Автор: Циркин Ю.Б.
Теги: древний и античный мир история история рима
ISBN: 978-5-8064-2918-7
Год: 2020
Текст
STUDIA G RAECO-ROMANA
Ю. Б. Циркин
ИСТОРИЯ
РИМА
ЦАРСКИЙ РИМ
В ТИРРЕНСКОЙ ИТАЛИИ
HERZEN
Серия «Studia Graeco-Romana»
Редакционный совет:
С. И. Богданов (Санкт-Петербург), Ю. А. Виноградов (Санкт-Петербург),
О. Л. Габелко (Москва), В. А. Горончаровский (Санкт-Петербург),
В. А. Дмитриев (Псков), А. Б. Егоров (Санкт-Петербург), Б. В. Ерохин
(Санкт-Петербург), О. Ю. Климов (Санкт-Петербург), Т. В. Кудрявцева
(Санкт-Петербург), Ю. Н. Кузьмин (Самара), О. В. Кулишова (Санкт-
Петербург), А. В. Махлаюк (Нижний Новгород), С. Ю. Монахов (Саратов),
В. П. Никоноров (Санкт-Петербург), И. В. Пьянков (Великий Новгород),
Э. В. Рунг (Казань), Р. В. Светлов (Санкт-Петербург), А. А. Синицын (Санкт-
Петербург), X. Тумане (Рига), М. М. Холод (Санкт-Петербург), Ю. Б. Циркин
(Санкт-Петербург), Л. В. Шадричева (Санкт-Петербург)
HERZEN STATE PEDAGOGICAL UNIVERSITY
OF RUSSIA
Yuly B. Tsirkin
THE HISTORY OF ROME
THE ROMAN KINGDOM
IN TYRRHENIAN ITALY
Publishing House
of the Herzen State Pedagogical University of Russia
St. Petersburg
2020
РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. А. И. ГЕРЦЕНА
Ю. Б. Циркин
ИСТОРИЯ РИМА
ЦАРСКИЙ РИМ
В ТИРРЕНСКОЙ ИТАЛИИ
Издательство Российского государственного педагогического
университета имени А. И. Герцена
Санкт-Петербург
2020
ББК 63.3(0)323.2
Ц69
Циркин Ю. Б.
Ц69 История Рима. Царский Рим в Тирренской Италии. — СПб.: Изд-во РГПУ
им. А. И. Герцена, 2020. — 516 с. (Серия «Studia Graeco-Romana»).
ISBN 978-5-8064-2918-7
Основное содержание книги — рассмотрение политического аспекта первого периода
ранней римской истории, эпохи царей. Ранний Рим развивался в рамках Тирренской Италии,
социально-политическое развитие которой шло разными темпами, но в одном направлении.
В этих рамках в Риме с самого начала сложилось так называемое «раннее государство»,
в котором переплетались родовые и государственные институты. Дальнейшая эволюция мог¬
ла пойти разными путями, и свержение монархии предотвратило развитие римского государ¬
ства по «восточному» пути.
Книга предназначена для историков, а также для широкого круга читателей, интересующихся
античной историей.
ББК 63.3(0)323.2
© И. В. Богданов, научное редактирование, 2020
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2020
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2020
ISBN 978-5-8064-2918-7
ВВЕДЕНИЕ
Значение Рима в истории европейско-среди¬
земноморского мира переоценить невозможно.
В момент своего наивысшего развития Римская
империя охватывала огромное пространство
от Сахары до гор Северной Британии, от Ат¬
лантики до Евфрата и частично районов за
ним, от нильских порогов до Рейна и Дуная
и даже за Дунаем. Достаточно сказать, что на
этой территории ныне располагается четыре
десятка независимых государств. Но Рим ока¬
зывал воздействие и на земли, лежавшие за
его границами, а в хронологическом плане —
еще на много столетий после падения самой
империи. Поэтому совершенно естественно,
что изучение римской истории стало одной
из важнейших областей исторической науки
на протяжении последних нескольких сто¬
летий. Цель настоящей работы — рассмотреть
начало истории Древнего Рима, ее царский
период.
Историю любого народа, страны, государ¬
ства, эпохи и т. д. можно рассматривать с раз¬
ных точек зрения. Очень важным является
социально-экономический аспект, без которо¬
го объяснить суть истории Рима (как и всяко¬
го другого государства) невозможно. Другим
важным аспектом является история римской
культуры. Частью римской культуры является
религия и мифология, игравшие чрезвычайно
важную роль в жизни римлян. Еще одна часть — литература, язык, философия
и другие элементы словесного мышления. Изобразительное и декоративно-при¬
кладное искусство и архитектура тоже входят составной и очень важной частью
в римскую культуру. И культура в целом, и отдельные ее составные части являют¬
ся предметом научного исследования. Можно и порой даже нужно выделить воен¬
ный аспект, и история римских войн и римской армии заслуживает специального
изучения. Рим оставил в наследство человечеству развитое и разработанное право,
и оно с давних пор изучается и юристами, и историками.
Для того чтобы понять значимость всех упомянутых аспектов римской истории,
необходимо представить ее общий ход. В этом плане политическая история явля¬
ется своего рода скелетом любого исторического процесса, на который наращива¬
ются мышцы других аспектов, или, может быть, платформой, на которой уже
можно построить и социально-экономическую, и культурную, и военную историю.
Рассмотрение политического аспекта ранней римской истории является основным
содержанием данной работы.
Для истории любого времени и любого государства огромное значение имеют
источники этой истории. При рассмотрении истории царского Рима и первых веков
Римской республики, проблема источников приобретает особое значение. Важ¬
нейшую роль играет вопрос достоверности истории, а это зависит от качества
источников.
Как известно, XIX и значительная часть XX в. прошли под знаком гиперкрити¬
ки, решительно отвергавшей эту достоверность. Иногда даже считалось, что вся
история Рима до Пунических войн полностью сфальсифицирована или, в лучшем
случае, относится к сфере не истории как таковой, а поэзии. Вместо этого выдви¬
гались самые разные гипотезы, долженствовавшие, по мнению их авторов, дать
верную картину событий. Авторы этих гипотез обычно проявляют не только свою
историческую и историографическую эрудицию, но и высокое умение тонкого и
остроумного анализа, и чем значительнее фигура современного историка, тем
интереснее и, на первый взгляд, убедительнее представляется его реконструкция
римской истории и отдельных ее событий. Однако уже многочисленность и не-
сводимость друг к другу выдвинутых положений вызывает определенные подо¬
зрения. Все эти гипотезы объединяет неприятие сохранившейся исторической
традиции и стремление, исходя из собственных представлений, создать новую
картину событий, не имеющую ничего или почти ничего общего с той, которая
вырисовывается из рассказов античных авторов.
На наш взгляд, опровергать традицию надо, если она: 1) заведомо фантастична
или бессмысленна, 2) содержит неустранимые внутренние противоречия, 3) проти¬
воречит уже установленным или более вероятным фактам. В противном случае
необходимо следовать традиции и стремиться ее интерпретировать, как бы трудно
порой это ни было. Это, однако, не отменяет необходимости анализа самой традиции.
Надо подчеркнуть, что имеющиеся в нашем распоряжении источники относят¬
ся к много более позднему времени, и, естественно, возникает вопрос о правильно¬
сти описания ими событий, отстоящих от их времени на несколько веков. Однако
и Ливий, и Дионисий, и другие авторы, чьи произведения до нас дошли, использо¬
вали уже существующую литературу, в том числе труды так называемых анналистов,
6
которые, в свою очередь, опирались на самые разные сведения, включая жреческие
и светские хроники, несомненно, существовавшие у римлян, как практически и
у всех других народов, с незапамятных времен. Ливий (Vi, 1, 2) писал о трех видах
источников: записи (commentarii) понтификов, общественные памятники (monu-
menta) и такие же частные. Оба термина, используемые Ливием, относятся к пись¬
менным памятникам. По-видимому, о тех же записях понтификов говорил Дионисий
(I, 74, 3), упоминая (правда, в единственном числе) таблицу (яшх^), хранящуюся
у понтификов. Судя по словам Дионисия, в этой таблице содержались различные
хронологические записи.
Письменность появилась в Риме довольно рано. Традиция приписывает состав¬
ление первых писанных законов и их выставление на всеобщее обозрение второму
царю Нуме Помпилию, правившему якобы в конце VIII — начале VII в.1 Это мож¬
но (хотя и совсем не обязательно) считать легендарным. Несомненно легендарным
является приписывание тому же Нуме написания книг на греческом и латинском
языках. Однако существование латинской письменности в VII в. сомнений не вы¬
зывает. Древнейшая известная до сих пор надпись на латинском языке датируется
приблизительно серединой века, а собственно римская — его концом2. Римляне
заимствовали письменность от греков, живущих в Италии, то ли непосредственно,
что в настоящее время кажется более вероятным, то ли через этрусское посредство.
Как бы то ни было, в VI в., если не в предыдущем, они вполне могли ее использо¬
вать для написания разных commentarii и monumenta.
«Записки понтификов» являлись ежегодной хроникой, составляемой верховны¬
ми понтификами. Как и всякие другие подобные хроники, они представляли собой
составленные по годам записи сведений о самых различных событиях и явлениях.
Естественно, что, будучи религиозными по своей сути, эти «записки» основное
внимание уделяли культовым явлениям, в том числе проявлениям божественной
воли, видимой в различных предсказаниях и их осуществлении, необычным фактам
(или того, что считалось фактами), сакральных действиям и т. п. Однако обойти
политические события они тоже не могли, во-первых, потому, что в них тоже про¬
являлась воля богов, а во-вторых, потому, что они давали возможность «привязать»
то или иное сакральное явление к определенному времени. Римский календарь
возник в царское время, а само его существование, как подчеркивают исследова¬
тели, немыслимо без письменной фиксации. Такая фиксация явилась делом пон¬
тификов, в руках которых долгое время находились все вопросы, связанные с ка¬
лендарем. «Записки» выставлялись публично в начале каждого года.
Другим видом сакральных памятников были записи различных ритуалов. Римля¬
не очень трепетно относились к точности исполнения того или иного ритуала,
считая, что малейшее отступление от него чревато божественным гневом. А это, учи¬
тывая несовершенство человеческой памяти, требовало тщательной фиксации, какую
обеспечить могла только письменность. Если извлечь непосредственную истори¬
ческую информацию из таких записей невозможно, то все же их существование
1 Поскольку период, изучаемый в этой работе, целиком относится ко времени до нашей эры,
то в дальнейшем это никак оговариваться не будет, и обозначение до н. э. не будет ставиться.
2 В последнее время, однако, эту надпись уцревняют и приписывают первой половине VII в.
7
косвенно доказывает доброкачественность традиции о некоторых деяниях, припи¬
сываемых раннему времени. Так, Нуме Помпилию приписывается создание колле¬
гии арвальских братьев, а наличие их гимна с чрезвычайно архаическим текстом
доказывает существование этого жреческого объединения в царскую эпоху.
Что касается publica monumenta, то это были различные государственные акты,
включая законы, документы, договоры. Дошедшие до нас договоры с Карфагеном,
Габиями, латинами, которые современной наукой признаются вполне достоверны¬
ми, являются доказательством существования подобных документов в довольно
раннее время. Одни такие документы хранились сначала в храмах, а затем в госу¬
дарственных архивах, которые тоже располагались в храмах, а другие выставлялись
на общественное обозрение. Еще в период правления первого императора Августа
существовал выставленный на всеобщее обозрение договор Рима с Габиями, за¬
ключенный царем Тарквинием Гордым. Первое «светское» законодательство Рима
было написано на двенадцати медных таблицах и выставлено публично. Именно
эти «законы XII таблиц» стали основой римского права. Римские мальчики, по сло¬
вам Цицерона, заучивали их наизусть. На так называемом «черном камне», кото¬
рый сами римляне считали надгробием Ромула, был, вероятно, записан какой-то
сакральный закон. Традиция говорит о существовании «Записок» царя Сервия
Туллия, якобы на основании которых после свержения царей было созвано народ¬
ное собрание и избраны главы республики. Такое толкование этих «Записок», если
сообщение об этом верно, было явно произвольным, но само их существование
не кажется абсолютной выдумкой. Известно, что позже различные должностные
лица Рима вели такие записи, и это могло быть продолжением традиции, идущей
от царей.
С появлением письменности ее стали использовать главы знатных родов для
записи своих родовых преданий. Их целью было прославление своего рода и его
предков. Конечно, назвать такие записи объективными свидетельствами трудно.
В них, без всякого сомнения, имелись преувеличения и изменение масштаба того
или иного события, чтобы яснее подчеркнуть славу своего сородича, а порой впол¬
не могли присутствовать и прямые фальсификации. К тому же эти родовые пре¬
дания первоначально существовали в устной форме и только позже были записаны.
А при устной передаче невольное (не говоря уже о намеренном) искажение перво¬
начального содержания неизбежно. Но т. к. такие предания имелись в различных
родах, то их совокупность вполне могла дать представление о реальном или до¬
вольно близком к реальности ходе событий.
Правда, Ливий пишет, что значительная часть этих источников погибла при
пожаре Рима, вызванном галльским разгромом в 390 г. Именно это замечание рим¬
ского историка и дает гиперкритикам основание отвергать всю более раннюю
традицию. Однако (к чему склоняются многие современные ученые) Ливий пре¬
увеличил масштаб разгрома Рима галлами. Ему было важно подчеркнуть героиче¬
ские усилия римлян, сумевших в очень короткое время восстановить свой город,
и роль Камилла как почти второго основателя Рима, а для этого преувеличить
масштаб разрушений3. К тому же, упоминая гибель прежних записей, историк
3 Едва ли это выдумка самого Ливия. Скорее всего, он нашел все это в своих источниках.
8
говорит о pleraeque (большая часть), что само по себе уже подразумевает сохране¬
ние все же какой-то части этих commentarii и monumenta. Надо отметить также,
что галлы не разрушили находившийся на Капитолии храм Юпитера, так что на¬
ходившиеся там памятники, несомненно, уцелели. А именно там хранились много¬
численные документы и записи. Кроме того, как также подчеркивается исследова¬
телями, Ливий рассказывал, что в промежуток между поражением римской армии
и захватом самого Рима галлами фламин и весталки увезли из города sacra publica,
и, как полагает, на наш взгляд, справедливо И. Л. Маяк, среди них вполне могли
быть записи жреческих коллегий. Косвенным доказательством ее правоты является
цитата из произведения Энния, приведенная Цицероном (de re р. I, 16, 25) и упо¬
минавшая солнечное затмение, происшедшее 21 июня 400 г., т. е. еще до галльско¬
го нашествия.
Конечно, часть документов погибла, но сохранилась потребность в их суще¬
ствовании. Поэтому многие были восстановлены. Надо иметь в виду, что в римской
религии очень силен был ритуальный аспект, в котором огромную роль играло
сохранение старинного текста, даже ставшего непонятным. Поэтому эти тексты
тщательно воспроизводились, и это относится также к записям понтификов. Не¬
сколько оправившись от поражения, римляне возобновили написание «записок»
и «памятников». По-прежнему составлялись анналы понтификов. Около 130 г. или
несколько позже верховный понтифик П. Муций Сцевола собрал все существующие
хроники и опубликовал их в 80 книгах под названием Annali maximi4. Эта публи¬
кация подвела черту под написанием таких хроник.
Восстановление документации, погибшей при пожаре, уже ставит проблему.
Сведения о тех или иных событиях, произошедших сравнительно недавно, вос¬
становить было довольно легко. Конечно, и при этом вполне можно было внести
те или иные изменения, определяемые «требованием момента» или интересами
конкретного лица (например, того же Камилла) или рода. Однако такие изменения
явно были минимальны, ибо современники еще хорошо помнили реальность.
Можно было до небес восхвалить Камилла, но нельзя было отрицать защиту Капи¬
толия Марком Манлием. Более же раннее время давало в этом отношении больше
простора. Но все же определенные ограничения существовали и в этом отношении.
Поскольку часть документации сохранилась, то очень уж противоречить ей было
невозможно. Соперничество отдельных родов давало возможность найти некоторый
консенсус, более или менее соответствующий действительности. Это относится,
например, к такому документу, как «Консульские фасты».
Список царей должен был существовать в Риме, как это было и в других госу¬
дарствах. Со свержением монархии первыми лицами государства стали ежегодно
избираемые консулы. Их список также должен был существовать с самого начала
их появления. Эти списки писались на полотняных свитках (откуда их название
«полотняные книги» — libri lintei) и хранились в храме Юноны Монеты а Капито¬
лии. Однако дошедшие до нас Фасты относятся к очень позднему времени, уже к
правлению Августа, т. е. они отстоят от времени первых консулов почти на 500 лет.
4 Вопрос о достоверности этого акта Муция Сцеволы стал предметом дискуссий, несмотря
на однозначное свидетельство Цицерона и Сервия.
9
За это время в них вполне было можно внести те или иные изменения. Но надо
иметь в виду очень важный момент. Несомненно, римские аристократы были за¬
интересованы во включении в Фасты своих предков, и этим возвеличивании своих
родов. Но обращение к Фастам показывает, что вообще-то им это не удалось. Анализ
этих списков показывает происходившие изменения в нахождении тех или иных
родов на вершине власти. Одни роды выпадали из этого числа, другие появлялись.
И те роды, которые занимали первенствующие позиции в позднереспубликанскую
и раннеимперскую эпоху, среди консулов в раннее время не числились. Трудно
представить, чтобы Юлии, например, или Клавдии были заинтересованы в про¬
славлении Валериев или Горациев. А именно представители этих родов занимали
первенствующие позиции в начале республиканской эры. Одно это, на наш взгляд,
является гарантией подлинности консульских списков.
С течением времени римское общество ощутило необходимость написания на
основании всех этих документов подлинной истории, которая могла бы рассказать
о пути римского государства и народа от эпохи мифических прародителей
до настоящего времени. В последней четверти III в. Рим выдержал тяжелейшее
испытание — войну с Ганнибалом, которая сначала складывалась для римлян
чрезвычайно неудачно. Но затем произошел перелом, и сразу же после окончания
этой войны, а, может быть, и еще в ее ходе, но тогда, когда пришла полная уверен¬
ность в победе, появилось первое историческое сочинение. Его автором был
Кв. Фабий Пиктор.
Кв. Фабий Пиктор принадлежал к знатному роду, был сенатором, активно уча¬
ствовал в событиях последней четверти III в., в частности, возглавлял римское
посольство в Дельфы, дабы узнать от Аполлона, победят ли римляне Ганнибала,
несмотря на тяжелейшее поражение при Каннах. По-видимому, удалившись от
активной политической деятельности, Фабий Пиктор принялся за историю. Стре¬
мясь включить историю Рима в общий поток историографии, который тогда опре¬
делялся эллинистическими историками, он написал свое сочинение на греческом
языке. Однако исследователи отмечают, что дело было не только в этом. Всякая
война сопровождается мощной информационной кампанией, и война с Карфагеном
не была исключением. Для завоевания мирового общественного мнения, которое
тогда было грекоязычным, надо было прокарфагенской истории противопоставить
римскую. Надо иметь еще в виду, что литературного латинского языка тогда еще
не было, и такой явно образованный человек, как Фабий Пиктор предпочел писать
по-гречески. Но за образец он взял не сочинения греческих историков, а хронику
понтификов, их анналы. Фабий Пиктор открывает собой серию римских историков,
которых в науке обычно называют анналистами. Старшие анналисты писали по-
гречески, более поздние перешли на латынь. Их произведения в большой степени
оставались хрониками. События излагались год за годом, в их описании смешива¬
лись важные и неважные, но более или менее одновременные, события, практиче¬
ски полностью отсутствовал какой-либо анализ фактов. Очень долгое время из¬
ложение истории начиналось с мифических времен, и мифология не отделялась
от истории. В отличие от греков, которые довольно четко разделяли героическую
и историческую эпохи, римляне не ощущали такой грани, и мифология включалась
в историю не только как ее первая глава, но и как постоянный компонент истори¬
10
ческого процесса. Анналисты были либо аристократами, либо связаны с аристо¬
кратическими родами, и поэтому в центре их внимания в большой степени на¬
ходились деяния знати и отдельных ее родов и представителей. Это, однако,
не лишало их сочинения, как сейчас считает большинство ученых, определенной
объективности. Важно еще и то, что положение этих людей позволяло им пользо¬
ваться не только выставленными «записками», но и архивными документами.
Правда, в какой степени они их действительно использовали, пока сказать трудно.
Несколько в стороне от анналистов стоит М. Порций Катон. Катон не был ари¬
стократом, и это сказалось на его сочинении Origines (Начала). Оно отличалось от
произведений современных ему старших анналистов не только языком (он писал
по-латыни, а не по-гречески), но и содержанием. Насколько можно судить, оно
тоже носило хроникальный характер и начиналось с мифической предыстории
Рима, но в центре внимания стояли не те или иные аристократы или знатные роды,
а римский народ в его целостности. Может быть, этим объясняется парадоксальный
факт, что Катон, рассказывая, например, о войнах, не упоминал имен ни полковод¬
цев, ни их подчиненных (трибунов), подчеркивая, видимо, их роль только как руко¬
водителей народа, а не как личностей. Ставя, как и другие римские историки,
в центр своего произведения сам Рим, он все же включал в изложение и Италию,
тем самым помещая римскую историю в более широкий исторический и геогра¬
фический контекст. Катон также был активным политическим деятелем, прошедшим
всю лестницу должностей, и поэтому тоже мог пользоваться государственными
и храмовыми архивами.
Наряду с римскими историками к Риму обращались и иностранные писатели.
Известно о существовании этрусской историографии, хотя почти никаких ее фраг¬
ментов до нас не дошло. Но все-таки можно быть уверенным, что этруски обра¬
щали внимание на Рим, отношения с которым были столь важны для них. Об этом
свидетельствует их традиция о римском царе Сервии Туллии, диаметрально про¬
тивоположная римской.
Что касается греков, то западные греки должны были касаться различных собы¬
тий римской истории, поскольку они влияли на их собственную историю. Такими,
по-видимому, были события, связанные со свержением в Риме монархии и война¬
ми, развернувшимися после этого свержения. В греческой Киме (Кумах) была
составлена хроника, в которой рассказывалось, в частности, о войне в Лации и
победе кимейца Аристодема над этрусками. По-видимому, чрез своих западных
соплеменников узнали о Риме балканские и малоазийские греки. В V в. Гелланик
приписал основание Рима Энею, бежавшему из-под Трои, который якобы назвал
город по имени некоей троянки Ромы, которая, устав от странствий, подговорила
других женщин сжечь корабли. Туманные сведения о Лации и Риме содержались
и у других греческих писателей V-IV вв. Но особое внимание балканские греки
обратили внимание на Рим только в связи с его разгромом галлами. И тогда впер¬
вые Рим выступает как самостоятельная единица, не связанная с Троянским циклом.
Победа римлян над эпирским царем Пирром заставила эллинов внимательнее по¬
смотреть на государство, победившее чуть ли не лучшего (или, по крайней мере,
считавшегося таковым) полководца того времени. Иероним из Кардии стал первым
греческим историком, включившим сообщение о ранней истории Рима в свое
11
сочинение. Как полагают специалисты по греческой литературе, это был, по-
видимому, этнографический очерк, подобный некоторым сообщениям Геродота,
долженствующий разъяснить читателю, с какими противниками имел дело Пирр.
Но уже Тимей, живший во второй половине IV — первой половине III в., включил
историю Рима вплоть до его первой войны с Карфагеном в свое историческое со¬
чинение, посвященное все же не Риму, а Сицилии. Рим занимал определенное
место и в написанной им истории Пирра. Поскольку главными темами Тимея
оставались события греческой истории, в том числе противостояние с Карфагеном,
то римская история затрагивалась им походя. Римская историография, как мы ви¬
дели, появилась позже, а различными римскими документами, в том числе и «за¬
писками» понтификов, Тимей едва ли пользовался, и его сообщения были скорее
умозрительными и не очень надежными. Это, например, относится к приведенной
им дате основания Рима, которую он синхронизировал с гораздо более известным
ему основанием Карфагена и отнес к 814 г. С Римом и его правящими кругами был
связан Полибий. Он долгое время прожил в Риме и явно пользовался не только уже
существующими сочинениями римских, как Фабий Пиктор, или греческих, как
Филин, историков, но и архивными материалами (например, текстами договоров
Рима с Карфагеном) и родовыми преданиями (например, Корнелиев и Омилиев).
И чем более возрастала роль Рима в Средиземноморье, тем больше греческие
историки, географы, философы уделяли внимания ему и его истории.
Используя данные всей предшествующей историографии (но больше все-таки
склоняясь к сравнительно более поздним авторам), создал свое грандиозное про¬
изведение Тит Ливий. Целью его труда было наглядно показать, как благодаря
своей доблести, верности, благочестию римский народ стал таким великим, каким
он является в его время, время правления первого императора Августа. Потому
естественно для него было начинать римскую историю с самого начала, со време¬
ни прибытия в Италию Энея. В этом отношении он продолжил линию анналистов.
Но в отличие от них он не просто описывал события, а подчинял их решению
своей основной проблемы — проблемы роста могущества римского народа. Хотя
изложение традиционно велось по годам, события компоновались определенным
образом, а рассказы о них подавались, насколько было в его силах, художественно,
ярко, красочно. По утвердившемуся уже обычаю Ливий включал в свое сочинение
речи, которые были произнесены или, по его мнению, могли быть произнесены,
и которые делали особенно ясными не только поступки тех или иных деятелей,
но и их мотивы. В какой степени эти речи были выдуманы самим Ливием или за¬
имствованы из одного из своих источников, неясно; могло быть, вероятно, по-
разному в разных случаях.
Еще активнее включал обширные и часто явно неисторические речи в своей
сочинение современник Ливия грек Дионисий Галикарнасский. Его сочинение
было обращено к грекам, а целью было доказать близость римлян к эллинам и даже
эллинское происхождение Рима. Поэтому он сконцентрировал свое внимание на
времени формирования римлян как народа. Само его произведение называлось
«Римские древности», и начиналось он со сказаний о мифическом прошлом, при¬
чем особенно внимание уделялось тем сказаниям, которые связывали предков
римлян с эллинами. А доведено оно было до подчинения Риму всей Италии после
12
победы над Пирром. Дионисий использовал огромное количество сочинений
и римских, и греческих писателей, «записки» понтификов, а также различные до¬
кументы, как, например, договор с латинами. Вопреки господствовавшему ранее
скептическому отношению к Дионисию, сейчас в науке склоняются к признанию
большой ценности его «Римских древностей» для воспроизведения более ранних
этапов римской истории. Разумеется, ни чисто мифологические рассказы, ни
многочисленные речи принимать всерьез невозможно, но нарративный материал
дает много важных и вполне достоверных сведений об истории Рима.
Еще раньше, чем Ливий и Дионисий, обратился к римской истории Цицерон. Он
не был историком и не ставил своей задачей изложить историю. Целью его изыска¬
ний было найти возможность установить в Риме идеальный политический строй,
а для этого он рассматривал римскую историю как процесс его постепенного ста¬
новления, а затем упадка, из которого новый строй и должен вывести. Произведения
Цицерона, особенно «О государстве» и «О законах», очень важны еще и тем, что
в них содержатся некоторые сведения, какие по разным причинам опущены или
иначе изложены и Ливием, и Дионисием. Цицерон действовал в конце республики,
и его оценки тех или иных событий либо деятелей отличаются от оценок Ливия
и Дионисия, чье творчество протекало уже в начале императорской эпохи.
Более поздние историки внесли уже мало нового в освещение римской истории,
особенно более ранних ее этапов. Но т. к. произведения Цицерона, Ливия и Дио¬
нисия дошли до нас не полностью, а римляне и греки I-V вв. н. э. еще знали их
целиком, то в их сочинениях можно найти сведения, отсутствующие в дошедших
до нас текстах. Это относится к сочинениям Веллея Патеркула, Флора, Светония5,
Аврелия Виктора, Евтропия, Орозия и других авторов.
Исключением предстает Плутарх. Не будучи историком, он написал серию
парных биографий выдающихся греков и римлян, чтобы сопоставить жизнеопи¬
сания тех и других, выявив их сходства и различия. Главным для автора было
представить характеры действующих лиц, но поскольку характеры проявлялись,
естественно, через действия, то и эти действия более или менее подробно расска¬
зываются Плутархом. Плутарх использовал самые разные источники, и в написан¬
ных им биографиях можно найти сообщения, по различным причинам не пере¬
данные другими авторами. Для царского Рима значение имеют биографии Ромула,
Нумы, Попликолы. Греческим автором «Римской истории» был Аппиан, но от его
труда, посвященного царскому периоду, дошли только жалкие остатки. И от первых
книг монументального труда Диона Кассия тоже дошли лишь фрагменты.
Наряду с анналистическим с конца II в. существовало в историографии анти¬
кварное направление. Расцвело оно в конце республиканского и в начале импера¬
торского времени в трудах М. Теренция Варрона и М. Веррия Флакка. В отличие
от анналистов «антиквары» не писали историю как таковую. Они занимались
выяснением, толкованием и происхождением различных аспектов римской жизни,
а также смысла и истории слов латинского языка. Естественно, что при этом со¬
общались различные исторические или псевдо-исторические сведения, мифо¬
логические сказания, детали ритуалов и т. п. Обладая, как правило, огромной
5 Речь идет о сведениях о республиканской эпохе, которые вкраплены в биографии императоров.
13
эрудицией, эти авторы использовали огромную существовавшую литературу,
большая часть которой до нас не дошла, а также устные предания, о которых мы
можем только догадываться. Именно Варрону, который много занимался пробле¬
мами хронологии, мы обязаны «канонической» датой основания Рима — 754/53 г.
На основании потерянной ныне работы Флакка много позже Фест составил свой
словарь, и из него, как и из многочисленных сохранившихся работ и фрагментов
сочинений Варрона можно много подчерпнуть того, о чем молчали историки.
Особенно важны сведения «антикваров», относящиеся к более ранним этапам
римской истории, поскольку они, взятые из других источников, в том числе из уст¬
ных, дополняют или корректируют известия историков.
С некоторой долей условности к этому течению римской литературы можно
отнести монументальное произведение выдающегося энциклопедиста Г. Плиния
Секунда. Плиний написал много работ, но самой главной является «Естественная
история» (Naturalis historiae) в 37 книгах, в которых рассматриваются самые разные
явления и факты жизни природы, людей, государства. Не занимаясь специально
историей, Плиний попутно приводит различные исторические сведения, в том
числе такие, какие у других дошедших до нас авторов найти нельзя.
Значительные известия об истории раннего Рима Римской республики можно
найти в работах юристов, географов, ораторов более позднего времени, приводив¬
ших законы разных эпох и примеры из более раннего времени. Если юристы были
римлянами, то географы, философы, ораторы — и римлянами, и греками. В импе¬
раторское время они различались уже лишь по языку, но не по концепциям или
даже знаниям.
Наряду со всей этой литературой существовала, если можно так выразиться,
поэтическая историография. Ее основоположник — Гн. Невий, современник Фабия
Пиктора. Он писал пьесы на сюжеты римской истории, создав жанр так называемой
претектсты, но главным сочинением стала «Пуническая война», в которой нашла
место мифическая предыстория Рима. В отличие от Невия Кв. Энний, принадле¬
жавший к следующему поколению, свою поэму не только назвал «Анналы», но и
следовал анналистическому канону, отличаясь от него только формой изложения —
стихами. «Анналы» Энния охватывали всю историю (включая мифологическую)
Рима до начала новой войны с Македонией, исключая первую войну с Карфагеном,
поскольку та была уже описана Невием. Обе поэмы, к сожалению, до нас не дош¬
ли, и судить об их значимости для знания и понимания римской истории мы не
можем. Поэтому говорить о поэтической историографии как источника наших
знаний о ранней истории Рима можно только уже по произведениям времени Ав¬
густа — Вергилия и Овидия. Вергилий в «Энеиде» описывает начало славного
пути Рима, завершением которого является правление Августа. «Фасты» Овидия
посвящены толкованию событий, отмеченных в календаре, и главным образом про¬
исхождению многочисленных религиозных праздников, что дает известия о разных
сторонах жизни архаического Рима. Поэты больше связаны с устным преданием
и поэтому сохранили много сведений, отсутствующих у писателей-прозаиков.
Можно только сожалеть, что Овидий завершил лишь половину своего труда (январь-
июнь), но и то, что он сделал, стало важным для понимания различных аспектов
не только религиозной, но и политической жизни Рима в раннюю эпоху.
14
Разумеется, античные авторы смотрели на более ранние периоды истории с точки
зрения своей современности. Это не означает, что они изобретали факты или пере¬
носили в древность коллизии своего времени. Но они рассматривали различные
события под углом зрения современности, под этим же углом зрения описывали
проходившие процессы, а иногда даже могли подбирать факты, не выдумывая их,
но объединяя в нужном для историка порядке. В одних случаях (может быть, даже в
большинстве) это делалось бессознательно из-за свойственного древности отсутствия
исторического мышления, в других — сознательно, рассматривая историю как одно
из орудий идеологической, политической или какой-либо другой борьбы. Все это
требует от исследователя умения проанализировать (не отвергая) сообщения греко¬
римских писателей и по возможности выявить стоявшую за ними реальность.
Нарративная традиция, т. е. сообщения античных авторов, не является един¬
ственным источником наших знаний о ранних этапах римской истории. Другим
важным источником являются надписи. Античные авторы упоминали и даже ци¬
тировали отдельные надписи, в том числе и довольно ранние. Так, по свидетельству
различных писателей, на двенадцати бронзовых досках были написаны и выстав¬
лены для всеобщего обозрения законы, составившие основу римского права (так
называемые законы XII таблиц). Некоторым из приводимых в литературе надписей
отказывают в подлинности на основании упоминаний когноменов. Однако вопрос
о возникновении когноменов еще далеко не решен окончательно, и его употребле¬
ние не может говорить о подлинности или неподлинности надписи. Может быть,
наоборот, изучение таких надписей должно привести к отказу от клише о позднем
возникновении когноменов.
Как бы то ни было, к сожалению, подлинных надписей архаического времени
очень мало. Есть этрусские надписи на сосудах, которые могу свидетельствовать
о связях Рима с этрусками в царский период. Есть знаменитая фреска из «гробницы
Франсуа», где имена изображенных фигур частично совпадают с именами персо¬
нажей истории Сервия Туллия. Косвенно свет на ситуацию в Италии в конце VI или
в начале V в. бросают золотые таблички из Пирг, написанные на этрусском и фи¬
никийском языках6. Но собственно римских надписей чрезвычайно мало, что не¬
сколько удивляет, учитывая раннее появление латинской письменности и сведения
о надписях в античной литературе7. Однако прогресс археологических свидетельств
дает надежду на обнаружение большего количества надписей. Из эпиграфических
памятников, обнаруженных сравнительно недавно, очень важным является неболь¬
шое посвящение Марсу содалиями Публия Валерия, датируемое, вероятнее всего,
концом VI в. и косвенно подтверждающее традицию о свержении монархии и воз¬
никновении республики. Позже количество надписей увеличивается, но для цар¬
ского периода они уже ничего дать не могут.
В последнее время все большее значение приобретает археология. Долгое вре¬
мя основными объектами археологических исследований были более доступные
6 Вопрос о точной датировке этих табличек еще не совсем ясен, но большинство специалистов
датируют их временем около 500 г., хотя недавно было высказано мнение о еще более ранней дати¬
ровке — около 510 г.
7 Выше упоминалась древнейшая римская надпись. Это обломок надписи на так называемом
«черном камне», и речь идет, по-видимому, о сакральном законе.
15
для раскопок некрополи. В результате, по ироническому высказыванию одного
ученого, мы о мертвых знаем больше, чем о живых. Но в последние десятилетия
такими объектами все более становятся поселения, включая сам Рим. Конечно,
раскопки в таком огромном современном городе, как Рим, чрезвычайно затрудне¬
ны. Тем не менее, они уже дали важные результаты. Не входя в детали, надо от¬
метить, что, судя по этим результатам, Рим уже в самые ранние времена развивал¬
ся как значительный экономический центр. Большое значение имеет находка стены
на склоне Палатина, относящаяся к 20-м гг. VIII в. Ко второй половине VII в. от¬
носится обнаруженная археологами древнейшая вымостка форума. В VI в. произо¬
шло урбанистическое преобразование Рима, и оно подтверждает принципиальную
доброкачественность традиции о деятельности последних царей. В пригороде Рима
обнаружены остатки сравнительно скромных сельских жилищ VI в., одно из кото¬
рых к концу века резко расширяется и превращается в некое подобие будущих вилл.
Раскопки вне Рима, но в Лации и Южной Этрурии дополняют картину развития
этого региона. Затем по мере увеличения бесспорных сведений нарративной тра¬
диции роль археологии в понимании основных направлений социального и по¬
литического развития Рима уменьшается.
В принципе, значительный материал историкам предоставляет нумизматика.
Но в отношении Рима, особенно ранних этапов его истории, этот источник оказы¬
вается спорным. Традиция приписывает изобретение римской монеты то Сервию
Туллию, то Нуме, а то и богу Сатурну. Античные авторы единогласно вводят брон¬
зовый асе как критерий имущественной оценки при распределении граждан по
классам, проведенном Сервием Туллием. И в дальнейшем не раз идет речь об ассах
и их подразделениях. В то же время большинство историков и нумизматов реши¬
тельно отвергают возможность появления римской монеты в столь раннее время.
Позднее появление монеты в Риме рассматривается как еще один аспект его общей
экономической изоляции. Однако, как только что было сказано, археология, наобо¬
рот, дает все больше свидетельств вовлеченности раннего Рима в общую экономи¬
ческую ткань Центрального Средиземноморья. Сообщение об изобретении римской
монеты Сервием Туллием восходит к Тимею, и, следовательно, оно независимо от
римской традиции. Также надо отметить, что в законах XII таблиц, чья историч¬
ность в принципе не оспаривается, уже содержится упоминание штрафа, уплачи¬
ваемого в ассах. Поэтому представляется вполне возможным появление ценового
стандарта уже в период правления в Риме царей. Вероятнее всего, речь идет лишь
о счетной единице. И исключено, что она была заимствована римлянами от этру¬
сков; во всяком случае, слова as и libra (фунт), как полагают лингвисты, не имеют
индоевропейской этимологии.
Едва ли много могут помочь в изучении политической истории Рима царского
времени архитектура и изобразительное искусство. Целых архитектурных соору¬
жений практически не осталось. Мы можем довольно хорошо судить о многих
строениях на основе описаний авторов или изображений на монетах, а еще боль¬
ше — археологических раскопок. Однако раскопки дают лишь общий план и не¬
которые детали, которые позволят реконструировать вид сооружения, но эта ре¬
конструкция все равно является не оригиналом, а плодом работы современного
исследователя. В раннее время римляне охотно использовали статуи, созданные
16
этрусскими мастерами. По преданию, этрусские художники были авторами скульп¬
туры, украшавшей Капитолийский храм. Этрусской работы знаменитая бронзовая
фигура волчицы начала V в., ставшая символом Рима8. Собственно римская скульп¬
тура появляется много позже.
Таким образом, нарративная традиция является основой изучения и реконструк¬
ции политической истории Рима эпохи царей. Ее очень важным дополнением
является археология. Необходимо подчеркнуть, что археологические, как и свя¬
занные с археологией эпиграфические и нумизматические, источники являются
«открытым» корпусом. Археология может подтвердить или несколько скорректи¬
ровать, а в некоторых случаях расширить сведения, сообщаемые древними авто¬
рами. Иногда только раскопки дают возможность представить ход тех или иных
событий. В еще большей степени это относится к надписям и монетам. Однако
отсутствие археологических или эпиграфических подтверждений сами по себе не
могут опровергнуть рассказы писателей, ибо никто не может поручиться за ре¬
зультаты следующих раскопочных сезонов. Самым ярким примером этого может
служить упомянутая выше находка надписи содалиев Публия Валерия, которого
чуть ли не накануне этой находки объявляли исключительно литературным пер¬
сонажем. Другим примером является находка на склоне Палатина следов стены
второй четверти VIII в. Сторонники традиционных критических взглядов пыта¬
ются объяснить эти находки любым образом, кроме признания их фактической
значимости. Некоторые события вообще не могут оставить никаких материальных
следов. Думается, что абсурдно отрицать возможность поединка Горациев и Ку-
риациев (независимо от того, был ли он реально или нет) только на том основании,
что его не подтвердила археология.
Все это говорит о том, что как будто можно достаточно уверенно говорить и о со¬
бытиях ранней римской истории, и о характере раннего римского общества и го¬
сударства. Однако проблема достоверности традиции до сих пор является пред¬
метом ожесточенных и непримиримых споров. С великолепных классических
трудов антиковедов XIX в. (преимущественно немецких) идет тенденция отрицания
достоверности. Эта тенденция и в настоящее время сохраняет свои позиции. В по¬
следние десятилетия в ней развивается линия, которую можно назвать религиозно¬
этнографической. Различные рассказы античных писателей интерпретируются как
«историзация» тех или иных религиозных (включая мифологические) представле¬
ний, которые объясняются, в том числе, этнографическими параллелями. Некото¬
рые ученые, следующие этой линии, готовы принять любое, даже самое фантасти¬
ческое объяснение рассказов, только чтобы не принять их хотя бы частичную
достоверность. В противоположность этой линии в XX в. начала формироваться
и во второй половине этого и начале нынешнего столетия набирает силы другая —
признание достоверности традиции. Во многом ее питают успехи археологии,
которая ясно показывает, что римское общество было далеко не таким архаичным,
как оно казалось веком ранее. Это позволяет, если не полностью отсечь этногра¬
фические параллели, то, во всяком случае, решительно преуменьшить их значимость.
8 В эпоху Возрождения к этрусской статуе волчицы были прибавлены фигуры близнецов Ромула
и Рема.
17
Исходя из результатов археологических исследований, можно интерпретировать
как исторические многие сообщения античных авторов, которые ранее считались
безусловно легендарными. Крайним выражением этой линии является стремление
доказать абсолютную достоверность практически всех повествований древних
писателей9. Наконец, естественно, появилась «средняя» линия. Ее сторонники
анализируют нарративную традицию, сопоставляя ее с данными археологии, и при¬
ходят к выводу о достоверности одних сообщений древних авторов и мифологич¬
ное™ других. Впрочем, надо отметить, что и среди ученых, придерживающихся
этой «средней» линии, тоже нет полного согласия. В такой историографической
ситуации многие (но далеко не все) выводы о характере архаического римского
общества и государства надо рассматривать как гипотетические с различной долей
уверенности в соответствии этих выводов реальности.
В настоящее время осторожное признание добросовестности традиции даже
по отношению к очень ранним этапам римской истории все более утверждается
в исторических исследованиях. Так, например. Т. Корнелл еще рассматривает
историю первых царей как мифическую, но последних царей уже как исторические
фигуры, а их деяния как, по крайней мере, правдоподобные. Еще дальше идут
некоторые итальянские ученые, признавая историческими иногда даже самые
мелкие детали рассказов о ранней истории Рима. С другой стороны, до сих пор
практически сохранилось и гиперкритическое направление в историографии.
Эти линии мировой историографии существуют в отечественной науке. В опре¬
деленной степени противоположными полюсами в этом плане являются взгляды
И. Л. Маяк и А. В. Коптева. Первая стоит на позиции признания в основном до¬
стоверности, второй — почти полного ее отрицания. Оба исследователя проявляют
огромную эрудицию, прекрасное знание не только источников, но и современной
историографии, великолепное умение анализа, но приходят к противоположным
результатам. Сразу надо сказать, что автору гораздо ближе позиция И. Л. Маяк.
Это ни в коем случае не означает отвержения работ А. В. Коптева. С рядом его
конкретных положений нельзя не согласиться, а в полемике с другими оттачива¬
ется аргументация.
Проблемы, связанные с возникновением Рима, с самыми ранними этапами его
истории, всегда занимали наших ученых. Н. Н. Залесский и А. И. Немировский
занимались в основном этрусками, и их работы внесли большой вклад в мировую
этрускологию. Но одновременно в сферу их интересов входил и ранний Рим,
а также другие общества Древней Италии. Специально самым ранним этапам
римской истории были посвящены исследования Ф. М. Нечая и Д. А. Ельницкого.
Тогда же начала и до самой смерти продолжала свои интереснейшие исследования
И. Л. Маяк. Освобождение от марксистско-ленинского догматизма привело рос¬
сийское антиковедение к попыткам нового решения старых вопросов ранней рим¬
ской истории. Большое значение приобрели исследования государственных инсти¬
тутов этого периода: труды Л. Л. Кофанова, О. В. Сидорович, Я. В. Мельничука,
В. В. Дементьевой, М. В. Белкина. Римская армия этого периода стала темой ис¬
9 Сторонники второй линии обвиняют своих оппонентов в гиперкритицизме, а те своих —
в гипертрадицизме.
18
следований В. Н. Токмакова. Вновь обратились исследователи к сакральной сто¬
роне римской жизни. Показательным является коллективный труд «Жреческие
коллегии в Раннем Риме». Однако здесь, по нашему мнению, таится определенная
опасность. Если раньше ключ к пониманию римской истории видели в производ¬
ственных отношениях рабовладельческого общества, то теперь в качестве такого
ключика рассматривается римская сакральность. При всей важности религиозно¬
ритуальной жизни она не охватывала все стороны этой жизни. И стремление ис¬
толковать все или почти все события ранней римской истории, как они описаны
древними авторами, только как «историзацию» римской мифологии или ритуала
нам представляется принципиально неверным. Настоящая работа является попыт¬
кой внести свой вклад в изучение Рима царского периода.
Исследования последних десятилетий все яснее показывают, что невозможно
рассмотреть и оценить раннюю историю Рима без окружающей среды. Рим возник
и начал свое историческое существование в рамках так называемой Тирренской
Италии (или Тирренской Центральной Италии), охватывавшей Этрурию, Лаций
и значительную часть Кампании. Хотя население каждой из этих областей отли¬
чалось друг от друга, социально-политическое развитие всего этого региона шло
в одном направлении. Разумеется, речь идет не о равномерном развитии, а об об¬
щем его векторе. В работе Рим рассматривается в рамках Тирренской Италии.
Глава I
НАСЕЛЕНИЕ
ТИРРЕНСКОЙ
ИТАЛИИ
ЭТРУСКИ
Нет, пожалуй, среди древних народов
(по крайне мере, народов Европы) другого, кого
бы так часто называли таинственным, загадоч¬
ным, мистическим, как этруски1. Достаточно
сказать, что разные народы, имевшие с ними
дело, называли их по-разному. Греки именова¬
ли их тирренами или тирсенами, римляне —
этрусками или тусками. А как они называли
себя сами, это до сих пор спорно. Возможно,
их самоназванием было расенна (Dion. Hal. I,
30,3), но это еще не доказано. Слово «расенна»
(расна) несомненно существовало в этрусском
языке, но по поводу его точного значения идут
споры2. Существовал и гентилиций Rasunie
(по крайней мере, среди этрусков, живших в
Кампании)3. Но как он соотносится с названи¬
ем народа, неясно. Другое предположение —
и греческие, и латинские названия этрусков вос¬
ходят к местному *turs(a) или *tursiko, но и по
этому поводу еще идут дискуссии4.
'Briquel, 1999, 11-12.
2 Немировский, 1983, 91-92; Тюийе, 2011, 43-44;
Radke, 1974, 33; Perl, 1990, 106; Prayon, 1996, 31; Entste-
hung... 2006,64-68,281-282; Penney, 2008, 725; Stoddart,
2009, 162; Torelli, 2012, 26.
3 Pellegrino, 2013, 36-37.
4 Тюийе, 2011, 38-39; Aigner-Foresti, 2003, 17-18;
Entstehung... 2006, 64-68; Prosdocimi, 2009, 286; Poc-
cetti, 2012, 71-73.
Спорно и происхождение этрусков. Еще в древности историки были поражены
отличием этрусков от других народов Италии. И уже тогда возникли различные
теории их происхождения. Геродот (I, 94) утверждал, что этруски — потомки ли¬
дийцев. Он рассказывал, что некогда в Лидии случился страшный голод, и было
решено ради уменьшения численности страдающего населения отправить поло¬
вину его за море на поиски новой родины. Эта половина, возглавляемая царевичем
Тирреном (Тирсеном), прибыла в Италию и завоевала ту землю, где прибывшие
лидийцы и их потомки и стали жить. По имени своего предводителя новый ита¬
лийский народ и стал называться тирренами, а страна — Тирренией5. По другой
версии, у истоков которой стоял Гелланик (хотя, возможно, еще и Гекатей6), пред¬
ками этрусков-тирренов были пеласги, населявшие юг Балканского полуострова
до прихода туда греков. Вытесненные греками, пеласги рассеялись, и значительная
их часть перебралась на Апеннинский полуостров. Там они вытеснили или унич¬
тожили обитавших ранее тирренов, но переняли от них их наименование (FGrHist I.
Hellanic. Fr. 4). Некоторые древние авторы пытались соединить «лидийскую»
и «пеласгическую» версии, но каждый из них соединял их по-разному (Dion. Hal. I,
27-28). Наконец, существовала версия об автохтонном происхождении этого наро¬
да: этруски ниоткуда не пришли, а они всегда жили на той территории, на которой
их застала история. По имени одного из своих вождей они и называют себя расен-
нами (Dion. Hal. I, 30, 2-3).
Когда этруски и их культура были заново открыты европейцами нового време¬
ни, точно так же возникла проблема их происхождения. По существу все выдви¬
нутые в науке XIX-XXI вв. теории за пределы круга, очерченного древними авто¬
рами, не выходят. По-прежнему в ходу «восточная», т. е. либо пеласгическая, либо
малоазийская, теория этрусского происхождения7. Существовали и существуют
ученые, настаивающие на автохтонности этрусков. Автохтонная теория, начав¬
шая укореняться в науке с началом XX в., была в большой степени скомпромети¬
рована активным ее использованием в фашистской Италии, где она стала частью
националистической составляющей итальянского фашизма8. Но после II мировой
войны исследователи сумели отделить науку от ее использования фашистскими
идеологами, и в настоящее время проблема автохтонности этрусков не связывает¬
ся с расистскими или националистическими идеями. В XVIII в. на основании
некоторых косвенных данных, сообщенных античной литературой, особенно со¬
общений Ливия (V, 33,11) о происхождении альпийских ретов от этрусков, появи¬
лась «северная» теория, полагавшая, что предки этрусков пришли из-за Альп. Эта
5 Надо отметить, что Тиррен и без всякой связи с этрусками появляется в греческой литературе,
в которой его считали изобретателем музыкальных инструментов, особенно трубы: Radke, 1948,
1939-1940. Без связи с этрусками появляется Тиррен и в одном из вариантов легенды об Энее уже
в Италии, где он, став перебежчиком, возглавил, естественно, неудачную войну рутулов против Энея:
Dion. Hal. I, 64, 2-3.
6 Pallottino, 1947, 50; Briquel, 1984, 125-126; Briquel, 2013, 67.
7Pallottino, 1988, 79-81. В отечественной литературе наиболее последовательным сторонником
«восточной» теории, соединяя при этом лидийскую и пеласгическую версию, являлся А. И. Немиров-
ский: Немировский, 1983, 16-61.
8Briquel, 1999, 71; Haack, 2013, 935; Les Etrusques au temps du fascisme... 2016, passim.
21
теория, сравнительно популярная в XIX в., в настоящее время почти оставлена,
хотя и до сих пор иногда ее вспоминают9.
Говоря о существовании этих теорий и их вариантов, надо, разумеется, отметить,
что их сторонники стремятся обосновать свои постулаты самыми современными
достижениями истории, археологии, лингвистики и даже генетики, используя все
достижения науки. Наиболее распространенной является все же «восточная» тео¬
рия. Некоторые генетические исследования, как кажется, показали определенное
сходство наборов DNK у части населения современной Тосканы и Малой Азии.
Но одновременно генетическое сходство обнаружилось у нынешних тосканцев и
жителей северной части Германии. Произведенное несколько позже подобное ис¬
следование, наоборот, показало автохтонность современного тосканского населения.
Наконец, сопоставление данных археогенетики и палеолингвистики показало, что
предки этрусков появились в Италии в эпоху энеолита приблизительно в середине
VI тысячелетия10. Это говорит скорее об автохтонности исторических этрусков.
Нужно, однако, отметить, что и этот вывод стоит в значительной степени на уров¬
не очень вероятной, но все же только гипотезы. Так что результаты таких исследо¬
ваний противоположны, а масштаб их весьма ограничен. Поэтому пока генетика
еще не в состоянии внести решающий вклад в проблему происхождения этрусков.
Что касается лингвистики, то некоторые лингвисты и историки находят ряд со¬
ответствий этрусских и малоазийских (лидийских и ликийских) слов11. Однако эти
соответствия находятся скорее на уровне относительно случайных схожестей, чем
закономерных различий. Очень важным является то, что такие основополагающие
элементы языка, как термины родства или элементарные числительные, в этрусском
языке, насколько это можно выявить, иные, чем в языках Анатолии. Различны из¬
вестные нам существительные и формы глаголов12. Нет совпадения и в именах
богов. Еще в I в. до н. э. Дионисий утверждал, что у лидийцев и этрусков нет ни¬
чего общего ни в языке, ни в религии. Конечно, возникает вопрос, насколько сам
автор знал оба языка и пантеоны обоих народов. Но все-таки сбрасывать полностью
со счетов это утверждение Дионисия было бы неосторожно, тем более что, как
было только что сказано, оно подтверждается современными исследованиями. Что
касается этрусского и пеласгического языков, то об этом вообще ничего нельзя
сказать, поскольку последний известен еще меньше, чем первый, да и само суще¬
ствование пеласгов как определенного этноса порой подвергается сомнению, по¬
скольку в известных микенских табличках никаких следов их существования
(по крайней мере, пока) не обнаружено13. Во всяком случае, структура топонимов,
считающихся пеласгическими (или, по крайней мере, догреческими) с суффиксом
th (как Коринф — Korinthos) или ss (как Ларисса — Larissa)14, не имеет никаких
соответствий в этрусской топонимике. В этрусской материальной культуре, в том
числе в их искусстве, имеются несомненные восточные элементы, на которые
’Буриан, Моухова, 1970, 72-73; Pallottino, 1988, 81-82; Briquel, 1993, 13-15; Briquel, 1999, 67-68.
10 Kron, 2013, 73; Pampoloni, 2015, 3-11.
11 Woudhuizen, 2006, 84-86.
|2Ерёмичева, 2013, 10-11; De Simone, 2008, 176-186.
13 De Simone, 2008, 191.
14 Cosmopoulos, 1999, 251; Caskey, 2008, 139; Sweeney, 2009, 113; Beeks, 2010, XXXVII, XXXIX.
22
часто обращают внимание сторонники «восточной» теории15. Однако они присут¬
ствуют в этрусском материале не изначально. Их появление практически совпада¬
ет с установлением связей этрусков с финикийцами, а также греками, чья культура
в тот момент носила ориентализирующий характер16. Именно эти связи и стали
причиной довольно широкого распространения в Этрурии восточных и подража¬
ющих восточным (местных и греческих) предметов, украшений, стиля живописи
и скульптуры, некоторых обычаев.
Большое значение сторонники «восточной» теории придают миграции турша
в конце II тысячелетия до н. э. Этот народ упоминается среди так называемых «на¬
родов моря», которые напали на Египет в правление фараонов Мернептаха и Рам¬
сеса III во второй половине XIII и первой половине XII в. до н. э. Первоначально
турша, родственные или даже идентичные с пеласгами, жили, по-видимому, в се¬
веро-западной части Малой Азии к югу от Трои. Возможно, что после Троянской
войны значительная часть этого народа была вынуждена покинуть разоренную
родину и вместе с ахейцами и некоторыми другими народами принять участие в
походе на Египет, надеясь на приобретение там богатств и, может быть, даже по¬
селения в плодородной долине Нила. Но нападение оказалось неудачным17, и раз¬
громленные турша-тирсены, не имя реальной возможности или желания вернуть¬
ся на родину, мигрировали на запад, осев в центральной части Италии. Такой же
путь проделали сакалаша-сикулы и шардана-сарды18. Однако последние более
тщательные исследования соответствующих египетских надписей и знаменитого
рельефа из Мединет-Абу, на котором изображения битва с «народами моря», по¬
казали, что турша являлись частью более сложного этнического комплекса, свя¬
занного с еще одним народом — лукка (ликийцы), и вполне возможно, что часть
их возвратилась обратно в Западную Анатолию, а другая вообще осталась в Егип¬
те, интегрировавшись в египетское общество19. Если это так (вопрос еще дискус¬
сионный), то вообще говорить о появлении турша в Италии не приходится.
Если следовать прежней теории, все равно встает вопрос: отразились ли эти
события в археологии Италии? Сторонники «восточной» теории пытаются найти
разрыв в материальной культуре Центральной Италии между предпоследней и
последней стадиями бронзового века. Однако до сих пор никаких следов появления
турша в Италии нет20, и археологи утверждают что ни в этот период, ни между
бронзовым и железным веком никакого разрыва в этой части Италии не наблюда¬
ется, что культура конечной бронзы является закономерным продолжением так
называемой поздней бронзы, а культура железного века закономерно вырастает
15 Sweeney, 2009, 76-78.
16Тюийе, 2011,35; Magness, 2001, 80-91; Naso, 2012, 433-145.
I7ANET3, 262-263.
18 Гиндин, Цымбурский, 1996, 142-148; Forsdyke, 1957, 81; Bryce, 2005, 348. В свое время
много говорилось о шардана, в которых видели предков сардов. Однако более поздние иссле¬
дования египтологов показали, что шардана остались в Африке и постепенно интегрирова¬
лись в египетское общество: Emanuel, 2013, 18-22. Это позволяет поставить под сомнение
всю теорию о прибытии части «народов моря» в центр Средиземноморья после поражения
от египтян.
19Cultraro, 2012, 113-141.
20Tykot, 1994, 75-76; Barnett, 2008, 368.
23
из бронзового21. Для появления нового народа, который принес бы с собой новую
культуру, в археологической карте Этрурии пока места нет. Поэтому сейчас
утверждать наличие связи между этрусками (как бы их ни называть) и турша не¬
возможно.
Еще проблематичнее связь этрусков с лидийцами. Геродот, впервые выдвинув¬
ший эту мысль, ссылался на самих лидийцев ((pad 8е anxoi Либо!), и оснований
сомневаться в этом у нас нет22. Сами по себе этруски (тирсены) Геродота не инте¬
ресовали. О них он упоминает либо в связи с пеласгами, поселившимися, по его
сведениям, в Италии (I, 57), фокейцами, с которыми они сражались и пленников
которых убили (I, 166-167), с фокейцем Дионисием, топившим этрусские и карфа¬
генские корабли (VI, 17). Сообщение об экспедиции Тиррена является завершающей
частью «лидийского логоса». Говоря об обычаях лидийцев, историк упоминает об
их играх, которые были изобретены во время выселения части населения Лидии
в Тиррению. В своих «логосах» Геродот порой отвлекается от основной нити рас¬
сказа, чтобы сообщить о некоем попутном событии или явлении23. Таким отвлече¬
нием является и сообщение об экспедиции Тиррена.
Надо, однако, отметить, что не все лидийцы были с этим утверждением соглас¬
ны. В лидийской историографии существовала и другая традиция. Дионисий (1,28,2)
особенно подчеркивает, что ни об эмиграции лидийцев либо их предков в Италию,
ни об их предводителе Тиррене ничего не говорит Ксанф24. Ксанф, современник
Геродота, был единственным историком доэллинистического времени, посвятившим
свое произведение специально Лидии. Имя его отца — Кандавл — ясно указывает
на его лидийское происхождение, хотя свое произведение он писал по-гречески,
да и сам носил греческое имя25. По словам Ксанфа, как их передает Дионисий,
место Тиррена в качестве сына Атиса занимает Тореб (или Торреб), который ника¬
кого отношения к западному путешествию лидийцев не имеет. Он, как и его брат
Лид, эпоним лидийцев, остался на родине. То, что Торреб был персонажем лидий¬
ской мифологии, несомненно. Он, в частности, выступал эпонимом города Торре-
ба (Steph. Byz. v. ToppePog). К сожалению, мы не имеем контекста сообщения
Ксанфа. Поэтому трудно сказать, почему лидийский историк избрал тот вариант
мифологии, в которой отсутствуют и Тиррен, и вся история лидийского переселе¬
21 Woudhuizen, 2006, 81-83; Negroni Cataccio, 2006, 16-19; Entstehung... 2006, 19; Ridgway, 2008,
625-627; Negroni Cataccio, 2012, 39-65; De Simone, 2008, 193; Torelli, 2012, 28, 31; Bartoloni, 2013,
86-87.
22Briquel, 1991, 12-14, 31; Ascheri, Lloyd, Corcella, 2007, 146. Впрочем, существует мнение, что,
несмотря на утверждение самого Геродота, рассказ все же не подлинно лидийский, а в большой мере
греческий: Briquel, 1991, 5-12.
23 Фролов, 1991, 110-112.
24 Можно заметить, что в других местах (I, 7; VII, 74) Геродот в качестве сына Атиса называет
только Лида. А еще один пассаж Геродота (I, 171) говорит о трех братьях — Лиде, предке лидийцев,
Каре, предке карийцев, и Мисе, предке мизийцев. Тиррен ни там, ни там не упоминается.
25Herter, 1967, 1354—1361. О сильной эллинизации Лидии и даже возникновении смешанной
греко-лидийской культуры: Marek, 2010, 157-159. Известно о тесной связи лидийских царей с
Дельфами и Спартой: Кулишова, 2001,219-255; Суриков, 2001,3-11. Поэтому появление у лидий¬
ского историка греческого имени и написание им истории собственного народа по-гречески неуди¬
вительно.
24
ния в Италию. В своем сочинении Ксанф использовал официальную хронику26.
Может быть, версия, включающая Тиррена, официальной в Лидии того времени
принята не была. Геродот же, хотя, как кажется, был во многом обязан Ксанфу27,
в данном случае предпочел не его (и царскую) версию, а, по-видимому, сравни¬
тельно маргинальную28.
Тема голода, заставлявшая народ разделиться на части, одна из которой должна
была покинуть родину, весьма распространена в фольклоре разных народов29.
Могла она занять свое место и в рассказах лидийцев, но каким образом и почему
она оказалась связанной именно с этрусками, неясно. Вполне возможно, что перво¬
начально речь шла о связях с тирренами, обитавшими в восточной части Эгеиды30,
и отражала взгляды той части лидийцев, которые были более всего связаны с гре¬
ками, в частности, со Смирной (по легенде, там собрались лидийцы, отправляв¬
шиеся с родины). Однако по мере расширения географического горизонта знаний,
как греков, так и через их посредство лидийцев, место действия мифа было пере¬
несено на Запад.
Авторитет Геродота был столь велик, что его утверждение было воспринято
значительной частью древних авторов, хотя те порой приводили свои версии этой
истории, называя, в частности, различные генеалогии Тиррена31. Возник даже ва¬
риант, вовсе не связывающий Тиррена с Лидией. В этом случае Тиррена называли
сыном Телефа, прибывшего в Италию после падения Трои (Dion. Hal. 1,28,1; Serv.
ad Aen. VIII, 479; Lycophr. 1245-1249). Телеф тоже связан с Азией, но не с Лидией,
а скорее с Мизией32. Страбон (V, 2,2) соединил геродотовскую версию с собствен¬
но этрусскими сказаниями33. По его словам, основателем двенадцати городов
Этрурии был Тиррен, сын Атиса, а их ойкистом и первым правителем всех городов
Тархон (Таркон), по имени которого была назван город Тарквинии. При этом гео¬
граф никак не отмечает связи между Тирреном и Тархоном и не объясняет странное
обстоятельство назначение ойкистом не предводителя выселения. Он лишь ука¬
зывает, что Тиррен назначил (ё7иотг|оа<;) Тархона ойкистом. Вся вторая часть стра-
боновского сообщения — этрусская и даже, точнее, тарквинийская34. Возможно,
в таком виде геродотовская версия была принята и в самой Этрурии, по крайней
мере, в Тарквиниях, а затем и в других этрусских городах. При этом в каждом от¬
дельном городе порой возникал свой вариант связи с Тирреном, отвечающий
нуждам и целям именно этого города. Во всяком случае, уже в римское время
26Мб11ег, 2007, 249.
27 Shepens, 2007, 46.
28Briquel, 1991, 34, 46. Возможно, на возникновение этой версии повлияло существование
в Лидии города Тирсы: Tykot, 1994, 60.
29 Именно голод считался в фольклоре многих германских народов причиной их выселения
из Скандинавии. Да и в греческом мире голод как причина колонизации также играл роль.
30 Briquet, 1991,81-88.
31 Briquel, 1991,91-123, 479^188; Briquel, 1999, 53-54.
32 Schwenn, 1934, 362-369.
33 Briquel, 1991, 155, 168-169, 173.
34 У позднего поэта Ликофрона и его комментаторов Тиррен и Тархон оказываются братьями,
сыновьями Телефа. Насколько эта версия была распространена в Этрурии, сказать трудно, очень
похоже, что речь идет о довольно поздней ученой конструкции.
25
этруски называли лидийцев своими родственниками, а поэты императорской
эпохи, начиная с потомка этрусков Вергилия, без различия называли то Tusci,
то Etrusci, то Lydi35. Для античной историографии был характерен «эгеоцентризм» —
стремление вывести происхождение самых разных народов, если не из самой
Греции, то, по крайней мере, стран, примыкающих к Эгейскому морю или связан¬
ных с его побережьем36. Часть этрусков могла воспринять эту характеристику антич¬
ного исторического мышления и, принимая свое лидийское происхождение, этим
вводила свой народ в круг «культурных» эгейских народов, попутно решая и свои
политические цели.
«Пеласгическая» версии была высказана раньше «лидийской»37, но особенно
большого развития не получила. Греческие авторы часто смешивали пеласгов и
тирренов38. Но что касается Италии, то Геродот (1,57) знает о пеласгах в этой стра¬
не, которые переселились туда из Фессалии, но они, по его словам, живут севернее
тирсенов, т. е. этрусков. И если не исключено, что Гелланик или Гекатей имели
в виду то же переселение, что и Геродот, то последний явно их различал и не свя¬
зывал этрусков с пеласгами.
Надо подчеркнуть, что и Геродот, и Гелланик относили переселения в Италию
к мифологическим временам. Само по себе это не является аргументом против их
утверждений, ибо в мифологии в искаженном и сгущенном виде, объединяясь во¬
круг тех или иных персонажей, порой отражаются исторические события. Однако
принимать мифические события в качестве исторических необходимо только при
их тщательном анализе и, если есть такая возможность, при проверке другими
данными. Пока ни лидийский, ни пеласгический вариант происхождения этрусков
такой проверки не выдерживают.
Идея автохтонности, возможно, была собственно этрусской39. Многие народы
с целью утверждения своих прав на собственную территорию выдвигали идею своей
извечной связи с нею. В некоторой степени подтверждением этого является то, что
имя якобы этрусского эпонима Расенна ни одним античным автором более не упо¬
минается. Утверждение происхождения названия этрусков от его имени стоит со¬
вершенно изолированно. Следовательно, считать Расенну персонажем греческой или
римской мифологии невозможно. Каким образом Дионисий Галикарнасский, упо¬
мянувший об этом, о нем узнал, сказать трудно. Не исключено, что между ним и
этрусским источником стоял какой-то греческий, точнее сиракузский посредник40,
хотя доказать это невозможно. Но надо отметить, что на нынешнем уровне наших
35Тюийе, 2011, 40-43; Briquel, 1999, 54.
36 Ср.: Georges, 1994,71. Ученый связывает идею Гелланика о происхождении этрусков от пеласов
именно с этой идеей греческой историографии. В связи с этим можно вспомнить тацитовскую (Hist.
V, 2) версию происхождения иудеев с Крита и выведение их названия от горы Ида.
37 Briquel, 1991,556.
38 Сафронов, 2015, 803-806.
39 Другое дело, что для Дионисия или его источника (источников) утверждение автохтонности
этрусков носило негативный характер: Тюийе, 2011, 36; Briquel, 1991, 146-153; Briquel, 2013, 65. Дио¬
нисий утверждал эллинское происхождение Рима и, следовательно, его принадлежность к культурному
миру. Такое же или пеласгическое происхождение он приписывает и ряду других народов Италии.
Этруски же, будучи автохтонами, оказываются вне этого мира и являются, следовательно, варварами.
40Briquel, 2013,64-65.
26
знаний автохтонная теория более всего соответствует той картине Италии конца
бронзового и начала железного века, какую дает современная археология, что, одна¬
ко, не означает ее стопроцентную истинность. Этруски остаются «загадочными».
«Загадочность» этрусков обусловлена, с одной стороны, продолжающимися
археологическими открытиями, показывающими чрезвычайно высокий уровень эт¬
русской культуры, а с другой — нерасшифрованностью их языка. Еще одним важ¬
ным аспектом «таинственности» этого народа является отсутствие известной нам
его собственной исторической традиции. У этрусков, несомненно, существовали
различные сказания, на которые ссылаются некоторые античные авторы, как Вар-
рон, Плиний, император Клавдий. Существовали и исторические сочинения, но ни¬
чего из этого до нас не дошло. Об этрусской истории мы можем судить только
по сообщениям греческих и римских писателей, а также по результатам археоло¬
гических раскопок и, в меньшей степени, по эпиграфике. Этруски восприняли
греческий алфавит, преобразуя его в соответствии с нуждами своего языка. Коли¬
чество известных науке этрусских надписей весьма велико, и оно постоянно растет,
насчитывая уже более десяти тысяч41. Правда, подавляющее их большинство —
очень короткие и мало информативные, но имеются и более длинные надписи.
Усилия многих поколений ученых не прошли даром. Многое в этрусских надписях
стало понятно. Можно говорить о двух сотнях слов, смысл которых более или
менее ясен, В частности, выявлены некоторые административные термины, слова,
обозначающие некоторые виды родства, часть числительных, слово, означающее
«бог» и многое другое42. Известны и личные имена этрусков, упомянутых в этих
надписях. Но все же большинство слов еще остается непонятным. А главное —
не расшифрована структура языка, хотя и в этом уже тоже наметился прогресс.
Долгое время этрусский язык вообще считался стоящим совершенно одиноко
среди других языков древности. Однако в последнее время лингвисты нащупали
существование языковой семьи, которую они назвали тирренской. В эту семью
входят, кроме этрусского, еще язык догреческого населения острова Лемнос (его
и называют собственно тирренским, поскольку тирренами называли это население
греческие авторы) и язык альпийских ретов43. Правда, говорить с полной уверен¬
ностью об этом еще нельзя, ибо собственно тирренский и ретский языки известны
еще хуже, чем этрусский. Неизвестно и точное место этих языков в языковой си¬
стеме древнего Средиземноморья и Европы. Но все же на современном уровне
наших знаний об этой языковой семье можно видеть, что она не является индо¬
европейской44. Отдельные слова явно индоевропейского происхождения, встре¬
чающиеся в этрусском языке, как, например, vinum — вино, объясняются ис¬
ключительно заимствованием45. Если такая классификация подтвердится более
глубокими исследованиями и, пожалуй, главное, новыми находками языкового
материала, то можно будет сделать очень важный вывод. Т. к. лидийский язык
41Тюийе, 2011, 25; Wallace, 2008, 2.
42 Робер, 2007,221-226; Briquel, 1999,22^10; Wallace, 2008,123-127,135-213; Agostini, 2013,396.
43Briquel, 1999,45^19; Meer, 2004, 51-52; Entstehung... 2006,27-35; Wallace, 2008,215-225; Eich-
ner, 2012, 17; Eichner, 2013, 38-39; Marcherini, 2014, 31.
^Тюийе, 2011, 26-29; Magness, 2001, 80.
45 Wallace, 2008, 217-218; Agostini, 2013, 398.
27
является индоевропейским, происходящим от хетто-лувийского46, то, следователь¬
но, никакого языкового родства этрусков с населением западной части Малой Азии
не существовало. Пеласгический язык тоже, кажется, индоевропейский, хотя во¬
прос этот еще очень спорный47. Если все же считать его индоевропейским, то это
исключает и пеласгическое происхождение этрусков.
Таким образом, ни одна из существовавших или до сих пор существующих
теорий происхождения этрусков не может считаться однозначно правильной.
С другой стороны, чрезмерное внимание, уделяемое этой проблеме, в определенной
степени задерживало развитие исследований истории и культуры этрусков. Поэто¬
му такой видный авторитет, как М. Паллоттино, считающийся основателем со¬
временной этрускологии, выдвинул чрезвычайно плодотворную идею: оставить в
стороне вопрос о происхождении этрусков (или точнее, о появлении их предков на
Апеннинском полуострове), а рассматривать развитие этрусской цивилизации, как
она сформировалась и развивалась (и в этом нет сомнений) на территории Италии48.
Эта мысль была подхвачена другими специалистами49. Возникла и в какой-то сте¬
пени компромиссная точка зрения, согласно которой на протяжении нескольких
столетий, начиная с рубежа II—I тысячелетий, в Италию прибывали небольшие
группы, происходившие из Центральной Европы и Эгейского мира, которые инте¬
грировались в местную среду и давали толчок развитию этрусской цивилизации50.
Хотя порой до сих вспыхивают дискуссии, если не о происхождении в собствен¬
ном смысле слова, то о родстве этрусков с другими народами, в том числе Малой
Азии и даже Ближнего Востока, а иногда эта проблема становится содержанием
псевдо-научных утверждений, в целом в современной этрускологии все эти вопро¬
сы отходят на второй план. История этрусков рассматривается как история одного
из народов, может быть, самого «продвинутого» народа Италии и в связи с общей
историей этой страны.
ЛАТИНЫ
Основным населения Нация были латины, по имени которых область и полу¬
чила свое название. Латинский язык относился к индоевропейским языкам. То, что
Апеннинский полуостров ранее населяли люди, говорившие на каких-то нам точ¬
но неизвестных, но явно неиндоевропейских языках, не подлежит сомнению.
Следы этих языков (или языка) сохранились в некоторых топонимах, а память об
их носителях — в исторических преданиях. Это полностью относится и к Лацию.
Наряду с ними здесь жили и народы, говорившие на индоевропейских языках,
но предшествующие историческим латинам51. Когда индоевропейские народы
46 Иванов, 1980, 129, 140; Хойбек, 1980, 314; Masson, 2008, 670-671.
47 Маяк, 1983, 86-87.
48 Pallottino, 1947; Pallottino, 1988, 96-101; Bagnasco Gianni, 2013, 57-61.
49 The Land of the Etruscans, 1985, 31; Briquel, 1999, 15.
50 Camporeale, 1997,47-49.
510 долатинском населении Лация в отечественной историографии подробно: Маяк, 1983,48-89.
Это делает ненужным подробное рассмотрение этого вопроса.
28
начала проникать в Италию, спорно. Не исключено, что некоторые группы, говорив¬
шие на каких-то индоевропейских языках, стали появляться там уже в бронзовом
веке или даже еще в энеолите, но они, видимо, поглощались аборигенным населе¬
нием. Во всяком случае, археология в настоящий момент показывает относительную
однородность так называемой Апеннинской культуры на всей территории Италии.
Положение меняется к концу бронзового века. В конце II и в начале следующего
тысячелетия до н. э. появляются ясно выделяемые региональные различия, и неко¬
торые зоны явно связаны с индоевропейцами. Одной из таких зон был Наций.
Возможно, до прихода латинов Наций был населен сикулами52. Античные авто¬
ры сохранили традицию, согласно которой сикулы предшествовали латинам в Нации.
Фукидид (VI, 2, 4) и Диодор (V, 2) утверждали, что сикулы пришли на Сицилию
из Италии. Эти утверждения восходят явно к Антиоху Сиракузскому, который пер¬
вым передал миф о переходе из Италии на Сицилию людей, возглавляемых царем
Сикулом53. Появление в восточной части Сицилии новой керамики и нового типа
деревянных жилищ, как кажется, подтверждает появление сикулов в этой части
острова в самом конце II тысячелетия, причем тип домов похож на те, какие най¬
дены в древнейших слоях Рима54. Варрон (L. 1. V, 101), ссылаясь на древние римские
анналы (annales veteres nostri), говорил о схожести ряда латинских и сикульских
слов. Дионисий (I, 9, 1) даже называл сикулов самыми древними (яаАшбтатт)
жителями территории будущего Рима. Сикулов среди древнейших народов Лация
называет Плиний (III, 56). Вполне возможно все эти сообщения отнести к весьма
противоречивой римской мифологической традиции, которая среди предков Рима
называет самые разные народы55. Однако существуют данные, позволяющие видеть
в этой части традиции мифологизированный след реальной ситуации. Влияние
сикульского погребального обычая и, следовательно, воздействия сикулов на ла¬
тинов некоторые ученые видят в одном из законов XII таблиц (X, 5), запрещавшим
собирать кости мертвеца для последующего погребения, кроме как в случае гибели
в бою или на чужбине56. Сикульский язык тоже был индоевропейским, но не от¬
носился к италийским57. С другой стороны, появляется все больше данных о схо¬
жести сикульского языка с латинским58. Если сикулы действительно жили в Лации,
то они были в основном вытеснены оттуда латинами, хотя память о них могла
сохраниться в некоторых названиях, как, например, в древнем названии Тибра
Альбулой, да и один из древнейших городов Лация Альба Лонга могла носить
52 Маяк, 1983, 84—85; Mancini, 2014, 7-10.
53 D’Asaro, 2009, 50.
54 Finley, 1985, 21; Ross Holloway, 2004, 42. В науке принято мнение, что сикулы были теми же
shekelesh, которые в рамках коалиции «народов моря» нападали на Египет, а после поражения ушли
на запад, поселившись на Сицилии. Однако археологические данные показывают связь сикулов
скорее с Центральной Италией, чем с Восточным Средиземноморьем: Ross Holloway, 2004, 42.
55 Dench, 2005, 63.
“Mancini, 2014, 7.
S7 Penney, 2008, 737. Существует мнение, что сикулы появились на Сицилии и Италии в резуль¬
тате переселения на запад Shekekesh, относившихся к народам моря: Woodhuizen, 2015, 216, 220.
Однако это противоречит данным археологии и, пожалуй, лингвистики, по крайней мере, на совре¬
менном этапе наших знаний.
“Cornell, 1995, 43; Ross Holloway, 2004, 42.
29
сикульское имя59. Часть сикулов вполне могла остаться в Лации, растворившись
в латинской среде. Другим языком, показывавшим сходство с латинским, был ве-
нетский60. В историческое время на нем говорили жители северо-восточной части
современной Италии61.
Северной границей Нация являлся Тибр. Но небольшая часть протолатинов
поселилась на правом берегу Тибра. Они стали предками фалисков. Историческое
развитие отделило фалисков от латинов, и их история оказалась гораздо более
связана с этрусками. Те, несомненно, оказали большое влияние на фалисков, но по¬
следние все же сохранили свой язык, родственный латинскому62 *. Все эти языки
языковеды включают так называемую западно-италиискую группу языков .
В те времена, когда появились первые надписи и стало возможным констатиро¬
вать существование и локализацию западно-италийских языков, ареал их распро¬
странения оказался разорванным. Их носители занимали Лаций и небольшой
участок на правом берегу Тибра в Центральной Италии, северо-восточную часть
Апеннинского полуострова и восточную и центральную часть Сицилии. Как ни
относиться к мифологическим сказаниям о происхождении и движении этих на¬
родов, ясно, что речь идет о разрыве относительно единой общности, причем этот
разрыв произошел в довольно раннее время. Между ареалами отдельных западно¬
италийских языков располагались территории, населенные народами, говоривши¬
ми на других языках, в том числе италиками. Это ставит вопрос об отношениях
латинов с италиками и времени их появления в Лации.
Ранее считалось, что латинский язык является частью италийских языков, и зна¬
чительная часть лингвистов и сейчас принимает эту концепцию64. По этой концеп¬
ции, италийские языки делились на две группы — латино-фалискские и умбро-
сабельские (или оско-умбрские), а носители латинского языка выступали в аван¬
гарде индоевропейского вторжения на рубеже бронзового и железного веков.
Другие филологи настаивают, что речь идет об отдельных языковых общностях65.
Конечно, между двумя этими общностями существовали и языковые, и культурные,
в том числе религиозные, связи. Эти связи определялись и их общим индоевропей¬
ским происхождением, и проживанием на относительно близких, а порой соседних
территориях. В процессе взаимоотношений общие черты усиливались. Порой
можно говорить о взаимопроникновении отдельных элементов языков и культур,
пока, наконец, после римского завоевания Италии латинский язык не стал сначала
господствующим, а затем и единственным языком всего ее населения.
Латинский язык показывает определенные схожести не только с языками Цент¬
ральной и даже Восточной Европы, что объясняется их общим индоевропейским
59 Маяк, 1983, 50.
60Cornell, 1995,43; Venturi, 2001, 18; Vaan, 2008,1.
61 В древности вплоть до времени императора Августа эта часть нынешней Италии в состав
древней Италии не входила.
“Сейчас некоторые ученые даже считают фалискский язык всего лишь диалектом латинского:
Cornell, 1995,43.
“Cornell, 1995,43; Forsythe, 2005, 26-27. Раньше ее называли «латино-фалискской».
“Герценберг, 2010, 185-186; Wallace, 2007, 3; Penney, 2008, 730.
“Wallace, 2007,4.
30
происхождением66, но и с индоевропейскими языками дунайского района и се¬
верной части Балканского полуострова, которые обычно называются иллирийски¬
ми. Поэтому была выдвинута идея, еще, правда, признанная далеко не всеми
филологами, что в отличие от народов, говоривших на умбро-сабельских языках,
которые проникли в Италию по суше через восточную часть Альп и их юго-вос¬
точные отроги, протолатины прибыли морем через Адриатику и затем продвину¬
лись к побережью Тирренского моря, где они обосновались в X-IX вв. до н. э. или,
может быть, несколько раньше67. Протолатины сжигали своих покойников, а пепел
хоронили в особых урнах, подобных (в уменьшенном, разумеется, масштабе)
хижинам, в которых они жили. Несколько позже, возможно, в результате контактов
с другими народами, они перешли от кремации к ингумации. Впрочем, в течение
какого-то времени оба обряда погребения сосуществовали, так что считать способ
захоронения четко определенным этническим маркером было бы неосторожно.
Занимались протолатины преимущественно скотоводством. Основными районами
их поселения в Лации были, вероятно, Альбанские горы в центре области и ниж¬
нее течение Тибра.
Может быть, близкой латинам, но все же, по крайней мере, первоначально не¬
сколько иной этнической группой в Лации были рутулы. Античные авторы (напри¬
мер, Liv. I, 57, 1; Plin. Ill, 56) настаивали на отличии рутулов от латинов68. В то же
время немногочисленные эпиграфические свидетельства и более масштабные
данные археологии показывают схожесть, если не идентичность, рутулов и лати¬
нов69. Основной город рутулов Ардея станет членом Латинского союза. Возможно,
что, оказавшись в близкой лингвистически и религиозно латинской среде, рутулы
довольно быстро слились с латинами, сохранив (в рамках Латинского союза) свою
политическую идентичность и память о былой отдельности.
КАМПАНИЯ
Языковая, культурная и этническая карта Кампании была более пестрой, чем
Лация70. Часть населения этой области была, вероятно, родственна латинам (или
протолатинам). Их язык, как будто, показывает какие-то связи с языками Южной
Италии, которые, в свою очередь, связаны с иллирийскими языками Балканского
полуострова. В другой части Кампании очень рано стала развиваться вилланов-
ская культура, показывавшая связи с Южной Этрурией и этрусским побережьем
Тирренского моря71. Но едва ли можно говорить об этрусской колонизации в столь
раннее время. Гораздо вероятнее, что речь идет о местном населении, этнически
близком этрускам, если не об одном и том же этносе. Концентрировалось это
66 Woodhuizen, 2006, 81.
67 Pallottino, 1987, 49.
68 Надо отметить, что и в исторической, и эпической традиции (Ливий, Дионисий, Вергилий)
рутулы во главе со своим царем Турном выступают противниками Энея и Латина.
69 Bourdin, 2005, 586-599.
70 Rufo, 11; Salmon, 2008, 708.
71 Rufo, 19; Pellegrino, 2013, 34.
31
виллановское («протоэтрусское») население именно в тех местах, где позже за¬
свидетельствованы этрусские города72.
Значительную часть населения Кампании составляли авзоны73. О них, к сожа¬
лению, известно очень мало. Вероятнее всего (хотя и не обязательно), они относи¬
лись к народам, говорившим на одном из индоевропейских языков, но явно не
к италикам 4. Они поселились в Кампании, по крайней мере, в бронзовом веке,
т. е. не позже II тысячелетия до н. э75. Возможно, их вторым названием, распро¬
страненным у древних авторов, было опики. Во всяком случае, самый древний
греческий историк, писавший об Италии, Антиох Сиракузский (у Strabo V, 4, 3)
считал авзонов и опиков одним народом. Позже, как замечал Страбон, Полибий их
различал, но к его времени название «опики» было уже перенесено на другой этнос.
Во время установления контактов с греками авзоны занимали значительную часть
Кампании и некоторые прилегающие районы. Своим погребальным обрядом они
ясно отличались от виллановцев, т. е., как об этом говорилось выше, скорее всего,
этрусков. В то время как последние свои мертвецов кремировали, авзоны, или опи¬
ки, их погребали76. Для эллинов первоначально они выступали как наиболее типич¬
ные и, может быть, самые значительный туземный этнос, и в какой-то момент они
всю Италию представляли как Авзонию, называя, в частности, Авзонским Ионийское
море77. Это название порой и позже употреблялось в поэзии, как, например, Пинда¬
ром (fr. 140b), но рационалистически мыслящий Гекатей уже отличал Нолу как город
авзонов от Капуи, города Италии, и Капреры, острова Италии (FgrHist I. Нес.
fr. 61-63). Для него Авзония была только частью Италии. Уже в VIII в. в Кампанию
начали проникать сабелльские племена78. Позже авзоны были подчинены сабель-
скими племенами, часть которых переняло название подчиненного населения и
стало именоваться опиками, или осками79. Но часть авзонов еще долго сохранялась
в окраинных районах Кампании80. В приграничных горных районах обитали сам¬
ниты, относившиеся к умбро-сабелльским племенам81.
СДБЕАДЫ
Народы, говорившие на умбро-сабелльских, или оско-умбрских, языках, которых
обычно называют италиками, стали переселяться в Италию в конце II тысячелетия,
двигаясь с северо-востока, либо переходя горы, либо проникая по той части суши,
которая остается между Альпами и побережьем Адриатического моря. Были ли
72 Pallottino, 1988, 128-129; Cuozzo, 2013, 269-270.
73 Pallottino, 1987, 52-53.
74Capasso, 1997, 10.
75 Pagliara, 2008, 9.
76 D’Agostino, 2006, 204.
77 Pagliara, 2008, 6.
78Bailo Modesti, Gobbi, 2010, 502.
7,Capasso, 1997, 12; Salmon, 2008, 708. Реальность опиков-осков, предшествующих сабелльским
оскам, порой отрицается: Dench, 1995, 179-180.
80Rufo, 16-17.
81 Pallottino, 1988, 128.
32
они на северо-востоке современной Италии первыми индоевропейцами, сказать
трудно. Вполне возможно, что здесь до них уже проживали венеты, родственные,
как уже говорилось, латинам. В первые три века I тысячелетия, двигаясь вдоль
Апеннинского хребта на юг, умбро-сабелльские племена заняли всю горную часть
Центральной Италии и окрестные районы82. На базе отдельных групп этих племен
формируются относительно стабильные этнические общности, как, например,
умбры. Во всяком случае, уже в V в. умбры уже ощущали свою этническую иден¬
тичность, перекрывавшую принадлежность к отдельным общинам, называя себя
ombrien83.
Умбро-сабелльские племена, однако, не ограничивались занятием горных райо¬
нов, а стремились распространиться и на более низменные территории. Так, умбры
начали проникать в Этрурию. Этруски их вытеснили, но часть их все же осталась,
смешавшись с этрусками. Дргуие группы начали двигаться вдоль Тибра в Лаций,
где столкнулись с латинами. Это были сабины84.
Сабины были не умбрами, а сабеллами. Термин «сабеллы» в литературе впервые
появился у Варрона (у Serv. Georg. II, 168), но существовал он явно гораздо рань¬
ше85. Сабины являлись не единым племенем, а группой нескольких племен, как
вестины, марсы, марруцины и другие. Их совокупность и именовалась сабинами.
Это — латинское имя, которое по-сабински звучало как сафины (safini или, скорее,
safineis)86 и означало, вероятно, «свои». Сейчас признано, что это было самона¬
званием италиков, и оно уже засвидетельствовано около 500 г.87 Полагают, что само
это слово обозначает «тех, кого понимают», т. е. говорящих на близких языках иди
диалектах, или, может быть, «свои, собственные»88. Этот термин, несомненно,
индоевропейский, и он может восходить к очень древним временам. Тем самым,
люди, так себя называвшие, противопоставлялись «чужим». Такое самоназвание
порой свойственно некоторым этническим группам, стремящимся подчеркнуть
свою «исконность». Как полагают некоторые лингвисты, таковым было «свевы»
(тоже «свои»), каковым являлось сначала самоназвание германцев, которое затем
закрепилось за определенной частью этого этноса. Как было только что сказано,
приблизительно около 500 г. до н. э. название «сафины» впервые зарегистрирова¬
но для всей умбро-сабелльской общности, но полагают, что оно в качестве обще¬
этнического термина могло возникнуть много раньше, уже в начале I тысячелетия
до н. э. То, что сафинами стали затем называть именно сабинов может говорить о
том, что именно они являлись ядром всей умбро-сабелльской общности89. Хотя не
исключен и обратный вариант: общее название по ускользающим от нас причинам
82 Bradley, 2000, 84-85, 247; Wallace, 2007, 1.
83 Bradley, 2000, 23-24, 84-85, 255-257. Некоторые ученые отмечают сходство этникона Umbi
с германским Ambrones: Woudhuizen, 2006, 81.
84 Salmon, 2008, 702.
85 De Sanctis, Ames, 2013, 6.
86Dench, 1995, 190,204; Weidig, 2017,20.
87 Dench, 1995, 191, 222; Salmon, 2008, 697.
88Entstehung... 2006, 57-60; Cerchiai, 2012, 348.
89 Это, возможно, отразилось в легенде о сабинах как о предках ряда других народов Италии: Dion.
Hal. II, 49, 2-3; Strabo V, 4, 2; 12.
33
закрепилось за какой-то частью этноса. В любом случае ясно, что носители умбро-
сабелльских языков сознавали свою родственность в противопоставлении другим
народам и племенам Италии.
Основная часть сабинов жила в горах центральной части Апеннинского полу¬
острова, но другая их часть стала проникать в Наций вдоль левого берега Тибра
Там не позднее VIII в. до н. э. возник ряд сабинских поселений90. Наиболее значи¬
тельным были, вероятно, Куры, которые существовали уже в начале VIII в., чтобы
несколько позже превратиться в настоящий и довольно обширный город91. Хотя
сами поселения располагались на холмах в некотором отдалении от реки, они
могли контролировать этот важный торговый путь Средней Италии. Сабины
не ограничивались этими поселениями, но пытались продвинуться еще дальше
к устью Тибра, где они и столкнулись с латинами.
Другие сабельские племена заняли горные районы Кампании. О них пока из¬
вестно очень мало. Нельзя даже с уверенностью говорить об их названиях и об¬
разе жизни.
Таким образом, население Тирренской Италии было очень разнообразным. Это
необходимо учесть, говоря о социально-политическом развитии региона. Наряду
с этим существовал еще один чрезвычайно важный фактор, о котором было вскользь
сказано при рассмотрении этрусской проблемы, — влияние греков, которые тоже
были связаны с Тирренской Италией и даже создали в Кампании свои колонии.
34
90 Salmon, 2008, 702; Ewolds, 2011, 16; Cifani, 2012, 152, 159-160.
91 Cavalieri et alii, 2015, 2.
Глава II
ГРЕКИ В КАМПАНИИ
МИКЕНЦЫ
Италия была знакома еще микенским грекам.
Судя по все более увеличивающимся наход¬
кам, микенцев притягивали Сицилия, Сардиния,
Южная Италия. Район Неаполитанского залива
являлся северным пунктом активных контактов
микенских греков с Апеннинским полуостро¬
вом1. Появившаяся уже в это время местная
аристократия воспринимала привозимые ми¬
кенцами товары, особенно керамику, столь не¬
похожую на довольно грубые местные изделия,
как символы социального престижа2. Вполне
возможно, что здесь возникли и микенские по¬
селения в виде, скорее всего, сравнительно не¬
больших эмпориев, т. е. торговых гаваней. Веро¬
ятнее всего, это были стоянки на пути к сырье¬
вым богатствам более северных регионов.
Такую роль играл островок Вивара в Неа¬
политанском заливе. Местное поселение, не¬
смотря на свой небольшой размер, являлось
значительным центром. Здесь развивалась
собственная металлургия на основе меди, до¬
бываемой из руд Апеннинского полуострова,
изготовлялась своя керамика, однотипная с
той, что была распространена в это время прак¬
тически во всей Италии. Местные жители под¬
держивали связи с Липарскими островами,
1 Vanschoonwinlel, 2006,64; Jung, 2012,237-238; Jung,
Mehofer, 2013, 180-184; ТогеШ,2012, 30-31.
2Musti, 1999, 17; Wijngaarden, 2002, 256.
бывшими тогда важнейшим узлом торговых контактов в центре Средиземноморья.
Не менее важным было стратегическое положение. Во II тысячелетии островок
Вивара был мысом, который был тогда более высоким, чем нынешний остров,
и являлся великолепным пунктом, контролировавшим морские пути к Сардинии
и вдоль тирренского побережья Апеннинского полуострова. Поэтому естественно,
что микенские моряки и торговцы обратили на него свое внимание. Контакты
Вивары с микенским миром были установлены уже в XV в., и они приобрели для
местного населения большее значение, чем прежние связи с Липарами. Для самих
микенцев Вивара была важна в первую очередь как стоянка на пути, ведущем к
источникам олова и янтаря. Скорее всего, сами они добирались только до Вивары,
где и обменивали свои продукты на столь важное для них сырье из Британии и,
может быть, южного побережья Балтики. Здесь, видимо, они и встречались с по¬
средниками. Часть микенских товаров оседала на самой Виваре. Это было масло,
вино, благовония, бусы из стеклянной пасты. Все эти товары воспринимались
местным населением как знаки престижа. Другим знаком престижа была микенская
расписная керамика, тоже пользовавшаяся значительным спросом среди местного
населения. Но наряду с ней на Виваре найдены и фрагменты обычных сосудов,
используемых в повседневной жизни3. Это может говорить, что какая-то часть
микенцев оседала в этом поселении. Было ли это микенское население постоянным
или нет, пока сказать нельзя. Если учесть, что в контактах с внешним миром уча¬
ствовали ремесленники4, то можно предположить, что какая-то их часть могла
осесть в Италии, в том числе на Виваре. Моет быть, именно микенские ремеслен¬
ники, а не туземцы, занимались выплавкой золота и меди, что засвидетельствова¬
но на Виваре5.
Микенцы оказывали влияние на местное население, которое вовлекалось
в торговлю с ними, а эта торговля, в свою очередь, подтолкнула туземцев к уста¬
новлению связей с жителями Липарских островов, которые тоже были вовлечены
в микенскую торговлю. Местные посредники распространяли микенские продук¬
ты в более отдаленных от побережья районах Италии. Таким районом был регион
Монти делла Тольфа в Этрурии с его месторождениями свинца, меди, серебра,
квасцов6. В то время Италия входила в общее металлургическое койне, в которое
входили также Эгеида и Центральная Европа7. Однако в этом койне значение
тирренского побережья Италии, начинает уменьшаться. В явный упадок приходит
поселение на Виваре8. Большую роль стали играть сухопутные связи между край¬
ним югом Италии и Лацием и Этрурией9.
3Giardino, Рере, 1999, 171-173, 176; Damiani, Di Gennaro, 2003, 622, 628; Carannante et al., 2003,
216-217; Maran, 2004,56-60; Cultraro, 2006,224; Vanschoonwinlel, 2006, 55-56,94-97; Cazzella, Recchia,
2009,31-32; Giardino, Gudi, Trojsi, 2011, 112-113, 118; Scarano, 2012, 109-1011.
4 Borgno, 2013, 134.
5 Cultraro, 2006, 231.
6Biancafiore, 1973,10; Tykot, 1994,70-73; Toti, 1996,911,915-920; Cultraro, 2006,227,233; Guardino,
2006, 31-33; Torelli, 2012, 30-31.
7Маяк, 1983, 79-81; Ridgway, 2008, 627; Borgno, 2013, 125-126.
8 Cultraro, 2006, 232.
’Cazzella, Recchia, 2009, 39.
36
Крушение микенского мира привело к распаду койне и прекращению интенсив¬
ных контактов Апеннинского полуострова и юга Балканского. Некоторое время
эти связи, по крайней мере, на ментальном уровне могли поддерживать греческие
ремесленники, которые, как полагают некоторые ученые, могли эмигрировать в
Италию после крушения микенских дворцов. Многие приемы микенского ремесла,
в том числе изготовление расписной кружальной керамики, восприняли местные
мастера, а туземная элита еще долго воспринимала микенскую и подражающую
ей местную керамику как символ престижа и высокого социального статуса. Здесь
керамика, воспроизводящая микенские формы и украшения, начавшая создаваться
еще в период интенсивных контактов с микенским миром, изготовлялась еще от¬
носительно долго, когда на Балканском полуострове она уже давно исчезла10.
Другим статусным предметом были дорогие ткани, тоже воспроизводившие вос¬
точно-средиземноморские образцы11. Все же говорить о полном разрыве всяких
связей между Италией и греческим миром нельзя. Появление на Апеннинском
полуострове субмикенской и протогеометрической керамики показывает их со¬
хранение12. Но связи эти уже были гораздо менее интенсивными и явно не прямы¬
ми. Между греческими ремесленниками и италийскими потребителями явно сто¬
яли посредники. Ими были, вероятно, киприоты и жители левантийского побережья.
А их Кампания, как и вообще тирренское побережье Апеннинского полуострова,
не интересовала; свой путь они направляли к Сицилии и Сардинии, минуя мате¬
риковую Италию13. И на какое-то время Кампания осталась в стороне от контактов
с Восточным Средиземноморьем.
Крушение микенской дворцовой системы привело к тому, что Италия вовсе
исчезла с географического горизонта греков. Она превратилась в загадочный за¬
падный край, куда по тем или иным причинам переселялись герои греческих мифов.
Никакого отношения к реальным знаниям эллинов об этой стране такие мифы не
имели. В гомеровских поэмах нет никаких следов знания о действительной гео¬
графии и реальной ситуации к западу от Балканского полуострова. Такое отсутствие
в «Илиаде» в принципе неудивительно, поскольку действие поэмы разворачивает¬
ся в совершенно другом регионе. Ни среди ахейцев, ни среди троянцев и их со¬
юзников нет ни одного героя, которого Гомер связывал бы с Апеннинсикм полу¬
островом. Более сложная проблема с «Одиссеей».
«Одиссея» — поэма странствий, как ее часто определяют историки греческой
литературы14. Ее значительную часть составляет рассказ самого героя о его при¬
ключениях в отдаленных морях и странах. Поэтому было естественно искать в
поэме, если не описание, то, по крайней мере, упоминание различных регионов,
в том числе западных, за пределами греческого мира. В поэме, действительно,
рассказывается о приключениях Одиссея и в стране лотофагов, и в царстве вол¬
шебницы Кирки, и в проливе между Скиллой и Харибдой, и во многих других
местах. Однако все эти регионы относятся не к реальной, а к мифической и даже
l0Cazzella, Recchia, 2009, 36; Borgno, 2013, 140-142; Marazzi, 2014, 74.
11 Borgno, 2003, 533-544.
12 Borgno, 2013, 145.
13 Borgno, 2003, 534; Cazzella, Recchia, 2009, 39.
14 Шталь, 1978.
37
сказочной географии. Переход от первой ко второй связан с многодневной бурей
(IX, 82-84) а обратный — от мифического мира к реальному (для автора и его
читателей) — со сном (XIII, 92-95)15. Более поздние авторы, рассматривая гоме¬
ровскую поэму чуть ли не как подлинный географический трактат или энцикло¬
педию16, неоднократно пытались «привязать» места действий героя к реальным
регионам. Даже прекрасно сознавая наличие в гомеровских поэмах мифологиче¬
ского материала, они все же стремились соединить те или иные рассказы с кон¬
кретной местностью. Уже Фукидид, причем явно используя более ранние сведе¬
ния, отождествлял гомеровский остров Эола с Липарскими островами (III, 88, I)17,
а местожительством циклопов считал Сицилию (VI, 2, 1). По словам того же
Фукидида, керкиряне считали свой остров местожительством гомеровских феа-
ков. Эта тенденция была продолжена и позже, в эллинистическое и римское
время. По существу, защите и толкованию рассказов Гомера о дальних странах
посвящена вся вторая глава первой книги «Географии» Страбона. Однако все эти
попытки не выходили за пределы псевдонаучных спекуляций. Все, что распола¬
галось к западу от Пелопоннеса и прилегающих островов, для поэта и его чита¬
телей (слушателей) находилось в сфере мифа, а не конкретной географической
реальности.
Существует, казалось бы, только одно исключение. Рассказывая о насмеш¬
ках женихов над Телемахом, поэт приписывает одному из них предложение про¬
дать пришедшего старика (т. е. неузнанного Одиссея) сикелам (XX, 383). В дру¬
гом месте (XXIV, 211,366,389) говорится о старой сикельской рабыне, ухаживав¬
шей за Лаэртом. Означает ли это, что речь идет о Сицилии и ее работорговле?
Этот вопрос уже давно являлся предметом споров18. Существует предположе¬
ние, что выражение «послать к сикелам» означает «отделаться от кого-либо»,
«послать на край света»19. Еще в одном месте (XXIV, 305) упоминается Сикания,
т. е. та же Сицилия. Характерно, однако, что все другие топонимы, упоминаемые
в этой речи Одиссея, который и в этом случае выдает себя за кого-то другого,
выдуманные20. Создается впечатление, что для автора, как и для его читателей/
слушателей, Сицилия является каким-то почти неведомым местом, находившим¬
ся вдалеке от известного им мира. Конечно, к ним могли дойти уже сведения
о реальном острове, поскольку там в VIII в. уже появились греческие колонии21,
но более вероятным представляется другой вариант. Если учесть, что в этой час¬
ти поэмы, в том числе и при описании дворца Одиссея, имеются микенские чер¬
ты22, можно думать, что в этих неясных упоминаниях поэта, действительно, со¬
хранились какие-то воспоминания о давних связях с Сицилией. Но сама Сицилия
15 Гордезиани, 1978, 199-201; Андреев, 1990, 129, 142; Heubeck, Heubeck, 1990, 4; Fabre,
1992, 11.
16 Шталь, 1983, 61; Bianchetti, 2016, 141.
17 Можно заметить, что в нынешней Италии эти острова именуются Эоловыми.
"Ziegler, 1923,2462.
"Russo, Femandez-Galiano, Heubek, 1992, 126.
20Russo, Femandez-Galiano, Heubek, 1992, 395.
21 Russo, Femandez-Galiano, Heubek, 1992, 395.
22Kirk, 2008, 841-842, 845.
38
все же — такое же сказочное или почти сказочное место, как и другие районы
приключений Одиссея.
Хотя Гомеровский вопрос активно обсуждается уже более двухсот лет, он еще
очень далеко от окончательного разрешения. Не входя в связанные с ним проблемы,
отметим только, что, по мнению специалистов, в гомеровских поэмах сплавились,
по крайней мере, три слоя, относившиеся к микенскому времени, периоду после
крушения микенского мира и к современной автору (или авторам) ионийской ре¬
альности23. Датировка создания «Одиссеи» до сих пор вызывает споры, но в любом
случае поэма не могла быть создана ранее VIII в.24, а к этому времени греки уже
вновь появились у берегов Италии. Следовательно, к тому времени, когда «Одиссея»
была создана, эллины, в том числе и ионийцы, уже представляли себе реальную
географическую ситуацию к западу от Эллады. С другой стороны, микенцы в свое
время были активно связаны с Италией и прилегающими островами, а потому не
могли рассматривать эти земли только как территорию мифов. Поэтому остается
одна возможность — поэма отражает ту стадию знаний эллинов, которая соответ¬
ствовала времени после крушения микенских дворцов. Разумеется, какие-то смут¬
ные воспоминания о микенских плаваниях на Запад сохранялись и в это время.
То, что героем «Одиссеи» стал царь Итаки, лежавшей у западного побережья
Балканского полуострова, говорит об использовании какой-то западной традиции25.
Но с течением времени эта традиция так видоизменилась, что фактически перешла
в область мифологии, сохранив только неясные воспоминания о прежних заморских
экспедициях.
Новые же знания были связаны с Великой греческой колонизацией.
МЕТРОПОЛИЯ
Метрополией кампанских колоний был остров Эвбея. Незадолго до середины
II тысячелетия она была заселена греками, память о которых сохранилась в ска¬
заниях об абантах. Политически Эвбея представляла собой периферию микен¬
ского мира. Приблизительно между 1325 и 1200 гг. остров был подчинен прави¬
телям Фив, а после их разрушения обрел независимость, но большой политической
роли все же не играл. Его экономическая роль, может быть, более значительной,
поскольку пролив Эврип между Эвбеей и Аттикой являлся важным торговым
путем, соединявшим Арголиду с ее дворцами и Северную Грецию26. Разрушение
дворцов и последующее за этим крушение микенского мира привели к значитель¬
ным изменениям на Эвбее. Остров не был завоеван северными пришельцами
и стал убежищем беглецов с греческого материка. Первыми, если верить мифу
(Plut. Qaest. Graec. 22), были эолийцы. В противоположность материку, в котором
ясно наблюдается обезлюдение ранее густо населенных районов и городов, здесь
23 Bennet, 1997, 531-533; Morris, 1997, 557-556; Kirk, 2008, 832-845.
240 разных датах создания «Одиссеи» см., например: Шталь, 1978,3; Тумане, 2002, 39; Kirk, 2008,
827; Fundling, 2010, 34.
25 Kirk, 2008, 847.
26 Walker, 2004, 43-50; Crielaard, 2006, 273; Lemos, 2006, 517.
39
численность населения резко увеличилась. С этим связаны и определенные поли¬
тические изменения. В микенское время дворцов, подобных микенскому или ти-
ринфскому, здесь не было, но город, который археологи называют по имени близ¬
лежащей деревни Лефканди (может быть, правильнее — Левканди27), бывший,
вероятно, резиденцией местного правителя, был все же укреплен. Около 1150 г.
стены были разрушены, и на их месте построены жилые дома28. Однако это было
не последнее разрушение. Приблизительно через полвека или немного больше был
разрушен уже весь город, после чего началось его новое развитие29. По-видимому,
это событие отразилось в мифе о победе ионийского предводителя Кота в войне
против ранее населявших остров эолийцев (Plut. Quaest. Graec. 22). С этого времени
основное население Эвбеи составляли греки, говорившие на ионийском диалекте.
Основание важнейших городов острова Халкиды и Эретрии мифология связы¬
вает с братьями Котом и Эклом (Strabo X, 1,8; Ps.-Scymn. 575; Plut. Qaest. Graec. 22).
Они считаются то ли сыновьями, то ли братьями Ксута, который сам, в свою очередь,
был братом Иона, предка ионийцев. Это связывает эвбейские города с Афинами.
В принципе такую связь можно объяснить стремлением идеологически обосновать
первенство Афин в ионийском мире и их гегемонию в Эгейском море. Однако надо
иметь в виду, что Афины сохранили независимость, и в истории и археологии
Аттики прослеживается явный континуитет по отношению к микенскому времени30.
Поэтому вполне естественно, что эта область стала прибежищем беглецов из раз¬
личных районов микенского мира, а затем и местом отплытия многих из них
либо их потомков на различные острова Эгейского моря, включая Эвбею31. Поэто¬
му вполне возможно, что в мифе об основании важнейших городов Эвбеи братья¬
ми, прибывшими из Аттики, отражается заселение острова ионийцами, прибыв¬
шими именно из этой области. В то же время Страбон (VII, 7, 1) отметил, что
имена братьев — варварские. Он связывал это с доэллинским населением Гре¬
ции. Поэтому вполне возможен и другой вариант: миф отразил смутные воспоми¬
нания о догреческом населении Эвбеи, а потом уже героев этого заселен™ мифо¬
логия связала с Ионом, дабы оправдать не только ионизацию Эвбеи, но и афинскую
гегемонию32.
Согласно этому мифу Халкида и Эретрия были не только крупнейшими,
но и древнейшими городами Эвбеи. Между тем, доказано, что Эретрия возникла
приблизительно в первой половине VIII в. или, в лучшем случае, около 800 г.
Страбон (X, 1,10) говорит о существовании разрушенной к его времени старой
Эретрии (лаАша ’Ервтрш). Следовательно, исторической Эретрии предшествова¬
ла «старая». Открытие Лефканди привело к мысли, что именно этот город был
«старой Эретрией»33. Действительно, существует определенный (хотя и не абсо¬
лютно точный) синхронизм между оставлением Лефканди и возникновением
27Суриков, 2014, 35.
28 Walker, 2004, 73-74; Sherratt, 2006, 303-309.
29 Walker, 2004, 74; Sherratt, 2006, 307-309; Lemos, 2006, 518.
30 Тумане, 2002, 34-35.
31 Хаммонд, 2003, 96-97; Шувалов, 2006, 176-177.
32 Ср.: Boffa, 2012,22.
33 Суриков, 2014, 35; Antonaccio, 1995, 7; Walker, 2004, 15, 45.
40
Эретрии34. Поэтому предположение о генетической связи Лефканди и Эретрии
выглядит совершенно логично. Но если обратиться к тексту Страбона, то эта
логика рушится. Географ приписывает разрушение старой Эретрии персам, ссы¬
лаясь при этом на Геродота. Однако цитирует он его неточно. По словам Страбо¬
на, персы ловили жителей Эретрии сетями. Геродот (VI, 31), действительно, го¬
ворит о таком способе поимке жителей, но относит это к Хиосу, Лесбосу и
Тенедосу. Об Эретрии же он рассказывает, что после ожесточенной шестидневной
битвы персы сумели захватить город вследствие предательства, после чего они
разграбили и сожгли храм, а жителей обратили в рабство (VI, 101). Таким образом,
хотя город был явно опустошен, полностью разрушен он не был. Следовательно,
ссылка Страбона на Геродота не «работает». С другой стороны, весь пассаж, от¬
носящийся к старой и новой Эретрии, составлен в настоящем времени (кроме
глагола, относящегося к постройке новой Эретрии), и это позволяет говорить, что
положение, в нем описанное, существовало во времена самого географа. Если
оставить пока в стороне неверную ссылку на Геродота, то получаем, что Страбон
не только противопоставляет старой Эретрии ныне существующую (т| 8ё vuv),
но и говорит, что она ёяёктютсп. Глагол ёлисп^со означает «построить рядом» или
«построить среди». Так как фундаменты старой Эретрии были еще видны, а, сле¬
довательно, на них ничего не было простроено, логично считать, что новая Эрет-
рия была построена не точно на месте старой, а рядом с ней. События греко-пер¬
сидских войн так резко врезались в память греков, тем более эретрийцев, чей
город был опустошен персами, что разрушение старого города они вполне есте¬
ственно приписывали персам, ссылаясь на Геродота как наиболее признанного
авторитета истории этих войн. Лефканди находился приблизительно в 20 км от
Эретрии. Поэтому думается, что он все же был каким-то другим городом, а не
старой Эретрией. К тому же, уже после того как большинство жителей Лефканди
перебралось в Эретрию (может быть, и в другие места), это поселение еще не¬
которое время существовало, хотя и пришло в полный упадок, и окончательно
было покинуто и, видимо, разрушено около 710 г. в связи с Лелантской войной35,
о которой речь пойдет немного позже. Следовательно, Лефканди и Эретрия какое-
то время сосуществовали36.
Лефканди находился почти в центре Лелантской долины, за обладание которой
эретрийцы и халикидяне вели долголетнюю войну. Он даже был ближе к Халкиде,
чем к Эретрии. Положение города делало его важнейшим центром долины. Было
уже высказано, правда, осторожное мнение, что Лефканди мог называться Лелан-
том и быть связанным с эпонимным основателем37. Это мнение представляется
весьма привлекательным. Возможен, как кажется, и другой вариант. Страбон (X,
1, 9) упоминает город на Эврипе, который был одноименен с островом (opobvupoc;
тр vr|oco) и погиб в результате землетрясения. Уже вскоре после открытия Лефкан¬
ди было высказано мнение, что именно этот город мог называться Эвбеей38. О нем,
34 Суриков, 2014, 35; Coldstream, 2005, 67; Blandin, 2007, 155.
35 Coldstream, 2005, 181.
36Leveque, 1989, 744; Walker, 2004, 90; Boffa, 2012, 15.
37 Popham, 1980, 426; Coldstream, 2005, 359.
38 Boffa, 2016, 238. Итальянский ученый, приводя эту гипотезу, считает ее чисто спекулятивной.
41
по словам Страбона, упоминает Эсхил. Правда, Гекатей (FGrHist I. Нес. Fr. 129)
ясно говорит, что Эвбеей раньше называлась Халкида. Страбон же ясно раз¬
личает Халкиду и город, погибший от землетрясения. Последний находился
на Лелантской равнине, как и Лефканди. Между оставлением города и сочи¬
нением Гекатея прошло приблизительно триста лет, и можно вполне предполо¬
жить, что за это время о погибшем городе на Лелантской равнине остались толь¬
ко очень смутные воспоминания. Среди них память о названии, которое затем
молва перенесла на существующую и процветающую Халкиду. Во всяком слу¬
чае, местоположение Лефканди вполне совпадает со страбоновским погибшим
городом.
Это не отменяет весьма обоснованного предположения о связи оставления
Лефканди с созданием исторической Эретрии. Сама по себе Эретрия, возможно,
существовала и раньше. В гомеровском «каталоге кораблей» среди эвбейских го¬
родов упоминается и Эретрия (II. II, 837). Нет смысла входить в бесконечно об¬
суждаемый вопрос о времени, к какому относится этот каталог. В любом случае
можно, как кажется, говорить, что для автора «Илиады» и его слушателей или
читателей Эретрия уже существовала и существовала давно, в эпоху Троянской
войны. Можно предположить, что после покидания Лефканди и объединения
(добровольного или вынужденного) лелантской и эретрийской общин старый город
оказался малым, и рядом была построена новая Эретрия. Старая Эретрия впала
в запустение и разрушилась, а с течением времени молва приписала это разруше¬
ние действиям персов.
Как бы Лефканди ни назывался, его положение на берегу самой узкой части
Эврипа позволяло ему контролировать торговые потоки, идущие через этот пролив.
В результате город становился важным экономическим центром.
Разрушение микенских дворцов привело и к исчезновению микенской цивили¬
зации, которая без дворцов существовать не могла. Это катастрофическое событие
в истории Греции явилось лишь частью более общего процесса, охватившего все
Средиземноморье, по крайней мере, его восточную часть. В частности, другим его
проявлением было движение «народов моря», о котором уже упоминалось. Рухну¬
ла Хеттская держава, пришел в упадок Египет, изменилась политическая и этни¬
ческая карта Восточного Средиземноморья. В экономическом плане произошло
разрушение металлургического койне, основанного на производстве бронзы и
бронзовых изделий и добыче сырья для этого. Долгое время в науке господствова¬
ло представление о полном хаосе и связанным с ним политическом и экономическом
упадке всего этого региона, пришедшего чуть ли не в полное одичание и, во всяком
случае, превратившегося в серию замкнутых общин, полностью или очень мало
общавшихся друг с другом. Однако более поздние исследования показали преуве¬
личенность такого мнения.
На Ближнем Востоке мощные этнические движения не задели важней¬
шие финикийские города, которые только выиграли от разрушения Угарита,
упадка Египта и Ассирии, крушения микенских государств и Хеттской держа¬
вы. После сравнительно недолгого собственного упадка они сумели довольно
быстро восстановиться и использовать ликвидацию политического давления и
исчезновение прежних конкурентов для развития собственной экономической
42
мощи39. Особенно значительные выгоды получил Тир, ставший важнейшим тор¬
говым центром средиземноморского мира40. В Греции наблюдается несомненный
общий упадок, и в социально-политическом плане греческий мир вернулся к уже
прошедшей стадии первобытно-общинных отношений. Но многие элементы
микенской государственности и вообще микенской цивилизации сохранились,
дав возможность ряду греческих общин через некоторое время возобновить по¬
ступательное развитие, в конечном итоге приведшее к возникновению антично¬
го общества и его важнейшего элемента — полиса41. В экономическом плане
исчерпание возможностей бронзовой металлургии, с одной стороны, и распад
прежнего металлургического койне, с другой, привели к необходимости искать
новый металл для оружия и орудий, и этим металлом стало железо. Железо было
«демократическим» металлом, ибо оно было более распространено, чем медь и
олово, легче добывалось из руды и гораздо легче обрабатывалось. На Востоке,
где формы государственности уже давно утвердились, переход от бронзового к
железному веку не произвел особого воздействия на социально-политическое
бытие. В Греции же, где прежняя государственность была разрушена, распро¬
странение железа способствовало появлению новых, гораздо более демократи¬
ческих форм политического бытия, общественной и культурной жизни42.
Очень важным явлением этого периода является передвижение центров эконо¬
мического и политического развития из внутренних зон на побережье43. Это полно¬
стью относится к Эвбее. Она довольно быстро преодолела упадок и, будучи в
микенское время относительной периферией цивилизованного мира, теперь вышла
на передовые рубежи44. Разумеется, общие процессы, проходившие в Элладе, не
обошли и ее. Как и в других местах Эллады, Лефканди первоначально был срав¬
нительно небольшим поселением, насчитывавшим едва ли больше 1500 жителей45.
Разрушение в Лефканди стен и постройка на их месте жилых домов ясно показа¬
ли, что исчезла и прежняя форма политической жизни. После переселения на
остров греков с материка здесь возникла община без жесткой центральной власти,
в которой решающую роль играла местная аристократия46. Она резко отличалась
от остального населения и своими могилами, и своими жилищами47. Характерно,
что аристократические жилища (насколько можно судить по единственному рас¬
копанному в Лефканди) не были связаны с микенской архитектурной традицией48.
Это показывает, что местная знать была новой аристократией, не являвшейся про¬
должательницей микенских предшественников. Именно эта аристократия при¬
близительно в середине X в. установила довольно тесные контакты с Кипром
39Подробнее об этом: Циркин, 2001, 79-101.
40Artzy,2012,41.
41 Фролов, 1988, 57-69.
42 Зайцев, 1985, 30-36; Фролов, 1991, 26-28.
43 Crielaard, 2006, 278.
““Тумане, 2002, 40; Андреев, 2004, 99; Суриков, 2014, 29, 35; Nightingale, 2007,421.
45 Morris, 2008,217.
46 Sherratt, 2006, 309; Blandin, 2007, 155.
47Mazarakis Ainian, 2006, 185; Crielaard, 2006, 286-288; Blandin, 2007, 155.
48 Osborn, 2009, 55-57.
43
и Левантом49. В пышной парной гробнице прах мужчины был захоронен в брон¬
зовой амфоре, привезенной с Кипра, а захоронение женщины сопровождали
ближневосточные золотые и фаянсовые украшения50. Надо отметить, что местные
аристократы не ограничивались связями с Востоком. Они поддерживали активные
контакты с другими островами Эгейского моря, с западным побережьем Малой
Азии, а, с другой стороны, с Аттикой и даже далекой Македонией51.
Драгоценные восточные изделия были в первую очередь знаками престижа
и вполне могли быть получены в дар, подобно тому, как, по словам Гомера (Od. IV,
615-619), сидонский царь Федим подарил гостившему у него Менелаю серебряную
чашу52. Но находки показывают, что только дорогими вещами импорт не ограни¬
чивался, и, следовательно, можно говорить о сравнительно уже налаженной тор¬
говле. Впрочем, эти два вида торговых обменов не противоречили друг другу.
«Илиада» (XXIII, 740-745) упоминает финикийцев, привезших на Лемнос драго¬
ценную чашу для торговли, которые решили, однако, ее передать в дар местному
царю. В «Одиссее» (XV, 459—463) говорится о дорогом ожерелье, которое фини¬
кийские торговцы подарили жене правителя мифической Сиры. Видимо, можно
говорить, что подобные дары рассматривались обеими сторонами как условие
успешной торговли. В «Одиссее» (I, 182-184) Афина, приняв вид тафийского пра¬
вителя Ментеса, говорит, что целью прибытия на Итаку явилось стремление об¬
менять привезенное железо на местную медь. Учитывая наличие медных руд на
Эвбее и сохранение традиций добычи и обработки меди53, вполне можно считать,
что такой обмен был характерен и для эвбейской знати54. Естественно, что только
железом дело не ограничивалось. В обмен на местные продукты в Лефканди при¬
ходило также золото, в довольно большом количестве находимое в могилах Леф¬
канди55. В то время как особенно ценные предметы, как золотые украшения и
бронзовые сосуды, составляли инвентарь аристократических могил, менее дорогие
вещи, как амулеты, подвески, браслеты, использовались более широким кругом
жителей56. Видимо, в Лефканди формируется торговая или торгово-ремесленная
группа, непосредственно осуществлявшая связи с Востоком, хотя и под контро¬
лем знати.
Можно говорить, что уже в X в. Лефканди втягивается в международный това¬
рооборот. Первоначально, видимо, активную сторону в этом товарообороте пред¬
ставляли финикийцы, которые в это время уже плавали по всему Средиземно¬
49Baurain, Bonnet, 1992, 121-122; Boffa, 1999, 9-12; Coldstream, 2005, 42-45; Mazarakis Ainian,
2006, 194; Mazarakis Ainian, 2010, 78; Morris, 2008, 234; Osborn, 2009,42, 59; Fletcher, 2011, 14; Ioan-
nou, 2017,436-438.
50Дюкре, 1997,238-239; Lemos, 2000,12-14; Mazarakis Ainian, 2006,193; Mazarakis Ainian, 2010,
76; Nightingale, 2007, 421-423.
51 Antonaccio, 2002, 16; Coldstream, 2005, 39-42; Crielaard, 2006, 289-290; Nightingale, 2007, 424;
Osbom, 2009, 59-60; Kerschner, 2014, 120. Некоторые ученые даже говорят об эгейском койне, охва¬
тывавшем весь Эгейский бассейн.
S20 значении обмена дарами для создания и упрочнения контактов: Morris, 2008, 235.
53 Leveque, 1989, 746; Boffa, 1999, 84; Kayafa, 2006, 225-226.
54 Mazarakis Ainian, 2006, 194.
55Coldstream, 2005, 358.
56 Boffa, 1999, 78.
44
морью. В «Одиссее» именно они прибывают в те или иные реальные или леген¬
дарные города для торговли, в то время греки свою пассивность в этом деле
психологически компенсируют презрением к торговле и иноземным торговцам57.
Возможно, что какие-то финикийские торговцы и особенно ремесленники даже
оседали здесь, обслуживая возрастающие требования местной аристократии58.
Однако в основном ремесленное производство было местным. Одной из ведущих
отраслей ремесла была металлургия. Наряду с металлургией на Эвбее развивалось
гончарное дело и изготовление ювелирных изделий59. Керамика и ювелирные
изделия использовались как для удовлетворения собственных нужд, особенно,
естественно, аристократии, так и для обмена. Торговля тоже в значительной сте¬
пени перешла в руки местных коммерсантов. Эвбейцы перестали только прини¬
мать прибывающих финикийцев, но и сами стали путешествовать по морю.
Свидетельством этому являются изображения кораблей, появившиеся на местной
керамике во второй половине IX в.60 В гомеровском гимне к Аполлону (219) Эвбея
названа vommK^eixfi — славная кораблями. Датировка этого гимна — спорная,
но в любом случае, он был создан уже после исчезновения Лефканди61. К этому
времени уже другие эвбейские города прославились своими мореходами. Однако
в гимне могло отразиться воспоминание и о прежней славе. Это можно предпо¬
ложить из-за упоминания в следующей строке Лелантской равнины, почти в
центре которой, как уже говорилось, был расположен Лефканди. Если же Леф¬
канди в действительности назывался Эвбеей, то связь гимна к Аполлону с этим
городом станет еще яснее.
Для использования знатью результатов работы ремесленников необходим был
контроль над их работой, как и над добычей меди. Лелантская долина была очень
плодородна, так что земледелие должно было играть в местной экономике очень
значительную роль. Позже местную аристократию будут связывать с владениями
конями, что подразумевает наличие относительно обширных пастбищ. Эвбейские
сосуды, находимые на Востоке, были в первую очередь тарой, вероятнее всего, для
оливкового масла62. А это означает, что оливководство играло в эвбейской эконо¬
мике значительную роль уже в X в. Владение землей и контроль над добычей и
обработкой металла, а также выгоды, получаемые от торговли, явились материаль¬
ной базой власти местной аристократии, а их военные подвиги определили мораль¬
ное право возглавлять общину63. Это право воплотилось в героизации аристокра¬
тического вождя, по-видимому, возглавлявшего общину. Свидетельством этому
является «героическое» захоронение найдено в Лефканди64. А жилище «героя»
рассматривалось и как святилище65. Знать опиралась на свой род и зависимых
57 Latacz, 1990, 14-21.
58 Boffa, 1999, 33-35; Walker, 2004, 79; Niemeyer, 2006, 149-150; Nijboer, 2008, 367-369, 374.
S9Lemos, 2006, 16-17.
60 Walker, 2004, 76.
61 Завьялова, 1988, 303; Strauss Clay, 1997, 490, 501-502; Walker, 2004, 86; Boffa, 2016, 232-233.
“Boffa, 1999, 9.
“Boffa, 1999, 84; Mazarakis Ainian, 2006, 206; Antonaccio, 2006, 389-391.
“Crielaard, Driessen, 1994, 264—267; Dickinson, 2006, 118, 120; Wees, 2006, 375; Ekroth, 2007, 102.
65 Mazarakis Ainian, 2016, 15.
45
людей, чьи могилы располагались поблизости от главного захоронения66. Глава
правящего рода, «первый среди равных», по-видимому, возглавлял всю общину,
а память основателя рода (неважно, реального или мнимого) тщательно хранилась
и почиталась67.
В третьей четверти IX в. в Лефканди происходят важные изменения. Старый
«героон», являвшийся, вероятнее всего, жилищем лидера, был разрушен, резкое
отделение богатых могил знати от остальных нарушилось, бедные и богатые стали
хорониться на одном кладбище. Да и сами кладбища обеднели68. Одновременно
появились поселения в других местах Эвбеи сравнительно недалеко от Лефканди69.
Это ясно свидетельствует о каком-то социальном или политическом катаклизме70.
Предполагается, что торгово-ремесленные группы, недовольные засильем правящей
знати, свергли ее71. Говорить о победе демоса, разумеется, еще невозможно. Ско¬
рее, речь шла о свержении старого правящего рода и перехода власти к более
широкому кругу аристократии. Члены старого рода и их сторонники и зависимые
от них люди, видимо, покинули город и обосновались в других местах. А около
700 г. Лефканди был окончательно покинут, и его место заняла Эретрия72.
Небольшое поселение на месте Эретрии существовало с эпохи неолита73,
но его роль была весьма незначительной. На рубеже II—I тысячелетий и в первые
века I тысячелетия оно явно находилось в тени Лефканди. Возможно, на какое-то
время поселение было вовсе покинуто74. Страбон (X, 1,10) сообщает, что город
раньше назывался Меланеидой и Аротрией. Первое название города возводилось
к эпонимному герою Меланею, сыну Аполлона (Steph. Byz. v. ’Ерётркх), а второе
могло намекать на земледелие как основное занятие его жителей.75 Что касается
исторического названия, то его часто связывают с глаголом ёрёоаю или в аттическом
произношении ёрёттоо — грести, быть моряком, а изменение названия — с при¬
ходом жителей Лефканди и происшедшей в связи с этим сменой экономической
модели: переходу к мореплаванию и морской торговле как основе городской эко¬
номики76. Однако это противоречит тому, как сами эретрийцы или, по крайней
мере, эретирийские аристократы сами себя представляли77. В греческой традиции
эпонимом города выступает Эретрией (Strabo X, 1, 10; Steph. Byz. v. ’Ерётрш).
По словам Страбона, Эретрией происходил из города Макиста в Элиде, и эту вер¬
сию он противопоставляет той, что выводит название города от афинского рынка.
Последняя, видимо, была связана со стремлением обосновать первенство Афин
и их претенгзии на гегемонию во всем ионийском мире. Но идея об основании
66 Mazarakis Ainian, 2006, 193-194.
67 Antonaccio, 2002, 30-34; Kistler, Ulf, 2005, 275-276.
68 Coldstream, 2005, 66; Boffa, 2012, 16.
69Lemos, 2006, 521-523; Blandin, 2007, 155.
70Lemos, 2006, 523.
71 Walker, 2004, 79.
72 Walker, 2004, 85.
73 Leveque, 1989, 741; Walker, 2004, 89; Eretria, 2004, 17.
74 Eretria, 2004, 21.
75 Kruse, 1931, 416; Walker, 2004, 92; Boffa, 2012, 22, 24.
76Leveque, 1989, 746-747; Walker, 2004, 92.
77 Boffa, 2012, 24—30. Подробнее об этом немного позже.
46
Эретрии выходцем из Максита могла возникнуть гораздо раньше. Макист явно
играл значительную роль в микенские времена, что отразилось и в мифологии,
продолжал он существовать и в более позднее время78. В эретрийской речи, дей¬
ствительно, наблюдался характерный для Западного Пелопоннеса ротацизм, что
можно связать с переселением части греков на Эвбею после крушения микенских
дворцов, но еще до появления ионийцев79. Можно думать, что эта версия традиции
возникла среди эолийцев, оставшихся на Эвбее, в противоположность не только
афинской версии, но и ионийской, связанной с Эклом, о которой говорилось ранее.
Другой вариант предания дошел в кратком сообщении Стефана, согласно которому
Эретрией был сыном Фаэтона и, как подчеркивает лексикограф, титаном. Мифоло¬
гия, как обычно, дает различные версии происхождения Фаэтона, но связаны они
с солнцем или зарей, а у Гомера это имя было эпиклесой самого Гелиоса80. В мифе
об Эретриее, таким образом, подчеркивается связь города с солнечным миром. Глав¬
ным божеством Эретрии, как об этом будет сказано ниже, был сын Зевса Аполлон.
Подчеркивание титанического характера Эретриея производит впечатление версии,
направленной против Аполлона. Все эти версии могут отражать неоднородность
населения Эретрии, когда каждая группа выдвигала свою фигуру в качестве осно¬
вателя города, или же борьбу различных группировок внутри эретрийского граж¬
данства81. Очень привлекательным представляется предположение о догреческом
происхождении названия города82.
Объединение жителей существующего поселения с группой, покинувшей Леф-
канди, по-видимому, и дало начало городу Эретрии в конце IX в. Раскопки обна¬
ружили несколько (на настоящее время два, но раскопки продолжаются) некропо¬
лей, включающих элитные гробницы знати и могилы простых людей. Это может
свидетельствовать либо об объединении нескольких поселков, каждый из которых
обладал своей аристократией, либо о соперничестве нескольких аристократических
родов, каждый из которых опирался на свою «клиентеллу»83. В первом случае речь
идет о синойкизме, являвшимся обычным (хотя и не единственным) путем создания
полиса84. Впрочем, и появление нескольких соперничающих родов в одной общи¬
не тоже можно объяснить объединением отдельных родовых поселков, одним из
которых могла быть первоначальная Эретрия. Вне новой общины осталась дерев¬
ня (к6рг|) Амаринт, расположенная в семи стадиях, т. е. приблизительно в 1300 м,
от Эретрии. Но она, несомненно, была связана с городом, ибо в ней находилось
весьма почитаемое святилище Артемиды Амаринтской, в котором устраивались
эретрийцами специальные вооруженные процессии.
78Bolte, 1928, 774-775.
79 Walker, 2004, 53.
80 Turk, 1938, 1508-1517.
81 Предположение, что миф об Эретриее как о сыне Фаэтона могло быть связано с западным на¬
правлением деятельности, в том числе колонизационной, эретрийцев (Boffa, 2012, 21-22), не кажется
обоснованным. Идентификация янтарной реки Эридана с Падом едва ли возникла раньше V в., когда
трансгалльский путь янтаря был перерезан кельтами. Подробнее об этом я рассуждал в другой работе.
82 Boffa, 2012,9. Ученый приводит мнение С. Бахуизена. Сама работа С. Бахуизена, к сожалению,
мне недоступна.
83 Eretria, 2004, 21; Blandin, 2007, 159-162; Boffa, 2012, 18-20.
84 Фролов, 1988, 85-90.
47
В середине VIII в. в Эретрии произошли важные изменения. Именно тогда
прежнее аристократическое жилище превратилось в святилище, ставшее одним из
самых ранних в Греции храмов. Он был посвящен Аполлону Дафнофору, ставше¬
му главным покровителем Эретрии85. Это могло быть связано с победой во внут¬
ренней борьбе того знатного рода, который считал себя покровительствуемым этим
богом. Несколько позже были построены и другие храмы86. Видимо, этот момент
надо считать временем формирования эретрийского полиса с его общими религи¬
озными, а наряду с ними явно и политическими, институтами87.
Эретрия унаследовала торговые связи Лефканди, в том числе с Ближним Вос¬
током, но подняла их на новый уровень. В отличие от своих предшественников
эретрийцы не ограничивались принятием восточных торговцев или собственными
путешествиями в восточные страны. Они стали создавать там свои опорные пункты.
Важнейшим таким пунктом стало поселение Аль-Мина в устье Оронта. Древнее
название этого места неизвестно. Возможно, что это был город Посидей, упомя¬
нутый Геродотом (1,91 )88, но утверждать это невозможно89. Греческое присутствие
здесь появилось около 800 г. или немного раньше, т. е. очень скоро после появления
Эретрии как города. И это едва ли случайно. Видимо, уже первое поколение эре-
трийских торговцев, среди которых вполне могли быть и бывшие лефкандийцы,
опираясь на уже отработанные схемы, предпочло ради более удобной торговли
обосноваться в устье Оронта. Отсюда шла дорога к Северной Сирии и далее к
Месопотамии и Урарту90. Политическая ситуация в этом регионе способствовала
появлению там эллинов. В первой половине IX в. Северная Сирия была объектом
грабительских походов ассирийских царей, и это мешало активной деятельности
греков в этом районе. Однако в 853 г. в жестокой битве у Каркара коалиция, воз¬
главляемая царями Дамаска и Израиля, нанесла ассирийскому царю Саламансару
III поражение91. Хотя ассирийский царь и после этого предпринимал походы в
западном направлении, непосредственная угроза Северной Сирии и ее контактам
с более внутренними районами, если и не полностью исчезла, то резко ослабла92.
В результате греки получили возможность относительно безопасно обосноваться
в этом регионе. Они не ограничились Аль-Миной, и следы их присутствия найде¬
ны также в ряде других мест93. В то же время исследование греческой керамики в
Аль-Мине и других поселениях показало, что она не изготовлена на месте, а при¬
везена в основном с Эвбеи94. Это ясно говорит, что Аль-Мина была не колонией-
поселением, апойкией, а торговым постом, эмпорием, в котором греки, а в первое
85Суриков, 2014, 33; Walker, 2004, 105-106; Eretria, 2004, 22; Huber, Meniel, 2015, 75; Mazarakis
Ainian, 2016, 16.
86 Walker, 2004, 106-107.
87 Walker, 2004, 112; Mazarakis Ainian, 2016, 16.
88 Вулли, 1986, 159.
89 По мнению В. Буркерта, Посейдонием было поселение Раш-аль-Басид: Burkert, 1995, 12.
90Burkert, 1995, 11-12; Lehmann, 2005, 84; Braun, 2008, 9.
91ANET3, 278-279.
92 Klengel, 1979, 184-185; Burkert, 1995, 11.
93Baurain, Bonnet, 1992,126-128; Burkert, 1995,12; Coldstream, 2005, 72; Lehmann, 2005, 61; Cold¬
stream, 2005, 72-73; Braun, 2008, 9-12.
94 Vacek, 2014, 149-150; Kerschner, 2014a, 163.
48
время именно эвбейцы, селились на какое-то сравнительно короткое время95. Это
же, несомненно, относится и к другим греческим поселениям на восточном по¬
бережье Средиземного моря96.
Возможно, ранее устье Оронта служило портом северо-сирийского государства
Алалах97, но собственно порта в этом месте не было, и оно оставалось незаселен¬
ным до появления греков98. Эллины явно намеренно выбрали устье Оронта для
создания своего эмпория. Собственно город, с которым этот эмпорий был, видимо,
связан, располагался несколько выше по реке на холме, ныне называемом Сабуни
(или Сабунийе)99. Он был, вероятно, портом неохеттского сирийского царства
Унки100. Сравнительно скоро удобства устья Оронта оценили и другие торговцы,
в том числе финикийцы101. Греки контактировали с финикийцами не только в Аль-
Мине, но и в других местах, но здесь контакты были наиболее тесными. Поэтому
совсем не исключено, что именно здесь произошло одно из самых важных событий
в истории европейской культуры: заимствование эллинами финикийского слого¬
вого письма и трансформация его в подлинный алфавит. Сейчас можно считать
установленным, что греческий алфавит возник в первой половине VIII в., а. может
быть, и на рубеже IX-VIII вв.102 Проблема места его происхождения вызывает
споры103, но признается, что наиболее подходящим местом принятия финикийско¬
го письма и его последующего преобразования была все же Аль-Мина104. Но если
даже это произошло в другом месте (например, на Кипре), агентами этого заим¬
ствования и преобразования были эвбейцы105.
Эвбейцы были ионийцами106. По-видимому, они уже в период создания эмпория
в Аль-Мине себя так квалифицировали. Так их восприняли и их ближневосточные
соседи. Под именем Йаван греки появляются в Библии. Самое древнее упоминание
Йаван встречается в прозаическом отрывке из пророчества Иезекиила (27, 13).
Анализ этого отрывка, вставленного в поэтическую речь пророка, показывает, что
95Вулли, 1986, 148-152; Яйленко, 1990,138-145,160-163; Согомонов, 1985,12-13; Kearley, 1999,
131; Boardman, 2006, 518. Существует мнение, что Аль-Мина первоначально была поселением не
торговцев, а греческих наемников, и лишь к концу VIII в. превратилась в эмпорий: Kearley, 1999,
127-130. Однако это противоречит всей картине греческих, в данном случае эвбейских, связей с
Левантом в VIII в. Прибывавшие на Восток эллинские наемники вполне могли какое-то время оста¬
ваться в Аль-Мине, но это не меняло торгового характера поселения.
96Яйленко, 1990, 160-163; Austin, Vidal-Naquet, 1977,66; Burkert, 1995, 11-12.
97 Вулли, 1986, 146-147.
98 Kearley, 1999,116-117.
"Вулли, 1986, 151; Boardman, 1999, 154—155; Pamir, 2006, 542-543.
100 Pamir, 2006, 542; Descoeudres, 2008, 311.
,01 Gras, Rouillard, Teixidor, 1989, 82, 109; Lehmann, 2008, 209-210.
102 Суриков, 2014, 423-444.
103 Penney, 2006, 480; Woodard, 2010, 39-42.
104 Hoz, 2010, 84; Hoz, 2015, 503. Другим местом, по мнению ученого, мог быть Коммос
на Крите, где существовала финикийская фактория. Но учитывая маргинальное положение Крита
в ту эпоху, все же надо признать решающим в принятии греками алфавитной системы письма
«эвбейский фактор».
|05Дюкре, 1997,240-241; Woodard, 1997,235; Robb, 1999,16; Coldstream, 2005,281-282; Garlaard,
2009, 13; Dongen, 2013, 62-64; Janko, 2015, 1-23.
106 Эвбейский диалект, несмотря на некоторые особенности, относится к ионийской ветви грече¬
ского языка: Eretria, 2004, 81.
49
он отражает размах торговли финикийского Тира не позже конца IX в.107 Видимо,
название «ионийцы» было уже в ходу, в том числе и у эвбейцев, с которыми контак¬
тировали финикийцы уже, по крайней мере, в X в. Обоснование эвбейцев в Аль-
Мине укрепило распространение этого названия108. Через арамейских, неохеттских
и финикийских соседей обосновавшихся там греков это название заимствовали
ассирийцы и вавилоняне109.
Партнершей и соперницей Эретрии выступала Халкида. Этот город, по-видимо¬
му, существовал еще в микенские времена и пережил упадок после крушения
микенского мира. Т. к. в отличие от Эретрии и, тем более, Лефканди здесь невоз¬
можны крупномасштабные раскопки (т. к. на этом месте находится современный
город), то судить о ранних этапах истории Халкиды довольно трудно. Можно,
однако, говорить, что в начале I тысячелетия, когда Лефканди уже был централи¬
зованным городом, Халкида представляла собой комплекс отдельных деревень110.
Возможно, что уже тогда одна из них, пожалуй, наиболее крупная и, может быть,
наследница микенского поселения, играла роль центра. Совсем не исключено, что
эта деревня и называлась Халкида. Уже в древности существовали различные
объяснения этого названия, и самым популярным было возведение к уаХкос; —
медь, что должно было намекать на медные руды, какими была богата Эвбея,
но иногда и к рыбам или пурпуроносным раковинам, сравнительно обильным
в Эврипе и вблизи него.111 В мифологии же эпонимом Халкиды выступала нимфа
Халкида, дочь речного бога Асопа (Steph. Byz. v. ХаАхц). Объединение деревень
и дало начало городу.
Халкида явно участвовала в международной торговле. Ее положение было, по¬
жалуй, даже более выгодным, чем Лефканди и Эретрии, поскольку она располага¬
лась у самой узкой части Эврипа, что давало наилучшую возможность контроля
над торговлей112. Однако разбросанность по деревням, по-видимому, мешало ис¬
пользовать столь выгодное расположение. Только после синойкизма Халкида
смогла уверенно включиться в международную торговую сеть. Отсутствие мас¬
штабных раскопок, таких, как в Эретрии и Лефканди, не дает возможности опре¬
делить роль и долю Халкиды в рамках этой сети. Сейчас археологи (правда, не все)
признают существование в IX—VIII вв. эвбейского койне, которое охватывало не
только сам остров, но и ряд других островов Эгейского моря, часть материковой
Греции и северную часть всего Эгейского бассейна113. Халкида не могла не быть
активной частью этого койне. Можно предположить, что за то время, что халкидя-
не еще не жили централизовано, жители Лефканди, а затем Эретрии их настолько
опередили в экономическом и политическом развитии, что даже после синойкизма
в первое время Халкида уступала Эретрии. О былой мощи эретрийцев и их власти
107Циркин, 2001, 140-158, особенно 149-150.
l08Boffa, 1999, 83.
l09Rollinger, 2011,267.
"“Chairetakis, 2015, 32.
111 Buchner, 1899, 2079; Braden, 1947, 15; Chairetakis, 2015, 31. Однако вполне возможно, что
название «Халкида», как и «Эретрия» — догреческое: Boffa, 2012, 9.
1,2 Buchner, 1899,2078; Braden, 1947, 1-2.
ll3Mazarakis Ainian, 2012, 83-89.
50
над некоторыми островами Эгейского моря пишет Страбон (X, 1,10). Халкида же,
вероятнее всего, позже стала выступать на первый план.
Немногочисленные раскопки, которые все же проходили в Халкиде, показали,
что уже в деревнях выделялись много более богатые могилы, отличавшиеся от
окружающих114. Это ясно говорит о выделении аристократии, руководившей этими
деревнями. После синойкизма и в городе власть оказалась в руках знати. Суще¬
ствует предположение, что и в Халкиде, и в Эретрии первоначально существовала
монархия, которую сменила олигархия115. Однако реальных оснований для такого
предположения нет. В «Илиаде» дважды (II, 536-545; IV, 463-464) глава эвбейских
абантов Элефенор назван не царем, а предводителем (ap^oq). Конечно, вполне
можно полагать, что, как и другие предводители греческих ратей, Элефенор тоже
был басилевсом, но прямо в поэме этого не сказано. Только уже много более позд¬
ний автор Аполлодор в своей «Мифологической библиотеке» (III, 10, 8) называет
Элефенора среди «царствующих в Греции» (PaaoiXeoovieq 'EXMSog) женихов
Елены. Возможно, что Аполлодор сведения о женихах, включая Элефенора, извлек
из «Каталога женщин» Гесиода116. Но это можно объяснить тем, что в мифологии
герои обычно выступают как цари или их потомки. Мнение же, что «лидер», под¬
чиненный фиванскому царю, став самостоятельным, сам превратился в царя117,
является возможной, но не обязательной конструкцией. То же самое можно сказать
о вполне реальном халкидском предводителе Амфидаманте, на похоронах которо¬
го Гесиод получил награду за свой гимн (Erga 650-659). То, что Амфидамант при¬
надлежал к высшему слою халкидской знати, несомненно. Недаром его похороны
были обставлены чрезвычайно пышно, и ради прославления покойного были при¬
глашены лучшие поэты того времени (по преданию, даже Гомер), а Гесиод получил
в награду столь ценный треножник. Но самого Амфидаманта поэт называет толь¬
ко Savcppcov, т. е. разумным (как перевел В. Вересаев) или мужественным, что,
может быть, больше соответствует положению Амфидаманта. Во всяком случае,
статус мертвеца Гесиод не называет, и попытки считать его царем на тексте поэмы
не основаны. Правда, в довольно позднем произведении «Спор Гомера и Гесиода»
Амфидамант назван царем (PaaiXetjq), но даже сторонники существования халкид¬
ской монархии признают малую достоверность этого сообщения118.
В принципе исключить существование монархии в эвбейских городах нельзя.
Совсем не исключено, что в какой-то период после крушения микенского мира на
Эвбее сохранялся этот институт. Но когда Халкида и Эретрия, выйдя из мифологии,
вошли в историю, их политическим устройством была уже не монархия, а олигар¬
хия. Важнейшим признаком принадлежности к правящей элите было обладание
конями. В Эретрии правящие олигархи назывались всадниками (Arist. Ath. Pol.
114Chairetakis, 2015, 32.
115 Walker, 2004,43,109-112; Chairetakis, 2015, 32.
116 Hiller von Gaertringer, 1905, 2326.
1,7 Walker, 2004, 43.
118 Walker, 2004, 111. Дошедший до нас текст «Спора» относится уже к римскому времени,
но считается, что он восходит к IV в. Входить в обсуждение этой проблемы сейчас нет смысла. Мож¬
но только заметить, что автора интересовал само поэтическое состязание и на такие детали, как
точный титул Амфидаманта, он мог просто не обращать внимания.
51
15, 2), в Халкиде — гиппоботами (шгоРотш), т. е. воспитателями коней (Her. V, 77;
Strab. X, 1, 8). Приводя это название халкидских землевладельцев, Геродот пояс¬
няет, что так назывались местные пау&щ, т. е. жирные, богачи. Аристотель (Pol. IV,
3,1, 1289b) справедливо замечал, что небогатым воспитывать коней нелегко. Для
выпаса коней необходимы были пастбища, и эвбейские олигархи выступали и как
землевладельцы. Геродот говорит о земле гиппоботов (f| t&v што|Зотё(йУ %сорг|). Ее
размеры должны были быть довольно значительны, поскольку после победы афи¬
нян над халкидянами в конце VI в. сюда было выведено 4 тысячи клерухов119.
Именно аристократическая конница являлась основной военной силой на Эвбее.
Страбон (X, 1,10) приводит надпись из святилища Артемиды Амаринтской,
в которой говорилось, что в праздничной процессии эретрийцев участвовало три
тысячи гоплитов, 600 всадников и 60 колесниц120. Получается, что в Эретрии со¬
отношение всадников и колесничих к гоплитам было 1:4,5. Для сравнения можно
сказать, что в Афинах накануне Пелопоннесской войны это соотношение было
1:25,5 (Thuc. II, 13,6-8)121. Аристотель (Pol. IV, 3,2,189b) проницательно отметил,
что всюду, где главной военной силой была конница, существовал олигархический
строй. И в ряду таких олигархических государств первыми он называет Эретрию
и Халкиду. В качестве высшей магистратуры называются пробулы122, которые,
по словам Аристотеля (Pol. IV, 12, 8, 1299b; VI, 5, 13, 1323а), соответствуют имен¬
но олигархическому устройству государства.
Аристократическая олигархия, естественно, обладала своей системой ценностей.
В большой степени эта система восходила к той, что ярко воплощена в поэмах
Гомера. Самую верхнюю ступень в ней занимала военная доблесть. Но и она была
обусловлена следованием определенных стандартов боя, исключавших метательное
оружие и признававших единоборство лицом к лицу. Когда между Халкидой и
Эретрией разразилась так называемая Лелантская война, обе стороны договорились
о правилах ее ведения, и в ней не должно было применяться дальнобойное мета¬
тельное оружие (Strabo X, 1, 12)123. А поскольку главной военной силой была
конница, то сражающийся на коне или в случае необходимости спешившийся воин
и был тем героем, чья доблесть в смертельной схватке с таким же равным ему про¬
тивником обеспечивала ему право руководства обществом. В связи с этим чрезвы¬
чайно важна самоидентификация аристократов, их представление о себе, какое в
то же время они представляют миру. Недаром эвбейские аристократы называли
себя «всадниками», «воспитателями коней»124. Обладание конем требовало значи¬
119 По словам Элиана клерухов было две тысячи. Но даже если цифра Элиана более достоверна,
чем Геродота, все равно она свидетельствует о значительных размерах земли гиппоботов.
120 Важно подчеркнуть, что, по Страбону, эти цифры относятся ко времени могущества Эретрии,
т. е. явно до ее поражения в Лелантской войне и поэтому не отражают то распространение конницы
в Греции, какое имело место после этой войны, ср.: Тумане, 1997, 13.
121 Другие подсчеты с учетом возможной ошибки Фукидида дают соотношение 1:16: Доватур,
1980, 34. Но и в этом случае соотношение всадников и гоплитов в Афинах отличается от соотношения
в Эретрии более чем в четыре раза.
122 Walker, 2004, 118.
123 О подлинности этого сообщения Страбона, цитирующего древнюю надпись: Тумане, 2002,
122-124; Зайцев, 2015а, 28-30.
124Тумане, 2002, 83-90, 122-125; Boffa, 2012, 24-30.
52
тельного богатства, конь обеспечивал важнейшую позицию в войне, а та, в свою
очередь, определяла первенствующую позицию в обществе и управлении им.
В связи с этим очень интересны некоторые места «Одиссеи». Феакиец Эвриал,
насмехаясь над неузнанным Одиссеем, включил его в число «деловых людей»
(лрт|ктг|ре<;), которые заняты только барышом, наживаемым на морской торговле,
и это вызвало дикую обиду героя (VIII, 161-164). Рассказывая о своих вымышлен¬
ных приключениях Эвмею, опять же неузнанный Одиссей повествует о войнах,
грабежах, разбоях и, наконец, убийстве (XIV, 199-389), ничуть не смущаясь и явно
считая их гораздо более почетными занятиями, чем морская торговля, в занятии
которой его упрекнул Эвриал. Ясно, что война и даже разбой в аристократической
системе ценностей стоят выше торговли125. Поэтому едва ли возможно рассматри¬
вать эвбейских олигархов как торговую аристократию126. Несомненно, что именно
знать была главным бенефициаром активной внешней торговли Эретрии, а затем
и Халкиды. Но сами аристократы этим «презренным ремеслом» не занимались.
Это было дело упомянутых Гомером яррктцред127.
Торговцы не входили в число знатных. Позже Аристотель (Pol. IV, 3, 1, 1289b)
ясно отличал простой народ (Sfjpoc;) от знатных (yvoptpot), и среди народа выделял
земледельцев, торговцев и ремесленников. В одной из надписей Эретрии, датиру¬
емой концом VI в., упоминаются аэйнавты (вечные моряки)128. Тот же термин по¬
является в Милете, где он означает одну из соперничавших фракций аристократии.
Однако одинаковость терминов совсем не означает одинаковость содержания.
К сожалению, краткость упоминания «вечных моряков» в Эретрии не дает возмож¬
ностей точно определить смысл этого названия. Но надо иметь в виду, что сами
эретрийские аристократы, обладавшие в ней всей властью, сами себя, как об этом
упоминалось, называли всадниками. И было бы очень странно, если бы они еще
именовались и моряками. Поэтому гораздо вероятнее, что речь может идти о каком-
то объединении людей, подобных гомеровским ярт|ктг|рЕ<;. Возможно, люди, тесно
связанные с морской торговлей, купцы, судовладельцы или профессиональные
моряки (впрочем, могли быть люди, совмещавшие все эти стороны деятельности),
объединились в какое-то подобие союза для более успешной конкуренции или для
отстаивания своих интересов в условиях олигархического режима.
Гесиод (fr. 296) говорил, что Зевс назвал Эвбею по прославившим ее быкам.
Едва ли в это время рабство было столь распространено, что на землях эвбейских
аристократов работали исключительно или, во всяком случае, преимущественно
рабы. Более вероятно, что тот земледельческий народ (yecopyuc6<; 5fjpo<;), который
упоминает Аристотель, работал не только на своей земле (о чем мы не знаем,
но можем вполне резонно предполагать), но и на участках всадников и гиппоботов.
Некоторый намек на положение халкидских земледельцев дает рассказ Элиана
(Var. Hist. VI, 1) о результатах победы афинян над халкидянами. Он относится
к той же победе, о какой говорил Геродот, но восходит к другой традиции. Согласно
|25Кулишер, 1925, 155-156; Лурье, 1993, 114; Тумане, 2014, 75-78; Heubeck, West, Hainsworth,
1988,355; Jackson, 2003, 69-70. '
126 Boffa, 2012, 24-30.
127 Фролов, 1988,77; Reed, 2003, 68.
128 Walker, 2004, 123.
53
Элиану, афиняне разделили землю гиппоботов на два тысячи (а не на четыре, как
у Геродота) наделов, на Лелантской долине создали темен святилища Афины,
а остальную землю сдали в аренду (epvoBcooav). Автор при этом ссылается на за¬
пись на стеле, стоявшей в Афинах около царской стой. Часть фразы с упоминани¬
ем темена Афины и сдачи в аренду участков введением частицы 8в противопо¬
ставляется той, где использован глагол кат8к}щог)хг|оау. Речь явно идет о делении
захваченной у халкидян земли на три части: одна, по-видимому, издавна принад¬
лежавшая гиппоботам, была предоставлена афинским клерухам, вторая (на Ле¬
лантской долине, явно захваченной халкидянами после победы над эретрийцами)
полностью или частично посвящена Афине, а третья роздана в аренду. Арендато¬
рами явно не были афиняне, ибо те были клерухами. Можно думать, что это и были
аристотелевские земледельцы.
Наличие на Эвбее ремесленников несомненно. Археологи выделяют даже от¬
дельные ремесленные кварталы. Обычно они располагались вблизи святилищ или
аристократических жилищ129. Такое расположение ремесленных кварталов, однако,
говорит не о высоком статусе ремесленников, как полагают археологи130, а о том,
что пользователями их труда были аристократы. Эретрийская армия, кроме знатных
всадников, включала еще и 3 тысячи гоплитов. Они рекрутировались, по-видимому,
среди незнатного народа, часть которого обладала оружием (олТатпсоу)131.
Хотя олигархия и неограниченно городами управляла, а во внешней политике
преследовала в первую очередь собственные цели, результат этой политики в
огромной степени влиял и на положение и судьбы незнатных слоев, включая тор¬
говцев и ремесленников.
Внешняя экспансия эвбейских городов шла по трем направлениям. Первым была
взаимная враждебность, соперничество Халкиды и Эретрии в особенности за Ле¬
вантскую равнину. Не входя в обсуждение сложного и давно обсуждаемого вопро¬
са о Лелантской войне как первой большой после Троянской (Thuc. I, 15, 3), за¬
метим только, что представляется правильной гипотеза, согласно которой сама эта
война представляла собой серию пограничных стычек, перемежающихся мирными
периодами132. В эту войну вмешались другие греческие государства. Судя по со¬
глашению о стандартах войны, о чем говорилось несколько выше, война являлась
не сражениями городских ополчений, а стычками отдельных аристократов, может
быть, видевших себя подобием гомеровских героев133, что, впрочем, не отменяло
и участия в войне неаристократических гоплитов. Хотя война носила аристокра¬
тический характер, она воздействовала на всю ситуацию на Эвбее, а также на ее
внешние контакты. Около 700 г. ассирийцы разрушили Аль-Мину. Через некоторое
129Mazarakis Ainian, 2012а, 126-148.
130Mazarakis Ainian, 2012а, 248.
131 Толкование этого пассажа Аристотеля спорное. В данном случае нет необходимости вступать
в этот спор. Достаточно сказать, что буквальное прочтение фразы философа позволяет говорить
о наличии вооруженных и невооруженных как среди «имущих», так среди «неимущих». Поэтому
вполне можно полагать, что и в Халкиде, и в Эретрии часть армии все же состояла из незнатных,
может быть, средних слоев, о которых тоже упоминает Стагирит.
132 Зайцев, 2015, 11.
133 Тумане, 2002, 121-125.
54
время поселение было восстановлено. Но эвбейцы там уже представлены не были134.
Вероятнее всего, именно эретрийцы, а не халкидяне поддерживали тесные связи
с Левантом. В Лелантской же войне победу одержала Халкида. Результатом, по-
видимому, и стала потеря Эретрией своего места в экономических контактах с
Ближним Востоком. Что касается Халкиды, то либо она в восточных контактах
не была заинтересована, либо, что представляется более вероятным, она, несмотря
на победу, была столь ослаблена, что воспользоваться ее плодами в заморской экс¬
пансии не смогла.
Вторым направлением внешней экспансии было стремление непосредственно
подчинить другие города и территории, включая их в свою хору. Возможно, Эретрия
подчинила значительную долю южной части самой Эвбеи, в частности, Карист135.
Отсюда один шаг был до подчинения островов. Страбон (X, 1,10) писал, что эре¬
трийцы властвовали (E7rr|pxov) над андросцами, теносцами, кеосцами и другими
островитянами. Речь идет об островах западной части Киклад, практически непо¬
средственно примыкающих к Эвбее. Другие острова, о которых говорил Страбон,
видимо, тоже относились к этой же группе. Использованный географом глагол
ёяархсо говорит о полной власти Эретрии над этими островами136. Страбон не
уточняет время власти эретрийцев над островами. Однако это сообщение примы¬
кает к упоминанию былого могущества, свидетельством которого была надпись,
сообщающая о процессии в храм Артемиды, о которой уже говорилось. Власть над
островами являлась для автора еще одним свидетельством этого могущества, ко¬
торым Эретрия обладала когда-то (лоте). Раскопки на Андросе показывают, что это
«когда-то» относилось к VIII в., а около 700 г. эретрийцы остров оставили137. Власть
эретрийцев над Теносом также относится к VIII в.138 Для эретрийцев контроль над
этими островами был важен как плацдарм для их контактов с Восточным Среди¬
земноморьем. Кроме того, острова, в частности Андрос, обладали металлами и
корабельным лесом139, что тоже было очень важно для экономики Эретрии. В VII в.
Андрос уже сам стал выводить колонии в Северную Эгеиду, причем делал это
частично вместе с халкидянами140. Потеря власти над островами, видимо, тоже
была следствием поражения Эретрии в Лелантской войне.
По-видимому, под властью Эретрии находился и Ороп на противоположном
берегу Эврипа. Тамошнее поселение было связано с Лефканди и, вероятно, большей
частью покинуто почти одновременно с ним. В середине VIII в. или немного рань¬
ше там возникло новое поселение, уже тесно связанное с Эретрией. Обладание
l34Burkert, 1995, 15; Kearley, 1999, 120; Braun, 2008, 10.
135 Walker, 2004, 120. Прямых свидетельств этому нет, но сама гипотеза вполне возможна.
|36Порой высказываются сомнения в подлинном контроле Эретрии над островами: Moscati Castel-
nuovo, 2007, 64. Однако никаких доводов, кроме общего соображения о невозможности полной
власти эретрийцев, но лишь о контроле над отдельными базами, не приводится. Этого слишком мало
для отрицания однозначного свидетельства Страбона.
137 Walker, 2004, 118-119. Приблизительно в это же время был основан город Андрос, ставший
столицей острова: Palaiokrassa-Kopitsa, Vivliodetis, 2008,139. Это ясно свидетельствует об изменении
политической ситуации на Андросе.
138 Moscati Castelnuovo, 2007, 63.
139 Palaiokrassa-Kopitsa, Vivliodetis, 2008, 139.
140 Palaiokrassa-Kopitsa, Vivliodetis, 2008, 140.
55
Оропом было важно эретрийцам как для действенного контроля над Эврипом, так
и для эксплуатации медных и железных руд окружающего района. Раскопки пока¬
зали, что здесь активно развивались различные виды ремесла, включая керамическое
и металлообработку141. Фукидид (II, 23,3) помещает около Оропа Грайскую землю
(tt|v yfjv rriv rpaucrjv). Стефан Византийский (v. Тропа) называет Грайю городом
Эретрии. Это уже давно привело к мысли, что Ороп и был гомеровской Грайей (И. II,
498)142. Правда, в «каталоге кораблей» Грайя занимает место среди беотийских го¬
родов, но такое положение может относиться ко времени до занятия ее эретрийца-
ми. В конце архаической эпохи город был разрушен сильным наводнением, но затем
восстановлен, и предполагается, что восстановленный город получил и новое на¬
звание — Ороп по имени одной из соседних речек143 или, скорее, соответствующе¬
го речного бога. Окрестная же территория сохранила старое название.
О том, каким образом Эретрия осуществляла свою власть над подчиненными,
сведений нет. Когда Ороп находился под властью Афин, его жители, по словам
Фукидида (И, 23, 3), считались афинскими подданными (mrr|Kooi), что может под¬
разумевать отсутствие самоуправления. Но это, естественно, не означает, что тако¬
вым было их положение и под властью Эретрии. Позже во главе Кеоса стояли, как
и в Эретрии, пробулы144. Был ли такой строй наследием эретрийского господства
или уже после обретения независимости оформлением по эретрийскому образцу,
сказать трудно. Учитывая, что и в сама Эретрия, и подчиненные ей острова, и Ороп
интенсивно раскапываются, можно надеяться, что в будущем недвусмысленные
сведения о системе подчинения все же появятся.
Третьим направлением внешней экспансии эвбейских городов была заморская
колонизация. Великая греческая колонизация, в свою очередь, шла в трех направ¬
лениях — восточном, северном и западном. И всюду пионерами выступали эвбей¬
цы. О восточном направлении уже говорилось. Это было создание эмпориев в
Аль-Мине и в других местах сирийского и частично киликийского побережья.
Двигаясь в северном направлении, эретрийцы и халкидяне уже не ограничивались
эмпориями, но создавали и подлинные апойкии, т. е. колонии-поселения. Если на
восточном направлении, как кажется, действовали преимущественно эретрийцы
(а до них, может быть, лефкандийцы), то на северном наряду с ними активность
проявляли и халкидяне. Страбон (X, 1, 8) называл эретрийскими колониями горо¬
да вокруг Паллены и Афона, а халкидскими — города, подвластные Олинфу. Изуче¬
ние эвбейской колонизации на македонском и фракийском побережье не входит в
нашу задачу145. Отметим только, что этот регион был известен уже микенцам, что
какие-то группы греков могли здесь появиться во время этнических передвижений
в субмикенскую эпоху, а собственно эвбейские колонии возникли в VIII в.146
Эвбейцы активно действовали и на западном направлении.
141 Mazarakis Ainian, 2007, 27-31; Mazarakis Ainian, Vlachu, 2014, 95-98; Vlachu, 2011, 91-92;
Charalambidou, 2011, 832-833.
142 Schmidt, 1939, 1173.
143 Mazarakis Ainian, 2006-2007, 82-83.
144 Walker, 2004, 119.
145 Эвбейская колонизация в этом регионе подробно рассмотрена: Tiveris, 2008, 1-51.
146Tiveris, 2008, 124-125.
56
[
ЭВБЕЙЦЫ НА ЗАПАДЕ. ПИТЕКУССА И КИМА
Эвбейская экспансия в западном направлении начала развиваться позже, чем
в восточном. Это естественно. Культурный Восток их привлекал больше, чем вар¬
варский Запад. С Востока приходили ценные товары, с восточными купцами и
моряками имели дело греки, в том числе жители Лефканди. Позже, став уже сами
активной стороной в обменах с Востоком, эвбейцы (вероятнее всего, именно эрет-
рийцы) стали создавать свои эмпории на побережье Сирии и частично Киликии.
Развитие неизбежно вело и к расширению сфер экспансии. Не позже первой чет¬
верти VIII в. эвбейцы проникли в Тирренское море и начали активно торговать
с местным населением Кампании и Этрурии147. В своем стремлении в западном
направлении они опирались на активность своих предшественников.
Как уже говорилось, Эвбея не только не была завоевана северными пришель¬
цами, но и стала убежищем для части беглецов из материковой Греции. Поэтому
естественно, что у жителей острова сохранились воспоминания о действиях ми¬
кенцев на Западе. Со временем эти воспоминания становились все более смутны¬
ми и все чаще смешивались с мифами. Поскольку крушение микенской цивилиза¬
ции и Троянская война были важнейшими событиями, изменившими весь ход
жизни в Греции148, то и смутные воспоминания о западных странах стали связы¬
ваться большей частью с деятельностью героев троянского эпоса. Отмеченный
некоторыми исследователями рост интереса аристократии к микенскому прошло¬
му и его гомеровскому воспеванию149 мог способствовать началу западной экс¬
пансии эвбейцев.
Кроме мифических героев, у эвбейцев были и реальные предшественники, чей
опыт они вполне могли использовать в своих западных плаваниях и контактах. Это
были финикийцы. С ними эвбейцы контактировали в Аль-Мине и других сирийских
эмпориях, а также на Кипре. Традиция датирует основание первых финикийских
колоний на Западе концом II тысячелетия (Vel. Pat. I, 2, 3-4; Plin. XVI, 216; XIX,
53; Mela III, 46). Проблема такой ранней датировки спорна. Однако практически
бесспорно, что на крайнем западе Средиземноморья и даже уже на атлантическом
побережье финикийцы появились в X в.150 В том же X в., если не раньше, контак¬
ты с финикийцами установили жители Лефканди. Поэтому вполне возможно, что
уже тогда эвбейцы получили от финикийцев какие-то сведения о центре и западе
Средиземноморья, соединив их с воспоминания микенских времен и собствен¬
ными мифами.
Прежнее представление о глобальном противостоянии греков и финикийцев
давно уже ушло в прошлое. Теперь признано, что на ранних этапах средиземно¬
морской экспансии греки и финикийцы тесно сотрудничали друг с другом151.
147Coldstream, 2005, 203,205-207.
148 Фролов, 1991, 87.
149 Тумане, 2002, 115-121; Суриков, 2014, 47.
150 Литература по этому вопросу огромна. Отметим только из более или менее последних: Torres
Ortiz, 2008, 80—82; Nijboer, Plicht, 2008, 109-113; Gonzalez de Canales, Serrano, Llompart, 2009, 4-19;
Bell, 2016, 99-100.
151 Dominguez Monedero, 2014, 253.
57
В Южной Испании греческая керамика встречается наряду с финикийской, хотя
и во много меньшем объеме, в конце IX или в начале VIII в.152 Определенная, может
быть, даже большая, ее часть явно доставлялась туда финикийцами153. Но сейчас
становится все более ясным, что часть, по крайней мере, греческой керамики до¬
ставили на Пиренейский полуостров сами греки, а точнее — эвбейцы154. К этому
добавляются топонимы с суффиксом -ous(s)-, которые приписываются ионийцам,
но которые предшествовали фокейской колонизации155. Эти топонимы могли по¬
явиться на западе Средиземноморья в связи с активностью эвбейцев. Надо обратить
внимание еще на один момент, который косвенно подтверждает роль эвбейцев
в ранних связях с крайним западом средиземноморского мира. Элиан (Var. Hist.
V, 3) говорил со ссылкой на Аристотеля, что Геракловы Столпы ранее назывались
Столпами Бриарея. Сторукий гигант Бриарей особенно почитался на Эвбее, так
что его локализация у нынешнего Гибралтарского пролива вполне могла быть
делом эвбейцев156.
Другим районом финикийской активности, а затем и колонизации была Сар¬
диния. На этом острове тоже найдены следы греческого присутствия, начиная
с конца IX в. Это — геометрическая керамика именно эвбейского производства157.
Так что и здесь эвбейцы явно сотрудничали с финикийцами. Важнейшей финикий¬
ской колонией в Африке стал Карфаген. Уже в первый век его существования ар¬
хеология отмечает его связи с деятельностью эвбейцев158. Эвбейцы не ограничива¬
лись лишь торговыми связями с финикийцами. Они селились в финикийских
колониях. В Карфагене найдена керамика, типичная для Эвбеи и ее колоний,
но изготовленная, как кажется, из местной глины, что позволяет говорить о при¬
сутствии в городе и эвбейских гончаров, и потребителей их продукции159. Жили
эвбейцы и в финикийском Сульцисе на Сардинии160.
Одновременно с этим эвбейцы приступили и к созданию собственных опорных
пунктов. Плацдармом для западной экспансии должны была быть Керкира, где обо¬
сновались эретрийцы. Однако долго продержаться на этом острове они не смогли.
Несколько позже их вытеснили коринфяне, возглавляемые Херсикратом (или Хари-
кратом), и они основали Метону на северном побережье Эгейского моря (Plut. Qaest.
Graec. II)161. Изгнание эретрийцев с Керкиры вписывается в историю основания
152 Shefton, 1982,338-343; Fernandez Miranda, 1986,242-243; Gonzalez de Canales, Serrano, Llompart,
2004, 82-94, 184, 185; Blazquez, 2007, 37; Antomaccio, 2009, 325, 326; Ballester, 2012, 66; Dominguez
Monedero, 2014, 250-253.
153 Morel, 1975, 890; Shefton, 1982, 341; Almagro Gorbea, Martinez Fausset, 1983, 454; Aubet, 2007,
447; Rouillard, 2009, 136; Ballester, 2012, 66.
154 Dominguez, 2007, 137-138; Dominguez, 2013, 423; D’Agostino, 2009, 182, 185.
155 Garda Alonso, 1996, 121; Braun, 2004, 313.
l56Antonelli, 1995, 79-80.
157Rendeli, 2005, 94-99; Ridgway, 2006, 302, 304.
158 Kourou, 2005, 248-256; Vegas, 2005, 277.
159Kourou, 2005, 252-256; Meranti, 2013, 101,110.
160Rendeli, 2005, 104.
161 Возможно, это событие надо рассматривать в контексте Лелантской войны (подразумевая под
ней, как уже говорилось, серию многочисленных пограничных стычек), в которой Коринф выступал
союзником Халкиды: Пальцева, 1999, 91; Walker, 2004, 159.
58
Сиракуз: по пути на Сицилию часть коринфян под предводительством Херсикрата
осталась на Керкире (Strabo VI, 2,4). Поскольку Сиракузы были основаны в 733 г.162,
то, следовательно, изгнание эретрийцев надо отнести к этому же или предыдущему
году. Отсутствие письменных данных о времени поселения эретрийцев на Керкире
и (пока) археологических следов163 их там пребывания не позволяет точно датировать
создание эретрийского поселения. Можно, однако, согласиться, что это произошло,
по крайней мере, за поколение до изгнания, т. е. в первой половине VIII в.164 Харак¬
терно, однако, что коринфские колонисты на Керкире сохранили определенные
связи с Эретрией и позже даже приняли монетную систему, схожую с эретрийской165.
Возможно, попытались эретрийцы обосноваться и на противоположном берегу,
чтобы держать под контролем путь к северу и западу166, но после вытеснения
с Керкиры сохранение этого пункта стало бессмысленным.
Эвбейцы стали обосновываться и в Африке. Гекатей (FGrHist. Fr. 343) упоми¬
нает Кибос, город ионийцев (лоА.ц ’Icbvcov). Псевдо-Скилак (111) называет к западу
от Карфагена Наксосские острова, Псегас, Питекуссу и город на острове Эвбее.
Греческие названия дали основания говорить об эллинских колониях на африкан¬
ском побережье к западу от Карфагена или, по крайней мере, о пуническо-эллинском
сосуществовании в этих местах167. Сами по себе греческие названия не обязатель¬
но свидетельствуют о греческом происхождении городов. Тот же Псевдо-Скилак
порой называет по-гречески несомненные финикийские города, как, например,
Лептис, именуя его Неаполем (109)168. Также едва ли надо делать какие-либо дале¬
ко идущие выводы из слов Диодора (XX, 58, 3) о существовании в Ливии трех
городов, названных по-гречески Питекуссами по именам животных169. Но иначе
обстоит дело с Кибосом (Кибо), который Гекатей недвусмысленно называет ионий¬
ским городом. Время его основания неизвестно. Но надо иметь в виду, что на ру¬
беже VIII—VII вв. эвбейцев в качестве главных представителей эллинства в его
отношениях с западными финикийцами, как об этом будет сказано позже, сменят
коринфяне, которые не были ионийцами. Так что единственными ионийцами, ко¬
торые были активны в этом регионе, были эвбейцы. Поэтому надо полагать, что
Кибос и другие возможные греческие поселения в центре Северной Африки были
основаны эвбейцами в VIII в.170
162 Высокий, 2004, 330.
163 Отсутствие археологических доказательств пребывания эретрийцев на Керкире служит для
некоторых исследователей основанием отрицать достоверность их пребывания на острове или от¬
нести его к чисто мифическим временам. Однако в настоящее время ученые, специально занимаю¬
щиеся этими проблемами, считают эретрийскую колонизацию вполне достоверной.
164Пальцева, 1999, 93; Walker, 2004, 145; Graham, 2008,131; Cabanes, 2008,163; D’Agostino, 2012,
293-296.
165 Walker, 2004, 145-147. He эти ли воспоминания позже проявились в нелояльности Керкиры
к своей метрополии, в частности, перед началом Пелопоннесской войны?
166 Walker, 2004, 148; D’Agostino, 2012, 295.
167Treidler, 1959, 257-283; Treidler, 1959a, 1322-1341, Bemardini, 2002, 102; Braun, 2004, 329-333;
Walker, 2004,148.
l68Lipinski, 2003, 433.
169 ПЮт|ко<; — обезьяна. Впрочем, существует мнение, что африканские Питекуссы были реальным
эвбейским поселением: Braun, 2004, 332.
170 Bemardini, 2002, 102; Braun, 2004, 332.
59
В этом контексте эвбейской активности в Западном и особенно Центральном
Средиземноморье особое значение приобретает создание поселений в Кампании —
сначала Питекуссы, а затем Кимы.
Питекуссы (или Питекусса) — самый большой остров у входа в Неаполитанский
залив. Греки обосновались в той его части, которую было легко защитить. У под¬
ножья горы, на которой возник эллинский акрополь, располагались две гавани, что
давало удобные возможности для мореплавания и торговли171. В этом отношении
Питекуссы напоминали метрополию. Халкида также имела две гавани. Две гавани
имел Лефканди, но они были небольшие, а их положение не давало возможности
для расширения. Прекрасные возможности расширения своего единственного
порта имела Эретрия, чем она и воспользовалась172. Признано, что для греков
значение острова заключалось в его положении прекрасной стоянки на пути к
металлическим богатствам Италии, прежде всего Этрурии и Кампании173. Однако
неслучайно Страбон (V, 4, 9) называет причинами благосостояния тамошних ко¬
лонистов плодородие почвы (егжартпа) и золото (xpooeta). Кроме того, на острове
имеется железная руда174. Наконец, остров был довольно большим и поэтому
вполне мог принять значительное население175. Все это, видимо, сразу же имели
в виду эвбейцы, избрав именно это место для своего первого поселения у берегов
Кампании.
Страбон писал, что Питекуссы заселили эретрийцы и халкидяне. Ливий (VIII,
22, 5-6) говорил только о халкидянах, утверждая, что они высадились на Энарии
и Питекуссах. Ливий упоминал Энарию и Питекуссы (Aenariam et Pithecusas), в то
время как Аппиан (Bel. civ. V, 69) считал Энарию нынешним (vuv) названием Пи-
текусс. Точка зрения Аппиана сейчас принята, и считается, что это два названия
одного острова, причем Энария было официальным римским названием, в то
время как греки еще долго продолжали именовать остров Питекуссами176. Ливий,
упоминая в данном пассаже Неаполь, говорит, что он ведет свое происхождение
от Кум (Кимы), а те от халкидян, которые сначала высадились на Энарии и Пите-
куссе. Можно полагать, что его сведения в конечном итоге восходят к местным
неаполитанским или кимейским источникам, но латинский историк не совсем
правильно их понял и счел упоминание двух названий одного острова за сообщение
о двух островах.
В связи с основанием колонии на Питекуссах возникает ряд вопросов. Первый
относится к дате основания колонии. Поскольку в письменной традиции никаких
сведений о поселении эвбейцев на Питекуссах нет, то вопрос решает только архе¬
ология. В настоящее время самые ранняя греческая керамика, обнаруженная на
этом острове, относится к середине и третьей четверти VIII в.177 Но т. к. часть этой
керамики найдена в могилах, то делается вполне резонный вывод, что само появ-
171 Coldstream, 2005, 207; Graham, 2008, 98-99.
172 Walker, 2004, 9, 99.
173Berard, 1957, 42; Entstehung... 2006, 230, 236; Graham, 2008, 103.
174 Entstehung... 2006, 229.
175 Berard, 1957,42.
176Radke, 1979, 95; Poccetti, 1995, 82-83.
177Coldstream, 2005, 203.
60
ление здесь эллинов должно было относиться, по крайней мере, к одному поколе¬
нию ранее, и это позволяет датировать основание питиусской колонии приблизи¬
тельно второй четвертью этого столетия178.
Второй вопрос — название острова. То, что оно происходит от греческого
лШцкос; — обезьяна, почти не вызывало сомнений уже в древности179. Но, с другой
стороны, ни в самой Италии, ни на ближайших островах, включая Питекуссы,
никогда (по крайней мере, в исторические времена) обезьяны не водились180. Ови¬
дий (Met. XIV, 88-100) передает миф о керкопах, которых Юпитер, рассердившись
на их обманы и клятвопреступления, превратил в обезьян и поселил на Питекуссах,
которые от этого и получили свое имя. Керкопы были мелкими божествами, может
быть, первоначально кем-то вроде домовых, которые мучали соседей и которых
победил Геракл181. Другой вариант мифа уже не упоминал Геракла, а наказанием
за их проделки и преступления стало превращение в обезьян. Этот вариант, веро¬
ятнее всего, восходит к Ксенагору, историку и географу конца IV — начала III в.
Во всяком случае, Ксенагор был первым, насколько нам известно, автором, который
связал керкопов с Питекуссами и к ним возвел название острова, и Овидий явно
использовал вариант Ксенагора182. Однако возникает вопрос об источнике Ксена-
гора. Известно, что в своей Хронике он активно использовал храмовые хроники
(в том числе Линдскую хронику), а в сочинении «Об островах» писал об Эвбее183.
Поэтому было бы неудивительно, что рассказ о превращении керкопов в обезьян
и помещении их на Питекуссы Ксенагор заимствовал из местного эвбейского пре¬
дания. Это удревняет появление соответствующей версии мифа и связывает ее
с Эвбеей, но не решает вопрос о происхождении названия. Существует предполо¬
жение, что эвбейцы назвали остров и поселение на нем по образцу уже существу¬
ющих эвбейских поселениях в Африке184. Однако возможно и другое объяснение.
Вариант мифа, не связывающий злобных и хитрых демонов с Гераклом, мог суще¬
ствовать в эвбейской или даже шире, ионийской среде еще до начала колонизации,
а затем с расширением географического кругозора, как и другие мифы, был пере¬
несен ближе к краю известной ойкумены, чтобы, наконец, локализоваться на Пи¬
текуссах. Не исключено, что отношения с туземцами могли повлиять на закрепле¬
ние за ними репутации обманщиков и клятвопреступников. Впрочем, надо отметить,
что это только гипотеза, не имеющая (по крайней мере, на данный момент) никаких
реальных оснований.
Третья проблема связана с конкретной эвбейской метрополией. Если метропо¬
лией Питекусс был только один эвбейский город, то, как говорил Ливий, им была
Халкида. Но Страбон ясно упоминал в качестве метрополий и Халкиду, и Эретрию.
l78Ridgway, 2004, 30; Walker, 2004, 140; Lomas, 2005, 23; Graham, 2008, 101-102; Mermati, 2012,
232; Nijboer, 2016, 41-42.
179 Исключение представляет Плиний (III, 82), утверждавший, что остров назван по изготовляв¬
шимся там пифосам.
180 Braun, 2004, 332.
181 West, 2007, 295.
182 Adler, 1921, 311; Gisinger, 1967, 1410-1413; Braun, 2004, 332.
l83Gisinger, 1967, 1411-1414.
l84Poccetti, 1995, 87; Braun, 2004, 332.
61
Как уже говорилось, Ливий воспринял (вероятно, через цепь посредников) неапо¬
литанскую или кимейскую традицию, хотя, по-видимому, и не совсем правильно
ее понял. Что касается Страбона, то Италию он (в отличие от Испании и Галлии)
сам посещал, что не мешало ему использовать и сведения более ранних греческих
авторов185. Непосредственно о Питекуссах писал Тимей, которого географ упоминал,
говоря об извержении вулкана на острове. При этом Страбон упоминал, что сам
Тимей ссылался на «древних», которые много писали о чудесных явлениях на этом
острове. Было бы неудивительным, если свои сведения о заселении греками остро¬
ва Страбон тоже извлек из сочинения Тимея. Страбон знал и считал весьма авто¬
ритетным историком Антиоха Сиракузского, которого он, в частности, цитировал,
говоря об основании Элеи в Италии (VI, 1, I)186. Как известно, темой одного из двух
сочинений Антиоха была история греческих городов Италии. Поэтому сведения
о создании питекусской колонии Страбон вполне мог получить и из его труда. Так
что источники Страбона надо считать вполне доброкачественными. Ни у самого
Страбона, ни у его источников не было каких-либо интересов фальсифицировать
историю эвбейского поселения на Питекуссах187. В другом месте (X, 1,10) Страбон
писал о былом величии Эретрии. На Керкире, по словам Плутарха, пытались обо¬
сноваться именно эретрийцы. Географ сообщает о раздорах между колонистами,
что также говорит об их неоднородном составе. Все это позволяет верить Страбо¬
ну и утверждать, что поселение на Питекуссах явилось совместным предприятием
обоих эвбейских городов188, что произошло в период их мирного сосуществования.
Питекуссы стали одним из самых важных пунктов на пути между Востоком и
Западом189. Эвбейцы еще до этого установили контакты с местным населением
Тирренской Италии. Однако тогда это были лишь обмены дарами, которые помо¬
гали установить более тесные связи. Дорогие дары археологи находят, естествен¬
но, в аристократических могилах. По существу это была связь между греческой и
туземной знатью. С основанием поселения на Питекуссах положение радикально
изменилось. Случайные и относительно редкие дары сменились регулярным им¬
портом190. Это ясно говорит о роли Питекусс в торговой сети Центрального Сре¬
диземноморья. И в этом Питекуссы очень напоминают Аль-Мину. Как Аль-Мина
давала возможность эвбейцам проникнуть далее по восточно-средиземноморскому
побережью и вглубь Ближнего Востока, так Питекуссы стали (и это было целью
их основания) плацдармом для развития контактов с Италией и особенно этруска¬
ми. И там, и там население было разнообразным. На Питекуссах наряду с греками
жили финикийцы и арамеи из Сирии. Правда, стабильное финикийское население
острова было, видимо, весьма немногочисленным, но финикийские торговцы по¬
являлись там постоянно191. Питекусский материал еще раз показывает, что в VIII в.
l85Dueck, 2003, 183.
,86Dueck, 2003, 183, Vattone, 2007, 193.
187Ridgway, 2004, 18.
188Шубин, 2010,24-25; Walker, 2004,140; Graham, 2008,101; Mazarakis Ainian, Leventi, 2009,215.
Из двух городов ведущей, может быть, была Эретрия: Berard, 1957, 45.
189 D’Agostino, 2009, 185-187.
190D’Agostino, 1998, 365; D’Agostino, 2015, 231-234.
l91Docter, 2000a, 136-148; Antonaccio, 2009, 322; Morgan, 2009, 51; Mermati, 2012a, 286.
62
речи не было о создании какой-либо торговой монополии в каком-либо пункте
Средиземноморья. С самого начала существования эвбейского поселения женские
могилы дают преимущественно инвентарь италийского типа. Ясно, что прибывшие
мужчины женились на местных женщинах, и это свидетельствует о наличии в ко¬
лонии и туземного элемента192.
Однако Питекуссы отличались от Аль-Мины радикально. Аль-Мина была ти¬
пичным эмпорием, связанным, вероятнее всего, с местным городом. Ни на Пите-
куссах, ни на близлежащем италийском берегу не было туземного города, торговой
гаванью которого было бы эвбейское поселение. Более того, это поселение само
формировалось как город. Еще, как кажется, не найдены стены, но раскопан акро¬
поль, что характерно для греческого города193. Эвбейская керамика в Аль-Мине,
как об этом говорилось ранее, была не местная, а привозная с Эвбеи. Сосуды эв¬
бейского типа, найденные на Питекуссах, были изготовлены из местной глины.
Раскопки показали наличие ремесленного квартала, в котором мастера работали
с железом, бронзой, золотом194. Хотя ремесленное производство было домашним,
и печи и мастерские располагались рядом с жилыми домами, само его наличие уже
говорит, что поселение не может быть чисто торговым, как Аль-Мина. Наконец,
были открыты и следы местного греческого земледелия195. Недаром Страбон под¬
черкивал плодородие питекусской земли. Все это свидетельствует о разносторон¬
нем характере Питекусс. Сводить это поселение только к торговому посту невоз¬
можно. В этом отношении Питекуссы были больше похожи на Ороп, чем на Аль¬
Мину. Можно говорить, что Питекуссы были не торговым постом — эмпорием,
а колонией-поселением — апойкией196. Но можно ли говорить, что они были уже
полисом, т. е. самостоятельной, политически оформленной гражданской общиной,
это пока только вопрос.
Археологи отмечают схожесть архитектуры, организации производства, ремес¬
ленных приемов, стиля керамики Питекусс с Лефканди, Эретрией и Оропом197.
Одной из причин этой схожести было участие жителей Оропа в колонизации198.
Выше говорилось, что Ороп, вероятнее всего, и был гомеровской Грайей, причем
это название он носил и во время колонизации. Видимо, выходцы из Грайи-Оропа
являлись столь существенной частью колонистов, что местное население Италии
именно их название восприняло как общее наименование эллинов, передав его как
Graeci199.
192 Shepherd, 1999, 275-278; Antonaccio, 2009, 322.
193 Суриков, 2014, 31.
194 В связи с этим можно иначе толковать сообщение Страбона о питекусском золоте. Географ
говорит о хриоеТа, что обычно переводится как «золотые рудники». Однако на острове таких рудни¬
ков нет. Поэтому было предложено понимать это слово как «конторы торговцев золотом»: Walker,
2004, 144. Но думается, что это может также говорить и о работе с золотом, т. е. о ювелирных мас¬
терских.
195D’Agostino, 1999,218; Walker, 2004,143-144; Jones, Buxeda i Garrigos, 2004,90-91; Entstehung...
2006, 229, 236; Graham, 2008, 97-101; Antonaccio, 2009, 322; Wees, 2009, 452; Mermati, 2012a, 285.
196Graham, 2008, 102.
197 Morgan, 2000, 201.
,98Mazarakis Ainian, 2006-2007, 94.
'"Coldstream, 2005, 390; Poccetti, 2012, 61.
63
Такое предположение чрезвычайно вероятно. Если это, действительно, так,
то это, в частности, означает, что отдельные группы колонистов сохраняли свою
автономность. Страбон прямо пишет об эретрийцах и халкидянах и о раздорах,
которые вынудили поселенцев покинуть остров. Следовательно, эти группы со¬
храняли каждая свою идентичность. Выходцы из Грайи-Оропа тоже должны были
сохраняться как отдельная единица. А поскольку, как об этом пойдет речь позже,
выходцы с Питекусс основали на материке Киму, то и кимейцы составляли от¬
дельный элемент населения Питекусс. Такой сложный характер населения первой
колонии говорит, видимо, и о необычной истории ее основания. Может быть, с этим
связан и тот факт, что не сохранилось никаких сведений об ойкисте или ойкистах
Питекусс.
Страбон (X, 1, 8) писал, что халкидяне создавали свои апойкии в то время,
когда власть находилась в руках гиппоботов. Можно ли из этого сделать вывод, что
правящие гиппоботы (а в Эретрии, соответственно, всадники) организовывали
колониальные экспедиции? Есть сведения, что в Халкиде людям младше 50 лет не
позволялось тсреорсостт. Было высказано очень обоснованное мнение, что под этим
словом надо понимать должность не посла, а, скорее, члена совета200. Можно, ви¬
димо, полагать, что младшие члены аристократических родов были фактически
исключены из власти. В таком случае для многих из них, по крайней мере, наи¬
более активных выгодно было возглавить колониальную экспедицию и обрести
власть или хотя бы долю власти в колонии201. В этом свете можно толковать и из¬
вестный эпизод с эретрийцами, которых выгнали коринфяне с Керкиры, но не
приняли соотечественники на родине, и которые были вынуждены отправиться
дальше основывать Метону (Plut. Quest. Graec. 11). Правящие всадники не захоте¬
ли принять в свою среду потенциальных соперников. Если все это так, то непо¬
средственными инициаторами создания Питекусс были аристократические группы,
не имевшие на родине доступа к власти. Но все же при сравнительно ограниченных
ресурсах того времени едва ли было возможно отправиться в путь без какого-либо
содействия или, по крайней мере, согласия городской власти202.
Аристократические группы, повлекшие за собой и низшие слои населения,
стали господствующими в колонии. В результате социальная структура Питекусс
фактически воспроизвела то, что в то время существовало в метрополии. Струк¬
турными единицами питекусского общества стали родовые единицы, состоявшие
из аристократических фамилий и зависимого или, во всяком случае, обслуживаю¬
щего населения. Члены этих единиц и являлись, по-видимому, полноправными
гражданами Питекусс. Наряду с ними существовали, судя по результатам раскопок
некрополя, и неполноправные группы населения колонии203. Из кого эти последние
состояли, сказать трудно. Их погребальный инвентарь не дает оснований для вы¬
вода, например, о туземцах, оказавшихся в зависимости от прибывших греков, или
о низших слоях того же греческого населения. Молчит об этом и литературная
200 Walker, 2004, 116.
201 Ср.: Тумане, 2014, 75.
202Mermati, 2012а, 285.
203 D’Agostino, 1999, 212-217; Nizzo, 2008, 28.
64
традиция. Может быть, последующие исследования, особенно раскопки, дадут
больше сведений. Более вероятным представляется все же, что это были местные
жители, отношение к которым у прибывших греков выразилось, как об этом гово¬
рилось выше, в презрительной квалификации их как обманщиков и клятвопре¬
ступников.
О дальнейшей судьбе Питекусс сообщает Страбон (V, 4, 9). По его словам, эре-
трийцы и халкидяне были вынуждены покинуть остров из-за раздоров, а затем
были изгнаны оттуда стихийными бедствиями. Этот пассаж состоит из двух частей,
соединенных наречием «затем» (naxepov). Эти две части явно противопоставля¬
ются друг другу, что подчеркивается частицей 8е, поставленной после наречия.
Создается впечатление, что после того, как колонисты покинули (e^eA-utov) остров,
они еще и (коп) были изгнаны (e^eA-aGcvxeq) стихиями. Правда, затем в подтверж¬
дение своих слов о разгуле стихий географ говорил об уходе из крепости на остро¬
ве колонистов, оставленных там сиракузским тираном Гиероном, именно из-за
извержения вулкана. Поэтому можно было бы думать, что и в предыдущем пасса¬
же речь могла идти сначала об эвбейцах, покинувших остров из-за раздоров, а за¬
тем уже о колонистах Гиерона. Однако грамматика не дает такой возможности.
В первой фразе Страбона подлежащими являются только ’Ерирец и Ха^ктбец.
Следовательно, сказуемые и причастия относятся именно к ним. По-видимому,
Страбон сократил сведения своего источника и соединил в одной фразе рассказы
о двух различающихся по времени событиях. Можно полагать, что вследствие раз¬
доров какая-то часть колонистов покинула Питекуссы, в то время как другая оста¬
лась, но затем и они или, скорее, их потомки тоже были вынуждены оставить остров,
но уже из-за стихийных бедствий. Гиерон же попытался обосноваться на Питекус-
сах, видимо, уже полностью оставленных греками.
Говоря о первом покидании Питекусс, Страбон использует слово azaaiq. Это
говорит не просто о каких-то раздорах, а о значительной смуте. Ни о ее характере,
ни о причине географ не сообщает. Можно только предполагать, что она была
связана с отношениями между обеими метрополиями. Вполне возможно, что пери¬
од мирных отношений между Халкидой и Эретрией, по крайней мере, на какой-то
момент закончился, и начавшиеся или возобновившиеся стычки не могли не повли¬
ять на ситуацию в колонии. По-видимому, именно с этой смутой связано и осно¬
вание Кимы.
Ливий (VIII, 22, 5-6) ясно писал, что халкидяне с Эвбеи, поселившись сначала
на островах, затем осмелились обосноваться на материке и основали Киму (Кумы).
Как уже говорилось, свои сведения историк получил (хотя, может быть, и через
посредника или цепь посредников) из местной кимейской или неаполитанской
традиции. Он вполне мог кое-что не понять и принять два названия одного остро¬
ва за наименования двух разных островов, но сам факт основания Кимы ближай¬
шими островитянами явно был выразительно в традиции подчеркнут.
Страбон (V, 4, 4) называл Киму старейшим основанием (raxAmoxaTov ктшра)
халкидян и кимейцев. При этом географ вовсе не упоминает Питекуссы, о которых
сам же в другом пассаже говорит как об основании эретрийцев и халкидян. Срав¬
нивая эти два пассажа, можно было бы сделать вывод, что для Страбона Кима
является старейшим основанием халкидян и кимейцев в противоположность
65
Питекуссам, где поселились халкидяне и эретрийцы. Но как бы ни был соблазни¬
тельным такой вывод, от него приходится отказаться, так как далее Страбон на¬
зывает Киму старейшим (лреоРптатр) из всех италиотских и сицилиотских городов.
Это значит, что в данном случае автор вообще ни принимает во внимание Пите-
куссы как более старое эллинское поселение на Западе. Выход из этого противо¬
речия пытались найти в характере питекусского поселения, считая его аномальным,
в то время как Кима была первой нормальной и официальной колонией, причем
основным доводом является отсутствие каких-либо сведений об ойкистах Питекусс
в отличие от Кимы, имена основателей которой сообщает тот же Страбон204. Надо,
однако, отметить, что вообще имена ойкистов известны лишь для 20 из 27 италий¬
ских и сицилийских колоний205. Следовательно, случай Питекусс не уникален.
Да и раскопки показали, как это было уже сказано, что ничего необычного в по¬
селении на этом острове не было, кроме, конечно, очень раннего времени его
создания. Поэтому гораздо вероятнее, что для этих двух пассажей Страбон ис¬
пользовал традицию, восходящую к разным источникам. Но возможно и другое
объяснение. Говоря о Питекуссах, автор отмечал, что сначала из-за раздоров, а за¬
тем из-за стихийных бедствий греки остров покинули, так что в его время там уже
никакого эллинского поселения не было, в то время как Кима существовала. Гово¬
ря о Киме, географ использовал настоящее время: Кима является (ест) старейшим
из всех греческих городов Италии и Сицилии.
Сведения Страбона в конечно итоге явно восходили к местной кимейской
традиции. Об этом говорит сохранение им не только происхождения колонистов
и имен основателей города, но и их предварительного соглашения и связанного
с этим толкование названия города. В соответствии с этим соглашением метро¬
полией апойкии должна считаться Халкида, а имя получить от Кимы. При первом
взгляде на этот пассаж может создаться впечатление, что колонисты прибыли
непосредственно из Халкиды и Кимы. Однако это вовсе не следует из слов Стра¬
бона. Он говорил, что кимеец Гиппокл и халкидянин Мегасфен возглавили tov
ot6A.ov. Слово атоА,о<; в первую очередь означает военную экспедицию, поход,
а также армию или флот. Это можно сопоставить со словами Ливия, что греки
с островов, осмелившись (ausi), переселились на материк. Флегон из Тралл со¬
хранил сведения об оракуле, который повелел грекам силой захватить место
будущего города.
По словам Страбона, предводители похода договорились (5icopoA.oyf)oavTo), что
метрополией нового города будет считаться Халкида, а назван он будет Кимой по
имени родины другого элемента колонистов. Но о какой Киме идет речь? Самый
известный город с этим названием находился в Эолиде на побережье Малой Азии.
Он был крупнейшим и самым значительным центром материковой Эолиды, а Стра¬
бон (XIII, 3, 6) называл его как бы метрополией других эолийских городов. Одна¬
ко эолийская Кима не являлась значительным морским центром. Недаром позже
ходил анекдот, что кимейцы якобы триста лет не замечали, что живут на морском
побережье (Strabo XIII, 3, 6). Правда, уже было замечено, что отец Гесиода на ко¬
204 D’Agostino, 2006, 221.
205 Hall, 2008, 399.
66
рабле через море переселился в Акру206. По словам самого Гесиода (Ор. 631-639),
его отец занимался морской торговлей, но ее результатом стала жестокая нужда,
которая и вынудила его бежать в беотийскую деревню. Хотя поэт не отрицает воз¬
можности мореплавания, но относится к этому явно без особой симпатии207. И та¬
кое отношение, пожалуй, было вызвано неудачным опытом отца. Эолийцы из Кимы,
видимо, участвовали в колонизационном движении, но оно ограничивалось вос¬
точной частью фракийского побережья208. Во всяком случае, неизвестна ни одна
колония, выведенная Кимой в центре или на западе Средиземноморья209. Участие
эолийских кимейцев в основании италийского города в таком случае выглядит
абсолютным исключением и требует особого объяснения. Поэтому была высказа¬
на мысль, что речь может идти не об эолийской, а об эвбейской Киме210. О суще¬
ствовании города с таким названием на Эвбее упоминает Стефан Византийский
(у. Кг>цг|). Поскольку это единичное упоминание эвбейской Кимы, то ряд ученых
сомневались в самом ее существовании. Однако раскопки конца XX в. доказали ее
существование211. И хотя до сих пор в науке спорят, из какой Кимы вышла часть
колонистов италийского города, наиболее вероятным надо признать родиной ки-
мейских основателей эвбейскую Киму212.
Обращает на себя внимание, что почти все авторы, упоминавшие Киму, гово¬
рят только о халкидянах. Уже Фукидид (VI, 4, 5) называл Киму халкидским го¬
родом. Это сообщение Фукидида входит в его описание истории Сицилии, источ¬
ником которого вполне обоснованно считается Антиох Сиракузский213. Сам же
Антиох явно пользовался западными источниками, когда писал свои книги по
истории Италии и Сицилии между 424 и 415 гг.214Следовательно, уже в V в. для
западных греков не было сомнения в халкидском происхождении Кимы. В этом
отношении интересно сообщение Веллея Патеркула (I, 4, 1), который сначала
говорил об основании афинянами Халкиды и Эретрии, а затем уже об основании
Кимы (Кум) уже только халкидянами. Следовательно, он знал традицию, при¬
писывавшую основание важнейших эвбейских городов афинянам, о чем говори¬
лось ранее, но точно также знал об исключительно халкидском основании Кимы.
В науке уже было сказано, что только Дионисий Галикарнасский (VII, 3, 1) писал
об основании Кимы эретрийцами и халкидянами215. Конечно, то, что этот автор —
единственный и сравнительно поздний, еще не говорит о его ненадежности.
206 Cook, 2008, 780.
207 Graham, 2008, 85.
208 Tiverios, 2008, 119-121.
209 См. таблицу: Graham, 2008, 160-162.
210Geisau, 1922, 2474.
211 Walker, 2004, 7, 141.
212Шубин, 2010, 44; Шубин, 2010а, 24-25; Walker, 2004, 141-142. Видимо, в древности в случае
основания Кимы из-за схожести названий путали эвбейских и эолийских кимейцев: Hall, 2008, 391.
Псевдо-Скимн (238-239) уже пытался совместить хорошо известное халкидское происхождение
Кимы с мыслью об участии эолийского города, говоря, что Киму сначала (лротероу) заселили халки-
дяне, а затем (elr) эолийцы.
213 Высокий, 2004, 18-19; Hall, 2008, 406.
214 Lombardo, 2002,263.
2,5 Зайцев, 2015, 10.
67
Дионисий упоминает о происхождении Кимы в начале пассажа, повествующего
о победе кимейцев над этрусками и другими варварами, попытавшимися захватить
греческий город. Именно эта победа была важна для автора, в то время как упо¬
минание происхождения дано мимоходом, дабы напомнить читателю о городе.
Можно полагать, что версия об участии эретрийцев в основании Кимы существо¬
вала, и Дионисий воспроизвел ее, не придавая ей особого значения. Очень воз¬
можно, что такая версия возникла как воспоминание о поселении на Питекуссах.
Это было первое такого типа эллинское предприятие, и воспоминание о нем
могло врезаться в память потомков, как самих греков, так и жителей Италии.
Но т. к. поселение исчезло, то некоторые черты этого предприятия были пере¬
несены на существующую Киму. Не исключена, впрочем, и ошибка Дионисия216.
Во всяком случае, уже для ближайших потомков основателей (если не для со¬
временников) Кима была халкидским городом.
По Евсевию, Кима была основана в 1050 г. Эта дата, несомненно, ошибочная.
Автор (или его источник), скорее всего, спутал италийскую Киму с эолийской217.
Раскопки показали, что самая ранняя керамика, найденная в Киме, относится
к середине VIII в.218 По словам Фукидида (VI, 4, 5), пираты из халкидской Кимы
основали Занклу. При всех различиях в деталях это сообщение Фукидида под¬
тверждается другими авторами и не вызывает сомнений219. По данным Евсевия,
Занкла была основана в 756 г. Даже если тогда был только создан опорный пункт
кимейских пиратов, а не сам город, который как полис возник между 728 и 716 гг.220,
все равно это означает, что Кима к тому времени уже существовала221. Это показы¬
вает, что хронологический разрыв между поселением на Питекуссах и основанием
Кимы был очень небольшим, по-видимому, не больше двадцати лет222.
В целом археологический материал ранней Кимы похож на питекусский. Но су¬
ществует одно очень важное отличие. Ко второй половине VIII в. относятся так
называемые «княжеские могилы», до сих пор совершенно отсутствующие на Пи¬
текуссах. Эти могилы однотипны с аристократическими героонами Лефканди и
Эретрии223. Следовательно, уже в конце первого поколения колонистов возник
некоторый культ героев. В связи с появлением такого героона в Лефканди уже
говорилось, что военные подвиги явились основанием для героизации обществен¬
ного лидера. «Княжеские могилы» были не только мужскими, но и женскими, и это
свидетельствует, что героизация распространялась на весь род такого лидера.
Можно, вероятно, говорить, что на Питекуссах греки не встретили сопротивления,
2l6Berard, 1957, 47.
2l7Graham, 2008, 101. Такое смешение было распространено еще до Евсевия. Так, Веллей Патер¬
кул (I, 4, 1-3) относит основание Кимы ко времени до ионийской колонизации Малой Азии.
218 D’Agostino, 1999, 208; Mermati, 2012, 17, 233.
219 Шубин, 2010, 19-25.
220 Высокий, 2004, 336-338.
221 Нас в данном случае не интересуют ни причина основания Занклы, ни характер этого меро¬
приятия, ни интерпретация основателей как пиратов, как и другие проблемы, связанные с ранней
колонизацией Сицилии. Основание Занклы нам важно только как хронологический рубеж, как до¬
казательство того, что до середины VIII в. Кима уже существовала.
222D’Agostino, 2006, 232; Greco, Mermati, 2010-2011, 109.
223 D’Agostino, 2006, 225, 233-234; Graham, 2008, 102.
68
и нужды в военных подвигах аристократов не было. В Киме же землю для по¬
селения и даже само место колонии пришлось отвоевывать у местного населения,
и в ходе завоевания земли знать утвердила свое превосходство, закрепленное ге¬
роическим культом. Недаром Веллей Патеркул (I, 4, 1) называет предводителей
переселения в Киму duces. Важно и месторасположение города. Отделенный
с трех сторон крутыми склонами и болотом, он был прекрасно защищена самой
природой224. Это означает, что основатели Кимы уже имели в виду враждебное
окружение и потенциальную необходимость обороны. Археология подтверждает
существование местного поселения на месте будущей Кимы, как и то, что между
италийским и греческим поселениями практически не было цезуры225. Это озна¬
чает, что для создания города грекам было необходимо отнять у местного населе¬
ния их поселение.
Римский историк передает явно местную легенду о божественном руководстве
самим переселением. По одному варианту этой легенды, во главе флота летела
голубка, по другому, его сопровождали звуки, подобные звучаниям во время свя¬
щеннодействий Цереры, т. е. Деметры. Выдвижение Деметры как покровительни¬
цы основания Кимы неслучайно. Оно ясно говорит, что целью переселения на
материк было овладение землей, не только основание города, но и создание земле¬
дельческой хоры226, что было невозможно без вытеснения местного населения.
Все это позволяет реконструировать события следующим образом. Первона¬
чальное греческое население Питекусс было разнообразным по своему происхож¬
дению. Наряду с эретрийцами и халкидянами здесь были также выходцы из эвбей¬
ской Кимы и Оропа-Грайи. Общее население колонии определяется в 5-10 тысяч
человек227, что было совсем немало для столь раннего колониального поселения.
Каково было в его составе соотношение различных элементов, неизвестно. Уже
довольно скоро, не более чем через двадцать лет, по-видимому, в связи с события¬
ми на Эвбее на Питекуссах началась смута (стасис), в которой эретрийцы противо¬
поставили себя другим группам эллинов. В ходе этой смуты эретрийцы одержали
победу, и остальным грекам не оставалось другого выхода, как покинуть остров.
Естественным местом для создания новой колонии был противолежащий берег,
который, однако, был уже занят местным населением. На месте, которое греки
выбрали для создания новой колонии, существовало местное поселение, которое
находилось в связях с греками228, и было им знакомо. Поэтому требовалась не
только переселенческая, но и военная экспедиция. А это, в свою очередь, требова¬
ло максимальной концентрации сил новых переселенцев. Поэтому предводители
халкидян и кимейцев предварительно договорились об условиях создания новой
колонии. К ним, видимо, присоединились и грайи-оропцы. Результатом и стало
основание Кимы. Надо заметить, что в новооснованной Киме очень скоро халкид-
ский элемент оттеснил другие, и в легенде, переданной Веллем Патеркулом, оба
предводителя переселения называются халкидянами.
224 Berard, 1957,46.
225Nizzo, 2016, 57.
226D’Agostino, 2006, 233; Mermati, 2012a, 287.
227 Hansen, 2006, 33.
228 D’Agostino, 2015, 234.
69
После оставления Питекусс значительной частью их населения они еще в тече¬
ние нескольких десятилетий сохраняли свое значение. Более того, этот уход позво¬
лил оставшейся общине консолидироваться229. Может быть, именно с этого време¬
ни можно говорить о Питекуссах как о полисе? Только вскоре после 700 г. начался
резкий упадок островного поселения230. Вероятнее всего, это связано с общим
упадком эретрийской сети. Около 700 г. эретрийцы, как об этом уже говорилось,
покидают Аль-Мину. Приблизительно с этого же времени в центре Средиземномо¬
рья, в том числе в Карфагене, коринфская керамика занимает место эвбейской231.
Около 680 г. происходит резкое изменение состава керамического материала на са¬
мих Питекуссах: там тоже начинает преобладать коринфская керамика232. Исчезают
следы греческого присутствия в Испании233, так что для самосца Колея около 630 г.
Тартесс уже представал «нетронутым рынком» (Her. IV, 152).
Пока трудно сказать, можно ли говорить о халкидской сети, подобной эретрийской.
Возможно, связи между самой Халкидой и ее колониями были все же менее тесны¬
ми, чем у Эретрии. Во всяком случае, Кима в отличие от Питекусс не только про¬
должала существовать, но и стала одним из важнейших греческих городов Италии.
ПАРТЕНОПА, НЕАПОЛЬ, ДИКЕАРХИЯ
Позже в Кампании появились и другие греческие города. Важнейшим из них
наряду с Кимой (а позже и вместо Кимы) стал Неаполь. Эти два города связаны
генетически. Страбон (V, 4,7) называет его городом кимейцев (NeajtoA,iq Kopcucov).
Ливий (VIII, 22,4—5) говорит о двух городах — Неаполе и Палеополе, отмечая, что
оба они населяются одним и тем же народом и происходят от кимейцев (Cumis
erant oriundi). Упомянутое Ливием название более древнего города не могло быть
первоначальным: оно могло возникнуть только уже после основания самого Неапо¬
ля234. Сервий (Georg. IV, 563), ссылаясь на Лутация, писал, что древними названи¬
ем Неаполя было Партенопа. Сервиевский Лутаций — это Кв. Лутаций Катул,
видный политический деятель рубежа II—I вв., который на досуге занимался лите¬
ратурой и историей. В частности, он был автором «Общих историй», в которых он
собирал различные местные предания и мифы235. К местным преданиям восходят
и сведения Лутация. Плиний (III, 62) также утверждал, что Неаполь называется
и Партенопой. Поэтому не может быть сомнения, что исконным названием пред¬
шественника Неаполя была Партенопа. Позже это название поэтически использо¬
валось и для обозначения самого Неаполя236.
229 Mermati, 2014, 575-576.
230 Graham, 2008, 102.
231 Docter, 2000, 330-332.
232Nizzo, 2016, 60.
233 Docter, 2000, 330-332; Blazquez, 2007, 37.
234 Philipp, 1935,2115.
235 Соболевский, 1959, 131. Возможно, что автором «Общих историй» был все же не Катул, а его
вольноотпущенник грамматик Лутаций Дафнис: Альбрехт, 2003, 406. Вопрос этот не решен до сих
пор, но это не влияет на оценку сведений Лутация.
236 Philipp, 1935,2114-2115.
70
И Лутаций, и Ливий связывали Партенопу с Кимой. Веллей Патеркул (I, 4, 2)
писал, что Неаполь основали граждане Кимы. И Псевдо-Скимн (252-253) отмечал,
что Неаполь основали кимейцы. Учитывая, что в древности, как мы только что
видели, Неаполь и Партенопу смешивали, можно говорить, что все эти авторы
приписывали основание не только более позднего Неаполя, но и более древней
Партенопы кимейцам237. Однако существовала и «родосская» версия основания
Партенопы. Ее приводят Страбон (XIV, 2,10) и Стефан Византийский (v. Пар0еуо7гг|).
В то же время в других местах (v. Neano^n;, Oa^eov) он же связывает Партенопу
и Неаполь, что говорит о том, что лексикограф явно использовал разные источни¬
ки. Обращает, однако, на себя внимание, что Страбон вставляет упоминание осно¬
вания Партенопы родосцами в сообщение о далеких плаваниях родосцев и осно¬
вании ими там ряда городов еще до Олимпийских игр. По словам географа,
родосцы тогда обосновались в Испании, на Балеарских островах, в Италии (в стра¬
нах опиков и давниев). Такой размах мореплавания и колонизации в XI-IX вв.
абсолютно невозможен, тем более что это было время доризации Родоса238, когда
ни о каких заморских предприятиях не могло быть и речи. Страбон, видимо,
использовал данные какого-то родосского историка эллинистического времени,
а к этому могли прибавиться смутные воспоминания о роли Ролоса в морской
торговле в позднемикенское время и его роли в финикийских плаваниях после
крушения микенских дворцов239. Можно полагать, что все рассказы об этих давних
дальних предприятиях родосцев, в том числе об основании ими Партенопы, от¬
носились не к исторической, а мифологической традиции240. Партенопу надо
считать основанием Кимы.
Город получил свое название от имени Партенопы, гробница которой там на¬
ходилась (Strabo V, 4, 7; Plin. Ill, 62; Solin. II, 9). В греческой мифологии Парте-
нопа была одной из сирен, птиц с женскими головами, чье пение услышал, но все
же не погиб из-за этого Одиссей241. По мифу, сохраненному Гигином (141), после
спасения Одиссея сирены бросились в море. По другому мифу (Steph. Byz. v.
