В. В. Розанов Семейный вопрос в России

В. В. Розанов


В. В. Розанов
Семейный вопрос
в России
Том I и II
Материалы для III тома
Собрание
сочинений
В. В. Розанов
Семейный вопрос
в России
Том I и II
Материалы для III тома
Дети и родители. - Мужья и жены. -
Развод и понятие незаконнорожденности. -
Холостой быт и проституция. -
Женский труд. — Закон и религия
Собрание сочинений
под общей редакцией
А. Н. Николюкина
Москва
Издательство «Республика»
2004
УДК1
ББК 87.3
Р64
Российская академия наук
Институт научной информации
по общественным наукам
Составление и подготовка текста
А. Н. Николюкина, В. Н. Дядичева,
П. П. Апрышко
Комментарии Т В. Воронцовой
Проверка библиографии В. Г. Сукача
Указатель имен В. М. Персонова
Розанов В. В.
Р64 Собрание сочинений. Семейный вопрос в России / Под общ. ред.
А. Н. Николюкина. - М.: Республика, 2004. - 829 с.: ил.
ISBN 5-250-01884-Х
Книга «Семейный вопрос в России» - фундаментальный труд В. В. Розанова.
Проблемы семейной жизни и пола, считал он, впервые стали в его книге предметом
философского исследования. Но это одновременно и публицистическое, и своеобраз-
ное социологическое, а порой и художественное произведение. Розанов включил в него
огромный жизненный и литературный материал, в том числе полемику, вызванную
его публикациями. В центре раздумий писателя темы: «Дети и родители», «Мужья и
жены», «Развод и понятие незаконнорожденности», «Холостой быт и проституция»,
«Закон и религия» и др. Двухтомное произведение Розанова переиздается впервые с
включением материалов третьего тома, которые готовились автором для второго изда-
ния книги.
Адресовано всем, кто интересуется историей русской философии и культуры.
ББК 87.3
ISBN 5-250-01884-Х
© Издательство «Республика», 2004
© А. Н. Николюкин. Составление, 2004

И молилась Анна в Храме и говорила: «Возрадовалось
сердце мое в Господе; вознесся рог мой в Боге моем; широ-
ко развезлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о
спасении Твоем.
Не умножайте речей своих, надменные; ибо Бог все ве-
дает, и дела ваши у Него взвешены.
Лук сильных преломляется, а немощные препоясыва-
ются силою; сытые работают из хлеба, а голодные отдыха-
ют; даже бесплодная рождает семь раз, а многочадная -
изнемогает.
Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преиспод-
нюю и возвышает. Из праха подъемлет Он бедного, из пер-
сти возвышает нищего, посаждая с вельможами, и престол
славы даст им в наследие. Ибо у Господа основания земли,
и Он утвердил на них вселенную.
Стопы святых Своих Он блюдет, а беззаконные во тьме
исчезают; ибо нс силою крепок человек.
Господь сотрет препирающихся с Ним. Он будет су-
дить концы земли, и даст крепость царю Своему и возне-
сет рог помазанника Своего».
Царств I, 2
С того дня, как разрушен Храм, - плоды земли потеря-
ли вкус и сочность.
Мишна, тракт. «Сота», IX
И спросил Давид посланного: «Благополучен ли отрок
Авессалом?» Он ответил: «Да будет с врагами господина
моего, царя, то же, что постигло отрока».
И смутился царь, и пошел в горницу над воротами, и
плакал, и когда шел, говорил так: «Сын мой, Авессалом!
сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть
вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!»
Царств II, 18
...И говорил Давид, поспешая: «Боже! разрушь совет
Ахитофела!..»
Царств II, 15
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ>
Семья никогда не делалась у нас предметом философского исследования,
оставаясь темой богатого художественного (беллетристического) воспро-
изведения, поэтического восхищения, наконец, - шуток, пародий и чем
дальше - тем больше переходя в пищу последних. Таково явное, en face, к
ней отношение. Позади, в темном фоне, стоит странное к ней недоброже-
лательство ли или недоверие, сомнение о ее силах и плоде: женщина - это
«причина греха человеческого», внимание к ней - недоброкачественно, лю-
бовь - обольстительное и тем более опасное ощущение, сладкий яд «иску-
шения»; дети, плод сближения, уже с самого рождения - осуждены. И только
молитва очистительная над роженицею смывает, очищает грех появления
человека на земле. При этом мало замечается следующее. В то время, как
наши радости «еп face» семьи самое большее если доставляют удоволь-
ствие чтения семейным людям, - печальный и унылый на нее взгляд из-за
спины, будучи менее видимым, видимым только в немногие минуты нача-
ла семьи (заключение брака) или окончания ее (развод), в сущности, крат-
ким и веским своим суждением определяет ее судьбы, течение, всю нор-
мировку. Удивляться ли, что ноты уныния, прозвучавшие au fond* явле-
ния, в самом его начале, отдают унынием потом и до последних уголков
семьи. Счастлива та семья, которая по свойствам мужа и жены, по удаче -
ибо непогрешительное предвидение тут невозможно - их взаимного сло-
жения, вышла счастлива. Она нежится в парах собственного благоухания.
Я повторяю - «собственного»: это необходимо. Но горе, если ее постигла
судьба Улисса после Трои, - бури, лукавство, случайности, препятствия, -
живые обстоятельства всего живого. Тогда унылый голос из-за спины вы-
двигается во весь рост. Он звучит «отходную»: люди погибли, и навсегда,
люди, иногда в обеих сторонах здоровые и нравственные (см. в I томе,
с. 95-96, 98 и след., письма г. Геннадия Ел-ва), иногда порочные, но только
в одной стороне, при цветущем нравственном здоровье другой (см. с. 127-129,
поразительное письмо Анны С-н). Об них - нет суждения. В их судьбу -
нет вглядыванья. Несчастные получают судьбу «утопленника» в стихотво-
рении Пушкина:
И от берега крутого
Оттолкнул его веслом...
И мертвец наш поплыл снова
За могилой и крестом.
* в основе (фр.).
7
Судьба эта ужасна. И поразительнее всего, что само общество как буд-
то стало на защиту своей темницы. Увы, поэзия и беллетристика пела пре-
красное. Но едва случалось несчастие, как вся сила любви к прекрасному
обрушивалась, преобразившись в черную ненависть, именно на тонущий-
то корабль:
И от берега крутого
Оттолкнем его веслом, -
Пусть плывет мертвец тот снова
За могилой и крестом.
Позволяю себе маленькую переделку стиха Пушкина, потому что уж
очень хорошо он выражает положение вещей. Здоровые на берегу всею си-
лою своего здоровья и всею цепкостью за здоровье ненавидят «утопленни-
ка» семейного положения, в каком-то ослеплении не замечая, что он входит
и останется необходимою составною цифрою в итоге общего благополу-
чия, в картине нравов страны. Далее. В психологию внутреннюю таких се-
мей никто не вглядывался, по крайней мере деловым образом. Напрасно
высшие живописцы, как Тургенев в «Дворянском гнезде» и Толстой в «Анне
Карениной», показывали, что не все здесь мертво, что собственно «потонув-
шая» пара состоит из мертвеца и из живого, которого мертвец зажал в объя-
тьях. Сама ошибка Толстого, бросившего несчастную Анну под поезд, при
всем авторском сознании даров ее души, ее прямодушия, честности, ума -
лучше всего иллюстрирует странный и темный фанатизм общества против
несчастных семей. Даже гений впадал в безумный бред, видя здесь не бед-
ствие, в которое надо вдуматься и ему помочь, а -зло, которое он ненавидел
и в тайне души именовал «беспутством». Анна, видите ли, «чувственна»,
как будто сам Толстой, дитя-Толстой, 72 года назад не явился из чувственно-
го акта. «Мне отмщение и Аз воздам» - будто бы слова эти звучат от Бога за
преданность и последование людей Его же заповеданию: «Вкусите всех пло-
дов земных, раститесь, множитесь; наполните землю» (Быт. 1), т. е. «огла-
сите ее криками радости бытия своего и согрейте нежностью и ласкою друг
к другу». Да, это поразительно, что два величайшие произведения благород-
ной литературы русской, «Евгений Онегин» и «Анна Каренина», посвяще-
ны апофеозу бесплодной семьи и -муке, страдальчеству в семье. «Мне от-
мщение и Аз воздам» - слова, которые я отнес бы к //е-рождающим, бес-
плодным, - печально прозвучали у великого старца с духовно-скопческой
тенденцией, которая после «Анны Карениной» еще сильнее зазвучит в «Смер-
ти Ивана Ильича» (чувство его отвращения к жене и дочери) и, наконец,
станет «единым на потребу» в «Крейцеровой сонате». Любовь как любова-
ние, как привет и ласка, обоих согревающая, - это грех; «тело и дух телесно-
сти - не чисты». Тогда мы, глядя на уклонение даже гениев, даже протесту-
ющих относительно всего другого, с ужасом догадываемся, что унылый го-
лос из-за спины, звучащий редко, но фундаментально о похоронах семьи,
пропитал все фибры европейского духа. Победить эту мысль невероятно
8
трудно. Проходят годы размышления, пока наконец ум, вертящийся как бел-
ка в колесе, хватается в своем роде за ньютоновское яблоко. Это - соображе-
ние: «Да с кем же в конце концов союзит унылый дух?» Лизу Калитину он
погубил, Лаврецкого - также, Анну - тоже; но нет ли такого, кому бы он
помог и обеспечил в пользовании всеми выгодами захваченного положения?
Конечно, - это русская параллель Марты, подруги Гретхен, с которою, вы
помните, прохаживается и любезничает Мефистофель. Унылый дух есть
ужасный каламбурист и весельчак, и, в то время как поет панихиду Лизе
Калитиной, он пьет за здравие m-me Лаврецкой и ее парижских и петербург-
ских обожателей. Он ее не только не ведет в монастырь, но укрепляет за ней
все земли Лаврецкого, его честное имя, возможную пенсию, - делает ее важ-
ною дамою и записывает в родословные книги как «столбовую дворянку»,
добродетельную не менее, чем Рахиль и Сарра. Я говорю, что догадка эта -
ньютоновское яблоко. Ибо кто же бы мог подумать, что творец «Анны Каре-
ниной» запутался в тенетах «черного пуделя», он же Мефистофель, которо-
му нисколько не обязательно ходить по земле в красной мантилье и в блеске
пламени, но он может преспокойно переодеться в подрясник того бурсака,
который, по Гоголю («Сорочинская ярмарка»), перелезал через забор к сво-
ей возлюбленной Солохе. Таким образом, с распутыванием семейных уз-
лов, именно с размышлением, отчего в Европе все так трудно в семье, около
семьи, по поводу семьи, - мы входим в завязь глубочайших философских
проблем. И вопрос практический становится религиозным и метафизичес-
ким, - который тем интереснее делается, содержательнее, тем сильнее вол-
нует, чем зорче и долее мы к нему приглядываемся...
Вернусь несколько назад. Никогда поэзия и беллетристика, в силу от-
сутствия в них анализа и документа, в силу вмешательства здесь воображе-
ния и обольщения (своею темою) авторов, не может заглушить, подавить
унылого голоса сзади, который решил: «не помогайте» о всем, о чем он же
решил: «Это -худое явление, в корне уже греховное». Здесь нужен анализ и
документ. В настоящей книге, которая стоила автору изнурительного годо-
вого труда в одной только редакционной своей части, и дана и собрана эта
документальная, доказательная сторона вопроса о семье. К ней, как к неко-
ему архиву и психологических и социальных свидетельств, а вместе и как к
почти «Словарю» мнений, теорий по вопросу о семье, придется долго воз-
вращаться всякому ее исследователю.
Весы в здесь поднятых спорах, нет сомнения, склонятся и уже склоня-
ются в мою сторону*. Читатели будут видеть, как встречена была моя мысль
* Сей час, как я готовлю это предисловие, в срок между отдачею рукописи в
набор и ее корректурой, появился (29 июня 1902 г.) органический закон оматерна-
те («Правила об улучшении положения незаконнорожденных детей»), в 2/3 выпол-
няющий то, на чем я настаивал печатно в 1899—1902 гг. и что было встречено не-
слыханно озлобленной полемикой. См. здесь, кроме частных писем, обширные «док-
лады» и рассуждения А. А. Дернова, Navicios 'а, А. А. Киреева и др.
9
о разводе первоначально. В «Матерьялы» я не ввел только по ее обширнос-
ти патетическую статью из «Богословск. Вести.», принадлежащую г. Л. И.:
«Христианский брак». Он писал в 1899 г.: «С великой грустью и болью чи-
таю я статьи г. Розанова о браке и семье. Несомненно, намерения у автора
добрые - защитить, поддержать падающую и разлагающуюся семью. Но
автор не подозревает, какую недобрую услугу оказывает он семье, защищая
ее такими доводами и предлагая к исцелению ее такие меры (т. е. развод).
Он не догадывается, что рубит последний сук, после чего, несомненно, по-
следует падение, отнимает у семьи то последнее, доброе и святое, чем еще
она держится в настоящее время. Он средь бела дня сознательно грабит се-
мью, безжалостно разрушает ее, разбирает это сложное здание до последне-
го камня. Не замечает он, как своею подобною проповедью о браке широко
открывает двери тому ужасному произволу, о котором так красноречиво сам
писал. Нет, не достигнуть семейного счастья, полагая его теории в основу
семьи, и не сохранить брачного союза, освященного свыше властью, до гро-
бовой доски. Положить его принципы в основу семьи - значит погубить
семью. Если хотят залить землю еще большею грязью, большими стонами,
большими кровавыми изъянами, то пусть сделают это. Но проклятия изре-
кут тому человеку всякие благородные уста». - С таким болезненным напря-
жением пишет автор, как бы забывая, что до «моих принципов» мы имели
кровавые истории Скублинской, Коноваловой и tutti quanti*, заставлявшие
содрогаться всю Россию, да и целый европейский мир; что опыт насильствен-
ной, - насильственно-принудительной для одних пар и насильственно-
запрещенной для других пар, - семьи прошел весь свой круг испытания в
десятивековой истории Европы, всех ее народностей, и сказал все, что мог, в
свое оправдание. Это «оправдание» - грязь; грязь и злоба; грязь и кровь.
Нарыв болящий, невскрываемый, но сквозь оболочку которого просачива-
ется бурый гной, перемешанный с пятнами темной, зараженной крови. Сам
автор, г. Л. И., в цитированной статье пишет, попадаясь в сеть, мне же рас-
ставляемую: «Однажды я читал чин исповеди мирян по очень старинному
требнику. В нем мое внимание невольно остановили грехи против седьмой
заповеди, какие совершали миряне в то время. Здесь упоминался грех нару-
шения супругами супружеской верности, - далее перечислялись такие фор-
мы этого греха, какие без толковника или книги не только понять, но и пред-
ставить невозможно! Человек погружался в такую бездну падения, глубины
которой уже нельзя и измыслить. Как будто бы в это время дух лукавый
руководил человеком, а не сам человек являлся творцом своих ужасных и
омерзительных грехов. Оказывается, что не только эти грехи возможны и
мыслимы для семейных людей, но и весьма часто в действительности со-
вершаются ими и даже, может быть, они в данном случае не особенно много
уступают людям неженатым» («Богословский Вестник», декабрь 1899,
с. 329). Я захлопываю на этом месте защелчку клетки и рассматриваю в ней
* им подобные (ит.).
10
попавшегося богослова. Что же он исповедует? Что «всяческая мерзость»,
недопустимая, невообразимая, жила и пусть живет в «Христианском браке»
(заглавие его статьи, как бы противопоставляющей «христианский брак»
моим принципам), - только бы развода не было и сохранилось единство квар-
тиры и паспорта. Откуда же, кем же нагнетена в семью грязь? Да вот этой
самой прощаемостью снисходительного посетителя Сол охи, он же и Ме-
фистофель. .. Но уже начинается не одна грязь, а слезы и кровь, когда чистая
сторона, не в силах будучи глотать грязи и, приходя в суд, испрашивать рас-
торжения уз, встречает «воздыхающий» ответ: «Ох, все согрешили! Потер-
пи, матушка (или - батюшка); пал Адам; почитай требники и чин исповеди:
то ли найдешь, что у тебя; уж как-нибудь понеси крест, а святого таинства
нарушить нельзя». Наконец, чтобы анализировать, да что же, наконец, как
абсолютное sine qua non* содержится в браке, которого наш моралист никак
не хочет выпустить из обладания, мы ловим его на следующих словах: «Ха-
рактерно и замечательно в данном случае и следующее: если над имеющи-
ми вступить в брак совершено таинство брака согласно со всеми существу-
ющими на этот предмет мудрыми церковными узаконениями, - то по на-
шим законам брак считается действительным и фактически совершившим-
ся, хотя бы брачная жизнь после этого никогда не начиналась. И, не вступая
в эти (т. е. плотские) отношения, сочетавшиеся считаются мужем и женою.
История показывает нам немало подобных примеров. Но никогда брака не
бывает там, где эти церковно-канонические узаконения не применяются.
Страсть не образует и не составляет брака, а вовлекает только человека в
грех, падение, в греховное состояние» (там же, с. 310).
Конечно, автор фактически пишет истину, - но каков же ее смысл?!! Из
слов Спасителя: «и будут два в плоть едину, - что Бог сочетал, человек да не
разлучает», вынуто главное слово «плоть», и таким образом формула эта в
нашем теперешнем законе читается так: «и будут два в.едино, - что Бог
сочетал, человек да не разлучает». Но что же - когда плоть и супружество
выгнаны, исключены, - остается? - Да остается как sine qua non граждан-
ское отношение, одно-фамильность, одно-имущественность, обще-юридич-
ность! И совершенно очевидно, что мы и имеем, а автор-богослов защища-
ет в богословском журнале так называемый гражданский брак, юридичес-
кую вещицу, но только в религиозной обработке и под религиозною номен-
клатурою. Я говорю, что Мефистофель - каламбурист и, когда вам кажется,
что он плачет, он тут-то более всего и смеется:
Супружества как непременного отношения в европейском браке нет.
Детей как conditio sine qua non нет же в нем.
Да и ничего вообще реального в нем нет, кроме курульных кресел пред-
седательствующих: это - conditio sine qua non.
Я говорю, - анализа не было; и настоящая книга прямо вводит нас в
познание действительности. Это, так сказать, ревизионная поверка «налич-
* непременное условие (лат.).
11
ной действительности» казначейства; и если в нем вместо золота лежат не-
достоверные бумажки, когда в книгах везде написано: «золото в слитках»,
«золото в монете», то это уже скорбь не ревизующего.
Приведенные цитаты писались в 1899 году, - после появления статьи:
«О непорочной семье и ее главном условии». Длинно, сложно тянулась по-
лемика, захватив в отголосках почти всю нашу печать. Истина так сильно
стала входить в сознание, а обвинения, предъявленные к «воздыхающим о
грехах мира», были столь явны, убедительны и тягостны по смыслу своему,
что началось отступление по всей линии сперва консервативной печати, а
наконец и богословской (см. II том), и, наконец, истину признали иерархи-
ческие сферы. Всего несколько месяцев назад, когда в составе целой группы
писателей -Д. С. Мережковского, Н. М. Минского, В. С. Миролюбова, В. А.
Тернавцева и я вступил в покои Высокопреосвященного митрополита с.-пе-
тербургского Антония, для испрошения благословения на открытие Фило-
софско-религиозных собраний, то во время беседы, затем последовавшей,
Владыко, касаясь разных вопросов, между прочим сказал, обращаясь ко мне:
«Ну, вот вопрос о разводе почти кончен. Мы скоро вовсе устранимся от про-
изводства его и передадим ведение дела светским судам, сохраняя за собою
только скрепление окончательного результата».
Но было бы напрасно думать, что этим вопрос кончается. Нужна чис-
тая семья Европе, а вовсе не то, чтобы она от церкви перешла в компетен-
цию государства. Это может составлять интерес отношений между государ-
ством и церковью, но это не интерес семьи. У семьи свое дело, своя цель,
свои права, от Бога идущие, свои задачи: дети и их воспитание, супруги и
их жизнь. Государство, суды могут стать такой же «палкой в колесе», как
были и консистории. Чем собрание чиновников лучше собрания чинов кон-
систории? Суды и судьи могут быть прекрасны в первой четверти XX века,
но ничто не гарантирует их качеств в последней четверти того же века. Да и
вообще это дело - вековое, тысячелетнее, где «веяния» минуты и поколения
ничего не гарантируют. Перевод инстанции разводящей, бывшей десять ве-
ков в руках церкви, в руки государства может окостенеть в несовершенных
и подлежащих порче механизмах последнего. Опять все выиграют, кроме
семьи. Опять все будут счастливы и властительны, кроме ребенка, мужа и
жены, - которым почти из уст в ухо и даны все великие обетования и заветы
семьи. Если эти будут в проигрыше - все дело остается проигранным; и
автор этой книги имеет причины плакать. В этом отношении слова митро-
полита Антония, сказав мне новое, сказав даже утешительное, не сказали
окончательного и открыли только перспективу новых будущих забот. Семья
- лу/ио-кефельное (ошо-возглавленное, имеющее свою у себя главу) явле-
ние; древняя, первая Богу церковь на земле. И что так славно, древне, вели-
ко, священно - не может получить господ ниже себя. Фельдмаршал Суворов
да не марширует под командой капрала. К совету всякого, - государства,
церкви, философа, поэта, - уши семьи должны и могут быть раскрыты; и
уважение семьи, «охранение святого таинства брака», и должно быть, ко-
12
нечно, не юридическим, а нравственным и выразиться во всеобщей, - как
личностей, так и учреждений, - готовности помочь, посоветовать, облег-
чить, во всех видах ей послужить, в случае крушения - ее оплакать; а не в
этом «атуканьи» на семейных людей, которое до сих пор одно неслось на
ребенка, мать и отца его, на супругов со стороны чиновников, полиции, но
более всего - в этом нужно признаться - от «оплакивающих грехи мира»
людей. Этих «окриков» на себя, ни с которой стороны, фельдмаршал семьи
вправе просто не выслушивать от окружающих ее капралов.
Читатель увидит в «Матерьялах к разрешению вопроса», что во всех
официальных и неофициальных, во всех юридических и канонических суж-
дениях о семье - отсутствует самая наличность семьи как нравственной и
авторитетной силы, как уважаемой силы. Просто - этого не приходит в го-
лову судящим. Об ней толкуют как о перегоняемом из губернии в губернию
убойном скоте, который своих интересов не имеет, а в нем имеют другие
свой интерес. Вот - загнали в консисторию; вот вывели оттуда - и гонят в
окружные суды. Что семья должна быть пассивна, молчалива, терпелива;
что семьи вовсе как живого факта нет, а есть почти только «ревизская сказка
о мертвых душах», передаваемая из одних рук в другие, без фактического
перевода «душ», положим, из Калужской в Херсонскую губернию, - в этом
никакого нет сомнения у рассуждающих. Не только сто лет секретарь духов-
ной консистории выходил барином перед лицо Лаврецкого и Калитиной,
людей праведных, людей прекрасных, людей сравнительно с ним святых: и,
высокомерно смерив их глазом, «отказывал» им в праве брака, «приказы-
вал» Лизе идти в монастырь, а Лаврецкому из Тамбова жить вместе с m-me
Лаврецкой из Парижа «или все равно - делать вид, что они живут вместе»;
не только, повторяю, это было: но мучитель-господин считал себя почти
оскорбленным в существовании самым бытием Калитиной и Лаврецкого,
появлением перед собой этих «илотов» брака, чем-то недовольных, в чем-то
не устроившихся, когда он все устроил для них, «приказав» - как говорят о
покойниках - «долго жить».
Между тем, все решительно слова, в Библии, в Евангелии, и сказаны
Лаврецкому и Калитиной; все - им дано, одним им, без посредствующего
третьего. Муж и жена выслушали к себе и об себе такие слова из уст непос-
редственно Божиих, каких ни государства, ни народы, ни иерархические
учреждения и приблизительно не слышали себе и о себе. Право, с какою-то
завистью короли и кардиналы должны бы обходить вокруг Ромео и Юлий:
«Ах, что вам было сказано! О, если бы и нам подобное услышать! Но нет,
слова о нас коротенькие, неясные, скорей намеки, чем слова; а о вас все так
полно и полноценно в Священном Писании. Счастливцы. Завидуем и не за-
видуем: ибо вы какие-то кроткие и, сияя счастьем, - точно хотите его разда-
рить всему миру». Таким образом, совершенно поразительно, что семья,
т. е. ребенок и родители, из того царственного положения, столь ясно в доку-
ментах за ними закрепленного, перешла в позор ну хоть вот сегошнего га-
зетного сообщения (сохраняю и петит, и даже пропуск «ъ»):
13
«20 июня на огороде по Петергофскому шоссе одна из работниц, крестьян-
ская девица Анна Иванова, не вышла на работу. Иванова жаловалась на голов-
ную боль, но окружающие не поверили ей, а, ввиду беременности ее, послали за
акушеркой. При освидетельствовании ее последняя нашла, что Иванова уже раз-
решилась от бремени. Когда несчастную стали спрашивать, куда она девала сво-
его ребенка, то после попытки запирательства и видя, что это ни к чему не ведет,
она рассказала, что родила в сарае накануне, ночью. Младенец плакал; из бояз-
ни, чтобы крик его не был услышан, побуждаемая чувством стыда, решилась
задушить дитя и для этого набила ему рот песком. После этого младенец затих и
перестал дышать. Тогда Иванова завернула его в платок и спрятала в бане. Труп
младенца найден в указанном Ивановою месте. Детоубийца арестована».
Как страшно. Сколько предмета для мысли. О, какая тут философия!
Позвольте. Да что же такое совершилось в истории? Ведь это очевидно на
исходе длинной - как говорят ученые - «эволюции», каких-то перемен, транс-
формаций, перерождений, «перевоплощений» почти; ведь несчастная о себе
ничего не понимает, как и окружающие о ней ничего не понимают, ибо сей-
час уже действует один механизм, привычка, заржавевшая гильотина. Но...
«от начала было не так»! - как сказал наш Спаситель в единственном слу-
чае, когда по поводу развода он заговорил с книжниками о браке. В начале
было не так!! А как же было? Открываю книгу документов и выписываю все
места параллельно: 1) о младенце, 2) о пресвитере.
О младенце
Марка, 9, 33-37. Спаситель спросил учеников: о чем дорогою вы рас-
суждали между собою?
Они молчали, потому что дорогою рассуждали между собою о том, кто
больше.
И сев, Иисус призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым,
будь из всех последним и всем слугою.
И взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им:
Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто
Меня принимает, тот не Меня принимает, но и Пославшего Меня.
Луки, 18, 15-17. Приносили к Нему и младенцев, чтобы Он прикоснулся
к ним; ученики же, видя то, возбраняли им.
Но Иисус, подозвав их, сказал: пустите детей приходить ко Мне и не
возбраняйте им, ибо таковых есть Царство Божие\
Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот
не войдет в него.
Матфея, 21, 15-16. Первосвященники же и книжники, видевши чудеса,
которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: «осан-
на Сыну Давидову!», вознегодовали и сказали Ему: слышишь ли, что они
говорят? Иисус же говорит им: да! но разве вы никогда не читали: «из уст
младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу»? (Псал., 8, 3).
14
Иоанна, 16, 21. Женщина когда рождает, то терпит скорбь, потому что
пришел час ее; но когда родит младенца, то уже не помнит скорби очрадос-
ти, потому что родился человек в мир.
Матфея, 21,31. Иисус сказал книжникам: истинно говорю вам, что мы-
тари и блудницы вперед вас пойдут в Царствие Божие.
Откровение, 12. И явилось на небе великое знаменье - жена, облечен-
ная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из 12 звезд.
Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения.
И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с се-
мью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем:
Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон
сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит,
пожрать ее младенца.
И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все
народы жезлом железным, и восхищено было дитя ее к Богу и Престолу Его.
А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от
Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней.
И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом
и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы
его низвержены с ним.
И начал он преследовать жену, которая родила младенца мужского пола.
И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пусты-
ню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, вре-
мен и пол-времени.
И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее
рекою.
Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои и поглотила реку,
которую пустил дракон из пасти своей.
И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с про-
чими от семени ее...
О пресвитере
Послание Иакова, 5, 14. Болит ли кто из вас, пусть призовет пресвитера
церкви.
1. Тимофею, 5, 17. Достойно начальствующим пресвитерам должно ока-
зывать сугубую честь.
К Титу, 1, 5. Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недо-
конченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал:
Если кто непорочен, муж одной жены, детей имеет верных, неукоряе-
мых в распутстве или непокорности.
Деяния, 14, 23. Рукоположивши же им пресвитеров к каждой церкви,
они помолились с постом и предали их Господу, в Которого уверовали.
15
Вот документы в параллельном сопоставлении. Теперь, может ли кто-
нибудь объяснить, почему учение о дитяти, столь сложное, не кристалли-
зовалось, однако: 1) в догмат, 2) священную науку как отдел богослов-
ствования, 3) не вошло членом или главою в катехизис, 4) ни в живопись
религиозную, 5) ни в служение религиозное, хотя бы во исполнение слов:
«из уст младенцев устрою хвалу Себе»? Разумеется, тогда, так сказать,
литургическая часть религии имела бы совсем другое сложение, тон, чин,
-допускающее в нем деятельное участие детей и их матерей? Оно не было
бы ученым, требующим школы, училища, подготовления, «книжничества»,
а каким-то наивным и простым, почти не отделяющимся от быта, от обы-
чаев?*
Второе учение, «о пресвитере», - о чем и читать почти нечего в приве-
денных единственных цитатах, - тем не менее выросло: 1) в систему догма-
тов, 2) да и заняло вообще весь небосклон исторического христианства, так
что они одни в нем: 3) учат, 4) служат, 5) действуют, 6) изображаются в жи-
вописи, 7) имеют себе поклонение, 8) которого вовсе не имеет ребенок, о
коем, однако, было сказано: «Если не станете такими, не войдете в царство
небесное», ни блудница, о которой тоже было сказано: «Она впереди книж-
ников идет в царство небесное».
Не явно ли, что дитя и его мать куда-то запихано ногами, в какую-то
яму: и отношение родившей к рожденному до того опозорено, заплевано,
загажено, в такой погреб бытия спрятано, что на фоне этого позора вырезан-
ный нами из газеты факт уже не есть что-либо удивительное и неожидан-
ное.
Ибо он - ежедневен; в каждом городе, селе, в столице; в каждом номере
газеты. А как бы закричала цивилизация, забили набаты, заволновалась прес-
са, двинулись к помощи все силы государственные, общественные, духов-
ные, если бы... вдруг ежедневно по городам и селам, то там, то здесь, стали
находить в погребе, в яме, в пруду
1) не младенца,
2) а пресвитера.
Вот плод, что все левые тексты не развились, а правые развились чудо-
вищно непропорционально.
Пример и сравнение я взял резкий, потому что нужно чрезмерное, нуж-
но как бы «вагон пошел по шпалам», дабы пассажиры очнулись, т. е. очнул-
ся вообще читатель, общество, христианин.
* Нельзя не обратить внимания на слова Иисуса, звучащие какою-то неясной и
чудной гармонией у Луки, 7,32: «Они подобны детям, которые сидят на улице, кли-
чут друг друга и говорят: мы играли вам на свирели — и вы не плясали, мы пели вам
плачевные песни — и вы не плакали». Слова эти вовсе не получили себе какой-ни-
будь исторической разработки, а между тем на какие чудные формы песнопений,
открытых, под воздухом и небом, — и песнопений народных, семейных, детских,
они намекают?! По крайней мере намекают как на возможность, как на былое и
буду и/ее...
16
В цивилизации целой потух младенец. Просто - это эмпирический факт,
без религии вокруг себя. Когда однажды я предложил в печати ввести толь-
ко одну строчку в эктению, и именно «прошение о мучающихся родами», -
дабы, повторяя его за священником на службе, могли помолиться о женах
мужья, о матерях дети, о дочерях отцы и матери, о сестрах братья: то слова
мои были приняты в одном духовном журнале за шутливость, и на них был
написан следующий «ответ редакции»:
«Нет никакой надобности в отдельном прошении о болящих родами, пото-
му что тогда и другие больные, напр. чахоткой, ревматизмом и проч., пожелают
отдельных о себе прошений, и из церковной эктении выйдет тогда что-то вовсе
не серьезное. Но как относиться к подобным газетным словоизвержениям? Как
к газетным фарсам: очевидно, фельетонисту приходится измышлять разные ку-
рьезы, оригинальности и небылицы, чтобы развлекать читателя газеты (журнал
«Православно-Русское Слово», 1902 г., № 1, рубрика: «Недоуменные вопросы и
ответы редакции»)».
Ответ классический. Я просил не как писатель только, но как отец, муж;
как имеющий сестру замужнюю и имевший родителей. Полный недоуме-
ний, да пожалуй и гнева, я открываю ругательную на евреев книгу: «Книга
кагала» Брафмана и со страниц 228 и 240 (изд. 3-е. СПб., 1888) цитирую:
«...Вечером, в первый день появления младенца-еврея на свет, его привет-
ствуют будущие товарищи и спутники жизни: к нему является целый хедер (учи-
лище меламеда) маленьких детей с своим бегельфером (помощник меламеда) и
читают новому пришельцу в мир молитву на сон грядущий. После чтения, маль-
чиков обыкновенно потчуют своеобразным набором из отваренных бобов, го-
роха, пряников и проч. Чтение этой молитвы хедерными мальчиками происхо-
дит ежедневно до самого дня обрезания. В первую пятницу после рождения
младенца, после шабашевого ужина, собираются к родильнице и взрослые ев-
реи на «бел-захор» и, после легкого угощения, читают ту же самую молитву.
Утром, в субботу, отец новорожденного отправляется в синагогу или иную мо-
лельню, где, при чтении Пятикнижия, его призывают к Торе и кантор поет ми-
шейберах, «многие лета», ему, его супруге, младенцу и проч. По окончании мо-
литвы родственники и приглашенные лица отправляются к родильнице на
шалом-захор - поздравление с ребенком. Накануне дня обрезания, т. е. вечером
на восьмой день рождения, бывает вахнахт - ночь стражи. Тут собираются так
называемые клаузнеры (бедные молодые евреи, занимающиеся изучением тал-
муда в ешиботах) и проводят ночь у родильницы в бдении и чтении талмуда или
мишны».
Бог точно руководит меня в нахождении текстов. Брафмана я и не читал
никогда, но мне сунули эту книгу со словами: «Нате и вразумитесь» (о евре-
ях, которых «нужно презирать»), и я первое же, что открыл, и открыл приве-
денное место, и, еще перелистав, напал на следующее:
«Лиюбим, т. е. лицами, которым в синагоге все должны уступать алию (пер-
вое почетное чтение Торы, т. е. Св. Писания) считаются следующие: 1) бор-
лишва, т. е. отрок, достигающий совершеннолетия (ихнего, т. е. 13 лет), 2) же-
17
них в субботу перед свадьбою и после оной, 3) муж родильницы, 4) справляю-
щий годовщину по родителям, 5) окончивший первую неделю траура».
Как это все трогательно! Вот - религия! Какая нежность и деликатность
разлита. И дивиться, дивиться ли, что у них не запихивают несчастные ро-
женицы песок в рот новорожденному, «дабы не увидели и не застыдили»
(незаконнорожденные у них получают непременно почетное имя «Авраа-
ма» и как бы усыновляются целым народом; да их почти и нет, ибо еврею
нельзя не жениться). Напротив, прочтя грубый «ответ редакции» на просьбу
молитвы о роженице, - ответ в XX веке, писателю, громко заговорившему о
беспощадности к матерям, - невольно закрадывается сомнение и вопрос: а
как говорили сплошь двадцать веков роженицам по деревням, но селам, в
темноте, в глухоте, работницам, девицам, безгласным, запуганным: и песок
во рту младенца, запиханный несчастною перезрелою девицей, не удержав-
шейся родить его, а может быть, даже и любившей несчастною любовью
какого-нибудь солдата, которому запрещено жениться, говорю я - смерть
этого младенца так становится понятна и объяснима.
Все в связи. То-то и ужасно, что все - не случайно, не эмпирично, а рас-
крывает в себе члены огромной неподозреваемой философии. Значит, рож-
дение - не член таинства брака, не зерно супружества; это - случай болезни,
как ломота в костях или узкогрудость и тяжелое дыхание. Но тогда что же
так думающие «благословляют»? И не нужно ли им или отказаться от «бла-
гословения» рождению, - или уж «возвести в таинство» ревматизм и чахот-
ку и сложить «чин» «напутствия» в эти болезни?! Но я не виню о. о. Лахост-
ского и Дернова, в журнале которых мне было так отвечено: sancta
simplicitas*... Они не ведают только того, что забыто всею цивилизациею.
Рождение ребенка, «стыдное», как сифилис (см. во II томе письмо ко мне
о. Титова), случайное, как ревматизм, вовсе не желательное, как чахотка, -
мудрено ли, что оно утаивается, «зажимается ему рот», - т. е. что родивше-
муся запихивается матерью песок в рот, «дабы не вошли и не увидели».
Теперь, где же слово Божие о детях, блудницах («впереди идут книжни-
ков») и плоти («два в плоть едину»)? Или мы им не поверили, не поверили с
самого начала; или уже мы столь несчастны, что слово проведено милю нас
и, пав на землю, - ушло в нее, как капля дождя в кремнистый песок.
Но тогда я вспоминаю последний еще текст - слова Спасителя Сирофи-
никиянке: «Дай прежде насытиться детям, ибо не хорошо взять хлеб у детей
и бросить другим» (Марка, 7, 27).тексте сказано более жестко, - но я не
хочу излишеств в осуждении.
СПб., 5 июля 1902 г.	В. Р.
* святая простота (лат.).
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Я не имел уже сил не только проверять 1-е издание, но и перечитывать его;
и ограничился переменою шрифта (более мелкого), чтобы отделить чужие
мысли от своих («Полемические матерьялы»). Но к 2 томам первого изда-
ния я прибавлю третий том: в него войдут статьи, напечатанные мною о
семье после выхода «Семейного вопроса» - и частью написанные в старые
годы (после 1903 г.), но ненапечатанные.
Текст первого издания я оставляю без перемен, потому что мои мысли с
1903 года ни в чем о семье не переменились.
Семья?., семья в Европе? в мире?., у христиан, у язычников?., в древно-
сти, теперь?.. Хладные люди ее анатомируют как «этнографический инсти-
тут», - описывают в романах и повестях то как картину, то как анекдот. Между
тем...
Но я расскажу лучше, что вчера видел. Усталый, ем обед на Царскосель-
ском вокзале. Неподалеку и наискось пьют чай, покончив обед, «он» и «она».
«Он» - полуюноша, полумужчина, с хорошим, мужественным и простым
лицом. Простая, грубоватая лепка русского лица. Однако - образованные.
«Она» была прелестна, нежна (в лице) и очень грациозна. По оживлению
лиц и чему-то неуловимому я видел, что если это еще не жених и невеста -
то на пути к этому. Когда вдруг, спустя время - я видел, как она уставилась
глазами на что-то, бывшее позади меня. Оглянувшись, я увидел не менее 6
человек буфетчиков, стоящих в ряд и смотрящих на кошку, играющую со
своим котенком: дочерью или сыном.
Собственно, она лежала вытянувшись на боку, а котенок «играл мате-
рью», ползая по ней, игриво кусая ее, игриво царапая. Мама была для него
фундаментом бытия и игрушкою; и мама непрерывно облизывала его, там и
здесь, где следует и где не следует. Буфетчики смотрели как усталые люди;
но юница vis-a-vis смотрела прямо блаженным взглядом... Она замерла вся
в восхищении и, может быть, в предчувствии (невеста).
Это - мировое. «Вот как создан мир». У нее читалось в лице, в душе:
«Выше семьи ничего нет. Нет выше счастья, как быть матерью».
И еще воспоминание, - во Введенской церкви, что на Захарьевской ули-
це: входит к обедне женщина и ведет за ручонки 6 человек детей, мал мала
меньше («лесенкой»). И стала молиться до того скорбно, до того убито, что,
глядя со стороны, - сердце захолонуло. Что ее привело? О чем она моли-
лась? Болен ли безнадежно кормилец-отец? Закутил ли, запил? Лишился
службы, работы, «нечем жить»? Или - изменил, «ушел к другой»?
...И еще, и еще воспоминания. Живя на Петербургской стороне, быва-
ло, идешь «в службу»: и попадаются с корзиночками добрые чиновницы,
идущие за провизиею. Лица усталые и озабоченные. И вот встретишь с под-
нимающимся животом: и всегда, обернувшись, - долго-долго смотришь ей
вслед... О чем думаешь? Конечно, мысленно благословляешь. Но самое бла-
19
гословение, мне кажется, вытекает из того, что очень любуешься. Нет пре-
краснее, чем когда она беременна. Пожилая, юная - все равно она прекрас-
нейшая. Мне кажется, впрочем, что старая женщина, когда она беременна, -
возвращается назад, в молодость. Тут метафизическая тайна: младенец внут-
ри — естественно молодит мать.
И еще последнее воспоминание: помню, только что я издал «Семейный
вопрос», как, придя в редакцию, - зашел по ошибке в чужую комнату, увидал
какие-то вроде «охотничьих» журналы, развернул и замер: «Молодая слоно-
вая самка с детенышем». Давно было и забыл в точности сюжет: но - из зоо-
логического сада, где-то за границею. Если в своих «матерьялах» отыщу, то м.
быть, приложу к 3-му тому. Я замер в восхищении: столько было нежности в
сцене, и так любовался своим животным грубый сторож... «Грубый»: но нет-
мы, мы все его грубее... И вот тут-то я и подхожу к метафизике.
Семья в мире? ...семья у христиан?..
Дело в том, что «в мире»-то она хороша, но именно у христиан гадка ли,
ей ли гадко, но вообще точно ее кто «сглазил», навел на нее «порчу»... У
христиан в высшей степени редка счастливая семья и в высшей степени
редка благоустроенная семья. Все к ней стремятся, ее жаждут... «Началось»
- и «плохо». Что? Как? Почему? «Случаи», - вы скажете. Но «случаи» были
с начала мира, а семья плоха по преимуществу у христиан. В царствование
Государя Николая I или Александра II один русский моряк, чуть ли не адми-
рал, попал в плен к японцам и описал пребывание свое в книге «Три года в
плену в Японии». Книги я не читал, но случайно открыл в магазине и на-
ткнулся на место: «Я никогда не видел в Японии ни одного прибитого ре-
бенка». Между тем у нас еще с детьми снисходительно: но, напр., я слышал
от русских, живших годы в Швейцарии, что там детей постоянно бьют, бьют
почти без причины или по малейшему поводу, - притом в самой неува-
жительной форме - пощечинами. Это мальчиков и девочек в возрасте 7,
8, 9 лет!..
Отчего?!!! Отчего японцы не бьют, христиане бьют? Страшно ответить,
но приходится: у христиан вообще меньше к детям нежности, нежели у языч-
ников.
Метафизический ответ... Вполне...
Книга «Семейный вопрос в России» есть собственно продолжение кни-
ги «В мире неясного и нерешенного». Там поднят вопрос о поле в христиан-
стве, здесь - о семье у христиан. В одной книге - теория, в другой - практи-
ка, из нее происшедшая.
То и другое до известной степени апокалиптично... С поднятием обоих
вопросов мы собственно придвигаемся к апокалипсическим временам, дням,
годам... Апокалипсические образы, столь непостижимые при чтении, вдруг
наливаются «соком и смыслом», становятся более прозрачными и уразуме-
ваемыми для нас, как только мы начали вдумываться в вопрос, «что соб-
ственно происходит с детьми, с женами, с семьею у христиан?». И - «отче-
го все это?»
20
- Отчего семья так мила у кошек, у слонов и у японцев?? И отчего она
менее удалась у нас?
- Отчего о семье у нас так много анекдотов? Тогда как отвратительно
рассказать в анекдотическом тоне даже о семье у кошки?
Вполне апокалипсично. «Что-то не так». «Запах гари слышим, пожара
не видим». Но во всяком случае «неблагополучно»...
Вот об этом «неблагополучно» в Европе и написаны книги - как «В мире
неясного и нерешенного», так - и «Семейный вопрос в России»... Что каса-
ется последней, то в ней семья рассмотрена под таким углом или держа в
голове такие мысли, как этого вообще до сих пор не было в нашей и в евро-
пейской литературе, в христианской словесности... С тем вместе обе книги
получают свое место собственно и в этой последней: в христианской сло-
весности. Они являются реальною критикою, жизненною критикою в обла-
стях, до сих пор трактовавшихся или ограниченно, или историко-археоло-
гически. Но есть, позволим выразиться, ноуменальная критика: показую-
щая, что непременно где-то «горит», раз есть «запах гари»...
Однако старые времена более мягки, чем молодые времена. Приступая
ко 2-му и, без сомнения, последнему изданию при моей жизни «Семейного
вопроса», мне хочется выразить надежду и даже крепкое упование, что, не-
сомненно, наше доброе духовенство придет на помощь семье. Через годы,
через 20 лет начнет «приходить» и через 50 лет «дойдет». Нужно сказать
только одно предупреждение: семья есть институт настолько дорогой и вся-
чески священный, что избави Бог что-нибудь в нем поколебать. Но суеве-
рие заключается в том, что воображают, будто «дотронуться» - уже значит
«начать колебать». Вовсе нет! Конечно нет!! Как же укрепить дерево в зем-
ле, если до него не «дотрагиваться»; как починить поломанный бурею за-
бор, если опять до него не «дотрагиваться». Это - фетиш, языческое «табу»,
а не христианское твердое рассуждение. Всякая «несчастная семья» есть
собственно поколебленный институт брака, поколебленный институт семьи,
- и притом поколебленный не словесно, а фактически; и «поправить несча-
стную семью» («дотронуться») - значит укрепить институт брака и семьи.
Вот отчего мною совершенно изменяется взгляд на развод: старый бессмыс-
ленный взгляд на него (родник его - в католичестве) видел в разводе един-
ственное колебание брака, какое вообще есть и возможно, тогда как я рас-
сматриваю институт развода как очиститель семьи и через это укрепитель
ее здоровья, свежести и силы. Подробности - в книге... Взгляд этот на раз-
вод почти можно считать теперь принятым, - и сопротивление (к несчас-
тию) единственно в духовенстве (Бог даст - одумается). Но возвращаюсь к
нужному и необходимому тону в рассуждениях о семье. Итак, этот инсти-
тут колебать - вообще страшно и преступно. Это значит колебать счастье
человеческое, счастье нас всех. И это непременно произойдет, если кто ста-
нет говорить с внутреннею тайною мыслью: «Семьи и брака вообще не нуж-
но», «без них можно и обойтись». Нет, «обойтись» никак нельзя, «обходит-
ся» только дурной, порочный. Всему доброму брак надобен. И вот раз есть
21
эта мысль - уже с нею «дотрагивайся», видоизменяй, трудись около семьи и
брака, и трудись - смело. Все дело в добром намерении, в данном случае - в
любви и уважении к предмету. Священнее семьи вообще ничего нет, свя-
щеннее брака вообще ничего в человеческих делах нет. С этою мыслью:
трудись, трудитесь. Сади, пересаживай, вводи нововведения, только бы «рас-
цветала семья», были «счастливы люди».
Вот к этому-то, в особенности, я зову к старости наше доброе духовен-
ство. Нужно все делать в совете с ним, но не покоряясь ему, не подслужива-
ясь к нему, но и с ним доблестно и прямо споря. Тон книги я, пожалуй, изме-
няю в том направлении, что мне не хотелось бы в чем-либо упрекать духо-
венство, тем менее - обвинять его, а только - ему сказать, что «мы все греш-
ны» и «поправиться надо каждому».
Ну, будем надеяться, что все придет в свое время...
1915 г.	В. Р.
ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СЕМЬЕ
I.	Семья как предмет закона
1
Совершенство закона выражается не в том, что он словесно и юридичес-
ки повторяет и без закона правильно текущую жизнь, но в разрешении
жизненных запутанностей; в облегчении жизни, в умиротворении жизни; в
очищении жизни там, где она загрязняется, ожесточается, становится непо-
сильно трудна для человека и толкает его в обман или преступление. Есть
гигиена тела - предупреждение заболеваний; естественно ожидать, чтобы и
закон подумал о некоторой социальной гигиене, о предупреждении преступ-
ления, а не только о «пресечении» его или «наказании», чем он до сих пор
занят и поглощен. Мысли эти невольно вызываются семейным правом, юри-
дической тканью около физиологического и вместе религиозного факта се-
мьи. Нормальная семья, в чистоте и счастье доживающая век, празднующая
«серебряную» и «золотую» свадьбу, не нуждается в мудрости юристов; она
светит своим светом, согрета своею теплотою, свята своею святостью. Она
самодовлеет; и хотя радуется, что закон повторяет ее в своих нормах, «ста-
тьях» и «примечаниях» к ним, - но, в сущности, не нуждается в этом. Но
закон призывается к «соломоновой мудрости» всякий раз, когда в святом и
нежном цветке семьи заводится «червоточинка», когда семя греха падает и
заражает ее. Здесь всеобщая норма сейчас же становится неприменима: как
вы будете пичкать больного тем, что нужно и возможно для здорового? И
неужели для болящего у вас не найдется ничего, кроме обычных трех блюд
обеда, которых он теперь не может переваривать? Тогда у вас нет медика-
ментов, нет науки медицины. Перенесите это в гражданский быт, подумайте
о ненормальностях, о несчастиях супружества, и вы увидите, что закон, име-
ющий для всех случаев заболевания семьи «три обычных блюда», т. е. идеал
нормально текущей семьи, - есть бессильный закон, есть ненужный закон,
есть закон, не помогающий человеку и не предохраняющий его от преступ-
ления. Мы говорим это ввиду внесенного в Государственный Совет законо-
проекта о разлучении супругов. Не одна текущая пресса, но и большая худо-
жественная литература с болью и скорбью останавливалась на этой теме.
Вспомним «Дворянское гнездо» Тургенева, с судьбою Лаврецкого и Лизы
Калитиной; «Анну Каренину» - с ужасным сплетением в ней отношений,
которые задушили в себе Анну, и не нашлось «милостивого самарянина»,
который вынул бы ее из петли, не нашлось юридического или религиозного
23
«Соломона», который разрешил бы распрю нескольких давящих друг друга
людей, как бы ждущих смерти один другого. Умри Каренин или умри Анна,
умри Вронский, умри дети Анны от разных мужей - и все разрешается: люди
выходят в свет и радость. Таким образом, жизненное сцепление стоит пе-
ред: «умри»; и вот просвет к разгадке, что задушиваемые петлею люди на-
чинают искать чьего-нибудь «умри». Здесь-то и нужен закон, совершенно не
нужный в нормальных случаях; тут-то и предлежит ему дать решение Соло-
мона или ответить: «не знаю», «не умею», «как хотите», «мое дело - сторо-
на». Но читатель видит, что вопрос этот - колоссальный. Он объемлет граж-
данское законодательство, он объемлет церковь; он охраняет целомудрие
общества, он борется с развратом. Можно сказать, огромное большинство
людей жаждают семьи, но, чтобы эта семья и навсегда оставалась жаждае-
мым идеалом, - нужно, чтобы во что бы то ни стало она была сохранена в
чистоте, в целомудрии, в святости своей. Законодатель и должен руково-
диться этими двумя краеугольными мыслями: всеобщею желаемостью се-
мьи, верный, правильный и религиозный инстинкт которой он должен удов-
летворить; и идеалом чистой семьи, который он не должен замутить в своих
усилиях насытить этот правильный инстинкт. Читатель видит, что в поста-
новке вопроса, которую мы делаем, есть существенные отличия от того, как
этот вопрос ставится юридически и канонически, но она отвечает именно
пожеланиям, и правильным пожеланиям, человечества. Все жаждут семьи,
но все жаждут чистой семьи.
2
Вопрос нужно именно ставить о семье, т. е. о существенном содержании
брака, и, остановившись на двух мыслях: всеобщей для всех ее необходимо-
сти и ее непременной чистоте, - решить вопрос о тех запутанностях нормы
семьи, которые одни предлежат урегулированию законом. Вот почва, на ко-
торой может быть найдено что-нибудь утешительное, и это найденное мо-
жет остаться твердою нормою, а не вечно нарушаемым правилом. Статис-
тика показывает, что при незыблемости собственно номинальной стороны
семьи, венчания и записи о нем в метрические книги, семья тает в Европе; а
нравы и литература показывают, что она и развращается. Данные, относя-
щиеся к 1892-1894 годам, показывают, что во всех западных государствах
Европы из общей совокупности рождений незаконные составляют ежегод-
но 8,51 %; в Петербурге из 1 000 женщин, разрешающихся первым ребенком,
437, т. е. близко к половине, рождают вне брака. Это такой процент, который
сводит семью, и особенно чистую и целомудренную семью, на степень тая-
щего явления, как бы «убывающей луны», которая грозит величайшею тем-
нотою всей природе человека, всему гражданскому строю.
Это - одна сторона медали; посмотрим другую.
Не так давно бывший в Петербурге съезд сифилитологов показал, что
даже народная масса огромными пятнами как бы лишая покрыта ужасною
24
болезнью: это - вырождение народной крови. Государство и вообще свет-
ская власть не может не остановиться перед этими явлениями, - явлениями,
разъедающими и съедающими народное тело. Но это явление народилось и
растет при полной ненарушенности собственно канонических норм брака,
которые у нас и в Европе те же сейчас, что при Ярославе Мудром и Карле
Великом. Таким образом, сама жизнь и элементарный инстинкт самохране-
ния нудит оставить почву обсуждения форм, которые остаются в целости,
но ничего не охраняют, и сосредоточиться на сбережении гибнущего зерна.
То есть вопрос о «браке» заменить вопросом о семье, и не семью регулиро-
вать браком: эта попытка не удалась; но брак регулировать семьею, что еще
не испытано. Здесь важно обратное соотношение подчиняющего и подчи-
няемого.
Нельзя отвергнуть, что такой взгляд - и вполне религиозный: несомнен-
но, именно семья устанавливается как известными словами Ветхого Завета,
так и Новозаветным подтверждением ветхозаветных слов.
Религия, при благословении человека в сопряжение полов, конечно, ут-
верждала самую семью, а не способ ее начинания; и человеку в последую-
щей законодательной деятельности нужно было найти формы, соответству-
ющие этому благословению и укрепляющие и очищающие семью, но от-
нюдь этими формами не затруднять, не стеснять и особенно не грязнить
семью. Между тем вышло совершенно обратное: формы, а не существо были
поставлены краеугольным камнем брачного законодательства, как будто бы
Бог благословил именно подробности церковного ритуала и указал их хра-
нить, а не семью. Читатель видит, что постановка вопроса совершенно об-
ратна элементарной истине, и именно истине религиозной. Семья рушена
или рушится: это не составляет ни юридической, ни канонической, ни мо-
ральной тревоги; но чин венчания, в тех все более и более редких случаях,
когда он ищется человеком, совершается теперь, как и при Ярославе Муд-
ром, в «незамутившейся» текстуальной точности; и удовлетворенный закон
думает: «В человецех мир и благоволение».
В устанавливаемом нами освещении мы получаем ответ на частные воп-
росы. Возьмем несчастные случаи, когда муж начинает жестоко обходиться
с женою, и эта жестокость нудит законодателя дать фактическое разлучение
супругам. Конечно, это так; но, собственно, рассматривая какой-либо ин-
ститут, гражданский или религиозный, лучше рассматривать его, так ска-
зать, в соке его собственной природы, не прибегая к мотивам извне. Ранее
разлуки начинается в семье фактическая полигамия или полиандрия, недо-
казуемая с «документами» в руках, но которая выражается в совершенной
пассивности, омертвении семьи, и свидетелями этой полигамии или поли-
андрии становятся дети. Колыбелью их воспитания становится равнодуш-
ная или враждебная, безнравная, растленная семья. Вот очерк фактического
положения, которое так ужасно, что преступление здесь уже назревает: по-
бои есть только симптом, что семья «умерла» и под одною кровлей, в одной
квартире, иногда на одном ложе - живут равнодушные или враждебные друг
25
другу люди. Попробуйте жить с презираемым товарищем на одной кварти-
ре: вы, внутренне ежась, проживете месяц, протянете год, промучитесь три
года - но всю жизнь? Да и не с товарищем, не в одной квартире, но на одном
ложе и так сказать «душа в душу»? Вы постигаете, что тут разыгрываются
такие степени отвращения и ненавидения, о каких не могут дать никакого
представления все остальные формы человеческих отношений. В этой ат-
мосфере злобы, отвращения и наконец нравственной грязи растут и муча-
ются, «воспитываются» дети. Повторяем, законодателю в нормальных слу-
чаях нечего делать и он даже в них «лишний человек», но вот - аномалия, и
что же скажет Соломон? Притворится, что ничего не видит? что все - «не
доказано» и оснований к «мерам» нет? Но воспитание детей: ведь оно зиж-
дется не на юридически доказуемом, а на фактически существующем. В
деревнях Индии, в случае появления чумной заразы, жители разбегаются в
горы: вот лучшая гигиена и действительное спасение от гибели. Чума не-
верности пала в семью, и выразилась просто во взаимном отвращении чле-
нов друг к другу: бегите же от чумы, и дайте силы, свободу бежать. Это
спасение для людей, которых вы только умертвите, - умертвите граждан,
членов общества, ремесленников, удерживая их насильственно в загнившем
гнезде. «Не разбегутся ли тогда и здоровые? из здорового гнезда?» - Дубьем
их не разгонишь. И где есть любовь и теплота семейная, там члены, даже
насильственно разлученные, сыщут друг друга на дне морском и воссоеди-
нятся в семью. Таким образом, проектируемый закон о фактических разлу-
чениях супругов есть закон о разорении гнезд семейной заразы, есть венти-
ляция семьи, есть дезинфекция семьи. Нужна ли она?.. Вглядитесь в море
растленных семей, и вы убедитесь, как давно нужен этот закон, как долго
дети воспитывались в гнездилищах заразы, под предлогом, что этот чумной
бубон есть «семья»; как искусственно законодательством поддерживалось
это тление «мертвых костей» в красивом гробе внешностей. И так как тако-
вым гробом является великий и святой институт семьи, то это распростра-
нило всеобщее к нему неуважение, всеобщее к нему недоверие: что отрази-
лось умалением жажды обзаводиться семьею, уменьшением браков; бездом-
ностью мужчин и бесприютностью женщин. Как удивительно просты быва-
ют по временам причины сложнейших культурных фактов. Но, спросят, при
разлучениях - как же дети? Конечно, они поступают к относительно здоро-
вому члену семьи: и всегда есть свидетели, никогда жизнь не бывает столь
затаенная, чтобы нельзя было решить в каждом порознь случае, который
именно член семьи загнивший и который - цельнее, менее разрушен. Эко-
номическое положение? Но кто же не видал, как овдовевшая семья, освобо-
дившаяся от пьяницы-отца, от распутника-отца, от буйного отца, - оправля-
ется, что нива под солнцем, и при трудолюбии одной матери существует
лучше, чем прежде при тунеядстве двоих? То же самое и наоборот, если
пороки не отца, а матери служат причиною распада семьи. Но вообще - это
есть уже подробность, которую легко юридически урегулировать, как дела-
ется и теперь в случаях редчайшего разлучения супругов.
26
3
Вопрос о незаконнорожденных детях, тех, которые знают мать и не знают
отца, - давно наболевший вопрос. Нет в христианстве греха неискупимого:
вот альфа, которую нужно положить в фундамент обсуждения судьбы этих
детей. Грех их матери есть грех: но тем ли она загладит его, что бросит дитя
свое в нечистое место? отошлет его в воспитательный дом? так или иначе
откажется от него, покинет его или подкинет его? Закон может стоять только
на почве правды, никаким образом он не может впадать в искусственное
неведение, в притворство. Неискупимость греха толкает матерей на преступ-
ление, с которым каждая из них борется, и уступает ему в отчаянии, потому
что после падения для нее все остальное становится непоправимо. Закон
уже сделал здесь некоторый шаг вперед: дал права узаконения рожденным
вне венчания детям - при условии вступления родителей в венчание, но это
бывает в тех случаях, когда девушка не окончательно обездолена, когда ее
любят; но вот - она брошена, пусть брошена после обещаний и собственной
веры. Как бы то ни было, с ребенком на руках и с потерянным женихом - она
вдвойне несчастна и уже шатается перед преступлением. Дайте же ей форму
покаяния: она просится на вид, она мечется в глаза - это беспомощный мла-
денец! Дайте элементарный по милосердию закон, что младенец, от которо-
го не отказалась мать, но честно и в страхе Божием его воспитала (могут же
быть найдены этому свидетели, да что-нибудь может сказать об этом и са-
мый вид ребенка лет 10-12), - получает фамилию матери и что-нибудь юри-
дически - оформленное, какое-нибудь юридическое положение, вместо по-
зорящей сейчас клички.
Как больно бывает сейчас иногда слышать бывших «питомцев» и «пи-
томиц» воспитательных домов, проклинающих своих матерей: вот поисти-
не грех, опутавший по рукам, по ногам, с макушкою головы, человека. Там -
грех отречения матери от своего ребенка, здесь ребенок - не знающий име-
ни матери и только бессильно относящий к ее существу материнства про-
клятие. Что же это за ужас, среди которого человек живет? И это - в христи-
анском мире, в мире «любви». Да не будет этого! Да не будет этой египет-
ской казни над человечеством: мы не говорим о трудности и боли подобных
отношений, но именно и именно о грехе, о какой-то пронизанности прокля-
тием самой атмосферы подобных отношений. И кто это допустил? Чье ухо
слышит и не возмущается? И где же слова Спасителя: «милости хочу, но не
жертвы»?! И из чего сплетена печальнейшая «жертва» «Спасу Милостиво-
му»? Из крови детской, из рыданий материнских, разрешающихся взаимны-
ми от глубины несчастия проклятиями? Как печально обернулась история.
Нам обещали милосердие, а мы вкушаем жестокость.
Никому не нужно извращение природы человеческой, и самый элемен-
тарный закон зовет преступника к исправлению, а на невинного не налагает
кары. Мы разумеем ребенка, и разумеем призыв виновных матерей к искуп-
лению вины своей через труд, через работу, до полного забвения им и отпу-
27
щения их вины. Еще два слова, чтобы предупредить возражение: скажут,
понятие «незаконнорожденных детей жило даже в Ветхом законе». Совер-
шенно иной оно имело там смысл и иную почву под собою: «Ветхий Завет»
не знал вовсе того печальнейшего и уже совершившегося (у нас) упадка се-
мьи и брака, там не было ни «холостого быта» в таком чудовищном разви-
тии, какое мы допустили у себя, ни обширнейшего контингента старых и
никому не понадобившихся дев. Ветхий Завет был насыщен семьею и бра-
ком, насыщен до 100, до 98 градусов; да будут прощены эти грубые, но яр-
кие сравнения. Поэтому «незаконность рождения» там являлась чудовищ-
ною аномалиею, произволом человека, возмущавшим закон и толпу. Но у
нас, при 55 градусах насыщения атмосферы семьею, при этой бесприютно-
сти девушек? Кто смеет бросить в них камнем? Кто осмелится возвести в
«непрощеный грех» инстинкт материнства, так глубоко зароненный в де-
вушку, — что, толкаемая им, она поверила юноше больше, чем сколько могла
и должна была верить, поверила тому, кто обездолил ее, обесчестил и ко
всему этому хочет еще казнить. Да не будет. Да не будет этого греха в мире и
«камня на шее человеческой»!
«Одесс. лист.», 1898.
4
В восьми главных западноевропейских государствах: Австро-Венгрии, Гер-
мании, Англии с Шотландиею и Ирландиею, Италии, Франции, Швеции,
Норвегии и Сербии на 7 мил., с немногим, всех ежегодно рождающихся
младенцев приходится незаконных 607 тыс., с немногим, или 8,54 проц.
Обращаясь к России, находим в 50 ее европейских губерниях, в годы 1884-
1892, число незаконнорожденных колеблющимся между 107 750 и 117 790
ежегодно. Действие законов на процент незаконнорожденности особенно
можно наблюдать в Баварии; в ней с 1835 года по 1862 год, когда действовал
закон, стеснявший вступление в брак имущественным цензом, на каждые
100 рождений приходилось 21 незаконное, а после отмены этих законов при-
ходилось только 13. Это значит, что число рождений или сила рождаемости
остается величиною постоянною, и стеснить в чем-либо вступление в брак
- не значит уменьшить рождение, а значит только вывести известную сумму
рождений за черту законности, т. е. родник незаконных рождений лежит не
в человеке, а в регуляторе брака. В Петербурге из 1000 разрешающихся пер-
вым ребенком женщин -437, т. е. более 2А, рождают вне венчания, а в общем
итоге, за те же 1884-1892 годы, незаконные рождения в православном насе-
лении составляют постоянно 30 проц, всего числа рождений, каковой про-
цент, по ведомостям городской думы, к 1898 году возрос до 50 проц., т. е.
незаконными рождается половина из всех; в то же время у католиков рожда-
ется 13 проц, незаконных, у протестантов - 9 проц., у евреев - 0,6 проц., у
магометан - 0,3 проц.
Эти цифровые данные интересны в следующем отношении. Мы стоим в
данную историческую минуту перед нежеланием раздвинуть нормы брака,
28
например, в смысле как облегчения развода уже не живущим друг с другом
супругам, так и в смысле разрешения мужской стороне, обычно принимаю-
щей на себя при разводе вину, вступить в новый брак. С другой стороны, тот
же закон и в тех же руках находящийся осуждает внебрачные рождения.
Такое положение ненормально. Поэтому, не вдаваясь в тонкие споры,
нельзя не пожелать того, чтобы легализация семейного положения страны и
наблюдение за нравственно-санитарным состоянием населения страны была
сосредоточена в которых-нибудь одних руках и они, эти руки, имели бы у
себя данные по всем отраслям этого обширнейшего, но одного и того же
вопроса. А то у нас браки разрешает одно ведомство, статистику населения
ведет другое ведомство и управляется с проституцией - третье ведомство,
когда это суть части одного вопроса. Более чем понятно, что все меры, при-
нимаемые в котором-нибудь одном ведомстве, не имеют, при неподвижнос-
ти других ведомств, ни малейшего успеха.
«Нов. Вр.», 1900.
II.	Суд Линча
Только что окончившееся в Петербургском окружном суде дело об убийстве
Коновалова, совершенном совместно его женою, Кисилевою, Анисимовою,
Павловою и Телегиным, поражает зрителя и читателя, поражает моралиста
и должно поразить законодателя. Это - суд Линча в полной его выразитель-
ности. Приговорены к наказанию только Павлова и Телегин, подстрекатели
к убийству и вероятные убийцы; остальные, и именно ближайшие к убито-
му лица- жена и ее мать, - «признаны по суду оправданными», хотя именно
жена убитого нарисовала наиболее полную картину убийства, совершивше-
гося по крайней мере на ее глазах, если и не при содействии ее. Старуха-
мать ее уходит из дома со словами: «Какое вы дело затеяли под такой празд-
ник», т. е. с полным знанием готовящегося убийства и не предуведомляя о
нем ни полиции, ни кого-либо из соседей, вообще не предупреждая пре-
ступления. Трудно нарисовать даже фантазии романиста или художника боль-
шую нравственную и бытовую темь, которая, однако, составляет уголок дей-
ствительности. Вся дрянь, т. е. все это корыто не выброшенной в помойную
яму грязи, трясется, болтается, плещется годы и годы и наконец разражает-
ся убийством скопом, судом Линча, - в сущности из-за паспорта! В основе -
подневольное замужество, к которому падчерицу вынуждает вотчим подза-
тыльниками. Вотчим этот пьет; муж - тоже пьет; и вообще все действующие
лица - пьют, в особенности в вечер убийства, когда они составляют одну
«угощающуюся компанию». Подневольная или, пожалуй, подъяремная се-
мья, конечно, распадается назавтра или послезавтра после венчания и дер-
жится «паспортом». Пьянство, побои, ругань, сальные пьяные ласки и втрез-
вом-то виде нелюбимого мужа заставляют сбежать жену. Начинается то ра-
бота, то приключения, и наконец она устраивается на содержание в чистень-
кой, нанятой для нее комнатке на стороне. «Вот-вот муж потребует» из
29
«комнатки» к себе. Он то требует, то не требует; словом, - бессмыслица, о
которой и читать мерзко, не только жить в ней. Каждая конюшня и всякий
коровий хлев представляют большую чистоту нравственных и даже физио-
логических условий существования. Последнее пьянство началось весело
потому, что муж решился выдать «отдельный вид на жительство» жене, и
даже они толкнулись было в участок, но их оттуда вытолкнули, велев прихо-
дить вытрезвившись. Опять пьют. Совершенно опьяневший Коновалов бор-
мочет, что он не даст вида на отдельное жительство. Павлова подсказывает:
«Ведь я всегда говорила, что не даст и что от него не отделаешься, не при-
кончивши». Мать жены встает и уходит «от греха»; жена идет к кровати, на
которой спала ее несовершеннолетняя сестренка, и закрывает ее пологом,
чтобы «не испугалась». Затем начинается операция: от корсета отрезали ка-
кую-то тесемку, сделали мертвую петлю и задушили. Ноги же были связа-
ны. Супруг только дрыгнул ногами. Затем - в сундук, затем - на Николаев-
ский вокзал, и куда-то отправили. Дали круговую поруку хранить тайну и к
тайне обязали и вернувшуюся вскоре тещу. Об убийстве сговаривались уже
за неделю назад, и все эти самые лица, все родство жены. Таким образом,
случайны здесь подробности; в другой обстановке, в трезвом виде - про-
изошло бы то же самое. Ничего случайного, все «как по писаному», т. е. в
смысле отсутствия непредвиденного и «аффектов».
Все эти годы нет ни совета над ними и об них, нет им совета, и вообще,
живя в столице цивилизованного государства, они, в сущности, одиноки,
как уличные собаки. Жизнь собачья; собачий и конец. Тут только, когда «ко-
нец» пришел, вспоминают все, что они - человеки и должны бы жить по-
человечьи, а поелику они жили не по-человечьи, а по-собачьи, то этим чело-
векам будет собачье наказание: плеть и ошейник или ошейник и цепь. - Взбе-
сились - на цепь. Суд есть о смерти; но суда не было о жизни и пока жили.
Ни суда, ни рассуждения. «Как хотите...» Из этого «как хотите» и вышел суд
Линча. «Мы - дураки, звери; мы умеем только по Линчу». - «По Линчу -
нельзя, то в Америке, да и в Америке-то в первобытных дебрях, а вы - в
России, возле университета, окружного суда, на глазах общества покрови-
тельства животным и даже в месте подвигов Иоанна Кронштадтского». Вот
сколько святыни и сколько мудрости!
«Но эта мудрость и святыня - не про нас; мы - псы, и ведь это только в
Евангелии давались псам крохи от стола господина их. Теперь нет и крох. И
мы, голодные, десять лет грызлись, на одиннадцатый - загрызли одного».
Да, тут есть предмет для горести моралиста; но и есть предмет для муд-
рости законодателя. Ведь есть же попечительства о голодных, нужно также
попечительство и попечение о злых. Тем более, что и злоба-то приходит на
одиннадцатый год, скапливаясь десять лет и начинаясь просто с несчастия.
Сегодня несчастен, завтра несчастен, а послезавтра - зол.
«Нов. Вр.», 1900.
30
III.	Запоздалое судоговоренье
Вторично рассмотренное на суде дело Коноваловой окончилось вторичным
оправданием жены убитого. Три месяца тюремного заключения по делу,
предмет которого столь тяжек, есть, в сущности, не признание вины, а толь-
ко напоминание, упрек, выговор за неосторожность. Присяжные ответили
на вопрос суда, что «признают Коновалову виновною лишь в недонесении
об убийстве мужа», и в этом полуотрицании, полуутверждении вины все
стороны должны найти для себя удовлетворение, ибо в точности вина и была,
и не была. Само собою разумеется, что уже одно равнодушное присутствие
при убийстве мужа есть нечто чудовищное, невыносимое для совести, не-
разрешимое для ума размышляющего. Так мы судим a priori, и так это есть
на деле a priori. Но a posteriori муж был для нее злейшим врагом, и это виде-
ли присяжные, и впечатление этой картины факта отразили в своем приго-
воре. А присутствовать при умерщвлении злого своего недруга и мучителя
хотя тоже ужасно, но здесь главный ужас переносится на самую связь отно-
шений и облегчается на лице виновном: виновное лицо или было тупо в
этот момент, придавлено, или болезненно приподнято в ощущениях всем
выжитым, перечувствованным, чего посторонние зрители или читатели га-
зет не переживали и не чувствовали. Здесь - разница. Читатель или зритель
судит норму и нормально, тогда как перед присяжными проходило исклю-
чительное положение и они справедливо судили его исключительно. Повто-
ряем, главный ужас здесь заключается в связи отношений, которые держат в
принудительном единстве людей не только не объединенных, но наиболее
один другому враждебных. Чтобы войти в психику, которая развивается в
этой принудительной связанности, нужно представить себе соквартиранта,
с которым вы наняли одну комнату и у которого оказался весь образ жизни,
весь склад души, все привычки, требования, убеждения диаметрально про-
тивоположными вашим. Вы ищете ночью покоя; он любит долгий сон поут-
ру, а на ночь зовет друзей; вы хотите провентилировать комнату, он боится
холода и не дает вам открыть форточку; вы любите солоно, он любит пре-
сно; вам нравится кофе, он предпочитает чай; вы трезвы, он всегда выпивши
и т. д. При всем миролюбии, вы будете стараться уходить из дома, и это вы
сделаете тем нетерпеливее, чем тоньше организованы. Самый лучший чело-
век так поступит, и не было еще праведника, который годы и годы и, нако-
нец, десятилетия перенес бы сожительство в одной комнате с человеком,
которого каждый шаг есть неуважение и презрение к терпеливому правед-
нику. О таких страдальцах мало рассказывается и в Четь-Минеях. Но есть
один грешник, обыкновенный слабый человек, которому эта ноша предпо-
лагается посильною. Этот особенный человек называется «женою». Она
любила пресно, «теперь полюби солоно»; «тебе спать хочется, а мне гулять»;
«ты любишь чистоплотно, а меня эта чистоплотность томит». Идут под руку:
один скоро, другой тихо. Шла-шла жена нога в ногу; полюбила и запах пота
в непроветренной комнате, и выпивать с мужем стала, и то, и другое, и тре-
31
тье, а на десятом - оборвалось. «Не могу солоно». - «Понудь себя!» -
«Принуждала, душа не выносит». Мы взяли соквартирантство, но нужно
представить себе интимность семейной жизни, где люди сливаются до
глубочайшей ниточки, чтобы воскликнуть: «Нет праведника, который до
такой степени умер бы в себе, чтобы во всем и всячески, органически и
духовно, в быту и привычках, приспособил себя к другому». — Одежда, и
та рвется, не по мерке сшитая; лопается перчатка не того нумера; можно
ли представить себе жену, женщину, чтобы она так же мало чувствовала,
как каучуковый шар, который можно всячески раздуть, растянуть и на-
деть на какой угодно манекен без боли и разрыва. Вот почему при разно-
образных распяливаниях манекена-жены местами «рвется». У Конова-
ловых порвалось. Шестнадцати лет уже жена, она девятнадцати лет рав-
нодушно присутствует при удушении мужа. Была ли тут любовь? Смеш-
но спрашивать. Равнодушие? - Тоже нет: это был самый для нее
ненавистный человек на земле, и от которого она зависела. Собственно,
и зависимость давно порвалась: осталась веревочка - паспорт, за кото-
рую он ее дергал. Странный муж; странная семья; странное супружество.
Мы их допустили в быту и допускаем юридически: чтобы и не муж бо-
лее, и не семьянин более - был паспорто-держателем, так сказать, ант-
репренером человека. Коновалова была в вечной антрепризе у убитого, и
ее внешнее положение очень напоминает положение и духовное состоя-
ние собаки, которую чужой охотник выпросил у ее хозяина взять с собою
на охоту. Не принадлежа ему «ни душой, ни телом», она, только выслу-
шивая «пиль», - должна бежать туда, сюда, гнаться за зайцем или вспу-
гивать бекаса. Связанность двух Коноваловых есть зависимость терри-
ториальная, без всякой другой связи, и их отношение есть отношение
дерганья за веревочку. Нам думается, что суд присяжных, суд после убий-
ства, есть прежде всего поздний суд, есть попытка что-то сделать после
«расправы по закону Линча», печальную картину которого являет это дело.
Здесь нужен более ранний суд; решение вовремя, когда один еще не по-
гиб физически, а другой - нравственно. То есть нужно светлое и ясное
законодательство о семейных запутанностях и судебная помощь в них
людям, исполненная рассудительности, внимания и заботы. Тогда дела
Коноваловых, - которых в подготовлении и в возможности сейчас леги-
он, - не будут получать «уродливого решения», как жалуются все сейчас,
но они предупредятся и исчезнут как уродство само по себе, как ненор-
мальность сама по себе, для которой, раз она совершилась, уже и исхода,
и суда, и нормы нет. Нам все проповедуют в суде уголовную хирургию;
мы же напоминаем, что есть еще гигиена общества.
«Нов. Вр.», 1900.
32
ОБ «ОТРЕЧЕННЫХ»,
ИЛИ АПОКРИФИЧЕСКИХ, ДЕТЯХ
I
Дети, дети... как смотрит на вас мир? цивилизация? религия? Что вы такое
для них, посему мы узнаём и узнаем, что такое эта религия, эта цивилиза-
ция, этот мир. Французы выдумали десятичную систему мер, взяв за едини-
цу их Удо миллионную часть меридиана нашей планеты («метр»). Мне дума-
ется, что в моральном и религиозном мире дитя есть факт столь же устой-
чивый и не переменный, как меридиан относительно земных величин: оно
всегда одно, одним процессом происходит, имеет в первую пору одни при-
знаки'. доверчиво смотрит на мир. Дитя — верующий; дитя - первый прозелит
чего угодно, и в том числе всякой религии: он во всем первый «во упова-
нии». Ибо дитя и не умеет ничего еще, как только уповать. К XV томам
наших законов я прибавил бы XVI: «О женщинах и о детях»: напр., чтобы,
когда беременная женщина входит в конку, первый же в вагоне сидящий -
встал и дал ей место. Я наблюдал, что у нас мужланы сидят, а женщины -
молодые, старые - держатся за ремешки, приделанные к потолку конки.
Ни уважения к старости, ни умиления перед красотою. Вот уж «неиску-
собрачные»...
Я стал любить греков, когда прочел у Гомера следующий стих:
С днем сиротства сирота и товарищей детства теряет,
Бродит один, с головою пониклой, с заплаканным взором.
В нужде приходит ли он к отцовым друзьям и просящий,
То одного, то другого смиренно касается ризы.
Сжалясь, иной сиротливому чашу едва наклоняет,
Только уста омочает и неба в устах нс омочит;
Чаще ж его от трапезы счастливец семейственный гонит,
И, толкая рукой и обидной преследуя речью:
«Прочь ты исчезни! Не твой здесь отец пирует с друзьями!»
Плачущий - к матери, к бедной вдовице, дитя возвращается.
(Илиада, XX песня, ст. 490 и след.).
Сколько любви в этих словах! Какое внимание «слепца» - наблюдателя!
Как здесь закругленно очерчено дитя; и, чтобы еще увеличить его человечес-
кий ореол, - оно взято в страдании, в сиротстве. Мы представляем, и я, греш-
ный, имел эту мысль, - что греки были выразителями внешней красивости,
без проницания в глубину вещей, и особенно в глубину человека; что они
были имморальны и холодны. Но вот, однако же, стих, который мы привели...
В Афинах, до самой поздней поры, был замечательный праздник апату-
рий: на него все 12 фратрий, составлявших население города, собирались
отчасти в религиозных целях, отчасти для разрешения чисто земных нужд.
Праздновался он в октябре и продолжался 4 дня. Из этих дней третий на-
33
зывался «куреотис», «детский день»: в этот день дети, родившиеся у граж-
дан в продолжение года, были представляемы своими отцами (или их заме-
стителями) всему собранию фратрии и, по удостоверении клятвою после-
дних законности рождения, вносились в списки своей фратрии, после чего
становились гражданами; так же поступали с детьми незаконными, если
хотели наделить их правами гражданства. Этот день был предназначен для
состязания в чтении рапсодий, приноровленных к пониманию детей стар-
шего возраста.
И опять - как просто и как благородно! - «Вот мое дитя». - «Да? Ты
говоришь - твое? Радуемся, оно - гражданин наш»! И только. И никакого
сомнения. Великой проблемы дитяти не было, оно было такою V40 миллион-
ною земного меридиана, что не могло быть вопроса, по чему его мерят: ко-
нечно, - по нему все мерят! Это Фемистокл смеялся: «Знаете ли вы, кто ис-
тинный господин Афин? — Этот мальчик. Ибо афиняне во всем повинуются
мне, я - матери этого ребенка, а она - ему самому». И друзья полководца
смеялись. По этой любви к детям они любили и почитали женщин, а Анак-
реон сочинил о них песенку:
Дочь Тантала превратилась,
Силой чар, в утес немой;
Пандиона дочь носилась
Легкой птичкой над землей.
* * *
Мне ж бы в зеркало хотелось
Превратиться, - для того,
Чтобы ты, мой друг, смотрелась
Каждый день и час в него.
* * *
Я б желал ручьем быть чистым,
Чтоб у ног твоих журчать;
Благовонием душистым -
Чтоб твой воздух наполнять;
* * *
Платьем быть, - чтоб одевалась
Ты в меня - желал бы я;
Туфлей, чтоб меня касалась
Ножка милая твоя.
* * *
Или лентою твоею,
Чтобы стан твой обвивать;
Иль твою нагую шею
В виде перла украшать.
34
Странно, до чего родствен закон воображения. Я помню влюбленную
свою минуту; это было в 91-м году. Прощаясь с милою женщиною, я взгля-
нул на открытое в сад окно ее и, помнится, сказал: «Вот ты уйдешь и ля-
жешь, и как хотел бы я быть этим лунным светом, падающим туда и кото-
рый всю ночь будет обливать тебя». Верно, все влюбленные делаются
Анакреонами. В час свадьбы эти сущие дети, - я говорю о греках, - еще не
просвещенные «более истинным светом», выражали в двух песнях судьбу и
перемену, готовящуюся девушке:
Как под ногой пастуха гиацинт на горах погибает,
С сломанным стеблем к земле преклонивши свой венчик пурпурный,
Сохнет и блекнет в пыли и ничьих не манит уж взоров, -
Так же и дева, утратив цветок целомудрия, гибнет:
Девы бегут от нее, а мужчины ее презирают.
О, приходи поскорее, Гимен, приходи Гименеос!
Это пел хор юношей. Второй хор девушек выражал последующую судь-
бу женщины и как бы возражал первому хору:
Как на открытой полянке лоза виноградная, прежде
Быв одинокою, к вязу прильнет, сочетавшись с ним браком,
И, до вершины его обвиваясь своими ветвями,
Радует взор виноградаря пышностью листьев и гроздий, -
Так и жена, сочетавшися в юности брачным союзом,
Мужу внушает любовь и утехой родителям служит.
О, приходи поскорее, Гимен, приходи Гименеос!
Таким образом, тут больше объяснялась судьба женщины, потом дава-
лось ей наставительное руководство. Грозящих слов «жена да боится своего
мужа», в повышенном темпе голоса произносимых, не было. Зачем запуги-
вать; время страху - будет, когда кончится любовь; ведь по нашему же веро-
ванию «совершенная любовь исключает страх».
С некоторого времени я стал чрезвычайно чувствовать женщин, «роди-
тельниц наших», - прямо всех их сливая со своею покойной матерью, и стал
прислушиваться, как о женщинах и детях поют народы. Один средневековый
миннезингер, т. е. человек очень по-нашему безграмотный, выразился так:
Если проходит чистая женщина
В платье простом,
Скромность ее украшает прелестно.
Так что в наряде своем
Блеском она и цветы превосходит.
* * *
Все ее солнышку равной находят,
Что заливает весь край,
В ранний сияющий май.
Пышные женщины лживой наряды -
Нет в них для глаза ни малой отрады.
35
Это - замечательно: поэт не переносит, чтобы женщина лгала. Лгать
могут ученые, могут даже астрономы. Жизнь женщины - иногда полная
ошибка, сквозь которую, однако, не должна проскальзывать ни малейшая
лживость. Почему? Правдивость в женщине есть как бы ее целомудрие. Как
только солгала женщина, то это есть самый непререкаемый критерий, что
она не целомудренна, хотя при этом была бы «девой - раз-девой». Напро-
тив, все потерявшая, и между прочим «честь», если вовсе при этом не умеет
солгать, - прямо-таки девственница. Посему воспитание женщин должно
бы состоять в одном: просто в сокрытии от нее, что существует в мире факт
обмана, случаи неправды; в изъятии из головы ее самого этого понятия.
Девушка, женщина, вдова - должна идти прямо грудью перед собою и, так
сказать, смотреть на мир доверчиво-любящими глазами. «Меня все любят: и
мне также все дороги». Что-нибудь в этом роде должно быть ее специфичес-
кою культурою. Как всеобщая мать, женщина есть вообще всеобщая прими-
рительница и даже международная. Международные конфликты я разрешал
бы так: отдать на рассмотрение самой почтенной женщине Англии. Это -
какая-нибудь старуха, милая бабушка: ведь какая честь ляжет на ее память,
и молва о ней сохранится в потомстве! Уверен, что такие недипломатичес-
кие решения международных споров гораздо лучше успокаивали бы наро-
ды, чем решения дипломатические.
II
- О чем это вы заговорили? - спросит читатель, - или по поводу чего?
- Да ни «по поводу чего», а прямо о последнем выпуске «Воскресения»
Толстого. К тому и вел речь. Там - о детях написано, и я, по примеру герман-
ских ученых, собрал кое-что «вообще о детях», чтобы перейти, в частности,
«к детям у нас», как они иллюстрированы в «Воскресенье» Толстого. А как
дети суть часть женщины, и даже женщину можно определить как мисти-
ческую зиждительницу дитяти, - то сперва, и опять же в предуготовление к
толстовскому «Воскресенью», дадим вырезку из газеты:
«В настоящее время в Нью-Йорке разбирается дело миллионера-колбасни-
ка, Адольфа Лютгерта, убившего свою жену и растворившего ее тело, новейши-
ми способами, с десятком коровьих туш в громаднейших размеров чане. Свет
давно не видал такого зверского и хладнокровно обдуманного убийства. Лют-
герт, немец по происхождению, прибыл из Германии в Чикаго лет 30 тому назад
небогатым человеком и открыл маленькую фабрику сосисок.
С помощью ему одному известного способа придавать особенно хороший
вкус сосискам и колбасам, он быстро стал богатеть и в короткое время выстроил
громадную фабрику, выпускающую ежедневно на рынок многие сотни фунтов
колбасы и сосисок.
Лет 15 назад у Лютгерта скоропостижно скончалась первая жена, но никто
не заподозрил ни в чем богатого фабриканта, хотя многие знали, что он человек
скверного характера и притеснял жену. Но когда несколько месяцев назад по-
36
шли слухи, что его второй жены нет в доме, то это вызвало сильные подозрения.
Верная горничная первая осмелилась спросить у мистера о миссис, и грубый
хозяин ответил неспокойным голосом, что миссис поехала в гости к своему бра-
ту. Горничная не удовлетворилась этим ответом, так как видела хозяйку еще на-
кануне вечером, когда та собиралась идти спать, а не ехать в гости. Служанка
осмотрела шкафы с платьем и нашла, что ни одно из платьев не тронуто хозяй-
кой, которая не могла же отправиться в гости в ситцевой домашней кофточке,
без шляпки и без перчаток. Вечером того же дня один из сторожей, убиравших
обыкновенно остатки или осадки из чанов, нашел в одном из последних не-
сколько кусков стали от женского корсета и бриллиант из перстня хозяйки. До-
гадливая горничная на другой день отправила письмо к брату миссис Лютгерт, в
котором спрашивала о своей хозяйке. Оказалось, что последняя к брату и не
думала ездить, а была сварена в чане новейшим усовершенствованным спосо-
бом, а телом ее полакомились охотники до лютгертовских сосисок. Лютгерт
отрицает свою вину, но рабочие, наблюдавшие ночью за чанами в фабрике, сви-
детельствуют, что как раз в ту ночь, когда его жена исчезла, он их всех удалил
под предлогом, что нужно осмотреть машины на фабрике, - чего он никогда
ночью нс делал, - и при этом еще сильно торопил их скорее убраться домой.
Когда на следующее утро пришли дневные рабочие, то заметили, к своему удив-
лению, хозяина, возившегося около того самого чана, в котором сторож потом
нашел крупный бриллиант из перстня убитой и кусочки стали. Лютгерта арес-
товали и не согласились выпустить из тюрьмы под залог.
В местном обществе дело Лютгерта вызвало страшное волнение не
столько ввиду личности убийцы или мотивов убийства, сколько ввиду того
зверского и необычайного способа, которым оно было совершено» (Русское
Слово, 1896 г.).
Ужасно. Надо вдуматься. Нужно искать аналогий в истории. Мы читаем
у римских историков, что «рабов», «servos», употребляли там - конечно,
очень редко, чуть ли даже не однажды только за всю историю - на откармли-
вание гастрономической рыбы, и, ужаснувшись, объясняем себе: «До того
этот народ отождествил понятие человека с суммою гражданских прав, что,
у кого их не было, а их не было у рабов, того он выключал вовсе из состава
человечества». Грек выключал из состава людей, имевших душу, - «варва-
ров»; иудей - «необрезанных». Вот ряд фактов какого-то непонимания, ка-
кого-то забвения, на почве которого вырастало столько грубости и иногда
разыгрывались случаи кроваво-дикие. Тут в основании события лежит за-
пущенность понимания. Теперь перейдем к другой аналогии. На всем круге
земель, во всей цивилизованной Европе чего нельзя себе представить? Нельзя
себе представить, чтобы министр начал драться (бить некоторых просите-
лей) в приемные у себя часы. Их так много и так сильно критиковали, что
они стали неодолимо вежливы. Но возьмем случай обильнейших отноше-
ний. Нельзя себе представить, чтобы ученика на уроке взял схватил бы учи-
тель, да тут же при всех товарищах его и выпорол. Не то, что это «запрещено
законом»; мало ли что запрещено; но уже атмосфера теперь такая, и специ-
ально между учеником и учителем, что скорее совершится чудо, рука учите-
ля покроется проказой, как у какого-то сирийского полководца перед про-
37
роком, нежели чтобы эта рука физически, физиологически, с бичом - под-
нялась на ученика. Вы чувствуете, нравы могущественнее закона; нравы,
переходя в предрассудки, в суеверия, становятся стальною неизбежнос-
тью или стальною же невозможностью. На всем континенте Европы уче-
ников больше не бьют; но жен? - Сколько угодно! Вот уже первая ступень
к Лютгерту. Их бьют века, тысячелетие, и не одно; и мы, конечно, очень
снаивничали, высказав выше претензию, почему перед ними не встают в
конке. Писатели наши, из натуралистов, давно дивятся, что жеребую ко-
былу мужик не впряжет в воз, а беременную жену поставит на тяжелую
работу. Не забуду, как, много лет назад покупая грибы у немолодой, но и у
нестарой женщины, я увидел, что она вдруг залилась слезами. - «Что с
тобой?» - «Дочка на сносях, 17-й годок только, совсем глупая; и вот бо-
юсь, чтобы чего не случилось; она у меня слабая, а муж поставил ее рожь
молотить». Но это - в сторону. Конечно, дико думать, чтобы кобыла была
дороже жены для мужика, но о кобыле, т. е. о хозяйстве, каждый мужик
что-то специальное понимает, а о жене каждый специально не понимает,
и, так сказать, не понимает не разумом, но суеверием, предрассудком, при-
вычкою. Чего же он не понимает? да с чего он, в самом деле, 2000 лет
привычно бьет ее? «Лошадь - одёр; ну, противна - продал ее. Но жена есть
такой одёр, которого нельзя продать, а можно только убить». История
Лютгерта совсем выклевывается из яичка. Ведь тут - тысячелетние нравы;
и на каждой улице, в каждом городке, где-нибудь в мирной хижинке мир-
нейших стран подрумянивается семейное преступление, как к осени под-
румяниваются яблоки на солнце. Атмосфера нажимается, густеет. О, ко-
нечно, в тысяче случаев до преступления не доходит; кончается потасов-
кой, дракой; нет Лютгерта, но Лютгерта - есть. А где есть '/1000, дойдет
и до , т. е. до полной и созревшей единицы. Да так это и написано в
законе всех стран Европы: «Покушение одного из супругов на жизнь дру-
гого не есть достаточный повод для расторжения супружества». - «Резал,
да не зарезал...» - «Однако, дышит»? - «Дышит». - «Ну, ничего; пусть
живут согласней и уважают святую тайну брака; а, впрочем, нам некогда;
кирие элейсон, кирие элейсон». Вы живете в одной комнате с неприятным
человеком; ну, живете год - тяжело; прошло пять лет - очень тяжело; семь
лет - невыносимо. «Да чем невыносимо?» - «И выразить не умею, не пе-
реносит моя душа». - «Ну, вот пустяки, даже и посмеяться нечему». - «Дай-
те хоть снадобья какого выпить, чтобы немилое стало милым». - «Нет эта-
кого снадобья, не выдумано, живите так». - «Тогда я буду драться?..» -
«Это можно». - Да нет, живуча собака; побьешь, а к вечеру она на кровать
к тебе лезет; не знаю, что делать. - «Уж как-нибудь обдумайтесь»... И вот
начинается втихомолку обдумыванье; один - так поступил, а другой-этак,
и, наконец, третий, Лютгерт, вот этим, еще не испытанным способом. «Как
ужасно»! Да что ужасно-то, ведь и в законе предвидено, закон включил не
только всяческие пороки, но и, наконец, преступление, в семью; чего же
вы дивитесь, что семья порочна и преступна? Это сколоченный гробооб-
38
разный ящик, о котором не без поводов, en masse*, сложилась поговорка:
«Семья - могила любви». Вы сидите в комнате и охотно весь день занима-
етесь; но вам сказали с утра: «Нельзя выйти этот день из дома». - «Ну,
тогда я побегу; из окна выскочу; руки, ноги обрежу - но выскочу». Психи-
ка. Психика самая коротенькая, что, любя дело, я просижу за делом; но
когда любимое дело мне поставят в урок, я его возненавижу, не исполню.
И в особенности, если это любимое дело - величайшей нежности и дели-
катности, все полное нервозности, сплетенное из солнечных лучей и запа-
ха цветов. Нужно плести брюссельские кружева; а вы дали для плетения
их, вместо тончайших спиц, деревенский ухват. - «Ухват, - поясняете вы, -
для того, что нужно это кружево долго плести, и ухват не сломается, да и
самое кружево будет тогда прочнее». - Ну, и получилась веревка, на кото-
рой можно только удавиться, а не брюссельское кружево. Т. е., перелагая
пример на действительность, в Европе и всегда-то была, вместо эфира се-
мьи, какая-то веревка удавленника. Легенды о «злых женах», легенды, ска-
зания, жалобы - еще Ярославовой древности. О «злых» и об «озлоблен-
ных»; и уж, верно, об этих «злых жен» много, с Ярослава Мудрого, ухва-
тов переломано. «Живучи, стервы».
Во всяком случае, Лютгерт - понятен, как понятен римский servus** в
пруде с муренами (хищная вкусная рыба). Это - специальность нашего не-
понимания. Специальность нашего «спасения», которое путем «женщины»
оскверняется. И что же удивительного, и как же поправить, что около этой
«скверны» - все скверно, т. е. скверна семья, от которой нужно «воздержать-
ся». Не воздержался, не послушал совета: «Лучше не жениться», ну - «и
майся, другого совета тебе не дадим. Да и главное - некогда нам вовсе, не
для этого пришли мы в мир; там - ереси одолевают, здесь - хладный мир.
Некогда, некогда»...
III
Но, мы сказали, женщина - начало ребенка, начинающийся ребенок; и како-
ва в цивилизации или религии концепция женщины, такова непременно бу-
дет и концепция рождающегося ребенка. Метафизика тонка и высока; мета-
физика утонченна и духовна; но непременно эта метафизика скажется на
земле, выразится на земле неодолимой силы фактами, и вот их, эти факты, и
рисует в «Воскресенье» Толстой.
«- Я спросить хотел про ребенка. Ведь она у вас родила? Где ребе-
нок? - спрашивает дурной, но теперь кающийся отец.
- Ребеночка, батюшка мой, я тогда хорошо обдумала. Она (Катери-
на) дюже трудна была, не чаяла я ей подняться. Я и окрестила девочку,
* в целом (фр.).
** раб (лат.).
39
как должно, и в воспитательный представила. Ну, ангельскую душку что
ж томить, когда мать помирает. Другие так делают, что оставят мла-
денца, не кормят, он и сгаснет; но я думаю: что ж так - лучше потружусь,
пошлю в воспитательный. Деньги были, ну и свезли.
- А нумер был?
- Нумер был, да помер ребенок тогда же. Она сказывала: как привез-
ла, так и кончился.
- Кто она?
- А самая эта женщина, в Скородном жила. Она этим займалась. Ма-
ланьей звали, померла она теперь. Умная была женщина - ведь она как
делала. Бывало, принесут ей ребеночка, она возьмет и держит его у себя
в доме, прикармливает. И прикармливает, батюшка ты мой, пока кумп-
лект соберет. А как соберет троих или четверых, сразу и везет. Так у ней
было умно и сделано: такая люлька большая, вроде двуспальная, и туда и
сюда класть. И ручка приделана. Вот она их положит четверых, головка-
ми врозь, чтоб не бились, ножками вместе, так и везет сразу четверых.
Сосочки даст, они и молчат, сердечные.
- Ну, так что же?
- Ну, так и Катерининого ребенка повезла. Да никак недели две у
себя держала. Он и зачиврел у ней еще дома.
- А хорош был ребенок? - спросил Нехлюдов.
- Такой ребеночек, что надо бы лучше, да некуда.
- Отчего же он ослабел: верно, дурно кормили?
- Какой уж корм? Только пример один. Известное дело, не свое дети-
ще. Абы довезть живым. Сказывала, довезла только до Москвы, так в ту
же пору и сгас. Она и свидетельство привезла, - все как должно. Умная
женщина была.
Только и мог узнать Нехлюдов о своем ребенке».
Многие говорят, что рука Толстого уже слаба и рисунок - не той тонко-
сти, как в «Анне Карениной». Кто же будет против этого спорить! Но ему
уже седьмой десяток пошел; мы, юные, забыли уже печальный процесс Скуб-
линской (в Варшаве, в конце 80-х годов), а он дрожащею старческою рукою
рисует его, рисует специально для «Нивы», т. е. он тревожит нас, мучит и...
и, как очень точно выразился г. Гатчинский Отшельник, ставит перед нами
проблему «бессмертных вопросов»...
Позвольте: отец через 15 лет справляется о ребенке, т. е. он его любит;
мать в бессмертной красоты сцене, - когда она бежала за поездом, увозив-
шим Нехлюдова, и подумала о самоубийстве, была спасена от него ребен-
ком: «Вдруг она почувствовала под сердцем движения бесценно дорогого
ей существа: и в то же время мысль о самоубийстве рассеялась». Государ-
ство... да, и оно дает «№ ребенка», т. е. говорит: «Помни, припомни: он
твой». Сторонняя женщина, промыслительница, и та «кладет ребеночков
врозь головками, чтобы они не стукались». Но нет ли кого, кто совершенно
забыл о ребенке, не имеет никакой его концепции, и если уже имеет, то ско-
рее - отрицательную? Скопец. В духе или в теле скопец, аскет или кастрат -
все равно.
40
Аскет. Вам было сказано не рождать... Или рождать как можно меньше,
ограниченно, в некоторых и строго определенных случаях. Зачем ты родила?
Катерина. Бог велел.
Философ. Что она в точности родила не без воли Божией, не без радости
Божией о ее рождении, это видно из того, что она зачала; не благословляемые
Богом - и не рождают. Проститутки никогда не рождают, вовсе; разве вы это-
го не замечали? Даже в первое время профессионального своего занятия, ког-
да они бывают еще здоровы: ибо Бог проклял их и проклял их чрево - за
поругание Его. Если вы сомневаетесь, есть текст: «И посетил Господь Анну, и
зачала она» {Первая книга Царств, II, 21). Если выражение: «Бог посетил ее»
- вам кажется слишком обще и вы можете принять его в смысле: «посетил
радостью», «посетил исполнением того, чего она желала», то вот другой текст,
не оставляющий уже никакого сомнения, что собственно всякое рождение
имеет соучастника себе в Боге: «Дух Божий создал меня, и дыхание Вседер-
жителя дало мне жизнь» {Иов, XXXIII, 4). Если верите авторитету Библии,
должны поверить и этому слову. В том или ином смысле, тем или иным спо-
собом, и по всему вероятию, способом и в смысле, коего человек никогда не
разгадает, но Существо Божие причастно зачатию и в самый миг его - опять
неисследимо как - касается рождающих и прорезывает Мистическим Ликом
плоть, отпечатлевая в ту же секунду «образ и подобие» Свое на зачинаемом.
Впрочем, и об этом есть же текст: «Как небо новое и новая земля, которые Я
сотворю, всегда будут перед лицем Моим, говорит Господь, - так и семя ваше
будет передо Мною»... «Доведу ли Я до родов и не дам родить? - говорит
Господь; или, давая силу родить, заключу ли утробу? - говорит Бог твой»
{Исаия, LXVI, 9 и 22). Если Божие слово - истина, Катерина истинствовала
зачиная, и каждая тварь, зачиная, - инстинствует перед Богом.
Аскет. Да, но новые слова...
Философ. Новые слова и вечное человеческое недомыслие... Разве Бог
двоится? Имеет две истины? Но не научены ли вы, что Бог имеет Ипостаси,
над чем тоже издевался недомысленник Вольтер, и одна Ипостась - вечно
рождает, другая - предвечно рожденное Слово - уже не рождает и по этому
одному, сшедшая с небес на землю, научила человечество нравственному
миропорядку, но умолчала о существе рождения, умолчала вовсе не по от-
рицанию его, но потому, что всякий о рождении глагол и всякому рождению
соприсутствие принадлежит Первой Ипостаси. Вы не различаете Ипоста-
сей Божиих и посему, исповедуя скопчество, хотя исповедуете Сына - Сло-
во, но вовсе забыли Отца.
Аскет. Но это забвение очень древнее...
Философ. Чрезвычайно. Идея Отчей Ипостаси не возбуждала вопро-
сов, не породила сект, не обсуждалась на соборах, и осталась в тени, превра-
тившись в веках только в упоминаемую, без всякой около нее философии.
Между тем вся полнота бытия восходит к Богу. Вся мысль человеческая и
все науки, всякая философия струится от Предвечного Слова, но если бы
этим ограничивалось отношение человека к Богу, то и в Божестве была бы
41
неполнота, и человек — недоумение. Откуда он сам? И неужели зачатие че-
ловека есть такая мгла, которую... бессильно, что ли, пронизать Существо
Божие? Свет семьи - не меньший, чем свет философии. Если бы Бог не об-
нимал рождения тварей, он не обнимал бы главного в тварях, и даже тварь
была бы без Творца.
Уже давно, многие века в наше исповедание Три-Ипостасного Божества
Первая Ипостась входит только нумерационно, без образа, без мысли, без
понимания тех «неслиянных» черт, по существу коих она и называется около
второй и третьей. Вы хотите доказательства - вот оно. Кто не радовался при-
нятию в лоно нашей Церкви сиро-халдеев. Сиро-халдеев... какое имя! Ка-
кие воспоминания! Какое чудо истории и кругооборот ее: ведь Авраам, отец
ветхозаветной Церкви, был выходец из халдейского городка Ура. И вот, тре-
пеща сердцем, я вырезал чин исповедания веры, по коему неофиты были
приняты. Прочтите его и вдумайтесь:
«Мы же веруем и исповедуем и проповедуем тако: Господь наш Иисус
Христос, прежде век от Отца рожденный по Божеству, в поел едок же
дний рожденный от Святой Девы Марии по человечеству, есть Един и той же
во двою естеству,
во единем лице
или во единей Ипостаси,
Един Христос,
Един Сын,
Един Господь,
Един Богочеловек.
«И паки глаголем: мы веруем и исповедуем и проповедуем, яко Едино-
сущный Отцу по Божеству и единосущный нам той же по человечеству,
Един сын Святыя Троицы, Бог Слово, от Святыя Девы Марии восприял со-
вершенное человеческое естество, то есть душу словесную и разумную и тело:
и человеческие свойства,
и человеческое действие,
и человеческую волю.
«И егда Бог Слово соедини тако во своей Ипостаси совершенное чело-
веческое естество с совершенным Божеским естеством и соделался челове-
ком: различие двух естеств не уничтожено соединением, не упразднено и не
ослаблено: паче же каждое из двух естеств сохранило свое свойство. Посе-
му во Иисусе Христе Господе нашем
два естества,
два свойства,
два действия
и две воли,
пребывающие в нем неслитно,
неизменно,
нераздельно,
неразлучно».
42
Вы видите, что весь этот круг исповедания, где наблюдаем след работы
всей Церкви, определил до последней степени тонкости и раздельности...
одну только Вторую Ипостась. Третья Ипостась, Дух Святый, «Дух Утеши-
тель», как назвал Его Спаситель, «Дух Истины», - не назван, не выражен. В
храмах своих мы видим его только «сходящим в виде голубя на крестящего-
ся в Иордане» Иисуса; и это, да еще то, что, «исходя от Отца, он не исходит
от Сына», - есть все, что мы о нем знаем. То есть мы о Нем ничего не знаем
и не приложили никакого внимания, усилий, рассмотрения мира, чтобы оп-
ределить и уяснить: где, как и каким «неслиянным» же способом в вещах
мира, в делах мира выражается эта Третья Ипостась? Далее, в подчеркну-
тых нами словах исповедания Первая Ипостась выражена лишь относительно
второй, она - относительна (в словесном выражении), тогда как, очевидно,
она-то и безусловна, начальна, все-зиждительна. В символике храмовых изоб-
ражений Она отразилась древнею, необыкновенно древнею фигурою -Все-
видящего Ока, заключенного в треугольнике - А; изображение, которое в
раздельности своей (отдельно глаз и отдельно треугольник) постоянно в еги-
петских папирусах. Второе храмовое изображение, это - «Ветхий деньми»,
реющий в небесах, т. е. образ Старца, старости, древности. Итак: «ветхое» и
«видящее» - суть два атрибута, под коими мы мыслим Первую Ипостась.
Таким образом, в теизме нашем, как он выразился художественно (жи-
вопись в храмах), и выразился словесно (исповедание), и выражается сер-
дечно и чувственно, есть та очевидная односторонность развития, что это
есть теизм не Три-ипостасного поклонения, но Второ-ипостасного: покло-
нение собственно евангельской истории, евангельскому повествованию, еван-
гельским отдельным событиям, с крайним ослаблением внимания к книге
Первой, зиждительной Ипостаси - Библии. Поразительно, что изображений
Авраама и Сарры, умилительной истории Иосифа, глубокомысленного бла-
гословения Иаковом сынов своих, Руфи и Ноемини, Иова и судьбы его, То-
вии и Товита, нет в наших церквах: т. е. есть страшное ослабление библей-
ского духа, как бы это был полузабытый сон, о котором нам нет нужды
помнить и нет спасительного в этом воспоминании! Есть в храмовых изоб-
ражениях очень много византийского, византийской ученой работы над рас-
членением веры, - и огромная портретная живопись греческой и русской
истории. Но где Лаван? но где Рахиль и Лия? где Сарра и Лот? Аарон и
Мариам? Даниил и Сусанна? И вообще, даже переходя к Евангелию, где
жены и дети, матери и сестры? Где всемирное родительство?.. Нет отве-
та; и воображение, и размышление не коснулось этих вопросов. В золоче-
ных почерневших венчиках перед нами стоят лики догматиков мира, а не
жильцов мира. Школа!.. Христианство все фразировалось в истории не как
быт, но как какая-то, да будет прощено для нужности образное выражение,
необозримая семинария, и «быть христианином» стало значить «быть семи-
наристом». «Жить» уравнялось с «учить» или «учиться»; но, Боже, мы разве
только учимся, мы еще хотим, нам еще нужно жить! Я не знаю, сумел ли
выразить и почувствовал ли читатель великую коллизию между тем, что
43
нужно бы, и что ожидалось бы, и что совершенно право, и между тем, что
дано и очевидно как-то перекосилось в плане своем, как Исаакий стал ко-
ситься от неравномерного оседания портиков и центрального квадрата в нем.
Все цело; все великолепно еще: но 40 лет стояли около дивной работы Мон-
феррана леса, чтобы выпрямить на 3 дюйма, но отклонившиеся от верти-
кали, порфирные колонны. Я боюсь утомить читателя и скорее перехожу к
поводу всех этих суждений - «Воскресенью» Толстого, и тому частному
эпизоду о детях, об отце и о матери, о которых заговорил. Вот Нехлюдов,
«блудный сын» в «отчестве» своем: что же, в приведенном мною перечне
необходимых христианину знаний, он имеет для исповедания и для веры как
отец? Ничего. Ни света просвещения, ни жеста управления, ни пластыря на
рану, ни укора для греха иначе как «в оби/е-христианских терминах и для
оби/е-христианских чувств». Но ведь есть же особливость и специальность
в грехе, правде, скорби и занозах отцовских и материнских, и это не какая-то
долька мира, а это стержень мира, главное русло «океан-реки»: вот в эту-то
«океан-реку» христианство и не кануло, не пошло «руслом», а какою-то бо-
ковой и временной, сравнительно случайной канавкой. Конечно, - переко-
шенность плана к гибели мира (непросвещенного), к опасностям, измельча-
нию, обмелению самой веры, которая полилась по пескам и камням, а не по
надлежащему руслу. Языком моим говорит скорбь, как о мире, так и о вере.
Мы все не просвещены и брошены именно и специально как отцы, родите-
ли, рождатели. И напр., Нехлюдов, да и сама Катерина, даже не знают оба,
отец ли и мать они? полу-супруги ли они или вовсе we-супруги между со-
бою? и что такое этот ребенок, связанный ли с ним, не связанный ли? Ниче-
го не знают, решительно ничего. Никакого света для них, никакой науки; и
гр. Толстой в данном пункте именно начинает науку, пролагает свет: «связь
есть, раз есть ребенок», «нити перерезать между вами нельзя», «перерезали
- больно станет, грех есть», «держитесь друг за друга, не оставляйте друг
друга». Это - новое, это - нужное; этого в византийских хрониках нет и нет
в Номоканоне. Связь между всякими родителями до того очевидна, что даже
гражданский, т. е. поверхностный и человеческий, закон нашел ее (отец уп-
лачивает на воспитание ребенка), но нашел, конечно, только экономичес-
кую связанность; и между тем ведь это сфера, очевидно, Закона Божия, и он
указал бы, да он и указывает, а Толстой только подчеркивает трансцендент-
ную здесь связь, разрыв которой и порождает грех, чувство виновности. Вот
странность: грех, упавший со счетов церкви; очевидно, есть какая-то свя-
тость, тоже упавшая с ее счетов, и вообще в категориях святого и греха в
ее «счетах» есть какая-то неполнота. Из этой неполноты ее счетов и вытекли
грех Нехлюдова, несчастье Катерины, смерть их ребенка, уж слишком
«обще», «по-христиански» охваченное в рубрику: «против VII заповеди».
Ну, что ж «против VII заповеди»: и в публичный дом сходить - «против
VII заповеди», и в пост с законной женой соснуть «против VII заповеди».
Грешим, и каемся, и забывается, и прощается... так именно и думал Нехлю-
дов, когда Толстой дал почувствовать, что оставленный человеком человек,
44
и отцом - ребенок, и «познавшим» - девушка, - вовсе не «сон с женой
под праздник», «не VII заповедь», но нечто страшное, незабываемое, транс-
цендентно-грешное. Таким образом, роман научает новому святому и ново-
му грешному, открывает новые территории греха и святости, не вошедшие
и даже как-то невписуемые по «песку и гальке», по коим потекло христиан-
ство в Византии и Риме. Мы мысленно обращаемся к г. Мирянину, высту-
пившему, в этом году, против всякого разлития христианства в семью и выс-
казавшемуся за сохранение в нем строго «пустынного» духа; он сослался
при этом на Никанора Одесского и на специально-монашеские скорби, на
которые тот сетует в «Записках из истории ученого монашества». В круге
приведенного нами исповедания выпущена вовсе Первая Ипостась. И что
же из этого практически вытекло? Отсутствие культуры - когда бы только
оно!.. Но ведь вы, я обращаюсь к г. Мирянину, пусть духовно еще, но все-
таки скопец, и не только не понимаете, вы - отрицаете. Вы - нигилист, и
не по отношению к тем пустякам, о которых говорил Базаров и они пугали
публику 60-х годов; вы - нигилист мира, мировой нигилист, нигилист тех
степеней, которые переходят в бесовщину, отчего он и разразился не конс-
пиративными квартирами, а... детоумерщвлением. Толстой только рисует
сцену и плачет; плачет и говорит, шамкая шестидесятилетними губами:
- Ничего не понимаю в мире. Матери рыдают о возлюбленных детях
своих, но какой-то страх гонит их, и с рыданиями они бросают их. Младе-
нец спас мать, еще лежа в чреве ее, когда она бежала за поездом; но вот она
родила - и своего избавителя от смерти предает смерти. Не понимаю. Я ста-
рик; ничего не понимаю. Но я чувствую, что нет Бога в мире, и я отрекаюсь
от мира.
Тут поспевает и слово Никанора: «Мы, ученые аскеты, - выразители
мирового пессимизма»... «Не верю: помози, Боже, моему неверию»*.
Какой вопль! Да чему же и веровать? Мировая горечь. Мировое отчая-
ние: ибо когда уже мать, рыдая от жалости, умерщвляет младенца, то... то
уместен вопрос Кириллова («Бесы» Достоевского):
«Мне кажется, самые законы нашей планеты - ложь, и земля наша -
ложь, и весь мир - дьяволов водевиль».
По философии я - минус.
По богословию - изнанка Божества.
Короче, - я ничто, я - жизни отрицанье...
♦ Поразительны слова и тон этих слов: «Вся сила страдания, какая только дана
монаху от природы, кидается на один центр - на него самого и приливом болезни к
одному жизненному пункту поражает его жестоко, иногда прямо насмерть. Это и
есть монашеское самоболение. И блажен тот из черной братии, кто силен, кто при-
обрел от юности навык, кого Бог не оставил благодетельным даром духовного искус-
ства, а ангел-хранитель неотступностью своих внушений указывает опереться на
Бога и Церковь, опереться даже без веры и надежды на стену церковную. Я упот-
ребляю слова выболенные, да! Я знал монаха, который от боли души не спал четыр-
надцать дней и ночей. Это чудо, но верно... Я знал монаха, превосходнейшего чело-
45
Так определяет себя Сатана в «Дон Жуане» гр. Алексея Толстого. Ко-
нечно, это не богослов определил, но и богослов и философ поддержат по-
эта в этом определении потусветной черной трансцендентности. Не было
предложено схватить поэта и ввергнуть в темницу за ересь, хотя, вероятно,
множество духовных читали и это стихотворение автора «Иоанна Дамаски-
на». Да и Филарет, когда прочел стихотворение Пушкина:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь - зачем ты мне дана?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал...
когда он прочел это, то ответил:
Не напрасно, не случайно
Жизнь - от Бога мне дана...
века, который, страдая собственно болями ума, выразился так: «Правда, становится
подчас понятен Иван Иванович Лобовиков» (самоубийца-профессор). Иначе сказать,
понятна логика самоубийства. Да, понятна. И мучится монах в душе прирожденны-
ми ей усилиями помирить злую необходимость, явно царящую везде и над всем, от
беспредельности звездных миров и до ничтожной песчинки человека, с царством
благой свободы, которую человек волей-неволей силится перенести из центра свое-
го духа на престол вечности, для которой царствующий всюду злой рок служит только
послушным орудием и покорным подношением? А христианский мыслитель, вроде
ученого монаха, перед неприступностью этих вопросов или падает в изнеможении
и, разорвав ярмо веры, закусив удила, неистово бежит к гибели, как бы гонимый
роком, или, переживая страшные, неведомые другим, томления духа, верный завету
крещения и символу спасающей веры, верный иноческому обету и священнической
присяге, с душой, иногда прискорбной даже до смерти, припадая лицом и духом
долу, молится евангелическою, символическою, общечеловеческою молитвою: ве-
рую, Господи, помози моему неверию — и, поддерживаемый Божиею благодатью,
хотя и малу имать силу, соблюдает слово Христово и не отвергает имени Христова
(NB. До чего, до каких бездн, краев доходит дело!) и пребывает верен возложенной
на него борьбе даже до смерти. Вот что я называю мировой скорбью нашей эпохи и
вот почему называю ученых (сознательных) монахов первыми носителями этой ми-
ровой скорби» (напечатано впервые в «Русском Обозрении» 1896 г., кн. 1-3; г. Миря-
нин цитирует это место в № 26 «Русского Труда»). Здесь, кажется, слова утешения и
оговорок - слабы, и центр, громада «я», укор сердца падает в вопль: «Не... не...
не...» (отрицания). Еп. Никанор называет это «мировым пессимизмом» и едва ли
искусно его приписывает, в Записках, служебному пассивному положению; я же ду-
маю, что тут мировой нигилизм, отчаяние любящего сердца, которое взялось и не
смогло «возненавидеть мир»; да притом любящего «в корнях» и возненавидевшего
«в корнях» же. Да, это довольно «корневое» дело, где-то в «туманностях небесных»,
из которых «образуются миры». Но, в общем, отрывок читать страшно и едва ли
«душеспасительно». Так вот к каким «пессимистам» попал мир в руки. Ну и что,
если бы им дать власть исполнения, силу лететь? Ведь уж тут и Григорий VII, и
Иннокентий III, и «вся, еже с ними» предначертано; и «только бы лететь, да забор
высок»; натолкнулся на какого-то «чиновничка» духовного ведомства и упал! «Две-
надцать ночей после того не спал».
46
IV
Мы носим крест, не замечая его и думая о нем только одну секунду, когда
одеваем на шею шнурок. Можно ли это предположить о Филарете, относи-
тельно всего подвига его жизни? Увы, да! Ведь этот его монашеский обет и
подвиг и состоял в отрицании, что человеку жизнь даруется Богом и чело-
век, когда он рождает, есть только орудие Промыслителя в этом даровании
жизни. И вот вопль более позднего аскета: «Не верю... Боже, помози моему
неверию». Чему ты не веришь, несчастный? Ты высказал: «Рыдания душат
меня, и, одинокий, я не могу выплакать горя на плече матери»... В тех же
Записках, несколько выше, он намекает на унижение сана, на оскорбления,
почти служебные, и мы задаем вопрос: «Не можешь выплакать на плече*
матери; мы верим тебе, праведник и страдалец; но, поставляя на место твое
другого, - спросим о нем, как, впрочем, могли бы спросить и у тебя: а мо-
жешь ли ты об этом служебном огорчении... посплетничать и позлословить
с товарищем по сану?» О, конечно! Разорваны узы кровей, но уз товарище-
ства и содружества не разорвано. Теперь от этого почти анекдота я восхо-
жу выше, почти до вершины сознания, и открываю родник и «мирового пес-
симизма», и «Боже, помози моему неверию». Ведь правдолюбец Никанор
чувствовал, что именно по нравственной и религиозной связи родная ма-
тушка, какая-нибудь старая на селе дьячиха, но, кто знает, может быть, с
гениальным для женщины, для матери сердцем ближе ему всех пресветлых
митр, блистающих каменьями, и шелковых великолепных мантий, религи-
озно ближе, трансцендентно ближе. И он - отрекся от этой близости, от-
* Приведем буквальную жалобу именно на одиночество душевное как сущность
«аскетического подвига»: «Когда случится горе с мирским человеком, он разделит
его с родителями, женой, детьми, близкими родными, друзьями. Кроме того, всяко-
му в жизни приходится разделить свою долю страдания с чужою долею близких
существ, жены, детей: где тут иному думать о себе, о своем личном страдании? Но и
в миру, при всех побочных условиях забвения, при развлечениях и прочее, наиболь-
шие страдальцы - это люди одинокие, бездомные холостяки, бобыли, грубейшие эго-
исты (NB!!). Они-то и дают наибольший контингент самоубийц. Возьмем же те-
перь монаха. Кроме Бога, утешить его в беде некому (NB: и ему самому некого, т. е.
интимно, утешить! Вот уж не область «Духа утешителя», о коем сказал Спаситель:
«Пошлю его вам»). Вблизи его нет ни родителей, ни родных, ни, всего чаще, - дру-
зей (NB: вот вам и «Бог есть любовь», «где два или три во имя Мое - Аз посреди их».
А тут, в аскетизме, «серсдочки»-то, «храма» для Божия вселения, и нет, даже хоть бы
в виде кой-какой дружбы). Даже выплакать горе на груди старой матери, если она
имеется, неудобно, не пристало (NB!?!); более пристало молча сжать зубы, лежа на
диване, пусть лучше горе выльется в этой крови, которая течет горлом из здоровой
по натуре груди. А мать, которой ни слова не говорят, пусть там молится, коли хочет,
а изнывающему сыну не может подать помощи. Разделить свое горе ему позволи-
тельно разве со своею подушкою или с рукавом подрясника, в который уже никто и
ничто не возбраняет вылить слез, сколько ему угодно; целую пучину. Это и есть
Давидово: слезами моими постелю мою смочу». Здесь в сущности самый ужасный
трагизм переходит в самый ужасный комизм.
47
вернулся, отряс от ног своих... что? - святыню! Отсюда: «Не верю; Боже,
помози моему неверию!» Филарет чистосердечно взволновался стихом Пуш-
кина; о, конечно, он был чистосердечен и в ответе: «Как, чтобы чрево мате-
ри, меня выносившее, было не бого-устроено?!» И он отвечает:
Жизнь - от Бога мне дана!
Но именно это чрево матери, всякой теперь матери, тебе, монаху, чуждо;
чрево и сосцы питающие. Между ними и тобою - страшные обеты. Одно
внимание к ним - и ты пал; поползновение - и нет тебя*. То есть как будто
ты говоришь, да ведь в этом и заключается суть тебя: отрицаюсь всяких
сосцов, гнушаюсь всяким чревом. Позвольте, да при крещении младенца, в
шестикратно повторяемых отречениях, разве, в сущности, не произносится
монашеский обет, но ретроспективно назад брошенный, в лицо только что
«чреватым» родителям, давшим ему жизнь и которые в смиренном умиле-
нии, как оглашенные, высланные за дверь, смотрят с безмерной любовью в
дверную скважину на блистание свеч зажженных, кадильный дым и всю
красоту несравненного обряда, от которого они одни удалены. Стоят при
купели одни «духовные родители»... те, которые раз в год будут привозить
мальчику по фунту конфект. Они ближе ему; и, будучи (по правде-то, про
себя-то) совершенно ему чужды, все-таки предполагаются в возможности
религиозной с ним связи, в противоположность плотским родителям, коих
связь с ребенком типично антирелигиозна. Вот концепция. Мы нашли нако-
нец ее формулу. Так вот в чем дело, и вот от какой отдаленной точки течет
судьба нехлюдовского ребенка. Связь отца с ребенком не только не священ-
на, не религиозна, но она - типично грешна, анлш-религиозна. И глагол:
«Кто не оставит отца своего и матерь свою ради меня» - этот глагол, позвав-
ший Никанора и Филарета к их аскетическому обету, «ребеночка» Нехлюдо-
ва и Катерины толкнул к судьбе его, рассказанной в «Воскресенье». Всякий
зов, всякий идеал есть в то же время отталкивание, расторжение, разделе-
ние; и зов к девству есть отторжение от семьи, есть расторжение семьи: «в
три дня разрушу храм сей»; «истинно, истинно: камня на камне не оста-
нется от стен сих»... В Кисловодске я видел девушку на мосту, и бултыха-
нье воды в Ольховке. «Что вы делаете?» - спросил я. «Котят бросаю». При-
знаюсь, и о котятах я пришел в ужас. «Куда же их девать?» - ответила она
мне на какой-то растерянный новый вопрос. Судьба нехлюдовского младен-
ца и есть, в сущности, судьба такого же в воду брошенного «котенка»; но
пессимизм, на этот раз мой, бунтует в душе и спрашивает: да уж только ли
Нехлюдов, Катюша и та баба, что везла их ребенка, «положив ножками вме-
* Аскеты - получают власть; они - богаты. Фактам власти и богатства никто
не препятствует, и они вслух выговариваются. Следовательно, единственный обет
аскетизма, conditio - sine qua non его, есть разрыв с женщиною, порыв с заповедью:
«плодитесь, множитесь», девственность. Аскетизм есть служебная (не как случай, а
как долг, как служба) девственность, или mutatis mutandis, аскетизм есть поход, во-
енная служба против семьи, в основе - против женщины и младенца.
48
сте, а головками врозь», на их ли одном светском платье следы кровинок
детских и нет ли следов этих на более длинных и старых одеяниях? «Умыва-
ем руки, в крови неповинны»! - «Как и в римском servus’e, пошедшем для
мурен у патриция Фабия, был виновен Фабий, но не был виновен Капито-
лий»? Что нам до Капитолия?! Я молюсь Отчей Ипостаси, и ищу Ее, и не
нахожу Ее в данном нужнейшем случае около этих поглупевших в деле сво-
ем, в связанности своей Нехлюдове, Катерине, их ребенке. Она бы их осени-
ла, Она бы их сохранила, Она бы их наставила: «соблюдите чадо свое», «со-
блюдитесь друг другу», ибо «Я позвал вас к зачатию, и все рожденное -
Мое» {Исход, слова Божии Моисею: «все, разверзающее ложесна, - Мне,
говорит Господь»). Вот где практическая нужда ветхозаветных изображе-
ний в храмах, ибо они и душу каждого молящегося увлажнили бы самым
созерцанием к рождению и к соблюдению рожденного. Вот необходимость
чувствовать и «горлиц», и «годовалых агнцев», дабы всякую в них и через
них тварь возлюбить, и этою путеводною нитью привестись к пониманию
самой физиологии в себе и от себя (дети), - и, например, уж ни в каком
случае не бросить их так, как Нехлюдов и Катюша. Да и это ли одно, одна ли
живопись, хотя она чрезвычайно многому могла бы научить. Как помолить-
ся не о... «победы даруя», не «перед обедом», «перед учением», «сном», но
в гораздо более важных, и волнующих, и, казалось бы, ближе к Богу сто-
ящих случаях круга родительства? Нет слов; нет жестов; нет метода... Се-
минария. О, да ведь в семинарии не зачинают, не разрешаются. Но, Боже
мой, мир не семинария, и что же вы миру-то дали, и как миру-то дышать; и
о чем же вы сетуете: «не умещается мир в семинарию»?! Поздние сетова-
ния; и как они напрасны; и как глубже и глубже раскрывается зияющая щель,
трещина, пропасть между «партою и кафедрою» и «площадью, рынком, го-
родом, страною, небесами, звездами». - «Мир темен, и свет его не объял», -
жалуются... Да вы его и не обнимали! Где ваши объятия к миру?! Вы только
и говорили: «Почему мир не идет к нам?» Ну, вот, он пришел, пришла мать,
вынула грудь; «послушаю науку и кстати ребенка покормлю»; вдруг вы по-
краснели, сконфузились: «Неблагопотребный вид». Не все же быть с вами,
хочу я и приласкать жену, кстати, она только что оправилась от болезни:
опять «неблагопотребный вид». Хочу поиграть с детьми: «неблагопотреб-
ный вид». Ни встать, ни сесть. Очень устали. Да и «наука»-то у вас очень
коротка и проста, что-то в ней школярное и, так сказать, более старчески
сморщенное, чем зрело-серьезное. Просто... не серьезно, не зрело; ибо зре-
лейшего-то и серьезнейшего в мире она и «не имать силы объять».
И вот - загрубение; и вот - преступление, от которого «нельзя умыть
руки», специальное, особливое, как «servus» у римлян, «варвар» у эллинов,
у иудеев «не обрезанец». Не забудем двух иудейских «блудниц» (sic), из коих
одна заспала своего ребенка, и обе гордо пришли к Соломону: «Рассуди нас».
И мудрый царь, почувствовав, что приспел час испытания его мудрости, что
это - от Бога и для назидания народа, оставляет столы пиршества, друзей,
снимает ризы царства, дабы рассудить матерей о ребенке. О, это цивилиза-
49
ция «обрезания» и специальное ее понимание (чуткость)! Но ведь мы тысячу
лет глухи и немощны в этом специальном направлении, потерявшие обреза-
ние, растерявшие ветхие слова; и решительно имеющие для Катюши и Не-
хлюдова один глагол: «Отродье ваше», «Отродье прелюбодеяния»; «Мы и
на законных-то едва смотрим, отплевываемся и отдуваемся от них, а тут -
совсем срам». Да, «срам», «стыд», в основе же, в сущности, непонимание,
он и гонит — к могиле. И кто распространил стыд вообще на рождение, тот
и не «омоет рук» своих от «пятен крови».
Это леди Макбет говорила: «Какие ужасные пятна. Сколько я ни лью
воды, никак не могу смыть их».
Тут есть пункт, и, может быть, он самый важный. Пол - трансцендентен; и
как радования его трансцендентны (счастливая любовь), так трансцендентна
его тоска, его уныние. Мы все повторяем: «трансцендентна», «трансцендент-
на». .. Что значит это? Поборает земные условия, выходит из них: иду к Богу,
или - иду в смерть. Посмотрите: чтобы соединиться сейчас за гробом, на моги-
ле любимого иногда оканчивает жизнь любящая. Не всегда, но ведь бывает же;
и абсолютно этого не бывает никогда на могиле друга, даже отца, матери. Но
все похулили пол: «Она - бесстыдная, не в воровстве виновна, не в убийстве, но
в тягчайшем - поругала пол свой» - и она уходит в могилу (самоубийство на-
сильно обесчещенных, самоубийство забеременевших). Но она родила, и, дер-
жа младенца на руках, будет каждую минуту всякого часа и каждые 24 часа
всяких суток испытывать эту предсмертную муку стыда: тогда, испуганная и в
смертной тоске, она кидает младенца. Младенец - радость ей, он ее избавил от
смерти; но за ноги младенца ухватился и повис на нем... скопец! О, это тянет
долу, в могилу, самой ли, ему ли... Теперь нарисуем картину, конечно очень
возможную, конечно должную. Пусть к ней, болящей, еще до разрешения от
бремени, подошел бы священник и научил, да не втихомолку и от себя (ибо
все-то дело и заключается в трансцендентном стыде, который нужно преобра-
зовать в нежное и объявленное покаяние): «Ты согрешила; но Иисус пришел
не для оправданных, а именно для грешных. И вот тебе заповедь, именем
Иисуса, даю я, Его раб: корми, береги, лелей младенца, отнюдь не отлучайся
от него. И попечением матери исправь грех неполного супружества». Какая
правда! Но где этот правдивый глагол? Она его не услышала, и мир его не
слышит от церкви. Если бы она подвигнулась, если бы громогласно по пло-
щадям и улицам она пронесла глагол: «Было некогда, было в древности, было
в чужом царстве - одна родившая дева посягнула в стыде на жизнь младенца.
Да не будет этого в нашей благочестивой стране и в наш благочестивый век.
Нет вины, неискупимой перед св. церковью, и неправедная дева да оправдает-
ся как мать: взлелеет, вскормит, направит на путь; богобоязненно воспитает. И
церковь по ней, одумавшейся грешнице, возрадуется более, чем о ста правед-
ных женах. И усыновит ее, как свою возлюбленнейшую дщерь. И усыновит
ей младенца, как точно ее, по плоти и по духу». Все - Иисусово, т. е. в этих
словах. Но где это святое движение? Его нет. Безмолвна церковь. Нет поуче-
ния, нет пути. И мать подходит к могиле, своей или младенца своего...
50
Мы собственно исследуем очень тонкую метафизику, мы исследуем Ни-
канорову скорбь и ее тайные родники, ему самому не видные. В единствен-
ном этом случае церковь не удерживает грешницу перед могилою и не име-
ет силы удержать, рассеять скорбь, дать ей «Духа Утешителя». Смерть под-
ходит, ибо смертен грех и не прощаем вовсе, никогда, никем... против Жиз-
недавца ли грех? О, нет, конечно! Против Иисуса? Но это прямо повод
повторить лучшие его заветы, правила, притчи («одна погибшая и найден-
ная овца дороже ста непотерянных»). Против кого, однако, смертен и транс-
цендентно смертен этот грех, и там, за гробом, вечно? Против... обета Ни-
канора, Филарета; но и особливо против мысли, как ее формулировал г. Ми-
рянин (в «Русском Труде»), определяя аскетизм словами: «это - духовное
скопчество»... Рождение и скопчество - не примиримы вовсе, не примири-
мы никогда; непримиримы трансцендентно (корневое расхождение). Свя-
щенники лично за себя, верно многие, и говорят утешительный глагол ро-
дившей деве; но дело именно в манифестации, ибо ее гонит в могилу стыд,
и вот нужна бы поддержка в секунду объявления; «стыдно (мне) сказать,
поди ты (священник) скажи»: или «не отходи от меня, стой около меня, ког-
да я буду объявлять»; «поддержи меня за руку, когда я стану признаваться».
Вообще все дело тут не в прощении втихомолку, а чтобы, держась за
чью-нибудь руку - стать перед народом. И вот этой «руки друга», и именно в
единственном случае подобного Катюшиному рождения, не даст и не может
(дух всей истории) дать священник. Тогда разом рухнула бы вся Византия;
священник - около рождающей, ее защитник, ее дух утешитель! Новая эра,
новая цивилизация! Не знаю, чувствует ли это читатель, что тут поправилась
бы «неправильность установки колонн Исаакиевского собора». Во всяком
случае, новый дух и новое упоение на 1000 лет. И вот манифестовать не
может ни один священник, и никогда ex cathedra не скажет, перед самой моги-
лой не скажет, удерживающего от могилы глагола. То есть лично и за себя,
как «отец Иван», как «отец Петр» (человек), тайно он повторит Иисуса; но,
открыто и как член церкви, от имени церкви он хотел бы повторить Иисуса...
но две тысячи лет какого-то, очевидно, в самой церкви происшедшего искрив-
ления производят спазму в горле священника, и он не может пойти по следу
Иисуса и прямо не выполняет Его заповеди, Его притчи... Какой-то дух ме-
шает, на место Иисуса вселившийся в него и запрещающий ему говорить.
Дар напрасный, дар случайный.
Мчатся тучи, вьются тучи,
Нсведимкою луна
Освещает снег летучий.
Мутно небо, ночь мутна...
Сколько их, куда их гонят?
Что так жалобно поют...
51
Да, стишок. Оставим стишки и обратимся к прозе. «Не верю! Боже, по-
моги моему неверию»! О, человек всегда с Богом. Ведь Никанор, как чело-
век, как «сын родимой матушки» - и с верою, и с упованием: и он эту веру,
от «родной матушки идущую», и зовет в помощь... епископскому неверию!
Вот суть дела. И Катерина в «Воскресении» после убийства своего ребенка
говорит:
- Какой там Бог, никакого Бога нет.
Это «не верю» же Никанора. Но она трансцендентно связана уже с Нех-
людовым и, вот как кровная его половина, вопит:
- Пойду на суд Божий... и не возьму тебя с собой.
Эта вера в суд Божий и есть та вторая же вера у Екатерины, которая и у
Никанора («родная матушка») все спасала. Вера крови; молитва - семени.
О, конечно, не в эмпиричных их данных, ибо кто же и диалектику Платона
смешает с «мозгами» Платона, но лучи этой крови и этого семени «прямо у
Боженьки», беспрерывно с Ним и «все спасают»... в «нашем неверии». А
когда так, то, родив, Катюша и вправе закричать, или философ вправе ей
подсказать:
- Родила и свята.
И еще добавить:
- И пойду, как мать, на суд к Богу; и спрошу у Отца, точно ли Он запове-
дал Сыну осудить меня: ибо на земле сказали, что Сын Твой, Отче, осудил
меня непрощеным осуждением. И осудила меня земля вовслед Сыну Твое-
му и именем Сына Твоего и разлучила меня, Отче, от моего рожденья, и
отторгнула его от грудей моих, и разбила о камень, как пели израильтяне о
вавилонянках.
У церкви нет чувства детей; нет, и она не развила его в себе истори-
чески. Детей не в линии: «вперед», «станут гражданами», «выучатся», и
«хорошо, если бы выучились в моей церковно-приходской школе»; а в ли-
нии - назад, к совершенному младенчеству, к поре кормления материнскою
грудью, к первым пеленкам, крику родившегося, к труду и страху и тайне
беременности и зачатия... и далее... тот свет! Вот к этому «тому свету», в
чем бы он ни заключался, в линии предшествования рождению церковь глу-
ха, неведуща, бесчувственна. Она чувствует только «тот свет» - замогиль-
ный, т. е. она держит в руках только половину (трансцендентной) истины.
От этого она ублажает покойника: какие песнопения, и в мире, в цивилиза-
ции, в истории - как эти чудные песнопения новы, оригинальны! Еще убла-
жаем мы «святые мощи». Какая идея! Не только «дух есть», есть «святое» в
этом тлении нетленном! Ведь тут целая философия. Мы не пытаем ее; бес-
спорно, однако, что мощи есть обратный полюс колыбели и зачатия. И вот
для зачатия и колыбели у церкви нет ни молитв, ни лобызания, ни даже про-
стого «здравствуй». Ни - «здравствуй», ни - «гряди в мир», «дщерь моя»,
«отрок мой»! Теперь, выражает ли это полноту Христова отношения к
жизни и смерти? Христос сказал: «Оставьте мертвым погребать мертвых».
Г. Мирянин в статье «Русского Труда» громко делает ударение на «отец»,
52
что Он об отце это сказал, что «тело отца предпочтительно брось». Какой
грех и какое очевидное, и истинно византийское, извращение слов Спасите-
ля: ударение - на погребении, посему и прибавлено: «пусть мертвые хоро-
нят мертвецов своих». То есть Я проповедую жизнь (беседа с Самарянкою
и слова о воде живой). Но есть более ясный глагол. «И приводили к Нему
детей,ученики же не допускали к Нему». Да... ученики, как и теперь, как и
сейчас. Что же сделал Он? «И, отстранив учеников, сказал: не мешайте де-
тям приходить ко Мне; разве вы не знаете, что таковых - Царствие Небес-
ное». Вот - глагол. Сказал ли это Он о детях блудниц, о детях жен? Нет - о
существе дитяти. Но дети - рождаются; дети не падают из воздуха; не де-
лаются из каучука. Сказать о младенце - значит сказать о рождении, о мате-
ри, о родителях. Родительство - Христово. Христос есть альфа и омега. Но
столь же бесспорно, что церковь поняла в Нем только омегу. И вся альфа
Божества и альфа в мире осталась... вне чувства, ощущения ее. И вот на что
Маслова, впереди верениц подобных себе, возопиет на суде:
- Отче, суди меня и мир; да не истеку я слезами здесь перед Тобою, как
истекла бесплодно слезами в мире я и убиенный младенец мой.
«Гражд.», 1899 г.
ГРАНИЦЫ НАШЕЙ ЭРЫ
.. .Мне душно, мне тяжко дышать.
Гёте. «Лесн. царь»
I
Не благословить человека в моменте рождения, т. е. как рождающего и
рожденного, - значит и самое бытие его не благословить; ни in sein, ни in
werden. Вот главный упор, к которому подходит аскетизм. Главная трудность
его - религиозная; и главный грех его - изъятие благости из существа Бо-
жия. Я подведу вас к дереву; вы говорите, взглянув на общий очерк его:
«Прекрасно». Я спрашиваю о прекрасном его стане, о постановке в почве;
вы говорите: «Хорошо». Я указываю на кору, на расположение ветвей: «Це-
лесообразно, нужно». Я продолжаю спрашивать о листьях; «прекрасно же»,
отвечаете вы. Я перехожу к зеленой чашечке цветка, к лепесткам цветка, и
на все получаю ваш утвердительный ответ, вашу хвалу. Наконец, разогнув
бледно-розовые лепестки, я обнажаю внутри их, сокровенно закрытые, ко-
ричневые бугорки с едва прикрепленною на них желтоватою пыльцою. Вы
молчите. «Что же?» - спрашиваю я. Вы смущены. «Благословите», - взы-
ваю я. «Нет! нет!» - слышу в ответ. «Да что нет, почему нет?» - «Нет, это
не благословенно»...
Я изумлен; я построяю цветок из пылинки, объясняю, как вырос он, и
спрашиваю: «Если пылинка не благословенна, то и весь цветок, все расте-
53
ние, целое дерево не благословенно же: ибо лист его есть преобразованный
стебель, чашечка цветка есть собранные и сросшиеся его листья, лепестки
суть раскрашенные и прозрачные части чашечки и, наконец, тычинки и пе-
стики - все это есть само растение, все растение, синтезированное в одну
точку, в священную частицу». - «Нет, нет! Я не знаю, но я не хочу и не могу
благословить'.»
Это метафизика. Тут мы вступаем в начало зла и начало поверхностно-
сти. Тот человек, который восхищался видом, корою, листьями и чашечкою
цветов растения, очевидно, восхищался всем этим не глубоко. Он смотрел
на вещи как декоратор и в вещах Божиих усмотрел декорацию. Он не живой
человек; он не мудрец и не пророк; он даже цветок любит, но - до пыльцы и
без пыльцы; т. е. он цветок берет и понимает, как издельщина бумажных
цветов, которая подражает в природе краскам, но не понимает природы, зна-
ет лионский шелк, но не знает полевой травки. Вы видите, до чего аскетизм
есть человеческое и брак - Божие. Но рассмотрим дальше, но углубимся
глубже.
«Какой злой мальчик: знаете его любимое занятие? Это - пойти по лесу,
отыскать хорошо спрятанное пичужкино гнездо; он сгонит бедную мали-
новку, подойдет и выберет из гнезда яйца. Пичужка плачет, пичужка летит
позади его. Ему нет дела. Он идет, положив яйца в карман. Что с ними дела-
ет - неизвестно, но все в деревне его считают самым злым мальчиком. Его
не любят и его боятся».
Вот моральная оценка аскетизма. Никто не оспорит, что мы берем суть
вещей, взамен поверхностного их ощущения, и указываем, что главный грех
испытуемой нами доктрины есть искажение лица Божия, и именно изъятие
из Него благости и глубины.
Между тем как брак не только есть тайна, но и благость и глубина. Я
бесконечно люблю это таинство, между прочим, за совершенное его смире-
ние, незлобливость, кротость. Иногда мне представляется, во всемирной
истории, что это - ветхий годами победитель, который, сняв с себя все по-
четные знаки, все регалии, отдал их на игру и украшение, а наконец, и на
прославление серым солдатам. Да,
Лысый, с белой бородою
Дедушка сидит.
Чашка с хлебом и водою
Перед ним стоит...
- вот брак в смирении своем. Его фамиамы, его курения, его молитвы раз-
несены по всем религиям, и он совершенно не взирает, кому отдает свою
душевную теплоту, свои сокровища сердечные. Везде, у грека, у еврея, у
русского, самая теплая молитва - это матери за болящего ребенка; скорбь,
мольба к Провидению - у жены за мужа, у мужа за жену. Грек сложил это
так; еврей - иначе; еще третьим способом - русский. Но у всех под их
выражением лежит один факт, и вот этот-то факт и есть первое, главное.
54
Он порождает умиление - самое простое; порождает слезы - самые горя-
чие; порождает удивленность к непостижимому, которую не разрешит и
не успокоит никакая наука. Аскеты переписывают молитвы друг у друга;
но каждая мать по-своему молится. Там - традиция; здесь - вечный род-
ник; там - память; здесь - восторг. Все религии пользовались плодами и
даже записывали за свой счет это умиление и этот восторг; и опять здесь
прекрасная сторона смирения, что ни одна мать и ни один отец не сказал:
«Это мне принадлежит». Да, вечный богач, но который ничего не имеет, -
вот брак. Сокровища его - розданы; но мы, пользуясь ими, должны же
вспомнить своего благодетеля или, по крайней мере, не должны уничи-
жать его.
Я не хочу быть один. Высказывая свои мысли об аскетизме и браке, я
приведу одну страницу из великого мистика, которая очень хорошо иллю-
стрирует мысль мою о том, что лучшее человеческое умиление течет от
рождающих инстинктов человека. Но предварительно одно замечание: ас-
кетизм, я сказал, поверхностен и не благ. Действительно, ступив на его
пути, религиозное сознание европейского человечества замечательно бы-
стро утратило начала благости и глубины. Я упомянул о французских ко-
ленкоровых цветах, которые одни понимает аскетический ботаник, отвер-
тывающийся от таинственной желтой пыльцы тычинок и пестиков. Но что
такое, как в своем роде не эти «коленкоровые цветы», великая политика и
тысячелетнее политиканство, удавшееся на Западе, не удавшееся на Вос-
токе? Прежде всего - это религиозная поверхностность, это - далекое от
Бога, забвение Бога. Но ведь как тут все связано! Религия вне крови и семе-
ни непременно будет вне пламени; вот начало интернационалъности глав-
ных религиозных движений в Европе и даже вообще религиозного состо-
яния Европы. «И возненавидел Каин Авеля...», ополчился Тевтон на Фран-
ка, Франк на Тевтона, из-за сомнений Лютера, из-за спора Кальвина и Лой-
олы. Ультрамонтанство... да оно все в отрицании семени и крови, т. е.
земли, всемирной земли\ Нет «земли», есть «идеи», и идеи обагрили (кро-
вью) землю. Явилось ех-территориальное «я»: ece-мирный «губернатор
мира» (папа), всего менее, «отец мира», ибо всего менее он семя мира. Я
не понимаю, как не связать этих идей, когда они сами связываются. Идея
папства уже прямо содержится в идее вле-семенности, ене-мирности; это
(мнимо) духовное я, которое господствует над о-бездушенным универсом.
Душа вынута из мира и вложена в папу: вот противоположность идее: «Бог
во всем и во всяческом». Как самый широковетвистый дуб имеет под со-
бою маленький беленький корешок, так самые широкие события в исто-
рии имеют молекулярную неправильность религиозных построений. Мир
- обездушен; он cadaver (труп) в руках Лойолы (воззрение иезуитов на
человека; идея покорности). Все течет из одного; все потоки европейской
истории имеют корнем в себе отрицание «семени жены», о коем, по Бы-
тию, 4, «спасутся народы». Но мы возвращаемся к иллюстрации, которую
хотели рассмотреть.
55
II
Выведен нигилист, Шатов. Самое имя его кажется произведено от «шатать-
ся», «шатун», ибо нигилисты русские весьма подобны русской секте бегу-
нов, которые, считая мир зараженным не-Богом, «бегают», «перебегают» с
места на место, ища «Бога». Параллелизм духа есть. В конце концов Шатов
истомлен своим духовным «беганьем», ех-территориальностью. Ему хоте-
лось бы «земли», почвы, но вокруг него все те же «шатуны». Вдруг, неожи-
данно, в темную холодную ночь к нему приезжает, после трехлетних ниги-
листических странствований, жена и вместе уже не-жена, Marie, такая же,
как и он, утлая беглянка в мире. Приезжает, и тотчас почти с нею начинают-
ся роды. Шатов в тревоге; нужен горячий чай иззябшей и испуганной боль-
ной, и он забегает к живущему во флигеле на дворе Кириллову, третьему
«шатуну». Мы - в мире «шатанья». Земля пошатнулась под людьми, и люди
потеряли устойчивость. Но мы будем цитировать:
«Шатов застал Кириллова, все еще ходившего из угла в угол по комнате, до
того рассеянным, что тот даже забыл о приезде его жены, слушал и не понимал.
- Ах, да, - вспомнил он вдруг, как бы отрываясь с усилием и только на миг
от какой-то увлекавшей его идеи, - да... старуха... жена или старуха? Постойте:
и жена, и старуха, так? Помню; ходил; старуха придет, только не сейчас*. Еще
что? Да... Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?»
Маленькое историко-литературное нотабене. Великий и проницатель-
ный ум К. Н. Леонтьева смертельно ненавидел «гармонии» Достоевского,
предлагая в них старый европейский универсализм, то же, напр., ех-терри-
ториальное «братство, равенство» etc. Между тем (чего Достоевский никог-
да не умел объяснить) его «гармонии» были истинными и действительно
вечными гармониями, ибо за всю европейскую историю они впервые разры-
вали железное кольцо объявшей нашу часть света ех-территориальности и
были прозрением, угадкою настоящей и вечной «маленькой земной обите-
ли». Это не было ясно Достоевскому; но читатель, присматривающийся ко
всему сложному узору его картин, не может не обратить внимания, что стран-
ные белые видения (идеальные построения) поднимаются у него всегда воз-
ле семени и крови; т. е. это не есть старые европейские, всегда идейные,
«гармонии», но гораздо более древние, а для Европы совершенно новые «гар-
монии, гармонизации земли и неба». В приводимой нами иллюстрации это
все яснее станет видно. Станем продолжать цитату:
« - Знаете, Кириллов, - сказал Шатов, - вам нельзя больше не спать по
ночам.
Кириллов очнулся и, странно, заговорил гораздо складнее, чем даже всегда
говорил; видно было, что он давно уже все это формулировал и, может быть,
записал:
* Кириллов, на просьбу Шатова посидеть около больной, пока он сам сходит за
бабкой, час назад пообещал, что пошлет к ней посидеть старуху - хозяйку квартиры.
56
«Есть секунды, - говорил он, - их всего зараз приходит пять или шесть, и
вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой.
Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном виде
не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство
ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говори-
те: «Да, это правда'.» Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания
говорил: «Да, это правда, это хорошо»... Это... это не умиление, а только так,
радость. Вы не прощаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что
любите, - о, тут выше любви! - Всего страшнее, что так ужасно ясно и такая
радость. Если более пяти секунд, то душа не выдержит и должна исчезнуть. В
эти пять секунд я проживал жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что
стоит. Чтобы выдержать десять секунд, надо перемениться физически. Я ду-
маю, человек должен перестать родить. К чему дети, к чему развитие, коли цель
достигнута? В Евангелии сказано, что в воскресении не будут родить, а будут
как ангелы Божии. Намек. Ваша жена родит?
- Кириллов, это часто приходит?
-	В три дня раз, в неделю раз.
Замечательны эти темпы прохождения белых видений. Как бы земля вра-
щается около оси, и вот подошел земной меридиан, пусть 180° от Ферро, под
180° небесного меридиана, и точка их пересечения дает видение. Что-то в
этом роде.
-	У вас нет падучей?
-	Нет.
- Значит, - будет. Берегитесь, Кириллов, я слышал, что именно так падучая
начинается. Мне один эпилептик подробно описывал это предварительное ощу-
щение пред припадком, точь-в-точь, как вы; пять секунд и он назначал и гово-
рил, что больше нельзя вынести. Вспомните Магометов кувшин, не успевший
пролиться, пока он облетел на коне своем рай. «Кувшин» - это те же «пять се-
кунд»; слишком напоминает вашу гармонию, а Магомет был эпилептик. Береги-
тесь, Кириллов, падучая!
-	Не успеет, - тихо усмехнулся Кириллов.
Шатов выбежал и вернулся к больной. Ночь проходила. Его посылали, бра-
нили, призывали. Marie дошла до последней степени страха за свою жизнь. Она
кричала, что хочет жить «непременно, непременно!» и боится умереть. «Не надо,
не надо!» - повторяла она. Если бы не Арина Прохоровна, то было бы очень
плохо. Мало-помалу она совершенно овладела пациенткой. Та стала слушаться
каждого слова се, каждого окрика, как ребенок. Арина Прохоровна брала стро-
гостью, а нс лаской, зато работала мастерски. Стало рассветать. Арина Прохо-
ровна вдруг выдумала*, что Шатов сейчас выбегал на лестницу и Богу молился,
и стала смеяться. Marie тоже засмеялась злобно, язвительно, точно ей легче было
от этого смеха. Наконец, Шатова выгнали совсем. Настало сырое, холодное утро.
Он дрожал, как лист, боялся думать, но ум его цеплялся мыслью за все представ-
лявшееся, как бывает во сне. Мечты беспрерывно увлекали его и беспрерывно
обрывались, как гнилые нитки. Из комнаты раздались наконец уже не стоны, а
ужасные, чисто животные, крики, невыносимые, невозможные. Он хотел было
* Акушерка при больной. Она - тоже нигилистка, как и вообще вся группа вы-
веденных здесь, в ром. «Бесы», лиц.
57
заткнуть уши, но не мог и упал на колени, бессознательно повторяя: «Marie,
Marie!» И вот наконец раздался крик, новый крик, от которого Шатов вздрогнул
и вскочил с колен, крик младенца, слабый, надтреснутый. Он перекрестился и
бросился в комнату. В руках у Арины Прохоровны кричало и копошилось кро-
шечными ручками и ножками маленькое, красное, сморщенное существо, бес-
помощное до ужаса и зависящее как пылинка от первого дуновения ветра, но
кричавшее и заявлявшее о себе, как будто тоже имело какое-то самое полное
право на жизнь... Marie лежала как без чувств, но через минуту открыла глаза и
странно, странно поглядела на Шатова: совсем какой-то новый был этот взгляд,
какой именно - он еще понять был не в силах, но никогда прежде он не знал и не
помнил у ней такого взгляда.
-	Мальчик? Мальчик? - болезненным голосом спросила она Арину Прохо-
ровну.
-	Мальчишка! - крикнула та в ответ, увертывая ребенка.
На мгновение, когда она уже увертела его и собиралась положить поперек
кровати, между двумя подушками, она передала подержать его Шатову. Marie,
как-то исподтишка и как будто боясь Арины Прохоровны, кивнула ему. Тот сей-
час понял и поднес показать ей младенца.
-	Какой... хорошенький... - слабо прошептала она с улыбкой.
-	Фу, как он смотрит! - весело рассмеялась торжествующая Арина Прохо-
ровна, заглянув в лицо Шатову; экое ведь у него лицо!
-	Веселитесь, Арина Прохоровна... Это великая радость... - с идиотски-
блаженным видом пролепетал Шатов, просиявший после двух слов Marie о ре-
бенке.
-	Какая такая у вас там великая радость? - веселилась Арина Прохоровна,
суетясь, прибирая и работая как каторжная.
-	Тайна появления нового существа, великая тайна и необъяснимая, - Ари-
на Прохоровна, и как жаль, что вы этого не понимаете!
Шатов бормотал бессвязно, глупо и восторженно. Как будто что-то колеба-
лось в его голове и само собою без воли его выливалось из души.
- Было двое и вдруг-третий человек, новый дух, цельный, законченный, как
не бывает от рук человеческих; новая мысль и новая любовь, даже страшно...
И нет выше на свете!
-	Эк напорол! Просто дальнейшее развитие организма, и ничего тут нет,
никакой тайны, - искренно и весело хохотала Арина Прохоровна, - этак всякая
муха тайна*. Но вот что: лишним людям не надо бы родиться. Сначала пере-
куйте так все, чтобы они не были лишние, а потом и родите их. А то вот его в
приют послезавтра тащить... Впрочем, это так и надо.
-	Никогда он не пойдет от меня в приют! - установившись в пол, твердо
произнес Шатов.
* Вот он, просвет к древним религиям, к Фивам египетским, Вавилону халдей-
скому, к обрезанию - Авраама. Если рождение и в основе обоюдо-полость - мисти-
ко-религиозны, то «Бог всяческая и во всем», и в травке, и в звездочке; в человеке
как в мухе. Тогда храм наполнится травами, и звездами, и ликами животно-поклоня-
емыми. Тут же разрешается и вопрос, есть ли и возможны ли «лишние дети», «неза-
коннорожденные». Это место следует иметь в виду при излагаемой дальше полеми-
ке о незаконнорожденных.
58
-	Усыновляете?
-	Он и есть мой сын.
- Конечно, он Шатов, по закону Шатов, и нечего вам выставляться благоде-
телем-то рода человеческого. Не могут без фраз. Ну, ну, хорошо, только вот что,
господа, кончила она наконец прибираться, - мне пора идти. Я еще поутру при-
ду и вечером приду, если надо, а теперь так как все слишком благополучно со-
шло, то и надо к другим сбегать, давно ожидают. Там у вас, Шатов, старуха где-
то сидит; старуха-то старухой, но не оставляйте и вы, муженек; посидите подле,
авось пригодитесь; Марья-то Игнатьевна, кажется, вас не прогонит... ну, ну, ведь
я смеюсь...
У ворот, куда проводил ее Шатов, она прибавила уж ему одному:
-	Насмешили вы меня на всю жизнь; денег с вас не возьму; во сне рассме-
юсь. Смешнее, как вы в эту ночь, ничего не видывала.
Она ушла совершенно довольная. По виду Шатова и по разговору ей каза-
лось ясно как день, что этот человек «в отцы собирается и тряпка последней
руки». Она нарочно забежала, хотя прямее и ближе было пройти к другой паци-
ентке, чтобы сообщить об этом Виргинскому».
Читатель да простит нас за длинную цитату. Мы все рассуждали (о бра-
ке и его духе), но ведь нужен же и матерьял, к которому конкретно мы могли
бы относить свои рассуждения. Мы от себя высказали, что рождение и все
около рождения - религиозно; и теперь приводим иллюстрацию, что оно -
воскрешает, и даже воскрешает из такой пустынности отрицания, как наш
нигилизм. Нигилисты - все юноши, т. е. еще не рождавшие; нигилизм - весь
вне семьи и без семьи. И где начинается семья, кончается нигилизм. Терри-
тория - найдена; ех-территориальности, вне-мирности - нет. Никто не заме-
чает, что в сущности сухой и холодный европейский либерализм, как и евро-
пейский гностицизм («наука»), суть явления холостого быта, холостой ре-
лигии, и есть второй конец той линии, но именно той же самой, первый
конец которой есть знойно-дышащий аскетизм. Возьмите папство без Бога
(откровенное) - и вы получите картину «умной» и «политической» Европы.
«Marie, она велела тебе погодить спать некоторое время, хотя это, я вижу,
ужасно трудно, - робко начал Шатов. - Я тут у окна посижу и постерегу тебя, а?
И он уселся у окна сзади дивана, так что ей никак нельзя было его видеть.
Но нс прошло и минуты, она подозвала его и брезгливо попросила поправить
подушку. Он стал оправлять. Она сердито смотрела в стену.
-	Нс так, ох, нс так... Что за руки.
Шатов поправил еще раз.
-	Нагнитесь ко мне, - вдруг тихо проговорила она, как можно стараясь не
глядеть на него.
Он вздрогнул, но нагнулся.
-	Еще... нс так... ближе, - и вдруг левая рука ее стремительно обхватила его
за шею, и на лбу своем он почувствовал крепкий, влажный ее поцелуй.
-	Marie!
Губы се дрожали, она крепилась, но вдруг приподнялась и, засверкав глаза-
ми, проговорила:
59
-	Николай Ставрогин подлец! (NB: имя человека, от которого она родила).
И бессильно, как подрезанная, упала лицом в подушку, истерически зары-
дав и крепко сжимая в своей руке руку Шатова.
С этой минуты она уже не отпускала его более от себя, она потребовала,
чтобы он сел у ее изголовья. Говорить она могла мало, но все смотрела на него
и улыбалась ему как блаженная. Она вдруг точно обратилась в какую-то ду-
рочку. Все как будто переродилось. Шатов то плакал, как маленький мальчик,
то говорил Бог знает что, дико, чадно, вдохновенно; целовал у ней руки; она
слушала с упоением, может быть и не понимая, но ласково перебирала ослабев-
шею рукой его волосы, приглаживала их, любовалась ими. Он говорил ей о Ки-
риллове, о том, как теперь они начнут жить «вновь и навсегда», о существо-
вании Бога, о том, что все хороши (NB: идея, мелькающая у Кириллова)... В
восторге опять вынули ребеночка посмотреть.
-	Marie! - вскричал он, держа на руках ребенка, - кончено с старым бредом,
с позором и мертвечиной»... («Бесы», изд. 82 г., стр. 528-531).
III
Мы кончили прекрасный отрывок из «Бесов» Достоевского восклицанием
вчерашнего нигилиста и сегодня уже верующего: «кончено с старым бре-
дом, с позором и мертвечиной». И привели всю сцену, все его слова и чув-
ства, закончившиеся этим восклицанием. До чего все это всемирно, и как
мало исключителен случай, рисуемый Д-ким, это я припоминаю из инстинк-
тивного движения в своей жизни: в 93-м году, постоянный до тех пор про-
винциал, я переехал в Петербург. Ранняя весна. Николаевский вокзал. Мы,
русские, все мечтатели, и вот я ехал в Петербург с мучительною мечтой, что
тут - чиновники и нигилисты, с которыми «я буду бороться», и мне хотелось
чем-нибудь сейчас же выразить свое неуважение к ним; прямо - неуваже-
ние к столице Российской Империи. Мечтая, мы бываем как мальчики; и вот
я взял пятимесячную дочку на руки и понес, а затем и стал носить по зале
I класса, перед носом «кушающей» публики; и твердо помню свой внутрен-
ний и радостный и негодующий голос: «Я вас научу»... чему, я и не форму-
лировал: но борьба с нигилизмом мне представлялась через ребенка и на
почве отцовства. Читатель посмеется анекдоту, но он верен, а для меня он -
доказательство.
Итак, вот всемирная территориальность, на которую... никогда, никог-
да, не зачеркнув как «позор и мертвечину» все прошлое свое, не опустится
римский первосвященник. Чуч-мать матерей, т. е. в пункте, около которо-
го копошилась Виргинская; а он - без матерен, не плоден, и это есть не
случайность и временное, но самый центр в нем, от которого он не может
отречься, не перейдя из «я» в «не-я», даже «анти-я». Две религии. Будем
испытывать. Рим (католический) покорил королей; цивилизовал мир. Перед
нами папа и сонм его кардиналов, епископов. Друга Рафаэля и Микель-Анд-
жело, зиждителя славного Собора св. Петра, наполнившего музеи Ватикана
сокровищами искусства, предметами красоты, прелести и любования, ко-
60
нечно, нельзя назвать человеком, который пил бы одно горькое и всегда от-
казывался, принципиально и абсолютно, от сладкого. «Вишу на кресте»...
нет, этого не скажет о себе папа. Лев XIII, в латинском стихотворении, опи-
сал скромное и милое занятие домашнею фотографиею, которым в часы от-
дыха, и во всяком случае не службы, он забавляется. Забава, отдых, удоволь-
ствие не исключены папством и обетом монашества. Он называется
«pontifex», и имя «первосвященника» к нему действительно идет. Идеей
восстановить теократию под владычеством первосвященников полно пап-
ства, и ссылки на Илия, Самуила - не редки в устах римского владыки. Из-
вестно, что первосвященник Илий имел двух сынов и Самуил имел мать, о
которой я читаю, - в сонме епископов и перед лицом папы, - следующую
трогающую меня страницу из «Первой книги Царств», гл. 2:
«И молилась Анна и говорила: «возрадовалось сердце мое в Господе;
вознесся рог мой в Боге моем; широко разверзлись уста мои на врагов моих;
ибо я радуюсь о спасении Твоем. Нет столь святого, как Господь; ибо нет
другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш. Не умножайте речей над-
менных; дерзкие слова да не исходят из уст ваших; ибо Господь есть Бог
видения, и дела у Него взвешены. Лук сильных преломляется, а немощные
препоясываются силою. Сытые работают из хлеба, а голодные отдыхают;
даже бесплодные рождают семь раз, а многочадная изнемогает».
Прочитав эту страницу и закрыв книгу, я обращаюся к первосвященни-
ку Нового Завета и говорю ему: «Все радости мира вкусил ты. Но не вкусил
одной и чистейшей - радости семьянина. Войди же в мир, тобою управляе-
мый, через эту особенную и особенно крепкую и глубокую радость. Вот
дева, пра-пра-правнучка Евы, как ты сам пра-пра-правнук Адама. Исполни
заповедь размножения, данную еще в раю, до грехопадения: Закон Божий,
данный всей твари и составляющий в собственной твоей церкви одно из
семи священных таинств. Сегодня, вместо обычной прогулки по ложам Ра-
фаэля, записанным библейскими сюжетами, войди сам как бы сюжетом в
эту же Библию - зачни младенца, помолясь Богу, как молилась эта же Анна,
Самуилова мать»:
- Этого я не могу!
