. Как только де Берни и буканьеры договорились
между собой, француз сразу же направился к ней:
—	Вы слышали, что вам предстоит, Присцилла? —
сказал он и улыбнулся, чтобы подбодрить девушку.
Девушка кивнула.
—	Слышала.
Она умолкла и посмотрела на него глазами, полными
тревоги. Он ответил ей довольно серьезно:
—	Ничего не бойтесь. Сэр Генри Морган окажет вам
самый достойный прием.
—	Раз вы решились отправить меня к нему, значит,
вы должны быть уверены во мне,— сдержанно ответила
она и, немного помолчав, вдруг с беспокойством спроси¬
ла: — А как же вы?
—	Я?
Он немного помрачнел и пожал плечами.
—	Я в руках судьбы. Не думаю, чтоб она обошлась
со мной жестоко. Все зависит от вас.
—	От меня?
—	От того, как вы справитесь с моим поручением.
—	Коли так, раз это может вам помочь, в таком случае
полагайтесь на меня смело.
Француз поблагодарил ее кивком головы.
—	Пойдемте же. Нельзя больше терять времени.
Шлюпка ждет. Я сообщу вам все на ходу.
По дороге де Берни рассказал девушке о послании,
которое ей следовало передать, и попросил майора также
обратить на него внимание. Речь шла о том, чтобы пред¬
ложить Моргану голову Тома Лича, за которую он на¬
значил цену, в обмен на жизнь всех, кто сейчас находится
на Мальдите, и на возможность всем им беспрепятственно
покинуть остров на их же кораблях. А в доказательство
их доброй воли и намерения покончить с пиратством, если
потребуется, они готовы выбросить все пушки в море на
глазах у самого Моргана.
4 5

Если же сэр Генри не примет их условий, она должна
будет сказать ему, что с запасом провианта и оружия,
какой у них имеется, буканьеры уйдут в заросли, откуда
он сможет их выбить, лишь подвергнув опасности жизнь
своих людей. Так как они в состоянии продержаться
очень долго.
По просьбе де Берни мисс Присцилла и майор Сэндз
повторили послание буканьеров слово в слово. После того,
как его одобрили Эллис и Бандри, они подошли к кромке
прибоя, где, по колено в воде* полдюжины молодцов
удерживали подготовленную к отходу большую шлюпку.
Холлиуэл вызвался перенести девушку в шлюпку на
руках, а майору с Пьером пришлось добираться до нее
по воде.
Но в это мгновение мисс Присцилла, вся бледная и дро¬
жащая, вдруг повернулась к де Берни и сжала ему руку:
—	Шарль!
Это было все, что она смогла вымолвить. Хотя в голосе
ее звучала тревога, глаза ее смотрели решительно.
—	Девочка моя! Я еще раз повторяю. Вам нечего
опасаться. Нечего. Морган не воюет с женщинами.
И тут в глазах мисс Присциллы вспыхнул гневный
огонек:
—	Разве вы не поняли — я боюсь не за себя? Неужели
вы по-прежнему не доверяете мне?
Улыбка исчезла с лица француза; его печальный взгляд
был исполнен невыразимой муки.
—	Доброе, отважное сердце! — начал было он, но
вдруг смолк и повернулся к Эллису и Бандри: — Господа,
оставьте нас на секунду. Быть может, я больше никогда
ее не увижу...
Эллис отошел в сторону. Но бесстрастный, подозри¬
тельный Бандри даже не шелохнулся. Сжав тонкие губы,
он покачал головой:
—	Нет, нет, Чарли. Нам известно, что она должна
передать Моргану. Но, может, когда вы останетесь нае¬
дине, ты ее попросишь еще кое о чем — и мы этого уже
не узнаем.
—	Ты что, не доверяешь мне? — с нарочитым недоу¬
мением спросил де Берни.
Бандри презрительно сплюнул:
—	Я никому никогда не доверяю — только самому себе.
—	Но что еще я могу ей сказать?
—	Почем я знаю? А раз так, значит, лучше действо¬
вать наверняка. Так что давай прощайся прямо здесь.
446

Черт возьми, ну и что с того? Вы же муж и жена! К чему
все эти церемонии!
Де Берни вздохнул и вновь с грустью улыбнулся:
—	Ну что ж, Присцилла! Нам больше нечего сказать
друг другу. А может, оно и к лучшему...
Француз наклонился к ней. Он хотел поцеловать ее
в щеку, но она повернула голову и подставила ему губы.
—	Шарль! — повторила она тихим, печальным
голосом.
Внезапно побледнев, де Берни отступил назад, подав
Холлиуэлу знак, после чего тот поднял девушку на руки
и, войдя в воду, понес ее к шлюпке. Майор с Пьером после¬
довали за ними; забравшись в шлюпку, они сели каждый на
скамью и положили весла на воду. Буканьеры легонько
подтолкнули шлюпку, и она отчалила; на носу у нее разве¬
вался белый парламентерский флажок. Несколько секунд
де Берни глядел вслед удалявшейся шлюпке, к его ногам
с мягким шуршаньем ложились волны. Мисс Присцилла
сидела на корме, спиной к берегу,— ему хорошо было вид¬
но ее зеленое платье. Наконец француз очнулся и, опустив
подбородок на кружевное жабо, молча и неторопливо дви¬
нулся вверх по берегу следом за Бандри и Холлиуэлом.
А мисс Присцилла сидела в шлюпке и тихо плакала.
—	Мисс,— обратился к ней Пьер, тронутый ее слеза¬
ми,— не надо плакать. С господином де Берни все будет
в порядке. Он знает, что делает. Поверьте, с ним все
будет в порядке.
—	Во всяком случае,— проговорил майор,— теперь это
совсем неважно.
—	Как вы смеете такое говорить? — сказала девушка
с таким гневом и презрением, что он не отважился бы
повторить свои слова, даже если бы она дала ему на это
время.— Вот, стало быть, как вы цените человека, который
ради нашего спасения рисковал жизнью?
Майор ответил ей зло и сердито:
—	А я смотрю на наше положение совсем по-иному.
Да! Клянусь честью!
—	Это правда? Выходит, вы еще глупее, чем я думала!
—	Присцилла! Вы так опрометчивы в своих сужде¬
ниях! Этот пират использует нас в своих корыстных
целях. Нужно быть слепой, чтобы этого не видеть.
Вспомните о его поручении.
—	В его действиях нет ничего предосудительного. Они
благородны и вполне оправдывают доверие, которое я на
него возложила.
447

Майор громко рассмеялся — мисс Присцилле было про¬
тивно смотреть на его лицо, расплывшееся в довольной
ухмылке.
—	Благородны!..— усмехнулся он.— Захочешь спасти
свою шкуру, поневоле станешь благородным. Захлопну¬
лась ловушка — и этот разбойник и пират тотчас же стал
сочинять какие-то условия. Ему крупно повезло, что мы
оказались у него в руках, и он это знает: если б не мы,
кто выполнил бы его поручение? Вот и все его благород¬
ство, девочка!
За его спиной послышался мягкий голос Пьера:
—	Если господин де Берни останется цел и невредим,
он узнает, какого вы о нем мнения.
—	Да я сам скажу ему об этом, даю слово! — огрыз¬
нулся майор, разозлившись, что его атаковали и с тыла.
Вслед за тем, поскольку мисс Присцилла не пожелала
продолжать этот разговор, в шлюпке воцарилось тягостное
молчание. Так же молча они подошли к «Королеве Мэри»,
флагману адмирала Моргана. Стоя на носу,' Пьер закрепил
шлюпку у нижнего конца наружного трапа.
Мисс Присцилла, отвергнув помощь майора, оперлась
на руку Пьера и первой стала подниматься по красному
борту корабля; сразу же за ней, для подстраховки, полез
майор.
Наверху мисс Присциллу встретил мужчина средних
лет, дородный, даже тучный, в расшитом золотом и увитом
лентами роскошном камзоле; в его мясистом, с желтова¬
тым оттенком лице, украшенном закрученными книзу
усами, не было ничего привлекательного.
Облокотясь на релинги, он невозмутимо наблюдал, как
она поднимается по трапу. Наклонясь вперед, он помог
ей взойти на палубу. Затем он отступил на один шаг
назад и с восхищением принялся ее рассматривать. За
его спиной стояли в ряд двадцать матросов, вооруженных
мушкетами, а в двух шагах от них — молоденький с виду
офицер. При виде девушки, когда та уже была на верхней
площадке трапа, их глаза тоже округлились от изумления.
—	Да хранит нас Господь! Что это за явление? — спро¬
сил полный мужчина.— Во имя неба, кто вы, сударыня?
Девушка пристально посмотрела на него и сказала:
—	Я Присцилла Харрадин, дочь сэра Джона Харради-
на, покойного генерал-губернатора Наветренных островов.
Потом она прибавила:
—	А вы сэр Генри Морган?
Мужчина снял украшенную перьями шляпу и отвесил
448

лей низкий поклон. В его подчеркнуто изысканных ма¬
нерах угадывалось что-то сардоническое, говорившее
о том, что в этом оплывшем с годами теле, где-то
в самой глубине, еще теплится огонь счастливой роман¬
тической юности.
—	Ваш покорный слуга, сударыня. Но что связало
мисс Присциллу Харрадин с разбойниками Тома Лича?
Странную, однако, компанию подобрала себе дочь гене¬
рал-губернатора!
—	Я прибыла с поручением, сэр Генри.
—	От этих головорезов? Гореть мне адским пламенем,
сударыня! Но как вы попали к ним?
В это время на борт взобрался майор; остановившись
на мгновение, он спрыгнул на палубу и, довольный и сча¬
стливый, подошел к ним. Наконец-то он оказался среди
тех, кто по достоинству оценит его чин и звание. Он
тотчас отрекомендовался:
—	Я майор Сэндз. Майор Бартоломью Сэндз, заме¬
ститель покойного сэра Джона Харрадина, губернатора
Антигуа.
Морган окинул его суровым взглядом, от которого
майору стало не по себе. В его глазах он заметил стран¬
ную, недоброжелательную усмешку. Массивное лицо с на¬
хмуренными бровями вразлет, крупный нос, как у большой
хищной птицы,— ничто в его облике не внушало уваже¬
ния, как ожидал майор.
—	Если сэра Джона не стало, какого дьявола вас
занесло так далеко от места службы? Ну-ка, признавай¬
тесь, может, вас обоих ненароком похитили прямо с Ан¬
тигуа? Однако ни о чем подобном мне вроде бы не
приходилось слышать.
—	Мы плыли в Англию на корабле под названием
«Кентавр», вон на том,— сказал майор, указав туда, где
стоял корабль.— С нами был еще один мерзавец фран¬
цуз — кажется, он служил при вас адъютантом.
—	Ого! — вдруг оживилось угрюмое желтоватое лицо
адмирала, что еще пуще подчеркнуло его презрительно¬
насмешливое выражение.— Этот шельмец де Берни, а?
Так-так. Прошу вас, продолжайте.
Мисс Присцилла хотела было прервать майора, однако
тот и слышать ничего не желал. Набычив голову, он
пустился рассказывать о том, как Том Лич взял «Кентавр»
на абордаж, как де Берни предстал перед пиратами.
Склоняя имя француза на все лады всякий раз, коща
речь заходила о нем, он собрался продолжить свой рассказ
15 Зак. 1063
449