Алгера), сирены были побеждены в пении музами, после чего утопились. Сирен
довольно рано локализовали на краю земли, и по мере расширения знаний о внеш¬
нем мире передвигали их все дальше, пока не закрепили за берегами Южной
Италии и Сицилии242. В свое время было высказано предположение, что культ
сирен, и в их числе Партенопы, принесли с собой в Италию эвбейцы243. Это
старое предположение косвенно подтверждается находкой так называемого «куб¬
ка Нестора», чаши с выгравированными на ней строками, написанными гомеров¬
ским гекзаметром, с упоминание одного из гомеровских героев — Нестора. Этот
кубок, найденный на Питекуссах, датируется приблизительно 720-710 гг. и
содержит ясное указание на знакомство эвбейских колонистов с гомеровским
237 Плиний говорит о халкидянах, но это явно кимейцы: Radke, 1979а, 30.
238 Колобова, 1951, 71, 75; Cook, 2008, 791.
239Asheri, Lloyd, Corcella, 2007, 184; Edwards, 1979, 179-183.
240 Более подробный разбор этой традиции: Циркин, 2017, 45-47.
241 Zweicker, 1927, 291-295; Ziegler, 1949, 1934-1935; Commelin, 1994, 144.
242 Mancini, 2010, 10-14.
243 Zweicker, 1927, 296.
71
эпосом244 245. Вполне возможно, что колонисты встретились здесь с местным культом,
персонаж которого им показался схожим с уже известной гомеровской сиреной"3.
Это способствовало не только локализации приключения Одиссея в этом месте,
но и появлению культа одной из сирен как одного из самых важных у эвбейских
колонистов. Сирены были связаны с миром смерти246, и, называя новый город по
имени одной из них, кимейцы как бы оберегали его от пагубного влияния этого
мира и в какой-то степени гарантировали его долговечность.
Время основания Партенопы не отражено в письменной традиции, и поэтому
опираться можно только на археологические данные. На современном уровне ис¬
следований можно говорить, что на месте греческого города, вероятно, существо¬
вало местное поселение, с которым эллины установили контакты на рубеже VIII—
VII вв., а сам город был, вероятно, основан в VII в.247 Возможно, это было связано
со стремлением кимейцев укрепить свои позиции в Кампании в условиях их от¬
ношений с этрусками и другими народами Тирренской Италии. Предполагается,
что в основании Партенопы могли принять участие сиракузяне248. Если это так, то
это, может быть, позволяет уточнить дату основания. Из Сиракуз в ходе внутренних
смут был изгнан род Милетидов со всеми своими сторонниками. Вместе с халки-
дянами из Занклы сиракузские изгнанники основали Гимеру (Thuc. VI, 5, 1; Strabo
VI, 2, 6)249. В этих условиях совсем не исключено, что часть тех же изгнанников
присоединилась к другим халкидянам, на этот раз кимейцам, и основали Парте-
нопу. Т. к. Гимера была основана в 648 г.250, то и создание Партенопы надо отнести
приблизительно к этому же времени.
В непосредственной близости от Партенопы, но много позже нее, был основан
Неаполь. По Ливию (VIII, 22, 5), и в Неаполе, и Палеополе, т. е. Партенопе, жили
выходцы из Кимы (Кум). Страбон (V, 4, 7) называл Неаполь городом кимейцев.
Плиний (III, 62) недвусмысленно утверждал, что Неаполь, как и Партенопа, был
основан халкидянами, т. е., как об этом упоминалось выше, кимейцами. Псевдо-
Скимн (252-253) писал, что кимейцы основали Неаполь в соответствии с оракулом
(ката хрлоцоу). По словам Веллея Патеркула (I, 4, 2), часть граждан Кимы осно¬
вали его через большой промежуток времени (magno post intervallo) после создания
своего города. К сожалению, историк не уточняет продолжительность этого про¬
межутка. Раскопки показали, что самые древние слои, известные на настоящий
момент, относятся к концу VI — началу V в.251 Интервал приблизительно в полто¬
ра века действительно был большим. Так что основание Неаполя можно отнести
к последней трети VI в., и это основание связывают с событиями в Киме252.
244 Суриков, 2014, 45; Graham, 2008, 99; Osborn, 2009, 108-110.
245 Lomas, 1997, 351.
246 Loscalzo, 2017, 192, 194-196.
247 Lomas, 2000, 174; Lomas, 2005, 30; Giampaola, D’Agostino, 2005, 51; Corsano et alii, 2009, 15.
Раскопки в современном Неаполе идут довольно активно, так что их новые результаты могут изменить
этот вывод.
248 Lomas, 2005, 30.
249 Высокий, 2004, 256-257.
250 Высокий, 2004, 256.
251 Giampaola, D’Agostino, 2005, 56; Corsano et alii, 2009, 15.
252 Giampaola, D’Agostino, 2005, 60-61.
72
В 524 г. часть этрусков в союзе с некоторыми италийскими племенами напали
на Киму. В ожесточенном сражении кимейцы одержали победу253. Однако победа
вскоре обернулась резким обострением внутренних противоречий. Личное со¬
перничество за лавры героя битвы стало катализатором этого обострения. Под¬
держка правящей олигархией командира конницы Гиппомедонта привела к тому,
что его соперник Аристодем выступил главой кимейского демоса. Новая победа
Аристодема, на этот раз над этрусскими войсками Аррунта под Арицией в 508 г.,
была им использована для совершения государственного переворота и установ¬
ления своей тирании. Последовавший за этим жестокий террор привел к уничто¬
жению значительной части олигархической верхушки и изгнанию другой ее части,
в основном более молодого поколения (Dion. Hal. VII, 3-9). Предполагается, что
часть изгнанников, получив при этом религиозную санкцию в виде оракула (не¬
известно, правда, какого) и основала Новый город в противоположность старому,
захваченному тираном.
Эта реконструкция основания и названия Неаполя очень привлекательна своей
логикой и хронологическим соответствием самой ранней известной керамики
и тирании Аристодема. Однако одновременно возникают и существенные со¬
мнения. Во-первых, эти выводы основаны на тех находках, которые известны на
нынешний момент. Сами же исследователи говорят, что еще недавно основание
Неаполя именно на основании археологических данных относили приблизитель¬
но к 470 г. (т. к. уже явно после убийства Аристодема и восстановления прежне¬
го правления), а новые находки позволили удревнить его приблизительно на
четверть века или даже более254. Неаполь — современный большой город, и рас¬
копки в нем, естественно, затруднены. И никто не поручится, что под его домами,
улицами, площадями не находятся еще более древние свидетельства его суще¬
ствования.
Во-вторых, в нарративной традиции нет никаких следов связи тирании Аристо¬
дема и основания Неаполя. По словам Дионисия (VII, 9,2-3), тиран, убив правящих
ранее олигархов, их детей выслал из города в поля (ev тоц ауроц), где они и рабо¬
тали наподобие рабов. Источник обширного пассажа Дионисия об Аристодеме —
греческий и, вероятнее всего, местная кимейская хроника255. Можно, конечно, го¬
ворить, что для Дионисия (или его непосредственного источника) важна была
судьба знатных юношей, которые, как дальше писал историк, и убили затем тира¬
на, так что историю основания Неаполя другими кимейскими изгнанниками он
пропустил. Но это лишь предположение, не имеющее никакой опоры в наличной
традиции. Плутарх (Mul. virt. 26) говорит только об изгнании знатнейших и бога¬
тейших граждан, но молчит о месте изгнаний256.
Страбон (V, 4, 7) приводит другую версию происхождения и названия суще¬
ствующего в его время Неаполя. Назвав его городом кимейцев, географ далее
253 Сражение при Киме в 524 г. заслуживает более подробного рассмотрения, но в данный момент
она интересна только как прелюдия к основанию Неаполя.
254 Giampaola, D’Agostino, 2005, 49-51, 56.
2550gilvie, Drummond, 2008. Vol. VII, 2. P. 1-2; Raaflaub, 2005, 13; Giampaola, D’Agostino, 2005, 60.
256 К этому можно было бы прибавить сообщение Диодора (VII, 10) об изгнании аристократов,
но это лишь фрагмент, не имеющий контекста и поэтому не могущий быть убедительным.
73
прибавляет, что позже (uaxepov) там поселились халкидяне и некоторые питекусцы
и афиняне. Автор использует глагол ёяоисёсо. Это означает, что халкидяне, пите¬
кусцы и афиняне присоединились к уже жившим там кимейцам. Но их, по мысли
автора, было столь много, что город стал называться Новым. Некоторым подтверж¬
дением этой версии считаются неаполитанские монеты с изображением Афины
в шлеме, увенчанном оливковым венком, датируемые серединой V в.257 Появление
афинских колонистов в Неаполе связывают с экспедицией Диотима в западные
воды в 433/2 г., а питекусцев — переселением на материк поселенцев Гиерона258.
Если верить версии Страбона, то можно говорить, что переселение в Неаполь
каких-то жителей Питекусс и могло привести к подчинению этого острова Неапо¬
лю, о чем упоминает сам Страбон (V, 4, 9).
Но и версия Страбона (по крайней мере, ее толкование) вызывает некоторые
сомнения. Прежде всего, это относится к питекусцам, переселившимся в Неаполь.
Приведенный ранее анализ соответствующего пассажа Страбона привел к мысли,
что ко времени обоснования на Питекуссах колонистов Гиерона там уже греков не
было. Поэтому, если датировать появление Неаполя именно как Нового города
433/2 г., то, действительно, питекусцами могли быть именно эти колонисты или их
потомки. Из текста вытекает, что Питекуссы покинули практически все они.
Но, с другой стороны, Страбон писал, что некоторые (xiveg) из питекусцев пере¬
селились в Неаполь. Следовательно, какая-то их часть все же осталась на прежнем
месте. Конечно, вполне возможно, что географ использовал разные источники или
просто не очень вдумывался в противоречие между своими двумя рассказами. И все
же определенное сомнение остается. Эпойки, как правило, получали неполные
гражданские права259. А то, что из-за их числа сам город изменил свое названия,
ясно говорит о полноправии новых поселенцев. На это можно возразить, что в
случае необходимости апойков могли сделать и равноправными гражданами260.
Нам неизвестны обстоятельства и причины по существу вторичного основания
Неаполя, так что подразумевать можно все что угодно. Сомнение вызывает и связь
этого вторичного основания с Диотимом. Фукидид (I, 45, 2) говорил только о на¬
правлении Диотима вместе с другими стратегами к Керкире. Тимей упоминает
о его пребывании в Неаполе и установлении им там факельного шествия в честь
Партенопы. Но ни один автор не говорит о колонистах, которых доставил в Италию
Диотим. По Фукидиду, целью афинского флота фактически было наблюдение за
конфликтом между Керкирой и Коринфом. И Диотим возглавлял только часть
этого флота, так что размеры его эскадры не могли быть значительными. Кем же
в таком случае могли быть афиняне, поселенные Диотимом в Неаполе? Ответа на
этот вопрос пока нет. Наконец, Страбон не сообщает прежнее имя города. Если
этим именем было Партенопа, как поэты стали его называть, то географ, как об
этом уже говорилось, упоминает Партенопу совершенно в другом месте в связи
с якобы родосской колонизацией. Если же Страбон все же считал Партенопу преж-
257 Radke, 1979а, 31.
258 Figueira, 2008, 447,496.
259Яйленко, 1982, 244.
260Яйленко, 1982, 244; ОЫег, 1907, 227.
74
ним названием Неаполя, хотя по каким-то причинам и умолчал об этом, то он со¬
вершал ошибку. Из слов Ливия (VIII, 22) видно, что в 327/326 г., когда возник союз
между Римом и Неаполем, Старый и Новый города еще существовали отдельно
друг от друга261. Только после подчинения обоих городов Риму они слились262.
Подводя общий итог, можно сказать, что в настоящее время решить окончатель¬
но вопрос об основании Неаполя и возникновении его названия невозможно,
можно лишь говорить, что его основателями были кимейцы, и что он существовал,
по крайней мере, с последней четверти VI в. После основания Неаполя Партенопа
превратилась в Палеополь. Едва ли речь шла об официальном переименовании.
Два города были расположены рядом друг с другом, и люди (может быть, даже
жители обоих городов) постепенно стали именовать Старым город, возникший,
как всем было известно, ранее Нового. Через какое-то время после своего основа¬
ния Неаполь стал превращаться в значительный центр, в римское время поглотив¬
ший старую Партенопу, память о которой осталась только у поэтов.
Если Неаполь был основан только в последней четверти VI в., то несколько
раньше его между ним и Кимой возникла Дикеархия. Ее основателями были само¬
сцы (Steph. Byz. v. ПотюАхн)263. И это сообщение никем в настоящее время не
оспаривается264. Основана была Дикеархия около 531 г. или немного позже265. Со¬
впадение этой даты с неудачной спартанской экспедицией с целью свержения са¬
мосского тирана Поликрата привело ученых к мысли, что Дикеархию основали
самосские изгнанники после крушения надежды на ликвидацию с помощью Спар¬
ты тирании на Самосе266. Геродот (III, 45—48; 54—59) рассказывал об этом неудачном
походе, в результате которого противники Поликрата были вынуждены покинуть
остров и обосноваться в Кидонии на Крите. Считается, что другая часть беглецов
перебралась еще дальше и создала Дикеархию в Италии. В качестве довода, в част¬
ности, приводится само название нового города, ясно намекающее на стремление
к праву и справедливости в противоположность тираническому произволу, царя¬
щему на родине267. Приблизительно в это же время перебрался с Самоса в италий¬
ский Кротон Пифагор268. Так что основание Дикеархии вписывается в общее
стремление противников Поликрата покинуть Самос после неудачной попытки
свержения тирана.
В то же время Страбон (V, 4,6) писал, что Дикеархия прежде (лротероу) являлась
якорной стоянкой кимейцев (ejtiveiov Kopaicov), пока римляне во время войны
261 Lomas, 2005, 42.
262 Lomas, 2005, 30.
263 В другом месте (v. Aucmapxeia) Стефан ничего не говорит о самосцах, но отмечает, что этот
город римляне назвали Путеолами. Сравнение этих двух мест показывает, что сведения лексикогра¬
фа восходят к разным источникам: в одном случае он называет Дикерахию (Путеолы) городом Тир-
рении, в другом — Италии. Первое, видимо, воспроизводит более ранние данные, и именно там
говорится о самосцах.
264Berard, 1957, 54—55; Frideriksen, 1959, 2039; Greco, 2006, 179; Hall, 2008, 391; Graham, 2008a,
180-181.
265 Frideriksen, 1959, 2039; Greco, 2006, 179.
266 Berard, 1957, 55; Frideriksen, 1959, 2039; Forsdyke, 2005, 68.
267 Frideriksen, 1959, 2039; Forsdyke, 2005, 67-68.
268 Жмудь, 1990, 19.
75
с Ганнибалом не создали здесь колонию, переименовав город в Путеолы. Географ
не уточняет, что он подразумевает под npoxepov: все ли время от основания коло¬
нии до Ганнибаловой войны или только период, непосредственно предшеству¬
ющий этой войне. С другой стороны, Дионисий Галикарнасский (VII, 3, 2) отме¬
чал, что во время нападения варваров на Киму именно в то время, когда самосцы
обосновывались в Кампании, Кима обладала богатством и мощью, ибо владела
плодороднейшей землей и гаванями. В таких условиях трудно понять создание
Дикеархии рядом с самой Кимой без ее согласия. По словам Диодора (V, 13, 2),
Дикеархия была важным пунктом торговли железом с острова Эталии. Автор не
уточняет, к какому времени относятся его сведения. Во времена самого Диодора
город уже давно назывался Путеолами и, по-видимому, в большой степени был
уже не греческим, а италийским. Поэтому можно думать, что знания историка
относились к предшествующему периоду. Именно греки, а не этруски, стали раз¬
рабатывать месторождения Эталии в VII в., причем важным центром дальнейше¬
го распространения железа в этом веке были Питекуссы269. Видимо, с упадком
Питекусс эта роль перешла к Дикеархии. Допустить такое возвышении Дикеархии
в самой зоне своего влияния Кима едва ли могла. Поэтому надо согласиться с тем,
что новый город оказался в зависимости от Кимы270. Связи между греками обоих
городов были довольно тесными. Вероятнее всего, именно из Дикеархии кимей-
цы заимствовали оракул Сивиллы, впоследствии столь знаменитый в римском
мире271.
КАМПАНСКИЕ ГРЕКИ И МЕСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ
Еще до обоснования эвбейцев в Кампании местные народы вступили с ними
в контакт272. Контакты, естественно, интенсифицировались после основания Пите¬
кусс, а затем и Кимы. Кампанские греки связались не только с непосредственными
соседями, но также с этрусками и латинами273. Через этрусское посредство греки
получали железо непосредственно из самой Этрурии. С VIII в. до н. э. греки стали
оказывать огромное влияние на искусство этрусков и даже на их религию. Важным
промежуточным пунктом в контактах кампанских греков с этрусками было, веро¬
ятно, нижнее течение Тибра, и в Риме обнаружены ясные следы связей с греческим
миром274. Другой путь связи Кампании с Этрурией шел через внутренние районы
Лация, и здесь важнейшим узлом таких связей стали Габии, дороги из которых шли
в другие места области275. Достаточно сказать, что в Габиях обнаружен обломок
сосуда с одной из самых древних греческих надписей, датируемой первой полови¬
269Entstehung... 2006, 229-233.
270Вёгагё, 1957, 55; Frideriksen, 1959, 2039; Ustinova, 2009, 163.
271 Ustinova, 2009, 163.
272Ziolkowski, 2000, 1-2; D’Agostino, 2006, 203; Mermati, 2012a, 284.
273 Cornell, 1995,89-92; Cornell, 2014,8-9; Lomas, 2005,27-28; D’Agostino, 2006,226-232; D’Agostino,
2009a, 282-284; Momigliano, 2008, 66-67; Mermati, 2013, 101-109.
274Coarelli, 1999, 24-25; Torelli, 2008, 38; Pavolini, 2014, 164-165.
275Mogetta, Becker, 2014, 172.
76
ной VIII в.276 Эта надпись позволяет даже говорить о принятии в Габиях греческо¬
го культа Диониса. Может быть, такая роль Габий отразилась в римской легенде
о греческом воспитании, полученном будущими основателями Рима в этом городе
(Dion. Hal. I, 84, 5). Здесь же найдены и другие следы связей и с греками, и с этру¬
сками во второй половине VIII — начале VII в.277 Наконец, надо подчеркнуть, что
и этрусский, и латинский алфавиты (как и другие алфавиты Лация) сформировались
на основе халкидского варианта греческой азбуки278.
По-видимому, именно от кимейцев сведения об этих народах дошли до Эллады.
Самым ранним известием о них в греческой литературе является сообщение Геси¬
ода. В конце своей «Теогонии» (1011-1016) поэт говорит о сыновьях Одиссея и
Кирки Атрии279 и Латине, которые обитают на далеких священных островах (veotov
iepacov) и властвуют (avaaoov) над великолепными (или славными — ауакАятоТспу)
тирсенами. Хотя пассаж порой считается позднейшим прибавлением к поэме, от¬
носящимся ко времени не ранее VI в. до н. э.280, сейчас его рассматривают в общем
корпусе гесиодовской поэмы281. Его появление могло быть связано с участием
Гесиода в состязании аэдов, которое устроили сыновья Амфидаманта в эвбейской
Халкиде (Erga 650-659). Хотя некоторые аспекты этого состязания были явно вы¬
думаны позже (как якобы спор Гесиода и Гомера), сам его факт не вызывает со¬
мнений, как и личность павшего Амфидаманта282. Поэтому вполне возможно, что
Гесиод в Халкиде мог узнать о западных странах, с которыми халкидяне были столь
тесно связаны. Для Гомера, чьи поэмы создавались в восточной ионийской среде,
на побережье Малой Азии или на близлежащих островах, такой народ, как тирре-
ны, вообще не существовал. Конечно, сведения Гесиода весьма туманны и не очень
соответствуют реальности. По-видимому, между первоисточником этих сведений
(кимейцы) и поэтом стоял (или стояли) какой-то посредник (или посредники), в ходе
передачи исказивший (исказившие) факты. Состязание, в котором участвовал Ге¬
сиод, было поэтическим, в поэтической среде и могли возникнуть и связь Агрия и
Латина с героями «Одиссеи», и помещение их и их народа на островах. Можно
сказать, что в результате знакомства с этрусками (тирренами) и латинами появилась
необходимость ввести и их в привычную греческую мифологическую картину
мира, что и было сделано включением их мифических царей Агрия и Латина в по¬
томство Одиссея283.
То, что эти острова названы священными, позволяет их отождествить с мифи¬
ческими островами блаженных. Этруски (тирсены) спутаны с латинами. Из этого
276Маяк, 2012, 114-115; Peruzzi, 1998, 6, 19-22; Becker, Mogetta, Terrenato, 2009, 630; Janko, 2015,
14-16.
277Zuchtriegel, 2013, 390-391; Mogetta, Becker, 2014, 176.
278Hoz, 2010, 64; Janko, 2015, 21-23.
279 Под Агрием, может быть, подразумевался латинский бог Сильван: Carandini, 2010, 101.
280Ярхо, 2001, 8.
281 Pucci, 2009,70. Решающим доводом противников подлинности этого пассажа являлась неизвест¬
ность этнонима Латин в архаической Греции. Однако сравнительно недавно в Селинунте найдена
эпитафия VI в. с именем Aaxivoi;, и это опровергает возражения против подлинности: Poccetti, 2012,
75-76.
282 Этот вопрос обсуждался выше.
283 Braun, 2004, 297.
77
туманного сообщения нельзя делать никаких выводов ни о реальной ситуации
в Этрурии и Лации, ни о соответствии священных островов тем или иным эле¬
ментам реальной географии. Сообщение Гесиода не выходит за рамки греческой
мифологии. Но то, что в этой мифологии появляются не только тирсены, но и их
цари с говорящими именами284 говорит о каком-то, хотя и очень неясном, знании в
Греции об этрусках и латинах, о местных сказаниях, героем которых был Латин.
Передать эти сведения на Эвбею, а оттуда в остальную Грецию могли только эв¬
бейские колонисты, обосновавшиеся в Кампании. Позже сведения о Тирренской
Италии увеличивались в объеме и уточнялись, давая эллинским писателям повод
конструировать различные версии возникновения народов и городов этого реги¬
она, соединяя свои представления с дошедшими до них элементами местных
сказаний. С другой стороны, местное население по мере углубления знакомства
с греками воспринимало эллинские мифы и стало стремиться соединить с ними
свои рассказы, вводя тем самым себя в культурную среду, ведущей силой которой
были греки.
I
,1
284 Латин — эпоним латинов. Что касается Агрия (Дикого), то полагают, что это греческий перевод
латинского имени Сильвий (Лесной), какое в римской традиции носил внук Энея, или, как только
что было отмечено, это был бог Сильван. Возможно, под Атрием понимался латинский Фавн: Carandini,
2006, LXXV-LXXVI; Carandini, 2010, 45.
78
Глава III
СКАЗАНИЯ
О НАЧАЛЕ ИСТОРИИ
Прежде чем говорить о ранней истории
Тирренской Италии, надо вкратце рассмот¬
реть то, что сами ее жители рассказывали
о ней.
Сказания о начале своей истории, своего
народа или своего города существовали прак¬
тически во всем мире. Не были исключением
ни этруски, ни латины, в том числе римляне.
Однако в своем первозданном виде эти ска¬
зания не сохранились. Этрусская литература
практически исчезла, и их рассказы дошли до
нас только в сочинениях греческих и римских
писателей, которые, естественно, понимали
их по-своему и порой давали этрусским пер¬
сонажам собственные имена. Римские сказа¬
ния передают греки или сами римляне, но
гораздо более позднего времени, когда про¬
изошла определенная эллинизация римской
культуры. И этруски, и римляне, и другие
народы Лация (да и других областей Италии
тоже) по мере все укрепляющегося знаком¬
ства с греческой литературой и мифологией
соединяли свои повествования с эллинскими
мифами и часто делали основателями своих
городов персонажей этих мифов или соеди¬
няли своих героев с греческими. С другой
стороны, греческие авторы тоже по разным
причинам стремились включить местные
персонажи в свои исторические или псевдо-
исторические (мифологические) конструкции. В результате появилась порой
расцвеченная яркими красками картина легендарной пред- и протоистории Этру¬
рии, Лация и Рима. Многочисленные усилия ученых многих поколений все же
позволили выявить в этой картине различные слои, в том числе и древние местные.
ЭТРУССКИЕ СКАЗАНИЯ
Этруски имели явно богатую мифологию, от которой до нас дошли только жал¬
кие остатки. Как и у многих других народов, их рассказы начинались с космогонии,
после чего уже происходил переход к человеческой истории вообще, а затем
к истории уже собственно Этрурии. По утверждениям этрусков, вся история мира
разделена на двенадцать периодов по тысяче лет, называемых «домами», из которых
первые пять были заняты творением мира, а шестой — созданием человека, и толь¬
ко после этого начинается собственно история, которая должна продолжаться шесть
тысяч лет (Plut. Sulla, 7; Censorin. 17, 5-6; Suda v. Tuppr|via). Началась ли история
Этрурии сразу же после начала человеческой истории или нет, сказать трудно.
До нас дошло так называемое «пророчество Вегойи», приписанное мифической
лазе (нимфе) Вегойе (или Бегое)1 и обращенной к некоему Аррунту Вельтумну2.
Этот текст дошел в сочинениях римских землемеров3 и не имеет никакой даты, что
и вызывает споры среди исследователей. Различные ученые датируют его от III в.
до н. э. до VI в. н. э.4 Сейчас считается более или менее приемлемой дата 91 или
88 г. до н. э.5 Но в любом случае ясно, что само это пророчество отражает древней¬
шие представления этрусков о развитии мира6. Согласно этому пророчеству, вер¬
ховный бог, который в латинском тексте назван Юпитером, а его этрусское имя
было Тиния, после отделения моря от неба7 потребовал себе землю Этрурии. Далее
рассказывается о стремлении бога ограничить людскую алчность, для чего было
проведено измерение и межевание полей и определены границы. Своеобразием
этрусской мифологии было разделение истории каждого народа, включая самих
этрусков, на различные века разной продолжительности8, в каждом из которых
повторялся один и тот же цикл — от «золотого века» к упадку и крушению (Plut.
1 Ее этрусским именем было, видимо, Вецуи или Векуния: Буриан, Моухова, 1970,172; Тимофеева,
1980, 76; Fracchetti, 2012, 152.
2 Thomson de Grummond, Simon, 2006, 30-31.
3Gromatici veteres. Beroloni, 1848, 350-351. Воспроизведено: De Sanctis, 2005, 97; Thomson de
Grummond, Simon, 2006, 191-192. Русский перевод: Тюийе, 2011, 133. Анализ латинского отрывка
показал, что речь идет о буквальном переводе этрусского текста: Fracchetti, 2012, 153.
4Немировский, 1983, 137; Duval, 2012, 26-27.
5 Schultz, 2006, 223; Gabba, 2008, 237; Gabba, 2008a, 112.
6Roncalli, 2006, 248.
7 В дошедшем до нас латинском тексте говорится mare ex aetera (море от эфира, под кото¬
рым надо подразумевать небо). Но было высказано предположение, что вместо aetera надо читать
е terra (от земли): Weinstock, 1955, 578. Это совпало бы с представлениями некоторых других
народов. Но возможно, что разделение именно моря и неба было особенностью этрусской космо¬
гонии.
8 Della Fina, 2005, 55.
80
г
Sulla 7; Cens. De die natalis 17, 5-6; Suda v. TuppT]via). Нет никакого сомнения, что
перед нами остатки этрусской мифологии9.
Не вдаваясь сейчас в детали всех этих представлений этрусков о мировой и соб¬
ственной истории, надо отметить важный аспект этих представлений: земля Этру¬
рии — это земля верховного бога Тинии. В дошедшем до нас тексте нет упомина¬
ний о сотворении человека, и некоторые ученые полагают, что соответствующий
пассаж был пропущен при помещении текста в сочинение землемеров, поскольку
их интересовало именно этрусское представление о разделе земель и его наруше¬
ниях. Но совсем не исключено, что этот пассаж не интересовал и автора ориги¬
нального текста, ибо ему было важна принадлежность верховному богу именно
Этрурии, и с его требования этой земли себе и начинается этрусская история.
Тиния, однако, не ограничился требованием себе Этрурии. Он произвел измерение
и раздел земель, определил границы, а это все — признаки гражданского общества.
Верховный бог, таким образом, выступает создателем гражданского порядка в
Этрурии. В тексте пророчества, кроме замены этрусского бога на римского Юпи¬
тера, нет никаких признаков греческого или римского влияния. Идея цикличности
исторического процесса свойственна представлениям многих народов и философов.
Все же этрусские представления выглядят оригинально. Уже многократное по¬
вторение движения от «золотого века» к упадку и гибели, столь выразительно
подчеркнутое, которое невозможно избежать, свойственно именно этрускам.
Не менее оригинально выглядит и утверждение о различном количестве таких
веков, присущем каждому народу, государству, городу (Cens. De Die natalis XVII,
5-6). Все это ясно говорит о собственно этрусском представлении о ходе истории.
И в начале этой истории, именно истории Этрурии, стоит верховный бог10.
Этруски сознавали свое этническое и культурное единство, как и свое отличие
от соседей. Но существовал ли у них миф о своем происхождении и, соответствен¬
но, своем эпониме, сказать трудно. Дионисий Галикарнасский (I, 30, 3) говорит,
что этруски называли себя расеннами по имени Расенны. Историк называет его
f|yepcov. Поскольку это слово довольно многозначно, обозначая разные виды вождя,
то уточнить положение Расенны едва ли возможно. Но важно, что Дионисий гово¬
рит о нем как об одном из вождей (t&v fiyepovcov), называя его неким, каким-то
(iivo<;). Это резко отличает Расенну от других мифологических персонажей, с ко¬
торыми связано основание ряда италийских городов или происхождение того или
другого народа11. Если в большинстве случаев такими основателями считаются
греческие или троянские герои, оказавшиеся на Западе после Троянской войны,
или их потомки, то Расенна — лишь один из «предводителей» народа. Этот полный
отказ от связи с Троянским циклом говорит об архаичности мифа о Расенне.
9 Цензорин ссылается на Варрона, а тот — на исторические или ритуальные книги этрусков, так
что нет оснований сомневаться в достоверности этого рассказа: Briquel, 1985, 63. Надо признать, что
и сведения Суды тоже восходят к этрусским представлениям: Тимофеева, 1980, 35.
10 Некоторые ученые пытались определить время, какое сами этруски считали началом первого
века своей истории, и получали приблизительно X в. до н. э. (даже точнее — 967 г.). Однако другие
исследователи подвергали такие вычисления сомнению. Как и многие другие проблемы этрускологии,
вопрос о начале этрусской истории спорен.
11 Можно вспомнить уже упоминавшихся Агрия и Латина, потомков Одиссея.
81
Некоторые этрускологи настаивают, что название «расенна» как обозначение все¬
го народа — позднее12. Если это так, то возникает вопрос, каким образом, почему
и когда персонаж архаического мифа превратился в эпонима всего народа. Воз¬
можно и другое, противоположное, толкование. Уже давно была высказана мысль,
что сам термин этимологически связан с названием ретов13. Как говорилось ранее,
сейчас этрусский язык включают, хотя пока и очень осторожно, в языковую семью,
в которую входил и ретский язык. Может быть, «расенна» как раз и было древним
названием, которое позже превратилось в политический или этно-политический
термин? В таком случае Расенна мог быть древним героем, воплощавшим в мифе
этрусскую этническую общность. Если принять такую гипотезу, то надо признать,
что до Дионисия дошли (по-видимому, через цепь неизвестных посредников)14
какие-то довольно неясные отголоски древнего этрусского мифа. Позже, когда и
сами этруски, по крайней мере, частично приняли версию о своем лидийском про¬
исхождении, они могли отождествить своего Расенну с геродотовским Тирреном.
Косвенным подтверждением предположения об архаичности мифа о Расенне
является сравнение его персонажа с фигурой, более известной греко-римским ав¬
торам — Тархоном15. В отличие от Расенны, о котором писал только Дионисий,
Тархон неоднократно появляется в сочинениях античных писателей. По-видимому,
тогда, когда эти писатели обратили внимание на этрусскую мифологию для объ¬
яснения происхождения народа, миф о Тархоне был жив, а сказание о Расенне ушло
далеко на задний план.
В греческой литературе Тархон впервые появляется в поэме «Александра».
Ее автором называют Ликофрона из Халкиды, поэта второй половины IV — первой
половины III в.16 Однако вопрос об авторстве этой поэмы довольно сложен. По¬
скольку стиль поэмы довольно сложен и порой темен17, то филологи по отдельным
намекам пытаются точнее определить время ее создания и, соответственно, ответить
на вопрос, является ли ее автором именно этот Ликофрон18. По этому поводу были
высказаны различные точки зрения, которые можно свести к трем позициям: 1) вся
поэма является произведением халкидского поэта; 2) поэма была написана только
во II в. (во всяком случае, не раньше); 3) поэма в целом принадлежит Ликафрону,
но позже в нее были вставлены значительные куски более позднего происхождения,
при этом в более поздних прибавлениях оказывается фрагмент с упоминанием
Тархона (1248-1249)19. Но надо отметить, что в начале III в. различные италийские
легенды уже довольно широко проникли в эллинистический мир и поэтому впол¬
не могли быть использованы самим Ликофроном20. Поэтому представляется, что
,2Entstehung... 2006, 65.
13 Herbich, 1914, 253-254.
'“Как говорилось выше, им мог быть сиракузский посредник: Briquel, 2013,64-65. Но, возможно,
и тот был лишь конечным звеном в целой цепи таких посредников.
15 Его этрусским именем может быть Tarchi: Entstehung... 2006, 190.
16Грабарь-Пассек, 1960, 96-98.
17 Грабарь-Пассек, 1960, 97; Ziegler, 1927, 2343-2348.
18Ziegler, 1927,2356-2381; Ziegler, 1978, 815-816; Josefovic, 1968, 905-922.
19 Hollis, 2007, 276-277.
20 Цымбурский, 1984, 142.
82
сведения о Тархоне вполне могли дойти и до Ликофрона, так что можно считать
этот фрагмент принадлежавшим самому Ликофрону. В таком случае можно гово¬
рить, что восточные греки уже знали о Тархоне в начале III в. Считается, что ис¬
точником всех знаний Ликофрона об Италии был Тимей21. На сообщения этого
историка могли наложиться и какие-то местные сведения: ведь Ликофрон был
родом из эвбейской Халкиды и прожил там значительную часть своей жизни,
а в Халкиде мог сохраниться старинный интерес к западным делам. Из римских
писателей первым Тархона назвал Катон в своих Orignes (Serv. Aen. X, 179).
И Ликофрон, и Катон включают Тархона в греческую мифологическую систему.
У Ликофона Тархон и Тиррен названы рожденными из Геракловой крови, т. е. явно
братьями. Для Катона Тархон являлся потомком Тиррена (Tyrrheno oriundem).
У Стефана Византийского (v. TapKcoviov) сохранился вариант сказания, делавший
Тархона сыном Телефа, т. е внуком Геракла. Не исключено, что этот вариант вос¬
ходит к этрусскому мифу, который противопоставлял отделенное, через цепь по¬
средников — лидийских царей Гераклидов, происхождение Тиррена и Тархона от
Геракла более близкому происхождению главного героя от популярной во всем
античном мире, в том числе и в Этрурии, фигуры Геракла. Во всяком случае, миф
о Тархоне стал частью греко-римской мифологии. Как он включался в нее, сказать
трудно. Ликофрон ограничивался упоминанием Тархона и Тиррена, сообщение
Стефана очень краткое и не дает никаких подробностей. От рассказа Катона
сохранилось только упоминание Сервия, да и то в связи с основанием Пизы, а не
Тарквиний.
Как кажется, наиболее адекватно этрусский миф о Тархоне передал Страбон
(V, 2,2). Отдав дань уже укоренившемуся представлению о Тиррене как о первопред¬
ке этрусков, он затем перешел к Тархону. По его словам, Тиррен основал (ektioev)
двенадцать городов, т. е. все города собственно Этрурии, но их ойкистом (oiKiarrjv)
он назначил (ётатраау) Тархона. Не совсем понятна разница между основанием
городов и назначением другого человека их основателем. Вероятно, то ли сам гео¬
граф, то ли его источник пытался соединить уже ставшую почти канонической
греческую версию о Тиррене с этрусским сказанием о Тархоне. Страбон отмечает,
что по имени Тархона был назван город Тарквинии. Этот миф (Страбон употре¬
бляет слово |xu0£uouai) — явно тарквинийского происхождения22. Страбон пере¬
дает миф о рождении Тархона седым как знаке его необыкновенной мудрости.
Неслучайно с Тархоном связано явление пророка (или демона) Тага, продикто¬
вавшего Тархону книги, ставшие основой так называемой «этрусской дисциплины»,
т. е. учения о богах, ритуалах, судьбах людей, гаданиях, мерах для отвраще¬
ния гнева богов (Lyd. De ostent. 2, 6)23. Эта связь подчеркнута одной важной де¬
талью. По преданию, Таг родился младенцем, но в течение одного дня взрослел и
к вечеру стал седым, а Тархон был из-за своей мудрости седым с самого рождения.
21 Ziegler, 1927,2338; Josefovic, 1968, 904.
22 Torelli, 2012,41.
23 Цицерон (de di v. II, 23,50) не называет Тархона, но говорит, что явление Тага произошло на тер¬
ритории Тарквиний (in Tarquiensium agro), что позволяет говорить, что и для него тем пахарем, кото¬
рому явился Таг, был тот же Тархон.
83
Иногда Тархона считали вообще первым авгуром24. Ему приписывали основание
ряда городов и в самой Этрурии, и в долине Пада. Более того, ему приписывалось
основание всего этрусского двенадцатиградья. Но в наибольшей степени он был,
естественно, связан с Тарквиниями, эпонимом которых являлся. Тарквинии счита¬
лись древнейшим городом Этрурии и претендовали на первенство во всей стране.
По-видимому, выдвижение Тархона на первый план связано с этим стремлением
Тарквиний к гегемонии в Этрурии25.
Такое стремление оказывается еще более ясным в ходе дальнейшего повество¬
вания Страбона. Страбон пишет, что сначала все этруски находились под властью
одного вождя (evi pyepovi) и тогда достигли могущества, но затем под давлением
соседей их единство (стиотгцш) распалось на города, что и заставило их заняться
пиратством. Это утверждение содержится в том же пассаже, что и упоминание
о Тархоне как ойкисте и мудреце. Едва ли под оиотгцш надо подразумевать Этрус¬
ский союз, известный в V-IV вв. до н. э. Гботгцла противопоставляется лоАец.
Из текста Страбона видно, что эти яоАец — не те города, ойкистом которых был
Тархон, а более поздние города-государства Этрурии. Исторический Этрусский
союз был союзом именно городов-государств. Поэтому сгбатгцта — это то идеаль¬
ное состояние этрусского общества, когда существовало единое государство, у ис¬
токов которого стоял Тархон. Эта картина абсолютно не соответствует историче¬
скому развитию Этрурии, и ее оправданием может быть только тарквинийский
миф: все было прекрасно, пока город Тархона стоял во главе всей страны.
Тархона связывают и с предприятием Энея. Эта связь появилась уже у Ликоф-
рона и была развита Вергилием. Когда Эней со своими спутниками высадился
в Италии, то Тархон по его просьбе выступил ему на помощь и принял активное
участие в войне, в которой на противоположной стороне сражался нечестивый
правитель Цере Мезенций, причем в этой войне сам Тархон погиб (Verg. Aen. X,
153-163; 290-303; XI, 184-203; 725-835). Таким образом, фигура Тархона появля¬
ется в легендах, связанных с предысторией Рима. Существует предположение, что
связь с этими легендами возникла после подчинения Тарквиний Риму для напо¬
минания римлянам о заслугах своих предков. Это в принципе не исключено. Все
же надо иметь в виду, что все повествование об участии и даже чуть ли не реша¬
ющей роли Тархона в победе Энея включено в «Энеиду» Вергилия. Вергилий же
имел этрусское происхождение и был уроженцем Мантуи, города, основание ко¬
торого тоже приписывалось Тархону (Serv. Aen. X, 198-200). Сам когномен поэта —
Марон — этрусский и, по-видимому, связан с названием этрусского магистрата
шаги26. У Вергилия вполне могли сохраниться этрусские представления и предания,
которые он узнал на родине, хотя, конечно, они могли в большой степени быть
приукрашены его поэтической фантазией. То, что Тархон выступает союзником
Энея у Ликофрона, позволяет говорить, что в основе повествования Вергилия по¬
ложено уже существующее сказание.
24 Тархон играл важную роль в этрусской религии. Об этом, в частности: Macintosh Turfa, 2006,
79-81, 86. Однако в данном случае миф о Тархоне интересен почти только с точки зрения этрусских
рассказов об их ранней истории.
25ТогеШ, 2012,41,43.
26 Briquel, 1999, 145.
84
Интересен еще один аспект мифа, как бы походя отмеченный Вергилием (Аеп.
VIII, 505-509). В разговоре с Энеем обосновавшийся к тому времени на Палатине
Эвандр27 говорит, что Тархон предлагал ему власть над тирренами (этрусками),
но он отказался из-за своей старости. Причиной такого поступка Тархона верги-
лиевский Эвандр называет страх перед врагами, которых победить может только
иностранный вождь. Перед нами явная попытка поэта объяснить причину при¬
знания этрусками верховного командования троянца Энея. Но важен другой аспект.
Эвандр говорит: сам Тархон (ipse... Tarchon), что подчеркивает значимость этой
фигуры. А то, что тот предложил Эвандру власть над всеми этрусскими царствами
(Tyrrhenaque regna), указывает, что Тархон мог распоряжаться этими царствами.
Это утверждение Вергилия надо сопоставить с упоминанием Страбоном Тархона
как главы всего этрусского единства.
Однако фигура соратника Энея не совпадает с образом того Тархона, который
выкопал Тага и записал его откровения. Поэтому возникла мысль о существовании
двух Тархонов, старшего и младшего (лреорйтеро<;... vemtepoq), и именно второй
участвовал в войне Энея (Lyd. De ostent. 2, 6). Вероятнее всего, такое разделение
фигуры Тархона было все же плодом размышлений более поздних эрудитов и не
относится к древним этрусским сказаниям.
Противником Энея и Тархона выступает, в частности, царь города Цере Ме-
зенций. Он давно был известен римскому преданию. Его упоминал уже Катон.
Сервий (Аеп. I, 267; IV, 620; VI, 760; IX, 702) кратко воспроизводит рассказ Ка¬
тона об участии Мезенция в войне с Энеем на стороне рутулов. У Макробия
(Saturn. Ill, 5, 10) со ссылкой на того же Катона говорится о командовании Мезе-
ния рутулами. К сожалению, сколь был подробен Катон в повествовании о Ме-
зенции, мы не знаем. Известно лишь, что, по его сообщению, Мезенций был убит
сыном Энея Асканием. Вполне возможно, что сообщение Катона было довольно
нейтральным. Во всяком случае, никакой отрицательной характеристики этрус¬
ского царя в ссылках Сервия и Макробия не содержится. Нейтрально упомянул
Мезенция и Овидий (Fast. IV, 579-597), который связывал Мезенция не только
с войной, но и с введением праздника Виналий. Возможно, эти сведения Овидий
заимствовал у того же Катона. В любом случае, перед нами традиция, иная, чем
у Вергилия28, и она, как кажется, по отношению к Мезенцию более или менее
нейтральна.
Вергилий же описывает Мезенция в самых черных тонах29. Легендарность этой
фигуры в том виде, в каком ее изобразил поэт, несомненна. Но сравнительно не¬
давно была заново прочитана и расшифрована надпись на церетанской чаше,
вероятнее всего, второй четверти VII в.: me laicies mezenties, т. е. «я — Лауция
(этрусская форма Люция) Мезенция». Таким образом, ясно, что в VII в. до н. э.
в Цере существовал род Мезенциев (Mezentie). Двойное имя — личное и родо¬
вое — в этом веке входит в употребление в этрусской аристократической среде,
так что можно не сомневаться в принадлежности Мезенциев к местной знати30.
27 О нем будет сказано немного ниже.
28 Murgatroyd, 2005, 105.
29 Briquel, 1995, 175-183.
30Gaultier, Briquel, 1989, 99-113.
85
Поэтому возникает ряд вопросов. Действительно ли Мезенции были не просто
аристократическим, а царским родом? Отражает ли легенда о нечестивости и
преступлениях Мезенция, за что он был изгнан из Цере, хотя затем и вернулся,
реальные политические события в этом городе, память о которых с течением
времени трансформировалась в легенду? Или это — тарквинийский (и мантуан-
ский) взгляд, отражающий известное из истории соперничество Тарквиний и
Цере? Дать ответы на эти вопросы пока невозможно, хотя последнее и кажется
наиболее вероятным. Во всяком случае, можно говорить, что сага о Мезенции
такая же этрусская, как и легенда о Тархоне31.
Каждый этрусский город, естественно, имел миф о своем происхождении. Осно¬
вателем Тарквиний считался Тархон. Основателем другого этрусского города —
Перузии — миф называет Авлеста. Этого героя упоминает Вергилий среди других
этрусских вождей, помогавших Энею в его войне против Турна и его союзников,
включая Мезенция (Aen. X, 207). Поэт характеризует его как gravis, т. е. суровый,
грозный, сильный32. В другом месте (XII, 289-290) поэт называет Авлеста царем
и носящим царские инсигнии. Здесь нет связи Авлеста с каким-либо городом
Этрурии. Однако Сервий в своем комментарии к «Энеиде» (X, 198) писал, что
Авлест основал Перузию и был, по мнению одних, братом, а по мнению других,
отцом Окна, основателя Мантуи. Об Окне же тот же Вергилий (X, 198-203) говорил,
что он был сыном этрусского Тибра и дочери знаменитого греческого прорицателя
Тиресия Манто, по имени которой и назвал основанный им город. Поэтому и Ав¬
леста считали сыном Тибра и Манто33. Поэт специально подчеркивает, что Тибр —
этрусская река. Видимо, этрусская традиция особенно настаивала на этрусском,
а не греческом происхождении этого героя. Если же Авлест — отец Окна, то во¬
обще его связь с греческой мифологией практически не просматривается. Как бы
то ни было, перед нами — остаток или, скорее, даже лишь след этрусской традиции,
приписывавшей основание Перузии Авлесту.
В греческой, а затем и в латинской литературе появляются персонажи греческих
мифов, выступавших в качестве основателей тех или иных этрусских городов. Как
правило, это относительно второстепенные персонажи. Так, основателем Кор¬
тоны выступает Корит, сын Зевса и дочери Атланта Электры (Serv. Aen. VII, 207;
209)34. Иногда, правда, появляются и более значимые герои, как Одиссей, считав¬
шийся основателем той же Кортоны35, но уже наличие двух вариантов предания
свидетельствует о второстепенности роли Одиссея. Этруски превосходно знали
греческую мифологию, сцены из которой регулярно появлялись в росписи их
гробниц, в украшениях урн, в сценах на зеркалах и сосудах. Из всего богатства
этой мифологии они выбирали те сюжеты, которые более всего соответствовали
их представлениям и их менталитету36. Знали этруски и поэмы Троянского цикла,
31 Несмотря на некоторые сомнения, имя Mezentius надо признать этрусским: Marbach, 1932,
1513.
32 В русском переводе он назван «могучий».
33 Stoll, 1884-1890, 733.
34 Weicker, 1922, 1466; Torelli, 2012, 41.
35 Torelli, 2012,41.
36 Мавлеев, 1979, 82-104; Simon, 2013, 412^428.
86
e
в том числе повествования о приключениях на Западе Одиссея37, имя которого они
произносили как Утузе или Утхузе38. Однако, как показывает тщательное исследо¬
вание этих мифов, перед нами чисто греческое явление. Эти рассказы превосходно
вписываются в общую картину развития эллинских представлений, которые, как
об этом уже говорилось, по мере расширения знаний переносили арены действий
своих героев во все более отдаленные районы ойкумены и приписывали им роль
предков тех или иных народов или основателей тех или иных городов39. На каком-
то этапе и этруски сами могли воспринять некоторые такие сказания, но они явно
не были изначальными40.
Этруски не связывали начало своей истории ни с каким вариантом греческой
мифологии. Они оформляли свою идентичность вне ее рамок. Это в некоторых
случаях пытались сделать греки. Лишь позже, уже в ходе или в результате рома¬
низации этруски приняли ставшую канонической версию своего лидийского
(и, следовательно, идущего от Геракла-Геркулеса) происхождения. Это же отно¬
сится и к другим попыткам вплести свои сказания в общую ткань греко-римской
мифологии.
ЛАТИНСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
Латины, в том числе римляне, тоже обладали своей мифологией. Важным пер¬
сонажем этих мифов был Латин, являвшийся эпонимом всего латинского племе¬
ни — nomen Latinum. Уже говорилось, что первое известие о Латине связывало его
и его брата с Одиссеем. Эта связь, без всякого сомнения., ярилась греческим изо¬
бретением, возникшим, вероятнее всего, в эвбейской среде. Позже, однако, Одиссей
или его сын Телегон оказываются основателями ряда латинских городов41. Трудно
сказать, возникла ли эта мысль тоже у греков, которые видели на новых землях
следы своих героев, а потом была воспринята местными жителями, или, наоборот,
местные элиты, стремясь увеличить свой авторитет среди населения, стали при¬
писывать себе ставшее столь знатным происхождение. В любом случае это свиде¬
тельствует о распространенности в латинской среде знаний греческой мифологии
и, прежде всего, поэм Троянского цикла. В результате в латинской среде возникают
различные варианты соединения местных сказаний с греческими мифами. Латин
становится не сыном Одиссея, а самостоятельной фигурой, но он связывается с
героями Троянского цикла. Наряду с греческими героями, возвращающимися из-
под Трои и занесенными на Запад, и их потомками, появляются троянские беглецы,
стремившиеся обрести в Италии новую родину. Особенно значительной оказыва¬
ется роль Энея. В соперничестве с общинами, возводившими свое начало к Одис¬
сею или его сыновьям, а также в противопоставлении грекам выдвигается фигура
37 Simon, 2013,412,416.
3SBriquel, 1984, 160. От этого, по-видимому, произошло и римское имя этого героя — Уллис.
39 По отношению к Этрурии, в частности к Кортоне, см., напр., Briquel, 1984, 101-168; Entste-
hung... 2006, 72.
40 Entstehung... 2006, 71-73.
41 Soherling, 1934, 319; Berard, 1957, 318-321.
87
Энея, который в некоторых латинских городах, как, например, в Лавинии, становит¬
ся местным героем-основателем (Liv. 1,1,10-11; Dion Hal. 1,59,2-3; Origo XI, 2)42.
В других случаях такими основателями выступают некоторые спутники Энея43.
Выдвижение Рима на первый план политической истории Италии привлек к нему
внимание греков, и у греческих писателей появились различные рассказы об осно¬
вании Рима и его ранней истории. Некий Кефалон Гергитий, которого Дионисий
Галикарнасский (1,72,1) называет очень древним (яаАякк; Ttavo) писателем, считал
основателем Рима одного из сыновей Энея Рома. Об этом авторе практически ни¬
чего не известно. Иногда полагают, что его просто выдумал происходивший из
Троады эллинистический писатель Гегесианакт, приписав ему сочинение о Троян¬
ской войне, противопоставив троянскую версию греческой, воспетой Гомером. В то
же время Страбон (XIII, 1, 27) упоминает самого Гегесианакта, говоря о попытке
занять Трою галатами. Отсюда делается вывод, что этот автор написал два сочи¬
нения о Трое, одно из которых описывало раннюю историю этого города, и оно
было издано под именем Кефалона, а другое — о поздней истории уже под соб¬
ственным именем44. Такая конструкция представляется очень искусственной.
С другой стороны, Гегесианакт сам происходил из Троады, был другом царя Антио¬
ха III, выполнял его дипломатические поручения, в частности, посетив Рим нака¬
нуне войны45, где вполне мог узнать о рассказах римлян об их древнейшей истории.
Учитывая, что в это время уже существовала каноническая версия рассказа об
основании Рима, о которой пойдет речь дальше, то такой образованный человек,
каким, несомненно, был Гегесианакт, едва ли мог спутать Рома и Ромула, которого
он тоже называет одним из сыновей Энея. Надо заметить, что Дионисий несколько
раньше (I, 49, 1) еще раз называл Кефалона. Правда, в этом случае он называл его
среди писателей, приписывавших смерть Энея во Фракии. Видимо, в этом произ¬
ведении говорилось о смерти Энея на пути на Запад, а само путешествие припи¬
сывалось уже его сыновьям. Если в перечислении греческих авторов, писавших об
основании Рима, Дионисий более-менее придерживался хронологического прин¬
ципа, то Кефалон должен был предшествовать Гелланику, т. е. жить и писать не
позже V в. По-видимому, Кефалон был, действительно, довольно древним писате¬
лем. Гелланик во второй половине V в. до н. э. связывал греческую и троянскую
версии, делая Энея и Одиссея спутниками, но все же основание Рима приписывал
Энею, а название города связывал с именем троянки Ромы (Dion. Hal. I, 72, 2).
С Ромой связывали основание Рима и другие греческие писатели (Dion Hal. I, 72,
2-6). Греческие авторы, кое-что узнавшие о римских легендах пытались совместить
42 Erskine, 2001, 143-144; Woudhuizen, 2006, 91; Momigliano, 2008, 59-61.
43 Так, основателем Политория считался Полит, сын Приама, вместе с Энеем прибывшим в Ита¬
лию, но отделившимся от него (Serv. Aen. V, 564 со ссылкой на Катона). В греческом мире была го¬
раздо более распространена версия об убийстве Полита под Троей, но в Италии ее предпочли не
замечать: ср. Herter, 1952, 1399. Ни во времена Катона, ни даже много раньше Политорий не суще¬
ствовал, т. к., по преданию (Liv. I, 33, 1; Dion. Hal. Ill, 37,4—38, 1), он был разрушен римским царем
Анком Марцием, который переселил его жителей в Рим (Dion. Hal III, 43, 2). Это позволяет говорить
о древности предания о Политории, сохранившегося, видимо, у части римского населения.
44 Stahelin, 1912, 2603. Эта точка зрения существует до сих пор: Erskine, 2001, 26.
45 Stahelin, 1912, 2602-2603.
88
их героев с персонажами собственной мифологии. При этом их знания римских
сказаний было не очень-то велики. Характерно в этом плане расщепление героя-
основателя на Рома и Ромула, как это было, по словам Дионисия, у того же Кефа-
лона или более позднего Каллия. В какой степени эти греческие легенды или,
скорее, конструкции греческих эрудитов были восприняты самими римлянами,
сказать трудно. Во всяком случае, в историческую память римлян они не вошли.
Существовала и этрусская версия основания Рима. По ней, служанка альбанско-
го царя Тархетия родила близнецов — будущих основателей Рима — от мужского
члена, вставшего в середине горящего очага (Plut. Rom. 2)46. Конечным источником
этого рассказа могло быть действительное римское сказание, но переиначенное
сначала этрусским, а затем греческим писателем, от которого он и дошел до нас47.
В какой степени эти рассказы воспринимались самими римлянами, неизвестно48.
Но не подлежит сомнению, что рассказы об основании Рима у его жителей суще¬
ствовали издавна49.
Для римлян история возникновения их города была чрезвычайно важной. У них,
как и у других народов, по-видимому, существовала, хотя бы в зачаточном виде,
и теогония, и космогония, и антропогония. Однако от всего этого до нас практи¬
чески ничего не дошло, а рассказы о богах дошли до нас в составе повествований
о предыстории Рима. В огромной степени это объясняется особенностями рим¬
ского мышления того времени, когда уже появились первые памятники латинской
литературы. Приняв в основном греческую мифологию, повествующую об этих
сферах мифической истории мира и человечества, римляне сосредоточили свое
внимание на истории самого Рима. Для них он был не только центром мира,
но и собственно самим миром. Недаром, как они полагали, в центре города нахо¬
дился mundus, таинственная яма, лишь три раза в год открываемая и соединяющая
три мира — подземный, земной и небесный. Следовательно, ось мира проходила
через Рим. Поэтому «урбигония», как назвал ее итальянский ученый, приобрела
для римлян исключительное значение50. Поэтому в ней они постарались сохранить
свою оригинальность.
Повествование, ставшее каноническим, признает роль Энея, рассматриваемого
как первопредка римлян. Представление, что троянцы, спасшиеся после разруше¬
ния Трои, направились на запад, существовало довольно давно. Уже Фукидид (VI,
2, 3), следуя, вероятно, Антиоху Сиракузскому, считал троянцев предками сици¬
лийских элимов51. О переселении троянцев во главе с Энеем уже непосредственно
46 Немировский, 1983, 210, 217; Робер, 2007, 31; Marbach, 1932а, 2294-2295; Cairo, 2016, 20-21.
41 Martinez Pinna, 2006, 168. Ср.: D’Alessio, 2006, 273-283. По мнению исследовательницы, этот
рассказ содержал первоначальное древнее ядро, возникшее в Риме, может быть, во второй половине
VI в., к которому затем были прибавлены некоторые этрусские и греческие мотивы.
48 Не исключено, впрочем, что оно было как-то связано с римскими родами, в свою очередь, свя¬
занными с Этрурией: Коптев, 2017. Возможно также, что она использовалась во время правления
последних римских царей: Cairo, 2016,21,24. Но в любом случае эта версия осталась маргинальной
в мифической предыстории Рима.
49 Rodriguez-Mayorgas, 2010, 94.
50 De Sanctis, 2012, 105.
51Casali, 2010,44.
89
в будущем Лации писал Гелланик (FGrHist I, fr. 31; 84)52. Так что можно говорить,
что уже в V в. у греков, в том числе западных, представление о переселении Энея
с его троянцами в Италию уже существовало. Еще раньше, не позже VI в., оно было
хорошо известно этрускам, как показывают изображения этого героя в скульптуре
и вазописи53. Латины могли воспринять эту сагу и от этрусков, и непосредственно
от греков. Греческое влияние в Лации прослеживается уже с VIII в., т. е. со време¬
ни обоснования эвбейцев в Кампании54. Как уже говорилось ранее, находка в Га-
биях обломка сосуда с греческим посвящением Дионису свидетельствует о появле¬
нии в Лации элементов эллинской религии и мифологии55. В это же время обна¬
ружены следы связей с греческим миром района рождающегося Рима56. В VII-VI вв.
связи с греками усилились, и на побережье Тирренского моря появились греческие
эмпории. Вполне возможно, что такой эмпорий существовал в самом Риме, где
общались римляне, греки, этруски57. Этот эмпорий вполне мог стать источником
знаний римлян о различных эллинских преданиях, в том числе рассказов об Энее
и его западном предприятии. Так что независимо от того, откуда конкретно при¬
шла в Рим сага об Энее, она была воспринята в контексте других греческих за¬
имствований.
Однако наряду с ним существует и линия Латина, восходящая к богу Янусу. Эта
линия включает богов-прародителей, в том числе Сатурна и Фавна, сыном которо¬
го и был Латин, по существу, первый собственно смертный в этой линии. В царство
Латина и прибыл Эней. После ряда недоразумений и столкновений Эней стал зятем
Латина, а после гибели Латина возглавил его народ аборигинов. Он их слил с при¬
бывшими вместе с ним троянцами, назвав объединенный народ по имени погиб¬
шего тестя латинами, а в честь своей жены Лавинии построил одноименный город.
Его сын Асканий, рожденный еще в Троаде и получивший в Италии новое имя
Юл58, основал Альбу Лонгу, который и стал столицей Лация в течение нескольких
поколений альбанских царей. Первым из них после Аскания-Юла стал его сводный
брат Сильвий, который дал второе имя своим преемникам. Вполне возможно, что
в действительности Сильвий относился к древнейшему слою латинской мифологии,
и после соединения сказаний о нем с повествованием об Энее, он утратил свою
оригинальность, а его имя превратилось в прозвище мифических альбанских ца¬
52 Эти два фрагмента, как они изложены Дионисием Галикарнасским (1,46—48,1; 72,2), частично
противоречат друг другу. На этом основании возникло сомнение в принадлежности первого рас¬
сказа Гелланику (Casali, 2010, 44-45). Однако надо иметь в виду, что эти рассказы были заимствова¬
ны Дионисием из разных произведений Гелланика: первый из сочинения «О Троянской войне»,
а второй — «Об аргосских жрицах Геры». Вполне возможно, что сам Гелланик заимствовал эти
сведения из разных источников и не задумывался об их противоречивости. Да и для Дионисия это
было не так важно, как для современных ученых. Впрочем, об этом можно только гадать, ибо про¬
изведения Гелланика дошли до нас только во фрагментах.
53Eisenhut, 1979, 174; Smith, 1999, 198; Erskine, 2001, 147; Momigliano, 2008, 59; Sweeney, 2009,
76; Simon, 2013,420.
54Carandini, 2010, 147.
55 Маяк, 2012, 114-115; Peruzzi, 1998, 6, 19-22; Janko, 2015, 14-16.
56Coarelli, 1999,24-25; Torelli, 2008, 38; Pavolini, 2014, \64-165.
”Coarelli, 1999, 43-46; Pavolini, 2014, 164-165. О греческих эмпориях несколько подробнее;
Циркин, 2017,160-169.
58 Считается, что lulus (Юл) происходит от более раннего *Io vulus, т. е. Маленький Юпитер.
90
рей59. Одним из них был Нумитор, которого сверг его злобный брат Амулий. Ну-
митор был заключен в тюрьму, а его дочь Рея Сильвия сделана весталкой, т. е.
жрицей богини Весты, дававшей обет безбрачия. Однако бог Марс увидел и по¬
любил Рею Сильвию, и та родила двух близнецов. Боясь за свою жизнь, Рея Силь¬
вия приказала рабу бросить новорожденных в Тибр, Однако стоял весенний разлив,
и раб не смог добраться до стремнины и опустил корзинку с находившимися там
детьми на мелководье. Когда вода спала, корзинка оказалась на берегу. На крик
детей прибежала из леса волчица, которая стала кормить их своим молоком. Затем
детей подобрал пастух Фавст, который их усыновил и назвал одного Ромулом,
другого — Ремом. Возмужав, братья организовали отряд из своих сверстников,
наводивший страх на окрестности. Когда же братья узнали о своем происхождении,
они захватили Альбу Лонгу, освободили деда, убили Амулия, но сами оставаться
в этом городе не захотели и решили основать новый город на том месте, где их
нашли. Но в самый момент основания браться поссорились, и Ромул убил Рема.
Он назвал город по своему имени — Рома (Roma, Рим) и стал его первым царем.
Произошло это в разгар весны, 21 апреля. Эта дата единогласно признается тра¬
дицией, но поводу года существовали споры. Большинство древних авторов дава¬
ло даты, соответствующие середине VIII до н. э. или 20-ми годами этого века.
В конце концов, основной стала дата, вычисленная Варроном, — 754/53 г. до н. э.60
В этом предании ясно видно стремление соединить несомненное местное пре¬
дание, связывающее предков римлян и основание самого Рима со средой эллинской
культуры, важнейшим элементом которой являлся Троянский цикл61. При этом
римляне отвергли какой-либо намек на свою связь с греками и греческое проис¬
хождение своего города. Из Троянского цикла они выбрали не греческих героев, не
Одиссея, как некоторые другие латины, а троянцев и их предводителя в стремлении
обрести новую родину. С другой стороны, фигура Энея, по-видимому, привлекла
внимание римлян своим божественным происхождением. Известно, что из всех
троянских предводителей только Эней и ликиец Сарпедон имели божественных
родителей62. Это давало возможность римлянам и ощущать свою принадлежность
к культурному миру, определяемому греческой культурой, в том числе поэмами
Гомера, и занять в этом мире особую позицию63. Более того, в «Илиаде» (XX,
807-808) приводилось пророчество Посейдона, предрекшего Энею и его потомкам
власть над Троей. Это же повторил автор Гимна к Афродите (156-157), вложив это
пророчество в уста самой богини. Гимн Афродите относительно близко стоит к
собственно гомеровской традиции64, и, следовательно, он довольно ранний. Можно
59 Cairo, 2010, 25.
“Ziolkowski, 2000, 12.
61 Gruen, 2006, 461; Rodriguez-Mayorgas, 2010, 89.
“Wees, 2006,366.
63 Momigliano, 1984, 109, 441, 458-459; Cornell, 1995, 65. Эту мысль подтверждает следующее
рассуждение. Греческие авторы приписывали троянское происхождение не своим поселениям, а вар¬
варским народам, с которыми они имели дело. Так, элимы, которых Фукидид, а, вероятнее, еще
Антиох Сиракузский, считал потомками троянских беглецов, обитали в финикийской зоне Сицилии,
и они сыграли негативную роль в предприятии Дориея. Заимствование у греческих писателей тро¬
янских легенд в ■'том плане означало противопоставление греческому миру.
64Завьялова, 1988, 308.
91
говорить, что при знакомстве римлян с преданием об Энее представление о власти
его потомков уже существовало. Поставив во главе мифической генеалогии своих
основателей Энея, римляне вполне могли ощущать себя причастными к будущей
власти над новой Троей, т. е., по крайней мере, на Лацием
Такое отношение к мифу об Энее ясно видно, если обратиться к другой легенде
об основании Рима — к рассказу о Эвандре и его сыне Палланте.
Римская традиция сохранила рассказ об аркадянине Эвандре, который еще
до Троянской войны бежал в Италию и на месте будущего Рима основал город,
названный по имени его сына Палатином (Serv. Aen, VIII, 51). По другому вари¬
анту, Палатин получил свое название от аркадского города Паллантия, откуда
якобы и начал свое путешествие на Запад Эвандр со своими спутниками (Liv. I,
5, 1; Dion. Hal. 1,31,4)65. В любом случае речь идет о поселении, предшествующе¬
му Риму, а, в конечном счете, и о самом Риме. Перед нами практически параллель¬
ная история основания Рима, и ее главным персонажем выступает аркадский герой
(или демон) Эвандр. Мифы о происхождении Эвандра разнообразны и, как во
многих мифологических циклах, противоречивы, но его связь с Аркадией подчер¬
кивалась всеми авторами. Явно позже (в литературе впервые, по-видимому, Вер¬
гилием) была сделана попытка соединить оба рассказа, сделав Эвандра и его сына
союзниками Энея в войне с местными рутулами66. Вполне возможно, что Эвандр
в какой-то степени символизировал давние связи с районом будущего Лация ми¬
кенских греков, чья связь с Лацием прослеживается археологически67. Но возни¬
кает вопрос: почему таким символом был избран персонаж аркадских мифов, хотя
сама Аркадия ни в микенское время, ни много позже в заморских связях Эллады
не участвовала? Может быть в Аркадии, не завоеванной дорийцами, сохранились
микенские предания68, тем более что в некоторых вариантах мифа Эвандр был
связан с микенскими Атридами? Как бы то ни было, именно он в этом варианте
традиции выступает фактически соперником Ромула как подлинный основатель
Рима. Наиболее подробно его историю рассказывал Дионисий Галикарнасский,
всячески доказывавший эллинский характер Рима и римлян (1,31-33). Ливий (I, 5,
2; 8,1) хорошо знает эту традицию, но сообщает о ней походя, как дополнительную
деталь своего рассказа о предыстории Рима. Матерью Эвандра считалась проро¬
чица Кармента (или Карментида), и именно ее появление в Италии стало сюжетом
повествования Овидия (Fasti I, 461-542). Сам Эвандр поэта интересовал мало,
и история его переселения в Италию важна ему как объяснение появления там
Карменты69. Карменталии были древним римским праздником70, и само сказание
о появлении Карменты в будущем Лации вместе с Эвандром и его спутниками,
видимо, было довольно старым, по-видимому, не позже второй половины V в.71
65 Ziegler, 1949а, 16-20.
“Casali, 2010, 38.
67 Cancik, 2008, 11,21.
68 В Аркадии сохранился микенский диалект: Castleden, 2005, 91; Hammond, 2006, 702. Было бы
неудивительным, если бы там сохранились и микенские предания.
69Sterbenc Erker, 2013, 98.
70 Latte, 1960,136-137.
71 Mazzei, 2005, 67; Mazzei, 2005, 62; Sterbenc Erker, 2013, 98.
92
Эвандру приписывалось введение луперкалий и письменности (Liv. I, 5, 2; 7, 1;
Ovid. Fasti II, 279-280). Луперкалии, как и Карменталии, были стариннейшим
местным праздником, и их связь с Эвандром говорит в пользу раннего возникно¬
вения предания о нем. С Эвандром связано и появление Великого алтаря, возве¬
денного в его присутствии Геркулесом (Liv. I, 7, 11-12). Таким образом, Эвандр
в римской традиции предстает в первую очередь не столько как основатель перво¬
го Рима, сколько как «культурный герой», и в этом качестве он выступает уже
у первого римского историка Фабия Пиктора72. Таким образом, для греческого
писателя Эвандр оказывается фактически основателем Рима, что, с его точки зре¬
ния, доказывает эллинский характер Рима и римлян. Для римских же авторов
он — культурный герой, принесший в Лаций некоторые религиозные обряды и
знание письменности, в то время как его роль основателя затушевывается. Оттес¬
нение греческого героя-основателя на задний план еще раз показывает стремление
римлян определить свое самостоятельное положение в рамках общей историко¬
мифологической традиции.
Предание об основании Рима возникло явно еще до знакомства римлян с пер¬
сонажами греческой мифологии, в том числе с троянским героем. Долгое время,
по-видимому, главной для них была линия Латина и его божественных предков.
Недаром Капитолий считался землей Сатурна (Varro L. L. V, 42; lust. XLIII, 1, 3),
а по словам Плиния (III, 68), место самого Рима некогда занимал город Сатурния.
Возможно, что с линией Латина были связаны Ромул и Рем. В то время как грече¬
ские авторы называли основателем Рима преимущественно Рома, римские писа¬
тели об этом персонаже практически ничего не говорят. Как бы ни толковать имя
Ромула, для римской традиции только он и являлся героем-основателем Города.
Включение в историческую римскую традицию Энея заставило римлян искать
связь между этими двумя фигурами. Тогда, вероятно, возникло два варианта пре¬
дания. Для одного матерью Ромула и Рема была дочь Энея Илия, так что братья
оказывались непосредственными внуками Энея73. Другой именовал мать братьев
Реей Сильвией. Греческие авторы часто объединяли эти имена74. В римской тра¬
диции фигуру Илии предпочитали поэты, начиная с Невия и Энния, историки —
Рею Сильвию. И та, и другая были возлюбленными Марса, от которого и родили
близнецов. Имя Илии вызывало ассоциации с Илионом-Троей, и в какой-то
степени приравнивало римское сказание к прославленной эпопее Гомера и его
преемников75. Однако это не устраивало историков. Уже когда Фабий Пиктор
начал писать свою первую историю Рима, возникла совершенно ясная хроно¬
логическая проблема. Хотя различные римские авторы давали различные даты
основания Города, они все более или менее укладывались в середину — вторую
половину VIII в., что делало невозможным возведение этого основания к внукам
Энея. Поэтому историческая традиция обратилась к династии альбанских царей,
стоявших между Энеем и Ромулом и Ремом. Между тем, имя Илии в поэзии
72Pugliarello, 2003, 289-291; Sterbenc Erker, 2013, 98.
73 Latte, 1914, 999.
74Gersht, Mucznik, 1988, 123.
75 Fisher, 2014, 133.
93
прочно закрепилось за дочерью Энея. Поэтому для историков именно Рея Силь¬
вия становится возлюбленной Марса и матерью близнецов.
В своей основе все эта сказание, конечно же, мифологическое. Степень мифо¬
логичное™ особенно велика в «варианте Илии». Про Илию говорили, что по при¬
казу Амулия она была брошена в реку, то ли в Тибр, то ли в Анион, но не погибла,
а стал женой речного бога (Ног. Carm. I, 2; Ovid. Fasti II, 598; Serv. Aen. I, 273).
Но и «вариант Реи Сильвии» содержит несомненные мифологические мотивы.
Прежде всего, это история рождения близнецов. Правда, позже была сделана по¬
пытка как-то этот рассказ рационализировать. Появилась версия, что в действитель¬
ности отцом близнецов был то ли бывший жених, то ли неизвестный насильник
(Dion. Hal. I, 77, 1; lust. XLIII, 2, 3), то ли даже сам Амулий, влюбившийся в пле¬
мянницу и из-за стремления скрыть результат своего насилия проявивший чрез¬
мерную жестокость и по отношению к самой Рее Сильвии, и к ее детям (Origo XIX,
5-6). Однако эта версия явно в римскую историческую память так и не вошла, ибо
лишала имперскую ментальность римлян ее главного основания — божествен¬
ности происхождения основателей. В обоих вариантах сказания видны явные
противоречия76. Так, общим местом стало представление о назначении матери
Ромула и Рема весталкой (Liv. I, 3, 11; Dion Hal. I, 76, 3; lust. XLIII, 2, 2; Strabo V,
3, 2; Plut. Rom. 3; Serv. Aen. VI, 777). С другой стороны, в традиции прочно укре¬
пилось представление, что создание жречества Весты было дело второго римского
царя Нумы Помпилия (Dion. Hal II, 67, 1-2; Plut. Numa 9; Gell. I, 12, 10)77. Даже
если считать Нуму тоже мифической фигурой, отнесение происхождения жречества
Весты к ранним временам существования Рима вполне правдоподобно78. Все же
подходить в мифу с точки зрения обычной логики бессмысленно, ибо миф под¬
чиняется особой, своей собственной логике, и это полностью относится к сказанию
об основании Рима79. Можно только говорить о существовании различных вариан¬
тов этого сказания, причем, вероятнее всего, возникло оно довольно рано, не поз¬
же VII в., хотя, естественно, постепенно развивалось, обогащаясь различными
деталями и вариантами80.
Основание Рима стало только началом традиции о его ранней истории81. Ново¬
му городу было предсказано великое будущее. Но пока ему грозила опасность
исчезнуть в первом же поколении, ибо женщин у основателей города не было,
а соседи не желали отдавать своих дочерей за них замуж, опасаясь их репутации
разбойников. Тогда римляне пригласили соседей на праздник и по сигналу, данно¬
му Ромулом, набросились на присутствовавших там женщин и девушек и похити¬
ли их. Соседи были оскорблены, но с некоторыми из них удалось договориться,
и только сабины не хотели никаких компромиссов и пошли на Рим войной. Одна¬
ко в разгар битвы бывшие сабинянки, уже родившие своим мужьям детей, не по-
76 Cairo, 2016, 13-71.
77 Ливий (I, 20, 3) в некоторой степени «снимает» это противоречие, говоря, что служение Весте
происходило из Альбы (Alba oriundum sacerdotium).
78 Маяк, 2012,91,282-283.
79Koptev, 2016, 108, 143; Neel, 2016, 221.
80Cornell, 1995, 61,413; Cornell, 2014, 3; Carandini, 2006, XLVI-LXIV; Cairo, 2016, 89.
81 Cornell, 1995,58.
94
желали с ними расставаться. Они бросились в середину сражения и примирили
мужей и братьев. Сабины влились в римскую общину, а их царь Тит Таций стал
соправителем Ромула. Позже он был убит, и Ромул снова стал единственным царем.
Ромул совершил много славных деяний, он храбро и успешно воевал, он же
заложил основы римского политического строя. А затем он исчез, и вскоре стало
известно, что его боги взяли на небо, где он и сам стал богом под именем Квири-
на82. После периода междуцарствия царем был избран сабин Нума Помпилий, зять
погибшего Тита Тация. Он не вел ни одной войны и полностью сосредоточился на
внутренней жизни Рима, особое внимание уделяя религиозной стороне этой жизни
и закладывая основы римского благочестия и внутреннего порядка. После его
долгого и спокойного царствования царем избирается латин Тулл Гостилий, при
котором к Риму была присоединена и разрушена Альба Лонга, и альбанцы были
переселены в Рим и влились в состав римской общины, став ее полноправными
гражданами. Затем на троне вновь оказался сабин Анк Марций, внук (сын дочери)
Нумы Помпилия. После же смерти Анка Марция царем Рима был избран пересе¬
лившийся из Этрурии Лукумон, которого в Риме звали Тарквинием, по тому этрус¬
скому городу, из которого он прибыл. Позже, чтобы отличить от последнего царя,
римляне этого Тарквиния назвали Древним. При Тарквинии царская власть резко
усилилась, что, однако, не спасло самого царя, которого убили сыновья покойного
Анка Марция. Вдова Тарквиния Танаквиль сделала все возможное, чтобы на пре¬
стол взошел некий Сервий Туллий, который был усыновлен Тарквинием и кото¬
рому традиция приписывала проведение важнейших реформ. Этот царь тоже был
убит, причем его убийцей стал внук первого Тарквиния (его позже стали называть
Древним) тоже Тарквиний при содействии собственной дочери царя Сервии. Это¬
го Тарквиния прозвали Гордым, и он стал последним римским царем, ибо в 510 г.
до н. э. римляне его свергли. Так в римской традиции сформировался список из семи
(фактически восьми, если считать Тита Тация) царей.
Цикл легенд, рассказывавших об основании и начале Рима, имеет ряд отличи¬
тельных особенностей. Основание Рима с героями Троянского цикла, в данном
случае с Энеем, связано только опосредованно. Между беглецом из Трои и осно¬
вателем Рима стоит целый ряд альбанских царей83. Город, хотя и был основан за¬
ново, не возник сразу же в готовом виде, он развивался, постепенно расширяясь и
охватывая все новые холмы и долины между ними. Ни политические, ни социаль¬
ные, ни религиозные институты Рима не были созданы самим основателем, Ромул
заложил основы социально-политического порядка. Но затем на этих основах уже
постепенно строилось здание римского общества и государства. Хотя еще Ромул
ввел некоторые религиозные институты, подлинным создателем религиозной
структуры Рима выступает Нума Помпилий. Отдельные стороны этой структуры
создавались последующими царями. Римляне гордились, что их государство было
создано не одним человеком, который неизбежно в своей деятельности допускает
82 По одному из вариантов предания, Квирин был сабинским богом, принятым «народом Ромула»
после соединения с сабинами (Varro L. L. V, 74). Об этом, в частности: Koch, 1963, 1309-1312;
Le Glay, 1997,18.
83 В поэтическом варианте, связанным с Илией, дистанция между Энеем и основателями Города
короче, но все же тоже существует.
95
отдельные ошибки, а многими поколениями выдающихся мужей, каждый из ко¬
торых мог исправить некоторые промахи предшественников и добавить нечто
новое и полезное в общее дело (Cic. De rep. II, 1,2 — 23, 41). И это отличало
римскую традицию от аналогичных сказаний греков, да и некоторых общин Ита¬
лии и, в частности, Лация84. Важным аспектом этого цикла явилось признание
первоначальной этнической и социальной неоднородности Рима (например, Liv.
I, 8, 5-6)85, что обычно не свойственно другим легендам об основании того или
другого города. Важен еще один момент. Хотя Эней и не выступал непосредствен¬
ным ойкистом, он все же стоял во главе той линии, которая привела к основанию
Рима. А он являлся сыном богини Венеры. По-видимому, позже, но не позже III в.,
возникла традиция об обожествлении и самого Энея после его смерти (Serv. Аеп.
VI, 777 со ссылкой на Энния). С женской стороны эта линия восходила к Латину,
сыну Фавна, а в конечном счете к Янусу, причем среди предков Латина был Сатурн.
Отцом близнецов-основателей Рима был Марс, а сам Ромул после смерти пре¬
вратился в бога Квирина. Такое многократное божественное происхождение обе¬
спечивало выдающееся положение Рима, и это обстоятельство подчеркивалось
в легендах.
Похожей и еще менее связанной с Троянским циклом легендой является сказа¬
ние об основании Пренесте. Его основателем был Цекул, как и Ромул, сын бога,
только не Марса, а Вулкана. По местному мифу, Цекул был рожден сестрой пасту¬
хов от бога, явившегося ей в очаге в виде фалла. После рождения сына его мать
принесла ребенка к храму Юпитера, где он был найден девушками и принесен
пастухам, оказавшимся его дядьями. По другому варианту, он родился непосред¬
ственно в очаге и был вынут оттуда девушками, принесшими младенца пастухам.
Из-за воздействия дыма очага у младенца воспалились глаза, из-за чего он и был
прозван Цекулом (Маленький слепец). Когда Цекул вырос, он не остался с пасту¬
хами, а вместе с группой сверстников основал город Пренесте. Вскоре после этого
он созвал соседей на праздник и во время праздника воззвал к своему отцу Вулка¬
ну, чтобы тот доказал его божественное происхождение. Вулкан, явившись, охватил
юношу негаснущим пламенем, что стало знаком его божественности. После этого
соседи с удовольствием поселились в новом городе (Serv. Аеп. VII, 678). Меньшая
роль Пренесте по сравнению с Римом, стала причиной и меньшей разработанности
легенд о его основании, но претензии Пренесте на божественное происхождение
было столь же значительным, как и Рима. Характерно, что существовала и парал¬
лельная легенда, приписывавшая основание Пренесте сыну Латина, который, в свою
очередь, был сыном Одиссея и Кирки (Solin. II, 9; Steph. Byz. v. Прашеатсх;). Суще¬
ствовали и другие предания, связывавшие основание Пренесте с героями Троян¬
ского цикла86. В отличие от легенды о Цекуле, которая содержалась в не дошедших
до нас «Пренестинских книгах» (Solin. II, 9), эти мифы сообщали греческие авторы.
В частности, Солин, упоминая Пренеста, ссылается на Зенодота, историка, жив-
84 Cornell, 1995, 59.
85 Немного выше (8, 1) Ливий выразительно противопоставляет первоначальное население толь¬
ко что основанного города народу, который возник в результате актов Ромула, говоря сначала о толпе
(multitude), а затем уже о народе (populus).
86 Radke, 1954, 1551-1552; Berard, 1957, 321.
96
шего, по-видимому, во II в. до н. э.87 Это была явная попытка соединить местное
предание с популярным Троянским циклом. В существовании параллельных легенд,
вероятно, отразилось соперничество различных групп пренестинской аристократии,
и преимущество осталось за той, которая связывала себя не с общим латинским
предком и не с греческим героем, а с местным божеством.
Легенды о Латине и его предшественниках, о Ромуле и Реме, о Цекуле позволя¬
ют выделить круг чисто латинских сказаний, связанных с основаниями городов88.
Параллельно существовала традиция, передаваемая в основном греческими писа¬
телями, связывавшая основание и раннюю историю латинов и латинских общин
с героями Троянского цикла. Она возникла, по-видимому, вскоре после появления
в Италии, в том числе в Кампании, греческих колоний, но особенно развилась по¬
сле выдвижения Рима, и ее целью было связать знания о новых землях и народах
с хорошо известными эллинам героями Троянского цикла. Позже и греческие,
и римские авторы попытались объединить обе линии традиции, хотя полного объ¬
единения так и не произошло. Местные элиты в той или иной мере связывали себя
то с греческими либо троянскими героями, то с латинскими сыновьями латинских
же богов.
Существовали и подобные сабинские сказания. Так, основание города Куры
приписывалось Модию Фабидию, сыну бога Квирина и юной аристократки, за¬
беременевшей во время священной пляски в честь этого бога (Dion. Hal. II, 48).
В этом мифе нет никаких связей ни с греческими героями, ни с персонажами ла¬
тинских сказаний, так что можно утверждать, что речь идет об остатке подлинной
сабинской мифологии.
При изложении всех приведенных выше легенд неизбежно возникает вопрос:
отражают ли они реальную историю соответствующих народов и если отражают,
то в какой степени? Можно ли их использовать для хотя бы частичного воспроиз¬
ведения ранней истории Тирренской Италии?
87 Abel, 1972,49-51.
88 Carandini, 2006, XVI-XVIII.
97
Глава IV
СОЦИАЛЬНО¬
ПОЛИТИЧЕСКОЕ
РАЗВИТИЕ
ТИРРЕНСКОЙ
ИТАЛИИ
Главным источником знаний о начале исто¬
рии Тирренской Италии является археология.
В результате раскопок за последние десяти¬
летия наши знания неимоверно расширились.
Конечно, еще многое остается неясным. Сам
характер археологического материала, особен¬
но относящегося к ранним эпохам, таков, что
позволяет делать различные, а порой даже
противоречащие друг другу толкования. Кор¬
пус археологических источников по своей при¬
роде открытый, и поэтому новые исследования
позволяют развить, уточнить, а иногда и опро¬
вергнуть сделанные ранее выводы. Другим
источником является эпиграфика. Ее, к сожа¬
лению, пока очень немного, а информатив¬
ность, например, имеющихся в относительном
изобилии этрусских надписей недостаточная.
С другой стороны, археологические и эпигра¬
фические исследования позволяют по-новому
посмотреть на нарративную традицию, вы¬
деляя содержащееся ней историческое зерно1.
1В науке порой активно используют римскую нар¬
ративную традицию для рассмотрения политической
ситуации в Этрурии. Исходным пунктом такого пути
исследования является убеждение в этрусском харак¬
тер Рима периода последних царей и, может быть,
частично даже ранней республики. Однако, как об этом
Несмотря на многочисленные лакуны в наших знаниях, уже сейчас вырисовыва¬
ется картина социально-экономического и политического развития Тирренской
Италии. Она, к сожалению, еще далеко не полная, но уже гораздо более ясная, чем
это было 50-60 лет назад.
ПОЯВЛЕНИЕ ГОРОДОВ
На территории будущей Этрурии первые признаки начинающегося социально¬
го, а вместе с ним и политического расслоения проявляются уже в XII-XI вв. до
н. э. В одном месте даже найдено строение, напоминающее микенский дворец2,
что может говорить о возникновении какой-то политической организации. Однако
этот «дворец» просуществовал недолго, и разрыв связей с греками привел к ис¬
чезновению и этих зачатков новых форм жизни общества.
Новый виток экономического, социального и политического развития начина¬
ется уже в X в. В рамках прежней культуры бронзового века появляются новые
элементы, важнейшим из которых оказывается появление новых типов поселе¬
ний, в конечном итоге приведшем к возникновению города3. Сначала, как кажется,
появляются отдельные очаги новых поселений, а затем эта «мода» все шире рас¬
пространяется в Этрурии, Нации и Кампании. Археология прослеживает, как
в очень удобном месте на хорошо защищенном и орошаемом близлежащей рекой
плато в Южной Этрурии, где уже существовало небольшое поселение бронзового
века, появляется ряд небольших деревень, состоявших из нескольких хижин, ко¬
торые уже много позже объединяются в единое поселение, ставшее городом Тарк-
виниями. Возможно, однако, что эти деревни уже с самого начала были довольно
тесно связаны друг с другом4. Так же развивались и другие места Южной Этрурии.
Большинство таких поселений возникали на месте существовавших в бронзовом
веке (как, например, те же Тарквинии)5, но некоторые в конце бронзового века
были покинуты жителями, и их новая жизнь началась после некоторого периода
запустения уже в начала железного века. Можно говорить, что эти поселения,
как, по-видимому, Вейи, возникали практически на девственной почве без связи
с предшествующими6. Третий вариант возникновения значительного поселения,
позже ставшего городом, может быть, представляет Цере. Прежде цветущие по¬
селения конца бронзового века в этом районе (вероятно, в связи с кризисом брон¬
зовой экономики) были покинуты, и в IX в. население концентрируется в наиболее
пойдет речь в своем месте, говорить об этрусском характере Рима того времени, по крайней мере,
неосторожно. На наш взгляд автоматически переносить римские политические реалии на этрусские
города неправомерно. Это не означает полное отрицание этрусского влияния на ранний Рим,
но и преувеличивать его на нынешнем уровне исторических и археологических исследований
нельзя.
2Aigner-Foresti, 2003, 23.
3 Ridgway, 2008, 630-633; Leighton, 2013, 122-133; Mandolesi, 2015, 236.
4Ziolkowski, 2000, 9; Aigner-Foresti, 2003, 28-29; Bonghi Jovino, 2008, 7; Stoddart, 2009, 187-188;
Iaia, Mandolesi, 2010, 62; Torelli, 2012, 52; Leighton, 2013, 133-134.
5Iaia, Mandolesi, 1993,42.
6 Briquel, 1999, 127-128; Bartoloni, 2010.
99
удобном и защищенном месте, частично поглотившим ранее существовавшие
мелкие поселки7. Этот процесс синойкизма сопровождался определенными из¬
менениями в социальной структуре Этрурии. Могилы, в которых хоронились
жители этих деревень, уже показывали явное разделение по богатству и прести¬
жу инвентаря, что доказывает выделение какого-то господствующего слоя8. Од¬
нако жилые дома (по существу, еще хижины) в этих поселениях совершенно
одинаковы, и нет никаких намеков на появление какого-либо вида дворца. Нет и
указаний на существование помещения для совета или площади для народного
собрания9. Можно, вероятно, говорить, что здесь уже выделяется родовая аристо¬
кратия, обладающая явно и общественным престижем, но ее ведущее положение
в обществе еще не легализовано. Другой очаг подобного развития находился
в Северной Этрурии, в районе с наибольшими рудными богатствами10. Их раз¬
работка, видимо, стала толчком к ускорению социальной дифференциации. Здесь,
как и в некоторых местах Южной Этрурии, отдельные поселения были покинуты
в конце бронзового века и вновь заселены в начале железного, как произошло
с Популонией11.
С рубежа тысячелетий Тирренская Италия, как и весь Апеннинский полуостров,
входит в железный век. Сама Этрурия, особенно ее северная часть, а также остров
Эталия у ее берегов были богаты металлами, в том числе медью и сереброносным
свинцом. Но особенно она прославилась железными рудами, которые начали до¬
бывать и обрабатывать довольно рано12. В Этрурии активно развивается ремесло,
а главными потребителями ремесленной продукции становится местная знать,
которая все более выделяется в этрусском обществе. Естественно, что не все рай¬
оны обладали природными богатствами более или менее равномерно, что и при¬
вело к интенсификации взаимного обмена. Металлические богатства Этрурии
привлекали и соседей. Уже довольно рано (не позже IX в.) устанавливаются связи
Этрурии с Сардинией. Этот остров тоже был богат минеральными ресурсами, и там
развивалась своеобразная так называемая нурагическая культура, с носителями
которой активно контактировали этруски. В основном это были жители Северной
Этрурии, и важнейшим центром этрусско-сардинских связей стали Популония и
Ветулония. В Популонии, возможно, даже жили сардинские ремесленники13. Этру¬
ски установили контакты также с Корсикой, и их центром являлась та же Популо¬
ния. По-видимому, отражением этих контактов и роли в них Популонии стала
легенда об основании этого города корсами, прибывшими в Этрурию (Serv. Аеп.
X, 172). Популония в это время вообще становится наиболее значительным центром
Северной Этрурии. Уже для IX в. можно говорить о выделении военной аристо¬
7Aigner-Foresti, 2003; Cerasuolo, 2008, 688 689; Belleli, 2013, 39—40.
'Torelli, 2012,49; Bartoloni, 2013, 91-92.
9 Izzet, 2007, 179; Torelli, 2012, 53-55.
'“Torelli, 2012, 38; Bartoloni, 2013, 89.
" Bartoloni, 2013a, 59-60; Milletti, 2015, 64-67.
l2Briquel, 1999, 112-118; Bietti Sestieri, 2005, 20-21; Torelli, 2012, 17-18; Giardino, 2013, 605-607.
13 Немировский, 1983, 59-61; Pallottino, 1988, 112-113; Briquel, 1999, 121-123; Ridgway, 2006,
303-304; Torelli, 2012, 58-61; Lo Schiavo, Miletti, 2013, 199-205; Bartoloni, 2013, 60; Bartoloni et alii,
2014, 397-400; D’Oriano, Sanciu, 2013, 209-211; Mandolesi, 2015, 238.
100
кратии, а в следующем столетии городское поселение уже занимает площадь
до 180 га, что сравнимо с городами Южной Этрурии14.
Возможно, что и финикийские торговцы прибывали в это время к этрусским
берегам. Во всяком случае, о торговле с финикийцами около 800 г. говорить уже
можно. Финикийцы привозили в Этрурию в основном предметы роскоши, изго¬
товляемые не только в самой Финикии, но в еще большей степени в окружающем
регионе, в том числе в Египте15. Это еще более усиливало социальное развитие.
С другой стороны, неминуемо возникало острое соперничество между отдель¬
ными поселениями и их лидерами, что заставляло такие поселения объединяться,
создавать объединенные поселения довольно значительного размера в наиболее
защищенных местах, особенно на вершинах холмов, и ради общей защиты окружать
себя стенами16.
Появляются первые поселения городского типа, которые в науке сейчас пред¬
почитают называть протогородами. Этот процесс начался приблизительно в X в.,
т. е., как это ни парадоксально, тогда, когда, по некоторым расчетам, этруски
и помещали начало своей истории17. Протогорода приблизительно в 30 раз пре¬
вышают своими размерами предшествующие поселки18. Одним из первых (если
не первым, по крайней мере, по традиции) таких протогородов были Тарквинии.
ВIX-VIII вв. этот процесс ранней урбанизации (или протоурбанизации) интенси¬
фицируется. На примере Вей видно, как небольшие поселения на хорошо защи¬
щенном плато, возникшие в IX в., в следующем столетии объединяются в более
крупную единицу19. Начиная с приморской зоны, поселения протогородского типа
все более распространяются во внутренние районы Этрурии, особенно ее южной
части20. В этих протогородах уже ясно выделяется аристократия, организованная
по родовому принципу. Вокруг глав семейно-родовых групп объединяются другие
члены общества, не относившиеся к родовой элите. Каждая такая семейно-родовая
группа не только имела свой участок некрополя (или даже собственное кладбище),
но и селилась в определенном районе протогорода21. Можно, по-видимому, говорить,
что поселение становилось объединением таких районов, каждый из которых яв¬
лялся опорой определенного аристократического рода. Важнейшим долгом знати
по отношению ко всему обществу стала его защита. Недаром в погребальном ин¬
вентаре мужских могил важнейшим показателем высокого положения погребен¬
ного становится оружие, особенно шлем22.
Приблизительно в это же время подобные процессы протекали и в Нации23.
В самом начале I тысячелетия до н. э. здесь возникает множество поселений, в том
14 Milletti, 2015, 67, 72-74.
15Rathje, 1990, 34-44; Acquaro, 1997, 614-615; Torelli, 2012,61-62.
“Cornell, 1995a, 129; Entstehung... 2006, 51; laia, Mandolesi, 2010, 61.
l7Babbi, Piergrosse, 2005, 301; Bartoloni, 2013, 86.
18 Cifani, 2012,152.
“Briquel, 1999, 125-129.
20Iaia, Mandolesi, 1993, 38—43.
21 Rendeli, 2007, 233.
22Trucco et al., 2005, 366-368; laia, 2009-2012, 75-78; George, 2013, 618.
23 Ziolkowski, 2000, 10-11; Aigner-Foresti, 2003, 29-30; Torelli, 2008, 31-51; Carandini, 2010,
481-482.
101
числе и в районе Альбанских гор24. Другие поселения создаются ближе к морскому
побережью и непосредственно на этом побережье. К ним, в частности, относится
поселение на месте будущего Лавиния, история которого прослеживается непре¬
рывно с X в.25 Историческая память сохранила воспоминания о нескольких десят¬
ках латинских поселений26. Плиний (III, 67-68) упоминает большое количество
oppida, т. е. укрепленных городков, два из которых (Сатурния и Антиполь27) на¬
ходились на территории будущего Рима. Наряду с ними он называет народы —
populi. Если, перечисляя oppida, энциклопедист упоминает только их названия, то
populi характеризует как альбанские. Возможно, что различие между ними заклю¬
чалось в том, что «народы» были уже объединены в союз, о котором речь пойдет
позже, а «городки» сохранялись как совершенно независимые единицы28. Дионисий
(III, 31,4) говорил о тридцати колониях, выведенных Альбой. Oppida Плиния и
выведенные Альбой яо^ец Дионисия — явно одни и те же поселения29. Но суще¬
ствовала ли какая-то разница в их внешнем виде и общественно-политической
структуре «городков» и «народов», неизвестно. Пока можно говорить, что в этих
поселениях нет следов социальной стратификации. Выделяется только глава рода,
вокруг которого объединяются его сородичи. Это явно были родовые поселки со
сравнительно небольшим числом жителей. В некоторых поселках могли жить два
или даже более родов, и каковы могли быть отношения между ними, неясно30.
Судьба поселений Лация была различна. Большинство их с течением времени, как
подчеркивал Плиний, исчезло, так что ничего, кроме их названий память не со¬
хранила. Это могло быть связано как с передвижением населения в более на тот
момент благоприятные для жизни места, так и с объединением мелких деревень
в более крупные объединения, т. е. с синойкизмом
На основе синойкизма возникают латинские протогорода. Численность их на¬
селения возрастает. Если деревни населяло в лучшем случае несколько десятков
(но едва ли больше сотни) человек, то население протогородов исчисляется снача¬
ла сотнями, а затем и тысячами жителей. Одним из таких протогородов была,
вероятно, Альба Лонга31. Она играла значительную роль, располагаясь на комму¬
24 Долгое время о многих из этих поселений судили лишь по литературной традиции, а потому
и отвергали их реальное существование. Однако археологические исследования второй половины
XX и начала XXI в. подтвердили действительность ряда поселений Лация первых веков I тысяче¬
летия: Aigner-Foresti, 2003, 35; Cornell, 2014,4—6.
25 Cornell, 1995,48; Evans, 2014, 115.
26 Momigliano, 2008, 65-66.
27 Антиполь — явно греческое название. Можно думать, что сведения о нем дошли через какого-
то греческого посредника. Латинское название этого предполагаемого поселения неизвестно.
28 Другое предположение состоит в том, что Плиний или, вернее, его источник (источники?) меха¬
нически соединил два списка, относившиеся к несколько разному времени, и, может быть, oppida
выделились из числа populi: Gennaro, Togninelli, 2007, 145; Carafa, 2010, 617.
29Считается, что оба сведения обоих авторов восходят к Варрону: Aigner-Foresti, 2003, 51.
30Cels-Saint-Hilaire, 1995,38; Cornell, 1995, 54; Cornell, 2014,5; Capogrossi Colognesi, 2009,14-16.
31 О реальности Альбы Лонги (вопреки некоторым сомнениям, как, например, Pasqualini, 2016,
71): Carandini,2010, 534-535. См. также: Aigner-Foresti, 2003,52. Существует также мнение, что даже
если собственно протогорода и не существовало, сеть поселений на альбанских холмах и в их окрест¬
ностях оказывала сильнейшее влияние на окружающую территорию, и в этом смысле Альбу все
равно можно считать колыбелью латинской цивилизации: Cairo, 2010, 11.
102
никациях, связывавших Южную Этрурию с Кампанией32. Расцвет Альбы Лонги
падает на IX и VIII вв. В это время в районе Альбанских гор наблюдалось (по край¬
ней мере, на нынешнем уровне археологических исследований) самая большая
плотность населения в Лации33. Не исключено, что в это время она играла роль
центра целого союза латинских поселений. Недаром сохранилось предание о суще¬
ствовании тридцати «альбанских народов», многие из которых позже исчезли из
истории. Исчезла и сама Альба Лонга. Письменная традиция связывает разрушение
Альбы Лонги с деятельностью римского царя Тулла Гостилия в первой половине
VII в. (Liv. I, 29: Dion. Hal. Ill, 31). Археологи в настоящее время констатируют
прекращение захоронений в альбанском некрополе веком раньше34. Но поскольку
раскопки в этом районе еще продолжаются, твердо говорить о несоответствии
письменных и археологических источников о времени исчезновения Альбы Лонги
пока невозможно. Существует предположение, что Альба Лонга в это время по¬
теряла свое экономическое значение35. Обращает на себя внимание, однако, тот
факт, что приблизительно в то же время, когда прекращаются известные в настоя¬
щее время захоронения в Альбе Лонге, начинается расцвет других латинских по¬
селений, расположенных уже не столько на горах, сколько на равнине или боле
низких холмах, в том числе Тускул, Лавиний и некоторые другие36. Это может
свидетельствовать о передвижении центров экономического и политического раз¬
вития, что не помешало той же Альбе Лонге сохраниться как важный (может быть,
самый важный) религиозный центр. Среди городов, чье экономическое значение
выросло, были Габии, которые как город сохранились на многие века. Уже в первой
половине VIII в. Г абии являлись значительным центром, поддерживавшим актив¬
ные связи с внешним миром и, вероятно, пользовавшимся престижем во всем
Лации37. На берегах Тибра в хорошо защищенных местах на холмах возникли такие
протогорода, как Крустомерий и Фикана38. На морском побережье значительным
центром становится Сатрик39.
И в Этрурии, и в Лации происходят важные экономические изменения. Наряду
с пастушеством все большее значение приобретает земледелие. Почва Этрурии
такова, что она сравнительно быстро заболачивается, и это требует применения
дренажной системы40. Ее масштабы, конечно, несравнимы с системами каналов
Египта и Месопотамии, но все же необходимость ее поддержания в постоянно
работающем состоянии требовало создания прочной политической организации,
и это наряду с рудными богатствами способствовало более быстрому политиче¬
скому развитию. Почва Лация была не менее плодородна. В некоторых случаях она
32Cornell, 1995, 55.
33 Amoroso, 2016, 85.
34 Aigner-Foresti, 2003, 52.
35 Cels-Saint-Hilaire, 1995,47^18.
36Torelli, 2008, 38-39.
37 Evans, 2014, 145-147. В связи с этим надо вспомнить отмеченный уже ранее факт, что
именно в Габиях найдена самая на настоящий момент древняя греческая надпись первой половины
VIII в.
38 Brandt, 2002, 31; Gennaro, Togninelli, 2002-2003, 45; Gennaro, Togninelli, 2007, 145.
39Alessandri, 2013, 56.
40 Робер, 2007, 130-132.
103
тоже требовала дренажа, хотя, может быть, и в меньшей степени, чем в Этрурии.
Плодородие давало возможность вести относительно интенсивное земледелие,
выращивая пшеницу, полбу, ячмень, горох41. Другим важным продуктом являлась
соль. Соль доставлялась с севера, и «соляная дорога» в не меньшей степени, чем
«железная», стала осью, вдоль которой шло интенсивное социально-экономическое,
а с ним и политическое развитие. На пересечении «соляной» дороги с Тибром,
по которому шла активная речная торговля, и возник Рим42. Добыча и использова¬
ние соли сыграли значительную роль и в развитии этрусских городов, в частности
Тарквиний43. Развивалось ремесло, в том числе металлообработка и керамическое
производство, переставшее быть домашним и превратившееся в дело специали¬
стов44. Домашним делом было прядение шерсти и ткачество, чем занимались
женщины, в том числе даже аристократки45.
Приблизительно в это же время начинается урбанизация Кампании. Здесь так¬
же поселения протогородского типа превращаются в настоящие города. Значи¬
тельным центром становится Капуя, где поселение городского типа площадью до
200 га, поглощающее небольшие ранее существовавшие поселки, восходит, по край¬
ней мере, к IX-VIII вв.46 Сами поселки, несомненно, существовали уже в X в.,
а некоторые даже еще в бронзовом веке. Начиная приблизительно с IX в., эти по¬
селки, по-видимому, родового типа начали сливаться в единую агломерацию, из
которой в конечном итоге и развился город47. Веллей Патеркул (I, 7, 2-4) датирует
основание Капуи этрусками приблизительно 800 г. При этом он оспаривает мнение
Катона, относившего создание этого города к много более позднему времени. Сам
историк был по происхождению кампанцем48, и уже одно это обстоятельство по¬
двигает ученых больше доверять ему, чем Катону49. Дата Патеркула хорошо кор-
релируется с результатами археологических исследований50.
Другим важным центром является город, чье древнее название неизвестно, и его
называют по современному поселению Понтеканьяно51. Первое поселение, как
41 Aigner-Foresti, 2003, 80-82.
42 Cornell, 1995, 48; Cerchiai et alii, 2000, 30-31; Ziolkowski, 2000, 30.
43Bonghi Jovino, 2002, 33-36; Bonghi Jovino, 2008, 12-13.
44 Bedim, Cordano, 1980, 98-104; Cels-Saint-Hilaire, 1995, 47; Belleli, 2005, 227-233; Bartoloni,
2014, 3-6.
45Gleba, 2013, 672.
46Pellegrino, 2013, 36; Cuozzo, 2013, 277; Sirano, 2014, 94.
47 Della Valle, 2008, 60-61; Bonghi Jovino, 2013, 122-128; Sirano, 2014, 93-94.
48 Немировский, 1996, 227.
49 Sirano, 2014, 93.
50Ruffo, 2010, 155. Ливий (I, 37, 1) писал, что Капуя раньше называлась Вольтурном, а Капуей
город назвали самниты, захватившие его в 423 г. Версия Ливия принята некоторыми этрусколога¬
ми, считавшими этрусским названием города именно Вольтурн. Однако еще Гекатей (FGrHist I.
Нес. fr. 62) около 500 г. считал эпонимом этого города троянца Каписа. Поэтому сейчас отношение
к сообщению Ливия, частично повторенному Сервием ( Aen. X, 145), более скептическое. Впол¬
не возможно, что Ливий или, скорее, один из его источников спутал название города с име¬
нем близлежащей реки. Об этом: Залесский, 1965, 33-34, 81-82; Radke, 1961, 859-863; Torelli,
2012, 42.
51 Cuozzo, 2013,274-275; Pellegrino, 2015,27-43. Может быть, это древняя Пицентия: Coldstream,
2005, 380.
104
можно судить, правда, не по самому поселению, а по некрополям, здесь возникло
не позже IX в. На рубеже VIII—VII вв. возникающее городское поселение поглоти¬
ло небольшие окружающие поселки52. Этот город, как и Капуя, вступил в тесные
контакты с поселившимися в Кампании греками53. Возможно, что от греков мест¬
ная аристократия заимствовала определенный способ погребения (сожжение и
захоронение пепла в дорогом бронзовом котле), выделяющий знать из общей мас¬
сы городского населения. Начиная со второй четверти VIII в., города появляются
и во внутренних частях Кампании. Урбанизация Кампании имела свои особенности,
определяемые неоднородным составом ее населения. Города, в принципе этрусские,
включали в себя значительный неэтрусский элемент. Так, в окружении Понтека-
ньяно мелкие, явно сельские поселения были населены гирпинами, проникшими
в этот регион из горных областей Центральной Италии. 54. Но и часть населения
самого Понтеканьяно тоже было неэтрусским55. Смешанными в этническом от¬
ношении, но все же со значительным этрусским элементом были Помпеи56. На¬
ряду с такими городами возникают и авзонские городские общины, как, например,
Нола, возникшая к концу VIII в.57.
Все экономические, социальные и политические процессы (а также, хотя, види¬
мо, и в меньшей степени, культурно-религиозные) резко убыстрились в результате
внешнего импульса. Довольно рано Тирренская Италия привлекла внимание фи¬
никийцев. Не позже IX в. до н. э. финикийцы начали обосновываться на Сардинии.
Здесь тоже были залежи железа, но также еще и серебра, что весьма привлекало
финикийцев. На берегах южной части острова появляются финикийские колонии58.
Может быть, они стали базой, откуда ханаанские торговцы распространили свою
активность и на противолежащие берега Италии. Непосредственно на Апеннинском
полуострове финикийских колоний не было, но включение его части в сферу дей¬
ствий и влияний финикийцев несомненно. Финикийцы оказали определенное
влияние на этрусков, что доказано распространением в этрусской среде изделий,
особенно престижных, восточного происхождения, в том числе урартских и сирий¬
ских. В этрусской архитектуре, и дворцовой, и даже погребальной, обнаружены
следы восточного влияния59. Несомненно восточное воздействие на ювелирное
искусство этрусков60. В нижнем течении Тибра на месте будущего Рима финикий¬
цы, по-видимому, основали святилище Мелькарта, воспринятого местными жите¬
лями как Геркулес, и это святилище стало опорным пунктом их торговли в этом
52 Pellegrino, 2012,377; Cerchiai, Cinquataquattro, Pellegrino, 2013,77-78; D’Agostino, Gastaldi, 2013,
426-428; Pellegrino, Rizzo, Grimaldi, 2017, 223-224.
53Bailo Moschetti, Gobbi, 2010, 499, 504; Cerchiai, Cinquataquattro, Pellegrino, 2013, 87.
54Bailo Moschetti, Gobbi, 2010, 502; Pellegrino, Rizzo, Grimaldi, 2017, 224—227.
55Cuozzo, Pellegrino, 2016, 119-120.
“Залесский, 1965, 90-93; Робер, 2007, 81; Thiermann, 2005, 157-159.
57Rufo, 20; Cesarano, 2011, 143-145; Cerchiai, Salvadori, 2012, 451-452.
58 Bartoloni, 2005, 26-30; D’Oriano, Sanciu, 2013, 210-212.
“Entstehung... 2006, 145-157; Mandolesi, 2012, 33; Sannibale, 2013, 102-104.
60 Sannibale, 2008, 98-108; Sannibale, 2008a, 344—365. Надо, однако, отметить, что многие вос¬
точные технологии и мотивы могли быть переданы этрускам не только финикийцами, но и греками,
находившимися в то время под восточным влиянием.
105
регионе61. Другим их опорным пунктом стали Питекуссы, где, как об этом уже
говорилось, финикийцы сосуществовали с греками.
При всей значимости действий финикийцев, гораздо большую роль в развитии
Тирренской Италии сыграли греки. Уже в IX — первой половине VIII в., т. е. еще
до начала Великой греческой колонизации, в местных могилах появляется греческая
керамика62, а довольно скоро ей стали подражать и туземные мастера, удовлетво¬
ряя растущий спрос знати на престижные предметы греческого импорта. Это
свидетельствует о наличии предколонизационных связей между греками и местным
населением. С другой стороны, такие связи были возможны, если и местные парт¬
неры эллинов были к ним готовы. Можно говорить, что не позже IX в. местная
аристократия оказалась заинтересованной в контактах с эллинами, как, впрочем,
и с финикийцами. Ведущую роль в этих контактах играли сначала Тарквинии,
к которым позже присоединились Цере и Вульчи63. На морском берегу начали воз¬
никать первые гавани, явно облегчавшие осуществление этих контактов, а между
этими гаванями и городскими (или протогородскими) центрами начали строить
специальные дороги, используя иногда удобные речные пути64. Возможно, в то
время эти контакты были еще спорадическими. В этот период, вероятно, это были
не столько регулярные торговые связи, сколько обмен дарами65. Поэтому-то и гре¬
ческие и восточные вещи находятся в основном в могилах местной знати, а сами
вещи являлись в первую очередь предметами роскоши и престижа. Надо заметить,
что и начавшая, по-видимому, во второй половине VIII и особенно в VII в. рас¬
пространяться письменность тоже сначала воспринималась как символ престижа,
и первоначальные этрусские надписи встречаются только на дорогих вещах66.
Символом престижа стало и потребление вина67. Судя по отсутствию до сих пор
каких-либо следов греческого импорта (или местных имитаций эллинских вещей)
в Ветулонии, Популонии и других центрах Северной Этрурии68, непосредственно
связанных с островом Эталией и ее богатыми железными рудами69, в этот пери¬
од греки сумели, по-видимому, установить прямые контакты с островом, минуя
северо-этрусские города70. .
Контакты стали постоянными и все более интенсивными с созданием в Кампа¬
нии подлинных греческих колоний — сначала Питтекусс, а затем Кимы71. Спора¬
дический обмен уступил место нормальной торговле72. Как уже говорилось, кам-
61 Amadasi Guzzo, 1995, 664 666. Вопрос этот еще спорный: Momigliano, 2008, 53.
“Coldstream, 2005, 203, 205; Naso. 2011, 117.
“Mandolesi, 2015, 239-240.
MCorsi, Pocobelli, 1993, 21, 26-28.
65 Rendeli, 2007, 242-243; Maras, Sciacca, 2011, 705-708.
66 Entstehung... 2006, 116; Hoz, 2010, 68; Maras, 2012, 105; Pellegrino, 2016, 50, 57. Престижный
статус распространялся и на специалистов письма — писцов: Тюийе, 2011, 19-21.
“Della Fina, 2005, 40; Rathje, 2013, 686; Sannibale, 2014, 10-13.
“Coldstream, 2005, 214. |
“Giardino, 2013, 610.
70Entstehung... 2006, 229-2306, 234.
71 Coldstream, 2005,205-206, 214, 380.
72 Это, разумеется, не отменяло и обмен дарами. Так, даром вейентской аристократической фами¬
лии считается «ваза Киджи» — роскошная коринфская ольпа середины VII в.: D’Acunto, 2013,153-154.
106
панские греки поддерживали активные связи с латинами и этрусками. Недаром
именно халкидский вариант греческого алфавита стал основой и этрусской, и ла¬
тинской азбуки. Едва ли случайно, что железо, ранее очень редко встречавшееся
в Этрурии и Лации, именно со второй половины VIII в. становится основным ма¬
териалом для изготовления оружия и даже некоторых сосудов73. В огромной сте¬
пени под греческим влиянием стало развиваться местное, особенно этрусское,
искусство и художественное ремесло. Для изготовления и художественной, и по¬
вседневной керамики этрусские гончары под греческим влиянием начали исполь¬
зовать гончарный круг74. Этрусская вазопись начала входить в общий культурный
круг, определяемый искусством Эллады. Сначала речь шла о позднегеометрическом
искусстве. Когда же эллинское искусство вошло в ориентализирующую фазу,
то в Этрурии и Лации началась ориентализирующая эпоха.
Ориентализирующая эпоха, начало которой в Тирренской Италии археологи
датируют последней третью или третьей четвертью VIII в. до н. э.75, была временем
радикальных изменений в этом регионе. Контакты с греками, сначала халкидянами,
чьей колонией была Кима, а затем коринфянами, которые в большой степени от¬
теснили эвбейцев от западной торговли и на некоторое время стали главными
представителями эллинства в Этрурии и в меньшей степени в Лации, резко убы¬
стрили ход исторического развития этих областей. Развитие ремесла и торговли,
концентрирующихся преимущественно в протогородах, привело к превращению
последних в настоящие города76. Основными очагами этого развития явились в
Кампании район Понтеканьяно77, в Лации — некоторые внутренние районы (Пре-
несте, Габии) и нижняя долина Тибра, в Этрурии — этрусский берег нижнего
Тибра, прибрежные районы Южной Этрурии и богатый рудами район в северной
ее части. На юге Этрурии возникают такие города, как Вейи, Цере, Тарквинии,
Вульчи, на севере Ветулония и Популония. Важным моментом в трансформации
протогородов в подлинные города стало появление уличной сети и аристократи¬
ческих особняков дворцового типа. Так произошло, например, в Вейях, начиная
с середины VII в. И в тех же Вейях, и в Цере, начиная с этого же времени, каменные
дома заменяли прежние хижины78. В некоторых городах, как, например, Вейи,
появился отдельный ремесленный квартал79. Стали строиться оборонительные
стены80. В городах и рядом с ними начали возводиться храмы81.
В археологическом плане на этрусской территории это стало переходом от вил-
лановской культуры к собственно этрусской82. В приморских районах Этру¬
рии этот процесс начался в VIII в., причем сначала в Южной, а несколько позже
73 Раге, 2017,46.
74 Della Fina, 2005, 11-12.
75Babbi, Piergrosse, 2005,307-308; Sannibale, 2013,102; Sannibale, 2014,9; Nigro, 2014, 266, tabl. 5.
76Rendeli, 2007, 252-253; Leighton, 2013, 135-138.
77Cuozzo, D’Andrea, Pellegrino, 2005, 179-181; Pellegrino, 2011, 377-378.
78Della Fina, 2005,33; Izzet, 2007,170-179; Bartoloniet alii, 2013,141-142,144-146; Bellelli, 2013,41.
79Bartoloni et alii, 2013, 141-142, 144-146.
80 Aigner-Foresti, 2003, 76-77; Izzet, 2007, 182-187; Boitani, Neri, Biagi, 2013, 160-161; Boitani,
Biagi, Neri, 2016, 30; Bartoloni, 2013a, 57-58; Nijboer, 2018, 117-118.
81 Izzet, 2007, 126; Torelli, 2012, 139-143.
82 Sannibale, 2013, 102.
107
в Северной Этрурии83. Во внутренних районах Этрурии города возникли в более
позднее время — в VII или даже VI в. до н. э. Эти города становятся центрами
сравнительно небольших государственных образований — городов-государств.
Так, Тарквинии с самого начала возникли как центр всего окружающего района84.
Создается их территориальная структура. На территории каждого такого города-
государства возникают поселения нескольких типов: собственно город, являющий¬
ся столицей данного государства и дающий название всему образованию; более
мелкие поселения в его ближайшей округе, имеющие не только экономическое,
но и стратегическое значение, еще более мелкие на периферии города-государства
и, наконец, совсем небольшие. Последние были небольшими деревнями или родо¬
выми поселками, возглавляемыми местными аристократами85. Наличие роскошных
гробниц с богатым инвентарем ясно говорит о существовании могущественной
и богатой знати86. Аристократы возглавляли мощные родовые общины, используя
их возможности для своего обогащения и укрепления своей власти. Важной частью
жизни являлась война, и аристократия являлась в то же время военной знатью.
Недаром ритуальное оружие становилось символом власти и престижа этрусских
аристократов87.
В Кампании также все яснее выделяется аристократия. В некрополях, выведен¬
ных за пределы собственно городов, выделяются особые участки, резервированные
за местной знатью. Эта знать и своим двухчленным именем, и даже способом
погребения отличается от остального населения. Правда, погребения местных
аристократов здесь более скромные, чем в самой Этрурии, но их отличие от осталь¬
ных захоронений столь велико, что можно смело говорить о господстве знати в
кампанских общинах88. Важнейшим этрусским центром в этой области становит¬
ся Капуя. Капуя, расположенная в непосредственной близости от греческих коло¬
ний, рано установила контакты с эллинами и испытала значительное эллинское
влияние. В огромной степени именно под этим влиянием там на рубеже VII-VI вв.
произошла радикальная трансформация поселения, и в частности возникла новая
система улиц по ортогональному плану, какой в то время стал появляться и в гре¬
ческих городах Запада. Появились храмы и настоящие каменные дома, заменившие
прежние хижины. Несколько позже строятся городские стены. Эта трансформация
не связана с появлением нового населения, а является результатом исключительно
внутреннего развития89. Вокруг некоторых городов, особенно во внутренней части
области, возникают авзонские поселения. Вероятнее всего, можно говорить об их
подчинении этрусскому городу. И кампанские этруски, и авзоны устанавливают
контакты с Сардинией, а через нее с Южной Испанией. Вероятно, более активную
83 Piergrossi, 2012, 70-71.
84Mandolesi, 1999, 50.
85Izzet, 2007, 193-206; Iaia, Mandolesi, 2010, 62-636, 73; Cifani, 2012, 154; Cerasuolo, 2012, 136—
137, 144.
“Соколов, 1990, 27—44; Bartoloni et alii, 2013, 136; Bradley, 2015, 92-94.
87 Mandolesi, 2012, 39-40.
“Naso, 2008, 315; Naso, 2009, 12; Cuozzo, 2013, 275-276; D’Agostino, Gastaldi, 2015, 9-14.
“Залесский, 1965, 80-86; Ruffo, 2010,166-167; Della Valle, 2008,65,68; Tiermann, 2010,103-104;
Cuozzo, 2013, 277-280; Sirano, 2014, 95; Malandri, Sirano, 2016, 216-218; Minoja, 2016, 474—475.
108
роль, чем сами кампанцы, в этих контактах играют финикийцы, обосновавшиеся
на Сардинии. В туземных поселениях также активизируется процесс социального
расслоения, в результате чего там появляется местная аристократия90. Важным
показателем социального развития авзонского общества становится появление
письменности.
В Лации, начиная с IX, и особенно во второй половине VIII в. тоже наблюдает¬
ся распад относительно эгалитарного общества и выделение местной аристократии,
отличающейся своим богатством от остального населения91. В некоторых местах,
как Ланувий, Крустомерий, Сатрик, появляются камерные гробницы, подобные
этрусским, хотя и меньшего размера92. Только в Пренесте, который, вероятно, на¬
ходился в более тесных, чем другие латинские города, связях с этрусками, местные
гробницы VII в. могут сравниться с этрусскими93. Пренесте, расположенный на
пересечении важнейших путей, связывавших Этрурию с Кампанией и внутренние
районы Лация с побережьем Тирренского моря, в VII в. превратился в один из
самых важных центров всего региона и довольно богатый город94. Такая связь и бо¬
гатство пренестинской аристократии подчеркивается находкой в Пренесте золотой
фибулы с древнейшей латинской, но сделанной по этрусскому образцу, надписью95.
На территории Рима возникает некрополь на Эсквилине, в котором, в частности,
хоронятся представители знати, в могильном инвентаре которой представлен
этрусский и греческий импорт, а также престижное вооружение, в том числе ко¬
лесницы96. По-видимому, именно знать со своими дружинами составляет войско.
Войско это в основном пешее, но возглавляется оно аристократом, едущим на ко¬
леснице97. Остатки таких колесниц найдены в эсквилинском некрополе. Сделанные
в разных местах, в том числе в Габиях, находки миниатюрных копий оружия гово¬
рят о существовании таких дружин. Одновременно строятся стены98. В частности,
не позднее 20-х гг. VIII в. до н. э. появляется стена на склоне Палатина99. В VII-VI вв.
90Bailo Moschetti, Gobbi, 2010, 502-503.
91 Momigliano, 2008, 64-73; Bradley, 2015, 95.
92 Cels-Saint-Hilaire, 1995, 50-51; Cornell, 1995, 81-84; Aigner-Foresti, 2003, 71-72; Evans, 2014,
132-138.
93Torelli, 1967, 38^12; Pallottino, 1988, 132; Cornell, 1995, 81-85; Momigliano, 2008, 73-74; Rajala,
2012, 137-138. Доказательством этой связи, в частности, может служить факт переселения в Пре¬
несте каких-то этрусков: Torelli, 2012, 135-136.
"Demma, 2012, 128.
95 Проблема подлинности и надписи, и самой фибулы была предметом острых дискуссий на про¬
тяжении более века. Сейчас, пожалуй, большинство специалистов склоняется к признанию подлин¬
ности: Poccetti, 2011-2014, 141-144; Limon Belen, Fernandez Martinez, 2015, 90-99.
96Bedini, Cordano, 1980, 109; Aigner-Foresti, 2003, 31-32; Torelli, 2008, 37; Momigliano, 2008, 64,
74—75; Gusberti, 2010, 356; Evans, 2014, 94-98.
97 И в Этрурии, и в Лации колесница была не только и, может быть, не столько видом вооружения,
сколько показателем социального статуса. Недаром она использовалась в погребальном ритуале
местной аристократии: Cels-Saint-Hilaire, 1995, 53; Piergrossi, 1997, 8-32; Emiliozzi, 2013, 648-654;
Sannibale, 2014, 13-160.
98 Torelli, 2008, 36-37.
99 Функция этой стены еще дискуссионная. Одни исследователи считают ее городской и видят
в ней подтверждение традиции об основании Рима Ромулом. Другие полагают, что речь идет об
ограде ритуального участка, может быть, захоронений. Некоторые ученые полагают необходимым
несколько снизить время ее возникновения. Но в самом существовании стены особых сомнений нет:
109
монументальными стенами окружается Лавиний. Тогда же подобные стены появи¬
лись в Фикане, Ла Рустике (современное название) и ряде других поселений Лация100.
Приблизительно одновременно со строительством стен прежние хижины заменя¬
ются каменными домами101. Не позже VII в. появляется латинский алфавит, в сле¬
дующем веке уже принявший стандартный характер102.
В Лации тоже создаются города-государства, хотя их территориальная структу¬
ра, кажется, несколько отличается от этрусской. Латинская аристократия концен¬
трируется непосредственно в городе. В Габиях был открыт дворец, похожий на
этрусский, расположенный внутри городских стен103. Похожее, но меньшего раз¬
мера здание обнаружено в Фикане104. Остатков аристократических имений вне
собственно городской территории археологи пока не нашли. Об этом молчит и
письменная традиция. Как и в Этрурии, поселения Лация были разного размера,
но, по крайней мере, некоторые из небольших поселений все же являлись неза¬
висимыми городами-государствами105. Правда, они часто являлись объектом агрес¬
сии более значительных и сильных соседей и постепенно, по-видимому, были
поглощены ими, потеряв свою самостоятельность, хотя и сохранились как города
второстепенного значения. Этот процесс поглощения мелких центров более круп¬
ными при сохранении городского характера подчиненных поселений хорошо виден
на примере римской экспансии, но об этом речь пойдет позже.
Можно, по-видимому, говорить, что ориентализирующая эпоха была временем
возникновения в Тирренской Италии государства как политического института106.
Разумеется, это не означает, что вся территория этого региона представляла сеть
первоначальных государств. В Этрурии, как говорилось выше, государственность
распространялась сравнительно постепенно с юга на север и от тирренского по¬
бережья во внутренние районы. В Лации вне городов-государств оставались рай¬
оны, где таковых еще не было.
Схожую эволюцию прошли сабинские общины левого берега среднего и ча¬
стично нижнего течения Тибра. В этом районе в конце бронзового века, как и во
многих других местах Тирренской Италии, были покинуты прежние поселения,
и новые стали возникать уже в новых условиях. На хорошо защищенных холмах
появились сначала небольшие поселения, которые в VIII в. стали превращаться в
относительно обширные протогорода. Так, например, Куры, которые считались
центром всего этого района, превратились из скромной деревни площадью не бо¬
лее полутора га в укрепленное поселение размером в 25-30 га. Это же относилось
и к другим поселениям, как Эрет, Требула или поселение, известное только под
Cechiai et alii, 2010,26; Cairo, 2010,68-69; Ziolkowski, 2000,19-20. Археологи отмечают идентичность
техники постройки римской стены со стенами в Вейях и этрусской Фельзине: Boitani, Biagi, Neri,
2016, 24-26.
‘“Cornell, 1995a, 131-132; Brandt, 2002, 36-38; Ziolkowski, 2005, 41-43; Bedello Tata et alii,
2016, 64.
101 Evans, 2014, 115.
102 Maras, 2009, 107.
l03Mogetta, Becker, 2014, 186; Briquel, 2017, lll,n.5.
,04Aigner-Foresti, 2003, 70.
‘“Ziolkowsli, 2005, 42^15.
'“Иногда в науке говорят даже об «ориентализирующей революции»: Cornell, 2014, 6-10.
по
современным названием Колли Баллоне. Большую роль в развитии этих поселений
сыграл контроль над Тибром и соляной дорогой, ведущей из Этрурии к нижнему
течению Тибра и далее в Кампанию. Несколько позже сабинские протогорода
стали превращаться в настоящие города, хотя темп этого превращения, насколько
можно судить на нынешнем уровне наших знаний, отставал от такого же процесса
в латинских и этрусских общинах. В сабинских общинах, испытывавших несо¬
мненное этрусское влияние, также выделяется аристократия, используется пись¬
менность и, по-видимому, тоже можно говорить о возникновении примитивной
государственности107. Здесь тоже, по-видимому, можно говорить о возникновении
примитивной государственности108.
ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА
В VIII в. и в Этрурии, и в Лации, и в Кампании возникают города-государства.
В результате синойкизма выделяется центральный город, который подчиняет
окрестную округу. Территория такого государства оказывается строго определе¬
на. В Этрурии возникает понятие tular — границы109. В Лации альбанский царь
Клуилий для отграничения от Рима и его армии строит специальный ров, вошед¬
ший в римскую память как Cluiliae fossae (Liv. I, 23, 3; II, 39, 5; Diom Hal, III,
4,1). Конечно, название «город-государство» — условное110, но оно подчеркива¬
ет значение главного города, давшего свое имя и всему государству. Наряду с ним
существуют и другие поселения, в том числе небольшие городки, подчиняющи¬
еся центральному городу111. Характерной чертой этрусских городов является то,
что только Популония в Северной Этрурии расположена на берегу моря. Осталь¬
ные города, даже те, которые были тесно связаны с морской торговлей и море¬
плаванием вообще, находились на некотором удалении от побережья. Но под
властью некоторых городов находилась и часть этого побережья. Там возникали
торговые гавани с поселками — эмпории, которые и становились основными
местами контактов этрусков с внешним миром, особенно с греками. Так, эмпо-
рием Тарквиний была Грависка, Цере — Пирги, Вульчи — Раги112. Жившие в этих
107 Guidi, 2009, 209; Guidi, Santoro, 2012, 623; Gennaro, Guidi, 2009, 430, 436-^37; Carafa, 2010a,
255; Cifani, 2012, 159-161; Sechi, 2014, 6; Evans, 2014, 129; Benelli„2014, 36; Alessia Semioli, 2014,
83-84.
108 Речь идет о сабинах так называемого Тибрского Сабина, отличавшегося от внутренних районов.
Экономическое и социально-политическое развитие этих двух районов было совершенно различным:
Sechi, 2014, 6.
109Aigner-Foresti, 2003, 100; Becker, 2013, 314.
110 И. М. Дьяконов предпочитает называть такое государство «номовым», поскольку на его тер¬
ритории, кроме главного города, имелись и другие города, хотя и гораздо меньшего размера и значе¬
ния: Дьяконов, 1989,40. Эта терминология принята в отечественной науке. Однако название «номо-
вое государство», даже если оно и более правильное, носит слишком «восточный» отпечаток, и по
отношению к «западным» государствам лучше использовать ставший уже традиционным, хотя,
может быть, и не очень-то точный, термин «город-государство».
111 Amoroso, 2016, 90.
112Тюийе, 2011, 190-194; Pocobelli, 2003, 244; Rendeli, 2007, 253; Schweizer, 2007, 314; Ridgway,
2008a, 669.
Ill
эмпориях иностранцы, в первую очередь греки, объединялись вокруг храмов.
Первым греческим храмом в Грависке было святилище Афродиты, к которому поз¬
же присоединились некоторые другие, в том числе Геры, Деметры и Аполлона113.
В Пиргах эту роль играло святилище Ино-Левкотеи (Ael. Var. Hist. 1,20)114. Храмы
привлекали не только прибывавших туда иноземцев, но и самих этрусков; имен¬
но храмы, по-видимому, являлись очагами распространения не только различных
иноземных товаров, но и идей, представлений, сказаний. Возможно, что храмовые
общины в эмпориях были автономными, хотя и находились под довольно жестким
контролем этрусских властей115. В Риме на берегу Тибра располагался храм Пор-
туна (Cic. De nat. deor. Ill, 19, 48; Ovid. Fasti VI, 479-550), которого очень рано
римляне отождествили с Меликертом-Полемоном, сыном Ино-Левкотеи116. Воз¬
можно, что здесь, в районе римского Бычьего рынка, тоже находилось нечто
вроде эмпория117, который был рассчитан на связи не с этрусками, а с латинами
или, по крайней мере, римлянами. В римском случае речь, однако, идет не об от¬
дельном поселении, а об участке внутри города.
Эмпории были не единственными местами контактов этрусков с внешним
миром. Этруски, чей флот довольно рано стал одним из самых значительных
в Средиземноморье118, сами активно действовали и на Сардинии, и в греческих
колониях Италии и Сицилии, и в Карфагене. Они составляли довольно жест¬
кую конкуренцию, в частности, грекам, которые в ответ «прославили» их как
типичных пиратов119. Конечно, пиратство не было чуждо этрускам, как, впрочем,
порой и самим эллинам, а также в еще большей степени финикийцам, но оно
все же едва ли являлось главной чертой взаимоотношений этрусков с внешним
миром. Активные контакты с этим миром чрезвычайно обогащали этрусскую
аристократию, которая быстро превратилась в ведущую и могущественную силу
этрусского общества. С этим связано появление двухчленных имен этрусских
аристократов. К личному имени стало прибавляться родовое120. Принадлежность
к знатному роду стала важнейшей характеристикой этрусского аристократа121.
Характерен отмеченный в науке факт, что в то время, как в Греции богатства,
в том числе престижные произведения восточного искусства и художественного
ремесла, концентрировались преимущественно в храмах, в Этрурии — в гроб¬
ницах местных аристократов122. В связи с этим возникает вопрос, в какой степе¬
ни такая концентрация богатств в руках знати отражает политическую роль этой
знати.
113Ргауоп, 1996, 48; Briquel, 1999, 123; Bonghi Iovino, 2006, 685; Graham, 2008, 142; Ambrosini,
2010, 27; Torelli, 2012, 147-152; Bagnasco Gianni, 2013a, 505-506; Кгйтег, 2016, 82.
"4Pallottino, 1963, 176-177; Torelli, 2012, 177; Baglione, 2013, 516.
115 Bonghi Iovino, 2006, 686-687.
116Coarelli, 1999,41.
117Bedini, Cordano, 1980,107; Coarelli, 1999,43^46; Filippi, 2005,100-101; Pavolini, 2014,164-165.
118 Дионисий (I, 11, 4) называет этрусков ОаХасгоократоре^ — господами моря.
м9Робер, 2007,25-27; Тюийе, 2011,187-189; Pallottino, 1988,106-110; Briquel, 1999,83-89; Bruni,
2013, 633, 635-637.
120Pallottino, 1988,287-288;Aigner-Foresti,2003,106-107; Sannibale,2013,115;Bourdin,2017,107.
121 Bartoloni, Pitzilis, 2011, 137.
122 Sannibale, 2013, 102.
112
Политическим строем этрусских городов-государств первоначально была
монархия. Своих царей этруски, вероятно, называли лукумонами. Во всяком
случае, об этом трижды выразительно говорил Сервий (Aen. II, 278; VIII, 65; 475):
lucumones, qui reges sunt lingua Tuscorum. И нет особых оснований ему не верить123.
Старое представление о лукумонах как о самодержавных владыках восточного
типа в настоящее время большинством специалистов уже не принимается124.
Может быть, их скорее можно сравнить с гомеровскими царями (басилеями)125.
Конечно, лукумоны пользовались большим престижем. Знаками их достоин¬
ства являлись скипетр, украшенный фигурой орла, кресло из слоновой кости,
от которого надо отличать трон, особая обувь с загнутыми носками, пурпурный
плащ, золотой венок. Во время выходов царя в город ему предшествовал специ¬
альный слуга, которого римляне называли ликтором, несущий фасции, т. е. связ¬
ку прутьев с воткнутым туда топором с одним или двумя лезвиями126. По некото¬
рым сведениям, подданные каждые девять дней приходили приветствовать
своего главу127.
Павсаний (V, 12,5) упоминает трон Аримнеста, царствовавшего над тирренами
(Pacn^euoavxoq tv Tuppr|voii;), который первым из варваров стал приносить дары
Зевсу Олимпийскому. Характерно, что это был именно трон (Gpovoq), являвшийся
одним из символов царского достоинства. Нет оснований сомневаться в этом со¬
общении Павсания. Его достоверность косвенно подтверждается находкой в Олим¬
пии фрагмента этрусского трона, а само имя было греческой передачей этрусского
Ариманесте128. Неопределенность сообщения не дает возможности определить
город, в котором царствовал Аримнест. Учитывая, что наиболее связанными с
греками, а потому и ставшие почитать греческих богов, были Тарквинии и Цере,
можно предположить, что Аримнест был царем одного из этих городов. Ранее
говорилось об историчности фигуры церетанского царя Мезенция. Сейчас счита¬
ется, что оба эти царя относятся к VII в.129 В Вейях, может быть, когда-то (по тра¬
диции, еще до времени Ромула) царствовал Вел Випе130. Сервий (Aen. VII, 697;
VIII, 285) приводил имена еще двух этрусских царей — Проперция и Маррия.
123 Раньше в науке это принималось безоговорочно: Thulin, 1927, 1706. Сейчас вокруг этого тер¬
мина идут споры: Pallottino, 1988, 296-297; Briquel, 1999, 142; Aigner-Foresti, 2003, 108-109; Entste-
hung... 2006, 75-78. С одной стороны, это слово, точнее lauxume, как оно звучало по-этрусски,
в качестве властного термина в этрусских надписях до сих пор не встретилось, а появляется только
как личное имя. Поэтому и было высказано мнение, подержанное многими этрускологами, что ла¬
тинские авторы ошиблись, приняв личное имя за царский титул. Но с другой стороны, встречается
слово lauxumna, что означает место, где находится lauxume. Поэтому вполне возможно, что этруски
своих царей все же называли именно так, но позже титул мог превратиться в личное или родовое
имя, как это бывало и у других народов.
124 Робер, 2007, 92; Rendeli, 2007, 247. Само это представление исходило не столько из этрусского
материала, весьма скудного, сколько из гипотезы о восточном происхождении этрусков и, следова¬
тельно, их монархии.
125 О гомеровских царях: Ляпустин, Суриков, 2007, 123.
'“Возможно, что этрусским названием такого слуги было zatlat.
127 Немировский, 1983, 113-116; Робер, 2007, 94-99; Entstehung... 2006, 125-136.
128Naso, 2012а, 322-323.
129Entstehung... 2006, 85-86, 127-128; Naso, 2012а, 322; Fracchetti, 2012, 156.
130Bartoloni, 2010.
113
Несмотря на явно латинизированные имена, нет особых оснований сомневаться
в их существовании. Считается, что царствовали они в VIII в.131
Каков был реальный объем царской власти, сказать трудно. Сказание о Мезен-
ции, как оно отразилось у Вергилия, может говорить о деспотическом характере
власти этрусских царей132. Однако, как говорилось ранее, в связи с этим сказанием
возникает ряд вопросов, и говорить, что вергилиевская характеристика Мезенция
отражает реальное отношение церетан к этому царю, мы не можем. То, что сооб¬
щает о Мезенции римская традиция, говорит в первую очередь о его военных
функциях. Сообщение Овидия (Fast. IV, 579-597) о введении Мезенцием праздни¬
ка Виналий относится к сакральной стороне царской власти. Роль царя в сакраль¬
ной жизни этрусского города-государства была, видимо, довольно значительной.
Упомянутые выше инсигнии его власти, его облачение, существование какой-то
«царской молнии» (Sen. Nat. quaest. II, 49, 2), общий пиетет по отношению к фи¬
гуре царя — все это говорит, что в царе, возможно, видели живого представителя
верховного бога Тинии133. Соответственно, и он представлял город перед богами.
Однако в какой степени это проецировалось на политическую жизнь этрусского
города-государства, мы не знаем.
Характерно, что до сих пор не найдено царских гробниц, резко выделяющихся
на общем фоне. Наличие же чрезвычайно богатых аристократических гробниц
свидетельствует о могуществе и, вероятно, политической роли местной знати.
Такие гробницы выделялись на фоне окружающих более скромных погребений,
но не поднимались над уровнем могил того же социального слоя. В этих гробницах
находят царские инсигнии, как, например, скипетры, троны или венки. Это свиде¬
тельствует о претензиях родовой знати на полную власть в рамках своего рода.
Но практически или почти одновременное существование нескольких таких гроб¬
ниц показывает, что ни один из погребенных там при жизни властью во всем го¬
сударстве не обладал. Расцвет таких гробниц приходится на VII в. до н. э.134
Этрусские города раскопаны еще далеко не достаточно, но и там, где раскопки
производились, царские дворцы до сих пор не выявлены. Правда, в Тарквиниях
найден монументальный комплекс, который мог быть связан с царской властью.
Он был сооружен в VIII в. в месте, служившим для исполнения религиозных ри¬
туалов с X в., если не раньше. Найденные там топор, щит, особого вида труба были
атрибутами лукумона. Но все же главным в этом комплексе являлся алтарь, посвя¬
щенный женскому божеству, скорее всего, Туран135. Так что, если все это и имело
отношение к царю, то лишь к его сакральной функции, а не к осуществлению им
верховной военной или административной власти136.
131 Fracchetti, 2012, 156.
132 Entstehung... 2006, 88.
133 Немировский, 1988, 116; Aigner-Foresti, 2003, 198-109.
134 Соколов, 1990, 23-58; Тюийе, 2011, 95-101; Mandolesi, 2012, 34; Sannibale, 2013, 116-119,
121-127.
135 Bonghi Jovino, 2000, 265-267; Bonghi Jovino, 2012, 274.
136 Даже при том, что в то время царь явно совмещал религиозные и «светские» функции для
осуществления последних необходимо было какое-то пространство, для которого, как кажется, места
в монументальном комплексе Тарквиний не было.
114
Найденные дворцы, строительство которых (насколько можно судить в настоя¬
щее время) началось, по-видимому, в VII в., были, резиденциями не царей, а могу¬
щественных аристократических лидеров. Самый ранний такой дворец обнаружен
в Северной Этрурии в современном Мурло. Сам дворец был построен по восточной
моде, но украшен на этрусский манер терракотовыми статуями и рельефами. Изо¬
браженными персонажами являлись боги и, что особенно важно, предки, может
быть, тоже обожествленные. Этим хозяева дворца включали себя в династический
ряд и принципом династийности обосновывали свое право на власть137. Подобные
дворцы, только гораздо хуже сохранившиеся, были найдены в Вейях и около Цере
в Южной Этрурии.138. Вероятно, можно говорить о явлении, типичном для Этрурии
вообще. Такой дворец находился вне поселения, и это подчеркивало особое по¬
ложение его хозяина. Несколько позже возник другой тип дворца, остатки которо¬
го найдены в современной Аквароссе. Этот дворец меньше по размеру и находил¬
ся уже в рамках поселения139. Возможно, что это объясняется стремлением местной
знати взять под контроль таких «князей». В какой степени эти «князья» соответ¬
ствуют лукумонам, сказать невозможно. Скорее всего, все-таки нет. Гораздо более
вероятно, что это могущественные местные аристократы. Ни письменные, ни эпи¬
графические, ни археологические данные не дают пока возможности более или
менее точно определить власть этрусских лукумонов. Существование могуще¬
ственных и богатых аристократических и в то же время весьма немногочисленных
родов явно эту власть ограничивало140.
Письменная традиция свидетельствует о существовании царей в Лации. Ле¬
генда делает царями не только Латина, но и всех наследников Латина и Энея,
правивших Альбой Лонгой. По римскому сказанию, Ромул и Рем, свергнув и убив
преступного двоюродного деда Амулия, не захотели оставаться в Альбе Лонге и
передали ее трон родному деду Нумитору. О потомках Нумитора традиция молчит,
но царская власть в Альбе сохранялась вплоть до царя Клуилия. Фест (Pauli ехс.
119) упоминает царя Ардеи Луцера, который якобы помогал Ромулу в войне
с этрусками.
О характере царской власти у латинов можно говорить еще меньше, чем об их
власти у этрусков141. Конечно, можно экстраполировать позицию первых римских
царей и описать положение альбанских и других латинских царей наподобие рим¬
ских. Но Рим, как об этом будет сказано позже, все же занимал особое место, и к
такой экстраполяции нужно подходить очень осторожно. Надо, однако, отметить
один интересный момент. В одном из вариантов предания о Нумиторе говорится,
l37Briquel, 1999, 136-139; Briquel, 2017, 111-114; Aigner-Foresti, 2003, 66; Entstehung... 2006,
105-106, 151-157; Ridgway, 2008a, 666.
138 Назначение церетанского дворца спорно. Существует предположение, что речь идет не о дворце,
а о святилище дворцового типа: Briquel, 2017, 111, n. 5.
139 Briquel, 1999, 139-141; Briquel, 2017, 114-115.
140Entstehung... 2006, 88-89.
141 Речь не идет о странном rex Nemorensis — царе-жреце, фигура которого, как установил еще
Д. Д. Фрезер (Фрезер, 1980, 9-11), является отголоском чрезвычайно древнего культа Дианы. Аль-
банское царство уже резко отличалось от этой архаической формы «царственного жречества»:
D’Alessio, 2006, 251-252.
115
что некоторое время два брата правили вместе, но затем Амулий сверг старшего
брата и захватил трон. До этого ему пришлось убить на охоте сына Нумитора, имя
которого различные авторы передают по-разному (Liv. 1,3, 11; Dion. Hal. I, 76, 2;
Strabo V, 3, 2; Plut. Par. min. 36; Origo 19, 1^4) Внуками Нумитора и основателями
Рима тоже были братья — Ромул и Рем. Но они, как известно, при основании го¬
рода поссорились, и Ромул убил Рема, став, таким образом, единственным осно¬
вателем и царем Рима. Позже Ромул на некоторое время был вынужден делить
трон с Титом Тацием, но после странного убийства коллеги снова обрел единолич¬
ную власть. Перед нами определенная традиционная матрица — на власть пре¬
тендуют двое, но достается она (даже если и не сразу) одному из них. Сама власть
передается по наследству и старшинству. Поэтому Амулий и был вынужден сна¬
чала убить сына Нумитора, ибо без этого преступления свержение самого Нуми¬
тора оказалось бы бесполезным. Ромул и Рем были близнецами, а потому спор
между ними мог решиться только убийством одного из них. В традиции явно от¬
разились смутные представления о коллективности первобытной власти (или,
по крайней мере, диархии142) и в то же время воспоминания о единоличности этой
власти в более поздний период. Видимо, у латинов царская власть была единолич¬
ной и наследственной, передаваясь по старшей линии. Ничего другого пока о ней
сказать нельзя.
Монархический период в истории Тирренской Италии оказался далеко не
вечным. Каким образом произошли антимонархические перевороты в этрус¬
ских городах, неизвестно. Однако сами по себе такие перевороты явно имели
место143. В качестве высшей власти преемником царя был зилат (zilaG)144. Сама
должность называлась zil%, и это название происходило, вероятно, от глагола zil,
что означало «править». Этот термин встречается в этрусской эпиграфике как
с уточняющим определением, так и без него. В последнем случае речь явно идет
о высшем должностном лице. Его должность была временной, скорее всего го¬
дичной, и эпонимной: по его имени обозначался год. Возможно, что он обладал
не только гражданскими, но и в какой-то степени религиозными полномочия¬
ми. В Тарквиниях иногда встречаются два зилата. Может быть, это говорит о кол¬
легиальности этой должности. Но в таком случае возникает вопрос о возможно¬
сти распространить тарквинийскую ситуацию на другие этрусские города-госу¬
дарства. Зилатами назывались и лица, руководившими какими-либо конкрет¬
ными делами. Так, был зилат, возглавлявший непосредственно городское управ¬
ление, или зилат, руководивший отрядами юношей. Имелся зилат, возглавлявший
коллегию шаги145.
142О древней диархии: Коптев, 2007, 67-69.
143Entstehung... 2006, 78.
144 Существует мнение, что именно зилат, а не лукумон было титулом этрусских царей: Becker,
2013, 307. Это, как уже отмечалось, противоречит недвусмысленным сообщениям Сервия. Впрочем,
надо подчеркнуть, что сведения о государственном аппарате этрусских городов скудные и отрывоч¬
ные, должности упоминаются преимущественно в эпитафиях и в далеко не всегда ясном контексте.
Поэтому описание этрусской административной системы в огромной степени гипотетично. Becker,
2013, 309; Entstehung... 2006, 124, 279-280; Hadas-Lebel, 2014, 108-109.
145Робер, 2007, 99-101; Тюийе, 2011, 161-162; Pallottino, 1988, 303; Entstehung... 2006, 77, 88,
92-93, 119-122, 277-279; Wallace, 2008, 124; Fracchetti, 2012, 156-157; Becker, 2013, 309.
116
Термином таги (сама должность называлась marunuch) обозначался целый ряд
должностей, находившихся ниже зилатата146. Круг их обязанностей точно неиз¬
вестен, но карьера этрусского аристократа часто начиналась именно с должности
таги. Предполагается, что один из шаги занимался в основном юридическими
вопросами, хотя, кажется, у этрусков имелся и специальный судья — uhtur147.
В этрусской эпиграфике засвидетельствован eisneve, и предполагается, что к нему
перешли сакральные полномочия бывшего царя148. Однако сама эта должность
не была особенно значительной, ибо в карьерном списке аристократа она зани¬
мает место много ниже поста зилата. Ниже зилата стоял и macstreve. Характер
этой должности неизвестен. Предположение, что речь идет о командующем ар¬
мией основано только на созвучии с латинским magister и уверенностью в заим¬
ствовании ее то ли римлянами у этрусков, то ли этрусков у римлян149. Наряду
с зилатом существовал еще ригв (или ригбпа). Это тоже была какая-то высокая
должность, которую мог занимать и зилат150. Так, например, некий Ларт Туте,
который несколько раз был зилатом, однажды был pur0151. Видимо, речь шла
о должности экстраординарной, которую мог занять зилат в каких-то исключи¬
тельных случаях152.
Наряду с должностными лицами разного ранга в этрусских городах существо¬
вал совет, который римляне называли сенатом, а этруски сеуапа. В некоторых
случаях встречается термин ceyasietur с окончанием, выражающим идею коллек¬
тивности. По-видимому, речь идет о сословии. Римские авторы часто говорят об
этрусских principes, осуществлявших реальную власть в этих государствах (напри¬
мер, Liv. VI, 2, 2; X, 13, З)153. Уже говорилось о роскошных гробницах этрусских
аристократов в период существования монархий. Позже роскошь гробниц умень¬
шается. Значительное место в некрополях занимают более скромные могилы154.
Видимо, власть переходит к более широкому кругу аристократии, соперничавшей
с прежней, родовой. И эта новая знать концентрируется уже не в своих сельских
«доменах», а в столичном городе.
Никаких прямых сведений о существовании народного собрания в этрусской
эпиграфике нет. В некоторых случаях археологи выявили какое-то пространство,
которое могло служить для собрания там людей, но поскольку оно примыкает
|46Тюийе, 2011,160-161; Pallottino, 1988,303-304; Entstehung... 2006,124,279-280; Wallace, 2008,
124-125; Fracchetti, 2012, 156-157; Becker, 2013, 310. Иногда предполагается чисто религиозный
характер этой должности: Робер, 2007, 101; Thomson de Grummond, 2006, 34.
147Entstehung... 2006, 120.
148 В Этрурии засвидетельствован и собственно жрец — cepen: Fracchetti, 2012,158. Каковы были
взаимоотношения этих лиц, неизвестно.
149 Робер, 2007, 101; Fracchetti, 2012, 158.
150Pallottino, 1988, 296, 303; Becker, 2013, 309.
151 Pallottino, 1988,416.
152 Старое предположение, что ригбпа являлся высшим должностным лицом всего Этрусского
союза, о котором пойдет речь позже, основывалось на созвучии с должностью претора 12 (или 15)
народов Этрурии, засвидетельствованной в эпоху Римской империи. Сейчас ясно, что это мнение
было ошибочно.
153 Греческие авторы использовали термин Suvaxoi или Suvaxcbxaxot (например, Dion Hal. Ill, 59, 4),
что выражает то же самое понятие.
|54Тоге1Н, 1999, 101-103.
117
к храму, то очень возможно, что здесь устраивались игры и религиозные церемо¬
нии, а не собиралось народное собрание. Между тем, наличие этого органа чрез¬
вычайно важно для решения вопроса о сущности этрусского города-государства:
можно ли его называть полисом, который являлся не только городом, но и граж¬
данским коллективом, воплощенным в качестве суверенной власти именно в на¬
родном собрании, каково бы ни было его реальное значение. Само по себе отсутствие
таких сведений неудивительно. Хотя этрусских надписей насчитывается уже
с десяток тысяч, среди них нет каких-либо исторических либо законодательных.
Это преимущественно эпитафии, посвящения, подписи изготовителя вещи или ее
собственника (типа «такой-то сделал для такого-то» или «я принадлежу такому-
то»)155. Естественно, что в таких надписях упоминаний собрания содержаться и не
может. Разумеется, это не означает априорно отсутствие собрания. В античной
традиции можно, пожалуй, найти одно прямое указание на существование народ¬
ного собрания. Дионисий (V, 3, 2) рассказывает, что свергнутый римский царь
Тарквиний Гордый явился в Тарквинии с просьбой о помощи и для начала дал
дары властям (та твАт|), а затем введен в народное собрание (ёккА.г|сиа), которое и
постановило направить в Рим послов. Если верить этому рассказу, то надо признать
существование народного собрания как высшего политического института, имев¬
шего полномочия заниматься внешней политикой. Но в какой степени все детали
этого рассказа достоверны, сказать трудно. И если они достоверны, то можно ли
распространить ситуацию в Тарквиниях на другие города?
Этруски называли город-государство spura, а непосредственно город (может
быть, даже не только столичный) — meGlum156. Это говорит о том, что они пони¬
мали различие между городом как типом поселения и государством, одноименным
со столицей. По поводу термина spura идут споры. Одни исследователи считают,
что речь идет и о гражданском коллективе, другие — о городе и его округе в чисто
территориальном смысле. С другой стороны, некоторые ученые признают в тер¬
мине тех rasnal именно республику в более позднем римском понимании или же
демократия в ее греческом восприятии, т. е. власть народа157. В таком случае rasna —
populus, т. е. народ, гражданский коллектив. Больше данных дают римские писа¬
тели. По их словам, население городов делилось на трибы, курии и центурии. Они
дают римские обозначения этих подразделений, но несомненно, что при этом ис¬
пользовались этрусские источники158. Возможно, этрусским эквивалентом этих
терминов был tu0i(na)159. При отсутствии прямых данных эти косвенные сведения
говорят скорее о существовании гражданского коллектива в этрусских городах-
государствах. При этом, однако, возникает вопрос об объеме этого коллектива.
Охватывал ли он все коренное свободное население или только местную знать?
Убедительного ответа на этот вопрос пока нет.
155 Maras, 2012, 103.
l56Aigner-Foresti, 2003, 99; Entstehung... 2006, ПО, 117, 280-281; Becker, 2013, 314
157Entstehung... 2006, 120-121; Poccetti, 2012, 73-74; Hadas-Lebel, 2014, 109-111. Существует
предположение, что латинское res publica является калькой с этрусского тех rasnal: Hadas-Lebel, 2015,
38-40.
158 Так, Фест прямо ссылается на этрусскую «книгу ритуалов».
159 Fracchetti, 2012, 156.
118
То, что реальная власть в этрусских городах принадлежала аристократии, со¬
мнений нет. Этот круг был, вероятно, более широким, чем в предшествующий
период, но охватывал все же меньшинство населения, составляя группу «господ».
Возможно, именно они и подразумевались под термином cexasietur. Римские авто¬
ры называли их principes. Этрусские аристократы, начиная с конца VIII в., имели
два имени — личное и родовое, что подчеркивало их принадлежность к опреде¬
ленному и, естественно, знатному роду160. Впрочем, не исключено, что позже такая
ономастическая система распространилась и на неаристократические слои насе¬
ления161. Некоторые знатные роды надолго фактически узурпировали власть, неза¬
висимо от формального способа ее приобретения. Так, в течение относительно
долгого времени власть в Тарквиниях принадлежала роду Спуринна. В Вейях
долгое время ведущую роль играл род Тулумна (Толумниев)162.
Этрусские аристократы не допускали в свой круг не только «простых людей»,
но и богатых иностранцев. Какой-то процент населения составляли те, кого
условно (по аналогии с афинским обществом) можно назвать метеками. Они
могли быть выходцами как из других этрусских городов, так и из неэтрусских
общин и даже из-за моря. Так, в Тарквиниях известен некий Rutile Hipucrates,
который, судя по второму имени, был греком или, учитывая первое этрусское
имя, скорее, сыном грека163. В Вейях жил Тит Латин, явно пришелец из какого-то
латинского города164. Большое количество умбров, сабинов, латинов, а также
уроженцев других этрусских городов проживало в Вольсиниях165. Многие из них
имели имена, происходившие из этниконов (напр., Keltie, Latine, Umre, Sapice
и др.)166. Сохранение таких имен говорит об их относительной чуждости мест¬
ному населению. Как и афинские метеки, такие люди могли довольно долго,
порой поколениями, жить в этрусском городе, приобрести значительное богатство
и даже вступить в брак с представителем (представительницей) местной знати,
но сами в эту знать не входили и поэтому никаких шансов занять какое-либо
место в административной системе не могли. Таким был коринфянин Демарат,
живший в Тарквиниях167. Упомянутый Рутилий Гиппократ достиг довольно вы¬
сокого положения168, но в ряды местной городской аристократии едва ли вошел.
Хотя в этом правиле по каким-то (нам неизвестным, но в каждом отдельном
случае явно уникальным) причинам могли быть исключения, правило было об¬
щим. Так, в Вольсиниях, судя по эпитафиям, в которых нет ни патронимика,
ни упоминания кокой-либо должности, ни один из «метеков» не принадлежал
l60Fracchetti, 2007, 113-114.
161 Робер, 2007, 104-106; Cels-Saint-Hilaire, 1995, 56-57; Rendeli, 2007, 232.
162 Pallottino, 1988,214,223-224.
163 Poccetti, 2012, 68-69; Sannibale, 2014, 20; Bourdin, 2017, 108.
164 Momigliano, 2008, 100; Bourdin, 2017, 107.
165 Steingraber, 2010, 15, 26-28; Bourdin, 2017, 107-108.
166 Bourdin, 2017, 108.
167 Мы исходим из признания историчности Демарата. Но даже если признать эту личность мифи¬
ческой, сама ситуация этого богача, который и сам, несмотря на брак с тарквинийской аристократкой,
и его сыновья, тоже женившиеся на знатных тарквинийках, в политическую элиту этого города вой¬
ти не смогли, представляется типичной.
168 ТогеШ, 2012, 132-134.
119
к местной знати169. Только в эмпориях, как кажется, такие «метеки», группиру¬
ющиеся вокруг своих храмов, могли иметь какие-то политические права в суще¬
ствующих там (если они, действительно, существовали) храмовых общинах.
По традиции, вместе с Демаратом в Этрурию переселились некоторые ремеслен¬
ники, в том числе художники, с деятельности которых якобы и началось украшение
всей Этрурии (Strabo V, 2,3; Plin. XXXV, 16; 152). Это, несомненно, преувеличение,
поскольку художественное ремесло начало развиваться в Этрурии гораздо раньше,
но именно в середине VII в., т. е. тогда, когда, по традиции, в Тарквиниях поселился
Демарат, начался новый этап в истории этрусского искусства170. С другой стороны,
это предание отражает наличие греческих мастеров в этрусских городах. Одним из
таких мастеров мог быть Аристонот, создавший и расписавший кратер, найденный
в Цере171. Имеются и другие свидетельства проживания в этрусских городах людей
чужеземного происхождения172. Наряду с чужеземными ремесленниками здесь жили
и местные. Эти люди, не входя в состав правящей аристократии, представляли собой
«средний класс»173. Его состав явно был более широким. К нему должны были от¬
носиться потенциальные или бывшие гоплиты, составлявшие фалангу, о которой
пойдет речь немного ниже. Частью этого класса были и торговцы174. Сведений о по¬
литическом положении этого «класса», к сожалению, пока нет. Можно лишь говорить,
что если в этрусских городах существовало народное собрание, то граждане, отно¬
сившиеся к «среднему классу» должны были принимать в нем участие.
Определенную группу населения составляли etera. Хотя точное значение этого
термина спорно, ясно, что речь идет о какой-то группе неполноправного населе¬
ния175. Вероятнее всего, это были лично свободные люди, находившиеся, однако,
в зависимости от какого-либо аристократа. В отличие от граждан они имели толь¬
ко одно имя и могли использоваться как в личном услужении, так и в качестве
воинов в дружинах аристократов. По-видимому, от etera надо отличать тех людей,
которых римляне называли sodales, содалии. Римляне приравнивали их к греческим
гетерам (Dig. 47, 22, 4). Они объединялись вокруг какого-либо аристократа, под¬
чинялись ему, но не были от него лично зависимыми176. Наконец, в этрусском обще¬
стве отмечены рабы, которых они, видимо, называли 1е0е, и какие-то люди, опре¬
деляемые как lautni (женская форма lautniGa)177. По поводу последних существуют
сомнения, были ли они вольноотпущенниками или какой-то привилегированной
группой рабов. Само слово lautni связано с термином lautn — семья. Поэтому
вполне возможно, что речь все же идет о вольноотпущенниках, оставшихся члена¬
ми семьи на правах ее младших членов178. Надо заметить, что Дионисий Галикар¬
169 Steingraber, 2010, 26-28.
l70D’Acunto, 2013, 154-157.
171 Briquel, 1999, 87; Torelli, 2012, 134.
172Torelli, 2012, 132-135.
173Aigner-Foresti, 2003, 102.
174 Steingraber, 2010, 15.
175 Робер, 2007, 112-113; Pallottino, 1988,289.
176 Maras, 2010, 195-196.
177 Робер, 2007, 107-109; Benelli, 2013, 378.
178Pallottino, 1988, 289; Fracchetti, 2012, 158; Benelli, 2013, 378-379.
120
насский называл этрусских рабов пенестами. Так назывались рабы в греческой
Фессалии, которые юридически принадлежали не отдельному рабовладельцу, а всей
общине. По-видимому, в Этрурии существовала именно такая форма рабства.
Но она явно была не единственной. В этрусских надписях встречается упоминание
раба с указанием его владельца179, что ясно свидетельствует о существовании ин¬
дивидуального рабства.
Когда произошел переход от монархической власти к республиканским инсти¬
тутам, сказать трудно. Большинство надписей, содержавших титулы и названия
магистратур, относятся уже к относительно позднему времени, как и подавляющее
большинство этрусских надписей вообще. Поэтому говорить об эволюции этрусской
политической системы довольно трудно. Но ясно, что началась она довольно рано.
Первое упоминание зилата относится к концу VII в. Появилось оно на периферии
этрусского мира, но это не значит, что республиканские институты родились на
окраине, а только потом распространились на все этрусские города-государства.
Археология показывает, что в середине VI в. был радикально перестроен, а в тре¬
тьей четверти VI в. насильственно разрушен дворец в Мурло180. В том же веке такая
же участь постигла дворцы в Аквароссе и Вейях181. В начале V в. был перестроен
монументальный комплекс в Тарквиниях182. Во второй половине VI в. перестраи¬
вается центр Вей183. С рубежа VII-VI вв. исчезают богатейшие многокамерные
аристократические гробницы, вместо которых появляются более скромные фамиль¬
ные могилы184. Приблизительно в это же время появляется и термин spura. Видимо,
в это время и начинается замена монархий олигархическими республиками. Этот
процесс, видимо, был не одномоментный, и в разных городах-государствах он мог
проходить в разное время. Но везде он завершился ликвидацией власти лукумона185.
Монархия исчезла и в латинских городах, хотя как и когда это произошло, тоже
неизвестно. Только по поводу Альбы Лонги существует предание, что после неожи¬
данной смерти царя Клуилия во время войны альбанцы, находившиеся в лагере,
избирают вместо него диктатора Меттия Фуфетия (Liv. I, 23, 4; Dion. Hal. Ill, 4,
4-5,4). Две должности — царь и диктатор — выступают как противоположности186.
Судя по дальнейшему рассказу, полномочия диктатора были только военными и
внешнеполитическими. По-видимому, различны и источники их власти: проис¬
хождение у царя и избрание воинами у диктатора. Позже, когда последний римский
179Benelli, 2013,379.
l80Sannibale, 2013, 120: Briquel, 2017, 115.
181 Briquel, 2017, 111, n. 5,115.
182Bongji Jovino, 1989-1990, 686.
l83Bartoloni, 2006, 58.
|84Тюийе, 2011, 115-116; Steingraber, 2013, 550; Bartoloni et alii, 2013, 136; Bradley, 2015, 95-97.
185 В надписях Тефарие Велианаса, о котором пойдет речь немного позже, этрусскому zilat соот¬
ветствует финикийское mlk, т. е. царь. Однако сейчас можно считать установленным, что в финикий¬
ском тексте этим словом выражено не наличие царского титула, а идея правления: Entstehung... 2006,
91-92.
186 Об этом пишет Ливий, противопоставляя гех и dictator. Дионисий Галикарнасский не называет
Клуилия царем, но говорит о нем как об облеченном высшей властью, но и он характеризует избран¬
ного Меттия Фуфетия иначе, чем Клуилия, называя его тоже диктатором (атратг|у6<; сштажратшр).
В любом случае юридические позиции Клуилия и Меттия Фуфетия различны.
121
царь сумел установить свою гегемонию в Лации, он имел дело не с местными
царями, а с аристократическими лидерами отдельных городов. Скудные сведения
о политической структуре этих городов позволяют говорить о существовании в них
советов (consilia publica) или сената (senatus), где заседали «первые граждане»
(primores), т. е. местные аристократы. Они же подразумеваются под словами pro-
ceres, principes, primores. Они противостояли основной массе (multitudo). Перед
нами, несомненно, республики, власть в которых принадлежала узкому кругу
знати, а иногда даже одному роду. Так, вероятно, сложилось в Тускуле, одном из
ведущих городов Лация, бывшего долгое время соперником Рима. Однако аристо¬
кратические группы, теперь оказавшиеся у власти в латинских городах, были,
вероятно, другие, чем прежние, и их круг был все же более широким. В Лации, как
и в Этрурии, исчезают относительно пышные гробницы старой знати, заменяясь
более скромными захоронениями187. В Лации также выделяются центральные го¬
рода и подчиненные им поселения188
Таким образом, политическое развитие Этрурии и Лация шло в одном направ¬
лении — от монархии к олигархической республике. Это было временем форми¬
рования так называемого «раннего государства»189
Хотя политическое развитие шло в этом общем направлении, оно было далеко
не прямолинейным. Очень важным фактором политической эволюции явилось по¬
явление и распространение фаланги. В фаланге создавались иные отношения
между воинами, чем в дружине аристократа, и это не могло не повлиять и на от¬
ношения в мирное время. На первый план выдвигается воин, принадлежавший
к «среднему классу»190. Однако, несмотря на широкое распространение фаланги,
некоторые аристократы сохранили свои дружины, в которые входили, вероятнее
всего, люди, зависимые от них — etera. Такой предводитель мог называться zilaG
eterau. Но поскольку такие дружины уже не являлись главной военной силой дан¬
ного государства, их вожди порой уходили из родного города. В результате появились
отряды таких «свободных» профессиональных военных, которые могли наняться
на службу любому правителю или государству191. Конечно, в случае необходимости
они могли служить и своей родине. Но главная черта таких отрядов — их полная
независимость от конкретного государства. Таким был, например, отряд братьев
Вибенна из Вульчи или подобная дружина рода Хаспна из Ветулонии192. Возможно,
те добровольцы, которые принимали участие в войнах, когда их государство оста¬
валось нейтральным, были именно такими отрядами.
Подобные дружины могли использоваться для захвата власти в том или ином
городе. Порой сами граждане под давлением либо внутренних распрей, либо внеш-
187 Bradley, 2015, 98.
188 Amoroso, 2016, 90.
l89Alessandri, 2016, 76-77.
1,0 Тюийе, 2011, 105-108; Briquel, 1999, 196-200; Aigner-Foresti, 2003, 79; Torelli, 2008, 35-36;
D’Acunto, 2013, 158.
191 Ученые часто называют их на манер итальянских военных профессионалов эпохи Возрождения
кондотьерами.
,92Тюийе, 2011, 108; Briquel, 1999, 199-203, 210-211; Poucet, 2002, 171-173; Aigner-Foresti, 2003,
104-105; Ampolo, 2009, 25; Warden, 2013, 358.
122
ней угрозы вверяли власть единоличному правителю. Так произошло в Вейях
в конце V в. до н. э., где в обстановке политической смуты, вызванной непрекра¬
щающимся распрями в аристократической среде, был избран такой властитель (Liv.
V, 1, 3). Столетием раньше власть в Клузии оказалась в руках Порсенны, который
сумел на некоторое время подчинить себе также некоторые этрусские города и Рим
и пытавшийся подчинить себе также Лаций, но потерпевший при этом поражение193.
Около 500 г. Цере оказались под властью Тефарие Велианаса194. И в Цере, и в Клу¬
зии захват власти новыми правителями сопровождался перестройками городских
центров. Иностранцы, в том числе римляне, порой называли таких правителей
царями, но они отличались от древних царей. Их скорее надо сравнить с гречески¬
ми тиранами. Тот же Тефарие Велианас, которого карфагеняне называли mlk (царь),
занимал пост зилата195. Следовательно, формально он возглавлял республику.
Сейчас раскопана гробница фамилии старинного знатного рода Велиана в Цере,
относящееся к одному поколению до Тефарие. Там же имелись погребения явно
зависимых от этой фамилии людей, видимо, тех же etera или, скорее, sodales. По-
видимому, опираясь на них, Тефарие сумел добиться своего избрания зилатом,
чтобы затем не уйти со своего поста, а продолжать править Цере196. Сколь долго
продолжался период таких «тираний» в этрусских городах, неизвестно197. Но ха¬
рактерно, что другие этрусские города отказались помочь Вейям во время их по¬
следней войны с Римом именно под предлогом ненависти к единоличной власти,
там установленной (Liv. V, 1,6). Видимо, к рубежу V-IV вв. до н. э. в большинстве
этрусских городов прочно установился республиканский строй.
Претерпевал ли подобные зигзаги путь латинских общин, неизвестно. Ведущим
деятелем Тускула и даже всего Лация в последние десятилетия VI в. до н. э. был
Октав Мамилий198, претендовавший на происхождение от Телегона, сына Одиссея
и Кирки (Liv. I, 49, 9; Dion Hal. IV, 45, I)199. Если учесть, что сам Тускул считался
основанием Телегона (Ovid. Fasti III, 92; IV, 72; Sil. It. VII, 692-693), то ясно, что
роль рода Мамилиев в городе была очень большой. Судя по рассказам античных
писателей, Октав играл очень важную роль в жизни Тускула, но его официальное
положение ни один автор не называет, предпочитая такие выражения, как princeps
l93Jannot, 1988. Vol. 100,2. Р. 601,607; Eckstein, 2006,125-126; Ridgway, 2008а, 668; Di Fazio, 2013,
199; Martinez-Pinna, 2013b, 43—44.
194Torelli, 2012, 201-202; Becker, 2013, 307-308.
195 Вопрос о титулатуре Тефарие Велианаса еще далеко не ясен: Fracchetti, 2012, 156; Hadas-
Lebel, 2014, 114-117; Martinez-Pinna, 2015-2016, 224-227. Существуют и другие предположения
(напр., Wikander, 2008, 81-83). Но все согласны, что Тефарие был реальным правителем Цере, но не
царем.
196 Maras, 2010, 195-196; Maras, Walles, 2015, 20; Martinez-Pinna, 2015-2016, 227-228.
197 В Цере власть Тефарие или его потомков была свергнута приблизительно в 480-475 гг., а сама
фамилия явно была изгнана из города: Maras, Walles, 2015, 20. Но был ли это единичный эпизод по¬
литической борьбы или отражение общего процесса, сказать трудно.
198 Во всех источниках его называют Октавием, но существует очень убедительное предполо¬
жение, что личным именем Мамилия было все же Октав подобно Дециму или Квинту: Cornell,
2008, 254, п. 8.
199 Позже, когда Мамилии стали римскими гражданами и занимали в Риме видное положение,
на монетах, чеканенных членами этого рода, появляется фигура Одиссея, а в Тускуле стояла статуя
Телегона: Ogilvie, 1970, 199.
123
(первый человек) или dux (вождь), или же (в греческом варианте) известнейший —
ёлкрауёашто<; (Liv. I, 49, 9; Flor. I, 5, 1; Dion. Hal. IV, 45, 1). Только его потомок
Люций Мамилий назван диктатором (Liv. Ill, 18, 2). Однако должность диктатора
в латинских городах не имела такого чрезвычайного и всеобъемлющего значения,
как в Риме. Это был просто единоличный (пожизненный или временный, неизвест¬
но), но ни в коем случае не наследственный правитель города-государства. Возмож¬
но, положение Октава Мамилия официально оформлено не было, что не мешало
его фактической власти. О существовании же дружин, наподобие этрусских, гово¬
рить, вероятно, можно. Такой дружиной являлся отряд так называемых содалиев,
возглавляемый Публием Валерием. Еще раньше в Риме были такие отряды сода¬
лиев у будущего царя Тарквиния Гордого, которые они использовал для захвата
власти, а затем у его сыновей200. И позже аристократические дружины, состоявшие
из сородичей и клиентов, существовали у римлян. По-видимому, подобные «частные
армии» существовали и в других латинских городах. Другим видом таких отрядов
могли быть группы юношей, объединившихся вокруг не главы рода, а популярного
и успешного воина, как это произошло, по традиции, в Габиях, где такой отряд
сгруппировался вокруг якобы перебежавшего в Габии Секста Тарквиния (Liv. I,
54, 2). Вновь видим сходство политического развития между Лацием и Этрурией.
Существовал ли монархический период в политической истории Кампании,
неизвестно. Во всяком случае, можно говорить, что там довольно рано выделяют¬
ся отдельные роды, на какое-то время монополизировавшие политическую власть.
Таким родом были, например, Аминеи в Капуе. Они стремились обосновать свое
ведущее положение и идеологически, став вести свое происхождение от якобы
пришедших с Балканского полуострова пеласгов. Это отделяло их от остального
населения, позволяя еще более сплотиться.
ОБЪЕДИНЕНИЯ И СОЮЗЫ
Возникшие и возникающие города-государства становились основными ячей¬
ками социально-политического бытия местного населения. Они, естественно, со¬
перничали друг с другом. Однако ощущение своего этнического, общекультурно¬
го и особенно религиозного родства несомненно существовало201. Возникает
этно-политико-религиозная общность, которую римляне называли nomen — nomen
Etruscum, nomen Latinum202.
Существование Этрусского союза бесспорно. Первые сведения о нем относят¬
ся к 481 г, а тот факт, что представители различных этрусских городов собирались
в святилище Вольтумны около Вольсиний, впервые засвидетельствован в 434 г.
(Liv. IV, 23, 5). Но очень сомнительно, что такой союз возник столь поздно. Кос¬
венным свидетельством возникновения союза могло бы быть распространение на
всей территории Этрурии, начиная с VIII в. до н. э., единообразной ориентализи-
200 Об этом подробнее речь пойдет в другом месте.
201 Warden, 2013,355-362.
202 Понятие nomen в латинском языке очень широкое. Но в данном случае речь идет об одном его
значении — этно-политико-религиозной общности.
124
I
рующей культуры, в то время как ранее существовали только локальные центры.
Ливий (I, 8, 3) утверждал, что этрусские города сообща избирали царя, т. е. главу
всего союза. Использование римским историком слова гех может говорить о суще¬
ствовании Этрусского союза в монархическую эпоху203. Исследователи также об¬
ращают внимание на этрусский миф, рассказывающий, что пророк Таг дал свои
предписания лукумону Тарквинию и еще 11 лукумонам Этрурии204. В этом мифе,
возможно, отразилось существование союза нескольких этрусских городов в от¬
даленное время и первенство Тарквиний в нем. Очень возможно, что именно
Тарквинии и были в то время центром союза205.
Позже, однако, центром союза было выбрано святилище Вольтумны около Воль-
синий (Liv. IV, 23, 5)206. Ливий (X, 37,4) называет Вольсинии одним из глав (capita)
Этрурии. В качестве caput Etruriae Вольсинии появляются у Валерия Максима (IX,
l(ext), 2). Возможно, что именно в результате превращения Вольсиний в центр
Этрусского союза связана и его трансформация из сравнительно незначительного
поселения в крупный не только политико-религиозный, но и экономический центр207.
Но, вероятнее всего, оно было расположено не на территории этого города-государ¬
ства, а на нейтральной территории у его границ208. Можно предположить, что в ходе
борьбы за гегемонию в Этрурии лидеры ее городов решили сделать центром союза
святилище, не связанное ни с каким конкретным государством. Что касается само¬
го бога Вольтумны, то его сущность вызывает споры. Многие ученые полагают, что
это имя в действительности — местное прозвище верховного бога Тинии209. По мне¬
нию других исследователей, Вольтумна — бог кругооборота времени и, соответ¬
ственно, деления года на составные части — 12 месяцев, что находит соответствие
в 12 городах — членах Этрусского союза. С другой стороны, будучи, как полагают
эти ученые, богом начала и конца, он обеспечивал благополучное существование
203 Fracchetti, 2012, 154.
204 Немировский, 1983, 108.
205 Briquel, 2012, 52, п. 50.
206 Becker, 2013, 317. Сравнительно недавно была высказана точка зрения, что центром Этрусско¬
го союза так и остались Тарквинии, и именно там и находилось святилище Вольтумны: Palmucci,
2011, passim. Однако это противоречит наличной традиции и едва ли может быть принято.
207Della Fina, 2010, 50-52. Археология показывает, что экономический подъем Вольсиний начал¬
ся уже в VI в. Если эти два явления — выбор Вольсиний в качестве центра союза и экономическая
трансформация, —действительно, связаны, то становление Вольсиний как федерального центра надо
все же отнести не к последней четверти V в., как одно время предполагали (Jannot, 1988,606), а к го¬
раздо более раннему времени.
208 Было высказано мнение, что остатком этого святилища являлся дворец в Мурло. Но этот ком¬
плекс был разрушен, а святилище Вольтумны продолжало существовать даже в эпоху Поздней
Римской империи. Большинство этрускологов считают комплекс в Мурло скорее политическим, чем
религиозным центром. Другое предположение состоит в том, что Мурло мог быть центром не всего
Этрусского союза, а лишь лиги северных городов, какое-то время противопоставлявших себя южно¬
му объединению. Но эта точка зрения очень мало обоснована: Briquel, 2017, 115. Еще один «пре¬
тендент» на роль союзного святилища — Кампо делла Фьера недалеко от самих Вольсиний, где
обнаружены остатки храма, а также терракотовых статуй и рельефа: Becker, 2013,317; Stopponi, 2013,
526-548. Предполагается даже, что найдена резиденция главы союза: Stopponi, 2013, 547. Но это
место находится слишком близко от Вольсиний и едва ли может претендовать на нейтральное по¬
ложение. Так что вопрос о точном местонахождении святилища Вольтумны еще не решен, хотя от¬
казываться от предложенной локализации пока тоже не стоит.
209Тюийе, 2011, 148; Aigner-Foresti, 2003, 116; Briquel, 2012, 56-58.
125
союза в течение всех веков существования этрусков как этноса. Окончательно решить
этот вопрос пока невозможно. Вероятнее всего, что представление о Вольтумне как
о главном боге Этрурии (Var. L. L. V, 46) возникло уже после того, как его святили¬
ще стало общесоюзным210. Некоторые специалисты полагают, что выдвижение или
создание святилища Вольтумны в качестве центра Этрусского союза могло произой¬
ти в V в., т. е. приблизительно тогда, когда об этом сообщает античная традиция211.
Но сам союз вполне мог существовать и много раньше.
В то время, о котором сообщают античные авторы, в союз входило 12 городов.
Но многие этрускологи полагают, что, во-первых, это число сложилось не сразу,
а во-вторых, уже после его канонизации список городов мог изменяться в соответ¬
ствии с историческими условиями, так что одни города могли быть из него исклю¬
чены, а другие, наоборот, включены. По словам Сервия (Aen. X, 172), позже, чем
остальные двенадцать народов Этрурии, была создана Популония. Поскольку
в действительности Популония возникла довольно рано212, в этом сообщении, ви¬
димо, отражен факт, что этот город в союз не входил и мог быть принят в него
только после разрушения Вей римлянами ради сохранения сакрального числа
«двенадцать»213. Вполне возможно, что первоначально союз включал не 12, а 10 го¬
родов. Но в конечном итоге все же цифра 12 стало канонической и получила опре¬
деленное религиозное обоснование., Этрусский союз охватывал все города соб¬
ственно Этрурии. Если слово rasna означало этрусков как народ, то союз имел
определенные границы, отделявшие его от соседей, ибо в пограничном этрусском
городе Перузии была найдена надпись, упоминавшая tular rasnal — границу rasna214.
Когда бы Этрусский союз ни возник, он был в значительной степени религиоз¬
ным объединением. На его ежегодных собраниях избирался жрец Вольтумны,
который на время своего служения считался верховным жрецом всего союза, пред¬
седательствующим на ежегодных играх (Liv. V, 1, 5)215. Каковы были его общесо¬
юзные функции, кроме руководства играми, неизвестно, но сама эта должность
считалась очень почетной, и за ее обладание порой шла нешуточная борьба, в ко¬
торой претенденты могли использовать даже насилие. Но одними религиозными
функциями союз не ограничивался. На его собраниях, кроме лидеров общин и их
свиты, встречались самые разные люди, в том числе торговцы, так что эти собрания
могли играть роль ежегодных ярмарок216. Это придавало союзу некоторое эконо¬
мическое значение.
Еще важнее было то, что на этих собраниях обсуждались различные политические
вопросы, особенно вопросы войны и мира. Решения, которые там принимались,
не были обязательными для всех городов, которые могли спокойно их игнорировать.
210Briquel, 2012, 55.
211В истории Этрусский союз появляется в 434 г. (Liv, IV, 23, 5), но из его сообщения видно, что
союз к этому времени был установившимся институтом.
212Популония существовала, по крайней мере, с IX в.: Milletti, 2015, 69; Biagi et alii, 2015, 46.
213Тюийе, 2011, 145; Becker, 2013, 317, 320.
2HBecker, 2013, 315.
215Briquel, 2012, 53-54; Fracchetti, 2012, 155. Этрусское название этого жреца неизвестно. Ливий,
упоминавший эти выборы, называет его латинским словом sacerdus.
216Garcia Morcillo, 2013, 248-249.
126
Так, например, если верить Дионисию (III, 51,4), после принятия этрусками решения
о поддержке латинов в войне с Римом только пять городов это решение выполнили.
Характерно, что таких значительных городов, как Цере или Тарквинии, среди этих
пяти не было. Однако авторитет таких общих решений был все же высоким, и их
игнорирование приносило определенный моральный ущерб. Собиравшиеся в свя¬
тилище Вольтумны этрусские лидеры избирали не только жреца, но, по-видимому,
и высшее должностное лицо союза. Ливий (I, 8, 3) упоминал об избрании двенадца¬
ти народами Этрурии одного царя (regis singuli). Сервий (Aen. VIII, 475) говорил
о двенадцати этрусских лукумонах, которых возглавлял один из них. Может быть,
это и был «светский» лидер союза, действовавший наряду с жрецом217. Известен
титул zila0 mexl rasnal218. Его понимание зависит от толкования опять же слова rasna.
Сторонники понимания rasna как всего народа считают, что zilaG mexl rasnal и был
главой Этрусского союза. Хотя к такому пониманию сейчас склоняется, как кажется,
большинство специалистов, общего (или хотя бы преобладающего) мнения на этот
счет все же нет219. Функции такого главы неизвестны. Существует предположение,
что если собрание союза принимало решение об общей войне, то этот глава, неза¬
висимо от того, как он назывался, возглавлял союзное войско и получал на это
время (по крайней мере, официально) неограниченную власть. Но никаких, даже
косвенных доказательств такому предположению в настоящее время нет.
Наряду с двенадцатиградьем в самой Этрурии (ее часто называют Тирренской
Этрурией) такие же союзы (и тоже из 12 городов, что явно объясняется ставшим
сакральным числом) возникли в Кампании (Кампанская Этрурия) и в долине Пада
(Паданская Этрурия). Проблемы этих двенадцатиградьев тесно связаны с вопро¬
сами об этрусской колонизации в этих регионах и самом возникновении Кампанской
и Паданской Этрурий.
Долгое время в науке принималось, что этрусские города в Кампании возникли
в результате колонизации, причем эта колонизация относилась к VI в. или, самое
раннее, VII-VI вв. до н. э. Те данные, которые свидетельствовали о существовании
на месте этрусских городов поселений и об этрусских предметах, там находимых
(например, керамика буккеро), считали доказательством местных доэтрусских
поселений и доколонизационных связей между Этрурией и Кампанией. Однако
более тщательные исследования последних десятилетий XX и начала XXI в. пока¬
зали, что в Кампании существовали значительные очаги виллановской культуры,
которая в самой Этрурии, как об этом уже говорилось, соответствовала собственно
этрускам220. Как уже говорилось, раскопки показали, что Капуя, ставшая основным
217 Не исключено, что сообщение Сервия, как и упомянутое выше сообщение Ливия, отражает
более раннюю стадию союза, и это может коррелировать со словами Страбона (V, 2, 2), что в древ¬
ности вся Этрурия представляла собой одну сгиоггцш. Как говорилось ранее, в этом рассказе гео¬
графа воспроизведен тарквинийский миф. В сообщениях же Ливия и Сервия нет никакой связи с
Тарквиниями, как, впрочем, и с Вольсиниями. Поэтому кажется более вероятным, что у римских
авторов речь идет о «светском» главе союза, сосуществующим с «религиозным». Конечно, это толь¬
ко гипотеза, и новые исследования, может быть, внесут в этот вопрос свои коррективы.
2|8Немировский, 1983,112; Pallottino, 1988,295; Entstehung... 2006,120-121; Fracchetti, 2012,155.
По мнению Дж. Фраккетти, он мог быть и религиозным главой союза.
219Тюийе, 2011, 43-44; Ргауоп, 1996, 25; Adiego Lajara, 2015-2016, 140.
220Ampolo, 2009, 26.
127
этрусским центром в Кампании, возникла, по крайней мере, в VIII в. до н. э. И нет
никакого разрыва между этим поселением и этрусским городом, якобы возникшим
на его месте в VI или хотя бы VII в. Можно говорить, что этрусская Капуя разви¬
валась беспрерывно с VIII в. Приблизительно тогда же возник и город Понтека-
ньяно. Это, как говорилось выше, — современное название, его этрусское имя
неизвестно, и обнаружен он был уже в последние десятилетия XX в. Возможно
тогда же возникла и Нола, ранее авзонская, но затем ставшая вторым по значимо¬
сти этрусским центром Кампании. Эти города, расположенные на плодородной
кампанской равнине, рано стали не только сельскохозяйственными, но и значитель¬
ными ремесленными и торговыми центрами. С самого начала своего существова¬
ния они поддерживали активные связи с Тарквиниями и Цере, а позже с Вейями.
В середине VII в. связи между этрусскими городами Кампании и собственно
Этрурии интенсифицировались. Может быть, это стало причиной приписывать,
например, основание Капуи именно этому времени, в то время как в реальности
город существовал уже не менее полутора веков. Вступили они и в активные кон¬
такты с греками, и эти контакты укрепились после основания Кимы в непосред¬
ственной близости от Капуи. Раскопки показали огромное количество греческих
сосудов в некрополях этих городов221. В некоторых городах, как, например, в Пон-
теканьяно, существовали и специальные эмпории, в которых наряду с местным
жителями обитали и иностранцы — греки и финикийцы. В отличие от Этрурии,
где такие эмпории находились относительно далеко от самих городов, в Кампании
они располагались внутри городов. С другой стороны, этрусские товары тоже
многочисленны в Киме, и большинство их попало туда явно из кампанских городов.
Это, конечно, не означало, что между греками и кампанскими этрусками не было
конфликтов, но в ранний период истории они нам неизвестны. Трудно также точно
говорить об отношениях этрусков с местным населением. Но ясно, что оски (или
опики, авзоны) жили в этрусских городах. Возможно, что связи между двумя эле¬
ментами населения возникли еще во времена существования виллановской куль¬
туры, и они продолжались поддерживаться и позже.
Несмотря на тесные контакты с греками и осками, ощущение своей культурной,
в том числе языковой и религиозной, идентичности в сравнении с остальным насе¬
лением Кампании, включая греков, привело и в этой области к созданию союза
этрусских городов. На более позднем этапе гегемоном этого союза являлась Капуя
(Strabo V, 4,3; Flor. 1, 11,6)222. Капуя была, пожалуй, единственным городом Кампан¬
ской Этрурии, от которого сохранились следы мифа о его основании. Основание
Капуи приписывалось Капису. Как уже говорилось, рассказы о Каписе противоре¬
чивы. Иногда его делают предводителем самнитов, захвативших Капую и назвавших
по его имени город, который этруски называли Вольтурном. Но большинство авторов
называют его троянцем, хотя и расходятся в определении его места в генеалогии
троянских героев223. В Капуе даже находилась могила Каписа, который почитался
221 Cerchiai, Cuozzo, 2016, 302-307.
222 Залесский, 1965, 79; Pallottino, 1988, 126.
223Minoja, 2012,463-466. В приложении (479-480) даны все источники, говорившие об основании
Капуи Каписом.
128
там как герой-основатель города (Suet. Iul. 81, 1). Когда бы и каким образом ни воз¬
ник миф о Каписе (а этот миф в связи с Капуей был известен уже Гекатею), само его
существование показывает признание особой роли Капуи в Кампании. Поэтому
можно предположить, что Капуя сразу же стала играть роль местной метрополии,
как ее называли более поздние греческие писатели. На границе между территориями
этрусской Капуи и греческой Кимы возникло, возможно, в VI в. федеральное святи¬
лище (Liv. XXIII, 35, З)224. Это было святилище женской богини225. Может быть, это
была Диана Тифатина, главная богиня Капуи226, чей культ стал федеральным.
По другую сторону Апеннин и в долине Пада тоже имелись некоторые очаги
виллановской культуры, которую можно связать с этрусками или, точнее, протоэ¬
трусками. Важнейший такой очаг располагался вокруг Фельзины (будущей Боно-
нии, современной Болоньи), где уже на рубуже VIII—VII вв. появились первые
памятники этрусской письменности227. Но их было там не так много, а в Паданской
долине они явно сосуществовали с более мощными ареалами других культур.
Поэтому о Паданской Этрурии можно с большей уверенностью говорить о ее воз¬
никновении в результате колонизации228. Но и в этой области сравнительно недав¬
ние археологические исследования внесли некоторые изменения. Если раньше
этрусскую колонизацию в этом регионе относили к VI в. до н. э., то теперь ясно,
что этруски там жили, поклонялись своим богам и говорили на своем языке уже,
по крайней мере, во второй половине VII в., а, может быть, и много раньше. В до¬
лине Пада возник ряд этрусских городов. Одни из них могли появиться на месте
более ранних поселений, как, например, Фельзина другие были созданы заново,
как открытый археологами город, названный ими по нынешнему поселению Мар-
цаботто229, возникший в конце VII в. и превратившийся в настоящий город в сере¬
дине VI в.230 Основание Фельзины приписывали то ли непосредственно Тархону,
как иногда всех этрусских городов, то ли Окну из этрусской Перузии (Serv. Аеп.
X, 198-200). Это приписывание основания мифическому герою-ойкисту говорит,
с одной стороны, об относительной древности города, а с другой, о стремлении его
жителей утвердить свою независимость от центров Тирренской Этрурии.
На месте Фельзины, по крайней мере, с IX в. существовали три небольших по¬
селения, одно из которых было, несомненно, виллановским. По-видимому, уже
224 Тюийе, 2011,74.
225 Senatore, 2011, 350-351; Briquel, 2012, 49. Вопрос о существовании Кампанского союза и фе¬
дерального святилища спорен. Отмечается, что до сих пор нет следов наличия в этом святилище
фигуры, подобного «жрецу этрусков»: Senatore, 2011, 354-356. Данные об этом союзе и этом святи¬
лище относятся уже к римскому времени. Поэтому совсем не исключено, что после подчинения
Кампании Риму положение там несколько изменилось. К тому же, отсутствие археологических до¬
казательств на данный момент абсолютно надежными аргументом быть не может. Само святилище,
кажется, пока не раскапывалось и даже, как будто, еще достоверно не локализовано.
226Cerchiai, 2014, 300.
227Ridgway, 2008а, 651-653; Sassatello, Govi, 2013, 252; Haack, 2015, 33; Santocchini Gerg, 2016,
31-35.
228Cp.: Залесский, 1959, 80-85.
229 Этрусское название города ранее реконструировали как Миса или Миена: Залесский, 1959, 96;
Aigner-Foresti, 2003, 121. Сейчас предполагают, что этот город, скорее всего, назывался Кайнуя:
Santocchini Gerg, 2016, 38.
230 Sassatelli, 2014, 99.
129
в VIII в. (во всяком случае, не позже VII в.) они слились в одно поселение, которое
можно сравнить с протогородами Тирренской Этрурии231. Некоторая автономность
(может быть, реальная, а может быть, только мысленная) трех первоначальных
поселений могла сохраниться и после их объединения. На VI в. падает резкое
убыстрение урбанизации всей этой долины. Это, по-видимому, было связано с по¬
явлением в паданской долине новой группы этрусков. В результате трансформи¬
руется Фельзина, превращающаяся в настоящий город, вставший во главе других
этрусских городов этой области232. В это же время возникают и другие этрусские
города, как Марцаботто и Мантуя233. Может быть, новая группа этрусков принесла
с собой легенду об основании города Окном в противоположность уже существу¬
ющему мифу, приписывавшему это основание непосредственно Тархону234. Связь
паданских этрусков именно с городами Северной Этрурии, в том числе явно и
с Перузией, доказывается местной этрусской письменностью, относившейся (за од¬
ним небольшим исключением) к северным, а не к южным, как в Тарквиниях,
этрусским алфавитам235. В Мантуе, отмечалось существование «трех родов» (tres
gentes) внутри местного гражданства. Не исключено, что и Мантуя возникла в
результате подобного синойкизма. В отличие от них Марцаботто с самого начала
был создан как единый город по «правильному» этрусскому обряду и на базе чет¬
кого городского плана, основой которого была система улиц, пересекавшихся под
прямыми углами (ортогональная система)236.
Каковы были отношения паданских этрусков с их соседями, сказать трудно.
Может быть, уже довольно рано в долину Пада начали проникать кельтские пле¬
мена, и с ними местные этруски явно взаимодействовали. Во всяком случае, по¬
явление, как считают лингвисты, именно в северо-этрусских именах морфемы
-alo-, заимствованной из кельтских языков, говорит о таком взаимодействии237. Все
же паданские этруски, как и их кампанские соотечественники, чувствовали свою
особость и, вероятно, объединились в союз, лидером которого стала, скорее всего,
Фельзина. С ней, однако, соперничала Мантуя, тожже претендовавшая на первен¬
ство среди всех «народов» Паданской Этрурии (Serv. Aen. X, 202). Детали полити¬
ческого устройства в паданских этрусских городах и во всем их союзе от нас
ускользают. Но, может быть, неслучайно, что самое раннее упоминание зилата
происходит из этой области. Не исключено, что в Паданской Этрурии традицион¬
ных царей вовсе не было, и власть сразу же находилась в руках избранного долж¬
ностного лица. Однако, если верить Сервию (X, 202), это лицо могло носить (по
крайней мере, в Мантуе) старый этрусский титул лукумона. Само расположение
этрусских городов в долине Пада говорит об их в первую очередь сельскохозяй¬
ственной экономике. Но довольно рано там стало развиваться и местное ремесло,
231 Naso, 2011, 119-121; Sassatelli, 2015, 409^414; Santocchini Gerg, 2016, 37.
232 Тюийе, 2011,59-61.
233 Тюийе, 2011, 68; Santocchini Gerg, 2016. Основание Мантуи тоже приписывалось Окну: Serv.
Aen. 198.
234 Sassatello, Govi, 2013, 254; Sassatelli, 2014, 103.
235 Haack, 2015, 34.
236Тюийе, 2011, 63-66; Sassatelli, Govi, 2013, 260-263; Santocchini Gerg, 2016, 38-39.
237 Poccetti, 2012, 61.
130
а также торговля. Паданские города поддерживали активные связи с Северной
Этрурией, откуда к ним шли металлы. Были установлены контакты и с греками.
Для активизации этих контактов паданские этруски вышли к побережью Ад¬
риатического моря, где к югу и северу от устья реки вскоре после середины VI в.
до н. э. основали Адрию238 (или Атрию, Хатрию) и Спину239. Оба эти города ско¬
ро стали значительными торговыми центрами. Население этих городов было
смешанным, и греки там играли не меньшую роль, чем этруски240. Судя по рас¬
пространению в Спине дорийского алфавита, местные греки происходили, веро¬
ятнее всего, из Коринфа. Через эти города греческие товары, в том числе аттиче¬
ская керамика, проникали в Фельзину и другие города Паданской Этрурии. Хотя
для самих греков верхнеадриатический рынок играл, видимо, второстепенную
роль, для паданских этрусков он был очень важен, ибо давал им возможность
выйти непосредственно к греческому миру с его развитой экономикой, минуя не
только своих «варварских» соседей, но и соотечественников в самой Тирренской
Этрурии.
Так же, как этруски, свое этническое, языковое и религиозное родство ощущали
латины241. Одним из древнейших городов Лация считалась Альба Лонга, а другие
латинские города, включая Рим, рассматривались как ее колонии (Liv. I, 52,2; Dion.
Hal. Ill, 34, 1). Даже еще более древним считался Лавиний, ибо он был основан,
по преданию, самим Энеем, а Альба — его сыном Асканием-Юлом (Liv. 1,1,11; 2,3).
Но Альба уже рано выдвинулась как важный религиозный центр, вокруг которого
объединялись различные латинские «народы» (populi). В Альбе находилось древнее
(по-видимому, восходившее еще к бронзовому веку) святилище Юпитера Лациария
(или Лациара), главного покровителя nomen Latinum242. В этом святилище устраива¬
лись празднества (feriae Latinae)243, служившие символом единства латинов, которые
приносили совместную жертву богу (Dion. Hal. ГУ, 49, 2-3)244. Во время этих игр
в Лации объявлялось священное перемирие (Macrob. I, 16, 16)245. Дионисий (IV, 49,
1-2) приписывает само учреждение этих празднеств римскому царю Тарквинию
Гордому. Это вызывает сомнения в науке, тем более что традиция сохранила и другие
сведения о времени их возникновения246. Вероятнее всего, это были действительно
очень древние празднества, восходившие к глубокой древности, по крайней мере, к то¬
му времени, когда центром Лация являлась Альба Лонга247. Не исключено, что после
238 Об этрусском происхождении Адрии выразительно говорит Ливий (V, 33, 7).
239 Залесский, 1959, 67-71; Тюийе, 2011, 61-63; Pallottino, 1988, 139; Torelli, 2012, 153; Sassatelli,
Govi, 2013,264-266; Bourdin, 2015, 124.
240 Cabanes, 2008, 174.
241 Bourdin, 2017, 114.
242 Cornell, 2008, 265-268.
243 Сравнительно недавно было высказано мнение, что святилище Юпитера Лациария находилось
в самом Риме на Квиринале: Parqualini, 1999, 779-786. Доводы исследовательницы не очень убеди¬
тельны и основываются на косвенных данных, исключая прямые сообщения.
244Grandazzi, 2010, 574—590.
245 Latte, 1960, 144-146.
246 Samter, 1909, 2213; Eisenhut, 1979, 537; Orlin, 2010, 47-48. Сам Юпитер Лациарий порой счи¬
тался обожествленным царем Латином: Fest. 212 L.
247Bonfante Warren, 1970, 50-51; Orlin, 2010, 54; Fulminante, 2012, 97.
131
разрушения этого города традиция этого празднования прервалась, и Тарквиний
их возобновил и, по-видимому, трансформировал в соответствии со своими целя¬
ми248. Недалеко от Альбы располагалось озеро Неми, своим таинственным кругом
напоминающее луну, и около него в священном лесу находилось святилище боги¬
ни лунного света Дианы, выступавшей покровительницей союза латинских общин.
Фест (276 L), ссылаясь на Цинция Алимента, писал, что после разрушения
Альбы Лонги Туллом Гостилием и вплоть до консульства П. Деция Муса, т. е. до
340 г., латинские народы собирались у caput Ferentinae под Альбанской горой и там
совещались по общим делам и устанавливали власть (imperium) по общему совету.
Это та же самая роща Ферентины, о которой говорит Ливий (I, 50, I)249. Дионисий
(III, 34, 3) воспроизводит ту же традицию, что и Ливий, говоря, что после разру¬
шения Альбы Лонги латинские города созвали сообща собрание племени (koivt)
той eOvoax; dyopav) в Ферентине и избрали двух полководцев для войны
с Римом. Позже они снова здесь же собрали ayopav, принимая решение о новой
войне (Dion. Hal. Ill, 51,3). Таким образом, роща Ферентины каждый раз оказыва¬
лась местом общего собрания латинских городов, противопоставленного Риму. Эта
роща не входила в территорию никакой латинской общины и поэтому идеально
подходила для общего собрания250. Латинский союз был в первую очередь религи¬
озно-этническим союзом, и ежегодные праздники с принесением жертв выражали
чувство родственности различных латинских общин251. Но не только. При случае,
однако, на таких праздниках и собраниях могли приниматься и политические ре¬
шения, как это было с упомянутым решением начать войну с Римом после разру¬
шения Альбы Лонги. В это время, по-видимому, произошло некоторое изменение
в характере союза. В принципе он оставался тем же смамым, но военно-политиче¬
ское содержание стало выходить на первый план, оттесняя, но, естественно, не
ликвидируя, его сакральные функции252. Характерно, однако, сообщение Дионисия
(V, 61, 2-3), относящееся к более позднему времени: когда на собрании в Ферен¬
тине (т. е. роще Ференитны) латины решили начать новую войну с Римом, был
заключен специальный договор, и заключившие этот договор общины поклялись
не прекращать войну с римлянами. Следовательно, политические решения при¬
нимались на собраниях союза в виде исключения и оформлялись особым образом.
Такие собрания происходили не только во время празднества, но и в любое нужное
время. На этих собраниях могли решаться не только вопросы войны и мира, но и
другие общие дела (res communes), в том числе мог вершиться суд, если рассма-
248Wissowa, 1902, 109; Martinez-Pinna, 2005, 65, 77.
249 О Ферентине и ее культе известно очень мало. Вероятно, это была связанная с плодродием ним¬
фа источника и рощи, в которой источник находился: Шмелева, 2017, 55. Предполагают, что ее роль
у латинов была подобна роли нимфы Эгерии, в римской мифологии выступавшей советчицей (и тайной
супругой) благочестивого царя Нумы Помпилия, или, может быть, даже ипостасью богини Венеры.
250Dowden, 2000, 279; Garcia Morcillo, 2013, 250. Возможно, Ферентина и ее роща были связаны
с очистительными обрядами, если принять в тексте биографии Ромула Плутарха (22) исправление
OepevrivTiq лт>Ат|9 на Фереутптц; бАлу;: Ampolo, 1984, 93. Впрочем, вопрос этот еще спорный.
251 Eckstein, 2006, 120; 8, Martinez-Pinna, 2008, 13.
252 Шмелева, 2017, 58-60. Трудно, однако, согласиться с мнением автора, что это произошло
только в VI в. и даже в царствование Тарквиния Гордого. Такое мнение не имеет основания в римской
традиции и противоречит недвусмысленному сообщению Дионисия.
132
триваемое дело касалось всего союза, как это было при обвинении Турна Гедрония
в том, что тот якобы собирается умертвить всех старейшин народов-членов союза
(principes Latinorum, primores populorum, ёягфауеотатсд), a затем и захватить едино¬
личную власть (Latinorum solus imperium) (Liv. 1,50-51; Dion. Hal IV, 45—48). Ливий
отмечает, что собрание было многочисленным (frequentes), но призвал он на со¬
брание знатных латинов (Latinorum proceres). Это был более широкий круг, чем
старейшины. Можно предположить, что на собрание в роще Ферентины собирались
относительно широкие круги латинской знати, из которых уже каким-то образом
(неизвестно, каким) выделялись главы (capita) союза и, может быть, один его гла¬
ва (илит два главы, как это было в случае первой войны латинов с римлянами),
который, однако, не являлся единоличным правителем253. Если исходить из рас¬
сказа Дионисия (V, 52,4 — 53, 1) о подготовке латинов к войне с Римом, то можно
увидеть существование двух инстанций — совета, который автор называет ауора,
уточняя, что речь идет о совете городов (xcov toLecov), и собрания — ёккА,г|о1а. Обе
инстанции могли решать такие важные вопросы, как начало войны. Все это говорит
о том, что союз был не только религиозным, но и политическим, а общий культ
являлся ясным и всем видимым символом этого союза.
В роще Ферентины главы или представители латинских общин принимали
общее решение о войне и мире. Но само по себе принятие решения не было обя¬
зательным. Когда этруски напали на Арицию, а арицийцы обратились за помощью
к своим соплеменникам, то только два города — Тускул и Анций — пришли им
на помощь (Dion. Hal. V, 36,2). Поэтому и приходилось такое решение подкреплять
специальным договором и клятвой от него не отказываться. При объявлении общей
войны избирались и общие полководцы для ее ведения. По-видимому, создавалось
общесоюзное войско. Возможно, существовал и глава союза в мирное время. Он
мог называться диктатором (или дикатором). Известно, что около 500 г. до н. э.
таким диктатором был Эгерий Бебий (Cato fr. II, 28254; Fest. 28 L255). Он от имени
всего Латинского союза делал посвящение Диане. Это ясно говорит о его религи¬
озных функциях256, но каковы были его «светские» обязанности, неизвестно.
Фактический руководитель Латинского союза во второй половине VI в. Октав
Мамилий и то ли он сам, то ли, скорее, его одноименный внук в начале следующе¬
го столетия назван римским автором princeps nomini Latini, что ясно говорит о его
первенстве в жизни союза, но не о его официальном положении, или dux (вождь).
Различные характеристики Мамилия в мирное время (princeps) и во время войны
(dux) могут говорить о разных аспектах власти: в условиях мира латины, может
253 Многие детали рассказов Ливия и Дионисия едва ли историчны. И речи протагонистов событий,
как они переданы особенно Дионисием, несут ясный отпечаток позднейшей риторики, и коварный
способ якобы доказательств вины Турна, повторяющий способ расправы с Антистием Петроном в
Габиях (Dion. Hal. IV, 57) и являющийся скорее всего литературным топосом, не могут быть досто¬
верными. Но историческим является отражение соперничества как между Мамилиями и Гердониями,
так и между Тускулом и Арицией (и, может быть, некоторыми другими латинскими общинами),
а также стремления конкурентов заручиться поддержкой Рима: Ampolo, 1984, 91-96.
254 Текст фрагмента дан по изданию: Caton. Les Origines / ed. M. Chassignet. Paris, 1986.
255 Фест называет Эгерия не Бебием, а Манием, но это явно один и тот же человек.
256 Sherwin-White, 1996, 13.
133
быть, никакого официального главы не имели, а избирали такового только на вре¬
мя войны. По словам Дионисия (IV, 34, 3), уже во время создания Латинского со¬
юза в роще Ферентины собравшиеся избрали двух глав для мира и войны (eipf)VT^
те кш ло^еоо). Греческий историк называет их стратегами-автократорами, как
обычно греки называли римских диктаторов. Но в данном случае речь идет лишь
о чисто военных предводителях, т. е. тех, кого римские авторы называли duces.
Dux и dictator — явно разные фигуры. Полномочия последнего, вероятно, были
ограничены. Каковы бы ни были функции главы, официально он не мог принудить
общины, входившие в союз, принять участие в тех или иных действиях. Так, тому
же Мамилию надо было склонять другие общины к войне с Римом (Liv. II, 18, 3).
Ливий употребляет глагол concito, и это ясно говорит, что речь ни в коем случае не
идет о каком-либо повелении. Это сообщение Ливия можно сравнить с его же рас¬
сказом о действии Тарквиния Гордого (I, 52,4-6). Когда согласно договору латины
признали первенство Рима, царь просто издал приказ (edictum) латинским юношам
вооружиться и слиться с римской армией. При этом Ливий упоминает глав союза
(capita nomini Latini), при поддержке которых римский царь мог проводить свою
политику. Видимо, в союзе существовал какой-то вид совета, ограничивавший
власть его главы. Впрочем, положение главы союза определялось не только его
официальным положением, но и реальной ситуацией. Тарквиний, опираясь на свое
превосходство и контакты с capita, мог приказать, а Мамилий, явно не имея такой
силы, был вынужден убеждать. В сообщении Ливия важен еще один момент. По его
словам, Тарквиний приказал полностью слить латинские и римские войска, так
чтобы у латинов не было ни отдельного вождя, ни отдельного командования,
но собственных значков (ne ducem suum neve secretum imperium propriave signum).
Следовательно, вообще-то латинские общины и в случае войны выступали в каче¬
стве отдельных единиц со своим командованием и воинскими атрибутами, хотя
и признавали верховное командование общесоюзного вождя (dux). При всех ого¬
ворках относительно словоупотребления и ментальности дошедших до нас антич¬
ных авторов или же их источников надо отметить, что описанная ими ситуация
отражает структуру союзной власти и роль отдельных ее элементов.
Когда окончательно сложился Латинский союз, неизвестно. Можно предполагать,
что по мере усиления социального и экономического неравенства в рамках отдельных
латинских общин развернулась, с одной стороны, борьба за подчинение соседей,
а с другой, необходимость какого-то виде объединения для защиты от общих врагов.
Религиозное и языковое родство стало наиболее зримой базой такого объединения.
Поскольку отмеченные процессы, судя по археологическим данным, начались в
середине VIII в. или немного раньше, то это время, может быть, и было временем
появления первоначального союза, в котором, если верить традиции, решающую
роль играла Альба Лонга257. Недаром в традиции говорится об «альбанских народах»258.
257 Последние изыскания, кажется, позволяют несколько уцревнить время появления Латинского
союза и отнести его, по крайней мере, к предыдущему столетию: Aigner-Foresti, 2003, 52.
258 Среди этих «народов», возможно, были и некоторые поселения на территории будущего Рима,
как, например, то, что находилось на холме Велии. Но то поселение, которое располагалось на Па¬
латинском холме и считалось ядром Рима, в числе «альбанских народов» не упоминается.
134
Вполне возможно, что тогда этот союз был все же больше религиозным, чем военно¬
политическим. Разрушение Альбы римлянами в первой половине VII в. до н. э.
стало, по рассказам древних авторов, толчком для более тесного объединения уже
с ясно выраженными военно-политическими целями. Хотя римляне, разрушив Альбу
Лонгу и переселив ее жителей в Рим, сохранили находившиеся там святилища, в том
числе явно и Юпитера Лациария, представители латинских общин, возмущенные
этим актом римского царя, собрались в роще Ферентины и там приняли решение о
начале общей войны с Римом. Видимо, это событие и надо считать появлением Ла¬
тинского союза как не только религиозного, но и военно-политического объединения.
Однако наряду с рощей Ферентины по-прежнему религиозными центрами всего
nomen Latinum оставались храм (или, может быть, пока еще алтарь) Юпитера Ла¬
циария в Альбе и святилище Дианы в Ариции (Strabo V, 3, 12)259. Недалеко от Ари¬
цин находилась роща Дианы, которая, возможно, была вдвинута как новое феде¬
ральное святилище в противовес альбанскому, оказавшемуся под контролем Рима
(Cato fir. II, 28)260. На роль религиозного центра претендовал и Лавиний, где тоже
находилось очень древнее святилище и проходили общелатинские праздники (Liv.
V, 52, 8)261. Недаром возникла легенда, что привезенные Энеем пенаты, которые его
сын Асканий пытался перенести в основанную им Альбу, ночью сами вернулись в
Лавиний (Dion. Hal. 1,57,1-2; Serv. Aen. 1,270). Как предполагают некоторые ученые,
наряду с военно-политическим союзом, центром которого была роща Ферентины262,
существовало несколько религиозных объединений, которые могли в определенных
условиях принимать и политическое значение263. Впрочем, скудость и неясность
источников позволяют говорить обо всех этих проблемах лишь гипотетически.
Между городами — членами союза, естественно, существовало соперничество
за гегемонию в нем. Во второй половине VI в. соперничество за гегемонию разделя¬
ло Тускул и Арицию. Ясным эпизодом этого соперничества явилось противостояние
тускуланца Октава Мамилия и арицийца Турна Гердония (Liv. I, 50,3; Dion. Hal. IV,
45,4). Хотя отдельные детали рассказа об этом противостоянии едва ли историчны,
но само соперничество и стремление в этом соперничестве заручиться поддержкой
все более усиливавшегося Рима, несомненно, отражает общую ситуацию264. Победи¬
телем в этом соперничестве вышел Тускул. В большой степени на тесном союзе с
виднейшим гражданином Тускула Мамилием и основывалась фактическая власть
Тарквиния Гордого. Но характерно, что для ее оформления понадобился особый
договор (foedus) между римским царем и латинскими общинами (Liv. 1,52,3-4). Этот
договор перестал существовать после свержения в Риме Тарквиния, что показывает
его личный характер: он определял положение не Рима, а конкретного римского царя.
259Zevi, 1995, 125-129; Le Glay, 1997, 92-93.
260 Cornell, 2008, 273; Martinez Pinna, 2012, 418.
261 Маяк, 1983, 37; Philipp, 1924, 1011; Radke, 1979b, 524; Grandazzi, 2010, 575-590; Martinez
Pinna, 2012, 412-413.
262 Этот союз, видимо, официально именовался «все латины» — omnes Latini (Cic. Pro Balbo 23, 53).