- Да отчего?
- Не могу изъяснить. Я победил мир; но - этого я не победил.
- Но ведь ты первосвященник?..
- Нового Завета.
- Стоящего на основании Ветхого; и что до греха было заповедано в
Ветхом, конечно, не есть грех и в Новом. Да и наконец... семья, брак, супру-
жество, дети - все так хорошо, что уж, конечно, лучше и безгрешнее домаш-
ней фотографии; и ты благословляешь все это, супружество и детей, и вот я
начинаю подозревать... искренно ли?
- Искренно.
- Тогда стань семьянином. Что благословенно, и притом от тебя самого,
тем и благословись сам. А то выходит чаша, из которой ты даешь пить, но
61
удерживаешься выпить. Более, чем подозрительно, и я перестаю тебе ве-
рить. Я думаю - в чаше дурное содержание, которое ты знаешь, но об этом
скрываешь от мира.
- Нет, не дурное.
- Тогда выпей?
- Не могу! Не могу! Тут - семя, тут - кровь, а я - бес-кровен и вне-
семенен, я отрицаюсь крови и семени. Satan! Satan!
- Но ведь все - из крови, все - от семени; и, отвергнув их, ты отрицаешь
все и Все. Две выходят религии: зернистая - у меня и каменная - твоя.
- Нет, Бог один, - как сказал даже язычник Аристотель в 12-й книге
своей «Метафизики»:
Обх dyaOov noX^xotpaviri. Etc xoipav.
т. е. «не добро быти лшогобожию. Един-Бог»...
- Тогда пусть папа зачнет младенца. Иначе я подозреваю, что он вражде-
бен существу младенца, и это гораздо страшнее, чем если бы он был враж-
дебен только эмпирически существующим детям. Мне приходит на ум Крас-
ный Дракон Апокалипсиса, стоящий перед рождающею женою (гл. XII), как
и Древний Змий, который некогда погубил человеков, но «семя жены», -
заметьте, не семя Девы, от которой родился наш Христос, - «сотрет ему
главу». Во мне зарождаются самые черные и тягостные подозрения.
В начале был Хаос, потом - Земля широкогрудая...
Для всех навсегда непоколебимое седалище.
И Тартар явился мрачный в тайниках обширной земли.
Также Эрос, прекраснейший из бессмертных богов.
Разрешающий печали всех богов и всех людей,
Одолевающий в груди разум и благоразумный совет.
(Гезиод, «Теогония», стихи 116-122).
Вы видите, я посмеиваюсь и начинаю цитировать древних. Я буду цити-
ровать древних так долго, если хотите - целую тысячу лет, - пока папа, в
составе других символов своего разума и могущества, не обвешается как
добрый отец детскими игрушками.
- Нет, он этого не может, это - перелом истории.
- И я предвижу, что перелом, и давно подыскиваю еще папу... Почему
им не стать Кириллову с его «всемирной гармонией»? Послушайте еще
его диалог, ведь это в своем роде молитвы, и, если вы чутки к подробнос-
тям, вы заметите, что они мелькают все около какого-то «еще солнца»,
«еще Бога», думаю, того солнца и того Бога, один луч коего проиграл в
комнате Marie и Шатова и вдруг согрел их не земною не феноменальною
«заповедною» любовью, а ноуменальною «рожденною» любовью. Да, есть
сказанная любовь и есть рожденная любовь, и вот между ними-то и начи-
нается коллизия. Оставим папу с его «не могу» и вернемся к Кириллову,
который «все может».
62
« - Чей это давеча ребенок?
- Старухина свекровь приехала, нет... сноха... все равно. Три дня. Лежит
больная, с ребенком; по ночам кричит, очень, живот. Мать спит, а старуха прино-
сит. Девочка.
- Вы любите детей?
- Люблю.
- Стало быть, и жизнь любите?
- Да, люблю и жизнь, а что?
- Я о вашем решении умереть...
- Что же? Почему вместе? Жизнь особо, а то - особо. Жизнь есть, а смерти
нет совсем.
- Вы стали веровать в будущую вечную жизнь?
- Нет, не в будущую вечную, а в здешнюю вечную. Есть минуты, вы доходите
до минуты, и время вдруг останавливается и будет вечно.
- Вы надеетесь дойти до такой минуты?
-Да.
- Это вряд ли в наше время возможно... в Акопалипсисе ангел клянется, что
времени больше не будет.
- Знаю. Это очень там верно; отчетливо и точно. Когда весь человек счастья
достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо. Очень верная мысль.
- Куда ж его спрячут?
- Никуда не спрячут. Время не предмет, а идея. Погаснет в уме.
- Старые философские места, одни и те же с начала веков, - с каким-то
брезгливым сожалением пробормотал Ставрогин.
- Одни и те же? Одни и те же с начала веков и никаких других никогда! -
подхватил Кириллов с сверкающим взглядом, как будто в этой идее заключалась
чуть не победа.
- Вы кажется очень счастливы?
-Да.
- Но вы еще не так давно огорчались, сердились, порицали?
- Гм... Я теперь не порицаю. Я еще тогда не знал, что счастлив. Видали вы
лист, с дерева лист?
- Видал.
- Я видел недавно желтый, немного зеленого, с краев подгнил. Ветром но-
сило. Когда было десять лет, я зимой закрывал глаза нарочно и представлял
лист зеленый, яркий, с жилками, и солнце блестит. Я открывал глаза и не ве-
рил, потому что очень хорошо, и опять закрывал...
- Это что же лист, аллегория?
- Н-нст, зачем?.. Я не аллегорию, я просто лист, один лист. Лист хорош. Все
хорошо.
- Все?
- Все. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только
потому. Это все, все! Кто узнает, тот сейчас станет счастлив, сию минуту. Эта
свекровь умрет, а девочка останется. Все хорошо. Я вдруг открыл... Всем тем
хорошо, кто знает, что все хорошо. Но пока они не знают, что им хорошо, то им
будет не хорошо. Вот вся мысль, вся, больше нет никакой!
- Когда же вы узнали, что вы так счастливы?
- На прошлой неделе во вторник... нет - в среду, потому что уже была сре-
да. Ночью.
63
- По какому же поводу?
- Не помню, так; ходил по комнате... все равно. Я часы остановил; было
тридцать семь минут третьего.
- В эмблему того, что время должно остановиться?
Кириллов промолчал. «Они не хороши, - начал он вдруг, - потому что не
знают, что они хороши. Надо им узнать, что они хороши, и все тотчас же станут
хороши, все до единого».
- Вот вы узнали же, стало быть, - вы хороши?
- Я хорош.
- С этим я, впрочем, согласен, - нахмурился его собеседник.
- Кто научит, что все хороши, тот мир закончит».
Оговоримся, опомнится: папа не закончил мир, и уже теперь видно, что
он его и не кончит и что сам он - лишь промежуточная идея, ибо именно...
встретился пункт, которого он, аскет и монах, ни понять, ни объять, ни чис-
тосердечно благословить не может. - Взаимно отталкиваются: «Не могу! не
могу!»
- Но ведь крест все победил? Возьмите кусочек крестного дерева, на-
деньте на себя останки святых мощей и совершите акт, который сами же
благословляете: зажжения новой жизни.
- Не могу! Не могу!
- Если не можете этого и есть Кто-то, Кто все может и до всего коснется
и объял этот «святой хаос», - то Он и привлечет к себе не только всех, но и
«всяческая во всем»...
Теперь, высказав свою мысль, будем далее цитировать:
« - Кто учил, Того распяли, - ответил задумчиво Кириллову собеседник.
- Он придет, и имя Ему - Человекобог.
- Богочеловек?
- Человекобог, в этом разница.
- Уж не вы ли и лампадку зажигаете?
- Да, это я зажег.
- Сами-то вы молитесь?
- Я всему молюсь. Видите, паук ползет по стене, я смотрю и благодарен
ему за то, что ползет. Глаза его горели» («Бесы», ibid., стр. 215 и след.).
«Паук» здесь - это то же, что «во всякой мухе - тайна» в диалоге, кото-
рый выше привели мы. Как здесь, так и там начинается еще религия. Конеч-
но, чрезвычайно грустно, что она возможна, но ведь потому и является мысль
ее, тембр ее, звуки ее, что «папа» оказывается всего только вчерашним ниги-
листом, который по данному рассматриваемому пункту, т. е. относительно
целой альфы мира, странным образом замешивается в толпу петербургских
нигилистов и вторит им.
- Я теперь к Виргинской, к бабке, тороплюсь, - несколькими часами рань-
ше извещает Шатов Кириллова. Виргинская - это «стриженая акушерка».
64
- Мерзавка, - восклицает Кириллов, бывший тоже когда-то среди нигилис-
тов, но теперь ушедший от них в существенно новые гармонии.
- О, да, Кириллов, да, но она лучше всех! О, да, все это будет без благого-
вения, без радости, брезгливо, с бранью, с богохульством - при такой великой
тайне появления нового существа!.. О, она уж теперь проклинает его» (ibid.,
стр. 520).
IV
Там, где есть новое умиление, и притом не только разнородное со вчераш-
ним, но и такое, от коего вчерашнее умиление «брезгливо и богохульно
отворачивается», - очевидно, есть росток и нового Бет-отношения, Бого-
связуемости, Бого-взывания. Ибо где молитва, там - вера, и если она не на
«север, север, север», как была всегда, то будет на «юг, юг и юг», где никогда
не была. Теизм - раскалывается.
Прежний теизм падал лучом с неба на землю и обливал ее. Это одно отно-
шение, и оно на первый взгляд кажется высочайшим. Земля пустынна; земля
голодна; земля холодна. И земле - холодно! голодно! ее не согревают эти ка-
кие-то только ласкающие лунные лучи. Мы идем по голодной и холодной зем-
ле и, прислушиваясь к ее разговорам, ее собственным, из нее рожденным, -
улавливаем между ними, большею частью суетными, один, который, может
быть, в слишком длинных цитатах привели. Теплота. Свет. Правда. Религия.
Нет великолепия, истинная простота, даже и не оглядывающаяся на себя.
Следя, мы видим, что наша показавшаяся темною земля из каждой хи-
жинки, при каждом новом «я», рождающемся в мир, испускает один ма-
ленький такой лучик; и вся земля сияет коротким, не длинным, не досягаю-
щим вовсе неба, но своим собственным зато сиянием. Земля, насколько она
рождает, - плывет в тверди небесной сияющим телом, и именно религиоз-
но сияющим. Главное - это собственное, и опять это - греет. Тепленькая
земля, хотя летит в тверди ужасающего холода. И вот - восклицание Кирил-
лова, пожалуй получающееся до конкретного совпадения:
«- Бого-человек?
- Человеко-Бог. В этом - разница.
- Уж не вы ли и лампадки зажигаете?
- Это - я зажег».
Теперь вопрос остается почти только в том, как нам устроить свои лам-
падки. В матушке-земле вырывать ямки, обделывать камешком, вливать елей,
вставлять фитиль: пусть горят всю ночь. Ничего воздушного, главное - чтоб
ничего воздушного. «Воздушное» принес папа и сам повис с ним в воздухе.
«Хоть бы землицы под ноги, мучусь!» Но уже «землицы» не нашлось для
отвергшего землю.
А впрочем... впрочем; так как самая суть нового теизма лежит в покло-
нении «даже и пауку, ползущему по стене», то, само собою, в благостном
круге новых лобзаний содержится и папа, как крошечный эпицикл в огром-
65
ном цикле. И ему — земли! И даже и лобзание его руке, его даже туфле, но
уже с новым чувством, дабы просто не огорчить великого, тысячелетнего
дедушку. «Тебе это радостно - и мы это делаем, дабы и ты слился с нашею
радостью»; и даже, пожалуй, без всякого «дабы», «чтобы». «Так - просто
радость. Это - не любовь, это - выше любви».
На воздушном океане
Без руля и без ветрил
Тихо плавают в тумане
Хоры дивные светил.
Вот «Отчая песенка»; и много возможно таких. Новая музыка. Новое
чувство. «И отрет Бог всякую слезу» их; и даст «пальмовые вайи в руки»
им, и «облечет их в белые одежды». Белое поклонение взамен темного по-
клонения, о нем говорит Апокалипсис... Но мы указываем пункт и логику,
где в самом деле поклонения расходятся.
Путеводною нашею «звездочкою» будет та, которая остановилась и над
Вифлеемом. «Путь» наш - не философия и не наука, а ребенок. Новая «кни-
га изучений» просто есть чтение дитяти, т. е. непрестанное общение с ним,
погружение в его стихию. Он и станет нашим символом, он и - бабушка. На
Западе, в один печальный год, носили какую-то «богиню Разума» и лишь с
оговорками признали «Etre Supreme»* **. Более чем возможно, что на Востоке
некогда понесут едва-едва помнящую себя 90-летнюю прабабушку (то-то
порадуется старуха, что ее «так почитают»), с чулком и вязальными спица-
ми в руках (без этого какая же бабушка?!), и около нее - ее правнука с игру-
шечным конем.
«— Вы верите в будущую вечную жизнь?
- Не в будущую, а в здешнюю вечную жизнь!»
И лампадочки, лампадочки...
«Гражд.», 1899.
УПАДОК СЕМЬИ
Roma periit latifundiis * *...
I
«Географический атлас России, со многими картограммами, Поддубного. Цена
1 руб.», - прочел я лет восемь назад объявление и, выписав себе экземпляр,
немедленно назначил его к выписке всеми учениками IV и VIII классов гим-
назии, где проходится специально география России. Не имел права «обреме-
нять учеников новым учебным пособием», но на этот раз обременил.
Очень хорош был атлас, очень умен. И весь «ум» его лежал в необыкно-
венно умно составленных картограммах. Я рассматривал их с поучением,
* Верховное Существо {фр.).
** Рим погубили латифундии (лат.).
66
но и наконец, с восхищением. «Если бы досуг и перерисовать их все самому
- собственно познакомился бы с Россиею». «Ученики, которые год прорабо-
тали бы над этим атласом, выходили бы из гимназии положительно с пред-
ставлением как о материальных средствах России («богатства» ее), так и о
труде в России, о рабочих ее успехах. И притом сравнительно со всеми стра-
нами Европы». К сожалению, досуга ни у учителя, ни у учеников не было.
Один урок в неделю, т. е. сорок часов в учебном году; томик учебника, в
240 страниц, который надо в эти 40 часов усвоить почти из строки в строку;
экзамены, программа, билеты... «Некогда! некогда!» И прекрасный атлас,
как все прекрасное, был... засорен заботами ежедневными, которых нельзя
обойти. Но я помню с благодарностью это милое руководство, и вспомнил
«ум» его теперь, когда мне захотелось писать о семье.
Что такое картограмма? Это - графическая схема фактов: желтенький,
красенький, голубой квадратик и, наконец, целый паркет подобных квадрати-
ков выражают какой-нибудь основный факт в бесчисленных его модификаци-
ях, вариантах, приложениях, сравнениях. Все качества факта переложены, через
умную сообразительность, в количества, и вы получаете наглядное руковод-
ство к тому, чтобы судить о нем и наконец рассудить, т. е. не только схватить
действительность глазом, но и догадаться, куда и к чему она тянет, чего ей
недостает, в чем ей можно пособить. Можно сфотографировать лицо en face, в
3А , в профиль. Но можно в один и тот же час снять с лица человека 90 карто-
чек, под разными углами наклонения, поворота, выражения. Сумма их дает
совершенно точное представление о действительной форме лица. Роль таких
«90 карточек» и выполняет картограмма или ряд картограмм. «Лицо» страны
становится ясно после некоторого труда, изучимо, запоминаемо.
Принцип картограммы применим ко всему, что есть факт, что есть мате-
рия или событие. Министр финансов, министр земледелия, распоряжаясь
ресурсами страны и изыскивая меры к их возрастанию, непременно будет
орудовать, имея под рукою свои картограммы, в его целях начертанные. Без
них он - как моряк без компаса вдали от берегов. Он ничего не видит. «Вода...
вода...» «Вода и небо». Для министра торговли и мануфактур это было бы:
«торгуют, торгуют»; «кажется, - хорошо торгуют». Но дальше этой краткой
мудрости его сведения не шли бы, и он ничего бы не мог предпринять или
предпринял бы наобум.
II
Вполне удивительно, что при очевидном для всех упадке семьи в Европе
(«Из 10 встречающихся мне на улице - один малорослый», - заметил один
турист в начале нынешнего века) к всесторонним ее «измерениям» до сих
пор не был приложен принцип картограммы. Может быть, она все еще рас-
тет? Может быть, она уже давно карлик? Может быть, это - калека? Может
быть, больной? Определенного никто и ничего не знает. Описывают ее ро-
манисты, но кто же верит «романам»?
67
Мы имеем только снимок ее en face:
Бракосочетаний в году было столько-то.
Родившихся - столько-то.
Умерших - столько-то.
Но уже природа каждого лица «еп face» так устроена, что его снимок
всегда будет выражать некоторую норму и даже красивость. Так что когда
обычный официальный отчет выразится в цифрах:
Бракосочетаний...........36
Родившихся...............40
Умерших..................38
- и это о целой стране, то мудрый министр будущего века успокоит государя
или население словами: «Родившиеся превышают умирающих, и состояние
семьи прекрасно, как и во все XIX веков нашего благополучного христиан-
ского существования». Между тем будет довольно ясно, из соседних, но не
вошедших в отчет, цифр, из других разноцветных, но только не нарисован-
ных, картограммочек, что собственно - семьи нет, бракосочетаний - нет,
родившихся - почти нет. И как министру, так и его государю остается только
лечь в гроб, за отсутствием самого народонаселения, для которого они те-
перь могли бы издавать законы. Издавать законы и администрировать...
Ввиду совершенной одинаковости быта, именно семейного быта, в каж-
дой порознь европейской стране, и почти совершенной тожественности со-
стояния семьи в целой Европе, это состояние может быть расследовано до
высокой подробности и точности на кусочке страны, напр. на городе сред-
ней величины. Когда-то, в 80-х годах, под руководством талантливого стати-
стика Орлова, в Московской губернии были предприняты исследования кре-
стьянского хозяйства в таких подробностях, о каких еще не додумалась за-
падная статистика, и получилось не кое-что в картине, а полная картина дей-
ствительности. Вообще русский человек и даже русский ум доберется при
нужде и охоте до всяких точностей. Обратимся же к семье. Сейчас вырисо-
вываются две основные схемы, два основные цвета в искомых настоящих
картограммах ее положения:
Судьба индивидуума.
Состояние общества.
Что такое «судьба индивидуума», и в том определенном вопросе, на ко-
торый мы ищем ответа? Ведь в настоящее время всякое «я» если и входит в
«статистику успокоения», то совершенно приличною фигурою: «холост» -
«женат». Между тем в статистику истины и тревоги это же «я» войдет це-
лою лестницею показаний, которую мы приблизительно наметим. Берется
возраст 60 лет, положим для Тулы, для Орла, - даже пусть возьмутся стари-
ки этого возраста на одной какой-нибудь улице, и, не вписывая ни имен сво-
их, ни фамилий, просто обозначат о себе, как о совершенно неопределенном
«я», следующие истины:
68
1)	С которого года жизни и до которого, ранее вступления в брак, прибегал
к беспорядочным отношениям? В частности, - к проституции?
2)	Не было ли ранее венчания длительных и серьезных привязанностей?
Без рождения ребенка? С рождением? Приблизительная судьба брошенной
девушки или девушек? Приблизительная судьба ее ребенка или детей?
3)	Сколько лет в браке? Сколько - детей? Совершенное, умеренное, посред-
ственное или худое счастье в семье?
4)	Не было ли, и если да, то сколько случаев, увлечения на стороне во время
супружества? Какой длительности? С девушками? Замужними?
5)	Сколько лет вдов? Был ли абсолютно целомудрен во вдовстве?
Шестьдесят лет можно считать «прожитою жизнью», и точные данные,
взятые с этого возраста, в суммарном итоге могут дать «средний роман че-
ловека». Это и будет первая, основная картограмма семьи: семья как мой
расцвет; какл/оя мудрость и поэзия; как поэзия и мудрость цивилизации, на
мне отразившиеся. Ибо, бесспорно, в суммарный итог войдут только нор-
мы, регуляторы; войдет быт, обычай, но не как плод индивидуальных заб-
луждений или страстей, но как форма, в которую отлились эти страсти, одни
повсюду, у всех всегда одни.
Картограмма состояния общества должна быть совершенно другая. Бе-
рется цветущий возраст женщины, 32 года, когда судьба каждой бывает ре-
шена и резко уже потом не переменяется, - и составляется статистика этого
возраста и пола, для города, для улицы, для небольшой страны:
1)	Сколько замужних? Счастливых в замужестве? Несчастных?
2)	Сколько девушек?
3)	Сколько проституток?
Эти данные выразят состояние среднего возраста, одного центрального
года этого возраста, и притом у основной семейной единицы - женщины.
Это - семья в моменте, в отличие от семьи в процессе, схему которой нари-
сует первая картограмма. Во всяком случае массовый итог и здесь нарисует,
так сказать, средний быт страны и, пожалуй, среднее счастье человека.
Наконец, последняя картограмма - рождаемости: берется возраст опять
60 лет, но уже женщины (основная и самая ясная семейная единица), и ис-
числяются их рождения:
1.	Рожденные в семье.
2.	Рожденные вне семьи (дети девушек и вдов) и оставленные при матери.
3.	Подброшенные в чужую семью.
4.	Воспитываемые тайно на стороне.
5.	Переданные в воспитательные дома.
6.	Умерщвленные.
Я говорю очень неполно; не думаю, чтобы говорил очень ошибочно. Во
всяком случае серия исчисленных вопросов пересекает в разных направле-
ниях институт семьи, основной социальный институт, и дает ряд ее разре-
зов, подобно тому как есть «вертикальные», «горизонтальные» и другие раз-
69
резы пластов земли или делаются искусственно такие разрезы животного
организма. «Кто хочет знать, тот должен уметь знать».
Эти картограммы во всяком случае разбили бы основное утешительное
представление: «бракосочетаний - столько-то», «рождений - столько-то»,
«смертей - несколько менее»; «итог - благополучен». Они вырисовали бы
совершенно обратное относительно целой страны и всякого в ней человека:
Отрочество - порочно, юность и часть возмужалости - проституционны;
часть возмужалости и старость - семейны.
И далее:
Около 2/3 рождаемых детей рождается и остается в семье, около 73 - вне семьи.
Наконец:
Семья обнимает около 2/3 населения, внесемейный быт обнимает около V
населения.
«Итог» - не только не «благополучен», но «смертен» и «идет к смерти».
III
Много лет назад, проводя ученические годы свои в Нижнем, я почти ежеднев-
но бывал на знаменитой местной ярмарке. Какой же мальчик, юноша - не
патриот, пусть даже и с «красным оттенком»; и вот меня, всегда желавшего,
чтобы русский человек везде стоял на первом месте, чтобы ему отдана была
первая, лучшая работа, поражало еще в те отроческие годы, до чего вся силь-
ная работа, как и всякая ответственная служба в этом водовороте труда и де-
нег, проходит мимо русских рук и передается татарам. Откуда они? Что за
орда? Сам Нижний - чисто русский город, и из торгующих там, верно, около
41 - старообрядцы. Что за «избирательное сродство» у этого коренного и де-
нежного русского люда к неприятным «ермолкам» и «свиному уху»? Дюжие
у них спины; могучие затылки. Теперь, живя в Петербурге и ежедневно видя
заходящих на двор «халатников», сбывая им разную одевальную и книжную
рухлядь, не без антропологического интереса я присматриваюсь к ним. Вот
уж не «парии»... Это какие-то аристократы крови. Какая прямизна роста; да
какая, наконец, красота лица, его глубокая уравновешенность, не нервность,
не чахлость, не болезненность. Наблюдение туриста над западным европей-
цем, как мы привели выше: «из десяти встретившихся один был вырождаю-
щийся», здесь читается наоборот: «из десяти встречающихся один точно хо-
чет перескочить за высоту расы». Раса - брызжет; раса - растет. И, между тем,
это та же Казанская губерния, т. е. возможный голод, недород...
Рассеянный вообще, я как-то памятлив, впечатлителен, цепок умом за
новое и оригинальное. Как-то мальчиком я не столько шел со взрослыми,
сколько меня вели взрослые, и вот слышу, какая-то древняя старушка, бого-
почтенная помещица, рассказывает о своем одиноком и опасливом быту на
70
юге. Имение, кругом поля, пустыня. «Нас - татары сторожат». Что такое: и в
Нижнем - все «татары сторожат». Им доверяют; они - имеют нравственный
кредит. «Где же доверить русскому: он напьется и вас пропьет». Старушка
характеризовала этих стерегущих их татар как каких-то могучих младен-
цев; геркулесов, задушающих в колыбели змей; простосердечные, недале-
кие умом, они и «душу»-то «имеют» почти в том ограниченном и сосредо-
точенном смысле, что «имеют верность», «верны». Не имеют таланта лу-
кавства и наших лукавых талантов.
Они воспитанны; очевидно, однако, не гувернерами. Есть несколько ка-
ких-то в высшей степени простых, но и в высокой степени универсальных
не знаний, но... навыков благообразия, в которых проходит их всех жизнь, в
которые они врастают, едва родясь. Тех навыков, об отсутствии которых у
нас желчно скорбит г. Победоносцев в «Московском сборнике», указывая,
как нужны бы они, а не бесчисленные и разнообразные знания, эти краси-
вые бессилия, какими мы украшаемся в школе и через чтение. Да, нужны
бы, но вот их нет, и не только в России, но и в целой Европе. В замечатель-
ных «Письмах к духовному юношеству» (письма к студентам Казанской ду-
ховной академии) знаменитый педагог нашего времени, С. А. Рачинский,
указывает будущим пастырям «словесного стада Христова» о более чем при-
скорбном состоянии христианского мира, и именно моральном, как оно осо-
бенно сказывается на границах, где христианский мир соприкасается с не-
христианским, и пытается на него воздействовать. «Языческие племена
Африки быстро усваивают магометанский закон, но христианская пропо-
ведь не приобретает ни одного прозелита»; «эти наивные народы с ужасом
бегут от христианского обмана, проповедующего наилучшую нравствен-
ность, но имеющего наихудшую жизнь». Рачинский приписывает это «пья-
ным нашим батюшкам», противопоставляя им вечно трезвых мулл: «воз-
можно ли, чтобы магометанский мальчик увидел муллу пьяным на улице, в
училище, как он нередко видит православного священника?!» Много пре-
красного в этих письмах Рачинского (едва ли не более важных, чем его «Сель-
ская школа»), прекрасного по одушевлению автора, по тону нетерпеливой
боли, в них разлитой. Но если бы с этими качествами автор соединил жела-
нье углубиться в тему... Кто же не знает, что есть у нас батюшки не абсо-
лютной трезвости, но к которым за их простоту, за ангельскую незлобивость
- любовь паствы непреоборима. Не видал я, но передавали мне, несколько
лет назад, об одном священнике, который каждую литургию некоторые ее
места «проходил» со слезами; читает Евангелие - и сам плачет. Что же ока-
залось? Он страдает запоем (ведь это - болезнь, это всякий знает); т. е. счи-
тал себя безмерно грешным, окаянным перед Богом и паствою - и в трога-
тельных местах службы плакал, конечно, о себе. Что же, эта литургия «мы-
таря» бездейственнее ли была, чем службы сотни совершенно трезвенных
священников, которые за достаточное проповедывание получили достаточ-
но высокие камилавки? Конечно, все решает одна минута правды; вот эта
литургийка сквозь слезы. И что касается до пьянства, то надо бы еще вду-
71
маться, почему только кровь европейца имеет эту острую липкость к алко-
голю, точно заражается им, тогда как кровь магометанина, еврея, очевидно,
тупа к напитку («научились» бы, да и всякий «закон» переменили бы, имей
они вкус к вину). Иногда думается, что кровь европейца - слишком низкой
точки кипения, и она ищет возбудителя. Оговоримся, поправимся: в быту
европейском и в составе чувств, идей господствующих, именно насколько
они относятся к индивидууму, много шумливости, но нет вовсе психическо-
го оргиазма, и человек ищет оргиазма физиологического. Замечательно, что
в самой Европе на юге, т. е. где много солнца, люди не пьют, не знают ни
«запоя», ни «попоек». Еще замечательнее, что и на севере встречаются (не
часто) люди, имеющие непобедимое отвращение к вину или, истиннее и
точнее, абсолютно к нему тупые, невосприимчивые к его яду. И если внима-
тельно их изучать, то можно заметить, что у всех их общее есть то, что все
они суть тайные внутренние оргиасты, которых вино обременяет, тягостно
для них, ибо оно является уже возбуждением через край. Тогда как у всех
других это же вино едва поднимает психическое содержимое до края. Еврей
не только не пьет, но он неудержимо хлопотлив; не может «сесть на землю»,
качается всем корпусом, когда молится в синагоге. Во всем этом есть род-
ство: это люди возбужденных идей, возбужденных и возбуждающих. Тогда
как Европа есть континент упавшей души; упавшей души и опавших крыль-
ев. Конечно, мы говорим об индивидууме, ибо машина европейская идет
ходко.
IV
Мы отвлеклись от узкой своей темы. Совершенно очевидно, что причина
неуспешности среди дикарей Африки проповеди европейских миссионеров
лежит не в них лично, не в том, что самые миссионеры пьют (что едва ли), а
в том, что надвигающийся на этих дикарей европейский быт поражает их
своею развращенностью. Едва ли способные вдуматься в состав проповеди
и оценить качества трезвости, они видят и чувствуют en masse глубокую
неиспорченность люЭеи-магометан и глубокую же испорченность людей-
христиан. Вот что решает дело во внутренней Африке, как оно решило мно-
гое в Средней Азии, в деле Андижанского волнения мусульман: «Стало лег-
че от податей, стал правее суд, но мы имели до русских верных жен: пришли
русские и стали развращать наших жен и дочерей»*.
Картограмма индивидуальной судьбы все объясняет; сперва между 10-
15 годами тайные пороки, затем в годы от 15 до 40 проституция и усилия
соблазнения; в заключение как успокоение старости и награда за пороки -
семья. Дикари Африки и среднеазиатские сарты не захватываются в русло
европейской солидной семьи; они попадают в линию молоденькой, све-
* Точная жалоба на это была высказана во время суда над андижанскими по-
встанцами.
72
женькой, ребяческой проституции и, вооружаясь примитивными ружьями,
лезут с ними на пушки. Лезут... и, конечно, расстреливаются.
В тех же «Письмах» Рачинского рисуется «армия спасения» Бутса и при-
водится удивление английского епископа, ознакомившегося с плодами ее де-
ятельности: «Страшно признаться, но за века наших усилий и при огром-
ных образовательных и материальных средствах, какими мы обладаем,, мы
не сделали и сотой доли того, что совершил для нравственного спасения
человека этот простой генерал». Рачинский, разделяя это удивление, с пре-
зрением отзывается о грубости и безвкусии какого-то подобия церковно-
военных церемоний, какими уснастил свою мысль и затеянное движение
знаменитый «генерал»; о грубых попытках богословствования, какие иног-
да приходят ему на ум; но, между прочим, замечает: «Все, вступившие в
армию спасения, должны быть обязательно женаты, и в самом раннем воз-
расте; таким образом, во взгляде на семью генерал Бутс не расходится с уче-
нием церкви; в армии господствует бодрое и веселое настроение». Вот и вся
догматика, конечно, нищенская, но зато догматика быта, о недостатке кото-
рой у нас сетует г. Победоносцев, и недостаток чего взрывает мусульман,
возмущает негров. Заметим касательно семьи, которая составляет нашу тему,
не настойчивую, но легкую заметку автора «Писем»: «Тут Бутс не выдумы-
вает нового, а следует взгляду своей (англиканской) церкви». Когда бы так!
Может быть, тогда не было бы вовсе нужды в самой «армии спасения», анг-
лийскому епископу не нужно бы конфузливо сознаваться, что вот «он», а не
«мы»; и, может быть, даже Рачинский тогда не имел бы темы для прекрасно-
мучительных своих «Писем». Бутс взял, по его же словам, статутом для сво-
ей филантропической затеи английский воинский устав; она идет грубо;
воински - с барабаном. Увы, ничего церковного в нем и в его армии нет, и
это есть причина эстетических сожалений Рачинского. Но эти сожаления
хоть и не поздны, но запоздалы: нельзя уже снять лавр с недалекой головы
Бутса и надеть их, поверх митры, на голову кентерберийского архиеписко-
па. Факт должен остаться, как он есть: грубый генерал, без всякой возвы-
шенной философии, просто воззря солдатским оком на мир, сказал себе:
«Где не семья - там разврат». Это, как всякому известно, не только не повто-
ряет существующего в церкви учения о браке, с непрестанными ему препо-
нами, с совершенным равнодушием к возрасту, в котором он заключается, с
антипатией к второбрачию, страхом перед третьим браком, отсутствием раз-
вода и проч., но это простая и именно в простоте своей необходимая истина,
что вообще и всегда и всякому человеку быть бессемейным просто непри-
лично, - есть совершенно новый взгляд на семью, противоположный тыся-
челетнему учению, что «безбрачие выше брака»; что венец спасения и жезл
правления лежат вне семьи, что плодовитость есть низкое состояние, урав-
нивающее человека с мышами и кроликами, приличествующее поэтому па-
риям духа. Сам Рачинский, стоящий на этой же точке зрения, в одном месте
«Сельской Школы» называет родительское чувство к детям «полуживотным
чувством», менее достойным педагогических, художественных, филантро-
73
пических и всяких иных «духовных» чувств. Глупые муллы; глупый Бутс.
Но - suum cuique*. И «лавр» за спасение утопающих на нашей жалкой пла-
нете все-таки лежит на голове Бутса, а по компетенции негров и конклюзии
Рачинского - еще у мулл. У самого Рачинского, у кентерберийского архи-
епископа - «слова, слова и слова», как говорит Гамлет. И, впрочем, очень
много исторической славы, очень высокие в истории «камилавки».
31 января 1827 г. Гёте разговорился с Эккерманом об одном китайском
романе, который он тогда читал, и благоговейный слушатель занес этот
разговор в свою книжку («Разговоры Гёте, собранные Эккерманом». Пер.
Д. Аверкиева. СПб., 1891 г.). «Люди там думают, - сказал Гёте, - действуют
и чувствуют почти так же, как и мы, и вскоре и сам чувствуешь, что похож
на них; но у них все идетяо/ее, чище и нравственнее. У них все рассудочно,
по-мещански, без больших страстей и поэтического полета; оттого это весь-
ма похоже на моего Германа и Доротею, а также на английские романы Ри-
чардсона. Разница в том, что у них всегда и внешняя природа живет подле
человеческих фигур. Всегда слышны всплески золотых рыбок в прудах; пти-
цы не уставая поют на ветвях; день всегда ясный и солнечный, ночь всегда
светлая; много говорится о месяце, но он не изменяет пейзажа: он светит так
ярко, что кажется, будто день. И внутри домов все так же чисто и мило, как
на китайских картинах. Например: «Я слышал, как смеялись милые девуш-
ки, и когда я увидел их, то они сидели на тростниковых стульях». Таким
образом, тотчас же получается прелестная ситуация: нельзя представить себе
тростниковых стульев без мысли о легкости и нарядности. Затем к рассказу
примешивается бесчисленное множество легенд, и они приводятся также в
виде пословиц. Например, о девушке говорится, что у ней были такие лег-
кие и нежные ножки, что она могла стать на цветок и не согнуть его. О моло-
дом человеке, — что он был такой нравственный и храбрый, что в тридцать
лет удостоился чести говорить с императором. Или о влюбленной парочке,
- что они, будучи долго знакомы, были так сдержанны, что, когда им при-
шлось однажды провести ночь в одной комнате, то они провели ее в разго-
ворах, не коснувшись друг друга. И множество таких легенд: все они имеют
в виду нравственность или благоприличие. В высшей степени замечатель-
ную противоположность этому китайскому роману я нахожу в песнях Бе-
ранже; почти все они основаны на безнравственных и распутных мотивах и
были бы для меня в высшей степени противны, не будь они обработаны
таким большим талантом, как Беранже, - теперь же они переносны и почти
прелестны. Но, скажите сами, разве не в высшей степени замечательно, что
сюжеты китайского поэта вполне нравственны, а первого французского по-
эта нашего времени - составляют ему противоположность».
.. .«У них в домах все чисто и мило»: вот атмосфера, где, мы чувствуем,
даже не может зародиться наш тяжелый алкоголизм. Нет у них родства с
отравляющим напитком; как нет к нему влечения «в бодром и веселом» на-
* каждому свое (лат.).
74
строении армии Бутса, о чем вскользь упомянул Рачинский, не догадываясь,
что в этом-то настроении и лежит все. Но замечателен конец монолога Гёте:
«- Такой талант, как Беранже, - заметил ему Эккерман, - вряд ли бы что
сделал из нравственного сюжета.
- Ваша правда, - отвечал Гёте, - именно благодаря испорченности на-
шего времени раскрылись и развились в Беранже его лучшие стороны».
Вот объяснение-лучшее, какое мы читали когда-нибудь, - безнравствен-
ности литературы, на что есть столько жалоб. Не поэт безнравствен, - ведь
он все же избранный в своем времени и в своей расе. Испорчена именно эта
раса, это время; и, как довольно становится очевидно, - Европа есть конти-
нент испорченной крови.
V
Среди множества заметок о Пушкине, какое печаталось этот год по поводу
его юбилея, мне резко бросился в глаза один рассказ: поэт жил в Бессарабии
и безумно, хотя и коротко (увы, вся европейская любовь стала коротка и
новый Гомер не воспоет христианской Пенелопы), влюбился в молодую и
прекрасную цыганку. И по разнице веры, и по множеству еще причин, как-
то по разности образования и общественного положения, он не мог ее сде-
лать женою. Но во что бы то ни стало и совершенно серьезно он хотел иметь
ее «подругой дней своих суровых». Она также любила его, но с печалью
объяснила, что все зависит от старшин их табора. Пушкин был уверен, что
тысяча-две ассигнаций совершенно достаточны, чтобы насытить алчность
людей, которые занимаются кражей и перекрашиванием лошадей. Как же
был изумлен он, услышав от них, что девушка может выйти из табора толь-
ко как его законная жена. Он решительно этого не мог. Роман кончился тем,
что она, чрезвычайно его любившая, все-таки бежала к нему, в Одессу, и в
конце концов, разумеется, погибла. Поэт через год любил уже другую. Но
вот ответ, какого не услышишь, не часто услышишь у нас на деревне. Тыся-
ча, две тысячи... за это теряют честь не одни деревенские девушки! Что
делать, шило из мешка кажет острие. Но вот факт: в Китае, у негров, у татар,
цыган понятие супружества, любви, отношения полов - чище и целомуд-
реннее, нежели у европейских народов.
«Все чисто и мило j, них», в противоположность нам, и специально только
в линии одного брака, только семьи. Какое варварство нравов во всех ос-
тальных сферах: эти казни через распарывание живота, эта еда конины, это
вечное конокрадство - отвратительны и ужасны. Как и у евреев их ужасный
чеснок. Да, но мы углубляемся далее, мы входим внутрь их хижин, шатров:
«все чисто и мило» тут. Тут нет, по-видимому, или вовсе не слышно, о сюже-
тах «Власти тьмы» и тому подобных прелестях. Вступаем мы в европей-
ский дом - и начинается скверна; вступаем у них в шатры и домы - тут
начинается чистота. Мы не удерживаемся на пороге дома, мы проникаем в
семью, ищем ее духа, ищем ее тона. И, в противоположность «владычествен-
75
ной» у нас здесь «теме», находим тихого ангела, точно единственного здесь,
единственно для этого слетающего в эти бедные домы и к этим бедным лю-
дям. Все они, не исключая полигамных татар, имеют, в противоположность
нашему фразерству, «ложе» подлинно «не скверное». «Полигамных»... Но
ведь картограммочки семьи уже обнаружили нам, в «судьбе индивидуума»,
что мы собственно имеем закон л/оно-«венчания», но не имеем закона моно-
галши. Напротив, совершенно неопределенная, расплывчатая полигамия с
жестокосердым бросанием первых, и самых чистых, жен (сюжет «Воскре-
сенья» Толстого). Кто же из нас знал и знает «одну женщину»? Невиданное
чудо. Оставим полемику, ограничимся афоризмом: спины татар - широки,
рост - прям, лицо - открыто, глаза - смелы. Решительно каждый человек,
кроме европейца, открыв полу шатра своего, переступив через порог свой,
чувствует, что он входит пусть в нищенски устроенный, но «храм Божий»,
«от века и до века поставленный», «по благословению Божию» и вне этого
дома-хижины-шатра для них нет, и не существует, и не возможно касание к
женщине. Вот это-то и есть то немногое, то краткое, но зато в самом обычае
выраженное, что имеют все. И чего одного не имеем мы. Мы не имеем и у
нас вовсе не развито цивилизациею священство «своего дома», «своего по-
рога» и - выразимся грубо, но нужно - «своего sacri cubiculi», как писали
византийские хроникеры об императорах.
-	Но мы имеем моногамию!..
Я уже поправил:
-	Мы имеем <шоно»-венчание при неопределенной «иолю;-гамии.
«Нов. Вр.», 1899.
ВНЕ СОВЕСТИ И БОГА
Высота законов - это честь государства; высота нравов - это честь обще-
ства. Печать критикует первые; но печать есть выразитель общества, и ее
критика должна и может переходить в суровый суд, отчасти над собою суд
там, где нравы общества падают гораздо ниже требуемого законом миниму-
ма нравственного уровня.
У нас есть законы о собственности; похитивший сто рублей не только
возвращает их, но он судится просто за поступок свой, за то, что смутил и
возмутил, так сказать, правильный и нормальный уклад собственности. Соб-
ственность есть моя собственность; вообще она есть чья-нибудь личная соб-
ственность, и вот замещение лица законного лицом незаконным около бу-
мажника с деньгами, около кошелька с золотом, - наказуется в гораздо боль-
шей степени, чем стоимость лежавших там кредиток или империалов. На-
рушен принцип, нарушен уклад. И казнь постигает за нарушение принципа.
Я перехожу к очень щекотливой теме; я боюсь, что большинство моих
читателей не согласится со мною. Но да будет позволено частному человеку
высказаться в вопросе, который вообще составляет предмет и тему наших
76
частных суждений, составляет собственность наших частных мнений, ибо
сюда закон еще не простер своего внимания. Мне думается, если есть некий
уклад отношений собственности, то есть или возможен наблюдаемый зако-
ном или соблюдаемый обществом уклад и отношений чести, и в особеннос-
ти там, где эта честь и важна, и гибка. Ведь есть люди, пропивающие свое
состояние, вообще есть дурные собственники; но дело поставлено так, что
во мнении общества жестоко шельмуется всякий, кто пользуется слабостя-
ми плохого собственника. Я уронил; да, но ты не поднимай или, подняв,
подай кошелек обронившему. В добрые времена английского короля Альф-
реда все кошельки, потерянные на улицах Лондона, возвращались владете-
лям. Может быть, история тут идеализирует, но уже за одну тенденцию так
поставить нравы общества она прозвала доброго старого короля «Великим».
Потерянный кошелек честным человеком возвращается по принадлеж-
ности; семинарист Хома Брут, изображенный Гоголем в «Вие», проходя по
базару и видя воз без присмотра, не мог не стянуть с него какой-нибудь вещи.
Гоголь шутил, описывая смешного киевского семинариста; но, вообще го-
воря, если, проходя мимо пролетки, где седок, зайдя в магазин, оставил без
присмотра свои вещи, вы возьмете их, спрячете под пальто, унесете домой,
- вас назовут вором. Такой кражею вещей с пролеток по большим городам
занимаются мальчишки, без роду, без племени, невежественные, голодные.
Во всяком случае, они не пользуются честным именем. К сожалению, уклад
собственности у нас есть, а уклада «чести» в одной особенной и важной
сфере - нет.
Вы соблазнили девушку; по-моему, цена вам - как воришке чужих ве-
щей с пролеток. О, я нарочно беру унизительное сравнение, ибо вся суть в
том именно, чтобы сломить зародившуюся здесь гордость. Такой воришка
говорит: «Я победил». Позвольте, никто не видел, была ли здесь борьба и
каковы были условия борьбы. Может быть, вы не сражались на шпагах, а
закололи из-за угла. Во всяком случае, бьются на шпагах с равными, на гла-
зах третьего или третьих лиц, и при совершенном равенстве положений,
имени, мундира. Ведь офицеры и генералы не колют «ради дуэли» мужи-
ков. Итак, «соблазн» - если уж он когда-нибудь позволителен - то равной
себе и в равном обществе. Остальное здесь - «шашни», «воришка с проле-
ток»; цена человеку — грош.
Скажут: «Береги девица честь смолоду»; на то и наши приступы, чтобы
закалить борьбою девичью «честь». Позвольте, тут всегда и всемирно ак-
тивная сторона принадлежит мужчине, а девушка всемирным инстинктом
находится в состоянии пассивного ожидания. Может быть, это худо, но так
Богом устроено. Так Богом устроено, а человеческое уложение должно бы
дополнить, что самая пассивность девушек, решительно неразделимая с
прекрасною в них «женственностью», должна быть под охраною вниматель-
нейшего и бережливого отношения активной стороны. Боюсь, что не умею
доказать. Но мне думается: чем пассивнее девушка, тем она действительно
девственнее и что глубокая развитость пассивности в женской половине
77
населения вовсе не есть показатель непременно дурных нравов, но именно
того, что женщина еще женственна. Возьмем примеры. Посмотрите, как
пассивна Гретхен в «Фаусте»; решительно она умеет сопротивляться только
минуту. Напротив, нравы Римской империи были низки, и мы вовсе не зна-
ем там «нечаянно падающих девушек», не видим бессильных простушек;
девушки очень тонко ловили там цезарей, но их... очень мало «ловили».
Женщина была развращена, и женщина была активна. Она «падала» с глу-
боким расчетом, - падала, побеждая, и самым «падением» своим большею
частью давила мнимого «победителя».
Этим я хочу хоть сколько-нибудь отстоять «падающих девушек» от обыч-
ного клейма, на них прибиваемого: «развратница». Ей-же-ей, Гретхен не была
развратница. Гёте поэтическим и философским гением дал нам почувство-
вать в ней всю полноту душевных даров; но позвольте, кто же считал душев-
ные дары у других в подобном положении девушек, не получивших гётев-
ского апофеоза, и если мы не умеем в них ничего найти, никаких душевных
сокровищ, то, может быть, это не потому, что они не Гретхен, а потому, что
мы - не Гёте. Гретхен была бедная горожанка, по-нашему, - мещанка; брат
ее - солдат, во всяком случае не офицер. Самая обыкновенная обстановка.
Но она была поэтична, грациозна, религиозна. Увы! такие-то и соблазняют;
и решительно никто, кроме Мефистофеля, не ухаживает за податливыми
Мартами. Да, до чего часто «падение» есть не синоним «развратницы», но
именно усиленного, подчеркнутого и очень взлелеянного целомудрия! По-
вторяю, за Мартами не ухаживают, да и Марты падают внимательно, как
римские матроны.
Висел цветок, - правда, совершенно пассивно; может быть, надеялся на
судьбу свою, может быть, потерял надежду. Во всяком случае - он не ваш.
Он просто Божий. И мне думается, человек делает ужасный религиозный
грех, если, напевая «тру-ля-ля», взял, сощипнул его двумя пальцами, поню-
хал, бросил и пошел играть в карты. Мне представляется это чем-то ужас-
ным. Тут что же отделываться статистическим воззрением: «Сто первая».
Нет в людях и среди людей «сто первых, сто вторых», есть имя, человек,
«Мария», «Надежда», и непременно был нерассказанный роман, неувиден-
ная драма. «Раба Божия Мария» принадлежит себе и Богу; в порядочном
обществе она под охраною общества; она нисколько не обязана «не пасть»,
но вы совершенно обязаны, и строго обязаны относиться к ней серьезно. Вы
можете ее любить, даже можете ее «сорвать», на то она роза, на то в саду
Божием; но вы можете сорвать ее действительно и непритворно залюбовав-
шись ею, полюбивши ее; и ни в каком случае вы не можете ее оставить ина-
че как без ясной и определенной доказуемой вины ее. В особенности то, что
она всю судьбу свою возложила на вас и не имеет закона защитою себе, долж-
но удвоить, утроить ваше внимание, заботу, деликатность.
Дозволительно автору иметь свое субъективное мнение. И в голову мне
не приходило осудить хотя одну и когда-нибудь «павшую девушку». Да, при-
знаюсь, и «падение» это я считаю прямо законом их пассивности, столь же
78
непреложным, как то, что «края земли опускаются», «земля округляется»,
«земля есть шар». Но меня прямо охватывает какой-то мистический ужас,
когда я на картинке вижу (в жизни никогда не видал) сюжет с подписью
«оставленная девушка» или что-нибудь в этом роде. Насколько это мало есть
легкомыслие со стороны девушек, видно из того, сколько из них, из «остав-
ленных», перешли в «утопленницы», «удавленницы». Нет, это не статисти-
ка, это «рабы Божии Марии, Надежды», etc. Это - наши возлюбленные сест-
ры, которых задавили нами ненавидимые братья; это - страницы и страни-
цы всемирного каинствования. «Каин, где брат твой Авель?» - «Почем я
знаю, я - в карты сел»...
Или - «сел за председательский стол» в уездной казанской управе. Все
это очень длинное и, может быть, очень скучное рассуждение я написал,
прочтя поразительный случай, напечатанный в обеих казанских газетах, с
прописью en toutes lettres* имен, и перепечатанный здесь, в Петербурге.
Впечатления дней сменяются быстро, и вчерашний газетный лист не суще-
ствует сегодня. Поэтому я передам вкратце содержание известия, может быть
забытого читателями. Открывается одно из заседаний XXXV казанского уезд-
ного земского собрания. Председательствует в этом собрании А. Н. Бара-
тынский; и собрание слушает доклад ревизионной комиссии, заканчиваю-
щийся предложением выразить глубокую благодарность управе и ходатай-
ством о денежной награде г. С. А. Бекетову, председателю уездной управы,
за его деятельность по оказанию продовольственной помощи населению,
пострадавшему от неурожая. Едва докладчик ревизионной комиссии прого-
ворил последние слова, - рассказывает «Казанск. Телегр.», - как к столу
председателя собрания быстро подошла скромно одетая молодая девушка и
дрожащим от волнения голосом попросила разрешения сказать несколько
слов. В это время, весь бледный, вскакивает со стула председатель управы
г. Бекетов и говорит, что «все заявления, какие намерена здесь сделать де-
вушка, носят чисто интимный характер и не подлежат рассмотрению земс-
кого собрания». Да, не государственное было дело. В первую минуту пред-
седатель и гласные поколебались, но затем решили выслушать. «Господа, -
начала девушка, и в ее голосе слышался стон наболевшей души, - я семь лет
состояла учительницей земской школы Казанского уезда... Моя фамилия Б.
Господа, председатель управы, С. А. Бекетов, пользуясь своим положением
и властью, моею беспомощностью и беззащитностью, обесчестил меня, сде-
лал меня матерью ребенка, а затем, мало того что заставил меня отказаться
от должности учительницы, но и совершенно бросил меня с ребенком на
произвол судьбы. Господа...» Тут г-жа Б. начинает тихо рыдать. Председа-
тель собрания, г. Баратынский, участливо предлагает ей стакан воды. «Гос-
пода, - несколько оправившись от охватившего волнения, продолжала де-
вушка. - Я сделалась матерью... Это не понравилось С. А., да я ему и надо-
ела. .. И он приказал мне подать прошение об отставке... Два года я перено-
* полностью (фр.).
79
сила унижение брошенной любовницы, горе, нужду... часто не имела квар-
тиры, голодала. Несколько раз я думала покончить с собой, но ради ребенка
оставалась жить... не хватало сил, а помощи не было...» Здесь силы, пишет
свидетель, стали, видимо, оставлять г-жу Б., и она, шатаясь, ухватилась за
спинку первого попавшегося под руку кресла.
«- Я должен заметить, - уже с невозмутимым спокойствием произнес
г. Бекетов, - что г-жа Б. уволена от должности в 1897 году по распоряжению
училищного совета за не совсем безупречное ее поведение.
- Неправда! - возразила г-жа Б. - Я подала в отставку по требованию
Бекетова.
- Мы понимаем, что ваша отставка была вынужденною, - вставляет за-
мечание К. А. Юшков. - Вы нам скажите, что вам нужно от собрания?
- Господа! Вы - честные, вы добрые, вы не дадите мне умереть с голоду.
Ах, дайте, дайте мне возможность вновь честно зарабатывать себе кусок
хлеба! Дайте мне возможность вновь заниматься тем делом, которое я лю-
била и люблю!.. Господа, нас много... не у одной меня так же разбита жизнь».
Она намеревалась еще что-то сказать, но рыдания заглушили слова, и она
беспомощно смотрела на гласных, беззвучно шевеля губами.
Мы, русские, горячи на минуту, но как-то непамятливы. Собрание горя-
чо отнеслось к инциденту и два дня посвятило его рассмотрению. В первый
день оно приняло горячее участие в девушке и, ассигновав 100 р. на едино-
временное ей пособие, поручило управе зачислить г-жу Б. в кандидатки на
первую учительскую должность. Но впечатление остыло, и в следующих -
втором и третьем - собраниях выступил гласный Корсаков с предложением
передать дело на рассмотрение прокурора, «так как г-жа Б., по его мнению,
нанесла г. Бекетову оскорбление, назвав его своим любовником, при испол-
нении им служебных обязанностей». Затем, стали баллотировать вопрос о
пособии в 100 р., - и провалили его. Начали собирать по подписке, и собра-
ли 196 руб., из которых 150 р. пожертвовал г. Бекетов. Но г-жа Б. взяла из
них только 46 руб., отказавшись от денег самого председателя управы, так
характерно «управившегося» с одною из учительниц, и благополучно, по-
видимому, выплывшего из инцидента.
Оставляя в стороне длинные рассуждения, заметим, что каждому на-
чальнику до известной степени вверяется «честь и служба» всех подчинен-
ных лиц. Если г. Бекетов мог «предложить г-же Б. подать прошение об от-
ставке вследствие небезукоризненного поведения», то, очевидно, это пото-
му он вправе был сделать, что в состав обязанностей его входило наблюде-
ние не только за учебным делом, но и за «поведением учительниц». Иначе
нельзя объяснить дело. Всякое право течет из долга, и он мог взыскивать за
поведение, потому что он был попечителем и охранителем поведения, и при-
том по должности. Таким образом, он «наблудил при исполнении своих обя-
занностей», и был вовсе не рыцарем перед Дульцинеею, не Дон Жуаном
перед одною из своих жертв, а просто русским чиновником, пусть и от об-
щества, среди ему подчиненных лиц, часть коих была женского персонала,
80
- и повел себя скорее как старый помещик в девичьей, среди женской при-
слуги. Такой взгляд на учительницу, такой взгляд на свободную девушку,
хоть и зависимую, но не крепостную, и, наконец, такое упрощенное поведе-
ние представителя общества - не должно допустить само общество. Позволь-
те. Ведь есть земство как порядок общественной жизни; есть земское собра-
ние как активный и личный выразитель этого порядка жизни и, наконец,
есть управа как уполномоченный от собрания. Вот под каким преемствен-
ным контролем находится всякая учительница и вместе под какою преем-
ственною опекою. Да, всякая организация есть опекун службы, жизни и че-
сти всех своих подчиненных, всех у себя служащих; и г. Бекетов, в сущнос-
ти, прежде всего не уважал вовсе не девушку, а не уважал самого земства,
всего земского собрания, как бы пренебрегая его покровительственными
функциями или предполагая во всех казанских земцах людей, подобных себе,
которые не прочь попользоваться тем, что плохо хранится. Гоголевский Хома
Брут невольно приходит на ум. И плохо Казани, если она представляет со-
бою воз, около которого ходят такие любопытные экземпляры человеческой
породы, интересные в литературном изображении, но крайне неприятные в
житейском обиходе. Да, казанские девушки, берегите вашу честь: у вас пред-
седателем управы г-н Бекетов. Этот кот сала не пропускает, и на каждую
девушку он смотрит как на подлежащее «учету» или «утеку» в его пользу
сало. Общество казанское вполне может пожелать, чтобы г. Бекетов давал
любовные битвы на равных условиях, среди равных себе по положению лиц,
и гордился победами над равными и свободными. Тогда его можно назвать
Дон Жуаном и какой-нибудь казанский Моцарт может положить на музыку
его приключения. Но теперь это просто человек, любящий с прислугою
шашни и имеющий дерзость смотреть на служащих казанского земства как
на свою личную прислугу, а на самое земство - как на область своих личных
похождений. Все это достойно не музыки Моцарта, а описаний Лейкина.
Вполне прекрасно, что г-жа Б. отказалась от денег председателя управы.
Вообще она не просит «пособия» и не навязывается «со своим ребенком»
его отцу, так очевидно забывшему отцовские обязанности. Но она, - по все-
му тону рассказа, - очевидно, трудолюбивая и скромная девушка, и просит
только, чтобы ее не обрывали в труде, не срывали в средствах существова-
ния, теперь ей удвоенно нужных. Каждый знает, как легко в наше время
матери отделаться от ребенка. Совершенно очевидно, что ей дорог и мил
ребенок, и то, что было для г. Бекетова приключением, возможно и вероят-
но, что для нее было маленьким нерассказанным романом. Вообще тут, с
внутренней стороны, мы ничего не знаем. Но весь тон рассказа и то, что
земское собрание горячо приняло к сердцу дело и три раза собиралось обсу-
дить его, - показывает в ней не заурядную девушку, но девушку, произвед-
шую сильное личное впечатление. Она вполне вправе требовать или ожи-
дать покровительства от земства; ведь она ему служила и была так обижена
именно «при исполнении своих служебных обязанностей». Кстати, догово-
рим: именно учительнице бесконечно трудно «с прижитым ребенком», ибо
81
это есть касация всего ее труда, профессии, т. е. прежде всего пропитания. И
если она все же не рассталась с ним, значит, она именно порядочная девуш-
ка, а вовсе не «работница», не ремесленница, которая «случайно» оступи-
лась и к которой г. Бекетов мог подойти как в самом деле к работнице и
служанке. Есть все причины для маленькой опеки над нею казанцев и все
причины для крайнего отвращения к занимательному «коту в сапогах», о
казанских приключениях которого стали рассказывать газеты после того,
как долгие годы, может быть, о них рассказывали «кумушки». Подобные
приключения редко бывают единичными; они слагаются в серии, из кото-
рых вдруг выныривает которое-нибудь.
«Нов. Вр.», 1899.
О НЕПОРОЧНОЙ СЕМЬЕ
И ЕЕ ГЛАВНОМ УСЛОВИИ
I
Что может быть выше непорочной семьи? Я не говорю о счастье двух в ней, о
воспитании и воспитанности в ней детей, но о зрелище ее и воспитывающем
влиянии этого зрелища на других. В обществе такая семья становится цент-
ром могущественного притяжения: все любят ее, все стремятся в нее; для каж-
дого - честь и радость переступить за ее порог. Я думаю, непорочная семья
есть мечта государственного человека, мечта апостолов. «Приветствую тебя,
Прискилла, и твою домашнюю церковь!» - писал ап. Павел ранней христиан-
ке. Но как в апостольские времена, так и сейчас непорочная семья есть в точ-
ности маленькая церковка. И всякий путник, встречая таковую на путях своей
жизни, долго о ней хранит память. Непорочная семья есть вместе лучший
пророк брака: пример ее, возможность ее самым образом своим увлекает вер-
нее, чем всяческие аргументы. В старости эта семья еще лучше кажется, чем
в молодости. Злой гений Гоголя, может быть, думал посмеяться над «старо-
светскими помещиками», но, увлеченный самым предметом, - какую идил-
лию он нарисовал! Один умер, другой не захотел жить. И как хорошо все
вокруг них, например, вы, верно, помните эти скрипучие, музыкальные двери
в покосившемся их домике! Это - словно музыка души, тихая, вечерняя, рас-
пространившаяся на мебель, на дом, которые состарились около людей.
Удивительно, что природа счастливее или лучше человека. Год назад,
проезжая мимо Орианды, в Крыму, я вышел из экипажа, чтобы напиться из
источника.
- Пройдите, барин, немного далеше, посмотрите на сердитого лебедя.
Мне было не до лебедя от усталости. Однако, когда холодная вода побе-
жала по жилам, я расправил усталые от согнутости ноги и прошел сажен
десять в сторону, куда указывал ямщик. Пруд, большой и красиво обсажен-
ный, но никого нет. Я зашел с другой стороны. Нет и нет никого; я уже соби-
рался вернуться. Вдруг слышу шум под ногами. Плавно гребя лапками, ле-
82
бедь ударился грудью в берег и, вытянув шею, хотел меня клюнуть, но не
достал. Я все-таки инстинктивно отступил назад, думая, что он подымается
на дерн. Но он не вышел из воды. И что за странный лебедь!
Я его рассматривал с четверть часа. Лебедей видал я много и не ошиба-
юсь во впечатлении. Самое удивительное в нем было - глубокая автоматич-
ность. Например, он прямо бросался на вас: стоило сделать ему самый не-
значительный поворот движения, маленькое лишнее усилие - и он достиг
бы цели, к которой, по-видимому, столь яростно бросился. Но он его не де-
лал. Он как будто сам ждал, что вы спуститесь к воде; и тогда он клюнет. Но
вы не уходили, стояли очень долго, и, согнув шею, он смотрел на вас дей-
ствительно злым глазом долго, очень долго. Кажется, простой вы тут день, и
он простоит день, совершенно неподвижно, как истукан. Далее, чтобы клю-
нуть, он подплывал крадучись, под кустами, и вдруг бросался почти из-под
ног ваших. Но это было все, что он умел или что хотел делать. На середину
пруда он не выплывал, очевидно, никогда и точно стоял на якоре у берега.
Полуприподнятые крылья, неправильное перо, придававшее ему вид какой-
то лохматости... Совершенная утрата известной грациозности фигуры и
эластичности движений... «Да он... сумасшедший», - подумал я, и убеж-
ден, что не ошибаюсь. В нем была потеря свободы и индивидуальности,
которая есть самый общий признак душевных болезней или с которой начи-
нается всякая душевная болезнь. Лебедь... душевнобольной!! Да, вот поди-
те, но никогда, как в этом случае, я не наблюдал так ярко и выразительно,
что у животного есть душа. Когда-то, еще юношею, я начал было читать:
«Душа человека и животных» Вундта. То, в чем не мог убедить меня гер-
манский мудрец, убедил в полчаса лебедь в Орианде.
- Да что такое с ним? - спросил я у ямщика, вернувшись к экипажу.
-	Года четыре назад у него ушибли (или умерла - не помню) лебедку, и с
тех пор он такой.
-	Да ему бы другую дали.
-Давали. Он всех заклевывал насмерть.
Много прекрасного я видел в Крыму. Кипарисовые рощи; лимоны - пря-
мо над головою; дворцы померкших владетелей, с картинными в них гале-
реями. Но все или забыл, или забуду. Но этого прекрасного лебедя, истинное
чудо рук Божиих, не могу никогда забыть. В самом деле: мне показалось,
что я прошел перед чудом природы. Очеловечение природы, всплеск ее до
красоты и почти до ума человеческого были так очевидны. Это был дарви-
низм, но как-то навыворот; «И человек - животное», - сказал Дарвин; я же
говорю: «И животное - человек». Есть все причины не для отрицания Бога,
но для утучнения молитв Ему.
II
Мне кажется, дать земле непорочную семью - это значит сделать ее раем;
внесите «меч и разделение» только в одну семью, и вы превратите всю зем-
лю в хаос, зальете кровью, грязью. Животным Бог дал инстинкт, т. е. некото-
83
рый внешне ими управляющий разум, наложенный на них как фатум, как рок,
который их спасает, мудро ведет от рождения до смерти и не дает им ни выр-
ваться из-под себя, ни уклониться в сторону. В человеке инстинкт в смысле
этого внешне наложенного разума-ничтожен. Ему даны страсти, манифеста-
ции которых бывают иногда ужасны, но и достигают в других случаях такой
трогательности и нежности, какие роднят человека с Богом. Беатриче, кото-
рая ведет Данте через чистилище в рай, - какая идея, какой теизм идеи! Как
это уже близко к религии! И между тем в глубочайшей основе поэмы Данте -
этот же простой случай «потери лебедем лебедки». Кстати, многие ли знают
один странный, почти пантеистический стих флорентийского поэта, столь
необыкновенный в нерассеявшемся еще сумраке средних веков: «От Бога Отца
изошла природа, восхитительная дева; Дух человеческий отыскал ее и добил-
ся ее любви; их союз не был бесплоден; родился гениальный ребенок; этот
ребенок - философия природы. Вы видите, что она почти внучка Божия»:
Si che vostr’ arte a Dio quasi c nipote*.
(«Inferno», с. XI, 101).
Это, казалось, мог бы сказать только в XIX веке «великий язычник» Гёте.
Это бы поняли, если б им как следует растолковать, наши екатеринослав-
ские хлысты. По крайней мере, в таком же пантеистическом духе я прочел
одну их песенку, в простом этнографическом очерке. Между тем это сказал
«добрый католик» Данте.
Если бы страсти человека одни управляли им, они разрушили бы жизнь.
Но человеку дан еще разум, который вмешивается в страсти и входит в них
регулятором. Разум - его собственный, не роковой; разум размышляющий,
избирающий; разум - как критика, как опыт. Но разум есть именно устрояю-
щая, однако не творческая сила. Замечательна глубоко ограниченная его роль
в семье. Семью нельзя рационально построить. Наблюдали ли вы, как иногда
образованнейшие и рассудительнейшие супруги, притом нисколько не запаль-
чивые, бывают глубоко несчастны и, пробившись двадцать лет, к «серебряной
свадьбе» расходятся окончательно. Я знал жену одного образованнейшего про-
фессора, почти столь же уже ученую, как он сам, которая именно к серебря-
ной свадьбе помешалась. Она истощилась в скуке; и так как бежать ей не мог-
ло прийти в голову, да было уже и поздно, то она сошла с ума. Каменное тер-
пение - лопается. И это случается с философами, писателями; иногда со свя-
щенниками. А между тем Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна были
так счастливы. Они не «умели» быть счастливы, а «были» счастливы, между
тем как профессора «умеют» быть счастливы, но не «суть» счастливы.
Вот почему изъять страсти из семьи - это значит не начать семьи; мыс-
ленно или в законе изъять их из семьи - значит даже не дать семье возник-
нуть. Страсти суть динамическое, зиздущее и вместе материальное условие
* Искусство есть Божий внук в известном роде (шл., пер. М. Лозинского).
84
семьи; «порох», без которого не бывает выстрела. Не без улыбки и недоуме-
ния я читаю иногда, что причина необыкновенной разрушенности семьи в
наше время лежит в сильном действии, и притом разнузданных, страстей.
«Если бы не страсти, семья бы успокоилась». Я думаю, «если бы не страс-
ти» - семья скорее не началась бы. Есть три жалобы на них: зачем иногда
рождают девушки и вдовы: зачем изменяют женам мужья? зачем мужьям
изменяют жены? На эти три темы написаны все романы с «разрушенным
счастьем». Но мне думается, что не было бы ни счастья, ни несчастья, со-
всем бы ничего не было, если бы время от времени не происходило этих
трех разрушительных явлений.
Не замечают, что каждое из этих трех явлений есть выход в идеал, - и в
идеал именно самой семьи, - из состояния действительности, которая пред-
ставляет только бессветную материю семьи. Я говорю «бессветную», т. е.
лишенную всякого в себе света. Года два назад была переведена на русский
язык книжка г-жи Корелли: «История детской души», кажется произведшая
сильное впечатление на общество и вполне достойная этого успеха. Книжка
переведена с английского и издана К. П. Победоносцевым, религиозный и
государственный авторитет которого равно высок. Здесь рассказывается судь-
ба и «история души» самоубийцы-мальчика Лионеля. Его не били; ученье
давалось ему без труда. У него были только очень черствые и ограниченные,
т. е. с точки требований детской души, учителя. В классной комнате, на крю-
ке, устроенном для гимнастики, он повесился в одну темную ночь, т. е., как
мы догадываемся, он ушел к Богу спросить Его о правде детской души, о
правах (это внимательно приведено в книге) детской души на наивность и
поэзию, чего в высокой степени не могли понять ни его родитель, ни его
шульмейстеры. Но замечательно, что несколько раньше его смерти сбежала
с молодым человеком его молодая мать. «Развратница», казалось бы, ужас-
ная «развратница», которой нет и не может быть пощады. Вина ее увеличи-
вается еще тем, что молодой человек не был ею чрезвычайно увлечен, и в
записке, оставленной мужу, она говорит, что это знает и предвидит свою
гибель, т. е. что она бежала без настоящей любви, без опоры, просто в тьму.
Отчего же она бежала? Ее тоже не били. Даже не упрекали, по крайней мере
оскорбительно. В начале книжки рассказан эпизод, как она запела в полго-
лоса народную английскую песенку; муж, стоявший на террасе, услышал и
с гримасой заметил: «Какой грубый вкус у этой женщины: ей всегда нравит-
ся что-нибудь мужицкое, а не образованное». Но ведь это только расхожде-
ние во вкусах, такая малая, казалось бы, причина для расхождения в супру-
жестве. В самом конце книжки, на похоронах самоубийцы-сына, отца успо-
каивают знакомые. Он поднимает почти веселое лицо и догадывается: «Ба,
да ведь я могу требовать развода, вторично жениться и у меня будет опять
сын» (т. е. на место Лионеля). Таким образом, не жестокий, не бесчеловеч-
ный, он был в высшей степени деревянист: качество гражданина, решитель-
но не подходящее ни под какую статью уголовного закона. Он был совер-
шенно прав как гражданин; но он был немножко не прав как отец, как муж -
85
категория отношений, существенно не деревянистая. И сын его умер насиль-
ственно; жена бросилась от него в гибель. Между тем очень глупый сын и
очень глупая женщина остались бы с ним. Действительно, вся книга пред-
ставляет сплошной узор нежности и поэзии, в которых выражены характе-
ры бесконечно любящих друг друга этого мальчика Лионеля и его несчаст-
ной матери. Оба вышли из-под закона - в идеал. Один - в идеал загробный;
другая - хоть в мечту, хоть в ожидание, хоть в минуту идеала. Повторяем,
книга переведена, «издана» и сопровождена предисловием, т. е. как бы во
всех отношениях рекомендована знаменитым государственным и благочес-
тивым человеком.
Таким образом, замечательная сторона в трех бедственных несчастиях,
«от которых рушится семейное счастье», заключается в том, что именно раз-
рушающая, активная сторона бывает права, а не пассивная и, казалось бы,
обиженная. Этот приговор кажется ужасно жестоким, и он таков en masse и
на бумаге; но он глубоко прав, в частности, и в самой жизни. Всякое «ру-
шенное счастье» есть ярлык счастья; и он, как фирма банкрота, держится
некоторое время искусственно и падает, когда нельзя более скрывать суще-
ство дела и нет сил жить под его фальшивым штемпелем. Ярлык счастья
Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны был добротный, и, когда умер-
ла одна, умер другой. Я не забуду впечатления, еще детского, подобной же
связанности людей. У нас был в Костроме, на краю города, свой деревянный
в 4 окна домик; рядом с ним стояла совсем маленькая в одно окно хибароч-
ка, где жил портной. Портной, и его жена, и двое детей - мальчик и девочка,
лет 9 и 11, с которыми я играл на улице. Я не видал этого портного иначе,
как перед единственным окном, на верстаке (очень широкая деревянная лавка,
полустол). Никому не приходило в голову, чтобы этот худощавый, с необык-
новенно доброю улыбкою человек был чем-нибудь болен. Но он умер. У
него, очевидно, была чахотка. И вот я помню его жену, еще молодую и пре-
красную (мне казалось) женщину, как она сидела на дворе, т. е. на самой его
середине, на земле, и не плакала, а как-то визжала. Она была совершенно
помешана от горя и недоумения (смерти она, очевидно, не ждала, не замеча-
ла болезни мужа).
Итак, от лебедя в Орианде до жены этого портного любовь и согласие и
счастье - решительно неразрушимы, когда они истинны, неподдельны. И
чуть только мы замечаем шатанье «счастья», мы должны быть в безуслов-
ной уверенности, что счастья не только сейчас, но уже давно нет, и, может,
оно было или казалось бывшим только в самые первые, обманчивые и обма-
нывавшие минуты. Все разговоры о том, что вот были счастливы 5-10-15
лет и вдруг - «крах», - пусты и ничтожны. Семья есть институт привычки, и
институт-растущий. Самый бледный злак жизни, если он есть, вырастает в
ней с каждым днем; любовь, если хоть ниточка ее была, укрепляется привы-
канием. Вам жаль покинуть старую квартиру; жаль, положительно бывает
жаль, гимназических, университетских товарищей. Между тем здесь есть
только свыкание ума и характера, т. е. неизмеримо меньшее, слабейшее, чем
86
то, что есть в семье. Семья как родник роста представляет, в детях и родите-
лях, буквально одно сросшееся существо. И когда оно начинает разламы-
ваться на отдельные составляющие его части, то, значит, самый прирост их
друг к другу был уродливо болезнен, и притом с самого начала. Молодую
чету, «новоженов», уже на 13-м, на 14-м месяце, иногда на третьем-четвер-
том, уже можно определить в смысле прочности счастья всей остальной
жизни.
Но я заговорил о разуме в его распорядительном значении. Семья есть
институт существенно иррациональный, мистический. Поэтому совершен-
но напрасна борьба в ней против страстей; напрасна и даже не права. Разу-
му, как и всякому закону, страсть может ответить просто: «Я здесь образую
все - и я господствую. Семья есть мой дом, и именно сотканный мною. Без
меня ни закон, ни разум семьи не создадут. Вот почему, когда я рушу семью,
я рушу свое создание, рву свой покров, изделие внутренностей моих. Мне
больнее от этого, чем всякому закону, всякому разуму; без крова, под небом
теперь - я, и перед вероятною гибелью. Кроме того, исследуйте меня, и вы
убедитесь, что не без причины я тку такое благородное и нежное существо,
как семья: самая природа моя и происхождение мое - благородны, как и
постоянный мой уклон. Я есмь идеал в том смысле, что непрерывно стрем-
люсь к идеальному, и именно в значении непорочного. И если я ухожу, не
объясняя никому причин, из семьи, знайте, что я именно ухожу из семьи
уже порочной, и с надеждой и усилием на месте ее соткать другую, и имен-
но непорочную, семью; неправильно родив, я усиливаюсь к новым родам,
оплакав труп неудавшегося младенца». Непременно и безусловно грех пал
уже в оставляемую семью. Это нельзя доказать, это не всегда сумеешь выра-
зить, именно потому, что семья вся соткана из субъективизма, из неулови-
мого и мистического. Но что нет безгрешной, праведной семьи, которая рас-
падалась бы, - этому можно даже a priori поверить. И это все, что нужно,
чтобы разуму понять единственную роль, какую он здесь может выполнить.
Мы сказали, что непорочная семья есть величайший идеал в смысле соци-
ального строительства; но разум построит ее не тогда, когда «запретит»,
«вытрет» их, как резина стирает карандаш; тогда ничего не будет, не будет
семьи. Да и не вправе он, пассивный регулятор, бороться против образова-
теля и материи семьи. Но он может все устроить, став на скромное место
мудрого аналитика, исследователя, пособника. Он не умеет здесь рождать;
но, как искусный акушер, он может помочь родиться.
III
Литература о смерти этого живого и лучшего на земле явления, именуемая у
деловых людей «литературою о разводе», обширна как на Западе, так и у
нас. Она производит впечатление той деревянистости, от которой умер бед-
ный мальчик Лионель. Вопрос о так называемом «разлучении супругов»
внесен в виде законопроекта на рассмотрение высших государственных на-
87
ших учреждений. В декабре месяце минувшего года, в одной из южных га-
зет, был помещен ряд статей: «К вопросу о разводе», профессора каноничес-
кого права в Новороссийском университете г. А. Загоровского. Мы их читали
в свое время; много о них думали. И решаемся здесь сказать несколько слов,
думаем - существенно новых об этой мучительной семейной операции.
Прежде всего о компетенции здесь государства и о том, точно ли вправе
оно поднимать подобные вопросы, т. е. переходить за рубрику цивильного
права и входить в сферу права канонического. Г. Загоровский указывает, что
уже в византийскую пору развод только частью регулировался церковью, а
большая часть законоположений о нем и именно о достаточных причинах к
разводу была проведена светскою государственною властью и включена
церковью в канон для себя по предложению первого. Что за явление? При-
дет ли на ум государству вмешиваться в процесс и формы крещения, испо-
ведания, причащения, елеосвящения? Ничего подобного. Отчего же в одном
таинстве брака возможно это явление? Здесь мы стоим на рубеже почти от-
крытия: да, во всех таинствах человек пассивен; кающийся, причащаемый,
крещаемый, помазуемый миром, он стоит перед церковью как оголенный
член мира; как древко, по коему течет таинство церкви. Но в браке? Здесь
приемлющий таинство не только не пассивен, но скорее пассивная сторона,
в ненарушимом ритуале, принадлежит церкви, а вся активная сторона, т. е.
совершение самого таинства и шествование в нем, принадлежит бракосоче-
тавшимся. Насколько брак не фиктивен, насколько он есть «текущее таин-
ство», он объемлет тайну жизни самих супругов, о которых, действительно,
и произнесены все слова, на которых основан ритуал венчания. Вот особен-
ность и исключительность в таинстве брака, из которой и объясняется ком-
петенция в нем, и единственно в нем, государства. Государство есть вырази-
тель, ходатай и представитель активных совершителей таинства, которые,
как его участники, несут в себе долю священства и, следовательно, имеют у
себя долю священного права. Имеют они, а с ними и государство, в котором
живут они и которое их защищает. Но ни одна йота их, или государства,
мысли о браке не должна сходить с почвы исповедания, что брак есть безус-
ловное и святое таинство. Все, выходящее из круга этой мысли, неприемле-
мо для церкви: напротив, все следующее из этой мысли принудительно к
принятию церковью.
Оговариваемся. Чем глубже вдумываешься во все детали именно уче-
ния о разводе, о разлучении супругов без развода, вообще в подробности и
именно богословского учения о нем, тем яснее раскрывается странная вещь.
Брачащиеся, хотя никогда один другому не напоминают о священстве тайны
брака, ощущают его, однако, как таинство. У них есть необыкновенно дели-
катное и углубленное к нему отношение и вечное, неиссыхающее искание
брака, всегда в минимально порочных чертах. Когда он расторгается, он ра-
сторгается сквозь слезы, иногда сквозь кровь; и никто из брачащихся не может
представить этого себе без ужаса. «Этот образ не принес счастья, - они,
прожив пять лет, разъехались», - как-то сказали мне, показывая образ худо-
88
жественной работы, которым были благословлены когда-то новобрачные.
Расторжение брака оставляет длительное, мучительное воспоминание. О нем
никогда не говорят. Не бередят раны. Для брачащихся в ощущении, для всех
наблюдателей, - словом, для «мира», живущего «в тайне», - брак есть вели-
кое и бесспорное таинство.
Совершенно иное впечатление мы выносим, исследуя церковную рабо-
ту около брака, процессуальную и ритуальную. «Девять - девять - Москва -
два места» - так бесконечно равнодушным голосом, каким-то фатально-рав-
нодушным, выкрикивает весовщик багажа, раньше чем сбросить ваш чемо-
дан и узел с весов, и одновременно его «возглас» отмечается на багажной
квитанции. Что такое «два места»? Может быть, в «чемодане» венчальная
фата? Может, - погребальный креп? Образ? Скрипка? Весовщику - нет дела.
И вот, когда видишь «операции» над брачащимися, «сведение» их, «разве-
дение» их, - всегда вспомнишь этого фатального весовщика.
Так думный дьяк, в приказах поседелый,
Добру и злу внимает равнодушно.
Построчно и пословно мы слышим у этих «дьяков» возглашения: «та-
инство брака», «святой брак», «святое таинство». Но все это в возгласе. На
самом деле нет никакого трепета перед браком, как есть этот трепет у брача-
щихся мирян; и нет вдумчивого желания посмотреть: «а что содержится в
чемодане?». Он, именуясь «таинством», рассматривается как гражданский
институт, как договор, но не как священная тайна. Даже более: не трудно
подсмотреть и доказать, что собственно трактующий брак стоит на почве
учения о фиктивном, т. е. лишь в формальных своих частях значащем, бра-
ке, без непременности какого-нибудь в нем реального содержания.
Но обратимся к анализу.
Входит ли длительность первою и главною чертою в таинство? В граж-
данский институт - да; это требование социальной устойчивости, «крепость
договора», «солидность векселя». Но в таинство? Не входит. Совершенно
нельзя определить и не вытекает решительно ни из какой черты таинства
непременная его продолжительность. Сколько времени длится в человеке
действие принятых Св. Даров? Неизвестно. До первого греха. Грех и Тело
Христово - несовместимы. И «согрешивший» уже вышел из-под благодат-
ного таинства. Сколько времени длится действие крещения? В Вольтере оно
кончилось, когда он сел за «Pucelle»*, когда писал «Кандида» или «Sur 1е
desastre de Lisbonne»**. Отвергнут Промысл - и нет более действия креще-
ния. Так и с каждым таинством: его святость - вот что вытекает из его суще-
ства, что в нем исповедуется, что в нем в самом деле есть. И его длитель-
ность, его продолжительность определяется всецело и исключительно вре-
менем, пока есть его святые признаки.
* «Орлеанская девственница» (фр.).
** «О лисабонском землетрясении» (фр.).
89
Между тем, странно сказать, все упорство перед разводом основывается
на непризнании в браке этой единственной черты, святости, т. е. на учении о
браке именно не как о таинстве. Разве есть порочные таинства? Странный
вопрос. Однако он все решает; можно ли сказать, что брак «еще длится»,
когда грех в нем живет, и притом в какой угодно форме - злобы, презрения,
неуважения, мысленной неверности? Договор - длится; гражданский ин-
ститут - длится. Но таинство? Конечно, нет более святого - нет и таинства!
Только вековым равнодушием к браку, отсутствием всякого к нему внима-
ния можно объяснить, что до сих пор не замечена эта простая и самая глав-
ная в нем сторона. Брак с первым грехом - трупен; и собственно процессу-
альные формы развода суть только церемония остригания ногтей у мертве-
ца, честные ему похороны, а не операция над живым. Из этого безусловного
требования безусловной непорочности в супружестве вытекает главный ка-
нон брака: постоянное очищение от греха друг перед другом через чистое
покаяние. Брак есть плоть; но есть дух у этой плоти, и вот чистота-то этого
духа и есть показатель живущего таинства. Слова Спасителя: «Прежде, чем
принести дар перед алтарем, поди и примирись с братом твоим» - нигде не
имеют такого приложения, как в семье, где души супружащихся должны
быть вечно открыты одна перед другою; и перед всяким схождением - очи-
щены, как они очищаются перед венчанием через непременно требуемое
покаяние и причащение. Вот прекрасное содержимое таинства брака, уви-
дев которое мир не бежал бы скорбно от него, как сейчас бежит повсюду, но
радостно спешил бы к нему. Почему он бежит, несчастный, когда брак именно
дан ему в утешение, после грехопадения? Да потому, что это есть миазмати-
ческая клоака; потому что именно порок есть закон его; это - удивительное
и исключительное жилое место, где никогда не открывается форточка, окно,
дверь, труба, - и где живые, здоровые разлагаются принудительно возле
мертвецов. Вот уж истинно Лета потугробная, где вечный Харон перевозит
«тени усопших». Разве брак, как он есть, не полон этими «тенями усопших»,
вытаращив на которые глаза с ужасом плывут около них живые? Возьмем
знаменитую литературную иллюстрацию: Лаврецкий еще брачно жив (це-
ломудрен, верен); но его жена в смысле брака, конечно, умерла. Есть ли брак
здесь? В смысле таинства - смешной вопрос; между ними уже ничего не
происходит, кроме ожидания Лаврецким «честного погребения» его ех-суп-
руги. Но в смысле договора? Увы, смерть участника не нарушает договора,
и деньги платятся по векселю, когда векселевладелец в гробу.
Так образовалась европейская порочная семья, - не по слабости мира,
не от разгула страстей. Страсти создали семью, выткали из себя чистейший
этот институт, и, как перед Горгоною, люди морщатся с ужасом перед мыс-
лью о смерти ее. Но смерть настает, настала, и нет похорон! Нет семьи, но
есть долговые семейные обязанности, неоплаченный вексель, предмет граж-
данского иска: и мертвому, именно мертвому всегда капля по капле истачи-
вается живая кровь во гроб. Грех, с которым все умерло в таинстве, теперь
сменяется преступлением. Живой бьется около мертвого; не понимает, за-
90
чем тому его кровь, которой он и пить-то не может, она стекает именно в
гроб к нему. Какое дело m-me Лаврецкой до верности ей мужа, до отноше-
ний его к Калитиной?! История, так тронувшая Тургенева, не существует
для нее. Она умерла; в великом и деликатном таинстве она сейчас же умерла
с первым грехом. Но есть - ее длинные трупные ногти, скверный запах,
миазмы, миазмы и миазмы. Для них нельзя открыть дверь, окно, форточку;
иначе - но это уже гражданский страх, страх устава о векселях, - «все ру-
шится и не будет никакой социальной устойчивости»!
Какое заблуждение! Развод есть постоянный канал, через который со-
вершается очищение главного социального института. Необыкновенно чут-
кий инстинкт, в силу которого реальная жизнь супругов прерывается и даже
оканчивается с первым неискупленным, не заглаженным через признание в
нем, грехом, есть как бы естественный и самим Богом установленный страж
здоровья семьи; закон, через действие которого этот вечный, к вечной жиз-
ни призванный институт не может захворать. Его нет вовсе, или — он совер-
шенно здоров. Болезнь ему не причастна. Единственный вид болезни и есть
эта возможная закупорка очистительных путей. Кто же не знает, что в като-
лических землях развод не существует и что семья в них умерла, полторы
тысячи лет поборовшись с постоянным внутренним самоотравлением. Но
наша церковная программа брака близка к католической; и всем известна
«красота» нашей семьи, вытекшая из этой программы. Мы, как и католики,
имеем скелет лжи в браке, который пугает всякого живого, и, что хуже всего,
он пугает именно честного. Что такое брак сейчас, не в практике одной, но и
по странной заповеди, ему отмеренной? Узкие ли это двери чистой жизни?
Увы, широчайшие ворота всякого порока. «Брак», нисколько не разрушаясь
(и в этом все дело), вмещает решительно все, включительно до засвидетель-
ствованного официальными очевидцами физиологического преступления.
Где же тут душа брака? О ней нет вопроса, никогда не было. Это - случай-
ность, вовсе не вошедшая в планы законодателя! Обман ли я беру, вступая в
брак? Может быть. Или разврат? - Тоже может быть. Может быть ненависть,
отчуждение, равнодушие? - Более, чем вероятно. Для всякого очевидно, что
плоска, пошла самая формула брака; распутны широкие его ворота; что нет
здесь благородной и деликатной суженности. И всего этого нет, не введено
внутрь формулы, о которой извне написано, «провозглашено»: тайна, таин-
ство! Но обернем лицо к этой светлой тайне. Что значит с ее точки зрения
брак? Да то и есть, что на ней написано: святая, и лишь в чертах святости
существующая и длящаяся семья. Фирма без обмана, чай без «копорки»,
честная правительственная бандероль, совершенно противоположная той,
которая сейчас прикрывает собою «сорную траву» брака. Это есть совер-
шенно непорочная жизнь, и именно в меру вашего собственного утончения
в понимании порока и непорочности. Кто же его не взял бы? Все ринулось
бы сюда. Мы заметили вначале, что единичный факт чистой семьи влечет
самым образом своим к себе, как свет влечет мотыльков; около нее, силою
ее примера, образуются еще и еще семьи, целый коралловый риф семей, и с
91
коралловою прочностью сложения. Но вот неразводимая семья. Вместо не-
дели операции (впрочем, только похорон), она томится годы. Уже давно
«разъехались»; только осталось «место семьи»; остался «документ» о се-
мье, которому мы не иначе можем придавать значение, как становясь на точ-
ку зрения «гражданского брака», и даже брака «фиктивного» (60-е годы).
Какой образ, какой пример! какое предостережение, и это предостережение
стоит, торчит трупом годы: образуется пустынное место, именно от семьи
пустынное. Всякий проходящий мимо крестится и говорит: «Избави, Боже!»
Таким образом, из самого понятия о непорочности вообще всех таинств
следует не только развод, но и его субъективная постановка. Одни супруги
знают, впал грех в их жизнь или нет. Есть ли основание для этого в Еванге-
лии, по закону которого мы живем и только и хотим жить? Есть. Где? В
переменении Спасителем понятия о внешнем (доказанном) прелюбодеянии
на понятие о внутреннем, т. е. недоказанном и недоказуемом, но всегда со-
знаваемом и чувствуемом прелюбодеянии; и на том, что внутреннее прелю-
бодеяние Спаситель уравновесил с внешним. Семья должна быть чиста не
от внешнего только преступления, не от скандала площади; а от загрязнения
самой атмосферы домашней жизни. Нужно это или не нужно миру, миря-
нам, брачащимся - это вопрос важный; но с религиозной точки зрения не он
на первом плане: на первом плане стоит то, что без этого постановка учения
о таинствах не выдерживает критики, т. е. это нужно церкви, как член ее
догмы о браке. Но и затем, для мира: чем субъективнее развод, тем чище
семья; и чем она чище, тем прочнее. А это есть основное земное явление и
первый гражданский институт. Прибавим заметку, почти ненужную: меха-
низм развода длится неделю и он таен; это - казнь на тюремном дворе, ско-
рей даже - внутритюремные похороны; между тем как агония семьи длится
десятилетия и происходит на глазах мира: это - шельмование принципа се-
мьи на торговой площади, на позор людей, для заражения толпы, для раз-
вращения толпы. Удивительно, как все это не оценено, не взвешено. Но,
признаемся, идеал здесь так свят, что он отгоняет практические соображе-
ния. Не столько внушает страха разложение семьи, коего мы свидетели, сколь-
ко алкание увидеть, наконец, общество, сложенное в таинственное, религи-
озное течение жизни, пульс которого бьется, как играет непорочная улыбка
на губах младенца.
«Нов. Вр.», 1899.
МАТЕРЬЯЛЫ К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА
I.	Еще из наблюдений над природою
В своей статье «О непорочной семье» г. Розанов сообщает трогательную исто-
рию душевнобольного лебедя.
«Никогда, как в этом случае, - поясняет г. Розанов, - я не наблюдал так ярко
и выразительно, что у животного есть душа. Когда-то, еще юношею, я начал
92
было читать «Душа человека и животных» Вундта. В чем не мог убедить меня
германский мудрец, убедил в полчаса лебедь в Орианде».
Высокая одухотворенность животных вообще раскрывается при самом бег-
лом взгляде на их жизнь. Социалистический идеал осуществлен в муравейни-
ках и ульях. Арабские лошади наблюдают степени родства и питают отвраще-
ние к кровосмешению. Что же касается лебедей, то я могу сообщить факт, еще
более замечательный, чем приведенный г. Розановым, и столь же достоверный.
Факт этот вместе и опровергает высказываемую далее г. Розановым мысль, что
животным дан «инстинкт» как некоторый «внешне ими управляющий разум,
положенный на них, как рок, который их спасает, мудро ведет от рождения до
смерти и не дает им ни вырываться из-под себя, ни уклоняться в сторону».
Если животные в массе действительно подчиняются «инстинкту», «внеш-
нему разуму», «року», тяготение которого, кстати сказать, ощущало над собой
все античное человечество, да и теперь в своих массах ощущает, то отдельные
особи животных иногда проявляют прямо свободную, самостоятельную, высо-
коразвитую душу. Недаром средневековая поэзия и живопись помещала живот-
ных в раю, наполняла ад пресмыкающимися! Недаром Франциск Ассизский
проповедывал голубям и воробьям!
То, что я сейчас расскажу, наблюдено в Костромской губернии, в Нсрехот-
ском уезде. Там, в одном имении, в лесах были глубокие, чистые озера. На бере-
гу одного из них стояла избенка полесовщика, старого, добродушного солдата и
страстного охотника. На озера по зорям стала прилетать пара лебедей. Это была
влюбленная пара. Прекрасные животные, породистые, белоснежные, с громад-
ными крыльями, встречали здесь восход солнца, плавали, ныряли, оглашая звон-
кую водную поверхность громкими кликами, миловались, целовались, резви-
лись. .. Из оконца своей избенки полесовщик мог наблюдать эту поэму лебединой
любви. Но в нем проснулся охотник. Его прельстили белые роскошные крылья
самца, и вот однажды, засев в кустах с ружьем, он подстерег влюбленную пару и
убил лебедя. Лебедка подняла вопль на весь лес и долго ногами и крыльями
отбивала труп супруга, когда полесовщик в челноке подъехал, чтобы воспользо-
ваться добычей своего кровавого спорта. Это отчаяние лебедки изумило и по-
трясло полесовщика. Он не осмелился пристрелить и ее. Овладел своей добы-
чей и быстро уплыл. Лебедка кидалась в лодку с яростью и, когда убийца ее
друга наконец вышел на берег и скрылся в избе, застонала, закружилась, сня-
лась и улетела за лес, в ту сторону, откуда каждое утро прилетала с своим воз-
любленным. Но этим дело не кончилось.
С того времени ежедневно на заре лебедка прилетала на то место озера, где
прежде любилась со своим прекрасным другом и где сразил его выстрел поле-
совщика. Широко развив свои белые крылья, покачивалась она тихо на обагрен-
ных алым светом зари водах и, запрокинув гордую голову, выгнув шею, стонала
так плачевно, таким раздирающим душу голосом, что полесовщик не знал, куда
ему деваться от угрызений совести. Он чувствовал, что совершил кровавое, низ-
кое дело - убийство. Он сам затосковал, не спал ночей, с ужасом дожидаясь
зари. Лебедка оплакивала своего мужа, и клики ее то выражали безнадежную,
тихую грусть, то звучали страстным призывом и томлением, то грозили, призы-
вали мщение и разрешались дикими, безумными воплями. Так пред лесником
прошла вторая часть лебединой поэмы.
93
Он наконец не выдержал и решил покончить с тоскующей лебедью. В одно
утро, когда она прилетела, он вышел из избы с ружьем и, подойдя к озеру, под-
нял ружье и прицелился. Едва лебедь заметила полесовщика, она повернулась и,
трепеща раскрытыми крыльями, грудью полетела на ружье. Она, очевидно, сама
жаждала смерти.
Когда старый солдат рассказывал это, он усиленно заморгал глазами и утер
кулаком пробившуюся слезу.
Что ж? Скажут ли нам, что эта лебедь действовала на основании «инстинк-
та», «внешнего разума», «рока»? Эта одухотворенность любви, это самоотвер-
жение, эта несокрушимая верность погибшему товарищу, невозможность жиз-
ни без него и жажда смерти не доказывают ли совершенно очевидно для всякого,
имеющего очи, чтобы видеть, что у отдельных особей животного царства выра-
батывается прямо свободная, высоко настроенная, богатая чувствами, тонкая,
гармоническая душа, какой недостает многим и многим представителям напы-
щенного, самонадменного и жестоковыйного рода двуногих «царей земли»?
Мысль эта не имеет в себе ничего антирелигиозного. Так, некоторые из католи-
ческих ученых-натуралистов - хотя бы Сабатье - развивают ту идею, что душа
постепенно вырабатывается и приобретает особую конструкцию, которая ее де-
лает бессмертной. Конечно, это умствование «инославных». Однако хочется ве-
рить, как в сказку удовлетворенной справедливости, что в то мгновение, как
лебедь пошла грудью на ружье, ее животный дух просветился, и в момент, когда
роковой выстрел изгнал этот дух из лебединой груди, он приобрел дары бес-
смертия и возлетел в горнюю обитель со своей лебединой любовью, со своей
лебединой верностью, со своей лебединой скорбью... Вспомните, в Библии об-
разы животных окружают престол* Ветхого деньми!
Указывают, что христианство будто бы менее гуманно относится к живот-
ным, чем хотя бы буддизм. Это неверно. Вот как разъясняет глубоко милосерд-
ный** взгляд христианства, учащий человека смирению пред природой и жи-
вотными, один знаменитый православный проповедник и богослов:
«Эта прекрасная природа, - сказал он 4 июня 1868 года, - которая сегодня
дала вам свои цветы на молитву, которая и всегда дает человеку столько благ
жизни, знаете ли, говорю, что она тоскует и вздыхает? Не подумайте, что это
моя фантазия или поэзия. Это не мои мысли и слова, а Божии. Слово Божие
открывает нам, что природа со всеми тварями воздыхает и болезнует. О чем? О
своем настоящем состоянии... Слышите ли вы болезненные воздыхания приро-
ды? Они слышатся в тех уклонениях от естественного порядка, в которых при-
рода как бы сказывается больною, чтобы только не служить человеку, отворачи-
вается от него, когда он наиболее имеет в ней нужду, как, например, вот весною
вдруг наступает холод; слышится в тех мрачных думах и тягостных вопросах,
*Как хорошо, и верно, и нужно это указание. Видение животных вокруг Пре-
стола Божия находится у Иезекииля в Ветхом Завете и в Откровении Иоанна Бого-
слова в Новом Завете. В последующие времена животные должны быть вовлечены в
вихрь наших религиозных идей, в жизнь храмовую, в исповедание церкви: и для
этого основания - у пророков обоих заветов. В. Р-в.
**Ох, уж это снисхождение и прощение и милосердие: оно исключает любовь,
ибо уже есть гордость и гордое возношение «милосердного» в отношении к тому,
что по его предположениям нуждается в милосердии. В. Р-в.
94
которых природа не высказывает сынам века, не любящим и не понимающим
ее, но которые она задает, о, как задает! - духовному созерцателю, глубокому
мыслителю, живущему среди нее, - труженику земли, и еще - душе чистой,
любящей ее и умеющей сочувствовать и беседовать с нею... Вообще уныло и
угрюмо смотрит природа на человека, если только человек насильственно, ис-
кусственными способами не заставляет ее улыбаться ему, и сам человек бежит
от нее, как будто чувствуя в своей душе ту самую тоску, какую возбуждает в
природе, - удаляется в свои города и дома и замыкается здесь в собственном
своем мире, искусственном, созданном его суетою, страстями, запутанными и
перепутанными отношениями общежития... Никакая цивилизация не изменит
законов нравственного соотношения между жизнью человека и природы. Толь-
ко тогда, когда сам человек освободится от своей суеты и зла, и соответственно
тому природа освободится от невыносимой работы его суете и злу, только тогда
изменится к лучшему и отношение природы к человеку».
Н. Энгельгардт
II.	Открытое письмо г. Розанову
как автору «Непорочной семьи»
Все, что вы пишете, милостивый государь, бьет больно по наболевшим местам
современного человека и человечества, и глубоко ложатся ваши слова в душе
каждого вашего читателя, хотя бы он - как я, напр., - и не разделял вполне всех
ваших взглядов. Ваша же последняя статья, мне кажется, больнее и глубже всех
предыдущих зондирует наши гнойные язвы.
Позвольте мне, в немногих словах, высказать вам те летучие мысли, кото-
рые во мне всколыхнула эта статья...
Успокойтесь: я ни полслова не буду писать о лебедях; для меня, как и для
вас, этот вопрос исчерпан и спорить с последователями Картезия (если таковые
и поныне существуют) о «симуляции животных» мы не станем*. Не «о лебедях»
я хочу сказать пару слов, а о «малых сих» - о тех малых, ради которых делается
все великое, и между прочим - строится сама семья. Говоря «строится», я разу-
мею не социальный и не юридический институт семьи (вы его и не касаетесь
вовсе), а духовный строй семьи, в вашем смысле.
Согласитесь: ведь это - ключ проблемы, и, не разыскав его, - проблемы не
разрешишь.
«И будет два в плоть едину»: вот эта едина плоть, результат единения двух,
и есть центр вопроса.
Великий фантазер Ж. Ж. Руссо с легким сердцем разрубил этот гордиев узел:
«дети - собственность государства», и баста! Стало быть, как пели наши легко-
мысленные самочки 60-х годов: «Адью, мой милый друг, слезами кручине злой
не пособить: Господь обидел огурцами, зато капусткой наградит!»
Но у нас, родителей, - не легкое, а тяжелое родительское сердце, да и ма-
ленькое сердчишко «малых сих» - привередливое создание Божие: любит свое-
* Известно, что Картезий (Декарт) считал животных превосходно устроенными
машинами, подражающими или симулирующими живое и одухотворенное бытие.
Взгляд грубый и плоский, но имевший для себя предпосылки в католическом (хрис-
тианском?) спиритуализме. В. Р-в.
95
го пьяного тятьку и свою злую и грязную мамку, а высокогуманных и высокораз-
витых воспитателей, как назло, любить нс хочет: с молоком в него эта глупость
всосалась, и надо с нею считаться или же кормить этих дурачков в общественном
сарае, с рожков, накачиваемых общественным молоком, помощью паровой маши-
ны, по команде: раз-два-три, живее соси? А суррогат «материнских ласок» - по
какой мере он должен быть изготовляем и отпускаем коемуждо?..
Простите меня: я говорю о том, что вы уже давно передумали; но так как вы
это передумали, то укажите же исход, которого мы, тоже передумавшие, не ви-
дим. Гражданский брак, равноправность детей законно и незаконнорожденных,
контракт, обеспечивающий потомство, легкая расторжимость брака, утратившего
существо брака, - все это учреждения, узаконения, все это - материальная обо-
лочка сущности духовной; а сама эта сущность?
Брак, утративший существо союза брачного, должен быть расторгнут, затх-
лая атмосфера звериной берлоги должна быть профильтрирована, загаженная
яма - срыта и засыпана навечно: это вполне логично; но куда же девать детей?
Возьмем примеры.
Он и она - образцы добродетелей, но «не сошлись характерами» и потому
расходятся: кому отдать единственного, горячо любимого обоими ребенка, ко-
торый без «мамы» не уснет? Не посоветовать ли им подождать расходиться,
пока ребенок не вырастет и не сделает сознательного выбора?..
«Он» добродетелен и трудолюбив, «она» - ленива, легкомысленна и даже
хоть развратна: отнять ли насильно детей от ее материнской груди и, ради блага
их, отдать их сухому и нелюбимому ими, хотя и высоконравственному отцу?
Этот высоконравственный отец - не принесет ли себя в жертву детям, отказав-
шись расторгнуть брак свой и употребив все усилия, чтобы хотя отчасти дезин-
фицировать свою берлогу, уподобив ее житью человеческому?
«Он» мот, пьяница и развратник; но он добрый, любящий и любимый деть-
ми отец... Во всем ли права пред ним и пред детьми его добродетельная супру-
га, с сухою лепешкою под корсетом, вместо сердца в груди?..
Вопрос общий, и очень широкий: одни ли индивидуальные интимности и
стремления должны руководить брачною жизнью семьи, или и забота о детях,
или же - забота о детях по преимуществу? Произведший потомство («ошибоч-
но» или с «заранее обдуманным намерением» - все равно) не совершил ли в
пределах земных все земное, или же он имеет право еще и на индивидуальную
жизнь, и в какой мере?
Это - одна сотая того, что я имею вам сказать, но с чем боюсь надокучать вам,
не зная, как вы это примете? Отвечайте мне в газете, цитируя письмо или помес-
тив его полностью в вашей статье, - и я буду продолжать, снявши мою маску*.
	Геннадий Ел-ев
*Детей-то нравственное и здоровое воспитание и требует развода, как разлома
сгнившей семьи. Перетрясите яблоки и отделите свежие и чистые от испорченных:
дабы не заразились и не погибли все; вот мотив требования развода. Я знал одну
семью большую (5 человек детей), где отец на вопрос матери: «Где же я возьму
денег» (на хозяйство) - ответил: «А пошли Катерину (красивая 14-летняя дочь) на
тротуар» (проституировать). К нам прибежала старшая (больная) дочь, услыхавшая
из-за стены этот разговор отца с матерью о младшей сестре своей, и с плачем все
рассказала. Это было лет 6 назад, и теперь эта семья «все еще живет в целости». Как
мать (странно - не осуждаемая детьми), так и отец (страшно ненавидимый детьми,
никогда не бывающий дома), оба уже еще молодые и красивые, уже живут с третьим
96
III.	Separation de corps, а не развод
M. Г.
Надеюсь, что вы не откажетесь поместить на страницах газеты, где сотруднича-
ете, прилагаемые при сем строки в виде Письма в редакцию. При столкновении
различных мнений легче всплывает правда, а потому, вероятно, вы найдете воз-
можным провести в печать и мое скромное суждение матери семейства о таком
важном семейном и социальном вопросе.
Много говорят в обществе и пишут в газетах в настоящее время по поводу
облегчения разводов. Обсуждают, конечно, все очень умно и логично, по прави-
лам науки, но все только слегка касаются вопроса о детях, между тем это и есть
самая мудреная дилемма в данном случае. Разрешить честно и нравственно воп-
рос о разводе очень затруднительно. Для определения причины, заставляющей
стремиться к облегчению его, надо вникнуть глубже и искать ее не в совместной
жизни супругов, а в их нравственном воспитании. Вот где лежит главный ко-
рень зла. Конечно, скорбеть о невыносимом существовании двух людей, разлю-
бивших друг друга и связанных неразрывной цепью брака, чувствительно и
драматично*, но пусть каждый сорокалетний человек скажет по совести, со-
впадает ли его требование от идеала с тем, которое он имел 15 лет ранее?** В
девяти десятых случаев ответ будет «не совпадает», а если это так, то все эти
люди окажутся недовольными сделанным ими выбором***. Неужели им всем
позволительно искать развода? Большею частью ведь уже в это время налицо
куча детей****. Что мешает в таком случае распадению семьи. Одно лишь со-
знание долга и того, что жизнь не игрушка, от которой человек может требовать
только удовольствия. Брак должен рассматриваться как гражданская обязан-
ность***** в отношении государства: произвести и воспитать себе подобных,
и с третьей. Для чего они живут вместеУ. Далее: когда есть хоть тень возможности
жить вместе, люди сами бегут развода ради любимых детей, как этот же г. Геннадий
Ел-ев, см. его прекрасные письма дальше. В. Р-в.
* Уместна ли ирония там, где часто мы стоим накануне крови? Написала это
хоть и женская, но не имеющая жалости рука. В. Р-в.
** Почему нет? Особенно идеал жены, семьи? Конечно, - совпадают у всех,
кроме пустоголовых. В. Р-в.
*** Что за пустяки: старых жен старые мужья еще крепче любят, чем молодых
молодые. Вино брака крепнет от времени. Иное дело, если брак при начале был
кисл; тогда через пятнадцать лет - это тухлятина, которая воняет на всю улицу, го-
род, в уголовных случаях - на всю Россию. Автор о сохранении такой-то вонючей
клажи и заботится. В. Р-в.
**** Которые все видят драки родителей? презрение и обман их? Жизнь на раз-
ных половинах дома? Избавим детей от такого зрелища! В. Р-в.
***** Ну, на «гражданской обязанности» трудно основать брак, ибо, кроме случа-
ев ухаживанья столоначальника за перезрелой дочерью вице-директора, я не знаю иных
«браков служебно-обязательных». Автор остер умом, но не замечает, что отсутствие
развода, т. е. большой шанс несчастия, теперь отпугивает от брака, навел страх его.
Стали вообще мало жениться. Вот против этого-то какие законы подействуют? И между
тем рождать, любить, иметь детей - все желают. Вот, благословясь, и примите эту
вековечную и неусыпную (Закон Божий) в человеке потребность за фундамент неуга-
симого брака, и пламя его снова вспыхнет и поднимется к небу. В. Р-в.
97
которые в свою очередь впоследствии выполнят то же назначение человека на
земле. Семья есть краеугольный камень всякого общества, и потому в основе ее
должен лежать долг*, а не удовольствие, и очистить семейный очаг можно ни-
как не облегчением разводов, а только строго нравственным воспитанием под-
растающего поколения в обширном смысле этого слова**. Чтобы дети наши не
смотрели на брак как на игрушку, которая хороша до тех пор, пока забавна. Что-
бы женщины будущего требовали от мужей только честного и хорошего отно-
шения к себе и детям, но не вечного флирта, что теперь требуют из них девять
десятых, в случае же отказа - сейчас начинается флирт с третьим лицом, а это
уже есть начало распадения семьи, как бы он ни был невинен***. Никто не мо-
жет оспаривать того, что дети по крайней мере до школьного возраста должны
быть при матери, но они не куклы, которых она может возить с собой из одной
квартиры в другую, независимо от того, кто хозяин квартиры. Кроме редких
исключений, когда дело касается положительных негодяев, всегда отец для сво-
их детей лучше своего преемника в любви их матери. Можно и даже следует
облегчить женщинам возможность получить отдельные виды на жительство (что
соответствует французскому separation de corps), но отнюдь не облегчать развода,
если желают сохранить нравственную чистоту семейной жизни. Давно известна
аксиома, что труден только первый шаг; что же это будет за строй общества, в
котором матери семейств будут выходить замуж по три, по четыре раза от живых
мужей, а это может оказаться возможным при большой легкости развода. В чем
же будет тогда разница между порядочными женщинами и непорядочными?
Ю. Б-на
IV.	Семья - дети - религия
Глубокоуважаемый В. В.
Мне трудно выразить вам, как глубоко взволновало меня ваше письмо, и еще
глубже тронули меня ваша искренность и доверие ко мне - неведомому вам че-
ловеку. Но доверие само по себе, а случайность - случайностью, и так как моя
жизнь полна этими «случайностями», то я и принял за правило: подобные пись-
ма жечь; но на ваше письмо у меня рука на поднимается, и я возвращаю вам его,
хотя и не без борьбы с искушением - оставить его у себя.
* Уж извините за каламбур: «по долгу» не любят подолгу, а любят коротенько.
Которые столоначальники женились на вице-директорских дочках, хотя их тести и
тянут «подолгу» к жениным юбкам, они «все в лес смотрят». Вот как это «смотре-
нье»-™ «в лес» вы законодательно предупредите? В. Р-в.
** Да как вы не понимаете, что как ни воспитывайте, но - раз наступило дей-
ствие тайны и могущества настоящей любви - все рвется перед ее силою, и даже
рвется именно в меру воспитанности и качеств души. «Кое-кто» и без любви прожи-
вает в полусчастливом и даже бессчастном браке. Но царь, но Пушкин, но Гейне,
Соломон или Давид - не проживут. Дали Иакову Лию; если бы он был «кое-кто»,
мог бы проскрипеть с нею 40 лет. Но он был Исаков, «борец с Богом»; и царственная
кровь его потребовала Рахили, «прекрасной лицом и станом». Библия нас всему учит,
и ее рассказы не без намеренного поучения. В. Р-в.
***Вот это правильно, что самый легкий флирт уже разрушает семью, и на этом-
то взгляде все и должно быть основано. В. Р-в.
98
Я тоже человек занятой и усталый, и не для игры в переписку пишу вам.
Поэтому постараюсь быть тоже кратким, лишь бы не в ущерб ясности.
Я живу во второй семье. Но, Боже, во что стало это мне! В 1-й раз я женился
по любви внезапной и страстной, на 23-м году жизни. Чрез 2 года мы разош-
лись, без детей и без измены. Прошло 5 лет: я влюбился снова и попросил у
жены, жившей в другом городе, развода; она отвечала, что живет уже 4 года с
любимым человеком и имеет 2 детей; она принимает* вину на себя, но я должен
признать ее детей моими законными. Два года я был в лечебнице душевноболь-
ных в г. N., эти 2 года она безвыездно жила в К.: факт прелюбодеяния налицо -
рождение детей не от мужа... И этих же детей признать законнорожденными! Я
принял это условие, по совету преосв. Никанора (Бровковича, тогда еще Уфим-
ского). Сперва - случайно, а потом - умышленно я пропускал годовые сроки,
установленные на спор о законности рождения, а затем самыми фактами дето-
рождения в отсутствие мужа, удостоверенными метрич. справками и свидетель-
ствами о безвыездном разноместном жительстве супругов, устанавливал факт
упорного прелюбодеяния жены, дающего мужу право на развод, независимо от
сроков на спор о законности рождения. Эту крючкотворскую бессмыслицу, ос-
вященную законом, я положил в основание иска. И бессмыслица победила здра-
вый смысл! Но целых девять лет я толок лбом в консисторские стены. В Уфим-
ской консист. (после Никанора) мне отказали дважды. Пользуясь законом о
возбуждении иска по месту жит. истца, я переехал в Астрахань: и там отказали;
переехал в Полтаву: отказали; переехал в Харьков - и в Харькове отказали. Надо
мной издевались; меня считали маньяком; я изучал консисторские уставы - пе-
чатные и непечатные, писал лично обер-прокурору Синода и в комиссию про-
шений отчаянные письма...
По счастью, к тому времени в присутствие Синода был вызван Никанор
(тогда уже Херсонский) - и решение Харьк. консистории, отказавшей мне в раз-
воде, было отменено, с надлежащим внушением... Произведено расследование;
ни одного свидетеля, ни лжесвидетеля я не выставил: голый факт и признание...
Результат: брак расторгнут, а дети, рождение коих послужило основанием к ра-
сторжению брака, уже целых пятеро, признаны законнорожденными, и я их внес,
всех пятерых, как моих законных детей, в родословную книгу дворян N-ской
губернии. Поверите ли: я до сих пор горжусь этою победою над нашим крюч-
котворством при помощи крючкотворства же! Стоило мне это тысяч семь**, не
более... и лет 18 жизни с плеч долой!
* Это - любопытно: какая же невыразимая потребность развода, когда он поку-
пается ценою: отдать двух своих детей в фамилию и род не того, от кого они рожде-
ны, хотя и оставить их при том, от кого они рождены; и затем, страх всех имеющих
родиться потом детей иметь «незаконными» (ибо для принявшей на себя вину - брак
запрещен). Но уже сколоченное, уже склеившееся и очевидное счастье новой жизни
(о, отнюдь не разврат, а нравственнейшее доверие к второму мужу) толкает несчаст-
ную всем пожертвовать, только бы не разбить и не потерять это счастье. Какова же
лютость чудовищ, противоразводников, которые и при воззрении на таковую силу
любви - не трогаются!! В их грудях не сердце положено, а жерновые камни. В. Р-в.
**Семь тысяч расхода, и 18 годов свежей и молодой жизни «с плеч долой»; и
вся эта гекатакомба в жертву 5-6 строкам слов о разводе. В каком же предвидении
они были сказаны? И как понятен вопль апостолов, еще евреев, и живших в мудром
Моисеевом узаконении о разводе: «Когда таковы обязанности мужа к жене - то луч-
99
Тогда, наконец, я женился, и теперь, на 49-м году, имею 8-летнюю дочку.
Достигнутое с таким ослиным упорством «счастье» длилось... целых 5’/гмеся-
ца; но вот уже 9-й год мы тянем семейную лямку - скучную, тяжелую и мучи-
тельную, без просвета и без перспективы... Выхода нет: мы оба души не чаем в
дочке, делить ее нельзя и, ради ее, самим нельзя делиться! Жене нет еще 30 лет;
она могла бы еще создать себе семью «непорочную»... до поры до времени. Да
и сам-то я ведь тоже к непорочной семье стремился, и столь целомудренно, что
целых 9 лет не превышал прав* жениха... для того, чтобы быть мужем в течение
5 месяцев! Бывают трагические коллизии, бывают дьявольские издевательства
судьбы: а что тут поделаешь?!
Знаю я множество «законных» семей, которые смердят вонью и мразью, и
приведенные вами примеры не пополнили мою коллекцию; знаю и «незакон-
ные» семьи: иные - не лучше законных, а иные чистые и непорочные, в которых
я отдыхаю от треволнений жизни; и тихо делается у меня на душе при виде того,
что могут же люди жить по-человечески. Расторжимость семьи, утратившей
чистоту, я признаю; равноправие всяких детей, раз они - дети, свободу чувства
не отрицаю; выражение: «незаконнорожденные дети» считаю за неграмотное и
бессмысленное; власть богословов как лиц и как учреждения (т. е. собрания «че-
ловеков») над браком («что соединено Богом») я отрицаю. Но и семью вне рели-
гии (т. е. вне Бога) не признаю за человеческую семью, как нс знаю и религии
вне семьи**.
И вот я опять стою одиноко лицом к лицу с тою трагическою коллизиею,
которую я вам слегка наметил в моем первом письме, прося вашего указания: что
делать? Я индивидуальное («der Velbst», а не гелертерское неведомое «ich») - я, с
его свободою мысли, чувства и воли (утверждаю: воля свободна - и в этом отли-
чие человека, подобия Бога-Творца, от скотины), я с его страстями, стремлениями
и жаждою жизни - это один объект наблюдения; другой - семья, семенной род,
порабощающий это я (прототип: жизнь полипов); а третий - социальный строй
жизни, порабощающий род и разлагающий семью. Тут очевидна какая-то страш-
ная ошибка в человеческом домостроительстве; но где она? в чем именно?..
ше не жениться», или vice-versa: «Если так установить развод - тогда люди пере-
станут жениться». И затем, в рассказанном случае, только великодушие человека
спасло пятерых детей от судьбы незаконнорожденных. Но «вражда к семени жены»
(Бытие, 4), мучившая здесь собственно уже четырех человек (две старые и две но-
вые семьи), требовала еще и пять невинных детских жизней в жертву. И все это
через посредство тех «святых» рук, которые потребовали себе за труд сопротивле-
ния счастью девятерых семь тысяч. В. Р-в.
* Можно подумать, что потому и не сладилась новая семья, что люди девять
лет ждали решения «милостивцев», - и перегорели и сгорели в ожидании, и ничего
не осталось. В. Р-в.
** Ну, вот великие и прекрасные слова великодушного и исстрадавшегося чело-
века. Резюмируем их:
Семья вне Бога - беззаконие.
Религия без и вне семьи - невозможность.
Семья как только не чиста - расторгается.
Дети - всегда и все законные. «Незаконнорожденные дети» - безграмотное слово.
Этого достаточно и для установления лучших форм семьи.
100
Я вопрошаю жизнь, к ней простирая руки:
Куда бежать от этой адской муки,
Куда бежать и где приют найти?!..
Не во мне лично тут дело: все человечество стоит долгие века пред этим
треклятым вопросом и вопрошает. И ответы сыпятся за ответами, а вопрос все
остается вопросом. Бедное, жалкое, мерзкое, подлое - и глубоко несчастное,
исстрадавшееся человечество, потерявшее чутье Бога!
Вашими работами на этом поприще вы уже расчистили некоторые Авгиевы
стойла нашей семейственности и общественности - и потому-то, мне кажется,
так и прислушиваются все к вашему слову... Не кажется ли вам, что ныне вновь
«исполняются времена и сроки», что мы живем снова - если не в начале новой
эры, то по крайней мере - в конце старой? Не чуете разве вы, что уже носится
Великое Слово над миром, что уже Свет во тьме светит и тьма Его не объяст? И
как некогда восстал Иоанн Предтеча с призывом к покаянию, так и ныне вели-
кое покаянное слово уже гремит в сердцах многих. Что такое вся ваша литера-
турная деятельность, как не призыв к покаянию? - призыв к покаянию по тому
пути, который вам представляется истинным; Л. Толстой, Достоевский и др. -
тоже пророки покаяния, зовущие на те пути, иные, которые им кажутся истин-
ными. .. «Что есть истина» - Бог есть истина: единый истинный абсолют, и вне
Его нет абсолюта и быть не может: все остальные «истины» относительны и
субъективны; Бог, познаваемый не человеческим произволением, а откровени-
ем Божиим.
Как древле язычество, создавшее культ многобожия (главный грех коего*
не в пантеизме, а в антропоморфизме), - от высот Зевса-громовержца пало в
пропасть обожествления Нерона и Каракаллы, и даже коня Каракаллина, так и
ныне псевдонаука, создавшая безбожие, низошла до обожествления протоплаз-
мы; так ныне и философия, поставившая пупом мира свое праздное, ни на чем
не обоснованное измышление - «ich», пала до шопенгауэровщины и ничшиан-
ства. Но преходящи все эти неистовства, велик же и вечен Господь Вседержи-
тель; и не «субстанция» Он для мира, «бытия ли» или «бывания», a ///stantia
Suprema, от которой вселенная - рефлекс вечного света и пред которою - ничто-
жество и мразь все эти Ueber-Mensch’n**. Мы Бога забыли, застененного его
служителями, и иные этих служителей почитают за Бога, а иные отрицают бы-
тие Божие, по тому рассуждению, что эти служители - не Бог. Мы утратили
самое представление о Церкви («два или трие собрани во Имя Мое») - и лишь
заботимся о создании и благолепии вещественных собраний для молитвы...
ежели «на окраинах» - то по «добровольной» подписке. Но живет ли Бог в этих
«местах собрания», или только поживляются от них их «создатели и благодете-
ли»? Уничтожив патриархат, из политических видов, мы создали учреждение с
«расторопным штабс-офицером» во главе; припомните из «Моск. Сборн.» ко-
щунственное уподобление нашего духовного ведомства - блуднице, которая, не
имея добрых дел, не кается, однако, как блудница евангельская, которая в грехах
своих и с сокрушенным сердцем ждет Божия милосердия, - но нагло домогается
* Ну... А слова: «по образу, по подобию Нашему сотворим его» (человека), -
разве уж не включают обратной истины: что человеку есть Небесное Подобие? В. Р-в.
** сверхчеловеки (нем.).
101
внимания к себе и, бесстыдно растопырив ноги, голосит на распутье: «Приди и
посмотри»! Кем и ради оправдания кого и чего изрыгнута эта хула?!.. Школь-
ный атеизм у нас насажден не столько «отрицателями», сколь Д. А. Толстым и
любовно взлелеян Деляновым (в смысле собирательном, конечно). Я знал гим-
назистов-пятерошников, совершавших омерзительные гадости под благолепное
пение св. псалмов... Народ, породивший такое чудовище атеизма, как Конст.
Леонтьев, не может быть «безвинно-страждущим» народом, как учили наши
народники. А сознание вины есть уже покаяние.
Тем и полны живого трепета ваши речи, что каждое слово ваше идет до
глубин жизни. Нет ничего легче, ничего поверхностнее и бесплоднее, как про-
поведь какой-либо абсолютной морали, вне пространства и времени. Теории
сочинять, и даже логически их обосновывать - тоже нетрудное и пустое дело.
Но вырвать болячку из глубины зараженного организма и показать соотноше-
ние в ней органических сил - как делаете вы - это великая заслуга. Глубоко
берет ваш заступ; но не возгордитесь этим, а ройте еще глубже и выройте исти-
ну, во всем ее объеме, на свет Божий.
Мыслить за другого нельзя и нельзя другого заставить мыслить по-своему;
я на это и не дерзаю. Я только передаю вам мои мысли, всполошенные вашими
идеями.
С истинным и глубочайшим почтением
имею честь оставаться Геннадий Ел-в.
* * *
...Каждый из нас говорит про свое, про наболевшее, и по-своему. Но точек
соприкосновения много, и потому чувствуется родство мысли и духа. Искренно
благодарю вас за искренность вашего письма и отвечаю вам искренностью. Раз-
гадка простая: ничто не вечно под луною, а тем более чувство. Любили не голо-
вою, а сердцем, любили пламенно; но за 9 лет пламя не раздувалось, а угасало;
излюбились; поддерживала настойчивость, честолюбие - добиться цели; обма-
нывало - желание обладать и дать семя роду. И вот, когда все достануто - чув-
ство погасло. Приготовили одну котлетку и загасили огонь на очаге. Нс гасили,
а дотлел сам и погас!.. Мне больно писать лично о себе, и нс привык я... Я уже
разрешил вам воспользоваться материалом моих писем, но с соблюдением пол-
нейшей анонимности мест и лиц. Знаете, что я себе ставлю в единственную
заслугу во всей этой трагикомедии: что я нс заклал «незаконнорожденных», хотя
и легко было это сделать. Единственный благой результат 9-лстней муки и мы-
тарств - узаконение этих детей! А то ведь - просто бесцельное преступление
вышло бы!
С вашим талантом и проникновенностью, - ваша прямая обязанность на-
писать критику на «Feconditee» Зола. Давно уже нс было писано такой умной и
глупой, такой подлой и честной, такой ясной и сумбурной, такой нужной и не-
годной книги! Ваш
Геннадий Ел-ев
102
ЮРИДИЧЕСКАЯ ТКАНЬ ОКОЛО СЕМЬИ
Дети при возможном разводе
Еще раз взвесим хирургическое лечение больной, загнившей семьи, извест-
ное под именем «развода». Вековое учение о том, что семья, в которую уже
вошел грех, вошла злоба и взаимное отвращение родителей, не может быть
расторгнута, - это учение ссылается обычно на интересы ребенка. В общем
соглашаются, что развод, - и без тех отяготительных подробностей, какими
он теперь сопровождается, - есть единственное средство очищения и оздо-
ровления семьи. Но на пути его стоит колыбель. «Она так трогает, так мутит
сознание. И люди, и законодатели теряются перед нею». В конце концов,
однако, начинают видеть, что именно интересы-то колыбели и требуют раз-
вода, ибо ребенок нуждается не столько в физическом пропитании, сколько
в здоровой и чистой вокруг себя атмосфере семьи. Не давая развода, мы
только углубляем растление семьи; напротив, хирургически разделив роди-
телей, между которыми все нравственное умерло, мы порознь каждого из
них очищаем, оздоравливаем. Открывается честное вдовство, совершенно
так, как и при физической смерти которого-нибудь родителя. Но, далее: в
ссылках на детей есть некоторое явное притворство противников развода.
Ведь, теперь, т. е. уже века, не разводятся вовсе не те только семьи, в кото-
рых есть дети: не разводятся всякие семьи, брак вообще не расторгается,
даже когда он бездетен. Эта важная подробность указует, что вовсе не инте-
рес детей, вовсе не интерес мужа и жены, а что-то третье стоит камнем
преткновения на пути к разводу. Далее, ищут развода не те вовсе семьи,
которые не очень согласно живут, а те, которые совершенно развалились и
похожи на здание, в котором крыши нет, а стоят только остатки сломаных
стен. Вопрос идет о семьях, фактически разлучившихся, где отец и мать
годы не живут друг с другом, а дети, если они есть, живут все равно при
котором-нибудь одном из родителей, не видя другого. В этом случае также
не дается развода, и это есть тот случай, когда просто одинокому человеку
семья запрещена, а не запрещена только проституция. Вопрос и сводится к
борьбе инстинкта семьи, которым постоянно живет человек и хочет непре-
рывно жить, с подневольной проституцией, которая ему указуется, взамен
семьи, как некий ее коррелатив, как замена.
Семьи вы хотите или проституции?
- Проституции!- отвечают противники развода.
На этой почве и будем стоять. С нее я отнюдь не хочу сходить. Нет зако-
на, который препятствовал бы человеку предаваться разврату; и за разврат
никакое наказание человека не преследует. Положение дела таково, что че-
ловек встречает неодолимое препятствие к жизни в законном и честном браке,
которого он просит (при умершем фактически прежнем браке) и которого
ему не дают; а когда инстинкт семьи в нем преодолевает страх наказания и
он, не получив венчания, образует и без него семью, дети его поступают в
103
реестр «незаконнорожденных», т. е. у него, в сущности, дети отнимаются.
Вот о которых «детях» следовало бы поплакать людям, «брегущим семью»
в том печальном случае, когда ее уже давно фактически нет. Таким образом,
величайшее и утонченное наказание лишения прав на детей постигает чело-
века просто за отвращение к распутству и за склонность к семейной жизни;
напротив, ничто не снимает с него честного имени, если он пользуется про-
ституциею. Это чудовищно ложное положение, которого мы не замечаем
только потому, что все и давно в него поставлены и что «на людях смерть
красна», - и должно составить предмет обсуждения. На это положение дела
давно пора обратить внимание государственным учреждениям, на руках ко-
торых лежит отвратительное гноище проституции, и они недоумевают, от-
куда все растет такое сокровище. Да оно и растет оттого, что не урегулиро-
вано семейное (брачное) право и что в тысяче случаев человек сбрасывается
в проституцию, сбрасывается подневольно, и, наконец оттого еще, что брак
пугает просто неотделенностью своею от разврата. Дело в том, что совер-
шенно неразрушима только номинальная, паспортная сторона брака: напро-
тив, человек может сгнить в этой паспортной оболочке, он может предавать-
ся какому угодно разврату, а все-таки развода он не получит. Таким образом,
пикантная и остроумная сторона норм брака заключается в узаконении как
полиандрии (недоказанной только, да и как ее доказать в век гостиниц, теат-
ров и крепких замков?) для «смиренномудрых» мужей, несущих разврат жен,
так и полигамии для жен, тоже «смиренномудрых», которые терпят побои
мужа и взятие на глазах жены любовницы в дом. Этот «брак врассыпную»
(разъезд без развода) и «брак с приятелями и приятельницами» и произвел то
отвращение к нему, то омерзение всякого порядочного и честного человека,
которое вызвало ныне столь широко замечаемое равнодушие к семье, нежела-
ние жениться и угасание семейного инстинкта. Проборовшись века с формой
совершенно ложной, семья умирает. И вот это-то страшное ее умирание и
вызвало всеобщий лозунг: рассмотреть положение семьи, рассмотреть пре-
пятствия к семье, рассмотреть ее очистительные пути, которые закупорены, и
эта закупорка загоняет внутрь семьи грех, порок и преступление.
Об этом время подумать государству, для которого семья есть первый
устой его собственной прочности. Семья чиста - крепко и государство. Но
если семья загнила или, точнее, если в веках бытия своего она поставлена в
нездоровое положение, - государство всегда будет лихорадить тысячею не-
определенных заболеваний. И вот почему, имея долю своего огромного уча-
стия в семье, оно может пожелать и вправе пожелать рассмотреть, что гноит
этот основной социальный институт.
«Нов. Вр.», 1900
Укрепление семьи
Мы получили и получаем много частных писем относительно развода, - писем,
иногда рассказывающих длинные семейные истории и которые то исполнены
мольбы о разводе, то страха перед разводом. Так или иначе, вопрос очевидно
104
жгуч, и он практически жгуч. Нам пишет муж, который десять лет живет в
несчастном браке, но не считает возможным его расторгнуть, потому что есть
дочь, которую равно любит его жена и он. От одной женщины* мы получили
письмо, выставляющее принципиальные возражения против развода.
Ее возражения - возражения очень серьезной женщины. Письмо дышит
пессимизмом и видит надежду семьи во внешней сколоченности ее членов,
в неразрывности уз, а не в том, чтобы предупредить самое желание их ра-
зорвать, и не в рассмотрении естественных скреплений, которые держат даже
мало любящую и мало счастливую семью все-таки в целости. Первое пись-
мо**, на которое мы сослались, где отец высказывается против развода, по-
тому что хотя он и несчастен в семье, но любит дочь, отвечает на излишнюю
тревогу г-жи Ю. Б-ной.
Посмотрите на замерзлую реку осенью. Вода - мертвая стихия, и, каза-
лось бы, она должна замерзнуть гладкою, как стекло. Но наблюдение пока-
зывает, что во множестве точек торчат углы, бугры, где лед смерзнулся урод-
ливо и непрямо. Можно ли ездить по нем, не сравнивая этих углов, ям, ре-
бер, выперших кверху льдин! Что живое не болеет?!. Но все болеющее ле-
чится, и дурна та страна, которая пренебрегает лечением. А ведь в вопросах
семьи и брака мы принципиально отказались от лечения, говоря: «Уладится
как-нибудь» - даже о таких случаях, где муж вбивает жену в могилу или
жена начинает подсыпать мужу порошки. Мы убегаем от идеи развода толь-
ко тем, что закрываем глаза на действительность, «не видим», «не смотрим».
Но нужно именно видеть, нужно смотреть, да и рассмотреть как вообще
весь вопрос о разводе, так и тысячи единичных случаев несчастно, непра-
вильно и, наконец, преступно сложившихся и текущих семей. Мы ничего
другого не хотим сказать, кроме: «Здесь нужно начать думать». Хороши были
бы отношения собственности, если бы не было коммерческих судов, если
бы не было вексельного устава. Но в неизмеримо более важной сфере семьи
мы имеем, в сущности, пять строк: «Живите согласно, а если один из вас
совершит прелюбодеяние в присутствии двух свидетелей, то другая сторо-
на получит развод с правом замужества или женитьбы». Согласитесь, что
это слишком коротко. Все дело в беззаботности (закона), а нужно прило-
жить заботу, на чем мы и настаиваем. Как организовать эту задачу, об этом
можно и следует годы, десятилетия думать; важно начать - и тогда мы как-
нибудь что-нибудь сделаем, а то ведь в сфере семьи и брака мы именно прин-
ципиально отказались что-нибудь начинать. «Болит ли кто из вас - болей;
уродлив ли - оставайся уродом», вот единственная медицина и хирургия,
которую мы имеем и которую нельзя не назвать слишком деревенской меди-
циною. Автор письма совершенно не задается вопросом: да чем же факти-
чески (а не юридически) в настоящее время семья обеспечивается в какой-
* Г-жи Ю. Б-ной. См. выше, стр. 97 и след.
** См. выше письма г. Геннадия Ел-ева, стр. 95 и след, и стр. 98-102.
105
нибудь чистоте, предупреждается от разврата которой-нибудь одной сторо-
ны? Он называет «без вины флирт началом распадения семьи», - но вот флирт
удлинился, есть вина, наконец, жена уезжает от мужа, переезжает к другому,
третьему, четвертому и, от всех рождая детей, записывает их на имя перво-
го, ею брошенного мужа! Картина, которою г-жа Ю. Б-на пугает в будущем,
есть изображение не будущего, а настоящего времени. Такая женщина все-
таки перед законом не виновна, а по смерти мужа (первого из четырех) явля-
ется в казначейство получать пенсию «до совершеннолетия его законных
(от троих посторонних людей) детей». Согласитесь, что положение вещей,
доросшее до такой разительной чудовищности, до такого совершенного сме-
шения самим законом «брака» и «разврата», требует поправок.
Поистине, если бы так доктора относились к больным, не было бы у них
выздоравливающих, а только умирающие. Семья и стала очень похожа на
«умирающего». Автор не оспаривает коренного нашего утверждения, что
настоящее отсутствие развода приводит к уничтожению разграничительной
линии между «семьею» и «не семьею», «браком» и «развратом». Думает ли
он, что такое смешение не опасно? Он спрашивает: «Чем же отличить поря-
дочную женщину от непорядочной?» И мы спросим: «Чем же в самом деле
отличить?» При облегченном разводе они отделятся и вышедшая четвертый
раз замуж так и будет иметь надпись своего настоящего положения, тогда
как теперь жена, променявшая трех на четвертого, есть «первая и единствен-
ная законная жена такого-то», хотя бы она именно сменила четыре квартиры
и поведение ее было известно акушеркам и знакомым. Теперь только обще-
ство осуждает таких женщин, но закон их не осуждает. При разводе обще-
ство получило бы помощь закона: «Ты - четвертая и именуйся четвертою».
Трудно представить себе мужчину, который, увидав в паспорте прописку о
трех мужьях, захотел бы вписаться к ним четвертым. Но теперешнее поло-
жение, которое можно назвать «игрою втемную», тем и ужасно, что никому
не известно, где кончается одно-мужие и где начинается много-мужие.
Есть совершенно простые и совершенно твердые способы отделить, как
выражается автор, «совершенно негодных для брака людей». Таков каждый
резко и грубо пренебрегший своими обязанностями отца, матери, жены, мужа.
Оставление семьи, покушение на жизнь и, наконец, постоянная связь с дру-
гою или с другим - все это есть достаточная причина кассации брака.
В заключение одна историческая справка. Известно, какое отвращение
римляне времен республики питали к разводу, с каким страхом и как поздно
они его начали давать. Нужно заметить, что для здоровья семьи очень важно
наблюдать, чтобы не дать развод в слишком (исторически) поздний фазис
семьи, когда она уже разложилась и развод приходит запоздалым и бессиль-
ным лечением. Отсутствие развода в Риме открыло эру таких «семейных
нравов», что пришлось развод дать. Но, мы сказали, все пришло слишком
поздно. Разводом воспользовались не как средством здоровья, но как спосо-
бом увеселения. Напротив, развод безусловно свободен у евреев еще со вре-
мен Ниневии и Вавилона, и семья у них очень прочна и чиста. Ничего не
106
слышно о гибели семьи и у турок или у татар, хотя у них также совершенно
свободен развод. Вообще важно, чтобы развод пал на сколько-нибудь спо-
собную к выздоровлению почву, и тогда он оздоровит, но, понятно, трупа он
не воскресит. Мы пошли и успешно идем по пути очень легких семейных
нравов, и вот почему нам медлить и откладывать с разводом опасно. Тут
нечего довольствоваться архаическими наивностями какого-нибудь «Любу-
шиного суда», который очень напоминает теперешний суд о браке, - а нуж-
но позаботиться о более зрелой мудрости.
«Нов. Вр.», 1900.
МАТЕРЬЯЛЫ К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА
V.	Еще о separation de corps
В предыдущем письме своем я выразила очень ясно свою мысль, что в некото-
рых случаях совместная жизнь супругов может сделаться невыносимой для них,
тяжела и вредна для детей, вследствие чего полезно и даже необходимо допус-
кать* отдельное жительство (французское separation de corps); но не развод, раз-
решающий вступление в новый брак**, при живом муже или жене***. Живя с
одним из родителей, дети не будут свидетелями тех тяжелых семейных сцен, о
которых так скорбят сторонники разводов. Далее, средством удержать от распа-
дения семью нс только юридически, но и нравственно может послужить лишь
изменение воспитания молодого поколения, и особенно девочек, на что я и ука-
зывала в моем первом письме. Допустимость разводов между евреями со вре-
мен библейских только потому нс увеличила их числа, что все же на них смот-
рят очень строго**** во всех тех случаях, когда причиной служит не бесплодие
* Да что вы за инстанция, «допускающая и не допускающая»? Удивительна эта
закоренелая привычка рассуждающих о браке, в печати ли или в законах, принять
осанку, принять сановитость и начать вещать: «допускаю», «не допускаю». А где же
право «сотворенных мужем и женою» Адама и Евы и вообще всякой четы (Бытия,
2, Матфея, 19)? В. Р-в.
** А разрешающий что же?., внебрачное сожительство? пользование проститу-
цией? Ведь фактически вы нс имеете сил предупредить ни одно, ни другое. И закры-
ваетесь фиговым листком притворного неведения: «Я не вижу («не смотрю», «не
хочу смотреть») и, следовательно, нет». Б. Р-в.
*** Почему «при живом»? Жив мужчина, жив человек, чиновник, воин, граж-
данин, но не жив он как муж, ибо прервана с ним «плоть единая» и, след., все брач-
ное умерло. Считать «мужьями» и «членами» семьи или брака таких отделенных от
ложа и стола mesdames и monsieurs есть возмутительное введение в брак идеи фик-
тивного брака, т. е. суммы форм без всякого содержания. В. Р-в.
**** Фактическая ошибка. «Муж может потребовать развода, нс объясняя дру-
гих причин, кроме того, что у жены дурно пахнет изо рта», - решил светило еврей-
ства, кроткий Гиллель (около Р. X.). Конечно, мудрые раввины хорошо понимали,
что если муж любит жену - то он нс пожалуется на дурной запах у нее изо рта, а
перенесет даже и побои от нее (terribile dictu!). А если нет любви, то, как вы ни
запрещайте развод, - ничего, кроме разврата, в браке не будет... В. Р-в.
107
женщины. Это единственно, что не ставится ей в упрек, но дает мужу безуслов-
ное право требовать развода. Развестись еврейке действительно легко, но выйти
после этого вторично замуж очень трудно*. Затем, между евреями, кроме са-
мых малых исключений, при миллионных состояниях, нс существует праздных
женщин, а этим почти все сказано. На мои доводы мне говорят, что нельзя тре-
бовать от людей, созданных из крови и нерв, чтобы они перестали быть людьми,
отрешившись от своих страданий, и всецело отдались служению идее, а мне
кажется, для этого именно надо быть только людьми, но не животными. Если
бы люди несколько веков тому назад отказывались жить для идеи, то не было бы
теперь всей нашей цивилизации. Сколько лучших людей жертвовали своей лич-
ной жизнью за идею? В том же, что я говорю, нет и этой жертвы, так как жизнь
для моего собственного ребенка, для этой плоти и крови, нс есть отказ от лич-
ной жизни, а только ее духовное продолжение. В этом случае страдает одна чув-
ственно-животная** сторона, отказаться от которой совсем уже нс так трудно***
для честной**** женщины; я думаю, что женщина, прожившая восемь, десять
лет замужем и имеющая трех, четырех детей, не может сказать, что ей навязыва-
ют тяжелую роль весталки, если разрешат жить отдельно от мужа, но запретят
вновь***** выходить замуж. Ранее же такого срока очень редко возникают воп-
росы о разводе, а потому и говорить о тех редких случаях нельзя в общем прави-
ле. Что касается одной практической стороны вопроса, указанной также в вы-
шеупомянутой статье, чтобы чужие дети нс могли получать пенсию за фиктивных
отцов, то для этого надо прибегнуть просто к административной мере, изменив
правило выдачи метрических свидетельств. При крещении ребенка таковое сви-
детельство должно выдаваться исключительно его законному отцу, а в случае
его отсутствия - лишь при представлении его личной просьбы о выдаче матс-
*Опять фактическая ошибка. Я расспрашивал об этом и знаю, что преспокойно
выходят разводки. Да и вообще разведенная жена нс менее привлекательна, чем со-
вершенно невинная девушка, что видно из того, как часто замужние женщины вну-
шают к себе глубокую страсть (напр., Вирсавия, Лукреция). В. Р-в.
**Ну, въехала... В Р-в.
***Да что вам за дело, «трудно» или «нетрудно». Просто - нс хочет, и конец
вашей риторике, ибо «не хочст»-то она во исполнение заповеди: «Раститесь, множи-
тесь, наполните землю». На земле есть уголок пустой, квадратик незанятый, и жен-
щина, вдова, «разведенная» говорит: «Хочу его наполнить детьми моими», и для
этого сближается с мужем, и благословение Божие над ней. Но у нас какая-то адская
злоба или декадентская эстетика: пусть земля пустеет, а женщина нс с детьми возит-
ся, а с портнихами, сплетнями, учеными книгами. Но мы ни книг, ни даже портних
не отрицаем, а только пусть идут вперед - дети, «тех бо Царство Небесное». В. Р-в.
****Вот, вот. Как только не по нашему закону, так «нечестная женщина». И
этим-то позором, криком, атуканьем, выпусканием стаи злых слов и заставили жен-
щину поникнуть головою, и отступить от своего права, и бросить детей, и выйти из-
под закона Божия - под ваш человеческий, продиктованный «г-жою Б.», «кн. Мари-
ей Алексеевной», Сперанским или творцами византийских «Кормчих книг». В. Р-в.
*****Руфь, будучи очень счастливой женою, потом вышла за Вооза и стала од-
ною из праматерей Давида и нашего Спасителя. Научитесь из сего, что никому и
никогда не поздно выходить замуж, не поздно и жениться (знамение Авраама). Толь-
ко одного бегите - одиночества, уныния; бегите тоски сердечной. В. Р-в.
108
ри*. При невыполнении же этих двух условий - вписывать ребенка хотя бы и
замужней женщины «незаконным и родившимся от неизвестного отца»**. Мой
оппонент напрасно думает, что кто-либо из мужчин остановится перед тем, чтоб
быть вписанным четвертым мужем. Я уверена, что эта арифметика не устрашит
ни тот ни другой пол. Нельзя нам, при нашем нравственном неряшестве***,
давать право легкого развода, как нельзя давать ребенку огня в руки****. Мы
еще для этого слишком молоды***** и не сумеем обращаться с ним осторожно.
Ни в одной европейской нации нет той шаткости нравственных устоев, как у
нас. В семейной жизни англичанки, немки, француженки есть у каждой своя
определенная система, в русской же семье одна безалаберщина. Что хочет сде-
лать русская мать из своих детей - она сама не знает, и растут эти дети, как
трава. Попадают они случайно под хорошее чужое влияние или под дурное, смот-
ря почему выходят люди получше и похуже, но матери тут решительно ни при
чем (говорю о большинстве, исключения, конечно, есть). Домовитости в тепе-
решней русской женщине также нет совсем во всех классах общества. К гнезду
своему, в противоположность женщинам всех других европейских националь-
ностей, она относится с полным равнодушием******; что же будет тогда, когда,
* Это очень просто и мудро. Теперешние метрики прямо представляют государ-
ственное и религиозное покровительство семейному разврату, именно - прелюбоде-
янию жен и их полному мужьям непослушанию. Впрочем, при закрытии (запреще-
нии, затруднении) развода и нужен же был какой-нибудь исход несчастным, иначе
число повешенных и повесившихся было бы еще больше в христианском мире, чем
теперь. «Вас заставляют насильно отдаваться, с горькой миной любви при факте
отвращения: ну, пусть слабые уж погибают, а кто силен - бегите», - вот молчаливая
тенденция этого правила о метрических записях, их невыставленный raison d’etre
<смысл существования (фр.) >. В. Р-в.
** Вообще это мудро и так справедливо, что невозможно возразить. Но и по
Ветхому и Новому Завету, когда так явен факт прелюбодеяния, - конечно, должен
быть дан развод. И он должен быть дан предварительно, дабы «зачинаемый не от
мужа младенец» был уже «зачат от мужа». Вообще идея чистого брака абсолютно
исключает мысль и фактическую возможность зачатия «не от мужа» или «не от
жены», и посему-то и требуется, чтобы развод лежал в руках и власти мужа и жены,
дабы предупредить прелюбодеяние. В. Р-в.
*** Да неряшество-то откуда? И теперь любящие семьи у нас, у русских, не
уступят в святом целомудрии ни римлянам, ни евреям. Но много ли их? А почти нет
их - потому, что не любовь вы поставили фундаментом брака. В. Р-в.
**** Ну, и нс дали, не давали 1000 лет. Что же получилось? Полное омертвение
семьи, семейной жизни в стране. «Сильна любовь - как смерть», - это еще Соломон
сказал. Оттого она все узы перетирает. Но вы изуродовали ее цветок, он оборван,
испачкан, а мог бы цвести и благоухать. В. Р-в.
***** Ну, проживя-то тысячу лет... Старая это сказка. Мы неразвиты, неучи, но
ведь мужик до старости неуч. В. Р-в.
****** Да, когда нелюбимое это гнездо, вами столь охраняемое. А посмотрите-
ка на любящие русские семьи: не уступят, а может быть, превзойдут и немок, и анг-
личанок. Любящая русская женщина как тигрица у изголовья усталого мужа и у
постелек невинных детей. Видал русских матерей и жен и на факте-тъ их и строю
восклицание: «Все будет спасено ими, но сперва спасите их! не мучьте!! не смот-
рите как на бесправную рабу перед вашими закононачертаниями!!/» О всем высп-
росите их самих с любовью и вниманием. Да и так Господь велел! Издеваться над
женщиной, которая по силам физическим есть между нами то же, что ребенок меж-
ду взрослыми, никто нс позволил. В. Р-в.
109
выходя замуж, она не будет считать, что это есть ее гнездо навсегда!* Довольно,
что мы по своей небрезгливости дошли до того, что не знаем, по словам моего
оппонента, где кончается одномужье и начинается многомужье, но не будем же
по крайней мере санкционировать это законом**.
Ю. Б-на
VI.	Колыбель***
Это слово пробуждает нежность в самом черством сердце. Вокруг колыбели
нарастает семья со всем, что в ней кроется творческого. Над колыбелью царит
рой ангелов. Колыбелью клянутся, колыбелью обновляются, к подножию колы-
бели складывают и мир, и злато, и благовоние. Ничто так властно и нежно не
связывает нас с церковью, с христианством, как колыбель: из колыбели выросло
христианство.
Сила и обаяние колыбели во все времена и у всех народов так велики были,
что сам Христос воспользовался этой силой, чтобы вернее, прямее попасть в
сердца людей. Он снизошел до колыбели. Мне кажется, что, если бы Он явился
во всеоружии величия, каким ушел, Он оставил бы больше немого благоговения
к себе, чем активной, напевающей райские песни, любви. Своей детской беспо-
мощностью, этими крохотными ручками, ножками, этими наивными, широки-
ми, небо поглотившими глазами, Он завоевал сердца людей раньше, чем пропо-
ведью своей, Он подготовил себе почву. На меня образ Христа-младснца,
Христа-крошки сильнее действует, чем образ Христа-Страдальца. Этот детский
наивный лик больше любви и ласки выжимает из сердца, чем тень окровавлен-
ного, распятого Христа-Бога.
Есть две величайшие картины христианской эры: Сикстинская Мадонна и
картина Христова распятия. У первой простаивают часами, днями. Чем больше
* Конечно, нужно как жениться, так и выходить замуж с идеей «навсегда». Но
органическое от механического тем и отличается, что в органическом присутствует
«неизвестное», «неусчитываемос», нерациональное; «благодать, вера и свобода», пе-
релагая живые термины на евангельские. Вот они-то действуют, преодолевая наше
соизволение «навсегда» и обращая его во временное. Да и вот аргумент: а сколько в
каждую минуту, положим в сегодняшнюю среду, уже зреет и дозрело преступников
уголовных (тайных и явных) и вместе людей женатых. Что же, «единиться» с ними
женам? и притом женам, ни душою, ни телом к уголовщине не склонным? Знаете
ли, что есть мужья, которым преступно оставаться верною женою; и есть жены,
которым преступно оставаться верным мужем (по их скаредности, скверности,
лживости, пустомыслию, какому-то душевному безбожию). И поверьте, что распа-
дение брака, уже до развода начавшееся, имеет мистические и религиозные основа-
ния. Где Бог не устроил «в плоть едину», значит, - и неустроима вовсе «единая (ми-
стически) плоть». И тут закону, рациональному и внешнему, надо только покориться
высшей мистике. В. Р-в.
** Да как же все это без развода сделаете? Вгоните внутрь? Снимете вывеску
многомужия? Что в том, что без вывески, - ведь вонять все равно будет. А нужно и
можно из самой жизни вымести дурной запах. В. Р-в.
***Статья эта всего лучше исчерпывает вопрос о детях при разводе, ставимый
моими оппонентами. В. Р-в.
110
на нее смотришь, тем она понятнее, милее, дороже. Хочется прижать к сердцу
этого малютку с всклокоченной головкой, но его глаза - что за глаза! - удержи-
вают. Эти глаза из того мира; но это все, что Он принес оттуда. Слабое, кро-
шечное тельце и глаза Бога! Они покоряют. Они примиряют тот человеческий,
немного страстный, немного даже физический восторг к прелестному ребенку,
с безграничным духовным трепетом перед ощущаемым Богом. Если бы эта кар-
тина возбуждала в отдельности каждое из этих чувств - любовь человеческую
или поклонение Богу, она не стала бы бессмертной: она бессмертна потому лишь,
что передала величайший момент и христианства, и человечества - колыбель. А
момент этот отозвался содружественным эхом в каждом сердце человеческом,
где любовь к Богу всегда вызывает любовь к детям, и наоборот.
Я нс помню, кто автор картины распятия Христа. Технически она выполне-
на не хуже Сикстинской Мадонны. А между тем, она не вызывает в душе гармо-
нии и не примиряет чувств: скорби и любви. Скорбь (жалость) и любовь, вооб-
ще, редко уживаются рядом: обыкновенно жалость вытравляет любовь уже
потому, что жалость есть род страдания («до боли жалки»). Картина распятия
Христа не пробуждает во мне ни любви, ни смирения, ни прощения. Напротив!
Вырастает протест. Казнь Христа напоминает мне о казнях, которыми усеяна
жизнь, - несправедливых, жестоких. Делается жутко, мрачно. Я не чувствую и
не могу понять, почему нужно страдать и умереть, чтобы познать истину. Тогда
как у Сикстинской Мадонны я вижу и чувствую, что стоит родиться и жить и
дать жизнь потомству, чтобы совершить шаг к Богу. Каждая новая жизнь влива-
ет ведь в мир каплю новой любви - где-нибудь ведь радуются же этой новой
колыбельке.
Всякая новая жизнь - новая связь земли с небом. Вот почему выше колыбе-
ли (начала жизни) ничего нет, и Христос не опроверг* этой истины даже смер-
тью своей, потрясшей и скалы, и горы, и сердца людей...
* * *
Великая творческая и примиряющая с жизнью сила детской колыбели не в
том только заключается, что она размягчает сердца и наращивает вокруг себя
семью, айв том - что она олицетворяет собой единственный воплощенный на
земле вид правды. Нет другой абсолютной правды на земле, как детская правда.
Дети - это бросаемые с неба в человеческую муть хрустальные капли, которы-
ми дано нам не только духовно, но физически упиваться.
Общение с ребенком очищает душу, а прикосновение к нему вызывает у
матери и отца усиленный ток кровообращения, от которого, как от свежего воз-
духа, от гимнастики, вырастают физические силы. Кусок мяса греет душу и плоть,
как радостная весть, как луч солнца. И все это только потому, что в нем - вопло-
* Есть какое-то противоборство, опровержение друг друга, между гробом и ко-
лыбелью, рождением и смертью, в последней инстанции - между Вифлеемом и Гол-
гофою. Но в этом взаимном «опровержении» которая сторона шире, разрисована
ярче - та и побеждает. Физиологическая, - пока рождающихся больше, чем умираю-
щих, - победа за рождением; но нельзя не обратить внимания, что в Евангелиях
страдания и смерть И. Христа шире и ярче выражены и сильнее поражают сердце
человеческое, нежели Рождество Христово. В. Р-в.
111
тившаяся Божественная правда, что у колыбели никогда не было, нет и не будет
места лжи. Могут быть нищета, горе, позор, стыд - но не ложь! Рождение ребен-
ка может усложнить жизнь, стиснуть ее, вызвать к борьбе разные низменные
инстинкты, - но никогда не замутит ее. Если иногда колыбель и становится по-
перек мирному течению жизни, то лишь тогда, когда эта хрустальная капля па-
дает в сплошную муть, раздвигает ее, но не сливается с ней. Муть кажется от
того еще мутней, но нс по вине колыбели. Ложь и обман бегут от колыбели, как
ночные птицы от солнца.
* * *
Тем бесполезнее попытки фальшивой человеческой морали эксплуатиро-
вать колыбель ради чисто практической, хотя и в моральной области, цели. Я
говорю о разводе. Мне казалось всегда, что развода, как секретной болезни, на-
лагающей на страдающих ею известную тень, не следовало бы касаться публич-
но. Не следовало бы копаться во внутренней стороне этого явления! Внешние
его стороны: юридическая, церковная, процессуальная, наоборот, должны быть
выдвинуты и обсуждены с наибольшим тщанием. Это ведь только последствия
явления. Обряд развода следует за совершившимся уже фактическим разводом,
как обряд венчания - увенчивает лишь и приобщает к церкви, к законам и обы-
чаям страны, уже совершившийся, иногда вопреки велениям церкви, вопреки
законам и обычаям, союз любви. Но так же, как никакая мораль, никакая логика
и чуждая воля не может предписать законов и изучить путей, по которым совер-
шается союз взаимнолюбящих, так и никакая мораль и никакой нравственный
закон не должны и не могут вмешиваться в процессе разложения этой любви,
ведущий к разводу. А между тем, вечно беспокойная человеческая совесть толь-
ко и делает это.
Недавно я видел французскую пьесу, сенсационно озаглавленную «Колы-
бель». И я в ужас пришел от той массы лжи, которую фальшиво построенная,
вымученная мораль скопила вокруг этого воплощения на земле правды.
Прежде всего, фундамент пьесы ложный: супруги разводятся, не перестав
любить друг друга. Временная ошибка, если бы ее не раздули посторонние люди,
была бы прощена и забыта. Тут нет самого ядра развода - есть только форма его,
есть следствие без причины, есть недоразумение. Все, что построено на этом
недоразумении, - фальшиво. Разведенная жена вторично выходит замуж, но без
любви. Второй муж любит ее - но любит телом. С ними живет ребенок от перво-
го брака ее; но этот малютка, которого в опьянении страстью он поклялся лю-
бить, теперь внушает ему ненависть: глаза его, схожие с глазами отца, напоми-
нают второму мужу о ласках, которые его жена расточала своему первому мужу.
Животная любовь к жене возбуждает и животную ненависть к ее ребенку. Ребе-
нок опасно занемогает. Зовут отца, и тот, вопреки воле ревнующего его второго
мужа, остается у колыбели своего дитяти. Жизнь борется со смертью, одолевает
ее. Измученные родители улыбаются, впервые вглядываются друг в друга. Бли-
зость к колыбели подымает правду со дна надломанных душ их. Они сознаются,
что любят друг друга, что жить друг без друга не могут. Но... входит второй
муж, и все лопается. Все трое мечутся, изводятся, ищут выхода и нс находят.
Вдали от колыбели ложь опять засасывает этих несчастных. И, в кульминацион-
ном пункте этой лжи, любящая жена и нежная мать гонит от себя обоих мужей и
112
заклинает со сцены всех жен, всех матерей, никогда и ни под каким предлогом
не разводиться...
Поистине, нужно быть французом, нужно все вопросы жизни мерять разме-
рами актов в пьесе, нужна эта несмываемая с воображения и с таланта этой
нации гривуазность, чтобы втиснуть хрустальную колыбель между такой дерз-
кой ложью.
* * *
Я отдохнул от этой лжи, читая в «Нов. Вр.» прекрасную статью г. Розанова:
«О непорочной семье». Какое странное совпадение! Там, в блестящем зале, на-
полненном отборной публикой, среди аромата духов, среди голых плеч и влаж-
ных взглядов, на дне которых притаился грех, принесенный с собой из будуа-
ров, из альковов, из этих трупных ячеек распавшихся уже семей, - красивая
француженка с соблазнительно прикрытыми формами, соблазнительно изящ-
ным языком говорила: «Не разводитесь ради колыбели!» А тут скромный рус-
ский писатель, упрекаемый фарисеями чувства в нескромном разоблачении тай-
ны брака, говорит, осеняя себя крестным знамением: «Разводитесь, ради чистоты
и непорочности семьи!» Вот она разница мировоззрения двух рас! Вот они два
русла течения человечества: одно уже иссыхающее, обессиленное шириной сво-
ей, прорезанное мелями и островками, а другое - еще сжатое мощными берега-
ми, еще глубокое, чистое. Первое отступает, огибает всякое препятствие на пути
своем, разливаясь в ручьи и рукавчики; второе - смывает все, что на пути его,
что мешает ему быть глубоким и чистым.
Чтобы удержать семью от распада, Запад уцепился... за колыбель! Изверив-
шись в возможности оздоровления семьи посредством ее самой, т. е. путем вне-
сения образа Бога «в скинью», путем замены лжи и поругания пола - искренно-
стью и уважением к полу, католический Запад вытащил из-под скромного алькова
детскую колыбельку и поставил ее поперек мутного и мелкого течения своей
жизни. «Стой, мол, тут, единственное наше благо, наш луч, наша мечта, и пре-
граждай путь этим волнам, несущим с собой обман и разврат! Запруди это смрад-
ное течение! Поверни ход его, сделай глубже, стремительнее - авось оно промо-
ет засорившие его пески и ил!»
Таков истинный, в глубине своей, смысл этого морального движения. Колы-
бель - последняя ставка в пух проигравшегося игрока. Колыбель - тяжелая ар-
тиллерия, старая гвардия, выдвинутые в последний момент боя. Эту чудную,
небесную капельку эксплуатируют в сумятных земных целях. За нес прячется и
порок и слабость. Ее, воплощенную правду, обвивают гирляндами из... лжи.
Мне кажется, что и эта последняя ставка будет проиграна. Мне кажется, что
колыбель нс запрудит грязного потока, а будет торчать в нем как одинокий, свежей
зеленью покрытый островок, а поток, такой же грязный, но еще более мелкий,
будет извиваться вокруг него. В лучшем случае несколько струек возле самого
островка скользнут быстрее, станут чище; в худшем - от островка будут отмы-
ваться кусочки земли и он будет все сглаживаться, уходить в воду, пока не обра-
тится в илом заплывшую мель. «Не разводитесь ради колыбели!» - журчит мел-
кий, грязный поток Запада с цветущим островком посреди его. «Разводитесь, ради
непорочности семьи!» - шумит бурная, могучая река Православия, готовая смыть
и островок и остров, ради простора своего, ради глубины, ради чистоты.
113
Вот два взгляда на этот вечно ноющий в совести вопрос. Его, понятно, луч-
ше не касаться, предоставив каждому исповсдывать ту религию в браке, к кото-
рой его влечет по складу души, по силе воображения и даже по физическим
свойствам. Католик, протестант и православный никогда нс убедят друг друга в
превосходстве и правоте их религии. И в браке есть католики, протестанты и
православные, спорящие о значении, о силе, о тайне его, и вряд ли самые муд-
рые богословы брачной религии в скором времени примирят их. Но уж если
касаться этой религии, если внедряться в нес, надо делать это, осенив себя кре-
стным знамением, как то делает г. Розанов, а нс размерив свои доводы на акты,
прячась за эффекты сцены и опираясь на издерганные сутолокой дня нервы хотя
и развращенной, но сентиментальной публики.
* * *
Если представить себе брак как здание, воздвигнутое на фундаменте из вза-
имной любви и покрытое благословением церкви и покровительством законов,
здание, в созидании коего участвовали все без исключения элементы духовного
и физического мира брачащихся: и невольное влечение и вольная мысль, и сле-
пой инстинкт и разъедающая критика, и подъем духа и возбуждение плоти, и
теплое очарование и холодный расчет, и азарт игрока и технический житейский
опыт, словом, - все, что составляет индивидуальность в человеке, его актив,
пассив и баланс, - то развод в такого рода браке (а всякий другой брак есть лишь
сделка или недоразумение) можно уподобить трещине по всему зданию, от ма-
терика и до конька крыши. Трещины, ведь, бывают разные: сверху, снизу, по-
верхностные, сквозные. Архитектурное искусство их выправляет довольно глад-
ко. Но бывают трещины, коих никакое искусство заделать нс может иначе, как
разрушив здание и построив его вновь. Такие трещины случаются от оседания
почвы или от ошибочных проектов здания, от несоблюдения основных законов
техники. Те шероховатости в браке, которыми испещрены наши семьи (случай-
ные* измены, несходство характеров, случайные болезни и проч.), мне пред-
ставляются трещинами односторонними, местными, не нарушающими равно-
весия всего здания, а потому и устранимыми с помощью разных стяжек, заплаток
и заделок. Наиболее крепкая и чаще всего употребляемая в общежитии из стя-
жек, налагаемых на трещины брака, - колыбель. Эта стяжка из крепчайшей ста-
ли, и она почти всегда стягивает и даже сращивает бегущие по брачному зданию
частичные трещины. Но что же может эта стяжка, когда трещина бежит от фун-
дамента к крыше, когда нарушена связь между главнейшими из элементов, уча-
ствовавших в союзе, - между инстинктом плоти и влечением духа? Ведь эти
элементы в браке соответствуют тем законам техники, без которых и изба нс
строится. Нарушьте закон Ньютона, и весь мир рушится. Нарушьте между бра-
* Действительно: это точно и важно, и требуется отметить, что и измены быва-
ют такие, после которых нисколько нс нужен развод: измена как случайность, как
несчастие, как шквал. И бывают обратно семьи как бы с постоянным сырым клима-
том в себе, с гнилым воздухом неуважения, отвращения, непобедимой таинственной
антипатии, когда развод безусловно необходим, хотя бы измены нс было. Но эти
свои тайны одни супруги сами и знают, и поэтому-то право развода и должно быть
предоставлено их усмотрению. В. Р-в.
114
чащимися закон взаимного влечения (а он гораздо сложнее, чем закон тяготе-
ния) и вот уже трещина, каждую секунду расширяющаяся и удаляющая брача-
щих друг от друга с большей интенсивностью и быстротой, чем когда они со-
единялись.