и дальше, но сэр Генри, стоявший с гордым, надменным
видом, неожиданно остановил его.
—	Если вы говорите правду,— заметил он,— тогда,
получается, этот Берни спас вам жизнь и даже больше того.
—	Если я говорю правду? — вызывающе воскликнул
майор.— Если я говорю правду, сказали вы, сэр Генри?
Выходит, вы берете мои слова под сомнение, сударь?
—	Оставьте, к чертям, свой гонор, сударь! — повысил
голос Морган.— А если так? Раз вы не лжете, значит, вы
самый отъявленный негодяй из всех, каких я когда-либо
встречал.
Майор, чье лицо то краснело, то бледнело, встал
навытяжку:
—	Сэр Генри, я имею честь быть уполномоченным Его
величеством и...
—	Ну и что? Я тоже, сударь. Я тоже имею такую
честь, хотя ее удостоено и немало мошенников. Но что
это доказывает? (При этом он сделал широкий, жест
рукой, сверкавшей позолотой.) Мы теряем время. Мне
бы очень хотелось узнать, как вы попали ко мне на
борт и зачем?
Повернувшись к девушке, он улыбнулся ей и по¬
клонился:
—	Может, теперь вы расскажете, сударыня...
Мисс Присцилла поспешила удовлетворить его просьбу,
обрадовавшись, что майор наконец-то закрыл свой рот.
—	Сэр Генри, мы прибыли к вам с поручением от
де Берни.
—	Ого! — воскликнул Морган и весь превратился
в слух, забыв про майора, который, кусая губы, бледный
от злости, отошел в сторону.
—	Он просил передать вам свои условия, сэр Генри.
—	Условия? (Его полные щеки от удивления округ¬
лились еще больше.) Условия?
И, повернувшись к офицеру, стоявшему за его спиной,
ои сказал:
—	Какая наглость! Мы держим их под прицелом, а они
еще ставят нам условия. Ну и ну, черт побери! И что
же это за условия?
Мисс Присцилла принялась объяснять, как и учил ее
де Берни, что буканьерам совсем не страшны их пушки
и ружья: они укроются в зарослях, и Моргану придется
пожертвовать жизнью не одного человека, прежде чем
ему удастся выкурить их оттуда...
Морган резко и надменно прервал ее:
450

—	Да-да. Оставим это. Вернемся к условиям! К ус¬
ловиям!
И девушка поведала ему следующее: де Берни отдает
ему Тома Лича, живого или мертвого, снимает с кораблей
все пушки и бросает их в море в том случае, если
буканьерам будут предложены приемлемые условия сдачи
и если им позволят беспрепятственно покинуть остров,
когда им заблагорассудится. Таковы их условия. Однако
мисс Присцилла не просто перечисляла их, а просила —
всем своим видом и голосом,— чтобы они были приняты,
как будто она выступала в роли защитника де Берни.
—	Приемлемые условия сдачи! — медленно и на удив¬
ление насмешливо проговорил сэр Генри.
Девушке пришлось еще раз повторить, что, если
условия буканьеров будут отклонены, они сумеют за
себя постоять. На сей раз адмирал выслушал ее вни¬
мательно, но недобрая и вместе с тем довольная улыбка,
осенившая его лоснящееся лицо, ввергла ее в отчаяние.
И все же, преодолев робость, невзирая на его презри¬
тельные усмешки, она стояла перед ним с гордо поднятой
головой.
—	Ого! — проговорил адмирал, когда она закончила.—
Наконец-то вы в безопасности, сударыня, и вы тоже,
майор. Я поздравляю вас обоих. Сударыня, меня нисколько
не удивляет, что вы так горячо хлопочете за этого ка¬
налью. Я понимаю вас и ценю чувство благодарности, кое
движет вами.
Взглянув на нее с улыбкой, он вновь принял нарочито
учтивый вид. Затем его взгляд перекинулся на майора.
—	А вам, сударь, как я погляжу, не очень-то хочется,
чтоб я вступал с ними в сделку?
—	Рискуя снова быть неправильно понятым,— важно
ответил майор,— я, однако, считаю своим долгом сказать
«нет». Добро есть добро, а зло есть зло. Что касается
благодарности, то я не вижу причин для нее. Этот хват
использовал нас как инструмент для осуществления своих
замыслов, вот и все. Я не буду настаивать на том, что
вы ошибаетесь относительно меня. Однако должен сказать
вам начистоту, что среди всей этой шайки головорезов
не нашлось ни одного храбреца, который отважился бы
выполнить это поручение.
Грузное тело сэра Генри вдруг содрогнулось от смеха.
—	Ого! Черт побери! Я верю вам! К моим реям они
относятся с большим почтением! Быть может, вы и в са¬
мом деле правы, майор, как знать...
15:
451

Он резко повернулся к молодому офицеру, стоявшему
во главе вооруженных матросов.
—	Возьми-ка человек двенадцать, Шарпл, и отправ¬
ляйся на берег с белым флагом. Да передай этим
сукиным сынам, что, прежде чем обсуждать их условия,
я требую, чтобы они выдали мне не только Тома Лича,
но и этого шельмеца де Берни. Как только оба этих
мерзавца будут у меня на борту, я решу, что делать
дальше. Но не раньше. И напомни им, что мои пушки
нацелены на берег, так что пусть только попробуют
сунуться в заросли, тут же отправлю их к чертям
в преисподнюю. Ясно? Теперь ступай.
Козырнув в ответ, красавчик лейтенант дал понять,
что приказ ему ясен. Мальчишеским голосом он отдал
короткое распоряжение. Бросившись выполнять команду,
матросы один за другим устремились к трапу.
Майор ликовал. За этот приказ он готов был все
простить Моргану. Хотя этот дородный молодец и был
когда-то отъявленным злодеем и пиратом, сейчас он знает
свое дело.
Мисс Присцилла, у которой побелели даже губы, дрожа
всем телом, приблизилась к сэру Генри и робко коснулась
его могучей, как у настоящего моряка, руки.
—	Сударь... сударь! — проговорила она умоляющим
голосом.— Сударь, все, что сказал вам майор, едва ли
можно назвать правдой. Я уверена, отправив нас сюда,
де Берни прежде всего помышлял о нашем избавлении.
Я стольким... стольким обязана ему. Он такой благород¬
ный, такой благородный...
Из груди сэра Генри вырвался смех, от которого он
даже содрогнулся. Потом он нахмурил брови, и от этого
у него на переносице образовалась глубокая недобрая
складка.
—	Ох-ох! Конечно-конечно! Они прекрасные кавале¬
ры, эти французы, но куда им тягаться с Берни! Ох-ох!
Могу поручиться, что он и впрямь переплюнул всех ры¬
царей на свете!
—	Сударь, вы не поняли меня! — воскликнула мисс
Присцилла.
—	Да, сударыня, да. Этот плут де Берни никогда не
упустит своего. Я прекрасно вас понимаю. Пусть с меня
живьем сдерут шкуру, если это не так! Это он молодец!
Я стал старый, сударыня, раздобрел вот, но под этим
слоем жира еще бьется юное сердце.
Его слова показались девушке ужасными, а от его
452

игривого взгляда у нее по телу пробежала дрожь. Но она
с достоинством справилась с охватившим ее чувством
неприязни и сказала:
—	Сэр Генри, прошу вас, выслушайте меня... Я вас
умоляю.
—	Поверьте, сударыня, Генри Морган всегда отступал
перед женсхой красотой...
Морган, казалось, радовался душой, вспоминая о своих
былых приключениях.
—	Так что вы хотели сказать, сударыня?
—	Речь идет о де Берни. Я обязана ему жизнью, и
даже больше, чем жизнью.
—	Честное слово, я это уже понял.
Его мрачные глаза подмигнули ей, что больно задело
ее. Но она сделала вид, будто этого не заметила.
—	Мой отец был верным и достойным слугой Его
величества. И разумеется, сударь... разумеется, услуга,
оказанная господином де Берни его дочери, должна быть
зачтена в его пользу в случае, если ему будет суждено
предстать перед правосудием!
Сэр Генри посмотрел на нее с нарочитой серьезностью.
Затем его вновь охватила безудержная веселость, причи¬
нявшая ей столько душевных мук.
—	Э, сударыня! В своей жизни я успел оказать столько
услуг дочерям достойнейших отцов, что и не счесть! Но
какой благодарностью они отплатили мне за мою доброту!
Увы, я не нуждаюсь в вашей защите.
И он отвернул от нее глаза.
—	Сэр Генри,— снова начала девушка в отчаянии...
Однако сэр Генри и слышать ничего не хотел.
—	Не стоит больше ничего говорить, сударыня.
С этими словами он бесцеремонно повернулся и тя¬
желой поступью направился к комендорам, выкрикивая
направо и налево какие-то команды.
Глава XXI
КАПИТУЛЯЦИЯ
Мисс Присцилла с тяжелым сердцем наблюдала,
как отдалялась шлюпка, которой командовал лей¬
тенант Шарпл и где вместе с вооруженными мушкетами
матросами сидел Пьер.
453

К ней подошел офицер и от имени сэра Генри при¬
гласил ее и майора Сэндза разделить общество адмирала
в кают-компании.
Майор охотно принял приглашение; сейчас у него на
смену раздражению, от которого последние дни он не мог
избавиться, хотя знал, что проку в нем нет никакого,
пришло чувство отеческой заботы.
—	В кают-компании вам станет лучше, Присцилла,—
сказал он.
—	Благодарю вас,— холодно ответила девушка.— Мне
и здесь хорошо.
—	Как вам будет угодно, сударыня.
Офицер поклонился и покинул их. А она так и осталась
стоять, опершись на релинги, и все смотрела вслед шлюп¬
ке, быстро приближавшейся к берегу, где ее уже поджи¬
дали буканьеры. Она отчетливо видела, что впереди всех
возвышалась величественная фигура де Берни. Рядом
с ним стояли Бандри, Холлиуэл и Эллис — все четверо
составляли отдельную группу.
Майор Сэндз снова подошел к мисс Присцилле.
—	Дорогая девочка, наше приключение закончилось,
и у нас есть все основания поблагодарить за это небо...
Самые серьезные основания.
— Да,— проговорила	она.— Поблагодарим лучше
Шарля де Берни.
Майор ждал от нее совсем другого ответа. Однако он
понимал, что нет смысла спорить с женщиной, ставшей
жертвой какой-то навязчивой идеи и своего упрямства.
Наверное, надо быть с нею повеликодушнее. От кошмара,
начавшегося месяц тому назад, постепенно наступало про¬
буждение. Скоро этому задаваке-пирату воздастся по за¬
слугам, и они наконец спокойно продолжат свой путь
в Англию, этот жуткий сон будет далеко позади, а пройдет
немного времени, и в их памяти от него не останется
и следа. Мисс Присцилла найдет успокоение. А майор
великодушно забудет все недоброе, что было между ними.
Коротко говоря, все образуется.
Майор продолжал тешить себя подобными надеждами,
а мисс Присцилла все следила за шлюпкой — она должна
была вот-вот уткнуться носом в берег.
И вот ее днище со скрежетом проползло по прибрежной
кальке; из нее высадился только лейтенант Шарпл в со¬
провождении Пьера, а матросы, держа пальцы на спуско¬
вых крючках мушкетов, остались в шлюпке.
Мисс Присцилла видела, как офицер в красном камзоле
454