Дионисий (VI, 95, 2), приводивший, по его словам, текст римско-латинского договора, говорил
о Aaiivoi &7tavTE(;.
263 Sherwin-White, 1996, 12-13.
264 Ampolo, 1984, 95.
135
Хотя общины, входившие в союз, являлись независимыми, они были связаны
друг с другом не только общими военными мероприятиями, но и определенными
взаимоотношениями в мирное время. Граждане любой общины имели право сво¬
бодно поселяться в любом городе (ius migrandi), вступать там в брак (ius conubii),
вести там свою хозяйственную деятельность (ius commercii)265. Приобретали ли они
при этом и полное гражданство, включая политические права, неизвестно, хотя и
вполне возможно. Однако общесоюзного гражданства все же не существовало.
Вопреки утвердившемуся в науке мнению, Рим, хотя и был латинским городом, в со¬
став Латинского союза никогда не входил. При всех разнообразных коллизиях в их
взаимоотношениях речь всегда шла о Риме и латинах. Рим неоднократно стремился
установить свое господство в Лации. Его царь Сервий Туллий попытался создать
возглавляемый Римом союз вокруг святилища Дианы на Авентине. Тарквиний Гор¬
дый сумел установить свою фактическую власть в союзе, но она была оформлена,
как было сказано выше, специальным договором между ним и Латинским союзом
Уже после установления в Риме республики был заключен еще один договор, который
урегулировал отношения между римлянами и латинами. Во всех этих случаях Рим
и латины не смешивались друг с другом и выступали как отдельные друг от друга
политические единицы. Подробнее об этом и о причине этого пойдет речь позже.
Подводя общий итог, надо сказать, что первая половина I тысячелетия была
временем радикальных изменений в Тирренской Италии. Прежде всего, необходи¬
мо отметить исчезновение прежнего относительно эгалитарного общества и вы¬
деление родовой аристократии, осуществляющей руководство обществом в целом
и отдельными общинами. Одновременно происходит урбанизация, приведшая
через стадию протогорода к появлению настоящего города. Третья черта — воз¬
никновение местной государственности. Параллельность и взаимосвязанность всех
этих трех процессов привели к становлению и дальнейшему развитию города-
государства как основной формы местной государственности. В результате в Тир¬
ренской Италии возникла сеть городов-государств. Контакты с финикийцами и
особенно греками, сначала эвбейцами, обосновавшимися в Кампании, а затем
и с балканскими греками, прежде всего, коринфянами, убыстрили социально¬
политическое развитие местного населения. Этруски и, может быть, в меньшей
степени латины и другие народы Тирренской Италии восприняли ряд черт фини¬
кийской и в еще большей степени греческой цивилизации. Это относится к техно¬
логии, искусству, мифам и легендам, некоторым религиозным представлениям.
Иногда полагают, что была воспринята и греческая форма политического бытия —
полиса. Результатом этого развития стало включение Тирренской Италии в общую
социально-политическую систему Средиземноморья. Значительной чертой этой
эпохи явилось также создание этно-религиозных союзов, имевших и некоторые
политические функции. В этом социально-политическом контексте возник и начал
формироваться тоже как город-государство Рим.
265Cornell, 2008, 269-270; Capogrossi Colognesi, 2009, 85, 133. Выразительно все эти права сфор¬
мулированы в 493 г. в так называемом foedus Cassianum, о котором речь пойдет позже: Kremer, 2005,
9-11. Представляется, однако, что положения договора лишь распространили на римско-латинские
отношения правила, еще до этого существовавшие внутри Латинского союза.
136
Глава V
НАЧАЛО РИМА.
ПЕРВЫЕ ЦАРИ
ВОЗНИКНОВЕНИЕ РИМА
Рим возник на берегу Тибра, представлявше¬
го собой границу между Лацием и Этрурией.
Хотя город находился на латинском берегу
реки, его пограничное расположение создава¬
ло ситуацию, в некоторой степени отличную
от той, какая существовала в других городах
Лация. Само место, где город возник, было
чрезвычайно выгодно. С одной стороны, Тибр
представлял собой важнейший торговый путь,
а река была судоходна не только для речных,
но и для морских судов. С другой, именно здесь
выходила к Тибру Соляная дорога (via Salaria),
которая затем продолжалась Кампанской до¬
рогой (via Сатрапа). Место будущего Рима
оказывалось важнейшим перекрестком водной
и сухопутных магистралей1. Главными про¬
дуктами, которые шли по этим путям, были
металлы и соль, в обмен на которые доставля¬
лись керамика и различные ценившиеся пред¬
меты2, часть которых на месте будущего или
только что возникшего Рима и оседала. Другой
1 Coarelli, 1999,27-31; Forsythe, 2005, 80; Garcia Мог-
cillo, 2013,261-262.
2 Часть керамики сама была довольно ценной, будучи
для местной знати предметами престижа. Другая являлась
лишь тарой, и ее появление в археологических находках
свидетельствует о торговле жидкими или сыпучими
товарами (например, зерно, вино или масло), которые
сами по себе не могли сохраниться.
дорогой, которая в этом месте пересекала Тибр, был путь перегона скота с летних
пастбищ на зимние. Холмы над Тибром давали удобную защиту и для населения,
и для прибывавших сюда торговцев. Кроме того, в этом удобном месте Тибр пере¬
секали пути перегона скота весной и осенью. Поэтому неудивительно, что уже в
XV в. на территории будущего Рима появились небольшие поселения. Их жизнь
не была долгой. Одни поселения исчезали, другие возникали на их месте или рядом
с ними. С течением времени число и размеры таких поселений увеличивались.
Некоторый скачок в увеличении площади таких поселений произошел в начале
железного века, когда вершины холмов Палатин и Капитолий были заняты новыми
поселками3. Один такой поселок, располагавшийся на Палатине, состоял из оваль¬
ных или прямоугольных, но с закругленными углами, хижин размерами прибли¬
зительно 5 на 3,5 метра. Крыши таких хижин поддерживались столбами, и рядом
с центральным столбом располагался очаг. На склоне этого же холма находилось
другое подобное поселение, отделенное от первого могилами.4 Никаких следов
имущественного или социального расслоения в этих поселках пока не выявлено.
Одним из палатинских поселений было то, которое, согласно римской традиции,
основал в середине или третьей четверти VIII в. Ромул. По той же традиции, город
Ромула не стал продолжением какого-либо существовавшего поселения, а возник
на пустом месте. Эта традиция как будто противоречит археологическим данным,
показывавшим постоянное существование поселений на римских холмах, включая
Палатин5. Однако недавние исследования склона этого холма обнаружили слой
пожара и разрушения между концом первого железного века и началом ориента-
лизирующего периода6. Это может свидетельствовать о том, что поселение, соз¬
дание которого приписывается Ромулу, действительно, могло не быть прямым
преемником предшествующего поселка, и в этом смысле оно действительно воз¬
никло заново. Именно к этому поселению относится упомянутая ранее стена.
Характер этой стены, как об этом тоже говорилось, спорен, но сам факт ее суще¬
ствования бесспорен. Археологи выяснили наличие трех периодов ее строительства,
причем самый ранний относится ко второй половине VIII в. (около 730 г.), и эта
дата подтверждена физическим анализом керамики, найденной под ее фундамен¬
том7. Надо иметь в виду и другой, чрезвычайно важный момент. Основание горо¬
да было не только физическим, но в не меньше степени и сакрально-юридическим
актом, и подлинным городом мог считаться только такой, который был основан
после ауспиций, узнавших божественную волю, и по всем правилам ритуала, и эти
правила были, по традиции, полностью соблюдены Ромулом (Var. De 1. L. V, 143;
Liv. 1,6,4 — 7,3; Dion. Hal. I, 86-88; Plut. Rom. 9—11 )8. Даже если «городу Ромула»
непосредственно предшествовало какое-то поселение, город как таковой, по мыс¬
ли римлян, возник действительно заново, ибо только он был основан в соответствии
со всеми религиозными нормами.
3 Quondam, 2011, 637; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 249-250; Cairo, 2016, 286.
4Ziolkowski, 2000, 12-13; Cornell, 2014, 3-6.
5 Cornell, 2014, 12.
6 Sagui, Cante, Quondam, 2014, 228.
7 Carafa, 1991,118; Carafa, 200b, 428; Ziolkowski, 2000, 19; Cairo, 2016, 286-287.
8Humm, 2012, 68-69; De Sanctis, 2012, 114; Cairo, 2016, 51-52; Koptev, 2016, 126.
138
На других холмах тоже возникли поселения, некоторые из которых были, види¬
мо, даже древнее палатинского. Таким было поселение на Капитолии, чье кладби¬
ще располагалось на части долины будущего Форума9. Все эти поселения были
населены пастухами, пасшими свой скот по берегам Тибра и время от времени
перегонявшими его через реку. На холме Квиринале располагалось поселение не¬
сколько иного типа. Здесь жили и рядом с ним хоронили своих мертвецов воины.
И между ним и поселками пастухов очень рано была построена стена. Эта стена
окружала или несколько пастушеских поселков, или один из них. Но в любом
случае можно говорить, что уже тогда возникло какое-то поселение городского
типа. Вполне возможно, что уже тогда население холмов этнически было неодно¬
родно, и в то время как на Палатине располагалось латинское поселение, на Кви¬
ринале — сабинское. Несколько позже появились поселения и на других холмах,
и все они приблизительно в середине VIII в. стали объединяться вокруг святилища
Юпитера, находившегося на Капитолии. Политическим же центром объединенно¬
го поселения, видимо, являлся Палатин, к которому примыкала зона будущего
форума10. Объединение нескольких ранее отдельных поселений отразилось в суще¬
ствовании двух групп жрецов-салиев — Pallatini и Collini; первые были связаны
с Палатином, другие с другими холмами, может быть, с Квириналом. В физическом
смысле большого различия между холмами нет. Однако одни, в том числе Палатин,
назывались montes, а другие, как Квиринал, colies. Видимо, это тоже стало отра¬
жением первоначального отсутствия этнического единства11.
Постепенно город расширялся. Память об этом расширении долго жила у римлян,
отмечавших 11 декабря каждого года праздник Септимонтий (Семихолмие), который,
как предполагают, начал праздноваться в конце VIII или в начале VII в.12 Известно,
что Рим располагался на семи холмах, но этими холмами были, вероятнее всего,
не традиционные холмы, а две вершины Палатина (Гермал и Палаций), Велия, три
части Эсквилина (Оппий, Циспий и Фагутал) и Целий. К ним примыкала долина Су-
бура, располагавшаяся между Оппием, Циспием и Велией. Какому точно времени
9Filippi, 2010а, 334-335.
10 Может быть, этим поселением был «квадратный Рим», имевший на Эсквилине уже единое
кладбище: Mastrocinque, 1998, 681-684; Carafa, 2006,428; Carandini, 2009,44-53. О нем говорил уже
Энний (Fest. 310L). Все же сведения о Roma quadrata столь неясные (Cairo, 2016, 64—66), что утверж¬
дать что-либо пока невозможно, хотя это и очень вероятно.
" Momigliano, 2008, 86-87.
12 Martinez Pinna, 1985,119-120. Существует предположение, что название праздника происходит
не от septem montes (семь холмов), а от saepti montes (холмы, огражденные забором): Raaflaub, 2006,
136. В таком случае праздник не отражает воспоминание об объединении поселков. Однако эта точ¬
ка зрения не принята большинством исследователей. Почти все древние авторы, упоминавшие Сеп-
тимоний, говорят о празднике: Klotz, 1923, 1577-1578. Среди этих авторов Варрон (1. L. VI, 2), гово¬
ривший, что этот день назван так от семи холмов, на которых расположен Рим. Однако другое место
(V, 41) можно понимать как указание на город, предшествующий Риму (ubi nunc est Roma Septimon-
tium...). На основании этого довольно неясного указания, была высказан мысль, что Септимонтием
называлось поселение, предшествующее Риму, а праздник являлся воспоминанием об этом поселении:
Carandini, 2009, 19-25. Наконец, существует еще одна точка зрения: септимонтий — воспоминание
о союзе существующих на холмах поселений: Le Glay, 2005, 44—45; Momigliano, 2008, 83-84. Такое
разнообразие мнений говорит о трудности реконструкции архаического состояния Рима, исходя
из толкования римских праздников, чья глубокая архаичность несомненна.
139
соответствует город этих холмов, точно неизвестно. Скорее всего, речь идет о перв
половине или середине VII в. По преданию, Тулл Гостилий, правивший в это врех
включил Целий в состав города. И позже Рим продолжал расширяться. Вне само
города располагалась его сельская территория. Первоначально римское населен
было, как уже говорилось, разноэтничным. Одно из первоначальных поселет
может быть, было сабинским. Но уже с самого начала преобладали, видимо, латин
игравшие более важную роль. Поэтому и остальные скоро восприняли латинсю
язык и, вероятно, весь комплекс тогдашней латинской культуры13.
Город, естественно, обладал своей сельской округой, которую называли ag
Romanus antiquus. В первое время она была довольно небольшой. Границы перв
начального Рима располагались в радиусе 4-6 миль (приблизительно 6-9 к;
от Палатина. Позже территория вне самого города расширялась, но ager Roman
antiquus оставался особой священной землей, тесно связанной с городом, его ж
телями, его обрядами и праздниками14 15.
Несмотря на постепенное расширение своей территории, как собственно горо
ской, так и сельской, Рим первое время еще был довольно скромным поселко
несравнимым с пышными городами Этрурии. Да и в Лации он пока еще не игр;
первой роли. Во всяком случае, здесь не было могил, своей пышностью и богатстве
сравнимых с современными им гробницами Пренесте. Рим был застроен хижинах
деревенского типа, среди которых могли возвышаться отдельные святилища ш
общественные здания, в том числе царский дворец. Только у них крыши крыли;
черепицей. Впрочем, эти здания тоже походили на хижины, только большего ра
мера. Кладбища, которые сначала располагались между хижинами, постепеш
удалялись на окраину поселения. Но уже тогда Рим не был «медвежьим углом
Расположенный на важном торговом пути, он был тесно связан с этрусками, издел!
которых довольно многочисленны в Риме. Наряду с ними, встречаются и гречесю
сосуды, изготовленные, по-видимому, в греческих городах Италии. Греческие ваз
появляются в Риме уже в VIII в. Не позже VII в. римляне заимствовали у грею
письменность, преобразуя ее в соответствии со своим языком и создав свой алфави
позже распространившийся по всей Западной Европе, а теперь и по всему миру
Активной стороной в греко-римских контактах того времени явно были греки. Не и
ключено, что они даже создали в Риме свой эмпорий16. Наряду с греками связи
первыми римлянами установили и финикийцы, через посредство которых в Лаци
и в Рим, в частности, попадали изделия других стран Востока. В Риме, по-видимом
13 Долгое время принималось, что разноэтничность первоначального Рима отражается в способ;
погребения: сабины практиковали кремацию, а латины — ингумацию. Однако более поздние иссл
дования показали ошибочность этого представления. Во многих местах Лация произошла сме;
погребального обряда без изменения населения. В Габиях же, как и в Риме того времени, оба обря;
сосуществовали. Сейчас высказано, как кажется, очень обоснованное мнение, что различие в обряд;
связано с социальным статусом похороненных: сожжению подвергались тела глав семей.
14 Martinez Pinna, 1985, 120-121; Cifani, 2005, 215-221; Fusco, 2009, 187; Capanna, 2010, 345-34
15 Как и в случае других италиков, и для римлян невозможно точно сказать, заимствовали ли от
свою письменность непосредственно от греков или через этрусское посредничество. Судя по ранни
находкам греческой керамики, можно говорить и о ранних контактах римлян с греками, что позв;
ляет предположить прямое заимствование письменности от кампанских греков.
l6Bedini, Cordano, 1980, 107; Coarelli, 1999, 43—46; Pavolini, 2014, 164-165.
140
было создано даже святилище Мелькарта, ставшее центром объединения финикий¬
ских торговцев17. Какие-то греческие и финикийские товары наряду с собственны¬
ми изделиями могли доставлять в Рим этруски. Этруски был представлены в Риме
с очень раннего времени, что доказывается не только этрусской керамикой, но и
этрусскими надписями, найденными в Риме18. На берегу Тибра у подножья холмов
возникла довольно обширная торговая зона, центром которой стала территория
будущего Бычьего рынка (forum boarium). Именно здесь достигала Тибра Соляная
дорога, и отсюда начиналась Кампанская19 Впрочем, и римляне могли ездить,
по крайней мере, в Этрурию. В Цере, Вейях, Тарквиниях появляются люди с латин¬
скими именами, как Тит Латин (Tite Latine) или Калатур Фапенат (Kalaturus Phapenas)20.
Их происхождение неизвестно, но среди них могли быть и римляне.
Развивалось в раннем Риме и ремесло. Нуме Помпилию римляне приписывали
создание восьми коллегий, т. е. объединений ремесленников, находившихся под
покровительством определенного божества и связанных между собой как профес¬
сиональными, так и религиозными узами. Такими профессионально-религиозными
объединениями были коллегии флейтистов (как и в Греции, музыканты считались
ремесленниками), ювелиров, плотников, валяльщиков шерсти, красильщиков, баш¬
мачников (были созданы и жреческие коллегии). Из перечня ремесленных коллегий
видно, что в раннюю эпоху в Риме были развиты текстильное производство, металло¬
обработка, строительство. В то же время отмечено, что среди этих коллегий нет
такой важной, как объединение пекарей, и это связано с тем, что только после роста
городского населения хлебопечение перестало быть домашним делом21. Это свиде¬
тельствует об относительной древности списка коллегий, приписываемых Нуме.
При всем развитии ремесла и торговли главную роль в хозяйственной жизни Рима
играли земледелие и скотоводство. На раннем этапе римской истории последнее явно
преобладало. Но с течением времени земледелие, не вытесняя полностью скотовод¬
ство, вышло на первый план. Ранний Рим в первую очередь был все же крестьянским
поселением, и крестьянские традиции и представления еще очень долго будут опре¬
делять основные черты римского характера и римского отношения к миру.
ПЕРВЫЕ ЦАРИ. РОМУА И НУМА ПОМПИДИЙ
В римской историографии утвердился список семи царей. Он несколько иска¬
жается введением в него сабина Тита Тация соправителем Ромула, но это римлян
не смущало, и число семь царей стало каноническим. Одновременно утвердилась
и хронология царского периода. Она охватывала двести сорок с небольшим лет.
В результате оказалось, что римские цари правили невероятно долго, в среднем по
35 или более лет. Чтобы выйти из этого положения в науке предлагались различные
17 Amadasi Guzzo, 1995,664—666. Но, как говорилось ранее, вопрос этот еще спорный: Momigliano,
2008, 53.
l8Ampolo, 2009, 11-16; Poccetti, 2012, 63-64.
19Coarelli, 1999, 29; Amaducci, 2013, 39-40; Pavoloni, 2014, 164.
20Torelli, 2012, 134.
21 Traina, 2014, 119.
141
пути. Одни ученые занимались фактически занимательной нумерологией, сопо¬
ставляя цифры правления четырех первых и трех последних царей, и в их относи¬
тельном совпадении видели явный признак мифологичности всей вообще традиции
о царском периоде. Другие считали необходимым сократить длительность этого
периода приблизительно вдвое, что делало бы, на их взгляд, саму традицию более
реалистичной. Третьи полагали, что по каким-то причинам из списка выпали не¬
которые цари, как, например, Гост Гостилий, предшествовавший Ромулу, или Гней
Тарквиний, правивший между Люцием Тарквинием Приском и Сервием Туллием22.
Все эти рассуждения достаточно интересны, но одни не совпадают с археологиче¬
скими данными, а другие не имеют опоры в сохранившейся традиции. Поэтому в
дальнейшем мы будем исходить именно из традиции, оставив (по крайней мере,
для двух первых царей) в стороне вопрос об их историчности или легендарности.
Первая эпоха истории Рима именуется царской. В это время в Риме существо¬
вала монархия. Ее характер постепенно менялся. В целом эта эпоха может быть
разделена на два отличающихся друг от друга периода: правление первых и по¬
следних царей23. Под ранним Римом следует понимать именно первый период
существования римской монархии. Этот период часто называют временем правле¬
ния латино-сабинских царей, противопоставляя их царям, которых считают этрус¬
скими. Однако представляется, что дело не в этническом происхождении царей,
а в изменении характера монархической власти.
Среди первых царей можно выделить две группы, К первой надо причислить
Ромула с Титом Тацием и Нуму Помпилия, ко второй — Тулла Гостилия и Анка
Марция. Самым первым царям приписывается основание римской гражданской
общины. Ромул выступает создателем ее социально-политической (в гораздо мень¬
ше степени религиозной) стороны, Нума — преимущественно (хотя и не только)
сакральной. Два их преемника уже строили эту общину на основаниях, заложенных
Ромулом и Нумой, хотя, конечно, и вводили определенные инновации. Различие
между этими двумя группами первых царей заключается также в степени их ми¬
фичности. В настоящее время едва ли есть смысл подвергать сомнению историч¬
ность Тулла Гостилия и Анка Марция24. Даже если им приписываются некоторые
деяния, которых они в реальности не совершали, в самих этих деяниях нет ничего
неисторического. Иначе обстоит дело с Нумой Помпилием. Совершенно не ис¬
ключено, что он тоже являлся вполне исторической фигурой, но в рассказах о его
деятельности мифического все же больше, чем исторического. В еще большей
степени это относится к Ромулу и Титу Тацию. Поэтому, говоря о двух (трех) самых
первых царях, надо иметь в виду, что речь идет, во-первых, в значительной степе¬
ни о легендах, относящихся к их деятельности, а во-вторых, о времени, которое
они олицетворяют — вторая половина VIII и самое начало VII в. — безотноситель¬
но к тому, какова реальность самих царей25. С другой стороны, здравый смысл
22 Cornell, 1995, 121-127; Cairo, 2013, 3-10.
23 Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 211-212.
24 Надо, однако, заметить, что остается значительное число современных историков, отказывав¬
ших в историчности не только этим царям, но и их преемникам, как, впрочем, порой и всей ранней
римской истории.
25 Маяк, 1983,3-4.
142
подсказывает, что кто-то ведь должен был возглавлять рождающуюся римскую
общину. Ясно, что во главе нее стояли цари26. Так почему бы этими царями не
могли быть Ромул, Тит Таций и Нума Помпилий, память о которых навсегда со¬
хранилась у римлян?27
Ромулу, как известно, приписывается основание самого Рима. В традиции име¬
на города и первого царя связаны воедино. Варрон (de 1. L. IX, 50) отмечал, что
город назван по имени Ромула, а Цицерон (de re р. II, 12) утверждал, что Ромул
приказал (iussit) назвать город по своему имени. Ту же традицию мы находим
у Ливия (I, 7, 3) и Дионисия (II, 2,4). В науке, однако, предпочли обратное соотно¬
шение: не Рим был назван по имени своего основателя, а основатель получил имя
от названия города28. Но такое предположение чрезвычайно спорное, поскольку в
таком случае основатель должен был именоваться Romanus, а не Romulus29. Линг¬
вистические исследования показали, что имена Romulus и Remus не имеют латин¬
ских соответствий, но зато хорошо вписываются в этрусскую ономастику. В Этру¬
рии найдено имя Rumelna с уменьшительным суффиксом -el, что подразумевает
существование имени Ruma, латинизацией которого явилось Romulus. Отмечен
также и этрусский эквивалент имени Remus, причем это имя в этрусской среде
даже больше распространено30. Надо отметить еще одну важную черту этих имен.
Они не имеют ни патронимика, ни гентилиция. Это показывает, что оба они от¬
носятся ко времени до появления двучленных имен, как в этрусской, так и в латино¬
сабинской ономастике. Считается, что двучленные имена появились в Этрурии в
VII в. Так что можно отнести появление имени Ромула и его брата к предшеству¬
ющему периоду. Все это не означает, что Ромула надо считать этрусским правите¬
лем Рима или символом этрусской власти над первоначальным Римом. Можно,
по-видимому, скорее говорить об этрусском влиянии на пограничный район Лация
в довольно раннее время, по крайней мере, в VIII—VII вв. Римская историческая
память сохранила воспоминания об этом времени, когда в ходу были еще одноч¬
ленные имена, часть которых могла быть заимствована у соседних этрусков. Рим¬
ляне, однако, не просто заимствовали имена, но латинизировали их, и именно ла¬
тинская форма сохранилась в их памяти.
Сервий сохранил два древних названия Тибра. В одном случае (III, 500) он го¬
ворил об Альбуле, и это название могло восходить к долатинскому населению это¬
го района31. В другом месте (VIII, 63) он сообщал, что Тибр древними был назван
Rumo — ab antiquis Rumon dictus est. Если говорить о последнем названии, то его связь
с именем города ясна. Оба топонима явно относятся к одному семантическому
26 Кроме единогласных сообщений традиции, можно отметить упоминание царя (recei) в древ¬
нейшей известной на нынешний момент римской надписи (так называемый Lapis niger), относив¬
шейся к первой половине VII в.: Ншпт, 2014, 71; Нитт, 2017, 145-147. Толкование этой чрезвы¬
чайно фрагментированной надписи дискуссионное, но в любом случае упоминание царя бесспорно.
27 Такая мысль была высказана еще в XIX в., несмотря на господство в то время гиперкритики:
Momigliano, 1966, 25. Ср.: Cornell, 1995, 119.
28 Cornell, 1995,119; Gamier, 4; Prosdocimi, 2009, 292-295.
29Carandini, 2006, XXXVII.
30 Entstehung... 2006, 206-207; Carandini, 2006, XXXVII-XXXVIII; Simone, 2006, 455-468; Poc-
cetti, 2012, 63.
31 Маяк, 1983, 50. Ср.: Коптев, 2017, 2.
143
полю32. Было высказано мнение, что Roma первоначально было иносказательным
именем, которое можно сообщать иностранцам, в то время как подлинное название
было священным и не подлежащим разглашению33. Сервий (Aen. I, 273), Солин
(I, 1) и Фест (328L) упоминали первоначальное название Валенция. Скорее всего,
речь шла о латинском переводе греческого названия, переводимого как «Мощная»34.
К тому же, это название авторы относят не столько к Риму, основанному Ромулом,
сколько к поселению, созданному Эвандром. Поэтому считать Валенцию первона¬
чальным названием города едва ли стоит. Более интересно сообщение Иоанна
Лидийского (de mens. IV, 50) о трех именах города — мистическом, каким было
Любовь (Amor35), сакральным — Флора и политическим — Рим, причем мистиче¬
ское имя было известно только верховному понтифику, который мог его произ¬
носить лишь во время священного обряда. Хотя это сообщение в традиции стоит
одиноко, оно вполне могло восходить к очень древнему представлению о мисти¬
ческом значении имени, знание которого давало власть над его носителем36. Каждое
из этих названий связано с тем или иным божеством. Плутарх (Rom. 19) сохранил
вариант предания, по которому город получил свое имя только уже после заключе¬
ния мира с сабинами и их царем Титом Тацием. Это подтверждает мысль о перво¬
начальном существовании нескольких имен города. Одно могло восходить к име¬
ни богини Флоры, весьма почитаемой римлянами, другое — быть связанным
с Венерой и ее сыном. Разнообразие названий одного города могло быть связано с
его возникновением в районе, где перекрещивались латинские, сабинские, этрусские
влияния. Но через какое-то время то, что появилось под более сильным этрусским
влиянием, возобладало, и прежние имена ушли в чисто сакральную область. Про¬
межуток существования нескольких имен города не мог быть особенно длительным,
ибо довольно скоро название, связанное, может быть, с этрусским влиянием, стало
общеупотребительным, а за героем-основателем закрепилось латинизированное
этрусское имя37.
Время основания Рима уже самими древними авторами определялось различно.
Греческий историк Тимей, возможно, на основании каких-то собственных расчетов
относил его даже к 814 г., считая, что Рим и Карфаген были основаны одновремен¬
но (Dion. Hal. I, 74, I)38. Хотя Дионисий (I, 6, 1) считал Тимея первым историком,
описавшим раннюю римскую историю, для самого Тимея главным была все же
греческая Сицилия, а Рим выступал лишь как держава, влиявшая на события и
судьбы его родины39. К тому времени, когда Тимей завершил свой труд, стало ясно,
что ведущими государствами, центра Средиземноморья являются Рим и Карфаген,
32 Gamier, 8.
33 Коптев, 2017, 3.
34 Koch, 1948,2148.
35 Иоанн, естественно, дает греческое имя "Ерах;, но имеет в виду латинское Amor, ссылаясь
на поэта, назвавшего город Амариллидой.
36Carafa, 2006, 431^133.
37 Можно выдвинуть гипотезу, которая в настоящее время покажется совершенно ненаучной, что
именно воспоминания (не очень далекие) о подлинном основателе привели к победе в общественном
поле названия, напоминавшего его имя.
38 Коптев, 2007а, 92-94.
39 Koptev, 2010, 5.
144
и от них зависела судьба и Сицилии. Поэтому естественно стремление историка
сопоставить двух главных соперников за господство в Центральном Средиземно¬
морье, и поэтому его датировка не имеет исторической ценности. И Тимей, и дру¬
гие греческие авторы в своих хронологических расчетах исходили из принятой ими
даты разрушения Трои. Большинство латинских авторов (за немногими исключе¬
ниями) отказывались от такой хронологической привязки и пытались самостоя¬
тельно определить время основания своего города, хотя сагу о прибытии в Италию
Энея принимали. В результате все они, начиная с Фабия Пиктора, датировали
основание Рима в промежутке между 754 и 728 гг. В конце концов была принята
датировка Варрона — 754/753 г. (Censor. 21,6-7; Plut. Rom. 1240). Эта «варроновская
дата» принята, хотя, конечно, и условно, современной наукой41. На склоне Палати¬
на были найдены остатки стены, датируемой приблизительно 20-ми гг. VIII в.42
Город был основан Ромулом на Палатине, где в действительности и возникло
одно из поселений, ставшее ядром будущего Рима43. Как отмечали античные пи¬
сатели, город был основан в соответствии со всеми ритуальными правилами, ко¬
торые на поверку оказываются этрусскими, что полностью соответствовало тому
культурному койне, которое существовало в Тирренской Италии. Постройка стены
и была, вероятно, частью этих правил, после чего уже можно говорить о городе как
таковом (Urbs) и с политической, и, что очень важно, религиозной точки зрения44.
Город Ромула был, как подчеркивает традиция, не был продолжением уже суще¬
ствовавших на холмах поселений, но эти поселения (или, может быть, часть их)
довольно скоро вошли в его состав.
В античной литературе Рим порой называют колонией Альбы Лонги. Это мож¬
но принять только в том смысле, что Ромул и Рем происходили, по традиции,
из Альбы Лонги. Но, как подчеркивают все древние писатели, первые римляне
являлись разнородным, по существу разбойничьим отрядом, в который входили
люди самого разного этнического и социального положения. Недаром существует
40 Плутарх сообщает, что эту дату вычислил друг Варрона философ, математик и астролог Тарутий.
41 Fusco, 2014,418-419. Ср., однако,: Ampolo. 2013,221-222. Исследователь не считает возможным
установить точную дату основания Рима, говоря только о первой половине VIII в., но и то лишь с
долей условности, поскольку, по его мнению, археологи еще не пришли к всеобще принятой абсо¬
лютной хронологии соответствующей стадии культуры Лация.
42 Было высказано мнение, что стена относится к еще более раннему времени — к середине VIII в.
Другие исследователи, наоборот, датируют ее началом VII в. Существует предположение, что речь
идет не о городской стене, а о ритуальной, ограждавшей какое-то священное место, может быть, по¬
читаемое захоронение. Наконец, надо отметить, что ряд историков вообще полагают, что остатки
слишком незначительны, чтобы говорить о стене вообще. Особо можно отметить мнение, что эта
стена не может быть городской просто потому, что представить наличие таких стен в этой части
Италии до V в. трудно. Учитывая такой разнобой во мнениях, пока, по-видимому, еще рано приводить
находку стены как твердое доказательство достоверности традиции об основании Рима Ромулом.
Однако вероятность этого весьма велика.
43 Рем, по традиции, пытался основать свой город на Авентине. Этот холм был тесно связан
с Римом, но долгое время в состав собственно города не входил. В период борьбы патрициев и пле¬
беев Авентин стал центром плебеев. Возможно, что это обстоятельство стало причиной помещения
Рема на этом холме.
44 De Sanctis, 2007, 519-523; De Sanctis, 2012, 115-119; Giardina, 2014, 24-27; Castiello, 2012,
40-41.
145
предание, что альбанцы не захотели принять в свой город людей Ромула и Рема
из-за того, что среди них были и рабы (Plut. Rom. 9). По словам Цицерона (de orat.
I, 37), Ромул собрал пастухов и пришельцев. В письме к Аттику (II, 1, 8) написан¬
ном в 60 г., тот же Цицерон называет современных ему римлян подонками Ромула
(Romuli faece), по-видимому, намекая на изначально «низкий» характер римского
гражданства, что, видимо, было связано не столько с оценкой самого деяния перво¬
го царя, сколько с политической борьбой того времени45. Это совершенно не по¬
хоже ни на обычное выведение колоний, ни на обычай «священной весны» (ver
sacrum), характерный для расселения италийских народов46. Много позже враги
Рима использовали эту особенность для его дискредитации. Так, например, по¬
ступал понтийский царь Митридат, который в речи перед воинами, как ее передал
Юстин (XXXVIII, 7, 1), называл первоначальный Рим скопищем бродяг (concluvis
convenarum), а в письме к парфянскому царю Аршаку (Sallust. Hist; epistula Mithr.
17) писал, что с самого начала власть римлян была основана на похищении дома,
жен, полей, а сами они были сборищем людей без родины и родственников (sine
patria parentibus). Исследование этих текстов показало, что в их основе лежат, если
не буквальные слова (в латинском переводе) Митридата, то, несомненно, его под¬
линные мысли47. В случае, если бы вся традиция о таком смешанном характере
первоначального населения была бы выдумана позднейшими писателями48, то от¬
казаться от нее римским авторам было довольно легко. И то, что, несмотря на такую
уязвимость, римляне не отказывались от представления о смешанном и не очень-то
благородном, с точки зрения того времени, характере их предков, в том числе о на¬
личии среди первоначального населения Рима беглых рабов, ясно говорит о досто¬
верности этой традиции. В какой-то степени она даже стала предметом гордости,
и Саллюстий (Cat. 6, 2) с несомненным удовлетворением писал о том, как разно¬
образная и бродячая толпа превратилась в общину (multitude diversa atque vaga ...
civitas facta erat). Более того, с течением времени, особенно уже во времена импе¬
рии, римляне рассматривали неоднородность состава первоначального населения,
особенно объединение латинов и сабинов, как исходный пункт движения Рима к
вовлечению в свою орбиту всего мира. Пребывание в рамках священной границы,
очерченной Ромулом, в сознании римлян стало гораздо важнее этнического и даже
социального происхождения49.
45 Dench, 2005, 15-16.
46 Ver sacrum: Eisenhut, 1955, 911-923.
47 Russo, 2009,382-383.
48 Существует мнение, что идея возникновения римского гражданства из разноплеменной
толпы стала особенно востребованной после Союзнической войны, когда возникла необходимость
легитимировать новое единство, основанное не на происхождении из Рима, а на стремлении стать
римлянином: Morley, 2006, 308. Если принять эту точку зрения (в принципе вполне разумную),
то это может говорить не о возникновении самой легенды, а об ее использовании в новых усло¬
виях. Миф выдумать нельзя, но использовать его в своих целях вполне возможно. Что касается
использования такой традиции для антиримской пропаганды в эллинистическом мире, то оно
возникло, вероятнее всего, в начале II в. с началом римской экспансии в этом регионе: Russo, 2009,
401. Но возможно, какие-то зародыши этого аспекта анитиримской пропаганды появились еще
раньше.
49 Castiello, 2012,44.
146
Предполагается, что отряд Ромула и Рема был подобен «мужским союзам»,
существовавшим в первобытных обществах и сохранившихся как пережиток
в гомеровской Греции50. Исключить это, конечно, нельзя. Думается, однако, что
более близкой параллелью является другое явление. Хорошо известно о деятель¬
ности Давида, который после бегства от Саула создал свой отряд, перейдя на
службу к филистимлянам, а после смерти Саула стал действовать самостоятель¬
но. Он захватил Хеврон, а позже и Иерусалим, став родоначальником династии
Давидидов, правившей сначала в едином царстве, а затем в Иудее. Во время
правления его сына Соломона некий Резон со своей шайкой удальцов захватил
Дамаск, положив начало царству Арам (I Reg. 11, 23-24). В Греции знатные ари¬
стократы, не найдя применения своим амбициям на родине, порой становились
основателями колоний51. Захват удобных и частично уже обжитых холмов по¬
добной шайкой удальцов во главе с Ромулом и Ремом хорошо вписывается в этот
ряд событий52.
Другой пейоративный эпизод — убийство Рема Ромулом53. Хотя сам эпизод
изложен различными авторами несколько различно, все варианты сходятся в одном:
Рем был убит в самый день основания Рима54. Из этого рассказа вытекает, что одно
из самых жестоких и осуждаемых преступлений — братоубийство — лежало в
основе создания города. Существовал даже вариант традиции, гласивший, что
Ромул просто обманул Рема, заявив о появлении вещих птиц, когда их еще не было
(Plut. Rom. 9). По словам Дионисия (I, 87, 1), обоим явилось одинаковое число
птиц, и дело решилось схваткой двух отрядов. Ливий (I, 6, 4),начиная рассказ об
этом событии, говорит о наследственном зле (avitum malum) и гнусном состязании
(foedum certamen), приводя в качестве причины жажду царства (regni cupido) со
стороны Ромула. Если учесть ненависть к царству, укоренившуюся в римском со¬
знании после свержения монархии, то суровая оценка поступка Ромула Ливием
или его источником станет еще более яркой. Это не вяжется со светлым обликом
50Koptev, 2016, 125. О таком союзе в поэме Гомера: Андреев, 1976, 86-87.
51 Тумане, 2014,71-81.
52 Отмеченный выше слой пожара и разрушения, отделяющий на Палатине «город Ромула»
от предшествующего поселения, не был ли связан с захватом холма разбойниками Ромула?
53 В традиции неоднократно были предприняты попытки снять с Ромула вину за убийство
брата. Так, у Дионисия (I, 87,4) и Диодора (VIII, 6) убийцей являлся Целер. Его же непосредствен¬
ным убийцей Рема называл Овидий, рассказывая, как из-за этого горевал сам Ромул (Fasti IV,
843-857). Плутарх (Rom. 10) упоминая это убийство, приводит обе версии: одни говорят о Рому-
ле, другие о Целере. Ливий (I, 7, 2) говорил о суматохе, в ходе которой Рем получил смертельный
удар. Дионисий (I, 87, 1-2), умалчивая об убийце, просто упоминал гибель Рема в бою между
двумя отрядами. А некий Эгнаций, о котором более ничего не известно, утверждал, что Рем не
только не был убит, но даже пережил Ромула, живя, по-видимому, частным человеком (Origo 23,
6). Наконец, в римской историографии была представлена версия о совместном правлении братьев:
Poucet, 2002, 50. Но эта «оправдывающая» тенденция осталась в традиции все же маргинальной,
и Ливий (I, 7, 2) ясно писал о наиболее распространенной версии, по которой сам Ромул в гневе
убил Рема. Оправданием убийства считалось нечестивое нарушение Ремом священной и непри¬
косновенной стены, обозначенной по всем ритуальным правилам Ромулом: Plut. Quaest. Rom. 27.
Рем в этой традиции представал прототипом врага, осмелившегося переступит священную гра¬
ницу: Castiello, 2017, 36-37.
54 Poucet, 2002, 49-51; De Sanctis, 2009, 65-69.
147
основателя, как, казалось бы, он должен был сохраниться в народной памяти.
Позже, во время гражданских войн, эта часть традиции рассматривалась как пролог
кровавых смут, поражавших республику55. Недаром Гораций (Epod. 7, 17-20),
утверждал, что жестокая судьба Рима мстит «за тот братоубийства день, когда
лилась кровь Рема неповинная»56.
Еще одним пейоративным моментом в традиции об основании Рима является
история похищения сабинянок. Она прочно вошла в римскую историографическую
и антикварную традицию. Ни один рассказ о начале Рима не обходится без нее,
и римляне никогда от нее не отказывались. Вергилий (Aen. VII, 177-179) называет
Сабина одним из отдаленных предков римлян. Второе наименование римлян —
квириты — связывается с сабинским богом Квирином (Serv. Aen. VII, 710). Имен¬
но тогда, когда, по словам Сервия, из двух сделался один народ (unus de duobus
fierit populus), можно было говорить о римском народе с его определенной струк¬
турой57. Между тем, этот рассказ рисует первых римлян, включая самого Ромула,
в очень неприглядном свете. Созвав многочисленных соседей на праздник, римля¬
не по сигналу царя напали на собравшихся девушек и похитили их. Если учесть,
что это похищение произошло во время праздника в честь Нептуна или Конса58
(Liv. I, 9, 6; Dion. Hal. II, 30, 3-4; Ovid. Fasti III, 199-200; Pseudo-Aur. Viet. De vir.
ill. 2, 2), то речь шла не только о нарушении самых элементарных правил госте¬
приимства, но и о нечестии59.
Отдельные моменты всех этих рассказов могут найти параллели в мифологиях
других народов. Однако их совокупность имеет определенную оригинальность,
а прочность традиции, сохранение в ней моментов, несовместимых с обычной
моралью60, заставляет принять ее принципиальную достоверность. По-видимому,
можно говорить, что воспоминания о реальных событиях, связанных с основанием
города и началом его истории, постепенно в ходе передачи соответствующих рас¬
сказов обросли фольклорными деталями, иногда несовпадающими друг с другом,
превратившись в константы сохранившейся традиции.
55Fontanella, 2007, 284-290; Martinez-Pinna, 2013, 190.
56 Перевод Семенова-Тян-Шанского А. П.
57 Mastrorosa, 2006, 238-242.
58 Иногда Конса идентифицируют с Нептуном Конником: Eisenhut, 1979b, 1295. В таком случае
речь идет об ипостаси одного и того же бога. Однако другие исследователи не разделяют этой точки
зрения и рассматривают Конса и Нептуна отдельно: Latte, 1960, 72, 131-132.
59 Как и в случае с убийством Рема, в римской историографии появилась тенденция оправдать
похищение девушек. Так, Цицерон (de re р. II, 7, 12) назвал решение Ромула о похищении знатных
сабинянок несколько необычным и суровым, но достойным великого человека (novum quoddam et
subaggreste, sed... magni homines), поскольку он сделал это ради благополучия царства и народа.
Позже Плутарх оправдывал похищение, говоря, что было это совершено не из-за дерзости, а из не¬
обходимости (ойх»РрЕ1- ■ • аХка бгауаукду). Овидий (Fasti III, 195-200) даже писал, что свой дерзкий
поступок Ромул совершил по прямому требованию Марса. А Дионисий (II, 30, 2-3) сообщал об обе¬
те Ромула богу и о совете со старейшинами, что позволяло разделить вину с сенатом.
“Cascione, 2011,207-210. Надо заметить, что в мифологии боги порой тоже совершали поступки,
несовместимые с моралью. Такими были, например, некоторые поступки греческих божеств. Но это
божественные фигуры были, скорее, не аморальными, а внеморальными. В данном же случае речь
идет о людях, которым приписывают столь славное деяние, как основание великого города, и оно
отложилось в исторической памяти римлян со всеми пейоративными деталями.
148
Разнородность и разноэтничность первоначального населения Рима еще более
возросла после создания Ромулом «убежища» (asylum)61, куда могли приходить
все те, кто по тем или иным причинам покидал свою родину и присоединялся
к римлянам (Liv. I, 8, 5-6; Dion. Hal. II, 15, 3-4; Flor. I, 1,9; Plut. Rom. 9; Tac. Hist.
Ill, 71). Плутарх само убежище назвал священным местом (iepov), посвященным
богу Асилею. Об этом боге ничего более не известно. Но Овидий (Fasti IV, 430-433)
говоря об этом же деянии Ромула, говорил, что в этом месте между двух рощ
(именно так локализуют асилий Ромула античные авторы) находился храм Вейовия.
Отсюда и очень вероятное предположение, что под Асилием Плутарх подразумевал
именно этого римского бога62. Вейовий (Вейовис — Veiovis) был древним италий¬
ским божеством и, возможно, являлся лишь ипостасью Юпитера63. Если это так,
то приток нового населения ставился под покровительство верховного бога, что
явно должно было увеличить притягательность нового города. Традиция припи¬
сывает создания асилия времени почти сразу после основания города, и это в
принципе не вызывает особого сомнения, учитывая характер первоначального
поселения64. Флор говорил о латинских и этрусских пастухах, Ливий — о разно¬
образном низком и темном люде, включая рабов, а Дионисий — о разных людях,
но обязательно свободных65.
Такая разнородность населения потребовала проведения определенных мер,
которые могли бы объединить их. Проведение этих мер традиция приписывает
Ромулу. Среди них отмечается разделение народа на три трибы и тридцать курий,
создание сената и куриатного народного собрания (куриатных комиций), введение
судов, издание некоторых законов, относившихся в основном к семейному праву66.
Важным шагом, приписывавшемуся Ромулу, было создание им войска, названно¬
го легионом, которое должно было заменить неорганизованную толпу воинов,
следовавших ранее за братьями. Оно было вероятнее всего, основано на трибах и
куриях: каждая триба поставляла сотню (центурию) всадников, которые и были
названы по именам этих триб, а каждая курия, состоявшая из десяти декурий,
61 Слово asylum — греческое. Ливий (XXXV, 51,2) особо оговаривает, что так у греков называ¬
ется священное место, дающее убежище. Это не помешало ему использовать то же слово для обо¬
значения убежища, созданного Ромулом: asylum fecit. Оно явно не могло употребляться во времена
Ромула. Тем не менее, не только Ливий, но и Флор, и Тацит его используют. Можно думать, что в
позднереспубликанское и раннеимперское время использовался уже греческий термин для обозна¬
чения убежища.
62 Pauly, 1924, 174-175; Schuster, 1955, 601.
“Schuster, 1955,603-604; Latte, 1960, 81-82.
64 Маяк, 1983, 208-209.
65 В словах Дионисия, подчеркивавшего, что свободное происхождение было обязательным ус¬
ловием приема в убежище, ощущается полемика с той версией, которой придерживался Ливий: Dench,
2005, 18-21.
66 Римляне, видя в Ромуле основателя не только города, но и всего общественного порядка, при¬
писывали ему деяния, явно к столь отдаленному времени не относившиеся. Так, Ромулу приписыва¬
ется и присвоение царских инсигний, в том числе курульного кресла и свиты ликторов. Однако по
другому варианту предания, это было делом Тулла Гостилия или даже Тарквиния Древнего, что
представляется более вероятным. Это же относится и к версии о праздновании Ромулом триумфа,
хотя сама по себе торжественная процессия после победы в сопровождении, может быть, аристокра¬
тических советников вполне могла проводиться и в столь отдаленное время: Carafa, 2010а, 206.
149
возглавляемых декурионами, — по сотне пехотинцев67. Возможно, пехотные сот¬
ни были, в свою очередь, объединены по трибам, и во главе такой единицы стоял
трибун. Исследования показали, что эти меры действительно относились ко второй
половине VIII в. до н. э., т. е. ко времени, к какому традиция относит царствование
Ромула68.
По преданию, Ромул вел многочисленные войны, одной из которых была война
с сабинами, закончившаяся объединением латинской (может быть, правильнее,
проторимской) общины с сабинской и принятием сабинского предводителя Тита
Тация в качестве соправителя Ромула. По одному из вариантов традиции, согла¬
шение между царями было даже оформлено специальным договором (Liv. I, 13,5;
Dion. Hal. II, 46,2; Serv. Aen. VIII, 639-641 )69. В результате возникает двойной город
(geminata urbs). Каждый из царей непосредственно управлял своим поселением;
центр поселения Ромула находился на Палатине, Тита Тация — на Капитолии. В то
же время традиция подчеркивает, что это все же была одна община, и важнейшие
решения принимали оба царя. Это обстоятельство подчеркивается традицией
о включении Капитолия и форума в городскую черту именно Титом Тацием, а не
Ромулом, который, однако, принял это решение (Dion. Hal II, 50,2). Двуединое цар¬
ствование существовало, по разным вариантам сказания, от трех до пяти лет, и по¬
сле убийства в Лавинии Тита Тация70 единовластие Ромула было восстановлено.
В какой степени весь этот рассказ со всеми его деталями является исторически
достоверным, сказать трудно, хотя, кажется, ее основа может быть вполне реальной.
Сабины действительно распространялись вдоль долины Тибра, стремясь выйти к
более плодородным, чем их горы, равнинам Лация и к Тирренскому морю. На этом
пути они не могли не столкнуться с основателями Рима (несмотря на всю разнород¬
ность, в основе латинами). Нельзя исключить, что отряд Тита Тация мог быть такой
же бандой удальцов, как и воины Ромула, но на этот раз сабинской, по каким-то
причинам (традиция о них умалчивает) покинувших родные Куры71. Правда, в тра¬
диции Тит Таций обычно назывался царем сабинов (Cic. de re р. II, 7,13: Liv. 1,10, 1;
Dion. Hal. II, 38, l)72. Однако скорее всего это фольклорный штамп, который нель¬
зя принимать буквально. Традиция единогласно говорит о насильственном за¬
хвате сабинами Капитолия, в то время как сабинским поселением на месте бу¬
дущего Рима был, вероятнее всего, Квиринал. В сказаниях об этих событиях саби¬
67 Cairo, 2014, 7.
68Capogrossi Colognesi, 2009, 22; Rodriguez-Mayorgas, 2010, 94.
69 Латинские авторы недвусмысленно называют соглашение между Ромулом и Титом Тацием
foedus. Следовательно, они подразумевают существование в основе единой римской общины (civi-
tatem unam) лежит определенный юридический акт. Это характерно для римского менталитета,
независимо от исторической достоверности самого соглашения.
70 В античной литературе переданы различные версии убийства Тита Тация, но все они сходятся
на том, что это убийство стало справедливым воздаянием за бесчестный поступок царя с лавиний-
цами и их послами. Традиция, таким образом, решительно враждебна Титу Тацию, что может быть
отголоском трений между латинами и сабинами и между их лидерами.
71В науке уже были отмечены черты сходства между фигурами Ромула и Тита Тация: Fiori, 1999,
113; Carafa, 2010а, 256-257.
72 Только Плутарх (Rom. 17) называет Тита Тация не царем, а полководцем (отратг|у6<;), отмечая,
что он был на этот пост избран.
150
ны Квиринала практически не участвуют. Единственное что можно считать от¬
голоском роли сабинского Квиринала, является сообщение Дионисия (II, 50, 1),
что Квиринал стал частью «города Тация». В реальности сам холм только несколь¬
ко позже вошел в пространство внутри померия73. Можно полагать, что историче¬
ским зерном рассказа о войне римлян Ромула с сабинами Тита Тация стал захват
прибывшим извне сабинским отрядом Капитолия, что было воспринято римляна¬
ми Палатина как угроза, что и привело к столкновению. Вполне возможно, что
такое столкновение могло завершиться некоторым компромиссом и в конечном
итоге объединением латинского палатинского и обосновавшегося на Капитолии
сабинского поселений. Эпизод с двойным царствованием резко выпадает из всей
истории царского периода74. Даже совместное правление братьев, по традиции,
не смогло состояться из-за их непримиримого соперничества. В конечном итоге
в римской исторической памяти утвердился канонический список из семи царей,
в котором восьмой царь Тит Таций выглядел чужеродно. Вообще образ Тита Тация
в традиции несколько противоречив. Ливий (1,10, 1) объяснял выдвижение в каче¬
стве главного врага Ромула именно Тита Тация тем, что его имя в тех местах было
самым великим (maximum nomen). Это подразумевает, что Тит уже до войны
с римлянами прославился своими воинскими подвигами. Но, став соправителем
Ромула, он себя в качестве царя или военачальника никак не проявляет. Традиция
говорит только о его сакральных актах. Вообще создается впечатление, что о делах
Тита Тация римляне знали очень мало и только связывали с ним те или иные сто¬
роны своего сакрального бытия, которым приписывалось сабинское происхожде¬
ние75. С другой стороны, римляне не могли его вычеркнуть из памяти из-за, по-
видимому, его укорененности в ней. Лучше всего такое положение объясняется
сохранением воспоминаний о реальной фигуре76. Но, как бы ни решать этот вопрос,
рассказ отражает действительный процесс синойкизма, лежавший в основе воз¬
никновения Рима77. Можно выделить три фазы этого первоначального синойкизма:
соперничество двух соседних общин, их объединение при сохранении собственной
автономии и, наконец, полное слияние под единой властью. Все эти три фазы тра¬
диция относит к правлению Ромула.
Вся традиция сообщает, что к концу правления Ромула резко обострились отно¬
шения между царем и сенатом78. Полномочия сената никогда не были определены
73 Cornell, 2014, 21; David, 2014, 62.
74 В свое время было высказано мнение, иногда и сегодня разделяемое, что двойное царствование
Ромула и Тита Тация было проекцией в сказочное время республиканского двойного консульства:
Glaser, 1932, 2473. Но в таком случае непонятно, что мешало римлянам принять двойное царствова¬
ние Ромула и Рема, почему эта проекция ограничилась только Ромулом и Титом, для чего традиция
восстановила единовластие Ромула после убийства его соправителя. Думается, что такое предполо¬
жение надо отвергнуть.
75 На бледность литературной фигуры Тита Тация обратили внимание уже давно: Glaser, 1932,
2473-2475.
76 Ряд ученых, например, считая Ромула безусловно мифической фигурой, признают Тита Тация
вполне возможным историческим царем: Momigliano, 2008, 94.
77 Cairo, 2010, 73-74.
78 Плутарх (Rom. 27) даже писал, что сенаторы задумали вообще ликвидировать царскую власть.
Биограф не называл источник своих сведений. Во всяком случае, это сообщение противоречит
151
четко, и его влияние зависело от конкретной ситуации. В правление Ромула, если
принять на веру рассказы о его деятельности, царская власть начала укрепляться.
Удачные войны привели не только к увеличению авторитета царя, но и к расши¬
рению римской территории, и часть этой территории была выделена царю. Этот
участок становился полной собственностью царя именно как носителя верховной
власти79. Обладание собственной землей, находившейся вне «общего поля»,
естественно, укрепляло положение царя. Ромулу приписывается также создание
особого отряда целеров («быстрых»), являвшихся царскими телохранителями и
одновременно ударной силой войска во время войны (Liv. 1,15, 8; Dion. Hal. II, 13,
1-2). Таким образом, царь получал в свое распоряжение вооруженную силу, не со¬
впадающую с куриатным ополчением. Наконец, Ромул получил царскую власть
непосредственно от Юпитера, а не от сената, что ставило сенат в заведомо при¬
ниженное положение по отношению к царю80. Все это привело к фактическому
оттеснению сенаторов от реального влияния на власть и общество. Отсюда и
конфликт, который в конечном итоге привел к убийству Ромула. Это убийство
вызвало возмущение в народе. Только заявлением об апофеозе Ромула сенаторам
удалось ликвидировать это возмущение. По легенде, Ромул превратился в бога
Квирина (Ovid. Fasti II, 505—512)81. После убийства царя власть полностью пере¬
шла к сенату.
Именно тогда возник институт междуцарствия (interregnum), когда высшая власть
переходила поочередно к одному из сенаторов на чрезвычайно ограниченный срок82.
Этот институт сохранился и после падения монархии в Риме в случае отсутствия
по какой-либо причине (чаще всего в случае неожиданной смерти высших долж¬
ностных лиц) легальной власти. Поскольку царь являлся не только главой римской
общины, но и ее главным представителем перед богами, его исчезновение могло
нанести непоправимый вред самой общине. Поэтому, с одной стороны, было не¬
обходимо иметь лицо, которое будет осуществлять сакральные полномочия царя
рассказам и Ливия, и Дионисия. По-видимому, такая версия довольно поздняя и не имеет отношение
к установившейся традиции.
79Маяк, 1983, 244-246.
“Cascione, 2011,212.
81 Когда возникло отождествление Ромула и Квирина, сказать трудно. Само по себе обожествле¬
ние Ромула засвидетельствовано уже Эннием (fr. I, 61: Serv. Aen. VI, 677): Koch, 1963, 1318-1321.
Но утверждать, что Энний отождествлял Ромула с Квирином, мы не можем из-за фрагментарности
дошедшего текста этого поэта. Первые упоминания об этом содержатся у Цицерона (de rep. II, 10,
17; de leg. I, 1, 3). Но тогда же Варрон (de 1. L. V, 74) утверждал, что Квирин — сабинский бог, при¬
нятый в Риме после соединения латинов с сабинами, т. е. еще при жизни Ромула. По словам Сервия
(Aen. VII, 710), римляне стали называться квиритами после объединения с сабинами Тита Тация.
Следовательно, и Квирин по этой логике появился в Риме при жизни Ромула. Существование в Риме
алтаря Квирина засвидетельствовано уже в VII в.: Sechi, 2009, 10. Можно (хотя и не обязательно)
связать превращение Ромула именно в Квирина с желанием сабинской части первоначального рим¬
ского гражданства «присвоить» себе фигуру первого царя: Sechi, 2009а, 6. Подробный разбор всех
теорий: Carafa, 2014, 333-356.
82 Большинство исследователей в настоящее время признают, что interregnum как институт возник
в царское время: см., напр., Маяк, 1983, 238-239; Дементьева, 1998, 34—37; Коптев, 2012, 143-147;
Коптев, 2013, 304—308; Коптев, 2014, 89-91; Alfoldy, 1987, 22; Magdelain, 1990, 299; Raaflaub, 2006,
129; North, 2006, 265.
152
(прежде всего, проведение ауспиций)83, а с другой, не сконцентрирует в своих руках
такую власть, что позволит ему оттеснить сенат. Отсюда и разделение сенаторов
на декурии по десять человек и передача властных, особенно религиозных, полно¬
мочий сроком каждому члену конкретной декурии не более чем на пять дней84.
Традиция передает, что сенаторы стремились как можно дольше сохранить власть
в своих руках. Однако, с одной стороны, это вызвало недовольство в народе, кото¬
рый видел в сенаторах узурпаторов власти, а с другой, привело к раздорам между
различными сенаторскими группировками. К тому же, затягивание с появлением
нового царя могло привести к обострению отношений с соседями. К концу между¬
царствия, которое, по преданию, продолжалось больше года, ситуация в Риме на¬
калилась, начались волнения, и сенаторам пришлось пойти на выборы нового царя.
Официально возможность избрания была передана народу, т. е. куриатным коми-
циям, а за собой сенат оставил лишь утверждение этого выбора, но реально, конеч¬
но, все дело решалось в сенате. Выбор пал на сабина Нуму Помпилия85. Выбор был
неслучаен. Нума был зятем Тита Тация и уже, как гласит позднейшее предание,
прославился своей мудростью. Главное же, что он не был связан ни с какой-либо
сенаторской группировкой, ни с Римом вообще, поскольку происходил из Кур. Хотя
предание выводит из Кур Тита Тация, они в это время связаны с Римом не были,
так что уроженец Кур представлял собой нейтральную и, пожалуй, компромиссную
фигуру. Такая нейтральная фигура вполне могла удовлетворить противоположные
интересы и противоборствующие стороны.
Став царем, Нума Помпилий, действительно, сумел найти компромисс с сенатом
и стабилизировать обстановку в Риме. Первым же его актом стал роспуск отряда
целеров (Plut. Numa 7)86, что не могло не привлечь к нему симпатии сенаторов.
С другой стороны, Нума «снял» возникшую было напряженность внутри римско¬
го общества, разделив между нуждающимися участки на земле, ранее завоеванной
Ромулом (Dion. Hal. II, 62, 3-4; 74, 2-3; 76, 1-2; Plut. Numa 16). Еще сам Ромул,
если верить тому же Плутарху (Rom. 17) распределил часть завоеванной земли
между воинами, и этот самовольный акт вызвал резкое недовольство сенаторов.
На этот раз ни о какой реакции сенаторов автор не сообщает. По-видимому, речь
идет о разных категориях бенефициаров этих актов. Ромул, если верить Плутарху,
раздавал земельные участки воинам (сттраткотш;), а Нума разделял землю между
бедными гражданами (гагороц tcov лоАшоу). Надо, видимо, согласиться с тем, что
в первом случае это были отдельные люди, связанные непосредственно с самим
царем87 (может быть, те же целеры?), а во втором — младшие члены существующих
83 Коптев, 2012, 146-147; Коптев, 2014, 85; Alfoldy, 1987, 22; Magdelain, 1990, 345-346; Rainer,
2006, 82-83; Raaflaub, 2006, 129; Bleicken, 2012, 26.
84 По мнению А. В. Коптева, в течение пяти дней власть осуществлял не один междуцарь, а вся
декурия, а один interrex обладал властью лишь в течение двенадцати часов: Коптев, 2013, 305-306.
85 Если по поводу имени Ромула идут споры, то имя Нумы Помпилия сейчас признается италий¬
ским и даже точнее — сабинским: Nelson, 2002, 62; Forsythe, 2005, 117; Pearson, 2008, 15. Мнение,
что само имя царя — производное от numen, т. е. божественной, сверхъестественной силы (Forsythe,
2005, 97), едва ли можно принять.
86 По Дионисию (II, 64, 3), Нума не распустил целеров, а превратил их в еще одну жреческую
коллегию.
87 Маяк, 1983,214.
153
родовых организаций. Другим важным шагом, приписываемым Нуме, стало оформ¬
ление границы земель, завоеванных Ромулом (Dion. II, 74,4; Plut. Numa 16; Qaest.
Rom. 15). Этот шаг полностью вписывается в отмеченное ранее появление границ
отдельных политических единиц. Официальным определением границы царь
оформил Римскую civitas как такую политическую единицу. Эти на первый взгляд
«светские» акты Нумы носили несомненный религиозный характер. Олицетворе¬
нием любой границы, как государственной, так и частной, как подчеркивал Плутарх,
является бог Термин, создание святилища которого тоже приписывалось Нуме. Тот
факт, что праздник в честь этого бога — Терминалии — отмечался у шестого ми-
левого столба от Рима (Ovid. Fasti II, 683), т. е. на границе ager Romanus antiquus,
свидетельствует о связи установленной границы с завоеваниями времени Ромула.
Этот факт подтверждает возможность появления оформленной границы именно
в период царствования Нумы. По-видимому, к этому же времени относилось по¬
явление и других празднеств, также отмечавших границу древнейшей римской
территории, — Робигалии и Андервалии. Места, где эти празднества отмечались,
показывают рубежи ager Romanus antiquus, находившиеся в четырех-шести милях
от самого Рима88.
Нуме вообще приписывается заложение сакральных основ римского общества.
Большое значение имела постройка официального царского дворца, что конститу¬
ировало царскую власть (Ovid. Fasti VI, 263-264; Plut. Numa 14; Cas. Dio I, fir. 6,
2)89. Значимость постройки дворца как политического центра видна из упоминания
Диона Кассия, что Нума, будучи сабином, сам жил на Квиринале, но дворец имен¬
но как официальный центр власти (ар^еТа) построил на Священной дороге, т. е.
фактически на будущем форуме. Постройка дворца имела и религиозное значение,
поскольку царь являлся не только политической, но и сакральной фигурой, вы¬
ступая главным представителем общины перед богами. По существу он являлся
верховным жрецом римского народа. В этих условиях царский дворец фактически
превращался в главное святилище раннего Рима. Насколько можно судить по на¬
ходкам, богами, которые почитались в Regia Нумы, были Коне и Марс90. Марс
считался не только отцом Ромула, но и инициатором похищения женщин, в том
числе сабинянок. Само же похищение произошло в Консуалии, т. е. в праздник
Конса, который, по Овидию (Fasti III, 199-200), и стоял конкретно у истоков само¬
го похищения. По именам сабинянок были названы римские курии, как и обещал
Ромул. Это связывало этих богов уже и с созданием римского социально-полити¬
ческого порядка91. Таким образом, царский дворец оказывался святилищем имен¬
но тех богов, которые были связаны с возникновением и упорядочением Рима.
88 Cifani, 2005,215-221.
89 Ромул, по традиции, жил в простой хижине на Палатине, такой же, как и у всех римлян того
времени.
90 Blosel, 2015, 22; Humm, 2017, 133-134.
91 Коне относился к самым архаическим божествам Рима: Marcattili, 2006, 621. Поэтому его по¬
явление в Regia времен Нумы неудивительно. Роль Конса еще более подчеркивалось тем фактом, что
в римском сознании Коне был связан с mundus, ямой в центре города, через которую проходила
важнейшая для жизни мира ось, соединяющая подземный, земной и небесный миры и определившая
положение Рима также в центре мира: Le Glay, 1997, 15.
154
Археологические находки пока датируют раннюю фазу постройки Regia последней
четвертью VII в., но имеются и некоторые следы строений VIII-VII вв.92 Раскопки
еще полностью не закончены, и можно предполагать, что около 625 г. имела место
не постройка, а перестройка дворца, ставшего к этому времени не столько поли¬
тическим, сколько сакральным центром Рима.
Овидий (Fasti VI, 259-264) связывал с дворцом Нумы и святилище Весты. Эту
же связь подтверждают и другие авторы (Plut. Numa 14; Cas. Dio I, fr. 6, 2; Solin.
1,21). Такая настойчивость традиции едва ли случайна. Цозже, когда Regia станет
резиденцией великого понтифика, именно тот будет фактическим главой весталок93.
Видимо, особая связь дворца и его хозяина со святилищем и служанками Весты
возникла еще в царское время94. Недаром традиция приписывает именно Нуме
учреждение этого жречества (Liv. I, 20, 3; Dion. Hal. II, 70, 1 — 72, 9; Plut. Numa
12-13; Flor. I, 2, 2)95. Создание общинного культа Весты и ее жречества наряду
с сохранением отдельных культов очагов фамилий, родов и курий стало важным
шагом в сплочении разнородных элементов тогдашнего римского общества в еди¬
ное целое96. Самые ранние археологические следы в районе этого святилища вос¬
ходят приблизительно к 675 г.97, что почти совпадает с традиционными датами
правления Нумы.
Нуме приписывают также создание или, по крайней мере, преобразование не¬
которых других важнейших жреческих коллегий, как фламины, салии, понтифики
(Liv. I, 20, 1-4; Dion. Hal. II, 70, 1 — 73, 9; Plut. Numa 12 — 13; Flor. I, 2, 2). Очень
важным стало учреждение коллегии понтификов, состоявшей из пяти членов (Cic.
De re р. II, 14, 26), а верховному понтифику, по словам Ливия (I, 20, 5 — 7), Нума
фактически подчинил основные священнодействия. Ливий назвал и имя первого
понтифика — Нума Марций98 *. Это был человек из ближайшего круга царя и даже,
как сообщают некоторые авторы, его зять и отец будущего царя Анка Марция".
Вероятнее всего, это был тот же Марций, который, как писал Плутарх (Numa 6),
92Filippi, 2004, 107-110,114-121; Humm, 2017,133.
93 Humm, 2017, 141.
94Сморчков, Кофанов, 2001, 290; Latte, 1960, ПО.
95 Весталкой называли еще Рею Сильвию (или Илию), мать Ромула и Рема, что, как будто, застав¬
ляет признать боолыную древность этого жречества. Однако, как уже говорилось в своем месте,
требовать от мифологии обычной человеческой логики бессмысленно. Поэтому в различных вари¬
антах традиции вполне могли сохраниться представления и о глубокой (еще доримской) древности
весталок, и об учреждении этого жречества Нумой. Во всяком случае, весталки были самой древней
женской жреческой коллегией: Scheid, 2003, 49.
96 Сморчков, 2012, 202-203.
97 Bianchi, 2010, 5-6; Celia, 2012, 818.
98 Сохранение имени первого понтифика, может быть, объясняется тем, что одним из первоис¬
точников сведений Ливия были записи понтификов. Вероятно, к этому же источнику восходят
и сведения Цицерона о мероприятиях Нумы относительно жречества: Martinez Pinna, 2006, 177.
В науке уже было обращено внимание на то, что перед нападением галлов на Рим и последующим
сожжение города весталки спасли святыни (sacra), которые были переправлены в Цере (Liv. V, 40,
7-10; Plut. Cam. 20-21), а среди них, несомненно, были записи жреческих коллегий: Маяк, 2012,111.
Среди них не могли не быть записи понтификов, в которых, естественно, упоминалось и имя перво¬
го из них.
"Miinzer, 1930, 1545-1546.
155
убедил Нуму принять римский трон100. Такое назначение было неслучайным. Пон¬
тифики вообще было очень тесно связаны с царем101, так что выбор Нумой перво¬
го (или верховного) понтифика из своего ближайшего круга был совершенно
естественен. Цицерон особо подчеркивал, что понтификов царь назначил из числа
первенствующих людей (е principum), что подчеркивало изначально аристократи¬
ческий характер этой коллегии. Это не означало, что Нума передал верховному
понтифику свои религиозные полномочия. В республиканское время понтифики
являлись скорее консультантами сената, чем реальными главами сакральной сто¬
роны римской жизни102. Тем более, это относилось к монархическому периоду,
когда царь являлся в высшей степени сакральной фигурой как главный посредник
между римской общиной и миром богов103. Однако с этого времени у него появил¬
ся «помощник» или, скорее, советник в религиозной сфере. То же самое можно,
по-видимому, сказать и о фламине, назначенном, по традиции, Нумой104. Это стало
шагом в дальнейшей структуризации общины.
Нума занялся реформой календаря. До него римский календарь насчитывал
десять месяцев. Его называли «ромуловым», но он был свойственен не только
римлянам времен Ромула, но и другим народам Италии. В его основе лежал сель¬
скохозяйственный цикл, и долгота месяцев определялась нуждами земледельческих
работ, так что некоторые месяцы могли продолжаться 39 дней105. Это соответство¬
вало сельскохозяйственному году, но не подходило для других жизненных дел. И Ну¬
ма прибавил еще два месяца — январь и февраль, так что год теперь стал состоять
из 12 месяцев, хотя сами месяцы и стали неравными по своей продолжительности.
Римский календарь был основан на лунном цикле. Но для его координации с сол¬
нечным годом каждый второй год вводился дополнительный месяц (один раз в
22 дня, другой — в 23). Однако установить реальную продолжительность солнеч¬
ного года римляне в то время не могли, и в результате четырехлетний календарный
цикл включал 1465 дней, что было на четыре дня длиннее четырех солнечных лет.
Поскольку месяц был основан на фазах луны, то начало месяца должно было со¬
впадать с новолунием, и этот день назывался «календы». Середина месяца, более
или менее совпадающая с полнолунием, называлась «иды», и в зависимости от
длинны месяца она падала или на 13, или на 15 число. На девятый день до ид на-
100 Van Everdinghe, 2012, 1-2.
101 Martinez Pinna, 1985, 105.
‘“Сморчков, 1994, 47-59; Сморчков, 2001, 138-139.
103 Предполагается, что сам царь являлся членом, а фактически, естественно, руководителем этой
коллегии: Сморчков, 2001, 103-104. Считается, что число (в таком случае их шесть) сочетается с
числом триб (три; следовательно, получается, что каждая триба давала по два понтифика). Однако,
хотя само по себе такое предположение вполне вероятно, ни текст Цицерона, говорящий о пяти пон¬
тификах, ни слова Ливия о назначении Нумы Марция понтификом не дают оснований для такого
предположения. Еще одно предположение состоит в том, что первоначально понтификов все же было
трое, что соответствовало числу триб: Martinez Pinna, 1985, 100, 107. Но и оно чисто умозрительное.
Можно в равной степени предположить, что назначение понтификов в числе, не совпадающим с чис¬
лом триб, отражало стремление царской власти дистанцироваться от трибутно-куриатных институтов.
104 Сморчков, 2012, 122.
105 Carandini, 2009, 89-92. Впрочем, вопрос этот еще спорный. Некоторые исследователи отрица¬
ют существование «ромулова» календаря, считая доводы в его пользу слишком слабыми: Коптев,
2013а, 170-171; Rupke, 2011,23.
156
ступали «ноны», которые в зависимости от длины месяца падали на пятый или
седьмой день после календ. Ноны были обычно рыночным днем. Счет дней шел
в обратном порядке: столько-то дней до календ, нон или ид. Для согласования
лунного года с солнечным по четным годам в конце февраля после празднования
терминалий вставляли так называемые интеркаляции (Cic. De leg. II, 12, 29)106.
«Ромулов» год начинался с марта, что полностью соответствовало сельскохозяй¬
ственному циклу. По словам Плутарха (Numa 18; Qaest. Rom. 19), Нума передвинул
начало года на 1 января107. Это неслучайно. Январь был посвящен Янусу, двугла¬
вому богу всякого начала и конца. Именно к Янусу обращается Овидий, начиная
свои «Фасты» (I, 63-310). В результате месяцы были оторваны от непосредствен¬
но аграрной основы и превратились в относительно условные единицы времени,
подходящие для любого занятия108. Однако со свойственным им консерватизмом
римляне сохранили старые названия многих месяцев, так что, например, реально
девятый месяц продолжал называться September (septem — семь), а двенадцатый —
December (decern — десять). Но Нума этим не ограничился. Он разделил все дни
на fasti и nefasti, на дни, посвященные человеческой деятельности, и дни, отданные
богам, когда ничего человеческого делать нельзя (Liv. 1,19,6-7: Plut. Numa 18-19)109.
Хотя до сих пор высказываются сомнения в возможности приписать создание
этого календаря Нуме и вообще в его древности110, трудно представить общество
без упорядоченного календаря, служащего всему этому обществу.
Нуме приписывают введение некоторых религиозных ритуалов, учреждение
религиозных игр, как игры в честь Марса, постройку первых святилищ (Dion. Hal.
II, 63, 2; Plut. Numa 8). Святилища, действительно, появились в Риме (как, впрочем
и в Этрурии) на рубеже VIII—VII вв. Это были еще не архитектурно оформленные
храмы (templa), а скорее места для поклонения данному божеству, как, например,
той же Весте около царского дворца или же Марсу и Консу в самом дворце111. Среди
святилищ, основанных, по преданию, Нумой, было святилище Fides, Верности. Это
было одно из абстрактных понятий, превращенных римлянами в самостоятельное
конкретное божество112. Fides была одним из основополагающих ценностей римского
общества, она регулировала самые разные стороны римской жизни, включая право¬
вую сферу, и играла огромную роль в римской системе ценностей, и ее культ был
одним из самых древних в Риме113. Поэтому неудивительно, что создателем этого
культа римская традиция считала Нуму Помпилия.
106 Бикерман, 1975, 38-40.
107 Можно считать установленным, что римский год начинался с 1 января задолго до 153 г., когда
вступление консулов в должность было перенесено с 1 марта до 1 января: Flamant, 1984, 181-184.
|08О значении этого акта: Riipke, 2011,38.
109 Cornell, 1995, 104-105.
110 Существует мнение, что в действительности этот календарь появился только в середине V в.
Но скорее всего, что тогда была упорядочена система вставок (интеркаляций), которая до этого была
несколько хаотичной и определялась конкретными нуждами. Еще более радикальное мнение, что тот
календарь, создание которого приписывается Нуме, был результатом реформы Флавия в конце IV в.:
Riipke, 2011, 39, 65-66.
111 Colonna, 2006, 146-147.
112 Latte, 1960, 237.
113 Otto, 1909, 2381; Mastrorosa, 2007, 353; Giardina, 2014a, IX.
157
Если верить античным авторам, то Нума не просто издавал отдельные распоря¬
жения, а объединил свое законодательство в виде письменного свода, разделенно¬
го на отдельные части и разделы и выставленного на всеобщее обозрение написан¬
ным на нескольких, по-видимому, деревянных таблицах. В основном это были
сакральные законы, относившиеся к деятельности жреческих коллегий. Нуме
приписываются и законы, регулировавшие некоторые семейные нормы и даже от¬
ношения между гражданами114. Одним из законов Нумы было запрещение особо
богатых похорон (Plin. XIV, 88; Plut. Numa 12). Археология доказывает, что такие
похороны в Лации действительно прекратились около 590 г.115 Это доказывает, что
часть, по крайней мере, законодательства Нумы действительно восходит к монар¬
хическому периоду116. В некотором смысле Нуму можно считать создателем рим¬
ского права, даже если приписывание ему писаных законов маловероятно117. Бо¬
лее того, видимо, к этому времени относится разделение права на публичное
и частное, хотя и то, и другое было еще не собственно гражданским, а скорее са¬
кральным118. Другое очень важное юридическое деление — это деление на ius и
fas. Первое являлось собственно правом и регулировало отношения людей, обще¬
ства, государства, в том числе и их отношения с божественным миром. Второе
относилось к действиям богов и толкованию их людьми, и регулировалось оно не
законами, а обычаями119. Эти понятия появились очень рано; они восходят, несо¬
мненно, к монархическому периоду120, и, учитывая законодательную активность,
приписываемую Нуме, их появление можно связать с этой фигурой и, быть может,
с его реформой календаря. Конечно, даже если принять историчность самой фи¬
гуры Нумы Помпилия и его царствования, едва ли можно приписать лишь ему
одному все эти важные реформы. Но эти предания показывают, что все, что более
поздние римляне относили к деятельности второго царя, действительно, существо¬
вало уже в царский период римской истории.
Нуме приписывают создание ремесленных коллегий, среди которых были объ¬
единения ювелиров, плотников, красильщиков, сапожников, медников, валялыци-
114Кофанов, 2006, 81-82.
"5Toher, 2006, 279.
п60 реальности царских законов вообще: Маяк, 2013, 292-297.
117 По традиции, Нума царствовал 716-674 гг. Для этого времени у нас пока нет достаточных
оснований говорить о настолько широком распространении латинской письменности, чтобы за¬
коны, изданные тогда римским царем были уже записаны, а тем более выставлены на всеобщее
обозрение. Ливий (I, 32, 2) и Дионисий (III, 36, 4) приписывают Анку Марцию собирание воедино
и перенос на деревянные таблички для всенародного ознакомления законов Нумы, до этого якобы
хранившиеся у понтификов. Время Анка Марция (традиционно 641-617) уже гораздо больше под¬
ходит для такого акта. Можно отметить, что именно ко второй половине VII в. относят (хотя точное
время этой надписи еще спорно) упомянутый ранее «черный камень», являющийся на настоящий
момент древнейшей римской надписью, а в последней четверти этого века произошла, вероятно,
перестройка нумовской Regia. Так что можно полагать, что письменную фиксацию права лучше
отнести к правлению не Нумы, а его внука, хотя сами законы, хранившиеся понтификами, неясно,
в какой форме, могли (по крайней мере, частично), действительно, восходить к деятельности Нумы
Помпилия.
118Кофанов, 2006, 85-86. (
"’Бартошек, 1989, 130, 163; Capogrossi Colognesi, 2009, 52.
l20Capogrossi Colognesi, 2009, 51-52.
158
ков шерсти и гончаров (Plut. Numa 17). Этим число ремесленных профессий не
ограничивалось, т. к. Плутарх говорит, что ремесленники остальных профессий
были сведены в одну коллегию. Каков был масштаб этих коллегий, какова была
доля ремесленников в общем населении Рима, сказать невозможно. Но в настоящее
время признается историчность самого факта: существование таких коллегий в
очень ранние времена царского Рима, а археологические находки подтверждают
существование римского ремесла121. При этом встает вопрос о сосуществовании
ремесленных коллегий с трибами и куриями. Объединялись ли ремесленники вне
зависимости от их принадлежности к этим объединениям? Или же они объединя¬
ли людей, в эти объединения не входивших? В этрусских городах ремесленники,
как кажется, существовали вне гражданского коллектива данного города. Не ис¬
ключено (хотя утверждать это пока невозможно), что и римские ремесленники,
независимо от их происхождения, оказывались чуждыми римскому народу, объеди¬
ненному в трибы и курии, и созданием коллегий Нума структурировал эту часть
римского населения. Если это так, то в Риме возникали корпорации, стоявшие вне
трибутно-куриатной системы. Коллегии были не только профессиональными,
но и религиозными организациями122. В результате возникали сакральные объеди¬
нения вне родов и фамилий как культовых единиц.
В традиции Нума Помпилий был идеальным царем. Он якобы еще и до появле¬
ния в Риме славился своей мудростью и благочестием. Возникла даже идея, что бу¬
дущий царь был учеником Пифагора, назвав даже своего сына по имени одного из
сыновей Пифагора (Plut. Numa 8). Когда эта идея возникла, сказать трудно, но она
уже присутствовала у Варрона. Цицерон (de re р. II 15, 28) вкладывает в уста Ма-
нилия утверждение, что «старшие» называли Нуму учеником Пифагора. Цицеро¬
новский диалог был написан в 54—51 гг.123, а действие его происходит в 129 г. (I, 9,
14). Поэтому не совсем ясно, надо ли под неназванными maiores подразумевать
предшественников самого Цицерона или героев его произведения. Во всяком слу¬
чае, можно говорить, что представление о Пифагоре как об учителе Нумы во вре¬
мена Цицерона уже укоренилось. Плутарх (Numa 8) и Плиний (XXXIV 26) гово¬
рили о статуе Пифагора, поставленной на римском форуме, причем Плиний
отметил, что постановка статуи в соответствии с предписанием оракула относится
ко времени Самнитской войны. К сожалению, он не уточнил, о какой из трех Сам¬
нитских войн идет речь. Но даже если говорить о третьей войне (действительно,
очень тяжелой для Рима, что и могло заставить римлян обратиться к греческому
оракулу), то это относилось к началу III в.124 Пифагор здесь представлен самым
мудрым из эллинов. Поэтому неудивительно, что возникла идея о связи мудрого
римского царя и греческого мыслителя125. Ее питательной средой была, возможно,
121 Traina, 2014, 117-118.
122 Scheid, 2004, 17.
'2з утченко, 1966, 158.
|24ТогеШ, 2006, 91. Одновременно в Риме была поставлена статуя Алкивиада. По-видимому,
выбор этих фигур в большой степени был связан с сословно-политической борьбой в Риме
(Torelli, ibid.; David, 2014, 72). Может быть, в ходе этой борьбы и возникла легенда об ученичестве
Нумы у Пифагора.
125 Goldberg, 1995, 126; Gruen, 2006, 463.
159
эллинофильская группировка римской аристократии, связанная с фракцией Сци¬
пионов126. Идея это, однако, вызвала решительное возражение римских интеллек¬
туалов поздней республики и начала империи, поскольку решительно противо¬
речила всем известной хронологии. Уже в том же диалоге Цицерона именно на этом
основании сам Сципион говорит о нелепости таких разговоров.
Каким бы мудрым римляне ни считали Пифагора, мысль о такой связи явно
оставалась уделом интеллектуальной элиты, которая могла осмыслить схожести
деятельности Нумы и идей самосского мудреца, о чем много писал Плутарх (Numa
8; 14). В народе мудрость второго царя связывали не с эллинскими идеями, а с при¬
родными римскими божествами. Говорили о беседах Нумы с Пиком, Фавном и
даже самим Юпитером (Plut. Numa 15). Но в основном собеседницей Нумы была
для римлян камена г)герия, которую даже называли тайной женой овдовевшего
царя. Именно ее считали диктующей царю все его мероприятия, которые, таким
образом, рассматривались как проявления божественной воли, и вокруг его фигу¬
ры сложился собственный миф. Его следы прослеживаются уже в первых памят¬
никах латинской литературы в начале III в. и сохраняются в поэзии, по крайней
мере, до Овидия127 Интеллектуалы более позднего времени, как, например, Цицерон
(leg. I, 1, 4), принять его не могли, но, не решаясь отвергнуть, пытались дать ему
рациональное обоснование, сводимое в основном к сознательному обману ради
лучшего усвоения современными царю римлянами его актов (Liv. I, 19, 5; 21, 3;
Dion. Hal. II, 61, 1; Flor. I, 2, 3). И это, по мысли соответствующих авторов, никак
не умаляло достоинств Нумы, ибо объяснялось невежеством тогдашних римлян.
В рассказах о Нуме (в отличие опять же от Ромула) не содержится никаких пейо¬
ративных моментов.
С одной стороны, Нума продолжил дело Ромула, став фактически вторым
основателем Рима, а с другой, противоположен ему. В отличие от Ромула он не
вел ни одной войны. По словам Ливия (I, 19, 1), он практически создал новый
город на основах права, законов и нравов (iure, legibus ас moribus). Именно эти
качества — ius, leges, mores — лежали в основе римского юридическо-политиче-
ской ментальности в течение всей римской истории. И римляне возводили их
ко второму царю Рима. Нума отличался от своего предшественника и в еще одном
аспекте. Как и Ромул, Нума стал персонажем римского мифа. Но если и рождение,
и смерть Ромула были связаны с божественным миром (сын Марса и после смер¬
ти превратившийся в Квирина), то Нума был полностью смертным человеком,
младшим сыном некоего Помпония (Plut. Numa 3), в конце жизни он не исчез,
а был торжественно похоронен (Dion. Hal. II, 76, 6; Plut. Numa 22). Ни о каком
его апофеозе в традиции нет речи. Божественными оказывались его деяния, про¬
диктованные, как считали многие римляне, Эгерией, что, как уже говорилось, все
же оспаривалось. Ромул стал царем на основании божественной воли, явившей¬
ся ему непосредственно в виде двенадцати коршунов, посланных Юпитером.
126 Бобровникова, 2010, 203-204. Правда, в диалоге Цицерона именно Сципион младший реши¬
тельно опровергает это мнение, называя его невежественным и нелепым (imperite absurdeque). Но со¬
всем не исключено, что это все же мнение самого Цицерона, а не его героя.
127 Pasco-Pranger, 2002, 291-297.
160
I
Божественное соизволение на царствование Нумы было дано в ходе определенной
религиозной церемонии — инаугурации и после гражданских актов (выбор сена¬
та, одобрение народа)128. Надо заметить, что в отличие от Ромула и его брата,
носивших только одно имя, Нума обладал уже двучленным именем, а приблизи¬
тельно в это время в Этрурии и близлежащих регионах и появляются имена тако¬
го типа129. Можно сказать, что, несмотря на ряд чисто мифологических черт в тра¬
диционном образе Нумы Помпилия, он предстает все-таки более исторической
фигурой, чем Ромул130.
Итак, два первых царя выступают в традиции как создатели римской государ¬
ственности, римской civitas. Хотя некоторые мероприятия Ромула касались рели¬
гиозных вопросов, в целом его законодательство, как его описывают античные
авторы, относилось к гражданско-политической сфере. Нума тоже касался некото¬
рых сторон гражданской жизни, но главной областью его дел были сакральные
аспекты civitas. Деятельность обоих царей (независимо от историчности или ле¬
гендарности самих их фигур) оформила римскую общину, заложив основы буду¬
щего развития.
ТУДА ГОСТИАИЙ И АНК МАРЦИЙ
После смерти Нумы Помпилия и некоторого периода междуцарствия царем был
избран Тулл Гостилий. По преданию, он был внуком Госта (или Гостия) Гостилия,
прославившегося в войнах Ромула, в том чисел в битве между латинами и сабина¬
ми. Гост Гостилий происходил из латинского города Медуллии. Если считать его
исторической фигурой, то он явно был среди тех людей, которые присоединились
к Ромулу вскоре после основания Рима, и сразу же вошел в высший слой только
что основанного города131. Поэтому избрание его внука римским царем выглядит
неслучайным.
Это не означало, что приход Тулла Гостилия к власти прошел безболезненно.
Претендентом на трон, по словам Плутарха (Numa 21), выступил сабин Марций.
Плутарх отмечал, что он в свое время вместе с Нумой переселился в Рим, где
царь его сделал сенатором. Это был явно тот же Нума Марций, которого Нума
назначил верховным понтификом132. За ним, видимо, стояла довольно значитель¬
ная группа сторонников, связанных с покойным царем и стремившихся сохранить
,28Capogrossi Colognesi, 2009, 33-34.
,29Salway, 1994, 126; Rix, 2006, 169: Fracchetti, 2007, 114—116. Правда, это только первый этап
формирования нового типа ономастики. Речь пока шла не о собственно гентилициях, а скорее о пат-
ронимиках: Solin, 2017, 136-137.
130 Martinez Pinna, 1985, 97-98. По мнению ряда ученых традиция о преемниках Ромула, начиная
с Нумы, не могла быть полностью выдуманной: Martinez Pinna, 2006, 166; Momiglaino, 2008, 90.
131 Существование рода Гостилиев в первой половине VII в. засвидетельствовано находкой в Вуль-
чи надписи этого времени с упоминанием Hustileia, женщины из рода Гостилиев: Torelli, 2012, 134.
Что касается самого Госта Гостилия, то было высказано мнение, что он был даже не соратником
Ромула, а царем, предшествующим Ромулу, имя которого, однако, позже исчезло из списка царей:
Cairo, 2013,9-11.
132 Van Everdinghe, 2012, 8.
161
свое положение. В первую очередь это был сам род Марциев, являвшийся в то
время одним из самых значительных родов Рима133. После правления сабина Нумы
латины добились избрания снова своего соплеменника, который к тому же был
связан с высшей знатью тогдашнего (но не более позднего) Рима и именем его
основателя. Традиция подчеркивает не просто противоположность Тулла Гости-
лия и Нумы, но враждебность первого по отношению ко второму134. Сторонники
нового царя явно рассматривали его правление как реакцию на царствование его
предшественника. Видимо, разнородность происхождения римского народа все
еще чувствовалась и проявлялась на самых разных уровнях — от политического
до психологического. По словами Плутарха, Марций после своей неудачи по¬
кончил с собой. И в этом тоже можно видеть след «латинской реакции» на прав¬
ление сабина Нумы и его соплеменников.
Тулл Гостилий открывает собой ряд царей, историчность которых в высшей
степени вероятна135.
К моменту прихода к власти Тулла Гостилия положение в Риме было напряжен¬
ным. По словам Дионисия Галикарнасского (III, 1,4), он вместе с царством получил
бедность народа и внутреннюю безнадежность136. Судя по дальнейшим меропри¬
ятиям царя, причиной такого положения было отсутствие или, по крайней мере,
недостаток земли. По-видимому, это было в первую очередь связано с ростом на¬
селения Рима при ограниченном размере общинной земли (ager publicus). Однако
это было, вероятно, не единственной причиной. Наций и, вероятно, Рим также уже
в это время установил разнообразные экономические и культурные связи как с
этрусками, так и с италийскими греками. Как говорилось выше, Нуме приписыва¬
ют создание ремесленных коллегий. Ремесло и торговля всегда являлись факторами,
усиливающими социальное и имущественное расслоение ранее эгалитарного обще¬
ства. Все это способствовало появлению в римском гражданском коллективе людей,
попавших в кабалу и даже, как кажется, потерявших статус римского гражданина.
Эта картина, изображенная Дионисием, контрастирует с описанием Рима в конце
правления Нумы, когда установились лучшие законы, и не было никакой внутрен¬
ней вражды. По-видимому, вторичный переход власти от царей к сенату стал, как
и в первом случае, катализатором растущего недовольства неаристократической
части римского гражданства.
133 Van Everdinghe, 2012, 9. Исследователь подчеркивает высокую политическую роль Марциев
независимо от степени достоверности самого рассказа о притязании Марция на трон.
134 Плутарх (Numa 22) пишет, что Тулл Гостилий предал осмеянию и поношению деяния Нумы.
135 Исследователи отмечают, что в фигуре и истории Тулла Гостилия только смерть от удара мол¬
нии и его последующий апофеоз еще можно отнести к мифологии. Все остальное не вызывает ни¬
каких подозрений в историчности: Glaser, 1948, 1341. Да и смерть от удара молнии и слухи об апо¬
феозе вполне могут считаться достоверными, к чему мы вернемся позже. В настоящее время могут
уже показаться совершенно фантастическими рассуждения гиперкритиков, считавших первых трех
царей воплощениями трех римских триб, а четвертого — Анка Марция — плебса как четвертой со¬
ставляющей римского народа. Нет также никаких оснований рассматривать фигуру Тулла Гостилия
как выдуманную ради оправдания названия Гостилиевой курии и некоторых других римских топо¬
нимов.
136 Дионисий использовал слово firtopov, что означает не столько «смуту», сколько «тупик», «безвы¬
ходность». По-видимому, по мысли автора (или его источника), речь шла не о волнениях, а об атмо¬
сфере безысходности, царившей в Риме.
162
Тулл Гостилий был вынужден принять меры по исправлению ситуации. Трудно
сказать, каким образом он восстановил положение граждан, оказавшихся в кабале.
Возможно, он использовал свое личное богатство для широкой (разумеется, по тог¬
дашним масштабам) благотворительности, выкупая их долги, в чем бы эти долги
ни состояли. Что касается обезземеливания многих граждан, то пойти на передел
«общественного поля» он не мог. Поэтому царь отказался от темена, какой имели
именно в качестве царей Ромул и Нума, и разделил эту землю между нуждающи¬
мися, причем разделение производилось по количеству мужей (кат av8pa), т. е. вои¬
нов (Dion. Hal. Ill, 1, 4-5). Речь, следовательно, идет не о родовой собственно¬
сти, а о личной. Такой акт был облегчен тем, что царский участок в исконную
землю римских родов не входил, а был, как подчеркивал Дионисий, частью терри¬
тории, завоеванной ранее Ромулом. Если такое мероприятие действительно вос¬
ходило к правлению Тулла Гостилия (а особых оснований для сомнений нет),
то можно говорить, что уже в то время возникли две категории земельной собствен¬
ности — родовая и личная, причем владельцы последней были связаны непосред¬
ственно с царем.
Другим способом ликвидации недостатка земли могли быть войны.
В историю Тулл Гостилий вошел как воинственный царь, много и успешно вое¬
вавший с соседями, в результате чего территория римского государства значитель¬
но расширилась. Флор (1,3,1) Туллу Гостилию приписал заложение основ воинской
науки и военного искусства Особенно большое значение имели его отношения с
Альбой Донгой. Рим, как и многие другие латинские города, считался колонией
Альбы Лонги. Между римлянами и альбанцами существовало право взаимных
браков, как об этом свидетельствует история римлян Горациев и альбанцев Кури-
ациев, которые сами были двоюродными братьями (по материнской линии), и сестра
Горациев являлась невестой одного из Куриациев. Эта кровная близость не поме¬
шала острому соперничеству двух городов. В этой борьбе, которая была доведена
до логического конца, современные ученые видят форму синойкизма, в ходе кото¬
рого формировалась сеть гражданских общин в Лации137.
Альба Лонга была одним из самых авторитетных городов Лация, и, хотя ее
экономическое значение уже было невелико, без ее подчинения было невозможно
добиться гегемонии в этой области. Так что война с ней стала очень важным эта¬
пом в борьбе Рима за первенство в Лации. Обычные пограничные стычки между
альбанцами и римлянами дали Тулу Гостилию повод к войне. Римский царь пы¬
тался представить эту войну как справедливую, начатую в отмщение за обиды,
нанесенные альбанцами римлянам. Однако более поздние римские историки все
же не могут скрыть, что действительным инициатором войны являлся Тулл
Гостилий. В самом начале войны умер Клуилий, которого Ливий называет аль-
банским царем, и его неожиданная смерть привела к некоторому изменению си¬
туации. Альбанские воины вместо Клуилия избрали диктатором Меттия Фуфетия138,
l37Capogrossi-Colognesi, 2009, 30.
138 Еще в XIX в. была высказана мысль, что Меттий — не личное имя, а название должно¬
сти meddix, как в оскских городах именовался глава общины, что римляне не поняли этого и при¬
няли название должности за имя альбанского предводителя. Однако доказано, что Меттий — древ¬
нее италийское имя, распространенное и в качестве преномена, и как номен не только у осков,
163
который предложил переговоры. Война с Альбой Донгой, по-видимому, не поль¬
зовалась особенной популярностью в Риме, поскольку чувства родственности с
альбанцами были у римлян еще широко распространены. Т. к. эти чувства про¬
являли и римские воины, Тулу Гостилию пришлось пойти на переговоры. К тому
же, попытка Фиден и Вей вмешаться в войну и подчинить себе и тех, и других,
заставила царя отказаться от сражения. Стороны договорились заменить его по¬
единком равного количества римских и альбанских воинов. По преданию, в бою
сошлись трое Горациев (римляне) и трое Куриациев (альбанцы)139. Т. к. в этом
поединке погибли все Куриации, а один Гораций, хотя и раненный, выжил, то рим¬
ляне были объявлены победителями, после чего был заключен союз, приведший
к фактическому подчинению Альбы Лонги Риму, хотя власть в Альбе Лонге была
оставлена тому же Меттию Фуфетию. Однако через некоторое время (по одному
из вариантов традиции, через три года) во время войны с фиденатами, как рас¬
сказывают римские авторы, Меттий Фуфетий предал римлян. Сам он был за это
предательство предан жестокой казни140, а город Альба Лонга был полностью
разрушен, так что там остались только храмы. Его жители были переселены в Рим
и включены в состав римского гражданства, воины — в армию, а знать (princi-
pes) — в сенат. Именно тогда, по преданию, в Риме появились Юлии, Клелии,
Сервилии, Куриации и другие знатные роды141, некоторые из которых будут играть
видную роль в римской истории.
Ливий (I, 30, 1-3), рассказывая о переселении альбанцев в Рим, всячески под¬
черкивает, что речь идет о полном включении новых жителей в гражданский кор¬
пус Рима. По его словам, новые граждане вошли во все сословия (omnium ordinum)
римского гражданства. Термин ordo в данном случае, видимо, анахроничный,
но само включение альбанцев в подразделения римского народа вполне правдо¬
подобно. Поскольку в это время никаких других подразделений, которые могли бы
напомнить Ливию или, точнее, его источнику более поздние ordines, кроме триб и
курий не существовало, то можно говорить, что речь шла именно о них. Никаких
данных о создании для новых граждан новых триб и курий у нас нет. Поэтому надо
считать, что бывшие альбанцы, сохранив свои роды и фамилии, были включены
но и у латинов. Наконец, Альба Лонга была латинским городом, и было бы странно, если бы его
глава носил оскский титул. Как ни странно, еще и в настоящее время некоторые ученые принимают
такую устарелую точку зрения.
139 Красноречивые детали их схватки вполне могут быть выдумкой или, скорее, фольклорным
приукрашиванием, но сам способ такого решения военного спора сомнений не вызывает, ибо он был
весьма распространен у разных народов. Можно вспомнить о поединке Давида и Голиафа. Подобным
образом решали споры некоторые германские племена, как, например, лангобарды. Похожие сюже¬
ты встречаются в русских былинах. Повествование Ливия об этом поединке порой объявляют ана¬
хронизмом: Mellor, 2002, 60. Однако именно такой способ решения спорных вопросов показывает
глубокую архаичность самого эпизода.
140 Ливий (I, 28, 11) называл жестокую казнь Меттия Фуфетия мало соответствующей законам
человечности (parum... legum humanarum) и отмечал, что более никогда она римлянами не при¬
менялась. Это, по-видимому, может говорить не только об архаичнеской жесткости, но и о прин¬
ципиальной достоверности казни. Существует вариант предания, согласно которому вместе
с Меттием Фуфетием были убиты и некоторые другие представители альбанской знати: Dion. Hal.
Ill, 30, 7.
141 Их иногда называют троянскими родами: Momigliano, 2008, 90; Badian, 2009, 11.
164
в уже существующие трибы и курии. Поэтому и пополнение сената, и увеличение
армии произошло в рамках уже существующих структур142.
Со старыми структурами Ливий (1,30,5) связывает и пополнение армии за счет
альбанцев: создано десять кавалерийских турм, пополнены старые легионы и
организованы новые. Поэтому едва ли стоит говорить о создании новой армии,
не совпадающей с существующими родовыми структурами143. Все же такое резкое
увеличение армии вызвало, по-видимому, и определенные изменения в командо¬
вании и, может быть, тактике. Флор (1,3,1) утверждал, что Тулл Гостилий заложил
основы военной организации и воинского искусства (militarem disciplinam artemque
bellandi condidit). В чем это конкретно выражалось, историк не уточнял, но его
слова говорят о впечатлении, какое оставил этот царь в исторической памяти
римлян.
Наряду с политическими резонами, определившими судьбу Альбы Лонги, важ¬
ную роль играли и экономические. Как говорилось выше, войны должно были
привести к расширению ager publicus и, следовательно, ликвидации аграрного
голода. К западу от Альбанского озера лежал один из самых плодородных (если
не самый плодородный) районов Лация — Альбанское поле (Albanus ager). Этот
район был частью территории, принадлежавшей Альбе Лонге. После ее разрушения
вся эта территория была включена в «общественное поле» Рима. Правда, древние
авторы отмечают, что альбанцы, переселенные в Рим, сохранили все свое имуще¬
ство за исключением разрушенных в Альбе Лонге домов. Это явно подразумевало
и сохранение земельной собственности. Однако на деле резкое увеличение рим¬
ского ager publicus явно вело к новому его переделу, и в какой степени альбанцы,
во всяком случае, те, кто не принадлежал к знати и не вошел в состав римских
сенаторов, сохранили свои участки, сказать нельзя.
Разрушение Альбы Лонги — исторический факт144. Несомненным является от¬
несение его к монархическому периоду римской истории, и нет никаких оснований
утверждать, что этим царем не мог быть Тулл Гостилий145. Оно стало важным
этапом в возвышении Рима. Этот город, как уже говорилось, стоял во главе союза
«тридцати альбанских народов». Здесь находилось святилище Юпитера Лациария,
считавшегося покровителем Лация. Возможно, уже в это время распространилось
представление об Альбе Лонге как о метрополии большинства латинских городов.
Только с полным разрушением Альбы Лонги и включением альбанцев в римский
гражданский коллектив Рим мог сделать следующий шаг: на основании подчинения,
а затем и разрушения Альбы предъявить претензию на подчинение и других ла¬
тинских городов. Однако это вызвало решительное противодействие латинских
городов, которые образовали антиримский союз. В него вошли не только значи¬
тельная часть «тридцати альбанских народов», но и Лавиний, который, опять же
по преданию, был старше Альбы Лонги, ибо был якобы основан самим Энеем.
Военные действия свелись к взаимным вылазкам и грабежам и в результате был
142 Флор (1, 3, 9) даже писал позже, что казалось, будто речь шла не о разрушении родственной
общины, а об объединении в единое целое (in suum corpus redisse).
143 Cp.: Cairo, 2014, 7.
144 Glaser, 1948, 1343.
145 Momiglaino, 2008, 91.
165
заключен договор (Liv. 1,32,3)146. Его условия неизвестны, но, судя по дальнейшим
событиям, ни о каком подчинении латинских общин Риму речи не было. Можно
говорить, что война завершились практически вничью. В политическом же плане
римляне явно потерпели поражение, ибо добиться подчинения латинских городов
они не смогли.
Тулл Гостилий вел и другие многочисленные войны с сабинами, этрусками,
фалисками и остался в римской памяти как воплощение не только воинственности,
но и воинской славы и доблести. Однако сводить его царствование только к воин¬
ским подвигам неверно. Правление Тулла Гостилия стало важным этапом в раз¬
витии римской государственности147. В этом плане особенно надо выделить по¬
стройку специального здания для заседаний сената — Гостилиевой курия (Cic. De
re р. II, 31; Liv. I, 30, 2)148. Возможно, за ее основу было взято помещение курии,
к которой принадлежал сам царь, и это помещение было реконструировано для
нужд сената. В таком случае речь шла о превращении «родового гнезда» Тулла
Гостилия в общегосударственное сооружение149. Создание курии, вероятнее всего,
связано с увеличением численности сенаторов после включения в их число аль-
банских аристократов. До этого времени специального здания для заседаний сена¬
та не было150. Сенат собирался, вероятнее всего, в святилищах, чаще всего —
в храме Юпитера. Можно предположить, что с увеличением числа сенаторов те
храмы, которые имелись в Риме в то время, были слишком небольшими, чтобы
принять заседания расширенного сената. Создание курии не означало, что отныне
все сенатские заседания будут обязательно проходить только там. И позже сенат
по тем или иным причинам мог собираться в том или ином храме. Новогодние и
поэтому самые торжественные и важные заседания проходили в храме Юпитера.
Но все же появление специального здания окончательно оформляло сенат как по¬
литический институт и, естественно, укрепляло его авторитет. С другой стороны,
инициатива царя по созданию специального здания увеличивала его собственный
престиж. Другим политическим институтом было народное собрание — комиции.
Цицерон (de re р. II, 17,31) приписывал Туллу Гостилию создание не только курии,
но и комиция, места, где комиции собирались. Археология показала, что это место,
как и прилегающего к нему будущего форума, действительно, начало обстраивать-
146 Существует мнение, что сообщение о войне Тулла Гостилия с латинами и о последующем до¬
говоре — лишь предвосхищение более поздних событий конца VI — начала V в.: Sanchez, 2014, 12.
Однако никаких оснований для такого мнения нет. Римско-латинская война и договор времен Тулла
вполне вписывается в исторический контекст этого периода.
147 Некоторые ученые считают именно Тулла Гостилия подлинным основателем Рима как поли¬
тической единицы или, во всяком случае, завершителем процесса становления Рима: Carafa, 2010а,
252; Cairo, 2014,6-18.
148 В историографии широко представлено мнение, что приписывание постройки Гостилиевой
курии третьему римскому царю было попыткой объяснить ее название: напр., McGeough, 2004, 57;
Forsythe, 2005, 99), а в действительности она была в построена родом Гостилиев в VI-V вв. до н. э.
Однако это противоречит практически единодушным свидетельствам древних авторов. Черепицы с
крыши этой курии, найденные археологами на форуме, относятся к последней четверти VII в.(Ншшп,
1999, 637), и это решает вопрос, если не о точном времени, то о веке постройки.
149 Cairo, 2014,9.
150 Недаром поэт писал, что первые сенаторы собирались на лугу: Prop. IV, 1, 13-14.
166
ся во второй четверти VII в.151 Появление определенного и специально обустроен¬
ного места для собраний тоже укрепляло авторитет собраний и окончательно
оформляло их как один из властных институтов.
Некоторые античные авторы приписывают Туллу Гостилию принятие царских
инсигний (Macrob. Saturn. 1,6, 7). Другие варианты традиции связывают этот важ¬
ный акт, внешне оформляющий царскую власть, либо еще с Ромулом, либо уже с
Тарквинием Древним. Общая ситуация позволяет, как об этом будет сказано позже,
связать принятие инсигний все же с последним. Тем не менее, правление Тулла
Гостилия было важным шагом в эволюции царской власти в Риме. В первую очередь
им стала постройка этим царем собственного дворца, который он построил на
Целии, только недавно включенном в состав Рима (Liv. I, 30, 1; Dion. Hal. Ill, 1, 5).
Создание нового дворца в противоположность дворцу Нумы явно символизирова¬
ло противоположность нового царствования правлению предшественника. Старая
нумовская Regia осталась важным сакральным центром и, по-видимому, офици¬
альной царской резиденцией152, но реальный политический центр был перенесен
в новое место. Это место не было связано ни с каким культом. Это означало, что
царь хотя и оставался сакральной фигурой, главным представителем римского на¬
рода перед богами, но политический и военно-политический аспект его власти при
Тулле Гостилии выдвинулся на первый план. Недаром древние авторы подчерки¬
вали невнимание Тулла Гостилия к священнодействиям и вообще всей религиозной
стороне жизни (Liv. I, 31, 6).
Последнее утверждение не означало, однако, что этот аспект остался полностью
вне внимания Тулла Гостилия153. Но он, по-видимому, имел для него не самодо¬
влеющее, а скорее подчиненное значение, под держивая другие стороны его деятель¬
ности. По словам Ливия (I, 27, 7), во время сражения, начавшего складываться
для римлян неудачно из-за измены альбанцев, Тулл Гостилий дал обет учредить
двенадцать салиев, т. е. в дополнение к уже созданной Нумой коллегии создать еще
одну, а также святилища Страху и Смятению (Pavor и Pallor). В Риме действитель¬
но существовали две коллегии салиев, но они, как об этом уже говорилось, отра¬
жали двойственный характер раннего города и, вероятнее, были древнее времени
Тулла Гостилия. Но возникновение версии о создании второй коллегии жрецов
Марса Туллом вполне объяснимо, исходя из подчеркнутой в традиции особой воин¬
ственности этого царя. Что касается Павора и Паллора, то, хотя сообщение Ливия
оспаривается154, особого основания его опровергать нет. Появление их святилищ
вполне вписывается в воинские мероприятия этого царя155.
,S1 Bianchi, 2010, 5-6; Cairo, 2014, 9-10.
,S2Humm, 2017, 135.
153Макробий (I, 8, 1) приписывал Туллу Гостилию создание святилища Сатурна и учреждение
Сатурналий. Это утверждение, вложенное в уста Претекстата, он противопоставляет сообщению
Варрона о Тарквинии как о создателе этого святилища. По другим сведениям, храм Сатурна появил¬
ся только уже в первые годы республики. Зато Сатурналии, будучи очень древними празднествами,
вероятнее всего, древнее правления Тулла Гостилия.
154 Latte, 1960, 56-57.
155 Ливий говорит о fana. Скорее всего, это не архитектурно оформленный храм, а лишь особое
место, посвященное этим обожествленным абстракциям, а это вполне может относиться к VII в.
167
В связи с этим возникает вопрос о создании коллегии фециалов. Она принад¬
лежит к тем жреческим коллегиям, происхождение которых в царский период
практически несомненно156. Но точное время появление этой коллегии спорно. Ее
создание приписывают и Нуме (Dion. Hal. II, 72,1; Plut. Numa 12), и Анку Марцию
(Serv. Aen. X, 14; vir. ill. 5, 3). Коллегия фециалов занималась вопросами между¬
народной жизни, особенно проблемами войны и мира. Все авторы, рассказывавшие
о Нуме Помпилии, подчеркивают исключительно мирный характер его правления.
Приписывание ему создания фециалов, вероятнее всего, связано с общей тенден¬
цией сделать этого царя создателем всех жреческих коллегий вообще. Сложнее
обстоит дело с Анком Марцием, который, как и Тулл Гостилий, тоже воевал и
потому был заинтересован в религиозном оправдании своих войн157. И все же
общая ситуация, как кажется, делает более вероятным появление коллегии фециа¬
лов и фециального права (ius fetiale) в правление Тулла Гостилия. Как говорилось
выше, Флор приписал этому царю заложение основ воинского искусства. Не вхо¬
дило ли в ars bellandi и искусство дипломатической подготовки войны, что соб¬
ственно и было делом фециалов? Именно Туллу приписывает создание этой
коллегии и специального фециального устава Цицерон ( de re р. II, 17, 31). И Ли¬
вий (I, 24, 4) первое появление фециалов на исторической сцене относил в прав¬
лению Тулла Гостилия158. Ливий называет и имена первых фециалов — Марк
Валерий и Спурий Фузий159. Именно тогда римская экспансия впервые вышла за
пределы сравнительно скромного ager Romanus antiquus. Войны времени Ромула,
по крайней мере, так, как они изображаются авторами, были по существу либо
грабительскими набегами, либо пограничными стычками. Тулл Гостилий поставил
задачу расширения римских владений и даже установления римской гегемонии в
Лации160. Именно это было целью войны с Альбой Лонгой и последующего раз¬
рушения этого города. Рим должен был заменить Альбу в качестве главы Латин¬
156 Майорова, 1994, 97; Майорова, 1996, 76; Martinez Pinna, 1985, 101-104; Rich, 2011, 188-189.
Было высказано мнение, что поскольку не исполняли обрядов в честь какого-либо бога и не группи¬
ровались вокруг определенного храма, то жреческой их коллегию назвать нельзя: Майорова, 1998,
80; Майорова, 2001, 151-173. Не входя в дискуссию по этому вопросу, отметим, что фециалы все же
были чрезвычайно тесно связаны с сакральной сферой, в то время как реальные действия, связанные
с объявлением войны, осуществляли легаты. Поэтому, хотя, может быть, и с некоторой долей услов¬
ности, фециалов можно отнести к жрецам.
157Майорова, 2001, 173-175. Возможно, приписывание создания такой важной не только в чисто
сакральной, но и в политической жизни Рима коллегии, как фециалы, сабинским царям Нуме Пом-
пилию или Анку Марцию было связано со стремлением императора Клавдия видеть в этих царях,
не относившихся к природным римлянам, историческое оправдание своей политики интеграции:
Daguet-Gagey, 2014, 72.
158 В противоположность этому сообщению тот же Ливий немного ниже (32, 5) писал, что феци-
альное право (ius, qui nunc fetiales habent) ввел в Риме Анк Марций.
|59Иногда эти имена считаются (по крайней мере, возможной) выдумкой: Rich, 2011, 189; Santan-
gelo, 2014,101-102. Правда, совершенно непонятны причины такой выдумки. Валерии, действитель¬
но, были довольно древним родом, и избрание из их среды одного из первых фециалов не удивляет.
Что касается Фузия, то это древнее написание имени Фурий: Gundel, 1978, 650. Фурии тоже были
довольно древним родом. Использование древней формы имени говорит скорее о древности сообще¬
ния, чем о его более поздним изобретении. Коллегия фециалов имела свои записки (Rich, 2011, 192),
и совершенно естественно, что в них могли сохраниться имена первых жрецов.
'“Rich, 2007, 10.
168
ского союза, хотя сам в этот союз и не входил. Выполнение поставленной задачи
требовало определенного религиозно-правового оформления. Оно и стало главной
обязанностью фециалов.
Главной задачей фециалов официально была гарантия fides publica inter populos,
т. e. уважения принятых международных норм, в том числе заключенных догово¬
ров. Нарушение этих норм делало войну с нарушителем справедливой (bellum
iustum) и обеспечивало тем самым покровительство и даже активную помощь
богов161. Но для этого было необходимо выполнить ряд ритуальных действий,
которые и совершали фециалы. Сама коллегия состояла из 20 членов162, избираемых
(в царское время явно назначаемых) пожизненно, но необходимые ритуалы в каж¬
дом конкретном случае исполняли два-три ее члена, возглавляемые так называемым
pater patratus. Они являлись к вражескому народу или его главе и требовали удов¬
летворения, т. е. исправления совершенного нарушения и возмещения полученно¬
го в результате этого ущерба. В случае отказа в немедленном удовлетворении
фециалы предоставляли срок в 30 или 33 дня, после чего фециал втыкал во вра¬
жескую землю копье и объявлял войну. Только после этого символического акта
решение о войне принимал уже сенат и утверждало народное собрание. Выполне¬
ние всех этих процедур обеспечивало справедливый характер войны со стороны
Рима. В таком виде все это происходило уже в республиканскую эпоху, В царское
время царь явно принимал единоличное решение, но тоже после всех ритуальных
действий фециалов.
Античные писатели указывали, что римляне заимствовали весь этот ритуал
у других народов (Liv. 1,32, 5; Dion. Hal. II, 72, 2; Serv. Aen. X, 14). Это вполне воз¬
можно, ибо в условиях сложных взаимоотношений, сложившихся в Италии, какие-
то нормы, если не международного права, то предвосхищающие его, должны были
существовать163 Рим, выйдя на международную арену, каков бы ни был масштаб
этой арены, тоже почувствовал нужду в принятии таких норм. Было ли это при¬
нятие механическим или эти нормы были преобразованы в соответствии с конкрет¬
ными римскими условиями, неизвестно, хотя и очень возможно. Ливий и Сервий
приписывали Анку Марцию создание фециального права (ius fetial, iura fetialia).
Можно предположить, что при Тулле Гостилии были только заложены (в каком виде,
мы не знаем) основы этого права, а дальше оно было развито уже при Анке Мар-
ции164. Можно даже говорить, что его появление стало исходным пунктом развития
римского международного права165. В то время не только чисто религиозная, но и вся
деятельность людей и общин являлась сферой сакрального права. Поэтому неуди¬
вительно, что первыми «министрами иностранных дел» Рима стали жрецы.
|б|Кофанов, 2006, 227-229; Сморчков, 2015, 50, 76; Samter, 1909а, 2260; Momigliano, 2008, 109;
Cornell, 2008, 384; Rich, 2007, 189-191.
'“Это число, засвидетельствованное Варроном (De vit. pop. Rom. II, 91) вполне может быть уже
плодом дальнейшего развития, и предполагается, что первоначально коллегия фециалов состояла
из трех или даже двух человек (именно тех, которых назвал Ливий): Martinez Pinna, 1985, 101.
'“Майорова, 1996, 78; Майорова, 2001, 146-147; Гончаров, 2002, 44; Broughton, 1987, 58; Rich,
2011, 188.
'“Майорова, 1994, 103-104; Майорова, 1998, 81.
165 Ср.: Bradley, 2000, 125.
169
Может быть, социальная политика Тулла Гостилия стала причиной возникно¬
вения странного варианта традиции, согласной которой он был сыном бедного
крестьянина, благодаря своей доблести ставшим царем (Val. Max. III, 4, 1).
Долгие и почти постоянные войны, которые вел Тулл Гостилий, вызвали в кон¬
це концов недовольство римлян. По-видимому, стремясь «снять» вновь возникшее
напряжение и «навести мосты» с оппозиционной группой знати, Тулл назначил
префектом Рима Марция (Тас. Ann. VI, 11, 1), сына того Марция, который в свое
время сам претендовал на трон166. Префект должен был заменять в Риме царя во
время его отсутствия. Учитывая частые войны Тулла, он не раз оставлял город,
а это делало власть префекта довольно значительной, так что назначение Марция
явилось важным шагом в поисках пути консолидации знати. Все же оно, по-видимому,
желанного успеха не принесло. Недовольство Туллом Гостилием распространилось
не только в рядах аристократии, уже возмущенной чрезмерным, с их точки зрения,
усилением власти царя, но и среди более широких масс, уставших от бесконечных
войн (Liv. 1,31,5). Напряжение достигло предела во время эпидемии. В разгар этой
эпидемии Тулл Гостилий умер. Существуют различные версии его смерти. По од¬
ной версии, он стал жертвой той же эпидемии, по другой — был поражен молнией,
по третьей — убит Анком Марцием и его сторонниками (Cic. De re р. II, 17,32; Liv.
1,31, 5-8; Dion. Hal. Ill, 35,1-2; Vir. ill. 4,4). Само разнообразие слухов свидетель¬
ствовало о напряжении в обществе. Характерно, что упорно ходила версия, до¬
шедшая вплоть до историков IV в. н. э., что виной гибели Тулла Гостилия стало
неправильное исполнение им священных обрядов в честь Юпитера Элиция. Царь,
таким образом, оказывался, хотя и невольно, святотатцем, что для римского со¬
знания было совершенно неприемлемым167. Если учесть, что хранителями памяти
в древнейшем Риме были в значительной степени понтифики, то сохранение такой
враждебной Туллу Гостилию версии говорит о недовольстве им в тех кругах, кото¬
рые были связаны с Нумой, Марциями и частью которых было жречество (по край¬
ней мере, понтифики). После его смерти был распространен слух, что он, как и Ромул,
после удара молнии Юпитера взят на небо (Cic. De re р. II, 17, 32). Это могло быть
и отражением впечатления от необычной смерти царя, и, если он действительно
был убит, стремлением скрыть убийство. Однако никаких последствий этот слух
не имел. Тулл Гостилий в римский пантеон не вошел168.
Преемником Тулла Гостилия стал Анк Марций, который в традиции предстает
как некий вид синтеза Ромула и Нумы Помпилия169
166 Van Elverdibghe, 2012, 8; Cairo, 2013, 10.
167 О святотатстве и нечестии в римском сознании: Scheid, 2004, 20-22. Дионисий, рассказывая
о смерти Тулла Гостиия, в том числе и от удара молнии, умалчивает, однако, о святотатстве как о при¬
чине этого удара. Все изложение этим автором правления Тулла в высшей степени для царя компли¬
ментарно, и умалчивание о нечестии царя (а Дионисий едва ли не знал об этой версии) свидетель¬
ствует о действительной ее подоплеке — враждебности жречества и других групп знати. Правда,
далее (36, 2) Дионисий говорил о собственной вине Тулла в гибели и его самого, и его рода, но это
заявление вложено в уста Анка Марция и отражало не точку зрения историка, а, как он его изложил,
инвективу Марция.
168В науке подчеркивалось, что ни один римский царь после Ромула не был обожествлен: Glaser,
1948, 1343.
l69Daguet-Gagey, 2014, 59.
170
Анк Марций, избранный, по преданию, в 640 г. до н. э. после очередного между¬
царствия царем Рима, был сабином170 и внуком Нумы Помпилия от его дочери (Cic.
De re р. И, 18, 33; Liv. I, 32, 1; Dion. Hal. Ill, 35, 3). При этом одни авторы подчер¬
кивали, что его отца никто не знал (Cic. De re р. I, '8,33), другие считали его отцом
Нуму Марция, которого царь Нума Помпилий назначил первым понтификом и
выдал за него свою единственную дочь Помпилию (Plut. Numa 21). Анк Марций
оказался первым известным нам римлянином, имевшим уже полностью оформ¬
ленный гентилиций171. Приблизительно в это же время то же явление отмечается
в Этрурии, в частности в Цере172. Это доказывает достоверность не только традиции,
но и хронологии царствования Анка.
Итак, власть снова перешла к сабину. Но играло ли при избрании царем роль
этническое происхождение Анка Марция? Ни один источник не акцентирует это
происхождение, но все подчеркивают его родство с Нумой Помпилием. Вероят¬
но, к этому времени смешение римского населения продвинулось достаточно
далеко, так что родовые связи казались более существенными, чем этнические.
Дионисий (III, 35, 3) утверждал, что Марций был недоволен тем, что он, принад¬
лежа к царскому роду, вынужден жить частным человеком. В пользу избрания
царем Тулла Гостилия говорило его происхождение от известного соратника
Ромула. Можно полагать, что и родство Анка Марция со вторым царем тоже
сыграло определенную роль в его избрании173. По-видимому, можно говорить,
что в римском обществе уже начало возникать представление об особом праве
рода, к которому ранее принадлежал царь или другой видный деятель, на занятие
трона. Если это так, то в нем можно видеть зародыш будущей идеи нобилитета,
чьи права на руководство государством основывалось на роли предков и других
родственников.
В отличие от Тулла Гостилия Анк Марций, хотя и намекал на нечестие своего
предшественника, все же не стал себя ему противопоставлять, всячески подчер¬
кивая его заслуги и славу, но в первую очередь позиционировал себя как продол¬
жателя своего деда (Dion. Hal. Ill, 36, 2-3). Такая позиция должна была снять
возникшее перед смертью Тулла Гостилия напряжение в обществе. Поэтому царь
значительное внимание уделял религиозной стороне своей деятельности. Ему,
в частности, как об этом уже говорилось, приписывается запись законодательства
Нумы. Возможно (и об этом тоже уже говорилось), он упорядочил, развил и пись¬
менно зафиксировал фециальное право. В то же время его царствование было
заполнено многочисленными войнами с различными соседями, в том числе лати-
нами. В результате римляне захватили ряд латинских городов — Политорий, Тел-
лену, Фикану, Медуллию (Liv. 1,33,1-5; Dion. Hal. Ill, 37,4 — 39,2)174. По примеру
разрушения Альбы Лонги Туллом Гостилием эти города тоже были разрушены,
а их жители переселены в Рим. Но если разрушение Альбы Лонги и включение
170 Его личное имя Ancus считается древним и сабинским: Cichorius, 1894, 2115-2116.
171 Fracchetti, 2007, 117.
172 Rix, 2006, 169.
173 Cairo, 2013,9-10.
174 Если войны Анка с этрусками считаются недостоверными, то захват латинских городов к югу
и западу от Рима — вполне историческими: Martinez Pinna, 1988, 56-57.
171
его жителей в число римских граждан было вызвано в первую очередь стремле¬
нием обеспечить Риму как преемнику разрушенного города первенствующее
положение в Лации, то в разрушении латинских городов Анком Марцием этот
мотив отсутствует. Зато другой мотив — захват земли — вполне мог иметь место.
В результате войн Анка Рим превращается в мощную региональную державу,
превосходящую другие латинские общины175
В правление Анка Марция римская экспансия распространялась вдоль Тибра
по направлению к морю, и римские владения впервые вышли к морскому побере¬
жью. Этому царю приписывается основание Остии в устье Тибра. Античные авто¬
ры единогласно называют ее первой римской колонией, основанной Анком Мар¬
цием (Cic. De re р. II, 3, 5; 18,33; Liv. 1,33,9; Dion. Hal. Ill, 44,4; Strabo V, 3,5; Flor.
I, 1,4; de vir. ill. 5, 3). Археологические исследования, давно уже ведущиеся в этом
городе, пока не выявили никаких следов, предшествующих IV в. На этом основании
в науке утвердилось было мнение, что традиция ошибочна, и Остия была создана
только в этом столетии176. Была выдвинута версия, что основание Остии было
связано с деятельностью Г. Марция Рутула, первого диктатора из плебеев, который
в районе устья Тибра разбил напавших туда этрусков и отпраздновал триумф (Liv.
VII, 6-9): поэтому и возникло представление о царе Анке Марции как об основа¬
теле Остии177. Явная натянутость такого объяснения бросается в глаза. Во-первых,
Ливий, который обычно тщательно описывает выведение колоний, ничего об осно¬
вании Остии Марцием Рутулом не говорит. Во-вторых, память об организаторах
колоний довольно долго сохраняется в памяти, но никаких следов основания Остии
этим диктатором нет. Поэтому позже появились сравнительно робкие предполо¬
жения о возможной достоверности традиции178.
Ядром Остии как важнейшего порта Рима был так называемый castrum, охра¬
нявший этот порт. Его раскопки дали материалы, позволяющие отнести его созда¬
ние к V в. Но несколько к западу от него и ближе к тогдашней береговой линии
располагалось святилище Геркулеса с характеристиками, подобными римским
VI в.179 На основании анализа литературных источников было высказано мнение,
которое кажется вполне справедливым, что первоначальная Остия располагалась
не на левом, а на правом берегу Тибра, и лишь потом эта важная римская гавань
была перенесена на противоположный берег180. В древности устье Тибра с обоих
его берегов представляло обширную лагуну, что позволяло создавать гавань как на
одном, так и на другом берегу. В VIII—VII вв. река несколько изменяла свое течение,
и морской берег медленно перемещался к западу. Более ранние (из известных)
улицы Остии, в отличие от более поздних прямых, были кривыми, в значительной
степени повторяя береговую линию181. Косвенным доказательством достоверности
традиции является уже упомянутое распространение римской власти вдоль Тибра.
175 Martinez Pinna, 1988, 64.
176 Salmon, 1953, 101; Forsythe, 2005, 279.
177 Forsythe, 2005,279.
178 Martinez Pinna, 1988, 57-58; Monigliano, 2008, 91; Morel, 2008, 498.
179Pavolini, 2014, 176-177.
l80Coarelli, 1999, 33-37.
181 Sallares, 2008, 21; Salomon, 2018, 277-279.
172
Едва ли случайно города, захваченные Анком, располагались между самим Римом
и Остией182. Выход к морю и создание там опорного пункта стало бы естественным
завершением этой экспансии.
Начиная с IV в. Остия станет важнейшей гаванью Рима и будет играть важную
роль в его экономической и политической истории. Но во времена Анка Марция,
скорее всего, положение было иным. Главным пунктом торговых контактов римлян
с внешним миром являлся Portus Tiberinus, расположенный практически в самом
Риме, хотя, как кажется, официально в городскую черту он еще не входил183. Остия,
по-видимому, привлекала римского царя не своим портом, а нахождением в ее
районе соляных варниц. Так, Ливий (1,33,9), упомянув об основании Анком Остии,
сразу отметил, что вокруг нее стали добывать соль. О значении соли и «соляной
дороги» для раннего Рима уже говорилось. Претендентами на владение этими
варницами выступали этруски из Вей, и именно за места добычи соли Анк вел с
ними войну (Liv. 1,33,9; Dion. Hal. Ill, 41,3)184. Уже говорилось, что именно в Риме
Соляная дорога соединялась с Кампанской. Для реального соединения этих дорог
именно Анк Марций построил в Риме первый, еще деревянный, мост через Тибр
(Dion. Hal. Ill, 45, 2; Flor. 1, 1, 4; 2, 8, 4)185. Контроль над путями соли должен был
быть дополнен контролем над местами ее добычи.
Войны Анка Марция обладали еще одной важной чертой, отличающей их от воен¬
ных предприятий его предшественников. Войны, ведение которых приписывалось
Ромулу и Туллу Гостилию, были по сути серией поединков вождей и выдающихся
воинов. Недаром еще Ромулу приписывалось установление обычая посвящать
Юпитеру доспехи вражеского предводителя, убитого римским царем (spolia opi-
raia). Эти поединки напоминали сражения гомеровских героев под Троей. При Анке
такие поединки уже уходили в прошлое, и главной силой становилась фаланга186.
По-видимому, процесс замещения героических поединков боями сплоченных более
массовых отрядов, уже начавшийся в то время в Этрурии, стал распространяться
и на Рим187. Это окажет значительное влияние и на социально-политические про¬
цессы в Риме в более позднее время.
Анка Марция в древности называли строителем — aedificator (Flor. 2, 8, 4).
Постройка Остии и моста через Тибр в некоторой степени оправдывают это про¬
звище. Но царь этим не ограничился. Раскопки последних десятилетий показали,
что именно он начал обустраивать форум. Раньше считали, что эта заслуга при¬
надлежит его преемнику Тарквинию Древнему, но археология показала ошибоч¬
ность этого мнения. Очень долго территория будущего форума представляла собой
пустое низкое место, значительная часть которого временами заболачивалась,
и, к тому же, заливалась водой во время разлива Тибра. Первые попытки его осу¬
шения были сделаны, как уже говорилось, Туллом Гостилием между 670 и 650 гг.
182 Martinez Pinna, 1988, 57-59; Martinez Pinna, 2013a, 14.
183 Pavolini, 2014, 163-166.
184 Поэтому едва ли обоснованы сомнения в достоверности сообщений о войнах Анка с вейентами:
Martinez Pinna, 1988, 56.
185 Champeaux, 2008, 118-119; Pavolini, 2014, 166-167.
l86Rich, 2007, 17; Carafa, 2010a, 252-253.
187 Cornell, 1995a, 127-128.
173
Это предприятие, но в еще большем масштабе, было продолжено Анком Марцием.
Лишь, после того, как болото было осушено и вся территория засыпана слоем
около двух метров толщиной, здесь возникла площадь. Время ее создания, судя
по археологическому материалу, собранному в ее нижнем слое, определяется при¬
близительно 625 г. или несколько раньше188. Создание форума имело огромное
значение. Это была не просто площадь, а звено, соединяющее различные уже
существующие поселки в единую городскую агломерацию. Уже, вероятнее всего,
существовавшее политическое объединение поселков теперь оформлялось урба¬
нистически. Еще раньше при Тулле Гостилии был создан комиций, место для
созыва народного собрания. Теперь, по-видимому, он был окончательно оформлен
и освящен по всем правильным обрядам, представляя собой подобие четырех¬
угольного храма — templum189. Комиций был посвящен Вулкану190. Это придавало
собраниям сакральный характер. Традиция приписывает Анку Марцию также
строительство тюрьмы (Liv. I, 33, 8; Vir. ill. 5, З)191, что явилось несомненным
знаком укрепления власти. Возможно, что Анк Марций построил также стену,
ограждавшую Рим после его расширения (Flor. 1,1, 4)192. Может быть, при Анке
Марции была построена не единая стена, ограждавшая весь город, а стенами были
окружены отдельные холмы, как Яникул (Liv. I, 34, 6; Dion. Ill, 45, 1; Vir. 111. 5,2).
Стена, если верить традиции, была построена и вокруг Авентина, хотя этот холм
в черту города не входил (Dion. Ill, 43, 1-2; Vir. 111. 5, 2).
С деятельностью Анка Марция связано еще одно чрезвычайно важное явление.
До сих пор в результате захвата и разрушения городов их жители включались в
состав римского гражданского коллектива, в его трибы и курии. Самый яркий при¬
мер этому — включение в состав римских граждан альбанцев. Этому частично
следовал и Анк Марций. В принципе это было выгодно Риму. Новые граждане
могли пополнять куриатное ополчение, являвшееся главной военной силой Рима,
что, несомненно, увеличивало его военную мощь. Но очень скоро оказалось, что
возможности римского гражданского коллектива не безграничны. Включение в
трибы и курии означало и доступ к земле, но масштабы земельных владений Рима
были невелики, и обеспечить жизнедеятельность резко возросшего числа граждан
было невозможно. Поэтому Анк сначала следовал прежнему правилу включения
подчиненного населения в трибы и курии (как он поступил с жителями Политория),
но затем отказался от этой практики193. Новые жители, переведенные в Рим, были
поселены на Авентине (Liv. I, 33, 2), который, как только что было сказано, офи¬
циально частью города не был. Это означает, что новые поселенцы, вероятнее
188Martinez Pinna, 1988,64-65; Ammerman, 1990,636-645; Humm, 1999,644; Filippi, 2005,113-114;
Filippi, 2010, 331; Bianchi, 2010, 6; Cornell, 2014, 14.
l89Hulsen, 1900, 717; Humm, 1999, 634-637; Humm, 2014, 70-72; Ammerman et alii, 2008, 18, 25.
Много позже его форма была изменена на круглую: Humm, 1999, 652-653.
190Eisenhut, 1974, 951-953; Torelli, 1990, 102; Cornell, 2014, 15.
1,1 Подземная часть тюрьмы называлась Tullianum (Varro 1. L. V, 151; Sail. Cat. 55, 3—4). Поэтому
предполагается, что эта ее часть была построена еще Туллом Гостилием, а Анк Марция достроил
тюрьму, создав ее наземную часть.
192 Эту стену надо отличать от той, создание которой приписывается Сервию Туллию.
193 Маяк, 2010, 228-229; Richard, 1978, 271-275.
174
всего, не были включены в трибы и курии194. Ливий, говоря об этом акте Анка,
использует слово multitudo. Так в Риме появляются люди, не входящие в состав
римского народа (populus Romanus)195.
Был, по-видимому, и второй источник появления, а затем пополнения этой ка¬
тегории римского населения. Численность населения увеличивалась не только за
счет естественного прироста и переселения новых граждан, но и за счет спонтан¬
ной миграции. «Горизонтальная мобильность», как ее называют сейчас некоторые
историки, была в это время характерна для Тирренской Италии. В рамках Латин¬
ского союза, вероятно, существовало ius migrandi196, что позволяло переселенцам из
других латинских общин становиться частью гражданского коллектива нового
места своего поселения. Вполне возможно, что такие же права имели и граждане
городов, входящих в Этрусский союз. Рим, как об этом говорилось, ни в тот, ни в
другой союз не входил. Однако уже с самого начала его истории там существовал
asylum, явившийся важным источником пополнения его населения. Сколь долго
существовало это «убежище», сказать невозможно. Но ясно, что довольно быстро
растущий город, являвшийся значительным экономическим центром (разумеется,
по масштабам тогдашнего Лация), привлекал к себе довольно значительное насе¬
ление. Среди них, несомненно, были ремесленники, а активное строительство,
особенно проводимое Анком Марцием, показывает существование в Риме специа¬
лизированных строителей. По-видимому, первоначально и эти люди каким-то
образом включались в римский гражданский коллектив, поскольку коллегии,
создание которых приписывается Нуме Помпилию, существовали внутри этого
коллектива, хотя, как кажется, и вне курий. Но, как и в первом случае, число таких
переселенцев превысило возможности римского гражданства. Это не остановило
поток переселенцев, но отделило их от римского народа197. Центром поселения обе¬
их групп (насильственных и добровольных переселенцев) стал Авентин. Он был
очень удобен тем, что практически был тесно связан с городом, но формально в его
состав не входил198.
Таким образом, в Риме возникает категория населения, которая не является
частью populus Romanus, но играет довольно значительную роль в экономической
жизни Рима. В определенный коллектив, этому populus противопоставленный, эта
категория, видимо, еще не оформилась, но ее существование со времени правления
Анка Марция представляется несомненным.
В правление Анка Марция представление о праве определенного рода на власть
укрепилось. Характерно, что после смерти Анка его преемник для того, чтобы
добиться своего избрания, «коварно» удалил сыновей Анка Марция из Рима.
Позже эти сыновья предъявили претензии царю и потребовали его смещения,
194 Дионисий, рассказывая о деятельности Анка Марция, отмечает, что жители Политория
после первого взятия города были включены в трибы, а после вторичного вместе с обитателями
других подчиненных городов поселены на Авентине, и о трибах в данном случае ничего не го¬
ворится.
195 Richard, 1978, 271.
196 Capogrossi Colognesi, 2009, 133, 141.
197 Torelli, 1999, 103-107.
198 Richard, 1978, 281.
175
обосновывая, в частности, эти претензии своим происхождением. Большинство
римлян претензии сыновей Анка не поддержало. Но, возможно, концепция «цар¬
ской семьи» уже возникла. Анк Марций умер внезапно и странно. Официально
было сообщено, что он умер от болезни, но скоропостижно (Vir. ill. 5, 4). Эта
скоропостижность вызывает подозрения, особенно учитывая поспешность, с ка¬
кой его преемник Тарквиний провел процедуры, необходимые для его избрания
царем.
В римской исторической памяти Анк остался хорошим царем. Лукреций (III,
1025) следом за Эннием называет его добрым, хорошим — bonus Ancus. Потомки,
по-видимому, чувствовали различия между первыми четырьмя и последующими
тремя царями, и Анк Марций, завершавший первую серию монархов, представал
в их глазах воплощением лучших качеств идеального главы римской общины
на первом этапе ее существования.
Правление Анка Марция стало важным этапом в истории Рима. В его царство¬
вание демографический и территориальный рост Рима вошел в противоречие
с существовавшей структурой римского общества и государства199. Царь сделал
некоторые шаги по преодолению этого противоречия, но он был слишком укоренен
в этой структуре, чтобы радикально изменить положение. Но все же при нем созда¬
лись предпосылки для перехода социально-политического бытия Рима на новый
уровень.
lw Martinez Pinna, 1988, 66-67.
176
Глава VI
СОЦИАЛЬНО¬
ПОЛИТИЧЕСКОЕ
УСТРОЙСТВО
РАННЕГО РИМА
СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ
РАННЕГО РИМА
Проблема социального строя раннего Рима
и споры вокруг него столь же стары, сколь само
антиковедение как наука. Эта проблема и эти
споры не разрешены до сих пор. Этому в пер¬
вую очередь мешает скудость, а иногда и про¬
тиворечивость дошедших до нас данных о со¬
циальном строе этого времени. Препятствуют
более четкому пониманию социального строя
раннего Рима и методологические аксиомы,
принятые в той или иной историографической
школе. Поэтому ряд вопросов может быть ре¬
шен только гипотетически.
Прежде, чем говорить о социальном строе
раннего Рима, надо сказать об уже отмеченных
ранее особенностях возникновения этого го¬
рода. Рим, как единогласно свидетельствует
традиция, не возник в результате более или
менее естественных и спонтанных процессов
развития общества, не был он и продуктом
завоевания. Он возник как новое основание,
приписываемое Ромулу1. Само по себе это не
1В настоящее время в науке господствует представ¬
ление, что возникновение Рима было не актом его осно¬
вания, а результатом постепенного процесса, происхо¬
дившего на месте будущего города. Однако традиция
является абсолютной новостью. В древности часто основание того или иного го¬
рода приписывается богу или определенному герою-основателю, как, например,
Тарквинии — Тархону или Пренесте — Цекулу, о чем уже шла речь. Особенностью
стала характеристика основателей, включая самого Ромула. По сути, основателями
Рима, как об этом уже тоже говорилось, явилась разбойничья банда, возглавляемая
близнецами, которые только позже узнали о своем царском и даже божественном
происхождении. У истоков основания стояло преступление — убийство одного
брата другим. Хотя античная традиция и стремилась обелить Ромула, но скрыть
характер первых поселенцев и злодейское убийство она не смогла, ибо все это
прочно отложилось в исторической памяти римлян. Вторая важная особенность —
разнородность первых римлян. Уже сама по себе группа, объединившаяся вокруг
Ромула и Рема, была разнородна по своему составу. Недаром Ливий (I, 5, 7; 6, 2;
8, 1) называет отряд братьев agmen, globus (отряд, шайка), а население уже осно¬
ванного города — multitudo (масса, толпа), противопоставляя ее populus (народу),
каковым эта толпа стала после того, как Ромул дал им законы. Античная традиция
подчеркивает неорганизованность этой толпы. Понятно, что никакие общественные
институты в этой неорганизованной толпе существовать не могли.
Следующая чрезвычайно важна особенность возникновения Рима — его раз-
ноэтничность. Ромул и Рем, как и их соратники, были, по преданию, латинами.
В конечном итоге Рим являлся латинским городом. Однако огромную роль в ранней
истории Рима играли сабины. Древние авторы рассказывают, что после войны
между римлянами и сабинами обе группы объединились в единую общину, воз¬
главляемую двумя царями — латином Ромулом и сабином Титом Тацием. И позже
на римском троне были сабинские цари. Из пяти первых римских царей трое (Тит
Таций, Нума Помпилий и Анк Марций) были сабинами. Сабинскими по проис¬
хождению считались некоторые знатные римские роды, как, например, Валерии.
Римские эрудиты считали сабинскими ряд римских богов, в том числе Квирина,
который по другому варианту традиции был обожествленным Ромулом. В данном
случае неважно, основаны ли эти рассуждения на какой-то реальности или явились
плодом ученых размышлений отдельных знатоков старины. Важно то, что римля¬
не были уверены в воздействии сабинов даже на такую сферу, как религия. Таким
образом, согласно преданиям, первоначальный Рим был латино-сабинским и лишь
позже стал латинским2.
Существовала еще одна категория первых римлян. Это были люди самого раз¬
ного происхождения и различного социального статуса, вплоть до беглых рабов,
которые приходили в «убежище», открытое Ромулом. Уже говорилось, что эта
единогласно настаивает на появлении Рима «из ничего», и просто отбросить это утверждение нельзя.
Само по себе существование здесь доримских поселений отрицать бессмысленно (оно доказано архео¬
логией), но, как уже говорилось, между доримским (доромуловым) поселением на Палатине и «городом
Ромула» лежит слой разрушения, так что вполне можно говорить об основании нового поселения на
месте ранее существовавшего. Сами римляне не отрицали существование на Палатине более раннего
города, но связывали его с Эвандром, подчеркивая различие двух городов — Эвандра и Ромула.
2 В латинском языке выделяется ряд слов сабинского происхождения, как, например, bos (бык)
или scrofa (свинья): Cornell, 1995, 76. Эти слова отражают древнее, скотоводческое, занятия римлян,
что ясно говорит об очень раннем их заимствовании.
178
черта самой ранней римской истории не могла быть просто выдумкой более позд¬
них писателей. Сколько времени существовал этот asylum, неизвестно. Никаких
следов его существования после правления Ромула не имеется. Но то, что его суще¬
ствование в самые первые времена способствовало увеличению разнородности
римских первопоселенцев, очень вероятно.
В условиях такой разнородности структурные ячейки римского общества не
могли возникнуть естественно. Они должны были быть навязаны законодателем3.
Можно подвергать любому сомнению историчность Ромула и Нумы, но трудно
представить, что такое разнородное общество могло структурироваться спонтан¬
но. Ливий (I, 8, 1) говорит, что Ромул связал толпу законами (legibus) и дал им
право. Если сами термины lex и ius вполне могут быть анахроничными, то деятель¬
ность царя по превращению неорганизованной «массы» в «народ», т. е. от¬
носительно структурированную общину, надо признать вполне достоверной.
Естественно, что образцами создаваемых структур должны были быть уже суще¬
ствующие у соседей, как у этрусков, так и у латинов. Поэтому сходство римских
институтов с соседними неудивительно. Но если у латинов такие институты, ве¬
роятнее всего, сформировались естественно, то в Риме они были созданы заново,
и это определило их особенности.
ТРИБЫ И КУРИИ
Древние авторы утверждают, что Ромул разделил римлян на трибы, курии и де¬
курии (Cic. De re р. II, 8, 14; Liv. I, 13, 6; Dion. Hal. II, 7, 2; Ovid. Fasti III, 131-132;
Plut. Rom. 20; Ampel. 49,1; Cas. Dio fr. 5,8; Vir. ill. 2,12). Подобные формы деления
гражданского коллектива засвидетельствованы и у этрусков, и у умбров4. Сами
по себе эти формы организации людей являлись институтами родового общества,
но в данном конкретном случае они, как уже говорилось, создавались искусствен¬
но. Трибы назывались Тиции, Рамны и Луцеры (Var. L. L. V, 55; Liv. I, 13, 8; X, 6,
7; Ovid. Ill, 131; Prop. IV, 1, 31-32; Plut. Rom. 20; Ampel. 49, 1; Serv. Aen. V, 560).
Происхождение этих названий было непонятно уже самим римлянам5, и существо¬
вали различные объяснения их происхождения. Чаще всего их возводили к именам
самого Ромула, Тита Тация и якобы этрусского союзника Ромула Лукумона (Var. L.
L. V, 55; Cic. De re p. II, 8,14). Варрон, ссылаясь на этрусского драматурга Волния6,
приводил и другую версию: все эти названия — этрусские. Сравнительно недавно
этрусскую версию принимали безоговорочно7. Однако в последнее время лингви¬
сты стали сомневаться в этой почти аксиоме и выдвигать гипотезу италийского или
даже конкретно латинского происхождения названий римских триб8. Не споря
3Comell, 1995, 117-118; Momigliano, 2008, 83.
4Kubitschek, 1937, 2492-2494; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 161-162.
5 Ливий (I, 13, 8) писал, что причина этих названий совершенно неопределенная: causa...
incerta est.
6 Его этрусское имя было Велни: Fracchetti, 2004, 176.
7 Напр., Маяк, 1983,105-108; Bengtson, 1985,23; AlfSldy, 1987, 19.
8 Fracchetti, 2004, 177-178; Rix, 2006, 168-174.
179
с лингвистами, отметим все же, что если бы названия триб были латинскими,
то римским эрудитам ничего не стоило бы дать им родную этимологию. Видимо,
названия триб были неясными, и это, пожалуй, говорит об искусственности их
создания.
Какова была роль триб в раннем Риме, сказать трудно. Трибы явно играли опре¬
деленную роль в военной организации Рима. С трибами были связаны всаднические
центурии. Возможно, трибуны, которые стояли во главе триб, командовали этими
центуриями. Но какую роль играли трибы в мирной жизни, неизвестно. Они не
упоминаются ни в связи с управлением общиной, ни в связи с ее социальными
порядками. Характерно, что Ливий, рассказывая о разделении народа Ромулом,
о трибах вообще не упоминает, говоря лишь о том, что центурии всадников были
названы Рамнами, Тициями и Луцерами. В другом случае (X, 6,7) он ясно говорит
о трех древних трибах (tres antiquae tribus) и называет их имена, но связывает их
только с авгурами (каждая древняя триба должны была иметь своего авгура). Это
ясно свидетельствует о сохранении трех первоначальных триб, но лишь в качестве
сакральных единиц. С другой стороны, те римские авторы, которые говорили
о трибах и приводили их названия, спорили о подлинном смысле этих названий.
Варрон (L. L. V, 55), упоминая трибы, объяснял, что на эти три части была разде¬
лена римская территория: ager Romanus primum divisus in partis tris, a quo tribus
apellata Titiensium, Ramnium, Lucerum. Если буквально следовать Варрону, то на
три части было разделено не население Рима, а его земля9. Следуя Варрону и Ли¬
вию, можно говорить, что трибы были военными, территориальными и частично
сакральными единицами.
Наряду с этим существуют и другие сведения. Так, Цицерон (de re р. II, 8, 14)
говорил, что Ромул на три трибы разделил народ (populum). По словам Дионисия
(II, 7,2), Ромул поделил всю массу народа на три части (трщ) ■ •. xf|v лЛ.т|0ш fbiaoav)10.
Этому же следовали и некоторые более поздние авторы, как, например, Ампелий
(49, 1). Он также писал о древнейшем (antiquissima) распределении римского на¬
рода на три трибы, противопоставляя его более позднему разделению Сервия
Туллия (49, 2). Ампелий явно был довольно образованным человеком и использо¬
вал в своей небольшой «Памятной книжке» различных более ранних историков,
включая Саллюстия11, так что возможно, что и в этом пассаже воспроизведены
9 Возникает вопрос, что подразумевается под ager. Предполагается, что это территория самого
Рима и даже, скорее, протогорода, предшествующего собственно Риму: Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011,
159-160. Однако такое толкование из слов Варрона не вытекает. В другом месте (L. L. V, 33) этот
автор, ссылаясь на авгуров, говорил о пяти видах ager: римский, габинский, иностранный, враждеб¬
ный и неопределенный. Здесь нет ни союзников, ни других категорий подчиненного населения не
только Италии, но даже и Нация. По-видимому, эти сведения восходят ко времени, когда уже были
подчинены Габии, но еще не заключен союз с латинами, т. е. либо к самому концу царского периода,
либо к самому началу республики. Видимо, под частями ager тогда подразумевалась община в целом,
включая и сам город, и его округу. По-видимому, и в интересующем нас пассаже Варрон, говоря о
трибах царского времени, в понятие ager вкладывает то же содержание, понимая и сам Рим, и окру¬
жающую территорию.
10 Характерно, что автор употребляет не Sfjpoi; и не тАрОо?, а тгХц&гк;, что равнозначно не цице¬
роновскому populus, а ливиевскому multitude.
11 Немировский, 1996, 306.
180
данные писателей республиканского времени. Из этих данных вытекает, что на три¬
бы были разделены и граждане тоже12.
Возникает естественный вопрос, по какому принципу было проведено это де¬
ление, и, соответственно, каков был характер этих трех триб. Дионисий (II, 7,2-3)
сравнивает трибы и курии с греческими филами и фратриями. В гомеровской
и раннеархаической Греции фила была высшим объединением родовых групп в
рамках соседской общины, доставшимся в наследство от далекого первобытного
общества13. Стадиально римское общество времени первых царей было в известной
степени близко к гомеровскому и архаическому греческому14. Поэтому такое срав¬
нение Дионисия тоже до известной степени правомерно. Но только «до известной
степени». При всей стадиальной схожести с греческим римское общество облада¬
ло и собственными чертами, что выражалось и в характеристиках римских триб и
курий. Греческая фила обычно соотносится с племенем как высшей структурой
родового общества. Что же касается римских триб, то они были в первую очередь
подразделениями свободных граждан и не имели признаков, характерных для
племени как социально-этнического организма15. Может быть, для лучшего по¬
нимания римских триб лучше обратиться к италийскому материалу.
В Италии лингвистическим аналогом римской трибы была умбрская trifo-.
Анализ этого термина показал, что речь идет о территориальной организации в
противоположность tota- как организации политической16. По словам Феста (358L),
в этрусских книгах ритуалов предписано делить людей по трибам, куриям и цен¬
туриям. Действительно, в этрусской Мантуе народ был тройной (triplex) и каждая
часть делилась еще на четыре разряда. Вергилий (Aen. X, 201-202), говоривший
об этом, сам был уроженцем этого города, что заставляет с доверием отнестись к
его словам. Комментируя этот пассаж, Сервий (X, 202), писал, что в Мантуе народ
делился на три трибы и четыре курии. Это положение вполне можно отнести и ко
всем этрусским городам. Судя по этим параллелям, триба являлась в первую очередь
территориальной единицей.
Традиция подчеркивает, что сам Рим был основан в соответствии с этрусским
ритуалом. В таком случае правило деления людей по трибам и куриям должно было
быть действенным и для Рима. Авл Геллий (XVIII, 7, 5) приводит слова Веррия
Флакка, что когда речь идет о трибах и декуриях, говорится о месте, о праве и
о людях (pro loco et pro iure et pro hominibus). На первое место опять же помеща¬
ется территориальный аспект трибы. А главное, нет никакого упоминания о родо¬
вых связях, об общих предках, общем культе и других характеристиках племени.
12 Вся традиция приписывает создание триб Ромулу либо Ромулу и Титу Тацию. Поэтому,
не входя в обсуждение гипотез о более позднем происхождении триб (об этих гипотезах: Carafa,
Fiorentini, Fusco, 2011, 164-175), отметим, что существование триб отражает реальность второй
половины VIII в.
13 Ляпустин, Суриков, 2007, 121; Суриков, 2009,68. Надо, однако, заметить, что это не единствен¬
ная точка зрения. По другому мнению, греческие (во всяком случае, афинские) филы не имели родо¬
вого происхождения, а носили культовый и военный характер: Тумане, 2002, 142.
14См., напр.: Smith, 2005, 116.
15Голубцова, 1998, 12. Об этих признаках: там же, 113-117.
16 Bradley, 2000, 182.
181
Сам Флакк активно использовал труды своих предшественников17, так что его мате¬
риал воспроизводит довольно древнюю традицию. Правда, встает вопрос: о каких
трибах идет речь? Как об этом будет сказано позже, в VI в. царь Сервий Туллий
провел радикальную трибутную реформу, введя строго территориальные трибы
вместо существовавших ранее Тициев, Рамнов и Луцеров. Не могут ли слова Флак-
ка относится именно к сервиевским, а не к «ромуловым» трибам? В какой-то степе¬
ни ответ лежит в одновременном упоминании триб и декурий. Разделение на деку¬
рии, как об этом уже говорилось, традиционно связывалось с Ромулом. Сервиевские
трибы прямого отношения к декуриям не имели. Поэтому очень вероятно (хотя не¬
которая доля сомнения, естественно, остается), что слова Флакка, унаследовавшего
богатую антикварную традицию, относились именно к тем трем трибам, о который
сейчас идет речь. Упоминания некоторых античных авторов о связях названий триб
с именами Ромула, Тита Тация и этруска Лукумона привели к предположению, что
первоначально трибы возникли на этнической основе: Рамны — латины, Тиции —
сабины, Луцеры — этруски18. Контакты римлян с этрусками были довольно ожив¬
ленными, но говорить о значительном этрусском элементе в римском населении, так
чтобы этруски составляли чуть ли не треть граждан, нет оснований19.
По-видимому, трибы оставили в римской исторической памяти столь смутный
след, что потомки могли мало что о них сказать. Единственное, что в этой связи
известно, что на трибы был разделен ager Romanus. Это означает, что каждая три¬
ба не только объединяла треть римских граждан, но и обладала определенной частью
римской территории20. Таким образом, триба выступала не как родовой институт,
а как единица территориального деления21. С другой стороны, Дионисий (IV, 14, 2)
прямо называет эти трибы родовыми (yeviKdq). Не исключено, что и в этом случае
присутствует определенная аберрация автора, стремящегося как можно больше
приравнять римские институты к греческим. Но все-таки просто отбросить прямое
сообщение нельзя. По-видимому, каждая триба была все же связана с определен¬
ными родами, проживавшими на данной территории. Одновременно она являлась
«рекрутским округом». Триба имела и религиозный аспект. По словам Цицерона
(de re р. II, 9, 16), Ливия (X, 6, 7) и Дионисия (II, 22, З)22, каждая триба имела сво¬
его авгура23. По-видимому, трибы поставляли и весталок24. Во главе триб стояли
17 Альбрехт, 2004, 959-960; Diele, 1958, 1640; Glinister, 2007, 19-21.
l8Ziolkowski, 2000, 28; Porna, 2002, 23-24.
19 В науке распространена теория Дюмезиля, согласно которой римские трибы являлись проявле¬
ниями древнего индоевропейского трехчастного деления общества в соответствии с функциями
каждой такой части: напр., Le Glay, 1997, 18-19. Однако в римском материале никаких следов такого
функционального деления не обнаруживается. Как бы ни относиться к этой теории вообще, суть
римских триб она не объясняет: Cornell, 1995, 77-79.
20 Логично предположить, что территория каждой трибы составляла треть ager Romanus. Однако
источников столь мало, что утверждать это невозможно. Попытка картографировать территории триб
показывает неравномерность их территорий: Carandini, 2009, 92-93, рис. 50 на р. 95.
21 Можно отметить, что Дионисий (II, 7, 3) сравнивает трибы не только с филами, но и тритиями
(xpiTTUi;), т. е. с явно территориальными делениями афинского государства.
22 Дионисий путает их с гаруспиками, но речь ясно идет об авгурах: Latte, 397.
23 Судя по сообщению Ливия, это правило сохранялось и после ликвидации трех триб как подраз¬
делений римского народа.
24 Сморчков, Кофанов, 2001, 287-288.
182
трибуны (Plut. Rom. 20; Serv. Aen. V, 560). Они, по-видимому, командовали соот¬
ветствующей частью армии, но какова была их роль в других сферах жизни и каким
образом они оказывались во главе триб, неизвестно.
Гораздо большее значение для жизни Рима имели курии. Характерно, что Пом-
поний (Dig. 1, 2, 2, 2), говоря о разделении Ромулом римского народа, вовсе не
упоминает трибы, а сразу говорит о куриях, куриатном законе и собрании. Видимо,
юристам позднего времени трибы были совершенно неинтересны, и, с юридической
точки зрения, значение имели именно курии. Римская пехота представляла собой
куриатное ополчение25. По куриям, как об этом будет говориться позже, собирались
комиции, т. е. народное собрание, и каждая курия независимо от ее численного
состава имела там один голос. Сам термин «курия» римские эрудиты выводили от
слова сига — забота (Var. L. L. V, 155; VI, 46). Большинство современных исследо¬
вателей считают этот термин производным от *co-vir-ija — союз мужей26. В усло¬
виях родового общества это мог быть мужской союз. В римской ситуации это
слово стало обозначать основную структурную единицу гражданского коллектива.
Народное собрание собиралось именно по куриям, а не по трибам. Курии офи¬
циально избирали царей и своим законом (lex curiata) вручали им империй, т. е.
высшую военную власть. Совокупность курий образовывала римский народ —
populus Romanus. Точнее, первоначально под римским народом, вероятнее всего,
подразумевалась совокупность воинов куриатнош ополчения (по-видимому, не толь¬
ко воюющих и готовых к войне, но и отвоевавших, т. е. мужчин старшего возраста).
Некоторые ученые сопоставляют термин «курия» с именем бога Квирина и счита¬
ют его покровителем римского народа как совокупности курий27. Второе название
римлян «квириты» тоже связывается и с куриями, и с Квирином28.
Во главе каждой курии стоял курион (Var. L. L. VI, 46; Dion. Hal. II, 7,3), а куль¬
товую жизнь курии возглавлял фламин (Paul. 64)29. Существовала должность выс¬
шего куриона — curio maximus (Liv. Ill, 7, 6)30. Он явно возглавлял всю систему
курий, но каковы были его функции и как он соотносится с царем, неизвестно.
В каждой курии имелся также ликтор, созывавший членов курии на собрание (Gell.
XV, 27, 1). Более поздние надписи засвидетельствовали существование малого
куриона — curio minor31. Еще в XIX в. было высказано мнение об идентичности
малого куриона и ликтора32. Имели ли он еще какие-либо функции, мы не знаем и
можем лишь предположить, что это был помощник куриона33. Курии имели свои
помещения, которые тоже назывались куриями, где находились алтарь и очаг, возле
25 Токмаков, 1998, 55-60.
26Бартошек, 1989, 96; Kiibler, 1901, 1815; Richard, 1978, 197; Richard, 2005, 108; Рота, 2002, 24;
Raaflaub, 2006, 136. По другому мнению, *co-vir-ija — место собрания мужей: Torelli, 1999, 87.
27 Richard, 2005, 109; Koptev, 2007, 17.
28Ziolkowski, 2000, 26; Рота, 2002, 24.
29 Latte, 1960, 399.
30Сведения о высшем курионе относятся уже к раннереспубликанской эпохе, но, учитывая архаи¬
ческий характер курий и традиционность римского общества, можно говорить, что эта должность
существовала и в царское время.
31 Latte, 1960, 399.
32 Kiibler, 1901а, 1837.
33 Corbino, 1994, 85.
183
которого члены курии собирались на общий пир (Var. L. L. VI, 46; Dion. Hal. II, 23,2;
Paul. 64). Первоначально было одно помещение на всех (возможно, курии поль¬
зовались им поочередно), в котором горел общий очаг (Dion. Hal. II, 23,2; Macrob.
Sat. I, 12,6). Пир был одновременно очень важным культовым действием и симво¬
лом единства курии как общественно-религиозного организма. Может быть, имен¬
но тогда решались и различные внутренние дела курий. Во всяком случае, извест¬
но, что решения члены курий принимали большинством голосов (Dig. 50, 1. 19).
Покровительницей курий считалась Юнона Курита (Dion. Hal. II, 50, З34, но веро¬
ятно, что отдельные курии тоже могли иметь в божественном мире своих покро¬
вителей. Курии имели и свои празднества — Форнакалии (Ovid. Fasti II, 513-532)
и Фордицидии (Ovid. Fasti IV, 629-672). Установление этих празднеств приписы¬
вается Нуме, но в действительности это очень древние земледельческие праздники,
воспроизводившие архаические крестьянские обряды35. В новых условиях они
приобрели и новое значение, став праздником, объединявшим курии.
Дионисий (II, 7,4) писал, что Ромул после распределения всего народа по три¬
бам, куриям и декуриям разделил землю на тридцать равных участков, предоставив
каждый участок отдельной курии. Бросается в глаза, что опять же структурной
единицей оказывается не триба, а именно курия. Ромул, как об этом уже говорилось,
на земле, завоеванной у соседей, получил свой земельный участок, ставший его
собственностью как царя, а участки на этой земле Нума якобы распределил между
нуждающимися римлянами. Следовательно, те участки, о которых говорил Дио¬
нисий, относились к коренной земле Рима. Можно уверенно говорить, что курии
были территориальными единицами «римского поля». Что касается самого города,
то в нем находились помещения, служившие центрами курий и носящие названия
самих курий. Можно предположить, что и часть города в округе этого центра тоже
составляла территорию соответствующей курии36.
Встает естественный вопрос о соотношении триб и курий. Казалось бы, этот
вопрос совершенно ясен, поскольку и Дионисий (II, 7, 2-3), и Плутарх (Rom. 20)
недвусмысленно говорят, что трибы были разделены на курии. Но это греческие
писатели. Им было важно пояснить своим греческим читателям особенности рим¬
ского общественно-политического устройства, для чего он назвал эти единицы
привычными греческими словами «фила» и «фратрия». Дионисию также было
важно и на этом примере доказать эллинский характер Рима. Деление триб на
курии, как и греческих фил на фратрии, должно было, с его точки зрения, еще раз
продемонстрировать это. Поскольку фратрия являлась подразделением филы, то из
этого вытекало и то, что курия — подразделение трибы. Однако между греческими
фратриями и римскими куриями существовала принципиальная разница37. Эллин¬
ские фратрии, как, пожалуй, и подобные объединения в Италии, возникали есте¬
ственным путем в ходе эволюции родового общества. Они, действительно, были под¬
разделениями филы38. Римские курии, как и трибы, были созданы искусственно
34 Latte, 1960, 400.
35 Latte, 1960, 68-69, 148; Le Glay, 1997, 19; Рота, 2002, 25.
36Carandini, 2009, 96.
37 Маяк, 1983, 99; Токмаков, 1998, 53-55; Koptev, 2007, 16.
38Ляпустин, Суриков, 2007, 121.
184
для структуризации первоначального чрезвычайно разнородного населения Ри¬
ма, и функции их были гораздо более разнообразны. Одно это ставит под вопрос
утверждения эллинских писателей. Римские авторы не связывали курии и трибы.
Цицерон (de re р. II, 8, 14) просто говорит, что Ромул разделил римлян на три три¬
бы и тридцать курий. Ливий (I, 13,6), упоминая деление Ромулом народа на трид¬
цать курий, вообще молчит о трибах. Уже говорилось, что для поздних юристов
первоначальные трибы вовсе не существовали, и они, как Помпоний, говорили
только о куриях. Тот факт, что не трибы, а курии играли важную роль в политиче¬
ской структуре раннего Рима, показывает, что трибы и курии были мало связаны
между собой, если вообще были связаны. Греческие фратрии являлись в первую
очередь культовыми объединениями39. Курии же имели и культовое, и экономиче¬
ское, и политическое, и военное значение.
По преданию, разделение римского народа на трибы и курии Ромул произвел
уже после примирения с сабинами (Cic. De re р. II, 8, 14; Liv. I, 13, 6-7; Plut. Rom.
20)40. Это может означать, что структуризация раннего римского общества воз¬
никла не сразу после основания города, а лишь после объединения римской общи¬
ны с сабинской. Это объединение настолько увеличило численность римлян, что
без разделения их на структурные единицы дальнейшее существование общины
было невозможно.
Традиция приписывает Ромулу создание всех тридцати курий, которые он яко¬
бы назвал по именам похищенных сабинянок (Cic. De re р. II, 8, 14; Liv. I, 13, 6;
Dion. Hal. II, 7, 2; 47, 3; Plut. Rom. 20; Dig. I, 2, 2, 2; Vir. 111. 2, 12; Serv. Aen. VIII,
638). Однако известно о существовании двух видов курий — старых (curiae veteres)
и новых (curiae novae) (Тас. An. XII, 24; Fest. 174М). Варрон, как сообщает Диони¬
сий (II, 47, 4), утверждал, что курии частично были названы по именам вождей
курий, частично по пагам, т. е. территориальным единицам. Действительно, хотя
названий курий дошло не так много, но и из известных видно, что старые курии
названы по топонимам (например, Velitensis, Forensis), а новые — по родам (на¬
пример, Titia, Acculeia)41. Это ясно говорит о постепенном складывании системы
курий. Можно предположить, что первоначально число курий было небольшим,
и каждая курия занимала свой участок недавно основанного города, и имя этого
места она получала. Позже по мере включения в состав римского народа добро¬
вольных и недобровольных переселенцев число курий увеличивалось, и они полу¬
чали свое название по родам, которые по тем или иным причинам обладали в этих
новых куриях наибольшим авторитетом42.
39 Суриков, 2009, 69.
40 Ливий довольно ясно различает два этапа законодательной деятельности Ромула. Сначала (еще
до войны с сабинами) он говорил о законах, посредством которых первый царь превратил толпу
в народ (8, 1-3), а потом (уже после этой войны) о разделении народа на курии.
41 Маяк, 1983, 99-101; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 187-189. Надо, однако, заметить, что роды,
как Аккулеи или Фавции, по которым названы «новые курии» в более позднее время неизвестны:
Richard, 2005, 108. Это свидетельствует о довольно раннем происхождении не только «старых»,
но и «новых» курий.
42 Была высказана мысль, что новые курии появились в Риме после переселения туда Туллом
Гостилием жителей разрушенной Альбы Лонги: Torelli, 1999, 93.
185
В этом отношении встает вопрос о связях между куриями и Аргейскими свя¬
тилищами и процессиями. Проблема Аргеев — одна из самых спорных в истории
римской религии, и до сих пор, несмотря на обширную литературу, не решена
убедительным для всех специалистов способом43. Не входя в эту сложнейшую
проблему, отметим только, что Энний (fr. 114) и Ливий (I, 21, 5) приписывали
учреждение этих священнодействий Нуме, но подавляющее большинство осталь¬
ных авторов, включая Варрона (L. L. V, 45) возводили их создание к деятельности
Геркулеса, т. е. еще к доримским временам. Овидий (Fasti V, 621-622) упоминал,
что участвующие в этой процессии весталки бросают чучела стариков с Деревян¬
ного моста. Поскольку этот мост был, как ранее говорилось, построен при Анке
Марции, можно было отнести происхождение священнодействия ко второй по¬
ловине VII в. Во всяком случае, архаичность Аргеев несомненна, и их описание
дает нам древнейшую сакральную топографию Рима44. В связи с этим возникла
мысль, что святилища, в которых совершался этот ритуал, и были центрами ку¬
рий45. Если это так, то оказывается, что древнейших курий было не тридцать,
а двадцать семь.
У Феста (49) сохранилось сообщение, что уже после создания тридцати курий
Ромул прибавил к ним еще пять. Об этом же писал Псевдо-Асконий, комментируя
речь Цицерона против Верреса (II, 1, 14) и отмечая, что именно эти пять дополни¬
тельных курий были названы по именам сабинянок. Эти сообщения решительно
противоречат всем остальным, утверждавшим существование именно тридцати
курий. Уже давно было высказано мнение, что речь идет просто об ошибке46.
Позже стали предполагать перенос на более раннее время сведений о реформе
Сервия Туллия, который, как об этом будет говориться в свое время, разделил
римских граждан на тридцать пять триб47. Надо, однако, сказать, что детали ре¬
формы Сервия Туллия были довольно хорошо известны римским авторам, но ни
один из них не упоминал в этой связи курии как объединения людей. Сервий лик¬
видировал старые трибы, но курии сохранялись по крайней мере до конца респу¬
блики, хотя и роль их в то время была мизерной. Произведение Феста было по
существу сокращением труда Веррия Флакка48, который, как уже говорилось, был
одним из самых образованных людей своего времени, и трудно его заподозрить в
ошибке. Видимо, все же существовала какая-то традиция, сообщавшая об увели¬
чении уже Ромулом числа триб.
Овидий (Fasti II, 531-532) упоминал еще и «глупцах» (stulti), которые участву¬
ют только в последнем дне Форнакалий, посвященном Квирину, поскольку не
43Кофанов, 2001, 26; Сидорович, 2006, 139-156; Latte, 1960, 412-414; Sterbenc Erker, 2010, 20;
Rocca, 2016, 146.
44Кофанов, 2001, 29-38; Carandini, 2009, 96; Sterbenc Erker, 2010, 22.
45 Маяк, 1983, 100; Кофанов, 2001, 30, 40; Подопригора, 2014, 122; Carandini, 2009, 96. Но если
согласиться с результатом исследования О. В. Сидорович, то такой вывод сделать нельзя, ибо, по ее
мнению, этот ритуал восходит еще к догородским временам, а сообщение о нем Варрона связано
лишь с теми аргейскими местами, которые пострадали от экспансии частных интересов. Эти споры
говорят о том, что к связи курий с аргейскими святилищами надо подходить осторожно.
46 Ktibler, 1901, 1818-1819.
47Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 185-186.
48 Петровский, 1959, 505; Альбрехт, 2004, 959; Павлов, 2012, 221-223; Glinister, 2007, 12.
186
знают, к какой курии они принадлежат. Существование этой странной катего¬
рии людей подтверждают Варрон (L. L. VI, 13) и Фест (Paul. 316). Возмож¬
но, первоначально это были иммигранты, которые не включались в курии,
но приобщались к римскому гражданству через культ Квирина49. Но возмож¬
но и то, что сам этот ритуал возник уже относительно поздно, после реформы
Сервия Туллия, когда гражданами стали люди, ранее ни в трибы, ни в курии не
входившие50.
Все эти данные, на наш взгляд, показывают, что формирование курий было
более сложным и не одномоментным51. Разделение, произведенное для структу¬
ризации первоначального населения Рима, явилось только первым актом, за кото¬
рым последовал процесс, связанный с постепенным включением в число римских
граждан добровольных и вынужденных переселенцев. В какое-то время курий
могло быть двадцать семь, а в какое-то и тридцать пять. Но в конечном итоге чис¬
ло их стабилизировалось, и установилась цифра «тридать»52. Поскольку процесс
расширения populus Romanus завершился при Анке Марции, то, видимо, тогда и
установилось это число53. Т. к. римская традиция предпочитала приписывать чуть
ли не все общественные преобразования Ромулу, то и создание всех тридцати курий
тоже стало его делом. Когда же после стабилизации новые переселенцы по каким-
либо мотивам принимались в римское гражданство, они со всеми своими родами
включались в уже существующие трибы и курии.
РОД (GENS)
Курии делились на декурии, по десять декурий в каждой курии (Dion. Hal. II,
7, 4). Такое точное численное соотношение еще раз подчеркивает искусственный
характер этих объединений. Функции декурий неизвестны. Может быть, это были
культовые объединения. Они также играли роль в сборе куриатного ополчения
(Dion. Hal. II, 14, 4) или даже были его единицами54. В науке давно утвердилась
мысль о тождестве декурий и родов, откуда и пошло представление о существова¬
нии в римской родо-племенной системе 300 родов55. Из этого делался вывод, что
курии были основаны на родственном принципе, будучи объединением родов56.
Доказательством этого мог бы быть пассаж Авла Геллия (XV, 27, 5), писавшего,
что на куриатном народном собрании голосуют по родам людей (generibus homi-
num). Надо, однако, подчеркнуть, что Геллий, приводя слова Лелия Феликса, кото¬
рый, в свою очередь, цитирует Лабеона, употребляет не gens, a genus. Слово gens
49 Ricahrd, 1978, 407.
50Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 189.
51 Токмаков, 1998, 47-49; Amunategui Perello, 2009, 79.
52 Установление этой цифры, может быть, было связано с ориентацией на существование в преж¬
ние времена тридцати альбанских «народов», о которых говорилось ранее: ТогеШ, 1999, 103.
53Токмаков, 1998, 64.
54Kubler. 1901Ь, 2317; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 186.
55 Kubler, 1910, 1192; Medicus, 1978, 744.
56Hanp., Mitchell, 2005, 130; Mousourakis, 2007, 198, n. 17.
187
означает род, но значение genus намного шире57. Оно может означать «род», но так¬
же может означать и другую характеристику людей. Так, Цицерон (II Ver. Ill, 12,
31) говорил о «новом виде публиканов» в Сицилии при Верресе (novum genus
publicanum), а Саллюстий (lug. 91,7) — об африканцах как о непостоянном роде
людей (genus hominum mobile). Слово genus использовал Ливий (XXXIX, 9, 3),
называя так римских колонистов, поселенных Цезарем в испанском Эмпорионе.
Великий юрист республиканского времени Кв. Муций Сцевола первым выделил
отдельные категории (genera) правовых отношений58. Выражение, еще более близ¬
кое к словам Лабеона-Феликса, использовал Ливий (XL, 51, 9),говоря о реформе
цензоров М. Эмилия Лепида и М. Фульвия Нобилиора в 179 г., которые изменили
правила голосования, введя, в том числе критерий по родам людей (generibus ho¬
minum). Этот пассаж Ливия вызвал самые различные толкования59, но ясно одно:
в начале II в. восстанавливать голосования по родам было бы бессмысленно.
И трудно себе представить, чтобы такой юрист, как Лабеон, не использовал бы
точный термин gens, если бы он подразумевал гентильное качество курий. Исклю¬
чить, конечно, ничего нельзя, но делать вывод о куриях как об объединениях родов
на основании данного пассажа было бы опрометчиво. Можно четко сказать: деку¬
рии и роды были разными объединениями60.
Считается, что в самый ранний период римской истории в Риме имелось лишь
очень немного родов. По-видимому, древними латинскими родами были Потиции,
Пинарии, Квинтилии, Домиции, Веттии, Горации, Фабии. С сабинами в Рим приш¬
ли Тации, Герсилии, Валерии, Курции. Италийским или этрусским родом были
Ветурии. В царствование Нумы и после него в Риме появились Эмилии, Помпонии,
Кальпурнии, Мамерции61. После переселения в Рим альбанцев к старым римским
прибавились Юлии, Клелии и другие «троянские роды». Таким образом, число
родов увеличивалось. Кроме того, некоторые роды, чрезмерно выросшие в своей
численности, могли в определенных обстоятельствах разделяться, что вело к по¬
явлению новых gentes, причем первоначальный род тоже сохранялся. Так, к сыно¬
вьям Нумы и, следовательно, роду Помпилиев возводили свое происхождение
Помпонии, Кальпурнии, Мамерции (Plut. Numa 21). Священнодействия триб и
курий были общественными (sacra publica), а родов и фамилий — частными (sacra
privata) (Fest. 249М). Ливий (V, 52, 4) вкладывает в уста Камилла речь, в которой,
в частности, ясно утверждается различие между gentilicia sacra и publica sacra. Это
ясно говорит о том, что роды и их подразделения (фамилии), с одной стороны,
и трибы и курии, с другой, были объединениями разного характера. Трибы, курии
(и, соответственно, декурии) — это общественно-политические институты, а роды
и фамилии относились к частной сфере. Это не значит, что они не играли никакой
57 Richard, 1978, 199. По мнению А. В. Коптева, genus в данном случае означал возрастной класс:
Koptev, 2007, 15-16. Ученый исходит из представления о чрезвычайно архаическом характере рим¬
ского общества, что, на наш взгляд, не соответствует реальности.
58 Комментируя это сообщение Помпония и Гая, М. К. Александер особо подчеркивает, что здесь
воспроизводится римское отношение к праву, а не влияние греческой диалектики: Alexander, 2006, 247.
59 Richard, 1978, 200-207.
“Соответственно, и курии не имели гентильного характера: Cornell, 1995,116.
61 Маяк, 1983, 135-141.
188
роли в социально-политической жизни Рима. Могущественные роды имели огром¬
ные возможности влияния на всю жизнь римской civitas, как на военную из-за
возможности активно воевать силами своего рода и своих клиентов, так и на по¬
литическую через свое влияние в народном собрании и своих представителей
в сенате, но это влияние было косвенным, хотя часто и решающим.
Четкое определение тех, кто принадлежит к одному роду, дал на рубеже II—I вв.
Муций Сцевола. Члены рода — это те, кто имеет одно и то же имя (nomen), кто
происходит от свободнорожденных родителей, чей предок никогда не был в раб¬
стве, чья гражданская правоспособность не ограничена. Приводя это определение
Сцеволы Цицерон (Тор. 6, 29), особо оговаривает, что ничего другого тот к нему
не прибавлял. У Феста (94=83L) общее имя — единственный признак рода. Имя
же, естественно, идет об общего предка. Фест при этом приводит слова Цинция.
Это антиквар I в., которого довольно часто цитировали Веррий Флакк и, соот¬
ветственно, Фест62. Хотя Цинций жил в точно неизвестное время в I в., он зани¬
мался толкованием преимущественно древних слов, как видно из названия его
труда «О древних словах» (De verbis priscis)63. Поэтому можно думать, что и его
определение рода и членов рода — довольно древнее. Да и Сцевола, образован¬
нейший политический и религиозный деятель, блестящий юрист и оратор, явно
опирался на давнюю традицию. Следовательно, для римлян издавна род — это
в первую очередь объединение людей, которые считали, что они происходят от
общего предка64. Все члены данного рода носили одно и то же родовое имя — no¬
men. Оно считалось даже гораздо важнее личного имени — praenomen. Личных
имен у римлян-мужчин было не много, едва ли больше двух десятков, а женщины
вообще имели только nomen. Позже появилось и третье имя — cognomen65. Сна¬
чала это было прозвище, которое могло закрепиться за потомками и обозначать
уже определенную ветвь данного рода. Много позже, когда под властью Рима была
огромная держава, право иметь три имени могли только римские граждане. Кро¬
ме того, предок, как и все его потомки, должен быть свободнорожденным и не
быть умаленным в гражданских правах. Таковым был сын, рожденный в браке
гражданина и гражданки по всем законам и обычаям римского народа. Следова¬
тельно, незаконные дети, дети, один из родителей которых (а тем более, оба ро¬
дителя) не были свободными римскими гражданами, быть членом рода не мог66.
Род был чисто патриархальным, его членами были только родственники по муж¬
ской линии (агнаты), так что двоюродные братья, но дети сестер, оказывались
членами разных родов67.
Род обладал своими святынями, некоторые имели свои некрополи, и каждый
род по своему обычаю совершал жертвоприношения. Эти жертвоприношения были
связаны с определенными местами. Таким местом, например, для Фабиев был
62 Lomme, 2007, 32,41; North, 2007, 53,58.
"North, 2007, 62.
64 Недаром и латинское gens, и русское «род» связаны с корнем, означающим «рождать», gen.
65 Salvay, 1994, 126-128.
66 Capogrosso Colognesi, 2009, 24—25. В более поздней реальности положение, по-видимому,
стало более мягким, но в архаическую эпоху оно явно было весьма строгим.
67 Holkeskamp, 2006, 118-119.
189
Квиринал (Liv. V, 46, 2)68. В этом, по-видимому, отразилось воспоминание о ран¬
нем времени, когда каждый род обладал своей территорией. То, что видные ро¬
ды могли иметь свое «родовое гнездо», очень вероятно. Так, на Велии подоб¬
ное «гнездо» имели Валерии, в других местах — другие роды69. Могло ли быть
на этой территории и общее имущество рода? В законах XII таблиц (V, 5-7а),
много более поздних, но в большой степени отражающих архаическое состояние
общества, говорится о сородичах (gentiles), которые должны наследовать члену
своего рода. Так, если человек умер без наследника, то его имущество должен
взять ближайший агнат, а если и агнатов нет, то сородичи. Смысл этой статьи
совершенно ясен. Она устанавливает последовательность наследников: прямой
наследник — агнат — сородич. Но это никак не говорит о том, что сородичи
имели общее имущество с покойным. Когда речь идет о безумце (furiosus), пред¬
писывается, чтобы опеку над ним и его имуществом взял кто-либо из агнатов
и сородичей (agnatum gentiliumque). Однако и здесь говорится о личном имуще¬
стве безумца, но никак не об общности имуществ его самого и его близких
и более дальних родственников. Можно, конечно, предположить, что род имел
(по крайней мере, первоначально) какое-то общее имущество70, но доказательств
этому нет71.
У Феста (86 = 76L) есть сообщение о dux et princeps generis. Обращает на себя
внимание то, что здесь опять же говорится не о gens, а о genus, а это, как было
уже упомянуто, не обязательно gens. Далее лексикограф говорит, что так называ¬
ются отец и мать семейства (pater et mater familiae). Во всяком случае, прямой
и однозначной связи между старейшиной и вождем, с одной стороны, и родом,
с другой, в словах Феста не содержится. Понятие принцепса рода у римлян суще¬
ствовало. Этот термин использовали Цицерон (ad fam. IX, 21, 7) и Светоний (Tib.
1, 1). Но в обоих случаях речь идет не о главе рода, а о родоначальнике: в одном
случае о первом Папирии,занявшем пост цензора, в другом — о предке рода Клав¬
диев, переселившемся в Рим. То же самое можно видеть и в упоминании Диони¬
сием (VI, 69, 1) fiyepcov рода Навциев; это был один из спутников Энея, вместе
с ним покинувший родину. Остается один пример: выступление рода Фабиев на
войну с этрусками. О самом этом эпизоде сейчас говорить незачем, но можно от¬
метить, что это был исключительный случай, и его нельзя переносить на обычную
ситуацию с действиями рода72. Что касается предполагаемых связей «отцов рода»
с «отцами сенаторами», то об этом будет сказано несколько позже. А пока что надо
согласиться с тем, что определенных данных о существовании поста главы или
«отца» рода (pater gentis) не существует73. Нет никаких данных, что род представ¬
лял собой какую-либо административную или имущественную единицу, что,
естественно, не отменяло чувство родовой солидарности и возможности совмест¬
ных действий сородичей, как в мирное, так и в военное время.
68 Momigliano, 2008, 86.
69Маяк, 1983, 207.
70 Маяк, 1983, 127.
71 Momigliano, 2008, 99.
72 Токмаков, 1998, 121-124; Rich, 2007, 16.
73 Richard, 1979, 153-154, n. 62; Momigliano, 2008, 99.
190
ФАМИЛИЯ
j
Гораздо более важной единицей оказывалась фамилия, входящая в род. Она
была proprio iure, т. е. являлась юридической единицей и обладала полной граж¬
данской и имущественной правоспособностью. Фамилию можно рассматривать
как основную ячейку всей правовой и даже социальной жизни римского обще¬
ства74. Возникнув в принципе еще до основания Рима, она в этом качестве дожила,
по крайней мере, до конца республики75. Римские юристы определили фамилию
как объединение множества лиц, находившихся под одной властью либо по при¬
роде, либо по праву (Dig. 50, 16, 195, 1). Это означало, что речь идет о большой
семье, в которую входили все лица, находившиеся под властью pater familias — отца
семьи, т. е. жена, незамужние дочери, сыновья и их семьи, а также клиенты и рабы.
Дети и их потомки находились под властью pater familias по природе, а осталь¬
ные — по праву. К последним, по-видимому, можно отнести также лиц, вошедших
в фамилию по усыновлению. Только после смерти pater familias сыновья могли
отделиться и создать свои собственные фамилии. Власть отца была абсолютной,
он мог даже своего сына убить или продать в рабство (Diod. Hal. II, 26, 4). Нума,
если верить Дионисию (II, 27,4) и Плутарху (Numa 17), запретил продавать жена¬
того сына. И это было единственное исключение из строжайшего правила76. В ре¬
зультате возникло определенное противоречие. Сын или внук, достигнув опреде¬
ленного возраста, становился как член определенной курии полноправным римским
гражданином (sui iuris) и реальным либо потенциальным воином, но внутри семьи
он оставался полностью подчиненным ее главе (alieni iuris)77. Так что реальный
статус сына при жизни отца мало чем отличался от положения раба78. Ни о каком
равенстве внутри фамилии говорить не приходилось, ибо она была основана на
принципиальном неравенстве79. Но, с другой стороны, pater familias и нес полную
ответственность за всех членов фамилии и защищал их и их интересы перед осталь¬
ным обществом и божественным миром, будучи главным, а, может быть, и един¬
ственным жрецом своей фамилии80.
Римская семья была строго патриархальной, и жена ее главы, хотя и именовалась
почетно mater familias или matrona, главой семьи быть не могла. Даже в случае вдов¬
ства она оказывалась под властью сына или (при его отсутствии) ближайшего род¬
ственника со стороны мужа. Девушка, выйдя замуж, переходила под власть (in manu)
74 Маяк, 1983, 166-167; Drummond, 2008, 147; Capogrossi Colognesi, 2009, 23; Gardner, 2011, 362.
Надо отметить, что в законах XII таблиц речь идет именно о фамилии, в то время как род (gens) вовсе
не упоминается (по крайней ере, в сохранившихся частях этих законов), хотя его существование явно
подразумевается, когда упоминаются gentiles.
75 Suarez Blazquez, 2102, 41.
76 В законах XII таблиц право продажи сына было ограничено тремя разами. Но действовало ли
такое ограничение в период первых царей, неизвестно. Ср.: Маяк, 1983, 176.
77 Демищева, 1978,29; Sachers, 1953,1052. На деле его полноправность была ограничена тем, что,
будучи экономически подчиненным отцу, он и в политическом поле фактически действовал в соот¬
ветствии с его намерениями: Corbino, 1994, 66.
78Gardner, 2002, 13,19, 57.
79Утченко, 1965, 201; Ляпустин, 2011, 106-108.
80Scheid, 2003, 51.
191
pater familias новой семьи. Женщина должна была быть лишь покорной женой, хо¬
рошей матерью, и умелой домохозяйкой, включая личное участие в домашнем ре¬
месле81. Поскольку именно фамилия являлась основной ячейкой римского общества,
то обществу были не безразличны взаимоотношения фамилий, а потому такой, ка¬
залось бы, сугубо приватный вопрос, как усыновление, решался на собрании всех
курий путем принятия специального закона82. Такое собрание проходило под руко¬
водством понтифика, и это придавало акту усыновления сакральный характер83.
DOMUS
Сердцевиной фамилии был domus. Domus — это закрепление места данной
фамилии в пространстве84. В первую очередь это было само жилище, которое сво¬
ими стенами замыкало всех членов семьи внутри себя, но в то же время дверью
и окнами соединяло с соседями, родичами, всей общиной, окружающим миром.
В нем горел очаг, бывший божественным символом дома, и сам дом находился под
покровительством своих божеств и по существу выступал даже как их святилище85.
Семейным жрецом являлся отец фамилии. Именно он приносил жертвы за всю
фамилию (Cat. De re г. 143, I)86. Прежде всего, это были, конечно, домашние боже¬
ства — пенаты, лары, гении, души предков и гении и юноны живых87. Но pater
familias выступал как представитель всей фамилии и перед божествами общины и
мира. Domus, однако, был не только жилищем, но и домашним хозяйством, вклю¬
чая тех, кто это хозяйство обслуживал88. Соответственно, он был связан с семейной
собственностью. Фамилия обладала определенной собственностью. Недаром более
поздние юристы писали, что familia означает не только personas, т. е. людей, но и
res, т. е. объекты собственности (Dig. 50,16,195,1). Следовательно, фамилия пред¬
стает как совокупность лиц и имущества89. Pater familias в качестве абсолютного
главы такой совокупности представлял и людей, и имущество во взаимоотноше¬
ниях с другими фамилиями и обществом в целом90. Судя по законам XII таблиц
(V, 3-5), он мог полностью распоряжаться семейным имуществом, был свободен
в своем завещании, и только в случае отсутствия завещания в дело вступали опре¬
деленные законом наследники: свои, т. е. мужские члены фамилии, затем агнаты
и, наконец, сородичи. Можно сказать, что фамилия была «государством в госу¬
81 Ляпустин, 1985, 37; Gardner, 2002, 93-94; Rawson, 2006, 332.
82 Маяк, 1983, 179-182; Leonhard, 1909, 1980-1984; Sachers, 1949, 2124-2130; Schrot, 1978, 511;
Gardner, 2002, 52-62; Corbino, 2011, 41-42; Suarez Blazquez, 2012, 44.
83 Маяк, 2012,219.
84 Holkeskamp, 2006, 121.
85 Muccigrosso, 2006, 183-184.
86 Говоря о фамилии, Катон в данном конкретном случае имел в виду уже более позднее ее значе¬
ние как совокупность рабов. Но это положение намного более древнее, и можно говорить, что pater
familias возглавлял сакральную сторону фамилии и в ее прежнем значении: Latte, 1960, 147; Riipke,
2006, 226.
87 Latte, 1960, 108-110; Le Glay, 1997, 20-21.
88 Sailer, 1984, 342-343; Harlow, Laurence, 2002, 20-24.
89Бартошек, 1989,129-130.
90Gardner, 2002, 72-73.
192
дарстве»91, полноценной общиной, находящейся под абсолютной властью pater
familias, и через членство в определенной курии она оказывалась частью более
широкого единства — римской общины.
Эти характеристики рода и фамилии более или менее признаны современной
наукой. Споры ведутся вокруг других вопросов. Когда эти объединения возникли?
Были ли они естественными образованиями или искусственными? Как они были
представлены на различных уровнях управления ранним римским обществом?
В принципе родовые объединения возникают в ходе развития догосударственных
общностей, но в случае Рима вопрос, как и с куриями и трибами, осложняется его
искусственным возникновением. По этому поводу можно высказать некоторые
гипотезы. Вполне возможно, что среди римлян, объединившихся вокруг Ромула,
были и те, кто принадлежал к определенным родам, как полулегендарный (или
вовсе легендарный) Гост Гостилий, и те, которые «выпали» из родовой системы.
Среди тех, кто приходил в «убежище», созданное Ромулом, неизбежно были люди,
или вовсе не входившие ни в какие родовые объединения (например, беглые рабы),
или оторвавшиеся от своей естественной родовой среды. Сейчас установлено, что
в досолоновской Аттике далеко не все население было объединено в роды, и сама
принадлежность к тому или иному роду рассматривалась как знак особого проис¬
хождения92. Тем более такое положение должно было существовать в Риме в самом
начале его истории93. Характерно, что Ромул и Рем не имели родового имени. Если
верить традиции и сообщениям римских антикваров, у латинов ранее были только
«простые», т. е. личные, имена. Сабины же, которые столкнулись с римлянами и
затем с ними объединились, являлись частью естественной этнической общности,
и никаких сведений, ни письменных, ни археологических, об их искусственном
создании нет. Поэтому гораздо более вероятно, что они явились в нижнюю долину
Тибра уже разделенные по родам и, может быть, фамилиям. Фест (86) утверждал,
что само слово familia заимствовано у осков, у которых оно означало «рабство».
Современные ученые в принципе согласны с оскским заимствованием, но связы¬
вают его не с рабством, а с домом94 В умбро-сабелльских языках, действительно,
есть слово famelo или famelias, означающее «домашнее хозяйство»95. Сабины
были сабелами, и они вполне могли принести с собой это слово в Рим.
КАИЕНТЕАД
По преданию, Ромул распределил плебс по знатным родам, сделав знатных лю¬
дей покровителями плебеев (Cic. De re р. II, 9, 16; Dion. Hal. II, 9,2-3; Plut. 13; Fest.
233M). Учитывая, что плебс как определенная категория римского населения возник
не раньше правления Анка Марция, можно предположить, что более поздние антич¬
ные авторы, частично перенося на столь давнюю эпоху свои представления, под
91 Ср.: Утченко, 1952, 26.
92 Ляпустин, Суриков, 2007, 180.
93 Впрочем, вопрос этот спорный; ср.: Momigliano, 2008, 99.
94 Leonhard, 1909, 1983.
95 Walles, 2007, 56.
193
тогдашними плебеями подразумевали тех римлян, которые не входили в родовую
систему96. Если это так, то можно сказать, что, во-первых, определенная часть
римских первопоселенцев (включая сабинов) уже была структурирована по родам
и фамилиям, в то время как другая стояла вне этой системы, и во-вторых, что
включение в эту систему остального населения явилось результатом не постепен¬
ного распространения родовых отношений на всю совокупность римлян, а воле¬
вого акта главы общины. По-видимому, с этого времени двухчленная ономастиче¬
ская формула стала обычной. В Этрурии, как об этом говорилось, такая формула
была характерна для аристократии, в то время как «простые» люди имели только
одно личное имя. В Риме два имени носили все граждане-мужчины. Те люди, ко¬
торые ранее были вне родовой системы и теперь были включены в существующие
роды, оказались на положении их младших членов. По-видимому, именно в этом
можно искать происхождение клиентелы97. В таком случае главы тех фамилий,
в которые люди, ставшие клиентами, были включены, превратились в их патронов.
РЕМЕСЛЕННЫЕ КОЛЛЕГИИ
Возможно, существовал и другой источник клиентелы. Рим с самого начала был
значительным экономическим центром. Само расположение на пересечении сухо¬
путного (в том числе очень важного соляного) и речного пути делало Рим идеаль¬
ным местом самых различных контактов. Как уже говорилось, греческая керамика
здесь засвидетельствовала уже в VIII в. Тогда же отмечено и наличие этрусских
материалов. Традиция приписывает Нуме Помпилию создание ремесленных кол¬
легий. Даже если эти коллегии возникли не сразу и не по воле второго царя, ясно,
что в царское время в Риме уже существовало специализированное ремесло. Без
такого ремесла невозможно была бы строительная деятельность Анка Марция.
Правда, Дионисий (II, 28,1-2) утверждал, что Ромул повелел заниматься ремеслом
только иноземцам и рабам, оставив свободным гражданам лишь земледелие и
войну. Но с другой стороны, рассказ Плутарха о создании Нумой коллегий ясно
говорит, что речь шла об объединениях граждан. Тот же Плутарх (Numa 13) сохра¬
нил имя искусного художника Ветурия Мамурия, якобы изготовившего такие ис¬
кусные щиты, что их нельзя было отличить от ниспосланного Юпитером. Предание
о Мамурии прочно вошло в римскую мифологию, как это видно из «Фаст» Овидия
(III, 380-392) и «Элегий» Проперция (IV, 61). Ученые нового времени обычно
считают его этруском98. Однако особых оснований, на наш взгляд, для этого нет.
В Риме был известен древнейший род Ветуриев сабинского происхождения, и хотя
утверждается, что к мифическому Мамурию этот род отношения не имеет, но это
96 Плутарх (Rom. 13) писал, что среди людей, стекавшихся в только что основанный Рим, было
очень немного тех, кто мог назвать своих отцов.
97 Происхождение слова cliens (клиент) спорно. Одни ученые считают его однокоренным с clivus
(склон, наклонность), что подразумевает под клиентом человека, склонившегося перед патроном.
По другому мнению, оно происходит от глагола cluo (clueo) — слышать, слушать, и это значит, что
клиент был тот, кто слушал патрона: Бартошек, 1989, 70; Richard, 1978, 159-160; Alfoldy, 1987, 24.
98 Radke, 1979с, 939-940.
194
утверждение основано лишь на якобы этрусской принадлежности художника".
Сами римские авторы, даже этруск Проперций, об этрусском происхождении Ма-
мурия не говорят. Во всяком случае, нет оснований считать Мамуриия пришлым
иноземцем. Презрение к ремесленникам явно проявилось в Риме значительно
позже царского времени, когда ремеслом стали заниматься преимущественно быв¬
шие рабы, зачастую достигая своим трудолюбием хороших материальных успехов
и вызывая этим зависть своих свободнорожденных конкурентов100. Поэтому надо
согласиться с тем, что ремесло в Риме было развито, и занимались им далеко не
только пришельцы101. Такое значительное экономическое развитие неминуемо вело
к имущественному расслоению. В Риме, как и в других местах Лация, выделение
богатой аристократии отмечено археологам, по крайней мере, с VIII в., а то и рань¬
ше. Следовательно, в римском обществе не мог не появиться слой людей, изна¬
чально принадлежавших к римскому народу, но обедневших. Античные историки
рассказывают о мероприятиях Нумы Помпилия и Тулла Гостилия, направленных
на улучшение положения таких обедневших римлян. Но, как бы ни оценивать эти
мероприятия, они были разовыми актами, приуроченными, если верить авторам,
к началу правления, и решить проблему кардинально они, естественно, не могли.
Поэтому такие люди были вынуждены искать покровительства более богатых и
знатных соотечественников. В таком случае они могли признавать себя клиентами
аристократических фамилий со всеми вытекающими отсюда последствиями102.
Клиентела была одним из самых устойчивых и в то же время самых древних
институтов римского общества103. Недаром мифологическая традиция пыталась
возвести происхождение самого слова «патрон» к имени некоего Патрона, спутни¬
ка Эвандра, который якобы выступал покровителем всех несчастных (Plut. Rom.
13). Но уже и сам Плутарх, сообщивший эту версию, отнесся к ней весьма скепти¬
чески. Клиентела являлась также и специфически римским установлением104. Даже
Дионисий (И, 9, 2), сравнивавший римских клиентов с фессалийскими пенестами
и афинскими поденщиками (Brjiaq), сразу же подчеркивал их различие. Не исклю¬
чено, что подобный институт существовал у этрусков105, но имеющийся материал
не дает возможности утверждать это.
"Gundel, 1958,1880.
'“Сергеенко, 1968, 75.
101 Morel, 2003, 235-237.
102 Маяк, 1983, 157.
103 Verboven, 2013, 1577.
104 Verboven, 2013, 1578.
105 Hausmanniger, 1978,1224; Koptev, 2007,24. Сами по себе отношения зависимости внутри обще¬
ства, разумеется, были свойственны не только римлянам. Они явно были распространены и у других
народов Италии, в частности у сабинов: Ельницкий, 1964, 128. Обычно ссылаются на случай с Аттом
Клавзом, который перебрался в Рим вместе с массой клиентов (clientium). Однако Ливий (II, 16, 4),
сообщавший об этом вполне мог перенести на спутников Клавза привычные римские представления.
Дионисий (II, 40, 3) говорил о яеА.&та<;. Вообще-то это слово обозначало соседа, пришельца. По от¬
ношению к римскому материалу оно могло обозначать и клиента, но такое толкование требует до¬
полнительного анализа.
Плутарх (Popl. 21) вообще писал только о друзьях (cpCAouq) и семьях (oikoix;). Поэтому однознач¬
но утверждать, что в данном случае речь идет именно о клиентеле, т. е. об институте с взаимными
обязанностями, а не о каком-либо другом виде зависимости, едва ли возможно.
195
Клиенты представляли собой вид людей с особым статусом, ясно отличавшим
их от других категорий римского гражданства106. Они были людьми лично свобод¬
ными (этим они отличались от рабов), но зависимыми. Их можно считать частью
той группы лиц, которые входили в фамилию «по праву». Между клиентами и па¬
тронами устанавливалось некое квази-родство, и патрон выступал как субститут
отца. У клиента, таким образом, оказывалось как бы два отца — собственный
(по крови) и юридический (по праву)107. Клиенты воевали в составе отряда рода
своего патрона. Клиенты и сами могли получать участки на родовых землях, разу¬
меется, меньшие, чем у патронов. В этом отношении показательно предоставление
земли переселившемуся в Рим роду Клавдиев: в то время как самому Атту Клавзу
(Аппию Клавдию) дали участок в 25 югеров, остальным переселенцам — по два
югера (Plut. Popl. 21). Возможно, такое соотношение земель клиентов и их патронов
было более или менее типичным. Такой надел, как будет сказано немного ниже,
недостаточен для прокормления семьи. Но клиенты, видимо, своей юридически
оформленной семьи и не имели. Они, как и собственные дети pater familias, были
частью фамилии. У Феста-Павла (247) сохранилось известие, что сенаторы выде¬
ляли неимущим землю, как если бы своим сыновьям. Но именно клиенты были
квази-сыновьями, так что очень возможно, что речь в данном случае идет о них108.
Римские клиенты становились младшими членами родов и фамилий и приобретали
имя данного рода, так что они тоже имели два имени — личное и родовое109. Вхож¬
дение в родо-фамильную систему делало клиентелу наследственной (Dion. Hal. II,
10, 4). Чрезвычайно важно и то, что клиенты являлись римскими гражданами, об¬
ладая всеми правами, свободами и обязанностями граждан. Они входили в курии и
трибы и принимали участие в народном собрании — куриатных комициях. В родо¬
вую систему клиенты входили через фамилии. Pater familias становился их покро¬
вителем — патроном. Отношения между патроном и клиентом строились на осно¬
вании tides, т. е. верности, честности, доверия, гарантии. Недаром формулой,
определяющей клиентелу была tides clientelaque — верность и клиентела. Fides, как
об этом уже упоминалось, являлась одной из старинных римских ценностей и была
связана в первую очередь с защитой и взаимопомощью, включая также нерушимость
взаимных обязательств. Поэтому отношения между патроном и клиентом не были
односторонними. Не только клиент имел обязательства перед патроном, но и патрон
перед клиентом110. В частности, патронам и клиентам запрещалось свидетельство¬
вать друг против друга в суде. Существование такой взаимности делало патроно¬
клиентские связи прочными и гарантировало, с одной стороны, участие клиентов
в хозяйственной, политической и военной деятельности патрона при полном под¬
чинении клиентов патрону, а с другой, сохранение клиентами своей личной свобо-
'“Koptev, 2007, 19, 25.
107Кофанов, 2001, 133; Koptev, 2007, 25. Еще Исидор Севильский (Orig. X, 205) возводил термин
patronus к pater. Современные исследователи принимают сближение этих терминов: Casamento,
2004, 369.
108 Drummond, 2008, 159-160.
109 В более позднее время существовали клиенты, не входившие в роды своих патронов и поэто¬
му сохранявшие свои родовые имена. Но были ли такие клиенты в раннем Риме, спорно.
““Permerstein, 1900, 38—40; Mousourakis, 2007, 5.
1%
ды и прав, а также определенную долю в плодах деятельности патронов111. Позже
институт клиентелы модифицировался и трансформировался, но принцип взаимных
обязательств оставался, по крайней мере, теоретически неизменным. Когда уже в
середине V в. был создан первый свод римских законов, один из них провозглашал
проклятие, а фактически смертную казнь, патрону, обманувшему своего клиента.
Будучи членами, хотя и младшими, родов и фамилий, входя в курии и трибы и уча¬
ствуя в куриатном ополчении, клиенты являлись частью римского народа.
ПАГ (PAGUS)
Наряду с трибами и куриями, с одной стороны, и родами и фамилиями с другой,
существовали структуры, непосредственно ни с теми, ни с другими не связанные.
Они были основаны на чисто территориальном принципе. В первую очередь речь
идет о пагах. В древности слово pagus связывали с водой, говоря, что паги объеди¬
няли людей, пользующихся одним источником (Fest. 221). Сейчас эту этимологию
считают искусственной и выводят это слово от глагола pango (засаживать участок,
вколачивать, может быть, изгородь, но также и договариваться) или paciscor (до¬
говариваться, заключать соглашение). По другому варианту, этот термин связан
с принципом нерушимости границ и означал часть территории с четко определен¬
ными рубежами112. Если принять первую этимологию, то получится, что паг,
скорее всего, возник в результате соглашения людей, заключенного ради совмест¬
ного проживания или производства. Но и во втором варианте принцип территори¬
альности оказывается первичным. Наконец, может быть, не стоит полностью от¬
брасывать и традиционную этимологию, и можно видеть в первоначальном паге
объединение людей, пользовавшихся одним источником воды и стремившихся
гарантировать себе это пользование113. По словам Дионисия (IV, 15, 2-3), каждый
паг возглавлялся магистром, имел свой алтарь и укрепление, куда могли собирать¬
ся pagani в случае вражеского нападения114. Речь явно идет о территориальной
единице. Это подтверждается словами Феста (245М), который относил их священ¬
нодействия, как и священнодействия курий, к sacra publica в отличие от sacra pri-
vata родов. Из слов лексикографа видно, что паги и курии составляют одну таксо¬
номическую группу, в то время как роды и фамилии — другую.
Проблема происхождения пагов не очень ясная. Долгое время считалось, что паг
был чрезвычайно древней единицей и широко распространен в Италии, будучи по¬
средническим звеном между общиной (touto) и поселком (vicus), причем свойстве¬
нен он был не только италикам, но и кельтам115. Однако исследования уже начала
XXI века показали ошибочность этой теории. Сейчас все более распространяется
111 Маяк, 1983, 153-157; Кофанов, 2001, 73, 76, 131-135; Ziolkowski, 2000, 47^18.
112Komemann, 1942, 2318; Volkmann, 1978, 405.
1,3 Torelli, 1999, 87-88.
114 Дионисий говорит о пагах, созданных Сервием Туллием уже позже, приблизительно в сере¬
дине VI в., но если считать паг существовавшим и до этого царя, то характеристику, данную автором,
можно распространить и на более ранние паги.
115 Komemann, 1942,2319-2323; Bradley, 2000,56-57; Cornell, 2005,129-130; Cornell, 2008,353-356.
197
точка зрения, что паг был именно римским институтом, который римляне затем уже
распространили на подчиненные народы Италии116.
Дионисий (II, 76, 1-2) и Плутарх (Numa 16) приписывали создание патов Нуме
Помпилию. Сообщения обоих авторов чрезвычайно схожи. Оба связывают этот акт
царя с его стремлением заставить граждан усерднее заниматься земледелием, видя
в этом занятии лучшее средство для улучшения нравов. Схожа и терминология.
Дионисий говорил, что Нума поставил во главе каждого пага правителя (ap%ovxa)
в качестве наблюдателя и стража (еяюкояоу кш яер!яоА.оу). Плутарх, не говоря об
архонте, также называл глав пагов гл1акояон<; ка1 явргяоАонс;). И Дионисий, и Плу¬
тарх называли главной задачей глав этих надзирателей контроль над деятельностью
земледельцев и донесение о результатах контроля царю. Оба писателя употребляют
латинский термин «паг» (в аккузативе яауоох;), оговаривая, что так называются эти
части римской земли. Оговорка предназначена греческим читателям, ибо в греческом
языке существовало слово яауо<;, означавшее холод, мороз, но также утес, холм.
Это сходство свидетельствует об общем источнике обоих писателей, а использова¬
ние латинского термина при отказе его сопоставления с греческим — о том, что
источником этим был явно римлянин. Хотя и Дионисий, и Плутарх называют главу
пага стражем, реально его обязанности сводят к контролю над хозяйственной дея¬
тельностью владельца участка и сообщениям о результатах этого контроля царю.
Это говорит об очень раннем этапе существования пага, когда «архонт» не имел
административной власти, а сельскохозяйственная территория Рима была довольно
небольшой. Поэтому вполне можно допустить, что сообщение римского источника
Дионисия и Плутарха действительно относится к царскому времени117. Плутарх
сообщение об организации пагов вводит в общий рассказ о мероприятиях Нумы по
устройству границ и созданию святилища Термина. Надо заметить, что оба автора
в качестве греческого обозначения стража используют слово лергло^ос;, что означа¬
ет «пограничник». В использовании этого слова надо видеть отзвук древнего рим¬
ского понимания пага. Надо, по-видимому, согласиться, что именно нерушимость
священных границ являлась чрезвычайно важной первоначальной чертой пага118.
ХОЛМЫ И ГОРЫ (COLLES И MONTES)
Жители пага — pagani — противопоставляются «горцам» — montani. Первые
праздновали паганалии, а вторые — Септимонтий (Var. L. L. VI, 21). Из этого де¬
лается ясный вывод, что «горцы» — это жители холмов, на которых располагался
ll6Stek, 2009, 107-112; Stek, 2013, 149-156, 160; Letta, 2010, 65-67; Tarpin, 2014, 199.
117 Дионисий (II, 47,4) приводит мнение Варрона, что Ромул часть курий назвал по патам. Значит,
по мнению Варрона, паги существовали уже при Ромуле: Маяк, 1983, 210. Но что точно имел виду
Варрон, сказать трудно. Мнение Варрона противоречит всей остальной традиции о названии курий.
Во всяком случае, это замечание Дионисия противоречит его же рассказу о создании пагов Нумой.
Сообщение Варрона о пагах рассматривалось выше, и был сделан вывод, что самые ранние курии
вполне могли получить свои названия от тех частей города и его округи, которые они занимали. Но это
не значит, что речь шла именно о пагах как о структурированных единицах. Варрон вполне мог при¬
вычные ему термины перенести на столь отдаленное время.
118Komemann, 1942,2318.
198
Рим, т. е. горожане, в то время как pagani — сельчане, и, следовательно, паг —
сельское объединение. Правда, известны паги, расположенные в самом Риме, как
pagus Succusanus или pagus Montanus. Но вполне возможно, что это — следы
сравнительно далекого прошлого119. Этот вывод полностью подтверждается со¬
общениями Дионисия и Плутарха об учреждении пагов Нумой Помпилием. Оба
автора ясно связывают этот акт с земледелием. Надо добавить еще один момент.
Ранее говорилось, что в Риме различались colles и montes, и что в этом, по-видимому,
отразилась первоначальная разноэтничность города. Colles, в том числе Палатин,
были связаны с латинами, а то время как montes — с сабинами и, может быт, дру¬
гими этническими группами. Те паги, которые были расположены внутри города,
располагались там, где находились именно «холмы», а не «горы», причем эти
холмы, по традиции, вошли в состав самого города не сразу, а по мере его расши¬
рения. Вполне возможно, что там и позже продолжалась сельскохозяйственная
деятельность120. Montani, таким образом, могли быть не просто горожанами в про¬
тивоположность сельчанам, а потомками той части первоначального населения,
которая была связана больше с Палатином и Ромулом и его спутниками. С другой
стороны, указание на празднование «горцами» Септимонтия говорит, вероятно,
о более позднем выделении этой группы римлян. Окончательно решить этот вопрос
пока невозможно. Как бы то ни было, montes, как и паги, представляются терри¬
ториальными организациями. Их sacra, по словам Феста, тоже были publica.
Была высказана мысль, что паги являлись территориями курий, а их магистры
(архонты Дионисия) — курионами121. О создании курий и пагов Дионисий и Плу¬
тарх рассказывают в разных местах своих сочинений. Если не считать варронов-
ского упоминания названия курий по пагам, то оба автора приписывают создание
курий Ромулу, а пагов — Нуме. Вывод о какой-то связи пагов и курий можно
сделать, сравнивая эти сообщения. В рассказе о разделении земли между куриями
Дионисий (II, 7,4) писал о разделении римской земли на тридцать равных участков
(он их назвал привычным греческим словом «клер»), часть которых выделил под
святилища и священные участки (темены), а остальное оставил общине (тф кошф),
т. е. явно всей курии. Говоря же о создании пагов, он всю землю (tt|v /юрау anaaav)
разделил на паги. Действительно, может создаться впечатление, что теперь та
земля, которая была оставлена тф когуф, теперь разделена на паги. Заметим, что и
Дионисий, и Плутарх употребляют слово /сора, что может говорить именно о сель¬
скохозяйственной территории в отличие от ур (вообще земля), о которой говорилось
в рассказе об акте Ромула. В другом месте (II, 62, 4) Дионисий говорит о разделе
Нумой между бедняками земли из числа завоеванной Ромулом с некоторой при¬
бавкой общественного поля (xfj<; 5гщоо1а<;). Следовательно, разделение на паги и
наделение землей нуждающихся для автора разные деяния. И можно сделать вывод,
что на паги были разделены именно общие земли. Конечно, этот вывод основан
больше на логике в рассуждениях, чем на прямых свидетельствах источников,
но полностью отбрасывать его тоже нельзя. Однако, даже принимая его, нельзя
119 Маяк, 1983, 204; Komemann, 1942, 2326-2327.
120 Маяк, 1983,204.
121 Кофанов, 2001, 129.