С этим ведь никто не спорит. Говорят лишь, что надо побороть себя, надо
забыть о собственном влечении, ради детей. Словом, надо прекратить полноту
личного существования ради существования другого или окутать его такой тьмой
и ложью, чтобы, обманывая и других и себя, сохранить для общества, для детей
своих подобие брака, видимый остов семьи. Побороть или обмануть - в этом
весь арсенал оружия у церкви и общества в борьбе с разводом. Церковь увеще-
вает разводящихся (т. е. дает им совет побороть взаимную антипатию); церковь
требует для развода фактических доказательств измены, давая этим понять, что
союз мог бы продолжаться, если бы обман удался, если бы виновный не был
пойман тремя свидетелями. А общественная мораль, а совесть, воспитанная
родителями и школой, твердят: «Найдите средство сойтись, примириться и ник-
то у вас не спросит, в чем эти средства! Худой мир лучше доброй ссоры!..» Сло-
вом, со всех сторон: сверху, сбоку, снизу все напирает на разваливающиеся стенки
брачного здания, все из сил выбивается, чтобы они не рухнули. Законы, религия
и общественное мнение - как контрфорсы упираются в стенки брака; а на зияю-
щую щель налагается в конце концов крепчайшая стяжка - колыбель... И все
же, щель растет, стенки с страшной силой выпирают, рушатся, погребая под
собой иногда тех, кто слишком усердно их подпирал, и рвут не повинную ни в
чем стяжку - колыбель. Закон природы, очевидно, сильнее законов людских,
сильнее даже органической потребности людского сердца - любви к детям.
* * *
Закон этот, всем известный, гласит, что можно слить друг в друге только
элементы родственные: известные газы, известные соли, известные клеточки.
На этой симпатии и антипатии друг к другу основных элементов природы она
вся создалась, украсилась, ожила и стала союзницей человека в стремлении к
прогрессу, к истине. Вся забота и весь гений человека в подчинении себе для
этой цели природы в том ведь и заключаются, чтобы отыскать в ней наивыгод-
нейшие комбинации к сращению взаимно симпатизирующих элементов или что-
бы из сращенных уже извлечь те, которые наиболее пригодны для лучшего и
более совершенного сращения. В том и другом случае, соединяя или разъеди-
няя, человек руководствуется идеей наиболее удачного, целесообразного подбо-
ра элементов, чтобы, срастаясь, они давали новый элемент, несравненно более
сильный, чем были они оба вместе до сращения. Таковы основы химии и есте-
ствознания. На них держится и мир растительный, и даже животный (подбор).
Только в отношении к человеку закон этот сочли нужным подчинить неподвиж-
ной морали и условному благу общественности. Справедливо полагая, что в
человеке, кроме всех этих элементов, из которых соткана природа, есть еще глав-
нейший - свободная воля как регулятор, как посредник между враждующими в
нем началами, этой воле несправедливо приписали силу и обязанность удержи-
вать в соединении несоединимое. Причем, над такой задачей поставили не то
общественное благо, которое вечно движется вместе с прогрессом, и не благо
личное, ибо обществу до него нет дела, а неподвижную, застывшую как сфинкс
115
мораль. Во всех сферах труда и мысли человеческой цель неподвижна и она
всегда бежит впереди этого труда и мысли. Только в браке, хотя он есть наибо-
лее совершенная форма совместного труда, цель поставлена позади и она не-
подвижна. Трудитесь, плодитесь, ссорьтесь, миритесь, обманывайте друг друга
и кайтесь, но не спускайте с глаз цели вашего союза - остаться в союзе! Пусть
эта цель - мгновение! Пусть она позади вас, в тумане, в сутолоке - вы должны
жить, чтобы подтверждать и обществу и детям, что вы с этой цели глаз не спус-
каете и что другой цели у вас нет!
Мне скажут - это парадокс. Люди ведь соединяются, чтобы произвести се-
мью, воспитать ее, сделать годною к борьбе. И потому цель в браке - тоже под-
вижна и тоже впереди брачащихся. Но, если это так, то при чем же тут: «нс
разводитесь!». Если такова цель в браке, то, очевидно, она недостижима там, где
нет уже брака, а есть - труп, обвитый ветхими цепями. Семья, как цель, и при-
том подвижная, т. е. совершенствующаяся, может вырасти из живого тела бра-
ка, а не омертвевшего. Только такой союз между мужчиной и женщиной может
быть источником здоровой семьи и плодотворного труда, который развивает
между ними созидающую, а нс развращающую силу - силу, изо дня в день более
плотно стягивающую участников союза и внедряющую в детях от него новый
элемент, которого не было в родителях. Дети всегда должны быть лучше родите-
лей, иначе мир попятится назад. Но такие дети, как и наиболее полезные расте-
ния, металлы, смеси, вырастают лишь из союза гармонирующих, симпатизиру-
ющих между собой родителей, и притом - нс поборающих своих страстей, не
насилующих своих влечений и инстинктов, а, наоборот, дающих им простор,
очищающих себя от них, но только... друг в друге! В таком браке нет места
«поборению» себя - ибо поборенис есть тоже обман, сш/о-обман. Нет там места
и уклонению от влечения своей природы, ибо это влечение целиком скапливает-
ся на предмете союза и, сталкиваясь с противуположным влечением, претворя-
ется в активную, творческую силу. Эта сила нс только удерживает друг возле
друга людей самых несхожих по характерам, темпераментам, воспитанию, об-
щественному положению, духовным и национальным идеалам, но и удерживает
семью от крушения при самых неблагоприятных условиях развития се. Голода-
ют, ссорятся, дерутся, но... любят! Живут в достатке, чинно, ладно, мирно, но...
не любят! Из ссор и брани, из нищеты телесной и духовной, вырастают здоро-
вые душой и телом дети. Из мирной, богатой и интеллигентной семьи выраста-
ют - трупики. И ничего тут не поделаешь, ничем нс устранишь этого явления!
Сила любви между родителями (заметьте - любви, а нс уважения) - что сок в
дереве*. Он бродит в детях, он даст им упругость и физиономию. Могуч этот
сок, жизнеупорсн - и дети могучи и упорны к жизни, хоть и плохо одеты, плохо
воспитаны, ленивы. Слаб этот сок - слабы шансы на человечных детей. Л там,
где его вовсе нет, а есть лишь - компромисс, обман, а то и порок, грязь, - там уже
никаких шансов нет поднять в ребенке человека, будь возле него сто нянек и
гувернеров, живи он во дворце, учись у лучших профессоров. Над таким ребен-
ком висит рок. Такую колыбель, казалось бы, надо нс вдвигать в смрад и в ложь
компромисса, а вырвать оттуда.
* Да! Посохшее дерево - вот семья безлюбовная. Ни минуты не щадите се: она
никогда не оживет! Рубите ее, выворачивайте корень и в ямку помещайте новый
саженец, другую семью. Вот рецепт садовода и ссмьсустроитсля. В. Р-в.
116
* * *
Легко сказать - вырвать! Вырвать от корня нежный стебелек! У кого руки
подымутся на такое варварство? Нет драмы выше* распадения семьи, как нет
лжи и обмана горше компромисса в браке. Печальная история Ромео и Джульет-
ты только тень в сравнении с мраком бездны, зияющей из трещины в браке. Там
- смерть у преддверия вечной жизни; тут - жизнь у входа в могильный склеп.
Никакие страдания не сравняются с агонией посаженных на одну цепь не со-
вмещающихся друг в друге жизней. Никакое милосердие не достаточно гуман-
но, чтобы разбить эту цепь. И нет безжалостнее казни, как та, которую соверша-
ют при таком гуманном поступке над колыбелью!
Вот этот узел безысходных чувств, возбуждаемых распадением семьи, все-
гда стоял и будет стоять как чудище с огненным мечом у входа в лабиринт разво-
да. Перед этим чудищем правы и те, кто стонет: не разводитесь! И те, кто, как
г. Розанов, видит в честном разводе единственный канал для очищения накопив-
шейся в браке грязи.
В статье г. Розанова есть, между прочим, такая глубочайшая мысль:
«Развод есть постоянный канал, через который совершается очищение глав-
ного социального института. Необыкновенно чуткий инстинкт, в силу которого
реальная жизнь супругов прерывается или кончается с первым неискупленным
грехом, есть как бы естественный и самим Богом установленный страж здоро-
вья семьи, закон, через действие которого вечный институт не может захворать.
Его нет вовсе, или - он совершенно здоров. Болезнь ему не причастна. Един-
ственный вид болезни и есть эта возможная закупорка очистительных путей»...
Мысль эта, по-видимому, разделяется все большим количеством людей и,
вероятно, привела бы уже нс только в православии, но и в католичестве к возоб-
новлению очистительных каналов брака, если бы не... колыбель. Эта беспомощ-
ная колыбель с сонмом ангелов над ней, эта Божья капелька в море житейской
грязи - стоит поперек развода. Она так трогает, так мутит сознание. Люди, зако-
нодатели теряются. Одно страдание заглушает другое. Вид ребенка, теряющего
родителей, переворачивает душу. Говорят себе: потерпим! Но, как только это
острое чувство жалости к ребенку сглаживается, как только отходят от колыбе-
ли, выступают жесточайшие страдания порабощенной плоти и попранного духа.
Природа стучит в дверь, в окно, в стены, трещина растет, зияет бездна, напол-
ненная годами лжи и разврата. Задыхаясь, опять цепляются за развод. А там, -
опять колыбель и опять жалость! Танталовы муки раздирают душу и тело. Люди,
еще молодые, годные к труду, к пользе, к добру, становятся ленивыми, бесполез-
ными, злыми. Общество теряет сотрудников, церковь - верующих, человече-
ство - добрые сердца. Никто ничего не приобретает в этой мучительной борьбе,
в этом самоистреблении, даже колыбель, к изголовью которой склоняются не
радостные, лаской озаренные лица, а бледные, измученные борьбой, искажен-
ные судорогой какой-то исступленной любви, ненависти и упорства...
Ползут дни, месяцы и годы. Колыбель победила. Шквал прошел, настало
мертвое затишье. Высохшая от борьбы с собой мать или поседевший от той же
* От сего-то сами люди, из страха, уже и не разведутся всякий раз, когда есть
какая-нибудь возможность сохраниться нравственно в семье. Вот почему право само-
развода - безопасно. В. Р-в.
117
борьбы отец прижимают к груди своей дитя, спасшее их от развода. Они улыба-
ются друг другу. Но что это за улыбка! Так улыбаются над завядшим букетом,
снятым с гроба любимого человека.
«Вы грустны? - спрашивает дитя. - О чем ты плачешь, мама? О чем вздыха-
ешь, папа? Отчего вы не поцелуетесь? Отчего вы в разных комнатах? Отчего
папа нс ночует дома? Отчего мама убрала портрет папы? Отчего»...
И вопросы сыплются, как удары хлыста в лица родителей. Лица эти на миг
загораются... злобой. В глазах, как вихрь, проходит отражение былой бури. Они
взглядывают друг на друга, точно шпаги скрещивают: «Ты виновата!» «Ты вино-
ват!» Но это только миг. Они равнодушно отворачиваются и небрежно роняют:
- Не твое дело... молчи... ступай играть!
На засохшем, омертвелом, существующем лишь в силу упорства корне, вы-
растает нежный стебель. Его ласкают, холят, но... в нем соков нет. Одно солнце,
как бы жгуче оно ни было, еще нс поддержит растение. А дети таких родителей
только этим солнцем сконцентрированной в их родителях и экзальтированной
от взаимной борьбы любви и живут. Любовь эта их греет, но она же их и сушит
- слишком сгущенная, слишком парниковая, она нс даст ребенку мощи развер-
нуться, закалиться. Ребенок становится юношей, взрослым, зрелым. Один из
тысячи случаев, разбросанных всюду, открывает ему глаза. Он узнает, что его
родители «не живут» вместе, что у папы или мамы есть другая семья и другая
привязанность, а все, что он видел с детства, был обман и компромисс. Нельзя
предрешить, как такое открытие подействует на юную душу. Бывают души и
души! Но, несомненно, в душе этой утвердится сознание: можно и должно в
известных случаях лгать и обманывать!
Дальнейшая жизнь такого человека может быть и честна и полезна. Только,
ручаюсь, он никогда не испытает истинной радости и чистого счастья - над ним
будет до гроба висеть сомнение и грусть.
Мне кажется, я нс преувеличиваю. Я беру даже лучший из таких случаев. Я
не имею и никому нс хочу навязать никакого рецепта в этом недуге, считая его
интимнейшим и субъективнейшим. Г. Розанов очень метко сказал, что если брак
субъективен, то и развод должен быть еще более субъективен. Да, именно субъек-
тивен! Т. е. не может терпеть постороннего вмешательства, ни в форме критики,
ни в виде совета. Развестись - значит в известном смысле - умереть. Как никто
не спрашивает мнения, может он умереть или нет, так и никто нс должен искать
где бы то ни было, кроме своей совести и самой глубины своего «я», указаний,
как поступить с трещиной своего союза. Можно лишь пожелать одного: когда
развод внутренне между супругами уже совершен, когда переболели все чув-
ства и мысли и трещина от самого материка достигла карниза - тогда, из чувства
человеколюбия и даже в своих интересах, государство, церковь и общество дол-
жны пощадить несчастных, нс увеличивая их стыда, их угрызений, их сомне-
ний. Нужно пощадить в них и людей и родителей! Нужно упростить и облег-
чить эту позорную, на площади совершаемую казнь развода и нужно... не
накладывать на трещину брака - колыбель!
Пусть цепляются за колыбель те, кто еще может быть сю спасен! Но нс от-
ворачивайтесь от тех, кто с разорванным сердцем отошел от нес, чтобы нс ма-
рать се, чтобы начать новую, полезную и любвеобильную жизнь!
Нс эксплуатируйте святую колыбель в деле темном, мрачном, человеческом!
И. Колышко
118
ЭЛЕМЕНТЫ БРАКА
Постановка развода должна вытекать из сущности брака. Но чтобы опреде-
лить эту сущность, нужно назвать центр брака.
Брак состоит: 1) из засвидетельствованности его и записи в церковные
книги. Это есть юридическая, договорная его сторона, и собственно она-то
одна и расторгается при «разводе». Механизм развода, как известно, и со-
стоит в разрыве бумаги, зачеркивании подписей и пр., и развод вовсе не ка-
сается «венчания» и не кассирует венчание. Да это так и вытекает из суще-
ства дела, ибо кассировать венчание возможно было бы только при налич-
ности какой-нибудь ошибки или неправильности в венчании же, напр. при
пропуске священником центральных молитв, или если бы венчание было
совершено, положим, не священником, а другим церковнослужителем, или,
наконец, если бы оно было совершено при наличности одного жениха или
одной невесты, и проч. Вообще ошибка венчания кассирует венчание, и эта
кассация должна бы выражаться не разрывом бумаги, а как-нибудь ритуаль-
но же, напр. хоть переломом и истреблением колец, которыми повенчанные
были обручены, или как-нибудь иначе, но непременно в церкви же и риту-
ально же.
Сила венчания исчезает, но она исчезает не в момент развода. Когда же?
Это можно понять, определив венчание. Венчание есть ритуал, сложенный
церковью в конце III века и в начале IV века после Р. X., через посредство
которого она определила, расчленила и художественно-словесно выразила
свое отношение к ранее (в самом Евангелии) основанному таинству и по-
вторяет его в каждом единичном случае брака перед лицом брачащихся. Оно
имеет много сходного с чтением перед евхаристиею молитвы: «Верую, Гос-
поди, и исповедую, яко Ты еси истинный Сын Божий, пришедший в мир
грешные спасти» - и проч. Разница в том, что эту последнюю молитву чита-
ет причащающийся и через нее он исповедует свое отношение, свою веру,
свою религию в отношении к таинству евхаристии. Напротив, ритуалом вен-
чания церковь исповедовала исторически и исповедует каждый раз свою
мысль о браке, свое воззрение на него, свое определение, свою догму, - че-
рез частичное отношение к этим вот двум, соединению коих она радуется,
его благословляет, его увенчивает. Отсюда - торжество несения венцов, как
бы корон, над венчающимися, и слова священника: «Венчаю вас славою и
честью», т. е. «облекаю честью и славою ваше соединение». Через ритуал
венчания церковь всякий отдельный раз как бы повторяет вхождение Спа-
сителя в Кану Галилейскую (оттого в древнее, более чуткое время венчание
происходило на дому), через каковое вхождение Спаситель присоединился
к установленному в Ветхом Завете браку, ничего в нем не переменяя и ниче-
го вновь в нем не устанавливая: пребыл Гостем брака, а не Совершителем
его. Церковь вовсе могла бы не развить этот ритуал: брак остался бы; она
могла бы развить его несравненно пышнее, и это ничего не прибавило бы к
таинству. Это «верую и исповедую» церкви подобно еще литургии: есть
119
литургия Василия Великого, есть Иоанна Златоуста; в католической церкви
она одна, в православной другая; но во всяком случае из всего этого видно,
что ритуал (венечный) подвижен и изменчив, пышен или короток, когда та-
инство (брака) очевидно всегда одно, просто и переменам не подлежит. Не
сложив этого ритуала или, точнее, не слагая его первые три века своего су-
ществования, церковь все равно содержала уже таинство, но еще никак, ху-
дожественно, словесно и действенно, не определила и не выразила свое к
нему отношение, и свое о нем чувство, и свою о нем мысль.
Итак, венчание есть некая малая литургия, бледное и далекое ее подо-
бие, служимое перед браком, перед лицом вступающих в брак; и вся воз-
можная мысль ее есть благословение и напутствование в брак. Теперь мы к
нему подходим, теперь мы возьмем зерно. Это зерно нашло себе прекрас-
ную формулу в определении К. П. Победоносцева («Курс гражданского пра-
ва»). «Побуждение к браку и цель его есть исполнение коренного требова-
ния природы, в силу коего живая и цельная личность человека ищет допол-
нить себя, ищет себе дополнения в такой же личности другого пола. Какое
это дополнение и в чем оно состоит, - об этом не одинаковы понятия на
разных степенях общественного развития. На низшей степени - это удов-
летворение грубого инстинкта животной природы; на высшей - это удов-
летворение согласной с разумной природой человека потребности общения
всех органических, внутренних и внешних сил, дарованных человеку для
развития, труда и наслаждения в жизни. Из этого неверно приискивать и
ставить для брака цель специальную, как, например, деторождение, ибо брак
есть цельный органический союз и идея его коренится в основном законе
природы: приведении к единству и цельности раздвоенной на два пола при-
роды человеческой. Неудивительно, поэтому, что идеал брака, очищаясь и
возвышаясь в понятиях человечества, получил наконец в христианском мире
значение таинства».
Автор говорит о браке - во-первых, и семье - во-вторых, т. е. как бы о
солнечном ядре и его фотосфере, то их сливая, то их разделяя, и здесь, на-
пример, с первого взгляда бросается в глаза, что он называет в одном месте
«грубым животным инстинктом» то самое, что в двух местах именует са-
мым центром брака: «искание пола дополнить себя полом» и «приведение к
единству и цельности раздвоенной на два пола природы человеческой». Здесь
автор последует сбивчивости решительно всего существующего учения о
браке. Но, в общем, философски и художественно им, конечно, хорошо схва-
чено солнце ядро и фотосфера брака. Брак есть гармония полов, и он осно-
ван, как феномен, на вечной и неуклонной предустановленности их сочета-
ния: причем сочетает их рождающийся в физическом порядке позднее, но в
метафизическом смысле предваряющий их младенец. Пол как космическое
начало - вечен, но ребенок - еще далее, чем вечен, пред-вечен. Выпустить
поэтому «деторождение» из брака есть то же, что выпустить тему из сочи-
нения: она рассыпается в набор слов, а брак тоже рассыпается в набор очень
слабо связанных фактов. И мы думаем, что введение бесплодия в число пер-
120
вых и главных причин развода есть первый камень построения семьи. Тогда
все и разом поймут, без комментариев: «А, вот что такое брак! а, вот для
чего он!»
Во всяком случае в приведенном определении очерчивается натура се-
мьи, природа семьи; семья как природный и натуральный факт - и около
этого-то центра и «сущности» брака К. П. Победоносцев не упоминает вов-
се те два момента его, запись в церковные книги и венчание, которые, следо-
вательно, в непременное существо брака, в определение брака, и не входят
вовсе. Иначе как бы знаменитый государственный и благочестивый человек
даже не назвал их?! И почему иначе сама церковь не употребляет вовсе тер-
мина «таинство венчания», а говорит во всех книгах: «таинство брака» (жизни
брачной).
«Развод» и должен вытекать из этой его «сущности» как кассация... чего? -
Сущности. Т. е. чего же именно? «Исполнения коренного требования при-
роды, в силу коего живая и цельная личность человека ищет дополнить себя,
ищет себе дополнения в такой же личности другого пола». Когда этого нет
более, т. е. гармонизованность полов разорвана (так называемый «разъезд»,
да и вообще перерыв, разрыв, и притом окончательный, супружеской свя-
зи), есть что-нибудь в браке? Знаменитый законовед говорит: «Нет». «Таин-
ство» есть ли? Конечно, его нет более в полноте состава, остались только
его наружные, оформливающие, собственно юридические части, но при ис-
чезнувшем зерне. Обратимся теперь к ритуалу венчания: слова произнесе-
ны, но есть ли вещь под ними? Никакой (если супруги разлучились). Все
равно, как если бы совершающий евхаристию священник произносил слова
над пустою чашею, или все равно, как если бы тело и кровь Спасителя, вино
и хлеб претворившиеся, уже были все и до дна потреблены причастниками.
Нет более хлеба и вина в чаше; можно ли говорить и думать и, прежде всего,
может ли говорить и думать церковь, что «евхаристия еще продолжается»,
«еще причащение есть и совершается», когда более нет ни тела, ни крови,
хотя слова священника и есть (т. е. были произнесены). Очевидно, ритуал
венчания рассеивается в самый тот миг, когда супруги расторгли физичес-
кую и нравственную связанность между собою.
Еще аналогия: ходят легенды, а может, и рассказы о подлинной действи-
тельности, как шалуны, купив новый гроб и положив туда здорового товари-
ща, пели над ним панихиду. Грозный вариант легенды прибавляет, что, когда
открыли, окончив кощунство, крышку гроба, то нашли товарища мертвым.
«Это - наказание Божие было», - говорят суеверные или религиозные люди.
Но отчего? За что? За то, что священные слова погребения были относимы к
не умершему, в сущности -ник нему. Перенесем эту аналогию на брак; когда
уже при разъехавшихся супругах все еще утверждают, что брак продолжает-
ся, то не похоже ли это на пение панихиды над живым? т. е. не есть ли это
отнесение священных слов о браке к не брачащимся? Говорят, страшный грех
разъезжаться супругам, потому что это оскорбляет венчание (сводит к пусто-
те его). Согласен. Но совершенно равное этому оскорбление венчанию нано-
121
сится и тогда, когда уже при фатально и по каким бы то ни было причинам
разъехавшихся супругах оно, это венчание, еще считается длящимся.
Нельзя петь панихиду по живому.
Нельзя венчание относить к не живущим друг с другом супругам: ибо
нет уже более ни «двух в плоть едину», ни «плода чрева», о котором говори-
лось бы: «Благословляем его».
ПО ПОВОДУ ЗАКОНОПРОЕКТА
О «РАЗЛУЧЕНИИ СУПРУГОВ»
«Разлученные» уже не суть «супруги». «Сопряжения двух в плоть едину»
(Матф., 19) - нет: есть ли супружество? Ни закон, ни разум этого не решают-
ся сказать. Они выдумывают какие-то фикции, держатся теней; не существ,
а полу-существ. Есть ли иолу-супруги? лолу-муж, лолу-жена? /юлу-супруже-
ство? Как нет начавшегося супружества, которое, однако, не сделалось суп-
ружеством, за исключением проклятого и убитого Богом Омана, сына Иуды,
так смешно и позорно говорить об окончившемся, но не вовсе оконченном,
умирающем, но не умершем супружестве: этом «кащее бессмертном» суп-
ружества, выдумке новых европейских законодательств, как параллели древ-
нему сказанию об онанизме в супружестве. Папство построило бездну фик-
тивных понятий вроде индульгенций, и между ними одна из самых ядови-
тых, разрушающая в корне брак, - о присутствии брака, matrimonii, между
людьми, которые брачно между собой не живут.
Вот главные черты всех вообще таинств:
1)	Действительность;
2)	Святость;
3)	Бесконечность.
Все таинства действительны по существу Божию, который есть Первая
Действительность, равнейшая сотворению мира. В средние века даже и
сложилось довольно основательное определение Божества - Ens Realissimus*.
Но нет таинства без соприсутствия Божия, и вот это соприсутствие и опре-
деляет таинство как непременную реальность, как совершенное и всякое
исключение фиктивности и номинализма.
Далее святость таинства, текущая из святости Существа же Божия, в
нем присутствующего, определяет и ограничивает пространство его про-
странством безгрешного в нем настроения души: покаяние-для кающейся
души, причащение - для верующей и брак - для любящей и верной. Где
безгрешность иссякла - пресеклось и таинство. «Брак» «нелюбящих лю-
дей» или «несогласных», «не соблюдающихся друг другу в верности» есть
contradictio in adjecto, как «ломаная» «окружность», «прямая» «кривизна»,
«горький» «сахар», «проклятое» «святое». Заметим, что «грех», введенный
* Реальнейшее Сущее (лат.).
122
в «таинство», нравственно превращает его в отраву и подобен причащению,
на Тайной Вечери, Иуды, когда, по Евангелисту, «с куском хлеба вошел в
него диавол». Например, грех между знакомыми, между друзьями - только
неудобство; но в семье - это яд неизмеримо сильнейшего действия, и вводит
в нее какой-то особенный ужасный дух.
Бесконечность таинств вытекает из бесконечности существа Божия, ко-
торое со всякого таинства снимает пределы, границы, укорочения, обрезы-
вания, стрижку. По отношению к браку это снимает количественные рамки
с него, напр. почему-то остановившиеся на третьем браке. Вспомним, что
Иисус беседовал с ия/ш/-мужнею самарянкою и этою благостною беседою
освятил и четвертый и пятый брак и одно внебрачное сожитие («ты имела
пять мужей, и которого теперь имеешь - не муж тебе»). Если посещение
брака в Кане Галилейской что-либо освящает, то и эта беседа освящает же.
Теперь вопрос: если по учению церкви брак есть таинство, то не может ли
это быть, т. е. сохранять свою силу, и как иолу-таинство или даже вовсе фик-
тивное таинство? В связи с этим может быть допущен или ни в каком случае
недопустим полу-развод. По нашему мнению и даже убеждению, существо
Божие неделимо, и посему таинства неразделяемы; но они или есть - как
бесконечные, безгрешные и неограниченные, или их вовсе нет, т. е. его нет в
данном случае, напр. между двумя этими разъехавшимися людьми. Вот поче-
му закон о так называемом «разлучении супругов», без дачи в то же время им
полного развода с правом новой семьи, - более потрясает существа брака как
таинства, нежели полный развод, который укорачивает таинство, но не опус-
тошает его и не ставит на месте его фикцию, термин, пустое имя.
«Граждан.», 1900.
РАЗГОВОР СО СТАРЦЕМ
- У нас брак необычайно твердо поставлен. Он не расторгается ни по каким
причинам; не расторгается даже тогда, если жена рождает детей от посто-
роннего мужчины, к которому она переехала в квартиру. Сколько примеров
.. .«Анна Каренина» не миф...
Так говорил, сухо мямля, один юрист, с которым я обсуждал внешнюю
постановку у нас «великой и священной тайны». Он не замечал, что я давно
пришел в ужас, и хотел было продолжать, но я его перебил:
- Но, послушайте... если так, то брак не только не поставлен, как вы
говорите, «прочно», но даже он и вовсе не поставлен. Matrimonium non est,
ибо matrimonium est fidelitas*. Вы не шутите?
- Конечно, в законе не сказано прямо: «Жена может при муже рождать
детей от чужого или чужих мужчин». Но закон твердо говорит: если муж
жалуется, а соседи и акушерка подтверждают, что жена такого-то мужа раз-
* Брака нет... брак есть верность (лат.).
123
решается от бремени в квартире постороннего холостого человека, где она
живет не год, не два, а много лет по записи в домовой книге; но при этом
никто не видал, как собственно она и этот холостой человек спят, да и мало
что спят - а как любятся, то брак, то святое таинство брака не считается
разрушенным».
ОДНО ВОСПОМИНАНИЕ
Немножко из воспоминаний. N. гимназия; учитель латинского языка (не
выдумываю) К-p; дети - дочери 11 лет и 7 лет; жена... Но нужно сперва
сказать о муже.
Почему у него было с желтизной лицо - я не знаю; он был чуть-чуть за
средние годы, лет 37. Но я никогда не видал такого ужасно унылого лица, и
пергаментно унылого; без скорби и вообще без острого, - а тупо унылого.
Кажется, душа в нем никогда не зарождалась. Не могу его лучше характери-
зовать, как рассказом другого учителя, П. Д. П-ва:
«Раз будто бы Франц Францыч приходит в гимназию, когда еще двери
были заперты:
- Заперты, Франц Францыч, - говорит сторож.
- Ничего, я по двору похожу.
И «походил». Отперли - он вошел. Дал урок или что-то сделал нужное -
и ушел. Рано он приходил потому, что не хотел опоздать к молитве. На лето
его оставляли «исправляющим должность директора».
- Ведь вы, Франц Францыч, никуда не уедете?
- Я никуда не уеду.
-То-то, мы все уезжаем. Так вы уж посмотрите за гимназиею.
«Смотр» состоял в том, чтобы гимназия (здание) никуда не убежала. И
летом он тоже каждый день приходил в гимназию. Посидит с час. «Все ис-
правно?» - «Все исправно». И уходил.
Другое воспоминание о нем - мое собственное. Я видел его в Москве,
уже инспектором гимназии. Пришел я на Рождество.
- Ну как, Франц Францыч, вы справились с учениками в такой людной
гимназии?
Он улыбнулся.
- У меня метод. Я справился у помощника классного наставника о фа-
милиях всех учеников, при распределении их по партам: как фамилия у пер-
вого, положим, справа, у второго - слева, на третьей скамье с конца и т. д. И
записал на бумажку. Сижу на кафедре, и бумажка под руками. Ученик разго-
варивает, и это - первый мой урок. Я смотрю на бумажку (место и фамилия)
и говорю резко:
- Колесников, не разговаривайте.
Он поражен. Конечно, - он поражен! И все поражены, потому что ведь
урок-то первый и я их в первый раз вижу. В первый раз вижу, и они видят,
что я их всех знаю».
124
Он улыбнулся. Я действительно был поражен. Теперь жена. Хорошень-
кая чешка или русинка. Полненькая, и с каким-то задором в лице. Что-то
обаятельно милое и веселое: какая-то ласка, даже к кошке, случайной в ком-
нате, обращенная, не только к гостю. Она не безукоризненно (с запинками)
говорила по-русски, и это сообщало ей прелесть иностранного. У них жили
пансионерами («нахлебниками») ученики 6-8-го класса, т. е. начинали с
6-го, и кончали гимназию. Мне говорили, но тогда я не верил (не обращал
внимания), что она - только ожидала, когда муж уйдет на педагогический
совет: таковой бывал в неделю раз, а так называемые «советы за учебную
четверть» тянутся с семи до часу (ночи). Нахлебников было немного, 3-4,
но это - как теперь вспоминаю, - были первые красавцы гимназии. Уж та-
кой подбор был, или так удавалось.
Насколько муж был уныл, настолько она оживлена. Нет ни хохота и во-
обще ничего веселого, но она как-то цвела счастьем. Что-то бесконечно удов-
летворенное было в складках губ, в ямках щек. Отмечу еще, что не красави-
ца - она была очень хороша чудесной телесной чистотой и абсолютным от-
сутствием нахальства, задора, ухаживания за вами, нескромности. Мадонна
не мадонна, а для учительницы - хоть куда. Помощник попечителя очень
оценил таланты ее мужа и после ревизии N. гимназии сейчас же (т. е. к кон-
цу этого учебного года) назначил его инспектором (повышение) в Москву.
Как инспектор, он получил казенную квартиру в той самой гимназии, где
имел квартиру и помощник попечителя. Когда я пришел к товарищу на Рож-
дестве, - звонок, шум и вдруг входит «высшее начальство».
Я его хорошо знал. Это был и мой директор гимназии, попавший за дей-
ствительно огромный практический дисциплинарный ум в помощники по-
печителя. В это время он был уже лет 62, гигантского здоровья, не толстый,
а какой-то налитый кровью, весь красный.
Я почтительно сел поодаль. К-p тоже поодаль. «Где же дети, где же дети
ваши?» (у него была чудная дикция). Девочка 13 лет (удивительно угрюмая,
очень хорошенькая, начало пушкинской Татьяны) вышла. Он посадил ее на
колени. Мама - щебетала.
- Как он к вам попал? - спросил я по уходе его.
- Да он во втором этаже, прямо под нами.
В это-то посещение рассказал он мне и о «методе».
Через много лет (5-7) услышал я от своего покойного брата, тоже дирек-
тора гимназии, что бедный К-p «стал мешаться» (в уме), и с указанием при-
чины.
- Да ведь ему давно все равно, - заметил я. - И рассказал про гимназис-
тов.
- Очень было трудно... Там могли быть подозрения, а тут - на глазах
всех. Оскорбительно. Тоже человек, а не трава.
Теперь бросаю рассказ, в сущности не интересный, и обращаюсь к теме,
сильно взволновавшей печать прошлого года и вдруг как-то умолкнувшей.
Спрашиваю всех, и спрашиваю чистосердечно и серьезно, кто писал тогда
125
против развода: какое есть средство мужу, вообще христианскому мужу, ус-
транить из семьи своей вот такую Cleopatra е sui amanti*.
- Стреляться, побить, убить! - скажут.
- Да позвольте: он прежде всего не имеет темперамента для этого. Да ведь
и ничего нет, не на его же глазах, и все - постепенно, все с ужасной постепен-
ностью, так что когда «револьвер взять» - то уже привык, обтерпелся. Поздны-
шев - тот дик, тот - alter ego Толстого; а это - просто титулярный советник, но
ведь и титулярному советнику нужно счастье, нужна чистая семья, которая чем
же ему, молодому и красивому (он был красив) человеку, нс была обещана кра-
сивою и скромною молодою девушкою? И я-то се видел нс только в N., но и в
Москве, скромною и все такою же милою. Да уверен, она и сейчас - милая
пожилая дама, и истинно удивительное в ней было, что ни соломинки, ни задо-
ринки собственно телесно развратного в ней нс было. Иностранность ли ее
спасала, или что она не была в русском смысле развита, или то, что у нес были
дети: но впечатлением милой и чистой женщины веяло от нес. Истинно - тра-
ва; воистину трава Божия: т. е. я хочу сказать, что «е sui amanti» просто опыля-
ли ее, как траву, и она чувствовала это спокойно и невозмутимо, как трава.
Но не в этом дело, а в положении мужа; конечно, - он и в суд нс пойдет за
разводом, не пойдет в консисторию. Он скромный и тихий человек, и един-
ственная сила, какая у него есть, - вымести (и непременно - без свидетелей)
сор из своего дома, из своего тихого латинского кабинета. Можем ли мы ли-
шить его этого счастья? Можем ли сказать: «А, попался, и терпи!» Святое это-
го не может ему сказать, а церковь - свята. В этом-то и весь вопрос, что церковь
свята и что от нее совсем другие требования, чем от государства. Она - мать и
не может сказать как домохозяин жильцу: «Удобна или неудобна вам квартира,
а уж контракт заключен». Она -мать, и вот в этом весь вопрос, что ни к кому
она нс может стать мачехою или злой свекровью:
- Нишкни... Нс до тебя дело.
Нс может этого сказать, сейчас же нс совлекшись святости. Так что вопрос
о разводе и есть собственно вопрос о церковной святости, которая сохраняется
лишь при условии, если церковь плачет со всем тихим и чистым:
- Ты - титулярный советник, и вот тебе - титулярная советница.
A Cleopatr’y - вон. Уверен, что Cleopatra и нс была бы Cleopatra, нс будь у
ней каменной стены надежды:
- Ведь потихоньку...
«Ведь потихоньку!» - вот картина европейской семьи, и условие, и положе-
ние, раз что метла очистительная субъективного, скромного, внутреннего дома
лежит не дома, а где-то на улице, в пожарном депо, и надо зазвонить, закричать,
опозориться, вымараться, чтобы позвать, с поклоном позвать, метлу к себе:
- Ваше сиятельство или - ваше преподобие - выметите мой дом: очень
пахнет, нс могу!
«Нет - уж лучше потерпеть», - говорит тихий человек. И терпит. Иногда
сходит с ума, иногда - вешается. «Нс умею кричать, просто я не умею кричать
о своем доме, о своей жене, еще пока о своей жене. Члены консистории мону-
* Клеопатру и ее возлюбленных (лат.).
126
ментальны в характере и не могут этого представить. Но, думается, нужно сча-
стья и тихим, и робким людям. Маленькое счастье маленьким людям: т. е. пра-
во вымести Cleopatr’y из семьи. Здесь и лежит гений древнего разводного пись-
ма, тихое и чистое средство всегда сказать:
- Ты входишь в мой дом семьянинкой и останешься в нем - пока семьянин-
ка. Ты - для детей, как я - для детей и для тебя. Вот на столе у нас разводное
письмо: в минуту, как ты перестанешь быть тем, для чего ты позвана в семью
мою, - тебя нет вовсе.
Кстати, вот древнейшая форма библейского разводного письма:
«Ты теперь свободна для всякого». И - подпись мужа.
И только. Суть развода, как распоряжение моего супружества, сама собою
заключается именно в словах, нисколько не оскорбляющих и выражающих про-
сто факт: «Ты теперь свободна и для других».
Просто и гениально. Интимный путь для интимного; интимная смерть того,
что интимно родилось. И как это противоположно сложной и бездарной про-
цедуре нашего развода: вот уж пустые бочки, которые стучат, за версту слыш-
но, а толку - никакого. Какой-то площадный взгляд на семью: и площадная ей
смерть, «торговая казнь». Не поэтично, не философично и едва ли религиозно.
«Граждан.», 1900 г.
МАТЕРЬЯЛЫ К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА
VII.	Кто, как и почему страдает?
1
Милостивый Государь,
Простите, что я, нс имея чести быть знакомой с вами, позволяю себе обра-
титься к вам с просьбой.
Случайно мне удалось прочесть в № 8481 «Нового Времени» вашу статью
«О непорочной семье и ее главном условии», из которой видно, что вы настаива-
ете на устранении трудности получения у нас развода, а также что еще в про-
шлом году внесен в виде законопроекта на рассмотрение высших государствен-
ных учреждений вопрос «о разлучении супругов», а потому я и решила, описав
свое ужасное положение, в которое я поставлена, благодаря своему злополучно-
му браку, просить вас оказать мне помощь своим советом. 11 декабря 1894 г. я
обвенчана против своей воли с поручиком Л., которого я до венчанья совсем не
знала. На второй день после венчания он уехал в свой полк и только 14 января
возвратился; и тогда только заставил стать его женой и передал мне дурную
болезнь (syphilis), о чем я узнала через несколько дней после, почувствовав себя
больной, и обратилась сначала к местному врачу, а потом к специалисту местно-
го университета, профессору С-ву. Тогда же муж, для определения правильнос-
ти течения болезни, заявил, что он заразился этой болезнью после венчания от
дурной женщины. Тогда же совместная наша жизнь была воспрещена до полно-
го выздоровления, и я начала лечиться у профессора С-ва, муж же поступил в
127
Д-ский госпиталь, который он скоро, нс вылечившись, и оставил, уехав в К., где
вел крайне дурную жизнь, как я узнала; мне же в то время писал он самые ос-
корбительные письма, а в свои приезды к своим родным, живущим в одном со
мной городе, и лично преследовал и оскорблял меня. В одном из своих приез-
дов, по моей просьбе, он выдал подписку в том, что принимает на себя вину и
согласен на развод, которую подписали и два свидетеля, бывшие при том. Затем
он скоро уехал в Н., в Сибири, куда перевелся на службу. Обращалась я к при-
сяжным поверенным с просьбой взяться выхлопотать мне развод, но ни один из
них не согласился, так как у меня нс было достаточных причин. По совету же
одного из них, я обратилась с просьбою в Комиссию прошений, на Высочайшее
имя приносимых, о выдаче мне отдельного вида, каковая просьба и удовлетво-
рена, ввиду тех доказанных произведенным дознанием причин, которые я ука-
зала в прошении. Но оказалось, что и отдельного вида недостаточно для разво-
да. А так как я по закону должна вести бракоразводный процесс по месту
жительства мужа в Сибири, то я обратилась с ходатайством к Св. Синоду с
просьбой разрешить вести дело по месту моего жительства. Св. Синод, во вни-
мание к особым обстоятельствам моего дела, изложенным подробно в проше-
нии, разрешил не только вести дело в Д-ве, но и отменил требуемое законом
судоговорение, предписав консистории ограничиться истребованием только пись-
менного отзыва мужа на мое прошение, каковое требование и исполнено конси-
сторией 15 июня. В доказательство виновности мужа, я представила в консисто-
рию скорбные листы профессора и военного госпиталя, а также указала на
названных Д-ской полицией свидетелей, которые знают безнравственную жизнь
мужа; кроме того, я намерена представить в консисторию имеющуюся у меня
копию постановления Д-ского губ. правления по возбужденному полицией пре-
следованию против мужа, за одно из столкновений мужа с полицией, за что он
был предан суду. Из-за этого брака я потеряла около пяти лучших годов жизни,
пережила и переживаю тяжелые физические и нравственные страдания, истра-
тила на хлопоты и лечение значительную часть средств своих, больше восьми
тысяч рублей; из-за него же пошатнулось значительно здоровье старухи матери,
с которой я живу. И единственным нравственным удовлетворением было бы для
меня получение развода, который бы дал мне надежду на лучшее будущее и в
получении которого я была до последнего времени вполне уверена. Но к глубо-
кому моему отчаянию, я на днях случайно узнала из вполне достоверных источ-
ников, что муж дал отзыв, но нс в пользу развода, желая затянуть дело и заста-
вить меня вконец разориться. И вот потому-то я и решила обратиться с
убедительной просьбой к вам, нс посоветуете ли вы мне из человеколюбия, как
мне быть теперь, или хотя что мне можно ждать от нового закона о разводе и как
скоро он будет.
В последнее время я узнала, что мне можно было бы просить о признании
брака недействительным, как заключенного по принуждению, что многие поло-
жительно могут подтвердить. Имею ли на это право? На днях должен получить-
ся в консистории отзыв мужа, и я должна на что-нибудь решиться.
Ради Бога не оставьте меня без ответа.
Примите уверение в моем истинном к вам уважении.
Анна С-н
Р. S. У меня положительно нс с кем посоветоваться, а потому не откажите
ради Бога в своих советах. Неужели не будет изменен наш ужасный закон о раз-
128
воде? Кому нужны мучения и траты денег больших, какие необходимы при раз-
воде; а также кому нужно такое ужасное наказание, как лишение виновного пра-
ва вступать в новый брак?
А. С-н
2
Милостивый государь!
Прочитав «Элементы брака», решаюсь написать вам мою благодарность от
всего моего сердца, исстрадавшегося от горя жизни. Вы затронули такой вопрос
жизни, который требует реформы. Если существует в практике развод при бра-
ке, - то зачем же не сделать этого доступным для всех, не отбросить всю ту ложь
и обман, которым приобретается право свободы? Если брак таинство, то зачем
же разрушать его может только то, чего никто нс видит и видеть нс может, и лже-
свидетели есть главный элемент для того, чтобы нарушить даже великое таин-
ство, и тем подрывают святость его. Свобода действий, не нарушая нравствен-
ных принципов жизни, - вот должен быть, по-моему, идеал брака. Что же видим
в жизни? Таинство брака прикрывает измену, обман общества, создает жизнь
несчастным внебрачным детям, и все это приносится в жертву крепостного пра-
ва, в котором находятся муж или жена. Величайшее зло в том, что для развода
требуется согласие того из супругов, который властвует и создает ад, а не жизнь
в семье. Очень редки такие случаи, когда оба желают свободы, в большинстве
же случаев тот, кто не желает развода, один только получает право мучить со-
бою другого, зная, что желают его, да не могут получить без согласия.
Это такой ад, такая мука, что нет тяжелее пытки в семейной жизни. Собира-
ются представители духовенства, желают что-то предпринять для уменьшения
внебрачных связей. Сделали бы легче развод, тогда уменьшились бы быстро и
внебрачные связи. Супруги, имея детей и зная, что развод легко дается, будут
несравненно больше дорожить друг другом, и из любви к детям будут взаимно
стараться охранять мир и любовь. Трудность развода есть главная причина уве-
личения нелегальных связей. Нелегальная связь не есть безнравственность, а
неизбежное зло; когда муж и жена, узнав ближе друг друга, ни в чем не удовлет-
воряют один другого, какой же тут может быть союз душ? Нельзя требовать
совершенства, и человек не может жить без ответа на свои душевные запросы,
когда его душевный мир игнорируется. Моя личная жизнь вся разбита с самых
юных лет от крепости брака. Вся жизнь прошла в страданиях нравственных, а
могло быть и счастье и радость, если б можно было разрушить брак без согласия
другого лица и без той тяжелой процедуры, которая требует лжесвидетелей и
денег. Святость брака и вся система расторжения его так противоположны, как
небо и земля, и самый процесс развода есть прямо кощунство! Долго ли это у
нас будет? Неужели духовенство не замечает того, что брак, который могут раз-
рушить лжесвидетели, не может считаться святым, тогда как таинство должно
быть свято и неприкосновенно. Если таинство покаяния может быть совершено
не один раз в жизни, почему же и таинство брака не может освящать каждую
порознь связь? Ни один любящий отец или мать не будут без уважительной при-
чины желать разлуки с отцом или с матерью своих детей, но если совместная
жизнь сделалась адом, то что же делать? Жить с человеком, с которым общего
ничего нет, когда и детей даже нет, а есть только законный брак, который крепко
129
держит свою жертву именем закона, а живут беззаконно. Нельзя всех молодых
людей брать под опеку и мешать поспешному браку, когда знают один другого
несколько месяцев и, конечно, вовсе не ищут друг в друге собственно человека.
А когда узнали, то оказались связанными, и это сознание неволи только еще
более вооружает и обостряет отношения. И именно брак и делается орудием
пытки, и вся жизнь разбита. Я принадлежу к числу глубоко верующих, и меня
поражает именно то, что брак как таинство поставлен не на высоте своего вели-
кого значения. Чтобы таинство покрывало семейный раздор и измены, - этого
не должно быть. Коль скоро существует измена, таинство нарушено по суще-
ству, и надо признать это явно, уважая святость брака с религиозной стороны. В
настоящее время я знаю семью, где идет процесс о разводе. Что за ужасная про-
цедура, унижающая всякое достоинство человека! И прежде чем дождаться это-
го - целые годы самых злобных отношений, вражды, ненависти и т. д., - все то,
что противно заповедям Христа; и ничего бы этого не было, если б нс считали
брака чем-то вроде рабства, самого тяжелого, хуже, чем было крепостное право.
Пресса - великая сила в жизни, и если б почаще писали об элементах брака, то,
быть может, и общество потребовало бы радикальной перемены в форме брака
и его расторжении. Современная семья нс может мириться с крепостным пра-
вом, это выше сил человеческих. Такой брак был еще терпим, когда женщины
жили в теремах, а их мужья имели свой гарем из крепостных и женщина была
вещью для мужа и считала себя счастливой уже тем, что ънъ удостоилась выбо-
ра в супруги. Обман так и царствует при разводе. В большинстве случаев муж
берет на себя вину, и лишается прав жениться. За что? почему? И этим дастся
ему повод к нелегальной связи; ведь развод нс может же его превратить в аске-
та? И что же дальше? Нелегальная семья, внебрачные дети! А если женится, то
живет в страхе, что его брак может быть расторгнут каждую минуту по доносу,
и дети теряют их отца; и такой случай я знаю. Где же выход? - «Семьи, говорят,
воспитывают детей», так и надо дать свободу нравственную, чтобы дети видели
мир, согласие в семье, а не ненависть или рабство. Что ужаснее может быть для
детей, как не разлад между самыми дорогими для них людьми. Сердце ребенка
болит за обоих, и бедное дитя не понимает, за что все это? Отравляют детские
года этой жизнью, когда между их родителями нет той любви, которая создает
нравственную семью. Примеры нелегальной семьи говорят, что там больше люб-
ви, душевного согласия, потому что не чувствуют гнета неволи. Простите, что
говорю то, что есть больное место в моем сердце. Это вопрос близкий почти всем.
С. Ч-ская
3
Милостивый Государь,
Господин Розанов.
Прошу вас защитить печатно подобных мне как мужчин, так и женщин. У ме-
ня жена психически больна 5 лет, находится в больнице, и нет надежды на выздо-
ровление. Но как же тут быть? Я мужчина еще молодой и полный сил и надежд,
мог бы жить порядочно, но не тут-то было. Я пробовал искать закона в том, что не
могу ли жениться. Прихожу за советом к адвокату, он говорит: «Знаете, у нас на
это нет закона; но я могу это устроить: а вам будет стоит 2000 руб.». Я только мог
опомниться; мне за эти деньги надо 4 года работать, «и то», он добавил, «с тем
130
условием, что вперед 1500 руб., а остальные потом». Но, конечно, я пробую найти
защиту в другом месте; являюсь к митрополиту; мне там отвечают: «Мы ничего
не можем сделать, на это законов нет; может быть, вы замечали у ней раньше
признаки умопомешательства?» Я им говорю, что родные были уже подобной
болезнию больны. «Ну вот, представьте их нам свидетельства». А где я их возьму,
когда они давно умерли? «Но тогда мы ничего не можем сделать». Я только поду-
мал, что тут нельзя искать закона, а только беззакония, и так примирился с жиз-
нью. И вот, в результате то, что приходится размножать беззаконных детей и сето-
вать на то, что подобные законы должны быть обсуждаемы духовенством и к тому
же монашествующими. Какой же может монах дать закон? А подобных горемык,
как я, очень много. А сколько греха, где бы смотреть на законы как на святость. Но
в конце концов все это ложь и ложь человеческая; говорят, что она может завтра
поправиться. Но вот у меня уже трое детей от другой и скоро четвертый будет; но,
выйдет она из больницы, к кому же мне пристать? С женою у меня детей не было,
а тогда придется воевать с законом против беззакония. Простите, что я так безгра-
мотно написал, я человек торговый и малообразованный. Если найдете возмож-
ным, то напишите что-либо.
Остаюсь верующий в вас, как глас вопиющий в пустыне; может быть, и
услышат.
СМЕШАННЫЕ ПРИСЯЖНЫЕ СУДЫ
В ВОПРОСАХ СЕМЬИ И БРАКА
Было бы совершенно напрасною попыткою утверждать, что государство не
имеет огромной доли участия в семье и браке: семья есть ячейка государ-
ства, есть клеточка огромного политического тела. Столь же напрасно было
бы пытаться доказать, что семья и брак не подлежат вовсе суждению самих
супругов, людей совершенно частных, но состоящих в браке и несущих как
сладость, так и горечь его. И индивидуум, и государство совместно с церко-
вью имеют в этом чрезвычайно сложном институте свою долю интереса, а
следовательно, и долю права наблюдать за ним и регулировать его. Эта слож-
ность заинтересованных сторон прямо приводит к мысли о создании сме-
шанного учреждения, которое ведало бы вопросы семьи и брака. Пусть это
учреждение называется «судом» или «комиссиею», пусть оно действует без
присяги или под присягою и в последнем случае называется «присяжным
судом» или «присяжною комиссией». Не в названиях дело; дело в составе
ее, куда вошли бы все три заинтересованные стороны: четыре священника,
четыре коронных судьи, четыре совершенно частных человека, по выбору
или по назначению. Подробности можно урегулировать, о подробностях
можно сговориться. Важна мысль, важен план - и мы его предлагаем и на
нем настаиваем.
Процедура развода ведь уже давно поставлена не на почву прелюбодея-
ния, о котором в бездне случаев никто не спорит, но о так называемых «юри-
дических доказательствах» прелюбодеяния, т. е. о доказательствах, имею-
щих силу перед лицом закона и перед «господами судьями». Как известно,
131
даже личное сознание которой-нибудь стороны в вине своей или признание
обеими сторонами, что между ними все кончено и никакой совместной жиз-
ни нет, супружества вовсе нет, - все это не принимается теперь во внимание
и не служит поводом к формальной кассации умершей связи.
Внимание «разводителей» начинается там, где есть третий свидетель и
где есть протокол. Но «протокол» и «свидетель» - это есть элементы не та-
инства, а суда; а когда это дело «суда», то надо давно подумать о совершен-
стве суда, об организации суда, о компетенции и беспристрастии «господ
судей». Что это за археология, что за древности «Любушина суда», которым
довольствовались чехи в доисторическую пору и перешли к более совер-
шенным формам, как только переступили за порог мифов и вступили на
путь ясных и точных исторических фактов! Не слишком ли элементарен и
суд у нас о семье и над семьею? Приходит в суд муж, плачет. «Тебе чего?» -
«Жена четвертый год у соседа живет и надо мной насмехается». - «Свидете-
ли есть?» - «Как же, вся деревня - свидетель». - «Да нет, не такой свиде-
тель, что она не живет с тобою, и не такой свидетель, что она живет с дру-
гим, а такой особенный свидетель и даже три свидетеля, что слов их свиде-
тельства ни в бумагу вписать, ни вслух сказать нельзя, - вот мы такого по-
слушаем, а тогда и слово молчим». - «Смилостивьтесь, отцы, нет такого
свидетеля: такой свидетель больших денег стоит, а у меня - котомка за пле-
чами, а жена мне нужна, потому хозяйство, да и дети». - «Пошел, пошел...»
Согласитесь, что это «Суд Любуши» по наивной простоте.
Или приходит женщина, горло завязано. «Зарезал меня муж-то». - «Ну,
однако, не дорезал?» - «Нет, не дорезал, лезвие-то в сторону свернулось». -
«Этакий грех, этакий грех... Ведь и говорено вам было - «лучше не женить-
ся»; однако ничего, заживет: а вы храните любовь и согласие и вниматель-
нее блюдите святое таинство. Иди, милая, с Богом». - «Да как же, ведь он
меня зарежет». - «Иди, иди, милая, нам некогда».
Согласитесь, что все это уж слишком просто, и в таком деликатнейшем
деле.
Если вы имеете вексель, на котором неправильные подписи, вы обрати-
тесь к усовершенствованному суду, который внимательно и зорко разберет
ваш возможный ущерб на 200 руб. и жестоко накажет того, кто покусился
нанести вам этот ущерб, этот булавочный укол вашему состоянию. Но вы с
ума сходите от горя; ваша жизнь разбита; вы близки к сумасшествию или к
преступлению - и вам отвечают: «Успокойтесь», «примите брому». - «Да
ведь есть Божий суд?...» - «Ну, что вы, тот будет за гробом». - «Но есть
человеческий суд для дел совести, для мук совести. Я не животное, а чело-
век; я - христианин и прошу христианского суда над тем и о том, что сводит
меня с ума». - «Вот какая сложная оказия. Есть свидетели-то?» - «Свиде-
тель - лицо мое, слезы мои; друзья мои, родные мои, все знают и видели
жизнь мою личную и нашу совместную жизнь. Их послушайте, меня спро-
сите». - «Нечего нам спрашивать и нечего нам слушать, мы слушаем только
особых свидетелей и которые имеют хитрость такое видеть, чего никто не
132
видит и чего никому не показывают». - «Тогда я застрелюсь». - «Пожалуй-
ста, только не в учреждении, а отойдя шагов 50 в сторону».
Весь секрет археологии, которую мы оставляем в силе, лежит в том, что
не обращено внимания на сложность семьи и на то, что в семейном праве, в
брачном праве есть три участника, которые имеют каждый свою компетен-
цию в деле. Государство стоит на факте семьи и на желательности этого
факта для каждого индивидуума и во все дни его жизни. Государство никак
не может становиться на почву номинального брака, - оно заинтересовано
только нравственною стороною всякого фактического супружества, где бы
и как бы оно ни сложилось; и оно также не может допускать ни крови, ни
преступлений, ни тайного прелюбодеяния, которое растлевает нравы, а ему
нужны чистые нравы и здоровое народонаселение. В сущности, эта точка
зрения есть точка зрения и индивидуума, и он никогда не пойдет вразрез с
государственным воззрением на семью как на факт, который есть только тогда,
когда он цел и когда он чист. И вот, нам думается, смешанный суд или сме-
шанная комиссия с правом признавать семью упраздненною юридически
после того, как она фактически не существует, и с правом одному невинно-
му или обоим сомнительно виновным сторонам открывать возможность
вступления в новую семью, - такой суд есть потребность времени.
Семья есть самый тонкий институт, весь сотканный из духа, нервов и
крови. Нельзя тут взять циркуль и отмерить, взять линейку и провести чер-
ту. Нужно тут послушать, нужно тут поспрашивать; нужно духовно судить
духовное и совестно судить вопросы совести.
«Нов. Вр.», 1900 г.
МАТЕРЬЯЛЫ К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА
VIII.	Открытое письмо В. В. Розанову
Многоуважаемый Василий Васильевич! В самое последнее время вы, к великой
радости и ликованию бесчисленного числа тех скверных русских жен, которые,
забыв о чувстве долга, желают поскорее освободиться от стеснительных брач-
ных уз и на воле отдаться всем прелестям свободной любви, вы, повторяю я,
стали проповедывать в печати облегчение развода. Конечно, вам, как умному и
образованному человеку, неловко публично говорить, что развод в России ну-
жен для удовлетворения необузданного полового инстинкта наших скверно вос-
питанных и с юных лет, при помощи театров, балов, дурного чтения и т. п.,
развращенных жен. Вы, поэтому, выставляете утверждение, что развод нужен
для сохранения чистоты таинства брака. Вы признаете брак таинством, что, ко-
нечно, делает большую честь вашему нравственному мужеству, так как в наше
время громко, да еще в печати, говорить о таинстве брака не принято, но в даль-
нейшем, по моему скромному мнению, вы отчасти впадаете в ошибку, о которой
я и хотел бы побеседовать с вами. Вы не богослов, и я не богослов, но есть
133
вопросы, относительно которых не может быть сомнения ни для кого из христи-
ан. К таким вопросам, думается, принадлежит и тот, который вы затронули в
ваших статьях о браке и разводе. Вы, если не ошибаюсь и если я верно понял
ваши мысли, утверждаете, что с того момента, как нарушена чистота супружес-
кого союза, как в брак вкралось прелюбодеяние, - таинство брака перестает су-
ществовать, и остается лишь простое плотское сожительство, являющееся лишь
оскорблением таинства брака. Отсюда можно вывести заключение, что вы ду-
маете, что таинство перестает быть таинством, раз зародился и развился грех,
его оскверняющий. Но ведь и крещение - таинство, такое же, как брак, однако
не прекращается же благодатная сила его, когда человек согрешил. Ведь, если
думать, что грех уничтожает силу таинства, то до чего же мы дойдем? Все люди,
получившие таинство крещения, ежедневно, ежечасно, ежеминутно согрешают,
но все же они остаются действительными членами Церкви, все же они не теря-
ют возможности получить вечное спасение, ибо есть еще таинство покаяния*,
перед таинственною и благодатною силой которого бежит и стушевывается сила
греха. Вы предлагаете развод как нечто такое, что может оздоровить, очистить,
освободить от греха самую идею брака. По-вашему, раз в брачные отношения
вкрался грех, супругам надо разводиться, чтобы не оскорблять таинство брака.
Но разве вы не думаете, как я, что человек в 999 случаях из 1000 впадает в грех
как бы случайно**, увлеченный каким-нибудь из тех соблазнов, которыми так
богата наша современная жизнь, и что, при благоприятных условиях, он всегда
готов раскаяться и тем очистить себя от греха. Облегчите развод, и вы добьетесь
только того, что будут скоро и навсегда распадаться и такие семьи***, в которые
грех проник случайно и в которых он легко мог бы быть заглажен искренним
раскаянием согрешившего.
Развод допускается у нас в случае прелюбодеяния одного из супругов, это
правда, но ведь далее в Св. Евангелии идет запрещение для разведенных «вины
прелюбодеяния» ради вступать в новый брак. Вот и является мысль, что развод,
в крайних случаях, когда вес меры увещания супругов оказываются бессильны-
ми, может быть допущен, но под условием дальнейшего абсолютного целомуд-
рия**** разведенных. В самом деле, во всяком нарушении чистоты таинства
брака виновными почти всегда оказываются обе стороны, следовательно, обе и
должны нести наказание за то, что не сумели соблюсти чистоту брака. Поэтому,
если и можно желать в России облегчения развода, теперь затруднительного, то
только, например, под условием поступления обоих разведенных супругов в
монастырь*****. Только с таким решением вопроса и можно согласиться, вся-
* Конечно, и супругам, которые чистосердечно друг другу каются в возможном
везде грехе, - нечего друг с другом разводиться. Но если они люты, злобны и нс
только не каются, но и не глядят друг на друга - что же у вас в чаше таинства, кроме
греха, и сплошь только греха? Тогда разбейте сосуд, ибо он отравлен. В. Р-в.
** В этих случаях нет и помина о разводе. «Милые бранятся - только тешатся».
Я говорю об отсыревших квартирах брака, скверном его климате; о гнилых яблоках,
которые надо из корзины выбросить, а нс «хранить их впрок». В. Р-в.
*** Как это легко сказать. Стреляются - прежде, чем разлучиться: до того это
страшно, мучительно, да и наконец, громоздко, неудобно. В. Р-в.
**** Как вы к нему принудите? Посоветовать, - пожалуй, посоветуйте. Только
в законах не советуют, а кратко: запрещают или позволяют. В. Р-в.
***** g0T охотник населять «пустыни» и обезлюдивать города. В. Р-в.
134
кое же иное его решение претит религиозному чувству русских людей, что бы
вы, многоуважаемый Василий Васильевич, ни говорили, как бы вы ни философ-
ствовали. Может быть, с моей стороны и слишком смело возражать вам, но,
право, вопрос, затронутый вами, слишком жизненный и жгучий вопрос, чтоб о
нем молчать. Ведь от того или другого решения его зависит будущность нашей
семьи, а следовательно, и будущность нашего государства... Москва. Примите и
пр. А. Скопинский.
(Из журнала «Москва», 25 янв. 1900 г.)
IX.	Из закрытых писем
1
Милостивый Государь.
Не имея удовольствия быть лично с вами знакомым, я всегда с большим
удовольствием читаю ваши статьи в газетах и журналах. Служба не оставляет
мне так много времени, чтобы я мог откликаться на жизненные вопросы, поды-
маемые вами, но мне неоднократно приходило желание поделиться с вами свои-
ми впечатлениями, да все не удавалось. Вчера, прочитав вашу новую статью
«Серия недоразумений», я решился написать вам хотя несколько слов.
Прежде всего по поводу развода, который вы признаете необходимым, а ваши
оппоненты отвергают его необходимость. Думаю, что разводы и необходимы, и
законны даже с точки зрения христианской церкви. Ведь церковь признает при-
чиной для расторжения брака прелюбодеяние, но, к сожалению, настоящим слу-
жителям церкви необходимо прелюбодеяние как понимают его евреи, а не пре-
любодеяние с точки зрения Христа, почему и нужна практикуемая ныне пакостная
процедура развода по причине прелюбодеяния.
Внемлите гласу Христа: «А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на жен-
щину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». И далее в
стихе 32 той же 5-й главы Евангелия Матфея Он признает причиной развода
прелюбодеяние.
Зачем же для церковного суда необходимо паскудное доказательство факти-
ческого прелюбодеяния, когда по Христу достаточно посмотреть с вожделени-
ем, чтобы быть прелюбодеем? Следовательно, если люди решились расходить-
ся, то ранее этого сколько раз каждый из них прелюбодействовал в сердце своем,
как понимал прелюбодеяние Христос?!
Далее, обращаясь к вашей последней статье, в которой вы признаете Л. Н.
Толстого христианином вне церкви, невольно приходишь к мысли, нс следовало
ли бы признать для христиан вне церкви и внецерковного брака? Ведь церковь
признает брак, имеющий в виду продление человеческого рода; ну, а мужчина и
женщина, вовсе не думающие о продлении человеческого рода и имеющие ду-
ховное сродство, общность идей, общую работу, разве не имеют права на сожи-
тельство, которое им облегчило бы их труд и вместе с тем не признавалось бы
беззаконным? Старика 65 лет и женщину 50 лет, которые уже не могут рассчи-
тывать на продолжение рода человеческого, церковь венчает, и они пользуются
всеми правами как муж и жена; таким образом поощряется чувственная сторо-
на, за что, скажем, муж может оставить своей жене по смерти пенсию. Если же
сошлись двое, исповедующие высшую христианскую любовь (толстовцы), и
135
будут жить под одним кровом, воспитывая, скажем, чужих детей, то сожитель-
ство это незаконно, подвергается насмешкам, и духовный муж и отец не может
оставить своей пенсии своей жене и детям, и они должны впасть в нищету.
Не благоразумно ли было бы узаконить духовные нецерковные браки, в ко-
торых супруги пользовались бы теми же гражданскими правами, как и в плот-
ских браках, освящаемых церковью?
Если бы два лица, вступившие в духовный брак, почувствовали влечение к
продолжению рода человеческого, то ничто нс мешало бы им вступить в цер-
ковь, а через посредство ее и в церковный брак, и, полагать надо, до расторже-
ния такого брака дело никогда не дошло бы.
Государство ввело официальный блуд и прелюбодеяние, употребляя нече-
ловеческое насилие над женщиною, заставляя ее вечно прелюбодействовать за
то, что она когда-то, может быть чисто любя, доверчиво отнеслась к мужчине и
«пала». Иди в публичный дом*, и нет тебе просвета и надежды на исправление!
И церковь не вопиет против этого. Так нс благоразумнее ли было бы государству
узаконить идеальные духовные браки, хотя это и не согласуется с правилами
православной церкви, а в церковных браках допустить разводы на основании
прелюбодеяния, как понимал его Христос, которое никаких доказательств не
требует для людей, которые решились разводиться, так как в сердце своем каж-
дый из них прелюбодействовал.
Хотя вы и говорите, что Толстой не понял христианства, но думаю, что ду-
ховный брак, хотя и не предлагаемый Толстым, но в духе его ученья, и развод -
христианнее, если можно так выразиться, чем настоящий брак, обратившийся,
при отсутствии развода, в узаконенное поголовное прелюбодеяние, да уж не в
сердце только, но в фактическое прелюбодеяние. Ваши противники говорят, что
развода не следует допускать для детей, а для них-то, мне кажется, и надо допу-
стить развод, так как зачем же их воспитывать в прелюбодеянии (прелюбодеи
ведь иного внушить и не могут), а не в истинном отношении одного пола к дру-
гому?
Извиняюсь, что не знаю вашего имени и отечества, и остаюсь искренно вас
уважающий Незнакомец.
2
Милостивый Государь!
Не могу нс выразить вам свою глубокую признательность за ваши статьи о
разводе. Вы нс можете себе представить, сколько теперь в провинции говорят о
разводе, благодаря вашим статьям. Все то, что каждый раньше сознавал и о чем
думал, вы пишете - и так смело, так резко. Много и мне хотелось бы вам напи-
сать по этому вопросу, да думаю, что вам и так все известно.
* Вот это хорошо! Ах, как это важно! Если бы девушкам (мнимо) «падающим»
были усвоены и узаконены их дети, т. е. дан смысл и содержание их жизни, - разом
наполовину сократился бы (общественный) блуд. Расцвели бы дома (частные) жиз-
нью и детьми, а притоны публичного разврата закрылись бы «за безработицей».
Можно сказать, что «дом терпимости» есть левая сторона того же явления, правая
сторона которого называется: «незаконный ребенок». И как только вы написали в
законе второе, так тотчас вписали в «Ведомости градской полиции» и первое. В. Р-в.
136
Под влиянием ваших статей я невольно вспомнил и задумался о тех несчаст-
ных, искавших развода, которых дела тянулись десятки лет и о которых вам
известно из Комаровского процесса*.
Почему бы вам не вспомнить об этих несчастных и не написать статью о
них? Представьте себе одну из них. Подала прошение о разводе; ждет год, дру-
гой, третий и даже больше; ездит, хлопочет, подкупает свидетелей, дает взятки,
разоряется**, наконец встречает того, кто мог бы на ней жениться, если бы она
была свободна, а потому просит секретаря консистории об ускорении дела - и
вдруг встречает с его стороны резкий враждебный прием, а служащие консисто-
рии, из которых Комаров даже столоначальника называл «чушкою», называл
при посторонних, - говорят, что «все зависит от секретаря».
Пишите побольше о разводе. Может быть, наконец дождемся суда справед-
ливого, отвечающего духу времени, и притом без взяток.
Р. S. На днях я прочел в газетах заметку о работах комиссии, учрежденной
для выработки мер против незаконных сожительств, и вспомнил свой разговор
по этому вопросу с членом консистории, который мне сказал, что эта комиссия
ни в каком случае не решится настаивать на облегчении развода как на главном
средстве предупреждения незаконных сожительств, так как трудность получе-
ния его необходима для духовенства, и что в этой комиссии много будет только
говориться, а мало должно ждать толку. Тогда я не поверил этому священнику, а
теперь ясно вижу, что от комиссии едва ли можно ждать чего-либо порядочного.
С истинным почтением Св-н.
3
Многоуважаемый В. В. Убедительно прошу вас напечатать, если вы найде-
те возможным, эту маленькую статейку.
Уже год, а может быть, и несколько более, как начались прения о святости
брака, а также о необходимости развода. С одной стороны, горячие и крайне
убедительные статьи против закрепощения личности браком, а с другой - может
быть, и горячие, но туманные и бездоказательные за охранение «святости» брач-
ного союза. Голова кружится от множества цитат и головоломных оборотов.
Много слов, но мало толку! Полное сочувствие читающей публики возбуждают
статьи первого рода. И вот очень желательно было бы, чтобы оппонирующие
этим статьям ответили бы коротко и ясно, не вдаваясь в богословские словопре-
ния, по совести, конечно: какая семья достойна благословения Божия и церкви,
законная ли, где отец или мать, а иногда и оба вместе, не сойдясь характерами,
устраивают жизнь по своему вкусу, что ведет в большинстве случаев к ссорам,
открытой ненависти, выражаемой ругательствами самого дурного свойства, - а
* Знаменитое дело братьев Скитских, предполагавшихся убийц секретаря Пол-
тавской духовной консистории Комарова. Кстати, вопрос: Комаров, как я и вы, чита-
тель, какое преимущество имел, или подобные ему имеют, перед нами влиять на
бракоразводный процесс? И если он, без рясы и духовного посвящения, влиял, за-
держивал на десятки лет развод (он был его фанатическим противником), то это
есть полный фундамент для того, чтобы вовсе изъять из консистории развод и пере-
дать его вообще светским, аналогичным Комарову людям, не правда ли? В. Р-в.
**Чсрт знает, что такое. Просто нельзя поверить, что это в благоустроенном
государстве делается; о христианстве я уже и вопроса не подымаю. В. Р-в.
137
часто и к преступлениям; или же семья нелегальная, где члены семьи, по большей
части умудренные опытом предыдущего супружества, живут мирно, любовно,
заботясь горячо о воспитании детей, и помогают друг другу нести бремя жизни,
которое и без семейных разладов, иногда, ух какое тяжелое! Спрашивается, в ка-
кой семье детям лучше живется и из какой семьи может выйти честный и нрав-
ственный гражданин, способный приносить пользу отечеству? Конечно, нс мо-
жет быть вопроса в том, что само собой очевидно. За что же такие семьи лишаются
благословения церкви, и дети, рожденные в таком сожительстве, должны носить
позорное клеймо «незаконнорожденный»? За что человек, сделавший ошибку в
молодости (т. е. женившись или выйдя замуж неудачно), обречен нести всю жизнь
цепи неудачного брачного союза - более тяжелые, чем цепи каторжника, и за что
дети - плоды сожительства - обречены на гибель, ибо, повторяю, что там, где
родители увлечены своими счетами и где вечные ссоры, - нет места заботам о
детях, которые растут более несчастными, чем круглые сироты. Мне кажется, что
свободный развод много помог бы тут. С одной стороны, он сдерживал бы страс-
ти лиц, получающих от брака более выгод, чем другая сторона, почему и разводы
были бы реже, а с другой - позволил бы честным и любящим семьям - теперь
нелегальным - не бояться укоров и неприятностей, вечно грозящих им, и стать
полноправными членами общества. Что же касается того предположения, что до-
ступный развод вызовет разнузданность и разврат, то оно неосновательно, так как
брак не сдерживает жаждущих разврата, что видим очень часто и чему служат
доказательством переполненные воспитательные дома. Итак, в чем же вред разво-
да? А главный вопрос в том, какая семья достойнее благословения Божия и церк-
ви из двух, упомянутых выше. Закидывать же словами и затуманивать мысль в
таких жизненных спорах нс следует, а в коротких и ясных словах надо доказывать
убедительность своего положения. Х-ский.
X.	Из современных газетных толков
о христианском браке* (По поводу статьи
В. Розанова в «Новом Времени»)
За тс последние десять - пятнадцать лет, какие ознаменовались подъемом в
русском обществе интереса к богословским вопросам, в нашей газетной литс-
* Это был первый голос из богословско-семинарских сфер на тему о разводе, и
читатель должен читать его особенно внимательно. Автор о семье и се течении и нс
говорит; о муже и жене - нс говорит же; о детях - тоже нс говорит: как будто брак
есть брак не для детей и заповедь его дана была не мужу и жене (Быт. I и Матф.
19). Автор (преподаватель Харьковской семинарии) начинает высокомерно, важно и
презрительно уверенным тоном говорить только о «мы» (себе и своих сферах) и что-
де это «наша область», «наша власть»; и как жалобы на страдания колеблют эту
власть, то, конечно, они идут от развратных людей, безбожия и суть пустомыслис и
легкомыслие. Так самоуверенный англосакс Южных Штатов говорил о бежавших с
плантаций его черных «бунтовщиках», на которых он спускал собак. По-нашему,
уважение к браку выражается (или должно бы выразиться) в уважении к мужу, жене,
детям (члены брака); по богословствованию же г. К. Сильчснкова и «иже с ним»,
уважение к браку выражается в страхе мужа, жены и детей к нему и «иже с ним».
Дальше читатель будет много читать богословских о браке рассуждений и везде най-
дет один тон: бойтесь нас, если вы нравственны; а если нс боитесь и насколько нс
боитесь - то вы безнравственны. В. Р-в.
138
ратуре явилось особое направление, крайне несимпатичное по характеру сво-
ему и вредное по самому существу. Это направление представляет какую-то
удивительную своеобразную смесь показного благочестия с проповедью ши-
рокой свободы страстей*, преклонения пред христианством и - снисходитель-
но-небрежного отношения к нему, подчинения вере и - совершенно свободно-
го и своевольного толкования учения ее. Создалось ли такое направление как
результат принужденного подчинения обычного легкого газетного либерализ-
ма духу нашего, более благоприятного вере, времени, есть ли оно прямое след-
ствие появления непризванных учителей веры (разумеем не одного гр. Толсто-
го), - решать этих вопросов не будем, но самое направление, бесспорно,
заслуживает полного внимания и серьезного отношения к себе, так как и без
подробных пояснений понятно, что много лжи, самой гибельной путаницы
понятий и всякого зла может оно внести в широкие круги русского общества,
где столь многие еще доселе газетному слову верят как проповеди несомнен-
ной истины.
Выразительнейшим примером сказанного является статья г. Розанова в
8481 № (за 7 октября текущего года) «Нового Времени», под заглавием: «О
непорочной семье и се главном условии». Автор пишет по поводу внесенно-
го теперь в наши высшие государственные учреждения законопроекта о раз-
воде, и пишет, конечно, в защиту широкой свободы развода: известно, ведь,
что, как только поднимается в нашей светской печати этот вопрос, он не ина-
че рассматривается и решается, как в таком только смысле. В рассуждениях
на эту тему газеты бывают преисполнены столь удивительной любви и снис-
хождения к страждующсму от современных ненормальных условий брака
(разумеется отсутствие легкого развода) человечеству, что самое евангельс-
кое учение** о разводе является в сопоставлении с их любвеобильными рас-
суждениями чрезвычайно жестоким и мрачным... Быть может, большее спо-
койствие и отсутствие увлечения дали бы иным публицистам возможность
понять всю чрезмерность этой претензии - превзойти в любви Евангелие***,
- быть может, они тогда и допустили бы, что не иным чем, как любовию к
* Кажется, единственная, «богословски» дозволенная страсть есть страсть вла-
дычествования и самоуправства. Страсть, породившая на Западе папство и всюду
пирамиду властей - «святейшая», а порождающая ребенка страсть есть, по их уче-
нию, - «грешнейшая». Папа и младенец - как «бог» и «демон», в вечном исключе-
нии друг друга. В. Р-в.
** Да нс об евангельском, а о «российском» и «консисторском» разводе идет
речь. Ибо ведь никому же вы не подадите Евангелия в руки и не скажете: «Нате, вот
вам руководство: разводитесь по нему». Безмерное отсутствие чувства ответствен-
ности и развилось у чиновных и у рясофорных богословов от этого вечного само-
утешения: «Мы - по-Божьи», «мы - по Евангелию», «если Евангелие безгрешно, то
и мы: ибо мы все по Евангелию», «наши дела и Евангелие - разные стороны одного
листа». И в этом-то самоутешении забылись люди и забыли мир, который так явно и
мучительно страдает. См. выше письма людей, которым отвечали якобы «по Еванге-
лию». В. Р-в.
*** Да ведь неужели женщине, брошенной мужем и зараженной от него siphilis’oM
(см. выше), «Евангелие» ответило бы бесчеловечным отказом в разводе? Но автор
закусил удила и несется как ритор-семинарист в ученической тетрадке. В. Р-в.
139
грешному человечеству вызван был у Божественного Учителя чистейшей и
святой любви и Его строгий приговор о разводе*...
Впрочем, литература о разводе с догматической и с канонической точки зре-
ния и так чрезвычайно обильна и обширна**, и мы отнюдь не имеем намерения
пополнять ее с своей стороны. Но, ратуя за большую и, кажется, даже за безгра-
ничную свободу развода, г. Розанов высказывает удивительные воззрения на
самый брак, на нравственную его основу и догматическое существо его как та-
инства Церкви, - эти именно рассуждения его являются ярким образцом того
направления, о котором мы говорили: излагая взгляды, нс только оскорбляющие
священный институт Церкви***, но и прямо отрицающие его, автор подтверж-
дает их словами Христа и серьезно думает, что он-то и даст правильное толкова-
ние учения Церкви и даже ограждает благополучие сс самой... Нашу задачу и
составляет показать действительную сущность таких удивительных рассужде-
ний - в противоположность их кажущемуся благочестию. Итак, рассмотрим суж-
дения г. Розанова - а) о нравственной основе брака и - Ь) о догматическом суще-
стве его как таинства Церкви.
а)	В основе брака, по мнению г. Розанова, лежат страсти. Эту мысль он рас-
крывает подробно и обстоятельно. «Изъять страсти из семьи - это значит нс
начать семьи: мысленно или в законе изъять их из семьи - значит даже нс дать
семье возникнуть. Страсти суть динамическое, зиждущее и вместе материаль-
ное условие семьи; порох, без которого не бывает выстрела. Нс без улыбки и
недоумения я читаю иногда, что причина необыкновенной разрушенности се-
мьи в наше время лежит в сильном действии и притом разнузданных страстей.
«Если бы не страсти, семья бы успокоилась». Я думаю, «если бы нс страсти» -
семья, скорее, нс началась бы»... Однако, как бы ни благодетельно было значе-
ние страстей, но и г. Розанов нс забывает, что человек есть существо разумное,
что поэтому, воспевая панегирик страстям, должно сказать и о разуме. «Но, -
уверяет он, - замечательна глубоко ограниченная его роль в семье»... «Семья
есть институт существенно иррациональный, мистический. Поэтому совершен-
но напрасна борьба в ней против страстей; напрасна и даже не права. Разуму,
как и всякому закону, страсть может ответить просто: «Я здесь образую все - и я
* Перечитайте, перечитайте, читатель, выше письма о разводе, чтобы увидеть
это бесстыдство слов, что консистории, отвечая смехом на слезы и отчаяние, руко-
водятся «любовью к грешному человечеству», постановляя свои «строгие отказы в
разводе». Ну, а «тысящи» обираются при разводе тоже «из любви к грешному чело-
вечеству»? В. Р-в.
** Какое высокомерие тона! «Станем мы разбирать», «очень надо». Конечно, за
что нельзя получить, как за бракоразводное дело, «тысящ» трех-четырех; а если сле-
зы тут льются, то разве когда-нибудь они проникали до семинарской груди? Слиш-
ком она увешена; и через медь и серебро «нагрудных знаков» ничего туда нс проби-
вается. В. Р-в.
*** Оставьте клеветать: нс Церкви, а вас и вашего векового самоуправства. И
что за выражение «институт церкви»? Есть «институт земских начальников», «ин-
ститут мировых посредников», вообще «институтом» зовется человеческое учреж-
дение, а Церковь основал Спаситель, и Спасителем основанное можно ли назвать
«институтом»? Автор бессознательно кощунствует, просто - не уважает Божеского,
зато он требует поклонения как Божескому - «нашей власти», и «от нас идущим
правилам», и «конторам». В. Р-в.
140
господствую. Семья есть мой дом, и именно сотканный мною. Без меня ни за-
кон, ни разум семьи не создаст. Вот почему, когда я рушу семью, я рушу свое
создание, рву свой покров, изделие внутренностей моих. Мне больнее от этого,
чем всякому закону, всякому разуму; без крова, под небом теперь - я, и перед
вероятною гибелью. Кроме того, исследуйте меня, и вы убедитесь, что не без
причины я тку такое благородное и нежное существо, как семья: самая природа
моя и происхождение мое - благородны, как и постоянный мой уклон. Я есмь
идеал в том смысле, что непрерывно стремлюсь к идеальному, и именно в значе-
нии непорочного. И если я ухожу, не объясняя никому причин, из семьи, знайте,
что я именно ухожу из семьи уже порочной, и с надеждой и усилием на месте ее
соткать другую и именно непорочную семью; неправильно родив, я усиливаюсь
к новым родам, оплакав труп неудавшегося младенца»... «Непорочная семья
есть величайший идеал в смысле социального строительства; но разум постро-
ит ее не тогда, когда запретит страсти, вытрет их, как резина стирает карандаш;
тогда ничего не будет, не будет семьи. Да и не вправе он, пассивный регулятор,
бороться против образователя и материи семьи. Но он может все устроить, став
на скромное место мудрого аналитика, исследователя, пособника. Он не умеет
здесь рождать; но, как искусный акушер, он может помочь родиться»...
Итак, основа семьи и зиждительная сила ее, по туманному рассуждению
г. Розанова, - страсти (точнее, страсть); разум имеет в ней мало значения. Прав-
да, - значение разума в той же статье г. Розанов называет «распорядительным»,
- правда и то, что если он есть «мудрый аналитик, исследователь, пособник и
искусный акушер», то место его, по-видимому, нельзя назвать «скромным», а
роль его - «замечательно ограниченной», но г. Розанов этого противоречия за-
мечать не желает*. Его главная мысль есть действительно мысль о ничтожном
значении в семье разума и о господственном и почти исключительном значении
страстей, - так что приведенные лестные отзывы о разуме есть не более, можно
сказать, как дань приличию, потому что нельзя же действительно, не нарушая
приличия, человека, разумное существо, в важнейшем и существеннейшем мо-
менте его жизни представлять игрушкой исключительно страстей**.
* Аналитиком, помощником и акушером разум является в брако-ус/ироелпм,
брако-учреждении, брако-законодательстве. «Чужое дело по ниточке разберешь, а
к своему-ума не приложишь»; и разум ограничен в силах сотворить свое семейное
счастье, он бессилен у мужа, у жены. Но наши «отцы», натворив бессильных зако-
нов и написав поверхностных нравоучений для несчастных в супружестве, каждое
нравоучение заканчивают: «Имейте разум! не разводитесь!! молчите!!! а потихонь-
ку и укромно устройтесь, взяв рассудительность в руководство». Об этом-то, о внут-
ренней супружеской жизни я и говорил и говорю, что построительная сила разума
здесь ничтожна. В. Р-в.
** Сами семинаристы, как известно, женятся без страсти: объехал уезд, выглядел
невест, руководясь принципом: «Нам с лица не воду пить», и, приняв, за отсутствием
«страстей», в соображение «движимое и недвижимое», «рухлядь», «салопы», «столо-
вое и чайное серебро», - сделал предложение перезрелой, недозрелой, умной или глу-
пой, все равно какой - невесте, и начал затем с нею «бесстрастно», а иногда люто
«жить», как полено около полена. Только в самое последнее время, в молодом нашем
священстве (я наблюдал) выдвигается новый идеал жены-подруги, жены-друга, по
Библии, «помощницы», «Евы, взятой от ребра Адама», т. е. на динамическом и твор-
ческом основании страсти, страстного, любящего «прилепления». В. Р-в.
141
Но существа дела подобные фразы, конечно, нисколько не изменяют. Разу-
му действительно нет места там, где столь важное значение имеют страсти, -
что разум и страсти взаимно друг друга исключают - ведь это истина элементар-
ная и общеизвестная. Разумная страсть - это нечто вроде холодного огня, горя-
чего льда, светлой тьмы и тому подобных невозможных вещей. Если страсть
подчиняется «распорядительному» значению разума, если она подвергается его
«мудрому анализу, исследованию» и проч., - то она уже не страсть, а разумное
чувство... Но г. Розанов говорит не о разумном чувстве, а именно о страсти, -
это ясно из приведенных его слов, что разум, «пассивный регулятор», нс вправе
не только господствовать над страстью, но даже и «бороться» с нею. Следова-
тельно, в основу семьи он полагает страсть, в самом строгом смысле слова, и
отрицает значение в этом случае разума. Такова его мысль, освобожденная от
ненужных прибавлений, полных внутреннего противоречия и не вяжущихся со
всем содержанием его рассуждения.
Какая именно страсть лежит, по мнению г. Розанова, в основе семьи - пояс-
нять это совершенно излишне. «Здесь, - скажем словами одного христианского
писателя, - очевидно, желают поставить закон плоти или членов на место зако-
на духа. Многохвальная истина в страсти весьма часто здесь есть лишь простое
бесстыдство*, которое не краснеет пред законом нравственности**. Плотская
похотливость, очевидно, отрицает здесь то, что брак есть учреждение, стоящее
выше отдельных личностей***, что личности дают обязательство не только друг
перед другом, но пред высшим авторитетом, именно Богом****, что цель брака
не есть исключительно то, что выставляется именно здесь; что личности долж-
ны быть счастливы и взаимно приятны***** друг другу, но что, кроме того,
отнюдь не последнею целью этого учреждения является то, чтобы личности че-
рез посредство брака были воспитываемы ко взаимному возрастанию в добро-
детелях, вследствие чего христианство также говорит о кресте, который Бог по-
* Вот как расправляются богословы с чудным восклицанием Адама при воззре-
нии на прекрасное тело Евы: «Это - плоть от плоти моей и кость от кости моей: посе-
му наречется моею женою». Адам вдруг, ничего нс зная о способе ее творения (сон
его), почуял как бы отторгнутою ее от себя, извлеченною из себя, и себя самого -
болеющего, томящегося в отлучении от нее, в разрыве с нею. Отсюда: влечение к ней,
мною и именуемое: «страсть». Ниже я помещаю два прекрасных рассуждения о стра-
сти протоиерея А. П. Устьинского и С. В. Б-ха (58-летнсго отца и даже деда обширно-
го семейства), которые совершенно уясняют вопрос именно о страсти. В. Р-в.
** Вы «нравственность» слили с гнусным скопчеством, с бесстрастием, холо-
дом. То-то миру и холодно под «вами» и около «вас». В. Р-в.
*** Вот это прелестно! Выше «Адама», выше «Евы» и «по их образу» сотворен-
ных Ивана, Марьи - лежит брак в руках секретаря духовной консистории. В. Р-в.
**** И опять лукавая ссылка. «Перед Богом» живут муж, жена; их житие - и
праведное, и грешное - перед Богом и перед Его судом, или Его радостию на них. Но
это истинный подлог, в своем роде «лже-Исидоровы декреталии», - положить «брак»
в широкий и глубокий карман свой и начать восклицать: «Вот когда он стал свят,
освятился, у Бога». В. Р-в.
***** «Должны быть»: это как дань личностям -риторично, может быть и мо-
жет не быть. Но есть другое «должно быть», которое уже закреплено цепями, запер-
то замком, заклепано сталью и реально, а не риторично: «неси крест свой». См. ниже
конец цитаты. В. Р-в.
142
ложил на это состояние жизни» (Г. Мартенсен. Христ. учение о нравственности,
пер. Лопухина. СПб., 1890. Т. I, стр. 414).
Однако нам не замедлят, конечно, возразить, что как нельзя отрицать извест-
ных физических потребностей в человеке, так нельзя отрицать и физической
стороны в браке, Самим Богом созданной и освященной*. Да и нет оснований и
цели** отрицать ее, ибо из физических отношений*** между супругами возни-
кают чисто нравственные, которые, постепенно возвышаясь и одухотворяясь,
могут и должны достигать богатого духовного содержания и проявляться в воз-
вышеннейших и чистейших формах, существенно содействуя духовному совер-
шенству как отдельных личностей, так и всего человечества...
Не мы, конечно, будем спорить против этих святых истин****. Но наша
речь - о г. Розанове. Эти ли истины следуют из его рассуждения и они ли в нем
подразумеваются? Нет, - и если сам г. Розанов думает иначе, то, конечно, он
ошибается. Напомним вновь, что он говорит о страсти, а не о разумном чув-
стве***** _ страсти же невозможно создать не только высоконравственных от-
ношений в браке, но и самого брака******, как исключительной преданности
одного - одной (и наоборот) и связи их на всю жизнь.
* Заметьте, заметьте бездушных риторов, как немеющею дланью они пишут в
верху страницы: «бесстыдство», «плотская похотливость», - а внизу: «Самим Богом
созданная и освященная физическая сторона». Можно ли с ними спорить, когда это
суть явные атеисты, эти печальные мертвецы?!! В. Р-в.
** Да и как бы вы смели, когда, по-вашему же, она «создана и освящена Богом».
Но они все смеют, «мертвые бо срама не имут», а они мертвы, эти «скопцы от чрева
матери». В. Р-в.
*** Ну вот: «из физических отношений» вырастает дух семьи. При чем же ваши
широкие карманы и чувство собственности к браку, слова о «высшем и вне-личном
учреждении»? Никогда нс видал я супругов, которые среди ссоры вдруг бы вспом-
нили и умилились: «Маша! Ваня! Остановимся: помнишь ли ты: возложи на главы
их венцы? и это - Исайя ликуй и жена да боится своего мужа? Я плачу от воспоми-
нания. Помиримся». Нс помню таких слов. Но заря, ночь, воркование в ночи и вели-
кие обеты перед звездами - да, изредка, иногда это мирит, примиряет. Хотя редко.
Ибо это было и умерло. А брак живет всегда в praesens, текущим, живою сегодняш-
нею клеточкою крови, сегодняшним дыханием души. В. Р-в.
**** Да что же такое вся брошюра, как не спор против «этих святых истин»?!
В. Р-в.
***** «Разумное чувство» полового акта - «физическому отношению» (К. Силь-
ченкова) не сотворяет: и из него вытекает дружба, а семьи, супружеской, дето-тво-
рящей, не вытекает. В. Р-в.
****** Просто - умора. Молодые люди встретились, понравились (основной
факт), стали симпатизировать друг другу, ищут встреч, свиданий, жмут руки, сия-
нием взоров один другого приветствуют, целуются, прижимают к груди друг друга;
ослабевают на них «кожаные одежды», символ греха Адама; опадают «лиственные
препоясания», после греха потребовавшиеся: и теперь, когда они безгрешные сли-
лись безгрешно, конечно, с пламенным желанием и верою остаться верными друг
другу всю жизнь, К. Сильчснков восклицает: «Простое бесстыдство! плотская по-
хотливость! не мое!! не от меня!! анафема». Но это - претензия на власть, а не раз-
бирательство дела. Нет, сущность брака, от альфы до омеги его - в чудном, богодан-
ном Бытии, на первой странице Завета Вечного, который мы грустно переименова-
ли в «Ветхий», «постаревший». Отсюда-то, в гармонии с браком Эдемским и таин-
ственное обрезание, Аврааму данное: «Вот где и на чем полагаю Я завет Мой с
143
Что это так - не подлежит сомнению уже по тому одному, что всякая страсть
в существе своем есть грубое проявление эгоизма, чуждого мысли (тем более,
что и самый разум страстью отрицается и упраздняется) о правах, нуждах и
желаниях других. Не ясно ли противоречие страсти самой идее брака - идее
жизни в союзе с другим* и - для другого?.... Уже это одно совершенно устраня-
ет всякую правдоподобность мысли о страсти как основе непорочной семьи.
Правда, что та именно страсть, которая иными предполагается лежащею в
основе брака, по-видимому, совершенно чужда эгоизма**, представляет как бы
прямое отрицание его, почему ей обычно и усвояется название любви, - свя-
щенное имя, которое нигде так не опошляется, как в этом случае. Страстно влюб-
ленный человек не забывает ли, по-видимому, себя самого, не живет ли только
другим, не пренебрегает ли всеми другими своими потребностями, интересами,
нуждами? И сколько подвигов самоотвержения, беззаветной храбрости, бестре-
петной решимости вызывает эта страсть, - говорят нам защитники ее. Каким
могучим двигателем является она, поэтому, во всех областях духовной жизни
человечества! Какие дивные цветы поэзии расцвели на почве ее, какими велики-
ми памятниками искусства обязаны мы ей!.. И проч., и проч.***
Эти дифирамбы чувственной страсти часто теперь можно встречать в печа-
ти (особенно в произведениях г. Розанова), и кому они теперь неизвестны? Но
если есть в них что истинное, то лишь в той мере, в какой, по недоразумению,
под страстью в них понимается то разумное чувство, которое возникает на поч-
ве естественного взаимного влечения полов****. Только этому чувству обяза-
тобою». Но как обрезание рухнуло, то в дыру, от него оставшуюся, и просунул пле-
шивую свою голову и скопческую физиономию секретарь, чиновник, ритор, «к. силь-
ченков» (с маленькой буквы) и сказал: «Да, уж теперь твердо: здесь - все мое, здесь
ничего нет не моего; а обрезание - старая порнография и ваше бесстыдство, заслу-
живающее плетей». В. Р-в.
* Что за чепуха: да ведь «страсть» можно удовлетворить «только с другим» и ее
излияние совершить «для другого». Брак потому и есть «союз двух», что страсть
Эб^-стороння, с)ву-лична, Эеу-телссна, с)ву-пола, тогда как секретарь духовной кон-
систории всю жизнь может прожить один, и никак из него «брака» не выйдет. В. Р-в.
** Что за путаница: «Страсть есть грубое проявление эгоизма» и (через 10 строк)
«страсть совершенно чужда эгоизма». И так-то пишущие господа в самом начале
заявляют: «Литература наша чрезвычайно обильна и обширна, и посему - говорить
нечего, а так, мы только несколько слов промолвим» (см. начало брошюры). Между
тем и прежде так и даже хуже писалось; но, заплесневев - получило важность, ста-
ло «исторично», «документально» - и подите-ка теперь, раздвиньте эту «святую ста-
ринку». В. Р-в.
*** Что «и прочее и прочее»? Разве это неверно, бесстыдный человек? Тогда
как у вас, в итоге ваших консисторских подвигов - разоренные семьи, несчастные
люди, потерянные состояния (см. выше письма о разводе). И, имея таковое за собою,
вы кричите: «Наша власть»... Но довольно. Терпение мира истощилось, и, кажется
«вашей» власти приходит конец. Заметим еще, что нигде-то, нигде-то в рассуждени-
ях - ни слова о детях. До чего это противоположно тревожным письмам моих и
дружелюбных и - все равно - враждующих корреспондентов, которые детей более
всего помнят. В. Р-в.
**** Опять путаница. Да про что же еще иное можно говорить в браке? Ну, да:
это - «влечение» Товия к Саре, Авраама - к Сарре, заставившее 90-лстнюю стать
144
но человечество указанными прекрасными явлениями в духовной своей жизни,
страсть же необходимо всегда проявлялась и проявляется в явлениях отрица-
тельных, внося смуту и горе в практическую жизнь человечества и отраву - в
его духовную жизнь (безнравственные формы поэзии* и искусства). И только
весьма недальновидных или не желающих видеть истину людей она может об-
мануть, принимая вид и имя любви и прикрываясь мнимыми подвигами самоот-
вержения**. Ее истинная сущность - грубейший эгоизм - не может долго оста-
ваться незаметной и скрытой. Особенно обличает и выдает ее то
непостоянство***, которое составляет общее и характерное свойство всех стра-
стей, имеющих источником своим физическую природу человека. Другие стра-
сти склонны оставаться неизменными как в существе своем, так и в предметах,
на которые они направлены. Так, гордый человек - всегда и везде горд****, его
гордость, получая себе удовлетворение, не ослабевает, а еще более возрастает и
неизменно направляется на себя самого, на превознесение своей личности. Ску-
пой человек, приобретая все более и более, только развивает свою страсть, на-
правленную неизменно на одно и то же - на накопление богатства*****. Напро-
матерью, меня - к моей супруге, в основе общей - вечное «это - кость от костей
моих, и плоть от плоти моей». Страсть есть любовь, когда она разлита; а когда со-
средоточивается, сливается «в уголок» - она становится рождающею, Эе/но-творя-
щею. Но ведь вы это-то «как зверя» и хотели бы сковать, этому-то влечению и пола-
гаете препоны «не разводом»: когда требуете любить мертвое, труп, и запрещаете
любить живое, жизнь. Но да не будет: и оковы ваши рассыплются в звенья, которые
с презреньем оттолкнет ногою царица брака - златокудрая заря рождающегося мла-
денца. В. Р-в.
* Да, это - не страсть, а без-страстное, вне-страстное, и единственно посему -
развратное отношение к полу. Старикашки - первые любители скабрезного, - а уж
какая у них «страсть»! Самые неприличные стихи, анекдоты - среди чиновников,
поледеневших в браке. Словом, где угасло обрезание - началась порнография; где
кончилось священство пола - умерла метафизика брака, и осталась только одна его
плоская физика. В. Р-в.
** Не понимаю «мнимого самоотвержения». Автору нужно заклеветать вовсе
не порнографию, а именно благородную-то любовь, ради которой человек творит
подвиги самоотвержения, и он именует их «мнимыми». Но «распни себя» - ради К.
Сильченкова, секретаря духовной консистории, как несчастная Татьяна в «Евг. Онег.»:
и распятую - тебя вознесут за «истинный (теперь) подвиг». Но ведь «подвиги»-то
нужно творить «для мужа», для него и для жены «оставлять отца и мать»; и к вели-
кому счастью, о г. К. Сильченкове и «иже с ним» Св. Писание ничего не упомянуло.
Ничего о вас, господа, не упомянуто: и с этого бы и следовало начать споры. В. Р-в.
*** Начинается тонкая софистика, за которою будем следить. В. Р-в.
**** Да ведь и любящий «всегда и везде любит», и даже часто всю жизнь одно-
го или одну; но когда и «не одну», то он аналогичен «гордецу», который горд - и в
битве, и в совете царском, и с друзьями, и с родными (перемена лиц). В. Р-в.
***** Так и Соломон, и Давид «неизменно накопляли любовь». И Давид, уже
хладея и нс в силах будучи ничем согреться, - взял последнюю жену (начало 3-й
Книги Царств). Я не видал скупого, который любил бы непременно одну золотую
монету, этим проявляя духовность своей страсти: он любит и золото, и земли, усадь-
бы, дома, все. Если перенести это на пол - то можно удивляться частоте абсолютно
единоличной любви. Но из примеров же К. Сильченкова видно, как мало вправе мы
осуждать и ли/ого-личность любви, из коей и следуют как факты ветхозаветной жиз-
ни, так и безусловные, горячие, страстные, не умерщвленные все еще и, очевидно,
нс умертвимые порывы к разводу. В. Р-в.
145
тив, как бы ни был жаден человек, но, съевши много, он чувствует пресыщение
и отвращение к пище: как бы ни любил он известное блюдо, но, злоупотребив-
ши им, он стремится к замене его другим. То же - и в области страстной любви
между лицами различного пола; какою бы пылкою страстью ни был преисполнен
человек, но - «едва лишь утолит сердечный глад мгновенным обладаньем, - уже
скучает и томится»... и - ищет нового предмета страсти. Самая страсть, быть
может, и неизменна, и остается в нем (как прирожденная страстность натуры), но
в отношении предметов своих она крайне непостоянна. Нс ясно ли, что она столь
же эгоистична, как и все вообще страсти? Ес непостоянство несовместимо с ис-
тинной любовью и может быть объяснено только тем, что, вопреки видимой пре-
данности другому, человек в ней служит только себе самому и именно - низшим
потребностям своей физической природы, преходящим и изменчивым по самому
существу своему. На такой ли основе созидается христианский брак? Это ли тот
чистый источник, из которого рождается непорочная семья? Сам г. Розанов в при-
мер непорочной семьи приводит гоголевские типы Афанасия Ивановича и Пуль-
херии Ивановны. Но, не рискуя совсем рассмешить читателя, не станет же он ут-
верждать, что в основе их союза лежала пламенная* страсть...
Только отдельные в жизни случаи подтверждают, по-видимому, мнение
г. Розанова и придают ему некоторый вид правдоподобия. Разумеем те случаи,
когда страсть действительно как будто ложится в основу семьи, и притом такой
семьи, которая кажется близкою к идеалу по взаимной преданности супругов,
неизменной до конца верности их друг другу, чистоте их отношений и т. д. Но не
трудно видеть, что и в этих случаях страсть вовсе нс имеет приписываемого ей
значения, в таких семьях она играет роль только временного опьянения, болез-
ни** и т. п., а не действительной основы. Бывает так, что у взаимно оценивших
и, следовательно, разумною любовью полюбивших друг друга - любовь их, по-
степенно возрастая, переходит в страсть; возникает счастливый семейный союз,
и иной недальновидный наблюдатель готов видеть в нем подтверждение благо-
детельного значения страсти. Но страсть остается верной себе: она сравнитель-
но быстро уходит, и если семейное счастье нс разрушается, то ясно, что нс страсть,
вопреки видимости, лежала в основе его, а именно то разумное чувство, которое
предшествовало ей и осталось неизменным, когда се уже нс стало, когда она
исчезла, именно как временное опьянение или болезнь***. Случается и наобо-
рот - что страсть предшествует разумному чувству; страстное влечение сразу
овладевает влюбленными, - когда же оно исчезает, разум, вступая в свои права,
усматривает действительные основания ко взаимной любви супругов, действи-
тельные взаимные достоинства их, - и семья остается счастливою и благоден-
ствующею. Не ясно ли, однако, вновь****, что нс страсть, а разумное чувство
* Да, она прогорела, а была, и она все сотворила. Но автор помнит мой пример и
понял, значит, при чтении, о чем я говорю: зачем же столько он клеветал на меня? В.
Р-в.
** Болезнь есть боль, и странно называть «болезнью» сладость чувства и сла-
достные ощущения. В. Р-в.
*** «Опьянение, болезнь». И на такой-то риторике автор и подобные авторы
хотят что-то построить. В. Р-в.
**** Нисколько нс ясно, а прямо таки нелепо. «Страсть» и «разумное чувство» суть
разреженное и сгущенное состояние одной атмосферы. Но кто «редкий воздух» и «гус-
той воздух» - противопоставляет друг другу и ищет их различных родников? В. Р-в.
146
лежит в основе такой семьи, что ему она обязана своим счастьем, элемент же
страсти был лишь случайным и несущественным?
Не созидать свойственно страсти, а разрушать*, и полагать в основу брака
страсть - значит не утверждать достоинство брака и его чистоту, а - ниспровер-
гать его. Более последовательными были, поэтому, отрицавшие брак во имя сво-
боды страсти западные писатели (напр., Ж. Занд и А. Дюма) и наши нигилисты
прошлого времени (М. Волохов в романе «Обрыв» Гончарова). Если же г. Роза-
нов стремится согласить свободу страсти с браком, положивши первую даже в
основу последнего, и вместе с тем думает не только отстоять, но даже очистить
и возвысить христианское учение о браке, то это - лишь выражение того на-
правления, которое мы отметили...
На самом деле христианство, как и здравый разум самого человечества, -
одинаково отрицают и осуждают страсти. Христианство учит о высоком досто-
инстве человека, носящего в себе, в своем разуме и своей воле, образ своего
Творца; оно призывает его к разумному и свободному служению Богу, в состоя-
ние Богосыновства. И для христианства, поэтому, нет** страстей ни добрых, ни
благородных, ни благодетельных: всякая страсть для него есть только зло и грех,
потому что всякая страсть ослепляет разум, порабощает волю человека и делает
свободного сына Божия своим рабом. И если утверждать, что страсть лежит в
основе брака, вообще странно, то утверждать, что она лежит на основе христи-
анского брака, - кощунственно.
Ь)	Еще любопытнее взгляды г. Розанова на брак как на таинство Церкви.
Любопытны они и сами по себе, и - как образец того отношения к учению хри-
стианской веры, какое усвоили себе публицисты нового направления.
Торжественно и важно говорит в своих рассуждениях о браке как таинстве
Церкви г. Розанов: «Здесь мы стоим на рубеже почти открытия, - объявляет он.
* Ну, опять! А только что привел примеры, что она «все устраивает». Переки-
дывая страсть то назад, то вперед, автор похож на сибирского «удалого молодца»,
что, залегши на дороге, поджидает караван чая, чтобы «отрезать место». Ему непре-
менно надо оскопить брак, вырезать из него, в сущности, даже не страсть, а вообще
- пол и, переделав человека в богоугодную «мощу», сухонькую «иконку», сказать:
вот таковая поживет по нашей воле. В. Р-в.»
** Вот все это место и далее - глубоко замечательно: из цветка вырезать тычин-
ки и пестики, стереть пыльцу: получится «святое», «иконка», «наше». Говоря «икон-
ка» - я разумею тенденцию и очерчиваю идеал, формулирую поползновения, веч-
ные, универсальные. Где Христос - умерли страсти; нет вожделений и все атрофи-
ровано. Но, несчастный мой судия: положите две высохшие веточки, сухие палочки,
и ожидайте, врастут ли они одна в другую. А брак есть врастание друг в друга и
даже есть тайна, что из мужа - жена растет, из жены муж (от того и тайна сотворения
Адама). Итак - сухие палочки паралитичны. Проповедуя паралитичный брак, автор
восклицает: «Это-то христианский брак!» Но ведь ничего не растет в нем и из него;
детей - нет (оттого богословы и г. Сильчснков никогда не упоминают о детях). Пара-
лич - полный. И вот откуда «мы» и «наша власть», «документ» и «форма»: ибо когда
ничего нет в браке, то как же, однако, удержать, чтобы хотя видимость, фата-морга-
на его была? Ибо страшно миру быть без брака; грозно; последние времена. И выд-
вигаются утешения: «Он есть; это - я, К. Сильченков и иные, «иже со мною»; мы -
задушившие страсть и ею сближаемых жену, мужа, из нес рождающегося - младен-
ца». Легенда Ирода восстает во всем объеме; а видения Апокалипсиса (XII гл.) о
«жене» и «драконе» начинают обрисовываться. В. Р-в.
147
В чем же заключается это «почти открытие»? - Во всех таинствах, - изъясняет
наш автор, - человек пассивен; кающийся, причащаемый, крещаемый, помазуе-
мый миром он стоит перед церковью как оголенный член мира, как древко (?!),
по коему течет (?!) таинство церкви. Но в браке? Здесь приемлющий таинство
не только не пассивен, но скорее пассивная сторона, в ненарушимом ритуале,
принадлежит церкви, а вся активная сторона, т. е. совершение самого таинства и
шествование в нем, принадлежит бракосочетавшимся. Насколько брак не фик-
тивен, насколько он есть «текущее таинство», он объемлет тайну жизни самих
супругов, о которых действительно - и произнесены все слова, на которых осно-
ван ритуал венчания. Вот особенность и исключительность в таинстве брака».
Итак, сущность «почти открытия» г. Розанова состоит в том, что, по его
мнению, во всех прочих таинствах человек «пассивен», а в таинстве брака -
«активен»... Не споря пока о достоинстве «открытия», заметим только, что, к
удивлению, сам Коперник нового открытия забывает и отрицает его, едва успев-
ши написать несколько десятков строк далее. Пусть читатель судит сам. «Вхо-
дит ли длительность первою и главною чертою в таинство? - спрашивает г. Ро-
занов и отвечает: - Не входит. Совершенно нельзя определить, и не вытекает
решительно ни из какой черты таинства непременная его продолжительность.
Сколько времени длится в человеке действие принятых Св. Даров? Неизвестно.
До первого греха. Грех и Тело Христово - несовместимы. И согрешивший уже
вышел из-под благодатного таинства. Сколько времени длится действие креще-
ния? В Вольтере оно кончилось, когда он сел за «Pucelie», когда писал «Канди-
да» или «Sur 1с desastre de Lisbonne». Отвергнут Промысл (sic), - и нет более
действия крещения. Так и с каждым таинством: его святость - вот что вытека-
ет из его существа, что в нем исповедуется, что в нем в самом деле есть. И его
длительность, его продолжительность определяется всецело и исключительно
временем, пока есть его святые признаки».
Выходит, что и во всех таинствах, в частности - в крещении и евхаристии,
человек «активен», и активен в таком же именно, г. Розановым измышленном
смысле, как и в таинстве брака, так как от степени его греховности или святости
зависит, сколько «длится» действие таинства. Право не стоит делать открытия,
если столь скоро самому же их забывать*.
Но наш автор вновь возвращается к таинству брака и решает, в частности,
вопрос о его длительности. «Все упорство перед разводом, - говорит он, - осно-
* Брак - мужу и жене дан, в их житии - течет, ими через сопряжение жизни -
совершается. Ведь не говорят (вовсе нет слов): «таинство венчания», а «таинство
брака» и всегда разумеют в словах этих - пару и парное житие. «Мы живем в бра-
ке», но нельзя сказать: «Мы живем в венчании». От «брака рождаются», «эти дети
от первого брака, те - от второго», но нельзя сказать и не говорят: «Дети эти от
первого венчания, другие - от второго». «Брак бездетен»; но нельзя сказать: «Венча-
ние бездетно». Итак, всемирная терминология, и в том числе церковная, под «бра-
ком» разумеет «брачную жизнь», в которой активны и действуют и совершают ее -
супруги. Брак есть супружество; связанность двух через ребенка, от них исшедшего
(или могущего изойти). Но другие таинства? Их совершает над человеком священ-
ник, и человек здесь пассивен. Его погружают в воду при крещении, его причаща-
ют, миропомазуют: он есть в точности как бы дщица, древко, на которое капнула
капля не им приготовленной святыни - и течет по нему, и он ею освящается. Непо-
нятно остроумие автора, ибо кто же гордится, что он нс понимает?! В. Р-в.
148
вывается на непризнании в браке этой единственной черты - святости, т. е. на
учении о браке именно не как о таинстве. Разве есть порочные таинства? Стран-
ный вопрос. Однако он все решает; можно ли сказать, что брак еще длится, ког-
да грех в нем живет, и притом в какой угодно форме - злобы, презрения, неува-
жения, мысленной неверности? Договор-длится; гражданский институт длится.
Но таинство? Конечно, нет святого - и нет более таинства! Только вековым рав-
нодушием к браку, отсутствием всякого к нему внимания, можно объяснить, что
до сих пор не замечена эта простая и самая главная в нем сторона. Брак с пер-
вым грехом - трупен. С грехом все умерло в таинстве».
Понятно, что при таком богословствовании автору чрезвычайно легко дока-
зать необходимость самой широкой свободы развода. Если «с грехом все умира-
ет в таинстве», а под грехом разумеется грех «в какой угодно форме - злобы,
презрения, неуважения, мысленной неверности», то, очевидно, «длительность»
брака чрезвычайно мало гарантирована. А как только она прекращается, развод
необходим, по мысли г. Розанова, чтобы сохранить святость таинства брака.
«Из самого понятия о непорочности вообще всех таинств следует развод», -
говорит он. Теперь наш брак, по мнению г. Розанова, - это «миазматическая
клоака, потому что именно порок есть закон его (?!), это - удивительное и иск-
лючительное жилое место, где никогда не открывается форточка, окно, дверь,
труба»... «Узкие ли это двери чистой жизни? Увы, широчайшие ворота всякого
порока». И это все - от недостаточной свободы развода. «Кто же не знает, что в
католических землях развод не существует и что семья в них умерла, полторы
тысячи лет проборовшись с постоянным внутренним самоотравлением». То же
грозит и нашему браку...
Насколько верны несдержанно резкие отзывы г. Розанова о современном
браке и насколько правдоподобно предсказание о будущей печальной судьбе его,
предоставим читателю судить самому*, - с своей стороны мы имеем в виду кос-
нуться догматических воззрений его на таинства вообще и на таинство брака в
частности. Здесь, однако, как и в начале изложения его воззрений на нравствен-
ную основу брака, нам приходится прежде всего распутать уже указанное нами
противоречие и определить истинный смысл того, что желал сказать г. Розанов
относительно положения, какое занимает человек во всех других таинствах, кроме
таинства брака: является ли он в них «пассивным», «древком, по которому течет
таинство церкви», как выражается г. Розанов, или он есть активный деятель,
поскольку от него всецело зависит «длительность» каждого таинства?...
Судя по тому, что последнюю свою мысль г. Розанов поясняет примерами
таинств крещения и евхаристии, - потому что это - именно последняя его мысль,
и, наконец, - потому, что он не указал (и не мог указать, конечно) существенного
отличия таинства брака от всех других таинств, мы думаем, что эта мысль и есть
его истинная мысль, предположение же его, что во всех прочих, кроме брака,
таинствах человек - «древко»... и проч., - есть не более, как случайно вырвав-
* Интересно. Автору даже нс любопытны фактическое состояние семьи, фак-
тические возможные судьбы ее. Умертвив «страсти», он бросает ими вытканную
семью как ненужную ветошь, выжатый лимон: «На что мне эта дрянь». И он вместе
с тем - владыка брака; он это чувствует; отсюда его тон. Но, читатель, оцени: где же
совесть? и как понятны становятся судьбы фактического супружества в Европе, про-
бившегося 2000 лет в руках таких заботливых властителей. В. Р-в.
149
шаяся, неудачная фраза, вызванная, быть может, только наивным желанием про-
вести «почти открытие» в догматической области. Человек есть активный дея-
тель во всех таинствах - вот мнение г. Розанова, соответствующее всему содер-
жанию его богословского рассуждения*.
Сама по себе эта формула еще не заключает, конечно, в себе ничего несо-
гласного с учением Церкви. И Церковь учит, что Бог, украсивши человека высо-
ким даром свободы, и в самых даже таинствах, где Он непосредственно дей-
ствует на человека Своею благодатию, не нарушает ее, предоставляя самому
человеку употреблять даруемую ему благодать в пользу себе или во вред, во
спасение или в погибель. В этом смысле человек в таинствах является действи-
тельно «активным», а нс «пассивным» («древком»), но не в таком смысле пони-
мает это г. Розанов. Как ясно из приведенных его рассуждений, то, что человек в
таинствах «активен», - значит, что - 1) пассивной силой является в них Боже-
ственная благодать (это особенно ясно из рассуждений его о таинстве брака) и
2) что от человека исключительно зависит «длительность» действия таинств.
Первая мысль неправильна, вторая - и неправильна, и весьма опасна.
1. Первая мысль противна самому понятию о благодати. Благодать есть сила
Божия - сила Бога живого и всемогущего, - как же можно ей усвоять значение
пассивной**? Только уподобляя благодать какой-либо материальной силе, вро-
де пара, электричества и т. д. (вспомнив фразу г. Розанова: «человек есть древко,
по коему течет таинство церкви»...), можно утверждать подробное... Если не-
которые вероисповедания, напр. римско-католическое, и подозреваются в сме-
шении (хотя и нс в столь, конечно, грубом) чувственного с духовным в понятии
о благодати, то православное учение чуждо этого упрека. И с его точки зрения, в
деле освящения человека чрез таинства Церкви, Божественная благодать не толь-
ко не может иметь значение пассивное, но и более того - ей, несомненно, свой-
ственно преимущественное - и, следовательно, более активное значение, чем
самому человеку, потому что во всяком совместном действии более активная
* Священник претворил хлеб и вино и причастился сам: таинство евхаристии
произошло. Но муж соделывается таковым через жену, обратно и дева женою ста-
новится через мужа, и по сей соотносительности друг с другом они и активны. У
мудрых евреев брак не совершился, нс заключился без разрушения девства; но при
нашем оскоплении брака, «что и составляет отличие христианского брака от брака
иных народов», - и возможны случаи, как рассказанный выше г-жою С-н: муж пос-
ле венца уехал от девы, развратничал на стороне, и, вернувшись к повенчанной деве
через две недели, заразил ее siphilis’oM; на ее же жалобы, что тут брака нет, а есть
черт знает что, - ей ответили, что, напротив, полный брак совершился и его теперь
расторгнуть нельзя, ибо «мы уже все совершили», «проговорили все слова», а что
касается до вас, мужа и жены, то что нам до вас, хоть бы вас совсем не было, не в вас
дело, и ни малейше брак не заключается в соотношении мужа и жены». Такие-то
чудовищности и заставляют поворотить вопрос: именно в муже и жене все дело, и
им и для них дан брак как размножение: а вы, жестокие словесники, только стоите
около брака, но брака не совершаете (пассивны). В. Р-в.
** Священник меня причащает: я - пассивен: но перед священником я и невеста
венчаемся: мы активны. Брак «во образ отношения Христа к церкви»: так можно ли
же сказать, что священник относится к венчающимся, как Христос - к церкви? Ко-
нечно, нс священник, а жених и муж относится к невесте и жене, как Христос к
церкви: а священник только есть свидетель этого (пассивен)». В. Р-в.
150
деятельность принадлежит стороне сильнейшей, а не слабейшей. Многими сви-
детельствами Св. Писания можно подтвердить эту мысль (своего мнения г. Роза-
нов, конечно, никаким св. авторитетом не считает нужным подтвердить), но мы
ограничимся одним выразительнейшим: Бог, говорит ап. Павел, производит в вас
(христианах) и хотение и действие* по Своему благоволению (Филип. II, 13 - ср.
Ев. Ио. XV, 4-5; Римл. VIII, 26; I Кор. III, 7-7, 1 Сол. V, 26; Евр. XIII, 20-21; и др.).
2. Переходя к разбору мнения г. Розанова о «длительности» действия та-
инств, нельзя нс отметить обнаруживаемой им при этом крайней развязности в
суждениях. «Длительность» действия таинства зависит, по его мнению, от чело-
века, - длится действие таинства - «до первого греха». Г. Розанову отлично,
например, известно, когда действие таинства крещения прекратилось для Воль-
тера: «В Вольтере оно кончилось, когда он сел за «Pucelie», когда писал «Канди-
да» или «Sur 1с desastre de Lisbonne». «Отвергнут Промысл (sic), - и нет более
действия крещения»**... Но известно ли нашему автору, столь далеко проника-
ющему в область тайн божественных, значение таинства крещения по учению
Церкви? Должно сильно в этом сомневаться. В таинстве крещения человек, по
учению Церкви, очищается от всех грехов: и первородного***, и личных, соде-
янных до крещения****, и рождается в новую духовную жизнь. Что же хочет
сказать г. Розанов? То ли, что Вольтер, севши за свои ужасные романы, вновь
стал виновным в первородном грехе?... Но это - нелепо. Или - что он умер
духовно? Но вот что говорится в Послании Восточных Патриархов о православ-
ной вере: «Как при естественном рождении каждый из нас получает от природы
определенный вид, образ, остающийся с нами навсегда, так точно и при духов-
ном нашем рождении таинство крещения полагает на каждого неизгладимую
печать, которая остается на крестившемся всегда, хотя бы он после крещения
наделал тысячу грехов или даже отвергся самой веры» (гл. 16). Да следовало
бы и то еще знать нашему автору, что, доколе человек жив телесно, нельзя гово-
рить и об его смерти духовной, ибо и на смертном одре отчаяннейшие грешники
* Ну, вот я радуюсь, что нашлось слово Божие, покровительствующее мне: ди-
намическое начало семьи, его «порох, без которого не происходит выстрела», суть
«хотения и действия», произведенные в нас «по Божию благоволению». Finis coronat
controvcrsa. В. Р-в.
** Не постигаю атеиста, который есть в то же время христианин! Да что
же такое христианство: счет голов и даже не голов, а хвостов, как об убитых
волках говорят: «Принеси в полицию столько-то волчьих хвостов: за каждый
получишь по два рубля». И меня уличают в нерелигиозности рассуждающие так
о христианстве! В. Р-в.
*** Путает и ничего не знает автор: от первородного греха очищен человек кре-
стною смертью Спасителя: «.. .той бысть язвен за грехи наши и мучен бысть за без-
закония наши; наказание мира нашего - на Нем, язвою Его мы исцелехом». Личных
же грехов у новорожденного нет. Крещение есть принятие крещаемого в христиан-
ство как в общество верующих и в систему догматов. В. Р-в.
**** Ну... разве молока много просил или у мамы грудь больно взял, и через
это «согрешил». Очень вы тароваты на разбрасыванье греха, оставаясь сами «еди-
ными безгрешными». В тоне автора столько самоуверенности, что прямо не чув-
ствуется оглядки: «Л ну, как я ошибаюсь», не говорю уж о глубоком: «Не грешу ли
я»? В. Р-в.
151
обращаются иногда к Богу (как, говорят, и было именно с Вольтером), свиде-
тельствуя тем, что семя жизни духовной не умирало в них*.
Рассуждения г. Розанова о длительности действия таинств в сущности кло-
нятся к совершенному отрицанию всякого значения** их для человека. Всего
яснее следует это из его рассуждения о таинстве евхаристии. «Сколько времени
длится в человеке действие принятых Св. Даров? Неизвестно. До первого греха.
Грех и Тело Христово - несовместимы. И согрешивший уже вышел из-под бла-
годатного таинства»... Но задавался ли наш автор вопросом: а как долго может
прожить человек без греха? Попробуем только остановиться вниманием на этом
вопросе - и мы увидим, к каким заключениям должно прийти, следуя рассужде-
ниям г. Розанова.
И Слово Божие, и собственное сознание каждого согласно свидетельствуют
нам, как велика над нами власть греха. Уже в книге Бытия говорится, что по-
мышления сердца человеческого - зло*** от юности его (VIII, 21), а Христос -
Спаситель, просвещая нравственное сознание человеческое, возвестил, что все
эти помышления, - все враждебные чувства, страстные пожелания и проч., - как
и всякое праздное слово, - суть грехи, грехи в собственном смысле. И если, при
свете ясного евангельского учения об этом предмете, человек со строгим внима-
нием обратится внутрь себя самого, то - только вера в милость Божию и Его
всемогущую спасающую силу может уберечь его от ужаса и отчаяния. Пред его
сознанием раскроется вся сила греха, все всепроникающее господство его****.
Человек грешит, грешит непрестанно, грешит в мыслях, в словах и в делах, гре-
шит «вольно и невольно, в ведении и нс в ведении», грешит тогда, когда решает-
ся на зло, грешит и тогда, когда предполагает, что делает добро, - ибо сколько
нечистых побуждений, своекорыстных интересов и прочего зла - и в «добрых»
делах человека! В своих аскетических творениях Св. Отцы-подвижники (напр.,
Ефрем Сирин, Иоанн Лсствичник) ясно доказали это, подробно исследовав, до
каких глубин проникает греховное зло в существе человека. Грешит человек
непрестанно, - только со смертью человека умирает и живущий в нем грех
* Так обратился - и опять стал Христов: а если бы не обратился, то неужели,
написав Pucclle (гнусное отношение к Божией Матери, Пречистой Деве), неужели
умер бы «христианином», «сыном церкви», «учеником Иисуса»?.. Это какое-то по-
нятие о постоялом дворе, где ночует и вор и честный, «только бы уплатил за место».
И автор не замечает, до чего он своим формалистическим рассуждением роняет и
лишает церковь всех качеств. В. Р-в.
** Да значение проистекает из качеств, а г. Сильченков и усиливается доказать,
что «никаких качеств не надо». В. Р-в.
*** Т. е. может быть, но вовсе нс непременно. Авраам захотел послушаться
Бога, вышел из города Ура, пошел туда, сюда. Какой тут грех? Да и множество мы
творим безгрешно и только иногда - грешим; и очень редко грешим тяжелым гре-
хом. Вот это надо бы выделить, и давно бы богословам надо указать серии греха
нетрудного, от легкомыслия, от веселости человеческой происходящего, отличая его
от отягощения совести, каковым я решился бы назвать почти исключительно холод
душевный, лютость человеческую, в основе - духовное скопчество, бесстраст-
ность, одеревенелость. В. Р-в.
**** Ну, автор, не унывай. Но замечательно, что очевидно желчный автор, и так
предрасположенный к скопчеству, томится столь явным унынием и обонянием гре-
ха. «Перст Божий» надавил на него. В. Р-в.
152
(Римл. VI, 7). Св. Иреней в этом и усматривает благодетельное* значение смер-
ти (Против ересей - кн. 22, § 6): «Бог... задержал грех, полагая смерть и прекра-
щая грех и делая ему конец чрез разрушение плоти»... Итак, сказать, что таин-
ство евхаристии имеет для человека значение только до первого греха его, не
значит ли сказать, что оно вовсе не имеет для него** значения?.. Ибо невозмож-
но человеку и короткое время пробыть без греха - если не словом и делом, то, по
крайней мере, мыслью, движением греховного чувства.
- «Так и с каждым таинством», - утверждает г. Розанов, и мы можем только
добавить, что, следовательно, к отрицанию значения*** всех таинств сводятся
его рассуждения. Вот почему мы и назвали их не только неверными, но и очень
опасными. И понятно, что брак не составляет в них исключения, - так как и он
сохраняет свою силу только до первого греха супругов - «и при том в какой
угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности». Кста-
ти, г. Розанов припоминает, что «внутреннее прелюбодеяние Спаситель уравно-
весил с внешним», - следовательно, внутреннее прелюбодеяние также уже есть
грех, прекращающий «длительность» таинства брака. А так как грех этот - не-
доказуем и может быть известным самим только супругам, то развод должен
иметь «субъективную постановку», т. е. должен быть предоставлен ничем не
стесняемой воле супругов... Далее идти уже некуда.
Напомним же, однако, нашему автору****, что сила Божия в немощи совер-
шается (2 Кор. XII, 9); что благодать Божия не бегает, - как он думает, - греха,
* Вот как. А Адаму Бог после греха сказал: «Ты - прах, и в прах возвратишься».
Смерть есть показатель греха и последствие греха: какое же в ней благодеяние?! В. Р-в.
** Потому мы и повторяем причащение, что с грехами, конечно, действие при-
нятых Св. Даров потемнело и, наконец, исчезло. В. Р-в.
*** В доброе старое время христиане каждую неделю причащались. Менее ли
они чувствовали «значение таинств», чем г. Сильченков, который в качестве препо-
давателя семинарии, верно, говеет раз в год, по регламенту. В. Р-в.
**** Далее - центр интересности всей брошюры. Брак - загрязнен, вот моя
мысль, и загрязнение идет от управителей его. Прямо этого не видно, ибо они-то
обычно проповедуют о «грехах» и «немощах». Но в овечье лицо вглядитесь внима-
тельней, и вы узрите черты волка. Конечно, не интересуясь нисколько судьбой се-
мьи (см. выше), автор против развода не в ее интересах пишет и не в интересах
детей (о которых даже нс упоминает), но почувствовав себя оскорбленным за то, что
«фундамент под семинарией колеблется». Для укрепления этого фундамента, «на-
шей власти над сочетавшимися», ему надо отвергнуть развод. И вот он начинает
вздыхать: «Все мы грешны», «и я», «и святые», «Иреней, и св. Ефрем, и Иоанн Ле-
ствичник». Он подкрадывается. Он наконец подкрался. Разбитая жизнь; изможден-
ная жена - приходит к «милостивцу». Он вздыхает: «Все мы грешны. Муж избил?
убил?» - Почти убил. - «Муж распутен, говоришь, и сделал тебя судомойкой около
любовницы-барыни? Ты унижена и опозорена? Так был опозорен и унижен наш Гос-
подь и указал нам крестный путь терпения. Перетерпи. Благодать совершенного нами
над тобою таинства переборает и очищает всякий грех. Стерпи, люби мужа, поко-
ряйся ему, не оставляй его, иначе на веревке назад к нему приведем - и ожидай
награды за гробом». Так и сложился уклад христианской семьи, «крестной» семьи,
«распятой» семьи. Между тем как распинатели ее любят и не отказываются от су-
хоньких квартирок, дров казенных и всяких «угодьицев»; и кажется, эти грехи себе
«прощают». Только если жена не стерпит и сбежит, сойдет со креста, вдруг картина
меняется: «Ату ее! полиция!! по этапу!!! Нарушила св. таинство брака, «и вот это
нарушение уже благодать не покрывает, и грех неповиновения, восстания - един-
ственный, который нс отпускается ни в веке сем, ни в будущем». В. Р-в.
153
ибо она - нс слабее греха, что для борьбы со грехом она и подастся. Напомним и
это выразительное свидетельство Апостола: идежеумножися грех, преизбыто-
чествова благодать... (Римл. V, 20).
Вот что должно было бы иметь в виду и чем должно было бы руководиться
при суждении о действиях во всех вообще таинствах Божественной благодати.
А при суждении, в частности, о таинстве брака должно было бы, сверх того,
помнить строгое и ясное слово Спасителя: еже Бог сонета*, человек да не раз-
лучает (Мф. XIX, 6).
И самое грубое прелюбодеяние еще не прекращает действия таинства и
не изгоняет благодати**, и Спаситель сказал только то, что такое прелюбо-
деяние есть дозволительный повод к разводу, совершить который может, од-
нако, один только Бог, а не человек. Это значит, что одна только Церковь,
чрез которую сочставаст и разлучает Бог супружества на земле, может пре-
кратить*** действие таинства брака и лишить порочный семейный союз той
благодати, которую она же ему от Бога сообщила... А до этого действия Цер-
кви возможно полное восстановление святости и чистоты брачного союза и
после тягчайшего, совершенного в нем преступления**** - и это будет лишь
свидетельством всемогущества благодати*****, всегда немощная врачующей
* Да где? в чем? Ведь почти физиологичны здесь слова о браке: «Разве вы не
читали у древних: Сотворивший - вначале мужчину и женщину сотворил их. Посе-
му оставит человек опща и матерь свою и прилепится к жене, и будут два в плоть
едину; что Бог сочетал - человек да не разлучает». Здесь говорится о «неразлуче-
нии» плотском и плотей, отрицается separation de corps; но раз уже оно произошло,
супруги вместе не живут, тогда «еже Бог сочетал - разлучилося». И брака вовсе нет,
если за него не принимать паспорт. Но Бог вовсе нигде не сказал: «Еже два - в один
паспорт: да нс пишутся паспорты отдельно на двух». Между тем ведь в этом и со-
стоит все дело теперь; и брак считается сущим - нс по житию, нс по любви, нс по
нравственности, но по едиио-паспортности. Какой подлог, и искажение, и разруше-
ние основной Божией заповеди, основного закона бытия человеческого! В. Р-в.
** Вот, вот, вот! Этого-то слова я и поджидал. Поймал молодца, который, держа
в руке разврат, - опустил его в супружество, в семью - и все заразил, и всех заразил,
в то же время объявляя и рекомендуясь: «Я охранитель святости брачного союза».
Это у него нс случайная обмолвка: на этом держится все вообще европейское уче-
ние о семье, все законы о браке, страшная вражда к разводу. В. Р-в.
*** Духовная консистория прекращает, после известного знаменитого бракораз-
водного процесса. Но заяц перебежал с одной дорожки на соседнюю и слил: консисто-
рия, церковь, Бог. «Бог искони бе», а консисториям нет и двухсот лет жизни. В. Р-в.
**** Вот, вот! Истязания и убийства жен уже здесь формулировано. «Как бы
муж жену ни истязал, мы ему прощаем, и она поэтому обязана терпеть». Все исто-
рическое бесчеловечие европейской семьи получило наконец себе автора и хозяина,
и его имя каждый может теперь назвать. К. Сильчснков, ввязавшись в спор, оказал
неоценимую услугу делу. Ибо читатель заметит, что так, как он, бесчеловечно - о
семье никто из участников спора (см. выше письма) нс говорил. В. Р-в.
***** Боже, Боже: побои, ругань, разврат в семье - «свидетельства всемогуще-
ства благодати». И этот разврат слова, цинизм религиозный, эта Хамовская мысль -
на страницах «Веры и Разума», богословско-философского журнала, поместившего
статью на первом месте книжки. В. Р-в.
154
и оскудевающая восполняющей, - преизбыточествующей там, где умножает-
ся грех*...
Но довольно**. И сказанного, думаем, достаточно, чтобы читатель согла-
сился с нами, что г. Розанов - типичный представитель отмеченного нами на-
правления, и оценил достоинство самого направления («Вера и Разум», 1900).
К. Сильченков
XI.	О христианском браке
Немало в современной жизни встречается явлений, которые невольно заставля-
ют смотреть пессимистично на современное общество. К числу таких явлений
нельзя не отнести, между прочим, появление литературной лжебратии о Хрис-
те. За последние пятнадцать лет, в течение которых поднялись религиозные ин-
тересы нашего общества, в нашей газетной и журнальной светской литературе
создалось особое направление, представляющее своеобразную смесь показного
благочестия с проповедью широкой свободы страстей, преклонения пред хрис-
тианством и - снисходительно небрежного отношения к нему, подчинения вере
и - совершенно свободного и своевольного толкования ее. Эта литературная
лжебратия о Христе немало причиняет вреда церкви Христовой, распространяя
в обществе ложные и превратные понятия.
Излюбленным предметом рассуждений ее за последнее время, между про-
чим, сделался вопрос о браке. Как бы этот вопрос различными представителями
этого направления различно ни толковался, но вывод всегда получался один и
тот же: нужно развод сделать более легким. Против этого вывода нельзя, конеч-
но, возражать категорически***, но что говорится ради его, в большинстве слу-
чаев заслуживает полного опровержения.
Такую задачу взял на себя г. К. Сильченков, поместивший в журнале «Вера
и Разум» статью под заглавием: «Из современных газетных толков о христиан-
ском браке». Эта статья им написана собственно против статьи В. Розанова, по-
мещенной на страницах «Нового Времени» и озаглавленной «Непорочное счас-
тье»****. Г. Сильченков возражает г. Розанову по двум пунктам: во-первых,
против его взгляда на нравственную основу брака, во-вторых, против его догма-
тических воззрений на брак как таинство.
Быть может, многие из наших читателей читали статью г. Розанова и знают,
что нравственной основой брака г. Розанов считает страсть. Он так говорит в
своей вышеупомянутой статье от имени последней: «Я здесь (т. е. в браке) обра-
зую все - и я господствую. Семья есть мой дом, и именно сотканный мною. Без
меня ни закон, ни разум семьи не создаст. Вот почему, когда я рушу семью, я
рушу свое создание, рву свой покров, изделие внутренностей моих.....
* Чем вонючее помойная яма, тем в известном отношении она являет более «свя-
тости». Как понятно заражение всей Европы, если распутать узлы всей этой диалек-
тики. Сгноили нравственно Европу ее «духовные» учители. И в то же время они
кричат об ее «грехах» и «нераскаянности». В. Р-в.
** Действительно «довольно». В. Р-в.
*** Первое, кажется, в богословской литературе хотя бы какое-нибудь согласие
«подумать о разводе». В. Р-в.
**** Автор так зол, что перевирает заглавие статьи, верно приведенное у г. К. Силь-
ченкова. В. Р-в.
155
И если я ухожу, не объясняя никому причин, из семьи, знайте, что я именно
ухожу из семьи уже порочной, и с надеждой и усилием на месте ее соткать дру-
гую и именно непорочную семью; неправильно родив, я усиливаюсь к новым
родам, оплакав труп неудавшегося младенца». По поводу этого утверждения
г. Розанова г. Сильченков вполне справедливо приводит слова Мартенсена, проте-
стантского богослова. «Здесь, - говорит последний, - очевидно, желают поста-
вить закон плоти или членов на место закона духа. Многохвальная истина в стра-
сти весьма часто здесь есть лишь простое бесстыдство, которое нс краснеет пред
законами нравственности. Плотская похотливость, очевидно, отрицает здесь то,
что брак есть учреждение, стоящее выше отдельных личностей, что личности
дают обязательства не только друг перед другом, но пред высшим авторитетом,
именно Богом, что цель брака не есть исключительно то, что выставляется именно
здесь; что личности должны быть счастливы и взаимно приятны друг другу, но
что, кроме того, отнюдь не последнею цслию этого учреждения является то, чтобы
личности через посредство брака были воспитываемы ко взаимному возраста-
нию в добродетелях, вследствие чего христианство также говорит о кресте, ко-
торый Бог положил на это состояние жизни».
Нс отрицая физической стороны в браке, г. Сильченков к приведенным сло-
вам Мартенсена добавляет еще то, что всякая страсть эгоистична по самому сво-
ему существу и, как таковая, никогда ничего нс созидает и не может созидать, но
только разрушает. В частности, именуемая громким именем «любви», страсть
брака с этой точки зрения представляется более разрушительной, чем всякая
иная страсть. Так, гордый человек всегда горд, скупой неизменно верен своей
любви к приобретению; напротив, страстный человек, какою бы пылкою страс-
тию он ни пылал, «едва лишь утолит сердечный глад мгновенным обладаньем,
уже скучает и томится»... и ищет нового предмета страсти. Таким образом, если
самая страсть и остается неизменной, то все-таки в отношении своих предметов
она крайне непостоянна.
Нс страсть, а разумное чувство, говорит г. Сильченков, составляет основу
брака. Кзч- христианство, так и здравый рассудок одинаково отрицают и осужда-
ют страсти. Христианство желает видеть человека непорабощенным и ослеп-
ленным страстию, но свободным от нее и разумным, - в этом его идеал.
Что касается догматических воззрений г. Розанова на брак как таинство, то
с этой точки зрения наибольший интерес представляет его учение о длительно-
сти таинств. Напомним нашим читателям это учение.
«Входит ли длительность первою и главною чертою в таинство? - спраши-
вает г. Розанов и отвечает: - Не входит. Совершенно нельзя определить, и не
вытекает решительно ни из какой черты таинства непременная его продолжи-
тельность. Сколько времени длится в человеке действие принятых Св. Даров?
Неизвестно. До первого греха. Грех и Тело Христово - несовместимы, и согре-
шивший уже вышел из-под благодатного таинства. Сколько времени длится дей-
ствие Св. Крещения? В Вольтере оно кончилось, когда он сел за «Pucci 1е», когда
писал «Кандида»...
Эти общие посылки о таинствах нужны г. Розанову для вывода, что таин-
ство брака длится до первого греха. Л так как под грехом следует разуметь грех,
и в какой угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной невернос-
ти, то, очевидно, и длительность брака как таинства чрезвычайно мало гаранти-
рована. Между тем и святость таинства брака
156
«не должна быть, - по воззрениям г. Розанова, - нарушаема, и единствен-
ным спасением ее в случае указанного нарушения ее каким-либо из указанных
грехов должен быть развод. Если, - грозит нам г. Розанов, - мы не откроем вы-
хода из брака в такого рода случаях через развод, то наша семья умрет, как умер-
ла она в католических странах, полторы тысячи лет проборовшись с внутрен-
ним самоотравлением».
Г. Сильченков по поводу этого учения совершенно справедливо отмечает
«крайнюю развязность г. Розанова в суждениях». «Г. Розанову, - пишет г. Силь-
ченков, - отлично, например, известно, когда действие таинства крещения пре-
кратилось для Вольтера: «В Вольтере оно кончилось, когда он сел за «Pucelle»,
когда писал «Кандида». Но известно ли нашему автору, столь далеко проника-
ющему в область тайн Божественных, значение таинства крещения по учению
церкви? Должно сильно в этом сомневаться». В таинстве крещения человек,
по учению церкви, очищается от всех грехов: и первородного и личных, соде-
янных до крещения, и рождается в новую жизнь. Что же хочет сказать г. Роза-
нов? То ли, что Вольтер, севши за свои ужасные романы, вновь стал виновным
в первородном грехе?.. Но это нелепо. Или - что он умер духовно? Но вот что
говорится в Послании восточных патриархов о православной вере: «Как при
естественном рождении каждый из нас получает от природы определенный
вид, образ, остающийся с нами навсегда, так точно и при духовном нашем
рождении таинство крещения налагает на каждого неизгладимую печать, кото-
рая остается на крестившемся всегда, хотя бы он после крещения наделал
тысячу грехов или даже отвергся самой веры». Учение г. Розанова, замечает
еще г. Сильченков, уничтожает всякое значение таинств, так как последние
длятся только до первого греха, а без греха человек не может прожить и самого
небольшого срока времени.
Нельзя не пожелать, чтобы почаще на страницах духовных журналов по-
являлась такая сильная отповедь превратным понятиям, посеваемым в обще-
стве литературными лжебратиями о Христе, однако нельзя и не пожалеть о
малораспространенное™ нашей духовной журналистики в светском обществе.
Статью г. Розанова «Непорочное счастье», помещенную на страницах «Ново-
го Времени», прочтут тысячи людей, а статью г. Сильченкова, помещенную на
страницах духовного журнала «Вера и Разум», едва ли из этих тысяч прочтут
сотни. Вот наглядное доказательство той слабости голоса духовной журнали-
стики, на которую мы указывали в прошлогодних годичных обозрениях*
(«Странник», 1900 г.).
* Поразительную сторону составляет и здесь то, что ни о детях, ни о самих
супругах, ни всем круге родства нет ни слова. «Брак есть наше участие и наша власть
и нами внесенный сюда крест терпения - во умерщвление страстей» - так можно
формулировать положительную, «апологетическую» и догматическую, часть бого-
словствования о браке; а «ял/ли-наше, ал/лл-крест, я л/ни-терпение, т. е. самое супру-
жество и чадо-творение, есть отрицание брака и разрушение нравственности» - так
можно формулировать отрицательную или полемическую часть этого же богосло-
вия. В. Р-в.
157
ОТВЕТ г. К. СИЛЬЧЕНКОВУ
В полуфилософском, полубогословском журнале «Вера и Разум», издающем-
ся в Харькове, появилась статья г. К. Сильченкова: «Из современных газет-
ных толков о христианском браке, по поводу статьи В. Розанова в «Новом
Времени», вышедшая потом и отдельною брошюрою. На статью эту сдела-
ны ссылки в журналах «Вера и Церковь» и в «Страннике», и действительно
ее построение серьезно и заслуживает быть рассмотренным. Нам она не
показалась убедительною, но возразить мы считаем долгом уже для того,
чтобы многочисленные из духовных читателей, т. е. очень чутких к вопросу
о разводе, не приняли нас молча отказавшимися от соображений, на кото-
рые мы опирались в статье: «О непорочной семье и ее главном условии»,
после критики ее г. Сильченковым.
В одном месте он говорит: «В таинстве крещения человек, по учению
церкви, очищается от всех грехов: и первородного, и личных». Конечно, это
учение г. Сильченкова, но не учение церкви, потому что снятие первородно-
го греха совершено крестною смертью Спасителя, как это и поется в пас-
хальной песни: «смертию смерть поправ», т. е. Своею смертию на кресте
уже Спаситель попрал нашу смерть, и мы теперь умираем физически, но не
умираем духовно. Какой же смысл смерти Спасителя, если первородный
грех все еще с человека не снят, и даже для чего же совершилось Его вопло-
щение? «Той бысть язвен за грехи наши и мучен бысть за беззакония наши;
наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелехом», - читаем мы у пр.
Исаии - как мессианское пророчество и у евангелиста Иоанна - как испол-
нение пророчества. Совершенно ясно отсюда, что после Спасителя и Его
«язв» и «муки» мы уже вне «беззакония», «наказания» и «греха» и имеем
все это не как первородное, но только как личное, частное и особенное. Есть
«мой грех», грех этого «определенного поступка, мысли, слова», но «обще-
человеческого врожденного или первородного греха» нет - он уже понесен
и унесен на Себе «вторым (обратным) Адамом», «Агнцем, закланным от
сложения мира».
Таким образом, рождающиеся от христианских родителей дети текут не
«от зараженного грехом источника» (обычное ошибочное представление),
но от совершенно чистого; и в таинстве крещения младенец принимается в
веру (чтение при этом Символа веры), принимается как ученик в догмати-
ческое сложение церкви, но от несуществующего первородного греха вовсе
не очищается. Утверждать это значило бы забывать всю, если позволитель-
но так выразиться, логику сути христианства как грехоискупления. За что
же тогда умер Спаситель? и для чего Он пришел? И при чем приведенные
выше молитвы церковные и определенные слова евангелиста?
Углубимся далее в его возражения - и там мы найдем тоже несколько
«машинальное» богословствование, без оглядки назад.
Я утверждал, что в браке человек не совершенно пассивен, как в других
таинствах, а активен. Цитировав мою мысль, г. Сильченков говорит, что «сама
158
по себе эта формула еще не заключает, конечно, в себе ничего не согласного
с учением церкви». Радуюсь это слышать и был в этом уверен, когда писал
статью. Но далее автор чрезвычайно туманно объясняет, что «благодать не
только не может иметь значение пассивное, но и более того: ей несомненно
свойственно преимущественное и, следовательно, более активное значение,
чем самому человеку, потому что во всяком совместном действии более ак-
тивная деятельность принадлежит стороне сильнейшей, а не слабейшей.
Многими свидетельствами Св. Писания можно подтвердить эту мысль, но
мы ограничимся одним выразительнейшим. «Бог, - говорит апостол Павел,
- производит в нас и хотение и действие по Своему благоволению». Вот
именно. И текст доказывает не его, а мою мысль, что в браке сам человек,
или, точнее, чета человеческая, в образе первозданной, «хотением и дей-
ствием» «двух в плоть единую», т. е. самой вещью брака, между ними со-
вершающегося, повинуются «произведенному в них Богом». Супруги суть
носители даров Божиих к размножению, благословленных еще до грехопа-
дения (Быт., 1 и 2), и без этих даров нет и не начинается самый брак, супру-
жество, семья. Нет дела брака без дачи этих даров; а когда они уже даны
(Богом) - брака не может не быть, и он есть во всех случаях и при всяких
обстоятельствах богоблагодатное чадородие, кое не отвергнуто Богом и пе-
редано Бытописателем даже в таком чрезвычайном случае, как чадородие
дочерей Лотовых (центральная мысль главы Бытия, об этом повествующей:
«Нам уже не от кого понести детей по закону всей земли: войдем же», и т. д.,
слова сестры сестре). Как распоряжение государя не поправляется его ми-
нистром, так и ветхозаветное «раститеся, множитеся» до скончания мира
никогда никем на законном основании не могло быть поправлено, отменено
или изменено и может быть только тавтологически повторено. Вернемся соб-
ственно к благодатности силы чадородия. Церковь, как и порознь каждый
священник, с полнотою благословляющих слов напрасно ожидали бы чету
человеческую, если бы не «влечение жены к мужу» (Бытие, 4) и не «остав-
ление мужем отца и матери ради жены» (Бытие, 2), что, кстати, я и разумел
единственно, говоря о страсти как образующем начале брака. Смягчаю свое
выражение, если оно не было осторожно, но факт есть все-таки факт и со-
стоит в благословенном Богом взаимном влечении, сближении и соедине-
нии полов, без чего ничего в браке не началось, нет существа брака, или, как
говорят юристы: «Нет состава преступления», так я повторю: «Нет состава
брака». На учение мое о склонении полов г. Сильченков сильно напал, но
тут он забыл точный и непререкаемый смысл слов Спасителя, Матф. 19:
«Мужчину и женщину сотворил человека Бог; посему оставит человек отца
и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что уже
не два, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, человек да не разлучает».
Кажется, ясно, о чем здесь говорится.
Но наиболее неправильное и в бытовом и в историческом отношении
вредное мнение, поддерживаемое и, может быть, впервые точно формули-
рованное г. Сильченковым, - это его учение только о формальном и почти
159
словесно-формальном характере таинств. Таинства, по нему, не суть суще-
ственности, ессенциальности, - если можно так выразиться, - а одни только
формы, в которых какое бы содержание ни лежало или ни было вложено
человеком, оно таинства не затрагивает, не портит и не разрушает. Если вспом-
нить которого-то из Борджиев, давшего яд в причастии, то мы найдем ана-
логию этому искусному и опасному богословскому учению. Вне тумана рас-
суждений оно, конечно, значит: «Греши сколько хочешь - все равно таин-
ство действует, и ты спасен». Думается, что по деревням и весям русским
эта надежда, которая так похожа на легкомыслие и так толкает на легкомыс-
лие поступков, - произвела немало безобразнейших сцен, событий и, нако-
нец, прямо преступлений. Обратимся к браку. Мысль моей статьи и, пожа-
луй, моих статей - брак согласный, любящий, чистый; жизни «душа в душу»
при единстве тел, и если есть грех, слишком возможный здесь, - то, как я
оговорился в своей статье, непременно грех открытый, без обмана, с непре-
менным условием сознания в нем друг другу и чистым прощением и забве-
нием греха, проступка, легкомыслия, однако прощением свободным, а не
насильным и принужденным. Это, сказал я, входит в эссенцию таинства,
ибо, где есть оно - там Бог, а где Бога нет - не длится и не продолжается
таинство, как особенно в случае, если между мужем и женой неукротимая
злоба, ожесточение, даже простирающееся до посягновения на жизнь друг
друга. Когда дело дошло до такого состояния духа «четы человеческой», то,
если можете и решитесь, уже лучше ведите ее на торговую казнь, но ради же
Бога не кощунствуйте и не настаивайте, что среди этих расквашенных но-
сов, заготовляемого мышьяку, царапанья, кусанья, ругани, побоев - обыч-
ная картина «православной семейки» - есть и действует благодать, сооб-
щенная в таинстве. Что действует, то видно, а здесь не видно и, значит, - не
действует. Нет, это отношение к таинствам как только к формальному тре-
бо-исполнению со стороны священника и требо-слушанию пассивного слу-
шателя и породило, создало, культивировало русскую да и вообще европей-
скую «семейку», и напрасно автор думает, что он благочестив, когда пишет:
«Напомним же, однако, нашему автору, что сила Божия в немощи соверша-
ется (2 Кор. XII, 9); что благодать Божия не бегает, - как он думает, - греха,
ибо она не слабее греха, что для борьбы с грехом она и подается. Напомним
и это выразительное свидетельство апостола: иде же множится грех, пре-
избыточествова благодать (Римл. V, 20)».
Нет, уж увольте. Вам написать это нетрудно и по «Симфонии» подыс-
кать тексты, а вы загляните в отравленную семью, вы послушайте разгово-
ры за ночь, взгляните на мать, избитую на глазах детей - да что избитую!
Студенческое воспоминание в богоспасаемой Москве, как сейчас помню, —
в Денежном переулке. У хозяина дом и флигеля. Жена и много детей. Жена -
щепка испитая, в могилу смотрит. Все это я мельком видал, студент был, и
ни до чего мне не было дела, а разгадка «краше в гроб положенной» (этакая
ведь сложилась поговорка: значит, - века и миллионы наблюдений) женщи-
ны сказалась в длинной сплетне кухарки: «И - родимый! У него что ни при-
160
слуга, то жена и барыня, а барыня в прислугах. Вместе и измываются; он ее
бьет, да и кухарка миловидная - бьет-не бьет, а толкнет, и та смолчать долж-
на. И сколько он этих хайлов переменил!»
Хозяин был огромный и красный, и уж, думаю, кулачище... Может, и до
сих пор жив; не знаю, жива ли жена. Но мы с г. Сильченковым не договори-
ли: что же тут «преизбыточествовала благодать»?
Нет, дорогие мои, нравы русские от вас идут и вашего «смиренномуд-
рия». Ох, тяжело это «смиренномудрие», и кто-то снимет крест этот с Рос-
сии...
Удрученный ношей крестной,
пел Тютчев. Уж именно!
Край родной долготерпенья,
умилялся он же. Нет, уж позвольте, я как студент тогда и сейчас как писатель
прямо проклинаю это долготерпение, ибо штука-то ведь в чем: ну, я терплю
- и хвала мне. И каждый вправе и даже должен лично и за себя терпеть. Но
когда я перед этою «испитой женщиной» встану и, приглаживая ее редень-
кие волосы и восхищаясь ее терпением, запою ей «славу»:
Край родной долготерпенья,
то ведь такому «певцу» можно в глаза плюнуть. Нет, тут ни стихов, ни тек-
стов не нужно. Тут нужно сделать простое, доброе дело. Дело фактически я
сделать бессилен, как и тогда той доброй и безмолвной («безответной» -
тоже поговорка) женщине, но как писатель я, слава Богу, смог выразиться,
Бог научил высказать мысль, что когда в семье любви нет, уважения нет,
милосердия нет, то нет в ней и святого и вообще ничего нет. Квартира с
враждующими жильцами, к которой если применять термин «таинство», то
какой же и текст подобрать для такового таинства кроме: «Бог вражда есть».
Но в нашем Евангелии написано: «Бог есть любовь», и вот это понятие Бо-
жества и есть канон семьи, на коем она должна держаться и им ограничи-
ваться. А на началах вражды, которая на светском языке переделалась в на-
родную мудрость: «Ничего - стерпится, слюбится», на этих началах семья
еще не умерла, но явно умирает.
Как общее введение к статье, он пишет: «Известно ведь, что как только
поднимается в нашей светской печати этот вопрос о разводе, он не иначе
рассматривается и решается, как в смысле самого широкого его допущения.
В рассуждениях на эту тему газеты бывают преисполнены столь удивитель-
ной любви и снисхождения к страдающему от современных ненормальных
условий брака, - разумеется отсутствие развода, - человечеству, что самое
евангельское учение о разводе является в сопоставлении с их любвеобиль-
ными рассуждениями чрезвычайно жестоким и мрачным. Быть может, боль-
шее спокойствие и отсутствие увлечения дали бы иным публицистам (ссыл-
ка на Лескова) возможность понять всю чрезмерность этой претензии - пре-
161
взойти в любви Евангелие, - быть может, они тогда и допустили бы, что не
иным чем, как любовию к грешному человечеству вызван был у Божествен-
ного Учителя чистейшей и святой любви и Его строгий приговор о разводе»
(стр. 2 брошюры).
Это все «вообще»... Но, г. Сильченков, что вы конкретно и определенно
скажете о расквашенном носе, нарядных кухарочках и красном кулаке мое-
го хозяина в Денежном переулке? Да, мы - «светские писатели» - развраща-
ем нравы, ходим по улицам, заглядываем в дома, слушаем разговоры, когда
вы сидите в чистых квартирках и ожидаете, когда вас позовут на «требу»,
крестины, похороны и свадьбу, что все вы только в этот парадный час и блю-
дете. Но вы живете, и нам нужно жить. Автор сам (стр. 1) пишет о «внесе-
нии теперь в наши высшие государственные учреждения законопроекта о
разводе», и вот с этими учреждениями, на руках которых полуразрушенная
семья, детоубийство и проституция, - разговор будет гораздо труднее, чем
со «светскими писателями». Пощадите, милостивцы, воспеваемый вами
Край родной долготерпенья,
и в особенности когда вы сами так нетерпеливы к малейшему слову крити-
ки, вас и вашего.
«Нов. Вр.», 1900 г.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XII.	О страстном в человеке начале
1
Любезнейший В. В.!
Как долго всегда я задерживаю ваши оттиски. Простите. Получивши, сряду
же прочитал и хотел отвечать вам, но прихворнул, и дело затянулось.
Что в крещения снимается с человека не только его личный грех, но и пер-
вородный, это действительно есть учение нашей догматики.
Насколько оно отвечает действительности, в это никто не углублялся.
Что страсть есть основа брака, в этой истине не уступайте своим противни-
кам ни единой пяди позиции. Ведь у них «язык болтает, а голова не понимает».
Прочитал я и февральскую статью в «Богословском Вестнике», написанную тоже
отчасти в ответ вам: «Христианский брак». Суть дела та же, что и у Сильченко-
ва, только попространнее. «В христианстве все страсти греховны», - пишет ав-
тор, оспаривая вас. Но каким же образом брак свят, если производители* его
* Вот прекрасное и полное и достаточное определение: страсть есть производи-
тель, творитсль «двух - в плоть единую... так что уже не два - но один человек...
еже Бог сочета - человек да не разлучает». Слова эти, о влечении сказанные, выкра-
дены «лжесловесниками, сожженными в совести своей» (слова ап. Павла), и при-
шпилены к своим «словесам». Но пора выкраденное вернуть на место. В. Р-в.
162
греховны? Ведь это то же, как если бы мы сказали, что керосин и деготь, взятые
в отдельности, не пригодны для пищи, а, быв смешаны, составляют из себя пре-
восходное кушанье.
Половая страсть, или потребность, или влечение не есть греховная немощь,
или слабость человеческой природы, как учат наши богословы, а положительная,
формальная сила, образующий агент в области чадородия или размножения рода
человеческого, подобно тому как ум есть формальная деятельная сила в области
познания истины. И если нельзя говорить о разумной страсти, то точно так же
нельзя говорить и о «разумном чувстве». Но можно и должно говорить о разум-
ном пользовании как страстью, так и чувством. И если нет холодного огня или
деревянного камня, то ничто не мешает существовать в природе и льду, и огню, и
дереву, и камню. Каждое на своем месте, и каждое в свое время. И если нет разум-
ной страсти, то ничто не мешает существовать рядом и разуму, и страсти, все
равно, как ничто не мешает существовать рядом и разуму, и чувству.
«Новое Время» за 11 июля получил, но фельетона вашего еще не читал. Все
похрапываю.
Желаю вам доброго успеха. Благослови вас Господь. «Ответ г. Сильченко-
ву» возвращаю. Преданный вам, протоиерей А. Устьинский. 20 июля 1900 г.
2
Дорогой В. В.!
Сейчас окончил* чтение вашей книги: «В мире неясного и нерешенного» -
и глубоко умилен содержанием ее. После Евангелия, поучающего о жизни в духе
любви и в духе истины (которая у всякого своя), вашей книге, повествующей о
религиозной жизни духом и телом, должно принадлежать первое место. Среди
биллиона существующих книг, трактующих о религиозной и нравственной жиз-
ни, - ваша книга сильнее всех может подействовать на душу людей и влиять на
исправление нравов, расшатанных учениями материалистов.
* В «Богословском Вестнике» (Москва) только что появилась ужасная рецензия
проф. Заозерского на мою книгу: «В мире неясного и нерешенного», начинающаяся
предисловием: «Не с радостным чувством мы принимаемся за настоящий труд. На-
против, нами овладевает желание начать этот разбор таким заявлением: о, если бы
никогда не появлялось книг, подобных настоящей, и нам не приходилось писать та-
ких рецензий, как настоящая! Единственное светлое и отрадное, что одушевляет нас
в этом тяжелом морально труде, это - луч надежды, что, быть может, наша рецензия
предупредит появление книг, подобных настоящей, и главное, может быть, самого
г. Розанова настолько тронет, что он, пришед в себе, - навсегда откажется составлять
подобные книги». Удрученный рецензией, я вынул письмо г. С. Б-а, человека 58 лет,
верного слуги отечества нашего (любящий свое дело чиновник Лесного ведомства),
отца десятерых детей и деда прекрасного (от старшей дочери) внука, и, перечитав, -
утешился, по крайней мере относительно вреда своей книги. В очах других людей -
она полезна. Пусть же работает свою полезную работу, а кому она вредит - пусть ее
и не читают. Но письмо это, хотя оно и вне темы данной книги (кроме конца), -
позволяю себе целиком напечатать как лучший ответ проф. Заозерскому. Читатель
же да простит мне излишество занятой бумаги и отнятого у него внимания. Только
конец письма (страницы две) - чрезвычайно важен для теории страстей - крими-
нального пункта в разглагольствованиях г. К. Сильченкова. В. Р-в.
163
Какое счастие России, что в ней появляются такие апостолы-писатели, как
вы, дорогой Василий Васильевич! Надо обладать большим дарованием, сердеч-
ною чистотою и великою силою убежденности в своей идее, чтобы в наше вре-
мя, когда жизнь людская идет по наклонности к разложению, выступить с таким
смелым «посланием» к русскому обществу, приглашая его упорядочить брак и
семью в христианском духе, но непременно в миропонимании брака и семьи иудея,
эллина и И. Христа. Честь же вам и хвала за этот смелый подвиг. Мирянам и
богословам вы сказали много горькой и неприятной правды, во многом вы их
изобличили. И пусть их посчитаются с своею совестью. Во всяком случае ваш
сильный, но сердечный и искренний крик о причинах упадка семьи и, следова-
тельно, общественной жизни весьма и весьма благовременен.
Какими жалкими оказались ваши полемисты, а в особенности - «Мирянин»,
Шарапов и Аксаков. Бог им судья! Другие из них собирались лично поговорить
с вами на тему, но едва ли бы вы услыхали что-либо путное от них. Зато прото-
иерей Александр У-ский (пошли ему Господь долгих лет жизни) заслуживает
высокой благодарности от русских сердец, боящихся еще Бога, за поддержку
ваших идей «о религии в браке». Его рассказ о двух женах, о которых преподоб-
ный Макарий имел видение, страшно мне понравился, и его я многим читаю.
Вот истинные две праведницы, но жаль, - мы не знаем даже их имен. Это -
прообразы христианок будущего.
В рассуждениях Л. Н. Толстого о христианском учении, о жизни и о таин-
ствах, принятых церковью, есть некоторая доля истины, но истины мучитель-
ной для сознания христианина. Истина Толстого во всяком случае так малозна-
чительна, что она может уместиться на острие иглы. Придерживаясь ее на
практике, будет холодно человеку, потому что она не обвеяна теплотою мисти-
ческого настроения. Напротив, благовествусмое вами учение о семейной и об-
щественной религиозной жизни, в сочетании верований и надежд иудея, эллина
и христианина, по моему глубокому убеждению, - должно явить человечеству
«новый небесный Иерусалим на земле». Вот здесь полная «Истина», и я в нее
верю, исповедую и жду, по вашим глаголам. Толстой, только по упрямству, не
хочет сознаться (далеко уже зашел, чтобы отступать от своей веры, но утверж-
дать, что он уже не отступит, - рано еще, пока жив), как человечество обеднело
бы духом, если бы оно приняло его учение о жизни «с единым хлебом», но без
религиозной радости плоти, а с одною сытостью ее. Я думаю, раз люди видят
перед собою небо, усеянное звездами и солнцами, и не могут отделаться от мыс-
ли о «вечности», то они не могут довольствоваться одною сытостью: надоест
земной хлеб и возжаждут небесного, но его под рукою не окажется, ибо посеян-
ный раньше пророками небесный хлеб потоптан ногами свиней. Всякий бо чув-
ствует, что наше начало исходит с небес и из вечности.
Речь эту я веду отчасти по поводу последнего ответа Толстого Св. Синоду.
Все мне лезет в голову вопрос: что бы ответил Толстой, если бы ему сказали:
«Так как вы все таинства херите, церковные молитвы считаете «нашептыва-
нием», то не все ли вам равно, как с вашим трупом будет поступлсно, когда
помрете? Можно ли его выбросить на улицу?»
Я думаю, он ужаснулся бы подобной перспективы... «Венец творения»... и
пожалуйте на улицу, разлагайтесь здесь, без вздохов, без взоров на небо окружа-
ющих труп живых. Какое заблуждение великого ума - определить человека только
как «вещь», которую (после смерти человека) надо убрать, чтобы нс мешала
164
живым. Уже при жизни Толстой удостоился всесветной известности, великого
почитания за (дар Божий) талант. Но ему всего мало: капризный старик и при-
том гордец, хотя и говорит о блаженности кротких...
Во всяком случае, последняя история, проделанная с Толстым, грустное яв-
ление для истинно просвещенного христианина. Обе стороны спустились с «на-
горних» высот... до грызни.
Чтение вашей книги навело меня на некоторые мысли, которыми я желаю
поделиться с вами. Мы с вами, как люди, верующие в Творца «видимых и неви-
димых», с радостью читаем Библию и восторгаемся глаголами ее. Но, простите,
я иначе, чем вы, объясняю себе тексты кн. Бытия о грехопадении и первородном
грехе*.