С высоко поднятой головой приблизился к де Берни и трем
главарям буканьеров. Вся остальная шайка стояла немного
позади и, казалось, внимательно наблюдала за тем, что
происходит между их главарями и парламентером сэра
Генри Моргана.
Судя по всему, послание адмирала произвело среди
главарей оживление. Бандри и Холлиуэл заговорили
в один голос, сопровождая свои слова бурными жестику¬
ляциями. Покуда решалась его участь, де Берни стоял
чуть в стороне. Только один раз попробовал он вступить
в разговор — когда лейтенант Шарпл выдвинул условие
о его выдаче. Он принялся горячо возражать, да и по¬
нятно — ведь речь шла о его жизни или смерти.
—	Возвращайтесь к Моргану,— сказал он, не дав пар¬
ламентеру вымолвить и слова,— и передайте ему, что,
если он и дальше будет настаивать на этом, мы уйдем
в заросли и...
Однако Холлиуэл резко оборвал его:
—	Клянусь преисподней,— проворчал он.— Это черт
знает что. Морган может пустить «Кентавр» на дно,
а «Черный Лебедь» расстреляет из пушек — разобьет
в мелкие дребезги, и тогда все мы здесь сгнием, но сперва
передохнем с голоду.
—	Полегче! Полегче! — вставил Бандри.— Нас не так-
то просто одолеть. Кругом лес, так что построить новый
корабль для нас раз плюнуть.
—	Прошу запомнить, сэр Генри человек решитель¬
ный,— с твердостью ответил лейтенант.— И вам нелегко
будет тягаться с ним. Если вы бросите ему вызов, будьте
уверены, он оставит здесь один корабль, чтоб никто из
вас не смог и носу показать на берег. У вас только один
выход — подчиниться его приказу. Выдайте Лича и Берни.
Тогда, быть может, к остальным сэр Генри проявит ми¬
лость. Но если вы будете упорствовать и дальше, уж он-то
придумает, как взять Лича, Берни и всех вас.
Завязался спор. Уоган, заскулив, поддержал послание
сэра Генри.
—	Угу, черт возьми! А что нам еще остается делать?
Паршиво, конечно, сдавать Чарли... Но что поделать, раз
вопрос стоит так: либо он, либо мы все?
—	Эвон как хреново все вышло! — откровенно при¬
знался Холлиуэл.
Однако Бандри, видевший дальше всех, настаивал на
неподчинении. Если де Берни будет с ними, а их корабли
останутся целы и невредимы, пускай и без пушек, они
455

еще смогут за себя постоять. Поэтому он попросил пере¬
дать Моргану, что с него хватит и одного Лича. Но
лейтенант твердо стоял на своем. Он коротко ответил,
что не уполномочен обсуждать другие вопросы — ему ве¬
лено просто передать условия сэра Генри. К тому же,
заметил он, в их положении вряд ли можно рассчитывать
на более великодушные условия. Так что напрасно Бандри
и Эллис просят его передать Моргану их новые предло¬
жения. Лейтенант Шарпл заявил, что это бесполезно.
А отсутствие согласия между ними сделало его еще более
непреклонным. В конце концов он попросил их принять
решение не мешкая.
Бандри повернул рябое лицо к де Берни.
—	Я сделал все, что мог, Чарли,— сказал он и без¬
радостно пожал плечами.— Ты ведь слыхал?
Де Берни стоял гордый и непреклонный.
—	Я-то слыхал. И все понял. Выходит, прощай... (Он
также пожал плечами.) Прощай, победа и удача!
С этими словами он снял инкрустированную серебром
портупею и, передав шпагу Шарплу, сдался ему в руки.
Лейтенант, кивнув, принял шпагу и бросил ее матросу,
стоявшему на носу шлюпки.
—	А теперь Том Лич, если угодно! — сказал он, ища
его глазами и явно недоумевая, оттого что грозного пирата
среди них нет.
—	Ах да! — угрюмо буркнул Бандри.— Конечно, Том
Лич...
На мгновение заколебавшись, Бандри задумчиво уста¬
вился на красавчика Шарпла.
—	Живого или мертвого — таковы, кажется, были ус¬
ловия,— проговорил он то ли вопрошая, то ли утверждая.
Лейтенант широко раскрыл глаза:
—	Что? Он мертв? Значит, вы хотите отдать его тело?
Ладно, мертвого, так мертвого! Раз уж таковы условия.
Бандри кивнул, сделал пол-оборота и направился вверх
по берегу к буканьерам, столпившимся в стороне.
Де Берни бросился следом за ним и, остановив его за
плечо, что-то шепнул ему — от его слов бесстрастное лицо
пирата вдруг оживилось. Покачав головой и усмехнув¬
шись, Бандри сделал вид, что все-понял. Потом, после
того как его окликнул Шарпл, де Берни не спеша побрел
назад и поднялся в поджидавшую его шлюпку.
Мисс Присцилла, которая по-прежнему стояла у самого
борта «Королевы Мэри», облокотившись на релинги, все
видела и все поняла. Из груди у нее вырвался слабый стон.
456

—	Трусы! Предатели! — воскликнула она.— Они вы¬
дали его... Чтобы спасти свои паршивые шкуры.
От сковавшего ее ужаса и боли она едва не лишилась
сознания.
К действительности ее вернула тяжелая, величествен¬
ная поступь адмирала, который в сопровождении двух
человек поднимался на палубу. Словно во сне — так, во
всяком случае, ей показалось,— она услышала, как кто-то
возвестил о возвращении Шарпла, потом она увидела,
как к релингам приблизился сэр Генри, и вслед за тем
до нее донесся его грозный окрик:
—	Ну, а где этот чертов Лич? Почему Шарпл не взял
его? Простофиля проклятый! Спускайтесь вниз, Олдерсли.
Передайте Бенджамину, чтоб комендоры были готовы.
Скоро придет их час. Я всех их отправлю в преисподнюю!
Сейчас я покажу этим собакам! Или они думают, с Генри
Морганом можно в бирюльки играть?
Сильно перегнувшись через релинги, он крикнул вниз:
—	Что это, черт побери, значит, Шарпл? Где Том
Лич?
—	Подождите минуту, сэр Генри! — послышался в от¬
вет голос лейтенанта.
Ударившись со скрежетом о борт корабля, шлюпка
остановилась у откидного трапа. Потом наступило корот¬
кое затишье, и вслед за тем широко раскрытые, испуган¬
ные глаза мисс Присциллы заметили силуэт де Берни:
француз неспешно поднимался по релингам и наконец
достиг верхней части трапа. Невозмутимый и улыбаю¬
щийся, сейчас он предстал перед нею таким, каким она
привыкла видеть его в минуты опасности. Отвага, с какой
он шел навстречу судьбе, казалась невероятной.
Сэр Генри, стоявший чуть поодаль, поднял глаза и су¬
рово посмотрел на улыбающегося француза; в это время
из-за борта показалась голова и плечи Пьера, он подни¬
мался следом за своим господином.
—	Проклятье! Где Лич? — прогремел сэр Генри.— Что
это значит?
Де Берни сделал пол-оборота в сторону Пьера и про¬
тянул левую руку. Метис передал ему окровавленный
парусиновый мешок. Де Берни потряс им, как бы взве¬
шивая, и швырнул его перед собой. Мешок с хлюпающим
звуком шлепнулся к ногам сэра Генри.
—	Здесь все, что вы требовали,— сказал де Берни.—
Голова, которую вы оценили в пять сотен ливров.
Сэр Генри громко вздохнул.
457

—	Боже правый!
На лице у него выступила краска, он еще раз взглянул
на зловещий мешок: под ним, на желтой палубе, образо¬
валась лужа крови. Потом он пнул его башмаком, укра¬
шенным большим бантом. Нет, сначала он осторожно
прикоснулся к нему ногой, а затем сильным пинком от¬
швырнул в сторону.
—	Уберите это! — приказал он одному из сопровож¬
давших его людей и устремил пристальный взгляд на
де Берни.
—	Ты, черт побери, все понимаешь буквально,—
сказал он.
Де Берни легко спрыгнул на палубу.
—	Иными словами, если хотите, я с лихвой исполнил
то, что обещал, чем и спешу похвалиться. Вор у вора
дубинку украл, как, по словам майора Сэндза, сказали
бы те, кто назначил вас губернатором Ямайки.
Сэр Генри бросил косой взгляд на майора Сэндза,
который, оторопев, застыл рядом с мисс Присциллой.
Девушка осталась сидеть с широко раскрытыми глазами,
с трудом веря в происходящее, ибо для нее все это едва
ли походило на правду.
—	О, неужели? — произнес сэр Генри.— Он в самом
деле так полагает? Вот оно что! Однако у нас есть
дела поважнее. Нам еще многое предстоит объяснить
друг другу.
—	Я вам все объясню тотчас же, как только получу
обещанные вами пять сотен ливров и еще пятьсот — те,
что вы мне проспорили.
—	Ах да, ты же всегда знал себе цену, Шарль.
—	Раньше у меня не было случая доказать это. Зато
в вас я уже стал сомневаться — начиная с позавчерашнего
дня. Вы опоздали на целых три дня, и все это время я жил
в смертельной тревоге, так как мне постоянно приходилось
сносить оскорбления от этого пса, теперь уже дохлого... Но,
как только вы показались на горизонте, я отомстил ему за
все... Впрочем, так было нужно — ведь, как вы сами изво¬
лили выразиться, я все понимаю буквально.
—	Ладно, мы с тобой квиты,— проворчал Морган.—
Однако не забывай, тебе пришлось бы и вовсе худо, не при¬
думай я, как вырвать тебя из их лап. Где бы ты сейчас был,
если б я не потребовал, чтоб они выдали тебя?
—	Там, где мне суждено было быть,— но это лишь
в том случае, если бы я полагался на глупца, ибо только
глупец не способен все предусмотреть заранее.
458

—	Черт возьми! Надо ж быть таким самоуверенным?
—	А разве моя самоуверенность не была оправдана?
Или я не справился с порученным мне заданием?
—	Признаться, нет, плут ты несчастный! Тебе просто
повезло.
—	Было немного. Слава Богу, мне не пришлось долго
гоняться за Томом Личем — он сам нашел меня, на свою
беду. И эта случайность сэкономила Его величеству рас¬
ходы по найму и оснастке корабля, которым мне пришлось
бы воспользоваться, чтобы вести охоту по всем правилам
военного искусства.
—	Пошли вниз,— сказал Морган.— Мне нужен под¬
робный отчет о всех твоих похождениях.
Глава XXII
БЕЗРАССУДСТВО МИСС ПРИСЦИЛЛЫ
Мисс Присцилла сидела в кают-компании «Коро¬
левы Мэри» вместе с де Берни, сэром Генри
Морганом и майором Сэндзом. Девушка и майор спусти¬
лись туда по просьбе француза, теперь пришло время им
узнать всю правду обо всем, что с ними приключилось.
Все устроились за круглым столом, к ним присоеди¬
нился и капитан Олдридж, приземистый мужчина средних
лет, со впалыми бледными щеками, он командовал «Ко¬
ролевой Мэри» и служил под началом адмирала сэра
Генри Моргана.
Де Берни бесстрастно и очень подробно поведал о сво¬
их приключениях и о том, как ему удалось заполучить
голову Тома Лича.
Мисс Присцилла, наконец освободившись от страхов,
но все еще переживавшая потрясения, которые обруши¬
лись на нее нынче утром, не смела верить своим ушам
и глазам. Майор выглядел довольно мрачным и несколько
встревоженным. Один лишь Морган был весел, несмотря
на то, что проиграл пари в пятьсот ливров. Угроза со
стороны английских властей, висевшая над ним, пока был
жив Том Лич, наконец миновала, и теперь он радовался
без удержу: то и дело перебивал рассказ француза взры¬
вами смеха и веселыми прибаутками, которые он произ¬
носил нараспев, что выдавало в нем уроженца Уэльса.
Когда же де Берни рассказал про то, как «Кентавр»
459