199
отсюда вывести, что «архонты» патов и были курионами. Курион, как об этом уже
упоминалось, возглавлял всю курию, в то время как паг (если принять сделанный
выше вывод) являлся лишь частью курии, и его магистр быть главой всей курии
не мог. Да и те его функции, которые известны, сводились, как уже говорилось,
к контролю и, может быть, организации защиты границы пага. Говоря о вновь
созданных участках, Дионисий упоминает частный надел (тт]<; iSlag щпрсц). Едва
ли речь идет о частной собственности. Вновь сопоставляя сообщения о создании
пагов и наделении землей бедняков, можно видеть, что земли пагов в раздел не по¬
пали. Скорее всего, паги оставались все же частью 5тцхост1а, общей земли.
Вполне возможно, что курия объединяла граждан, живущих как в городе, так
и вне его, а паг был единицей, объединяющей соседей, занимающихся сельским
хозяйством122. Его ни в коем случае нельзя сводить к декуриям, на которые были
разделены курии. Поскольку, в конце концов, установилось каноническое число
курий — тридцать, то и декурий было триста. Сколько же было пагов, неизвестно.
Ни об их размерах, ни об их сопоставлении с куриями или их числом, ни о раз¬
мерах конкретных участков никто не писал. По-видимому, для римлян (независи¬
мо от достоверности приписывания этого акта Нуме) паги, «холмы» и курии были
все же разными категориями. Их объединяло лишь то, что и все они относились
к общественной сфере.
Таким образом, в римском народе существовали различные типы объединений.
Это были роды и фамилии, курии и декурии, трибы, паги и «холмы». Первые явля¬
лись чисто гентильными организациями, основанными на родстве (неважно, реаль¬
ном или мнимом). Курии, декурии и трибы генетически тоже восходили к институ¬
там родового общества, но в конкретных условиях Рима, обусловленных осо¬
бенностями его происхождения, они вышли за рамки гентильных структур и при¬
обрели иной характер, превратившись в территориальные единицы, но связанные
с родами, в этих единицах обитавшими (или, может быть, имевшими там собствен¬
ность). Изначально территориальными единицами были паги и «холмы». Ко всем
этим объединениям надо прибавить еще и ремесленные коллегии, объединяющие
людей по профессиональному признаку. Римский гражданин был представлен во
всех этих объединениях (кроме, конечно, коллегий, если он не занимался профес¬
сионально ремеслом). Важнейшими из них, игравшими наиболее важную роль
в политической, социальной, экономической, религиозной и даже личной жизни
были курии и фамилии. Как все эти виды объединений соотносились друг с другом,
можно только предполагать, если, конечно, не исходить из заранее сформулирован¬
ной концепции, поскольку источники не дают для этого достаточного материала.
Поскольку при всем значении торговли и ремесла главным занятием населения
являлось сельское хозяйство, как земледелие, так и скотоводство, встает проблема
земельной собственности. Уже Ромул, по преданию, выделил первым римлянам
небольшие участки по два югера, т. е. около 0,5 га (Varr. Res г. 1,10,2; Plin. XVIII, 7;
Fest. 47L; Sic. Flacc. 118, l)123. Позже Нума, как рассказывают древние писатели,
122Маяк, 1983,201-206; Cels-Saint-Hilaire, 1995, 75.
123 Норма два югера позже становились модулем при распределении земель в римских колониях.
Это, по мнению специалистов, доказывает стандартность участка такого размера: Crawford, 1975,24;
200
разделил беднякам земли. Такое же мероприятие (может быть, с большим основа¬
нием) приписывается Туллу Гостилию124. Такие участки распределялись viritim,
т. е. подушно. Учитывая очень небольшой размер таких участков, можно, по-
видимому, говорить об их владельцах как о самостоятельных мелких собствен¬
никах, независимых от родо-семейной связи. Как это соотносится с родами и
фамилиями, неясно. Такой участок закреплялся за его владельцем, становясь
наследственным — heredium (Varr. Res г. I, 10, 2; Plin. XIX, 50)125. По словам Пли¬
ния, он передавался сыну. Неясно, означало ли это, что наследником участка мог
быть только старший сын (если отец не оставил завещания). Но как в таком случае
обстояло дело с остальными сыновьями? Ответа на этот вопрос пока нет. Может
быть, те безземельные граждане, которых, как об этом ранее говорилось, удовле¬
творяли Нума и Тулл, и были этими младшими сыновьями. Такое предположение
кажется вполне логичным, хотя никаких доказательство этому не имеется. Наряду
с таким участком существовала и общественная земля. У Сикула Флакка есть
интересное упоминание, что эти участки Ромул давал на завоеванной им земле
(ex hoste captum). По-видимому, можно говорить о сосуществовании общинной
земельной собственности (ager publicus) и частной126. Первая была, если можно так
выразиться, коренной землей римской общины, а вторая составляла военную до¬
бычу царя, которой тот мог распоряжаться самовластно. Фест уточняет, что такие
участки были даны ста гражданам (centenis civibus). Общая площадь в 200 югеров,
т. е. 40 га, не такая уже большая, и она вполне могла быть в распоряжении римско¬
го царя уже во второй половине VIII в. Соотношение обеих категорий земли, есте¬
ственно, менялось с течением времени. Но мысль о том, что размеры heredium
очень небольшие, сохранялась. Фест (99 М) определял его как крохотное имение
(praedium parvulum)127. В законах XII таблиц (VII, За) heredium определялся как
hortus. Плиний (XIX, 50) hortus противопоставляет ager, т. е. обрабатываемой зем¬
ле, и предполагают, что речь шла о саде или огороде128.
Ясно, что участок в два югера был совершенно недостаточен для нормального
существования семьи129. Следовательно, глава семьи должен был иметь другой ис¬
точник дохода, позволявший ему семью содержать. Для общины же важным было
наличие людей, имевших возможность участвовать в ополчении, а это требовало
Kolendo, 2003, 222; Momigliano, 2008, 100; Drummomd, 2008, 121; Amunategui Perello, 2010, 56. Она
явно возникла в довольно древние времена, так что приписывание введение такого надела первому
царю вполне возможна: Маяк, 1983, 214—216.
124 Об этих мероприятиях речь шла ранее, когда говорилось о правлениях этих царей.
125 От слова heres — наследник.
|26Кирюшев, 2006,258; Roselaar, 2010, 21-24. Мнение Д. Ю. Кирюшева, что для «коренных рим¬
лян» основной формой приобретения земли было ассигнования viritim, т. е. подушно, едва ли мож¬
но принять. Никаких доводов в пользу этого предположения фактически нет, кроме случая
с дарованием земли Авту Клавзу. Этот случай не отрицает возможности фамилий иметь участок
на agrer publicus.
127 Позже слово heredium стало, хотя и относительно редко, использоваться как мера площади,
равная двум югерам: Dilke, 1987, 215; Amunategui Perello, 2010, 67.
128 Carey, 2006,103; Momigliano, 2008,100. Говоря о современном ему времени, Плиний определяет
городской hortus как deliciae—удовольствие. Разумеется, к архаическому времени такое определение
явно не подходит.
129 Crawford, 1975, 24; Morel, 2008, 496.
201
наличия определенного уровня благосостояния130. Было высказано мнение, что уже
в то раннее время существовали крупные земельные собственники, которые сда¬
вали в аренду своим более бедным соотечественникам часть своих земель131. Од¬
нако для времени первых царей такое выделение богатой аристократии трудно
представить. Пока нет никаких ни литературных, ни археологических свидетельств
существования в то время относительно крупной земельной собственности, по¬
зволявшей часть ее еще сдавать в аренду. Поэтому более вероятно, что основной
доход и возможность для боеспособных мужчин воевать семья римского земле¬
дельца получала от ager publicus, где она могла иметь свой участок, о котором как
о частном (i8ia) писал Дионисий. Участки на «общественном поле» находились
в распоряжении фамилий, а точнее — их глав, а на «частной земле» — индивиду¬
альных собственников132. Соотношение между этими двумя видами земельной
собственности с течением времени менялось, но само оно сохранялось в течение
нескольких веков.
ПЛЕБС
Вне всех объединений, о которых шла речь, (может быть, кроме коллегий) на¬
ходилась та часть римского населения, которое называлось плебсом, а члены его —
плебеями133. Как уже говорилось, долгое время переселенцы в Рим включались
в его гражданский коллектив, становясь членами его курий и триб, но сохраняли
свою принадлежность к собственным родам. Это касается не только тех, кто пере¬
селился целым родом, но и отдельных людей. Они, как правило, не становились
клиентами. Аристократы же сразу же включались в римскую знать, как это было
с альбанской аристократией. Но со времени Анка Марция, как об этом подробно
говорилось ранее, положение радикально изменилось. Теперь включение в состав
римского народа и его структурных единиц становилось исключением и каждый
раз определялось особым образом. Большая же часть переселенцев оказывалась
вне римских структур, не только общественно-политических, но и родовых. Эти
люди, по-видимому, и стали составлять плебс. Земля в основном находилась в
собственности римского народа. Цинций, о котором уже говорилось, что он, веро¬
ятнее всего, воспроизводил древнюю традицию, утверждал, что те, кого в его
время называли ingenui, т. е. местные свободнорожденные, ранее назывались па¬
трициями (Fest. 251 М). Из этого ясно вытекает, что плебеи к первоначальной об¬
щине отношения не имели. Фест (233М) уже без всякой ссылки писал, что «отцы»
должны были защищать плебеев своим имуществом (opibus suis). Учитывая роль
сельского хозяйства, можно говорить, что речь шла именно о земле. Таким обра¬
зом, судя по этим высказываниям, и власть, и земля плебеям не принадлежала134.
130 Crawford, 1975, 24.
131 Crawford, 1976,206. '
132 Roselaar, 2010, 20-25.
133 Существует предположение, что плебс как определенная фракция римского гражданства возник
в начале V в. во время так называемой первой сецессии плебеев. Но эта сецессия стала только первым
самостоятельным выступлением плебса, а не признаком его возникновения.
134 Павлов, 2013,77-78.
202
Но в то же время это может свидетельствовать, что какая-то часть плебеев полу¬
чала в каком-то виде доступ к земле глав фамилий. Может быть, они становились
клиентами и этим способом входили в фамилию135. Но все же значительная часть
плебеев должна была сконцентрироваться преимущественно в городе, занимаясь
ремеслом и торговлей. К сожалению, нет никаких данных о количестве, хотя бы
относительном, плебеев вообще и об их доле в городском населении. Можно лишь
предполагать, что в то время их было еще весьма немного.
Плебеи, как и клиенты, были свободными, но в отличие от клиентов они не
участвовали в социально-политической и военной жизни Рима. С другой стороны,
не входя в римские роды и фамилии, они не были зависимы от аристократов. Рим¬
ляне, входившие в родо-фамильную структуру, считали, что плебеи вообще не
имеют родов (Liv. X, 8,9)136. Потому они и представляли в глазах сгруппированных
в роды и фамилии римлян нерасчлененную (или мало расчлененную) массу —
plebs137. Может быть, уже в это время возникло противопоставление плебеев как
людей, родов не имевших, и, следовательно, якобы не знавших своих отцов, при¬
родным римлянам, таких отцов знавших и потому называвших себя патрициями
(от pater — отец). Конечно, говорить об оформлении этих двух групп римского
населения в отдельные сословия еще рано. Это явно произошло много позже, но их
существование со времени Анка Марция представляется вполне достоверным.
С течением времени численность плебса росла, и возрастала его доля в свободном
населении Рима.
РАБЫ
Уже в это время в Риме, несомненно, имелись и рабы138. Определить их числен¬
ность невозможно, но ясно, что большой роли они еще не играли. До правления
Анка Марция, да и в начале его царствования, как об этом не раз говорилось, по¬
бежденных обычно переселяли в Рим, включая их в римский народ. Отказавшись
от этой практики, Анк, тем не менее, оставлял побежденным свободу. Если кого-
либо и порабощали, то это были, видимо, женщины и дети, которые, вероятнее
всего, являлись челядью. Сравнительно небольшие участки отдельных фамилий
обрабатывали их члены, включая клиентов, члены фамилий были и пастухами
стад. Быт даже самых знатных римлян был еще очень простой и не требовал осо¬
бого обслуживания. Сведения о порабощении всего населения побежденных го¬
родов относятся только к более позднему времени. Хотя разделение на свободных
и рабов уже и тогда считалось само собой разумеющимся, относительно широкое
135 Richard, 1978, 79-80.
136 В более позднее время известно большое число плебейских родов. Думается, что и в царский
период, если не весь плебс, то все же какая-то его часть тоже вполне могла быть организована по
родовому принципу: Cornell, 1995, 84; Momigliano, 2008,99. Особенно это могло касаться побежден¬
ных, переселяемых в Рим, но со времени Анка Марция не включаемых в курии и трибы.
137 Происхождение этого слова спорно, но, скорее всего, оно имеет древний индоевропейский
корень *pleh и родственно греческому 7tXfj0oi; — множество, масса: Siber, 1951, 74; Richard, 1978,
105-106.
138Ельницкий, 1964, 20-22, 117-125; Маяк, 1983, 162-164.
203
порабощение было не нужно. Для времени первых царей вполне можно говорить
о патриархальном рабстве. Раб был связан с pater familias, и его реальное положе¬
ние внутри фамилии мало отличалось от положения других ее членов139. Но все
же между сыном и рабом существовала принципиальная разница: после смерти
отца сын не только освобождался от его власти, но и сам становился отцом соб¬
ственной фамилии, а раб при всех изменениях в семье до конца (если специально
не освобождался) оставался в своем статусе140.
Сложнее обстоит вопрос с долговым рабством. Римское право в этом отношении
было довольно суровым. Только в середине V в. до н. э. законы поставили некото¬
рый предел алчности богачей (libidine locupletum), установив норму ростовщиче¬
ского процента. По законам XII таблиц несостоятельного должника можно было
даже убить или продать «за Тибр»141, а в случае наличия нескольких кредиторов
разрубить должника на части (III, 5-6). Авл Геллий (XX, 47-52), приводя эту статью
законов, прибавлял, что он не знает, чтобы когда-либо такое дикое убийство при¬
менялось. Но в данном случае важно не столько практическое применение суровых
норм, сколько само их наличие. Что же касается обращения в рабство, то оно явно
практиковалось (Var. L. L. VII, 105). Ливий (II, 23, 3-8) рассказывал о некоем быв¬
шем центурионе, который за время его участия в войне был разорен и за долг попал
в кабалу. К несколько более раннему времени относилось сообщение Дионисия
(V, 53,2) о бесчеловечности кредиторов, заключавших должников в тюрьму и обра¬
щавшихся с ними как с рабами. Цицерон (de re р. II, 34, 59) также писал о кабале
(пеха) граждан, существующей в начале V в. Закон, как об этом уже говорилось,
разрешал отцу продать в рабство сына, который только после трехкратной продажи
освобождался от власти отца. Мог и сам дееспособный гражданин совершить акт
самозаклада142. О таких фактах сообщал Ливий (VII, 19, 5; VIII, 28,2). Он говорил
об этом как о порочной, но привычной практике. Поэтому, хотя его сообщения от¬
носились к более позднему времени, их можно отнести и к царскому периоду. Так
что само по себе существование рабства-должничества в раннем Риме сомнений
не вызывает143. В то же время в самом Риме, как кажется, оно все же не применя¬
лось. Законы (III, 3-5) регламентировали условия заточения должника, но молчали
об использовании его в качестве рабочей силы. Уже упомянутый закон об убийстве
или продаже несостоятельного должника свидетельствует об отсутствии его экс¬
плуатации в Риме. Но само существование рабства-должничества несомненно.
Таким образом, социальный строй раннего Рима был довольно сложным. С одной
стороны, римский народ делился на трибы и курии. С другой, существовала огром¬
ная частноправовая сфера, основанная на отношениях родства — роды и фамилии,
139 Alfoldy, 1987, 25.
140Thebert, 2003, 159.
141 Продажа «за Тибр» рассматривалась как альтернатива смертной казни: Koptev, 2014, 243.
142 Здесь используется термин nexum. По поводу точного значения этого слова идут бесконечные
споры (Кофанов, 2001, 399-405), но в любом случае ясно, что речь идет о долговой кабале: Forsythe,
2005; 218; Alexander, 2006, 239; Drummond, 2008а, 215; Scheidel, 2012, 102; Koptev, 2014, 229-232;
Bernard, 2016, 322-323) и, вероятнее всего, о самозакладе должника кредитору: Medicus, 1978а,
87-88.
143 Silver, 2012, 219.
204
в которые входили и клиенты. Возможно, что по совершенно другим принципам
члены римского народа разделялись на паги и «холмы». Среди этих категорий в
политической и военной сфере важнейшими были курии, в частной — фамилии.
Наряду с этими институтами имелась и все больше увеличивалась в своих размерах
и роли в экономике, преимущественно городской, масса плебеев, не имевшая от¬
ношения ни к публично-правовой, ни к частно-правовой сферам, — плебс.
УПРАВЛЕНИЕ РИМСКОЙ CIVITAS
Основные институты, управлявшие римской civitas, были характерны для поздне¬
родовой эпохи. В нашей науке ее долго, хотя все больше условно, называли време¬
нем «военной демократии». Сейчас потестарные институты этой эпохи все чаще
определяют как «вождество». Тогда инстанциями управления обществом являлись
народное собрание, в котором участвовали все взрослые мужчины данного обще¬
ства, совет старейшин, превратившийся в орган родовой аристократии, и глава обще¬
ства, носивший различные титулы — царь, хан, вождь и т. д. В греческих полисах
эти инстанции трансформировались, но сама трехчленность публичной власти со¬
хранилась — народное собрание, совет, должностные лица. Эти же властные ин¬
ституты существовали и в Риме с самых первых шагов его существования.
НАРОДНОЫЕ СОБРАНИЯ (КОМИЦИИ)
Народные собрания в Риме назывались комициями (comitia). Они собирались
по куриям, и единственной формой собрания в это время были куриатные и калат-
ные комиции (comitia curiata et calata). И те, и другие собирались по куриям. Но все
же между ними существовала определенная разница. Калатные комиции собирались
понтификом через особого подчиненнного ему вестника — калатора144 — ради
инаугурации царя или фламинов (Gell. NAXV, 27, 1). Они также решали вопросы
завещаний (Gai Inst. II, 101; Gell. NAXV, 27, 3). На этих же комициях решался во¬
прос об отказе от семейных святынь (Gell. NA XV, 27, 3). Этот отказ связан с про¬
цессом усыновления, что означало выход из одной семьи с ее святынями и всту¬
пление в другую (Gell. NA V, 19, 8-9)145. Поэтому вполне можно принять, что и
проблема усыновления (по крайней мере, ее сакральный аспект) тоже рассматри¬
валась на калатных комициях146. Тот факт, что они созывались понтификом, ясно
показывает их сакральный характер. Инаугурация не только жрецов, но и царей
144 Считается, что слов calator можно прочитать на древнейшей римской надписи — Lapis niger.
Позже вместо калатора эту роль исполнял ликтор (Gell. NA XV, 27, 2).
145Corbino, 1994, 67-68; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 306-307.
146 Этот вопрос спорный, и некоторые исследователи отвергают эту функцию калатных комиций,
несмотря на недвусмысленное утверждение Геллия, ссылавшегося на Лелия Феликса и Лабеона:
Eisenhut, 1979b, 1011; Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011,302-305. В I в. вопрос об усыновлении решался,
судя по полемике Цицерона относительно усыновления Клодия, уже куриатными комициями: Сог-
bino, 1994, 68-73. По-видимому, к этому времени реальная значимость и тех, и других комиций
стала столь небольшой, что они уже не различались.
205
была религиозным актом, так что это только подтверждает связь калатных комиций
с сакральной сферой. К этой же сфере явно относились и проблемы завещаний.
Калатные комиции в отличие от куриатных собирались на Капитолии около так
называемой Калабрской курии (Macrob. Saturn. I, 15, 10). Фест-Павел (49) подчер¬
кивал, что около этой курии можно было заниматься только религиозными про¬
блемами (ratio sacrorum). Дионисий (II, 14, 3) говорил о трех видах решений, кото¬
рые принимались куриатными комициями — назначение должностных лиц,
утверждение законов и принятие решений о войне. Утверждение власти царя
(начиная с Нумы) тоже находилось в сфере куриатных комиций (Cic. De re р. II, 13,
25). Эти решения в большей степени носили гражданский характер и созывались
царем. Можно говорить, что именно в этом и коренилась разница, Сугубо сакраль¬
ные проблемы решались калатными комициями под председательством понтифи¬
ка147, а остальные — куриатными под председательством царя (Var. L. L. VI, 31;
Fest. 258М; Paul. 250). Тексты Варрона и Феста испорчены, но в них ясно читается
rex comitiavit — царь созывал комиции148.
Хотя куриатная система развивалась, в конечном итоге число курий было стро¬
го фиксировано, и оно все последующее время оставалось постоянным. Вхождение
чужеземцев в римский народ происходило через вхождение в курии. Чтобы каждая
курия могла реально влиять на решения народного собрания, было установлено
правило, что каждая курия имеет в комициях один голос. Может быть, в этом пра¬
виле также отразилось римское архаическое сознание, рассматривавшее человека
не как отдельную личность, а лишь как часть коллектива. Курии были основными
военными единицами, а война играла в жизни Рима огромную роль. Отсюда и роль
курий как важнейших единиц не только во время войны, но и в мирной жизни.
Размеры курий были различны, но в политическом плане они были равны. Как бы
то ни было, римский народ оказался совокупностью не граждан, а курий. В резуль¬
тате голосование в комициях проводилось двустепенно: сначала голосовали члены
курии, а затем уже каждая курия подавала свой голос в собрании. Этот принцип
двустепенности позже был распространен на все формы народного собрания. Воз¬
можно, предварительное голосование членов курий проходило не на самом со¬
брании, а на более ранних сходках (contiones)149. Говоря о голосовании курий,
Ливий (I, 43, 10) отмечал, что голосовали подушно (viritim). Поскольку на коми¬
циях каждая курия имела один голос, то такое голосование могло относиться
только к сходкам. Однако каким образом такое голосование затем официализиро-
валось на самих комициях, сказать трудно. Во всяком случае, принцип группового
голосования давал возможности всяческим манипуляциям150.
В принципе комиции рассматривались как выражение народного суверенитета.
Они, как только что было сказано, избирали должностных лиц, утверждали законы
и принимали решения о войне и мире. Однако на деле их функции оказались до¬
вольно ограниченными. Калатные комиции вообще собирались всего два раза в год
147 Маяк, 1983, 234; Eisenhut, 1979b, 1011.
148 Впрочем, имеется и другое толкование фрагмента Варрона: Сморчков, 2002, 45.
149 North, 2006, 262.
150 Hall, 1964, 269.
206
(Gai Inst. II, 101). Возможно, что и куриатные комиции созывались дважды в год —
в марте, и мае151. Народное собрание официально избирало царя, но к этому вре¬
мени его кандидатура уже была принята сенатом, так что собранию оставалось
только подтвердить выбор сенаторов и принять специальный закон de imperio,
который давал царю право командовать куриатным ополчением. Что касается дру¬
гих должностных лиц, то административный аппарат раннего Рима был довольно
ограничен, так что круг таких лиц был очень узок. К тому же в условиях усилива¬
ющейся власти царя комиции едва ли могли себя ему противопоставить. Если
собрание действительно обладало правом высказываться относительно таких лиц,
то, как и с избранием царя, все явно сводилось к формальному утверждению. Ни¬
каких конкретных данных о законодательной роли комиций нет, и те законы, кото¬
рые можно отнести к временам царей, называются в традиции царскими. Речь,
таким образом, шла не о законах римского народа, как это будет позже, а о законах,
изданных царем152. Да и вообще все решения комиций, как подчеркивал Дионисий
(II, 14, 3), должны были утверждаться сенатом, который мог их отвергнуть, если
они ему не покажутся верными. Может быть, большее значение имело решение
комиций о войне и мире, хотя таких данных у нас тоже не имеется. Во всяком слу¬
чае реальное решение о начале и завершении войны принимал царь. Вероятнее
всего, уже в то время комиции рассматривали вопросы об усыновлении и завеща¬
нии. Усыновление было связано с переходом из рода в род, или, в крайнем случае,
из фамилии в фамилию одного рода. Такое становилось возможным и даже необ¬
ходимым в случае смерти pater familias без законного наследника. В подобном
случае возникал также вопрос о завещании. Эти вопросы касались всего народа,
почему они и рассматривались на калатных комициях. Роль комиций несколько
вырастала при утверждении царя. Т. к. римской армией того времени было куриат-
ное ополчение, а его командующим был царь, то одним из этапов его избрания
было голосование комиций153. Можно говорить, что роль комиций в раннем Риме
практически была очень ограничена.
СЕНАТ
Если комиции формально являлись выразителем воли народа, но на деле имели
довольно малое значение, то с сенатом дело обстояло наоборот. Официально сенат
являлся лишь советом при царе, который вполне мог без его одобрения решать все
дела. Никаких относительно твердо установленных принципов взаимоотношений
между сенатом и царем не существовало; во всяком случае, до нас не дошло даже
намеков на это154. Но фактически именно сенаторы представляли общество, и без
их поддержки царская власть повисала в воздухе. Не только реальная, но и офици¬
альная власть переходила к сенату во время междуцарствия. По словам Ливия
151 Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 211.
152 В данном случае нас не интересует достоверность традиции относительно царского законо¬
дательства.
ш Amunategui Perello, 2009, 74.
154 Рота, 2002,26.
207
(I, 32, 1), власть после смерти царя перешла к отцам (res... ad patres redierat)155.
На это время сенат избирал из своей среды междуцарей (interreges), которые сме¬
няли друг друга каждые пять дней. Затягивание с выбором нового царя вызывало
недовольство народа, что принуждало сенат решить эту проблему. Сенат принимал
соответствующую кандидатуру, которая затем утверждалась комициями. После
этого он снова возвращался к формально скромной роли царского совета. Полно¬
мочия сената определялись словами consilium et autoritas (Cic. De leg. II, 12,30)156.
Auctoritas сената играла важную роль в самом функционировании государства и
его властных институтов. Сама неопределенность функций сената позволяла ему
вмешиваться практически в любое государственное дело. Достаточно сказать, что
решения комиций тоже требовали одобрения сената. Все это в значительной степе¬
ни определялось составом сената. Слово senatus связано с senex — старец, старей¬
шина. Такая связь ясно говорит о происхождение этого органа (из совета старейшин),
но совсем не обязательно о его составе в царскую эпоху.
Вопрос в значительной степени упирается в проблему состава сената: являлись
ли сенаторы главами фамилий (patres familiae) или членами только аристократии157.
Казалось бы, ответ на этот вопрос ясен: сенаторы назывались «отцами» (patres),
так что их связь с patres familiae лежит на поверхности. Но более внимательное
рассмотрение сохранившейся традиции просто такой вывод сделать не позволяет.
Прежде всего, надо отметить различные версии относительно числа сенаторов.
Дионисий (И, 12, 1-3) подробно рассказывает о том, что Ромул назначил одного
человека, который должен управлять городом во время его отсутствия, а затем
каждая из трех триб избрала по три человека, а каждая из тридцати курий — тоже
по три человека, и получившиеся сто самых рассудительных, благородных и под¬
ходящих и составили первый римский сенат. Однако дальше (II, 47, 1) он же гово¬
рит об удвоении этого числа после объединения с сабинами. Теперь сенат, по со¬
общению Дионисия (II, 57, 1), состоял из 200 членов, к которым в дальнейшем
были прибавлены альбанские аристократы (III, 29, 7). Этой же традиции следует
и Плутарх (Rom. 13; 20): Ромул сначала назначил сто патрициев, собрание которых
стало называться сенатом, а затем к ним было прибавлено такое же количество
сабинян. Одновременно оба автора приводят и другую версию, согласно которой
в сенат вошло всего 50 сабинян, так что после смерти Ромула этот орган состоял
из 150 человек (Dion. Hal. И, 47, 2; Plut. Numa 2). Ливий же (I, 17, 5) утверждает,
что в период первого междуцарствия в Риме было сто сенаторов. Если следовать
логике этого историка, то сенат состоял из 50 латинян и 50 сабинов. В дальнейшем
авторы рассказывают о многочисленных войнах, в результате которых и территория,
155 Ливий говорит о положении после смерти Тулла Гостилия. Но здесь же он упоминает, что так
было установлено искони (institutum... ab initio erat). Так что вполне можно эти слова историка от¬
нести ко всем междуцарствиям.
156 Слово auctoritas многозначно и относилось к различным сторонам правового регулирования,
обозначая власть, не формализованную законом, а основанную на уважении и общественном при¬
знании эту власть осуществлять: Кнабе, 1994, 70; Schottlaender, 1969,60,71-72; Mediicus, 1978b, 729;
Magdelain, 1990,685. В данном случае можно говорить о реальной власти, основанной на признанном
всеми авторитете сената («отцов»), может быть, освященном не только обычаем, но и религией:
Domingo, 1999, 15-20; Graeber, 2001, 143-146; Momigliamo, 2008, 102.
157 O’Brien Moore, 1935, 661.
208
и население Рима увеличивались. Но лишь в случае с подчинением и разрушением
Альбы Лонги говорится о включении местных principes в римский сенат (Liv. 1,30,
2; Dion. Hal. Ill, 29,7). Ливий и Дионисий называют имена альбанских родов, при¬
численных к патрициям и, соответственно, к сенатским фамилиям. Их не так
много — шесть или семь, но неизвестно, какое число членов этих родов стали
сенаторами. Говоря о создании или увеличении численности сената, ни один автор
не устанавливает связь с главами родов или фамилий. Римский сенат являлся ис¬
кусственным образованием, а не советом родовых старейшин158.
Точная численность сената во времена раннего Рима неизвестна. Древние авто¬
ры, как только что было сказано, дают разные цифры, противоречащие друг другу159.
Но, видимо, можно говорить, что в конце правления Анка Марция сенат состоял
приблизительно из 150 пожизненных (а на деле, по-видимому, и потомственных)
сенаторов. Проведенные расчеты показывают, что численность римского населения
при первых царях составляла сначала около 18-20 тысяч, а после переселения в
Рим альбанцев могла достичь 40 тысяч, а при Анке и еще несколько больше чело¬
век. Из них взрослых мужчин — отцов фамилий насчитывалось во времена Рому-
ла около 380, и это количество, естественно, увеличилось в более позднее время160.
При всей приблизительности таких подсчетов они все же дают представление о со¬
отношении числа patres familias и отцов-сенаторов. Вполне возможно, что некото¬
рые роды были столь значительными, что давали большее число сенаторов, чем дру¬
гие161. Дионисий (II, 12, 1-2), говоря о создании ромуловского сената, приводит
критерии, совершенно не связанные с принадлежностью к тому или иному роду.
Главным критерием, кроме возраста, являлось благородное происхождение, знат¬
ность (eiryeveia). Можно, по-видимому, говорить, что сенаторы и их фамилии
действительно образовывали аристократию, которая, естественно, была связана
с происхождением из наиболее знатных родов и фамилий162, но не охватывала всю
совокупность римского гражданства, даже той его значительной части, которая
была включена в курии и трибы.
Каким образом в таком случае формировался сенат, неясно. Сохранилось со¬
общение о назначении самим царем своих советников. Критерием, как говорилось
немного выше, были возраст и знатность. Но в какой степени это был личный вы¬
бор царя, а в какой навязанный ситуацией, неясно. Да и о какой знатности во вре¬
мена первых царей можно говорить? В гомеровской Греции знать, находившаяся
на вершине социальной пирамиды, претендовала на божественное происхождение163.
Но существовали ли такие претензии в раннем Риме? В правление Тулла Гостилия
альбанские аристократы, переселяемые в Рим, если верить традиции, претендова¬
ли на троянское происхождение, но ни о чем подобном ни в случае латинов-спут-
ников Ромула, ни сабинов Тита Тация ничего не говорится. Когда бы ни возникла
l58Capogrossi Colognesi, 2009, 37-38.
159 Различия в цифрах для первых сенаторов, приводимых традицией, ясно говорят об отсутствии
у авторов точных сведений об этих цифрах.
160Маяк, 1983, 131-132; Carandini, 2009, 93.
161 Capogrossi Colognesi, 2009, 37.
162Сидорович, 1975,55-56; Raaflaub, 2006,136; Capogrossi Colognesi, 2009,37-38; Carandini, 2009, 93.
163 Фролов, 1988, 78.
209
традиция приписывать Юлиям, Клелиям и другим альбанским родам происхожде¬
ние от самого Энея и, следовательно, от Венеры, либо от его спутников, к коренным
римским родам это отношения не имело. Из коренных римских родов, пожалуй,
только Фабии претендовали на божественное происхождение, в данном случае от
Геркулеса (Ovid. Fasti II, 237-238; Plut. Fab. 1; Sil. It. 631-636; Paul. 87). Фабии
были, действительно, очень древним родом, связанным, по словам Овидия (Fasti
II, 273-274), еще с будущими основателями Рима, но, правда, не с Ромулом, а с Ре¬
мом. Однако следов особой связи Фабиев с Геркулесом в республиканское время
не имеется164. Поэтому гораздо более возможна обратная связь между знатностью
и положением сенатора: знатными стали считать сенаторов и их потомков165.
В любом случае сенаторы оказывали значительное влияние на курии и роды,
на куриатное ополчение и на комиции. Так что влияние сената на всю внутреннюю
и внешнюю политику Рима была довольно велико. Важно было и то, что сенат в
отличие от комиций, которые собирались время от времени, являлся постоянным
органом. Его auctoritas была постоянной величиной. В то же время надо отметить,
что постоянной величиной была и царская власть, которая также обладала своей
auctoritas. Это не давало возможности сенаторской аристократии стать на деле
господствующей силой в римском обществе166.
ЦАРЬ
Главой всей римской civitas был царь — гех. Существование такого царя, как
об этом уже говорилось, засвидетельствовано древнейшей римской надписью. Этот
титул, несомненно, древнего индоевропейского происхождения. Rix был у кельтов,
reix — у германцев, raja — в Индии167. Но в каждом конкретном случае реальное
положение носителя этого титула было различным, и определение фактического
статуса римского рекса путем сравнения с его германским или индийским «колле¬
гой» представляется неправомерным и произвольным.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении римской монархии — ее вы¬
борный характер168. Цицерон (de re р. II, 12,24), противопоставляя древнюю римскую
164 Stein, 1909, 1740. Фабии появляются в традиции лишь после ликвидации монархии; правда,
довольно скоро они становятся одним из самых знатных родов Рима. Много позже в римской исто¬
риографии и поэзии выделяется фигура Фабия Максима как образцового полководца, и образцом его
доблести становится Геркулес, к которому и стали возводить происхождение Фабиев: Asso, 1999, 86.
Видная роль Фабиев в республиканское время, заинтересованность первого римского историка Фабия
Пиктора в прославлении своего рода, образ Фабия Максима, личная связь Овидия с одним из его
потомков — все это могло способствовать возникновению легенды о происхождении этого рода
от Геркулеса: Fabre-Serris, 2013, 92-99.
165 Много позже принадлежность к знати (нобилитету) определялась занятием предками долж¬
ностей в республике.
166Capogrossi Colognesi, 2009, 38.
167 Vaan, 2008, 522.
168Кофанов, 2001а, 15-17; Mousourakis, 2007,6; Capogrossi Colognesi, 2009,31. В науке существу¬
ет точка зрения, что в Риме носителем царственности были женщины, передававшие ее своим мужьям
или сыновьям, так что принципом монархии была не избирательность, а передача власти к племян¬
нику или внуку по женской линии прежнего царя, а сама власть царя ограничивалась (по крайней
210
монархию почти идеальному строю Спарты, утверждал, что первые римляне тре¬
бовали от царей не происхождения, как Ликург, а доблести и мудрости (virtutem et
sapientiam). Ни один царь (из латино-сабинских) не пришел к власти как наследник
своего предшественника. Все они избирались после некоторого промежутка между¬
царствия. Но в то же время ни один царь и не оставил своего наследника. Ромул
таинственно погиб, и его последующее обожествление было, если верить традиции,
фактически лишь средством пресечь слухи об убийстве сенаторами. Тулл Гостилий
погиб вместе со всей своей семьей. Сложнее обстоит дело с Нумой, у которого,
по одному варианту предания, было четыре сына, ставших основателями соответ¬
ствующих родов, а по другому, только дочь Помпилия. Сторонников первого вари¬
анта обвиняли в стремлении облагородить происхождение этих родов, возводя их
к Нуме Помпилию (Plut. Numa 21). Из четырех родов, якобы восходивших к Нуме,
Мамерции были не очень-то известны169, Помпонии и Кальпуринии — плебейские
роды, а Пинарии возводили свой род еще к доромуловым временам (Liv. 1,7,12-13;
Dion. Hal. 1,40,4; Diod. IV, 21,2). Кроме этого краткого упоминания, никаких дру¬
гих сведений о сыновьях Нумы Помпилия нет. Не было сыновей у Тулла Гостилия.
Вполне возможно, что выборный характер римской монархии был обусловлен
стечением обстоятельств. Конечно, не менее возможно, что поскольку эти обстоя¬
тельства повторялись регулярно в течение длительного времени, представление
о выборности царей проникло в сознание современников. Наряду с ним, однако,
существовала (или, вернее, вскоре возникла) и идея если не наследственности,
то принадлежности царственности к определенному роду. Внук Нумы от его до¬
чери Анк Марций претендовал на трон именно как член царского рода (Dion. Hal.
Ill, 35, 3). Позже его сыновья были оттеснены от власти, но сохранили своим пре¬
тензии на нее (Liv. 1,40,2). Все же реально все преемники Ромула избирались, даже
если само избрание было формальностью, как это произошло позже.
В избрании нового царя были задействованы три инстанции: куриатные комиции,
сенат и жрецы-авгуры. Соответственно, и само избрание проходило в несколько
этапов. В течение междуцарствия сенат подбирал соответствующую кандидатуру.
Рассказы о междуцарствиях после Ромула и Нумы, о которых говорилось ранее,
говорят о борьбе различных личностей и группировок за трон. Последовательность
этих этапов не совсем ясна. Ливий (I, 17, 9; 18, 6) и Дионисий (II, 57, 3-4; 58, 1-2;
60, 3), рассказывая о воцарении Нумы, говорили, что сенат сначала передал вопрос
о новом царе народу, но тот вернул его сенаторам, которые и решили призвать на трон
мере, первоначально) одним поколением: Коптев, 1997,24-26. Однако это решительно противоречит
традиции. Все античные авторы подчеркивали избрание царей. Воцарение Нумы Помпилия вообще
не вписывается в эту схему. Ни о матери, ни о жене Тулла Гостилия ничего не известно, так что какую
роль она могола играть в его избрании, мы не знаем. Определенные претензии на трон, обусловлен¬
ные царским происхождением, появились только в конце правления Тулла в лице Анка Марция и его
сторонников. Но это связано не с женской царственностью, а, как уже говорилось, с появлением идеи
о праве на царство конкретной фамилии.
169 О Мамерциях почти ничего не известно. Но существует предположение, что Плутарх или его
источник спутали Мамерция и Марция: Rawson, 1975, 153. Марции же были довольно известным
как патрициаинским, так и плебейским родом с несколькими ветвями. Одна из этих ветвей имела
когномен Rex (Царь), что намекало на происхождение либо непосредственно от Нумы, либо от Анка
Марция: Gundel, 1978а, 998. Ср.: Маяк, 1983, 141; Momigliano, 2008, 90.
211
Нуму Помпилия. В дальнейших деталях эти авторы расходятся. По Ливию, дальней¬
шего вмешательства народа в события не было, но сам Нума прежде, чем принять
власть, решил обратиться к птицегаданию, и после него уже стал царем. По Диони¬
сию, после решения сената и согласия Нумы он был официально избран комициями
и затем утвержден сенатом. Цицерон (de re р. II, 13,25) молчит о гадании и говорит
только об одобренном сенатом решении народа призвать Нуму и о последующем
принятии закона об его империи. Плутарх (Numa 7) упоминал избрание собранием
и последующее птицегадание. Некоторые различия в деталях и в последовательности
действий видны и в рассказах о воцарении Тулла Гостилия и Анка Марция (Cic. De
re р. II, 17, 31; 18, 33; Liv. 1,22, 1; 32, 1; Dion. Hal. Ill, 1, 1; 3; 36, 1). Иногда умалчи-
вется об инавгурации, иногда — о решении сената или о куриатном законе. Видимо,
уже и самим античным писателям были не совсем ясны все детали избрания нового
главы римской общины. Но в целом видно, что официальное решение народа и при¬
нятие им закона об империи, формальное одобрение этого акта сенатом, а на деле,
конечно, принятие именно им окончательного решения, вопрошение через авгура
воли богов — все это было составной частью интронизации нового царя170.
Такой ритуал избрания монарха воплощал три аспекта его власти. Сенат (может
быть, формально основываясь на первоначальном решении комиций) вручал рексу
светскую власть, т. е. администрирование, суд, возможность законодательства. Инав-
гурация делала царя главным представителем римского народа перед богами, т. е. фак¬
тически верховным жрецом. Переданное через полет птиц согласие богов придавало
царю харизму, без которой в то время царская власть не могла существовать171. Нако¬
нец, закон, принятый комициями, представлял царю военные полномочия172. Разуме¬
ется, такое разделение царских функций является нынешней историко-юридической
абстракцией173. Сами римляне их не разделяли. Их разделение произойдет позже,
уже после ликвидации монархии, но и тогда до конца доведено не будет. Но все-таки
иметь в виду существование этих трех сторон власти римского царя необходимо174.
Как только что было сказано, все три аспекта царской власти были неразрывны
в фигуре и деятельности царя. Царь был носителем власти и ее исполнителем175.
По существу, он был и единственным законодателем, и недаром в традиции законы
первых царей считались «царскими», и ни о каких случаях их утверждения комиция-
170 Сморчков, 2002, 51.
171 Rainer, 2006, 404; Сморчков, 2011, 142-144.
172Кофанов, 2001а, 14; Сморчков, 2002, 40; Mousourakis, 2007, 6-7. В рассказах о Тите Тации
ничего не говорится о его инавгурации. Как говорилось ранее, отношения между ним и Ромулом
основывались на договоре (foedus). По-видимому, это обстоятельство делало Тита Тация не совсем
легальным царем, что и позволило более поздним римлянам, не забывая его, все же не включать со¬
правителя Ромула в число канонических семи царей.
173 Capogrossi Colognesi, 2009, 34.
174 Было высказано мнение, что такое совпадение с процессом избрания и утверждения должност¬
ных лиц более позднего времени заставляет с подозрением относиться к этой традиции, и можно
полагать, что авторы поздней республики перенесли на царское время реалии своего времени: Forsythe,
2005, 110. Но представляется, что дело обстояло противоположным образом. После ликвидации
царской власти они перенесли на должностных лиц республики тот процесс облечения властью,
какой уже применялся по отношению к царю.
175 Утченко, 1952, 24; Forsythe, 2005, 109.
212
ми неизвестно176. Рассказывают, что Ромул создал отряд целеров (быстрых), являв¬
шихся царскими телохранителями. Нума его распустил, но сохранил целеров как
участников священнодействий, превратив их в еще один вид жречества. Сохранилась,
возможно, и должность трибуна целеров. Будучи благословлен богами на трон, царь
мог не только возглавлять ритуальную жизнь civitas, но и издавать законы, ибо на
этом этапе политической и правовой истории Рима все право фактически было са¬
кральным177. Это не означает, что все предписания царя относились только к рели¬
гиозной стороне римской жизни. Они захватывали и другие ее стороны, которые,
однако, рассматривались как часть религиозной сферы178. Гражданское право на этом
самом раннем этапе еще не было самостоятельным. Уже было обращено внимание
на то, что все глаголы, обозначавшие законодательную активность римских царей,
приводились в единственном числе. Даже при воцарении Тулла Гостилия, а он якобы
следовал примеру Нумы, сам новый царь внес в комиции закон о своем империи,
и это же самое сделал Анк Марций (Cic. De re р. II, 17,31; 18,33). А это означает, что
хотя царь и мог вносить в комиции те или иные законопроекты, законодателем вы¬
ступал именно он, а не народ, организованный в курии179. В качестве командующего
царь созывал куриатное ополчение и обычно сам им командовал, хотя отдельные
операции или командование, например, конницей, мог поручать другому лицу.
ДУУМВИРЫ И КВЕСТОРЫ
Царь сам вершил суд (Cic. De re р. V, 2,3), но для расследования и самого судо¬
производства по некоторым особо опасным преступлениям были созданы коллегии
duoviri perduellionis и quaestores parricidii180. Первые рассматривали дела, связанные
с государственными преступлениями, особенно с предательством, изменой и
стремлением к перевороту. Это и называлось perduellio181. Под parricidium понима¬
лось какое-либо очень тяжелое уголовное преступление, преимущественно убий¬
ство гражданина182. Отмечается, что за все время (по крайней мере, до император¬
ской эпохи) perduellio упоминается всего трижды, и первый случай относится
к царствованию Тулла Гостилия в связи с обвинением Горация в убийстве сестры183.
Видимо, это было связано с тем, что понятие perduellio все более сливается с пре¬
ступлением против величия римского народа (maiestas populi Romani) и, наконец,
последним вытесняется184, хотя полностью забыто все же не было. Первый случай,
176 Маяк, 2013, 192-297.
177 Кофанов, 2006, 54—68. Это не означает, что царь изначально был исключительно сакральной
и ритуальной фигурой: Коптев, 2013а, 162-164. Все первые цари, кроме принципиального миро¬
творца Нумы Помпилия, выступают в традиции и военачальниками.
,78Jerphagnon, 2010,22.
179Маяк, 2013, 292-297; Capogrossi Colognesi, 2009, 35.
,80Mousourakis, 2007, 36; Capogrossi Colognesi, 2009, 36.
181 Бартошек, 1989, 242; Brecht, 1937, 616-622; Henderson, 1951, 78-79; Medius, 1978c, 623-624;
Magdalen, 1990,499-518.
182 Бартошек, 1989, 238-239; Васильев, 2012, 178; Magdalen, 1990, 519-538; Carafa, Fiorentini,
Fusco, 2011,361-364.
183 Утченко, 1965, 91-92; Brecht, 1937, 622.
184 Утченко, 1965, 95-96.
213
как только что упоминалось, был связан с обвинением Горация: он победил братьев
Куриациев и этим обеспечил подчинение Альбы Лонги Риму, но, возвратившись
в Рим, убил собственную сестру за оплакивание одного из Куриациев, бывшего
ее женихом (Liv. I, 26). За это он был схвачен и предан суду на основании закона,
и Ливий (I, 26, 6) приводит буквальный текст закона, в котором впервые упоми¬
наются дуумвиры. Текст закона довольно архаичен, и признано, что он вполне
историчен185. Еще до Ливия текст закона практически в тех же выражениях при¬
водил Цицерон (Rab. Perd. 4, 13). Если судить по рассказу Ливия, то закон ко
времени суда над Горацием уже существовал. Цицерон возводил его к деятель¬
ности последнего царя Таркивния Гордого, который в римской историографии и
народной памяти выступал примером жестокого тирана. Эта отсылка оратора
совершенно справедливо считается чисто риторической с целью подчеркнуть не¬
справедливость и чрезмерную жестокость обвинения его подзащитного186. Трудно
сказать, был ли автором этого закона Тулл Гостилий или его предшественники.
Но в данном случае важно другое: назначение царем специальных дуумвиров для
суда над Горацием. По словам Ливия (26, 5), Тулл собрал народную сходку (соп-
cilii populi advocato) и сказал, что назначил (faveo) дуумвиров. Речь, таким образом,
идет не о комициях, а лишь о сходке, собранной не для назначения судей, а ради
информирования народа о своем решении. Так что дуумвиры не избирались на¬
родом, а единолично назначались царем187. И это явно была не постоянная долж¬
ность, а назначение для рассмотрения конкретного случая188. Если судить по тону
ливиевского повествования, то Тулл стал первым царем, таких дуумвиров назна¬
чившим. В то же время Дионисий (II, 29, 1) приписывал еще Ромулу назначение
специальных лиц для ведения некоторых дел. В этих лицах можно видеть пред¬
шественников дуумвиров, если, конечно, не считать это сообщение отражением
общего стремления приписать Ромулу почти все установления римской обще¬
ственной жизни.
Ни Ливий, ни Дионисий, рассказывая о царском времени, не упоминают квес¬
торов, что, однако, не является основанием для отрицания их существования189.
Тацит (Ann. XI, 22) недвусмысленно возводит происхождение квестуры к царско¬
му времени. Ульпиан (Dig. I, 13,1 рг.), ссылаясь на Юния Гракхана, писал, что эту
должность установили Ромул или Нума Помпилий, в чем, однако, сам Юний со¬
мневается, но что при Тулле Гостилии квесторы уже точно существовали. М. Юний
Гракхан был другом Гая Гракха, но главное — автором специального обширного
(не менее чем в семи книгах) сочинения «О властях» (De potestatibus), на которое
Ульпиан и ссылается. Упоминают Юния как известного юриста и другие авторы190.
Цицерон (de or. I, 60, 256) устами знаменитого оратора М. Антония называет его
185 Brecht, 1937, 622.
186Brecht, 1937, 623.
187 Когда уже в I в. Рабирий был обвинен в perduellio, дуумвиров своей волей назначил претор
(Cas. Dio XXXVII, 27, 2).
188 Васильев, 2012, 178; Wesener, 1943, 805; Mousourakis, 2007, 36-37; Carafa, Fiorentini, Fusco,
2011,376.
189 Wesener, 1943, 803.
190Бартошек, 1989, 337; Wissowa, 1908, 1031-1033.
214
чрезвычайно сведущим (instructissimus)191. Квесторы как вполне привычное долж¬
ностное лицо упоминаются в законах XII таблиц (IX, 4). Все это позволяет утверждать
происхождение квестуры в царское время. Ульпиан, ссылаясь уже не на Юния, а на
неназванных им многих древних писателей, относит возникновение квестуры
к правлению Тулла Гостилия. Тацит писал, что во времена республики квесторов
сначала назначали консулы. Поэтому вполне правомерно полагать, что их, как и
дуумвиров, назначал царь. В то же время Тацит, говоря о восстановлении после
свержения царей квестуры, упоминает повторение куриатного закона (lex curiata...
repetita). Если Тацит (или какой-либо из его источников) не перенес на царское вре¬
мя более поздние реалии, то можно думать, что само создание должности было все
же оформлено законом, принятым куриатными комициями192.
Существует предположение, что дуумвиры и квесторы — два названия одной
должности193. В какой-то степени такое предположение оправдывается историей
Горация. Действительно, убийство сестры являлось, казалось бы, не предательством,
а именно убийством, что должно было бы подлежать рассмотрению не дуумвиров,
а квесторов194. Дело, по-видимому, в том, что это убийство нарушало сакральную
неприкосновенность члена собственной фамилии и освященное богами исключи¬
тельное право pater familias на казнь члена своей фамилии. А нарушение сакральной
сферы входило в понятие perduellio195. Проведенный тщательный анализ наличной
традиции показал, что все же эти две должности носили несколько разный характер196.
Не входя в дальнейшие рассуждения по чисто правовым проблемам дуумвирата
и квестуры, отметим только два момента: наличие в раннем Риме (вероятнее всего,
с правления Тулла Гостилия) должностей квесторов по делам об убийстве и дуум¬
виров по делам предательства и не избрание их комициями, а самовластное назна¬
чение царем. Это стало первым шагом в выделении юриспруденции как отдельной
отрасли знаний и деятельности. И эта отрасль находилась в сфере царской актив¬
ности. Надо, однако, заметить, что строгость закона вполне могла быть компенсиро¬
вана народным вмешательством. По закону, как он цитировался Цицероном и Ливи¬
ем, обвиняемый имел право обратиться к народу, а тот мог и оправдать его, как и слу¬
чилось с юным Горацием. Можно говорить, что в какой-то степени юридическая
власть монарха и его назначенцев ограничивалось волей римского народа197.
191 Впрочем, существуют сомнения, Юний Гракхан и Юний Конт одно и то же лицо или нет:
Hanslik, 1978,1555. Но даже если цицероновский Конт не тот же Гракхан, которого упоминал Ульпиан,
ссылка такого видного юриста ясно говорит о высоком авторитете Гракхана.
192 Может быть, это имел в виду Юний Гракхан, говоря об избрании квесторов голосованием
народа.
193 Кофанов, 2006, 82.
194Brecht, 1937, 625.
195 Утченко, 1965, 96. Другой вариант объяснения квалификации деяния Горация как perduellio
тот, что царь, желая спасти мужественного юношу объявил его преступление именно таковым, дабы
тот (или его отец) мог обратиться к народу с просьбой о помиловании, в то время как обвинение
в parricidium такого обращения не предполагало: Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011, 373.
196 Васильев, 2912, 176-179.
|97Тацит писал о восстановлении должности квестора после свержения царей. Может быть,
именно ограничение царской воли привело к тому, что последние цари (вероятнее всего, Тарквиний
Гордый, на что намекает Цицерон) ликвидировали и эту должность, и право обвиняемого обратить¬
ся к народу.
215
ПРЕФЕКТ
Ромулу приписывается создание должности префекта Рима, который должен
заменять царя во время его отсутствия в городе. Тацит (Ann. VI, 11,1) писал, что
для сохранения в городе власти во время отсутствия царя Ромул назначил префек¬
том Рима Дентра Ромилия, а позже то же самое сделали Тулл Гостилий, назначив¬
ший Нуму Марция, и Тарквиний Гордый — Спурия Лукреция. Дионисий (II, 12, 1)
упоминал о назначении Ромулом «наилучшего» (xov apiaxov) для управления го¬
родом в его отсутствие, явно имея в виду того же префекта198. То, что префектура
города восходит к древнейшему времени, сомнений не вызывает199. Тацит отмеча¬
ет, что префекты были назначены (impositos) соответствующими царями. Снова
мы видим не избранных народом лиц, а царских назначенцев. Первым префектом
был, как только что было сказано, Дентр Ромилий. Ромилии были одним из древ¬
нейших римских родов, занимавших видное положение после свержения монархии,
но в дальнейшем уже роли не игравших200. Имя Дентр относится к тем римским
личным именам, которые позже исчезли. Этот факт может подтвердить древность
предания. За время отсутствия царя префект осуществлял высшую власть в Риме
и мог даже созывать сенат и председательствовать в нем. Правда, его полномочия
распространялись только на территорию внутри городской черты. Судя по словам
Тацита, эта должность не была постоянной, и префект назначался каждый раз по
мере необходимости. Но само появление такого поста было чрезвычайно важно,
поскольку префект не избирался ни сенатом, ни комициями, а назначался царем.
Таким образом, можно говорить, что уже при первых царях в Риме появляется
государственный аппарат, не совпадающий с традиционными структурами.
ЖРЕЧЕСТВО. ЖРЕЧЕСКИЕ КОЛЛЕГИИ
В известной степени частью государственного аппарата становится жречество.
Одной из важнейших обязанностей царя была гарантия «божьего мира» (pax deo-
rum), когда царь правильным исполнением всех ритуалов и принесением соответ¬
ствующих обетов, молитв и жертвоприношений обеспечивает покровительство
богов римскому народу. Задачей жрецов и была помощь царю в осуществлении им
этих сакральный функций201. За все время существования античного Рима введение
тех или иных культов и создание жреческих коллегий было делом политической
власти. В царское время, естественно, это делал царь.
Создание некоторых жреческих коллегий приписывалось уже Ромулу. Собствен¬
но уже сам Ромул, наблюдая за полетом птиц при основании города, выступал в
роли авгура (Cic. Div. I, 2, 3). Но основным создателем римской культовой сферы
традиция считает Нуму Помпилия. Он, по словам Цицерона (de nat. deor. Ill, 2, 5),
198 Васильев, 2012, 174; Sachers, 1954, 2504.
'"Sachers, 1954, 2503.
200 Munzer, 1914, 1071-1072.
201 Scheid, 2003, 54.
216
установив священнодействия (sacris constitutis),заложил основы государства. В этом
пассаже связь civitas, sacra и деятельности царя выступает ярко и наглядно. Нумой
якобы был создан ряд самых важных жреческих коллегий и братств, в том числе
весталок202 и салиев. Но наибольшее значение имела коллегия понтификов, о чем
уже говорилось в предыдущей главе. Очень важным было то, что жрецы назнача¬
лись царем. Они являлись не харизматическими личностями, избранными самим
божеством, а должностными лицами, назначаемыми главой civitas. Жречество было
не призванием, а социальным статусом203. Соответственно, оно не противопостав¬
лялось политической элите, включая царя, а являлась ее частью. Это обстоятельство
и делало жрецов, в том числе верховного понтифика, элементом государственного
аппарата, каким бы примитивным он ни был.
РИМСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Таким образом, политическая система раннего Рима уже ушла от потестарной
структуры позднеродового общества. Конечно, основные элементы политического
устройства были унаследованы от так называемой «военной демократии», которую,
может быть, можно отождествить с «вождеством», как это принято сейчас называть.
Однако «вождеством» Рим уже не был204. Если комиции и можно рассматривать как
наследство предшествующей эпохи, то все равно их реальная роль в управлении
ранним Римом фактически свелась к минимуму. Сенат не был собранием «глав
родов» (principes gentium), да и само существование таких глав весьма сомнитель¬
но. Сенат представлял собой орган знати, и имелось какое-то количество родов, в се¬
нате не представленных, как, видимо, и наличие сенаторов, принадлежавших к
одному роду. Конечно, это только гипотеза, но несовпадение численности сената
и количества римских родов говорит в ее пользу. Особенно ясен принципиально
иной характер главы — царя, рекса. Он резко поднимается над всем обществом205.
Он диктует законы и различные предписания, а в своей деятельности опирается
на уже формирующийся бюрократический аппарат. Деятельность царя охватывает
все стороны жизни и активности римского общества. Это, конечно, не означает,
что он был абсолютным монархом. В своей деятельности он был связан опреде¬
ленными традициями, существованием сената и народа, воплощением воли кото¬
рого являлись куриатные комиции206. Конкретные взаимоотношения царя, сената и
народа зависели от столь же конкретной ситуации, но в целом царь имел все воз¬
можности навязать свою волю и сенату, и куриям.
В традиции сохранились некоторые сведения, которые можно толковать как
существование общественной казны. Так, Дионисий (II, 23, 1), говоря о создании
202 Плутарх (Rom. 22) приписывал создание коллегии весталок Ромулу. При этом надо отметить,
что предание делает весталкой уже мать Ромула и Рема Рею Сильвию.
203 Scheid, 2003,51.
204 Вождество было неразрывно связано с племенем (Голубцова, 1998,17), а Рим уже ушел от этого
состояния общества.
205 Carandini, 2007, 96.
206 Кофанов, 2001а, 18-24.
217
курий, писал, что Ромул выделил средства на их священнодействия из обществен¬
ной казны (ёк той Згцдоаюи). Ливий (I, 26, 12), рассказывая о суде на Горацием,
упоминал общественную казну (pecunia publica), за счет которой отец должен был
искупить преступление сына. Каким образом пополнялась эта казна, не совсем
ясно. Никаких следов существования регулярного налога в это время нет. Но нет
сомнений в существовании различных штрафов. Цицерон (de re р. II, 9, 16) при¬
писал Ромулу введение штрафа (multa) скотом взамен практиковавшейся ранее
смертной казни. Уже говорилось о землях, завоеванных Ромулом, которые после¬
дующие цари (Нума и Тулл) могли использовать для смягчения аграрного голода
римских бедняков. Вполне возможно, что и какая-то часть имущества побежденных
тоже переходила в распоряжение царя207. Можно полагать, что средства этой обще¬
ственной казны шли на содержание не только куриатных священнодействий, о чем
писал Дионисий, но самого царя, армии (точнее, той ее части, которая стояла вне
куриатного ополчения, как целеры при Ромуле), формирующегося государствен¬
ного аппарата.
Вопрос о наличии собственной земли у курий и триб спорен, но территориаль¬
ный характер «холмов» и пагов представляется бесспорным. Уже с самого ранне¬
го времени наряду с ager publicus возникает частная земельная собственность,
и хотя ее роль в экономической жизни римского общества весьма незначительна,
само ее существование выводит это общество за пределы родо-племенной системы.
Ясно выступает определенная стратификация римского общества: знать и клиенты,
патриции и плебеи (даже если в полноценные социально-политические группы
они еще не оформились), кредиторы и долговые рабы, а также появляющиеся ра¬
бы-иноземцы. Экономическое развитие уже достигло такой степени, что наряду
с земледелием торговля и ремесло играют значительную роль в хозяйственной
жизни. Эти сферы экономики все меньше связываются с родами и фамилиями.
Подводя некоторый итог, можно говорить, что римская община (civitas) уже при
первых царях характеризуется значительной стратификацией общества, развитием
экономических связей и главное — наличием централизованной власти в лице царя
и формирующегося под его руководством и зависимого от него государственного
аппарата, включая жречество. Эта публичная власть довлеет и над совокупностью
вооруженного народа в лице куриатного собрания, и над существующей аристо¬
кратией, органом которой являлся сенат. Силой издаваемых ею законов и собствен¬
ного суда власть имеет возможность навязать свою волю всему обществу. Социо¬
логи и правоведы называют такую форму существования общества государством208.
Развитие государства — долгий и сложный процесс. Первый этап этого процесса
сейчас определяется как «раннее государство», когда еще остаются действенными
связи с догосударственной эпохой, но уже появляются и новые явления209.
207 Маяк, 1983,244.
208 Cohen, 1978,69. Вообще-то теорий и квалификаций государства довольно много, и в огромном
большинстве они не совпадают друг с другом. Но рассмотрение этой проблемы увело бы от анализа
ситуации в раннем Риме, и поэтому пришлось ограничиться только этим определением.
209Гринин, 2006, 86-87, 107-123; Khasanov, 1978, 77-85; Claessen, 1978, 537-589. Ср.: Игнатенко,
2009. (К сожалению, сборник, в котором опубликована эта статья, мне не доступен, а в электронной
версии отсутствует пагинация.)
218
Разумеется, полного разрыва с догосударственным прошлым не произошло.
Многие его реликты остались действенными. Более всего эти реликты выражались
в большой силе обычаев. Римляне четко различали обычаи, нравы (mores) и за¬
коны (leges). Выражая, по-видимому, в данном случае именно римское понимание
этого различия, Дионисий (II, 14, 1; 27, 3) говорил о законах и обычаях. Закон —
это то, что принималось публичной властью по инициативе конкретного долж¬
ностного лица (но не человека из народа или народа в целом) и носило его имя210.
Поскольку в царское время единственным законодателем был царь, то и законы
обозначались его именем. Обычай составлял корпус официально не оформленных,
но всеми признаваемых норм211. Значимость обычаев для римлян была очень высо¬
ка во все время существования их государства. Еще в первой половине II в. Энний
писал, что римская держава создается древними нравами и мужами. Даже раз¬
нообразные реформы или их попытки проводились под знаком возвращения
к обычаям предков. А сами обычаи, как правило, восходили к очень древним вре¬
менам, предшествующим самому возникновению Рима. Сочетание законов и
обычаев в огромной степени определяло политическое и юридическое бытие
римлян. Тем более это относится к столь ранней эпохе, как правление первых
царей. Само по себе существование в то время царских законов сейчас уже, пожа¬
луй, не ставится под сомнение212. Но наличие наряду с ними обычаев, в том числе
и в сфере государственного управления, ограничивало действенность монархиче¬
ского права.
Реликты догосударственного состояния проявлялись в самом существовании
родо-фамильной системы и в ее религиозно-ритуальной сфере. Каждый род со¬
блюдал свои правила, нормы поведения, определенные формы взаимоотношений,
имел свои табу и разрешения, даже свои личные имена. Ставшие практически
бессмысленными в новых условиях, они сохранялись как родовое или фамильное
достояние. Все эти нормы и предписания, однако, не противостояли общей систе¬
ме, а вписывались в нее. Они сосуществовали с общими нормами и принимаемы¬
ми законами.
Итак, можно говорить, что Рим эпохи первых царей представлял собой раннее
государство, хотя, как кажется, и на раннем этапе его развития. Наукой в настоящее
время выделяются три стадии раннего государства. Политическое устройство
раннего Рима более всего соответствует критериям, выделяемым для так называ¬
емого «зачаточного» раннего государства, хотя уже появились и признаки зрелого.
Во всяком случае, речь идет именно о государстве, а не о том или ином (даже самом
последнем и развитом) этапе родового строя.
Раннее государство могло возникать в разных формах. Формой римского ран¬
него государства было город-государство. В этом отношении Рим не был каким-то
исключением. Выше уже говорилось, что в VIII—VII вв. во всей Тирренской Ита¬
лии формируется сеть городов-государств. Особенностью Рима были обстоятель¬
ства его возникновения. Ромулов город не был генетически связан с поселениями,
2l0Bleicken, 1975, 58-70.
2|1Бартошек, 1989,219.
212 Маяк, 2013, 297; Bleicken, 1975, 96-97.
219
существовавшими на римских холмах, в том числе на Палатине, и был, по край¬
ней мере, с ритуальной точки зрения, а, видимо, и реально, создан заново. Поэто¬
му и его общественные структуры не стали простым продолжением предшеству¬
ющих, хотя и создавались по их модели. Не менее важным обстоятельством была
разнородность, и этническая, и социальная, его первоначального населения.
Наконец, удачное географическое расположение на пересечении речной и сухо¬
путных дорог тоже повлияло на становление римского государства. Все эти осо¬
бенности дали Риму возможность более быстрого развития, чем в случае других
поселений Лация, а, может быть и всей Тирренской Италии, включая Этрурию.
Поэтому он очень рано своими размерами стал превосходить все остальные об¬
щины Лация и даже Южной Этрурии213. По-видимому, уже для второй половины
VIII — начала VII в., когда, по преданию, правили Ромул и Нума Помпилий,
можно говорить о Рима как о городе-государстве. Деятельность Тулла Гостилия
и Анка Марция способствовала дальнейшему его развитию. На новую стадию
государственности Рим перешел после смерти Анка Марция. Это — период прав¬
ления последних царей.
2l3Ziolkowski, 2000, 32; Amoroso, 2016, 90-93.
220
Глава VII
ПОСЛЕДНИЕ ЦАРИ.
ТАРКВИНИЙ
ДРЕВНИЙ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ
ЗАМЕЧАНИЯ
Прежде чем говорить о правлении послед¬
них царей, надо отметить некоторые важные
моменты. Первый относится к проблеме исто¬
ричности этих царей. В пору господства ги¬
перкритики этот вопрос не вставал, ибо заранее
отрицалась сама возможность реального суще¬
ствования всех римских царей, включая и трех
последних. В их фигурах видели все, что угод¬
но, кроме реальных правителей Рима. Позже
такое отношение начинает меняться, и в на¬
стоящее время признается принципиальная
историчность последних римских царей1. Ар¬
хеологические раскопки показали реальное
существование так называемого «большого
Рима Тарквиниев», идея которого была вы¬
сказана еще до II Мировой войны2. Разумеется,
это не значит, что все рассказы о последних
царях достоверны. Известно, сколько недо¬
стоверных и порой просто анекдотических
эпизодов рассказывалось о вполне историче¬
ских фигурах вплоть до нашего времени. Это,
однако, не является поводом для отказа им
1 Маяк, 2010,224-227; Ampolo, 1999,63; Momigliano,
2008, 91; Amunategui Perello, 2009, 62.
2 Cornell, 2014, 20-22.
в реальном существовании. Если, говоря о Ромуле или Нуме Помпилии (в меньше
степени о Тулле Гостилии и Анке Марции), приходилось оговаривать, что речь идет
лишь о времени приписываемого им царствования, то теперь уже вполне можно
говорить о правлении царей, оговаривая лишь те детали, которые достоверными
признать трудно или вовсе невозможно.
Второй момент относится к вопросу о династии. Последних трех царей при¬
нято называть династией Тарквиниев. Название это, конечно, очень условное.
Последние цари — это Тарквиний Древний, Сервий Туллий и Тарквиний Гордый.
Первый и последний были действительно родственниками. В традиции Тарквиний
Гордый считался то ли сыном, то ли, скорее, внуком Древнего3. Что же касается
правившего между ними Сервия Туллия, то непосредственными родственными
связями он с Тарквиниями связан не был, хотя в римском предании4 принималась
его связь с домом Тарквиниев. Поэтому, говоря о последних царях, понятие дина¬
стии надо принимать в большой мере условно. По данным античных писателей,
эта династия правила Римом более ста лет, с 615 по 509 г. Некоторые ученые по¬
лагают, что такое длительное правление всго лишь трех царей не может соответ¬
ствовать реальности, и поэтому предполагают правление в Риме целой династии
Тарквиниев, лишь позднейшей традицией сведенное к фигурам двух Тарквиниев
и Сервия Туллия между ними5. Даже если это так, это не ведет к отрицанию самих
этих трех персонажей. Поскольку все же в традиции ничего не говорится о каких-
либо еще правителях6, то, говоря о последних римских царях, мы будем иметь в виду
именно тех, которые римлянам были известны, и говорить о царской династии,
имея в виду определенную ее условность.
Наконец, очень важен еще один момент. Последних царей не просто объединя¬
ют в династию, но и называют ее «этрусской». Это название подразумевает под¬
чинение Рима этрускам. Еще сравнительно недавно в науке почти единогласно
признавалось этрусское завоевание Рима, говорилось даже об этрусском периоде
ранней римской истории7. Однако реальных данных для такого утверждения нет.
О происхождении первого из последних царей будет сказано немного ниже, а пока
можно только отметить, что, хотя он и прибыл в Рим из этрусских Тарквиний,
по отцу он был греком. В римской версии о приходе к власти Сервия Туллия под-
3 Cairo, 2010а, 75-76.
4 Позже пойдет речь о римском и этрусском преданиях о Сервии Туллии.
5 Schachermeyr, 1932, 2362, 2368; Pfiffig, 1978, 325; Ampolo, 1999, 62-64. Иногда полагают, что
цифры правления римских царей вообще искусственные, и служат лишь для корреляции царствова¬
ний латино-сабинских царей, с одной стороны, и «этрусских», с другой: Коптев, 2012,139. Большин¬
ство исследователей в наше время эту точку зрения не принимает.
6 Можно полагать, что изображенный на этрусской фреске Гней Тарквиний был одним из таких
«забытых» царей. Но к римской традиции это отношения не имеет.
7Напр.: Schachermeyr, 1932, 2356-2364; Alfoldi, 1963, 206-236; Alfoldi, 1987, 16; Kamm. 2008, 6.
Позже, правда, это название стали брать в кавычки: Ziolkowski, 2000, 42-43. Отсутствие же всякого
намека на это завоевание в традиции объяснялось патриотизмом римских историков, которые не
могли даже допустить мысли о таком событии (напр., Scullard, 1997, 64—65). Однако надо отметить,
что при всем своем патриотизме эти историки не скрывали ни поражение римлян от галлов, ни захват
последними самого Рима, кроме Капитолия. О сдаче Рима этрусскому царю Порсенне тоже сохрани¬
лись упоминания. Поэтому ссылка на патриотические искажения реальности в данном случае едва
ли действенна.
222
черкивается его латинское происхождение. Если Тарквиний Гордый был не сыном,
а внуком Тарквиния Древнего (что, конечно, гораздо более вероятно), то мы вооб¬
ще ничего не знаем о его родителях.
То, что этруски оказывали на первоначальный Рим огромное влияние, несо¬
мненно. Римские эрудиты считали, что названия триб — Тиции, Рамны и Луце-
ры — этрусские. Об этом ясно говорит Варрон (de 1. L. V, 55), ссылающийся на
этрусского драматурга Волния, и это принимают некоторые современные иссле¬
дователи8. Имя Ромула, как об этом говорилось ранее, вполне могло быть этрусским,
хотя и латинизированным. Тесные контакты с этрусками проявляются и в других
сферах римской жизни. Однако все это хорошо объясняется не мифическим этрус¬
ским завоеванием9, а нахождением Рима в Тирренской Италии, в которой суще¬
ствовало социально-политическое и культурное койне, и в рамках этого койне в
Риме, естественно, проявились определенные виды сходства с теми или иными
этрусскими явлениями. Рим находился фактически на границе между Лацием и
Этрурией, и в нем этрусское влияние проявилось, пожалуй, больше, чем в ряде
других латинских центров, но это не свидетельствует об этрусском господстве.
Надо в связи с этим отметить, что два первых царя из якобы «этрусской династии»
активно воевали с соседними этрусками, что не вяжется с предположением об этрус¬
ском господстве над Римом.
Выше говорилось, что к концу правления Анка Марция в Риме возникло про¬
тиворечие между его территориальным и демографическим ростом и существую¬
щими социально-политичесикми структурами. Анк Марций сделал некоторые шаги
по решению этого противоречия, но нужен был правитель, который не был так
тесно связан с существующей ситуацией, в какой-то степени пришелец извне,
чтобы гораздо более решительно приступить к необходимым шагам по адаптации
социально-политических структур к новой ситуации. Таким правителем стал
Л. Тарквиний, которого в историографии для отличия от одноименного последне¬
го царя стали называть Древним (Priscus).
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТАРКВИНИЯ
По единодушному свидетельству традиции Тарквиний был сыном коринфянина
Демарата из рода Бакхиадов. Во время Великой греческой колонизации не только
основывались колонии, но и перемещались отдельные люди. Важным фактором
таких перемещений явилось установление в том или иной городе тирании. Одни
покидали родину, т. к. были принципиальными противниками тирании как режима
или конкретного тирана, как Пифагор, другие, потому что не могли при данном
тиране удовлетворить свои амбиции и надеялись это сделать на чужбине, как Миль-
тиад Старший, третьи — поскольку принадлежали к сторонникам свергнутых
властей или сами были их частью. К третьему виду эмигрантов относился Демарат.
8Momigliano, 1969, 327; Alfoldy, 1987, 19; Ogilvie, 1979, 80. Некоторые ученые полагают, что
это — латинские, но этрускизированные названия: Scullard, 1997, 78.
’Cornell, 1995, 151-172; Amunategui Perello, 2009, 65-66.
223
Демарат принадлежал к аристократическому роду Бакхиадов (Strabo VIII, 6,20),
ведущему свое происхождение от Геракла (Diod. VII, 9) и самовластно правивше¬
му в Коринфе (Her. V, 92). С приходом к власти этого рода начинается быстрый
рост города и превращение его в один из крупнейших художественных, ремеслен¬
ных и торговых центров Греции10. Недаром Фукидид (I, 13, 2-5) считал Коринф
первой мощной морской державой. Коринфяне почти вытеснили эвбейцев с за¬
падных рынков и на какое-то время стали чуть ли не монополистами в центре
Средиземноморья11. Именно в Коринфе появился новый тип судна — трирема,
долженствующая обеспечить коринфским мореплавателям защиту от пиратских
нападений12. Бакхиады, по словам Стабона (VIII, 6, 20) спокойно извлекали при¬
быль из чрезвычайно выгодного положения города. Они явно принимали участие
и непосредственно в торговле13. Независимо от причин колонизации, создание
заморских колоний имело большое значение для международной торговли. Харак¬
терно, что основателями коринфских колоний на Керкире, откуда коринфяне вы¬
теснили эвбейцев, и Сицилии (Сиракузы) были члены рода Бакхиадов Херсикрат
и Архий14. После свержения олигархии Бакхиадов многие члены этого рода и их
сторонники были либо изгнаны, либо казнены тираном Кипселом (Her. V, 92).
Среди покинувших Коринф был и Демарат.
Дионисий (III, 46, 3) сообщал, что Демарат вел активную и очень прибыльную
торговлю с Этрурией. При этом он подчеркивал, что Демарат имел собственный
корабль и собственный груз. Если Дионисий прав, то Демарат был не навклером,
выполнявшим чье-то поручение, а эмпором, ведшим самостоятельную торговлю15.
Впрочем, это вполне естественно, учитывая его принадлежность к правящей оли¬
гархии. С другой стороны, это сообщение показывает, что Демарат являлся не
организатором, а человеком, лично участвовавшим в торговле. Во время этих
своих операций он явно познакомился со своими этрусскими партнерами, так что
его появление именно в этрусском городе не было случайностью. Все авторы,
упоминавшие Демарата, говорил о его бегстве из Коринфа после свержения Кип¬
селом, ставшим тираном, олигархии Бакхиадов. Демарат поселился в Тарквиниях,
где женился не представительнице местной аристократии, которая родила ему двух
сыновей — Аррунта и Лукумона16 (Cic. De re р. II, 19, 34; Tusc. V, 109; Liv. I, 34, 2;
Dion. Hal. Ill, 46,4-5:Strabo V, 2, 2; VIII, 6,20; de vir. 111. 6, 1).
При согласии в основной канве истории появления Демарата в Тарквиниях
авторы сообщений разнятся в некоторых деталях. Страбон дважды писал о Дема-
рате: когда шла речь об Этрурии и о Коринфе. В первом случае он, как и другие
10Coldstream, 2005, 167.
11 Хаммонд, 2003, 144.
l2Guillerm, 1995, 27.
13 Hammond, 2008, 335.
14 Фролов, 1988, 179-182.
15О различии этих двух типов морских торговцев в архаической Греции: Woolmer, 2015,150-172.
16 Имя Аррунт — явно этрусское. Например, так звали сына клузийского правителя Порсены (Liv.
II, 14, 5). Вопрос же об этрусском имени Тарквиния спорен. Ранее уже говорилось о проблеме тер¬
мина «лукумон» и о том, что его все же можно считать обозначением этрусского царя. Но почему так
назвали будущего царя Рима, проблематично. Возможно, и об этом тоже уже говорилось, что
у этрусков существовало и личное либо родовое имя Лукумон.
224
писатели, упоминал о женитьбе Демарата на тарквинийке (об ее статусе географ
молчит) и рождении сына Лукумона. И весь дальнейший пассаж практически не
отличается от рассказов других авторов, для которых важным было не столько
судьба Демарата, сколько происхождение пятого римского царя. Зато второй пассаж
резко отличается тем, что Страбон заявлял, что Демарат даже стал править (rjp^e)
в Тарквиниях. Это резко противоречит тому, что говорили Ливий и Дионисий.
По словам последнего (IV, 47,1-2), сам Демарата завел в Тарквиниях много друзей,
но его сын не мог добиться даже включения в состав граждан. А Ливий (I, 34, 5)
утверждал, что этруски презирали Лукумона как сына изгнанника-пришельца
(exule advena). Да и совершенно непонятно, зачем в таком случае его наследнику
было нужно покидать Тпрквинии и начинать новую жизнь в Риме. Говоря о судьбе
Демарата, Страбон явно использовал разные варианты предания. В первом случае
он воспроизвел (независимо от конкретного источника) римскую традицию, во вто¬
ром — какую-то ходившую в Греции. Видимо, доходившие до Эллады слухи о благо¬
получии Демарата на его новой родине трансформировались в убеждение о его
блестящей политической карьере. Так что принимать сообщение Страбона о прав¬
лении Демарата в Тарквиниях невозможно17.
Некоторые детали, не совпадающие с рассказами Ливия и Дионисия, приводил
Цицерон. По его словам, Демарат не только бежал со всем своим богатством
из Коринфа, но и был принят в гражданство (adscitus est civis ab Tarquiniensibus).
К сожалению, между пассажем о Демарате и следующим, в котором говорилось
уже о Тарквинии и его пребывании в Риме, существует лакуна, и мы не можем
сказать, каким образом Цицерон оправдывал переселение сына Демарата в Рим.
Впрочем, надо обратить внимание, что цицероновский Сципион, в уста которого
оратор вкладывает этот рассказ, говорит обо всем этом не очень-то уверенно.
Он ссылается на какое-то предание (говорят — fertur) и далее передает начало
этого предания в accusativus cum infinitive, что говорит о нежелании утверждать
все это с полной уверенностью. Таким образом, можно говорить о разных вариан¬
тах традиции, относившейся к деятельности Демарата, но все сходятся в одном:
он — Бакхиад, покинувший Коринф после захвата власти Кипселом, поселивший¬
ся в Тарквиниях и женившийся там, после чего у него родились два сына. Но воз¬
никает вопрос: в какой степени это предание исторично?
Как было сказано выше, Коринф во второй половине VIII—VII вв. был силь¬
нейшей морской державой. Так что плавания Демарата в принципе вполне воз¬
можны. В науке его ставят в один ряд с такими мореплавателями того же време¬
ни, как самосец Колей и эгинет Сострат18. В их историчности сейчас нет сомнений,
а существование Сострата доказано находкой в тарквинийском эмпории Грависке
каменного якоря, который эгинет посвятил Аполлону19. Имя коринфского бегле¬
ца сомнений тоже не вызывает. Оно было весьма распространено в Греции. Хо¬
рошо известен спартанский царь Демарат (Дамарат), потерпевший поражение во
внутренней борьбе и бежавший в Персию. В самом Коринфе много позже еще
17 Сообщение Страбона о Бакхиадах вообще подвергается большому сомнению: Drew, 1983, 51.
18 Antonaccio, 2009, 319.
|9Немировский, 1982, 155-157; Torelli, 2012, 152-153.
225
один Демарат возглавлял промакедонскую партию, а затем участвовал в восточном
походе Александра20.
Поселение Демарата именно в Тарквиниях не вызывает подозрений. Выше уже
говорилось о процветании этого города. В VII в. именно они поддерживали активные
связи с эллинским миром, а Коринф был, пожалуй, главным торговым партнером
этрусков в Греции21. Огромную роль в греко-этрусских контактах играл тарквиний-
ский эпорий в Грависке. Там существовало постоянное греческое население, но на¬
ходился эмпорий под полным контролем Тарквиний22. Именно в Тарквиниях жил
некий Рутилий Гиппократ, обладатель греческого и латинского имени одновременно,
что может указывать на связь этого города как с Грецией, так и с Лацием23. Наличие
такого смешанного имени (как и еще одно смешанное имя — Ларт Теликл) показы¬
вает, что поселившиеся в этрусском городе иностранцы (в данном случае греки)
могли вступать в брак с местными дамами и создавать смешанные семьи, в которых,
возможно, существовало двуязычие. Так что и брак Демарата не был исключением24.
Надо заметить, что именно во второй половине VII в., т. е. как раз во время активных
связей Демарата с этрусками, а затем его поселения в Тарквиниях, в Этрурии по¬
являются скульптура, стенопись, монументальная архитектура, а этрусская вазопись
носит ясный отпечаток коринфского влияния25. Терракотовые антефиксы и другие
элементы украшения храмовых крыш показывают общность Этрурии, Сиракуз,
Керкиры и (забегая вперед) Рима, т. е. именно тех регионов, которые связаны с дея¬
тельностью Бакхиадов26. В ранней этрусской письменности (первая половина VII в.)
ясно прослеживается «коринфский след»27. Все это говорит о том, что поселение
Демарата в Тарквиниях полностью соответствует исторической ситуации.
Надо обратить внимание еще на один аспект традиции. Выше упоминалось, что
Бакхиады считались Гераклидами. Забегая вперед, надо сказать, что последний
римский царь Тарквиний Гордый выдвигал на первый план культ Геркулеса, что
доказано находкой терракотовой композиции, изображавшей Геркулеса, ведомого
на Олимп Минервой28. Мотивов этого акта Тарквиния было много, о чем речь пой¬
дет позже, а пока отметим только один. Пришедший к власти в результате переворота
и убийства предшественника, Тарквиний особым почитанием Геркулеса как бы
легитимировал свое правление, напоминая о божественном предке своего рода.
Говоря о традиции о Демарате, надо отметить, что сам Демарат не имеет ника¬
кого отношения к Риму. В римской историографии он появляется только в качестве
отца Тарквиния. С другой стороны, какие-то следы греческого предания просле¬
живаются, как уже говорилось в сообщении Страбона о правлении Демарата в
Тарквиниях. Балканские греки явно не очень хорошо представляли себе реальную
20Kiechle, 1978, 1457.
21Ogilvie, 1970, 141; Pallottino, 1987, 74; Morel. 2008, 493; Maras, 2009a. 43-44.
22Bonghi Jovino, 2006, 686-687.
23 Momigliano, 2008, 91.
24 Hall, 2004,41.
25 Torelli, 1983, 472^77; Mele, 1986, 86; Ridgway, 2008a, 666-667.
26 Winter, 2000, 251-256.
27Maras, 2012a, 333.
28Ampolo, 1999, 82-83.
226
ситуацию в Этрурии, но помнили о бегстве одного из Бакхиадов и оседании его
в одном из этрусских городов. Собственного предания о Демарате у них явно не
было25 * * * 29, и они воспроизводили слухи, дошедшие до них из Этрурии, с течением
времени или по мере «путешествия» из Италии на Балканы приобретшие неверо¬
ятную деталь относительно якобы правления беглеца в Тарквиниях. Все это гово¬
рит об этрусском происхождении рассказа о появлении Демарата в Тарквиниях и
его жизни там. Римляне, оказавшиеся под властью выходца из Тарквиний, а затем
его внука, естественно, об этом знали гораздо больше греков, но и их он интере¬
совал только как отец царя.
В связи с этим надо отметить, что в рассказе и сам Демарат, и его сыновья на¬
званы только одним именем. Гентилиций будущий римский царь получил только
в Риме после переселения туда. Между тем, уже в VII в. в Этрурии утверждается
двойное именование аристократов — личное и родовое, в то время как люди более
низшего положения имеют обычно только личное имя30. В погребальной живопи¬
си аристократические фигуры сопровождаются двумя именами, а их слуги — одним.
Разумеется, богатый коринфянин, да еще к тому же муж и тесть местной аристо¬
кратки, быть слугой никак не мог. Это говорит о том, что этрусская знать его «своим»
не признала. Это может увеличить доверие к местной традиции о Демарате.
В более поздней традиции Демарат становится символом греческого влияния
на Этрурию31. Страбон (IV, 2, 3) приписывает ему украшение всей Этрурии с по¬
мощью привезенных им из Греции большой массы ремесленников32, а Тацит (Ann.
XI, 14) — принесение в Этрурию греческого алфавита. Разумеется, эти преувели¬
чения надо оставить на совести древних авторов. Но само по себе появление в
этрусском городе грека, ведущего там успешный «бизнес», вполне правдоподобно33.
Надо заметить, что именно во второй половине VII в., т. е. как раз во время актив¬
ных связей Демарата с этрусками, а затем его поселения в Тарквиниях, в Этрурии
появляются скульптура, стенопись, монументальная архитектура, а этрусская вазо¬
пись носит ясный отпечаток коринфского влияния34.
Поводя итог, надо сказать, что нет никаких препятствий для того, чтобы считать
Демарата вполне исторической фигурой. Считается, что переворот Кипсела про¬
изошел в 50-е гг. VII в.35 К этому времени, следовательно, относится и переселение
Демарата.
25 Коринфяне — современники Страбона не имели никакого отношения к прежним жителям го¬
рода, разрушенного римлянами в 146 г. Когда через сто лет город был восстановлен Цезарем, он был
населен совершенно другими людьми. Так что предание о правлении Демарата в Тарквиниях едва
ли могло возникнуть в новом Коринфе.
30Aigner-Foresti, 2003, 106-107.
31 Wissowa, 1903, 340; Ridgway, 2008а, 666; D’Acunto, 2013, 159.
32 Плиний (XXXV, 16) даже называет имя художника, прибывшего в Этрурию с Демаратом: Экфант.
33 Cristofani, 1983, 244. Приписывание Демарату столь активной роли в развитии этрусской
культуры может иметь обоснование в воспоминании об активном участии Бакхиадов в культурной
жизни Эллады. Так, к этому роду принадлежал поэт Эвмел, старший современник Демарата: Vretska,
1978, 424. О нем и его поэзии: Debiasi, 2015.
34Torelli, 1983, 472-477; Ridgway, 2008а, 666-667; Mele, 1986, 86.
35 Хаммонд, 2003, 162; Drew, 1983, 47; D’Acunto, 2013, 142. Правда, было высказано мнение, что
Кипсел сверг Бакхиадов гораздо позже, приблизительно в 620-610 гт, и, соответственно, Демарат, чья
227
ПРИХОД К ВЛАСТИ
Рассказывается, что т. к. старший сын Демарата Аррунт умер незадолго до смер¬
ти отца (оставив беременной жену), то все имущество унаследовал Лукумон. По¬
скольку, по словам Цицерона, Демарат прихватил с собой большое имущество,
а Лукумон еще более его увеличил, то он стал одним из богатейших людей в Тарк-
виниях и женился на знатной этруске Танаквиль36. Однако, будучи сыном имми¬
гранта, занять достойное место в Таквиниях не смог37 и переселился в Рим38, где
был назван (или, по другому варианту, назвал себя) Люцием Тарквинием39, что
историчность не отрицается, прибыл в Этрурию только уже ближе к концу VII в.: Cazanove, 1988,
139-140. Эта «низкая» хронология основывается в основном на предании, согласно которому послед¬
ний Тарквиний был сыном, а не внуком первого. Такая традиция, действительно, представлена в
римской историографии, но она оспаривалась уже в древности. Если Ливий (I, 46, 4) отказывался
вообще судить о связи двух Тарквиниев, то Дионисий (V, 1, 48), ссылавшийся на Л. Кальпурния Пи-
зона Фруги, и Флор (I, 1, 7) без колебаний считали Тарквиния Гордого внуком Древнего. Хронологи¬
ческие расчеты показали, что датой прихода к власти Кипсела является все же приблизительно 657 г.,
как это и отмечено в традиции: Hammond, 2008, 321, 344. В таком случае единственно правильной
является версия Дионисия и Флора, а переселение Демарата относится к середине, а не к концу VII в.
36 Имя Танаквиль действительно этрусское и по этруски звучало Oana^vil; оно — теофорное
и обозначает связь с богиней Таной: Radke, 1974, 38; Prosdocimi, 2009, 278-2794; Kobakhidze, 2009
(к сожалению, в электронной версии отсутствует пагинация); Martinez-Pinna, 2010,109. Оно доволь¬
но часто встречается в этрусских надписях: Momigliano, 1969, 461; Amann, 2000, 194. Очень важно
то, что форма Oanaxvil, которой соответствует латинское Tanaquil, после приблизительно 475 г. за¬
меняется Oanxvil, которой соответствовало бы Tanquil: Aigner-Foresti, 2003,131. Это повышает степень
доверия к преданию, которое не могло возникнуть после 475 г. Роль Танаквиль в последующих со¬
бытиях была довольно значительна, что может отражать положение женщин у этрусков, которое было
более значительным, чем у греков и римлян (Briquel, 1999, 183-171; Amann, 2000, 209-211). Ранее
некоторые ученые, следуя гипотезе, что чуть ли не все персонажи ранней римской истории являлись
«секуляризированными» божествами, даже полагали, что это была этрусская богиня, фигура которой
была позже римскими историками вставлена в сказание о римских царях и приобрела человеческие
черты (например, Schachermeyr, 1932, 2172-2173). Сейчас признается историчность Танаквиль: Ра1-
lottino, 1987, 82; Kobakhidze, 2009; Martinez-Pinna, 2010, 116-118, хотя некоторые оговорки относи¬
тельно ее роли остаются: Ogilvie, 1970, 143; Entstehung... 2006, 78-83.
37 Надо обратить внимание на одно очень важное обстоятельство. Поскольку, как говорилось
ранее, этрусские аристократы имели два имени — личное и родовое, то переселившийся иностранец,
чтобы войти в местную среду обычно тоже принимал два имени. Никаких сведений о двойных име¬
нах Демарата и его сыновей в традиции нет. Можно полагать, что иммигрировавший коринфянин так
и не смог интегрироваться в этрусском обществе, несмотря на свой брак с местной аристократкой.
Это повторилось и с его сыном.
38 В Цере засвидетельствовано существование фамилии Тагспа, т. е., как полагают, Тарквиниев
(Ogilvie, 1970,229-230), и поэтому была высказана мысль, что родиной Люция Тарквиния в действи¬
тельности был Цере, а не Тарквинии, а этот город появился в истории пятого римского царя только
из-за его имени «Тарквиний» (ibid, 141). Однако вся наличная традиция утверждает обратное. Со¬
гласно античным авторам, будущий царь вообще имел только одно имя. Свой nomen он явно получил
уже в Риме в соответствии с римским обычаем, и оно явно происходит от топонима, т. е. от родного
города будущего римского царя (Forsythe, 2005, 100). Родовое имя Тагспа (Тагила), несомненно,
этрусское и, возможно, связано с мифическим героем Тархоном, который среди прочего считался
основателем Тарквиний (Немировский, 1983, 214). Люди с этим именем могли жить не только
в Тарквиниях, но и в других прусских городах, в том числе в Цере: Schachermeyr, 1931а, 2372.
39 Параллелью может служить случай с Титом Латином (Tite Latine) в Вейях, где переселивший¬
ся туда выходец из Лация в качестве родового имени взял (или получил) название своей родины:
228
полностью соответствовало принятым правилам40, и принят в ряды патрициев
(Dion. Hal. Ill, 41,4)41. По традиции, он переселился со всем своим имуществом и
даже со всеми своими друзьями и родственниками. Выше упоминалось, что Дема-
рат переселился вместе с ремесленниками-художниками. Видимо, это были какие-
то группы коринфян, связанные либо персонально с ним, либо с Бакхиадами во¬
обще, которые и последовали за ним в Этрурию. В результате в Тарквиниях
сложился, как кажется, целый клан, который после смерти Демарата возглавил
Лукумон42. Так что с самого начала своего пребывания в Риме Тарквиний был уже
человеком богатым, и его богатство позволяло ему не только приобрести дом, но и
иметь возможность оказывать различные благодеяния. Это ясно говорит, что это
богатство во время его жизни в Тарквиниях явно не было связано с землей, которую
он, естественно, взять с собой не мог43. Зато в Риме он явно землю получил. Ему
и его спутникам был дан обширный участок на правом берегу Тибра, там, где поз¬
же располагалось Марсово поле44. Эта территория не входила в городскую черту
Bradley, 2015, 103. Существует точка зрения, согласно которой Люций и Лукумон в принципе — одно
и то же имя, восходившее к италийскому *louk — сверкать, блистать: Pfiffig, 1978. Bd. 5. Sp, 525.
По другому мнению, Люций — просто латинизация этрусского Лукумон: Aigner-Foresti, 2003, 126;
Forsythe, 2005, 100. Во всяком случае, связь обоих имен несомненна.
* Entstehung... S. 122; Aigner-Foresti, 2003, 126. Была высказана гипотеза, что Танаквиль также
получила римское имя — Гайя Цецилия Танаквиль: Kobakhidze, 2009; Amunategui Perello, 2009, 63.
Действительно, Плутарх (Quaest. Rom. 30), объясняя происхождение брачной формулы «Где ты — Гай,
там и я — Гайя», писал, что, может быть это воспоминания о жене одного из Тарквиниев, которая
стала именоваться Гайей Цецилией. Считается, что Плутарх ошибся, и речь идет о жене Тарквиния
Древнего: Брагинская, 1990,485. Эта гипотеза очень интересная, но, к сожалению, ее обоснования не
очень убедительны. Сам Плутарх сомневался в правильности такого объяснения. К тому же, непонят¬
но, почему родовым именем Танаквиль стала Цецилия. Если ее муж получил своей nomen от имени
города, им оставленного, то для того, что бы его жена стала Цецилией, нужно было бы, чтобы или она
уже в Тарквиниях принадлежала к роду Ццецилиев, или чтобы уже в Риме вошла в соответствующий
род, например, путем удочерения. Род Цецилиев был известен в Риме, но он был плебейским, и Цеци¬
лии предпочитали связывать свое происхождение либо с основателем Пренесте Цекулом, либо с одним
из спутников Энея: Gundel, 1978b, 985. Так что никакой ни реальной, ни легендарной связи с Этрури¬
ей этот род не имел. В Этрурии также такой род (по крайней мере, пока) не зарегистрирован. Не со¬
хранилось и никаких следов влияния Цецилиев при Тарквиниях, что было бы неизбежно при вхожде¬
нии в их род царицы. Сама формула была какой-то старинной ритуальной, которую сами римляне не
очень могли объяснить: Брагинская, 1990,485. Гайя, по-видимому, была какой-то очень древней боги¬
ней, воспоминания о которой в исторические времена стали довольно смутными: Martinez-Pinna, 2010,
115. Пока только можно сказать, что традиция, воспроизведенная Плутархом существовала в Риме
(Martinez-Pinna, 2010, 116), но, как кажется, большого распространения не получила.
41 В римском предании существует еще один Лукумон, деятельность которого авторы относили
ко времени Ромула. Он якобы был союзником Ромула в его войне с сабинами: Cic. de re р. И, 8, 14;
Dio. Hal. II, 37, 2. То, что во времена Цицерона римляне рассматривали двух Лукумонов как совер¬
шенно разные фигуры, несомненно. Но вполне возможно, что ранее в римском сознании будущий
римский царь трансформировался в фольклорную фигуру, чья активность была отнесена к правлению
первого царя.
42 Amunategui Perello, 2009, 63. Переселение Лукумона сравнивается с более поздним переселе¬
нием в Рим Атта Клавза (Клавдия): Amunategui Perello, 2009, 63.
43 Дионисий (III, 47, 2) говорит о хр^цата, но можно ли говорить о собственно деньгах в тот пе¬
риод, сомнительно. Может быть, под этим надо подразумевать просто движимое имущество? Окон¬
чательно решить этот вопрос пока невозможно.
44 Purcell, 2005, 174; Amunategui Perello, 2010, 62.
229
Рима, на нее не распространялась власть сената, и царь был свободен в распоря¬
жении ею45. В Риме Тарквиний вошел не только в ряды знати, но и в окружение
царя Анка Марция, став его советником. По словам Дионисия (IV, 6, 4), царь по¬
ручил ему командование конницей в войне против латинов. Хотя автор при этом
называет Тарквиния начальником конницы (untecov pyoopevo^), речь, вероятно, идет
все же не о должности, а о разовом поручении46. Однако само такое поручение
показывает, какую значимость приобрел этрусский иммигрант в окружении рим¬
ского царя.
У Диодора (VIII, 31) сохранился несколько иной вариант предания. Насколько
можно судить по извлечениям из его текста, сделанным в византийскую эпоху47,
Тарквиний, возмужав (аубрсоЭец), сблизился с Анком Марцием, стал его другом и
вместе с ним управлял государством (сгиубиркег). Никаких даже намеков на пере¬
селение в Рим из другого города здесь нет. Вполне возможно, что эксцерптор опу¬
стил этот момент, сочтя его не очень важным. Но использование причастия avSpcoOeiq
показывает, что Диодор действительно придерживался другой версии о ранней
карьере Тарквиния. Как справедливо отмечено в науке, автор мог либо вовсе отри¬
цать предание об этрусском происхождении будущего царя, либо отнести его пере¬
селение в Рим к очень раннему возрасту48. И то, и другое противоречит сообще¬
ниям других авторов. Свои сведения Диодор, может быть, взял непосредственно
из хроники понтификов49. Не менее вероятен и другой вариант. Оценка Диодором
Тарквиния и его указание на фактическое совместное с Анком Марцием правление
настолько совпадают с таким же сообщением Полибия (VI, 2, 14—15), что нельзя
исключить заимствование сицилийским автором своих сведений из труда этого
историка. Причем совсем не исключено, что Полибий (или его источник) тоже
черпал их из этих хроник. Насколько эта жреческая (не анналистическая) традиция
была распространена в Риме, сказать трудно. Никто, кроме Диодора, как уже от¬
мечалось, эту ее часть не воспроизвел. Во всяком случае, представление о пере¬
селении Тарквиния уже в довольно зрелом возрасте укоренилось в римском исто¬
рическом сознании.
После смерти Анка Марция Тарквиний был избран царем. В связи с этим в пер¬
вую очередь встает хронологическая проблема50. Дионисий (III, 46, 1) датирует
воцарение Тарквиния приблизительно вторым годом 41-й Олимпиады, т. е. около
612 г. до н. э. Сейчас принята Варроновская дата — 616 или 615 г., а годом смерти,
соответственно, считается 578 г.51 Убит же он был, по преданию, в возрасте 80 лет
после 38 лет царствования (Dion. Hal. Ill, 72, 1). Следовательно, он родился между
657 и 655 г. Но Бакхиады были свергнуты в это же время — в 657 или 655 г.52 Так
что у Демарата не было времени на переселение в Тарквинии, женитьбу и рожде-
45 Мельничук, 2012, 4—8.
46 Васильев, 2012,172.
47 К сожалению, собственный текст VIII книги Диодора не сохранился.
48 Martlnez-Pinna, 2011, 117.
49 Martlnez-Pinna, 2011, 118.
50Ampolo, 1999, 65-66.
51 Например, Casanove, 1988, 616; Capogrossi Colognesi, 2009,473.
52Фролов, 1988, 160; Cazanove, 1988, 635; Hammond, 2008, 338.
230
ние двух сыновей, из которых будущий царь был младшим. Видимо, все же даты,
сообщенные традицией, нельзя считать абсолютно точными, а хронологию надо
рассматривать лишь как относительную53. Можно лишь говорить, что Лукумон-
Тарквиний прибыл в Рим в какое-то время до смерти Анка Марция в 616 г., и это
время должно было быть не очень коротким, поскольку ему в Риме еще было
нужно не только осесть, но и сделать блестящую карьеру.
Обстоятельства прихода к власти Тарквиния чрезвычайно интересны. Анк
Марций умер, как сообщали, от болезни, но скоропостижно. Эта скоропостижность
взывает некоторые подозрения, как и следующий шаг Тарквиния. По словам Ливия
(I, 35, 1-2), он провел выборное собрание в отсутствие сыновей Анка, которых
отослал на охоту. По завещанию Анка Марция Тарквиний был назначен опекуном
(tutor) его сыновей (Liv. I, 34, 12). Ливий использует слово puber для обозначения
возраста сыновей Анка. Позже (II, 50, 11) он так называет единственного Фабия,
не участвовавшего в бою при Кремере и потому выжившего и продолжившего род.
Речь, следовательно, идет о юноше, уже относительно взрослом, но не еще не до¬
стигшим возраста, позволявшего участвовать в войне. Таковыми были и сыновья
умершего царя. В одном из законов XII таблиц (V, 6) говорится, что в отсутствие
опекуна, назначенного по завещанию, опеку осуществляют агнаты. Здесь не гово¬
рится, над кем осуществляется опека, но важно, что само по себе назначение опе¬
куна завещателем признается. Был ли Тарквиний назначен опекуном из-за отсутствия
родственников или по причине близости к царю, неизвестно, но он сполна вос¬
пользовался открывшейся возможностью, чтобы, вероятно, на правах опекуна
избавиться на нужное время от ненужных царских сыновей. Много позже эти
сыновья составят заговор против Тарквиния именно потому, что были оскорблены
их оттеснением от отцовской царской власти в результате коварства опекуна (Liv.
I, 40, 2). Мотив коварства (fraus) возник, если верить Ливию, в конце правления
Тарквиния. Но то, что тот на всякий случай предпочел на время избрания удалить
своих подопечных из Рима, говорит о том, что идея перехода власти к сыновьям
умершего царя в римском обществе уже существовала54, и не совсем зрелый воз¬
раст этих сыновей помехой не был.
Другой важный аспект этих событий. Традиционно между смертью одного царя
и избранием другого проходил некоторый промежуток, во время которого и под¬
биралась кандидатура нового царя. Хотя первой инстанцией являлось собрание,
и реальная власть во время междуцарствия, и сам подбор кандидатуры нового
царя являлись прерогативой сенаторов, и римская аристократия чрезвычайно до¬
рожила этим институтом55. Тарквиний же сам, если верить Ливию (1,35, 1-6), стал
53Cazanove, 1988, О. 637. Едва ли можно принять мнение исследователя, что Тарквиний пришел
к власти только около 580/570 г. (р. 640), и, следовательно, правление в Риме «этрусских» царей было
гораздо более коротким, чем принято традицией. Все же традиция единогласно утверждает гораздо
более длительную продолжительность правления трех последних царей. Кроме того, именно этим
царям столь же единогласно приписывается активная строительная деятельность, а она, как показы¬
вают археологические исследования, начинается в гораздо более раннее время, что полностью со¬
впадает с сообщениями античных писателей.
54Кофанов, 2001а, 17.
55 Маяк, 1983,238-239; O’Brien Moore, 1935, 668-670; Ferenczy, 1976, 28.
231
инициатором скорейшего (quam primum) созыва собрания, на котором выступил,
предложив собственную кандидатуру, ссылаясь на уже существующие прецеден¬
ты царствования чужеземцев (Тита Тация и Нумы. И народ с огромным едино¬
душием (ingenti consensus) избрал его.
В этих событиях значительной оказалась роль народа. К этому времени состав
римского populus в большой мере изменился. Постоянный рост населения города
шел не столько из-за естественного прироста населения, сколько из-за переселения
в Рим окрестных жителей, переселявшихся порой целыми родами. Часть пересе¬
ленцев включались в ряды патрициата и тем самым становились частью populus,
другая со времени Анка Марция пополняла ряды плебеев. Главы, по крайней мере,
некоторых переселившихся родов могли вводиться в сенат56. Все же сам рост граж¬
данского коллектива имел два важных следствия: увеличение разнородности этого
коллектива и появление (или дальнейшее развитие) несовпадения интересов внутри
него, в том числе между значительной массой и сенаторской знатью. Если верить
Ливию, Тарквиний полностью учитывал эти обстоятельства: именно его благоде¬
яния, его услуги, его дружелюбие, обеспеченные его богатством, привлекли к нему
народ. Ясно, что в первую очередь это касалось рядовых граждан. К ним был об¬
ращен призыв Тарквиния, напоминавшего, что он переселился в Рим не только
с супругой, но и во всем имуществом. Недаром Ливий утверждает, что Тарквиний
угодливостью (ambitiose, ambito) добился власти. Практически то же самое пишет
Диодор (VIII, 31), называя Тарквиния чрезвычайно богатым (рвуаАбяА,опто<;) и го¬
воря о его помощи самым бедным. Но если римлянин Ливий, помнящий о демаго¬
гах конца республики, говорит об этом с явным осуждением, то сицилиец Диодор
с несомненным восторгом.
В речи Тарквиния, как она изложена Ливием, говорится о его военной службе.
Как уже говорилось, Тарквиний, по словам Дионисия, участвовал в войнах Анка
Марция, а на девятом году его правления командовал кавалерией. На основании
этого сообщения было высказано предположение, что в действительности Таркви¬
ний являлся одним из этрусских «кондотьеров», который со своим отрядом явился
в Рим и после смерти Анка Марция захватил власть, которая затем уже была
оформлена решением народного собрания57. Однако такое толкование традиции
не имеет оснований. В течение всего царского периода и в начале республиканской
эпохи в Рим, как уже говорилось, переселялись по разным причинам и отдельные
люди, и целые роды. Так что переселение Тарквиния со своей семьей и занятие им
высокого положения в Риме неудивительно. О том, что будущий римский царь и
у себя на родине каким-то образом был связан с военным делом, нет абсолютно
никаких сведений. Традиция подчеркивает богатство Тарквиния, его просвещен¬
56 Маяк, 1983, 129-135.
47 Alfoldy, 1963, 206-209; Richard, 1978, 312; Momigliano, 1984, 183. Как полагает А. Альфёльди,
вся история переселения Лукумона-Тарквиния в Рим и его «избрания» царем является лишь патрио¬
тическим прикрытием действительного подчинения Рима Тарквиниям (не царям, а городу). По дру¬
гому мнению, Лукумон-Тарквиний со своим отрядом поступил на службу к Анку Марцию и затем
сделал в Риме успешную карьеру, превратившись в ближайшего советника царя: Liou-Gille, 2004,
185-186. Исследовательница признает, что доказательств этого предположения нет, но считает, что
общий контекст делает его совершенно нерискованным.
232
ность, благородство и дружелюбие, но ни одним словом не упоминает о его воен¬
ных деяниях до прибытия в Рим.
Наконец, важным элементом интронизации являлась инаугурация, придававшая
царской власти сакральный аспект. Об этом уже говорилось, когда речь шла и об
отдельных царях, особенно Ромуле и Нуме, и о царской власти в Риме вообще.
Яркий рассказ Ливия об избрании Тарквиния не оставляет места для свершения
птицегадания58. И в этом избрание Тарквиния явилось инновацией и разрывом
с традицией59.
Вся история с избранием Тарквиния явилась фактически нарушением суще¬
ствующих норм. До сих пор, как об этом уже говорилось, в промежутке между
смертью одного и избранием другого царя устанавливалось междуцарствие (inter¬
regnum). Вполне возможно, что официально такое междуцарствие было объявлено
и сейчас, но, судя по ходу событий, длилось оно на этот раз не так уж долго. Важ¬
нее другое: слишком небольшая роль сената. Создается впечатление, что этот орган
был полностью оттеснен от решения вопроса о будущем царе60. Как бы ни сло¬
жились в дальнейшем отношения между царем и сенатом, в самой процедуре из¬
брания Тарквиния был заложен конфликт между ними.
Эта недостаточная, по меньшей мере, легальность воцарения Тарквиния отра¬
зилась и в традиции. В ней явно существовали две линии, одна из которых полно¬
стью на стороне Тарквиния, а другая его явно осуждает. Первой линии следует
Дионисий Галикарнасский (III, 46, 1). Он вообще отрицает необычный метод
прихода Тарквиния к власти. По его словам, после смерти Анка Марция народ,
как это было и раньше, предоставил сенату власть, и тот после междуцарствия
назвал имя Тарквиния, и после обычной инавгурации и последующего решения
народа стал царем. Этот автор ни словом не обмолвился ни о речи Тарквиния, ни о
том, как он отделался от сыновей Анка. В изображении Дионисия избрание Тарк¬
виния полностью соответствовало нормам, применяемым после смерти всех его
предшественников. Полибий (VI, 2, 14-15) не останавливается на юридических
аспектах избрания Тарквиния, но говорит о его высоких качествах, о его помощи
государству и людям, благодаря чему он и достиг царской власти. По словам По¬
либия, он уже при жизни Анка Марция являлся фактически его соправителем61.
Цицерон (de re р. II, 20, 35) умалчивает о какой-либо деятельности сената в этой
58 Может быть, поэтому позже был пущен слух об орле, который еще до прибытия Тарквиния
в Рим предсказал ему царскую власть (Liv. I, 34, 8-9; Dion. Hal. Ill, 47, 3-4).
59 Martinez-Pinna, 2008a, 197, 200.
“Надо, однако, заметить, что этот вопрос не очень ясен. Ливий (I, 17, 9) отмечает, что в период
первого междуцарствия было решено, что избрание царя народом вступает в силу после его утверж¬
дения сенаторами (cum populus regem iussisset, ut sic ratum esset, si patres auctores fierent). Поэтому
можно было бы думать, что и решение народа об избрании Тарквиния было затем ратифицировано
сенатом. Но об этом ни один автор не говорит. Еще важнее то, что общее содержание всех рассказов
о воцарении Тарквиния не оставляет места для деятельности сената. Недаром Ливий подчеркивает,
что Тарквиний своим, говоря современным языком, популизмом добился власти. Такое заявление
бессмысленно, если в дело, как это было при предшественниках Тарквиния, вмешался сенат.
61 Надо, однако, отметить, что к сообщению Полибия в этом плане надо отнестись осторожно, ибо
перед нами не подлинный его текст, а передача его содержания более поздним автором, которого
правовые аспекты не интересовали.
233
связи, но говорит о единогласном выборе народа. Он никак это событие не оцени¬
вает, но весь контекст, несомненно, положителен по отношению к Тарквинию.
Другой линии явно придерживается Ливий. Живя в обстановке недавно закон¬
чившихся кровавых гражданских войн, он не мог поддерживать демагогов, которые,
играя на чувствах толпы, захватывали власть. Поэтому он с осуждением пишет,
что Тарквиний стал первым, кто с помощью угодливости достиг власти, и в даль¬
нейшем заботился об ее укреплении не меньше, чем о расширении государства
(пес minus regni sui firmqndi quam augenddae rei publicae memor). Отрицательная
линия традиции не исчезла со временем, но даже, пожалуй, усилилась. Ей следует
поздний автор «О знаменитых мужах» (6, 5). По его словам, Тарквиний деньгами
и усердием дробился своего положения, а затем перехватил царскую власть (regnum
intercept), после чего стал править так, будто бы завладел ею по праву (quasi iure
adeptus fuisset). Это quasi iure выразительно подчеркивает полную незаконность
прихода Тарквиния к власти.
Все эти новации стали возможными, потому что царская власть постоянно
имела тенденцию к укреплению. Особенно значительный шаг в этом направлении
сделал Тулл Гостилий. Его деятельность продолжил Анк Марций. Появление в Риме
идеи наследственности царской власти, о которой упоминалось выше, также сви¬
детельствует о дальнейшем возвышении фигуры царя.
Таким образом, можно говорить, что сама процедура избрания Тарквиния фак¬
тически явилась разрывом с прежней традицией. Из трех этапов интронизации
фактически задействован был только один — избрание куриатным собранием. Сенат
в значительной степени был оттеснен от участия в выборе царя, а инавгурация за¬
менена легендой о божественном благословении. В известной степени это стало
государственным переворотом62. Это не было связано ни с каким этрусским завоева¬
нием Рима, но отрицать наличие «этрусского фактора» все же было бы неразумным.
Тарквиний был иной фигурой, чем его предшественники, и у него с его предше¬
ственниками родственной связи не было. Ромула традиция связывала с альбанскими
царями. Избрание Нумы, как говорилось выше, было в большой мере вынужденным
(да к тому же, сабины уже были частью римской общины). Тулл Гостилий считался
то ли сыном, то ли внуком Госта Гостилия, прославленного соратника Ромула, пав¬
шего, по одной из версий, в войне с сабинами и якобы похороненного на форуме
(Liv. I, 12, 2-3; 22, 1; Dion Hal. Ill, 1, 2-3). Анк Марций, по традиции, был внуком
(по дочери) Нумы (Cic. de re р. II, 18,33; Liv. 1,32,1; Dion. Hal. II, 76,5; Plut. Numa 21).
Как бы ни рассматривать историчность этих царей, традиция недаром подчеркива¬
ет их родство с преемниками. Принадлежность к роду, члены которого либо просла¬
вились в борьбе за отечество, либо уже занимали царский трон, явно высоко цени¬
лась и являлась важным основанием избрания царем. Ничего этого не было у Тарк¬
виния, если не считать его, может быть, одноразового командования конницей в
войне с латинами. Только персональные связи, в том числе с царем и его ближайшим
окружением, только собственное богатство, активно используемое для приобретения
политического веса, только личные качества (да, возможно, и активность его супру¬
ги) вывели Тарквиния на самый верх римской политической структуры. Наконец,
62 Menager, 1976, 481; Amun&tegui Perello, 2009, 66, 82.
234
уже упомянутый «этрусский фактор». Детство, юность и начало зрелых лет будущий
римский царь провел в Тарквиниях. В последней четверти VII в. этрусские города
явно еще были монархиями. И полуэтрусское происхождение и, что еще важнее,
этрусское воспитание могли способствовать активности Тарквиния, не совпадавшей
с уже существующими римскими традициями.
Ранее говорилось, что уже в правление Анка Марция, особенно ближе к его
концу, в Риме наметилось противоречие между территориальным и демографиче¬
ским ростом Рима, с одной стороны, и существующей социально-политической
структурой, с другой, но Анк Марций был слишком укоренен в этой структуре,
чтобы решить это противоречие. Тарквиний был чужаком. Он с существующим
обществом связан был мало, а его растущее влияние было обусловлено личной
связью с царем, собственным богатством и его использованием в личных целях.
Поэтому он мог приступить к реформам, изменявшим в перспективе римское обще¬
ство и государство.
С приходом к власти Тарквиния Древнего начался новый период политической
истории римского государства.
РЕФОРМЫ
Тарквинию Древнему традиция приписывает проведение двух важных реформ —
политическую (расширение сената) и военную (увеличение кавалерийских
центурий)63.
Сами обстоятельства прихода Тарквиния к власти обусловили его напряженные
отношения с сенатом. Между смертью одного и избранием другого царя должен
был иметь место intrerregnum, во время которого вся реальная власть находилась
в руках сената. Но такого периода после смерти Анка Марция или вообще не было,
или он был чрезвычайно кратковременным. Еще важнее было то, что сенат, как уже
было сказано, фактически был полностью отстранен от процесса избрания царя,
ибо Тарквиний обратился непосредственно к народу. Между тем, роль сената в
римском обществе была велика. Как уже говорилось, официально сенат считался
лишь советом, обойтись без которого царь вполне имел право, но реально сенаторы
представляли общество, их autoritas играла важную роль в самом функционирова¬
нии государства и его властных институтов64. Без поддержки сената царская власть
повисала в пустоте. Хотя Тарквиний был «новым римлянином» и не был органич¬
но связан с римскими традициями, он не мог этого не понимать. Наконец, суще¬
ствовал еще один аспект в отношениях царя и сената. Основной военной силой
Рима в это время было куриатное ополчение, составлявшееся из боеспособных
мужчин отдельных родов во главе с их предводителями65. Между тем, именно ли¬
деры знатных родов, входили в сенат66. Их позиция могла решительным образом
I "
63 Capogrossi Colognesi, 2009, 63.
64Белкин, 1997, 9-10: O’Brien Moore, 1935, 668; Белкин, 1997, 9-10; Рота, 2002,24-25.
“Токмаков, 1998,45-60; ТогеШ, 1999, 91-93; Capogrossi Colognesi, 2009, 63-64.
66 Вопрос о составе сената царской эпохи спорен, но в его решение пока не важно для данной
темы. Частично об этом уже говорилось, а частично речь пойдет немного позже.
235
повлиять на всю внешнюю и внутреннюю политику царя. Поэтому, хотя народ, как
утверждает традиция, избрал Тарквиния единогласно (Cic. De re р. II, 20,35; Liv. I,
35, 1), он должен был обратить внимание и на сенат.
Цицерон (De re р. II, 20, 35) и Дионисий (III, 67, 1) утверждают, что реформа
сената была проведена Тарквинием сразу же (principio, ейОгх;) после его избрания
царем. Не покушаясь никоим образом на прерогативы сената, он увеличил его
численность. Ливий (I, 35, 6) ясно говорит о цели этого мероприятия: создать в
сенате группу своих сторонников, которая будет его поддерживать ради его благо¬
деяния (beneficio). Надо отметить, что Ливий употребляет при этом выражение
factio regis. Во времена Ливия и немного раньше слово factio имело преимуще¬
ственно пейоративный характер. Саллюстий, занимавший в целом антипатрици¬
анскую позицию, пишет о factio сената или нобилитета67. Август начинает свое
«Завещание» утверждением, что он освободил государство от господства factio
(R. g. divi Aug. I)68. Дионисий (III, 67, 1) по существу пишет то же самое: чтобы
дружественно настроить по отношению к себе плебеев. Таким образом, Тарквиний
создавал в сенате свою «факцию», которая могла быть ему опорой в его отноше¬
ниях с этим органом69. Вопрос, однако, заключается в том, какова была численность
этой «факции» по отношению ко всему числу сенаторов. Цицерон пишет, что
Тарквиний удвоил (duplicavit) прежнее число «отцов», ничего при этом не говоря
общей численности сенаторов70. Ливий и Дионисий говорят о ста новых сенаторах.
Если соединить данные всех трех авторов, то надо сделать вывод, что до Тарквиния
сенат состоял из ста «отцов», а после мероприятия Тарквиния их численность воз¬
росла до двухсот71. Однако Дионисий тут же сообщает, что ранее у римлян было
двести сенаторов, а теперь их стало триста. Как известно, сенат до времени Суллы,
действительно, состоял из 300 «отцов». Но в другом месте (V, 13, 2) он же пишет
о доведении численности сенаторов до 300 в первый год республики. Об этом же
пишут Ливий (И, 1, 10), Плутарх (Popl. 11) и Фест (254 М), и это сообщение счи¬
тается достоверным72.
Плутарх как будто бы подсказывает выход из этого противоречия. Приписы¬
вая увеличение числа сенаторов не Бруту, как это делает Ливий, а Попликоле,
он утверждает, что Попликола, будучи консулом, внес в списки сенаторов 164 че¬
ловека, поскольку сенат чрезвычайно сократился из-за деятельности Тарквиния
Гордого и войн, возникших сразу же после изгнания царя. О терроре Тарквиния
Гордого говорит Ливий (1,49, 2), не уточняя ни количество, ни имен тех знатней¬
ших «отцов», которых перебил царь. Жестокость и несправедливость этого царя
стала общим местом в римской историографии. Так, Цицерон (de re р. II, 24, 44;
25,45) подчеркивает эти его качества и даже полагает, что он был не в своем уме.
Не рассматривая сейчас политику Тарквиния Гордого, можно, однако, спросить:
67Утченко, 1965,171-173.
68 Совершенно правильно в русском переводе это слово дано как «клика»: Хрестоматия, 1987, 166.
6,Menager, 1976, 481; Richard, 1978, 330-331.
70 Это же через несколько веков повторил Евтропий (I, 6).
71 Зонара (VII, 8) даже говорит о двухстах человек, введенных в сенат Тарквинием. Однако эта
цифра — явное преувеличение.
72 Белкин, 1997, 12.
236
а мог ли этот царь истребить больше сотни сенаторов? Уже одно то, что ни один
автор не называет ни одного имени, кроме, пожалуй, отца Брута, вызывает со¬
мнение в масштабе тарквиниевского террора73. Однако, по преданию, отец Брута
был мужем то ли дочери Тарквиния Древнего, то ли сестры самого Тарквиния
Гордого (Liv. I, 56, 7; Dion Hal. IV, 68, 1-2). Это позволяет предположить (если,
конечно, этот рассказ достоверен), что речь идет о каких-то «разборках» внутри
самой царской фамилии. Думается, что какая-то часть сенаторов, и, может быть,
даже довольно большая, действительно, могла пасть жертвой Тарквиния Гордого,
но одно это не может объяснить относительную массовость пополнения сената
в первый год республики, и поэтому вопрос о масштабности тарквиниевского
lectio senatus остается.
Выше уже шла речь о составе сената, и был сделан вывод, что сенаторы являлись
членами аристократии, представителями наиболее знатных родов и фамилий74,
но не охватывала всю совокупность римского гражданства, даже той его значитель¬
ной части, которая была включена в курии и трибы.
Прежде чем делать окончательный вывод о масштабе пополнения сената Тарк-
винием Древним, надо отметить еще один аспект этого акта. И Ливий, и Дионисий,
как говорилось выше, отмечали политическую цель lectio Тарквиния: обеспечение
своей власти. Для достижения этой цели, естественно, было необходимо ввести
в сенат относительно значительное количество новых членов. Если же к этому
времени (после присоединения альбанских аристократов) численность сенаторов
составляла более 200 человек и если после аналогичного деяния первых консулов
эта численность дошла до 300, то для акта Тарквиния остается относительно малое
количество новых сенаторов, что явно обесценивало его политическую значимость.
Все эти рассуждения приводят к следующему выводу. Различия в цифрах для
первых сенаторов, приводимых традицией, ясно говорят об отсутствии у авторов
точных сведений об этих цифрах. Можно, однако, принять, что, во-первых, как об
этом уже было сказано, не было соответствия между числом gentes и численностью
сената, так что Тарквиний мог на этот принцип не ориентироваться, а во-вторых,
численность сената явно была много меньше 300 и, по-видимому, даже 200 человек.
Вероятнее всего, к концу правления Анка Марция сеннат состоял приблизительно
из 150 человек. И мы склонны принять утверждение Цицерона, что Тарквиний
удвоил ее. Цифра 300, как в этом согласны и древние, и современные авторы, оста¬
валась неизменной до Суллы.
Само по себе столь масштабное увеличение числа сенаторов создавало новое
качество этого органа. Не менее важным стал источник пополнения сенаторов.
Как уже говорилось, дотарквиниевские сенаторы являлись аристократами. Для
Дионисия понятия «сенаторы» и «патриции» — практически равнозначные. Гово¬
ря о включении в сенат альбанцев, Ливий (I, 39, 2) называет их principes. Совер¬
шенно иначе сообщает традиция об акте Тарквиния. Дионисий (III, 67, 1) пишет,
что царь избрал из числа плебеев (ё^ cotdvxcov tcov бтщотжюу) тех, кто отличался
воинской доблестью или политической мудростью (арвтг|У twee доАвркру ц лоАл.тисг|У
73 Ср.: Токмаков, 1998, 110.
74 Сидорович, 1975, 55-56.
237
cpp6vt|mv) и, сделав их патрициями, ввел в сенат. Ливий (1,35,6) умалчивает о со¬
словной принадлежности новых сенаторов, но подчеркивает, что доступ в курию
им открыло благодеяние царя. Вероятнее всего, речь опять же идет не о природных
патрициях, а о людях, сравнительно недавно прибывших в Рим и не включен¬
ных в существующую социальную структуру75. Вопрос о происхождении плебса
сложен и до сих пор не решен. Тот же Дионисий (II, 9, 1) приписывает Ромулу
разделение общества на патрициев и простолюдинов, т. е. фактически плебеев.
Цицерон (de re р. II, 9, 16) прямо говорит о плебеях, которых Ромул сделал кли¬
ентами патрициев. Если в наличии плебеев во времена Ромула все же нужно со¬
мневаться, то впоследствии в Риме явно появилось относительно значительное
количество людей, не входивших в традиционные Ромуловы курии и трибы. Даже
если сам термин в действительности появился позже, таких людей вполне можно
назвать плебеями76. Тарквиний не только привлекал их к себе, расширяя таким
образом, свою опору в римском обществе77, но и допуская их лидеров к управле¬
нию государством. Вполне возможно, что среди новых сенаторов были и люди
этрусского происхождения78. Проводя военную реформу, Тарквиний попытался,
как об этом будет сказано, дать новым центуриям имена своих соратников. Поэто¬
му очень вероятно, что эти его exalpoi были введены им в сенат. Если это так,
то вопрос, включил ли царь в сенат его новых членов, исходя лишь из своей соб¬
ственной воли, или в соответствии с установившимся обычаем79, практически
«снимается». Конечно, никакой обычай не мог обусловить вхождение в сенат
exalpoi Тарквиния.
Однако при этом царю пришлось пойти на компромисс. Цицерон (de re р. II, 35)
и Ливий (I, 35, 6) говорят о том, что роды, из которых вышли новые сенаторы,
стали называться младшими, а сенаторы, соответственно, отцами младших родов
(patres minorum gentium); прежние же сенаторы и их роды стали с тех пор старши¬
ми (maiores). Цицерон при этом ясно показывает различие в положении этих двух
групп. Отцы старших родов имели право sententiam dicere. Они не только могли
выступать с речами, но и вносить свои предложения, чего их новые и младшие
коллеги делать явно не могли. Позже, когда появился пост принцепса сената, им
мог стать только сенатор из старших родов80. В письме к Л. Папирию Пету (fam.
IX, 21,2) Цицерон вспоминает о патрициях младших родов и убеждает свого адре¬
сата в их существовании. Первым таким патрицием он называет Л. Папирия Му¬
тила, бывшего в 444 г. консулом, а затем цензором. Это явно противоречит его же
утверждению, что младшие роды появились при Тарквинии Древнем. Вероятнее
всего, Цицерон подразумевал первого патриция из рода Папириев. Если это так,
то и позже новые сенаторы включались в группу «младших», но к I в. до н. э. раз¬
личие между двумя группами, по-видимому, стерлось, так что оратору пришлось
убеждать своего друга в их существовании. К старшим родам явно относились те,
75 Майорова, 1993, 119; Feuvrier-Prevotat, Cels-Saint-Hilaire, 1979, Р. 110.
76 Майорова, 1993,118;ТогеШ, 1999, 103-107.
77 Ср.: Capogrossi Colognesi, 2009, 63. Исследователь говорит о «мобилизации масс».
78 Ogilvie, 1970, 148. О
79 Ferenczy, 1976,28. 7
80 Bonnefond-Coudre, 1993, 107-109.
238
которые изначально жили в Риме или переселились туда в то время, когда, по пре¬
данию, там царствовали Ромул и Нума81.
Был ли этот круг сравнительно небольшого количества старинных знатных
родов окончательно замкнут? Скорее всего, нет. Во всяком случае, явно случались
важные исключения из его возможной замкнутости. Таким исключением, как уже
упоминалось, было само переселение будущего Тарквиния со всеми его домочад¬
цами и родственниками. Известна также история рода Клавдиев. Весь этот род во
главе с Атом Клавзом, ставшим в Риме Аппием Клавдием, переселился в Рим уже
в начале республики (Liv. II, 16, 4; Dion. Hal. V, 40, 3; Plut. Popl. 21)82. Тем не
менее, Клавдии не только получили римское гражданство, но и были включены в
число патрициев, заняли место в сенате, и в дальнейшем этот род играл огромную
роль в политической истории римской республики83. И уже в 495 г. до н. э. Аппий
Клавдий стал консулом (Liv. II, 21, 5). Такое быстрое продвижение ясно говорит,
что Клавдии сразу же оказались в ряду ведущих родов Рима, так что к младшим
они относиться не могли. То же самое можно сказать о Ветуриях, которые при¬
были в Рим из Пренесте, и один из представителей этого рода — Г. (или П.) Вету-
рий Цикурин — уже в первый год республики был квестором, а в 499 г. стал кон¬
сулом (Liv. II, 19, 1; Dion. Hal. V, 58, 1; Plut. Popl. 12)84.
Дионисий (III, 67, 1), говоря об этом акте Тарквиния, отмечает, что он сделал
новых сенаторов патрициями. Цицерон и Ливий об этой стороне реформы Тарк¬
виния молчат, может быть, потому, что это им казалось само собой разумеющимся,
тем более что Цицерон, как только что было сказано, пишет именно о патрициях
младших родов. Однако у Светония (Aug. 2) содержится указание, что род Окта¬
виев был введен в сенат в числе младших родов Тарквинием Древним, а в число
патрициев — Сервием Туллием. Светоний, таким образом, противопоставляет
adlectio in senatum и adlectio inter patricios, и, если ему верить, то новые сенаторы
Тарквиния (по крайней мере, часть их) оставались плебеями и после вхождения
в сенат. Однако Светоний — довольно поздний автор, и полагают, что в этом его
утверждении отразилась современная ему практика85. Но с другой стороны, Све¬
тоний, занимая ряд высоких должностей в императорской канцелярии, вполне мог
пользоваться не только сочинениями своих предшественников, в том числе не до¬
шедшими до нас, но и различными документальными материалами86, и это за¬
ставляет внимательнее отнестись к его утверждению. Возможно, группа gentes
minores в правление Тарквиния включала и патрицианские, и плебейские роды87.
81 Маяк, 1983,135-141. Их число было сравнительно небольшим — от 50 до 60: Frideriksen, 1981,
308-309. ,
82 Bemardini, 2001,139.
83 Кучеренко, 2008, 27-33.
84Torelli, 1967, 41-42; Gundel, 1958, 1892-1893; Бикерман, 1975, 206. Время переезда Ветуриев
в Рим неизвестно, но, если будущий консул, действительно, был квестором в 509 г., то этот переезд
должен был состояться еще при царях.
85 O’Brien Moore, 1935, 666.
86 Гаспаров, 1964, 263-278.
87 Существует точка зрения, согласно которой в царское время будущие сенаторы из числа пле¬
беев предварительно обязательно должны были войти в состав патрициев: Сидорович, 1975, 56;
Майорова, 1993, 119. Но если верить Светонию, это было совсем не обязательно. Полагают, что
239
Плебейские роды не признавались патрициями, но они не могли не существовать.
Во всяком случае, можно говорить, что с этого времени сенат стал состоять из двух
групп с несколько разным объемом прав и привилегий88.
Своей непосредственной цели Тарквиний достиг. Хотя его ставленники зани¬
мали в сенате более низкое положение и не могли вносить предложения, в голосо¬
вании они участие все же принимали и в случае необходимости вполне могли
склонить чашу весов на сторону царя. Это не означает, что сенат превратился в по¬
слушное оружие царя. Но все же решительного политического оппонента в лице
сената Тарквиний не имел.
Еще важнее оказался общеисторический смысл акта Тарквиния Древнего. Тер¬
ритория и население Рима постоянно расширялись. Многие, по-видимому, сами
переселялись в Рим, но еще больше людей были насильственно включены в число
римлян в результате войн. Но только очень немногие из них вошли в ряды патри¬
циев. Собственно, в традиции отразился только один такой случай — включение
в эти ряды аристократов Альбы Лонги, о чем уже говорилось. Однако Альба Лон¬
га — случай особый. Рим и Альба были связаны даже родственными узами, от¬
ражением чего является легенда о Горациях и Куриациях. По словам Флора (1,1, 3),
речь шла не об уничтожении альбанской общины, а об ее воссоединении с Римом.
Вполне было возможно также индивидуальное или родовое причисление к патри¬
циям. Так, сам Тарквиний явно вошел в их число. Дионисий (III, 41,4) утверждает,
что Анк Марций за военные заслуги Тарквиния сделал его патрицием и ввел в
сенат, а далее (III, 48, 2) говорит, что не только он, но и все его сопровождавшие
были включены в одну трибу и одну курию. Уже после возникновения республики
в число патрициев вошел сабинский род Клавдиев. Но появление, по крайней мере,
сотни, а то и больше новых родов явилось экстраординарным явлением. В правле¬
ние латино-сабинских царей происходило постоянное усиление царской власти.
Однако эта власть все еще была тесно связана с куриями и трибами, которые оста¬
вались довольно закрытыми структурами. При наличии довольно развитой гори¬
зонтальной мобильности вертикальная мобильность фактически (или почти) не су¬
ществовала. В результате значительная часть населения, роль которого в эконо¬
мической и социальной жизни Рима постоянно возрастала, оказывалась вне его
политической организации89. Это ослабляло римское государство и вводило в обще¬
ство казавшееся неустранимым противоречие. Первые цари и происхождением,
и усвоенными с детства традициями были вовлечены в существующую ситуацию
наличие среди консулов в первые году республики людей с плебейскими nomina позволяет говорить
о существовании и плебейских сенаторов: Ogilvie, 1970, 147. Но это едва ли так. Впрочем, обсужде¬
ние этого вопроса выходит за рамки данного изложения.
88 Надо ли с появлением в сенате «отцов младших родов» связывать возникновение группы
conscripti, отличной от собственно patres, спорно. Само по себе такое разделение, несомненно,
существовало, но традиция (Liv. II, 1, 11; F1RA II, р. 29) приписывает его появление первым кон¬
сулам. В то же время некоторые ученые относят появление conscripti к еще более позднему време¬
ни, к началу или даже концу V в. до н. э.: Белкин, 1997, 14-15; Cassola, 1999, 149-150. Не входя
сейчас в этот спор, надо, по-видимому, все же согласиться с традицией и отнести появление груп¬
пы conscripti к началу республики. Если это так, то «младшие роды» Тарквиния все же относились
к собственно patres.
89Майорова, 1993, 118; Capogrossi Colognesi, 2009, 57-60.
240
и изменить ее не могли. Понадобился приход к власти чужака, чтобы нанести ей
первый удар. Этот удар, как говорилось выше, был основан на определенном ком¬
промиссе. Речь шла не о ликвидации или формальном ослаблении существующе¬
го принципа формирования государственной власти, а о включении в данную по¬
литическую структуру такого количества новых родов, что это вело к изменению
качества самой структуры. В политической элите римского государства появилась
новая знать, обязанная своим возникновением не происхождению и родственным
связям, а воле царя90. С другой стороны, это стало началом признания за большой
частью римского населения права на существование и у него родовых организаций.
Такое признание стало первым шагом к выравниванию социально-политического
положения обеих групп римского населения91.
Другой реформой Тарквиния была военная. Обе реформы связаны между со¬
бой92. Необходимость созывать куриатное ополчение явилось толчком (скорее,
одним из толчков) к изменению Тарквинием состава сената. Непосредственным
же толчком, побудившим царя к проведению военной реформы, стала долгая и
упорная война с сабинами, продолжавшаяся, по словам Дионисия (III, 65, 3), пять
лет. Как рассказывает Ливий (I, 36, 1), она началась совершенно внезапно, так что
римляне даже еще не успели собрать свое войско. Само такое неожиданное начало
войны ясно показало, что существующая система римской армии, может быть, и хо¬
роша для нападения на врагов, но совершенно не подходит для оборонительной
войны, по крайней мере, в ее начале. Это-то, по словам Ливия (1,36,2), и побудило
Тарквиния укрепить, прежде всего, кавалерию.
Разумеется, кавалерия существовала в Риме издавна. Традиция приписывает
Ромулу создание трех центурий всадников (Liv. I, 13, 8; Dion. Hal. II, 16, 2; Plut.
Rom. 13). Ливий говорит, что эти центурии назывались Рамнами, Тициями и Лу-
церами. Известно, что такие названия носили три римские трибы (Var. L. L. V, 55,
9; Plut. Rom. 20). Поэтому совершенно естественен вывод, что в то время как
пехота формировалась по куриям, кавалерия — по трибам93, Это ограничивало
численность римской кавалерии. Неожиданное начало сабинской войны и даль¬
нейшее ее течение ясно показали недостаточность римской кавалерии даже для
обеспечения безопасности Рима. Не менее важным был социально-политический
аспект этого явления. В древности всегда гражданский статус и военная служба
были неразрывно связаны. На рубеже VII-VI вв. до н. э. Рим являлся важным
экономическим центром, связанным и с этрусскими, и с греческими городами94.
Вместе с этим в нем вырастали новые слои, не связанные с традиционными
,0 Martinez-Pinna, 2008, 209; Amunategui Perello, 2009, 76-78; Capogrossi Colognesi, 2009, 64.
Итальянский ученый сравнивает эту новую знать с наполеоновской аристократией. В некотором
смысле сравнение между Тарквинием Древним и Наполеоном правомерно. Оба они были чужаками,
оба добились высокого положения в значительной степени благодаря своим личным качествам, оба
захватили власть, оба провели реформы, в большой мере заложившие предпосылки нового качества
общества. Возможны некоторые параллели и во внешней политике обоих правителей.
91 Torelli, 1999, 102-203.
92 Richard, 1978,319, 333.
93 Маяк, 1983, 114; Токмаков, 1998. 57; Рота, 2002, 23-24; Momigliano, 2008, 104.
94Coarelli, 1999, 36-39; Drummond, 2008, 128-130. Торговое значение Рима нельзя, конечно,
преувеличивать, но и отрицать его все же невозможно.
241
структурами, и их включение в политическую жизнь римского общества было
напрямую связано с приобретением роли и в военной организации.
В этот период в Италии распространяется новая военная тактика, связанная
с появлением гоплитского вооружения, которое само стало возможным с появле¬
нием относительно значительного круга людей, имевших возможность такое во¬
оружение заиметь. Решающим в бою становилось уже не единоборство аристокра¬
тов, а совместная активность фаланги. В Греции фаланга появилась в конце VIII
или, скорее, в начале VII в. и вскоре широко распространилась95. Естественно, что
не остались от этого в стороне и полисы Великой Греции. В VII в. фаланга появ¬
ляется и в Этрурии96. Италийские общины в этом отношении несколько отстали,
и этруски в большой мере стали их учителями в новом виде войска и его тактики97.
Это относится и к Риму. Однако для Тарквиния в тот момент явно важнее была не
столько тяжеловооруженная пехотная фаланга, сколько кавалерийские отряды.
Возможно, это было связано с тем, что в этрусских городах фаланга еще только
стала завоевывать позиции в военном деле, а в войнах в Лации старая пехота, осно¬
вой которой являлось куриатное ополчение, еще далеко не исчерпала своего по¬
тенциала.
Целью Тарквиния стало создание новых всаднических центурий. Как утверж¬
дают Ливий (I, 36, 2) и Дионисий (III, 71, 1), он хотел дать им свое имя. Ливий не
уточняет число центурий, которые хотел создать царь. Он лишь отмечает, что они
должны быть прибавлены к существующим Рамнам, Тициям и Луцерам. Дионисий
же говорит о трех «филах», которым хотел дать не только свое имя, но и имена
своих соратников (exaipoi). Само название новых центурий говорит о стремлении
Тарквиния создать внутри римского войска части, целиком зависимые от него, а не
от существующих структур. По словам Дионисия (III, 47,2), Тарквиний пересели¬
лся в Рим вместе со своими многочисленными друзьями и родственниками, т. е.
практически со всем родом. Видимо, именно из среды этих друзей и родственников
он намеревался набрать новых всадников98. Но он мог этим не ограничиваться. Его
богатство и активное использование этого богатства дало ему возможность рас¬
ширить круг своих сторонников, что и сказалось при приходе его к власти. Поэто¬
му вполне возможно, что и этот круг сторонников Тарквиний рассматривал как
потенциальных рекрутов своих новых центурий. Как бы то ни было, новые центу¬
рии конницы должны были стать противовесом старой военной организации.
Конечно, дело касалось только одного сектора армии — кавалерии. Но значи¬
мость кавалерии не только, а может быть, и не столько в чисто военном отношении
была столь велика, что появление новых кавалерийских центурий, связанных не¬
посредственно с личностью царя, наносило удар существующим социальным
структурам. Если верить Цицерону (de re р. II, 20, 36) и автору «О знаменитых
мужах» (6, 7), то Тарквиний даже намеревался изменить существующие названия
(nomina mutare) центурий. Это еще более усиливало бы удар, поскольку в понима-
95 Фролов, 1988, 116-118; Тумане, 2002, 163-167; Хаммонд, 2003, 153-155; Ляпустин, Суриков,
2007, 135-137.
96 Briquel, 1999, 196-198; Liou-Gille, 2004, 184.
97Briquel, 1999, 196.
98 Liou-Gille, 2004, 186, n. 74.
242
нии древних название и сущность любого явления или вещи были тесно связаны,
и изменение названия привело бы и к изменению содержания центурий. Лишившись
имен соответствующих триб, они бы полностью оторвались от трибутно-куриатных
структур, независимо от способа формирования самих центурий.
Именно этот важный аспект планируемой реформы вызвал мощное сопротив¬
ление. Его выразителем стал авгур Атт Навий (или Невий), резко выступивший
против изменения того, что установлено Ромулом (Cic. de re р. II, 20, 36; Liv. I, 36,
3; Dion Hal. Ill, 71,1; [Aur. Viet.] de vir ill. 6, 7). Рассказ о противостоянии Атта
Навия Тарквинию оброс легендарными подробностями, превратившись в явный
миф и сделавший само имя этого авгура нарицательным". Вокруг его фигуры
сложился целый комплекс явно фольклорных повествований, в том числе о его
более ранних способностях прорицания. Иногда римляне даже не были уверены,
к какому времени относилась его деятельность. Так, Цицерон в одном месте (nat.
deor. И, 3, 8) делает Атта Навия современником Тулла Гостилия, а в другом (de div.
I, 17, 31) — Тарквиния Древнего. Видимо, спор авгура с царем и словесная,
по крайней мере, победа авгура произвели столь сильное впечатление, что память
об той фигуре осталась надолго100. Обязательным эпизодом деятельности Атта
Навия является рассказ об оселке, который авгур в знак божественного вдохнове¬
ния своего выступления разрезал бритвой, в честь чего якобы была по повелению
царя поставлена его статуя. Этот эпизод обычно связывается именно с противо¬
стоянием Тарквиния и Атта Навия. Но Цицерон (de div. I, 17, 31-33), явно ссыла¬
ясь на анналы, дает совершенно иной вариант этого же предания. По его словам,
Тарквиний, услыхав о необыкновенных способностях юного прорицателя, вы¬
зывает его к себе и приказывает сделать то, что он задумал, а именно разрезать
оселок бритвой. Получив это доказательство, царь приблизил Атта к себе и стал
обращаться к нему за советами по всем делам. Все это явно говорит о фольклорно¬
сти рассказов об Атте, как они дошли до нас. Но это не означает, что все повество¬
вание является чисто легендарным, а его временная локализация в правлении
Тарквиния объясняется якобы лишь стремлением римлян объяснить существующую
статую, каковую, как и все подобные, они якобы относили к временам этрусских
царей101. Можно отметить, что Цицерон считает рассказ об оселке сказочным вы¬
мыслом, недостойным занять место в философии (de div. II, 38, 80). Это заявление
сделано во второй книге трактата «О дивинации», написанной вскоре после убий¬
ства Цезаря, когда Цицерон вообще ставил под сомнение всю римскую религиоз¬
ную систему102. Но даже и при этом он не отрицает само существование знамени¬
того авгура. Можно, по-видимому, говорить, что римляне сохранили воспомина¬
ния об активности Атта Навия, хотя подробности этой активности уже стерлись
"Например, Цицерон упоминает Атта как символ авгура вообще: ad Att. X, 8, 6. Тот же Цицерон
называет Атом (или Аттием) Метелла Целера, являвшегося авгуром: ad Att. II, 5.
|00Сидорович, 1994, 75, 84.
101 Kroll, 1935, 1985. При этом остается непонятным, почему в качестве инициатора создания
статуи выступает именно Тарквиний Древний, а не Сервий Туллий или Тарквиний Гордый, которые
тоже были «этрусскими» царями. В современной науке признается историчность Атта Навия как
противника Тарквиния Древнего: Capogrossi Colognesi, 2009, 64.
'“Майоров, 1985,34-35.
243
и постепенно заменились сказочными деталями, превратившими его в почти ска¬
зочную фигуру. Это обилие сказочных деталей не мешает, однако, принятию самого
факта — противостояния царя и авгура103.
То, что сопротивление планам Тарквиния оказал именно авгур, не удивительно.
Коллегия авгуров была одной из самых древних, восходившая, по преданию, к вре¬
менам Ромула (Cic. de re р. II, 9, 16) или Нумы Помпилия (Liv. IV, 4, 2)104. Истол¬
ковывая волю богов, авгуры были всегда тесно связаны с политикой и даже имели
возможность определять ее направление, защищая в первую очередь консерватив¬
ные ценности105. И Атт Навий, решительно возражая против замыслов Тарквиния
создать новые центурии, ссылается на отсутствие согласия на это деяние богов,
каковое они выражают через птицегадание. Конечно, царь имел все возможности
презреть возражение авгура106, но это могло привести к открытому столкновению
со значительной частью римского общества, на что он явно не решился. В резуль¬
тате Тарквиний был вынужден отступить. Создать новые центурии, полностью
отличные от существующих, а тем более изменить сами названия уже существу¬
ющих центурий, царь не смог.
Тарквинию пришлось пойти на компромисс. Он все же удвоил всаднические
центурии, но включил их в уже существующую систему. Старые центурии были
сохранены, но к ним прибавлено такое же количество новых. Были сохранены и
старые имена центурий, но уже существующие центурии стали именоваться priores,
а новые — posteriores (Liv. I, 36, 8). Были ли priores и posteriores отдельными цен¬
туриями или это были части одной центурии, спорно. Ливий (I, 36, 8) утверждает,
что младшие всадники (posteriores) были прибавлены к прежним центуриям. Это,
как будто, предполагает, что число центурий увеличено не было. Если следовать
логике Ливия, то просто была вдвое увеличена численность каждой центурии,
которая теперь состояла из двух групп всадников. Но имеются и другие сведения.
В республиканское время сохранились шесть центурий, занимавших в центуриат-
ной структуре римского государства особое место и обычно называемых sex suf-
fragia (Cic. de re p. II, 22, 39; Phil. II, 82). По Фесту (FIRAII, p. 39), это были те же
центурии, которые создал (constituit) Тарквиний Древний. Цицерон (de re р. II, 20,
36) говорит, что состав конницы, созданной Тарквинием, сохранился и поныне.
103 Майорова, 1993, 119; Capogrossi Colognesi, 2009, 64.
104 Кофанов, 2001 б, 62-99; Capogrossi Colognesi, 2009,46-47. Существовала и традиция, считавшая
именно Атта Навия первым авгуром. Этой точки зрения, например, придерживался Флор (I, 1, 5).
Это можно объяснить тем, что до Тарквиния сам царь являлся высшим авгуром (Кофанов, 2001 б, 90),
а Тарквиний стал первым царем, не занявшим этот жреческий пост (там же, 63). Поэтому Атт Навий
и выдвинулся на первое место, что и могло создать у потомков впечатление, что он был вообще
первым авгуром.
105 Сморчков, 2006, 157-159; Scheid, 2004, 53-54.
'“Цицерон (de leg. II, 8, 21) говорит, что все, что авгур объявит неправильным, запретным, по¬
рочным, зловещим, да не будет выполнено. Однако действовало ли это правило в царскую эпоху,
когда царь сам являлся сакральной фигурой и фактически верховным жрецом Рима, весьма сомни¬
тельно. Во всяком случае, преемники Тарквиния Древнего пренебрегли такой важной сферой деятель¬
ности авгуров, как птицегадание при приходе к власти. А это может свидетельствовать о том, что
реально авгуры при последних царях политической роли не играли. Эту роль они, вероятно, приоб¬
рели уже после свержения монархии.
244
Слова Цицерона, который, будучи не только теоретиком, но и активным практиком
политической жизни последнего века Римской республики, прекрасно знал соци¬
ально-политическую структуру республики, заставляют отдать предпочтение его
(и Феста) версии107. Вероятнее всего, Тарквиний использовал тот же вариант, как
и при пополнении сената. Как в сенате появились отцы младших родов, так и в
коннице были созданы три центурии posteriores. Обе группы сенаторов, скорее
всего, назывались patres, хотя среди них и различались maiores и minores. В новой
кавалерии все центурии сохранили старые имена, связанные с трибами, но с каж¬
дой трибой теперь были связаны не одна, а две центурии — priores и posteriores108.
Во времена Цицерона эти центурии имели только политическое значение,
в большой мере определяя решение центуриатных комиций109 110. Но при Тарквинии,
в правление которого этот вид народного собрания еще не существовал, они имели
военное значение. По словам Ливия (I, 37, 1-3), именно новая конница сыграла
решающую роль в победе над сабинами. В этой войне, как говорил Дионисий (IV,
3, 2) конницей командовал Сервий Туллий, человек из дома самого царя. Хотя это
командование было, вероятнее всего, разовым поручением"0, тот факт, что Тарк¬
виний сразу же после реформы кавалерии поставил во главе нее своего доверен¬
ного человека, говорит о настойчивом стремлении царя взять под свой полный
контроль эту элитную часть римского войска.
Полностью выполнив свою непосредственную задачу — удвоение численности
кавалерии, — Тарквиний не смог осуществить более значительный замысел: соз¬
дать собственную вооруженную силу, независимую от существующей социально¬
политической структуры. Постановка во главе кавалерии во время конкретной
войны своего доверенного лица решала этот вопрос только частично. Поэтому
Тарквиний, видимо, решил пригласить к себе на службу этрусских наемников. В это
время в Этрурии появились «профессиональные воины». В этрусских городах
происходит слом политических порядков, одним из симптомов которого явилось
появление и распространение по греческому образцу фланги, о чем уже упомина¬
лось. Но наряду с фалангой появляется и слой людей, принадлежавших к аристо¬
кратии, но по различным причинам не нашедших место ни в обществе, ни в новой
армии. Такие аристократы создавали свои собственные дружины, в которые вхо¬
дили разные люди, но преимущественно, вероятно, от них зависимые111. Такие
отряды могли воевать не только за свой город, но и за любого нанимателя. Вполне
возможно, что такой дружиной был отряд братьев Вибенна. Как утверждал импе¬
ратор Клавдий (CIL XIII, 1668), после неудачных войн в Этрурии этот отряд появил¬
ся в Риме, где занял (occupavit) холм, якобы по имени одного из братьев, названный
107 Ливий (I, 43, 9) приписывает создание шести центурий Сервию Туллию. По причине, которая
уже упоминалась, мы считаем все же более вероятным их создание Тарквинием Древним.
108 Существует точка зрения, что различие этих двух видов центурий заключалось в том, что
priores имели два коня, a posteriors — одного: Richard, 1978, 337-343. Но никаких сведений о суще¬
ствовании в Риме всадников с двумя конями нет. И в более позднее время говорится с частным или
общественным конем, но конь всегда упоминается в единственном числе.
l09Klotz, 1923а, 2024.
110 Васильев, 2012, 172.
1,1 Momigliano, 1984, 183-184; Briquel, 1999, 200-203; Liou-Gille, 2004, 184.
245
Целием. О «римской авантюре» этого отряда будет сказано позже, но сейчас надо
отметить, что в конкретных политических условиях правления Тарквиния появле¬
ние в Риме такого отряда едва ли могло произойти без согласия царя. Тарквиний
мог использовать и другие подобные отряды. В росписи «гробницы Франсуа»,
по-видимому, изображено столкновение двух наемных отрядов в Риме непосред¬
ственно перед или сразу после убийства Тарквиния Древнего112. О значительных
наемных армиях в то время говорить не приходится, и сколько бы ни было таких
отрядов на службе Тарквиния, заменить собой римское войско они не могли.
В связи с этим встает вопрос о целерах. В традиции представлены две точки
зрения об их характере113. Одна полностью приравнивает целеров к всадникам.
Особенно ясно это выразил Фест (FIRAII, р. 4): целерами древние называли тех,
кого теперь мы называем всадниками. Второй точки зрения придерживаются исто¬
рики, рассказывавшие о возникновении этого корпуса. Ливий ясно различает всад¬
ников, центурии которых были названы по именам триб (I, 13, 8), и вооруженных
телохранителей, названных целерами (1,15, 8). Дионисий (II, 13, 1-2) говорит о на¬
боре Ромулом трехсот юношей из наиболее знатных домов, уточняя, что этот набор
производился по куриям, так что от всадников, связанных с трибами, они явно от¬
личались. Несколько дальше (II, 64, 3) он напоминает, что целеры являлись конной
и пешей стражей при царях. Наконец, Плутарх (Rom. 26) упоминает целеров, нахо¬
дившихся вокруг царя. Командовал целерами трибун, упоминаемый в древнем
гимне салиев114. Отсюда и две точки зрения, представленные в историографии115.
Надо заметить, что приравнивание целеров к всадникам в основном представ¬
лено античными лексикографами и поздним юристам, и эта идентификация, веро¬
ятно, восходит к Веррию Флакку, хотя может быть и более ранней116. Историки же,
повествующие о событиях древности, считают целеров телохранителями Ромула,
а затем царской гвардией. Плутарх (Numa 7) утверждает, что Нума распустил этот
отряд, но, во-первых, всадники появляются и позже, практически во всех рассказах
о войнах римских царей, а во-вторых, при том же Нуме, если верить Дионисию,
целеры участвуют в священнодействиях, а их трибун вместе с понтификом упоми¬
нает в гимне салиев. Все это позволяет присоединиться к тем ученым, которые
различают целеров и всадников. Можно думать, что, распустив отряд телохрани-
112 Подробнее об этом позже.
113 Очень хороший обзор имеющейся традиции: Van Наерегеп, 2004, 196-203.
114Ogilvie, 1970, 83.
ll5Kubler, 1907,272-274; Ogilvie, 1970, 83-84,228; Momigliano, 1969а, 379; Richard, 1978,258-264.
Эти ученые приравнивают целеров к всадникам. Противоположная позиция: Маяк, 1983,114,141-142;
Токмаков, 1998, 57-58; Васильев, 2012,171-172; Sergent, 2003, 15. Сторонники первой точки зрения
считают, что мнение Ливия и идущего вслед за ним Дионисия могло возникнуть потому, что этот
историк считал Ромула тираном, а тиран должен был иметь своих телохранителей, или же потому,
что первоисточником этих сообщений мог быть Валерий Анциат, переносивший в древность обстоя¬
тельства его времени, когда Сулла окружил себя подобной гвардией. Существует даже точка зрения,
что целеры вообще не имели никакого отношения к армии: якобы римляне I в. до н. э., услышав
в гимнах салиев, имеющих военные коннотации, упоминание трибунов (или трибуна) целеров, ре¬
шили, что существовал такой отряд в древние времена: Van Наерегеп, 2004, 205. Принять такую
точку зрения на нынешней стадии историографии чрезвычайно трудно.
116 Van Наерегеп, 2004, 203.
246
телей, Нума, следуя уже установившейся традиции, сохранил их как участников
священнодействий, сделав еще одним видом жречества. Особенно же это относит¬
ся к трибуну целеров. Однако, в рассказе о свержении царей Брут назван трибуном
целеров (Liv. I, 59, 7), и из всего рассказа видно, что он играл значительную роль
в обществе. Отсюда ясен вывод, что позже корпус был, может быть, в несколько
ином виде восстановлен. Ливий (1,49,2) говорит, что Тарквиний Гордый окружил
себя телохранителями (armati corpus), но они не названы цел ерами.
Сравнивая упоминания Брута как трибуна целеров и вооруженного корпуса
Тарквиния, можно сделать вывод, что для Ливия эти два вида отрядов были разны¬
ми. Подводя итог всему этому рассуждению, можно предположить, что целеры
были восстановлены еще до Тарквиния Гордого. Сервий Туллий, как об этом будет
говорится при изложении его реформаторской деятельности, создавал всаднические
центурии на иной основе. Поэтому представляется наиболее логичным приписать
восстановление целеров как особого воинского отряда Тарквинию Древнему. Может
быть, восстановление отряда целеров надо связать с появлением по призыву Тарк¬
виния этрусских наемников. И то, и другое должно было (если наши рассуждения
правильны) хоть в какой-то степени компенсировать неудачу военной реформы в
том виде, в каком царь ее задумал. Поскольку уже в то время могло существовать
представление о создании отряда целеров самим Ромулом, его восстановление не
могло вызвать сопротивления (по крайней мере, явного) консервативных кругов,
и это облегчало задачу царя. Позже, по словам Ливия (I, 59, 7), тот факт, что Брут
занимал должность трибуна целеров, дал ему возможность и право собрать народ
на сходку. Это перекликается со словами Помпония (Dig. I, 2, 2, 15), что трибун
целеров занимал как бы второе место после царя. Если это так, то, восстанавливая
отряд целеров, Тарквиний делал его командира фактически своим первым помощ¬
ником. Это придавало трибуну целеров политическое значение и делало его потен¬
циальным наследником власти117.
Реформы Тарквиния Древнего носили компромиссный характер. В Риме, по-
видимому, еще не созрели условия, позволявшие ликвидировать установившуюся
структуру управления и армии. Но эти реформы стали важным шагом на пути
радикального преобразования римского общества.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Внешнюю политику Тарквиния Древнего римская традиция сводит почти ис¬
ключительно к войнам. Те или иные дипломатические акты рассматриваются лишь
как подготовка к войне или ее результат. Это вполне закономерно, поскольку имен¬
но войны вообще являлись главным (хотя и далеко не единственным) содержанием
античной исторической литературы118. Правда, в связи с этим надо заметить, что
по отношению к Тарквинию положение в античной историографии несколько иное.
Флор, специально посвятивший свое сочинение войнам Рима, о войнах Тарквиния
117 Ср: Васильев, 2012, 173.
118 Егоров, 2012, 189.
247
почти не говорит. Пополнение сената, увеличение количества центурий, эпизод
с Аттом Навием и введение инсигний для него явно гораздо важнее войн. Войнам
посвящена только одна фраза, говорящая, что в войнах Тарквиний был не менее
удачлив, чем в мирных делах, и покорил двенадцать народов Этрурии (I, 5, 5). Ли¬
вий (I, 35, 7; 36, 1-2; 37-38) кратко говорит о войне с латинами и захвате Апиол
и несколько подробнее о войне с сабинами. По словам историка, именно трудности
этой войны побудили Тарквиния попытаться провести военную реформу. При этом
у Ливия нет ни одного слова о войнах с этрусками. Подробнее всего о войнах Тарк¬
виния рассказывает Дионисий (III, 49-66). В его повествовании нашли место вой¬
ны этого царя и с латинами, и с сабинами, и этрусками.
Разумеется, масштаб войн, которые вел Рим в эту эпоху, в огромной степени
преувеличены. Из рассказов Ливия и Дионисия создается впечатление, что в резуль¬
тате войн Тарквиния Рим стал самым могущественным центром Лация и Этрурии
и возглавил огромный союз городов Средней Италии. В то же время из этих же
рассказов видно, что и позже римлянам приходилось воевать с теми же врагами,
которые уже якобы были подчинены Тарквинием. Это обстоятельство надо объяс¬
нить не предполагаемой фальсификацией истории119, а преувеличением размаха и
значения войн. По существу долгое время это были постоянные стычки между со¬
седями и взаимные грабительские походы, которые остались в памяти и затем
представлены историками как цепь непрерывных побед римлян над всеми своими
врагами. Постепенно, однако, характер войн менялся. Так, как уже говорилось,
целью Анка Марция в его войне с Вейями были соляные разработки в устье Тибра,
а еще раньше разрушение Альбы Лонги и принятие ее жителей в римскую общину
ясно обозначили претензии Рима и его царя Тулла Гостилия на первенство в Лации.
Недаром, как пишет Дионисий (III, 34, 1), именно после этих событий начались
частые войны между римлянами и латинами. Видимо, именно тогда Рим резко вы¬
делился из среды других латинских городов и даже в большой степени противо¬
поставил себя им120. Укрепление Рима на торговых путях и его экономический рост
обусловили стремление Тарквиния реализовать эту претензию.
В последней четверти VII в. до н. э. Рим становится одним из важных торговых
центров. При всей скудости археологических данных, обусловленных невозмож¬
ностью масштабных раскопок в огромном современном городе, можно установить,
что в VII в, Рим устанавливает (может быть, скорее, интенсифицирует) контакты с
этрусками и греками. В городе, в частности, появляется аттическая чернофигурная
керамика121. При Тулле Гостилии впервые упоминаются римские купцы (negatiotores),
торгующие на общем рынке около храма Феронии (Liv. I, 30, 5)122. Лаций в это
119 Это обстоятельство давно служило одним из доказательств фиктивности ранней римской
истории: напр., Alfoldy, 1963, passim.
'“Майорова, 1994, 112.
121 Ogilvie, 1970, 140. Ученый считает, что греческая керамика прибыла Рим через Этрурию. Это
возможно, хотя совершенно не исключено, что она могла попасть в Рим и непосредственно от ита¬
лийских греков, в частности от кимейцев.
122СоагеШ, 1995,203. Надо, однако, заметить, что Дионисий (III, 32,1-2), рассказывая об этом же
эпизоде, римлян, находившихся на этот рынке, купцами не называет, но он упоминает, что сюда
стекались торговцы из разных мест, так что можно предполагать, что и римляне тоже были купцами.
248
время втягивается в систему международных торговых связей, и борьба за контроль
над важнейшими торговыми путями области становится напряженной. Если первая
война, которую вел Тарквиний с Апиолами, по-видимому, имела целью закрепить
происшедшее еще при Тулле Гостилии завоевание Альбы Лонги, то последующие
войны в Лации шли в основном за господство над торговыми путями, в том числе
над переправами через Тибр123.
Рассказы Ливия и Дионисия позволяют увидеть различие в характере войн и их
результатов первых царей и Тарквиния. Какими бы преувеличенными ни были эти
рассказы, основная линия прослеживается довольно ясно. Начиная с Ромула124 и
кончая Анком Марцием, главным результатом войн было увеличение территории
и населения Рима. Значительная часть подчиненных насильственно переселялась
в Рим, в результате чего увеличивалось не только население, но и размеры города125.
Так, например, захватив Теллену и Политорий, Анк Марций заселил его бывшими
жителями Авентин (Liv. I, 33, 1-2; Dion. Hal. Ill, 43, 2). В других случаях жители
оставались на прежнем месте, но и они сами, и их общины включались в римскую.
В результате территория ager Romanus стала (правда, уже при Тарквиниях) самой
большой в Лации, превзойдя территорию следующей крупной латинской общины
Тибура более чем в два раза126. Такой рост и населения, и территории увеличивал
силы римлян и делал их претензии на гегемонию в Лации в некоторой степени
обоснованными.
Эту линию Тарквиний полностью не оставил. Так, после победы над Крусто-
мерием он включил этот город с его округой в состав римской общины, дав его
жителям римское гражданство (Dion. Hal. Ill, 49, 6). Но и в этом случае, если
верить Дионисию, проявился новый характер деятельности Тарквиния: к прежним
жителям были присоединены поселенцы из самого Рима, которые фактически
составили римский гарнизон города. Это, насколько можно судить, первая колония,
выведенная Римом со стратегическими целями. В других случаях действия Тарк¬
виния были более жестокими. Уже вскоре после своего прихода к власти он начал
войну с Апиолами, и после взятия этого города уцелевших жителей вместе с их
женами и детьми обратил в рабство (Dion. Hal. Ill, 49, З)127. После этого порабо¬
щение побежденных стало почти правилом (Dion. Hal. Ill, 50, 6; 53, 5). Таким
образом, результатом войн становится не включение побежденных в римскую
общину, как это было при латино-сабинских царях, а превращение их в рабов.
Масштаб этого рабства не надо, конечно, преувеличивать, но его появление означа¬
ет изменение самого характера войн и вместе с этим характера самого римского
общества.
С деятельностью Тарквиния связано и другое важное изменение. По сло¬
вам Дионисия (III, 50, 3), после захвата Коллация царь, разоружив его жителей
и обложив их контрибуцией, не только оставил там римский гарнизон (cpponpav),
123 Martlnez-Pinna, 1982,42-47.
124 Если принять, что в основе рассказов о первом царе лежат исторические события.
125 Bandelli, 1995, 148.
,26Ziolkowski, 2000, 39, табл. 3.
127 Ливий (1,35,7) умалчивает о порабощении жителей Апиол, а говорит только о большой добыче,
там захваченной.
249
но и передал власть (apxr|v) в городе своему племяннику Аррунту. Коллаций, таким
образом, сохранился как самостоятельная община, но оказался под властью рим¬
ского царя. Позже Дионисий неоднократно упоминает союзников, контингенты
которых воевали наряду с римской армией. В принципе активная помощь союзни¬
ков, даже если они совершенно не добровольная, являлась вполне обычным делом.
Так, Тулл Гостилий заставил альбанцев воевать вместе с римлянами против этрусков,
но альбанская армия находилась при этом под командованием своего военачаль¬
ника, и именно поведение этого военачальника (Меттия Фуфетия) и послужило
то ли причиной, то ли, скорее, поводом для разрушения Альбы (Liv. 1,27-29). Теперь
же Тарквиний ставит союзный контингент под командование либо своего родствен¬
ника Эгерия (Dion. Hal. Ш, 57, 3), либо своего фактически клиента, а затем зятя
Сервия Туллия (Dion. Hal. Ill, 65,6). Это — совершенно новое явление. Союзники
фактически превращаются в подчиненное население, обязанное действовать под
руководством римских командиров. В известной степени этот феномен — пред¬
шественник будущих взаимоотношений Рима и подчиненного италийского насе¬
ления, будущей Римско-Италийской федерации.
Такое изменение отношений Рима с подчиненными общинами объясняется
изменением положения в самом Риме. С одной стороны, римляне уже не были
заинтересованы просто в расширении своей территории и увеличении своего
населения128. С другой, новая, в том числе экономическая, ситуация в Риме тре¬
бовала новых подходов к взаимоотношениям с соседями. Надо иметь в виду из¬
менение политического положения в Риме. Дело было не только в резком усиле¬
нии царской власти самой по себе (хотя это очень важно), но и в личности ее
носителя. Новый человек в Риме, Тарквиний принес с собой и новое представле¬
ние о власти Рима. Риму теперь было недостаточно расширять свою территорию
и увеличивать население, укрепляя тем самым свой военный потенциал. Ему
теперь было необходимо укрепиться на важнейших торговых путях Средней
Италии и занять достойное положение в политической системе, складывающей¬
ся в обширном районе Апеннинского полуострова, включающим Кампанию,
Наций и Этрурию. В Кампании развернулось соперничество между этрусками и
греками, и главными его протагонистами стали греческая Кима и этрусская Ка¬
пуя129. О положении в самой Этрурии сведений довольно мало, но все же можно
говорить о борьбе различных этрусских городов за преобладание, за первен¬
ство в двенадцатиградье130. Раскопки показывают, что в это время и в Риме, и в дру¬
гих городах Нация возникают сооружения дворцового типа, свидетельствующие
о становлении городов-государств монархического типа131. Каждое такое госу¬
дарство, как показывает общеисторический опыт, претендует на гегемонию в
окружающем районе. Таким образом, активность Рима полностью вписывается
128 Как отмечает И. Л. Маяк (2000, 228-229), в Риме был перейден порог возможностей гаранти¬
ровать необходимые условия жизни, и для римлян перевод даже части подчиненного населения
в Рим стал нежелательным.
129 Залесский, 1965, 99-101.
130 Pallottino, 1988, 142-143.
,3' ТогеШ, 2008, 45^18.
250
в систему военно-политических отношений в Тирренской Италии, а личность
Тарквиния придала действиям римлян особую энергичность.
В целом военная активность Тарквиния оказалась весьма успешной. Хотя не¬
сомненно, что традиция всячески приукрасила рассказы о его войнах и их резуль¬
татах, как и общий итог его военной политики, можно все же говорить, что в
правление этого царя Рим превращается в один из самых могущественных центров
Лация, а, может быть, и всей Тирренской Италии. Говорить о гегемонии Рима в
Лации, а тем более в Этрурии, как утверждает традиция, невозможно, но вполне
можно принять подчинение им ряда городов Лация («древних латинов») и, соот¬
ветственно, взятие под контроль важнейших коммуникаций, связывавших Кампа¬
нию и Этрурию132. В результате деятельности Тарквиния «римский фактор» ста¬
новится очень важным при решении всех военно-экономических проблем всего
этого региона.
Внешнеполитическая деятельность Тарквиния, однако, не ограничивалась вой¬
нами и переговорами накануне или после войн. К сожалению, античные авторы на
эту сторону его деятельности внимания не обращали. Так, Дионисий, подробно
рассказав о военных деяниях (тю^рлкаг яра^ец) царя сразу же переходит к его
внутренней политике (III, 67. 1) Сведения сохранились только об одном эпизоде
активности тарквиниевской дипломатии: установление дружеских отношений с
фокейцами. По словам Трога-Юстина (XLIII, 3,4; 5,3), фокейцы на пути в Галлию,
куда они направлялись с целью основания Массалии, остановились в устье Тибра
и установили дружеские связи с римлянами «во времена царя Тарквиния». Этот
Тарквиний Трога-Юстина явно был Тарквинием Древним, т. к. в Эпитоме Юстина
царствование именно этого царя является связующим звеном между изложением
истории Рима и Массалии, а, судя по прологу к XLIII книге, именно до царствова¬
ния Тарквиния Древнего доводил Трог рассказ об истории Рима. Ливий (V, 34,7-8)
тоже относит основание Массалии к царствованию Тарквиния Древнего (Prisco
Tarquinio Romae regnante), и этой же традиции следуют более поздние хронисты —
Иероним и Евсевий (Schoene, 1875,92-93). Археологические данные подтвержда¬
ют, что Массалия была основана около 600 г.133, так что римским царем, действи¬
тельно, мог быть только Тарквиний Древний134.
Этот эпизод вызывает споры, и подлинность установления римско-фокейских
связей в столь отдаленную эпоху отрицалась или, по крайней мере, ставилась под
сомнение135. Надо отметить, что римские и греческие авторы, писавшие об исто¬
рии Рима, об этом эпизоде умалчивают. Ливий, рассказывая о царствовании
Тарквиния, об этом ничего не говорит, а вспоминает об основании Массалии лишь
в связи с появлением в Италии галлов. По его словам, галльский предводитель
Белловез по пути в Италию узнал о нападении племени саллювиев на фокейцев,
прибывших в Галлию для основания Массалии в правление Тарквиния Древнего.
Ливий, рассказывая о внешнеполитических деяниях Тарквиния, упоминает лишь
132 Martmez-Pinna, 1982, 51.
133 Об этом подробнее: Циркин, 2017, 92-94.
134 Morel, 2006, 374.
135 Schachermeyr, 1931а, 2379; Clavel-Leveque, 1977, 128.
251
кратко о войне с латинами и более подробно рассказывает о войне с сабинами.
Поэтому было бы неудивительно, если бы он просто опустил установление связей
с фокейцами, не считая этот эпизод столь значительным. Однако и Дионисий, ко¬
торый подробно описывает войны Тарквиния, в том числе и те, о которых молчит
Ливий, ничего не говорит о фокейцах. Можно, по-видимому, говорить о том, что
римская традиция практически никакого внимания на этот эпизод не обратила.
Иначе обстоит дело с сообщением Трога. Он явно использовал не римскую,
а массалиотскую традицию136. И такое различие между двумя традициями вполне
объяснимо. Целью римских (и греческих, писавших о Риме) историков было по¬
казать рост величия Рима, и поэтому в описании внешнеполитических деяний
Тарквиния первостепенное значение имели его войны и победы. Союз с фокей¬
цами, еще, к тому же, только двигавшимися для основания нового города, в этом
плане являлся столь малозначимым эпизодом, что в памяти римлян и, соответ¬
ственно, их историографии не оставил особого следа. Недаром Ливий пишет о со¬
бытиях, связанных с Массалией, только в повествовании о галльском переселении
в Италию, которое для римлян значило, конечно, много больше, чем судьбы фо¬
кейского города. Еще раньше (I, 45, 2-3) Ливий рассказывает о создании преем¬
ником Тарквиния Сервием Туллием храма Дианы, который должен был стать
федеральным святилищем всех латинов и подчеркнуть главенство среди них Рима.
Но и он, и вторящий ему Псевдо-Аврелий Виктор (de vir ill. 7, 9) связывают его
не с массалиотским, а непосредственно с эфесским храмом. В то же время Стра¬
бон (IV, 1, 5), утверждает, что статуя богини была создана римлянами по масса-
лиотскому образцу. Страбон включает это сообщение в рассказ о Массалии,
причем весь этот рассказ чрезвычайно благоприятен для массалиотов. Там же
говорится о дружбе массалиотов с римлянами и подчеркивается взаимность услуг
двух городов. Статуя Дианы, вероятно, была привезена в Рим фокейцами137. Веро¬
ятнее всего, у истоков знания Страбона тоже стояла массалиотская традиция,
связанная с храмом Артемиды. Создается впечатление, что римские историки
никак не хотели говорить о какой-либо роли Массалии в истории Рима, по крайней
мере, раннего Рима138.
Иное дело — массалиоты. Для них подчеркивание старинных дружеских связей
с Римом было весьма важно. Особенно важным это стало в ходе и после граждан¬
ской войны между Цезарем и Помпеем. В начале этой войны Массалия пыталась
занять нейтральную позицию, но ее отказ поддержать Цезаря тот воспринял как
враждебность, и массалиотам ничего не оставалось, как перейти на сторону пом-
пеянцев. После долгой осады цезарианцы взяли город (Caes. bel. civ. I, 34-36;
56-58; II, 1-16; 22), и он фактически лишился независимости, став частью, хотя и
со статусом «свободной общины», римской провинции139. Разумеется, в таких
136Циркин, 2017, 10-17; Dominguez, 2012, 66.
137 Ogilvie, 1970, 182; Turcan, 2000, 668.
138 Только позже (XXXVII, 54, 21-22) Ливий с большой похвалой отзывается о массалиотах,
но вкладывает это утверждение в уста родосских послов. Правда, и для более раннего времени Ливий
не раз говорит о помощи массалиотов Риму, но это совершенно нейтральные сообщения, относив¬
шиеся, к тому же, к совсем другим ситуациям.
139 Clavel-Leveque, 1977, 141-143.
252
условиях напоминание о прежней дружбе и взаимных услугах становилось осо¬
бенно актуальным. Это не означает, что сами сведения о такой дружбе и взаимо¬
помощи были выдуманы. Говоря о начале II Пунической войны, и Ливий (XXI,
20, 8) и Полибий (III, 95, 6) утверждают, что они были римскими союзниками,
а, по словам Полибия, даже более верными, чем какие-либо другие народы. О со¬
юзнических отношениях Массалии и Рима свидетельствует и надпись, датируемая
196 г. и содержащая просьбу жителей Лампсака к массалиотам походатайствовать
за них перед Римом, поскольку массалиоты — друзья и союзники (cpiXoi кси cruppayoi)
римского народа (Syll. II, 591). Самые ранние прямые сведения о дружеских связях
между Массалией и Римом относятся к началу IV в. По словам Диодора (XIV, 93,
3-5) и Аппиана (Ital. 8), римляне после взятия Вей в 396 г. преподнесли в дар
Аполлону золотой кратер, который был помещен в сокровищницу массалиотов в
Дельфах. Трог (lust. XLIII, 5, 8-10) сообщает, что после галльского разгрома Рима
массалиоты, которые тоже подверглись нападению галлов, дали римлянам средства
для выкупа, который они должны были заплатить варварам. После этого якобы
между двумя города был заключен равноправный союз140. Воздвижение Сервием
Туллием в Риме статуи Дианы по массалиотскому образцу, о чем будет сказано
позже, косвенно говорит о связях двух городов в середине VI в.141. Тот же Сервий
Туллий будет воевать с теми же врагами, с которыми воевали и фокейцы, и это едва
ли было случайным совпадением. Надо также иметь в виду, что морской путь,
связывавший Южную Галлию и Восточное Средиземноморье, проходил вдоль
Тирренского побережья Италии142, так что остановка в устье Тибра была вполне
закономерна. Таким образом, несмотря на молчание римской традиции, можно
вполне принять, что одним из внешнеполитических актов Тарквиния Древнего
действительно было заключение какого-то соглашения с будущими основателями
Массалии. Это соглашение не было связано ни с какой войной, и уже поэтому
авторы, для которых, как говорилось выше, главным содержанием внешней по¬
литики римского царя были войны и то, что с ними связано, на него не обратили
внимания. К тому же, римские писатели вообще не хотели создавать впечатления,
что римляне чем-то были обязаны массалиотам. Только Цицерон (de off. II, 8, 28),
осуждая Цезаря за выставление статуи побежденной Массалии в его триумфальном
шествии, говорит о постоянной помощи массалиотов в римских войнах за Альпа¬
ми143. И несколько позже Валерий Максим (II, 6,7) упоминал о дружбе массалиотов
с римским народом.
Итак, римская внешняя политика в правление Тарквиния Древнего приобрела
новый характер. В отношении с соседями римляне перешли к новым принципам
140 Об этих же событиях рассказывают Ливий и Плутарх, но они абсолютно ничего не говорят
о массалиотах, их сокровищнице и их помощи.
141 Wackemagel, 1930,2132; Clavel-Leveque, 1977, 128-129.
142Tronchetti, 1973, 6-12; Pallottino, 1987, 78.
143 Трактат «Об обязанностях» был написал Цицероном, скорее всего, в самом конце 44 г. до н. э.,
когда в союзе с частью цезарианцев, он развернул ожесточенную борьбу против Антония, которого
считал главным политическим наследником Цезаря: Утченко, 1975, 159-164. В этих условиях под¬
черкивание неблагодарности Цезаря по отношению к старинным римским союзникам было вполне
уместно.
253
отношений с побежденными. Инновацией стало и установление связей с фокейски¬
ми колонистами. Означает ли это, что Рим вступил в сеть отношений между грече¬
скими колониями на Западе, сказать невозможно из-за отсутствия каких-либо све¬
дений, хотя исключить это полностью нельзя, учитывая существование торговых
связей с италийскими, прежде всего кампанскими, греками.
СТРОИТЕЛЬНАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТАРКВИНИЯ
В период правления Тарквиния Древнего Рим превращается в настоящий город.
Это превращение началось еще при Тулле Гостилии и в еще большей степени при
Анке Марции. Недаром Флор (1,2,4) называет этого царя строителем (aedificator)144.
Очень важным было создание Анком форума. Ливий (I, 35, 10), перечисляя стро¬
ительную деятельность Тарквиния, говорит не о создании форума, а о распределе¬
нии между частными лицами участков вокруг форума (circa forum). Дионисий (III,
67,4) тоже пишет не об устройстве, а об украшении (екоорроеу) форума. Создание
форума имело огромное значение. Это была не просто площадь, а звено, соединя¬
ющее различные уже существующие поселки в единую городскую агломерацию145.
Собирались ли уже тогда там комиции, сказать трудно. Но обычно в античных
городах такие площади служили и для этой цели. Поэтому вполне возможно, что
уже при Анке Марции форум стал местом народных собраний, хотя никаких сви¬
детельств этому пока нет146. Тарквиний не просто продолжил строительную дея¬
тельность своего предшественника, но и придал ей еще больший размах. Во время
его царствования происходит настоящая архитектурная революция. В строительстве
римляне начали активно применять камень. Если до этого все здания независимо
от их назначения строились из дерева и глины, то в последние десятилетия VII в.
появляются каменные сооружения147.
Хотя, как только что было сказано, форум был создан еще Анком Марцием, Тарк¬
виний обустроил его. Он был окружен табернами (Liv. I, 35, 10; Dion. Hal. Ill, 67,
4)148. По словам Ливия, царь распределил места возле форума частным лицам (pri-
vatis), которые и построили там свои tabemae. То, что царем были разделены места
(divisa... loca), говорит о том, что территория форума и его окрестностей была обще¬
ственной собственностью, но сами tabemae находились в частных руках149. Tabema
была и лавкой, и мастерской, а иногда и складом150. Здесь же появились и мясные
144 О строительной деятельности Анка Марция говорилось ранее.
145Ammerman, 1990, 645.
146 Boatwright, Gargola, Talbert, 2004, 35.
147 Cifani, 2001,55-61.
148 Оба автора упоминают и портик, построенный Тарквинием для украшения форума. Но сейчас,
пожалуй, общепризнано, что это анахронизм, ибо первый портик в Риме был построен много позже:
Ogilvie, 1970, 150.
149 Schneider, 1932,1864-1865. Даже в условиях господства гиперкритики автор считал возможным,
что эти tabemae были построены в царское время. Это подтверждается современными исследова¬
ниями: Morel, 1987,133-134.
150Кнабе, 1986, 159.
254
лавки151. Все это показывает превращение форума также в экономический центр
города. Дионисий, разъясняя своим греческим читателям, что такое форум, украшен¬
ный Тарквинием, называет его агорой, где римляне вершат суд, собирают народные
собрания и занимаются всякими общественными делами. Это перекликается со
словами Варрона (De 1. L. V, 155), который так же определял комиций — замощенную
часть форума, расположенную в его северном углу около склона Капитолия152. На Ка¬
питолии, как об этом будет сказано немного позже, Тарквиний заложил храм Юпи¬
тера, Юноны и Минервы, превращая этот холм в сакральный центр Рима. Начало
создания комиция положил, вероятнее всего, Тулл Гостилий. Но окончательно коми¬
ций как самостоятельный центр города был создан именно Тарквинием153. Его раз¬
меры были не очень большие. По некоторым подсчетам, на комиции могли разме¬
ститься приблизительно 3000 человек154. Но этого, по-видимому, хватало для созыва
там куриатных комиций. Поскольку tabemae располагались у южной части форума155,
то можно говорить, что, по-видимому, со времени Тарквиния форум был структури¬
рован: его северная часть предназначалась для занятий общественными делами,
а южная — для торговли и ремесла. После пожара 450 г. до н. э. были не только вос¬
становлены «старые таберны» (tabemae veteres), но и построены «новые» (tabemae
novae) на этот раз на северной стороне форума156, что нарушило старую простран¬
ственную структуру этой площади. К тому же, став центром всяческой жизни рим¬
лянина, форум заполнялся самым разным людом, занимавшимся самыми разно¬
образными делами, почти не мешая друг другу157. Но все это произойдет позже,
а в царское время структурность форума, созданная, вероятнее всего, Тарквинием
Древним, полностью сохранялась. Археологические данные показывают, что Тарк¬
винием было радикально перестроено и украшено первое здание Regia158. Позже это
здание стало официальной резиденцией верховного понтифика, но в царский период
являлось, как об этом уже упоминалось, и официальной резиденцией царей (в отли¬
чие от их частных дворцов), и религиозным центром.
Этим царь не ограничился. По его приказу был построен первый римский водо¬
провод. Другим его важным делом было создание Клоаки Максимы, огромной
подземной трубы, в которую стекались все стоки города159. Римляне, которых
привлекали к этому строительству, были этим очень недовольны, но Тарквиний
сумел преодолеть их недовольство (Plin. XXXVI, 106)160. Сравнительно недалеко
'"Traina, 2014,123.
152 Hulsen, 1900,717.
l53Humm, 1999, 644; Humm, 2014, 70-73; Humm, 2017, 135; Aigner-Foresti, 2003, 103; Boatwright,
Gargola, Talbert, 2004, 35: Cornell, 2014, 15.
154Patterson, 2010. Vol. 100. P. 218.
'"Schneider, 1932, 1864.
156 Schneider, 1932, 1864.
157 Кнабе, 1986, 155-156.
158 Pallottino, 1977, 224; Humm, 2017, 133.
159Pavolini, 2014, 166. Впрочем, возможно, что при этом царе был только вырыт открытый канал,
который, однако, уже тогда сумел значительно оздоровить окружающую местность: Antognoli, Bian-
chi, 2009, 92.
160 Вопрос о том, при каком Тарквинии была построена клоака, спорен. Многие исследователи
относят ее создание во времени Тарквиния Гордого. Но если считать, что первоначальной целью
255
от форума этим царем был создан Большой цирк (ипподром, как его называет
Дионисий)* 161. На Капитолии Тарквиний начал строительство храма верховных рим¬
ских божеств, а недалеко от храма Юпитера Статора построил свой дворец (Liv. I,
41,4). Наконец, Тарквиний стал готовиться к строительству каменной стены, которая
должна была обезопасить город в его новых размерах, но, по-видимому, только под¬
готовительной стадией и ограничился162 (Liv. 1,35,8-36,1; Dion Hal. Ill, 67-69). Для
украшения города и своих построек Тарквиний приглашал этрусских художников.
В VII в. в городах Южной Этрурии началась история этрусской скульптуры, архи¬
тектуры «большого стиля» и живописи163. С некоторым запозданием за этрусскими
соседями последовал и Рим. Поэтому неудивительно, что именно этрусские масте¬
ра стали работать в Риме. Так, в частности, в Риме работал этрусский скульптор
Вулка (Plin. XXXV, 157)164. Едва ли Вулка был единственным художником, пригла¬
шенным Тарквинием в Рим. Возможно, что этрусские строители построили (или
помогли построить) Большой цирк, поскольку его первоначальный облик носил
явный этрусский отпечаток165. Не исключено, что в Риме работали также не только
этрусские, но и греческие мастера, хотя доказать это пока невозможно.
Таким образом, результатом градостроительной деятельности Тарквиния стало
создание городского центра, состоявшего из трех основных структурных частей —
форума, Капитолия, Большого цирка. Этот центр стал сосредоточением и полити¬
ческой (насколько она существовала при власти Тарквиния), и юридической,
и экономической жизни. Рим окончательно превращается в civitas166, так что Тарк¬
виния вполне можно считать вторым основателем города167.
Эта сторона деятельности царя имела не только чисто урбанистический, но и со¬
циально-политический аспект. Именно в городе концентрировались пришельцы,
большинство которых не включались в трибы и курии и которые занимались пре¬
имущественно ремеслом и торговлей. К ним явно относились те privati, которым,
по словам Ливия, царь раздал участки вокруг форума для строительства. И именно
эти слои римского населения168 объективно были более всего заинтересованы
этого сооружения было осушение форума (Gowers, 1995,25), что представляется совершенно верным,
то его связь с обустройством этой площади становится несомненной (Richardson, 1991, 383). Само
по себе осушение, а затем замощение форума, как уже было сказано, происходило еще при Анке
Марции, но этот царь едва ли мог применить такое принуждение римлян к созданию клоаки, какое
приписывается Тарквинию (Plin. XXXVI, 107-108). Ее создание было связано и с работами на Капи¬
толии (Gowers, 1995, 36), а это однозначно указывает на активность Тарквиния.
161 Dupont, 2014, 289.
'“Никаких археологических следов этой стены пока не обнаружено: Ogilvie, 1970, 150.
163 Camporeale, 1999, 278.
164 Так сейчас принято читать после исправлений, внесенных в некоторые рукописи: Rumpf,
1961, 1223.
165 Boatwright, Gargola, Talbert, 2004, 383.
166 В науке отмечается, что археология полностью доказала существование «великого Рима Тарк-
виниев»: Morel, 2008, 495.
167 Martinez-Pina, 2004, 32-34. Это, по мнению испанского ученого, подчеркивается появлением
на комиции второй «руминальской смоковницы», так что в Риме почитались два одинаковых дерева,
одно из которых было связано с рождением Ромула и Рема, а другое — с легендой об Атте Навии
и, следовательно, с Тарквинием.
168 Несмотря на некоторые оговорки, их все же можно уже называть плебеями.
256
в урбанизации, в обустройстве городской жизни, в создании наиболее благопри¬
ятных условий для своей хозяйственной деятельности. Именно они в противовес
старой аристократии составляли социальную опору Тарквиния, и в их интересах
(сознавал ли он сам это или нет, другой вопрос) он и создавал новую структуру
города. Это поднимало значение «новых римлян», закладывая основы будущего
противостояния плебса и патрициата169. Укрепление положения городского насе¬
ления проявляется в строительстве. Строятся не только упомянутые ранее tabemae
на форуме, но и дома. Каменные дома, покрытые черепицей, начитают заменять
прежние хижины. Такие дома обнаружены на Велии, но они явно создаются и
в других частях города170. Таким образом, и в частном строительстве Рим при
Тарквинии превращается в настоящий город171.
Активное строительство Тарквиния имело и очень важный идеологический
аспект. Тарквиний не только обустраивал и украшал город, но и вносил в него
новое мировоззрение. Конечно, проведение водопровода имело огромное практи¬
ческое значение, поскольку снабжение водой всегда играло важную роль в жизни
любого города. Римский водопровод был aqua publica, он имел общественный
характер. С другой стороны, вода всегда имела и сакральный характер172. Прове¬
дение водопровода и, тем самым, снабжение города священной водой придавало
и фигуре царя сакральный оттенок. Сакральный характер подчеркивался и в благо¬
устроенном Тарквинием комиции. Комиций, как уже говорилось, имел четкую
четырехугольную форму и выступал как templum, т. е. особое пространство, опре¬
деленное авгурами по сторонам света и освященное волей богов, явленной через
птицегадание173. Это придавало и народному собранию, собираемому на комиции
сакральный характер. А именно на народ стремился опереться Тарквиний в противо¬
вес старой сенаторской знати.
Идеологический аспект проявляется и в сооружении цирка. Игры в древности
никогда не были лишь развлечениями. Римские игры всегда были ритуальной де¬
монстрацией вечности и счастья Рима и его постоянной связью с божественным
миром174. Ливий (I, 35, 9) отмечает, что после создания цирка в представлении
участвовали упряжки и кулачные бойцы, большинство из которых было пригла¬
шено из Этрурии, и что с этого времени в обычай вошли Большие, или Римские
игры. Эти игры были, действительно, очень древними и устраивались в честь
Юпитера Наилучшего Величайшего175. Они первоначально не были регулярными,
а давались, видимо, лишь по обету, и только позже стали ежегодными176. Но само
их введение было значительным явлением. Вообще-то игры не были новостью
169 Martmez-Penna, 1982, 52.
170 Boatwright, Gargola, Talbert, 2004, 37; Cifani, 2001, 57-58.
171 Amunategui Perello, 2009, 67-69.
172 Кнабе, 1985, 144-145; Кнабе, 1986, 82-84; Sisani, 2000, 11-22.
173Humm, 1999, 632-637. Позже форма комиция изменилась.
174 David, 2000, 87.
l75Wissowa, 1902, 112. Latte, 1960, 153; Gross, 1978, 312; Martinez-Pinna, 2012a, 166-172.
176 Latte, 1960,248. По-видимому, игры устраивались тогда, когда царь считал это необходимым,
но, как кажется, всегда осенью после завершения очередной военной кампании: Martinez-Pinna,
2012а, 169.
257
в Риме. Какие-то игры явно устраивались и в более ранее время. Несомненно,
крестьяне отмечали играми свои местные праздники177. Проведение первых обще¬
ственных игр традиция приписывает Ромулу (Liv. 1,9,6-11; Dion. Hal. II, 30,4; Plut.
Rom. 14): именно во время игр в честь то ли Нептуна Конника, то ли Конса рим¬
ляне похитили собравшихся девушек, в том числе сабинянок178. Игры, устроенные
Ромулом, как и другие подобные, память о которых сохранилась в местных леген¬
дах, были тесно связаны с основаниями соответствующих городов и с интеграци¬
ей новых граждан179. Введение Больших игр Тарквинием, который стал вторым
римским царем после Ромула введшим игры180, подчеркивало его роль как факти¬
чески второго основателя Рима. Но к этому прибавлялись и новые черты. Большие
игры были тесно связаны с культом Юпитера181. В республиканское время торже¬
ственную процессию возглавлял высший магистрат, одетый в триумфальные
одежды, представляя фигуру самого Юпитера182. В царский период это был явно
царь. Таким образом, независимо от того, насколько часто проходили эти игры,
царь представал перед римлянами в качестве воплощения верховного бога. Значи¬
мость царя на этих играх подчеркивалось обязательным участием в них всех сена¬
торов, в том числе явно и представителей «младших родов»183, и это подчеркива¬
ло не только их зависимость от царя, но и относительное равенство двух групп
сенаторов. Важен еще один момент. В этих играх, как было сказано немного выше,
впервые участвовали профессионалы, приглашенные из Этрурии. Этрусским был,
по-видимому, и обычай устраивать во время игр бег колесниц184. Все это отличало
их от игр, по преданию, проводимых Ромулом. В результате игры оказывались не
столько делом народа, сколько даром царя. Продолжением собственно игр являлся
священный пир в честь Юпитера, на котором незримо присутствует сам бог, пред¬
ставителем которого на земле выступал царь. Таким образом, утверждалось новое
представление — царь оказывается на земле наместником верховного бога и по¬
средником между ним и людьми185.
Роль Юпитера и его связь с царем становится чрезвычайно важной стороной
идеологии царствования Тарквиния. Свой новый дворец, как уже упоминалось,
царь построил рядом с храмом Юпитера Статора. Постройка собственного дворца
всегда была не столько чисто архитектурным, сколько идеологическим актом. По¬
стройка первого царского дворца приписывается Нуме (Plut. Numa 14; Тас. Ann.
XV, 41), и это уже стало новым шагом в укреплении царской власти. К тому же,
дворец фактически превратился в святилище города. Свой дворец построил и Тулл
Гостилий. Он его воздвиг на Целии, который только недавно был включен в город¬
скую черту Рима. Ливий (I, 30,1) говорит, что целью царя при этом было быстрей-
177Martinez-Pinna, 2012а, 154.
l78Briquel, 1993, 121-122, 135.
l79Capdeville, 1993,141-166.
l80Orlin, 2010, 139.
181 Massa-Peirault, 1993, 249-250, 268-269; Martlnez-Pinna, 2102a, 168.
182Wissowa, 1902, 111-112; Винничук, 1988, 421; Сморчков, 2009, 163-164.
183 Massa-Peirault, 1993, 272-273.
l84Thuiller, 1975, 565-566.
185 Martlnez-Pinna, 2012a, 171.
258
шее заселение новой территории. Но независимо от мотивов этого поступка сама
постройка нового дворца стала знаком самостоятельности Тулла Гостилия по от¬
ношению к его предшественнику. Тот же знак имела и постройка собственного
дворца Тарквинием. Не менее важным стало и его местоположение. Тарквиний
этим подчеркивал свою связь с верховным богом186. Этому способствовало и рас¬
пространение слухов о предзнаменовании самим Юпитером будущей власти буду¬
щего Тарквиния: якобы орел унес шапку Лукумона, а затем вновь водрузил ее на
его голову187, что и было истолковано как благословение самого бога на будущую
верховную власть (Liv. I, 34, 8-9; Dion. Hal. Ill, 47, 3—4; [Aur. Viet.] de vir. 111. 6, 3).
Поскольку орел — птица Юпитера, то и богом был сам Юпитер. Время возникно¬
вения такой легенды неизвестно. Но очень вероятно, что она распространилась
уже при самом Тарквинии как оправдание отсутствия инаугурации при его при¬
ходе к власти: естественно, что человек, уже заранее определенный Юпитером
в будущие цари188 и, следовательно, уже получивший империй от него189, не нуж¬
дался в дальнейшем подтверждении божественной воли190.
Чрезвычайно важным в этом плане стало начало строительства уже упомяну¬
того тройного храма Юпитера, Юноны и Минервы191. До сих пор римскую рели¬
гиозную систему возглавляла триада Юпитер-Марс-Квирин192. Недаром именно с
Квирином, как об этом ранее говорилось, ассоциировался для римлян умерший
Ромул193. «Квириты», как известно, стало вторым названием римлян. В своей осно¬
ве эта триада была, по-видимому, связана с плодородием. Юпитер был небесным
186 Сообщение о местоположении дворца вблизи храма Юпитера Статора иногда считается
литературной фикцией: Ogilvie, 1970, 162-163. Однако это хорошо вписывается в общую идео¬
логическую политику Тарквиния с ее подчеркиванием особого покровительства Юпитера царю.
Капитолийский храм был только заложен Тарквинием (и к тому же, неизвестно, в какие годы его
царствования), так что выбор места рядом с уже существующим святилищем верховного бога был
совершенно естественен.
187 По другому варианту (Cic. de leg. I, 1, 4), орел надел на голову Тарквиния шапку жреца-
фламина.
188 Amunategui Реге116, 2009.
189 Как полагают некоторые историки римского права, цари (а в начале республиканской эпохи
высшие магистраты) получали империй от Юпитера, а народ только разрешал прибегнуть к соот¬
ветствующему гаданию: Magdelaine, 1986, 268-269.
190 Некоторые исследователи полагают, что вся сцена с орлом никак не вписывается в собственно
этрусский контекст и является изобретением римской историографии: Entstehung... 2006, 78-79.
Обращается внимание при этом, что Танаквиль никак не могла быть опытной в гаданиях и толкова¬
нии предзнаменований, поскольку все это твердо находилось в руках мужчин: Aigner-Foresti, 2003,
132. Однако существует точка зрения, что до VI в. женщины играли в культе не меньшую роль, чем
мужчины: Krauskopf, 2012, 185-193. Во всяком случае, этот эпизод хорошо вписывается в общую
идеологическую политику Тарквиния. Вероятно, мы здесь имеем намеренную спекуляцию на убеж¬
дении римлян в особом умении этрусков толковать божественную волю и этим оправдание отсутствия
инаугурации Тарквиния, Естественно, объектом этой спекуляции были не этруски, а римляне. Срав¬
нительно свободное положение этрусских женщин могло убедить римлян и в способности некоторых
из них к толкованию божественной воли. Если это так, то несовпадение с этрусскими обычаями
вполне объяснимо.
1,1 Cifani, 2008, 80.
192 Wissowa, 1902, 33-34; Ferguson, 1970, 33-34; Bloch, 1978, 671; Le Glay, 1997, 17-18; Capo-
grossi Colognesi, 2009,45.
193 Latte, 1960, 113.
259
богом и в качестве такого управлял погодой, что имело чрезвычайно большое
значение для земледелия. Марс, вероятно, являлся первоначально богом весенней
растительности194. Его связь с аграрным миром подчеркивалась тем фактом, что его
святилища всегда располагались за городской чертой195. Сложнее обстоит дело с
Квирином. Этот бог вообще довольно таинственный. Характерно, что он в отличие
от Юпитера и Марса так и не был отождествлен ни с каким греческим богом и,
следовательно, не вошел в семью олимпийских божеств196. Тем не менее, можно
говорить, что он тоже связан с плодородием. Из четырнадцати божеств, сопрово¬
ждавших, по преданию, его появление в Риме, половина имела отношение к жизни
крестьян, да и остальные либо с циклом сельскохозяйственных работ, либо с по¬
явлением потомства или же с подземным миром, который также обычно находится
в контакте с плодородием земли197. Марс и Квирин вместе помогали произрастанию
зерна198. Овидий (Fasti IV, 910-932) воспроизводит молитву фламина Квирина, об¬
ращенную к Робиге, злой богине, уничтожавшей посевы, с призывом не губить
всходы и не мучить Цереру. Позже оба бога стали воинственными, но Марс возглав¬
лял римскую армию, идущую в бой, и приносил ей победу, а Квирин покровитель¬
ствовал скорее подготовке к войне199. Марс «возглавлял» римскую армию, идущую
в бой, а Квирин — ее же, но уже в гражданском качестве200. Эта триада была, по-
видимому, старинной италийской и даже, может быть, индоевропейской. В «Игу-
вийских таблицах» встречается похожая троица — Юпитер-Марс-Вофоний, где
последний заменяет римского Квирина201.
Важен еще один аспект этой старинной триады. Оба консорта Юпитера были
связаны с Ромулом. Сам Ромул был сыном Марса, а после смерти превратился
в Квирина. С другой стороны, Квирин был некоторым образом связан с сабинами
и Титом Тацием. При возникших противоречиях между Тарквинием и традици¬
онной сенаторской знатью эти боги оказывались «знаменем» противников царя202.
Замещая старую триаду новой, Тарквиний, если не выбивал из рук своих против¬
ников серьезное идеологическое оружие, то, по крайней мере, ослаблял его дей¬
ственность.
Теперь место старинной триады занимает другая троица — Юпитер-Юнона-
Минерва. Разумеется, первая триада не была забыта. И каждый составлявший ее
бог, и она как целое продолжали существовать в римской религии. В трудные мо¬
менты можно было обратиться к ней. Ливий (VIII, 9, 6) вкладывает в уста понти¬
фика молитву перед решающим сражением с латинами в 340 г., и в ней сразу после
Януса названа именно эта триада — Юпитер, Марс-отец и Квирин, а уже дальше
идут воинственная Беллона, Лары и остальные божества. Однако она отступает
194 Forsyth, 2005, 127-128.
195 Latte, 1960, 114.
'"Takacz, 2008,31.
l97Wissowa, 1902, 139-140; Le Glay, 1997, 18.
198 Magdelain, 1984, 198-202.
'"Magdelain, 1984, 197. Некоторую военную коннотацию приобретает и Юпитер: ibid., 227-228.
200 Ferguson, 1970,71.
201 Wissowa, 1902, 23, n. 2; Magdelain, 1984, 220.
202 Cp.: Mastrocinque, 1988, 239-240.
260
на второй план, и первое место с правления Тарквиния принадлежит уже новой
триаде, которая с этого времени становится символом Рима и его власти203.
Долгое время считалось, что триада, отныне называемая Капитолийской, по¬
явилась в Риме в подражание подобной этрусской, объединявшей Тинию, Уни и
Менерву. У этрусков эта триада якобы обеспечивала бытие этрусского общества,
и в каждом городе, основанным «правильно», т. е. по тщательно разработанным
ритуальным правилам, должны были быть храмы всех троих или же, по крайней
мере, один храм, но разделенный на три целлы, каждая из которых посвящалась
одному из членов триады204. По такому же образцу был создан и Капитолийский
храм205. Однако более поздние исследования не подтвердили ни этрусское влияние
на строительство Капитолийского храма, ни само существование этрусской три¬
ады. Этруски, как и другие народы, порой объединяли несколько божеств в те или
иные группы; иногда создавались святилища, в которых осуществлялся культ
нескольких божеств, но совсем не обязательно это были Тиния, Уни и Менерва.
Эта триада в Этрурии до сих пор не засвидетельствована206. Более того, Уни го¬
раздо чаще объединялась с Аплу, этрусским эквивалентом Аполлона207. Что ка¬
сается храмов, то трехчастные храмы, подобные Капитолийскому, появились у
этрусков только в VI в.208. Более ранние этрусские храмы имели совершенно
другой вид, а еще более ранние вообще были встроены в более обширные строе¬
ния, иногда несколько условно называемые дворцами. По существу это были не
собственно храмы, а скорее домовые (дворцовые) святилища. Появившиеся не¬
много позже отдельно стоявшие святилища воспроизводили обычное жилище209.
На нынешнем уровне наших знаний можно говорить, что решающий поворот в по¬
стройке этрусских храмов произошел около 580 г., т. е. приблизительно в то же
время, когда Тарквиний заложил храм Капитолийской триады210. Но и в это время
практически нет трехчастных храмов. Только еще позже такие храмы начали со¬
оружать и этруски. В этом отношении интересен храм в Тарквиниях. Он был
перестроен и превратился в один из самых больших храмов Италии в IV в., когда
этот город стал лидером антиримского сопротивления. Своим видом он явно
противостоял Капитолийскому храму и тоже имел три целлы, но главным боже¬
ством там являлась богиня Аритими211. И тот, и другой храм всем своим видом
выражали претензии данного города на гегемонию. Капитолийской триаде, по¬
кровительствующей Риму, была противопоставлена местная триада, возглавлявшая
даже не этрусский, а конкретно тарквинийский пантеон. Таким образом, говорить
203 Ferguson, 1970, 34.
204 Enking, 1961, 669-670; Bloch, 1977, 101.
205 Parrinder, 2005, 9349. Статья была написана в 1987 г.
206Aigner-Foresti, 2003, 134.
207 Simon, 2006, 60.
208Aigner-Foresti, 2003, 134; Colonna, 2006, 154—155.
209 Colonna, 2006, 146-152.
210 Colonna, 2006, 154. Приблизительно в это время во всей «Тирренской Италии» происходит
«архитектурная революция» и появляется более или менее однородная монументальная архитектура:
Forsyth, 2005, 117-118. Капитолийский храм можно рассматривать как одно из проявлений этой
«революции».
211 Colonna, 2006, 166-167; Nielsen, Rathje, 2009, 273-277.
261
о намерении Тарквиния создать Капитолийский храм в подражание этрусской
триаде или в противопоставлении ей говорить нельзя.
Поскольку «этрусская» гипотеза не «работает», то требуется иное объяснение.
Им не может быть греческое влияние. Единственный случай упоминания чего-то
похожего — сообщение Павсания (X, 5,1), что в так называемом Доме Фокиды на
Парнасе стояли статуи сидящего на троне Зевса и стоящих по бокам Геры и Афины.
Но фокидяне (в отличие от малоазийских фокейцев) не принимали участия в гре¬
ческой колонизации на Западе, а связь с ними римлян начала VI в. трудно пред¬
ставить, так что надо согласиться, что такое объяснение для Рима Тарквиниев не
подходит212. Было высказано мнение, что Юпитер олицетворял новое политическое
устройство, а фланкирующие его Юнона и Минерва воплощали два элемента на¬
селения Рима — латинов и сабинов213. Высказанная в таком виде, эта гипотеза едва
ли правильна. К этому времени практически нет следов двуэтничности его насе¬
ления. Хотя римляне традиционно считали ряд культов (например, той же Минер¬
вы) сабинскими, а некоторые роды, как род Марциев, сабинскими, это никак не
влияло на общий культурно-этнический облик Рима. Язык древнейшей надписи,
найденной в самом Риме, так называемого Черного камня (lapis niger), латинский214.
Этот камень свидетельствует, что в начале VI в.215, т. е. в правление Тарквиния
Древнего, Рим являлся полностью латинским городом независимо от включения
в его население тех или иных других элементов. Вся Капитолийская триада пред¬
ставляет древнейшие италийские божества216. Верховное божество, подобное
Юпитеру, почиталось самыми разными народами, а верховный бог с этим именем
(затем, естественно, видоизмененным в соответствии с языковым развитием каж¬
дого народа) был свойственен древнейшему индоевропейскому пантеону. Он, как
уже говорилось, являлся первым лицом и прежней триады. Юпитер был связан с
небом, молнией, солнцем217. Ему были посвящены иды, стоявшие в центре каждо¬
го месяца; днем Юноны были календы, открывавшие месяц, в древности совпада¬
ющие с полнолунием (Macrob. Sat. I, 15, 8). Цицерон (de nat. deor. II, 65-66) со¬
общает о почитании Юпитера как бога неба, а Юноны — как богини воздуха,
находящегося между небом и землей218. Таким образом, эти два божества оказыва¬
лись управлявшими космическим порядком. Кроме того, они были связаны с цар¬
ской властью219. Важен еще один момент: Юпитер был связан с воинскими делами
212 Champeaux, 2002, 562.
2l3Radke, 1974,43.
214 Федорова, 1982, 41—45. Хотя эта надпись дошла в очень фрагментированном виде, а ее язык
чрезвычайно архаический, в ее латинском характере никто не сомневается.
215 Maras, 2012а, 312.
216 Gall, 2006, 81. Тем не менее, исследовательница считает Капитолийскую триаду этрусской:
76. По существу единственным основанием для этого является мнение о Рима Тарквиниев как об
этрусском городе, что, как уже говорилось, не соответствует реальности, по крайней мере, на нынеш¬
нем уровне исторических исследований.
217 Forsyth, 2005,126.
218 Говоря о Юноне, Цицерон ссылается на стоиков, но думается, что это гораздо более древнее
представление.
219 Правда, собственно Юнона Царица появилась в Риме много позже, после захвата Вей, но «цар¬
ские» коннотации были свойственны этой богине и ранее. Ср.: Forsyth, 2005, 116.
262
и, следовательно, с мужским началом, а Юнона — с женским220. Минерва же, ве¬
роятнее всего, покровительствовала юности. Об этом говорит то, что алтарь боги¬
ни юности Ювентас находился непосредственно в целле Минервы рядом с ее
статуей (Dion. Hal. Ill, 49, 5)221. Если учесть, что юноши, естественно, составляли
армию, то неудивительно, что Минерва окажется и воинственной богиней, позднее
отождествленной с греческой Афиной.
В то же время полностью отрицать политические моменты Капитолийской
триады тоже едва ли следует. То, что Юпитер издавна являлся высшим покрови¬
телем Рима, не вызывает сомнений. Что касается Юноны, то в Риме издавна суще¬
ствовала ее ипостась, называемая Куритидой или Куритой, культ которой был,
по словам Дионисия (II, 50, 3) установлен в куриях. Следовательно, это была бо¬
гиня курий, и теперь, соединенная с Юпитером, она могла воплощать весь римский
народ как объединение курий, т. е. патрициев, в курии входящих. Предполагается,
что само имя Минервы могло быть связано с корнем *men, который присутствует
и в слове mens, так что богиня могла выступать как покровительница ремесленни¬
ков, какими в Риме того времени были плебеи. Таким образом, новая триада могла
на сакральном уровне воплощать обновленное общество Рима222.
Таким образом, вместо аграрной триады во главе римского пантеона оказыва¬
ется космическая, являющаяся в то же время и политической223, охраняющей
государственный строй Рима и власть его царя, а также покровительствующей
различным граням римского общества и, пожалуй, обеспечивающей победы его
армии. Эта триада получила название Капитолийской. Ее появление связано не
с этрусским и вообще каким-либо внешним влиянием, а стало плодом внутрен¬
него религиозного переворота. Она гораздо больше отвечала социально-эконо¬
мическому состоянию римского общества, которое уже в значительной степени
(хотя и далеко не полностью) ушло от аграрно-пастушеской стадии, которой
соответствовала старая триада. При этом старая триада не исчезла из римской
религиозной жизни. В особенности привязанной к ней осталась аристократиче¬
ская часть римского общества224, в тот момент явно оппозиционная по отношению
к царю.
Явился ли этот переворот в религиозном сознании римлян результатом спон¬
танной эволюции в условиях постоянных контактов с соседями или плодом со¬
знательной религиозной реформы Тарквиния, решить трудно. Надо иметь в виду,
что до II Пунической войны культы чужеземных богов не отправлялись в пределах
220Mueller, 2002, 33^1; Takacz, 2008, 21-43.
221Radke, 1978, 1318. Юнона тоже покровительствовала юности, но в ее «ведении» находилось
возмужание (Forsyth. 2005, 128), в то время как Минерва «занималась» юностью как таковой.
222 Bloch, 1978, 674; Champeaux, 2002, 563-567. Французская исследовательница полагает, что
сначала речь шла только супружеской паре Юпитер-Юнона, пришедшей в римскую мысль из грече¬
ского пантеона, а затем уже к ним присоединилась Минерва-Афина. Однако никаких доказательств,
даже самых косвенных, в пользу такого предположения не существует, кроме умозрительного рас¬
суждения, что переход от супружеской пары в триаде произошел в период между закладкой храма
при Тарквинии Древнем и его строительстве при Тарквинии Гордом.
223 Martlnez-Pinna, 2008, 202.
224M6nager, 1976,482.
263
померия225. Уже поэтому ясно, что сами по себе эти божества не были чужды
римлянам. Хотя образ Юпитера с течением времени изменялся, он все равно за¬
нимал одно из первых мест в божественной иерархии римлян и был одним из самых
древних богов. Юнона также была древнейшей италийской богиней, хотя, вероят¬
но, первоначально с Юпитером связана не была226. Минерва считалась сабинской
богиней, культ которой пришел в Рим вместе с сабинами Тита Тация227. Так что
каждое божество новой триады было хорошо известно римлянам и ими почиталось.
Новым стало их объединение и, вероятнее всего, переосмысление их сущности.
И в этом роль самого царя не могла не быть решающей228. Если переворот в созна¬
нии уже совершился, то создание храма должно было легализовать его; если же
создание новой божественной триады явилось совершеннейшим нововведением,
то его инициатором выступал сам царь. И в том, и в другом случае, новая верховная
триада должна была олицетворять покровительство богов царской власти, да и само
величие этой власти.