Начало мира останется вечно тайной для человечества. Но человеку нудно
жить, не решив так или иначе этих вопросов: надо же чем-нибудь успокоить
свой тревожный ум. Создаются, поэтому, разные космогонические теории обра-
зования миров, у каждого по-своему (Моисей и Лаплас). Нам с вами нравится
кн. Бытия, как сердечно говорящая о начале мира. Это личное наше дело - что
нам больше может нравиться. Как пал первый человек, ослушавшись повеления
Бога - не вкушать плодов с древа «познания добра и зла», - и какое ему положе-
но наказание за нарушение заповеди («смертию умрешь»); об этом ясно говорят
тексты Моисеева творения. Но принять тексты в буквальном значении слов не-
возможно, ибо это было бы равносильно восстанию против Творца за то, что он
как бы нс предвидел возможности грехопадения человека. Такое допущение яв-
лялось бы абсурдом и клеветою на Бога. Значит, тексты Бытия являются теори-
ей о начале сотворения мира. Эти тексты я понимаю так. Если бы люди руково-
дились в жизни одним инстинктом, как живут и все прочие твари земные, то
они были бы, подобно последним, не виновны перед Богом ни в чем, были бы
безгрешны; но раз они, по благости Бога, превознесены выше всякой твари, на-
делены речью и допущены к владычеству целой планетою, и главное - наделе-
ны способностью рассуждения: «кто мы, и зачем, и все ли хорошо вокруг?», -
должны же нести и ответственность за свои поступки и за чистоту и святость
своих мыслей, коль скоро те и другие не в гармонии с инстинктом. Все то, что
человек делает не по инстинкту и даже против протестующей в душе его искры
Божией - совести, - есть грех. «Коли ты, Адам, можешь переделывать природу
своего тела, природу окружающих тварей, не прислушиваясь в то же время ни к
голосу инстинкта, ни к голосу совести, а все делаешь по своему желанию, а не
по Моим заповедям, ясно выраженным в делах, - которые ты, Адам, видишь
перед своими глазами, - и в тебе самом заложенным Мною (самочувствие и
совесть), то ты грешишь против Моих заповедей. А за грехи Я полагаю тебе,
Адам, болезни и даже сознание момента, когда к тебе явится смерть, что будет
для тебя мучительно. Исполняющий же мои заповеди не будет знать или созна-
вать смерти, как и вся прочая живущая тварь не сознает ее. Творишь, Адам,
уподобляясь богу (лукавое слово змия Еве), многое от себя и по своему жела-
нию, а потому, «познав доброе, отвечай и за злое».
Так я толкую тексты кн. Бытия о грехопадении первого человека и каждого
из нас до сего дня.
♦ Отсюда начинается чрезвычайное глубокое рассуждение, которому я сочув-
ствую всею душою. В. Р-в.
165
Вы полагаете, что «грех пал в тело». В рассуждении вашей темы - такой
вывод отчасти поднимает завесу, скрывающую тайну грехопадения, но не всю
тайну. Нельзя безусловно согласиться, что «пробуждение полового чувства и
вместе стыда к наготе своей у безгрешных 7-леток» может быть признано нача-
лом «грехопадения». Все это одни догадки, и довольно остроумные для уясне-
ния темы*. Мне собственно неприлично браться за решение вопроса - в чем
состоит грехопадение первого человека, - как малосведущему в источниках это-
го вопроса. Но в сердце своем я чувствую, что всякое уклонение человека от
естественных и умопостигаемых законов «Творца видимых и невидимых» - яв-
ляется грехом, является вкушением «древа познания добра и зла», запрещенным
Адаму с Евой и всем нам. Человечество, однако, так присосалось к этому древу,
так им жирно упиталось, что совершенно притупило в себе чувства инстинкта и
совесть - эту искру Божию, и уже думает (со слов райского змия) о себе, что оно
именно и есть бог и что, поэтому, «ему все позволено». Бог вложил в тело и
душу человека частицу Самого себя с явною целью, чтобы она на весах свобод-
ной воли поступков и мысли человека перевешивала или тяготела в сторону «пра-
ведности и святости». Наконец, мне думается, что «свободная воля» и «злая воля»
(объедение людей райским древом) неспроста трактуются людьми. Нс «все по-
зволено человеку», а только то, что может быть единогласно одобрено лучшими
людьми иудея, эллина и христианина, словом, - Библисю, Сократом и Иисусом
Христом. Одобренное ими - безгрешно, а нс одобренное - грешно, изошло от
лукавого змия.
Ношу в сердце такое понимание мысли о грехопадении. Первородный грех
на рождающемся отрицаю: ничего еще нс сделав грешного, и логически нс дол-
жен и нс может считаться грешным, как нельзя сказать 2x2=5. Этот грех дей-
ствительно померещился тем, которые способны допустить, что «мир наш на-
полнен только дьяволами».
Говорят, нельзя теперь быть вселенскому собору, чтобы сговориться о рели-
гии, о таинствах и о церковных обрядах. Пожалуй, говорят правду. Человече-
ство слишком невежественно в настоящее время**, чересчур объелось древом
познания добра, чтобы можно было подвинуть всю эту черноземную массу в
сторону истинного света и «нового радостного, небесного Иерусалима» на зем-
ле. Но пройдет еще 1-2 века, и люди пойдут на уступки в деталях своих религий
и чаяний будущего: ибо все человечество, как один человек, сознает в себе со-
весть и искру Божию, которые к чему-либо единому всех обязывают. Это так
очевидно!
А пока что будет, я вместе с вами, дорогой Василий Васильевич, мечтаю о
грядущем безгрешном существовании людей. В такой надежде живу и хочется
жить: ибо тоже с вами думаю, что «и эллин и иудей ирирезаны, но нс зареза-
ны»***. Семья и общественная жизнь, возрожденные на почве вашего «посла-
ния», непременно обновят мир и явят безгрешное человечество. Буди, буди!..
* Вы стремились в теме дать объяснение текста Библии в букве его. С. Б-х.
** Удерживается всеми «йота», нс имеющая отношения к сущности, что я и
считаю невежеством, плодящим разъединение между человечеством. С. Б-х.
*** Везде здесь цитируется из книги моей: «В мире неясного и нерешенного»
последняя статья, повторяющая заглавие книги. В. Р-в.
166
Солодовникова хвалят газеты за посмертное пожертвование на добрые дела
36 миллионов. Если он мог и успел при жизни собрать такое богатство, то я
удивляюсь нс этому богатству, а тому, как он, умирая, не взял с собою в гроб все
36 миллионов? И никто бы из живущих от этого не пострадал, кроме самого
Солодовникова. Всю жизнь собирал богатство только ради одного богатства*;
пришла смерть, и ужаснулся человек, увидя, как он ограбил свою совесть, как
он погашал в себе пламя, горевшее в сердце его от искры Божией. Ужаснулся и
заметался: вспомнил библейское древо познания добра и зла и заповедь - «смер-
тию умрешь»... и сказал: «Возьмите добро мое, ибо оно чужое»... Поздно, брат;
твои-то и богадельни вызываются на свет твоими же прижизненными погаше-
ниями в себе заветов Иисуса Христа. Осуждаю, грешу, но факт весьма порази-
тельный для иллюстрации нашей темы. Ведь мог бы он, накопляя столько, сколько
нужно ему было для жизни и даже прихоти, остальное отдавать живым; и вот, -
умирая, не знал бы смерти, как ее уже, наверно, не знал и с чувством великого
блаженства ожидал тот юродивый нищий, который недавно умер в Москве с
двухпудовыми веригами на теле. Разница в смерти Солодовникова и этого ни-
щего в веригах на теле свидетельствует, что грех падает не только «в тело», но и
в дух человека, в помыслы его, выраженные активно против заповедей Бытия и
Евангелия.
Вот еще** одна из гениальных идей Моисея. Как мудрый человек и пророк,
он знал цену прочной и счастливой семьи. Поэтому, имея в виду брачные узы,
Моисей в Бытии сказал:
«Господь Бог устроил сторону, которую вынул из человека (ребро Адама), в
женщину, и привел ее к человеку. И человек сказал: «Вот эта - так кость из
костей моих и плоть от плоти моей. Эту пусть называют женою, потому что от
мужа взята она».
Мне думается, что указание на способ сотворения жены из кости и плоти,
взятых Богом от Адама, должно быть объясняемо в том смысле, что каждый
мужчина повинен избирать в жены только ту из девиц, к которой почувствуется
ничем не объяснимое, почти мистическое влечение или, как говорят обыкновен-
но, которую пламенно полюбил. «Она мне мила, она мне как бы родная, явно
чуется внутри меня голос - она взята от ребра моего». И действительно, мы
часто видим в жизни такого рода явление. Молодой человек, чистый сердцем,
душою и телом, встречается на вечерах, дома и на улице со множеством девиц,
и совершенно спокойно и равнодушно проходит мимо них, не останавливая ни
на одной из них своего внимания в смысле женитьбы. Вдруг, встречаешь одну...
и замутилась мысль... потянет магнитом - жить и умереть с этой именно, сразу
показавшейся родной и бесконечно милой и божественной всему моему суще-
ству, а не одним только глазам. Дело должно кончиться браком, и уже наверняка
счастливым. Редко бывает, чтобы при первой же встрече обе стороны не почув-
ствовали взаимного влечения обменяться... кровью (я хотел сказать «кольца-
* Как хорошо рассуждение. Как остроумно и праведно. Мы бы отвязались от
кащеев, при жизни мучающих людей, а при смерти осыпающих их благодеяниями,
если бы сказали: «Возьмите ж богатства свои в гроб; ибо не хлебом единым живет
человек». В. Р-в.
** Следует замечательнейшее рассуждение о страстях, которое я прямо и цели-
ком переношу в свою душу и помещаю в свою философию. В. Р-в.
167
ми», но пусть так будет). Всегда вспомнят при такой счастливой встрече Моисея:
«Она взята от ребра его». Несчастие современного общества именно и состоит в
том, что у него браки совершаются по всяким соображениям, но только не по
мистическим. «С высшим ли он или она образованием или с низшим, красива ли
она или он или уроды, бедны или богаты», - вот какими вопросами занято обще-
ство при устройстве уз Гименея, а редко спросят: «Благочестивы ли родители же-
ниха и невесты и воспитаны ли последние в духе любви и милосердия к людям?»
Словом, обществом забывается идея «о ребре», и за то брачащисся впоследствии
тяжко наказуются за эту забывчивость. Восточный нрав - носить покрывало на
лице - хотя и знаменует собою: «Беру, мол, жену не ради похоти, а ради благосло-
вения Божьего - раститеся и множитеся», но нам не подняться на высоту такого
нрава. Мне могут на это возразить, что мистическая, мгновенно зародившаяся
любовь между двумя полами и окончившаяся браком, без обсуждения по пальцам
всяческих экономических предбрачных условий «за и против», - равносильна
восточному нраву - жениться на той особе, которую покажут лишь после обряда
венчания. На это я скажу, что до восточных нравов в отношении брака мы еще не
доросли, да в них нам и нет надобности; обыкновенные браки, по расчету, увели-
чивают одни драки, разврат и убийства; поэтому-то я твердо верю (основываюсь
на собственном примере), что только мистически завязавшаяся любовь между
молодыми существами может дать гарантию счастливого брака до глубокой ста-
рости и воспитать хорошее потомство. Такова-то идея Моисеева «ребра».
Простите, дорогой Василий Васильевич, что я так зарапортовался в этом
письме. От любви к вам болтаю.
Давно вас видел, а равно и дорогую В-ру Д-ну. Моя жена сплошь одну неде-
лю, почти каждой ночью, видела во сне В-ру Д-ну. Это было перед концом июля
месяца.
Летом, с 1 по 14 августа я был в гостях у С-ни*, в Петроков, губ. С-ня и ее
муж вам кланяются и с большим удовольствием читают ваши статьи в «Нов.
Вр.», которое они тоже выписывают. Дочь их Вера уже ходит, ей минул год
31 авг. сего года.
Как вас всех Бог милует? Здоровы ли? Все наши гурьбой кланяются вам
всем.
Душою ваш С. Б-х. С.-Петербург, сентябрь, 1901.
XIII.	Христианские будни
1
Иде же множится грех -
прсизбыточсствова благодать.
К. Сильченков
«В Казанском окружном суде на днях рассматривалось интересное в бытовом
отношении дело по обвинению крестьян деревни Чсрбай, Ядринского уезда, отца
и сына Тимофеевых, в истязании молодой 17-лстнсй женщины, жены сына Ти-
мофеева. Как сообщает «Каз. Тел.», несчастная женщина только в прошлом году
* Замужней дочери. В. Р-в.
168
вышла замуж, но жизнь ее вследствие насилий со стороны мужа и свекра была
настолько тяжела, что она не вытерпела и весной этого года убежала к своему
отцу, в деревню Кузнецовку.
Узнавши о месте ее укрывательства, Тимофеевы явились в Кузнецовку в
дом отца беглянки и стали требовать от последнего выдачи ее. Та между тем
спряталась от них в хлев. Тимофеевы разыскали ее очень скоро, вытащили из
хлева и начали ее «учить»; сначала «учили» вожжой, а затем привязали к оглоб-
ле своей телеги и поехали домой, стегая пойманную беглянку кнутом, чтобы она
не отставала от лошади. По прибытии в деревню Чербай, они остановились у
кабака сначала и, выпив там на радостях, стали потом разъезжать по улицам
селения, стегая жену кнутом. Хотя все это проделывалось на виду всей деревни,
но никто из обитателей ее и не думал заступиться за несчастную и прекратить ее
мучения. Только когда она, совершенно обессиленная, наконец упала, местный
староста запретил Тимофеевым продолжать это катанье на живом человеке. Ти-
мофеевы тогда облили холодной водой свою жертву и увели к себе в избу; там
они заковали ее цепью у пояса, причем другой конец цепи прибили к стене так,
что закованная нс могла ни сесть, ни лечь. В таком виде они продержали ее двое
суток, нс давая ей ни есть, ни пить. На третьи сутки о положении ее дошло
случайно до сведения местного урядника, и последний явился спасителем ее.
Окружный суд приговорил обоих Тимофеевых к тюремному заключению
на 3 года» (из «Нов. Вр.» № 8471).
«Консисторийка» стояла в сторонке и смотрела. В. Р-в.
2
Благодать - греха не бегает,
ибо для борьбы с грехом она и подается.
К. Сильченков
«Судебная хроника. Сентябрьскою сессией Петербургского окружного суда рас-
смотрено в Гдове следующее дело об убийстве.
Более 10 лет тому назад крестьянин деревни Бурцовщины, Гдовского уезда,
18-летний Николай Иванов, по любви и взаимному соглашению женился на де-
вушке одного с ним возраста, Аксинье Ефремовой. Жизнь молодых людей была
счастлива, согласна во всем, и у них родилось уже трое детей, но в 1894 году
Аксинья увлеклась немолодым, но богатым мужиком, соседом Васильевым,
имевшим взрослых детей. Пользуясь частыми отлучками из деревни Иванова,
Васильев заходил к нему в дом и проводил время с Аксиньей. Вскоре эти отно-
шения сделались достоянием молвы, а затем перешли в открытую связь, о кото-
рой не знал и не хотел верить только муж - Иванов. Наконец, насмешки и серь-
езные разъяснения однодерсвенцев заставили Иванова взяться за проверку
слышанного, и вот однажды, сказав жене, что уходит в соседнюю деревню, он
вернулся задворками и спрятался в сенях своей избы. Васильев не замедлил явить-
ся, и Иванов вполне убедился в измене жены; не вытерпев сцены, он схватил
топор, вбежал в избу и ударил им по голове Васильева. Удар не причинил, одна-
ко, вреда, но после этого Васильев, которого Иванов не раз просил прекратить
хождение к жене и даже грозил убить за это, давший обещание бросить эту связь,
- не только не исполнил своего слова, но бросил свою семью и поселился с
Аксиньей, сделавшей то же, в деревне Зуевщине. Видя, что убеждения и просьбы
169
не действуют, Иванов два раза возбуждал против жены уголовное преследова-
ние за супружескую неверность, но в первый раз простил и прекратил дело, а во
второй раз Аксинья была приговорена к заключению в монастырь.
Оставленный женою, Иванов возбудил общую жалость окружающей сре-
ды. Он один работал и в поле, и по дому, няньчился с детьми, стряпал и прочее.
Надо заметить, что сыновья Васильева уговаривали иногда отца нс ходить к
Аксинье, и когда он исполнял их просьбу, то Иванова била стекла в их доме и
ломала яблони в саду.
Наступило 26 декабря прошлого года. В 8 часов утра этого дня Иванов за-
шел в хлев своего дома, чтобы дать скоту корм, и застал там Васильева. Догадав-
шись о цели, для которой тот явился и спрятался в соломе, Иванов схватил ва-
лявшуюся палку и ударил Васильева в голову; тот, слывущий первым силачом в
деревне, бросился на Иванова, и последний, придя в исступление, без счета на-
носил удары, пока Васильев не упал. Явясь к жене, он сказал ей: «Иди в хлев,
полюбуйся на своего», а сам отправился к уряднику и заявил о случившемся.
Когда явились на место происшествия, Васильев был уже мертв; смерть его
последовала от пролома черепа.
Нс отрицая нанесения ударов, Иванов не сознавался в убийстве и говорил,
что он хотел заставить Васильева уйти домой, но, когда вместо этого Васильев
ударил его по ноге, Иванов испугался за себя и, зная силу противника, ударил
его поленом по голове и потом, в исступлении, но без намерения на убийство,
нанес ему еще несколько ударов по спине и ушел, оставив Васильева лежавшим
на земле и звавшим на помощь.
Присяжные заседатели совещались очень недолго и вынесли Иванову оп-
равдательный приговор» (из «Биржевых Всдомост.»).
3
«Запрос к редакции: От мужа, 18 лет тому назад, ушла жена и живет в городе
«зазорно»; муж, желая развестись с ней, начал дело о разводе, представив не-
сколько свидетелей се зазорной жизни; но в иске ему отказано по отсутствию
свидетелей - очевидцев прелюбодеяния, что навело на него великое уныние.
Нельзя ли как-нибудь вновь начать дело о разводе и добиться благоприятного
результата?»
«Ответ редакции: По всей вероятности, собранные им свидетельства, по-
мимо отсутствия очевидцев, отличались недостаточною убедительностью. По-
этому ему следует озаботиться пополнением числа их и затем вновь попытаться
начать дело, с обжалованием неосновательного, по его мнению, отказа в разводе
в Святейший Синод» («Церковный Вестник», рубрика: «В области церковно-
приходской практики», № 30 за 1901 г.).
4
«Г. Фармаковский во «Врачебной Газете» доказывает анахронизм закона, пред-
писывающего женам любить своего мужа и ставящего жен в полную зависи-
мость от произвола мужа.
Недавно, - рассказывает г. Фармаковский, - местный урядник прислал мне
бумагу с просьбой сделать осмотр одной молодой женщины, отец которой сооб-
170
щил ему, что она лежит больна, избитая своим мужем и что последний не допус-
кает к ней даже родную мать. Приехав в тот же день в указанное село, благодаря
бумаге урядника, я был допущен к этой женщине ее родными беспрекословно и
увидал ее в темном чулане на полу, лежащую в самом растерзанном виде. Ее
перепутанные и местами разреженные волосы кишели целою массою вшей, ее
худые трясущиеся бедра были исполосованы ударами кнута; ее ускоренный пульс,
блуждающие глаза, дрожащее худое тело придавали ей вид умалишенной. Уви-
дев меня, она истерически зарыдала и стала проклинать свою жизнь.
Стоявший тут же муж сознался в нанесении ей побоев и говорил, что по
закону он имеет над нею начало и должен выбивать из нее дурь.
«Ведь вот уже больше недели, - пояснял он, - как она не принимает ни
куска хлеба и, несмотря на все мучения, отказывается от своих обязанностей
жены». Два раза она убегала домой к своему отцу, и оба раза на законном осно-
вании ее опять возвращали на терзание к постылому мужу, и всякий раз этот
постылый муж сугубо возмещал на ней свою досаду за ее побег. Не дурь, а ка-
кое-нибудь невыносимое патологическое состояние организма, которое могла
бы открыть лишь медицина, какая-нибудь женская или психическая болезнь
могли заставить эту несчастную женщину с таким упорством избегать притяза-
ний своего молодого красавца-мужа, когда она предпочитает переносить такие
страшные мучения и абсолютный голод в течение недели. И все-таки стоящие у
власти другие люди на основании законов становятся на сторону насилующего
мужа и помогают ему преследовать его несчастную жертву».
И это, как выражался Лесков, у нас повсеместно. Только недавно Прави-
тельствующий Сенат разрешил земским начальникам и губернаторам выдавать
таким несчастным женам паспорты помимо согласия их мужей. Конечно, прой-
дет еще немало времени, пока гуманное разъяснение Сената перевоспитает му-
жей, но хорошо, хоть начало положено» («Н. Вр.», «Среди газет и журн.»).
Не правда ли, это хроническое изнасилование «на законном основании»? В. Р-в.
5
Вчера в уголовном отделении херсонского окружного суда рассмотрено дело по
обвинению Елены Борчановской в краже документа и проживательстве по чу-
жому виду. Фабула дела, особенно в изложении обвинительного акта, очень не-
сложна: покушавшаяся на самоотравление 28 апреля 1901 г. крестьянка Елена
Борчановская, будучи доставлена в участок и подвергнута допросу, заявила, что
она еще во время Великого поста похитила паспорт у своей двоюродной сестры
Елены Лубьяненковой, жительницы Ново-Петровки, и тогда же приехала к Хер-
сон, где поступила в услужение по этому документу к некоему Немировскому.
На суде эти обстоятельства были освещены некоторыми свидетельскими пока-
заниями и объяснениями подсудимой. Последняя еще ребенок, такой глядит она
и из-под своего арестантского халата и белого платка, полускрывающего ее из-
мученное горем лицо. По справкам оказывается, что Елене Борчановской всего
18 лет. Почти 16-летнсй девчонкой она отдана была своими родными, вопреки
желанию ее и воле, замуж за нелюбимого человека Борчановского. Физический
урод - калека, он оказался уродом и в нравственном смысле, терзая и поколачи-
вая без жалости это беззащитное существо, безапелляционно и безвозвратно от-
данное родными мужу-тирану. Она умоляла его дать ей отдельный вид на жи-
171
тельство. Но он слышать ничего не хотел и продолжал ее есть поедом. Дом его -
был для нее адом; она не спала, не ела, слонялась по чужим хатам. Придя раз
голодной, измученной к своей двоюродной сестре Елене Лубьяненковой, чтобы
утолить свой голод и поделиться своим горем, Елена Борчановская нашла у пос-
ледней принадлежащий ей паспорт. У Борчановской мелькнул луч надежды на
возможный исход из того тяжелого положения, в которое она попала по милости
своих же родных. Она спрятала эту спасительную бумажку и, скрывшись, с нею
добралась до Херсона. Но и здесь се не переставал преследовать тяжелый при-
зрак мужа-тирана, с которым она связана неразрывно. Она каждую минуту жда-
ла, что вот-вот появится этот сугубо противный ей человек и заявит на нее свои
законные права. Мысль эта сводила Елену с ума, угнетала несчастную каждую
свободную минуту и привела ее к тяжелому решению - отравиться. Люди поме-
шали ей совершить этот грех. Но, оправившись от болезни, Елена, пройдя чрез
тюремное заключение, попала на скамью подсудимых по обвинению в краже
документа и проживательстве по чужому паспорту. Защитник подсудимой, пом.
прис. пов. Л. Л. Лемпсрт, в своей защитительной речи открыл пред присяжными
завесу этой тяжелой драмы женщины-ребенка, ходатайствуя об ее оправдании.
Присяжные заседатели после минутного совещания вынесли Елене Борчанов-
ской оправдательный вердикт. (Газ. «Юг», 8 янв. 1902 г.)
ХРИСТИАНСКИЕ УТЕШЕНИЯ
I. Перед клубом
Сила Божия в немощи совершается.
К. Сильченков
Вхожу к приятелю.
- Ну, братец?
- Что «ну»?
- Скучаешь?
- Не очень. Вот в клуб собираюсь.
- Хе-хе-хе.
- Что же ты смеешься, как лошадь? Над ближним грешно смеяться.
- Я не смеюсь. А только тоска мне на тебя глядеть.
- И не гляди.
- Не могу, потому я тебе приятель. Ведь вместе энциклопедию права
слушали. К-ов читал. «Gaudeaumus»-TO, помнишь?
- А наплевать мне на «Gaudeaumus». Ребяческие сны.
- Теперь посерьезнел?
- Посерьезнел.
- Проза жизни настала. Люблю я эту энциклопедию права. Все «nostro»
и «1ого», как пишется в банках, объемлет. То вот «наше», а то - «ихнее».
Отлично. И талантливый человек К-ов. Вдумчивый, но, кажется, пил. Все
талантливые люди пьют, по крайней мере в России.
172
- Я вот не пью.
- Потому что ты бесталанен.
- Ну, и замолчи. Что ты стрекочешь, как сорока?
- Как же, обновление. В обновление жизни вошел. Впрочем, я это тебе
после клуба расскажу. Одевайся же...
- Да нет, я, кажется, не пойду. Карты и карты. На прошлой неделе ма-
ленький проигрыш, а главное - рожи, эти равнодушные рожи! И кто их со-
творил? И как их сотворили?
- Кислятина ты совсем: и «пойду» и «не пойду». Недаром от тебя жена
сбежала.
- Не напоминай.
- Я не напоминаю, ты сам своей физиономией напоминаешь. Но, бра-
тец, дозволь из биографии: сколько же это было лет назад?
- Одиннадцатый...
- Одиннадцатый год. Давно. Кутит?
- Нет. У нее свой домик, т. е. родительский. Кажется, скромно живет.
- Оказия. Отчего она от тебя, от дурака, сбежала?
- Тогда влюбилась, но, кажется, в любви получила афронт, и как уже в
лета вошла, то и живет спокойно.
- Не просилась назад?
- Года три назад присылала письма. Заигрывала опять.
-Ну?
- Я промолчал.
- Трижды дурак.
- Отчего?
- Как отчего? Была бы жена. В клуб бы не ходил. Спокойствие, удоб-
ство.
- Тебе легко говорить.
- Почему? Легко говорить, легко и исполнить.
- Говорить легко, а исполнить трудно. Что же я за плевательница такая,
в которую то плюнут, то вычистят ее. Я человек, а не плевательница.
- Гордость. Гордыня тебя обуяла. Смирения в тебе, шельмец, нет. По-
христиански должен бы простить. Хе-хе-хе...
- Нет, уж ты «прости», когда тебя в безик обыгрывают, а я посмотрю на
твое «христианское долготерпение». Рекомендовать-то его легко, а вот ис-
полнить. .. Я человек, а не плевательница, и думал, что дом мой - тоже чело-
вечье жилье, а не сточная яма для нечистот. Черт знает, поневоле вспомнишь
экциклопедию права...
- Нервный ты человек. Вздумал «nostro» и «1ого» в браке усчитывать.
Тут, брат, едино тело, едина душа...
Приятель вскочил:
- Черт! Уйди, или я в тебя швырну полоскательной чашкой! Кто это
смел так издеваться: «единая душа и единое тело».
- Хе-хе-хе. Горячий человек. Сядь. Рассуди.
173
- Да я много лет рассуждаю. Эх, приятель, запьешь. И запил бы, да толь-
ко какое-то органическое отвращение к вину.
- Ну, вот разнюнился. Верно, сейчас пойдут автобиографические при-
знания?
- Совсем нет. Я вот и размышляю. Какое высокое слово: «единое тело и
единая душа». Кажется, богат, как Ротшильд, приобретя такую жемчужину,
как «единое тело и единая душа».
- Ну, конечно, оттого все и женятся. Индийский жемчуг, да еще с прида-
ным ма-а-леньким, хе-хе-хе... Ты с приданым?
- Оставь. Я именно о жемчуге. Стразы...
- Что такое? Я иностранного не понимаю.
- Сдирают со щуки шкуру, т. е. чешую, и кладут в чан, в воду. Мокнет
целые месяцы. Растворяется или там осадок дает, матово-молочного цвета.
Отцеживают, потом прессуют, потом в стеклянные тончайшие горошинки,
полые внутри, и получается отличнейший «жемчуг», по три рубля за нитку.
Теперь самые богатые такой носят. Красивее настоящего.
- Ты к чему?
- А вот к «единому телу и единой душе». Лучше бы не говорили. Лучше
бы молчание. О, как благородно молчание при бессилии сказать! «Единое
тело и единую душу» можно перевести: «одинокое тело и одинокая душа» -
это вот я и испытываю одиннадцатый год, глядя на пустые стены пустой
комнаты. Обманут.
- Не обманут, а обманулся, и оттого, что нервный человек. Ты вот зачастил
в клуб, проигрываешься. Другие есть дураки - запивают. Между тем ничего
этого не требуется. Ведь и я в том же положении, как ты, только не меня жена
бросила, а я ее прогнал. Т. е. не прогнал, а просто сел на извощика - и уехал.
- Бессовестный.
- Ничуть. Легально сел на извощика и легально уехал. Истомила она
меня хозяйством проклятым, но, впрочем, это побоку, как и почему. Ей при-
слал по почте вечный вид «на все, матушка, четыре стороны». У ней малень-
кое ремесло, швейная машина, и она, бывало, даже к жалованью моему кое-
что из заработков прибавляла...
- Все же ты бессовестный.
- Не о том речь, а о том, как я счастлив. Ты вот жалуешься, что у тебя
отняли «помощницу» какую-то, «Еву» там что ли, и подложили вместо нее
вид на жительство, где прописано «женат».
- Ха-ха-ха...
- Что ты засмеялся?
- Ничего. Так одно игривое соображение. Ужасно я люблю семейную
жизнь, и знаешь что: закажу себе второе кресло - и буду во время чая класть
на него паспорт. Будто жена чай разливает. И двуспальную кровать сделаю:
под вторую подушку положу опять паспорт и раскрыв его на той самой стра-
нице, где прописано «женат».
- Ты с ума сходишь?
174
- Нет, в самом деле. Преостроумно. Полная замена супружества и со-
вершенное удовлетворение мужа. Но продолжай о себе.
- Ты вот тешишься злобными фантазиями, а я порхаю. Да у меня этих
«Ев», как ты говоришь, - целый цветник. Но я довольствуюсь одной, на год-
полтора. Я в летах еще не старых, брюнет; а ведь блондинки любят брюне-
тов, и между женами моих приятелей есть блондинки...
- Фу, какая гадость...
- Какая же гадость?
- Гадость все, что ты говоришь.
- Никакая не гадость. Им надоели мужья, а у меня жены нет. Может
быть, они от мужей бы и сбежали, а теперь я их развлекаю, и они спокойны.
Подойдет этак к мужу после обеда и похлопает по щеке. «Попочка, - гово-
рит, - ты мой попочка». А попочка и растает. Ручку у ней целует. А рука у
ней маленькая, бархатистая. «Попочка, - говорит, - дурашка». А сама на
меня смотрит, а я икру на хлеб намазываю.
- Мерзавец ты.
- Возсе нет. Гармонизую. Без меня бы не было между ними гармонии,
ссорились бы, она бы нервничала, он бы выбивался из сил, придумывая, что
ей надо. А тут я. Я все и придумал. Осчастливил. Без меня ад кромешный, со
мной - рай.
- Мерзавец ты...
- Нет. «Loro» и «nostro». Или, как ты говоришь, - «единая душа и еди-
ное тело». Э, черт в формулах, формулы что. Жизнь хороша.
- Хороша?
- Да. В клуб почти не хожу. Полная семья. Ведь я дома только ночую.
После обеда - музыка. У нее очень умный муж, а «с умным человеком и
поговорить приятно», поспорить.
- И ты не краснеешь?
- Отчего? Ведь я считаю себя его благодетелем.
- Мерзавец. Мерзавец и мерзавец. И мерзавцы вы все, и вся ваша жизнь
какая-то содомская...
- Хе-хе-хе.
- Одиночество. Угрюмое одиночество. Или шарманка... И это называ-
ют «священный институт семьи».
- А вы в семье и браке музыки хотели бы?
- Музыки.
- Хе-хе-хе. Ретивый вы человек. Какой же музыки?
- Ораторию Гайдна.
- Ораторию Гайдна?! Хе-хе-хе...
- Да что вы все смеетесь, как лошадь?
- Ораторию Гайдна... Малокультурный вы человек и несообразитель-
ный. «Ораторию» Европа разыгрывала в философии, в государственности.
Там - Кант и Гегель; Кромвель и Ришелье. Вот это «оратория». Была «орато-
рия» и в искусстве: Рафаэль, Канова, Моцарт. Ну, так черт возьми, не по
175
всем же нам линиям тянуть «ораторию», порвешься: и вот мечтаемую вами
линию семьи мы вытянули в «смотрите здесь, смотрите там»... Действи-
тельно, шарманка, но в глубоком соответствии.
- Но мне думается, что и «шарманка» эта порвется или, вернее и ожида-
емее, что от «шарманки» семейной все порвется, и философия, и живопись.
Ибо я не понимаю, как от таких лошадей, как вы, могут рождаться Рафаэли
или Канты, или - воспитываться среди такого Содома. Так что, мне кажется,
семейная «шарманка» есть начало и философского, и литературного, то же
«тру-ла-ла», но прежде всего, конечно, религиозного... Позитивисты-то:
«Stoff und Kraft»*.
- Я немножко философ и помогу вам. Семья - религия. Оттого-то она и
держалась века и даже местами давала небесные мелодии, хотя в Европе
всегда имела устройство шарманки и местоположение шарманки. «Лучше
не жениться - это уж так и определено было, т. е., - не пускайте в завод этот
ни к чему не годный инструмент». Но шарманка по устройству, однако, ин-
струмент с гайдновскими струнами внутри, она две тысячи лет играла, ши-
пела, свистала, но минутами чудно играла; всегда плакала. Но наконец все
лопнуло... Однако двенадцатый час...
- В клуб?
- В клуб.
- И я с вами. Опять эти свинцовые лица, табачный дым и звон золота.
- И звон золота. Это - «nostro». «Nostro» и «1ого» в истории, в банке, за
карточным столом и в семье. Да не с твоей точки зрения, нюня, а с моей. Вот
думаю на лекцию, «семейного права» сходить. Б. В. Никольский читает. Ска-
зывают - талант.
II. На лекции по семейному праву
г. Б. Никольского
Так заманчиво Б. В. Никольский объявление в «Нов. Вр.» напечатал. Сла-
вянским шрифтом:
Семейное право
и дальше петитом: «Избираю аудиторию небольшую, потому что слушателей
желаю только избранных. Разврата проповедывать не буду и потачки публи-
цистам давать не стану». Я тронулся и пошел. Два рубля за билет. Публики
действительно было не очень много, и все старички. В антракте слышу:
- Кхи, кхи...
Оглядываюсь - сосед со значком в петлице.
- Вам воды? - спрашиваю.
-Благодарю. Нет. Я это от впечатления. Волнует. Теперь эти щелкоперы
трогают вопрос, но лектор их укрощает. Кхи, кхи...
* «Материя и сила» (нем.).
176
- Тема академическая, - говорю я.
- Нет-с, не академическая. Кхи, кхи. Не академическая. Вы, сударь мой,
молоды, а я с сединой...
Он был совершенно лыс.
- У меня молодая жена. Кхи, кхи. На пятнадцать лет моложе моей стар-
шей дочери, старой девицы. Но я дворянин. Я, сударь, дворянин и служил
отечеству. А раз я отечеству служил, и отечество обязано мне служить...
- Пенсией?
- Охраной моего покоя. Ну, да, я не молод. Не буду хвастаться, что я
красив. Но я в бла-го-устро-ен-но-м государстве, где есть бла-го-устро-ен-
ная семь-я, и я покоен. Законы на страже. И я вижу хорошие сны и... кхи...
кхи... испытываю хорошие ощущения.
Лицо его стало немного сладко.
- Я думаю.
- Хорошие ощущения, которым никто не помешает. С-с-о-гну в ба-ра-
ний рог.
- Жену?
- Всякого. - Он ужасно волновался.
-Ну? Зачем?!
- Д-д-ля о-храны моего по-коя!
«Ах ты, - думаю, - Боже мой. Точно его штурмуют». Он продолжал:
- Свя-тыня очага. Высокие наслаждения...
- Сейчас, - говорю, - будет звонок, сторож колокольчик взял.
- Нет, - говорит, - не колокольчик. - Совсем меня не слушает. - Это, -
говорит, - у вас в газетах писаки колокольчиками заливаются, но мы их ук-
ротим. Я-тайный советник. Вот и г. Никольский. Наука с нами. С-с-о-гну!..
- Не волнуйтесь.
- У нас семья - т-в-е-р-дыня! Т-в-ердо стоит! Да. Например, у нас был
губернатор. Жена его и убежала со студентом, репетитором его сына. Он в
моих летах. Ну-с?..
-Ну-с?..
- Пять лет не возвращалась. Где-то путалась. Е-му срам, ей г-горе! По-
ложение. Губерния. «Р-ра-зведемся», - пишет. Она ему встречно: «Р-ра-зве-
демся».
-Ну?
- Не р-ра-зве-ли. «Что студент! - ответили в консистории блюстители
семейной святости, то бишь - прочности, - хоть целый факультет». Ст-р-р-
о-гие законы! Святыня. Покой.
- Какой же, - говорю, - покой? если «хоть весь факультет»...
- Вы, сударь, молоды, а я сед. Принцип. Пусть семьи отдельные падают,
но зато принцип семейственности как каменной твердыни - стоит. Fiat justitia,
pereat mundus*. Слыхали? Я тоже юрист. Еще Неволина слушал.
* Да свершится правосудие, хотя бы погиб мир (лат.).
177
Позвонили. Вот-вот войдет лектор.
- У нас семья не разлучается, даже при бездетности, с кем бы ни жила
жена помимо мужа и с кем бы ни жил муж помимо жены. Раз. У нас семья не
разлучается, если муж все время живет в другом городе и в другом царстве,
чем жена. Два. Также если жена живет в другом полушарии, нежели муж.
Довольны? Твердыня. Сталь.
- Ваше превосходительство, я плачу. Как же вы не видите, что семья у
нас не только не крепко стоит, но что она даже и не начала строиться. Ибо по
римскому праву matrimonium libero rum quaerendorum causa, а по Евангелию
- «два в плоть едину». А тут разные города и даже разные полушария, и это
не как случай, а как факт, предвиденный законом и заключенный в формулу
семьи. Так что - что семья, что не семья - все равно. Мне кажется - скорей
мы троглодиты... А г. Никольский поддерживает это троглодитство.
- Молодой человек...
- Ведь право же, даже в квартирантстве и нахлебничестве больше со-
держательности, ибо там - комната и стол, и это conditio sine que non* на-
хлебничества и квартирантства. Не могу же я считать хозяином своей петер-
бургской квартиры нью-йоркского янки или держать у себя на хлебах в Пе-
тербурге бура, живущего в Трансваале. Так что тут есть нечто непременное
и закон о квартирах относится к некоторым непременным реальным обсто-
ятельствам. Но в семье - и в этом и заключается роковой факт - нет вовсе
никакого непременного содержания: ни детей, ни - супружества, ни даже со-
квартирантства; так что наши законы о семье собственно невесть о чем —
законы. Зерна нет. И все похоже на ботанику о несуществующих растениях:
Это - обложка романса без слов,
Это - на льду олеандры,
как писал Емельянов-Коханский или другой какой-то декадент.
- Молодой человек...
- Факт семьи, напр. вашей счастливой и моей несчастной, - налицо. Но
у нас каждый кует свое счастье, как умеет. Это - эмпирический факт. Цве-
ток, выросший в пустыне. Но закон и законы русские тут ни при чем. И у
лебедей, и у голубей есть пресчастливые пары. Но вот если случится несча-
стие, как с вашим губернатором, то законы только утопят получившего ава-
рию. Так что в факте есть семья, но в законах нет семьи...
-Том о семейном праве... Устав духовных консисторий...
- Губят семью, как только она споткнулась. Дают больному чайную лож-
ку arsenicum. Merci. Да, вот соткать семью, усгроить голубиное гнездышко
умеет только старый плутишка амур. Ведь согласитесь, что «Устав духовных
консисторий» еще никого ни с кем не сосватал. Но на старого эллино-иудей-
ского шалуна с розовыми щечками затопали своими сапожищами разные стряп-
чие. «Пошел вон, шельма! Пошел вон - плут! Ты нам мешаешь! Ты разруша-
* обязательное условие (лат.)
178
ешь брак», - когда он-то единственно его и устрояет, ибо он сватает, женит,
выдает замуж, ей-ей все он!! Но амур утомился неблагодарностию христиан,
поднял крылышки, уже поднял... и я страшусь, что улетит в небесную лазурь.
Тогда мы останемся при мужицких сапогах, «Уставе духовных консисторий»,
стряпчих: но ни жениться, ни выходить замуж никто не будет...
-Я!..
Он даже ёкнул.
-	Да, вот только на таких женихов, как ваше превосходительство, и на-
дежда останется. Действительно, пенсия в пять тысяч и институточка в сем-
надцать лет. Ще-ко-чу-щая идейка.
Тут уже я поперхнулся.
-	С-с-о-гну...
Но Б. В. Никольский вошел на кафедру, и мы превратились в слух.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XIV. По поводу толков о разводе*
Вот уже второй год в нашей печати довольно горячо дебатируется вопрос о раз-
воде, причем большая часть защитников развода опирается на один централь-
ный и бесспорный факт - на исчезновение чистой семьи, где супружеская вер-
ность была бы действительностию, а не пожеланием только**. К сожалению,
никто из спорящих не останавливается на двух чрезвычайно важных обстоя-
тельствах - во-первых, на том, почему до такой степени умножилось число суп-
ружеских измен***, число незаконнорожденных детей и число внебрачных со-
жительств****; и на том, во-вторых, что христианская, и в частности
православная, церковь дает полную свободу развода при наличности факта пре-
любодеяния***** одного из супругов с тем лишь ограничением, что церковь
* Из «Церковного Вестника» № 49 за 1900 г.
** Ну, слава Богу - сознались. Но сколько надо было усилий для этого потра-
тить. В. Р-в.
*** Распущенность - всегда плод безопасности. Солдат на часах - безупречен,
а в трактире - озорник. «Нет развода ни по какому поводу» и означает: «Все спосо-
бы жизни вам открыты», «все позволено» и «ни к чему нравственному и даже снос-
ному вы не нудитесь». И мужья и жены, услышав такой лозунг, - и почувствовали
себя как в кабаке. А кабацкие физиономии скоро друг другу надоедают и ищут, в
сущности, идеала, воскресения из кабака - в любви. Вот откуда измены, столь ред-
кие и даже почти вовсе не бывающие в «незаконных сожитиях», ничем не связан-
ных. В последних люди берегут друг друга и бывают как солдат на часах. В. Р-в.
**** Все это очень страшно в наименовании и, конечно, «для нашей власти».
Но по факту и колориту (см. выше стр. 98-102, письмо Геннадия Ел-ва) они ничем
совершенно не отличаются от обыкновенной семьи. Так что «для нашей власти» тут
есть причина ропота, но для нравов общества - нет причины ропота. В. Р-в.
***** Так засвидетельствованного, как это невозможно, - что сводит к невоз-
можности и самый развод. В. Р-в.
179
чрез своих служителей прежде всего делает попытки к примирению супругов, к
прощению оскорбленным оскорбителя, к восстановлению прежней супружес-
кой верности и чистоты брака. В отношении этого второго обстоятельства спо-
рящие, опираясь на факт чрезвычайной затруднительности получения у нас раз-
вода и на ту постыдную обстановку, с которой сопряжено его получение,
забывают главное, что консистория - нс церковь*.
Почему, в какие-нибудь 30-40 лет, у нас появилось** такое огромное число
супружеских измен, незаконнорожденных, внебрачных сожительств? Почему
прежде адюльтер был привилегией дворянской семьи, а ныне и дворники, и двор-
ничихи занимаются тем же самым? Причина одна - в извращении взгляда на
женщину, на смысл и значение супружества, как его понимает христианская цер-
ковь, наконец, причина этого в демократизации русского общества, почему и
порок, и все извращения о женщине и семье постепенно расползаются сначала
по средним, а затем и по низшим классам русского народа.
И здравый смысл, и закон, и церковное учение, и житейский опыт каждого,
и народное воззрение, наконец, сама наука - все это учит нас, что женщина -
существо отличное от мужчины, что как в общем строе всего общественного
организма, так, в особенности, в семье ей предназначена совершенно иная роль
чем мужчине. Вопрос о том, кто выше, кто лучше - мужчина или женщина, -
трудный потому, что эти существа, будучи столь взаимно необходимыми, вмес-
те с тем органически различны и потому сравнимы лишь с большими ограниче-
ниями. Кто бы ни был из них лучше или выше, смысл и значение их отношения
друг к другу от этого нс изменится; не изменятся от этого и понятия государства
и общества об этом их взаимном соотношении.
Между тем в течение 50-60 последних лет русское общество находилось
под влиянием мысли, что мужчины и женщины равны***, что они поэтому рав-
ноправны, что очевидные для всех различия между ними - различия физичес-
кие, психологические и нравственные неважны, несущественны и не могут вли-
ять ни на их взаимные отношения, ни на строй семьи, ни на строй общественной
жизни. Вот первая и важнейшая ложь, которая была внесена в самосознание
русского общества по этому важному вопросу, - ложь, из которой произошли
все дальнейшие лжи.
* Ссылка весьма странная. Брак - «таинство церкви», и посему как утверждать
так и расторгать его может только церковь. Обращаюсь к ней, она посылает в конси-
сторию. Та творит со мной и делом моим нечто невозможное, а когда я жалуюсь, то
на страницах духовного органа г. Осипов мне говорит: «Консистория не церковь».
Куда же мне тогда пойти? Консистория во всяком случае не гражданское учрежде-
ние, в ней сидят и делают дела священники, просматривает и утверждает их
епископ, и все - на основании Св. Писания, законов и преданий церкви. Как это вес
ловко у них и для них: «Мы и церковь и не церковь», «авторитет наш чрезмерен, ибо
он священен», а «злоупотребления и хладность сердца нашего - ничего не значат
ибо это вне церкви». И притесненный мир стой у дверей и плачь. В. Р-в.
** Да просто прежде не кричали об этом; нс жаловались, молчали. Мужья жесто-
че колотили жен, жены - секретнее изменяли (см. «Слово Даниила Заточника» и «Гра-
фа Нулина»). А духовные «владыки» молчанье принимали за благополучие. В. Р-в.
*** «Во Христе Иисусе несть мужский пол, ни - женский», это учение и слова
ап. Павла. В. Р-в.
180
Женщина равна и равноправна мужчине. Как для мужчины высший идеал -
общественная и государственная деятельность, так и для женщины должно быть
то же самое. Вот лозунг женского движения, которое привело в конце концов к
тому, от чего мы теперь открещиваемся и пятимся. Скромные и невидимые обя-
занности жены, матери и хозяйки перестали увлекать* русскую образованную
женщину; она хочет быть врачом**, адвокатом, судьей, земцем, чиновником и
т. п.; и не в том дело, может или не может она всем этим быть, но в том, что все
это она считает неизмеримо выше, идеальнее, чем роль, указанная ей приро-
дой***, историей, церковью и здравым смыслом. Прежняя женщина считала
высшей своей добродетелью быть верной женой своему мужу, хорошей мате-
рью своих детей и заботливой хозяйкой своего дома. Все это не только потуск-
нело в глазах женщины, но сделалось даже смешным, мещанским, ретроград-
ным, скучным и неинтересным****.
Душой своей женщина оторвалась от мысли о семье - вот в чем***** вся
суть дела. И в этом виноваты мы, мужчины, забывшие, сколь многим мы обяза-
ны нашим матерям, сестрам и женам, в тиши семьи закладывавшим в нас луч-
шие чувства и своей теплой лаской поддерживавшим в нас бодрость духа и энер-
гию жизни; это мы, мужчины, внушили женщине, что не в детской, кабинете,
столовой и спальне, словом, - не дома мы ее чтим и любим, а****** только в
общественных собраниях. И женщина не захотела пользоваться той безмерной
над государством и обществом властью, которую она имела чрез мужа и де-
тей*******, она захотела играть в обществе непосредственную роль и иметь
над ними непосредственную власть. Женщина начала отметать от себя тс каче-
ства и добродетели, которые давали ей власть и силу чрез мужа и детей, и при-
обретать те свойства, которые дают непосредственное влияние на общество и
государство, т. с. чисто мужские качества. Этого, как известно, ей не удалось,
потому что на этом пути лежат не устранимые ничем препятствия естественно-
го различия между свойством женщины и мужчины; и свойства женщины - ее
душа и тело - таковы, что они не позволяют ей заменить мужчину в обществен-
ной и государственной деятельности, равно как и мужчина нс может заменить
женщину в той огромной сфере деятельности, которая по естеству вещей при-
надлежит женщине.
* Да ведь как, «увлекаясь» этим, совершили свой долг даже дочери Лота, ска-
зав: «Нам уж не от кого понести детей по закону всей земли», так совершенно по-
добным же образом и в других теперешних случаях неразрешенное™ брака посту-
пают «незаконные сожители». Т. е. они служат идее брака. В. Р-в.
** Врачи и остаются врачами, адвокаты - адвокатами, при чем же тут «незакон-
ные сожития». Очевидно, они именно - реакция от адвокатуры и медицины к старо-
му материнству. В. Р-в.
*** Да ведь вы же против «природы» и, в сущности, против «религии, истории
и здравого смысла», борясь с недозволенными вами связями и объявляя от них де-
тей «лишенными прав состояния». В. Р-в.
**** Какое вранье. В. Р-в.
***** «Наше дело», - сказал бы автор при беспристрастии. В. Р-в.
****** В монастыре, - но автор не хочет быть правдивым. В. Р-в.
******* Да что же такое «незаконные сожития», как не порыв к семье более,
чем сколько вы хотите дать»?! В. Р-в.
181
Замечательно, что в то время, как публицисты всемерно внушали мысль о
необходимости для женщин общественной деятельности, - художественная ли-
тература в лице сколько-нибудь видных своих представителей отнеслась к это-
му якобы эмансипационному движению не только с равнодушием, но и с гроз-
ной враждебностию. Не будем говорить о таких писателях, как Пушкин, - этот
создатель двух чисто русских типов женщины, Маши Мироновой и Татьяны
Лариной, - возьмите Писемского, Островского, Толстого, Достоевского, даже
Тургенева, так гонявшегося за популярностью, - вы не только не найдете у них
ни одной строки в защиту «эмансипации» женщины, но у Достоевского (в «Бе-
сах»), Писемского (во «Взбаламученном море») и у Тургенева (в «Отцах и де-
тях») вы встретите только карикатуры на эмансипированных женщин, а во всех
положительных женских типах вы найдете все ту же Машу Миронову - счаст-
ливую и радостную - и Татьяну Ларину - несчастную, но верную своему долгу
и нс помышляющую не только об адюльтере, но и о разводе. Художники учуяли
великую ложь во всем этом эмансипационном движении; сердцем и непосред-
ственным созерцанием они поняли, что русская женщина в этом угаре шаблон-
ного либерализма потеряет все и нс приобретет ничего.
Так оно и случилось.
Обессилив себя утратою чисто женственных черт и сделавшись смешной
приобретением некоторых мужских качеств, новая женщина вступает в семью
как равнокачественный се член. Она не жена в церковно-христианском смысле,
повинующаяся своему мужу, но вместе с тем имеющая над ним такую власть,
что он «оставит отца своего и матерь свою и прилепится к жене», - она догова-
ривающаяся сторона; она нс будет жить с мужем всю жизнь, непрерывно стре-
мясь к его нравственному усовершенствованию, - она, напротив, тотчас готова
его бросить, как только он упадет. Она друг и товарищ ему не во всех случаях
жизни, а лишь только тогда, когда он соответствует се «гражданскому» идеалу;
и если он не соответствует этому, то она не считает себя обязанной переносить
иго жизни (как это делала прежняя женщина и как это согласно с духом христи-
анского брака), - напротив, она считает себя не только вправе, но и обязанной
уйти к другому мужчине, хотя бы любовнику, который, кстати, всегда тут и под-
вертывается с самоновейшими гражданскими идеалами. Прежняя женщина счи-
тала себя обязанной до смерти бороться с загоревшейся в ней страстью к посто-
роннему мужчине, нынешняя женщина, «договорившаяся» жить с мужем лишь
до тех пор, пока она любит, тотчас же бросит его, как только забрезжит в ней
лишь призрак чувства к другому.
Брак - не договор; брак - таинство, в котором столько же любви, сколько и
долга, очень часто сурового, который должно нести с христианским смирением.
Эмансипировав женщину от семейного идеала и заставив ее потерять над нами
обаяние женственности, мы вместе с тем искоренили в своей жизни христиан-
ское понятие о браке как о таинстве и долге и подменили его понятием о догово-
ре, к нарушению которого, как и всякого договора, разумеется, в поводах недо-
статка нет и не будет. Вот от этого-то теперь так много внебрачных сожитсльств*,
* Внебрачные сожительства суть вновь образовавшиеся семьи, когда старая во
всем своем содержании умерла. Кто же видал целую и цветущую семью, в которой
жена вдруг бы сказала: «Нет, не хочу! выхожу за другого!!» Автор плетет старую
сказку о никогда не виданном «белом бычке». В. Р-в.
182
а вместе с тем и незаконных детей. Ясно, потому, чтобы ослабить это явление,
надо уничтожить его основную причину, т. е. возвратить русскую женщину се-
мейному очагу*, изменить наш, мужской, и ее собственный идеал женщины.
Теперь два слова о разводе. Понятно, что, когда христианские начала, т. е.
взгляд на брак как на таинство и долг, а не как на договор плотского общения,
восторжествуют в семье, тогда и вопрос о разводе потеряет свою остроту. Г. Роза-
нов полагает необходимым в этих случаях свободу в интересах будто бы самой
семьи. Может быть, в интересах тех именно семей, т. е. внебрачных или фактичес-
ки расторгшихся, такая свобода и была бы полезна и во всяком случае приятна.
Но для государственного института семьи большая свобода, чем допускаемая те-
перь церковью (а не консисторией), не только не нужна, но даже и вредна.
Из трех поводов к разводу по уставу православной церкви наибольшее значе-
ние имеет, конечно, адюльтер. Мы хорошо знаем, как много таких явлений и как
мало в то же время разводов. Почему? Прежде и больше всего по нежеланию
одной из сторон - чаще всего женщины - пользоваться своим правом, и нежела-
ние это почти всегда основывается на весьма веских материальных и нравствен-
ных соображениях. Одни жены не желают лишаться содержания на себя и детей,
другие терпеливо ждут возвращения неверных мужей; чаще же всего оба мотива
соединяются вместе**. Может ли муж или жена, заведя другую семью, требовать
себе развода, когда другой супруг, соблюдающий верность (что особенно часто
встречается среди покинутых жен), не желает развода? Едва ли кто решится тре-
бовать - по крайней мере во имя интересов семьи - ее расторжения в этих случа-
ях. Остается, стало быть, лишь тот случай, когда один из супругов нарушил вер-
ность, а другой желает освобождения от брачных уз. Это и теперь совершенно
достаточный повод для развода. Правда, достижение сопряжено с формальностя-
ми и обрядностями, сокращения или полного устранения которых следует же-
лать, но упростить всю процедуру развода чуть не до разбирательства у мирового
судьи значило бы, по нашему мнению, окончательно расшатать и без того расша-
танный строй нашей семьи. Церковь, признавая всю правомерность развода в по-
добных случаях, желает одного - чтобы он был совершен с полною осмотритель-
ностию и после того, как пыл первого раздражения оскорбленного супруга пройдет,
когда сердце его окажется совершенно недоступным чувству прощения. Какая
жена, которой изменит муж, тотчас же не пожелает развода, как она горячо ни
любила бы мужа? Какой муж, которому изменила жена, тотчас же не пожелает
развода, как бы пламенно он ни любил свою жену? И, однако, как много прощен-
ных жен своими мужьями и в особенности мужей своими*** женами! Что было
* Всякая незаконная семья имеет очаг свой, и автор хочет «разрушить незакон-
ную семью», чтобы се членов, особенно жену и детей, разогнать на улицу. В. Р-в.
** Вот то-то. Сами нс ищут даже развода в муке унижения или грубости. Следо-
вательно, и при полной свободе развода эти полунесчастные семьи не расторгнутся,
и разведутся только окончательно и непоправимо несчастные. Из веры-то в это, т. е.
что фактически нет для людей большего горя, чем развод, и вытекает наше требова-
ние совершенной его в законах допустимости. В. Р-в.
*** Автор, противореча сам себе, представляет, что разъезд или развод так же
легки психически, как переезд на другую квартиру. Это может именно думать только
семинарист, никогда не знавший любви и женившийся «по требованию служебного
положения», перед посвящением. Лошади - и те привыкают к своим стойлам; как
же привыкает к дому своему человек. А тут (при разводе) все рушится. В. Р-в.
183
бы, если бы закон не давал возможности одуматься, пройти первому и острому
чувству обиды, если бы он нс давал возможности одному раскаяться, а другому
простить? И, с другой стороны, это важно - как ни расстроилась теперь русская
семья, все-таки не потерян еще самый идеал семьи; вес уклоняющиеся от него
чувствуют, что они совершают грех, что они нарушают закон, который состоит в
том, чтобы одна женщина знала одного мужчину, и наоборот. Если же будет
усвоен тот взгляд на свободу развода, защитником которого является г. Розанов,
то решительно потеряется всякий стыд, всякое понятие о законе и долге супру-
жества.
Итак, чтобы оздоровить семью, надо хлопотать не о свободе развода, а о
возвращении женщине того, что мы у нее сами отняли, о большей опрятности в
удовлетворении наших страстей, о воспитании юношества (мужского) в созна-
нии святости семьи и в духе целомудрия. Развод же в православном браке допу-
стим именно там, где его следует допустить, и так, как только это можно сде-
лать, понимая сущность любви и способ действия оскорбленных людей. Что же
касается до нынешних консисторских условий развода, то, конечно, в этой обла-
сти нужны существенные преобразования*, которые, впрочем, касаются не
столько брачного права, сколько церковного управления.
Н. Осипов
О ПЕРЕМЕНЕ РАЗВОДЯЩЕЙ ИНСТАНЦИИ
I.	Открытое письмо
в редакцию «Нового Времени»
Позвольте, м. г., через посредство вашей уважаемой газеты сказать два сло-
ва о бракоразводном процессе. Мне пришлось знать в Петербурге одного
скромного и добропорядочного чиновника, который, идя со мною со служ-
бы, вдруг бросился в сторону и стал обнимать девочку лет восьми. На мое
удивление, он сказал, что это его дочь. А на вторичное и еще большее удив-
ление, чего же он так обрадовался, сказал, что дочь живет не с ним, а с его
женою, которая, в свою очередь, живет вот в этом большом доме, к которо-
му подъехала коляска, с господином NN уже столько-то лет. Года три назад
т. е. перенеся лет пять одинокой жизни, он обратился в консисторию с
молением о разводе и, разумеется, получил отказ. Вскоре с ним случился
нервный удар, от которого он, впрочем, оправился. Фамилию и имя этого
чиновника я могу сейчас назвать, - конечно, испросив у него дозволение.
Мысль о лучшем и, кажется, недалеком будущем, когда бракоразводный
процесс войдет в компетенцию общих судов, более и более распространяет-
ся в печати и обществе и позволяет мне, также высказав подобное пожела-
ние, поддержать его основаниями, о которых не все знают. О секуляризации
развода более и более начинают говорить под впечатлением картин семьи и
разводного процесса, подробности которого известны только «мученикам
* Ну, слава Богу, стали признаваться. В. Р-в.
184
развода», страдания которых, по-видимому, предназначены, чтобы угрожать
всем нуждающимся в разводе и через то «оберегать семью». Духовные кон-
систории предлежит вовсе устранить от семейных дел. Дабы получить поч-
ву под ногами, для этого достаточно открыть Матф. 19, на которой основан
весь наш и вообще христианский бракоразводный процесс: «Я же говорю
вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на дру-
гой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной прелюбодейству-
ет» (ст. 9). Дальше идет речь о другом, как и ранее - о другом, и приведен-
ные слова Спасителя суть все, что мы имеем в Евангелии о разводе. В них не
указано перемены разводящей инстанции и, в частности, не указано ни си-
недриона, ни кесаря. Таким образом, самая претензия консисторий «разво-
дить мужа и жену» ни на чем не основана; и отдача развода в руки консисто-
рий, как, впрочем, и самое создание духовных консисторий, очень недавних
исторически, было произволением государственной власти: «Hodie dedi -
eras capiam» - «вчера дал - завтра возьму». По точному смыслу слов Спаси-
теля развод и его право оставляется в руках мужа, который, конечно, только
при этом условии может быть блюстителем порядка в семье и чистоты се-
мейных отношений. Разумеется, жена должна быть и вполне может быть
обеспечена от случайностей, несчастий и капризов мужа, и вот здесь соб-
ственно, в части, касающейся разводимой жены, и должна выступить ком-
петенция «общих судов», юридическая их власть по отношению к имуще-
ственному и правовому ее и детей обеспечению. Государственная мудрость,
направляемая любовью и заботою, без труда отыщет эти способы и найдет
их скорее, чем отстраняющие от себя этого рода попечения и задачи духов-
ные консистории. Добавлю, что как из случая, переданного мною, так и из
бесчисленного множества других видно, что консистории, даже имея при-
знания мужа и жены в прелюбодеянии, и письменные на это доказательства
(письма жены или мужа), и свидетельства очевидцев о том, что, например,
жена живет в квартире постороннего мужчины годы и там разрешается от
бремени, - все-таки развода не дают, не усматривая в таковых данных «со-
става прелюбодеяния». - Из всех этих лежащих в архивах дел, как и из рас-
сказываемых всюду на улицах и вообще общеизвестных, позволительно ус-
мотреть, что консистории уже давно впустили в брак прелюбодеяние, сде-
лали это прелюбодеяние для другой стороны обязательно переносимым и
через это испортили как чистоту семьи, так и вообще показали полную свою
некомпетентность в рассуждении брачных дел. Следовало бы пожелать опуб-
ликования в общей печати хотя одного характерного бракоразводного про-
цесса во всей красоте подробностей, подкупа и лжесвидетельства. Тогда кар-
тина эта, перед которой побледнеет бурса Помяловского, устранила бы все
вопросы по отношению к данной теме.
Убедительно прошу вас, г. редактор, не отказать дать в вашей почтенной
газете место настоящему моему письму, исходящему из наблюдения самых
горестных явлений в данной болящей и засоренной сфере.
1901 г.
185
II.	Еще о критериуме семьи и брака
Нельзя не пожалеть, что нескладица в нашем семейном положении, всеми
и везде чувствуемая и порою обнаруживающаяся на уголовном суде по-
трясающими совесть фактами, не обсуждается сейчас с тем вниманием, с
каким она была затронута в прошедшем году. Уголовщина, заведшаяся в
семье и между ее членами, есть такое вопиющее противоречие, которое
прежде всего заставляет крикнуть с болью: «Да как же семья? да что же
семья? да отчего мы имеем ее такою?» И раз люди, являющиеся на уголов-
ный суд, не были уголовными преступниками ни в отношении какого по-
стороннего человека, а только явились такими в отношении друг друга,
мысль о какой-то уголовщине уже не человека, а самого положения чело-
веческого с неизбежностью представляется уму. «Уголовное преступление
в семье» есть такая же нелепица, и невозможность, и противоречие само-
му существу ее и положенной в основу ее идее, как... игра в карты на похо-
ронах или дипломатические переговоры между командою и командиром
броненосца. Просто этого не может быть. А если это есть и даже настоль-
ко есть, что при насильственной смерти мужа чуть ли не первый вопрос у
судебного следователя и в обществе: «Не жена ли это?», а при насильствен-
ной смерти жены: «Не муж ли это?», - то, очевидно, в общем представле-
нии установился взгляд, и не без причины, конечно, установился, что муж
и жена суть наиболее правдоподобные, или вероятные, или возможные
враги друг другу. Все попытки поучительной морали тут бессильны. Оче-
видно, где есть дипломатия - исчезло существо броненосца и где есть уго-
ловщина или подозрение ее - нет семьи и самых условий семейного, т. е.
согласного, любящего и уважительного, отношения. В интересной статье
«Меры к поднятию уровня общественной нравственности», которая нача-
та печатанием в «Гражданине» и обещает быть продолжительною, подня-
то множество интереснейших вопросов о семейном укладе жизни и совер-
шенно ненормальном положении, в которое она поставлена. Практичес-
кую важность представляет особенно вопрос о разводе. Автор приводит
яркую параллель епископского сана: если он оскорбляется последующим
поведением епископа, то Синод немедленно лишает его сана и отлучает от
паствы, дабы его пример не был заразителен и фактом единого соблазни-
тельного епископа не рушилось самое существо епископства. Вот парал-
лель, достойная размышления и примера.
Развод, конечно, требуется самою идеей чистой семьи и есть такая же
охрана и непременное условие сколько-нибудь сносной ее высоты, как ран-
ги особенно ценной службы охраняются в своем моральном достоинстве, в
служебной высоте, просто тем что нельзя и продолжать службу, не неся вы-
соко ее знамени. Поставьте только закон, что никакой просгупок офицера не
составляет причины для его увольнения, и в один год вы деморализуете са-
мую прекрасную армию. Давно поставлен закон, что никакой проступок
мужа, равно и жены, не составляет причины для кассации брака: и все еще
186
философы и моралисты спрашивают, отчего он разрушился! Да как же ина-
че?! Исчезла его критика, исчез его критериум! Все стало похоже не выдел-
ку товара на фабрике, где устранена должность так называемого «браков-
щика». Теперь какая бы гадость ни выходила из ее машин, все будет «хоро-
шо». Может быть, для фабриканта это и «хорошо», так как он кладет в кар-
ман деньги по счету вещей, а не по качеству вещей, но каково это для
покупателя? Как только порок не есть причина кассации, так тотчас же со-
стояние, должность, служба, или как в рассматриваемом случае - семья, за-
гадятся всевозможными пороками, заразятся распущенностью нравов и от-
равятся злобою и ненавистью своих членов. Положение это до такой степе-
ни явно, что нет сомнения в том, где «зарыта гниющая собака» нашего се-
мейного уклада, говоря словами немецкой поговорки. Монашество потому
и стоит высоко, что нельзя одновременно и носить черную мантию, и играть
на сцене в Альказаре; а в семье все возможно, и если до сороковых годов по
крайней мере покушение одного из супругов на жизнь другого служило до-
статочною причиною для развода, то с тех пор и по настоящее время, кажет-
ся по инициативе митрополита Филарета, и эта причина выкинута. Можно
представить себе семейный мир и согласие после подобного покушения! И
почему здесь не пойти по крайней мере по пути уравнения некоторых осо-
бенных положений семьи с допущенными уже в законе причинами к разво-
ду? Так, по закону, брак расторгается, когда невозможно физическое сожи-
тие супругов. К этому случаю вполне может быть приравнено нравственное
уродство одного из супругов, порождающее невыносимое отвращение в дру-
гом. Ибо брак есть не физический только, но и нравственно-физический союз,
и должны быть супругами соблюдаемы обе эти, и физическая, и нравствен-
ная, стороны; а законом обе же они должны быть принимаемы во внимание
как мотив и фундамент кассации брака. Иначе - позвольте мне закричать,
что сам закон и, наконец, церковь понимают и определяют брак как только
телесную «случку» мужа и жены, спрашивая при разводе не о душе, а толь-
ко о том, не было ли «ошибки» в случке, туда ли, куда следует по канонам,
попало семя мужа. Оговорюсь, что и сам я в семени же вижу центр брака,
однако взятом со стороны мистической и духовной, с фотосферою любви,
уважения и религии около него. Но вовсе не так, а как просто переливаемую
почти из сосуда в сосуд жидкость рассматривает это семя каноническое пра-
во и гражданский закон, не требуя как conditio sine qua non* для него и вок-
руг него ни любви, ни уважения, никакой религии, но буквально рассматри-
вая жену как семяприемник, а мужа - как аптекаря-производителя соответ-
ственной эссенции, без прав пользоваться чужой посудой. По крайней мере
так все открывается в картине развода: ибо «определители» развода, конеч-
но, суть и определители брака. Их границы совпадают как внешняя и внут-
ренняя кромка одной полоски. Quod in divortio, id in matrimonio**.
* обязательное условие (лат.).
** Что в разводе, то и в браке (лат.).
187
Это касательно поводов к разводу. Но и процесс рассмотрения этих по-
водов не менее позорен. Процессуальные формы нашего развода отличают-
ся таким цинизмом, что в случае, когда желание развода идет со стороны
жены, безусловно всегда так называемую «вину» принимает на себя муж, и,
конечно, самая «вина» бывает мнима, и «свидетельство» ее покупается за
очень дорогую цену. Это - уличная истина, всем решительно известная, и
можно ли не поразиться, что такой археологический остаток хранится в си-
стеме нашего законодательства, - и все у нас - всякое маленькое денежное
взыскание или уличная кража судится совершенным или усовершенство-
ванным судом, а только несчастная семья судится каким-то допотопным по
грубости и первобытности приемов судом. Тут нужен свидетель - прямой,
личный, и даже, кажется, не один; много бы наказал наш суд убийств, если
бы осуждал только тех, которые схвачены на месте преступления, и еще «дву-
мя свидетелями»? И неужели косвенные и совершенно математической точ-
ности доказательства, применимые в других преступлениях, нельзя приме-
нить к деликатному строю семьи? Почему такое неуважение к семье? Отче-
го она одна судится столь несовершенным и ужасным судом? Где в Еванге-
лии слова о засвидетельствовании личными свидетелями вины
прелюбодеяния? Это - ветхозаветное требование, требование для семьи в
совершенно других условиях, и именно в условиях совершенной свободы
развода по другим причинам, когда до прелюбодеяния женщина, в силу этой
свободы развода, собственно и не могла дойти, а доходила только при край-
ней наглости обманщицы своего мужа, за каковой обман она побивалась
камнями. Те ли это условия, что наши? Ничего подобного!
Несчастная европейская семья обложена со всех сторон ложью, стран-
ным недоброжелательством при наивном, в сущности, к ней сочувствии. Если
бы открылись глаза у всех, кто стал бы хоть год беречь эту неправду? Пора-
зительно, как никто не заметит, что ведь отсутствие развода нисколько не
скрепляет уже умершую и ни морально, ни физически, ни даже квартирно
не существующую семью, а просто только мешает возникнуть еще семье,
другой семье, может быть счастливой, крепкой, хорошей. «Нет развода» —
это значит только меньше на одну семью в государстве и в церкви и больше
на двух распутников в составе их бессемейных жителей. Все силы церкви и
государства, в особенности нравственный авторитет духовенства, должны
бы сосредоточиться на заботах не дать распасться живой, живущей хорошо
семье: священник постоянным и близким участием к семейному быту при-
хожан мог бы в самом же начале тушить встречающиеся и неизбежные здесь
конфликты, - мирить, умирять, смягчать ссоры и вообще очищать, добрым
и ласковым советом вовремя, атмосферу семьи. Вот возвышенное призва-
ние церкви. А уже когда семья разъехалась, живет по разным городам, жи-
вет врозь годы: да что же вы тут бережете, когда ничего нет, беречь нечего,
перед вами нуль, не разорванный в консистории документ?
1901
188
III.	Кто лучший судья семейных разладов
Внести мир и порядок в семью, в которой до сих пор «законно» царствова-
ли беспорядок и раздор, - вот простая, ясная и твердая почва для требова-
ний развода, с которой печать, частные лица и законодательство не должны
сходить. Не нужно при этом запутываться и в детали разных казуистичес-
ких подробностей, в многочисленные неясные и сбивчивые узаконения раз-
ных стран и в суждения разных «компетентных» юристов. Очень легко из-
за деревьев не увидать леса; очень легко увязнуть и погибнуть в этой «срав-
нительной анатомии» семьи. Нам, русским, что до чужих народов. У нас
есть свой нравственный идеал, который не вытравлен зрелищем печальной
действительности за столько веков. Поэтому мы считаем вредным такие от-
влечения в сторону, какие допускает одна газета, пустившаяся в простран-
ный анализ «сравнительного законодательства» о праве мужа вскрывать
женину корреспонденцию и о бесправии жены делать то же, и все по поводу
законопроекта о раздельном жительстве супругов, над которым работают
наши законодательные сферы. «Самые веские доказательства для суда, -
пишет эта газета, - письменные: письма жены и письма мужа; но вот пись-
мо, отнятое у жены мужем, - компетентно перед судьями, а письмо, вынутое
из мужниного стола женою, - судом не принимается к рассмотрению, пото-
му что способ его добычи незаконен». Так рассуждает «Россия» и плачется
на эту несправедливость французских законов, которую поддерживают фран-
цузские юристы и между ними даже (даже!) Леон Рише, бывший редактор
журнала «Le droit des femmes»*.
Нам думается, и это нездоровая почва для рассуждений. Тут дело идет
не о «droit des femmes»; семья вообще институт настолько интимный, на-
столько покоящийся на согласии мужа и жены, что уж когда дело пошло об
разграничении «droits», и еще под присмотром судебного пристава, - дело
плохо и семьи, конечно, никакой нет. А забота наша - не расколоть семью, а
сколотить семью. Сколотить, однако, непременно надо на началах любви,
согласия, уважения, а не на том «законодательном» принципе - виноват: «свя-
щеннозаконодательном», - по коему каким бы мучителем ни был который-
нибудь из супругов, другой должен погрузиться в «христианское долготер-
пение» и ожидать крышки гроба.
Пока дело не имеет государственной санкции, пока мы имеем проекты,
а не законы, можно и следует обсудить все стороны дела. Семья есть семья,
и нужно сколь возможно долее удерживать в ней даже в момент смерти и
распадения ее субъективный, интимный элемент. Эти два супруга, из кото-
рых один жалуется на мучительность своей жизни с другим, не суть только
супруги: они имеют родство и, главное, имеют родителей. Совершенно воз-
можно, в вопросе о раздельном жительстве супругов, выдвинуть принцип
авторитета родительского и позвать его как для рассмотрения дела, так и
♦ «Право женщин» (фр.).
189
для суда над ним. «Суд пэров», «суд равных» - всегда лучший суд, и более
всего он применим к семье. Пусть семью судит семья же с точки зрения
семейных идеалов, а не юридических норм. Жена, которую мучит муж, -
что бывает большею частью в первые годы, в первые десять лет супруже-
ства, - имеет отца или мать, и вот кому, мы думаем, может принадлежать
право вчинать суд о раздельном жительстве супругов и предлагать данное
дело рассмотрению опять же отцов семейства данного прихода, села, сосло-
вия, вообще какой-нибудь социальной единицы. Сердце родительское все-
гда сумеет отличить каприз от серьезного мотива; желание родителей детям
своим согласия и мирной жизни - столь же сильно, как нетерпеливо и за-
ступничество в случае действительно невозможной жизни. Как это устро-
ить - вопрос техники, конечно слишком разрешимый. Но мы думаем, что
ничто так не будет способствовать установлению бытовой и юридической
семьи на здоровых и истинных началах, как подчинение вопросов о разъез-
де и даже о полном разводе не авторитету кесаря или синедриона, но авто-
ритету старших членов семьи. Они и пожалеют, они и - соблюдут. Проч-
ность семейного принципа ни для кого так не важна, как для них: но нет
отца или отцов, которые на вопль дочери об издевательствах или побоях
ответили бы: «Нет письменных доказательств, а кровоподтеки незначитель-
ны», или что тут «необходимо долготерпение». Вообще - вот кто истинный
судья в данном мучительном положении - строгий к слабостям, но жалост-
ливый к мучениям.
К ПОЛЕМИКЕ гг. ЧИЖА, КОВАЛЕВСКОГО
И А-ТА
Удивительно: точно черт пошептал нам на воду и дал выпить. Испивши
таковой с «нашептыванием» водицы, мы получили в глаз какую-то «кури-
ную слепоту», не вообще, но в отношении к одной, не любимой чертом
вещицы. Сейчас я скажу, что это за вещица. Нас у матери было пять сыно-
вей, и, когда одни были уже совсем взрослые, другие только что подраста-
ли. И вот, случалось в детстве, мы все до излишества разбалуемся, расшу-
мимся, раскричимся и почти раздеремся: и в последнем случае случалось,
что семилеток бросится на двадцатилетка, а двадцатилеток схватит его и
подомнет под себя. И вдруг входит кто-нибудь из старших членов семьи в
комнату. Останавливается и говорит: «Черт с младенцем связался». Слова
эти как обрубали нашу возню. Но это - к слову. «Черт с младенцем связал-
ся» - мне нужно как поговорка. Как черт не любит ладана, так он не любит
младенца. С тех пор, как И. Христос указал спорившим о первенстве апо-
столам, что младенец по святости - первее и выше их, черт возненавидел
всех и всяческих младенцев, вечно ищет их погублять, опозорил самое их
рождение, наклеветал, что оно всегда бывает от нравственного позора че-
190
ловеческого, и проч, и проч. Известно, что черт хорошего академического
образования и по натуре чрезвычайно хитер, так что перехитрил раз даже
Соломона. И ему ничего не стоило, нашептав на свою черную воду каких-
то пакостных слов, дать эту воду выпить европейскому человечеству. С
тех пор это самомнящее европейское человечество, из которого значитель-
ная часть состояла из мошенников, биржевых игроков, обманывающих
своих государей министров, шулеров, казнокрадов, а более всего всесвет-
ных потаскунов, объявило, что все-таки ни один из них не грешен и не
«скверен» в такой мере, как всякий решительно новорожденный ребенок:
ибо ни шулерство, ни измена отечеству, ни казнокрадство не заключают в
себе такой возмутительной мерзости, как самое рождение ребенка. Что
делать. Водица выпита. Куриная слепота - в глазу. И теперь, чуть что, под-
нимается вопль: «Не надо детей». Просто удивляешься собачьему чутью,
с которым люди разных категорий и всевозможных профессий выискива-
ют новых и новых поводов, чтобы закричать: «Пожалуйста - не надо
детей!»
Да простят почтенные ученые и литераторы, гг. Вл. Чиж, И. И. Ковалев-
ский и А-т, что я предваряю маленькую им реплику касательно поднятого
вопроса о медицинском освидетельствовании лиц, вступающих в брак, сим
желчным предисловием. Предисловие - не к ним лично относится; это -
просто больная печенка, сорвавшаяся у меня с места и выплюнувшаяся от-
равленным словом. Я в точности сказал предисловие по адресу нашей циви-
лизации, и с точною верою в «пошептавшего нам на воду» черта, но без
всякой личной и специальной злобы. Кого винить, если, в самом деле, вся
цивилизация заражена пороком детоненавидения, детоотвращения. Винят
иногда женщин в вытравлении плода, даже, кажется, об этом в уголовном
законодательстве что-то есть. Между тем, ведь решительно все равно, что
вытравить a posteriori ребенка, что a priori не дать ему зародиться. Но между
тем, как a posteriori вытравлять запрещено уголовным законом, ибо «пога-
шается жизнь», в это же самое время пишутся при первом удобном случае
статья и почти целые трактаты, чтобы a priori предупредить рождение ре-
бенка. Но по моему немудреному суждению, что погасить свечку, что поме-
шать зажечь ее - не все ли равно?
Черт отравил наши суждения, и мы устами ученых и литераторов реша-
ем такой дикий вопрос: «А что, если этот юноша со следами золотухи, с
предрасположением к чахотке, имевший ракового дядюшку или эпилепти-
ческого дедушку, женится на влюбленной в него девушке Елизавете N-ой,
то ведь родится у них дюжина детей с предрасположением к эпилепсии, к
золотухе, к раку или чахотке. Мы, сострадательные ученые (предложение
это идет от Ч. Дарвина) и литераторы, заранее плачем, - нет, мы рыдаем,
посыпаем пеплом главу, раздираем одежды и вопим: «Посмотрите - вместо
двух чахоточных - теперь четырнадцать чахоточных! И мы это допустили!
И закон это допустил! Запретить! Не позволить! Не женить! То бишь: не
венчать!»
191
Отвечаю:
1) Да почему вы думаете, что отданного брака непременно будут дети?
Ведь вы хотите всем «с предрасположением» запретить, а между тем сколь-
ко браков - бездетных; и из числа запрещенных вами, наверное, множество
окажется бездетными, и жестокость безбрачия будет относительно их нака-
занием, без самой вины их, без возможности вины.
2) Есть только одно действительное средство предупредить рождение
детей: кастрировать «опасных» родителей. Ну, так и пишите: «Предраспо-
ложенных к чахотке, раку, эпилепсии и проч. - кастрировать». Тогда будет
ясно и тогда будет твердо. А то ведь чем же вы обеспечите фактическое «по-
рождение»? Будут, конечно, без брака рождать. Пожалуй, - рождать и уби-
вать. Но, почему, нежели «чахоточного родить и воспитать», лучше «чахо-
точного родить и сейчас же убить»?! Вы скажете: «Когда взрослый умира-
ет -то это картина, а когда новорожденного убивают - то в потемках, и нет
картины». Ну, что за аргумент: доктора - народ твердый и от зрелища чахо-
точного в обморок не падают. Нет, по-моему, лучше так: родился чахоточ-
ный; пятнадцати лет пожил; поучился в гимназии, пошалил с товарищами
утешал маму, радовал папу, а главное - сам все-таки пятнадцать лет радо-
вался. А потом шестнадцати лет помер, грустный, прекрасный, всеми опла-
киваемый.
Да и притом пятнадцати лет, даже моложе пятнадцати лет - совершенно
здоровые дети и от здоровеннейших родителей все равно умирают! Вспом-
ните так называемый «родимчик» детей - сколько от него гибнет! Вообще
людей, детей, юношей во всяком возрасте - бездна гибнет. Это ужасно гру-
стно, но эти волны жизни, столь скорбные, эти фимиамы слез и рыданий
около молодого гроба - неужели же сравнить их с тупоумным: «издать за-
кон, чтобы не женились». У меня девяти месяцев умер ребенок - прекрас-
ный, поистине прекрасный. Сколько воспоминаний! Да я воспитывался око-
ло него. И он, хоть только девять месяцев, разве не знал своих радостей
своей огромной, хотя для нас и малопостижимой, поэзии? Он не спал но-
чью, по-видимому еще здоровый, но в сущности уже больной. Утомленные
его закачиванием, мы, бывало, вынесем его к свету. И вот, поставишь его
детскими ножками на письменный зеленый стол: пораженный видом лам-
пы, он взглянет на нее огромными темными глазами и весь сияет восторгом
теперь я знаю - болезненным восторгом. И все лицо горит, сияет жизнью.
Ночью я носил его по комнатам (темным), и вот, бывало, остановишься у
окна, а против окна горел газовый уличный фонарь: и опять он смотрит на
него, долго-долго смотрит задумчивыми большими глазами. И такое у него
бессмертно-прекрасное в это время бывало лицо. Раз я его обидел: он что-то
скапризничал, и я резким движением передал его мамке, воскликнув: «У
козел». Я рассчитывал, что девяти месяцев ничего нельзя понять, но он жа-
лобно-жалобно закричал, именно от окрика, от огорчения и быстрым энер-
гичным движением уткнулся личиком в мамку. Сейчас же я его взял и уте-
шил; и он утешился. Умирая, он тягостно страдал. Так что же, «лучше, что-
192
бы всего этого не было»? Нет, лучше - чтобы было. Это - неизгладимые
воспоминания для живых, а для него... каждый день жизни был все-таки
день жизни, содержание, кажется - радость, иногда - скорбь, под конец -
тягостная скорбь. Но, все-таки, это не пустой ноль, не ужасный ноль.
Хуже нуля ничего нет. Через десять лет я умру, вероятно, - умру. Так что
же, мне взять веревку и заранее повеситься? А «не родиться ребенку, потому
что он, наверное, в пятнадцать лет умрет», все равно, что повеситься в пять-
десят лет, потому что «шестидесяти пяти лет я, наверное, умру». Пятнад-
цать лет жизни - и давай сюда, два года - и все-таки давай; девять только
месяцев - и все же давай и давай. Все - давай, все - в жизнь! А смерти -
«кукиш с маслом», уж простите, до того я ненавижу этого врага рода чело-
веческого (смерть). «Да будет благословенно имя Господне», «Бог дал - Бог
и взял». Нам приходится только покориться этому, учиться из этого.
Аккуратно, по-чиновнически, со счетами в руках победить смерть или
даже ее ограничить - нельзя. Г. А-т привел прекрасный пример смерти от
тюфяка, купленного на Александровском рынке. Я иду по улице, упала вы-
веска мне на голову - и я умер. В одном знакомом мне семействе смерть
вырвала троих прекрасных мальчиков: заражение (дифтеритом со скарлати-
ной) произошло в конке, едущей от клиники Виллие в Лесной (кстати: в
конках по направлению к клиникам, вероятно, ездят ужасно много заразных
больных: и тут бы нужна какая-нибудь дезинфекция или хоть маленькое, в
одно-два сиденья особое «отделенье», и с отдельным в него входом). Неуже-
ли все это возможно «пресечь заранее»? «Лучше не родиться, а то будут
больны». Но даже больное существование радостно; все-таки дышишь.
Дышишь!.. Пока мы здоровы «как сорок тысяч братьев», применяя выраже-
ние Шекспира, - мы не ценим «только дыхания». Нам кажется, жизнь тогда
«в жизнь», когда она сыта, беспечна, красна и румяна. Но вот мы заболеем:
а, тогда мы оценим, «что значит «только дышать»! Дайте и дайте подышать!
Вечно буду в постели, с болью, с нытьем: но дышу! Пришла жена и подер-
жала за руку - радостно! Пришел друг и поговорил - опять радостно! Сколько
радостей, океан радостей - у постели больного, «едва дышащего»! - «Но,
может быть, ему умереть? дать опиума? ведь он устал?» - О, никогда!..
Никогда нельзя и отнимать права семьи у больного, у предрасположен-
ного к болезни. Их судьба особенно печальна. И где же сострадание, где
милосердие, если у этих уже обездоленных людей мы отнимем право обни-
мать друг друга, утешать друг друга, облегчать друг друга? Две сиделки - в
объятиях одна другой! И обеим легче. И будут у них дети, тоже больные, - и
они будут утешать их и сами ими утешаться. И мы придем к ним, и на зрели-
ще их любви - воспитаемся. Ибо и нам нужно воспитание, и мы нуждаемся
в примерах воспитывающих. А то сытые буйволы, если они одни останутся
на земле, или перегрызутся от злобы, или издохнут от меланхолии. И еще
соображение: кто же не наблюдал особенной, поразительной духовной кра-
соты именно у больных, у «предрасположенных к заболеванию». У болезни
есть какая-то своя тайная психология, и, может быть, лишить землю этой
193
психологии - значит многого ее лишить! Мы не знаем всего, мы еще много-
го не понимаем!
Забота о детях... Видите ли, не допускать венчаться больных молодых
людей нужно из заботы о детях. Будто о них мы много думаем!.. Приходит в
позапрошлое воскресенье ко мне незнакомый военный. По поданной кар-
точке оказался генерал-майор. Стар, 65 лет. Умен, очень умен, и образован,
- не глубоким, но блестящим, более светским образованием. Говорит «как
на духу», выворачивает все свои внутренности. Некрасивы они. И у меня
они некрасивы. Может быть, читатель, и у вас некрасивы? Увы, если бы мы
были все прекрасны, Христу незачем было бы приходить на землю и уми-
рать. Итак, некрасивый случай и повод прийти именно ко мне ему - были
мои статьи о неузаконимых детях. Позади в его жизни грех, не спорю: грех,
как я постигаю дело, - заключался в некотором его равнодушии к старой,
прежней, уже давно выросшей и хорошо устроенной семье (замужние доче-
ри и женатый сын) и в том, что лет пятнадцать назад он обзавелся второй
молодой семьей. Пример так мне казался несимпатичен, что я равнодушно
выслушал его. Потом (в тот же вечер) были у меня гости, говорили, шумели,
и, когда разошлись, - неотвязчиво я стал думать о старом генерале. Наутро
взял извощика и поехал к нему. Обстановка почти бедная. Красивая, рослая,
белокурая вторая жена. Но главное - дети, ничего-то, ничего-то о себе и
судьбе своей неведущие! И они все белокурые, почти все мальчики, одна
девочка лет уже девяти - как жемчуг друг около друга. В смысле красоты,
здоровья и цветистости образцовая семья. Он мне накануне правдиво объяс-
нил, что никаких других причин и «оправданий» для него не было, кроме
того, что первая жена его как женщина и супруга - пятнадцать лет уже инва-
лид. Вообще - почва несимпатична, греха здесь я не отрицаю. Но вот где
начинается правда. Генерала хватил первый удар, и он, как раненый, заме-
тался - буквально заметался с мыслью усыновления этих вторых детей. Вся
жизнь была неправда - но на кончике ее такая правда в этом желании попра-
вить, загладить, не оставить после себя несчастными; правда - просто силы
отцовского чувства! Я ему накануне сказал, что дело его непоправимо, ибо
при наличности законных детей - усыновление незаконных воспрещено за-
коном. Но этот бедный не о законе просил: тут металась физиология, метал-
ся отец. «Ах, что мне закон! Не усыновить - моя девочка (пока ей 9-10 лет,
и красавица собой) в проститутки пойдет! Они - все на улицу, в нищенство,
как только я в гроб». И, главное, при его уме, он видит, что дышать ему всего
год-два, так что яма для детей - перед глазами, вот-вот. Не знаю. Не умею
рассудить. Вижу грех сзади, но и вижу правду сейчас. Зло и грех - в холод-
ности к старой семье; но как он любит теперь этих новых, бесспорно, оче-
видно, нежно, страстно! Я, не находя оправдания для таких казусов, мыс-
ленно прикидываю их, однако, к загородным кафешантанам и откровенной
«законной» проституции: балуйся в них старик, и никто его не остановил
бы, и не было бы ему наказания, и не было бы теперь терзаний отцовских.
Поразительно, что как только дети - тут-то и терзание, тут-то идея «греха» и
194
встает во весь рост! Без детей «шалости» - и прощен! Но дети, но любовь к
детям - никогда не будет прощена: тут-то и настигнут человека «бичи и скор-
пионы» скопчества! Мне кажется, что все-таки основная идея христианско-
го мира заключается в искупимости всякого греха, и для таких тяжелых форм
его можно было бы установить серьезную, тягостную эпитимию, но с про-
щением в заключение: уверен, что старый генерал не только пошел бы, но
ринулся бы в какой-нибудь строгий монастырь носить дрова или воду, неус-
танно молиться за право усыновить этих пятерых детишек, завтра - нищих,
завтра - может быть, проститутку «по бесхлебице». Нужно бы что-нибудь
такое устроить... Что касается до государства, до lex civilis, то ведь ему ре-
шительно все равно, которые дети будут счастливы, сыты и воспитанны:
для него желательно - чтобы некоторые не были развращены, несчастны,
нищенствовали, проституировали. Или уж если не закон, то желательно,
чтобы образовалось специальное филантропическое общество для защиты
судьбы таких детей.
Я привожу этот случай, где никакого-то нет сострадательного закона о
детях, дабы показать, что и в заботах гг. Чижа, Ковалевского и A-та о «воз-
можных» раковых, эпилептичных, чахоточных и золотушных детях, в сущ-
ности дети не играют никакой роли, а нужно «испившим черной водицы»
людям еще новый повод повторить: «Вот этим, предрасположенным к забо-
леванию, - лучше не жениться».
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XV.	Случай из жизни гр. Л. Н. Толстого
«В августе 1896 г. в Ясной Поляне произошло трагическое событие: кучер на-
шел в пруду мертвого ребенка. Вся семья Толстых была очень потрясена этим
событием. Особенно удручалась одна из дочерей Льва Николаевича, будучи по-
чти убеждена, что мертвый ребенок принадлежит косой вдове, скрывавшей свою
беременность. Но вдова упорно отрицала взводимое на нее обвинение и кля-
лась, что она невинна. Начали возникать подозрения на других. Пред обедом
Лев Николаевич отправился в парк, чтобы пройтись немного, но вернулся не
скоро, причем вид у него был усталый и взволнованный. Он был на деревне, у
косой вдовы. Нс убеждая ее ни в чем, он только внимательно выслушал ее и
сказал:
-	Если это убийство дело не твоих рук, то оно и страданий тебе не принесет.
Если ж это сделала ты, то тебе должно быть очень тяжело теперь: так тяжело,
что более тяжелого для тебя не может быть в этой жизни.
-	Ох, как тяжело мне теперь, будто кто камнем сердце надавил! - вскрикну-
ла, зарыдав, вдова и чистосердечно призналась Льву Николаевичу, как она заду-
шила своего ребенка и как бросила его в воду.
Оттого он и был так задумчив. (Из книги г. Сергеенко «Как живет и работает
гр. Л. Н. Толстой».)
195
XVI.	Под спудом
«Варшавские газеты описывают раскрытое на днях дело систематического
умерщвления грудных младенцев посредством полного лишения их какой бы то
ни было пищи. Обвиняется некая Масловская, принимавшая грудных младен-
цев на пропитание за плату и морившая их голодом. Число пострадавших до сих
пор не приведено в известность. По обстановке преступления, дело Масловской
сильно напоминает дело Скублинской («Нов. Вр.», № 8464, «Хроника мелких
известий»).
XVII.	Случай в клиниках Виллие*
-...И рассказывает больная наша: третий раз в этот месяц производят в кли-
нике проф. Лебедева кесарево сечение. Но какой особенный случай: жена чи-
новника всегда рождала мертвых младенцев: и вот этот год забеременела чет-
вертым. Приходит, как и в предыдущие разы, разрешаться в палату проф.
Лебедева. Ей говорят, что и этот четвертый ребенок будет мертв же, потому что
не может пройти через узкий и искривленный таз, и его придется рассечь внут-
ри и вынуть по частям. Она заплакала и говорит: «Неужели я никогда не рожу
живого?» Ей отвечают, что есть способ: произвести кесарево сечение. «Произ-
водите», - сказала она. И какая радость: операция прошла удачно и живой маль-
чик, первый и неожиданный, невероятный - около живой матери. Но что такое
это «кесарево сечение»?
- Разрезают роженицу, как щуку на кухне перед обедом, вынимают ребенка
сбоку, как икру из рыбы. Операция называется «кесаревой», потому что так ро-
дился первый «кесарь» - Юлий Цезарь. До последнего времени она всегда сто-
ила жизни матери, и ее никогда почти поэтому не производили. Но благодаря
антисептике ее теперь нашли возможным производить, и, несмотря на весь ужас
ее хода, большею частью она протекает благополучно.
- Так вот на что согласилась эта чиновница, чтобы иметь живого ребенка! И
еще кормить, воспитывать и заботиться о нем.
- Без этого инстинкта рождения род человеческий угас бы. Кто стал бы пе-
реносить труды беременности, риск жизнью во время родов, принятие обузы
пропитания и воспитания на всю жизнь, если бы все эти препятствия, «тесни-
ны» рождения, нс прорывал своею силою бурный и вечный поток его. Богом
установлена сила эта, эквивалентная силе смерти, т. с. так же точно, как она
абсолютная, неодолимая, роковая, темная ли, как ночь, по одним моралистам
или лучезарная, как день, по другим философам. Но в секунду, как только этот
инстинкт ослабел бы и понизился на сантиметр перед напряжением смерти
умирания, - род человеческий начал бы угасать!
-	Так все это божественно?
-	Да. Оттого в «Песне песней» и говорится: «Сильна любовь, как смерть
страшна - как преисподняя». Но мы читаем это как гиперболу поэзии, тогда как
это - член величественного Символа веры.
* Действительный рассказ, принесенный мне женою из клиник баронета Вил-
лие, в СПб., где у нас лежала в отделении проф. Лебедева труднобольная знакомая.
В. Р-в.
196
XVIII. Что надобно иметь в виду при изыскании
мер к устранению незаконных сожительств?
Доклад свящ. А. А. Дернова Пастырскому
собранию с.-петербургского духовенства
1 декабря 1898 г.
Вопрос, подлежащий обсуждению настоящего пастырского собрания, по само-
му существу своему чрезвычайно важен. Он касается самого важного закона в
порядке земной жизни человечества*. Около этого вопроса сосредоточивается
едва ли не большая часть письменности** всего человечества. Вопрос этот ка-
сается такого закона природы, который проявляется и действует неизбежно***
во всяком человеке, достигшем физической зрелости. Влиянию этого закона равно
подлежит жизнь юноши и девицы. Закон этот установлен и освящен Самим Бо-
гом и по существу своему составляет**** великую тайну.
По сему самому всякая неправильность, допущенная несознательно ли,
или тем более сознательно, по отношению к этой тайне, к этому закону, - вся-
кое нарушение***** его, - должны естественно озабочивать всякого здраво-
* «Самый важный закон», к коему, до доклада свящ. Дернова, «пастыри словес-
ного стада» пребывали совершенно равнодушны. «Мы не от мира сего, нам что же»...
В. Р-в.
** Значит, «письменность», то есть и мир, миряне, даже и пером старались,
худо ли, хорошо ли, когда «лжесловесники» ни худо, ни хорошо не говорили. В. Р-в.
*** Неизбежно, неизбежно, неизбежно... Но свящ. Дернов это-то сейчас и забу-
дет, как не помнило этой «неизбежности» духовенство за 2000 лет; а настоящий док-
лад и направлен весь к борьбе против этой «неизбежности» и оспариванию ее и на-
стаиванию именно на «избежности». В. Р-в.
**** Что же про чин венчания тут говорит свящ. Дернов? В нем ли «физи-
ческая зрелость», равно в нем ли «девицы и юноши нуждаются»? Автор говорит
про сопряжение, про супружество, про законы и необходимость тело-духа. Го-
ворит, чтобы... на все это обрушить последующие страницы. Он колотит факт
брака доктриною, которая вся и начинается с суждения о «законе», «необходи-
мости» и проч. Из моих же слез сплел веревку, да меня же ею и отстегал. Спаси-
бо, священник, за заботы о мире. В. Р-в.
***** «Закон» есть «установленный» и «освященный Богом» (по А. Дернову),
дабы «достигшие физической зрелости девицы и юноши сопрягались» (по нему же):
итак: «неправильность» и «нарушение» начинается с момента, как в это Божие и
вместе мировое «пусть», «да будет» вмешивается противоборствование: «Да не бу-
дет», «пусть остановится». И весь доклад А. Дернова и есть «допущенная созна-
тельно или несознательно неправильность в толковании этого закона». Собственно,
тема его должна бы быть: «Пастыри, обсудим, как это множество детей, именуе-
мых незаконными, и семей, так же именуемых, - перевести в состояние подзакон-
ное?» Но этот вопрос и единственно возможная не кровавая тема даже не пришла
ораторам и слушателям в голову, и незаметно они двинулись в кровавый путь, закан-
чивающийся Скублинскою или Масловскою: как течению детей от брака, течению
«неизбежному», которое уже сейчас стремится по порогам, разбиваясь о них, вы-
рыть пропасть, образовать водопад детской крови. Ибо они «изыскивают меры к
устранению (уничтожению, разрыву) незаконных сожительств», а не к их урегули-
рованию. В. Р-в.
197
мыслящего человека, - тем более они должны озабочивать пастырей душ че-
ловеческих*.
И мы видим и слышим, что достопочтенные пастыри приходских церквей
нашей столицы заявили, что настоит существенная необходимость пастырям
всей столицы обсудить вопрос: «О причинах распространения среди право-
славных незаконных сожительств и о мерах к устранению сего зла». Чрезвы-
чайная важность вопроса по самому существу его не представляет и малей-
шей возможности решить его единолично: сущность самого закона, о
нарушении коего идет речь, причины такого или иного нарушения его, кореня-
щиеся в семье, школе, в обычаях и навыках общественной жизни, в направле-
нии печати, литературы, искусств, художеств, сцены, философии** - все это
столь многоразличное и столь многообразное требует столько же многообраз-
ного и многоразличного, словом, всестороннего обсуждения со стороны со-
бравшихся пастырей.
Согласно поручению Совета Общества имею честь предложить вниманию
достопочтенного собрания несколько мыслей, могущих послужить основою или
исходною точкою для рассуждений по возбужденному вопросу
При этом надобно предварительно сделать замечание о характере имею-
щих быть рассуждений в настоящем собрании.
Мы готовимся изыскать меры для борьбы*** с известным злом. А борьба,
разумно веденная, требует прежде всего изучения противника. Вне этого усло-
вия, победа - есть дело случайности, а нс результат обдуманных, правильно при-
* Поразительно: о «душе» забота должна бы выразиться успокоением се, уте-
шением ей? Но какая же о «душе» будет забота, если, подойдя к нсзаконнородив-
шей, сказать: «Ты вопреки моей распорядительности родила: итак, чтобы эта распо-
рядительность хоть a posteriori была оправдана, оставь и того, от кого ребенок рож-
ден, и самого ребенка скрой куда-нибудь, во всяком случае при себе нс держи». Мне
кажется, это - «попечение» не о «душе» женщины, а о «престиже» своей власти.
Кстати, ведь родила-то она, «достигши зрелости», о которой раньше неосторожно
упомянул А. Дсрнов? В. Р-в.
** Вот, сколько набрал. Хоть скромность заставляла бы прибавить: «и в нас,
может быть, братия». Но это даже и на ум ему не пришло. А между тем решительно
никто, кроме «братии», и нс виновен в нслегализованности такого множества детей
и семейств: ибо ведь не «школе же, обычаям, печати, искусству, сцене и филосо-
фии» было доверено соблюсти и сохранить брак?! Но, видите ли: кому не было до-
верено - все виновны, а кому было доверено - один не виновен и начинает судить
всех. Тароватый «хозяин». «У меня украли»... «Да ты-то что же спал?» - «Отсчиты-
вал деньги за венчание и клал в банк: да не даст больше 6%, а я хотел бы 8». -
«Смотри, деньги считаешь, а брак разбежится». - «Нс уйдет. Рогатки приставлены:
кто перепрыгнет - брюхо распорет; сколько детей и женщин уж висят, обмотавшись
кишками, на моем частоколе! Так нс знаете, куда на 8% положить»? Тут я нс фанта-
зирую. В объявлениях при «Церковных Ведомостях» банкирская контора Кутузова
все 90-е годы публиковала, что выдает за годовые вклады 8%. А когда в 1900 году
она лопнула, то кн. Мещерский в «Гражданине» писал, что все се эфемерное суще-
ствование держалось на невероятной падкости батюшек к большому проценту. В. Р-в.
*** Вот это важно и требуется запомнить: нужно побороть явление, а не уре-
гулировать. Тема - водопад, обрыв для «реки жизни», а нс уравнение для нее ложа.
В. Р-в.
198
мененных мероприятий, неминуемо ведущих к верному успеху*. Ясное пони-
мание опасности составляет основание всех мер, содействующих уменьшению
или даже и искоренению** зла. А зло касается таких сокровенностей, которые
человечество привыкло таить в продолжение тысячелетий, как не называемая,
как pudenda, - т. е. которых должно стыдиться. Но ныне эти сокровенности с
бесцеремонностию проявляются на виду*** у всех. Посему не сдержанным язы-
ком проповедника, не взвешенным языком пастыря пред паствою, а иногда бес-
церемонно-интимным языком врача самых сокровенных болезней человечества
придется рассуждать здесь, конечно, по возможности обходя слишком большие
нескромности, называя их настолько, чтобы понять их, насколько нужно, но
выставляя в ясности нелепые, невозможные проявления зла. Необычайные мысли
и выражения будут раздаваться здесь не на соблазн кого-либо, но для обличения
зла и для предостережения нас самих - пастырей, если и мы повинны в попуще-
нии проявляющегося зла: мы будем бичевать и самих себя, чтобы с себя и начать
искоренение зла****.
При изыскании мер к устранению незаконности чего-либо - первою и важ-
нейшею мерою является: ясное, точное определение самого закона, который на-
рушается. Необходимо, чтобы все, кого закон касается, кто должен исполнять
его, - все твердо помнили его и ясно сознавали его. Ведь и самый закон Божий -
заповеди - дан именно как таковая мера: «Что убо закон? Преступлений ради
приложися. Для чего же закон? Он дан после, по причине преступлений», - го-
ворит Само Слово Божие***** (Послание ап. Павла к Галат., 3-я гл., 19-я ст.).
«Закон положен не для праведника, но для беззаконных...****** развратных...
для блудников... И мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет
его» (Тимоф. I поел., I гл., 8-я и 9-я ст.).
Нс в этом ли сущность вопроса? Не от того ли, что у большинства совре-
менных людей нет ясного сознания этого самого важного в порядке земной жиз-
ни человечества закона, - происходит пренебрежение к нему, нарушение его и
искажение? До чего это так, видно из следующего: при обследовании проше-
ний, поданных в одно благотворительное общество, о приеме в приют детей,
множество просительниц оказалось в таком положении: «Муж меня бросил, у
* Удивительно. Автор надеется, что река остановится. В. Р-в.
** Даже «искоренение» «пастыри душ» проектируют! В. Р-в.
*** Да не духовные ли консистории первые начали требовать «вины прелюбо-
деяния, совершенной на виду у всех или по крайней мере перед глазами двух свиде-
телей»? Кажется, до бракоразводного у христиан процесса ни в одной религии и
стране требования открытых и наглядных совокуплений не существовало, и «сии
священные учреждения» первые сдернули полог над кроватью мира: ну, а раз мир
поневоли к этому, - хоть когда-нибудь кого-нибудь, - идея вообще абсолютной в
этом застенчивости - исчезла, ослабла, поредела. В. Р-в.
**** Не утешайтесь, читатель, «заботою»: дело идет об «искоренении», и барин
жалеет только, что так поздно берет кнут. В. Р-в.
***** Ну, послушайте, нельзя же Богом называть апостола. Это нс только без-
грамотно, но и богохульно. В. Р-в
****** Вот, автор наименовывает «овец»: «Quos ego!» Еще на той странице было:
«девицы и юноши, достигшие зрелости», о которых надо бы позаботиться. Но через
'А часа, пока автор исписал страничку, они превратились в «блудных, развратных и
беззаконных». В. Р-в.
199
меня пять (или 3, или 2) детей, я не могу их пропитывать!» - «А давно заму-
жем?» - «Я девица». А между тем все, знающие подобных сожителей, называ-
ют их не иначе, как муж и жена, - и жильцы того дома, и дворники (прописыва-
ющие и паспорта сих сожителей), и хозяева: какая путаница понятий и какое
отсутствие сознания истинного закона'.*
Ясно ли все ныне сознают, что закон Божий указывает только два состоя-
ния для совершеннолетних людей: девство - по природному расположению**
или свободному подвигу для высших целей жизни и для более свободного слу-
жения спасению людей (Матф. 19, 12), или же законное супружество, заключа-
емое в свое время по слову Апостола: «Во избежание блуда каждый*** имей
свою жену и каждая имей своего мужа» (I Кор. 7, 2).
Вот два состояния в порядке земной жизни человечества, исключающие
собой какой-либо возможный третий вид и в то же время оба объединяющиеся в
* Какая наивность детская, почти трогательная: ранее говорилось о законе как
мировом движении, о Божием - «да будет свет», и без какого-либо перехода мысли,
автор уравнивает с этим опрос паспортов дворником и причину «расстройства зако-
на» видит в том, что дворники, более деликатные, чем «петербургское пастырское
собрание», никак не соглашаются поддержать последнее употреблением его грубо-
го (и неверного) языка и терминов. Кстати, как же бы дворники должны называть
их: «любовница», «содержанка»? Но первое означает тайную связь и тайные, украд-
кой на стороне, свидания, а второй термин прилагается к отдаче себя за корысть, за
содержание, - каковыми во множестве являются законные жены. Ясно, что вовсе
нет термина для длительных, верных друг другу и открытых «сожительств», членов
которых дворники и именуют довольно правильно «мужем и женою», не обращая
внимания на неверную в паспорте прописку: «девица». Таким образом, дворники
гораздо вернее уловляют существо брака и не забывают ни Бытия, 1-2, ни Матфея
19: о чем, за паспортами, забыло «пастырское собрание». В. Р-в.
** Чудак. Так ведь очевидно - если родились дети (у «девицы», положим, или
вдовы), то, значит, и не было в ней «природного расположения» к девству. А состоя-
ний только «по закону Божию - два»: ну вот, она «и вступила во второе по закону
Божию состояние». Это - ваша же терминология. Но вы, прописывая ей в паспорте
«девица», явно вгоняете ее уже в не добровольный «подвиг для высших целей жиз-
ни», в каковом в сущности и секрет всего дела, всего доклада, всего несчастия и
действительного развращения людей, ибо сей «подвиг для высших целей» есть гор-
дость диавола, восставшего и научившего новым «яблоком» людей восстать против
Бога и единственной Его невинному человеку заповеди: «множитеся и наполните
землю». «Незаконнорождающие» суть то же в линии исполнения Ветхого Завета
сейчас, что были скрывавшиеся в катакомбах в линии Нового Завета в I-III вв. по
Р. X. Там - тайная вера под землей; здесь - тайное исполнение «под спудом», с го-
рестнейшими последствиями, того, чего человек не может, очевидно, нс исполнить;
и не может потому, что воля-то на это - Божия (см. выше, в самом начале доклада,
слова самого А. Дернова). В. Р-в.
*** Ну, вот! Чтобы избежать непотребства (домов терпимости) и тайных поро-
ков, каждый, «достигнув зрелости» (см. выше А. Дернов), - и начинает с кем-нибудь
постоянно, связно, длительно, верно и целомудренно жить; а что вы с него срываете
шапку и кричите «вор», то это такой же ложный крик, как иногда «пожар» в театре и
даже, если принять во внимание детоубийство, от окриков происходящее, и прито-
ны Скублинской - Масловской, - с теми же совершенно последствиями, как от не-
рассудительных или злых окриков в театре. В. Р-в.
200
одном высшем «духовном»* качестве, которое составляет венец, украшающий
жизнь человека, и кое именуется целомудрием, ибо ни девство, ни супружество
немыслимы без целомудрия. Духовная чистота сердца, которое есть исходище
всей нашей духовной жизни, целомудренное направление ума, чувств и воли
человека, проявляющееся в речах, во взглядах, в движениях, во всем поведении
и настроении человека, - является необходимым условием достижения челове-
ком последней цели земного бытия его: вечного лицезрения Бога. Итак, девство
и законное**супружество тогда только имеют цену у Бога и у людей, когда они
целомудренны. Особенная трезвенность ума, мыслей, чувств, желаний, особен-
ная скромность и стыдливость, при которой невозможны со стороны других
никакие речи легкого тона, вызывающие всегда страдание у таких людей, осо-
бая внутренняя привлекательность, чистота, стойкость, при которой подобные
люди и помыслить не могут о каком-либо ложном шаге, отсюда всегда правота и
* Поразительно: как только заходит дело о браке - мы ждали бы в дальнейшей
речи о детях, игрушках, воспитании, заботах и радости около детей; но в бого-
словской литературе этого никогда нет и, напр., самое упоминание о детях почти
не встречается в суждениях о браке; зато «подымается другой рог»: духовность.
Сперва эта «духовность» мелькает как добавление, как привесок к браку: он - под-
лежащее, а «духовность» только определение, но скоро в дальнейших словах оп-
ределение становится на место определяемого, кукушка ложится на место воро-
бья, вытолкнув воробьиного птенца вон из гнезда: «духовность» - уже самостоя-
тельна, и литература о браке странным образом направляется против детей, как
явного и видимого разрушения духовности: она уже пылает, гневается, «духов-
ность» кричит барином, поднимает бичи против детей. Но что тут «духовность»
едет Чичиковым, видно из того, что ни при рассуждениях о приходе, об управле-
нии, о клире, даже о монастыре - духовность вовсе не выдвигается, не становится
подлежащим. В браке же она должна и «послана» съесть подлежащее; так сказать,
не столько, чтобы лечь кукушкою в чужом гнезде, сколько чтобы опустошить его,
столкнуть на землю именно «воробьев» - детей, воробья - супружество, воробья -
пол, «похоть очей» и пр., и сделать брак «ни от похоти мужские, ни от похоти
женские», а за их неимением теперь, «от нашей власти и милостивого благоволе-
ния». В «пустом гнезде» теперь нет ни «первоначального закона», ни «Сам Бог
благословил», ни «всякая девица и всякий юноша, достигшие зрелости»: «кимва-
лы» прозвучали, сделали свое дело - привлекли публику: и когда занавес поднялся
и открыл скопческое зрелище, то все эти медные трубы и барабаны, позаимство-
ванные из старого и устаревшего завета, выбрасываются вон, в старый амбар, где
хранится рухлядь Гомера, Митры и Авраама. В. Р-в.
** Вот видите: Чичиков уже сел в бричку и от Манилова, хотя и плутая по доро-
ге, направляется к Собакевичу. Сперва столкнуты из «гнезда» дети и супружество:
но мы еще в «Маниловке» и слушаем сладкие речи «о целомудрии во взглядах, в
движениях» и проч., как сущности супружества, равно, впрочем, и сущности дев-
ства. И когда сердце наше размягчено, - «барин» говорит: «Ну, дальше» — и везет
нас к утверждению, что и целомудрие, и хорошие взгляды и речи встречаются толь-
ко в тех семьях, которым он, Дернов, передал надлежащие документы для прописки
в полиции. «Мертвые души» в кармане у спекулянта, и он мнит себя богатым и знат-
ным собственником. Так обрабатывается дело, и получилось едва вероятное явле-
ние, что собственником и распорядителем судеб семьи и брака явилось во всей Ев-
ропе лицо, принципиально и гневно, страстно ненавидящее как супружество in re <в
действительности (лат.)>, так и детей in re. В. Р-в.
201
в мыслях, и в действиях, и в отношениях к другим, - полное самоотвержение -
вот необходимые условия того и другого состояния: девства и супружества.
Девственник ли, супруг ли - но если он не ведет жизни чистой, целомудрен-
ной: он ведет жизнь распущенную, преступную.
Объединяясь в целомудрии, девство и супружество различаются в прило-
жении к жизни людей. Девство - закон для немногих. Это особый дар благодати
Божией, и дар редкий, - дар для достижения высшего евангельского совершен-
ства. «Не все вмещают слово сие, но кому дано. Кто может вместить, да вме-
стит» (Матф. 19, И и 12).
Все же прочие*, которые не могут вместить сего высшего дара, пусть жи-
вут, как Бог благословил** изначала. «В начале мужа и жену сотворил Бог,
сказал Спаситель, да будут два одною плотию, и что Бог сочетал, того человек
да не разлучает»... Эти слова Божии открывают нам всю святость брака, таин-
ственный смысл которого указан был потом Духом Божиим в писаниях Апосто-
ла языков: «Брак есть великая тайна...»*** (Матф. 5, 4-6; Ефес. 5, 32).
Да, тайна великая - особенно нормальный брак, когда непочатая невинность
сочетавается с непочатою же невинностию. Потому-то брак и по церковному
обряду - одно из седми таинств нашей святой Церкви****.
* Не радуйтесь, читатель. Все это - предварительные барабаны и трубы, для
«привлечения». На самом деле, конечно, все «незаконные сожительства» и их плод
«незаконнорожденные» входят в рубрику «всех прочих, которые не могут вместить
девства», и автор с точки зрения сейчас напечатанных строк должен бы печатать в
защиту их брошюру; но он печатает против них брошюру - потому что выдвигае-
мые им в предисловии «законы» суть предмет нападения, осады и разрушения в со-
держании брошюры. В. Р-в.
** «Пусть живут, как Бог благословил...» Но куда же тогда девается Дернов?
Где Бог - там нет Дернова, а где Дернов - Богу остается мало места. Само собою,
все рождающие и «живут, как Бог благословил», но автор-докладчик уже переехал
от Манилова к Собакевичу, и радужное «Бог благословил» уже переходит в тернис-
тое: «Бог повелел, и мы скрепили», или «Бог повелел, да мы не скрепили» сих не-
бесных канцлеров. В. Р-в.
*** Заметьте, читатель, что во всех приведенных цитатах берется, описывается
и утверждается физиологический факт и к нему же отнесено апостольское: «Это
есть великая тайна» (неразрешимость, неисследимость, трансцендентность). Позднее
к бумаге или к небесному «посланию» неисследимого содержания привешена была
сургучная печать; метаморфоза веков заключалась в том, что шнурок, на котором
привешена была печать, перетерся, бумага затерялась, изорвана или спрятана, а «тай-
ною» стал называться кусок когда-то сюда привешенного сургуча, простая химичес-
ки обработанная смола с вытесненным гербом и неразборчивыми словами. Фабри-
кант «сургучных дел» с тех пор и стал отождествлять себя с автором, Творцом зате-
рянной бумаги. Отсюда - права Дернова и тон его брошюры, а также и трогательное
внимание слушателей его доклада. В. Р-в.
**** Как все тут скользко: но почему Дернов думает или какое имеет основание
судить, что несчастная женщина, мать троих детей, вынужденная перед дворниками
называться «девицею», не была «непочатая невинность» перед рождением этих де-
тей? «По ссму-то, по непочатой невинности, брак и есть одно из семи таинств церк-
ви», — радует Дернов своего читателя. Он знает, что все «непочатую невинность»
уважают, - и загребает ее кочергой в свою небесную канцелярию. Но ведь это не-
правда: если проститутку из дома терпимости пьяный московский купец возьмет и
обвенчает с собою, т. е. соблюдет власть Дернова, - то будет «законный брак», «одно
202
И дарование к супружеской жизни проистекает также от Бога, как и к жи-
тию девственному... «Ибо желаю, - говорил Апостол, - чтобы все люди были,
как и я (девственник), - но каждый имеет свое дарование от Бога, один так,
другой иначе»... «Каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как
Господь призвал»: «Так я повелеваю по всем церквам» (I Кор. 7, 7 и 17-я ст.).
Сознается ли это ясно всеми теми, кого касается* закон брака?
Без ясного же сознания этого закона невозможно и точное исполнение его.
Постараемся же уяснить его, руководствуясь указаниями наших соотечествен-
ных богословов, проповедников и писателей.
В лице первой человеческой четы, мужа и жены, земному человеческому
житию даны святые и совершенные законы**. Образ этой-то земной жизни все-
го человечества, этого святого и совершенного закона и возобновляется*** каж-
дою христианскою четою в таинстве брака. Для мужа его подруга не просто
одна из женщин, но жена, для жены ее сожитель не просто один из мужчин, но
муж, - для них обоих остальной род человеческий не имеет пола. Связанные
благородными узами духовного братства со всеми подобными себе существами,
муж и жена - христиане, Адам и Ева всех веков, одни получают благословение
на вкушение радостей теснейшего сожительства, во имя физического и нрав-
ственного закона, положенного в основание земной жизни человеческого рода.
Поэтому, первым обнаружением Божественности Христа было благословение
супружеского соединения в Кане****, подобно тому как первым действием Бо-
жиим по отношению к роду человеческому было сотворение первой четы. Итак,
брак не договор, не обязательство и не законное рабство (мнения некоторых
ученых*****), политиков, философов и литераторов); он есть воспроизведение
из семи таинств нашей св. церкви», а вот когда Нехлюдов у Катюши Масловой взял
«непочатую невинность», и родился ребенок у них: то это все-таки «блуд», и младе-
нец «плод блуда», потому что предварительно не было спрошено дозволение Дерно-
ва. В. Р-в.
* Всеми и сознавалось бы, не будь истолкований владельца сургуча. В. Р-в.
** Которые вы отменили. В. Р-в.
*** Отлично. Но ведь не венчались Адам и Ева? Значит, каждое сожительство
отражает «образ» их натурального сожительства. В. Р-в.
**** Было присутствование на «брачном пиршестве», как одного из числа гос-
тей: а к браку отношения в смысле благословения или делания - не было. И Апосто-
лам Иисус, посылая их в мир, не наказал: «Идите и венчайте браки». Да и слово-то
это противоречило бы всей мысли апостольства и духу св. Евангелия. Что же касает-
ся до «посетил», то ведь сколько раз Иисус приказывал ученикам: «Забрось невод в
море и у вытащенной рыбы найдешь денарий» или «улов рыбы будет большой»: но
кто же на основании этих примеров объявлял рыбную ловлю исключительной соб-
ственностью и профессией духовенства? А уж можно бы сказать: «И Христос благо-
словил рыбную ловлю». И чудес на рыбной ловле было еще больше, чем в Кане
Галилейской. В. Р-в.
***** Не мнение о факте важно, а сумма отношений к факту: сумма же отно-
шений - духовной власти к браку есть именно юридическая и крепостная; отноше-
ния мужа и жены таковы по закону и по установлениям духовной власти, что в вен-
чании они получают «крепость друг на друга», и крепость эту, т. е. собственно доку-
мент на взаимное обладание, невозможно уничтожить, сколько бы они ни страдали
или ненавидели друг друга. По действию своему обряд этот весьма похож на желез-
ную сеть, которую, по древнему мифу, выковал Вулкан и покрыл ею амурничающих
203
образа, установленного Божественным Законом, - он есть органическое* и, сле-
довательно, взаимное соединение чад Божиих. Брак огражден с самого начала
законом о нерасторжимости** союза между мужем и женою, так что они дол-
жны составлять одну плоть, и разрыв между ними должен уподобляться рассе-
чению пополам живого человека***.
Для чего же такое тесное соединение?
«От Тебе сочетавается мужу жена, в помощь и в восприятие рода челове-
ча». «Твоя есть воля законное супружество и еже из него чадотворение» - так
определяет Церковь цель брака в церковных своих молитвах, в чине венчания.
По разуму Церкви «половое влечение дано Самим Богом**** для распростра-
нения и умножения рода человеческого, а - проистекающая от отсутствия цело-
Венеру и Марса. Но сеть может быть нитяная, веревочная и железная: имя «церков-
ное таинство» придало ей именно вечность, неразрушимость и некритикуемость, не
затрагивая нимало ее существа, т. е. оставляя ее сетью, скрепой, веревкой, догово-
ром, обязательством и законным рабством, но только железной прочности. Порази-
тельно, что Дернов этого не замечает. Между тем отсюда и вытек западный граж-
данский брак как замена канцеляриста-патера канцеляристом-чиновником, как про-
стая передача от одного к другому функции, без всякой в ней перемены и только с
устранением ее риторической торжественности. Дело стало проще, удобнее. Мир от
этого вздохнул. А патеры разодрали рот от негодования, в сущности, потому, что у
них была отнята власть и деньги. Ибо любви-то у них к браку и брачащимся, конеч-
но, никогда не было, что видно из бракоразводного процесса, на Западе столь же
гнусного, как и у нас. В. Р-в.
* Вот этот термин «органическое» следует запомнить в устах священника, вы-
слушанный и не опротестованный собранием главнейших представителей петербург-
ского духовенства. Очевидно, «тайною», и «таинством», и «законом Божиим» зо-
вется «органическое». Но в венчании «органического» ничего нет. И, следователь-
но, самое сожитие, а не венчание есть «таинство». Весь доклад Дернова и его после-
дующие труды (см. ниже), направленные против «органического», т. е. детей и
сожительства, есть в то же время разрушение таинства брака в зерне его. В. Р-в.
** Это откуда новый курсив о «нерасторжимости»! Ни из чего предыдущего
он не вытекает, и Ноздрев подвинул рукавом шашку, которой не было у него в паль-
цах. В. Р-в.
*** Вот это Иродово «рассечение пополам живого человека» и есть требование,
чтобы дворники именовали девицею мать троих детей: а след., этих троих детей объяв-
ление без-матерными, сиротами. Поразительно, что Дернову в голову не приходит, в
сущности, кровавый смысл его доклада и что притоны Скублинской и Масловской с
фабрикацией в них «ангельчиков» есть в своем роде «Ясли для незаконнорожденных»,
сотворенные и смазанные елеем «милостивцем» Дерновым и «иже с ним», и где сами-
то Скублинская и Масловская суть не более, как управительницы на найме, прислуж-
ницы, а не хозяйки. И при строгой последовательности, как воспитательные дома, так
и вообще вся совокупность приютов и пансионов для незаконнорожденных должна
бы быть передана во власть и на иждивение духовного ведомства, как сотворившего и
проводящего в жизнь понятие незаконнорожденности. В. Р-в.
**** Да что же делает Дернов, как не оспаривает это во всей брошюре! «Поло-
вое влечение дано Богом». А «дитя», плод «полового влечения»? Разве хотя единое в
мире дитя зачато без «полового влечения»? Ведь не из «доклада» же Дернова рожда-
ются дети, пусть он будет даже и боговдохновенен. Но все это - шашки Ноздрева, с
которым хочется бросить игру, и ведешь ее потому только, что по судьбе истории и
игре недоразумений находишься в его владениях, власти, под его жестоким чубуком
и делаешь bonne mine au mauvais jeu. В. Р-в.
204
мудрия - склонность к плотскому греху* есть одно из главных зол, которые про-
истекают из первородного греха». - Основавши человеческое семейство, вло-
живши в сердца мужа и жены взаимное влечение друг к другу** и благословив-
ши радости и утешения семейной жизни, Творец в этом самом союзе положил
залог и обеспечение продолжения поколений. Главною целию установления суп-
ружества, следовательно, было чадородие***, облегчаемое утешениями семей-
ной жизни. В рождении детей святый апостол указал естественное призвание
женщины и заслугу ее пред Богом. «Спасется жена ради чадородия, - учит
св. Павел (I Тим. 2, 1, 15), - если при этом пребудет в вере, и в верности, и в
любви, и в святости с целомудрием».
Спасется жена, - замечает пр. Никанор Одесский, - никак не громким учи-
тельством и ученостью, не отправлением гражданских должностей и не граж-
данскими доблестями, а тихим, святым и целомудренным исполнением природ-
ного призвания женщины: быть христианскою матерью.
Итак, в честном супружестве**** для женщины и мужчины земной путь к
небу.
Как не могут прекратиться супружества, так не прекратится и размножение
людей. Мысль о детях, заслоняемая на время в супругах пылкостию первых про-
явлений их взаимной любви, внезапно возникает в них по некоторому тайному
сознанию, что союз их еще не полон, что сердце требует дальнейшего закрепле-
ния его в рождении детей и сосредоточении на них и в попечении о них взаим-
ной любви отца и матери. Что это верно, что это голос самой природы, - свиде-
тельствует радость в добрых семействах о появлении первенцев. Такое значение
* Тут в одной и той же цитате (не знаем, откуда взятой, но ясно не принадлежа-
щей Дернову) сверху называется «Божиею волею» то, что снизу через три строки
называется «текущим от первородного греха». Ясно, однако, из последующего изло-
жения, что «устав консисторий», регламентировавший брак, по мнению Дернова,
«дан Самим Богом», а Библия и законы верховночеловеческие суть, по нему же,
«главное зло, проистекающее из первородного греха». В. Р-в.
** Вот если этого «влечения» нет, нет и содержания брака, и, след., его самого.
Тогда расторгните же брак, где умерло «влечение». Но вам и «влечение» надо: это -
украшение, оправдание брака, и вы записываете его себе в итог доходов, хотя ни
малейше в деловых суждениях о браке его не принимаете во внимание (развод). Но
сбросьте, как не вам принадлежащее, всю эту любовь, согласие, чадородие -что есть
и в незаконном сожитии - и у вас получится подлинное ваше богатство:
«договор, обязательство, законное рабство» (см. выше). При ужасе от вида этой
скудости вы и кидаетесь воровать и присваивать себе плоды «незаконных сожитий»:
любовь, дружбу, чадородие. Ибо уж, поверьте, в «незаконных-то сожительствах» и
любят друг друга, и рождают детей в любви: ибо, когда их закон не держит, что же
их друг около друга держит, как не любовь? В. Р-в.
*** Если цель не достигнута и брак бесплоден - опять почему не расторгнете
его? Но и эта цель мнима, нужна автору в риторических целях: а подлинная «цель
брака» - расширение «нашей компетенции», к сожалению, не распростершейся свое-
временно на всемирные рыбные ловли, «ибо Петр был рыбак». В. Р-в.
**** Куда по всем доселе сказанным словам, в которых автор и не заикнулся об
обряде, относятся все решительно и мнимо незаконные, безобрядные сожительства.
В. Р-в.
205
брак имел всегда в глазах Церкви, признающей его за таинство и за тайну*. В
этом удостоверяют правила апостольские и правила всех веков, запрещающие
новообращенным расторгать союз, заключенный до крещения**. В этом удос-
товеряет и самый церковный чин брака***. В нем, во всех молитвах призывает-
ся благословение Божие на мирное и благочестивое, целомудренное сожитие
супругов и возносится молитва о даровании им потомства, как древним патри-
архам, - возносится молитва и за воспитавших их родителей****. Последнее
показывает также важность обязанности родителей, возлагаемой на них зако-
ном брака, воспитывать детей. Этому отвечает и естественное желание неис-
порченных супругов иметь детей, и их неусыпные заботы о воспитании детей.
Итак, божественным законом брака выясняется и охраняется закон есте-
ственный - благословенного рождения и доброго воспитания детей и непре-
рывной любви тех двух существ, от которых дети происходят.
* Хорошо. Но ведь до сих пор об обряде решительно ничего не сказано. Описы-
вается чисто природный и вместе, конечно, нравственный факт семьи. К этому автор
и привешивает пломбу: «Таинство, тайна по учению церкви». Откуда же тема докла-
да: «Незаконные сожительства, незаконные дети»? В. Р-в.
** Это очень важно. Языческий брак признавался и христианским духовенством,
так что при крещении двух супругов-язычников или одного супруга-язычника кре-
щеные продолжались считаться супругами, т. е. церковь принимала за «тайну» и
«таинство» языческое супружество, и уж, конечно, нс языческие обряды его заклю-
чения, а самое состояние в супружестве, т. е. просто сожитие и деторождение. Но
оно вполне тожественно с нашими незаконными сожитиями: какое же у церкви или
закона основание их не признать за брак, и притом в смысле таинства? Отрицание
этих сожительств и равняется тому, чего никогда апостолы не делали: именно, как
если бы апостолы и первая церковь считала язычников - супругов после крещения
вновь «девицею» и «холостым», а детей, от них рожденных, «незаконнорожденны-
ми». В. Р-в.
*** Тонкий софизм: «чин брака» - выше описан, это - «супружество и дети».
Теперь бы следовало говорить: «церковный чин благословения на брак», «напут-
ствие в брак». Но простая потребность словосокращения, как бы писания «т. е.»
вместо «то есть», вызвала речения: «чин брака», «церковный чин брака», откуда и
пошла вся путаница. Пломба фабрики стала мешаться с сукном фабрики, и на воп-
рос: «Дайте мне кусок сукна» — покупателю начали давать пригоршню оловянных
шариков; на недоумение отвечают: «Все - равно», а при отказе взять это сокровище
зовут полицию, составляют протокол и обвиняют протестанта: 1) в развратном же-
лании иметь сукно, 2) непризнавании законной пломбы, 3) отрицании таинств и по-
трясении семьи. А сущность этой пломбы и заключается в том, что она действует и
имеет цену и без семьи, а семья без пломбы - никакой цены не имеет и даже есть
преступление требовать для нее цены и оценки. В. Р-в.
**** Есть поговорка о «добрых намерениях», что из них где-то сделана хоро-
шая мостовая; то же можно сказать и вообще о всяких платонических «благопоже-
ланиях», если они не выразились в соответственных заботливых законоположениях,
на все случаи жизни и разные в ней коллизии. А этих-то законоположений для суп-
ружества никогда и не было дано, кроме прописки в один паспорт, да совета: «Люби».
Тщетно Павла I мы считали бы покорителем Италии за то, что он Суворову, отправ-
ляющемуся против французов, сказал: «Сын мой, изгони этих безбожников из Ита-
лии; впрочем, помни, что ты христианин, и не проливай много крови». Слишком
кратко... В. Р-в.
206
Впоследствии, как сказано Иисусом Христом, ради жестокосердия людей,
по преступности их, дозволен развод, но только для ограждения блага и чести
семейств от потока прелюбодеяния*, посредством отсечения от союза недостой-
ной половины супружеской четы. И это вполне естественно: в случае прелюбо-
деяния идея органического и взаимного соединения, т. е. внутренняя святость
супружеского состояния, пропала для мужа и жены, и в смысле христианском
прелюбодеяние есть смерть брака. Святой союз, установленный Создателем, не
может быть расторгнут без греха человеческою волей.
Церковь требует целомудрия и от супругов. Очевидно, что пред современ-
ными нам людьми надобно с особенною рельефностию выяснить, что Церковь
в этом случае, как и во всех других, дает истинное понятие и разумение земных
форм бытия: величавая святость добровольного девства, исполненная радостей
святость супружества, строгая святость вдовства** - все это, объединялся в це-
ломудрии, держится одно другим и взаимно одно с другим вяжется. Таким обра-
зом, в Законе Божием, содержимом Церковию, дается истинное понятие о ве-
щах духовных, управляющих порядком нашей земной жизни: лишившиеся же
духовного разумения своими заблуждениями утрачивают украшавший жизнь
человека венец - целомудрие, под которым разумеется не только чистота телес-
ная, но и чистота духа, ума и сердца, соблюдение себя и от разговоров нескром-
ных, и от взоров нечистых, и от слышания чего-либо неприличного, хранение в
чистоте всех чувств своих, самых мыслей своих***.
* Ну, вот - сознались: что без развода - «поток прелюбодеяния вторгается в
брак и нарушается честь семейств». Богословы наши - как сонные. Казалось бы,
после таких слов, для «ограждения чести семей и чистоты брака», члены консисто-
рий должны бы обхаживать улицы и дома и сами допрашивать, упрашивать: «Не
началось ли в дому прелюбодеяние» — и при первом намеке на него советовать:
«Разойдитесь, разведитесь: что же это за брак с грязнотцой». Но члены консистории
как бес ладана трепещут развода и, прямо не отменив слов Спасителя о необходимо-
сти развода при прелюбодеянии, потребовали таких доказательств последнего, из-
бегая которых (совершить совокупление на глазах двух посторонних людей) и муж
всякое прелюбодеяние перетерпит от жены, и жена всякое распутство перетерпит от
мужа. Но сонный богослов, пробормотав о «потоке прелюбодеяний», заснул и, пере-
вернувшись на другой бок, бормочет через страницу о «неразводимости как охране
святости семейного союза». В. Р-в.
** «Добрые намерения», которыми ад вымощен. Ты дай и создай условия зако-
нодательные и бытовые, сотворяющие все это. А то ведь и я могу счесть себя осно-
вателем идеального духовенства, написав «в сердце своем» или, пожалуй, и на бу-
маге: «Как высок иерей, вечно обращенный мыслью к Богу. Он ходит среди народа -
как добрый пастырь среди овец; поутру спешит в школу; после обеда - напутство-
вать умирающего; к вечеру - крестить; и все это безмездно, из чистого благоволе-
ния, со всех сторон вызывая слезы благодарности в человечестве». Не знаю, побла-
годарили ли бы иереи за такое благопожелание, возведенное в юридический устав.
«Да мы издыхаем от труда и голода и ничего этого не делаем за физической невоз-
можностью», — крикнули бы они сильно и грозно. Так и мир кричит о «благопоже-
ланиях» духовных супружеству. В. Р-в.
*** Совсем заснул человек и несет неизвестно что. Но таким-то «несением»
наполнены на 3А, на 4А все в розовых и голубых обложках книжки и брошюрки «О
христианском браке», «О христианской семье», «О тайне супружества» etc. В. Р-в.
207
Чем важнее закон, тем тщательнее должно быть применение его, ибо вся-
кая небрежность в этом отношении вызывает у тех, кого закон касается, ту мысль,
что легко можно и нарушить его. А что обозначают так участившиеся в наше
время нарушения супружеской верности, временные разлучения супругов и раз-
воды? Супружеская жизнь - всегда ли это ныне жизнь супругов-христиан? У
всех ли супругов она проводится по-христиански - в чистоте, воздержании и
целомудрии и неизменной друг другу верности? Как часто ныне слышатся то
взаимные измены, то разводы тут и там, - как расходятся, едва успевши соче-
таться, попирая таким образом святость брака, ни во что ставя обеты, данные
пред Богом и Его Церковию, - как разлучаются единственно из-за страсти к
другому лицу, из-за этой страсти бросая детей, теряя стыд, совесть, делая все
это открыто, на соблазн другим, и в то же время спокойно, как будто дело закон-
ное, часто побуждаемые к этому ближайшими родственниками, чуть не всеми
извиняемые, оправдываемые подчас самим судом*. В мире ли христианском и
еще православном этому быть? А между тем, все это идет вперед такими быст-
рыми шагами! Нс показывает ли это, что есть какая-то причина, допускающая
такое легкомысленное нарушение таинства брака? Церковный чин последнего
так составлен, что истовое исполнение назидательных молитв его и тщательное
* В таблице умножения все отчетливо, и, написав: «5x6 = 30», не приходится
стирать резиною написанное, но все органическое ео ipso не арифметично, и это
выражается в том, что оно не предусмотримо, не исследимо, не доказуемо и совер-
шается, даже когда не может себя оправдать. Тайна жизни выше тайны суда. Судим
мы - рационально: а жизнь имеет корни событий в себе - под спудом, вне ratio.
Посему-то «арифметика о браке» и ломалась всегда или ломала брак: здесь должны
быть выработаны мудрейшие принципы, или уже самая сложная, почти необозримо
сложная сеть правил, каждо-годло и каждр-местно дополняемая новыми случаями
и столкновениями жизни, разобранными мудрейшими людьми. Как принцип я дам:
«Брак кончен - когда супружеское сожитие окончилось без надежд или возможности
восстановления»; как сеть правил я дам: «Супружество кончилось и формально рас-
торгается, или и без расторжения одному из супругов дается другой, в случаях:
1) неизлечимой болезни, 2) сумасшествия, 3) бегства, 4) доказанного жительства
жены в дому холостого человека, 5) проституции или обращения к ней, 6) хроничес-
кой жестокости или грубости, продолжающейся более года, 7) преступления, лиша-
ющего чести» - и проч, и проч. Таким образом, закон должен быть краток и общ
(принципиален) до почти слияния с отсутствием закона или чрезмерно подробен;
должен походить или «на принцип свободной торговли», приведший Англию после
Адама Смита к промышленному процветанию, или на «покровительственную сис-
тему» гениального Кольбера, приведшую к такому же процветанию Францию. Но в
браке Европы, но для христианского супружества мы имеем что-то похоже на «ру-
мынское законодательство», не то списанное у римлян, не то у цыган; мы имеем как
бы детские принципы «обмена вещами Франциска Ассизского с Фомою Кемпий-
ским», принятые в таможенный устав, морской и сухопутный, целого европейского
континента. Таковы-то суть перешедшие в «Кормчую» «правила Василия Великого
о супружестве», - правила прежде всего никогда не жившего в супружестве и супру-
жества никогда не наблюдавшего человека, самая суть жизни и добродетелей кото-
рого заключалась в воздержании от супружества. Мог ли бы Кольбер, хоть он имел и
гениальный ум, написать правила «охоты на бизонов», а Соколиный Глаз, воспетый
Купером, хотя он тоже имел гениальный глаз, мог ли бы предначертать и обусловить
для Франции производство гобеленов и фарфора? В. Р-в.
208
исполнение знаменательных действий его должно производить и на брачащих-
ся, и на всех присутствующих при бракосочетании неотразимое впечатление
того, что - это есть тайна*, нарушить которую никто не может и не должен
осмеливаться нарушить ес. Нет ли причины в самих совершителях этого таин-
ства, в их небрежности, дозволяющей легкомысленно относиться и бракосоче-
тающимся и присутствующим при браке к этому священному обряду?** Допус-
кая возможность таких причин со стороны совершителей таинства, надо сказать,
что самим пастырям уже никак нельзя допускать совершения таинства скорого,
небрежного, - одновременного венчания двух, трех и более пар, - одновремен-
ного совершения бракосочетаний в двух или трех пределах, ничем не отделен-
ных друг от друга. Надо особенно заботиться о том, чтобы ничто не давало по-
вода, со стороны совершителей таинства, присутствующим при браках к тому -
прямо сказать - безобразному поведению, которое мы везде и всюду видим ныне.
Это невозможное поведение присутствующих является одною из язв, вносящих
болезненное повреждение в тайну брака. Поведение присутствующих в храме,
всегда благоговейное, в этом одном случае, при бракосочетаниях, является не-
редко невозможным. Слишком нескромное, даже бесстыдное разглядывание и
оглядывание присутствующими жениха и невесты, громкие разговоры, нескром-
ные шутки, смех и т. п. не дают часто бракосочетающимся никакой возможнос-
ти сосредоточиться в молитве и с полною верою и надлежащим благоговением
принять благодать святого таинства***. А нередко можно видеть, как - под вли-
янием такого общего настроения - и сами брачащиеся начинают вести себя так
же недостойно, как и присутствующие, и - можно сказать - посмеиваются над
благодатию таинства. Бог же поругаем не бывает: не здесь ли кроется причина
так называемых несчастных браков****, особенно участившихся в наше вре-
* Да ведь выше «тайной»-то было вовсе не это. Но теперь автор перевернулся
на другой бок, и мы невольно должны выслушать и разобрать вторую линию его
бреда. Автор в «чине» написал невозможное задание: «Покори Италию, не проливая
крови»; но, по его мнению, произносит это так выразительно, что все должны быть
растроганы, и, так сказать, Италия не может не пасть в руки Суворова, - «не смеет
не пасть», добавляет повелитель. Переменяя метод критики, мы спросим: «Ну, а что,
если Италия не покоряется, супруги - разъезжаются и после венчания, то, стало
быть, магической-то силы в словах его и не содержится?» Вы говорите о микстуре:
«Должна подействовать»; но я отвечу: «Если, однако, не действует - то, стало быть,
и не могла подействовать, не содержит в себе силы». В. Р-в.
** Воспользуемся обмолвкой автора, что это священный обряд, что не одно и то
же с таинством. В. Р-в.
*** Выше было «священный обряд», а здесь «принятие благодати святого таин-
ства». Автор стучит, как костяшками на счетах, словами «обряд» и «таинство» и,
может быть, в самом деле внимательнее считает на счетах, чем пишет богословско-
публицистическое рассуждение. Но автор должен бы привести, однако, конечно, не
может привести ни из одного компетентного богословского труда доказательства,
что в венчании происходит низвождение благодати на брачащихся. Ни в Кормчей,
ни в Катехизисе, ни в догматических и исторических трудах об этом нет ни слова, -
и венчание есть в точности только обряд и нисколько не таинство. В. Р-в.
**** Вот куда заехал! Хотите ли вы счастия молодым вашим детям, вступаю-
щим в брак? Отыщите истово служащий клир. Но автор - может быть, слыхал, что и
у князей, даже у королей, у вельмож и, наконец, у самого даже духовенства браки
бывают иногда не вовсе счастливы, а совершение-то обряда для них, уж верно, было
«истово». Да и как-то странно представить себе мужа и жену, в разгар острой ссоры,
209
мя? И не надобно ли позаботиться обставить совершение таинства брака пол-
ным благоговением и со стороны брачащихся, и со стороны присутствующих*
при бракосочетаниях?
вдруг застывшими на месте при воспоминании: «Дорогой мой, помнишь ли, как
15 лет назад я текла в прозрачной фате в храм и хор грянул: гряди, гряди, невеста
моя, - и еще так альты залились? Я плачу! А ты? И можно ли после этого ревновать,
сердиться за побои или не перенести пьянства?! Все тебе прощаю, и любовницу, и
выдранную косу». Нельзя себе этого представить, и я ни разу в жизни не встречал не
то что умиленного, а хоть и какого-нибудь воспоминания об обряде супругов. Он
забывается как впечатление на другой же день после него. В. Р-в.
* Всего бы лучше сделать торжественным, как похороны. Ибо торжественности в
сторону радости, восхищения, восторга, светлотелесного, - самого метода на это
нет и едва ли может быть в линии духовного скопчества. Но, конечно, бракосочетание
могло бы стать истинно упоительным в линии видений Апокалипсиса, как и Книги
Бытия и вообще Ветхого Завета, даже в линии преданий эллино-римских. Попробу-
ем нечто предположить. Очевидно, что в церемониал бракосочетания должны быть
введены идеи: 1) чистого тела, 2) детей, 3) дома и хозяйства. Последняя часть наибо-
лее отдаленная, но тоже важна: сюда может входить торжественная передача ключей
от дома жениха - невесте: ибо она входит хозяйкою в него, становится домоправи-
тельницею. С ключами ей могут быть переданы и символы постоянных составных
частей хозяйства: напр., маленькая модель дома и сада, хлеб и сосуд с вином или во-
дой. Идея детей и плодородия может быть выражена через кисть винограда, через
осыпание хмелем или вкушение какого-нибудь плода. Далее, омовение или помазание
персей невесты и чрева ее, с молитвою об обильном чадородии и безболезненном
кормлении детей, должно бы тоже войти в церемониал. Идея чистого тела есть глав-
ное, и она должна выразиться в полном телесном омовении, через погружение в освя-
щенную воду, нечто вроде целительной Силоамской купели, как одного, так и другой.
В древнее время венчание совершалось после литургии сейчас, а на литургии этой
новобрачные причащались; таким образом венчание сливалось с таинством евхарис-
тии. Это было глубоко и мудро. Вот, говоря о проведении идеи чистоты телесной, я и
хотел бы, чтобы в венчание был введен обряд погружения в воду, - наедине священни-
ком, для этой цели престарелым, сперва жениха и потом невесты, порознь и отдельно,
в особо построенном шатре, за занавесями, в бассейне воды освященной, вроде крес-
тильной купели, но без крестильного значения. Далее, с принятием монашества - имена
меняются; собственно, новозаветный идеал есть девство; а с супружеством мы пере-
ходим в Ветхий Завет, и было бы праведно и поэтично в венчании на место прежних
имен, - обыкновенно в память мучеников и страдальцев новозаветных, - получать
сочетающимся имена или библейские, или древнеславянские, первобытные, или, так
как они входят с браком в природу, получать в собственные и личные имена названия
существ природных, братьев и сестер своих, особенно, напр., цветов. Также могут
брать имена и эллинские и римские. Через это духовный горизонт наш расширился бы
и вобрал бы в себя, на сестринском и братском праве, мир библейский, и славянский,
и греко-римский, и, наконец, природный. Я это накидываю наскоро, подумав всего
минуту, а подумав годы - можно соткать чудное одеяние, звездное и растительное, в
церемонию браку. Само собою разумеется, что он должен быть непременно на дому, -
ибо и дом есть храм, да и не только обряды, но и таинства, как причащение и креще-
ние, могут совершаться на дому: но чтобы обряд венчания перешел в таинство брако-
сочетания, конечно, в него должно быть введено то, что служит фундаментом для
него в слове Божием. Вообще таинство брака, будучи тайною крови и семени, должно
включать их слияние; а в ритуалах и песнопениях должно отразиться постижение, или
догадка, или приближение к их мистицизму. В. Р-в.
210
Указавши причины, вносящие повреждение в тайну брака при самом совер-
шении этой тайны, нельзя обойти молчанием и причины, повреждающей закон
о ненарушимости брака после заключения его: это известная пастырям статья
узаконения нашего, требующая записывать детей законными, хотя бы всем из-
вестно было о незаконном происхождении детей*.
Закон может по существу быть и благотворен; но он может бездействовать
почему-либо и не приносить благотворных последствий. Закон будет благотво-
рен тогда, когда он может быть применен без всякого препятствия с какой-либо
стороны: иначе - потребно законодательное изменение его. Так и относитель-
но брака: здесь есть статьи узаконений, которые поставляют совершителей та-
инства в полную невозможность совершить его. Это - узаконения о тех доку-
ментах, какие священники обязаны требовать от имеющих вступить в брак,
как-то: сведения об окликах, - часто, особенно здесь в столице, ничего не дока-
зывающие, и при современном положении этого дела имеющие характер пол-
ной бессмыслицы; паспортная система, при которой в паспортах не бывает точ-
ного указания о том: холост или вдов и т. п., что весьма часто поставляет
священников в большое затруднение. Эти статьи требуют законодательного из-
менения, - следовательно, и ходатайства об этом со стороны пастырей, которые
должны указать кому следует, что неисполнение ими статьи, напр., об окликах
подвергает их ответственности, а отказ - кого-либо повенчать без окликов - весь-
ма часто является прямым поводом к сожительству без церковного венчания, т. е.
эта статья закона невольно служит поводом к распространению незаконных
сожительств. Притом же - эта статья узаконения не есть ли привнесенная в наше
законодательство от инуду, но не вызванная самим бытом нашего народа.
Затем есть законодательные статьи, прямо-таки препятствующие вступать
в бракосочетание людям, достигшим полной физической зрелости, и этим пря-
мо наталкивающие их на незаконные сожительства: разумеем закон о военных**,
т. е. закон о сроке вступления в брак не ранее получения известного оклада со-
держания, т. е. на самом деле - не ранее последнего периода возмужалости. Тре-
буется настойчивое заявление со стороны пастырей об отмене этого закона или
же об изменении его, причем следует тщательно обсудить, у кого больше будет
* Это очень милый закон: на имя отца записываются дети от него и от любов-
ников, сколько бы об этом ни свидетельствовал муж, любовник и обоих их жена, и
хотя бы об этом очень хорошо знал священник. Но, признав по этим законам поли-
андрию, мы почему-то попятились назад перед полигамией: в муж не может вписать
себе детьми детей от любовниц: и egalite, и fratemite нарушено. Оставляя шутки,
можно назвать серьезно теперешние метрики просто амбаром фальшивых докумен-
тов: ибо хотя там много и истинных, но как они неотличимы от бесспорно ложных,
то приходится компактно все их признать недостоверными. Ввиду этого семьяни-
нам, и всего лучше матерям семейства, с абсолютностью знающим, чьего ребенка
носит она в чреве, завести домовые родовые записи, всего лучше на полях Домаш-
ней Библии, предоставив консисториям и принтам писать, что и как они находят
нужным. Ибо нельзя же мирянам не знать своих детей достоверно, а теперь досто-
верно нельзя их знать. В. Р-в.
** «По сему закону офицерам вовсе запрещено вступать в брак ранее 23 лет, с
ограничениями до 28 лет, - а проектом нового закона предполагается запретить им
вступление в брак до получения такой должности и чина, по которым они могут
получать содержание в несколько тысяч и достижение которых возможно лишь пос-
ле 30-летнего возраста, - и то не для всех». Примечание Л. Дернова.
211
усердия к службе, мужества и решимости на войне: у семейного или же у холо-
стого? - Не для своих ли семейств трудятся отцы, не за них ли умирают они на
полях брани*, подобно тому как матери бросаются в огонь и в воду для спасения
своего дитяти** от гибели?
*	Тут следует поступить так, как католическая церковь с духовенством. Для удобств
службы, связанной с необходимостью всегда быть готовым пойти в другое место, в
миссию и проч., священники католические бессемейны, но не безбрачны: конкубинат
им разрешен и некоторые соборы, как Констанцский и Тридентский, занимались об-
суждением числа дозволенных конкубин. Причем, как идея конкубината включена в
учение и практику церкви, незаконнорожденность не составляет позора, и преступле-
ния детоубийства не происходит. Но, конечно, это несовершенно, и римская идея кон-
кубины должна замениться у нас идеей жены: молодость, сила и красота военного
сословия, не только в офицерской, но и в солдатской части, совершенно обеспечивают
за ними, при множестве теперешних безмужних вдов и безмужних зрелых девиц, ис-
полнение слов пророка Исаии: «И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот
день и скажут: свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем
называться твоим именем, - сними с нас позор», т. е. девства, бездетности (Исаия, гл. 4,
ст. 1). Итак, должен быть установлен матернат к стране, параллельный и равноза-
конный с патернатом: где есть mater familias, во всем равная pater familias. Ее дети, от
офицера или солдата, все носят фамилию матери и знают имя и фамилию отца (дабы
вспоминать его в молитвах), но только отец никаких обязанностей перед ними и их
матерью не несет, как и никакими же правами - кроме поминовения и уважения - не
пользуется. Нет сомнений, множество таких семей перейдут в полные отцово-мате-
ринские семьи, теперешнего типа, к которым отцы привяжутся и, не оставляя им сво-
его имени, останутся в них своим присутствием. Другие пойдут по типу теперешнего
вдовства - состояния совершенно чистого и невозбранного. Но как проституции, так и
бесшабашного связыванья себя с прислугою или кафешантанными певичками - не
будет: ибо кто же, находящийся в возможности иметь женою себе чистую и из чистого
семейства девушку или богатую вдову, обратится к торговой любви? Вопрос с при-
шлым рабочим населением, фабричным, мастеровым, извозным, разрешается же удоб-
но через матернат. Я знал в городе Е. богатого протоиерея, у которого был дом и шесть
дочерей: никто им не сделал предложения, ибо ‘/б часть отцовского имущества уже не
составляла достаточного приданого. И вот, бывало, вечером, в летний день, какая тос-
ка была видеть, как по две, по три и в одиночку они выходят в калитку, чтобы идти на
бульвар. Все они стали озлобленными нигилистками, а отец их (очень умный, просве-
щенный, хороший эллинист и латинист) был угрюм и не любил своего сословия, вы-
ражаясь о нем грубо и презрительно. Но у девушек этих, теперь около 30 лет, были
свои 16-17 лет, когда они были привлекательны: никто их не полюбил настолько, что-
бы принять на себя ту «бочку Данаид» обязанностей, какую муж должен теперь при-
нять, и между ними самая страшная: всю жизнь пролюбить только эту серенькую,
бесцветную девушку, не умную и не глупую. Явно, что положение это только и нахо-
дит исход в матернате: юноша 17 лет, или молодой офицер мог иметь с нею роман года
на 2-6, она могла получить 2-3 детей; и, не вздыхая об ушедшем, как бы умершем
муже, согреть жизнь старика-отца двумя внуками, которые не объели бы его, да и он
не был вовсе скуп. Таким образом жизнь осмысливалась бы: 1) у деда, 2) его дочери,
3) сопровождалась бы бытием двух детей, 4) очистила бы, избавив от грязи, половую
жизнь юноши или офицера на два года. Если бы этот отец каждой своей дочери позво-
лил иметь двоих детей - дом его, деревянный, двухэтажный, с большим садом, рас-
цвел бы двенадцатью детьми: и его дочери из нигилисток-одиночек сделались бы ти-
хими и уже невольно трудолюбивыми матерями. В. Р-в.
*	* То-то вот. Каково же им убивать детей своих, к чему вы так явно гоните их
самою темою своего доклада. В. Р-в.
212
Следует также обратить внимание на те причины, по которым многие моло-
дые люди уклоняются ныне от вступления в брак, признавая в то же время его
важность и святость. Одни из них действительные, а другие мнимые, - но те и
другие невольно иногда приводят таковых людей, удерживающихся от исполне-
ния закона, к незаконным сожительствам.
Одна из таковых причин - социальная и экономическая: невозможность
прилично содержать семейство и дороговизна воспитания детей*. Эта причина
действительно заслуживает внимания.
Как изменить экономические условия - это, конечно, не в сфере пастырско-
го влияния.
Другие отговорки от вступления в брак: «Нелюбовь к семейным неприятно-
стям и заботам, к ухаживанию за больными, к крикам детей» - и проч. - выказы-
вающие таковых людей полными эгоистами, - или «указание на трудность най-
ти себе хорошую жену», выбор которой похож будто бы «на лотерею - без
надежды получить выигрыш»**, отзывающееся полным легкомыслием и неспра-
ведливостью***, - указывают только на стремление найти какое-либо оправда-
ние для своей беспорядочной жизни, которая, несомненно, и влияет на наруше-
ние супружеской верности и на появление ужасающей массы
незаконнорожденных.
Официальная статистика последних показывает, что приблизительно одна
треть зарегистрированных рождений всего петербургского народонаселения есть
рождения незаконнорожденные****, и притом в большинстве, что и ужасно,
* Матсрнат, при богатстве множества зрелых и перезрелых дев и вдов, есть пер-
вое разрешение экономического вопроса в браке. Богатство дев и вдов теперь идет на
умопомрачительные наряды, косметику, заграничные путешествия, выезды и подарки
оперным певцам: тогда бы оно шло на своих детей. Вообще тогда жизнь и ее тон стали
бы скромнее и трудолюбивее. Второй столб разрешения экономического вопроса - в
упразднении понятия незаконнорожденных детей: тогда богачи, и теперь все равно не
выдерживающие типа моногамии, подобрали бы себе сирот-девушек, сгруппировали
их вокруг себя. Вообще в законодательство о браке должна быть вобрана и вниматель-
но разработана идея девушки: 1) сироты, 2) бедной, 3) некрасивой, 4) даже уродливой,
5) слабого здоровья, - каковые все у мудрого законодателя должны получить детей,
ибо такова о них мысль Божия, вложенная в их организм. В. Р-в.
** Все эти строки вполне основательны: отсутствие развода по воле мужа повело
к чудовищным нравам, сняв всякую узду с женщин: уж если законно она может уйти
от мужа, поселиться в доме любовника и детей от него записывать на имя мужа, то
чего же стесняться! «Carte blanche» на всякое поведение дана им, и во всех случаях,
когда муж не умеет держать арапника в руках, - ей решительно бояться нечего. При
полной свободе развода - ни одного холостого мужчины не осталось бы. В. Р-в.
*** Несправедливость и легкомыслие - только в ваших, батюшка, суждениях.
В. Р-в.
**** Прелестно! Аскетический «виноградарь» брака и не замечает, каково его
хозяйство или каков он хозяин, если одну треть ягод находит действительно или
объявляет испорченною и нс только срывает с ветви, но и выбрасывает вон за забор
виноградника. Вспоминаются слова притчи: «...ты жестокий человек, - берешь -
чего не клал, и жнешь, чего не сеял». Аскет детей не «сеял» и «жнет» их, бесстраст-
но решая: «Треть всех отнять у матерей, или даже у матерей и отцов, и объявить, как
незнаемо от кого родившихся, - лежащими вне насажденного мною скопческого
виноградника». В. Р-в.
213
православных матерей*, и это соотношение остается неизменным и при увели-
чивании народонаселения. Но при этом нужно заметить, что эти статистические
данные не составляют верного показания числа незаконных сожительств и пре-
ступных связей, ибо никак нельзя зарегистрировать связей холостых людей с
замужними, при коих, как было сказано выше, родившиеся дети показываются
законнородившимися, - также принять надобно во внимание массу подкиды-
шей, загубленных и задушенных** при самом рождении младенцев и вытрав-
ленных зародышей, а также и то, что не все незаконные связи имеют результа-
том рождение или зачатие: и мы можем приблизительно представить себе
ужасающую массу незаконных сожительств и слабость показаний статистики.
Невольно напрашивается вопрос: нет ли причины этого зла более основной,
более существенной, чем все вышеприведенные, которые обусловливаются сами,
может быть, ею?
Ответом на это служат слова: необузданная страсть*** к плотским наслаж-
дениям****.
А причины этой страсти весьма многоразличны.
Прежде всего люди могут впадать в такую страсть, нарушать закон, вслед-
ствие полного неведения или непонимания закона, поставленного для управле-
ния порядком жизни человеческой, земной, т. с. так будучи воспитаны: при пол-
ном неведении***** закона.
* Конечно, они нс более страстны, чем неправославные: но закон у инославных
покрывает, так сказать, зачерпывает в ковш свой полноту женской и мужской страст-
ности и бережно выносит на берег весь плод ее, сумму всех рожденных детей. Так в
чужих худых верах, у жидов, татар и даже частью у лютеран; у нас же, праведных,
ковш идет боком в озеро страстности, отдувает в сторону и комаров и верблюдов и,
поднимаясь как можно быстрее с горсточкой воды кверху, говорит: «Вот эти скоп-
ческие дети суть плод целомудрия, а оставшееся внизу озеро - есть блуд: выплесни-
те его за ограду моих владений». В. Р-в.
** И все пишет спокойно священник!! В «Жизни европейских народов» Водо-
возовой я читал, что в Альпах водится каменный баран: гонимый охотником, волка-
ми или орлом, он с страшной высоты бросается в пропасть - и, падая прямо на рога,
иногда подскакивает от упругости их кверху сажени на 2 в воздух, оставаясь жив, а
рога не сломаны. Вот такие рога вырастают иногда у богословов к их благополучию:
и тогда им ничего не страшно. В. Р-в.
*** Вот я и ждал этого слова. Где же исходное заявление доклада: «Этот закон
природы проявляется и действует неизбежно во всяком человеке, достигшем физи-
ческой зрелости. Влиянию его равно подлежит жизнь юноши и девицы. Закон этот
установлен и освящен Самим Богом и по существу своему составляет великую тай-
ну»? Но - «что невозможно для охотника, возможно для каменного барана». В. Р-в.
**** Заметим следующее: «Страсть к плотским наслаждениям» приводит в дом
терпимости; да и тогда зачем выбор этой одной или этого одного? Притом «наслаж-
даться» можно и с мужем, а автор говорит о связях, между прочим, замужних женщин
с холостыми. Явно, что «связи» суть полные браки, живые и цельные, или выросшие
в сгнившем дупле старого брака (связь замужней или женатого), или просто в стороне
скопческого огорода (связь девицы, положим, с офицером). Во всяком случае, порази-
тельное свидетельство нашей «статистической» тупости, что не отмечены и не клас-
сифицированы в категории виды, формы и мотивы «сожительств». В. Р-в.
***** да нечего его и «ведать», а достаточно чувствовать в крови и костях сво-
их: этому чувству все и повинуются. В. Р-в.
214
Как это ни странно, но приходится сознаться, что мы - законоучители -
являемся в странном положении по отношению к этому именно вопросу.
В большинстве учебных заведений администрация их зорко наблюдает за
тем, чтобы седьмая заповедь и все, относящееся к ней, совершенно игнорирова-
лись законоучителем, совершенно замалчивались, - чтобы законоучитель не
читал тех мест евангелия, которые говорят о чем-либо подобном, - чтобы на
богослужении нс читал евангелия, напр., на Богородичные праздники и т. п. Ри-
горизм доходит до того, что администраторы выкидывают слова и выражения из
церковных песнопений и молитв, чтобы, говорят, не осквернить детского слуха
и не навести детей на какие-либо нецеломудренные мысли*. И растут дети, не
слыша живого, разумного, авторитетного слова о том, что составляет закон че-
ловеческой жизни, первые проблески которого обнаруживаются еще в раннем
детстве проявлениями стыдливости, а с отчетливою ясностью он проявляется в
период ранней юности; и получают дети все сведения касательно этого закона-
из нечистого источника, и являются сами с нечистым воображением, распаляю-
щим плотскую страсть и похоть, без всякой нравственной узды**.
Является крайняя необходимость пред учащимися наименовать, как гово-
рит катихизис, некоторые грехи для предохранения от них и дать здравые поня-
тия для юношества, вступающего в жизнь, об условиях правильного отправле-
ния того закона, который является самым важным законом в порядке земной
жизни человечества***.
Иначе, по выходе из школ, юношество, не утвержденное отеческими на-
ставлениями законоучителя****, потерпит очень много опасностей в нравствен-
* Что у аскетов было «грех и беззаконие», то при исчезнувшем аскетизме оста-
лось как «неприличие». Но место «неприличия» точно совпадает с местом бывшего
«греха», и таким образом вина всего дела, даже в наш атеистический век, все же
лежит на аскетизме. И детоубийство - от него, и страх узаконить «нелегальные»
связи: всем кажется невозможным нарушить приличие; но эта пустота сегодняшних
«приличий» имеет под собой религию вчерашнего дня, когда казалось невозмож-
ным помириться с грехом. В. Р-в.
** Едва ли бы учитель или и законоучитель скопческого духа и направления
сумел отроков и юношей научить «закону»: раввин это сумеет, и сумеет мулла, и,
верно, делают. Но Дернов запутался бы в рясе, упал на страшные свои рога и, начав
с «закона Божия, закона природы», кончил бы: «А вы греха бойтесь, на картинки не
смотрите, музыки нс слушайте: а читайте на каждый день из Минеи по два жития: и
тем исполните закон Божий, выраженный в Синайском законодательстве через запо-
ведь: нс прелюбодействуй». Словом, - он брак свел бы к безбрачию, «закон Божий»
- к воздержанию, а чадородие и силы пола - выкинул бы, как «разжение страстей».
Ведь по этому плану и лишь растянуто написаны решительно все книжки «О хрис-
тианском браке». Тезис: «Брак благословен Богом». Антитезис: «Девство поставле-
но выше Сыном Божиим». Синтезис: «Ты - воздерживайся, Иначе подлежишь геен-
не огненной». В. Р-в.