был взят на абордаж и какой прием он оказал главарю
пиратов, радость Моргана перешла все границы.
—	Черт возьми! Если и есть на свете шельмец, кото¬
рому любая беда на руку, так это ты, Шарль! Ну и мастак
же ты сочинять сказки, дружище! Этого у тебя не отнять!
—	Да, но ты не думай,— сказал де Берни,— что сказку
про испанский караван я придумал с ходу. Я обдумал все
заранее. Мне с самого начала казалось, что Лич непре¬
менно клюнет на эту приманку,— так я и заманил его
на Мальдиту. Я верно рассчитал, что его корыто нуждается
в основательном ремонте, ведь он всегда был никудышным
моряком.
Когда рассказ был закончен, сэр Генри распорядился
подать ромового пуншу с лимонами. Капитан Олдридж,
заерзав на стуле, спросил:
—	Вы все так здорово объяснили, но одного я никак
не возьму в толк: зачем вам понадобилось драться с Ли¬
чем, когда мы были уже на подходе к Мальдите? Вы же
знали, стоило нам потянуть за веревочку, как ловушка
тут же бы захлопнулась,— зачем было рисковать своей
жизнью?
—	Рисковать жизнью? — гордо усмехнулся де Берни.—
А я вовсе не рисковал ею. Лич мог сойти за мастера
шпаги только перед пиратами — перед любым же масте¬
ром шпаги он мог сойти только за пирата.
—	Тебе следовало бы придумать что-нибудь получше,
мой мальчик! — заметил Морган с укоризной.
Де Берни, казалось, пришел в легкое замешательст¬
во — такое случилось с ним впервые. После короткого
колебания он пожал плечами и произнес:
—	Нет, у меня были причины лично покарать этого
разбойника...
Его посуровевший взгляд невольно упал на мисс При¬
сциллу, сидевшую прямо напротив, потом снова остано¬
вился на желтоватом лице Моргана.
—	К тому же, Морган, будь Лич жив, когда вы легли
в дрейф, думаю, он непременно дал бы вам жару.
—	Ну и что ж! Куда бы он делся — сети-то уже были
расставлены?
—	Затаился бы с людьми в зарослях, а может, и того
хуже.
—	Как прикажешь тебя понимать, черт возьми? Ка¬
кую гадость он еще мог выкинуть? — настаивал Морган.
Де Берни опять замешкался. Потом резким жестом
указал на майора Сэндза и мисс Присциллу.
460

—	Вздумай он упорствовать, и этот господин, и эта
дама остались бы у него в заложниках.
Взглянув на майора, Морган нахмурил брови, как бы
недоумевая, отчего это де Берни рисковал своей жизнью
из-за какого-то болвана, притом первостатейного, но тут
его взгляд остановился на мисс Присцилле. Он громко
рассмеялся — ему все стало ясно. И, сильно хлопнув рукой
по столу, он сказал:
—	О-хо-хо! Теперь я понял! Выходит, вы были сопер¬
никами! Черт меня побери! Да, ведь мисс говорила — ты
же вел себя как заправский кавалер...
От его раскатистого смеха сотрясалось не только его
тело, но и вся кают-компания. Майор кашлянул, выразив
тем самым свое недовольство. Лицо мисс Присциллы
зарделось, и она, задетая циничным смехом адмирала,
в смущении опустила голову. Худощавое, обветренное ли¬
цо Олдриджа расплылось в улыбке.
Только де Берни оставался невозмутимым. Он терпели¬
во подождал, пока адмирал перестанет хохотать и успоко¬
ится. После чего ледяным голосом он произнес:
—	Хоть король и произвел вас в кавалеры и даже
сделал губернатором Ямайки, однако вы, Морган, остались
таким, каким сотворил вас Господь. И мне до сих пор
непонятно, зачем он это сделал. Прошу вас, мисс, не
обращайте на него внимания. Ума не приложу, и что он
делает здесь, в адмиральской каюте, когда ему с его
замашками самое место на полубаке.
—	У тебя чертовски злой язык! — прямо ответил Мор¬
ган, все еще сотрясаясь от смеха. Затем он поднял бокал
за здоровье юной мисс.
—	Не серчайте, сударыня... Мое почтение. Я пью за
ваше счастливое избавление. И за ваше тоже, господин
Сухопутный * майор.
—	Майор Сэндз, сударь,— сухо поправил его наш
вояка.
—	А это одно и то же,— заявил Морган и снова
расхохотался.
Капитан Олдридж откашлялся и, сжав руки в кулаки,
положил их на стол.
*	Игра слов, основанная на английском написании фамилии майора —
Sands, что в переводе на русский означает «песок», «песчаный берег».
В устах сэра Генри Моргана, бывалого моряка, в прошлом знаменитого
буканьера, морского волка, «сухопутный» звучит как оскорбление
и означает «сделанный из песка», или «трухлявый». (Прим. пер.)
461

—	Давайте вернемся к делу, сэр Генри. Что будем
делать с теми орлами — там, на берегу?
Сэр Генри обратился к де Берни:
—	Как думаешь, Шарль?
Де Берни ответил не мешкая:
—	Прежде всего надо послать людей на «Кентавр»
и привести в порядок все, что вы там понакрушили.
Затем снять с «Черного Лебедя» пушки, поднять на
скалу и сбросить в море. А «Черный Лебедь» расстрелять
из наших орудий — превратить в решето. Ну а уж потом
убраться восвояси.
—	Что? И оставить этих злодеев на свободе? — с не¬
годованием воскликнул Олдридж.
Негодовал не только он один. Майор, затрясшись от
возмущения, отважился высказать свое слово:
—	Это предложение достойно пирата! Да, клянусь
честью! Так мог сказать только пират! Господин де Берни
грудью стоит за своих бывших дружков — это ж ясно как
божий день.
После его злобного замечания воцарилась глубокая
тишина. Сэр Генри Морган медленно поднял глаза на
дерзкого выскочку и, приняв надменный вид, посмотрел
ему прямо в лицо:
—	А кого, черт бы вас побрал, интересует ваше
мнение?
Майор встал вне себя от гнева: как смел этот невежа
говорить с ним в подобном тоне!
—	Похоже, сударь, вы забыли — я имею полномочия
короля и...
—	Подите вы к дьяволу с вашими полномочиями,
сударь! — прогремел Морган.— Это дело вас совершенно
не касается.
—	Еще раз говорю вам, сударь, я имею полномочия
короля.
—	Я питаю безмерное уважение к Его величеству,
черт возьми! Сядьте, любезнейший. Вы нам мешаете. Да
садитесь же!
—	Нет, вы выслушайте меня, сударь,— не унимался
майор, ничуть не испугавшись хмурого взгляда сэра
Генри.— Я вправе заставить вас слушать меня. Да, это
мое право. Как офицер Британской короны, я считаю
своим долгом отвергнуть — категорически отвергнуть —
предложение, которое наносит оскорбление Его королев¬
скому величеству.
Бросив на него недобрый взгляд, сэр Генри дрожащими
462

от смеха губами, которые не могли скрыть даже его усы,
бесстрастным, угрожающим голосом проговорил:
—	Вы закончили, сударь?
—	Я еще и не начинал,— ответил майор и, прокаш¬
лявшись, собрался продолжить.
—	Это всего лишь вступление,— вставил де Берни.
Тут Морган со всего размаху грохнул кулаком
по столу:
—	Должен вам напомнить, майор, вы младше меня по
чину, которым вы так кичитесь, а значит, будьте любезны
подчиняться мне! Я не имею привычки напоминать моим
людям, что здесь командую я. И вы будете говорить тогда,
когда вас попросят.
—	Вы забываете, сударь...— попробовал возразить
майор.
—	Я ничего не забываю! — проревел сэр Генри и при¬
бавил: — Я же сказал вам, сударь, сядьте. И оставьте,
к чертям, вашу фанаберию, а не то велю заковать вас
в кандалы! Садитесь!
Выпучив глаза, майор было принял вызывающий вид,
однако повелительный взгляд адмирала живо поставил
его на место, и он стоял и только мигал глазами. Потом,
презрительно пожав плечами, он отставил стул от стола
и сел, положив ногу на ногу.
Сэр Генри обратился к де Берни:
—	Итак, Шарль?
—	Капитан Олдридж полагает, что негоже даро¬
вать свободу команде «Черного Лебедя». Однако, на мой
взгляд, в этом нет ничего страшного. Они крепко се¬
ли на мель: у них нет ни корабля, ни пушек, ни ка¬
питана — положеньице не позавидуешь. Если им когда
и удастся выбраться отсюда, маловероятно, что они
снова возьмутся за старое. Слишком хороший урок они
получили.
—	Клянусь честью, я такого же мнения,— сказал Мор¬
ган, искоса взглянув на майора.— Хотя майор Суша на¬
верняка думает иначе.
Майор раздраженно снял ногу с колена и, подавшись
вперед, проговорил:
—	Я уже говорил вам, сударь, меня зовут Сэндз.
—	Да ну? — усмехнулся Морган.— Суша или песок —
разве это не одно и то же? (Он поднялся.) Пошли,
Олдридж. За работу. Последуем совету Шарля. В конце
концов, это самое верное.
Олдридж встал и пошел следом за адмиралом. Однако,
463

перед тем как уйти, адмирал повернулся к мисс Присцилле
и сказал:
—	Сейчас пришлю слугу, он приготовит вам каюту,
а также вам, Шарль, и вам, майор.
Майор и де Берни поднялись одновременно. Майор
холодно кивнул. Но де Берни хотел еще что-то сказать:
—	Если позволите, Морган, я пойду на Ямайку на дру¬
гом корабле. Может, мне самому заняться «Кентавром»?
Морган удивленно посмотрел на него, потом обвел
взглядом остальных. У майора непроизвольно вырвался
вздох облегчения, мисс Присцилла подняла глаза, испол¬
ненные недоумения и печали. Сэр Генри сжал губы,
погладил длинные усы и призадумался.
—	Какого дьявола!..— начал он, потом пожал плечами
и сказал: — Впрочем, как знаешь, Шарль, как знаешь!
Пойдем, Олдридж.
Тяжело ступая, он вышел из кают-компании в сопро¬
вождении сухощавого капитана, оставив де Берни наедине
с его спутниками. Мисс Присцилла тоже встала. Она была
на редкость спокойна и чересчур бледна.
—	Барт,— промолвила она,— поднимитесь на палубу
и побудьте там немного, окажите любезность!
Майор устремился к ней и подал руку.
—	Дорогая! — воскликнул он.
Девушка покачала головой.
—	Нет-нет, я хотела сказать, чтобы вы оставили меня.
Мне нужно переговорить с господином де Берни.
Лицо майора вытянулось.
—	Вы хотите с ним говорить? Но о чем? С какой
стати?
—	Это касается только меня, Барт. Или вы полагаете,
нам нечего сказать друг другу после всего, что произошло?
Думаю, вам тоже есть, что ему сказать. Я считаю, что
мы в долгу перед ним. А вы?
Майор смутился. Его терзали противоречивые чувства.
—	Конечно, я многим обязан господину де Берни...
Это вполне естественно. Клянусь честью — вполне есте¬
ственно! Признаться, я ошибался в нем. По крайней мере,
в некотором смысле. И...
—	Ради Бога, ни слова больше! — остановил его де
Берни.— Этим вы только все испортите.
—	Вы скажете все потом, если хотите,— прибавила
мисс Присцилла,— а покуда, прошу вас, Барт, оставьте нас.
—	Но... (Терзаемый подозрениями, майор колебался.)
Но неужели мне нельзя слышать то, о чем вы хотите
464