Варрон (de 1. L. V, 158) сообщает о существовании на так называемом Старом
Капитолии, т. е. в северной части Квиринала229, святилища Юпитера, Юноны
и Минервы, которое было построено раньше, чем храм на Капитолии. О суще¬
ствовании там святилища в императорское время упоминает Марциал (V, 22; VII,
73), называвший тамошнего Юпитера древним (anticum, veterem). К сожалению,
эти данные не позволяют уточнить время сооружения святилища. Можно лишь
говорить, что Варрон противопоставляет более древнее святилище (sacellum)
Капитолийскому храму (aedes). Поэтому утверждать, что это святилище не суще¬
ствовало до Тарквиния, нельзя. Можно лишь предположить, исходя из общего
направления идеологической политики этого царя, что именно он создал сначала
небольшое святилище на Квиринале, а затем уже запланировал построить пыш¬
ный храм на Капитолии. Дионисий (IV, 69) рассказывает, что закладке храма
предшествовало птицегадание, показавшее, что все божества, обитающие на этом
холме, согласились уступить место новой триаде за исключением Термина и
Ювентас. Богиня Ювентас была не просто богиней юности, которую в этом ка¬
честве вполне могла заменить Минерва, но именно богиней аристократической
части римской молодежи, и рассказ Дионисия, видимо, отражает сопротивление
традиционной римской знати Тарквинию230. И в этом случае царь пошел на ком¬
промисс. Культы Термина и Ювентас стали отправляться внутри Капитолийско¬
го храма. Это событие имело место в последние годы правления Тарквиния.
Учитывая то значение, какое придавал Тарквиний культу Юпитера, можно по¬
лагать, что ранее (невозможно сказать, насколько) царь создал sacellum на Кви¬
ринале, а после своих блестящих побед над соседями при поддержке авгуров
запланировал постройку пышного храма, долженствующего наглядно воплотить
величие Рима, достигнутое усилиями его царя.
225 Кнабе, 1985, ПО.
226 Eisenhut, 1978а, 1563.
227 Radke, 1978,1317.
228Latte, I960, 150.
“’GroB, 1978а, 1045.
230 Cifani, 2014, 18.
264
С этим связано, может быть, появление антропоморфных изображений богов.
Августин (Civ. Dei IV, 31), ссылаясь на Варрона, писал, что 170 лет после основа¬
ния Города у римлян не было человекообразных изображений божеств. Простые
арифметические расчеты показали, что появление таких изображений относится
к правлению Тарквиния Древнего231. Было высказано мнение, что это утверждение
Варрона относится только к фигурам больших богов, подобных Юпитеру, в то
время как божества более низкого порядка, в том числе пенаты, и ранее изобража¬
лись в человеческом виде232. Это очень вероятно и хорошо вписывается в общий
религиозный аспект деятельности Тарквиния.
Возведение нового храма на Капитолии было неслучайным. Капитолий с его
труднодоступными склонами возвышался над городом. Юпитер же в первую
очередь почитался именно на вершинах, господствующих над местностью233.
В Риме существовали и другие святилища этого бога, но новый храм должен был
стать главным в городе, воплощая величие Рима и его царя. На Капитолии суще¬
ствовало древнее поселение, восходившее еще к последнему периоду бронзо¬
вого века234, а, по-видимому, рядом с ним — святилище Юпитера Феретрия (Побе¬
доносного), создание которого приписывалось Ромулу (Liv. I, 10, 6-7; Dion.
Hal. II, 34, 4; Nep. Att. 20; Prop. IV, 10; Plut. Rom. 16). Ему посвящались spolia
opimia — доспехи, снятые римским предводителем с трупа вражеского вождя.
Сам этот обычай был чрезвычайно древним, он мог возникнуть только в то вре¬
мя, когда командующие противодействующими армиями лично участвовали в
сражениях, т. е. еще до появления фаланги235. Раскопки в самых древних слоях
дали обломки терракотовых рельефов, на одном из которых, по-видимому, изо¬
бражался дуб, на который Ромул мог повесить свои трофеи236. Это говорит о
действительном существовании капитолийского святилища, предшествующего
тарквиниевскому храму237. Как и в случаях с пополнением сената и созданием
новых всаднических центурий, Тарквиний пошел на компромисс. Он не стал
разрушать старое святилище238, но практически рядом с ним решил возвести
новое, более великолепное, созданное по этрусскому образцу. Если прежнее
святилище было деревянным, то новый храм должен был быть каменным, укра¬
шенным, как и этрусские храмы, полихромными терракотовыми рельефами239.
Это еще больше подчеркивало не только пышность и «современность» нового
храма, но и его принципиальную новизну. Заложенный Тарквинием храм должен
был стать самым пышным и самым большим храмом не только Рима, но и всего
Нация и даже Этрурии240. С его сооружением Капитолий становился сакральным
231 Wissowa, 1902, 72-73.
232 Dubouirdieu, 1989, 115.
233 Latte, 1960, 79.
234 Mura Sommella, 2000, 58.
235 Latte, 1960, 126.
234 Beard, 2007, 308.
237 Естественно, это не означает, что его создателем обязательно был сам Ромул.
238 В отличие от старого святилища существовавшее поселение исчезло, по-видимому, в самом
начале строительства Капитолийского храма при Тарквинии Древнем: Cifani, 2008, 99.
239 Le Glay, 2005, 52.
240Torelli, 2006, 82; Cornell, 2014, 16.
265
центром Рима. Своим величием он должен был стать видимым знаком такого же
величия римского государства241
Возвышение Юпитера как Наилучшего Величайшего, по-видимому, имело и внеш¬
неполитический аспект. В Лации издавна существовал культ Юпитера Лациария,
считавшегося верховным богом всего Лация. Его святилище наряду со святилищем
Дианы Арицинской являлось религиозным центром объединения латинских общин242.
Новый культ и храм должны были противостоять этому сакральному центру Лация243.
Сами эпитеты бога возвышали его над всеми другими ипостасями Юпитера и этим
обосновывали верховенство римского царя во всем Лации. Юнона являлась главной
покровительницей Лавиния, города, история которого связана с Римом244, и ее вхож¬
дение в триаду, возглавляемую римским Юпитером, могло символизировать пре¬
тензии римского царя на гегемонию в Лации.
Однако прежде чем построить на Капитолии задуманный Тарквинием гранди¬
озный храм, необходимо было выровнять площадку для строительства. Эта чрез¬
вычайно трудная работа была произведена в первые десятилетия VI в., т. е. в прав¬
ление Тарквиния245. Возможно, что при нем был уже заложен фундамент храма.
Но большего при нем уже ничего сделать не успели.
По Дионисию (III, 67, 2), Тарквиний Древний увеличил число весталок с четы¬
рех до шести. Другой вариант традиции (Plut. Numa 10) приписывает это увеличе¬
ние Сервию Туллию. То, что этот акт совершили действительно цари этой династии,
признается историческим246. Вопрос заключается в том, который из двух царей
стал инициатором этого действия. Фест (344М) связывает количество весталок
(шесть) со старинными римскими трибами. Эти трибы были если не ликвидиро¬
ваны, то оттеснены на задний план общественной жизни реформой Сервия Туллия.
Поэтому трудно принять, что один и тот же царь и фактически уничтожил трибы
как общественный институт, и связал с ними такое важное с религиозной точки
зрения деяние, как увеличение числа столь почитаемых в Риме весталок. Поэтому
гораздо вероятнее, что в данном случае Дионисий более прав, чем Плутарх (неза¬
висимо от источника знаний того и другого)247. Археологические исследования,
пожалуй, внесли еще большую ясность в этот вопрос. Они показали, что святили¬
ще Весты на форуме было создано (или, скорее, радикально перестроено) в начале
VI в. до н. э., около 580 г. или немного раньше в южной части форума248. Следуя
традиционной хронологии, это были последние годы правления Тарквиния Древ¬
него. Традиция приписывает создание первого общеримского храма Весты Нуме
Помпилию, в то время как при Ромуле такие святилища якобы имелись в каждой
курии по отдельности (Dion. Hal. II, 64,4-65,4). Создание нового и, по-видимому,
более современного храма надо связать с общим превращением всего района Ка-
24,Ampolo, 1994, 119.
242 Latte, 1960, 145-146.
243 Bloch, 1978, 672; Ampolo, 1981, 317.
244Takacz, 2008, 33.
245 Mura Sommella, 2000, 68-71.
246 Koch, 1958, 1732.
247 Richard, 1978, 343-344.
248 Scheid, 2004, 75-77.
266
питолия и лежащего у его подножья форума в центр всей жизни Рима — и поли¬
тической, и экономической, и сакральной. Отныне именно на форуме, ставшем
местом общественного культа, должен был гореть негасимый огонь, символизиру¬
ющий вечность мира и Рима249. Это в определенной степени завершало создание
сакрально-политического центра римского государства. Культ Весты играл огром¬
ную роль в жизни Рима, определяя в значительной степени само понимание рим¬
лянами своей идентичности250. С другой стороны, надо учитывать, что назначение
новых весталок со времен Нумы было личным актом царя251. В этих условиях
увеличение числа весталок, всегда рекрутируемых из самых знатных фамилий,
и установление соотношения их численности с трибами (по две от каждой трибы)
можно рассматривать и как жест царя по отношению к традициям и старой родовой
знати Рима после вынужденного компромисса при проведении его военной рефор¬
мы. Как будет сказано немного ниже, к концу правления Тарквиния в Риме усили¬
лось напряжение, и таким подчеркнутым вниманием к культу старинной римской
богини, имевшей, по преданию, альбанское происхождение (Liv. I, 20, 3), царь,
может быть, пытался это напряжение ослабить. Возможно, с сооружением храма
Весты на форуме связано и установление Тарквинием наказания для весталок,
потерявших целомудрие (Dion. Hal. Ill, 67, 3). Служить Весте должны были непо¬
рочные девы, и Тарквиний, вводя суровую кару за нарушение непорочности, явно
подчеркивал свою приверженность римским традициям.
С утверждением величия царской власти связаны принятие царских инсигний
и введение триумфа (Liv. I, 38, 3; Dion. Hal. Ill, 54, 3; 61-62; Strabo V, 2, 2; Flor. I,
5, 6; 2, 5; Ampel. 17; [Aur. Viet.] de vir. ill. 6, 8; Eutrop. 1,6). В традиции существует
версия, согласно которой эти инсигнии были введены еще Туллом Гостилием (Cic.
de re р. II, 17, 31-32)252. Однако надо принять существующее в науке мнение, что
принятие инсигний, введение триумфа, постройку цирка, организацию Римских
игр и закладку капитолийского храма (к этому прибавим постройку дворца рядом
с храмом Юпитера Статора и воздвижение храма Весты) надо рассматривать в
единстве253. Это действительно единый комплекс идеологически-организационных
мероприятий, целью которых являлось резкое увеличение престижа царской власти
и подчеркивание ее связи с божественными силами, прежде всего, с самим Юпи¬
тером254. Дионисий связывает введение инсигний с победой Тарквиния над этру¬
сками, причем инициаторами преподнесения этих знаков царского достоинства
были, по его словам, сами этруски. Едва ли можно считать этот рассказ Дионисия
подлинным во всех его деталях, прежде всего потому, что говорить о подчинении
249 Scheid, 2004, 77.
250Wildfang, 2006, 76-78.
251 Mekacher, Van Haeperen, 2003, 69.
252 Триумф в связи с Туллом Гостилием упоминает и Вергилий (Aen. VI, 812-814), но он использу¬
ет это слово чисто метафорически в смысле «победы»: отвыкшее от триумфов войско (desuela triumphis
agmina). С другой стороны, есть сведения о существовании царских инсигний у римских правителей
и до Тарквиния, и до Тулла Гостилия, и даже у латинов до Ромула: Кофанов, 2001а, 15. Окончательно
этот вопрос решить нелегко, но общая тенденция в развитии царской власти в правление Тарквиния
Древнего позволяет, хотя, может быть, и с оговорками, приписать введение инсигний именно ему.
253 Schachermeyr, 1931а, 2376.
254 Menichetti, 2012, 399.
267
римскому царю всех этрусских городов, как это изображает историк, невозможно.
Однако в этом сообщении, по-видимому, отразился факт заимствования и инсигний,
и триумфа из Этрурии. В их этрусском происхождении в древности не сомнева¬
лись255. Не сомневаются в этом и современные исследователи256. И Дионисий, рас¬
сказывавший об этрусских послах, предложивших эти знаки царского достоинства
Тарквинию, и Цицерон, приписывавший их принятие Туллу Гостилию, отмечают
их заимствование у этрусков, у которых они являлись знаками власти царя. В Этру¬
рии в это время и несколько позже действительно отмечается наличие царских
инсигний и триумфальных процессий257. Под этрусским влиянием такие процессии
появляются в Пренесте258. Это был явно общий процесс укрепления царской власти
и ее престижа, и решающую роль в этом процессе играли явно этруски. Это не
означает, что до Тарквиния в Риме не было торжественных процессий, отмечавших
военные победы. По словам Ливия (I, 10, 5), уже Ромул после победы над антим-
нянами и ценинцами во главе победоносного войска взошел на Капитолий. Эти
более ранние обряды, по-видимому, не исчезли, а сохранились в виде религиозных
процессий салиев259 и так называемого «малого триумфа» (ovatio)260. Новый триумф
был уже не просто торжеством в честь победы и благодарностью богам за нее,
а наглядным проявлением связи триумфатора (в данном случае царя) с самим
Юпитером. Интересен еще один момент. Античные авторы, независимо от при¬
писывания этого акта тому или другому царю, подчеркивают, что все это было
принято соответствующими монархами с согласия народа либо и сената, и народа.
По-видимому, это было столь значительным нововведением, что ввести его лишь
собственным властным актом царь не решился.
Царская власть в Этрурии, по-видимому, имела божественный аспект, независи¬
мо от реального объема этой власти. Царь представал как воплощение верховного
бога Тинии, и весь его внешний вид и антураж подчеркивал этот аспект261. Все это
255 Само слово triumphus уже древние грамматики возводили к греческому Opiappoq (например,
Варрон: de 1. L. VI, 68), и это с теми или иными оговорками признают и современные ученые, считая,
что это слово перешло к римлянам через этрусское посредство: Ehlers, 1939, 493; Bonfante Warren,
1970, 52, 57. Vretska H. 1978a, 973. 0pIapPo<; было гимном в честь Диониса-Вакха и позже эпитетом
самого бога: Kruse, 1936, 599. В какой степени культ и мифология этого бога проникли в этрусскую
среду уже в VII в., сказать трудно. С другой стороны, слово triumpe встречается в арвальском гимне:
Ehlers, 1939, 493. Поэтому возможно, что само слово все же не заимствовано из этрусского или гре¬
ческого языка, а, скорее, наоборот: греки, видя схожесть римской триумфальной процессии с про¬
цессией Вакха, использовали созвучие со своим словом, чтобы передать на греческом языке латинское
triumphus. Возможно, еще до введения триумфа как торжественной сакральной процессии римляне
использовали это слово для обозначения ритмически-музыкального элемента арвальских процессий:
Vretska, 1978а, 973. По мнению Л. Бонфанте Уоррен, этрусское triumpe имело латинский (или италий¬
ский) синоним tripudium: Bonfante Warren, 1970, 57.
256 Например, Pallottino, 1987, 97; Jannot, 1998, 643-645; Forsyth, 2005, 118.
257 Entstehung... 2006, 125-144.
258 Beard, 2007, 306-308. He исключено, что и в других городах Лация в это время тоже появились
триумфальные процессии, хотя пока их следы там не обнаружены.
259ТогеШ, 1990, 96-98.
260Peruzzi, 1998, 133-138; Menichetti, 2012, 394-395.
261 Немировский, 1983, 112-118. К этому надо прибавить, что приблизительно в то же время или
несколько раньше в Этрурии стали строить монументальные храмы, что тоже связывалось с концеп¬
цией божественной легитимации царской власти: Entstehung... 2006, 101.
268
поднимало и власть царя, и саму его фигуру над остальным обществом. Именно этот
момент и был использован Таркйинием для воздействия на римское общество. Само
по себе празднование победы, естественно, происходило и до введения триумфа.
Как уже упоминалось, обычай посвящать Юпитеру трофеи, особенно так называемые
spolia opimia, т. е. доспехи, снятые с вражеского вождя или царя, приписывается уже
Ромулу. Предполагается, что на правление первых четырех царей приходится первая
фаза празднования победы, которая при Тарквинии трансформировалась в триумф262.
Трансформация эта была радикальная. Если главным содержанием предшествующих
победных торжеств было посвящение трофеев богу, точнее — богам Юпитеру Ферет-
рию, Марсу и Янусу Квирину263. то теперь это стало явлением самого бога, и имен¬
но Юпитера Наилучшего Величайшего, воплощенного в фигуре царя264. И весь
ритуал подчеркивал это главное содержание триумфа.
Можно, по-видимому, говорить, что при Тарквинии формируется «юпитеровская»
концепция царской власти: царь непосредственно связан с верховным богом и, сле¬
довательно, независим от существующих земных институтов, хотя эти институты
и играют определенную роль в установлении власти конкретного царя. В известной
степени он сам отождествляется с этим богом, и это совершенно другая модель
царской власти, чем существовавшая ранее. Реальность, как мы увидим, оказалась
более сложной, но сама идея стала важным шагом в развитии римской государствен¬
ности. Возможно, из этого позже возникло представление, что римский магистрат,
хотя и избран народом, но стоит выше избравшего его народа.
Таким образом, урбанистическая активность Тарквиния, в которой строительные
и идеологические аспекты были тесно связаны, дала важные результаты. Через
много столетий первый император Август в своем завещании гордился тем, что,
приняв Рим кирпичным, оставляет его мраморным. Тарквиний мог бы сказать, что,
приняв Рим «большой деревней», в которой только начали проявляться городские
черты, оставил его подлинным городом, вполне сравнимым с городами Этрурии
и греческими колониями Южной и Средней Италии265.
СМЕРТЬ ТАРКВИНИЯ ДРЕВНЕГО
Правление Тарквиния Древнего ознаменовалось резким усилением царской
власти во всех ее аспектах — институционном, силовом, внешнеполитическом,
религиозном. Тарквинию удалось привлечь на свою сторону значительные слои
городского населения, верхушку которого он включил в политическую элиту, что и
обеспечило успех его мероприятий. При проведении этих мероприятий царь пытал¬
ся избежать прямого столкновения со старой знатью и устоявшимися традициями.
Вводя своих сторонников в сенат, он определил им, однако, более низкое положение
262Bonfante Warren, 1970, 49, 66; Vretska, 1978а, 974.
263 Bonfante Warren, 1970, 53-54.
264 Beard, 2007, 219-256. Сервий (Eel. 10, 26) пишет, что триумфаторы имели все инсигнии Юпи¬
тера. Поскольку в царское время триумфатором являлся только сам царь, то это сообщение полностью
относится к нему.
265 Richardson, 1991, 3 81.
269
по сравнению со старыми родами, ставшими maiores gentes. Удваивая число всад¬
нических центурий, Тарквиний сохранил старые названия и связь с существующи¬
ми трибами. Превращая Капитолий в новый сакральный центр, он расположил за¬
кладываемый храм практически рядом с уже находившимся там святилищем. Все
это, однако, не спасло Тарквиния от сопротивления старой аристократии.
Напряжение усилилось к концу правления Тарквиния. Царь явно выдвигал
на первое место своего клиента Сервия Туллия, которого возвел в патриции (Dion.
Hal. IV, 3,4), и это еще больше усилило недовольство. Недовольные группируются
вокруг сыновей Анка Марция (Cic. de re р. II, 21, 38; Liv. 1,40,2-3; Dio. Hal. Ill, 72,
1). Их богатство позволяло приобрести сторонников не только среди недовольных
патрициев, но и обедневших плебеев, мало что получивших от реформ Тарквиния.
Ливий (I, 40, 2-3) передает их обвинения в адрес Тарквиния. По его словам, они
обвиняли царя в том, что они были лишены отцовского царства в результате ковар¬
ства опекуна, что сам Тарквиний является не только чужаком, но и вообще не ита¬
ликом, что царская власть, которой сто лет назад владел рожденный богом Ромул,
теперь перейдет к рабу, и что будет позором для Рима, если при живых потомках
царя Анка царское достоинство станет доступно даже рабам. Разумеется, считать,
что Ливий воспроизвел подлинные слова (а тем более, мысли) сыновей Анка Марция,
невозможно266. Однако в связи с этим надо отметить следующее. Исследователи уже
показали, что сыновья Анка, противопоставляя раба, т. е. Сервия Туллия, Ромулу,
называют основателя Рима deo prognatus (рожденный богом). Слово prognatus было
архаичным уже во времена Плавта, т. е. в первой четверти II в.267, и использовалось
более поздними писателями только для подчеркивания особой торжественности
атмосферы, и оно больше Ливием не употребляется. И в дальнейшем, рассказывая
о убийстве Тарквиния, Ливий использует устаревшую конструкцию quibus consueti...
ferramentis и довольно редкое и в дальнейшем им не употребляемое слово ferramen-
tum268. Это показывает, что Ливий (или его источник) использовал какой-то старин¬
ный текст, относительно близкий к описываемым событиям. Если пассаж Ливия
отражает реальные события и предшествующие им реальные же обвинения, то вид¬
но, что обвинения сводятся к трем пунктам: коварное лишение царских сыновей
законного трона, иноземность нынешнего царя и доступность власти для раба. Каж¬
дый из этих пунктов заслуживает самостоятельного рассмотрения.
Коварство (fraus) Тарквиния явно заключалось в том, что перед созывом комиций
он отправил сыновей Анка на охоту (Liv. 1,35,2), лишив их, таким образом, возмож¬
ности присутствовать при избрании нового царя. Дионисий (III, 72, 1) пишет, что
сыновья Анка надеялись, что после отстранения Тарквиния римляне охотно отдадут
власть именно им, поскольку она — их отцовское владение. Видимо, как об этом
266 Можно заметить, что если бы этот пассаж принадлежал не Ливию, а более позднему автору,
то можно было бы говорить о влиянии на мысли историка обстоятельств правления Клавдия, когда
бывшие рабы занимали высшие посты в императорской канцелярии и оказывали огромное влияние
на деятельность Клавдия, и возмущение их положением было аналогично мыслям и речам, вложен¬
ным Ливием в уста сыновей Анка.
267 Плавт вкладывал это слово в уста раба Сосия в его разговоре с Меркурием, причем именно
себя он называет рожденным Давном, что, несомненно, усиливало комический эффект.
268 Ogilvie, 1970, 160-161.
270
говорилось выше, в Риме уже существовало представление о преимущественном
праве на трон сыновей умершего царя, и это побудило Тарквиния под благовидным
предлогом удалить сыновей Анка из города на время избирательных комиций.
Когда возникло такое представление, сказать трудно. О сыновьях Ромула предание
вообще молчит. По поводу сыновей Нумы в римской историографии существова¬
ли самые разные мнения — от приписывания ему только одной дочери, сыном
которой был Анк Марций, до четырех сыновей, ставших родоначальниками знат¬
ных родов, когноменом которых было Rex (Plut. Numa 21). Ничего неизвестно о
сыновьях Тулла Гостилия. Уже говорилось, что появление междуцарствия и по¬
следующее избрания нового царя могли быть вызваны не принципиальным харак¬
тером политического строя архаического Рима, а создавшимися естественными
обстоятельствами, закрепившимися в традиции. Но даже если это принять, все же
решение сената и народа при интронизации нового царя явно было обязательным,
как можно видеть из правдоподобного сообщения Дионисия о надежде сыновей
Анка на передачу им власти римлянами. И все же возможность возникновения
концепции о преимущественном праве семьи, в которой уже был царь, на власть
надо иметь в виду.
Другой пункт — иноземное происхождение Тарквиния, причем даже не италий¬
ское. В науке справедливо подчеркивается открытость архаического Рима269. Эта от¬
крытость хорошо видна в рассказе Ливия (I, 34, 1-7) о переселении самого Таркви¬
ния в Рим, который перебрался туда в надежде на хорошую карьеру (spe magni
honoris), какой он, будучи сыном иммигранта в родном городе, был лишен. Да и все
повествования о предыдущей истории Рима заполнены рассказами о добровольном
либо насильственном переселении в него жителей других латинских общин. Одна¬
ко к концу VII в. характер самого Рима начинает меняться. Выше говорилось, что
теперь за немногими исключениями пришельцы уже не включаются в гражданскую
общину, а образуют особый слой населения, который то ли уже в это время, то ли
позже стал называться плебсом. То, что Тарквиний, если верить Ливию, был вы¬
нужден ссылаться на чужеземцев, ранее правивших Римом, говорит, что, по меньшей
мере, настороженность по отношению к пришельцам среди римских граждан уже
существовала. Характерно, что Валерий Максим (III, 4, 2) писал, что Тарквиний
своими великими делами убедил, в конце концов, римлян, что нет ничего постыд¬
ного в избрании чужеземца, и это ничуть не хуже избрания из своей среды. Мак¬
сим — довольно поздний автор, он — современник Августа и Тиберия, но он, как
полагают специалисты, выступает поборником традиционных ценностей и привер¬
женцем сенаторской аристократии270. В этой среде могли сохраниться старинные
предания. Несколько выше (III, 4, 1) Максим приводит версию происхождения
Тулла Гостилия, совершенно несовпадающую с данными других авторов. В его рас¬
сказе третий римский царь оказывается не потомком соратника Ромула, а крестья¬
нином, проведшим детство среди домашнего скота. То, что это версия — не выдум¬
ка Максима, говорит краткое упоминание Элианом (XIV, 36) Гостилия среди
прославленных римлян с неизвестными отцами и предками. Видимо, существовало
И
269Ampolo, 1999, 64—66; Capogrossi Colognesi, 2009, 27-32.
270Трохачев, 2007, 5.
271
какое-то предание, сохранившееся в традиционной сенаторской среде271, считаете»
нужным оправдать избрание чужеземца его деяниями. Когда оно возникло, сказал
невозможно, но оно перекликается с рассказом Ливия об обвинениях против Тарк
виния в его чужеземном происхождении. Однако возникает вопрос: существовал(
ли уже тогда представление об этническом единстве италиков в противоположность
другим народам, в данном случае этрускам и, может быть, грекам? Сейчас, как об
этом говорилось ранее, признано существование самоназвания италиков, точнее
умбро-сабельских племен — сафины (safini), и оно уже засвидетельствовано околс
500 г. Полагают, что само это слово обозначает «тех, кого понимают», т. е. говорящих
на близких языках иди диалектах, или, может быть, «свои, собственные»272. Этот
термин несомненно индоевропейский, и он может восходить к очень древним вре¬
менам. К сафинам относились и сабины, а Марции являлись сабинским родом. По¬
этому в их устах противопоставление италиков (сафинов) чужеземцам было вполне
понятно. Последующие события показали, что эти обвинения не были восприняты
народом, по крайней мере, его большинством, но тенденция к недоверию к чуже¬
земцам и стремлению закрыться в римском обществе уже существовало. Недаром
при выдвижении своей кандидатуры на трон Тарквинию пришлось приводить при¬
меры чужеземцев, которые, несмотря на свое происхождение, все же были избраны
римскими царями.
Третье обвинение заключалось в намерении царя передать власть рабу, сыну
рабыни273. В этот период рабство еще не приобрело характер рабовладельческой
системы, и раб занимал в семье положение, в какой-то степени сравнимое с сыном,
ибо оба они находились под всеобъемлющей властью pater familias274. В этих усло¬
виях выдвижение раба или бывшего раба (в данном случае, это неважно) по воле
своего господина (или патрона) не было чем-то совершенно поразительным. По¬
этому для усиления эффекта сыновья Анка противопоставляли тарквиниевского
выдвиженца Ромулу: рожденного рабыней — рожденному богом275.
Резкое обострение положения произошло из-за исчезновения Атта Навия, в убий¬
стве которого был обвинен сам Тарквиний (Dion. Hal. Ill, 72, 3-7). То, что в свое
время именно Атт Навий заставил Тарквиния отказаться от радикального вариан¬
та реформирования конницы, делало авгура фигурой, резко противопоставленной
царю. В этих условиях естественно, что его исчезновение приписывали козням
царя. Сыновья Анка Марция и их сторонники тотчас воспользовались таким благо¬
приятным поводом и развернули оживленную агитацию, обвиняя, в частности,
царя в том, что тот задумал еще какие-то нововведения и потому убрал с дороги
противившегося им авгура. Это придало антитарквиниевсокму движению новое
измерение: курсу на реформы было противопоставлено сохранение традиционных
271 Об Элиане тоже говорится как о поборнике традиционных республиканских ценностей:
Полякова, 1963,139.
272 Entstehung... 2006, 57-60; Cerchiai, 2012, 348.
273 В рукописях имеется разночтение: Servius serva natus или servus serva natus, и различные из¬
датели принимают тот или иной вариант. В любом случае подразумевался, конечно, Сервий Туллий,
хотя при втором варианте обвинение звучало более обобщенно. В русском переводе принят второй
вариант, и это, может быть, более правильно.
274Thebert, 2003, 159-160.
275 Ogilvie, 1970, 160-161.
272
институтов. В этом плане совершенно неважно, действительно ли Тарквиний за¬
думал новые реформы, или это обвинение было чистой демагогией. Важно столк¬
новение двух позиций, отражающих реальную ситуацию в Риме. Консервативная
позиция явно имела значительное количество сторонников. Дионисий всячески
унижает противников Тарквиния, но даже из его рассказа видно, что только вме¬
шательство Сервия Туллия позволило Тарквинию удержаться на троне276.
Потерпев поражение в открытом столкновении, сыновья Анка Марция органи¬
зовали заговор, участники которого, по преданию, в 578 г. до н. э. убили Тарквиния
(Liv. I, 40, 4-7; Dion. Hal. Ill, 73, 1-3; [Aur. Viet.] de vir. ill. 6, 10). Рассказы Ливия
и Дионисия разнятся в некоторых деталях277, но общий ход события передан одина¬
ково. Убийцы, явившись за правосудием к царю, затеяли притворную ссору и,
используя возникшую суматоху, обрушили на голову царя свое оружие, после чего
были схвачены и признались в заговоре. В науке было отмечено, что обстоятельства
убийства Тарквиния похожи на убийства тиранов Ясона Ферского и Клеарха Гера-
клейского, из чего делался вывод, что весь рассказ о гибели Тарквиния является
чисто литературным, созданным по образцу повествования о покушениях на этих
тиранов278. Действительно, некоторые детали рассказов совпадают. Так, заговорщи¬
ки, решившие убить Ясона, тоже обратились к нему якобы за решением их спора
и в это время убили его (Xen. Hell. VI, 4, 31-32). Клеарх также был убит в резуль¬
тате заговора знати, а непосредственным убийцей явился его родственник Хион
(lust. XVI, 5, 12-16). Однако это такие детали, которые могли совпадать у самых
разных подобных деяний, набор сценариев которых весьма невелик. Важно от¬
метить и различие. И Ясон, и Клеарх были убиты во время празднеств, а Ясон еще
и во время смотра конницы, проводимого в праздник. В Риме в VI в. тоже имелись
свои празднества, как, например, те же Великие или Римские игры, которые уста¬
новил сам Тарквиний. И в случае переноса на римский материал греческого сю¬
жета ничто не мешало отнести покушение на Тарквиния к одному из таких празд¬
неств. Главное же в том, что убийство Тарквиния вполне вписывается в логику
политических событий, связанных с деятельностью Тарквиния.
Автор сочинения «О знаменитых мужах» сводит все сообщение о гибели Тарк¬
виния к одной фразе: убийцами, подосланными сыновьями Анка, он коварно был
лишен царства и убит (per dolum regia excitus et interfectus est). Здесь сообщения
о лишении царства и убийстве соединены союзом et, и это позволяет предположить,
что для писателя речь шла о двух несколько разных событиях: свержении Таркви¬
ния и последующим, хотя и очень скором, его убийстве. Если это так, то существо¬
вала какая-то версия предания, которая признавала временный успех сыновей Анка.
И возникает вопрос: а не связано ли это с событиями, изображенными на этрусской
фреске из гробницы Франсуа? Но об этом речь пойдет дальше.
276 Греческий автор не говорит, в чем выражалась поддержка Тарквиния Сервием Туллием. Поэто¬
му можно предполагать все что угодно: от убедительной речи до угрозы вооруженной силой. Ливий
вообще ничего не говорит об этом собрании и после изложения обвинений, выдвигаемых сыновьями
Анка против Тарквиния, сразу же переходи к рассказу об их заговоре и убийстве царя.
277 Так, у Ливия непосредственными убийцами были пастухи, у Дионисия — юноши из числа
заговорщиков, переодетые пастухами.
278 Schachermeyr, 1931а, 2380; Ogilvie, 1970, 161.
273
итог
Правление Тарквиния Древнего стало очень важным этапом в истории Рима. При
нем сам Рим стал настоящим городом. В отношениях с соседями римляне перешли
к новым принципам подчинения побежденных. Произошел важный религиозный
переворот. Во всех своих аспектах резко усилилась царская власть. Правда, полно¬
стью преобразовать ни сенат, ни армию Тарквиний не смог, и ему пришлось пойти
на компромисс. Можно отметить, что он вообще, если верить традиции, старался
провести свои мероприятия без излишнего насилия. Так, встретив сопротивление
римлян при строительстве Клоаки Максимы, он, по словам Плиния (XXXVI, 107-108),
прибег к обходному маневру: он запретил явно на основании своих религиозных
полномочий похороны, что привело к тому, что птицы стали клевать трупы, и в ре¬
зультате римляне, сочтя это более позорным, чем участие в сооружении Клоаки,
были вынуждены принять участие в этих работах279. Противостоящие ему силы ро¬
довой аристократии были еще слишком значительны. Тем не менее, царь все же
сумел привлечь на свою сторону определенные круги городского населения, что при¬
дало политической эволюции Рима новое направление, в большой степени иное,
чем в Этрурии280. Это отразилось и в урбанистической структуре Рима. В этрусских
городах до сих пор не обнаружено существование площади, которая подобно рим¬
скому комицию и, может быть, форуму вообще являлось бы политическим центром
поселения. Имевшиеся там сравнительно небольшие площади примыкали к храму,
а еще чаще к гробнице знатной фамилии и имели исключительно религиозное зна¬
чение281 . Можно, по-видимому, говорить о двух типах политического развития горо¬
дов этого региона — «римском» и «этрусском»282.
Очень важным результатом деятельности Тарквиния стал подъем в политическую
и военную элиту римского государства новых слоев, связанных не с земельной,
а с городской собственностью283. Эти два вида собственности были различно ор¬
ганизованы. Земельная собственность, несмотря на существование двухюгеровых
частных участков, была преимущественно родовой, владение землей было связано
с родо-фамильной организацией. Городская собственность была индивидуальной,
ее субъектами являлись конкретные люди или фамилии, стоявшие, как правило,
вне родовой структуры или принадлежавшие к новым родам, не имевшим глубоких
корней в римском обществе. Эти новички в политической и военной элите стали
опорой царской власти. Создание такое опоры позволило преемнику Тарквиния
Сервию Туллию провести более радикальные реформы, полностью трансформи¬
ровавшие социально-политическую и военную структуру Рима.
279 Raster, 2005, 57.
280Martmez-Pinna, 1982, 52-53.
281 Entstehung... 2006, 222-223.
282 Будущие раскопки, может быть, изменят эту картину, но на нынешнем уровне археологиче¬
ского исследования можно говорить о коренном различии в урбанистике Рима и крупнейших городов
Этрурии, отражающем разные пути политического развития этих двух типов городов.
283 Capogrossi Colognesi, 2009, 64—65.
274
Глава VIII
СЕРВИЙ ТУЛЛИЙ
Правление Тарквиния Древнего, как уже
говорилось, стало очень важным этапом в
развитии римской государственности. Не¬
смотря на некоторые компромиссы, на которые
Тарквинию пришлось пойти, он сумел укре¬
пить сам институт царской власти, которая
начала становиться относительно автономной
от иных политических институтов — сената
и народного собрания (куриатных комиций).
Это укрепление проявилось в событиях, свя¬
занных с убийством Тарквиния Древнего и
приходом к власти его преемника — Сервия
Туллия.
В 578 г. до н. э., по традиционной хроноло¬
гии, Тарквиний был убит в результате загово¬
ра, организованного сыновьями прежнего царя
Анка Марция. Но захватить власть заговорщи¬
ки не смогли. Она перешла к Сервию Туллию,
а организаторы заговора были вынуждены уйти
в изгнание.
ПРИХОД К ВЛАСТИ
Традиция передает различные варианты
истории Сервия Туллия и его прихода к власти.
В ней можно выделить две несовпадающие
версии. Первая — римская. В значительной
степени она отталкивается от самого имени
царя — Сервий. Римляне пытались различно
истолковать это имя, столь напоминающее
servus — раб1. To, что его родители происходили из города Корникула, признают
практически все авторы. Этот город находился недалеко от Рима и был захвачен
Тарквинием Древним, но позже он перестал существовать2. Последнее обстоятель¬
ство позволяет признать происхождение родителей Сервия Туллия более или менее
достоверным, ибо в нем нельзя видеть стремление связать его с известным в более
позднее время местом. Надо заметить также, что и род Туллиев не претендовал на
свое происхождение от этого популярного царя. Долгое время этот род не был
особенно знаменит. Правда, в 500 г. появляется консул Ман. Туллий Лонг, но он
был единственным представителем этого патрицианского рода, достигшим столь
высокого поста3. Те Туллии, к которым принадлежал Цицерон, вели свое проис¬
хождение не от римского, а от Вольского царя Аппия (или Аттия) Туллия, который
якобы помогал Кориолану в его попытке захвата Рима, а затем убил его (Plut. Cic. 1;
[Aur. Viet.] de vir. 111. 81, 1). Так что ни город, ни род не могли быть связанными
со сказаниями о Сервии Туллии и поэтому не были заинтересованы в возвеличи¬
вании этого царя. Имя матери будущего царя — Окрисия — италийское, и особен¬
ных сомнений не вызывает4
Но дальше приводятся различные варианты сказания о положении родителей.
Ливий (I, 39, 5-6) прямо пишет, что он не может поверить, будто будущий царь
родился от рабыни и сам в детстве был рабом. Поэтому он полагает, что отец
Сервия Туллия был первым человеком (princeps) в городе и погиб, а его беремен¬
ная жена Окрисия была царицей Танаквиль избавлена от рабства и родила ребен¬
ка в доме Тарквиния, после чего обе женщины стали чуть ли не подругами.
Только тот факт, что мать Сервия Туллия после гибели мужа и взятия римляна¬
ми родного города жила в доме царя, заставил людей поверить, будто она была
рабыней. Другие авторы, однако, не сомневаются в рабском состоянии и самой
Окрисии, и ее ребенка, по крайней мере, в первое время (Dion. Hal. IV, 1, 2-3;
Flor. I, 1,6; [Aur. Viet.] de vir. ill. VII, 1). Дионисий Галикарнасский (III, 65, 6)
называет Сервия Туллия чужеземцем (£,evoc;) и человеком без родины (шгоА.ц).
Тот же Ливий (IV, 3, 12) вкладывает в уста народного трибуна 445 г. Г. Канулея
речь, в которой он среди прочих примеров иноземцев, достигших в Риме самого
высокого положения, в том числе царского, говорит и о Сервии Туллии, мать ко¬
торого была пленной корникуланкой, ставшей рабыней, а, следовательно, не имев¬
шего и отца5. Сколь адекватно передал историк речь трибуна, сказать трудно.
Если он все же относительно верно пересказал ее содержание (о дословном
воспроизведении, естественно, нет речи), то уже в середине V в. представление
о рабском происхождении Сервия Туллия не только существовало, но и было
1 Momigliano, 2008. Vol. VII, 2. Р. 92. Ученый при этом отмечает, что фигура Сервия Туллия столь
невероятна, что она не могла быть выдуманной.
2 Hiilsen, 1900а, 1604.
3Miinzer, 1939, 800; Miinzer, 1948, 1314-1315.
4 Martinez-Penna, 1982, 58.
5 Выражение patre nullo иногда толкуют как указание на божественное явление матери будущего
царя: Marbach, 1937,1786. Но такое толкование полностью противоречит самому духу речи Канулея,
как ее передал Ливий. Для оратора важно было именно иноземное и низкое происхождение тех людей
и родов, примеры которых трибун приводит.
276
широко распространено6. В некоторой степени с этим утверждением Канулея
перекликаются сообщения, сохраненные некоторыми другими авторами. Фест
(р. 154 М), как кажется, передает версию о внебрачном рождении Сервия от не¬
коего Тулла, наложницей которого была Окрисия7. По Цицерону (de re р. 11,21,
37) отцом Сервия Туллия был не названный им по имени клиент Тарквиния, а сам
будущий царь являлся царским слугой (famulus). То же самое утверждает Плутарх
(de fort. Rom. 10). В другом произведении (Qaest. Rom. 74; 100) Плутарх просто
упоминает как о всем известном о рабском происхождении Сервия. В Триумфаль¬
ных фастах трижды упоминаются триумфы Сервия Туллия над этрусками, и он
является единственным царем, в них упомянутым, который не имеет патроними-
ка (CIL 1,453)8, и это явно перекликается со словами о nullus pater и связано с тра¬
дицией о его рабском происхождении9. Видимо, лишь позже, признавая рабское
рождение будущего царя, авторы все же старались как можно более облагородить
его рождение10. Отсюда и переданное Ливием и Дионисием сказание о благо¬
родстве его отца.
Однако для авторов, пишущих уже в конце республики или при империи, было
непонятно, каким образом раб мог стать царем. По словам Ливия (1,39,1-4), Танак-
виль якобы увидела огонь вокруг головы еще маленького Сервия и, будучи знато¬
ком всяких таинств и предсказаний, поняла его будущее предназначение и посо¬
ветовала Тарквинию приблизить его. Царь якобы не только воспитал его в своей
семье, но и сделал своим зятем. Мотив огня, охватившего голову ребенка, ставше¬
го позже римским царем, возник, по-видимому, довольно рано. Цицерон (de div. I,
53, 121) риторически спрашивает, кто из историков не писал об охваченной огнем
голове Сервия Туллия. Этот вопрос он задает походя, как само собой разумеюще¬
еся. Это указание на предзнаменование будущей великой судьбы Сервия Туллия
автор приводит среди ссылок на другие различные предзнаменования, как древние,
наподобие предсказания о судьбе Кира, так и недавние, подобные предсказанию
Спуринны Цезарю. Поскольку это сочинение Цицерона было написано в первой
половине 44 г. до н. э.11, легенда о божественном огне стала уже не только распро¬
страненной, но и неоспариваемой. К сожалению, Цицерон не называет историков,
которые до него писали об этом.
Дионисий Галикарнасский (IV, 2), ссылаясь на многих римских историков, при¬
водит и другой рассказ о происхождении Сервия Туллия. Во время исполнения
обрядов из горящего очага поднялся мужской половой орган, с которым соедини¬
лась Окрисия, и результатом этого и стало рождение Сервия Туллия, так что отцом
6 Уже сыновья Анка Марция, обвиняя Тарквиния в стремлении передать власть рабу, явно имели
в виду именно Сервия Туллия.
7 Это не очень точно, потому что основано на исправлении дошедшего текста Феста: Marbach,
1937, 1783.
8 Эти фасты довольно поздние, ибо были составлены уже в правление Августа (Бокщанин, 1981,
24; Rupke, 1995, 193-194), но они являются официальным документом и, следовательно, отражают
устоявшееся и полностью официализированное мнение о происхождении Сервия Туллия. Все же
«благородные» варианты — литературные сюжеты.
9Astin, 1972, 22.
10 Штаерман, 1964,212.
" Майоров, 1985, 34; Philippson, 1939, 1156-1157.
277
будущего царя являлось, несомненно, божество. Дионисий колеблется в определе¬
нии этого божества: то ли Вулкан, то ли хранитель очага, т. е. Лар. Плиний (XXXVI,
204) считает его Ларом, а Овидий (Fasti VI, 627-635) — Вулканом12. Этот рассказ
почти точно совпадает с одной из версий о рождении Ромула, о которой уже шла
речь при обсуждении версий о рождении основателя Рима13.
Плутарх (de fort. Rom. 10), ссылаясь на Валерия Анциата, по-видимому, стар¬
шего современника Цицерона14, называет женой Сервия Геганию15 и говорит,
что лицо страдающего после смерти жены Сервия озарил огонь, почему все и по¬
няли, что он сын то ли Лара, то ли Вулкана (Гефеста). Это противоречит сведени¬
ям других авторов, которые почти единогласно называют будущего царя зятем
Тарквиния. Сведениями Анциата широко пользовались более поздние авторы,
но они все же не вызывали особого доверия16. Ливий и Дионисий тоже использо¬
вали сочинение Анциата17, но никакого упоминания Гегании как жены Сервия в их
произведениях нет. Дионисий (IV, 7, 4) решительно возражает против мнения тех
историков, которые считают Геганию, а не Танаквиль матерью детей Тарквиния;
следовательно, для него вопрос о Гегании — супруге Сервия даже не стоял. Ливий
несколько раз упоминает Геганиев, занимавших те или иные высокие посты в ре¬
спубликанское время, но молчит о Гегании. Ливий (I, 30,2) и Дионисий (III, 29, 7)
называют Геганиев среди тех знатных родов, которые после разрушения Альбы
Лонги были переведены в Рим и включены в число патрициев. Сами Гегании по¬
лагали, что они ведут свой род от спутника Энея Гиаса18. С другой стороны,
Плутарх в биографии Нумы (10,1) называет Геганию среди первых весталок после
учреждения этого жречества вторым римским царем. Эти противоречия можно
объяснить только одним: стремлением Геганиев в любом случае связать свой род
с популярными римскими царями — Нумой, Тарквинием Древним, Сервием Тул¬
лием19. Между тем, этот знатный патрицианский род, игравший значительную
12 Уже давно была высказана мысль, что легенда о происхождении Сервия Туллия от Лара — ста¬
ринная и исконно римская, в то время как Вулкан появился в ходе эллинизации римской религии:
Wissowa, 1902, 186. Доказательств этому, однако, на наш взгляд, нет.
13 Существует мнение, что такое сходство объясняется тем, что в более позднее время в Ромуле
видели мифическую ретроспекцию Сервия Туллия: Cairo, 2010а, 79. Однако тот факт, что эта версия
сказания о происхождении Ромула более не встречается ни у одного античного автора, говорит о том,
что никакой связи между зачатием Ромула и Рема, с одной стороны, и Сервия Туллия, с другой, рим¬
ская традиция не видела. Речь, видимо, идет о фольклорном мотиве, отразившемся в этрусском, как
кажется, предании и в римском рассказе.
14Volkmann, 1948, 2313-2319.
15 В рукописях вместо Гeyavia встречается Гexavla, но признано, что речь идет именно о Гегании:
Miinzer, 1910, 927.
16 Соболевский, 1959а, 248; Альбрехт, 2003, 431.
17 Дионисий (I, 7, 3) прямо упоминает Анциата среди уважаемых римлянами историков, произ¬
ведениями которых он пользовался.
18 Cameron, 2004, 228.
19 Ж. Гаже вообще считает Геганию одной из богинь, которая позже будет ассимилирована
с Фортуной, богиней, особенно связанной с Сервием Туллием: Gage, 1974, 281-282. Исследователь,
к сожалению, не приводит никаких доводов в пользу своей точки зрения, и можно полагать, что это
утверждение — лишь модное в свое время стремление сакрализовать всех персонажей ранней рим¬
ской истории. Имя Гегании как прозвища или ипостаси Фортуны не встречается.
278
роль в политической жизни Рима, «выпал» из правящей олигархии после принятия
законов Лициния-Секстия20. По-видимому, можно говорить, что сказание о чудес¬
ном рождении Сервия Туллия от бога существовало, по крайней мере, в первой
половине IV в.
При всей кажущейся противоположности этих вариантов римской версии они
едины в признании весьма скромного происхождения Сервия Туллия. Даже леген¬
да о божественном предсказании или божественном происхождении будущего царя
полностью «вписывается» в это представление, ибо подобные объяснения доволь¬
но часто сопровождали рассказы о рождении того или иного деятеля, считающе¬
гося великим, но по рождению не принадлежащего к знати. Так, например, осно¬
ватель государства Аккад Саргон считался незаконным сыном жрицы, который
благодаря покровительству богини Иштар, из садовника превратился в царя21.
Много позже о Селевке Никаторе рассказывали самые различные легенды, сводив¬
шиеся к особому божественному покровительству и даже рождению от Аполлона22.
Даже об Августе, происходившем из не очень-то знатного всаднического рода,
говорили, будто его действительным отцом был тот же Аполлон (Suet. Aug. 94,4)23.
Покровительство божества, а тем более рождение от него, в глазах общества рас¬
сматривалось как несомненная компенсация за неаристократическое происхожде¬
ние. Мотив огня также порой связывается с рождением младенца, предназначен¬
ного к великому деянию. Так, например, от угля в очаге родился мифический
основатель Пренесте и предок рода Цецилиев Цекул (Verg. Aen. VII, 678-680; Serv.
Aen. VII, 681)24. Пламя, охватившее голову, предвещало великое будущее сыну
Энея Юлу-Асканию (Verg. Aen. II, 680-692) и его будущей супруге Лавинии (Verg.
Aen. VI, 71-80)25. И это относилось не только к мифологическим фигурам. В Риме
ходил рассказ о том, как над головой Л. Марция, возглавившего римскую армию
в Испании после тяжелых поражений и гибели братьев Сципионов, во время сол¬
датской сходки тоже вспыхнуло пламя, и это стало предвестником будущих римских
побед (Val. Max. I, 6, 2)26.
О последующей судьбе будущего царя авторы рассказывают довольно суммар¬
но27. Ливий (I, 39, 4) говорит только о том, что Тарквиний обращался с Сервием
как с собственным сыном, наставлял его в науках, а затем сделал своим зятем.
До этого Цицерон (de re р. И, 21, 37) сообщал то же самое, но прибавлял, что и в
народе Сервия считали царским сыном, а также отмечал его греческое образование.
Только Дионисий Галикарнасский (III, 65, 6; IV, 3, 1-3) и Фронтин (Strat. II, 8, 1)
20 Miinzer, 1910, 927.
21 Дьяконов, 1983,234.
22Бенгтсон, 1982, 61-64.
23Шифман, 1990, 10.
24 Martin, 1985, 8-9.
25 Конечно, надо учесть, что Юл-Асканий и Лавиния были не только прародителями Рима, но и пред¬
ками рода Юлиев. Поэтому вполне возможно, что поэт, современник Цезаря и Августа, просто со¬
чинил оба рассказа для большего прославления этого рода. Однако и возможность существования
такого мифа отрицать нельзя.
26 Мотив огня, ниспосланного божеством и охватившего голову или оружие выдающегося чело¬
века, считается древним индоевропейским мифом: West, 2007, 456.
27Hoffmann, 1939, 807.
279
повествуют о его военных подвигах. При этом он воевал в коннице и был даже ее
начальником. По-видимому, эта должность делала Сервия Туллия фактически
«правой рукой» царя, облегчая ему последующий путь к трону28. Возможно, он за¬
нял пост трибуна цел еров.
Переход власти к Сервию Туллию был связан, как уже говорилось, с убийством
Тарквиния Древнего сыновьями Анка Марция. Решающую роль в возвышении
Сервия Туллия сыграла Танаквиль. Именно она, скрыв смерть мужа, передала
фактическую власть Сервию Туллию (Cic. de re р. И, 21,38; Liv. 1,41,1-5; Dio. Hal.
IV, 4—5)29. Если верить Дионисию, наиболее подробно рассказывавшему об этих
событиях, то Танаквиль чуть ли не умоляла Сервия взять власть, чтобы спасти
семью от Марциев. После этого, обманув римлян ложью о якобы всего лишь ра¬
неном Тарквинии, царица, выступив через окно царского дворца, объявила о вре¬
менной передаче власти Сервию Туллию30. Взяв же власть, Сервий изгнал сыновей
Анка Марция, а затем, по словам Ливия (1,42, 1) выдал своих дочерей за царских
сыновей, чем укрепил свое положение.
Следующим шагом, если следовать Ливию (1,42,2-3), была спровоцированная
им самим война против этрусков, после чего он, убедившись в преданности и
«отцов», и народа, уже спокойно провозгласил себя царем. Иной, практически
противоположный, вариант рассказа об этих событиях содержится у Дионисия
(IV, 8-12). Он ничего не говорит о войне, но подробно рассказывает о недовольстве
патрициев, которые стремились его свергнуть и избрать другого царя, об опоре
Сервия на народ в противоположность сенату, об урегулировании им долгового
и земельного вопросов, после чего Сервий, созвав куриатные комиции, поставил
перед ними вопрос, кого они хотят иметь царем, его или убийц Тарквиния. Созыв
куриатного собрания был необходим Сервию, чтобы принятием соответствующе¬
го закона была подчеркнута преемственность царской власти и, следовательно,
28 Васильев, 2012,172-173. Должность трибуна целеров даже гиперкритиками рубежа XIX-XX вв.
считалась несомненно существовавшей в царское время: Rosenberg. 1914, 711.
29 В условиях сумятицы, сопровождавшей убийство Тарквиния и передачу власти Сервию, не ис¬
ключено, что в речи Танаквиль впервые прозвучало утверждение о якобы божественном огне, охва¬
тившем голову Сервия, когда тот еще был младенцем, как оправдание передачи власти именно ему:
ср. Schachermeyr, 1931, 2172-2173; Hoffmann, 1939, 819. Это могло стать истоком всей римской
традиции о Сервии Туллии.
30 Мотив окна, через которое Танаквиль обратилась к народу, играл важную роль в последующих
рассказах о возвышении Сервия Туллия. Эту деталь, в частности, упоминают Дионисий (IV, 5, 1)
и Плутарх (Quest. Rom. 36). Окно связано и с последующими рассказами о Сервии Туллии, носивши¬
ми уже несомненный мифологический характер: богиня Фортуна, полюбив Сервия, встречалась с
ним, пробираясь через окно: Ovid. Fasti VI, 570-580; Plut. Quaest. Rom. 36. На этом основании было
высказано предположение, что Танаквиль является человеческим «дублетом» Фортуны: Martin, 1985,
13-15; Champeaux, 1982, 295; Briquel, 1998, 405; Entstehung... 2006, 81-82 (в последнем случае, Фор¬
туна, правда, не названа, а речь идет о «женщине в окошке», под которой обычно подразумевается
финикийская Астарта, которая тоже имела отношение к судьбе). В какой степени этот миф повлиял
на рассказ об историческом событии, сказать трудно. С другой стороны, ряд ученых сейчас признают,
что поведение Танаквиль полностью соответствовало реальности архаического царства в Риме: Lun-
deen, 2006, 35. Подробное исследование рассказа о Танаквиль и ее отношений с Фортуной показыва¬
ет, что реальных параллелей между богиней и царицей практически нет, и даже мотив окна имеет
вполне земное происхождение: Martinez-Pinna, 2010, 105-119. Заметим, что Ливий (I, 41, 4) говорит
не об окне, а о верхнем этаже дворца, что, однако, считается анахронизмом: Ogilvie, 1970, 162.
280
его легитимность31. В то же время, по словам историка, Сервий предпринял меры
для предотвращения каких-либо случайностей: он заранее расставил на Форуме
своих людей, которые и призвали именно его избрать царем, после чего и все со¬
брание их поддержало. Ничего не говорится о совершении ауспиций, и общее
изложение событий показывает, что их явно и не было, как не было и междуцар¬
ствия. Все это явилось резким разрывом с принятыми нормами, хотя частично уже
случилось и при воцарении Тарквиния Древнего. Практически то же самое, толь¬
ко более кратко, говорит и Цицерон (de re р. II, 21,38): не доверяя «отцам», Сервий
после похорон Тарквиния, сам (т. е., вероятно, без решения сената) собрав народ,
провел куриатский закон о своем империи, и стал царствовать (populum de se ipsum
consulvit iussusque regnatre legem de imperio suo curiatam tulit)32. Таким образом,
если Ливий делает акцент на признании Сервия и сенатом, и народом, то Цицерон
и Дионисий эти силы противопоставляют, говоря об избрании Сервия царем толь¬
ко народом при недовольстве сената. На версию Цицерона-Дионисия вполне
могли оказать влияние бурные события конца республиканской эпохи33. Но какую
бы версию ни принимать, речь идет о нарушении имеющихся норм, т. е. фактиче¬
ски о государственном перевороте. При этом, однако, все эти авторы оценивают
события положительно.
Возможно, что такая оценка переворота все же была не единственная. Флор
(I, 1, 6), кратко рассказывая об этих же событиях, пишет: царством, обретенном
хитростью, он стал управлять столь искусно, что стало казаться, будто приобрел
его законным путем34. Если быть точнее, то автор говорит о коварстве, обмане (dolo)
и противопоставляет его праву (iure). Хотя он и говорит, что Сервий Туллий управ¬
лял усердно (industrie), использование глагола videretur показывает сомнительность
правовой базы его правления. Далее, конечно, Флор говорит о деяниях царя, кото¬
рые позволили хорошо содержаться обширной гражданской общине. Но впечатле¬
ние сохранения несколько негативной оценки самого способа прихода к власти
остается. Внес ли этот оттенок сам Флор или нашел его в одном из своих источни¬
ков, сказать трудно. Произведение Флора было написано, скорее всего, в правление
Адриана35. Известно, что в обществе ходили слухи о не совсем законном приходе
Адриана к власти, что завещание Траяна якобы было подделано (Aur. Viet. Caes.
13, 12). И в этом отношении на противопоставление коварства, с каким Сервий
Туллий стал царем, его последующим прекрасным деяниям могло бы отразиться
это сомнение в законности принципата Адриана. Однако мог ли писатель столь
откровенно намекать на эти слухи? Надо согласиться с мнением, что Флор в целом
следовал в русле официальной политики этого императора36. И если это так, то едва
ли он допустил такое фрондирующее сообщение. Поэтому кажется более вероятным,
31 Михайловский, 1989, 100.
32 Несколько раньше (II, 21, 37) Цицерон говорит, что Сервий Туллий был первым, кто стал цар¬
ствовать без избрания народом. В этом случае речь, по-видимому, идет не о формальном акте (кури-
атском законе), а о фактическом захвате власти.
33Ср.: Hoffmann, 1939, 819.
34 Перевод А. И. Немировского и М. Ф. Дашковой.
35Christ, 1980. S. 173; Соболевский, 1962, 352.
36 Немировский, 1996, 279-280.
281
что такую относительно негативную оценку обстоятельств воцарения Сервия Тул¬
лия Флор нашел в одном из своих источников. Это не мог быть Ливий, поскольку
ливиевская оценка воцарения Сервия совершенно другая37. Может быть, некоторый
свет на этот вопрос прольет рассуждение о потомстве Тарквиния Древнего.
В римской традиции существовало сомнение, был ли Тарквиний Гордый сыном
или внуком Тарквиния Древнего. Ливий (I, 46, 4) писал, что этот вопрос решить
трудно, но большинство писателей считали его сыном. Дионисий (IV, 6-7) не толь¬
ко возражает против этого, но и, делая самые элементарные хронологические под¬
счеты, доказывает, что последний царь мог быть только внуком, но никак не сыном
Тарквиния Древнего, и в этом он соглашается с Л. Кальпурнием Пизоном Фруги.
Утверждение же, что оставленные Тарквинием потомки были не внуками, а сыно¬
вьями, Дионисий приписывает Фабию Пиктору и остальным историкам. Можно
считать, что у истоков традиции, считавшей Гордого сыном Древнего, стоял первый
римский историк Фабий Пиктор, чей авторитет способствовал распространению
этой точки зрения. Дионисий, утверждая невозможность, чтобы сыновья Тарквиния
Древнего пережили отца, приводит, кроме хронологических расчетов, и тот довод,
что в таком случае их мать едва ли была бы столь безумной, что передала власть
чужому человеку, а не детям, да и они, будучи по расчетам уже взрослыми, не усту¬
пили бы ему трон. В этом рассуждении чувствует явная полемика со сторонниками
противоположной точки зрения и, прежде всего, как кажется, с Фабием Диктором.
Фабий в своем сочинении, по-видимому, в числе прочих источников пользовал¬
ся хрониками своего рода38. Фабии принадлежали к самым аристократическим
родам Рима. Римские аристократы не очень-то благоприятно приняли реформы
Сервия Туллия, в том числе центуриатную, установившую новый вид войска. Из¬
вестно, что Фабии были последним родом, который вел военные действия вне
новой военной организации39. Поэтому можно предполагать, что в утверждении,
что Тарквиний Древний оставил взрослых сыновей, вместо которых на трон взошел
Сервий Туллий, сдержался, по крайней мере, скрытый (а может быть, и более яс¬
ный) намек на незаконность его прихода к власти40. В таком случае негативный
оттенок сообщения Флора может восходить к Фабию Пиктору. Поскольку Сервий
Туллий в позднереспубликанскую эпоху был очень популярной фигурой, историки
того и немного более позднего времени от этой традиции отмежевались, хотя
в целом данные Фабия Пиктора использовали активно. Что касается Л. Кальпурния
Пизона Фруги, с «Анналов» которого начинается, видимо, традиция делать из
Тарквиния Гордого внука, а не сына Тарквиния Древнего, то он, возможно, при¬
мыкал к Катону41 с его традиционалистской позицией, а потому и не считавшего
37 Ливий считается главным, но не единственным источником Флора: Christ, 1980, 173; Немиров-
ский, 1996, 270-271. Впрочем, надо отметить, что и Ливий при всем своем восторженном отноше¬
нии к Сервию Туллию не очень-то одобряет роль Танаквиль в приходе к власти этого царя: Bauman,
2003, 10-11.
38 Соболевский, 1959, 122.
39 Токмаков, 1998, 121-125.
40Ср.: Cairo, 2010, 89-93. Автор считает, что в фабианской традиции отразилось то направление
в римской историографии, которое рассматривало Сервия Туллия как противника Тарквиниев.
41 Christ, 1980, 45.
282
Сервия Туллия, столь много сделавшего для становления римского государства,
хотя бы частично незаконным царем, а потому и мог настаивать на легитимности
разрыва между двумя Тарквиниями. С другой стороны, Пизон в своем труде ори¬
ентировался на Энния. Недаром свой исторический труд он назвал «Анналы», как
назвал свою поэму по истории Рима Энний42. Энний же был близок к кругу Сци¬
пионов43, являвшимися соперниками Фабиев. Отсюда, возможно, тоже проистека¬
ет фактическая полемика с Фабием Пиктором. В своем труде Пизон использовал
сравнительно недавно опубликованные П. Муцием Сцеволой Annali Maximi, что
увеличивало ценность его труда44.
Как бы то ни было, римская версия истории происхождения и прихода к власти
Сервия Туллия при всех несогласиях в деталях едина в том, что будущий царь был
сыном пленной Окрисии, воспитан в доме Тарквиния Древнего и с помощью
Танаквиль после убийства Тарквиния стал царем, совершив, в сущности, государ¬
ственный переворот.
Вторая версия — этрусская. Она появилась в речи императора Клавдия (CIL
XIII, 1668), который в оправдание своего желания предоставить римское граждан¬
ство галльской знати, сослался, в частности, на пример этруска Мастарны, верней¬
шего товарища (fidelissimus sodalis) и спутника (comes) Целия Вибенны, который
убил Тарквиния и стал римским царем под именем Сервия Туллия45. Клавдий был,
как известно, историком и написал, в частности, на греческом языке «Историю
этрусков» в двадцати книгах (Suet. Claud. 42,2), к сожалению, до нас не дошедшую.
Сам он в своей речи ссылался на этрусских авторов (autores Tuscos). Некоторые
современные исследователи полагают, что Клавдий использовал не непосредствен¬
но этрусских писателей, сведений о которых нет, а римских историков, имевших
этрусские корни, как, например, А. Цецина46. Цецина действительно происходил
42 Rich, 2018, 31. Обычно считается, что так назывался и труд Фабия, но в действительности это —
историографическая конструкция, и точное название произведения Фабия неизвестно: ibid.
43 Петровский, 1959а, 82.
44 Ogilvie, Drummond, 2008, 6. Даже немецкие ученые конца XIX — начала XX в., сурово отно¬
сившиеся к анналистической традиции, считали, что этот автор отличается достоверностью: Cicho-
rius, 1897, 1393. Правильность утверждения Пизона Фруги, что Тарквиний Гордый был не сыном,
а внуком Тарквиния Древнего, теперь признается наукой: Маяк, 2012, 80. Противники этой точки
зрения ссылаются на отсутствие имен сыновей и дочери (матери Брута) Тарквиния Древнего, на¬
зывая их «поколением призраков»: Cazanove, 1988, 622-623. Но надо иметь в виду, что дети Таркви¬
ния активной роли в истории не играли, и более поздние историки вполне могли забыть их имена.
Впрочем, вполне возможно, как об этом будет сказано позже, что убитый Гней Тарквиний вполне мог
быть сыном Тарквиния Древнего.
45 Характерно, что Тацит (Ann. XI, 24), излагая ту же самую речь Клавдия, хотя и говорит о гос¬
подстве пришельцев и о выдаче заложников этрускам, умалчивает о Мастарне и Сервии Туллии.
Видимо, римское общество, по крайней мере та его значительная часть, взгляды которой выражал
Тацит, была не готова не только принять, но даже и обсуждать этрусскую версию происхождения
Сервия Туллия.
46 Ogilvie, Drummond, 2008, 1. По другому мнению, источником знания Клавдия был Фабий
Пиктор: Alfoldy, 1963, 133-134. Наконец, надо иметь в виду и фигуру М. Веррия Флакка, извест¬
ного грамматика и воспитателя внуков Августа. Среди его работ, к сожалению, не дошедших
до нас, было и сочинение по истории этрусков — Etruscarum rerum libri: Diele, 1958, 1639;
Maras, 2010, 191; cp.: Cristofani, 1995, 21. Воспитанный в семье Августа, Клавдий не мог не
283
из знатного этрусского рода и славился своим знанием «этрусской дисциплины»47.
Так что если Клавдий свои знания черпал из его труда, то можно быть уверенным,
что этрусская традиция передана им добросовестно48. Но совсем не исключено,
что Клавдий был знаком и непосредственно с этрусскими авторами49. Знал Клавдий,
естественно, и римскую традицию, и он выразительно эти две традиции противо¬
поставляет: si nostros sequimus... si Tuscos. Правдивость и эрудиция Клавдия как
историка не вызывает сомнений50.
Версия об этрусском и притом низком происхождении Сервия Туллия была
известная и до Клавдия, и после него. На некоторых этрусских урнах уже рим¬
ского времени (II-I вв.) изображена сцена, которую исследователи интерпрети¬
руют как объявление Тарквинием Сервия Туллия своим наследником51. Трог-Юстин
(XXXIX, 6, 7) передает речь Митридата, вдохновлявшего своих воинов на борь¬
бу с римлянами, говоря, что все их цари были недостойного происхождения: или
простой пастух, или сабинский гаруспик, или коринфский изгнанник, или этрус¬
ский раб (servua vemaque Tuscorum). Под последним, конечно же, подразумева¬
ется Сервий Туллий. Понтийский царь, вдохновляемый, видимо, своим интел¬
лектуальным окружением, использовал это предание для вящего унижения
римлян и их предков. Следовательно, во II—I вв. эта версия традиции о проис¬
хождении Сервия Туллия была известна в эллинистическом мире52. Много позже
Арнобий (Adv. nat. VI, 7, 3), разоблачая языческие мифы и показывая всю без¬
нравственность мифических героев, говорит и об Авле Вибенне, которого убил
servulus его брата, т. е. Мастарна (хотя его имени он не называет). Это показыва¬
ет, что этрусские предания о Вибеннах и Мастарне были известны даже на рубе¬
же III—IV вв. н. э.53 Servulus Арнобия по существу тот же sevus vemaque, о котором
говорит Юстин.
В XIX в. в так называемой «гробнице Франсуа» около Вульчи (Вулци) была
найдена роспись, датируемая между 340 и 310 г. до н. э. и изображающая драма¬
знать это произведение да и самого автора. Не исключено, однако, что Клавдий мог обратиться
и непосредственно к этрусским историкам, о существовании которых упоминают Варрон, Пли¬
ний и Цензорин: Pallottino, 1963, 271-272; Scullard, 1997, 37; Momigliano, 2008, 89; Робер, 2007,
244-247. Августовское время, время молодости Клавдия и, вероятно, начала его ученой карье¬
ры, было периодом возросшего интереса к локальной и особенно этрусской истории (Cristo-
fani, 1995, 21-31), так что особое внимание будущего императора к этрусской традиции впол¬
не объяснимо. К тому же, рол Клавдиев издавна имел связи с этрусками, а в Цере жили, по-
видимому, клиенты этого патрицианского рода: Torelli, 1997, 244-251.
47 Miinzer, 1897, 1237-1238.
48 Возможно Цецине или какому-то другому историку, знающему этрусскую традицию, принад¬
лежит утверждение, что Мастарна в Риме изменил свое имя на Сервий Туллий. Такое утверждение
могло появиться для того, чтобы вписать Мастарну в традиционный список семи царей: Momigliano,
2008, 96.
49Letta, 1913, 92-93.
50Соболевский, Грабарь-Пассек, 1962, 55; Briquel, 1988, 219.
51 Penny Small, 1991, 256-259.
52 Впрочем, нельзя исключить, хотя это кажется маловероятным, что Помпей Трог просто ис¬
пользовал известное ему этрусское предание и сказал о нем тогда, когда, по его мнению, было наи¬
более уместно.
53 Дуров, 2003, 36.
284
тические события, одним из героев которых являлся Мастарна54. Сама гробница —
многокамерная и использовалась, видимо, для погребения не одного поколения
знатного рода. Это явно была гробница рода Сатес, игравшего значительную роль
в Вульчи55. Главная камера гробницы принадлежала Велу Сатиесу, изображенно¬
му со своей женой Танаквиль (Ganayvil)56 по обе стороны от входа в эту камеру. Сам
Вел Сатиес изображен в триумфальной одежде, напоминающей римскую toga
picta, а у его ног мальчик (или карлик) по имени Арнза (Аррунт) держит птицу.
Вероятнее всего, это — авгуральная птица57, так что Вел Сатиес выступает как
очень важное лицо, а его торжественный, даже триумфальный, наряд говорит о его
победах. О войнах этрусков с римлянами в 50-е гг. IV в. рассказывает Ливий (VII,
17-22). Войны эти были столь тяжелыми, что приходилось назначать диктаторов.
Хотя их инициаторами и главными противниками римлян были Тарквинии, но им
на помощь приходили и другие этруски, в том числе церетанская молодежь. Учи¬
тывая совпадение во времени, вполне возможно, что одним из этрусских предво¬
дителей, прославившихся в этих войнах, был Вел Сатиес58. Его останки вместе с
погребальным инвентарем были перенесены из более раннего погребения, как это
было принято в IV в. в знатных этрусских фамилиях по отношению к прославлен¬
ным предкам59. Наряду с торжеством самого Вела Сатиеса в росписи гробницы
представлены различные мифологические и исторические герои. На стене слева
от Танаквиль изображены персонажи греческой мифологии, уже принятые в мир
этрусских представлений, в том числе Этеокл и Полиник, убивающие друг друга,
мотив, который часто встречается в этрусском искусстве. Роспись, расположенная
справа от самого Вела Сатиеса, показывает убийство троянских пленников Ахил¬
лом и деяния братьев Вибенна. Последний фрагмент состоит из пяти сцен. На од¬
ной изображено освобождение Целия Вибенны (Caile Vipinas) Мастарной (Macstma).
На остальных изображены убийства: Ларт Ултес убивает Лариса Папатнаса Velznach,
Расце — Песну Артеменаса Sveamach, Авл Вибенна — Венти Кал[...] и, нако¬
нец, Марце Камилтнас, т. е. Марк Камилл, — Гнея Тарквиния Римлянина (Cneve
Tarchunies Rumach)60.
В этой росписи только одна сцена недвусмысленно связана с римлянином. По¬
этому было высказано мнение, что здесь отражены эпизоды междоусобной борьбы
этрусских городов, в частности попытки Вульчи захватить главное этрусское свя¬
тилище Вольтумны около Вольсиний61. Однако гораздо вероятнее, что все сцены
54Соколов, 1990, 227-234; Pallottino, 1963, 148-149, Tav. XI; Cristofani, 1967. An. I, 2. P. 186-219;
Miihlestein, 1969, 297-303; Briquel, 1999, 207-208; Ampolo, 1999, 51-53; Momigliano, 2008, 95, fig. 32;
Torelli, 2012, 234-237.
55 Di Fazio, 2012, 156.
56 Разумеется, ее не надо путать с супругой Тарквиния Древнего и тещей Сервия Туллия. Имя
жены Вела Сатиеса только показывает его распространенность в этрусской среде.
57 Впрочем, существует предположение, что маленькая фигура может быть сыном или слугой
Вела Сатиеса, а птица — игрушкой: Beard, 2007, 306-307, fig. 38.
58 Briquel, 1999, 208.
59 Torelli, 1996, 15.
“To, что в росписи появляется Гней Тарквиний, неизвестный в римской традиции, давно счи¬
тается доказательством независимости двух версий друг от друга: Rosenberg, 1914, 704—705.
61 Соколов, 1990, 230.
285
в этой части росписи имеют отношение к Риму. Если в росписи «стены Танаквиль»
представлены различные мифические герои, сравнительно мало связанные друг
с другом, то совершенно иначе выглядит «стена Вела Сатиеса». Вся композиция
на этой стене связана общим смыслом: Вел Сатиес одержал победу над римлянами,
Ахилл побеждает и убивает троянцев, чьими потомками являются римляне62, и, на¬
конец, братья Вибенна и их товарищи торжествуют над теми же римлянами63.
Таким образом, в этой росписи появляются те персонажи, которые связывали
с приходом к власти Сервия Туллия Клавдий и Арнобий64. Однако полного совпа¬
дения все же нет. Прежде всего, бросается в глаза, что убитым оказывается не
Люций Тарквиний, а некий Гней, который ни в одном предании, связанном с Тарк-
виниями, не упоминается65. Для объяснения этого противоречия выдвигаются
различные гипотезы. Было высказано мнение, что династия Тарквиниев, правившая
Римом, включала большее число царей, которые затем были сведены лишь к двум
Люциям и Сервием Туллием между ними, и одним из них вполне мог быть Гней66.
Также существует предположение, что Гней мог быть сыном Тарквиния Древнего
и отцом Тарквиния Гордого67. Не менее важно и то, что убийцей Гнея Тарквиния
оказывается не Мастарна, как об этом говорит Клавдий, а Марк Камилл, который
из других источников совершенно неизвестен. Таким образом, роспись в «гробни¬
це Франсуа» не является лишь иллюстрацией к речи Клавдия, а передает несколь¬
ко иной вариант этрусской версии68.
Что касается братьев Вибенна, то они появляются в римском предании еще
в связи с Ромулом Var. L. L. V, 46): якобы первый римский царь призвал их на по¬
мощь, и они согласились при условии, что им разрешат поселиться в Риме. Но по¬
сле войны римляне стали подозрительно относиться к братьям, которые были
вынуждены увести свой отряд на ближайший холм. Позже же они поссорились,
62 Ко времени создания этой фрески мысль о происхождении римлян от троянцев укоренилась
в этрусской среде: Vanotti, 1999, 244. Этруски не автоматически принимали в свой художественный
и религиозный мир греческие мифологические фигуры, а лишь те, которые соответствовали их пред¬
ставлениям и чувствам, и при этом преобразовывали их в соответствии со своими целями каждого
данного изображения: Мавлеев, 1979, 97-104; Entstehung... 2006, 103-107. Поэтому изображение
торжества Ахилла над предками римлян вполне «вписывается» в общую картину победы Вела Сатиеса
над самими римлянами.
63 Briquel, 1999, 208, 258-259. Соединение мифологических и исторических сцен, если они от¬
вечают одной и той же цели росписи либо рельефа, было нередким явлением как в этрусском, так и
в греческом и римском искусстве: Соколов, 1990,230. К тому же, надо иметь в виду, что для древних
Троянская война была не менее историческим событием, чем, например, взаимоотношения римлян
и этрусков.
64 Связь фрески из гробницы Франсуа с речью Клавдия оценивается в науке самым разным об¬
разом — от раннего отрицания какой-либо связи (Hoffmann, 1939, 818) до нынешнего признания ее
в качестве подтверждения сведений этой речи (Ogilvie, Drummond, 2008, 6).
65 Aigner-Foresti, 2003, 126.
66 Schachermeyr, 1931a, 2362, 2368; Pfiffig, 1978, 325; Ampolo, 1999, 63. Ф. Шахермайр даже
считал Гнея единственным историческим царем этой династии.
67 Radke, 1974, 46.
68 Если Клавдий, действительно, использовал данные Цецины, то надо иметь в виду, что род
этого писателя происходил из Волатерр, т. е. из Северной Этрурии (Munzer, 1897, 1236). Гробница
Франсуа находится в другой части Этрурии, около Вульчи. Видимо, это обстоятельство и объясняет
различия в вариантах этрусской версии.
286
Авл (Ол) часть отряда увел на другой холм, а затем Мастарна по приказу Целия
убил Авла, и по именам братьев позже получили название холмы Целий и Капи¬
толий (Caput ОН — Голова Авла). Разумеется, этот рассказ относится целиком
к мифологии. К мифологии, на этот раз этрусской, относится и рассказ о попытке
братьев Вибенна завладеть записями юного пророка Артиле, но побежденных про¬
роком Каку. Однако считать братьев лишь персонажами мифологии, неважно,
римской или этрусской, невозможно. В Вейях был найден сосуд буккеро VI в. до
н. э., который посвятил Avile Vipienas, т. е. Авл Вибенна. То же имя встречается
и на другой этрусской чаше69. Поэтому совершенно правы те ученые, которые
считают братьев Вибенна историческими фигурами70.
Речь явно идет об отряде братьев Вибенна. Он мог состоять из людей, зависимых
от этих братьев или от одного из них. Sodalis и comes, как называет Мастарну
Клавдий ясно говорит о его таком зависимом положении. Использование Арноби-
ем термина servulus, а не servus можно свидетельствовать, что обычным рабом
Мастарну потомки не считали. Видимо, servulus Арнобия и sodalis Клавдия обо¬
значают одно и то же социальное положение Мастарны, его зависимость от Целия
Вибенны71. О зависимом положении Мастарны, как и другого персонажа роспи¬
си — Расце, может говорить то, что они не имеют родового имени72. Для сравне¬
ния можно привести роспись «гробницы надписей», датируемой около 520 г. Там
изображен погребальный пир, в котором участвуют аристократы, друзья покойно¬
го, имеющие по два имени, и слуги, подносившие амфоры, которые имеют только
одно имя73. Такие отряды, по-видимому, возникали в Этрурии в это время нередко.
В это время с распространением новой военной тактики появляются отряды, со¬
ставленные отдельными аристократами из зависимых от них людей и ими воз¬
главляемые, которые уходили из своих городов и служили наемниками не только
б9Буриан, Моухова, 1970,49-50; Немировский, 1983, 88; Radke, 1958,2456-2457; Pallottino, 1963,
149, tav. X; Briquel, 1999, 131-132; Ampolo, 1999, 53; Cairo, 2010, 78; Di Fazio, 2012, 156. Среди дру¬
гих посвящений, сделанных в это же время в храме в Вейях, два были сделаны членами фамилии
Толумниев, самой влиятельной в то время в Вейях. Членом это фамилии был Ларе Толумний, воз¬
главлявший вейентов в войне с римлянами (Liv. IV, 17, 1; Dion. Hal. XII, 5). Не может ли это быть
еще одним свидетельством связи Вибенна с Римом? Другим косвенным свидетельством этой связи
могут быть фрагменты этрусской керамики, найденные на склоне Целия: Cairo, 2010, 78.
70 Это, однако, не мешает тому, что постепенно в народном сознании братья превращаются, как
об этом уже говорилось, в мифические фигуры, становясь символами успешной борьбы с агрессив¬
ным Римом. Мифологизация образов братьев Вибенна происходит и в Риме, где она, однако, шла
другим путем. Римляне помнили об активности братьев и их отряда (или отрядов) в Риме, но от¬
несли их к временам Ромула (Pareti, 1952, 154-156). Можно вспомнить, что и Лукумон тоже был
сделан традицией союзником Ромула. Об историчности братьев Вибенна и мифологизации их об¬
разов: Radke, 1958, 2457; Radke, 1974,46; Scullard, 1997, 65; Ampolo, 1999,49-56; Ziolkowski, 2000,
44—45; Marcattili, 2008, 195-196; Cairo, 2010, 79; Letta, 2013, 100-101.
71 Может быть, это были etera, о которых говорилось ранее.
72 Laurendi, 2010, 139. Наличие только одного имени иногда считается свидетельством того, что
это не личное имя, а титул: Pallottino, 1963, 223-224. Однако и другой персонаж — Расце — тоже
назван только одним именем. Но это слово или имя никогда не считали названием должности. Поэто¬
му гораздо вероятнее, что наличие только одного имени свидетельствует о принадлежности Мастар¬
ны и Расце к «низшему классу», к зависимым людям, как об этом говорил тот же М. Паллоттино:
ibid., 229.
73 Massa-Pairault, 1998 (2001), 65.
287
в самой Этрурии, но и в других общинах Италии74. Видимо, такие этрусские
«кондотьеры» были весьма популярны в Италии, где, кроме, конечно, греческих
городов, новая военная тактика еще не привилась. Таким кондотьерским отрядом:
вероятнее всего, был и отряд братьев Вибенна75. По словам Клавдия, этот отряд
прибыл в Рим после неудач в самой Этрурии. Даже если братья сначала воевали
по поручению своего города, их уход из Этрурии в Рим был совершенно само¬
стоятельным действием.
С другой стороны, убийца Гнея Тарквиния носит хорошо известное в римской
истории имя — Марк Камилл. Сразу же, естественно, вспоминается знаменитый
Марк Фурий Камилл. Конечно, в данном случае о нем не может быть речи76. Но
не был ли Камилл фрески римлянином, по каким-то причинам вступивший в отряд
братьев Вибенна? Как говорилось выше, Тарквинию Древнему не удалось провести
военную реформу и создать свое войско, независимое от существующей органи¬
зации, тесно связанной с сенаторской знатью. Поэтому совсем не исключено, что
он пошел по пути найма воинских отрядов, одним из которых мог быть отряд
братьев Вибенна. Те авторы, которые относили появление этих братьев в Риме к
правлению Ромула, недвусмысленно связывали это событие с просьбой римского
царя о помощи против сабинов. В этом, возможно, отразилось воспоминание о при¬
глашении этих воинов в качестве дополнительной военной силы, хотя и связывалось
оно не с Тарквинием, а с Ромулом. Их деятельность в Риме была встречена неодно¬
значно, и рассказы донесли опасения, какие питали римляне по отношению к это¬
му отряду. Дело, видимо, было не в том, что это были чужеземцы77, а в характере
войска, пришедшего с братьями в Рим: оно совершенно не вписывалось в струк¬
туру ополчения, а потому было опасно. Память о событиях, в которые были во¬
влечены братья Вибенны, видимо, надолго осталась у римлян. Однако с течением
времени римляне стали связывать их появление и их деятельность с более попу¬
лярным в народной памяти царем Ромулом.
Некоторые из жертв братьев Вибенна тоже могли быть такими же наемниками.
Так, Ларис Папатнас, убитый Лартом Ултесом, был Velznach, т. е. этруском из
Вольсиний. В традиции можно найти свидетельства далеко не спокойных отноше¬
ний между Тарквинием и римской знатью, в том числе, например, сопротивление,
какое римляне пытались оказать привлечению их к строительству Клоаки Макси¬
мы. Это, как уже говорилось, и привело Тарквиния к необходимости призыва на¬
емников, никак не связанных с существующей организацией куриатной армии.
Возникает представление, что в этой сцене изображается столкновение между
двумя отрядами наемников, один из которых защищал Гнея Тарквиния, а другой
нападал на него.
74Briquel, 1999, 195-203; Torelli, 2008, 35.
75 Radke, 1974, 48.
76 Правда, было высказано предположение, что это был все же именно знаменитый Камилл, ко¬
торый убил потомка Тарквиниев, живущего в Этрурии. Но ни о чем подобном нет никаких сведений
в античной традиции. Если рассматривать роспись как единое целое, то связь с братьями Вибенна
несомненна, а эти братья, как сейчас доказано, жили много раньше Камилла.
77 Рим, как и другие значительные центры Италии, был в то время «открытым городом»: Ampolo,
1999, 66, 72-73; Cornell, 2008, 260-261; Capogrossi Colognesi, 2009, 27-32.
288
Как уже говорилось, римская и этрусская версии противоположны. Тем не менее,
есть гипотетическая возможность совместить их. Так, было высказано мнение, что
вся история рождения и юности Сервия Туллия, как она изложена в римской тра¬
диции, в том числе и рассказ о его воспитании при дворе Тарквиния, является
сплошной выдумкой, а в реальности это был этрусский авантюрист Мастарна,
захвативший власть. Распространенные же в Риме рассказы должны закамуфлиро¬
вать этот факт78. Однако античные авторы слишком упорно настаивают на противо¬
положном, чтобы полностью эту традицию отвергать.
Согласно другой гипотезе, Мастарна — не собственное имя, а неправильно по¬
нятое римлянами этрусское название должности, равнозначное латинскому magis-
ter79. Поэтому в Мастарне видели главу отряда, который после смерти Целия
Вибенны возвратился в Рим и, захватив его, стал там править как царь Сервий
Туллий, каково и было, хотя и латинизированное, его собственное имя. Этрусское
название должности римляне восприняли как собственное имя, и поэтому могло
возникнуть представление об изменении им одного имени на другое80. Выдвига¬
ется также предположение, что Мастарна, ставший в Риме Сервием Туллием, был
супругом Гегании, а своих дочерей выдал замуж за сыновей Тарквиния, соединив¬
шись тем самым с родом Тарквиниев81. А. Момильяно справедливо возражает
против отождествления Сервия Туллия и Мастарны, указывая на то, что фигуры
первого, каким он предстает в традиции, и второго столь несхожи, что их необхо¬
димо рассматривать отдельно82.
Еще одна гипотеза внешне кажется противоположной, но, по сути, соответству¬
ет высказанной. Настоящим именем персонажа было, действительно, Сервий Тул¬
лий, но был он не царем, а командующим (magister populi или magister equitum.
Этруски восприняли его должность как собственное имя, которое по законам
этрусского языка превратилось в macstama83. Более сложным был вариант этой
гипотезы, согласно которому знатный римлянин Сервий Туллий (а это было его
подлинное имя) в период политического напряжения в Риме в последние годы
правления Тарквиния Древнего бежал из Рима в Этрурию, а затем с помощью от¬
ряда Авла Вибенны вернулся в Рим, захватил власть и стал там править, но не как
царь, а как магистер. Этруски, как и в первом варианте, восприняли название этой
должности как собственное имя, придав ему этрусский характер с суффиксом -па84.
Оба варианта этой гипотезы полностью противоречат и речи Клавдия, и изображе¬
нию на фреске, и политическому строю тогдашнего Рима, о котором этруски не
могли не иметь представления. Еще один вариант объяснения сводится к тому, что
78Briquel, 1998, 404; Aigner-Foredti, 2003, 127-129; Cairo, 2010, 78-83.
19Momigliano, 2008, 96; Laurendi, 2010, 137-138.
80Scullard, 1997, 91; Ziolkowski, 2000, 44-45; Cairo, 2010, 91. Была высказана и точка зрения,
согласно которой и речь Клавдия, и фреска из гробницы Франсуа отражают завоевание Рима этру¬
сками, в данном случае городом Вульчи: Alfoldy, 1963, 212-231.
81Cazanove, 1988, 631.
82 Momigliano, 2008, 96. Кроме того, очень важно, что подписи под фигурами, изображенными
на фреске из гробницы Франсуа, называют собственные имена персонажей, и было бы странно, если
бы единственным исключением оказался Мастарна.
83 Radke, 1974, 47; Martin, 1985, 13.
84 Pallottino, 1977, 217; Martinez-Pinna, 1982, 55-61; Maras, 2010, 193-194.
289
Сервий Туллий в качестве магистра так прославился своими военными подвига¬
ми, что этруски, забыв его собственное имя, его называли только по должности,
естественно, в этрусской форме слова85. Это предположение совершенно не учи¬
тывает фреску. Наконец, существует еще одна гипотеза. Родовое имя Туллий
могло быть латинизированным произношением этрусского Туние, и такое имя мог
носить этрусский царь латинского Корникула сыном которого и был Сервий Тул¬
лий, а личное имя царя Сервий — не что иное, как латинизированное Спурий,
многократно засвидетельствованное в Этрурии86. Эта гипотеза интересна и при¬
миряет обе версии, но не имеет никакого отношения ни к речи Клавдия, ни к фреске
в гробнице Франсуа.
Более вероятным представляется другое предположение.
Можно представить себе, что к концу тридцатисемилетнего царствования Тарк-
виния Древнего напряжение в Риме, как об этом говорилось, усилилось, и это,
наряду с чисто военными нуждами, заставило Тарквиния обратиться к этрусским
наемникам. В числе этих наемников был и уже ставший известным отряд братьев
Вибенна87, которым для размещения, а может быть, и для поселения был пред¬
ставлен холм, сравнительно недавно включенный в состав города88. Частично это
предположение подтверждает тот вариант традиции, который говорит о приглаше¬
нии Тарквинием Древним этрусского отряда Целия Вибенны и передаче ему для
поселения холма (Тас. Ann. IV, 65). Братья Вибенны происходили из Вульчи, а боль¬
шая часть этрусской керамики, найденной на берегу Тибра в районе Бычьего рын¬
ка, относилась к сосудам, изготовленным в этом городе89. Это может служить
косвенным доказательством присутствия этрусских кондотьеров из Вульчи в Риме.
Однако отряд Целия Вибенны перешел, по-видимому, на сторону противников
Тарквиния. Судя по сцене из «гробницы Франсуа», Целий Вибенна потерпел по¬
ражение и был арестован. Однако Мастарна, может быть, с группой других бойцов
сумел его освободить. Другая группа воинов братьев столкнулась с отрядом на¬
емников, защищавших царский дворец, и в результате этого нападения был убит
Гней Тарквиний, вероятнее всего, член царского дома90. Этот успех, однако, привел
к раздору между братьями, и Мастарна по приказу Целия убил Авла. Если верить
Клавдию, то Целий Вибенна был все же убит, а остатки его отряда перешли под
командованием Мастарны. Все эти события не могли пройти без отзвука в Риме,
и, воспользовавшись неизбежной суматохой, то ли пастухи, нанятые сыновьями
Анка Марция, то ли их клиенты убили царя. Может быть, предварительно было
даже объявлено о его свержении. Возможно, что в связи с этими беспорядками
85 Liou-Gille, 2004, 186.
86Laurendi, 2010, 139-140.
87Liou-Gille, 2004, 186-187; Di Fazio, 2013, 202-203; Letta. 2013, 107.
88 О том, что холм был предоставлен для поселения Целию Вибенне Тарквинием Древним пишет
Тацит (Ann. IV, 65, 1). Некоторые ученые полагают, что использование Клавдием глагола occupavit
свидетельствует о насильственном захвате холма Целием Вибенной: Cairo, 2010, 78. Но это противо¬
речит только что приведенному сообщению Тацита. Во времена Тарквиния холм отделялся от осталь¬
ной территории города болотистым ручьем: Ziolkowski, 2000, 33.
89 Champeaux, 1982,258.
90О том, что Гней не обязательно был царем: Momigliano, 2008,96. По мнению Л. Айгнер-Форести
(Aigner-Foresti, 2003, 126), Гней вообще мог быть незнатного происхождения.
290
появился вариант традиции, отраженный в сочинении «О знаменитых людях» (6, 9),
который разделил свержение Тарквиния и его убийство. В условиях неожиданно
наступившего безвластия Мастарна, под командованием которого оказался бое¬
способный отряд, захватил власть и провозгласил себя царем. Однако Танаквиль
сумела довольно быстро организовать контрпереворот, выдвинув на первый план
Сервия Туллия, объявленного регентом на время якобы выздоровления царя91.
Сервию Туллию и Танаквиль удалось привлечь на свою сторону значительные
массы народа, а также, может быть, сенат и жречество (по крайней мере, значи¬
тельную часть сенаторов и жрецов). Не получив религиозную санкцию и оказавшись
в изоляции, Мастарна был либо убит, либо изгнан92. А Сервий Туллий, укрепив
свою власть, после объявления о смерти Тарквиния открыто занял трон.
Даже если эта гипотеза окажется несостоятельной, нет никакого сомнения, что
приход к власти Сервия Туллия произошел с нарушением всех принятых норм93.
Можно, по-видимому, говорить, что в правление Тарквиния Древнего, при воцаре¬
нии которого были тоже нарушены некоторые нормы, царская власть настолько
укрепилась, что претендент на трон мог уже почти не считаться с обществом и его
институтами94. Римская традиция подчеркивает роль Танаквиль во всех этих со¬
бытиях. Это, как полагают, отражает роль женщин в этрусском обществе95. Для
нас сейчас важнее другой аспект: вопросы наследования власти решались не в
сенате (даже формально) и не на комициях (фактически), а в царской семье. Толь¬
ко укрепившись у власти, Сервий Туллий обратился, если верить римской традиции,
к народу, совершенно при этом игнорируя сенат. Этрусская версия еще больше
подчеркивает насильственность перехода власти в Риме. В любом случае государ¬
ственный переворот стал хорошим плацдармом для проведения Сервием Туллием
91 Если убитый Гией Тарквиний был, действительно, сыном убитого царя, то это еще лучше
объясняет, почему царственная вдова обратилась к Сервию Туллию.
92 Ливий (1,41, 7) говорил только о добровольном уходе в изгнание не сумевших захватить власть
сыновей Анка Марция. Дионисий (IV, 8, 1) отмечал изгнание Сервием Туллием сторонников этих
сыновей. Может быть, среди этих изгнанных были и воины Мастарны? Что касается отсутствия
Мастарны в списке римских царей, то было высказано предположение, что поскольку он не вписы¬
вался в ставший каноническим список семи царей, то был исключен из римской историографии:
Momigliano, 2008, 96.
93 Martinez-Pinna, 2008, 198.
94 Почти, потому что Сервию все же пришлось обратиться к куриатному собранию, чтобы лега¬
лизовать свой переворот. Без этого он представал бы недвусмысленным узурпатором, что могло
вызвать в дальнейшем различные ненужные осложнения. Поэтому официально роль народа в утверж¬
дении царя сохранилась.
95Мавлеев, 1981, 13; Briquel, 1999, 166-168; Becker, 1990, 33. Одно время была весьма распро¬
странена теория существования в Этрурии матриархата. Но в настоящее время она полностью
оставлена. Что касается Танаквиль, то она явно принадлежала к выдающимся женщинам, действо¬
вавшим в чрезвычайных условиях, что особенно проявилось во время эмиграции из родного города
и прибытия в Рим и при политическом кризисе, наступившим после убийства ее супруга: Briquel,
1998,398-399. Некоторые сравнительно недавние находки позволяют сомневаться в приниженности
и римских женщин в этот период. На одном из винных кувшинов прочитана надпись с пожеланием
здоровья некоей Тите, что позволяет говорить о присутствии римлянок на пирах, как это было и
у этрусков: Momigliano, 2008, 100, fig. 14. В свете этого становится более понятной роль женщин
в жизни архаического Рима, о чем сохранили некоторые известия античные авторы. В таком случае
и роль Танаквиль становится более понятной.
291
его знаменитых реформ. Этот переворот произошел в условиях смуты, вызванной
убийством царя и вмешательством в события этрусских наемников. В этом плане
он очень похож на обстоятельства установления тирании в Элладе96. Приход к вла¬
сти Сервия Туллия, таким образом, стал новым шагом в развитии римской государ¬
ственности. Саму фигуру Сервия Туллия М. Паллотгино охарактеризовал как ту¬
манную, но в то же время наполненную смыслом, фантастическую и одновременно
совершенно конкретную97. Недаром именно этот царь превратился в центральную
фигуру римской традиции относительно государственно-правовой истории Рима.
Тацит подчеркивал его роль законодателя. Даже при создании республиканского
режима после изгнания Тарквиниев «отцы-основатели» республики, по словам
Ливия, ссылались на записки Сервия Туллия.
ВНЕШНЯЯ ПОДИТИИКА
Сервий Туллий в целом продолжал внешнюю политику своего предшествен¬
ника, направленную на усиление Рима и его гегемонию в ближайшей округе98.
Однако в этой политике произошли некоторые изменения. Если Тарквиний актив¬
но воевал практически со всеми соседями, то Сервий сосредоточился на войнах
с этрусками. Первую войну с ними он, по словам Ливия (I, 42, 2), начал еще во
время своего официального якобы регентства с целью, как об этом уже говорилось,
укрепления своего положения. Она не могла быть той двадцатилетней войной,
о которой говорит Дионисий (IV, 27, 2-4). Эту последнюю надо, видимо, вписать
в общий контекст международных отношений, сложившихся в регионе Тиррен¬
ского моря.
Уже упоминалось, что еще Тарквиний Древний установил дружеские отношения
с фокейцами, основавшими Массалию. Вскоре после основания Массалии его
жители вступили в борьбу с карфагенянами (Thuc. 1,18,6; Paus. X, 8,6; lust. XLIII,
5, 2). Римляне явно не вмешивались в эту борьбу. Но в середине VI в. положение
изменилось. Приблизительно в 60-х гг. этого века фокейцы основали Алалию на
Корсике (Her. I, 165). После того как в 546 г. персы захватили Фокею и значитель¬
ная часть ее жителей переселилась на Запад, в том числе и в Алалию, в результате
чего город, хотя численность его населения была не особенно большой (едва ли
больше 1400 семей99), превратился в значительный центр, что привело к ради¬
кальному изменению соотношения сил в регионе. Это не устраивало конкурентов
фокейцев, и в результате возникла антифокейская этрусско-карфагенская коалиция
(Her. I, 166). По словам Аристотеля (Pol. Ill, 5, 10), между карфагенянами и этру¬
сками существовали различного типа договоры, в том числе и письменные согла-
96Ср.: Фролов, 1988, 158-160.
97 Pallottino, 1977,217.
98 Надо сказать, что, по-видимому, внутриполитическая деятельность Сервия Туллия произвела
столь огромное впечатление на потомков, что о его войнах они сохранили только самое общее вос¬
поминание: Hoffmann, 1939, 808. В связи с этим можно отметить, что Флор (I, 6), рассказывая
о Сервии Туллии, вообще ни о каких войнах не упоминает, а говорит только о его преобразованиях.
"Bemardini, 2001, 139.
292
шения о военном союзе. Когда эти урасрт были заключены, философ не уточняет,
но они явно уже существовали во второй половине VI в.100
Ни Геродот, ни Аристотель не уточняют, с каким конкретно этрусским городом
заключили военный союз карфагеняне, но из рассказа Геродота (I, 167) о последу¬
ющих событиях видно, что видную роль в упомянутой коалиции играл Цере101.
Этот город был значительным политическим и экономическим центром, поддер¬
живавшим активные связи и с греками (но, как кажется, не фокейцами), и с карфа¬
генянами. Вероятно, что участниками этой коалиции были, по крайней мере,
другие южноэтрусские города — Тарквинии и Вейи, с которыми, как будет сказа¬
но немного ниже, воевал Сервий Туллий. Однако в решающем морском сражении
у берегов Корсики (по-видимому, между 540 и 535 г.) в составе союзного флота
явно были только церетанские корабли102. Сражение, как известно, закончилось
«кадмейской победой» фокейцев: они разбили союзников, но понесли такой урон,
что были вынуждены покинуть Корсику (Her. I, 166-167). Эта битва была лишь
эпизодом общей войны между фокейцами, с одной стороны, и карфагенянами и
частью, по крайней мере, этрусков, — с другой103. В середине VI в. в Тирренском
море возник мощный узел противоречий, развязать который могло только открытое
военное столкновение. В основании Алалии какое-то участие, возможно, приняли
и массалиоты104, которые со времени Тарквиния Древнего, если и не были союз¬
никами римлян, то все же находились с ними в дружеских отношениях.
С этой войной, видимо, была связана и война Сервия Туллия. Автор сочинения
«О знаменитых мужах» (76 6) говорил, что Сервий Туллий часто (saepe) побеждал
этрусков. Валерий Максим (III, 4,3) упоминает о его трех триумфах. Три триумфа
Сервия Туллия упоминают и Триумфальные фасты. Правда, эти сведения ставятся
под сомнение105, но сами войны, несомненно, имели место106. Авторы всех этих
сведений не уточняют, с какими этрусками столь успешно воевал Сервий Туллий.
В отличие от них, Орозий (II, 4, 11) называет вейентов. Он не сообщает ни о каких
подробностях, только упоминает, что, несмотря на победы римского царя, укроще¬
ны вейенты так и не были (пес domitos). Более подробно о войне Сервия Туллия
с этрусками говорит Дионисий (IV, 27, 1-4). По его словам, инициаторами войны
были вейенты (и в этом его сведения совпадают с сообщением Орозия), но затем
к Вейям присоединились Цере и Тарквинии. Эта война, как подчеркивает автор,
"“Залесский, 1962, 523.
101 Morel, 2006а, 1730.
102 По словам Геродота (I, 166), в объединенной эскадре было по 60 карфагенских и этрусских
кораблей: что, по-видимому, соответствовало обычной практике именно финикийцев (Rebuffat, 1976,
74). С другой стороны, этрусские города выступали самостоятельно и едва ли когда-либо составляли
объединенный флот. Поэтому представляется, что в случае участия в экспедиции не только Цере, но
и других городов численность этрусских кораблей превосходила бы отмеченное Геродотом число.
Вполне возможно, что это было не в интересах карфагенян. Равенство числа кораблей должно было
подчеркнуть равенство союзников и не дать ни одному из них чрезмерного преимущества в случае
победы.
103 Подробнее: Циркин, 2017, 170-183.
104 Morel, 2006а, 1742.
105 Hoffmann, 1939, 808.
106Об историчности этой войны еще в 30-е гг. XX в. писал Э. Чачери: Ciaceri, 1937,254, 268-269.
293
была очень трудной, она продолжалась беспрерывно двадцать лет, и в ходе ее царь
трижды праздновал триумфы. Разбитые этруски, по словам Дионисия, сами запро¬
сили мира, и якобы все двенадцать городов Этрурии признали верховенство Рима.
При этом он отнял у трех городов, с которыми воевал, землю для распределения
ее между римлянами, недавно получившими гражданство (Dion. Hal. IV, 27, 6).
Возможно, этот конец войны был оформлен договором, который позже возобновил
его преемник (Liv. I, 55, 1). Оставив в стороне упоминания бесконечных побед
и сообщение о конфискации земли, обратим внимание на другие аспекты событий,
как они изложены Дионисием.
Автор делает инициатором этой войны Вейи. Соседний этрусский город по¬
стоянно находился в конфронтации с Римом. Смерть Тарквиния и непростое внут¬
реннее положение в Риме в связи с приходом к власти Сервия Туллия, к которому
значительная часть римской аристократии отнеслась враждебно, показались этру¬
скам благоприятным моментом для начала войны. Эту войну Дионисий никак не
датирует, но гибель Сервия Туллия он относит к четвертому году 61-й Олимпиады,
т. е. приблизительно к 534 г. (IV, 41, 1). Война, конечно, завершилась несколько
раньше. Таким образом, она хронологически совпадает с войной между этрусками
и фокейцами. И противниками Рима оказываются те же этруски, которые воевали
с алалийцами.
Вейи не были морским городом, так что их неучастие в морском сражении
вполне понятно. Сложнее обстоит дело с Тарквиниями. Этот город был тесно свя¬
зан с морем и заморской торговлей, поддерживая активные связи с греческим ми¬
ром107. Тарквинийская гавань Грависка стала одним из важнейших центров связи
этрусков с Элладой, и само процветание Тарквиний в большой мере определялось
активностью этой гавани, в которой, как уже говорилось, существовал эллинский
эмпорий. Вполне возможно, что Алалия, расположенная почти напротив Грависки,
превратилась в конкурента Грависки. Еще, может быть, важнее было то, что ала-
лийское пиратство нарушало существующие коммерческие коммуникации и этим
наносило урон прибылям, получаемым Тарквиниями из гравискского эмпория108.
Поэтому Тарквинии едва ли могли остаться в стороне от событий, происходивших
в Тирренском море. Можно предположить, что против непосредственного участия
тарквинийской эскадры в морской войне выступили карфагеняне, не желавшие
слишком большого усиления своих этрусских союзников-конкурентов в случае
победы. Ливий (IV, 61, 11) упоминает о разрушении римскими царями города Ар-
тены, принадлежавшего церетанам. Если это сообщение относится к той же войне,
о какой пишет Дионисий, а это очень вероятно, то ясно, что Цере играл в войне
с Римом значительную роль. Эти совпадения едва ли могут быть случайными.
Может быть, Рим имел и непосредственные интересы на Корсике, в том числе
в Алалии. В этом городе уже через много лет после оставления его греками был
найден килик с этрусской надписью klavtie — этрускизированным именем Клав¬
дия109. Это свидетельствует о связи одного из виднейших римских родов с остро-
107 Morel, 2008,493.
108 О пиратстве как серьезной помехе для нормальной деятельности эмпория: Ampolo, 1994а, 33.
109ТогеШ, 1997, 253-254; Forsythe, 2005, 161.
294
вом. У Феофраста (Hist, plant. V, 8,2) сохранилось странное сообщение о попытке
римлян основать город на Корсике. По словам Феофраста, они от этой попытки
отказались из-за слишком больших деревьев, растущих на острове, которые гро¬
зили сломать их мачты. Видимо и до греков дошли какие-то смутные и явно ис¬
каженные сведения об интересе, проявленном римлянами к Корсике. Возможно,
связи Рима с Корсикой восходили к временам Сервия Туллия110.
Рим, по-видимому, уже имел какие-то интересы на море. Вдоль Тирренского
побережья шел важный торговый путь, и Рим явно был заинтересован в этом пути.
Однако выступать соперником Карфагена в этом плане он едва ли еще мог. Поэто¬
му римляне развернули наступление на суше. Правда, античные авторы сообщают,
что инициаторами войны выступали сами этруски, а именно вейенты, а уже затем
в войну втянулись церетаны и тарквинийцы. Если события разворачивались имен¬
но так, то вступление в войну приморских городов можно объяснить стремлением
обезопасить себя от угрозы с суши во время войны с греками на море. Вейи же,
воспользовавшись сложившейся ситуацией, попытались нанести удар по своим
давнишним соперникам в нижнем течении Тибра. Следует обратить внимание на
слова Орозия, что вейенты, хоть и были побеждены, но укрощены не были (пес
domitos). Конечно, Орозий — очень поздний автор, но он активно использовал
более ранние источники, в том числе и недошедшие до нас, как, например, труд
Трога111. Это его утверждение не совпадает с восторженным сообщением Диони¬
сия, что после побед Сервия все двенадцать городов Этрурии признали первенство
Рима. Видимо, результаты этих побед были более скромными, чем это позже от¬
ложилось в памяти римлян. Но присоединение к римским владениям некоторых
земель, отнятых у этрусков, нужно признать историческим фактом. Такими земля¬
ми, скорее всего, были так называемые Семь пагов. После поражения от Порсенны
уже после свержения Тарквиниев римляне были вынуждены отдать этрускам эту
территорию (Dion. Hal V, 31, 4; 65, 3). Плутарх (Rom. 25) приписывает присоеди¬
нение Семи пагов Ромулу. Не входя сейчас в споры о наличии или отсутствии
исторической основы в рассказах о первом римском царе, надо отметить, что в
любом случае о захвате римлянами части вейентской территории в середине VIII в.
не может быть речи. Самый подходящий период присоединения Семи пагов —
война Сервия Туллия с этрусками, в том числе с вейентами.
С союзом с фокейцами, несомненно, связана постройка Сервием Туллием в Риме
(точнее на Авентине, официально находившемся вне городской черты) храма Диа¬
ны, причем статуя богини были создана по образцу такой же статуи Артемиды
Эфесской (Liv. I, 45, 2; Dion. Hal. IV, 26, 4; Strabo IV, 1, 5; De vir. ill. 7, 9)112. Пред¬
полагают даже, что статуя Дианы было привезена в Рим фокейцами113. Оставив
в стороне вопрос о возможности непосредственных связей тогдашнего Рима с Ма¬
лой Азией114, надо отметить, что хорошо известно о роли жречества Артемиды
110Ampolo, 1981,315.
“‘Тюленев, 2004, 13-14.
112 О других важных аспектах создания этого храма речь пойдет несколько позже.
M3Turcan, 2000, 668.
114 Считается, что известие об эфесском храме могли принести в Рим либо массалиоты, либо
еще раньше фокейцы во время своей колониальной экспедиции во времена Тарквиния Древнего;
295
в основании Массалии и о создании массалиотами статуи той же богини по об¬
разцу эфесского изображения (Strabo IV, 1, 4)115. В Риме, особенно на Авентине,
найдено несколько статуэток Артемиды-Дианы, воспроизводивших эфесский
оригинал статуи богини с многими грудями116. Все они относятся уже к импера¬
торскому времени, но воспроизводят явно древний оригинал117. Таким образом,
создание святилища Дианы, которая, по-видимому, уже в это время отождествлялась
или, может быть, начала отождествляться с Артемидой, и установка в нем статуи,
подражающей массалиотско-эфесскому изображению, должны были и в религи¬
озном плане сблизить Рим с фокейскими городами Западного Средиземноморья,
закрепив тем самым политические связи.
Таким образом, Рим времени Сервия Туллия оказался втянутым в сеть сложных
международных отношений, сложившуюся приблизительно в середине VI в. Он
явно играл в этой сети самостоятельную роль, но была ли эта роль ведущей —
сомнительно. В ходе войны решался вопрос о разделении сфер влияния в Западном
Средиземноморье вообще и в Тирренском море в частности, и решению вопроса
весьма способствовала битва при Алалии118.
Дионисий, восторгаясь победами римского царя, отмечает трудность и чрезвы¬
чайную продолжительность этой войны. Может быть, это обстоятельство застави¬
ло Сервия Туллия на «другом фронте», в Лации, применить другую тактику, чем
его предшественник. Ни один античный автор не говорил о войнах Сервия Туллия
с латинами. В отношениях с ними он предпочитал личные связи с главами общин.
Ливий (I, 45, 2) пишет, что Сервий целенаправленно (de industria) устанавливал
связи гостеприимства и дружбы (hospitia amitiasque) с латинскими лидерами (pro-
ceres Latinorum). Историк подчеркивает, что эти связи были не только личными,
но и общественными (publice privatimque). Из этих слов видно, что римский царь
стремился использовать самые разные способы для привлечения латинских общин.
При этом никаких официальных договоров (foedera) не заключалось. На эту ста¬
дию дипломатической истории Рим перешел лишь позже. Речь шла, несомненно,
о hospitium publicum, накладывающим определенные обязательства на обе сторо¬
ны119. Более неопределенной была «дружба», хотя она тоже предусматривала за¬
щиту взаимных интересов120. Использовал Сервий Туллий и религиозный фактор.
Теперь надо вернуться к храму Дианы, созданному Сервием Туллием. Ливий
(1,45,2-3) рассказывает, что Сервий Туллий, созвав представителей всех латинских
народов, добился совместного сооружения этого храма на Авентине, что стало
признанием Рима главой Латинского союза. При этом, по словам Ливия, образцом
во всяком случае, существование эфесского храма вполне могло быть известно и римлянам, и осталь¬
ным латинам: Ogilvie, 1970, 181-183.
115 Clavel-Leveque, 1977, 11.
116Turcan, 2000, 657-669.
117 Это не обязательно означает, что эти фигурки воспроизводят именно ту статую, которая была
поставлена на Авентине во времена Сервия Туллия. Вполне возможно, что художники позднего
времени лишь считали, что они воспроизводят эту статую. Но и в этом случае ясно, что традиция
о воспроизводстве в Риме эфесского оригинала укоренилась в римской среде.
118 НиВ, 1990, 31-35; Bemardini, 2001, 157-158.
119 Humbert, 1978, 140.
120О понятии amicitia в отношениях Рима с другими общинами см.: Утченко, 1965, 205.
2%
для него служил храм Артемиды Эфесской, который тоже якобы возвели сооб¬
ща все эллинские государства Азии. Дионисий (IV, 25-26) пишет фактически
то же самое, разбавляя свой рассказ различными мало достоверными подроб¬
ностями121. Оба автора ссылаются на пример святилища Артемиды Эфесской,
вокруг которого якобы создался религиозно-политический союз. Это святилище
действительно было очень древним, и его создание восходило ко времени пере¬
селения ионийцев в Малую Азию в XI в.122 Под влиянием, по-видимому, ита¬
лийских греков местные народы уже начали отождествлять с Артемидой свою
Диану123.
Диана была одной из древнейших италийских, может быть, даже еще индо¬
европейских, богинь, являясь, в частности, богиней луны или, вероятнее, лунного
света124. Поэтому неслучайно круглое озеро Неми (lacus Nemorensis) воспринима¬
лось как «зеркало Дианы» (Serv. Aen. VII, 515)125. Невдалеке от этого озера между
Неми и Арицией находилась священная роща Дианы, являвшаяся одним из рели¬
гиозных центров Латинского союза. В этих условиях совершенно ясно, что созда¬
ние святилища Дианы Авентинской преследовало политическую цель. Об этом
прямо говорили и Ливий, и Дионисий. Еще раньше Варрон (de 1. L. V, 43) писал
о храме Дианы как об общем для латинов. Решение о создании общего святилища
Дианы на Авентине было, по словам Дионисия (IV, 26, 5), увековечено бронзовой
стелой с перечнем участников собрания и списком городов, учредивших это свя¬
тилище, и эта стела существовала еще во времена самого Дионисия. Отрывок из
надписи приводит Фест (164 L), и язык этого отрывка показывает глубокую древ¬
ность самой надписи126. Речь, вероятнее всего, все же шла не столько о подлинном
храме, сколько об алтаре в священной роще на вершине Авентина127. Это роднит
авенитинский культ с арицинским. О родстве и в то же время явно противостоянии
двух святилищ Дианы говорит и то, что культовые праздники отмечались в один и
тот же день — августовские иды, т. е. 13 августа128. Еще один аспект роднит авен-
тинское и арицинское святилища. «День рождения» храма являлся в то же время
праздником рабов — servorum dies (Fest. 467L). По Плутарху (Plut. Qaest. Rom. 100),
этот день совпадал с днем рождения самого Сервия Туллия, и якобы поэтому рабы
в память о рабском происхождении царя тогда отдыхали. Установленная Плутархом
связь могла быть ошибочной129, но определенные взаимоотношения святилища
с рабами явно имели место. Что касается Дианы Арицинской, то Страбон (V, 3,12)
121 Едва ли можно серьезно воспринимать рассуждения, вложенные автором в уста Сервия Туллия,
о деяниях древних царей, вавилонской стене и египетских пирамидах.
122 Лаптева, 2009, 156. Знаменитый храм, естественно, был построен гораздо позже: там же, 345.
123 Возможно, конечно, и влияние этрусков, которые, может быть, частично отождествляли Арте¬
миду с богиней Тийур, в которой тоже видят Диану. Но обычным для этрусков было восприятие
эллинской богини под ее собственным и лишь слегка этрускизированным именем Аритими: Fusco,
2009а, 479-480.
124 Boel-Janssen, 1993,417-418.
125 Latte, 1960, 169.
126Zevi, 1995,127.
127 Eisenhut, 1978b, 1510.
128 Wissowa, 1905, 333.
129Cp.: Hoffmasnn, 1939, 815.
297
пишет, что жрецом этой богини мог быть только беглый раб, убивший в поединке
своего предшественника. При этом сам жрец носил титул царя — rex Nemorensis
(Suet. Calig. 35, 3). Таким образом, оба культа оказывались связанными с рабами.
Все же о полном сходстве двух святилищ говорить, видимо, нельзя. Уже упо¬
миналось, что в авентинском святилище стояла статуя богини, созданная в под¬
ражание массалиотскому ксоанону130. А это, естественно, подразумевает суще¬
ствование хотя бы небольшой часовни, в которой эта статуя находилась131.
Поэтому едва ли можно считать авентинское святилище лишь филиалом арицин-
ского132. Возможно, новый по сравнению с привычным вид святилища богини
выражал стремление Сервия Туллия подчеркнуть новый характер союза, основан¬
ного теперь на первенстве Рима133.
Место для создания нового святилища была выбрано неслучайно. Много поз¬
же, в 456 г., народный трибун Л. Ицилий внес законопроект о наделении плебеев
землей на Авентине (Liv. Ill, 31, l134; Dion. Hal. X, 32, 2-3). Дионисий приводит
доводы трибуна; по его словам, плебеи не могут получить участки в пределах го¬
рода, где находятся имения патрициев, и поэтому им, чтобы они более не бунтова¬
ли, надо безвозмездно передать участки на Авентине. Таким образом, даже в сере¬
дине V в. этот холм все еще официально располагался вне померия. Тем более это
действенно для предыдущего столетия. Возможно, что Авентин уже тогда стал
основным (или одним из основных) пристанищем пришлого населения, не имев¬
шего возможности поселиться в пределах городской черты, ибо там земли принад¬
лежали патрициям135. Поскольку Рим издавна притягивал к себе переселенцев из
различных, хотя и относительно близких, районов Италии, то вполне естественно,
что среди людей, поселившихся там, имелось какое-то количество латинов. Нахож¬
дение Авентина как бы на границе между Римом и окружающей территорией пол¬
ностью отвечало условиям существования федеральных святилищ как в Этрурии,
так и в Нации, которые располагались на нейтральной территории между владе¬
ниями различных общин136. Создание на таком холме союзного святилища могло
отвечать интересам этого населения. Располагая федеральное святилище вне офи¬
циальной городской черты, хотя и на территории ager Romanus, Сервий Туллий
делал приемлемым его признание другими общинами Нация. Это признание озна¬
чало и признание (по крайней мере, частичное) политической гегемонии Рима
в Нации или его значительной части. Решение созванного римским царем собра¬
ния лидеров латинских общин было зафиксировано специальной надписью, вы¬
резанной на бронзовой стеле, которая, по словам Дионисия (IV, 26, 5), существо¬
вала еще в его время.
130 Более поздние изображения этой статуи показывают, что по своему стилю сама статуя должна
была относиться к VI в.: Boatwright, Gargola, Talbert, 2004, 47.
|3' Zevi, 1995, 136.
132 Wissowa, 1902, 34-35.
133 Cp.: Last, 1945. Vol. 35. P. 42; Pesando, 1994, 101.
134 В данном месте Ливий не называет автора законопроекта, но дальше (32. 7) говорит об этом
законе как о законе Ицилия (lex Icilia).
135 Ogilvie, 1970, 446-447.
136Dowden, 2000, 279.
298
Все эти данные говорят в пользу традиции об успехе Сервия Туллия в его по¬
пытке с помощью заключения соглашений о «гостеприимстве» и о «дружбе»
и создания авентинского святилища заставить другие латинские общины признать
римскую гегемонию. Фактически создавался новый союз, возглавляемый Римом137.
Если верить Дионисию, то Сервий даже составил законы, регулирующие отноше¬
ния между общинами, входившими в этот союз (xong vopouq cruveypaye тац noted
7tp6<; oXkr\'kaq). Создавалось, по-видимому, общее собрание, решавшее, в том числе,
и различные юридические проблемы, возникавшие во взаимоотношениях латинских
городов, включая Рим138. Вероятно, это стало первым институтом, регулирующим
не религиозные, а политические и юридические взаимоотношения городов Нация139.
Правда, признание римской гегемонии оказалось временным, и позже его преем¬
нику придется много воевать с теми же латинами140. Но это может объясняться
изменением политической ситуации после смерти Сервия Туллия.
Таким образом, итогом внешней политики Сервия Туллия стало укрепление
положения Рима в Нации и Южной Этрурии. Успехи царя были, пожалуй, более
скромными, чем это изображает традиция, но само наличие этих успехов было,
по-видимому, реальностью.
ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА
Как уже говорилось, в античной историографии внешняя политика Сервия
Туллия оказалась сравнительно малозначимой на фоне его активной внутриполи¬
тической активности. Однако в реальности эти две стороны деятельности царя
были во многом связаны друг с другом. В результате активной внешней политики
Тарквиния Древнего и самого Сервия Туллия Рим превратился в мощную регио¬
нальную державу. Территория римского государства была самой значительной в
Лации141. Это принесло в Город значительные богатства. Успешные войны и свя¬
занный с ними приток богатств, естественно, повлияли на социальную структуру
римского общества. По существу именно в это время возникает собственно сельская
округа Рима. В середине VI в. произошел качественный скачок в развитии сельской
частной собственности, выходящей за рамки ager publicus и несовпадающей с
фамильно-родовой. Раскопки в непосредственном окружении Рима показали су¬
ществование крестьянских хозяйств («ферм») двух видов. Первый — совсем не¬
большие хозяйства, владельцы которых жили в домах площадью не более 50 кв. м,
состоявших из двух-трех комнат. Второй — более обширные, собственники которых
обитали в жилищах площадью до 300 кв. м, а сами дома имели до десяти комнат142.
l37Dubourdieux, 1989, 241-242.
|38Кофанов, 2012. Вып. 2. С. 170-172.
139 Ср.: Eckstein, 2006, 120. По мнению исследователя, существующая Латинская лига являлась
лишь выражением этнической и религиозной солидарности латинов, но не межгосударственным (или
межгородским) политическим институтом.
140 Ziolkowski, 2000, 40.
141 Ziolkowski, 2000, 66; Cifani, 2013, 7.
142 Cifani, 2002, 253-254; Cifani, 2009, 314-316; Volpe, 2014, 189; Marcelli, Musti, 2015, 329.
299
Может быть, уже тогда появились богатые жилища в самом Риме, как обширные
дома на северном склоне Палатина143. Они относятся уже к концу века, но не ис¬
ключено существование подобных домов и в более ранее время. Это свидетель¬
ствует о растущей имущественной и социальной дифференциации римского
общества. Именно в это время обустраивается portus Tiberinus. Там создается
система плотин, и сам порт принимает форму полукруглого бассейна144. Это ясно
говорит о превращении Рима в значительный торговый центр. Соответственно
со всем этим возрастает роль «среднего класса», который в значительной степе¬
ни включал в себя людей, не входящих ни в родо-фамильные, ни в трибо-кури-
атные структуры. Внутренняя политика Сервия Туллия в огромной степени
учитывала (даже если сам царь этого не сознавал) новые социально-экономиче¬
ские реалии.
Сервий Туллий пришел к власти как продолжатель Тарквиния и, если верить
римской традиции, покровитель и защитник его семьи. И он действительно в зна¬
чительной степени продолжал политику своего предшественника. Сервий про¬
должил строительную деятельность Тарквиния. Уже, по-видимому, в самом на¬
чале его правления пожар уничтожил комиций, и Сервий Туллий восстановил его,
явно продолжая дело своего предшественника145. По-видимому, в это же время
было перестроено здание Регии, пышно украшенное терракотами, показывающи¬
ми ясно этрусское и греческое влияние146. Но если Тарквиний уделял основное
внимание формированию сакрально-политического центра Рима, то Сервий рас¬
ширил саму территорию города. Он присоединил к нему новые холмы. В этом
согласны все античные авторы, упоминавшие этот акт Сервия Туллия. Однако в
конкретике данного деяния имеются расхождения. Ливий (I, 44, 3) называет Кви-
ринал и Виминал, но прибавляет к ним расширение Эсквилин (Esquiliae)147. Дио¬
нисий (IV, 13, 2), опуская Квиринал, говорит о Виминале и Эсквилине. Наконец,
Евтропий (I, 7) и Псевдо-Аврелий Виктор (7, 6) упоминают все эти три холма.
Видимо, детали этого деяния исчезли из памяти, но убеждение, что столь значи¬
тельное расширение городской территории было произведено Сервием Туллием,
сохранилось. Если следовать буквально Ливию, то часть Эсквилина уже входила
в городскую черту, и Сервий только увеличил эту часть, может быть, за счет всего
холма148. Квиринал и Виминал были заселены еще до Сервия. Так, на Квиринале
следы поселения прослеживаются вплоть до IX в.149 Традиция связывает эти по¬
селения с сабинами150. На Эсквилине следы жилищ пока не обнаружены, но об¬
ширные некрополи, возникшие не позже VIII в., говорят о наличии здесь и какого-
143 Cornell, 2014, 17.
,44Pavolini, 2014,166.
145 Humm, 1999, 644.
146 Pallottino, 1977, 221.
147 Римляне постоянно называли этот холм во множественном числе, что, может быть, связано
с тем, что в реальности это было объединение двух холмов — Оппия и Циспия: Grofi, 1978b, 374.
В отечественной литературе принято этот холм называть в единственном числе — Эсквилин, как
и другие римские холмы.
l48Ogilvie, 1970, 179.
l49Ziolkowski, 2000, 13; Torelli, 2008, 38.
150 Santoro, 1995, 33-34.
300
то поселения151. Трудно себе представить, что между все растущим Римом и этими
поселениями не существовало особых связей. Вполне возможно, что включение
этих холмов в состав города стал официальным оформлением уже существующей
ситуации152. В результате Рим превратился в самый большой город региона. Его
площадь составила 427 га, в то время как поверхность самого большого этрусско¬
го города Вей равнялась 190 га, а самого крупного латинского (Ардеи) — 85 га153.
С расширением города связано проведение нового померия и сооружение го¬
родской стены. Создание померия — священной границы города — было первым
актом самого создания Рима. Его плугом, запряженным быком и коровой, провел
сам Ромул, прежде чем приступить к сооружению городской стены (Plut. Rom. 11).
Как говорилось в свое время, не исключено, что к этой стене имеют отношение
археологические следы, обнаруженные на склоне Палатина и датируемые при¬
близительно 730-720 гг. Официальное расширение города потребовало, естествен¬
но, и проведения новой городской черты. При проведении первой черты Ромул, как
подчеркивает Плутарх, следовал этрусским обрядам. Ливий (1,44,4) также ссыла¬
ется на этрусков, говоря, что они птицегаданиями освящали пространство по обе
стороны стены, что собственно и составляло померий. Такие же обряды были,
несомненно, совершены и в этот раз. Ливий, правда, об этом молчит, но Дионисий
(IV, 13, 3) о совершении различных церемоний, включая ауспиции, говорит опре¬
деленно. По Тациту (Ann. XII, 23), право на проведение новой городской черты
получали те, кто увеличил размеры римского государства. Видимо, победы над
этрусками и приобретение Римом гегемонии в Латинском союзе стали основанием
(по крайней мере, формальным) проведения Сервием Туллием этого акта.
Новые границы Рима были защищены стеной154. Подготовку к постройке стены
начал еще Тарквиний, но он едва ли успел приступить к самим работам. Следовал
ли Сервий Туллий полностью планам Тарквиния, сказать трудно. Но если учесть,
что стена должна была защищать город, занимающий теперь официально большее
пространство, чем это было при Тарквинии, то можно, вероятно, говорить, что и
стена должна была пройти иначе, чем это планировалось ранее. Очень возможно,
что сначала Сервий защитил стеной Квиринал. Тщательное исследование найден¬
ных археологических материалов показало, что стена, защищавшая Квиринал, была
построена около 575 г., т. е. в самом начале правления Сервия Туллия155.
Разумеется, это не была первая стена города. По Дионисию (III, 45, 1), стену
построил Анк Марций. Археологи, как было только что сказано, нашли остатки и
более ранних стен156. Но стена Сервия на несколько веков определила официальные
границы Рима. Юрист I в. П. Алфен Вар определял Рим как город, который окружен
стеной: Urbs est Roma, quae muro cingeretur (Dig. 50.16. 87). Сама стена, по-видимому,
151 Маяк, 1983, 204; Momigliano, 2008, 68; Boatwright, Gargola, Talbert, 2004, 34.
152 Ogilvie, 1978, 178-179.
l53Ziolkowski, 2000, 32; Nijboer, 2018, 118-120.
154 Хотя время от времени еще вспыхивают дебаты по поводу достоверности приписывания по¬
стройки этой стены Сервию Туллию, тщательные исследования относительно недавнего времени
показали полную достоверность этого: Cifani, 2014, 17; Ziolkowski, 2016, 166-170.
l5SNijboer, 2018, 115-118.
156 Ogilvie, 1970, 179; Ziolkowski, 2000, 18.
301
представляла собой земляной вал высотой в 5-6 м, но перед ним имелась и камен¬
ная стена из туфа157. Постройка стены имела не только чисто оборонительное
значение. Ее созданием фактически завершилось формирование Рима как города.
Отныне вся территория римского государства делилась принципиально на две
части — Город (Urbs) в рамках священного померия и сам являющийся священным
пространством158 и ager Romanus — «римское поле», находившееся за пределами
городской стены159. Различие между собственно городом и окружающей террито¬
рией возникло еще раньше. Тацит (Ann. XII, 24) пишет, что границы города были
обозначены еще Ромулом. Однако постройка стены окончательно отделила Urbs
от ager Romanus. С этого времени, говоря о Городе с большой буквы, подразуме¬
вался только Рим. Недаром Дионисий (IV, 13, 3) ясно различает собственно город
за стеной и многочисленные и обширные пригороды (xcopla). Отныне Город ока¬
зался запретным для присутствия там армии (кроме триумфального шествия), и все
военные действия отныне!можно было вести только за его пределами160. Священные
размеры Города, установленные Сервием Туллием, оставались неизменными,
по крайней мере, до времени Суллы.
Характерно, что вне померия осталось Марсово поле161, на котором располагались
земельные владения самого царя и некоторых представителей знати и издавна со¬
биралась армия162. Очень важным было то, что на померии кончались властные
полномочия (auspicia) города и его властей (Varro de 1. L. V, 143). Следовательно,
там царь и как собственник, и как главнокомандующий мог действовать бескон¬
трольно. С другой стороны, это поле находилось в непосредственной близости от
города, и царь мог в любое время использовать его как плацдарм для вмешательства
в случае необходимости в городские дела. На этом поле стало собираться центури-
атное собрание, введенное Сервием Туллием, как об этом будет позже говориться.
Иначе Сервий Туллий поступил с Эсквилином. Эсквилин, как уже говорилось,
был заселен, вероятно, с VIII в., но все же застроен был еще мало. Там находились
различные рощи, упоминаемые, в частности, Варроном (de 1. L. V, 49-50)163. По од¬
ному варианту традиции, на этом холме располагались царские караулы (excubiae);
другой вариант приписывает начало обработки земли на нем Сервию Туллию
(Varro de 1. L. V, 49). О нахождении царских караулов на Эсквилине говорит и
Овидий (Fasti III, 245-246). Само название холма, явно связанное с глаголом ех-
colo, показывает, что он находился вне (ех) города164. В этом плане его вполне
можно было сравнить с Марсовым полем. Однако Сервий предпочел включить
Эсквилин в город. Здесь он построил себе дворец (Liv. I, 44, 3; Dion. Hal. IV, 13,
157 Aigner-Foresti, 2003, 78; Momigliano, 2008, 80. Стена несколько раз перестраивалась, но архе¬
ологи обнаружили и ее части, восходящие к VI B.:Cifani, 1998, 380—381; Cifani, 2012а, 81-83; Goodman,
2007, 42.
158Коптев, 2011,42-53.
159 Goodman, 2007, 42^43.
160Magdelain, 1995, 13.
161 Это название возникло позже, после изгнания царя, но поскольку оно уже привычно, есть
смысл его применять и в рассказах о царской эпохе.
162 Мельничук, 2012, 4—8.
163 Hulsen, 1907, 681.
164Hiilsen, 1907, 681; Ogilvie, 1970, 179.
302
2)165. Здесь же были построены также жилища и святилища, остатки которых об¬
наружили археологи166. По словам Ливия, царь построил дворец, чтобы внушить
большее уважение к новому району города. Но гораздо, по-видимому, важнее было
другое. Дионисий говорит, что Сервий Туллий после присоединения Эсквилина к
Риму распределил на нем участки для бездомных граждан. Таким образом, царский
дворец оказывался в районе, где влияние знати было минимальным и где в бли¬
жайшей округе располагались участки людей, в известной степени зависимых от
царя. Здесь же в республиканскую эпоху располагались керамические мастерские167.
Вполне возможно, что они находились на Эсквилине уже в царское время. В таком
случае окружение царского жилища оказывалось ремесленным, что вполне соот¬
ветствует направлению политики Сервия. Дионисий (IV, 8-12, 23) подробно рас¬
сказывает о недовольстве патрициев, об их попытках лишить Сервия власти. Все
эти подробности едва ли надо признать историческими, но весь рассказ явно пере¬
дает атмосферу недовольства Сервием старинной знати. Включая Эсквилин в
рамки померия, строя на нем свое жилище и заселяя холм связанными с ним людь¬
ми, Сервий Туллий создавал свою опору внутри города. Надо иметь в виду и са¬
кральное значение Эсквилина. По словам Варрона (de 1. L. V, 49) и Овидия (Fasti
II, 449—450), рощи, находившиеся на этом холме, были священными, посвященны¬
ми различным божествам, в том числе Юноне Луцине, и здесь же располагалось
небольшое святилище (sacellum) Кверкветуланских ларов. Характер этих ларов
спорен168. Однако можно предполагать высокую архаичность эсквилинских святынь
и, пожалуй, несвязанность их с коренным римским поселением. Если это так, то свя¬
щенный характер этого места мог позволить царю нейтрализовать попытки кон¬
сервативных кругов парализовать его реформы, как это случилось с выступлением
Атта Навия. Конечно, речь не шла о создании нового сакрального центра, но эти
древние святыни могли стать дополнительной религиозной опорой деятельности
Сервия Туллия.
Сервию Туллию приписывается насильственное сселение патрициев в один
квартал, получивший название Patricius vicus. По словам Феста (247 L), царь это
сделал для предупреждения возможного патрицианского заговора, направленного
против него. Достоверность этого сообщения в науке оценивается двояко: одни
ученые (особенно в более раннее время) полностью отвергают его достоверность169,
другие считают его полностью историческим170. Стремление Сервия Туллия об¬
рести опору прежде всего в городском непатрицианском населении (независимо
от того, оформилось ли оно в это время уже как плебс) не могло не вызвать недо¬
вольство патрицианской верхушки, и Дионисий передает различные сообщения
об этом недовольстве. Уже тот факт, что царь пригрозил жестоким наказанием
(смертью, по Ливию, или изгнанием, по Дионисию) пытавшимся уклониться от
проведения ценза (о чем речь пойдет в соответствующем месте), говорит о скрытом
16SFrezouls, 1987,446.
l66Magnani, 1989, 32-34.
167 Morel, 1987, 129.
l68Eisenhut, 1963, 872-876; Ziegler, 1978, 1296.
169 Scherling, 1949, 2242.
|70Кофанов, 2006, 90-91.
303
противодействии мероприятия Сервия Туллия со стороны прежде всего богатой
верхушки патрициата. Patricius vicus находился в долине171, так что его можно было
сравнительно легко контролировать с холмов, в том числе с Эсквилина, на котором,
как было сказано выше, находились царские караулы. Поэтому сселение потенци¬
альных противников в одно контролируемое место представляется вполне логичным.
Из слов Феста ясно, что это был волевой акт царя: iubente Servio Tullio. Известно,
что здесь находился храм Дианы (Plut. Qaest. Rom. 3). К сожалению, уточнить
время постройки этого храма невозможно. Но, с другой стороны, то внимание,
какое уделял культу этой богини Сервий Туллий, позволяет осторожно предполо¬
жить, что какое-то святилище Дианы могло быть создано этим царем и служить
сакральной гарантией повиновения аристократических жителей этого квартала.
Распределение участков на Эсквилине, о котором было сказано выше, явилось
частью социальной политики Сервия Туллия. При довольно-таки напряженных
отношениях с патрицианской знатью царь был вынужден искать поддержки среди
низших слоев римского населения. Еще раньше, в самом начале своего правления
царь призывал народ поддержать его, обещая за это и отмену долгов, и наделение
неимущих землей (Dion. Hal. IV, 9)172. И дальнейшие действия Сервия Туллия в
значительной степени явились реализацией этих слов. Еще до официальной интро¬
низации, действуя от имени якобы еще живого Тарквиния, он, по словам Цицерона
(de re р. II, 21, 38), на свои деньги (pecunia sua) освободил должников (obaeratos).
Это означает, что Сервий Туллий выкупил должников из кабалы. Дионисий (IV, 9)
воспроизводит речь Сервия, в которой он фактически излагает программу своего
будущего правления, и в частности (6-7), говорит о недопущении порабощения за
долги. А позже, как рассказывает Дионисий (IV, 11, 1-2), царь, жалуясь на заговор
с целью его убийства, приводит в качестве одной из причин возникновения заго¬
вора недовольство кредиторов недопущением закабаления несостоятельных долж¬
ников. Если сопоставить эти два пассажа, то возникает полное впечатление, что
речь шла не о разовом мероприятии царя, а о законодательном акте, фактически
ликвидировавшим в Риме долговое рабство. Само по себе освобождение должников
представляется вполне достоверным. С одной стороны, социальная и имуществен¬
ная дифференциация в Риме к этому времени была уже довольно значительной и,
по-видимому, вызывала определенное социальное напряжение173, а с другой, новый
правитель нуждался в поддержке народа. Нельзя исключить, что такой акт являлся
частью той полусотни законов, которые издал Сервий Туллий для ликвидации не¬
справедливости (абйсгцш). И все же тот факт, что Цицерон упоминает об освобож¬
дении должников лишь как о благодеянии Сервия, причем сделанном им за свой
171 Scherling, 1949, 2242.
172 В тех речах, какие Дионисий вкладывает в уста Сервия Туллия, явно слышны отзвуки и прак¬
тики греческих «младших тиранов», и событий времени падения республики в Риме. Так что бук¬
вально воспроизводить его слова и делать из них выводы было бы неосмотрительно. Однако основа
эти речей вполне могла быть исторической, поскольку она соответствовала дальнейшей практике
царя.
173 Никаких сведений о таком напряжении у нас нет, но тот факт, что царь, стремясь получить
поддержку «разыгрывал» именно эту «карту», позволяют, по крайней мере, предположить, что такое
напряжение все же существовало.
Ж
счет, вызывает сомнение в характере этого акта. В любом случае это деяние шло
полностью в русле политики Сервия Туллия174. Исполнением высказанного обе¬
щания могло быть и обращение царя с землей, отнятой у вейентов после победы
над ними. Часть этой земли он подушно распределил среди безземельного населе¬
ния (Cic. de re р. II, 21, 38; Liv. 1,46, 1; Dio. Hal. IV, 13, l)175.
Автор сочинений «О знаменитых мужах» сообщает, что Сервий Туллий plebe
distribuit annonam (de vir. 111. 7,7). Это сообщение вызывает различные толкования176.
Действительно, оно не очень ясное, ибо само слово аппопа имело разное значение,
и в период написания сочинения в первую очередь, действительно, обозначало
натуральный налог177. Но обязательно ли автор имел в виду его современное зна¬
чение? Рассматриваемое сообщение составляет вторую часть фразы, а вся фраза
звучит так: populum in quattuor tribus distribuit ас post plebe distribuit annonam —
народ распределил по четырем трибам и после плебсу распределил аннону. Таким
образом, оба акта распределения (народа по четырем трибам и анноны плебсу) для
автора связаны друг с другом, хотя и разделены по времени: сначала разделение
на трибы, а затем (post) анноны плебсу. На четыре трибы были разделены не все
римские граждане, а только горожане. Речь шла о создании четырех городских триб
(о создании сельских триб сочинение умалчивает). Сельские же паги, как об этом
пойдет речь позже, были включены Сервием в сельскую трибу, и с них был уста¬
новлен определенный налог. Поэтому представляется более вероятным, что
аппопа надо понимать в самом первом смысле как ежегодную (от слова annus —
год) поставку продовольствия. И в таком случае сообщение говорит о распределе¬
нии царем продовольствия плебсу, под которым в данном случае надо понимать
неимущее (или малоимущее) городское население. Забота о снабжении городских
«низов» всегда была заботой римского государства, ибо природные ресурсы сель¬
ской округи (а позже и Италии вообще) были совершенно недостаточны для обе¬
спечения питанием населения Рима178. Традиция донесла множество рассказов
о голоде или, по крайней мере, недостатке продовольствия в Риме179. Сервий Тул¬
лий стал фактически первым римским правителем, озаботившимся этой проблемой.
В связи с этим снова встает вопрос: идет ли речь о единовременном акте или
постоянной практике? На основании использования в обоих случаях перфекта
174 Доводы Л. Л. Кофанова в пользу достоверности этого акта Сервия Туллия представляются
весьма обоснованными: Кофанов, 2006, 87-89. Мы были бы только более осторожными в определе¬
нии его юридического характера.
175 Feuvrier-Prevotat, Cels-Saint-Hilaire, 1979, 119. Дионисий называет их наемниками римлян
(9t|teuou<ji 'Pcopakov). Ливий говорит о plebs, явно противопоставляя его populus, о котором упоми¬
нает в той же фразе. По словам же Цицерона, речь шла о новых гражданах. Во всех случаях речь идет
о непатрицианской части римского населения.
176 По одному мнению, речь идет о продовольственном налоге, теперь распределенном среди
плебеев, и об установлении контроля над деятельностью магистров пагов, за этот налог отвечающих
(Кофанов, 2006, 90). Другая точка зрения: царь распределил между нуждающимися продовольствие,
и именно для этого в первую очередь и была проведена перепись граждан, включающая не только
военнообязанных, но и бедняков, в армии не служивших (Peruzzi, 1985,236-237).
177 Sontheimer, 1978, 363-364.
178 Morel, 2008,496.
l79Virlouvet, 1985, 11-19.
305
глагола distribuo можно предполагать (но только предполагать), что вероятнее
первый вариант, т. е. распределение анноны явилось все же единовременным дея¬
нием царя, хотя в принципе такие действия могли в случае необходимости повто¬
ряться. Судя по точному смыслу сообщения, это распределение продовольствия
произошло между двумя важнейшими реформами Сервия Туллия — созданием
территориальных триб и разделением граждан на классы и центурии. Впрочем,
учитывая, что автор просто сжато пересказывает основные достижения этого царя,
не очень утруждая себя точной хронологией, утверждать что-либо невозможно.
Сервий Туллий явно использовал свои собственные продовольственные ресурсы.
Известно, что Марсово поле, значительная часть которого принадлежала царю,
давало значительный урожай. Как рассказывают Ливий (II, 5, 2-3), Дионисий (V,
13, 2-3) и Плутарх (Popl. 8), в период свержения монархии на Марсовом поле сто¬
ял хлеб, уже готовый к жатве, но он весь был теперь посвящен Марсу и уничтожен.
Характерно, что очень скоро после этого, в Риме начался голод, и власти молодой
республики были вынуждены направить посольства к вольскам и в Кумы в Кам¬
панию с просьбой о поставке продовольствия (Liv. II, 9, 6; Dion. Hal. V, 26, 3).
Конечно, в данном случае на возникновение голода или его угрозы повлияло разо¬
рение окрестностей Рима Порсенной во время его осады Города. Но осада была не
столь жесткой, ибо римляне смогли направить посольства и надеяться на их благо¬
приятный результат. С другой стороны, этот факт говорит о том, что в рамках Го¬
рода после уничтожения царского урожая на Марсовом поле никаких возможностей
удовлетворить продовольственные нужды уже не было. Как бы, однако, на этот
вопрос не отвечать, ясно, что в распределении продовольствия надо видеть еще
один шаг Сервия Туллия в пользу низших слоев римского гражданства.
Автор «О знаменитых мужах» использует в данном случае слово plebs. Однако
едва ли под ним надо понимать конкретно плебс в противоположность populus,
упомянутому в первой части фразы. О создании Сервием Туллием городских триб
речь пойдет позже, а пока надо отметить, что они явно включали все городское
население, в том числе и плебеев. Обращает на себя внимание, что ряд своих ме¬
роприятий Сервий Туллий провел через куриатные комиции. Так, по словам Дио¬
нисия (IV, 13, 1), он в куриях (тац фратрац) утвердил (ёяекирсоае) свои почти
полсотни законов, касающихся договоров и устранения несправедливости. Дио¬
нисий называет эти законы в числе других актов Сервия в пользу низов населения.
Проведение их через куриатные комиции показывает, что не только в плебсе, но и
в патрициате царь имел значительную поддержку. И в других случаях Сервий не
раз обращался к народу не только для того, чтобы провести те или иные меропри¬
ятия, но и чтобы получить поддержку против «отцов». Так, еще в самом начале
своего правления (действуя еще от имени Тарквиния) он, как сообщает Дионисий
(IV, 8,3), обратился за поддержкой к бедным гражданами (тогк; аяорогк; xcov лоАгтсоу)
и созвал народ на собрание (eiq exKXeoiav)180. Именно в этом собрании, если верить
180 Дионисий использует здесь слово jtWjBog, которое обычно обозначает плебс, но общий кон¬
текст не позволяет в данном случае придавать этому слову такое значение. Речь здесь явно идет
о народной массе, причем массе, имеющей гражданство и соответственно право участвовать
в народном собрании (экклесии), каковыми плебеи в самом начале правления Сервия Туллия,
по-видимому, еще не были.
306
Дионисию (IV, 9 — 10,1), Сервий изложил свою социальную программу и получил
полное одобрение собравшихся. Таким образом, Сервий Туллий пытался и смог
объединить вокруг себя все группы неаристократического населения Рима, как
граждан, входивших в курии, так и пришельцев, пока еще не имевших римского
гражданства. Главным пристанищем таких людей был, как уже говорилось, Авен-
тин, где Сервий Туллий воздвиг святилище Дианы. Новое святилище в известной
степени становилось религиозным центром этой все возрастающей в своей числен¬
ности части населения Рима.
Как уже отмечалось, культ Дианы Авентинской был связан и с рабами, в этом он
был подобен арицинскому культу. Культ Дианы Арицинской был чрезвычайно ар¬
хаическим, корни которого уходят в глубокую древность, и именно его «рабский
аспект» служит в науке доказательством такой архаичности181. Может быть, перво¬
начально под servi подразумевались не только рабы как таковые, но и вообще люди,
не имевшие в Риме никаких прав182. Но это не означает, что речь идет только о ре¬
месленниках, торговцах и независимых мелких землевладельцах, т. е. о людях,
стоявших вне родо-куриатной организации183. Все-таки Дионисий прямо говорит
о тоц ёАцЭероццёуоц xcbv BepoutovTCOV, т. е. об освобожденных рабах184. Далее он
подчеркивает, что освобожденные рабы стали пользоваться такими же правами, что
и другие 5тщот1ко(, каковыми он обычно называет плебеев. Следовательно, если
следовать буквально Дионисию, то освобожденные рабы, хотя и включались в со¬
став плебса, составляли в нем особую группу. Поэтому, если даже действительно
под рабами подразумевались и другие слои бесправного населения, то собственно
рабы в этой категории населения тоже присутствовали. Конечно, определить в таком
случае соотношение собственно рабов и других групп невозможно, но сводить всех
«освобожденных рабов» к людям, находившимся вне курий, невозможно.
Вводимый Сервием Туллием культ, с одной стороны, отвечал самым архаичным
сторонам человеческого восприятия, а с другой, имел четкую социально-полити¬
ческую направленность, привлекая и эту часть римского населения. Именно Сер-
вию Туллию приписывается введение порядка, резко отличавшего Рим от греческих
полисов, — предоставление отпущенникам римских гражданских прав (Dion. Hal.
IV, 22, 4). Дионисий даже говорит о полном правовом равенстве (шояоЯлтега).
Само по себе предоставление бывшим рабам римского гражданства не было
абсолютной новостью. Как уже говорилось, Ромул создал в недавно основанном
городе «убежище», куда приходил самый разный люд, включая беглых рабов, и все
они автоматически включались в число римлян (Liv. I, 8, 5-6). К концу правления
Анка Марция увеличение численности римского населения за счет переселенцев
стало не только ненужным, но даже и вредным, что и привело к изменению основ¬
ных векторов римской внешней политики при Тарквинии Древнем. Существовало
181 Фрезер, 1980, 11-15, 17-18. Мы не останавливается на других аспектах этого культа.
182 Feuvrier-Prevotat, Cels-Saint-Hilaire, 1979, 117.
183 Ziolkowski, 2000, 50.
1840epomwv как обозначение раба: Ленцман, 1951, 57; Доватур, 1980, 28-29. Этот термин в клас¬
сическое время обозначал обычно именно домашних рабов, но позже стал практически равнозначным
слову bovkoq. Поэтому, как кажется, из употребления Дионисием OeparoDv делать вывод об особой
группе рабов, получающих после освобождения римское гражданство, едва ли возможно.
307
ли убежище для беглых рабов вплоть до этого времени, или оно прекратило свое
существование еще раньше, сказать трудно. Во всяком случае, никаких сведений
о приеме рабов в число римлян после Ромула нет. Вопрос о включении переселен¬
цев в состав римских граждан теперь решался в каждом отдельном случае специ¬
альным актом, как это было с Лукумоном-Тарквинием и позже Аттием Клавзом-
Клавдием. Совершенно ясно, что тогда об автоматическом предоставлении беглым
рабам гражданского статуса уже не было речи. В то время в экономической жизни
Рима рабство еще большой роли не играло, но само его существование несомнен¬
но185. Вместе с рабством появляется и отпущенничество.
Дионисий (IV, 23,2-6) вкладывает в уста Сервия речь в защиту своего решения,
убеждая недовольных в его полезности и для Рима, и для самых рабовладельцев.
Конечно, в таком виде эта речь быть произнесена не могла186. Но считать, что сам
такой акт относится к более позднему времени187, нет оснований. Основным ис¬
точником рабства в архаическом Риме была задолженность самих же римских
бедняков Естественно, что освобождение таких рабов приводило и к восстановле¬
нию их юридического статуса. Следовательно, акт Сервия относился не к ним,
а к рабам-чужеземцам. Это подтверждают и слова Дионисия, утверждавшего, что
царь позволил оставаться в Риме и иметь там все права тем бывшим рабам, которые
не хотели возвращаться на родину. О том, что такие рабы в Риме уже имелись,
говорят случаи продажи военнопленных в рабство, приписываемые Тарквинию
Древнему (Dion. Hal. Ill, 49,6; 50,6; 53,5). Нет конкретных данных, во власть кого
попадали эти рабы. Если верить Дионисию (IV, 23), то недовольство нововведени¬
ем царя проявляли патриции, которых царь успокоил, сказав, что новые граждане,
включенные в трибы и в то же время оставшиеся клиентами патрициев, помогут
тем провести нужные им решения в народном собрании188. Это как будто показыва¬
ет, что военнопленные становились в первую очередь рабами римской знати.
Ни о каком недовольстве «простого народа» автор не говорит. Не говорит он и о пре¬
одолении недовольства аристократии с помощью рядовых граждан, как это было
при приходе его к власти. Видимо, основной массы римских граждан царское ре¬
шение не касалось. Во всяком случае, включая отпущенников в римский граждан¬
ский корпус, Сервий Туллий расширял свою опору за счет этого, пусть пока и не
очень-то многочисленного, слоя новых граждан, включенных в число плебеев
(бтцдотиссн). Другой целью Сервия Туллия было, вероятно, стремление увеличить
количество людей, платящих налог, поскольку вольноотпущенники, став гражда¬
нами, тоже должны были его платить189.
185 Ельницкий, 1964, 20-22, 117-125; Маяк, 1983, 162-164. Мы не будем сейчас рассматривать
вопрос о происхождении, характере и роли рабства в Риме в VI в.
186 Одним из доводов, якобы приводимых Сервием в пользу своего решения, являлось утвержде¬
ние, что раб отличается от свободного лишь по судьбе, а не по природе, а также, что и среди рабов
есть достойные люди. Это — стоические положения, которые, конечно, в VI в. быть распространен¬
ными в Риме не могли. О риторичности всего пассажа: Рота. 1989, 194-197.
187 Ельницкий, 1964, 148-149.
188 Эти слова показывают, что включение бывших рабов в число граждан произошло после центу-
риатной и трибутной реформ Сервия Туллия, о которых речь пойдет позже.
189Brunt, 2001,23.
308
Лццотпсоц упомянутые Дионисием, явно включали в себя и тех, кто получил
от Сервия Туллия участки на Эсквилине. Там же, как об этом уже говорилось, по¬
строил царь свой дворец. Постройка нового царского дворца всегда была актом
скорее публичным, чем частным и в значительной степени символизировала на¬
правление его политики. Дворец Тарквиния был построен вблизи храма Юпитера
Статора и в большой мере подчеркивал создание «юпитеровской» концепции
царской власти. Сервий Туллий выбрал новую часть города, только недавно и им
самим включенную в пределы померия. Уже одним этим актом он, как и ранее Тулл
Гостилий, выходил из тени своего предшественника. Одновременно Сервий сделал
еще один демонстративный жест: он прекратил начатое Тарквинием строительство
храма на Капитолии. Таким образом, Сервий Туллий отказывался от идеологиче¬
ского наследства Тарквиния, его идеологическая политика оказывалась совершен¬
но другой. Вместо строительства храма Капитолийской триады Сервий Туллий
строит храмы Фортуны190. Один из них был построен даже непосредственно на Ка¬
питолии (Plut. De fort. Rom. 5), что выглядело прямым вызовом Тарквинию.
Фортуна была древней латинской богиней судьбы, и она определяла судьбу и го¬
сударства, и каждого отдельного человека191. В Пренесте и Анции она была главной
богиней, покровительствующей своему городу, предсказывала будущее и рассма¬
тривалась как дочь самого Юпитера и родоначальница всего существующего192.
В Риме она такого всеобъемлющего значения не имела, но тоже почиталась. По сло¬
вам Плутарха (de fort. Rom. 5), первый храм Фортуны в Риме построил Анк Марций,
но главным ее почитателем и строителем ее храмов был Сервий Туллий193. Ее ми¬
лости он был обязан тем, что из чужака (неважно, был ли это бывший раб, пленник
или этрусский авантюрист) стал римским царем194. В Риме было несколько храмов
этой богини, в том числе построенных Сервием. Один из них, посвященный особой
ипостаси этой богини — Форс Фортуна — был воздвигнут на правом берегу Тибра.
Культ этой версии богини судьбы был, как и авентинский культ Дианы, был осо¬
бенно связан с плебеями и рабами195.
Главный из всех римских храмов Фортуны был создан на Бычьем рынке рядом
с храмом Матер Матуты196. Характерно, что в отличие от других Фортун богиня
этого храма не имела никакого эпитета, который ограничивал бы ее функции197.
Это место и раньше носило сакральный характер. Недаром оно связывается с дея¬
тельностью мифического Эвандра, деятельность которого римляне относили еще
к доромуловскому времени198. Уже на рубеже VII-VI вв., т. е. в правление Таркви¬
ния Древнего, здесь на открытом воздухе совершались жертвоприношения. В част¬
ности, там была найден фрагмент этрусского сосуда (явно вотивного дара) рубежа
190Briquel, 1998, 409; Martinez-Pinna, 2008, 204-205.
191 Latte, 1960, 176; Le Glay, 1997, 23.
1,2 Chanpeaux, 1982, 3-193; Orlin, 2010, 124.
193 Miano, 2013, 372.
194 Cornell, 1995, 146.
195 Chanpeaux, 1992, 234-247.
196 Latte, 1960, 180; Chanpwaux, 1982,249.
197 Boel-Janssen, 1993, 54,355.
198 Orlin, 2010, 34.
309
VII-VI вв. с самой пока древней этрусской надписью, обнаруженной в Риме199.
Теперь Сервий Туллий построил настоящий храм, украшенный терракотами по
этрусской моде200. Храм Матер Матуты тоже был построен Сервием Туллием (Liv.
V, 19, 6), и праздник обоих храмов отмечался в один день 11 июня201. И связь эта,
может быть, была неслучайной. Матута была древней италийской богиней рас¬
света и утренней зари, позже идентифицированной с Авророй202. Связана она была
также с созреванием хлеба и рождением человека, и первый час утра считался
счастливым предзнаменованием будущей судьбы ребенка203. Выше упоминалось,
что среди божеств, почитаемых на Эсквилине, была и Юнона Луцина, тоже по¬
кровительствовавшая рождению. Видимо, почитание и Матер Матуты, и Юноны
Луцины должно было подчеркнуть важность рождения царя. Оно определило его
блестящее будущее, а не покровительство семьи Тарквиниев. Важен еще один
аспект Матуты: ее культ был тесно связан с женщинами, точнее, с матерями (Ovid.
Fasti VI, 475—480)204, почитание этой богини, к тому же столь тесно связанное с таким
же почитанием Фортуны, можно интерпретировать как вызов дому Тарквиниев,
отрицание роли Танаквиль и подчеркивание в противовес ей значение собственной
матери Окрисии205. Связь же храмов Матуты и Фортуны делало этот комплекс пред¬
ставлений еще более ясным. Возможно, хотя никаких указаний в традиции на это
не сохранилось, что существовало предание о рождении будущего царя на утрен¬
ней заре.
Как храм Капитолийской триады должен был символизировать связь Тарквиния
с высшим небесным богом, так и храмы Фортуны становились символами возвы¬
шения нового царя, обязанного этим возвышением только судьбе и ее богине. Как
орел Юпитера свои благословением определил Тарквиния в будущие цари, так
Фортуна своими благодеяниями легитимировала не очень-то законный приход Сер-
вия к власти206. Недаром в одном из храмов Фортуны стояла статуя самого Сервия
(Val. Max. 1, 8, 11)207. Раскопки показали, что этот храм начал строится приблизитель¬
но в 575 г.208: т. е. почти сразу после прихода Сервия Туллия к власти. Как строитель¬
ством нового дворца, так и созданием храмов Фортуны Сервий Туллий показывал,
'"Pallottino, 1965, 505-507.
200Pallottino, 1977, 224-225; Chanpeaux, 1982, 253; Ampolo, 1999, 82; Boatwright, Gargola, Talbert,
2004, 35.
201 Otto, 1910, 14; Link, 1930, 2328.
202Bloch, 1978, 678; Boel-Janssen, 1993, 342; Champeaux, 2002, 556.
203 Link, 1930, 2326; Ampolo, 1981, 329; Boel-Janssen, 1993, 345.
204 Radke, 1978, 1088-1089.
205 Briquel, 1998, D. 410-411.
206 Canu, 2009, 6.
207 Древнейшим в настоящее время свидетельством связи Сервия Туллия с Фортуной является
магический жребий с упоминанием богини и царя: Grottanelli, 2005, 140-141.
208 Chanpeaux, 1982,257-258; Scullard, 1997,68. Первый храм, построенный Сервием Туллием был
разрушен и в 40-30 гг. VI в. и восстановлен в новом и более пышном виде: Chanpeaux, 1982, 255.
Неизвестно, было ли восстановление храма делом Сервия Туллия или уже Тарквиния Гордого. Более
вероятной все же кажется вторая возможность. После свержения Тарквиния храм был снова разрушен,
на этот раз, по-видимому, намеренно (ibid.), а известно о намеренном разрушении дворца Тарквиния
после его изгнания. Вполне возможно, что разрушению подверглись не только дворец, но и другие
сооружения этого царя, в том числе и перестроенный им храм Фортуны на Бычьем рынке.
310
что не милость Тарквиния, не интриги Танаквиль и не родственные связи с домом
прежнего царя, а милость этой богини вознесла его на римский трон. Фортуна стала
личной богиней Сервия Туллия209. Связь с Фортуной придавала самому царю опре¬
деленный аспект сакральности и облегчал проведение задуманных им реформ210.
Культ Фортуны играл в идеологической политике Сервия Туллия столь значительную
роль, что возник миф о тайном браке богини и царя (Ovid. Fasti 570-579; Plut. Quaest.
Rom. 36)211. Очень возможно, что такие слухи стали распространяться (явно наме¬
ренно) уже при жизни самого Сервия Туллия. Среди терракот, украшавших храм
Фортуны, был рельеф, изображающий священный брак царя с богиней212. Располо¬
жение этого храма тоже было символично. Он находился практически в центре го¬
рода, но не в рамках архитектурно-религиозного комплекса, созданного Тарквинием.
Важно и то, что храмы на Бычьем рынке располагались на берегу Тибра и были
тесно связаны с portus Tiberinus, через который, начиная уже с VIII в., в Рим при¬
ходили чужеземные товары, в том числе греческая и этрусская керамика213.
На этом же Бычьем форуме в районе portus Tiberinus находился и храм Портуна
(Var. De 1. L. VI, 19), связанный со святилищем Матер Матуты214. Римляне иден¬
тифицировали эту богиню с греческой Ино-Левкотеей, а Портуна — с Меликертом-
Палемоном (Cic. de nat. deor. Ill, 19, 48; Ovid. Fasti VI, 479-550)215. Долгое время
считалось, что это отождествление относится к поздне-республиканскому времени216.
Однако сейчас ученые полагают, что эта идентификация возникла довольно рано217.
На Бычьем рынке найдена пластинка из слоновой кости с этрусской надписью
(вероятнее всего, tessera hospitalis) первой половины VI в.218 Ино-Левкотею-Илифию
почитали и этруски. Ее святилище находилось в Пиргах, там же, где золотые таб¬
лички свидетельствуют об этрусско-финикийском культе Уни-Астарты219. Вокруг
храма Портуна, по-видимому, находились таберны220, в которых могли встречаться
209Bloch, 1978, 683.
2l0Dubourdieu, 1989, 515; Liou-Gille, 2000,175.
2,1 Этот миф напоминает о подобном мифе, повествующем о таком же тайном браке Нумы и ним¬
фы Эгерии. Полной параллели между этими двумя мифами нет, ибо Эгерия выступала не только как
супруга, но и как советчица царя, и по этим ее советам Нума провел свои мероприятия, прежде
всего в сакральной сфере. О каком-либо влиянии Фортуны на деятельность Сервия Туллия, по край¬
ней мере, в сохранившемся предании нет. Но все же определенная связь между двумя реформатора¬
ми в этом мифе определенно нащупывается. В связи с этим надо отметить, что Лукумон, как об этом
уже упоминалось, появляется в предании о Ромуле. Таким образом, прослеживаются некоторые па¬
раллели: Лукумон (Тарквиний) — Ромул, Сервий Туллий — Нума Помпилий. Тарквиний Древний
(и об этом уже упоминалось) воспринимался как второй основатель Города, а Сервий Туллий пред¬
стает вторым важнейшим законодателем, о чем еще пойдет речь.
212Briquel, 1998, 411.
2l3Chanpeaux, 1992, 253; Coarelli, 1999, 37-10.
2l4Papenhoff, 1953, 401.
215 Bloch, 1978, 679; Boel-Janssen, 1993, 342; Champeaux, 2002, 556; Maras, 2011, 19. Вергилий
упоминает Портуна и Меликерта отдельно (Aen. V, 240-242; 823), но сравнение обоих упоминаний
ясно показывает, что для поэта речь шла об одном и том же боге: Papenhoff, 1953, 402.
2,6 Link, 1930, 2326.
217Ampolo, 1981, 329; Coarelli, 1999, 41.
218 Coarelli, 1999, 44-A6.
2l9Pallottino, 1963,176-177.
220 Morel, 1987, 144.
311
римляне и торговцы, прибывающие в Рим. Все это говорит о том, что район Бычье
го рынка, как и церетанская гавань в Пиргах, играл огромную роль в римско!
торговле с окружающим миром221. Его превращение Сервием Туллием в еще одш
сакральный центр Рима свидетельствует, в частности, о стремлении царя привлеч]
торговый элемент городского населения на свою сторону. Значение этого сакраль
ноге центра подчеркивалось еще и тем, что он располагался у начала триумфально!
дороги: здесь торжественная процессия вступала в Рим, чтобы завершитьо
на Капитолии222. Возвращаясь к упомянутому ранее святилищу Юноны Луцины н;
Эсквилине, надо отметить, что эту богиню римляне тоже отождествляли с Ино
Илифией (Dion. Hal. IV, 15, 5). Таким образом, перед нами предстает общий кру]
божеств, особо почитаемых Сервием Туллием, и все они были связаны, с одно!
стороны, с персоной самого царя, а с другой, с неаристократическими группам!
римлян, включая лиц, вообще к старинному «народу» не принадлежавших.
Другой сакральный центр Сервий Туллий создавал на Авентине. Этот хол]у
был окружен общей стеной Рима, но непосредственно в городскую черту не вхо¬
дил. Это, как и на Марсовом поле, давало царю простор в его действиях незави¬
симо от римской аристократии и сената. Еще Анк Марций поселил там жителей
захваченного им Политория и других подчиненный городов (Liv. I, 33, 2; Dion
Hal. Ill, 43,2), так что этот холм превратился в центр, вокруг которого концентри¬
ровалась внеродовая часть римского населения223. В некоторой степени Авентин
оказался подобием церетанской и таркивнийской гаваней Пирг и Грависки, где
себя относительно свободно могли чувствовать люди, не относившиеся к коренной
общине, и где более сильным было чужое влияние224. Важен еще один момент.
Сохранился вариант традиции, согласно которому Ромул ждал и получил благо¬
приятные ауспиции не на Палатине, а на Авентине. Этот вариант был довольно
древним, ибо его знал уже Энний, которого цитировал Цицерон (de div. I, 48,
107-108), и через несколько веков об этом же писал Сервий (Aen. III, 46). Не ис¬
ключено, что он существовал и за три столетия до Энния. Если это так (а это
вполне возможно), то Сервий Туллий, обращая столь большое внимание на Авен¬
тин, мог иметь в виду и эту коннотацию: сопоставление себя с основателем Го¬
рода. С другой стороны, этот вариант традиции противоречил более распростра¬
ненному, который, возможно, был известен уже и в середине VI в. По этому
варианту на Авентине ждал благоприятного знамения именно Рем. На этом холме
он был и похоронен (Dion. Hal. I, 87, 3; Plut. Rom. II)225. Варрон (de 1. L. V, 152)
передает сказание о захоронении Тита Тация в Лавренте, который тоже находил¬
ся на Авентине. Таким образом, этот холм оказывался связанным в римском со¬
знании с фигурами, связанными и в то же время противостоящими Ромулу. И поз¬
же Авентин часто противопоставлялся Палатину. Приблизительно чрез сто лет
после Сервия Туллия, в 456 г., плебеи добились передачи им холма для заселения
221 Forsythe, 2005, 90.
222 Massa-Peirault, 1993,268-269.
223Токмаков, 1998, 63; Pallottino, 1977, 232; Orlin, 2000, 126.
224Torelli, 1999, 104.
225 Оба автора называют место захоронения Рема Реморией, но признана идентификация Ремории
с Авентином, ер.: GroB, 1978с, 786.
312
и застройки (Liv. Ill, 31, 1; Dion. Hal. X, 31, 2). Таким образом, как и район
Бычьего рынка, Авентин был связан с непатрицианскими элементами.
Уже не раз говорилось о святилище Дианы на Авентине. Теперь надо обратить
внимание на еще один аспект этой богини. Она, по-видимому, была связана с цар¬
ской властью, точнее — со сменой одного царя другим226. Сооружение авентинско-
го святилища должно было, видимо, подчеркнуть божественное покровительство
Сервию Туллию, которое и привело его к власти. Создал там Сервий Туллий
и святилище Луны (Ovid. Fasti III, 883-884; Тас. Ann. XVI, 41). Этот культ известен
мало227. Варрон (de 1. L. V, 74) приписывает ему сабинское происхождение. Но, ве¬
роятно, она относилась к древним общеиталийским божествам228. Лунарные, как и
солярные, культы были в древности широко распространены, и Рим не был ис¬
ключением. Лунные символы появляются на римских монетах с самого начала
римской чеканки229. Хотя родство Дианы и Луны несомненно, это были все же разные
божества, что ясно видно из перечисления Варроном божеств, якобы введенных в
Рим Титом Тацием. О различии этих богинь говорит и то, что храмовые праздники
их авентинских святилищ отмечались в разное время: Дианы — 13 августа, а Луны —
31 марта (Ovid. Fasti III, 883-884). Вполне возможно, что в то время как сакральный
центр на Бычьем рынке был обращен к римлянам, подобный центр на Авентине
имел целью оказать воздействие на окружающее население.
Целью внутренней политики Сервия Туллия, как и Тарквиния Древнего, было
укрепление царской власти. Но если Тарквиний стремился расширить свою опору
в римской аристократии, создавая внутри элиты свою «фракцию», то Сервий сра¬
зу же противопоставил себя знати, и его социальная политика была направлена на
привлечение на свою сторону неаристократической части римлян, включая ту все
возрастающую в своей численности и значимости группу, которая не входила
в состав римского populus. Это роднит Сервия с греческими тиранами230. Конечно,
полного сходства не было. Но некоторые существенные черты политики, в том
числе использование (в большой мере демагогическое) антиаристократических
настроений широких масс населения ради укрепления своей власти, были свой¬
ственны и этому римскому царю, и «старшим» тиранам Эллады231. Эту же цель он
преследовал, проводя свои реформы.
226 Воё1-Janssen, 1993,421.
^Wissowa, 1902, 260-262.
228 Ср.: Штаерман, 1987, 33-34; Eisenhut. 1978с, 779.
229 Абрамзон, 2002, 123-124.
230Ашро1о, 1981,315.
231 Об этой стороне греческой «старшей» тирании: Фролов, 1988, 158-162.
313
1
Глава VIII
РЕФОРМЫ
СЕРБИЯ ТУЛЛИЯ
ПРЕДПОСЫЛКИ РЕФОРМ
Деятельность Тарквиния и особенно его
реформы стали важной предпосылкой для
осуществления реформ Сервием Туллием.
Несмотря на компромиссный характер, эти
реформы создавали (или, скорее, начали со¬
здавать) новую политическую и социальную
ситуацию. В их результате какая-то часть «вер¬
хушки» плебса1, т. е. тех групп римского на¬
селения, которые не входили в традиционные
структуры, включились в политическую и
военную элиту Рима. Однако это был лишь
первый шаг к приведению римского полити¬
ческого устройства и римской армии в соот¬
ветствие со сложившимся социально-эконо¬
мическим положением и увеличивающейся
ролью плебса. Следующий и гораздо более
радикальный шаг сделал Сервий Туллий.
К этому времени Рим уже представлял собой
довольно развитый в экономическом отношении
город. Археологические данные при всей их
ограниченности показывают, что в это время и
даже ранее через него проходили очень важные
пути, связывавшие Этрурию с Кампанией. Боль¬
шую роль играла торговля солью, и Рим, по-
видимому, уже при Анке Марции установил
1 Хотя существует точка зрения, что о плебсе в эту
эпоху еще нельзя говорить, можно все же, следуя тради¬
ции, называть эту часть римского населения плебсом,
даже если это лишь условное наименование.
контроль над соляными варницами в устье Тибра, а в конце VII или, моет быть,
в первой половине VI в. строится знаменитая Соляная дорога (via salaria)2. Речной
порт на Тибре издавна был местом, где встречались греки, этруски и финикийцы3.
На Бычьем рынке найдено большое количество фрагментов греческой, в том числе
аттической, керамики и этрусских сосудов, а также пластинника из слоновой кости
в форме лежащего льва с этрусской надписью4. Количество греческих ваз (точнее,
их обломков) резко возрастает в правление Сервия Туллия5. В Риме, возожно, рабо¬
тали греческие мастера6. Рим явно поддерживал активные связи не только с италий¬
скими греками и этрусками, но и с карфагенянами7. Активное участие Сервия Туллия
в войне с этрусскими городами, соперничавшими и даже воевавшими с фокейцами,
показывает вовлеченность Рима в международные отношения, складывавшиеся
в Центральном Среедиземноморье. Это сказалось на появлении монеты в Риме.
Долгое время в науке господствовало утверждение о позднем появлении римской
монеты. Однако оно игнорирует ясные указания римской традиции. Первоначаль¬
ным средством обмена и торговли был скот, и это не вызывает никакого сомнения8.
Недаром само слово pecunia, обозначающее деньги, происходит от pecus — скот
(Varro de 1. L. V, 92)9. Однако уже довольно рано скот в качестве мерила ценности
стал заменяться бронзой или медью. В 454 г. в законе Атерна Тарпейя сумма штра¬
фа устанавливается как в головах скота, так и в бронзе в соотношении 1 бык = 100
и 1 овца = 10 фунтам, или ассам10. При этом надо заметить, что уже в то время,
когда денежная система охватила все стороны римской жизни, римляне в своем
консерватизме еще говорили о головах скота как о мерилах штрафа11. Поэтому
можно полагать, что в реальности уже только металл использовался в качестве
средства уплаты штрафа, и, соответственно, он был мерилом стоимости. В законах
XII таблиц все штрафы указывались уже только в ассах12. По словам Плиния
(XXXIII, 43), ссылающегося на Тимея, первоначально это были грубые, относи¬
тельно бесформенные (видимо, все же круглые или овальные) куски бронзы13. Их
вес был разным, и поэтому при использовании приходилось взвешивать14. Основ¬
ной мерой веса являлся фунт (libra) весом 325-327 г. Возможно, эта мера была
заимствована у греков, хотя и не непосредственно15.
2Ziolkowski, 2000, 30; Amunategui Perello, 2010, 71-72.
3 Coarelli, 1999, 27-32, 39-46; Pavolini, 2014, 163-165.
4Champeaux, 1982, 253; Magagnini, 1989,29-30.
5Menager, 1976,484; Richard, 1978, 299-300.
6Ampolo, 1999, 83.
’Coarelli, 1995, 207; Capogrossi Colognesi, 2009, 131; Drummond, 2008, 124-130; Morel, 2008,
496. Существует предположение, что в Риме, как и в Цере (точнее, в церетанском порту) какое-то
время существовала финикийская или карфагенская фактория: Rebuffat, 1966,7-48; Clavel-Leveque,
1977, 128.
8 Thomsen, 1957, 20-21.
9Mickwitz, 1937, 16.
10Thomsen, 1957, 23; Peruzzi, 1985, 175-177, 212.
"Hellebrand, 1935, 543.
12Токмаков, 1998, 89-90; Thomsen, 1957, 24-25; Reden, 2013, 267.
13 Chantraine, 1978, 102; Peruzzi, 1985,208-209.
14 Peruzzi, 1978, 65.
15Thomsen, 1978, 9; Richard, 1978, 386; Peruzzi, 1985, 40-63.
315
Сервию Туллию Тимей, а вслед за ним Плиний приписывают введение aes sig-
natum16. Тимей был первым историком, написавшим историю Рима, и совсем не ис¬
ключено, что он лично посещал Лаций (а, может быть, и Рим) и многое узнал не
только о римской истории (точнее, ходивших тогда преданиях об этой истории),
но и о различных деталях тамошней культуры17. Традиция, у истоков которой сто¬
ял сицилийский историк, сохранялась в течение многих веков, и уже в VI в. н. э.
Кассиодор (Variae VII, 32, 4) упоминает о том, что Сервий Туллий первым стал
ставить штамп на ассы18. Это тоже были не очень-то правильные куски металла,
но на них уже имелся определенный штамп в виде рыбьей кости (или сухой ветви)19.
Этот символ кажется немного странным, поскольку рыболовство в Риме большой
роли не играло. Но такое изображение находится на монетах греческих городов
Запада. С другой стороны, в этрусских городах монета, как кажется, появилась еще
позже и в этрусской экономике большой роли не играла20. Поэтому можно говорить
о греческом влиянии на появление римской монеты21. Введение aes signatum озна¬
чало появление уже настоящей монеты, хотя еще и довольно примитивной. Воз¬
можно, что это были еще весовые деньги22, хотя это и не обязательно.
Насколько монета была распространена, сказать трудно. Археологические ис¬
следования позволяют подтвердить появление такой монеты в середине VI в.23
Вероятно, во времена Сервия Туллия aes signatum был все же не столько ходячей
монетой для различных рыночных действий, сколько счетной единицей, в которой
измерялись и собственность, и мера налога, и норма штрафа24. Новый асе был
равен прежнему, т. е. весил тот же фунт, но наличие на нем изображения удосто¬
веряло вес и избавляло людей от необходимости его взвешивать. Уже одно это
делало новую единицу гораздо более удобной, и она относительно быстро рас¬
пространилась: если верить Ливию (II, 33,11), в 493 г. плебеи похоронили Менения
Агриппу, внеся по шестой части асса (sextans) каждый25. Варрон приписывает
16 В науке сохраняется недоверие к сообщению о введении Сервием Туллием монеты. Само со¬
общение Тимея в настоящее время уже не вызывает подозрения, но считается, что Плиний или его
источники неправильно поняли это сообщение и поэтому модернизировали деятельность Сервия
Туллия в этой области: Ampolo, 1999, 74. По мнению К. Амполо, Тимей писал только об использо¬
вании бронзы. Это утверждение исходит практически лишь из априорного утверждения о невозмож¬
ности столь раннего появления монеты в Риме.
17 Коптев, 2007а, 89-90, 110-114, 127; Momigliano, 1966а, 44^17.
18Thomsen, 1957, 25.
19 Токмаков, 2007, 60; Pallottino, 1977, 229.
20 Morel, 2008, 494-^195.
21 В греческих городах Италии и Сицилии монета стала распространяться в конце VII — первой
половине VI в.: Ercolani, 1994, 91. Уже во второй половине VI в. под несомненным греческим влия¬
нием начали чеканить свою монету местные общины Южной Италии: Greco, 2006, 195-198.
22 Маяк, 1993,110.
23 Stazio, 1983,976.
24Peruzzi, 1985, 171; Zehnacker, 1990, 312.
25 Это сообщение считается анахронизмом (Ogilvie, 1970, 320; Zehnacker, 1990,324) только на том
основании, что ходячей «монетой» был в то время скот. Однако само это основание никак не обо¬
сновано и в свете приведенных данных представляется ошибочным. Упоминание секстанса и для
более позднего времени квадранса, т. е. четверти асса, (Liv. Ill, 18,11) может говорить, что в V в. уже
стали выпускать фракции асса. Надо заметить, что оба случая упоминания этих фракций связаны с
поведением плебеев, которые явно были больше, чем патриции, связаны с ремеслом и торговлей. Это
316
Сервию Туллию и введение серебряной монеты. В таком виде это явно анахронизм.
Плиний (XXXIII, 42) утверждает, что собственно серебряная монета (argentum
signatum) появилась в Риме только после победы над Пирром, т. е. не ранее 275 г.
Но не исключено, что весовое серебро начало использоваться римлянами в прав¬
ление этого царя. Это хорошо вписывается в общую картину экономического раз¬
вития Рима в середине VI в.26 Вероятнее всего, можно говорить, что выпуск моне¬
ты начался в Риме при Сервии Туллии, даже если монета еще воспринималась
лишь как мера богатства.
Появление монеты было одной стороной экономического роста Рима. Активное
строительство, какое вел Тарквиний, было невозможно без возникновения специа¬
лизированного ремесла27. Среди находок на Бычьем рынке есть предметы, которые
ученые считают продуктами местных ремесленников. Они более грубые и несколь¬
ко хуже по качеству, чем импортные, но следуют тем же принципам изготовления28.
Находки показывают наличие в Риме весьма специализированного ремесла, осо¬
бенно гончарства и металлообработки29.
Значительные изменения происходят в сельском хозяйстве. Под греческим
влиянием в Лации и Южной Этрурии, а, следовательно, и на ager Romanus, рас¬
пространяются такие культуры, как олива и виноград. Большое значение приоб¬
ретает выращивание зерновых. Не бросили римляне и животноводство. Источни¬
ки сохранили данные об осушении некоторых районов Рима, особенно форума.
Но подобные дренажные работы засвидетельствованы археологией и в окрест¬
ностях города, что, естественно, повысило производительность земледельческого
труда. К этому надо прибавить расширение территории, подвластной Риму, и эти
завоеванные земли тоже использовались римскими земледельцами. Все это при¬
вело к очень важному изменению в аграрной сфере. С одной стороны, появились
излишки, сделавшие возможным их продавать, а с другой, даже небольшие земель¬
ные участки сделали возможным пропитание небольших групп30. Именно середи¬
ной VI в., т. е. правлением Сервия Туллия, археология датирует появление кре¬
стьянских хозяйств на ager Romanus31. Выше говорилось о разделе Сервием
Туллием захваченной у вейентов земли между бедными гражданами. Акт Сервия
Туллия фактически означал, что не только внутри городских стен, но и за их
пределами существует неродовая собственность. Собственниками являлись от¬
дельные фамилии, не связанные с существующими родами32. С распределением
позволяет предположить, что именно в торгово-ремесленных кругах использование монеты было
распространено шире и раньше, чем в других слоях римского общества. И это обстоятельство снова
возвращает нас к деятельности Сервия Туллия, покровительствовавшего именно этим кругам насе¬
ления Рима.
“Peruzzi, 1985, 227-228; Маяк, 1993, 109-110.
27 Momigliano, 1969а, 450; Richard, 1993, 33-34; Aigner-Foresti, 2003, 137; Capogrossi Colognesi,
2009, 58.
28Magnani, 1989, 30.
29 Cordana, 1994, 53.
30Ampolo, 1981, 310; Feuvrier-Prevotat, Cels-Saint-Hilaire, 1979, 109; Aigner-Foresti, 2003, 137;
Aminatugui Perello, 2010, 72.
31 Cifani, 2002, 253-354; Volpe, 2014, 189; Marcelli, Musti, 2015, 329.
32 Ziolkowski, 2000, 48-49.
317
земли связано появление специального инструмента для проведения этого меро¬
приятия — groma. Само это слово происходит от греческого yvcopa (или yvtbptov),
но пришло к римлянам через этрусков, у которых существовало слово gruma33.
Сколь значительной была роль этой формы собственности в римском сельском
хозяйстве, сказать трудно. Можно только предполагать, что она была еще весьма
небольшой, ибо люди, не связанные с родовыми структурами, предпочитали оби¬
тать в городе, занимаясь торговлей и, пожалуй, ремеслом. Но все же появление
хотя бы первых элементов неродовой собственности на римской земле было очень
важным шагом в развитии римского общества, и этот шаг был связан с деятельно¬
стью Сервия Туллия.
Таким образом, в Риме сложились предпосылки для проведения радикальных
реформ.
В историю Сервий Туллий вошел в первую очередь как царь-реформатор, создав¬
ший институты социально-политического порядка, действовавшие и много веков
после ликвидации монархии. Сам царь едва ли мыслил подобными категориями.
Проводя свои реформы, он стремился прежде всего создать новую военную силу
как орудие активной внешней политики и максимально широкую опору в римском
гражданстве ради эффективного укрепления своей власти в самом Риме. Попытка
Тарквиния Древнего создать себе вооруженную опору в лице конницы, не связан¬
ной с трибами, не увенчалась успехом, и он был вынужден пойти на компромисс,
увеличив число всаднических центурий, но сохранив прежние имена и тем самым
связи с существующими трибами.
В это время главным видом военного строя стала фаланга — строй относитель¬
но однообразно вооруженных пехотинцев-гоплитов. В VI в. гоплитское вооружение
распространяется как в Этрурии, так и в Риме34. С его усвоением возникла не¬
обходимость и создания новой армии. Старая куриатно-родовая система войска не
вписывалась в новые условия ведения войны. Конечно, ее сравнительная простота
и быстрота созыва облегчали начало ведения военных действий. Но численность
различных курий и родов внутри них была различной, и это сужало возможности
армии35. Еще, пожалуй, важнее была принципиальная несовместимость старой
системы с фалангой, поскольку отдельные отряды, создаваемые из воинов разного
возраста и вооружения, не могли быть объединены в единую и более или менее
однообразно вооруженную фалангу, состоявшую из воинов относительно близко¬
го возраста36. Возможно, трудности, испытываемые Сервием Туллием в долгих
войнах с этрусками, подтолкнули его к решительному шагу. Как и в этрусских
городах, в Риме появление фаланги и превращение в основной вид армии не озна¬
чали полное исчезновение элементов старого войска. Те или иные аристократы,
по различным причинам не вписавшиеся в новую систему, могли создавать свои
отряды, Таким был, как уже говорилось, отряд братьев Вибенна. Позже в Риме
известен Публий Валерий со своими «содалиями». И в первые десятилетия рес-
33Schulten, 1912,1881-1882; Chantraine, 1978а, 878; Ampolo, 1981, 310.
34 Richard, 1978, 356-358; Forsythe, 2007, 27-28.
35 Токмаков, 1998, 59-60.
36 Ampolo, 1999, 66.
318
публики встречались военные действия, предпринимаемые отдельными родами
со своими клиентами37. Но главной стала новая тактика, основная на новых прин¬
ципах воинского набора.
Все более распространявшаяся гоплитская фаланга и соответствующая тактика
делали куриатное ополчение и действия отдельных аристократических родов с их
клиентами устарелыми. Было необходимо создать новую армию на новых основах.
Для этого было необходимо создать и новую социально-политическую структуру
римского общества. Политическая ситуация, возникшая после прихода к власти
Сервия Туллия, позволила ему сделать этот решительный шаг. Две главные рефор¬
мы, проведенные Сервием Туллием, по существу явились двумя сторонами одного
акта, приведшего к революционным преобразованиям в Риме38. Обе реформы едва
ли было можно провести одновременно, но их временная последовательность не
очень ясна39. Поэтому их отдельное рассмотрение связано не с установленной по¬
следовательностью во времени, а ради удобства и более внимательного их анализа.
ТРИБУТНАЯ РЕФОРМА
Как только что было сказано, попытка Тарквиния создать всаднические центу¬
рии, независимые от триб, не удалась. Хотя число самих центурий и удвоилось,
они оставались связанными с трибами. Чтобы разорвать эту связь, Сервий сломал
саму трибутную систему. Курии, как уже отмечалось, сохранились в Риме в течение
многих столетий после правления Сервия и после ликвидации римской монархии
вообще. О трех же трибах вспоминали только в связи с древними временами или
в связи с сакральной стороной римской жизни. Эти трибы, если и не исчезли
полностью, то вышли из социально-политического поля, и это стало результатом
деятельности Сервия Туллия. Вместо них появляются другие структуры, тоже на¬
зываемые привычным словом «трибы», но организованные по совершенно другим
принципам40. Старые трибы, хотя и носили территориальный характер, были все
37 Frideriksen, 1981, 340-346; Ampolo, 1999, 70.
380 революционном характере реформ Сервия Туллия: Ampolo, 1981, 310.
39См., однако: Richar, 1978, 413-415. Этот ученый приводит косвенные, но, к сожалению, неубе¬
дительные доводы в пользу того, что трибутная реформа была проведена раньше центуриатной.
40 Противники достоверности традиции, относившейся к царскому периоду, считают, что терри¬
ториальная реформа была проведена только в конце IV в. в результате деятельности цензора Кв. Фа-
бия Максима: Коптев, 2011, 53. Ливий (IX, 46, 14), действительно, говорит, что этот цензор, чтобы
комиции не попали в руки черни (humillimorum), разделил рыночную толпу (forensem turbam) и
объединил ее в четыре трибы, назвав их городскими (urbanas). Это, казалось бы, противоречит со¬
общению самого же Ливия (I, 43, 13) о разделении города на четыре трибы. Но это противоречие
только кажущееся. В данном случае речь идет о тех людях, которых немного раньше (46, 10) историк
назвал рыночной кликой (forensis factio). Таким образом, это далеко не все население Рима, и было бы
странно, если бы часть граждан была объединена в городские трибы, а остальные остались вне их.
Ливий говорит, что Фабий coniecit эту чернь в четыре трибы. Глагол coniicio означает, в частности,
включать, вставлять и т. п. Вся 46-я глава этой книги посвящена эдилитету Гн. Флавия, избранному
«рыночной кликой». Акт Фабия был направлен на недопущение впредь избрания в трибутных ко-
мициях такого худородного гражданина, как Флавий. Сам Флавий, для создания соответствующе¬
го большинства явно проведя перепись, включил forensem turbam исключительно в четыре трибы.
319
же связаны с определенными аристократическими родами и фамилиями. Именно
эту связь трибутная реформа и должна была сломать. Новые трибы никак не были
соотнесены с прежними делениями. В них люди были объединены по местам свое¬
го проживания (1оса) независимо от приписывания к прежним трибам.
Как уже говорилось ранее, и до Сервия Туллия в основу деления граждан был
положен территориальный принцип, что было обусловлено особым характером
возникновения римского общества. Но наряду с этим принципом сохранялся и
родовой, Отдельные роды, особенно наиболее знатные, играли значительную роль
в римской жизни, и то сопротивление, какое римская знать оказала реформаторским
попыткам Тарквиния, показало силу знати, опирающуюся на религию и традиции.
При сохранении старой трибутно-куриатной системы преодолеть такое сопротив¬
ление было невозможно. И Сервий Туллий ее ликвидировал.
Территория внутри померия была разделена на четыре трибы, т. е. территори¬
ального округа. По словам Ливия (I, 43, 13), новые трибы не имели никакого от¬
ношения к другим делениям граждан и были названы по округам и холмам (regionis41
collibusque)42. Очень важным было то, что принадлежность к той или иной трибе
определялось именно местом жительства. Дионисий даже утверждает, что людям,
приписанным к той или иной трибе, запрещалось ее покидать43. Местонахождение
же собственности явно во внимание не принималось. Поэтому горожане, незави¬
симо от того, где и в каких размерах находилась их собственность, т. е. в первую
очередь земельные участки, являлись членами городских триб.
Второй принцип организации новых триб — это, если можно так сказать,
их всесословность44. Членами этих триб стали не только gentiles, включая клиентов,
но и те свободные люди, которые стояли вне существующей родовой системы. Они
по-прежнему не входили в эту систему, не являлись членами курий. Как уже упо¬
миналось, после Анка Марция массовый прием новых граждан в курии прекратил¬
ся, и включение в курию становилось исключительным случаем, каждый раз
Само большее, что можно сказать об этом поступке цензора, что он назвал (apellavit) эти трибы
«городскими». По-видимому, ранее особого названия для совокупности триб внутри померия не
существовало, а теперь появилось. Таким образом, этот пассаж Ливия ни в коем случае не может
служить основанием для отрицания проведения трибутной реформы Сервием Туллием.
41 Выделение в качестве принципа названия наряду с холмами и округов заставляет поставить
вопрос о существовании внутри померия не только montes, но и regiones. В религиозной практике
regio обозначал сначала точку на прямой, проведенной авгурами, а затем саму прямую линию и, на¬
конец, сакральное пространство между этими линиями: Коптев, 2011,51-53. Однако в данном случае
сопоставление с colles ясно говорит о светском содержании данного слова: оно явно обозначает
район города. В то же время никаких сведений о досервиевских регионах (в профанном смысле)
практически нет. Может быть, историк или его источник под этим словом понимали те части города,
которые располагались между холмами?
42 Сейчас принято такое написание слов Ливия, хотя в рукописях дается обратное: regionibusque
collibus (Ogilvie, 1970, 175).
43 Только много позже, уже в последней четверти IV в., Аппий Клавдий Цек предоставил граж¬
данам возможность выбирать трибу, к какой они хотят быть приписанными (Diod. XX, 36,4), эта его
мера была одной из реформ, направленных на демократизацию политического строя Рима и укреп¬
ления его армии: Humm, 1999, 626-627.
44 Richard, 1978, 403-404. Ученый, однако, распространяет этот принцип только на этрусков,
живших в Риме, что связано с его уверенностью в этрусском завоевании Рима.
320
определенный специальным решением легитимной власти. С течением времени,
особенно в результате активной внешней и военной политики Тарквиния и самого
Сервия, численность этой части римского населения возрастала. В результате
римская община все более становится двусоставной. Внутри нее выделялись граж¬
дане, включенные в роды и курии, и те, кто в эту родо-куриатную систему не
входил. Может быть, именно с этого времени можно говорить о разделении рим¬
ского коллектива на патрициат и плебс. К первому относились все gentiles, ко вто¬
рому — те, кто стоял вне этой системы. Между этими двумя группами не было
равенства, ни политического, поскольку сохранялись куриатные комиции, в которых
плебеи не участвовали45, а сенат состоял только из членов родов, ни экономиче¬
ского, ибо только патриции по-прежнему имели доступ к «общественному полю»,
а плебеи могли получить земельный участок только viritim, что было далеко не
автоматически46. К тому же, участки, получаемые в наследственное владение
(heredium), были очень небольшие — всего два югера, чего, как уже отмечалось,
было совершенно недостаточно для прокормления семьи. Можно говорить, что
плебеи получили частные и экономические права (iura privata, ius commercii), но в
тот момент не получили политических прав47. Признание за плебеями определен¬
ных гражданских прав (и, соответственно, обязанностей), как и предоставление
таких прав освобожденным рабам, резко отличали римскую civitas и от греческого
полиса, и от этрусского города. Реформы Сервия Туллия привели к образованию
в Риме среднего класса48
В созданную Сервием Туллием трибутную систему были включены и земли вне
померия — ager Romanus. «Окиринхский папирус» сообщает, что паги были рас¬
пределены по трибам. Поскольку паги, как уже говорилось, это — внегородские
структуры, то речь явно идет о создании сельских триб49. Говоря о реформе Сер¬
вия Туллия, Ливий сельские трибы не упоминает, хотя позже (II, 21,7) говорит, что
в 495 г. общее число триб достигло 2150. Это, конечно же, подразумевает существо¬
вание внегородских триб и до этого года51. О том, что сельские трибы были созда¬
ны Сервием Туллием упоминают самые разные авторы. Однако численность таких
триб, созданных этим царем, было предметом споров еще в древности. Дионисий
(IV, 15, 1-2) приводит различающиеся цифры Фабия Пиктора и Катона, но сам
никакого вывода не делает. При всех различиях эти римские писатели согласны
45 Участие в народном собрании наряду со службой в армии и уплатой налога было одним из обя¬
зательных аспектов самого состояния гражданства: Crawford, 2002, 1125.
46 Существует точка зрения, согласно которой плебеи тоже имели доступ к ager publicus, хотя их
участки и были меньше патрицианских: Маяк, 1993, 126-127. Однако, несмотря на некоторые весь¬
ма весомые доводы, приведенные в пользу этой точки зрения, она не кажется верной. Все же в
дальнейшем именно борьба за доступ к «общественному полю» являлась одним из важнейших
аспектов сословной борьбы V—III вв., и попытки изменить взгляд на этот аспект выглядят довольно
искусственными.
47 Mousourakis, 2007, 5.
48 Pallottino, 1977,220.
49Ampolo, 1999, 75.
50 Некоторые рукописи дают цифру 31, но это явная ошибка: Kubitschek, 1937,2496; Ogilvie, 1970,
292-293.
51 Volkmann, 1978а, 950; Cornell, 2008, 246.
321
в том, что Сервий создал на сельской территории несколько триб (26 по Фабию,
30 по Катону). Однако у Варрона (de 1. L. V, 56) имеется совершенно другое сооб¬
щение. Говоря о разделении города на четыре части, называемые трибами, и при¬
водя их название, он заявляет, что была и пятая триба, расположенная под городом
(sub Roma), названная Ромилией (или Ромулией)52. Она явно стояла первой в списке
сельских триб (Cic. Leg. agr. II, 29, 79)53, и это ясно говорит, что она была создана
первой. Как известно, впоследствии по мере завоевания новых территорий в Ита¬
лии римляне образовывали на них новые сельские трибы, и вскоре после ликви¬
дации монархии их число достигло 17. Но сообщение Варрона позволяет говорить,
что первоначально была создана только одна сельская триба — Ромилия. По словам
Павла, воспроизводившего сведения Феста (271), эта триба была образована на
землях, которые еще Ромул отнял у вейентов. Следовательно, расположена она
была на правом берегу Тибра54.
Варрон был не только чрезвычайно эрудированным человеком, но и специ¬
ально интересовавшимся древними реалиями и институтами. Более того, по его
собственным словам, он написал специальную книгу о трибах. От нее, к сожа¬
лению, не дошло никаких, даже самых мелких фрагментов, но ее написание по¬
казывает, что Варрон проблемами триб глубоко интересовался. Поэтому его
сведения могут отражать реальную первоначальную ситуацию. Самим ли Сер-
вием или его преемником число сельских триб вполне могло быть увеличено,
и Ромилия оказалась отделенной от Города другими трибами. Разумеется, это
только гипотеза, но она вполне вписывается в общее направление политики Сер-
вия Туллия, проводимой в интересах городских слоев. Хотя трибы в то время не
имели политического значения, надо иметь в виду другой момент. По трибам,
как отмечает Дионисий (IV, 15, 2) производился набор воинов. Одной из целей
(вероятнее всего, и главной целью) Сервия Туллия при создании новых триб было
включение в армию боеспособных мужчин, которые ранее к военной службе не
привлекались. Включив в новые трибы людей, до этого в трибутную систему не
входивших, царь получал значительное пополнение армии55. В древности же
служба в армии и гражданский статус, как известно, были тесно связаны, так что
большее число городских триб давало их членам и большее преимущество в
обществе. В какой-то степени высказанную гипотезу подтверждает следующее
рассуждение. Сейчас установлено, что вокруг самого города располагались дру¬
гие трибы — Лемония, Камилия, Пупиния, Поллия и Вольтиния, в то время как
Ромилия относилась к более широкому кругу наряду с Клавдией, Фабией и т. п.56,
т. е. теми, названия которых, как считается, происходили не от топонимов, а от
имен родов. Это полностью противоречит словам Варрона. Поэтому вполне ве¬
роятно, что его сообщение относится к более древнему времени, когда указанных
пригородных триб еще не существовало.
52 Radke, 1978b, 1455.
53 На тессере упоминается триба Ромилия с номером V (Crawford, 2002, 1128), и это недвусмыс¬
ленно подтверждает, что Ромилия шла первой в списке триб после городских.
54Kubitschek, 1937, 2501; Cornell, 2008, 253.
55 Last, 1945,42.
56Volkmann, 1978a, 950.
322
В современной науке дискуссионным является также вопрос о времени рас¬
пространения трибутной системы на сельскую округу. Было высказано мнение,
что первоначально Сервий Туллий создал только четыре трибы, в состав которых
были включены и сельские паги, и лишь позже по мере расширения ager Romanus
стали создаваться и сельские трибы57. Важным доводом в пользу этого предпо¬
ложения называется то, что наиболее близкие к городу трибы носили имена родов,
а это могло возникнуть только после установления власти патрициев, т. е. уже
после свержения монархии58. Этот довод довольно серьезный, но он может быть
«снят» контраргументом. Если принять, как говорилось выше, что Сервий Туллий
создал только одну сельскую трибу, включив в нее всю существовавшую на тот
момент округу, то родовые названия к этому акту отношения не имеют. Правда,
в Риме существовал род Ромилиев59, но Варрон, занимавшийся, как было сказано,
проблемой триб, связывает название этой трибы с городом (sub Roma)60. Учиты¬
вая, что более правильным было, вероятно, название Ромулия, можно предпо¬
ложить, как это было сделано уже более века назад, что это название связано
с Ромулом61. Другим доводом является сообщение Ливия (II, 21, 7), что в 495 г.
была создана 21 триба: tribus una et viginta factae. Однако контекст этого сообще¬
ния показывает, что речь идет не о создании заново триб вне городской черты,
а о том, что после пополнения Сигнии новыми колонистами в Риме стало на¬
считываться 21 триба. Это подтверждает и периоха II книги, где говорится, что
после создания Клавдиевой трибы в 504 г. число триб было увеличено (numerque
tribuum ampliatus est)62. Дионисий (IV, 15,1), ссылаясь на Фабия Пиктора, говорит,
что Сервий, создав сельские трибы, присоединил (лростОец) их к четырем го¬
родским. Из этого можно сделать вывод, что сельская округа была включена в
трибутную систему уже после создания городских триб, но все же самим Серви-
ем Туллием.
Говоря о четырех городских трибах, Дионисий (IV, 14, 2) называет их руково¬
дителей (f|Y6pova<;), в то время как там, где речь идет о сельских трибах, таких
руководителей он не упоминает, зато говорит о правителях (dpxovTEi;) пагов (IV,
15, З)63. Создается впечатление, что сельская триба единого главу не имела, и руко¬
водство ее жизнью осуществлялось только на уровне пагов.
57Cels-Saint-Hilaire, 1995,115; Cornell, 1995,173.
58 Smith, 2005, 117-118; Ziolkowski, 2000, 61.
59Munzer, 1914, 1071-1072; Cornell, 1995, 177-178. T. Корнелл подчеркивает, что род Ромилиев,
который мог бы дать свое имя трибе, выдвинулся в первые ряды римской элиты только в середине
V в. (да и то ненадолго), когда соответствующая триба уже явно существовала.
60 В науке была сделана попытка связать возникновение трибы Ромилии с децемвиром Т. Роми-
лием Роком Ватиканом (Sumner, 1970, 77), но тщательное исследование этого вопроса позволило
отвергнуть эту точку зрения: Humbert, 1978, 52-57.
61 Rosenberg, 1914, 1074.
62Ср.: Ogilvie, 1970, 292-293.
63 Говоря о руководителях триб, Дионисий считает нужным пояснить своему греческому читате¬
лю, что эти руководители были теми же, какими были у греков главы племен (филархи) или деревень
(комархи), т. е местные власти. При упоминании глав пагов он их просто называет греческим словом
«архонты». Роль глав городских триб его эллинским современникам была уже непонятна
в отличие от роли глав сельских пагов.
323
Названия четырех городских триб дает Варрон (de 1. L. V, 45; 56): Субурана,
Эсквилина, Коллина, Палатина64. Эти же названия только немного в другом по¬
рядке приводит и Дионисий (IV, 14, 1). Городские трибы, однако, охватывали не
всю территорию, окруженную городскими стенами, построенными Сервием Тул¬
лием. Варрон (de 1. L. V, 45-54), перечисляя части Рима, включенные в ту или иную
трибу, не называет ни Авентин, ни Капитолий. Авентин официально еще не входил
в состав Города65, так что он и не мог быть включен в городскую трибу. Сложнее
обстоит дело с Капитолием, являвшимся издавна составной частью Рима. Таркви-
ний явно рассматривал его как сакральный центр Города. Может быть, это обсто¬
ятельство и побудило Сервия не делать его частью какой-либо городской трибы66.
Но вероятнее все же другое. Мощная крепость, какую представлял собой Капито¬
лий, должна была находится исключительно в руках царя, дабы сенат, обладавший,
как об этом уже говорилось, определенной властью в рамках померия, не мог вос¬
пользоваться этой цитаделью.
Принадлежность к новой трибе определялась только местом жительства. Это
распределение по трибам не имело никакого отношения к старому делению рим¬
ского народа. Вполне вероятно, как об этом упоминалось выше, что прежние три¬
бы тоже имели свою территорию. Но уже само соотношение чисел — три старые
и четыре новые трибы — ясно говорит, что прежнее деление совершенно не при¬
нималось во внимание.
Трибы являлись, как было отмечено, рекрутскими округами, были они и окру¬
гами податными. По трибам собирался налог (tributum). Варрон (de 1. L. V, 181)
производит само слово tributum от tribus. Ливий (1,43,13), наоборот, полагает, что
tribus произошло от tributum. Но как бы ни относиться к этим этимологиям67, связь
между трибой и трибутом не вызывает сомнений. Несомненно и то, что речь идет
о прямом налоге, который и много веков спустя назывался так же — tributum. Это
не означает, что никаких повинностей в пользу государства не было до Сервия.
Тот же Ливий несколько раньше (1,42,5) пишет, что Сервий Туллий в соответствии
со своей цензовой реформой установил и новые правила налога — в соответствии
с имуществом, а не подушно (viritim) независимо от состояния. Дионисий (IV, 43,
2), рассказывая о несправедливостях преемника Сервия Туллия Тарквиния Гор¬
дого, среди них отмечает отмену налога в зависимости от богатства и возвращение
к подушному принципу, причем не в соответствии с установленным порядком,
а по первому требованию «тирана». Следовательно, можно говорить о том, что и
до Сервия какая-то форма налога существовала. Возможно, это была повинность,
“Упоминая дважды территориальные трибы, Варрон в обоих случаях придерживается несколь¬
ко разного порядка их перечисления: при втором упоминании Паллатина поставлена на второе место,
а Эсквилина и Коллина занимают, соответственно, третье и четвертое места. Означает ли это, что
официального порядка перечисления городских триб не существовало? Цицерон (leg. agr. II, 29, 79),
говоря о трибах, начинает с Субураны, отмечая, что именно с нее должна начинаться любая перепись
граждан, независимо от цели этой переписи. Так что вероятнее всего, официальный список все же
существовал, и более вероятно, что им был именно второй перечень Варрона: Graffunder, 1914, 481;
Radke, 1978с, 1367.
65 GroB, 1978с, 785-786.
“Champeaux, 1982, 266.
67 Schwahn, 1939,2-3.
324
напоминавшая афинскую литургию, когда тот или иной житель должен был за свой
счет выполнять какие-либо поручения царя, в том числе и в военной сфере (кро¬
ме, разумеется, непосредственного участия в войне)68. Если это так, то Сервий
Туллий ввел новую систему, заменив литургию на налог и установив соответ¬
ствие его с имуществом69. Собирался этот налог на военные и иные нужды: вц та
атратштка, каг таq ’akaq xpsia?) не по старым родовым (оиквп ката та<; трвц срцАяс;
xaq yeviKaq), а по новым территориальным трибам (ката та<; твттарас; та<; толпсас;),
и взносил этот налог каждый сам (ixp’ вантой) (Dion. Hal. IV, 14,2)70. Наблюдение
за внесением взносов и их правильностью, по-видимому, возлагалось на тех глав
триб, о которых в продолжение сообщения о налогах говорит Дионисий. Может
быть, уже тогда они назывались эрарными трибунами (Varro de 1. L. V, 181 )71. Если
так, то греческое koivov, используемое Дионисием, в данном случае могло означать
aerarium. Ливий (I, 56, 1) не использует слово aerarium, но упоминает обществен¬
ные деньги (pecunia publica), используемые Тарквинием Гордым для строительства
Капитолийского храма. Это тоже ясно говорит о существовании государственной
казны, по крайней мере, со времени Сервия Туллия. Во времена и республики,
и империи казна populi Romani хранилась в храме Сатурна и поэтому иногда на¬
зывалась aerarium Satumi. Этот храм был построен в самом начале республикан¬
ской эпохи, и предание приписывает учреждение казны Сатурна одному из первых
консулов Валерию Попликоле (Plut. Popl. 12). Плутарх, передавая эти сведения,
ставит этот его акт в один ряд с другими его мероприятиями, направленными на
укрепление недавно созданной республики, и мотивом называет нежелание кон¬
сула заниматься хозяйственными делами. Это явно означает, что сама казна уже
существовала и до этого, но располагалась в другом месте, где ею мог самоволь¬
но распоряжаться глава государства, т. е. во времена монархии царь.
Сельские трибы (или триба во времена Сервия Туллия) включали в себя паги,
сохранившие свое самоуправление, возглавляемое магистром (архонтом, как его
называет греческий историк), отвечающим за мобилизацию членов пага и сбор
налогов. Центром каждого пага было укрепление, которое могло служить убежищем
68 Crawford, 1976, 202.
69 М. Крауфорд считал, что налог был введен много позже, а именно в 406 г., когда была введена
плата воинам, а до этого он был вовсе не нужен: Crawford, 1976,204—209. Однако военные нужды не
ограничиваются платой воинам, так что необходимость в наличии в государственной казне денег для
войны существовала и много раньше. Сам же ученый, ссылаясь на мнение Т. Моммзена, говорил
о литургии, а это подразумевает и выполнение обязанностей помимо военной службы. К тому же,
Дионисий говорит не только о военных, но и о других (не уточняя, правда, каких) нуждах царя, ко¬
торые тоже требовали наличия денег, а, следовательно, и налога. Широкого размаха достигла стро¬
ительная деятельность Сервия Туллия, требовавшая больших расходов. В Греции строительство
храмов тоже финансировалось, по крайней мере, частично из городских налогов. Первое известное
нам эпиграфическое свидетельство существования городских налогов, предназначенных для строи¬
тельства храма, относится к середине VI в., и это были деньги, предназначенные для воздвижения
храма Артемиды Эфесской: Davies, 2006, 387-388.
70 Много позже, когда под властью Рима оказалась огромная держава, доход государства и городов
от горожан был много большим, чем от сельчан: Corbier, 2005, 229. Может быть, это распространя¬
ется и на столь раннее время, как правление римских царей. В таком случае создание Сервием Тул¬
лием четырех городских и только одной сельской трибы могло иметь и фискальную причину.
71 bangle, 1937, 2433.
325
для сельчан в случае вражеского нападения (Dion. Hal. IV, 15, 2-4). Городские же
трибы явно ни на какие более мелкие единицы не делились. Перечисленные Вар-
роном части Города, входящие в каждую из четырех триб, являлись не администра¬
тивными единицами, а элементами топографии. Возможно, трибы, как и паги, тоже
обладали определенной долей самоуправления. Дионисий (V, 2, 2) говорит, что
первые консулы предоставили членам триб и пагов право проводить общие со¬
брания относительно касающихся их важных дел, голосовать и делать все прочее
в соответствии с отеческим обычаем. Историк ставит это решение консулов в связь
с восстановлением ими законов Сервия Туллия, отмененных Тарквинием Гордым.
Поэтому можно полагать, что и трибы, в том числе городские, могли по закону
Сервия решать некоторые вопросы своей жизни. В то же время обе группы триб
приобретали и сакральное значение. Центрами местной жизни становились алта¬
ри. В Городе алтари ларов воздвигались на перекрестках, а в пагах, видимо, в их
укрепленных центрах (Dion. Hal. IV, 14, 3; 15, 3). И в том, и в другом случае это
были местные лары72. Сервию Туллию Дионисий (IV, 14, 4; 15, 3) приписывает
введение священных игр — в одном случае Компиталий, в другом Паганалий.
Но Варрон (de 1. L. VI, 24), противопоставляя жителей пагов «горцам», говорит
о праздновании первыми Паганалий. Следовательно, по его сведениям, эти игры
предшествовали трибутной реформе Сервия Туллия. Описание Паганалий Овиди¬
ем (Fasti I, 668-704) производит впечатление очень древнего земледельческого
праздника, сохранившего некоторые архаические черты, как принесение в жертву
Церере и Земле муки полбы и внутренностей беременной свиньи. Да и трудно
представить, что местные крестьяне до правления Сервия не имели никакого
праздника в честь покровительствующих им божеств. Поэтому возможно, что
Сервий Туллий придал уже существующему празднеству официальный характер
и упорядочил его проведение. Что касается Компиталий, то, вероятнее всего, они,
действительно, были введены только этим царем, поскольку их проведение было
связано с территориальными трибами, им созданными.
По городским трибам были распределены и святилища аргеев (Varro de 1. L. V,
45), о которых говорилось раньше в связи с куриями. Реформа Сервия Туллия ни
к каким изменениям их функций не привела. Судя по словам Варрона, никакого
более или менее равномерного распределения святилищ аргеев по новым трибам
не произошло, да оно и не могло произойти из-за несовпадения цифр. Пример
аргеев показывает, что, реформируя политическую систему Рима, Сервий Туллий
не касался его сакральной системы.
Вероятнее всего, эти же мотивы заставили Сервия Туллия сохранить курии. Как
уже говорилось, курии имели не только политическое и военное, но и религиозное
значение. Каждая курия обладала своими святынями, имевшими, как утверждал
Фест (FIRAII, 6), общественный характер (sacra publica). Глава курии — курион —
еще много веков после правления Сервия Туллия исполнял религиозные функции73.
72 О ларах, почитаемых на городских перекрестках прямо говорит Дионисий, называя их героями.
Божества пагов он конкретно не называет, но сравнение с другими данными говорит, что и в этом
случае речь идет о ларах: Rohde, 1942, 2294.
73 Hausmanniger, 1978а, 1558.
326
Сакральный момент был очень важен еще в одном мероприятии: наделении главы
государства (пока еще царя) высшей военной властью — империем. Поэтому эта
функция осталась за куриями74. Курии, чей сакральный аспект был выражен до¬
вольно ясно, сохранились как формы организации старого римского populus. Таким
образом, внутри римской общины сохранилась группа gentiles, обладавшая своими
организационными структурами — куриями и куриатным собранием, а также
своими культами и святынями, в то время как другая часть римского народа к этим
структурам и этим святыням отношения не имела. Если бы Сервий Туллий даже и
хотел полностью ликвидировать куриатную систему, сделать этого он не мог, ибо
это означало бы нечестивое вторжение в сакральную сферу.