*** Законы - нс для «понимания», а для «исполнения»; и (см. выше) при дости-
жении отроком лет зрелости ему должна быть дана девица, а девице при достиже-
нии таковых же лет зрелости должен быть дан юноша. Вот - и все. И тема Дернова -
кончена. В. Р-в.
**** Да «утвердить»-то можно только операцией оскопления. А то у меня воло-
сы растут, а Дернов станет мне говорить, что не должны расти: неужели они от этого
не вырастут? В. Р-в.
215
ном отношении. Каждый юноша, в возрасте между периодами наступления зре-
лости и возмужалости, предоставленный самому себе, неминуемо встречается в
жизни, при современных ее условиях, с самыми разнообразными искушениями,
- при этом наиболее серьезную опасность представляет для него область поло-
вых отношений, в которой он при искушениях оказывается беспомощным. И,
при установившихся обычаях в учебных заведениях, - когда законоучителю не
дозволяют обмолвиться и одним каким-либо словом об основном законе*, лице-
мерно предполагая, что законоучитель чрез это научит учащихся безнравствен-
ности, громадное большинство нашей молодежи будет обречено всем прискорб-
ным последствиям собственного неведения, случайного увлечения и пр. и на
всю жизнь может остаться нарушителем закона, вовсе и не подозревая, что оно
ведет жизнь беззаконную.
А в самой среде учащихся сколько есть противоестественных нарушений
нравственности, именно по неведению детьми, что они творят или что с ними
творят? А законоучитель лишен возможности отечески разъяснить всему уча-
щемуся юношеству основное условие закона или заповеди, воспитатели же ли-
цемерно стыдятся говорить что-либо о таковых вещах.
Весьма полезным будет, если особая конференция законоучителей или же и
все настоящее собрание пастырей тщательно обсудит этот вопрос и выработает
ясные указания, как тактичнее всего действовать законоучителю в этом отноше-
нии**. А пастырски и отечески действовать тут крайне необходимо, ибо гибель-
ные последствия неведения всей серьезности и христианского существа этого
закона явны для всех, кто поближе стоит к учащейся среде.
Тем более это является необходимым, если мы рассмотрим ту широкую об-
ласть причин, вследствие коих основной закон в порядке земной жизни челове-
чества отрицается на практике. И это отрицание ныне начинается едва ли не в
детском возрасте, причиною чего является педагогическое развитие чувствен-
ности, являющейся основою для растления духовного. Родители и воспитатели
своими ошибочными приемами или неправильными воззрениями нередко пря-
мо-таки приводят детей к нарушению закона***, а затем и к отрицанию, а иног-
да и к полному извращению - до болезненности.
Насколько родителям и воспитателям надобно внимательно относиться в
деле воспитания именно к этому основному закону в порядке земной жизни че-
ловечества, - видно из указаний врачебной науки на то, что, «несмотря на все
средства для обуздания чувственных страстей, которые культурному человеку
* Ничего вы не скажете, кроме девства, «потерпите» и проч. Невозможно стало
вам говорить, а потому и вас нечего стало слушать. Трудно сказать, как это разрешить,
я думаю - через взаимосовстование педагога, доктора и родителей, скорей всего с
полным устранением несчастного, потерявшего свою науку «законо»-учитсля. В. Р-в.
** Нечего. Не умеете действовать. И ведь «конференция» слушателей ничево-
хонько не ответила докладчику своему. Один глагол остался: «Потерпи, юноша!
Потерпи, девица!» Но ведь это есть отмена закона Божия и природного. В. Р-в.
*** Да какого закона? Только закона девства? Так он не внедрен в человека, а
навязан ему как «заповедь новая» и древний закон отметающая. Оттого и запирают
под замок в «общежитиях» приявших эту новую заповедь. Да и замки не удержива-
ют, и трупы младенцев вытаскиваются из речек, колодцев и помойных ям поблизос-
ти «обителей». Об этом есть и в житиях. В. Р-в.
216
дает религия, воспитание и нравственность, последнему всегда грозит опасность
упасть с лучезарной высоты чистой и целомудренной любви в пучину низмен-
ной похоти».
Чтобы удержаться на этой высоте, требуется постоянная борьба между при-
родным инстинктом и нравственной порядочностию, между чувственностию и
нравственно стию*.
Как, следовательно, надобно быть осторожным, чтобы не посодействовать
чем-либо развитию чувственности, например хотя бы изнеженностию.
Периоды нравственного упадка в жизни народов совпадают иногда с эпоха-
ми изнеженности, роскоши и распущенности. Эти явления мыслимы только при
повышенном напряжении нервной системы, которая должна приноровиться к
нарастающим потребностям. С возрастанием нервности происходит усиление
чувственности, ведущей к развращению народной массы и подрывающей об-
щественные основы, нравственность и чистоту семейной жизни. А история по-
казывает нам, что, раз общественные устои разрушены развратом, прелюбодея-
нием и роскошью, разрушение государственной жизни, материальное, моральное
и политическое падение становятся неизбежными, - следовательно, с какою вни-
мательною осторожностию надобно воспитателям следить за стремлениями
пробуждающейся половой жизни юношества (зачатки которой, в виде неясных
ощущений и смутного томления, можно проследить еще задолго до развития
половой зрелости), - чтобы она не обратилась в чувственность.
Половой инстинкт развивается из ощущений, происходящих вследствие
созревания** половых органов. Ощущения эти возбуждают внимание индиви-
дуума. Под влиянием чтения - впечатлений из общественной жизни (в настоя-
щее время, к сожалению, слишком рано и часто) - первоначально смутные на-
меки превращаются в ясные представления. Последние получают отпечаток
чувственности (сладострастия), и это именно и служит источником возникнове-
ния эротических представлений, а затем и распущенной жизни.
Раннее введение детей и юношей в сферу жизненных интересов взрослых
лиц всего чаще способствует несвоевременному пробуждению полового чув-
ства. На фабриках и заводах и в мастерских, где работают дети и подростки,
раннему и болезненному развитию полового чувства способствуют: крайняя
бедность, неряшливость, постоянное соприкосновение полов в тесных жили-
щах, отсутствие воздержания родителей и окружающих. Точно так же в более
* Ну, вот - это единственно и умеете сказать. В. Р-в.
** Так ведь вам же предстоит или сократить, расхолодить, предупредить «со-
зревание», т. е. попросту - оскопить; или - удовлетворить. С точки зрения религии
брака, конечно, надо удовлетворить, а с точки зрения религии девства, конечно, надо
оскопить этот совершенно неизбежный, как рост волос или созревание яблока, про-
цесс. Но вы странные люди: посев сделал Бог - а жатву будто бы делает черт; весна -
прекрасна, а осени и «гроздий» се - не нужно. Очевидно, разрешение дилеммы ле-
жит или в упразднении религии брака, т. е. религиозного брака: в упразднении вооб-
ще этого института и таинства; или в упразднении религии девства и также его по-
эзии и учреждений. А их примирять, как вы пытаетесь делать, то же, что смешивать
воду и огонь или масло и воду, уксус и сахар. Получишь две порченые вещи и ни
одной годной. В этом положении двух испорченных вещей и лежит Европа вот уже
две тысячи лет. В. Р-в.
217
достаточных классах общества иногда невежественные мамки и няньки, без-
нравственная прислуга, истерическая воспитательница или молодой гувернер
примером и поучением возбуждают раннее проявление полового влечения.
Вообще, обращение с здоровыми детьми, как излишне суровое (вследствие
требовательности, сухости и жесткого отношения к детям, подавляющее в них
страхом наказания всякое проявление чувства и делающее детей угрюмыми, не-
доверчивыми и скрытными, замкнутыми в себе), так и крайне уступчивое, мо-
жет влиять на их половое отправление.
Особенно нежное, все извиняющее, всему потворствующее воспитание, не-
способное развить в ребенке самообладание и волю, не заставляющее его посте-
пенно вырабатывать терпение и самопожертвование, - воспитание, где интере-
сы окружающих или родителей приносятся постоянно в жертву детям, и притом
открыто, заведомо для этих последних, - такое воспитание развивает в ребенке
необузданность желаний и стремлений, дает ему привычку к быстрому удовлет-
ворению всякого рода хотений, чем подготовляет для него печальную будущ-
ность вообще и относительно половой деятельности в особенности.
С наступлением зрелости, поддаваясь новому чувству, им овладевающему,
такой юноша, не привыкший себя сдерживать, будет искать немедленного удов-
летворения половому влечению.
Окружающая среда имеет огромное воспитательное значение и потому силь-
но влияет на раннее или позднее развитие половой зрелости и силу напряжения
полового чувства. Двусмысленные разговоры, жесты, движения, любовные сце-
ны, картины, - легко запечатлеваются восприимчивым ребенком, оставляют не-
изгладимые следы в его памяти, которая, у здоровых детей, начинает развивать-
ся на 4-м году от рождения.
Часто повторяясь, подобные моменты невольно направляют ум ребенка на
исследование неизвестной ему половой деятельности, помощию чтения, разго-
воров со сверстниками, слугами, путем подсматриваний, подслушиваний и т. п.,
и тем постоянно раздражают половое чувство, способствуют быстрейшему его
развитию и доводят его до большого напряжения.
Раз поразившая ребенка картина или сцена, не понятая им вначале, не ока-
зывая, по-видимому, никакого прямого, развращающего на него влияния, по мере
увеличения его сведений относительно полового отправления, все ярче и рель-
ефнее восстановляется в его памяти, сильнее возбуждает его воображение, уси-
ливает половое влечение и часто служит причиною порока.
Пред глазами же порочных, по их собственному сознанию, постоянно вос-
производится какая-либо сцена или картина, виденная ими много лет назад и
давшая первый толчок к раннему и болезненному развитию полового чувства.
Понятно, что такое же действие оказывает чтение книг известного содержания,
театральные представления, живые картины и т. п.
Относительно театра многие придерживаются ложного убеждения и водят
детей на волшебные представления (феерии), живые картины и балеты, не до-
пуская их присутствовать при исполнении пьес нравственного содержания, за-
трогивающих высокие чувства любви, самоотвержения, чести, долга и проч.
Вообще говоря, для детей театр абсолютно вреден, - для юношей же всего
вреднее феерии, балеты, живые картины, представления в цирках, которые, не
занимая ум, влияют исключительно на воображение, усиливают фантазию и ос-
тавляют нередко воспоминания об известной позе, жесте, движении или костю-
218
ме исполнительницы, не изглаживающиеся во всю жизнь* и служащие исход-
ным пунктом раннего и болезненного полового чувства**.
Губительнее всего в этом отношении действует пример, особенно в учеб-
ных заведениях, со стороны старших на младших.
Но гибельнее всего для учащихся, когда их воспитатели сами почти регули-
руют*** отправление половой деятельности юношей, - при первых же призна-
ках наступления половой зрелости от 14 до 16 лет. Это происходит от непра-
вильного взгляда врачей и воспитателей на половой инстинкт, вследствие
которого и являются лукавые советы воспитателей, противоречащие вековым
опытам христианской жизни, будто это, т. е. воздержание****, вредно для моло-
дых людей, что не следует и думать о целомудрии, ибо это противоестественно,
это ведет к умалению здоровья, к непорядкам и сокращению жизни.
* Ну, вот и все. На все случаи жизни один совет: «Воздерживайся». «Законоучи-
телю» Дернову дана была полная возможность высказаться перед своими зрелыми
слушателями, и он, кроме коротенького: «а у нас солдат был», «а у нас блины пек-
ли», ничего сказать не сумел. Чего же законоучителям в гимназиях указывать на
уроках, что-то объяснять? Больше Дернова ничего не скажут; но «воздерживайся»
можно просто золотом оттиснуть на стене, и repetitio не потребуется. Но как автор
еще увертлив, и какой он софист: ну, картинки, ну, стишки, прислуга и гувернеры.
Соглашаемся и устраняем вес это. Но ведь наступят 18 лет для юноши и 15 лет для
девицы, «признаки зрелости» налицо. Что же им-то Дернов? Опять «не читайте книж-
ки, не смотрите на картинки»? Или он что другое скажет? Тогда сказал бы! Но он
молчит, упорно и тупо, как альпийский зверек. А я ему скажу: в монастырях с гувер-
нерами не разговаривают, оперы не глядят, романами не балуются: а об «искушени-
ях» слишком много написано в «житиях». Таким образом, все сводится к тому, что-
бы изъять дирижерскую палочку у столь очевидно неискусного дирижера и вручить
ее совершенно другому, именно - создавителю самой пьесы, предлежащей к разыг-
рыванию! Спасение целомудрия и брака, очевидно, зависит от полной смены коман-
ды в воинствах брачных. Не распорядиться моряку на суше, а генералу - на море: и
полное отстранение сонмов, хотя бы сколько-нибудь содержащих девственный иде-
ал, от семьи, и призыв сюда наоборот таинственно «обрезавшихся Господу», хотя
бы духовно, - есть задача времени, проблема цивилизации. «Во иудее и эллине», как
духе, как поэзии и религии, - спасение. В. Р-в.
** Хорошо, хорошо: но что вы скажете, когда наступит этот канонический воз-
раст брака - 15 лет для юноши и 14 лет для девушки, т. е. для обоих четвертый класс
гимназии? В. Р-в.
*** Как?! «Регулируют» заботливые люди, и это «гибельно»?! Но где же «закон
Божий и основной закон природы»? В. Р-в.
**** Как будто автор никогда в Бытии не читал истории об Онане и не знает о
печальном пороке, получившем от его имени название? Я думаю, если «законоучи-
тель» все на уроке расскажет, а затем скажет: «Однако потерпите», - то ученик, уг-
рюмый и опечаленный, и вдастся в ужас этого порока, тем больше страшного, что
исполнение его всякую минуту в руках у ученика, не контролируемо, не запретимо!
Вот избегая этого-то ужаса неотвратимого, добрые наставники, как только воды до-
стигли данного уровня, - и отводят их, в предупреждение извращения, мудрым «ре-
гулированием», вместо чтения глупых нотаций. Но сколько грусти, что чистейшее
отроческое и юношеское семя пропадает для потомства, вырастает не в детей, а в
точности выбрасывается на сторону, на улицу, в клоаку, только чтобы не разбился
сосуд, его носящий. Мы пожалели бы молока коровьего, разливаемого на землю!
Оплакали бы женское молоко, так разливаемое: но таковы законы цивилизации и
скопческое гнушение к семени, что о потоках его, и именно в чистейшие юные годы
219
И вот наши юноши, многие юноши христианские, от которых должно бы
веять благоуханием чистоты, вместо того дают зловоние плотской нечистоты.
Многие и от супружества отказываются по этой любви к жизни беспорядочной.
И вот, благодаря этому, многие целые годы живут вне законного сожития, без
благословения церкви, как бы не нуждаясь в нем.
Что может быть печальнее этого явления?
Между тем позднейшие медицинские исследования показали всю ошибоч-
ность взгляда на необходимость удовлетворения полового инстинкта при пер-
вом же наступлении половой зрелости.
Выражение «половая зрелость» - говорит один беспристрастный врач - дает
весьма ошибочное представление о состоянии организма в данный период жиз-
ни. Под именем «половой зрелости» не следует понимать, что юноша вполне
зрел для половой жизни. Далеко нет. Относительно половой деятельности, пря-
мая цель которой есть оплодотворение, он совсем не зрел и не годен, и только с
25 лет человек является вполне зрелым и совершенно годным для половой дея-
тельности, - только с этого момента он находится в наивыгоднейших условиях
для продолжения рода*.
Вот трезвый взгляд на дело, который может и пастырям помочь к исправле-
нию того зла, которое внесено в жизнь нашего общества неправильным взгля-
дом на половой инстинкт, на половую зрелость, а равно и извращенными усло-
виями домашнего и школьного воспитания.
Под влиянием именно всего этого у нас явился слишком разнузданный об-
раз жизни, страсть к постоянным наслаждениям.
разливаемых по земле, - ни у кого не пробуждается вздоха! А ведь это - мириады
душ, талантов, гения, угасшего до рождения! А посмотрите, как заботимся мы о
покос старого генерала, женившегося на Татьяне: лучшая поэма нации написана в
защиту его немощных прав, а Достоевский сказал ему оду в Пушкинской своей речи!
Воистину, дохлое мы храним, а юное - режем. В. Р-в.
* Вот такой-то врач (к счастию, - редчайший), сказав в поддержку скопцу свое
«научное заключение», и в силах погубить семью в стране более, чем целый ураган
сифилиса. Слыхал я от велосипедистов, что на 17-18 лет падает самая быстрая езда
и что к 23 годам, как бы ни возросла техника искусства езды, такой быстроты езды
мужчина не в силах достигнуть, потому что 17-18 лет есть максимум живости и
напряжения организма, особенно в его седалищной половине. Но врач сказал: «Это -
25 лет». Прежде всего, чем это он подтвердил? Может быть, он сболтнул? Даже
наверное! Но священник и тысячи священников подхватили: «Вот - видите: значит,
можно и нужно воздерживаться». И таково лицемерие их, что, венчая 66-летних стар-
цев, они станут толковать, что в 18 лет «семя еще не созрело для оплодотворения».
Далее, и тупой врач-резонер, и тупые богословы-лицемеры скроют под фалдой по-
рок Онана и хором потребуют зрелых и перезрелых браков, когда люди не влюбля-
ются, запретив и осудив и изругав мещанским словом брак в чистейшем мечтатель-
ном возрасте, когда бы от чистых родителей рождались чистые дети. О, как должны
евреи благодарить своих раввинов, удержавшихся от этих (см. дальше у Дернова)
«трезвых взглядов», которыми государство и не преминуло воспользоваться в инте-
ресах военной службы и долгого учения в школе. «Сведущие люди, доктора и свя-
щенники, говорят, что до 25 лет семя еще худо для оплодотворения: возьму же я в
службу и учение эти не нужные для брака годы». И лицемер Дернов в другом месте
(см. выше) плачется: «О, как хорош целомудренный брак, когда в него вступает не-
початая юность». Какая может быть надежда на таких слепых вождей! В. Р-в.
220
Ныне есть много людей, которые желают одного: жить и наслаждаться, ко-
торые желали бы жизнь превратить в смену одних удовольствий другими.
Ни о чем в обществе так много не думают, ни о чем так много не говорят и
не пишут, как о веселом времяпрепровождении. Юноша на школьной скамье
мечтает, как он будет приобретать много денег и время проводить весело. Люди
пожилые не уступают молодым, - составивши состояние, спешат насладиться
жизнию и так или иначе в сладости провести ее. Театр для многих сделался
потребностию, которой они удовлетворяют чуть не ежедневно. Пусть в нем пред-
ставляются картины из жизни часто самого грязного свойства, - что до того?
Это не только не отталкивает от театра, а, напротив, привлекает к нему, умножа-
ет число любителей этого рода удовольствий.
К театральным развлечениям хотят чуть не насильственно приучить и про-
стой народ, - и вот решено устроить театр народный.
До того проникла всех потребность разных общественных развлечений, что
спешат как можно раньше и скорее ознакомить с ними и детей, - возят их в театр
и другие увеселительные места, заставляют их смотреть и слушать то, - чего их
чистое ухо и невинное детское око и слышать и видеть не должны, - устраивают
детские балы*, где учат их вести себя, как большие.
Есть немало таких любителей светских развлечений, которые не почитают
грехом предаваться им даже в дни подпраздничные** и в дни Великого поста -
времени покаяния. Запретили Великим постом зрелища по крайней мере в ка-
зенных театрах***, и сколько сетования, ропота!
И ропщут чуть не все: как начинает въедаться во всех страсть к светским
развлечениям!
* Словом, все виновны, кроме «нас». В. Р-в.
** Добрался. Пусти козла в огород - всю капусту съест: и театр, и литература, и
опера - все для охранения целомудрия должно упраздниться. Ну, а брак? Он должен
быть в 25 лет, а то - и позже, а то хоть никогда, ибо «есть скопцы, иже из чрева
матери, и есть другие - иже от человек, и есть третьи, иже оскопили себя царства
ради небесного. Могий вместити - да вместит». В. Р-в.
*** Слава Богу - опять открыли! Заметьте, что ни одного-то слова Дернов не
сказал о кабаках, трактирах, кафешантанах и домах терпимости. Ему рябит в глаза
только гордое, соперничающее явление искусства, оперы, театра, балета, литерату-
ры, поэзии. Но подвальные удовольствия ему не соперничают, и он берет их под
покровительство уже тем, что проходит мимо с молчанием. В самом деле, насколько
светская литература и наука борются с проституцией, в духовной литературе вовсе
нет по поводу ее негодования. И можно заметить, что она не против разврата, а про-
тив изящества и веселости, ну пусть - в развратных удовольствиях. И есть этому
прецедент: аскеты часто «падали» крайне не эстетично; но эстетично ни разу и ни
один не «пал». Поразительно! Т. е. общая тенденция аскетизма вовсе не к уничтоже-
нию пола: а к плоскости, грубости и простой мужицкой грязи в нем. Ибо в эстетике
пола пробуждается эллин: нестерпимое, убийственное для аскета зрелище, главный
заклятый им бес. А в мужиковатости пола, последней его грязи и скверне - издох, и
до конца издох, эллин и иудей, окончательно умерло «обрезание», священное погру-
жение священной точки. Вот где специальный корень и отвращения к художествен-
ному браку самых юных, непорочных существ, и покровительство зрелым, а еще
лучше - перезрелым, и, наконец, окончательно хорошо - старческим бракам. Тут,
где старички только поглядывают друг на друга и приглядывают себе на кладбище
могилку «рядком», скопец произносит великое: «Совершилось!». В. Р-в.
221
С этим пристрастием является сначала охлаждение, а потом даже отвраще-
ние ко всему духовному, к мысли о Боге, о вечности, о грехе*, время проходит в
рассеянии, в праздных и пустых разговорах, и в созерцании и слушании того, от
чего оскверняются мысли, и сердце, и вся душа.
В жизнь вкрадывается масса зла, инстинктивно терпимого и, по общему
молчаливому согласию, не замечаемого. Оно становится как бы законною на-
шею атмосферою. Люди спокойнейшим образом терпят в среде своей человека,
полного всякого распутства, - считают его своим. Человек, в потворстве ин-
стинктам своим извращающий и свое достоинство, и достоинство и здоровье
другого человека, для весьма многих из нас - говорит один наблюдающий ны-
нешнюю жизнь - скорее предмет улыбки, чем отвращения, шалун, - а не пре-
ступник.
Извращение нравственных понятий в обществе создает мало-помалу какой-
то деспотизм тела над духом. Недавно, в прекрасном петербургском ресторане,
где изо дня в день бывают, точно по служебной обязанности, чуть ли не все
«заметные» деятели столицы, я слышал, - пишет тот же автор, - разговор: два
приятеля обсуждали поведение отсутствующего третьего.
-	Это - психопат.
-	Да почему?
-	Помилуй: разве естественна жизнь, которою он живет?
-	Отчего же нет?
-	Он не пропускает ни одной церковной службы, обложился богословскими
сочинениями, у него все свободное время на это уходит.
-	Так что же?
-	Но это дико. Ведь он же развитой человек.
-	Скажи, пожалуйста: а себя ты считаешь развитым человеком?
-	Надеюсь.
-	Хорошо. Ну, а как ты проводишь свое время?
-	Но... как мы все, я полагаю...
-	Да вот - хоть бы взять: сколько раз ты в неделю сидишь в этом учрежде-
нии?
-	Каждый день.
-	И долго?
-	От завтрака до обеда.
-	То есть часов пять?
-	М... м... м... пожалуй...
- Так за что же ты обругал NN психопатом? Почему считаешь неестествен-
ною его жизнь, а свою естественною? Если человек, в мучениях совести, в по-
рывах к идеалу, отдает пять-шесть часов из своих суток страстным поискам Бога
в молитве и в книге, - это странно, это психопатия. Но ежедневно же отдавать
пять-шесть часов жратве, питью и игре в душной комнате, вперемежку с пусты-
ми разговорами на скверные темы, - это, видите ли, нормально. Аскета - мило-
сти просим в дом сумасшедших, вивёра - в пантеон славы**.
* Да, все беды наступают, и каменным баранам хоть убиться до смерти. В. Р-в.
** Вся картина виверста, конечно, скверна и как-то подла; но ведь она плод
вообще внесемейной жизни (сперва - «грех», потом - неприличие), и уж что вы
родили, то и кладите себе в карман. Аскетизм XII века в XIX веке является как кафе-
222
А какое гибельное влияние оказывают подобные вивёры на низшие классы
народа нашего, страшно и сказать. Наблюдение над петербургскою и вообще
городскою прислугою, над рабочими и мастеровыми, отчасти над солдатами и
над крестьянами тех местностей, где подобные вивёры жили или и теперь жи-
вут, потакая своим низшим инстинктам*, - показывает, что и в народной нашей
шантанство. Кто от XIII до XIX века не приучился в семье сидеть, тот несколько
веков ходил в монастырь, а когда монастырь для него опостылел - стал ходить в
кафешантан. Черный дух умер - белый дух не родился: и осталась пустота и сля-
коть. Но явно - секрет в белом духе, Бел-Боге, если можно так выразиться: и в том,
что он уже погублен Черно-Богом, который не смог, а может быть, и в планы не
входило остаться навсегда богом. Пришел, разрушил и ушел. Я исследую борьбу
идей, прибегая для разности контуров к существительным нарицательным вместо
прилагательных. В. Р-в.
* Вот корень всего - это идея «низшего инстинкта», недоказываемая, но из века
в век повторяющаяся как присловье, присказка. Умерла «Venus Genitrix» [«Венера-
прародительница» (лат.)], которой воздвигла древность храмы: и поползли по зем-
ле «шашни», начался подвал, кухня, лакейская половых отношений. Ведь лакейская
- обратный полюс храму. Дернов негодует на шашни. Но ведь он разрушил Venus
Genitrix: позвольте, куда же отнести «низший инстинкт», как не в подвал и кухню?
Низкому - низкое помещение: вот аксиома. И кто разрушил храм Venus-Genitrix, тот
основал кухню «шашней». Кто же строит гостиную или дворец для экскрементов?!
Можно наблюдать, что семья, пусть какая-нибудь, что семья как дружба, как лю-
бовь, как уважение - суть колонны все еще не сметенного с лица земли Templi amoris,
Templi Veneris Genitricis [Храма любви, Храма Венеры - прародительницы (лат.)]:
монашество очень последовательно вовсе не начинает никакой семьи, отреклось от
нее вовсе, потому что «шашни», конечно, блуд, а иное помимо шашень в поле, т. е.
семья, есть начало Templorum antiquorum [ древнего храма (лат.)]. Вот почему мо-
нашество, да и вообще христианство, так охотно прощает «грехи» половые; не каз-
нит их, не придирчиво к ним. Пол - сплошной грех. Простить его - призвание хрис-
тианства. Но увидеть перед собою пол не как грех, пол в его идеализме, в силе -
значит вдруг ужасно побледнеть, ухватиться за перильца, почувствовать близость
обморока. Ибо спор нашей эры вдруг оказывается нерешенным. От этого «кающая-
ся Магдалина» есть стяг христианства; это - ее щит, это - ее твердыня: какая стран-
ная жизнь, в одной половине своей состоящая из сплошного зла пола, вредительства
от него, абсолютной «кухни», а во второй половине состоящая в совершенной бес-
полости, выхолощенности и покаянных слезах. В «житиях» рассказывается о бездне
самых порнографических падений: это - укрепление «житий», это знамена и пуш-
ки, отнятые аскетизмом у врага своего, идеализма пола. Чем порнографичнее, не-
сноснее, кухоннее «падение», тем твердыня аскезиса неприступнее: «Вот, древность
говорила, что это - бог: вы видите, что это - червь». Посему, когда моралист, хрис-
тианин говорит о «шашнях», не верьте ему: частью он сам не понимает, что говорит,
ибо речь его клонится в волевой своей части к Venus-Genitrix; частью он внутренне
радуется, рассказывая порнографию пола, «похождения» самого смертельного вра-
га своего, этого Стеньки Разина, в которого превратился былой король; а конечный
итог его морализированья - не какое-нибудь просветление, а уничтожение, оскопле-
ние: «Не надо! скверна!! бойтесь ее, бегите врага!!» И это - тысячи лет, без вариан-
тов, повсеместно. Вот почему хлопоты христианских моралистов о семье всегда были
безуспешны: они - самопротиворечивы; они - плод недоумения; семья как идеал -
это обнимающиеся эллин и иудей; семья как несчастие, как позор есть начало Маг-
далины - восторг христианский. Отсюда, в страшном логическим сцеплении со всем
делом - и запрещение у христиан развода, столь упорное и повсеместное: «Пусть
223
массе распространяется развращение именно под влиянием беспорядочной жизни
высших классов нашего общества. Доходит до того, что много людей нашего
времени становится плотию, т. е. совершенно заглушают в себе духовные по-
требности, и, помышляя об одних земных выгодах и чувственных удовольстви-
ях, отличаются от бессловесных животных только изобретательностию на сред-
ства к умножению и оразноображению этих выгод и удовольствий. Не может ли
последовать грозный приговор Божий над таковыми людьми: «...не имать Дух
мой пребывати в людех сих, зане суть плоть?» (Быт. VI, 3).
Но ныне - вместе с поэтом (Тютчевым) приходится сказать:
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует.
Едва ли не более, чем телесное, распространяется ныне растление духовное.
Причин последнего также очень много, и все они, попадая на почву чув-
ственную, только усиливают развращение телесное.
Современная печать, вместо того чтобы давать духу человека сродное ему
питание, возвышать его, - как часто потворствует, одобряет, усиливает порок,
рисует его в самых завлекательных красках. И все это читают, глубоко воспри-
нимают и потом проводят в жизнь. Фельетоны ежедневных газет, статьи журна-
лов, излагающих некоторые судебные процессы с романическою подкладкою,
повести, романы и драмы слишком нескромного содержания, специально пор-
нографические издания, распространяемые ныне в массе народной с какою-то
особенною старательностию, - все это действует буквально растлевающим об-
разом на читающую массу. В среде последней потребность книжного чтения
сделалась обыкновенною и насущною потребностию.
Эта потребность удовлетворяется по преимуществу светскою, журнальною
и газетною печатаю. Последняя ежедневно, так сказать, высыпает на головы
русского народа необъятную массу разнообразных мыслей, сведений и впечат-
лений, нередко ложных, двусмысленных и прямо безнравственных. Наблюде-
ния показывают, что читатели прежде всего прочитывают легкие стихотворе-
ния, журнальные листки и хроники, изредка статьи научного интереса, но более
всего читается обширнейший и разнообразнейший отдел повестей, драм, коме-
дий и романов. Их читают с жадностию и безустали и недозрелые люди, и моло-
дые девицы, и матери семейств, и серьезные служащие люди.
Признавая ту плодотворную и образующую сторону светской литературы,
которая, несомненно, в ней есть, мы не можем не указать на то, с одной стороны,
что при таком направлении обычная умственная пища нашего читающего боль-
шинства является одностороннею, а с другой стороны - чувственного характе-
гниет Магдалина, пока не покается, а когда раскаялась - уже нет семьи». Ни одной
чревообильной, ни одной плодоносящей женщины не вошло как идеала, примера,
как облюбованного факта в «жития», в летописи христианства; это поразительно,
что ни одного примера: значит, - закон, тайный, подспудный!! Нигде восклицания
летописца: «У нее было пять сынов, семь, десять», нигде этой радости, нигде даже
об этом вопроса, счета детей! Неужели это не закон? И вот отчего в приводимых
мною «Матерьялах» разделительною чертою между светскими суждениями и бого-
словскими проходит: вопрос о супружестве и детях - у светских, вопрос о сохране-
нии своей власти (при полном умолчании о детях и семье) у духовных. В. Р-в.
224
ра. Ведь кому из грамотных и читающих людей неизвестно, около чего*, в пове-
стях, романах и драмах и светских стихотворениях, обыкновенно вертится это
литературное изящество? Справедливость требует сказать, что творений нрав-
ственно чистых и совершенно безопасных несравненно менее, чем противопо-
ложных им. Надо быть уже опытным, зрелым и искушенным человеком, чтобы
* Опять - скопческая тенденция! Да около чего, друже, вращается и Библия, от
первой главы Бытия, сотворения мужчины и женщины для любви и деторожденья, и
до родословия Иисуса Христа, которым начинается Новый Завет? Везде «Адам, роди
Сифа... Авраам, роди Исаака... Иаков, роди Иосифа, мужа Марии» (Матфея, I). Да,
конечно, - это стержень жизни: кто с кем и кого родил. Его бы надо поливать; сюда
бы нужны священные песни, туманные грезы, обетования, надежды; коротенькие
предсказания - пророчества, ну хоть ворожеи-цыганки, если уж не священника: весь
ритуал Veneris-Genitricis. Но когда это умерло, то бедная мысль человеческая все же
хватается за стержень жизни: но уже, соответственно павшей эре, сплетает около
него несколько лакейским языком лакейскую сплетню. Это и составляет содержа-
ние 9/1() светской литературы. Но все же в ней любовь не сокращена до такого коро-
тенького щекотания нервов, как в следующем рассказе, который мы извлекаем из
«Приношения современному монашеству» епископа Игнатия (Брянчанинова): «Епис-
коп некоторого города впал в болезнь, по причине которой все отчаялись в его жиз-
ни. Там был женский монастырь. Игуменья, узнав, что епископ отчаянно болен, по-
сетила его, взяв двух сестер. В то время, как она беседовала с епископом, одна из
учениц ее, стоявшая у ног епископа, прикоснулась рукою к ноге его. От этого при-
косновения возгорелась в болящем лютая брань блудная. Страсти лукавы. Он начал
просить игуменью, чтобы она оставила сестру при нем для услужения ему, приводя
в причину такой просьбы недостаток в собственной прислуге. Игуменья, ничего не
подозревая, оставила сестру. По действу диавола, епископ ощутил восстановление
сил и впал в грех с инокинею, которая сделалась беременною. Епископ оставил ка-
федру и удалился в монастырь, где кончил жизнь в покаянии, принятие которого Бог
засвидетельствовал дарованием покаявшемуся силы чудотворений! Такова наша
немощь! Таково влияние на нас соблазнов! Они низвергали в пропасть падений и св.
пророков, и св. епископов, и св. мучеников, и св. пустынножителей» (стр. 55). Как
это голо и кратко, как умер дух, содержательность любви, которую читаем в «На-
кануне» Тургенева, в «Грозе» Островского. Мотив рождения - уже не духовный!
уже не исполнение заповеди: «размножьтесь» ответным мужа к жене: «размножим-
ся». Умерла религия, а наконец, умер и роман: осталось бедственное «приключе-
ние». Но вот что замечательно в приведенном отрывке, что автор не спрашивает
себя и читателю, не рассказывает, куда же девала монахиня своего ребенка, да и что
с нею, несчастною, стало: план и тема «под вечер осенью ненастной в пустынных
дева шла местах...» зародились, увы, еще в эти древние веки, и именно в свято-
аскетических местах. Как это противоположно смелому, гордому восклицанию до-
черей Лотовых: «И родила старшая сына, и нарекла ему имя Моав, говоря: он от
отца моего. Он отец Моавитян доныне. И младшая также родила сына и нарекла
ему имя: Бен-Амми, говоря: он - сын рода моего. Он отец аммонитян доныне». Ве-
ликая вещь - не укрывание младенцев, и - от кого они: это одно предупреждает
детоубийство. Написатель Бытия, Богом руководимый, знал это и потому не скрыл
максимально невозможного рождения, как бы говоря народам, научая людей: «Ни-
когда не скрывайте, дабы никогда не убить!» Первые детские трупики появились
около «зарока не рождать» и «ох, согрешила» при зачатии. В. Р-в.
225
с пользою заниматься этим чтением и безвредно проглатывать те сладкие части
яда*, которые в нем рассеяны и скрыты во множестве.
Объем влияния, занимаемый современной печатью, - необозрим. Разнообра-
зием и крайним удешевлением изданий она овладевает умами людей всех наций,
состояний и возрастов. Ни невинная юность, ни подрастающие дети, ни простые
поселяне, ни рабочие люди - никто не защищен от ее разрушающего влияния,
когда она принимает ложное направление. А каковы результаты ее современного
влияния на юные поколения и народные массы, можно видеть из статьи некоей
г-жи Гурко, помещенной в журнале «Радость христианина», в февральской книж-
ке 1898 года. Ее статья: «Мысли, возбужденные современным направлением лите-
ратуры» - есть истинный вопль матери**, скорбящей о том, что современная лите-
ратура помрачает чистый смысл детей бесстыдными, грязными описаниями страстей
и отношений, которых они еще не подозревали. В литературе ныне замечается пол-
ное понижение идеалов, вследствие чего, конечно, понижаются и нравы. А между
тем не имеет ли литература, - напротив, - священным призванием своим пробуж-
дать, обновлять, очищать и возвышать идеалы человечества? Гениальные описания
зла никогда не исправят человечество. Самый простой смысл говорит, что, видя
человека, утопающего в болоте и тине, будет совершенно бесцельным описывать
ему это болото и тину, во всех и без этих описаний слишком знакомых ему подроб-
ностях, а что надо ему указать путь, по которому другие прежде него вышли из
этого болота, и возбудить в нем энергию, которая заставит его сделать необходимое
усилие для того, чтобы освободиться от втягивающей его тины.
* Сладкий-яд: вот пол! «Лепость (красота) мира - вот грех», — решил Селива-
нов, а в сущности, - подвел итог тысячелетнему мотиву. «Что делает диавол?» - на
вопрос этот христианин ответит: «Влечет меня - к женщине», «влечет меня - к юно-
ше». Ко многому и иному худому влечет он, к гордости, славе, богатству: но это
все не основное, все это уже сбоку, примечание под текстом. Текст христианской
добродетели: воздержание от женщины, воздержание от мущины, Адамо- Евово
раз-ед.иненпе,разрыв. Отсюда и пошло как противоположный полюс: вкушение горь-
ких трав как первая добродетель, посты, умерщвление, некрасивые одежды, убогое
жилье, неудобства, наконец, администрации. Ибо и великолепное учреждение есть
«сладкий яд» отечества, «похоть» к удобствам его граждан - да!! Их невоздержание
- это революция. Так все сплелось в один клубок некрасивого; и новое «десятосло-
вие» христиан можно бы выразить так: «не пожелай женщины», «не увлекись богат-
ством и славой», «не понадейся на себя», «живи в домике маленьком», «ешь скром-
ненько», «дружбы и знакомства не води», «думай о горнем», «спеши к могиле» и,
«как жена Лотова - не оборачивайся на горящий Содом» бытия. В. Р-в.
** Ну, вот то-то. Не редакция «Радости христианина», не монах, не священник -
а мать завопила. Ведь никак эти рассуждения Дернова нельзя назвать «воплем»:
они довольно холодноваты. А когда мать завопила - то матери все и спасут, им все и
надо предоставить, а дирижеров из «Радости христианина» надо попросить управ-
лять другой губернией, отнюдь не семейною. И спасибо этой вопленнице-семьянин-
ке! Ей templum [святилище (лат.)], как veneri-genitrici, ибо она и «genitrix» как мать,
и venus - ибо, конечно, прежде чем стать матерью, была страстной супругою, - и
вместе выступила как dea [богиня (лат.)] в высоких своих порывах на страницах
«Радости христианина». Говоря это, мы комментируем, что именно разумеем под
краткословным Venus-Genitrix: разумеем, конечно, - не античное, а сегодняшнее,
наше. В. Р-в.
226
Для поднятия падшего человечества требуется иное направление в литера-
туре. А современное грозит дальнейшим растлением человечества. Это показы-
вают наблюдения над тем, на что обращается ныне внимание читателей. Ни в
одной публичной библиотеке, нередко и в частных, нельзя встретить ни одного
романа, который бы не был испещрен всякого рода заметками, причем в боль-
шинстве случаев подчеркнуты особенно рискованные по своей нескромности
места. И больше всего этой операции подвергается, кажется, Мопассан. Такие
отметки доказывают пошлость читателя. Такой читатель обыкновенно и выпи-
сывает в чтении только то, что тешило бы его грязные инстинкты, и те книги,
которые не трактуют о порнографии, не подвергаются опасности быть разрисо-
ванными им, потому что они для него не интересны, и он их в руки не берет.
А что сказать о тех, кто распространяет в публике специально порнографи-
ческие издания? А ведь такие распространители есть, и никто не может отри-
цать этого.
Но не в одной литературе, а во всех отраслях искусства замечается ныне
неправильное направление, падение идеалов и прямо-таки растлевающее влия-
ние на людей, соприкасающихся с таким направлением.
Как истинная поэзия есть не что иное, как «Бог в святых мечтах земли», -
так и все отрасли искусства при правильном их направлении - должны быть не
чем иным, как средством отрешения от земли* с ее тесными пространствами и
короткими временами. То ли мы видим ныне?
Отсутствием вечного идеала в искусстве объясняется то неудовлетворенное
чувство, с которым мы смотрим на новейшие произведения живописи, несмот-
ря на их сравнительно развившуюся историческую и реальную верность, или
слушаем неясные, недоговаривающие звуки «музыки будущего», несмотря на
усовершенствованную технику и блеск ее исполнения.
«Остановитесь перед картиною Рафаэля или Тициана, послушайте небес-
ную гармонию Бетховена и сравните ваше чувство с теми, которые выносите вы
из теперешних выставок и концертов», - говорит одна беспристрастная наблю-
дательница.
Не встречаем ли мы на художественных выставках таких картин или статуй,
в которых все богатство натуры перешло в выражение страсти, «ищущей, кому
отдаться», - или изображений на выставках тела «божественных» и небожествен-
ных форм в наготе, потерявшей свою невинность**. Нагота является теперь пред
* Ну, вот - «отрешение от земли». Из этого круга не умеет выйти священник. Т е.
он вовсе не может и никогда не сможет просветлить землю: ему на это как бы «пре-
дел положен». В. Р-в.
** Меня поразило следующее зрелище в Риме: храм св. Петра, Латеранский
собор и пр. полны нагими, в мраморе и красках, полными и рослыми человеческими
фигурами, то святых, то ангелов. В алтаре переднего фаса св. Петра из черной брон-
зы сделаны два ангела-отрока, с самым узким препоясанием; наконец, в балдахине
над главным алтарем представлена знаменитым скульптором разрешающаяся от
бремени женщина - в самый момент разрешения. И - ни одной не только порногра-
фической, но хотя бы легкомысленной картинки на окнах бесчисленных магазинов.
Это последнее отсутствие, после Петербурга и Москвы, залитых торговою порно-
графией, меня больше всего в Италии поражало, особенно в ее художественных Риме,
Флоренции и Венеции; пока я не связал все это в своей мысли таким образом, что
227
нами в мраморе или на полотне - или как Ева, сознавшая свою наготу и стыдя-
щаяся, или как наглая и вызывающая «дочь рынка».
А сколько людей ныне не стыдятся останавливать свой взор на картинах
содержания соблазнительного, любят такие картины и с спокойною совестию
держат их у себя в домах, и даже еще на видных местах?
Что же это такое? Христианин, которого сердце должно быть чисто*, хрис-
тианин держит то, что может говорить ему об одной нечистоте. Какова после
этого душа хозяина, постоянно созерцающего мерзкое? Чему могут научиться
дети, на сердцах, памяти, воображении которых, как на воске, отпечатлевается
все, что они видят и слышат? Какой урок, какое назидание могут получить при-
ходящие в дом родные, знакомые, лица посторонние? В мире и без того всюду и
везде соблазны и искушения, а тут еще наводят их на новый соблазн. В плоти, в
крови и без того часто происходят движения греховные**, а тут придумывают
какое же удовольствие смотреть на безобразную наготу в окне магазина, когда ее
можно видеть в благородных формах в церковной живописи, и, видя там chefs
d’oeuvre’bi телесного обнаженного изящества, - получаешь в них мерку требований
вкуса, имея которую в душе - разобьешь гипсовую мазню своих дней. Но в Москве
и Петербурге религиозная живопись вся скопческая, и не только множества женских
грудей, зрелище которых поражает в католицизме, но и локтя неприкрытого не уви-
дишь: и, не имея, так сказать, жены в живописи, - спускаешься до кухарочки. Ко-
рень все тот же, везде - тот же. Преобразите храм - и вы спасете рынок. В. Р-в.
* Т. е. бесполо? чуждо «сладкого яда»? Нет: очевидно, проблема совершенно
обратна и заключается во введении в душу, когда она еще чиста, есть горенка анге-
лов, адамо-евовского момента в отношении к совершенно же чистому существу; т. е.
супружество отроков и отроковиц есть разрешение проблемы. Отсюда ранняя забо-
та Авраама о браке Исаака и завет слуге: «Остерегись взять ему невесту из родов
незнакомых, чужих». Вообще момент старости и неизвестности (избираемого лица)
есть причина грязных современных супружеств. Брак двоюродных - у протестан-
тов, как и слова «Мишны»: «Отрок, имеющий племянницу, - должен погодить всту-
пать в брак до се зрелости: ибо супружество дяди и племянницы особенно угодно
Богу», мудро устраняют выбор совершенно неизвестной, не проверенной в поведе-
нии и не проверенной в родстве, невесты. У нас, при бесчисленных «препятствиях к
браку, лежащих в родстве и свойстве», жених понуждается искать невесту не близ
себя, не около себя, знакомую и дружную с детства, а где-то «на далекой сторонуш-
ке», куда «прилунится» заехать. Таким образом, пересмотр «свойства и родства» в
учении о браке есть одна из крупных сторон в путях поднятия его. Это есть фунда-
мент «твердой фирмы брака», взамен теперешной мелочной его лавочки, «с при-
ключениями». В. Р-в.
** Вот видите; даже кровь - грешна. И чтобы договорить мысль, следовало бы
прибавить: «Ее надо выпустить». Как постижимы инквизиция, скопчество - из этих
невольных обмолвок автора; до чего очевидно, какая есть «припека сбоку» брак в
круге мысли нашего автора, и лицемерие всех его ссылок вначале на «Закон Божий»,
«Слово Божие», «закон природы и норму человеческих обществ». Ибо, очевидно, не
предисловие решает дело, а середина и горячие дешевые страницы книги или ста-
тьи. Но как все это отражает первоначальное: «Мужчину и женщину сотворил чело-
века Бог», «однако - лучше не жениться», «ибо суть скопцы из чрева матери, от
людей и от себя - Царства ради Небесного». Все сбылось воочию, и даже «йота» от
сего совета «не прешла». В. Р-в.
228
еще новое средство для возбуждения нечистых представлений. Горе тем, кото-
рые избрали это средством к своему существованию и издают подобного рода
картинки: они - те соблазнители, о которых говорил Спаситель, что лучше бы
им с камнем жерновым на шее потонуть в пучине морской. Горе и тем, которые
покупают соблазнительные картинки, услаждаются ими, вешают в домах своих.
Те и другие - губители душ христианских*, разрушители дела Христова, ибо
Христос пришел призвать всех к святости и чистоте.
Язык живописи и пластики, однако, еще не так выразителен, как язык музы-
ки и словесного искусства, и особенно его высшего рода - драмы.
То, что на картинах и статуях намечено в чертах общих и смутных, то самое
в современной музыке и драме выступает перед нами с полною подробностию,
в чертах определенных и детальных. В современной музыке не выражается ли
нега** сладострастия! В современной драме не изображается ли порок в тех
же ярких и соблазнительных картинах и действиях, как и в живописи и пласти-
ке? Где же вы тут будете искать чистоты и целомудрия?
Беспристрастное наблюдение показывает, что самые возвышенные из увесе-
лений, каковы, например, музыка и театральные представления, далеки от тех на-
зидательных и благотворных действий, какие им обыкновенно приписываются.
Для всякого беспристрастного человека ясно, что в большинстве случаев
современная музыка не утишает, а возбуждает и волнует страсти; что зрелища,
под видом назидания и поучения, потворствуют слабостям и страстям, что та и
другие, теша наше самолюбие, раздражают наши чувства, наполняют душу льстя-
щими чувственности, но пагубными и вредными для сердца и духа образами и
* Очень все важное место, и главное - потому что бессознательно. Но не Дернов
пишет, это эпоха пишет. «Женщина - вот грех! слияние с нею - вот преступление!» «И
только оттого, что мы разрешили, и когда мы разрешили, - разумеется, сузив в ниточ-
ку, в узкий путь, - рождение прощено. Без этого нашего прощения - оно первородный
грех, разрушение всего дела христианского». Учение о «незаконных сожительствах»
и «незаконнорожденных детях» уже каменным, неодолимым образом надвигается здесь,
и с ними - вздохи родивших не вовремя, не удержавшихся и родивших; вздохи - и
детоубийство. Сейчас о «грехе» едва ли кто думает; но «стыд» есть эквивалент греха в
безбожную эпоху, и он имеет ту самую остроту и пронзительность, какую некогда
имел «грех». Давид родил от Вирсавии Соломона: ибо Нафан не за любовь к Вирса-
вии его упрекал, а только за смерть Урии. Но упрекни он его именно за VII заповедь по
поводу Вирсавии, и лишний трупик около дворца царского заменил бы мудрейшего
царя. И нс было бы «Экклезиаста», ни «Песни песней». Мне говорил в Петербурге
один священник, преподающий в институте, куда попадают девочки из Воспитатель-
ного дома: «Грехи родителей отражаются в детях: никогда я не видал девочек, столь
рано развивающихся и склонных к соблазну, как здесь». Я подумал: это - от сил орга-
низма, плода подлинной любви, и еще спросил его: «А как их способности?» - «От-
лично учатся, но это что: главное ведь нравственность». Таков смыкающийся круг
суждения скопчества. Я думаю, если бы у Татьяны Лариной как-нибудь «испекся пи-
рожок», родился сын, то был бы, верно, сыр, водянист, бескровен: «Успехи неболь-
шие, сказал бы о нем священник: да сидит на уроках отлично. Головки в сторону не
повернет, все внимает; правда, нс запоминает - однако мне одно удовольствие». Я
думаю, истощенное тупоумие русских XVII века и гениальность XVIII и XIX есть
именно разница «плодов любви» от «фруктов принуждения». В. Р-в.
** Ах, скажите пожалуйста! Какой пассаж и ущерб хору г. Архангельского. В. Р-в.
229
впечатлениями. Эти-то раздражающие чувства, льстящие чувственности об-
разы и ощущения и привлекают в театры и увеселительные залы искателей
наслаждений, и всякому наблюдавшему известно, что чем больше в известной
пьесе элементов чувственности, чем рельефнее и привлекательнее изображе-
ны слабости и страсти людские, тем охотнее посещается она мнимыми искате-
лями отдыха*.
Оттого серьезная музыка, серьезные драматические произведения считаются
скучными, неинтересными и непонятными и почти не посещаются**. Если так
сомнительна польза от более возвышенных увеселений людских, то что сказать
о тех рожцах увеселений, которые, как танцы***, маскарады и им подобные
способы времяпровождения, исключительно основаны на чувственности? Стра-
стные, далеко нс двусмысленные взгляды, раздражающая чувственность музы-
ка, разжигающая телесная близость и соблазнительные телодвижения, атмосфе-
ра интриг вполне приближают их к языческим зрелищам последних времен
Римской империи. К ним по справедливости приложимы слова известного
св. отца, назвавшего современные ему увеселения «гнездилищами заразы». «Они,
как и современные этому церковному писателю увеселения, полны беспорядоч-
ности и беззакония. Перемешиваются на них между собою мужчины и женщи-
ны, чтобы взаимно себя видеть****. Взоры чувствснностию питаются, пожела-
ния разгораются, и праздные глаза, случай имея соседей пристально
рассматривать*****, воспламеняются чувственными пожеланиями... Каких толь-
* Какая клевета: уж если так, то и ходили бы все не в оперу и театр, а прямо в
дома терпимости. Так и чувствуется в строках «больной подвижник, которого по-
трогала за ногу девица» (см. выше из Игнатия Брянчанинова). В. Р-в.
** «Почти не посещаются»... Абонемента в оперу достать нельзя. И откуда все
автор знает, по «сану» своему не имея возможности посещать ни оперу, ни театр?
В. Р-в.
*** Добрался. Читайте внимательнее, и вы увидите, что автор ведет вас неза-
метно в уголок духовного училища, единственно ему знакомого места, и, указывая
сесть на парту, где сидели одноклассники Помяловского, говорит: «Вот - Эдем, на-
сажденный человеку Богом до грехопадения». В. Р-в.
**** Ах ты, батюшки. Но мне кажется, и Адам и Ева «взаимно себя видели», и,
только согрешив сознанием (не вожделением), т. е. ошибясь, - надели «кожаные пре-
поясания». Нет, против этого неумолимого духа скопчества одно спасение, - вос-
кликнуть: «Сбросьте всякий раз, когда изображаете еще не павших Адама и Еву, с
них эту кожу и листья и откройте их так, как их друг другу открыл Господь. И как Он
им приказал друг на друга смотреть». Поразительно, что в зале «Conceptio immaculata»
[«Непорочного зачатия» (лат.)] в Ватикане, в огромной стенной живописи, Эдем
изображен, - но листья дерева так расположены, что все же образуют хотя бы не-
вольное «препоясанье» и Адаму и Еве. Как противоположно учение евреев, что «от
Адама потому Бог не потребовал обрезания, что Адам был природно сотворен обре-
занным». Каждый понимает, что вид «обрезанного», в противоположность мертвым
греко-римским скульптурам, есть вид живого пола, вид возбудительный для друго-
го пола. Но от сего, что уже и «Адам был обрезан», - у евреев детоубийства и не
образовалось никогда. А уже в сокровениях залы «Conceptio immac.», не говоря о
нашем скопчестве, где и «на локоток посмотреть нельзя», - детоубийства implicite
заключены, «напророчествованы». В. Р-в.
***** «Потрогала ножку у больного» (см. выше). В. Р-в.
230
ко грязных деяний на этих зрелищах не представляется, каких только бесстыд-
ных слов здесь не произносят! И хуже всего то, что, кто в этих пошлостях нахо-
дит удовольствие, тот приносит образ их с собою и домой. «В душе остается
после этих зрелищ грязный след, который при малейшем благоприятном влия-
нии после дает о себе знать».
Но главная опасность чувственных удовольствий и увеселений состоит в
том, что они привязывают к себе наше сердце, делаются потребностию души,
получают преобладание и даже полное господство над нашей жизнью и волей,
над нашим умом и сердцем, лишают самого драгоценного нашего дара и при-
надлежности христианской свободы. Тот грязный*след, который оставляют в
нашей душе чувственные удовольствия, то льстящее чувственности воспоми-
нание, которое трудно заглушается в нашем плотяном сердце, могут послу-
жить и действительно служат источником этого лишения. Раз испытавши удо-
вольствие, человек, при удобном случае для повторения его, не всегда
оказывается в силах удержаться от него. «Так, - по словам преосв. Димитрия,
архиеп. херсонского, - и начинается обыкновенно рассеянная жизнь; так за-
глушается мало-помалу голос совести и требования долга. Склонность к на-
слаждению становится, наконец, страстию, овладевает душою, покоряет себе
и разум и волю. Отсюда уже прямая и широкая дорога ко всякому греху и по-
року, потом к преступлениям и совершенному распутству. Так зачинаются и
растут все порочные склонности**, которые в последних, крайних проявлени-
ях своих невольно возбуждают ужас. Правда, что до сего крайнего развития
порочных страстей, до этой ужасной бездны зла доходят немногие - однако же
доходят! Кто же поручится, что не дойдет когда-либо и каждый, кто ступит
уже на этот скользкий путь»? (Соч. т. IV, 75).
«Никто не родится злодеем, но делается таким постепенно, уклоняясь от
заповедей Божиих шаг за шагом, переходя от одного заблуждения к другому,
от скромных удовольствий к более шумным и увлекательным». Особенно все
это опасно для молодых неопытных и увлекающихся людей, сердца которых
особенно восприимчивы и открыты всяким, как хорошим, так и дурным, вли-
яниям. «Если, - скажем словами св. Иоанна Златоуста, - старику не должно
посещать этих увеселений, то тем более юноше. И для того (старика) велик
позор и большой стыд: и для этого (юноши) тем более ужасная гибель и глубо-
кая пропасть, чем живее в юношах вожделения, чем сильнее в них пламень,
который, лишь только получит хоть немного вещества отвне, зажигает все»
(Бес. к Антиох, нар., т. 2, стр. 68-69). Об этом следует больше всего подумать
тем, которые по мнимо благотворительным побуждениям способствуют рас-
пространению и расширению круга влияний разного рода увеселений, при-
влекая сюда по большей части самые неопытные и потому легко заражающие-
ся юношеские силы.
* Опять - «грязный». Пол - это грязь: аксиома, из которой не умеет вырваться
автор. В. Р-в.
** До чего понятно, что за редчайшими исключениями духовенство женится на
деньгах; и что молодые теперь священники, думающие о подруге жизни, а нс о «по-
падье при хозяйстве, взятой со столькими-то тысячами», представляются старому и
основательному священству «разрушителями основ духовного быта». До такой глу-
бокой степени идея любви, чувство любовности - вырваны у них! В. Р-в.
231
В заключение орган говорит: «Если равнодушие к делу благотворительно-
сти постыдно, то увеселительная благотворительность преступна*, ведя систе-
матически и последовательно к нравственному отупению и даже порочности.
Тут ответственность не пред бедняками только, но и пред церковию и пред всем
обществом».
Таким образом, многообразные причины, кроющиеся в направлении совре-
менной печати и в современном направлении искусств и художеств, непосред-
ственно приводят современное и подрастающее поколение к отрицанию зако-
на** на практике.
Но в искусстве всего яснее отражается умственное настроение эпохи, гос-
подствующий интерес ее мышления, который и является основательною причи-
ною всего направления жизни данной эпохи.
* Так как «благотворительность» то, особенно если от нее перепадает кой-что
на «свечки и ладан», во всяком случае хороша, то слово «преступность», подчеркну-
тое в подлиннике, относится, очевидно, к веселости. «Кто весел - враг мне», - гово-
рит Дернов и цитируемый им «орган». А мы еще спорим о направлении христиан-
ства. В. Р-в.
** Какого «закона»? Из нижеследующего видно, что «закона о браке». Но как
он состоит в «плодитесь, множитесь», то, казалось бы, пластическое и музыкальное
возбуждение к нему, конечно, нс ранее, однако и нс позже канонических для него лет
(13 лет для девушки и 15 для отроков) составляет нисколько не предмет упрека, но
предмет похвалы, как воспомоществование мысли Божией. Пусть оставит автор не-
знакомую и враждебную ему область. Нет, понятны становятся «тимпаны и трубы»
древних; «трубные звуки» в храме Соломоновом! Как и Давид, пляшущий перед
киотом Завета, и притом «сбросив эфод», за что его упрекнула Мелхола (дочь Саула,
возлюбленная Давидова). Невозможно из этого систематического, человекоубийствен-
ного скопчества вырваться иначе, как ухватившись за плиты разрушенного храма
Соломонова: ибо если это (у Дернова) религия, то - и то религия же. Он только в
предисловии «помахал» первой страничкой «Бытия», предупредив крик: «Это пре-
ступник! бойтесь его!!», а затем во всем содержании и нс вспомнил о Бытии, о всей
Библии, ссылаясь лишь на «хилых, лежащих в постели старцев», которых «девица
потрогала за ногу» и укусила «вожделением». Все это сплошная гадость, эти его
авторитеты, - и весь доклад его есть самое преступное выкапывание самых столбов
брака. Но к чему хитрить: размахивал бы он уже с самого начала ножом Селиванова,
говоря: «Вот что вводит в царство небесное». А то «закон», «природа», «общежи-
тие», «семья», «супружество», «достигшие зрелости юноши и девицы»! Ну, «смот-
рят на картинки», «слушают музыку», «terribile dictu [страшно сказать (лат.)] - танцу-
ют». Очевидно, потому что нравится, и нравится потому, что созрели; стало быть,
им надо дать: ему - жену, ей - мужа. Но во всем «докладе» автор так-таки и не
подступил к жгущему скопческую душу пункту Быт., 1: «сотворил помощницу ему»,
и он нигде не сказал, когда же и как подвести юноше девушку, девушке - юношу.
Мысль-то Божия никак и не выходит у него. Но тогда с криком: «Это - не Божие»,
«это - от врага» — мы можем изодрать его доклад в куски и, оставив «танцы», «му-
зыку» и «пластику», все это довести до высшей степени изящества, до религиозного
изящества: дабы оно стало религиозным путем, тропинкою к религиозному соеди-
нению. Преобразование скопческой музыки и пластики в брачную, создание пласти-
ческих религиозных форм как в своем роде «подлинника» супружества - вот про-
блема нового религиозного искусства. В. Р-в.
232
Каково же мышление настоящего времени, вследствие которого закон о браке
отвергается в принципе?
В самых выдающихся, как говорят, образцах современной драмы, отражаю-
щей умственное настроение нашего времени, - мы видим - проповедуется сво-
бода* любви, свобода личности**, особенно женщины от гнета семейной тира-
нии***, разрыв со средою, с общественным мнением, с семьею. На основании
каких воззрений?
* Ага, добрался до главной собаки. Ну, конечно, - зарыть ее! В. Р-в.
** Как это все связано! Как нужно запомнить этот путь суждений. Да - лич-
ность, вот главный враг самооскопившегося «общечеловека», в котором умерло имя
под клобуком. Завистливо - он ненавидит личность, как бедняк - богача. Отрешен-
ный от любви или имея под боком «матушку» с капиталом, - о, как он дрожит на
свободную любовь! Там - счастье, мимо которого он прошел. Все он пожертвует,
даже самый капитал, чтобы стреножить бегунью в поле. Прихрамывая, он будет сле-
дить за ней, и не устанет, и своею злобою истомит ее: и наконец настигнет и накинет
недоуздок. «Теперь ты моя, не вырвешься». Таким «недоуздком» (все совершилось
безотчетно в веках) сослужило скопцу когда-то, 1700 лет назад, вырвавшееся у него
«благопожелание», благословение браку, то же в своем роде «предисловие», открыв-
шее самую грустную книгу. Скопец - горд и дорого ценит жемчуг слов своих; это
благословение обошлось человечеству в тысячи убившихся девушек, убитых детей:
ибо, едва поймав в «недоуздок» некоторых, он всех остальных объявил «беглянка-
ми», невозможными для общежития существами, нарушительницами воли своей и
Божией. «Недоуздок» же он ценит дорого и всякое надевание его обставил ценою,
формальностями, подробностями, которые сообщили бы ему все пущую и пущую
важность. «Моя власть»... И так это и до сих пор слышится. В. Р-в.
*** Как это все важно: «Женщина - ты, когда любишь, - враждуешь против
власти, среды, общественного мнения, семьи». Все - уже приспособилось одно к
другому, слежалось в ком поистине падали, задавившей одну сверкающую под со-
бою точку - любовь. «Любовь - вот враг брака!» - не это ли восклицание есть, в
сущности, тысячелетнее восклицание богословов? Как странно: значит, - брак без
любви?! Как же иначе? Когда любовь - враг брака, то, стало быть, брак - враг люб-
ви. Какое неестественное сцепление! Что совершилось? Мгла в глазах, так страшно
прочесть: ведь брак родился из любви, как же они разошлись, стали враждебны? Но
мы вспоминаем хромого ловца и недоуздок: затем он и путешествовал, чтобы вык-
расть из мира любовь. И когда он ее похитил и, отведя в сторону, «заколол, как пос-
леднюю языческую жертву», то написал на воде пальцем: «Брак». С тех пор всякий
раз, когда бессмертное существо любви воскресает, «брак» бледнеет, теряется, не
знает, что сказать, и зовет в защитники Пушкина или Дернова; а когда заключается
«брак» - странным образом бледнеет и умирает любовь. Сказывают и пишут мора-
листы, что «брак в целой Европе умирает». Но мне кажется, можно предвидеть, что,
когда он испустит последний вздох, - вдруг вся Европа зацветет браком, так что
уголка в ней безбрачного не останется. Ибо по аксиоме, «где умер брак - воскресла
любовь», - она вся зацветет любовью, которая сольется с браком, и брак обратно
сольется с любовью. Тогда будет невиданное и во всяком случае неустроимое для
Дернова зрелище: земли, наполненной браком, и притом решительно везде всецело
и исключительно одним только счастливым браком! Какое «смягчение-то нравов»
произойдет: ибо какой же счастливый дерется, кусается или воюет? Все это порож-
дено желтым несчастием! В. Р-в.
233
В действительной жизни все это происходит у нас прежде всего вследствие
распространения сектантских учений*, многие из которых, отрицая все уста-
новления Церкви, отрицают и брак и, льстя этим чувственности** современных
людей, дают им опору для отрицания закона* **в принципе. Специалисты, име-
ющие дело с сектантскими учениями, могут указать, какие именно секты вред-
ны и опасны в этом именно направлении.
Распространение гражданского брака на Западе вызвало у нас уродливое
явление, ведущее к отвержению закона в принципе****. На Западе заменили
закон церковный о браке законом гражданским вследствие борьбы Церкви с го-
сударством и, конечно, еще по несчастной склонности сердца человеческого к
своеволию, вследствие стремления вырваться из границ, положенных законом
Божиим, ради страстных увлечений и плотских наслаждений*****.
Чем иным можно объяснить нетерпеливое желание некоторых народов За-
падной Европы заменить христианский брак******, благословляемый церко-
вью, так называемым гражданским, если нс стремлением совершенно освобо-
дить свою совесть от напоминания закона христианского о хранении
верности*******, чистоты******** и целомудрия в супружеской жизни? Когда
* Скажите, пожалуйста: падение семейного счастия от пашковцев и толстовцев!
также - и от староверов! Но ведь автор уже в суждениях о браке хлопочет об одном
интересе: «нашей власти», и естественно, что «колебание нашего престижа» в браке
у него переходит в кидание озлобленных взглядов вообще по линии «колеблющих
наш престиж». В. Р-в.
** Так вот в чем дело: «брак - во умерщвление чувственности». Ну, и понятно,
сколько еще молодых сил остается в человечестве - все это «вулкан под браком».
Муж Татьяны (пушкинской), дующий в кулак и никак нс могущий согреться, есть
идеал его: тут уж около него и над ним все тихо. «Гиганты побиты, Прометей свя-
зан», и Юпитеру-Дернову остается одно удовольствие. В. Р-в.
*** Да что за «закон», почему он все мелькает? Уж не есть ли «закон о браке» -
«закон безбрачия»? Кажется, - так. Иначе, почему «льстя чувственности - отрицает
закон». В. Р-в.
**** Да что такое за «закон в принципе»? Разве в «гражданском браке» муж с
женой живут на разных половинах квартиры? или, как Лаврецкий и супруга его, в
разных государствах? Интересно знать, разъехавшись, Лаврецкий и жена его «нару-
шили ли» «закон в принципе»? Кажется, - нет, ибо тогда духовная консистория не
приняла никаких мер и отказала Лизе Калитиной в устроении ей семейного счастья.
Итак, «закон в принципе», по-видимому, позволяет супругам иногда хоть вовсе не
жить вместе, но, однако, непременно спросясь у церкви: напротив, когда муж и жена
счастливо и вместе живут и у них каждый год рождается по хорошенькому ребеноч-
ку, но если это делается с санкции одного государства, то «нарушается в принципе
Закон». Откуда явен итог, что сущность Закона Божия заключается в повиновении
«нам». В. Р-в.
***** Жалобная панихида. В. Р-в.
****** Мне кажется, - брак христиан и есть христианский брак. Какой же, не
мордовский же? В. Р-в.
******* да ведь именно в «христианском браке», соглашаясь с терминологией
Дернова, верности не требуется (Лаврецкий и жена его, Каренин и жена его). В. Р-в.
******** Какая же чистота у Анны, живущей с мужем и Вронским? и у жены
Лаврецкого, отдающейся парижским актерам? Но консистория в обоих случаях не
развела их, опираясь на слова Евангелия: «только ради прелюбодеяния можно разво-
234
люди с своим собственным гражданским законом в руках сами могут заключать
браки и расторгать их без мысли о Боге*и без страха ответственности перед
судом Его**: тогда и пред людьми, и перед детьми, происходящими от таких
браков, стыдиться нечего; все, даже и оставление детей без попечения отца и
матери при разводах***, поставлено на законную почву и не имеет ничего за-
служивающего порицания. Как же нашим слепым подражателям Европы не же-
лать подобных законов? При них не будет этих церковных правил, запрещаю-
щих браки в близком родстве, стесняющих произвольные разводы,
предписывающих крещение и христианское воспитание детей****. Для них не
важно, что сама природа восстает против нарушения ее законов, производя зо-
лотушных и глухонемых***** детей от браков в близком родстве, что дети без
диться» - и, след., не признав «прелюбодеянием» жизнь втроем и даже - со многи-
ми. А консистория чей «орган»? Секрет усилий к «гражданскому браку» едва ли и
не есть единственный способ вырваться к чистоте в браке. Ибо если секретарю ду-
ховной консистории не претит, как будет жить Каренин, то ведь самому-то Каренину -
претит? И вот, ничего не добившись от консистории, он потребует гражданского
брака, потребует его и Лаврецкий, и Калитина - когда придет в сознание. Потребуют
его все несчастные, не потому, чтобы хотели в супружестве жить без Божьего благо-
словения, но потому что с просьбою о нем пошли не туда вовсе, не к супруго-Соче-
тателю, а к супруго-Разъсдинителю. И эта ошибка адреса и произвела (верим - ми-
нутную) запутанность, именуемую «гражданским браком». Известно, что казна бе-
режет потерянные вещи, пока не нашелся хозяин, ей же отдают и похищенные вещи,
отнятые у вора. То же случилось на Западе и с семьей. В. Р-в.
* Да почему без мысли о Боге? Неужели и помолиться без требника нельзя? В. Р-в.
** Перед судом консистории, и столь жестокой, бесчувственной; но автор ска-
шивает на сторону глаза и приемлет «имя Господа Бога всуе». В. Р-в.
*** Вот когда (не ранее) вспомнил о детях: когда подошла угроза «нашей влас-
ти». Ну, а что у русских, рождающихся в Петербурге, «и притом, к несчастию, ис-
ключительно почти православных» до одной трети их, - и отцы и матери отнимают-
ся и по имени, и иногда для пропитания, что дети эти же «бросаются в непотребные
места или вытравливаются», и все это при полном действии «христианского закона»
(см. выше), то автор молчал. «Лицемер, что говоришь о соломине в глазе брата тво-
его, - изыми из своего бревно». В. Р-в.
**** Ну, наше «христианское воспитание» в воспитательных домах ли, - в при-
тонах, как у Скублинской? Вообще в смысле урегулированности и упорядочения се-
мейной жизни древние афоризмы о браке, годные для какой-нибудь Вифании и Ни-
комидии, величиною в наш Серпуховский уезд, решительно непригодны. Какое же
было «упорядочение» семьи у Лаврецкого: одна - пошла в монастырь, другой - в
одиночество, третья - победительница всех - в парижские удовольствия, и все «по
христианскому закону». «Регулирует» то, что регулирует, а что не регулирует - то и
не регулирует: и когда «правильной» жизни нет - то нет и «правил» иначе как мни-
мых. В. Р-в.
***** Скажите, пожалуйста. Эти «золотушные и глухонемые» сейчас выдвига-
ются вперед, когда заходит вопрос о «шестом свойстве и четвертом родстве», пре-
пятствующих у нас вступать в брак. Но эти «золотушные и глухонемые» весьма по-
добны актерам кукольного театра, которых держит за ноги простоватый мужик; «му-
жик» на этот раз никак не может доказать, что у немцев, англичан и у евреев, где
шестое свойство и четвертое родство нс соблюдаются, дети рождаются «глухонемы-
ми» или «золотушными», и вообще более хилыми, чем у русских; во-вторых, «му-
235
христианского воспитания* становятся грубыми язычниками, что произволь-
ные разрывы супружеств разрушают вконец эти естественные гнезда, называе-
мые семействами и предназначенные для размножения, охранения и воспита-
ния птенцов рода человеческого**. Ноу нас замечается нечто еще худшее, чем
борьба в Европе за гражданские браки: у нас люди, свободно сошедшиеся, без
разрешения всякого закона, не краснея, живут вместе, выезжают, принимают
гостей'И развязно говорят: «Мы живем в гражданском»*** браке».
Философия, с одной стороны, дающая направление умственному настроению,
а с другой, - у нас, при подражательности Западу, усвояемая потому, что она именно
льстит нашему чувственному настроению, - философия последнего времени есть
в сущности одна колоссальная проповедь эгоизма, - эгоизма****, возведенного в
принцип, в единственный и безусловный закон жизни. Материализм и дарвинизм
говорят: «Нет человека как самостоятельного целого, он есть лишь продукт при-
роды, мировых законов и т. д., - человек должен быть единственным для себя
законодателем, своим судьей и рсшитслем своей судьбы. В человеке все естествен-
но, и борьба с требованиями природы дело бесполезное и даже вредное. Так назы-
ваемый наследственный грех теологов есть нс что иное, как простая животная
жик» не может объяснить, какие же дети рождаются в «благословенном» браке 69-
летнего тайного советника с 16-летнею девицей; в-третьих, он нс может указать,
почему же «золотушными» должны дети рождаться, если чужие друг другу воспри-
емники одного ребенка от купели женятся? или - два родных брата на двух родных
же сестрах? или - после смерти жены своей ее вдовец с детьми, чтобы не брать им
чужой мачехи, женится на сестре ее? В. Р-в.
* Просто - непостижимо: да отчего при гражданском браке не может быть «хри-
стианского воспитания»? Может быть, законоучителя берут не из патеров? Да и ка-
кое у нас воспитание при церковном браке, воспитание хоть у Скублинской, в Вос-
питательном доме, да и в безграмотной деревне? Справедливо заметил во «Власти
тьмы» Толстой: «Тычутся, как вылупившиеся цыплята, носом в свой собственный
навоз». Нет, уж о «воспитании» Дернов не позаботился, и не о нем он здесь заботит-
ся, а о привилегии на «недоуздок». В. Р-в.
** Хорошо «дворянское гнездо» у Лаврецкого! А с Лизой Калитиной могло бы
быть гнездо. Но «законы брачные» сему здоровому и нравственному гнезду возник-
нуть помешали. Пусть же и хранят в кармане, и показывают всему свету протухлое
яйцо «сохраненного» им гнезда m-me Лаврецкой, пожившей с актерами в Париже и
заведшей в 2-3 дня интрижку с Паншиным перед глазами мужа. Нет, уж чужого
добра, добра свободной и независимой любви в браке, вы, его творцы у нас, не тро-
гайте: и поноситесь с той «семейкой», какую создали и иллюстрации которой дает
ежедневно суд. В. Р-в.
*** Конечно, - не могут назвать «гражданским», ибо гражданство их не
признало; но раз их признает общество - то вполне могут назвать его «обще-
ственным браком»; «общественно-признанным браком». Также могут назвать
его «христианским»: ибо христианство не ограничивается требником; и еще
лучше и полнее - «библейским». Это совершенно покрывает дело, ибо в Библии
и лежит настоящий и единственный корень брака, который, упомянув в начале
доклада, на всем остальном его протяжении оспаривает Дернов. Браки, о которых
он говорит, и суть невольная и бессознательная реакция к Библии, и борьба - с
убийцами ее. В. Р-в.
**** На «эгоизм» надо у себя и в своем ведомстве оглянуться. В. Р-в.
236
природа человека. «Пить, есть и женщину»*- вот единственное естественное
законное требование организма, - в этом состоит сущность природы человека и
способность ее к развитию. Организм не может господствовать над самим со-
бою».
Под углом такого воззрения все извращеннейшие похоти нашей природы
должны считаться именно только выражением полноты нашей природы и как
такие, конечно, уже не могут подлежать никакому стеснению или ограничению.
В невозбранном раскрытии всех вожделений нашей плоти усматривается
совершенство жизни всего человеческого рода в будущем. Происхождение доб-
родетели целомудрия объясняется не чем иным, как эгоизмом, который не жела-
ет разделять удовольствия своей любви с другими и потому установил закон о
браке.
Такими воззрениями, конечно, дается твердое основание для отвержения
закона в принципе, для погружения в пучину чисто животной жизни.
Пессимизм и буддизм, утверждающие, что благо в том, чтобы не жить, бла-
го в самоуничтожении, практическим следствием имеют опять-таки чисто жи-
вотную жизнь, наслаждение и удовлетворение всем инстинктам телесной при-
роды, пока человек находится здесь на земле, пока он еще не истребил себя.
Вот современное направление философии, гибельно влияющее на воззре-
ния на брак и на данный Богом закон, отвергающее его в принципе**. По важно-
сти этот вопрос требует глубокого обследования, которое, конечно, невозможно
в пределах настоящего доклада, и без того занявшего так долго ваше, досточти-
мые братия о Христе, внимание.
Что же сказать в заключение наших рассуждений? К чему должны быть на-
правлены меры пастырей в борьбе со злом, причины коего мы показали?
Высокое достоинство человека в том, что он господин природы. - Но ему,
запечатленному образом Божиим и получившему богоподобную природу, пред-
назначены - только первоначально жизнь и развитие среди природы видимой, а
затем предназначено восхождение в мир духовный***, в вечные селения его Со-
здателя и Отца. Словами творческого благословения: «раститеся и множитеся и
наполните землю» - указано людям не только на высокое их предназначение, но
и**** на обязанность с должным вниманием хранить в себе творческую силу
* «Вкусите от всех плодов земных»... «вот тебе - помощница»: это где сказано?
В. Р-в.
** И все «отвергающие закон в принципе». Девство, аскетизм - нс правда ли,
вот единственное «отвержение закона брака в принципе», и во всем докладе один
его автор и есть страшный борец, «отвергающий закон в принципе». В. Р-в.
*** Вот, вот! лезвие скопца уже подкрадывается. В. Р-в.
**** И все-то сплетено из «не только, но и»: о размножении - ни слова; о
//^размножении - все. Совсем было подошел к «плодотворению», но вильнул в
сторону: «Храните творческую силу чадородия». Да до каких лет? 65, когда вы
охотно повенчаете? И для кого и для чего хранить: ведь до невесты вы так и не
достукались, обошли ее бочком, обругали вокруг ее все, музыку, картины, и, оче-
видно, «хранить» «творческую силу» надо для могилы, гроба. Вот как унесешь ее
туда, без потомства, вы радостно захлопнете крышку над «творческою силою»,
воскликнув: «Видели ли вы сатану, спавшего с неба, как молния», «ныне - суд
князя мира сего», «я победил мир». Вещие слова. Грозные пророчества. Кто сотво-
рил женщину - сотворил красоту, притяжение к ней, вожделение ее; сотворил воз-
237
чадородия и воспитывать свое потомство согласно с волею Божиею и предна-
значением человечества.
Посему, кроме законодательных мер, статистических исследований и пас-
тырских мер воздействия на взрослых, не самою ли главною мерою является
забота пастырей о воспитании подрастающего поколения, о разъяснении ему
сущности закона и возможное устранение его от всех, указанных нами, растле-
вающих влияний?
Отсюда должны вытекать все задачи дальнейшего пастырского делания,
имеющего целью воспитать: здоровое - физически - поколение для общества
и для государства, чистое, нравственное - для Церкви и угодное Богу - для
царства небесного.
XIX. Пастырское собрание по вопросу
о незаконных сожительствах и мерах
для борьбы с этим злом
Пастырское собрание столичного духовенства, состоявшееся в зале Общества
духовно-нравственного просвещения в духе православия 15 сего декабря, было
продолжением такового же собрания 1 декабря. На первом предложен напеча-
танный уже в «СПб. Дух. Вести.» доклад А. Дернова «О незаконных сожитель-
ствах и мерах к борьбе с этим злом», - в собрании 15 декабря надлежало присту-
пить к совещаниям по предложенному предмету.
Вначале председатель собрания, прот. М. И. Горчаков, указав на сложность
и многосторонность поставленного на обсуждение предмета, наметил глав-
ные составные его части. При рассуждениях и совещаниях, согласно мысли
о. протоиерея, придется: I) выяснять значение законного и нормального брака
как конкретного супружеского союза, так и установления в строе человеческо-
го общежития - в народе и государстве, для лиц, вступающих в брак, для де-
тей, семьи, потомства, родственного союза, соседей, населения в обществе,
народа, церкви и государства; II) указывать вредные последствия и пагубное
будителей красоты, и появились музыка, художества, поэзия, явилась мудрость -
философия. Но кто захотел бы все это спрыснуть мертвою водой, достаточно было
бы перервать пуповину между женщиною и мужчиною. Взор творца померкнет,
резец выпадет у скульптора, цевница - у музыканта, а философия превратится в
искусственную и сухую игру. На развалинах мира появится осел с длинными уша-
ми и, чего доброго, пожалуй, сочинит «доклад» о вреде красоты и женщины и как
следует устроит семью и брак без женщины и красоты, но зато позвав «на брак в
Кану» самого длинноухого докладчика, который уж заменит жениху вредную жен-
щину, ляжет с ним на новобрачную постель, но, вместо брачного «греховного»
удовольствия, целую ночь ему будет реветь в ухо наставления о целомудрии, о
воздержании, о смерти, гробе и будущей жизни. И, утешив в том, что если сам он,
конечно, от осла не будет иметь детей, то зато осел охотно назовет его своим «ду-
ховным сыном», что совершенно удовлетворит его в чувствах родства. «Ибо пре-
образует природное родство в духовное». В. Р-в.
238
влияние незаконных сожительств - для лиц, повинных в этом, для детей, се-
мьи, рода* и т. д.; III) установлять верные воззрения на содержание, природу и
существо законного и нормального брачного союза; IV) опровергать распро-
страненные в обществе разные понятия о браке - односторонние, неверные и
извращенные; V) исследовать причины и обстоятельства, препятствующие ус-
тановлению законного брака; VI) указать и выяснить причины и обстоятель-
ства, содействующие распространению незаконных сожительств; VII) обна-
ружить и критически исследовать отношения к разнообразным явлениям,
противным целомудрию, девству и т. п., законодательства уголовного, поли-
цейского и военного, властей и общества; и наконец, VIII) изыскать и указать
пастырские меры, какие можно предпринять против широкого распростране-
ния упадка целомудренных отношений в населении столицы, соединенного
с ужасными последствиями, подрывающими народное здоровье и благосос-
тояние.
Указание исчисленных составных частей общего содержания подлежаще-
го обсуждению собрания предмета не есть точная и определенная программа
для совещаний собрания, а может служить лишь руководственною и путевод-
ною нитию, около которой имеют ориентироваться совещания, рассуждения,
воззрения и расследования о сложном и многостороннем предмете, - о таких
явлениях в населении г. С.-Петербурга, которые составляют продукт много-
численных, разнообразных и сложных условий и причин, исторически разви-
вавшихся и продолжающих действовать в жизни нашего времени и находя-
щихся в зависимости от умственного и нравственного настроения тех или
других слоев современного общества. Что касается до порядка, очереди и по-
становки частнейших вопросов, то таковые могут определяться как заявлени-
ем 16 столичных пастырей и содержанием предложенного ранее доклада, так
и ходом совещаний и желанием по возможности скорее достигнуть результа-
тов совещаний, необходимых и полезных для практической пастырской дея-
тельности.
Содержание для первых вопросов дается заявлением 16 пастырей от 5 но-
ября о ежегодном поразительно великом количестве зарегистрированных в Ста-
тист. Отд. Думы незаконнорожденных детей в С.-Петербурге, сравнительно с
числом законнорожденных, и о том, что эта регистрация свидетельствует о
широком распространении в нашем городе незаконных сожительств. Но эти
размеры незаконных сожительств в Петербурге не могут казаться ужасающи-
ми по общему числу неженатых в Петербурге, сравнительно с количеством
состоящих в браке. По однодневной переписи 1890 года, значится: холостых
мужчин в Петербурге, находящихся в брачном возрасте от 21 года, 118 811
лиц, а женатых 203 853, вдовых 12 162, разведенных 1057, неизвестного со-
* Оно заключается в юридическом и экономическом (наследственном) бес-
правии: уничтожьте его, и вы устраните «вредные последствия и пагубное влия-
ние незаконных сожительств для детей, семьи, рода». Но лиса знает, каких она
кур ворует, и притворяется охранителем курятника. Нужно бы говорить об «ума-
лении нашего престижа», при даровании таким детям прав. На это и рука не по-
дымется; итак, что дети бесправны - это твердо, как замерзший ледовитый оке-
ан, и вот когда они бесправны и от этого, конечно, несчастны - «мы пожалеем
их». В. Р-в.
239
стояния 1669*; девиц от 16 лет 133 764 (замужних же 136 249), вдовиц 58 000,
разведенных 1733**, неизвестного состояния 1808. Статистика не дает ответа на
вопрос о числе незаконных сожительств в столице, а весьма важно*** было бы
точно знать их цифру. Ежегодный подсчет статистических цифр о числе новорож-
денных в Петербурге в году детей - законных и незаконных и о числе заключае-
мых браков, по материалам из метрических книг, пастырям церквей столицы вов-
се не известен. Неизвестно и процентное отношение числа рождений, супружеств
и браков к общему количеству православного населения в столице****.
Были голоса, что в данном случае важно для пастыря знать о существова-
нии лишь самого зла***** и иметь средства для борьбы с ним. Но вопрос сам
собой ставился шире: полезно ли и необходимо ли, для правильной и целесооб-
разной постановки пастырской деятельности, вообще знать положение своей
паствы во всех отношениях возможно точнее. Важно в каждый данный момент
* Т. е. виесемейного состояния: 118 711 + 12 162 + 1057, а всего 131 930
мужчин брачного возраста на 203 853 виу/нрь-брачного состояния. Поразительно,
что как доклад А. Дернова, так и вызванные им прения даже нс упоминают о про-
ституции и домах терпимости. Между тем очевидно, что цифра 131 930 делится на
два: проституционную, громадную, и очень небольшую, к несчастию (вот и при-
шлось сказать), незаконных сожительств, т. е. не венчанных семей. И как только вы
ударите по вторым, явление под ударом опадет и пропорционально вспухнет в про-
ституционном. Потому что пуху некуда деться, он может только переместиться. Не
связывая этих явлений и крича только о каком-то неизвестном целомудрии, и пас-
тырское собрание, и Дернов, в сущности, борются за проституцию, в пользу про-
ституции. Таковы плоды наивности в сложных вопросах. В. Р-в.
** Итак внебрачных женщин брачного возраста: 133 764 + 58 000 + 1733, а
всего 193 497 на 136 249 брачных. Вот эта цифра и есть корень всего дела. Но пас-
тырское собрание так лениво к ним отнеслось, что даже не подсчитало итога. В. Р-в.
*** Когда были однодневные переписи в столице, то в табличках о всем круп-
ном и мелком спрашивалось. Но поразительно, что такой крупный факт, как «неза-
конное сожительство», показующий желание семейно жить и недопущение самим
законом человека до семейной жизни - вовсе в вопросных пунктах не содержался.
Нельзя сказать, чтобы статистики не знали об этом, на улице и средь бела дня лежа-
щем, факте; но, очевидно, они боялись опрашиваемых обидеть вопросом, получить
дерзость или ложь в ответ: это показует, на какой низкой степени опозоренности
стоит в официальных и вообще в светских глазах «незаконное сожительство». А
если оно так низко стоит, что о нем даже в статистическом листке спросить нельзя,
то будем ли мы осуждать девиц, вдов, что они скрывают всячески рождения. А если
скрывают и не могут, не смеют под давлением общества не скрыть: то смеем ли
мы отречься, что само общество и 1’esprit des lois [дух законов (фр.)] требует убие-
ния детей их. Правда, нс прилагая к этому рук и вообще издали, сторонясь. Но ведь
бывает на войнах, что целый отряд, корпус, армия сдается без выстрела: она уже
так окружена, что не может не сдаться. Вот и девушка или вдова-христианка тоже
«так окружена», что не может «не сдаться в материнстве», и бросает ребенка в про-
рубь, на чердак, в отхожее место, только дабы явиться «чистою», «неосуждснною» в
глазах «целомудренных» (идеал Дернова) ее окруживших полчищ. В. Р-в.
**** Ну, т. е. ничего нс известно заботливым пастырям. В. Р-в.
***** Ну, конечно, говори «вообще», и даже уж лучше говори «о пороках Ви-
зантии в век Иоанна Златоуста»; а кто имеет ум - переложит это на себя и современ-
ников. Перед глупыми же «не мечите бисера». В. Р-в.
240
каждому пастырю иметь возможно точные сведения о числе прихожан каждого
прихода, их семейном положении, вообще данные для определения нравствен-
ного состояния его паствы. Несомненно, препятствиями на пути к приобрете-
нию таковых сведений являются трудность собирания, подвижность столично-
го населения из прихода в приход, из города в провинцию, разработка
статистических материалов, обнародование их, беспрерывное продолжение со-
бирания и издания и т. п. Но, во-первых, без труда ничего не дается; во-вторых,
благодаря успехам науки статистики, есть возможность собирать и разрабаты-
вать эти материалы и для целей пастырской деятельности. Ввиду того, что са-
мое собирание статистических сведений ведет к прямому непосредственному
знакомству пастыря с его паствой, что и дознано на опыте, мысль о важности
учреждения особого статистического комитета или бюро для собирания и раз-
работки сведений, полагаемых в основу пастырского воздействия, завоевывала
все больше сочувствия в собрании. В заключение, собрание преобладающим
большинством голосов высказалось за необходимость осуществления этого дела
в такой или иной форме и постановило: представить Епархиальному Началь-
ству о разрешении учредить статистический Комитет для целей пастырской де-
ятельности и, по получении разрешения, составить комиссию для организации
Комитета и его деятельности*.
Переходя к вопросу о внебрачных сожитсльствах, собрание остановило преж-
де всего внимание на данных для этого явления. Несомненно, подавляющее боль-
шинство виновных в этом падает на холостяков**. Весьма интересную истори-
ческую справку о развитии в России холостячества представил о. председатель.
До Петра I в России холостячества не было. Всякое лицо, достигшее брачного и
возмужалого возраста, заботилось о вступлении в законный брак и об учрежде-
нии семьи. Неженившисся шли в монастырь, незамужние туда же или станови-
лись черничками, то есть подвижницами в мире. Бобыли и бобылки были без
всякого значения в населении.
Со времен Петра пошли холостяки - сначала только переселившиеся к нам
из-за границы, на службу государству, иностранцы, мастеровые, пленные шве-
ды и т. п.; потом запрещено было жениться детям*** дворян, не поступавшим в
школы и на службу государству.
* Об этом, кажется, поговорили, но ничего не сделали. Да и не нужно. Ибо
ведь в чем суть пастырских усилий? Крикнуть: «Не нужно», «уберите» — о том,
чего нельзя и не следует убирать (выйдет убийство детей, разрыв семей). Так не все
ли одно, раздастся ли крик этот к 125 135 или сколько ни на есть семей? Выйдет,
пожалуй, хуже, пожалуй, что выйдет тяжелее. Вот почему уж лучше в темноте. Ка-
кой теленок не прячется от стерегущего льва или, чтоб не очень грозно, - от стерегу-
щих шакалов. В. Р-в.
** Которым, как солдатам, офицерам, слушателям высших заведений, - запре-
щено жениться. Так говорит не лев, а шакал. В. Р-в.
*** Вот тут бы в свое время духовенству и предстать с мужеством; ну, хоть с тем
мужеством, с каким Арсений Мациевич вступился за церковные имущества (при
Екатерине II). Но Мациевич, за себя и свое вступившись, потерпел аварию; невоз-
можно было смело, твердо и до конца эгоистическое отстаивать. А отстаивание на-
родного достояния, брака, прав семьи, первой и очевиднейшей заповеди, в св. Писа-
нии прописанной, - могло бы быть бесконечно мужественным, сложить историчес-
кую отличную память духовенству, могло бы быть успешным, опираясь на слово
241
Число холостых особенно стало возрастать с того времени, как увеличи-
лось и преобразовано регулярное войско: дети духовенства, не вступившие в
школу, брались в солдаты, поместные дворяне в молодости, до женитьбы, при-
зывались на службу и оставались холостыми; состоящим на военной службе для
вступления в брак требовалось дозволение начальства, - гардемаринам с 1722 г.,
служащим в пехотных полках нижним чинам с 1764 г., в конных - с 1766 г.,
офицерам - с 1800 г., всем вообще - с 1833 г.*. В наше время, в 70-х годах,
узаконен особый брачный возраст для офицеров, которые до 23 лет вовсе не
могут вступать в брак, а от 23 до 28 лет - могут с дозволения начальства, но с
представлением в обеспечение семьи 5000 руб. В настоящее время в печати из-
вестен проект нового закона, которым предполагается воспретить офицерам
вступление в брак до получения ими чина или жалованья, обеспечивающего, по
воззрениям начальства, приличное содержание семьи.
В крестьянском населении во времена крепостного права холостячества не
было. Интересы помещиков требовали** иметь в вотчинах сколько возможно
Божие (Мецисвич шел против слова Божия: «Не собирайте сокровищ ваших на зем-
ле, а собирайте их на нсбсси; ибо где будет сокровище ваше, там будет и сердце
ваше», - сказал Спаситель). Филарет, митрополит, в единственном допущенном им-
ператором Николаем Первым случае брака двоюродного брата с двоюродною сест-
рою едва не подал в отставку и уже написал императору прошение об этом, но толь-
ко не решился послать и оставил его в черновике (приведен у Барсукова в «Жизни и
трудах Погодина»). Вот как сильно было волнение от формы неканонического брака,
однако в Германии и Англии допускаемого, вообще человекоподобного; не явно ли,
что если нет и никогда не было ни у одного иерарха аналогичного волнения ни от
разрешения государством домов терпимости, ни от хроники детоубийств, ни от зап-
рещения Петром Вел. жениться дворянам неграмотным, а теперь - излишне грамот-
ным (студенты высших заведений) и офицерам и солдатам: то не явно ли, говорю я,
что все это и было допущено иерархией), равнодушно с этим примирившеюся, едва
ли даже это замечавшею. И «пастырское собрание», говоря о Петре, столь поздно
говоря (через 2 века!), должно бы собственно о себе говорить, о своих предшествен-
никах, отстоявших и против государства всяческие браки «в одиннадцатом свойстве
и десятом родстве», а вот не отстоявших ине отстаивавших 1-ю страницу св. Писа-
ния: «Плодитесь, множитесь, наполните землю». Если бы вся Духовная Коллегия in
plcno [в полном составе (лат.)] подала Петру Вел. отставку при попытке ввести на-
сильственное безбрачие юных: он справился бы с св. Писанием и взял бы указ назад.
Яков Долгорукий не так поступал. Не встретив протеста со стороны духовенства,
явно Петр В. и не думал, что что-нибудь нарушал. Sie transit gloria mundi [Так прохо-
дит земная слава (лат.)], можем сказать о пастухах, давших в зарез овцу-брак. В. Р-в.
* Смотрите, как все знают. «Ученый народ». Только Бытия, 1 гл. забыли; «Не
было случая вспомнить». В. Р-в.
** Так вот что: интерес к приплоду, увеличение «живых душ», рабочих рук у
почти заводчика-плантатора, скрещивавшего девок и парней почти как конский хо-
зяин скрещивает кобыл и жеребцов, все же повело к такому бесконечно благоде-
тельному факту, каменно-стойкому до 1874 года (всеобщая воинская повинность),
как непременная в деревне женитьба 18-летнего парня на 16-17-летней. В обычай
вошло, нормой стало; там не виданы, не слыханы старые браки, 60-летних «тайных
советников» с 16-летними «институтками». Таково-то действие грубейших инстинк-
тов, совпадающих с делом! Но тончайшее и возвышеннейшее учение Библии о бра-
242
больше «тягол», - с каждым браком число тягол увеличивалось, - потому что
тягло налагалось на женатого крестьянина. Холостяки в деревнях встречались
только между дворовыми. С уничтожением крепостного права стало развивать-
ся холостячество и между крестьянами. В городском населении среди купцов и
мещан это явление развивалось медленнее, - в настоящее время и в нем оно
очень нередко. Запрещение лицам, состоящим в гражданской службе, женить-
ся* без дозволения начальства сперва является с конца XVIII в., и то в некото-
рых ведомствах, - а с изданием Свода законов 1832 г. общим законом требуется
для вступления в брак всякого чиновника дозволение начальства. В настоящее
время холостячество достигает очень широкого распространения не только в выс-
ших, но и средних и низших классах населения. Самые причины его стали со
ке, раввинами приведенное в абсолютное у евреев исполнение, у нашего духовенства
вывалилось из рук, оно ничего в отношении к браку не делало и только писало воз-
вышеннейшие поучения в духовных журналах на тему о святости христианского
брака, под чем всегда разумелось строжайшее соблюдение канонических правил и
невыход из-под руководства духовенства: и плоды этого налицо. Просто «интересы
духовенства» (в противоположность интересам помещиков) не совпадали с браком;
были безразличны; вне круга власти, богатств и проч, духовенства: и вот послед-
ствие - семейное состояние высших классов, не бывших крепостными, - явилось
отсюда. Взирая на этот исторический прецедент, можно задуматься над вопросом: а
как бы передать все регулирование брака и семьи, законодательство его и админист-
рацию, в руки власти хотя бы очень грубой, хотя бы ничего в браке не понимающей,
но зато «заинтересованной в здоровье приплода и в здоровье населения». Невольно
приходит на ум медицина, сонм медиков, которые, пожалуй, дали бы результаты
управления еще лучше, чем бывшие помещики. «В тайнах Божиих мы не понимаем;
нам здоровья нужно». Но с Ъьгмл-благодеющим здоровье совпадает: и медики луч-
ше всего, хоть и слепо выполнят заповедь Божию. В. Р-в.
* Поразительно, что даже области, ничего общего со скопчеством не имеющие,
не справляющиеся для своих дел и с Евангелием, действуют все-таки в духе скопче-
ства. Тут какая-то магия. Подземный темный огонь, подогревающий снизу и неви-
димо пласты земли. Что за дело чиновникам до «женитьбы»? Не очевидно ли, что
семейный чиновник благонадежнее, устойчивее холостого? Однако нормальным и
естественным мыслится холостое состояние. Если бы чиновник «испрашивал доз-
воления остаться холостым» - мыслился бы нормою брак. Таким образом, произо-
шло всеобщее космическое качание брака, которому учреждения, законодатели бес-
сознательно и слепо подчиняются, «творят волю его», кого по имени и назвать не
умеют. И в то же время, что это все от «Лукавого», - видно из того, что на вопрос:
«Чем держится отечество, государство, общество?» — решительно каждый законо-
датель и чиновник, всякий король ответит: «Конечно, - семьею, семейным бытом».
Неужели тут не магия, не «темная вода» в глазу?!! Так ведь и все суждения Дернова
и пастырского собрания, начинаясь столь очевидною «славою» семье, «gloria
familiae», во всем дальнейшем изложении полны раздражения на рожденных и рож-
дающих. Теперь если бы 1000 лет духовенство ежегодно, по каждому поводу, при
каждом случае, как это раввины делали у евреев, напоминало о первой заповеди
«плодитесь» государству, людям государственным, королям, частным человекам: то,
конечно, в конце концов оно «вбило» бы в законы и народы обычай, как помещики
за 400 лет забот о «приплоде» вбили в крестьян непререкаемый, своеохотный, закон -
жениться в 18 лет на 16-летней. В. Р-в.
243
временем совершенно иные: экономические*, бытовые, социальные, и направ-
ления времени - нравственное и умственное и законодательство отчасти**.
В зависимости от увеличения числа холостяков растет и число девиц, причем
замечательно, что последние, принадлежащие к интеллигентным семействам,
быстро прогрессируют и в умственном и в нравственном отношениях, и в прак-
тической жизни, а мужская молодежь, вследствие порочного, нередко невольно-
го и принужденного***, безбрачия, декадентствует. Это тем более опасно, что
есть возрастные молодые люди, которым не дозволяется жениться за то, что они
посвящают себя научным занятиям или специальному призванию жизни, как-то
студентам высших учебных заведений и офицерам. Должно выяснить, насколь-
ко вредны**** подобные ограничения установленного общим законом, осно-
ванного на законе физической и нравственной природы человека, вложенном в
нсс самим Творцом Богом, права «лиц всех, без различия состояний - вступать в
брак, не испрашивая на сие ни особого от правительства дозволения, ни уволь-
нения от сословий и обществ, к коим они принадлежат» (Гражд. зак., т. X, ч. I,
стр. 1). Долг пастырей высказаться, должны ли быть и основательны ли*****
* Служа на службе в контроле, я наблюдал странную вещь: как только чиновник
в низших чинах, жалованье крошечное, так женат и непременно много детей! и не
жалуется на это, хотя выбивается из сил!! В то же время всегда это смышленый и
полезный чиновник. Совсем другая картина выше: «Ну, что же, может быть, у вас
невеста есть», - спросишь чиновника 35-40 лет, получающего от 2800 до 3500 руб.
жалованья. В ответ совершенно твердое и искреннее: «Что же я буду пролетариев
разводить?» Покойный мой брат мне говорил, что с женитьбою, после которой сей-
час пошли у него дети, расходы его на прожитие не только не увеличились, но даже
чуть-чуть сократились, от бережливости и аккуратности в трате денег. У холостого
деньги, что называется, «горят», сыплются в дыры, на извощиков, на бутылку вина,
на букет цветов, на платье у лучшего портного, на карты, на театр; а у семейного
вдруг каждая копейка теряет крылья и приобретает очень стойкие ноги. Она лежит в
столе, упирается ногами, - и ее можно вытащить, а сама она не выйдет. В. Р-в.
** Как осторожно это «отчасти», в отношении к законодательствующему госу-
дарству. Вот такая-то боязливость и «дипломатия» и породили зло, нерадение, а в
государственных людях и писателях неуважение к духовному чину. Ведь и Петр Вел.
сперва нашел сонм трусов, а затем дал им в начальники «из офицеров доброго чело-
века», мужа прямого и добросовестного, который бы добросовестно ему все дела
докладывал. В. Р-в.
*** Тут-то бы и не надо скользить, а внимательно остановиться. В. Р-в.
**** Да нет, не «выяснить» у себя в журнальце, языком робким и нерешитель-
ным, а, напр., составить процессию с хоругвями и иконами и сонмом иерархов впе-
реди и пойти «предстательствовать», куда следует и перед кем следует. Но у нас
энергично просить умеют только мальчики, и о пустяках, а старцы... умеют только
винтить стул седалищной частью. В. Р-в.
***** Ну, положим, об «основательности» своих мотивов каждое ведомство,
напр. военное, само знает. Но ведь как бы ни понадобилось военному ведомству,
напр., повенчать какого-нибудь дядю на племяннице, кузена на кузине, духовное
ведомство, закон, администрация духовная скажут: «Нельзя - и баста». И послуша-
ются «нельзя». Так вот такого-то повелительного «нельзя» и недоставало 1000 лет,
его-то не услышав, гражданские ведомства - и стали запрещать вступать в брак офи-
церам, солдатам и студентам. В. Р-в.
244
такие ограничения. Особенное внимание обращено собранием пастырей на про-
ект закона о разрешении офицерам жениться, как оказывается, почти только на
исходе молодости, лет под сорок, когда обеспечение офицера приближается к
требуемой проектом норме. Было сообщено, что на страницах военных журна-
лов проект будущего закона обсуждается очень горячо и приводит молодых
людей, состоящих в военной службе, прямо в ужас. Молчание духовенства, за-
малчивание предмета духовными журналами, является нс соответствующим их
назначению и задачам их деятельности. Собрание горячо приняло к сердцу воз-
можное в будущем ненормальное положение офицеров и решило выяснить точ-
ку зрения пастырей церкви на опасный своими следствиями для населения Рос-
сии проект закона. Для составления доклада, имеющего обсудить вопрос
всесторонне, избрана особая комиссия. Собрание выслушает доклад в ближай-
шем после нового года заседании и указанным в уставе Общества путем будет
ходатайствовать о принятии высшею церковною властию во внимание пастыр-
ского заявления*.
Следующим, по очереди, был вопрос о существующих на практике пре-
пятствиях и затруднениях при ведении брачных дел в приходах. Горячи и убеж-
денны были в данном случае заявления приходских пастырей. Венчание об-
ставлено такими предварительными формальностями, что строгое соблюдение
их ведет к расстройству не одного брака. Часто недостает какого-либо доку-
мента, или документ чем-либо недостаточен, и венчать нельзя. Положим, по-
теряно свидетельство по отбыванию воинской повинности; нового не полу-
чить, а без свидетельства нельзя венчать, хотя все прочие документы верны и
достаточны. Нередко в паспортах не прописано, холост или нет. Возвращает
священник документ для отсылки в волостное правление, чтобы прописали;
приносят обратно, отмечен холостым, но нет ни печати, ни подписи - неизве-
стно, кто прописал. Еще пишут - «в браке не состоит»; нередко это значит и
вдов, а может быть, вдов после третьего брака**. При строгом соблюдении
формальностей редкий брак можно повенчать на точном их основании***.
* Да духовенство прямо вправе было бы заявить, и это было бы действительно,
что оно отказывается вносить и не будет вносить в рубрики «незаконнорожденных»
всех детей, рождаемых девицами и вдовами от мужчин зрелого возраста и холостых,
которым брак запрещен, как в особенности от офицеров. Образовался бы таким обра-
зом матернат, и закон о безбрачии офицеров остался бы без действия. В. Р-в.
** Давно пора в единственную основу при венчании взять слова Апостола: «Для
избежания блуда каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа». Поэтому
каждый решительно единичный отказ повенчать сотворяет одного блудника и одну
блудницу. Поэтому, кто творит блудников и блудниц, с этими бесчисленными отка-
зами венчать, довольно ясно отсюда. Мысль о передаче «команды» в браке естество-
испытателям - право навязывается. «Дайте приплод! А то сухая смоковница сама не
имеет плода и у мира отняла его». В. Р-в.
*** А сколько тут вымогательства денег происходит! Как есть недочет в реест-
ре документов, так есть почва для «благодеющего» владыки брака сказать: «Не могу
благословить, добавь в мошну». Да ведь это так и на деле, все знают эти случаи. Да
и винить очень строго страшно: кто откажется от возможного и растяжимого от
10 р. до 100 р., до 500 дохода!!! А какой соблазн - и какое отсюда развращение
духовенства. Вот о чем бы думать! и законам и администрации!!! и светским, и ду-
ховным!!! Но все молчат, видят и молчат. В. Р-в.
245
Много недоразумений при венчании возбуждают оглашения или оклички. В
духовенстве существует убеждение* , что, по закону, оглашение должно про-
изводиться на месте происхождения жениха и невесты. Но в Петербург мно-
гие приезжают еще мальчиками и девочками, здесь вырастают, на родине их
забывают, местный причт сведений о них не имеет, и при отсутствии на роди-
не близких родных, готовых похлопотать, получить окличку почти невозмож-
но. Требовать от подобных лиц свидетельства об оглашении их на родине по-
чти равносильно отказу их повенчать. Нередко местные принты при запросах
к ним или отказывают в сведениях, за неимением их, или совсем не отвечают.
Сведения о состоянии крестьян должны быть в волостных правлениях, сведе-
ния в приходе более или менее случайны, собираются в деревнях иногда пу-
тем опроса. Оклички по месту нахождения едва ли достигают, таким образом,
своей цели. Невозможно бывает путем оглашений обнаружить между брача-
щимися и родство. Родство жениха обыкновенно не знает родства невесты,
если брачащиеся разных губерний: и тут возможны нарушения степеней род-
ства**. Наконец, оклики доставляют брачащимся множество затруднений и
хлопот, из-за них проходят сроки для венчания (мясоеды), жених и невеста
начинают сожительствовать незаконно, бывают материальные потери и убыт-
ки, страдают родители и т. д. При всем том несколько несправедливо***, что
вся эта тягота ложится исключительно на крестьянское население, так как дво-
ряне, купцы и мещане легко получают оклички по месту жительства.
По поводу такого заявления о. председателем прежде всего приведена
справка об оглашении из гражданских законов т. X, ч. I, ст. 25 и 26. Закон
гласит: ст. 25. «Желающий вступить в брак должен уведомить священника
* Что это такое за «существует убеждение»? Это еще какой-то апокриф! Не го-
ворится: «В законе написано, и духовенство не может», а «в духовенстве существует
убеждение», и, заметьте, на почве коего, по праву коего, по беззаконию коего, отка-
зывают в венчании почти всему пришлому в Петербург рабочему населению (см.
слова ниже)!.. Может ли безобразие и бесславие дела далее простираться! И вот
откуда, от этого тысячелетнего «спустя рукава» - «незаконные сожительства», в
которых духовенство же обвиняет мир, и еще обвиняет, уже предварительно лишив
таких детей «всех прав состояния», включительно с правом назвать своих родите-
лей «отцом» и «матерью». «Мы наплевали на вас; вы и оплеванные существуете,
живете, любите друг другу, дети у вас рождаются: да сгинут же последние» (детоу-
бийство). И это-то «правда», даже «религиозная правда»... В. Р-в.
** Да оставьте, пожалуйста, свои «степени родства»: не знают даже о суще-
ствовании семей и родов друг друга, а вы чего-то щупаете и оглядываете. Кажется,
«нарушение степеней родства» введено в видах предупредить «вырождение» (см.
выше): так оглянитесь на отказы венчать, на вытекающее отсюда обращение к про-
ституции: сколько вот отсюда вытекает вырождения! В. Р-в.
*** Тонко. «Несколько несправедливо», когда одни крестьяне 1) вместо брака
получают незаконное сожительство, 2) доводят до гробовой тоски родителей, осо-
бенно девушки-невесты сожительствующей, 3) получают детей, лишенных всех прав
состояния. Но это духовенства не касается, «доходов» пастырского собрания не зат-
рагивает, и чужое горе оно измеряет снисходительным: «несколько несправедливо».
А как Арсений Мациевич уцепился за монастырские имущества. «О, это ужасно
несправедливо», — вопил он вслед победительной колеснице северной Царицы Сав-
ской. В. Р-в.
246
своего прихода, письменно или словесно, об имени своем, прозвании и чине
или состоянии, равно и об имени, прозвании и состоянии невесты». Ст. 26.
«По сему уведомлению, производится в церкви оглашение в три ближайшие
воскресные и другие, встречающиеся между оными, праздничные дни, после
литургии, и затем составляется обыск по правилам... Если невеста принадле-
жит к другому приходу, то оглашение должно быть произведено и в ее приход-
ской церкви». Статья 26 - единственная в законе о производстве оглашения*.
Затем сообщена краткая история оглашений на Руси. До половины XVII века в
Великороссии не знали оглашений, и до учреждения Св. Синода они совсем
не производились. Впервые оглашения появились у католиков, у которых вве-
дены Тридентским собором (в XVI в.), а от католиков через польское прави-
тельство проникли в южную Русь, затем правила об оглашениях внесены в
требник Петра Могилы, в статью о тайне супружества: взяты прямо с католи-
ческого ритуала; при печатании Кормчей, внесены и в нее, но на практике не
применялись. Когда, вскоре после учреждения Св. Синода, возникло знамени-
тое дело о браках смоленских шляхтичей, тогда воспользовались этими прави-
лами и постепенно сделали их обязательными; в Свод законов приведенная
выше статья внесена впервые в 1832 г., но взыскание за несоблюдение ее пря-
мым образом в Уставе дух. Консистории не полагается**. Точное исполнение
статьи 26, согласное с законом, по мнению председателя, не может встречать
затруднений.
Что до нынешнего положения дела, то оглашения, где бы ни производились,
в действительности нс имеют желательного от них значения. Что они должны
производиться по месту происхождения, этого нигде в законе нет. Принадлеж-
ность к приходу лучше всего обусловить местом жительства, но наша слабость
в том, что мы не знаем своих приходов, и прихожане наши не определены, а
потому и оглашения по месту жительства иногда (напр., в СПб.) не достигают
своей цели. Урона не было бы, если бы их совсем оставить***, - что признается
возможным и законом, так как с 1891 г. от католиков, при вступлении их в сме-
шанные браки с православными, можно и не требовать окличек.
Каким же путем можно было бы пастырям, при уничтожении окличек, пре-
дупредить повенчание незаконных браков? Было предложено возложить боль-
шую ответственность на поручителей при браке и делать личный опрос не
только жениху и невесте, но и им. Было сообщено, что в этом смысле проекти-
руются новые законодательные постановления, именно, что в больших горо-
дах, где пастырям трудно знать личное и семейное положение их прихожан,
* Ну, что же? Значит, в законе вовсе нет правила об оглашениях на месте роди-
ны. Откуда же у духовенства «убеждение, что нужно производить оглашение по ме-
сту происхождения жениха и невесты»? Не есть ли это лишняя придирка о «препят-
ствиях» с целями денежного вымогания? Чем иначе объяснить? В. Р-в.
** Так для чего же соблюдать то, что представляет собою такую малость, за
несоблюдение которой и наказания не полагается? Но, очевидно, священники сами
ищут увеличения «препятствий» к браку, если не только непременно соблюдают ка-
толические, польские оклики, но еще требуют их «по убеждению своему по месту
жительства жениха и невесты», и на этом основании не венчают все пришлое насе-
ление столицы!!! В. Р-в.
*** Как робко. И только две строчки. В. Р-в.
247
правильно возложить ответственность за неверные сведения о беспрепятствен-
ности брака на поручителей, причем последние должны при венчании пред-
ставить свои документы, и чтобы они были или лично известны священнику,
или же так или иначе близки к жениху и невесте. На священника возлагается
проверка документов и опрос свидетелей; в ответе же, в случае неверности их
показаний, должны быть последние. Хотя было возражаемо, впрочем, очень
дальновидно, что свидетели могут быть всякие и требуется гарантия за них
самих*, но ввиду безвыходности, с одной стороны, ввиду боязни излишней
подозрительности - с другой, трудно разрешить дело иначе. При этом нужно
опасаться увеличения затруднений при заключении брака. Замечено, что нич-
то так не охлаждает отношений между пастырями и паствой, как брачная во-
локита. Кроме того, из компетентного источника было сообщено, что многие
случаи уклонения в штунду (в Малороссии) и в сектантство объясняются лег-
костью вне православия вступить в брак; но у сектантов чистота родственных
отношений и святость брака соблюдаются не хуже, чем у нас**. Наконец, не-
зачем нам проделывать горького опыта католиков: крайняя строгость их пред-
брачных формальностей, подозрительность и опасение верить чему и кому-
либо, кроме собственного личного убеждения, было одною из главных причин
введения на Западе гражданского брака. На этом, вследствие позднего време-
ни, рассуждения прервались***.
(Из «С.-Петербургского Духовного Вестника» № 52, за 1899 г.).
XX. О мерах для борьбы с безнравственностью
(По поводу доклада пастырскому собранию
1 сего декабря)
Все, длившееся около трех часов, собрание петербургских пастырей 1 декабря
было посвящено слушанию доклада по вызвавшему собрание вопросу, состав-
ленного и прочтенного достоуважаемым отцом А. А. Дерновым. Что сказать об
этом докладе?
Доклад производит впечатление работы, составленной по горячей любви к
пастырскому делу, - предпринятой с искренним и сильным желанием - осветить
* Ну, и «дальновидность». Да где же ей конец, если для «поручителя за поручи-
телей» тоже ведь нужны будут «поручители», ибо и те вторые свидетели «могут
быть всякие», и так до Камчатки, с одной стороны, и до Александра Македонского - с
другой, ибо мир весь «во лжи лежит»... В. Р-в
** То-то и есть, что вся ваша «волокита» едва ли не заведена в видах меркан-
тильных и личных, «стрижения овец», - а вовсе не в целях охранить «святость бра-
ка». В. Р-в..
*** И нс возобновились. Вообще это есть одиночные свидетельства пастыр-
ских забот, которые «за поздним часом ночи» прекратились блаженным сном. Сме-
ем ли прибавить «сном праведников»? По крайней мере, попытаемся сказать заклю-
чительную любезность. В. Р-в.
248
взятый предмет всесторонне пред собранием сопастырей, - обрисовать дело так,
чтобы пред собравшимися открылись те стороны, с которых оно подлежит пас-
тырскому воздействию. Богатство содержания и разнообразие его подробнос-
тей - вот второе достоинство доклада почтенного пастыря.
Но при всем том позволяю себе заметить, что напрасно отец-до кладчик по
поводу некоторых сторон вопроса вдавался в мелкие подробности и детальные
разъяснения. Едва ли пред собратьями, в большинстве равными ему по образо-
ванию, нужно было усиленно изъяснять понятия брака, девства, целомудрия и
даже приводить тексты. Думаю, что излишне также было распространяться о
неблагочинии при браковенчании, - о распущенности в литературе, о нецело-
мудренном зачастую направлении театральной сцены: выше всякого сомнения,
отцы-слушатели это хорошо и подробно знали. А то присутствие подобных под-
робностей превратило доклад пред столичными пастырями в богословское чте-
ние пред образованными мирянами. И это отнюдь немое личное впечатление, а
и многих других слушателей!
Вследствие внесения излишних или ненужных подробностей, доклад не
производит того впечатления, какое от него желательно было получить. Подроб-
ности, часто весьма интересные, отвлекают внимание слушателей от тех сто-
рон излагаемого предмета, которые, как открывающие место для пастырского
воздействия, должны бы с особенною яркостью и рельефностью запечатлеться
в их сознании. Доклады по вопросам, требующим выработки мер пастырского
действования, должны быть, как я их понимаю, таковы: докладчик освещает
избранный предмет с таких сторон и так, что для слушателей уже определяются
и пункты рассуждения, и характер рассуждения. Как разведчик, доставивший
сведения войску о расположении и состоянии неприятеля, определяет своим
донесением и направление, и характер нападения на врага, так и докладчик по
возбудившему внимание вопросу пастырской деятельности должен изложить
дело так, чтобы его доклад служил руководящим началом при выработке прак-
тических мероприятий. Если же докладчик, забыв о своей цели, не соблюдет в
докладе меры, - отклонится от предмета или вдастся в ненужные подробности,
то он может дать собранию повод, при последующих дебатах, или опустить что
без внимания, или увлечься столь любимыми у нас на Руси, но и столь же бес-
плодными рассуждениями по поводу*.
При обилии ненужных подробностей, в докладе кое-что напрасно обойде-
но вниманием. Так, не указано, кто преимущественно герои незаконных сожи-
тельств? Я полагаю, что это преимущественно тс, достигшие половой зрелос-
ти, мужчины, которые самым своим положением или лишены возможности
вступить в брак, как-то: студенты высших учебных заведений, солдаты - или
надолго разлученные с семьей, как-то: рабочие, мужская прислуга, приказчи-
ки, фабричные. Не указан также такой немаловажный фактор в деле половой
распущенности, как поголовное несоблюдение постов. Может быть, было бы
неизлишне остановить внимание на том факте, что, кроме общих источников
распущенности, специально для женского пола поводом к греху служат
обольщения гостиного двора**; из-за страсти к нарядам падают не только при-
* Как вам нравится, читатель, вся эта литературная чепуха? Точно начинаю-
щий журналист пишет критическую статью. В. Р-в.
** Вот бы закрыть! В. Р-в.
249
слуги, но и так называемые порядочные женщины*. Вообще, доклад грешит
академичностью; речь идет по преимуществу о развращенности современно-
го человечества, а хотелось больше слышать о причинах и характере этого зла
собственно в Петербурге, среди паствы собравшихся пастырей, так как и меры
они будут вырабатывать именно для своих пасомых. Указание местных осо-
бенностей зла придало бы и мерам специфический характер, а с тем вместе и
залог их успешности.
Конечно, я отнюдь не думаю умалять достоинство доклада о. Дернова; я
хорошо понимаю, как трудно, и тем более в короткое время, написать всецело
удовлетворительный, руководящего характера, доклад. Сам я, без всякого
сомнения, не сделал бы и десятой доли того, что дал доклад глубокочтимого
о. Александра, но отчего же не высказать и pia desideria**?!
Зная и по личному опыту, а еще больше узнав о зле незаконных сожительств
из доклада, какие меры для ослабления этого зла можем проектировать мы -
пастыри?
Прежде всего, мне кажется, было бы весьма полезно поручить кому-либо
ознакомиться с устройством и способами действования так называемой внут-
ренней миссии у западных христиан. Выше всякого сомнения, что борьба с неза-
конными сожительствами входит в круг задач этих религиозно-нравственных
учреждений. По основательном изучении дела, избранное собратьями лицо, ко-
нечно, познакомит всех нас с деятельностью этих симпатичных учреждений, и
пригодное, подходящее к условиям нашего пастырствования, будет с пользой
заимствовано.
Независимо от справки по интересующему нас вопросу у деятелей внут-
ренней миссии, могут быть предложены вниманию и обсуждению собратий сле-
дующие меры и способы действования в борьбе со злом незаконных сожительств.
Истовое, благоговейное совершение таинства брака самими пастырями;
причем после венчанья, а еще лучше за несколько дней до венчанья следовало
бы вручать брачащимся книжку или брошюрку о тайне брака. Неотложная нуж-
да належит, чтобы было составлено образцовое поучение брачащимся, которое
бы, будучи издано в виде недорогой брошюрки, обязательно было раздаваемо
иереями, венчающими брак, по подобию того, как каждому иерею, новорукопо-
ложенному, обязательно вручается «поучение святительское»***. - Что касает-
* Это так называемые кокотки, существа бездетные, действительно отврати-
тельные, но решительно, кроме духовно-скопческой Европы, нигде не встречающи-
еся. В новой Европе павший, униженный и опозоренный пол, «родник греха», стал
рассматриваться как придаток к организму, который - когда он не ампутирован -
имеет в себе и в другом рождает «вожделения». Этот придаток, сам в себе «мерз-
кий», через внушаемые им «вожделения» - может получить цену, может продавать-
ся, арендоваться, вообще несчастному носителю своему доставлять выгоды, доход.
Так как сам по себе он значения не представляет, его обладателю не только не ну-
жен, но и вреден, то из него и стали извлекать «что можно»: продавать за хлеб или в
лучшем случае «за наряды». Душу свою никто за наряд не отдаст; но, напр., дать
себе обстричь ногти - отчего же нет. Если пол не священен, не душа, не религия
(древние и восточные воззрения), то пусть возьмет его всякий, кто хочет и за что
хочет. Проституция есть вид скопчества, вывернутая наоборот его перчатка. В. Р-в.
** благое пожелание (лат.).
*** На что бы лучше - прямо перепечатывать бы доклад А. Дернова? В. Р-в.
250
ся бесчинства присутствующих при венчании, то после нескольких на этот счет
вразумлений с проповеднической кафедры, вполне, мне думается, позволитель-
но обратиться за содействием к церковному старосте, который призывается к
этому самой инструкцией (см. п. 10 § 22).
Отцы-законоучители, ввиду давлений со стороны начальств, чтобы они не
проходили подробно таких в данном случае важных отделов катехизиса, как «о
таинстве брака» и «о седьмой заповеди»*, должны избрать себе руководящим
правилом: «быть мудры, как змеи, и чисты, как голуби». Если не удастся убе-
дить лицо, стоящее во главе учебного заведения, что оно ложно смотрит на дело
(а это иногда удается), тогда столь необходимые наставления о браке и безбра-
чии можно преподать, помимо уроков, в иной форме: 1) в частной беседе с теми
из учащихся, кто особенно нуждается на этот раз; 2) на исповеди; 3) в беседе с
известной группой пред исповедью (в церкви, прежде чем начнут подходить);
4) чрез осторожный и умелый подбор книг в ученические библиотеки по отделу
религиозно-нравственному. Конечно, это относится преимущественно к законо-
учителям закрытых заведений, где законоучитель всегда и духовник. Но после
того, как отцы-законоучители петербургские (года 2 тому назад) порешили уст-
роить одновременно (т. е. всем в одни и те же недели) говенье учащихся и в
открытых заведениях, причем взяли на себя труд - быть и духовниками своих
учеников, различие между законоучителями закрытых и открытых учебных за-
ведений в этом отношении почти уничтожилось. - Это насчет «змеиной мудро-
сти»! Но не следует упускать в этом деле из виду и «голубиную чистоту». Дав-
ний, опытный законоучитель, конечно, в объяснениях как брака, так и 7-й
заповеди соблюдет меру, пройдет по опасному пути, не поскользнувшись. Л на-
чинающим великую пользу принесло бы, если бы были составлены на указан-
ные места из катехизиса более подробные уроки, уроки образцовые в смысле
* Замечательно, что эти два понятия у автора, как и у слушавшего его собрания,
сливаются: «Учение о таинстве брака» есть в то же время «Учение о заповеди: не
прелюбы сотвори», откуда явна подспудная мысль: «Брак, в сущности, есть прелю-
бодеяние», но лишь нами по снисходительности прощаемое, но уже за то прощае-
мое лишь в той узкой и строгой мере, как мы его допустили и всякий отдельный раз
разрешаем». Понятие о незаконнорожденности как абсолютного, непростимого греха
- ясно здесь вырисовывается и из этого круга мысли вытекает. В то же время запо-
ведь: «Не прелюбы сотвори» исходит от того самого Бога, как и заповедь: «Плоди-
тесь, множитесь», и в том же самом Завете, откуда уже очевидно, что они одна
другой не противоречат. Т. е. «прелюбодеяние» отнюдь не заключается в зачатии и
рождении, каком бы то ни было и какого бы то ни было ребенка, ибо «плодитесь»
без исключения обнимает все рождения. Что же значит: «не прелюбодействуй»? Что-
то другое, а не рождение. Что - это я, после тщательных о Ветхом Завете разыска-
ний, - знаю и гораздо ниже объясню, а Петербургское пастырское собрание об этом
не задумалось и без размышления Творца, заповедавшего: «плодитесь», нарекло ос-
новоположником мирового прелюбодейства. Как это произошло?!! Через дачу ново-
го идеала - девства: тогда вообще всякое рождение как отступление от идеала поло-
вых отношений, заключающегося в отрицании их, и поступило в рубрику: «Ты пре-
любодействуешь». Брак стал метафизически невозможен, а если и есть физически -
то как уступка, прощение. Так даже если взгляд на женщину - прелюбодеяние, то
что же и говорить о совокуплении. Совокупление есть богоотступничество, брак
есть богоборство, отсюда - монашество. В. Р-в.
251
соблюдения меры; эти уроки, получив одобрение от высшей церковной власти,
служили бы для молодых законоучителей нормой, а для всех - щитом, который
бы прикрывал их от нападений часто ревнующих не по разуму об охранении
целомудрия юного поколения начальников, а особенно начальниц учебных заве-
дений. При существовании образцовых и одобренных на «пререкаемые» отде-
лы уроков, законоучителям не пришлось бы измышлять таких, например, объяс-
нений 7-й заповеди: «Не прелюбы сотвори» значит «не перелюби», т. е. не люби
чего-либо больше Бога; эта заповедь запрещает, таким образом, всякие излиш-
ние увлечения чем-либо и кем-либо»*.
Не излишне попытаться, нельзя ли, сначала путем литературным, а затем и
путем соответственного ходатайства, поставить на очередь вопрос об измене-
нии законов о предбрачных предосторожностях в том смысле, чтобы дело это
было упрощено и ответственность по преимуществу падала бы на самих брача-
щихся и на поручителей. А настоящее положение дела таково, что всякий брак
для брачащихся - ряд мытарств по добыванию нужных бумаг, а для причта - in
potentia следственное дело о несоблюдении предбрачных предосторожностей, а
это обстоятельство, как препятствующее иногда вступлению в брак, ео ipso со-
действует незаконным сожительствам**.
* Интересно. Да ведь и весь доклад А. Дернова укладывается в это: «не перелю-
би», т. е. не люби чего-либо больше Бога; эта заповедь запрещает, таким образом,
всякие излишние увлечения чем-либо, кроме наших пастырских наставлений, и кем-
либо, кроме нас, наставляющих. В. Р-в.
** Бывали проекты: «семейным чиновникам, и особенно многодетным, - при-
бавлять жалованье, вообще помогать по службе». Не нужно объяснять, что это рас-
страивало бы службу, внося в оценку ее, а награду за нее, новый и посторонний
службе принцип. Между тем я от священников слыхал советы: «Вот выскажитесь в
этом смысле в печати». Да для чего, когда у самих священников, духовенства, церк-
ви полны руки обременительностей брака, и достаточно им распустить руки и вы-
ронить средневековые о браке архаизмы, ни для кого и ни для чего ненужные, кроме
гордости их сословия, и это более предрасположит вступать в брак, чем всяческие
служебные награды. Что такое «незаконное сожитие» в отличие от брака? «Их ужа-
сающее множество», - говорят все, жалуются, сетуют. «А браков мало и становится
все меньше», - тоже все жалуются. Да что же такое «незаконное сожительство»?!
Брак без трудностей: вот и все. Без риска, без опасностей, брак не вексель, который
может задушить. Автор, подняв речь об «облегчениях вступать в брак», - в сущно-
сти передвигается к «незаконным сожительствам». Но «ключ позиции» всего поло-
вого вопроса, беря в круг его и проституцию, и кокоток, и разорения семейные, и
ужасы мужеубийства, женоубийства, детоубийства, - и лежит в полном снятии всех
обременительностей с брака, до ниточки, до волоска. Тогда он сольется с тепереш-
ними «незаконными сожитиями», или, что то же, последние легализируются, погло-
тив в себя первый. Что же получится, какая картина страны? 1) Ни одной проститут-
ки (кому эта грязь будет нужна?), 2) ни одного убитого ребенка (только незаконные
убиваются), 3) ни одной кокотки (какой мужчина не предпочтет имеющую детей
женщину бесплодной самке?), 4) ни одной безмужней дочери в семье, 5) ни одного
вообще холостого человека. Мне кажется, это крезовское, невероятное богатство!
Это - Ротшильд, которого мы получим вместо Плюшкина. Вот почему «оханья» па-
стырского собрания по поводу незаконных сожительств имеют, кажется, вообще тен-
денцию задержать процесс не только неодолимый, фатальный, но и мудро устраива-
емый Провидением к великому благу рода человеческого. В. Р-в.
252
Но все, до сих пор мною указанное, не основное в деле борьбы с одолева-
ющим нас злом безнравственного* сожительства! Основное, самое действен-
ное здесь - учительство! Прежде всего учительство с церковной кафедры или
проповедничество. «Что у кого болит, тот о том и должен говорить!» Паства
наша болит недугом распущенности - будем лечить ее словом проповеди; к
проповедям такого рода сколько раз подают повод одни только евангельские и
апостольские чтения, не говоря о житиях святых! Как бы было хорошо в дан-
ном отношении, если бы кто из собратий напечатал перечень проповедей у
наших знаменитых проповедников на эту тему; а всем бы нам Господь помог
«благовествовать силою многою», - чтобы слово наше было всем «воня жи-
вотная в живот»!
Независимо от церковной проповеди, обращенной ко всей пастве, необхо-
димы частные беседы с согрешающими грехом незаконного сожительства (Мф.
XVIII, 15). Опытные пастыри передают, что им удавалось иногда путем частных
бесед склонять беззаконствовавших или разойтись, или чаще всего, если не было
препятствий, к вступлению в брак**.
* Вот то, что следовало бы доказать. Вся ошибка, может быть честная, но для
мирян до последней степени обременительная, заключается в смешении пастырями
1) нравственности и 2) повиновения «нам». «Кто не соблюдает престижа нашей вла-
сти - тот безнравствен». Но у мира есть воззрение другое: что безнравствен тот имен-
но, кто безнравствен, а кто престиж «их» соблюдает - тот только и соблюдает их
престиж. Что «они» соединяют, то мир разделяет. Мир видит жизнь свою, судьбу
свою, видит факты: и на почве их судит о нравственности и безнравственности так
твердо, что не «пастырскому собранию» его поколебать. Навсегда венчанная пара,
развратничающая втихомолку, - для мира останется безнравственною, для клира -
«прощаемою», «извиняемою», в сущности и незаметно - невинною. Навсегда не-
венчанная пара, чисто живущая, для клира останется виновною, развратною, для
мира - простительным, извинительным явлением, в сущности - невинным. А Бог,
судящий о вещах по сердцу, по внутреннему, - конечно, на стороне мира. Вот колли-
зия, из которой духовенству мудрено выйти. В. Р-в.
** Суждение это исторически ценное. «Если не было препятствий - удавалось
уговорить вступить в брак»; без этого же - разойтись. Интересно знать: а были ли,
при уговорах «разойтись», принимаемы во внимание дети? Из случаев расторжения
браков, уже заключенных и от которых были дети, вне всякого сомнения явствует,
что старательные «пастыри» советовали разойтись и в том случае, если были дети.
И «удавалось», как говорит автор. Восстановим же, однако, целость картины: муж-
чина живет с женщиною и имеет от нее детей, напр. офицер с девушкою. Начинает
духовник говорить на исповеди: «Вам надо разойтись». Мужчина слабохарактерен,
податлив, да и женщину хоть любит, но не очень, вообще все явление только дер-
жится, а не пылает. Сердце девушки уже давно томится, осторожно к ex-мужу при-
глядывается, боится за себя и детей своих. Тут вдруг появляются подговоры священ-
ника, на нас не действующие, но на мещанина, купца, мужика, ремесленника дей-
ствующие. Да ведь и надо помнить авторитет слов на духу! И вот полусокровище в
руках девушки - шатается, около детей шатается отец. И вот - все рухнуло. «Духов-
ник» доволен. Но каковы подробности невидной ему картины?! Кто не знает и чье
сердце не сжималось от образа покинутой мужчиною девушки, и еще с детьми?!
Эллины создали об этом миф Медеи. Она сожгла детей своих от ужаса и негодова-
253
Св. апостолы не только учили устно, но свои наставления излагали и пись-
менно. А в наше время письменное (=печатное) слово в некоторых случаях важ-
нее устного. Правильно организованное печатное слово является в наши дни
великой силой или разрушительной или созидательной, в зависимости от его
содержания. Это и понятно: во-1-х, с умножением грамотных увеличивается круг
людей, руководимых печатным словом, во-2-х, чтение - более сподручный спо-
соб научиться чему-либо, более удобный, чем посещение проповеднических
бесед, лекций, народного университета и проч.
Пастырям, выступающим на борьбу со злом незаконных сожительств*, боль-
ше всего надо писать в ежедневных изданиях, особенно в дешевых газетах, как
более распространенных. Хорошо бы в 2-3 газетах завести особый отдел, где
бы печатались статьи против безнравственности. Статьи могут быть разного
характера: научного, исторического, назидательного, а также в разнообразной
литературной форме: в виде рассуждений, рассказов, заметок и проч. Газеты
читают больше и охотнее, чем проповеди. Вот и надо подсыпать лекарство в
самую употребительную пищу**. - Только вот беда: мы пишем логично и дока-
зательно, но большею частию неувлекательно***. Как было бы хорошо - про-
стите отцы за мечтательство! - приглашать к литературным работам в указан-
ном роде более благонамеренных талантливых литераторов****. Ведь
мастерски написанный рассказ, вроде «Чем люди живы» графа Л. Толстого, имей
он соответственную нашей цели идею, будет читаться и перечитываться всеми,
попадет в хрестоматию и принесет для нашего дела больше пользы, чем целый
ния. Но христианки уже смиренны: однако горечь их, тихая, без криков, может быть,
также идет далеко внутрь сердца, как у древней Медеи. Вот почему признание, что
они пытались совершать такие разлуки - или, переводя все в картину, «усовещева-
ли» Нехлюдова бросить Катюшу с ребенком, - я считаю историческим документом.
И уж тут действительно начинаем нащупывать «границы нашей эры», - как я озаг-
лавил выше статью, трактующую о подобных коллизиях. Но когда я ее писал, я еще
не имел перед собою этого сознания «руководителей совести». Да, «граница эры»,
метафизическая (относительно существа ребенка) и моральная (в смысле жалости,
сострадания). В. Р-в.
* Да хоть бы объяснили как-нибудь и где-нибудь, в чем это зло? Несчастие де-
тей: так хлопочите об издании законов в пользу их. Вопрос о незаконных детях,
поднятый по моей инициативе в печати и теперь благополучно движущийся в сто-
рону полного их уравнения с законными, есть в сущности вопрос о полном признании
законом, религиозным и гражданским, нелегальных связей и уравнении их с браком.
Позвольте мужу и жене, сожителю и сожительнице, судить, что для них «зло»: ра-
зойтись - это зло, а умереть, «сожительствуя» до гроба, - это благо. К этому благу
дело благополучно и подвигается. А «зло» рассуждающих здесь есть просто их фан-
тазия: зло фиктивное, призрачное; которое, будучи упразднено, - очистило бы место
проституции и тайным порокам. В. Р-в.
** Удивительно мудро; «какой, подумаешь, Иван Иваныч изобретательный». И не-
ужели ему не дали митры, скуфьи или камилавки, смотря по летам, за проект? В. Р-в.
*** Да, уж нельзя похвалиться. В. Р-в.
**** Ах, какой соблазнитель! В. Р-в.
254
сборник ординарно составленных проповедей. Сцены из художественно напи-
санного рассказа почти то же, что примеры из живой действительности, a exempla
trahunt, тогда как verba только movent*.
Наконец, отчего бы столичным пастырям не завести своего ежедневного
органа или, по крайней мере, свой недельный орган превратить в издание, вы-
ходящее 3-4 раза в неделю? У пасторов, у патеров свои газеты, чрез которые
они и проводят свои идеи. Припомним при этом достолюбезного и приснопа-
мятного о. Иоанна Наумовича, как он просвещал и руководил своих соотече-
ственников? Книжками и газетой; и это он делал с весьма немногими сотруд-
никами.
Кроме газеты, печатное слово может служить нашему делу еще в виде
брошюр. Область жизненных явлений, затрагиваемых незаконным сожитель-
ством, весьма обширна и разнообразна; поэтому может быть составлено очень
много разных книжек и листков, которые, быв выпущены десятками тысяч,
должны распространяться по самой дешевой цене, а в иных случаях разда-
ваться и даром. Я мечтаю об устройстве особой издательской комиссии**
для подобного рода книжек и листков. Эта комиссия могла бы устроиться
хотя при «Обществе религиозно-нравственного просвещения», так как зада-
ча предполагаемой комиссии есть, в сущности, одна из задач общества. Не-
ужели у нас будет меньше ревности и энергии, чем у сектантов. А они, когда
было можно, печатали и распространяли брошюрки известного направления
в великом множестве. Вероятно, многие помнят, как всюду распространя-
лись в бесчисленном количестве и притом необыкновенно дешевые книжки
издания, если не ошибаюсь, книгопр. Блиссмера, за печатью «Общества по-
ощрения духовно-нравственного чтения». К составлению подобных брошюр
можно будет попытаться пригласить авторитетных докторов, социологов, а
также вообще всех лиц, желающих поработать на пользу нравственного оз-
доровления нашего общества и народа. Даже компилятивно составленные
книжки, если только авторы их задаются доброю целью, будут для дела очень
полезны. Пишу это по опыту. Как образец подобных книжек приведу загла-
вие имеющейся у меня под рукой, это - книжка Л. Золотарева «Что говорит
наука о половой потребности».
Скажут: на это потребуются большие деньги. - Конечно! Но я верю, что
были бы деятели, а деньги найдутся! Не откажет на такое важное дело высшая
церковная власть, найдутся единичные крупные жертвователи; можно надеять-
ся, что будут разрешены, если окажется надобность, сборы по церквам. Только
опять повторю: были бы люди, а деньги будут!
Я, после проповеди, главную надежду возлагаю на газету и брошюрки:
они проникнут туда, куда пастырю с живым словом почти не удается проник-
нуть: на исповедь многие не ходят, богослужений нс посещают, от встречи и
беседы со священником уклоняются; а газетная статейка или дешевенькая книж-
ка сама найдет таких. Речь священника иногда возбуждает подозрение: «Он
* примеры увлекают... слова... приводят в движение (лат.). Да, verba только
movent, и то не очень. В. Р-в.
** Конечно, с должностью издателя и с жалованьем издателю. В. Р-в.
255
потому так говорит, что ему приказано», а статейка доктора или светского лица
внушит больше доверия и произведет иногда больше влияния. Брошюрки мож-
но рассылать, раздавать; они проникнут и в школу, и в семью, и на фабрику,
как в средний круг, так и в народ; начинающих нравственно колебаться они
могут укрепить, падших побудить восстать и даже погрязших во грехе «прий-
ти в себя».
Может быть, не бесплодна будет попытка - дело борьбы с незаконными со-
жительствам и ввести в круг задач церковных попечительств. Члены попечи-
тельств могли бы сообщать пастырю о незаконно живущих; чрез них священник
мог бы с большею пользой распространять в пределах своего прихода те или
другие книжки и листки; наконец, имея в виду наставления св. апостола Павла
(1 Солун., V, 11,14), чрез членов попечительств священник мог бы увещевать* и
убеждать незаконносожительствующих.
Есть у нас, пастырей, и еще одно средство бороться со злом безнравствен-
ности**, средство - небесное, благодатное, я разумею молитву. Если мать бла-
женного Августина, св. Моника, побуждаемая любовью к погибавшему в без-
нравственных увлечениях сыну, спасла его от духовной смерти именно
пламенной, дерзновенной молитвой, то не долг ли наш обратиться к этому
столь близкому нам средству, когда на наших глазах гибнут тысячи наших ду-
ховных детей? Я знавал одного пастыря, который на домашней молитве утром
и вечером возносил моление, между прочим, «о всех в предсмертном томле-
нии находящихся и нравственно погибающих»***... Если, по словам св. Злато-
уста, «молитве священника вверен весь мир», то особенно его духовные дети;
его первейшая обязанность молиться о них всегда, а преимущественно за ли-
тургией. Самый чин литургии открывает место для молитвы и о прекращении
незаконных союзов; по крайней мере, в литургии Василия Великого будет впол-
не благовременно о сем помолиться при словах: «супружества их в мире и
единомыслии соблюди»... «юность наставь»... «ведый потребу его»... В ли-
тургии же Иоанна Златоуста, чаще всего нами в году совершаемой, таким мо-
ментом, когда, не насилуя смысла слов, можно молитвенно вспоминать наших
нравственно заблудших чад, может, по-моему, служить время произнесения
слов (во время пения «достойно», при воспоминании живых членов церкви):
«Да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте»
(oE|j.v6(jr|Ti = vencrationi). - А чтобы не ослабевать в молитвенном усердии,
будем почаще приводить себе на память следующие слова именитого русского
пастыря, отца Иоанна Кронштадтского: «Иерей Божий! Верь от всего сердца,
верь всегда в благодать, данную тебе от Бога молиться за людей Божиих: да
не будет вотще в себе этот великий дар Божий, которым ты можешь спасти
многие души; скоро слышит Владыка твою сердечную молитву о людях и удоб-
* И все без объяснения: да чем они вам помешали? Лежит муравейник, а вы в
него собираетесь палку горящую воткнуть. Смотрите, как бы муравьи ног не поку-
сали, за рубашку не забрались. Больнее розги. В. Р-в.
** Опять «безнравственности». Хоть бы раз объяснили, в чем. В. Р-в.
*** Да, чудное слово, но только слово. Таковыми был уловлен мир. Но дело -
всегда сводилось к заботам А. Дернова и Novicius’a. В. Р-в.
256
но преклоняется на милость к людям, как на молитву Моисея, Аарона, Самуи-
ла, апостолов»*.	.
Novicius
* Что же, может быть, в самом деле поможет. Кончая замечания на все эти дебаты,
из которых практического не выжалось ни одной капли, заметим следующее: 1) Все
ораторы оперируют над людьми - цифрами, а не людьми - душами. 2) Ни один оратор
не сказал: «Господа, не пойти ли нам и не посмотреть ли, что такое нелегальная семья,
как она живет, каковы ее нравы, каково ее происхождение, какова окончательная судь-
ба». Трудно поверить, чтобы из священников, принимающих исповедь на духу, никто и
не знал ни единого случая незаконной семьи. Однако на собрании ни один не сказал:
«Выслушайте, брагие, вот что я узнал и видел». 3) Оперируя над г/м^ро/о-человеком,
пастырское собрание имело перед собой как бы два ряда равнозначущих цифр: написан-
ных белым по черному и черным по белому. Одно ему «placet», другое «поп placet»
[«позволено»... «не позволено» (лат.)]. Но ни единой попытки доказать их разницу и
даже объяснить, почему «поп placet», - не сделано. Вообще, что такое «незаконное со-
житие» и «незаконнорожденное дитя» - осталось во всех дебатах невыясненным. Не
приведено сведений об этом из Евангелия, не приведено сведений об этом из Ветхого
Завета, ни как текстов, ни как примеров, ни как воззрений на них Спасителя, пророков и
Моисея. Поэтому собственно предмет суждения - юридический; некоторая юридичес-
кая неправильность «незаконносожительствующих» и «незаконнорожденных»: но она
трактуется как священное нарушение священнозаконов, в мантиях, с величавыми жес-
тами, с священным ужасом на лице. Это необыкновенно отягчает положение юриди-
ческих жертв, навело на них гипноз страха, чувство религиозной преступности и ответ-
ственности - и, вероятнее всего, оно-то и повело к детоубийству. Ибо из-за юридической
ошибки никто дитя свое не убьет. Кто же вешается или топится, или топит или вешает,
сознавая себя браконьером или нарушителем таможенной линии? Но здесь разыгрыва-
ется fata-morgana небесной таможни. Суть ее: не пропустить рождения, при творческом
первоначальном: «Да будет», «да сотворится». Собственно - таможня против неба; но
как она, по мантиям и жестам, очень близка к небу, то у стоящих на земле людей образо-
валась аберрация, что таможня - в самом небе, и «незаконнорождающие» и «незаконно-
рожденные», как титаны, бунтуют против неба, идут на небо, чтобы взломать его. Отсю-
да ненависть к ним и отвращение земных глупых людей (мирян), еще утягчившее их
существование и уторопившее к детоубийству. Все в общем порождено отношением к
обряду: доступ к нему сделан трудным и все затрудняется с каждым годом; между тем,
дело имеет такой вид, как будто «незаконносожительствующие» не хотят у церкви бла-
гословиться, пренебрегают благословиться, т. с. как бы на супружескую жизнь свою и
на детей своих они смотрят неуважительно сами: что породило к ним отвращение, пре-
зрение. Основная аксиома всех рассуждений, безмолвное сердечное допущение пасты-
рей: что рождение есть an und fiir sich, зло. Иначе, если бы в нем было и чувствовалось
абсолютное благо, пастыри просто должны бы стройною процессиею пойти и поблаго-
дарить, что люди даже и в трудном для них положении, неудобном юридически и эконо-
мически, все же извернулись и ухитрились - рождать. Это как бы «нет храмов» - а люди
все же молятся, есть запрещение молиться, положим, «от кесаря Нерона» - а они соби-
раются в подземельях и все же молятся. Но в раю и до грехопадения заповеди о молитве
еще не было дано, а о рождении - уже была дана. И если родить так же хорошо, как
помолиться, не менее угодно Богу, не менее Им заповедано - само собою разумеется,
что «незаконносожительствующие» и «незаконнорожденные» суть точное повторение
святых, укрывавшихся в катакомбах: но только на этот раз «святых» Ветхого Завета
против новоизмышленного духа скопчества. Вспомнили бы пастыри римский сенат,
вышедший in pleno после Канн встретить остатки разбитой армии, прибежавшей к во-
ротам Вечного города: «Мы благодарим вас, что вы не отчаялись в спасении отечества».
Так надлежит поступить официальной власти в отношении к гонимым девушкам: «Вы
все еще не отчаялись в благословленности рождению - и хоть опозорены, однако испол-
нили Волю Божию». В. Р-в.
257
РЕЛИГИЯ ЖИЗНЕТВОРЧЕСТВА
Не могу лучше ответить на только что приведенные рассуждения, как двумя
стихотворениями - одно из Майкова и другое из Гейне. Первое взято по-
этом, по-видимому, из жизни, и, кто знает, может быть, представляет что-
нибудь из пережитого, увиденного. Оно называется «Мать». Второе есть
отражение вообще семитического гения и называется «Царица Шабас». Оно
своим началом и всем содержанием как раз примыкает к последним заклю-
чительным строкам Майкова, которые мы отметим курсивом. В общем по-
эзия Майкова нам не симпатична; но здесь мы имеем исключение, и об этих
стихах можем повторить то, что сам Майков говорит о весеннем дожде. Кто
этого не помнит:
«Золото, золото падает с неба!» -
Дети кричат и бегут за дождем...
- Полноте, дети, его мы сберем, -
Только сберем золотистым зерном
В полных амбарах душистого хлеба.
Кстати, это милое пятистишие тоже идет к нашей теме. В противопо-
ложность теологическим рассуждениям о том, что человеческое зерно, даже
уже выросшее в крошечное зелененькое растеньице младенца, - следует в
некоторых случаях выпалывать вон, - дети и поэт бросаются навстречу дож-
дю, зерну, хлебу! А ведь человек есть тоже «хлеб Божий»? Нет? Во всяком
случае, прослушав богословов о детях, прослушаем о них и ту, которая де-
вять месяцев носила младенца в утробе своей.
Бедный мальчик! весь в огне,
Все ему не ловко! -
Ляг на плечико ко мне,
Прислонись головкой!
Я с тобою похожу...
Подремли, мой мальчик,
Хочешь, сказочку скажу:
Жил-был мальчик с пальчик...
Нет?.. Не хочешь?.. Сказки - вздор!
Песня лучше будет:
Зашумел сыр-темен бор,
Лис лисичку будит;
Во сыром-темном бору...
Задремал мой крошка!..
...Ямалинки наберу
Полное лукошко...
Во сыром-темном бору...
Тише! засыпает...
Словно птенчик, все в жару
Губки открывает...
258
«Во сыром бору»... поет
Мать и ходит, ходит...
Тихо, долго ночь идет...
Ночь уж день выводит -
Мать поет... рука у ней
Затекла, устала...
И не раз слезу с очей
Бедная роняла...
И едва дитя, в жару,
Вздрогнув, встрепенется -
«Во темном-сыром бору»
Снова раздается...
Отклони удар, уйди,
Смерть с своей косою!
Мать дитя с своей груди
Не отдаст без бою!
Заслонит, средь всех тревог,
Всей душой своею,
Жизни чудный огонек,
Что затеплен ею!
И едва он засветил, -
Вдруг ей ясно стало -
Что любви, что чудных сил
Сердце в ней скрывало!..
Зоологи, как Брэм, как наш покойный Богданов, зоологи и даже охотни-
ки-звероловы рассказывают иногда удивительные по трогательности исто-
рии о любви матерей-животных к своим детенышам. Ни одного такого рас-
сказа не привел в своем «Докладе» А. Дернов, а с этого следовало бы начать.
А то все арифметика, все одна статистика: и не известно, о чем собственно
говорится. «Пастырское собрание» судило детей как камни и судило о мате-
рях с равнодушием, с каким археологи рассуждают о каменных бабах, нахо-
димых в южной России. Но поспешим к Гейне.
На Гейне можно иметь два взгляда. Его можно принять за себялюбиво-
го, сухого эгоиста, который равно изменил обеим культурным мирам, к кото-
рым принадлежал по естественному рождению и по идейному воспитанию,
- миру еврейскому и миру христианскому. Но возможен и другой на него
взгляд: именно - что он совместил в себе любовь и глубочайшую предан-
ность к душе и сущности обоих миров, обратив всю силу сарказма на то, что
было в обоих этих мирах отступлением, искажением. Вспомним его разрыв
с желчным, ограниченным и честным Берне и мотивы разрыва. Это был чисто
арийский, греческий порыв против темного «пророка» из гетто, хотевшего
писать «соком нерв своих и кровью мышц»; протест Фидия против Исаии.
Но и, с другой стороны, - возьмем его испанские, гренадские мотивы: это
чистый семитизм. Где-то он подсмеялся над Кантом, рассказав, как, окончив
«Пролегомена ко всякой будущей метафизике», этот философ полез в кар-
259
ман, чтобы взять платок, но вместо платка вытащил горсть выпавших у него
мертвых зубов. В диалоге передано очень забавно, как, продолжая говорить
с приятелем или читателем, кенигсбергский мудрец все время чувствует, что
язык его ворочает во рту вываливающиеся зубы, и, в конце концов, выпле-
вывает их в лицо собеседника. Это хорошо, как у Иезекииля, и, может быть,
содержит наиболее удачные «примечания» к «Критике чистого разума».
Стихотворение, которое мы хотим привести, содержит собственно дальней-
шее развитие этого диалога с приятелем. И, в то же время, оно примыкает к
словам Майкова:
Жизни чудный огонек,
Что затеплен ею.
Фиг. 1
Очевидно, семиты, как и арийцы же, чувствуют ма-
теринство, если только и у них теологи не противятся
этому. Но мы позволим себе иллюстрировать оба сти-
хотворения египетскими рисунками, т. е. из жизни и идей
народа, ранее всех и глубже всех проникших в тайну как
отчества, так и материнства.
Как прекрасна эта мысль - поместить мать, кормя-
щую ребенка, в венец лучей из полевых колокольчиков.
Но мы, впрочем, не можем сказать, есть ли это венец как
слава, прославление; или мать представлена как почва, из
которой все вырастает? Мать как тучная нива, из кото-
рой растут злаки? Может быть, и это: кто угадает нача-
точную мысль древних! Но вероятнее всего, они хотели
сказать, что мать растет в ребенка, как зернышко - в сте-
белек и стебелек - в колокольчик. Это - всего правдоподобнее, судя по рогам
коровы на голове матери: «Я -проста, как корова, и божественна, как она».
Известно, что древние египтяне считали животных «идеальными», «боже-
ственными». «Корова, снеся теленка, совершила ту же правду, какую я, сне-
ся ребенка» - так решили нильские пастухи и пастушки, пославшие к наше-
му Господу «пастырей» и «волхвов»: так решили они о предмете «Доклада»
петербургского пастыря. Но вот еще символ: между рогами коровы - диск
солнца. «Мы все дети солнца, и я, и корова, и полевой колокольчик, и наша
родимая Земля, родившаяся из Солнца, как из меня - ребенок, и питаемая
лучами Солнца, как этот ребенок питается из меня молоком». Во всяком
случае, угадываем мы мысль египтян или нет, очевидно, у них было все иде-
ализировано больше, чем в Петербурге в 1900 году.
Мы не можем удержаться, чтобы еще не поидеальничать с египтяна-
ми, так как уж слишком долго томились с петербуржцами. Вот часть стен-
ной живописи из большого (главного) храма в Дендерах, как она переда-
на в монументальном труде Лепсиуса: «Denkmaler» etc. Две из этих фи-
гур, с двумя руками, над ними поднятыми, трогают почти до слез. Заме-
чательно, что рисунки эти не воспроизведены ни в одном из больших
260
Фиг. 2
исторических трудов об Египте, как Масперо и под. Европейские исто-
рики не заметили ничего в них особенного. Между тем, взгляните на эти
руки, поднятые над матерью; это - молитва; это родник первобытно-ре-
лигиозного и его объяснение. Как это идет к стихотворению Майкова;
совершенная параллель! Руки, не матери, но над матерью и о матери
поднятые, как бы говорят:
Отклони удар, уйди,
Смерть с своей косою.
Но чьи же эти руки и к кому поднятые? Подобно тому как образ мате-
ри, кормящей ребенка, есть самый древний религиозный образ - первая
икона человечества; так около матери, страшащейся за дитя свое, вероят-
но, сложились первые молитвы и явилась первая мысль о Небе-Заступни-
ке, о Провидении-Защитнике. Здесь ясно просится, молится Провидение.
Руки подняты просто вверх, «не вемо - к Кому»; руки никому не принадле-
жат: это - молитва безличная. Испуганные, мы не Иисусу молимся, не
Ангелу Хранителю, а - Богу Неопределимому, Неизъясненному. На этом
рисунке и выражено происхождение этих первых неопределенных молитв;
показана колыбель человеческой религиозности. Не менее поразительны,
с правой стороны, фигуры двух женщин, так ясно благословляющих, одоб-
ряющих или способствующих, но вообще благоприятствующих третьей,
кормящей ребенка. Таким образом, - материнство здесь явлено в окруже-
нии забот человеческих и молитв. «Между небом и землей», «от земли - к
небу». Если даже милые люди, здесь изображенные, и выросли потом, в
веках и в мифах, в «небожителей», то это чрезвычайно естественно, как и
то, что со временем Дернов и его слушатели из «небожителей», «земных
261
ангелов и небесных человеков» (обычное наименование себя аскетами)
сойдут в самых простых людей. Наконец, на что еще нам хочется обратить
внимание - это на двоих детей, однако уже в возрасте, когда они могут
ходить, - берущих грудь коровы. Мы до сих пор не понимаем, отчего «пар-
ное» молоко, свежая икра и плоды целительны для слабых больных, чахо-
точных и т. п. Но связь есть, и не только физическая, но и мистическая:
«прикоснись к груди Природы - и ты исцелишься». В высоком духовном
смысле, в мистическом смысле, об этом учил Руссо. «Возвратитесь к при-
роде», - говорил он больной цивилизации. Наконец, последнее в рисунке
- это какие-то «тельцы» Израиля, плывущие в воздухе, как в нем в тумане
«плавают» водяные незримые пузырьки. В самом деле, где эти тельцы? Во
всяком случае не на небе. Но и не на земле, где сидят кормящие «небожи-
тельницы». Они где-то около них, ибо ведь, в сущности, о/ш-то и произве-
ли факт кормления, рождения; извели из себя всю целостную картину -
какой красоты и какого смысла!!!
Но перейдем ко второму стихотворению Гейне. Оно посвящено знаме-
нитому и неразгаданному празднеству евреев - субботе. В этот день, как
веруют евреи, какая-то Небесная Гостья, «Царица Суббота», «Царица Ша-
бас», сходит в хижины еврейские; и все, что с вечера пятницы до вечера
субботы делают евреи, - они делают «лековед Шабас», «в честь Субботы».
Но мало кто знает, а евреи сами не рассказывают, что священный день этот
ими посвящается главным образом возжению жизни:
Жизни чудный огонек,
Что затеплен ею...
В священную ночь с пятницы на субботу еврейские женщины стара-
ются приять в себя материнство: но как самая суббота есть мистический
их праздник, то и восприятие материнства совершается у них мистичес-
ки и царственно. Бедные торговки и сплетницы шесть дней, несчастные
процентщики и часовщики в дни труда и забот, - они среди свеч и огней
и священных воспоминаний в вечер пятницы как бы становятся царями
земли, рождают в себе царскую психологию, находят небесную душу - и
«возжигают свет новой жизни» не как свиньи и мы, а как цари и священ-
ники. Все устроение их закона уже подводит к этой догадке; устные мои
расспросы подтвердили это; но кому нужен текст и буква, я сошлюсь на
стр. XVI книги г. Шмакова: «Еврейские речи». Как худшее обвинение, он
кидает им хвалу: «и пирие ворывие, т. е. размножение семьи, поставлено
Талмудом на первом плане среди 612 благих дел, микв, предписываемых
каждому сыну Израиля. Поэтому тайныгим, т. е. наслаждения вообще и
в частности тагимыс гамите, т. е. амурные отношения, строго обяза-
тельны для еврея в шабаш. См. Талмуд, трактат «Шабас». - Так пишет
заклятый враг евреев: а кто же выглядит предполагаемое «слабое место»
у человека или народа, как не его враг. Но что для Шмакова - слабость и
262
позор, для другого может быть сила и слава. Во всяком случае, нужно ли
зачинать детей в позоре или в славе, от решения этого вопроса зависит,
установится ли у народа позорная проституция или священная семья; и
последняя будет ли до последней ниточки выметена от всякой соринки
или засорится почти до степени уподобления дому терпимости. Так мно-
го важности в том, что Шмаков считает пустяками. Перейдем же к сти-
хотворению Гейне.
В старых сказках говорится,
Будто в образе зверином
Ходят часто - чародеем
Заколдованные принцы.
Но бывают дни - и принцы
Принимают прежний образ;
Принц волочится, и дамам
Серенады воспевает, -
Все до часа рокового;
А настанет он - мгновенно
Светлый принц - четвероногим
Снова делается зверем.
Днесь воспеть такого принца
Я намерен. Он зовется -
Израиль, и злою ведьмой
Обращен давно в собаку.
Всю неделю по-собачьи
Он и чувствует и мыслит,
Грязный шляется и смрадный,
На позор и смех мальчишкам...
Но лишь пятница минует -
Принц становится, как прежде,
Человеком, и выходит
Из своей собачьей шкуры.
Мыслит, чувствует, как люди,
Гордо, с поднятой главою,
И разряженный вступает
Он в отцовские чертоги:
«Прародительские сени!» -
Их приветствует он нежно.
«Дом Иаковлев! целую
Прах у врат твоих священных!»
263
Удивительно, как вдруг пастушеское что-то повеяло из стиха, казалось
бы, изломанного европейского поэта:
По чертогам пробегает
Легкий шепот и движенье;
Тихо в храме все; чуть дышит
Сам невидимый хозяин.
Сенеталь великий только
(То есть служка в синагоге) -
Лазит вверх и вниз поспешно,
В храме лампы зажигая.
Лампы - светочи надежды!
В самом деле, «лампада», «огонь» - есть символ чего? Горячности - это
первое; но и, во-вторых, быть может, - надежды. Мы знаем, из показания
Геродота, что мысль лампады и употребление ее возникла всего ранее в Егип-
те, - стране, где уже по рисункам мы видим, что ранее всего пробилось ре-
лигиозное материнство.
Как горят они, как блещут!
Залита огнем эстрада,
Где читать выходят Тору.
И уже перед ковчегом,
Занавешенным покровом
С драгоценными камнями,
И хранящим эту Тору,
Кантор встал - изящный кантор;
Вот он, с духом собираясь,
Вздернул плечи, растопыря
Черный плащ при сем локтями, -
Вот он, ручкой щеголяя,
Потрепал себя по шее,
Перст к виску прижал, большим же
Пальцем горло расправляет.
Долго он бормочет тихо,
Наконец, как вдохновенный,
Возглашает громогласно:
«Леко Дойди Ликрас Калле!
О, гряди жених желанный,
Ты во сретенье невесте, -
Той, которая откроет
Для тебя свой лик стыдливый!»
264
Сколько здесь восточного; и как не похоже это восточное на наши граж-
данские темы. На востоке брак и религия, т. е. пол и небесное чувство, со-
единены, нерасчленимы; переплетаются их образы, понятия. От этого рели-
гиозный взрыв у них есть в то же время и брачный, как обратно - брачный
есть в то же время и религиозный. Отсюда их религиозность - страстна,
пламенна; и, взаимно - брак струится религиозным светом.
Этот стих венчальный сложен
Был Иегудой Бен-Галеви,
Песнопевцем знаменитым
В дни калифов мавританских,
В этом гимне восхвалял он
Обрученье Израиля
С царственной принцессой Шабаш -
Молчаливою принцессой...
По многоточию мы можем догадаться о таинственной не именуемой
принцессе; и также по всем эпитетам, как «молчаливая», и по ряду дальней-
ших образов. Кто знает поэзию Гейне, не мог не обратить внимания, что у
него всюду мелькает имя без образа «маленькой Эвридики», что-то вроде
лично гейневской «принцессы Шабаш». Там и здесь чувство пола сверну-
лось в небесное облачко человеческого очертания. Но как свернулось, ко-
нечно, подробно об этом знают одни евреи или их исторические вожди.
Перл и цвет красот вселенной
Эта чудная принцесса!
Что тут Савская царица,
Соломонова подруга!
Бог с ней, с этою педанткой!
Весь свой век она хотела
Остроумьем забавляться -
Наконец, ведь это скучно!
И посмотрите - сколько нежности к «маленькой Эвридике»:
Нет! принцесса Шабаш - это
Тихий ангел! Ненавидит
Суемудрие и споры,
Эти умственные боксы.
Характерно, что хотя все религии - с Востока, все они суть отсвет Азии,
однако столь постоянное у нас понятие: «начинающаяся ересь», «опять раз-
ногласие» - там вовсе отсутствует! Мы устрояем строки религии; у них про-
сто - как у пророчицы Анны, молившейся о разрешении своей утробы, -
«щеки пылали, и губы шевелились, слов же молитвы не было слышно, и
265
первосвященник думал, что она - пьяна». При этом безмолвии и глубине
молитвы - «спор», «ересь», «еще сомнение» невозможны.
Ненавидит этот дикий
Пафос страстных декламаций,
Искры сыплющий и бурно
Потрясающий власами;
Скромно под парик чепец свой
Прячет тихая принцесса,
Смотрит кротко, как газели,
Тихим праздником сияет...
И возлюбленному принцу
Дозволяет все, но - только
Нс курить. «Курить в субботу
Запрещается законом»...