говорить с господином де Берни? Неужто я не вправе
присутствовать? Это даже вполне естественно, дорогая
Присцилла, если я останусь и объясню...
—	Барт, я собираюсь сказать ему то, что вам не
следует слышать.
Красное одутловатое лицо майора, только что выра¬
жавшее беспокойство, сделалось безразличным.
—	Ну, разумеется, Присцилла...
—	О, прошу вас, уйдите, уйдите! — нетерпеливо про¬
говорила девушка.
Майор воздел руки к небу.
—	Чудесно! Если вы настаиваете... Надеюсь, господин
де Берни не станет злоупотреблять положением. И будет
помнить...
На этот раз его прервал де Берни:
—	Сударь, пока что только вы один злоупотребляете
терпением дамы.
Несколько успокоенный его словами, но все еще не¬
довольный, майор направился к двери.
—	Если что — я рядом, Присцилла.
—	Надеюсь, ничего такого не случится,— ответила она.
Когда майор наконец удалился, девушка отошла от
стола и, подойдя к резного дерева рундуку, стоявшему
под иллюминаторами, облокотилась на него. Лицо у нее
было бледное и взволнованное. Она не смотрела на де
Берни, а он, чтобы избежать ее взгляда, отвернулся в сто¬
рону и стал ждать, когда она заговорит.
Девушка села спиной к солнечному свету, игравшему
яркими бликами в водах лагуны. И наконец спокойно
подняла на него глаза.
—	Шарль,— бесстрастно промолвила она,— скажите
откровенно, почему вы хотите вернуться на Ямайку на
другом корабле?
—	Хорошо,— ответил он.— Чтобы избавить вас от
присутствия человека, который за целый месяц вам, дол¬
жно быть, порядком надоел.
—	И это вы называете откровенностью? Вы играете
со мной или просто не хотите считаться с моими же¬
ланиями?
Ее вопрос озадачил француза. Опустив голову на кру¬
жевное жабо, он принялся ходить из угла в угол.
—	Майор Сэндз достаточно ясно дал понять, какими
должны быть ваши желания, когда речь идет обо мне.
—	Майор Сэндз? — сказала она с легким недоумением
в голосе.— Но при чем здесь майор Сэндз?
46 5

—	Он ваше единственное зеркало.
—	Понимаю...— проговорила она. (Потом наступило
молчание, но он даже не попытался его нарушить.) —
Неужели это имеет для вас какое-то значение? — спросила
она наконец.
—	Имеет, так как это, наверное, касается вас.
—	Это не имеет ко мне ни малейшего отношения.
—	Я сказал — наверное.*. (Он взглянул на нее и пе¬
чально улыбнулся.) Знайте, Присцилла, майор Сэндз прав,
называя меня пиратом.
—	Пиратом? Вас?
—	Я был им. И это клеймо осталось на мне и посейчас.
—	Но я его не вижу. Но даже если б и увидела,
то не обратила бы внимание... Вы самый храбрый, самый
благородный человек из всех, кого я когда-либо знала.
Лицо де Берни стало серьезным и печальным. Он
покачал головой.
—	Не мучайте меня, не искушайте! — простонал он.
Она встала и вплотную приблизилась к нему.
—	Вы сможете избавиться от мук — если поддадитесь
искушению.
—	И что потом? — спросил он.— Если мы станем му¬
жем и женой... вы и я... ваш мир...
Она поднесла руку к его губам, не желая слушать
продолжения, и промолвила:
—	Если мы станем мужем и женой, мой мир станет ва^-
шим, и тогда, наверное, мы оба будем счастливы...
—	Какую страшную и милую ошибку я совершаю! —
сказал он и заключил ее в свои объятия.

ПРИМЕЧАНИЯ
КОЛУМБ (COLUMBUS)
Роман опубликован в 1943 году. На русском языке впервые
опубликован в журнале «Вокруг света» в 1991 году (в сокра¬
щенном варианте). Издавался также: Общество по изучению
тайн и загадок Земли, 1992; издательство «Республика», 1992.
1/с. 16/— Приор (лат. prior — первый, важнейший) — настоя¬
тель небольшого мужского католического монастыря.
2/с. 17/— Требник — богослужебная книга, содержащая в себе
чины совершения треб (от общеславянского «треба» — жертвоприноше¬
ние), то есть таких богослужений, которые обладают, по учению церкви,
особой таинственной силой: чины литургии, таинств, погребения, а также
специальных служб на различные случаи (молитвы за здравие, от эпиде¬
мий и т. д.). В католическом обряде соответствующая книга называется
бревиарий (от лат. breviarium).
3/с. 18/— Туле, или Ультима Туле — остров, который на¬
ходился, по данным античной географии, в шести днях плавания от
Британии, у самого Полярного круга; иносказательно понимался как
последняя обитаемая земля на окраине Океана. Речь идет о плавании
Колумба в 1477 году в Бристоль, Галвей и Исландию. Друг и соратник
великого генуэзца Лас Касас приводит слова Колумба: «В феврале
1477 года я проплыл за остров Туле сто лиг» (Ланге П. В. Великий
скиталец. Москва, 1984, с. 16).
—	Золотой Рог — бухта в проливе Босфор, на берегу которой
расположен Стамбул.
—	Гвинея — общее название тогдашних португальских владений
в Африке
4/с. 18/— Кристобаль Колон — испанский вариант итальян¬
ских имени и фамилии мореплавателя: Кристофоро Коломбо. В свою
очередь, итальянское имя Кристофоро возникло из греческого
Christophorus или латинского Christopherus, означающих в переводе «не¬
сущий Христа».
Еврейские корни Колумба признают современные исследователи. До¬
статочно упомянуть хотя бы изданную к 500-летию открытия Америки
книгу севильского профессора Хуана Хиля «Мифы и утопии открытия.
Христофор Колумб и его время» или вышедший к той же дате в италь¬
янском издательстве «Эйнауди» сборник «Новый Свет. Итальянцы. 1492—
1565», где поддерживается именно такая точка зрения на происхождение
великого генуэзца.
Интересна также вышедшая не так давно книга Симона Визенталя
«Парус надежды», где автор рассматривает экспедицию Колумба как
попытку бегства евреев от тирании инквизиции.
5/с. 19/— Святая п а л а т а — правильнее: Святое учреждение
(Sanctum Officium) — институт, созданный католической церковью для
разыскивания, суда и наказания еретиков. Носил также название Inquisitio
467

haereticae pravitatis (Разыскание еретической порчи), откуда и пошло
название «инквизиция», вошедшее почти во все европейские языки.
6/с. 19/— Бесспорное преувеличение, ибо испанский (кастильский)
и португальский языки очень близки, в том числе — в лексиконе, но дело
не только в этом: Колумб начиная с 1485 года хил вместе с сыном в
Испании.
7/с. 19/— Неф (греч.— корабль)—вытянутая в длину, прямо¬
угольная в плане часть помещения, разделенного столбами, колоннадами
или аркадами, служащими промежуточной опорой для перекрытия; основ¬
ной элемент церковной архитектуры.
—	Клирос — место в храме, где во время богослужения помеща¬
ются певчие, чтецы, а также не занятые в службе священники.
8/с. 20/— Франциск Ассизский (1182—1226) — один из на¬
иболее почитаемых католических святых. Родился в семье зажиточного
торговца. Испытав в юности плен и тяжелую болезнь, отказался от
богатства, раздавал щедрую милостыню, ухаживал за больными, в том
числе прокаженными. В 1207 году отрекся от родного отца, обязавшись
служить только «отцу небесному». Доступным языком, образно и живо,
без догматики и богословской учености проповедовал Евангелие. Стал
основателем монашеского ордена францисканцев, устав которого утверж¬
ден римским папой в 1223 году, но фактическое начало ордена относят
к первым годам XIII века.
9/с. 21/— В 1476 году Колумб женился на Фелипе Муньис (или
Муниш), воспитаннице одного из лиссабонских монастырей и дочери
выходца из Италии Бартоломео Перестрелу (Палестрелло). Она умерла
в Лиссабоне при невыясненных обстоятельствах не позднее 1488 года.
10/с. 22/ — Птолемей, Клавдий (II в. н. э.) — древнегрече¬
ский астроном и картограф, автор просуществовавшей вплоть до XVI века
геоцентрической системы мира, в соответствии с которой неподвижная
Земля находится в центре Вселенной, а вокруг нее вращаются все осталь¬
ные космические тела.
11/с. 23/ — Порту-Санту — один из Азорских островов, откры¬
тый португальцами в 1425 году. Губернатором этого острова с 1446 года
был дед Фелипы Муньис. Здесь, в родовом поместье Муньисов, Колумб
жил в 1478—1479 годах.
12/с. 23/— Галлон — английская мера жидкости, соответствует
4,5	литра.
13/с. 25/— Споры о дате рождения Христофора Колумба еще не
завершились, но если остановиться на наиболее обоснованной, чаще всего
признаваемой за истинную (1451 г.), то во время разговора с приором
герою было около 40 лет.
14/с. 32/— Сарацинами в средневековой Европе называли сначала
арабов, а потом мусульман вообще. Слово это заимствовано из прован¬
сальского языка (sarrazin), куда оно попало из народной латыни
(sarracinum).
15/с. 32/ — Мараведи — так назывались в XII — начале XIII ве¬
ка золотые монеты, чеканившиеся в Испании и Португалии по образцу
арабских; позднее чеканились из сплавов. В XV веке мараведи стала
мелкой разменной монетой. С 1474 года мараведи составляла 1/34 часть
серебряного реала, что было эквивалентно примерно 0,1 грамма чистого
серебра.
Королева Изабелла пожаловала Колумбу в декабре 1491 года 20 тысяч
мараведи на приобретение мула и приличной одежды, чтобы достойно
явиться ко двору.
16/с. 34/— Вряд ли можно говорить об отношении Фердинанда к Ко¬
лумбу как к протеже приора Хуана: ведь еще в начале 1487 года, почти
468

за пять лет до описываемых событий, Фердинанд и Изабелла милостиво
принимали генуэзца. Аудиенции у королевской четы Колумб получал и в
дальнейшем: в августе 1487 года, мае 1489 года, весной 1490 года.
Следствием таких аудиенций, как правило, становились денежные ссуды
Колумбу.
17/с. 35/— Иеронимиты — общее название для членов различ¬
ных монашеских орденов, избравших своим патроном блаженного Иеро¬
нима. Древнейший из них был утвержден папой Григорием XI в 1373 году
и быстро распространился по Испании и Португалии. В дальнейшем этот
орден принял светский характер и был упразднен.
18/с. 39/— Ронда (исп.) — дорога вдоль городской стены.
19/с. 41/— Мараны —-крещеные евреи. В Испании XIV—XV ве- '
ков так называли евреев, принявших по принуждению или расчету хри¬
стианство, но втайне продолжавших исповедовать свою старую веру.
Инквизиция жестоко преследовала маранов.
20/с. 45/— Торквемада, Томас (1420—1498)—доминикан¬
ский монах, с 80-х годов XV века глава испанской инквизиции; осудил на
сожжение более 10 ООО еретиков; инициатор изгнания евреев из Испании
в 1492 году.
21/с. 47/— Намек на древнегреческий миф: бог Зевс, чтобы добиться
любви красавицы Леды, дочери этолийского царя Фестия, проник к ней
в образе лебедя.
22/с. 47/— Актеон — герой древнегреческого мифа, знаменитый
охотник. Как-то на охоте он случайно увидел купающуюся богиню Арте¬
миду, за что был превращен ею в оленя; не узнав хозяина, собаки
растерзали Актеона.
23/с. 48/— Улисс — так на латыни звучит имя древнегреческого
героя Одиссея.
24/с. 55/— Алькальд (исп.) — глава местного самоуправления
в Испании, наделенный также и судейскими функциями.
—	Альгвасил (исп.) — полицейский или судебный исполнитель.
25/с. 62/ — Сантьяго-де-Компостела — Иаков, один из
12 апостолов, святой покровитель Испании. В 812 году близ галисийского
местечка Компостела была обнаружена могила апостола, после чего он
стал считаться защитником христианских рыцарей, воюющих с маврами.
26/с. 63/— Мантилья — чисто испанская деталь одежды: кусок
сукна, шелка, шерсти или другой ткани, с тюлевой или кружевной
отделкой, а иногда и без нее, служивший накидкой для головы.
27/с. 75/— Речь идет о дерзком нападении на турецкий порт Тунис
флота короля Рене Анжуйского, в котором Колумб, по словам его сына
Фернандо, принимал активное участие.
28/с. 79/— Мориски — крещеные арабы.
29/с. 83/— Диоклетиан, Гай Аврелий Валерий —
римский император в 284—305 годах. Родился в 243 году, сын вольноот¬
пущенника, выдвинулся на военной службе, в том числе — в охране
цезарей, после смерти одного из которых провозглашен императором.
—	Центурион — командир подразделения в римском легионе.
—	Трибун — речь идет о военном трибуне; в Древнем Риме так
назывались младшие командиры, а нередко и командиры легионов; назва¬
ние образовано по аналогии с народным трибуном, высшим должностным
лицом, которого выбирало римское простонародье — плебеи.
30/с. 85/— Аполлон — один из главных богов Древней Греции и
Древнего Рима, сын Зевса, отождествлявшийся с Солнцем.
31/с. 85/— Сарабанда — старинный испанский танец живого,
страстного характера; счет на три.
32/с. 85/— Фидий (около 500—432 до н. э.) — величайший скуль¬
469