Что касается триб, то они тоже сохранились. Они засвидетельствованы еще
в 300 г., когда по закону братьев Огульниев было увеличено количество авгуров
с тем, чтобы приходилось по три авгура на каждую трибу (Liv. X, 6,6-8). Но ника¬
ких сведений об их политической или военной роли нет. Можно, по-видимому,
говорить, что никаких законодательных актов, ликвидировавших старые трибы,
не было. Просто территориальные трибы переняли их прежние функции (может
быть, и расширили их), после чего эти институты потеряли свое прежнее значение
в «светской» жизни и отошли в чисто сакральную область, притом, как кажется,
весьма ограниченную, связанную лишь с деятельностью авгуров. Использование
Ливием презенс constat позволяет говорить, что и в его время Тиции, Рамны и Лу-
церы еще существовали и были связаны с численностью коллегии авгуров.
ЦЕНТУРИАТНАЯ РЕФОРМА
Второй реформой Сервия Туллия была центуриатная. Непосредственной при¬
чиной проведения ее проведения стали военные нужды75. Об этой реформе от¬
носительно кратко говорит Цицерон (de re р. II, 21-22, 38-39), и ее довольно под¬
робно ее описывают Ливий (I, 42, 4-^44, 2) и Дионисий (IV, 16-19).
В новой армии, основанной на новой тактике, решающим критерием должно
было стать не принадлежность к курии, а имущество, поскольку воины тогда во¬
оружались за свой счет. И содержание армии, которая заменит куриатное ополчение,
требовало средств, которые должны были доставить более богатые люди незави¬
симо от их принадлежности к куриатной системе. Для этого и патриции, и плебеи,
в соответствии с их имуществом, а не происхождением, были разделены на раз¬
ряды, называемые классами. Само распределение по классам в результате произ¬
веденной оценки имущества и называлось цензом. Каждый класс должен был от¬
ныне выставлять в войско определенное число центурий. При этом в каждом
классе было равное количество «юношеских» центурий (в которые входили муж¬
чины от 18 до 45 лет) и «старческие» (от 45 лет и старше, возможно, до 60). Каждый
класс должен был и военный налог (tributum) платить в соответствии с имуществом.
Конкретное распределение по классам было следующим:
74 Роша, 2002, 55-56.
75Richard, 1978, 308, 351-356.
327
всадники
(самые богатые люди, выступающие в армию с конем)
18 центурий
I класс
имеющие имущества не менее, чем на 100 тыс. ассов76
80 - » -
II класс
-- 75 - » -
20 - » -
III класс
1
1
о
чч
1
1
20 --
IV класс
— п — 25 — —
20 -
V класс
- » — 11,5 (12)77
30 - - -
пролетарии
(не имеющие имущества вообще)
1 -и-
ремесленники
и музыканты
(тоже, видимо, пролетарии)
4-м-
Всего
193-"-
Изложенная в таком виде реформа вызвала резкую критику в науке. Исходный
пункт этой критики можно сформулировать так: этого не может быть, потому что
быть не может. Не может быть, чтобы римское общество середины VI в. было столь
стратифицировано, чтобы можно было выделить столько имущественных разрядов
и, соответственно, групп воинов со столь различным вооружением. Не может быть,
чтобы население Рима в середине VI в. было столь многочисленным, чтобы его
воины составили 193 центурии. Не может быть, чтобы критерием разделения на
эти разряды были денежные единицы — ассы. Не может быть, чтобы столь рано
родо-куриатное войско было заменено центуриатной армией, ибо еще Фабии сра¬
жались своим родом в 477 г., так что гоплитская тактика появилась в Риме не
раньше V в. Считалось, что реформа стал плодом довольно долгого развития и
пришла к известному нам виду только уже не ранее IV в., а то и позже78. По пово¬
ду последнего возражения надо отметить, что, как говорилось выше, создание
новой армии не вытеснило сразу же старую систему, что видно из примеров и от¬
ряда братьей Вибенна, и содалиев Публия Валерия. К тому же, как уже совершен¬
но правильно отметил В. Н. Токмаков, сражение на реке Кремере, в котором погиб
почти весь род Фабиев, было лишь второстепенным эпизодом в большой войне
76 По некоторым данным, размер имущества у лиц первого класса должен был быть не менее 120
или даже 150 тысяч ассов. Решение этого вопроса вызвало дискуссию в науке, но сейчас в основном
принимают данные Цицерона, Ливия и Дионисия. Дионисий говорит не о римских ассах, а о грече¬
ских минах, но их легко перевести в римские монеты.
77 По отношению к пятому классу сведения Ливия и Дионисия несколько разнятся.
78 Работ, посвященных критике традиции, почти за два столетия исследований появилось очень
много. Краткий обзор важнейших трудов: Christ, 1980, 59. Критика непосредственно традиции
о центуриатной реформе: Hoffmann, 1939, 810-814. В отечественной литературе наиболее полно
критика представлена: Немировский, 1959, 153-165. По его мнению, эта реформа имела место
между 477 и 432 г. Надо заметить, что различные ученые по разному определяют время, когда,
по их мнению, центуриатная структура могла принять известный нам вид. Так, например, А. Мо-
мильяно как будто логично выделяет несколько этапов и считает конечной датой какое-то время
после 400 г.: Momigliano, 1969а, 368; Уже только такой разнобой заставляет сомневаться в досто¬
верности выводов. При этом критики не отрицают, что все авторы описывают центуриатную ре¬
форму одинаково (с небольшим вариантом у Цицерона) и столь же единогласно относят ее
к правлению Сервия Туллия: например, Nicolet, 1966, 15-18. Обзор критических взглядов: Токма¬
ков, 1998, 101-106.
328
римлян с этрусками79. Еще важнее сообщение Ливия (II, 48, 8 — 49, 1), что поход
Фабиев, завершившийся катастрофой на Кремере, был особым видом войны, со¬
вершенной в виде исключения с разрешения сената80. А это означает, что обычно
эта тактика родовых кампаний уже давно не использовалась, и обычно война была
бременем государства (civitatis onus). Что касается остальных возражений, то преж¬
де чем говорить о них, надо высказать одно общее соображение. Всякая военная
реформа является важной вехой в истории того или иного государства. Известно
об изменении сервиевской реформы, которое произошло, по-видимому, сразу по¬
сле I Пунической войны. Ее суть заключалась в координации центуриатной и
трибутной организаций римского общества. Если, говоря о реформах Сервия
Туллия, Ливий (I, 43, 13) подчеркивал, что количество триб и число центурий
никак не соотносятся друг с другом, что в какой-то период после I Пунической
войны, но до 215 г., положение изменилось: число центурий было увеличено, и они
были координированы с 35 трибами, на которые стал делиться римский народ81.
Сулла в 88 г. вернулся к старой системе (Арр. Bel. civ. I, 59)82. Никаких, даже кос¬
венных, упоминаний об изменениях в центуриатной структуре, кроме только что
отмеченных, в нашем распоряжении нет. Представляется, что одно это уже за¬
ставляет отнестись к достоверности данных традиции о реформе Сервия Туллия
с большим вниманием.
Некоторые исследователи пытались найти определенный компромисс между
гиперкритикой и данными традиции. Фест (100 L) определил словом classis войско.
Авл Геллий (VI, 13) утверждал, что еще Катон называл classic! только членов
первого класса, в то время как всех остальных он именовал infra classem (ниже
classis). Фабий Пиктор (Gell. X, 15,4) называл classis procincta вооруженное войско.
Отсюда возникла идея, что Сервий Туллий, создавая новое войско, разделил римлян
не на семь разрядов (пять классов, всадники и пролетарии, к которым присоеди¬
нены ремесленники и музыканты), а на три — всадники, classis и infra classem.
Воины, входившие в classis, были тяжеловооруженными пехотинцами, которые и
составляли фалангу, а в состав infra classem включались, может быть, легковоору¬
женные и вспомогательные воины, действовавшие вне строя фаланги83. Принятие
этого как будто бы устраивающего компромиссного мнения вызывает, однако, во¬
прос: а когда и в каких условиях это трехчленное деление заменилось семичленным?
79Токмаков, 1998, 121-124. Битва на Кремере стала и последним эпизодом в истории прежней
родо-куриатной армии: Capogrossi Colognesi, 2009, 66. По-видимому, именно поэтому он так запом¬
нился. Овидий (Fasti II, 195-236) даже счел необходимым воспеть подвиг Фабиев наряду с деяниями
богов и описанием праздников.
“Выступление было обусловлено угрозой их частным интересам, так что к общегосударственной
политике оно имело отношение косвенной: Richard, 1990, 137-139. Так что считать этот эпизод
доказательством родового принципа организации римской армии никак нельзя.
8|Ковалев, 1986,206-207; Kubler, 1899,1956-1959;Neumann, 1978,1111; Рота,2002, 57-58; Grieve,
1985,278-309.
82Nicolet, 1988, 312. Сулла был также первым после Сервия Туллия римским деятелем, расши¬
рившим померий.
83 Momigliano, 1969а, 365-368; Momigliano, 2008, 103-104; Ampolo, 1999, 71-74; Richard, 1978,
361-367; Cornell, 1995, 185-186; Rosenstein, 2003, 300. Некоторые ученые, принимая наименование
classis всего войска, все же считают возможным существование внутри него пяти разрядов: Richard,
1978, 391.
329
Во всяком случае, создание цензуры и избрание первых цензоров, проводивших
ценз, показывает, что к 443 г. деление на пять классов уже существовало84. Еще раз
отметим, что никаких следов такой реформы римского войска в традиции нет.
Теоретически возможным временем таких изменений мог быть момент из¬
гнания Тарквиния Гордого и избрания вместо царя двух консулов. Ливий (I, 60,
4) писал, что в этот момент префект Города провел собрание по центуриям, на
которых в соответствии с запискам Сервия Туллия и были избраны консулы (duo
consules inde comitiis centuriatis a praefecto urbis ex commentariis Servi Tulli creati
sunt). Дионисий (IV, 74, 5) также говорит в этом случае о центуриатных комици-
ях. Несколько ранее (IV, 20, 3) он же утверждал, что Сервий Туллий каждый раз,
когда считал нужным назначить должностных лиц85, узнать мнение народа о за¬
конах или объявить войну, собирал народ по центуриям, а не по куриям (xf)v ^.oym
avxi xfjg cppaxpucf|<; awfjyev еккАтцпау). С другой стороны, Дионисий подчеркива¬
ет, что при решении всех вопросов в центуриатных комициях преимущество
принадлежало богатым (лАхшаюис;). Ливий (1,43, 10) называет их первыми людь¬
ми государства (primores civitatis), а Цицерон (de re р. II, 22, 39) — состоятель¬
ными (locupletes). В то же время ни один автор ничего конкретного о деятель¬
ности центуриатных комиций во времена царей не говорит. Создается впечатление,
что реально центуриатные собрания впервые были собраны именно для решения
об изгнании царей и избрания первых консулов. Поэтому можно предположить,
что Спурий Лукреций, занимая пост префекта Рима, может быть, вместе с дру¬
гими авторами переворота, использовав записки Сервия Туллия относительно
созыва центуриатных комиций, собрал их, разделив предварительно classis на
пять имущественных разрядов, чтобы вернее провести нужные решения, которые
в тот момент были более выгодны более богатой верхушке римского гражданства.
Однако все это лишь логические рассуждения, не имеющие никакой опоры
в источниках.
Все более поздние даты вообще не дают возможности предположить проведения
такого радикального изменения центуриатной структуры римского общества и
армии. Следующее изменение военной структуры связано с так называемой «ре¬
формой» Камилла, когда фаланга была заменена легионной армией. Начало этой
замене было положено введением платы воинам и унификацией вооружения, что
позволило строить войско в соответствии не с материальными возможностями
воинов, а с их воинским стажем, а завершилось все созданием легионов, а внутри
них манипул86.
84 Richard, 1993,38.
85 Греческий историк употребляет слово арха?. В русском переводе оно передано как «магистра¬
ты». Однако для царского времени такой перевод кажется анахронизмом. Автор использует при этом
глагол dutoSeiKvupi, что означает «объявлять, назначать», а не «избирать». Конечно, вполне возможно,
что Дионисий так воспроизвел латинский глагол сгео, который тоже означает «назначать», но по от¬
ношению к магистратам «избирать». И все же более вероятно, что во времена царей больше под¬
черкивался элемент назначения царем, нежели избрание народом. А одним из важнейших черт ма¬
гистратов была их избираемость. Поэтому предпочтительнее кажется перевод этого слова более
нейтральным «должностные лица».
86 Обо всем этом хорошо и подробно: Токмаков, 1998, 178-226. Это избавляет от необходимости
рассматривать эту проблему.
330
Возвращаясь к цитате Катона, приведенной Геллием, надо подчеркнуть, что
это — отрывок из его речи в защиту закона Вокония. Этот закон был внесен на¬
родным трибуном Кв. Воконием Саксой и относился не к военным, а к имуще¬
ственным проблемам, связанным с участием женщин в наследовании имуществ
лиц первого класса87. Известно, что Катон активно поддержал этот закон (Liv. Per.
XLI). Из сохранившихся отрывков видно, что никаких вопросов, относившихся
к военным делам или к имущественному разделению, здесь не возникало88. Судя
по тексту Геллия, Катон и ставил вопрос, кто такие classic! и infra classem, именно
в экономическом плане. Из текста неясно, было ли деление, упомянутое Цензори-
ем, юридическим или только обыденным. Во всяком случае, тот факт, что оратору
приходилось при обсуждении чисто имущественного закона столь активно зани¬
маться выяснением этого разделения, говорит о полном забвении сути такого раз¬
деления.
Как уже говорилось, прежняя армия была основана на куриях. Плебеи, вероят¬
нее всего, в куриатную систему не входили89, а потому не были и воинами. В ре¬
зультате же центуриатной реформы создавалась внесословная армия. В свое время
А. И. Немировский совершенно справедливо отметил, что существовали только
три возможности возникновения такой армии: 1) сознательная деятельность за¬
конодателя с целью создания новой армии; 2) проведение реформы во время,
когда деления на патрициев и плебеев еще не существовало; 3) проведение рефор¬
мы после завершения сословной борьбы и создания патрицианско-плебейской
civitas90. В традиции хорошо освещена история борьбы патрициев и плебеев.
Можно спорить о точном времени ее завершения, но ясно, что в начале V в. она
только начиналась. Ее первым проявлением стала первая сецессия в 494 г.91 Опи¬
сание этой сецессии Ливием (II, 28-33) ясно показывает, что плебейские воины
были частью римской армии, и именно возможный раскол войска особенно встре¬
вожил сенаторов. Даже если некоторые детали ливиевского описания недостовер¬
ны, сама по себе сецессия является историческим фактом92. Следовательно, в это
время патрицианско-плебейское центуриатное войско уже существовало. Законы
XII таблиц имели в виду гражданство обоих сословий, и, по словам Цицерона
(de re р. II, 36, 61), уже в это время существовали центуриатные комиции. А как
было сказано немного выше, такие комиции были созваны сразу после свержения
монархии. Таким образом, центуриатная реформа не могла быть проведена после
окончания сословной борьбы.
Время возникновения в римской общине двух сословий спорно. Думается, од¬
нако, что начало этого разделения римского населения должно восходить к прав¬
лению Анка Марция, когда прекратилось автоматическое включение подчинен¬
ного населения в состав римских курий и триб93. Тем более это должно было
87Бартошек, 1989, 200; Last, 1945,44; Gundel, 1961, 696-697.
88 Трухина, 1986, 177.
89 Маяк, 1993, 75-78; Мухина, 2012, 13; Hahn, 1976, 62-64.
90 Немировский, 1959, 156.
91 Drummond, 2008а, 212.
92 Bengtson, 1985, 34-35.
93 Маяк, 2010, 228-229.
331
относиться к людям, по разным причинам добровольно переселявшимся в Рим.
Но во времена Тарквиния Древнего куриатное войско еще существовало; во всяком
случае, связь всадников с родовыми трибами несомненна. Следовательно, из трех
возможностей, отмеченных А. И. Немировским, действенна только одна: созна¬
тельный акт законодателя. Если признать историческими сведения о созыве цен-
туриатных комиции Спурием Лукрецием, а тем более указание Цицерона на их
существование во времена децемвиров (а у нас нет оснований все это отвергать),
то центуриатная реформа должна была быть проведена одним из двух последних
царей. Все, что известно о правлении Тарквиния Гордого, не предполагает возмож¬
ность проведения им столь масштабной реформы. С другой стороны, именно
Сервий Туллий выступает как законодатель, а Ливий (I, 42, 4) видит главную за¬
слугу этого царя в создании им всех различий и сословий, делящих граждан по
достоинству и состоянию (dignitatis fortunaeque). Это, несомненно, прямо относит¬
ся к центуриатной реформе. Таким образом, как представляется, отпадают сомне¬
ния в авторстве Сервия Туллия и, следовательно, времени создания центуриатной
структуры римского общества и войска.
Уже давно был отмечен еще один важный момент. По словам Цицерона (de leg.
Ill, 4, И; 19, 44), один из законов XII таблиц позволял вносить предложения о
жизни и смерти гражданина (capiti civis) только в наивысшие комиции (maximo
comitiatu). Упомянув эти комиции, он сразу же уточняет, что в этих комициях уча¬
ствуют те, кого цензоры разделили по разрядам; следовательно, речь может идти
только о центуриатом собрании. О том же самом Цицерон упоминает в трактате
«О государстве» (II, 36, 61), но говорит о центуриатных комициях (comitiis centu-
riatis). Нет сомнения, что наивысшие комиции — это центуриатное собрание94.
Отсюда ясный вывод, что центурии существовали еще до создания законов XII таб¬
лиц, т. е., по крайней мере, в первой половине V в.95 Сам по себе такой закон мог
быть связан с введением «провокации к народу» Л. Валерием Публиколой вскоре
после изгнания Тарквиниев, но это говорит о существовании центуриатнош со¬
брания уже в то время. Поскольку в период «тирании» Тарквиния Гордого подоб¬
ный институт создан быть не мог, то введение центурий можно связать только
с Сервием Туллием, как это единогласно признает римская традиция.
Наконец, можно привести еще один довод, правда, косвенный. Когда в ходе
первой сецессии в 494 г. плебеи удалились на Священную Гору (или на Авентин),
то это настолько ослабило римское войско, что правящая группировка была вы¬
нуждена пойти на переговоры с плебеями и на значительные им уступки. Одной
из причин сецессии была задолженность многих плебеев, и это ясно говорит, что
и сравнительно бедные плебеи были обязаны служить в армии96. Речь явно идет
не о пролетариях, ибо они были от военной службы (по крайней мере, не в чрез¬
вычайных обстоятельствах) освобождены. В то же время в среде плебса едва ли
было столь много сравнительно богатых людей, которые являлись членами перво¬
го или даже двух первых классов. Следовательно, можно говорить, что уже в на¬
94Magdelain, 1990, 344.
95 Last, 1945, 44.
96Ziolkowski, 2000, 66.
332
чале V в. существовала система нескольких классов, что могло быть только резуль¬
татом реформы Сервия Туллия.
Исторический контекст, как отмечено в науке, полностью подходит для прове¬
дения Сервием Туллием центуриатной реформы97. Экономический и политический
рост Рима привел к тому, что в середине VI в. он стал практически самым крупным
городом не только Лация, но и всей Центральной Италии, включая Этрурию. Его
площадь, включая Авентин и Марсово поле, составила 427 га (без них 320 га),
а территория, ему подчиненная — 822 кв. км98. Ливий (1,44,2), ссылаясь на Фабия
Пиктора, говорит, что в результате реформы число граждан, способных носить
оружие, составило 80 тысяч. Близкие цифры дают Дионисий (IV, 22,2) и Евтропий
(1,7) — 84 700 и 83 тысячи соответственно. Однако у них отсутствуют указания на
боеспособность подсчитанных граждан. Дионисий утверждает, что это было чис¬
ло всех (сгорят;) римлян, внесенных в цензовые списки. Евтропий специально
оговаривает, что в приведенное им количество граждан входили и те, кто были
в полях (qui in agris erant). Следовательно, в отличие от Фабия Пиктора и следо¬
вавшего за ним Ливия, речь шла не только о воинах, но и обо всех гражданах, как
живущих в самом Городе, так и в его сельской округе99.
Возникает вопрос, действительно ли эта цифра охватывала лишь боеспособных
граждан, и было высказано предположение, что до начала IV в. в списки включались
не только взрослые мужчины, но также старики старше 60 лет, женщины и дети100.
Позже при проведении ценза гражданин в первую очередь заявлял, в каких военных
кампания он участвовал (или не участвовал, например, по возрасту) и под чьими
ауспициями101. Это, естественно, означает, что ценз охватывал именно боеспособ¬
ных взрослых мужчин, включенных в центурии. Однако такое положение явилось
результатом уже эволюции цензовой системы. Цель первой в истории Рима пере¬
писи, проведенной Сервием Туллием, была, кажется, иной. Уже тот факт, что
учитывались и пролетарии, в обычное время к военной службе не привлекаемые,
говорит о стремлении царя узнать численность более широкого круга населения,
чем потенциальные воины.
Важной целью переписи была фискальная. Если тяжесть налогов и других обя¬
занностей распределялась в соответствии с центуриями, то сами налоги собирались
по новым, территориальным трибам. В эти трибы входили все граждане независи¬
мо от происхождения и имущественного положения. По словам Ливия (I, 43, 13),
во времена Сервия Туллия трибы и центурии не соотносились друг с другом. По¬
этому вполне можно полагать, что перепись населения, проведенная по трибам,
не учитывала различия в богатстве и соответственную принадлежность граждани¬
на к тому или иному классу центуриатной системы. Тот же Ливий (1,43,9) сообща¬
ет, что незамужние женщины платили по две тысячи ассов ежегодно на содержание
коней всадников. Наличие самого этого налога заставляет говорить об учете и этой
97 Forsythe, 2007, 27.
98Ziolkowski, 2000, 32, 39.
"Мельничук, 2010, 187; Лысенков, 2016, 5; Brunt, 2001,24-25.
100 Brunt, 2001,27.
101 Так, например, ответил Помпей, заявив, что он участвовал во всех требуемых кампаниях и под
своими ауспициями (Plut. Pomp. 22).
333
категории населения. Дионисий (IV, 15, 4-5 говорит об установлении Сервием
Туллием специального налога для обеспечения расходов на жертвоприношения,
причем этот налог был установлен, хотя и в разных количествах, не только для
взрослых мужчин, но и для женщин и несовершеннолетних детей. Ссылаясь на
Кальпурния Пизона, он утверждает, что царь хотел узнать даже число не только
живых, но и умерших. Ему, следовательно, важно было не только количество граж¬
дан, но и их движение. Несколько дальше (15, 6) Дионисий прямо говорит, что
Сервий Туллий потребовал записи главами фамилий также своих жен и детей.
А затем (22,4) историк подчеркивает, что Сервий включил в цензовые списки даже
вольноотпущенников, распределив их по четырем городским трибам. Наконец,
Сервию Туллию приписывается распределение продовольствия среди нуждающих¬
ся слоев римских граждан, а это требовало знания количества таких людей и семей102.
Плиний (NH XXXIII, 16) писал, что по цензу 393/392 г. в Риме насчитывалось
152 573 capitum liberorum103. Автор не уточняет, идет ли речь только о взрослых
мужчинах, и, скорее всего, под capita libera подразумевается все свободное (точнее,
гражданское) население, включая женщин, стариков и детей104. Едва ли это явилось
нововведением цензоров этого года. Гораздо вероятнее, что все еще продолжалась
традиция цензов, установленная Сервием Туллием.
Все это говорит о том, что в традиции были представлены различные оценки
приведенных цифр первого ценза. Наряду с вариантом Фабия, считавшего, что в
ценз включались только реальные и потенциальные воины, существовали и сведе¬
ния об охвате переписью всего свободного римского населения105. Ливий предпочел
вариант Фабия, в то время как Дионисий, кажется, не очень критически соединил
различные сведения. Версия об охвате переписью всего гражданского кажется все
же гораздо более достоверной. Она подтверждается приведенными выше свиде¬
тельствами. В ее пользу говорит и следующее соображение. Дионисий (IV, 19, 1)
говорит, что после создания центуриатного устройства Сервий Туллий мог собирать
армию с различным количеством воинов в зависимости от необходимости. Историк
приводит и примерные цифры — десять или двадцать тысяч. Если даже оставить
сами цифры на совести автора, ясно, что боеспособная армия в каждый конкретный
момент охватывала далеко не всех, внесенных в цензовые списки. По статистиче¬
ской закономерности число боеспособных мужчин в возрасте свыше 18 лет со¬
ставляет примерно 1/3 всего населения106. Следовательно, потенциал римской армии
в результате реформы Сервия Туллия составил приблизительно 26-28 тысяч солдат.
С учетом, что таковыми в принципе считались и члены старших центурий, несущие
во время войны гарнизонную службу, реальный потенциал и составлял около 20 ты¬
сяч, как это и утверждал Дионисий. Несколько больше 50 тысяч и могли составлять
невоюющие пролетарии, женщины, дети и старики старше 60 лет107.
102 Peruzzi, 1985, 236-237.
103 О достоверности этого ценза: Мельничук, 2010, 330.
104 Momigliano, 1966а, 652.
l05Momigliano, 1966а, 651.
|06Доватур, 1980, 40.
107 Некоторые современные историки даже считают возможным оценить численность потенци¬
альной армии, включая пролетариев, в 36 тысяч (Cornell, 2005а, 57), что дает общее количество
334
Экономический и политический рост Рима привел к тому, что в середине VI в.
он стал практически самым крупным городом не только Лация, но и всей Централь¬
ной Италии, включая Этрурию. Его площадь, включая Авентин и Марсово поле,
составила 427 га (без них 320 га), а территория, ему подчиненная — 822 кв. км,
что составляло 35% всего «древнего Лация»108. Территория внутри стены Сервия
Туллия могла вместить до 100 тысяч жителей109. Получается, что плотность насе¬
ления на всей территории римского государства составляла примерно 97-98 чело¬
век на один квадратный километр. Учитывая выявленные в последнее время по¬
селения в Лации, это не такая уж большая цифра. Если даже 4/5 всего населения
жило непосредственно в самом городе, то плотность внутри городских стен со¬
ставляла 150-160 человек на гектар. Скорее всего, она была меньшей, т. к. значи¬
тельная часть римлян проживала в пригородах, которые, по словам Дионисия
(IV, 13, 3), почти не отличались от самого города110.
Существует возражение против такой численности населения, сводящееся
к тому, что при такой площади и производительности земледелия население не
могло превышать, максимум. 40-50 тысяч человек111. На всем протяжении своей
истории Рим, действительно, нуждался в дополнительном продовольствии, и уже
Сервий Туллий, как об этом говорилось, принял соответствующе меры. И все же
все предшествующие расчеты основываются на косвенных данных и не могут
считаться абсолютно достоверными. Поэтому возражения против сообщений антич¬
ных авторов сами должны подвергнуться сомнению и дополнительной проверке.
До такой проверки (если она вообще возможна) отрицать достоверность цифр,
какие, более или менее совпадая друг с другом, дают древние писатели, было бы
некорректно112.
свободных римлян в 105-110 тысяч человек. Некоторые другие расчеты дают цифру 16 600 человек
лля армии и около 50 тысяч для всего свободного населения: Лысенков, 2016, 7-8. Первые цифры
нам представляются завышенными, а вторые — заниженными. Разумно принять среднюю числен¬
ность приблизительно в 80000, что соответствует данным Дионисия.
108 Ziolkowski, 2000, 32, 39; Cornell, 2008, 246.
109 Stuart Staveley, 1956, 78.
110 Для сравнения можно сказать, что, по приблизительным подсчетам, в Афинах в V в. жило
приблизительно 170-200 тысяч человек гражданского населения: Доватур, 1980, 29-40; Хаммонд,
2003, 353. Из них не менее 100 тысяч проживало непосредственно в самих Афинах, причем боль¬
шинство из них обитало в сравнительно небольшом ремесленном районе вокруг агоры и на юго¬
востоке города: Holscher, 1994, 369. К ним надо прибавить метеков, численность которых в V в. не¬
известна, и которые в отличие от римских плебеев и вольноотпущенников в число граждан не
включались. В конце IV в. на 21 тысячу граждан в Афинах приходилось 10 тысяч метеков, т. е.
приблизительно половина (Athen. VI, 272с). Если таково было соотношение и веком раньше, то общее
число свободных жителей Аттики составляло 255-300 тысяч человек. Учитывая общую площадь
Аттики в 2250 кв. км (Зельин, 1964, 101), мы получаем плотность населения в 113-133 человека на
один кв. км, т. е. гораздо больше, чем в римской части Лация. Хотя точных данных у нас нет, но все
же можно говорить, что плотность населения в ремесленном районе Афин должна была быть весьма
высокой и, вероятнее всего, выше, чем в Риме. Конечно, это было время наивысшего расцвета Афин.
Но и Рим во времена Сервия Туллия был значительным городом, превосходя по размерам не только
латинские, но и этрусские города, а территория, ему подчиненная, была больше, чем любого другого
латинского государства. Поэтому приведенные цифры не представляются чрезмерными.
111 Ampolo, 1999, 79-80.
112Ср.: Capogrossi Colognesi, 2009, 69. Этот ученый считает цифру 80 тысяч вполне достоверной.
335
Надо иметь в виду еще один момент, на который уже обращалось внимание в нау¬
ке. Выше говорилось об активном строительстве и самого Сервия Туллия, и его
предшественника, и его преемника. Археологические раскопки показали достовер¬
ность этой информации. Между тем, все эти мероприятия требовали значительной
рабочей силы. Неизвестно, какое количество рабов в это время было в Риме, но их
явно было недостаточно для столь масштабного строительства. И Ливий (1,56,1-2),
и Дионисий (IV, 44, 1-2) недвусмысленно писали о местных рабочих из простого
люда. Отсюда и естественный вывод об относительно значительном населении Рима
в VI в., что вполне оправдывает данные о центуриатной реформе Сервия113.
В число и воюющих, и невоюющих граждан включались, естественно, и клиен¬
ты. Они входили в роды своих патронов и, несомненно, участвовали в их военных
предприятиях, как это явно было с клиентами Фабиев в бою на Кремере. Переход
к гоплитской тактике не означал полного исключения клиентов из участия в боевых
действиях. Дионисий, описывая реформу Сервия Туллия, подробно говорит о раз¬
ном вооружении воинов, относившихся к разным классам, и соответственно об их
месте в общем строю. Поэтому вполне возможно, что среди воинов, хуже воору¬
женных и либо стоявших в задних рядах фаланги, либо в качестве легковооружен¬
ных действовавших вне общего строя, могли быть и клиенты.
Экономический, демографический и политический рост Рима сопровождался
ростом социально-имущественной дифференциации. Рассказы античных писателей
о событиях царского времени полны известями о существовании малоимущего,
а то и вовсе неимущего, слоя граждан. Уже в повествовании Ливия о смерти Рому-
ла и воцарении Нумы Помпилия говорится о простонародье, недовольном затянув¬
шимся междуцарствием (I, 17, 6-7)114. Тот же Ливий, и об этом уже шла речь, го¬
ворит, что Тарквиний Древний угодливостью перед народом добился его располо¬
жения и как результат этого избрания царем. А его угодливость заключалась в том,
что после своего прибытия в Рим он, пользуясь своим богатством, оказывал раз¬
личные услуги и благодеяния (beneficia), кому только мог (quos poterat). Следова¬
тельно, таких, кто нуждался в его благодеяниях, в Риме было уже достаточное
количество. Рассказ Дионисия (IV, 8-12) об обстоятельствах прихода к власти,
а затем утверждения у нее Сервия Туллия также создает полное впечатление под¬
держки нового правителя огромной массой народа вопреки недовольству сенаторов.
Дионисий подчеркивает, что Сервий был избран царем куриями (той; фратра^).
Следовательно, и в том, и в другом случае речь идет о народе, обладающим граж¬
данскими правами. Таким образом, из этих рассказов можно сделать вывод о на¬
личии в Риме значительной массы патрициев, явно обедневших и противопостав¬
ленных «отцам». Недвусмысленных свидетельств о существовании подобной
113 Bradley, 2015, 107-108. Одним из доводов против центуриатной реформы в том виде, в каком
она представлена в традиции, является сопоставление численности населения и размера римского
легиона. Однако легион как основная единица армии появился в Риме только в результате «военной
реформы Камилла» в конце V — начале IV в., и это лишает доводы противников отнесения реформы
к правлению Сервия Туллия важнейшей опоры: Stuart Staveley, 1956, 80.
114 Ливий использует слово plebs, но, судя по активности этого слоя, речь идет о части граждан¬
ского коллектива, каковым плебс в столь раннее время быть не мог. Поэтому надо согласиться с пере¬
водом «простонародье», как это сделано в русском издании Тита Ливия.
336
имущественной дифференциации в плебейской среде нет. Однако и Цицерон,
и Ливий, и Дионисий, говоря о реформе Сервия Туллия, подчеркивают, что в по¬
литическом плане она была выгодна богатым (locupletes, primores civitatis, лАхуиаип),
не делая никаких различий между патрициями и плебеями. Поэтому есть все ос¬
нования полагать, что и среди плебеев тоже выделялась богатая верхушка. То, что
такая верхушка существовала в V в., бесспорно, ибо иначе нельзя объяснить мно¬
гие моменты противостояния патрициев и плебеев, в том числе и запрещение
взаимных браков115. К середине V в., когда принималось такое запрещение, наблю¬
дался явный экономический упадок Рима, как, впрочем, также Лация вообще и
Этрурии, заключающийся, в том числе в ослаблении торговых связей и рецессии
в ремесле, т. е. именно в тех сферах деятельности, в каких были заняты преиму¬
щественно плебеи116. Выделение богатой части плебеев должно было предшество¬
вать этому упадку. Так что вполне возможно отнести существование богатой
плебейской верхушки к царскому времени, включая правление Сервия Туллия.
Как уже говорилось, в Риме издавна имелись и рабы. Тарквиний Древний, и об
этом тоже уже говорилось, перешел от включения побежденных в состав римской
общины к превращению их в рабов. Заметим, что в тех случаях, о которых упоми¬
нает Дионисий, в двух речь идет о порабощении женщин и детей и только в одном
случае (III, 53, 5) о пленниках (тхцаХхотонс;). Судя по контексту, речь могла идти
о славшихся после неудачного сражения латинских воинах, но все же некоторая
неопределенность выражения заставляет отказаться от определенных выводов.
Во всяком случае, из этих рассказов видно, что большинство (если не все) обра¬
щенных в рабство являлись женщинами и детьми. Несколько позже Сервий Туллий
предоставил освобожденным рабам римское гражданство, что стало отличительной
чертой римского общества (Dion. Hal. IV, 23). Речь шла о рабах-иноземцах, а не
о собственных долговых рабах, поскольку те после освобождения и так восстанав¬
ливали все свои гражданские права. В речи, приписанной царю, ясно говорилось
о тех, кто в результате войны лишился родины и свободы. Речь шла о мужчинах,
которых можно было включить в войско. В эту группу могли входить и военно¬
пленные времени самого Сервия, и повзрослевшие жмЗе^ и tskvo, захваченные еще
его предшественником. Характерно, что этот акт царя не вызвал никакого недо¬
вольства, по-видимому, мало влияя на сложившуюся ситуацию. Это говорит о том,
что рабство еще не стало социально-экономической системой, и его масштаб был
весьма ограничен.
Уже говорилось, что в Риме существовало довольно суровое долговое право.
Несостоятельного должника, как это видно по законам XII таблиц, можно было
даже убить или продать «за Тибр», а в случае наличия нескольких кредиторов раз¬
рубить должника на части (III, 5-6). Характерно, что указывается возможность
продажи именно за Тибр, т. е. в Этрурию. Видимо, в случае продажи в какую-либо
общину Лация такой человек вполне мог возвратить себе свободу и возвратиться
в Рим в качестве свободного гражданина117. Надо, конечно, иметь в виду, что все
115 Drummond, 2008, 166.
"6Pallottino, 1987, 106-109.
"7Ampolo, 1990, 124.
337
эти законы относятся к середине V в., т. е. они на столетие позже правления Сервия
Туллия. Однако ясно, что век назад нормы законов (или обычаев) едва ли были
менее суровыми. Отказ от возможности продать должника в Лаций вполне мог
подходить ко времени формирования Сервием Туллием отношений с Лацием и
попытки объединения различных латинских общин вокруг авентинского святили¬
ща Дианы.
С другой стороны, уже приводимые сведения Цицерона, Ливия и Дионисия
говорят о существовании в Риме богачей. Законы XII таблиц предусматривали
возможность иска на сумму тысяча и более ассов (II, 1). Конечно, одна тысяча
далеко отстоит от ста тысяч, т. е. минимальной цифры оценки имущества первого
класса. Но, во-первых, подразумевалось, что исковая сумма могла быть и много
большей, а во-вторых, само уже существование исков на столь значительную сум¬
му говорит о наличии довольно богатых людей, которые имели возможность спо¬
рить о таких суммах.
Таким образом, можно говорить об относительно глубоко зашедшей социальной
и имущественной дифференциации в Риме и о существовании там весьма страти¬
фицированного общества. По количеству включенных в них граждан центурии
разных классов были неравномерны. Дионисий (IV, 19,2) ясно говорит, что богачи,
хотя и были в меньшинстве, разделены были на большее число центурий. По Ци¬
церону (de re р. И, 22, 39) и Ливию (1,43, 10), весь смысл реформы Сервия Туллия
сводился к тому, чтобы реальная власть находилась не у большинства, а у богатых
и первых лиц государства. Цицерон при этом пишет, что в каждой центурии вто¬
рого и более низшего классов людей было больше, чем во всем первом классе.
Поэтому совершенно бессмысленно из цифры 193 делать вывод о чрезмерно боль¬
шом количестве римских граждан и на этом основании опровергать саму возмож¬
ность проведения реформы в середине VI в.
Как кажется, надо иметь в виду еще один момент. Мы не знаем количествен¬
ный состав каждой центурии каждого класса. Хотя само слово означает «сотня»,
нельзя говорить, что в центурии было сто воинов. Цицерон, как только что было
сказано, прямо говорит о колоссальной разнице в численности центурий перво¬
го и остальных классов. При этом надо учесть, что в состав каждого класса, в том
числе, естественно, и первого, входили центурии iuniores и seniores, и только
первые реально участвовали в военных действиях. Если бы римская армия со¬
стояла только из iuniores первого класса, она была бы весьма небольшой. По сло¬
вам Дионисия (IV, 19, 1), Сервию требовалось разное количество воинов в за¬
висимости от конкретных военных нужд — 10 или 20 тысяч. Сами эти цифры
едва ли надо принимать за полностью достоверные (по крайней мере, для сере¬
дины VI в.), но их порядок говорит об относительно значительной численности
римского войска. Иногда высказывается мысль, что римская фаланга состояла из
4 тысяч воинов, и все они набирались из богатых сельских землевладельцев118.
Хотя мы не знаем точного количества людей, включенных в центурии того или
иного класса, приведенные выше слова Цицерона об относительной малочислен¬
ности центурий первого класса говорят, что только из этих людей набрать даже
118 Richard, 2005, 113-114.
338
4 тысячи сравнительно молодых и хорошо вооруженных воинов было бы про¬
блематично. К тому же, эти цифры вычисляются, исходя из точного значения
самого слова «центурия». Отсюда и мнение о 4 тысячах гоплитов и 1800 всад¬
ников119. Однако, как только что было сказано, этого заведомо не было, ибо цен¬
турии первого класса, а явно и всаднические тоже, были сравнительно немного¬
численны.
Надо обратить внимание на еще один важный момент. Это — связь между цен¬
турией как воинской единицей и новой структурообразующей ячейкой римского
общества, с одной стороны, и центурией как мерой земельной площади, с другой.
Совпадение этих значений не может быть случайным. Центурию как меру площа¬
ди составляли 200 югеров, но, как говорилось ранее, два югера являлись нормой
распределения земли отдельным хозяйствам, и это составляло heredium, т. е. на¬
следственное владение. Возможно, что такой heredium, совпадающий с этрусской
единицей распределения земли аспиа120, и был положен в основу нового деления
общества. В таком случае несовпадение численности центурий различных классов
было вполне очевидным и ожидаемым.
Дионисий и Ливий описывают различное вооружение, свойственное каждому
классу. При этом резкая граница в вооружении, по словам Ливия, проходила
между третьим и четвертым классами. Между воинами первых трех классов раз¬
личие состояло только в форме щитов и некоторых деталях защитного вооружения.
Поэтому, даже если согласиться с тем, что во времена Сервия Туллия речь шла о
делении граждан только на две категории, армия должна была состоять не из од¬
ного первого, а, по крайней мере, из трех классов. А Дионисий и воинов четверто¬
го класса включает в фалангу, говоря, что они там занимают последний ряд. Все
эти рассуждения, на наш взгляд, подтверждают сведения античных авторов о со¬
держании реформы, проведенной Сервием Туллием в середине VI в.
Поскольку непосредственной целью Сервия Туллия было создание современной
армии, то поэтому естественно, что было проведено разделение по роду войск. В то
время как основная масса боеспособных граждан образовывала пехоту (тяжело¬
вооруженную фалангу и легковооруженные вспомогательные отряды), из этой
массы выделялись всадники. Основной военной силой в то время была тяжело¬
вооруженная пехота. Кавалерия играла в военных действиях скорее вспомогатель¬
ную роль, но все же недооценивать ее значение нельзя. Уже тот отмеченный в
науке факт, что кавалерию порой возглавлял близкий к царю человек (Тарквиний
при Анке Марции, Сервий Туллий при Тарквинии)121, говорит о значимости этого
рода войск. С другой стороны, подготовка боевого коня было очень дорогим делом,
так что в Риме, как и в Греции, это могли себе позволить только весьма состоятель¬
ные граждане. По Дионисию (IV, 18, 1), Сервий набрал всадников из людей, об¬
ладавших самым высоким цензом (ёк kmv ёхрутогу то peyioxcov xipEpa)122.
1|9Ср.: Nicolet, 1966, 113-114.
120 Amunitegui Perello, 2010, 66-67.
121 Васильев, 2012, 172.
122 В качестве довода против существования всаднического ценза при Сервии Туллии иногда при¬
водят сообщение Полибия (VI, 20,9), противопоставлявшего набор всадников в старину после набора
пехотинцев современному состоянию, когда всадников набирают раньше в соответствии с всадническим
339
К сожалению, соответствующий пассаж Цицерона, рассказывающий о серви-
евской реформе, имеет очень важную лакуну в самом начале. Он начинается сло¬
вами duodeviginti censu maximo — восемнадцать с самым большим цензом. Мож¬
но было бы думать, что вся фраза, конец которой сохранился, относится к тем же
18 центуриям всадников, о которых сообщают Ливий и Дионисий. Но дальше
Цицерон пишет: затем (deinde) он набрал большое число всадников из всего на¬
рода. Создается полное впечатление о противопоставлении восемнадцати самых
богатых собственно всадникам. При этом речь идет не о пехотинцах, ибо потом
говорится о центуриях всадников, sex suffragia и центуриях первого класса, которые
в случае присоединения к ним хотя бы шести центурий второго класса получали
преобладание при голосовании. Это не совсем совпадает с цифрами Ливия и Дио¬
нисия, хотя общее число центурий — 193 — одинаково у всех авторов. Различия
между данными Цицерона, с одной стороны, и Ливия и Динисия, с другой, заклю¬
чается еще и в определении количества центурий первого класса: их у Цицерона
70123, а у Ливия и Дионисия — 80. Между тем, центуриатную структуру общества
современники Цицерона хорошо знали, и сам же оратор говорит, что он мог бы
распределение по классам и центуриям разъяснить, если бы это было слушателем
неизвестно. Как объяснить это несовпадение? Представляется, что при восстанов¬
лении сервиевской системы при Сулле, когда связь между центуриями и трибами
была вновь разорвана (Арр. Bel. civ. I, 59), количество центурий первого класса
было уменьшено124.
Хотя всадники обладали самым высоким цензом, содержание и тренировка коня
были, по-видимому, столь дорогим делом, что даже признанным богачам это было
не под силу125. Ливий (1,43,9) пишет, что для покупки коней всадникам выдавалось
из казны (ex publico) по 10 тысяч ассов, а на их содержание был установлен специ¬
альный налог в 2 тысячи ассов, который платили ежегодно незамужние женщины126.
Не все лица, обладавшие всадническим цензом, реально служили в кавалерии,
а соответственно и получали этот equestre aes. Ливий (V, 7, 5-6) рассказывает, что
в 403 г., когда во время осады Вей римляне фактически потерпели поражение,
граждане, имевшие этот ценз, но не получившие соответствующие деньги из каз¬
ны, предложили сенату приобрести коней за свой счет и послужить государству,
т. е. выступить на войну. Сенат с огромной благодарностью принял это предложе¬
цензом: Ogilvie, 1970, 642. Однако фраза Полибия не дает основания для такого вывода. Для него
важно было время набора всадников: в старину (то pev TiaXaiov) после пехотинцев, а теперь (vuv 8ё)
раньше их. Выражение же rcA.oimv8r|v (в соответствии с богатством, или в данном случае цензом)
вполне может относиться к обеим частям фразы. Хотя дальше следует уточнение, что теперь это де¬
лают цензоры, это совсем не означает, что в старину всадники набирались по другому принципу.
Сообщение Полибия о наборе «в старину» всадников после пехотинцев полностью соответствует
данным и Ливия, и Дионисия о сервиевской реформе.
123 Цицерон не называет прямо эту цифру, но она ясно вытекает из его подсчета.
124Это не является единственным объяснением, но оно кажется самым разумным.
125 Поэтому трудно себе представить, что существовали такие богачи, которые могли воспитывать
двух коней, как это иногда представляется: Richard, 1978, 337.
126 Цицерон (de re р. II, 20, 36) приписывает введение этой меры Тарквинию Древнему и связы¬
вает ее с удвоением им новой конницы. Однако появление такого налога гораздо больше подходит
все же ко времени Сервия Туллия, как и пишет Ливий.
340
ние. Ясно, что до этого времени ничего подобного еще не случалось, и все всад¬
ники, которые реально служили в армии, были equo publico127.
Ливий (I, 43, 9) приписывает Сервию создание шести всаднических центурий
вместо тех, что были созданы Ромулом. Однако, как говорилось выше, этот акт,
гораздо вероятнее, был совершен еще Тарквинием Древним. Может быть, Сервий
Туллий уровнял центурии priores и posteriores128, и это нашло отражение в тради¬
ции, переданной Ливием. Дионисий вовсе умалчивает об уже существовавших
центуриях, а Цицерон, как упоминалось выше, разделяет их и центурии всадников.
О 12 всаднических и 6 других центуриях говорит и Ливий (I, 43, 8-9). Поэтому
можно говорить, что Сервий Туллий сохранил не только старые центурии, но и,
если верить Ливию, их названия, связанные с трибами, хотя сами эти трибы к тому
времени перестали играть какую-либо роль в социально-политическом плане. Воз¬
можно, именно шесть центурий, которые позже стали называться sex suflfragia,
и подразумевались, когда речь шла о центуриях procum patricium (Fest. 290 L) или
(еще позже) просто procum (Cic. Orat. 46)129. Таким образом, Сервием была окон¬
чательно создана кавалерия как род войск и, соответственно, всадничество как
социальная группа130. В связи с образованием новых всаднических центурий,
встают два вопроса: 1) из какой среды выходили всадники? и 2) как новая кавале¬
рия соотносилась с целерами?
Проблема происхождения всадников вызывает споры. Одни исследователи
считают, что кавалерия рекрутировалась преимущественно из сельских землевла¬
дельцев, которые были (или, по крайней мере, в их среде преобладали) патриция¬
ми131. Другие считают, что в виду незначительности кавалерии для войн того вре¬
мени всадниками были люди из обоих сословий132. Поскольку доводы и тех,
и других практически косвенные, то надо обратиться к данным традиции, несмотря
на их скудность.
В тексте Цицерона о происхождении всадников ничего не говорится. Он мог
по каким-либо причинам это вовсе опустить (например, потому, что, по его мнению,
это и так было хорошо известно) или же эти сведения могли находиться в той
части главы, которая, к сожалению, утрачена. Ливий (1,43, 8), говоря об образова¬
нии 12 всаднических центурий, уточняет, что они были набраны из первых лиц
государства (ex primoribus civitatis). Немного ниже (43, 10), оценивая реформу
в целом, он пишет, что, хотя казалось, что никто не исключен из голосования,
реально вся сила находилась в руках primores civitatis133. В уста Тарквиния Гордо¬
го Ливий (I, 47, 10-12) вкладывает обличительную речь, направленную против
Сервия, в которой, в частности, утверждается, что тот отнял у знатных (primoribus)
l27Nicolet, 1966, 66-68.
128 Ricahrd, 1978, 379-381.
129 Grieve. 1987,302-317.
l30Massa-Pairault, 1995,35.
131 Richard, 2005, 114.
132 Momigliano, 1975, 635-637.
133 Это замечание Ливия относится уже к республиканскому времени, когда значительную роль
в государстве играли центуриатные комиции, но важно, что само выражение primores civitatis ис¬
пользуется для оценки реформы Сервия вообще.
341
землю, все повинности взвалил на primores civitatis, а ценз ввел для того, чтобы
возбудить зависть к более богатым (locupletiorum). Позже Ливий использует то же
самое выражение, говоря о primores civitatis, добивавшихся избрания во вторую
коллегию децемвиров (III, 35,2). При этом они ясно противопоставляются плебсу
(plebe). Pimores civitatis стали жертвами отравительниц (Liv. VIII, 18, 4). Ливий
также не раз упоминает primores patrum, явно подразумевая лидеров сената. Таким
образом, ясно, что для Ливия primores civitatis — это высший слой общества, об¬
ладающий наибольшим богатством и авторитетом.
Выше приводились слова Дионисия о наборе всадников из самых богатых людей.
Но автор на этом не остановился и прибавил: и из знатных родом (ксп ката yevoq
ejncpavcov). Обращаясь к сообщению Дионисия, надо заметить, что несколько дальше
он говорит, что всаднические центурии вместе с первого разряда возглавлялись
центурионами из самых знатных (eKupaveoTarauq). Надо ли в этом использовании
превосходной степени видеть противопоставление первому упоминанию или его
дополнение, или же речь идет о чисто стилистическом различии? Окончательно
сказать трудно. Но важно используемое в первом случае уточнение ката yevog. Гово¬
ря о пехотных центурионах, Дионисий (IV, 17, 4), называет их самыми выдающи¬
мися в военном деле (yewaioraroi та TioAipia). Уточнение подчеркивает не знатность
(что можно было подразумевать, исходя лишь из значения слова yewaiOTaxor),
а именно воинское умение. «Знатные родом» и «самые выдающиеся в военном деле»
ясно противопоставляются друг другу. Таким образом, и Ливий, и Дионисий, как
кажется, полагали, что всадники рекрутировались из самых знатных римских родов,
т. е, в конечном счете, из верхушки патрициата. Ливий (I, 35, 8) приписывает Тарк-
винию Древнему выделение при постройке цирка специальных мест для отцов и
всадников. Считается, что это в принципе может соответствовать действительности134.
Однако при Тарквинии Древнем конница еще была слишком тесно связана со ста¬
рыми трибами, и выделение всадников в качестве самостоятельной общественной
группы кажется не очень вероятным. Такое выделение гораздо больше подходит ко
времени Сервия Туллия с его центуриатной реформой. Всадниками, вероятно, стали
те аристократы, которые непосредственно в сенат не входили. Возможно, эта связь
кавалерии с аристократией была связана с тем обстоятельством, что содержание и
тренировка коней требовали относительно обширных пастбищ, а богатство плебей¬
ской верхушки основывалось в большей степени на городских видах экономики —
торговле и ремесле. Другой причиной выделения аристократии была, видимо, тради¬
ционная связь конницы со знатью, и Сервий явно не хотел идти на неизбежную
и в данном случае ненужную конфронтацию135.
Если этот вывод верен, то становится яснее ответ и на второй вопрос. Корпус
целеров, как об этом говорилось выше, был, вероятно, восстановлен Тарквинием
Древним, и он существовал вне тех шести центурий, которые были созданы этим
царем. Поэтому едва ли можно говорить, что Сервий, создав шесть центурий всад¬
ников, укреплял корпус целеров, являвшийся опорой династии136. Но если всад¬
l34Mssa-Peirault, 1993,269-272.
135 Ampolo, 1981, 313; Camporeale, 2004-2005, 389.
136 Васильев, 2012, 133.
342
ники рекрутировались из высших слоев патрициата, то являться опорой Сервия
Туллия они не могли, поскольку из рассказов Дионисия о событиях его царствова¬
ния видно, что именно патриции, особенно patres, были настроены враждебно к
нему. Поэтому вероятнее, что целеры существовали вне новой военной организации,
исполняя роль телохранителей царя. При преемнике Сервия Тарквинии Гордом
был, как об этом будет говориться ниже, самостоятельный отряд царских телохра¬
нителей, но корпус целеров сохранился, и его командир при изменившейся обста¬
новке будет играть значительную политическую роль.
Если кавалерия набиралась из среды знати, то по отношению к пехоте един¬
ственным критерием разделения рекрутов, а затем воинов по классам было иму¬
щество137, оцениваемое в ассах. Это не означает, что в расчет принималось только
движимое имущество. Речь явно шла обо всех видах собственности, включая и
земельную. В этом случае асе выступал не столько как реальная монета, сколько
как счетная единица. Так как воины вооружались за свой счет, то различие в иму¬
ществе определяло и их место в фаланге или же вне ее. На первом смотре, устро¬
енным Сервием для нового войска, оно, по словам Дионисия (IV, 22, 1), было
выстроено по родам войск: всадники, тяжеловооруженные воины фаланги и легко¬
вооруженные, и все они были построены по своим центуриям. Вспоминая при¬
веденные ранее данные Ливия и Дионисия, можно говорить, что легковооружен¬
ными были воины, относившиеся либо к двум последним (по Ливию), либо
к последнему (по Дионисию) классам.
Надо, однако, иметь в виду, что далеко не все граждане были включены в число
всадников и в центурии пяти классов. Цицерон (de re р. II, 22, 40) говорит о тех,
кто либо имел имущество менее 1500 ассов, или вообще ничего не имел, кроме
собственной головы (prater caput), которых законодатель назвал пролетариями.
Судя по контексту, они тоже включались в центуриатную систему, но практически
никакой роли не играли, ибо от них только ожидалось потомство. Это явно те люди,
которые, по Ливию (I, 43, 8), имели ценз менее 11 тысяч и образовывали одну
центурию. Об одной центурии бедняков (cotopcov) пишет и Дионисий (IV, 18, 3).
Говоря о людях, включенных в эту единственную центурию, Ливий уточняет, что
они были освобождены от военной службы (immunis militia). Однако в латинской
литературе существует упоминание и другой категории граждан, из-за своей бед¬
ности освобожденных от военной службы. О них пишет Валерий Максим (II, 3,1),
называя их capite censi и уточняя, что именно бедность (inopia) делала их подо¬
зрительными. Экзуперанций (2) говорит, что таковыми считали тех, кто только
голову и имеет. Уже давно, естественно, возник вопрос взаимоотношениях этих
двух категорий — пролетарии и capite censi. Фест (FIRA II, р. 28) ясно отожде¬
ствляет их. Упоминаемые Цицероном те, кто ничего не имел, кроме головы, тоже
могли быть capite censi, и, если это так, то он тоже считал их пролетариями.
137 Ни Ливий, ни Дионисий никак не намекают на учет происхождения пехотинцев при их раз¬
делении на классы. Только, говоря о командовании центуриями первого класса (может быть, с при¬
бавлением всадников), Дионисий говорит об их знатном происхождении. Можно предположить, хотя
никаких доказательств в сохранившейся нарративной традиции нет, что в то время как всадники
рекрутировались из богатой и знатной части патрициата, воины первого класса — из не менее бога¬
той плебейской верхушки.
343
Но имеются и другие сообщения. Так, Геллий (XVI, 10, 10-14) отличает пролета¬
риев, имевших ценз не больше 1500 ассов, от capite censi, которые были еще беднее.
И те, и другие, призывались к оружию только во время особенно опасного внут¬
реннего мятежа (in tumultu maximo). Но при этом, если верить Геллию, быть про¬
летарием считалось почетнее (honestior). Впрочем, пролетарии, по-видимому,
могли иногда участвовать и во внешних войнах. Геллий говорит, что пролетариев
вооружали на государственный счет (publicitus), и тогда они защищали стены,
город и форум. Это явно относится не к tumultus. Известно, что пролетарии уча¬
ствовали в битве на Аллии138. Что же касается capite censi, то, по словам Валерия
Максима (II, 3, 1) и того же Геллия, только Марий, набирая свою армию, включил
их в легион139 140. Все это как будто ведет к выводу: что capite censi и пролетарии яв¬
лялись разными категориями.
Однако ограничиваться этим нельзя. Capite censi, несомненно, были граждана¬
ми. Но и Цицерон, и Ливий, и Дионисий говорят только об одной категории граж¬
дан, не входивших в центурии пяти классов (не говоря, конечно, о всадниках). Их
Цицерон назвал пролетариями и противопоставил assidui. Богатых (locupletis)
Сервий, по словам Цицерона, назвал assiduous, потому что дают ассы (ab asse
dando), т. е. платят налог |4°, а тех, кто имеет меньше 1500 ассов или только свою
голову, — пролетариями141. В законах XII таблиц (I, 4) предписывается, чтобы
поручителем assiduo был assiduus, а поручителем пролетария — кто хочет (quis
volet). Создается впечатление, что в середине V в. никаких групп граждан, кроме
этих двух, не существовало. Отсутствие capite censi можно объяснить двумя при¬
чинами: либо они не являлись юридической категорией, и под ними просто под¬
разумевали самых бедных пролетариев, либо они появились уже после издания
законов XII таблиц, но, естественно, до консульства Мария. Во втором случае речь
может идти о реформе центуриатной структуры после I Пунической войны. Но бо¬
лее вероятным кажется, хотя настаивать на этом нельзя, первый вариант. Может
быть, косвенным доводом в его пользу может служить тот факт, что Геллий, упо¬
минает ordo пролетариев, тогда как к capite censi это слово не относится. Во всяком
случае, возвращаясь к реформе Сервия Туллия, надо отметить, что ни один из ав¬
торов в связи с ней о capite censi не говорит. Выше говорилось, что Цицерон, если
и упоминал эту категорию, то считал их пролетариями.
Цицерон (de re р. II, 22, 40) в конце пассажа, говорившего о центуриатной ре¬
форме, наряду с пролетариями упоминает акценсов, вспомогательные войска,
трубачей и горнистов (accensi, velati, liticines, comicines, proletarii). К сожалению,
в сохранившемся тексте отсутствует конец этой фразы, как и всего пассажа, и ее
l38Wesenberg, 1957, 631.
139 Токмаков, 1998, 136. О наборе Марием capitos censi пишут многие авторы, а до Мария они
в качестве воинов не упоминаются.
140 В настоящее время более вероятным считается, что assiduus происходит от глагола assideo —
быть рядом с чем-нибудь, усиленно заниматься: Richard, 1978а, 438.
141 Мнение, что пролетариями являлись городские ремесленники, стоявшие в традиционной
системе ценностей ниже земледельцев (Richard, 1978а, 442-447) не кажется приемлемым. Это
противоречило бы смыслу сервиевской реформы и целям царя, который в значительной степени
опирался именно на городское населением.
344
точное значение можно только предполагать142. Все эти слова поставлены в дати¬
ве, и ясно, что автор говорит о чем-то, что царь этим людям дал и сделал. В русском
переводе В. О. Горенштейна добавлено: он предоставил гражданские права143. Это
добавление представляется очень логичным. Начинается фраза словами quin etiam —
и даже. Ясно, что речь идет о включении этих категорий в центуриатную систему.
Смысл высказывания Цицерона в том, что деяния царя распространялись и на эти,
самые низшие группы римского населения. Accensi, по словам Феста (FIRA II,
р. 2), присоединялись к цензу и в случае необходимости замещали мертвых воинов.
Считается, что они образовывали одну центурию144. По словам Ливия (I, 43, 7),
они вместе с трубачами и горнистами распределялись по двум (или, скорее, трем,
в зависимости от рукописей) центуриям пятого класса, и это сейчас можно считать
признанным145.
Таким образом, в центуриатную систему, созданную Сервием Туллием, вхо¬
дили самые разные слои римского населения — от всадников, вероятно, рекру¬
тируемых среди самых знатных «отцов», до пролетариев, которые и в войско
из-за своей бедности не включались. Она охватывала практически все свобод¬
ное население римского государства. Ее главной целью было создание боеспо¬
собной армии, стоявшей на уровне современной военной тактики. Но военная
служба являлась лишь одним аспектом политического бытия146, и включение в
новую воинскую систему неминуемо вело и к объединению в новую гражданскую
общность.
Другой стороной центуриатной реформы была перепись всего свободного на¬
селения и оценка имущества каждой римской семьи147. По словам Дионисия (IV,
15, 6), каждый римлянин должен был под присягой сообщить все данные о себе,
своем происхождении, семье, имуществе, а также трибе или паге, где он жил. Эти
данные, прежде всего сведения об имуществе, были положены в основу разделения
граждан на разряды, о которых говорилось ранее. Именно через принадлежность
к этим разрядам римляне включались в свою гражданскую общину, civitas. Эта
община являлась одновременно и эгалитарной, и иерархической148. С одной сторо¬
ны, все граждане имели равные права; с другой, принадлежность к разным разрядам
определяла и их место в военной организации, и, соответственно, их положение в
civitas, и их вклад в ее функционирование. Именно этот аспект центуриатной ре¬
формы Сервия Туллия особенно ценился потомками, рассматривавшими ее как
фундамент самой римской свободы. Цицерон (de re р. 1,27,43) утверждал, что само
142 Точно не известно, является ли упоминание пролетариев последним в этой фразе, и не говори¬
лось ли о каких-нибудь еще групп граждан. Но если сравнить данные Цицерона с известиями Ливия
и Дионисия, то наиболее вероятно, что никого другого Цицерон все же не упоминал. Правда, кроме
этих групп, Фест (13 L) упоминает еще рорариев (застрельщиков). Но структура цицероновской
фразы, в которой после различных групп вспомогательных воинов упоминаются невооруженные
пролетарии, позволяет говорить, что автор рорариев не упоминал.
143 Цицерон, 1966,45.
144 Neumann, 1978а, 24.
145Токмаков, 1998, 85, 183.
l46Nicolet, 2003, 11.
l47Peruzzi, 1985, 233.
l48Nicolet, 1988,49.
345
равенство несправедливо, если в нем нет никаких ступеней достоинства (ipsa ае-
quabilitas est inopia, cum habet nullos gradus dignitatis). Именно установление этих
ступеней более всего и ценит Цицерон в деятельности Сервия Туллия149. Ливий
(1,42,5) сам ценз называл самым благодетельным для будущего делом (rem saluber-
rimum), а эту благодетельность видел в порядке, основанном на разделении на
классы и центурии. Еще раньше похожую мысль высказал Катон, говоря, что
правом, законом, свободой, государством следует пользоваться сообща, славой и
почетом — кто насколько заработает150. А слава и почет определяли место римско¬
го гражданина в обществе и государстве. Флор (1,2,8,6) даже восторженно утверж¬
дал, что именно благодаря цензу Сервия Туллия римское государство познало само
себя (ipsa se nosset).
Греческие авторы (например, Дионисий), говоря о цензе, называли его xipf|.
Но это греческое слово не передает всего значения латинского census. Оба терми¬
на подразумевают оценку имущества, достоинство, почесть. Но семантическое
поле латинского слова более обширно. Глагол censeo, от которого существительное
census и происходит, означает еще и «высказывать свое мнение», «советовать»,
«принимать решение». Это означает, что ценз охватывает не только финансовую и
военную, но и гражданско-политическую сферу жизни римлянина151. Последняя,
по-видимому, царя в сам момент проведения реформы занимала менее всего, в то
время как военная и фискальная стороны ценза являлась первозначной152. Отсюда
еще один очень важный аспект ценза.
Для полноценного сбора налогов необходима была перепись всех граждан в со¬
ответствии с их имуществом. Но для ведения войны люди старше 45 лет были
практически непригодны, и они были предназначены скорее для несения полицей¬
ской службы в чрезвычайных случаях. Поэтому каждый класс состоял из равного
количества центурий двух типов: iuvenes и seniores независимо от численности
самих центурий. Только первые, разумеется, принимали активное участие в войнах.
Характерно, что пролетарии, объединенные в одну центурию, на «молодых»
и «старых» не делились, т. к. ни налогов не платили, ни к активной военной служ¬
бе в обычное время не привлекались. Поэтому их возраст законодателя не интере¬
совал. Другое дело — те, кто мог носить оружие. Характерно, что на Капитолии
при закладке (а затем, естественно, и строительстве) храма Капитолийской триады
были сохранены святилища Термина, гарантировавшего неприкосновенность гра¬
ниц римской державы, и Ювентас, покровительствовавшей молодежи, защищавшей
и расширявшей их153.
149Dench, 2005, 111.
150 Перевод Н. Н. Трухиной.
151 Ср.: Nicolet, 1988, 50-51.
152 Само слово census, по-видимому, при Сервии Туллии еще не употреблялось. Фест (290 L)
говорит не о цензе, а о discriptio Сервия Туллия, в то время как Цицерон (Orat. 46), упоминая, как
кажется, тех же proceres, упоминает цензорские списки. Отсюда уже сделанный в науке вывод, что
сообщение Феста отражает более раннюю стадию распределения граждан: Grieve, 1987, 303-305.
Исследовательница подчеркивает использование Фестом архаического генетива, что она справедли¬
во считает доказательством не только древности самого института, упоминаемого лексикографом,
но и использованием им старинной официальной формулы.
153 Peruzzi, 1985,231.
346
По вновь созданным разрядам распределялись и обязанности римских граждан.
Ливий (1,42, 5) особо подчеркивает, что обязанности (munia) были теперь распре¬
делены не подушно (viritim), как раньше, а в соответствии с имуществом (pro
habitu pecuniarum). Речь идет не только об участии в войнах, ибо историк ясно
говорит, что эти обязанности относились как к войне, так и к мирному времени
(belli pacisque). Ливий не уточняет характер повинностей, но среди них, несомнен¬
но, значительное место занимают налоги. Для взимания налогов, да и вообще для
разделения граждан на имущественные разряды необходим был определенный
критерий этого разделения154. По словам Дионисия (IV, 15, 6), римляне должны
были оценивать свое имущество в серебре (яро<; apyupiov). Было ли возможно уже
в середине VI в. использовать серебро как эквивалент всего остального имущества,
спорно. Но, как представляется, в любом случае речь шла, по-видимому, о каком-
то виде денежного эквивалента. Явно существовала какая-то формула, по которой
различные виды имущества, включая землю и стадо, оценивались в ассах155. Это
должно было относиться и к налогам.
Важной отличительной чертой гражданского статуса было сочетание обязан¬
ностей и прав. То, что на более богатых граждан ложилась большая тяжесть обще¬
ственных обязанностей, должно было иметь противовес в большем объеме поли¬
тических прав. Проявлением этого принципа стало создание центуриатных комиций.
Уже говорилось выше, что все авторы, писавшие об этих комициях, подчеркивают
преимущество всадников и граждан первого класса в их решениях. Другой вопрос,
что, как тоже уже говорилось, реальных примеров созыва Сервием Туллием таких
комиций ни один автор не приводит. Дионисий после рассказа о центуриатной
реформе лишь один раз (IV, 23) говорит о созванном Сервием народном собрании
с целью парализовать недовольство патрициев представлением гражданства воль¬
ноотпущенникам. Автор использует выражение то nXfj0o<; ец ёккХг|снау, не уточняя
ни состав яХц0о<;, ни характер ёккАх|спа. Приведя горячую речь царя, Дионисий
в конце упоминает, что после этого патриции согласились на установление такого
обычая, причем речь шла не о законе, а именно об обычае (то е0о<;). Создается
впечатление, что патриции тоже участвовали в этом собрании, ибо иначе они не
могли бы услышать доводы Сервия Туллия. Но с другой стороны, лА.ц0о<; обычно
означает толпу или, во всяком случае, неаристократическую часть общества156. Эта
неопределенность, если Дионисий более или менее верно описал событие, пока¬
зывает, что, скорее всего, речь шла не о законодательных комициях, а о народной
сходке (contio). Видимо, создав в принципе новый вид народного собрания, Сервий
Туллий реально этот новый институт не вводил (или не успел ввести).
Все эти нововведения Сервия Туллия определяли гражданское бытие римлян
во всех его трех важнейших аспектах: военном, фискальном (в самом широком
смысле, имея в виду не только налоги, но и другие обязанности) и политическом
l54Miano, 2013, 376.
l55Medow, Williams, 2001. Vol. 91. P. 35. Авторы говорят о цензорских списках республиканского
времени, но их выводы можно применить и для царской эпохи. Ср.: Richard, 1978,389. Мысль о суще¬
ствовании в каком-то виде бронзовых ассов, хотя и с некоторыми оговорками, принята в современной
науке: Reden, 2012, 267; Miano, 2013, 375; Bradley, 2015, 106.
156 Дионисий под этим словом часто подразумевал плебс.
347
(хотя о последнем можно, кажется, говорить скорее о принципиальном, чем реаль¬
ном установлении)157. Но существовал еще один чрезвычайно важный аспект
ценза — сакральный. В последнее время в сакральности иногда видят ключ к по¬
ниманию чуть ли не всех проявлений римского бытия. Это, конечно, преувеличение,
но пренебрегать религиозной стороной жизни Рима, особенно в архаическую
эпоху, тоже невозможно, В этой жизни сакральное и профанное были связаны до¬
вольно тесно. Полибий (VI, 56,7) пишет, что римское государство скрепляет бого¬
боязнь (SeioiSaipovia)158. Сакральное значение ценза видно уже в том, что гражда¬
не должны были подтвердить все данные ими сведения установленной обычаем
клятвой (vopipov бркоу). Клятва же являлась несомненным сакральным актом и ее
соблюдение гарантировалось богами, особенно Юпитером159.
В еще большей степени сакральность ценза проявляется в особой церемонии,
которая сопровождает его проведение — люстре (lustrum). В принципе это был
обряд очищения войска после пролития им крови, но в это время приобрел новое
значение. Он стал освящением нового порядка римской общественной иерархии160.
Этот обряд проводился на Марсовом поле, которое, как говорилось выше, принад¬
лежало самому царю и на которое не распространялся авторитет сената. Таким
образом, создававшаяся центуриатная система оказывалась вне традиционной
структуры римского общества. Она была связана исключительно с царем.
Позже римляне высоко ценили принадлежность к тому или иному разряду цен-
туриатной системы, и понижение в ранге считалось позорным наказанием. Но в мо¬
мент проведения первого ценза это мероприятие явно вызвало сопротивление.
Недаром и Ливий (I, 44, 1), и Дионисий (IV, 15, 6) говорят о суровых наказаниях
за уклонение от внесения в цензовые списки: по Ливию, это были арест и смертная
казнь, по Динисию, — бичевание и продажа в рабство. В данном случае важен не
вид наказаний, а сам факт его введения. Тесная связь проведения ценза с сакраль¬
ной сферой делала ослушника не только государственным, но и религиозным пре¬
ступником. Поскольку распределение по различным разрядам было связано не
только с военной службой, но и с распределением налогов, то естественно, что
сопротивление исходило из более богатых слоев. Оба автора настойчиво проводят
мысль, что Сервий Туллий компенсировал увеличение военных и фискальных
обязательств богачей усилением их политического веса. Однако в условиях все
укрепляющейся царской власти политические выгоды новой системы были далеко
не явными, и в глазах богатой верхушки не могли перевесить невыгодность для
них этого мероприятия царя. Недаром Тарквиний Младший, обвиняя в сенате царя,
157 Об этих трех ипостасях римского гражданства: Nicolet, 2003, 16-36.
158 Это слово имеет значение как «суеверие», так и «благочестие». Считается, что в данном слу¬
чае Полибий имеет в виду внешние формы богопочитания, т. е. ритуал: Мищенко, 1995,49. Возмож¬
но, что в данном случае эллинский автор перевел на греческий язык латинское pietas или religio
(ср.: Spira, 1978, 848).
159 Steinwerter, 1918, 1253-1256.
160 В отечественной литературе сакральная сторона римского ценза хорошо исследована: Мель¬
ничук, 2010, 181-194. На наш взгляд, автор в некоторых случаях чересчур увлекается этнографиче¬
скими параллелями с первобытным миром, не учитывая разный уровень общественно-политическо¬
го развития Рима и первобытных обществ, но в целом его анализ сакрального аспекта римского
ценза представляется вполне исчерпывающим.
348
назвал среди его прегрешений и ценз (Liv. 1,47, 12). Но если Тарквиний Древний,
встретив сопротивление знати в лице Атта Навия, пошел на компромисс, то Сервий
использовал всю свою власть, чтобы сломить возникшее сопротивление.
По традиции, Сервий Туллия провел четыре ценза (Val. Max. III, 4, 3). Позже,
как известно, был установлен пятилетний промежуток между цензами, но суще¬
ствовало ли такое правило уже при Сервии Туллии, неизвестно. Его преемник
Тарквиний Гордый, жестко противопоставлявший себя ему, цензов не проводил
вообще, что не вызывало ни сопротивления, ни даже осуждения. Конечно, это
можно списать на установившуюся в традиции репутацию последнего царя как
тирана. Однако только лишь тиранический характер правления не может объяснить
пренебрежение сакральной стороной ценза. По-видимому, точных правил перио¬
дичности цензов установлено еще не было, а представление о его сакральном ха¬
рактере еще не укоренилось в сознании римлян. Если это так, то проведение четы¬
рех цензов могло быть связано не столько с целью уточнить знание о количестве
граждан и армии в соответствии с новой структурой войска, сколько с намерением
царя сделать эту процедуру привычной. Этого Сервий Туллий сумел добиться161.
Поскольку точный промежуток между цензами неизвестен, то, к сожалению,
на основании проведения такого количества цензов датировать саму реформу не¬
возможно162. Можно согласиться с тем, что проведение такой масштабной и ради¬
кальной реформы требовало значительной подготовки163. Поэтому можно согла¬
ситься и с тем, что центуриатная (одновременно являвшаяся цензовой) реформа
была проведена, по-видимому, в 554-549 гг.164, т. е. приблизительно в середине
царствования Сервия Туллия.
Значение этой реформы было огромно. Если Сервий Туллий ставил своей глав¬
ной задачей создание новой армии, то он полностью добился своей цели. Хотя, как
об этом упоминалось выше, еще сохранились родовые и частные воинские отряды,
в целом римская армия приняла совершенно иной облик. Куриатное ополчение
ушло в прошлое. Хотя отдельные аристократы или даже целые знатные роды мог¬
ли еще создавать собственные отряды, эти отряды действовали вне основной армии,
возглавляемой царем. «Юношеские» центурии первых трех (или четырех) классов
составили тяжеловооруженную фалангу165, а выделение в качестве структуро¬
образующей единицы каждого класса постоянной единицы давало возможность
161 Мельничук, 2010, 194.
162 Ср.: Peruzzi, 1985, 243. Итальянский ученый полагает, что реформа могла быть проведена
только после решающих побед Сервия Туллия над этрусками (р. 244). Однако, как об этом говорилось
выше, скорее сама трудность войны с этрусками побудила римского царя провести столь радикальную
военную реформу, имевшую воздействие на политическую и социальную жизнь Рима. Поэтому ве¬
роятнее, что подготовка и проведение реформы проходили не после римско-этрусской войны (или
войн), а во время ее.
'“Peruzzi, 1985, 241.
'“Мельничук, 2010, 226.
165 Иногда полагают, что весь первоначальный смысл реформы состоял в выделении «юношеских»
центурий, что и позволило создать фалангу: Capogrossi Colognesi, 2009, 68-69. Но думается, что это
слишком ограниченный взгляд на военный аспект реформы. Никаких сведений о существовании
центурий до Сервия Туллия нет. Если бы надо было из общей массы населения лишь выделить его
боеспособную часть, то не было необходимости в создании «старших» центурий. Видимо, уже сра¬
зу Сервий мыслил более масштабно, и придавал определенное значение и «старшим» центуриям.
349
царю, как об этом писал Дионисий (IV, 19, 1), набирать в армию столько воинов,
сколько требовалось для конкретного дела. Наличие богачей, обладавших всад¬
ническим цензом, и введение специального налога, позволявшего снабдить всад¬
ника «общественным конем», позволяли создать кавалерию, достаточную для
набора, необходимого для данной кампании. Это делало римскую армию доста¬
точно гибкой и приспосабливало ее к выполнению конкретных задач. Может быть,
военные успехи римлян и в царствование Сервия Туллия, и в последующее время
(до введения манипулярного строя) в большой мере объясняются такой гибкостью
армии.
Думал ли об этом Сервий Туллий или нет, но значение центуриатной реформы
вышло далеко за пределы чисто военной сферы. Как и трибутная, эта реформа
носила внесословный характер. Центуриатная система включала в себя все (на тот
момент) свободное население римского государства, в том числе ту его часть, ко¬
торая в курии не входила и, следовательно, в куриатном ополчении не участвовала.
Каковая была его доля в общем населении, точно сказать невозможно. Но она едва
ли была слишком малой, ибо в таком случае проводить столь радикальную рефор¬
му не имело бы смысла. Однако для того, чтобы включить эту часть римлян в армию,
нужно было решительно отказаться от происхождения как критерия включения
в армию. Правда, вопрос о семье и происхождении стоял при проведении ценза,
но практически единственным критерием для включения в тот или иной разряд
являлось имущество. Можно думать, что патрицианская аристократия обладала
большим имуществом, чем другие слои населения, а потому и попала в более вы¬
сокие разряды (всадники и первый класс)166, но юридически это никак не было
определено. И тот факт, что всаднические центурии, как сообщали Ливий и Дио¬
нисий (о чем уже говорилось), состояли из знатных «первых лиц государства»,
подтверждает такую возможность. Однако надо подчеркнуть, что юридически
такое преимущество не было никак определено.
Реформа Сервия Туллия создавала новую структуру римского общества, неза¬
висимую от трибутно-куриатной системы, создание которой традиция приписыва¬
ет Ромулу. Даже если в тот момент это не имело политического значения, обще¬
ственное значение акта Сервия было велико. Плебеи рассматривались как люди,
не имевшие рода, а уже по одному этому чуждые коренному римскому обществу.
Теперь же с ликвидацией зависимости положения от рода они в этом обществе
вполне могли занять место, соответствующее их реальному положению. Это не
означает, что плебеи вошли в состав римского «народа» — populus, в который, как
кажется, входили только патриции через свои роды и курии, но они, как и те, стали,
по-видимому, гражданами (cives)167. Произошла определенная нивелировка поло¬
жения свободного населения независимо от их места в системе gentes168. Отмеча¬
ется, что в законах XII таблиц есть лишь одно упоминание плебеев и патрициев,
а именно запрещение взаимных браков (XI, I)169. Правда, сила этого аргумента
'“Capogrossi Colognesi, 2009, 67.
167 Маяк, 1989,67-72, 79.
168Eder, 1993, 111.
169 Маяк, 1989, 68.
350
ослабляется тем, что подлинный текст законов до нас не дошел, и то, что мы об этих
законах знаем, происходит из цитат более поздних авторов, и нет абсолютной уве¬
ренности в том, что они привели все законы, входившие в этот первый римский
законодательный свод. Поэтому полностью исключить возможность упоминания
плебеев и патрициев в этих законах нельзя. Но даже если исходить из сохранив¬
шихся текстов, видно, что основные положения законов распространяются в равной
степени на всех граждан.
В этих законах выступает другая дихотомия общества: adsidui — proletarii (1,4; 10),
т. е., как и в центуриатной реформе, критерием оказывается не происхождение,
а имущество (или его отсутствие). И в других законах тоже принимается во вни¬
мание материальные возможности гражданина, но никак не его принадлежность
к тому или иному роду, фамилии, курии. Хотя между деятельностью Сервия Туллия
и созданием законов XII таблиц прошло приблизительно столетие, за это время,
насколько нам известно, не было проведено ни одного акта, который бы внес бы
в римское законодательство имущественный принцип, заменив им прежний.170. По¬
этому вполне можно говорить, что имущественный принцип деления общества
явился результатом реформы Сервия Туллия. Таким образом, в результате реформ
Сервия Туллия юридически исчезло различие между gentiles и остальным свобод¬
ным населением Рима. Были ли два сословия официально оформлены или нет, само
их существование представляется несомненным, но организация, созданная Сер-
вием, нивелировала их различия, укрепив римскую общину171, поставив под вопрос
саму возможность контроля патрицианской знати над нею172.
Надо отметить еще одни важный момент. Поскольку целью ценза являлось
знание о военных и имущественных возможностях граждан, то его субъектами
становились не главы фамилий, а все их члены. Таким образом, роль patres fami-
lias уходила из общественной жизни в чисто частную сферу. В результате старой
гентильно-фамильной системе был нанесен серьезный удар173. Может быть, при
Сервии Туллии этот процесс только начался, но несомненно, что без его реформы
он не мог бы проходить вообще.
Превращение фаланги в основную форму военной организации греков привело
в Элладе к значительным социально-политическим последствиям, важнейшим из
которых стала демократизация греческого общества. Новый способ ведения боя,
когда аристократы спешивались с коней и вступали в ряды тяжеловооруженной
пехоты, повлек за собой и упадок роли родовой знати в общественной и полити¬
ческой жизни174. Военно-политическая ситуация в Средней Италии была другой.
При всей роли фаланги кавалерия еще не утратила полностью своего значения
170 В какой-то степени можно было бы говорить об активности первых консулов, но общая атмо¬
сфера того времени, о чем еще пойдет речь, не была благоприятна для принятия подобного акта.
Да и ни один автор, рассказывавший о событиях, связанных с установлением республики, ни о чем
подобном не говорит.
171 Ср.: Richard, 2005, 115. Исследователь видит в преодолении различия сословий цель реформы
Сервия Туллия, но полагает, что достичь этой цели он не смог.
172 Mitchell, 2005, 131.
173 Richard, 1978, 392.
174 Фролов, 1988, 118; Тумане, 1997, 14.
351
в войне, как это произошло в Греции. Уже приведенный выше факт, что кавалерию
возглавляли самые близкие к царю люди, говорит о ее значимости. Отсюда и со¬
хранение Сервием Туллием конницы как рода войск. В то же время, и об этом тоже
уже говорилось, даже при введении особого налога, направленного на содержание
и тренировку коня, только более богатые и при этом явно более знатные граждане
имели возможность стать всадниками. Поэтому создание римской фаланги не
имело тех социально-политических последствий, какое имело появление и утверж¬
дение эллинской фаланги. В отличие от Греции родовые институты в Риме ликви¬
дированы не были. Сохранились также курии, и трибы, хотя их роль в обществе
изменилась.
Старые трибы были полностью вытеснены в сакральную сферу. Курии сохрани¬
ли в римском обществе большее значение. Они перестали быть военными едини¬
цами. Из функций, связанных с войной и военным делом вообще, они сохранили
только право наделения главы государства империем, что было связано с сакральным
аспектом этого акта175. Курии сохранили свою внутреннюю организацию. Даже
в императорское время сохранилась должность куриона176. После центуриатной
реформы Сервия Туллия военного значения этот пост уже не имел. Сохранилась
даже должность верховного куриона (curio maximus)177. Он играл видную роль в
сакральной жизни Рима, и очень долго им мог быть только патриций, и лишь в 209 г.
им избирается плебей Г. Мамилий Ателл (Liv. XXVII, 8, 1-2).
Если же, как представляется, центурии стали играть политическую роль только
после свержения царей, то куриатные комиции и при Сервии Туллии оставались
единственным видом народного собрания. А это означало, что хотя плебеи и были
теперь признаны гражданами, никакой роли в политической жизни Рима они не
играли. В то же время Сервий стремился привлечь на свою сторону какую-то часть
плебса, явно наиболее богатую и значимую его часть. Если верить Светонию (а у нас,
как уже говорилось, нет весомых оснований ему не верить), то Сервий Туллий
сделал патрицианским плебейский род Октавиев, представители которого уже
входили в сенат (Aug. 2). И надо согласиться, что это едва ли был единственный
случай178. С другой стороны, этот акт Сервия означал, что плебс в целом по-прежнему
находился вне политической жизни, и лишь отдельные его представители или
скорее роды, включенные царем в патрициат, заняли в этой жизни некоторое место.
Относительная хронология важнейших реформ Сервия Туллия точно неизвест¬
на. Ливий (I, 42, 4—44, 2) устанавливает такую последовательность: ценз, т. е. раз¬
деление на центурии в соответствии с имуществом, разделение на территориальные
трибы, смотр, сопровождаемый проведением люстра. Дионисий (IV, 14—19, 22)
сначала говорит о создании территориальных триб вместо родовых, а затем уже
о цензе, центуриях и смотре. Может быть, некоторый очень осторожный вывод
можно сделать из слов Ливия (I, 43, 13), что первые трибы, созданные Сервием,
не имели никакого отношения ни к центуриям, ни к классам. Дионисий (IV, 14, 2)
175 Ср.: Дементьева, 1996, 69-70.
|76КйЬ1ег, 1901а, 1836-1837.
177Kubler, 1901а, 1837-1838.
178 Маяк, 1993, 69.
352
утверждает, что налоги стали теперь собираться по новым трибам, но позже (IV,
19, 2) упоминает, что богачи стали не только воевать больше, чем бедняки, но и
вносить денег в казну тоже больше. Об этом же пишет и Ливий (1,42,5), утверждая,
что повинности стали распределяться теперь не подушно, а в соответствии с иму¬
ществом. Создается впечатление, что перед нами два этапа реформ. На первом
Сервий провел трибутную реформу, создав новые территориальные трибы, пре¬
вратив их одновременно в рекрутские и податные округа, а затем уже провел ценз
и на его основании изменил принципы и воинского набора, и налогообложения.
По-видимому, в результате только трибутной реформы царь не сумел достичь своей
основной цели — создания современной боеспособной армии. При сохранении
куриатной системы новая армия, хотя и набираемая по территориальным округам,
сохраняла все недостатки старой. Может быть, трудности войны с этрусками, чья
фаланга могла превосходить римскую, заставили Сервия довольно быстро осознать
необходимость проведения новой реформы, которая позволила бы создать и новое
войско.
Однотипность реформ Сервия Туллия в Риме и реформ Солона и Клисфена
в Афинах бросается в глаза179. Однако в Афинах эти две реформы были разделены
почти столетием, в Риме же они были проведены в сравнительно короткое время
одним и тем же законодателем. Другим очень важным различием явилось то, что
в результате афинских реформ старые институты («тесеевские» сословия и родо¬
вые филы) были ликвидированы, в то время как в Риме они сохранились, но
полностью или в значительной степени потеряли политическое и военное значе¬
ние. Принципиальным отличием цензовой реформы Сервия от подобной тимо-
кратической реформы Солона явилось то, что афинский законодатель в основу
разделения афинского гражданства на сословия положил земельную собственность,
в то время как критерием разделения на классы в Риме стал всеобщий денежный
эквивалент180. Можно спорить, шла ли речь уже о подлинной монете или о весовой
единице, но в любом случае это был не размер земельных владений. Эта разница,
несомненно, объясняется и различием исторической обстановки, и целями за¬
конодателей. В начале VI в. в Аттике социально-политическая борьба была чрез¬
вычайно острой, дойдя до грани гражданской войны, и противоборствующие
стороны под угрозой взаимоуничтожения согласились на избрание посредника,
каковым и стал Солон. Его реформы, лишь одной из которых было разделение
всех граждан на имущественные разряды, имели целью консолидировать афинский
гражданский коллектив. Клисфен провел свои реформы после свержения Писи-
стратидов и изгнания из Афин спартанцев и их ставленника, а целью их была
ликвидация первенства родовой аристократии в политической жизни Афин. Си¬
туация в Риме была совершенно иной, и цели реформатора также были совер¬
шенно другими. Власть царя никто серьезно не оспаривал, и провел он реформы,
как неоднократно уже говорилось, для создания современной армии. Опирался
он преимущественно на городские слои, и их интересам в большой степени от¬
вечали его реформы.
179Ср.: Smith, 2005,116-119; Raaflaub, 2007, 128, 153.
l80Ampolo, 1999, 73.
353
Поэтому думается, что Сервий Туллий проводил эти реформы не под эллинским
влиянием (тем более, что о реформе Клисфена он знать, естественно, не мог),
а в соответствии со своими целями. Однотипность же объясняется нахождением
афинского и римского обществ на одной и той же стадии социально-политического
развития.
ДРУГИЕ РЕФОРМЫ
Еще одной важной реформой Сервия Туллия была судебная. Дионисий (IV, 25,
2) пишет, что Сервий отделил от частных дел (ало x&v iSicoxuc&v) общественные
(та 5г|росла) и, соответственно, разделил суд по этим делам. Если раньше все спор¬
ные вопросы решались единоличным приговором царя, то теперь он оставил за
собой решение лишь общественных дел, создав для рассмотрения частных споров
особых судей, а для этих судей установил пределы и нормы (броне; каг Kavovac;),
которые письменно оформил в виде законов. Слово «закон» автор употребляет во
множественном числе (vopoxx;). Видимо, речь шла о целой серии законодательных
актов царя, определявших судопроизводство по делам, которые монарх не счел
опасными для государства. Дионисий употребляет для государства слово koivov.
Использование этого слова подчеркивает элемент общности и может быть пере¬
водом латинского res publica. Если это так, то противопоставление государства, как
«общественного дела» частному (res privata) возникло еще до уничтожения монар¬
хии, и создателем такого положения можно считать Сервия Туллия.
Дионисий, восторгавшийся якобы народолюбием181 Сервия Туллия, считает, что
этим он уменьшил царскую власть, передав часть своей юрисдикции специальным
судьям. Этого, разумеется, не было. Ведь царь не только определил правила и
пределы судопроизводства, но и сам назначил (exa^sv) этих судей. Речь шла не об
уменьшении объема царских полномочий, а о разделении правового поля на две
отдельные сферы юрисдикции. И до этого не всегда царь сам вершил суд, как это
было в «деле Горация», о котором уже говорилось. Как бы ни расценивать сам рас¬
сказ о поединке Горациев и Куриациев и последующем убийстве Горацием сестры
и суда над ним, ясно, что в данном случае речь шла не об отказе царя от своих
судебных полномочий, но лишь о назначении им специальных судей для данного
конкретного дела. Поскольку процесс по обвинению в perduellio, ведомый дуум¬
вирами, был чрезвычайно редок (известно всего лишь три таких процесса, включая
суд нал Горацием)182, ясно, что это была чрезвычайная должность183. Теперь же,
если верить Дионисию, речь шла о назначении постоянных «частных» судей
(18юта<;... бнсаотск;). Это выглядит как точный перевод латинского iudices privati,
каковыми были частные лица, которым от лица государства поручалось решение
того или иного частно-правового спора184. Можно ли это явление отнести уже
к царской эпохе, решить трудно. Но, во всяком случае, это первое свидетельство
181 Историк называет Сервия Туллия бдропко^.
182 Brecht, 1937, 622-626.
183 Васильев, 2012,175-178.
|84Бартошек, 1989, 172; Steinwerter, 1916, 2464-2465.
354
выделения ius privatum (частного права) из общей правовой сферы, в которой
до этого единоличным судьей выступал царь, который для решения конкретного
дела мог назначать своих представителей185. По существу создавалась юридическая
инстанция, отдельная от царской власти, хотя, несомненно, и зависимая от нее.
Она охватывала далеко не всю правовую сферу, но все же возникновение относи¬
тельно самостоятельного суда хотя бы по некоторым делам явилось важным
шагом в развитии римского права и юридической системы. По-видимому, с этого
времени можно говорить о разделении римского правового поля на законодатель¬
ную и судебно-юридическую сферу186.
Частное право регулировало юридические отношения отдельных лиц187. Следо¬
вательно, эти отношения выводились из сферы не только царской юрисдикции,
но и родовой и фамильной. «Частными судьями» не были patres familias. Это озна¬
чает, что появляется сфера права и правоприменения, выходящая за рамки родовых
отношений. Может быть, введение «частных судей» можно связать с другим ме¬
роприятием Сервия Туллия, упомянутого Дионисием (IV, 13, 1): проведение через
куриатные комиции многочисленных законов о договорах и правонарушениях (xoui;
vopoix; TOix; ouvaM-aKTiKoui; кон тогх; лер! тшу абпсгщатсоу). Эти законы Сервий
Туллий провел сразу (еи0б<;) после взятия власти. Если связь между ними и судеб¬
ной реформой действительно существовала, то последняя тоже должна была быть
проведена в самом начале правления Сервия Туллия. Понятие абистща — доволь¬
но широкое и обозначает не только правонарушение, но и несправедливость во¬
обще. Имеет оно, однако, и более узкое значение в смысле неправедно нажитого
дохода. Nopoi сгиуаМлктиап связаны с договорами и различными сделками. Оба
понятия, таким образом, можно отнести к взаимоотношениям людей в сфере их
имущественных отношений. В таком случае выявляется значение судебной рефор¬
мы Сервия Туллия. Царь, как кажется, выделил юридическую сферу, относящую¬
ся к особым интересам тех людей, которые занимались торговыми и, может быть,
ремесленными операциями и не входили в гентильные структуры. Речь идет о лю¬
дях, связанных с городской собственностью, которая, к тому же, была личной, а не
родовой. Вероятнее всего, эти люди и их отношения и между собой, и с остальным
населением Рима, как, видимо, и с государством, впервые включались в официаль¬
ное правовое поле. Это для них было чрезвычайно важно, ибо обеспечивало юри¬
дическую защиту не только их имущества, но и свободы. Недаром отмена некото¬
рых таких законов в начале республиканского времени было воспринято плебеями
как порабощение188.
К сожалению, ни Дионисий, ни Ливий, ни какой-либо другой античный автор
не говорят о конкретном содержании этих законов Сервия Туллия. Но возможно,
что к серии этих законов относится установление специального дня городских
торжищ (нундин), в который сельские жители могли, прервав полевые работы,
приходить в город для решения своих дел, участия в комициях и, что очень важно,
185 По мнению Л. Л. Кофанова, эта реформа являлась важным этапом разделения римского права
на публичное и частное: Кофанов, 2006, 94.
l86Bujukovic, 1998, 111-113.
|87Бартошек, 1989,166.
188 Кофанов, 2001, 13.
355
для торговли (Macrob. Sat. I, 16, 32-36). Макробий приводит версию, которая при¬
писывала учреждение нундин Ромулу и Титу Тацию, но затем противопоставляет
ей сведения об их установлении Сервием Туллием. Думается, что, несмотря на
некоторые оговорки189, этот закон вполне можно отнести именно к правлению Сер-
вия190. Как уже говорилось, пока самостоятельных сельских хозяйств на римской
территории не существовало, не было и нужды в каком-либо регулировании от¬
ношений между сельским и городским населением. Но именно в это время и по¬
являются такие хозяйства191, что полностью оправдывает введение Сервием Тулли¬
ем данного закона. Этот закон, несомненно, способствовал развитию внутренней
торговли и введению в римское сельское хозяйство некоторых элементов товар¬
ности.
Реформы Сервия Туллия охватывали различные стороны жизни Рима192. Обсто¬
ятельства прихода к власти и связанная с этим необходимость ее укрепления
и легитимации, с одной стороны, и нужды политического, военного и социально¬
экономического развития с другой, обусловили проведение этих реформ. Некоторые
из них, связанные с необходимостью обеспечить себе максимально широкую под¬
держку основной массы римлян в условиях явного недоброжелательства «отцов»,
были проведены явно в начале правления Сервия Туллия, другие, создававшие
новую военную структуру и связанный с ней новый социально-политический по¬
рядок, вероятнее всего, относятся уже к более позднему времени193.
|89Кофанов, 2006, 94.
190 Существование первой версии было, видимо, связано со стремлением отнести создание всех
наиболее значащих установлений ко времени основания Города.
191 Cifani, 2002, 253-354; Volpe, 2014, 189; Marcelli, Musti, 2015, 329.
192 По словам Дионисия (IV, 13, 1), Сервий Туллий издал около 50 законов. Возможно, эта цифра
чрезмерно преувеличена (Watson, 1972, 103, п. 36), но она говорит о значительности и разнообразии
законодательства этого царя. Ср.: Кофанов, 2006, 86.
193 Pallottino, 1977, 235.
356
Глава IX
ПЕРЕВОРОТ
ТАРКВИНИЯ
ГОРДОГО
Реформы Сервия Туллия в огромной степе¬
ни заложили основы римского общественного
и государственного порядка. Но, как часто
бывало в истории, судьба самого реформатора
сложилась трагически.
Деятельность Тарквиния Древнего и Сервия
Туллия последовательно укрепляла царскую
власть. Тарквиний заложил основы для такого
развития римской монархии. Сервий построил
на этих основах само здание. Тарквиний еще
был вынужден считаться с консервативной
оппозицией и идти на компромиссы, Сервий
имел все возможности действовать гораздо
более решительно. Столкнувшись с активным
недовольством «отцов», он обратился к на¬
роду, и, получив его поддержку, мог уже не
обращать особого внимания на оппозицию1.
Оба царя заняли римский трон с нарушением
принятых до этого норм. Тарквиний свел к
минимуму междуцарствие, а ауспиции заменил
(видимо, все же задним числом) слухами о его
«коронации» самим Юпитером. Сервий Тул¬
лий пришел к власти фактически в результате
«семейного сговора», а саму власть оформил
голосованием комиций только уже после ее
1 Pearson, 2008,23. Может быть, определенную роль
в различном поведении двух царей играла разница
их характеров, но все же основным было различие
в ситуации.
укрепления, когда никакая оппозиция уже не могла повлиять на исход решения
собрания. Сенат же вообще остался вне принятия этого решения. В результате
царская власть приняла самодовлеющий характер, встав над обществом и его
институтами. Позиция Сервия Туллия фактически оказалась подобной положению
греческого тирана2. Его преемник Тарквиний Гордый3 продолжил линию, начатую
Тарквинием Древним.
В историческую традицию Тарквиний Младший вошел как образец тирана,
нарушавшего все принятые юридические и моральные нормы, что и привело к его
свержению. Цицерон (de re р. II, 24, 44 — 25, 47) называет Тарквиния несправед¬
ливым и суровым господином (iniustus dominus et acerbus), который запятнал себя
убийством лучшего царя, т. е. Сервия Туллия, был болен рассудком, страшился
кары за свое злодеяние, а потому хотел, чтобы его боялись (metui se volebat). Харак¬
терно здесь использование Цицероном слова dominus. Слово dominus всегда озна¬
чало господина в противоположность рабу4. В том же сочинении Цицерон еще
употребляет это слово, говоря (1,45,69), что при искажении лучшего государствен¬
ного строя царь превращается в господина, аристократы (оптиматы) в клику, народ
в толпу (ex rege dominus, ex optimatibus factio, ex populo turba). И во многих других
случаях он использует слово dominus в резко отрицательном смысле. Так, выступая
против аграрного закона (II, 16,43), он обвиняет трибуна, что тот распродает Алек¬
сандрию и Египет, как господин. Можно привести и другие примеры употребления
Цицероном слова dominus, когда он подчеркивает самовластное и не соответству¬
ющее римским ценностям поведение того, кого он обвиняет5. Позже это слово
долго сохраняло свое негативное значение. Так, по словам Светония (Aug. 53, 1),
Август решительно отвергал все попытки назвать его господином6. И Тиберий
протестовал против того, чтобы его называли dominus (Suet. Tib. 27), а Дион Кассий
(LVII, 8, 2) приводит его слова, что он для солдат — император, для рабов — гос¬
подин (8естлотг|^ pf)v tcov SouTxav), а для остальных — принцепс. Поскольку наличие
господина, как только что было сказано, подразумевает и существование раба,
то смысл высказывания Цицерона ясен: в правление Тарквиния Гордого римский
народ находился фактически на положении рабов. Естественным следствием тако¬
го положения стало изгнание Тарквиния и его семьи. Клавдий заявлял, что после
того как нравы Тарквиния Гордого стали ненавистны государству, его и сыновей
изгнали (CILXIII, 1668).
2Ziolkowski, 2000, 55.
3 Латинским прозвищем Тарквиния было Superbus. Само это слово в первую очередь означает
«надменный», «высокомерный», «наглый». Именно такое значение вкладывали римляне в прозвище
последнего царя. Однако в отечественной литературе утвердился перевод этого слова как «гордый»,
и нет необходимости отказываться от этой традиции.
4Neumann, 1905, 1305.
5 Даже тогда, когда негативный смысл слова «снимается», в нем подчеркивается всевластие. Так,
в одном месте того же сочинения «О государстве» (I, 32,48) говорится, что в государстве, где народы
(populi) сохраняют все свои права, они являются господами законов, правосудия, войны и мира, прав
каждого гражданина и имущества.
6 Светоний рассказывает, что Август вынес порицание, когда мим в его присутствии произнес
«о, господин справедливый и добрый». Эти слова — о dominum aequum et bonum — явно перекли¬
каются с оценкой Цицероном Тарквиния Гордого.
358
В античной историографии образ этого царя в большой мере формировался
по образцу тиранов, как они изображались в греческой литературе. Цицерон, рас¬
суждая о режиме, установленном Тарквинием, говорит, что этот строй стал очень
скверным (deterrimum), и что это — такой владыка народа (dominus populi), какого
греки называют тираном. Дионисий (IV, 41,2) пишет, что Тарквиний презрел и
плебеев, и патрициев, разрушил и уничтожил все обычаи и законы, и весь местный
порядок, каким украсили город прежние цари, и изменил власть на такую, какая
всеми признается тиранией (rupawiSa). По существу то же повторяет Плутарх
(Popl. 1), говоря, что Тарквиний пользовался властью не по царски (|ЗаоЛ1к<в<;),
а надменно и тиранически (nPpi^ovta ксп rupawowxa). Это, однако, не означает
полную литературность самой фигуры Тарквиния Гордого. Он, без всякого сомне¬
ния, — историческая личность7. Если литературный образ Тарквиния и повторял
типичные черты эллинского тирана, то его фактическая деятельность в значитель¬
ной степени от деятельности тиранов Греции отличалась.
В связи с этим надо отметить, что, кроме Цицерона, латинские авторы термин
«тиран» к Тарквинию Гордому не применяли, хотя и единодушно осуждали его
преступления, начиная с убийства Сервия Туллия. Трактат «О государстве» был
написан Цицероном во второй половине 50-х гг. I в.8, когда и перед кругом, близким
Цицерону, и перед римском обществом вообще вставала проблема смены суще¬
ствующего режима личной властью, которая многими идентифицировалась
с тиранией. Недаром после убийства Цезаря его убийцы заявили, что они убили
царя и тирана (Арр. Bel. civ. II, 119)9. Позже, когда тема тирании стала уже
не столь актуальной, римские писатели предпочитали так Тарквиния не назы¬
вать. Может быть, они сами подспудно ощущали разницу между греческим ти¬
раном и римским царем, даже в его наиболее худшем и преступном образе. Более
того, Ливий (I, 53, 1; 3) счел необходимым отметить, хотя и не без оговорок, его
полководческое искусство и сооружение им великолепного храма Юпитера, ко¬
торый достоин не только царя, но и римлян, и римской державы (Romano imperio),
и самого места, т. е. Капитолия. Несколько позже Овидий (Fasti II, 688) писал,
что Тарквиний был несправедливым мужем, но мощным в бою (vir iniustus, for-
tis ad arma tamen). Похожую характеристику правления Тарквиния Гордого через
несколько столетий дал и Орозий (II, 4, 12), опираясь, видимо, на тот же пассаж
Ливия.
О перевороте, совершенном Тарквинием, кратко сообщает Диодор (X, 1), но, к со¬
жалению, сохранился лишь небольшой фрагмент этой части его сочинения. Дио¬
нисий (IV, 28—40) очень подробно рассказывает об обстоятельствах прихода
к власти Тарквиния. Ливий (I, 46, 4-А8) в целом рисует такую же картину, хотя
и менее подробно, но приводя и такие детали, которые отличаются от повест¬
вования Дионисия. Более поздние авторы повествуют об этом еще более кратко,
но практически не дают никаких сведений, какие бы отличались от рассказов
7 Ogilvie, 1970, 194-195; Ricard, 2005, 115.
8Утченко, 1966, 154, 158.
9 Правда, мы опять имеем не латинского, а греческого автора, но думается, что он все же правиль¬
но передал слова республиканских заговорщиков, прекрасно знавших, как и Цицерон, греческую
литературу.
359
Ливия и Дионисия. Видимо, ко времени появления римской историографии уже
сложилось каноническое представление о Тарквинии, приобретшим власть пре¬
ступным путем и превратившим ее в «господство».
Инициативу переворота традиция приписывает царской дочери Туллии. Она
якобы была сначала женой младшего брата, смирного Аррунта, в то время как
женой старшего, страстного Люция, являлась ее сестра. После же смерти Аррунта
и жены Люция две похожие натуры соединились, причем практически без согласия
самого царя10. После этого оба супруга и решились на преступление. Дионисий
рассказывает, что Сервий, опасаясь козней дочери и зятя, созвал сенат, на заседании
которого обвинил Тарквиния в интригах, на что тот отвечал обвинением Сервия
фактически в узурпации царской власти. Чтобы снять с себя это обвинение, Сервий
созвал народное собрание, на котором заявил о готовности отказаться от власти,
но собрание активно его поддержало. Тогда Тарквиний стал собирать своих сто¬
ронников и с их помощью на новом заседании сената, на которое явился уже в
царском одеянии, снова обвинил Сервия, а затем во время шума и беспорядка,
вызванного взаимными обвинениями, выбросил престарелого царя из здания и
сбросил его с лестницы. Когда же Туллия, тоже явившаяся в сенат, заявила, что
новая власть не сможет быть прочной, пока жив свергнутый царь, Тарквиний на¬
правил в погоню своих людей, которые и убили Сервия, а Туллия на колеснице еще
и переехала труп отца.
Все это длительное и подробное повествование несет ясный оттенок литератур¬
ности. В некоторых основных чертах оно повторяет фабулу рассказа об убийстве
Тарквиния Древнего (III, 72-73). Тогда тоже сыновья Анка Марция сначала пыта¬
лись свергнуть царя с помощью различных обвинений, а после неудачи составили
заговор, приведший к убийству Тарквиния. И в том, и в другом случае царь, не¬
смотря на зловредность противников, по благородству своего характера не пред¬
принимал против них никаких активных действий, чем те и воспользовались,
чтобы довести свои намерения до конца. Благородство царей еще более оттеняло
в сочинении Дионисия низменность натуры их убийц. Конечно, и долгие речи,
тщательно передаваемые автором, невозможно принимать за «чистую монету».
Явилось ли все это сочинением самого Дионисия или взято им у своего источника
(или источников), в данном случае неважно. Важно общее направление всего по¬
вествования.
Ливий опускает очень многое. В частности, он ничего не говорит о первой, не¬
удачной попытке Тарквиния лишить тестя власти, хотя и упоминает о предвари¬
тельной агитации Тарквиния, о которой ничего не говорит Дионисий. По словам
Ливия, убедившись в подготовленности почвы, Тарквиний явился в сенат, где и
обвинил Сервия Туллия, а когда тот явился в сенат, чтобы не допустить перево¬
рота, открыто выступил против царя, а затем сбросил его с лестницы, после чего
послал следом за уходившим Сервием убийц, которые и покончили с ним. Как и
Дионисий, Ливий завершает свое повествование рассказом об ужасном преступле¬
нии Туллии, переехавшей на колеснице окровавленный труп отца. Таким образом,
10 По Овидию (Fasti VI, 589-590), Туллия и Тарквиний даже убили своих мужа и жену, после
чего и заключили брак.
360
несмотря на некоторое различие деталей и более краткое изложение событий,
в целом рассказ Ливия не отклоняется от того, что сообщено Дионисием.
Оба автора приписывают возникновение самого замысла о перевороте Туллии.
Оба, хотя и разными словами, передают ее главный довод в пользу такого деяния:
царское происхождение Тарквиния. И позже, уже сам Тарквиний в сенате заявил,
что он по праву занял царское кресло, потому что наследником власти царя явля¬
ется не сын рабыни, а его сын (filius regis regni heres)11. Эта чеканная формула,
приведенная Ливием, хорошо передает идею наследственности царской власти,
и это снова возвращает нас к проблеме наследования этой власти в Риме. Первые
представления о наследственном занятии трона появились, как об этом уже гово¬
рилось, у сыновей Анка Марция, но их претензии не реализовались. С воцарени-
емТарквиния Древнего царская власть вообще приняла совершенно иной характер.
Власть же Сервия Туллия, как уже было сказано, фактически была ближе к власти
греческого тирана, чем гомеровского басилея. Представляется, что ближе к пони¬
манию проблемы наследования царской власти в Риме то предположение, которое
было высказано ранее. По этому предположению, принципиальной разницы меж¬
ду царской властью в Риме и подобными институтами в других древних обществах
не было, а избираемость каждого нового монарха до Тарквиния Древнего объясня¬
ется конкретными обстоятельствами: отсутствием у умершего царя взрослых
мужских наследников. Приход к власти Тарквиния Древнего в этом плане стал
государственным переворотом, и такая суть наследования еще более усилилось при
занятии трона Сервием Туллием. Стремление Туллии и Тарквиния Гордого свергнуть
Сервия стало естественным следствием такого положения вещей. Недаром его
гибель, по словам Ливия (I, 48, 9) стало результатом внутреннего, т. е. внутри¬
семейного, преступления (scelus intestimum).
У Дионисия (IV, 40, 4) сохранился след и другой традиции о возникновении
заговора Тарквиния Гордого. По его словам, инициатива принадлежала некоторым
патрициям (тюу лахрпасоу... xvvaq), недовольным внутренней политикой Сервия,
который якобы благоприятствовал плебеям в ущерб патрициям. Они вовлекли
в дело Тарквиния (Tapicuviov ёл! та лрауцаха лараАлфеТу), а затем совместно по¬
могли ему захватить власть (сгиукахаокешхаау xt|v apxr)v ёкешср) в надежде восста¬
новить свое прежнее достоинство (iSIav a^Iromv). И ни о какой Туллии здесь нет
и речи. Весь этот пассаж вводится глаголом Аёуш (говорить, рассказывать) и дан
в форме accusativus cum infinitive. К сожалению, Дионисий не называет имен сво¬
их источников, ограничиваясь неопределенным «говорят» (XiyExai). Видимо, эта
же традиция отражена в другом пассаже Дионисия (IV, 41,2): там, где он говорит
о презрении Тарквиния не только к плебеям, но и к патрициям, которыми он был
приведен к власти (ёл! rf)v Sovaaxelav ларт^бл)-
"Дионисий вкладывает в уста Тарквиния длинную речь, которая, в сущности, сводится к той
же самой мысли: царская власть по праву принадлежит ему как сыну царя и члену царского рода.
Сообщение Диодора в целом совпадает с рассказами Ливия и Дионисия: Marti'nez-Pinna, 2011, 119.
Но при всей краткости фрагмента он содержит подробность, которой нет у этих авторов: Тарквиний
якобы заявил, что Сервий лишил его отцовской власти и занял трон вопреки законам (дара vopooq),
хотя непонятно, о каких законах идет речь. Насколько известно, никаких законов, определявших
наследственность царской власти, в Риме не было.
361
Этот пассаж отличается от остального рассказа несколькими особенностями.
Во-первых, его положение в общей ткани дионисиевского повествования. Автор
приводит эту версию уже после долгого и подробного рассказа о событиях, свя¬
занных со свержением и убийством Сервия Туллия и после характеристики само¬
го Сервия и его царствования, наподобие некоего необязательного приложения к
основному рассказу. Во-вторых, его необычная для Дионисия краткость. Если
предыдущее повествования занимает десять глав, да еще первые два параграфа
следующей главы посвящены характеристике Сервия, то упоминание о второй
версии укладывается всего в одно предложение. Вопреки своему обыкновению
Дионисий не приводит здесь никаких речей и ограничивается довольно скупым
пересказом версии. В-третьих, историк явно снимает с себя ответственность за
содержание пассажа. Он сразу же оговаривается, что «говорят», как бы возлагая
эту ответственность на безымянных авторов. Все это производит впечатление, что
сама по себе эта версия Дионисию неинтересна, и он приводит ее лишь из-за своей
добросовестности как историка. Правда, позже он как будто возвращается к ней,
но уже в совершенно другом контексте, когда нужно подчеркнуть коварство и
злокозненность Тарквиния. Такое отношение Дионисия к этой версии событий
вполне понятно. В ней речь идет об обычном заговоре, и нет места для красочного
рассказа о «яростной» Туллии, о коварном и неблагодарном Тарквинии, о благо¬
родном Сервии, о столкновении добра и зла, о высокой душе царя и низменном
преступлении зятя и дочери. Отсутствие накаленного драматизма, вероятно, и по¬
будило античных авторов не обращать на эту версию внимания, так что историки
старались о ней и не упоминать. Конечно, сказанное не означает, что ее вообще
забыли: ведь Дионисий откуда-то ее узнал, и были те, кто «говорил». Однако имен¬
но такая прозаичность рассказа и заставляет отнестись к этой версии с большим
доверием.
Реформы Сервия Туллия имели огромное значение, и позже их значимость была
не только оценена по достоинству, но и преувеличена. В последующей историогра¬
фии даже возникло представление, что Сервий Туллий якобы даже хотел отречься
от единоличной власти и освободить от нее родину (Liv. 1,48,9; Dion. Hal. IV, 40, 3).
И, если опять же верить Ливию (1,60,4), после изгнания Тарквиниев были созваны
центуриатные комиции, на которых избрали первых консулов, в соответствии с
записками (commentariis) Сервия Туллия12. Но при жизни Сервия Туллия, во всяком
случае, к концу его правления популярность царя была далеко не всеобщей. Ливий
(1,47, 7-12) рассказывает сначала об агитации Тарквиния, а затем о его обвинени¬
ях в адрес Сервия Туллия. На описание некоторых конкретных шагов интригана,
возможно, повлияла атмосфера поздней республики с накалом политической борь¬
12 В данный момент нет смысла разбираться в историчности или невероятности этого сооб¬
щения. Сейчас важен только факт существования этой идеи в римской историографии. Мож¬
но только заметить, что много позже подобная идея возникла в отношении Друза, который
якобы хотел восстановить республику (Suet. Tib. 50; Claud. 1, 4). Это представление о Друзе
(может быть, и о его сыне Германике) возникло, скорее всего, как оппозиция Тиберию: Downey,
1975, 110. Подобное представление о Сервии Туллии тоже возникло для противопоставле¬
ния «господину» Тарквинию Гордому. Такие идеи возникают в обществе нередко и в разные
времена.
362
бы и активностью демагогов. Так, в комментариях к соответствующему пассажу
историка справедливо говорится, что обычай хватания людей за руки характерен
для предвыборной борьбы республиканской эпохи’3. Но некоторые моменты кажут¬
ся относящимися ко времени Сервия Туллия и Тарквиния Гордого. Это в первую
очередь касается тех групп римского общества, которые стали объектом демагогии
Тарквиния. Дионисий (IV, 41, 2) утверждает, что Тарквиния привели к власти
патриции. Сообщение Ливия более точное. По его словам, Тарквиний привлекал
на свою сторону в первую очередь сенаторов из младших родов, напоминая им
о благодеяниях Тарквиния Древнего* 14. Эта группа сенаторов, по-видимому, имела
основания быть недовольной Сервием Туллием. В сенате они занимали второсте¬
пенное положение, а реформы Сервия Туллия вообще уменьшили влияние сенато¬
ров на политическую жизнь римского государства, так что minorum gentium patres
могли чувствовать себя вообще выключенными из политической элиты, на нахож¬
дение в которой они так надеялись при проведении сенаторской реформы Таркви¬
ния Древнего. К тому же, своим положением они были обязаны Тарквинию Древ¬
нему, и его внук явно играл на этом. Вторым объектом агитации Тарквиния являлись
юноши (iuvenes), которых он привлекал дарами. Чрезвычайно интересны дальней¬
шие слова Ливия, что тот усилил свое влияние, в одних случаях давая огромные
обещания (ingentia pollicendo), а в других — обвиняя царя в преступлениях (regis
criminibus). И на это сообщение могло оказать влияние практика политической
жизни поздне-республиканского времени. Но в сопоставлении с первыми сообще¬
ниями можно говорить, что преступлениями царя он, видимо, называл его реформы,
выведшие, как только что было сказано, сенаторов младших родов из активной
политической жизни.
Позже, уже увеличив свое влияние, Тарквиний, явившись в сенат, конкрети¬
зировал свои обвинения. Они сводились к следующим пунктам. Во-первых,
Сервий — раб и рожден рабыней. Во-вторых, власть он получил, нарушив все
прежние установления, без междуцарствия, без избрания комициями, без решения
сената, но в дар от женщины. В-третьих, он из ненависти к знатным отнял у них
землю и разделил ее между самыми низкими людьми. В-четвертых, ранее всеоб¬
щую тягость повинностей царь переложил на первых лиц государства, для чего
учредил ценз, в результате чего более богатые стали открыты для зависти. На¬
конец, в-пятых, он в результате всегда мог воспользоваться имуществом этих
богатых, чтобы показать свою щедрость самым бедным. Вся эта демагогия
была построена на противопоставлении нового режима, созданного Сервием
Туллием, старым порядкам. Знатные, обладающие благородством (honestate)
противопоставляются тому же роду людей, из которых вышел сам, первые лица
(primores) — самым низким (sordidissimi), более богатые (locupletiores) — самым
бедным (ergentissimi). И в этом случае можно говорить о некотором влияния
сравнительно недавней современности. Но лишь о некотором. Историки римской
литературы признают, что Ливий был сторонником сената и оптиматов, и при
|3Боданская, 1989,516.
'“Ливий говорит об отцовских благодеяниях (patemi beneficii), что связано с мыслью историка,
что Тарквиний был скорее не внуком, а сыном Приска (Liv. I, 46, 4).
363
столкновениях между плебсом и сенатом фактически стоит на стороне послед¬
него15. Но в данном случае наоборот: демагогия Тарквиния направлена на приоб¬
ретение поддержки сенаторской олигархии. Его обвинения полностью соответ¬
ствуют условиям, возникшим в Риме в результате реформ Сервия Туллия, когда
критерием положения в обществе стало только имущественное состояние, когда
противопоставление богатых и бедных (adsidui — proletarii) перешло на обще¬
ственно-политический уровень.
Ливий, как и другие античные историки, заполняет свое произведение много¬
численными речами. Однако в данном случае при передаче речи Тарквиния автор
использует accusativus cum infinitivo, а это значит, что он ее излагает не букваль¬
но, а пересказывает. Это повышает степень доверия к изложению Ливия. Таким
образом, можно говорить, что объектом тарквиниевской пропаганды были высшие
слои римского общества, и, следовательно, именно они были в первую очередь
недовольны реформами Сервия16. На сенаторскую аристократию рассчитаны и
обвинения в нарушении старых принципов интронизации царя. Тарквиний, если
верить Ливию, умалчивает о том, что и Тарквиний Древний пришел к власти
с нарушением этих принципов17, как и о том, что женщиной, даровавшей трон
Сервию, была его собственная бабушка (или мать, как считает историк). Прямых
указаний на недовольство царем другими слоями нет ни у Ливия, ни у других
авторов. По словам Дионисия (IV, 37-38), народ активно поддержал Сервия,
когда тот в ответ на происки Тарквиния собрал его на форуме, и лишь после того
как народ разошелся по полям для сбора урожая, Тарквиний сумел произвести
переворот. Ливий полностью умалчивает и о собрании на форуме, и о поддержке
народа, но говорит (I, 48, 2), что во время перепалки между Тарквинием и Сер-
вием в курию сбежался народ, и начался шум, так что стало ясно, что царствовать
будет тот, кто победит (regnaturum, qui vicisset)18. Это свидетельствует о том, что
какая-то поддержка у Сервия имелась, но ее все же оказалось недостаточно для
победы царя. Недаром Тарквиний сумел спокойно схватить престарелого Сервия
и сбросить его с лестницы, а на улицах Рима свергнутого царя никто не поддер¬
жал. По словам Дионисия (IV, 38,6), Рим был весь заполнен сторонниками Тарк¬
виния, а друзей Сервия там не было. Этот рассказ Дионисия можно сравнить
с его же повествованием о попытке сыновей Анка Марция свергнуть Тарквиния
Древнего. Тогда, как рассказывает историк (III, 72, 3-7), вмешательство Сервия
Туллия помогло Тарквинию удержаться на троне. Теперь на помощь самому
Сервию не пришел никто. Возможно, что какое-то недовольство Сервием имелось
не только в рядах сенаторской аристократии, но и в более широких кругах рим¬
ского общества19.
15 Соболевский, 19596, 480-482; Альбрехт, 2004, 938-939.
16 В связи с этим надо вспомнить уже отмеченное ранее принуждение римлян к цензу.
17 Дионисий вкладывает в уста Тарквиния утверждение, что его дед, как и предшествующие ему
цари, взошел на трон с соблюдением всех правил.
18 Рассказ Дионисия, как говорилось выше, слишком литературный, так что предпочтение надо
отдать более краткому изложению Ливия.
19 Можно вспомнить, что и реформы Солона, частично похожие на реформы Сервия Туллия,
не удовлетворили никого в Афинах.
364
Взятие власти Тарквинием явилось государственным переворотом в полном
смысле этого слова. Ливий говорит о вооруженном отряде (agmine armatorum), с ко¬
торым Тарквиний ворвался на форум, а Дионисий упоминает exaipeiaq Тарквиния,
заполнивших Рим. В «Дигестах» (XLVII, 22,4) приведен один из законов XII Таблиц
(VIII, 27), в котором устанавливается тождество греческой e'Taipeia и римских so-
dales. Анализ использования этого термина Дионисием показал, что речь идет о
группе сторонников как патрицианского, так и плебейского происхождения, объ¬
единенной узами верности со своим главой20. Центуриатная реформа Сервия Тул¬
лия, как об этом уже говорилось, не исключила сохранение подобных военных
союзов, объединявшихся вокруг знатных родов или отдельных их представителей.
Такие sodalitates существовали и в более позднее время, как показывает упомяну¬
тый выше закон, и они при возникновении острой политической ситуации могли
сыграть значительную роль, как это явно произойдет при свержении Тарквиниев.
Недаром тот же закон требовал, чтобы соглашения sodales между собой не нару¬
шали общественного закона (publica lege). Таким образом, можно говорить, что
вокруг Тарквиния собралась довольно сплоченная группа людей, тесно с ним
связанных, и эта группа и стала ударной вооруженной силой, с помощью которой
он и произвел переворот.
В науке было высказано мнение, что убийство Сервия Туллия и приход к влас¬
ти Тарквиния Гордого не было экстраординарным событием, а явилось проявлени¬
ем этнографически засвидетельствованного правила замены одряхлевшего пред¬
водителя более молодым вождем21. Такой обычай действительно зафиксирован
в некоторых весьма архаичных обществах. В «историческое время» подобный
обычай засвидетельствован у бургундов, которые свергали (но не убивали) своих
королей (гендинос) в случае неудачи в войне или неурожая (Amm. Marc. XXVIII,
5,14). Ни у каких других германских племен такой обычай не отмечен, да и у самих
бургундов после образования королевства на территории Галлии от него не осталось
никакого следа. Существование такого обычая не засвидетельствовано ни у одного
народа Италии. Что касается Рима, то он в VI в. ушел уже очень далеко от этой
архаики. Да и по отношению к предыдущим царям традиция не засвидетельство¬
вала существования подобного обычая. Плутарх (Numa 21) утверждает, что Нума
Помпилий прожил более 80 лет, но никаких рассказов о его свержении и убийстве
не существует. Поэтому представляется, что события, связанные с убийством Сер¬
вия Туллия и приходом к власти Тарквиния Гордого являлись не воспроизведением
архаического обычая свержения престарелого вождя, а государственным пере¬
воротом в чистом виде, как его и изображает вся наличная традиция. Он сопро¬
вождался активной агитацией, созданием групп сторонников (гетерий), организа¬
цией вооруженного отряда (по-видимому, из тех же гетайров), с помощью которо¬
го он и совершился.
Можно представить развитие событий. Реформы Сервия Туллия задели ин¬
тересы сенаторской аристократии, а может быть и наиболее богатых слоев плеб¬
са. В своей речи в сенате, как она передана Ливием, Тарквиний обвиняет Сервия
20 Maras, 2010, 189-190, 194-195.
21 Токмаков, 1998, 109.
365
в переложении основной тяготы обязанностей на primores civitatis. Ранее, как уже
говорилось, Ливий писал, что именно из этого слоя формировались всаднические
центурии. Вероятно, именно этот слой был особенно недоволен цензовой реформой.
Политические выгоды своего положения над классами всадники смогли ощутить
только позже, лишь после ликвидации монархии, а фискальные тяготы проявились
уже сразу после проведения реформы. Патрицианская знать в течение всего прав¬
ления Сервия Туллия была настроена оппозиционно, и совсем не исключено, что,
как и писал Дионисий, в этой среде возник заговор с целью устранения царя и за¬
мены его новой фигурой, которая вернула бы общество в досервиевское состояние22.
Такой фигурой мог представляться Тарквиний. Хотя источники описывают блестя¬
щие победы Сервия над этрусками, общая внешнеполитическая ситуация после
вынужденного оставления Корсики римскими союзниками фокейцами, возможно,
оказалась не очень-то благоприятной, что нанесло какой-то ущерб репутации царя.
Не с этим ли связано недовольство Сервием юношей, т. е боевой силы римской
армии? Всем этим воспользовался Тарквиний, стремившийся занять трон, который
считал своим по праву. Практически, видимо, возник союз аристократической оп¬
позиции и претендента. Не исключена в этом деле и роль Туллии, которую, однако,
едва ли следует преувеличивать. Развивая агитацию среди знати, претендент сделал
упор на представителей младших родов, своим положением обязанным Тарквинию
Древнему. Агитация дала свои плоды, и вокруг Тарквиния собрались его сторон¬
ники23. Патрицианский заговор не мог быть особенно широким, но тарквиниевская
пропаганда явно увеличила число противников Сервия Туллия в сенаторской ари¬
стократии. Из наиболее активных сторонников (а частично, может быть, и из личных
слуг или рабов) Тарквиний создал свой вооруженный отряд. Подготовив почву,
претендент ворвался на форум, созвал сенат и объявил себя царем. Не имея факти¬
чески никакой реальной поддержки24, Сервий Туллий бежал, но на пути был убит
посланцами Тарквиния25. По словам историков (Liv. I, 49, 1; Dion. Hal. IV, 40, 5),
Тарквиний даже запретил хоронить Сервия, который был тайно похоронен за горо¬
дом его женой. А преступность самого переворота подчеркивается единодушным
свидетельством традиции о нечестивом поступке Туллии, переехавшей на своей
колеснице труп собственного отца (Var. De 1. L. V, 159; Liv. 1,48, 5-7: Dion. Hal. IV,
39, 3-5; Ovid. Fasti VI, 603-610; Val. Max. IX, 11,1; Flor. I, 7, 3; de vir. 111. VII, 19)26.
22 Сервий Туллий, по-видимому, предвидел такой поворот событий. Недаром, как говорилось
выше, он сселил патрициев в одно место в Риме, чтобы держать их под своим контролем. Но эта мера
оказалась все же неэффективной.
23 Дионисий (IV, 38, 1) называет их eraipoi, и фШл.
24 Овидий (Fasti VI, 581-583, 598-599) рассказывает об активной поддержке Сервия Туллия толпой
(volgus) и о скорби народа из-за его гибели. Но этот рассказ столь противоречит сообщениям исто¬
риков, что его надо считать литературным изобретением поэта.
25 Ливий называет убийц Сервия, посланцами (missi) Тарквиния, а Дионисий конкретно слугами
(6epcm6vT0t). Так Дионисий раньше (IV, 22,4) называл рабов, которые после освобождения получали
римское гражданство. По-видимому, и в данном случае речь идет о личных рабах Тарквиния. Может
быть, они входили в вооруженный отряд, о котором говорил Ливий.
26 В данном случае даже неважно, соответствует ли этот рассказ реальности. Он стал неотъемле¬
мой частью повествования о приходе к власти Тарквиния Гордого и усиливает моральное осуждение
всего этого события.
366
Этот переворот явился, как уже говорилось, закономерным следствием резкого
укрепления царской власти, ставшей самостоятельным институтом, мало связанным
с обществом и его установлениями. В этом плане не только режим Тарквиния
Гордого, но и власть Сервия Туллия была подобием греческой тирании. Хотя ре¬
формы Сервия Туллия отвечали и интересам значительного большинства римско¬
го населения, во всяком случае, городского, и нуждам социально-экономического
развития Рима, царь не имел широкой социальной опоры, а материальной опорой
могла быть только армия, часть которой (всадники, возможно, активно, а значи¬
тельная часть юношеских центурий, по крайней мере, пассивно) выступила против
него. Переворот произошел на уровне элиты общества при отсутствии действенной
реакции со стороны основной массы. Хотя этот переворот явился логичным след¬
ствием идущего политического процесса, свержение и убийство царя едва ли
можно не считать экстраординарным явлением. Постепенное развитие римской
монархии было прервано, и в процессе ее развития был сделан резкий скачок, при¬
ведший, как показали последующие события, к полному разрыву между властью
и обществом.
Глава X
ТАРКВИНИЙ ГОРДЫЙ
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Некоторые авторы, сурово оценивая как
способ прихода Тарквиния к власти, так и его
внутреннюю политику, более положительно
говорят о его внешней политике, хотя и в этой
сфере отмечали недостойность некоторых его
приемов. Это понятно. Цель нового царя не
отличалась от целей его предшественников —
установить гегемонию Рима в окружающем
пространстве. Но тактика Тарквиния Гордого
оказалась более разнообразной, что диктова¬
лось как характером его натуры, так в еще
большей степени складывающейся ситуацией.
Несколько изменились по сравнению с пред¬
шествующими царствованиями внешнеполи¬
тические приоритеты Рима. По словам Ливия
(I, 55, 1), Тарквиний возобновил (renovavit)
договор с этрусками. К сожалению, это сообще¬
ние историка слишком краткое, и поэтому не¬
возможно говорить ни об этрусских городах,
с которыми договор был возобновлен, ни о
предшествующем договоре. Можно только
предполагать, что речь идет о договоре, за¬
кончившем этрусскую войну Сервия Туллия.
Может быть, тот договор был заключен на
определенный срок, который истек1; могли
быть какие-либо другие причины его возоб¬
новления. То, что договор был просто возоб-
1 Ogilvie, 1970,210.
новлен, говорит о том, что никаких новых условий он не предусматривал. Это было,
видимо, выгодно этрускам, и нет никаких сведений об их акциях, направленных
против Рима в правление Тарквиния Гордого. Римский же царь возобновлением
договора показал свою незаинтересованность в распространении своей власти на
какую-либо часть Этрурии. Приоритетом внешней политики Тарквиния Гордого
стал Лаций.
В Лации Тарквиний продолжил традиционные войны с сабинами (Dion. Hal. IV,
51-52), которые по существу являлись бесконечными взаимными стычками из-за
добычи. В это время в Лации появились новые враги. В речи, приписанной сыну
Тарквиния Сексту Ливий (I, 53, 8), называет таким врагами уже находившихся
в Лации вольсков, эквов и герников. С вольсками римляне столкнулись при взятии
Суессы Помеции. Римляне штурмом овладели этим богатым и обильным (opulen-
tam refertamque), как его называет Цицерон (de re р. II, 24, 44), городом, мужское
население которого было безжалостно перебито, а женщины и дети превращены
в рабов (Liv. I, 53,2; Dion. Hal. IV, 50,2~4)2. Захват Суессы Помеции, как, видимо,
и всего этого района позволил Тарквинию установить непосредственный контроль
над важнейшими путями, соединяющими Этрурию и Кампанию3.
Суеса Помеция была старинным латинским городом4, но, как говорили и Ливий,
и Дионисий к этому времени она была уже не латинским, а вольскским; Страбон (V,
3,4) даже считал ее главным городом вольсков. По словам Ливия, Тарквиний первым
начал войну с вольсками, которая с перерывами продолжалась более двухсот лет.
В вергилиевской «Энеиде» (VI, 503-560) вольски во главе с девой-воительницей
Камиллой выступают врагами Энея и аборигинов. Конечно, считать на этом осно¬
вании вольсков одним из древнейших народов Лация не стоит5. По Дионисию
(III, 41,5), с вольсками воевал Анк Марций, который даже осадил их город Велитры.
Страбон (V, 3, 4) приписывал Тарквинию Древнему захват вольскского города
Апиолы, но Ливий (I, 35, 7) и Дионисий (III, 49, 1) недвусмысленно называли
Апиолы латинсикми, и это более соответствует исторической обстановке6. Впро¬
чем, совсем не исключено, что первые и, насколько можно судить, неудачные по¬
пытки вольсков проникнуть в Лаций действительно могли относиться еще к до¬
вольно раннему времени. Но тогда это были лишь набеги. Если верить Дионисию,
то акция Анка Марция была ответом именно на действия разбойников. Тарквинию
Гордому уже пришлось иметь дело со стремлением вольсков поселиться в Лации.
2 Об историчности этих событий говорит тот факт, что когда Суесса Помеция снова была за¬
хвачена вольсками, она получила новое имя — Сатрик, и с этого времени старое имя исче¬
зает из истории: Pesando, 1994, 101. Впрочем, эта точка зрения сейчас оспаривается, и утвержда¬
ется, что Помеция и Сатрик все же были разными, хотя и соседними городами: Негшоп, 1999,
850-852.
3Неппоп, 1999, 852.
4Chiaba, 2011, 5.
5 По-видимому, представление о вольсках как о главных противников римлян в раннереспубли¬
канский период отразилось в этом перенесении первых столкновений с ними в мифическую эпоху
активности римских предков: Di Fazio, 2014, 247-248.
6Возможно, источником Страбона был Валерий Анциат, известный своей недобросовестностью:
Di Fazio, 2014,246. В таком случае настойчивое подчеркивание латинского характера Апиол Ливием
и Дионисием может объясняться скрытой полемикой с Анциатом.
369
Вместе с вольсками в Лаций стали проникать также эквы7 и герники. Судя по
скудным остаткам их языка, все они принадлежали к италийским народам, гово¬
рившим на умбро-сабельских (оскских) языках и были родственны сабинам и
самнитам8. Они населяли внутренние, горные районы Апеннинского полуострова,
а во второй половине VI в. двинулись к более плодородным равнинам Тирренской
Италии. Их движение являлось частью общего передвижения народов внутренних
районов Италии, жертвами которого, в конечном счете, стало большинство городов
Великой Греции, а также некоторые латинские общины9. Расселение вольсков, как
и многих других италийских народов, проходило, по-видимому, в виде обычая
«священной весны» (ver sacrum), когда определенная часть молодежи покидает
родину и переселяется в другие места, создавая там новую общину10 *. По долинам
рек эти люди все глубже проникали в Лаций, обосновываясь там, и окончательно
утвердились в начале V в." Эти народы представляли собой мозаику отдельных
небольших общин, объединенных, по-видимому, в некие религиозно-политические
и в то же время этнические союзы, называемые римскими авторами nomina, напо¬
добие Латинского12. Возникли ли эти союзы уже в то время, когда с вольсками
столкнулся Тарквиний Гордый, сказать трудно. Вероятно, во второй половине VI в.,
когда вольски только начали утверждаться в Лации, они воспринимались как со¬
вершенно чужие, что и объясняет столь жестокое отношение римского царя к за¬
хваченному у них городу13.
Ничего не говоря о войне Тарквиния с эквами, Ливий (I, 55, 1) упоминает
о заключении мира с ними14. Слово рах обозначает противоположность войне,
но конкретное содержание может быть различным. На каких условиях был за¬
ключен мир в данном случае, неизвестно. Во всяком случае, ни о каком подчи¬
нении эквов, как это было с вольсками Суессы Помеции, нет речи. Хотя никакие
подробности этой войны неизвестны, сам мир оказался довольно прочным, и во¬
7 В источниках сохранилось два названия — equi и equicoli. По этому поводу в науке разверну¬
лась дискуссия относительно соотношения этих двух названий. По-видимому можно все же говорить,
что речь идет о двух именах одного и того же народа: Di Luigi, 2011, 23.
8 Radke, 1961а, 800-801; De Luigi, 2003, 176; Forsythe, 2005, 12; Salmon, 2008, 702.
9Radke, 1961a, 773-779, 801-809; Pallottino, 1987, 113-115; Coarelli, 1990,135-139; Colonna, 1995,
3-17; Salmon, 2008, 702; Cornell, 2008, 281-285.
10 О «священной весне» в Италии: Eisenhut, 1955, 911-923.
"Coarelli, 1990, 140; Di Fazio, 2014, 249. В последнее время в науке представлена мысль, что
вольски ниоткуда не приходили, а принадлежали к коренным народам Нация: Cifarelli, Gatti, 2006,
43—45. Однако эта мысль не признана (может быть, пока).
12 Di Fazio, 2014, 250; De Luigi, 2003, 168.
13 Вполне мог быть еще один мотив столь жестокого поведения Тарквиния по отношению
к Суессе Помеции. Этот город, если верить Ливию (I, 41, 7), был местом изгнания сыновей Анка
Марция. Косвенным доказательством этого является сооружение там во второй половине VI в. храма
по римскому образцу: Quilici Gigli, 252-253. Тарквиний Гордый вполне мог представить разрушение
города и уничтожение его жителей как месть за убийство своего деда. Это вполне бы вписывалось
в политику этого царя.
14Цицерон (de re р. II, 29, 36) и Страбон (V, 3, 4) говорят о войнах с эквами еще Тарквиния Древ¬
него. Если эти сообщения отражают реальность, а не удвоение более поздних событий (ср.: De Luigi,
2003, 150), то проникновение эквов в Лаций началось еще раньше. Но в любом случае говорить об
их покорении Тарквинием Древним, как сообщают эти авторы, невозможно. С эквами римлянам
пришлось иметь дело и много позже.
370
енные действия между римлянами и эквами возобновились только через много
лет в совершенно иной политической ситуации15
Политика Тарквиния по отношению к латинским общинам была более разно¬
образна. Ливий (1,53,4 — 54,10), Дионисий (IV, 53-58), Овидий (Fasti II, 690-710),
Флор (I, 7, 5-7) подробно рассказывают о захвате Тарквинием Габий. Особый
интерес авторов к этому событию связан с историей о коварстве Тарквиния и его
сына Секста, с помощью которого римский царь только и сумел взять этот город16.
Рассказывается, что Секст, притворно назвав себя страдающим от отца и даже из¬
битым им (для чего даже нанес себе раны на тело), перешел на сторону габийцев.
Завоевав у осажденных доверие, он развязал интриги, жертвами которых пали
руководители города, после чего горожан, оставшихся без лидеров, римляне легко
сломили. В том виде, в каком эта история вошла в античную традицию, она слиш¬
ком напоминает известный сюжет Геродота (III, 150-160) о Зопире, который во
время осады Вавилона персидским царем Дарием изувечил себя и в таком виде
перешел на сторону вавилонян, а затем, возглавив оборону вавилонской крепости,
открыл ее ворота персам17. Рассказы о подобных уловках завоевателей встреча¬
ются неоднократно. Поэтому принимать всерьез эту историю довольно трудно.
Это, однако, не отменяет самого факта подчинения Тарквинием Габий18.
Подчинение Габий было, однако, обусловлено определенным договором (Dion.
Hal. IV, 58, 3-4), по условиям которого город сохранял свою автономию, его жите¬
ли — свое имущество, и все граждане Габий получали равные права с римлянами
(xf)v 'Ptopairov iaono^ixeiav). Это — новое явление в римской политике по отношению
к подчиненным городам. Это немного напоминает поступок Тарквиния Древнего
в Коллации, который тоже был сохранен как самостоятельная община, но он был
подчинен племяннику царя Аррунту (Dion Hal. Ill, 50, 3). В Габии же никакой рим¬
ский наместник направлен не был; город, по словам Дионисия, был возвращен
(a7to5iS6vai) самим его жителям. Следовательно, город полностью сохранил свое
политическое устройство и всю свою территорию19. Варрон (de 1. L. V, 33), говоря
о различных видах ager, называет ager Gabinus наряду с ager Romanus. Ссылка на
авгуров говорит о том, что это, скорее всего, не политико-административное, а рели¬
гиозное деление20. И все же то, что ager Gabinus назван отдельно, свидетельствует,
15 De Luigi, 2003, 151.
16 Авторы, оценивавшие положительно внешнеполитические и военные акции Тарквиния Гордо¬
го, делают красноречивое исключение для истории о взятии Габий, заявляя, что и в этом случае, как
и во внутренней политике, проявилась порочная натура царя.
l7Ogilvie, 1970, 205.
18 Литературность геродотовского рассказа не мешает историчности самого факта — подавления
восстания в Вавилоне: Дандамаев, 1985, 94, 276. Античные авторы воспроизводят и другой мотив
Геродота (V, 92, 6): ответ милетского тирана Фрасибула Периандру, когда тот стал срывать наиболее
выдающиеся колосья, давая своему коринфскому коллеге понять, что надо уничтожить всех выдаю¬
щихся людей Коринфа. Так же якобы поступил и Тарквиний (только вместо колосьев фигурируют
маки) в ответ на послание своего сына, находившегося в Габиях. И снова надо отметить, что литера¬
турный (или фольклорный) мотив не мешает признанию историческими личностями и Фрасибула,
и Периандра.
19 Humber, 1978, 89.
“Collart, 1954, 165.
371
что в римском сознании Габии и его округа занимали особое место. Каково было
положение Габий в политико-административно системе римского государства,
не очень ясно. То, что договор был «равный» (foedus aequm), несомненно21. Обра¬
щается внимание на то, что Тарквиний, по словам Дионисия, назвал габийцев
«друзьями» (ф&ог), а не 'Pcopaioi, и что в подложном письме Тарквиния габийскому
лидеру Антистию Петрону царь якобы обещал римское гражданство. На этом осно¬
вании делается вывод, что Габии являлись равноправной союзной общиной, а не
муниципием, каковым они стали только в результате Союзнической войны22. Одна¬
ко и речь Тарквиния, и его содержание его письма (если принять, что Дионисий все
это правильно воспроизвел) объясняются конкретными целями, и его слова не яв¬
ляются юридически точными дефинициями. Более убедительна ссылка на указание,
что только в 90 г. Габии, как Тибур и Пренесте, стали полноправными римскими
муниципиями23. Но и этот аргумент не полностью убеждает. Поэтому вопрос, по-
видимому, надо оставить открытым. Необходимо, однако, подчеркнуть, что в любом
случае речь идет о новой тактике римского царя по отношению к подчиненным
общинам. Такая община не полностью инкорпорируется в римское государство, как
это было при первых царях, но, приобретая юридическое равенство с Римом, оста¬
ется самостоятельным организмом.
Было высказано мнение, что Габии оставались формально самостоятельной
общиной во главе со своим царем, каковым был Секст, назначенный на этот пост
своим отцом24. Основанием для такого мнения, в первую очередь, является фраза
Ливия (I, 60, 2), писавшего, что после изгнания из Рима Секст удалился в Габии
как будто в свое царство (tamquam in suum regnum). Однако стоящее впереди на¬
речие tamquam (как будто, наподобие) показывает, что подлинным царством Секста
Тарквиния Габии не были. Более определенно говорит Дионисий (IV, 58,4; 85,4):
Тарквиний назначил Секста царем ((ЗаоЛеа t<bv ГофИсоу... cwto8eii;av). Но это про¬
тиворечит договору, упомянутому несколько выше самим же Дионисием, условия¬
ми которого, как уже говорилось, было сохранение местного политического строя
и равноправие габийцев с римлянами. Между тем, в подлинности договора со¬
мнений в настоящее время нет25. По словам Дионисия, этот договор был выстав¬
лен в храме Юпитера Фидия (Семона Санкта), и существовал еще в его время. Сам
этот храм — довольно древний и, действительно, мог восходить к царской эпохе26.
Другое дело, что Секст мог рассматривать город как свою вотчину. Но то, что га-
бийцы убили его, показывает ошибочность такого его взгляда.
Пристальный интерес Тарквиния к Габиям был неслучайным. Он мог быть об¬
условлен славным прошлым города, который, по преданию, был, как и Рим, осно¬
21 Alfoldy, 1963, 380; Humber, 1978, 90.
22 Humber, 1978,90-91. Мнение о том, что Габии были не муниципием, а союзной общиной, было
высказано еще Т. Френком: Frank, 2003, 20.
23 Humber, 1978, 90-91. Договор с Габиями был, как будет сказано, немного ниже, выставлен
в храме Юпитера Фидия. Fides в значительной мере определяла взаимоотношения патронов и кли¬
ентов. Не может ли это означать, что Габии стали первой клиентской общиной Рима?
24Bowtright, Gargola, Talbert, 2004, 41.
25 Salmon, 1953a, 123.
26 Muccigrosso, 2006, 189.
372
ван Альбой Донгой (Verg. Aen. VI, 773). Этот город был связан с преданием об осно¬
вании Рима: там якобы жили долгое время юные Ромул и Рем, отправленные туда
для получения греческого воспитания (Dion. Hal. I, 84, 5; Plut. Rom. 6). Габии как
город действительно, возникли в VIII в.27. Но самое важное в этом плане — это
находка именно в этом городе самой пока древней греческой надписи, сделанной
на черепке кувшина и датируемой первой четвертью VIII в.28. Подчинение Габий
могло означать присоединение к древней традиций. Но еще важнее для Тарквиния
было, пожалуй, стратегическое положение Габий. Город был расположен между
двумя небольшими озерами на важном для Рима пути в южную часть Лация и далее
в Кампанию. Этот путь пытались взять под свой контроль эквы29. Недаром Ливий
(I, 55, 1) связывает овладение Тарквинием Габиями и заключение мира с эквами30.
Тогда же он возобновил договор с этрусками. По-видимому, подчинение Габий
настолько усилило Рим, что римский царь мог уже спокойно развернуть диплома¬
тическую деятельность, укрепляя свое положение не только войной, но и заключе¬
нием соглашений с соседями. Это же усиление позволило Тарквинию на некоторое
время вообще прекратить войны и заняться внутренними делами (Liv. I, 55, 1).
Среди городов, захваченных Тарквинием, Флор (1,7,5), кроме Суессы Помеции
и Габий, упоминает также Ардею31 и Окрикул. Использование им глагола capio в
форме capta sunt говорит о насильственном захвате этих городов. Города, упомя¬
нутые Флором, явно были не единственными, какие подчинил Тарквиний. В первом
римско-карфагенском договоре перечисляются города, подчиненные римлянам
(Polyb. Ill, 22, 11-12). Сейчас не место рассматривать этот договор, который,
по словам Полибия (III, 22, 1), был заключен почти сразу же после изгнания Тарк-
виниев и, следовательно, в какой-то степени подводит итог внешнеполитической
деятельности Тарквиния Гордого. В договоре упомянуты Ардея, Анций, Лаврент,
Цирцеи, Таррацина. Но ими римские владения не ограничивались, ибо в договоре
перечисляются только приморские города, которые могли бы стать жертвой на¬
падений карфагенян, но далее указываются и другие города латинов (&A.A.OV...
Atmvcov), которые, по-видимому, были расположены в глубине латинской терри¬
тории. В договоре все они названы wrr|Kooi — подчиненными, подданными32.
Само это определение не означает, что упомянутые общины потеряли свою авто¬
номию. В тексте договора, который Полибий перевел на греческий язык, каждая
такая община названа Sfjpoi;. В латинском оригинале могло стоять populus33.
27Bowtright, Gargola, Talbert, 2004, 9.
28Peruzzi, 1998, 6-19; Coldstream, 2005, 392-393; Habinek, 2009, 116.
29 Salmon, 1953a, 135.
30 De Luigi, 2003, 151.
31 Включая Ардею в число городов, подчиненных Тарквнием, Флор явно ошибся, ибо именно
во время осады Ардеи произошел республиканский переворот в Риме. Говрод, скорее всего, был
подчинен римлянами уже после свержения Тарквиния.
32 Во втором договоре, заключенном более чем через полтора века, наряду с тигр кош упомина¬
ются и те, кто был связан с римлянами письменным мирным договором (Polyb. Ill, 24, 6). Означает
ли это, что за прошедшее время появилась новая категория людей и общин, связанных с Римом, или
что правовое и дипломатическое развитие позволило точнее определить состав италийского населе¬
ния под властью Рима?
33 Ср.: Кофанов, 2006, 144.
373
На этом основании можно предполагать (но только предполагать), что каждый
из этих городов являлся автономной общиной. Понятие шицкосц подразумевает, что
полноправного римского гражданства они не имели и, следовательно, не имели
отношения к системе римских триб.
В некоторые захваченные города Рим вывел свои колонии. Как ранее говорилось,
создание первой римской колонии Остии приписывается Анку Марцию. Но этот
вопрос еще спорный. Более определенно можно говорить о создании колоний
Тарквинием Гордым34. Ему приписывается вывод двух колоний — Сигнии и Цирцей
(Liv. I, 56, 3; Dion. Hal. IV, 63, 1). Дионисий пишет, что Цирцеи были основаны по
расчету (ката Аюушроу), а Сигния вообще случайно (ек тапторатоц). Расчет Тарк-
виния по поводу Цирцей, по Дионисию, состоял в удобном расположении места
посреди самой обширной равнины Лация — Помптинской и вблизи моря. Трудно,
конечно, принять мысль о случайности основания Сигнии. Это место было чрез¬
вычайно выгодно в стратегическом отношении, занимая важные высоты, господ¬
ствующие над путями35. В этот район внедрялись вольски и эквы, и его занятие
в сложившихся условиях было очень важно. Недаром позже, уже в 495 г., во время
войны молодой республики с латинами, как пишет Ливий (II, 21,7) сюда было на¬
правлено дополнительное число колонистов (suppleto numero colonorum). Несмотря
на недавний скепсис, сейчас можно считать сообщения Ливия и Дионисия в основ¬
ном достоверными36. По словам Ливия, цели создания этих двух колоний были
стратегические — для защиты Рима с суши и с моря (presidia urbi terra marique).
Они создавались, особенно Сигния, для обороны города от вольсков и эквов37.
С другой стороны, Ливий, говоря об отправлении в Сигнию дополнительных пере¬
селенцев, называет их coloni. Дионисий говорит о кокещ алоиастас;. Стратегические
цели не исключали наделения переселенцев землей. И в дальнейшей римской
(и латинской) колонизации те и другие цели сосуществовали, даже если инициато¬
ры выведения колоний имели в виду в первую очередь военные нужды38. Если не
считать спорного случая с Остией, то Сигния и Цирцеи стали первыми римскими
колониями. Если первые цари переселяли часть, по крайней мере, подчиненного
населения непосредственно в Рим, увеличивая, таким образом, его демографический,
а. следовательно, и военный, потенциал, то Тарквиний стал выселять из Рима
какую-то, пока явно очень небольшую, часть населения в колонии, имея в виду те
же самые военно-политические цели39. Созданные колонии становились центрами
окружающих территорий и, таким образом, инструментом римской гегемонии40.
Сами колонии, создаваемые по образцу Рима41, в юридическом плане уже в то вре¬
мя рассматривались, вероятнее всего, как часть метрополии. Центростремительная
34 Цицерон (de re р. II, 24, 44) говорит о выводе Тарквинием колоний, хотя и не называет их.
35 Ogilvie, 1970, 215; Chiaba, 2011, 12.
36Маяк, 2010,228; Негшоп, 1978,13-15; Cornell, 2008,253;Termeer, 2010, 51; Chiaba, 2011, 13-14.
37Richardson, 1994, 388.
38 Salmon, 1955, 64.
39 Может быть, существовала и связь с социальным аспектом внутренней политики Тарквиния:
Маяк, 1993, 20.
40Termeer, 2010, 51.
41 Termeer, 2010, 49.
374
политика более раннего времени сменилась центробежной. Сигния и Цирцеи ста¬
ли «первой ласточкой» одного из очень важных будущих путей подчинения Италии.
Наряду с завоеванием ряда латинских городов и выведением колоний на под¬
чиненные территории Тарквиний стремился добиться гегемонии Рима во всем
Нации. Об этом ясно говорят включенные в первый римско-карфагенский договор
условия, которые показывают если не гегемонию Рима, то его претензию на нее
(Polyb. Ill, 22,12-13). В договоре запрещается карфагенянам сооружать укрепления
в Нации и оставаться там на ночь в случае их вторжения с враждебными целями.
Рим явно желает предстать гарантом безопасности всего Нация. Этому условию
предшествовало включенное в договор требование, чтобы карфагеняне в случае
захвата ими в Нации какого-либо города, не подчиненного Риму, вернули его в
целости, но не его жителям, а римлянам (eav 5ё xive<; рц rooiv йяг|ко(п. .. 'Рсораюц
anoSiSoTComv акёратоу). Таким образом, весь Наций признается по этому договору
сферой римского влияния42.
Стремясь к реализации этой гегемонии, Тарквиний использовал политику лич¬
ных связей, как, впрочем, поступали и греческие тираны43. Проявлением этого
стал брак дочери Тарквиния с тускуланцем Октавом Мамилием (Liv. I, 49, 8-9;
Dion. Hal. IV, 45, I)44. Нивий называет его princeps nomini Latini, отмечая при этом,
что такое положение он занимал уже давно (longe). По словам Дионисия, он был
самым знатным из латинов (етфатеататод ёк той Acrrivou eOvuq). Использование
этими авторами слов nomen Latinum и Acrrivou eGvoq говорит о существовании в
это время Патинского союза, виднейшим лидером, если не главой, которого являл¬
ся Мамилий, а Тускул занимал в нем ведущее место. Установить свою гегемонию
в союзе Тарквиний мог путем либо глобального столкновения с ним, либо уста¬
новления дружеских отношений с Тускулом и его главой.
Хотя римляне и не упускали случая захватить тот или иной латинский город,
как Габии или Анций, в целом Тарквиний предпочел использовать второй путь.
Род Мамилиев возводил свое происхождение к Одиссею, считая себя потомками
Телегона, сына Одиссея и Кирки45. Подобные фиктивные генеалогии возникли в
довольно глубокой древности и должны были укрепить авторитет того или иного
аристократического (или претендующего на знатность) рода46. Уже один этот факт
говорит о значительной роли Мамилиев в Тускуле. Эта роль оказывается еще боль¬
шей, если учесть, что сам Тускул считался основанием Телегона (Ovid. Fasti III,
92; IV, 72; Sil. It. VII, 692-693). Ливий (I, 49, 9) говорит о многочисленных род¬
ственниках и друзьях Октава Мамилия (multos... cognatos amicosque). Он явно
42 Badian, 1958, 20.
43 Надо, впрочем, заметить, что система личных связей возникла в Лации независимо от греческих
тиранов и задолго до Тарквиния Гордого, уже в то время, когда в латинских общинах начала выде¬
ляться аристократия: Drago Troccoli, 2003, 55.
44 Ливий и Дионисий называют его Октавием, но резонно было предположено, что это
небольшая ошибка и что не может имя состоять из двух гентилициев, так что личным именем этого
тускуланца было Октав (как Квинт, Секст и т. д.): Cornell, 2008, 254, п. 8.
45 Позже, когда Мамилии стали римскими гражданами и занимали в Риме видное положение,
на монетах, чеканенных членами этого рода, появляется фигура Одиссея, а в Тускуле стояла статуя
Телегона: Ogilvie, 1970, 199.
46 Ср.: Dondin-Payre, 1990, 67.
375
возглавлял могущественный род, опиравшийся на довольно широкую поддержку
в среде тускуланской аристократии.
Союз с Октавом Мамилием, скрепленный браком с ним дочери, усиливал по¬
зиции в Латинском союзе как Тускула, возглавляемого Мамилием, так и Рима,
управляемого Тарквинием. Этого не могли не понимать соперники того и другого.
По-видимому, выразителем их позиции стал Турн Гердоний, происходивший из
Ариции (Liv. I, 50, 3; Dion. Hal. IV, 45, 4)47. За личным столкновением Мамилия
и Гердония явно стояло соперничество Тускула и Ариции. Возможно, Гердоний
тоже хотел стать зятем Тарквиния (Dion. Hal. IV, 47,3-4), поскольку это явно укреп¬
ляло бы позиции и Ариции, и его самого. Конфронтация закончилась обвинением
Гердония в попытке захватить единоличную власть в союзе и в подготовке убийства
и Тарквиния, и старейшин латинских общин (primoribus populorum, ётпфосуеататогх;)
и его казнью (Liv. I, 50-51; Dion. Hal IV, 45-48). Многие детали рассказов Ливия
и Дионисия едва ли историчны. И речи протагонистов событий, как они переданы
особенно Дионисием, несут ясный отпечаток позднейшей риторики, и коварный
способ якобы доказательств вины Турна, повторяющий способ расправы с Анти-
стием Петроном в Габиях (Dion. Hal. IV, 57) и являющийся скорее всего литера¬
турным топосом, не могут быть достоверными. Но историческим является отра¬
жение соперничества как между Мамилиями и Гердониями, так и между Тускулом
и Арицией (и, может быть, некоторыми другими латинскими общинами), а также
стремления конкурентов заручиться поддержкой все более усиливающегося Рима48.
Заключение союза с Мамилием явилось самым ярким, но не единственным
проявлением «личной дипломатии» Тарквиния. Ливий (I, 49, 8) говорит о стрем¬
лении римского царя связать с собой латинских старейшин (primoribus) узами го¬
степриимства (hospitia) и родства (adfinitates). Adfinitas — это родство не по крови,
а по браку, и в качестве примера Ливий и приводит женитьбу Мамилия на его до¬
чери. Поскольку никакие другие случаи подобного рода ни один автор не упоми¬
нает, можно полагать, что такой брак и остался единственным. Иначе обстоит дело
с hospitium. Эта форма взаимоотношений является одним из самых древних ин¬
ститутов, регулирующих отношения между различными людьми и общинами,
Таковой она была также в Риме и Италии вообще. При некоторой неопределен¬
ности «гостеприимство» включало в себя взаимные обязательства, взаимное по¬
кровительство и наследственность этих отношений49. Именно на основании того,
что Эней стал «гостем» (fuisse in hospituim) Латина, троянцы смогли остаться в
Италии, а сам Эней — стать мужем Лавинии и основать город (Liv. I, 1,9-11). По¬
сле галльского разгрома римляне в благодарность церитам за принятие ими римских
жрецов и святынь решили заключить с ними договор о гостеприимстве (Liv. V,
50, 3). Гостеприимство римлян позволило этрускам из разбитого войска Аррунта
47 Гердоний считается сабинским именем, а Турн — этрусским: Ogilvie, 1970,200. Ариция, несо¬
мненно, была латинским городом. Такое смешение имен вполне объясняется существованием в
Тирренской Италии культурного койне и не может использоваться для доказательства неисторич¬
ности ни события, ни самой фигуры Турна Гердония.
48 Ampolo, 1984, 95.
49Утченко, 1965,205-206; Leonhard, 1913,2493-2497; Kierdorf, 1978,1214; Humbert, 1978,140-141;
Bederman, 2004, 88-95; Fronda, 2010, 305.
376
поселиться в Риме, получив там, по-видимому, и гражданство50. Путь использова¬
ния hospituim в политических целях открыл Сервий Туллий. Он, по словам Ливия
(I, 45, 2), publice privatiumque установил отношения гостеприимства и дружбы с
латинскими аристократами (proceres) и использовал их, как ранее говорилось, для
создания федерального святилища Дианы на Авентине51. Тарквиний, по-видимому,
расширил эту практику, укрепляя с ее помощью уже непосредственное политиче¬
ское влияние в Лации, превращая латинских proceres в своих «агентов влияния».
Как утверждает Ливий (I, 50-52), в результате таких действий Тарквиний приоб¬
рел большое влияние (magna auctoritas) в латинской знати, что позволило ему не
только погубить выступившего против него Турна Гердония, но и добиться заклю¬
чения с латинами нового договора, который предоставил Риму превосходство (supe¬
rior res). И уже на основании этого договора римский царь приказал (indictum) латин¬
ским юношам вооружиться и фактически слиться с римской армией52. По-видимому,
речь шла о создании единого римско-латинского войска под командованием римско¬
го царя53. Создание такого войска в известной степени оформило гегемонию Рима
в Латинском союзе54. Опорой этой гегемонии стали capita nominis Latini (Liv. 1,52,4),
с которыми Тарквиний, как об этом говорилось, установил личные связи.
Выражение capita nominis Latini говорит о том, Тарквиний в число глав Латин¬
ского союза не вошел. Гегемония Рима не означала его вхождение в союз. Рим и
Латинский союз оставались разными политическими единицами55. Латинские
общины не считались подданными Рима, как это и определено в римско-карфаген¬
ском договоре. Отношения между латинами и римлянами определялись особым
договором (foedus). Текст этого договора до нас не дошел, но, судя по словам Ливия
(I, 52, 5), его важнейшим условием было признание римского царя главнокоман¬
дующим союзным войском. Это фактически давало возможность Тарквинию
определять и внешнюю политику Латинского союза. Поэтому Тарквиний как ре¬
альный глава всего союза (в отличие от глав отдельных городов) был заинтересован
в его сплочении, в отсутствии внутренних противоречий, в мирном сосуществова¬
нии внутри него. Этой цели служили Латинские праздники (feriae Latinae)56.
Латинские праздники устраивались ежегодно на Альбанской горе, где их главным
героем был Юпитер Лациарис, верховный покровитель всего nomen Latinum. Вво¬
дя капитолийский культ Юпитера Наилучшего Величайшего, Тарквиний Древний,
в частности, демонстрировал превосходство этой ипостаси верховного бога над
Латинским Юпитером и, соответственно, первенство Рима над Лацием. Его внук,
50 Humbert, 1978, 140.
51 Можно отметить, что Ливий рассказывает о таких действиях Сервия Туллия с одобрением, в то
время как в подобных акциях Тарквиния видит в первую очередь стремление опереться на чужезем¬
цев в противостоянии с собственными гражданами.
52 Ливий говорит о смешанных манипулах. В таком виде это сообщение является несомненным
анахронизмом, ибо манипулярный строй возник в Риме много позже: Ogilvie, 1970, 204. О более
позднем (не ранее IV в.) утверждении манипулярного строя: Токмаков, 1998, 180-189. Это, однако,
не отменяет историчности самого создания такой армии.
53Токмаков, 1998, 112.
54 Дионисий (IV, 49, 1) так и называет власть Тарквиния над латинами — fiyepovia.
55Aigner-Foresti, 2003,138.
56 Briquel, 2012,48.
377
восстанавливая культ, введенный дедом, тем не менее, решил использовать латин¬
скую ипостась в своих политических целях. Одной из важнейших черт feriae Lati-
пае было священное перемирие, а совместное жертвоприношение по установленным
нормам, как и жертвоприношения в отдельных городах, но в одно и то же время,
сплачивало латинские общины. Этого-то и добивался Тарквиний. Feriae Latinae
относились к так называемым conceptivae, т. е. они не имели точной привязки к
определенному дню57, и это давало возможность Тарквинию назначать их в любое
угодное ему время. Дионисий (IV, 49) приписывает само учреждение этих празд¬
неств Тарквинию Гордому. Это вызывает сомнения в науке, тем более что традиция
сохранила и другие сведения о времени их возникновения58. Вероятнее всего, это
были действительно очень древние празднества, восходившие к глубокой древ¬
ности, по крайней мере, к тому времени, когда центром Лация являлась Альба
Лонга59. Не исключено, что после разрушения этого города традиция этого празд¬
нования прервалась, и Тарквиний их возобновил и, по-видимому, трансформировал
в соответствии со своими целями60. Он использовал этот древний праздник и, по-
видимому, придал ему новое значение, сделав его не только символом этнического
и культового единства латинов, но и религиозной скрепой военно-политического
объединения, которое он создавал (или стремился создать). Центром празднеств
стал храм Юпитера Лациария, построенного опять же по инициативе Тарквиния
на Альбанской горе. Общесоюзный культ Юпитера Лациария, отправляемый в
храме на Альбанской горе, которая в это время уже принадлежала Риму, придавал
римской гегемонии в Лации сакральную основу61. Недаром Дионисий (IV, 49, 3)
пишет, что высшая власть над святынями (тру f|yepoviav tcdv iepcov) принадлежала
римлянам.
Эти события привели к определенной стабилизации политической ситуации
в Лации. Латинские общины в целом признали римскую гегемонию. Восстановле¬
ние «латинских празднеств» обеспечивало внутреннее спокойствие. Показателем
этого спокойствия может являться распространение во всем Лации латинского
алфавита в той его окончательной форме, в какой он сохранялся в течение несколь¬
ких последующих веков. Этой формой являлась именно римская62. Построенный
в это время в Велитрах новый храм в своем плане и украшениях подражал рим¬
скому63. Принятие всеми латинами римской формы алфавита и постройку храма
по римскому образцу можно рассматривать как своеобразное выражение признания
гегемонии Рима.
Исключением являлась Ардея, которая, по-видимому, в Латинский союз не
входила. По словам Ливия (I, 57, 1), населявшие ее рутулы были тогда самым бо¬
57Wissowa, 1902, 373; Wissowa, 1909, 2211-2212; Samter, 1909, 2213; Eisenhut, 1979a, 537. Лишь
позже установилось правило, что эти игры проводились римскими консулами как можно быстрее
после их вступления в должность.
58 Samter, 1909, 2213; Eisenhut, 1979а, 537; Orlin, 2010,47-48. Сам Юпитер Лациарий порой счи¬
тался обожествленным царем Латином: Fest. 212 L.
59 Bonfante Warren, 1970, 50-51; Orlin, 2010, 54.
“Wissowa, 1902, 109; Martinez-Pinna, 2005, 65, 77.
61 Wissowa, 1902, 35, 109.
62 Atteni, Maras, 2005, 67-78.
63Drago Troccoli, 2003, 54-55.
378
гатым народом (diviis praepollens), а Дионисий (IV, 64, 1) говорил о процветании
ардеатов, которые были богаче всех других городов Италии. Богатство Ардеи до¬
казывается украшением ее храмов. Не менее важным было то, что Ардея, очень
вероятно, сама претендовала на гегемонию в Лации, а ардеатское святилище Ве¬
неры — на роль федерального в противопоставлении тем, что находились в Альбе
и Ферентинской роще64. По Дионисию, поводом для начала войны со стороны
Тарквиния было то, что ардеаты принимали беглецов из Рима и даже сотруднича¬
ли с ними ради их возвращения65. Автор утверждает, что это был лишь повод, в то
время как реальной причиной было стремление захватить богатства Ардеи для
пополнения истощившейся римской казны. Но официальное выдвижение повода
свидетельствует о концентрации в Ардее римских изгнанников. С одной стороны,
это объясняется невхождением Ардеи в Латинский союз и, соответственно, непри¬
знанием римской гегемонии, а с другой стороны, показывает явное желание Ардеи
с помощью изгнанников получить преимущество над Римом. Все это, естественно,
вызвало решительное противодействие Тарквиния. Соперничество Рима и Ардеи
вылилось в войну, которую начал Тарквиний Гордый. Город был сильно укреплен,
и взять его штурмом не удалось (Liv. I, 57, З)66. Началась осада, во время которой
произошло свержение Тарквиниев.
Хотя отношения между Римом и Латинским союзом были оформлены договором,
гегемония римского царя базировалась в основном на его личных связях с главами
латинских общин. Предполагается, что такие же личные связи Тарквиний устано¬
вил и с тираном Кимы (Кум) Аристодемом67. Основанием для этого является со¬
общение Ливия (II, 21, 5), что Тарквиний после своего свержения и неудачных
попыток вернуть трон был принят Аристодемом и умер в Киме в 495 г.68 Однако
никаких сведений о каких-либо особых отношениях Тарквиния с Аристодемом до
изгнания нет. Это не означает отсутствия связей между Римом и Кимой, посколь¬
ку последние являлись самым близким к Риму греческим городом, и, вероятнее
всего, именно преимущественно оттуда шло греческое влияние. И эпизод с по¬
купкой Сивиллиных книг, происходивших из Кимы69, тоже говорит о наличии таких
связей. Но это все не означает связей римского царя именно с Аристодемом. Дио¬
нисий (VI, 21,3), говоря о смерти Тарквиния в Киме, упоминает, что бывший царь
умер среди врагов (лар- ехЭроц). Кимейцы в отличие от некоторых этрусских городов
и латинов не предпринимали никаких усилий для возвращения Тарквиния в Рим.
64 Bourdin, 2005, 602-604, 626-630; СессагеШ, 2012, 112-114. Сохранилось предание об основа¬
нии рутулами из Ардеи Сагунта в Испании: Liv. XXI, 7, 2. Возможно, в этом предании слышны от¬
голоски старинных сведений о морской торговле ардеатов с испанским побережьем в VI в.: Bourdin,
2005, 628.
65 Дионисий использует глагол сгоряр&ттш, что может означать «способствовать» или «сотрудни¬
чать». Поскольку никаких возможностей реально способствовать возвращению беглецов в Рим
у ардеатов не было, то это выражение надо понимать, именно как сотрудничество в деле будущего
возвращения.
66 Наличие в Ардее сильных укреплений подтверждено археологией: Bourdin, 2005, 602-603.
67Ampolo, 1981,317.
68 Псевдо-Аврелий Виктор (de vir. 111. 8,6) пишет, что Тарквиний обосновалсяв Кумах, но не упоми¬
нает Аристодема. Сообщение Евтропия (I, 11, 2) о смерти Тарквиния в Тускуле противоречить почти
единогласной традиции. Этот вопрос в данном контексте не имеет значения и будет рассмотрен позже.
69 Forsythe, 2005, 121.
379
Может быть выражение яар' г/0роц не надо понимать буквально, и кимский тиран
не был врагом Тарквиния, но и нет никаких оснований считать их друзьями. Во вре¬
мя царствования Тарквиния Кима подверглась нападению этрусков, вытесненных
галлами, по-видимому, из долины Пада70, в союзе с умбрами71 и апулийцами по¬
пытались захватить Киму, но были разбиты Аристодемом, который и использовал
эту победу как стартовую площадку для приобретения популярности и последую¬
щего захвата власти (Dion. Hal. VII, 4). Ни римляне, ни латины в этих событиях
участия не принимали. По-видимому, политические интересы Тарквиния не вы¬
ходили за пределы Лация. Не исключено, что заключение договора Тарквиния
с этрусками, о котором упоминалось выше, дал возможность последним напасть
на греков, не опасаясь римского (и латинского) вмешательства72.
Итогом внешнеполитической деятельности Тарквиния Гордого было фактическое
почти полное объединение Лация под римской гегемонией, причем значительная
часть области стала непосредственно подчиненной Риму. Другая сохраняла свою
идентичность в качестве nomen Latinum73. Латинские общины, официально сохра¬
няя свою независимость, признавали первенство Рима. Явно сохранялся Латинский
союз, объединенный вокруг святилища Юпитера Лациария на Альбанской горе и
рощи Ферентины. Военно-политическая сущность этого союза была, вероятно, все
же небольшой (хотя, по словам Ливия, союз как целое выступал контрагентом Рима
при заключении договора), и гораздо большую роль играли личные связи Таркви¬
ния с лидерами отдельных латинских общин. Как показывает договор с Карфагеном,
Рим во внешнем мире позиционировал себя как покровителя всего Лация и его
гаранта от внешних нападений. В Лации, таким образом, создавалась новая поли¬
тическая структура, которую можно рассматривать как прообраз будущей Римско¬
Италийской федерации. Римская элита инстинктивно, совершенно этого не созна¬
вая, нащупывала пути установления своей власти над Апеннинским полуостровом.
ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА
Тарквиний Гордый пришел к власти в результате насильственного переворота.
Воцарения Тарквиния Древнего и Сервия Туллия тоже фактически являлись пере¬
воротами, но они прикрывались последующим использованием легальных форм
утверждения власти. Тарквиний Гордый полностью отказался от этих легальных
форм, так что речь шла о перевороте в чистом виде без всякого юридического при¬
крытия. Это стало «новым словом» в политической истории Рима. Римская тради¬
70Aigner-Foresti, 2003, 140.
71 Возможно, этими умбрами были вольски, принадлежавшие к умбро-сабельской общности:
Radke, 1961,808.
72 Впрочем, надо отметить, что этруски, напавшие на Кумы, происходили, как отмечает Дионисий,
не из самой Этрурии, а из района адриатического побережья, так что распространялся ли на них до¬
говор, заключенный с Тарквинием, сказать трудно.
73 Цицерон (de re р. II, 24,44) утверждает, что Тарквиний в результате войны подчинил весь Наций
(опте Latium bello devicit). Однако относительно подробные рассказы Ливия и Дионисия не содержат
никаких известий о войнах, приведших к подчинению всего Лация. По-видимому, красивая фраза
Цицерона включала в себя явное преувеличение.
380
ция не облегчала судьбы своих царей. Только благочестивый Нума Помпилий умер
в глубокой старости своей спокойной смертью. Соправитель Ромула Тит Таций
был убит разгневанными жителями Лаврента. Сам Ромул неожиданно исчез, и хотя
несколько позже сами боги объявили о его принятии в божественную семью, исто¬
рики сохранили не совсем, видимо, беспочвенные слухи о его убийстве. Тулл Го-
стилий был убит молнией в собственном доме или умер от чумы, но сохранились
известия о его убийстве Анком Марцием и его сторонниками. Анк Марций умер
как будто собственной смертью, но она была столь скоропостижна, что не могла
не вызвать вопросов. Наконец, Тарквиний Древний был убит в результате заговора
сыновей Анка Марция. Все эти откровенные убийства или «странные смерти»
говорят о тайной (или не очень тайной) борьбе за власть внутри правящей элиты.
Но открытый переворот, совершенный вооруженной группировкой (гетерией)
Тарквиния Гордого стал качественно новым явлением. Дальнейшие шаги нового
царя явились логическим продолжением этого переворота.
Ливий (I, 49, 3) пишет, что Тарквиний царствовал без избрания народа и без
утверждения сенатом (neque populi iussu neque auctoribus patribus). Характерно, что
третий важный структурный элемент прежней интронизации — ауспиции — даже
не упоминается. С того времени, когда эти ауспиции были заменены легендой
о благословении Тарквиния Древнего самим Юпитером на Яникуле, они «выпали»
из набора обязательных ритуалов при восхождении на престол. Во всяком случае,
ни о каких ауспициях при воцарении Сервия Туллия ни один автор не упоминает.
Таинственного огня вокруг головы будущего царя (а тем более рождения то ли от
Лара, то ли от Вулкана) было достаточно для божественного признания его фигуры.
Ни сам Тарквиний Гордый, ни его сторонники такими вопросами, вероятнее всего,
и не занимались. «Светские» же элементы процедуры интронизации еще сохраняли
свою силу, но Тарквиний отверг и их. По сути это стало продолжением того пути,
который был уже проложен его дедом и тестем. Если между правлениями Анка и
Тарквиния и существовало междуцарствие, то его срок был сведен к минимуму.
Тарквиний взошел на трон, используя свое положение близкого к покойному царю
человека и опекуна его детей. Он был избран комициями, и о роли сената в этом деле
практически ничего не известно. Сервий Туллий пришел к власти в условиях сума¬
тохи и политического кризиса, вызванного убийством Тарквиния, и стал править
сначала лишь как регент на время выздоровления якобы выжившего царя и лишь
после укрепления своего положения провел комиции для официального избрания.
В обоих случаях сенат фактически был устранен от решения о кандидатуре царя.
В обоих случаях цари опирались на народ, противопоставляя его «отцам». Тарквиний
Гордый сделал следующий шаг — он отказался от официального избрания народом,
и от утверждения этого выбора сенатом. Произошел полный разрыв существующе¬
го правового поля74. Новый царь не озаботился никаким юридическим обосновани¬
ем (или прикрытием) своей власти, кроме права, обусловленного происхождением.
В этом отношении установленный им режим, несомненно, является тираническим75.
74 Briquel, 1998,401.
75 Кофанов, 2006, 109. Существует, однако, одна и весьма существенная разница между приходом
к власти Тарквиния Гордого и греческого тирана. Последний являлся, с одной стороны, харизматической
381
Все это, если можно так выразиться, национальный, собственно римский, кон¬
текст переворота. Но переворот Тарквиния Гордого вписывается и в международ¬
ный контекст. Переход власти от Сервия Туллия к Тарквинию Гордому иногда
сравнивают с переходом от Солона к Писистрату в Афинах76. Это сравнение не
совсем корректное хотя бы по чисто формальной причине: между уходом Солона
и приходом Писистрата прошел определенный промежуток времени, чего не было
в Риме. Но еще важнее резкое различие в ситуации, в какой оба эти деятеля захва¬
тили власть. Писистрат стал тираном в обстановке острой политической борьбы
между тремя аристократическими «партиями», лидером одной из которых он и
был77. В Риме никакой смуты, подобной афинской, не было, и Тарквиний взошел
на престол, обосновывая это своим правом как член царской семьи и прямой по¬
томок правившего ранее царя. Но в то же время исключать переворот Тарквиния
из общего политического контекста тоже непродуктивно. VI в. был временем ут¬
верждения тиранических режимов в греческом мире. С некоторым запозданием
этот процесс охватил и греческий Запад, причем не только Сицилию, но и частич¬
но Италию78. В самом близком к Риму греческом городе Киме (Кумах) тоже была
установлена тирания. Это произошло уже после изгнания Тарквиния из Рима,
но уже в то время будущий тиран Аристодем, используя свою победу над этруска¬
ми, стал закладывать основы захвата власти, и главной основой стала откровенная
демагогия (Dion. Hal. VII, 4,4-5). Не менее (а, может быть, и более) важным стало
то, что подобные процессы охватили и Этрурию79. Можно говорить, что это было
время установления в греческих и этрусских городах режима личной власти, ти¬
пичным (но не единственным) видом которой являлась греческая тирания. Прав¬
ление Тарквиния Гордого полностью вписывается в этот процесс.
Ливий (1,49,3) утверждал, что Тарквиний Гордый не имел никаких прав на цар¬
ство (neque ad ius regni), хотя сам царь и его сторонники явно считали иначе. Как
уже говорилось, развивая антисервиевскую пропаганду, Тарквиний выдвинул целую
концепцию, обосновывавшую его право на престол. Основой этой концепции ста¬
ло убеждение в наследственности перехода царской власти80, и он, Тарквиний,
будучи прямым потомком Тарквиния Древнего, имеет больше прав на нее, чем зять
и бывший раб. Это заявление возвращает нас к проблеме перехода царской власти
в Риме. Мы уже видели, что идея наследственной, а не избираемой монархии вре¬
мя от времени возникала и раньше. На нее опирался Анк Марций, претендуя на
римский трон, ее пропагандировали его сыновья в попытке свержения Тарквиния
Древнего. Это не случайно, ибо эта идея, как представляется, не была чужда рим¬
скому сознанию того времени. Отсутствие у Тарквиния прав на престол — это
фигурой, а с другой, его власть легитимировалась народным согласием: Тумане, 2002, 298-304. Ника¬
ких признаков харизматичности в образе Тарквиния не наблюдается (по крайней мере, как это изобра¬
жено античными авторами), а об отказе от официальной легитимации говорится вполне определенно.
76 Momigliano, 2008, 93.
773ельин, 1964. Passim; Тумане, 2002, 285-317.
78Фролов, 1988, 158-198; Pallottino, 1987, 98-101.
79 Briquel, 1999, 143-144.
80 Ливий (II, 2, 3) пишет о мысли Тарквиния о царской власти как будто бы наследственном
достоянии своего рода (velut hereditatem gentis).
382
скорее мнение историка времен падения республики и начала империи, чем со¬
временника самого Тарквиния. Речь Тарквиния в сенате не вызвала никакого воз¬
ражения. Конечно, это можно и нужно объяснить вооруженным характером пере¬
ворота, когда, естественно, никакое возражение не было возможно81. Но если
обратиться ко времени свержения Тарквиния, то можно увидеть, что «отцы-осно¬
ватели» республики обвиняли Тарквиния в убийстве «лучшего из царей» Сервия
Туллия, в других преступлениях, в способе прихода к власти, но не в самом при¬
ходе к этой власти (Liv. I, 59, 8-10; Dion. Hal. IV, 72-83). Более того, Брут в речи,
как ее передает Дионисий, объяснял необходимость изгнания всего семейства
Тарквиниев тем, что после смерти царя у власти окажутся его сыновья. Трудно
представить, что историк воспроизвел подлинную речь вождя антимонархическо¬
го переворота, но, видимо, в римской историографии сохранилось распространен¬
ное во время переворота опасение относительно возможности воцарения какого-
либо члена царской фамилии. И последующие события, в том числе изгнание уже
Тарквиния Коллатина говорят о страхе перед всем родом Тарквиниев. Доводы
Брута (даже если они, скорее всего, воспроизведены далеко не буквально) и страх
перед самим именем Тарквиниев ясно говорят о молчаливом признании законности
перехода царской власти в рамках одной фамилии, т. е. явно о наследственности
этой власти. Вероятно, воцарение внука правившего ранее царя римское общество
восприняло как закономерное. Возможно, поэтому и Тарквиний не счел необходи¬
мым обращаться ни к народу, ни к сенату за легализацией своей власти82.
Ливий (I, 49, 3) говорит, что единственным «правом» Тарквиния на трон была
сила (vis). Как только что было сказано, это не совсем точно, ибо некоторое право,
а именно прямое происхождение от прежнего царя, у Тарквиния все же было. Под
обращением к силе Ливий явно подразумевает сам переворот, совершенный группой
вооруженных сторонников Тарквиния. Как и в случае прихода к власти Сервия
Туллия, вопрос решался внутри царской семьи. Но если тогда речь шла о сохране¬
нии власти в рамках этой семьи, то теперь — об уничтожении одной ее фракции
и замене другой83. В то же время сам силовой характер переворота имел следствием
и силовую внутреннюю политику нового царя. Первыми жертвами Тарквиния Гор¬
дого, естественно, стали сторонники Сервия Туллия. И Ливий (1,49,2), и Дионисий
81 Эта концепция изложена Дионисием, который подробно передает речь Тарквиния в сенате и его
спор с явившимся туда Сервием. В том виде, в каком эта дискуссия представлена историком, ее, конеч¬
но, признать исторической невозможно. Но думается (и это подтверждает весь ход и предшествующих,
и последующих событий), что смысл выступления Тарквиния автор передал правильно. И Ливий,
и Дионисий подчеркивают тайный и ночной характер похорон Сервия. Его похороны подобны погре¬
бениям рабов: Ogilvie, 1970, 197. Это можно интерпретировать как стремление Тарквиния вновь под¬
черкнуть рабское происхождение Сервия и, следовательно, отсутствие у него всяких прав на престол.
Этот поступок нового царя вписывается в контекст его обвинений, как они переданы Дионисием.
82 Ливий, передавая речь Тарквиния в сенате, приводит его обвинение Сервия Туллия фактически
в узурпации власти, ибо тот принял власть от женщины, а не от народа и не от сената. Для Ливия эта
часть выступления Тарквиния имела, по-видимому, большое значение, ибо в таком случае ярко вы¬
ступает контраст между словами Тарквиния и его делами, поскольку он сам, как подчеркивает Ливий,
не обратился ни к народу за избранием, ни к сенату за утверждением, в инициатива самого высту¬
пления Тарквиния тоже принадлежала женщине. Все это делает образ ненавистного Тарквиния еще
более неприглядным.
83 О ветвях внутри фамилии Тарквиниев: Cairo, 2010, 90-93.
383
(IV, 42, 1) утверждают, что это были сенаторы. Ливий называет их «первейшими
среди отцов» (primores patrum), а Дионисий — «знатными» (ercupavoi). Выше уже
рассматривалось выражение primores, и в том числе отмечалось, что primores pa¬
trum — это лидеры сената. В связи с этим надо вспомнить уже отмеченное обстоя¬
тельство, что Тарквиний в своей агитации среди сенаторов, направленной против
Сервия, обращался преимущественно к представителям младших родов. Поэтому
вполне возможно, что primores patrum — это члены maiores gentes. В какой степени
они действительно являлись сторонниками погибшего Сервия, сказать трудно. Про¬
веденная в свое время Тарквинием Древним реформа сената, приведшая к возник¬
новению в этом органе двух групп сенаторов, уменьшила его роль, и хотя сенаторы
из maiores gentes получили значительное преимущество по сравнению со своими
«младшими» коллегами, эта реформа, вероятно, создала в сенате определенное на¬
пряжение. Обращение Тарквиния (еще претендента) к «младшей группе» вполне
естественно могло вызвать недовольство «старших», чего Тарквиний не мог не
учитывать. В этом плане террор, направленный против primores patrum был, с его
точки зрения, оправданной превентивной мерой. Сколько этих сенаторов было
уничтожено, сказать трудно. Дионисий говорит о многих (яоАЛпгх; xcbv errupavcov).
Едва ли, конечно, террор в отношении этой группы был особенно массовым, ибо
«старшие роды» не только сохранились, но и продолжали играть виднейшую роль
уже после изгнания Тарквиниев84. Но в том, что какие-то лидеры сената пали жерт¬
вами террора Тарквиния, сомневаться не приходится.
Дионисий (IV, 47,1) после упоминания убийства многих знатных говорит и о про¬
чих (tcdv aXXoiv), кого он подозревал в нелояльности, а также тех, кто обладал
большим богатством (лоАлц яАопто<; fjv). Он не уточняет, кем были эти йААхп. Ливий
(I, 49, 5-6), говоря о том же самом, пишет, что из-за преследования Тарквинием
тех, смерть которых могла дать ему надежду на добычу, особенно значительным
было число отцов. В известной степени это понятно, поскольку в руках сенаторской
аристократии и сосредотачивалось наиболее значительное богатство. Удар, таким
образом, был нанесен в первую очередь по патрицианской знати. В целом террор
был, вероятно, относительно массовым и не ограничивался только кругом реальных
или потенциальных противников царя85. Когда после свержения монархии воз¬
никла необходимость пополнить сенат до прежнего уровня в 300 человек, было
произведено массовое включение в сенат новых членов (Liv. II, 1,10-11; Plut. Popl. 11;
“Маяк, 1983, 135-141.
85 В научной литературе было высказано сомнение в реальности террора или, по крайней мере,
в его масштабе: Токмаков, 1998, 110. Основным доводом в пользу этого отрицания является то, что
ни один автор не приводит ни одного имени убитых «отцов». Однако просопография царского вре¬
мени нам почти не известна. Авторы вообще упоминают очень мало имен, кроме, пожалуй, тех, кто
сыграл более или менее значительную роль в событиях. Так, в споре с Тарквинием Древним упомя¬
нут Атт Навий, но имена других авгуров той эпохи мы не знаем. Даже имена сыновей Анка Марция
ни Ливий, ни Дионисий не приводят. Может быть действительно (и очень вероятно) размах таркви-
ниевского террора в литературе преувеличен, но отрицать его только на основании отсутствия имен
конкретных жертв для той эпохи невозможно. Стоит обратить внимание на еще один момент, о ко¬
тором речь еще пойдет дальше. Одним из мотивов террора было стремление царя присвоить имуще¬
ство осужденных богачей. Это напоминает практику императоров из династии Юлиев-Клавдиев.
Между тем, и Ливий, и Дионисий (а тем более, их источники) жили в гораздо более раннее время.
И это обстоятельство повышает доверие к словам этих историков.
384
Fest. 304). Сохранилась даже цифра — 164 человека. Если исходить из нее, то по¬
лучится, что Тарквиний уничтожил более половины всех сенаторов. Даже если та
цифра слишком преувеличена, сам факт пополнения сената отрицать нельзя,
а огромная цифра говорит все же об относительной массовости этого мероприятия86.
Террор против наиболее видных и в то же время богатых сенаторов являлся
лишь одним аспектом политики Тарквиния по отношению к сенату. Слова Диони¬
сия о презрении царем тех патрициев, которые привели его к власти, могут указы¬
вать на пренебрежение сената в целом. Еще яснее об этом говорит Ливий (I, 49,
6-7). По его словам, Тарквиний не разрешил никого включать в отцы (in patres
legere) и отказался от обычая обо всем советоваться с сенатом (de omnibus senatum
consulendi). По Ливию, этот обычай был унаследован от предков (traditum a prioibus
morem). Дионисий (II, 14, 2) относит возникновение этого правила ко времени
самого Ромула87. Действительно, каким бы ни были усилия царей по укреплению
своей власти, сенат оставался тем органом, с которым царь должен был совето¬
ваться по важнейшим делам; в обычное время (не в период междуцарствия) имен¬
но эта функция являлась главной в деятельности сената88. На эту его функцию ни
один царь не покушался. Тарквиний Древний, как уже говорилось, для усиления
своего влияния в сенате создал там свою factio. Эта factio, вероятно, сыграла зна¬
чительную роль в приведении к власти Тарквиния Гордого. Но если эти «младшие»
сенаторы и надеялись на укрепление своего положения с помощью внука своего
«благодетеля», то они ошиблись. Тарквиний Гордый сделал решительный шаг:
он фактические выключил сенат из сферы управления государством89. Вероятнее
всего, именно к этой ситуации относятся слова Дионисия (IV, 41,2), что Тарквиний
презрел патрициев, которые привели его к власти. Историк использует глагол
гшерораш, который понятие насилия не включает, и, судя по контексту, речь в дан¬
ном случае, действительно, идет не об убийствах, а об отношении царя к своим
прежним сторонникам. Впрочем, как кажется, не пренебрег Тарквиний Гордый и
созданием группы «своих» сенаторов, если верить Дионисию, что он на место
убитых или изгнанных сенаторов ввел своих сподвижников. Дионисий подчерки¬
вает почетность места сенаторов, так что в данном случае речь шла, вероятнее
всего, не о создании своей factio, которая могла бы помочь царю провести в сенате
свои решения, а лишь о почетной награде за помощь в перевороте. Недаром сразу
же Дионисий говорит, что и этим сенаторам не разрешалось ни делать, ни говорить
ничего, кроме того, что прикажет сам царь. В последующем рассказе о пополнении
сената в самом начале республики ничего не говорится об исключении из него
86 Белкин, 1997а, 85-86.
87 Дионисий использует глагол elcrayto, что обозначает в первую очередь судебные дела. Однако
общий контекст и сравнение со словами Ливия позволяет говорить вообще обо всех делах, а не толь¬
ко судебных.
“O’Brien Moore, 1935, 667. Возможно, что официально сенату принадлежала и auctoritas: ibid.
S. 668; Роша, 2002, 26-27. Эта auctoritas выражалась в первую очередь в утверждении решения ко-
миций. Однако в монархическую эпоху опять же в обычное время роль куриатных комиций, как об
этом уже говорилось, была весьма небольшой. В этих условиях auctoritas partum, если и существо¬
вала, то была совершенно формальной.
89 Ливий (I, 49, 6) говорит, что ничто не совершалось через их (т. е. сенаторов) посредство (per
se nihil agi).
385
креатур свергнутого монарха, но подчеркивается необходимость его пополнения
из-за резкого уменьшения числа сенаторов. Так что, если Дионисий и прав, то чис¬
ло новых сенаторов явно было очень небольшим.
Вместо сената Тарквиний Гордый, по словам Ливия (1,49,7), совещался со свои¬
ми «домашними» (domesticis). Само слово domesticus имеет довольно широкое
значение. Оно может означать любых людей, имеющих отношение к данному дому,
семье — от родственников любой степени родства до рабов и вольноотпущенников.
Ливий не уточняет его значение. Несколько позже, рассказывая уже о первых меся¬
цах республики, Ливий (II, 3, 2) упоминает некоторых знатных римских юношей,
которые были sodales царских сыновей. Выше говорилось о etaipela самого Тарк-
виния Гордого, практически осуществившей свержение и убийство Сервия Туллия
и обеспечившей воцарение своего главы. Ясно, что sodalitas Тарквиниев продол¬
жала существовать и после воцарения Тарквиния Гордого90. Может быть, domestici,
с которыми совещался Тарквиний, были именно этими же sodales или, по крайней
мере, их частью. Дионисий (IV, 41, 3) называет советников царя ауаукаюхахсн—
самыми близкими и, видимо, родственниками. Точно определить состав царского
совета невозможно, но в любом случае ясно, что речь идет о советах в узком кругу
собственного дома. Здесь, по словам историков, решались все государственные
дела. Не собирались и комиции91. Все это подчеркивало, что государство фактиче¬
ски приняло характер «частного дела» царя, его res privata. Если считать, как гово¬
рилось выше, что Сервий Туллий отделил государство как res publica от res privata
царя, то Тарквиний Гордый вновь смешал оба понятия.
Проявлением такого же характера государства стал и суд. Ливий (I, 49, 4-5)
утверждает, что судопроизводство по важнейшим делам (cognitiones capitalium
rerum) он вел сам (per se solus) ни с кем не советуясь (sine consiliis). Res или causa
capitalis означало дела, связанные со смертной казнью или в крайней случае из¬
гнанием92. И, по словам Ливия, царь действительно в результате такого суда полу¬
чал возможность умерщвлять, изгонять, конфисковать имущество. Дионисий (IV,
42,1-2) говорит несколько пространнее, но тоже фактически повторяет то же самое
относительно приговоров к смерти или изгнанию под предлогом злоумышления
против царя. А несколько раньше (41,4) он говорит о судах, но уже по имуществен¬
ным делам, которые царь тоже решал, опираясь лишь на свое собственное мнение,
а не на право и законы (спж гт та Strata ка1 xouq vopouq). Сразу же вспоминается
90 Ливий говорит, что sodales царских сыновей были еще и их ровесниками (aequales). Речь идет
явно о новых sodalitates, сгруппировавшихся вокруг молодых Тарквиниев. Но это не означает, что
старая подобная группа была царем распущена. Дионисий (IV, 42, 4) говорит о назначении Таркви-
нием новых сенаторов из числа своих гетайров (I5iouq етсйротк;). Следовательно, гетерия, т. е. sodali¬
tas, самого царя сохранилась.
91 Ливий утверждает, что царь решал дела без народа и сената, а Дионисий говорит, что эти дела
редко (oWyot) решались на форуме (ev dyopa). Возможно, что иногда царь считал необходимым все
же обратиться к народу, когда считал это необходимым. Тот же Дионисий (IV, 64, 1) говорит, что
Тарквиний выдвинул в качестве предлога к войне с Ардеей прием там римских изгнанников. Если
бы решение об этой войне принималось царем единолично, то у него не было бы необходимости
выдвигать какие-либо предлоги. Предлог был явно нужен для оправдания перед римлянами. Можно
думать, что в этом случае Тарквиний счел нужным обратиться к народу.
92Бартошек, 1989, 62.
386
сообщение того же Дионисия о проведении Сервием Туллием через куриатные
комиции около полусотни законов по устранению несправедливостей в различных
договорах и правонарушениях. В случае с судом Тарквиния автор конкретно гово¬
рит о спорных соглашениях, т. е. о спорах, связанных с контрактами, но едва ли
надо сомневаться, что такие законы входили в упомянутую группу сервиевского
законодательства. Если придать канве дионисиевского повествования хронологи¬
ческое значение, то надо отнести фактическую отмену этой группы законов преж¬
него царя к началу правления Тарквиния Гордого93.
Судебная деятельность Тарквиния Гордого стала фактической отменой соот¬
ветствующей реформы Сервия Туллия. Это стало лишь одним из аспектов отно¬
шения нового царя к деятельности своего предшественника. Царствование Тарк¬
виния стало в значительной степени реакцией на реформаторскую активность
Сервия Туллия. Дионисий (IV, 43, 1) сообщает, что Тарквиний отменил все законы
Сервия, благоприятные плебеям, и даже уничтожил таблицы, на которых они были
записаны. Автор говорит о двух группах законов, отмененных царем: о правах
плебеев и патрициев по отношению к друг другу (та 51каш пар’ aAA,r|Arov) и о недо¬
пущении ущерба, какой патриции могли бы принести плебеям, используя догово¬
ры (ouSev ило тогу Ttarpudcov... eP^ouiisvio nepi ta aupPoXaia). Выражение Дионисия
не очень ясное. Что это были за стицРо^аш, можно только догадываться. Скорее
всего, речь идет о долговых обязательствах94. Упоминание 8(каш позволяет думать,
что в данном случае подразумевается судопроизводство. Таким образом, были от¬
менены законы, смягчавшие сословные и имущественные различия внутри римской
общины.
Все эти действия Тарквиния Гордого являлись элементами его авторитарной
политики. Она проявлялась не только в собственно политических акциях, но и в
поведении царя. Принятие царских инсигний уже резко поднимало монарха над
остальным населением, приближая его фигуру к божественному миру95. Тарквиний
дополнил это представление своим отношением к населению. Как отмечает Дио¬
нисий (IV, 41, 3-4), царь окружил себя личными телохранителями, без которых не
появлялся в городе, а потом и вовсе стал появляться очень редко, и каждый его
выход превращался в некую церемонию, а встреча с людьми — в специальную
аудиенцию, дарование которой зависело только от желания самого царя. Наличие
телохранителей, набранных не только из римлян, но и из чужеземцев (вероятно,
латинов или этрусков) должно было, конечно, в первую очередь обезопасить царя
от любого покушения. Но оно имело и значение престижа, подчеркивая высокое
положение монарха. Такое поведение Тарквиния напоминает императоров эпохи
домината. Если бы это написал не Дионисий в I в. до н. э., а писатель много более
позднего времени, можно было бы думать о переносе историком реалий Поздней
империи в архаическую эпоху. Такое сходство неслучайно. Оно соответствует типо¬
логическому подобию авторитарных режимов. Как императоры поздней эпохи,
93 Дионисий утверждает, что именно в связи с этим, а также с поведением царя римляне и про¬
звали его Супербом.
94 Так это переведено на русский язык.
950 значении царских инсигний и всего внешнего вида царя см.: Кофанов, 2006, 97-107.
387
Тарквиний своим поведением и своим видом стремился подчеркнуть надчеловече¬
ский характер своей власти. Перед величием этой власти должны были уйти в тень
и сословные, и имущественные различия. Именно это обстоятельство определяло
то, что можно назвать социальной политикой Тарквиния Гордого.
Среди обвинений, предъявленных Тарквинием Сервию, было учреждение им
ценза и распределение повинностей в соответствии с ним (Liv. 1,47,12). По словам
Дионисия (IV, 43, 2), Тарквиний, став царем, действительно, отменил взимание
налогов в соответствии с цензом и восстановил старый порядок, т. е. подушное
налогообложение независимо от имущественного положения. Автор упоминает
самого последнего бедняка (neveaxaioq), который должен был платить столько же,
сколько и самый богатый. Возникает вопрос, кто были эти neveaxaxoi и как они
соотносятся с пролетариями. Говоря о создании Сервием Туллием центуриатного
устройства, Дионисй (IV, 18, 3) называет пролетариев aitopoi. Едва ли надо требо¬
вать от античного автора терминологической точности, и, по-видимому, можно
принять, что nevsaxdTOi и аяорт — синонимы. Действительно, если самые бедные
должны были платить налог, как пишет Дионисий, то они явно были гражданами,
а никаких других бедных граждан, кроме пролетариев96, в то время не существо¬
вало. В соответствии с реформой Сервия Туллия пролетарии были освобождены
не только от военной службы, по крайней мере, в обычное время, но и от налогов.
Если следовать словам Дионисия буквально, то получается, что Тарквиний Гордый
не только ввел подушную («плоскую», как теперь говорят) шкалу налога вместо
имущественной, но и распространил налогообложение на пролетариев. Как утверж¬
дает Дионисий, это сразу же разорило многих плебеев. В какой степени это утверж¬
дение является риторическим преувеличением, сказать трудно. Но то, что удар был
нанесен в первую очередь по городским слоям римского гражданства, которые
в VI в. и составляли основную массу римского плебса, несомненно.
Конечно, Тарквиний не ставил своей целью удар по плебсу; его целью было по¬
полнение казны. С этой же целью было организовано судебное преследование тех
людей, конфискация имущества которых сулила большую выгоду для царя. Ливий
(1,49,5) пишет, что Тарквиний предавал суду не только подозрительных или неугод¬
ных, но и тех, чьим имуществом он сможет воспользоваться97. Если восстановлени¬
ем прежнего принципа налогообложения viritim можно с некоторой натяжкой рас¬
сматривать как выполнение своих обещаний, данных перед захватом власти, и это
явно было выгодно патрицианской верхушке, то разгул судебных преследований,
за которыми следовала конфискация имуществ, наносил удар уже по этой группе
римского гражданства. Использование такой практики, естественно, привело, с одной
стороны, к появлению доносчиков, которым перепадала какая-то, хотя и небольшая,
часть конфискованного имущества, а с другой, к бегству из Рима людей, ставших
или могущих стать жертвами царя (Dion. Hal. IV, 42,2-3). И то, и другое не могло не
вызвать напряжения в обществе. Ответом было не только создание тайной полиции,
96 Вопрос о взаимоотношениях пролетариев и capite censu был рассмотрен раньше.
97 Ливий называет конфискуемое имущество praeda. Это слово в первую очередь означает до¬
бычу, результат грабежа. Так, уже в самом начале своего произведения (I, 1, 5) Ливий пишет о тро¬
янцах, высадившихся в Лации, которые стали захватывать добычу (praedam) в полях. Использовани¬
ем этого слова историк подчеркивает незаконность и грабительский характер тарквиниевских акций.
388
но и запрещение всяких сходок как в городе, так и на полях, даже для исполнения
обрядов и жертвоприношений (Dion. Hal. IV, 43, 2-3). Это вело к укреплению не
только политического, но и экономического контроля царя над римским обществом98.
Рим во многих отношениях шел по пути формирования монархии восточного типа.
Естественно, Тарквиний укреплял свою власть не только репрессивными мерами
и ужесточением контроля над обществом, но и определенной идеологической по¬
литикой. Уже само его поведение, как было сказано выше, являлось фактически
частью этой политики. Но Тарквиний Гордый этим не ограничился. Как основатель
династии стал и основателем Больших (Римских) игр, так его внук явился инициа¬
тором введения своих игр. Это были Таврские игры в честь подземных богов (Var.
De 1. L. V, 154; Serv. Aen. II, 140; Fest. 479L)99. Позже они отмечались раз в пять лет
25 и 26 июня, но в первое (и довольно длительное) время были, вероятнее всего,
нерегулярными100. Причиной введения этих игр была эпидемия, поразившая бере¬
менных женщин, приводящая к бесплодию и выкидышам. Поэтому игры и были
посвящены страшным подземным богам (in honorem deorum inferorum). Этими
богами были, скорее всего, Диспатер и Прозерпина101. По словам Феста, причиной
эпидемии стало мясо жертвенных быков, что и дало название играм. По Сервию,
странное название игр происходит от слова taurea, обозначающего «бесплодие».
Современные исследователи связывали это название с этрусским словом thaura —
могила102. Другие ученые предпочитают толкование Сервия103. Наконец, существу¬
ет мнение о возможной связи этого названия с этрусским гентилицием Taurena104.
Связь с подземными божествами, как об этом пишет Фест, представляется наиболее
верной: божества подземного мира всегда были связаны с плодородием105, и, веро¬
ятно, их умилостивление и стало целью введения этих игр. Учреждая такие игры,
Тарквиний демонстрировал свою заботу об обществе и позиционировал себя как
спасителя будущего всего римского народа. Во времена Варрона местом проведения
этих игр был цирк Фламиния, построенный в 221 или 220 г. Г. Фламинием. Однако
еще до его постройки это место было известно как Фламиниево поле или Флами-
ниев луг (Campus Flaminius, Prata Flaminia)106, было оно, вероятнее всего, частью
Марсова поля107, которое, как об этом уже говорилось, было собственностью царя,
и этим явно подчеркивалось, что «хозяином» игр является не римская civitas как
таковая, а только сам монарх108.
98 Кофанов, 2006, 96-97.
"Сервий приводит еще одну версию происхождения Таврских игр: введение их сабинами.
Но сабинам часто приписывали введение того или иного обряда, древность которого была бесспорна
и суть не всегда понятна.
l00Martmez-Pinna, 2012а, 159-160.
101 Altheim, 1932, 2543.
102 Винничук, 1988, 421.
103 Palmer, 1969, 11-12; Martlnez-Pinna, 2012а, 161.
104Colonna, 2009, 410-411. В Риме найдена этрусская чашка, служившая, видимо, крышкой
погребального сосуда, с именем владельца taur.
105 Martlnez-Pinna, 2012а, 161.
106Palmer, 1969, 33.
107 David, 2014, 65.
108 В любом случае местом Таврских игр стала территория вне городских стен: Palmer, 1969, 38.
Возможно, Тарквиний использовал представление о невозможности почитания страшных подземных
389
Сервий пишет, что при введении этих игр Тарквиний консультировался с libri
fatales. Вполне возможно, что этими «книгами судеб» были «Сивиллины книги»109.
Именно с Тарквинием Гордым связывает традиция появление этих книг в Риме
(Dion. Hal. IV, 62, 1—4; 6; Aul. Gell. I, 19; Serv. Aen. Vi, 72)110. Все рассказы схожи
друг с другом. Дионисий при этом ссылается на Варрона, а Авл Геллий на старин¬
ные анналы111. Эти рассказы полны чисто фольклорных деталей, которые должны
продемонстрировать непонимание и вред первоначальной скупости царя, а при¬
веденная Сервием стоимость покупки в 300 золотых монет невероятна, поскольку
золотых монет в то время в Риме явно не было112 (Дионисий и Авл Геллий не на¬
зывают ни сумму, ни характер монет). Но само появление этого сборника пророчеств
в правление Тарквиния Гордого вполне вероятно. Уже Варрон упоминает десяток
Сивилл, но предполагают, что первоначально речь шла только об одной, которую
Варрон считает Кумской113. Представление о пророчицах Сивиллах было довольно
широко распространено в Греции, и оно довольно рано распространилось и в Ита¬
лии114, прежде всего, конечно, в греческих колониях, в том числе в Кумах (Киме).
Кумы являлись ближайшим к Риму греческим городом, и заимствование оттуда
такого сборника не вызывает удивления. Что касается времени заимствования
этого сборника, то надо учесть, что Кумы были захвачены кампанцами в 421 г.,
и, вероятнее всего, местный оракул перестал существовать115. Но, с другой сторо¬
ны, V в. был столетием общего упадка в Средней Италии, в том числе и в Риме,
и в это время связи Рима с внешним миром, включая города Великой Греции, рез¬
ко сократились. Первые годы республики были периодом борьбы за выживание,
и это тоже не способствовало контактам с Кумами. Первая консультация с Сивил-
лиными книгами, по словам Дионисия (VI, 17, 3), относится к 496 г. Поэтому
именно царствование Тарквиния Гордого представляется наиболее подходящим
временем заимствования этого сборника. Сейчас нет смысла рассматривать раз¬
личные проблемы, связанные с сивиллами и их пророчествами. Обратим внимание
лишь на то, что, хотя эти пророчества считались чрезвычайно важными для всего
римского государства, они были мгновенно засекречены. Тарквиний поручил над¬
зор за сохранностью книг дуумвирам, один из которых, некий Марк Атилий, на¬
божеств внутри померия (Altheim, 1932, 2543). Но это явно соединилось с намеренным позициони¬
рованием царя как спасителя общества.
109Palmer, 1969, 12; Mastrocinque, 1988, 55-56; Martmez-Pinna, 2012а, 161; Ustinova, 2009, 167.
110 Лактанций (Div. Inst. I, 6, 10), ссылаясь на Варрона, называет покупателем этих книг Таркви¬
ния Древнего, но Дионисий, подробно рассказывая историю появления Сивиллиных книг в Риме,
говорит о Тарквинии Гордом и тоже ссылается при этом на того же Варрона (IV, 62) Поэтому пред¬
ставляется, что Лактанций или не совсем верно цитировал Варрона, или пользовался не подлинным
текстом римского эрудита, а каким-то посредником, и в ходе передачи произошла замена Superbus
на Priscus. Исторические обстоятельства тоже скорее говорят о Тарквинии Гордом, чем о его деде:
Champeaux, 2002, 568.
111 По мнению И. Л. Маяк (Маяк, 2012,95-96), источником знания Авла Геллия является Дионисий.
112 Сервий называет монеты philippei, что является несомненным анахронизмом.
1,3 Luck, 2006, 301.
114 Кумекая Сивилла оказалась связанной уже с легендой о прибытии в Италию Энея, как об этом
подробно пишет в VI книге «Энеиды» Вергилий. Перовое упоминание сивиллы в Италии содержит¬
ся у Невия, хотя там речь идет не о Кумской, а о Киммерийской Сивилле.
115 Ustinova, 2009, 163.
390
рушил тайну и был по приказу царя казнен как отцеубийца (Dion. Hal. IV, 62,4)И6.
Такое отношение совпадает со стремлением Тарквиния сделать себя единственным
распорядителем не только светских, но и религиозных дел. После падения монар¬
хии сенаторская олигархия унаследовала этот жесткий контроль над таинственны¬
ми пророчествами.
Еще большее значение имела строительная активность царя. Ее значимость для
укрепления власти и возвышения самой фигуры монарха понимал уже Тарквиний
Древний, и Тарквиний Гордый полностью шел по его стопам. В традиции некото¬
рые мероприятия приписываются как тому, так и другому Тарквинию. Это отно¬
сится, в частности, к сооружению Большого цирка и Клоаки Максимы. Вполне
возможно, что Тарквиний Гордый завершил работы по созданию этих сооружений,
как определенно пишет Дионисий (IV, 44, 1). Вероятно, Сервий Туллий и здесь
прекратил работы, начатые Тарквинием Древним. Со времени же Тарквиния Гор¬
дого эти очень важные для жизни Рима и его жителей сооружения полностью
вошли в строй. Видимо, именно при этом царе Клоака превратилась в мощное
сооружение с дном и стенками, выложенными водонепроницаемыми каменными
плитами, что радикально изменило городскую атмосферу116 117. Хронология этих по¬
строек неясна. Если Дионисий в повествовании о Тарквинии Гордом придержи¬
вался хронологической канвы, то эти сооружения создавались в первые годы
правления этого царя. Однако Ливий (I, 56, 1-2) пишет, что и цирк, и клоака на¬
чали строиться уже после (postquam), по крайней мере, начала сооружения Капи¬
толийского храма. Последний же начал реально строиться далеко не сразу после
захвата власти Тарквинием Гордым. Поэтому расположению материала в рассказе
Дионисия о деятельности последнего римского царя не надо придавать хроноло¬
гическое значение. Историк в данном случае группирует материал скорее по тема¬
тическому, чем по хронологическому принципу. Повествование Ливия дает более
ясную картину в этом отношении. Рассказав вначале о преступной деятельности
царя, которую нельзя хронологически свести к одному какому-то моменту, он далее
разделяет царствование Тарквиния на два периода: в первом главное внимание царь
уделял внешним делам, в том числе войнами с Суессой Помецией и Габиями,
и установлению гегемонии в Латинском союзе, а во втором, после подчинения
Габий, он уже занялся «городскими делами» (negotia urbana), первым из которых
стало возобновление строительства храма Юпитера, а фактически — Капитолий¬
ской триады (Liv. I, 49-55).
Такое замедление с созданием столь важного в религиозном и политическом
плане сооружение едва ли было случайным. Конечно, оно требовало значительных
средств, каких, может быть, в первые годы у Тарквиния не было. Но еще важнее
идеологическая составляющая такого поведения. Ливий (1,55, 1) говорит, что царь
задумал постройку этого храма как памятник своему царствованию и имени
(monumentum regni sui nominisque). Несколько ранее (53, 3) он же пишет, что этот
116 В науке отмечено, что Атилии были плебейским родом, в то время как Дионисий называет
дуумвиров знатными мужами (fivSpou; arupaveu;), и поэтому вся эта история невероятна: Takacs, 2008,
64. Однако известны случаи, когда и патрицианские, и плебейские роды носили одно и то же имя.
Даже знатные Клавдии имели своих «тезок» в плебсе.
,17Antognoli, Bianchi, 2009, 92-93; Bianchi, 2010, 8.
391
храм должен быть достоин царя богов (т. е. самого Юпитера), и людей римской
державы, величия самого места, Капитолия, возвышающегося над Римом (digna
deum hominumque rege, Romano imperio, ipsius loci maiestate). В мысли самого
Тарквиния все эти мотивы сливались. Памятник величию римской державы должен
был стать одновременно и памятником Тарквинию, а имя царя богов и людей сли¬
ваться с именем римского царя. Но достичь нужного эффекта можно было только
после впечатляющих внешних побед. Отсюда демонстративное выделение на
строительство храма значительной части добычи после взятия Суессы Помеции
(Liv. I, 53, 3; Dion. Hal. IV, 50,4)118. Однако к реальному строительству Тарквиний
приступил лишь после подчинения Габий (Liv. I, 55, 1; Dion. Hal. IV, 59, 1). Этот
город был не только важным и богатым центром, но и связан с традицией об осно¬
вателях Рима. С его подчинением Тарквиний как бы приобщался к этой традиции,
являясь в какой-то степени реинкарнацией основателей и Города Ромула (и его
брата Рема), и собственной династии Тарквиния Древнего. После этого возобнов¬
ление строительства храма, остановленного недостойным сыном рабыни, неза¬
конно захватившим трон, становилось актуальным. Новый храм должен был освя¬
тить победы Тарквиния, первенство Рима в Нации, вечность династии, которой
покровительствует сам Юпитер, а также его консорты — Юнона и Минерва119.