«Но за то, мой милый, нынче
Продушишься ты, в замену,
Чудным кушаньем: ты будешь
Нынче шалет, друг мой, кушать»...
«- Шалет - божеская искра.
«Сын Элизия!» - запел бы,
Верно, Шиллер вдохновенный,
Если б только знал он шалет.
Здесь, вероятно, намек на известный «Гимн к радости» Шиллера, и имен-
но на первые его строки:
Радость - ты искра небес, ты божественна,
Дочь Елисейских полей,
Мы, упоенные, входим торжественно
В область святыни твоей.
И т. д. Действительно, если порядок мира - утвердительный, если суще-
ственным образом он есть порядок «je Suis», «Сый...», то всякая радость и
счастье чем напряженнее - тем ближе к глубинам бытия, к «дыханию» «Сый»,
к Богу... И «субботний» миг, самый утвердительный и блаженный, - есть в
точности
...искра небес...
.. .область святыни...
Или, как определили раввины: «особенное идеальное место, мало что
общего имеющее с земным миром» (Переферкович: «Талмуд» и проч.). Бу-
дет продолжать Гейне.
266
Это - дар священный неба,
Откровенный Моисею
При громах синайских, вместе
Со скрижалями закона.
Перед этой райской снедью -
Дрянь амврозия и нектар
Лжебогов, которых чтили
Встарь языческие греки.
Как много тут семитического самоутверждения и исключительности. Но
уже Достоевский заметил («Бесы»): «Боги умирают, когда начинают (у на-
родов) смешиваться...» Читатель, конечно, догадывается, что «шалет», как
и «подобная газели принцесса, сияющая тихою радостью», и, наконец, сам
«принц» - суть только иносказания, «мифы».
Вот наш принц вкушает шалет.
Просветлел, в блаженстве тает,
Распахнул камзол широко
И лепечет, улыбаясь:
«То нс шум ли Иордана,
Не журчанье ль струй студеных
Под навесом пальм Бетэля?
То не ржанье ли верблюдов?
Какое прекрасное, вифлеемское окружение...
Не овец ли тонкорунных
Колокольчики лепечут?
Не с вершин ли Гилеата
Овцы на ночь сходят в долы?»
Мы уже высказывали раньше (статья «Нечто из седой древности», в сбор-
нике «Религия и культура»), что Сион для иудея - в «субботе», и, потеряв
территорию, но не потеряв свою Хайку, какой-нибудь «Ицка» из Вильны
еще не потерял града Соломона.
Но уж день склонился... Тени
Удлиняются... подходит
Исполинскими шагами
Срок ужасный... принц вздыхает...
Точно хладными перстами
Ведьмы за сердце хватают,
В членах дрожь, что вот придется
Сжаться, скорчиться в собаку.
267
Принцу милому подносит
Нарду тихая принцесса:
Раз еще вдохнуть спешит он
Нарда запах скипидарный...
Наполняет принцу кубок:
Пьет он жадно... и остатком
Окропляет стол... подносит
К брызгам маленькую свечку...
Солнце скрылось... свечка грустно
Зашипела и погасла -
В тот же миг и принц из храма
Грязный выбежал собакой.
Так - быстро и смутно - кончается чудное стихотворение, как с чув-
ством смутного припоминания потом кончается и таинственная «суббота».
Мы позволяем себе привести еще несколько египетских рисунков. Они
взяты из «Cataloge des monuments et inscriptions de 1’Egypte antique, ed. sous
les auspices d’Abbas II - chedif - par la Direction generale du service des
antiquites». Вена, 1895, vol. II, таб. 115 и 122.
Женщина держит в левой руке крест - «символ жизни и глубины», по
объяснениям египтологов; правая приподнятая рука - единственный и посто-
янный жест молитвы до сих пор; окружение уже знакомых
нам полевых колокольчиков на голове; но самое главное, ха-
рактерное и новое - это свернутые крылья, но не за плечами,
не около рук, как мы делаем в своих религиозных изображе-
N А И ниях, подражая птице, бессмысленно ее имитируя, а начи-
ная от тех поясных позвонков, которые и по учению наших
физиологов служат неразгаданным и необъяснимым центром
Jh	V	|\J\	полового возбуждения, т. е. пунктом возжения жизни, указа-
ть!	Р\|	нием на которое кончил Майков. Что же за мысль скрыл в
\\W	/hr	этом изображении Египет? Мы очень хорошо понимаем, что
\	П	в РазвеРнУТ0М и вытянутом виде эти крылья образуют древ-
MWkI нейшую фигуру так называемых «керубу», перешедших от
семитов к нам («херувимы»). Дело в том, что крыло очень
пйж я поздно передвинулось к плечу: но родник ангелоподобных
стремлений именно там, куда прикрепили это крыло египтя-
х) Т не, о чем поют евреи в свою таинственную субботу, и чего
'wr/i след мы находим в древнейшей книге «Руфь». Прислушаемся:
ШИМ	«И сказала Ноеминь своей невестке Руфи: «Дочь моя,
| не поискать ли тебе пристаница, чтобы тебе хорошо было?
Вот Вооз, со служанками которою ты была ранее; он род-
ственник наш; в эту ночь он веет на гумне ячмень; умойся,
помажься, надень на себя нарядные одежды твои и пойди
Фиг. 3 на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и
268
пить; когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и
подымешь одеяло у ног его и ляжешь; он же скажет тебе, что делать».
Руфь ответила: исполню все, что ты сказала мне.
И пошла на гумно и сделала все так, как приказала ей свекровь ее.
Вооз наелся и напился и развеселил сердце свое, и пошел, и лег спать
подле скирда. И она пришла тихонько, открыла у ног его и легла.
В полночь он содрогнулся*, приподнялся, и вот-у ног его лежит женщина.
И сказал ей Вооз: кто ты? Она сказала: Я - Руфь, раба твоя, простри
крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник.
«Крыло» - прямо совпадает с тем, что изобразили египтяне; слишком
понятно, в этих словах, о чем Вооза просит Руфь, «принарядившаяся, пома-
завшаяся умащением», приготовившая себя видною и красивою.
Вооз сказал: благословенна ты от Господа, дочь моя! Это последнее твое
дело ты еще сделала лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых лю-
дей, ни бедных, ни богатых;
Итак, дочь моя, не бойся - я сделаю тебе все, что ты сказала; ибо у всех
ворот дома моего знают, что ты женщина добродетельная;
Хотя и правда, что я родственник, но есть еще родственник ближе** меня;
Переночуй эту ночь; завтра же, если он примет тебя - то хорошо, пусть
примет; а если он не захочет принять тебя, то я приму; жив Господь, спи до
утра»...
Но чтобы прекрасное вошло во всю полноту красоты - оно должно кон-
чаться немного шутливо:
...«И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. И вошел он к ней, и
Господь дал ей беременность, и она родила сына.
И говорили женщины Ноемени: благословен Господь, что Он не оста-
вил тебя ныне без наследника! и да будет славно имя его во Израиле;
Он будет тебе отрадою и питателем в старости твоей, ибо его родила
сноха твоя, которая любит тебя, которая для тебя лучше семи сыновей.
И взяла Ноеминь дитя сие, и носила его в объятиях своих, и была ему
нянькою».
Здесь и начинается прекрасная шутка: Ноеминь была старуха.
«Соседки нарекли ему имя и говорили: «У Ноемини родился сын», и
нарекли ему имя - Овид...
* То, о чем старики говорят, - «растет человек».
** Замечательна эта тенденция «к ближе», т. е. к большему сгущению собствен-
но всегда существовавшего в Израиле смешению родственных кровей. Всякий брак
«в радость», и нельзя не прозревать некоторого чрезвычайно тонкого повышения
радости, когда брак совершается с давно милым и близким существом родственника
или родственников. Отсюда - сочетание Авраама и Сарры, бесспорно не вынужден-
ное; Иакова - «с сестрами Лией и Рахилью». В Египте, по крайней мере в царских
родах, брак совершается в очень близком родстве. Здесь происходит падение плюса
на плюс; утолщение любви, как ласки и нежности - укрепление любви. Муж двой-
ною любовью любится; и жена - тоже. В Европе все эти тайны пройдены мимо без
внимания.
269
Овид родил Иессея; Иессей родил Давида» {Руфь, гл. 3).
Так жили эти тихие ангелы, лаская друг друга (см. фиг. 4 - из
Champolion - «Monuments de TEgypte et de la Nubie», pl. 199); и любя детей
своих (см. фиг. 5 - из Maspero: «Histoire de 1’Orien classique», vol. 2, p. 155.
Рисунок относится к Халдее).
Вот маленькое поучение, в рисунках и текстах, для пастырского собра-
ния города Петербурга.
Хочется кончить это житейским впечатлением. Я спешил домой испра-
вить «последнюю корректуру» этого листа и, скучая, дремал в вагоне Бал-
тийской железной дороги. Проехав Нарву, в него вошла с ребенком женщи-
на. Ребенок был, видимо, болен, и она его успокаивала, сколько было уме-
нья и сил. Лицо ее было угрюмо и печально. Так печально, что казалось
некрасиво. Все несчастные люди - некрасивы. Только очень внимательно
всматриваясь, можно было заметить тонкие черты лица, даже, пожалуй, когда-
то прекрасного. Она была мещанка, одета бедно. Вдруг я обратил внимание,
что на ней обручального кольца ни на одной, ни на другой руке не было, и
догадался, что это - девушка. Мне хотелось с нею заговорить; но на нереши-
тельный мой вопрос она промолчала, и, видимо, ей неприятно было, что я,
пожалуй, с ней заговорю. Вечер смеркался. Поезд стучал. Вагон был совер-
шенно пуст, кроме нас двоих. Но все время до Петербурга я наблюдал, с
какою нежностью, укутав и уложив ребенка в передний угол длинной лавки,
она сама ложилась у его ног, ничком, лицом книзу. Что-то служебное у нее
было. Мать, сознательное, большое, свободное - служить рабынею у беспо-
мощного, крохотного существа, которое бы не пискнуло, если б она его бро-
сила. А он будет ей тяжел всю ее жизнь; «некуда глаза показать» (незаконно-
рожденный). На таковых служениях держится мир. Упал тормоз, мы оста-
новились у Петербургской станции. Я встал и, выходя, спросил:
-	Что же, милая, в Петербург едете?
-	К доктору. Вот ребенок заболел, внезапно...
И я потерял ее из виду.
Семейный вопрос в России
Том второй
Суди меня, Боже, и вступись в тяжбу мою с народом
недобрым. От человека лукавого и несправедливого из-
бавь меня.
Псалом 42
Равви Акиба толковал: «Кто не занимается размноже-
нием, о том Писание говорит так, как если бы он проливал
кровь, ибо сказано в Бытии, 9, 6: кто прольет кровь чело-
веческую, того кровь прольется рукою человека, а после
этого прибавлено: вы же плодитесь и размножайтесь».
Равви Элеазар, сын Азарии, учил: «Кто не занимается раз-
множением, о том Писание говорит так, как бы он умень-
шает подобие Божие, ибо сказано в Бытии, 9, 6-7: ибо че-
ловек создан по образу Божию, вы же плодитесь и
размножайтесь». Бен-Азаи говорил: «Такой человек и про-
ливает кровь, и уменьшает подобие, по Бытию, 9». Ему за-
метил равви Элеазар: «Однако слова хороши, когда они
выходят из уст исполняющего; иной хорошо толкует и хо-
рошо исполняет, а иной хорошо исполняет, хотя не хорошо
толкует, а Бен-Азаи хорошо толкует, но не хорошо испол-
няет». Потому что Бен-Азаи был не женат. Тот ответил ему:
«Что мне делать? душа моя пристрастилась к Торе; пусть
уже мир будет поддержан другими».
Мишна, трактат «Иевамот», VI
Оправданная же перед судом, если она прежде рожда-
ла со страданиями - то будет рождать без страдания, если
рождала девочек — будет рождать мальчиков, если рожда-
ла некрасивых — будет рождать красивых, если рождала
смуглых — будет рождать белых, если рождала низких —
то будет рождать рослых, если рождала по одному — то
будет рождать по два.
Мишна, трактат «Сота», II
Глупый благочестивей, хитрый нечестивец, женщина
фарисейка и удары фарисеев губят мир.
Мишна, трактат «Сота», III
ДИАЛОГ
-Непонятно, непонятно и непонятно... Просто уму непостижимо...
- Что вам непонятно?
- Ничего не понятно. Я говорю об области брака. Наивные мои критики
думают, что я вот уже два года все возвращаюсь к его теме только для того,
чтобы указать некоторое неравенство весов и отклонение их в сторону тем-
ного цвета, аскетизма, против белого, брака. «Пусть будет больше браков -
и все успокоится». Конечно, это входит в мои соображения, но не единствен-
но. В моей совести вопрос идет гораздо дальше и сомнение простирается...
просто я не понимаю, что же такое у теперешних христиан брак? И куда
девались или, точнее, куда девали слова Господни о браке - во-первых и о
детях - во-вторых?
- Ну, они в Евангелии...
- Я не о том, что они не в Евангелии, а о том, почему они не в жизни?
- Не в жизни?
- Нельзя же, процитировав столь ясные слова, как следующие: «Разве
вы не читали, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их,
и сказал: «Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей,
и будут два одною плотью»; так что они уже не двое, а одна плоть. Итак,
что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Матф., 19), - нельзя, гово-
рю я, зная твердо эти слова, задавать вопрос, как г. Полозов в книжке 10 за
1899 год журнала «Вера и Церковь»: «Но что именно составляет существо
брака, и какие его стороны служат отображением союза Христа с церковью
- это в богословской науке с достаточной полнотою не разъяснено»...
- Да вы что все беспокоитесь?
- Да как же не беспокоиться, когда слова Господни - только в книге, а не
в жизни? Ну, например, эта иррегулярная конница детей...
- Какая конница?
- У Франца Иосифа, положим, есть регулярная кавалерия и иррегуляр-
ная кавалерия. Такая фантазия, чтобы одни были регулярны, а другие - ир-
регулярны... Так это понятно потому - что войско есть его и его предков
фантазия, и он его распределяет так и этак, по фантазии.
- Ну, конечно...
- Но разве же можно, не родив детей, распределить их в регулярные и
иррегулярные?
- Не понимаю.
- Вопрос слишком серьезен, чтобы вы были невнимательны. Господь о
чем в приведенных словах сказал?
273
- О рождении.
- По-моему, - тоже. Я эти слова, эту самую 19-ю главу от Матфея, мож-
но сказать, насквозь прочитал, наизусть выучил; сжевал бумагу и прогло-
тил. И чем проглоченное сильнее действует во мне, тем менее начинаю что-
нибудь понимать в мире.
- Ну уж и «в мире»...
- Именно. Это я вспомнил слова старого умершего идеалиста о «гармо-
нии мировой» и вот все ухмыляюсь ей, думая об иррегулярной и, так ска-
зать, не «сгармонизованной» в кавалерийские ряды коннице, и именно -
только детей. В «гармонию» все попали, никто не исключен: ни банковский
вор, ни тщеславный министр, доведший страну свою до Седана, ни болтаю-
щий в парламенте оратор, ни самый презренный журналист. Все они «регу-
лярны», под законом, признаны. Власть не совершит невежливости ни пе-
ред одним из них. Но невинный, совершенно никому не мешающий ребенок
со своей матерью в эту гармонию не попали. И даже целые полки их, целое
казачество. Да что нам казачество?! Все равно - пусть один. Но тогда уже
выходит не мировая «гармония», а уличная на месте ее «гармоника»...
- Вы острите?
- Самая обыкновенная тульская гармоника, в рубль с четвертаком цена.
Ибо гармонические ряды настоящих королевских улан и гусар, состоящие
из этих министров, болтунов и писак, никогда даже и не отрицали, что они —
грешны, а ребенок безгрешен. Так что я «гармонику» так и определяю: «Греш-
ная мировая гармония, отчуравшаяся от безгрешного»...
- Вы патетичны и философствуете. Говорите проще.
- Ведь вы согласны, что Господь у Матф., 19, сказал о рождении?
- О рождении.
- И никто решительно не отрицает, как, вероятно, не отвергнете и вы, что
приведенные слова Его суть единственное основание христианского брака?
- Основание.
- Так что брак есть - брак о ребенке, как «Руслан и Людмила» есть что-
то о «Руслане» и о «Людмиле»...
- Ну, конечно, смешной человек.
- Смешной вы, а не я: разве же может быть «Руслан и Людмила», напр.,
об Онегине и Татьяне? То так и называлось бы «Евгений Онегин» или «Ро-
ман о Евгении и о Татьяне».
- Ну-ну, все одно и то же... это как в Евангелии трижды повторено: «Кто
просящему у него хлеба подаст камень и просящему у него рыбы - подаст
змею»... и еще что-то.
- Именно камень и змею... Человек просил у Господа детей - и Он дал
ему детей; и человек просил у Господа благословить его детей - и Господь
благословил его детей; между тем как в «гармонике»...
- Выражайтесь почтительнее.
- Между тем как Франц Иосиф, в одно прекрасное утро, объявил: «Не
хочу играть в солдат, а хочу играть в детей, и тоже - чтобы они были регу-
274
лярные и иррегулярные»... Но ведь этого нельзя, потому что они ему непод-
ведомственны?
- Неподведомственны. Совсем другая категория.
- Категория - именно. Солдаты - государственная категория; и дети -
там по имуществу, по сословию, вообще по одежке бытия - тоже государ-
ственная. Но как просто дети, и еще не взрослые, т. е. по близости к рожде-
нию - они категория божеская. Неужто станете отрицать? Это даже Эльпе
из «Нов. Времени» заступится.
- Почему Эльпе? И как вы странно говорите: «Франц Иосиф, Эльпе,
божеская категория». Неужели вы не можете последовательнее?
- Не могу, а главное - не хочу, ибо тут замешаны: Бог, государство и
природа, почему и называется «мировая гармония» или, в случае краха, бу-
дет названо «всемирною ошибкой». Эльпе есть представитель природы, и в
фельетонах, приятных не мне одному, он настаивает, что нет частицы живой
- без Божества; так что этот друг природы сделался другом всех теологов, и
они усердно его цитируют...
- В самом деле?
- Как же! Проф. Бронзов в актовой речи в С.-Петербургской духовной
академии приводит почти целые страницы из его фельетонов: «Вот, и есте-
ственные науки признают, что органическая материя одушевлена, и, значит,
натуралисты тоже с нами соглашаются, что есть Бог». Да об этом целая бо-
гословская литература. Но тогда как же «иррегулярная»...
- Какая же связь?
-Как какая связь?! Г. Полозов, в статье более чем серьезной, спрашива-
ет, где центр священства брака...
-Ну?
- Так если все живое - божественно, и этому радуются теологи, опира-
ясь на это как на «Нерушимую Стену» веры, наконец-то ими найденную в
науке, то как же сомневаться, что божественное в браке - есть материаль-
ный субстрат его, именно и названный Спасителем...
- Ну, конечно.
- А «иррегулярные»-то?
- Иррегулярные?..
- Послушайте: ведь это - не Франц Иосиф; ну, тот с конницею - так и
сяк; его фантазия, его и затеи: иррегулярным панталоны в сапоги, регуляр-
ным - поверх сапог: у одних - кепи, у других - шапки. Но ведь нельзя же
шапки, кепи, панталоны и сапоги вносить в Царствие Небесное...
- Вы кощунствуете.
- Кощунствовал бы, если бы я внес; но я запрещаю. Именно я разде-
ляю категорию божеских вещей от земных, и так как мы уже решили, что
рождение...
- Ну, конечно, - божеская категория или Небесное Царство.
- Каким же образом не на рожденных только, но на самое рождение вы,
выражаясь образно, - то кепи, то — шапки.
275
- Потому что вне брака.
- Постойте, мне кажется, раньше Спасителя не было брака...
- Был - в Ветхом Завете.
- Но ведь Спаситель только перенес слова из Ветхого в Свой Новый
Завет, и содержащееся у Матфея, 19, - читается раньше в «Книге Бытия», 2,
без всякого варианта.
-Ну, ну скорее...
- Так ведь там о Руслане и Людмиле, а вы мне подаете книжку «О Рус-
лане и Людмиле», в которой рассказывается о Бове и еще какой-то гадости.
- Не понимаю. Путаете религию и литературу.
- Ведь вы же согласились, что Спаситель сказал о рождении? И никто не
отвергает, что Он же тут говорит о браке.
- Ну, конечно.
- Почему же заглавие одно, а сюжет - другой?
-Где?
- Да в европейской семье. Не только г. Полозов сомневается, но г. Поло-
зов потому, - и притом невинно, - сомневается, что иррегулярные давно
скачут... и, так сказать, небесная кавалерия...
- Что за жаргон?!
- Именно, но он - не мой. В категорию небесного введен земной кавале-
рийский строй, и если прежде были «херувимы и серафимы» и даже обычно
они изображаются детскими личиками с крылышками и плечиками, то ведь
нельзя же оспаривать, что в «гармонике» совершенно грязная плетка хле-
щет по плечикам детей, которых мы, mutatis mutandis*, называем ангелами.
Право - так: ангелов изображают детьми, но зато детей называют ангелами,
и это не без связи с Эльпе.
- Опять Эльпе?!..
- Опять, потому что - мировой вопрос. Эльпе потому с таким упор-
ством, конечно чистосердечно, настаивает, что каждая живая капля - боже-
ственна, что в сущности она не химико-механична, а трансцендентна, мис-
тична и иррациональна. Он это доказывает тем, что никаким скальпелем ее
не возьмешь и ни в какой микроскоп не рассмотришь, и это просто от той
глупой причины - что она родилась, т. е. идет из вечности, из глубины и
прямо... от Бога. Теперь, если теологи этому обрадовались, то как же у них
«иррегулярные» капли, да и не только «капли», а целые дети, человеческие
капли. По-моему, - это вопрос мистический, и Антихристом пахнет.
- Ну, и вы начитались Соловьева. Слышали, кто-то во время его лекции
об Антихристе упал со стула?
- Это - я упал, потому что заснул, и заснул потому, что было очень скуч-
но. Соловьев только казался мудрым человеком, а на самом деле не обладал
и остроумием. Он начал рисовать Антихриста с каким-то электричеством и
газетами. Между тем, уже теперь можно предвидеть первый вопрос «так
* соответственно с обстоятельствами (лат.).
276
называемого» анти-Христа. Заметьте, я говорю «так называемого», и тут
главная моя мысль. Рекомый Антихрист, которого будут порицать, порно-
графить, спросит непременно добродетельных христиан, как поступали они
с детьми своими, и, в частности, укажет на «иррегулярную» конницу... Часть
ее, как всем известно, попадает в колодцы, проруби, помойные ямы, отхо-
жие места. Не только в сей век, но всегда у христиан было явление, именуе-
мое «незаконнорожденным младенцем», и это - при обстоятельствах, что
«брак есть таинство о младенце», но очевидно из этого, что - о каком-то
ненастоящем, а поддельном, маргариновом младенце. Потому что настоя-
щий-то выпал и, как теперь ищут ему термин юристы, - «внебрачный мла-
денец». Ведь если есть «вне-брачный младенец», то, очевидно, оттого, что
есть «брак вне-младенческий», «вне-ребячий», «вне-родовой», т. е., по-мое-
му, маргариновый и ненастоящий. Что-то похоже на фальшивый паспорт.
- Не понимаю.
- Эльпе лучше бы понял. Я вернусь к нему. Капля - трансцендентна. Да
и позвольте, не только Эльпе, но Филарет сказал:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога нам дана.
Но он легко мог ошибиться и написать это в патетическом восторге и
минутном забвении всех канонов, целого канонического о браке права. Эль-
пе - внимательнее, ибо он много лет в одну точку работает. Теперь, если
капля - трансцендентна, то ведь эта капля еще может быть Христова или
анти-Христова, ибо и анти-Христ - тоже трансцендентность, и это - пустя-
ки, что он придет с газетами. Так что младенец, и именно человеческий,
может родиться, как обмолвился Филарет,
...от Бога...
но ведь также он может рождаться и от диавола. Вам никогда не случалось
читать, что средневековые теологи, вот те, которые определили и выразили
весь наш молитвенный и обрядный круг о рождении, называли устье жен-
ской матки «укусом диавола», «morsus diaboli»? Отречения-то от Сатаны
слушали?
- Какие отречения?
- Все это пострашнее Соловьева. Разве вы не замечали, что всякий у нас
младенец, родившись и прежде, чем вступить в христианскую общину, дол-
жен отречься от Сатаны? И если не он, по бессилию, то за него кто-нибудь;
и при словах отречения должен дунуть и плюнуть.
-Ну?
- Мне думается, что этот плевок прямо приходится в лицо родителям,
которые, для избежания совсем конфузного вида, и уходят, т. е. выводятся за
двери; да и гадливые жесты при этом, и в самом деле совершаемый плевок -
все очерчивает какую-то скверну, отречение от какой-то скверны, пакости;
и я не могу не думать, да и никто не отвергнет, что это относится к родите-
277
лям, которые напакостничали, родив... собственно говоря, «чертенка». Как
«чертенок» плюнул на родителей - так он становится чист. Так что Филарет
поторопился, сказав:
Жизнь - от Бога...
- и это упирается в самый вопрос «иррегулярной конницы» детей. Соб-
ственно - «иррегулярны» все, иррегулярно - самое рождение; самая его
суть, зачатие - пакостно. Но как нельзя же всех решительно детей на-
звать «иррегулярными», то именуются, но только именуются или, вернее,
переименовываются некоторые в регулярных. «Регулярные» тоже суть пе-
реряженные, перекрашенные «иррегулярные», но просто - это для виду,
для спасения видимостей... Дело в том, что не «незаконнорожденные»
происходят, как некая искусственная часть, из «законнорожденных», - нет!
Напротив, из «незаконнорожденных» как основы, фонда, неисчерпаемого
моря выходят, и то только снаружи перебеляясь, «законнорожденные»,
которых было бы правильнее именовать: «видимо законнорожденные»,
«кажущиеся законнорожденными...». Но это только для избежания лиш-
него волнения публики... На самом же деле, по сокрытой, тайной фило-
софии - закона вовсе в рождении нет. Ни в ком и никакого. Кроме, впро-
чем, «дьявольского». Все люди суть «дети диавола», т. е. все младенцы,
новорожденные. Потом, поступая в банк, в министерство, на железную
дорогу, - исправляются; но это уже - потом... Тогда им и почтение, по
чину, ордену и жалованью.
- Но почему же вы, несчастный и подозрительный человек, думаете,
что отречение от Сатаны, которое действительно на седьмой день делает от
имени ребенка его восприемник от купели, падает на родительский акт и
состояние родительства?
- Есть подтверждение, это - спор между Западом и Востоком о «непо-
рочном зачатии Св. Девы». Запад стал настаивать, что ну хоть единственная
Дево-Матерь зачата была в чистоте, «непорочно»; Восток, однако, отмел,
г. е. признал, что и Она зачата порочно, обыкновенным человеческим спосо-
бом, который, - как следует из этой формулы, - вообще и всегда, абсолютно
заключает в себе порок. Теперь вопрос, порок он? или - опорочен?
- Вот какой вы придирчивый...
-Да ведь от этого множество детишек и пошло с камнем в воду, так что
добраться до сути даже и филантропический интерес есть: все - «незакон-
норожденные» пошли в воду, ни одного - «законнорожденного», и, следова-
тельно, мотив детоубийства - самый этот термин. Вот я и разыскиваю, уже
не все ли мы незаконнорожденные и есть ли законность вообще в рожде-
нии?
- Ну, в честном-то браке... «Брак честен, и ложе не скверно», - разве не
читали?
- Как же, умилялся в свое время. Но теперь-то я понимаю, что это —
обмолвка, дабы не очень страшно было. Дело в том, что «дунь и плюнь на
Сатану» происходит равно в честном браке и вне честного брака, при «бла-
278
гословенном» сожитии и «не» благословенном. Так что еще вопрос, чисто-
сердечно ли благословение, и во всяком случае оно ничего из грязного в
чистое не переделывает. Но оставляю вопрос об искренности. Дело в том,
что не существует вообще «честного брака», исключая разве маргариново-
го, в котором ничего не рождается и не зачинается и вообще ничего нет. Я
оттого и закричал с самого начала, что «ничего не понимаю»... Ибо «честен
брак» - если он без-роден, вне-роден и, так сказать, без-брачен, а как только
«брачен», «роден» - ео ipso* и «нечестен». Дева-то Мария, уж конечно, из
святейшей семьи, однако «зачата - порочно». Итак, порок или опорочено?
Или, как говорит Соловьев, — анти-Христ или Христос?
- Какая же связь?
- Как какая? Ведь теперь все запуталось, и выходит, что Эльпе пропове-
дует в фельетонах «черта», когда цитировавшие его теологи думали, что он
проповедует «Бога». Оказывается, значит, теологи не умеют отличить черта
от Бога, и...
-И?..
- Мне это решительно все равно, умеют они отличить или не умеют,
мне дело до незаконнорожденного ребенка, и что это - термин не Франца
Иосифа, а теологов же.
- Да ведь он же внебрачен?
- Да ведь брак-то маргариновый, а младенец - живой, и просто это есть
термин и последствие: «Не порочен брак вне и без-родный», а «рождающий
- порочен», что более чем сомнительно при словах Господа: «Мужчину и
женщину сотворил... и будут в плоть едину... что Бог сочетал - человек да
не разлучает». У нас, очевидно, не этот Господень брак...
- Какой же?
- Какое мне дело, какой. Я знаю только - не Господень. Господь основал
рождающий брак, половой, а мы имеем внеполый, т. е. так как совершенно
не может быть вне пола и брака, то мы иметь-то его имеем, но его половую
сторону считаем сатанинской и порочной. Отсюда - «дунь, плюнь». Теперь
я об Эльпе...
- Опять об Эльпе?
- Именно: Бог для меня... не сливается, но влит в природу, ибо сама
церковь имеет одно таинство, где замешан натуральный, натуралистичес-
кий элемент. Еще другого такого таинства нет, но в этом - кожа и кости,
нервы и мясо, словом, natura, и даже genitrix**. Теперь вопрос между Эль-
пе и теологами или, точнее, союз Эльпе с теологами (так как они - пожи-
мают друг другу руки) соскальзывает на вопрос об отношении или, пожа-
луй, о восстановлении дружбы между этими же теологами, но уже не с
Эльпе, а с так называемыми древними «натуралистическими религиями»,
о которых теологи же столько леты твердили и твердят миру, что они «льсти-
* тем самым (лат.).
** природа... мать (лат.).
T1V
ли чувственности» и «угождали диаволу». «Весь древний мир поклонялся
бесам», - об этом гремят все «апологеты» первых четырех веков христи-
анства. Но ведь это - «поклонялся бесам» точь-в-точь упирается в «Сата-
ну», от которого должен отрекаться и младенец. Замечаете, есть сходство
даже терминов, и уж конечно, гадливости. На них в I-1V веках историчес-
ки «дунули и плюнули», но уж я заступлюсь и возглаголю, что ведь в са-
мом деле не без права «для эллинов - безумие и для иудеев - соблазн»
считать проклятым, позорным, порочным рождение, началом скверны -
младенца; и началом его святости, приятия его в Царство Небесное - отре-
чение его, гадливое отречение от «порочных» своих родителей. «Изругай
своих родителей за свое зачатие - и будешь наш». Нет, эта жестокость в
самом деле Сатаною пахнет... Но не в этом даже дело, а глубже: там, в
древнем «бесовском» мире, - дитя было прославлено, с него начиналась
святость... У нас - опорочено, и так часто «в воду с камнем на шее...» В
основе-то ведь этого идея, что все «матери суть порочны и порочны их
дети». Таким образом, вы видите, в основе этого дела, так сказать, под-
почвенные воды всей нашей цивилизации. Намечается целое миросозер-
цание:
1)	Брак в Европе есть только гражданский, как сумма распоряжений о
нем взаимно согласных светских и духовных властей. В этих границах и до
этого предела он безгрешен.
2)	Грех начинается, как только распорядительное о браке слово исполня-
ется. Говоря примером, рыба пачкает невод, в который она попадает; невод,
подводимый под рыбу, имеет тенденцию скорее уничтожить ее, нежели на-
полниться ею.
3)	Приказание на брак - свято, исполнение приказания - грешно. Прика-
зывающий - не искренен, приказание
4)	В лестнице святого и грешного дитя занимает самое низшее место; он
ближе всего к аду; на лице его адское отражение; в фигурке, глазах - сата-
нинский свет.
Покойник как противоположность новорожденному младенцу - святое,
фетиш, в фимиаме курений, среди возженных свеч. Младенца никто не це-
лует, покойника все целуют. Младенцу никто не поклоняется, покойнику
все поклоняются. Покойник свят смертью и есть начало ангела. И кто несет
на землю смерть - есть Владыко Вселенной, Первый в святости, Стоящий
на верху лествицы святого и грешного.
5)	В мертвом суть небеса. Живое, поскольку оно противится смерти, —
грешно.
6)	Свет адский на младенце - от его зачатия; вот - «нечистая (грязная,
скверная) сила»! Она мощна, поборает даже праведников, вовлекая весь мир
в бытие. Орудия (органы) зачатия суть как бы живые члены сатаны, morsus
diaboli. Тут диавол «укусил мир», и мир этим укусом болит, с тех пор как
существует. Смерть оттого и свята, а покойник - ангел, что только смерть
отрезает «укус диавола», и через нее мировая боль - прекращается.
280
Тексты. Молитва отшельника, отходящего ко сну: «Паки князь тьмы и
страстных сладостей родитель пленена мя сотвори и яко же раба смирен-
ного, того хотением и желанием плотским работати принуждает мя... Изба-
ви от кала и скверны телесныя и страстных помышлений, оскверняющих
всегда душу мою окаянную... Господи, Боже наш, даждь нам, ко сну отхо-
дящим, ослабу души и тела, и соблюди нас от темныя сласти: устави стрем-
ление страстей, угаси разжение восстания телесного».
7)	Мир болеет жизнью; что он живет, длится - это немощь мира, хворь
его. Он выздоравливает - когда умирает.
8)	Все вообще дети - в погибель, члены погибели. Путь их прохождения
в мир должен быть сужен, в жизни личной, общественной, исторической. О,
если бы им вовсе не рождаться! Но если невозможно это - пусть рождаются
менее, реже, не у всех, у немногих!
9)	Когда помимо этого «узкого моста» для детей они все же рождаются
- они сталкиваются с моста. Гибель детей - не эмпирична только, а принци-
пиальна. Это - сужение morsus diaboli.
19)	Мать, собственными своими руками задушивающая дитя, только
несколько поздно, а все же перехватывает горло диаволу, совершает движе-
ние к истине, но только запоздавшее, неудачное и от сего одного как бы
неблаговидное. Она за это наказуется, но лишь для благовидности, чтобы на
нее же свалить и обвинение в инициативе преступления в полном круге его,
хотя очевидно: в нем она была лишь с искаженным от страха лицом испол-
нительницею. «Хватай, она преступна», дабы отвратить глаза судей от под-
линного преступника. Как это пишет и Гёте:
Фауст
В нищете! в отчаянии! Страдавшая так долго на земле и, наконец, в
заточении, как преступница!..
Мефистофель
Она не первая!
Фауст
Пес! отвратительный изверг! О, Дух Бесконечный, - обрати его в червя,
дай ему образ пса, в каком он часто являлся мне по ночам, подкатывался
под ноги беззаботному страннику и бросался к нему на шею, когда он пла-
кал*. О, дай ему любимый его образ, да пресмыкается он вечно в прах...
«Она не первая!» У каждого содрогнется душа от одной уже мысли, что
много найдется подобных ей созданий, потонувших в таком же бедствии, от
мысли, для чего страдания первой жертвы не в силах были искупить вины
остальных у «Всепрощающего»! Одна уж эта мысль гложет сердце, прони-
кает в мозг костей; а ты можешь, чудовище, спокойно смотреть на гибель
подобных ей!
* Намеки. Фауст вообще исполнен намеков, иносказаний, в своем роде «ми-
фов». Здесь говорится о кротком лике и кротких слезах, какими бедных, тоскливых
странников человечества обманывает Мефистофель. Смотри сейчас же слова даль-
ше о подлинном виде его - «пресмыкающегося на чреве»...
281
Мефистофель
Кажется, мы достигли самой высшей степени остроумия*, т. е. той сте-
пени, когда у вас обыкновенно заходит ум за разум. Зачем же ты связыва-
ешься с нами**, если тебе наше общество не под силу? Хочешь лететь - и
боишься, чтоб голова не закружилась...***
Фауст
Не скаль свои кровожадные зубы...
Мефистофель
Я не могу разбивать основы правосудия****. Спасти ее? А кто был ви-
новником се гибели, ты или я?
Маргарита, в тюрьме (безумная)
Как развратница - мать,
Извела меня,
Как разбойник - отец,
Съел свое дитя,
А малютка - сестра,
Схоронивши в тени,
Ото всех берегла
В ямке кости мои,
А потом стала птичкою я.
Ну, лети же ты птичка моя!
Идут! Идут! О, страшно умирать.
Кто дал тебе право, палач, надо мной?
Смотри, молода еще я: в эти лета
Мне рано в могилу.
И дай мне ребенка еще покормить;
Его я всю ночь у груди прокачала.
Его унесли, чтоб я больше страдала!
И что же? все стали теперь говорить,
* Поразительный миф. Нет, Гёте, и особенно его «Фауст», неразгадываемы
вовсе иначе, как с точек зрения, устанавливаемых в этой книге и, особенно, в «Рели-
гии и культуре» и «В мире неясного и нерешенного». Кто сии книги съест и, так
сказать, сожжет ими внутренности свои, - как бы уже родится вновь и в новый мир;
тому и созерцания Гете, первые монологи «Фауста» и вся путаница его непоэтичес-
кой, но необходимой второй части - станут ясны. И «Елена греческая», и «Великие
Матери»... Вне моих точек зрения, Фауст - тьма, красивый эпизод; так на него и
смотрят, как на красивую историю приключения, европейские «Мефистофели», пе-
реодевшиеся к XIX-XX векам из черной сутаны в черный фрак. Все они, за первым
Мефистофелем, повторяют: «Она не первая»...
** Какое иносказание!
***Какой опять миф! Ну, как эти слова с обычных точек зрения на «Фауста»
объяснить в Мефистофеле?!
**** Слушайте! Слушайте! Говорит, как господа, длинные рассуждения кото-
рых, начиная с Дернова, мы привели в конце первой части этой книги.
282
Что будто его я сама умертвила...*
Нет, мне уж веселой не быть никогда,
И песня у них про меня сложена.
Не правда ль, что злобы их много тут было?
Есть сказка, такой же конец у нее...**
Зачем же ко мне применили ее.
Фауст
Иль смерти моей тебе надо?..
Маргарита
Нет, надобно жить тебе, милый!
Тебе расскажу я про наши могилы,
А ты позаботься о том.
Дай лучшее место для матери: рядом
Пускай она будет там с братом.
Поодаль могилу ты выроешь мне,
Но только не очень далеко.
С ребенком моим на груди одиноко
Мы ляжем в немой тишине.
Кому же охота лечь рядом со мною?
Фауст
С тобою я остаюсь.
Маргарита
Скорее родного
Ребенка спасай!
Все вдаль, по потоку
Тропинкой ступай:
За маленьким мостом
Налево, в лесу,
У берега пруда
Ты доску найдешь.
Скорее, скорее
Его ты хватай!
Он жив еще, бьется,
Он силится всплыть!..
Фауст
Мой друг, посмотри, рассветает!
* Многоточие Гёте. Конечно, Маргарита знает, что не она умертвила дитя, хотя
все совершилось через посредство рук ее. Тут, бедная, и запуталась умом, сошла с
ума...
** Опять многоточие у Гёте: «сказка», что «все кончается гробом»; и как уж
«больше тебя, Маргарита, пострадали, то - пострадай и ты». Этим объясняется строка
следующая: «Зачем же они ко мне применили ее?»
283
Маргарита
Да, небо пылает зарей;
Последнего дня уже свет проникает
Сюда... В этот день нам венчаться с тобой!
Смотри же, мой милый, ни слова.
Что с Гретхен ты виделся снова.
Растоптан, разбит мой венец*
Но все же мы свидимся, друг, наконец,
Но только нс в пляске на празднике пышном...
Теснится толпа... ничего в ней не слышно...
Все улицы полны, безмолвен народ...
Повсюду набата разносятся звуки...
Вот хрупнула палка... вот вяжут мне руки
Хватают и тащут - и вот
Меня положили на плаху...
У каждого дрогнуло сердце от взмаха
Секиры над бедной моей головой -
И мир весь, как гроб, стал немой.
Мефистофель
Она осуждена!
С этим судом Мефистофеля согласуется и другой, ранее произнесенный:
вот мы читаем его в сценах у колодца и перед Собором.
Л и з х е н
Да ей пройти нигде мальчишки не дадут,
Они венок венчальный с ней сорвут,
А мы дорогу к двери дома
Замечем рубленой соломой...
Маргарита
Склони,
О Всескорбящая!
Божественный взор свой на меня,
Ты, в сердце, пронзенном мечом, все страданья носящая
* Здесь - «ключ» позиции: и мать сс, и брат были бы живы и счастливы о сестре
и дочери, если бы... без претензий на власть, для всей округи, квартала, города,
прихода были всем девушкам в 1-й день зрелости 13-14 лет розданы освященные
кольца с правом ими и любовью награждать возлюбленного! Что она, бедная меща-
ночка, понимает в истории: «Меня как устроили - так я и устроена, так и буду».
Следовательно, все дело, «устроили» ли ее по течению ее кровей, повинующихся
велительному: «.. .и к мужу - влечение твое, и он будет господствовать над тобой»
(во всем человечестве, у всех народов мужчина будет иметь над девушкою обаяние
и господство), - или по своему, ни на чем не основанному, соизволению...
284
Куда б ни пошла я -
Тоска все, тоска гробовая -
Везде я встречаю ее.
Одна ль остаюсь я порою,
Так слезы и льются рекою,
Так сердце и рвется мое.
Вот с этими вместе цветами,
Поутру, когда для Тебя их рвала,
Все стекла окна я слезами
В тоске облила.
И первый луч солнца меня
Застал уж не спящей.
Застал на постели сидящей:
Душа тосковала моя:
Спаси же! мне страшен позор!
Ужасна мне смерть предстоящая!
О, Всескорбящая,
Ко мне обрати свой божественный взор
Хор
Judes ergo quum sedebit
Quidquid latet - adparebit
Nil inultum remanebit*.
Маргарита
О, задыхаюсь я!
Теснят колонны, словно
Весь свод церковный
Валится на меня...
Злой Дух
Сокройся! Грех и стыд
Быть тайною не могут...
Хор
Quid sum miser tune dictums?
Quem patronum rogaturus?
Quum vix justus sit securus?**
Злой Дух
Свой праведники лик
От грешной отвращают.
* Когда воссядет судия, откроется все сокровенное, и ничто не останется без
возмездия (лат.).
** Что я скажу тогда несчастной,
Какого покровителя я буду умолять,
Когда и праведник едва спасется (лат.).
285
Таким образом, Гёте весьма недвусмысленно показывает, что Мефисто-
фель согласен или, пожалуй, с Мефистофелем согласны, с «Злым Духом»
гармонируют и болтовня уличной девушки, и хоралы средневековые; все,
вослед ему, «лики от грешной отвращают...».
Спор с язычеством, которое с дитяти начинало славу мира, не кончен:
Пришел Уранос... кругом Геи,
Желая любви, он лег, вытянувшись
Отовсюду. Из тайника Сын его выходит
Рукою левою, правая же огромную сжимает косу,
Длинную, зазубренную; и вот - genitalia Patris
Торопливо срезает, и бросает их, перекидывая назад через плечо.
Genitalia Урана, когда, срезав их, Хронос
Бросил вниз, - то упали они в многоволнующсеся море.
И носились они здесь долго, пока белая
Пена около бессмертного существа их не возникла. От них дева
Произошла. И приплыла к омываемому волнами Кипру.
Здесь вышла на берег, прекрасная,
Кругом ее и под ногами травы
Вырастали: ее Афродитой люди и боги назвали.
Ее назвали «amantem genitalia, qui ex genitalibus emersit»*;
Эрос сопровождал ее, а Гермес следовал за прекрасной,
Когда она, только что рожденная, в собрание богов входила.
От начала честь восприяла она: ей выделен
Особый удел среди людей и бессмертных богов:
Это - девичья болтовня, и смехи, и лукавства,
И веселие, и сладость любви, и нежность.
Смутный этот сон древности, надежда древности, ее вера, рассказан-
ная Гезиодом (Теогония, стихи 176-206) - выражает мысль Эльпе, Гёте и
обмолвку Филарета, что бессмертно и небесно происхождение человека. От
сего с младенца древность и начинала святость. Поэтому Мефистофелю
древние небеса и ответили на его крик: «Осуждена» - возгласом: «Спасе-
на». Теперь, «спасена ли» или «осуждена» Маргарита, согласно или в про-
тиворечии с решением земли и Мефистофеля, - об этом конкретно и подни-
мается спор между, в сущности, тремя небесами:
1)	древним,
2)	теперешним,
3)	грядущим.
«Нов. Вр.», 1900 г.
* Какое объяснение полового влечения! ex quo, ad cum... Ведь мы, в наши вре-
мена, ничего о нем нс понимаем, никакой его разгадки нс имеем. Но древность ска-
зала: из чего мы сделаны, то вошло планом в творение наше и устремило течение
мыслей наших и желаний...
286
ВАЖНАЯ ЗАБОТА ЦЕРКВИ
Высокопреосвященнейший Антоний, митрополит С.-Петербургский, назна-
чил особую комиссию, под председательством талантливого проповедника
и писателя священника Орнатского, для рассмотрения трудного и сложного
вопроса о так называемых «незаконных сожительствах и незаконнорожден-
ных детях». Последних в Петербурге, оказывается, одна треть из общего
итога всех рождающихся: процент слишком огромный, чтобы он мог оста-
ваться беспризорным, и беспризорным именно со стороны церкви.
«Незаконные сожития» суть плод суженности брака или опасения всту-
пить в брак. Первая категория обнимает людей, которые любят друг друга,
но им невозможно вступить в брак по причине суженности брачных норм.
Самый обычный пример этого - фактически распавшаяся семья, которая
умерла во всем своем реальном составе, но юридически продолжает суще-
ствовать. Так как живой человек живет не с «юридическою женою», а с на-
стоящею и кровною и нуждается не в документе супружества, а в фактичес-
ком супружестве, то, чувствуя первую семью для себя лично умершею, - он
вступает во вторую. В интересном докладе своем об этом предмете священ-
ник Дернов отмечает*, что на исповеди «приходится выслушивать множе-
ство признаний в незаконных сожитиях», особенно со стороны офицеров,
полная правоспособность которых к браку несомненна с канонической сто-
роны, но уничтожена служебным правилом. Вторая категория, обнимаю-
щая лиц, боящихся вступить в брак, вытекает из того, что, брачась, очень
трудно быть уверенным, что течение брака будет сколько-нибудь чистым:
так как брак не расторгается и в случае прелюбодеяния жены или мужа,
хотя известного в семье, но юридически недоказуемого, то ему предпочита-
ется простое «сожительство», которое и длится только до тех пор, пока оно
внутренно чисто, т. е. пока муж и жена, или, по юридической квалификации,
«сожитель» и «сожительница», обоюдно уверены во взаимной верности и
чистоте. Нужно заметить, из «юридической чистоты» шубы не сошьешь, а
нужна фактическая чистота. Тщетно Каренин утешал бы себя, что жена его
рожает детей от Вронского без свидетелей или не призывая к этому специ-
альных свидетелей. В душе он не мог бы не сознавать, что у него «нет жены»,
что «как его жена - Анна умерла». - Вообще брак, будучи чрезвычайно ин-
тимною и живою вещью, расстраивается, когда нет правды в этой его ин-
тимности и жизни. Из расхождения внутренней и внешней правды, из коих
одна нужна кровному человеку, а другая требуется законной нормой, и вы-
текают в сущности все «незаконные сожительства» и «незаконнорожден-
ные дети».
Прервать какой бы то ни было властью все «незаконные сожительства»,
конечно, нельзя, и на это никто не решится: это суть часто долголетние свя-
* Тут - моя ошибка. Мнение это было мне четко сказано священником И. К.
Херсонским.
287
зи, полные семьи, в которых, напр., дети даже не подозревают о судьбе сво-
ей, видя вокруг себя всю нежность и заботу попечения родителей. Родители
тут у них на глазах, и одни знают, а иногда от давности даже и забыли сами,
что в их отношениях есть только любовь и согласие, но нет уз законных. Во-
вторых, если беременна девушка, все-таки нельзя же ей помешать разре-
шиться ребенком. Ее примет Воспитательный дом, ее защитит «Мариин-
ский родильный приют». Таким образом, вопрос может быть не о фактичес-
кой борьбе с «незаконными сожительствами», которая и непосильна нико-
му, ибо здесь замешаны слишком первоначальные в человеке инстинкты, а
об определении своего отношения к этому неподвижному и неизменному
факту.
До сих пор практиковалось отношение совершенного игнорирования:
долголетние и совершенно счастливые семьи признавались несуществую-
щими; дети, в них рождающиеся, не получали имени родителей своих и счи-
тались «неизвестно от кого рожденными». При наличности тут же обоих
родителей, нежно заботящихся о своих детях, это игнорирование имело и
имеет характер более странности, чем действительного значения. «Мы не
видим и не смотрим». Что, однако, меняется от такого «несмотрения»? Трудно
понять. Притом решительно нельзя упустить из внимания, что ведь во вся-
ком единичном случае, где существует «незаконное сожитие», оно, исчез-
нув, дало бы место совершенно невозбранно существующей проституции.
Проституция узаконена; против нее не борются и не имеют силы бороться
ни государство, ни церковь. Есть ли же внутренний смысл или хотя внешнее
благоприличие бороться при таком положении дел с «незаконными сожити-
ями», где есть постоянство и верность друг другу, где есть труд рождения и
воспитания детей и которые именно и возникают в силу отвращения к про-
ституции и влечения к правильно и прочно текущей семье? На исповеди,
как об этом и говорит* священник Дернов, ни у одного священника не хва-
тит духу присоветовать кающемуся «сожителю», чтобы он оставил детей
своих или свою рекомую «сожительницу», в сущности же перед обществом
и семьею, конечно, жену. Этого не скажет священник ни покинутому леев-
мужу, ни псевдо-холостому офицеру. А не скажет этого священ-
ник, не может этого сказать и священство; не скажут этого на духу, на испо-
веди, именем Божиим, и нельзя этого говорить ex cathedra**. Правда Божия
одна в алтаре и на площади, в исповедальном и в юридическом синклите.
«Что делать, грустно, но уже живите, как живете, и не оставляйте друг дру-
га» - кроме этого нечего сказать.
Вопрос этот вообще имеет незамеченную странность. Он до сих пор
вращался в понятиях филантропии, между тем как корень его лежит в об-
* Здесь опять я сделал обмолвку - читал «Доклад» о. Дернова уже год назад и
смешал его с впечатлениями от устных бесед; вообще, я как памятен на мысли, так
беспамятен на факты, имена, лица и годы.
** с кафедры (лат.).
288
ласти очень глубокой метафизики. Есть святость брака, есть святость рож-
дения. Если мы признаем значение и рождение младенца простою «говя-
диною» бытия человеческого - не может быть вопроса о браке в сакрамен-
тальном его значении. Физиология никогда не может быть сакраменталь-
на, ни - получить сакрального освящения. Таким образом, мы пятимся от
этого понятия назад. Но куда же мы попадем, отпрянув в страхе? В мисти-
цизм зачатия и рождения, т. е. в совершенное зачеркивание самого поня-
тия и термина «незаконнорожденный». Только на мысли, что рождение
человека включает в себе Божию тайну, и основана радость и удивление и
до известной степени мистический трепет церкви перед ним, поведший в
веках к сложению чина венчания и всей догмы о браке. Но в признании
значительности и церковной святости брака, и всей суммы о нем законов,
- все имеет объектом своим рождающегося младенца. Мы хотим сказать, и
приходится признать, что так как брак есть действительное таинство, то
он свят в полной действительности своей, как в наружных сакраменталь-
ных формах, так равно и в фактических рождениях, в заботах, в любви и
верности текущей жизни. Тут, в мнимо «незаконных» сожительствах, -
несчастие; тут-много слез человеческих; тут есть решительный инстинкт
благородной и чистой семьи. И, как хотите, приходится идти на соглаше-
ния, дабы не ожесточилось сердце человеческое. Нельзя у отца отнимать
детей, нельзя у матери отнимать детей, когда они оба тут же и радуются на
своих детей; но ведь всякий смыслящий отец и всякая смыслящая мать
понимают, что дети, которым не дается имя (фамилия) родителей, конеч-
но, безмолвно отнимаются у них, - семья хоть не фактически, но юриди-
чески расторгается, убивается. Убита семья, убито дитя, между тем как
они живы, вот тут же, держатся крепко за руки друг друга. Этого нельзя
делать, и, повторяем, не по одной филантропии, но и потому, что это глу-
боко потрясает всю мысль брака.
Комиссии, которая теперь назначена, придется непременно остановить-
ся на этой метафизике человеческого рождения. Духовенство наше - не ка-
толическое, с его фанатизмом и, в сущности, очень коротеньким доктринер-
ством. Православие - благостно и мудро. Давно замечено, еще первыми сла-
вянофилами, что, тогда как западные церковные доктрины имели полити-
ческий дух и политические устремления, Восток всегда был мистичен и
созерцателен. «Он и льна курящегося не загасит», - предсказывали о Спаси-
теле пророки: вероятна ли гипотеза, что, сойдя в среду людей, Христос по-
гасил бы хотя одно рождающееся дитя?! И отделил бы это дитя - от родите-
лей! Или, взглянув на фактически совершившееся рождение, не благосло-
вил бы его. Этому последовать предлежит и комиссии.
«Нов. Вр.», 1899, сентябрь.
289
МАТЕРЬЯЛЫ ДЛЯ РАЗРЕШЕНИЯ ВОПРОСА
XXI. Письмо в редакцию «Нового Времени»
Милостивый Государь
Господин редактор!
В № 8458 «Нового Времени», 14 сентября сего года, в статье г. Розанова
«Важная забота церкви», сделано указание на мой доклад пастырскому собра-
нию 1 декабря 1898 г. «Что надобно иметь в виду при изыскании мер к устране-
нию незаконных сожительств?». В означенном указании дважды приписаны мне
такие мысли, каких совершенно я не высказывал и не мог* высказать. Что сде-
ланные на меня в указанной статье ссылки неправильны, всякий может убедить-
ся, прочитавши мой доклад, который тотчас же после вышеназванного пастырс-
кого собрания издан отдельною брошюрою. Упомянутой в означенной статье
вашей газеты «особой комиссии», будто бы назначенной Высокопреосвящен-
ным митрополитом С.-Петербургским Антонием для рассмотрения вопроса «о
незаконных сожительствах и незаконнорожденных детях», также нет и не было
назначаемо. Прошу Вас, многоуважаемый господин редактор, нс отказать напе-
чатать настоящее мое письмо в ближайшем № вашей газеты и принять уверение
в совершенном моем к Вам почтении и уважении.
Настоятель Петерб. Петропавловского придворного, что в крепости, собора
протоиерей Александр Дернов.
СПб., 18 сентября, 1899 г.
* Курс. А. Дернова. Относится это к словам моим: «На исповеди, как об этом и
говорит священник Дернов, ни у одного священника не хватит духу присоветовать
кающемуся сожителю, чтобы он оставил детей своих или свою рекомую сожи-
тельницу» (см. т. 1, с. 252). Как нам известно стало, после напечатания статьи: «Важ-
ная забота церкви» - А. Дернов позван был в некоторую высшую инстанцию, «веда-
ющую дела рождения», «святость брака», - и спрошен об этих словах, и, смущен-
ный, потребовал от редакции «Нов. Вр.» напечатания письма с отречением от при-
писанных ему (действительно неправильно) слов, которых он «не мог» сказать. Этот
мелочный повод, таким образом, послужил толчком к формальному и категоричес-
кому заявлению священника Дернова, что он желает отторжения отца от детей и
мужа от жены - если они живут не венчано. Не знаем, сколько было «испразднено»
детей при Ироде: но при исполнении пожелания Дернова, конечно, их больше бы
«испразднилось» в Петербурге и России. Но «восстает Звезда от Иакова и вождь от
чресл его...». В. Р-в.
290
ЕВИНЫ ВНУЧКИ
Не заграждай уста волу молотящему.
Ветхий Завет, «Второзаконие»
«И дурны мы, и дурно нам...» - сколько, вероятно, женщин произносят это
внутреннее о себе суждение! Женщины вовсе не страдают избытком само-
восхваления, самовосхищения. Попробуйте поговорить с ними посерьезнее,
«по душе», и вы услышите горечь о себе и осуждение себе. Журналисту,
позволяющему себе касаться вопросов семьи, ребенка, супружества, прихо-
дится иногда получать письма читателей, читательниц. Как серьезен их тон,
и какая в общем строгость взгляда на себя. Это лишь снаружи кажется, что
женщины как будто только скользят по паркету и шуршат платьями. В душе
ее на самом деле - смятение, недоумение, иногда гнев; но более всего, мне
кажется, недоумения... «Дурны мы, но это оттого, что нам дурно». Вспом-
нишь старика Шекспира и его вещее слово:
Все благо и прекрасно на земле,
Когда живет в своем определенье;
Добро - везде, добро найдешь и в зле.
Когда ж предмет пойдет по направленью,
Противному его предназначенью,
По сущности добро - он станет злом.
Так человек: что добродетель в нем,
То может быть пороком...(«Ромео и Юлия»).
Газеты только что принесли два впечатления о женщинах. Одно из них
- письмо студента Каменского относительно поведения астраханской пуб-
лики, при появлении на сцене местного театра баритона г. Боброва, имев-
шего печальную историю с девушкою, или, вернее, с которым имела пе-
чальную историю с печальным концом одна девушка в Воронеже. Второе
впечатление - горячий и неопытный рассказ г. Антропова в № 8809 «Нов.
Вр.», под заглавием «Обуза». Обуза - это ребенок для женщины. Но не
будем забегать вперед и рассмотрим и посудим несколько оба впечатления
по порядку.
«Был беден; думал принести со временем огромную пользу обществу,
для чего действительно имел некоторый талант; выискал совершенно не-
нужного человека и убил его, чтобы воспользоваться средствами; но тут за-
путался, размяк как-то, пришел с повинной в полицию и был сослан»: вот
краткое resume «Преступления и наказания». Верно оно? Конечно! Но мо-
жет быть, в этом resume есть и некоторая ложь? Да, есть: ужасная ложь крат-
кости! Можно ведь и всемирную историю так резюмировать: «Был Адам и
согрешил; потом все жили и грешили; потом пришел Христос и искупил
грех, но люди все-таки и потом грешили; потом пришел антихрист, и нача-
лось светопреставление». Тоже истина и тоже ложь, и ложь в том, что очень
291
коротко. Точно так же если сказать: «Влюбилась в баритона; но он ее оста-
вил; потом она отравилась», то ложь тут заключается в какой-то огромной
картине, нерассказанной, ненарисованной, но бывшей, но совершившейся.
Гений Достоевского сумел краткое resume судебного протокола раздвинуть
в истинное и поразительное изображение души человеческой, и общества
человеческого, и логики человеческой, и суда Божия: и все ужаснулись, на-
учились, запомнили, не только у нас, но и в Европе: «Так вот что значит
убить». До сих пор не нашлось писателя, который с равною истиною и под-
робностью, тоже приблизительно на два тома разрисовал бы нам одну строчку
нередких газетных хроник: «Увлеклась; увлеченье было неудачно; покончи-
ла с собой». Пушкин задел эту необозримую тему в известном стихотворе-
нии, как-то быстро затаскавшемся: «Под вечер осенью ненастной». Толстой
ее же взял в «Воскресении»; в «Фаусте» Гёте, в сущности, взята та же тема.
Но все это бедно как изображение: тут или много философии, или много
морали; но очень мала, очень кратка внутренняя душевная драма, и все-таки
в стихотворении Пушкина она наиболее выразительна:
Склонилась, тихо положила
И скрылась в темноте ночной.
Взята минута; срисован образ; точно изображена психология, и затем —
занавес. Толстой с его огромным изобразительным талантом и всемирным
нравственным авторитетом мог бы поднять огромное множество заключаю-
щихся здесь вопросов, но этого не сделал. И мы остаемся при кратком resume:
«Увлеклась; увлечение было неудачно; и - отравилась вовремя или убила
ребенка, если вовремя не отравилась». И тоже занавес.
- Нет, знаете, в каждом виновном есть искра истины, и я их прощал бы.
Но кого я не простил бы никогда - мать-убийцу. Ее бы я засудил...
Так говорил однажды уже пожилой и, очевидно, очень умный и очень
добрый «судебный человек». Он сказал решительно, безапелляционно. По-
мню, я как-то задрожал в душе своей, моментально слив это слово с одним
детским своим впечатлением. Отелилась у нас корова, и вот теленочка при-
судили заколоть, а чтобы корова не билась, привязали ее в саду, далеко. Но
корова ужасно все время билась и стонала, чувствуя ли или услышав что-
нибудь из телячьего крика. Не знаю, но факт запомнил. Лучше ли корова
человека? Больше ли чувствует? Не знаю. Кто это вешал, определил и ре-
шил? А если никто это не решил, то никто и не взвесил огромного ужаса, и
огромного мистицизма, и огромной метафизики, в одну секунду, или мину-
ту, или час, протекающий в душе матери, которая наскоро своими руками
придушивает своего ребенка.
- Но ведь корова этого не делает, ни одна, никакая - скажут. Очевидно,
человек хуже коровы; убить такую.
- Но ведь корове не стыдно своего теленка. Она живет об одном впечат-
лении: «жалко».
-Да.
292
- Человек живет о двух впечатлениях: жалко и стыдно; и второе впечат-
ление: «стыдно» - поборает первое.
-Так.
- Если никто не взвесил метафизики ужаса - убить своими руками сво-
его ребенка, то никто, кроме испытавших, и не взвесил особенного мисти-
цизма этого стыда, которого, заметьте, почти никто не выносит, и все таких
или подобных детей «от несчастной и роковой любви» или убивают, или
скрывают как-нибудь. Целомудренные и циники, молодые и старые, мужчи-
ны и женщины - все равно.
- Удивительно.
- С удивления начинается философия, как определили еще Платон и
Аристотель. Я знал одного чиновника, до 45 лет ловеласа, об историях или
«соблазнениях» которого постоянно говорил весь город. Красавец и умни-
ца, он успевал с вдовами, замужними, барышнями; любил и коротко, и длин-
но. Само собою никто и никогда его не осуждал, а уж он сам себя в душе -
всего менее. Он был в меру богат, делал много и без кичливости добра, а
главное - был очень образован и неустанно в хорошем расположении духа,
так что живой сам - всех оживлял. Печаль его началась с серьезного. Он
«попался», т. е. влюбился подлинно, горячо в только что окончившую курс
институтку, и она в него влюбилась, сбежала, приехала в наш город, и он ее
как-то приютил не у себя, а возле себя. Как было между ними, что было -
гробовая тайна. Через немного лет она умерла, оставив ему сына, и вот об
этом-то мальчике мне и пришлось услышать от старого-старого, семидеся-
тилетнего протоиерея.
- Ну, как живет NN?
- Так же всеми уважаем и любим, как всегда.
- У него был роман? Какая-то девушка? Настоящая любовь?
- Умерла, сына оставила.
-Учится?
Отец протоиерей был наш общий знакомый и потому мог знать все. Он
замялся и зашевелил губами. Потом, как бы отдавая честь такту умницы-
чиновника, объяснил как-то протяжно и вникновенно:
- Нет. Он его... скромно держит, во внутренних комнатах. Так что, если
кто приходит, - мальчик уходит. Нет, не отдал в гимназию; может быть, дома
как-нибудь.
Я говорю - с удивления начинается философия: пусть кто-нибудь объяс-
нит, почему этот человек, никогда себя не осуждавший и никем не осужден-
ный никогда за связи в чужих семьях, за связи без глубокой любви и детей, -
почувствовал стыд, да какой стыд, за любовь серьезную, с ребенком, и даже,
по всему вероятию, с настоящим отцовским чувством к ребенку? Вот вам и
метафизика. Прокрасться ночью в окно к девице - ничего; и даже если завт-
ра будет весь город рассказывать о приключении - все-таки ничего. Улыб-
нется и проговорит: «Пустое». Да и не скроет, что «не пустое»; так улыбнет-
ся, что очевидно будет собеседнику, что «не пустое». Но открыть дверь дет-
293
ской и сказать: «Коля, прокатимся!» - и посадить его в коляску с собой, и
провезти по городу, заехать в лавку и купить игрушку - и назавтра выслу-
шать: «Это вы с кем катались?» - «С сыном от девушки одной, умерла, а
мальчик остался - преспособный» - этого он никогда не скажет, и никто не
скажет. А никто не скажет из мужчин, образованных, самостоятельных, не
можем мы и ожидать, чтобы сказала о себе и вообще открылась «с дети-
щем» хотя бы одна девица. Отсюда - веревка и камень ему на шею или спич-
ки, кислота, отрава - себе. Половина на половину бывает. Слова отца прото-
иерея, так глубоко поразившие меня миною рассказа: «Он держит его скром-
но, никому не показывает», - эти слова так же мне не давали покоя, как в
детстве странный рев коровы о теленке. Долго я не спал потом и все вдумы-
вался в психологию мальчика, что он думает, о чем догадывается, о чем и
как - тоже в длинные ночи - недоумевает. Звонок, кто-то идет.
- Коля, иди в свою комнату.
Коля ушел; Коля по тону чувствует, что нужно идти поспешно. Гости
ушли.
- Коля, ты там? Поди сюда теперь.
Коля вышел.
- Папа, ты едешь? Возьми меня с собой.
Папа замялся, смущен:
- Мне, Коля, по делу, когда-нибудь потом...
Все это есть только распространение осторожного протоиерейского:
- Он его скромно держит.
Но какая связь и что общего между протоиереем, семидесятилетним,
исполненным действительного такта и благоразумия (он таков был), и меж-
ду этим чиновником, любителем естествознания, выписывавшим четыре
газеты и много журналов, много путешествовавшим, добрым, ласковым?
Ничего общего! Но в данном пункте точка зрения одна. Что в этой точке
зрения поразительно, так это то, что осуждение внешнее и внутренний стыд
относится к серьезному. Шалим, шалим - нет стыда; вдруг серьезное - ужас-
ный стыд! позор! невыносимое! Полюбил настоящим образом - невыноси-
мо стыдно! Родился ребенок - ну, это ни в книгу вписать, ни пером не опи-
сать. Да почему? - Никто не понимает.
Отец протоиерей сказал бы:
- Пусть бы повенчался, тогда бы и не стыдно. Тогда и в гимназию мог
бы отдать.
- Но ведь, не венчавшись же, он влезал в окно к девице N и жил семь
лет, душа в душу, с замужнею М?
- Этого никто не видел.
- Но ведь знали и никто не осуждал. Напротив, все сочувствовали. Все
явно знали и явно сочувствовали, как теперь явно все засмеялись бы... Да
ведь он и читает Спенсера, любит естествознание, и уж простите, батюшка,
но шила в мешке не утаишь: вся церковь и тем паче венчание для него не
составляют чего-то особенного. Почему же он сам в душе стыдится - и нео-
294
боримо? А при венчании действительно не стыдился бы сам и в душе сво-
ей? Тут скорей отсутствие какого-то всемирного согласия...
- Какого же?
- Очевидно, он взял бы своего ребенка на руки и не спустил бы его с
колен, если бы всемирно услышал: «Радуемся тебе и ему и вашей связи». Но
как предчувствует всемирное: «Осуждаем тебя, и его, и вашу связь роди-
тельства», - то хоть он и любит Спенсера - а перед этим пасует. Тут - гип-
ноз, а не логика. И давление этого-то гипноза, которого нет для коровы, а
есть для женщины, - и объясняет огромную разницу в поступках одной и
другой. Женщина не ниже коровы, и г. судья ошибся; но она гораздо несча-
стнее коровы, неизмеримо. Корову отводят в сторону, когда колют теленка,
но женщине дают его в руки и говорят:
- Поди, убей сама.
Через тысячелетие она притупилась, и, может быть (хоть я и не верю),
иногда некоторые уже хладнокровно смотрят на смерть детей. Читали вы,
года три назад было сделано любопытное наблюдение, что телеграфная про-
волока по пятницам и субботам менее проводит телеграмм, чем во вторник
и особенно в понедельник. Она устает. Проволока устает, утомляется, - так
объясняли физики, этими словами. Устала и женщина. Проволока через семь
дней действия размагничивается; через тысячу лет все стыда и все дето-
убийства женщина... разматерела, что ли. Струны материнства ослабли и
частью порвались. Это есть.
Когда ж предмет пойдет по направленью,
Противному его предназначенью,
По существу добро - он станет злом...
* * *
Мне кажется, мы живем накануне глубочайшего преобразования воз-
зрений на семью, детей, супружество - потому что в том круге понятий, в
котором мы выросли насчет всего этого, нельзя и предвидеть конца дето-
убийства. Студенты, ошикавшие в Астрахани г. Боброва, стоят на новой точ-
ке зрения; сам г. Бобров, заявивший, что роман с девушкою «его домашнее
дело», и астраханская публика, желавшая, чтобы он «пел», - стоят на старой
точке зрения. Какова она? В чем она состоит?
«Девушка отдалась; но не обязан же я ее любить; она покончила с собой,
но это ее дело, а не мое дело». - Таково resume над усопшей г. Боброва.
«Девушка сбежала от родителей и бросилась на шею мужчине. Таков-
ская была и таковскую получила себе смерть. Пойте, г. Бобров». - Это resume
слушателей в театре.
«Вовсе нет. Девушка как девушка - Евина внучка. И мы такие, и матери
наши были такие, и весь род человеческий, и все существо рода человечес-
кого такое же, и из этого существа льется бытие мира. Различны степени и
различно состояние горячности или холодности, наивности или опыта, до-
верчивости или подозрительности. Но вот где начинается дурное - в веро-
295
ломстве, злодействе, жестокосердии. Эта сторона лежит в вас, г. Бобров, и
мы вас судим». - Таков, я думаю, взгляд шикавших в театре.
- Но кто дал вам право, когда это совершенно частно?..
- Право совести человеческой у нас, право солидарности и слитности
всего человечества, по которому погибшую мы признаем сестрою нашею, а
вас считаем как бы вроде Каина... Ибо все подобные истории кончаются
кровью, чьею-нибудь - но кровью; и вы в ваши зрелые годы и с вашим опы-
том шли на кровь...
- Но что вы за судьи?..
- Как греческие судьи, которые в некоторые минуты обращали театр в
суд, где произносились даже речи, обвинительные и защитительные, и где
эллинское общество так же иногда, как и астраханское, кричало: «Вон». У
греков, говорят, мертвая была совесть, еще не пробужденная законом хрис-
тианским, а у нас, христиан, уже совесть проснувшаяся, живая; но у нас,
христиан, вот таким артистам, как вы, кричат: «Пойте, г. тенор, а что там за
вами кровь - нам это не интересно», а у эллинов таким, как вы, «не давали
огня и воды». Так и постановляли в случаях нравственного негодования:
«Лишить такого-то огня и воды», т. е. разобщиться с ним глубочайшим об-
разом, как бы изгнать его в пустыню. «Ты Каин - иди в пустыню; нет тебе с
нами места, нет тебе воды из нашего колодца и огня - от нашего очага. Мы
не родня тебе более, ибо ты сам порвал с нами общечеловеческое родство».
- Но ведь домашнее дело, главное - домашнее...
- Где уже два человека, вы и пришедший со стороны - дело не домаш-
нее, а именно общественное. Мы вас и не судим законом, а судим совестью;
и по совести это - общее дело, глубоко общечеловеческое.
* * *
Рассказ «Обуза» горяч и неопытен. Взят факт - чрезвычайной холодно-
сти матери к ребенку и чрезвычайной горячности отца к ребенку. Ребенок
гибнет, отданный на сторону.
«Мне неловко было держать его у себя», - говорит в оправдание себе мать.
«Ему неловко показывать его другим», - глубокомысленно и дальновид-
но объяснял мне о чиновнике-отце отец протоиерей. - Оба прячутся; но в
результате - только спрятаны косточки ребенка. Это никогда не прекратится.
Не забуду рассказа одной ветхой-ветхой бабушки. Приходит из церкви и гово-
рит: «Так я полюбовалась. Оба бедные-пребедные, студент и жена его - с ре-
бенком. Пришли молитву брать. И все-то он нет-нет и осмотрит одеяльце у
ребенка или у ней кофту: не дует ли, не холодно ли. Уж такой заботливый.
Кто наблюдателен, не может не заметить кое-каких перемен в юнейшем
нашем поколении. Напр., не знаю, обращал ли кто внимание, как теперь много
молодых людей некурящих; слишком много, до половины, - когда прежде
все и сплошь курили. Не думаю, чтобы это можно было приписать сколько-
нибудь проповеди Толстого: «не одурманиваться», потому что между неку-
рящими множество не только не следуют в чем-нибудь Толстому, но прямо
296
не любят и подсмеиваются над его идеями. Тут движение какое-то органи-
ческое, и оно принадлежит не Ивану или Петру, а полосе людей. Вообще в
истории есть органические перемены. Как много стало умирать от рака, а
прежде это была болезнь редкая, исключительная; прежде холера шла как
смерч, теперь она входит в город и никто ее не пугается. Следовательно,
есть, идет полоса предрасположенности к известной болезни или, напро-
тив, как бы застрахованности от другой болезни. Причина здесь и там, оче-
видно, не в самой болезни, в ее объективных данных, а в субъективном пре-
образовании организма, тонком, неисследимом. В области курения, очевид-
но, была прежде липкость к никотину, но она прошла, и мы вошли в полосу
нерасположения, отталкивания от никотина. Возможно, что произойдут со
временем такие же перемены или колебания в отношении к чаю, кофе, алко-
голю. Но рассказ ветхой старушки обратил мое внимание вообще на боль-
шее внимание, нежность и деликатность юного поколения в отношении к
женщине. Какое множество старых холостяков было в прежнее время. Це-
лое сословие, со своим бытом, характером, привычками, забавами. Теперь
такое же огромное обилие молодых семей, самых юных, порой, быть может,
необдуманных, но семей. Я знал одну мать семьи, чрезвычайно крепкого
характера и большого ума, которая в отчаяние пришла от сыновей:
- Едва стукнет 23 года - он женится.
У ней было трое сыновей, и все поступили так, вопреки просьбе матери-
подождать, кончить курс, определиться в социальном положении. Советы,
угрозы, приказания - все было напрасно. Все трое женились и тотчас встали
в тягло упорной, трудной работы, но весело. Я наблюдаю инстинкт и гово-
рю только об инстинкте, и указываю, что как теперь обще и безотчетно от-
талкивание от никотина, так сделалось обще и неудержимо влечение стать к
женщине в близкие и одновременно уважительные отношения. Это носится
в воздухе, это есть. И как горячая выходка студентов в Астрахани, так и
рассказ г. Антропова - автора-мужчины, может быть, не старого и даже, может
быть, юного, - суть показатели одного исторического веяния.
Вот почему, я думаю, Евины внучки, которым действительно долго было
«дурно и они сами дурны» были, находятся все-таки накануне несколько
лучшей судьбы. Есть много симптомов, что уважение к женщине поднима-
ется; и оно поднимается не в отношении к женщине-даме, даже не к женщи-
не-труженице; но к ней в извечных ее путях, к которым могут быть отнесе-
ны слова Шекспира:
Все благо и прекрасно на земле,
Когда живет в своем определенье.
Мне пришлось истекшую зиму выслушать рассказ - очень трогатель-
ный и который очень мог кончиться, как у г. Боброва. Девушка, приезжая
в Петербург, с целями ученья, очутилась в том же положении, как и жертва
г. Боброва, но с другим героем. Мне передавала сестра милосердия, прислу-
живавшая в родовспомогательном заведении:
297
- Если бы вы знали, до чего на них смешно было смотреть. Он не отхо-
дил от нее, приходил каждый день. Оба были веселы, никакого уныния.
Обсуждали время свадьбы и как известят родных.
И сестра милосердия радовалась, передавая о них. Свойство радости —
родить радость же, как свойство уныния - родить уныние. Что может быть
более унылого, чем повесть г. Боброва? Непонятно, как он мог раскрыть рот
и запеть потом. Какие тут песни... Случаи, подобные его, разве что прекра-
тятся перед светопреставлением, но как мир стоит-так с начала мира и эти
случаи есть. Смерть победила бы, если бы не побеждалась рождением. Бла-
гословенна всякая победа над смертью, т. е. благословенна всякая родившая
и все рожденное. Нельзя задавить рожденную мышь, не то что человека. Об
этом опять хорошо послушать старых людей. Я вошел раз в комнату, обма-
хиваясь веточкой яблони.
- Что вы это сделали?
- Что?
- Сорвали?
- Что сорвал?
- Зачем вы сорвали ветку? Она вся обсыпана молодыми яблочками.
Я и недосмотрел. Маленькие были; шел июнь или май. Но с тех пор я
запомнил это семь лет назад услышанное восклицание очень почтенной
шестидесятилетней старушки. Ей не яблоков было жалко - от кислой, нехо-
рошей яблони, в запущенном саду, куда никто и не ходил. Но как я перервал
жизнь - вот это ей не понравилось, и это она осудила. И таким тоном, судя-
щим и строгим, что мне стало стыдно.
Так то яблоня, а это человек.
СПОР ОБ УБИТОМ РЕБЕНКЕ
Не вари козленка в молоке его матери.
Ветхий Завет. «Второзаконие»
О, друг! ты жизнь влачишь, без пользы увядая,
Пригнутая к земле как тополь молодая;
Поблекла свежая ветвей твоих краса,
И листья кроет пыль и дольняя роса.
О долго ль быть тебе печальной и согнутой!
Смотри, пришла весна, твои нс крепки путы -
Воспрянь и подымись трепещущим столбом,
Вершиною шумя в эфире голубом.
Гр. А. Толстой
Публицист не может не отметить с некоторым удовольствием, что число
нравственных тем, занимающих общество, расширяется и самый этот инте-
рес к ним жив, длителен, кажется - глубок. Приятно также, что отдельные
298
казусы общественной жизни мысль общества и печати стремится возвести к
высшему синтезу, пытается найти ответ на них и успокоение своей совести
не в ходячей морали и временных правилах, а в некоторой философской
концепции.
Автор, скрывающийся под псевдонимом «Серый», обсуждает в «Граж-
данине», по поводу моих «Евиных внучек», очень интересный вопрос о так
называемых незаконнорожденных детях. Между прочим, он думает, что сама
французская революция не совершилась бы, не будь этого понятия и разде-
ления детей на «законных» и, так сказать, «беззаконных». Мысль совершен-
но новая, но почти верная. Он говорит: «Если бы в аристократические семьи
вливалось все то, что являлось плодом их шалости и увлечения (автор забы-
вает, сколько тут было настоящей романтической любви!), то очень скоро
эти семьи расплывались бы в народной массе, обеднели бы (т. е. в пользу
детей народа). Если бы все дети, рождавшиеся от гордых маркизов и князей
вне брака, считались законными, я думаю, не было бы французской револю-
ции, а у нас крепостное право обрушилось бы лет за 50 до 61-го года. Все
неровности в человечестве, созданные рождением и состоянием, без всяких
насилий и революций могли бы сгладиться только поднятием этого накреп-
ко спущенного шлюза, отделяющего детей законных от незаконных. Дайте
имя и права всякому (его курс.) рожденному ребенку, и через столетие не
будет богачей, а титулы сделаются так же распространены, как болезни. Более
того: мне кажется, тогда бы не было и такого количества, как теперь, адюль-
тера: его бы сковывал страх крови, страх за свое имущество и наследство».
Последняя мысль очень ценна, но остановимся на первой. Действитель-
но, у древнееврейского народа и в современной нам Турции, двух племенах
и религиях, столь противоположных во всем, не образовывалось никогда
родовой аристократии и имущественного капитализма в силу выпадения
понятия: «незаконное рождение», «незаконные, бесправные и ненаследую-
щие дети». Кровь каждого расплывалась в народной массе и расплывалось в
бедноте имущество. Вспомним богача Вооза и нищенку Руфь в Библии. И,
действительно, тут невозможна революция и классовый антагонизм, пото-
му что тут они означали бы восстание на себя, антагонизм детей против
родителей. Удивительно, как эта простая мысль никогда не пришла на ум
как историкам, так и социальным реформаторам. Признай закон права ре-
шительно каждого ребенка на имя отца и на равную со всеми другими рож-
денными от него детьми часть имущества, наследства, и, во-первых, каж-
дый отец остерегся бы переходить от романа к роману, от девушки к девуш-
ке; но затем, так как все-таки некоторая доля теперешнего кажущегося адюль-
тера сохранилась бы, - все стали бы немножечко «князьями», как казанские
татары, и едва ли бы сохранились оптиматы, как Ротшильды, Струсберг,
Корзинкины, Мамонтовы. Все немножко растворилось бы, уравнялось. И,
вместе, заметим: чувство породы человеческой, чувство славы рода челове-
ческого - не понизилось бы. «Ни один царь не имел иного начала для рожде-
ния: один для всех вход в жизнь и одинаковый исход», - говорит Книга Пре-
299
мудрости Соломоновой (гл. 7, ст. 5-6). Да, могила и материнское чрево - два
равные абсолюта. Разве аристократия унижается от того, что она входит в
могилу «в ногу» с демократией?!
Статья автора вызвана инцидентом г. Боброва с несчастной воронеж-
ской девушкой и уделяет долю внимания моим мыслям об этом же случае
в «Евиных внучках». Я указал там, что причина самоубийства девушек «от
несчастной любви», как и убийства ими детей своих, кроется в гипнозе
стыда, идущем от разделения любви на «законную» и «беззаконную» и
самого рождения на «законное» и «беззаконное». Не будь этого деления,
убийства не было бы. Нет и, вероятно, от начала мира не было случая,
чтобы, родив законного ребенка, женщина задушила его или, законно за-
чав, - удавилась бы, утопилась, приняла кислоту или спички. Таким обра-
зом, эти убийства суть остаток вычитания из любви и рождения вообще —
любви и рождения, законом не допущенных. «Довольно, не надо более!»
И остаток - убивается. Матери играют здесь совершенно пассивную и едва
ли ими отчетливо понимаемую роль. Чтобы несколько поддержать в «па-
дающем духе» матерей, я предложу следующий диалог между ними и за-
коном, в сущности не только возможный, но и действительно происходя-
щий, только безмолвно:
Закон. Если бы вы родили в браке - и не вынуждены были бы убивать.
Сами виноваты.
Матери. Мы бы и родили в браке, очень бы рады были. Но брака нам
не дали, в него не позвали, и вообще этого для нас не сделали. Виноват за-
кон.
Диалог этот очень трудно рассудить, т. е. действительно трудно опреде-
лить, кто тут виновный: девушки ли порознь и лично каждая, или несколько
виновен самый закон. Но никак нельзя отрицать, что от сложения мира и до
сих пор едва ли была девушка, которая бы предпочла родить «так» и отказа-
лась бы своею и доброю охотою от супружества. Все легенды и мифы о них
ведь, в сущности, укладываются в формулу:
-	Развратница. Установлен брак, а она не захотела. Не пошла лошадь в
хомут, а предпочла чистое поле. Ну, и родила. А родивши, - испугалась, и
сперва сама пыталась отравиться, а когда не удалось - убила ребенка.
Конечно, этого никогда не бывает. Конечно, девушка раньше рожде-
ния была глубоко несчастна, что полюбила человека, с которым или невоз-
можен брак, законодательно не установлен, или который ее не захотел взять
в полное законное супружество по недостатку в ней суммы им требуемых
качеств:
-	Я некрасива.
-	Я бедна.
-	Я уже немолода.
-	У меня нет приветливого и милого характера.
В общем:
-	Мы не настолько нравились, чтобы нас взять замуж.
300
Увы! Это вечная история еще с сложения мира. Всегда были девушки
некрасивые, бедные, злые, старые: но и одним, и другим, и третьим в их
позднем и старом, а может быть юном и неудачном, девичестве мерещилась
эта мысль:
- Я горю, как одна свеча, и догораю, как одна свеча. И погасну. И нет у
меня племени, и некому будет прийти на могилу мою.
По моему мнению, чувство бесконечной, мировой сиротливости прису-
ще таким девушкам «за флагом». - «Мы - одни в мире, у нас нет родства». Я
думаю, это бесконечно глубокое чувство, в психологию которого мы, муж-
чины, не заглядывали. И вот, в оправдание девушек, я не могу не припом-
нить строк из вечно святой Библии. Оговорюсь для избежания соблазна.
Можем ли мы думать, чтобы написатель Библии что-нибудь включил в нее
без смысла и намерения; и если сюжет явно соблазнительный, не очевидно
ли, что он включен в Священную Летопись первых людей вовсе не для со-
блазна, но для какого-нибудь размышления, поучения, которое мы в нем
должны уметь прочесть: «И вышел Лот из Сигора, и стал жить в горе, и с
ним две дочери его: ибо он боялся жить в Сигоре. И жил в пещере, и с ним
две дочери его. И сказала старшая младшей: отец наш - стар; и нет человека
на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли; итак, напоим отца
вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя*... И сделались
обе дочери Лотовы беременными от отца своего. И родила старшая сына, и
нарекла ему имя: Моав, говоря: это от отца моего. Он отец моавитян до-
ныне. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя: Бен-Амми, говоря:
вот сын рода моего. Он отец аммонитян доныне» (Бытия, гл. 19, ст. 30-38).
Что же здесь могло быть такого, что побудило бытописателя включить этот,
вовсе ненужный для понимания судеб народа Божия, рассказ в скрижали
священной истории? Только одна строка: «Нет человека на земле, который
вошел бы к нам по обычаю всей земли». Вот ради этих слов включено все
событие в нить устроения народа Божия на земле, и даже в нить устроения
человечества на земле. Речь - грустна, тосклива; сестры советуются; долж-
но рождение победить смерть: ведь у них ключи жизни и бытия, за которые
они ответственны. И обе как бы в сомнамбулическом сне, во время которого
* Буквальный перевод г. Мандельштама выразительнее (именно - физиологич-
нее, как и отвечает духу рассказа): «И поселился Лот в горах, и обе дочери его с
ним... И старшая сказала младшей: отец наш стар, а му шины нет на земле, чтобы
сойтись с нами по обыкновению всей земли. Пойдем, напоим отца нашего вином, и
ляжем с ним, и оставим от отца нашего живое потомство... Поутру сказала она млад-
шей: ведь вчера я лежала с отцом нашим; напоим его вином и в эту ночь: поди,
полежи с ним, и оставим от отца нашего живое племя... И забеременели обе от отца
своего». Именно, нужда крови была здесь - и бытописатель оттенил ее; в не бук-
вальном русском переводе, напр., через незаметную перемену: «стали беременны»
(безлично, страдательный залог, как бы «поневоле»), вместо личного и энергичного
и правдивого «забеременела» вводится некоторое скопчество; рассказ превращается
просто в легенду, fabuFy - и смысл его неясен для читателя, как не был никогда
комментирован и богословскою наукою.
301
человек проходит над пропастью по тонкой и хрупкой дощечке, прошли и
взяли что нужно, что указано вечною природою, с трепещущим сердцем, по
всему вероятию, с крайним страхом и... не загасли, как свечка, но имели
вечную молитву после себя и о себе в своем потомстве. Вот что хотел ска-
зать бытописатель; и хотел как бы предостеречь родителей, и племена, и
закон: что, если они станут на дороге рождения - женщина все-таки станет
рождать; рухнет под ней дощечка - и все-таки она будет рождать, даже не
останавливаясь перед поступком, описанным в Бытии, или... перед грехом
детоубийства, как в наши дни. Словом, - тут абсолют. Но и кроме того: если
бы сила рождения в своей непобедимости не доходила до этих вершин, опи-
санных здесь Моисеем, и в случае крайности даже через них не переступа-
ла, - конечно, смерть, не знающая для себя законов, одолевающая препоны
воли нашей, давно бы одолела рождение и одна царила на земле. Так назы-
ваемое «беззаконное рождение», - а описанное ли Моисеем не входит в эту
рубрику! - и стоит одно несокрушимым и несокрушаемым залогом, что мы
мистически и религиозно обеспечены в победе над смертью: это - как раду-
га, данная Ною, что «потопа больше не будет»! Без него каких законов, необ-
думанных и неосторожных, мог бы натворить, - да и натворил ведь, - чело-
век о роднике своего бытия. Теперь же, когда поток жизни хлещет через
всякий неосторожный забор и девушки, даже вынужденные убивать рож-
денное, все же опять и снова рождают, убиваются сами - и рождают, квие-
тизм человечества обеспечен. «Ключи жизни» вверены герою и ангелу.
- Но ведь без закона? - закричат мне.
- Но почему же вы думаете, что в иерархии законов, мистических и
мировых, тот, которому они повинуются, не есть высший и в силу-то этого
более неодолимый, чем другой, и более новый и менее основной, из пови-
новения которому поэтому единственно они и вышли. Тут два закона. И
более первоначальный и иерархически высший - берет перевес. Даже брез-
жится, что об этом опять есть что-то в вечной Библии: «И Господь сказал
Змию: так как ты сказал это, то проклят ты более всякого скота и животно-
го полевого... И положу Я вражду между тобою и женщиною, между
детенышем твоим и между дитятею ея: оно уязвит тебе голову, а ты уяз-
вишь ему пяту» (Бытие, гл. 3; буквальный перевод с еврейского Мандель-
штама. Берлин). Нисколько это не мессианское пророчество, как объясня-
ли в средние века, что очевидно из слова «женщина», а не «дева», от коей
имел родиться Спаситель мира. Говорится тут о «женщине», т. е. не о Ма-
рии-Деве, и, следовательно, - не о Спасителе; а излагается, показывается,
что отныне борьба с злым началом будет происходить у павшего человека
на поприще рождения и только рождением одним будет побеждаться име-
ющий у себя «ключи бездны», «врата ада» начальник Смерти. Древний
Змий - вождь смерти! Вот вечный могильщик! Он и принес смерть перво-
му человеку, бессмертно созданному. На другом полюсе - вечная Ева, от-
прыски которой - наши бабушки, матери, сестры, дочери, внучки. И они
вечно поражают «в главу» врага рода человеческого тем самым, чему мы
302
так напрасно и грешно и бессильно противимся через останавливающее
учение о каких-то «незаконных рождениях».
Поразительно, однако, что демоническая «вражда к семени жены» и
выражается таким темно-светным фактом, как умерщвление младенцев.
Книга Бытия сейчас оправдывается самой психологией явно сатанического
здесь ужаса. И все-таки «детеныш женщины» побеждает этого «детеныша
ехидны». «Убью, уступая; и все-таки, - уступив, опять вдвойне рожу».
Да, все это - большая мистика. По нашим правилам, как легко судить:
«Не велят - не послушалась - теперь кайся». Но правила эти очень недавни,
а закон рождения - от Авраама, Лота, от Ноя, Адама, Бога. Тема незаконного
рождения - неисследимо глубокая, и богослов, философ найдут здесь об-
ширное поприще для размышления. Было обещано такое «благорастворе-
ние воздухов», что и прядь льна курящегося не будет погашена. Это у древ-
них пророков. Какой образ, какое сравнение: случайно и не нужно вы зажг-
ли прядь льна и бросили на землю. И вот она тлеет и только дымит; пророк
взял это ненужное как пример бытия ничтожного и предрек, что настанет
такое слияние бытия и Божия благословения над бытием, что даже и эту
курящуюся прядь льна Бог не допустит никого загасить. Курится - и пусть
курится, как растет дерево - и пусть растет, все во славу Господню. Еще
вспомним о Ниневии, которой за ее великие грехи Бог послал Иону пропо-
ведовать гибель, и Иона проповедовал и потом вышел из города и, сев под
куст, стал ждать исполнения пророчества. И сказал ему Господь: «Там двес-
ти тысяч младенцев, не умеющих отличить правой руки от левой: неужели я
их погублю?» Эта милость была в Ветхом Завете, где, нас научили, уж и нет
ничего, кроме «око за око»... Но вот мы живем в новые изменившиеся вре-
мена, в которые гонимая осуждением девушка с ребенком имеет все основа-
ния воскликнуть:
- Не верю я и «льну курящемуся непогашаемому»; или по крайней мере-
это не для меня. И вот я погашу жизнь своего ребенка, а потом скажу небу:
«Ей, гряди Господи! И открой истинное царство истинного непогашения
льна курящегося. Ибо то, которое было, - не то, которое обещано».
В самом деле, чрезвычайно странно было бы такой девушке объяснять,
что теперь уже «все примирены», и «друг друга обымем», и «греха больше
не будет», и «смерти больше не будет», и «все любим друг друга» даже до
пресыщения. Она, захохотав в ответ, может только указать на косточки сво-
его ребенка: «И льна курящегося не угашаете??!»
* * *
У г. Серого есть и сбивчивость понятий, и верные мысли. Он как будто
усиливается пробиться к свету, и часто только старая терминология стано-
вится между ним и искомою истиною. Старые слова: «адюльтер», «налож-
ничество», «любовница», «любовь», «брак» - все путается у него. Возьму я
сосуд с водою. Это - рождение, рождаемость, всемирная. Теперь я опущу
кисть руки в воду. Конечно, - образуется правая и левая от нее сторона. Ну,
303
пусть одну назвал он «браком»; тогда, конечно, другая будет «не брак», при
одном существе рождения, и даже при лучшей полноте условий рождения в
смысле верности, целомудрия, любви, согласной жизни супругов (рождаю-
щих). Как только брак определился не через рождение, т. е. не через свою
сущность, так, очевидно, должны были получиться внебрачные рождения.
Их начал тот, кто дал браку неверное определение, как неверно определяют-
ся математические задачи, ошибочно произносятся формулы. Я определю
человека в древнеэллинском смысле: «Человек есть существо свободное»;
тогда, конечно, все рабы будут «не люди»! Но ведь тут погрешность опреде-
ления, а не дефект существа. Спаситель определил брак по существу. В един-
ственном случае, когда при вопросе фарисеев о разводном письме Ему при-
шлось выразиться о браке, Он ответил искушающим Его: «Не читали ли вы,
что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их (Бытие, 1)? И
сказал Сотворивший: посему оставит человек отца и мать, и прилепится к
жене своей, и будут два одною плотью (Бытие, 2); так что они уже не двое, а
одна плоть. Итак, что Бог сочетал - человек да не разлучает» (Матф., 19). Не
очевидно ли, что это сказано о всей сумме произрастания человеческого,
рождаемости человеческой; и в этих единственных словах о браке он опре-
делен через рождение, и даже короче и уже - через «прилепление» полов.
Что же, проведена ли здесь линия между способами рождения в «адюльте-
ре», «наложничестве», «любви» и прочее? Не сотворено самого понятия это-
го. Поэтому, начали эру «незаконных рождений» не девушки, но тот, кто,
сойдя с этого определения брака по его существу, заменил его другим, не по
существу: как бы опустив в бассейн с водою руку, назвал воду вправо от нее
похвальным именем, а влево - порицательным. Ну, как назвал, - так и получи-
лось. Но это - по отношению к делителю, а не по существу разделенного; это
не на основании слов Спасителя. На самом деле незаконных рождений нет.
То, что зовут пошлым именем «адюльтера», и было создано тем, кто,
«опустив в воду руку», - сотворил самое его понятие. Кто первый сказал,
что «можно женщины касаться законно и внезаконно», тот и сотворил пси-
хологию, способ, метод, скверну и подлость фривольности к женщине. Вы
входите в церковь, где все - образа. И вы всем им молитесь с равно благоче-
стивым чувством. Но некто хитрый научает вас: «Из этих образов некото-
рые есть неосвященные» - и указывает на те-то и те-то. Получилась разни-
ца, и вы к некоторым образам научаетесь относиться, как к крашеным дос-
кам. Сущность отношения вашего к образу нарушена, к образу вообще; и
ведь придет миг, настанет в истории, что к некоторым и священным образам
вы отнесетесь не благочестиво. Молитвенное настроение в вас станет вызы-
вать не его пластика, не его сюжет, а несколько отвлеченное соображение,
что он был «освящен». Так, на основании подобного же разделения, и нача-
лось вообще недостойное отношение к женщинам. Возьму еще иллюстра-
цию, ибо предмет необыкновенно важен: вы входите в магазин с изящным
фарфором. Любуетесь, боитесь до чего-нибудь дотронуться. Но вам объяс-
няют, что тут есть брак и подделка, цена в 10 копеек и даже вовсе без цены.
304
Серьезность вашего настроения сейчас падает, вы свободно ведете себя в
магазине, небрежно берете вещи и небрежно их ставите назад. Я думаю,
моя мысль понятна и убедительна: кто создал, сотворил идею, что можно,
что есть способ касаться женщины неосторожно и внебрачно, тот и сотво-
рил действительно неосторожное к ней касание. Фарфоровая посуда разби-
лась; «иконопочитание» кончилось.
Но храм оставленный - все храм.
Кумир поверженный - все бог.
Исцелить человечество от разврата - великая проблема. И ее исполне-
ние - в объявлении, что нет незаконных касаний; что, как касание произо-
шло, с кем бы то ни было, как бы то ни было, оно по золотой тяжеловеснос-
ти своего металла есть уже полнота обязанностей, прав, забот, любви, вос-
питания детей, полного супружества. Всякий образ человека есть образ че-
ловека, и всякий образ супружества есть образ супружества: создайте это
понятие, утвердите - моментально исчезнет самая психология легких каса-
ний. А в психологии-то и дело. А в психологии-то и начало. Пока в уме моем
не искоренена мысль: «Я могу и соблазнить» - и закон говорит, что «это
точно есть», что это - «возможно», что это - «вне его, закона», до тех пор я
буду вне закона соблазнять. Есть дупеля - есть охота; есть удовольствие -
всегда найдется ищущий его. Но есть только долг: а теперь попробуйте по-
охотиться! Таким образом, кто не начал бы идею незаконности любви, на-
вечно сохранил бы целомудрие человечества. И кто первый сказал: «Она
(или он) любит незаконно» - первый тот и развратил человечество.
- Да, этот образ не освящен; плюю на него и ухожу к другому.
Вот начало разврата в истории.
* * *
Может быть, здесь мы впервые подходим к разгадке предостережения -
«не уклоняться в различение добра и зла», полученного невинным челове-
ком в Раю Неведения и Сладости. К чему бы оно? Непостижимо!! Ведь сей-
час все добро мы полагаем именно в различении добра от зла, «чтобы удер-
жаться от зла». Напрасное усилие - удержаться уже не можем! Бог страшил-
ся, чтобы человек что-нибудь не нарек «злом» (худым, плохим) и к этому не
почувствовал неуважение, а с ним и не впал в грубость, жестокость! Вот-
грех!! Это - потеря благоговения к вещам! Как что-нибудь человек увидел
ниже себя, между собою и им увидал дифференцию («неосвященный об-
раз», «посуда брак», «любовница») - мир потерял для него сладость, а он в
мире - достоинство. Стены пали; Эдем пропал; горький Адам оплакал себя
на горькой земле*.
* Объяснение термина, что «в Адаме согрешила земля»: вкус горький - и вещи
стали горьки: соотносительны оба; и через изменение одного соотносящегося из-
менилось и другое.
305
В замечательном романе Толстого «Воскресенье», как-то недосказан-
ном, есть эта мысль: нельзя соблазнить девушку - не став тотчас же в полно-
те долга и прав полным ее супругом, не почувствовав глубочайшей, и мис-
тической, и вечно неразрываемой, родной с нею связи. Но Толстой все тут
построил на филантропии, на «сердобольности», - и тут-то и провалился в
ничтожество финала повести, в протухлые потуги Нехлюдова. Тут - глубже,
тут - тайна. «Она пошла в Сибирь, и я за ней, потому что она мне родная».
Представим, что вы «благоприобрели» имущество другого, и тот, дойдя до
нищеты и проступков, пошел в Сибирь же: вы или Нехлюдов все-таки не
пошел бы за ним. Не та психология. «Нет соблазнения - есть только супру-
жество! Нет случайного - есть только вечное! Нет падений - есть только
правда!» Вот новое, чего не договорил Толстой, но что явно брезжило в ге-
нии его при писании этого романа. Это путь исцеления, это путь великих
приобретений такой взгляд. Вернемся к нашей узкой теме и маленькому спору
с г. Серым, приуроченному к казусу с г. Бобровым. Зашикавшие ему стояли
на этой же новой точке зрения: нет отношения к женщине иначе, как с выте-
кающими из этих отношений обязанностями, и опять же - нет соблазнений,
а есть только начало супружества. Это - безотчетно, но это носится в возду-
хе, и на это я указал как на новое и, может быть, специально русское чувство
брака. Не забуду воспоминания, много лет назад напечатанного кем-то о
покойном хирурге Пирогове. Он жил у себя в имении, и вот неподалеку от
него один купец выгнал из своего дома дочь-девушку, разрешившуюся от
бремени. Купец захворал и пришел к Пирогову. Что же сделал светило ме-
дицины, которому какое бы дело до домашней истории купца? - «Тебе, бра-
тец, надо сделать операцию, и я сделаю, и даже бесплатно: однако прости
дочь и верни ее, и с ребенком, в свой дом. Тогда приходи с болезнью, а без
этого и за деньги не сделаю операции». Вот новый взгляд, не правда ли,
русский взгляд? Нельзя представить себе так рассуждающим француза или
англичанина: но Пирогов, Толстой, студенты в Астрахани сказали: «Мы так
понимаем и так чувствуем».
Г. Серый говорит, указывая на крайнюю горесть, наступающую для лю-
бящих вне венчания, когда у них рождается ребенок: «Один и тот же акт -
величайший из актов природы (а Бога? разве возможно рождение без произ-
воления Божия?) - в одном случае украшает и радует родителей, в другом -
марает и наполняет скорбью; в одном - скрепляет любовь, а в другом - над-
ламывает ее; в одном - возвышает душу, а в другом - давит на нее. Кто же
будет спорить, что в надломе этой тени или, вернее, сияния, приносимого с
собой в мир ребенком, в этом диком, абсурдном делении детей на законных
и незаконных - никакой роли не играла природа (и Бог)?! Кто усомнится,
что только один эгоистично злой инстинкт человека все здесь напутал?!
Принято считать два фактора стоящими поперек признания законности вся-
кого рождения: церковь и стыд. А я думаю, что тут - заблуждение. Не цер-
ковь и не стыд раздвоили это сияние новой жизни, обратив его в мрачную
темь. Оба эти фактора пошли лишь в помощь себялюбивому расчету люд-
306
скому. Стыд, о котором столько справедливого сказал г. Розанов, - этот ужас-
ный, вселенную наполняющий смрадом лжи, обманов, компромиссов, по-
зорных ухищрений и даже преступлений, стыд материнства вне закона -
есть лишь то свойство человеческой натуры, которая направляет людей плыть
по течению жизни, а не против течения ее...»
Замечу здесь: мы любим даже революцию во всем, мы - фрондируем, и
с чувством счастья, в законах, модах, в политике, в литературе. Но в рожде-
нии мы никнем долу при всякой мысли о фронде. Здесь мы отказываемся от
всякой революции. Первый революционер и всякая анархистка становятся
здесь кротки, как ягнята: «О, как бы родить законно!» Когда вдумываешься
в эти тайны, в эти инстинкты, растериваешься: до чего же святы все эти
рождающие, кротки, миролюбивы, законолюбцы! И тем ужаснее, что к этой-
то воплощенной простоте и примирению поднесено жало отрицания: «Не
признаем тебя! Нет тебе закона!» И тогда, опять через ужасную муку, дитя
умерщвляется его кротчайшею матерью, на все бы согласною, на все бы
готовою, лишь бы ее признали, и не находящею этого признания...
«Людской расчет, - продолжает наш автор, - проклявший внебрачное
деторождение*, опирается на чувство стыда стадного. Этим стадным сты-
дом да суровой церковностью прикрылся от выцветения фальшивейший и
бездушнейший из всех людских принципов - принцип незаконности рожде-
ния. Фальшивость его, помимо других доказательств, свидетельствуется
простейшим сопоставлением: установлена ли, в уравновешение законности
рождения, - законность смерти? Если есть незаконнорожденные, должны
быть незаконно-умершие. Иначе нарушается основная, всюду разлитая в
природе, гармония между жизнью и смертью».
Вот где рассуждение автора достигает кульминационного пункта, и по-
ставить так вопрос - значит упразднить его, снять с очередных вопросов
истории, быта, государства, церкви. Рождение есть абсолют, на который опи-
раются все слабейшие и низшего порядка явления. Нет рождающихся — нет
граждан, нет верующих; нет государства как собрания граждан и самой цер-
кви как собрания верующих. Все это плывет в рождениях, как суденышко в
океане. Может ли судно руководить океаном, его кормчий приказывать вет-
рам и определять течения? Безрассудная попытка. Но я скажу г. Серому:
теперь уже поздно это судить. Мы тысячу лет убивали детей и в 1001-й год
спросили: почему? Я говорю, судить поздно: потому что, как же вы ответите
уже погибшим матерям за их погубленных детей? А нет слез, которые бы не
весили, и опять же нет крови, которая бы не весила. Мировой вопрос и мо-
жет быть решен при свете мировой правды. Судьбы царств решались непра-
* Термины «незаконное рождение», «внебрачное рождение» все вытекли из не-
правильного в законе определения брака и никем не признаются точными. Почему
не ввести термин «тайно-брачные рождения», незарегистрированные, нсраспубли-
кованные? Или еще - «не гражданские рождения», т. е. родившиеся без соблюдения
полноты общепринятых в данной стране гражданами формальностей.
307
вильностью их устроения. Был рабовладельческий Карфаген и пал перед
свободным Римом. Но рождение - не факт социального устройства, а член
религии. С рождением поднимает голову длинная цепь фактов: материнство,
семья, родительство - все это только окружение родившегося ребенка. Пусть
только один ребенок, но принципиально, предвиденно, - а уж у нас ли «не-
предвиденно» это совершается!! - был задушен в невыносимой грусти ма-
терью и мать не была при этом поддержана, утешена, остановлена, - то по-
чему вы думаете, что за одну эту мать не вступится мировое родительское
чувство, по ощущению взаимной связанности и родства и близости? Кля-
нусь, нечто подобное уже сейчас несется в воздухе: не об этом ли писали
мудрецы и поэты, писал Гёте, пусть и не занимавший штатного места пасто-
ра; об этом поднялся - пусть это краткий и маловажный эпизод - свист в
Астрахани. «Мы — все родные, не обидь никого»; «мы имели мать — и все
рождающие суть косвенно наши матери». Спартак, соединив рабов, некогда
смутил Рим; рождение как абсолют - может потрясти гораздо глубже очень,
казалось бы, абсолютные и стойкие вещи. До сих пор оно уступало; хорони-
лось, бежало, как относительнейшая вещь, малейшая. Но это - минута, ко-
торая может кончиться. И рабы были рабами - и это продолжалось не вечно.
Тут именно принцип смерти в сопоставлении с жизнью; мы захварываем, -
и кто спрашивает, «по закону ли»? Болеет человек, страдает: это — вечерняя
заря, которая предваряет собою ночь, смерть. Ей на другом полюсе отвечает
любовь, эта радость и утренняя заря бытия человеческого. Первую мы име-
нуем: «Великое таинство смерти»* и считаем ее одним столпом мировой
религии. Тогда каким образом мы откажем в аналогичном наименовании
любви, - и не объявим ли тяготение цветка к цветку, животного к животно-
му и человека к человеку вторым столпом религии же? Вырвите его, погаси-
те кажущуюся вам неважною и капризною дымку любви - и вы покачнете
мир. Не качайте его: Фауст покачнул и погиб, отдался дьяволу. Как много-
значительно болеть для человека, ровно в этой же мере и даже более - мно-
гозначительно для него полюбить. Один шаг в перевесе уважения к болезни
- и весы мира упали одною чашкою в ад. Но в то время как к постели боля-
щего мы подходим на цыпочках и бережем его покой; а когда он умер -
церковь высылает золотистый покров на бездыханное тело и окружает све-
чами и фимиамным дымом «перст», «красную глину», - параллельно что
делается для ребенка? где фимиамы, молитвы? где торжество всех в отно-
шении к рожденному, рождению и родившей. Как грубо и не благоговейно
мы относимся и к заре ребенка, любви? Между тем если в смерти есть «рок»
и «фатум» и Провидение, и вечность, но вечность немощи нашей, то все это
и в любви есть, но уже как знак нашей силы. Кто же дал перевес «обожания»
и почти «оббжения» смерти над бытием? И, назвав рождение «скверною»,
если не выговорил, то подумал: «Смерть есть бог». Все это не было никогда
уловлено, и отсюда могут пойти большие споры и очень сомнительные в
* Выражение одного, читаемого над усопшим, церковного стиха.
308
исходе тяжбы. Вот как прелюдия к этим спорам, в высшем философском и
религиозном смысле, понятие «незаконного рождения» и любопытно: ибо
тут - весь человек, и ведь нельзя же о человеке рассуждать только в граж-
данском смысле. Человек есть лицо священное: можно ли же говорить о его
появлении на свет, о ниспадении на землю его бессмертной души в порядке
«Гражданского уложения»?! Религиозное и судите религиозно. Вот почему
столь долгие века рок удержал гражданство от разрешения вовсе не граж-
данского вопроса: дабы, раз уже хотя бы одна «прядь льна курящегося» была
погашена, дождаться в линии веков момента, когда будет поднят и может
быть поднят общий вопрос об угашении бытия человеческого; о водах горь-
ких, которые вдруг выступили на место вод сладких в самом роднике бытия
человеческого. Короче: каким образом сладость рождения перешла в горечь
рождения и радость о рождаемом - в уныние о рождаемом? Тут что же мо-
гут знать юристы: это - дело философов и богословов, религиозный и фило-
софский вопрос и частью судебно-религиозная тяжба.
1900 г.
СВЯТОЕ ЧУДО БЫТИЯ
Писатель не был бы внимателен к своему труду, если бы он не прислуши-
вался самым тщательным образом к тем возражениям, недоумениям, вопро-
сам, которые вызываются его статьями в круге читателей. Вообще, я думаю,
литература есть настолько же дело читателя, творчество читателя, насколь-
ко есть творчество и дело писателя. Тут есть круг интимности, иногда почти
телепатической. Известны случаи, что, идя по улице и встретив кого-ни-
будь, вы оглядываетесь на этого прошедшего мимо вас человека, - и в ту же
секунду он на вас оглядывается. Ваши глаза встречаются, - по-видимому,
ненужно и беспричинно. То же есть между писателем и читателем. Сочув-
ствием и пониманием, раздражением или негодованием читатели создают
пищу для писателя; волнуясь про себя, и иногда волнуясь даже не выходя из
кабинета, они каким-то телепатическим способом сообщают свое волнение
и пишущему. «Вот о чем нужно подумать», «вот что нужно принять во вни-
мание».
Недавнюю свою статью - «Спор об убитом ребенке» я кончил словами,
что понятие «незаконнорожденного ребенка», кроме своей филантропичес-
кой стороны, интересно как введение к очень длинному религиозно-фило-
софскому спору; к спору и, отчасти, к тяжбе. Для меня лично понятие «неза-
коннорожденности» всегда заключало в себе два вопроса:
1) Вопрос христианской совести. Каким образом в христианском мире,
по тезису «искупленном, прощеном и примиренном», - всегда существова-
ло, бежало, скрывалось, обманывало людей такое робкое, смущенное, испу-
ганное, беспросветно унылое существо, как так называемая «незаконно ро-
дившая девушка». Почему мы ее не поддерживаем? не поддерживали до сих
309
пор? никогда, никто, ни одну? Итак, я смущаюсь как христианин; нахожу
тут упрек для своей совести. По моему мнению, такого уныния в христиан-
ском мире не должно бы быть; не предполагалось его программою.
2) Второй вопрос - метафизический и религиозный: от кого же рожда-
ются дети, от Бога или «так»?
Немедленно по напечатании статьи я получил два письма, по-видимому
оба от священников, хотя именем священника подписано одно только пись-
мо. И из писем ясно, что в данном направлении заработала именно фило-
софская мысль. Письма так любопытны, что я приведу из них краткие и
вместе центральные места. Один корреспондент пишет:
«В смысле физиологического акта рождение, конечно, не может разде-
ляться на законное и не законное; и если говорят, что такие-то дети незакон-
норожденные, то только по отношению законности сближения между со-
бою их родителей. Другими словами, незаконный ребенок есть плод
незаконной любви, а признавать всякую любовь законною - значит низво-
дить человечество на степень животного. Для того, чтобы люди перестали
руководиться животным инстинктом и помнили, что они существа высшие,
а нс животные, был дан через Моисея от Бога закон, в котором между про-
чим было сказано: «Нс прелюбодействуй».
Вот очень связное изложение общепринятых мнений. Прекрасно, что
они получили формулу, и критика в формуле этой получает твердый упор
для своей мысли. Знают ли многие, что Моисей так именно взглянул на «не-
законно родившую девушку», как студенты в Астрахани почувствовали жер-
тву г. Боброва; что и по пророку Божию девушка уже есть потенциальная
супруга того, от кого она родила, что она есть полусупруга, а не посторон-
нее ему, как по нашим законам, существо; не выбрасываемая на улицу
«дрянь», которую только остается растоптать благочестивому обществу, ох-
раняющему «чистоту своих нравов»? Вот слова Боговидца, и я радуюсь, что
могу опереться на столь великий авторитет:
«Если обольстит кто девицу необрученную и преспит с нею - должен
дать ей вено и взять ее себе в жену; а если ее отец не согласится, и не захочет
выдать ее за него, пусть заплатит отцу столько серебра, сколько полагается
на вено девицам» {Исход, гл. 22). Увы! от подножия Синая и до стогн Петер-
бурга так называемые «обольщения» имели место, и, очевидно, никогда не
умрут. Но из них нужен выход. Мы имеем худший:
- Убей ребенка или отравись.
Но этого в святом законе Божием нет. Там написано: «Ты с нею соеди-
нился - и она твоя жена. Если ты не хотел ее взять в жену - ты не должен
был прикасаться. Ты отвечай как сильнейший и мудрый, как господин, как
Адам и вождь супружества». Тут находим умиротворяющий душу нравствен-
ный исход, не заканчивающийся кровью двух невинных. И я, христианин,
читая это в книге трехтысячелетней давности, думаю: «Вот как надо», «вот
где правда». И этой правды, или подобной и приблизительной, я не вижу
вокруг, в нашем христианском и, казалось бы, лучшем мире. Моисеево «не
310
прелюбодействуй» нисколько не значит: «Не касайся девушки», что невоз-
можно и противоречило бы им же записанному в «Бытии» плану сотворе-
ния человека Богом: «Плодитесь, размножайтесь, наполните землю». Но вот
смысл «не прелюбодействуй»: «не сотвори касания к девушке лукаво, легко-
мысленно, не чистосердечно»; «оприч, кроме, за исключением (-пре) состо-
яний подлинной любви - не сотвори касания». Предмет этих слов, самое
касание, свято; грех начинается с излома в мотиве «касания». Оттого Мои-
сеем были установлены и у евреев до сих пор сохранены сложнейшие и про-
стейшие формы заключения брака: ведь человек покрывает всю поверхность
земли, ползет в лесах, пустынях. Возможно ли везде сыскать полный при-
бор обстоятельств для заключения брака? У нас, в нашей св. церкви, есть
правило: когда родившийся младенец очень слаб и грозит немедленно уме-
реть, а поблизости нет священника - его может окрестить, с погружением в
воду и чтением крестильных молитв, повивальная бабка или кто бы то ни
было из присутствующих. А так вот из этого я вижу, что крещение у нас
ценится, что церковь и мысли не допускает о «некрещеном человеке», схва-
тывает таинство какими бы то ни было руками и при каких бы то ни было
обстоятельствах - и дает его человеку. То же было бы и с супружеством,
если бы оно было в очах религии столь же ценно, нужно. Или, напр., возьмем
исповедь, момент покаяния, сознание перед церковью вины: тоже ведь ого-
ворено, что она может быть и глухою, без ответов грешника, перед смертью
или в случае тяжкой болезни. И грехи ему прощаются, и он причащается св.
тайн, когда сделана только мина, система жестов будто бы покаяния. Такие
случаи исповеди вне памяти кающегося (перед смертью) я видал. Но супру-
жество? Совершенно очевидно, что если бы религиею семейная жизнь ми-
рян ценилась и требовалась столь же абсолютно, как ею абсолютно требует-
ся в отношении себя состояние покаянности; и если бы она ни в мысли, ни
социально, ни явно, ни тайком не допускала прелюбодеяния как беспоря-
дочной и случайной формы половой связи, без последствий и без обязанно-
стей, - то она установила бы и выработала для моря случайностей, для пус-
тынь и лесов, для одиночества и безлюдства, кроме сложных, и более упро-
щенные формы заключения брака, но, однако, брака же и именно формы,
вплоть до одного благословения родителей, до простой мены кольцами, до
взаимного, написанного на бумаге, обета взаимной верности. И тысячи де-
вушек спаслись бы! И мы отделили бы настоящую привязанность от случая,
от фривольности, легкомыслия! Моисей как подлинно священный союз це-
нил супружество и установил три формы для его заключения: полную, с
несением шатра (едва ли не символ древней скинии) над женихом и невес-
тою; сокращенную, состоящую в простых словах жениха невесте, с меною
колец: «Я беру тебя в жены себе по закону Моисея»; и третью, почти опи-
санную в приведенной нами цитате из «Исхода»: она заключалась в про-
стом факте супружества. Очевидно, вся сумма девушек, перестающих быть
таковыми, в Библии переходила в полный итог брака. Лучше ли это нашего?
Пусть судит каждый. Я же скажу, что не было плача девушек там и не было
311
подлого слова: «Ты обесчещена», «ты - бесчестная», за устранением самого
этого понятия. Вот что значит круг заповеди: «Не прелюбодействуй»; ее иначе
нельзя истолковывать. Под нее отнюдь не подходит рождение; а, напр., сюда
подходят все случаи предупреждения зачатия, столь распространенные у нас
в самых законных семьях; входит всякое истребление плода; половые сно-
шения без возможности зачатия; и, напр., наша страшная проституция, о
коей скромно молчат все батюшки, набрасываясь лишь на случаи наруше-
ния разных византийских, нисколько не евангельских и не библейских (в
сущности — римских) понятий о семье.
* * *
Остальную часть суждений почтенного корреспондента я разберу ниже,
а пока приведу выдержку из другого письма, уже очевидно священника: «За-
конное супружество противополагается незаконному. Но законно, по-мое-
му, всякое, более или менее продолжительное* и верное друг другу сожи-
тельство. Потому-то я терпеть не могу, душа моя положительно не выносит
этого несчастного слова незаконнорожденный, какое мы, священники, вы-
нуждены в известных случаях прибавлять в метриках при записи крещений.
Ведь безусловно все рождаются по закону, установленному Творцом. Вне
этого закона (подчеркнуто в письме) никто не может родиться. Какая же
может быть речь о незаконнорожденных?» (опять «не» подчеркнуто авто-
ром письма).
Вот тоже взгляд довольно полный. Автор, очевидно, не по прочтении
моих рассуждений затрепетал, и, следовательно, уже давно, по крайней мере
в некоторых наших священниках, есть трепет страха при писании «незакон-
норожденный». Откуда это, когда чиновники и писатели довольно равно-
душны к термину? Они - богословы, а существо рождения действительно
есть тема не чиновническая и не литературная, но высокометафизическая и,
следовательно, богословская.
Думают обыкновенно, что вопрос незаконнорожденности состоит в уст-
ранении термина и связанного с ним срама; но это не так. Два слова, впро-
чем, скажем и о сраме: да, посрамляется у человека самое рождение, пупо-
вина бытия. И страшно, что именно при таинстве крещения, перед его
совершением, в секунду, как младенца пищащего принять в христианский
мир, - ему и пишется этот в своем роде «желтый билет», волчий паспорт.
Страшно, что он так ничего об этом не знает. И что в такую минуту. Потом
он никогда не сотрет этого «желтого существования» и не переменит на бе-
лое и чистое, на обеленное. «Мне не надо бы родиться, вот тут написано»,
«написали перед крещением, и крещение я люблю, а этого - стыжусь, поче-
му-то боюсь, никому об этом не сказываю, краснею». У нас был директор
* Ведь и полный наш брак в своем роде «с несением шатра над женихом и неве-
стою» бывает «более или менее продолжительным» и часто - очень кратким, год-
два, а иногда несколько месяцев.
312
гимназии, по-видимому незаконнорожденный: так у себя в кабинете, в ни-
когда не раскрываемом ящике, он держал все документы учителей о службе,
и с метриками, обычно хранимые в канцелярии, вместе и с директорскими.
Это был очень умный, любящий учеников, угрюмый человек, очень гордый
и даже высокомерный умственно. Но и он стыдился. Все стыдятся. Почему?
Никто не знает. И, главное, никто не знает точной меры и глубины и даже
оснований этого стыда, кроме самих незаконнорожденных.
- Вы кто?
- Незаконнорожденный.
- То есть?..
- Мне бы не надо родиться, я не имел права родиться, не по закону...
- Не по закону?
- Есть законное супружество и тогда белое рождение, но... есть неза-
конное супружество, по желтому билету, и тогда - желтое рождение. Я всем
завидую, я хотел бы лучше быть нищим.
- Ну, вот... Вы директор гимназии, вас все уважают.
- Мне указано самому не уважать моих родителей и самому не уважать,
даже отрицать, свое рождение. «Я» есть до некоторой степени «не я»; не
имел права быть «я». Я незаконно «проскочил» в человечество, фуксом. Так
под лавкой в вагоне есть безбилетные пассажиры. Я тоже безбилетный, но
только не на проезд, а на существование. Вор, — и воровски существую, хоть
и директор. На меня плюнуть надо.
- Вам все кажется...
- Вовсе нет, оттого я и держу под замком секрет своего незаконного
существования, как беглый с каторги бережет и прячет фальшивый паспорт.
Ему не надо бы бежать, а мне не надо бы родиться. Иногда мне кажется, что
все на меня указывают пальцем, обо мне шушукаются: «Ему бы не надо
родиться, а он действует, ломит обстоятельства, сламливает нас - когда мы
все как следует». Я хуже всех, и я всех ненавижу.
Вообще можно заметить, что незаконнорожденные бывают чрезвычай-
но угрюмы, желчны и нелюдимы; в то же время в тайне души это часто
нежнейшие и благороднейшие люди. Но оставим стыд и перейдем к важ-
нейшему.
Суть в том, что вовсе не один термин прикрепляется к такому ребенку
при самом рождении. Но что он не усваивается вовсе своим родителям, ни
матери, ни отцу. Мне говорил о своем мальчике, уже четырнадцати лет, один
отец:
- Я его могу завтра же выпроводить за ворота. И сколько бы он обратно
ни стучался, куда бы ни обращался, в полицию, консисторию, даже на Вы-
сочайшее имя, - никто меня не принудит его признать, т. е. закон предусмат-
ривает и предупреждает, чтобы такой мальчик никуда не стучался, ни даже к
своему отцу и матери. Он не носит моей фамилии, ни фамилии матери, хо-
рошей женщины, с которой я прожил восемь лет (по его рассказу, она умер-
ла в чахотке).
313
Таким образом, вовсе не идет вопрос об устранении клеветнического и
необъяснимого термина. Вопрос о «незаконнорожденности» есть вопрос о
праве закона и религии отнимать у детей - их родителей, налично существу-
ющих, а у родителей - их детей, живых, невинных, реальных. Вопрос о пра-
ве закона, гражданского или церковного, порывать связь ex naturae genitricis*
текущую, или, пожалуй, - так как я хочу немножко грозить - ex Naturae
Sanctae Genitricis**
- У вас нет детей?
- Есть: вот, Ваня.
- Да нет, это Ваня Семенов, по имени Семена, духовного отца, вот того
лавочника из зеленой лавки, которого вы второпях позвали в крестные отцы.
Ему он и сын, духовный сын, по связи в таинстве крещения, по усыновле-
нию. А вам он никак.
- Да я его родил!
- Да нам наплевать. Это физиологический акт (первое письмо моего
корреспондента). Мало ли кого вы родили, всех и считать вашими детьми.
По нашим законам позволительно вам родить от каждой девки в номерах:
так вы воображаете, что так все эти дети за вами и буду пущены.
- Да если б пустили или особенно если б связали в имени, правах и
имуществе - никто бы и не шалил в номерах. Теперь и законных-то избега-
ют рождать, так если бы незаконные все уцеплялись за отца, - очевидно, их
не рождали бы вовсе. Кто установил термин «незаконнорожденные дети» -
потянул и факт случайного и незаконного рождения, случайной и минут-
ной, в номерах, на кухне, на улице, - связи с девушкой или женщиной.
- Нам наплевать, мы об этом не думали. Очень мудрено.
- Да как же вы, мудрые люди, и законы пишете, а подумать вам трудно?
-	Законы пишем, и вы повинуйтесь им.
-	Так как же?
-	Что «как же»?
-	Сын-то у меня.
- Нет у вас сына. Он - Семенов, по зеленщику, у которого вы забирали
картофель и капусту тогда по осени. Ведь сами-то вы Колотилин!
- Колотилин.
- Колотилин и Семенов - что же общего? Чужие вы. Не родные вы.
- Ну, а если бы не сын, а дочь, и вот ей семнадцать лет, а мне сорок семь:
можно бы мне на ней жениться?
-На дочери!
- Да ведь вы говорите, что «не дочь», или вот о сыне - что он «не сын».
Вы как-то врете: «сын» и «не сын», «дочь» и «не дочь». Очевидно, вы знае-
те, что он - мой сын.
- Конечно, знаем.
* мать-природа (лат.).
** из Святой Матери-Природы (лат.).
314
-Ну?
- Но не признаем.
В этом и сущность дела: что закон и вообще администрация рождений,
конечно, знает о факте родительства и родственной связи, но их отрицает. И
жало понятия «незаконнорождаемости» падает в кровь человеческую, в семя
и кровь - и разрывает их, как лев раздирает в пустыне лошадь. Т. е. тут
отвергается святость крови, сила и святость; откуда косвенно проистекло и
на наших глазах течет вообще всякое: «убий». Да, если нет и не содержится
в крови и семени святого, священного - тогда «убий». Моисей, совершенно
устранивший понятие «незаконнорожденности» и предупредивший, мудрою
разработкою брака, самую возможность прелюбодеяния, по чувству связан-
ности этих двух фактов и написал около заповеди: «не прелюбодействуй»
другую, выше: «Не убий». Мы же, составившие и введшие в кругооборот
быта понятие «прелюбодействуй», в глубочайшей с этим связи не пугаемся
более и «убий». Ни литераторов, ни чиновников детоубийство не тревожит.
Некоторых только священников оно тревожит, - как моего корреспондента, -
и они пытаются найти новую формулу брака: как честного, продолжитель-
ного, верного друг другу, вообще индивидуально чистого сожития, но с уст-
ранением требования других, не всегда, при самом горячем желании, осу-
ществимых подробностей обстановки заключения супружества. Как крес-
тит иногда повивальная бабка - так, увы! вечно будет и некоторая сумма
очень чистых и верных друг другу семей нелегальных, и, поверьте, в угоду
никакому закону - они не разорвутся. Об этом мальчике вы говорите:
- Он духовно рожден от зеленщика, посему - его сын.
- Но уж позвольте, я в самом деле родил его, он сидел у меня двенадцать
лет на коленях, и, что бы вы ни говорили, с какой бы полицией ни входили в
мой дом, я скажу:
- Он мой сын.
У вас lex*, у меня - кровь. До сей минуты lex побеждал кровь. Но ведь и
христиане были некогда в катакомбах, а потом вышли и овладели империей.
Боюсь, чтобы кровь или родство и родительство не выглянули из катакомб
и, убрав «зеленщиков», которых вы подставляете в «духовные родители» на
место кровных, принимая к себе младенца, не подняли тяжбы и «при» с
духом и против духа. Мистицизм крови и семени немножко другой, чем «ду-
ховной дружбы», и «духовной любви», и «духовного рождения», и всех этих
«всякую шаташеся» идеек, коими вы, как увядшими цветами, увили и уви-
ваете мир. Кровь - это живой цветок. И страшно будет, когда он спросит у
мертвого цвета: «Откуда ты? и на моем месте?»
* * *
Центр вопроса, очевидно, сводится к метафизике рождения, «от Бога»
оно или «так...» И к священству родственности, крови.
* закон (лат.).
315
Тютчев в 60-е годы, в эпоху всеобщего нигилизма, ища опор против три-
умфов Бюхнера, Молешотта, Фохта, Бокля, Спенсера, Дарвина, Геккеля не-
доуменно и тоскливо спросил:
Не то, что мните вы, природа —
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Вы зрите лист и цвет на древе;
Иль их садовник приклеил?
Иль зреет плод в родимом чреве
Игрою внешних, чуждых сил?.....
Столь длинное, до удивительности длинное многоточие (восемь в ори-
гинале точек) поставлено самим Тютчевым. Он продолжает:
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире как впотьмах.
Для них и солнца, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах.
Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили,
И ночь в звездах нема была.
И языками неземными
Волнуя реки и леса,
В ночи не совещалась с ними
В беседе дружеской гроза.
Не их вина: пойми, коль может
Органа жизнь глухонемой!
Увы, души в нем не тревожит
И голос матери самой.
Кстати, о «матери самой», голоса которой, т. е. механического звука,
не слышит глухонемой. Но «глухонемой» закон, переименовывающий де-
тей по зеленщику, а не по отцу с матерью, слышит ли голос материнский в
интимном и мистическом смысле? Закон ли против материнства? Оказы-
вается - да. Но наименования: «святость материнского чувства», «уваже-
ние к отцовскому чувству», - неужели риторичны? Увы, читатель, - да!
Сущность понятия «незаконнорожденности» и замена зеленщиком отца с
матерью, конечно, есть частица вообще не существующего (в самом зако-
не) почтения к материнскому и отцовскому чувству, и знаете ли, знаете ли,
мне брезжит, что шалости с девицами в номерах есть только последствия
этого же неуважения, заложенного в нашей цивилизации и, может быть, в
316
нашей «духовной» эре: неужели, нападая на девушку, беря ее на минуту, я
уважаю в ней возможную, потенциальную мать?! Конечно нет!! И сам в
себе я не уважаю потенциального, возможного отца, вступая в минутную
и непрочную связь. Закон не уважает некоторых матерей; ну, пусть одну
только, какую-нибудь не уважил, хоть, напр., Лотову дочь, рожденных де-
тей которой в правильном имени и точном отчете занес в метрику «книги
бытия» Моисей: тогда уж простите, я, частный человек, конечно, несколь-
ко расширяю мысль закона и не уважаю вообще реальных и возможных
матерей. «Эта девушка могла бы быть матерью», - вот основное мисти-
ческое чувство, страх Божий, беспокойство Тютчева. Но я, вместе с авто-
ром первого ко мне письма, поправляю: «Ну, вот еще, это - физиология;
девушка нужна мне сегодня на вечер». Вот история развращения, - и нельзя
же отрицать, что далекое зерно его - в законе, и именно в неуважительном
его отношении к крови и семени и к лону материнства. Это Агриппина
сказала подосланным Нероном убийцам:
- Бейте в чрево, выносившее такое чудовище.
Они ударили в чрево. Закон «духовности» и у нас «ударил в чрево», и
дитя вывалилось из рук матери, дрожащей, испуганной:
- Это не я. Не мой ребенок. Никакого ребенка нет. Виновата.
Ищут, разворотили поленницу и нашли ребенка под дровами:
- Ишь, развратница. Сблудила, да и прячется. Убить бы, да мы мило-
сердны, в новом законе живем: иди в каторгу.
* * *
Теперь мне хочется сделать «шах и мат королю» детоубийства. Не знаю,
кто он, и не ищу имени, обращаясь только с понятием. Мы привели стихи
Тютчева. Ну, хорошо; с одной стороны, Тютчев, с другой - Спенсер, Бокль,
Вундт и вообще нигилисты, физиологи-нигилисты. Мы в чью-то веру ве-
рим. Но в чью? Берем основной стих Тютчева:
Вы зрите лист и цвет на древе;
Иль их садовник приклеил?
Иль зреет плод в родимом чреве
Игрою внешних, чуждых сил?
Да, это вечно убедительно; материнство есть вечная религия, так я ду-
маю, так думал Тютчев. Кстати, так думал псалмопевец Давид, выразив-
шись именно о рождении дитяти: «Иду ли я, отдыхаю ли, Ты (Бог) окружа-
ешь меня, и все пути мои известны Тебе... Сзади и спереди Ты объемлешь
меня, и полагаешь на мне руку Твою... Ты соткал меня в чреве матери
моей... Не сокрыты были от тебя кости мои, когда я созидаем был в тай-
не, образуем был в глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои... К Тебе
привержен есмь от ложесн» (псалом 21, стих 11). Да, так вот как говорит
Давид, с какими физиологическими подробностями, в замене которых
Тютчев поставил восемь точек. В дополнение к поэту, выразившемуся о
317
«дышащих солнцах», я замечу, что есть действительно некоторое тайное
основание принять весь мир, универе, за мистико-материнскую утробу, в
которой рождаемся мы, родилось наше солнце и от него - земля. Напр.,
свет солнца ведь действительно органический. Он не расслабляет, как жар
печи, не вызывает головной боли и удушья. Он оживотворяет. Наконец, -
он определенно сложенный из разных цветов, и мне хочется сказать: орга-
нически сложенный. Удивительно его действие на все живое, и это дей-
ствие только на одно живое - тайна, чудо. Но вот еще наблюдение: желтый
цвет солнца и звезд сходен с цветом желтка в яйце. Скажут - случайно:
пусть так! Но я еще добавлю, что пурпур зари, из которого выходит и в
которое входит солнце, сходен с пурпуром крови, из которой во всяком
случае выходит яйцо; а белый луч солнца, белый, как эта бумага, на кото-
рой я пишу, сходен по белизне с молоком матери и с разрезом всякого по-
чти, например, в разрезанном ядре свежего ореха, семени. Солнце не хла-
деет: только живое не хладеет, и мы рождаемся и умираем при 37 граду-
сах. Все остальное, решительно все, от лучеиспускания, по непреложным
законам механики - хладеет. Нет из этого исключения, кроме звезд и солн-
ца, «умных очей» Божества. Живые очи, которые мы так понимаем умны-
ми своими очами... Но ребенок! ребенок!
- Как же его тогда убить, когда он животен, жив? И когда жив - Бог?
Когда есть, - удлиню термин, разверну мысль его, - «Живо-Бог», Бог «жи-
вотный», «имеяй живот» в Себе, «ключи жизни» Имеяй?..
- Конечно, нельзя убить ребенка.
- Но, однако, он убивается. И простите, кто ударил отрицанием в кровь
и семя, кто первоначально и хотя бы самым легким мановением руки «от-
мел» кровь, живое, «животное», извел «животный принцип» из религии, —
тот и есть подлинный, хотя бы неисследимый и уже невидимый, родона-
чальник всех детоубийств. - Во всяком случае, не рождающая мать убила.
Она «животным» чревом дала жизнь, а не от нее идущее понятие, идея ка-
кая-то, логика и дух, отняла жизнь. «Незаконнорожденный», «не нужно рож-
денный», «не нужно бы родиться», «ненужный»... Конечно, такой если умер
-то «слава Богу»; у нас это и о законных умерших говорят («не нагрешит»):
так какое надо маленькое прибавление к этому, и содержащееся в укоре сты-
да, чтобы он умер. Но я кончу о природе и ее мистицизме, и не со своей, но
с богословской точки зрения. У нас был прекрасный законоучитель, как те-
перь помню, - отец Андрей, старенький-престаренький, и с несколько смеш-
ными манерами. Он любил нас удивлять, поражать. Как теперь помню, это
было в четвертом классе гимназии. И вот раз, объясняя нам на уроке о все-
могуществе и беспредельности воли Божией, в которой «вся, яже суть», он
быстро обернулся и изрек:
- А что-то есть неподвластное воле Божией? Что-то есть, чего Бог не
может сделать?..
Мы раскрыли рот с изумлением. Он торжествовал:
- Догадайтесь. Ищите. Есть.
318
Он быстро-быстро заходил по классу и, вынув огромный деревянный
гребень, трогал им жиденькую свою бородку.
Конечно, мы ничего не могли сказать.
- Всемогущество Божие ограничено непеременяемостъю воли Божией.
И Бог все может изменить, но воли Своей, святой и совершенной, Он не
может изменить; воли и закона.
Так это мне запало в душу, ибо очень ясно, и в сущности - огромная
тут философия. Теперь, 30 лет спустя, я думаю - наш батюшка ошибся:
совесть действует по правде и, следовательно, в применении к условиям
момента, а Бог есть не только мировой закон, Держатель мира, но и Со-
весть мира - его нравственный закон. Бога умоляли пророки, и для проро-
ков Он переменял решение: для Моисея - относительно истребления ев-
рейского народа, относительно Ниневии - при Ионе, относительно Содо-
ма отступал от своего решения до четырех раз - перед мольбою Авраама.
Это - факт, и вообще батюшка ошибся. Но лет двадцать я верил ему и
всегда находил его суждение гораздо более понятным и убедительным, чем
бесчисленнейшие натурфилософские суждения в наших духовных журна-
лах приблизительно на ту же тему. Тема эта — общеизвестна: что законы
природы, leges naturae, суть мысли Божии о природе; что Бог миром уп-
равляет, не вмешивая каждую минуту Свою волю в частные случаи, но
подчинив Свою тварь - творческим Своим законам. На этом пункте около
половины нашего века начался упорный спор между богословами и есте-
ствоиспытателями: начиная с Лапласа и его «Mecanique celeste» и кончая
Дарвином и его «Origine of species», математики, физики, химики, биоло-
ги стали как бы «отвоевывать природу у Бога», отнимать тварь от Творца-
в пользу системы своих фактов и дополняющих эти факты механических
гипотез. «Есть наука, а Бога нет, а главное - не было; и ничего Бог не тво-
рил, а все произошло само собою, по своим собственным и нимало не бо-
жественным причинам и законам. Causalitas mortua - ессе natura!»* Бого-
словию пришлось тяжко. Богословы уперлись. В «Вере и разуме», «Вере и
церкви», в «Богословском Вестнике», «Христианском чтении», «Право-
славном собеседнике» я читаю, постоянно читаю обширные богословско-
физические и богословско-физиологические трактаты, и вот есть один
пункт, можно сказать, последняя цитадель, где все они запираются и отку-
да действительно до сих пор их не могли выгнать математики, физики,
химики и физиологи: это - живая капля жизни, творческая капля, всегда
рожденная, везде - из двух полов! О рождении и полах уже я договариваю,
а богословы осторожно не доводят до этого пункта своих речей. «Здесь -
Бог, - они восклицают, - ибо это неразрешимо для науки! тут - трансцен-
дентность, это - тайна! Все ваши реторты ничтожны, немощны микроско-
пы, бессильны пустые догадки и гипотезы: это - капля не от мира сего».
Но вот тут-то, тут-то несчастный отец, у которого отняты дети и на место
* Причина смерти - в природе! (лат.)
319
его к детям приставлен зеленщик, «духовный отец по восприятию от купе-
ли», и скажет, и упрется: «Как? вы в одном отделе и для одних целей ут-
верждаете, что это - от Бога и что тут - трансцендентность, а не хи-
мия; а в другом отделе вашего же богословия и для других целей, именно
для отстаивания разных византийских подробностей, столь же победитель-
но говорите, что жизнь и рождение есть простая наука, и даже худая, омы-
ваемая и очищаемая в воде крестильной; и что посему, хотя физиологичес-
ки, конечно, все дети одинаково произошли и их нельзя делить на закон-
ных и незаконных; но как физиология с богословием не совпадают, и пер-
вая вторую - не учит, то, с вашей точки зрения и по преданиям ваших
учителей, вы одних рожденных объявляете - законными, других — внеза-
конными. Против естествоиспытателей вы соединяете тварь с Творцом,
говоря о ретортах, что там - «Божие», а против меня, несчастного и бес-
сильного отца, вы разделяете тварь от Творца, отвертываясь от реторт с
словами: «Там обыкновенное». В одном случае, с полемическими целями,
вы, указуя на мудрость природы и целесообразность ее законов, утвержда-
ете, что законы природы суть мысли Божие, а в другом, именно в отноше-
нии детей, - что мыслей Божиих нет в законах природы и рождение дитя-
ти, да и вообще все живое, есть просто - Stoff und Kraft, «материя и сила»,
в их сочетании, как и учил Бюхнер, а вы почему-то ему возражали. Но
теперь зачеркните же всю эту полемику, как неосновательную и недоумен-
ную; или, если вам страшно переплести свои opera omnia* в один пере-
плет с Дарвином, Молешоттом и Фохтом, - вычеркните меня из состава
«незаконнорождающих», а главное - в себе самих, в своем смутном и злом
сердце, погасите это чувство и эту мысль «незаконнорожденности». - В
самом деле, на двойственности разных отделов богословия покоится уче-
ние о «незаконнорожденности» и весь огромный итог уже погубленных
детей. О, пусть бы государство учило о «незаконнорождаемости». Оно —
не понимает, для него действительно все только есть «наука», оно, нако-
нец, светско, его предания - в Риме. Но государственный взгляд на рожде-
ние и не породил бы такого страха перед рождением, испуга, гипноза де-
вушек; не породил бы детоубийства. Тут... идея проклятия над головой,
как и выразил Гёте в заключительных словах «Фауста»: «Проклята!» -
«Спасена!» Спасена-то потом уже, и Гретхен этого не слышит, она только
слышит: «Проклята» - и умирает под бурей этого религиозного «Ьегеш’а».
Через «херем» евреи отлучают от синагоги; но в эпоху бесплотную, разры-
ва твари и Творца, есть тоже своеобразный «херем» - и он падает на ос-
новного выразителя плоти - дитя и женщину; не на всех женщин, а на
многих, ибо всех рождающих подвести под «херем» значило бы вскоре
потерять вообще самый предмет для «благословений» и «стадо для слу-
шания». Да, термин, может быть, наиболее точный для «незаконнорож-
денных» детей - это «не благословенные дети»! Они - как лилии полевые,
* собрание сочинений (лат.).
320
как птицы небесные: но уже нет на них, порвана с них слава лучшая, чем
Соломонова! Кто же это сорвал? Конечно, - не Евангелие, а те сухие и
недомысленные искажения, каким оно подверглось в Византии и Риме.
Мечтается иногда, что если «незаконное рождение» есть вечный стыд, то
почему столь колоссальное бремя, колоссальное и непереносимо тягост-
ное для человека, который его понесет, - возлагается столь тихо, незамет-
но и, так сказать, нетрудно. Нужно бы это развить, украсить, раздвинуть в
обряд; тогда, и только тогда вдруг подчеркнулся бы его смысл, строка пе-
тита - набралась бы аршинными буквами. Вот - помост; на нем ребенок;
пусть - девочка или мальчик, полутора года, когда уже могут ощущать вину
и стыд. А то что же наказывать чувствуемою болью, но как бы хлорофор-
мированного, новорожденного. Проснется - и будет тогда чувствовать, - а
когда наказывается - не чувствует. Нужно наоборот. Все торжественно,
масса народа, зажженные свечи в храме. Хоть дитя на помосте и «приблуд-
ное», но папа с мамой все-таки его любят и одели кой во что: ну, там розо-
вый бантик, чепчик и кружевная рубашечка. Simplex natura, natura peccans*
приглашается подойти к помосту, дабы уязвиться болезненнее за «перво-
родный грех»... И вот лучшая мечта Некрасова, апофеоз некоего алкания,
«Влас». О, он уже прошел все ступени подвига, труда, смирения. И мир,
благодарный, облек его в мантии, и камни, и золото. Но он все так же, как
и тогда
Смуглолиц, высок и прям.
Он поднимается на ступени помоста, где ребенок стоит один: его роди-
тели внизу, отделенные, символ вечного будущего отделения. Девочка огля-
дывается на высокого подходящего к ней «дядю», и как она привыкла у всех
целовать руку, - то весело хватается и за сухую длань аскета. Но он отдерги-
вает ее, как от касания гада. Срывает розовую ленточку с шеи. Девочка ис-
пугана, хочет закричать: «Дядя! Дядя!», но сильный толчок прерывает го-
лос: «Снимай башмаки - они слишком нарядны». И, разув, он надевает на
крошечные ножки стоптанные, жесткие, корявые башмаки. «Это - не мои!»
- кричит девочка. «Это-то и твои: единственные твои, теперь и до гроба,
неснимаемые». Он рвет на ней кружева, платьице - и накидывает грязную
тряпку. В испуге и крайнем недоумении девочка кричит:
- Мама! мама! Где же ты, мама?
Мама все видит, все предвидит и, закоченев в ужасе, пятится назад...
назад... к самой далекой стене, хочется ей вдавиться в стену, пройти сквозь
стену и, захватив свое дитя, бежать по улице. Но еще не все кончено.
Теперь безобразный, красный и мокрый, в тряпках, кусок человечес-
кого существа, остаток человека, сталкивается ногою с помоста и не то
катится кубарем, не то сползает на спинке по ступеням вниз. Толпа гово-
рит: «Так и надо».
* Простая природа, виновная природа (лат.).
321
Вот, мне кажется, как следовало бы выразить отношение к «незаконно-
рожденности». Сейчас только один ребенок, беззащитный, принимает удар;
но ведь удар очень болен, колоссален, и правдивость психологии и социаль-
ного строя требует, чтобы так же видны были и бьющий, чтобы посрамле-
ние было картинно в деталях своих. Ведь теперь это - укол, болезненный,
болящий всю жизнь, наносимый тончайшей и даже вовсе невидимой иглой.
Зачем это? к чему лицемерие? к чему все в ущерб, в посрамление болящему:
нет, пусть мужественно примет некоторый стыд, стыд за жестокосердие, и
тот, кто действительно жестокосерд! Кто имеет жестокую душу, не должен
смущаться жестокого лица.
* * *
Да, я не без причины сказал, что вопрос «незаконного рождения» неис-
следимо глубок:
1)	Это - херем, постигающий рожденного культом бесплодия.
2)	Это - Stof und Kraft, откровенно признанное.
3)	Это - выпавшие цельные отделы богословия.
Наконец, нельзя же не спросить, ибо в глубоком несчастии человек о
всем вправе просить: «Не понимаю я... У птиц детей не отнимают, у меня
отняли. Ну, есть просфора, есть просто хлеб: можно ли же, однако, рас-
таптывать просто хлеб? А детей во множестве, именно всех убиваемых
и всех отправляемых в воспитательные дома, - очевидно, растаптывают: и
это предвиденно и принципиально. Но тогда я не верю в добротность и
«освященного хлеба», «просфоры», ибо и она, очевидно, не имеет хоро-
шего в себе состава, хорошего матерьяла и муки, абсолютно в смысле ма-
терьяла, тожественного у нее с обыкновенным хлебом». - Тут в самом деле
философия таинства. В «таинство», в «благословение», очевидно, можно
взять только добротный, уже хороший и благодатный в себе самом, мате-
рьял: воск, плоды, муку, масло, вино. Но, напр., можно ли «благословить»
чумной бубон? И не подействует благословение, а главное, вовсе нельзя
его благословить, т. е. как бы сказать «гряди в мир и совершай присущее
тебе». Явно, что молитвенный свет принимает на себя только уже naturaliter
светлая вещь; т. е. naturaliter добрая, полезная, нужная. Хлеб мы едим, и
только потому из него возможна просфора. Кто же скажет о натуральном
хлебе: «Его бы не надо», «ему бы не быть». Но если никто решительно не
оспорит, что о рожденном «незаконном» ребенке «Власы» скорбят, что он
есть, рожден; и термин «незаконнорожденный» равняется: «не должен-
ствовавший бы существовать», «не имевший права родиться», то совер-
шенно неопровержимо, что «благословить» его рождение вовсе и ни в ка-
ком случае нельзя. А всякий раз, когда оно все-таки благословляется (за-
конный брак), - оно благословляется мнимо и недейственно. В связи с тем
и находится поражающая всех вещь, что ведь и в законном браке, по тер-
мину очистительной над роженицею молитвы, ребенок рождается, в сущ-
ности, незаконным, «скверным»; рождение его все равно изъявляется гре-
322
хом, и притом без всякого сглаживания или смягчения вины сравнительно
с рождением вне брака. Т. е., что только в утешение людям и какую-то
иллюзию им дается будто бы благословение. Но как чумной бубон нельзя
благословить, - и рождение благословить нельзя же, и «законного брака»
метафизически не может быть. Только духовный брак священника с цер-
ковью (при посвящении иерей водится вокруг аналоя, и при этом поется
венчальный, свадебный стих) есть единственный «законный христианский
брак». Прочие - видимости; сны, навеваемые на мир; но которым ничего в
действительности не отвечает, и даже действительность им вполне проти-
воположна.
И вот почему «Влас» укалывает ребенка. В сущности, - он всех укалы-
вает. Но на всех он только кладет пятно, касаясь кожи и не пробуравливая ее.
И только некоторых укалывает внутрь, насмерть. Не все из них умирают; но
остающиеся в живых болят даже сильнее умерших.
* * *
- Да, но ведь никто же не укалывает. Только дают термин, определяют.
Кто нудит девушек убивать детей? К чему столь чрезмерный стыд? Мы, уда-
лившиеся от мира, чисты, как Пилат и как леди Макбет...
- Менее. Если вчера вы знали, что от такого-то термина сегодня про-
изойдет самоубийство, детоубийство; знали по предыдущим случаям, по
фактам почти без исключения: то неужели все-таки, положив сегодня тер-
мин, - вы не погасили жизнь, только это сделали не своими руками.
- Вольно столь стыдиться; предрассудок, преувеличение.
- Вы бы не теперь и не в книге это сказали, а публично и с кафедры и
1000 лет назад. В этом и весь пункт, что при зрелище детоубийства от стыда
незаконного рождения ни один, однако, Влас не сказал: «К чему такой стыд?
Это -меньше стоит. Это - не так важно, чтобы ребенку или матери не жить.
Успокойтесь, такие ли грехи бывают, придите в себя, живите: ибо вы дос-
тойны жить». А если 1000 лет и ни один «Влас» не сказал этого, ни один не
указал, не посоветовал «меньше стыдиться», напротив, - все звали еще к
увеличению стыда, корили, что недостаточно стыдятся, называли «бесстыд-
ницами»: то, стало быть, и уже намеренно вы определили меру наказания,
уменьшение которого вам было бы оскорбительно. А мера эта - «свари дитя
в собственном молоке».
1900 г.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА*
XXII.	Письма
1
24 сентября 1900 г.
Господ. В. Розанов!
Чем больше читаю твое писанье, тем больше тебя презираю.
Так и сквозит, что ты чем-то особенно раздосадован священством. Но будь
же и во гневе справедлив. Я не духовный, но по делам службы близко соприка-
сался с правосл. духовенством и тобою возмущен. К чему глумиться над свя-
щенными и дорогими для нас, православных, верованиями? К чему сочинять
для газеты кривотолки на св. Евангелие? К чему передергивать? Лгать?
К чему в одной грязи мешать понятие о браке как таинстве св. Церкви с
навязанным духовенству обыском - этой чисто юридической сделке и с поряд-
ками дух. консисторий?! В них ведь сносится самая ужасная грязь семейных
отношений всех сословий общества и, быть может, твоя же собственная. И ты
требуешь от мельника, работающего на мельнице, чтобы он не был в муке?..
Впрочем, многие, многие уже убедились, что у тебя нет нравственных усто-
ев; нет критерия справедливости. Видится злоба в суждениях и плохая, если
есть, совесть. Всех на свою мерку не обобщай. Не тебе подрывать христианские
основы, и твои плевки падают на твою же самооболыценную, к позору русскую,
нечестивую голову.
В сегодняшнем фельетоне ты весь сквозишь.
Не слишком ли это?.. При такой злюке, без полицейского, толстого столба и
обойтись нельзя. К нему тебя и приковать надо...
Гонорар, г. В. Розанов, за болтовню ты можешь получать, не прочитавши
намаранного, но «знай край и не падай». Помни, что пишешь в распространен-
ной газете, - потому имей приличие: себя назвать как хочешь можешь, но мы,
читатели, не подлецы, не циники, не свиньи (см. ibidem). Я, по крайней мере,
такого зла для России, как ты, в мыслях не имею, а ты проповедуешь.
Я уже старый человек, и с ужасом вижу, как и в печати русской начинает
царить озорство и нахальство.
Разве ты не замечаешь, что тебе даже никто не отвечает, считая тебя за «га-
зетную шавку».
Удивляюсь г-ну Суворину, всегда, хотя видимо, благонадежному.
Чисто русский, православный читатель О. Иванов**.
* Спор о незаконнорожденности вызвал чрезвычайное напряжение страстей.
Без преувеличения могу сказать, что на меня бросались с каменьями и у меня цело-
вали руки. И то и другое - живительное воспоминание и ценный матерьял к реше-
нию вопроса. К сожалению, у меня потерялась одна телеграмма, с юга, с подписью,
что посылается от нескольких сот (фабричных?!) человек. В. Р-в.
** Добрый, видно, человек. Такими Русь держится. Но «sancta simplicitas»...
[«святая простота» (лат.)].
324
2
Вот достойный ответ г. В. Розанову на возмутительно-циничный фельетон
4 октября на «Новом Времени» под заглавием «Спор об убитом ребенке»: В пос-
ледние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и
учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести
своей*, запрещающих вступать в брак (1 Тим. 4, 1-3)**.
3
Прочтя много Ваших суждений о детях, вне закона рожденных, могу только
скорбеть, что не все люди обладают Вашей чудной душой. Между 10 и 20 нояб-
ря в Окружном суде слушается дело о ребенке, которого желают поставить вне
закона. Защитник Де Плансон.
4
Милостивый Государь,
Василий Васильевич!
На страницах «Нового Времени» вы подали ваш голос в защиту незаконно-
рожденных детей - за каковую защиту я как отец двух незаконнорожденных
детей приношу вам искреннюю благодарность и смею обратить ваше внимание
еще на один тип несчастных незакон.-рож. и их несчастных же родителей: я
раскольник, поморского согласия, одиннадцать лет тому назад сошелся с деви-
цей вероучения господствующей церкви; последствием нашего сожительства
имеем двух детей (крещены в церкви), которых, при всем своем искреннем же-
лании, по существующим законам ни чрез брак, ни какими другими способами
я не имел права ни узаконить, ни усыновить, и в то же время не могу и не при-
знать их своими детьми. Единственный дозволенный законом способ усыновле-
ния детей своих, чрез присоединение свое к церкви и потом брак в ней со своей
сожительницей, для меня невозможен, ибо сопряжен со сделкою со своей сове-
стию, что для меня не легче, чем и видеть детей своих, заклейменных именем
незаконнорожденных, и приходится жить связанным естественным родством и
разделенным законом. Пока дети еще малы, то подобное ненормальное положе-
ние еще нс особенно тяготит, но, боюсь, позднее должно вызвать со стороны
детей озлобление и на своих родителей, и на власть предержащую, и мне едва ли
в детях своих придется видеть честных граждан и верноподданных своего царя.
Правдивое слово печати вызывало не раз новые законоположения и отменя-
ло старые, уже отжившие. Оно, добрейший Василий Васильевич, в ваших ру-
ках, и к вам во имя христианского человеколюбия прибегаю от себя, своих не-
счастных детей и нам подобных с покорнейшей просьбою путем печати сказать
и в защиту нас «без вины виноватых» ваше правдивое и горячее слово. «Дитя не
плачет - мать не разумеет», и мы плачем и надеемся чрез вас быть услышанны-
ми нашей матерью отчизной и отцом Государем.
* Подчеркнуто красным карандашом. В. Р-в.
** Анонимно. Прислано на клоке, оторванном от бланка меняльной лавки. В. Р-в.
325
Простите за беспокойство, не смею надеяться, что просьба моя будет вами
услышана и уважена, слишком она смела и назойлива, и позвольте еще раз вы-
разить вам глубокую благодарность за то, что уже вами сделано и сказано.
С истинным почтением и уважением к вам пребываю.
Казань, 17 ноября 1900 г.
N.N.
5
Прочитав фельетон 13 сентября в «Нов. Врем.» в № 8817, подписанный «В.
Розанов», «Евины внучки», - не могла отказать себе в удовольствии выразить
ему благодарность за доброе слово в защиту женщин. Мне в жизни (прожив
39 л.), к счастью, не пришлось столкнуться с гг. Бобровыми и т. д., но приходи-
лось встречать несчастных жертв своего увлечения, доверия мужчине - и, видя
их страдания нравственные, - пожалеть до слез. Слава Богу, что есть еще люди
(мужчины), которые говорят против безнравственности и ложного стыда «за
своих» детей. Не стыдно им губить девушку - а стыдятся хорошего чувства!
Здесь есть безнравственность и невоспитанность.
Ваша подписчица Л П-ва.
6
М.Г.
В печати обсуждается горячо вопрос неотложной важности «О детях, не-
счастно рожденных». Кажется, с этим назревшим вопросом пора окончить, тем
более что с разумными доводами, приводимыми в защиту «ни в чем не повин-
ных детей», соглашается всякий благоразумный человек. И есть потребность
времени, с которою долее медлить нельзя; поэтому печать, как отголосок обще-
ственного мнения и будитель дремлющей совести людей, обязана «бить трево-
гу»! Пора проснуться, гг. писатели, ведь жизнь с своими неотложными потреб-
ностями не ждет, а несчастно рожденные являются на свет Божий и заявляют о
своих претензиях наравне с другими, требуя себе известного положения в обще-
стве и имени своих родителей. Нельзя же их лишать «законного права» по свое-
му недомыслию. И в самом деле, как подчиниться «бесправному» человеку су-
ществующим законам, когда ему указывают, что он явился незаконно на свет
Божий? и не может пользоваться правами законного, даже носить имя своих
кровных родителей, если бы они признавали его.
В пояснение изложенного обсуждения ссылаюсь на один из тысячи приме-
ров:
Я, холостой и уже теперь старый человек, сблизился еще в молодости с
чужою женою, нелюбимою и нс любившею своего мужа; имею от нее детей,
желаю создать свою кровную семью, проживши с нею более 20 лет; но мне не
позволено кровных своих детей назвать своими и дать им свое имя, потому что?!.
Я обращаюсь к закону, прошу назвать моих детей, рожденных вне брака, моими:
нельзя - нужна подписка родителей о полном согласии нъ усыновление. Причем
мать, конечно, к услугам, а писанный по метрическим записям отец фиктивный
- не согласен, и нужно покупать у такого «писаного отца» согласие... Между
326
тем, ведь по нашему закону подлог карается строго. А разве эта фальшивая
запись о рождении «моего» ребенка - не подлог, когда записывающему в метри-
ческих записях говорят, кто именно родители ребенка, а он пишет другого, бу-
мажного отца. Словом, подобное двусмысленное положение детей и родите-
лей не должно быть терпимо - ибо ложь*.
Один из многих
7
Некто остался очень недоволен, по-видимому, статьею г. Розанова «Спор об
убитом ребенке», помещ, в № 8839 «Нов. Вр.»; и на страницах одной из газет
комментирует ее до такой степени странно, что невольно останавливается вни-
мание на этом своеобразном истолковании сказанного г. Розановым.
Не верится даже, что, прочитав хотя бы и не особенно внимательно указан-
ную статью, можно было прийти к таким выводам; тем не менее, факт остается
фактом, и если уж представитель печати усмотрел в ней «предначертания вроде
устройства семьи по примеру четвероногих» и т. п. бессмыслицы, то что же
мудреного, если найдутся и другие читатели, способные к аналогичным умозак-
лючениям. Думается, что на г. Розанове лежит обязанность еще точнее разъяс-
нить преследуемые им задачи, имея в виду и таких комментаторов прочитанно-
го, как упомянутый «некто». Будет очень досадно, если хоть часть читателей не
обратит должного внимания на те истинно христианские идеи, которые все чаще
и чаще встречаются в нашей прессе. Для него важно выяснить это недоразуме-
ние, потому что, отмечая и критикуя социальные вопросы, приходится быть от-
ветственным пред обществом за каждую сказанную в печати фразу.
Многим из нас, в том числе и пишущему эти строки, к сожалению, наверно,
не удастся видеть того рассвета, зорька которого все ярче и ярче разгорается в
умах и сердцах лучших представителей нашей общественной совести, и потому
беспредельно отрадно, что хотя на закате жизни пришлось убедиться, что на-
шлись смелые люди, которые называют вещи их настоящими именами и призы-
вают следовать заветам Великого Учителя, проповедовавшего идеалы высшей
нравственной чистоты, милосердия и уважения к человеческой личности. Да
будут же благословенны эти добрые призывы и да хранит Господь юные жизни
той молодежи, которая так горячо откликается на них. Надо только поддержать
стремление упорядочить отношения к себе самим и к своему ближнему. Это
всецело задача тех, кому принадлежит почин в этом святом деле.
Ел. П.
* Действительно важно, что, в сущности, все наши метрические книги просто
неверны. Т. е., будучи в некоторых местах неверны, но без оговорок - в каких (в
рассказываемом случае дети, 20 лет рождаясь от такого-то, записываются законны-
ми детьми другого), подают повод заподозривать их верность вообще в каждой дан-
ной строке. «Книга бытия» раба Божия Моисея есть первый экземпляр метрики и
образец истинного для истинного. Вот отчего и Лот с дочерьми туда вписан без ута-
ивания. Нельзя утаивать в рождениях: ибо это начальный факт, «исход» нашего
жития. «Книга бытия» есть метрика рождающегося мира и рожденного человека. И
записывать неверно, напр. в наши текущие метрики, есть не только юридический
подлог, но и первородный грех. Вот что духовенство должно бы было разъяснить
государству и отказаться в том виде, как им ведутся, вести эти метрики. В. Р-в.
327
XXIII.	Брак с точки зрения газетной философии
Под заглавием: «Спор об убитом ребенке» В. Розанов напечатал в «Новом Вре-
мени» статью, в которой, по собственному его выражению, «отдельные казусы
общественной жизни возводятся к высшему синтезу и отыскивается на них от-
вет не в ходячей морали и временных правилах, а в некоторой философской
концепции». Отмечаем эту статью, насколько она затрогивает - и притом до-
вольно неосмотрительно - религиозную область. «Казус общественной жизни»,
который служит исходным пунктом для статьи, - поступок некоего певца Боб-
рова, который соблазнил в Воронеже молодую девушку, бросил ее и тем довел
до самоубийства, а когда возмущенная этим поступком астраханская публика,
при первом появлении на подмостках, освистала его, то он вломился в амбицию
и заявил, что публика должна судить только об его артистических талантах и не
имеет права вторгаться в частную жизнь. Автор нс только признает возможность
уничтожения различий между законно и незаконнорожденными детьми, но и
самые основания этих различий считает неправильными, а усвоенную зако-
ном терминологию неточною. По его мнению, вся путаница оттого происхо-
дит, что для определения б р а к а (и следовательно, рожденных в браке, закон-
но, и вне брака, незаконно) принимается в расчет несущественный признак.
Существенный признак брака - рождение или, точнее, - «прилепление» по-
лов. Это «абсолют» такой же значимости, как и противоположная рождению
смерть. Где этот признак налицо, там и брак; обычному делению на «жен» и
«наложниц» нет места.
«Как только, - говорит автор, - брак определился нс через рождение,
т. е. не через свою сущность, так, очевидно, должны были получиться вне-
брачные рождения. Их начал тот, кто дал браку неверное определение, как
неверно определяются математические задачи, неверно произносятся фор-
мулы. Я определю человека в древнеэллинском смысле: «Человек есть су-
щество свободное»; тогда, конечно, все рабы будут не люди! Но ведь тут
погрешность определения, а не дефект существа. Спаситель определил брак
по существу. В единственном случае, когда, при вопросе фарисеев о раз-
водном письме, Ему пришлось выразиться о браке, Он ответил искушаю-
щим Его: «Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщи-
ну сотворил их (Быт. 1)? И сказал Сотворивший: посему оставит человек
отца и мать, и прилепится к жене своей и будут два одною плотию (Быт. 2);
так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог сочетал - человек да не
разлучает» (Матф. 19). Не очевидно ли, что это сказано о всей сумме произ-
растания человеческого, рождаемости человеческой, и в этих единствен-
ных словах о браке он определен через рождение, и даже короче и уже -
через «прилепление» полов. Что же, проведена ли здесь линия между спо-
собами рождения в «адюльтере», «наложничестве», «любви» и прочее? Не
сотворено самого понятия этого».