птор Древней Греции. Самая знаменитая из его работ, Зевс Олимпийский,
включена эллинами в число семи «чудес света».
33/с. 97/— Мескита (иен.— мечеть)—кафедральный собор
в Кордове, под который была приспособлена старинная мечеть, перестро¬
енная, в свою очередь, в 785 году, по приказу мавританского правителя
Абд-эр-Рахмана I из визиготской церкви Сан-Висенте.
34/с. 98/— Бурнус — длинный плащ с капюшоном у кочевни-
ков-арабов.
35/с. 105/— Аутодафе (буквально: «акт веры», исп.) —торже¬
ственное оглашение приговора инквизиции над еретиками; в обыденной
, речи так называлось и приведение приговора в исполнение. Приговор, как
правило, заключался в сожжении на костре.
36/с. 105/— Праздник тела Христова {лат,— Corpus
Domini) — ежегодное католическое торжество в память об одном из та¬
инств христианской церкви — евхаристии. Идею об установлении такого
праздника впервые высказала льежская монахиня Юлиана. Идея нашла
поддержку у местного епвекопа, и в 1247 году впервые состоялось тор¬
жество. В качестве официального католического праздника утвержден
папой Урбаном IV в 1264 году. Празднуется в конце мая — июне, в первый
четверг после одного из важнейших христианских праздников — Троицы.
37/с. 126/— Герольд — глашатай, а также распорядитель на тор¬
жествах и рыцарских турнирах.
38/с. 127/— Стихарь — длинное, с широкими рукавами верх¬
нее облачение священнослужителей низшего ранга, надеваемое при бо¬
гослужениях.
39/с. 127/— Калатрава — военно-религиозный орден, самый
старый в Испании. Основан в 1158 году аббатом Раймундо де Фитеро.
•	Несколько позже, около 1175 года, признан папой Александром III. Орден
имел особого великого магистра до 1493 года, когда это звание перешло
к испанскому королю. Орден прославился подвигами своих рыцарей в бит¬
вах с маврами в XII—XIII веках. В 1931 году орден был распущен, но
в годы гражданской войны восстановлен.
40/с. 127/— Епитрахиль — часть обрядового облачения свя¬
щенника: длинная лента, надеваемая на шею.
41/с. 127/ — Алькантара — испанский военно-религиозный ор¬
ден; начало ему положили в 1156 году несколько рыцарей из Саламанки,
отважно сражавшихся с маврами в крепости Сан-Хулиан-дель-Перей-
ро, в их числе — дон Суэро Фернандес Баррьентос, считающийся осно¬
вателем ордена.
42/с. 133/— Лига — старинная испанская мера длины; во времена
Колумба сухопутная лига соответствовала 5573 метрам, морская —
5565 метрам.
43/с. 135/— Остров Святого Брандана — Брандан (со¬
временная транскрипция Брендан) — ирландский святой, покровитель мо¬
реплавателей. Был аббатом монастыря в Клонферте, насчитывавшего
около трех тысяч монахов, умер между 570 и 583 годами. Как и многие
ирландские монахи, был сведущ в мореходном деле и много путешество¬
вал. Предполагают, что он даже достигал побережий Гренландии и Се¬
верной Америки. Не так давно Тим Северин доказал принципиальную
возможность такого плавания.
44/с. 135/— Плиний Старший (23 или 24—79) —римский
писатель, ученый и государственный деятель, автор знаменитой «Естест¬
венной истории» в 37 книгах, подлинной энциклопедии естественно-науч-
ных знаний античного мира. Погиб при извержении Везувия, проводя
научные наблюдения.
45/с. 135/ — Лактантий — Люций Целий Фирмиан Лактанций
470

(около 250 — около 330), знаменитый христианский писатель, в конце
III — начале IV века преподавал риторику в Никомедии, позднее был
учителем старшего сына императора Константина. До наших дней сохра¬
нились четыре его сочинения.
46/с. 149/— Коррехидор (исп.) — губернатор.
47/с. 164/— Бомбарда — один из ранних типов артиллерийских
орудий, применявшийся в XIV—XVI веках при осаде и обороне крепостей.
Стволы делали из сваренных железных полос, стянутых железными
кольцами, или отливали из бронзы, а потом укладывали в деревянные
колоды, при этом угол возвышения ствола оставался постоянным. Пушка
заряжалась с дула и стреляла каменными ядрами на расстояние до
700 метров.
48/с. 187/— «Те Д е у м» (лат.) —начальные слова католического
гимна (см. дальше, в главе 36).
49/с. 189/— Флорин — название золотых монет, чеканившихся во
Флоренции с 1252 года и имевших на лицевой стороне (аверсе) изобра¬
жение лилии, герба города, «цветка» (откуда и название монеты); чека¬
нились из почти чистого золота весом 3,53 грамма. Впоследствии флорины
стали чеканить другие государства, но уже без изображения цветка.
50/с. 189/— Дукат — золотая монета, которую с 1284 года начали
чеканить в Венеции. Вес монеты вскоре был приравнен ко флорину,
так что в обращении обе монеты были в течение многих веков вза¬
имозаменяемы.
51/с. 192/— Люцифер (буквально: «носитель света») —по хри¬
стианскому учению: Сатана, падший ангел, повелитель ада.
52/с. 201/— Крона (корона) — название монеты; анахронизм
Р. Сабатини: в XV веке короны в Испании не чеканились.
53/с. 203/— Сабатини не совсем точен в описании событий. В указе
от 30 апреля Изабелла «в наказание Пал оса за провинности перед
короной» приказала «немедленно реквизировать три лучших судна» из
числа принадлежащих порту. 17 мая Колумб выехал из Санта-Фе, поле¬
вого военного лагеря вокруг Гранады. Встретившись с затруднениями,
Колумб немедленно пожаловался королеве. 20 июня последовал новый
монарший указ: на порт налагался штраф за каждый день проволочки,
а городским властям предлагалось немедленно взять силой необходимые
суда вместе с их экипажем. Наблюдать за выполнением нового указа был
послан придворный офицер Хуан Пеналоса. Именно он обещал полное
прощение преступникам, пожелавшим наняться в матросы экспедиции
Колумба (независимо от тяжести совершенного злодеяния).
54/с. 213/— Камлот (фр.) — плотная шерстяная или полушерстя¬
ная ткань.
55/с. 214/— В соответствии с договором от 17 апреля 1492 года
Колумб получил право на десятую долю «всех жемчугов, драгоценных
камней, золота, серебра, пряностей и всяких продуктов, найденных, куп¬
ленных или приобретенных каким бы то ни было образом в управляемых
им странах». На организацию экспедиции Колумб потратил большую
часть 1140 тысяч мараведи, отпущенных ему королевской казной.
56/с. 216/ — Рехидор (исп.) — советник городского муниципа¬
литета.
57/с. 217/— В экспедиции Колумба участвовали три судна: две ка¬
равеллы и одно более крупное класса «наве» (корабль) или «каррака».
Документов о точных размерах кораблей не сохранилось. Приводимые
в различных изданиях сведения основаны на тех или иных реконструк¬
циях. «Санта-Мария», флагманский корабль, грузоподъемностью 200—
280 тонн, длиной корпуса около 25 м, осадкой 7 футов, имел три мачты
с прямыми парусами на двух передних, с треугольным — на бизани.
471

«Санта-Мария» развивала скорость до десяти узлов. Капитаном судна
Колумб назначил себя, кормчим — владельца корабля Хуана де ла Косу.
Каравеллами назывались более легкие и маневренные суда с надстройка¬
ми на носу и корме, появившиеся впервые в Португалии в XIII веке
и очень хорошо зарекомендовавшие себя в прибрежном плавании, в устьях
рек и на усыпанных островками и мелями мелководьях, благодаря чему
нашли повсеместное применение в эпоху Великих географических откры¬
тий. Грузоподъемность трехмачтовой «Пинты» определяется в 140 тонн,
длина корпуса около 15 метров, скорость 11 узлов. Каравелла несла
прямые паруса на фок-мачте, треугольные, или латинские,— на осталь¬
ных. Капитаном был владелец судна Мартин Алонсо Пинсон, кормчим —
его брат Франсиско. Третий корабль «Нинья» был самым маленьким:
100 тонн грузоподъемности, три мачты под латинскими парусами, ско¬
рость — до 11 узлов; капитаном был Висенте Яньес (Яньос) Пинсон,
третий из братьев, а кормчим — владелец судна Хуан Ниньо.
58/с. 217/— Фальконет — артиллерийское орудие небольшого
калибра (45—100 мм), применявшееся в полевой артиллерии, а также на
флоте: на гребных судах и яхтах. Но автор несколько опережает события:
фальконет впервые применен в Италии в 1536 году.
59/с. 218/— Источники и исторические исследования расходятся от¬
носительно лингвистического багажа Торреса. Максимальное число язы¬
ков, которыми он в той или иной степени владел,— семь — названо
в книге Г. Ревзина «Колумб» (Москва, 1937): латинский, греческий, ев¬
рейский, арабский, коптский, армянский и, естественно, испанский.
60/с. 220/— В дневнике плавания Колумба записано: «Мы отправи¬
лись в пятницу, 3 августа, от отмели Сальтес в восемь часов утра»
(«Путешествия Христофора Колумба», Москва, 1961, с. 80).
61/с. 220/— Ют — надстройка в кормовой части судна, от одно¬
го борта до другого, в которой располагаются жилые и служебные
помещения.
62/с. 221/— Мачты на судах носят следующие названия: фок-мач¬
та — передняя, ближняя к носу; грот-мачта — средняя; бизань-мачта —
кормовая. Именно такие трехмачтовые суда принимали участие в экспе¬
диции Колумба. По мачтам нижние, самые крупные паруса носили ана¬
логичные названия: фок, грот и бизань.
63/с. 221/— Шкафут — часть верхней палубы между фок-
и грот-мачтами на многомачтовых судах.
64/с. 221/— Шканцы — часть верхней палубы между грот- и би¬
зань-мачтами на многомачтовых судах; здесь совершаются официальные
церемонии (парады, встречи и т. п.).
65/с. 221/— «Комментарии» — речь идет о двух книгах выда¬
ющегося политического и военного деятеля Древнего Рима Гая Юлия
Цезаря: «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне».
На языке оригинала, латинском, они называются «комментариями».
66/с. 223/— Скорость 10 узлов = 18,5 км/ч = 5 м/с, что равнознач¬
но всего лишь трем баллам по шкале Бофорта.
67/с. 223/— Комингс — толстый деревянный брус (во времена
Колумба) высотой до 60 сантиметров над палубой, ограждающий отвер¬
стия в палубе (люки, шахты и др.).
68/с. 225/— Нактоуз (гол.— nachthuis)—подставка в виде
шкафчика для установки магнитного компаса на судне. Но на кораблях
Колумба нактоузов еще не было.
69/с. 229/— Олуши — семейство морских птиц отряда веслоногих;
длина тела — до одного метра; оперение обычно белое, маховые перья
черные, клюв длинный и слегка изогнутый книзу; крылья длинные.
70/с. 229/— 200 морских саженей — около 360 метров.
472