Дионисий (IV, 61, 3-4) описывает этот храм, состоявший из трех целл, средняя из
которых была святилищем Юпитера, а боковые — Юноны и Минервы120. Храм,
имеющий почти квадратную форму, сооружен на высоком фундаменте высотой
около 4 м. Храм поражал своими размерами — приблизительно 61 на 55 метров,
а его общая площадь составляла приблизительно 3000 кв. м. Это делало Капито¬
лийский храм одним из самых грандиозных не только в Италии, но и в тогдашнем
Средиземноморье вообще121. Храм состоял из трех целл — центральной, посвя¬
щенной Юпитеру шириной приблизительно в 12 м и двух боковых шириной каж¬
дая около 7 м, посвященных Юноне и Минерве122. Четкое выделение центральной
целлы должно было подчеркнуть главенствующую роль Юпитера. Возможно, при
Сервии Туллии Капитолийская триада была оттеснена культом Фортуны и, пожалуй,
Дианы. Возобновление строительства Капитолийского храма означало восстанов¬
ление первенствующего положения в религиозной жизни Рима Капитолийской
триады и особенно самого Юпитера. Юпитеровская концепция царской власти
снова, как при основателе династии, должна была сакрализовть эту власть (что
было особенно важно при отсутствии ауспиций). Постройка храма Юпитера Ла-
циария на Альбанской горе и введение или, скорее всего, возобновление под рим¬
ским контролем Латинских празднеств в честь этого бога распространяли эту
118 Дионисий говорит о десятой части добычи.
119Martinez-Pinna, 2008, 207.
120 Раскопки подтверждают правильность описания Дионисия: Mura Sommella, 2000, 67; Cifani,
2008, 103-107.
121 Cornell, 2008, 251; Mura Sommella, 2000, 62. Для сравнения можно отметить, что стилобат
храма Афины на Акрополе, построенного Писистратом, имел приблизительно 31 на 69,5 м (Колобо¬
ва, 1961, 118), а храм Геры в Олимпии — 50 на 18,7 м (Соколов, 1980, 48). Величественный храм в
этрусских Тарквиниях первой половины VI в. возвышался на подиуме в 31,5 на 55 м, а сам храм имел
размеры 27 на12 м: Робер, 2007, 211.
122Mura Sommella, 2000, 58-62; Mura Sommella, 2009, 334-344; Cifani, 2008, 80, 84-88.
392
концепцию на Латинский союз. Таким образом, и в самом Риме, и в области римской
гегемонии Тарквиний Гордый утверждал свою связь с верховным богом.
Упоминая о строительстве Тарквиния, Ливий (I, 56, 1) пишет «храмы» во мно¬
жественном числе — templa deum. Уже из этого ясно, что возобновлением сооруже¬
ния храма на Капитолии Тарквиний Гордый не ограничился. Его внимание привлек
Бычий форум. Здесь, как ранее говорилось, Сервий Туллий воздвиг храмы Форту¬
ны и Матер Матуты. Однако эта территория была местом гораздо более древнего
культа — культа Геркулеса. Этот культ был издавна широко распространен во всем
Западном Средиземноморье, в том числе в Тирренской Италии123. Одним из мест
этого культа была территория Бычьего рынка, само название которого связывают
с историей Геркулеса: злой и сильный местный пастух Как, сын Вулкана, живущий
на склоне Авентина, попытался похитить часть быков, которых Геркулес после
победы над Герионом гнал в Аргос, но Геркулес убил его, а правивший на Палати¬
не Эвандр дружески принял сына Юпитера, который и воздвиг на этом месте алтарь
(Liv. I, 7,4—11; Dion. Hal. I, 39—40; Verg. Aen. VIII, 190-279; Prop. IV, 9, 1-20; Ovid.
Fasti I, 543-583; Origo VII)124. Вполне возможно, что появление в этом мифе Эван-
дра, одного из предшественников римских царей и создателя якобы поселения на
Палатине, которое предшествовало основанию самого Рима, может указывать на
очень большую древность культа125. В Западном Средиземноморье был широко
распространен миф о борьбе Геракла с Герионом и особенно о его подвигах на
обратном пути, причем в разных регионах Геракл сражается с какими-либо мест¬
ными персонажами, как, например, на западе Сицилии с Эриксом126. Так что, с этой
точки зрения, в мифе о борьбе Геркулеса с Каком нет ничего странного. В Origo
сохранился интересный вариант этого же мифа, в котором, однако, противником
Кака выступает не Геркулес, а пастух Эвандра Рекаран, который из-за своей до¬
блести и красоты был прозван Геркулесом127. Автор ссылается на Кассия Гемину,
анналиста II в., который поместил этот рассказ в историю об основании Рима и,
может быть, других городов Нация128. С другой стороны, Как был персонажем
этрусской мифологии (с именем Каку, что является лишь этрусским произноше¬
нием того же самого имени), который, однако, являлся не чудовищем, а пророком,
присланным из Фригии. С его историей связаны братья Вибенна, являющиеся, как
известно, вполне историческими фигурами129. Образ этрусского Каку так непохож
на чудовище римской мифологии, что этрусское заимствование представляется
совершенно исключенным130. Как и его сестра Кака были, видимо, персонажами
123Fusco, 2009а, 455.
124 Forsythe, 2005, 120-121.
125Orlin, 2010, 34.
126La Greiniere J. de, 2000, 138.
|27Веррий Флакк (Serv. Aen. VIII, 203), передавая тот же миф, называет пастуха Тараном.
128Forsythe, 1990, 329, 331, 343.
129 Thomson de Grummond, 2006, 31. Связь Каку с братьями Вибенна явно возникла позже, когда
и сами братья превратились в мифологические фигуры.
130 Существует, однако, точка зрения, что этрусский миф является лишь ранней стадией более
позднего сказания, в котором Как (Каку) превратился из местного героя в чудовище: Martinez-Pinna,
2007,256-263. Доводы исследователя не кажутся убедительными. Если считать версию, сообщенную
Гн. Геллием и отраженную в этрусском искусстве древней стадией известного мифа о чудовище Каке,
393
местных сказаний, как, может быть, и Рекаран (Гаран), но связи с греками привели
к замене пастуха на известного героя. Произойти это должно было очень рано,
во всяком случае, до правления Тарквиния Гордого. Вплоть до 312 г., когда Ап. Клав¬
дий Цек передал этот культ общественным рабам, наследственными жрецами
Геркулеса являлись роды Пинариев и Потициев, которых сделал жрецами сам
Геркулес (Liv. I, 7, 13-14)131. Потиции и Пинарии действительно принадлежали
к очень древним патрицианским родам, которые при этом не были самим могуще¬
ственными, и в республиканское время их члены не очень-то часто занимали вы¬
сокие посты132. Плутарх (Lie. et Numa 25 (3]) сохранил известие о современнике
Тарквиния Гордого Пинарии, жена которого со странным именем Талия поссори¬
лась со своей свекровью Геганией. Как говорилось ранее, в одном из вариантов
сказаний о Сервии Туллии Гегания считалась супругой этого царя. Возможно, за этим
рассказом кроется какая-то история о противостоянии сторонников Тарквиния
Гордого, к которым принадлежал Пинарий, с кругами, близкими к предыдущему
царю. И то тоже могло быть каким-то образом связано с вниманием Тарквиния
к культу Геркулеса. Считать же культ Геркулеса фамильным только на основании
наследственности его жречества в фамилиях Пинариев и Потициев нельзя. Извест¬
но, например, что в Вейях служение главной покровительнице города Юноне (Уни)
тоже принадлежало одному определенному роду (Liv. V, 22, 4)133.
В свое время Сервий Туллий, как об этом уже говорилось, один из храмов Фор¬
туны построил непосредственно на Капитолии, и это с учетом остановки строитель¬
ства храма Капитолийской триады выглядело как вызов предыдущему царствованию.
По-видимому, так же поступил Тарквиний Гордый по отношению к сервиевскому
храму Фортуны на Бычьем рынке. Этот храм, вероятно, сгорел во время пожара и
был восстановлен Тарквинием около 530 г., но украшен фигурой Геркулеса134. Тер¬
ракотовая композиция украшала крышу храма. Наряду с самим Геркулесом здесь
была изображена Минерва, и содержанием композиции являлось представление
Геркулеса Минервой собранию богов. В самом образе Геркулеса и избрании его
апофеоза в качестве содержания столь значимого храмового украшения, явно види¬
мого издалека, может быть, даже всему тогдашнему Риму, был заложен очень важ¬
ный идеологический смысл. Ливий (I, 7, 15) пишет, что Ромул установил культ
Геркулеса по чужеземному (т. е. греческому) обряду для выражения почитания
бессмертия, порожденного доблестью (immortalitatis virtute partae). Существовала
ли такая идея во времена Ромула, т. е. при самом основании Рима в VIII в., сказать
трудно, да это в данном случае и неважно. Важно то, что идея бессмертия, опре¬
деленного доблестью135, в римском сознании существовала, и Тарквиний явно рас¬
то отнести изменение характера этого персонажа надо будет к очень древнему времени, поскольку
культ Геркулеса, выступавшего оскорбленным противником Кака, был очень древним. Впрочем,
согласиться с тем, что Как являлся персонажем местной мифологии, вполне можно.
131 Palmer, 1965, 294-298, 306-309.
132 Маяк, 1993, 90-91; Miinzer, 1950, 1397-1399; Ehlers, 1953, 1183-1186.
133 Thomson de Grummond, 2006, 34.
134Ampolo, 1999, 82-83.
135 Понятие virtus в римской системе ценностей занимало одной из первых мест Оно обозначало
высшую степень человеческих качеств, свойственных идеальному гражданину. См., напр., Утченко,
1977, 193; Pottscher, 1978, 1297; McDonnell, 2003, 235-258.
394
считывал на эту ассоциацию. Но возможно, что речь шла о еще более выраженной
ассоциации. Много позже пара Геркулес-Минерва выражала идею апофеоза уже не
умершего, а живого императора136. Учитывая консерватизм религиозных представ¬
лений вообще и римского сознания в частности, можно предположить, что и во
времена Тарквиния Гордого идея обожествления еще живущего правителя суще¬
ствовала, и царь эту идею настойчиво продвигал, поднимая над городским пейзажем
фигуру Геркулеса, которого ведет к богам Минерва.
Возможно Тарквиния привлек еще один аспект мифа о Геркулесе и его борьбе
с Каком. Уже говорилось, что жилищем Кака была пещера на склонах Авентина.
Противопоставление Авентина Палатину издавна существовало в римской тради¬
ции: Палатин был связан с Ромулом, Авентин — с Ремом. С этой парой Ромул — Рем
координировала пара Геркулес — Как. Носителю культуры и цивилизации Герку¬
лесу137 противостоял звероподобный разбойник Как138. Авентин же был тесно свя¬
зан с деятельностью Сервия Туллия. Торжество Геркулеса над Каком, по-видимому,
по мысли Тарквиния переносила на мифологическую плоскость его победу над
Сервием Туллием и, следовательно, тем самым определяло свержение и убийство
Сервия как триумф римской цивилизации над дикостью, воплощенной в фигуре
сына чужеземки-рабыни, так же незаконно захватившего трон, как Как похитил
быков Геркулеса. •
Однако только этим он не ограничивался. Сам по себе сюжет апофеоза Герку¬
леса был, несомненно, заимствован из греческой мифологии, что и неудивительно,
учитывая долговременность контактов римлян с эллинами именно в этом месте139.
Но сцена смерти и последующего апофеоза Геракла в греческом изобразительном
искусстве встречается сравнительно редко140. Зато этот мотив именно в VI в стал
довольно широко распространяться в Этрурии и Лации. Порой Геракла представ¬
ляет крылатая богиня, а часто именно Минерва-Афина, как, например, в Вейях.
И везде Геркулес-Геракл предстает как символ власти, а правитель как воплощение
этого героя, ставшего за его подвиги богом141. Сразу же вспоминается история Пи-
систрата, которого привела к власти сама Афина (Her. 1,60; Arist. Ath. Pol. 14,3—4).
Исследование этой истории показало, что речь шла не о вульгарном обмане, а о про¬
явлении определенных черт религиозно-мифологического сознания, идентифици¬
рующего конкретного смертного человека с божеством142. Датировка этого эпизода
возможна только приблизительно — 557-555 гг.143 Но в любом случае он произошел
до прихода к власти Тарквиния Гордого. Знал ли он уже об этом событии? Учитывая
оживленные связи с греческим миром, по крайней мере, с италийскими греками,
136Aiosa, 2012,314-315.
137 Геракл как цивилизатор и благодетель, как носитель порядка особенно почитался в греческих
городах Италии и Сицилии: La Greiniere, 2000, 138.
138 Ver Eecke, 2006, 79.
l39Coarelli, 1999, 38-39.
H0Brommer, 1971, 147.
HIEntstehung... 2006, 81-82, 101-102; Ampolo, 1999, 83.
и2Туманс, 2002, 310-314. В данном случае не имеет значения, что Писистрат в скором времени
снова лишился власти. Характерно, что Писистрат активно использовал тот же сюжет сопровождения
Афиной Геракла на Олимп для сакрализации собственной власти: Тумане, 2002, 323-325.
143 Тумане, 2002,310.
395
которые, несомненно, поддерживали оживленные отношения с метрополией и не
могли не знать о столь знаменательном событии, это вполне вероятно. Но главное
в другом: римлянам (да и этрускам тоже) явно были свойственные такие же черты
архаического сознания, какие способствовали успеху предприятия Писистрата.
Режиму Тарквиния недоставало той формы легальности, которая все же имелась
у греческих тиранов, и выдвижение на первый план обожествленного героя, лично
сопровождаемого самой богиней, представлялось религиозной заменой человече¬
ской легитимации.
Важен еще один аспект выдвижения в этом месте на первый план культа Гер¬
кулеса. Возвращаясь к цитате Ливия о введении Ромулом культа Геркулеса, надо
отметить: что историк говорит об обряде в честь Геркулеса как о единственном
чужеземном. Ливий, конечно, подразумевает греческий характер этого культа.
Макробий (Sat. Ill, 6,17), цитируя Варрона, прямо говорит о греческом обряде при
отправлении культа Геркулеса на Бычьем рынке. Исследование выявило в этом
культе и финикийские черты, роднящие римского Геркулеса с тирским Мелькартом144.
Выше уже говорилось, что район Бычьего рынка с далекой древности был местом
встречи разноязычных торговцев — этрусков, греков, финикийцев. Правление
Тарквиния Гордого было временем не только не прекращения, но скорее интенси¬
фикации внешнеторговых контактов Рима. Раскопки засвидетельствовали обилие
здесь разнообразной греческой керамики, в том числе аттической и лаконской145.
Выдвижение культа Геркулеса, чужеземца, дружелюбно принятого предками рим¬
лян, в определенной степени выражало покровительство римского царя прибыва¬
ющим иностранцам. Это были, конечно, торговцы, но не только они. Ливий (I, 56,
1) пишет, что для украшения храма Тарквиний приглашал мастеров (fabris) со всей
Этрурии. Историк говорит о храме на Капитолии, но это действенно и для других
построек того времени. В частности, воздвижение громадных терракотовых статуй
на крышах сооружений было довольно широко распространено в Этрурии. Так,
дворец в Мурло был украшен стоявшими на крыше статуями обожествленных
предков146. Подобными украшениями храма были статуи Минервы и Аполлона в
Вейях147. В то же время надо отметить, что этрусский Геркле в отличие от греческо¬
го Геракла и римского Геркулеса был, видимо, сразу же богом148. Поэтому в образе
Геркулеса нельзя, как кажется, видеть этрусское влияние. Может быть, даже мож¬
но говорить, что здесь слились разные иноземные влияния — финикийское и
греческое в культе и обрядах и этрусское в украшении, и все это вместе стало
символом связи тарквиниевского Рима с внешним миром.
Наконец, нельзя упускать еще один важный момент. Возобновляя строительство
Капитолийского храма, Тарквиний Гордый связывал себя непосредственно с Тарк-
винием Древним, как бы минуя правление Сервия Туллия. Подчеркнутое выдви¬
жение Геркулеса вело ассоциации еще глубже. Отцом Тарквиния Древнего и,
следовательно, прадедом Тарквиния Гордого, как об этом уже шла речь, являлся
'«Berchem, 1967, 307-334.
145 Magagnini, 1989,29-30.
146Entstehung... 2006, 175-176.
147 Соколов, 1990, 154; Робер, 2007, 209.
148 Simon, 2006,58.
3%
Бакхиад Демарат, принадлежавший к Гераклидам. Поднимая значение Геркулеса
и возвышая его фигуру над Римом, Тарквиний демонстрировал свою связь с этим
божественным героем149. По божественному праву потомок Геркулеса правил
Римом. По-видимому, все эти ассоциации, связанные с культом Геркулеса, должны
были окончательно легитимировать власть Тарквиния Гордого.
Этрусские мастера украшали римские храмы. А основная работа падала на рим¬
ское простонародье. Ливий выразительно противопоставляет использование Тарк-
винием государственной казны (publica) труду простонародья (operis... ex plebe).
Этот труд, по-видимому, не оплачивался. Дионисий (IV, 44, 1-2) также говорит о
принуждении бедняков (леуцтвд) к общественным работам, вознаграждаемым лишь
горсткой зерна (оТта... рвтркх). По словам Дионисия, ремесленники были вынуж¬
дены оставить свой труд и заняться работами по сооружению не только храма,
но также цирка и клоаки. Дионисий утверждает, что патриции и плебеи взаимно
радовались несчастьям друг друга: плебеи полагали, что патриции страдают спра¬
ведливо (IV, 43, 1), а те, в свою очередь, ликуя по поводу страданий плебеев, даже
забывали собственные несчастья (IV, 44,3). Если верить этим сообщениям, то мож¬
но говорить о напряжении в отношениях двух частей римского гражданства, чем
искусно пользовался царь. Тарквиний еще более усилил противоречия в обществе,
отобрав из числа плебеев ему верных (лштоу ёсштф) и составил из них воинский
отряд. Греческий автор и военную службу, и общественные работы называет одним
словом — xpeiai; в одном случае это ло^хщксц ypeiaq, в другом — бтщотск; xpeiag.
По-видимому, это перевод латинского militia, какое использовал Ливий, говоря о
тех же работах плебса. Таким образом, можно говорить, что Тарквиний ввел при¬
нудительную трудовую повинность, одной из форм которой была, пожалуй, во¬
енная служба. Это стало еще одним важным аспектом самовластного правления
этого царя.
Дионисий подчеркивает набор воинов из числа плебеев, верных царю. Означает
ли это, что из них формировался отряд личных телохранителей Тарквиния? О суще¬
ствовании такого отряда сообщает Ливий (I, 49, 2). Об особой охране (фоА.акт|)
Тарквиния говорит и Дионисий (IV, 45, 1). Он же сообщает, что она состояла не
только из местных жителей (етхсорюи), но и из чужеземцев (^evtxfjq). Сообщения
о военной службе верных плебеев и о создании «охраны» даны Дионисием в разных
местах. Уже это подсказывает, что речь идет о разных вещах. Различен и состав
этих воинских подразделений. Для военной службы царь отбирал верных ему
плебеев, т. е. уже римских граждан, а в состав cpoXoucri входили и граждане, и ино¬
странцы. Ливий вообще не уточняет состав armatis corpus, но немного далее (49, 8)
пишет, что Тарквиний стремился расположить к себе латинов, чтобы поддержка
чужеземцев (peregrinis) делала более безопасным (titior) его положение среди
граждан (inter cives). Хотя историк говорит об этом в контексте отношений рим¬
ского царя с лидерами Латинского союза и особенно Мамилием, это замечание
можно распространить и на создание им «корпуса» телохранителей. В таком случае
можно полагать, что какую-то часть этого «корпуса» составляли латины. Не буду¬
чи гражданами, они, естественно, являлись peregrini, ^evot, как их определяют
149 Winter, 2000, 255-256; Martinez-Pinna, 2008, 203.
397
Ливий и Дионисий. Они не могли быть никем иными кроме как наемниками. По-
видимому, на тех же основаниях служили в «охране» и ejn/cbpioi. Каков был кри¬
терий их отбора, сказать точно невозможно. Но если уж для обычной военной
службы отбирались только верные царю, то этот критерий тем более был важен
при выборе телохранителей. Как уже говорилось, когда речь шла о военной рефор¬
ме Тарквиния Древнего, этих телохранителей не надо смешивать с целерами, ко¬
торые составляли отдельный корпус наряду с лейб-гвардией.
В связи со всем этим возникает еще один важный вопрос: как согласуется воен¬
ная служба верных царю плебеев с центуриатной системой Сервия Туллия? Ни Ли¬
вий, ни Дионисий не упоминают ни ценз, ни набор войска в соответствии с ним.
Ливий (I, 46, 5) говорит, что из-за переворота Тарквиния Гордого не успели сло¬
житься обычаи государства (civitatis mores), введенные Сервием Туллием. Среди
них был, несомненно, и обычай время от времени проводить ценз. Дионисий (V,
20, 1) приписывает консулам второго года республики, в том числе знаменитому
Валерию Попликуле, восстановление ценза имущества и определения налогов,
необходимых для войны, как это учредил Сервий Туллий, чего в течение всего
царствования Тарквиния Гордого не делалось. Из всего этого становится ясно, что
Тарквиний отменил практику проведения цензов, которая была восстановлена
только уже после его изгнания’50. Однако обращает на себя внимание, что Дио¬
нисий говорит об оценке имущества (pioov) и определении налогов (eiatpoprov),
но не о распределении воинов по классам и центуриям. Надо согласиться с за¬
мечанием В. Н. Токмакова, что после падения монархии первый консул Брут едва
ли смог бы набрать «юношей» в новую армию, если бы сервиевская система не
действовала150 151.
Если обратиться к событиям, связанным с падением монархии, то можно уви¬
деть, что, по словам Ливия (I, 60, 2), лагерь радостно принял Брута (laeta castra
ассереге) и изгнал царских сыновей. Дионисий (IV, 85, 2-3) дает несколько более
подробную версию, но сводящуюся к тому же самому: воины, узнав о постанов¬
лении народного собрания об изгнании царя и его семьи, не допустили (оикёп
npoaSexoviai) возвращения Тарквиния. Историк отмечает, что это решение воины
приняли на собрании по центуриям (ката Xoxovq). Таким образом, армия отказалась
поддержать царя в его конфликте с гражданской общиной. Конечно, можно думать,
что в изменившихся условиях даже «верные» предпочли оставить своего покро¬
вителя. Но известно, что несколько позже в самом Риме появились сторонники
Тарквиния, которые пытались реставрировать монархию. Однако ничего подобно¬
го не наблюдается в армии. Можно говорить, что, во-первых, «верные» составляли
только часть римского войска, и при этом, по-видимому, не очень значительную,
так что они не решались открыто выступить в защиту своего покровителя. Во-
вторых, армия в целом оставалась гражданским ополчением, для которого решения,
принятые в Городе, имели силу закона, так что говорить о каком-то наемном войске
не приходится. В-третьих, сохранялась центуриатная организация армии. Набран¬
ные Тарквинием наиболее верные ему плебеи могли составлять некий вид гвардии
150Мельничук, 2010,194—197.
151 Токмаков, 1998, 114.
398
внутри армии, хотя никаких данных об их деятельности нет (или, по крайней мере,
до нас не дошли), или же распределяться по центуриям, возможно, без учета их
имущественного положения. Сохранение центуриатной структуры основной части
армии (не считая телохранителей и целеров, а также еще сохранявшихся, по-
видимому, частных отрядов sodales) естественно, ибо эта структура на тот момент
лучше всего обеспечивала военное преимущество Рима. С другой стороны, отказ
от проведения цензов давал царю максимальную свободу действий не только при
наборе армии, но и при сборе необходимых для ее функционирования налогов.
Сохранилось и территориальное деление римского гражданства. Этот вопрос
уже обсуждался ранее, и был сделан вывод, что Сервий Туллий создал (по крайней
мере, первоначально) только одну сельскую трибу — Ромилию. В то же время, по
словам Ливия (II, 21, 7), в 495 г. была создана 21 триба, т. е. в этом году насчиты¬
валось уже 17 сельских триб. Еще раньше, в 504 г., число триб было увеличено
после создания Клавдиевой трибы (Liv. II, 16,5; Per. II). Клавдиева триба относит¬
ся к тем, названия которых происходят от родовых имен, а вокруг самого Города
располагались трибы, чьи названия связаны с топонимами152. Поэтому можно по¬
лагать, что последние были созданы до 504 г. Не исключено, что некоторые из них
появились еще при Сервии Туллии. Но это все же не очень вероятно. Вообще-то
история появления новых триб на территории римского государства показывает,
что они создавались по мере расширения самой этой территории. Однако относит¬
ся ли это к ранним трибам, сомнительно. Их расположение (несмотря на некоторую
условность картографирования) не совпадает с завоеваниями Тарквиния Гордого153.
Более вероятно, что была проведена некоторая административная реформа, в ре¬
зультате которой на месте одной сельской трибы Ромилии было создано несколько,
и к ним, конечно, могли присоединить и какие-то части завоеванных территорий.
Может быть, конечно, что сам Сервий произвел раздробление ранее созданной
единой сельской на несколько отдельных округов, но никаких данных об этом мы
не имеем. Во всяком случае, у Сервия Туллия не было никаких поводов для такого
шага. Что же касается Тарквиния Гордого, то, может быть, не только (и даже не
столько) расширение ager Romanus, сколько соображения внутренней политики
могли подтолкнуть его к такой реформе. Она могла быть связана с запретом всяких
сходок (<tuv6Sod<;) сельчан (коццтйу), членов курий (срратрютйу) и соседей (yeiovcov)
в городе и на полях, какие раньше устраивали для совершения различных священ¬
нодействий и принесения жертв. Это запрещение в современной науке толкуется
различно154, но нельзя забывать самое простое толкование, какое дал Дионисий: царь
боялся большого скопления людей, среди которых мог бы возникнуть заговор с
целью его свержения. В принципе это запрещение (по тем же практически мотивам)
полностью укладывается в логику подобных режимов. Достаточно вспом¬
нить Писистрата, который делал все, чтобы сельчане не собирались в городе и об¬
ращались лишь к своему крестьянскому труду, дабы у них не было ни желания,
152 Volkmann, 1978а, 950.
153 Cornell, 2008,254, fig. 43. Если судить по этой карте, то вне территории, разделенной на трибы,
оказываются некоторые общины, которые в первом римско-карфагенском договоре названы рим¬
скими подданными (Polyb. Ill, 22).
154 Кофанов, 2006, 96-97.
399
ни времени заниматься общественными делами (Arist. Ath. Pol. 16, З)155. Но лик¬
видировать эти низовые организации гражданского коллектива Тарквиний не мог,
т. к. они со времени его предшественника служили лучшим средством набора армии
и сбора налогов. Поэтому выход из такого положения он мог видеть в усилении
контроля над ними. Если внутри городских стен царский контроль и так мог быть
достаточно эффективным, то за ними эффективность контроля уменьшалась, и со¬
хранение довольно большого территориального объединения в таких условиях
могло быть опасным. Отсюда могло проистекать стремление Тарквиния раздробить
прежнюю трибу и наряду с уменьшенной в размерах старой Ромилией создать ряд
новых триб. Поэтому вполне вероятно, что те сельские трибы, которые прилегали
непосредственно к Риму — Лемония, Камилия, Пупиния, Поллия и Вольтиния,
были созданы Тарквинием Гордым156. Определить время этой реформы невозможно.
Но в результате ее изменилось соотношение между городом и округой. Если рань¬
ше четырем городским трибам соответствовала одна сельская, то теперь тем же
четырем — шесть сельских. В правление самого Тарквиния такое положение ни¬
какой роли не играло, ибо трибы были лишены всякого политического значения.
Но в будущем это создаст одну из самых характерных черт римской политической
жизни — преобладание менее населенных и более консервативных сельских триб
над более населенными и более радикальными городскими.
Позиционируя себя как реставратора досервиевской ситуации в государстве,
Тарквиний, тем не менее, сохранил две важнейшие его реформы — трибутную и
центуриатную. Это неслучайно. Вся деятельность Тарквиния Гордого была до¬
вольно рациональна и подчинялась одной цели — сначала захват, а затем расши¬
рение и удержание собственной власти. Отсюда кажущаяся непоследовательность
его политики. Идя навстречу желаниям патрицианской верхушки, он отменил ценз
и цензовое налогообложение, но в то же время, фактически исключив сенат из
принятия решений, лишил эту верхушку всякого политического влияния. Восста¬
новление подушного налогообложения больно ударяло по интересам плебса, осо¬
бенно самой бедной его части. К этому прибавлялась тяжелая трудовая повинность,
ложившаяся на самые широкие массы римского гражданства. Конечно, Тарквиний
мог предпринимать те или иные шаги, выгодные определенным кругам римских
граждан. Так, хотя вывод колоний преследовал в первую очередь стратегические
цели, он мог несколько облегчить участь хоть какой-то части малоземельного или
безземельного населения157. Но эти и подобные демагогические мероприятия не
меняли сути режима158. В результате при Тарквинии царская власть полностью от¬
деляется от общества и даже противопоставляет себя ему. Это не означает, что
у царя не было никаких сторонников в обществе. События, происходившие вскоре
после изгнания Тарквиниев, показывают, что такие сторонники были у него и в
плебсе, и в патрициате. Первые консулы боялись промонархических выступлений
155 Тумане, 2002, 336-337.
156 Разумеется, все сказанное — только гипотеза. Никаких данных в источниках о такой реформе
Тарквиния нет. Но эта гипотеза нам кажется очень вероятной.
157Маяк, 1993, 20.
158 Поэтому кажутся очень странными утверждения, что политика Тарквиния Гордого выражала
интересы плебса: напр., Richard, 1978, 427-431.
400
плебеев159. С другой стороны, заговор с целью монархической реставрации реаль¬
но возник не в плебейской, а в патрицианской среде, причем заговорщики, как
подчеркивает Ливий (II, 3, 2), были далеко не незнатными (neque tenui). Но сам
быстрый и удачный характер переворота, когда народ поддержал Брута и его това¬
рищей, о чем пойдет речь позже, показывает, что в целом римское общество бы¬
ло настроено если не против монархии как таковой, то против самого Тарквиния
и его сыновей.
Как уже говорилось, образ Тарквиния Гордого в античной литературе всегда
рисовался по образцу греческого тирана с приписыванием ему всего самого дур¬
ного, что характерно для тирана вообще. Некоторые ученые полагают, что такое
акцентирование именно отрицательных черт правления Тарквиния стало плодом
намеренной демонизации фигуры последнего царя с целью оправдания его свер¬
жения160. Действительно, некоторые «грехи» Тарквиния по сути лишь повторяют
деяния других царей. Он создал отряд телохранителей, но специальной стражей
(praesidio firmo) окружил себя столь любимый традицией Сервий Туллий (Liv. I,
41,6). Корпус целеров как личную гвардию царя организовал еще Ромул. Таркви-
ний Гордый использовал принудительный труд граждан для строительства не
только храмов, но также цирка и клоаки. Однако точно так же поступил Тарквиний
Древний. Сервий Туллий как будто бы не терроризировал сенат (во всяком случае,
традиция об этом молчит), но рассказы Дионисия о его правлении полны эпизода¬
ми конфронтации с «отцами». Так что отрицать намеренное сгущение красок при
описании царствования Тарквиния Гордого невозможно. В то же время делать из
этого царя выразителя интересов плебса и даже чуть ли не его патрона тоже было
бы явным преувеличением161. Целью Тарквиния Гордого, как это уже подчеркива¬
лось, была только его личная власть, и все остальное подчинялось этой цели.
Жесткая авторитарная политика Тарквиния вызвала напряжение в обществе.
Вероятно, выражением этого напряжения стали слухи о зловещих предзнаменова¬
ниях, как, например, о змее, выползшей из деревянной колонны (Liv. I, 56, 4—5),
или о коршунах, съевших орлиных птенцов на вершине пальмы и отогнавших от
гнезда их родителей (Dio. Hal. IV, 63, 1-2). Стремясь пресечь негативные толкова¬
ния этих слухов, царь направил специальное посольство в Дельфы (Liv. I, 56,6-7).
Цицерон (de re р. II, 24,44) также упоминает об этом посольстве, но связывает его
не с желанием получить от Аполлона прорицание по поводу страшного знамения,
а с обычаем предков. Цицерон использует выражение a quibus ortus erat. Следова¬
тельно, речь идет об установлениях (institutes) не римского народа, а собственной
семьи. Это полностью вписывается в политическую линию Тарквиния, тем более
159 Токмаков, 1998, 110-112.
'“Ziolkowski, 2000, 55.
161 Идея о «демократической» направленности политики Тарквиния Гордого в огромной степени
восходит к выдвинутой еще С. Я. Лурье идеи о тирании как о «демократической диктатуре», дей¬
ствовавшей в интересах относительно широких народных масс, особенно мелкого крестьянства,
и способствовавшей расширению социальной базы античного полиса: Лурье, 1993, 154—159. Между
тем, более поздние исследования ясно показали, что тираны преследовали цели исключительно
личной власти, и хотя их политика в некоторой степени наносила удар по старым аристократическим
структурам, никаких интересов народным масс они не выражали: см., например: Фролов, 1988,
158-166; Ляпустин, Суриков, 2007, 152-154; Суриков, 2009, 80-85.
401
что и Ливий подчеркивает, что послами в Дельфы были направлены сыновья царя
и сопровождавший их двоюродный брат Брут. Этот эпизод в том виде, в каком он
рассказан Ливием, вызывает сомнения в его историчности, и было высказано мне¬
ние, что весь он является лишь объединением народных этиологических преданий
с целью объяснения имени Брута, но сообщение Цицерона представляется вполне
достоверным162.
Культ Аполлона не только был широко распространен в греческой среде, в том
числе в Великой Греции, но и был хорошо знаком этрускам. Геродот (I, 167) рас¬
сказывает, что церетаны с целью умилостивить богов после злодейского убийства
пленных фокейцев направили посольство в Дельфы и в соответствии с полученным
прорицанием установили очистительные обряды163. Этруски делали посвятительные
дары в Дельфы164 и имели там свою сокровищницу (Strabo V, 2,3; IX, 3,8)165. В Дель¬
фах имели свою сокровищницу и массалиоты, связи с которыми римляне устано¬
вили еще во времена Тарквиния Древнего, и нет никаких указаний на изменение
этой позиции его внуком. Сокровищница массалиотов была построена в третьей
четверти VI в.166, т. е. как раз во время царствования Тарквиния Гордого.
Поэтому само по себе обращение Тарквиния к Дельфийскому оракулу, уже
имеющему международную славу167, неудивительно. В особо важных случаях
этруски, как и греки, обращались именно к таким международно признанным ора¬
кулам, а не к своим или просто более близким территориально168. В условиях рас¬
пространения различных слухов о неблагоприятных знамениях Тарквиний вполне
мог попытаться противопоставить им благоприятный, как он надеялся, ответ столь
популярного и прославленного оракула, как дельфийский оракул Аполлона169. Род¬
ственный характер посольства позволял (и это подчеркивал уже Ливий) сохранить
в тайне ответ оракула и, может быть, публично интерпретировать его в выгодном
царю свете. Сумел ли Тарквиний парализовать своим посольством неприятные
слухи, неизвестно, но представляется, что напряжение в обществе едва ли исчезло.
Война, которую начал Тарквиний против Ардеи, богатого города и, как кажется,
единственного не признавшего римскую гегемонию, развивалась неудачно и свелась
к осаде Ардеи. В этом городе концентрировались римские изгнанники, и война
162 Ogilvie, 1970, 216; Pfiffig, 1978, 526.
163 Этот рассказ Геродота вызывает споры, и было высказано мнение о его полной неисторичности,
поскольку у этрусков имелись собственные очистительные ритуалы и обряды, так что никакой нуж¬
ды в обращении к Аполлону у них не было: Thuiller, 2009, 93-100. Однако эта точка зрения вызвала
решительное и вполне справедливое возражение: Colonna, 2009, 101-128; Hulsken, 2012, 1723, 1725.
Приблизительно в это же время, в последние десятилетия VI в., происходит изменение этрусской
графики, показывающее ясный эллинизирующий вид, что, по мнению специалистов, совпадает
с идеологическим выбором, причем началось это изменение именно в Цере: Maras, 2012а, 342.
164Colonna, 1984, 564-565. Правда, посвятительный треножник, о котором идет речь в этой статье,
относится к несколько более позднему времени, но его помещение в дельфийском храме показывает,
что и ранее этруски могли делать подобные посвящения.
165 Pomtow, 1924, 1364-1367.
166 Gras, 1987, 169.
167Ср.: Кулишова, 2001, 219-255.
168 Hulsken, 2012, 1722-1725.
169 О. В. Кулишова считает вполне возможным такое посольство Тарквиния Гордого: Кулишова,
2006, 279.
402
с ардеатами не могла быть популярной в среде, оппозиционной Тарквинию. В таких
условиях малейший инцидент мог вызвать взрыв антимонархических настроений,
и эпизод с Лукрецией, как бы его ни оценивать (о чем пойдет речь позже), мог стать
поводом для выступления.
Подводя итог, надо сказать, что правление Тарквиния Гордого очень схоже
с греческими тираниями, и эта схожесть еще более усиливается литературной
традицией. Такое сходство объясняется типологическим родством этих двух форм
личной авторитарной власти. Однако между ними существовала значительная раз¬
ница. Греческая тирания рождалась в условиях смуты, и сама она являлась резуль¬
татом ожесточенной внутренней борьбы, а будущие тираны выступали как лидеры
определенных политических группировок. В Риме приход к власти Тарквиния
происходил в совершенно другой ситуации. Его, конечно, поддерживала какая-то
«команда», численность которой определить невозможно, но само его воцарение
произошло практически в недрах царской семьи, хотя и публично на заседании
сената в присутствии народа. Это был, если использовать терминологию более
позднего времени, типичный дворцовый переворот, каких в истории различных
монархий самых разных эпох было довольно много. Вторым важным (может быть,
даже более важным) отличием явилось то, что греческая тирания (несмотря на
субъективные стремления самих некоторых тиранов и их пропаганду) была от¬
рицанием предшествующего режима, в то время как власть Тарквиния стала ло¬
гичным продолжением (на деле оказалась и завершением) линии политического
развития, характерной для предшествующих царствований, по крайней мере, на¬
чиная с Тарквиния Древнего, а частично и его предшественников. По-видимому,
можно говорить, что с правлением Тарквиния Гордого завершился процесс фор¬
мирования раннего государства, принявшего форму города-государства. Дальней¬
шее его развитие могло вести или к монархии восточного типа, или к античному
полису170. В римском обществе не существовало внеобщинного, царско-храмового
сектора экономической и социально-политической структуры, как это было в стра¬
нах Ближнего Востока. Поэтому объективные условия диктовали выбор второго
пути. Но для его осуществления необходимо было ликвидировать монархию в том
ее гипертрофированном виде, какой она приняла при Тарквинии Гордом.
170 В принципе был возможен и третий вариант: формирование протофеодального общества, как
это много позже происходило в заальпийской Европе.
403
Глава XI
СВЕРЖЕНИЕ
МОНАРХИИ
Тарквиний Гордый оказался последним
римским царем. По традиционной хронологии
в 509 г. он был свергнут и изгнан со всей своей
семьей из Рима, после чего в Риме была соз¬
дана республика. В традиции сохранились
подробные рассказы об этом событии, и они
лишь некоторыми деталями отличаются друг
от друга (Liv. I, 57-60; Dion. Hal. IV, 64—84;
Plut. Popl. 1; Flor. I, 9; [Aur. Viet.] De vir. 111.
8-10; Eutrop. I, 8,2-3)1. Рассказывается, что во
время осады Ардеи знатные всадники, решив
выяснить, чья жена добродетельней, оставили
лагерь и посетили свои дома, признав самой
добродетельной супругу Тарквиния Коллати-
на Лукрецию. Влюбившись в нее, старший сын
царя Секст, проникнув в дома отсутствующе¬
го Коллатина, ночью надругался над Лукре-
цией, которая затем, не желая терпеть свой по¬
зор, вызвав мужа и других родственников, в том
числе Брута, заколола себя. Возмутившись
этим, Брут призвал народ к восстанию против
Тарквиния, и народ единодушно постановил
изгнать не только самого царя, но и всю его
семью, включая, естественно, и Секста. По¬
пытка царя вернуть себе трон не удалась. Рим¬
ский народ решил, что власть будет принад¬
лежать вместо одного пожизненного царя двум
1 Отдельные детали этих событий переданы и други¬
ми авторами. В поэзии эта история подробно описана
Овидием (Fasti II, 685-852).
консулам, избираемым ежегодно. Далее рассказывается, как римский народ сумел
отстоять свою свободу от неоднократных попыток Тарквиния с помощью этрусков
и латинов восстановить свою власть. Потерпев поражение, тот удалился в Киму
(Кумы) к тирану Аристодему, где и умер в 495 г. А в 493 г. римляне заключили до¬
говор с латинами, прекратив начатую теми сначала ради возвращения Тарквиния
войну.
Хотя традиция о свержении в Риме монархии и создании там республики до¬
вольно обширна и более или менее однородна и непротиворечива, долгое время в
науке ей отказывали (частично отказывают и сейчас) в достоверности, считая, что
все это относится к сфере не истории, а поэзии2. Особенно значительных доводов
в пользу этого отрицания выдвинуто не было, но само отрицание считалось несо¬
мненным. Вместо принятия и анализа наличной традиции выдвигались самые
разные гипотезы, долженствующие, по мнению авторов, дать верную картину со¬
бытий. Одна гипотеза (пожалуй, самая распространенная) сводилась к тому, что
Тарквиний был свергнут царем этрусского Клузия Порсенной, который то ли сам
стал римским царем, то ли поставил во главе Рима своего сына Аррунта; после
поражения и гибели последнего в битве при Ариции от войск Аристодема и латинов
Рим освободился от этрусской власти, в результате чего и была создана республи¬
ка3. Другая гипотеза: не было ни переворота, ни внешнего вмешательства, а про¬
исходило, как в Афинах, эволюционное изменение политического строя, в ходе
которого магистраты, впоследствии заменившие царя, появились еще в царскую
эпоху, а власть царя полностью исчезла приблизительно к середине V в. или, скорее,
после поражения этрусков в битве при Киме в 474 г.4 Согласно третьей гипотезе
царская власть перешла сначала к диктатору, а затем уже установилась коллегиаль¬
ная магистратура. Относительно широко распространено мнение о более позднем,
чем сообщает традиция, переходе от монархии к республике5. Авторы этих гипотез
обычно проявляют не только свою историческую и историографическую эрудицию,
но и высокое умение тонкого и остроумного анализа, и чем значительнее фигура
современного историка, тем интереснее и на первый взгляд убедительнее пред¬
ставляется его реконструкция этого значительного события римской истории.
Однако уже многочисленность и несводимость друг к другу выдвинутых положений
вызывает определенные подозрения. Все эти гипотезы объединяет неприятие со¬
хранившейся исторической традиции и стремление, исходя из собственных пред¬
ставлений, создать новую картину событий, не имеющую ничего или почти ничего
общего с той, которая вырисовывается из рассказов античных авторов. Мы уже
выдвинули во Введении принципы отношения к традиции, которые стоит только
повторить: опровергать традицию надо, если она: 1) заведомо фантастична или
бессмысленна, 2) содержит неустранимые внутренние противоречия, 3) противо¬
речит уже установленным или более вероятным фактам. В противном случае не¬
обходимо следовать традиции и стремиться ее интерпретировать, как бы трудно
2 Jones, 1928,408.
3 Ковалев, 1986,73-74; Немировский, 1962,239—240; Alfoldy, 1963,72-84; Briquel, 1999,213-214;
Ziolkowski, 2000, 58-59; Le Glay, 2005, 62; Forsythe, 2005, 148-149.
4 Bleicken, 1988, 17.
’Обзор гипотез: Дементьева, 2004, 39-50; Scullard, 1997, 99-101; Bleicken, 1988, 117-118.
405
порой это ни было. Говоря об античной традиции, относящейся к падению монар¬
хии и возникновению и дальнейшему упрочнению республиканского строя, ни одно
из этих условий отказа от нее не имеется в наличии6. Поэтому дальнейший анализ
(не претендующий на абсолютную истину) будет исходить из наличной традиции.
В период правления последних царей Рим превратился в мощную региональную
державу. Территория римского государства была самой значительной в Лации,
в него входила вся нижняя долина Тибра, а область его гегемонии охватывала
практически весь Лаций за исключением Ардеи7. Это принесло в Город значитель¬
ные богатства, что сказалось на его облике. Как показывают раскопки, приблизи¬
тельно в середине VI в. до н. э. в Риме произошел переход от деревянного к камен¬
ному строительству8. Создается то, что сейчас в науке называют «большим Римом
Тарквиниев»9. Успешные войны и связанный с ними приток богатств, естествен¬
но, повлияли на социальную структуру римского общества. В это время возникает
частная собственность, выходящая за рамки ager publicus. Уже говорилось, что
раскопки в непосредственном окружении Рима показали существование крестьян¬
ских хозяйств («ферм») двух видов. Первый — совсем небольшие, хозяева которых
жили в домах площадью не более 50 кв. м, состоявших из двух-трех комнат. Вто¬
рой — более обширные, владельцы которых обитали в домах площадью до 300 кв. м,
а сами дома имели до десяти комнат10.
К концу VI в. происходит очень важное изменение. Некоторые из «ферм» вто¬
рого типа резко вырастают в своих размерах и усложняются в планировке, напо¬
миная более поздние виллы. Пока раскопана только одна такая «вилла», выявленная
в 90-х гг. XX в. при строительстве Аудиториума Фламинио. Ее площадь — более
2 тысяч кв. м, и в ней выделяются жилые и производственные помещения. Наличие
прессов для отжима оливкового масла показывает, что «вилла» была не просто
жильем, а центром хозяйства11. Трудно представить, что такое сооружение было
абсолютно уникальным, и можно полагать, что и другие «виллы» будут открыты
археологами. Приблизительно в это же время возникают относительно обширные
дома в самом Риме, как открытые на северном склоне Палатина12. У Плутарха (Popl.
10) сохранилась традиция о наличии у Валерия Попликолы на Велии такого дома,
который по размерам даже превосходит царский. Много позже на Велии действи¬
тельно, стоял дом Валериев13. И хотя этот дом относится уже к позднереспубликан¬
скому или даже раннеимперскому времени, речь может идти о «родовом гнезде».
6 Можно, конечно, говорить, что вся эта история, как и ранняя история Рима до галльского раз¬
грома, по сути, мифология, но бесспорных доказательств этому в принципе нет, и приписывание этой
истории мифологического характера исходит из априорного представления, в том числе из теории
Ж. Дюмезиля о ранней истории Рима как об историзации общеиндоевропейской мифологии и риту¬
ала, а также из мнения о бытовании в римском обществе в течение долгого времени исключительно
устной традиции.
7 Ziolkowski, 2000, 66; Cifani, 2013, 7.
8Cifani, 2001,60.
9Ziolkowski, 2000, 36-38; Cornell, 2014, 20-22.
10Cifani, 2002, 253-354; Volpe, 2014, 189; Marcelli, Musti, 2015, 329.
"Terentano, 2001, 6-28; Terentano, 2012, 71-73; Cifani, 2002, 254-255; Volpe, 2012, 94—96.
12 Cornell, 2014,17.
,3Barbera, Palladino, Patema, 2008, 75-95.
406
Таким образом, можно говорить, что концу царского периода в Риме выделяется
слой богатой аристократии, владевшей и значительными домами в самом Городе,
и «виллами» в его окрестностях. Реформы Сервия Туллия порой рассматриваются
как компромисс между царской властью, средним слоем собственников и сенатор¬
ской аристократией14. Если это так, то Тарквиний Гордый явно нарушил достигну¬
тый компромисс, что и вызвало недовольство знати. Однако недовольство царем
одной знатью не ограничилось.
Как уже говорилось, к концу правления Тарквиния Гордого в Риме усилилось
внутреннее напряжение. Как и правление тиранов в Греции, недовольство прави¬
телем нарастало в разных слоях общества. Оно, как показали дальнейшие события,
не было всеобщим, но все же относительно широким. Ливий (I, 59, 8-9) вклады¬
вает в уста Брута обвинения против Тарквиния и его сына. Начав с похоти (libido)
Секста, он затем перешел к более близким слушателям вещам: гордыня (superbia)
царя и превращение простого народа (плебса, по словам Ливия) из воинов и по¬
бедителей в рабочих и каменщиков (opfices ас lapicidos), загнанных в ямы и клоа¬
ки. Дионисий (IV, 64, 1) говорит о налогах (тац аасрорац), от которых страдали
горожане. Учитывая, что денежное хозяйство в Риме того времени было не очень
уж развито, может быть, под словом eiacpopa подразумевается вообще всякое при¬
нуждение ради государства, включая ту же трудовую повинность. Во всяком случае,
эти слова Дионисия надо сопоставить с его более ранним утверждением (IV, 43,2)
о разорении бедняков налогами Тарквиния. Можно говорить, что верхушка обще¬
ства была недовольна фактическим устранением ее от участия в управлении госу¬
дарством, репрессивными мерами царя, чрезмерной пролатинской направленностью
его внешней политики15. Низы, особенно городские, принуждались к довольно
жесткой трудовой повинности во время активного строительства Тарквиния в Риме.
Хотя, как говорилось выше, они получали за свой труд какую-то порцию зерна,
это, с их точки зрения, явно было неадекватной платой. В такой напряженной об¬
становке малейший повод, на первый взгляд, совершенно незначительный, мог
стать толчком к открытому выступлению. Таким поводом вполне мог стать случай
с Лукрецией, тем более что его очень умело использовали противники Тарквиния16.
На первый взгляд кажется странным, что никакие акции Тарквиния, вызывавшие
глухое недовольство различных слоев римского общества, не привели к открытому
взрыву или даже не стали поводом к призыву противников царя, в то время как
гнусный поступок царевича привел к необратимому результату. Римляне, как, впро¬
чем, и другие народы, придавали особое значение сексуальной чистоте женщины,
закрепленной традиционными религиозными представлениями: для весталки это
l4Cifani, 2014, 6.
15 Все это явно подразумевается под superbia Тарквиния.
16 Л. Айгнер-Форести сравнивает случай с Лукрецией с аналогичной историей изнасилования
сицилианки французским солдатом, что стало поводом к так называемой «Сицилийской вечери»,
мощному восстанию в Палермо, приведшему к изгнанию французов с Сицилии: Aigner-Foresti, 2003,
141-142. Дионисий (IV, 70,1) рассказывает, что когда Брут узнал о самоубийстве Лукреции, он заявил,
что пришел момент освобождения римлян от тирании. Если в этом рассказе сохранился какой-то след
подлинной традиции, то он ясно показывает, что событие в доме Коллатина было лишь поводом,
использованным Брутом для выступления против Тарквиния.
407
было абсолютное запрещение сексуальных контактов, для матроны — абсолютная
верность мужу17. Насилие, учиненное Секстом, нагло нарушало эту чистоту, но Лукре¬
ция сумела сохранить свое честное имя, смыв невольный позор собственной кровью.
Преступление Секста, таким образом, оказывалось еще и религиозным. Но оно вы¬
ходило и за эти рамки. Ведь он изнасиловал не просто какую-нибудь римлянку,
а свою родственницу, которая гостеприимно приняла его под свой кров. Следова¬
тельно, Секст нарушил еще два очень важных принципа римской жизни: родовую
солидарность и гостеприимство. Развивая эти моменты, вполне можно было возбу¬
дить, если не весь народ, то его значительную часть против царского дома вообще.
Репрессивная политика Тарквиния привела к определенной эмиграции части
патрицианской элиты из Рима. Какова была доля эмигрантов в этой элите, неиз¬
вестно, но само ее существование видно из слов Дионисия (IV, 64, 1). Эмигранты,
если верить Дионисию, концентрировались в Ардее, вероятно, единственном го¬
роде Нация, не признававшим римскую гегемонию. Не исключено, как об этом
говорилось, что ардеаты надеялись сами захватить гегемонию в Нации, может быть,
даже с помощью римских эмигрантов. Это и стало одной из причин нападения
Тарквиния на Ардею, хотя, конечно, как отмечают и Нивий, и Дионисий, с его сто¬
роны существовали и другие причины для войны. Неудача захвата Ардеи и вы¬
нужденный переход к осаде явно ослабили позиции Тарквиния и в армии18, и Риме.
А уход армии во главе с царем и его сыновьями19 сделал возможным переворот.
Вероятнее всего, к тому времени возник заговор, направленный против Тарквиния
и его сыновей, и заговорщики только искали повод для свержения царя.
Мы точно не знаем, сколько людей и кто именно участвовали в антитарквини-
евском заговоре. Его активным участником был Брут. Можно полагать, что, кроме
Брута, заговорщиком был отец Лукреции Спурий Лукреций Трипицитин. Дионисий
(IV, 64,4) говорит о его знатности (avf|p ercupavriq), а Зонара (VII, 11) называет его
сенатором (rfjq стиукАдтои). Из текстов не совсем ясно, входил ли в этот заговор суп¬
руг Лукреции Люций Тарквиний Коллатин, но, по словам Ливия (I, 58, 6), он при¬
был в Коллаций вместе с Брутом. И хотя историк говорит о случайности их встре¬
чи, трудно в таких случаях думать о случайности. Скорее всего, он тоже являлся
заговорщиком. Ливий называет еще и Публия Валерия, вскоре прозванного Публи-
кулой или Попликолой20, что можно несколько условно перевести, как сделал уже
Плутарх (Popl. 10), «друг народа, который тоже прибыл в Коллаций, но уже не с
Брутом, а с Лукрецием. Видимо, это и есть весь круг или, во всяком случае, основ¬
ной состав заговорщиков21.
17 Boel-Janssen, 1993, 52-53.
18 Недаром Дионисий (IV, 64,1) говорит, что воины стали томиться пребыванием на войне: Kapvovret;
ёл! xfj трфр тои яоХёцоп.
19 В традиции выразительно говорится о Сексте, но в дальнейшем Ливий (I, 60, 2) говорит еще
о двух сыновьях Тарквиния, которые вместе с ним ушли в Цере. Из контекста видно, что ни сам царь,
ни его сыновья так и не смогли проникнуть в город, так что ясно, что и оба сына, кроме Секста, на¬
ходились рядом с отцом, т. е. вне Рима, во время переворота.
20 Последняя форма, может быть, правильнее, поскольку в Фастах, т. е. в официальном докумен¬
те (несмотря на относительно позднее происхождение) стоит Poplicola.
21 Дионисий (V, 48,2) пишет о четырех первых патрициях (яротоц теттарсп яатрпсюц), изгнавших
царя, понимая под ними Брута, Лукреция, Коллатина и Валерия. Если даже круг заговорщиков был
много шире, в памяти потомков остались только эти четверо.
408
Этот круг чрезвычайно интересен. Кроме Валерия, все они были родственни¬
ками царя. Брут, как пишет Ливий (I, 56, 6) был племянником Тарквиния, сыном
его сестры. Его отец и старший брат были казнены Тарквинием, но сам он не по¬
страдал и даже сделал карьеру, о чем пойдет речь дальше. Коллатин был по разным
вариантам традиции то ли сыном, то ли внуком Эгерия, племянника Тарквиния
Древнего поставленного им во главе гарнизона в только что подчиненном Колла-
ции22. Его тесть Лукреций из-за одного этого факта вошел в семейный круг Тарк-
виниев. Таким образом, антитарквиниевский заговор возник внутри самого рода
Тарквиниев и явно был вызван стремлением к власти оттесненной от нее частью
этого же рода23. К ним могли примкнуть и другие недовольные режимом Тарквиния
Гордого, в том числе Валерий. Ливий (I, 59, 5) пишет о храбрейших юношах (fero-
cissimus quisque iuvenum), которые с оружием в руках тотчас откликнулись на
призыв Брута к восстанию. Означает ли это, что они заранее были готовы к такому
выступлению и, следовательно, каким-либо образом участвовали в заговоре? Это,
конечно, возможно, хотя и не доказуемо. Дионисий (IV, 70,3—4), перенеся действие
из Коллация в Рим, говорит о «своих» (ёсттопс;), которые, удалив слуг и работников,
откликнулись на призыв Брута изгнать Тарквиния и его детей. Кто такие эти еоштог,
автор не уточняет. Это могли быть и родственники, и друзья, и заговорщики. Ни¬
чего более об этом заговоре сказать пока невозможно.
В течение долгого времени все упомянутые в этих рассказах фигуры считались
неисторическими. Особенно это относилось к Бруту, которого традиция единодуш¬
но считает «отцом римской свободы». Одним из доводов являлось наличие у них
когноменов, поскольку считалось, что когномен появился у римлян гораздо позже.
Другим доводом является неисторичность начала консульских фаст, в которые
только позже были включены некоторые имена, в том числе Брута, а тем более тех
консулов, которые заместили самого Брута, убитого в бою, и его коллегу Коллатина,
позже тоже изгнанного из Рима. Важным доводом является и то, что, судя по опи¬
санию событий, свержение монархии было делом патрициата, а род Юниев — пле¬
бейский24. Некоторые ученые, принимая возможность существования реального
Брута, полагают, что различные детали, особенно рассказ о якобы носимой им
маске тупости (bruins — тупой, глупый), относятся к чистому фольклору и должны
лишь объяснить необычное прозвище25. Однако, как уже было отмечено в науке,
эти доводы далеко не полностью убедительны. Точное время появления когноменов
в римском ономастике неизвестно. Эпиграфика раннего времени слишком скудна,
чтобы делать из нее какие-нибудь твердые выводы. К тому же все эти когномены
на деле — прозвища, данные данному лицу. Коллатин, несомненно, назван по го¬
родку Коллацию, в котором находились его владения и жилище и которым он по
наследству явно управлял. Появление такого прозвища было необходимо, чтобы
отличать эту младшую ветвь рода Тарквиниев от старшей, которой принадлежал
22 Cairo, 2010, 90-94. В связи с этим можно вспомнить о Тарквинии Гордом, который некоторы¬
ми ранними римскими историками считался сыном Тарквиния Древнего, но, как об этом говорилось,
хронологические соображения заставили его переместить в следующее поколение. То же самое,
вероятно, произошло и с традицией о Тарквинии Коллатине.
23Aigner-Foresti, 2003, 142.
24Мосолкин, 2009, 89; Schur, 1931, 356-369; Gundel, 1978с, 955-956; Alfoldy, 1963, 84.
25 Боданская, 1989, 518; Ogilvie, 1970, 216.
409
трон. Что Валерию было дано его прозвище уже после свержения Тарквиниев,
говорит Плутарх (Popl. 1; 10). Трудно объяснить прозвище Лукреция — Триципитин.
Может быть, оно каким-то образом связано с мифологией26, но даже сторонники
легендарности этой традиции признают, что имя Спурий, которое редко носили
патриции, говорит о древности самой этой традиции27. Труднее всего, конечно,
рационально объяснить прозвище Брута, и здесь приходится только верить античным
авторам. Другое дело, что фигуры этих «отцов-основателей» республики были столь
почетны, что их родственники и потомки превратили их прозвища в фамильные
имена.
Что касается возможности включения задним числом всех этих имен в кон¬
сульские фасты, то надо полностью согласиться с рассуждением, уже существу¬
ющим в науке. Ранние римские историки как правило принадлежали к знатным
патрицианским (реже плебейским) родам, в том числе Кв. Фабий Пиктор, автор
самой ранней истории Рима, и трудно себе представить, что, если бы они желали
сфальсифицировать списки первых консулов, то отказались от прославления
собственных родов, а в качестве освободителей представили членов других родов
и фамилий28. Сама частая смена консулов, столь противоречащая обычной кон¬
ституционной практике Римской республики, является гарантией подлинности
всего повествования29. Одновременное существование патрицианских и плебейских
родов, имевших одинаковые имена, не было в Риме абсолютной редкостью. В дан¬
ном случае неважно, каким образом произошло такое удвоение гентилициев в
этих сословиях, важно констатировать сам этот факт30. Поэтому в принципе суще¬
ствование патрицианских и плебейских Юниев Брутов не может являться пре¬
пятствием для признания историчности первого Брута. Но по отношению к
Бруту этот довод вообще не действенен. По традиции (Dion. Hal. V, 8, 2-5), Брут
осудил на смерть собственных сыновей, и с их казнью его род пресекся31. Так что
отсутствие в будущем Брутов-патрициев вполне объяснимо32. Еще яснее вопрос
об историчности решается в отношении Публия Валерия, поскольку найдена над¬
пись с посвящением Марсу сотоварищей (sodales) Публия Валерия. Ее архаический
язык подтверждает раннее происхождение. Надпись найдена в фундаменте храма
В Матер Матуты, датируемого около 500 г., и, следовательно, сама этой дате пред¬
26Tricipetinus может быть связано с triceps — трехголовый, а это, в свою очередь, может иметь
отношение к какому-то нам неизвестному римскому мифу. Можно лишь очень осторожно предпо¬
ложить, что речь идет о борьбе Геркулеса с трехглавым чудовищем типа Гериона, чье жилище пере¬
несено в Италию, или Каком, тоже являвшейся монструозной (у Проперция — трехголовой) фигурой.
Трехголовые фигуры, связанные с болотами или родниками, были распространены в Италии: Adam,
1985, 585-603.
27Munzer, 1927,1689.
28 Menager, 1976, 540-541.
29 Ibid.
30Tondo, 1993, 58-59.
31 Возможно, конечно, что, кроме двух казненных сыновей, у Брута был еще сын, но никаких
сведений о нем нет.
32 Конечно, не исключено, что сама история с казнью сыновей Брута была поздним изобретением
с целью еще более подчеркнуть virtue «отца римской свободы». Но и в этом случае она могла воз¬
никнуть потому, что патрицианского рода Юниев не существовало, и было необходимо совместить
память о Бруте с этим фактом.
410
шествует33 Хотя одно время существовали колебания относительно фигуры упо¬
мянутого там Валерия, сейчас общепризнано, что речь идет именно об одном из
первых консулов34. Эта надпись удостоверяет не только историчность фигуры
Валерия, но косвенно и всего события.
Теперь надо обратить внимание на положение заговорщиков. Менее всего вы¬
разителен Спурий Лукреций35. Он выступает в предании в первую очередь как отец
опозоренной Лукреции. Но при этом упоминается, что он занимал пост префекта
Города, на каковой его назначил царь, уходя на войну (Liv. I, 59, 12; Dion. Hal. IV,
72, 1). По преданию, эта должность существовала в Риме со времен Ромула (Dion
Hal. II, 12, I)36. Тацит (An. VI, 6, 11) тоже явно говорит о префекте, упоминая, что
он обладал империем и полномочиями в сфере правосудия. Возможно, что он имел
также право созывать сенат и комиции и вообще осуществлял высшую гражданскую
власть в Городе в отсутствие царя37. Правда, его полномочия не распространялись
на территорию государства вне городских стен. Но полномочий внутри этих стен
было достаточно, чтобы, опираясь на свое официальное положение, активно спо¬
собствовать успеху предприятия.
Сам Брут, по словам Ливия (I, 59, 7) и Дионисия (IV, 71, 6), был командиром
целеров (tribunus celerum, KeA^plcov apxcov)38. Этот отряд, как уже говорилось, был
33 Bloch, 1983,363.
34Bremmer, 1982,133-134; Pallottino, 1993,26; Gordon, Reynolds, 2003,220; Hermon, 1999,853-858;
Ziolkowski, 2000, 75; Momigliano, 2008, 97-98. К этой надписи мы еще вернемся, а пока важно то,
что она удостоверяет существование Публия Валерия именно в то время, когда он в качестве одного
из главных действующих лиц событий, связанных со свержением монархии и установлением респу¬
бликанского строя, появляется и в нарративных источниках. Надпись дошла не целиком, она обло¬
мана в начале, где сохранились только три или четыре буквы (х)1Е1, и существует восстановление
<ILTN>IEI, т. е. гентилиций Iunius, а это явилось бы и первым эпиграфическим подтверждением
существования Брута: Hermon, 1999, 855, п. 21; Gordon, Reynolds, 2003, 220. Но при всей привлека¬
тельности такого восстановления оно все же кажется слишком произвольным и едва ли может учи¬
тываться при решении вопроса о фигуре Брута, тем более что были сделаны и другие восстановления.
35 Ф. Мюнцер (Milnzer, 1927,1688) говорит о нем как о совершенно бесцветной фигуре.
36 Дионисий не называет должности, но лишь говорит о «лучшем» (apioroq), оставляемого управ¬
лять городом, когда сам царь отправляется на войну. Речь явно идет о префекте города: Васильев,
2012, 174.
37Sachers, 1954,2503-2504; Capogrossi Colohnesi, 2009,36; Васильев, 2012,174-175. А. В. Василь¬
ев считает спорным, был ли Лукреций префектом Города, как пишет Ливий, или междуцарем, по сло¬
вам Дионисия. Однако текст Дионисия в этом отношении довольно ясен. По его словам (IV, 76,1; 84,
5), Лукреций был назначен междуцарем в сам момент переворота или в первое же время после него.
Следовательно, этот пост он до того времени не занимал. Это естественно, ибо междуцарь назначал¬
ся только после смерти царя и до избрания его преемника, а в данном случае из-за изгнания царя
и до официального появления новых руководителей государства.
38 Цицерон (de re р. II, 25, 46) подчеркивает, что Брут в самый момент выступления являлся
частным человеком (privatus), но это утверждение, по-видимому, связано с идеей Цицерона, что
каждый частный человек обязан встать на защиту свободы. Эта идея дорога Цицерону, и он про¬
водит ее и в сочинении «Об обязанностях» (III, 4, 19), и в письме к Дециму Бруту (ad fam. XI, 7, 2).
В обоих случаях речь идет об убийстве тирана, как и в сообщении о свержении Тарквиния. Цице¬
рон, таким образом, создает круг борцов за свободу — древний Брут, Децим Брут и не названный
по имени человек, близкий к тирану, но убивший его ради свободы римского народа. Дионисий же,
сообщивший о должности Брута, не имел никаких оснований выдумывать ее существование. На¬
личие у Брута официальной должности облегчало переворот и придавало ему некоторое легальное
обоснование.
411
в свое время сформирован Ромулом в качестве царских телохранителей, но затем
распущен Нумой и в новом виде воссоздан Тарквинием Древним. Роль трибуна
целеров тоже была весьма немалой. Много позже Помпоний (Dig. I, 2, 2, 5, § 15)
говорил, что он занимал как бы второе место после царя. Употребление veluti по¬
казывает, что речь шла не об официальном, а о фактическом положении трибуна
целеров во времена римских царей. Правда, Дионисий вкладывает в уста Брута
заявление, что он по законам (ката vopotx;) может в любой момент созывать на¬
родное собрание. Однако переданное Дионисием подробное изложение обсуждения
сложившейся ситуации противоречит более краткому и ясному рассказу Ливия.
По словам Ливия (I, 59, 7), глашатай (ргаесо) призвал народ к трибуну целеров
просто потому, что в Риме началось волнение (motum), и естественно, что в этих
условиях надо было выслушать единственного человека, обладавшего реальной
силой в Городе. Кроме слов самого Брута, приписанных ему Дионисием, нет ни¬
каких указаний на юридически оформленные властные (причем в гражданской,
а не в военной сфере) полномочия трибуна целеров. Положение, сложившееся в
ходе переворота, можно сравнить с сообщением того же Дионисия (III, 72,7) о роли
занимавшего пост командира конницы Сервия Туллия, чье вмешательство позво¬
лило Тарквинию Древнему удержаться на троне. В обоих случаях не официальное
положение, а фактическое распоряжение некоторой силой определило развитие
ситуации.
Что касается Коллатина, то Коллаций был фактически его вотчиной, и поэтому
там можно было довольно легко набрать какое-то количество воинов, чтобы на пер¬
вых порах противопоставить армии Тарквиния, что и было сделано сразу же после
начала выступления.
Чтобы оценить роль Публия Валерия, позже прозванного Попликолой, надо
вернуться к упомянутой выше надписи. Это — посвятительная надпись, сделанная
sodales Валерия в честь Марса. Найдена она была не в Риме, а в Сатрике в местном
храме Матер Матуты. Надо иметь в виду, что Сатрик был в это время (до его за¬
хвата вольсками) латинским городом и был, вероятно, подчинен Тарквинием
Гордым39. Каким образом sodales Валерия оказались там и почему посвящение
Марсу появилось в храме другого божества, неизвестно, и по этому поводу были
высказаны различные мнения. В данном случае важен сам факт существования
отряда, группирующегося вокруг Валерия. Выше уже говорилось о sodalitates,
которые, в частности, были использованы Тарквинием Гордым для захвата влас¬
ти и которые явно продолжали существовать и после этого события, а также о по¬
добных объединениях вокруг его сыновей. Судя по рассказу Ливия (II, 3,2) о знат¬
ных юношах, являвшихся sodales царевичей, это не могли быть клиенты или какие-
либо другие зависимые люди. Другие sodales могли быть и более скромного
происхождения, но в любом случае они не являлись клиентами, хотя и были свя¬
39 Как уже отмечалось обычно принимается идентичность Сатрика и Суессы, захваченной Тарк¬
винием. В последнее время, как об этом тоже упоминалось, высказано мнение о различии этих горо¬
дов. Но и в этом случае подчинение Суессы Тарквинием не могло не отразиться и на судьбе Сатрика.
Расположенный на перекрестке путей, он не мог оставаться вне экспансии Рима при этом царе. Пред¬
полагается, что храм А Матер Матуты в Сатрике был разрушен в результате военных действий Тарк¬
виния Гордого: Bloch, 1983, 368. Если так, то это подтверждает захват этого города римским царем.
412
заны со своим главой узами верности40. Роль sodales была, вероятно, самой разной,
и позже они явно потеряли военное значение41, но в данном случае само посвяще¬
ние Марсу может, пожалуй, говорить именно о военном отряде, вероятнее всего,
похожем на дружину германских вождей42. Речь идет о разновидности «частных
армий», создаваемых главами тех или иных знатных и богатых gentes, которые
центуриатная реформа Сервия Туллия так и не ликвидировала (или не смогла
ликвидировать)43. Последней такой армией было, по-видимому, родовое войско
Фабиев, ведшее «частную войну» с этрусками. Рассказ о судьбе Фабиев (Liv. II,
48-50; Dion. Hal. IX, 15-18) показывает, что их отряд, несмотря на большую его
численность, все же не являлся частью регулярной армии. Оско-сабельская форма
имени Марса (Mamartei) позволяет говорить, что sodales Валерия не были соб¬
ственно римлянами44. Численность sodales Валерия неизвестна, но в любом случае
наличие в его распоряжении такого сплоченного воинского отряда, к тому же не
связанного с римской общиной, резко усиливало позиции и противников Таркви-
ния Гордого вообще и самого Валерия. Этот отряд можно было противопоставить
и Тарквинию, если тот с армией выступит против нового режима, и коллегам по
заговору, если они захотят вытеснить Валерия с политической сцены. Кроме того,
Плутарх (Popl. 1) сообщает, что Валерий прославился красноречием и богатством
(5ta Xoyov кой ntavoxov)45, что он использовал для привлечения сторонников в самом
Риме. Интересно в этой связи замечание биографа относительно убеждения, что
в случае смены единоличного правления демократией, Валерий станет одним из
первых лиц государства (тсрсотеиошу). Каков источник этого сообщения Плутарха,
неизвестно, но, может быть, в нем отразился какой-то вариант римской традиции,
говорившей об антитарквиниевсих настроениях в римском обществе. Возможно,
существовала какая-то группа, видевшая в Валерии потенциального «тирана».
Таким образом, можно говорить о некоем союзе между «обиженными» членами
царского рода и главой относительно значительного вооруженного отряда, к тому
же чуждого собственно римской гражданской общине. Сам Валерий, несомненно,
был римским гражданином и, если верить Плутарху, пользовался в Риме опре¬
деленным влиянием.
«'Штаерман, 1990, 70; Maras, 2010, 195-196.
410 sodales и sodalitates: Кофанов, 2006, 364-378. Мы не во всем согласны с анализом Л. Л. Ко-
фанова, но в данном случае это не имеет значения.
42 Forsythe, 2005,199; Rich, 2007, 15.
43 Raaflaub, 1993, 146; Forsythe, 2005, 199-200.
44 Bloch, 1983, 366.
45 Дионисий (V, 48, 2), наоборот, говорит о его маленьком состоянии (оАдуоц хртщаат1У), кото¬
рое он унаследовал от отца и не увеличил за время своего правления. О ничтожности семейного
имущества Валерия (copiis familiaribus... exiguus) говорит и Ливий (II, 16, 7). Это утверждение
надо явно отнести к обычным риторическим оборотам с целью еще большего прославления зна¬
менитого мужа. Риторичность этого заявления особенно видна во фразе Ливия, противопостав¬
ляющего великую славу и ничтожность имущества Валерия. Едва ли обладатель столь скромного
имущества мог возглавлять группу sodales. Плутарх (Popl. 10) говорит о его великолепном и об¬
ширном доме на Велии, что тоже несовместимо с якобы бедностью Валерия. Доказательство,
приводимое Ливием, что Валерия пришлось даже хоронить за общественный счет (de publico),
если оно достоверно, говорит не о бедности покойного Валерия, а о чести, какую оказал ему
римский народ.
413
Само событие произошло во время войны, когда римская армия в главе с царем
осаждала Ардею. Телохранители Тарквиния, естественно, тоже находились в ла¬
гере осаждающих. Так что значительных сил, могущих в самый момент перево¬
рота противостоять ему, в Риме не было. «Быстрые» Брута являлись единственной
вооруженной силой в Городе в отсутствие регулярной армии. В распоряжении
Валерия имелись его sodales. Где они находились во время переворота, неизвестно,
но даже если они располагались вне Рима (например, в том же Сатрике), то при
первой же необходимости могли туда явиться. Спурий Лукреций Триципитин, как
только что было сказано, являлся префектом Города. Получается, что в руках про¬
тивников царя оказалась и военные силы, и гражданская власть в Риме. Впрочем,
начало всей драме было положено в Коллации46. Если принять историю о насилии
Секста и самоубийстве Лукреции за действительное событие, то можно представить,
что известие о нем довольно быстро достигло Рима, находившегося всего в 7-8 км
от Коллация, и заговорщики поняли, какой прекрасный повод дан им для выступ¬
ления. Коллаций, как уже говорилось, был «вотчиной» Коллатина, так что там вы¬
ступление против царя и его сына не могло вызвать немедленного противодей¬
ствия, а это уже давало Бруту тактические и моральные преимущества. Уже
в Коллации Брут набрал (может быть, в прибавление к своим целерам) отряд
из местных юношей, а затем уже во главе такого вооруженного отряда двинулся
на Рим.
Перейдя из Коллация в Рим, Брут созвал народ. По словам Дионисия (IV, 70-76),
он предварительно собрал патрициев, т. е. явно их верхушку, и составил план
дальнейших действий, а также настоял не только на изгнании Тарквиния и его
сыновей, но и на создание ежегодной коллегиальной магистратуры, которая долж¬
на заменить царскую власть. Говоря уже о самом собрании (84,2), историк упоми¬
нает о предварительном заседании сената, одобрившего решение Брута и его
сотоварищей. Подробности обсуждения, скорее всего, выдуманы традицией,
но предварительное обсуждение сложившейся ситуации вполне правдоподобно.
Ливий (I, 60, 4) говорит об избрании после изгнания Тарквиния двух консулов,
но у Плутарха (Popl. 1) сохранилось интересное сообщение: сначала казалось, что
народ намерен выбрать вместо царя одного предводителя (сттратт|у6у), кандидату¬
ра которого представлялась бесспорной, — Брута. Это сообщение может быть
отголоском рассказов об обсуждении характера и оформления новой власти. Едва
ли такое обсуждение могло иметь место на самом собрании, так что предваритель¬
ное обсуждение кажется вполне достоверным.
Сухой рассказ Ливия (I, 59, 7-11; 60, 4) и живое, но менее правдоподобное
в своих подробностях повествования Дионисия (IV, 77-84) говорят о двух собрани¬
ях: на первом было принято решение об изгнании Тарквиния и его сыновей, на вто¬
ром — избраны два консула, к которым перешла высшая власть в государстве.
Оба автора подробнее говорят о первом собрании. Дионисий при этом передает
46 Дионисий (IV, 66) переносит действие непосредственно в Рим, куда переехала опозоренная
Лукреция. Все повествование Дионисия носит ярко выраженный драматический характер, хотя в
нем, видимо, сохранились и некоторые подлинные элементы. Все же более сухой и краткий рассказ
Ливия производит большее впечатление подлинности, хотя и в нем могут присутствовать отдельные
чисто литературные моменты.
414
речь Брута, обращенную как к патрициям, так и к плебеям. Однако в конце своей
речи он призвал собравшихся разойтись по куриям (ката xaq cppaxpag), и именно
все курии (яаооп... ai cppaxpai) приняли решение об изгнании тирана. Речь идет,
таким образом, о куриатном собрании. Ливий, хотя и много более краток, пере¬
дает точнее детали постановления. Оговорившись, что точно восстановить саму
речь Брута невозможно, он все же упоминает сначала о populus, а потом о magni¬
tude, т. е. о собравшейся массе, которая, воспламененная речью, принимает не одно
(как у Дионисия), а два решения: отнять у царя империй (imperium regi abrogaret)
и изгнать самого Тарквиния, его детей и жену. Оба решение соединены постпози¬
тивным союзом -que, что говорит, с одной стороны, о двух разных решениях,
а с другой, о тесной связи между ними. Учитывая, как об этом уже говорилось, что
под словом populus в то время надо подразумевать только патрициев, можно по¬
лагать, что собрание, упомянутое Ливием, тоже было куриатным. В течение всей
истории Римской республики именно куриатные комиции наделяли империем
избранных глав государства. Это означает, что при всех изменениях римского го¬
сударственного строя империй оставался в распоряжении курий. Так было и при
царях. Правда, Тарквиний Гордый обошелся без решения куриатных комиций,
но это и рассматривалось как один из признаков его «тирании», и теперь комиции
вернули себе столь важную роль. Решение об изгнании царя и его семьи принима¬
ло то же собрание, поскольку другого в самый момент переворота еще и не было.
Дионисий утверждает, что на этом же собрании было решено избрать вместо
одного пожизненного царя двух ежегодно сменяющихся консулов, а затем был на¬
значен междуцарем Лукреций, который провел собрание уже по центуриям (ката.
Xo^oui;) для избрания консулами Брута и Коллатина. Ливий тоже говорит о центу-
риатных комициях, созванных Лукрецием как префектом Города47 (comitiis centuria-
tis), на которых были избраны консулами Брут и Коллатин48. Это — первое упоми¬
нание центуриатных комиций как властной инстанции. С этого времени все высшие
магистраты, обладающие империем, избирались на центуриатных комициях, в то вре¬
мя как сам империй уже после выборов давался куриатным собранием.
Традиция сохранила дату этого события. В Риме существовал государственный
праздник regifugium (бегство царя), отмечавшийся 24 февраля49. Практически все
имеющиеся в нашем распоряжении сведения связывают его с изгнанием Тарквиния.
Память об этом характере праздника сохранялась очень долго. Во второй полови¬
не IV в. н. э. Авзоний, кратко перечисляя римские праздники, пишет, что в этот
день из Города была изгнана тирания (de fer. Rom. 13-14). Павел, воспроизводя
сведения Феста, пишет об изгнании в этот день Тарквиния из Рима, а в тексте са¬
мого Феста сохранилась дата — за пять дней до календ (278 М). Поскольку сведе¬
ния Феста восходят к Веррию Флакку, можно говорить, что во времена Августа
47 Ливий не упоминает о назначении Лукреция междуцарем, как это делает Дионисий. В этом
и необходимости не было, ибо в отсутствии царя Лукреций в качестве префекта Города обладал
высшей властью и мог собирать собрания: Sachers, 1954, 2504.
48 Ливий использует глагол creati sunt, но глагол сгео часто используется для избрания высших
должностных лиц, включая консулов, так что из использования именно его едва ли можно сделать
какие-либо выводы об особенностях появления первых консулов.
49 Radke, 1978d, 1365.
415
такое толкование этого праздника было общепринятым. Это ясно подтверждает
Овидий, поместивший соответствующий рассказ в свои «Фасты» (И, 685-832). Для
самого поэта главным было даже не столько изгнание Тарквиния, сколько красивое
драматическое повествование сначала о подлости Тарквиния по отношению к
Габиям, а затем о гнусном насилии Секста на Лукрецией, так что о самом изгнании
говорится только в первых двух и двух последних строчках этого повествования50.
По-видимому, ни для Овидия, ни для его слушателей и читателей никакого сомне¬
ния в характере праздника не существовало. Но эти сомнения существуют в со¬
временной науке.
Уже давно было обращено внимание на то, что, кроме regifugium, в римском
календаре существовал еще и праздник poplifugia (бегство народа), и связь между
этими двумя праздниками предполагалась несомненной, а об изгнания народа,
естественно, не могло идти речи51. Сомнения в правильности понимания праздни¬
ка римлянами конца республиканской и имперской эпох вызывал и ритуал, совер¬
шаемый во время этого праздника: царь священнодействий в этот день приносит
жертву на комиции, а затем как можно быстрее убегает с площади (Plut. Quaest.
Rom. 63). Предлагались различные интерпретации этого праздника. Считалось что
это старинный ритуал, может быть, восходящий еще к индоевропейским корням,
смысл которого был забыт современниками, или особый очистительный обряд,
или исчезновение царской власти в конце годового цикла после праздника Терми-
налий, и ее восстановление в начале следующего года 1 марта. Различные вариан¬
ты такой интерпретации укоренились в науке52. Конечно, считать римское царство¬
вание годичной магистратурой едва ли возможно53. Но априорно исключить
возможность ритуального бегства царя как воплощения перерыва в календарном
цикле54 тоже не следует. И все же надо отметить, что все толкования, какими бы
глубокими, остроумными и интересными они ни были, имеют один недостаток:
у них нет опоры в наличной традиции. Ни один автор не говорит ни о ритуальном
бегстве реального царя, ни об установления междуцарствия на этот период55. Ре¬
лигия всегда была и есть наиболее консервативная сфера человеческого сознания,
и римляне на протяжении всей своей истории отличались приверженностью ста¬
ринным обрядам. В Риме не произошло смены религии, которая изменила бы со¬
держание древних обрядов, как это произошло с принятием христианства, когда
некоторые языческие праздники приняли новый облик. Конечно, смысл некоторых
старинных ритуалов мог быть забыт, но не настолько, чтобы вкладывать в него
смысл, абсолютно ему не свойственный. С другой стороны, переход от монархии
к республике был для римлян одним из самых важных событий их истории,
и трудно себе представить, что они забыли и время, и суть его. Поэтому, не исклю¬
50 Margatroyd, 2005, 229-232.
51 Rosenberg, 1914b, 470.
52 Обзор историографии и современного взгляда на эту проблему: Дементьева, 1998, 38-42.
53 На это уже обратил внимание А. В. Коптев, в целом выступающий за сакральную, а не полити¬
ческую сущность этого праздника: Коптев, 2012, 146.
54 Коптев, 2012, 146; Humm, 2017, 142-147.
55 Все сведения о междуцарствии говорят о нем как о времени между смертью одного царя
и избранием другого, а совсем не о регулярном институте.
416
чая полностью возможность наличия в обряде, сопровождавшем regifugium, древ¬
них сакральных черт, мы считаем, что сам праздник являлся памятником свержения
Тарквиния и учреждения республики56. Отсюда естественен вывод, что ликвидация
монархии произошла 24 февраля.
При этом, однако, возникает одна хронологическая трудность. Дионисий (V, 1, 2)
датирует избрание первых консулов четырьмя месяцами до окончания года. Воз¬
никает вопрос: какой год он имеет в виду? Если речь идет о римском годе, то ре¬
спубликанский переворот надо отнести не к февралю, а к августу-сентябрю. Даже
если учесть, что тогдашний лунный год не совпадает с более поздним (и нашим)
солнечным, все равно время переворота приходилось бы на конец лета — начало
осени. Предполагают, что Дионисий подразумевал царский год, датируемый в
данном случае по правлению Тарквиния Гордого, и в таком случае временем этого
события опять же была бы осень предшествующего 510 г.57. Но, может быть, речь
идет не о римском, а о греческом годе? Несколько выше (1,1) Дионисий по своему
обыкновению датирует свержение Тарквиния 68-й Олимпиадой и архонтством
Исагора58. Если автор использовал именно афинский календарь, то избрание первых
консулов надо отнести к марту-апрелю, что немногим позже regifugium.
Другая временная веха — рассказ о расхищении царского имущества. Ливий
(II, 5, 1-4) и Дионисий (V, 13, 2-3) рассказывают, что после разоблачения монар¬
хического заговора, который возник через некоторое (весьма небольшое) время
после изгнания Тарквиниев, сенат решил все имущество царя отдать на разграбле¬
ние простому народу, кроме хлеба, уже выращенного на поле, после этого посвя¬
щенного Марсу. Этот хлеб был уже готов к жатве. Следовательно, речь идет о кон¬
це мая, когда в Италии обычно убирали хлеб59.
Третья веха — первый триумф Валерия. Он датируется 1 марта первого года
республики. Эта единственная точная дата вызывает, однако, и наибольшие сомне¬
ния. Она полностью противоречит всем рассказам о событиях этого года и ранее
установленным датам. Война с этрусками, в которой погиб Брут и за победу в ко¬
торой Валерий получил триумф, произошла уже после раскрытия заговора и раз¬
грабления царского имущества, т. е. уже после конца мая. Да и время от regifugium
до триумфа столь мало, что втиснуть в него все события, о которых рассказывают
античные авторы, невозможно. Это можно объяснить только двумя возможностями:
или дата 1 марта — фиктивная60, или первый год республики отсчитывался не от
реального свержения царя, а от официального окончания последнего года его прав¬
ления. Ж.-К. Ришар, специально рассматривавший этот вопрос, пришел к выводу,
что речь могла идти о стремлении Валериев, игравших столь значительную роль в
первые десятилетия республики, преувеличить значимость деяний первого консула
56 Кстати, надо заметить, что и Овидий, и Фест, и Авзоний говорят об одном дне (dies) этого
праздника, в то время как перерыв в календарном цикле должен был быть пятидневным. И еще одно:
признаваемая ранее обязательной связь между regifugium и poplifugia уже не считается такой уж
обязательной. Ряд данных говорит скорее об ее отсутствии: Kraus, 1953, 74.
"Richard, 1994, 415-416. К вопросу о «царском годе» вернемся немного позже.
58 О следовании Дионисия греческому хронологическому канону: Маяк, 2005, 246.
“Бикерман, 1975,41.
“Richard, 1994,415.
417
из их рода, что и отразилось в последующей историографии, а вслед за ней и у ав¬
торов триумфальных фаст. При этом значительную роль играло стремление сопо¬
ставить первый триумф Валерия и с первым триумфом Ромула, который тоже
якобы отмечался 1 марта. Фактический основатель республики этим приравнивал¬
ся к основателю Города61. Однако полностью исключить вторую возможность тоже
нельзя. В Риме долгое время не существовало единого правила летоисчисления.
Ливий (VII, 3, 6) объяснял возникновение обычая вбивать гвоздь в стену Капито¬
лийского храма тем, что так обозначалось количество лет. В царское время эпонимом
был явно царь, как и во всех других монархиях. Как уже говорилось, царь являлся
не только политической, но и сакральной фигурой, так что римлянам пришлось
ввести должность «царя священнодействий», чтобы сохранить в этом качестве сам
царский титул. Календарь и все вопросы летоисчисления долгое время рассматри¬
вались как сакральные феномены и находились в руках жрецов. Плиний (XI, 186)
сохранил след датировки по такому «царю»: L. Postumio L. F. Albino rege sacrorum62.
поэтому было бы неудивительно, если бы римляне, исходя из религиозных сообра¬
жений, сохраняли датировку по правлению последнего царя вплоть до формально¬
го окончания года его правления. В таком случае между regifugium и 1 марта респуб¬
лики проходило несколько больше года, и за этот год вполне могли произойти
различные события первого года республики, в том числе и триумф Валерия.
Итак, можно говорить, что, вероятнее всего, в конце зимы 509 г.63 в Риме была
свергнута монархия. Это стало капитальным событием в ранней римской истории,
в огромной степени изменившим ее ход. Результатом переворота стали ликвидация
монархии и создание нового строя, причем не только политического, но и обще¬
ственного. Римское государство из частного дела (res privata) царей превратилось
в общественное дело римского народа (res publica populi Romani Quiritum).
Римская традиция представляет это событие как величайшую победу свободы
над деспотизмом. Ливий (II, 1, 1) с восторгом пишет о свободном римской народе
(liberi populi Romani), а далее (1,7) говорит, что началом свободы (libertatis... origi-
nem) надо считать то, что консульская власть стала годичной (annuum imperium
consulare). Цицерон (de re p. I, 25, 39) заявлял, что республика — дело народа (est
igitur... res publica res populi), а народ — соединение многих людей, связанных
общностью права и единством пользы (iuris consensu et utilitatis communio). Одна¬
ко эта красивая картинка не соответствовала реальности событий и действительной
сути происшедшего переворота.
Чтобы лучше понять суть и причины республиканского переворота в Риме,
стоит обратить внимание на другие государства Центрального Средиземноморья.
Сейчас хорошо известна «тирания» Тефарие Велианаса в Цере. Уже говорилось,
что недавние раскопки выявили монументальную гробницу фамилии Велиана в
Цере, предшествующую приблизительно поколение золотым табличкам из Пирг.
61 Richard, 1994,414-417.
“Palmer, 1969, 14.
63 Может быть, более точная дата — 508 или 507 г.: Cornell, 1995, 218-223. Дата 509 г. восходит
к Варрону. Поскольку в науке в целом принято (хотя и с полным пониманием некоторой условности)
варроновская дата основания Рима, с которой согласуется и дата изгнания царя, то лучше принять
и его датировку начала республики.
418
Кроме гробницы самого главы фамилии, там обнаружены более скоромные по¬
гребения лиц, явно от главы фамилии зависящих. Полагают, что это были клиенты
или sodales этой фамилии и что, опираясь на них, Тефарие и захватил власть в Цере.
Однако около 470 г. до н. э. храм В, в котором были обнаружены знаменитые золо¬
тые таблички, был разрушен, а вместо него был сооружен храм А. После этого
фамилия Велиана исчезает из церетанской ономастики, но появляется в более се¬
верных городах Этрурии64. Можно говорить, что после свержения Тефарие (или,
может быть, его потомка) вся его семья, подобно римским Тарквиниям, была из¬
гнана из Цере или, во всяком случае, вынуждена покинуть родной город.
Не менее показательны изменения в Карфагене, происшедшие в несколько более
позднее время. Там долгое время господствовала фамилия Магонидов, осуществляв¬
шая всю гражданскую, военную и судебную власть. Однако приблизительно в
середине V в. до н. э. было признано, что эта фамилия «слишком тяжела для свобо¬
ды государства», и всевластие Магонидов было ликвидировано, а выжившие ее
члены изгнаны (lust. XIX, 2, 5-6; Diod. XIII, 43, 5). По словам Юстина, был создан
специальный суд из ста сенаторов для контроля над деятельностью полководцев и
недопущения нарушения ими законов. О таком суде (только из ста четырех) гово¬
рит Аристотель (Pol. II, 8, 1272b). Судя по последующим событиям, после ликви¬
дации власти Магонидов военная и гражданская власть были разделены. Внешняя
политика Магонидов привела к созданию обширных территориальных владений
Карфагена и появлению сравнительно крупного землевладения карфагенской зна¬
ти. Совпадение ликвидации «коллективной тирании» Магонидов и появления
аристократического землевладения не может быть случайностью. После изгнания
Магонидов в Карфагене создается олигархическая республика.
Таким образом, мы видим, что свержение Тарквиниев не было единичным эпи¬
зодом политической истории Центрального Средиземноморья. Возникшая (или,
может быть, окрепшая) в результате активной внешней политики землевладельческая
знать свергла единоличную (или, как в случае Карфагена семейную) политическую
власть и сама взяла в свои руки управление государством. Как это произошло в Цере
и каким образом власть там была устроена, сказать трудно. В Карфагене военные
и гражданские полномочия были разделены, а для контроля над военной властью
был создан специальный суд. В Риме единоличная власть царя была заменена кол¬
легиальным и ежегодно переизбираемым консульством (или преторством). Главным
бенефициаром республиканского переворота стала римская аристократия и выра¬
жающий ее интересы сенат. Сутью события стало формирование олигархической
республики.
“Maras, 2015, 20.
419
При всем разнообразии населения Тиррен¬
ская Италия, охватывавшая Этрурию, Лаций
и значительную часть Кампании, представ¬
ляла собой определенное койне, в рамках
которого экономические и социально-поли¬
тические процессы развивались в одном на¬
правлении и более или менее синхронно друг
с другом. Конечно, эта синхронность была
относительной. Выделялись зоны более бы¬
строго развития, за которыми «подтягивались»
и остальные районы всего региона. Большую
роль, естественно, играли внешние контакты.
Связи Тирренской Италии с микенским миром
были слишком ранними и слабыми, чтобы
оказать серьезное влияние на ход экономиче¬
ских и социальных процессов (хотя не ис¬
ключено, что будущие археологические на¬
ходки и изменят это представление). Сведения
о западных странах, в том числе и этого ре¬
гиона, отложились в памяти греков, особенно
в мифологической форме, и в значительной
степени стимулировали их экспансию в за¬
падном направлении. Для местного же на¬
селения гораздо большее значение имело
прибытие к этим берегам финикийцев и дей¬
ствовавших «в связке» с ними представителей
других народов Передней Азии. Но еще
большую роль сыграли греки архаической
эпохи.
Судя по нынешнему уровню наших знаний, греки установили контакты
с местным населением Тирренской Италии на рубеже IX-VIII вв., а, может быть,
и в последнюю четверть IX в. Эти контакты были сначала спорадическими и
основывались на обмене дарами. Они резко усилились после основания эвбей¬
цами колоний сначала на Питекуссах, а затем и непосредственно в Кампании.
В результате этих контактов Тирренская Италии включалась в общую экономи¬
ческую систему Средиземноморья, что, в свою очередь, ускорило рост имуще¬
ственной и социальной дифференциации. Греки приносили с собой не только
товары, пользующиеся спросом, прежде всего, у местной аристократии, но и свои
художественные вкусы и приемы, свои мифы и свое миропонимание, свои техно¬
логии, свои модели социально-политического бытия. Конечно, все это воспри¬
нималось местным населением постольку, поскольку оно само уже выходило на
тот уровень экономического, культурного и социального развития, какой позволял
это принять.
В IX-VIII вв. ( а в некоторых случаях в Этрурии и в X в.) во всей Тиррен¬
ской Италии возникают протогорода, на основе которых несколько позже фор¬
мируются настоящие города. Именно города становятся центрами политиче¬
ских объединений. «Ориентализирующая революция», начавшаяся в последней
трети IX в., приводит к появлению городов-государств. Город-государство ста¬
новится основной (может быть, даже единственной) формой местной государ¬
ственности. Их сеть образует политический ландшафт Этрурии, Нация, Кампании.
Там, где это позволяют источники, можно видеть, что первоначально это были
монархии, но затем они трансформируются в олигархические республики. Эта
тенденция политической эволюции характерна для всей Тирренской Италии.
Можно сказать, что в целом вектор социально-политического развития Тирренской
Италии имел одно направление. Это развитие было не равномерным, и в каждом
конкретном случае его формы и темп определялись собственными обстоятель¬
ствами.
Рим, возникший в середине или третьей четверти VIII в., обладал определен¬
ными особенностями, отличавшими его от других общин Лация. Во-первых,
он находился на самой границе Лация и Этрурии. Это пограничное положение
делало Рим более восприимчивым к контактам с этрусками, а частично через
этрусское посредничество и с греками, что, несомненно, способствовало его
более быстрому развитию. Во-вторых, Рим располагался на пересечении сухо¬
путного и речного путей, что делало из него чрезвычайно важный узел экономи¬
ческих связей. Это позволяло Риму установить контакты с финикийцами и гре¬
ками не только через посредство этрусков, но и непосредственно. Устье Тибра слу¬
жило хорошей стоянкой на пути вдоль италийских берегов. Недаром именно там
остановились фокейцы, плывшие ради основания Массалии. А сам Тибр, по край¬
ней мере, до римских холмов был вполне судоходен для того времени. Так что
к узлу сухопутно-речных связей присоединялась и возможность использовать
морские контакты. В-третьих, хотя на холмах, где возник Рим, издавна существова¬
ли небольшие поселения, сам Рим не был связан с ними ни генетически, ни мен¬
тально. Традиция подчеркивает, что Ромул основал свой город на пустом месте.
В-четвертых, население нового города уже с самого начала было неоднородным,
421
как в социальном, так и в этническом отношении'. В конечном итоге латинский
элемент возобладал, но воздействие нелатинских, особенно сабинских, элементов
оставалось довольно сильным. Недаром первые римские цари были не только
латинами, но и сабинами. Можно предположить, что окончательно Рим стал
латинским после, по традиции, удвоения его населения за счет переселения в
него альбанцев. И хотя четвертый царь Анк Марций был сабином, он в своих
претензия на трон обуславливал их не этническим происхождением, а родством
со вторым царем Нумой Помпилием. Все эти особенности определили в какой-то
степени уникальное положение Рима и обусловили его быстрое развитие.
Возникновение ex nihilo и разнородность первоначального населения заставля¬
ли искать пути объединения разнородной массы в новое единство. Поскольку са¬
мыми распространенными в то время были институты родового общества, то они
и стали формами такого объединения, В первую очередь это относится к трибам и
куриям. Однако римские трибы и курии отличались от подобных же объединений
окружающего мира принципиально. Вообще-то трибы и курии являлись продуктом
естественного развития родового общества. Их основными ячейками являлись
роды и фамилии. В Риме они были созданы искусственно, а роды и фамилии были
включены в них. Поэтому и царская власть стала не результатом трансформации
поздне-родового вождества, а самостоятельным политическим институтом. Одна¬
ко при всей своей самостоятельности царская власть была еще довольно слаба и
действовать, игнорируя общину, царь не мог. Он должен был опираться на общин¬
ные институты, каковыми были, с одной стороны, трибы и особенно курии, а с дру¬
гой, сенат как орган уже выделившейся аристократии.
Как курии и трибы, так и сенат являлся институтом поздне-родового общества,
состоя из лидеров родов. Однако в конкретном случае Рима этот принцип не дей¬
ствовал. Как бы ни оценивать (даже очень приблизительно) число родов и числен¬
ность сената, ясно, что соответствия между этими цифрами нет. А это означает,
что сенат состоял не из родовых старейшин, а из представителей аристократии.
В раннем Риме и сенат, и собрание курий превратились в органы государственной
власти, обеспечивавшие связь между царем, с одной стороны, и народом и знатью,
с другой. При отсутствии сформировавшихся органов государственного управления
и соответствующей бюрократии существование куриатного собрания и сената было
неизбежным.
Постоянное переселение в Рим все нового населения явилось характерной чер¬
той ранней римской истории. Само переселение было как добровольным, особен¬
но в начале римской истории, так и насильственным. С одной стороны, римские
власти были заинтересованы в увеличении населения, т. к. это укрепляло эконо¬
мический и, что субъективно для них было самым важным, военный потенциал
Рима. А с другой, становившийся все более значительным центром Рим притягивал
активные круги окрестного населения, Переселяться могли как отдельные лица и
фамилии, так и целые роды. Так, целыми родами были переселены в Рим альбан-
ские аристократы, и эти так называемые «троянские» роды полностью вошли
1 В отдельности эти особенности могли быть свойственны и другим общинам Нация, но их со¬
четание было присуще только Риму.
422
в состав римской знати. Поэтому говорить о полном исчезновении в раннем Риме
гентильных институтов, конечно же, нельзя. Если роды как таковые все же играли,
как кажется, не очень-то значительную роль ни в социальной, ни в экономической,
ни в политической, ни даже частной жизни, то особое место занимали фамилии,
которые были как бы государствами в миниатюре. Члены фамилий были одновре¬
менно и членами курий и в этом качестве не только потенциальными воинами
куриатного ополчения, но и владельцами участков на принадлежавшей римскому
народу, т. е. совокупности тех же курий, земле, так называемому «общественному
полю» — ager publicus. Очень важным было то, что конкретными владельцами
стали, однако, не все члены фамилии, а только ее глава — pater familias, а остальные
члены лишь как подчиненные главе. Это относилось как к собственным сыновьям
или внукам, так и к клиентам данной фамилии.
Таким образом, можно говорить, что социально-политическому устройству
раннего Рима было присуще сосуществование и в какой-то даже степени перепле¬
тение государственных и родо-фамильных институтов. Это характерно для ранне¬
го этапа становления государственности. Ранний Рим с политической точки зрения
представлял собой раннее государство, причем на самом раннем, может быть, даже
зачаточном уровне. Но все же государство, а не «вождество», не «военную демо¬
кратию». Следовательно, Рим начинал свою историю, будучи уже государством,
и это в значительной степени дало ему «фору» в его отношениях с окружающим
миром.
Долгое время, которое в традиции ассоциируется с правлениями первых трех
царей и началом царствования четвертого, все иммигранты независимо от их про¬
исхождения и социального статуса входили в состав уже существующих курий и
триб, становясь, таким образом, составной частью римского народа. Но во вре¬
мена правления Анка Марция предел такого автоматического расширения рим¬
ского народа был достигнут, и новые переселенцы уже оказывались вне триб и
курий, а, соответственно, и без политических и гражданских прав. С течением
времени эта доля римского населения увеличивалась, и, что еще важнее, увели¬
чивался его удельный вес в экономической и социальной жизни Рима. Новым
обстоятельствам установившаяся социально-политическая структура Рима как
первой стадии раннего государства не соответствовала. Необходимо было пред¬
принять шаги по устранению возникшего противоречия. Огромную роль в этом
играл субъективный фактор. Последний из первых царей Анк Марций был чело¬
веком уже сложившихся римских традиций, человеком существующего общества,
и сделать решительный шаг в трансформации этого общества он был не в состо¬
янии. Понадобилась фигура «чужака», человека «со стороны», чтобы предпринять
более решительные действия. Началом трансформации стало царствование Тарк-
виния Древнего.
Правление последних царей стало временем радикального преобразования
римской общины и содержания ее властных институтов. Разумеется, такие мысли,
как приведение социально-политической структуры в соответствие с новыми ре¬
алиями, в голову царям не приходили. Их конкретной целью было укрепление
собственной власти в самом Риме и усиление армии как орудия достижения внеш¬
неполитических целей. Проводимые с этой целью реформы Тарквиния Древнего
423
были компромиссны. Тем не менее, фундамент для дальнейшего продвижения
по новому пути был заложен. Царь сумел создать свою «фракцию» в армии в виде
новых кавалерийских центурий и в сенате в лице представителей «младших родов».
Идеологическим выражением происшедших изменений стала замена старой три¬
ады Юпитер-Марс-Квирин новой Юпитер-Юнона-Минерва, носившей чисто по¬
литический характер. При Тарквинии Древнем началось преображение самого
Рима. Историки археологи говорят о «большом Риме Тарквиниев», который ста¬
новится настоящим городом в архитектурно-урбанистическом смысле. Создание
нового сакрально-политического центра, начало строительства (может быть, толь¬
ко закладка) грандиозного храма новой триады на Капитолии, постройка цирка и
проведение там новых игр — все это было ясным знаком нового периода римской
истории. Царь с его инсигниями, триумфом, во время которого он воплощал само¬
го Юпитера, благословение верховного бога поднимали фигуру монарха на над¬
человеческую высоту. На этом фундаменте преемник Тарквиния смог провести
более радикальные реформы.
Был ли Сервий Туллий этрусским авантюристом или рабом, воспитанным в доме
Тарквиния, он в любом случае являлся абсолютным чужаком, могущим по мере
возможностей не считаться с установившимися традициями римской общины и ее
знатью. С другой стороны, деятельность Тарквиния Древнего столь укрепила цар¬
скую власть, что Сервий мог спокойно использовать ее в целях дальнейшего укреп¬
ления. Широкое распространение новой военной тактики, в которую не вписыва¬
лось ни куриатное ополчение, основанное на родах и фамилиях, ни действия
отдельных лиц либо целых родов заставляло создавать новую армию, формирую¬
щуюся по совершенно другим принципам. Все это и определило радикальность
сервиевских реформ.
Если об этих реформах говорить коротко, то надо сказать, что Сервий сломал
старую общественно-политическую структуру и вместо нее создал новую. Все
население было разделено на территориальные трибы и имущественные классы
без всякого учета прежних триб, курий, родов. Но этим Сервий Туллий не ограни¬
чился. В новые структуры были включены люди, не принадлежавшие к прежним, —
плебеи (независимо от того, называли ли их уже так или нет). Старые структуры
были не ликвидированы, а оттеснены в частно-правовую и, главным образом, са¬
кральную сферу. С одной стороны, это заставило populus, т. е. ту часть римского
гражданства, которое собственно только и было гражданством, ибо только оно было
объединено в курии, сплотиться для определенного реванша. В то время никаких
возможностей для такого реванша не было, но это «выстрелило» при возникнове¬
нии таких возможностей в конце царствования Тарквиния Гордого. С другой сто¬
роны, включение в римское гражданство плебса привело к уникальному результа¬
ту — создания двуединой, может быть, точнее — двусоставной римской общины.
Став гражданами, плебеи не стали (по крайней мере, в тот момент) членами курий
и, соответственно, участниками куриатных комиций, которые официально остава¬
лись выразителем воли римского народа. Были ли одновременно с организацией
центурий созданы центуриатные комиции, спорно. Во всяком случае, первые све¬
дения об их функционировании относятся только к моменту свержения царской
власти. Не был плебс допущен и к ager publicus, оставшемуся в монопольном вла¬
424
дении членов тех же курий. Землю плебеи могли получить только viritim от щедрот
царской власти. Две группы граждан отличались наличием или отсутствием по¬
литических прав, включавших участие в народном собрании, созываемом по ку¬
риям, и членство в сенате, а также равный доступ к общественной земле. В то же
время обе группы несли одинаковые обязанности по отношению к царской влас¬
ти — уплату налогов и участие в войне в зависимости от включения в тот или иной
имущественный класс.
Определенную уникальность римской гражданской общины увеличило
и введенное, по традиции, тем же Сервием Туллием принципиальное включение
в число граждан освобожденных рабов. Может быть, царя толкнула на этот шаг
возможность еще более увеличить военный потенциал Рима, поскольку новые
граждане тоже становились военнообязанными. Надо, однако, иметь в виду, что
вольноотпущенники становились клиентами своих бывших хозяев, а это усили¬
вало позиции знатных фамилий, что тоже сказалось на последующей истории
Рима.
В результате деятельности Тарквиния Древнего и особенно Сервия Туллия
римская государственность перешла на новый этап своего развития. Теперь это —
развитое раннее государство с сильной и относительно независимой царской
властью. Происшедшие затем переворот Тарквиния Гордого и убийство Сервия
Туллия при фактически полном непротивлении политических институтов явились
результатом такого усиления власти царя.
Власть Тарквиния Гордого имеет типологическое сходство с греческой старшей
тиранией. Можно заметить, что это сходство дало последующей римской историо¬
графии возможность конструировать образ последнего царя по модели греческого
тирана. Однако в отличие от Греции власть Тарквиния Гордого стала не отрицани¬
ем прежнего режима, а его логичным продолжением. Может быть, можно говорить,
что раннее государство в Риме достигло своей последней стадии, после которой
общество и государство могло развиваться различными путями.
История европейско-средиземноморского мира показывает существование трех
путей дальнейшего развития, которые условно можно назвать восточным, античным
и европейским. По первому пути пошли страны Ближнего и Среднего Востока2.
Там разделение внутри общества прошло по линии монарх и все остальные, кото¬
рые независимо от своего имущественного положения, социального статуса и
участия в государственном управлении являлись лишь подданными (в конкретном
случае иудейско-библейского общества после ликвидации местной государствен¬
ности — благочестивыми). Третий путь характерен для заальпийской Европы, где
линией разделения было — знать и остальные. Это привело к формированию про¬
тофеодал ьного общества и государства. Этот путь развития в Галлии и частично
Испании (может быть, и на севере Балканского полуострова) был прерван римским
завоеванием. Но он полностью осуществился (хотя и много позже) в «свободной»
Германии, Скандинавии, славянском мире. По второму, античному, пути пошла
Греция.
2 Слишком малое знание автора о древней истории Индии и Китая не позволяет говорить об их
политическом развитии.
425
В принципе в Риме имелись предпосылки для выбора всех трех путей. Основной
предпосылкой выбора восточного пути было наличие царско-храмового сектора
экономической, социальной и политической жизни. В Риме такого сектора не суще¬
ствовало. Но в то же время царь как фактически верховный жрец и сам сакральная
фигура вполне мог выступать как самостоятельный субъект и в религиозной жиз¬
ни, что резко усиливало его позиции. Он командовал армией, часть, по крайней
мере, которой была связана именно с ним, а не с обществом. Имелась в его рас¬
поряжении и некоторая отдельная от общественной собственность, как, например,
Марсово поле и часть земель, завоеванных у соседей и в ager publicus не включен¬
ных, из которой царь мог выделять участки безземельным или малоземельным
гражданам. Поэтому вполне можно представить, что дальнейшая эволюция царской
власти, как она проявилась в правление Тарквиния Гордого, вполне могла привести
к появлению монархии восточного типа. Наличие в Риме относительно могуще¬
ственной, хотя и ослабленной реформами Сервия Туллия, патрицианской аристо¬
кратии давало возможность развития по «европейскому» пути.
Свержение Тарквиния и образование республики предотвратили восточный путь
развития римской государственности. Внутриполитическая история последующих
двух с лишним веков в значительной степени явилась борьбой за выбор пути —
«европейского» (в случае победы патрициата) и античного (в случае победы плеб¬
са). Пока победителем оказалась именно патрицианская сенаторская знать.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Абрамзон, 2002 —Абрамзон М. Г. Астральные символы в ранней чеканке: происхождение
и развитие монетных типов // ВДИ. 2002. № 1. С. 122-142.
Альбрехт, 2003 — Альбрехт М. История римской литературы. Т. 1 / пер. А. И. Любжина.
М., 2003.
Альбрехт, 2004 — Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2 / пер. А. И. Любжина.
М., 2004.
Андреев, 1976 — Андреев Ю. В. Раннегреческий полис. Л., 1976.
Андреев, 1990 —Андреев Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990
Андреев, 2004 — Андреев Ю. В. Гомеровское общество. СПб., 2004.
Бартошек, 1989 — Бартошек М. Римское право / пер. Ю. В. Преснякова. М., 1989.
Белкин, 1997 —Белкин М. В. Римский сенат в эпоху сословной борьбы VI-IV вв. до н. э.:
автореф. ... дис. канд. ист. наук. СПб., 1997.
Белкин, 1997а — Белкин М. В. Эволюция римского сената в V—III вв. до н. э. // Античное
общество. СПб., 1997. С. 84—96.
Бенггсон, 1982 —Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма / пер. Э. Д. Фролова. М., 1982.
Бикерман, 1975 — Бикерман Э. Хронология Древнего мира / пер. И. М. Стеблин-Камен-
ского. М., 1975.
Бобровникова, 2010 —Бобровникова Т. А. Образ Нумы в исторической памяти римлян II в.
до н. э. // Восток, Европа и Америка в древности. М., 2010. С. 205-212.
Боданская, 1989 — Боданская И. Е. Комментарии // Тит Ливий. История от основания
Города. М., 1989. С. 505-519.
Бокщанин, 1981 —Бокщанин А. Г. Источниковедение Древнего Рима. М., 1981.
Брагинская, 1990 — Брагинская Н. В. Римские вопросы. Примечания И Плутарх. Застоль¬
ные беседы. М., 1990. С. 478-503.
Буриан, Моухова, 1970 — Буриан Я., Моухова Б. Загадочные этруски / пер. П. М. Антоновой,
М., 1970.
Васильев, 2012 — Васильев А. В. Институт помощников царя и его значение для генезиса
магистратской власти в Риме // МНЕМОН. 2012. Вып. 11. СПб., 2012. С. 171-180.
Винничук, 1988 — Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / пер.
В. К. Ронина. М., 1988.
Высокий, 2004 — Высокий М. Ф. История Сицилии в архаическую эпоху. СПб., 2004.
Вулли, 1986 — Вулли Л. Забытое царство / пер. Е. Н. Самусь. М., 1986.
Гаспаров, 1964 —Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Светоний. Жизнь двенадцати
цезарей. М., 1964. С. 263-278.
Герценберг, 2010 — Герценберг Л. Г. Краткое введение в индоевропеистику. СПб., 2010.
Гиндин, Цымбурский, 1996 — ГиндинЛ. А., ЦымбурскийВ. Л. Гомер и история Восточно¬
го Средиземноморья. М., 1996.
Голубцова, 1998—Голубцова Е. С. Община, племя, народность в античную эпоху. М., 1998.
Гончаров, 2002 — Гончаров В. А. «Свои» и «чужие» жреческие коллегии в раннем Риме //
Античный мир и археология. 2002. Вып. И. Саратов, 2002. С. 42—46.
427
Гордезиани, 1978 — Гордезиани Р. В. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978.
Грабарь-Пассек, 1960 — Грабарь-Пассек М. Е. Эпическая поэзия // История греческой
литературы. Т. 3. М., 1960. С. 75-101.
Гринин, 2006 — Гринин Л. Е. Раннее государство и его аналоги // Раннее государство, его
альтернативы и аналоги. Волгоград, 2006. С. 85-163.
Дандамаев, 1985 —Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы.
М„ 1985.
Дементьева, 1996 —Дементьева В. В. Магистратура диктатора в ранней Римской респу¬
блике. Ярославль, 1996.
Дементьева, 1998 —Дементьева В. В. Римское республиканское междуцарствие как по¬
литический институт. М., 1998.
Дементьева, 2004 — Дементьева В. В. Государственно-правовое устройство античного
Рима. Ярославль, 2004.
Демищева, 1978 —Демищева И. Ф. Категория свободных, qui bona fide serviuntur // ВДИ.
1978. №36. С. 20-37.
Доватур, 1980 —Доватур А. И. Рабство в Аттике. Л., 1980.
Дуров, 2003 —Дуров В. С. Латинская христианская литература III—V веков. СПб., 2003.
Дьяконов, 1983 —Дьяконов И. М. Первые деспотии в Двуречье // История Древнего Вос¬
тока. Т. 1. М., 1983. С. 233-315.
Дьяконов, 1989 — Дьяконов И. М. Возникновение земледелия, скотоводства и ремесла.
Общие черты первого периода истории Древнего мира и проблема путей развития //
История Древнего мира. Ранняя древность. М., 1989. С. 31-56.
Дюкре, 1997 —Дюкре П. Швейцарские раскопки в Эретрии и на Эвбее / пер. Э. Д. Фро¬
лова // Античное общество. СПб., 1997. С. 237-242.
Егоров, 2006 — Егоров А. Б. Римское государство и право. Царский период и эпоха Респу¬
блики. СПб., 2006.
Егоров, 2012 — Егоров А. Б. Войны Рима, их причины и цели в римской традиции //
МНЕМОН. 2012. Вып. 11. СПб., 2012. С. 189-208.
Ельницкий, 1964 — ЕльнщкийЛ. А. Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв.
до н. э. М., 1964.
Ерёмичева, 2013 — ЕрёмичеваД. М. Этрусский язык: история возникновения и дешифровки.
Н. Новгород, 2013.
Жмудь, 1990 — Жмудь Л. Я. Пифагор и его школа. Л., 1990
Завьялова, 1988 — Завьялова В. П. Комментарий. Гомеровские гимны // Античные гимны.
М„ 1988. С. 303-312.
Зайцев, 1985 — Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VII-V вв. до н. э. Л., 1985.
Зайцев, 2015 — Зайцев Д. В. Эвбейская колонизация Италии в контексте проблемы взаимо¬
отношений Эретрии и Халкиды до Лелантской войны // Научные ведомости Бел¬
городского государственного университета. История, политология. 2015. № 19 (216).
Вып. 36. С. 5-11.
Зайцев, 2015а — Зайцев Д. В. Страбон и проблема взаимоотношений Эретрии и Халкиды
накануне Лелантской войны // МНЕМОН. 2015. Вып. 15. СПб., 2015. С. 25-33.
Залесский, 1959 — Залесский Н. Н. Этруски в Северной Италии Л., 1959.
Залесский, 1962 — Залесский Н. Н. Этруски и Карфаген // Древний мир. М., 1962. С. 520-526.
Залесский, 1965 — Залесский Н. Н. К истории этрусской колонизации Италии в VII-IV вв.
до н. э. Л., 1965.
Зельин, 1964 — Зельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н. э.
М., 1964.
Иванов, 1980 — Иванов В. В. Анатолийские языки // Древние языки Малой Азии. М., 1980.
С. 129-160.
428
Игнатенко, 2009 — Игнатенко А. В. К вопросу о начале государственности в Риме // Вест¬
ник Пермского университета. Юридические науки. 2009. Вып. 4 (6). С. 5-15.
Кирюшев, 2006 — Кирюшев Д. Ю. Трактаты Сикула Флакка и аграрная история архаиче¬
ского Рима// МНЕМОН. 2006. Вып. 5. СПб., 2006. С. 251-262.
Кнабе, 1985 — Кнабе Г. С. Историческое пространство и историческое время в культуре
Древнего Рима // Культура Древнего Рима. Т. 2. М., 1985. С. 108-166.
Кнабе, 1986 — Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986.
Кнабе, 1994 — Кнабе Г. С. Судебный патронат в Риме и некоторые вопросы методологии //
ВДИ. 1994. № 3. С. 58-77.
Ковалев, 1986 — Ковалев С. И. История Рима. Л., 1986.
Колобова, 1951 —Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества. Л., 1951.
Колобова, 1961 — Колобова К. М. Древний город Афины. Л., 1961.
Коптев, 1997 — Коптев А. В. Правовой механизм передачи царской власти в архаическом
Риме и сакральные функции трибуна целеров // Ius Antiquum. 1997. №1,2. С. 24—33.
Коптев, 2007 — Коптев А. В. К истокам римского консулата // Studia historica. 2007. VII.
С. 55-76.
Коптев, 2007а — Коптев А. В. Тимей из Тавромения и Рим в контексте глобализации антич¬
ного Средиземноморья // МНЕМОН. 2007. Вып. 6. СПб., 2007. С. 89-128.
Коптев, 2011 — Коптев А. В. Империй и померий в эпоху Ранней римской республики //
Вестник РГГУ. № 14. 2011. С. 42-103.
Коптев, 2012 — Коптев А. В. Interregnum и ауспиции: предварительные замечания //
МНЕМОН. 2012. Вып. 11. СПб., 2012. С. 137-170.
Коптев, 2013 — Коптев А. В. О продолжительности римского интеррегнума // МНЕМОН.
2013. Вып. 12. СПб., 2013. С. 299-324.
Коптев, 2013а — Коптев А. В. Царская власть, календарь и обряды Луперкалий в раннем
Риме//МНЕМОН. 2013. Вып. 13. СПб., 2013. С. 161-192.
Коптев, 2017 — Коптев А. В. Доклад на Жебелевских чтениях (устное сообщение). 2017.
Кофанов, 2001 — Кофанов Л. Л. Роль жреческих коллегий в архаическом Риме // Жреческие
коллегии в Раннем Риме. М., 2001. С. 7-61.
Кофанов, 2001а — Кофанов Л. Л. Характер царской власти в Риме VIII-VI вв. до н. э. //
Антиковедение и медиевистика. Вып. 3. Ярославль, 2001. С. 14—24.
Кофанов, 2001 б — Кофанов Л. Л. Коллегия авгуров // Жреческие коллегии в Раннем Риме.
М„ 2001. С. 62-99.
Кофанов, 2006 — Кофанов Л. Л. Lex и ius: возникновение и развитие римского права
в VIII-III вв. до н. э. М., 2006.
Кофанов, 2012 — Кофанов Л. Л. К проблеме эволюции межполисного суда Латинского
союза в VI—II вв. до н. э. // Восток, Европа, Америка в древности. 2012. Вып. 2.
С. 169-181.
Кулишер, 1925 — Кулишер И. М. Очерк экономической истории Древней Греции. Л., 1925.
Кулишова, 2001 — Кулишова О. В. Дельфийский оракул в системе античных межгосудар¬
ственных отношений. СПб., 2001.
Кулишова, 2006 — Кулишова О. В. Посольства Рима в Дельфы // МНЕМОН. 2006. Вып. 5.
СПб., 2006. С. 277-286.
Кучеренко, 2008 — Кучеренко Л. П. Аппий Клавдий Цек как личность и политик в кон¬
тексте эпохи. Сыктывкар, 2008.
Лаптева, 2009 —Лаптева М. Ю. У истоков древнегреческой цивилизации. Иония XI-VI вв.
до н. з. СПб., 2009.
Ленцман, 1951 —Ленцман Я. А. О древнегреческих терминах, обозначающих рабов // ВДИ.
1951. №2. С. 47-69.
Лурье, 1993 —Лурье С. Я. История Греции. СПб., 1993.
429
Лысенков, 2016 —Лысенков С. М. Роль реформы Сервия Туллия в изменении численности
римской армии эпохи царей // Parabellum novum. 2016. № 5 (38). С. 5-9.
Ляпустин, 1985 —Ляпустин Б. С. Женщина в ткацком ремесле: производство и мораль //
ВДИ. 1985. №3. С. 36-46.
Ляпустин, 2011 —Ляпустин Б. С. Familia, familia urbana, familia rustica в контексте Поздней
республики // Вестник РГГУ. 2011. № 14. С. 104-120.
Ляпустин, Суриков, 2007 —Ляпустин Б. С, Суриков И. Е. Древняя Греция. М., 2007.
Мавлеев, 1979 — Мавлеев Е. В. Греческие мифы в Этрурии (о понимании этрусками грече¬
ских изображений) // Античный мир и археология. 1979. Вып. 4. С. 82-104.
Мавлеев, 1981 — Мавлеев Е. В. Амазонки в Этрурии // Искусство и религия. Л., 1981. С. 7-22.
Майоров, 1985 — Майоров Г. Г. Цицерон как философ // Цицерон. Философские трактаты.
М., 1985. С. 5-59.
Майорова, 1993 — Майорова Н. Г. Социальная структура царского Рима и проблема появ¬
ления gentes minores при Тарквинии Старшем // Социальные структуры и социальная
психология античного мира. М., 1993.
Майорова, 1994 — Майорова Н. Г. Фециалы: религия и дипломатия в древнейшем Риме
(VII в. до н. э.) // Религия и община в Древнем Риме. М., 1994. С. 97-124.
Майорова, 1996 — Майорова Н. Г. Власть трибунов и фециальное право в Риме IV в. до н. э.:
к интерпретации Кавдинского эпизода // Ius Antiquum. 1996. № 1. С. 76-79.
Майорова, 1998 — Майорова Н. Г. Институт фециалов в раннем Риме // Ius Antiquum. 1998.
№3, 1. С. 79-81.
Майорова, 2001 — Майорова Н. Г. Коллегия фециалов // Жреческие коллегии в Раннем
Риме. М., 2001. С. 142-179.
Маяк, 1983 — Маяк И. Л. Рим первых царей. М., 1983.
Маяк, 1989 — Маяк И. Л. Populus, cives, plebs начала республики // ВДИ. 1989. № 1.
С. 66-81. N
Маяк, 1993 — Маяк И. Л. Римляне ранней республики. М., 1993.
Маяк, 2005 — Маяк И. Л. «Римские древности» Дионисия Галикарнасского как историче¬
ский источник // Дионисий Галикарнасский. Римские древности: в 3 т. Т. 3. М., 2005.
С. 243-269.
Маяк, 2010 — Маяк И. Л. Римская колонизация царской эпохи // Восток, Европа, Америка
в древности. М., 2010. С. 222-229.
Маяк, 2012 — Маяк И. Л. Римские древности по Авлу Геллию: история, право. М., 2012.
Маяк, 2013 — МаякИ. Л. К вопросу о царских законах в Риме // МНЕМОН. 2013. Вып. 12.
СПб., 2013. С. 288-298.
Мельничук, 2010 — Мельничук Я. В. Рождение римской цензуры. М., 2010.
Мельничук, 2012 — Мельничук Я. В. Происхождение Марсова поля, земельно-правовой
и политический аспект // Вестник МГУ. Серия 8. История. 2012. № 3. С. 3-24.
Михайловский, 1989 — Михайловский Ф. А. Назначение древнеримского куриатного закона //
Социально-политические, идеологические проблемы истории античной гражданской
общины. М., 1989. С. 89-102.
Мищенко, 1995 — Мищенко Ф. Г. Примечания к VI книге // Полибий. Всемирная история.
Т. 2. СПб., 1995. С. 42—49.
Мосолкин, 2009 — Мосолкин А. В. Об источниках Полибия в III, 22 // Studia historica. 2009.
Вып. 9. С. 85-97.
Мухина, 2012 — Мухина М. В. Вопрос о вхождении плебеев в курии // Новый Гермес. 2012.
№ 5. С. 9-14.
Немировский, 1959 — Немировский А. И. К вопросу о времени и значении центуриатной
реформы Сервия Туллия // ВДИ. 1959. № 2. С. 153-165.
Немировский, 1962 — Немировский А. И. История раннего Рима и Италии. Воронеж, 1962.
430
Немировский, 1982 — Немировский А. И. Греческий эмпорий в этрусском порту // ВДИ.
1982. №4. С. 155-157.
Немировский, 1983 — Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.
Немировский, 1996 — Немировский А. И. Три малых римских историка // Малые римские
историки. М., 1996. С. 223-310.
Павлов, 2012 — Павлов А. А. Павел Диакон и его эпитома «О значении слов» // ВДИ. 2012.
№2. С. 219-230.
Павлов, 2013 —Павлов А. А. Марк Веррий Флакк: трибунат как плебейская магистратура //
Ius antiquum. 2013. № 3 (28). С. 69-99.
Пальцева, 1999 —Пальцева Л. А. Из истории архаической Греции. СПб., 1999.
Петровский, 1959 —Петровский Ф. А. Второстепенные прозаики эпохи Августа // История
римской литературы. Т. 1. М., 1959. С. 492-513.
Петровский, 1959а — Петровский Л. А. Энний // История римской литературы. Т. 1. М., 1959.
С. 80-94.
Подопригора, 2014 — Подопригора А. Р. Культ Геркулеса в Риме и Аргейские праздники //
Штрихи к портретам минувших эпох. Археология, история, этнография. Кн. 2014-1.
Зимовники, 2014. С. 119-125.
Полякова, 1963 — Полякова С. В. Клавдий Элиан и его «Пестрые рассказы» // Клавдий
Элиан. Пестрые рассказы. М., 1963. С. 125-143.
Робер, 2007 — РоберЖ.-Н. Этруски / пер. С. Ю. Нечаева. М., 2007.
Сафронов, 2015 — Сафронов А. В. Греческая традиция о пеласгах и тирсенах в Анатолии
и ее египетские соответствия // Индоевропейское языкознание и классическая фило¬
логия. XIX. СПб., 2015. С. 803-810.
Сергеенко, 1968 — Сергеенко М. Е. Ремесленники Древнего Рима. Л., 1968.
Сидорович, 1975 — Сидорович О. В. Социальный состав римского сената в период ранней
Республики // Из истории античного общества. Горький, 1975. С. 52-63.
Сидорович, 1994 — Сидорович О. В. Дивинация, религия и политика в архаическом Риме //
Религия и общество в Древнем Риме. М., 1994. С. 69-96.
Сидорович, 2006 — Сидорович О. Sacra Argeorum как жреческий документ // Античный
мир и археология. 2006. Вып. 12. С. 139-156.
Сморчков, 1994 — Сморчков А. М. Коллегия понтификов и гражданская общины (IV—II вв.
до н. э.) // Религия и община в Древнем Риме. М., 1994. С. 45-68.
Сморчков, 2001 — Сморчков А. М. Коллегия понтификов // Жреческие коллегии в Раннем
Риме. М., 2001. С. 100-141.
Сморчков, 2002 — Сморчков А. М. Regnum et Sacrum: О характере царской власти в Древ¬
нем Риме // Ius Antiquum. 2002. 2 (10). С. 40-55.
Сморчков, 2006 — Сморчков А. В. Авгурский контроль над ауспициями магистратов: тео¬
рия и реальность // Античный мир и археология. 2006. Вып. 12. С. 157-171.
Сморчков, 2009 — Сморчков А. М. Политическая и сакральная власть в римской цивитас //
Античный мир и археология. 2009. Вып. 13. С. 159-177.
Сморчков, 2011 — Сморчков А. М. Царская и магистратская власть в Древнем Риме:
сакрально-политическое содержание // Вестник РГГУ. 2011. № 14. С. 141-156.
Сморчков, 2012 — Сморчков А. М. Религия и власть в Римской республике: магистраты,
жрецы, храмы. М., 2012.
Сморчков, 2015 — Сморчков А. М. Объявление войны (indictio belli) в фециальном праве:
теория и реальность // Ius Antiquus. 2015. 2 (32). С. 60-80.
Сморчков, Кофанов, 2001 — Сморчков А. М„ КофановЛ. Л. Коллегия весталок//Жреческие
коллегии в Раннем Риме. М., 2001. С. 287-298.
Соболевский, 1959 — Соболевский С. И. Ранняя латинская проза // История римской лите¬
ратуры. Т. 1. М„ 1959. С. 118-134.
431
Соболевский, 1959а — Соболевский С. И. Историческая литература I в. до н. э. // История
римской литературы. Т. 1. М, 1959. С. 245-255.
Соболевский, 19596 — Соболевский С. И. Тит Ливий // История римской литературы. Т. 1.
М., 1959. С. 471-490.
Соболевский, 1962 — Соболевский С. И. Историческая литература Н-Ш вв. // История
римской литературы. Т. 2. М., 1962. С. 330-356.
Соболевский, Грабарь-Пассек, 1962 — Соболевский С. И., Грабарь-Пассек М. Е. Прозаи¬
ческая литература при первых императорах // История римской литературы. Т. 2.
М„ 1962. С. 35-62.
Согомонов, 1985 — Согомонов А. Ю. Греческая колонизация Леванта: этнические и социо¬
культурные контакты эпохи архаики // ВДИ. 1985. № 1. С. 8-25.
Соколов, 1980 — Соколов Г. И. Олимпия. М, 1980.
Соколов, 1990 — Соколов Г. И. Искусство этрусков. М., 1990.
Суриков, 2001 — Суриков И. Е. Лидийский царь Крез и Балканская Греция // Studia His-
torica. 2001. Вып. 1. С. 3-15.
Суриков, 2009 — Суриков И. Е. Аристократия и демос. М., 2009.
Суриков, 2014 — Суриков И. Е. Греческая архаика как историческая эпоха: современный взгляд.
Первая половина (IX-VII1 вв. до н. э.) // МНЕМОН. 2014. Вып. 14. СПб., 2014. С. 27-50.
Тимофеева, 1980— Тимофеева Н. К. Религиозно-мифологическая картина мира этрусков.
Новосибирск, 1980.
Токмаков, 1998 — Токмаков В. Н. Военная организация Рима Ранней республики (VI-IV вв.
до н. э.). М., 1998.
Токмаков, 2007 — Токмаков В. Н. Армия и государство в Риме: от эпохи царей до Пуниче¬
ских войн. М., 2007.
Трохачев, 2007 — Трохачев С. Ю. Валерий Максим и его история в поучительных анекдо¬
тах // Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. СПб., 2007. С. 3-15.
Трухина, 1986— Трухина Н. Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики.
М„ 1986.
Тумане, 1997 — ТуманеX. Военная организация греков в архаическую эпоху (Афины VIII-
VI вв. до н. э.) // Античное общество. СПб., 1997. С. 3-19.
Тумане, 2002 — Тумане X. Рождение Афины. СПб., 2002.
Тумане, 2014 — Тумане X. Мильтиад Старший как зеркало греческой колонизации //
МНЕМОН. 2014. Вып. 14. СПб., 2014. С. 59-94.
Тюийе, 2011 — Тюийе Ж.-П. Цивилизация этрусков / пер. Т. А. Баженовой. М., 2011.
Тюленев, 2004 — Тюленев В. М. Павел Орозий и его «История против язычников» И Павел
Орозий. История против язычников. СПб., 2004. С. 5-80.
Утченко, 1952 — Утченко С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения
республики. М., 1952.
Утченко, 1965 — Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965.
Утченко, 1966 — Утченко С. Л. Политико-философские трактаты Цицерона // Цицерон.
Диалоги. М., 1966. С. 153-174.
Утченко, 1975 — Утченко С. Л. Трактат Цицерона «Об обязанностях» и образ идеального
гражданина // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1975. С. 159-174.
Утченко, 1977 — Утченко С. Л. Политические учения Древнего Рима. М., 1977.
Федорова, 1982 — Федорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982.
Фрезер, 1980 — Фрезер Д. Д. Золотая ветвь / пер. М. К. Рыклиной. М., 1980.
Фролов, 1988 — Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.
Фролов, 1991 —Фролов Э. Д. Факел Прометея. Л., 1991.
Хаммонд, 2003 —Хаммонд Н. История Древней Греции / пер. Л. А. Игоревского. М., 2003.
Хойбек, 1980 —ХойбекА. Лидийскией язык // Древние языки Малой Азии. М., 1980. С. 288-321.
432
Хрестоматия, 1987 — Хрестоматия по истории Древнего Рима. М., 1987.
Циркин, 2001 — Циркин Ю. Б. От Ханаана до Карфагена. М., 2001.
Циркин, 2017 — Циркин Ю. Б. На краю греческой ойкумены. Фокейцы на Западе. М, 2017.
Цицерон 1966 — Цицерон. Диалоги. М., 1966.
Цымбурский, 1984 — Цымбурский В. Л. Итало-этрусский миф о Великой горе по античным
источникам // ВДИ. 1984. № 4. С. 141-148.
Шифман, 1990 — Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990.
Шмелева, 2017 — Шмелева Л. М. Lucus Ferentiae как место культа и собраний Латинского
союза // Проблемы истории, филологии и культуры. 2017. № 3. С. 54-67.
Штаерман, 1964 — Штаерман Е. М. Расцвет рабовладельческих отношений в Римской
республике. М., 1964.
Штаерман, 1987 — Штаерман Е. М. Социальные основы религии Древнего Рима. М.,
1987.
Штаерман, 1990 — Штаерман Е. М. К итогам дискуссии о римском государстве // ВДИ.
1990. № 3. С. 68-75.
Шталь, 1978 — Шталь И. В. «Одиссея» — героическая поэма странствий. М., 1978. 1978.
Шталь, 1983 —Шталь И. В. Художественный мир гомеровского эпоса. М., 1983.
Шубин, 2010 — Шубин В. И. Ранние эвбейские колонии в Италии // Вестник СПбГУ. СПб.,
2010. Сер. 2. Вып. 2. С. 41-49.
Шубин, 2010а — Шубин В. И. Занкла: к истории основания // МНЕМОН. 2010. Вып. 9.
СПб., 2010. С. 19-26.
Шувалов, 2006 — Шувалов В. В. Афины и колонизация // МНЕМОН. 2006. Вып. 5. СПб.,
2006. С. 173-182.
Яйленко, 1982 —Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. М., 1982.
Яйленко, 1990 — Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990.
Ярхо, 2001 —Ярхо В. Н. Гесиод и его поэмы И Гесиод. Поэмы. Фрагменты. М., 2001. С. 5-20.
Abel, 1972 —Abel К. Zenodotos von Troizen // RE. 1972. Hbd. 19A. S. 49-51.
Acquaro, 1997 — Acquaro E. Pheniciens et Etrusques // Les Pheniciens. Paris, 1997. P. 611 -617.
Adam, 1985 — Adam A. M. Monstres et divinites tricephales dans l’ltalie primitive // MEFRA.
1985. Vol. 97,2. P. 577-609.
Adiego Lajara, 2015-2016 —Adiego Lajara L. The Etruscan Texts of the Pyrgi Gold Tablets.
Certainties and Uncertanties // Studi epigrafici e linguistici sul Vicino Oriente antico.
2015-2016. Vol. 32-33. P. 135-156.
Adler, 1921 —Adler. Kekropen//RE. 1921. Hbd. 21. S. 309-313.
Agostini, 2013 — Agostini L. The Etruscan Language // The Etruscan World. London; New York,
2013. P. 383-398.
Aigner-Foresti, 2003 — Aigner-Foresti L. Die Etrusker und das friie Rom. Darmstadt, 2003.
Aiosa, 2012 —Aiosa S. Urbanistica e ideologia: a proposito del temple di Ercole a Sabratha //
L’Africa Romana. Atti del XIX convegno di studio Sassari. Roma, 2012. P. 311-324.
Alessandri, 2013 —AlessandriL. Latium Vetus in the Bronze Age and Early Iron Age. Oxford, 2013.
Alessandri, 2016 —Alessandri L. Hierarchical and Federative Polities in Protohistoric Latium
Vetus // Early States, territories and settlements in protohistoric Central Italy. Groningen,
2016. P. 67-82.
Alessio Semioli, 2014 —Alessio SemioliA. I Sabini in Roma arcaica: evodenze miti-storiche //
Le ricerche archeologiche nel territorio sabino: attivita, risultati e prospettive. Rieti, 2014.
P. 81-87.
Alexander, 2006 —Alexander M. C. Law in the Roman republic // A Companion to the Roman
republic. Oxford, 2006. P. 236-254.
Alfoldy, 1963 —Alfoldi A. Early Rome and the Latins. Ann Arbor, 1963.
Alfbldy, 1987 — Alfoldy G. Storia sociale dell’antica Roma. Bologna, 1987.
433
Almagro Gorbea, Martinez Fausset, 1983 —Almagro Gorbea M., Martinez Fausset M. Coloz-
zazione e acculturazione nella peninsula Iberica // Modes de contacts et processus de
transformation dans les soci6tes anciennes. Roma, 1983. R 429—461.
Altheim, 1932 — Altheim F. Tauri ludi // RE. 1932. Hbd. 18A. S. 2542-2544.
Alvarez Soria, 2016 —Alvarez Soria I. J. El “rex sacrorum”: ^fenomeno romano? // Antesteria.
2016. №5. P. 133-152.
Amadasi Guzzo, 1995 — Amadasi Guzzo M. G. Mondes 6trusque et italique // La civilisation
phenicienne et punique. Leiden; New York; Koln, 1995. P. 663-673.
Amaducci, 2013 —AmaducciS. Contributo aliatopografiadel Foro Boario//FormaUrbis. Roma,
2013. P 39-46.
Amann, 2000 — Amann P. Die Etruskerin. Wien, 2000.
Ambrosini, 2010—AmbrosiniL. I santuari ed emporia: note sul commerciogreca in eta arcaica //
Formello. 2010. P. 27-28.
Ammerman, 1990 — Ammerman A. J. On the Origins of the Forum Romanum // AJA. 1990.
Vol. 94,4. P. 636-645.
Ammerman et alii, 2008 —Ammerman A. J. et alii. The clay beds in the Velabrum and the earliest
tiles in Rome // JRA. 2008. P. 7-30.
Amoroso, 2016 —Amoroso A. Settlement patterns in South Etruria and Latium Vetus // Early
States, territories and settlements in protohistoric Central Italy. Groningen, 2016. P. 83-100.
Ampolo, 1981 —Ampolo G. Roma arcaica: Istituzioni, classi, strutture mentali // Storia della
societa italiana. Vol. 1: Dalla preistoria all'espansione di Roma. Milano, 1981. P. 299-331.
Ampolo, 1984 —Ampolo C. Un supplicio arcaico: l’uccisione di Tumus Herdonius // Du chati-
ment dans la cite. Rome, 1984. P. 91-96.
Ampolo, 1990 — Ampolo C. Roma arcaica ed i Latini nel V secolo // Crise et transformation des
societ6s archai'ques de l’ltalie antique. Rome, 1990. P. 117-133.
Ampolo, 1994 — Ampolo C. Commentary // City States in Classical Antiquity and Medieval
Italy. Ann Arbor (MI). 1994. P. 119-120. ’
Ampolo, 1994a — Ampolo C. Tra emporia ed emporia: note sul commercio greco in eta arcaica //
АПОИС1А. Napoli, 1994. P. 29-36.
Ampolo, 1999 —Ampolo C. Ls citta riformata e l’organizzacione centuriata. Lo spazio, il tempo,
il sacro nella nova realta urbana // Storia di Roma. Torino, 1999. P. 49-85.
Ampolo, 2009 — Ampolo C. Presenze etrusche, koine culturale о domino etrusco a Roma e nel
Latium Vetus in eta arcaica? // Annali della Fondazione per il Museo “Claudio Faina”.
2009. Vol. XVI. P. 9^H.
Ampolo, 2013 —Ampolo С. Il problema delle origini di Roma rivisitato: concordismo, ipertra-
dizionlismo acritico, contesti. I // Annali della Scuola Normale Superiore di Pisa. Classe
di Lettere e Filosofia. Ser. 5. Vol. 5/1. Pisa, 2013. P. 217-284.
Amunategui Perello, 2009 — Amunategui Perello C. F. Tarquinio Prisco // Revista de Estudios
Historico-Juridicos (Secicion Derecho Romano). 2009. Vol. 31. P. 61-85.
Amunategui Perello, 2010—Amunategui Perello C. F. The Collective Ownership and Heredium I I
Revue intemationale des droits de l’Antiquitd. 2010. Vol. 57. P. 53-74.
ANET3—Ancient Near East Texts Relating to the Old Testament. Third Edition with Supplement.
Princeton, 1979.
Antognoli, Bianchi, 2009 —Antognoli L., Bianchi E. La Cloaca Maxima dalla Suburra al Foro
Romano // Studi Romani. 2009. An. 57. P. 89-125.
Antonaccio, 1995—Antonaccio C. Lefkandi and Homer //Homer’s World. Bergen, 1995.P. 5-27.
Antonaccio, 2002 —Antonaccio C. Warriors, Traders, and Ancestors: the “Heroes” of Lefkandi //
Images of Ancestors. Aarhus, 2002. P. 13—42.
Antonaccio, 2006 —Antonaccio C. Religion, basileis and heroes // Ancient Greece. From the My¬
cenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 271-297.
434
Antonaccio, 2009 — Antomaccio C. The Western Mediterranean // A Companion to Archaic
Greece. Malden (Ma); Oxford, 2009. P. 314-329.
Antonelli, 1995 —Antonelli L. Avidnus et les les colonnes d’Hercule // Melanges de la Casa de
Velazquez. 1995. Vol. 31. P. 77-83.
Artzy, 2012 — Artzy M. Continuation and Change in the 13th — 10th Centuries BCE Eastern
Mediterranean: Bronze-working koine? // The Ancient Near East in the 12th — 10th Cen¬
turies. Minister, 2012. P. 27-41.
Ascheri, Lloyd, Corcella, 2007 — Ascheri D., Lloyd A., CorcellaA. A. Commentary on Herodo-
tos. Books 1-4. Oxford, 2007.
Asso, 1999 —Asso P. Passione eziologica nei Punica di Silio Italico: Trasimeno, Sagunto, Ercoli
e Fabii // Vichiana. 1999. An. 1, 2. P. 75-87.
Astin, 1972 — Astin A. E. Cato Tusculanus and the Capitoline Fasti // JRS. 1972. Vol. 62.
P. 20-24.
Atteni, Maras, 2005 —Atteni L., Maras D. F. Materiali arcaici dalla collezione Dionigi di Lanu-
vio ed il piii antico alfabetiario latino // Studi Etruschi. 2005. Vol. 70. P. 61-78.
Aubet, 2007 —Aubet M. E. East Greek and Etruscan Pottery in a Phoenician Context // Hommage
Gitin. Jerusalem, 2007. P. 447—460.
Austin, Vidal-Naquet, 1977 —Austin M. M., Vidal-Naquet P. Economic and Social History
of Ancient Greece: an Introduction. London, 1977.
Babbi, Piergrosse, 2005 — Babbi A., Piergrosse A. Per una definizione della cronologia relative
ed assoluta del villanoviano veiente e tarquiniense // Oriente e Occidente. Roma, 2005.
P.293-318.
Badian, 1958 — Badian E. Foreign Clientelae. Oxford, 1958.
Badian, 2009 — Badian E. From the Julii to Caesar // A Companion to Julius Caesar. Oxford,
2009. P. 11-22.
Baglione, 2013 — Baglione M. P The Sanctuary of Pyrgi // The Etruscan World. London; New
York, 2013. P. 512-525.
Bagnasco Gianni, 2013 —Bagnasco Gianni G. Massimo Pallottno’s “Origines” in Perspective //
The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 57-61.
Bagnasco Gianni, 2013a — Bagnasco Gianni G. Tarquinia, Sacred Areas and Sanctuaries on the
Civita Plateau and on the Coast // The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 494¬
511.
Bailo Modesti, Gobbi, 2010 — Bailo Modesti G., Gobbi A. Le genti delle dune e del mare,
le tribvi delle coline: egeminia dei centri etrusche e ristrutturazione del mobdo indigeno in
Campania nella seconda meta del’VIII secolo a.C. // Preistoria e Protostoria in Etrurua.
Milano, 2010. P. 487-509.
Ballester, 2012 —BallesterJ. P. La ceramica griega en Iberia. Anforas у comercio de alimantos //
Iberia Graeca. Girona, 2012. P. 66-73.
Bandelli, 1995 — Bandelli G. Colonie e municipi dall’eta monarchica alle guerre sannitiche //
Evtopia. 1995. Vol. 4, 2. P. 143-197.
Barbera, Palladino, Patema, 2008 — Barbera M., Palladino S., Paterna C. La domus dei Valerii
alia luce delle recenti scoperte // Papers of the British School at Rome. 2008. Vol. 76.
P. 75-95.
Barnett, 2008 — Barnett R. D. The Sea Peoples // CAH2. 2008. Vol. 2, 2. P. 359-378.
Bartoloni, 2006 — Bartoloni G. Veio: Pabitato di Piazza d’Armi // Deliciae Fictiles — IV. Oxford,
2006. P. 50-76.
Bartoloni, 2010 — Bartoloni G. Le citta etrusche e gli altri: l’esempio di Veio // Bollettino di
Archeologia on line. Roma, 22-26 Settembre 2008. Volume speciale. 2010. P. 1—4.
Bartoloni, 2013 —Bartoloni G. The Villanovan Culture: At the Beginning of Etruscan History //
The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 79-98.
435
Bartoloni, 2013a — Bartoloni G. Le fortificazioni e la rioccupazione del territorio: l’esempio
di Populonia //Абоц 5-о>ауг| те (plXr) те. Firenze, 2013. Р. 53-64.
Bartoloni, 2014 — Bartoloni G. Gli artigiani metallurghi e il processo formativo nelle “Origini”
degli Etruschi ll MEFRA. 2014. Vol. 126, 2. P. 2-13.
Bartoloni etalii, 2013 — Bartoloni G. etalii. Piazza d’Armi: il quartiere presso le mura // Scienze
dell’Antiquita. 2013. Vol. 19, 1. P. 133-156.
Bartoloni et alii, 2014 — Bartoloni et alii. VITE PARALLELE // Centro у periferia en el mundo
clasico. Merida, 2014. P. 397—401.
Bartoloni, Pitzilis, 2011 — Bartoloni G., Pitzilis F. Madri e mogli nella nascente aristocrazia
tirrenica // Dal la nacita alia morte: Antropologia e archeologia a confronto. Roma, 2011.
P. 137-160.
Bartoloni, 2005 — Bartoloni P. La Sardegna fenicia e punica // La Sardegna antica. Cagliari,
2005. P. 25-62.
Bauman, 2003 — Bauman R. Women and Politics in Ancient Rome. London; New York, 2003.
Baurain, Bonnet, 1992 — Baurain C., Bonnet C. Les Pheniciens. Paris, 1992.
Beard, 2007 — Beard M. The Roman Triumph. Cambridge (Mass.); London, 2007.
Beck, 2007 — Beck H. The Early Roman Tradition // A Companion to Greek and Roman Histo¬
riography. Vol. 1. Oxford, 2007. P. 255-265.
Becker, 1990 — Becker M. J. Etruscan social classes in the VI Century B.C. // Die Welt der
Etrusker. Berlin, 1990.
Becker, 2013 — Becker H. Political Systems and Law // The Etruscan World. London; New York,
2013. P.307-322.
Becker, Mogetta, Terrenato, 2009 — Becker J. A., Mogetta M„ Terrenato N. A New Plan for
an Ancient Italian City: Gabii Revealed//AJA. 2009. Vol. 113. P. 629-642.
Bedello Tata et alii, 2016 — Bedello Tata M. et alii. Scoperte e restauri a Ficana tra vecchie
e nuove collaborazioni // Scritti in ricordo di Gaetano Messineo. Palestruina, 2016.
P. 63-80.
Bederman, 2004 — Bederman D. International Law in Antiquity. Cambridge, 2004.
Bedini, Cordano, 1980 — Bedini A., Cordano F. La formazione della citta nel Lazio. Periodo III //
Dialoghi di Archeologia. 1980. № 1. P. 92-124.9
Beeks, 2010 — Beeks R. Etymological Dictionary of Greek. Vol. I. Leiden; Boston, 2010.
Bell, 2016 — Bell C. Phoenician trade: the first 300 years // Dynamics of Production in the Ancient
Near East; 1300-500 BC. Oxford, 2016. P. 91-105.
Bellelli, 2005 — Bellelli V. Agyllios chalkos // Dinamiche e sviluppo delle citta nel’Etruria
meridionale. Pisa; Roma, 2005. P. 227-234.
Bellelli, 2013 — Belelli V. Arch6ologie d’une cite // Histoire antique et medi6vale. Hors Serie,
2013. P. 38-45.
Benelli, 2013 — Benelli E. Slavery and Manumissions // The Etruscan World. London; New York,
2013. P.377-382.
Benelli, 2014 — Benelli E. Colie del Fomo, la Necropoli di Eretum // Le ricerche archeologiche
nel territorio sabino: attivita, risultati e prospettive. Rieti, 2014. P. 33-37.
Bengtson, 1985 — Bengtson H. Romische Geschicte. Miinchen, 1985.
Bennet, 1997 — BennetJ. Homer and the Bronze Age //A New Companion to Homer. Leiden;
New York; Koln, 1997. P. 511-534.
Berard, 1957 — Berard J. La colonisation grecque de l’ltalie meridionale et de Sicile dans
l’antiquite. Paris, 1957.
Berchem, 1967 — Berchem D. van. Sanctuaires d’Hercule-Melqart // Syria. 1967. Vol. 44, 3—4.
P. 307-338.
Bernard, 2016 — Bernard S. Debt, Land, and Labor in the Early Republican Economy // Phoenix.
2016. Vol. 70, 3^1. P. 317-338.
436
Bemardini, 2001 — Bemardini P. La battaglia del Mare sardo: una rilettura // Rivista di studi
fenici. 2001. Vol. 29, 2. P. 135-158.
Bemardini, 2002 — Bemardini P. II Mediterraneo prima dei Romani // Africa Romana. 14. Roma,
2002. P. 97-103.
Biagi et alii, 2015 — Biagi F. et alii. Un’area di culto nella necropolis etrusca di San Cerbone
a Baratti (Populonia, 51) // Archeologia Classica. 2015. Vol. 66. P. 41-73.
Biancafiore, 1973 — Biancafiore F. Le testimonianze di cultura micenea nell’Alto Lazio //
Biancafiore F., Toti O. Monte Rovello. Roma, 1973. P. 8-10.
Bianchetti, 2016 — Bianchetti S. The “Invention” of Geography: Eratosthenes of Cyrene // Brill’s
Companion to Ancient Geography. Leiden; Boston, 2016. P. 132-149.
Bianchi, 2010 — Bianchi E. Foro Romano: Tintervento dei Tarquini prima della Cloaca Maxima //
Studi Romani. 2010. An. LVIII. P. 3-26.
Bietti Sestieri, 2005 — Bietti Sestieri A. M. A reconstruction of historical processes in Bronze
and Iron Age Italy based on recent archaeological research // Papers in Italian Archaeology.
2005. Vol. VI, 1. P. 9-24.
Blandin, 2007 — Blandin B. Les pratiques funeraires d’epoque geometrique a Ere trie. Vol. 1.
Lausanne, 2007.
Blazquez, 2007 —BlazquezJ. M. Ultimas aportaciones a la presencia fe fenicios у cartagineses
en Occidente // Gerion. 2007. Vol. 25. P. 9-70.
Bleicken, 1975 —BleickenJ. Lex publica. Berlin; New York, 1975.
Bleicken, 1988 — Bleicken J. Geschichte der Romischen Republik. Munchen, 1988.
Bleicken, 2012 — Bleicken J. Die Romische Republik. Munchen, 2012.
Bloch, 1977 —Bloch R. Les etrusques. Paris, 1977.
Bloch, 1978 — Bloch R. Recherches sur la religion romaine du VIе siecle avant J.-C. // CRAI.
1978. An. 122, 3. P. 669-687.
Bloch, 1983 — Bloch R. A propos de Tinscription latine arcai'que trouvee a Satricum // Latomus.
1983. T. 42, 2. P. 362-371.
Blosel, 2015 —Bldsel W. Die romische Republik. Munchen, 2015.
Boardman, 1999 — Boardman J. The excavated History of A1 Mina // Ancient Greeks. West and
East. Leiden; Boston; Koln, 1999. P. 135-161.
Boardman, 2006 — Boardman J. Greeks in the East Mediterranean (South Anatolia, Syria, Egypt) //
Greek Colonisation. Vol. 1. Leiden; Boston, 2006. P. 507-534.
Boatwright, Gargola, Talbert, 2004 — Boatwright M. T, Gargola D. J., Talbert R. J. A. The Ro¬
mans. From Village to Empire. New York; Oxford, 2004.
Boel-Janssen, 1993 — Boil-Janssen V. La vie religieuse des matrones dans la Rome archai'que.
Rome, 1993.
Boflfa, 1999 — Boffa G. I rapporti ffa TEubea ed il Mediterraneo orientale in eta geometrica. Bari,
1999.
Boffa, 2012 — Boffa G. Eretria, la citta “Rematrice” // Parola del Passato. 2012. Vol. 67, 1.
P. 5-41.
Boffa, 2016 —Boffa G. L’Eubea “famosa per le navi”// Historica. 2016. Vol. V. P. 230-247.
Boitani, Neri, Biagi, 2013 — Boitani F, Neri S., Biagi F. Le piu antiche fortificazioni di Veio //
Scienze dell’Antiquita. 2013. Vol. 19, 2-3. P 160-162.
Boitani, Biagi, Neri, 2016 — Boitani F., Biagi F, Neri S. Le fortificazioni a Veio tra a Porta Nord-
Ovest e Porta Caere // Institut Historique Beige de Rome. Artes. 2016. Vol. 7. P. 19-35.
Bolte, 2016 — Bolte. Makiston // RE. 2016. Hbd. 27. S. 774—779.
Bonfante Warren, 1970 — Bonfante Warren L. Roman Triumph and Etruscan Kings // JRS. 1970.
Vol. 60. P. 49-66.
Bonfante, 2006 — Bonfante L. Etruscan Inscriptions and Etruscan Religion // The Religion
of the Etruscans. Austin, 2006. P. 9-26.
437
Bongji Jovino, 1989-1990 — Bongji Jovino M. Aggiomamenti sull”’area sacra” di Tarquinia
e nuove considerazzioni sulla trombo-lituo // Dienze dell’antichita. 1989-1990. Vol. 3—4.
P. 679-694.
Bonghi Jovino, 2000 — Bonghi Jovino M. II complesso “sacro-istituzionale” di Tarquinia // Roma.
Romolo, Remo e la fondazione della citta. Roma, 2000. P. 265-267.
Bonghi Jovino, 2002 — Bonghi Jovino M. Tarquinia, sale e saline // koyioq avqp. Milano, 2002.
P. 27-37.
Bonghi Jovino, 2006 — Bonghi Iovino M. Contesti, modeli e scambi di manufatti // Gli Etruschi
de Genova ad Ampurias. Roma, 2006. P. 679-689.
Bonghi Jovino, 2008 — Bonghi Jovino M. Tarquinia etrusca, Tarconte e il primato della citta.
Roma, 2008.
Bonghi Jovino, 2012 — Bonghi Jovino M. Paessagio culturale e senso di appartanenza. II “comp¬
lesso monumentale” di Tarqunia // Atti dell’Undicesimo Incontro di Studi Valentano.
Milano, 2012. P. 269-279.
Bonghi Jovino, 2013 — Bonghi Jovino M. Mobilita nella Campania preromana: il caso di Capua
tra Bronzo Finale e Prima Ferro // Mobilita geografica e mercenario nelTtalia preromana.
Roma, 2013. P. 117-138.
Bonnefond-Coudre, 1993 — Bonnefond-Coudre M. Leprinceps senatus: vie et mort d’un institu¬
tion republicaine//MEFRA. 1993. Vol. 185, l.P. 103-134.
Borgno, 2003—Borgno E. Attrezzi per filare nella tarda eta del Bronze italiana: connessione con
TEgeo e con Cipro // Rivista di Scienze Preistoriche. 2003. Vol. 81. P. 519-548.
Borgno, 2013 — Borgno E. Di periferia in periferia. Italia, Egeo e Mediterraneo orientale ai
tempi della koine metallurgica//Rivista di Scienze Preistoriche. 2013. Vol. 63. P. 125-153.
Bourdin, 2005 — Bourdin S. Ardee et les Rutules // MEFRA. 2005. Vol. 117, 2. P. 585-631.
Bourdin, 2015 — Bourdin S. Peuplement et etnies en Italie central et septentrionale // Adriatlas
et l’histoire de l’espace adriatique du VI s. a.C. au VII s. p.C. Bordeau, 2015. P. 113-125.
Bourdin, 2017 — Bourdin S. Forme di mobilita e dinamisme etnico-culturali nellTtalia centro-
meridionale // Irridazione e integrazione in Magna Grecia. Taranto, 2017. P. 103-122.
Braden, 1947 — Braden D. W. A History of Chalkis to 338 BC. Philadelphia, 1947.
Bradley, 2000 — Bradley G. Ancient Umbria. Oxford, 2000.
Bradley, 2015 —Bradley G. Investigating aristocracy in archaic Rome and central Italy: Social,
mobility, ideology and cultural influences // Aristocracy in Antiquity. Swansea, 2015.
P. 85-124.
Brandt, 2002 — Brandt J. Ostia and Ficana Two Tales of one City? // Mediterranean Archeology.
2002. Vol. 15. P. 23-39.
Braun, 2004 — Braun I Hecataeus’ knowledge of the Western Mediterranean // Greek Identity
in the Western Mediterranean. Leiden; Boston, 2004. P. 287-347.
Braun, 2008 —Braun T. F. R. G. The Greeks in the Near East // CAH2. 2008. Vol. 3, 3. P. 1-31.
Brecht, 1937 — Brecht Ch. Perduellio // RE. 1937. Hbd. 37. S. 615-639.
Bremmer, 1982 — Bremmer J. The Suodales of Poplios Valesios // Zeitschruft fur Papyrologie
und Epigraphik. 1982. Bd. 47. S. 133-147.
Briquel, 1984 — Briquel D. Les Pelasges en Italie. Rome, 1984.
Briquel, 1988 — Briquel D. Claude, erudit et empereur // CRAI. 1988. Vol. 132, 1. P. 217-232.
Briquel, 1993 — Briquel D. Une opinion heterodox sur Torigine de jeux equestres romains //
Spectacles sportifs et sceniques dans le monde etrusco-italique. Rome, 1993. P. 121-140.
Briquel, 1995 — Briquel D. La fabrication d’un tyran: Mezence chez Virgile // Bulletin de
TAssosiation Guillaume Budd. 1995. Vol. 1, 2. P. 173-185.
Briquel, 1998 — Briquel D. Les figures feminines dans la tradition dtrusque de Rome // CRAI.
1998. Vol. 142, 2. P. 397—414.
Briquel, 1999 — Briquel D. La civilization etrusque. Paris, 1999.
438
Briquel, 2012 — Briquel D. Bemerkungen zum (iott Voltumna una zum roaerauam uei cuus-
ker // Kulte — Riten — religiose Vorstellungen bei den Etruskem und ihr Verhaltnis zu
Politik und Gesellschaft. Wien, 2012. P. 47-65.
Briquel, 2013 — Briquel D. Etruscan Origines and the Ancient Authors // The Etruscan World.
London; New York, 2013. P. 62-72.
Briquel, 2013a — Briquel D. Des pirats tyrrheniens aux Romains // Hesperia. 2013. Vol. 30.
P. 293-308.
Briquel, 2017 — Briquel D. Les monuments de type Regia dans le monde etrusque, Murlo
et Aquarossa //Archimede. 2017. № 4. P. 110-128.
Brommer, 1971 —BrommerF. Denkmalerlisten zu griechdchen Heldensage I (Herakles). Marburg,
1971.
Broughton, 2007 — Broughton T. R. S. Mistreatment of Foreign Legates and the Fetial Priestes //
Phoenix. 2007. Vol. 41, 1. P. 50-62.
Bruni, 2013 — Bruni S. Seafaring: Ship Building, Harbors, the Issue of Piracy // The Etruscan
World. London; New York, 2013. P. 633-646.
Brunt, 2001 — Brunt P. A. Italian Manpower. Oxford, 2001.
Bryce, 2005 — Bryce T. The Kingdom of the Hittites. Oxford, 2005.
Buchner, 1899 — Buchner. Chalkis // RE. 1899. Hbd. 6. S. 2078-2088.
Bujukovic, 1998 — Bujukovic Z. Leges regiae: pro et contra // Revue international des droits
de l’antiquite. 1998. Vol. 45. P. 89-142.
Burkert, 1995 — Burkert W. The Orientalizing Revolution. Cambridge (Mas); London, 1995.
Cabanes, 2008 — Cabanes P. Greek Colonisation in the Adriatic // Greek Colonisation. Vol. 2.
Leiden; Boston, 2008. P. 155-185.
Cairo, 2010 — Cairo G. Romolo figlio del fuoco. Bologna, 2010.
Cairo, 2010a — Cairo G. A proposito delle tradizioni sul Tarquni // Gerion. 2010. Vol. 28, 1.
P. 75-95.
Cairo, 2013 — Cairo G. Quelques considerations sur les sept rois de Rome // Vita Latina. 2013.
№ 187-188. P. 3-17.
Cairo, 2014 — Cairo G. Tullus Hostilius fondateur de Rome // Vita Latina. 2014. № 189-190.
P. 5-20.
Cairo, 2016 — Cairo G. La saga di Romolo. Un analisi logica. Bologna, 2016.
Cameron, 2004 — Cameron A. Greek Mythography in the Roman World. Oxford, 2004.
Camporeale, 1997 — Camporeali G. On Etruscan Origin again // Etruscan Studies. 1997. Vol. 4.
P.45-51.
Camporeale, 1999 — Camporeale G. Aux origines de la grande peinture etrusque // CRAI. 1999.
An. 143, 1. P. 277-284.
Camporeale, 2004—2005 — Camporeali G. Cavalli e cavalleri nell’Etruria del VIII secolo A.D. //
Pontificia Accademia Romana di Archeologia. 2004-2005. Vol. 77. P. 381—412.
Cancik, 2008 — Cancik-Lindemeier H. (Fig.). Romische Religion im Kontext. Gesammelte
Aufsatze. Tubingen, 2008.
Canu, 2009 — Canu N. Camillo e Servio Tullio. Due figure a confronto attraverso le fonti e le
attestazioni archeologiche //Annali della Facolta di Lettere e Filosofia dell’Universita di
Sassari. 1. 2009. P. 231-245.
Capanna, 2010 — Capanna M. C. Ager Romanus antiquus, tribus e conquiste // La legenda di
Roma. Milano, 2010. P. 345-347.
Capasso, 1997 — Capasso S. Gli Osci nella Campania antica. Frattamaggiore, 1997.
Capdeville, 1993 — Capdeville G. Jeux atletiques et rituales de fondation // Spectacles sportifs
et sceniques dans le monde etrusco-italique. Rome, 1993. P. 141-187.
Capdeville, 2002 — Capdeville G. Social Mobility in Etruria // Etruscan Studies. 2002. Vol. 9.
P. 177-190.
439
Capogrossi Colognesi, 2009 — Capogrossi Colognesi L. Storia di Roma tra diritto e potere.
Bologna, 2009.
Carafa, 1991 — Carafa P. Thermoluminescence Dating of Archaeological Ancient Roman Pot¬
teries // Carafa P. et al. Rend. Acc. Lincei. 1991. Vol. 2, 2. P. 117-129.
Carafa, 2006 — Carafa P. Commento // La leggenda di Roma. Vol. 1. Milano, 2006. P. 340¬
452.
Carafa, 2010 — Carafa P. I populi federati del Lazio // Carandini A. La nascita di Roma. Milano,
2010. P.610-617.
Carafa, 2010a — Carafa P. Commento // La leggenda diRoma. Vol. 2. Milano, 2010. P. 157-265.
Carafa, 2014— CarafaP. Commento// La leggenda di Roma. Vol. 4. Milano, 2014. P. 291-357.
Carafa, Fiorentini, Fusco, 2011 — Carafa P, Fiorentini M, Fusco U. Commento // La leggenda
di Roma. Milano, 2011. P. 149-385.
Carandini, 2006 — Carandini A. Introduzione // La leggenda di Roma. Vol. 1. Milano, 2006.
XVI-CXXIII.
Carandini, 2009 — Carandini A. Roma. II primo giomo. Roma; Bari, 2009.
Carandini, 2010— Carandini A. La nascita di Roma. Milano, 2010.
Carannante et alii, 2003 — Carannante A. et alii. Indagini archeozoologiche sul sito dell’eta del
Bronzo de Vivara // Quademi del Museo Archeologico del Friuli Occidentale. 2003. Vol. 6.
P.215-222.
Carey, 2006 — Carey S. Pliny’s Catalogue of Culture. Oxford, 2006.
Casali, 2010 — Casali S. The Development of the Aeneas Legend // A Companion to Vergil’
Aeneid and its Tradition. Oxford, 2010. P. 37—51.
Casamento, 2010 — Casamento A. Clienti, patroni, parricidi e declamatori: Popillio e Cicerone //
La Parola del Passato. 2010. Vol. 338. P. 361-377.
Cascione, 2014 — Cascione C. Romolo “sacer”? // Index. 2014. Vol. 39. P. 201—215.
Cassola, 1999 — Cassola F. Lo scontro fra patrizi e plebei e la formazione della nobilitas 11
Storia di Roma. Torino, 1999. P. 145-175.
Castiella, 2012 — CastiellaA. IIpomerium e l’identita romana: un legame piu forte del sangue //
Studi e Ricerche. 2012. Vol. 9. P. 23-46.
Cazzella, Recchia, 2009 — Cazzella A., Recchia G. The “Mycenaeans” in the Central Mediter¬
ranean: a Comparison between the Adriatic and Tyrrhenian Seaways // Pasiphae. 2009.
Vol. III. P. 27-40.
Caskey, 2008 — Caskey J. L. Greece and Aegean Islands in the Middle Bronze Age // CAH2.
2008. Vol. 2, 1. P. 117-140.
Castleden, 2005 — Castleden R. Mycenaeans. London; New York, 2005.
Cavalieri et alii, 2015 — Cavalieri M. et alii. Nuove ricerche archeologiche presso il sito di Cures
Sabini // The Journal of Fasti Online. 2015. P. 1-38.
Cazanove, 1988 — Cazanove O. de. La chronologie des Bacchiades et celle des rois etrusques
de Rome // MEFRA. 1988. Vol. 100,2. P. 615-648.
Ceccarelli, 2012 — Ceccarelli L. Ethnicity and the identity of the Latins // Landscape, Eth¬
nicity and Identity in the Archaic Mediterranean Area. Oxford and Oakville, 2012.
P. 108 119.
Celia, 2012 — Celia E. Sacra facerepropoulo romano: i materiali dagli scavi di Giacomo Boni
sullMeses Vestae al Foro Romano // Antropologia e Archeologia a confronto. Roma, 2012.
P. 813-826.
Cels-Saint-Hilaire, 1995 — Cels-Saint-Hilaire J. La Republique des tribus. Toulouse. 1995.
Cerasuolo, 2008 — Cerasuolo O. Al origine di Caere // Preistoria e Protostoria in Etruria. Atti
VII. Milano, 2008. P. 683-b94
Cerasuolo, 2012 — Cerasuolo O. L’organizzazuione del territorio di Cerveteri e dei Monti della
Tolfa a confronto con l’agro tarquiniense //Aristonothos. 2012. Vol. 5. P. 121-172.
440
Gerchiai, 2012 — Cerchiai L. L’identita etnica сото processo di relazione: alcune riflessioni
a proposito del mondo italico // Le origini degli Etrischi. Roma, 2012.
Cerchiai, 2014 — Cerchiai L. I Campani: prospettiva archeologica // Entre archeologie et histoire.
Bern; Berlin, 2014. P. 299-307.
Cerchiai et alii, 2000 — Cerchiai L. et alii. Storia di Roma antica. Roma, 2000.
Cerchiai, Salvadori, 2012 — Cerchiai L., Salvadori Y. La tomba 39 di via San Massimo a Nola.
Breve spunto per cronologia e l’inizio del’insidiamento proto-urbano // Interpretando
l’antico. Roma, 2012. P. 435-455.
Cerchiai, Cinquataquattro, Pellegrino, 2013 — Cerchiai L., Cinquataquattro T, Pellegrino C.
Dinamiche etnico-sociali ed articolazioni di genere nell’Agro Picentino // Nuove frontiere
di genere. Vol. 2. Salerno, 2013. P. 77-93.
Cerchiai, Cuozzo, 2016 — Cerchiai L., Cuozzo M. Tra Pitecusa e Pontecagnano: il consumo del
vino nel rituale funebro tra Greci, Etruschi e Indigeni // Rivista di Storia dell’Agricoltura.
2016. Vol. 56, 1-2. P. 195-208.
Cesarano, 2011 — Cesarano M. Nola “polis degli Ausoni” in Ecateo di Mileto alia luce della
documentazione dalle necropoli // Incidenza dell’Antico. 2011. Vol. 9. P. 143-168.
Chairetakis, 2015 — Chairetakis G. Chlakis, the metropolis of Euboea // The City of Chalkis.
Athens, 2015. P. 30-50.
Champeaux, 1982 — ChampeauxJ. Fortuna. Rome, 1982.
Champeaux. 2002 — Champeaux J. Mythologie indo-еишрёеппе, mythologie grecque dans
la religion romaine archai'que // Latomus. 2002. T. 61, 3. P. 553-576.
Champeaux, 2008 — Chapeaux J. Lea pontifes romaine et Tentretien du pont Sublicius // Bul¬
letin de la Societe nationale des Antiquaires de France. 2008. P. 117-128.
Chantraine, 1978 — Chantraine H. Aes rude // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 102.
Charalambidou, 2011 — Charalambidou X. Developments in Euboea and Oropos at the End
of “Dark Ages” (ca. 700 to the mid SeventhCentury BC) // The “Dark Age” Revisited.
Volos, 2011. P. 831-855.
Chiaba, 2011 — Chiaba M. Roma e le priscae latinae coloniae. Trieste, 2011.
Christ, 1980 — Christ K. Romische Geschichte. Einfuhrung, Quellenkunde, Bibliographic.
Darmstadt, 1980.
Ciaceri, 1937 — Ciaceri E. Le origini di Roma. Milano, 1937.
Cichorius, 1894 — Cichorius. Ancus // RE. 1894. Hbd. 1. S. 2115-2116.
Cichorius, 1897 — Cichorius. Calpumius//RE. 1897. Hbd. 5. S. 1392-1395.
Cifani, 1998 — Cifani G. La documentazione archeologica delle mura arcaica a Roma // Mit-
teilungen des Deutsches Archalogisches Institute. Romische Abteilung. 1998. Bd. 105.
S. 359-389.
Cifani, 2001 — Cifani G. La origini dell’architectura in pietro a Roma // From Huts to Houses.
Stockholm, 2001. P. 55-61.
Cifani, 2002 — Cifani G. Notes on the rural landscape of central Tyrrhenian Italy in the 6th —
5th CB and its social signification // JRA. 2002. Vol. 15. P. 247-260.
Cifani, 2005 — Cifani G. Roma. Una stipe votiva al IV millio tra le vie Latina e Labicana //
MEFRA. 2005. Vol. 117, 1. P. 199-221.
Cifani, 2008 — Cifani G. L’architecture romana arcaica. Roma, 2008.
Cifani, 2009 — Cifani G. Indicazioni sulla proprieta agraria nella Roma arcaica in base all’evidenza
archeologica // Suburbium II. Rome, 2009. P. 311-329.
Cifani, 2012 — Cifani G. Approaching ethnicity and landscapes in pre-Roman Italy: the middle
Tiber Valley // Landscape, Ethnicity and Identity in the Archaic Mediterranean Area.
Oxford; Oakville, 2012. P. 120-143.
Cifani, 2012a — Cifani G. La mura serviane // Atlante di Roma antica. Milano, 2012. P. 81¬
84.
441
Cifani, 2013 — Cifani G. War and Peace, Boundaries and Frontiers: Approaching the geo-political
landscapes of archaic Tyrrhenian Italy // Frontiers of European Iron Age. Cambridge, 2013.
P. 1-14.
Cifani, 2014 — Cifani G. Aspects of Urbanism and political Ideology in archaic Rome // Papers
on Italian Urbanism in the first Millennium BC. Rome, 2014. P. 15-28.
Cifarelli, Gatti, 2006 — Cifarelli F. M„ Gatti S. I Volsci: una nuova prospettiva // Orizzonti. 2006.
Vol. 7. P. 23—48.
Claessen, 1978 — Claessen H. J. M. The Early State: A Structural Approach // The Early State.
The Hague; Paris; New York, 1978. P. 533-596.
Clavel-Leveque, 1977 — Clavel-Leveque M. Marseille grecque. Marseille, 1977.
Coarelli, 1990 — Coarelli F. Roma, i Volsci e il Lazio antico // Crisis et transformation des so¬
cieties archai'ques d’ltalie au Ve siecle av. J.C. Rome, 1990. P. 135-154.
Coarelli, 1995 — Coarelli F. Vie e mercati del Lazio antico // Evtopia. 1995. Vol. 4, 2.
Coarelli, 1999 — Coarelli F. I santuari, il flume, gli emporia // Storia di Roma. Torino, 1999.
P. 23—47.
Cohen, 1978 — Cohen R. State Origins. A Reappraisal // The Early State. The Hague; Paris; New
York, 1978. P. 31-75.
Collart, 1954 — CollartJ. Notes explicatives // Varron. De lingua Latina. Livre V. Paris, 1954.
P. 165.
Coldstream, 2005 — Coldstream J. N. Geometric Greece. London; New York, 2005.
Colonna, 1984 — Colonna G. Apollon, Les Etrusques et Lipara // MEFRA. 1984. Vol. 96, 2.
P. 557-578.
Colonna, 1995 — Colonna G. Appunti su Emici e Volsci // Evtopia. 1995. Vol. 4, 2. P. 3-17.
Colonna, 2006 — Colonna G. Sacred Architecture and the Religion of the Etruscans // The Re¬
ligion of Etruscans. Austin, 2006. P. 132-168.
Colonna, 2009 — Colonna G. Rivista di epigrafia etrusca // Studi Etruschi. 2009. Vol. 73.
P.410-411
Colonna, 2009a — Colonna G. UApollo di Pyrgi. Sur/Suri (il “Nero”) e l’Apollo Surias // Studi
Etruschi. 2009. Vol. 73. P. 101-128.
Commelin, 1994 — Commelin P. Mythologie grecque et romaine. Paris, 1994.
Cook, 2008 — CookJ. M. Greek Settlement in the Eastern Aegean and Asia Minor // CAH2.2008.
Vol. 2, 2. P. 773-804.
Corbier, 2005 — Corbier M. City, territory and taxation // City and country in ancient world.
London, 2005. P. 214-243.
Corbino, 1994 — Corbino A. La capacita deliberativa dei “comtia curiata” // Le strade del potere.
Catania; Torre, 1994. P. 65-90.
Corbino, 2011 — Corbino A. Familia “proprio iure” e familia “communi iure”// Estudios juridi-
cos en Homenje al Prof. A. Guzman Brito. Alessandria, 2011. P. 41-45.
Cordana, 1994 — Cordana F. Il Lazio e le culture tirreniche // Antichi genti d’ltalia. Rimini,
1994. P. 53.
Cornell, 1995 — Cornell T. J. The Beginnings of Rome. London; New York, 1995.
Cornell, 1995a — Cornell T. J. Warfare and urbanization in Roman Italy // Urban Society in Ro¬
man Italy. London; New York, 1995. P. 127-140.
Cornell, 2005 — Cornell T. J. Warfare and Urbanization in Roman Italy // Urban Society in Roma
Italy. London; New York, 2005. P. 127-140.
Cornell, 2005a — Cornell T. J. The Value of the Literary Tradition Concerning Archaic Rome //
Social Struggle in Archaic Rome. Oxford, 2005. P. 47-74.
Cornell, 2008 — Cornell T J. Rome and Latium to 390 BC // CAH2. 2008. Vol. 7,2. P. 243-308.
Cornell, 2008a — Cornell T J. The conquest of Italy // CAH2. 2008. P. 331—419.
Cornell, 2014 — Cornell T. J. La prima Roma // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 3-22.
442
Corsano et alii, 2009 — Corsano V et alii. Evoluzione del paesaggio costiero tra Partenope
e Neapolis //Mediterranee. 2009. № 112. P. 15-22.
Corsi, Pocobelli, 1993 — Corsi C„ Pocobelli G. F. Poblamento rurale nella fascis costiera fra
marta e Fiore: il periodo etrusco // Informazioni. Nuova serie. 1993. An. II, 9. P. 19-33.
Cosmopoulos, 1999 — Cosmopoulos M. B. From artifacts to peoples: Pelasgoi, Indo-Europeans,
and the arrival of the Greeks // Archaeology and Languages III. 1999. P. 249-256.
Crawford, 1975 — Crawford M. Coinage and Money under the Roman Republic. Berkeley; Los
Angeles, 1975.
Crawford, 1976 — CrawfordM. The early Roman economy, 753-280 B.C. // L’ltalie preromaine
et la Rome republicaine. Rome, 1976. P. 197-207.
Crawford, 2002 — Crawford M. Tribus, tesseres et regions // CRAI. 2002. Vol. 146,4. P. 1125—
1136.
Crielaard, 2006 — CrielaardJ. P. Basileis at sea: elites and external contacts in the Euboean Gulf
region from the end of the Bronze Age to the beginning of the Iron Age // Ancient Greece.
From the Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 271-297.
Crielaard, Driessen, 1994 — Crielaard J. P, Driessen J. The Hero’s Home. Some reflections
on the Building at Toumba, Lefkandi // Topoi. 1994. Vol. 4, 1. P. 251-270.
Cristofani, 1967 — Cristofani M. Ricerche sulla pitture della tomba Francois di Vulci // Dialoghi
di archeologia. 1967. An. I, 2, P. 186-219.
Cristofani, 1983 — Cristofani M. I Greci in Etruria // Modes de contacts et processus dans les
societes anciennes. Rome, 1983. P. 239-255.
Cristofani, 1995 — Cristofani M. La citta etrusca e Roma // Evtopia. 1995. Vol. 4, 2.
Cultraro, 2006 — Cultraro M. I Micenei. Roma, 2006.
Cultraro, 2012 — Cultraro M. Ex Parte Orientis: i Teresh e la questione dell’origine degli Etrus-
chi // Le origini degli etruschi. Roma, 2012. P. 105-141.
Cuozzo, 2013 — Cuozzo M. Etruscans in Campania // The Etruscan World. London; New York,
2013. P. 269-282.
Cuozzo, D’Andrea, Pellegrino, 2005 — Cuozzo M., D'Andrea A., Pellegrino C. L’insidiamento
etrusco-campano di Pontecagnano // Papers in Italian Aechaeology. 2005. Vol. 6. P. 178-185.
Cuozzo, Pellegrino, 2016 — Cuozzo M., Pellegrino C. Culture meticce, identita etnica, dinamiche
di consevatorismo e resistenza: questioni teoriche e sasi de studio della Campania // Con¬
ceptualising early Colonisation. Bruxelles; Rome, 2016. P. 117-136.
D’Acunto, 2013 —D’Acunto M. II mondo del vaso Chigi. Berlin; Boston, 2013.
Daguet-Gagey, 2014 — Daguet-Gagey A. Claude de Lyon, Ancus Martius et l’age royal: d’une
integration l’autre // Inegration in Rome and in the Roman World. Leiden; Boston, 2014.
P. 57-74.
D’Agostino, 1998 —D’Agostino B. Campania in the framework of the earliest Greek colonization
in the West // Euboica. Napoli, 1998. P. 231-240.
D’Agostino, 1999 — D’Agostino B. Euboean Colonisation on the Golf of Naples // Ancient
Greeks. West and East. Leiden; Boston; Koln, 1999. P. 207-227.
D’Agostino, 2006 —D’Agostino B. The First Greeks in Italy // Greek Colonisation. Vol. 1. Leiden;
Boston, 2006. P. 201-237.
D’Agostino, 2009 — D ’Agostino B. Pithecusae e Cuma nell’alba della colonizazzione // Cuma.
Taranto, 2009. P. 171-196.
D’Agostno, 2009a — D 'Agostno B. Appunti su Cuma, 1’Etruria e l’etruscita campana // Etruria
e Italia preromana. Pisa; Roma, 2009. P. 281-284.
D’Agostino, 2012 —D’AgostinoB. Le isole ionie sulle rotte per l’Occidente //Alle origini della
Magna Grecia. Taranto, 2012. P. 279-304.
D’Agostino, 2015 — D’Agostino B. Pottery and Cultural Interaction in EIA Tyrrhenian Settle¬
ments // Pots, Workshops and Early Iron Age Society. Bruxelles, 2015. P. 231-240.
443
D’Agostino, Gastaldi, 2013 — D 'Agostino B., Gastaldi P. Pontecagnano nel terzo quarto del’VIII
sec. A.C. // Interpretando l’antico. Roma, 2013. P. 387-433.
D’Agostino, Gastaldi, 2015 —D'Agostino B„ Gastaldi P. La cultura orientalizzante tirrenica
come frutto di una crescita endogena: l’esempio di Pontecagnano // The contexts of early
colonisation. Roma, 2015. P. 1-19.
D’Alessio, 2006 — D’Alessio T. Commento // La legenda di Roma. Vol. 1. Milano, 2006.
P. 247-339.
Damiani, Di Gennaro, 2003 —Damiani I., Di Gennaro F. La facies di Punta d’Alaca di Vivara
nel quadro delle sviluppo dei contatti tirrenici nell’eta del Bronzo // Atti della XXXV
Riunione Scientifica dell’Istituto Italiano di Preistoria e Protistoria. Firenzem. 2003.
P. 621-630.
David, 2000 — David J.-M. Rome: citoyenite et espace politique // Invention et reinvention de
la citoyenite. Aubertin, 2000. P. 81-93.
David, 2014 — David J.-M. I luogi della politica dalla repubblica al imperio // Roma antica.
Roma, 2014. P. 57-83.
Davies, 2006 — Davies J. K. Religion and state // CAH. 2006. Vol. 4. P. 368-388.
D’Asaro, 2009 — D 'Asaro L. Sicani, Siculi e Elimi: mito, storia, archeologia. Palermo, 2009.
Debiasi, 2015 —DebiasiA. Eumelo. Roma, 2015.
Della Fina, 2005 — Della Fina G. M. Etruschi. La vita quotidiana. Roma, 2005.
Della Fina, 2010 — Della Fina G. M. Die etrusckische Nekropolen von Orvieto // Orvieto. Mainz,
2010. S. 50-57.
Della Valle, 2008—Della Valle C. Altera Roma — Capua antica// Civilta Aurunca. 2008. №71.
P. 59-75.
De Luigi, 2003 — De Luigi A. L’immagine degli Emici nelle fonti letterarie // Studi Etruschi.
2003. Vol. 69. P. 145-179.
De Luigi, 2011 — De Luigi A. Equi ed Equicoli tra storia e archeologia // Persistenze ed evo-
luzione del popolamente in area centro-italica in eta antica. Pisa; Roma, 2011. P. 23-34.
Dench, 1995 — Dench E. From Barbarians to New Men. Oxford, 1995.
Dench, 2005 —Dench E. Romulus’Asylum. Oxford, 2005.
Demma, 2012 — Demma F. Antiche tradizioni delle origini: la fondazione mitica di Praeneste
tra storia e archeologia // Oltre Roma. Nei Colli Albani e Prenestini al tempo del Grand
Tour. Roma, 2012.
Dench, 2005 — Dench E. Romulus’Asylum. Oxford, 2005.
De Sanctis, 2005 — De Sanctis G. “Qui terminum exarasset” // Studi Italiani di filologia classica.
4 serie. 2005. Vol. 3, 1. P. 73-101.
De Sanctis, 2007 — De Sanctis G. Solco, muro, pomerio // MEFRA. 2007. Vol. 119,2. P. 503-526.
De Sanctis, 2009 — De Sanctis G. II salto proibito // Studi e Materiali di Storia delle Religioni.
2009. Vol. 75, 1. P.65-88.
De Sanctis, 2012 — De Sanctis G. “Urbigonia”. Sulle tracce di Romolo e del suo arato //1 Quademi
del Ramo d’Oro on-line. Numero Speciale. 2012. P. 105-135.
De Sanctis, Ames, 2013 — De Sanctis G., Ames C. Sabinus у Sabelli in Eneida de Virgilio //
Revista de Estudios Clasicos. 2013. № 40. P. 1-28.
Descoeudres, 2008 — Descoeudres J.-P. Central Greece on the Eve of the Colonial Movement //
Greek Colonisation. Vol. 2. Leiden; Boston, 2008. P. 289-382.
De Simone, 2008 — De Simone C. L’origine degli Etruschi: ancora recente teorie // Studi Etruchi.
2008. Vol. 74. P. 169-196.
Dickinson, 2006 — Dickinson O. The Mycenaean Heritage of Early Iron Age Greece // An¬
cient Greece. From the Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006.
P. 115-122.
Diele, 1958 — DieleA. Verrius // RE. 1958. Hbd. 16A. S. 1636-1645.
444
Di Fazio, 2012 — Di Fazio M. Tempo del sacerdote, tempo del cittadino // Antropologia
e archeologia a confronto. Roma, 2012. R 147-166.
Di Fazio, 2013 — Di Fazio M. Mercenari, tiranni, lupi. Mobilita di gruppi nell’Italia antica tra
societa urbane e non urbanizzate // Annali della Fondazione per il Museo “Claudio Faina”.
2013. Vol. 20. R 195-212.
Di Fazio, 2014 — Di Fazio M. I Volsci: prospettiva storica//Entre archeologie et histoire: dialogues
sur divers peoples de l’ltalie preromain. Beme, 2014. P. 245-257.
Dilke, 1987 —Dilke O. A. W. Maps in the Service of State: Roman Cartography to the End of
the Augustan Era //The History of Cartography. Vol. 1. Chicago; London, 1987. P. 201-233.
Docter, 2000 — Docter R. F. Carthage and the Tyrrenian in the 8lh and 7lh Centuries B.C. // Actas
del IV Congreso intemacional de estudios fenicios у piinicos. Cadiz, 2000. P. 329-338.
Docter, 2000a — Docter R. F. Pottery, Graves and Ritual I: Phoenicians of the First Generation
in Pithekoussai // La ceramica fenicia di Sardegna. Roma, 2000. P. 135-149.
Domingo, 1999 — Domingo R. Auctoritas. Barcelona, 1999.
Dominguez, 2007 — Dominguez A. Mobilita umana, circolazione e contatti di culture nel Me-
diterraneo arcaico // Storia d’Europa e del Mediterraneo. I: II mundo antico. Sezione II:
La Grecia. Vol. 3. Roma, 2007. P. 131-175.
Dominguez, 2012 —Dominguez A. The First Century of Massalia //From the Pillars of Hercules
to the Footsteps of the Argonauts. Leuven; Paris, 2012. P. 61-82.
Dominguez Monedero, 2013 —Dominguez Monedero A. Fenicios у griegos en el Mediterraneo
occidentalen el s. VIII a.C. // Fenicios у piinicos, por terra e mar. Lisboa, 2013. P. 419-427.
Dominguez Monedero, 2014 —Dominguez Monedero A. (Algunas) griegos (mas) en Tarteso //
Per speculum in aenigmate. Madrid, 2014. P. 249-255.
Dondin-Payre, 1990 — Dondin-Payre M. La srategie symbolique de la parente sous la republique
et l’empire romains // Parente et strategies familiares dans l’Antiquitd romaine. Rome,
1990. P. 53-76.
Dongen, 2013 — Dongen E. van. The Overseas Route: Intra-Anatolia Interaction cf. 1000-540
BC and Transmission of the Alphabet // Ancient West and East. 2013. Vol. 12. P. 47-70.
D’Oriano, Sanciu, 2013 — D’Oriano R., Sanciu A. Phoenician and Punic Sardinia and the
Etruscans // The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 209-219.
Dowden, 2000 — Dowden K. European Paganism. London; New York, 2000.
Downey, 1975 — Downey G. Tiberiana // ANRW. 1975. Bd. 2, 2. P. 110.
Drago Troccoli, 2003 — Drago Troccoli L. Considerazioni sul popolamento del settore orientale
dei Colli Albani // Pontificia Accademia Romana di archeoligia. Rendiconti. Vol. 75. Roma,
2003. P. 33-104.
Drew, 1983 — Drew R. Basileus. New York; London, 1983.
Drummond, 2008 — Drummond A. Rome in the fifth century I: the social and economic frame¬
work // CAH2. 2008. Vol. 7, 2. P. 113-171.
Drummond, 2008a — Drummond A. Rome in the fifth century II: the citizen community // CAH2.
2008. Vol. 7, 2. P. 172-242.
Dubouirdieu, 1989 — Dubouirdieu A. Les origines et la developement du culte des Penates
a Rome. Rome, 1989.
Dueck, 2003 —DueckD. Strabo of Amasia. London, 2003.
Dupont, 2014 — Dupont F. Gli spettacoli // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 281-306.
Duval, 2012 — Duval R. From Egeria and Vegoia to Carmenta and Kavtha (unpublished).
Eckstein, 2006 — Eckstein A. Mediterranean Anarchy, Interstate war, and the Rise of Rome.
Berkeley; Los Angeles, 2006.
Eder, 1993 — Eder W. Zwischen Monarchie und Republik // Bilancio critico su Roma arcaica
fra monarchia e repubblica. Roma, 1993. P. 97-127.
Edwards, 1979 — Edwards R. B. Kadmos the Phoenician. Amsterdam, 1979.
445
Ehlers, 1939 — Ehlers W. Triumphus//RE. 1939. Hbd. 13A. S. 493-511.
Ehlers, 1953 — Ehlers W. Potitii // RE. 1953. Hbd. 43. S. 1183-1186.
Eichner, 2012 — Eichner H. Sakralterminologie und Pantheon der Etrusker aus sprachwissen-
schaftlicher Sicht // Kulte — Riten — religiose Vorstellungen bei den Etruskem und ihr
Verhaltnis zu Politik und Gesellschaft. Wien, 2012. S. 17—46.
Eichner, 2013 —Eichner H. Neues zur Sprache der Stele von Lemnos // Вестник РГГУ. 2013.
№ 16(117). С. 1—42.
Eisenhut, 1955— Eisehut W. Ver sacrum // RE. 1955. Hbd. 15A. S. 911-923.
Eisenhut, 1963 —Eisenhut W. Querquetulanae // RE. 1963. Hbd. 47. S. 872-876.
Eisenhut, 1974 — Eisenhut W. Volcanus // RE. 1974. SptBd. 14. S. 948-962.
Eisenhut, 1978a — Eisenhut W. Iuno // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 1563-1568.
Eisenhut, 1978b — Eisenhut W. Diana//Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 1510-1512.
Eisenhut, 1978c — Eisenhut W. Luna // Kleine Pauly. 1978. Bd. 3. S. 779-780.
Eisenhut, 1979 — Eisenhut W. Aineias // Kleine Pauly. 1979. Bd. 1. S. 173-174.
Eisenhut, 1979a — Eisenhut W. Feriae Latinae//Kleine Pauly. 1979. Bd. 2. S. 537-538.
Eisenhut, 1979b — Eisenhut W. Calata comitia // Kleine Pauly. 1979. Bd. 1. S. 1011-1012.
Ekroth, 2007 — Ekroth G. Heroes and Hero-Cults // A Companion to Greek Religion. Oxford,
2007. P. 100-114.
Emanuel 2013 —Emanuel J. P. §rdn from the Sea: The Arrival Integration and Acculturation
of a Sea People//Journal of Ancient Egyptian Interconnections. 2013. Vol. 5,1. P. 14-27.
Emiliozzi, 2013 — Emiliozzi A. Principely Chariots and Carts // The Etruscan World. London;
New York, 2013. P. 647-664.
Enking, 1961 —EnkingR. Uni//RE. 1961. Hbd. 17A. S. 665-670.
Entstehung... 2006 — Entstehung von Staat und Stadt bei den Etruskem / ed. L. Aigner-Foresti
und P. Siewart. Wien, 2006.
Ercolani, 1994 — Ercolani E. Economia monetarie nell’Italia antica // Antiche genti d’ltala.
Rimini, 1994. P. 91.
Eretria, 2004 — Eretria. Guide to the Ancient City. Fribourg, 2004.
Erskine, 2001 — Erskine A. Troy between Greece and Rome. Oxford, 2001.
Schoene,1875 — Eusebius. Chronicorum libri duo. Liber prior / Ed. A. Schoene. Berlin, 1875
(reprint: Zurich, 1999).
Evans, 2014 — Evans J. M. Funerary Ritual and Urban Development in Archaic Central Italy.
Berkeley, 2014.
Ewolds, 2011 — Ewolds D. Sabijne in de Tibervallei // Tijdschrift voor Mediterrane Archeologie.
2011. №45. P. 16-23.
Fabre, 1992 — FabreP. Les Grecs a lad6couverte de ГAtlantique//REA. 1992. Vol. 94. P. 11-21.
Fabre-Serris, 2013 —Fabre-Serris J. Gentes in Ovid’s Fasti. The Fabii and the Claudii //Augus¬
tan Poetry and the Roman Republic. Oxford, 2013. P. 89-106.
Ferenczy, 1976 — FerenczyE. From the Patrician State to the Patricio-Plebeian State. Budapest,
1976.
Ferguson, 1970 — Ferguson J. The Religion of the Roman Empire. London, 1970.
Fernandez Miranda, 1986 — Fernandez Miranda M. Huelva, ciudad de los tartessios // Los inicios
en la Peninsula Iberica. Barcelona, 1986. T. 2. P. 227-261.
Feuvrier-Prevotat, Cels-Saint-Hilaire, 1979 — Feuvrier-PrevotatC., Cels-Saint-Hilaire J. Guerres,
echanges, pouvoire a Rome a l’dpoque archaique // Dialogues d’histoire ancienne. 1979.
Vol. 5. P. 103-136.
Figueira, 2008 —Figueira Th. Colonisation in the Classical Period // Greek Colonisation. Vol. 2.
Leiden; Boston, 2008. P. 427-523.
Filippi, 2004 — Filippi D. La domus Regia // Workshop di archeologia classica — 1. 2004.
P. 101-121. '
446
Filippi, 2005 — Filippi D. II Velabro e le origini di Foro // Workshop di archeologia classica — 2.
2005. P.93-115.
Filippi, 2010 — Filippi D. Foro e Comizio // La legenda di Roma. Milano, 2010. P. 329-333.
Filippi, 2010a — Filippi D. Del Campidoglio // La legenda di Roma. Milano, 2010. P. 334-337.
Finley, 1985 —Finley M. I. Storia della Sicilia antiva. Roma; Bari, 1985.
Fiori, 1999 — Fieri R. Sodales. Gefolgschaften e diritto di associazione in Roma arcaica (VIII—
V sec. a.C.) // Societas — Ius. Napoli, 1999. P. 101-158.
Fisher, 2014 — Fisher J. The Annales of Quintus Ennius and the Italic tradition. Baltimore, 2014.
Flamant, 1984 — Flamant J. L’annee lunaire aux origines du calendrier pre-julien // MEFRA.
1984. Vol. 96, l.P. 173-193.
Fletcher, 2011 — Fletcher R. N. Greek-Levantine Cultural Exchange in Orientalizing and Ar¬
chaic Pottery //Ancient West and East. 2011. Vol. 10. P 11-42.
Fontanella, 2007 — Fontanella F. Romolo Quirino e divinita inperiale nel Fasti di Ovidio //
Costruzione e uso del passato storice nella cultura antica. Alessandriam, 2007. P. 283-295.
Forsdyke, 1957 — ForsdykeJ. Greece before Homer. New York, 1957.
Forsdyke, 2005 — Forsdyke S. Exile, Ostrakism, and Democracy. Princeton; Oxford, 2005.
Forsythe, 1990 — Forsythe G. Some Notes on the History of Cassius Hemina // Phoenix. 1990.
Vol. 44, 4. P. 326-344.
Forsythe, 2005 — Forsythe G. A Critical History of Early Rome. Berkeley; Los Angeles; London,
2005.
Forsythe, 2007 — Forsythe G. The Army and the Centuriate Organization in Early Rome //
A Companion to the Roman Army. Oxford, 2007. P. 24—41.
Fracchetti, 2004 — Fracchetti G. M. Tities Ramnes Luceres // Incontri linguistici. 2004. Vol. 27.
P. 176-178.
Fracchetti, 2007 — Fracchetti G. M. Alcune note sul’evoluzione del nome di famiglia in Italia //
Alessandria. 2007. Vol. 1. P. 111-161.
Fracchetti, 2012 — Fracchetti G. M. II diritto nel mondo etrusco // Thesaurus cultus et ritum
antiquorum. Los Angeles, 2012. P. 151-159.
Frank, 2003 — Frank T. Roman Imperialism. New York, 2003 (воспроизведение издания
1914 г).
Frezouls, 1987 — Frezouls E. Les Julio-Claudiens et le Palatin // Le systeme palatial en Orient,
en Grece et a Rome. Strasbourg, 1987. P. 446.
Frideriksen, 1959 — Fridenksen M. W. Puteoli // RE. 1959. Hbd. 46. S. 2036-2060.
Frideriksen, 1981 — Frideriksen M. Le “gentes” romane e la conquista del’Italia // Dalla preisto-
ria all’espansione di Roma. Milano, 1981. P. 340-346.
Fronda, 2010 — Fronda M. Between Rome and Carthage. Cambridge, 2010.
Fulminante, 2012 — Fulminante F. Ethnicity, identity and state formation in the Latin landscape //
Landscape, Ethnicity and Identity in the Archaic Mediterranean Area. Oxford; Oakville,
2012. P. 89-107.
Fiindling, 2010 — FiindlingJ. Die Welt Homers. Darmstadt, 2010. S. 34
Fusco, 2009 — Fusco U. II territorio tra la Via Salaria, l’Anieno e la Via Nomentana // Quademi
della Carta dell’Agro Romano 2. Roma, 2009. P. 99-218.
Fusco, 2009a — Fusco U. Iscrizioni votive ad Ercole, alle Fonti e a Diana dal sito di Campetti
a Veio // Pontificia Accademia romana di archeologia. Rendiconti. 2009. Vol. LXXX.
P. 443-500.
Fusco, 2014 — Fusco U. Commento // La leggenda di Roma. Vol. 4. Milano, 2014. P. 258-439.
Gabba, 2008 — Gabba E. Rome and Italy in the second century B.C. // CAH2. 2008. Vol. 8.
P. 197-243.
Gabba, 2008a — Gabba E. Rome and Italy: the Social War // CAH2. 2008. Vol. 9. P. 104¬
128.
447
Gage, 1974 — Gage J. Les femmes de Numa Pompilius // Melanges offerts a Pierre Boyance.
Rome, 1974. P.281-298.
Gall, 2006 — Gall D. Aspekte romischen Religiositat // Gotterbilder, Gottesbilder, Weltbilder.
Bd. 2. Tubingen, 2006. S. 69-92.
Garcia Alonso, 1996 — Garcia Alonso J. L. Nombres griegos en -ouoaa n el Mediterraneo
Occidental // Complutum. 1996. Vol. 7. P. 105-124.
Garcia Morcillo, 2013 — Garcia Morcillo M. Trade and Sacred Places: Fairs, Markets and cultural
Exchange in Ancient Italic Sanctuaries // Religiose Vielfacht und soziale Integration. Mainz,
2013. S. 263-274.
Gardner, 2002 — Gardner J. F. Being a Roman Citizen. London; New York, 2002.
Gardner, 2011 — Gardner J. F. Roman “Horror” of Intestacy // A Companion to Family in the
Greek and Roman Worlds. Oxford, 2011. P. 361-376.
Garlaard, 2009 — Garlaard R. Daily Life of the Ancient Greeks. Westport, Connect; London,
2009.
Gamier — Gamier R. Romulus, Remus et le nom du “Tibre”.
Gaultier, Briquel, 1989 — Gaultier F, Briquet D. Rdexamen d’une inscription des collections
du musbe du Louvre: un Mdzence a Caere au Vile siecle av. J.C. // CRAI. 1989. Vol. 133.
P.99-115.
Geisau, 1922 — Geisau v. Kyme // RE. 1922. Hbd. 22. S. 2474-2475.
Gennaro, Togninelli, 2002-2003 — Gennaro F. di, Togninelli P. Crustomerium el’Etruria //
Etruscan Sudies. Vol. 9. P. 45-62.
Gennaro, Togninelli, 2007 — Gennaro F. di, Togninelli P. Crustumerium et Fidenae tra Etruria
e Colli Albani //Tuscul. Roma, 2007. P. 135-162.
Gennaro, Guidi, 2009 — Gennaro F. di, Gudi A. Ragioni e regioni di un cambiamento culturale:
modi e tempi della formazione dei centri protiurbani nella valle del Tevere e nel Lazio
meridionale // Scienze dell’Antichita. 2009. Vol. 15. P. 429—445.
George, 2013 — George D. B. Technology, Ideology, Warfare and the Etruscans before Roman
Conquest //The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 616-620.
Georges, 1994 — Georges P. Barbarian Asia and the Greek Experience. Baltimore; London,
1994.
Gersht, Mucznik, 1988 — Gersht R„ Mucznik S. Mars and Rhea Silvia // Grion. 1988. Vol. 6.
P. 115-133.
Giampaola, D’Agostino, 2005 — Giampaola D., D ’Agostino B. Osservazione storiche e archeo-
logiche sulla fondazione di Neapolis // Noctae Campanae. Napoli, 2005. P. 49-80.
Giardina, 2014 — Giardina A. Perimetri // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 23-34.
Giardina, 2014a — Giardina A. Introduzone // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. V-XXXI.
Giardino, 2005 — Giardino C. Metallurgy in Italy between the Late Bronze Age and the Early
Iron Age: the coming of Iron // Papers in Italian Archaeology VI. Vol. I. Oxford, 2005.
P. 491-505.
Giardino, 2013 — Giardino G. Villanovian and Etruscan Mining and Metallurgy // The Etruscan
World. London; New York, 2013. P. 602-615.
Giardino, Pepe, 1999 — Giardino С., Pepe С. II piii antiche vetri della Campania. I rinvenimenti
da Vivara (NA) ed il loro contesto archeologico // II vetro in Italia meridionale e insulare.
Napoli, 1999. P. 171-178.
Giardino, Gudi, Trojsi, 2011 — Giardano C„ Gudi G. F, Trojsi G. La attivita metallurgiche
nell’isola di Vivara (Napoli) durante il Bronzo Medio // Archeometallurgia. 2011. P. 111¬
119.
Gisinger, 1967 — Gisinger F. Xenagoras // RE. 1967. Hbd. 18A. S. 1409-1416.
Glaser, 1932 — Glaser К. Tatius // RE. 1932. Hbd. 8A. S. 2471-2477.
Glaser, 1948 — Glaser K. Tullus Hostilius // RE. 1948. Hbd. 14A. S. 1340-1343.
448
Gleba, 2013 — Gleba M. The World of Etruscan Textiles // The Etruscan World. London; New
York, 2013. P. 665-675.
Glinister, 2007 — Glinister F. Constructing the Past // Verrius, Festus & Paul. London, 2007.
P. 11-32.
Goldberg, 1995 — Goldberg S. M. Epic in Republican Rome. New York; Oxford, 1995.
Goldsream, 2003 — Goldsream J. N. Geometric Greece. London; New York, 2003.
Gonzalez de Canales, Serrano, Llompart, 2004 — Gonzalez de Canales F„ Serrano L„ Llompart J.
El emporio fenicio precolonial de Huelva. Madrid, 2004.
Gonzalez de Canales, Serrano, Llompart, 2009 — Gonzalez de Canales F, Serrano L., Llompart J.
The two Phases of Western Phoenician Expansion beyond the Huelva Finds: An Interpreta¬
tion //Ancient West and East. 2009. Vol. 8. P. 1-20.
Goodman, 2007 — Goodman P. The Roman City and Its Periphery. London; New York, 2007.
Gordon, Reynolds, 2003 — Gordon R., Reynolds J. Roman Inscriptions 1995-2000// JRS. 2003.
Vol. 93. P. 212-292.
Gowers, 1995 — Gowers E. Anatomy of Rome from Capitol to Cloaca // JRS. 1995. Vol. 85. P. 23-40.
Graeber, 2001 — Graeber A. Auctoritas partum. Berlin, 2001.
Grafrunder, 1914 — Graffunder. Regiones // RE. 1914. Hbd 1 A. S. 480-486.
Graham, 2008 — Graham A. J. The colonial expansion of Greece // CAH2. 2008. Vol. 3, 3.
P. 83-162.
Graham, 2008a — Graham A. J. The Western Greeks // CAH2. 2008. Vol. 3, 3. P. 163-195.
Grandazzi, 2010 — GrandazziA. Lavinium, Alba Longa, Roma: a quoi sert un paysage religieux? //
Revue de l’histoire des religions. 2010. № 4. P. 573-590.
Gras, 1987 — Gras M. Marseille, la batalle d’Alalia et Delphes // Dialogues d’histoire ancienne.
1987. Vol. 13. P. 161-181.
Gras, Rouillard, Teixidor, 1989 — Gras M„ RouillardP, TeixidorJ. L’univers phenicien. Paris,
1989.
Greco, 2006 — Greco E. Colonisation in Southern Italy: A Methodological Essay // Greek Colo¬
nisation. Vol. 1. Leiden; Boston, 2006. P. 169-200.
Greco, Mermati, 2010-2011 — Greco G., Mermati F. Kyme in Opicia: A New Perspective //
Archaeological Reports — 57. 2010-2011. P. 109-118.
Grieve, 1985 — Grieve L. J. The Reform of the “Comitia Centuriata” // Historia. 1985. Bd. 34, 3.
P. 278-309.
Grieve, 1987 — Grieve L. J. Proci patricium // Historia. 1987. Bd. 36, 3. S. 302-317.
Gross, 1978 — Gross W. H. Spiele // Kleine Pauly. 1978. Bd. 5. S. 310-313.
GroB, 1978a — Groji R. Capitolium Vetus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 1045.
GroB, 1978b — Groji R. Esquiliae // Kleine Pauy. 1978. Bd. 2.
GroB, 1978c — Groji R. Aventinua mons // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 785-786.
Grottanelli, 2005 — Grottanelli C. Sorte unica pro casibus pluribus enotata // Mantike. Leiden;
Boston, 2005. P. 129-146.
Gruen, 2006 — Gruen E. S. Romans and Others //A Companion to the Roman Republic. Oxford,
2006. P. 459-477.
Guardino, 2006 — Giardino C. Mineri e metallurgia sui Monti della Tolfa. Un’attivita plurimil-
lenaria // De re metallica dalla produzione antica alia copia modema. Roma, 2006. P. 29-41.
Guidi, 2009 — Guidi A. Cures Sabini: un contesto alia prima eta del ferro // Ceramica, abitati,
territorio nella bassa valle del Tevere e Lazio Vetus. Roma, 2009. P. 287-300.
Guidi, Santoro, 2012 — Guidi A., Santoro P. La preistoria e la protostoria in Sabina: le ricerche
degli ultimi venti anni // L’Etruria dal Paleolitico al Primo Ferro. Milano, 2012. P 619-634.
Guillerm, 1995 — Guillerm A. La marine de guerre antique. Paris, 1995. P. 27.
Gundel, 1958 — GundelH. Veturius // RE. 1958. Hbd. 16A. S. 1889-1905.
Gundel, 1961 — GundelH. Voconius // RE. 1961. Hbd. 17A. S. 694-697
449
Gundel, 1978 — Gundel H. G. Fusius // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 650.
Gundel, 1978a — Gundel H. G. Marcius // Kleine Pauly. 1978. Bd. 3. S. 998-1004.
Gundel, 1978b — Gundel H. G. Caecilius // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 985-986.
Gundel, 1978c — Gundel H. G. Brutus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 955-956.
Gusberti, 2010 — Gusberti E. L’VIII secolo a.C. a Roma // La legenda di Roma. Milano, 2010.
P. 350-357.
Haack, 2013 — Haack M.-L. Modem Approaches in Etruscan Culture // The Etruscan World.
London; New York, 2013. P. 932-937.
Haack, 2015 — Haack M.-L. Voir, lire et ecrire l’alphabet en Etrurie preromaine: le case de
l’Etrurie padane a partir de ses abecddaires etrusques // Centres epigraphiques et langues
d’attestation fragmentaire dans l’espace mediterraneen. Rouen, 2015. P. 31 —46.
Habinek, 2009 — Habinek T. Situating Literacy at Rome // Ancient Literacies. Oxford, 2009.
P. 114-140.
Hadas-Lebel, 2014 — Hadas-Lebel J. Monarchic et democratic chez Etrusques. A propos de etr.
me^// Revue de Philologie. 2014. Vol. 88, 1. P. 107-123.
Hadas-Lebel, 2015 — Hadas-Lebel J. De la Згщокрста athenienne a la res publica romaine:
la тех rasnal ou le chaion etrusque // Revue des Etudes Latines. 2015. Vol. 93. P. 9—41.
Hahn, 1976 — Hahn I. The Plebeians and Clan Society // Oikumene. 1976. Vol. 1.P.61-71.
Hall, 1964 — Hall U. Voting Procedure in Roman Assemblies // Historia. 1964. Bd. 13, 3.
P. 267-306.
Hall, 2004 — Hall J. “Greek” were the Early Western Greeks? // Identity in the Western Mediter¬
ranean. Leiden; Boston, 2004. P. 35-54.
Hall, 2008 — Hall J. M. Foundation Stories // Greek Colonisation. Vol. 2. Leiden; Boston, 2008.
P. 383—426.
Hammond, 2006 — Hammond N. G.L. The Literary Tradition for the Migrations // CAH2. 2006.
Vol. 2,2. P.678-712.
Hammond, 2008 — Hammond N. G. L. The Peloponnese // CAH2. 2008. Vol. 3, 3. P. 321-359.
Hansen, 2006 — Hansen M. H. Emporion 11 Greek Colonisation. Vol. 1. Leiden; Boston, 2006
P. 1-39.
Hanslik, 1978—Hanslik R. Iunius // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 1555-1561.
Harlow, Laurence, 2002 — Harlow M., Laurence R. Growing up and growing old in Ancient
Rome. London; New York, 2002.
Hausmanniger, 1978 — Hausmanniger H. Clientes//Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 1224-1225.
Hausmanniger, 1978a — Hausmanniger H. Curio // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 1557-1558.
Hellebrand, 1935 — Hellebrand W. Multa // RE. 1935. SptBd. 6. S. 542-555.
Henderson, 1951—Henderson M. I. The Process “Derepetundis”//JRS. 1951. Vol. 41. P. 71-88.
Herbich, 1914—Herbich. Paaewou; // RE. 1914. Hbd. 1A. S. 253-254.
Hermon, 1978 — Hermon E. Reflexions sur la propriete a l’epoque royale // MEFRA. 1978.
Vol. 90, 1. P.7-31.
Hermon, 1999 — Hermon E. Le Lapis Satricanus et la colonisation militaire au debut de la Re-
publique // MEFRA. 1999. Vol. Ill, 2. P. 847-881.