Отсюда у автора естественно вытекает вывод, что один факт сближения по-
лов устанавливает между ними брачное соединение; как только мужчина кос-
нулся женщины - он вступил с нею в полное супружество и принял на себя всю
полноту обязанностей, прав и забот как в отношении взаимной любви, так и
воспитания детей. Нет ни соблазнений, ни падений; есть только супружество, к
которому нужно относиться с величайшим уважением.
328
«Болезнь есть вечерняя заря бытия, любовь - утренняя. Смерть - свята;
это - один столп мировой религии. Тогда свято рождение, и любовь цветка к
цветку, животного к животному и человека к человеку - есть второй столб
религии. Любовь и болезнь между собою относятся, как рождение и смерть,
как зори, утренняя и вечерняя, священнобытия нашего. Обе абсолютны. Но
когда вы соответственным образом благоговеете к болезни, подходите на
цыпочках к болящему, помогаете ему, творите слова поддержки и утешения
- как вы поступили с Гретхен? Как поступили Фауст, Мефистофель? И вот
плод этих поступков - смерть ее, ребенка, чудные последние диалоги драмы
и заключительное небесное «спасена»! Гёте очень много этим хотел сказать,
много - именно введением в земную драму небесного элемента. Ибо, как в
смерти небо и земля связываются, связываются они и в рождении, и в блис-
тающих зорях того и другого. Это-то не было никогда уловлено, и отсюда
могут пойти большие споры и очень сомнительные в исходе тяжбы. Вот как
прелюдия к этим спорам, в высшем философском и религиозном смысле,
понятие «незаконного рождения» и любопытно: ибо тут - весь человек, и
ведь нельзя же о человеке рассуждать только в гражданском смысле. Человек
есть лицо священное: можно ли же говорить о его появлении на свет, о нис-
падении на землю его бессмертной души в порядке «Гражданского уложе-
ния»?! Мы хотим сказать, что вопрос «незаконного рождения» нисколько не
есть вопрос гражданского законодательства, а религиозный и философский
вопрос и частию судебно-религиозная тяжба».
С газетно-философской точки зрения рассуждения автора, быть может, не
лишены остроумия и последовательности, но напрасно автор, вместе с тем, ста-
рается прикрыться и религией. «Столп религии» он усматривает совсем не в
том, в чем следует, - в физиологическом акте, а не в духовном начале*. Брак по
церковному понятию есть одно из семи таинств, со стороны своей сущности
для ума человеческого непостижимых**, а у автора он приобретает смысл бо-
лее чем реальный***. Образ брачного единения имеет в религии до такой степе-
* Вот - корень-тъ дела. Конечно, я все время, уже много лет, чувствую, что
родник «незаконного рождения», и след, детоубийство, лежит не в «прелюбодея-
нии», не в «седьмой заповеди» и ее отступлениях при рождении: а - в «духе» и
«духовности», в «духовном браке» (неуловимая тенденция к «духовному супруже-
ству» хлыстов), которая вовсе вытеснила кровно-семенную сторону и стала на ее
место. Алгебра заменила механику, учебник математики - арки и мосты; слово -
природу, Логос - книгу Бытия. Ну, конечно, - это религиозно-философский вопрос.
Но он уже предрешен в исходе, ибо спорящие стоят над трупиком младенца. Логос и
логистика может им подавиться - это не только в смысле пожелания, но и будущего
факта «грядущих судеб»... В. Р-в.
** Собственно, что же непостижимого в механизме обряда? словах, жес-
тах? Все в высшей степени рационально. В. Р-в.
*** Да ведь реалъное-тъ может быть очень непостижимо. Что Иову Бог гово-
рит в буре? - о непостижимости реальных вещей, и даже, в частности, именно -
рождений и зачатий: «Знаешь ли ты время, когда рождают дикие козы на скалах, и
замечал ли роды ланей? Можешь ли расчислить месяцы беременности их? и знаешь
ли время родов их?» (Иов, 39). А что все это «непостижимо» не только в смысле
неизвестности и сокрытости, а и божественности, то вот слова самого Иова: «...то
329
ни высокодуховное значение, что употреблен для обозначения союза между
Христом и церковию, а у автора духовность заменена физическим отправлени-
ем. Автор пользуется выражением Евангелия: будут два одною плотию - для
определения, в чем состоит сочетание, совершенное Богом и не подлежащее
разлучению от людей; но при этом он забывает, что Христос Спаситель ясно
отличил* брак от прелюбодеяния, одно разрешил и Своим присутствием освя-
тил, другое осудил и воспретил**. Как же возможно смешивать эти две вещи и
отожествлять*** их? Мало того, что между ними лежит бездна****, но на пути
человеческого совершенствования и брак не может иметь значение непререкае-
мого «абсолюта», если есть высшая ступень в виде девства*****, ни для кого,
правда, не обязательного******, но доступного человеку, «могущему вместить»,
что бы я стал делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог
бы я отвечать Ему? Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его (друга
Иова), и равно образовал нас в утробе» (Иов, 31, ст. 14-15). Но это богословие пус-
тынь Азии уже непонятно на болотах Петербурга, где «непостижимое» и «боже-
ственное» усматривают только в «чиноначалии». В. Р-в.
* Ожидалось бы увидеть ссылку на подлинные слова. Я таких не помню.
В. Р-в.
** «Кто не оставит жены и детей - не может быть Моим учеником», Лука,
XIV, 26. Это - в отношении к законному браку. «Истинно говорю вам (книжникам и
фарисеям): блудницы вперед вас идут в Царствие Божие» (Матф. 21). Так о чем же
судит новейший фарисей? В. Р-в.
*** «Женщина, когда рождает, то терпит скорбь, а когда родила - то забывает
всю боль свою, ибо новый человек через нее вошел в мир» (Иоанна, 16); это соб-
ственно главное в Евангелии о браке место. И здесь просто сказано - «женщина» без
всяких разделений. Что касается до посещения брака в Кане Галилейской, то при-
шествие блудницы перед Тайною Вечерею, возлившей миро на ноги Спасителя, и
слова Его о ней - с заключительным: «Где не будет проповедано Евангелие, будет
упомянуто о ней» (Луки, 7) - еще разительнее, трогательнее, чем посещение брака в
Кане Галилейской. И это бы «книжникам» не мешало помнить. Но они «все забыли
и ничему не научились». В. Р-в.
**** Какой вздор и кощунство! «Ты имела пять мужей, - сказал Спаситель
самарянке, - и которого теперь имеешь - не муж тебе». И никакого упрека. За-
чем бы Спасителю упомянуть о «не муже», как молчат о нем всегда наши мет-
рики, если бы Он не хотел сказать, прямо и упорно, «жестоковыйным»: вот она
имела и мужей, и не мужа - а Я открываю ей учение о водах Вечной жизни,
которого не сказал мудрецам и учителям Израилевым. В. Р-в.
***** Это очень важно и вполне верно, что брак перестал быть «абсолютом»,
как только выявился идеал девства. Т. е. столп рождения, «книга Живота» вся до
основания поколеблена была, как только, без всякого отрицания брака, появился около
него идеал девства. Они - не умещаются один возле другого, и один в простом при-
сутствии другого - начинает таять и исчезать. Это как луна и солнце, есть солнце -
нет луны, есть луна - нет солнца. В. Р-в.
****** Какая уловка, и вечно она повторяется! «Ни для кого не обязательного!»
Забыли несчастное состояние молодых вдовых священников! Идеал и закон: да ведь
идеал обязательнее закона для доброго, для совестливого!! И вы хоть и «не обязали
матерей убивать незаконнорожденных детей, а все же, добрые и совестливые, они
«и без обязательства не рождать», в страшной муке детей своих умерщвляют. А «не
330
и имеющего для себя высший образец* в лице Христа. Сказанного достаточно,
чтобы понять, в какое противоречие становится автор с основоположениями хри-
стианской религии**. И нельзя не пожалеть, что распространсннейшая газета
содействует затемнению в русском обществе и без того смутных религиозных
понятий. Кстати, по поводу склонности автора иллюстрировать свои мысли ветхо-
заветными примерами, ссылкой на «богача Вооза и нищенку Руфь» и т. п., мы
посоветовали бы ему не выпускать из внимания, что с пришествием Христа
ветхий закон упразднен***, ветхозаветные нормы потеряли силу и получили
иной вид, так что, напр., в Новом Завете признается преступным**** крово-
смешением то самое, что в Ветхом считалось закономерным восстановлением
семени брату.
(«Церковный Вестник», №41)
XXIV.	О равноправности детей незаконных
с законными. От редакции «Нового Времени»
По поводу фельетона В. В. Розанова «Святое чудо бытия» протоиерей А. Ус-
тьинский пишет в защиту несчастных так называемых незаконнорожденных
детей:
«Ведь и они принадлежат к тому обществу детей, которых благослов-
лял Христос и относительно которых сказал: «Иже аще приимет отроча та-
ково во имя Мое, Мене приемлет» (Мтф. 18, 5). Входите в дух милосердия
обязавшие» девственники отходят в сторону со словами: «В крови сей мы не повин-
ны; мы ей не велели убивать, мы ей не запрещали рождать; мы ей только посовето-
вали другой идеал, но она не захотела. Однако мы ее и за это не осудили, а только
едва заметно поморщились. Но она с чего-то сама испугалась, заметалась, родив, - и
покончила, с дитятею или с собой». В. Р-в.
* Христос как Бог умер за грехи мира; а профессора духовных академий за гре-
хи мира не умирают. Так же - девство Христа, как и искупление мира, для человече-
ства иначе созданного, - не «образец» вовсе. Каждый поступает по своему закону -
и твари нечего и восходить на пути Сотворившего. В. Р-в.
** В которой, как я здесь доказал текстами, вы аза не понимаете. Преобразова-
ли христианство в книжничество и фарисейство, выбросив из него природу и со-
весть. Толкутся на следах фарисеев, только уже в ссй час и век не перед Христом, а
позади Христа, и не совопросничая с Ним, а будто бы за Ним следуя и Его похваляя.
А в себе не изменились, не возродились. О таких и скажет Он: «Многие будут гово-
рить: Господи, не Твое ли имя мы призывали; но Я им скажу: идите от Меня в огнь
вечный, уготованный Диаволу и ангелам его». В. Р-в.
*** Вот это-то и главное. Автор, хоть и профессор академии, не помнит: «Небо
и земля прейдет, а йота из закона (Ветхозаветного, ибо Новый еще только основы-
вался) не прейдет»; и «Я не нарушить пришел закон, но исполнить». Но что уважал
Спаситель, зачем то уважать петербургским профессорам? Они просто нигилисты;
слов Христа не помнят, Ветхий Завет «отмели» и помнят только «20-е число». В. Р-в
**** Где же это в Новом Завете отменен левиратный брак евреев?! Это запре-
щение взято из языческого римского права византийскими императорами и занесе-
но потом в Номоканон. Но роман Поль-де-Кока в кармане семинариста ничего свя-
щенного собою не представляет. В. Р-в.
331
Христова, ибо «Сын Человеческий пришел взыскати и спасти погибшего»
(ст. 11) и засвидетельствовал нам, что «несть воля пред Отцем вашим Не-
бесным, да погибнет един от малых сих» (ст. 14). Замечательно, что именно
этот отдел из Евангелия от Матфея (гл. 18, ст. 10-20) положено Церковью
читать за литургией в Духов день».
Высказанную г. Розановым мысль, что в понятии незаконнорожденности
есть религиозно-философский спор и тяжба, автор письма находит совершенно
верной:
«Спор этот, по своему характеру, отчасти напоминает собою великий
спор апостольского века об обрезании. Как тогда обрезанные высокомерно
и с презрением относились к нсобрезанным, так теперь законнорожденные
с презрением и высокомерно относятся к так называемым незаконнорож-
денным и не дают последним участия в благах равной общей жизни. Но в
апостольском веке необрезанные добились равноправности с обрезанными.
И теперь незаконнорожденные должны непременно добиться равноправно-
сти с законнорожденными».
Проект о троякой форме брака, по образцу древнебиблейской жизни, о. про-
тоиерей признает прекрасным и заслуживающим практического осуществления.
С своей стороны автор письма дополняет его следующими практическими под-
робностями, касающимися формы метрических записей:
«Здесь, прежде всего, необходимо совершенно уничтожить, вычеркнуть
слово незаконнорожденный. К чему налагать это позорное клеймо на мла-
денцев, нимало не повинных в своем появлении на свет Божий? Но ни в
каком случае не следует и заменять это слово каким-либо другим синони-
мом. Вообще, в графе, в которой проставляется имя крещаемого, кроме это-
го имени, никаких прибавочных и пояснительных слов писаться отнюдь не
должно. Затем, метрические записи должны быть троякой формы, смотря
по тому, как записывать родителей младенца. Первая форма - это та, кото-
рая теперь существует для законнорожденных. По этой форме в графе о
родителях пишется: такой-то и законная его жена такая-то. Вторая форма
должна быть для всех тех многочисленных и разнообразных случаев, когда
в наличности является семья, состоящая из не венчавшихся в церкви сожи-
телей, все равно, будут ли это холостой человек и девушка, сошедшиеся и
начавшие семейную жизнь без венчания, или муж, покинутый своею женой
и нашедший себе новую сожительницу, или жена, покинутая своим мужем
и вступившая в связь с новым сожителем. Вообще тут я имею в виду все те
случаи невенчанных сожительств, когда отец и мать ребенка налицо, не от-
пираются от своего детища, а, напротив, признают его своим. Для всех этих
случаев должна быть следующая форма метрической записи. В графе о ро-
дителях следует писать: такой-то и сожительница его такая-то. Само со-
бой разумеется, что ребенок в этих случаях должен неизбежно носить отче-
ство и фамилию своего фактического отца. Третья форма должна
существовать для всех тех случаев, когда отец ребенка прячется, скрывает-
ся, утаивается, когда в наличности бывает только мать. В этих случаях в
графе о родителях и следует писать только имя, отчество и фамилию мате-
ри. Отчество ребенок должен получать или по крестному отцу, или по деду,
332
а фамилию, мне думается, он должен носить материнскую, чтобы не разры-
вать связи между сыном и матерью.
И пока эти три формы метрических записей не будут узаконены, не бу-
дет в общественной жизни никакого порядка».
XXV.	Дети и «дети»
(По формуле: Audiatur et altera pars*)
В последние месяцы, больше всего благодаря метафизическим статьям глубоко-
уважаемого В. В. Розанова о браке в христианской семье, с точки зрения не только
оригинальной, но и справедливой, в печати стали появляться статьи, специаль-
но трактующие о положении так называемых (и скверно называемых) «незакон-
норожденных» детей.
Да позволено будет и мне, несколько занимавшемуся этим же вопросом,
высказать по его поводу несколько мыслей в ином направлении, чем те благо-
родные, но недостаточно продуманные, вообще говоря, предложения и нарека-
ния, какие можно и выгодно у нас высказывать печатно.
Господа, с истинным и живым благородством занятые вопросами о «нату-
ральных» детях (тоже название не ахти какое выгодное, так как при этом за-
конные дети выходят как бы ненатуральными), забывают юридическую акси-
ому, что все, прибавленное к правам этих натуральных детей, отнимается от
прав детей, прижитых в браке**. Нельзя мерить высоту лестницы числом сту-
пеней, хотя это и принято в обыкновенных разговорах, но надо постоянно по-
мнить, что, имея высоту, которую нельзя изменить, мы можем только, увели-
чивая число ступеней, уменьшать их высоту или, напротив, уменьшать число
последних ценою увеличения высоты их подступеньки. Последнее, однако,
делает лестницу тяжелее. Совершенно так же и в этом злосчастном вопросе.
Затем, путем признания всех детей, прижитых в браке или вне брака, одинако-
во законными и одинаково натуральными в корне разрушается самый смысл
брака как религиозного и государственного учреждения. С разрушением же
брачных основ, неминуемо падает много юридических понятий, лежащих ныне
в основе современного гражданского общежития. Ни прав на титулы, ни прав
наследования, ни прав даже эмеритурного страхования нельзя будет поставить
сколько-нибудь прочно, раз самый брачный институт будет уничтожен разре-
шением отыскивать*** отцов детьми, прижитыми вне брака, и пользоваться
* Да будет выслушана и другая сторона (лат.).
** Постановка, сходная с вопросом о капитализме: «Что дается пролетарию -
отнимается у оптимата». Или у нас, русских: «Что будет дано крестьянину - отни-
мется у помещика». Конечно. Но пришел Цезарь - и оптиматы спрятались; родился
Александр II - и помещики поделились с крестьянами. История оба факта назвала
благодетельными. В. Р-в.
*** Это очень важно: ребенку запрещено отыскивать своего отца!!! Поисти-
не, счастливее христиан козы и овцы, и сострадательнее их медведи и лисицы! По-
разительно. Но все это я ранее знал, и мне надо было не своими устами, а чужим
языком и равнодушным посторонним словом написать на стене нашей эры это мене,
текел, фарес. В. Р-в.
333
всеми правами детей, прижитых в браке. Безусловно, при последнем, един-
ственно справедливом решении вопроса по отношению к детям вообще строй
общества должен переменить, так сказать, пол и из мужского превратиться в
женский, - ибо только мать данного ребенка всегда конкретна; напротив, отец,
даже и муж в семье, часто бывает отцом фиктивным и проблематическим. Есть
много оснований и много фактов, заставляющих думать, что за последнее вре-
мя прогресс жизни шибко пошел именно в сторону последнего решения воп-
роса. В семье следующих веков будет главенствовать женщина, и скоро поли-
гамия явная (мусульманская) или скрытая (христианская) заменится очевидной
полиандрией, так как у одной матери будут расти и воспитываться дети стольких
отцов, сколько мужчин ей заблагорассудится осчастливить ласками ни к чему
не обязывающей любви.
Но так как женщина по природе существо жестокое* и в чувствах своих
категорична, то возможно и теперь предвидеть, что в те времена торжества прав
женщины и матери в мире будут работать оскопленные рабы и рабыни, а хоро-
шие производители рода будут сидеть на цепях, и притом едва ли розовых. Об-
ратите внимание, что уже теперь замечается сильное массовое движение в пользу
культа грубой силы. Явились атлеты, явились из высшего общества тореадоры,
и потому едва ли нам далеко и до римских гладиаторов, считавших эа честь уме-
реть в полной красе мускулатуры, при полнейшем отсутствии интеллигенции.
Биологи в утешение нам, мужчинам, пожалуй, скажут не без оснований, что это
будет только атавизмом, так как царство амазонок уже существовало в оны вре-
мена, и следы феминистского царства в людях ярко намечены во всех сказках и
легендах народов земного шара и потому, как всякий атавизм, и этот будет, в
свою очередь, непрочен и спорадичен, так что вообще очень-то нам, мужчинам,
бояться феминистской семьи с явною полиандриею производителей потомства
- нечего. Пусть и так. Однако такая атавия все же виднеется в конце вопроса,
уже сегодня настолько разработанного в известном смысле, чтобы на этот бли-
жайший к нам кончик одного и того же прямого пути смотреть без излишней
сантиментальности.
С этой точки зрения нет, не было и не будет лучшего и благороднейшего
решения вопроса о внебрачных детях, как укрепление чистоты брачных отно-
шений, все равно с точки зрения физиологической, с религиозной и с юридичес-
кой. Полное же сравнение прав всех без исключения рожденных женщиной де-
тей будет возможно только тогда, когда в обществе исчезнут какие бы то ни
было сословные перегородки и имущественные сословные права.
Покуда же последние существуют, конечно, несмотря на все раздуваемые
ужасы нравственных мук детей, косвенно рожденных, - на одного идеалиста,
который, будучи директором гимназии, завидовал бы законному сыну нищего,
найдется полмиллиона законных детей-нищих, ежеминутно готовых продать
свое первородство за чечевичную похлебку - места директорского. Да и те-
перь на одного такого идеально мыслящего директора, о котором сообщает
г. Розанов, в одной актерской среде можно найти сотни разных Залихватских-
Загорянских, которые, будучи наизаконнейшими детьми по происхождению,
афишируют себя детьми, происшедшими от незаконной любви разных высо-
* Главное, это господа кавалеры говорят, без малейшего смущения бросающие
девушек и детей их!! В. Р-в.
334
копоставленных лиц. Если же вы имели дело с воспитанницами воспитатель-
ных домов в возрасте совершеннолетия, то должны знать, что едва ли не каж-
дая из них уверена, что по крови происходит от князя. Ах, наивные, хорошие
люди, не всегда судите о ближних по себе самим! Мы не ценим только того,
что имеем, напротив, чужое достояние, хотя бы бриллианты кокотки, вызыва-
ют слезы зависти у тысячи честных девушек и у десятков тысяч небогатых
матерей.
Я очень хорошо знаю, что были и нередко происходят такие случаи, когда
люди устраивают себе фиктивное подкидывание детей, заставляя своих бес-
плодных жен подражать внешностью беременным женщинам, и даже с попус-
тительством знакомых врачей, таким образом получающих чужих детей в виде
детей законных и тем обеспечивающих жене полную пенсию, которая вдвое, а
иной раз и втрое больше вдовьей. Тут мы имеем также гражданское преступ-
ление и подлог в правах, то есть значительное преступление с чисто юриди-
ческой точки зрения, но не имеем служебного подлога, который может быть
сделан только путем насилия над подчиненными нам лицами, поставленными
в этих случаях или в необходимость донести о покушении на преступление,
еще не совершенное, что очень маловыигрышно и вовсе не утешительно,
или оставить службу ради высокого принципа и пойти на сторону умирать с
голоду.
Не согласен я и с трогательной версией усыновления своего ребенка от
чужой жены в передаче г. Энгельгардта. Прежде всего общее правило: от чу-
жих жен не следует иметь своих детей, особенно людям правды! Это первое,
но есть и второе. Именно старый закон, признающий всех детей, рожденных
неразведенною женой, живущею в одном городе с мужем или пребывавшей в
течение времени беременности в этом городе хотя бы в течение только трех
ночей, за детей законных, имеет благие цели: удерживать мужей от напрасных
и преступных разъездов с порядочными женами и от попущения законного
ребенка признавать незаконным и тем уменьшить число незаконно или несча-
стно рожденных, то есть это закон, идущий в сторону желаемых ныне узако-
нений.
На практике, однако, последний закон, как идеальный, всего более способ-
ствовал детоубийству в среде крестьянской, купеческой и даже дворянской и
вообще обусловливал много матримониальных преступлений уголовного харак-
тера между супругами.
Лично мне пришлось знать нечто ужасное в этом смысле. В течение семи-
летнего пребывания человека в столице его ненавистная и много более его ста-
рая супруга, познакомившись с этим законом, приезжала в столицу раз пять,
аккуратно прописывалась на квартирах, и вот, возвратясь после академии до-
мой, несчастный нашел у себя пять человек собственных детей! Жаловался он
всем судам до Сената включительно, но отметки на паспорте и в домовых кни-
гах столицы резко свидетельствовали, что эти никогда не виданные им дети -
его собственные, имеющие все права на его состояние, как благоприобретенное,
так и родовое*.
* Надо бы лучше, да некуда! И самое пикантное - что ведь с такой супругой
он и развода добиться не мог, ибо чем же была «нарушена святость брачного со-
юза»?! В. Р-в.
335
И в конце концов история кончилась трагически и для детей, и для супру-
ги, которую разгневанный супруг и по этапу поводил за собой* по России,
хладнокровно говоря, что и в этом случае «долг платежом красен». Неболь-
шое состояние свое он развеял** по свету белому не без помощи чужих жен-
щин, конечно, детей уморил, а жена кончила свое бедственное существование
в больнице***.
Вот к каким трагедиям ведут най-идеальнейшие**** законы, насильно втис-
нутые в жизнь, ничего общего с нашими абстрактными идеями не имеющую. И
такие примеры, им же и числа нет, должны были бы уже давно приучить нас в
области чувства чаще слушаться разума, а в области разума - не совсем забы-
вать наше личное, доброе, специально человеческое чувство.
В заключение еще два слова. Читая иеремиады и славословия по адресу
рождения не в физиологическом, а в гражданском значении слова «незаконно-
го», разве не правы те женщины, которым кажется, что тут за незаконное рожде-
ние сильно хлопочут или «не ведающие бо, что творят», или сладострастники,
сознательно сладострастию своему расчищающие дорогу. Очень приятно выс-
тупать защитником незаконнорожденных старому холостяку, у которого их мо-
жет быть множество*****; это дает ему известное cachet****** в суждениях
общества и в то же время ни к чему серьезному не обязывает. И последнее спра-
ведливо, так как нет законов, которые бы помешали честному отцу вне брака
рожденного ребенка - без понуждений взять на себя все тяготы и все заботы по
устройству его судьбы*******. Вот, верно, такой отец и был у розановского ди-
ректора. Закон холодный и прямой с трудом справляется с нашими чувственны-
ми преступлениями: дуэлью, незаконным рождением и всякого вида и рода про-
ституций - половой или гражданской, в смысле взимания мзды нам не
принадлежащей - все равно. Но практика жизни, покуда люди живы, недурно с
этим справляется и наказывает прелюбодеев мужского и женского пола по мере
их вины, наделяя их усиленной любовью к невинным страдальцам их преступ-
ления, и тем заставляя особенное внимание обращать на них в степени много
более высокой, чем внимание ими же обращаемое на детей законных. В этом и
состоит наказание для сластолюбцев внеузаконенных форм, в этом же и осво-
бождение невинно страждущих от их незаслуженных страданий.
А-т
* Бесчеловечие одного факта уже влечет за собою бесчеловечие другого. «Ты
меня ножом - так я тебя в бок». Но не явно ли, что бесчеловечие нравов вытекло из
бесчеловечия уставов! \ В. Р-в.
** Тоже важно. Расточительность - почти всегда есть последствие несчастия
в семени и крови, а бережливость - плод счастья в семье. Умейте наблюдать. В. Р-в.
*** Хороша картина христианского счастья. Некуда лучше. То-то «ляжет овца
вместе с волком, и лань около льва не получит обиды». Исполнилось... В. Р-в.
**** Да почему они «най-идеальнейшие», когда ведут к таким «трагедиям». И
таковая-то логика 1000 лет стоит. Философы, подумаешь. В. Р-в.
***** qT0 за наивность! Одинокий эгоист богач вдруг получает 15 человек де-
тей! Да он удавится. И если б знал, что ими его под старость удавят, - и не разврат-
ничал бы. В. Р-в.
****** отпечаток (фр.).
******* Да, но от позора и часто нищенства никакими условиями избавить уже
нельзя. В. Р-в.
336
ИМУЩЕСТВО, ТИТУЛЫ И ДЕТИ
В своей очень обстоятельной статье: «Дети и «дети» г. А-т останавливается
на имущественной стороне дела, связанной с вопросом об уравнении закон-
ных и ех-законных детей. «Это - как ступени лестницы: чем их меньше, тем
лестница труднее, и все, что вы прибавите незаконнорожденным детям, вы
отнимете у законнорожденных». Вот аргумент. Отвечаем на него:
1) Кто же препятствует отцу, имеющему законных детей, проиграть свое
состояние в карты, или раздарить его танцовщицам, или растратить на худо-
жественные затеи? Почему против танцовщиц, карт и художественных вку-
сов, наконец, против раздачи имения в духовном завещании филантропи-
ческим учреждениям и монастырям закон не спорит и от всего этого не га-
рантирует «законных наследников», а восстает единственно и исключитель-
но против детей завещателя и женщины, все-таки бывшей ему долго ли
коротко ли дорогою и которую, отторгнув от себя, он на всяческий взгляд
безмерно обидел? Лучше будем думать о своем доме, чем об отвлеченном
благотворении; а ведь, кажется, отец имеет долг по отношению к детям, не-
сомненно и неоспариваемо от него рожденным, да от которых он нисколько
и не отказывается.
Право распоряжаться моим имуществом принадлежит мне: и заботы
«закона» тут излишни и неуместны, они прямо - бесправны. Что касается до
государства в общем, то пролетариат «незаконнорожденных», каковых в
Петербурге */3 всех рождающихся, едва ли для него удобен. Государству -
чем меньше бедноты и нищенства, тем лучше; а в «latifundiis» едва ли оно
заинтересовано. - Нет, обделение «незаконных детей» есть именно закон в
интересах старых и аристократических сластолюбцев, которым выгодно «на
крыльцо» своих palazzo не пустить плод молодых своих «шашень». Но по-
разительно, что личный эгоизм этих сухих и черствых людей ставит в не-
возможность помочь своим детям и честного пролетария; ибо закон уже для
всех один.
2) Автор касается даже эмеритуры и пенсии. Эмеритура и пенсия есть
мое откладывание от моего жалованья, которое я сберегаю и до времени
храню в казенном сундуке, чтобы передать моим детям. Никто не оспорит,
что я мог бы отдать их этим детям (законным), как и то, что я мог бы этих
детей (законных) иметь, но никогда не имел. Государство ни малейше не
имеет права рассчитывать на мою бездетность, на мое холостое положение;
учитывать, как вексель в банке, это мое холостое положение в свою пользу;
оно обязано выдать мною отложенные или у меня вычтенные деньги моим
детям, которые суть кровные мои потомки, без всякого рассуждения о том,
законны они или незаконны. Это есть вопрос канонического права, долгий
счет с религией, а вовсе не с казною. Для казны, как для должника (ведь она
есть должник своих пенсионеров и уплачивает им за выслугу лет, а не из
милости), совершенно достаточно видеть жест указания или какие бы то ни
было косвенные доказательства, что такой-то старый чиновник подлинно
337
имеет этих-то детей. Я знал чиновника, умершего 62 лет, редкой доброты и
деликатности человека; о последнем сужу потому, что из скудного своего
жалованья, что-то около 80 рублей в месяц, он делал ежемесячные взносы в
бюро похоронных процессий, дабы, когда умрет, - никому не составить тя-
гости. Так и случилось. Оказалось, по смерти, что он уже имел студента
сына, незаконнорожденного, которому, конечно, не досталось его пенсии,
как и старушке... жене или не жене, уж не знаю, как назвать. Но вот мотив
«незаконности» и «внебрачного сожития»: она получала тоже пенсию, что-
то около двадцати рублей, и его восемьдесят рублей плюс ее двадцать руб-
лей давали им возможность, с ожидаемыми детьми, жить, тянуть лямку бы-
тия. Они не венчались потому, что с выходом замуж она, по странному пен-
сионному правилу, теряла право на пенсию, и жизнь их на восемьдесят руб-
лей в столице была бы невыносимо трудна, прямо бедственна. Закон у нас
любит рвать гроши с бедняков. Почему казенная пенсионерка не должна
выходить замуж? Непонятно. Почему закон предполагает, что она выйдет за
богатого? Это тоже непонятно! Вообще ничего тут не понятно, кроме стран-
ного предположения, что пенсия есть не долг, а милость, которую «хочу —
даю, хочу - нет». Так и жили до старости, не вступая в брак, дабы не поте-
рять пенсии, эти скромные и тихие люди. Вы можете считать это не браком,
не семьею, «блудом», как угодно; я же положа руку на сердце скажу: дай
Бог, чтобы мои дети жили приблизительно так в смысле чистоты и верности
друг другу.
Да подобных явлений множество вокруг. «Незаконные» дети вообще
являются от трех причин: 1) Глубокого социального расстройства брака, в
силу чего огромный контингент девушек, часто прекрасных, скромных и
целомудренных, остается вне брака. Наступают годы, приходят минуты,
которые я не могу не назвать мистически таинственными, так они мало
рационально объяснимы, - и такие девушки рождают. Поверьте, что рож-
дают вовсе не худшие, - худшие хитры, увертливы и не рождают, а скорее
лучшие. 2) От отсутствия развода или и при разводе от запрещения всту-
пать в брак «прелюбодею» (читай: «великодушнейшей стороне, приняв-
шей на себя вину»). Развод стоит около 6-7 тысяч. Семья фактически лет
8-10 не существует и не имеет никаких надежд воскреснуть. Вся психоло-
гия умершего супружества не существует, вся его логика и реальная рели-
гия - тоже. Муж, т. е. «прелюбодей», - живет холостяком, годы, пять лет,
десять лет и, конечно, - прелюбодействует на этот раз уже в самом деле,
потому что принуждается к этому «законным» своим положением, насиль-
ственно вдовым. Наконец, когда ему достаточно невыносима станет эта
отвратительная жизнь, он вступает в «блудное сожитие», которое, если
посмотреть снаружи, - кажется таковым, а войдя в дом, - опять вы видите
настоящую и полную семью, в которую человек вырвался из принудитель-
но навязанного ему разврата, в которой он отдыхает и утешается после
десяти лет жизни и муки: но, увы! все дети от этой полной и чистой семьи
суть тоже «незаконнорожденные». 3) Ограничение прав на брак офицеров
338
и учеников высших учебных заведений. Здесь опять образуется в сущнос-
ти тайный брак, который вовсе и не разорвался бы, не будь страха и гнета
стыда, т. е. был бы счастлив и длителен, если бы не закон. Но длителен он
или не длителен, детей, рожденных от такого «нераспубликованного» бра-
ка, нельзя отнимать: а) у матери - это во всяком случае, б) у отца и матери
- если отец от ребенка не отказывается.
Общее же правило: ни государство, ни религия не вправе становиться
между детьми и родителями. Это - нечестие, это - nefas! Это если не те-
перь, то со временем может повести к большим потрясениям. Мне расска-
зывал один отец, все надеявшийся усыновить сына, которому особенно
ему хотелось передать отчество и фамилию свою, ездивший для этого сюда
в Петербург и проч., и все-таки ни в чем не успевший, что он откладывал
до пятилетнего возраста крестины сына, и он мне, передавая этот рассказ,
улыбнулся: «Когда я к тому же священнику через год пришел крестить
еще родившуюся дочь, он испугался: «Да неужели опять пяти лет?» Вооб-
ще мало ли что может выдумать человек на этой почве раздражительности
и мучения; не изобретет один, изобретет другой, и может изобрести очень
худое...
Всего же более меня удивляет опасение г. A-та, что устранение деления
детей на законных и незаконных «в корне разрушит смысл брака как рели-
гиозного и государственного учреждения». Мне всегда казался брак «о чем-
нибудь», как словесное предложение есть «мысль, выраженная о чем-ни-
будь». О чем же? О детях. Дитя и брак - почти тожественны; все остальное
- «придаточные слова», определительные, дополнительные, запятые, тире,
но ни в каком случае не главные слова предложения, не подлежащее и не
сказуемое. Так - в законе Божием, надеюсь, - так и для государства. Теперь,
каким же образом дети могли выпасть из брака? Очевидно, оттого, что сам
брак отпал от детей, т. е., истолковывая все на грамматическом примере, -
предложение потеряло свое подлежащее и сказуемое. Но что же оно такое
тогда? «Обстоятельственные слова» - «тире» и проч. Это происходило неза-
метно, и только от медленности перемен в мысли брака мы этого не замети-
ли. Я думаю, эта незаметная перемена и подточила семью, и сокрушает те-
перь брак, разъедает его медленным, но верным раковым разъеданием. Дети
предохранили бы брак от разложения; но как в «священной и государствен-
ной» мысли о браке они выпали как непременное, то пустая оболочка и тре-
щит по всем швам. Самая экономическая забота против незаконных детей -
ужасна! «Отнимем у них хлеб, чтобы нам осталось больше». А Бог? Ну, мы
все рассудили и сделали, а Бог? Накажет за детей, - и мы наказываемся тем,
что именно столь оберегаемый юридически и экономически брак - рассы-
пается, тает, стал холоден, корыстен, нравственно никому не нужен. Тут Бог,
нас наказующий: «Вы забыли тех детей, Я вас накажу в этих». Вот мой от-
вет г. А-ту.
339
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XXVI. Открытое письмо В. В. Розанову
Дорогой друг, зачем затевать спор не в одной плоскости и опровергать то, что
сказано для подвального этажа, указаниями на этажи верхние? Зачем чисто прак-
тическое гражданское дело подпирать или критиковать божественным началом
в человеке? Тут этому началу уже потому нет места, что еще на горе Синае было
написано: «Не пожелай жены ближнего твоего»* и «Нс прелюбодействуй». Хри-
стос же, защищая грешницу от фарисейской ярости пущих грешников, сказал
ей: «Иди и не греши».
Видите ли, многоуважаемый В. В., если бы на земле люди были совершен-
ны, тогда не надо было бы вовсе никаких законов, не только гражданских, но и
религиозных, по крайней мере последних с их обрядовой стороны. Но ведь это-
го не только нет, но и не предвидится в весьма отдаленном даже будущем. Уж
если сам грозный Егова не мог путем жесточайших кар** урезонить человека не
грешить, то не нам с вами браться за ту же самую задачу. Грешить будут и завтра
точно так же, как грешили вчера, какие бы пророки ни глаголали, какие бы ужа-
сы ни сулили людям.
По смыслу моей статьи вы должны были видеть, что я в вопросе о призре-
нии детей, вне брака (церковного) рожденных, ни на шаг не отстаю от вас, впол-
не понимаю всю несправедливость отношения к ним законодательства и нис-
колько не прочь поддерживать и на практике большую легкость развода,
одинаковость имущественных прав и таких детей на состояние родителей и тому
подобное.
Но в умилении я не закрываю глаз на то, что из этих великодушнейших и
справедливейших предложений сделает мерзость человеческая.
Почему нс допустить отыскания отца? С точки зрения правды, права и спра-
ведливости - решительно ничего нельзя возразить против этого. Однако не под-
лежит ни малейшему сомнению, что как только эта правда начнет действовать,
сейчас же у богатых людей появятся сотни незаконных младенцев, которые, по
показанию их матерей, окажутся их детьми***. Вот и потрудитесь тогда тратить
* Мало обращают внимания, что это есть десятая заповедь, последняя; и выше,
т. е. грознее ее, поставлено: «Не послушествуй на друга твоего свидетельство лож-
на», т. е. не оклевещи; и выше же «помни день субботний», т. е. соблюдай праздники
В. Р-в.
** Мысль о жестокости Ветхого Завета весьма укоренена у христиан: но она
неосновательна. Словесной грозы много, как и у любящего отца: а на деле - все
прощение и милость. Ради семи праведников хотел пощадить Содом; а мы ни одно-
го невинного ребенка не щадим, и если «не по-нашему рожден» - с камнем его в
воду. «Милостивцы»... В. Р-в.
*** Ведите себя осторожнее, как можно осторожнее, с девицами вечерами не
засиживайтесь, на ночь не оставайтесь - и никто к вам не привяжется. Таким обра-
зом, «право девиц отыскивать мужа в любовнике, или отца - ребенку» будет только
лозунгом к чистейшим и осторожнейшим нравам. Вдруг вся общественная атмосфе-
ра, теперь вонючая, как задний двор, станет кристально чиста, как голландская тор-
цовая улица. В. Р-в.
340
время, средства и нервы, доказывая, что вы тут ни при чем. Да и как докажешь,
если не прибегнуть к героическому способу одного из придворных императора
Адриана (кажется), сопровождавшего в долгое путешествие его жену и по воз-
вращении обвиненного в прелюбодеянии с нею!
Очевидно, опасения эти очень, очень стары, и потому едва ли предосторож-
ность юристов в этом направлении, будучи по существу громадной несправед-
ливостью и злом, в то же время не отвращает несправедливости еще горшие и
зло еще большее.
Подумайте вы, сколько драм сохранила нам история именно в этом направ-
лении. Вспомните зверства удельного периода, где брат брата* резал, терзал и
призывал на него силу татарскую с разрешением грабить не только братнину, но
и свою землю. А мифы и легенды эллинские, происходившие среди богов на
самом Парнасе? Затем семейные нравы Саула, Соломона, Давида и иных биб-
лейских старцев, не выключая истории Агари и продажи первородства Исавом
Иакову. Все это истории кровавые, вызванные практикой свободного деторож-
дения и от своей, и от не своих жен**. И вот, основываясь на этих примерах, имя
же им легион, я глубоко убежден, что практика вашего принципа поведет к обра-
зованию женских семей, а следовательно, и к полиандрии.
Вы часто и справедливо цитируете еврейские свободные брачные условия,
но элементы полиандрии сохранились у них и до сих пор, всего более в законах,
определяющих положение (физиологическое) вдовы по отношению к братьям
ее мужа. Наконец, евреи страшно жестоки и до сих пор к прелюбодейному греху
среди евреек***. Но вот странность, для меня необъяснимая. Тс же еврейки,
очень рано выдаваемые замуж, будучи объявлены невестами, имеют право одни
ходить по молодым мужчинам, выпрашивая себе на приданое. И вот тут-то, если
еврейку продают уже слишком пархатому жиденку (а это случается сплошь и
рядом), то они нс всегда являются на этих свиданиях неумолимыми весталками
и рогатят будущих супругов своих раньше самого брака. И евреи это превосход-
но знают и добродушно к этому относятся. Очевидно, там в корне взгляды на
женщину иные, чем у нас.
Не правы вы фактически и по взгляду на пенсии и эмеритуру как на личное
достояние пенсионера. Эмеритальное страхование жизни или дожития в част-
ных учреждениях еще далеко не сказало своего последнего слова, но что в этой
операции есть много подозрительного с математической стороны, это, кажется,
несомненно. Во всяком случае, выморочные страховки и надежда платить пен-
сию недолго, так как пенсионеры неизбежно люди старые, играют в расчетах
* Все - «законные», при полном действии византийского брачного законода-
тельства. Не понятно, о чем пишет А-т. В. Р-в.
** Ну, с историей Агари никак нельзя сравнить историю законного брака, рас-
сказанного г. A-том в конце предыдущей статьи (см. стр. 335-336). В. Р-в.
*** Только - к замужеству с христианами, иноплеменниками. Можно догадать-
ся, что смешение кровей еврейки с неевреем или еврея с нееврейкою образует «су-
щество Ваала» (отсюда - смерть за это, бесчеловечная жестокость), как смешение
еврея и еврейки образует сладостное и нежное дыхание «Сый» «Иеговы». - Но если
вне брака у еврейки от еврея родился сын - то сам Соломон выйдет на суд и сбере-
жет ей ребенка, а теперь раввин подымет его на руках и назовет (обязательное по-
четное имя) «Авраамом»: «Этот ребенок - Авраам, потому что он незаконнорожден-
ный». Так мне передавал крещеный еврей С. К. Ефрон. В. Р-в.
341
этого рода предприятий огромную роль. Но я говорил о казенных пенсиях и
эмеритуре. Об этом существует прекрасная монография генерала Соловьева, в
которой как дважды два четыре доказано, что наши пенсии и эмеритуры суть
именно и только милости, которые даруются за службу, а не взносы. Если бы
принять во внимание одни только взносы, то размер эмеритуры по военному
ведомству, кажется, не мог бы быть назначен даже в третьей доли тех сумм,
которые выплачиваются пенсионеркам нынче.
Если же допустить взгляд, вами проводимый, что это собственное сбереже-
ние пенсионера, то никакая касса подобной практики нс выдержит.
Шестидесятилетнис старцы, выходя в отставку и имея, как быть должно по
законам природы, взрослых детей к этому времени, пользуются пенсией, ну,
много в среднем, если пять или хотя бы и 10 лет. Ну, а если 58 лет от роду они
женятся или, тем более, вступают в связь с молодой девушкой и перед смертью
получают детей в возрасте младенческом, затем умирают, то их пенсия должна
была бы выдаваться еще лет пятнадцать - двадцать до совершеннолетия сыно-
вей или выхода замуж дочерей, а в половинном размере еще того долее, лет даже
сорок, если его сожительнице придется дожить до почтенных лет шестидесяти
или тем более 70-летней старухи. Таких страхований не выдержит никакое ни
частное, ни тем более казенное страховое учреждение. Между тем ваши велико-
душные идеи, несомненно, ведут к учреждению у одного пенсионера многих
семей. Одна на Литейной, другая на Лиговке, а третья может быть и на Петер-
бургской стороне. Как делить титулы, имущество родовое и эмеритуру* в этих
случаях?
Еще раз повторю, хорошим людям - нс надо законов, они сами всегда зна-
ют, что им надо делать и как расплатиться за свои грехи. К примеру директора
вы прибавили пример вашего симпатичного старичка, да и я мог бы таких при-
меров набрать достаточно среди случаев мне лично известных, но все они дока-
зывают только, что у хорошего человека всегда и все хорошо, какие бы льготы
на большую или меньшую безнаказанную мерзость ни предоставлял им закон.
Тут, следовательно, по существу, и хлопотать нечего.
Но вот как быть в случае московского инцидента, когда г-жа Г. облила док-
тора Д. кислотой и доктор Б. облил г-жу Г. тоже купоросом? Очевидно, у них
были счеты тоже эмеритальные. Вот вы и поезжайте в Москву и попробуйте
привести обоих пострадавших к взаимному полюбовному соглашению, придер-
живаясь только одних ваших великодушных и благородных пожеланий. Но беда
не в конкретном безобразии и нс в частном факте. Беда именно в том, что на
одного благородного и смирного старичка - целая азбука и А, и Б, и В и т. д. до
самой Ф и V великих сластолюбцев-паскудников. Попробуйте-ка их урезонить
и образумить? Да нет, лучше и не пробуйте: ничего не выйдет.
А-т.
* Конечно, государству нс для чего кормить детей более, чем от первой жены.
Хотя г. А-т не замечает: 1) что оно кормит и воспитывает теперь всю почти сумму
незаконнорожденных, только не из того кармана (Воспитательные дома), и 2) что
сейчас старые-престарые чиновники-вдовцы женятся и оставляют потом пенсию мо-
лодым вдовам. То, чего боится г. А-т от моего проекта, уже привел как факт Пуш-
кин в «Евг. Онег.» (Татьяна). В. Р-в.
342
ОТВЕТНОЕ ПИСЬМО г. А-ТУ
В споре относительно термина и всех последствий «незаконнорожденнос-
ти» имею указать моему почтенному оппоненту следующее:
1)	Термина и его всех последствий, имущественных и правовых, я не
стал бы оспаривать, если бы в Европе и у нас существовал только граждан-
ский брак. Термин этот существовал у римлян и существует сейчас у евреев:
но у последних заключение брака или вступление в брак не составляет та-
инства, а чисто и строго юридическое событие. На этой почве, если на нее
переносить вопрос, я все свои предложения беру назад, но, не пытаясь нико-
го убедить, я сохраняю тогда про себя и для себя убеждение, что «таинства
брака», «брака как религиозного таинства» в Европе не существует. Если
есть и пока есть хоть один ребенок, именуемый «незаконнорожденным», -
невозможно доказать живость и присутствие у нас этого таинства по следу-
ющей второй причине, на которую прошу обратить внимание, ибо она ре-
шает всю теорию вопроса.
2)	Есть еда, сон и множество еще других физиологических действий или
состояний. Конечно, вся жизнь наша таинственна - но в разной мере. Одна-
ко Церковь не возвела ни одно состояние или действие, духовное или физи-
ологическое, например науку или вкушение пищи, - в «таинство» и только
возвела в него одно половое прилепление: очевидно, по исключительной
таинственности самого пола и по важности момента размножения. Но этот
момент или, точнее, круг моментов при наличности всякого рождения - тот
же; следовательно, как в гражданском браке могут быть дети «законные» и
«внезаконные», так в круге учения о таинстве все дети суть равно «закон-
ные» («в таинстве текущие»). Не могу не сослаться на мнение недавно умер-
шего Т. И. Филиппова, государственного контролера и эпитропа Гроба Гос-
подня, человека крайне старого закала и строжайшего ригориста в сфере
канонических вопросов. В открытом «Письме к Ивану Федоровичу Ниль-
скому» («Сборник Т. Филиппова», СПб., 1896, стр. 174-240), профессору
С.-Петербургской Духовной академии, он делает тончайшее исследование
разных сторон брака и высказывается против того, чтобы «священносло-
вие» или венчание составляло абсолютно требуемую органическую часть
таинства: «Если в истории истинной Христовой церкви действительно было
такое время, когда вполне правильные в смысле церковном браки (dvEvo8\)vog
ydpog) составлялись единым соизволением без священнословия или венча-
ния, а между тем такого времени, когда бы брак в церкви не почитался за
таинство, никогда не было, то отсюда вывод ясен и вопрос о безусловной
(курсив автора, раньше - мой курсив) невозможности брака как таинства,
без священнословия - решается отрицательно» (стр. 198). Филиппов приво-
дит в длинном ряде историческо-канонических доказательств следующий
разительный пример из законодательной практики наших дней: когда ев-
рейская или немецко-лютеранская семья, состоящая из мужа, жены и детей,
переходит в православие, то отношения членов этой семьи считаются закон-
343
ным православным браком без требования, чтобы они повенчались в право-
славной церкви. Крещение соделало таковую еврейскую семью православ-
ною; но что соделало православно-христианским их брак? Очевидно, не
еврейское венчание, а только простой факт супружества, совершенно равно
качественный и равно количественный нашим нелегальным семьям, если,
оговорюсь, — они честны, верны и чисты.
К рассуждению покойного Филиппова я прибавлю одно указание, кото-
рое не замечается, а оно бьет в глаза яркостью. Есть понятие «симонии»,
или взятие денег за сообщение даров Св. Духа. В Церкви это считается страш-
ным грехом. Поэтому священнику никогда и в голову не может прийти обус-
ловить, и притом в точной сумме, предварительно плату за крещение, при-
чащение или исповедь. Но за венчание плата обусловливается, и это было
всегда и везде, не возбуждая вопроса. Совершенно очевидно, что у духовен-
ства самого существует сбивчивость представлений о венчании, и если оно
не колебалось брать предварительно и в точности определенной сумме пла-
ту за него, и никем никогда в этом сверху, иерархически, не было остановле-
но, - то ясно, что по всеобщему представлению его самого в венчании не
сообщается даров Св. Духа и оно не есть таинство. Между тем догмат о
«браке-таинстве» неискореним и ежеминутно ярок в православном; и, не
содержась в венчании (иначе - симония), он, очевидно, содержится в тайне
фактического рождения и супружества.
3)	Совершенно бесспорно, что таинство брака в Бытии, 2, и в Еванг.
Матф., 19, основано было реально и дано человеку к реальному вкушению;
и сие реальное таинство и реальное его вкушение, очевидно, и составляет
ядро его.
4)	В словах св. Иоанна Златоуста, авторитета достаточного, центр и су-
щество таинства брака указуется в таинственной половинчатости полов в
человеке: «Велика единого сила\ Премудрость Божия единого разделила на
двух вначале и, дабы показать, что и по разделении пребывает един, не пре-
доставила единому быть достаточным к рождению. Итак, не един, кто
еще не соединен, на пол-единого. И известно, что не детворит он, как и
прежде. Видишь ли существо тайны? Бог сотворил единого из единого и,
опять двух таких сотворив единым, творит единого (т. е. ребенка), так что и
ныне от единого (т. е. соединенного в половом акте) рождается. Ибо жена
и муж не два человека, но един» («XII Беседа Иоанна Златоуста на 4-ю главу
К Колоссянам»).
5)	Даже в Кормчей, где содержатся законы церкви о браке, о форме зак-
лючения его и обряде даже не упоминается в определении брака. Но воз-
можно ли, чтобы в определение не вошла существенная часть определяемо-
го? Вот эта формула: «Брак есть мужа и жены союз и общий жребий на всю
жизнь, общение божественного и человеческого права» (гл. 48).
6)	Самый термин «таинство венчания» совершенно отсутствует в бо-
гословской литературе, и необходимо переделать все определения брака во
всех богословских курсах - что в XIX веке уже поздно, - чтобы отожде-
344
ствить «таинство брака», т. е. «двух в плоть едину» с собственно благосло-
вением этому браку. Сочетаются муж и жена; но когда и через что (в вен-
чании)? Ведь ничего физиологического в венчании не содержится: а исклю-
чать физиологию из брака, кровь, семя и пол, - значит разрушать (раздирать)
все Писание о браке, где только о поле, непременно о мужчине и непремен-
но о женщине, и говорится при этом.
7)	В некоторых редчайших случаях, когда фатальная причина мешает
жениху явиться к венчанию и венчание непременно должно совершиться,
посылается и стоит под венцом с невестою заместитель: на кого же при
этом сходит Св. Дух и бракосочетает двух? На заместителя? Но не он стано-
вится мужем, а тот отсутствующий человек, который станет с невестою жить,
«познает» ее.
8)	Распространенное в народе и нередкое в устах духовенства, хотя в
догматиках нигде не укрепленное мнение, что «во время венчания на венча-
ющихся сходит благодать», есть просто привычный у духовенства оборот
речи: «Тут благодать» (о чем-нибудь хорошем, добром), «этакая благодать»
(о чем-нибудь приятном). Но это - modus dicendi, неосторожная поговорка,
а не догмат; приятие имени благодать всуе.
Государство и церковь обставили заключение брака подробностями и
формами, которых мы нисколько не оспариваем. Но тонкий критик легко
различит это требование благоразумия и осторожности в отношении столь
огненной и стихийной вещи, как сближение полов, и не смешает полезные
прибавления с зерном дела, каковым навсегда остается одно: тайна чадоро-
дия, протекающая в чистоте, в верности друг другу, в единении духовном и
физическом.
Перехожу к практической стороне вопроса. Прежде всего - об отыска-
нии отца ребенка.
Несчастен и позорен тот отец, которого надо отыскивать. Конечно, ни в
нравственном и ни в каком смысле это уже не отец. Лично я против подоб-
ных отысканий, ибо они породили бы только невыносимую злобу отца к
ребенку и матери его, ребенка - к отцу. Нет, кто скрыт - пускай и скрывает-
ся. Государство наше требует с таковых пенсии в пользу ребенка. Благая
мера, хоть и жестко государственная: «Ты родил, ты и корми, а то куда же я
дену нищих». Тут в смысле привлечения отца больше нечего сделать. Обще-
ство вправе удлинить мысль государства, проливая жесточайшее нравствен-
ное осуждение, как лютое негодование, - на таких отрекающихся «папаш».
Но для чего государство отделяет такого ребенка от матери, ввергая его в
круглое сиротство? В письме в редакцию «Нового Времени» священника
А. У. было правильно указано, что такой ребенок должен получать фамилию
матери и отчество деда и, конечно, права (или их часть) имущественного
наследования матери. Так как поводом к моим статьям было детоубийство и
дево-убийство, то все, на чем я настаиваю, - это на снятии всякого религиоз-
ного, государственного и общественного осуждения с таких случаев, на без-
молвном: «Не разлучаем тебя с ребенком, не разделяйся с ним, и добрым его
345
воспитанием и заботою ты станешь наряду со всеми другими матерями».
Само собою разумеется, что юридический термин «девица» - должен быть
снят с таковой, да чуть ли не эта просто фальшь, неверное показание «при-
мет» в паспорте, и порождает детоубийство. Нужно о матери или ничего не
писать, или писать - «вдова», и «при ней сын - такой-то», без всяких квали-
фикаций. Вот надежное средство разредить население воспитательных до-
мов и не встречаться с замаскированными притонами детоубийства вроде
приснопамятной Скублинской.
Но я пишу об этом «отыскании отца» вскользь, не углубляясь в подроб-
ности вопроса. Лично для меня мать ребенка, юридически отыскивающая
его отца, - и жалкое и неприятное явление. Ей можно ответить: «Ты же зна-
ла, с кем сближалась, - и могла высмотреть, надежный ли он человек и лю-
бит ли тебя; а без этих признаков тебе не следовало сближаться». Меня по-
ражают другие случаи: когда разные канонические препятствия мешают
вступлению в брак и когда мы имеем налицо прекрасную и полную, иногда
стародавнюю семью, и все-таки эта семья религиозно и юридически разры-
вается, уничтожается. Вот где nefas, вот где - нечестие, уже со стороны зако-
на. Далее, настаивая (в видах очищения семьи, выбрасывания из ящика с
смешанными яблоками - яблоков загнивших, порченых) на безусловной сво-
боде развода, и именно на восстановлении древнего разводного письма и
вручения права развода мужу, - уже тем самым я не могу настаивать на «отыс-
кании отца». Но если при разводном письме, - как, впрочем, и теперь при
фактическом запрещении развода, - муж фактически может оставить жену
свою через неделю после вступления в брак, то теперь такая брошенная:
1) если она законная жена - остается без права до самой смерти негодяя
вступить в новый брак, 2) если она девушка или вдова - кончает самоубий-
ством или детоубийством; в обоих случаях при полной безнаказанности не-
годного человека. Напротив, при разводном письме - она честная вдова, че-
стная мать ребенка, способная к труду, честной жизни и новому замужеству.
Мне совершенно непонятно все, что пишет г. А-т о полиандрии как «воз-
можной при предложениях» моих. Да разве Каренина, жена Вронского и
еще Каренина, - не полиандристка? Сколько угодно таких сейчас. Разве же
возможно не заметить, что недопущение развода у католиков - есть безмол-
вно допущенная полиандрия, как равно и полигамия. Всего год тому назад,
мельком и смеясь, мне юный один литератор на вопрос о довольно извест-
ной даме Петербурга сказал: «Нет, не с мужем живет: она уже после мужа
живет с четвертым, и от всех четырех имеет детей и всех детей записывает
на имя мужа, первого и единственного». Вот «наследнички» титулов и бо-
гатств, о которых г. А-т не подумал. И ничего. И терпят. Законы не рвутся, и
общество не трещит, говорят. И это не сейчас только, это всегда было, в
XVIII, XV вв., ибо так поставлено самое дело устранением развода. Но при
допускаемой полиандрии, с записью детей от третьего человека на имя мужа,
полигамия в этом же виде не допущена; однако и она возможна и есть, но
только «на шею женщин». Опять, пугая меня, г. А-т пишет о сластолюбце, у
346
которого заведется семья «и в Гороховой, и на Васильевском острове, и на
Петербургской стороне». Да что мы, дети, что ли? Да сколько угодно есть
таких сластолюбцев, у которых «одна семья на Васильевском, другая - на
Петербургской». Вообще поразительную и незамечаемую (дышим - как воз-
духом) сторону теперешней семьи составляет то, что нет худого, что в ней
было бы невозможно. Но худо, - и на это я указываю, - что многого положи-
тельно хорошего в ней безусловно невозможно (по самой постановке дела).
Теперь полиандрия - факт, но при разводе она станет немыслимой; и поли-
гамия тоже теперь факт, но дешевый, ничего мужчине не стоящий. Но при
устранении теперешнего деления детей она станет невообразимо трудной
(дорогой и беспокойной).
Уверен вполне, что без всякой подражательности евреям (все подража-
ния в истории - бессильны) русская совесть выработает свой тип семьи, уж
во всяком случае чистейший и возвышеннейший, чем печальнейшая в смысле
чистоты византийская семья и чем наша до сих пор семья русская. Думать о
лучшей постановке семьи, и притом с фундамента, - есть причины. Русский
народ - исторически свежий и относительно чистый. Совесть в нем не умерла.
А с совестливым взглядом на вещи - можно на многое отважиться, даже в
такой деликатной и чуткой области. Первый лозунг на этом пути мне дума-
ется: «Родители - не отлучайтесь от детей», «закон - не разделяй родителей
и детей».
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XXVII.	В чем дело?
(Ответ В. В. Розанову)
Спор наш с вами, многоуважаемый В. В., по вопросу о способах упорядочить и
укрепить семью как ячейку каждого гражданского общества и государства, ви-
димо интересуя некоторых, в то же время для многих стал почти невразумитель-
ным. По крайней мерс, мне лично высказали подобные недоразумения иные из
знакомых читателей, да, вероятно, то же самое высказывали и вам. В числе та-
ких недоумевающих позволю себе назвать автора книги «Мать-воспитательни-
ца», подписывающегося «Другом семьи». Таким образом, волей-неволей прихо-
дится продолжать разговор наш и далее, с целью выяснить, в чем же, собственно,
кроется наше с вами разногласие.
И вы, и я хотим укрепления нравственных и целомудренных основ семьи
как учреждения, гарантирующего продолжение жизни народа в будущем, при-
том в условиях гражданского и нравственного существования и при наилучшем
сохранении здоровья в молодом его поколении. Таким образом, цель у нас с
вами одна. Как средство упорядочения и укрепления семьи вы предлагаете лег-
кие разводы, в форме старозаветных библейских разводов, и так как разводы
вообще православной церковью допускаются с большим трудом и сопровожда-
ются множеством грязных подробностей, то вы, разумеется, стараетесь дока-
347
зать ссылками на священные книги и канонические правила, установленные
соборами, что эти затруднения развода двух неудачно повенчанных супругов не
суть коренные религиозные постановления, а являются скорее накоплением ве-
ковых правил, обычаев и даже недоразумений, не имеющих в Евангелии ника-
ких основ и серьезных подкреплений. И я думаю наравне с вами, что более лег-
кий развод, чем существующий ныне, значительно помог бы прежде всего
серьезному отношению сторон, вступающих в семейный союз, и особенно по-
мог бы женской стороне, всегда более молодой, неопытной и легкомысленной,
не шутить ни с чувствами, ни с разумом и расчетом и, не уповая на нерасторжи-
мость брака, заключать его с известными обоюдными гарантиями нотариально-
го характера. Насколько это на самом деле укрепит семьи шатающиеся, сказать
в точности не умею, но верю, что в этом направлении возможны значительные
улучшения в существующем порядке вещей, за последние годы ставшем поряд-
ком только в смысле ироническом. Но я более чем слаб в канонах и богословии.
Вернее сказать, в этой области я буквально ничего не знаю и если сужу и рас-
суждаю, то со всеми правами невменяемого профана.
И мне, как многим, странным кажется, что, с одной стороны, таинство брака
иным возбраняется, как нечто сугубо плотское и нечистое. Странным кажется
отсутствие матери и отца ребенка при его крещении, и даже обидными кажутся
все эти очистительные обрядности и временное отлучение от церкви родитель-
ницы нового сына человеческого.
Но все же за эти обряды восемнадцать веков незыблемых традиций, автори-
тет многих святителей, и я поэтому умолкаю с тем большим удовольствием, что
из истории знаю, что вопрос именно о браке в каноническом его значении все-
гда, со времен апостола Павла, являлся великим по трудности богословским воп-
росом. При венчании и моем собственном, и тех, на которых я присутствовал в
качестве гостя или свидетеля, многократно слушая, что тайна сия великая есть,
я по-простсцкому думал, что на свете в этом направлении все есть не только
великая, но и превсличайшая тайна, которую не людям пока разгадывать. И не
тайна это, а прямое чудо, повторяющееся в каждом курином яйце, в каждой
маковой росинке*. Из сернистого вещества желтка в закрытом твердой оболоч-
кой яйце вырастает птичка с перышками, с ноготками, с кислотами желудочны-
ми, с глазами видящими**, способная целесообразно двигаться, находить пищу,
понимать опасность и в дальнейшем вырастающая в петуха или курицу, в свою
очередь способную нести такие же чудесные яйца! То же и маковая росинка, то
* То-то. Все, весь мир, со словом «таинство брака» соединяет мысль о жизни
таинственно-брачной: о рождении и супружестве (каковые и в случаях внеобря-
довых суть те же, как во внутрь-обрядовых). И нужно начать говорить прямо что-
то чудовищное, чтобы сказать: «Нет - таинство только в форме, в моменте заключе-
ния брака». Но чего не замечали, - что к этой чудовищности и ведет отрицание или
порицание неоформленных соединений и факт «незаконнорожденных детей». Тогда
о «браке», о «супружестве», о детях - не для чего и говорить; читай только и перечи-
тывай страницы «Требника», комментируй - только их. Теологи только это и дела-
ют; но мирские бедные человеки всегда говорят о детях и о супружестве! В. Р-в.
** Чудо, сто раз чудо! великое!! святое!!! За что же меня ругать, когда я все дело
и поворачиваю к умиленью и восторгу перед этим чудом, и говорю: «Ищите там
звезд и солнца - и найдете, ищите Бога - и отыщете». В. Р-в.
348
же каждое зернышко и зерно*, производящие всю бесконечно разнообразную,
дивно окрашенную или дивно благоухающую растительность нашей планеты.
Думалось мне всегда, что именно об этой-то великой тайне и говорит нам текст
святой молитвы венчальной. Таким образом, и в этом направлении, хотя наша
компетенция в богословских и канонических вопросах далеко не эквивалентна,
я близко следую параллельно с вами. Но разногласие наше возникает только
тогда, когда вы с той же религиозной и христианской точки зрения, введя в это
учение свои поправки, думаете обосновать новую семью и дать ей прочность
чисто внешними словесными реформами. Вас особенно беспокоит обидность
самого слова «незаконнорожденный», и обидным кажется название «девушкой»
уже родившей женщины. И я сам охотно бы отказался от термина «незаконно-
рожденный», как двусмысленного и неясного по существу, и я охотно бы воти-
ровал предложение священника У. о метрических записях новорожденных по
трем формулам, находя их вполне разумными и целесообразными. Но уже, ко-
нечно, я не согласен с вашим предложением называть родившую девушку «вдо-
вою», так как это обрекало бы фиктивной смерти живого человека - отца ее
ребенка, что могло бы именно в хороших случаях вести к бесчисленным житей-
ским недоразумениям. Ну, подумайте сами, как бы эта вдова могла выйти замуж
за своего как бы умершего мужа (незаконного) в случае, если бы развод или
смерть законной жены дали ему возможность прикрыть грех с такой вдовою
женитьбой. Но ведь это, конечно, с вашей стороны только газетная описка, выз-
ванная спехом при написании мне ответа.
Еще скажу, глубоко согласен я с вами по нравственному взгляду на отыски-
вание потерпевшей женщиной отца своего ребенка, так как подобное отыскива-
ние кладет некрасивую и даже злую тень на все поступки такой несчастливицы
и, кроме того, практически может вести к семейным преступлениям уголовного
характера или к такому бесчеловечному и долгому мучительству, о котором я
упоминал в моей статье о детях. Следовательно, юридически одобряя возмож-
ность разрешения искать в известных случаях отца, практически ни вы, ни я
такое искание хорошей женщине не посоветуем. Итак, имея столько пунктов
согласномыслия, в чем же мы не согласны и где суть и корень нашего спора? Вы
думаете, что вся беда в византийско-суровом взгляде православной церкви на
брак, вообще затрудняющем развод донельзя и тем как бы толкающем и хоро-
ших людей на путь неизбежного прелюбодеяния и разврата. Нет, я так не ду-
маю, а думаю я, что шаткое состояние нашей сегодняшней семьи всецело лежит
в условиях экономических. Пусть церковная власть, принимая во внимание фак-
тическое повсеместное развращение нравов, притом во всех слоях общества,
благословит разводы неудачливых супругов без практики лжесвидетельства и
иной грязи. Этого и я желаю, но я думаю, что семья наша от этого много не
укрепится до тех пор, пока не осядут вновь прочные основы самого бытия чело-
веческого, покуда люди, наскучив вечным движением по железным дорогам,
снова прочно не сядут на землю и не будут жить не дальними и общечеловечес-
кими, а ближними и собственными интересами минуты. Отхожие промыслы и
кочевая жизнь современного человечества - вот главная язва, истинная гангрена
* Вся природа, весь мир! Да, это древний - «пан» («все»). Неразгаданную «ас-
тарту» свою финикияне изображали (см. раскопки в Микенах) в форме женщины с
голубками (начало кротости) в руках, около плеч. В. Р-в.
349
современной семьи. И если во Франции уменьшается народонаселение, если и у
нас, а не только в расчетливой Германии, начинает нравиться и пускать корни
подлая двухдетная система брака, а параллельно с этим ученые и лаборанты
заняты изобретением инкубаторов для младенцев, как изобрели их для кур, - то
все это, на мой взгляд, является неопровержимым доказательством, что семья
наша не ладит не только с одними канонами, но и со средствами возможного
экономического существования.
И вот, устанавливая это коренное различие между нами во взглядах на сред-
ства, как упорядочить семью, я с грустью должен сознаться, что если бы правы
были вы, то семья имеет более шансов укрепиться и нравственно повыситься,
чем по моей схеме, ибо много легче убедить синодальную власть сделать уступ-
ку злому времени ради спасения многих чистых душ, да и самого человечества,
нежели радикально изменить экономические условия современного быта и убе-
дить человечество, что то самое, что оно считает великим прогрессом и благом
для себя, есть только злое издевательство над ним, грозящее неисчислимыми
бедами и в конце концов великим и болезненным всеобщим разгромом. В стра-
хе, чисто паническом, от этих мыслей, я ищу успокоительных компромиссов и
нахожу их в семье женской, то есть в семье, где бы главою была мать детей, а
мужчина являлся бы рабочим и... и рабом. Чего хочется, в то верится, - говорит
пословица, и вот, может быть, в оправдание такой формулы я с особенным инте-
ресом наблюдаю за нарастанием торжества наших вчерашних рабынь и вижу в
этом торжестве довольно логичный путь к моей окончательной цели. Мужчина
изо дня вдень становится во всех отношениях слабее женщины; падает его энер-
гия, падает талант, падает, прямо сказать, и его петушиная сила. Напротив, жен-
щины начали выделять типы, дышащие незаурядной энергией, на всех попри-
щах труда и, несмотря на условия, еще весьма стеснительные и неравномерные,
шаг за шагом и очень быстро завоевывают себе положение хозяев и распоряди-
тельниц и на земле, и в государствах. Даже усиленная защита незаконнорожден-
ных детей, возвращение им прав детей естественных и законных, служит для
меня доказательством той же самой идеи. У женщины, даже как гражданки и
матери, безусловно все дети законные, так как они ей несомненно свои; у муж-
чины же и законные дети не всегда свои, между тем полными гражданскими и
имущественными правами покуда еще пользуются исключительно мужчины.
Кормя своего, все равно какого - законного или незаконного - ребенка, мать-
кормилица несомненно кормит свое дитя, рожденное ею по всем установлениям
живой природы*, напротив, отец, оставляя сыну или дочери состояние, не веда-
ет - своему или не своему ребенку он все это оставляет, если, конечно, нет яв-
ных черт фамильного сходства в лице, в привычках и в характерах его детей.
Вот причина, почему все, сделанное для увеличения прав детей незаконных,
является в то же время увеличением нравственной и имущественной безнака-
занности всякой прелюбодейки и в то же время тяжело ложится в виде нрав-
ственной или имущественной кары на прелюбодея**.
А вот рядом «шестьдесят» бальных платьев от Пакена или от другого па-
рижского портного-художника, поездка на выставку, соперничество честных
матрон с отчаянными кокотками - все это усугубляет экономическое бедствие
* Вот всем этим святым строкам - ура! В. Р-в.
** И поделом. Тут у A-та путаница мысли. В. Р-в.
350
семей не только просто, но и очень даже богатых, создавая великое преимуще-
ство женскому негодяйству, любострастию и всем тем скверным и жестоким
порокам, которые эти небесно-прекрасные ведьмы унаследовали от праматери
своей Евы!
Много сказано дурного о женщинах за все века и у всех народов, но еще
недостаточно. Вот когда на земле воцарится царство женщин властных, тогда
только мужчина, говоря вульгарно, узнает «кузькину мать»! Вот когда он не пла-
тонически, а реально раскается в своей современной распущенности, слабости,
нечестности, бесхарактерности, жадности и тому подобных добродетелях, яв-
ляющихся по законам разумной природы естественными, а иной раз даже ми-
лыми (мужчине) пороками женщин и только благоприобретенными и привиты-
ми у мужчин.
Вот, многоуважаемый В. В., моя безнадежная точка зрения! Радуюсь за вас,
если ваша точка зрения радостнее и вернее моей, но по индивидуальному опыту
жизни я нс могу разделять ваших радужных надежд на силу реформ словесных,
хотя всем сердцем желаю им скорейшего осуществления, как несомненно про-
ектируемых с целью благою и верою непоколебимою в добро и в правду*.
А-т
СТРОПИЛА СЕМЕЙНОГО УКЛАДА
(Ответ г. А-ту)
I
«В слишком подвижном обществе, в обществе железных дорог и всевоз-
можной техники, в обществе экономическом и материальном семья неудер-
жимо тает, разлагается, расшатывается: ее словесно (читай: «законом») нельзя
поправить». Так думает г. А-т.
Будто в этом дело! Разве железные дороги не те же для евреев, как и для
русских? А у них о падении семейных основ ничего не слышно. Разве тех-
ники не больше в Англии и Германии, чем в России и Франции, а между тем
пройдитесь по картинным выставкам немецких художников и русских, и вы
поразитесь разницею сюжетов в отношении к трактуемой теме у нас и у
них. Вот «семейная сцена» не гениального живописца и не гениальная по
художеству: сидит бабушка, чуть не столетняя, и вяжет немецкими спицами
немецкий чулок; около нее внуки с игрушками; тут же дочь или сын, моло-
дой отец или молодая мать, и непременно на столе Библия; да, непременно
этот священный «Ветхий Завет», так мало у нас читаемый, так резко у нас
отделенный от «Нового Завета» и отодвинутый из ежедневного и буднично-
го употребления в даль археологических исследований и чтения избранных
«паремий» (места из пророков, исключительно ко Христу относящиеся и
* Прекрасная статья, по одушевлению, - с частными ошибками, почти описка-
ми. В. Р-в.
351
единственно читаемые у нас в церквах). Таков обычно трактуемый у них
сюжет «семьи» в живописи. Кто читал сказки Андерсена, кто знает Диккен-
са и Вальтер-Скотта, знает, что живопись слова повторяет у них собою рису-
нок кисти. Воображение русского художника редко касается семьи. Не ма-
нит. Да и нельзя не почувствовать, что, возьми он эту тему, он показался бы
или приторен, или смешон, как печальный и мужественный автор настоя-
щих статей, очень хорошо сознающий, что он давно стал приторен и проти-
вен великому множеству русских читателей, возясь с темой, ни для кого не
интересной и всем практически постылой. Семья у нас явление или жесто-
кое, или комическое, - как и у католиков. Не семья у нас, а «семейка». Из
семейных сцен в живописи я помню ярко только одну, виденную лет пять
назад в Академии художеств: «Богатый жених».
Богатый жених - лысый, во фраке и со звездой, худой, как тощая корова,
приснившаяся фараону. Около него - невеста, юная и заплаканная; поодаль
- ее бедные родители. Священник меняет кольца: «Обручается раб Божий
Симеон рабе Божией Марии»... Что сюжет такой не случаен и не сатиричен,
что он в духе и в нравах нашей жизни, можно судить из того, что не этот ли
в сущности печальный и постыдный сюжет Пушкин в «Евгении Онегине»
возвел в chef d’oeuvre* умиления и поэзии. Да, «Татьяны милый идеал» —
один из величайших ложных шагов на пути развития и строительства рус-
ской семьи. Взят момент, минута; взвился занавес - и зрителям в бессмерт-
ных, но кратких (в этом все дело) строфах явлена необыкновенная красота,
от которой замерли партер и ложи в восхищении. Но кто же «она»? Бесплод-
ная жена, без надежд материнства; страстотерпица, «распявшая плоть свою»
по старопечатной «Кормчей». Ох, уж эти кроткие книги, закапанные вос-
ком... Из-под каждой восчинки - слеза, а то и кровь точится... Оставим
критику, но вот чего не может не подумать религиозный и социальный стро-
итель: что ведь занавес, эффектно взвитый Пушкиным, упадет, что жизнь -
не картина, а - путь; и какова-то будет Татьяна не в картине, а в пути?
Прошло пять лет, ну, - десять, двадцать: Татьяна - желчная старуха или —
угрюмая. Ей только и осталось, что сплетни и пенсия. Ей-ей, нельзя же о
«могиле няни» вспоминать 40 лет; ей теперь 20, а проживет - 60, и, следова-
тельно, в замужестве или вдовой она проживет 40 лет, без детей и внуков
без всякой заботы и работы. О, кто знает жизнь - знает, какие столбы «ва-
лятся». Читайте «Покаянный канон» Андрея Критского: подвижник церк-
ви, с которым мы рядом все-таки не поставим пушкинскую Татьяну, как она
ни нравится нам, скорбит: «Увы мне, окаянная душа... вместо Евы чувствен-
ные - мысленная мне бысть Ева, во плоти страстный помысл, показуяй
сладкая, - и вкушаяй присно горького напоения». Какой язык, какие слово-
обороты! Но у подвижника, запертого крепкими замками в сырой пещере
или общежительном монастыре, - только «мысленная Ева». Только ли это
будет у «страстотерпицы» Татьяны, нисколько никакими замками не связан-
* шедевр (фр.).
352
ной, свободной и богатой, но уже старой и некрасивой, - уже надорванной в
терпении и у которой как бы вырвана тайна и глубина природы женской:
«.. .в болезни будешь рождать детей». Увы, она бессильней все-таки Андрея
Критского, и вот в конечных путях своей биографии, не нарисованных Пуш-
киным, не даст ли она сюжетов, не только некрасивых, но сальных и позор-
ных? Да, тут вечный шекспировский закон:
Когда ж предмет пойдет по направленью
Противному его предназначенью,
По существу добро - он станет злом.
Провидение сильнее наших рассуждений. И идеал семьи может быть
построен не на расчете личных сил человеческих, но на повиновении Богу. Я
говорю, идеал Татьяны - лжив и лукав, а в исторических путях нашей рус-
ской семьи - он был и губителен. Ибо он построен, красиво и минутно, на
предположении героических сил у отдельного существа, а не на том общем
законе и инстинкте, что вот... «дети», «я - бабушка», вот - «мои заботы о
замужестве дочери и мои вздыхания о ее болезни». Идеал Пушкина не орга-
нический и живой, а деланный, и даже только... паркетный:
К ней дамы подвигались ближе,
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже...
Да, хорошо гуляет Татьяна по паркету. Но детей - нет; супружество -
прогорыслое, внуков - не будет, и все в общем гибельнейшая иллюстрация
нашей гибельной семьи. Вспоминаю я в параллель случай из моей жизни, -
грубый и простой случай, но неизгладимо врезавшийся мне в воображение.
Служила у нас, лет семь назад, в дому служанка, некрасивая и немолодая,
однако не старая и не безобразная. Мы заметили, что каждую ночь она про-
крадывается в комнату нашей дочери и долго там зачем-то оставалась. Это
показалось нам подозрительно и тревожно. Мы проследили. Как все улягут-
ся спать, она вставала с постели и проходила в комнату девочки, подростка
лет 13, где обычно горела перед образами лампадка. При тусклом ее свете
она садилась на табурет перед зеркалом и так неподвижно смотрелась на
себя почти часы. Бедная, бедная... она искала чего-нибудь занимательного в
своем лице или фигуре, но все было безнадежно в смысле привлекательно-
сти. В поведении она была очень нервна, горда, безмолвна и трудолюбива.
Еще не рассвело, бывало, а она уже двигается бесшумно по комнатам с убор-
кой. Чтобы не получить какого-нибудь замечания, она, так сказать, шла впе-
реди задач своей работы. Очень поздно мы узнали, что у ней уже было двое
детей от безнадежного «жениха», как выражаются здесь в Петербурге. Их
она держала в деревне, у семейного брата, выплачивая за каждого по 5 р. в
месяц, и себе оставляла из жалованья два рубля. Однажды ранней весной, в
бурю и дождь, ей принес какой-то мужик записочку. - «Барыня, - говорит
она моей жене, - я должна идти в деревню». - «Как? куда? что? невозмож-
353
но!» Время было и для нас трудное, шла, кажется, уборка белья. «Тогда по-
жалуйте расчет». Тут-то из расспросов и оказалось, что у ней - дети и что
сейчас один трудно болен, о чем и извещала полученная ею записочка от
брата. Конечно, она была немедленно отпущена. В невыразимую грязь она
пустилась в далекую дорогу; и дня через два вернулась мокрая и холодная,
«аки Иона из чрева китова». Раздулся какой-то ручей по дороге, и она, пере-
ходя, искупалась в нем и, не обсушившись, - все шла к ребенку. Великое
значение имеет цепкость к жизни, и я думаю, цепкая жизнь, на «веки ве-
ков», каковая и нужна нации, зиждется и созиждется не на бесплодных Та-
тьянах, а вот на таких обмокших и усталых, все «переступающих» ради де-
тей, женщинах. Мы их лично корим, но национально от них пользуемся.
Право, было бы глубоко страшно их национально погасить и рискнуть ос-
таться при фарфоровой... Лизе Калитиной («Дворянское гнездо») и Татьяне
Лариной. Полная получилась бы картина национального вырождения.
Но как же устроить, урегулировать эту мощь и силу и хитрость и лукав-
ство и бешенство рождения?! Очевидно, - не погашая его, что привело бы к
вырождению, но - согласуясь с ним. Вспомним Бэкона и его афоризм: «По-
велевать природою можно только повинуясь ей»...
Одна любовь укрощает страсти и преобращает могучего льва в послуш-
ного ягненка. Страсть (половая) есть сила, совершенно неодолимая, и толь-
ко есть одна другая сила, которая с нею справляется: сила любви. Вспомним
«Песнь песней»:
Сильна, как смерть, любовь,
Страшна, как преисподня.
Не с такими силами справляться тощему закону и вялым общественным
пожеланиям. Любовь разрывает их, как тигр ягненка, как лев толпу гиен,
переступивших ему путь...
За любимого мужа жена пойдет в огонь, и за детей от любимого челове-
ка она переплывет реки и океаны; и за любимую жену опять же муж претер-
пит все унижения на службе, не устанет ни в какой работе, не оборвется в
жилах. Да, так вот в чем идеал: в семье, где члены любили бы друг друга.
Дайте мне только любящую семью, и я из этой ячейки построю вам вечное
социальное здание. Построена ли наша и вообще европейская семья на люб-
ви? Увы, разберите примеры Калитиной и Татьяны, т. е. разберите самый
идеал, зовущий нас, и вы увидите, что семья наша построена на другом прин-
ципе - долга.
О, я не о высоте этого принципа говорю, не идеальность в нем оспари-
ваю; я говорю о прочности. Ибо ведь мы не грезы строим, а жизнь: и тщетно
пускать поезд на мост, построенный из приснившихся в сновидении мате-
рьялов! «Мы должны», «я должен», «ты должна». Ну, хорошо, пять лет «я
должен», десять лет «я должен»; все вспоминаю, или, пожалуй, Татьяна вспо-
минает о «могиле няни». — «И на одиннадцатый год вспоминает?» — «И на
одиннадцатый»... - «Фу, пропасть: да о чем вспоминает?» - «Да вот о том,
354
что - могила и там - няня. И плачет. Мало кушают и все плачут, о могиле и
о няне». - «Ну, ладно, мне некогда, пусть ее посмотрит лет еще через десять
какой-нибудь приват-доцент, а я проедусь... нет ли у ней какого родства?» -
«Как же, сестричка Ольга, которая тоже плачет по Ленском - выйдя замуж
за поседелого предводителя дворянства». - «Ну, вот я к ней». Теперь к иде-
ям социального строительства я прибавляю точку зрения морального пури-
ста, и собственно последняя-то точка зрения мне особенно и важна. В усадьбу
к Ольге пусть приезжает юный родственник ее мужа, и читатель согласится
со мною, что опять тут открывается уголок нравов общественных, о кото-
рых скорбят публицисты и ищут их причины, когда единственная причина
скрывается в ложном нас манящем идеале и в надежности семейных стро-
пил, построенных из «долга». Дело в том, что, входя в семью, построенную
на «долге», ведь я нисколько не знаю, насколько в ней долг выдержан. Тепа
incognita! И я присматриваюсь, как Колумб в Америке, - «где и что плохо
лежит». Где «долг», тамл/огуги быть и непременно есть все степени начина-
ющейся измены ему, тогда как где «любовь» - там уже не может быть изме-
ны любимому (ведь изменяют без любви, в безлюбовной семье). Татьяна не
изменит, но, может быть, Ольга изменит; а впрочем, мне все равно, я ищу не
непременно Татьяну или Ольгу, а вообще женщину. И вообще женщину,
способную изменить, я нахожу в европейской семье, построенной по «дол-
гу», а не на «любви». - «Э, сударушки, кто-то из вас слабнет в долге; не вижу,
а носом слышу, да и умом a priori знаю, ибо где же есть гвардия из ста тысяч
героев. А я охотник, с тенором, молодостью и богатством». Ну вот вы тут и
читайте мораль.
II
Ясно, что не в ней а в том, что почва под семьею зыбка; в безнадежно-
сти ее стропил; в том, что я и каждый, наверно, a priori знаем, что в европей-
ской семье можно «охотиться». Тоже и за мужьями охотятся подруги жен, не
слабеет ли кто из них в «долге». И только где долг совпадает с любовью или,
устраняя фразы, где закон и нравы признают любовь и семья построена от
фундамента до вершины на любви - «охота» прекращается. До сих пор и
всегда психология европейской семьи была психология начинающегося по-
хищения, расхищения; особенная психология жадности пришельцев («гос-
ти», «друзья», «знакомые») и... скуки матросов корабля по берегу. «Берег!
берег!» «Любовник! любовник!» Да, скучно на корабле, берег шире; на ко-
рабле все «долг», «служба», а берег - широкое поле, с рощами, гостиница-
ми, лакомыми приманками. Кто о нем не мечтает? Т. е. кто в европейской
семье не мечтает о флирте, о флирте на вершок, о флирте на аршин, о флирте
на версту! Собственно, что не пошатнулось в европейской семье нисколько?
Только правильность, незыблемость и абсолютный авторитет венчания. Это
— точь-в-точь сейчас, как при Ярославе Мудром; но под венчанием пошатну-
лась семья, она разбежалась, наконец, - она сделалась грязна, сальна. Я и
говорю, как мыслитель, как пурист: «Да перенесите, гг. законодатели и мо-
355
ралисты, эту абсолютность с обряда на факт - и вы получите семью креп-
кую, как до сих пор было и остается крепко венчание. Переложите абсолют-
ность, святость и авторитет с формы на содержание, со скорлупы - на зерно,
с переплета - на книгу: и вместо золоченых переплетов, объемлющих пус-
тую бумагу или неприличный роман, вы получите плохонький переплет,
обнимающий бесценную книгу, святую книгу возможной европейской се-
мьи!» В этом весь узел вопроса. Ведь теперь как рассуждают? «Ради Бога,
не начните жить без венчания, уяа как-нибудь, но его добудьте. Повенчано -
и кончено, и все хорошо». И безмолвное к этому добавление, но непременно
из него вытекающее: «Как это соблюли - в остальном как хотите: хоть жи-
вите на разных половинах одной квартиры, хоть совсем по разным кварти-
рам, хоть даже в разных городах и государствах; пожалуй - ссорьтесь, изме-
няйте один другому. Пьянствовать? - и выпить можете, человек слаб, а жена
стерпит. Жена наряды любит? со скуки, как вы водку? - и наряды ей дайте;
жену надо побаловать, мы все слабы». Кто оспорит, что так абсолютно и
движется все по абсолютному закону. И вот меня, любителя жизни и прак-
тики, обуяла жажда этой абсолютности для жизни, и, как маленький Ко-
лумб, я в мыслях порешил перевернуть загадочное яйцо семейного вопроса:
«Абсолютное - семья; там как угодно с золочеными скорлупами, но чтобы
было здорово и вкусно самое зерно. Живите согласно, при одном ложе и за
одним столом; непременно чтобы были дети, и непременно - фактическое
супружество; ни соринки, ни грязинки, никогда - разлуки, ни в чем - раз-
молвки. Одно тело и одна душа; и общая кровь в жилах, как и одна мысль в
мозгу. Это все - абсолютно! а остальное прочее - как угодно!» Если таково
станет требование от зерна, то, очевидно, абсолютность скорлупы должна
податься и гнилая пыль, сгнившая и пахучая пыль худого греха, не должна
прикрываться золоченою скорлупою. Здоровая обыкновенная скорлупа на
здоровом орехе, и никакого подлога, никакого несоответствия зерна и скор-
лупы. Тогда я знаю, что раскусываю. Входя в семью, я знаю, что вхожу в
здоровую семью, на протяжении всей Европы; и у меня не создается психо-
логии охотника в лесу. Это-то и важно. И теперь есть чудные семьи, но я не
знаю, которые, и не уверен, не суть ли чудные семьи - «истощающиеся в
терпении» семьи, где, следовательно, можно начать охоту. Таково положе-
ние дел в стране, в веках, в цивилизации.
III
Тут и полег гений Моисеева «разводного письма», секрет его бытового дей-
ствия, его психологии. Секрет этот, пожалуй, мне объяснился лет 14 назад, в
первый мой приезд в Петербург: остановился я в гостинице, поблизости
Аничкова моста, и готовит мне комнату молодая и миловидная женщина,
оказалось, в конце разговора - чухонка. Запомнил это потому - что я первый
раз в жизни «чухонку» видел. Тогда, как и сейчас, прислугу или извозчика я
всегда спрашивал: «Женат или замужем? есть дети или нет? и все ли здоро-
356
вы?» Такая разговорная привычка у меня, специально направленная не к
душе-спасительному, а к телесно-спасительному. «И замужем и не замужем»,
- ответила мне миловидная женщина. - Я впал в сердобольный тон, дога-
давшись, что она «так» живет, - но она мне гордо ответила (как и вообще
была горда и как-то счастлива с виду): «Он и хотел бы жениться, да я не
иду». На крайнее мое изумление (замужество - почет) она проникновенно
сказала (только баба и может об этом догадаться): «Что мне обещает заму-
жество? Теперь он меня бережет, за мной ухаживает, слова грубого мне не
скажет. Я ему дорога и нужна; ничего в смысле денег не стою - и хороша. И
он мне дорог - потому что ласков, потому что мил. А выйду замуж и... мо-
жет быть, рука его на меня подымется». Я поразился. Но ведь это так!!!
Любящая женщина, конечно, есть сокровище, но его надо сберечь. Абсо-
лютность, перенесенная на обряд, и есть принцип: «Не надо беречь, все рав-
но - в кармане». Снятие абсолютности с обряда и перенесение ее на семью
есть в то же время сущность Моисеева «разводного письма», которая заклю-
чается в уничтожении этого главного яда семьи, теперешней самодеяннос-
ти, теперешней «законной» самоуверенности: «Какой я ни подлец, а - муж,
и ты ноги мои мой - да воду эту пей», или, с другой стороны: «Говоришь,
спина ломится от труда, ничего, ведь я законная жена: мне нужно шляпку в
восемнадцать рублей, потому что мой любовник любит шляпки не ниже
восемнадцати рублей, а ты потрудись и заработай». Вот вы так связанным в
законе людям и читайте мораль:
Кот Васька - плут!
Кот Васька-вор!!
Боже, до чего глупы, до чего горько глупы эти сетования!! Как мудрей
моя чухонка в номерах! - «Я дорога ему». Да, конечно, так, какая же жена не
дорога, на самую прозаическую оценку, по самому простому счету. Очевид-
но, есть что-то специально гибельное в условиях нашей семьи, какой-то
arsenicum, мышьяк, в нее впрыснутый, что дорогое может превращаться в
недорогое. Глупые уверяют: «Это от того, что надоедает человек человеку».
Как бы не так! А я скажу: «Дорогое должно бы становиться с годами доро-
же, потому что с каждым днем крепнет привычка». Почему же старые брил-
лианты, картины и статуи, долженствовавшие бы «приесться глазу», не про-
дают, не «спускают за бесценок, чтобы обменять на новенькое», а болезнен-
но хранят и в старости любуются ими больше, чем в молодости. «Перемен»
в библиотеках и коллекциях не любят. Так то - вещи: какова же привычка -
к человеку). И когда его хотят сменить - значит и с самого начала «прилепле-
ния» («два в плоть едину») не было, а было простая лежалостъ рядом, ме-
ханика соседства без тайны взаимоврастания. Французы давно заметили
пошлым, но наблюдательным взглядом: «Le mariage est le tombeau de
1’amour»*. Они указывают прямо линию, момент, откуда начинается охлаж-
* Брак - могила любви (фр.).
357
дение. С - венчания! 'т.е.-с нерасторжимости!! Теперь я обращу внима-
ние наших русских наблюдателей: до какой степени ненасытно длятся и
никогда почти не ломаются: 1) тайные связи уже замужних женщин, 2) не-
легальная семья. У Гончарова в «Обрыве», у Достоевского в «Вечном муже»
есть наблюдение над первыми; я наблюдал вторые, без единой грубости друг
другу в течение долгих лет. Все этим и решается. «Mariage» потому есть
«tombeau de Г amour», что это есть минута, черта, начиная от которой воз-
можно свинство. Переступил - и попал в хлев. Почему? Да потому, что все
вдруг становится возможно! «Теперь я свинья - о, советы-то мне даны на
праведную жизнь, но ведь то советы, и мне на них наплевать, — а, по закону,
какая бы я ни был свинья, все равно законный муж». Секрет прочности «свя-
зей» и «нелегальной семьи» и заключается в том, что принцип: «Живите
согласно», есть в них не платоническое правило, а железный - о, какой же-
лезный! -закон: «Живешь согласно, не обижаешь, не бранишься - о побоях
я и думать не начинаю: и я - твоя» (рассуждение чухонки). Муж (или «лю-
бовник») и живет «согласно», да и как же жить «не согласно», когда после
первой же грубости - не говоря о привычке и любви - просто в физиологи-
ческом смысле придется обратиться, вместо чистой и прекрасной женщи-
ны, к «улице», «твари», проститутке. Вот отчего «любви» и «сожития» ред-
ко распадаются, а «браки» - очень часто. Психология как 2x2 = 4 простая.
Добавлю к ней еще одно тончайшее наблюдение. Все ускользающее - бес-
конечно дорого; а «что имеем - не храним, потерявши - плачем». «Любовь»
или «сожительница» есть вечно ускользающая вещь и которой нельзя ничем
(юридически) удержать: именно этим-то бегучим в себе моментом она драз-
нит, раздражает, манит, родит любовь и ею, как стальною цепью, и держит-
ся. Она бесконечно бережется, и бесконечно берегущий «муж» («сожитель»),
даже без влюбленности женщины, бережется и ею, как верный залог покоя
и счастья. Да и просто он мил делается за одну свою деликатность. Мало-
помалу образуется такая атмосфера удовлетворенности и покоя, без опасно-
го момента «законной скуки», - что «связь», будучи ничем извне не обеспе-
чена, становится несокрушима. Вставьте же эти счастливейшие условия
любви в брак: и вы получите брак прочный, как любовь. Но что это за усло-
вие? Не связанность, падение уз; точнее, замена психологическими узами,
«благодатными», юридических. Сколько я постигаю, сумму этой психоло-
гии и уловил древний еврейский законодатель, построив столь непохожий
на наш разводный механизм:
- «Я тебя позвал в семью как любящую и верную подругу, мать будущих
детей наших, как хозяйку дома. Вот - на столе у меня разводное письмо. Не
таись. Будь верна - пока верна, береги имущество мое, будь воспитательни-
ца детей. Не притворяйся, ибо ложь есть arsenicum семьи: как только ты
внутренно пала, как мать, жена или хозяйка, - без шума, возни и полиции,
ты - жена другого, и я буду искать себе лучшую жену».
В сущности - это логика моей чухонки в номере, и не мудрее, и не глупее.
Ведь «разводное письмо» не приходится никогда (за редчайшими исключе-
358
ниями «роковой любви» или уж совершенной негодности, негодяйства жены)
приводить в движение. К чему? Оно есть условие такого счастья, покоя, трез-
вости жизни, что только шальной кинется в омут дальнейших приключений.
Так это «разводное письмо» и легло на нравы цельной нации. Оно успокоило
кровь (необыкновенно бурную у евреев, см. Библию), выправило нравы, со-
здав одну и самонужнейшую вещь: деликатность, нежность, осторожность.
«Тут ужасно легко порвать: а поэтому будем осторожны». Совершенно про-
тивоположно нашему: «У, канатище - не оборвешь. Попробуем! Наляжем!»
- У меня любовница.
- У меня тоже любовник.
- Идем в консисторию.
Пришли.
- У нас по любовнику и по любовнице.
- Худо. Есть свидетели?
- Как же, вся улица знает.
- Нет, особенные, которые чтобы подкуплены были и чтобы врали. Мы
только им верим.
- Почем же стоит такой свидетель?
- По три тысячи на рыло. Нужно два свидетеля.
- Отчего так дорого?
- Как же, под присягой ведь. Трудно. Тоже совесть.
- Нет таких денег.
- Ну, а нет, так и живите... согласно, любите друг друга и не оскорбляй-
те святое таинство брака.
- Это - платонически? или... как?
- Платонически. По закону ты можешь ей рыло свернуть и она может
тебя мышьяком отравить, а платонически вы «живите согласно, любите друг
друга и не нарушайте святого»...
- Хорошо, Матрена, пойдем домой; и теперь ты - меня, а я - тебя; и кто
кого скорей до гробовой доски.
Так-то и выходит, что действительно в «неисповедимой тайне» супру-
жества паутинка-ниточка разводного письма не лопается, а наш корабель-
ный канат брака (процедура развода) - трещит.
- У, постылая! убью тебя!
- У, постылый! отравлю тебя!
Корреспонденты пишут:
«Крайняя подвижность общества, железные дороги, новейшая школа и
развращающее действие скандальных судебных хроник расшатали благочес-
тивые нравы прошлого века (в котором буквально писали то же самое) и дали
еще один скорбный инцидент: в улице NN городка ММ чиновник, или мастеро-
вой, или писатель, бив 12 лет жену, действительно сварливую и негодную, - и
все-таки не добив, полоснул ножом по горлу. Осталось пять человек детей,
нервнобольных, от отца и матери - пропойц: благотворители, примите уча-
стие».
Вот о чем надо подумать.
359
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XXVIII.	Параллельно В. В. Розанову
Итак, милый друг, приходится продолжать, и все в том же роде? Смущает меня
только вопрос: да не надоели ли мы с вами читателям? Нет? Ну, пусть будет
нет: начнем говорить далее. Страннее всего в нашем споре именно то, что я
имел уже случай подчеркнуть и отметить. Мы в основах с вами как будто бы
тесно согласны, а между тем спорим. О чем? Ни минуты не сомневаюсь в том,
что вы признаете роль долга в семейных отношениях, и, со своей стороны,
прошу вас постоянно помнить, что я неспособен отрицать великую первен-
ствующую роль любви* в том же вопросе. Не лучше ли нам помириться на
формуле: любовь - созидает брак, долг его поддерживает. Право, ни для кого
не будет обидно подписаться под такой формулой, и если бы дело ограничива-
лось торжеством словесным, формальным, то мы бы с вами имели полное пра-
во рука об руку торжествующе проследовать в храм великих моралистов, при
ликовании довольной толпы, с благословениями как старых, так и молодых
поколений! Ибо - сие древнее мира и незыблемее гор, покуда оные работой
времени не обрушатся.
Вы, дорогой друг, и частию учитель, с панталыку сбиваете меня цитатами
богословского характера, перед которыми я пасую. В этой области пусть спорят
с вами лица компетентные, и я на эту арену гладиаторства с вами не пойду. К
чему идти туда, где будешь побит в ту же минуту, ибо, когда противник будет
фехтовать зрячим, тебе придется отфехтовываться с глазами завязанными?
Я, опять став на почву чисто гражданскую, куда и вам вход вполне досту-
пен, постараюсь еще раз повернуть важный и страстный вопрос в сторону его
практического разрешения.
Любовь все объемлет, все зиждет, все приводит к хорошему концу, и там,
где она есть, там нам с вами делать нечего.
Ромео, Вертер, Позднышев, Вронский, Онегин, даже Печорин с княжной
Мери, все это суть частности любовного отношения к женщине, не все, конеч-
но, но те, какие немедленно и без труда попали мне под перо и пришли на па-
мять. Все они любили, хоть каждый и по-своему, и все эти несомненно любив-
шие не годились бы для семейного счастья.
Я уж не цитирую ни Ловеласа, ни Жуана, - их любовь, однако столь цени-
мая женщиной, в счет не входит. Правильно и верно вы указываете для таких
случаев плотской любви ее бесплодие, то есть, по-вашему - неблагословение
такой любви Богом. До сих пор, как видите, мы двигаемся с вами параллельно, и
не далее, чем как двигаются по пути одной и той же дороги. Но являются в
результате любви дети, и вот тут-то наши с вами пути немедленно если и пойдут
в ту же сторону, то есть в сторону укрепления и утверждения семейных основ,
то уже во всяком случае не на полотне одной и той же железной дороги.
Дети? Ах, как много и как трогательно говорим мы о них!
* Да, все признают любовь... платонически, в стихах, в рассказах и философии.
А как до дела коснется, до суда дойдет, до закона - то все любви чураются, все ее
обвиняют, и никакое решение о семье не опирается на факт признанной и уважае-
мой любви. В этом все и дело. В. Р-в.
360
Вам особенно почему-то милы несчастные дети любви несчастной? И вы, в
благородном стремлении улучшить их участь в гражданском, а не в духовном
смысле, не видите и не замечаете, что легкий развод, неустойчивость семейного
уклада ничего в сущности реального не даст плоду любви несчастной и, напро-
тив, все отнимет от плода любви если и тоже несчастной, то во всяком случае
заявленной у нотариуса.
Это решение простое и радикальное. Если бы кокоткам и гетерам поведено
было носить бриллианты, одеваться у лучших портних за счет государства, но
непременно ездить в экипажах на желтых колесах, то я убежден, что явная про-
ституция сейчас бы согнула голову и притушила бы немедленно свою победо-
носность.
Есть старый рассказ (боюсь соврать, кого, Н. Успенского, кажется), в кото-
ром отчаяннейший кнутобой, управляющий над крепостным имением, тиранив-
ший мужиков донельзя, существовал отлично, несмотря на страх, им внушае-
мый всем и каждому. Но вот с объявлением воли, он однажды нерадивого
работника приказал посадить на золотое кресло и привязать к нему обыкновен-
ной ниткой. В ту же ночь этот свирепый кнутобой, которому сходили страшные
истязания даром, был бесчеловечно убит человеком и рабом, над которым он
себе позволил издеваться. Вдумайтесь-ка в это, и вы увидите, к чему приведет
ваша по внешности столь милая схема. Если полноправным гражданином по
общему органическому, а не писаному только убеждению может быть человек,
рожденный только от брака, благословенного церковью (все равно, какие бы ни
были детали этого благословения), то дайте вы не только равные права, но и
великие преимущества инакорожденным, все равно их положение в мире не ста-
нет ни на волос лучшим. Пусть незаконнорожденные носят висон и золотые
бармы, пусть пользуются особым уважением толпы, пусть при их появлении
обязательно городовые честь отдают, для чего (заметьте это) им нужно дать ка-
кое-либо отличие, ну хотя бриллиантовую звезду на шляпе*, но пусть при этом
их не признает церковь за Божиих людей**, положение их не только не станет
лучшим, но, напротив, худшим. Теперь незаконная дочь, выходя замуж, совсем
теряет все свои особые неправа; выслужившийся директор гимназии до дей-
ствительного статского советника становится дворянином потомственным, и дети
его нисколько не страдают от его незаконнорожденности. Ну, а тогда, извините,
явится каста ублюдков привилегированных, может быть и не злобная каста, но
во всяком случае человеческого в ней будет мало. Какая же против этого мера?
Одна-единственная только, дорогой друг: «Не прелюбодействуй» и «не имей
незаконных детей». Это говорит Бог, а Его слова благоговейно повторяет цер-
ковь. Если же, по несчастию, по пылкости натуры или благодаря вмешательству
гражданской власти в отправления чисто физиологические, разумея запреще-
* Какое издевательство?! К чему оно? над кем? Вот такие-то «мимоходом» щелч-
ки в затылок и породили детоубийство в христианском мире. Оставьте, гг. писатели,
и не смейте ни над одним и ни над каким ребенком издеваться - иначе насмешка
полетит в очень дорогие для вас вещи. В. Р-в.
** Вот это - колоссально важно. Все дело в перемене не государственного и
общественного, а церковного взгляда на рождение, вообще всякое, а затем уже и
«незаконное». Так я и говорил все время, к этому все и веду. Но автор не замечает,
что от этого дело становится острее и чреватее последствиями... В. Р-в.
361
ния браков прежде 21 года, явятся тоже дети, - то только за любовью отчей и
матерней, в толерантности христианского общества, в заступничестве у Бога и
Девы Марии за этих детей и всего более благодаря христианскому всепроще-
нию, эти дети могут получать человеческие права и достигать всего, чего дости-
гают дети законные. Это сторона нравственная. В тех же случаях, когда отец не
признает своих детей своими, когда мать кидает младенцев в прорубь, - нам,
христианам, лучше всего верить искренно и глубоко, что пути Божии нам неис-
поведимы*. Не земною только жизнью живет дух человеческий, и, кто знает,
может быть, сюда шлет его Бог для испытания и для кары, за единый великий
грех - грех непослушания - этот первородный грех, сгубивший всю землю. Ду-
мающие по-вашему неминуемо должны верить, что смерть есть наказание, есть
ужас**; напротив, верящие в благость Божию должны верить, что смерть есть
избавление от мук греха, есть конец, после которого «Ныне отпущаеши раба»
есть наивернейшая формула для мысли благочестивой.
Поймите точно и строго, что все мы смертны и часу своего никто не знает.
Почему же бы в этом направлении надо силиться и стараться дать какие-то осо-
бые преимущества детям незаконнорожденным?
Милый мой друг по духу, вам, как человеку не на словах, но и духом верую-
щему, позвольте сказать, что в вопросе о незаконнорожденных я имею некото-
рую фактическую компетенцию. Мать моя незаконнорожденная дочь одного из
лучших людей***, достаточно высокопоставленных (только не королей), вре-
мен Александра I. Он был четвертым мужем моей бабушки и нисколько не
скрывал своей связи, почему и оставил своим детям свою фамилию, но, конеч-
но, не титул; он же оставил им свое состояние и даже похоронен под мавзолеем
рядом со своей четвертой гражданской женой, которую, конечно, любил тою
любовью семейной, которую и вы проповедуете. Дочери его, несмотря на свое
незаконное происхождение, сделали отличные партии; дети их пошли высоко
по службе и все отличались дедовской честностью, прямотою и не обижены
были и талантами****. Так хотел, значит, Бог. Затем смолоду я вращался в род-
ственном мире артистов, художников, очень знаменитых поэтов, архитекторов
* То-то «христианская толерантность». Тогда и об Ироде надо сказать, что он
рассчитывал на «нсисповедимость путей» и, пожалуй, предварил не только наши
детоубийства, но и нашу religio. В. Р-в.
** Конечно - ужас!! А детоубийство (каково матерям после) - ужас ужасов. И
я всегда думал, что идея, и чувство, и насмешки около «незаконнорожденности»
суть как бы восковая (из черного воску) свеча в капище сатаны. В. Р-в.
*** Как торопится заметить: «одного из лучших», из «высокопоставленных». А
раньше смеялся над питомицами Воспитательных домов, говорящими, что «они
происходят от князей». Но Бог обратил насмешку на смеющегося. Но каково детям
простых? В. Р-в.
**** цто же из этого худого вышло? Какое множество добрых последствий!
Почему же не разрешен 4-й и 5-й брак: приведенный рассказ - колоссальный довод
в пользу мною проповедуемой необходимости открытости и признанности отно-
шений теперешних «нелегальных связей». Ибо в рассказанный факт введите тайну,
укрывательство - и вместо добрых плодов вы получите несчастье, злобу, нищен-
ство (детей) или их смерть. Кому это нужно? Зачем? Давид, стыдящийся Вирсавии,
дал бы человечеству не Соломона, а лишний детский трупик. О, как вразумительны
свидетельства Библии! В. Р-в.
362
и т. далее. Но эта среда, несмотря на то, что ей приписывают какое-то вообще
отрезвляющее значение в жизни, сама отличается замечательною свободою нра-
вов, т. е. половою распущенностью и пьянством. И таких родственников с та-
лантами у меня было очень много, гораздо более, нежели я бы того желал, и от
них осталось много вот таких несчастно-рожденных. У многих я был поневоле
и опекуном и попечителем. И вот, поверьте мне на слово. Из мальчиков незакон-
норожденных вышли идеальнейшие отцы семейства*, несмотря на их, может
быть, и невысокие гражданские качества. Из девочек, предварительно прошед-
ших огонь и медные трубы, вышли неплохие жены и матери** до тех пор, поку-
да в душах их жил страх Божий. Им сам Бог посылал удивительнейших по ду-
шевным качествам мужей, и до тех пор, покуда этот страх Божий сохранялся, -
и мир царствовал в их благословенных семьях***. Много иначе стоит дело там,
где в основу был положен обман, взаимное надувательство и собственный раз-
врат. Вот тут были случаи, когда законнорожденный негодяй женился на закон-
норожденной негодяйке**** и был обманут так же жестоко, как и сам надеялся
обмануть свою законную подругу жизни. Но, многоуважаемый, из зла, - кроме
зла, никогда ничего не вырастет, из плевел вырастет плевел сугубый, из лжи
общей растет ложь злая. И это есть кара Божия, и как таковую ее надо и прини-
мать!*****
Почему я так пристально слежу за вашими идеями и спорю с вами? Пото-
му, что вы не ведаете, что творите. Вы убиваете этот страх Божий теми по-
слаблениями развода и узаконения детей, которые вытекают у вас из самых
лучших побуждений и благодаря только вашей чистоте душевной. Вы пропо-
ведуете любовь? Да, любовь бывает на утре семейной жизни. Мужу 25, жене
20 лет: все вокруг них сияет, все благоухает, и любви их, кажется, и конца нет.
Но вот прошел год, - явился ребенок. Муки, хлопоты, беспокойства, бессон-
ные ночи, у мужа страх за родильницу? Да, крута горка да забывчива, - гово-
рит пословица. - Еще год - еще дитя и то же самое. Еще год - опять повторе-
ние пройденного.
А там еще и еще. Наконец возникает вопрос о сапогах:
- Вы понимаете ли, что значит чиновнику или даже генералу не последнего
разбора, получающему хотя бы четыре тысячи в год, купить детям по паре са-
пог, когда таких детей десять, а жене всего еще 30 лет? - спрашивала меня одна
из идеальнейших матерей семейства, шествуя по Гостиному двору, обременен-
ная покупками на лето.
- А ведь надолго ли такая пара сапог этим разбойникам, которые не имеют
понятия, что за них заплачено, сколько эти сапоги, которые они рвут, стоят роди-
телям и крови, и пота, и злых забот?
* Какое признание! А мы таких «с камнем на шее - в воду». Сколько отнимает
общество у себя, государство! В. Р-в.
** То-то, то-то. А вы выше говорили: «Не будем рассуждать о смерти таких
детей: это есть искупление греха». Нет, это есть свечка дьяволу. В. Р-в.
*** То-то, то-то. Как я рад, что вызвал все эти признания. Сколько в них важно-
сти. Будем же сие беречь, лелеять. И оставим жестокость. В. Р-в.
**** Интересно. О, как все это важно. А вы, настаивая на форме, говорите: «Шире
дорогу этим негодяям, и сбросьте с путей их те благочестивые семьи!» Но Бог заво-
рачивает ваши слова иначе, чем вы сами хотите. В. Р-в.
***** Нет, с нею надо бороться. В. Р-в.
363
И вот, слушая эти святые, хотя и прозаические речи, не только убежденный
холостяк, уповающий на Воспитательный дом, но и холостяк случайный дума-
ет: «Как хорошо, что я нс женился».
Вот где, следовательно, гнездится червяк, подтачивающий современную
лучшую идеальнейшую семью.
Вы иронизируете над моим положением, что семью разрушили железные
дороги. Но не все то неверно, что с первого слова кажется странным. Железная
дорога дает возможность каждому немедленно бежать оттуда, где ему не нра-
вится. Это в некотором роде тот же чрезмерно легкий развод с тем случайным
неудовольствием, которое нас сейчас угнетает. Разве в оны дни не было того же?
Ах как было. Да и неудовольствия были много ужаснее нынешних. Но бежать
было некуда, и все, - извините, пожалуйста, - обходилось. Кое-что выясняли,
иногда прощали с обеих сторон, ибо если уехать было трудно, то и выписать
нового слугу было столь же хлопотно и трудно, и потому выгода экономически-
нравственная подсказывала и тому и другому мысли миролюбивые. А теперь?
Бац, бац, с одной стороны, бац, бац - с другой, и вот один уехал в Китай, а
другой - на Парижскую выставку. И само собой понятно, где же тут столковать-
ся, при наилучшей почте, и какие шансы имеет примирение поссорившихся? И
эта легкость развода фактического объясняет многое, по внешности необъясни-
мое. Затем экономка. Каждому провинциалу не элегантно сытому кажется, что в
столицах у Яра, у Кюба, у Донона и в Славянском базаре кормят даром за талан-
ты. «Ах, вы талантливы, пожалуйста, кушайте у нас. Обед - три рубля с румына-
ми, которые уши дерут, или - пять с цыганами, которые музыкальную тошноту
возбуждают, но с вас как с таланта - смеем ли мы брать что-либо? Пейте, кушай-
те, слушайте и прославляйте нас, как можете и как подскажет вам талант». Ну, и
сдут таланты на даровые хлеба, и таких талантов в Петербурге по последней
переписи было 8000, а теперь по новой, наверное, окажется уж тысяч 10. Смот-
ря на эти успехи талантов, за ними скачет и провинциальная бесталанность.
«Жену и детей на время (это для совести) побоку, а там увидим», и вот проходит
полгода, год, и обнищавшая, заголодавшая, покинутая семья получает посла-
ние: «Душечка, стосковался по тебе в этой подлой столичной сутолоке и прошу
выслать мне четвертную. Займи хотя у дяди, пусть меньше пьет, ему пить вред-
но, я у докторов справлялся. Еду, чтобы успокоиться от пережитых ужасных
(три раза подчеркнуто) столичных впечатлений».
А смотря на это, холостяки - и убежденные, и нс убежденные - решают не
жениться, а плодить и наполнять землю путем воспитательных домов или вовсе
их не плодить, при помощи разных средств и докторов.
При чем тут любовь? При чем тут каноны? При чем тут облегченный раз-
вод? Все это было да прошло. Поздно говорить о разводе, когда в столице не-
сколько десятков тысяч разведенных женщин, порядками чисто полицейскими.
Кто тяготится ныне - тот разъезжается, кто любит незаконно - продолжает неза-
конно родить, - и теперь вы требуете избавить этих незаконно любящих, этих
разрушителей общественной ячейки*, последнего укора совести, то есть дать
права незаконным до степени законных детей, в то же время не признавая семьи -
* Хоть бы вспомнил милую бабушку свою! Да чем она «разрушала ячейку»?
Сама была несокрушимою и святою ячейкою, из которой вылупился птенчик, мой
оппонент. В. Р-в.
364
в форме семьи женской? Вот следуя за вами параллельно, вполне соглашаясь,
что установленная легкость развода без гнусных и грязных формальностей же-
лательна, до заключения опрометчивых браков, я не желаю, чтобы с негодяй-
ства адюльтерного была снята последняя узда и чтобы прелюбодей, в обществе
христианском внесший много горя и досады в жизнь сограждан, мог бы высоко
и гордо держать свою грязную голову. Пусть терпит, если согрешил, и, если он
пустил в мир невинных страдальцев, пусть сам трудом своим искупает их стра-
дание, стараясь придать и достать им права людей свободных. Говорят же: «Лю-
бишь кататься, люби и саночки возить». Вот пусть же и они повозят эти саночки.
В заключение беглое замечание. Говорил с умным евреем о разводе, и тот
сказал мне*, что вы напрасно так полагаете о безусловной легкости еврейского
развода. Для последнего нужны также доказательства бесплодия или прелю-
бодеяния жены, как у нас, и разрешение на развод раввина синагоги. «Иначе, -
сказал он мне, - история Леи, подсунутой Иакову, совершенно не была бы по-
нятна по целесообразности своей».
А-т
XXIX.	Тяжелые упреки духовенству
(Из письма в редакцию «Петерб. Листка»)
Довольно знакомый с духовенством, но не знающий его как следует г. Потапен-
ко не так давно набросал смелою кистью тип «нового» иерея в лице от. Семена
Маккавеева («Новый», из хроники ю. рус. села, 1899 г.).
Одежда у от. Семена «как будто не православная» (стр. 190), «ряска - точно
подтыкана» (104), щиблетики, воротнички (16), в углу маленькая иконка, любит
он поиграть в преферанс по маленькой (135), посты считает предрассудком (131),
по средам ест индеек (173)... Но это еще все цветочки. Ягодка-то зрелая вот
какова: от. Семен с классическим бесстыдством «продекламировал» в первом
своем слове с церковной кафедры - о таксе: «Дабы избежать постыдных торгов
при совершении треб, я составил таксу, в которой обозначено, сколько какая
треба стоит. Сия такса находится у причетников, и всякий желающий может ее
видеть. Аминь» (146). Это ли не патриархальная откровенность - не «Ровоамо-
вы скорпионы» (3 Цар. XII, 1)! Таксу эту он носил и лелеял в своем сердце, еще
когда был в семинарии (171). Прихожане, естественно, вознегодовали на таксу с
высокими ценами за требы. Дошла о ней весть до архиерея. От. Семен, оказа-
лось, восторжествовал: такса его нс только не разорвана была владычною ру-
кою, а пошла еще лучше «в ход». И неимущие даже несли ему столько, сколько
полагалось! (216)... Вот каковы «новые» иереи! Неужели все? По-видимому,
так! Ведь г. Потапенко пишет не газетную заметку об единичном факте: он обоб-
щает как будто свои наблюдения над новыми иереями, группирует около от.
* Еврей этот или ошибся, или ввел в обман г. A-та, ибо он ничего не мог и не
вправе был сказать, кроме того, что содержится в Мишне и Гемаре; а там «достаточ-
но мужу заявить, что у жены его дурно пахнет изо рта» или что «она худо ему свари-
ла суп» - чтобы получить развод. Конечно, тонкие еврейские законодатели понима-
ли, что любящий муж на это не пожалуется; а кто пожаловался - значит, он не лю-
бит, и тогда пусть скорей перестает быть мужем. В. Р-в.
365
Семена яркие черты, присущие целому поколению «детей», всем новым пасты-
рям. Итак - лейтмотивом пастырской деятельности «новых» является - такса!
Пышным цветом цветет у новых - культ мамоны! Архипастырский жезл не бьет
сребролюбивой руки пастырей. Совесть у них спокойна, либо и вовсе ее не об-
ретается в новых: сожжена, видно! Идиллия, подумаешь, точно вот при блажен-
ной памяти «барщине»: гуляй низкие страстишки не бар только, а новых иереев
- на просторе. «Вся вам лет и вся на пользу!..» Надо ли, однако, говорить много,
что новые иереи г. Потапенко - уродливая карикатура на действительность, злая,
глумливая, тенденциозная. Обидно, право, видеть, как свои-то, православные
люди, поют в тон злым недругам церкви и пастырства - каким-либо штундис-
там и пашковцам. Пусть бы даже и были отцы Семены в каких-либо диких угол-
ках, - но чего же ради и называть таких выродков - «новыми» представителями
пастырства? Лучше было бы покрыть срамоту все же отцов духовных покрыва-
лом снисходительности*, а не тащить на свет Божий, на посмеяние миру креще-
ному и некрещеному - редкостные экземпляры нравственных уродов, как будто
и способных вырасти лишь на новой почве. Не грешно смеяться над смешным,
но грешно делать смешным несмешное. От. Семен, по нашему мнению, боль-
ной человек, психопат. Высмеивать больного, а тем более ставить его типом
новых, судите сами, малоталантливая выдумка. Не знаю, что сказали бы, поло-
жим, доктора, если бы новому какому Потапенко пришло в голову написать книгу
под заглавием: «Самый новый» - «из московской хроники», - в которой откро-
венными мазками намалевать во весь рост врача Z., прививающего больным и
здоровым скверную фр. болезнь, - при молчаливом согласии высших врачеб-
ных начальств. Думаем, что в такой хронике нашли бы обиду целому сословию
врачей. Не славу нам - теперешним пастырям - несет и «Новый» г. Потапенко.
Он брызжет грязью и на невинных в «новых» злохудожествах, созданных фан-
тазиек) г. Потапенко - далеко не благодушного юмориста.
В некоторой степени уподобился г-ну Потапенко модный, кажется, теперь
писатель-философ г. Розанов. Он очень смело указал в «Нов. Времени» (№ 8876
«Мал. фел.») на то, будто духовенство не признает венчание таинством, так как
всегда и везде точно определяет и предварительно берет плату за венчание, и
никогда никем в этом сверху (от архиереев?) не было остановлено. А плата не
взималась никогда за таинства: в таинствах сообщаются дары Св. Духа. Взятие
денег за это сообщение всегда считалось страшным грехом. Ясно поэтому, что
венчание, совершаемое за плату, не принадлежало никогда к таинствам. Вот суть
указаний г. Розанова! С г. Потапенко он сходится во взгляде на плату за требы.
Оба очень определенно говорят - о таксе за требы. «Точно определенная сумма
платы, взимаемая до венчания» - что это, как не та же такса «нового»? Крупная
ошибка, г. Розанов! Никогда не дозволялось духовенству «учинять торг за дело
служения», а советовалось всегда и советуется теперь - «быть довольным пода-
ваемым доброхотным подаянием» (Дух. регл., ст. 21, пр. прич.). «Истязание себе
корысти от братии» - вымогательство платы за требы, - «корыстолюбие, домо-
* Вот это - правда. Укором другому сам не очистишься. Духовенство наше если
и скупо, то сюда пошел талант, потому что ему некуда деться. Сидит батюшка дома,
знает только требы и службу; и растет в детей и в деньги. Ни науки у него, ни широ-
кой исторической деятельности. «Матушка», по способу выбора невест, часто - по-
стыла. В. Р-в.
366
гательство платы, договоры с прихожанами о плате за требы» - все это влечет за
собою строжайшую кару для виновного, начиная от «внушения с подпискою»
до монастыря и низведения в причетники. Просмотрите грамоту архиерейскую,
уст. д. кон., инстр. благоч-м, резолюции, положим, митр. моек. Филарета, и вы
воочию убедитесь, что с таксою шутить нельзя иерею: она приведет его под
архипастырский жезл. Церковь - не кочермница, где «по прейскуранту» с prix-
fixe - отпустят, чего прикажете. Не омраченный страстью сребролюбия иерей,
поверьте, никогда не дерзнет предварительно точно определить и даже будто
бы и взять, не сделавши дела, плату за него. А г. Розанов уверяет, что все всегда
так вот и делают, как он сказал. Можно думать, что наш философ не разделил
точно двух моментов в плате: есть плата за освещение церквей при венчаниях,
за певчих, обстановку, - и есть плата за самый обряд венчания, за совершения
таинства. Не спорим, что плата певчим и за освещение может быть точно опре-
деляема наперед; но нет прав у причта определять и требовать точной платы
себе* за венчание. Она - доброхотное даяние и никаким регламентациям не мо-
жет быть подчинена. А ежели где-либо и бывает иначе, то это - не по праву, а по
произволу**. Обобщать же произвол одного или некоторых, до значения закона
доводить исключительные случаи - по меньшей мере нелогично. В семьях не
без урода, - но обидно же, когда из-за одного урода всех сочтут уродами. В золо-
то речей своих не подобает г. Розанову вплетать паутины... Тяжело выслуши-
вать от нашего немилосердного судии и другой очень тяжелый, как жернов осель-
ский, упрек в непризнавании духовенством «венчания» за таинство. Подумал ли
г. Розанов, что не признавать иерею таинства - таинством не иное что значит,
как обвинить себя в неправославии. Каждому иерею вменяется в обязанность
совершать семь таинств, в том числе - «венчание по воле и согласию мужа и
жены» (арх. грамота). Если же иерей станет колебаться в представлении о вен-
чании, если он дерзнет «отметать» св. таинства, то он сам подпишет себе и при-
говор, отлучающий его от церкви и подвергающий его извержению из сана
(«грам.» и Послед, в нед. правосл.).
Но «как же, скажете, плату-то можно, однако, брать за венчание, если оно
таинство? Ни симония ли это?» - Ничуть! Плата, как мы говорим, предлагается
добровольно за труд, а не за благодать***. Благодать нельзя оценить, да некому
за нее и денег брать: она - от Бога. Цену ей знает один Бог, и цена эта, конечно,
не может быть таксирована!.. Господа Иисуса Христа и св. Его апостолов кор-
мили добрые души, приют им давали, служили им от имений своих, в благодар-
ность за обильно даруемую ими благодать учения, исцелений. Но кто же скажет,
что Богочеловек и Его св. апостолы «торговали благодатию», в «ковчежец» свой
плату брали за израсходованную «сумму благодатных даров»? Царь жалует
милостию верного слугу, дает ему и вещественные знаки благоволения Своего -
награждает орденом. За весть о царской милости, за вручение ордена, за самый
орден награжденный платит что может и что даже должен платить по статуту.
Неужели же он этою платою окупает царскую милость? Нет, он только за труд
* Ну, это трудно разделить. Тут-то и начинается софистика газетной статьи
или злоупотребления быта. Нам, мирянам, где тут разобраться. В. Р-в.
** Так ведь о нем и говорится. Мы (миряне) видим обычай и по нему конста-
тируем дела. В. Р-в.
*** «Благодать непродаваема» (VI всел. соб., прав. 23). Прим. Др-ова.
367
платит вестнику о Царской милости, платит за материал - для ордена потреб-
ный.
Священнику дано право и власть совершать таинства, быть посредником
между Богом и пасомыми в сообщении благодати таинств, и вот паства в благо-
дарность за труды его - поит его и кормит. Кроме полной правды, ничего нет в
этом кормлении пастыря - «млеком стада»! Молотит вол, хозяин обязан кор-
мить его. И всякий делатель достоин мзды своей. Нельзя жестоко обрекать и
пастырей на голодный стол*.
Прот. Н. Дроздов
XXX.	Открытое письмо г. В. Розанову
(Через газету «Россия»)
Отнюдь не желая входить с г. В. Розановым в газетную полемику по существу о
рождениях и о браке, из благоговения к св. таинствам и к св. прав, церкви, о чем,
по моему убеждению, даже крайне неуместно полемизировать в повседневной
газете (для этого есть специальные журналы), я спрашиваю г. Розанова: за что
он крайне меня обижает, публично меня оскорбляет? Да и не меня одного, а
наверно, и тысячи моих неповинных собратий?
В 8876-м № газеты «Новое Время» г. В. Розанов в м. фельетоне пишет сле-
дующее: «Есть понятие симонии или взятие денег за сообщение даров Св. Духа.
В церкви это считается страшным грехом. Поэтому священнику никогда и в го-
лову не может прийти обусловливать предварительно плату за крещение, прича-
щение или исповедь. Но за венчание плата обусловливается (курсив), и это было
всегда и везде (курсив), не возбуждая вопроса».
Я священник, и г. Розанов это на меня клевещет. Никогда у меня этого не
было**.
Публично предлагаю г. Розанову за 10 лет моей службы списать из книги
обысков о всех, мною повенчанных (мой адрес в редакции), с их поручителями
(в том числе и его газетных сотрудников) и, под присягою, допросить: «Обус-
ловливалась ли с кем-нибудь из них» мною или моим причтом «плата за венча-
ние»? Г. Розанов уверяет, что это было «всегда и везде».
Сильно сомневаюсь, чтобы и сам г. Розанов не понимал, в чем суть этого
эффектного, подобно ракете, в стотысячный раз направляемого в вынужденное
питаться унижающими его подачками духовенство! - Враги его готовы пользо-
ваться даже и не зависящими от духовенства способами к его пропитанию, дабы
* Господь с ними. И в мыслях ничего подобного не имел. Искренно ему желаю
прибавления достатков. Цель моя была - не упрекнуть духовенство, но анализом
выделить, что в браке есть таинство, дабы сказать: «Это - ребенок! супружество!»
Автор вовсе не понял моей мысли. В. Р-в.
** Смотрите, как обиделись. Так зачем же вы не взвесили боли тоже в своем
роде «клеветы» на сонмы девушек! на тысячи детей!!, «клеветы», к могиле приводя-
щей, содержащейся в термине «незаконнорожденный». Чужим вы подстилаете мат-
рас из гвоздей, а себе требуете пуховик. Но полежите же хоть недолго сами на же-
лезном матрасе. В. Р-в.
368
обвинять нас даже «в симонии»! Это, видите ли, понадобилось для доказательств
г. Розанову, что брак не есть таинство?! Еще легче было бы обвинять поголовно
духовенство в торговле св. Телом и св. Кровию Христовой*. Это вышло бы эф-
фектнее. Ведь при причастии тоже деньги дают**, и даже не в квартире, как в
большинстве случаев, при свадьбах, а в храме.
Сомневаюсь, чтобы г. В. Розанов не знал, какое сильное стремление везде
обставить венчание возможно для каждого торжественностью.
Кому же не известно, что на торжество при венчании тратят от 30 копеек до
многих тысяч рублей?
Виновен ли священник, трепещущий обычно пред венчанием за полность и
верность требуемых «обыском» документов, что спросит перед браком, напр.,
г. Розанова: «С каким освещением церкви желаете венчаться? в каких венцах? с
диаконом или без него? с певчими или без них? с полным хором или полови-
ною» ит. п.?
Виновен ли священник, что, быть может, указал заплатить о. диакону или
псаломщику за обыск, за этот тяжкий, ответственный, чисто юридический акт,
ставящий и без того униженное, забытое православное духовенство, по самому
слову «обыск», - на ступень противного «сыщика»?
Обыск наделяет причт грудою переписки копий с документов и служит кор-
нем всяких недоразумений и нареканий при браках на духовенство. Не будь обыс-
ков, навязанных духовенству, я уверен, были бы изъяты из консисторий и их
позорище - разводы***.
Где же тут симония? Где торговля дарами Св. Духа?
Если бы даже кто-либо из духовных, видя приготовления богатой обстановки
для венчания или для свадебных пиршеств, бывающих при всякой почти свадьбе,
и зная по горькому опыту, что при самых помпезных обстановках, в подобных
случаях, ему, имеющему узаконенное право на получку за труды, ничего не запла-
тят, или заплатят сравнительно самые ничтожные гроши, или прямо надругают-
ся над его трудом ничтожностью платы (чего знаю факты в С.-Петербурге с людь-
ми состоятельными, в чинах, из хороших фамилий), - и не получая жалованья, и
изверившись в заказчиков, спросил бы плату за свой труд вперед или указал бы,
сколько обычно платят за венчание (иногда с обручением, с молебном, с провода-
ми - все это цена труда), - и «трудивыйся да яст» (Мф. 10, 10), но при чем же тут
* Что за чудовищность. По всей России все знают, что за причащение копейки
не берут иереи. Страшно. А за венчание - не страшно, и тут все дело в различии
самочувствия священника при настоящем таинстве и при обряде. В. Р-в.
** Где? когда? кто? «Теплоту» выпивая, причетнику (отнюдь не священнику)
кладут мелкую серебряную и медную монету. Автор прибегает к софизмам, не зная,
как вывернуться. В. Р-в.
*** То-то «позорище». Верно, в первый раз за русскую историю это сорвалось с
пера духовного лица. Если бы с начала века и все сто лет вы в каждой книжке всех
духовных журналов писали: «Развод - это наш позор! нас он позорит! совестно!
страдаем!» - то этою правдою вы и сами бы спаслись, и тысяч людей не довели бы
до отчаяния. Но от «позора» разводов «пушок» оставался на рыльце не одних чи-
новников. Сам я видел в Нижнем целую систему (с надворными флигелями) дере-
вянных домов у старого-старого протоиерея, много лет заведовавшего в консисто-
рии «бракоразводным столом». Кстати, «брать за развод» тоже не есть ли симония,
если уж считать весь брак в его целости за таинство? В. Р-в.
369
дары Св. Духа? Или, если бы священно- и церковнослужитель указал, сообразу-
ясь с разными, чисто житейскими соотношениями и соображениями, сколько ему
хотелось бы получить за свой труд (и то, надеюсь, по забитости своей, робко и не
настойчиво), то где же тут-то симония? при чем же тут-то дары Св. Духа?
«Святая Святым», - слышим часто мы. А тут священник ставится далеко
не в положение святого, а скорее случайно понадобившегося наемника-рабоче-
го*... На плату духовенству, быть может, и бессознательно, ноле нравственно-
му чутью так именно, по-моему, смотрят и почти все православные: тридцать
лет живу при требах в духовном мире, но ни разу ни от кого не слыхал: «Вот вам
за дары Св. Духа», или «за благодать», но всегда слыхал до г. Розанова и слышу:
«Вот вам, батюшка, за труды».
Наверно, всякий знает и может судить по себе, что в минуты вышеупомяну-
того вынужденного спуска в столь жизненные меркантильности ни у одного свя-
щенника, ни у одного ищущего брака или заказчика** нет и даже не может
быть места для мысли о дарах Св. Духа. В эти минуты все поглощает обоюдно-
жуткий вопрос: у ищущих венчания - «Как бы священник не отказал»; у свя-
щенника - «Как бы его не подвели». Смотри, да смотри документы: 1) нет ли
подчисток, подписок (а положитесь-ка на писарские пометки в паспортах?!);
2) нет ли между женихом и невестою родства или свойства, возбраняющих брак
(а узнайте-ка?); 3) в здравом ли уме жених и невеста? (на что же проф. Бехтерев,
Мержеевский, Чечотт? - да и они иногда ошибаются). А вырази упорное жела-
ние видеть лишний раз жениха или невесту, - сейчас же: «Батька придирается»,
«хочет взятку сорвать», «подороже взять» и т. п.; 4) по доброй ли воле вступают
в брак? по каким побуждениям?.. Поисповедуйте-ка ныне вступающих в брак,
перед браком. Поговорите-ка со многими откровенно... Ох, г. Розанов! Вы заго-
ворили бы иное...
Вы думаете «разредить население воспитательных домов» публичным от-
рицанием брака*** как св. Таинства? (см. ibidem).
Не сделаете ли этим обратного?
Свящ. К. 3-кий
НЕСКОЛЬКО РАЗЪЯСНИТЕЛЬНЫХ СЛОВ
Нахожу себя вынужденным дать некоторое объяснение в ответ священни-
ку К. 3-кому и протоиерею Н. Дроздову.
Никогда мне и в голову не приходило (имея в родстве своем священни-
ков и по прямой линии происходя от деда-священника) взводить упреки на
* Ужасно все поставлено, ужасно горьки эти признания священника. И боль-
но от их учения миру, и больно им самим от мира. В. Р-в.
** Это хорош термин, добровольный в устах священника: «заказчик на венча-
ние», «заказчик... на таинство»?? По всем этим терминам и видно, что сам мой
оппонент брак, супружество считает таинством, а венчание - только обрядом. В. Р-в.
*** И не думал этого делать. Я тку паутину мысли, а оппонент бросается с топо-
ром, принимая ее за канат. Смотрите, канат обрубите, а паутина все же останется.
А в паутинах иногда большой узор... В. Р-в.
370
наше не высокообразованное, но во всяком случае честное и большею час-
тью доброе духовенство, к тому же, безусловно, во всей массе несущее сан
свой с чувством чрезвычайного религиозного страха. Повод к этому «пись-
му» и статье подало мое упоминание в одной из статей о симонии (плата за
совершение таинства) в связи с разбором венчания, каковую симонию, по
словам авторов статей, я приписываю нашему духовенству. Ничего подоб-
ного я не говорил. Не знаю, как в Петербурге, но в Москве, венчаясь в 1881 го-
ду, я уплатил в точной сумме семьдесят пять руб., а в селах, опять же мне
точно известно, не только черствые, но и самые добрые священники никог-
да не понижают плату за венчание, ссылаясь: «Уступи я рубль бедняку, и
самый богатый мужик уже не даст выше платы, чем этот самый бедный му-
жик»; «во всем пожалею мужика, и уступлю, и ему помогу; но в плате за
венчание не уступлю и не могу уступить». Да это, мне кажется, общеизвест-
но, и никогда никем не скрывалось. Но смысл моей статьи именно отрицал
здесь симонию, каковую можно было бы предположить; ибо я уравниваю
венчание с большими и малыми церковными «службами», каковы: молебен,
литургия, всенощная и проч. За всенощную на дому (накануне дня Ангела)
плата берется; берется в определенной сумме она и за упокойную литургию,
за помин души и проч. Венчание, которое решительно во всех канонических
книгах и в народном говоре зовется «чином» («чин венчания») и нигде в
книгах и никогда в говоре не называется «таинством венчания», естествен-
но, оплачивается как материальный труд священника. В нем и через него
церковью благословляется брак: но благословение и благословляемая вещь -
не тожественны; молебен путешествующему и самое путешествие - не то-
жественны.
Митрополит Филарет, сказав: «Не благословенный церковью брак ли-
шает благословения Божия семейство», в словах этих выразил, что и без
благословения брак есть, однако же, брак; семейство есть семейство, а не
скопище животных, которых можно или следует разогнать, в разные сто-
роны и с разными именами и фамилиями, без признания за членами такого
семейства какой-либо связи. «Связь есть, связи вы не имеете права разор-
вать или ее отрицать», - это я высказал, это я доказываю, требую признать
эту связь юридически, священно и государственно. Адам и Ева благослов-
лены были «плодиться и множиться» еще в раю и до грехопадения: вот
прообраз венчания. Но когда же и где написано, чтобы еще в раю и до
грехопадения был между ними «брак»: очевидно, он отделен и не слиянен
и не тожествен со словом благословляющим. Известны очень редкие, но
возможные и бывалые случаи, когда, при необходимости совершить брак
в такой-то срок и за невозможностью жениха прибыть в место нахождения
невесты, жених посылал за себя «заместителя», каковой с его невестою и
становился под венец на место жениха. Но возможно ли, чтобы бракосоче-
тающие дары Св. Духа сошли на заместителя, а подействовали и бракосо-
четали - отсутствующего жениха?! Возможно ли представить, чтобы при-
частие проглотил один, а причастился им другой; или если мой ребенок
371
болен - в таинстве крещения погрузили за него в воду другого ребенка?
Вот разница между обрядом и таинством; в таинстве, конечно, невозмож-
но замещения, а где оно есть, там нет таинства. Этот круг моих сообра-
жений и наблюдений совершенно позволителен, потому что он совершен-
но нов и не противоречит никакому сложившемуся и установившемуся
учению. Этих подробностей никто не разбирал, и я сам не натолкнулся бы
на них, если бы не миссия, мною принятая на себя: разыскать права детей,
жены и мужа, совершенно затерявшиеся в европейском браке. Тепереш-
нее отождествление брака с формою его заключения отзывается губитель-
но на течении семьи. Прошел час «венчания» - и все священное кончи-
лось. Что следует потом, что теперь предстоит повенчанным, как им жить?
Животных наставляет мудрый инстинкт, - берегущий силы их, рассчиты-
вающий детоношение, а не «инстинктивный» более человек не имеет на-
ставления, которое управило бы его. Начинается жизнь двух животных, но
потерявших инстинкты свои. Вот отчего половые отношения людей (все
равно - в браке) пали ниже и позорнее жизни животных (см. в предисло-
вии к 1-му тому ссылку на старинный требник). Мне кажется, обрядность
должна влиться внутрь брака; надо (слегка) обрядно супружествовать,
материнствовать, отчествовать. Но и вступительный обряд мог бы выра-
зиться пышнее, мистичнее, учительнее, нежели сейчас. Подумаем кой о
чем. Перед венчанием говеют и причащаются, но - иногда за месяц, чтобы
только священнику подать «свидетельство о говении». Между тем прекрас-
ная и теперь потерянная мысль говения заключается не в «удостоверении»,
а в том, что бракосочетающиеся должны быть чисты телесно и духовно, и
совершенно было бы возможно сделать говение непосредственно перед
венчанием, а причащение Св. Даров, с одной лжицы и даже по полулжице
каждому, жениху и невесте, можно бы ввести в чин венчания. Это было бы
понятно! Это было бы внушительно! Далее, отчего бы, еще в дали веков,
не внести сюда и миропомазания: помазуется чело брачащимся, со слова-
ми: «Во очищение от дурных мыслей, всякой лжи и лукавства» (в течение
всех лет брака); уста, со словами - «да не изрекут мужу (и жене) обмана»;
уши - «дабы не услышали (от мужа, от жены) злого»; перси - «в благосло-
венное питание детей»; чрево - детоношения и лоно - детозачатия; ступни
ног - «дабы пути хождения были прямы»; ладони рук - «да благословится
их труд».
Я думаю, у духовенства слишком много своих скорбей, чтобы не протя-
нуть руку мирянам и не сказать согласно: «И у вас, и у нас есть скорби, хоть
и различные, и облегчите вы нас, а мы - вас». Не понимаю совершенно ин-
тереса духовенства поддерживать учение о незаконнорожденности, хулить
младенцев и хулить рождение. Уверен, что это просто недоразумение, исто-
рическая ошибка, хотя тягостно долго затянувшаяся. Отвергая это, не свя-
щенников я порицаю, но доктрину и взгляд, издревле идущий, в который
едва ли они когда-нибудь вникали.
372
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XXXI.	Факты и мнения
1
Читая страстную полемику г. В. Розанова и A-та, не могу удержаться, чтобы не
вмешать в спор свой голос, - голос не профессионального писателя, а житейско-
го человека. Вполне присоединяюсь ко взглядам г. Розанова, так как, думаю, -
невиновных не судят. Надо найти виновного, узнать, «кто виноват», и тогда уже
произносить приговор, а не заранее, предполагая лишь факт появления ребенка
на свет, произносить осуждение.
Попробуйте подойти к вопросу о «виновности» с какой угодно точки зрения
и, если сумеете, ответьте прямо, значит: существующее сейчас преждевремен-
ное осуждение справедливо? Ведь незаконнорожденные прежде, чем родятся,
уже попадают на скамью подсудимых, и общество заранее знает, что адвокат не
возьмется выиграть в пользу несчастных детей процесса, и они будут расти, за-
клейменные термином «незаконнорожденные» и лишенные всех прав и состоя-
ния, принадлежащих им (подобно родным детям) по рождению. За ними при-
знается, в виде снисхождения, право существования «из милости».
Если вдуматься, какие последствия из всего этого вытекают, в какую бездну
опускаются беспомощные дети и что они в продолжение своей жизни, особенно
в детстве, отрочестве и юности, претерпевают, невольно спросишь: «За что?» -
За то, что родители пошли против установившегося обычая, обряда, что они
совершили прелюбодеяние? Так судите их. Дети здесь ни при чем, и едва ли за
это они подлежат божескому суду. Человеческий суд - другое дело. Он может
ошибаться и потому быть несправедливым, но в данном случае, кроме неспра-
ведливости, он насквозь пропитан преднамеренным эгоизмом.
Судят только за вину сознательную, сделанную способным отвечать за свои
поступки человеком.
Мужчина и женщина, прелюбодействуя, совершают проступок, по совре-
менным понятиям наказуемый, но какое злодеяние совершил новорожденный, в
чем его вина?
Какой злой иронией отзывается это заранее осуждение. Оно совершенно
подобно немыслимому случаю: разбойники убили семью отсутствующего че-
ловека и за это его же осудили, а разбойников отпустили с миром.
В данном случае родителям как бы говорится: «Идите с миром, и за ваш
проступок пострадает ребенок».
Но посмотрим, насколько виноваты родители незаконнорожденных детей.
На первый взгляд, кажется, виноват больше всего отец ребенка, затем мать. Отец
- главный виновник нелегальной семьи, но он отвечает только пред своею сове-
стью, мать же терпит гонения общества и чаще всего навсегда портит свою жизнь.
Вы, г. Розанов, справедливо заметили, что у дурной женщины дети не родятся, а
дурной отец найдет способ избежать этого последствия. Большинство же по-
добных отношений возникает по увлечению, по любви вовсе не дурных людей,
а скорее напротив, и если не кончается браками, так масса приведенных г. Роза-
новым обстоятельств - достаточные тому причины.
Ввиду иллюстрации приведу один известный мне случай.
373
Молодого мужчину из хорошей фамилии оставляет жена. Он приезжает в
Москву и здесь знакомится с одною только что кончившею институткою. Это
было лет тридцать с лишком назад, когда воспитанницы институтов кончали
курс, не имея ни малейшего понятия о реальной жизни. Частые встречи посте-
пенно сблизили молодых людей, ими овладевает влечение, любовь, и в резуль-
тате эта женщина делается матерью. Отец ребенка не мог на ней жениться, по-
мочь деньгами не было возможности, и усыновить ребенка он тоже не имел права.
Впоследствии, когда дела его поправились, он делает попытку чрез своего
великодушного брата поправить несчастие хотя бы ценою брака последнего на
этой женщине.
Вышло печальное недоразумение, и попытка эта нс удалась. У девушки была
только одна мать, которая выгнала ее без всяких средств на мостовую.
Чрез одну добрую женщину она знакомится с акушеркой С., у которой и
родила 16 сентября 1871 г. С. приняла в ней участие, некоторое время содержала
ее и сама была восприемницей ребенка; а в крестные отцы пошел штабс-капи-
тан Я. Акушерка С. постаралась* торжественно отпраздновать крестины ребен-
ка, для чего - какими судьбами, нс знаю - привлечен был к участию покойный
герой Кавказа Б.
Мать отдала ребенка в воспитательный дом в надежде, что поступит гувер-
нанткою, соберет кое-какие средства и ребенка возьмет. Она была тогда настолько
неопытна, что не знала: в гувернантках денег нажить нельзя. Она была неопыт-
ная, но честная женщина и потому жить нелегальным образом не могла. Чест-
ность ей помешала даже выйти замуж за очень и очень хороших людей. Все они
думали, что она барышня, а она была женщиною-матерью и сказать про это не
решилась. Так и осталась бедною труженицею из-за куска хлеба, перебивающе-
юся изо дня в день. А ведь она могла иметь средства, если бы вышла замуж.
Судьба ребенка мучила ее постоянно, но так как она не жила в Москве, то про-
сила справляться С., которая сначала отвечала - «жив», а чрез несколько лет
написала, что ребенок умер. Не верить С. после стольких с се стороны благоде-
яний она не могла, и так бы никогда и нс увидала своего сына, но, спасибо
добрые знакомые надоумили справиться спустя много лет, и оказалось - ребе-
нок жив и получил некоторое образование. А вот и судьба ребенка.
Он попал в деревню к бездетным средней руки крестьянам на воспитание.
Последние любили его и, когда ему минуло 8 лет, отдали в школу воспитатель-
ного дома, куда питомец обязан был ходить учиться.
Крестьяне поощряли ребенка к ученью, и он действительно учился прекрас-
но, окруженный отеческою заботою и любовью простых, но добрых воспитателей.
За выдающиеся способности ребенка отправили на счет воспитательного
дома в семинарию. О дальнейшей судьбе ребенка, теперь уже взрослого челове-
ка, неудобно распространяться. Скажу только, что он не довольствовался полу-
ченным с помощию казны образованием и имеет университетский диплом.
* Сколько добра, внимания, деликатности! Вот пример для священников. Ска-
жет ли кто, что эта акушерка-труженица, поденщица своей профессии, «поощряла
блуд»?! Нет, это было благороднейшее существо в лучшем подвиге своей жизни. С
торжественного и ликующего отношения священников к подобным фактам долж-
на начаться реформа брака. Кстати, о священниках: они должны быть вечно в лико-
вании, ликующие священники!! Вот их психология, а не унылая и угрюмая. В. Р-в.
374
Это счастливое исключение, что ребенок попал в благоприятные обстоя-
тельства. Не такова судьба большинства.
Не много найдется крестьян, которым питомцы нужны как сыновья или до-
чери. За питомцев платят, крестьяне находят плату выгодной, так как вначале
выдают достаточное вознаграждение, которое уменьшается с возрастом. Зато
они с питомцами ничем не связаны. Кончит он учиться, устроят его в мастер-
ство (в ученики) чрез воспитательный дом, и, в большинстве случаев, на этом и
прекращается забота крестьян о 14-летнем мальчике. Девочки, тс чаще остают-
ся в деревне до замужества, и в этом отношении счастливее мальчиков.
Я сказал уже, что крестьяне находят плату выгодной и потому очень часто
встречаются люди, у которых своих трое-четверо детей, да питомцев наберут
столько же. Понятно, равенства у таких крестьян между своими детьми и «шпи-
татами» (так их крестьяне называют) почти никогда не бывает. Они относятся
гораздо хуже тех воспитателей, у которых нет своих детей. Последних очень
мало, а потому можно судить, каково положение несчастных детей.
Вообще, можно сказать про крестьян, что одни относятся к питомцам поря-
дочно, другие плоховато, а некоторые очень худо. Особенно резко выступает
разница в школьном периоде.
Питомцы все обязаны учиться (это - благодеяние для них), и видим: одни
одеты лучше, другие - хуже; у одних - хорошая провизия, у других, часто из более
зажиточных домов, кроме ломтя очень черствого хлеба, почти никогда не уви-
дишь ничего другого; некоторые прекрасно или хорошо учатся, другие же - плохо.
Ошибочно думать, что ход ученья зависит только от способностей и приле-
жания детей. Совсем нет. Многие с средними способностями учатся недурно, а
другие не имеют к этому возможности, так как их заставляют веревки вить, пря-
жу прясть и исполнять разные домашние работы. Так, одна девочка первый ме-
сяц училась прекрасно, а потом возьмет книгу - ей говорят: «Пряди или ухажи-
вай за ребенком». На улице в праздничные дни, иногда в дурной семье, питомцы
часто слышат, как крестьяне добродушно беседуют между собою, что закон на-
зывает «шпитат» «незаконнорожденными» и «не равняет последних» с родны-
ми детьми. А ведь среди питомцев немало детей дворян по отцу и матери, нема-
ло детей чиновников, вообще людей интеллигентных разных профессий.
Очень многие, несмотря на ужасные условия, бывают честными людьми и
хорошими гражданами. Попадаются хорошие мастера, учителя, фельдшера...
Не всегда они довольствуются небольшим образованием, а изыскивают спосо-
бы, учатся и кончают даже университеты без всякой поддержки с чьей-либо сто-
роны. Да если подумаешь, сколько унижений и лишений приходится перено-
сить питомцам (о которых я здесь не сообщаю) потому лишь, что закон не дает
им никаких прав, то невольно возникает сомнение в справедливости осуждения
и думается, что не худо бы упорядочить положение незаконнорожденных, кото-
рые находятся при родителях, и тех других, которых злая судьба отправила в
воспитательный дом на попечение казны.
При средствах, затрачиваемых последнею, но при других правовых законо-
положениях о несчастных детях, цель этих домов - воспитание честных полез-
ных для государства людей - скорее достигнулась бы.
Мнение и закон налагают на родителей никогда не смываемое пятно, и даже
если бы деторождение было точно последствием прелюбодеяния, то и тут суд
общества относится к ним слишком строго (особенно к женщине). Отец, кото-
375
пый теперь ничего не может сделать для ребенка, не имеет никаких на него прав,
и мать, поддавшаяся увлечению, которая после неоднократно раскаивалась, ви-
новаты только перед ребенком, и потому дайте им возможность исполнить по
отношению к нему свои права и обязанности. Это для хороших, честных людей
будет благодеянием, а для дурных - наказанием. И пусть они несут его по заслу-
гам. Бросать же камнем в мать, оставившую при настоящих условиях своего
ребенка и которой часто есть нечего, едва ли следует.
Христос даже блудную женщину не осудил, а только сказал: «Иди и не гре-
ши». Он был прав, отпуская ей грехи, и совет мог дать - ибо как Спаситель Он
безгрешен; но люди, находившиеся при этом, не посмели ни осудить, ни дать
совета. И хорошо сделали, так как не найдется такого святого человека, который
бы сказал себе: «Мне пороки не известны, я последних не понимаю и потому
без сожаления навсегда осуждаю».
Пусть г. А-т не сокрушается, что при увеличении прав ребенка уменьшится
наказание для матери и увеличится для отца: мать в настоящее время слишком
сильно страдает, а отец не несет почти никаких кар.
Б-в
Москва, 24 ноября 1900 г.
2
Г-ну В. Розанову
М. Г.
Хотя и не имею чести знать вашего имени и отчества, а все-таки позволю обратить-
ся к вам с маленьким письмом, нс будучи, впрочем, уверен, что оно дойдет до вас.
Ряд вами написанных статей о браке, разводе и незаконных детях пытается
поднять и подготовить к решению один из важнейших общечеловеческих воп-
росов. Дай Бог вам силы продолжать ваши труды. Вы - «рыцарь Духа», вы име-
ете «помазание от Святого». Благодарение Богу, что русская земля не перестает
производить таких даровитых, честных и смелых людей. Множество наших пра-
вославных, и очень порядочных, прожили всю жизнь, томясь в оковах неудач-
ной брачной жизни, без всякой надежды на облегчение. Теперь, кажется, есть
проблески надежды.
Смотришь на евреев и завидуешь их семейной жизни. Развод у них легкий,
не знаю, правда ли, будто бы даже противный запах изо рта (постоянный) может
служить поводом к разводу, - тем не менее случаи развода нечасты, и целомуд-
рие супругов у них - факт общеизвестный. Иногда развод происходит по причи-
не бездетности; проходит несколько лет после развода и вторичного брака, —
смотришь, у того и другого есть дети, тому и другому хорошо. Брак не пугает их
драконовскими законами, молодые люди не боятся вступить в него, вовремя рож-
даются дети, родители успевают поднять их, старых дев между ними почти нет,
о мезальянсах не слыхать, детоубийство - редкость, и силу еврейства, в особен-
ности его быструю размножаемость, надо приписать, между прочим, брачным
законам его.
Что у нас, православных? Сколько прекрасных девушек, добрых, умных, с
задатками материнства, сидят, заматеревают в ожидании мужа, но тщетно; це-
376
лые года ждут, нервничают, природа берет свое... А что делаем мы, правоспо-
собные? Боясь взять на себя обязанности мужа и отца - потому что не хотим
знать, что в этом вся радость и благо жизни, - довольствуемся суррогатами бра-
ка, ищем в нем удовольствий без ответственности и совершаем на самом деле
ужасные преступления против своего рода. «Ребенок родился - а я чем виноват?
Расквитывайся, как хочешь! Я этого не хотел, это не входило в мои планы».
Люди образованные, с чуткой совестью, соль земли, и те сплошь и рядом от-
правляют в родильные дома или в деревню своих детей, свою плоть и кровь,
потому что они незаконные, плод случайной встречи; пусть кое-как на миру
вырастут и пусть сидят у околицы. Папеньки их учат юношество, иногда печа-
тают трактаты. Даже «бородачи» наши (как называл черное духовенство Петр),
которые держат в своих руках суд над супругами и только отягчают для нас ярмо
брачных законов, и те, если по правде сказать, оставляют, в бытность студенче-
ства, в монастырских слободках своих детей, и грязь от карет их брызжет на
собственных малюток с сумками чрез плечо, с нищенскими сумками. А если кто
из совестливых людей решится на виду у всех, прямо, или с некоторыми обхода-
ми, взять свое детище и по-человечески вести его и воспитывать, как другие
добрые люди воспитывают, - сколько над ним насмешек, глумления, какой бла-
гоприятный случай для шантажа, в особенности по отношению к женщине!
Особенно грубо и жестоко это проделывается в провинции. По-видимому, и
«бородачи» в глубине своей души не считают таких детей угодными Богу, по край-
ней мере одинаковыми с законными; помню, один из них, впрочем добрый чело-
век, говорил, что «дети освящаются таинством брака и этим благословляются цер-
ковью». Предполагается, что дети натуральные не имеют этого благословения.
Нужно иметь немало мужества, чтобы рассуждать об этом на страницах
большой газеты; вы это делаете, и делайте до тех пор, пока не будет стыдно
бородачам, и будете увенчаны как борец за малолеток.
Закон 12 марта 1891 г. (об усыновлении) допускает усыновление только по
взаимному соглашению супругов. Почему? Разве не бывает таких случаев, что
другой супруг, нарочно, по досаде*, не позволяет этого сделать, хотя между ними
брака фактически не существует уже много лет, а остался от него, как вы выра-
зились как-то, один консисторский документ, никому не нужный?
Еще: если не ошибаюсь, закон этот позволяет усыновить только одного ре-
бенка, ибо сказано: «дозволяется усыновлять тем, у кого нет своих или усынов-
ленных детей». Если у меня нет брачных детей (да хотя бы даже и брачные были?),
а я имею возможность и желание усыновить двух-трех, почему же, спрашивает-
ся, нельзя этого позволить?
Не можете ли вы и этих вопросов коснуться.
Дай вам Бог здоровья и смелости продолжать вашу работу. Как широко и
истинно по-христиански осветили вы это дело, которое до сих пор таилось в
затхлых консисторских застенках, - и куда снова хотят его запрятать своими
рассуждениями A-ты и друг.
* Это очень важно, необыкновенно важно! М-me Лаврецкая, жившая со всяки-
ми альфонсами в Париже, - попробуй Лиза Калитина иметь ребенка от ее несчаст-
ного мужа, - задушит, задавит этого ребенка. И - все законы помогут ей, ни один -
Лаврецкому и Лизе. Summum jus summa injuria [Высшее право - высшая несправед-
ливость (лат.)]. В. Р-в.
377
Лучшего пожелания не могу вам высказать, как то, которое мне привелось
однажды услыхать от бедной крестьянки, переселявшейся в Сибирь: «Дай Бог
тебе долго жить, а когда умрешь, то царства небесного». 11 ноября 1900 г. Пенза.
Один из многих несчастных.
3
Вы устарели, г. Розанов, и стали приходить в детство. Оставьте, пожалуйста,
самоуслаждаться писанием благоглупостей. Какой вы, подумаешь*, богослов?!!
Сочувствуют же вам, наверное, одни развратники, ныне хотя и корчащие из
себя людей хороших. В. Борисов (? подпись не разобрана).
4
Г. Розанову
М.Г.
Ваши искренние и убежденные статьи в защиту бесправия обездоленных детей
вызывают сочувствие, волнуют умы смыслящих людей и пробуждают заглох-
шую совесть многих отцов этих детей! Такое индифферентное отношение зако-
на и общества к судьбе нссчастнорождснных вопиет о несправедливом и безвы-
ходном положении ни в чем не повинных детей! Единственный выход из
двусмысленного положения довольно правильно указывается в вашей заметке
(«Новое Время», № 8873) «Имущество, титулы и дети», где довольно верно вы
подчеркиваете общее правило: «Ни государство, ни религия не вправе стано-
виться между детьми и родителями, и нельзя отнимать детей, рожденных от
такого тайного, нераспубликованного брака: а) у матери - это во всяком случае,
б) у отца и матери - если отец от ребенка не отказывается». В подтвержде-
ние бесправия детей от свободного сожития можно привести массу примеров с
ужасающими последствиями нс только в городах, бойких местечках, но и в глу-
ши, где бы должны царить патриархальности и строгие нравы; но жизнь про-
грессирует, и остановить данный толчок прогрессом на пороге XX века - это
абсурд. Поэтому защитники прежних нравов и бесправия, голоса которых слабо
раздаются в печати, должны умолкнуть и последовать общему движению впредь
и не мешать восторжествовать правде в конце века!
Для убедительности сошлюсь на один из многих примеров такого поистине
безвыходного положения родителей и внебрачных (от нераспубликованного бра-
ка) детей.
От свободной связи холостого с замужнею (продолжавшейся 20 лет) яви-
лись дети и, когда наступил школьный возраст, нужно было подготовить детей в
учебные заведения. Во избежание огласки по документам, пришлось пригла-
сить к себе учителей на дом, с надеждою выхлопотать усыновление детей, что-
бы дети не знали своего двусмысленного положения, но... по нашим законам
на право усыновления детей требуется согласие родителей. Оказывается, что’
без согласия мужа законного, одна мать не вправе передавать усыновление
* По самоуверенности тона почти наверное можно угадать профессора одного
из высших духовных училищ. В. Р-в.
378
постороннему лицу (хотя бы законному отцу своих детей), но по метрической
записи не состоящего законным (писаным) отцом...
Отсюда возникает гамлетовский вопрос: «Что же делать?» Выкупить право
согласия писанного в метрической выписи (законного) отца - по существу без-
законие, потому что он не имеет никакого права на детей, происшедших от быв-
шей его записанной жены, внебрачных детей. К тому же, после процессов уго-
ловного «за прелюбодеяние» и духовного «о разводе» со стороны мужа,
потерпевшего фиаско, обозленного неудачными преследованиями, просить со-
гласия, - нет никакой надежды. Оставалось покориться крайней необходимости
и открыть детям истину их двусмысленного положения. И вот несчастно рож-
денные учатся прекрасно: девочка в гимназии, мальчик реалист, по успехам в
числе первых - на радость и утешение родителей, растут, называются нашими
детьми по рождению, но по документам «чужие дети»?! Но ведь по мудрому
изречению «нужда изменяет законы», и в данном случае закон должен стать в
защиту обездоленных детей.
Один из многих
5
И я позволю себе сказать несколько слов по поводу так называемых «незаконно-
рожденных детей», по поводу письма о них протоиерея А. У-ского. Протоиерей
А. У. предлагает для уничтожения слова «незаконнорожденный» в метрических
записях следующие изменения, а именно: располагать записи по трем категори-
ям; первая - которая существует и теперь для законнорожденных, вторая - когда
отец ребенка прячется, скрывается, утаивается, когда в наличности только мать,
и третья - «для детей, рожденных от невенчавшихся пар, будет то холостой че-
ловек и девушка, сошедшиеся и начавшие семейную жизнь без венчания, или
муж, покинутый своею женою и нашедший себе новую сожительницу, или жена,
покинутая своим мужем и вступившая в связь с новым сожителем». В этой пос-
ледней категории сделан весьма существенный пропуск в перечислении пред-
ставляющихся случаев внебрачного сожительства, но который должен быть по-
ставлен во главе всего этого вопроса: «Муж, покидающий надоевшую ему жену,
хотя бы на другой день брака, и вступающий в сожительство с новою женщи-
ною, и продолжающий идти в этом же направлении, до конца своих дней, так
что может стать в один прекрасный день мужем многих жен и отцом во многих
семьях». Ведь надеюсь, что мы говорим не о слове «незаконнорожденный», а о
понятии, которое выражается этим словом. Слово это не гадкое, а если так мож-
но выразиться, «смешное», потому что законы рождения физического для всех
одинаковы и акта рождения законного и незаконного в природе не существует.
Но существуют дети, рожденные от браков, благословенных церковью, что дает
всю полноту гражданских прав, выраженных в законах, и существуют дети, рож-
денные от браков, или лучше сказать, союзов, нс благословенных церковью, ог-
раниченные в своих гражданских правах. А так как мы говорим не о детях, в
тесном смысле этого слова, но говорим о детях в смысле происхождения, мы
должны столкнуться с разными вопросами, которые разрешить одним почерком
пера, как это предполагает протоиерей А. У-ский, решительно невозможно. Рас-
сматривая вопрос со всевозможных сторон, в приложении его к нашей буднич-
ной жизни, можно натолкнуться на такие вещи, как казна, лишенная возмож-
379
ности оплачивать семьи пенсионеров, как на это указал ваш уважаемый сотруд-
ник А-т, или - четыре вдовы, претендующие на капитал или движимое имуще-
ство после мужа и оставляющие этим способом без всяких средств законных
детей, прижитых от этого же мужа. И не у евреев искать нам в этом случае раз-
решения этого вопроса, если желаем, чтобы все дети, перед законом, носили
одно общее название «детей». Его следует искать у мусульман, у восточных на-
родов и у мормонов, т. е. в открытой полигамии, или же в такой же открытой
полиандрии, или, другими словами, в полном изменении всего ныне существу-
ющего социального строя. Меры весьма решительные. Ну, а покамест будем
довольствоваться паллиативами, вроде облегчения разводов и разрешения на-
следования детьми после матерей*, когда в наличности имеется только мать.
Что же касается метрических записей, оставим прежние две категории: детей,
рожденных от венчаных пар, и - детей, у которых известна только одна мать, и
придумаем им название вроде «полнобрачных» и «неполнобрачных», как уже
существует в зоологии название «полнозубый» и «неполнозубый».
Наш
XXXII.	Христианский брак
Неблагословенный брак лишает
благословения Божия семейство.
Митрополит Филарет.
Собрание мнений и отзыв.
Т. V, ч. 1, стр. 70
В последнее время в «Новом Времени» помещен ряд статей г. В. Розанова по
вопросу о браке. Г. Розанов справедливо сетует на непомерную легкость нравов
и расшатанность семейных уз, призывает общество к нравственному оздоров-
лению и намечает единственный, по его мнению, выход из тех затруднений, ко-
торые здесь ставит жизнь. Призыв к нравственному оздоровлению и освеже-
нию, конечно, дело хорошее. К сожалению, г. Розанов видит источник
оздоровления семьи не там, где должно, и вообще высказывает немало сужде-
ний, не только не выясняющих дела, но содействующих еще большему затемне-
нию, большей сбивчивости и без того не всегда ясных взглядов общества по
этому весьма важному вопросу.