71/с. 236/— Иона — один из библейских пророков. В одноименной
книге Ветхого завета рассказывается, как пророк, находясь на пути
в Испанию, был выброшен матросами в море. «И повелел Господь боль¬
шому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три
ночи. И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита... И сказал
Господь киту, и он изверг Иону на сушу» (Книга пророка Ионы, гл. 2,
ст. 1—2, II).
72/с. 237/— Кабельтов — десятая часть морской мили;
185,2 метра.
73/с. 237/— Это событие произошло 25 сентября.
74/с. 238/— Румпель — рычаг для управления рулем судна.
75/с. 238/— Гитовы — снасть для подбирания парусов, подтяги¬
вания их к рею, мачте или гафелю перед окончательной уборкой парусов.
76/с. 238/— Б а к — носовая часть верхней палубы судна.
77/с. 240/— Р и ф ы — поперечный ряд подвязок на парусах для
убавки их при крепком ветре.
—	Трисель — косой четырехугольный парус, верхняя часть кото¬
рого пришнуровывается к наклонному брусу — гафелю, а нижняя часть —
к мачте.
78/с. 241/— Шпигаты — отверстия в фальшборте или палубном
настиле для удаления с палубы воды.
79/с. 242/— Планшир (планширь) —верхний брус фальшборта
корабля.
80/с. 244/— Рангоут — совокупность круглых деревянных частей
оснащения судна.
81/с. 244/— Бунт на «Санта-Марии», столь красочно описанный
Р. Сабатини, является на самом деле одной из распространенных легенд,
относящихся к первому плаванию Колумба. О нем ни словом не упоми¬
нается в дневнике великого мореплавателя. Более того, «ни Колон, ни его
комментатор Лас Касас, ни его сын Фернандо не упоминают ни одного
случая неподчинения» («Enciclopedia universal ilustrada europeo —
americana», t. XIV, Madrid, 1979, p. 208).
To же самое можно сказать и про жестокий шторм, будто бы пре¬
рвавший матросский бунт. Флотилия шла по пути, который впоследствии
был назван «дамским» именно за почти полное отсутствие штормов
и ураганов, причем устойчивые попутные ветра не требуют частой пере¬
становки парусов, так что палубные команды подолгу свободны от самых
тяжелых судовых работ. В дневнике Колумба упоминается, что наиболее
беспокойным океан был накануне прибытия к острову Сан-Сальвадор, то
есть 11 октября, но и тогда до шторма дело не дошло.
82/с. 247/— Бушприт — горизонтальный или чуть наклонный
деревянный брус, выступающий с носа судна; служит для привязывания
косых треугольных парусов.
83/с. 247/— Вечером 11 октября Колумб, до этого не спавший трое
суток, действительно заметил отдаленную светящуюся точку. Вызванный
им на мостик Педро Гутьерес тоже заметил свет. Однако еще один моряк,
Родриго Санчес, ничего не разглядел. Колумб засомневался и решил не
будоражить команду сигналом. Это было всего за четыре часа до того,
как 12 октября, в два часа ночи, матрос с «Пинты» Педро Триана заметил
в двух милях от корабля низменный берег. Кстати, обещанной королевской
награды — ежегодной ренты в 10 ООО мараведи — Триана за свое откры¬
тие не получил ни от Колумба, ни от суда, в который обратился матрос.
Потрясенный несправедливостью, Триана перебрался в Марокко и при¬
нял ислам.
84/с. 249/— Туземцы называли свой остров Гуанаани — от обилия
населявших его гигантских ящериц игуан (Р. Сабатини ниже дает непра¬
473

в ильное истолкование этого названия). Сейчас большинство исследовате¬
лей отождествляют Гуанаани с островом Уотлинг.
85/с. 255/— Посланцы вернулись из короткой экспедиции 6 ноября.
Страну, будто бы изобилующую золотом, туземцы называли то Б обе к, то
Квисей; последнее название Колумб «расшифровал» как Кинсей, или
Небесный город Китая.
86/с. 256/— Бегство «Пинты» произошло 19 ноября.
87/с. 256/— 5 декабря Колумб достиг восточной оконечности Кубы,
которую он принял за окраину Азиатского материка, почему и назвал
мыс, которым обрывалась суша, Альфа и Омега, то есть Начало и Конец.
Крейсируя у этого мыса, Колумб заметил к северо-востоку гористую
землю, которую туземцы называли «Богио» — нынешний остров Гаити.
Колумб назвал эту землю Эспаньолой, то есть маленькой Испанией.
88/с. 262/— Песо — название «песо» (исп. peso — вес) возникло
несколько позже в Америке, где испанцы на захваченных землях делили
слитки серебра по весу на унции и использовали эти куски как деньги.
Позднее название «песо» перешло на серебряную монету достоинством
в восемь реалов, чеканка которой началась в Испании в XVI веке.
89/с. 265/— В обратный путь к родным берегам «Нинья» отправи¬
лась 16 января 1493 года.
90/с. 270/— Тежу (порт.), или Тахо (исп.) — одна из крупней¬
ших рек Пиренейского полуострова, впадающая в Атлантический океан.
91/с. 272/— Убежденность Колумба в открытии именно новой, не¬
известной до него европейцам, части света не могла возникнуть в резуль¬
тате короткого знакомства с Антильскими островами. Впервые мысль
о	том, что вновь открытые земли не принадлежат Азии, высказал италь¬
янский ученый Пьетро Мартире д’Ангьера (1459—1526), живший с
1487 года при испанском дворе. Понятие «Новый Свет» (Mundus Novum)
появляется в 1503 году после выхода трактата Америго Веспуччи под тем
же названием.
92/с. 275/— Гибралтар — имеется в виду скала высотой
429 метров у входа в одноименный пролив; испанское название возникло
из арабского Джебель-Тарик (гора Тарика) — в память о берберском
полководце Тарике бен Сеиде.
93/с. 278/— Сид (араб.— господин) — прозвище, которое носил ис¬
панский национальный герой Родриго (Руй) Диас де Бивар (между
1030—1040—1099), прославившийся в многочисленных сражениях с мав¬
рами. Его жизнь, действительные и мнимые подвиги воспеты в различных
испанских хрониках, романсеро, в национальном эпосе «Песня о моем
Сиде», а также в многочисленных литературных произведениях.
94/с. 279/— Голгофа — гора в окрестностях древнего Иерусали¬
ма, на которой был распят Иисус Христос.
95/с. 296/— Фу эрос (исп.)—юридический термин, охватываю¬
щий целый ряд понятий: 1) собрание законов общего характера, относя¬
щегося ко всем подданным королевства, 2) хартии феодальных вольностей
отдельных провинций, сословий или фамилий, 3) пожалования и права,
привилегии и обязанности жителей городских и сельских общин (муни¬
ципальные фуэрос).
96/с. 303/— На самом деле знакомство Колумба с бедной дворянкой
Беатрис Энрикес де Арана (брата которой звали Педро) произошло зимой
1487 года. Знакомство это быстро перешло во взаимное чувство, и Энрикес
в августе 1488 года родила Колумбу сына Фернандо, в будущем —
знаменитого космографа и биографа своего великого отца.

БУКАНЬЕР ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
(THE BLACK SWAN)
Роман вышел в 1939 году. В настоящем собрании сочинений
публикуется новый перевод романа, свободный от погрешностей
первого издания книги на русском языке. Автор назвал свое
произведение по имени корабля, в сущности не играющего
в романе основную роль, поэтому при подготовке перевода
к публикации было выбрано новое название, больше отража¬
ющее, на наш взгляд, суть фабулы произведения.
1	/с. 306/— Стеньга — наставленная часть мачты, являюща¬
яся ее продолжением; на парусных судах бывает до четырех таких про¬
должений.
2/с. 306/— Рей — балка круглой формы, которая подвижно укреп¬
ляется средней частью на мачте или стеньге. На парусных судах с прямым
вооружением служит для привязывания прямого паруса.
3/с. 306/— Карл II (1630—1685), английский король из династии
Стюартов, правил в 1660—1685 гг.; кроме того, с 1649 г. был королем
Шотландии.
4/с. 306/— Уилтшир — графство на юге Англии.
5/с. 307/ — Наветренные острова — часть Малых Анти¬
льских островов, вытянувшаяся почти в меридиональном направлении
между 12° и 18° 30 с.ш., к северу от побережья Южной Америки;
разделяет Карибское море и Атлантический океан. Наиболее значитель¬
ные острова: Гваделупа, Мартиника, Доминика, Сент-Люсия, Сент-Вин-
чент, Гренада. Остров Антигуа, упоминаемый ниже, расположен в север¬
ной части архипелага.
6/с. 309/— Уайтхолл — улица в Лондоне, на которой располо¬
жены правительственные учреждения; часто это название используется
как переносное обозначение английского правительства.
7/с. 310/— Склянки — получасовой промежуток времени, кото¬
рый на морских судах отмечается ударом в судовой колокол. В 4, 8, 12,
16, 20 и 24 часа бьют по восемь склянок, а потом счет начинается сначала.
8/с. 310/— Релинги (англ. railings; обычно употребляется во мно¬
жественном числе) — ограда, перила.
9/с. 311/— В романе используется несколько синонимичных назва¬
ний пиратов. «Буканьеры» — французское название, образованное от ка-
рибского «boucacoui», или «boucaboui», обозначавших либо мясо, коптив¬
шееся на костре, либо деревянную палочку, на которой коптилось мясо.
Впоследствии буканьерами стали называть охотников, промышлявших
в лесах Антильских островов. Точно так же прозвали и укрывавшихся
в лесах бунтарей, которые в XVII в. вели партизанскую войну с испанцами
в их колониях, главным образом, на Сан-Доминго, и присоединявшихся
к ним всевозможных авантюристов, преимущественно нормандского про¬
исхождения. Часть пиратской вольницы на Тортуге оставалась на берегу
475