Herter, 1952 — HerterH. Polites // RE. 1952. Hbd. 42. S. 1397-1401.
Herter, 1967 — Herter H. Xanthos der Lydier // RE. 1967. Hbd. 8A. S. 1353-1374.
Heubeck, West, Hainsworth, 1988 — Heubeck A., West S., Hainsworth J. R. A Commentary
on Homer’s Odyssey. Vol. 1. Oxford, 1988.
Heubeck, Heubeck, 1990 —Heubeck A., Heubeck A. A Commentary on Homer’s Odyssey. Vol. 2.
Oxford, 1990.
Hiller von Gaertringer, 1905 —Hiller von Gaertringer. Elephenor//RE. 1905. Hbd. 8. S. 2325¬
2326.
Hoffmann, 1939 — Hoffmann W. Tullius//RE. 1939. Hbd. 13A. S. 804-820.
450
Holkeskamp, 2006 — Holkeskamp К. L. Under Roman Roofs: Family, House and Household //
The Cambridge Companion to the Roman Republic. Cambridge, 2006. R 113-137.
Hollis, 2007 — Hollis A. Some Poetic Connections of Lykophron’s Alexandra 11 Hesperos. Oxford,
2007. P. 276-293.
Holscher, 1994 — Holscher T. Athens: Space, Symbol, Structure // City States in Classical An¬
tiquity and Medieval Italy. Ann Arbor, 1994. P. 355-380.
Hoz, 2010 — HozJ. de. La variete des dcritures au Vile siecle // La Meditrerranee au Vile siecle.
Paris, 2010. P. 59-90.
Hoz, 2015 — Hoz J. de. L’ecriture apres l’economie? Peuples et reponses // Contacts et Accul-
turations en Mediterranee occidentale. Aix-en-Provence, 2015. P. 501-510.
Huber, Meniel, 2015 — Huber S., Meniel P. Pratiques sacrificielles et communales a Eretrie au
VIII siecle avant notre ere //Autour du “banquet”. Dijon, 2015. P. 71-84.
Hulek, 2013 —HulekF. W. Fundorte von Keramik agaischen Typs in Italien. Bonn, 2013.
Hulsen, 1900 — Hiilsen. Comitium // RE. 1900. Hbd. 7. S. 717-718.
Htilsen, 1900a — Hulsen. Comiculum//RE. 1900. Hbd. 7. S. 1604.
Hulsen, 1907 —Hulsen. Esquiliae // RE. 1907. Hbd. 11. S. 680-683.
Htilsken, 2012 —Hiilsken D. Uni-Astarte und Apollon // L’Africa Romana — XIX. Roma, 2012.
P. 1721-1725.
Humbert, 1978 —Humbert M. Municipium et civitas sine suffragio. Rome, 1978.
Humm, 1999 — Humm M. Le Comitium du forum romain et la reforme des tribus d’Appius
Claudius Caecus // MEFRA. 1999. Vol. Ill, 2. P. 625-694.
Humm, 2012 — Humm M. The Curiate Law and the Religious Nature of the Power of Roman
Magistrates // Law and Religion in the Roman Pepublic. Leiden; Boston, 2012. P. 57-84.
Humm, 2014 — Humm M. II comizio del Foro e le istituzioni della repubblica romana // La citta
com’era, com’e e come la vorremmo. Firenze, 2014. P. 69-83.
Humm, 2017 — Humm M. La Regia, le Rex sacrorum et la Res publica I I Archimede. 2017. № 4.
P. 129-154.
HuB, 1990 — Hufi W. Die Karthager. Mtinchen, 1990.
Iaia, 2009-2012 — Iaia C. Warrior identity and the materialization of power in Early Iron Age
Etruria // Accordia Research Papers. 2009-2012. Vol. 12. P. 71-95.
Iaia, Mandolesi, 1993 —Iaia C., Mandolesi A. Topografia dell’insediamento dell’VIII secolo
a. C. in Etruria meridionale // Rivista di topografia antica. 1993. Vol. 3. P. 17-48.
Iaia, Mandolesi, 2010 — Iaia C., Mandolesi A. Comunita e territori nell’Villanoviano evoluto
dell’Etruria meridionale // L’alba dell’Etruria. Milano, 2010. P. 61-78.
Ioannou, 2017 — Ioannou Ch. Les presence phenicienne en Grece // TEPTTL. Brussels, 2017.
P. 435—446.
Izzet, 2007 — Izzet V. The Archaeology of Etruscan Society, Cambridge, 2007.
Jackson, 2003 — Jackson A. War and raids for booty in the world of Odysseus // War and society
in the Greek World. London; New York, 2003. P. 64—76.
Janko, 2015 —JankoR. From Gabii and Gordion to Eretria and Methone: The Rise of the Greek
Alphabet // BICS. 2015. Vol. 58, 1. P. 1-32.
Jannot, 1988 —Jannot J.-R. L’Etrurie interieure de Lars Porsenna a Arruns le jeune // MEFRA.
1988. Vol. 100,2. P.601-614.
Jannot, 1998 —Jannot J.-R. Le magistrate, leur insignes et les jeux etrusques // MEFRA. 1998.
Vol. 110, 2. P.635-645.
Jerphagnon, 2010 —Jerpgagnon L. Histoire de la Rome antique. Paris, 2010.
Jones, 1928 —Jones H. S. The Primitive Institutions ofRome//CAH‘. 1928. Vol. 7. P. 407—435.
Jones, Buxeda i Garrigos, 2004 — Jones R., Buxeda i Garrigos J. The identity of early Greek
pottery in Italy and Spain: an archaeometric perspective // Greek Identity in the Western
Mediterranean. Leiden; Boston, 2004. P. 83-114.
451
Josefovic, 1968 —Josefovic St. Lykophron, der Dichter der Alexandra // RE. 1968. SpBd. 11.
S. 888-930.
Jung, 2012 —Jung R. The time around 1600 B.C. in Southern Italy: new powers, new contacts
and new conflicts //1600 — Kultureller Umbruch im Schatz des Thera-Ausbruchs? Halle,
2012. P.235-251.
Jung, Mehofer, 2013 — Jung R., Mehofer M. Mycenaean Greece and Bronze Age Italy: Coop¬
eration, trade or War?//Archaologische Korrespondenzblatt. 2013. Jhrg. 43,2. P. 175-193.
Kamm, 2008 — Kamm A. The Romans: An Introduction. Oxford; New York, 2008.
Raster, 2005 —KasterR. A. Emotion, Restraint, and Community in Ancient Rome. Oxford, 2005.
Kayafa, 2006 — Kayafa M. From the Bronze Age to Early Iron Age Copper Metallurgy in Main¬
land Greece and Offshore Aegean Islands // Ancient Greece. From the Mycenaean Pal¬
aces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 213-231.
Kearley, 1999 — KearleyR. A. Greeks Overseas in the 8th Century B.C.: Euboeans, A1 Mina and As¬
syrian Imperialism // Ancient Greeks. West and East. Leiden; Boston; Koln, 1999. P. 109-134.
Kerschner, 2014 — Kerschner M. Euboean Imports to the Eastern Aegean and Eastern Aegean
Production of Pottery in the Euboean Stile // Archaeometric Analysis of Euboean and
Euboean related Pottery: New Results and their Interpretation. Wien, 2014. P. 109-140.
Kerschner, 2014a — Kerschner M. Euboean or Levantine? Neutron Activation Analysis of Pen¬
dant Semicircle Skyphos from Al Mina //Archaeometric Analysis of Euboean and Euboean
related Pottery: New Results and their Interpretation. Wien, 2014. P. 157-169.
Khasanov, 1978 — KhasanovA. M. Some Theoretical Problems of the Study of the Early State //
The Early State. The Hague; Paris; New York, 1978. P. 77-92.
Kiechle, 1978—Kiechle F. Dematatos//Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 1457-1458.
Kierdorf, 1978 — KierdorfW. Hospitium // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 1214.
Kirk, 2008 — Kirk G. S. The Homeric Poems as History // CAH2. 2008. Vol. 2, 2. P. 820-850.
Kistler, Ulf, 2005 — Kistler E„ Ulf Ch. Athenische “Big Men” — ein “Chief’ in Lrfkansi? //
Synergia. Wien, 2005. P. 271-277.
Klengel, 1979 — Klengel H. Geschichte und Kultur Altsyriens. Leipzig, 1979.
Klotz, 1923 — Klotz. Septimontium // RE. 1923. Hbd. 4A. S. 1577-1578.
Klotz, 1923a — Klotz. Sex suffragia//RE. 1923. Hbd. 4A. S. 2024.
Kobakhidze, 2009 — Kibakhidze E. Tanaquil of Tarquinii // Phasis. 2009. Vol. 12.
Koch, 1948 — Koch C. Valentia // RE. 1948. Hbd. 14A. S. 2148.
Koch, 1958 —Koch C. Vesta//RE. 1958. Hbd. 16A. S. 1717-1776.
Koch, 1963 — Koch C. Quirinus // RE. 1963. Hbd. 47. S. 1306-1321.
Kolendo, 2003 — Kolendo J. II contadino // L’uomo romano. Roma; Bari, 2003. P. 215-232.
Koptev, 2007 — KoptevA. V. The Origins of the Roman clientela: between friendship and kin¬
ship // De Amicitia — Social Networks and Relationships. Tampere, 2007. P. 1-27.
Koptev, 2010 — KoptevA. V. Timaeus ofTauromenium and Early Roman Chronology // Studies
in Latin Literature and Roman History. Bruxelles, 2010. Vol. 15, P. 5-48.
Koptev, 2014 — KoptevA. V. Principles of the Nexum and the Law in the Twelve Tables // Principios
generales del derecho. Antecedentes historicos у horizonte actual. Madrid, 2014. P. 227-246.
Koptev, 2016 —KoptevA. V. The Legend of Romulus // Cairo G. La saga di Romolo. Un analisi
logico. 2016. P. 105-174.
Komemann, 1942 — Kornemann E. Pagus // RE. 1942. Hbd. 36. S. 2318-2339.
Kourou, 2005 — Kourou N. Horse-bird Ascoi from Carthage and Central Mediterranean. A Case
Study of Cultural Interrelations in Early Age Mediterranean // Atti del V Congresso inter-
nazionale di studi fenici e punici. Palermo, 2005. P. 247-258.
Kramer, 2016 — Kramer R. P. Trading Goods — Trading Gods // Distant Worlds Journal. 2016.
№ 1. P. 323-327.
Kraus, 1953 — Kraus W. Poplifugia // RE. 1953. Hbd. 43. S. 74-78.
452
Krauskopf, 2012 — Krauskopf I. Die Rolle der Frauen im etrusckischen Kult // Kulte-Riten —
religiose Vorstellungen bei den Etruskern und ihr Verhaltnis zu Politik und Gesellschaft.
Wien, 2012. S. 185-197.
Kremer, 2005 — Kremer D. Ius Latii. Paris, 2005.
Kroll, mS—Kroll W. Navius//RE. 1935. Hbd. 32. S. 1933-1936.
Kron, 2013 — Kron G. Fleshing Out the Demography of Etruria // The Etruscan World. London;
New York, 2013. P. 73-84.
Kruse, 1931 —Kruse Gr. Melaneus // RE. 1931. Hbd. 29, S. 416.
Kruse, 1936 — Kruse Gr. Thriambos // RE. 1936. Hbd. 11 A, S. 599.
Kubitschek, 1937 — Kubitschtk W Tribus//RE. 1937. Hbd. 11A, S. 2492-2518.
Kiibler, 1899 — Kiibler. Centuria // RE. 1899. Hbd. 6. S. 1952-1960.
Kiibler, 1901 —Kiibler Curia//RE. 1901. Hbd. 8. S. 1815-1821.
Kiibler, 1901a — Kiibler В. Curio//RE. 1901. Hbd. 8. S. 1836-1838.
Kiibler, 1901b — Kiibler B. Decuria//RE. 1901. Hbd. 8. S. 2316-2318.
Kiibler, 1907 —Kiibler В. Equites Romani // RE. 1907. Hbd. 11. S. 272-312.
Kiibler, 1910 — Kiibler В. Gens//RE. 1910. Hbd. 13. S. 1176-1198.
Lachmann, 1848 — Lachmann K. Die Schriften der Romischen Feldmesser. Bd. 1. Berlin, 1848.
La Greiniere, 2000 — La Greiniere J. de. Quelques reflexions sur la religion grecque d’est en
ouest // Die Agais und das Westlichen Mittelmmer. Wien, 2000. P. 133-142.
Langle, mi—Langle. Tribunus// RE. 1937. Hbd. 12A. S. 2432-2492.
Last, 1945 — Last H. The Servian Reforms // JRS. 1945. Vol. 35. P. 30—48.
Latacz, 1990 — Latacz J. Die Phonizier bei Homer // Die Phonizier im Zeitalter Homers. Mainz,
1990. S. 11-21.
Latte, 1914 — Latte K. Ilia//RE. 1914 Hbd. 17. S. 999-1000.
Latte, 1960 — Latte K. Romische Religionsgeschichte. Miinchen, 1960.
Laurendi, 2010 — Laurendi R. La monarchia etrusca a Roma ed il nomen di Servio Tullio: epos
e storia// Polis. 2010. Vol. 3. P. 123-146.
Le Glay, 1997 —Le Glay M. La religion romaine. Paris, 1997.
Le Glay, 2005 — Le Glay M. Grandeur et declin de la Republic. Paris, 2005.
Lehmann, 2005 — Lehmann G. A1 Mina and the East: A Report Research in Progress // The Greeks
in the East. London, 2005. P. 61-92.
Lehmann, 2008 —Lehmann G. North Syria and Cilicia, c. 1200-330 BCE // Beyond the Home¬
land: Markers in Phoenician Chronology. Leuven; Paris; Dudly (Mas.), 2008.
Leighton, 2013 — Leighton R. Urbanization in Southern Etruria from the Tenth to the Sixth
Century BC: The Origins and Growth of Major Centres // The Etruscan World. London;
New York, 2013. P. 132-143.
Lemos, 2000 — Lemos /. S. Songs for heroes: the lack of images in early Greece // Word and
Image in Ancient Greece. Edinburgh, 2000. P. 11-21.
Lemos, 2006 — Lemos /. S. Athens and Lefkandi: a tale of two sites // Ancient Greece. From
the Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 505-530.
Leonhard, 1909 — Leonhard R. Familia//RE. 1909. Hbd. 12. S. 1980-1984.
Leonhard, 1913 — Leonhard R. Hospitium// RE. 1913. Hbd. 16. S. 2493-2498.
Les Etrusques au temps du fascisme... 2016 — Les Etrusques au temps du fascisme et du nazisme /
ed. Haach et de Miller M. Bordeaux, 2016.
Letta, 2010 — Letta C. Nuove prospettive per lo studio di vici e pagi nell’Italia centrale apen-
nica // Quademi di Archeologia d’Abruzzo. 2010. Vol. 2. P. 65-69.
Letta, 2013 — Letta C. Dalla Tabula Lugdunensis alia Tomba Francpis. La tradizione etrusca
su Servio Tullio// SCO. 2013. Vol. 59. P. 91-115.
Ldveque, 1989 — LevequeP. Le dynamism d’Eretrie “la Rameuse” // MEFRA. 1989. Vol. 101,2.
P. 739-750.
453
Lhomme, 2007 — Lomme M.-K. Varron et Verrius au 2eme siecle apres Jesus-Christ // Verrius,
Festus & Paul. London, 2007. P. 33—47.
Limon Belen, Fernandez Martinez, 2015 — Limon Belen M„ Fernandez Martinez C. Sobre la
autenticidad de la fibula de Preneste // Epigraphica. 2015. Vol. 77, 1-2. P. 85-101.
Link, 1930 — Link. Matuta//RE. 1930. Hbd. 28. S. 2326-2329.
Liou-Gille, 2000 — Liou-Gille B. La figure du Legislates dans le monde antique // Revue beige
de philologi et d’histoire. 2000. Vol. 78, 1. P. 171-190.
Liou-Gille, 2004 — Liou-Gille B. Sur le pouvoire militaire a l’6poque archaique // Images d’ori-
gines — origins d’une image. Louvain, 2004. P. 175-190.
Lipinski, 2003 —Lipinski E. Itineraria Phoenicia. Leuven; Paris; Dudly (Mas.), 2003.
Lomas, 1997 — Lomas K. The Greeks in the West and the Hellenisation of Italy // The Greek
World. London; New York, 1997. P. 347-367.
Lomas, 2000 — Lomas K. The Polis in Italy: Ethnicity, Colonization, and Citizenship in the Western
Mediterranean // Alternatives to Athens. Oxford, 2000. P. 167-185.
Lomas, 2005 — Lomas K. Rome and the Western Greeks, 350 BC-ad 200. London; New York,
2005.
Lomas, 2018 — Lomas K. The Rise of Rome. Cambridge (Ma.), 2018.
Lombardo, 2002 — Lombardo M. Achei, Enotri, Italia // Gli Achei e identitita degli Achei
d’Occidente. Paestum; Atene, 2002. P. 257-270.
Loscalzo, 2017 — Loscalzo D. II canto delle Muse e il canto delle Sirene // Nuovo Meridional-
ismo. 2017. An. Ill, 4. P. 191-197.
Lo Schiavo, Miletti, 2013 — Lo Schiavo F, Miletti M. The Nuragic Heritage in Etruria // The Etrus¬
can World. London; New York, 2013. P. 196-208.
Luck, 2006 — Luck G. Magic and the Occult in the Greek and Roman Worlds. Baltimore, 2006.
Lundeen, 2006 — Lundeen L. E. In search of the Etruscan priestess // Religion in Republican
Italy. Cambridge, 2006. P. 34-61.
Macintosh Turfa, 2006 — Macintosh Turfa J. Etruscan Religion at the watershed: before and
after the fourth century BCE // Religion in Republican Italy. Cambridge, 2006. P. 62-89.
Magagnini, 1989 — Magnani A. Le Origini di Roma attraverso i materiali dell’Antiquarium
Comunale. Roma, 1989.
Magdelain, 1984 — Magdelain A. Quirinus et le droit // MEFRA. 1984. Vol. 96, 1. P. 195-237.
Magdelain, 1986 — Magdelain A. Le lus arca'ique // MEFRA. 1986. Vol. 98. P. 265-358.
Magdelain, 1990 — Magdelain A. Jus imperium auctoritas. Rome, 1990.
Magdelain, 1995 — Magdelain A. De la royaute et de droit de Romulus a Sabinus. Rome, 1995.
Maggiani, 1996 — MaggianiA. Appunti sulle magistrature etrusche//Studi Etruschi. 1996. Vol. 62.
Magness, 2001 — Magness J. A Near Eastern Ethnic Elements Among the Etruscan Elite? //
Etruscan Studies. 2001. Vol. 8. P. 79-117.
Malandri, Sirano, 2016 — Malandri C„ Sirano F. I primi contatti col mundo greco e levantino
a Capua tra la Prima Eta del Ferro e gli inizi dell’Orientalizante // Conceptualising early
colonisation. 2016. P. 211-221.
Mancini, 2010 — ManciniL. Le Sirene come paradigma del margine nella cultura greca arcaica //
Rivista di Psicoanalisi. 2010. Vol. 56, 3. P. 1-19.
Mancini, 2014 — Mancini M. I Siculi nel Latium Adiectum. Roma, 2014.
Mandolesi, 1999 — Mandolesi A. All’origine dell’Ager Tarquiniensis: il cantone meridionale
tarquniese nella prima eta del Ferro // Leopoli-Cencelle. 1999. Vol. 1. P. 47-63.
Mandolesi, 2012 — Mandolesi A. Tarqunia in orientalisierende Zeit — Tumuli und Furstengraber //
Antike Welt. 2012. P. 33^48.
Mandolesi, 2015 — Mandolesi A. Trasformazioni del paesaggio e lioghi identiari nell’Etruria
costiera fra II e I millennio a.C. // Transformations and crisis in the Mediterranea, Pisa;
Roma, 2015. P. 235-243.
454
Maran, 2004 — Maran. Wessex und Mykene // Zwischen Karpaten und Agais. Rahden, 2004. S. 47-65.
Maras, 2009 — Maras D. F. Novita sulla diffusione dell’alfabeto latino nel Lazio arcaico // Theo¬
dor Mommsen e il Lazio antico. Roma, 2009. P. 105-118.
Maras, 2009a — Maras D. F. La ceramica corinzia // II rituale funerario nell’antiquita. Roma,
2009. P. 43-53.
Maras, 2010 — Maras D. F. Ancora su Mastama, sodalis fidelissimus 11 Annali della Fondazione
per il Museo “Claudio Faina”. 2010. Vol. 17. P. 187-200.
Maras, 2011 — Maras D. F. Dei, eroi e fondatori nel Lazio antico. Anzio, 2011. P. 17-26.
Maras, 2012 — Maras D. F. La scrittura dei principi etruschi // Etruschi. L’ideale eroico e il vino
lucente. Catalogo della Mostra (Asti 2012). Milano, 2012. P. 103-109.
Maras, 2012a — Maras D. F. Interferenza e concorrenza alfabetici e sistemi scrittori nell’Etruria
arcaica // MEFRA. 2012. Vol. 124, 2. P. 331-344.
Maras, Sciacca, 2011 — Maras D. F., Sciacca F. A1 confini della oralita. Le forme e i docu-
menti del dono nelle aristocrazie orientalizzanti etrusche // Dalla nacita alia morte: Antro-
pologia e archeologia a conffonto. Roma, 2011. P. 703-711.
Maras, Walles, 2015 — Maras D. F, Walles R. E. Uni and the Golden Gift of Thefarie // Etruscan
News. 2015. № 15, 1, 4. P. 20-21.
Marazzi, 2014 — Marazzi M. Prima dei Fenici: i Micenei nel Mediterraneo ffa espansione e col-
lasso // Ricordando Braudel: Mediterraneo, un mare condiviso: atti delle giomato di studio.
Palermo, 2014. P. 65-86.
Marbach, 1932 — Marbach E. Mezentius // RE. 1932. Hbd. 30. S. 1511-1514.
Marbach, 1932a — Marbach E. Tarchetios // RE. 1932. Hbd. 8a. S. 2294-2295.
Marbach, 1937 — Marbach E. Ocrisia//RE. 1937. Hbd. 34. S. 1781-1786.
Marcattili, 2006 — Marcattili F. Ara Consi in Circo Maximo // MEFRA. 2006. Vol. 118, 2.
P. 621-651.
Marcattili, 2008 — Marcattili F. Storia. Servio Tullio, i Vibenna e le letture della tradizione //
Etruschi. Le antichi metropoli del Lazio. Milano, 2008. P. 188-197.
Marcelli, Musti, 2015 — Marcelli M, Musti M. The rural landscape of Rome’s suburba through
the centuries as documented in the Carta dell ’Agro Romano-, the cases of via Ostiense
and via Tiburtina // Tibuscum. 2015. Vol. 5. P. 323-347.
Marcherini, 2014 — Marcherini S. I rapport etrusco/retiche-italici nella prima Italia della luce
dei dati linguistici: il caso della “mozione” etrusca // Rivista Storica dell’Antichita. 2014.
Vol. 63. P. 9-31.
Marek, 2010 — Marek Ch. Geschichte Kleinasiens in der Antike. Mtinchen, 2010.
Margatroyd, 2005 — MargatroydP. Mythical and Legendary Narrative in Ovid’s Fasti. Leiden;
Boston, 2005.
Martin, 1985 — Martin P. M. Tanaquil, la «faiseuse de rois» // Latomus. 1985. T. 44, 1. P. 5-15.
Martinez-Pinna, 1982 — Martinez-Pinna J. Tarquinio Prisco у Servio Tullio // AEArq. 1982.
Vol. 55. P. 35-64.
Martinez Pinna, 1985 — Martinez Pinna J. La reforma de Numa у la formation de Roma //
Gerion. 1985. Vol. 3. P. 97-124.
Martinez Pinna, 1988 — Martinez Pinna J. La Roma de Anco Marcio // Gerion. 1988. Vol. 6.
P. 55-67.
Martinez-Pinna, 2004 — Martinez-Pinna J. La ficus Ruminalis у la doble fundacion de Roma //
Images d’origines — origines d’une image. Hommages a J. Poucet. Louvain, 2004.
P. 30-40.
Martinez-Pinna, 2005 — Martinez-Pinna J. El rey Latino о la decadancia de heroe // Revue beige
de Philologie et d’Histoire. 2005. Vol. 83, 1. P. 63-77.
Martinez Pinna, 2006 — Martinez Pinna J. Sobre la fundacion у los fundadores de Roma //
Initia Rerum. Malaga, 2006. P. 163-185.
455
Martmez-Pinna, 2007 — Martinez-Pinna J. La leyenda de Caco en un ffagmento del analista
Cn. Gelio // Gerion. 2007. Vol. Extra. P. 255-263.
Martmez-Pinna, 2008 — Martinrz-Pinna J. Italia у Roma desde una perspectiva legendaria //
Patria diversis populis una? Pisa, 2008. P. 9-26.
Martmez-Pinna, 2008a — Martinez-Pinna J. Algunas observaciones sobre la monarquia romana
arcaica // Potestas. 2008. № 1. P. 193-211.
Martinez-Pinna, 2010 — Martinez-Pinna J. Tanaquil ^hipostasis de Fortuna? // Doctrina a ma-
gistro discipulis tradita. Madrid, 2010. P. 105-119.
Martinez-Pinna, 2011 — Martinez-Pinna J. Diodoro Siculus у los reyes de Roma // Gerion. 2011.
Vol. 29, 1. P. 107-121.
Martinez Pinna, 2012 — Martinez-Pinna J. Observaciones sobre el origen de la liga latina //
Mediterraneo antico. 2012. Vol. 15, 1-2. P. 409—424.
Martinez-Pinna, 2012a — Martinez-Pinna J. Los ludi en la Roma arcaica // De rebus antiquis.
2012. Ano II, 2.P. 151-179.
Martinez-Pinna, 2013 — Martinez-Pinna J. Los Lupercalia у la muerte de Remo // Debita verba.
Oviedo, 2013. P. 183-192.
Martinez-Pinna, 2013a — Martinez Pinna J. Los latinos у los reyes de Roma // Orizzonti. 2013.
Vol. 14. P. 11-20.
Martinrz-Pinna, 2013b — Martinwez-Pinna J. A proposito de la tirania en la Etruria aracaica //
XENIA. Caltanissetta; Roma, 2013. P. 39-53.
Martinez-Pinna, 2015-2016 — Martinez-Pinna J. Del zilacato de Tefarie Velianas a la realeza de
Orgolnio // Studi Epigrafici e Linguistici sul Vicino Oriente antico. 2015-2016. Vol. 22-23.
P. 223-237.
Massa-Peirault, 1993 — Massa-Peirault F.-H. Aspects ideologiques des ludi // Spectacles sportifs
et scdniques dans le monde etrusco-italique. Rome, 1993. P. 247-279.
Massa-Pairault, 1995 — Massa-Pairault F. H. Eques Romanus — Eques Latinus // MEFRA.
1995. Vol. 107, 1. P. 33-70.
Massa-Pairault, 1998 (2001) — Massa-Pairault F.-H. La tombe des Liones a Tarquinia // SE.
1998 (2001). Vol. 64. P.65.
Masson, 2008 — Masson O. Anatolian languages // CAH2. 2008. Vol. 3, 2. P. 666-676.
Mastrocinque, 1988 — Mastrocinque A. Lucio Giunio Bruto. Trento, 1988.
Mastrocinque, 1998 — Mastrocinque A. Roma quadrata // MEFRA. 1998. Vol. 110, 2. P. 681 —
697.
Mastrorosa, 2006 — Mastrorosa I. G. I primorem sabini in Servio: tra storiografia e antiquaria //
Hinc Italiae gentes. Pisa, 2006. P. 235-258.
Mastrorosa, 2007 — Mastrorosa I. G. Aulo Gellio e la legislazione di Roma arcaica: fra etica
e diritto // Construzione e uso del passato storico nella cultura antica. Alessandria, 2007.
P. 339-356.
Mazarakis Ainian, 2006 — Mazarakis Ainian A. The Archeology of basileis H Ancient Greece.
From the Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 181-211.
Mazarakis Ainian, 2006-2007 — Mazarakis Ainian A. I primi Greci d’Occidente? Scavi nella
Graia Omerica (Oropos) //Annali di archeologia e storia antica. № 13-14. Napoli, 2006¬
2007. P.81-110.
Mazarakis Ainian, 2007 — Mazarakis Ainian A. ’EvSov ока7ггг). The tale of an excavations //
Oropos and Euboeain the Early Iron Age. Volos, 2007. P. 21-39.
Mazarakis Ainian, 2012 — Mazarakis Ainian A. The form and structure of Euboean society in
the Early Iron Age based on some recent research // Mobilita, migrazioni, fondazioni.
Taranto, 2012. P. 73-99.
Mazarakis Ainian, 2012a — Mazarakis Ainian A. “Des quartiers” specialises d’artisans a l’epoque
geometrique? // “Quartiers” artisanaux en Grece antique. Lille, 2012. P. 125-154.
456
Mazarakis Ainian, 2016 — Mazarakis Ainian A. From the House of Rulers to House of the Gods //
A Companion to Greek Architecture. Oxford, 2016. P. 15-29.
Mazarakis Ainian, Leventi, 2009 — Mazarakis Ainian A., Leventi I. The Aegean // A Companion
to Archaic Greece. Malden (Ma.); Oxford, 2009. P. 212-238.
Mazarakis Ainian, Vlachu, 2014 — Mazarakis Ainian A., Vlachu V. Archaeometric Analysis
of Erarly Iron Age Pottery Samples from Oropos: Local or Euboean Production? // Ergan-
zungsheft zu den Jahresheften des Osterreichischen Archaologischen Institutes in Wien.
2014. Heft 15. S. 95-107.
Mazzei, 2005 — Mazzei P. Alla ricerca di Carmenta: vaticni, scrittura e votivi // Bullettino della
Commissione Archeologica Comunale di Roma. 2005 Vol. 106. P. 61-80.
McDonnell, 2003 — McDonnell M. Roman Men and Greek Virtute // Andreia. Leiden; Boston,
2003. P. 235-261.
Medicus, 1978 — Medicus D. Gens // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 743-745.
Medicus, 1978a — Medicus D. Nexum // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 87-88.
Medicus, 1978b — Medicus D. Auctoritas // Kleine pauly. 1978. Bd. 1. S. 729-730.
Medicus, 1978c — Medicus D. Perduellio // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 623-624.
Medow, Williams, 2001 — Medow A., Wiliams J. Moneta and the Monuments // JRS. 2001,
Vol. 91. P. 27—49.
Meer, 2004 — Meer L. B. van der. Etruscan origins. Language and Archaeology // BABesch.
2004. Vol. 79. P. 51-57.
Mehl, 2005 — Mehl A. Geschichtssreibung in und ttber Rom // Die antike Historiographie und
die Anfange der christlichen Geschichtsschreibung. Berlin; New York, 2005. P. 111-136.
Mekacher, Van Haeperen, 2003 — Mekacher N.. Van Haeperen F. Le choix des Vestales, miroir
d’une societe en evolution // Revue de Thistoire des religions. 2003. T. 220.1. P. 63-80.
Mele, 1986 — MeleA. Pirateria,commercioearistocrazia//Dialoguesd’histoireancienne. 1986.
Vol. 12. P. 57-109.
Mellor, 2002 — Mellor R. The Roman Historians. London; New York, 2002.
Menager, 1976 — Menager L.-R. Les colleges sacerdotaux, les tribus et la formation primordial
de Rome // MEFRA. 1976. Vol. 88, 2. P. 455-543.
Menichetti, 2012 — Menichetti M. La guerra, i vino, Timmoralita. Alle origini della ceremonia
del triumfo etrusco-romano // Kulte — Riten — religiose Vorstellungen bei den Etruskem
und ihr Verhaltnis zu Politik und Gesellschaft. Wien, 2012. P. 393—406.
Meranti, 2013 — Meranti F. The Mediterranean distribution of Pithecoussan-Cumaean pottery
in the Archaic period // Accordia Research Papers. 2013. Vol. 12. P. 100-112.
Mermati, 2012 — Mermati F. Cuma: le ceramiche arcaiche. Pozzuoli, 2012.
Mermati, 2012a — Mermati F. Osservazioni sulla costruzione dell’identita coloniale tra Pithe-
coussai e Cuma // Mediterranean Archaeology. 2012. Vol. 25. P. 283-307.
Mermati, 2013 — Mermati F. The Mediterranean distribution of Pithecoussan-Cumaean pottery
in the Archaic period //Accordia research papers. 2013. Vol. 12. P. 97-118.
Mermati, 2014 — Mermati F. Ibridismo material e ibridismo culturale // XVIII Congreso Inter-
nacional de Arqueologia Clasica. Actas. Merida, 2014. P. 575-578.
Miano, 2013 — Miano D. Tychai of Timoleon ans Servius Tullius: A hypothesis on the sources //
Annali della Scuola Normale di Pisa. Lettere. 2013. Vol. 5. P. 365-378.
Mickwitz, 1937 — Mickwitz G. Pecunia//RE. 1937. Hbd. 37. S. 16-17.
Milletti, 2015 — Milletti M. La nascita di Populonia: dati e ipotesi sullo sviluppo della cita
etrusca al’alba del primo millennio A.C. // Le citta visibili. Roma, 2015. P. 59-96.
Minoja, 2012 — Minoja M. Capys, campo, caput, Capys. Rifflessioni, tra archeologia e topono-
mastica, sul nome di Capua // Interpretando Tantico. T. 1. Milano, 2012. P. 463—482.
Mitchell, 2005 — Mitchell R. E. The Definition of patres and plebs: An End to the Struggle
of the Orders // Social Struggles in Ancient Rome. Oxford, 2005. P. 128-167.
457
Mogetta, Becker, 2014 — Mogetta M., Becker J. A. Archaeological Research at Gabii, Italy:
The Gabii Project Excavations, 2009-2011 //AJA. 2014. Vol. 118, 1. P. 171-186.
Moller, 2007 — Moller A. The Beginning of Chorography // The Historian’s Craft in the Age
of Herodotos. Oxford, 2007. P. 241-262.
Momigliano, 1966 — Momigliano A. Le consonanze del rinnovamento della storia dei diritti
antichi // La storia del diritto nel quadro delle scienze storiche. Firenze, 1966. P. 3-38.
Momigliano, 1966a — Momigliano A. Terzo Contribute alia storia degli studi classici e del mondo
antico. Roma, 1966.
Momigliano, 1969 — Momigliano A. Quinto Contrbuto alia storia degli studi classici e del mondo
antico. Roma, 1969.
Momigliano, 1969a — Momigliano A. Quarto Contribute alia storia degli studi classici e del
mondo antico. Roma, 1969.
Momigliano, 1975 — Momigliano A. Quinto Contribute alia storia degli studi classici e di mon¬
do antico. Roma, 1975.
Momigliano, 1984 — Momigliano A. Settimo contribute alia storia degli studi classici e del
mondo antico. Roma, 1984.
Momigliano, 2008 — Momiglano A. The Origins of Rome // CAH2. 2008. Vol. 7, 2. P. 52-112.
Morel, 1975 — Morel J.-P. L’expansion рЬосёеппе en Occident: dix anndes des recherches
(1966-1975)//BCH. 1975. Vol. 99. P. 853-896.
Morel, 1987 — Morel J.-P. La topographie de Partisanat et du commerce dans la Rome antique //
Urbs: espace urbain et histoire. Rome, 1987. P. 127-155.
Morel. 2003 — Morel J.-P. L’artigiano // L’Uomo romano. Roma; Bari, 2003. P. 235-268.
Morel, 2006 — Morel J.-P. Phocaean Colonization // Greek Colonization. Vol. 1. Leiden; Boston,
2006. P. 358—428.
Morel, 2006a — Morel J.-P. De Marseille a Velia: problemes phoceens // CRAI. 2006. An. 150,
4. P. 1723-1783.
Morel. 2008 — Morel J.-P. Early Rome and Italy // Cambridge Economic History of Graeco¬
Roman World. 2008. P. 487-510.
Morgan, 2000 — Morgan C. Politics without the Polis: Cities and the Achaean Ethnos, c. 800-500
B.C. // Alternatives to Athens. Oxford, 2000. P. 189-211.
Morgan, 2009 — Morgan C. The Early Iron Age // A Companion to Archaic Greece. Malden
(Ma.); Oxford, 2009. P. 43-63.
Morley, 2006 — Motley N. Social Structure and Demography // A Companion to the Roman
Republic. Oxford, 2006. P. 299-322.
Morris, 1997 — Morris I. Homer and the Iron Age // A New Companion to Homer. Leiden; New
York; Koln, 1997. P. 535-559.
Morris, 2008 — Morris 1. Early Iron Age Greece // The Cambridge Economic History of the
Greco-Roman World. Cambridge, 2008. P. 211-241.
Moscati Castelnuovo, 2007 — Moscati Castelnuovo L. Tenos in epoca arcaica e classica. Macerata,
2007.
Mousourakis, 2007 — Mousourakis G. A Legal History of Rome. London; New York, 2007.
Muccigrosso, 2006 — Muccigrosso J. Religion and politics: did the Romans scruple about the
placement of their temples? // Religion in Republican Italy. Cambridge, 2006. P. 181-206.
Mueller, 2002 — Mueller H. F. Roman Religion of Valerius Maximus. London: New York, 2002.
Mtihlestein. 1962 — Miihlestein H. Die Etrusker im Spiegel ihrer Kunst. Berlin, 1962.
MUnzer, 1897 — MtinzerF. Caecina//RE. 1897. Hbd. 5. S. 1236-1238
Mtinzer, 1910 — Munzer F. Geganius//RE. 1910. S. 927-929.
Munzer, 1914 — Munzer F. Romilius//RE. 1914. Hbd 1A. S. 1071-1072.
Munzer, 1927 — Miinzer F. Lucretius // RE. 1927. Hbd. 26. S. 1688-1690.
Munzer, 1930 — Munzer F. Marcius // RE. 1930. Hbd. 28. S. 1543-1546.
458
Munzer, 1932 — MunzerF. Mettius // RE. 1932. Hbd. 30. S. 1498.
Munzer, 1939 — Munzer F. Tullius // RE. 1939. Hbd. 13A. S. 800-804, 820-827.
Munzer, 1948 — Munzer F. Tullius // RE. 1948. Hbd. 14A. S. 1314-1315.
Munzer, 1950 — MunzerF. Pinarius//RE. 1950. Hbd. 40. S. 1395—1399.
Mura Sommella, 2000 — Mura SommellaA. Le recenti scoperte sul Campidoglio e la fondazione
del tempio di Giove Capitolino // Rendiconti di Pontificia Accademia Romana di Archeo-
logia. 2000. Vol. 70. P. 57-79.
Mura Sommella, 2009 — Mura Sommella A. II Tempio di Giove Capitolono. Una nuova pro-
posta di lettura // Annali della Fondazione per il Museo “Claudio Faina”. 2009. Vol. 16.
P. 333-372.
Murgatroyd, 2005 — Murgatroyd P. Mythical and Legendary Narrative in Ovid’s Fasti. Leiden;
Boston, 2005.
Musti, 1999 — Musti D. I Greci e l’ltalia // Storia di Roma. Torino, 1999. P. 9-21.
Naso, 2008—Naso M. L. Le sculture della Daunia e lo sviluppo dell’ethnos indigeno // 28° Conveg-
no nazionale sulla Preistoria-Protostoria-Storia della daunia. San Severe, 2008. P. 311-324.
Naso, 2009 — Naso M. L. Elementi culturali fell’ Eta del Bronzo, il caso dell’ipogeo de Lavello //
Tra Etruria e Magna Grecia: indagini sulle necropoli. Pestum, 2009. P. 11-20.
Naso, 2010 — Naso A. The Origin of Tomb Painting in Etruria // Ancient West and East. 2010.
Vol. 9. P. 63-86.
Naso, 2011 —Naso A. Etrusker an der Adria: Verucchio und eime exteme Bezieungen // Altertum
und Gegenwart — 125 Jahre Alte Geschichte in Innsbruck. Innsbruck, 2011. P. 115-146.
Naso, 2012 — Naso A. Gli influssi del Vicino Oriente sull’Etruria nel VIII-VII sec. A.C.:
un bilancio // Le origini degli Etruschi. Roma, 2012. P. 433—453.
Naso, 2012a — Naso A. Etruskische und italische Funde in der Agais // Kulte — Ritten — reli¬
giose Vorstellungen bei den Etruskem und ihr Verhaltnis zu Politik und Gesellschaft. Wien,
2012. P.317-333.
Neel, 2016 — Neel J. Notes to the Legend of Romulus of Giambatista Cairo // Cairo G. La saga
di Romolo. Un analisi logico. 2016. P. 221-257.
Negroni Cataccio, 2006 —Negroni Cataccio N. La lunga storia dell’Etruria prima degli Etruschi //
Preistoria e protostoria in Etruria. Atti VII. Milano, 2006. P. 3-29.
Negroni Cataccio, 2012 — Negroni Cataccio N. L’Etruria dal Paleolitico al Primo Ferro // Pre¬
istoria e protostoria in Etruria. Atti X. Milano, 2012. P. 39-65.
Nelson, 2002 —Nelson E. The Roman Empire. Indiannopolis, 2002.
Neumann, 1905—Neumann K. J. Dominus//RE. 1905. Hbd. 10. S. 1305-1309.
Neumann, 1978—Neumann A. Centuria // Kleine Pauly. 1978. Bd. l.S. 1111-1112.
Neumann, 1978a — Neumann A. Accensi // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 24-25.
Nicolet, 1966 — Nicolet C. L’ordre equestre a l’epoque republicaine. Paris, 1966.
Nicolet, 1988 — Nicolet C. The World of the Citizen in Republican Rome. Berkeley; Los Ange¬
les, 1988.
Nicolet, 2003 —Nicolet С. Il cittadino, il politico // L’uomo romano. Roma; Bari, 2003. P. 1—44.
Nielsen, Rathje, 2009 —Nielsen M., RathjeA. Artumes in Etruria — the Borrowed Goddess //
From Artemis to Diana. Copenhagen, 2009. P. 261-301.
Niemeyer, 2006 — Niemeyer H. G. The Phoenicians in the Mediterranean // Greek Colonization.
Vol. 1. Leiden; Boston, 2006. P. 143-168.
Nightingale, 2007 — Nightingale G. Lefkandi. An important node in the international exchange
network of jewellery and personal adornment // Between Aegean and Baltic Seas. Liege,
2007. P. 421-429.
Nijboer, 2008 — Nijboer A. J. A Phoenician Family Tomb. Lefkandi, Huelva and Tenth Century
BC in the Mediterranean // Beyond the Homeland. Markers in Phoenician Chronology.
Leuven; Paris; Dudley (Mas.), 2008. P. 365-377.
459
Nijboer, 2016 — Nijboer A. J. Is the tangling of events in the Mediterranean around 770-760
B.C. in the conventional absolute chronology (CAC) a reality or construct // Contexts
of early Colonisation. Rome, 2016. R 35-48.
Nijboer, 2018 —NujboerA. J. Fortifications in and around Rome, 950-300 ВС // Understanding
Ancient Fortfications. Oxford; Philadelphia, 2018. P. 111-122.
Nijboer, Plicht, 2008 — Nijboer A. J., Plicht H. van der. The Iron Age in the Mediterranean:
Recent Radiocarbon Research at the Ubiversity of Groningen // A New Dawn for the
Dark Age? Shifting Paradigms in Mediterranean Iron Age Chronology. Oxford, 2008.
P. 103-118.
Nizzo, 2008 — Nizzo V. Ein Arimos. Ritomo ad Ischia // Forma Urbis. 2008. An. XIII. № 9.
P. 25-34.
Nizzo, 2016 — Nizzo V. Cronolgia versus Archeologia // Contexts of Early Colonization. Roma,
2016. P.49-92.
Nizzo, Bartoloni, 2005 — Nizzo V., Bartoloni G. Lazio protostorico e mondo greco // Mediter-
ranea — 1. Roma; Pisa, 2005. P. 409-436.
North, 2006 — North J. A. The Constitution of Roman Republic // A Companion to the Roman
Republic. Oxford, 2006. P. 256-277.
North, 2007 — North J. A. Why Festus quoted what he quotes // Verrius, Festus & Paul. London,
2007. P. 49-68.
O’Brien Moore, 1935 — O'Brien Moore. Senatus // RE. 1935. SptBd. 6. S. 660-800.
Ogilvie, 1970 — Ogilvie R. M. A Commentary on Livy. Oxford, 1970.
Ogilvie, Drummond, 2008 — Ogilvie R. M., Drummond A. The sources for early Roman history //
CAH2. 2008. Vol. 7, 2. P. 1-29.
Ohler, 1907 — OhlerJ. ’Ejtovida // RE. 1907. Hbd. 11. S. 227-228.
Orlin, 2010 — Orlin E. M. Foreign Cults en Rome. Oxford, 2010.
Osbom, 2009 — Osborn R. Greece in the Making, 1200-479 BC. London; New York, 2009.
Otto, 1909 — Otto W. F. Fides // RE. 1909. Hbd. 12. S. 2381-2385.
Otto, 1910 — Otto W. F. Fortuna // RE. 1910. Hbd. 13. S. 12-42.
Pagliara, 2008 — Pagliara A. L’imaggine degli Ausoni-Aurunci nella litteratura classica // Dalle
sorgenti alia foce. Roma, 2008. P. 3-13.
Palaiokrassa-Kopitsa, Vivliodetis, 2008 — Palaiokrasta-Kopitsa L., Vivlioderis E. Recent evidence
on the economy and trading contacts of Andros in antiquity // Sailing in the Aegean. Athens,
2008. P. 139-156.
Pallottino, 1947 — Pallottino M. L’origine degli Etruschi. Roma, 1947.
Pallottino, 1963 — Pallottino M. Etruscologia. Milano, 1963.
Pallottino, 1965 — Pallottino M. Rivista di epigrafia etrusca. Roma//Studi Etruschi. 1965. Vol. 33.
P. 505-507
Pallottino, 1977 — Pallottino M. Servius Tullius a la lumiere des nouvelles ddcouvertes arqueo-
logiques et epigraphiques//CRAI. 1977. An. 121, 1. P. 216-235.
Pallottino, 1987 — Pallottino M. Italien vor der Romerzeit. Munchen, 1987.
Pallottino, 1988 — Pallottino M. Etruskologie. Basel, 1988.
Pallottino, 1993 — Pallottino M. Contributo delle scoperte archeologiche ed epigrafiche alio
studio dei problemi socio-politici di Roma arcaica // Bilancio critico su Roma arcaica fra
monarchia e repubblica. Roma, 1993. P. 25—42.
Palmer, 1965 — Palmer R. E. The Censors of 312 BC. and the State Religion // Historia. 1965.
Bd. 14, 3. P. 293-324.
Palmer, 1969 — Palmer R. E. The King and Comitium. Wiesbaden, 1969.
Palmucci, 2011 — Palmucci A. II Fanum Voltumnae era a Tarquinia. Roma, 2011.
Pamir, 2006 — Pamir H. A1 Mina and Sabunye in the Orontes Delta: The Sites // Greek Coloni¬
sation. Vol. 1. Leiden; Boston, 2006. P. 535-544.
460
Pampoloni, 2015 — Pampaloni A. Le origini degli Etruschi attraverso l’Archeogenetiva e la
Paleolinguistica// Pampaloni A., Zullo V Sull’antica Lupatia. Santerrano in Colie, 2015.
P. 1-27.
Papenhoff, 1953 —PapenhoffH. Portunus // RE. 1953. Hbd. 43. S. 400-402.
Pare, 2017 —Pare Ch. Fruhes Eisen in Siideuropa // Die nordliche Karpatenbereich in der Hal-
stattzeit. Budapest, 2017. P. 11-115.
Pared, 1952 — Storia di Roma e del mondo romano. Vol. 1. Torino, 1952.
Parqualini, 1999 — Parqualini A. Note sull’ubicazione del Latiar И MEFRA. 1999. Vol. 111,2.
P. 779-786.
Parrinder, 2005 —Parrinder G. Triads // Encyclopedia of Religions. Detroit, 2005. P. 9349.
Pasco-Pranger, 2002 —Pasco-Pranger M. A Varronian Vatic Numa? Ovid’s Fasti and Plutarch’s
Life of Numa H Clio and the Poets. Leiden; Boston; Koln, 2002. P. 291-312.
Pasqualini, 1999 — Pasqualini A. Note sull’ubicazionedel Latiar // MEFRA. 1999. Vol. 111,2.
P. 779-786.
Pasqualini, 2016 — Pasqualini A. Le instituzioni albane tra mito e storia // Rationem Rerum.
2016. Vol. 7. P. 69-90.
Patterson, 2010 — Patterson J. The City of Rome: Revisited // JRS. 2010. Vol. 100.
Pauly, 1924 — Pauly. Veiovis // ML. 1924. Bd. 6. S. 174-177.
Pavolini, 2014 — Pavolini С. II flume e porti // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 163-181.
Pearson, 2008 — Pearson M. L. Perils of Empire. New York, 2008.
Pellegrino, 2012 — Pellegrino C. Pontecagnano // Atkanti dei siti di produzione ceramica. Roma,
2012. P. 377-37.
Pellegrino, 2013 — Pellegrino C. La Campania delli Etruschi // Vetulonia, Pontecagnano e Capua.
Vite parallele di tre citta etrusche. Siena, 2013. P. 34—39.
Pellegrino, 2015 —Pellegrino C. Pontecagnano e l’Agro Picentino, dinamiche trerritoriali e di
strutturazione urbana tra VIII e VII sec. A.C. // Papers of the Royal Netherlands Instituut
te Rome. 2015. Vol. 63. P. 27-47.
Pellegrino, 2016 — Pellegrino С. I piii antichi oggetti iscritti di Pontecagnano // L’ecriture
et l’espace de la mort. Rome, 2016. P. 49-57.
Pellegrino, Rizzo, Grimaldi, 2017 — Pellegrino C„ Rizzo C„ Grimaldi I Dall’Irpina alia costa
tirrenica: fenomeni di mobilita e integrazione in Campania tra VIII e VII secilo a.C. //
Apellati nomine lupi. Napoli, 2017. P. 207-273.
Pelling, 2007 — Pelling Ch. The Greek Historians of Rome // A Companion to Greek and Roman
Historiography. Vol. 1. Oxford, 2007. P. 244-258.
Penney, 2006 — Penney J. H. W. Writing Systems // The Edinburgh Companion to Ancient Greece
and Rome. Edinburgh, 2006. P. 477^184.
Penney, 2008 — Penney J. H. W. The languages of Italy // CAH2. 2008. Vol 4. P. 720-738.
Penny Small, 1991 — Penny Small J. The Tarquins and Servius Tullius at Banquet // MEFRA.
1991. Vol. 103, 1. P.247-264.
Perl, 1990 — Perl G. Nomen Etruscorum // Die Welt der Etrusker. Berlin, 1990.
Permerstein, 1900 — Permerstein A. v. Clientes // RE. 1900. Hbd. 7. S. 23-55.
Peruzzi, 1985 — Peruzzi E. Money in early Rome. Firenze, 1985.
Peruzzi, 1998 — Peruzzi E. Civilta greca nel Lazio preromano. Firenze, 1998.
Pesando, 1994 — Pesando F. Roma e i sui vicini // Antiche genti d’ltalia. Rimini, 1994.
P. 101.
Pfiffig, 1978 — PfiffigA. Tarquinius // Kleine Pauly. 1978. Bd. 5. S. 325.
Philipp, 1924 — Philipp H. Lavinium // RE. 1924. Hbd. 23. S. 1007-1012.
Philipp, 1935 — Philipp H. Neapolis//RE. 1935. Hbd. 23. S. 2112-2123.
Philippson, 1939 — Philippson R. Tullius Cicero: Philosophische Schriften // RE. 1939. Hbd. 13A.
S. 1104-1192.
461
Piergrossi, 1997 — Piergrossi A. Introduzione alia mostra // Carri da guerra e principi etruschi.
Roma, 1997. P. 3-35.
Piergrossi, 2012 — Piergrossi A. Le necropoli veienti della I Eta del Ferro (IX-VIII secolo):
alcuni contesti da Grotta Gramiccia e Quattro Fontane // II nuovo museo dell’Agro Vei-
entano a Palazzo Chigi di Fomello. Roma, 2012. P. 65-75.
Poccetti, 1995 — Poccetti P Sui nomi antichi dell’isola di Ischia: una traccia di remoti contatti
tra Vicino Oriente e Italia // Incontri linguistici. 1995. Vol. 18. P. 79-103.
Poccetti, 2011-2014 — Poccetti P II “teorema” della falsificazione della Fibula: la fine di un
romanzo “fin de siecle” // Bullettino di Paletnologia Italiana. Vol. 99. Roma, 2011-2014.
P. 123-146.
Poccetti, 2012 — Poccetti P. Personal Names and Ethnic Names in Archaic Italy // Personal Names
in the Western Roman World. Berlin, 2012. P. 59-83.
Pocobelli, 2003 —Pocobelli G. F. Ragae // Lo sguardo di Icaro. Roma, 2003. P. 244.
Poma, 1989 — Poma G. Dionigi d’Alicamasso e la cittadinanza romana // MEFRA. 1989.
Vol. 101, 1. P. 187-205.
Poma, 2002 — Poma G. Le istituzioni politiche del mondo romano. Bologna, 2002.
Pomtow, 1924 — PomtowH. Delphoi//RE. 1924. SptBd. 4. S. 1189-1432.
Popham, 1980 — Popham M. R. The Ancient Name of the Site // Lefkandi I. Oxford, 1980.
P. 423^27.
Potter, 2005 — Potter T. W. Towns and territories in Southern Etruria // City and Country in the
Ancient Word. London; New York, 2005. P. 194-213.
Pottscher, 1978 — Pottscher W Virtus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 5. S. 1297.
Poucet, 2002 —PoucetJ. Les rois de Rome. Tradition et Histoire. Bruxelles, 2002.
Prayon, 1996 — Prayon F. Die Etrusker. Munchen, 1996.
Prosdocimi, 2009 — Prosdocimi A. Italia, Roma ed Etruria: aspetti degli scambi di lingua // Annali
della Fondazione per il museo “Claudio Faina”. 2009. Vol. 16. P. 261-308.
Pucci, 2009 — Pucci P. The Poetry of the Theogony 11 Brill’s Company to Hesiod. Leiden; Boston,
2009. P. 37-70.
Pugliarello, 2003 —Pugliarello M. Miraculum litterarum. Evandro, Carmenta e l’alfabeto latino //
Universita di Genova. Faculta di lettere. Genova, 2003. P. 281-301.
Purcell, 2005 — Purcell N. The Roman villa amd the landscape of production // Urban Society
in Roman Italy. London; New York, 2005. P. 157-184.
Quilici Gigli — Qulici Gigli S. Circumfuso volitabant milite Volsci //Atlante tematico di Topografia
antica. Vol. 13. P. 235-275.
Quondam, 2011 — Quondam F. Rinvenimenti del eta protostorica sulle pendici nord-orientali del
Palatino // Scienze dell’Antiqita. 2011. Vol. 17. P. 621-642.
Raaflaub, 1993 — Raaflaub K. A. Politics and Society in Fifth-Century Rome // Bilancio critico
su Roma arcaica fra monarchia e repubblica. Roma, 1993. P. 129-157.
Raaflaub, 2005 — Raaflaub K. A. The Conflict of the Orders in Archaic Rome // Social Struggles
in Archaic Rome. Oxford, 2005. P. 1—46.
Raaflaub, 2006 — Raaflaub K. A. Between Myth and History: Rome’s Rise from Village to Empire
(the Eight Centuryto 264) //A Companion to the Roman Republic. Oxford, 2006. P. 125-145.
Radke, 1948 — RadkeG. Tyrrhenos//RE. 1948. Hbd. 14A. S. 1939-1940.
Radke, 1954 — Radke G. Praeneste // RE. 1954. Hbd. 44. S. 1549-1556.
Radke, 1958 — Radke G. Vibenna // RE. 1958. Hbd. 16A. S. 2454-2457.
Radke, 1961 —Radke G. Voltumum, Voltumus//RE. 1961. Hbd. 17A. S. 859-864.
Radke, 1961a — Radke G. Volsci // RE. 1961. Hbd. 17A. S. 773-827.
Radke, 1974 — Radke G. Etrurien — ein Produkt politischer, sozialer und kultureller Spannun-
gen // Klio. 1974. Bd. 50, 1. S. 29-53.
Radke, 1978 — RadkeG. Minerva//Kleine Pauly. 1978. Bd. 3. S. 1317-1320.
462
Radke, 1978a — Radke G. Matuta-Matralia // Kleine Pauly. 1978. Bd. 3. S. 1088-1089.
Radke, 1978b — Radke G. Romulia // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 1455.
Radke, 1978c — Radke G. Regiones // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 1367.
Radke, 1978d — Radke G. Regifugium//Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 1365.
Radke, 1979 — Radke G. Aenaria // Kleine Pauly. 1979. Bd. 1. S. 95.
Radke, 1979a — Radke G. Neapolis // Kleine Pauly. 1979. Bd. 4. S. 30-32.
Radke, 1979b Radke G. Lavinium // Kleine Pauly. 1979. Bd. 3. S. 523-524.
Radke, 1979c — Radke G. Mamurius // Kleine Pauly. 1979. Bd. 3. S. 939-940.
Radke, 1990 — Radke G. Bildhauerarbeiten der orientalisierenden Periode aus etruskischen
Grabem // Die Welt der Etrusker. Berlin, 1990.
Raaflaub, 2007 — Raaflaub K. The Breakthrough of Demokratia in Mid-Fifth-Century Athens //
Origins of Democracy in Ancient Greece. Berkeley; Los Angeles; London, 2007. P. 105-154.
Rainer, 2006 — Rainer J. M. Romische Staatsrecht. Republik und Prinzipat. Darmstadt, 2006.
Rajala, 2012 — Rajala U. Political landscapes and local identities in Archaic central Italy //
Landscape, Ethnicity and Identity. Oxford, 2012. 120-143.
Rathje, 1990 — RathjeA. Die Phonizier in Etrurien // Die Phonizier im Zeitalter Homers. Hannover,
1990. P. 33-44.
Rathje, 2013 — Rathje A. The Banquet through Etruscan History // The Etruscan World. London;
New York, 2013. P. 685-691.
Rawson, 1975 — Rawson E. Caesar’s Heritage: Hellenistic Kings and Their Roman Equals //
JRS. 1975. Vol. 65. P. 148-159.
Rawson, 2006 — Rawson E. Finding Roman Women // A Companion to the Roman Republic.
Oxford, 2006. P.324-341.
Rebuffat, 1966 — Rebuffat R. Les Pheniciens a Rome // MEFR. 1966. Vol. 78, 1. P. 7—48.
Rebuffat, 1973—RbuffatR. Tit-Liveet laforteressed’Ostia//Melangesdephilology... a Pierre
Воуапсё. Rome, 1973. P. 631-652.
Rebuffat, 1976 — Rebuffat R. Une bataille navale au VIII siecle // Semitica. 1976. Vol. 26.
P. 71-79.
Reden, 2012 — Reden S. van. Money and finance // The Cambridge Companion to the Roman
Economy. Cambridge, 2012. P. 266-286.
Reed, 2003 — Reed С. M. Maritime Traders in the Ancient Greek World. Cambridge, 2003.
Rendeli, 2005 — Rendeli M. La Sargegna e gli Eubei // II Mediterraneo de Herakles. Roma, 2005.
P. 91-124.
Rendeli, 2007 —Rendeli M. Etruschi fra Oriente e Occidente // Storia d’Europa e del Mediterraneo.
I. II mondo antico. Sez. II. 2007. Vol. 3. P. 227-263.
Rich, 2007 — Rich J. Warfare and the Army in Early Rome // A Companion to the Roman Army.
Oxford, 2007. P. 7-23.
Rich, 2011 — Rich J. The fetiales and Roman international relations // Priests and State in the
Roman World. Stuttgart, 2011. 187-242.
Rich, 2018 —RichJ. Fabius Pictor, Ennius and the origin of Roman Annalistic Historiography //
Omnium Annalum Monumenta. Historical Writing and Historical Evidence in Republican
Rome. Leiden; Boston, 2018. 17-65.
Richard, 1978 — Richard J.-C. Les origines de la plebe romaine. Rome, 1978.
Richard, 1978a — Richard J.-C. Proletarius: quelques remarques sur l’organisation servienne //
L’antiqu'ie classique. 1978. Vol. 47, 2. P. 438-447.
Richard, 1990 — Richard J.-C. LesFabii a la Cremiere: grandeur et decadence de l’organisation
gentilice // Crise et transformation des societes archaiques de l’ltalie antique au V siecle
av. JC. Rome, 1990. P. 245-262.
Richard, 1993 —Richard J.-C. Reflections sur les “origines” de la plebe V Bilancio critico su Roma
arcaica fra monarchia e repubblica. Roma, 1993. P. 27—41.
463
Richard, 1994 — Richard J.-C. A propos du premier triomphe de Publicola // MEFRA. 1994.
Vol. 106, 1. P. 403—422.
Richard, 2005 — Richard J.-C. Patricians and Plebeians: The Origins of a Social Dichotomy //
Social Struggles in Archaic Rome. Oxford, 2005. P. 107-127.
Richardson, 1991 — Richardson L jr. Urban Develpoment in Ancient Rome and the Impact of
Empire // City States in Classical Antiquity and Medoeval Italy. Ann Arbor, 1991. P. 381-402.
Ridgway, 2004 — Ridgway D. Euboeans and others along the Tyrrhenian Seaboard in the 8th
century B.C. // Greek Identity in the Western Mediterranean. Leiden; Boston, 2004.
P. 15-33.
Ridgway, 2006 — Ridgway D. Aspects of the Italian Connections // Ancient Greece. From the
Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh, 2006. P. 299-313.
Ridgway, 2008 — Ridgway D. Italy from the Bronze Age to the Iron Age // CAH2. 2008. Vol. 4.
P. 623-633.
Ridgway, 2008a — Ridgway D. The Etruscans // CAH2. 2008. Vol. 4. P. 634—675.
Ridgway, 2012 — Ridgway D. Demaratus of Corint and the Hellenisation of Etruria // From
the Pillars of Hercules to the Footsteps of the Argonauts. Leuven; Paris, 2012. P. 207-222.
Rix, 2006 — Rix H. Ramnes, Tides, Luceres: mots etrusqus ou latins // MEFRA. 2006. Vol. 118,
l.P. 167-175.
Robb, 1999 —Robb K. Literacy and Paideia in Ancient Greece. Oxford, 1999.
Rocca, 2016 — Rocca G. Argei //AION. N.s. 2016. Vol. 5. P. 145-165.
Rodriguez-Mayorgas, 2010 — Rodrigurz-Mayorgas A. Romulus, Aenaes and the Cultural Me¬
mory of the Roman Republic // Athenaeum. 2010. Vol. 98, 1. P. 89-109.
Rohde, 1942 —Rohde G. Paganlia // RE. 1942. Hbd. 36. S. 2293-2295.
Rollinger, 2011 — Rollinger R. Der Blick aus dem Osten: “Griechen” in vorderasiatischen Quellen
des 8. und 7. Jahrhunderts v. Ch. — eine Zusammenschau // Der Orient und der Anfange
Europas. Wiesbaden, 2011. P. 267-282.
Roncalli, 2006 — Roncalli F. L’anello di Vegoia // Mediterranea. Pisa, 2006. P. 231-255.
Roselaar, 2010 — Roselaar S. T. Public Land in the Roman Republic. Oxford, 2010.
Rosenberg, 1914 — Rosenberg. Rex//RE. 1914. Hbd. 1A. P. 703—721.
Rosenberg, 1914a — Rosenberg. Romulia//RE. 1914. Hbd 1A. S. 1074.
Rosenberg, 1914b — Regifugium//RE. 1914. Hbd. 1A. S. 469-472.
Rosenstein, 2003 — Rosenstein N. Phalanges In Rome? // New Perspectives on Ancient Warfare.
Leiden, 2003. P. 289-303.
Ross Holloway, 2004 — Ross Holloway R. The Archaeology of Ancient Sicily. London; New
York, 2004.
Ruffo, 2010 — Rufo F. La Campania antica: appunti di storia e topografia. Napoli, 2010.
Rouillard, 2009 — RouillardP. Greeks and Iberian Peninsula: Forms of Exchange and Settlements //
Colonial Encounters in Ancient Iberia. Chicago; London, 2009. P. 131-151.
Rumpf, 1961 —Rump/A. Vulca// RE. 1961. Hbd. 17A. S. 1223-1226.
Rupke, 1995 — Riipke J. Fasd: Quellen oder Produkte romischer Geschichtsschreibung? // Klio.
1995. Bd. 77. S. 184-202.
Rupke, 2006 — Riipke J. Communicating with the Gods // A Companion to the Roman Republic.
Oxford, 2006. P. 215-235.
Rupke, 2011 —Riipke J. The Roman Calendar from Numa to Constantine. Oxford, 2011.
Russo, 2009 — Russo F. Aspetti e temi della propaganda antiromana di Mitridate VI Eupatore //
Rivista di cultura classica e medioevale. 2009. Vol. 2. P. 373—401.
Russo, Femandez-Galiano, Heubek, 1992 — Russo J., Femandez-Galiano M„ Heubek A. A.
Commentary on Homer’s Odyssey. Vol. 3. Oxford, 1992.
Sachers, 1949 — Sachers E. Pater familias // RE. 1949. Hbd. 36. S. 2121-2157.
Sachers, 1953 —Sachers E. Potestas patria//RE. 1953. Hbd. 43. S. 1046-1175.
464
Sachers, 1954 — Sachers E. Praefectus urbi // RE. 1954. Hbd. 44. S. 2502-2534.
Sagui, Cante, Quondam, 2014 — Sagui L., Cante M„ Quondam F. Le “Terme di Elagabalo”.
I risultati delle ultine indagini // Scienze dell’Antichita. 2014. Vol. 20. P. 211-230.
Sailer, 1984 — Sailer R. P “Familia’Y’Domus” and the Roman Conception of the Family //
Phoenix. 1984. Vol. 38,4. P. 336-355.
Sallares, 2008 — Sallares R. Ecology // Cambridge Economic History of the Graeco-Roman
World. Cambridge, 2008. P. 15-37.
Salmon, 1953 — Salmon E. T Rome and the Latins: I // Phoenix. 1953. Vol. 7, 3. P. 93-104.
Salmon, 1953a — Salmon E. I Rome and the Latins II // Phoenix. 1953. Vol. 7, 4. P. 123-135.
Salmon, 1955 — Salmon E. T. Roman Expansion and Roman Colonization in Italy // Phoenix.
1955. Vol. 9, 2. P. 64.
Salmon, 2008 — Salmon E. T. The Iron Age: the peoples of Italy // CAH2.2008. Vol. 45. P. 676-719.
Salomon, 2018 — Salomon F. Geoarchaeology of the Roman port-city of Ostia: Fluvio-coastal
mobility, urban developmentand resilience // Earth-Science Reviews. 2018. Vol. 177.
P. 265-283.
Salway, 1994 — Salway B. What’s in a Name? A Survey of Roman Onomastic Practice from
c. 700 B.C, to A.D. 700 // JRS. 1994. Vol. 84. P. 124-145.
Samter, 1909 — Samter. Feriae Latinae // RE. 1909. Hbd. 12. S. 2213-2216.
Samter, 1909a — Samter Fetiales // RE. 1909. Hbd. 12. S. 2259-2265.
Sanchez, 2014 — Sanchez P. Le fragment de L. Cincius (Festus p. 276L) et le commandement
des armees du Latium // Cahiers du Centre Glotz. 2014. Vol. 25. P. 7-48.
Sannibale, 2008 — Sannibale M. Iconografie e simboli orientali nelle corti dei principi etruschi //
Byrsa. 2008. Vol. 7, 1-2. P. 84-123.
Sannibale, 2008a — Sannibale M. Gli ori della Tomba Regolini-Galassi: tra tecnolgia e simbolo //
MEFRA. 2008. Vol. 120, 2. P. 337-367.
Sannibale, 2013 —Sannibale M. Orientalizing Etruria // The Etruscan World. London; New York,
2013. P. 102-131.
Sannibale, 2014 — Sannibale M. L’Etruria orientalizzante // Bollettino Monumemti Musei
e Gallerie Pontificie. 2014. Vol. 32. P. 7-58.
Santangelo, 2014 — Santangelo F. I feziali tra rituale, diplomazia e tradizioni inventate // Sacer-
dos. Pisa, 2014. P. 83-103.
Santocchini Gerg, 2016 — Santocchini Gerg S. Bologna (Felsina Princeps Etruriae) e Marzo-
botto (Kainua la “nuova”): processi di formazione urbana e nuove fondazioni // L’Etruria
padana e le sue resorsi. Perugia, 2016. P. 31—46.
Santoro, 1995 — Santoro P. I Sabini della valle del Tevere // Evtopia. 1995. Vol. 4, 2. P. 33-34.
Sassatelli, 2014 — Sassatelli G. La Bologna etrusca tra Grecia et Etruria // II viaggio oltre la vita.
Bologna, 2014. P. 99-109.
Sassatelli, 2015 — Sassatelli G. Notorelli su Felsina // Archeologia Classica. 2015. Vol. LXVI.
P. 407—415.
Sassatelli, Govi, 2013 — Sassatelli G., Govi E. Etruria on the Po and the Adriatic Sea // The Etrus¬
can World. London; New York, 2013. P. 252-268.
Scarano, 2012 — Scarano I Vivara (isola) // Bibliografia topografica della colonizzazione greca
in Italia e nelle isole torrenice. XXI. Pisa; Roma; Napoli, 2012. P. 1007-1020.
Schachermeyr, 1931 —Schachermeyr F. Tanaquil // RE. 1931. Hbd. 8A. S. 2172-2173.
Schachermeyr, 1931a — Schachermeyr F Tarquinius//RE. 1931. Hbd. 8A. S. 2348-2390.
Scheid, 2003 — ScheidJ. II sacerdote // L’uomo romano. Roma; Bari, 2003. P. 45-79.
Scheid, 2004 — ScheidJ. La religione a Roma. Roma; Bari, 2004.
Scheidel, 2012 — Scheidel W. Slavery // The Cambridge Companion to the Roman Economy.
Cambridge, 2012. P. 89-113. ’
Scherling, 1949 — ScherlingK. Patricius vicus // RE. 1949. Hbd. 36. S. 2242.
465
Schneider, 1932 — Schneider К. Tabema//RE. 1932. Hbd. 8A. S. 1863-1872.
Schmidt, 1939 — Schmidt J. Oropos//RE. 1939. Hbd. 35. S. 1171-1175.
Schottlaender, 1969 — Schottlaender R. Romische Gesellschaftsdenken. Weimar, 1969.
Schrot, 1978 — SchrotG. Familia//Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 511-512.
Schulten, 1912 — Schulten A. Groma//RE. 1912. Hbd. 14. S. 1881-1882.
Schultz, 2006 — Schultz С. E. Juno Sospita and Roman insecurity in the Social War // Religion
in Republican Italy. Cambridge, 2006. P. 207-227.
Schur, 1931 —Schur. Iunius (Brutus)//RE. 1931. SptBd. 5. S. 356-369.
Schuster, 1955 — Schuster M. Veiovis // RE. 1955. Hbd. 15A. S. 600-610.
Shuttleworth, 2005 — Shuttleworth Kraus Ch. Historiography and Biography // A Companion
to Latin Literature. Oxford, 2005. 241-256.
Schwahn, 1939 — Schwahn W. Tributum und Trubutus // RE. 1939. Hbd. 13A. P. 1-78.
Schweizer, 2007 — Schweizer B. Zwischen Naucratis und Gravisca: Handler im Mittelmeerraum
der 7. und 6. Jhs v.Chr. // Das Heilige und die Ware. London, 2007. P. 307-324.
Schwenn, 1934 — Schwenn F. Telephos // RE. 1934. Hbd. 9A, S. 362-369.
Scullard, 1997 — ScullardH. H. Storia del mondo romano. Milano. 1997. Vol. 1.
Sechi, 2009 — Sechi 1. Da Romolo a Romolo Quirino. Prima Parte. Genova, 2009.
Sechi, 2009a — Sechi I. Da Romolo a Romolo Quirino. Seconda Parte. Genova, 2009.
Sechi, 2014 — Sechi I. La Sabina antica: storia e itinerari. Genova, 2014.
Senatore, 2011 — Senatore F. La cosidetta lega campana // Karl Julius Beloch da “Sorrento
nel’Antichita” alia Campania. Roma, 2011. P. 333-362.
Sergent, 2003 — Sergent B. Les troupes de jeunes homes et l’expansion indo-europeenne // Dia¬
logues d’histoire ancienne. 2003. Vol. 29, 2. P. 9-27.
Shefton, 1982 — Shefton В. B. Greeks and Greek Imports in the South of the Iberian Peninsula //
Phonizier im Westen. Mainz, 1982. P. 337-370.
Shepens, 2007 — Shepens G. History and Historia: Inquiry un the Greek Historians // A Com¬
panion to Greek and Roman Historiography. Malden, Ma; Oxford; Carlton, 2007.
Shepherd, 1999 — Shepherd G. Fibulae and Females: Intermarriage in the Western Greek Colo¬
nies and the Evidence from the Cemeteries // Ancient Greeks. West and East. Leiden;
Boston; Koln, 1999. P. 267-300.
Sherratt, 2006 — Sherratt S. LH III C Lefkandi: an overview // Lefkandi IV. The Bronze Age.
Athens, 2006. 303-309.
Sherwin-White, 1996 — Sherwin-White A. N. The Roman Citizenship. Oxford, 1996.
Siber, 1951 —SiberH. Plebs//RE. 1951. Hbd. 45. S. 73-187.
Silver, 2012 — Silver M. The Nexum. Contract as “Strange Artifice” // Revue Internationale des
Droita d’Antiquite. 2012. Vol. 59. P. 217-238.
Simon, 2006 — Simon E. Gods in Harmony: The Etruscan Pantheon // The Religion of the Etrus¬
cans. Austin, 2006. P. 45-65.
Simon, 2013 — Simon E. Greek Myth in Etruscan Culture // The Etruscan World. London; New
York, 2013. P. 412^428.
Simone, 2006 — Simone C. di. I nomi Romolo e Remo сото etruschi // La legenda di Roma.
Milano, 2006. P. 455^168.
Sirano, 2014 — SiranoF. II processo di formazione di Capua// Immaginando citta. Sassari, 2014.
P. 93-97.
Sisani, 2000 — Sisani S. La sacralita dell’acqua nel mondo romano-italico // Acque minerale nel
Lazio. Roma, 2000. P. 11-22.
Smith, 1999 — Smith C. J. Medea in Italy: Barter and Exchange in the Archaic Mediterranean //
Ancient Greeks. West and East. Leiden; Boston; Koln, 1999. P. 179-206.
Smiith, 2005 — Smith C. Servius Tullius, Cleisthenes and the Emergence of Polis in Central Ita¬
ly // The Emergence of the polis in archaic Greece. London; New York, 2005. P. 115-119.
466
Soherling, 1934 — Soherling. Telegonos//RE. 1934. Hbd. 19A. S. 314-320.
Solin, 2017 — Solin H. Zur Entwicklung des romischen Namensystem // Politische Kultur und
soziale Struktur der Romischen Republik. Stuttgart, 2017. S. 135-153.
Sontheimer, 1978 — Sontheimer W. Annona // Kleine Pauly. 1978. Bd. 1. S. 363-364.
Spira, 1978 — SpiraA. Pietas//Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 848.
Stahelin, 1912 — Stahelin. Hegesionax//RE. 1912. Hbd. 14. S. 2602-2604.
Stazio, 1983 — Stazio A. Monetazione greca e indigena nella Magna Grecia // Modes de contacts
et processus de transformation dans les societes anciennes. Rome, 1983. P. 963-978.
Stein, 1909 — Stein. Fabius//RE. 1909. Hbd. 12. S. 1739-1887.
Steingraber, 2010 — Steingraber S. Das antike Orvieto-Volsinii. Geschichte, Topografie, Kunst //
Orvieto. Mainz, 2010. P. 12-30.
Steingraber, 2013 —Steingraber S. Worshipping with the Dead: New Approaches to the Etruscan
Necropolis // The Etruscan World. London; New York, 2013. P. 550-564.
Steinwerter, 1916 — Steinwenter. Iudex//RE. 1916. Hbd. 18. S. 2464—2473.
Steinwerter, 1918 — Steinwerter. Ius iurandum//RE. 1918. Hbd. 19. S. 1253-1260.
Stek, 2009 — Stek T. Cult places and cultural change in Republican Italy. Amsterdam, 2009.
Stek, 2013 — Stek T. Questions of cult and continuity in late Republican Roman Italy: “Italici
or Romani” sanctuaries and the so-called pagus-vicus system // Religiose Vielfalt und
soziale Integration Mainz. 2013. P. 137-162.
Sterbenc Erker, 2010 — Sterbenc Erker D. Der romische Totenkult und die Argei-Feier bei Ovid
und Dionysios von Halikamass // Bestattungsrituale und Totenkult. Stuttgart, 2010. P. 9-23.
Sterbenc Erker, 2013 —Sterbenc Erker D. Geschlechtsrollen in Ovids Fasti. Carmenta, Euander
uns das Carmentalia-Fest // Enzyklopadie der Philologie. Gottingen, 2013. P. 85-112.
Stoddart, 2009 — Stoddart S. K. F. Historical Dictionary of the Etruscans. Lanham, Maryland;
Toronto; Plymouth, UK, 2009.
Stoll, 1884-1890 — Stoll. Aulestes//RL. 1884-1890. Bd. 1. S. 733.
Stopponi, 2013 — Stopponi S. Orvieto, Campo Della Fiora — Fanum Voltunnae // The Etruscan
World. London; New York, 2013. P. 526-549.
Strauss Clay, 1997 — Strauss Clay J. The Homeric Hymns // A New Companion to Homer.
Leiden; New York; K6ln, 1997. P. 489-507.
Stuart Staveley, 1956 — Stuart Staveley E. The Constitution of the Roman Republic, 1940-1954//
Historia. 1956. Bd. 5, 1. P. 74-122.
Suarez Blazquez, 2012 — Suarez Blazquez G. Naturaleza juridica hibridade la familia arcica //
Pielagos. 2012. № 11. P. 35-54.
Sumner, 1970 — Sumner. The Legion and the Centuriate Organization // JRS. 1970. Vol. 60.
P. 67-78.
Sweeney, 2009 — Sweeney E. Gods, Heroes, and Tyrants. New York, 2009.
Takacz, 2008 — Takacz S. A. Vestal Virgins, Sibyles and Matrons. Austin, 2008.
Tarpin, 2014 — Tarpin M. Strutture territoriali romane: tra complessita ed efficienza // B. Grassi,
M. Pizzo (ed.). Gallorum Insubrum fines. Roma, 2014. P. 199-207.
Terentano, 2001 — Terentano N. The Auditorium site in Rome and the origins of the villas //
Journal of Roman Archaeology. 2001. Vol. 14. P. 5-32.
Terentano, 2012 — Terentano N. The Enigma of “Catonian Villas” // Roman Republican Villas
Ann Arbor, 2012.. P. 69-91.
Termeer, 2010 — Termeer M. Early colonies in Latium (ca 534—338 BC) // BABesch. 2010.
Vol. 85. P. 43-58.
Thebert, 2003 — Thebert Y. Lo schiavo // L’uomo romano. Roma; Bari, 2003. P. 143-185.
The Land of the Etruscans, 1985 — The Land of the Etruscans / ed. Settis S. Firenze, 1985.
Thiermann, 2005 — Thiermann E. Ethnic Identity in Archaic Pompeii // Symposion on Mediter-
ranan Archeology. Oxford, 2005. P. 157-160.
467
Thomsen, 1957 — Thomsen R. Early Roman Coinage. T. I. Kobenhavn, 1957.
Thomsen, 1978 — Thomsen R. From libral “Aes Grave” to uncial “Aes” reduction // Les “Ddva-
luation” a Rome. Rome, 1978. P. 9-30.
Thomson de Grummond, 2006 — Thomson de Grummond N. Prophets and Priests // The Religion
of the Etruscans. Austin, 2006. P. 27-44.
Thomson de Grummond, Simon, 2006 — Thomson de Grummond N„ Simon E. The Religion
of the Etruscans. Austin, 2006.
Thuiller, 1975 — Thuiller J.-P. Denys d’Halicamasse et les jeux romains // MEFRA. 1975.
Vol. 87, 2. P.563-581.
Thuiller, 2009 — Thuiller J.-P. L’Apollon de Pyrgi: un dieu dispatait? // Studi Etruschi. 2009.
Vol. 73. P. 93-100
Thulin, 1927— Thulin. Lucumo//RE. 1927. Hbd. 26. S. 1706.
Tiermann, 2010 — Hermann E. Die Nekropole Fomaci in Kapua im 6. und 5. Jh. v. Chr. // Neue
Forschungen zu den Etruskem. Oxford, 2010. P. 101-105.
Tiverios, 2008 — Tiveris M. Greek Colonisation of the Northern Aegean // Greek Colonisation.
Vol. 2. Leiden; Boston, 2008. P. 1-154.
Toher, 2006 — Toher M. The Tenth Table and the Conflict of the Orders // Social Struggles in Ar¬
chaic Rome. Oxford, 2006. P. 268-292.
Tondo, 1993 — Tondo S. Presupposti ed esiti dell’azione del trib. pi. Canuleio // Bilancio critico
su Roma arcaica fra monarchia e repubblica. Roma, 1993. P. 43-73.
Torelli, 1967 — Torelli M. L’iscrizione “latina” nella coppa argentea della tonba Bemardini //
Dialoghi di archeologia. 1967. An. I, 1. P. 38-42.
Torelli, 1983 — Torelli M. Polis e “palazzo” //Architecture et societe. Rome, 1983. P. 471 —
499.
Torelli, 1990 — Torelli M. Riti di passaggio maschili di Roma arcaica // MEFRA. 1990. Vol. 102, 1.
P. 93-106.
Torelli, 1996 — Torelli M. Riflessioni sulle registrazioni storiche in Etruria // Evtopia. 1996.
Vol. 6. P. 15.
Torelli, 1997 — Torelli M. Appiua Alee // SE. 1997. Vol. 63. P. 253-254.
Torelli, 1999 — Torelli M. Dalle aristocrazie gentilizie alia nascita della plebe // Storia di Roma.
Torino, 1999. P. 87-107.
Torelli, 2006 — Torelli M. The Topography and Archaeology of Republican Rome // A Com¬
panion to Roman Republic. Oxford, 2006. P. 81-101.
Torelli, 2008 — Torelli M. Archaic Rome between Latium and Etruria // CAH2. 2008. Vol. 7, 2.
P. 30-51.
Torelli, 2012 — Torelli M. Storia degli Etruschi. Roma; Bari, 2012.
Torres Ortiz, 2008 — Torres Ortiz M. Los tiempos de la Precolonizacion // Contacto cultural
entre el Mediterraneo у el Atlantico (siglos XII—VIIIANE). Madrid, 2008. P. 59-91.
Toti, 1996 — Toti O. L’allume nel processo economico del Monti della Tolfa nel periodo delle
testimonianze micenee //Atti e memorie del Secondo congreso intemazionale di Miceno-
logia. Roma, 1996. P. 911-921.
Traina, 2014 — Traina G. I mestieri // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 113-131.
Treidler, 1959 — Treidler H. Eine alte ionische {Colonisation in numidischen Afrika // Historia.
1959. Bd. 8. S. 257-283.
Treidler, 1959a — Treidler H. Psegas // RE. 1959. Hbd. 46. S. 1322-1341.
Tronchetti, 1973 — Tronchetti C. Contribute) al problema delle rotte commerciale maritime //
Dialoghi d’archeologia. 1973. An. VII, 1. P. 6-12.
Trucco et al., 2005 — Trucco F. et al. Nuovi dati sui rituali fimerari della prima eta del ferro
a Tarquinia // Dinamiche di sviluppo della cita nell’Etruria meridionale. Pisa; Roma, 2005.
P. 359-369.
468
Turcan, 2000 — Turcan R. Une Artemis d’Ephese trouvee sur l’Aventin // CRAI. 2000. Vol. 144.
P. 657-669.
Turk, 1938 — Turk G. Phaethon // RE. 1938. Hbd. 38. S. 1508-1517.
Tykot, 1994 — TykotR. H. Sea Peoples in Etruria? Italian Contacts with the Eastern Mediterranean
in the Late Bronze Age // Etruscan Studies. 1994. Vol. 1. P. 59-83.
Ulrich, 2007 — Ulrich R. B. Roman Woodworking. New Haven; London, 2007.
Ustinova, 2009 — Ustinova Yu. Caves and the Ancient Greek Mind. Oxford, 2009.
Vaan, 2008 — Vaan M. de. Etymological Dictionary of Latin and the other Italian Languages.
Leiden; Boston, 2008.
Vacek, 2014 — VacekA. Euboean Imports at A1 Mina in the Light of Recetn Studies on the Pottery
Finds from Woolly’s Excavations // Archaeometric Analysis of Euboean and Euboean
related Pottery: New Results and their Interpretation. Wien, 2014. P. 141-156.
Van Everdinghe, 2012 — Van Everdinghe E. Numa Marcius. Aux origines legendaires du ponti-
ficat // Folia Electronica Classica — 24. 2012. P. 1-16.
Van Haeperen, 2004 — Van Haeperen F. Les curies dans l’organisation romuleenne de l’armee //
Images d’origines — origins d’une image. Louvain, 2004. P. 191-206.
Vanotti, 1999 — Vanotti G. Roma polis hellenis, Roma polis tyrrhenis // MEFRA. 1999. Vol. Ill, 1.
P.217-255.
Vanschoonwinlel, 2006 — Vanschoonwinlel J. Mycenaean Expansion // Greek Colonisation.
Vol. 1. Leiden; Boston, 2006. P. 41-113.
Vattone, 2007 — Vattone R. Western Greek Historiography // A Companion to Greek and Roman
Historiography. Vol. 1. Oxgford, 2007. P. 189-199.
Vegas, 2005 — Vegas M. L’influsso della ceramica greca sul vasellami di Cartagine // Atti del
V Congresso intemazionale di studi fenici e punici. Palermo, 2005. P. 277-279.
Venturi, 2001 — Venturi R. I Veneti e l’antica lingua venetica. Livorno, 2001.
Verboven, 2013 — Verboven K. Clientela, Roman republic // The Encyclopedia of Ancient His¬
tory. 2013. P. 1577-1582.
Ver Eecke, 2006 — VerEecke M. De l’Aventin au Palatin // Dialogues d’histoire ancienne. 2006.
Vol. 32, 2. P. 75-94.
Virlouvet, 1985 — Virlouvet C. Famine et emeutes a Rome des origins de la Republique a la mort
deNeron. Rome, 1985.
Vlachu, 2011 — Vlachu V. Households and Workshops at Early Iron Age Oropos. A Quantitative
Approaches of the fine, wheel-made pottery // Early Iron Age Pottery: A Quantitative Ap¬
proaches. Oxford, 2011. P. 89-96.
Volkmann, 1948 — Volkmann H. Valerius Antias // RE. 1948. Hbd. 14. S. 2313-2340.
Volkmann. 1978 — Volkmann H. Pagus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 405—406.
Volkmann, 1978a — Volkmann H. Tribus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 5. S. 950-952.
Volpe, 2012 — Volpe R. Republican Villas in the Suburbium of Rome // Roman Republican Villas.
Ann Arbor, 2012. P. 94-109.
Volpe, 2014 — Volpe R. II suburbio // Roma antica. Roma; Bari, 2014. P. 183-210.
Vretska, 1978 — Vretska H. Eumelos // Kleine Pauly. 1978. Bd. 2. S. 424.
Vretska, 1978a — Vretska H. Triumphus // Kleine Pauly. 1978. Bd. 5. S. 973-975.
Wackemagel, 1930 — Waxckernagel H. G. Massalia // RE. 1930. Hbd. 28. S. 2130-2152.
Walker, 2004 — Walker K. G. Archaic Eretria. London; New York, 2004.
Wallace, 2007 — Wallace R. E. The Sabellic Languages of Ancient Italy. Munchen, 2007.
Wallace, 2008 — Wallace R. E. Zikh Rasna. A Manuel of the Etruscan Language and Inscriptions.
New York, 2008.
Warden, 2013 — Warden P. G. The Importance of Being Elite: The Archaeology of Identity in
Etruria (500-200) // A Companion to the Archaeology of the Roman Republic. Oxford,
2013. P.354-368.
469
Wasser, 1916-1924 — Wasser О. Tarchon//RL. 1916-1924. Bd. 5. S. 105-110.
Watson, 1972 — Watson A. Roman Private Law and the Leges Regiae // JRS. 1972. Vol. 62.
P. 100-105
Wees, 2006 — Wees H. van. From kings to demigods: epic heroes and social change c. 750-600
ВС. // Ancient Greece. From the Mycenaean Palaces to the Age of Homer. Edinburgh,
2006. P. 363-379.
Wees, 2009 — Wees H. van. The Economy // A Companion to Archaic Greece. Malden (Ma);
Oxford, 2009. P. 444—467.
Weicker, 1922 — Weicker. Korythos // RE. 1922. Hbd. 22. S. 1466-1467.
Weidig, 2017 — WeidigJ. Italiker in Apennin. Die Nachbam der Etrusker // Antike Welt. 2017.
Bd. 4/17. S. 19-25.
Weinstock, 1955 — Weinstock St. Vegoia//RE. 1955. Hbd. 14A. S. 577-581.
Wesenberg, 1957 — Wesenberg G. Proletarii // RE. 1957. Hbd. 45. S. 631-632.
Wesener, 1943 — Wesener G. Quaestor // RE. 1943. Hbd. 47. S. 801-827.
West, 2007 — West M. L. Indo-European Poetry and Myth. Oxford, 2007.
Wijngaarden, 2002 — Wijngaarden G. J. van. Use and Appreciation of Mycenaean Pottery in the
Levant, Cyprus and Italy (ca 1600-1200 BC). Amsterdam, 2002.
Wikander, 2008 — Wikander O. The Religio-Social Message of the Gold Tablets from Pyrgi //
Opuscula 1. 2008. P. 79-84.
Wildfang, 2006 — WildfangR. Rome’s Vestal Virgins. London; New York, 2006.
Winter, 2000 — Winter N. A. The Early Roots of Etruria and Greece // Die Agais und das Westli-
chen Mittelmeer. Wien, 2000. P. 251-256.
Wiseman, 2007 — Wiseman T. B. The Prehistory о Roman Historiography // A Companion
to Greek and Roman Historiography. Vol. 1. Oxford, 2007. P. 67-75.
Wissowa, 1902 — Wissowa G. Religion und Kultus der Romer. Munchen, 1902.
Wissowa, 1903 — Wissowa G. Demaratos // RE. 1903. SptBd. 1. S. 340.
Wissowa, 1905 — Wissowa G. Diana // RE. 1905. Hbd. 10. S. 325-338.
Wissowa, 1908 — Wissowa G. Iunius Congus Gracchanus // RE. 1908. Hbd. 19. S. 1031¬
1033.
Wissowa, 1909 — Wissowa G. Feriae // RE. 1909. Hbd. 12. S. 2211-2213.
Woodard, 1997 — Woodard R. D. A Linguistic Interpretation of the Origin of the Greek Alphabet
and the Continuity of Archaic Greek Literacy. New York; Oxford, 1997.
Woodard, 2010 — Woodard R. D. Phoinikeia Grammata: An Alphabet for the Greek Language //
A Companion to the Greek Language. Oxford, 2010. P. 25—46.
Woudhuizen, 2006 — Woudhuizen F. Ch. The Ethnicity of the Sea Peoples. Rotterdam, 2006.
Woodhuizen, 2015 — Woodhuizen F. Ch. The Sea Peoples: Superior on Land and at Sea // Dacia.
2015. T. 59. P.215-225.
Zecchini, 2016 — Zecchini G. Storia della storiografia romana, Roma; Bari, 2016.
Zehnacker, 1990 — Zehnacker FI. Rome: une societe archai'que au contacat de la monnaie // Crise
et transformation des societes archai'ques de l’ltalie antique au V siecle. Rome, 1990.
P. 307-326.
Zevi, 1995 — Zevi F. I santuari “federali” del Lazio: qualche appunto // Evtopia. 1995. Vol. 4, 2.
P. 125-129.
Zevi, 2014 — Zevi F. Demaratus and “Corinthian Kings” of Rome // The Roman Historical Tra¬
dition. Regal and Republican Rome. Oxford, 2014. P. 53-82.
Ziegler, 1923 —Ziegler. Sikelia//RE. 1923. Hbd. 4A. S. 2461-2522.
Ziegler, 1927 — Ziegler. Lykophron // RE. 1927. Hbd. 26. S. 2316-2381.
Ziegler, 1949 — Ziegler K. Parthenope//RE. 1949. Hbd. 36A. S. 1934—1936.
Ziegler 1949a — Ziegler K. Palatium//RE. 1949. Hbd. 36. S. 5-81.
Ziegler, 1978 — Ziegler К. Lykophron // Kleine Pauly. 1978. Bd. 3. S. 815-816.
470
Ziegler, 1978a — Ziegler K. Querquetulanae vires // Kleine Pauly. 1978. Bd. 4. S. 1296.
Ziolkowski, 2000 — Ziolkowski A. Storia di Roma. Milano, 2000.
Ziolkowski, 2005 — Ziolkowski A. The aggeres and the rise of urban communities in Early Iron
Age Latium //Archaeologia. 2005. Vol. 56. P. 31-51.
Ziolkowski, 2016 — Ziolkowski A. The Servian Enceinte: should the debate continue? // Pala-
medes. 2016. Vol. 11. P. 151-170.
Zuchtriegel, 2013 — Zuchtriegel G. Eisenzeitliche und archaische Funde aus dem “Santuario
Orientale” von Gabii // Gerlach I., Dietrich Raue D. (Hrsg.). Sanktuar und Ritual. Rahden
(Westf.), 2013. S. 389-391.
Zweicker, 1927 — Zweicker. Sirenen//RE. 1927. Hbd. 5A. S. 288-308.
Список сокращений
ВДИ — Вестник древней истории.
AEArq — Archivo espanol de arqueologia. Madrid.
AJA — American Journal of Archaeology. Concord; etc.
ANRW — Aufstieg und Niedergang der Romischen Welt. Berlin; New York.
BABesch — Annual Papers on Mediterranean Archaeology (бывш. Bulletin Antieke
Beschaving).
BCH — Bulletin de Correspondence Hellenique. Athenes; Paris.
BICS — Bulletin of the Institute of Classical Studies. University of London.
CAH — The Cambridge Ancient History. 1st ed. Cambridge.
CAH2 — The Cambridge Ancient History. 2nd ed. Cambridge.
CRAI — Comptes rendus des s6ances de l’Acad6mie des Inscriptions et Belles-Lettres.
Paris.
JRS — The Journal of Roman Studies. London.
MEFRA — Melanges de Гёсо1е franfaise de Rome. Antiquite.
RE — Realencyclopadie der classischen Altertumswissenschaft. Stuttgart.
REA — Revue des Etudes Anciennes.
RL — Roscher W. H. (Hrsg.). Ausfiihrliche Lexikon der griechischen und romischen
Mythologie.
SE — Studi ellenistici. Pisa; Roma.
SCO — Studi Classici e Orientals
УКАЗАТЕЛЬ
ЛИЧНЫХ ИМЕН, ГЕОГРАФИЧЕСКИХ
И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ*
А
Абанты 39, 51
Аборигины 90, 369
Август 8, 9, 12, 14, 30, 236, 269, 271, 277,
279, 283,358,415
Августин 265
Авентин 136,145,174,175,249,295-298,307,
312,313,324,332,333,335,377,393,395
Авзоний 415,417
Авзонское (Ионийское) море 32
Авзоны, Авзония 32, 108, 128
Авл Вибенна 284, 285, 287, 289
Авлест 86
Аврелий Виктор (Псевдо-Аврелий Виктор)
13,252, 300,379
Аврора 310
Агрий 77, 78, 81
Адриан 281
Адриатика, Адриатическое море 31,32,131
Адрия (Атрия, Хатрия) 131
Азия 25, 297
Акваросса 115, 121
Аккад 279
Аккулеи 185
Акра 67
Алалах 49
Алалия 292-294, 296
Александрия 358
Алкивиад 159
Аллия 344
Алфеи Вар Публий 301
Альба Лонга 29, 90, 91, 95, 102, 103, 115,
121, 131,132,134,135,145,163-165,168,
171,185,209,214,240,248,249,278,373,
378
Альбанские горы, Альбанские холмы 31,
102, 103, 132, 377, 378, 380, 392
Альбанское озеро 165
Альбанское поле 165
Альбанцы 95, 121, 146, 163-165, 167, 174,
188, 209, 237, 250,422
Альбула 29, 143
Аль-Мина 48-50, 54, 56, 57, 62, 63, 70
Альпы 21,31,32,253
Амариллида 144
Амаринт 47
Аминеи 124
Ампелий 180
Амулий 91, 94, 115, 116
Амфидамант 51,77
Анатолия 22, 23
Андрос, андросцы 55
Анион 94
Анк Марций 88, 95, 142, 155, 158, 162,
168-176,178,186,187,193,194,202,203,
209,211,212,220,222,223,230- 235,237,
240,248,249,254,256,270-273,275,277,
280,290,291,301,307,309,312,314,320,
331,339,360,361,364,369,370,374,381,
382, 384,422, 423
Антиох III 88
Антиох Сиракузский 29, 32, 62, 67, 89, 91
Антиполь 102
Антистий Петрон 133,372,376
Антоний Марк 214,253
Анций 133,309,373,375
’ Имена современных исследователей в указатель не входят.
472
Апеннинский полуостров 21,28,30,34—37,
100, 105,250, 370,380
Апиолы 248, 249, 369
Аплу 261
Аполлодор 51
Аполлон 10, 45-48, 112, 225, 253, 261, 279,
396, 401,402
Аппиан 13,60,253
Апулийцы 380
Арам 147
Арамеи 62
Арголида 39
Аргос 393
Ардея 31, 115, 301, 373, 378, 379, 386, 402,
404,406,408,414
Аримнест, Ариманесте 113
Аристодем 11, 73, 379, 380, 382, 405
Аристонот 120
Аристотель 52-54,58,292,293,419
Аритими 261,297
Ариция 73, 133, 135, 297, 376, 405
Аркадия 92
Арнобий 284,286, 287
Аротрия 46
Аррунт 73,224,228, 376
Аррунт Вельтумн 80
Аррунт, мальчик из гробницы Вела Сатиеса
285
Аррунт, младший брат Тарквиния Гордого
360
Аррунт, племянник Тарквиния Древнего 250,
371
Аррунт, сын Демарата, старший брат Тарк¬
виния Древнего 224
Аррунт, сын Порсенны 73, 224,405
Артемида 47, 52, 55, 252, 295-297, 325
Артена 294
Артиле 287
Архий 224
Аршак 146
Асилей 149
Асканий (Асканий-Юл) 85,90,131,135,279
Асконий 186
Асоп 50
Ассирия 42
Астарта 280
Атерн Тарпей 315
Атилии 391
Атилий Марк 390
Атис 24, 25
Атриды 92
Аттика 39,40,44, 146,193, 335, 353
Афина 44, 54, 74, 262, 263, 392, 395
Афины 40,46, 52, 54, 56,335,353,364,382,
405
Афиняне 52-54, 67, 74
Афон 56
Африка 23, 58, 59, 61
Африканцы 188
Афродита 91, 112
Ахейцы 23, 37
Ахилл 285, 286
Б
Бакхиад, Бакхиады 223-227, 229, 230, 397
Балеарские острова 71
Балканский полуостров 21,31,37,39,124,425
Балтика 36
Белловез 251
Беллона 260
Ближний Восток 28,42,48, 55, 62,403,425
Бриарей, Столпы Бриарея 58
Британия 5, 36
Брут 236, 237, 247, 283, 383, 398, 401, 402,
404, 407—412, 414, 415, 417
Бургунды 365
Бычий рынок 112, 141, 290, 309-313, 315,
317, 393,394, 396
В
Вавилон 371
Валенция 144
Валерии 10, 168, 178, 188, 190,406,417
Валерий Анциат 246, 278, 369
Валерий Максим 125,253,271,293,343,344
Валерий Марк 168
Валерий Публий (Попликола) 15, 17, 124,
318,325,328,332,398,406,408^414,417,
418
Варрон 13, 14, 27, 29, 33, 81, 91, 102, 139,
143, 145, 152, 159, 167, 169, 179, 180,
185-187,198,206,223,255,264,265,268,
284,297,302,303,312,313,316,322-324,
326,371,389, 390, 396,418
473
Вегойя (Бегойя, Вецуи, Векуния) 80
Вейенты 173, 287, 293, 295, 305, 317, 322
Вейи 99, 101, 107, 110, 113, 115, 119, 121,
123,126,128,141,164,173,228,248,253,
262, 287, 293-295, 301, 340, 394-396
Вейовий 149
Вел Випе ИЗ
Велиана 123,418, 419
Великая Греция 242, 370, 390, 402
Велитры 369, 378
Велия 134, 139, 190, 257, 406, 413
Веллей Патеркул 13, 67-69, 71, 72, 104
Вел Сатиес 285, 286
Венера 96, 132, 144,210,379
Венеты 33
Венти Кал (...) 285
Вергилий 14,26,31,84-86,92,114,148,181,
267,311,390
Верность 157
Веррес 186, 188
Веррий Флакк 13, 181, 186, 189, 246, 283,
393,415
Веста 91, 94, 155, 157, 266, 267
Вестины 33
Веттии 188
Ветулония 100, 106, 107, 122
Ветурии 188,194,239
Ветурий Мамурий 194
Ветурий Цикурин Гай (или Публий) 239
Вибенна 122,245,285-288,290,318,328,393
Вивара 35, 36
Виминал 300
Воконий Сакса Квинт 331
Волатерры 286
Волний 179,223
Вольсинии 119, 124, 125, 127, 285, 288
Вольски 306,369,370,374,380,412
Вольтиния 322,400
Вольтумна 124—127,285
Вольтурн 104, 128
Восток 43—45,49, 57, 62, 140
Восточная Европа 30
Восточное Средиземноморье 29, 37,42, 55,
253
Вофоний 260
Вулка 256
Вулкан 96, 174, 278, 381, 393
Вульчи 106,107,111,122,161,284-286,289,
290
Г
Габии 8, 76, 77, 90, 103, 107, 109, 110, 124,
133,140,180,371-373,375,376,391,392,
416
Гайя 229
Гайя Цецилия Танаквиль 229
Галаты 88
Галлия 62,251,365,425
Галлы 8,9,11,155,222,251,253,380
Ганнибал 10, 76
Гегании 278
Гегания 278, 289, 394
Гегесианакт 88
Гекатей 21, 26, 32,42, 59, 104, 129
Гелиос 47
Гелланик 11,21,26,88,90
ГеллийАвл 181,187,204,205,329,331,344,
390
ГеллийГней 393
Гении 192
Гера 90, 112,262,392
Геракл 61, 83, 87, 224, 393, 395, 396
Гераклиды 83,226,397
Геракловы Столпы 58
Гердоний Турн 135,376,377
Герион 393,410
Геркулес 87, 93, 105, 172, 186, 210, 226,
393-397,410
Гермал 139
Германия 22,425
Герники 369,370
Геродот 12, 21,24, 25, 26,41,48, 52-54, 75,
293,371,402
Герсилии 188
Гесиод 51,53,66,67,77,78
Гиас 278
Гигин 71
Гиерон 65, 74
Гимера 72
Гиппомедонт 73
Гирпины 105
Голиаф 164
Гомер 37, 38, 44, 47, 51-53, 77, 88, 91, 93,
147
474
Горации 10, 17, 163, 164, 188, 240, 354
Гораций, поэт 148,215
Гораций, римский воин 164, 213-215, 218,
354
Гост (Гостий) Гостилий 142, 161, 193,234
Гостилии 161, 166
Грависка 111,112,225,226,294,312
Грайя, Грайская земля 56, 63, 64, 69
Гракх Гай 214
Греки, эллины 7, 10-14, 20, 21, 23, 25, 32,
34, 35, 37, 39-41, 43, 45, 47-50, 56-58,
60-69,72,74,76-79,83,87,88,90-92,96,
97, 99, 105-108, 111-113, 119, 128, 131,
134, 136, 140, 149, 159, 162,222, 226-28,
248,250,254,268,272,293-295,297,315,
323,351,359,380,394-396,402,420,421
Греция, Эллада 26, 39,40,42,43,48, 50-52,
57,77,78,92,107,112,141,147,181,209,
224-227,242,292,294,313,325,339,351,
352, 359, 390,407,425
д
Давид 147,164
Давидиды 147
Давнии 71
Дамаск 48, 147
Дарий 371
Дельфы 10,24,253,401,402
Демарат 119,120,223-230,397
Деметра 69,112
Деций Мусс Публий 132
Диана 115,129,132,133,135,136,252,253,
266,295-297,304,307,309,313,338,377,
392
Дикеархия 75, 76
Диодор 29,59,73,76,147,230,232,253,359,
361
Дионис, Вакх 77, 90, 268
Дионисий Галикарнасский 6, 7, 12, 13, 22,
24,26,29,31,67,68,73,76,81,82,88-90,
92, 102,112, 118, 120, 121, 127, 131-135,
143,144,147-149,151-153,158,162,163,
170,171,175,180-182,184,185,190,191,
194,195,197-200,202,204,206-209,211,
212,214,216-219,224,225,228-230,232,
233,236-242,245,246,248-252,254-256,
263,264,266-268,270,271,273,276-282,
291-309,320-328,330,333-348,350,352,
354-356,359-366,369,371,372,374-380,
383-388,390-392,397-399,401,407^409,
411—415,417
Дионисий, фокеец 24
Дион Кассий 13,154,358
Диотим 74
Диспатер 389
Домиции 188
Дорией 91
Древние латины 251
Друз 362
Е
Европа 20, 27, 403, 425
Евсевий 68,251
Евтропий 13,236,300,333,379
Египет 23, 29, 42, 358
Елена 51
3
Занкла 68, 72
Запад 25, 39, 57, 62, 66, 81, 87, 88, 92, 108,
254, 262, 292,316,382
Западная Европа 140
Западное Средиземноморье 60, 296, 393
Зевс 47,53,86, 113,262
Земля 326
Зенодот 96
Зопир 371
И
Ида 26
Иезекиил 49
Иероним 251
Иероним из Кардии 11
Израиль 48
Илия 93,94,95, 155
Ино-Илифия 312
Ино-Левкотея 112, 311
Ионийцы 39, 40, 47, 49, 50, 58, 59, 297
Испания 62,70,71,279,379,425
Итака 39, 44
Италики 30, 32, 33, 140, 197, 270,272
Италия 7,11,12,15,18,21-39,60-63,66-68,
70,71,74,75,79, 83, 84,87, 88,90,92,96,
97, 105,112, 140, 145, 156, 169, 180, 181,
475
184,195,197,198,227,242,251-253,261,
288,298,305,316,322,365,370,375,376,
379, 382, 390, 392, 395, 410, 417
Иудеи 26
Иудея 147
Ицилий Люций 298
Иштар 279
Й
Иаван 49
К
Кайнуя 129
Как 393-395,410
Кака 393
Каку 287,393
Калатур Фапенат 141
Каллий 89
Кальпурнии 188
Кальпурний Пизон Фруги 228, 282, 334
Камилл 8, 9, 188, 288, 330, 336
Камилла 369
Кампания 19, 20, 31, 32, 34, 37, 57, 60, 70,
72, 76, 78, 90, 97, 99, 103-109, 111, 124,
127-129,136,250,251,306,314,369,373,
420,421
Кампанская дорога 137,141,173
Кампанская Этрурия 127,128
Кампо делла Фьера 125
Кандавл 24
Канны 10
КанулейГай 276,277
Капис 104,128,129
Капитолий 9,93,138,139,150,151,206,222,
255,256,264-268,270,287,309,312,324,
346, 359, 392, 394, 396, 424
Капрера 32
Капуя 32, 104, 105, 108, 124, 127, 128, 129,
250
Кар 24
Карийцы 24
Карист 55
Каркар 48
Кармента (Карментида) 92
Карфаген 8, 10, 12, 14, 58, 59, 70, 112, 144,
295,380,419
Кассий Гемина 393
Кассиодор 316
Катон (Цензорий) 83, 85, 88, 104, 192, 282,
321,322, 329,331,346
Кверкветуланские лары 303
Квинтилии 188
Квирин 95-97, 148, 152, 160, 178, 183, 186,
187, 259, 260, 269,424
Квиринал 131, 139, 150, 151, 154, 190,264,
300, 301
Квириты 148,152, 183,259
Кельты 47, 197, 210
Кеос, кеосцы 55, 56
Керкира, керкиряне 38, 58, 59, 62, 64, 74,
224, 226
Керкопы 61
Кефалон Гергитий 88, 89
Кибос(Кибо) 59
Кидония 75
Киклады 55
Киликия 57
Кима (Кумы) в Кампании 60, 68, 70
Кима (Кумы) в Малой Азии 66, 67, 68
Кима (Кумы) на Эвбее 67, 69
Кимейцы 11, 64-77, 248, 379
Кипр 43, 44, 49, 57
Киприоты 37
Кипсел 224,225,227,228
Кир 277
Кирка 37,77,96, 123,375
Клавдии 10, 190, 196, 239, 240, 284, 391
Клавдий, император 27, 168, 245, 270, 283,
284, 286-290, 358
Клавдий, римлянин, связанный с Корсикой
294
Клавдий, родоначальник рода Клавдиев (Атт
Клавз) 229
Клавдий Цек Аппий 320, 394
Клавдия 322
Клеарх, тиран Гераклеи 273
Клелии 164,188,210
Клисфен 353,354
Клузий 123, 405
Клуилий 111,115,121,163
Колей 70, 225
Коллаций 249, 250, 371,408,409, 412, 414
Колли Баллоне 111
Коллина 324
476
Коне 148,154,157,258
Коринф 22, 58, 74, 131, 224-227, 371
Коринфяне 58,59,64,107,119,136,223,224,
227-229
Кориолан 276
Корит 86
Корнелии 12
Корникул 276, 290
Корсика 100,292-295,366
Корсы 100
Кортона 86, 87
Кот 40
Кремер 231,328,329,336
Крит 26, 49, 75
Кротон 75
Крустомерий 103,109,249
Ксанф 24,25
Ксенагор 61
Куриации 17, 163, 164, 214, 240, 354
Курции 188
Куры 34,97, 110, 150, 153
Л
Лабеон 187,188,205
Лавиний 88,102,103,110,131,135,150,165,
266
Лавинийцы 150
Лавиния 90,279, 376
Лаврент, город 312,373,381
Лактанций 390
Лампсак 253
Ларис Папатнас 285, 288
Ларисса 22
Ларт Туте, Ларт Теликл 117,226
Ларт Ултес 285, 288
Ла Рустика 110
Лары 260,278,381
Латин 31, 77, 78, 81, 87, 90, 93, 96, 97, 115,
131,376,378
Латины 8, 13, 28-31, 33, 34, 76-79, 87, 90,
91,97,107,112,115,116,119,127,131-136,
140,146,150,152,161,162,164,166,171,
178-180,182,193,199,209,230,234,248,
252, 260, 262, 267, 296-299, 373-375,
377-380, 387, 397,405,422
Лаций И, 16, 19, 28-31, 33, 34, 36, 76-80,
90,92,93,96, 99, 101-103, 107, 109, 110,
111,115,122-124,131,136,137,140,143,
145,150,158,162-165,168,172,175,180,
195,220,223,226,228,242,248-251,265,
266,268,296,298,299,316,317,333,335,
337,338,369,370,373-375,377-380,388,
392, 393, 395, 406,408,420-422
Лаэрт 38
Левант 44, 49, 55
Лелант 41
Лелантская долина 41,45, 54
Лелий Феликс 187, 205
Лемнос 27, 44
Лемония 322,400
Лептис, Неаполь 59
Лесбос 41
Лефканди (Левканди) 40-48, 50, 55, 57, 60,
63,68
Ливий Тит 6-9, 12, 13, 21, 31, 59-62, 65,
66, 70-72,75,92,94,96,104,121,125-127,
131-134,143,147,149,151,152,155,156,
158,160,163-165,167-169,172,173,175,
178-180, 182, 185, 186, 188, 195, 204,
206-209,211,212,214,215,218,225,228,
231-234, 236-239, 241, 242, 244-249,
251-254, 256-258, 260, 268, 270-273,
276-282,285,291,292,294,296-298,300,
301,303,305,306,316,319-321,323-325,
327-334, 336- 348, 350, 352, 353, 355,
359-366, 368-386, 388, 391, 393, 394,
396-399,401,402,407-409,411^415,417,
418
Лид 24
Лидийцы 21,22,24—26
Лидия 21,24,25
Ликийцы, лукка 23
Ликофрон 25, 82, 83, 84
Липарские острова, Липары 35, 36, 38
Лотофаги 37
Лукреций 176
Лукреций Триципитин Спурий 216,330,332,
408—411, 414,415
Лукреция 403, 404,407, 408, 411, 414,416
Лукумон 95,179,182,224,225,228,229,231,
232, 259, 287,311
Луна 313
Лутаций Дафнис 70
Лутаций Катул 70, 71
477
Луцер 115, 179, 180, 182, 223, 241, 242, 327
Любовь 144
М
Магониды 419
Македония 14,44
Макист 46, 47
Макробий 85,167,356,396
Малая Азия 22, 23, 28, 44, 66, 68, 77, 295,
297
Мамерции 188,211
Мамилии 123, 133, 375, 376
Мамилий Ателл Г ай 352
Мамилий Люций 124
Мамилий Октав 123,124,133-135,375,376,
397
Манилий 159
Манлий Капитолин 9
Манто 86
Мантуя 84,86, 130, 181
Марий 344
Маррий 113
Марруцины 33
Марс 15, 91, 93, 94, 96, 148, 154, 157, 160,
167,259,260,269,306,410,412,413,417,
424
Марсово поле 229, 302, 306, 312, 333, 335,
348, 389, 426
Марсы 33
Марцаботто 129, 130
Марце Камилтанс, Марк Камилл 285,286,288
Марциал 264
Марции 162, 170, 211, 262, 272, 280
Марций Люций 279
Марций Нума 155-157, 161, 162, 170, 171,
216
Марций Рутул Гай 172
Марций, сын Нумы Марция 170
Массалиоты 252, 253, 293, 295, 296, 402
Массалия 251-253,292,296,421
Мастарна 283-287, 289-291
Матер Матута 309-311,393,410,412
Мединет-Абу 23
Медуллия 161,171
Мезенций 84-86, 113, 114
Меланей 46
Меланеида 46
Меликерт 112,311
Мелькарт 105, 141, 396
Менелай 44
Менений Агриппа 316
Менерва 261
Ментес 44
Мернептах 23
Месопотамия 48, 103
Метелл Целер Ат (Аттий) 243
Метона 58, 64
Меттий Фуфетий 121, 163, 164, 250
Мизия 25
Микенцы 35, 36, 39, 56, 57
Милет 53
Милетиды 72
Мильтиад Старший 223
Минерва 226, 255, 259, 260, 262-264, 392,
394-396,424
Мис 24
Миса, Миена 129
Митридат 146,284
Модий Фабидий 97
Монти делла Тольфа 36
Мурло 115,121,125,396
Муций Сцевола 9, 188, 189, 283
Н
Навий (Невий) Атт 243, 244, 248, 256, 272,
303, 349, 384
Навции 190
Наксосские острова 59
Народы моря 23, 29, 42
Неаполитанский залив 35, 60
Неаполь 59, 60, 70-75
Невий 14, 93, 390
Неми 132,297
Нептун 148,258
Нестор 71
Нил 23
Нола 32, 105, 128
Нума Помпилий 7, 8, 13, 16, 94, 95, 132,
141-143,153-163,167,168,170,171,175,
178, 179, 184, 186, 188, 191, 194, 195,
198-201,206,211-214,216-218,220,222,
232-234,239,244,246,247,258,266,267,
271, 278, 311, 336, 365, 381,412, 422
Нумитор 91, 115, 116
478
о
Овидий 14,61,85,92,114,147-149,154,155,
157,160,186,194,210,260,278,302,303,
326,329,359,360,366,371,404,416,417
Огульнии 327
Одиссей 37-39, 53,71,72, 77,81, 86-88,91,
96, 123, 375
Окн 86, 129, 130
Окрикул 373
Окрисия 276,277,283,310
Октавии 123,239,352,375
Олимп 226, 395
Олимпия 113,392
Олинф 56
Опики 32, 71, 128
Оппий 139, 300
Орозий 13,293,295,359
Оронт 48, 49
Ороп 55, 56, 63, 64, 69
Оски 32, 128, 163, 193
Остия 172,173,374
П
Павсаний 113,262
Пад 47,84, 127, 129, 130,380
Паданская Этрурия 127,129-131
Палатин 16, 17, 85, 92, 109, 138-140, 145,
147,150,151,154,178,199,220,300,301,
312,313,393,395,406
Палатина 324
Палаций 139
Палемон 311
Палеополь 70,72,75
Палермо 407
Паллант 92
Паллантий 92
Паллена 56
Папирий 190
Папирий Мутил Люций 238
Папирий Пет Люций 238
Парнас 262
Партенопа, город 70-72, 74, 75
Партенопа, сирена 71,74
Патрон 195
Пеласги 21-24,26,124
Пелопоннес 38,47
Пенаты 135,192,265
Периандр 371
Перузия 86,126, 129, 130
Песна Артеменас 285
Пик 160
Пинарии 188,211,394
Пиндар 32
Пирги 15, 111, 112,311,312,418
Пиренейский полуостров 58
Пирр 11-13,317
Писистрат 382, 392, 395, 396, 399
Писистратиды 353
Питекусса, Питекуссы, остров и город в
Кампании 60-66, 68-71, 74, 76, 106
Питекуссы, Питекусса, город в Африке 59,
60
Пифагор 75, 159, 160,223
Плиний 14, 27, 29, 61, 70-72, 93, 102, 159,
201, 227, 274, 278, 284, 315-317, 334,
418
Плутарх 13, 62, 73, 132, 144, 145, 147-151,
153-155,157,159-162,184,191,194,195,
198,199,208,211,212,217,229,236,246,
253,266,277,278,280,295,297,301,306,
309,325,359,365,394,406,408,410,413,
414
Полемон 112
Полибий 12,32,230,233,253,339,340,348,
373
Поликрат 75
Полиник 285
Полит 88
Политорий 88, 171, 174, 175, 249, 312
Поллия 322,400
Помпеи 105
Помпей 252, 284, 333
Помпилия 171
Помпонии 188,211
Помпоний 160, 183, 185, 188, 247,412
Помптинская долина 374
Понтеканьяно 104, 105, 107, 128
Популония 100, 106, 107, 111, 126
Порсенна 123, 222,295, 306,405
Портун 112,311,312
Посейдон 91
Посидей 48
Потиции 188,394
Пренест 96
479
Пренесте 96, 107, 109, 140, 178, 229, 239,
268, 279, 309, 372
Претекстат 167
Приам 88
Прозерпина 389
Проперций, поэт 194,195,410
Проперций, этрусский царь 113
Псевдо-Скилак 59
Псевдо-Скимн 67, 71, 72
Псегас 59
Пупиния 322,400
Путеолы 75, 76
Р
Рабирий 214
Раги 111
Рамсес III 23
Расенна 20, 26, 81, 82
Расенны 21,81
Расце 285, 287
Раш-аль-Басид 48
Резон 147
Рекаран (Гараи) 393, 394
Рем 17,91,93,94,97,115,116,145-148,151,
155, 178,193,210,217,256,278,312,373,
392, 395
Ремория 312
Реты 21,27,82
Рея Сильвия 91, 93, 94, 155, 217
Рим 5-19, 26, 29, 75-77, 80, 84, 88-99, 102,
104, 105, 109, 111, 112, 115, 116, 118,
122-124,127,129,131-155,157,159-181,
183-191, 193-196, 198-200, 202-210,
213-235,238-242,244-258,260-271,273,
274,276-280,282-284,286-292,294-296,
298-321,323-326,328,330,332-339,348,
349, 351-353, 355, 356, 361, 364-369,
372-380,382,388-394,396-400,403^116,
418,419,421-426
Римляне 6-14, 16,20, 75, 79, 84, 87-95, 112,
113,117,120,123,124,126,132,133,135,
136,138-141,143-146,148,149,151,152,
154,156-160,163-171,173,176,178,179,
182-185,189,190,193-195,198-201,203,
211,212,219,222,227-229,232,235,236,
240,241,243,246,248-259,262-265,267,
268,270,271,274-276,278,280,284-289,
291 -296,300,305-309,311-313,315,317,
318,322,329,333,335,340,345-350,356,
358,359,364,369-373,375-378,380,386,
387,395,396,402,405,407^109,413,416,
418
Робига 260
Родос 71
Родосцы 71
Ром 88,89,93
Рома 88, 91
Ромилии 216,323
Ромилий Дентр 216
Ромилий Рок Ватикан Тит 323
Ромилия (Ромулия) 322, 323, 399, 400
Ромул 8,13, 17,88,89,91-97, 109,113,115,
116,132,138,141-156,160,161,163,167,
168, 170, 171, 173, 177-187, 193, 194,
198-201,208-214,216-220,222,223,229,
233,234,238,239,241,243,244,246,247,
249, 256, 258, 259, 260, 265-272, 278,
286-288,295,301,302,307,308,311,312,
322,323,336,341,350,356,373,381,385,
392, 394-396,401,411, 412, 418, 421
Рутилий Гиппократ 119,226
Рутулы 21,31, 85,92,378,379
С
Сабеллы 32, 33
Сабин 148
Сабины 33,34,94,95,111,119,140,141,144,
146,150-154,161,162,166,171,178,182,
185,188,193-195,199,208,209,229,234,
241,245,248,252,260,262,264,272,288,
300, 369, 370, 389,422
Сабуни (Сабунийе) 49
Сагунт 379
Сакалаша-сикулы 23
Саламансар III 48
Саллювии 251
Саллюстий 146,180,188,236
Самос 75
Самосцы 70, 75, 76
Саргон 279
Сардиния 35-37, 58, 100, 105,108, 109,112
Сарпедон 91
Сатес 285
Сатрик 103,109,369,412,414
480
Сатурн 16, 90, 93, 96, 167, 325
Сатурния 93, 102
Саул 147
Сафины 33, 272
Свевы 33
Светоний 13, 190, 239, 352, 358
Священная Гора 332
Северная Африка 59
Северная Греция 39
Северная Сирия 48
Северная Эгеида 55
Северная Этрурия 100, 106, 108, 111, 115,
130, 131,286
Селевк 279
Семон Санкт 372
Семь патов 295
Сервий 9, 70, 83, 85, 86, 104, 113, 116, 126,
127,130,143,144,148,152,169,181,269,
389,390
Сервий Туллий 8, 11, 15, 16, 95, 136, 142,
174,180,182,186,187,197,222,239,243,
245,247,250,252,253,266,270,272-286,
289-330,332-368,377,380-384,386-396,
398, 399,401, 407,412,413,424-426
Сервилии 164
Сивилла 76, 390
Сигния 323,374, 375
Сикания 38
Сикул Флакк 201
Сикулы, сикелы 29, 30, 38
Сильван 77, 78
Сильвий 78,90
Сира 44
Сиракузы 59, 72, 224, 226
Сиракузяне 72
Сирия 57, 62
Сицилия 12,29,30,35,37,38,59,66-68,71,
91, 112, 144, 145, 188, 224,316,382, 393,
395,407
Скандинавия 25,425
Скилла 37
Смирна 25
Смятение 167
Солин 96
Соломон 147
Солон 353,364, 382
Соляная дорога 137,141,173,315
Сострат 225
Спарта 24,75,211
Спартанцы 353
Спина 131
Спурий 290,410
Спуринна 119,277
Средиземное море 49
Средиземноморье 12, 23, 27, 36, 42, 45, 57,
58,63,67,70, 112,136,144,224,392,421
Средняя Италия 34, 248, 250, 269, 351, 390
Стефан Византийский 47, 56, 67, 71, 75, 83
Страбон 25, 32,38,40-42,46, 51,52, 55,56,
60-66, 70-75, 83-85, 88, 127, 224- 227,
252, 297, 369, 370
Страх 167
Субура 139
Субурана 324
Суесса Помеция 369,370,373,391,392,412
Сулла 236, 237, 246, 302, 329, 340
Сульцис 58
Сципион 160,225
Сципионы 160,279,283
Т
Таг 83, 85, 125
Талия 394
Тана 228
Танаквиль, жена Вела Сатиеса 285, 286
Танаквиль, жена Тарквиния Древнего 95,
228,229,259,276-278,280,282,283,291,
310,311
Тарквиний Гней 142,222,283,285,286,288,
290, 291
Тарквиний Гордый (младший) 282
Тарквиний Гордый (Младший) 8,95,118,124,
131,132,134-136,215,216,222,223,226,
228,236,237,243,247,255,263,282,283,
286,310,324-326,330,332,341,343,348,
349, 357-405,407^109,411-^17,424-426
Тарквинии, город 25,83, 84,86,99,101,104,
107,108,111,113,114,116,118-121,125,
127,128,130,141,178,222,224-230,232,
235,261,293,294, 392
ТарквинийДревний 95, 149, 167, 173,222¬
225, 228-286, 288-295, 299-301, 304,
306-311,313,314,317-321,324,332,336,
337,339-342,349,357,358,360,361,363,
481
364,366,369-371,377,380-382,384,385,
390-392,396,401—403,409,412,423^125
Тарквиний Древний 364
Тарквиний Коллатин 383,404,407-409,412,
414,415
Тарквинии, род 106,127,221,222,228,229,
249.256.262.282.283.285.286.288.289,
292,294,295,310,332,362,365,373,379,383,
384,386,400,406,409,410,417,419,424
Тарквиний Секст 124
Таррацина 373
Тартесс 70
Тарутий 145
Тархетий 89
Тархон 25, 82-86, 129, 130, 178, 228
Тации 188
Тацит 149,214-216,227,283,290,292,301,
302,411
Телегон 87, 123, 375
Телемах 38
Телеф 25, 83
Теллена 171, 249
Тенедос 41
Тенос, теносцы 55
Термин 154,198,264,346
Тефарие Велианас 121,123,418,419
Тиберий 271,358,362
Тибр 29-31, 33, 34, 76, 86, 91, 94, 103-105,
107,110-112,137-139,141,143,150,172,
173.193.204.229.248.249.251.253.290,
295, 309, 311, 315, 322, 337,406, 421
Тибур 249,372
Тийур 297
Тимей 12, 16, 62, 74, 83,144, 145, 315, 316
Тиния 80,81,114,125,261,268
Тир 43, 50
Тиресий 86
Тиррения 21,24,75
Тирренская Италия 19,20,34,62,72,78,79,
97-100,105-107, ПО, 116,136,145,175,219,
220,223,251,261,370,376,393,420,421
Тирренская Этрурия 127,129-131
Тирренское море 31,57,90,109,150,292-294,
296
Тиррен, Тирсен 21, 24, 25, 82, 83
Тиррены, тирсены 20,21, 23, 25-27, 77, 78,
85, 113
Тирса 25
Тита 291
ТитЛатин 119,141,228
ТитТаций 95, 116, 141-144, 150-153, 178,
179,181,182,209,212,232,260,264,312,
313.356.381
Толумнии 119,287
Толумний Ларе 287
Тореб (Торреб) 24
Тоскана 22
Траян 281
Требула ПО
Троада 88, 90
Трог 251-253,284,295
Троя 11, 23, 25, 87-89, 91-93, 95, 145, 173
Троянцы 37,85,89-91,104,128,286,376,388
Тулл Гостилий, царь 95, 103, 132, 140, 142,
149,161-163,165-171,173,174,185,195,
201,208,209,211-216,218,220,222,234,
243,248-250,254,255,258,259,267,268,
271.309.381
Туллии 276
Туллий Аппий (Аттий) 276
Туллий Лонг Маний 276
Туллия 360,361,362,366
Тулл, якобы отец Сервия Туллия 277
Тулумна (Толумнии) 119
Туние 290
Туран 114
Турн 31,86, 133
Турша 23, 24
Тускул 103,122,123,133,135,375,376,379
У
Угарит 42
Ульпиан 214,215
Умбры 33, 119, 179,380
Уни 261,311,394
Унки 49
Урарту 48
Утузе, Утхузе (Одиссей, Уллис) 87
Ф
Фабии 188-190,210,282,283, 328, 329,336,
413
Фабий 231
Фабий Максим 210
482
Фабий Максим Квинт 319
Фабий Пиктор 10, 12, 14, 93, 145, 210, 282,
283, 321-323, 329, 333, 334, 410
Фабия 322
Фавн 78, 90, 96, 160
Фавст 91
Фавции 185
Фагутал 139
Фаэтон 47
Фалиски 30, 166
Феаки 38
Федим 44
Фельзйна (Бонония, Болонья) ПО, 129, 130,
131
Феофраст 295
Ферентина 132-135,379,380
Ферония 248
Фессалия 26,121
Фест 14, 115, 118, 132, 133, 144, 181, 186,
187,189,190,193,196,197,199,201,202,
206,236,244-246,266,277,297,303,304,
322,326,329,343,345,346,389,415,417
Фивы 39
Фиденаты 164
Фидены 164
Фикана 103,110,171
Филин 12
Финикийцы 23,44,45,49,50,57-59,62,101,
105,106,109,112,128,136,140,293,315,
396, 420, 421
Флавий Гней 157,319
Флегон из Тралл 66
Флор 13, 149, 163, 165, 168, 228, 240, 244,
247, 254, 281, 282, 292, 346, 371, 373
Флора 144
Фокейцы 24, 251-253, 262, 292, 293-295,
315,366,402,421
Фокея 292
Фокидяне 262
Фортуна 278,280,309-311,392-394
Форум 16, 139, 150,154, 159, 166, 173,174,
234,254-257,266,267,274,281,317,344,
364-366, 386
Фракия 88
Фрасибул 371
Фригия 393
Фронтин 279
Фузий Спурий 168
Фукидид 29,38,52,56,67,68,74,89,91,224
Фульвий Нобилиор Марк 188
Фурии 168
X
Халкида, город 40—42, 50-55, 58, 60, 61,
64-67, 70, 77, 82, 83
Халкида, нимфа 50
Халкидяне 50, 52-56, 60, 64-67, 69, 71, 72,
74, 77, 107
Харибда 37
Хаспна 122
Херсикрат 58, 59, 224
Хион 273
Хиос 41
ц
Цезарь 188,227,243,252,253,277,279,359
Цекул 96, 97, 178, 229, 279
Целер 147
Целий 139, 140, 167, 246, 258, 287
Целий Вибенна 283, 285, 287, 289, 290
Цензорин 81,284
Центральная Европа 28, 30, 36
Центральная Италия 19, 23, 29,30, 33, 105,
333,335
Центральное Средиземноморье 16, 60, 62,
145.315.418.419
Цере 84-86,99, 106, 107,111,113, 115, 120,
123,127,128,141,155,171,228,284,293,
294.315.402.408.418.419
Церера 69, 260, 326
Цецилии 229, 279
Цецина 283,284, 286
Циклопы 38
Цинций 189, 202
Цинций Алимент 132
Цирцеи 373,374,375
Цицерон Марк Туллий 8,9,13, 83,143,146,
148,152,155,156,159,160,166,168,180,
182,185,186,188-190,204,205,210,212,
214-216,218,225,228,229,233,236-239,
242-245,253,262,268,276-279,281,304,
305,312,324,327,328,330-332,337,338,
340,341,343-346,358,359,369,370,374,
380,401,402,411,418
483
ш
Шардана-сарды 23
Э
Эвандр 85, 92, 93, 144, 178, 195, 309, 393
Эвбейцы 45, 49, 50, 55-62, 65, 71, 76, 90,
107, 136, 224,421
Эвбея 39-48,50-55,57-59,61,63,65,67,69,
78
Эвбея, остров и город в Африке 59
Эвмей 53
Эвмел 227
Эвриал 53
Эврип 39,41,42,50,55,56
Эгеида, Эгейский мир 25, 28, 36
Эгейское море 26,40, 44, 50, 51, 58
Эгерий 250,409
Эгерий Бебий (Маний) 133
Эгерия 132, 160, 311
Эгнаций 147
Эквы 369-371,373,374
Экзуперанций 343
Экл 40,47
Экфант 227
Элефенор 51
Элиан 52-54,58,271,272
Элида 46
Элимы 89, 91
Эмилии 12, 188
Эмилий Лепид Марк 188
Эмпорион 188
Энария 60
Эней 11,12,21,31,78,84-96,115,131,135,145,
165,190, 210, 229,278,279, 369, 376,390
Энний 9, 14, 93, 96, 139, 152,176,186, 219,
283,312
Эола 38
Эолида 66
Эолийцы 39, 40, 47, 67
Эоловы острова 38
Эрет 110
Эретрией 47
Эретрийцы 41,46-48, 50, 52, 54-56, 58-60,
62, 64-70
Эретрия 40-42,46-48,50-56,59-65,67,68,70
Эридан 47
Эрике 393
Эсквилин 109,139,300,302-304,309,310,312
Эсквилина 324
Эсхил 42
Эталия 76, 100, 106
Этеокл 285
Этрурия 19,23-25,33, 36, 57,60, 76, 78,80,
81,83,84,86, 87,89,95,98-101,103,104,
107-112,115,117,120-122,124-128,137,
140,141,143,157,161,171,173,194,220,
223,224,226-229,242,245,248,250,251,
257,258,261,265,268,269,274,286-291,
294,295,298,314,318,333,335,337,369,
380,382, 395,396,419-421
Этруски, туски 11,15, 16, 18,20-28,30-33,
62,68,72,73,76-87,90,100,101,104,105,
107-109,111-113,115,117,118,126-131,
133,136,140,141,143,162,166,171-173,
179,182,190,194,195,222-228,242,248,
250, 259, 261, 267, 268, 272, 277, 280,
283-286,288-295,297,301,311,315,318,
320,329,349,353,366,368,369,373,376,
380,382,387,396,402,405,413,417,421
К)
Ювентас 263, 264, 346
Южная Галлия 253
Южная Испания 58, 108
Южная Италия 31,35,71,269,316
Южная Этрурия 16, 31, 99, 100, 101, 103,
107, 115,220, 256, 299,317
Юл (Асканий-Юл) 90
Юлии 10,164,188,210,279
Юлии-Клавдии 384
Юнии 409,410
Юний Гракхан Марк 214,215
Юний Конг 215
Юнона 9, 184, 255, 259, 260, 262- 264, 266,
303,310,312,392, 394, 424
Юноны 192
Юпитер 9, 61, 80, 81, 90, 96, 131, 135, 139,
149, 152, 160, 165, 166, 170, 173, 194,
255-260,262-269,309,310,348,357,359,
372, 377, 378, 380, 381, 391-393,424
Юстин 146,251,284,419
Я
Яникул 174,381
Янус 90,96, 157,260,269
Ясон,тиран Фер 273
484
А
Ager Romanus 180, 182, 249, 298, 302, 317,
321,323,371,399
Ager Romanus antiquus 140,154,168
Albanus ager 165
Amor 144
Ancus 171, 176
Avile Vipienas 287
C
Caile Vipinas 285
Caput Oli 287
Caput Ferentinae 132
Cluiliae fossae 111
Cneve Tarchunies Rumach 285
E
Equi 370
Equicoli 370
Etrusci 26
M
Macstma 285
Mezentie 85
О
Ombrien 33
P
Pallor 167
Pavor 167
R
Rasunie 20
Remus 143
Romanus 143
Romulus 143
Ruma 143
Rumeln 143
Rumo 143
Rutile Hipucrates 119
F
Fides 157,196,372
Forum boarium 141
G
Graeci 63
S
Safini, safineis 33,272
Sapice 119
Shekelesh 29
Sveamach 285
H
Hustileia 161
К
Kalaturus Phapenas 141
Keltie 119
Klavtie 294
L
Lacus Nemorensis 297
Latine 119
Lydi 26
T
Tanaquil 228
Tarcna 228
Taurena 389
Tite Latine 141,228
Tusci 26
U
Umre 119
V
Velznach 285, 288
'E
Tipax; 144
0
©ana^vil 228, 285
485
Об авторе
ЮЛИЙ БЕРКОВИЧ ЦИРКИН
20 апреля 1935 г.
1941-1945 гг.
1953 г.
1953- 1954 гг.
1954- 1957 гг.
1958 г.
1958-1963 гг.
1963 г.
1963-1966 гг.
1966-1968 гг.
1967-1971 гг.
1968 г.
1970 г.
1971-1974 гг.
1972 г.
1974-1980 гг.
1976 г.
1978 г.
1980- 1981 гг.
1981- 1992 гг.
1982 г.
1986 г.
Хроника Жизни и деятельности
родился в г. Ленинграде, в семье инженеров
эвакуация с семьей в Сталинград, Башкирию, затем в г. Рубцовск
Алтайского края
окончил 301 мужскую школу г. Ленинграда
ученик слесаря-лекальщика, слесарь-лекальщик Кировского
завода г. Ленинграда
служба в рядах Вооруженных сил СССР (Туркмения)
рентген-лаборант завода а.я. 854/4. Одновременно — слушатель
подготовительных курсов при ЛГУ
студент исторического факультета Ленинградского государствен¬
ного университета им. А. А. Жданова. Со второго курса специа¬
лизировался по кафедре истории Древней Греции и Рима
с отличием закончил ЛГУ им. А. А. Жданова по специальности история
аспирант кафедры истории Древней Греции и Рима
преподаватель на условиях почасовой оплаты различных вузов
г. Ленинграда (ЛЭТИ, Кораблестроительный институт, Второй
медицинский институт)
внештатный экскурсовод Государственного Эрмитажа
защитил диссертацию в Диссертационном совете при историческом
факультете ЛГУ на соискание ученой степени кандидата истори¬
ческих наук по теме «Фокейцы на Западе (VII-IV вв. до н. э.)»
преподаватель на условиях почасовой оплаты в НГПИ
старший преподаватель кафедры истории НГПИ
в Берлине в журнале «К1ю» выходит первая зарубежная публикация
доцент кафедры истории НГПИ
в издательстве «Наука» выходит первая монография «Финикий¬
ская культура в Испании»
защитил диссертацию в Диссертационном совете при историче¬
ском факультете ЛГУ на соискание ученой степени доктора исто¬
рических наук по теме «Финикийцы в Испании. К проблеме
культурных контактов в Древнем Средиземноморье»
профессор кафедры истории НГПИ
заведующий кафедрой всеобщей истории НГПИ
присвоено ученое звание «профессор»
в издательстве «Наука» выходит монография «Карфаген и его
культура»
486
1989 г.
1992- 1993 гг.
1993- 2014 гг.
1999 г.
2000 г.
2005 г.
с 2014 г.
награжден знаком «Отличник просвещения СССР». Впервые
получил разрешение на выезд за границу. По приглашению проф.
X. М. Бласкеса прочел ряд лекций в Комплютенском универ¬
ситете г. Мадрида, университетах Алькала-де-Энарес и Кордовы
профессор кафедры всеобщей истории НГПИ
профессор кафедры всеобщей истории НовГУ им. Ярослава
Мудрого
награжден Благодарностью Министерства образования РФ
награжден медалью им. Ярослава Мудрого 3-й степени
награжден знаком «Почетный работник высшего профессиональ¬
ного образования РФ»
пенсионер
Жизнь и научная деятельность
Юлий Беркович Циркин родился 20 апреля 1935 года в Ленинграде. Его отец,
Берк Лейбович Циркин, и мать, Дора Михайловна Давидович, были инженерами,
совсем недавно окончившими Ленинградский политехнический институт.
Великая Отечественная война застала всю семью в Ленинграде. Вместе с ба¬
бушкой и дедушкой Юлий уехал в эвакуацию по Мариинской водной системе,
затем по Волге в Сталинград. Родители остались в Ленинграде. В сентябре 1941 го¬
да отец был призван на фронт и погиб 10 декабря того же года под Мгой. Мама
оставалась в городе, пережила блокадную зиму и летом 1942 года вместе с семьей
своей сестры, тетки Юлия, была вывезена из осажденного Ленинграда через Ла¬
дожское озеро, а затем эвакуирована в г. Рубцовск Алтайского края.
Тем временем Юлий с дедушкой и бабушкой оставался в Сталинграде. Под
конец их пребывания в городе они стали свидетелями жестоких бомбардиро¬
вок. В июле 1942 года они были эвакуированы. Эшелон, в котором ехала их
семья, оказался последним, поскольку вскоре немцы разбомбили железнодорожный
мост. Около недели эшелон стоял на левом берегу Волги, шли воздушные бои.
Только когда стоявший на параллельном пути санитарный поезд был разбомблен,
к составу с эвакуированными подогнали паровоз, и эшелон пошел на Восток. Тем
временем бабушка заболела, и семья была вынуждена сделать остановку в Уфе.
Бабушку отправили в больницу, а маленький Юлий с дедушкой жили на привок¬
зальной площади. Однажды, пока дедушка навещал бабушку в больнице, у них
украли большую часть вещей. К счастью, уцелел дедушкин саквояж, где были его
инструменты часового мастера. Когда бабушку выписали из больницы, всех тро¬
их направили в Стерлитамак. Вскоре бабушка умерла, а Михаила Абрамовича с
внуком определили на жительство в чувашскую деревню Веселовка в Башкирии.
Там они прожили зиму 1942/43 года, не зная, что мама Юлия уже находится в
Рубцовске. Дедушкина профессия позволила им не голодать. Он оказался един¬
ственным часовым мастером на всю округу, много работал, но брал за работу не
деньги, а продукты. Это позволило благополучно пережить ту тяжелую зиму.
487
Тем временем им удалось узнать о судьбе своих близких. Через друзей, остав¬
шихся в Ленинграде, они узнали, где находится Дора Михайловна, а ей, в свою
очередь, сообщили, где живут ее отец и сын. В марте 1943 года она смогла приехать
за ними, и все втроем они уехали в Рубцовск. Там в сентябре 1943 года Юлий по¬
шел в школу.
В начале сентября 1945 года семья вернулась в Ленинград. Мама стала работать
на номерном заводе № 800. По воспоминаниям сына, она уходила на работу, когда
он еще спал, и возвращалась поздно ночью, когда он уже спал. Воспитанием Юлия
занимался дедушка.
В 1953 году Юлий окончил 301-ю мужскую школу г. Ленинграда. По упорному
настоянию военкомата и своих родственников подал он документы в артиллерийское
училище, но не прошел отбор медкомиссии. В октябре того же года Юлий стал
работать на Кировском заводе — сначала учеником слесаря-лекальщика, а затем
слесарем-лекалыциком. В 1954 году поступал на исторический факультет ЛГПИ
им. А. И. Герцена, но не прошел по конкурсу, получив 17 баллов из требуемых 20.
Сначала вернулся на завод, а затем был призван в армию.
Военную службу Юлий Беркович проходил во внутренних войсках, сначала
на Кушке, самой южной оконечности Советского Союза, а затем в Ашхабаде. Одним
из самых памятных событий тех лет и одним из его излюбленных рассказов в кру¬
гу коллег стала история исправления текста Большой советской энциклопедии. По¬
скольку в воинской части, в которой служил Юлий Беркович, было всего двое
солдат с полным средним образованием, к воинским обязанностям молодого ле¬
нинградца добавились обязанности библиотекаря. Зимой 1954/55 года статьи БСЭ,
прославляющие Берию и других деятелей, попавших под суд или в опалу после
смерти Сталина, должны были исчезнуть. Уничтожению подлежали и книги, не
соответствовавшие новой партийной линии. В полковую библиотеку, как и в тыся¬
чи других библиотек, были присланы списки книг, подлежащих уничтожению,
и листы, которые следовало вклеить в энциклопедию на место вырезанных. Вместо
исчезнувшего текста были написаны другие статьи, с таким расчетом, чтобы за¬
полнить возникшие пробелы. Так в БСЭ появилась, например, статья о Беринговом
проливе. Одним из тех, кому было дано поручение переклеивать листы энцикло¬
педии, оказался молодой солдат Циркин.
В декабре 1957 года Юлий Беркович демобилизовался и с января 1958 года стал
работать на том же номерном заводе, что и его мама. Он стал лаборантом рентгенов¬
ской лаборатории и одновременно занимался на вечерних подготовительных курсах
при ЛГУ. К тому времени ситуация в стране изменилась и, в условиях оттепели,
у Юлия Берковича появились шансы на более объективное отношение комиссии.
Получив двадцать баллов из двадцати возможных, он поступил на исторический
факультет Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова.
Его увлечение историей началось еще в школе. В старших классах его друг,
Имант Фэдор, заразил Юлия интересом к Испании. Имант подарил ему учебник
испанского языка, и друзья собирали все то немногое, что тогда можно было узнать
об Испании. Во время военной службы Юлий Беркович имел возможность посещать
Туркменскую республиканскую библиотеку. Сын тамошней библиотекарши служил
488
в армии, и она проникалась любовью к каждому солдату. Поэтому рядовому Цир-
кину давали газеты из спецхрана, и он прочел всю подшивку «Правды» с 1930 по
1941 год, выписывая все, что касалось Испании. Поступив в университет, он пла¬
нировал заниматься историей испанской революции 30-х годов XX века, но реша¬
ющую роль в его судьбе сыграл молодой тогда преподаватель Эдуард Давидович
Фролов. Он изменил интересы увлеченного Испанией студента, сказав, что невоз¬
можно серьезно заниматься историей событий, участники которых еще живы.
Действительно, в 1958 году история испанской революции и гражданской войны
была еще достаточно свежа в памяти ее участников. И Юлий Беркович занялся
историей Древней Испании.
На втором курсе он посещает факультатив по древнегреческому языку. Вместе
с ним занятия начинают более двадцати человек, а заканчивают только трое.
С третьего курса все они, и в их числе Юлий Беркович, специализируются по ка¬
федре истории Древней Греции и Древнего Рима. Его научным руководителем,
начиная с курсовой работы на первом курсе, становится Николай Николаевич За¬
лесский. Кроме него, в те годы преподавателями кафедры были А. И. Доватур,
К. М. Колобова, Д. П. Каллистов — яркие представители старой ленинградской
профессуры.
В 1962 году Юлий Беркович женится на однокурснице Людмиле Павловне
Гороховской, ставшей его верной спутницей на всю жизнь. В 1963 году, без еди¬
ной «четверки» в дипломе, он блестяще заканчивает университет и поступает
в аспирантуру. Тема его кандидатской диссертации «Фокейцы на Западе» была
выбрана его научным руководителем Н. Н. Залесским, как это зачастую принято.
Однако интерес Юлия Берковича к Испании не угасает. В том же 1963 году, неза¬
долго до окончания университета, была опубликована его первая научная статья
в сборнике студенческих работ. Хотя сейчас ученый оценивает эту работу как
чрезвычайно наивную, однако это был его первый профессиональный шаг в на¬
учной деятельности. Статья была посвящена Тартессу, древнейшему государству
на юге Испании, к истории которого Юлий Беркович будет возвращаться на про¬
тяжении многих лет.
По окончании аспирантуры Юлия Берковича планировали принять на работу
на кафедру, однако к 1966 году ситуация в стране снова меняется. Запись в пас¬
порте, в графе «национальность», серьезно осложняет его жизнь. Оставить моло¬
дого специалиста на кафедре не разрешают, начинаются долгие поиски постоян¬
ной работы. Несколько лет он практически является безработным, выручает
почасовая работа в разных вузах. Он ведет практические занятия по научному
коммунизму в ЛЭТИ и Кораблестроительном институте, преподает латынь во Вто¬
ром медицинском, на месяц уезжает в Сыктывкар, где ведет занятия по истории
Рима в местном Педагогическом институте. В 1967 году становится внештатным
экскурсоводом в Государственном Эрмитаже, где к тому времени уже работает
его жена. Тот факт, что в 1968 году он защищает кандидатскую диссертацию,
не меняет его положения.
Летом 1970 года он получает предложение из Новгородского государствен¬
ного пединститута. Заведующий кафедрой истории НГПИ А. С. Корнеев, ранее
489
работавший в ЛГУ и лично знавший Юлия Берковича, предложил ему провести за¬
нятия на установочной сессии для заочников. Эрмитаж дал согласие, и Ю. Б. Цир-
кин впервые появился в Новгороде в качестве преподавателя. В 1971 году А. С. Кор¬
неев повторил свое приглашение, а затем предложил стать штатным препо¬
давателем его кафедры. Предложение было принято не без колебаний — работа в
Новгороде рассматривалась как временный вариант. В сентябре 1971 года Ю. Б. Цир-
кина избирают на должность старшего преподавателя кафедры истории НГПИ,
через три года — на должность доцента той же кафедры. «Временная работа»
стала постоянной, растянувшись на четыре десятилетия.
Тем временем Юлий Беркович продолжает свою научную деятельность. В 1972
году в Берлине в антиковедческом журнале «КИо» выходит его первая зарубежная
публикация, ряд его работ появляется в крупнейшем отечественном журнале
«Вестник древней истории», в «Советскую историческую энциклопедию» вклю¬
чают несколько подготовленных им статей. В 1976 году в издательстве «Наука»
опубликована его первая монография — «Финикийская культура в Испании».
По совету друзей на ее основе Юлий Беркович пишет докторскую диссертацию
на тему «Финикийцы в Испании. К проблеме культурных контактов в древнем
Средиземноморье», которая была защищена в ЛГУ в 1978 году. Оппонентами
выступают Б. Б. Пиотровский, И. С. Свенцицкая и Э. Д. Фролов. И подготовка
к защите, и прохождение уже защищенной диссертации через утверждение в ВАК
проходит с большими сложностями. Кроме оппонентов, большую помощь оказы¬
вают видные отечественные ученые: И. М. Дьяконов, Е. С. Голубцова, Г. X. Сар¬
кисян. В результате в 1980 году ВАК присваивает Ю. Б. Циркину ученую степень
доктора исторических наук, а в 1981 году его зачисляют профессором по кафедре
истории.
В 1981 году кафедра истории НГПИ разделена на две, и Юлий Беркович стано¬
вится первым заведующим вновь образованной кафедры всеобщей истории. В те¬
чение следующего десятилетия кафедра считается одной из лучших в НГПИ.
В 1992 году Юлий Беркович принимает решение отказаться от административной
карьеры и не подает документы для переизбрания на следующий срок: по его соб¬
ственным словам, «в связи с неприспособленностью к бюрократической работе
и незаинтересованностью в административной карьере». В период дискуссий
о дальнейшей судьбе высшего образования в Новгороде Юлий Беркович выступа¬
ет последовательным сторонником слияния НГПИ с Политехническим институтом
и образования классического университета, активно участвует в дискуссиях по
данному вопросу. С 1993 года он — профессор кафедры всеобщей истории НовГУ
им. Ярослава Мудрого.
В 1980-е годы Юлий Беркович утверждается как европейский ученый. Его пуб¬
ликации в журнале «КНо», который издается в Восточной Германии, итальянском
журнале «Rivista di Studi Fenici», испанском журнале «Gerion» и других изданиях
не только выходят с завидной регулярностью, но и попадают в поле зрения круп¬
нейших европейских специалистов по истории Финикии, античной Испании. Не¬
которые из его статей к настоящему времени вошли в число наиболее цитируемых
исследований в своей области. В 1986 году выходит в свет книга «Карфаген и его
490
культура», один из наиболее известных трудов ученого. В 1988 году выходит араб¬
ский перевод первой монографии Юлия Берковича — «Финикийская культура
в Испании». В 1989 году заслуги ученого получают общественное признание,
и его награждают знаком «Отличник просвещения СССР».
В 1989 году Ю. Б. Циркин впервые выезжает за границу. По приглашению про¬
фессора X. М. Бласкеса, с которым до тех пор он был знаком лишь по переписке,
Юлий Беркович читает несколько открытых лекций в Комплютенском универси¬
тете г. Мадрида, университетах Кордовы и Алькала-де-Энарес. С тех пор его регу¬
лярно приглашают на международные конгрессы и симпозиумы. Экономическая
ситуация 1990-х не позволяет ему лично участвовать во всех без исключения на¬
учных мероприятиях. Тем не менее Юлий Беркович становится постоянным участ¬
ником и единственным представителем российской науки на международных
конгрессах финикийских и пунических исследований, участвует в работе несколь¬
ких крупных европейских научных форумов. В тех случаях, когда его личное
участие оказывается невозможным из-за финансовых соображений, тексты его
докладов публикуются заочно.
В 90-е годы успешно проходят защиты нескольких аспирантов Юлия Берковича,
что дало возможность говорить о новгородской школе антиковедения. Почти все
аспиранты, защитившиеся под научным руководством Ю. Б. Циркина, в настоящее
время преподают в НовГУ: Светлана Игоревна Митина, доктор юридических наук,
профессор кафедры теории и истории государства и права, Елена Валентиновна
Сергеева, зав. кафедрой всеобщей истории, Михаил Николаевич Щетинин, доцент
кафедры всеобщей истории, Дмитрий Александрович Федченков, старший препо¬
даватель кафедры архивоведения.
В последние годы научные заслуги Юлия Берковича Циркина были неодно¬
кратно отмечены на самых разных уровнях: в 1999 году он был награжден благо¬
дарностью Министерства образования РФ, в 2000 году — медалью им. Ярослава
Мудрого 3-й степени, в 2005 — знаком «Почетный работник высшего профессио¬
нального образования РФ».
В 2014 году в связи с истечением срока контракта Ю. Б. Циркин был уволен из
НовГУ. С этого времени он работает и публикуется как независимый исследователь.
Юлий Беркович Циркин — одна из самых известных фигур на историческом
факультете, яркий лектор, интересный человек. Для многих поколений студентов
истфака профессор Циркин — один из символов факультета, образец ученого
и преподавателя.
Канд. ист. наук М. Н. Щетинин
СПИСОК ТРУДОВ
Диссертации
1968
Фокейцы на Западе (VII-IV вв. до н. э.): автореф. дис. ... канд. ист. наук: 573 /
Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1968. 17 с. Библиогр.: с. 17.
Фокейцы на Западе (VII-IV вв. до н. э.): дис.... канд. ист. наук: 573 / Ленингр. гос.
ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1968. 491 с.
1978
Финикийцы в Испании: (к проблеме культурных контактов в древнем Среди¬
земноморье): автореф. дис. ... д-ра ист. наук: 07.00.03 / Ленингр. гос. ун-т им.
А. А. Жданова. Л., 1978. 38 с. Библиогр.: с. 38.
Финикийцы в Испании: (к проблеме культурных контактов в древнем Средизем¬
номорье): дис. ... д-ра ист. наук: 07.00.03 / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жда¬
нова. Л., 1978. 447 с.
Монографии
1976
Финикийская культура в Испании. М.: Наука, 1976. 278 с.
1986
Карфаген и его культура / АН СССР, Отд-ние истории; Ин-т востоковедения. М.:
Наука, 1986.287 с. (Культура народов Востока. Материалы и исслед.). Библиогр.:
с. 257-273.
2000
Древняя Испания. М.: РОССПЭН, 2000. 366 с. Библиогр.: с. 303-366.
Мифы Древнего Рима. М.: Астрель: ACT, 2000. 559 с.: ил. Слов.-указ.: с. 519-555.
Мифы Финикии и Угарита. М.: Изд-во Русанова: Астрель: ACT, 2000. 478 с.: ил.
Слов.: с. 430-476.
2001
От Ханаана до Карфагена. М.: ACT: Астрель, 2001. 526 с. Библиогр.: с. 467-503.
(Классическая мысль).
Мифы народов мира / Н. А. Кун, Ю. Б. Циркин, В. Я. Петрухин [и др.]; под общ.
ред. О. С. Бартенева. М.: ACT: Астрель, 2001. 487 с. (Я познаю мир).
2003
История библейских стран. М.: Астрель: Транзиткнига, 2003. 574 с. (Классическая
мысль). Библиогр.: с. 512-542. Указ.: с. 546-574.
2004
Передняя Азия. М.: Мир книги: Литература, 2004.415 с.: ил. Слов.-указ.: с. 385-412.
(Мифы и легенды народов мира).
492
2006
Античные и раннесредневековые источники по истории Испании / С.-Петерб. гос.
ун-т, Филолог, фак. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. 359 с. (История и культура).
Библиогр.: с. 337-338. Указ.: с. 340-358.
Гражданские войны в Риме. Побежденные / С.-Петерб. гос. ун-т, Филолог, фак.
СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. 311 с. (История и культура).
Мифы народов мира / [Н. А. Кун, В. Я. Петрухин, В. К. Афанасьева, Ю. Б. Циркин
и др.]. М.: ACT: Астрель, 2006. 392 с.
2010
Испания от античности к Средневековью. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ;
Нестор-История, 2010. 456 с.: ил. (Историческая библиотека).
2011
История древней Испании. СПб.: Изд-во филологического ф-та СПбГУ;
Нестор-История, 2011.
2015
«Военная анархия» в Римской империи. СПб.: Изд-во Нестор-История, 2015.
Хусс В. История карфагенян / пер. с нем. Ю. Б. Циркина. СПб.: Нестор-
История, 2015. 448 с.: ил. (Историческая библиотека).
2017
На краю греческой ойкумены. Фокейцы на Западе. М.: Изд-во Агамак-Медиа,
2017.
2018
Политическая история Римской империи. Т. I. СПб.: Изд-во РГПУ
им. А. И. Герцена, 2018.
В тени трона. Соратники римских императоров. М.: Изд-во Аргамак-Медиа,
2018.
2019
Политическая история Римской империи. Т. И. СПб.: Изд-во РГПУ
им. А. И. Герцена, 2019.
Переводы
2008
Павел Диакон. История лангобардов / пер. с лат., ст., примеч., состав. Ю. Б. Цир¬
кина. СПб.: Азбука-классика, 2008. 320 с.
Учебно-методические издания
1988
Древняя Испания: учеб, пособие к спецкурсу. Л.: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1988.
84 с. Библиогр.: с. 82-83.
493
1991
Народы СССР в древности: учеб, материалы по истории древнего мира и архео¬
логии для студ. I курса ист. фак. Вып. 1 / сост. Ю. Б. Циркин, Б. Д. Ершевский;
отв. ред. М. М. Шумилов. Новгород: Изд-во НГПИ, 1991. 71 с.
1992
Народы нашей страны в древности: учеб, материалы по истории древнего мира и
археологии для студ. I курса ист. фак. Вып. 2 / сост. Ю. Б. Циркин, Б. Д. Ершев¬
ский; отв. ред. М. М. Шумилов. Новгород: Изд-во НГПИ, 1992. 66 с.
2008
Историография истории Древнего Востока: в 2 т.: учеб, пособие для вузов. Т. 1 /
В. И. Кузищин, О. А. Васильева, М. А. Дандамаев, Ю. Б. Циркин [и др.]; под
ред. В. И. Кузищина. М.: Высш. шк., 2008. 719 с.
2009
Альтернативная тенденция в развитии римского государства в период «военной
анархии» [Электронный ресурс]: учеб, материалы для студентов исторического
факультета / НовГУ, Каф. всеобщей истории. Великий Новгород, 2009. URL:
http://www.novsu.ru/doc/study/cub/. 26.03.2010 г.
Греческая мифология [Электронный ресурс]: учеб, материалы для студентов
исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей истории. Великий Новгород,
2009. URL: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/. 26.03.2010 г.
Греческая философия и религия [Электронный ресурс]: учеб, материалы для
студентов исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей истории. Вели¬
кий Новгород, 2009. URL: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/. 26.03.2010 г.
Католическая церковь в Поздней империи [Электронный ресурс]: учеб, мате¬
риалы для студентов исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей ис¬
тории. Великий Новгород, 2009. URL: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/.
26.03.2010 г.
Мистические культы и орфизм [Электронный ресурс]: учеб, материалы для сту¬
дентов исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей истории. Великий
Новгород, 2009. URL: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/. 26.03.2010 г.
Основные направления греческой религии [Электронный ресурс]: учеб, мате¬
риалы для студентов исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей ис¬
тории. Великий Новгород, 2009. URLa: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/.
26.03.2010 г.
Эллинистическая религия [Электронный ресурс]: учеб, материалы для студентов
исторического факультета / НовГУ, Каф. всеобщей истории. Великий Новгород,
2009. URL: http://www.novsu.ru/doc/study/cub/. 26.03.2010 г.
2015
История римской культуры. М.: Изд-во Инфра-М, 2015.
494
Статьи из периодических изданий,
сборников, энциклопедий, материалов
конференций
»
»
I
1963
Тартесс. К вопросу о существовании тартессийского государства // Сборник сту¬
денческих научных работ / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1963.
С. 197-215.
1965
Малага / В. П. Афанасьев // Советская историческая энциклопедия: в 16т./
гл. ред. Е. М. Жуков; члены гл. ред.: Е. А. Болтин [и др.]; Науч. совет изд-ва
Советская энцикл.; Отд-ние истории АН СССР. Т. 8: Кошала Мальта. М., 1965.
Стлб. 950-951.
1966
Первые греческие плавания в Атлантическом океане // Вестник древней истории.
1966. №4. С. 116-128.
1968
К вопросу об источнике «массалиотского пассажа» Помпея Трога // Вестник ЛГУ.
Серия, История. Язык. Литература. 1968. № 2, вып. 1. С. 148-150.
«Оловянный путь» и северная торговля Массалии // Вестник древней истории.
1968. №3. С. 96-104.
1970
К вопросу о родосской колонизации в Испании и Галлии // Вестник древней исто¬
рии. 1970. № 1. С. 86-92.
Финикийская цивилизация в римской Испании // XXIII Герценовские чтения:
исторические науки: науч. докл. / ЛГПИ. Л., 1970. Вып. 2: Краткое содержание
докладов. С. 119-121.
1972
К характеристике фокейской цивилизации в Западном Средиземноморье // КНо:
Beitrage zur Alten Geschichte. Berlin, 1972. № 54. C. 91-99.
Этрусско-фокейская война в 40-30-х гг. VI в. до н. э. // История и культура этру¬
сков: краткие тез. докл. науч. конф., 17-19 окт. 1972 г. Л., 1972. С. 20-21.
1973
Тарент // Советская историческая энциклопедия: в 16 т. / гл. ред. Е. М. Жуков;
члены гл. ред.: Е. А. Болтин [и др.]; Науч.-ред. совет изд-ва Советская энцикл.;
Отд-ние истории АН СССР. Т. 14: Танах — Фелео. М., 1973. Стлб. 120.
Тартесс // Советская историческая энциклопедия: в 16 т. / гл. ред. Е. М. Жу¬
ков; члены гл. ред.: Е. А. Болтин [и др.]; Науч.-ред. совет изд-ва Совет¬
ская энцикл.; Отд-ние истории АН СССР. Т. 14: Танах — Фелео. М., 1973.
Стлб. 124-125.
495
1974
Вторая профессия учителя // Новгородская правда. 1974. 19 нояб.
Испанские кельты и их романизация // Кельты и кельтские языки: сб. ст. М., 1974.
С. 22-30.
1975
Путешествие Полибия вдоль атлантических берегов Африки // Вестник древней
истории. 1975. № 4. С. 107-114.
Финикийский Гадес — римский муниципий // Klio: Beitrage zur Alten Geschichte.
Berlin, 1975. № 57. C. 207-216. ’
1976
Финикийцы и греки в борьбе за Испанию // XIV Междунар. конф. античников
соц. стран: тез. докл., 18-23 мая 1976 г. / редкол.: Б. Б. Пиотровский [и др.].
Ереван, 1976. С. 476^177.
Эль-Аргарская культура // Советская историческая энциклопедия: в 16 т. / гл. ред.
Е. М. Жуков; члены гл. ред.: Е. А. Болтин [и др.]; Науч.-ред. совет изд-ва Со¬
ветская энцикл.; Отд-ние истории АН СССР. Т. 16: Чжан Вэнь-Тянь — Яштух.
М„ 1976. Стлб. 487-488.
1977
Мифология Мелькарта // Античный мир и археология: межвуз. науч. сб. / Саратов,
гос. ун-т. Саратов, 1977. Вып. 3. С. 72-89.
1978
Высказывание Исайи (XXIII, 10) и возникновение Тартессийской державы //
Норция. Проблемы истории и культуры древнего общества Средиземноморья:
науч. сб. / Воронеж, гос. ун-т. Воронеж, 1978. Вып. 2. С. 30—40.
1979
Держава Баркидов в Испании // Проблемы отечественной и всеобщей истории:
межвуз. сб. / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова; отв. ред. Э. Д. Фролов. Л.,
1979. Вып. 5: Античный полис. С. 81-92.
Массалия и окружающее население // Материалы II Всесоюзного симп. по древ¬
ней истории Причерноморья в эпоху Великой греческой колонизации (VIII—
V вв. до н. э.): тез. докл. Тбилиси, 1979. С. 101-104. (В оглавлении ошибочно
указана с. 103).
Финикийская колонизация Испании // VIII Всесоюзная конф. по Древнему Вос¬
току, посвящ. памяти акад. В. В. Струве, 6-9 февр. 1979 г.: тез. докл. М., 1979.
С.103-104.
Фокейская колонизация на Западе // Материалы II Всесоюзного симп. по древней
истории Причерноморья в эпоху Великой греческой колонизации (VIII-V вв.
до н. э.): тез. докл. Тбилиси, 1979. С. 82-83. (В оглавлении ошибочно указана
с. 84).
4%
1981
Карфаген и проблема полиса // VIII авторско-читательская конференция «Вестни¬
ка древней истории» АН СССР, 1-3 июня 1981 г.: тез. докл. / Ин-т всеобщей
истории АН СССР. М, 1981. С. 111-112.
Массалия и окружающее население // Демографическая ситуация в Причерно¬
морье в период Великой греческой колонизации (VIII-V вв. до н. э.): материалы
II Всесоюз. симп. по древней истории Причерноморья. Тбилиси, 1981. С. 42-50.
Римская колония Новый Карфаген // Вестник древней истории. 1981. № 4.
С.145-152.
Карфаген и проблема полиса // Проблемы античной государственности: межвуз.
сб. / отв. ред. Э. Д. Фролов; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1982.
С.179-196.
Финикийская и греческая колонизация // История древнего мира / под ред.
И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой; отв. ред. И. М. Дьяконов.
3-е изд., испр. и доп. М., 1982. Кн. 1: Ранняя древность. С. 317-330.
Эволюция политического строя Массалии // Социальная структура и политическая
организация античного общества: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фролова. Л., 1982.
С. 31-44.
1983
Взаимоотношения фокейских городов Западного Средиземноморья // Из истории
античного общества: межвуз. сб. / Горьков, гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского.
Горький, 1983. С.39-50.
Некоторые проблемы истории и культуры Тартесса // Древние культуры Евразии
и античная цивилизация: краткие тез. докл. науч. конф., 10-13 мая 1983 г. Л.,
1983. С. 52-54.
Распространение христианства в Испании до Миланского эдикта // Iberica: куль¬
тура народов Пиренейского полуострова: [сб. ст.] / отв. ред. Г. В. Степанов. Л.,
1983. С. 23-36.
1984
Греки и Тартесс // Западное Средиземноморье в первом тысячелетии до н. э.:
сб. науч. тр. / Гос. Эрмитаж; науч. ред. Е. В. Мавлеев. Л., 1984. С. 40-60. Биб-
лиогр.: с. 56-60.
Сельские объединения в римской Испании // Проблемы социально-политической
организации и идеологии античного общества: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фро¬
лова; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1984. С. 154—173.
Романизация Испании к концу Римской республики // Античная гражданская
община: межвуз. сб. науч. тр. / Моек. гос. заоч. пед. ин-т; отв. ред. и авт. предисл.
И. С. Свенцицкая. М., 1984. С. 70-86.
1985
Кризис античного общества на территории Испании в III веке // Проблемы поли¬
тической истории античного общества: межвуз. сб. / Ленингр. гос. ун-т им.
А. А. Жданова; отв. ред. Э. Д. Фролов. Л., 1985. С. 152-171.
497
Северное Причерноморье и Карфаген / Л. П. Гороховская // Причерноморье
в эпоху эллинизма: материалы III Всесоюзного симп. по древней истории
Причерноморья, Цхалтубо, 1982 г. /отв. ред. О. Лордкипанидзе. Тбилиси, 1985.
С. 206-212.
Социальные отношения в Испании накануне римского завоевания // Актуальные
проблемы исторической науки: тез. докл. науч. конф. / Новгород, гос. пед. ин-т.
Новгород, 1985. С. 57-60.
Эллинизм и периферийные общества (на примере Карфагена) // Причерноморье
в эпоху эллинизма: материалы III Всесоюзного симп. по древней истории
Причерноморья, Цхалтубо, 1982 г. / отв. ред. О. Лордкипанидзе. Тбилиси, 1985.
С. 62-69.
1986
Исторический путь Карфагена // Переднеазиатский сборник. М., 1986. Вып. 4:
Древняя и средневековая история и филология стран Переднего и Среднего
Востока. С. 83-90.
Контребийская таблица и романизация Испании // Античная гражданская
община: проблемы социально-политического развития и идеологии: межвуз.
сб. / под ред. Э. Д. Фролова; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1986.
С.114-130.
Культ Тиннит в Карфагене // Из истории античного общества: межвуз. сб. /
отв. ред. В. М. Строгецкий; Горьков, гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского. Горький,
1986. С. 91-105. Библиогр.: с. 103-105.
1987
Романизация как форма социальной революции // X Всесоюз. авторско-читатель¬
ская конф. ВДИ АН СССР: тез. докл. / Ин-т всеобщей истории АН СССР. М.,
1987. С. 152-154.
Финикийская колонизация в Испании // Палестинский сборник. Л., 1987. Вып. 29
(92): История и филология. С. 101-108.
1988
«Империализм» и «империалистические» войны в древности // Категории исто¬
рических наук: сб. статей / АН СССР; Ленингр. каф. филос.; [отв. ред. В. Н. Бо-
ряз]. Л., 1988. С. 58-72.
К вопросу о гуманизации образования / Л. К. Чистоногова // Тез. докл. науч.-практ.
конф. «Творческое внедрение в практику достижений психолого-педагогической
науки, передового педагогического опыта по преодолению школярства в обуче¬
нии и воспитании школьников» / Новгород, гос. пед. ин-т. Новгород, 1988. Ч. 1.
С. 54-56.
Финикия и Карфаген. Два пути «антикизации» восточного общества // III Всесоюз.
симп. по проблемам эллинистической культуры на Востоке, 18-22 мая 1988 г.:
тез. докл. конф. Ереван, 1988. С. 95-96.
498
1989
Движение Сертория // Социальная борьба и политическая идеология в античном
мире: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фролова; Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Ждано¬
ва. Л., 1989. С. 144-162.
Древний мир в духовной культуре современной Испании // Iberica: культура на¬
родов Пиренейского полуострова в XX веке. Л., 1989. С. 47-54.
Западноевропейские провинции Римской империи // История древнего мира / под
ред. И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой; отв. ред. И. М. Дья¬
конов. 3-е изд., испр. и доп. М., 1989. Кн. 3: Упадок древних обществ. С. 88-111.
Иберийское общество // Социальная структура и идеология античности и раннего
средневековья: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фролова, Ю. Г. Чернышова; Алт. гос.
ун-т. Барнаул, 1989. С. 84-95.
Кельтиберийское общество //Древний Восток и античная цивилизация: сб. науч.
тр. / Гос. Эрмитаж; под ред. В. К. Афанасьева, Е. В. Мавлеева. Л., 1989. С. 19-28.
Финикийская и греческая колонизация // История древнего мира / под ред.
И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой; отв. ред. И. М. Дьяконов.
3-е изд., испр. и доп. М., 1989. Кн. 1: Ранняя древность. С. 351-368.
1990
Аристотель и основание Массалии // Античный мир и археология: проблемы
античной государственности, материальной и духовной культуры: межвуз. науч.
сб. / Саратов, гос. ун-т. Саратов, 1990. Вып. 8. С. 11-21.
Римский Эмпорион. Путь к муниципию // Государство, политика и идеология
в античном мире: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фролова; Ленингр. гос. ун-т им.
А. А. Жданова. Л., 1990. С. 109-128.
1991
Договор Гасдрубала с Римом // Тезисы докл. науч. конф. преп. НГПИ по итогам
науч.-исслед. работы за 1990 г., 25-26 февр. 1991 г. / отв. ред. Л. К. Чистоногова.
Новгород, 1991. Ч. 1. С. 117-118. (В оглавлении авт. отдельно не выделен).
Некоторые вопросы социально-политической структуры Финикии // Вестник
древней истории. 1991. № 4. С. 3-13.
1992
Наука в вузе / Л. К. Чистоногова // Современные проблемы высшего педагогиче¬
ского образования: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Л. А. Сергеева; Новгород,
гос. пед. ин-т. Новгород, 1992. С. 42-45.
1993
Тацит и Вителлий // Изучение и преподавание историографии и источниковедения
в высш. школе: материалы науч. конф., 29 сент. — 1 окт. 1992 г. / Новгород, гос.
пед. ин-т. Новгород, 1993. Ч. 2. С. 14-18.
1994
Некоторые рассуждения о содержании гуманитарного образования / Л. К. Чисто¬
ногова // Сравнение систем высшего образования и сравнительная педагогика:
499
тез. междунар. конф.-семинара, 26-30 сент. 1994 г., Новгород / Рос. акад. об¬
разования; Гос. ком. Рос. Федерации по высш. образованию; Исслед. центр
пробл. подгот. специалистов; НовГУ. М., 1994. С. 104-107.
1995
Из истории романизации западных римских провинций. Веспасиан и латинское
право в Испании // Вестник НовГУ. Серия, Гуманитарные науки. 1995. № 2.
С. 50-54.
Испанские рудники. (Социально-политический аспект): тезисы // Античное обще¬
ство: проблемы истории и культуры: докл. науч. конф., 9-11 марта 1995 г. / под
ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 1995. С. 36-38.
Испанские рудники. (Социально-политический аспект) [Электронный ресурс]:
тезисы // Античное общество: проблемы истории и культуры: докл. науч. конф.,
9-11 марта 1995 г. / Центр антиковедения СПбГУ. URL: http://www.centant.pu.
ru/centrum/publik/confcent/1995-05/tzyrkin.htm. 11.03.2010 г.
Римская колонизация в Испании // Античный полис: проблемы социально-поли¬
тической организации и идеологии античного общества: межвуз. сб. / под ред.
Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 1995. С. 122-134.
1997
Гражданская война 68-69 гг. и провинции // Античное общество: проблемы полит,
истории: межвуз. сб. / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 1997.
С. 97-114.
Испанская война «Псевдо-Цезаря» (проблема возникновения и авторства) [Элек¬
тронный ресурс] // Жебелёвские чтения-1 (науч. чтения памяти акад. С. А. Же-
белёва): тез. докл. науч. конф., 28-29 окт. 1997 г. / Центр антиковедения СПбГУ.
URL: http://www.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/1997-10/tzyrkin.htm.
11.03.2010 г.
Испания накануне Римского завоевания // Античность. Средние века. Новое вре¬
мя: социально-политические и этнокультурные процессы: межвуз. сб. тр. /
Нижегород. гос. ун-т. Нижний Новгород, 1997. С. 89-102.
Псевдо-Цезарь и «Испанская война» // Жебелёвские чтения-1 (науч. чтения памя¬
ти акад. С. А. Жебелёва): тез. докл. науч. конф., 28-29 окт. 1997 г. / С.-Петерб.
гос. ун-т. СПб., 1997. С. 41-43.
1999
Гражданская война 68-69 гг. как этап становления Римской средиземноморской
державы // Вестник древней истории. 1999. № 4. С. 141-149.
Историография кризиса античного общества в Испании // Жебелёвские чтения-2
(науч. чтения памяти акад. С. А. Жебелёва): тез. докл. науч. конф., 26-27 окт.
1999 г. / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 1999. С. 20-22.
Историография кризиса античного общества в Испании [Электронный ре¬
сурс] // Жебелёвские чтения-2 (науч. чтения памяти акад. С. А. Жебелёва):
тез. докл. науч. конф., 26-27 окт. 1999 г. / Центр антиковедения СПбГУ.
URL: http://www.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/1999-10/tzyrkin.htm.
11.03.2010 г.
500
Введение // Финикийская мифология: сб. / под общ. ред. Ю. С. Довженко; сост.
Н. К. Герасимова. СПб., 1999. С. 5-36.
2001
Гелиодор и приход к власти Антиоха IV // Юбилейный сборник, посвящ. 75-летию
B. А. Какичева / сост. В. И. Макаров; Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудро¬
го [и др.]. Великий Новгород, 2001. С. 144-146. Библиогр.: 15 назв.
Начала христианства // Чело: альманах. Великий Новгород, 2001. № 1 (20).
C. 7-10.
Овидий о первой войне между ливийцами и Карфагеном // Жебелёвские чтения-3
(науч. чтения памяти акад. С. А. Жебелёва): тез. докл. науч. конф., 29-31 октября
2001 г. / С.-Пегерб. гос. ун-т. СПб., 2001. С. 237-244.
Тайна четвертой эклоги Вергилия // Чело: альманах. Великий Новгород, 2001.
№ з (22). С. 7-9.
Четвертая эклога Вергилия // Античное общество — IV: власть и общество
в античности: материалы междунар. конф. антиковедов, 5-7 марта 2001 г. /
С.-Петерб. гос. ун-т., Историч. фак. СПб., 2001. С. 204-206.
Четвертая эклога Вергилия [Электронный ресурс] // Античное общество — IV:
власть и общество в античности: материалы межд. конф. антиковедов, 5-7 мар¬
та 2001 г. / Центр антиковедения СПбГУ. URL: http://www.centant.pu.ru/centrum/
publik/confcent/2001-03/tzirkin.htm. 11.03.2010 г.
2002
Генотеизм и монотеизм // Вера как ценность: материалы всерос. науч. конф., 25¬
27 июня 2002 г. / Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород,
2002. С. 195-201.
Испания и узурпация Магненция // Мнемон: исслед. и публ. по истории
античного мира / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 2002.
С.207-220.
Кумранская община // Чело: альманах. Великий Новгород, 2002. № 1 (23). С. 37¬
40.
Три поколения римских политических деятелей в борьбе за власть [Электронный
ресурс] // Античное общество — V: режимы личной власти в античном мире:
программа Всерос. конф. антиковедов, 2-3 апреля 2002 г. / Центр антиковедения
СПбГУ. URL: http://www.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/2002-04/tzyrkin.
htm. 11.03.2010 г.
«Финикийская история» Санхунйатона // Вестник древней истории. 2002. № 2.
С. 121-133.
2003
Цареубийца Марк Брут // Чело: альманах. Великий Новгород, 2003. № 3 (28).
С. 51-58.
2004
Испания после смерти Цезаря // Вестник древней истории. 2004. № 3. С. 192-206.
Клеопатра // Чело: альманах. Великий Новгород, 2004. № 2 (30). С. 77-84.
501
Основание Карфагена и Массалии. Некоторые аналогии // Studia historica. М., 2004.
Вып. IV. С. 44-61.
Финикийский мир и арамейские государства Сирии // Государство на Древнем
Востоке: сб. ст. / отв. ред. Э. А. Грантовский, Т. В. Степугина; Ин-т востоко¬
ведения. М., 2004. С. 256-299.
Финикийцы // Мифы и религии мира: учеб, пособие / [сост. и ред. С. Ю. Неклюдо¬
ва]; Рос. гос. гуманитар, ун-т, Ин-т высш. гуманитар, исслед. М., 2004. С. 36-43.
Эллинизация политического устройства городов Финикии // Мнемон: исслед.
и публ. по истории антич. мира / под ред. Э. Д. Фролова / С.-Петерб. гос. ун-т.
СПб., 2004. Вып. 3: [Докл. конф.: «Жебелёвские чтения — 5» и «Античное
общество: проблемы истории и культуры — VII»]. С. 185-202.
2005
Квинт Кассий и гражданская война в Испании // Вестник древней истории. 2005.
№ 3. С. 222-235.
Финикийское письмо: проблема происхождения // Эдубба вечна и постоянна:
материалы конф., посвящ. 90-летию со дня рождения И. М. Дьяконова / Гос.
Эрмитаж. СПб., 2005. С. 249-256.
2006
Мифы Древнего Рима // Мифы народов мира / Н. А. Кун, Ю. Б. Циркин, В. Я. Пет¬
рухин, В. К. Афанасьева. М., 2006. С. 86-117.
Мифы Угарита и Финикии // Мифы народов мира / Н. А. Кун, Ю. Б. Циркин, В. Я. Пет¬
рухин, В. К. Афанасьева. М., 2006. С. 298-355.
Некоторые аспекты эллинизации Финикии как пример глобализации в античном
мире // Мнемон: исслед. и публ. по истории античного мира / под ред. Э. Д. Фро¬
лова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 2006. Вып. 5. С. 137-144.
Угаритская религия // Религиоведение: энцикл. слов. / под ред. А. П. Забияко,
А. Н. Красникова, Е. С. Элбакян; Федер. целевая прог. «Культура России» (Под-
прог. «Поддержка полиграфии и книгоизд. России»). М., 2006. С. 1088-1091.
Финикийская религия // Религиоведение: энцикл. слов. / под ред. А. П. Забияко,
А. Н. Красникова, Е. С. Элбакян; Федер. целевая прог. «Культура России» (Под-
прог. «Поддержка полиграфии и книгоизд. России»), М., 2006. С. 1117-1119.
2007
Помпей в политической борьбе конца 80-70 гг. // Мнемон: исслед. и публ. по исто¬
рии античного мира / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 2007.
Вып. 6. С. 309-328.
Стабилизация в Риме в 70 г. до н. э. // Studia historica. М., 2007. Вып. VII. С. 123-141.
2008
Иберы // Большая российская энциклопедия: в 30 т. / пред. науч. ред. совета
Ю. С. Осипов; отв. ред. С. Л. Кравец; РАН. Т. 10: Железное дерево — Излучение.
М., 2008. С. 601.
Историография Финикии и Сирии // Историография истории Древнего Востока:
в 2 т.: учеб, пособие для вузов / В. И. Кузищин, О. А. Васильева, М. А. Данда-
маев [и др.]; под ред. В. И. Кузищина. М., 2008. Т. 1. С. 629-662.
502
Последствия гражданской войны 68/69 гг. для развития принципата // История:
мир прошлого в современном освещении: сб. науч. ст. к 75-летию со дня рож¬
дения проф. Э. Д. Фролова / под ред. А. Ю. Дворниченко; С.-Петерб. гос. ун-т,
Истор. фак. СПб., 2008. С. 282-305.
Проконсул Серторий // Вестник древней истории. 2008. № 1. С. 165-173.
События 41 года в истории принципата // Мнемон: исслед. и публ. по истории
античного мира / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб., 2008. Вып. 7.
С. 211-234.
2009
Восстание Лепида // Античный мир и археология: межвуз. сб. науч. тр. / Саратов,
гос. ун-т. Саратов, 2009. Вып. 13. С. 225-241.
Галлиен и сенат // Проблемы истории, филологии, культуры: межвуз. сб. / Магни¬
тогор. гос. ун-т. Магнитогорск, 2009. С. 53-70.
Император Деций: попытка возрождения Рима // Мнемон: исслед. и публ.
по истории античного мира / под ред. Э. Д. Фролова; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб.,
2009. Вып. 8. С. 313-328.
Карфаген // Большая российская энциклопедия: в 30 т. / пред. науч. ред. совета
Ю. С. Осипов; отв. ред. С. Л. Кравец; РАН. Т. 13: Канцелярия конфискации —
Киргизы. М., 2009. С. 256-257.
2010
«Военная анархия» (из политической истории Рима в III в. н. э.) // МНЕМОН.
СПб., 2010. Вып. 9.
2011
Майориан и Рицимер // МНЕМОН. СПб., 2011. Вып. 10.
Магон // Большая российская энциклопедия. 2011. Т. 18.
Малх // Большая российская энциклопедия. 201L Т. 18.
Рецензия на М. Heltzer. The Province Judah and Jews in Persian Times. Tel-Aviv,
2008//ВДИ. 2011. № 1.
2012
Антемий и Рицимер // МНЕМОН. СПб., 2012. Вып. 11.
2013
«Генеральские государства» на территории Западной Римской империи //
МНЕМОН. СПб., 2013. Вып. 12.
Авит и вестготы // МНЕМОН. СПб., 2013. Вып. 13.
Судьба Юлия Непота // Studia Historica. М., 2013.
2014
Начало конца Западной Римской империи // МНЕМОН. СПб., 2014.
Гай Фламиний // Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск; М.,
2014. №2.
503
2015
Карфагено-киренская война// МНЕМОН. СПб., 2015.
Свержение Тарквиниев // Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск;
М., 2015. № 3.
2017
Конец олигархической стабильности: политическая ситуация в Риме после II Пу¬
нической войны // МНЕМОН. СПб., 2017.
Дело Гостилия Манцина // Studia Historica. М., 2017. Вып. XV.
Первый римско-карфагенский договор // Пунические войны. История великого
противостояния. СПб., 2017.
2018
Царь Порсенна // МНЕМОН. СПб., 2018.
«Избиение господ» в Тире // Studia Historica. М., 2018. Вып. XVI.
2019
Христианство в Испании // Очерки истории христианской цивилизации. Т. I. М.,
2019.
Рецензии
1969
[Рецензия] // Вестник древней истории. 1969. № 2. С. 130-133. Рец. на кн.: Langlotz
Е. Die Kulturelle und kunstlerische Hellenisierung der Kiisten des Mittelmeers durch
die Stadt Phokaia. Koln und Opladen, 1966. 88 c.
1992
Позвольте вам не позволить // Новгород. 1992. № 48 (20-27 нояб.). С. 10. Рец.
на ст.: Золин П. Тени забытых предков // Новгород. 1992. № 43.
2005
[Рецензия] // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2, История. 2007.
№ 3. С. 253-255. Рец. на кн.: Чеканова Н. В. Римская диктатура последнего века
республики. СПб.: Туманит, акад., 2005. 480 с.
ПУБЛИКАЦИИ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ
Монографии
1979
Die phonizische Kultur in Hispanien. Kapitel 1: die phonizischen Kolonisation His-
paniens = Финикийская культура в Испании. Ч. 1: Финикийская колонизация
Испании / Julij Berkovic Zirkin, Rumjana Fanselow, Hans Georg Niemeyer. Koln,
1979. На нем. яз.
504
1988
al-Haddrah al-Finiqiyah fT Isbamyah = Финикийская культура в Испании. Tarabulus:
Jarriis Bris, 1988. На арабском яз.
Статьи и рецензии
1979
Economy of the Phoenician settlements in Spain = Экономика финикийских поселе¬
ний в Испании / trans. by L. Chistonogova // State and Temple Economy in the
Ancient Near East: Proceedings of the International Conference Organized by the
Katholieke Universiteit Leuven, April 10-14, 1978 / ed. by E. Lipinski. Leuven:
Departement Orientalistiek, University of Leuven, 1979. (Orientalia Lovaniensia
analecta. Vol. 6). T. 2. P. 547-564. На англ. яз.
1981
Phonizier und Spanier. Zum Problem der kulturellen Kontakte = Финикийцы и ис¬
панцы. К проблеме культурных контактов / trans. Dressier Е. // Klio: Beitrage zur
Alten Geschichte. Berlin, 1981. T. 63 (2). P. 411-421. На нем. яз.
The labours, death and resurrection of Melqart as depicted on the gates of the Gades’
Herakleion = Труды, смерть и воскресение Мелькарта / trans. by L. Chistonogova //
Rivista di Studi Fenici. Roma, 1981. T. IX. P. 21-27. На англ. яз.
The south of Spain in the Civil war of 46—45 В. С. = Южная Испания в гражданской
войне 46-45 гг. до н. э. / trans. by L. Chistonogova //Archivo Espanol de Arqueologia.
1981. T. 54 (143-144). P. 91-100. На англ. яз.
1982
[Rec. = Рецензия] / trans. by L. Chistonogova // Bibliotheca Orientalis. Leiden, 1982.
Jg. 39. N 3—4. Kol. 401—406. Rec. ad op.: Blazquez J. M. Tartessos у los origins de
la colonization fenicia en Occidente. 2 ed. Salamanca, 1975. На англ. яз.
1983
The battle of Alalia = Битва при Алалии / trans. by L. Chistonogova // Oikumene.
Studia ad historiam antiquam classicam et orientalem spectantia. Budapest, 1983.
T. 4. P. 209-221. На англ. яз.
1985
The Phoenician civilization in Roman Spain = Финикийская цивилизация в римской
Испании / trans. by L. Chistonogova // Gerion. Revista de Historia Antigua. Madrid,
1985. T. 3. P. 245-271. На англ. яз.
1986
Carthage and the problem of polis = Карфаген и проблема полиса / trans. by L. Chistono¬
gova // Rivista di Studi Fenici. Roma, 1986. T. XIV. P. 129-141. На англ. яз.
The Greeks and Tartessos = Греки и Тартесс / trans. by L. Chistonogova // Oikumene.
Studia ad historiam antiquam classicam et orientalem spectantia. Budapest, 1986.
T. 5. P. 163-171. На англ. яз.
505
The Hebrew Bible and the origin of Tartessian power = Еврейская Библия и образо¬
вание Тартессийской державы / trans. by L. Chistonogova // Los Fenicios en la
Peninsula Iberica. Barselona, 1986. T. II. P. 179-185. (Aula Orientalis. Revista de
Estudios de Proximo Oriente Antiguo. Vol. 4). На англ. яз.
1987
The crisis of antique society in Spain in the third century = Кризис античного обще¬
ства в Испании в III веке / trans. by L. Chistonogova // Ger n. Revista de Historia
Antigua. Madrid, 1987. T. 5. P. 253-271. На англ. яз.
1988
The economy of Carthage = Экономика Карфагена / trans. by L. Chistonogova // Studia
Phoenicia. Carthago: Lovaina, 1988. T. VI. P. 125-135. На англ. яз.
Two ways of romanization of Spain = Два пути романизации Испании / trans. by
L. Chistonogova // Klio: Beitrage zur Alten Geschichte. Berlin, 1988. Bd. 70. H. 2.
P. 477-485. На англ. яз.
1989
The veterans and the romanization of Spain = Ветераны и романизация Испании /
trans. by L. Chistonogova // Gerion. Revista de Historia Antigua. 1989. T. 7. P. 137—
149. На англ. яз.
1990
Socio-political structure of Phoenicia = Социально-политическая структура Финикии /
trans. by Chistonogova L. // Gerion. Revista de Historia Antigua. Madrid, 1990. T. 8.
P. 29-^45. На англ. яз.
1991
El tratado de Asdrubal con Roma = Договор Гасдрубала с Римом // Polis: Revista
de ideas у formas politicas de antiguedad clasica. Madrid, 1991. T. 3. P. 147-152.
На исп. яз.
Japheth’s progeny and the Phoenicians = Потомство Иафета и финикийцы / trans.
by L. Chistonogova // Phoenicia and the Bible: proceedings of the conference held
at the University of Leuven on the 15-16 of March 1990 / ed. E. Lipinski. Leuden,
1991. (Orientalia Lovaniensia analecta. Vol. 44: Studia Phoenicia. Vol. 11). P. 117-134.
На англ. яз.
Phoenician and Greek colonization = Финикийская и греческая колонизация // Early
Antiquity / I. M. DiakonofF, volume editor; P. L. Kohl, project editor; trans. by
A. Kirjanov. Chicago: University of Chicago Press, 1991. P. 347-365. На англ. яз.
1992
Romanization of Spain: socio-political aspect = Романизация Испании: социально¬
политический аспект / trans. by L. Chistonogova // Gei in. Revista de Historia
Antigua. Madrid, 1992. T. 10. P. 205-243. На англ. яз.
1993
Romanization of Spain: socio-political aspect. P. II. Romanization in the period of the
Republic = Романизация Испании: социально-политический аспект. Ч. II. Рома¬
506
низация в период республики / trans. by L. Chistonogova // Gerion. Revista
de Historia Antigua. Madrid, 1993. T. 11. R 271-313. На англ. яз.
1994
Romanisation of Spain: socio-political aspect. P. Ill: Romanisation during the Early
Empire = Романизация Испании: социально-политический аспект. Ч. III. Рома¬
низация в эпоху ранней империи / trans. by L. Chistonogova // Gerion. Revista de
Historia Antigua. Madrid, 1994. T. 12. P 217-255. На англ. яз.
1995
Primera etapa de la colonizacion Fenicia = Первый этап финикийской колониза¬
ции // Espacio, Tiempo у Forma. Serie II, Historia Antigua. 1995. T. 8. P. 61-83.
На исп. яз.
1996
Romanization of Spain: socio-political aspect. P. IV. Romanization during the Early
Empire. Conclusion I = Романизация Испании: социально-политический аспект.
Ч. IV. Романизация в эпоху ранней империи: окончание / trans. by L. Chistono¬
gova // Espacio, Tiempo у Forma. Serie II, Historia Antigua. 1996. T. 9. P. 265-280.
На англ. яз.
The downfall of Tartessos and the Carthaginian establishment in the Iberian Peninsula =
Упадок Тартесса и утверждение Карфагена на Пиренейском полуострове / trans.
by L. Chistonogova // Rivista di Studi Fenici. Roma, 1996. T. XXIV (2). P. 141-152.
На англ. яз.
1997
Norax, hijo de Eritea = Норакс, сын Эрифии // Polis: Revista de Ideas у Formas Politi-
cas de Antiguedad Clasica. Madrid, 1997. T. 19. P. 277-283. На исп. яз.
The Phoenicians and Tartessos = Финикийцы и Тартесс / trans. by L. Chistono¬
gova // Gerion. Revista de Historia Antigua. Madrid, 1997. T. 15. P. 243-251.
На англ. яз.
1998
The movement of Sertorius = Движение Сертория / trans. by L. Chistonogova // Ho-
menaje a Jose Maria Blazquez. Madrid, 1998. Vol. 4. P. 379-394. На англ. яз.
The Tyrian power and her disintegration = Тирская держава и её распад / trans. by
L. Chistonogova // Rivista di Studi Fenici. Roma, 1998. T. XXVI (2). P. 175-189.
На англ. яз.
1999
The first transmediterranean voyages of the Phoenicians and the cult of Melqart =
Первое путешествие финикийцев через Средиземное море и культ Мелькарта /
trans. by L. Chistonogova // Tropis V: 5th International Symposium on Ship Construc¬
tion in Antiquity, Nauplia, 26-28 August, 1993: proceedings / ed. H. Tzalas, Hel¬
lenic Institute for the Preservation of Nautical Tradition. Athens, 1999. P. 423-428.
На англ. яз.
507
2000
El problema de la helenisacion de Cartago = Проблема эллинизации Карфагена //
Actas del IV Congreso Intemacional de Estudios Fenicios у Punicos: Cadiz, 2 al 6
de octubre de 1995. Cadiz: Servicio de Publicaciones, Universidad de Cadiz, 2000.
Vol. 3. P. 1233-1236. На исп. яз.
2001
Canaan. Phoenicia. Sidon = Ханаан. Финикия. Сидон / trans. by L. Chistonogova //
Aula Orientalis. Revista de Estudios de Proximo Oriente Antiguo. 2001. T. 19 (2).
P. 271-279. На англ. яз.
2003
Algunas consideraciones sobre el segundo libro de Filon de Biblos = Некоторые суж¬
дения о второй книге Филона Библского //Aula Orientalis. Revista de Estudios de
Proximo Oriente Antiguo. 2003. T. 21 (1). P. 79-86. На исп. яз.
Ethnic and political changes in Near Asia and the fate of Phoenicia at the dawn
of Phoenician history = Этнические и политические изменения в Передней Азии
и судьба Финикии на заре финикийской истории / trans. by L. Chistonogova //
Rivista di Studi Fenici. 2003. T. XXXI (2). P. 109-122. На англ. яз.
2005
Carthago and the North Black Sea area = Карфаген и Северное Причерноморье /
Л. П. Гороховская // Atti del V Congresso Intemazionale di Studi Fenici e Punici.
Marsala-Palermo, 2-8 ottobre 2000 / ed. A. Spano Giammellaro. Palermo: Universita
degli Studi di Palermo, 2005. T. 1. P. 195-197. На англ. яз.
Fenicia у los cambios en Asia anterior = Финикия и изменения в Передней Азии
около 1200 г. до н. э. // Atti del V Congresso Intemazionale di Studi Fenici e Punici.
Marsala-Palermo, 2-8 ottobre 2000 / ed. A. Spano Giammellaro. Palermo: Universita
degli Studi di Palermo, 2005. T. 1. P. 19-22. На исп. яз.
Singularidades del regimen socio-politico de Arvad = Особенности социально-
политического строя Арвада // Transeuphratene. 2005. N 30. Р. 137-148. (Recher-
ches pluridisciplinaires sur une province de l’Empire Achemenide: Actes du VI
Colloque international «La Transeuphratene a l’epoque perse: Pouvoirs, societes
et religions», Institut Catholique de Paris, 6-8 novembre 2003. Troisieme partie).
На исп. яз.
2006
Oriental history is international = История Востока интернациональна // Transeu¬
phratene. 2006. N 31. P. 133-138. (Rapport des historiens du Proche-Orient antique
sur l’etat de la recherche dans leur secteur, remis le 17-11-2004 a Monsieur Francis
d’Aubert, Ministre ddlegue a la recherche). На англ. яз.
2007
Arcaleo, fundador de Gadir = Архалей, основатель Гадира // Polis: Revista de Ideas
у Formas Politicas de Antiguedad Clasica. Madrid, 2007. T. 19. P. 163-178. Ha
исп. ЯЗ.
508
Sublevacion antipersa en Fenicia = Антиперсидское восстание в Финикии // Tran-
seuphratene. 2007. N 34. P. 113-126. На исп. яз.
2010
Городское самоуправление и общинный социально-политический сектор в Фини¬
кии и Сирии // City Administration in the Ancient Near East. Winona Lake, Indiana,
2010. На нем. яз.
Once again about “Military Anarchy” // Gerion. Vol. 28,1,2010 (опубликовано в 2011)
(пер. Л. К. Чистоноговой).
2013
Las fiindaciones de Cartago у Massalia. Algunas analogias (Основание Карфагена
и Массалии. Некоторые аналогии) // Polis. 2013. № 25.
2015
Cartago е Dorieo (Карфаген и Дорией) // Polis. 2015. № 27.
2017
Los ultimos Magonidas у los griegos en Africa (Последние Магониды и греки в Аф¬
рике)//Polis. 2017. №29.
ЛИТЕРАТУРА О Ю. Б. ЦИРКИНЕ
Авторско-читательская конференция журнала «Вестник древней истории», Мо¬
сква, 29 мая — 1 июня 1978 г. / Н. С. Иванова, В. Н. Илюшечкин, В. И. Исаева,
С. Ю. Сапрыкин // Вестник древней истории. 1979. № 3. С. 225.
Ю. Б. Циркин принял участие в обсуждении докладов по истории древнего
Рима и коснулся вопроса социально-политической организации античного
общества.
Афанасьева В. К. Научная конференция «Древние культуры Евразии и античная
цивилизация» (Ленинград, 10-13 мая 1983 г.) / В. К. Афанасьева, Е. В. Мавлеев //
Вестник древней истории. 1984. № 3. С. 200.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Некоторые
вопросы истории и культуры Тартесса».
Белова А. Г. Чтения памяти Игоря Михайловича Дьяконова // Восток. Афро-ази¬
атские общества: история и современность. 2006. № 4. С. 153.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Архалей — осно¬
ватель Гадеса».
Борисковская С. П. Научная конференция, посвященная истории и культуре
этрусков // Советская этнография. 1973. № 5. С. 152.
В статье упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Этрусско-фокейская война
в 40-30-х годах VI в. до н. э.».
Гиголашвили Е. Г. II Всесоюзный симпозиум по древней истории Причерноморья //
Вестник древней истории. 1982. № 1. С. 223.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Массалия и окружающее на¬
селение».
Гиголашвили Е. Г. III Всесоюзный симпозиум по древней истории Причерно¬
морья // Вестник древней истории. 1984. № 2. С. 220.
Упоминаются доклады Ю. Б. Циркина «Эллинизм и периферийные общества
(На примере Карфагена)» и Ю. Б. Циркина и А. П. Гороховской «Северное
Причерноморье и Карфаген».
Голубцова Е. С. XIV Международная конференция «Эйрене» / Е. С. Голубцова,
Д. Б. Шелов // Вестник древней истории. 1977. № 1. С. 245.
Упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Финикийцы и греки в борьбе за Ис¬
панию».
Гребенский Н. Н. Научная конференция по проблемам гражданской общины //
Вестник древней истории. 1976. № 3. С. 211.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Держава Баркидов в Испании».
Гуманитарное образование в Великом Новгороде (история и современность) /
Абрамовская И. С., Вавилова Л. А., Григорьева И. Л. [и др.]; редкол.: А. П. Дон-
ченко [и др.]; Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород,
2009. С. 34.
XII Сергеевские чтения на кафедре истории древнего мира исторического факуль¬
тета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 29-31 янв. 2001 г.) // Вестник древней
истории. 2002. № 1. С. 226, 228.
510
Ю. Б. Циркин упоминается как председатель секции «История древней
Греции и эллинизма». Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Цир-
кина «Овидий о первой войне между ливийцами и Карфагеном».
IX Сергеевские чтения (МГУ, Москва, 30 янв. — 1 февр. 1995 г.) // Вестник древ¬
ней истории. 1996. № 1. С. 200.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Провинции
в гражданской войне 68-69 гг.».
X Сергеевские чтения (МГУ, Москва, 30-31 янв. 1997 г.) // Вестник древней исто¬
рии. 1998. №2. С. 206.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Испанская война
46-45 гг. до н. э. в античной историографии».
Исторический факультет // Новгородский государственный педагогический ин¬
ститут. Новгород, 1982. С. 4.
Козловская В. И. Конференция по проблемам истории и культуры этрусков //
Вестник древней истории. 1973. № 2. С. 188.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Этрусско-фокей-
ская война».
Куликов М. И. «Храм образования и науки...»; Новгород, гос. ун-т им. Ярослава
Мудрого. Великий Новгород, 1999. С. 20, 39, 60, 64.
Кулишова О. В. «Пятые Жебелёвские чтения» (Санкт-Петербургский государ¬
ственный университет, 26-28 окт. 2005 г.) / О. В. Кулишова, Э. Д. Фролов //
Вестник древней истории. 2004. № 3. С. 229-230.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Эллинизация политического
устройства городов Финикии в IV-III вв. до н. э.». Ю. Б. Циркин упомина¬
ется как председатель утреннего заседания секции по истории древнего
Рима.
Кулишова О. В. Шестые Жебелёвские чтения в Санкт-Петербургском государ¬
ственном университете (26-28 окт. 2004 г.) / О. В. Кулишова, Э. Д. Фролов //
Вестник древней истории. 2005. № 2. С. 203-204.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Основание Массалии и Кар¬
фагена: некоторые аналогии».
Кулишова О. В. Седьмые Жебелёвские чтения в Санкт-Петербургском государ¬
ственном университете (26-28 окт. 2005 г.) / О. В. Кулишова, Э. Д. Фролов //
Вестник древней истории. 2006. № 2. С. 225.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Историк Фини¬
кии Клавдий Иолай».
Кулишова О. В. Восьмые Жебелёвские чтения в Санкт-Петербургском государ¬
ственном университете (1-3 нояб. 2006 г.) / О. В. Кулишова, Э. Д. Фролов //
Вестник древней истории. 2007. № 3. С. 234, 235.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Восстание Ле-
пида». Ю. Б. Циркин упоминается как председатель дневного заседания
секции по истории древнего Рима.
Кулишова О. В. Девятые Жебелёвские чтения в Санкт-Петербургском государ¬
ственном университете (31 окт. — 2 нояб. 2007 г.) / О. В. Кулишова, Э. Д. Фро¬
лов // Вестник древней истории. 2008. № 2. С. 204.
511
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Последствия гражданской
войны 68-69 гг. для развития системы принципата».
Кулишова О. В. Десятые Жебелёвские чтения в Санкт-Петербургском государ¬
ственном университете (Санкт-Петербург, 29-31 окт. 2008 г.) / О. В. Кулишова,
Э. Д. Фролов // Вестник древней истории. 2009. № 4. С. 234.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Раннее средневековье или
поздняя древность?». Ю. Б. Циркин упоминается как председатель утрен¬
него заседания подсекции «История Империи».
Ладынин И. А. XV Сергеевские чтения на кафедре истории древнего мира исто¬
рического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 31 янв. — 2 февр.
2007 г.) // Вестник древней истории. 2009. № 1. С. 250.
Упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Проконсул Серторий».
Lipinski Е. Carthage et Tarshish // Bibliotheca Orientalis. Leiden, 1988. Jg. 45, № 1-2.
Kol. 60-81. На франц. яз.
Польский профессор Э. Липинъски в обзоре литературы по истории Карфа¬
гена и пунического мира затрагивает труд Ю. Б. Циркина «Карфаген и его
культура».
Лопухова О. Б. X Всесоюзная авторско-читательская конференция «Вестника
древней истории» (Москва, 3-5 июня 1987 г.) / О. Б. Лопухова, Е. В. Ляпустина //
Вестник древней истории. 1987. № 4. С. 225, 226.
Упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Романизация как путь перехода
к классовому обществу в римских провинциях (На примере Испании, Галлии,
Британии)»; Ю. Б. Циркин принял участие в обсуждении докладов по исто¬
рии древнего Рима.
Махлаюк А. В. Политика и политики в «зловещий век» истории Рима. Рецензия
на книгу: Циркин Ю. Б. «Военная анархия» в Римской империи. СПб.: Нестор-
История, 2015 // Исторический вестник. 2017. Т. 19 (Рим: dominatio civilis / под
общ. ред. А. Л. Смышляева). С. 292-305.
Махлаюк А. В. Симпозиум «Общество и государство в античную и средневековую
эпохи» // Вестник древней истории. 1989. № 4. С. 191.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Испания накану¬
не римского завоевания».
XI Сергеевские чтения на кафедре истории древнего мира исторического факуль¬
тета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 27-29 янв. 1999 г.) // Вестник древней
истории. 2000. № 3. С. 191.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Договор Рима
с Гасдрубалом».
Павловская А. И. Международная научная конференция, посвященная 60-летию
«Вестника древней истории» // Вестник древней истории. 1998. № 1. С. 326.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Немуниципальные
структуры римской Испании».
Печатнова Л. Г. Научная конференция «Проблемы античного полиса — IV» //
Вестник древней истории. 1982. № 2. С. 212.
Краткое содержание доклада Ю. Б. Циркина «Карфаген и проблема по¬
лиса».
512
Печатнова Л. Г. Научная конференция «Проблемы античного полиса — VI» // Вест¬
ник древней истории. 1987. № 2. С. 222.
Доклад Ю. Б. Циркина посвящен романизации Испании и роли в этом про¬
цессе римских ветеранов.
Писаревский Н. П. V Международный симпозиум по проблемам истории корабля
и судостроения в античную эпоху (Навплий, 26-29 авг. 1993 г.) // Вестник древ¬
ней истории. 1994. № 2. С. 215.
Имя Ю. Б. Циркина упоминается в связи с докладами, посвященными мор¬
скому делу и мореплаванию.
«V Сергеевские чтения» на кафедре истории древнего мира исторического фа¬
культета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 29-31 янв. 1987 г.) // Вестник
МГУ. Серия 8, История. 1988. № 3. С. 96.
Упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Финикия и проблема полиса».
«Пятые Сергеевские чтения» на кафедре истории древнего мира МГУ им.
М. В. Ломоносова (Москва, 29-31 янв. 1987 г.)//Вестник древней истории. 1989.
№ 2. С. 228.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Финикия и проб¬
лема полиса».
XIII Сергеевские чтения на кафедре истории древнего мира исторического фа¬
культета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 27-29 янв. 2003 г.) // Вестник
древней истории. 2003. № 4. С. 239, 242.
Ю. Б. Циркин упоминается как председатель подсекции «История Респу¬
блики». Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Испания
после смерти Цезаря».
Фролов Э. Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб.,
2006. С. 463.
Циркин Юлий Беркович // Преподаватели Новгородского государственного педа¬
гогического института, (1953-1993): биограф, справ. / отв. ред. О. В. Матвеев;
сост.: Р. П. Макейкина, Н. С. Федорук; Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудро¬
го. Великий Новгород, 2009. С. 46-47.
Циркин Юлий Беркович // Профессора НовГУ: история десятилетия: юбилейная
дайджест-серия / гл. ред. Л. Н. Симонова; ред.: Т. С. Данилова, Т. И. Васильева;
Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2003. Вып. IV. С. 49.
«Четвертые Сергеевские чтения» на кафедре истории древнего мира МГУ им.
М. В. Ломоносова (Москва, 28-30 янв. 1985 г.) // Вестник древней истории. 1986.
№ 1.С. 193.
Упоминается доклад Ю. Б. Циркина «Два типа романизации Испании».
XIV Сергеевские чтения на кафедре истории древнего мира исторического фа¬
культета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 2-4 февр. 2005 г.) // Вестник
древней истории. 2006. № 1. С. 230.
Излагаются основные положения доклада Ю. Б. Циркина «Квинт Кассий
и гражданская война в Испании».
Blazquez Martinez J. М. Dos hispanistas de la Espana antiqua en Rusia. El Prof. Tsirkin 11
Las instituciones en ce origen у desarrollo de la arqueologla en Espana. Sevilla, 2007.
P. 361-368.
513
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 5
Глава I
Население Тирренской Италии 20
Этруски 20
Латины 28
Кампания 31
Сабеллы 32
Глава II
Греки в Кампании 35
Микенцы 35
Метрополия 39
Эвбейцы на Западе. Питекусса и Кима 57
Партенопа, Неаполь, Дикеархия 70
Кампанские греки и местное население 76
Глава III
Сказания о начале истории 79
Этрусские сказания 80
Латинские легенды 87
Глава IV
Социально-политическое развитие Тирренской Италии 98
Появление городов 99
Города-государства 111
Объединения и союзы 124
Глава V
Начало Рима. Первые цари 137
Возникновение Рима 137
Первые цари. Ромул и Нума Помпилий 141
Тулл Гостилий и Анк Марций 161
Глава VI
Социально-политическое устройство раннего Рима 177
Социальный строй раннего Рима 177
Трибы и курии 179
Род (gens) 187
Фамилия 191
Domus 192
Клиентела 193
Ремесленные коллегии 194
nar(pagus) 197
Холмы и горы (colies и montes) 198
Плебс 202
514
Рабы 203
Управление римской civitas 205
Народноые собрания (комиции) 205
Сенат 207
Царь 210
Дуумвиры и квесторы 213
Префект 216
Жречество. Жреческие коллегии 216
Римская государственность 217
Глава VII
Последние цари. Тарквиний Древний 221
Предварительные замечания 221
Происхождение Тарквиния 223
Приход к власти 228
Реформы 235
Внешняя политика 247
Строительная и идеологическая деятельность Тарквиния 254
Смерть Тарквиния Древнего 269
Итог 274
Глава VIII
Сервий Туллий 275
Приход к власти 275
Внешняя политиика 292
Внутренняя политика 299
Глава VIII
Реформы Сервия Туллия 314
Предпосылки реформ 314
Трибутная реформа 319
Центуриатная реформа 327
Другие реформы 354
Глава IX
Переворот Тарквиния Гордого 357
Глава X
Тарквиний Гордый 368
Внешняя политика 368
Внутренняя политика 380
Глава XI
Свержение монархии 404
Заключение 420
Использованная литература 427
Указатель личных имен, географических и этнических названий 472
Об авторе. Юлий Беркович Циркин 486
515
Юлий Беркович Циркин родился в 1935 г.
в Ленинграде, в 1963 г.окончил исторический
факультет Ленинградского государственного
университета, а в 1966 г. — аспирантуру при ка¬
федре истории Древней Греции и Рима этого же
университета. В 1978 г. защитил докторскую
диссертацию на тему «Финикийцы в Испании.
К проблеме культурных контактов в Древнем
Средиземноморье». С 1971 г. работал в Новго¬
родском педагогическом институте, с 1993 г. —
Новгородском университете. С 1981 по 1992 г.
заведовал только что созданной кафедрой все¬
общей истории. С 1993 по 2014 г. — профессор
этой кафедры. Автор более чем 180 научных
работ, в том числе 10 монографий и 5 учебных
пособий. Около 40 статей опубликовано в науч¬
ных журналах различных стран Европы. Область
научных интересов — культурная и политичес¬
кая история Древнего Средиземноморья и про¬
блема перехода от античности к средневековью.