для снабжения экипажей мясом. В частности, они какое-то время разво¬
дили коз. Это занятие в немалой степени способствовало распространению
названия «буканьер» на пиратскую братию. Слово «флибустьер» появилось
в английском языке в конце XVI в. (flibutor, frybuter, позднее — filibuster).
Оно является транскрипцией голландского «vrijbueter», которое буквально
переводится как «мастер добычи»; им в XVI веке обозначали пиратов.
Сами голландцы впоследствии стали называть пиратов по-другому:
zeerovers, то есть «морские разбойники». Примерно то же значение имело
испанское слово corsario, известное нам в форме «корсар».
10/с. 311/— Марс — площадка у соединения мачты и стеньги, слу¬
жащая для размещения наблюдателей или сигнальной и осветительной
техники; на парусном флоте использовалась также для постановки парусов
и управления ими.
11/с. 313/— Мари-Галант — остров в группе Наветренных ос¬
тровов к северу от Доминики и к востоку от Гваделупы.
12/с. 313/— Девон (точнее—Девоншир)—графство в юго-за¬
падной Англии.
13/с. 313/— Санта-Крус — самый южный и самый крупный ос¬
тров в группе Виргинских островов.
14/с. 315/— Полуют — частично утопленная в корпус кормовая
надстройка судна. Фактически в описываемую Р. Сабатини эпоху полуют
не отличался от юта, как называют надстройку в кормовой части судна.
15/с. 316/— Метис — потомок от межрасовых браков. В Америке
так называли детей от браков белых с индейцами.
16/с. 318/— Санта-Каталина — остров в Карибском море,
в четырех днях хода от Гаити.
17/с. 318/— Мессир (фр. messir)—первоначально — почетное
обозначение крупных феодалов, позднее — почтительное слово, которое
ставилось перед фамилиями священников, врачей, адвокатов и пр.
18/с. 318/— Портобело — городок на карибском побережье Па¬
намы, к востоку от г. Колона.
19/с. 319/— Морган Генри (1635?—1688)—знаменитый ка-
рибский пират. Происхождение и ранняя карьера его неясны. Видимо,
участвовал в завоевании Ямайки в 1655 г. и большом походе на Кубу
в 1662 г. Во время англо-голландской войны 1655—1667 гг. он уже второе
лицо среди буканьеров, оперирующих против голландских колоний в Ка¬
рибском море. В 1668 г. избран командиром буканьеров, и под его
командованием был вскоре разграблен кубинский город Пуэрто-Принсипе
(ныне — Камагуэй), потом Морган дерзко взял штурмом Портобело,
совершил успешный рейд по испанским селениям вокруг озера Маракайбо
и наконец руководил взятием Панамы. Последнее событие случилось уже
после заключения мира с Испанией, поэтому Морган был арестован
и отправлен в Лондон (апрель 1672 г.). Отношения с Испанией вскоре
снова ухудшились, и в 1674 г. король Карл II возвел Моргана в рыцарское
достоинство, а потом отправил губернатором на Ямайку, где бывший пират
жил в почете и достатке до конца своих дней.
20/с. 321/— Г у а я в а — вечнозеленое дерево семейства миртовых;
родина — тропическая Америка; его кисло-сладкие сочные плоды, содер¬
жащие до 11 % сахара, стали излюбленным лакомством во многих странах.
21/с. 322/— Нападение пиратов на г. Панаму — реальный истори¬
ческий факт. В августе 1670 г. более 2000 буканьеров под водительством
Г. Моргана отправились на 36 судах в поход. Они пересекли перешеек
и после непродолжительной осады 18 января 1671 г. взяли город.
22/с. 323/— Кампече — залив в южной части Мексиканского за¬
лива и его побережье (ныне — часть территории одноименного мексикан¬
ского штата).
476

23/с. 324/— «Береговое братство» — самоназвание своеоб¬
разной пиратской республики на о. Тортуга. В «братстве» соблюдались
некоторые нормы демократии: выборность капитанов, равномерное и спра¬
ведливое распределение добычи, высаживание мятежников на необитае¬
мые острова, забота об увечных и раненых сотоварищах. Единой общей
идеей, сплачивавшей разномастных обитателей пиратской республики,
была вражда к испанцам, считавшим Карибское море и прилегающую
к Южной Америке часть Тихого океана собственной вотчиной.
24/с. 325/— Льё — старинная французская единица длины, имев¬
шая различное значение; различают морское льё, равное двадцатой части
градуса дуги меридиана, что составляет 5555,5 м, и сухопутное — равное
двадцать пятой части градуса, или 4444,4 м.
25/с. 325/— А вес — вершина одноименного подводного хребта на
востоке Карибского моря.
26/с. 326/— Порты, орудийные порты — отверстия в борту кораб¬
ля для производства артиллерийской стрельбы с нижних палуб.
27/с. 327/— Траверз — направление, перпендикулярное про¬
дольной оси корабля.
28/с. 328/— Штаг — снасть, поддерживающая мачту или стеньгу
спереди.
Поворот оверштаг — поворот, выполняемый против ветра,
когда судно проходит линию ветра носом.
29/с. 328/— Полубак — утопленная в корпус судна (обычно на
половину) носовая надстройка.
30/с. 330/— Преувеличение автора; вряд ли надо напоминать, что в
XVII веке стальных поручней на флоте не было.
31/с. 331/— Кулеврина — длинноствольное артиллерийское
орудие, применявшееся для стрельбы на дальние расстояния в европейских
армиях и военных флотах в XV—XVII веках. Различались по калибру (от
0,5 до 50 футов) и по относительной длине ствола (от 18 до 50 калибров).
32/с. 335/— Баллер руля — ось для вращения руля судна,
скрепленная с пером руля. На деревянных судах называлась «рудерпис»;
к нему крепились деревянные брусья, составлявшие перо руля, а к верхней
части, голове руля,— румпель.
33/с. 337/— Тафта — гладкая тонкая шелковая ткань.
34/с. 343/— Рундук — а) прилавки в корме, которые устраива¬
лись по обе стороны от руля; б) сундучки в каютах и на палубах, в которых
хранились мелкие корабельные вещи: флаги, лоты, лаги и пр.
35/с. 344/— Г а л и о н — торговое судно, обычно массивное и тихо¬
ходное, которое испанцы использовали для торговли со своими американ¬
скими колониями, в частности — для перевозки золота с перуанских
рудников.
36/с. 344/— Фрегат — трехмачтовый военный корабль с двумя
батарейными палубами (до 60 пушек), характеризовавшийся большой
остойчивостью и отменным ходом. Использовался главным образом для
крейсерства и разведки.
37/с. 344/— Дублон — средневековая испанская золотая монета.
С 1557 года в Испании чеканились эскудо весом 3,38 г (около 3,0 г чистого
золота).
38/с. 345/— Каймановы острова — группа мелких островов
в Карибском море к югу от Кубы и к северо-западу от Ямайки.
39/с. 345/— Шлюп — трехмачтовый парусный корабль средних
размеров с батареей на верхней палубе и пушками небольшого калибра.
Обычно использовался для разведки, посыльной службы и других подо¬
бных действий.
477

40/с. 345/— Эспаньола — тогдашнее название о. Гаити.
41/с. 357/— Речь идет об озере Маракайбо и прилегающем побе¬
режье Венесуэльского залива.
42/с. 366/— Альбукерке — небольшой архипелаг в южной ча¬
сти Карибского моря, примерно в 200 километрах от побережья Никарагуа.
43/с. 371/— Нантский эдикт — завершающий религиозные
войны во Франции юридический акт, подписанный в апреле 1598 г.
французским королем Генрихом IV. Согласно эдикту, католицизм остался
господствующим вероисповеданием во Франции, но протестанты («гуге¬
ноты») получили право на свободу богослужения (кроме ряда крупных
городов, включая Париж), право занимать судебно-административные
и военные руководящие должности, для них были учреждены особые
палаты при парламентах Парижа, Тулузы, Бордо и Гренобля, в которых
разбирались судебные дела гугенотов.
44/с. 371/— Пиратство никогда не пользовалось покровительством
закона. В данном случае речь идет о переходе, начиная с 1689 г.,
«неорганизованных» пиратов под защиту национального флага. Таким
образом, им предоставлялся на период военных действий статус каперов,
основной задачей которых оставался грабеж торговых кораблей, но...
принадлежащих неприятельскому государству. Для военных кораблей под
флагами союзных государств каперское судно не считалось уже преступ¬
ным, его экипаж пользовался всеми правами моряков военного флота.
45/с. 382/— Цитата (лат.) из эпической поэмы великого древнерим¬
ского поэта Вергилия «Энеида». В полном виде цитата звучит: «Кто бы он
ни был, боюсь данайцев, и дары приносящих» (в тексте Р. Сабатини приве¬
дено только окончание фразы).
46/с. 385/— Эльдорадо (исп. El Dorado) — легендарная страна,
изобилующая золотом и драгоценностями, будто бы расположенная в бас¬
сейнах Ориноко и Амазонки. Ее безуспешно искали многие европейцы
в XVI—XVII веках.
47/с. 386/— Биксы — тропические растения семейства биксовых.
—	Гибискус — род растений семейства мальвовых, содержит око¬
ло 250 видов деревьев, кустарников и однолетних трав, распространенных
главным образом в тропиках.
48/с. 394/— Ахилл — легендарный греческий герой, один из вож¬
дей греческой армии, осаждавшей малоазиатский город Трою (Илион).
49/с. 398/— Видимо, автор имеет в виду эпизод из биографии фран¬
цузского короля Генриха IV, когда он, будучи еще только французским
принцем и королем Наваррским, тайком покинул в 1576 г. французский
королевский двор, где он фактически находился в плену после Варфоло¬
меевской ночи (24 августа 1572 г), во время которой католики осущест¬
вили массовое избиение гугенотов в Париже и других крупных городах
страны.
50/с. 400/— Ямс — группа из более чем 30 видов растений рода
диоскорея (Dioscorea), распространенных в тропических и субтропических
странах. Съедобны корни растений, достигающие у некоторых видов до
1,5	м в длину и до 50 кг веса. Ямс используют в пищу подобно картофелю.
51/с. 430/— Фанданго — испанский народный танец в умерен¬
ном темпе; счет на три; исполнялся с кастаньетами.
52/с. 437/— Фальшборт — продолжение борта над палубой
(в эпоху парусного флота — деревянное), служащее ограждением палубы.
53/с. 443/— Ливр — денежно-счетная единица Франции, сущест¬
вовавшая с начала IX века по 1795 год.
Примечания А. МОСКВИНА

СОДЕРЖАНИЕ
Н. Непомнящий УДАЧИ КАПИТАНА САБАТИНИ
5
КОЛУМБ
Роман
Перевод Вик. ВЕБЕРА
15
БУКАНЬЕР ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
РОМАН
Перевод И. АЛЧЕЕВА
305
Примечания
467

Сабатини Рафаэль
С 12 Собрание сочинений. Том первый. Колумб. Роман
(пер. Вик. Вебера). Буканьер Его величества. Роман
(пер. И. Алчеева). Редактор-составитель Н. Непом¬
нящий.— М., АО «Прибой» — Журнал «Вокруг све¬
та», 1992.—480 с. (Библиотека «Вокруг света»)
ISBN 5-8760-001-1
В первый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы
«Колумб» и «Буканьер Его величества» («Черный Лебедь»). Пер¬
вый посвящен тому периоду жизни Колумба, когда он готовил
экспедицию в Новый Свет, полагая, что плывет в Индии. Второй
роман — о пиратах Карибского моря. Главные герои оказываются
в самых невероятных ситуациях, их окружают подлинные, невы¬
мышленные персонажи, например, Генри Морган и другие извест¬
ные личности.
ИБ № 16
Сабатини Рафаэль
КОЛУМБ
БУКАНЬЕР ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Редактор-составитель
Н. Непомнящий
Художник
Н. Маникало
Технический редактор
О. Бойко
Корректоры
Е. Дмитреева, В. Назарова.
Сдано в набор 10.08.92. Подписано в печать 04.10.92. Формат 84X108 /32 Бумага офсетная. Гар¬
нитура «Таймс». Печать высокая. Уел. печ. л. 25,2. Учетно-изд. л. 27,0. Тираж 150 000 экз.За¬
каз 1067. Москва. Акционерное общество «Прибой», Редакция журнала «Вокруг света».
Ордена Трудового Красного знамени ГП «Техническая книга» Мининформпечати РФ. 198052,
г. Санкт-Петербург, Измайловский пр., 29.