По мнению г. Розанова, все затруднения в области брачных отношений про-
исходят от того, что неправильно понимается самая сущность брака. Сущность
брака, полагает он, - рождение или, точнее, - «прилепление» полов. Это «абсо-
лют» такой же значимости, как и противоположная рождению - смерть. Где есть
налицо этот признак, там и брак...
* Да что же вы сделаете и как лишите наследства матери ребенка, рожденного
ПТ солдата или офицера, которым запрещено жениться?! Эти несчастные матери ведь
только очищают атмосферу от заражения проституцией, их чистая любовь - это фа-
гппиты пожирающие болезнетворных микробов цивилизации. А благодетельствуе-
мое S общество их же казнит! В общем все письмо как-то нагло и цинично. В. Р-в.
380
«Как только, - говорит автор, - брак определился не через рождение, т. е. не
через свою сущность, так очевидно должны были получиться внебрачные рож-
дения. Их начал тот, кто дал браку неверное определение, как неверно определя-
ются математические задачи, неверно произносятся формулы. Я определю че-
ловека в древнеэллинском смысле: «Человек есть существо свободное», тогда,
конечно, все рабы будут не люди! Но ведь тут погрешность определения, а не
дефект существа. Спаситель определил брак по существу. В единственном слу-
чае, когда при вопросе фарисеев о разводном письме Ему пришлось выразиться
о браке, Он ответил искушающим Его: «Не читали ли вы, что Сотворивший
вначале мужчину и женщину сотворил их? (Быт. 1). И сказал Сотворивший*:
посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей; и будут два
одною плотию (Быт. 2): так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог
сочетал, - человек да не разлучает» (Матф. 19). Не очевидно ли, что это сказано
о всей сумме произрастания человеческого, рождаемости человеческой, и в этих
единственных словах о браке он определен через рождение, и даже, короче, уже -
через «прилепление» полов. Что же, проведена ли здесь линия между способа-
ми рождения в адюльтере, наложничестве, любви и прочее? Не сотворено само-
го понятия этого»**.
Отсюда у автора естественно вытекает вывод, что один факт сближения по-
лов устанавливает между ними брачное соединение. В этом именно сближении
полов, а не в церковном венчании и заключается будто бы таинство брака. Посе-
му, нет ни соблазнений, ни падений; есть только супружество, к которому надо
относиться с величайшим уважением. Посему, с другой стороны, общество, ус-
танавливая различие между законным браком и сожительством, повинно в вели-
ком грехе: оно создало «незаконнорожденных», каких, по существу дела, нет и
быть не может.
«Фальшивость этого, выдуманного, будто бы, суровой церковностью, прин-
ципа незаконности рождения свидетельствуется простейшим сопоставлением:
установлена ли в уравновешение законности рождения - законность смерти? Если
есть незаконнорожденные, должны быть и незаконноумершие. Иначе нарушается
основная, всюду разлитая в природе, гармония между жизнью и смертью»***.
В другой статье, появившейся несколько позднее, - «Святое чудо бытия» -
г. Розанов ту же мысль обосновывает соображением, что всякое рождение про-
исходит по законам природы, которые суть мысли Божии о природе, - следова-
тельно, всякое рождение от Бога и в равной мере благословенно. Различение
между браком и сожительством, между законными и незаконными детьми, суть
будто бы «сухие ограничения, каким подверглось Евангелие в Византии и Риме».
Развивая такие воззрения на сущность брака, автор попутно высказывает
ряд соображений о социальных и экономических причинах, заставляющих ныне
многих волей-неволей уклоняться от брачной жизни, и указывает ряд желатель-
ных изменений в церковно-гражданских законах о браке; см. статью: «Имуще-
ство, титулы и дети». Нельзя не признать справедливости некоторых из этих
* Г. Розанов забывает, что нижеприводимые им слова произносит Адам, а не
Творец мира. Быт. II, 23. М. Сменцовский. Но их повторяет, как мотив, Спаситель, и
через это они становятся Божиими словами. Поэтому я и прибавил в тексте: «Сотво-
ривший», ибо и Христос не напоминает ученикам, что это Адам сказал. В. Розанов.
** «Спор об убитом ребенке». Прим. М. Сменцовский.
*** «Евины внучки». М Сменцовский.
381
соображений. То же или подобное было высказываемо и на пастырских собра-
ниях столичного духовенства и обсуждалось в докладах протоиереев Горчакова,
Дернова и др. Посему мы не будем говорить здесь об этих сторонах дела, а кос-
немся лишь религиозно-нравственной стороны вопроса.
Обобщая изложенные нами «обвинения» г. Розанова, можно свести их к трем
главным пунктам: во-1-х, якобы неправильно определяется богословами сущ-
ность брака как таинства; во-2-х, они ввели произвольное, не отвечающее при-
роде деление детей на законно- и незаконнорожденных и, в-3-х, узаконили тяго-
стные для многих формы вступления в брак, в существе своем совершенно
лишние, ибо не в них сущность таинства брака, а в самом факте супружеского
сожительства.
Коснемся вкратце каждого из этих пунктов.
И, прежде всего, действительно ли сущность таинства* брака - в прилепле-
нии полов? Определять брак с этой именно стороны - не значит ли сводить его к
чисто физиологическому отправлению**, забывая, что в человеке, кроме тела,
есть дух и что духовная сторона выше телесной. Г. Розанов пользуется выраже-
нием Св. Писания: «Будут два одною плотию» - для определения того, в чем
состоит установленный Богом и не подлежащий разлучению от людей брачный
союз, но он забывает, что при установлении брака Творцом изречено: нехорошо
быть человеку (мужу) одному; сотворим ему помощника, соответственного
ему (Быт., 2, 18). Ясно, что сущность брака шире, чем простое общение полов:
брак предполагает общение мужа и жены не только физическое, но и духовное -
в труде и отдохновении, в скорбях и радостях жизни***. Эта полнота не физи-
ческого только, но и духовного общения мужа и жены в браке настолько очевид-
на, что отмечена даже языческим законодательством. Римское право определяет
брак как «conjunctio maris et fcininae et consortium omnis vitae, divini et humani
juris communicatio», т. e. как «мужа и жены союз и общий жребий на всю жизнь,
* Считаем нужным заметить, что, говоря о таинстве брака, разумеем таин-
ство в специально-догматическом значении этого слова, как «богоучрежденное свя-
щеннодействие, в котором преподается верующим, в каждом таинстве особый, бла-
годатный дар». Кроме этого специального значения, «таинство» на языке церковно-
богослужебном употребляется в более широком значении, в приложении к предме-
там и явлениям таинственным, превосходящим силы человеческого понимания. В
этом общем смысле в каноне погребения говорится о «таинстве» смерти, а в одной
из песней церковных воспевается «таинство» чудесного рождения Сына Божия от
Девы: «Таинство странное вижду и прсславное...» Сопоставляя «таинство» рожде-
ния и смерти, г. Розанов, кажется, был введен в заблуждение именно этим двояким
значением слова «таинство». М. Сменцовский.
Ответ. «Таинство в специально-догматическом смысле как богоучрежденное
священнодействие» и проч, имеет в себе силу и значение, пропорционально важно-
сти благословляемой вещи. Если бы в Свящ. Писании, в Бытии, 1-2, и у Матф., 19,
не стояло известных слов о рождении, мужчине и женщине и о прилеплении, - то и
«догмата о браке» или «таинства в догматическом значении» не могло бы возник-
нуть. Этим все и решается. В. Р-в.
** Нет, - и к психологии во время этого отправления. В. Р-в.
*** Да, но все это в «незаконном сожитии» то же самое, что в законном браке.
Паже более: что же женщина получает, соединяя судьбу с офицером, с солдатом?
Ничего выгодного; значит, действует одна любовь и самопожертвование. В. Р-в.
382
общение божественного и человеческого права»*, каковое определение, как от-
вечающее природе брака, удерживает и наша Кормчая (Кормч., законы градск.,
гр. 4, ст. 1). Посему-то, не всякое общение полов есть брак, но есть и такое об-
щение полов, которое на языке Писания именуется прелюбодеянием, блудом**
и т. п. И Христос ясно отличил брак от прелюбодеяния и освятил Своим присут-
ствием брачное торжество***, а прелюбодеяние осудил и воспретил****. Есть
и еще одна сторона в браке, которую никак нельзя забывать: это благословение
Божие. Сам Бог приводит в раю жену первозданному человеку и вручает ее ему;
и в церкви Христовой с самых первых времен***** соблюдалось требование,
чтобы брак заключался о Господе (1 Коринф. 7,39), т. е. с благословения церкви.
Итак, брак есть союз мужа и жены не только физический, но и духовный, союз
свободный, нравственно-ответственный и свыше благословенный******. Эти-
ми чертами он отличается как от случайных греховных******* сожительств и
связей, так и от того, что мы наблюдаем в мире животных и что также следовало
бы назвать браком, если смотреть на него с точки зрения г. Розанова.
В основу брачного союза христианство полагает взаимную любовь и пре-
данность******** супругов (1 Кор. VII, 3; Ефес. III, 18; V, 22; 28). Но что такое
* Да, но тут о форме заключения ничего не говорится; определение это обнима-
ет все натуральные хорошие семьи. В. Р-в.
** Да что это такое? Отчего этого никогда не разберут богословы? В. Р-в.
*** Вот так и пошло отсюда все. Христос посетил в Кане венчание; отсюда
заключили, что венчание и отличает брак от блуда. В то же время венчание стали
давать как можно реже и труднее (вмешательство идеала девства). Отсюда уже один
шаг до объявления десятков тысяч старых и верных семей - блудом. «Луна» стала
«делаться в Гамбурге», и бочар получил все, что ему было нужно. Но «делатели
луны в Гамбурге» не приняли во внимание двух вещей: 1) венчание еврейское есть
пир гостей, в то самое время как жених и невеста введены в опочивальню, в «хуппу»
(священный шатер для «молодых»). Т. обр., Спаситель посетил не обряд обручения-
венчания, а пир во время первого преспания повенчанных, и от этого-то в Евангелии
не упоминается, чтобы Он видел или говорил с новобрачными, которых на пире
уже нс было. Т. с. Спаситель осветил посещением брака в Кане Галилейской самое
«прилепление»; освятил его и вторично благословил. 2) Христос посещал и блудниц
(как мытарей), и если каноническое значение имеет посещение брака в Кане, есть
каноническое же значение и в посещении блудниц. В. Р-в.
**** Где? В каких словах? «Блудницы впереди книжников и фарисеев ^пост-
ников, ханжей) идут в царство небесное». В. Р-в.
***** церанее как с in века по Рожд. Христове. В. Р-в.
****** Признаю вполне эту формулу. Она - моя. В. Р-в.
******* дав 1{еЛ1 «греховных»? чем? Уж не находит ли автор «грех» в «случай-
ности», на которой делает ударение? Но что может быть «случайнее» брака канди-
датов в священники, когда они наскоро, в срок 2-3 недель, объезжают округу и же-
нятся на первой сколько-нибудь подходящей невесте? В. Р-в.
******** Неизвестно, что «христианство полагает», ибо оно голоса индивиду-
ального не имеет, а в Евангелии речей об этом прямых нет. Но, напр., у нас, русских,
конечно, ни «любовь», ни «преданность» в основу брака не полагается: ибо семьям
ссорящимся, и много лет ссорящимся, развода все же не дается. А мотивы развода
суть критериум существа брака: что его кассирует, тому обратное есть сущность
брака. Напр., отсутствие венчания кассирует его по закону: ergo присутствие вен-
чания созидает по закону брак. В. Р-в.
383
эта любовь? Это не та чисто животная страсть, о которой как основе семьи гово-
рит г. Розанов*. Страсть эгоистична, капризна, случайна, изменчива в своих тре-
бованиях. Христианская любовь супругов чиста, самоотверженна, постоянна,
соединена с кротостию и терпением в перенесении взаимных слабостей** и не-
достатков (Еф. IV, 2). Время и годы не ослабляют этой любви***, а укрепляют и
возвращают. Высший идеал этой любви указан в любви Христа к Своей церкви
(Еф. V, 26-27). Эта христианская любовь супругов родит чувство взаимного долга
и облегчает переносить подчас его суровые требования****. Созидаемая на та-
кой основе христианская семья действительно может быть и бывает союзом свя-
тым, незыблемым и неразрывным. Такую семью не разрушит «ни скорбь, ни
теснота»*****, ни старость, которая охлаждает страсти, ни болезнь, которая мо-
жет поразить одного из супругов, ни другие жизненные испытания. Другое дело,
если в основу семьи будет положена физиология - страсть. Тогда не может быть
и речи об устойчивости и прочности, - не говорим уже о святости, - брака.
Страсть непостоянна и эгоистична. Она не знает верности, не признает обязан-
ностей. Сегодня одно увлечение, завтра другое, послезавтра третье и так без
конца. Неудивительно, что проповедник этой любви - г. Розанов - обращается к
идеалам древней Греции с ее «построенной на фундаменте любви, вечной в сво-
ем покое (разводы по произволению любящего или нелюбящего мужа), вечно
любящей в каждой данной точке, в каждую данную минуту, семьей». В самом
деле: какой высокий идеал! Муж, сегодня любящий, т. е. желающий обладать
женщиной, завтра удовлетворенный и потому охладевший, дает своим женам
свободный развод - сегодня одной, завтра другой!.. Напрасно только г. Розанов
так настойчиво выдает свой идеал за идеал христианский...
Христианская совесть, незатемненная ложными мудрованиями, никогда не
примет этого идеала. В ее живом голосе и в законе евангельском дано иное тре-
бование, указан иной идеал: «.. .яже Бог сонета, человек да не разлучает» (Матф.
XIX, 6). Свято и непорочно только это, Богом установленное и церковию благо-
словенное, сочетание мужа и жены в браке. Всякая же иная связь для христиан
православных неблагословенна и греховна. Обнаружением этой совести и слу-
жит тот стыд, тот даже ужас, который испытывают женщины, имевшие несчас-
тие сделаться матерями вне брака, и который, по единству бытия******, пере-
живают вместе с ними и их несчастные дети. Этот стыд - святое чувство, прочно
* См. ответ г. A-ту. «Новое Время», № 8887. Сравни его же: «О непорочной
семье и ее главном условии» (Ibid., 1899 г. № 8481). «Страсти, - пишет он здесь, -
суть динамическое, зиждущее и вместе материальное условие семьи, порох, без ко-
торого не бывает выстрела. Я с улыбкою читаю рассуждения, что причина необык-
новенной распущенности семьи в наше время лежит в сильном действии и притом
разнузданных страстей... Изъять страсти из семьи - значит не начать семьи».
М. Семенцовский.
** Читай: «В перенесении побоев, издевательства, распутства, пьянства». О
софисты и притворщики; делают вид, что не знают действительности. В. Р-в.
*** Да почем вы знаете? Да и о чем вы говорите? О том, что есть? что будет? что
должно быть? И почему «должно» и как «будет»? Просто, это набор слов. В. Р-в.
**** Читай: «побои». В. Р-в.
***** Просто, секретарь консистории не даст развода. В. Р-в.
****** «По единству бытия»... Как подкрадывается «закваска фарисейская»
чтобы «сварить козленка в молоке его матери». В. Р-в.
384
заложенное в нашей природе, это голос совести, охраняющей нравственное до-
стоинство человеческой личности. Вот почему этот стыд, как свидетельствует
сам г. Розанов, переживают и «первый революционер и первая анархистка»*.
Это голос Божий** и потому голос властный. Уничтожьте юридически различие
между детьми, рожденными в браке и вне брака, выбросьте из обихода «нехоро-
шую кличку» - незаконнорожденный, положение дела изменится мало, и имен-
но потому, что это вопрос не юридический, а вопрос совести христианской, а
для христианской совести сожительство вне брака, благословенного церковию,
было и останется грехом, нравственным преступлением, тяжесть которого ис-
пытывают не только непосредственные виновники этого греха, но и рожденные
ими вне брака дети***. В этом случае исполняется слово Законодателя: грехи
отцев на чадах их и на чадах чад, до третьего и четвертого рода (Исх. 34, 7).
Таков непреложный божественный закон****. И его не устранить софиз-
мом: «Все дети рождаются по законам природы, которые суть мысли Божии, -
следовательно, все дети от Бога». Законы природы, конечно, установлены Богом
и сохраняются Его Промыслом. Но Бог и природа - не одно и то же. Мир, по
изволению Божию, до некоторой степени самостоятелен***** в своей жизни.
Он живет по законам, раз установленным и непрерывно сохраняемым Боже-
ственным Промыслом, но живет как отличная от Бога сущность. Что же касает-
ся человека, то он живет по законам не физическим только, но, подобно другим
духовноразумным существам, еще и по законам нравственным, и пользуется сво-
бодою в своих действиях. Злоупотребление этой свободой******и служит ис-
точником нестроений как в мире нравственном, так часто и в мире физическом.
Посему, во-первых, не все, что совершается в мире, - «от Бога» (вспомним исто-
* См. «Спор об убитом ребенке». Л/. См-ский.
** «Божий голос» один от сотворения мира и до Суда над ним: почему же этого
«Божьего голоса» в себе не слышали дочери Лота, так громко наименовавшие, от
кого они родили сыновей? ни Рахиль около Лии? ни Агарь около Сарры? Но ведь
сам же г. Сменцовский сказал выше, что «определение брака» взято в «Кормчую» из
язычества, а церковь венчает и отказывается венчать, руководясь Кормчей; след.,
девушки, теперь рождающие, часто просто нарушают «Кормчую», т. е. не повину-
ются «язычеству». Что же, голос Юпитера Капитолийского что ли мучит их в совес-
ти? В. Р-в.
*** Вот это все верно, что вопрос в гласном, ex cathedra, и притом своевольно -
свободно выражаемом, мнении духовенства о таких девушках. Недаром глубоко-
мысленный Гёте поставил Гретхен перед Собором, а не повел ее за исцелением души
в городскую ратушу. Но она услышала там угрожающие ноты, которые звучат здесь
и у М. Сменцовского. А вот сейчас, в строках его, и судьба ребенка Гретхен: но как
эти строки совпадают с словами Фаусту Мефистофеля. Я говорю, что теолог и чер-
ный пудель за печкой Фауста (Мефистофель) до поразительности единомысленны.
В. Р-в.
**** А какой же был закон для Авраама, Иоакова? для Вооза, Давида, Соломо-
на? Мне он кажется более «непреложно божественным», чем законы Юпитера Ка-
питолийского. В. Р-в.
***** Вот софизм. До которой же степени самостоятелен? Вспоминаю слово в
Неделю Православия: «Мир мниша быти без Бога - анафема». Но ведь автор пишет
статейку, а не о Боге думает; Бог у него «всуе» путается на языке. В. Р-в.
****** Читай: «Непослушание нам». В. Р-в.
385
рию праведного Иова), а, во-вторых, деяния человеческие нельзя оценивать толь-
ко с точки зрения внешней их естественности. Подобная мерка будет слишком
узка для человека. Ведь и убийство и воровство с внешней - физической своей
стороны естественны. Нож убийцы вонзился в сердце, произошла смерть. Все
таковые процессы вполне понятны с точки зрения физиологии и физики. Одна-
ко мы называем это деяние преступлением, поскольку в нем сказывается злая
воля... Другое дело, если несчастный случайно наткнулся на нож. Тут только
несчастный случай. Так и в деле деторождения. Пусть в смысле физиологичес-
кого акта рождение не может разделяться на законное и незаконное, ибо то и
другое совершаются по одним и тем же законам естества, но они могут и долж-
ны быть различаемы с точки зрения нравственно-религиозной значимости, ибо
одно совершается согласно с требованиями нравственно-религиозного христи-
анского закона, другое вопреки этим требованиям*.
* Обращаясь к самому термину «незаконнорожденный», мы должны сказать,
что он отнюдь не церковного происхождения. Церковь различает между святым и
греховным, но не ставит своею задачею различать, что законно (легально) и что «не-
законно» во внешнем отношении и состоянии общества. Это задача государства.
Так во всем, так и в вопросе о браке. Церковь осуждает внебрачное сожительство
как грех и благословляет супружество в браке, - но она не делает в отношении своих
благодатных даров никакого различия между детьми, рожденными в браке и вне
брака. Тех и других с одинаковою благопопечительностию она облекает званием
христианина и наделяет всеми правами, принадлежащими этому званию. И если в
церкви Христовой нет различия национальностей, общественных состояний и пола,
но «всяческая и во всех Христос», то в равной мере нет и законнорожденных и неза-
коннорожденных, а все «дети Божии». В памятниках церковного права вы не найде-
те даже самого звания - незаконнорожденный. Оно введено в жизнь законодатель-
ством гражданским и сравнительно позднего происхождения - во всяком случае
послепетровской эпохи. Гражданское законодательство в христианском государстве,
действуя в интересах ограждения прав церкви и под влиянием ее нравственных иде-
алов, ставит разного рода ограничения незаконным сожительствам и свою караю-
щую руку простирает и на детей, рожденных от таких сожительств. То, что в данном
случае на языке церкви есть только грех, на языке государственном есть уже пре-
ступление, караемое государственным законодательством. Правда, в настоящее вре-
мя термин «незаконнорожденный» принят в церковном делопроизводстве, в так на-
зываемых «метрических книгах» о родившихся, в «метрических свидетельствах» и
«в метрических выписях» из этих книг, выдаваемых в различных случаях, напр. при
поступлении детей в училище, при вступлении в брак и т. п.; но самые эти книги, и
тем более выписи из них, имеют значение не столько церковное - служить удостове-
рением христианского звания, - сколько именно государственное, в качестве актов
удостоверяющих гражданское состояние каждого лица христианского исповедания, -
как-то: его возраст, принадлежность к семье, сословию и званию. Подобные же кни-
ги ведутся духовными лицами и других христианских и даже нехристианских испо-
веданий. Государство возложило на духовенство обязанность вести эти акты, и ду-
ховенство выполняет эту обязанность, но оно нисколько не потеряет в своих духов-
ных правах и полномочиях, если государство снимет с него эту обязанность. На-
сколько само государство сознает, что вопрос о законности рождения есть вопрос
гражданский, а не церковный, видно из одного того, что оно предоставляет решение
этого вопроса исключительно судебным учреждениям, по иску мужа, и слагает его с
обязанностей духовенства (Свод, зак., ч. 1, т. X, ст. 120). Посему все дети, рожден-
386
Отрицая различие между браком, благословляемым церковию, и простым
сожительством, г. Розанов энергично восстает и против самого чина венчания,
считая его так же «произведением Византии и Рима» и усматривая в нем нечто
случайное, не относящееся к существу брака. Взамен этого «сложного чина, он
желал бы выработать для моря случайностей более упрощенные формы заклю-
чения брака, например вплоть до одного благословения родителей или до про-
стой мены кольцами. И тысячи девушек, прибавляет он, спасутся! И мы отде-
лим, - говорит г. Розанов, - настоящую привязанность от случая, фривольности,
легкомыслия».
В доказательство своей мысли г. Розанов ссылается на авторитет недавно
умершего Т. И. Филиппова, который в открытом письме к И. Ф. Нильскому ука-
зывал, что «в истории истинной Христовой церкви было такое время, когда вполне
правильные в смысле церковном браки составлялись единым соизволением, без
священнословия или венчания, а между тем такого времени, когда бы брак в
церкви не почитался за таинство, никогда не было, и что, следовательно, отсюда
вывод ясен и вопрос о безусловной невозможности брака как таинства без свя-
щеннословия - решается отрицательно»*.
ные в законном браке, не расторгнутом церковною властию, отмечаются в метри-
ческих книгах законными, хотя бы они родились по естественному порядку слиш-
ком рано от совершения брака или при отсутствии фактического сожительства мужа
и жены. М Сменцовский.
Все это - так, но плачевно до боли, что 200 лет назад духовенство не заявило
твердо: «Не читаем ни в Ветхом, ни в Новом Завете о незаконнорожденных; не зна-
ем такого слова; и как оно убивает детей (факты) - то и отказываемся писать его». И
здесь М. Сменцовский в «примечании» пишет, что - на его взгляд и церковный -
«незаконнорожденности» нет, а выше сам же написал: «В этом случае исполняется
слово законодателя (не гражданского): грехи ваши на вас и на детях ваших до тре-
тьего и четвертого колена. Т. е. вдохновенье на термин этот идет от духовенства; да
и он же сказал: «Гражданские перемены ничего не убавят в стыде девушек, а он-то и
убивает, и мы его не снимем». Само собой, дело не в термине «незаконнорожден-
ный», а в мине, в брезгливости, в презирании, с какою он произносится. И всего
этого корень - в идеале оскопления. В. Р-в.
* «Открытое письмо г. A-ту». Г. Розанов выставляет здесь и еще один довод в
пользу того, что церковный чин венчания не имеет существенного значения в браке.
«За венчание берут деньги. Значит, венчание не таинство, ибо тогда получать за него
деньги было бы симонией». Ответ на подобное возражение дан апостолом Павлом в
послании к Коринфянам, гл. IX. Как во всех других случаях, так и здесь оплачивает-
ся не благодать, непродаваемая и непокупаемая, а труд священника, по немощи пло-
ти имеющего нужду в пище, одежде и прочем. Л/. Сменцовский.
Все это несколько софистично: за венчание берут довольно высокую плату (я
заплатил в 1882 г., в Москве, 75 р. без певчих), и строго оговариваемую. Отчего же
за «труд» при крещении не берут? В крещении слишком ясно присутствие «таин-
ства». Взять хоть 5 к. за труд причащения священник просто бы испугался: так яр-
кость таинства бьет здесь в лицо. Напротив, в венчании тусклость присутствия
таинства, неясность, сходит ли тут благодать (в какую же минуту? где центр тут?)
так очевидно, что и миряне на нем присутствуют без того страха, как на крещении
или перед причастием, и у священника руки не дрожат, когда он берет за это деньги.
Страха к венчанию ни у кого, ни у мирян, ни у духовенства, нет. А этим и решается
все. Ибо где Бог - там страшно, само собою и невольно, всякому. В. Р-в.
387
Времени, когда браки заключались бы в церкви единым соизволением бра-
чащихся, без соизволения и освящения церкви, ответим мы, конечно, никогда не
было*. Правда, признавались законными, как и ныне признаются, браки, заклю-
ченные до обращения в христианство или до присоединения к церкви, но и
только. Что же касается лиц, рожденных и воспитанных в церкви или же только
вступающих в брак после присоединения к церкви, то для них чин браковенча-
ния всегда считался обязательным. Конечно, в настоящей своей форме этот чин
вырабатывался постепенно и претерпевал различные изменения, но зерно его,
несомненно, апостольского происхождения. Указание на этот чин можно нахо-
дить уже в приведенных нами словах апостола, что брак должен быть «точию о
Господе»** (1 Кор. 7, 39). У святых отцов и учителей церкви первых веков хри-
стианства содержатся ясные указания на существование этого чина. Святый
Игнатий Богоносец, напр., пишет: «Подобает женящимся и выходящим замуж,
чтобы союз их совершался по благословению епископа, да будет брак о Господе,
а не по вожделению»***. Тертуллиан говорит: «Как я могу описать счастие мо-
его брака, который церковь утверждает, жертва скрепляет, благословение запе-
чатлевает, ангелы возвещают, Отец утверждает»****.
Тот же Тертуллиан говорит, что брачные союзы, заключенные без ведома и
благословения церкви, считаются наравне с прелюбодеянием и блудом (De pudic.,
с. 4). Долгое время эта в христианской церкви обязательность церковного благо-
словения в браке опиралась исключительно на требованиях нравственного ха-
рактера и может служить посему прямым доказательством верования церкви,
что именно это благословение соделывает христианский брак тем, чем он дол-
жен быть по своей природе. Внешнюю, юридическую обязательность церков-
ный чин бракосочетания получил довольно поздно*****. В гражданских визан-
* Ниже автор сам это опровергает. В. Р-в.
** Апостол Павел, ревностный по образованию иудей, в словах «точию о Гос-
поде» повторил знаменательные и важные слова Товии и Сарры перед ложем: «Я
беру ее женою не для удовлетворения желанию, но по истине» (во исполнение Бо-
жией заповеди о размножении). Вообще, введение молитвы Товии и Сарры в вечный
и ежедневный ритуал брачного жития, в «молитву на сон грядущий» брачных, и
притом только их исключительно, - вот начало истинного устроения супружества.
Приведем ее здесь полностью: «Благословен Ты, Боже отцов наших, и благословен-
но Имя Твое святое и славное во веки! Да благословляют Тебя небеса и все творения
Твои! Ты благословил Адама и дал ему помощницею Еву, подпорою - жену его. От
них произошел род человеческий. Ты сказал: нехорошо быть человеку одному, со-
творил помощника, подобного ему. И ныне, Господи, я беру сию сестру мою не для
удовлетворения пожелания, но по истине: благоволи же помиловать меня и дай мне
состариться с нею» («Книга Товита», VIII). Как один писатель некогда сказал: «Мы
имеем больше, чем конституцию, - мы имеем присягу», так я о «прилеплении» ска-
жу: «Мы имеем более, чем позволение на него, - мы имеем на него приказание», - и
отсюда-то оно есть «по истине» и должно быть «точию о Господе» (должно быть
совершаемо с непрерывною мыслию о Нем). В. Р-в.
*** S. Ignat. Epistola ad Polic., cap. V. M. Сменцовский.
**** Tertullian. Ad uxorem, II, cap. 9. M. Сменцовский.
***** Д, вот то-то. В этом все и дело. Никто не говорит, и я - всего менее:
«Избегайте благословения пресвитеров». Не только в брак вступая, но и какое бы
дело ни начинал ты - благословись у священника, благословись у родителей, про-
388
тийских законах церковное благословение брачного союза признано необходи-
мым условием законности брака в первый раз лишь 89 новеллой императора
Льва Философа (около 893 г.), на рабов же это постановление распространено
еще позднее - при Алексее Комнине (1095 г.)*. В этом последнем случае сказал-
ся взгляд римского законодательства, что в брак может вступать лишь человек
свободный; рабы же по римскому праву были лишены этого права: они могли
вступать лишь в сожительство (contubemium). Церкви долго пришлось бороть-
ся с этим** языческим взглядом. Признавая и в рабах то же самое человеческое
достоинство, как и в свободном гражданине, она предъявляла к тем и другим
одинаковые нравственные требования как во всем, так и в вопросе о браке и тем
и другим в церковном чине венчания равно преподавала благословение при вступ-
лении в супружеский союз.
Признавая законность брачного союза, заключенного иноверцами до вступ-
ления в православную церковь, церковь руководствуется прямою апостольскою
заповедию: «если какой брат имеет жену неверующую и она согласна жить с
ним, то он не должен оставлять ее. И жена, которая имеет мужа неверующего, и
он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освя-
щается женою верующею, и жена неверующая освещается мужем верующим.
Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. Если же неверующий хочет
развестись, пусть разводится; брат или сестра в таких случаях не связаны. Поче-
му ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спа-
сешь ли жены? Только каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый,
как его Господь призвал» (1 Кор. VII, 12-17). Практика церкви всегда и вполне
отвечала этой апостольской заповеди, так, что при переходе в православие одно-
го из супругов нехристианского исповедания, если муж и жена изъявят согласие
продолжать супружескую жизнь, сожительство их признается браком в церков-
ном смысле этого слова, без утверждения его венчанием по церковному чину.
Церковь верует, что такой брак освящен уже одним совершением чина креще-
стись с соседями и у них благословись на дело, подвиг, предприятие. Но все это - по
любви, а не по принуждению. А когда по несчастию не удалось этого, не «голову же
с плеч долой» мирянину, а тем более в браке, не «голову же с плеч долой» детям. А
теперь именно так и выходит, и грустно, что богословы настаивают на юридической
значимости и принудительности своего благословения. Нельзя не заметить, что, в
сущности, мы имеем гражданский по ощущению его брак, но только священником и
религиозно-церемониально совершаемый. А нужно бы (и хотелось бы) святой брак
(молитва Товии и Сарры). Теперь брак (сожитие) грешен (молитва над родильницей,
все равно и в законном браке), а свят (=велик) благословляющий; я же бы хотел
великого таинства и святости в самом браке. Вот около чего кружится спор. В. Р-в.
* См. об этом в курсе церк. права профессора Бердникова. Казань. 1888, стр. 63.
М. Сменцовский.
** Итак, ровно десять веков, до самого 1095 г., полные и законные браки в хри-
стианском мире, в православной Византии, могли совершаться по соизволению бра-
чащихся то с венчанием, то без венчания. Но в 1096 году уже окончилась эпоха
Вселенских соборов, закончился весь канон церкви: и, след., церковь во все время
творческого самоустроения не находила поводов и мотивов протестовать против «со-
жительств» и их нарекала «законным браком», нимало не «блудом». И тогда-то дети
от них именовались, конечно, «брачными и законными». В. Р-в.
389
ния* над обратившимся или обратившеюся и нравственным изволением Церк-
ви. Действующее ныне церковное законодательство требует, чтобы в таких слу-
чаях нехристианская сторона дала письменное обязательство в том: а) что имею-
щие родиться с этого времени дети будут крещены в православную веру, б) что
ни прещениями, ни угрозами и никакими другими способами он или она не бу-
дут склонять к измене православию как этих детей, так и обратившегося или
обратившуюся в православие своего супруга или супругу и в) что будут продол-
жать брак в единобрачном сожительстве с обращенным или обращенною в тех
случаях, когда обратившийся к церкви муж имел многих жен или обратившаяся
состояла одною из многих жен**. Таким образом, видим, что в вопросе о браке,
как и в других случаях, церковь наша отличается истинно материнским снис-
хождением к нуждам человеческим.
Нужно ли после этого вводить какие-либо изменения в церковный чин бра-
ка и установлять какие-то «упрощенные формы» заключения брачного союза?
Без всякого сомнения, нет. Чин этот освящен веками, торжественен, трогателен,
умилителен, потрясает сердца. С другой стороны, никакие упрощенные формы
не разрешат затруднений и не спасут, как на это надеется г. Розанов, не только
тысяч, но и одной девушки. Ибо разве может служить этот чин какою-либо по-
мехою для тех, кто, сближаясь с существом иного пола, ищет именно брачного
союза и готов принять все нравственные и иные обязательства, проистекающие
от такого сближения, и в ком живо христианское сознание необходимости освя-
щения этого союза благословением свыше?.. Если же нет этого сознания, если, с
другой стороны, нет и желания «связывать себя обязательствами», то никакие
упрощенные формы брака не помогут: в результате получится случайное сожи-
тельство, а не брак.
Г. Розанов любит указывать, в подтверждение своих мыслей, примеры из
ветхозаветной истории. Так и в вопросе о браке он с особенным удовольствием
отмечает, что ветхозаветное законодательство не знало незаконнорожденных и
что будто бы брак по закону Моисееву обставлен был такою свободою, что час-
то заключался в простом факте сожительства (Исх. гл. 22, 16).
* Ну, это новое учение г. М. Сменцовского. Где же оно выражено, оформули-
ровано в догматиках? в каком апостольском или соборном правиле? Ведь по этому
учению и православный, «раз уже он крещен и в крещении все прочие таинства
воспринял», может, вступая в «сожительство», думать: «Все равно - я повенчался в
крещении». Ибо если обратное действие имеет крещение относительно евреев, то
оно имеет действие и вперед у русских. Отчего нет? В. Р-в.
** Это и разбивает теорию г. Сменцовского. В самом деле, если крестится та-
тарская семья, состоящая из мужа и его трех жен, и крещение входит браковенчани-
ем в крещаемых, то, очевидно, оно вошло, таким образом, во всех трех жен. И для
последовательности, надо бы церковно, через св. Синод, расторгнуть брак его с дву-
мя женами, оставляя только с одною. Но этого не делается. Очевидно, просто цер-
ковь признает своим браком на выбор сожительство его с которою-нибудь одною
женщиною-женою. Не могу, однако, я нс скорбеть об участи двух брошенных, и с
детьми, жен: тут надо бы оказать снисхождение, особенно для вновь крещенных
только что вступивших в церковь, вступивших с радостью, не для уныния! Случаи
подобные так редки! И что значит в многомиллионном христианском мире 5—10—
100 семей, сохраняющих полигамный тип своей древней семьи? Терпим же мы дома
терпимости, не «раздираем одежд на себе» при виде их. В. Р-в.
390
Не спорим. По «жестокосердию»* подзаконного человечества (Мф. 19, 8),
ветхозаветный брак соединен был с менее строгими нравственными требовани-
ями**, чем ныне. В подзаконном иудействе было терпимо многоженство, прак-
тиковался свободный развод, существовало наложничество***. Все это отмене-
* И вечно это обвинение на библейского человека, и косвенно - на Библию; ибо
кто, порицая «русского человека», косвенно этим не порицал бы «Россию». В. Р-в.
** Уж куда у нас «нравственные требования в браке». См. в «Матерьялах» при-
меры, хотя бы под рубрикой: «Как далеко простирается христианское долготерпе-
ние». В. Р-в.
*** Вы все цифры считаете, аршином брак меряете: а ведь в «тайне Божией»
значительно качество, а не количество. Неужели же брак Авраама, имевшего Сарру и
Агарь, а затем еще Хеттуру и «наложниц», был по тону, по стилю, по колориту низко-
пробнее трогательной «четы» русских, которая, просыпаясь, дерется и на сон гряду-
щий напивается и дерется же. Где ангелы летают, около русских сапожников или око-
ло «наложницы» Агари? Читаем и можем ли не заплакать от умиления: «Но Сарра,
жена Авраама, не рождала; у ней была служанка египтянка, именем Агарь. И сказала
Сарра Аврааму: вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать (NB: вот от
Кого, «от Бога» - рождаются); войди же к служанке моей, может быть, я буду иметь
детей от нее. Авраам послушался слов Сарры. И взяла Сарра, жена Авраамова, егип-
тянку Агарь, и дала ее мужу своему в жену (NB: не сказано: «в наложницу», «в блуд»).
Он вошел к Агари, и она зачала». - Какой мир! какое отсутствие наших отвратитель-
ных ревностей! Какие «ревности» в браке «точию о Господе»? Исполняется «долг», и
Сарра радуется плодородию Агари, нарекая его «своим», «родным себе» плодороди-
ем: ибо они обе как разделившаяся надвое Ева, единые в стремлении и в любви, в
напоении пола мужа своего. Вышла ссора, от необдуманной заносчивости Агари: у
нас, «не жестоковейных», какими бы палками была выгнана Агарь, при хохоте улицы,
законов, всех! Но «от начала было не так», и Агарь, чрево которой расцветил Господь,
увидела Ангела Господня: «И нашел ее Ангел Господень у источника воды в пустыне.
И сказал: Агарь, служанка Саррина, откуда ты пришла и куда идешь? Она сказала: я
бегу от лица Сарры, госпожи моей. Ангел Господень сказал ей: возвратись к госпоже
своей и покорись ей. И сказал ей Ангел Господень: умножая, умножу потомство твое,
так что нельзя будет и счесть его от множества. И еще сказал ей Ангел Господень: вот,
ты беременна, и родишь сына, и наречешь имя ему Измаил, ибо услышал Господь
страдание твое. Руки его будут на всех и руки всех на него. И нарекла Агарь Господа,
который говорил с ней, сим именем: Ты Бог, видящий меня. Ибо сказала она: точно я
видела здесь вслед видящего меня». Какая история! Что за нежность и глубина! Отче-
го ее не читают у нас в храмах хотя бы во время «внебогослужебных собеседова-
ний?!» Но вот что усмотрим из приведенного: есть жалобы, есть подозрение, что се-
мья соделывает человека «эгоистом», суживая круг забот его, устремляя к центру
жены и детям от нее. Обращая внимание, что Сарра становится плодною, лишь при-
няв ребенка от Агари, а Рахиль бесплодна же, пока не дала Иакову Валлы, не прозре-
ваем ли мы здесь Промысла, разламывающего сухость и черствость моноцентраль-
ной семьи; разбивающего семью почти в народ, в народец, в волнующееся малое ста-
до, где есть разнообразные формы любви и дружбы, различие судеб, обилие собы-
тий? Вся эта философия не принята во внимание, и хоть мы имеем над собою Промысл,
но вечно боремся против него. Тогда способность и иногда неодолимая потребность
ко второй и третьей любви, - не у всех, а у некоторых, - объяснится как именно пере-
ход брака в социальное строительство, в народоизведение из себя, во что-то открытое
под солнцем, а не замкнувшееся от солнца. Поистине, мы имеем в кармане миллион, а
расходуем только гривенник. В. Р-в.
391
но законом Христа* (Еф. II, 15; 2 Кор. V, 17). Что же касается случаев «свобод-
ного сожительства», то закон Моисеев карал их со всею строгостию. Вступив-
ший в сожительство с чужою женою и нарушивший чистоту брака (Лев. 18, 20;
20, 10-17; Втор. 22, 22), опорочивший обрученную другому, девица, не сохра-
нившая своего девства, жена, нарушившая супружескую верность (Втор. 22, 20,
21, 23-25; Числ. 5, 12-31), все подлежали смертной каре** . Единственное ис-
ключение из этого правила в законе Моисеевом допускалось для тех, кто
обольстит девицу необрученную: в этом случае обольститель обязан был упла-
тить отцу девицы 50 сиклей серебра и, если отец изъявлял согласие, обязан был
взять ее в жены без права развода (Исх. 22, 16, 17; Втор. 22,28, 29). Очевидно, в
этом последнем случае законодательство Моисея выражает собою то именно
требование, которое наш простой народ выражает словами - «прикрыть грех
венцом». Различие лишь в том одном, что законодательство Моисея вменяет это
соблазнителю не в нравственную*** только, но и в юридическую обязанность.
Что же касается детей, рожденных от свободных сожительств, то в законе Мои-
сеевом читаем следующее суровое требование: «Сын блудницы**** нс может
* Ни в едином месте Христос об этом ничего не упоминал, кроме принципиаль-
ного: «Не нарушать пришел Я закон, но исполнить»; и еще: «Земля и небо прейдут
скорее, но ни одна иопш из закона». Что касается указываемых «Посланий» Ап. Пав-
ла, то ведь Ап. Павел говорил о своем тесном времени, в ожидании скорой кончины
мира, на что он и ссылался, говоря, что ее встретить легче, оставаясь безбрачным.
Это не принцип, а совесть на случай. В. Р-в.
** Какое безобразное невежество в Ветхом Завете! Да что, неужели вовсе не
читают Библии в семинариях и академиях? Автор совершенно забывает, что абсо-
лютная легкость развода ео ipso уже заключала в себе позволительность всего, им
отмечаемого. Что касается до девиц, то израильтянину достаточно было бросить
финик на улице девушке, произнося формулу: «Освящаю тебя этим фиником в жену
себе», - чтобы получить ее в обладание. Причем наутро он мог ей выдать гет («раз-
водное письмо»). В «Мишне» в одном месте говорится: «Если кто освятил себе жену
и дал ей развод, и еще освятил и опять дал развод, и так до семи раз в один день» и
проч., - откуда видно, что «обрезание» (дух всей библейской жизни) бесконечно
освящало и благословляло «восстания плоти», нс полагая им вовсе никакого преде-
ла; - и в этом его смысл. Обрезание - Кронштадт брака; за его твердынями он несок-
рушим, неупрекаем, вместе - всегда свят, во всем благочестив. Похож на лес и чист
как весталка. Невозможно не отмстить, что пророк Нафан нс повелел даже Давиду
расстаться с Вирсавией (нс «развел их», не расторг их незаконного брака), как и Бог
благословил чрезмерное вожделение рождением Соломона (из величайшей любви —
величайшая мудрость). Давид был наказан только за Урию, несчастного, невинно-
го, но за Вирсавию нс был обвинен: у него была ведь возможность взять ее через
развод (с Урией). В. Р-в.
*** То-то «нравственную обязанность». Сколько у нас девушек удавилось, по-
тому что обольстившим их молодым людям говорили только «нравственно»: «Вам
бы на обольщенной жениться, а впрочем, - как хотите, мы это только нравственно
советуем». То-то мы «не жсстоковейны». В. Р-в.
**** цто за безобразное невежество: да что, Агарь блудница была? А ведь было
с нею у Авраама «свободное сожительство». «Блудницею» в Библии называется осо-
бая категория женщин, а вовсе не «свободная сожительница», хотя бы кратковре-
менная. Для доказательства, вот закон: «Первосвященник перед Днем Очищения
проходил краткий пост, время абсолютной телесной чистоты; так как на эти 5^6
392
войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество
Господне» (Вт. 23, 2). Это равносильно лишению всяких гражданских прав.
В заключение еще несколько строк. Г. Розанов, ратуя за уничтожение раз-
личия между браком и сожительством, думает тем самым «защитить, поддер-
жать, оздоровить семью». Насколько призрачно подобное ожидание, легко
понять. В результате, несомненно, получится не оздоровление семьи, а пол-
нейшая распущенность нравов: полигамия и полиандрия*, которые в корне
подорвут значение брака как религиозного и государственного учреждения.
Уничтожьте различие между браком и сожительством, - сожительство не сде-
лается от этого чище и святее**. Правда, быть может, чрез это будет успокоена
дней его жена могла быть «не чиста» (менструозна), а ни на какое, даже самое крат-
кое, время первосвященник не должен был сохранять полового воздержания (что
могло бы вести к «блуду», т. е. игре воображения или к худому в ночи поступку, чего
израиль смертельно боялся), то на эти дни поста ему давалась в запасную жену
девушка, никогда не старше 12 'Л лет (не «богерет», «перезрелая»), которая после
Дня Очищения переставала быть его женою» (см. «Мишна»). До такой степени скоп-
чество до корней было выброшено из древнебиблейской жизни; а наши богословы
все еще пытаются привязывать к Библии свои воззрения, опираться на нее. Ищите
опор себе в Капитолии, у бесплодного Юпитера; но пути в ‘lepon ЕаХцц («Святыня
Солима» - Соломона) вам «заказаны». Они вами потеряны, и вы их не найдете. В. Р-в.
* Ну, а дома терпимости не есть «полигамия» или «полиандрия»? Скорей, ко-
нечно, «единоженство». А грех Онана? Автор воображает, что Россия чиста, как его
ученый кабинет. Дом терпимости есть вот что: «У меня - миллион жен, но таких, что
у каждой -миллион любовников». Этот 1 000 000 х 1 000 000 блуда у нас невозбран-
но и законно допущен всякому. Г. Звягин, посетитель Абессинии, сказывал мне: «Абес-
синцы, приехав в Петербург, были более всего поражены множеством продающихся
женщин на улицах и говорили: Бог с ней, с цивилизацией и с Европой: если сближе-
ние с нею ведет к этому неизбежно, сохрани Бог нашу страну от всякой цивилиза-
ции». А не так давно издатель «Семейного университета», Ф. С. Комарский, сказал
мне: «Выйдите в 11 часов вечера на Невский проспект, близ Северной гостиницы:
вас обступят девочки-подростки, лет 15-14-13, умоляющие взять их, хватающиеся
за пальто ваше; это - голод; а у нас противодействуют всеми мерами образованию
семьи, охраняя строгость условий вступления в брак». Говорившему так было за
60 лет; он судил не как мальчик и видел не случайное. В. Р-в.
** Пусть оно чаще будет! В «чаще» весь секрет. Сам же Апостол сказал: «Во
избежание блуда (напр., как у Онана) каждый имей свою жену и каждая имей сво-
его мужа». Конечно, это не к обряду, а к житию относится. Только осуществления
этого слова апостольского я и добиваюсь. Брак должен бы быть построен на этом
слове (единственно), но этого исторически не случилось. Теперь я говорю: в каж-
дом дому, в каждом дворе, в каждой квартире, комнате, каморке, «углу» да освеща-
ет солнце не л/оно-человека, а че/>(у-человека, «во образ Адама и Евы, плана сотво-
рения человека Богом». Благословение им^лсе есть: пусть живут «точию о Госпо-
де», тихо, безбоязненно, мирно, ласкаясь, с детьми, в работе и верности. И неделя
такой жизни - зачтется у Господа; больше счет их на небесах, если жизнь - дольше.
Месяц лучше недели, год лучше месяца, вся жизнь вместе - венец желаний; год
хуже лет, месяц хуже года, неделя хуже месяца: а конец и проклятие и гиена - если
нет сожития, а вместо этого проституция. Вот моя мысль и план, как лестница. Не
убирайте этой лестницы. Не указывайте на небо, говоря: вскочите туда, а кто не
может - риньтесь в преисподнюю. Такой идеализм - жесток! В. Р-в.
393
чья-либо и не очень чуткая совесть, ибо «законом познание греха» (Рим. 3, 20).
Нет закона, и по внешности все будет обстоять как будто благоприлично; но
внутренняя, нравственная сторона такого сожительства, как некоего гроба по-
вапленного*, по-прежнему будет полна «костей мертвых и всякой нечисто-
ты»** (Мф. 23, 27). Закон тревожит, не дает обмануть свою и чужую совесть.
Но ведь такова и цель закона, ибо «закон положен*** не для праведника, но
для беззаконных... развратных... для блудников» (1 Тим. 1, 8, 9). Бесспорно,
современная семья, особенно в городах, требует обновления и оздоровления.
Но это оздоровление может и должно быть достигаемо иными, более действи-
тельными средствами: оздоровлением печатного слова, оздоровлением ис-
кусств, зрелищ, более строгим нравственным воспитанием юношества в се-
мье и школе. Необходимы и некоторые изменения во внешнем строе жизни,
облегчение процессуальной стороны развода, когда семья уже разложилась и
фактически не существует и т. п., но обсуждение этих вопросов выходит за
пределы нашей задачи****.
XXXIII.	Письмо анонима
Многоуважаемый Василий Васильевич, напечатана и на днях выходит брошюра
свящ. Дернова «Брак или разврат», написанная по поручению** против Ваших
статей в «Новом Времени» о незаконнорожденных детях*****.
* Это надо запомнить. Какая клевета ритора. Да видал ли он хоть одно незакон-
ное сожительство? А пишет о всех. В. Р-в.
** Вот я ниже, в образцах нашего «долготерпения», покажу, какая «чистота»
лежит в ящике обрядового брака. В. Р-в.
*** О Новом Завете Апостол Павел сказал, что уже «закон» прошел в нем; да и
сам г. С-ский выше с презрением называл: иудеев «подзаконными», ибо, по Ап. Пав-
лу, «где благодать - там умер закон». В. Р-в.
**** Так, только две строчечки о такой важной вещи, как развод, для случаев
когда «семья уже разложилась и фактически не существует». А ведь ни Анна Каре-
нина не умерла бы, ни Лаврецкий не поседел бы преждевременно, ни Лиза Калити-
на в монастырь не пошла бы, если б торопящийся поужинать и заснуть автор не две
бы строчки и в 1900 году написал об этом, а 200 или 2000 страниц, и притом в 1875,
1850 годах и еще раньше бы. О, равнодушные, о риторичные: медведь дерет корову*
а вы флейту настраиваете. В. Р-в.
***** Письмо - анонимное, какого-то друга. «По поручению...» названо важ-
ное имя. При личном свидании (со мною, в числе членов-учредителей «Религиозно-
философских собраний») высокопреосвященный митрополит Антоний сказал, что
он читал брошюру А. Дернова и посоветовал ему «писать покороче». Сам Владыка
хорошо и с добротой говорил о «незаконнорожденных» и, когда я упомянул о дето-
убийстве, выразился, что термин этот вовсе нс церковный, а государственный, от
государства идет, и что священники, лишь повинуясь гражданскому закону, вписы-
вают его в метрики. В. Р-в.
394
XXXIV.	Брак или разврат?
По поводу статей г. Розанова о незаконных детях.
Отпор на призыв к бесформенному сожитию,
или, вернее, к половой разнузданности
и охранение святости брачного союза.
Протоиерея Александра Дернова
I. В статьях «Евины внучки», «Спор об убитом ребенке», «Святое чудо бытия»,
«Имущество, титулы и дети» и «Открытое письмо г. A-ту» г. В. Розановым
высказаны своеобразные суждения о чрезвычайно важном вопросе, по самому
существу его. Вопрос, трактуемый г. Розановым, касается самого важного зако-
на в порядке земной жизни человечества: отдельных лиц, супружеств, или бра-
ков, семейств и детей. Закон этот установлен в самой природе человека и освя-
щен самим Богом* и по существу своему составляет великую тайну**. Посему
самому всякая неправильность в суждениях по отношению к этому закону, к
этой тайне, должна озабочивать всякого здравомыслящего человека.
Г. Розанов, подкупающий своих читателей своею искренностию, как отзы-
ваются о нем его критики, высказывает: «Мне кажется, мы живем накануне глу-
бочайшего преобразования воззрений на семью, детей, супружество, потому что
в том круге понятий, в котором мы выросли насчет всего этого, нельзя и пред-
ставить конца детоубийства» («Евины внучки»). И далее, в четырех названных
статьях он старается показать верность этих своих слов, допуская, как замечают
г. Евгений Марков и г. А-т, суждения рискованные.
Но мало сказать: «рискованные»; его суждения извращают самое дело, сму-
щают умы многих читателей, представляя собою смелые и решительные, хотя
совсем бездоказательные, нападки на аскетизм и греко-русские брачные уста-
новления. Нападая на них, г. Розанов обвиняет их в искажении истинного Хрис-
това учения в вопросах о браке и деторождении, косвенно приписывает им дето-
убийства, не признает брак религиозным***и государственным учреждением,
приписывает нам, что мы добровольно принимаем на себя тяжкий грех «симо-
нии», именно: берем плату за венчание, и будто бы только вследствие этого на-
зываем его таинством****.
Ввиду того, что такие, дышащие страстью и искренностию, взгляды и суж-
дения г. Розанова, являющиеся в распространенных газетах, обольщают не ут-
* Это «за здравие»; но везде дальше пойдет «за упокой». И поразительно: сколь-
ко богословских суждений о браке и семье я ни читал, везде в предисловие - взята
похвала, а за нею - сплошное порицание. Точно «пассы» с неба, точно магия миро-
вая действует. В. Р-в.
** Видите, «тайною» называется факт, реальное. Но это вес пока «за здра-
вие». В. Р-в.
*** Всегда признавал и признаю брак религиозным таинством. В защиту этого
мною написана целая книга: «В мире неясного и нерешенного». Но перечтите же
всю каноническую литературу, и вы увидите, что центр брака везде или не указан,
или указывается, хоть и ненароком, как у меня: «Два в плоть едину», «мужа и жены
(мужчины и женщины) союз», «по свободному согласию» ^соглашению). В. Р-в.
**** Какая путаница! Совершенно обратное я говорил: а) за таинства брать день-
ги есть симония; Ь) но за венчание деньги берутся; с) следовательно, берущими (ду-
ховенством) оно (венчание) таинством (=браком) не признается. В. Р-в.
395
вержденных в вере своею смелостию, справедливость требует, чтобы выска-
зан был взгляд и тех, по адресу кого г. Розанов высказывает свои нападки, при-
водя, - по обсуждаемому им и, очевидно, очень близкому его сердцу вопросу, -
целый ряд положений и суждений, не соответствующих ни историческим дан-
ным, ни существу дела.
Благо Св. Церкви, благо доброго, славного народа нашего, который г. Роза-
нов называет сам «исторически свежим и относительно чистым» - все, что до-
рого для современных тружеников литературы и печати в глубине их сердца, -
все это требует самого осторожного отношения к церковным вопросам, серьез-
ного взгляда на дело, указания действительных недостатков, если они есть*, и
целесообразных мер к их устранению; а фразы и дилетантизм могут только се-
ять смуту и развращать умы, слабые в вере. А ведь г. Розанов все свои суждения
направляет, по-видимому, к тому, чтобы убедить людей в зависимости их жизни
от Бога, убедить их в необходимости религиозной жизни, ослабить чрез это даль-
нейший рост вредных общественных явлений, ослабить или уничтожить раз-
врат и, как говорит он, «выработать новый и лучший тип русской семьи».
А что, если г. Розанов избирает для этого ошибочные средства, которые ско-
рее принесут не пользу, а вред?..
Своеобразная способность г. Розанова мыслить и выражаться, его сужде-
ния, часто не совсем ясные, его художественно яркая образность, заставляющая
его делать необычные скачки от предмета к предмету и выражаться презритель-
но о таких предметах, о коих в других местах сам же г. Розанов выражается с
великим почтением и уважением, - все это представляет большие трудности к
тому, чтобы сразу же видеть безосновательность нападок г. Розанова на господ-
ствующее учение о браке и детях.
Поэтому есть крайняя необходимость прежде всего систематизировать его воз-
зрения и потом уже противопоставить им правильные канонические воззрения.
Говоря о духовном управлении, г. Розанов постоянно допускает такие выра-
жения, что, по-видимому, отождествляет его с византийским государством**.
Все духовные греко-российские порядки, которые ему почему-либо не нра-
вятся, по его выражению, - суть «византийские, нисколько нс евангельские и не
библейские»: таковы, по его выражению, «понятия о семье, - на случай наруше-
ния каковых понятий, набрасываются, - говорит г. Розанов, - все батюшки».
Последних г. Розанов также отождествляет с духовным управлением, приписы-
вая именно им неправильный, по его мнению, взгляд на брак, на рождение де-
тей. Затем он все это смешивает с религией и богословием***.
* Да, «если есть» - как это осторожно! «Себе соломки постелю, а ты хоть о
камень разбейся» (незаконнорожденные). И ни на минуту мысли: «Что будет там?
Како пойду ко Господу моему»! В. Р-в.
** Да, кто знает каноническое право, знает же, что все в нем законоположения о
браке, кроме малых исключений, суть просто эдикты византийских императоров,
притом частью прямо черпавшие из языческого законодательства. Какую же они
религиозную силу имеют? Неужели Поль-дс-Кок, с оторванным заглавным листом,
читаемый потихоньку семинаристом под партою, становится в руках его священ-
ною книгою?! Давно духовенству следовало отсортировать и выбросить из зако-
нов о супружестве все идущее от римского язычества, т. с. 9/ю. В. Р-в.
*** Да я не знаю, как тут все разделять. «Репка за репку, бабка за бабку - выта-
щим-потянем». Пусть уж сами разбираются. В. Р-в.
396
И все это: «духовенство», «византизм», «религия», «богословие» - стоят, по
неоднократным выражениям г. Розанова, в прямом будто бы «противоречии с
учением и заветами Спасителя» в вопросах о браке, о семье, о деторождении.
«Брак, - говорит г. Розанов, - суровые богословы определяют неправильно»,
т. е.* признавая его таинством. «Незаконные рождения - выдумка духовенства»...
«Брак по существу своему и на основании слов Спасителя, - говорит г. Розанов,
- есть поло-сочетание, прилепление мужчины к женщине; незаконных рожде-
ний нет»... «Все рождаются по закону, установленному Творцом». «Существо
рождения есть тема богословская. А между тем при таинстве крещения, пред
его совершением, младенцу незаконнорожденному пишется этот в своем роде
волчий паспорт, «желтый лист», т. е. что он «незаконнорожденный». «И суть в
том, что вовсе не один термин прикрепляется к такому ребенку при самом рож-
дении, но что законом он вовсе не признается рожденным от тех, от кого рож-
ден, что он - выбрасывается из семьи, хотя бы совершенно добропорядочной и
давно существующей». И в другом месте г. Розанов прибавляет, как бы в поясне-
ние, что это за семьи: «Увы! Вечно будет некоторая сумма очень чистых и вер-
ных друг другу семей - нелегальных, и, поверьте, никакому закону в угоду они
не разорвутся». «Блудное сожитие», если посмотреть снаружи, кажется тако-
вым, а войдя в дом, вы видите настоящую и полную семью, в которую человек
вырвался из принудительно (?) навязанного ему разврата, в которой он отдыхает
и утешается после десяти лет жизни и муки: но, увы! все дети от этой полной и
чистой семьи суть тоже незаконнорожденные»... «Вопрос незаконнорожденно-
сти - есть вопрос о праве закона и религии лишать детей их родителей, а у
родителей отнимать их детей»... «Кто установил термин незаконнорожденные
дети - тот создал и факт случайного и незаконного рождения, случайной и ми-
нутной связи с девушкой или женщиной»... «Богословие, - по словам г. Розано-
ва, - в одном отделе и для одних целей утверждает, что жизнь и рождение от
Бога; что это - трансцендентность, а не химия, что это - тайна; а в другом отделе
и для других целей, именно для отстаивания разных византийских подробнос-
тей, столь же победительно говорит, что жизнь и рождение есть простая наука и
что, хотя физиологически, конечно, нельзя делить детей на законных и незакон-
ных, но как физиология пред Богом - ничто, то с божественной стороны, конеч-
но, одни дети законны и другие беззаконны. Против естествоиспытателей бого-
словы соединяют тварь с Творцом, а против несчастного бессильного отца они
разделяют тварь от Творца. На двойственности разных отделов богословия по-
коится учение о незаконнорожденности и весь огромный итог погубленных де-
тей»... «Государственный взгляд на рождение как на незаконное не породил бы
детоубийства (т. е. государство будто бы не учит** о «незаконнорожденнос-
* Вот так «т. е.»! Нигде этого я не утверждал. В. Р-в.
** Да вовсе не в этом дело, а в том, что авторитет государства, не будучи священ-
ным, не породил бы религиозного ужаса, религиозной робости в незаконно рождаю-
щих и не толкнул бы их к детоубийству и самоубийству. Государство запрещает рань-
ше 1 июня стрелять бекасов: но люди стреляют и от тоски не вешаются. А девушки,
незаконно рождающие, - вешаются. Пусть бы с церковных кафедр священники на-
завтра объявили, что нет вины и греха в рождениях девушек и вдов - и послезавтра же
во всей стране детоубийства и девоубийства прекратятся. Посмотрите, как твердо,
магически-твердо, народ посты содержит: по деревням во всей Руси никто не нарушит;
397
ти»). Термин этот, который лучше заменить словом «неблагословенные дети»,
выдумало (будто бы) «религиозное отлучение». «Благословения этих детей ли-
шило не Евангелие, а те сухие ограничения, каким оно подвергалось в Византии
и Риме».
«Фальшивость же этого принципа незаконности рождения свидетельству-
ется простейшим сопоставлением: установлена ли в уравновешение законности
рождения - законность смерти? Если есть незаконнорожденные, должны быть и
незаконноумершие. Иначе нарушается основная, всюду разлитая в природе, гар-
мония между жизнью и смертию. Понять это - значит упразднить вопрос, снять
его с очередных вопросов истории, быта, государства, церкви. Рождение есть
абсолют, на который опираются все другие слабейшие и низшего порядка явле-
ния. Нет рождающихся - нет граждан, нет верующих; нет государства как со-
брания граждан и самой церкви как «собрания верующих». И далее: «Болезнь
есть вечерняя заря бытия, любовь — утренняя. Смерть свята; это один столп ми-
ровой религии. Тогда свято рождение, и любовь цветка к цветку, животного к
животному и человека к человеку - есть второй столп религии. Любовь и бо-
лезнь, как рождение и смерть, обе абсолютны»... «Человек есть лицо священ-
ное: можно ли говорить о его появлении на свет, о ниспадении на землю его
бессмертной души в порядке Гражданского уложения? Мы хотим сказать, что
вопрос незаконного рождения нисколько не есть вопрос гражданского законо-
дательства, а религиозный и философский вопрос и частью судебно-религиоз-
ная тяжба»... «Себялюбивый расчет людской, духовные законы и стыд стоят
поперек признания законности всякого рождения».
«Всего же более меня удивляет опасение г. A-та, что устранение деления де-
тей на законных и незаконных «в корне разрушит смысл брака как религиозного и
государственного учреждения». Мне всегда казался брак «о чем-нибудь», как сло-
весное предложение есть «мысль, выраженная о чем-нибудь». О чем же? О детях.
Дитя и брак - почти тожественны; все остальное - «придаточные слова», опреде-
лительные, дополнительные, запятые, тире, но ни в каком случае не главные слова
предложения, не подлежащее и не сказуемое. Так в законе Божием, надеюсь, - так
и для государства... Дети предохранили бы брак от разложения; но как в «священ-
ной и государственной» мысли о браке они выпали как непременное, то пустая
оболочка и трещит по всем швам... Столь оберегаемый юридически брак - нрав-
ственно никому не нужен»... «Таинства брака», «брака как религиозного таин-
ства», в Европе не существует. Если есть и пока есть хоть один ребенок, именуе-
мый «незаконнорожденным», невозможно доказать живость и присутствие у нас
этого таинства!!» «По всеобщему представлению самого духовенства в венчании
не сообщается даров Св. Духа и оно не есть таинство».
Вот главная сущность воззрений г. Розанова.
Начавши с того, что религия и богословие виноваты в том, что есть «неза-
коннорожденные» дети, г. Розанов, пожалевши далее о том, что государство не
больные, умирающие, как моя покойная мать, - и те страшатся оскверниться скп™
ным. Так вот равное-то давление мысли, что «рожденное вне венчания есть nnnTL
врата», «нарушение VII заповеди», «за каковое в Ветхом Завете побивались дев»
камнями (что есть ложь), а мы по милосердию только шпыняем вас как бл '
детей ваших нарицаем вы...дками», вот - это ужасное давление в 100-миллиони "
народе и побудило одиночек-девушек к детоубийству или самоубийству. В Р в М
398
учит* о «незаконнорожденности», и в то же время утверждая, что вопрос этот
не есть вопрос гражданского законодательства, что - брак не религиозное и не
государственное учреждение**, что он - нравственно никому не нужен, потому
что он не есть таинство***, заканчивает тяжкими обвинениями неповинных
учреждений и лиц.
Очевидно, г. Розанов находится в каком-то логическом круге, вследствие
того что не имеет точного понятия о предметах, им трактуемых****, - не хочет
знать точного греко-российского учения об этих предметах. Равно существо
Церкви, а особенно отношение ее к человеку, ему не ясно представляется.
Это отношение и необходимо нам выяснить прежде всего.
II.	Церковь им представляется как что-то внешнее и воздействующее на внеш-
нюю только сторону человека*****. Но Церковь имеет в виду не внешний толь-
ко образ жизни своих членов, согласный с проповедуемым ею учением и мора-
лью; ее задача более высока. Церковь имеет задачу руководить каждого члена
своего по пути к вечному спасению, посему власть ее распространяется не толь-
ко на внешнее поведение, но в равной мере и на все внутреннее настроение, и
где это последнее не стоит в согласии с заповедями христианства и Церкви, хотя
бы во внешности при этом и не проявлялось оно деяниями, нарушающими об-
щественный порядок или оскорбляющими других лиц, там выступает она со
своими определенными средствами и распоряжениями ради спасения одного
этого самого лица. Это - учительная****** власть Церкви или священная, под-
разделяющая на три вида: учение, священнослужение и пастырство. Эта власть
получается хиротониею, - есть дар благодати Св. Духа, сообщаемый рукополо-
жением*******.
* Что за путаница! Автор не понимает моего изложения. В. Р-в.
** Брак есть не «учреждение», но, как определяет даже Кормчая, «мужа и жены
союз и жребий на всю жизнь». Нельзя же сказать, что пути вращения небесных све-
тил суть «учреждения астрономов», - предмет, коим они облагодетельствовали мир.
И эти пути, и брак суть факты, вовсе не учрежденные, а до «учреждения» суще-
ствовавшие. В. Р-в.
*** Что за чепуха! Ничего не узнаю из своих мыслей. В. Р-в.
**** Ну уж, не поучился у А. Дернова. В. Р-в.
***** Ничего не понимаю, здесь и сейчас ниже. В. Р-в.
****** Вы все начинаете с «учительного», а перевернешь страницу - смотришь
уж «приказания», которым если нет у человека силы последовать, то - «о, если бы я
взяла детей твоих и разбила их о камень»... И притом всуе здесь упоминается «цер-
ковь». Церковь есть храм, молитвы, милость и любовь: а дело идет о метриках и
консисториях, о законах греческих царей, по недоразумению и духовной лености
пастырей перенесенных в состав juris canonici. Вообще церкви, храму, молитве, свя-
щеннику служащему службу, - я ни явно, ни в мысли не говорил никогда порицания.
Но не могу же я признать святыми и «непогрешимыми» внебогослужебные действия
священников, как и их попытки философствования. В. Р-в.
******* Вот это-то все, соделавшее людей «яко богов» («будете яко бози»...), и
придало малейшему слову их, мановению руки - авторитет, перед которым трясутся
горы. «Еретики» покорно всходили на костер; девушки покорно стали убивать де-
тей, ибо они суть «еретички» в рождении. Давно пора отделить и точно ограничить,
что хиротония и благодать священства действует в богослужениях, но в частной
жизни и научных мнениях духовенства не действует. В. Р-в.
399
На ней основывается и законодательная власть Церкви. Ибо все церковное
законодательство есть не что иное, как истолкование закона божественного*.
Но учительная власть Церкви выступает в свойстве законодательной не толь-
ко в области вероопределения, но и в области канонической в тесном смысле,
или в содержимых Церковью правилах церковного устройства и церковной дис-
циплины. И в этой области св. апостолы и, по их примеру, отцы церкви являют-
ся и сами выдают себя отнюдь не законодателями, а только учителями, истолко-
вателями или даже просто передатчиками и хранителями учреждений и
повелений** Господа: Он и здесь, как в области вероучения, в собственном смыс-
ле Законодатель***.
Из понятия сущности и происхождения церковно-законодательной власти
открывается и особенный характер церковных законов и их сила. В своем дей-
ствии, в своей силе, они аналогичны законам государственным, но отличны от
них. Авторитет их - чисто нравственный****, поддерживаемый не физическою
карою и устрашением, а благоговением***** к воле Божией, этими законами
раскрываемой. Они зиждутся на божественном законе и праве и суть не более,
как его толкование, совершаемое просвещеннейшими мужами, призванными
Самим Основателем Церкви на это дело, обязанными преимущественно пред
всеми прочими христианами поучаться в законе Господнем день и ночь (VII Всел.
соб., пр. 2). Там, где они занимаются устройством Церкви и учреждений ее, они
* Смотрите, как «закруглилось»! «Все церковное законодательство есть истол-
кование закона божественного». Автор явно нс был в духовной академии и кончил
только семинарию, ибо, как очевидно, совершенно не ведает, что значительное боль-
шинство «канонических законов» суть духовенством к себе зарегистрированные
светские законы светских греческих государей, частью языческого происхождения.
А, напр., «божественные законы», вошедшие во Второзаконие, содержащиеся в Биб-
лии, - вовсе не вошли в jus canonicum, исключены совершенно из церковных зако-
нов! Да и потом, разве не помнит автор слов ап. Павла: «А если законом оправдание
- то Христос напрасно умер» (К Галатам), т. е. что христианизм и легализация по-
нятия несовмещающиеся. В. Р-в
** «Могий вместити - да вместит», - вот слова И. Христа, раз и навсегда пре-
дупреждавшие людей от постановления законов. Закон не говорит: «Если ты мо-
жешь», а приказывает: «Ты - должен». Но, сказав: «Если вы можете», Господь от-
крыл людям свободу. Он «в завете» с людьями, в «любви» заветной, тайной, интим-
ной: неужели не пропасть между этим и между законом?! Вот предмет забвения
богословов, «первородный грех» богословствования. В. Р-в.
*** Нет-зяве/ия-датель! Мы не знаем книг: «Ветхий закон», «Новый закон», а
«Ветхий Завет», «Новый Завет». И как все софистично: автор уже бесцеремонно
пролез под «воскрилия» Господа и объявил свои выдумки и эдикты греческих царей
«повелениями Законодателя - Бога». Вот где место вспомнить: «Не приимли имени
Господа Бога твоего всуе». В. Р-в.
**** Скажите, пожалуйста: ну, а требование, чтобы вне венчания дети даже
фамилии родителей не носили и вообще считались неизвестно откуда и от кого ро-
дившимися, неужели это отнятие прав на отчество, на материнство, на детство -
есть всего только легкое «нравственное воздействие»? От ваших «дуновений» горы
сыплются, а из людей множество сошло с ума от горя. В. Р-в.
***** g0T То-то. Тут гипноз. И он-то и действителен, и он-то и страшен. А посе-
му И распоряжаться им надо бы крайне осторожно. В. Р-в.
400
имеют в виду сохранить в точности заповеди Господа и предания апостолов*, а
там, где занимаются определением образа жизни верующих и способа действо-
вания пастырей, имеют в виду дать истинные средства «ко исцелению душ и
уврачеванию** страстей». Их обязательная и принудительная сила - опять чис-
то духовного свойства: нарушение и противление канонам влечет за собою ли-
шение духовных прав и благ***, а в крайнем случае и совершенное из общества
верующих удаление.
Понимаемая в таком свойстве законодательная власть духовенства совер-
шенно достаточна для осуществления возложенной на него задачи - спасения
рода человеческого****.
Но сознание великой пользы наиболее сильного влияния и воздействия цер-
ковной власти на общественные и национальные нравы побуждало, нередко,
благочестивых христианских государей усиливать значение церковных правил
до уравнения их с государственными законами*****. Так было в древней греко-
римской империи, когда, вскоре по признании Церкви государственною рели-
гией), императоры утверждали за отдельными догматами значение государствен-
ных законов, а потом, со времени Юстиниана, долго имело силу высказанное им
общее правило, что церковные каноны имеют силу законов; впоследствии же
времени сделалось обыкновенным, что император византийский или сам лично
участвовал на соборе, издававшем церковные постановления, которые ео ipso
получали значение и законов государственных, - или же в отсутствие его издан-
ные утверждал впоследствии в значении государственных законов.
* Проф. А. А. Бронзов очень кстати на стр. «Нов. Вр.» разъяснил, что так назы-
ваемые «Постановления апостольские» есть апокриф IV века, никакого серьезного
значения не имеющий; а в «Богословской энциклопедии» проф. Лопухина указыва-
ется апокрифичность и «Правил апостольских», часть которых произошла уже по-
зднее даже Климента Александрийского. Таковы данные современной богословской
науки. Но в века более ранние на собраниях духовенства в Никее, Антиохии, Карфа-
гене, Лаодикии и проч, эти «правила» и «постановления», апокрифичность которых
не была известна, вписывались в «постановления такого-то собрания» и в этом виде
дошли до нас. Но апокриф переписанный, даже хоть семь раз, все же остается апок-
рифом. В. Р-в.
** Да, советы «по уврачеванию» давайте, а от приказаний удержитесь. Кто же
лечит палкою. Но «незаконнорожденность» есть палка, от которой много подохло
человеческих «щенков». В. Р-в.
*** Как тонко. Как все скользко. Змея ползет - и кольца переливаются то золо-
том, то серебром, то чем-то красным. В. Р-в.
**** Да, «спасли». Цело человечество. Но о чем же были хлопоты Дернова в
докладе о «незаконных сожительствах»? И что за хлопоты медицинского департа-
мента Мин. вн. дел о сплошной коре сифилиса, покрывающей русскую несчастную
страну? В. Р-в.
***** Как это все тонко. «Не мы! Не мы! А - государство». Но уже я защищу
доброе государство, все же с улицы подобравшее незаконнорожденных детей и воз-
двигнувшее для них дворцы - воспитательные дома. Нет, частные люди и государ-
ство всегда были к незаконнорождающим милостивы. А император Николай I даже
раз посетил Воспитательный дом; да чуть ли для питомиц его не открыт один из
институтов. Что же аналогичное сделало духовенство? Молчание. И вот это-то мол-
чание и страшно. В. Р-в.
401
Сходный с этим порядок издания церковных законов действует и в настоя-
щее время в русском государстве.
В полномочия устроительной или правительственной власти в церкви вхо-
дит, далее, власть надзора*, соединенного с соответственными административ-
ными мероприятиями**. Общая задача его - наблюдение над всем состоянием
общества верующих и охранение данного ему устройства.
Столь же существенным, коренным полномочием церковно-правительствен-
ной власти, сколько и надзор, служит судебная власть церкви***. Предметы,
подлежащие ведению церковного суда, - суть споры о правах, даруемых церко-
вию, и правонарушения церковные. Церковь облекает человека званием христи-
анина и наделяет правами, принадлежащими этому званию. Хотя по существу
своему эти права суть духовной природы, но они тем не менее имеют свойства
юридических отношений****.
Законодательство, надзор и суд суть три главных вида полномочий прави-
тельственной духовной власти: ими исчерпывается все содержание***** пос-
ледней. Отличительный характер их, по сравнению с полномочиями священ-
ной власти, состоит в том, что каждый акт приложения их направлен к внешнему
благоустройству церкви как общества и как божественного установления, тог-
да как приложение полномочий священной власти имеет в виду воздействие
исключительно на внутренний мир каждого в отдельности члена церкви. Уче-
ние, священнодействие и пастырство имеют ввиду исключительно религиоз-
но-нравственную область индивидуальной человеческой личности; сфера же
правительственных действий церковной власти — исключительно сфера внеш-
них явлений, почему и каждый акт этой власти имеет правовой****** ха-
рактер.
III.	Все вышеприведенные рассуждения о Церкви и церковной власти и об
отношении к ней гражданской государственной власти должны привести к ре-
шению поставленного г. Розановым вопроса о том, кто прав и кто не прав, давая
детям название «незаконнорожденные», т. е. может ли гражданское законода-
тельство решать вопрос о «законности и незаконности» рождения, или это дело
церковной власти?
* Вот как пробирается все дальше. А началось с смиренного «нас тут не было и
нет». В. Р-в.
** Еще дальше. Совсем за пазухой сидит и шелестит холодными кольцами.
В. Р-в.
*** Тут везде есть сбивчивость термина. В катехизисе церковь определяется
как «общество верующих», а Дернов говорит только об одной администрации, и
притом еще об одной монашествующей: но это есть малая дробь церкви, тень в ней,
пусть и длинная. В. Р-в.
**** То-то вот и дело-то. И как все тонко. Началось с «нравственного воздей-
ствия», а кончилось «юридическими отношениями», из коих одно и страшное: от
самого рождения лишение дитяти нс только гражданских, но и естественных {на
отца и мать) прав, притом без всякой с его стороны вины. В. Р-в.
***** Может быть, этого мало? В. Р-в.
****** Ну, вот и добрался. «Мы только из уст дуем, а руками не трогаем». Но
оказывается - и «руками трогают», да ведь в этом-то и дело, а то что «впустую-то»
дуть. Не столь недальновидны. В. Р-в.
402
В этом вопросе у нас, в России, инициативы Церкви нет*.
По существующим у нас «гражданским законам» (X т., ч. I, ст. 119 св. зак.),
все дети, рожденные в законном браке и не расторгнутом судом духовным, при-
знаются законными; рожденные же от девиц, а также от матерей, разведенных
по духовному суду с их мужьями, и от вдов, по истечении трехсот шестидесяти
дней со времени расторжения брака или смерти мужа, признаются незаконны-
ми, т. е. «незаконнорожденными»!
Это определение гражданского закона**; но оно имеет значение для Церк-
ви*** при записях в метрические книги, кои признаются со стороны государ-
ства важнейшими церковно-приходскими документами, так как они служат
общими актами состояний****. Имена вступающих в православную Церковь,
т. е. крещеных, вместе с именами родителей и восприемников, вносятся в книгу,
которая составляет первую часть так называемых метрик или метрических книг.
Первая часть этой книги в значении гражданском составляет главное дока-
зательство вероисповедания, происхождения, имени и лет жизни, принадлеж-
ности к семье, к сословию (дворянству, купечеству и проч.). Посему метричес-
кое свидетельство, иначе - выпись из метрической книги записи акта о рождении
и крещении, требуется при доказательстве прав на наследство, при поступлении
в училище и вступлении в брак, в делах тяжебных и проч.*****
* Ну, вот с этого бы и следовало начать и этим кончить! Но тогда не для чего
бы и писать всю брошюру. А посмотрите, как заглавие ее горит гневом! Странно:
«инициативы нашей в учении о незаконнорожденности - нет», а как явился писа-
тель, начавший отрицать «незаконнорожденность» - вдруг «наши ряды» заволнова-
лись, при полном спокойствии гражданских рядов, и из них выехали наездники, «от
них же первый есмь аз», мог бы воскликнуть А. Дернов. Но как эта характерна его
боязливость: «это я сражаюсь и - не я», или «я и сражаюсь, а вместе с тем и не
сражаюсь». Удивительно. Где sancta simplicitas?!! В. Р-в.
** Очень важно; хотя бы даже и не искренно (тон всей брошюры; см. также
ниже в письмах священ. Титова, уравнивающего детей незаконнорожденных с си-
филитиками, и Ignotus ’а, нарекающего отцов и матерей таких детей «кобелями и
суками», да простит читатель грубость выражений: они сохранятся, как необыкно-
венно важные). Здесь впервые в официальном почти сочинении признается, что по-
нятие незаконнорожденности не есть такое, на котором церковь и церковная ад-
министрация настаивают; что они готовы его и снять. В. Р-в.
*** Т. е. как бы церковь пассивно и невольно подчинялась определению госу-
дарственного закона. В. Р-в.
**** вот и «дуновение»: вся сумма гражданских и имущественных прав опре-
деляется «почерком пера» перед таинством крещения. Можно ли удивляться, что
это так потрясает людей и что они с записью метрики и характером ее соединили
такой стыд, в случае дефекта, что уж лучше спрятать косточки ребенка в могилу.
Кто же не стыдится «лишения всех прав состояния»; и ведь это с пищащего ребенка
назад отбрасывается на мать, которой как бы говорят: «Ты родила лишенного всех
прав состояния», «ты лишенным всех прав способом родила; как каторжная каторж-
ного родила - и мы только по милосердию прощаем». Вот узел дела. В. Р-в.
***** Словом, это - вид, паспорт, где все определено, и притом на всю жизнь
непоправимо. Дивиться ли, что этого пугаются?! Даже когда во Франции королевы
имели таких детей - царственные матери не смели признать их своими. Ну, если уже
цари пугаются, значит, этот гипноз с неба, тут - «Аз есмь Господь Бог твой» целой
нашей эры. Вот где узел вопроса. В. Р-в.
403
Первоначальное происхождение метрик имело смысл исключительно цер-
ковный. В древнехристианской Церкви существовали диптихи (список) огла-
шенных, в кои вписывали пресвитеры (иногда даже диаконы) новокрещеных,
т. е. звание оглашенных, степень усвоения ими христианской веры и время кре-
щения их, а затем самые списки представлялись епископу. Для последнего эти
списки были необходимы для того, чтобы не причислить к клиру людей несво-
бодного состояния (рабов), недостаточно сведущих в вере (крещенных во время
болезни клириков), и чтобы новокрещеных не посвятить на иерархические сте-
пени (Ап. пр. 82; IV Всел. соб., пр. 4; Ап. пр. 80; I Всел. соб., пр. 2).
Кроме сего, диптихи о новокрещеных, употреблявшиеся в древнехристиан-
ской церкви и замененные впоследствии метрическими книгами, назывались у
христиан священным памятником и имели и имеют особенное знаменование ду-
ховное. Сии книги в смысле церковном свидетельствуют о священных и высо-
ких обетах служения Богу и Господу нашему Иисусу Христу, данных родителя-
ми, восприемниками и вступившими в Церковь, и служат утешительным залогом
непрестанных молитв Церкви о верных, принятых ею в свое попечение. (Вас.
Вел. XIII. Бес. о принятии крещения).
Некогда на Страшном суде книги обетов разгнутся* и, подобно письменам
на суде гражданском, будут, как говорит св. Златоуст, служить уликою и обвине-
нием против нарушающих св. обеты завета с Богом.
Иначе: этими записями Церковь удостоверяет, что она облекла человека
званием христианина и наделила правами, принадлежащими этому званию. А
государство придало этим записям церковным характер гражданского значения
государственных законов (актов о состоянии). Для облегчения в достижении
собственных целей, государственная власть воспользовалась записями церков-
ными, чтобы чрез эти записи вести точную регистрацию населения. И Церковь -
помогает государству. И если бы государство взяло исключительно в свое веде-
ние эту регистрацию населения, Церковь с величайшею охотою уступила бы эту
регистрацию, оставивши для своих целей только записи духовного свойства. На
Западе мы и видим это разделение.
В руководственных церковных книгах (Кормчей и др.) нигде мы не найдем
наименования: «незаконнорожденные»**.
Это наименование вне компетенции Церкви***. Оно введено государством.
Когда?
* Да, я тоже думаю, что на Страшном суде «метрики» разогнутся; и будет спро-
шено: «А отчего же в них не внесены при рождении умерщвленные; и нет графы:
задушенные, утопленные, удавленные». Ибо документ должен быть точен. «Книга
Бытия» и Лота не утаила: все должно быть полно и точно. В. Р-в.
** Все эти признания очень важны. По всей линии автор чурается термина «не-
законнорожденный». Какая несчастная судьба повлекла его в писание брошюры.
Как легко было бы тут, при поднявшемся вопросе о незаконнорожденности, духо-
венству стяжать вечную себе славу и память в потомстве, быстро и сонмом восклик-
нув: «Не хотим так писать, запрещаем и государству, ибо блудница Раав вошла в
праматери нашего Господа, и другую блудницу, возлившую Ему миро на ноги, Он
указал поминать до скончания века». Вот правое восклицание. Но один добрый и
мудрый священник А. П. Устьинский, мой личный и наставник и друг, сказал это. И,
верю, ему сохранится за это историческая память. В. Р-в.
*** Ну, вот. До чего это все важно. Но какой же вас рок увлек сказать неосторож-
ные слова (эта брошюра); а «написанного пером - не вырубишь топором». В. Р-в.
404
Можно сказать, что вообще это наименование вошло в наше гражданское
законодательство только в истекающем 19-м столетии, как это можно судить по
цитатам к статьям X тома Свода законов.
Название же таковых детей в прежнее время, в России, заимствовалось от
зазорной* жизни их матерей и, в особенности, от соблазнителей последних:
В «Уложении» 1649 года, Алексея Михайловича, в главе 10, статье 280
читаем:
«А будет кто с кем побраняся, назовет выблядком и тот, кого он назовет
выблядком, учнет на него Государю бити челом о бесчестье, и с суда сыщется
про того челобитчика допряма, что он не выблядок, и ему на том, кто его назовет
выблядком, велеть по сыску доправить бесчестие вдвое безо всякия пощады. А
будет про того челобитчика с сыску скажут, что он прямой выблядок, прижит он
у наложницы до законныя жены, или и при законной жене, или после законной
жены, и таким выблядкам в бесчестьях отказывати, и к законным детям того, кто
его у наложницы приживет, нс причитати, и поместей и вотчин того, кто его
беззаконно прижил, ему не давать. А будет тот, кто того выблядка у наложницы
прижил, на той наложнице и женится: и ему того выблядка в законные дети не
причитати же, и поместей его и вотчин тому его выблядку не давать потому, что
он того выблядка прижил у наложницы своей беззаконно до женитьбы»**.
* Вот это-то и есть «мешочек с ядом» над зубом гремучей змеи. Чудные девуш-
ки убивают детей своих, п. ч. нет сил им доказать, убедить, что они родили по люб-
ви к человеку («и он будет господином тебе», Бытия, 4), по немощи, по потере воли
(опять же «он будет господином тебе»), - а вовсе не как сальные существа и в саль-
ную минуту. Вот чтобы сохранить видимую невинность, избежать каторги нрав-
ственной - дети убиваются. Таким образом, конечно, не в «метриках» дело, это -
снаружи (хотя важно), а во внутреннем, скрытом дуновении «зазора»; в образовании
мнения, что дитя рождается из «сала» и «сальною девицею» от «сального господи-
на» во всех безусловно случаях, когда оно рождено «без нашего соизволения». Ины-
ми словами: отождествление человеческой нравственности и особенно женского
целомудрия с «духовным послушанием» владыкам, которых сущность и обеты зак-
лючаются в совете, в идеале, в завете - «лучше не рождать», «не жениться», «не
выходить замуж», это отождествление повиновения и нравственности и есть корень
всего дела. В. Р-в.
** Везде у А. А. Дернова: «сын блуда», с оговоркой в примечании под страни-
цей: «В подлиннике поставлен термин более резкий» (курс. А. Дернова). У меня есть
«Уложение» Алексея Михайловича, - и я, уже студентом его читая, был поражен
термином «выблядок». Теперь - серия вопросов: неужели Гретхен (ибо в Германии
были те же термины, как в Москве) могла сколько-нибудь удержаться от погубления
младенца, когда законодательно, как бы с эшафота, ей брошено: «Ты - бл...» Это -
во-первых. Во-вторых: а что же «Уложение» при «тишайшем» и богобоязненном
Алексее Михайловиче не было ли редактировано с участием духовенства того вре-
мени, а в статьях о супружестве и детях и прямо им продиктовано, составлено, обду-
мано? Итак, «выблядок», - с коим так согласуются термины о. Титова и Ignotus ’а:
«сифилитик», «сын кобеля и суки», - есть собственно формула духовенства, от кото-
рой о. Дернов запоздало отступает. Да и отступает ли? Заглавие брошюры его:
«Брак или разврат; по поводу статей Розанова о незаконнорожденных детях» - раз-
ве не кричит urbi et orbi [городу и миру (лат.)]'. «Такие дети суть плоды разврата»,
что есть лишь описательная и уклончивая форма наречения: «выблядок». Между
тем это такое имя, что он даже не напечатал его, а намекнул на него в примечании:
405
Называя так и ограничивая таких детей в их правах, древние же русские
законы грозили страшным наказанием детоубийцам*. Так, в первом полном со-
брании Свода законов, т. 1-й, № 441 (1669 г.), в статье III читаем:
«А будет которая жена учнет жить блудно и скверно, и в блуде приживет с
кем детей, и тех детей сама или иной кто по ее веленью погубит, а сыщется про
то допряма: и таких беззаконных жен, и кто по ее веленью детей ее погубит,
казнить смертию безо всякой пощады, чтоб на то смотря, иные такого беззакон-
ного и скверного дела не делали и от блуда унялись. А в градских законах напи-
сано: аще жена во чреве имуще, и зло помыслит на свою утробу, яко да извержет
младенца, будет биема и от предела да изженется».
Значит, все дело и в наименовании, и в ограничении детей зависит от
настроения и направления законодательной власти в государстве. И напрасно
г. Розанов говорит, что «государство ни малейше не имеет права на это, - что
рассуждение о том, законны или незаконны дети, есть вопрос канонического
права, долгий счет с религией».
Ниже мы скажем об этом.
Что же касается Св. Церкви, то она, не давая детям сама того или другого
наименования, в своем попечении о спасении всех людей, творя волю Божию на
земле, призывает в благодатный союз с Богом всех без изъятия, младенцев и
взрослых, дабы было, по глаголу Господа, едино стадо и един пастырь.
Попечение матери Св. Церкви о младенцах родителей христианских, неза-
висимо от наименования их, согласно закону гражданскому, - законный или не-
законный, начинается от самого рождения их: ко всякой решительно родившей
христианке Церковь приходит со своими очищающими молитвами**, ко всяко-
если же имени такого булмгя.нс терпит, как стерпеть живому человеку? девушке?
иногда милой и грациозной, как несчастная Катюша Маслова в «Воскресенье» Тол-
стого? Вот вам и «диптихи», «знаменование духовное», «утешительный залог» и
«попечение», с каковыми ласковыми словами он подкрался к несчастному убитому
человеку, чтобы закричать: «выблядок», «бл...дь», «бл...дун». - «Коварство и лю-
бовь», как озаглавил Шиллер одну свою пьесу. Но тогда зачем говорить о любви?
«Мы любим мир», «любим людей». О, как трудно и тяжело человечеству в этом
«коварстве и любви». В. Р-в.
* Это - остроумно. Чтобы не было детоубийства, надо было не ругаться. Но ру-
гаться хочется. А как от этого происходит детоубийство, то, чтобы вину его на несча-
стных же свалить, вписали: «А будет, которая убьет, - то-то-ей». И все - «ей». Все -
несчастной! Да когда же хоть что-нибудь достанется Иеровоаму с его «скорпионами».
Исровоам так щекотлив, что встал на дыбы при простом указании на тот общеизвест-
ный факт, что за «благословение» берутся деньги. Так если есть у вас гордость, поче-
му ей нс быть у девушки? И если вы заволновались, застыдились, все усилия употреб-
ляете, чтобы сказать «нет симонии», «благословляем бесплатно», - почему девушка
нс будет спихивать с себя подозрения? Вы се представляете какой-то бездушной, ка-
менной. Впрочем, бичу всегда кажется, что он хлещет по обуху, а не по человеку. В. Р-в.
** Поразительно, что запись в метрики, определяющую все права и состояние
младенца, священник даже не своею рукою производит, а «препоручает» это пса-
ломщику, - сам же скрепляет только подписью. До того это «неинтересно» и нс вол-
нует священника, как бы ни ёжились родители. Все уже раз и навсегда скреплено
еще «Уложением»: «Без венчания рожденный - выблядок». Эторавнодушие отрази-
лось и в том, что не введено различий, о которых говорит А. Дернов. Но и далее:
очистительная молитва, если она одна для законной жены и «бл...ди» (мать «выб-
406
му новорожденному младенцу матери христианки, даже и нехристианки (под-
кидыши) приходит со своими охраняющими молитвами и спешит совершить
над ним таинство крещения, т. е. немедленно облекает званием христианина и
наделяет всеми правами, принадлежащими этому званию*. Какого-либо разли-
чия между «законнорожденными и незаконнорожденными» для Церкви не су-
ществует. И в древности, и вообще никогда в истории Церкви христианской,
незаконнорожденность не препятствовала достижению высших санов и долж-
ностей церковных и ныне не препятствует сему.
Из всего этого можно видеть, что «церковь»**, «византийские подробности»,
«суровая церковность», «Византия», «Рим» нисколько не повинны в «незаконно-
рожденности», каковой термин так старается приписать именно им г. Розанов.
IV.	Г-н же*** Розанов, приписывая вину этого термина ненавистным ему пред-
метам и лицам, и не замечает, что уничтожением этого термина, что проповедию
лядка»), то это не тот смысл имеет, чтобы последняя уравнивалась в глазах духовен-
ства с честною женщиною: ведь молитва-то очистительная, счищающая скверну с
родившей, а не прославляющая ее, и, стало быть, обратно, скорее на «честную жену»,
венчанную, она имеет взгляд как на «выблядовавшую» младенца. Иначе, от чего же
очищение? И точь-в-точь в одних словах, как и для матери «выблядка»? Отсюда объяс-
няется жестокое, непременное для брака требование обрядовых форм его заключе-
ния: одни они и святы, т. е. свято то, что в браке священник делает; а что между
супругами происходит, самая их жизнь, т. е. «брак» самый - есть «бл...ство». Все
это важно для анализа мысли о браке. В. Р-в.
* Года за два перед тем, как начать полемику в печати о незаконнорожденности,
я беседовал об этом с М. П. Соловьевым, бывшим управляющим по делам печати.
Ему же первому я сказал о симонии (на что он ответил, растерявшись: «Ну... это
обычай, а нс принцип, факт быта и слабости человеческой, а не учения»). Он мне
также сказал: «Церковь ведь нс отказывает окрестить незаконнорожденного». Ну, а
что как родители такого младенца (см. ниже одно письмо матери) сами откажутся
его крестить? Поставят дилемму: «Или окрестите законным, или вовсе не крестите;
ибо мы (родители) вам дали христианина, овцу в стадо: верните же нам за это сына,
сыщите и подайте дитя». В сущности, этот диалог только не приходит на ум, а идей-
но ему нельзя отказать в правости. А. А. Дернов забыл, что миссионеры и в Китай, и
в Японию спешат крестить: что не сеть знак благорасположения к восточным импе-
риям, а заботы об увеличении своего стада. Но как печально родителям видеть, что
о себе забота излагается и выставляется как акт любви к людям. Вспомнишь форму-
лу осуждения еретиков средневековых: «Мы вам (государству) передаем отступни-
ка для наказания его с любовью и кротостью, без пролития крови» (сожжение). В. Р-в.
** Я уже оговорился, что под «церковью» везде разумею храм, молитву и свя-
щенника, т. е. момент святости, а не века дел. И А. А. Дернов, говоря, что я «цер-
ковь» в чем-то упрекаю, не различает моей мысли. Какая же «церковь» греческие
цари Лев VI философ и Юстиниан Великий? Можно ли Наполеона и Людовика XV
назвать: «Вот католическая церковь». В. Р-в.
*** Ну, вот - начинаются раскаты грома. Автор как будто совсем отступил на пре-
дыдущих страницах от понятия и термина «незаконнорожденности», и что трогательно
- чистосердечно. Но то было больное отступление, с сжавшимся в груди сердцем, для
«кроткого вида». Когда же форма «милости хочу, а не жертвы» соблюдена, автор зажи-
мает сердце, вбирает воздух в грудь и бросается за жертвой. И теперь уже он не только
имеет «вид искренности», но слова его горят, и он и в самом деле искренен. Снимем же
с него фотографию в этот момент и забудем о предыдущей фотографии. В. Р-в.
407
своею о том, что брак по существу и будто бы даже на основании слов Спасителя
есть только полосочетание, что незаконных рождений нет, что в венчании не со-
общается даров Св. Духа и что оно не есть таинство*, - не замечает, что всем этим
он разрушает веру и говорит хулу на Св. Духа, и уничтожает всякую опору нрав-
ственности. Ведь, проповедуя, что церковь и стыд стоят поперек признания за-
конности всякого рождения, г. Розанов противопоставляет этому полное бесстыд-
ство*^ этим проповедует явный разврат***. Г. Розанов приводит сначала слова
г. Серого (из журнала «Гражданин»): «Стыд - этот ужасный, вселенную наполня-
ющий смрадом лжи, обманов, компромиссов, позорных ухищрений и даже пре-
ступлений, стыд материнства вне закона (курсив наш) - есть лишь то свойство
человеческой натуры, котороя направляет людей плыть по течению жизни, а не
против течения. А после этих слов г. Розанов продолжает:
«Замечу здесь: мы даже любим революцию во всем, мы фрондируем, и с
чувством счастья, в законах, модах, в политике, в литературе. Но в рождении мы
никнем долу при всякой мысли о фронде. Здесь мы отказываемся от всякой ре-
волюции. Первый революционер и всякая анархистка становятся здесь кротки,
как ягнята. «О, как бы родить законно...» Когда вдумываешься в эти тайны, в
эти инстинкты, растериваешься: до чего же святы - все эти рождающие, кротки,
миролюбивы, законнолюбцы!»
Итак, г. Розанов сожалеет, что у женщин, незаконно рождающих****, оста-
ется еще какой-то стыд и нет фронды, нет бравирования своим позором*****,
нет бесстыдства.
* Тут вес перепутано. Мое учение, тонко различаемое, не таково. В. Р-в.
** Ну, вот. В. Р-в.
*** Ну, то же самое, что в «Уложении» Алексея Михайловича. В. Р-в.
**** Да ведь так их нарекли, и им предлежит клички стыдиться: а по существу-чъ
чего же? В семействе мне знакомом, классическом по тесной и глубокой привязан-
ности всех членов друг к другу, при живых отце и матери, от 7-рых братьев и сестер,
ушла 23-летняя девушка, красавица собою, и вступила (без венчания) в супруже-
ство с доктором, давшим развод нс любившей его жене с принятием на себя вины и
прописью в паспорте: «Навсегда запрещен к браку за прелюбодеяние». И муж ее, и
она принимались родителями в доме, и, как отец ее мне говорил: «Они живут, как
голуби, до того нежны друг с другом». Отец очень любил этого своего зятя, вечно с
ним споря по медицинским вопросам. Они и до сих пор живут и счастливы, а слу-
чился уход в 1893 году. Почему она совершила худой поступок? в чем? где ее «раз-
врат»? Отец ее, чиновник, получал 5000 жалованья, а сама она была писаная краса-
вица, добрая и ласковая и очень простая (не гордая) девушка. Почему же она должна
«стыдиться», хотя дети ее суть «незаконнорожденные», «дети девицы», как говорит
жестокая пропись метрик и паспорта. Да где же вы найдете еще пример исполнения
слов: «Да душу свою полагаете за други свои». Она только спасла человека, духовно
и нравственно, - которого погубила каноника и Греция. Много лет спустя отец ездил
в Константинополь, думая, что там можно обвенчать при патриархате: но оказались
какие-то условия, там с нами (с Россией) заключенные, по которым, если бы обряд
там и совершился, у нас он был бы не признан. Конечно, единственное средство
побороть всю эту тяжесть условий - это понизить стену стыда: и отделяя честное в
зерне от нечестного, признать все первое доблестным, не стыдным, великодушным,
нравственным. В. Р-в.
***** Есть и должно быть ругательство позора и позорящих, всех этих «Мефи-
стофелей», лающих в виде черного пуделя на женщину и ребенка. В. Р-в.
408
И слава, и благодарение Богу, скажем с своей стороны, что у женщин еще
сохраняется стыд.
Ведь стыд есть основа нравственности.
«Чувство стыда есть отличительный признак человека, отличительная его
особенность от прочих животных, особенно в половой стыдливости», - говорит
В. С. Соловьев в своей книге «Оправдание добра». Этот основной факт антро-
пологии и истории, незамеченный или намеренно пропущенный в книге совре-
менного корифея науки, был за три тысячи лет до него вдохновенными чертами
отмечен в книге более авторитетной. «И открылись глаза у обоих (в момент гре-
хопадения), и узнали, что наги они; и сорвали листьев смоковницы и сделали
себе опоясание. И услышали голос Превечного Бога... и скрылись человек и
жена его от лица Превечного Бога среди деревьев сада. И воззвал Превечный
Бог к человеку и сказал ему: где ты? - И сказал (человек): голос Твой услышал
я в саду и убоялся, ибо наг я, и скрылся*. - И сказал (Бог): кто возвестил тебе,
что ты наг?» В момент грехопадения в глубине человеческой души раздается
высший голос, спрашивающий: где ты? где твое нравственное достоинство?
Человек, владыка природы и образ Божий, существуешь ли ты еще? - И тут же
дастся ответ: я услышал божественный голос, я убоялся возбуждения**и обна-
* Соловьев сам не понимает, что он написал : до грехопадения нагота была и ее не
стыдились: т. е. не стыдиться есть свойство и преимущество безгрешного. А как
согрешили - застыдились, т. с. грешнику присуще стыдиться, в стыде - грех, грех и
стыд и есть внутреннее и внешнее одного явления. Теперь, те, кто пристыживают -
распространяют грех, ибо грех и стыд одно и то же. Само собою мы тут не о наглости
говорим, а о невинности: но ведь девушка, спасающая супружеством своим «пригово-
ренного к вечному безбрачию» страдальца, конечно, невинна, а не нагла; как и истин-
но любившая девушка, Гретхен или Маслова. Но Соловьев сделал и худшую еще ошиб-
ку: застенчивость, сокрытие, жест тайны он отождествил с грешностью в том, что
уносится в тайное помещение (половые части). Тогда как человек, согрешивший «раз-
личием добра от зла», весь померк: и от грешного его ума и взора убежали в сокрытие
части «древа жизни», одни оставшиеся непричастными греху. А безумные скопцы (и
им следует В. С. Соловьев) решили: «А, их закрывают, - значит, тут грех: режь их»?!!
Безумие. Должен заметить, что от Ф. Э. Шперка, вначале горячо сошедшегося с Вл.
Соловьевым, я слышал, что будто бы Соловьев говорил ему о себе: «Меня томит жела-
ние оскопиться, как поступил Ориген». Характерно (ибо подтверждает всю мою мысль
о связи духа скопчества с развратом духовным), - характерно мне передавал извест-
ный библиограф Венгеров, очень любивший Соловьева, что он «в компании часто
любит говорить невообразимые сальности, смешные». В. Р-в.
** Какое вранье: этого в Библии нигде не сказано. Напротив, для чего же и со-
творена была Ева, как нс в ответ на возбуждение нисколько не павшего и нс согре-
шившего человека. Да и восклицание Адама: «Вот - она жена моя», - говорит о его
восторге при виде ее прелестного телесного очерка. Боже, как все запуталось у лю-
дей. Грехи своей теперешней юдоли они переносят в рай, где любовались и не сты-
дились, были наги и невинны. Да и сейчас муж и жена, обнажаясь, нагие один перед
другим, - ну хоть в духовенстве в субботнюю старозаветную баню, или древние
наши благочестивые цари, ходя после венчания с царицами в «мыльню» (см. Кото-
шихина), - неужели же стыдятся?! а не стыдясь - неужели грешат!?!! Но у них «зак-
рываются» те очи греха, которые отверзлись после вкушения от древа познания доб-
ра и зла. Вновь они невинны, опять - как дети. И супружества главная тайна лежит в
снятии, временном и личном (для пары), первородного греха: оттого в Библии и веч-
ный совет: «Плодитесь! множитесь», т. е. через это поборайте в себе черную каплю
первородного греха! Боже, как забыл все человек и извратил! В. Р-в.
409
ружения своей низшей природы*. Я стыжусь, следовательно, существую, не
физически только существую, но и нравственно, - я стыжусь своей животно-
сти**, следовательно, я еще существую как человек» («Оправдание добра»,
2-е изд., стр. 56 и 57).
«Чувство стыда переходит, в виде совести, на всю область человеческой
этики». «Стыд и совесть говорят разным языком и по разным поводам, но смысл
того, что они говорят, один и тот же: «Это не добро, это не должно, это недо-
стойно».
«Такой смысл уже заключается в стыде; совесть прибавляет аналитическое
пояснение: сделавши это непозволенное или недолжное, ты виновен во зле, гре-
хе, в преступлении» (ibid., стр. 67). «Когда человек поступает дурно в каком-
нибудь отношении - ему бывает потом совестно. Вот настоящее душевное зер-
но всего человеческого добра и отличительный признак человека как существа
нравственного» (ibid., стр. 183).
Вместе с этим приведем и другой взгляд на значение стыда, на днях только
что высказанный:
«Стыд можно считать средством для предохранения человека от половых
излишеств, которые особенно сильны могут быть у юношей, кровь которых ки-
пит, кровь которых неуравновешенна. Стыд и служит уравновешивающим нача-
лом. Он и не позволяет юношам до наступления известного возраста, до извест-
ной зрелости, вступать даже и в какие бы то ни было половые сношения. У
юношей стыд и должен быть особенно силен. Когда же наступает нормальный
для половых отношений возраст, стыд как предохраняющее начало, естествен-
но, несколько уже должен отступить на второй план. Это и видим обыкновен-
но у взрослых мужчин» (проф. А. А. Бронзов).
Не здесь ли причина, что почти исключительно только в первый раз неза-
конно родившие девушки умерщвляют своих детей? А при последующих, по-
вторяющихся незаконных рождениях такие девушки уже нс умерщвляют детей,
и даже бравируют*** своим положением.
Блаженный же Августин «чувство стыдливости считает результатом чув-
ствительности к потере и утрате первобытной гармонии между телом и духом,
каковая дисгармония ощутительно и рельефно обнаруживается в акте плотского
вожделения****, каковые и составляют предмет наибольшего стыда, даже в слу-
* Манихейство. Это манихеи учили, что «тело есть низшая природа и создано
диаволом»; а по Библии - тело образовал Господь: «По образу, по подобию Нашему
сотворим его». В. Р-в.
** Прямо - кощунство. «Ваши тела суть храмы Божии», - сказал Апостол
В. Р-в.
*** «Бравируют»... Автор точно жалеет, что они не убивают и во второй, и в
третий раз. Но простим ему: «Не ведает бо, что творит». «Только в первый раз уби-
вают, а потом уже не стыдятся»... Прямо страшно читать. В. Р-в.
**** «Дисгармония... вожделения». Известны излишества юности, коим нена-
сытно предавался до принятия христианства бл. Августин: и вот реакция против
«гноища» юности оказалась у этой Марии Египетской в мужском образе - излише-
ством мнений в старости и зрелости. Вообще едва ли не весь аскетизм и все мани-
хейство представляет «покаянные слезы» о «былом». Товия, от отрочества муж,
Иаков - в юности почти отец 12 сынов, среди здоровой полевой жизни, среди благо-
получных стад - не заплакали бы о «дисгармонии плотского вожделения» в супру-
410
чае законного пользования похотью в браке. Человеческая душа стыдится того,
что приличное по природе совершается так, что его сопровождает нечто постыд-
ное, превзошедшее в природу* человека, как наказание».
А у девиц, незаконно родивших, это нечто постыдное, без их желания,
проявляется уже пред всеми (плод - ребенок); отсюда желание скрыть ребенка,
убить**.
Это-то зерно, этот-то благодетельный*** для людей стыд г. Розанов и дума-
ет уничтожить у женщин и мужчин, рождающих детей не в браке, и очень сожа-
леет о присутствии его у них.
«И тем ужаснее, - говорит он далее, - что к этой-то воплощенной простоте
и примирению поднесено жало отрицания. «Не признаем тебя! Нет тебе зако-
на!» «И тогда (прибавляет г. Розанов), опять чрез ужасную муку, дитя умерщв-
ляется его кротчайшею матерью, на все бы согласною, на все бы готовою, лишь
бы ее признали, и не находящею этого признания»...
Таким образом, по мнению г. Розанова, надобно уничтожить брак, как при-
водящий к таким печальным последствиям, т. е. уничтожить брак, как что-то
низшее, во имя высших нравственных требований.
Но, скажем словами В. С. Соловьева:
«В нравственности вообще высшие требования не отменяют низшие, а пред-
полагают их и включают в себя. Казалось бы, это само собою разумеется; между
тем, многие не понимали и не понимают этой простой и ясной истины. Так, по
учению некоторых христианских сект, древних и новых, высшее правило без-
брачия отменяет седьмую заповедь, как низшую, вследствие чего эти сектанты,
отрицая брак, охотно допускают все виды блуда. Очевидно, они заблуждаются»
(ibid., стр. 128).
Очевидно, заблуждается и г. Розанов.
Заблуждается он и в том, что стремится найти подкрепление своим воззре-
ниям в письмах священнослужителей. Последние, зная хорошо дух Церкви, ее
любвеобильное, чисто материнское отношение ко всем, едва ли могли бы выска-
зать то, что напечатано в № «Нов. Вр.» 8868-м, стр. 4, столб. 8, от имени****
будто бы некоего протоиерея А. У.
жестве. «Ныне я купила тебя (за мадрогоровые яблоки) у сестры моей - иди, преспи
со мною», - говорит некрасивая Лия возвращающемуся со стадами Иакову, дыша-
щему зноем только что спавшего полуденного зноя. Так говорят невинные. Так они
желают. Да будет благословенна память их. В. Р-в.
* Все это ужасная ошибка против текста Библии. Вообще Библию мы почти ут-
ратили способность бесстрастно читать: до того заражены и обвеяны скопчеством.
В. Р-в.
** Автор почти радуется. Вот вам и «диптихи»... В. Р-в.
*** Да и радуется в самом деле: «Постыдное, ребенок - проявляется перед все-
ми; отсюда желание скрыть ребенка, убить: этот благодетельный стыд г. Розанов
думает уничтожить». Да, «разогнется» все это на Страшном Суде, как и предрек
автор. В. Р-в.
**** Да не «от имени», а от. А. П. Устьинский прислал мне письмо, отрывки
коего, а не все оно целиком и не с полною подписью, охраняя автора от злобных
наветов, редакция «Нов. Вр.» и поместила. Но позднее, через год, А. П. Устьин-
ский уже за полной подписью поместил в «Нов. Вр.» письмо, ниже сего печатае-
мое. В. Р-в.
411
Выше уже нами было выяснено, как Церковь со своею благодатною помо-
щию приходит решительно ко всем, как она исполняла всегда, исполняет и бу-
дет исполнять все заветы Спасителя об отношении к детям, о чем, как будто бы
делая какое-то открытие, говорит автор приводимого в «Нов. Вр.» письма.
Странно, почему пр. У. скрыл под инициалами свою фамилию* и не выска-
зал прежде своих мыслей своим собратиям - пастырям, укоряя их теперь** буд-
то бы в их нехристианском отношении к незаконнорожденным детям.
Еще более странным представляется со стороны А. У. признание прекрасным
и заслуживающим практического осуществления проекта г. Розанова о троякой
форме брака. Еще светское лицо, как, напр., г. Розанов, может высказать, что будто
бы древнебиблейская жизнь (!) допускала троякую форму брака. Моисей вовсе не
установлял трех форм для заключения брака***, как это говорит г. Розанов. Эти
формы придуманы гораздо позднее времен Моисея раввинами ****.
* Это редакция газеты сделала. Если бы священники у нас не были стеснены
аскетическим административным гнетом, то идея и факт аскетизма, противореча-
щего во всех частях св. Писанию, были бы давно обращены «в перст». Но бедное
белое наше духовенство заперто на крепкий замок; и, как позднее апостолу Петру,
«водившему за собою жену», - ему надеты оковы на руки. В. Р-в.
** См. выше, т. II, стр. 70, рубрика «XIV» Матерьялов. В. Р-в.
*** Моисей, повелевши девушку, с которою «преспал» мужчина, взять ее в жену
ему, тем самым отождествил «преспание» с фактически уже наставшим браком. «Уже
совершилось - и она жена тебе». Эта одна форма, в Библии установленная, лишь ус-
ложнилась позднее другими, более обрядовыми, «принаряженными» и приближаю-
щимися к нашей форме заключения брака. Но основная эта форма дошла до времени
И. Христа, и, как пишет ниже же Дернов, вошла даже в «Апостольские правила».
Когда и кем она отменена - непостижимо. Но эта-то отмена и разрушила в корне брак,
положив в гнездо его «кукушку» разных слов и жестов, отождествив их с браком. В. Р-в.
**** Да что тут толковать о «раввинах». Прежде всего к И. Христу народ обра-
щался со словами: «Равви! Равви!» - и это имя должно бы быть для нас священным,
а не презрительным. А главное, что я хочу сказать: потрудитесь восстановить все
«Второзаконие» Моисеево, с установленными Богом там брачными нормами (сте-
пени родства и проч.), или же открыто и смело, прямо и честно отвергните боговдох-
новенность «Второзакония» и признайте апокрифичность вообще Синайского зако-
нодательства. Не двоитссе. Помните, нам запретил Илия Весфитянин «падать на два
колена». И «наше, и не наше», «признаем, и не признаем», «завет - но ветхий». Что
же, разве устаревший? да разве слово Божие стареет? и в которой книге, пророчес-
кой или Моисеевой, сказано: «Это все потом отменится, это временно, пока дается,
а затем настанут дни и века, когда это будет ветхим». Термин «ветхий завет» абсо-
лютно отсутствует во всех книгах Ветхого Завета. И как мы решаемся писать на
переплете заглавие, какого книга сама себе не дает?!! Но когда вот теперь идет кро-
вавый спор о детях, отнимаемых у родителей, последним пора воскликнуть: «Завет
вечный даю тебе, сказал о всем законе Моисею Бог, и об обрезании Аврааму - Бог
же». А «обрезание» и есть «sum et fuero» [«есть и буду» (лат.)] детей, родителей,
мужей, жен. Из обрезания вытек и глагол Исаии, для наших дней и даже наших спо-
ров прогремевший: «Будет [время] семь дев ухватятся за полу одного мущины и
скажут: свой хлеб будем есть и свою одежду носить: только сними с нас позор дев-
ства». Точно пророк предвидел наши «приданые», - да что несмотря и на них, му-
щины не хотят жениться. Кстати, по адресу В. С. Соловьева и А. А. Бронзова о про-
исхождении стыда. Да и до сих пор старые девушки стыдятся своего положения, и
412
И для какой это надобности* эти три формы? Разве совершение таинства бра-
ка может быть обусловлено случайностию? Разве можно сравнивать заключение
брака с крещением повивальною бабкою младенца, родившегося** слабым?
И об исповеди нигде не оговорено, как стремится доказать г. Розанов, что
«она может быть и глухая».
И если люди не сходятся друг с другом, как звери (что возможно только во
время полного упадка нравственности), то может ли быть какое-либо море слу-
чайностей в заключении брака?
И может ли какой-либо священник признать верными, а тем более заслужи-
вающими практического осуществления, слова г. Розанова: «Если брак стоит у
нас на равной степени с другими таинствами и мы ни в мысли, ни социально
(еще бы?) не допускаем прелюбодеяния, мы должны установить и выработать,
для моря случайностей, кроме сложных и более упрощенные формы заключе-
ния брака, например вплоть до одного благословения родителей*** или до про-
стой мены кольцами****, даже до простого факта супружества».
вот это настоящий стыд греха, уже не застенчивость. А какая же мать и супруга
«стыдятся» своей «познанности»? Они - цветут гордостью и славой. В. Р-в.
* Да для того, что вы не венчаете; для того, что вы запрещаете вступать в брак,
напр. офицерам, студентам и всему рабочему пришлому в Петербург населению;
что вы развили незаметно и постепенно интердикт на семейную жизнь, как в сред-
ние века католичество, отказывавшееся «отпевать» покойников. Только католиче-
ство в землю зарывать не запрещало, а вы и в землю зарывать запрещаете (борьба с
«незаконными сожительствами»). Ведь это ужас, среди чего мы живем, и духовен-
ство только оттого, что никогда не выходит из своих квартир и «с мытарями и блуд-
ницами» не бывает, не видит, в какое положение оно поставило мир, всовывая на
всех путях «палку» в колесницу «священной весны», любви человеческой, «и к мужу
- влечение твое» (Бытие, 4). Троякая форма брака вырвала бы нас из «черного тела»,
из «рубища», в которое семейных людей одел аскетизм. В. Р-в.
** Какие же это аргументы? какое-то бормотанье. В. Р-в.
*** Брак Товии с Саррой, Исаака с Ревеккой. Эта форма необыкновенно важна,
и я на ней очень настаиваю: ибо необыкновенно возвысила бы авторитет родителей
и вместе соделала бы лицо отца и матери чем-то милым, дорогим, ласковым для
детей; ибо ничего нет дороже минуты вступления в брак, никогда сердца юных так
не раскрыты, не доверчивы, так нс благодарны как к благословляющему союз люб-
ви. И передача этого благословения, по образу Товита, Лавана, Авраама, - родителю
и родительнице - о, какой бы свет и тепло в связь семьи пролило! При этом, получив
себе почти иерархическую функцию («по чину Мельхиседекову»), как родитель и
родительница выросли бы в своих глазах, вошли бы в барство (в хорошем смысле),
в сан, в княжество. Наконец, последнее удобство: что ведь только одни родители -
по признакам, которых не надо называть, - знают точно срок, когда уже пора «деву
выдавать в брак» - «юноше давать жену»; и нельзя же об этих признаках на площа-
ди кричать. А «срок» этот бывает индивидуально очень разный, и законами для всех
один его нельзя предначертать, нс ошибившись (тайные пороки). Словом, все стало
бы уютно и мило тогда, тепло; превратилась бы в гнездышко семья, которая теперь
так похожа на площадь. Это то же самое, что «домашнее воспитание», в его духов-
ных и культурных преимуществах перед «казенным». Тогда бы у нас семья была
домашняя, священная, святая, а теперь она - казенная, публичная и театральная.
Буди! Буди! В. Р-в.
**** Это для редкого (теперь, увы, частого!!) случая суровых и корыстолюби-
вых родителей, делающих из детей коммерческую аферу: сына женят на богатой не
413
Ведь это же попрание и отрицание всякого таинства и допущение полного*
распутства! И может ли согласиться с этим какой-либо священник? Но далее
г. Розанов возводит уже явную клевету на духовенство, что оно из-за денег, из-за
корысти выдумало, что брак есть таинство**. Вот его слова:
«К рассуждению покойного Филиппова я прибавлю одно указание, которое
не замечается, а оно бьет в глаза яркостью. Есть понятие «симонии», или взятие
денег за сообщение даров Св. Духа. В Церкви это считается страшным грехом.
Поэтому священнику никогда и в голову не может прийти обусловить предвари-
тельно плату за крещение, причащение или исповедь. Но за венчание плата обус-
ловливается, и это было всегда и везде, не возбуждая вопроса. Совершенно оче-
видно, что у духовенства самого существует сбивчивость представлений о
венчании, и если оно не колебалось брать предварительно и в точно определен-
ной сумме плату за него, и никем никогда в этом сверху нс было остановлено, -
то ясно, что по всеобщему представлению его самого в венчании не сообщается
даров Св. Духа и оно не есть таинство. Между тем догмат о «браке - таинстве»
неискореним и ежеминутно ярок в православном; и, не содержась в венчании
нравящейся невесте, дочь в 16 лет выдают за богатого жениха. Поразительно, что
принудительные браки стали вводиться у христиан уже с IV века: именно, еще до
сложения чина венчания Василий Великий стал отлучать на 2 года от причащения
девиц, которые вопреки воле родительской (очевидно, принуждавшей к браку с не-
любимым богатым человеком), уходя от них, сами выходили замуж. Авторитет ро-
дительский велик и свят, но не бесконечен, и он не тогда свят, когда злоупотребляет
своим механическим положением. В словах Бытия: «того ради оставит отца и
мать и прилепится к жене»... (иша по-еврейски - женщина; а мущина - «ши»;
«мущина» там уже значит «муж», а «женщина» есть в то же время «жена»), - в этих
словах навсегда утверждена аутокефальность, самостоятельность, свобода взаим-
ного выбора и соединения юных. В. Р-в.
* Ну, конечно, если «распутством» считать семейную жизнь. «Выблядки»-то
ведь суть дети и законных родит., откуда и «очищение» их. Но это точка зрения
(манихейская) для нас не обязательна. Евреи, вот видите ли, не имеющие холос-
тых, «распутны», а мы, русские, с «Аркадиями», певичками и проч, плодами «воз-
держания», не распутны. Не могу не передать разговора моего с извощиком: «И
откуда, барин, это гг. гвардейцы деньги берут ?» - «А что?» - «Вчерашний день
еду по Невскому, вышел от Палкина господин офицер, должно быть выпивши, а
тут девицы его с Невского окружили. Он как зыкнет на них: становись все в ши-
рингу. Стало, должно быть, их девиц десять. Он вынул из кармана бумажник, и по
красненькой каждой: а потом взял двух, в экипаж к себе посадил и поехал. А наш
брат работает-работает, через силу хозяину 3 рубля выработаешь, а когда-то себе
четвертак али полтинник али рубль выездишь. А они получили себе десять руб-
лей, и без работы». - «Пороть таких надо». - «Вестимо. Да откуда деньги-то та-
кие?» - «Папашины земли проживает. Из губернии шлют». Но всего этого о. Дер-
нов не видит. «В театре я нс бываю, романов не читаю, ночью по улицам не хожу».
Но ведь еще меньше его «видит» все это, а потому и считает все «благополучным»
тот, кто отроду не просыпался. Да как же только тогда управлять миром, или бра-
ком, и с такими претензиями и самоуверенностью? Тут надо «стыд взять в руки».
Тут-то вот о «стыде» из бл. Августина и следовало бы вспомнить. Нет, гордость, а
не «похоти» есть первородный грех. В. Р-в.
** Ч. то за чепуха. Никогда такого не говорил. Автор читать не умеет. В. Р-в.
414
(иначе - симония), он, очевидно, содержится в тайне фактического рождения и
супружества»*.
И для пояснения этого, т. е.** что духовенство даже имело право так делать,
он говорит:
«Есть еда, сон и множество еще других физиологических действий или со-
стояний. Конечно, вся жизнь наша таинственна, - но в разной мере. Однако Цер-
ковь не возвела ни одно состояние или действие, духовное или физиологичес-
кое, - например, науку или вкушение пищи - в «таинство» и только возвела в
него брак, - очевидно, по исключительной таинственности и важности момента
размножения. Но этот момент или, точнее, круг моментов при наличности вся-
кого рождения - тот же; следовательно, как в гражданском браке могут быть
дети «законные» и «внезаконные», так в круге учения о таинстве все дети суть
равно «законные» («в таинстве текущие»).
В докладе нашем пастырскому собранию с.-петербургских столичных пасты-
рей, 1 декабря 1898 г.: «Что надобно иметь в виду при изыскании мер к устране-
нию незаконных сожительств?» - мы выяснили (стр. 9), как «пастыри озабочены
тем, чтобы обставить совершение таинства брака полным благоговением и со сто-
роны совершителей, и со стороны брачащихся, и со стороны присутствующих
при бракосочетаниях, для того чтобы устранить причины, которые могли бы вне-
сти повреждение в тайну брака при самом совершении этой тайны».
Тут уже дело идет нс о наживе духовенства, не об упрощении формы заклю-
чения брака. Итак, ясно, что мы признаем брак таинством***.
В том же докладе со скорбию было поведано нами и о причине, нисколько,
впрочем, не зависящей от воли пастырей, повреждающей закон о ненарушимо-
сти таинства брака после заключения его, - это «статья гражданского узаконе-
ния нашего, требующая записывать детей законными, хотя бы всем известно
было о незаконном происхождении детей» (Докл., стр. 9). Напрасно, след., и
«Новое Время», и г. Энгельгардт, и г. Розанов хотят отнести это на счет духовен-
ства****.
Пастыри заботились всегда и заботятся о сохранении святости брака. Это
можно видеть из указанного***** же доклада (стр. 8 и 9).
* Ну, что же? Я говорю только, что за венчание плата берется основательно,
ибо оно не таинство, а самый брак есть таинство. Почему же термин «таинство
венчания» не употребителен? Да и в Кормчей даже сказано: «Брак есть мужа и жены
союз (=союзность, любовь, деторождение) и жребий на всю жизнь». Просто А. Дер-
нов не анализирует. В. Р-в.
** Вовсе не «т. е.». Ничего автор нс понял в моем изложении. В. Р-в.
*** Совсем ничего не понимаю, что такое и для чего говорит автор. Очевидно,
духовенство и светские лица просто говорят разными языками и нс умеют читать
друг друга. От вековой разделенности у них выросли тропы в мозгу, дорожки; и ни
нам по ихним мозговым дорожкам не побежать, ни - им по нашим. В. Р-в.
**** Да, но о чем вы плачетесь? Что и этих детей вам не дают записать: «неза-
коннорожденный». А ведь желание-то общее - это чтобы их писали родившимися
от подлинных родителей, но уже как бы вступивших между собою в брак, со Беско-
нечным (хотя и запоздалым) расторжением предыдущего, лишь бумажно существу-
ющего, брака. В. Р-в.
***** Все себя хвалит. В. Р-в.
415
Там же (стр. 10) указано на ясное сознание духовенством необходимости
отмены ограничения прав на вступление в брак лиц, достигших полной физи-
ческой зрелости, на что указывает и г. Розанов как на причину происхождения
«незаконных детей»*. Только г. Розанов несправедливо пользуется этим случа-
ем для защиты так полюбившегося ему тайного (т. е. бесцерковного венчания,
вообще бесформенного) брака. «Здесь - при ограничении прав на брак офице-
ров и учеников высших учебных заведений - опять образуется, - говорит
г. Розанов, - в сущности, тайный брак, который вовсе и не разорвался бы, не
будь страха и гнета стыда, т. е. был бы счастлив и длителен, если бы не закон».
И немыслимо допустить, чтобы кто-нибудь из священников решился отверг-
нуть этот ненавистный г. Розанову закон и высказать такие слова, какие будто
бы высказал протоиерей А. У., как это напечатано в № 8868 «Нового Времени»,
по поводу формы метрических записей:
«Вторая форма должна быть для всех тех многочисленных и разнообразных
случаев, когда в наличности является семья, состоящая из не венчавшихся в
церкви сожителей, все равно: будут ли это холостой человек и девушка, сошед-
шиеся и начавшие семейную жизнь без венчания, или муж, покинутый своею
женою и нашедший себе новую сожительницу, или жена, покинутая своим му-
жем и вступившая в связь с новым сожителем. Вообще - все случаи невенчан-
ных сожительств, когда отец и мать ребенка налицо, не отпираются от своего
детища, а, напротив, признают его своим».
И после этого скрывающийся под инициалами автор заключает: «Пока эти
три формы (о второй из коих мы сказали сейчас) метрических записей не будут
узаконены, не будет в общественной жизни никакого порядка».
Мог ли, и может ли какой-либо священник, по долгу пастырской совести,
проповедовать открыто** такой бесформенный брак и говорить, что только при
таком браке и будет порядок в общественной жизни?
* Да что «указано»! «Соловья баснями не кормят», и пока вы указываете, а вас
не слушают, дети рождаются «незаконными» и выбрасываются в Воспитательный
дом или в выгребные ямы. Прямо должны вы твердо сказать: «Станем венчать вся-
кого достигшего лет зрелости, не входя ни во что, ибо нам завещал Апостол: во
избежание блуда - каждый имей свою жену - каждая имей своего мужа». Вот, ус-
лышав такой мужественный голос в защиту мира, мирян, людей, - государство про-
никлось бы уважением к духовенству: «А, они на святом стоят, а не только отстаива-
ют монастырские богатства» В. Р-в.
** Да он ничего не «проповедует», а говорит, что надо писать верно то, что
есть. А вообще, вероятно, он, как и я, желает, чтобы все жили с венчанием, при
полноте обряда, благополучно. Но ведь это желание его надо отличать от факта!
Что же делать, когда не венчают (офицера, студента, пришедшего на промысл рабо-
чего). А. Дернов скажет: «Пускай пребывают в целомудрии». Но что такое за мона-
шество без пострига и обетов? Тут, и только тут, и начинается наше расхождение.
Мы не смеем им советовать «целомудрие», ибо они не суть те, которым «дано вмес-
тить» девство. Что же дальше?! А. Дернов молчит, все духовенство молчит, уклоня-
ясь ответить: а «дальше» только и есть два: 1) проститутка, дом терпимости, 2) чест-
ная сожительница, «сожитие одного с одной», даже по «Кормчей» правильное. Мы,
я и А. П. Устьинский, и выбираем второе, в то же время запрещая писать детей от
таких не получивших себе формы браков (интердикт) «незаконнорожденными», ибо
они «без формы» родились по отказу духовенства дать форму. Что за дикость и
416
Между тем как во всем мире бесформенные браки признавались всегда и
признаются первым злом*,расстраивающим именно всякий порядок** в обще-
ственной жизни.
И отчего г. Розанов не обратит внимание на то, что и у животных есть поло-
сочетание; но есть ли у них*** брак? Ведь только одни существа человеческого
жестокость: ты меня моришь голодной смертью, а когда я умер - уже труп тащишь в
суд и обвиняешь по § «самоубийство» в нарушении человеческих и божеских зако-
нов. Ведь говорится о парах, которых отказались обвенчать, только о них говорит-
ся. Но неумолима «мачеха», именующая себя «матерью», в бичах и скорпионах над
несчастной падчерицей и пасынком. А еще пишет: «Диптихи, диптихи», «наши дип-
тихи». Забыли Спасителя, извлекавшего овцу из ямы в субботу: вы же эту овцу по-
биваете камнями за грех впадения в яму именно в «субботу». Просто непостижимо
в нравственном смысле. В. Р-в.
* Так не доводите до этого зла, не морите голодом. Благословляйте всех, к вам
приходящих, во исполнение слова: «Солнце светит добрым и злым». Дело в том, что
вы «растеряли» сами брак, а теперь ищете его у других и выворачиваете карманы
прохожих: «Дай посмотреть, хранишь ли ты то, что я потерял». Поздние заботы,
'/з рождающихся в Петербурге - уже без венчания рождены, сами констатировали.
Сперва это были только несчастные офицеры, солдаты, пришлые рабочие, - все по-
лучившие отказ в религии; а затем пошло уже и добровольно, и как мне передал об
Абессинии г. Леонтьев, «там кроме придворных вельмож вообще брачащиеся не вен-
чаются во избежание расходов». Абессинская церковь - одна из древнейших в хрис-
тианском мире, и о ней говорил мне Леонтьев: «Приезжавшие в Петербург абессин-
цы были страшно поражены и расстроены зрелищем уличной у нас проституции;
там это явление неизвестное, все живут дома, у себя», - хотя, как мы видим, и без
обряда. В. Р-в.
** Ну, а скажите, был бы «порядок» в жизни Иакова, Исаака, Лавана? Да и у
Андромахи и Гектора, почти в мифическую пору? Ведь Пенелопа, невенчанная языч-
ница, как и наша Ярославна, плакавшая об Игоре со стены города Путивля («Слово
о полку Игореве»), дали образцы «порядка», уж не в пример выше нашей семьи под
«консисторскими ауспициями». Да нет, это вздор все пишет А. А. Дернов. «Поря-
док» в браке есть любовь. Вот - ангел, семью оберегающий. Все прочее - золоченые
скорлупы ореха. В. Р-в.
*** Всеми решительно слова Бога Адаму и Еве считаются основанием брака,
словесною его формулой; но растениям и животным дана такая же; с умилением
цитирую: «И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся,
которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел
Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и на-
полняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер и было утро
день пятый». Быт. I. Таким образом, что основан брак у животных - в этом никакого
нет сомнения; или для человека и его брака мы должны выбрать другое основание,
нежели Книга Бытия и благословение Божие; но тогда он потеряет религиозную сан-
кцию. Второй вопрос, есть ли у животных брак, т. е. чувствуют ли они связанность,
парами или иначе, верность и ревность? История с лебедями, рассказанная г. Энгель-
гардтом (см. т. I, стр. 85 и след.), устраняет вопрос о связанности. Пример ревности, и
горя, и страха я раз наблюдал у петуха, у которого красавец-петух с соседнего двора
отбил его маленькое стадо. Нахал водворился в его семье и водил за собою беспечных
изменниц. Это было в саду; и вот я видел, по забору, издали, плетется робкий, испу-
ганный старый петух: но куда бы новый куриц ни повел - старый следует за ними.
417
рода, во всем мире, прежде чем войти в полосочетание, заявляют в такой или
иной форме о своем этом намерении или родителям, или общине, да непремен-
но и требуют, чтобы это заявление было признано, или иначе утверждено, чтобы
всякий член общины знал, - по крайней мере родители (представители Бога), -
что они муж и жена, что они с сего времени «законны». Для чего это? - Несом-
ненно, тут сказывается не только «стыд материнства вне закона», но и какое-то
непреодолимое сознание, что без какого-то высшего (Божественного, так как
всякая власть [родители, община] от Бога - опять-таки, хотя неясное, но везде
есть это сознание) утверждения и благословения не могут они сами собою уст-
роить свою семейную жизнь хорошо, счастливо*. И только после такого заявле-
Поразительно, что, когда я раз рассказал это едва ли счастливому мужу, я увидел,
что он сжался, жалко и грустно, как тот петух, почувствовав родство свое с ним.
Вообще у животных брак есть, так как семья во всяком случае есть; животные вовсе
живут не так, что вот бежит-бежит по лесу, увидел самку - и совокупился. Такой
человекообразной проституции у животных нет. Наблюдателей смущает, что у них
нет едино-женства: но у голубей и у лебедей оно есть, а у рогатого скота есть поли-
гамия. По-видимому, человеку, как микрокосму, даны в отражении все виды живот-
ной семьи: от лебединой моногамии, с беззаветной их верностью, до лоли-гамии
копытных (евреи, китайцы, турки). Теперь, чтобы покончить эту необыкновенно
важную сторону вопроса, я замечу, что при чтении Мишны я остановился, поражен-
ный некоторыми подробностями библейского храмоустроения: «Четыре печати было
в Храме, и на них написано: Телец (эгел), Овен (захар), Козленок (геди) и хоте (сло-
во неизвестного смысла). Печати эти употреблялись при разных видах жертвопри-
ношения». Едва ли нужно говорить, что печать, как и перстень или медальон, вклю-
чает в себе что-то дорогое и важное, в храме - священное, существенное, высокое,
а не побочное. Так говорится в трактате Шэкалим, гл. V, и там же говорится, что из
должностных лиц при Храме одно заведывало «гнездами жертвенных животных».
Это и в голову не приходит нам, а между тем это-то и важно, что «тельцы», «козлы»,
«овцы» и «голуби» не были, а жили при (в?) Храме, и не как продажный и убойный
«скот», а парами и с детьми. Отсюда понятны и указания Библии: «Возьми годова-
лого агнца», т. е. когда после рождения заведующий «гнездами» отсчитает ровно
год, или: «тельца мужского пола и женского пола». Но самое поразительное, что я
встретил, это - что животным было доступно назорейство: см. трактат Назир, гл. II:
«Некто сказал себе: «Эта корова говорит себе, что она будет назирой (=назорейкою),
если встанет». Наконец, что-то похожее на развод у животных мелькает в следую-
щих вопросах и ответах трактата иевамот (о левиратном браке). «Его спросили:
дозволяется ли разводить собак; а он ответил: а дозволяется ли разводить свиней?»...
«Его спросили, дозволяется ли разводить кур, а он ответил: дозволяется ли разво-
дить мелкий скот?» Сверх этого мы должны заметить, что в соблюдение субботнего
покоя введены и животные: «Не должен работать ни ты, ни сын, ни раб твой, ни вол
твой». В книге пророка Ионы, в конце, рассказывается, что царь Ниневии, испуган-
ный угрозой разрушения города, велел народу молиться и наложил пост на жите-
лей и скот, велел одеть и последний в траурное. Все это надо принять во внимание
при разрешении трудного вопроса, заданного о. Дерновым. Он должен вспомнить и
видение Иезекииля с мистическими животными около Престола Господня. В. Р-в.
* Ну, уж о чужом счастье оставьте ваши заботы. В истории всегда так выходило,
что «забота» ваша непременно «преобращалась» во власть, и власть суровую, несхо-
дительную, беспощадную. В браке особенно это и случилось; сперва вас позвали; вы
вошли; долго (см. историю канонического права) сидели как гости; а сейчас дитя, рож-
денное без гостя, разбивается о камень. И хоть «гость» это знает и видит, но не скажет:
«Да ничего, что меня не было, Господь с ним», «с ними». Тяжело все это. В. Р-в.
418
ния или утверждения (в такой или иной форме) полосочетающиеся получают
внутреннее убеждение, что и всякая власть (в лице ли родителей, общины и
т. п.) будет ограждать своим влиянием законные отношения их, их интересы, а
также признает и будет ограждать и происшедших от них детей. И только у жи-
вотных не замечается этого предварительного (пред полосочетанием) заявле-
ния* пред своим «стадом»?
Не хочет ли г. Розанов свести существа человеческого рода на степень жи-
вотных?
Но, очевидно, он и сам находит нужным это оказателъство прежде полосо-
четания.
V. Здесь прежде всего заметим относительно приводимой в письме прот. А.
У. ссылки на то, что, по автору, согласно будто бы с г. Розановым, есть в понятии
«незаконнорожденности» религиозно-философский спор и тяжба. И далее, очень
странным и несообразным с существом дела и историей представляется со сто-
роны священника сравнение вопроса о «незаконнорожденности» с великим спо-
ром апостольского века об «обрезании». Эти два предмета никак несравнимы
между собою. Да и благоговеющий пред Церковью апостольского века служи-
тель Церкви никак не дерзнет делать таких сопоставлений**.
Что касается, собственно, так называемой г. Розановым религиозно-фило-
софской тяжбы, то его слова: «Не пытаясь никого убедить, я сохраняю про
себя и для себя убеждение, что «таинства брака», «брака как религиозного таин-
ства», в Европе не существует. Если есть и пока есть хоть один ребенок, имену-
емый «незаконнорожденным», - невозможно доказать живость и присутствие у
нас этого таинства по следующей причине: «Есть еда, сон и множество еще дру-
гих физиологических действий или состояний. Конечно, вся жизнь наша таин-
ственна, - но в разной мере. Однако Церковь не возвела ни одно состояние или
действие, духовное или физиологическое, например науку или вкушение пищи,
- в «таинство» и только возвела в него брак - очевидно - по исключительной
таинственности и важности момента размножения. Но этот момент или, точнее,
круг моментов при наличности всякого рождения - тот же; следовательно, как в
гражданском браке могут быть дети «законные» и «вне-законныс», так в круге
* Ну, так и примите «заявление», никто его не откажется дать: это отличная
мысль, чтобы священнику прихода заявляли хоть, положим, пришлые чернорабо-
чие, что они «вступили в муже-женино» отношения, а священник бы заносил в мет-
рику бракосочетавшихся. Мысль эта о. Дернова заслуживает разработки. За оформ-
ление всякого союза и я стою. В. Р-в.
** Да почему?! Тогда иеобрезанные унижались, - но были Апостолом восста-
новлены в чести. В самом деле, в словах Апостола: «В Господе Иисусе Христе несть
ни обрезанный, ни необрезанный, ни раб, ни свободный, ни мужский пол, ни жен-
ский, ни эллин, ни иудей» - уже упразднено понятие и чувство и термин «незаконно-
рожденный»; и только от того, что такого чудовищного понятия и не было в апос-
тольский век, ап. Павел не прибавил: «ни законнорожденный, ни незаконнорожден-
ный». Да и не дико ли было бы представить, что при словах Спасителя: «Не мешай-
те детям приходить ко мне», если бы кто сказал: «Господи, неужели и
незаконнорожденным?», то Он ответил бы: «Нет, незаконнорожденных не подпус-
кайте». Этим решается спор о «выблядках» уложения Алексея Михайловича, а с тем
вместе упраздняется и этот трактат А. Дернова. В. Р-в.
419
учения о таинстве все дети суть равно «законные» («в таинстве текущие») - и
далее его вопрос: «Можно ли говорить о появлении человека на свет, о ниспаде-
нии на землю его бессмертной души в порядке «Гражданского уложения»?, т. с.
называть рождение «незаконным», так как это вопрос религиозный...» - имеют
себе ответ* в словах св. Писания: «Я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня
мать моя» (Пс. 50, 7).
Религия, Церковь, на основании этих ясных слов священного Писания при-
знает рождение греховно-болезненным, недобротным**. «Сквернави ecu есмы***
пред Тобою», - говорится в молитве церковной «в первый день, по внсгда роди-
ти жене отроча»****. Церковь учит, что, происходя от Адама, согрешившего и
* Ну, вот, это ясно и уже «не подает на два колена»: «и любим и не любим».
Твердо поставлено: «Не любим», «не хотим рождения», «вообще никакого и ни от
кого». Только напрасна ссылка на Псалом: это лишь применительно к случаю и ми-
нуте с Урией и Вирсавией вырвалось у Давида как впечатление воззрения на грех
свой. Воображать, что тут универсальный закон сказан, значило бы думать, что Да-
вид не читал никогда Книги Бытия с «раститеся, множитеся». Впрочем, гениальный
в подробностях разбор этого места Псалма сделан А. П. Устьинским и помещен
мною в книге: «В мире неясного и нерешенного», куда и отсылаем А. А. Дернова и
читателей. В. Р-в.
** Ну, вот, это опять ясно: брака, конечно, тогда нет - иначе как если он: а) без
детей, Ь) без супружества. Тогда он признается, «так как мы его учредили, и тут
наша власть». «Хоть и на нечистом месте стоит мой амбар, однако как он мой - то и
место чисто: однако пока он мой и насколько мой». Все подробности учения о браке
и отношения к нему, брак «хромых», «слепых», неспособных, старых, коммерчес-
кий и врозь на разных квартирах, - все это «при соблюдении формальностей», т. е.
«если амбар мой», добротно. А счастливый брак, и юных, и плодородных, но «без
моего участия» - херем, и дети от него - херем. В. Р-в.
*** Ну, вот; а не то чтобы там «брак честен, и ложе нс скверно». Все эти оговор-
ки уже не могут срубить главного: «суть скопцы», каковое изречение, в сущности,
покончило с браком. Все - «незаконнорожденные, весь род человеческий»; и только
чтобы не очень страшно было, некоторые не «зарегистровываются» в «незаконно-
рожденные». В. Р-в.
**** Раз навсегда следует заметить, что и в Библии была установлена очисти-
тельная жертва от роженицы, - через шесть недель после рождения дитяти: но она
очищала грех, или, по библейской терминологии, «нечистоту» кровоистечения и к
младенцу и к его рождению не относилась. В Библии все истечения из тела, гноя,
семени, крови - оскверняли человека: гноя - потому что он уже трупен, семени -
потому что быстро умирает и становится трупом, крови - потому что свертывает-
ся и тогда мертва. А мертвое есть «отец отцов нечистоты» (первоисточник нечис-
того или - в переводе на греческие и римские понятия - «греха»). От этого во время
жертвоприношения, когда кровь жертвенного животного собирали в чаши, то ее
быстро всплескивали лопатками в воздух, дабы она окислялась и жила, была жи-
вою: тогда она свята и угодна Богу («Кровь есть душа животного», - говорит Мои-
сей в «Исходе»). Также семя называется часто в Библии «святым», напр. в конце
пророка Исаии. «Да льется святое семя твое передо Мною», - говорит Господь Из-
раилев; и во многих местах «Второзакония». Но чтобы акт рождения и само рож-
денное, как таковое, было грехом - этого, конечно, мы в Библии нигде не найдем.
Это - идея скопцов: «Мясо как плод совокупления плотей - проклято». Тут, конечно,
в «мясе» - и растения, и вся жизнь проклята. В. Р-в.
420
осужденного, человек зачинается и рождается* в состоянии греха и осуждения;
отчего самое рождение, коим распространяется (Пс. 50,7; Римл. 5, 12 и 18) пра-
родительский грех и осуждение, сопровождается** болезнями (Иоан. 16,21; Быт.
3, 16) и отлучением от Церкви [Лев.*** 12-я гл.]. Итак, Церковь признает чело-
века, явившегося в мир, нечистым, несвятым, т. е. делает то же, что и «граждан-
ское уложение», которое наименовывает человека, в известном случае, «неза-
коннорожденным», т. е. лишенным некоторых прав****.
И пред Церковию всякий новорожденный - «бесправен», «безблагодатен»,
ибо, кто вне церкви, тот и вне благодати*****.
Но, вот, тут-то г. Розанов и ошибочно смотрит на дальнейшее отношение Цер-
кви к этим «безблагодатным». «Если, - говорит он, - в своей природе дети и рож-
дение столь неблагодатны, то и благословить, очевидно, вовсе и нисколько нельзя».
Г. Розанов, постоянно желающий основываться на Евангелии, и забывает в
данном случае слова Евангелия: «Не здоровые имеют нужду во враче, но боль-
ные. Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо я при-
шел призвать не праведников, но грешников к покаянию******* (Мар. 9, 12 и 13
и Осии 6, 6).
Верная заветам и примеру своего Основателя, Православная Церковь, по
греховно-болезненном рождении младенца христианских родителей, признавая
в то же время рождение и радостным событием (Иоан. XVI, 21), поспешает на
* Так ведь он и служит, и ходит, и купается, и даже богословствуст «в состоянии
греха», т. е. «будучи грешным, неполным и павшим» существом. Но кто вам разре-
шил специально к рождению приурочивать грех? Это - грех. И как можно было
осудить рождение «с ветра», нс созвав для специального об этом рассуждения пер-
вых богословов и мыслителей целого мира? И даже неизвестно, кто и когда и где
первым начал его высказывать. Что «церковь» об этом вовсе не учит, а это есть толь-
ко мнение неумных батюшек - это едва ли надо разъяснять. В. Р-в.
** «Ты (Змий) будешь кусать ее («жену») в пяту, а она поражать тебя в голову».
Змий есть вождь смерти - и бросает болезнью в «жену», как бы яд выплевывает на
нее («и пустил воду вслед се», в Откровений) всякий раз, когда рождением она «по-
разила его в главу». Это - его бессильная месть и усилие помешать рождению, зас-
тавить его бояться, даже - избегать (теперешние женщины, бесплодные, которые
«сидят на змие и из чаши блудодсяния своего опояют весь мир»). Но вообще говоря,
болезнь при родах есть противоположное родам: жизнь выходит из женщины, а тьма
кидается на нее, пытается «заградить уста», убить ребенка или ее. Но почти всегда
«поражается в главу», ибо немногие умирают и рождают мертворожденных. В. Р-в.
*** Уж не ссылались бы лучше на «Левит»: ведь все это отменено! А то - вос-
становите степени родства в браке, установленные в «Левите»! В. Р-в.
**** Ну, вот, это все ясно. Источники «незаконнорожденности» налицо. В. Р-в.
***** ЦуЖен 5Ы туу тончайший анализ. Ну, а «полевые лилии», а «птицы небес-
ные», на коих с любовью взирал Спаситель? Если «под Богом» - то и под благода-
тью, ибо Бог не безблагодатен. Но мир весь под Богом, и стало быть, во всем в нем
дышит благодать. У А. Дернова есть тенденция определить последнюю как почти
ранг служебный, передаваемый от начальника служащим; что-то государственное,
служивое, слишком антропоморфическое, он привносит сюда. В. Р-в.
****** Автор совсем не понимает, о чем я сказал: что если сожитие - скверна,
то «благословить» человека на эту скверну нельзя, и тогда как же произошло венча-
ние? Вот моя мысль. В. Р-в.
421
помощь родившей и слабому ее младенцу с своими матерними и утешительны-
ми молитвами. И те родители, кои верят благодати и молитве Православной
Церкви, присоединяются всем сердцем к этой молитве. «Без веры не полезна
молитва» (Филарет, м. Моск.). И молитва учреждена в Церкви не как благовид-
ный обряд, но как духовная помощь* и орудие к привлечению благодати** Бо-
жией, милующей и спасающей. Своими молитвами у постели родившей и у ко-
лыбели новорожденного Церковь умилостивляет*** Вседержителя, исцеляющего
всякий недуг, давшего заповедь: «Раститеся и множитеся»; просит Самого, бла-
говолившего родиться от Пречистые Девы и бывшего младенцем, помило-
вать**** родившую, простить ей прегрешения*****, даровать здравие и благо-
воление душе и телу, очистить от скверны ее и весь дом, в коем родилось
отроча******, всех прикоснувшихся ей и всех обретающихся в нем. Это - с древ-
них времен, с первых веков христианства.
А так как жизнь человека есть, по взгляду Церкви, высочайший дар*******
Божий, имеющий вечно продолжаться, и самое рождение есть событие всегда
* Да я не вижу, где тут помощь? Очищается «от греха и скверны» роженица.
Есть и особый чин и молитва в «Требнике» для очищения колодца, в который попала
и там утонула кошка, щенок или мышь. Нельзя же сказать, что и тут оказывается
«помощь». В. Р-в.
** Не есть ли и чтение очистительной молитвы над роженицею «совершение
таинства», так как тут «привлекается благодать»? Ведь венчание по каким призна-
кам и по какому его существу есть и наименовывается иными «таинством»? Един-
ственно потому, что «привлекается благодать» на сочетающихся, по участию здесь
благодати. Но тогда одно из двух: 1) или и молитва над роженицей - «таинство же»,
или 2) венчание - не таинство. Дело в том, что у духовенства, когда оно не отвечает
курс наук на экзамене, есть «употребительные речения», манеры слововыражения,
fa?ons de parler. В них вечно мелькают слова: «сила Божия», «благодать», «Дух Сви-
тый», и, кажется, мелькают вопреки: «Не приими имени Господа твоего всуе». Мель-
кают эти слова не в собственном смысле, а распространительно. О хорошей погоде
- «какая благодать», то же и об урожае. Но затем по возникновении спора или нуж-
ды эти fa?ons de parler захлестываются в узел, получают упор как определенная и
старая мысль, как учение. И, напр., венчание, сложившееся параллельно типам раз-
ного благословения, сейчас уже отождествилось с «таинством брака», хотя в нем
нет «двух в плоть едину» и вообще ничего физиологически-брачного. Оттого вне
венчания дети-«выблядки» («Уложение»), внебрачные. Хотя они-то, конечно, и суть
подлежащее брака. В. Р-в.
*** Да за что Богу гневаться на родившую? Что исполнила Его заповедь? Нет,
Он гневается на А. Дернова, несущего околесицу и приписывающего Богу гнев, ког-
да он наполняет грудь роженицы восторгом (чувство всех рожениц, о котором и Спа-
ситель говорит). Но «fa(?ons de parler» стучат словами о «гневе» и «милости», как бы
это были костяшки на счетах. Слишком бесцеремонно; вспомните-ка неосторожно-
го, коснувшегося Ковчега Завета, когда его перевозили. В. Р-в.
**** Да за что?! Околесица. В. Р-в.
***** Какие? что исполнила-то заповедь: «Плодитесь, множитесь». В. Р-в.
****** Ну, вот, - полная аналогия колодцу, в который пала дохлая кошка. При-
вожу этот пример, как мне лично памятный с детства: бадьею у нас вытащили мышь
из него; мать моя покойница позвала священника, и он совершил очистительную
над колодцем молитву. Так ведь есть разница между новорожденным ребенком и
дохлой мышью. В. Р-в.
******* Дар и скверна? «Fapons de parler»... Один сноп (словесный) отмолотил
- молотит теперь другой. В. Р-в.
422
радостное*, потому что оно есть знамение творческой силы**, распростране-
ние и торжество жизни и славы*** Божией; то православная Церковь руковод-
ствует верующих ежегодно воспоминать день своего рождения с благодарением
Богу Творцу и Промыслителю и духовною радостию. А благодарение и радость
всего приличнее выражать молитвою Богу и благотворением ближним, чтобы
они, вспомоществуемые нами, особенно во дни наших рождений, имели силь-
нейшее для себя побуждение к молитвам о безгрешном и благополучном про-
должении дней нашей жизни.
Согласно с заповедию Господа, внушающею нам любить друг друга, как Он
возлюбил нас (Иоан. XIII, 34), и жизнь их и свою беречь как высочайший дар
любви Божией и источник благополучия временного и вечного, Церковь издрев-
ле постановила налагать эпитимию на жен, извергших зачатого младенца и тем
учинивших убийство волею или неволею****. Но, не лишая жен, извергших
зачатый плод, своего молитвенного предстательства и утешения, Церковь и к
ним поспешает на помощь и умоляет милосердного Господа помиловать их, про-
стить им грехи, исцелить и очистить их и бывших при них*****.
Можно ли же после всего сказанного говорить, как это делает г. Розанов, что
совершается отлучение детей, что для «незаконнорожденных» детей наиболее
точный термин: «неблагословенные дети»?
Напротив, мы-то всех решительно и благословляем******.
Но г. Розанов пишет: «Вопрос идет вовсе не об устранении неточного и едва
ли верного термина; вопрос «незаконнорожденности» есть вопрос о праве зако-
* Что за радость в «грехе»? В. Р-в.
** А грех-чо, а грех-то! Все забыл человек. В. Р-в.
*** Вот тебе и раз: так «грешила» ли она, «распространяя» славу Божию? А
ведь именно на идее скверны и греха построено угнетение стыдом рождающих, и,
след., детоубийство. Вот уж тюремщик, который заключил жертву в тюрьму и сам
спит беспечально возле ее двери: ибо все эти слова как бы во сне говорятся. До того
они несоображены с предыдущими словами. В. Р-в.
**** Ребенок для матери, видите ли, есть только «ближний». Да волею изверг-
нуть младенца - это значит стать детоубийцею, а «неволею» - впасть в ужасное
несчастие. Для второй	утешение, утешительная молитва. Есть особая болезнь,
так называемая «привычный выкидыш»; дело в том, что матка женская, как бы по-
добная живому и одушевленному существу, приобретает привычки и, раз выкинув
по несчастию, - напр., одна женщина поскользнулась на льду зимою, - затем выки-
дывает неудержимо, и я знал одну несчастную, которая, несмотря на все медицинс-
кие меры, выкинула 6 раз и умерла от истощения, оплакиваемая мужем и матерью.
Неужели на таковую несчастную накладывают эпитимию?!! Но ведь тогда и чахо-
точного следовало бы замучить поклонами за «грех простуды»? Да накладывается
ли на себя когда-нибудь эпитимия накладывающими ее на других? Что касается до
«извержения волею», то в законном браке это развилось на почве учения, что не
ребенок - цель брака (нет развода по причине бесплодия); а вне брака - от стыда. В
обоих случаях виновен не индивидуум, а течение историческое, свет эпохи, губи-
тельный и ложный. В. Р-в.
***** Т. е. все то же, что при законном рождении? Значит, «законно родить» (в
формальном полном браке) не лучше, чем «волею выкинуть», т. е. вытравить плод?
Тяжелые «уравнения»... кто-то разрешит их? В. Р-в.
****** Т. е. очищаете. Это - разница. В. Р-в.
423
на и религии лишать детей их родителей, а у родителей отнимать их детей».
Фразы в высшей степени темные и дышащие злобою.
Но уже выше сказано, что, даруя, с своей стороны, все блага духовные вся-
кому новорожденному, мы нисколько не повинны в термине «незаконнорожден-
ности», хотя и вносим его в свои списки. Здесь Церковь исполняет требования*
государства.
Ведь государство как государство не подчинено Церкви, и потому государ-
ственная власть может, по своему усмотрению, составить закон и подчинить
ему всех подданных, не исключая церковной иерархии.
Государственная власть, сообразно с целями государственного управления,
может распространять или ограничивать некоторые гражданские права званий
и лиц, принадлежащих Церкви. Как последняя независима в своей сфере и со-
вершенно самостоятельна в раздаянии благодатных, усвоенных ей даров, так и
государство самостоятельно и независимо в своей сфере. Но та и другая нахо-
дятся в союзе и имеют взаимные обязанности по отношению друг к другу. Этот
* Ну, не законные, яи/ш/канонические, ямш/религиозные требования государ-
ства церковь всегда отказывалась исполнять, или - как о монастырских имуществах
- исполнила с крайне сжатым сердцем. И писать «незаконнорожденными» детей
духовенство согласилось только потому, что оно, конечно, не только разделяет этот
взгляд государства, но и внушило ему, еще начиная с «Уложения». «Семья без обря-
да есть блуд», «дети - приблудные»', вот учение морально-религиозное, проводимое
и во всей этой брошюре, каковое государство только пассивно приняло, покорно и
даже робко приняло. Наконец, бывали случаи в истории, - как с Бецким, сыном Тру-
бецкого, - что даже государи при всем благожелании не осмеливались передать фа-
милию и все законное родство рожденному внеканонично и безобрядно. Наконец,
как было с французскими королями, - государи сами не имели силы усыновить сво-
их весьма любимых и от любимых женщин детей. Так, кажется, произошла фами-
лия Конде. Явно, что тут действует не только взгляд церковный, но еще какой-то
страшный даже для государей, первоначальный принцип, что-то вроде: «Да не бу-
дут тебе бози инии разве Мене» Ветхого Завета. Вдумываясь, мы и действительно
находим, что «Аз есмь Бог твой», -т. е. коренное, первое, - в нашей эре есть воздер-
жание, самоограничение, скупость на сладкое, скопчество. Но сладость любви и
зачатия - сильнейшая всего. Это как лезвие против лезвия стоит против скопчества:
и - «первородный грех», глубочайший, основной. Плод «греха» этого, «сладости»,
ребенок не по себе сам, но по происхождению из сладостного - враждебен, неприяз-
нен, угрожающ, подозрителен всей эре. Но как же быть и не рождать? «Как можно
меньше»! Явилась идея «духовного брака», или больного, старого, искалеченного, -
даже коммерческого - и то лучше, нежели очень сладкого и очень плодовитого. Но
«плод любви», вспыхнувшей как зорька в пустыне, в безмолвии, при случайной встре-
че, юноши ли с девою или уже женатого человека (случай Трубецкого), есть имен-
но «инии бози», ставшие на место «Аз есмь единый, вечный Бог». И как Рахиль
похищенных у Лавана, отца своего, маленьких «божков» спрятала под себя, сокры-
ла: даже цари скрывают их «иных богов». Кстати, параллель бессильных венценос-
цев совершенно объясняет всю тягость стыда девушек, как Маслова, как Гретхен, -
и до последней степени объясняет детоубийство. Но корень всего этого и лежит в
лукавом «благопожелании» рождению как бы с любовью, а в действительности с
страшною, первородною ненавистью. С тем вместе это ненависть к первому и изна-
чальному глаголу Бога. Вот тут и разбирайся, кто может. Все темно. В. Р-в.
424
союз не необходим для существования Церкви, хотя и полезен для той и другой
стороны. Но не взаимная польза есть первое основание союза их, а самостоя-
тельная истина.
Союз Церкви и государства вполне естественный: христианский государь
со своим величеством повергся пред святыней алтаря Христова.
У государя, сделавшегося «слугою» Христа, и у Церкви естественно воз-
никли общие интересы, именно: «Вера, благочестие, созидание блага христиан
и человеков. Церковь проповедует благочестие*; благочестивый государь муд-
рым и благодетельным управлением охраняет благочестие и мир Церкви».
Как следствие союза с Церковию, у христианского государства появились
следующие обязанности: православное государство должно чтить православ-
ную Церковь, уважать ее права, определенные церковными правилами.
Православное правительство не может объявить «недействительными» апо-
стольские и соборные правила, не может также издать закона «противоборству-
ющего Церкви и се правилам», ибо в этом случае нарушилась бы гармония Цер-
кви и государства. Эта гармония налагает на государство, кроме того, долг охраны
и защиты Церкви, покровительства ей в сравнении с другими вероисповедания-
ми и, наконец, попечительства о внешнем благе ее.
В силу той же гармонии и православная Церковь должна помогать, содей-
ствовать православному государству в достижении его целей.
Основное начало, которым руководствуется Церковь в отношении государ-
ства, содержится в Евангельской заповеди: «Воздадите Кесарева Кесаревы и
Божия Боговы». Эту заповедь Восточная Православная Церковь никогда не раз-
деляла на две противоположные части и всегда старалась и старается одну дру-
гою поддерживать, а не ослаблять. Иерархия Православной Церкви не обязана
повиноваться государственной власти только тогда, когда ее принуждают при-
знать то, что противно Закону Божию и ее совести**. В этом случае православ-
* Вот «благочестие» в отношении к рождению, заключающееся в девстве, т. е.
воздержании от рождения, - и есть корень всего. Оно дохнуло и в гражданские зако-
ны. Между тем государство ли, «Русь ли Матушка» за безбрачие? Ну, это такой вол
(я говорю о Руси), которому, конечно, «лучше жениться». Незаметно для законода-
телей этот 1000-летний тур, с рожищами до небес, с копытами в версту и туловищем
от океана до океана, ведется, однако, в поводу «тощею коровою Фараона», пожрав-
шего «семь тучных коров»; и руками законодателей, через учение о незаконнорож-
денности, сократило и истощило бурю Богоблагословенного рождения. Тут вовсе не
«благоустройство» действует, на которое выше ссылался А. Дернов: какое «благоус-
тройство» в домах терпимости, которые всеми сторонами принципиально допуще-
ны; но - вражда именно к сладости, к счастью, к беззаветной любви. В. Р-в.
** Вот как «противные Закону Божию и совести», учение и законы о незаконно-
рожденности и следовало бы не только отвергнуть, - уже века назад, с самого нача-
ла, - но и распространить с кафедры в обществе, что в рождении беззакония и сквер-
ны нет: ибо «по образу, по подобию Божию» создан человек, и чем больше на земле
«подобных» Образу Божию, т. е. рожденных, тем земля (вся, как планета) святее,
цветущее, лучше, чище; что через рождение «очищается и побеждается первород-
ный грех». У немцев есть «конфирмация», трогательный по красоте обряд совер-
шеннолетия девушек. Вот так же следовало бы «конфирмовать», с раздачею свя-
щенных колец по числу мужей Самарянки, - отроков и отроковиц в стране: дабы
каждый и каждая были вместе и собственниками, как выражается Дернов, «твор-
425
ная иерархия должна лучше пострадать, нежели подчиниться такому принужде-
нию, по слову апостольскому: «Повиноваться больше Богу, нежели людям»
(Деян. 5-я гл., 29-я ст.).
Россия, заметим здесь, есть единственное государство в Европе, в котором
и правительство и народ вполне признают, что «несть власть, аще не от Бога». И
Государь всю законность свою получает от церковного помазания, из чего выте-
кает, что положение Церкви и отношение ее к самодержавной власти не сходно
с положением церквей в государствах католических и протестантских.
Будучи самостоятельным и не смешиваясь с гражданским, духовное ведом-
ство находится в тесном соотношении с последним. Очень многие дела смешан-
ного церковно-гражданского характера касаются того и другого ведомства, а
потому должны ведаться и решаться вместе церковною и гражданскою властью.
Таковы акты, заносимые в метрические церковные книги, о рождении и бра-
косочетании.
Поэтому, напрасны восклицания г. Розанова: «О, пусть бы государство учи-
ло о «незаконнорожденности». Оно не понимает; для него, действительно, все
только есть «наука»; оно, наконец, светско, его предания - в Риме».
Государство наше, самостоятельно определяя термин «незаконнорожденно-
сти» и узаконяя его для церковных записей, выходит, вероятнее всего, из духов-
ных начал*. Благоговея пред св. Церковью, оно верит в освящающие молитвы
ческой силы, распространения и торжества жизни и славы Божией», - и вместе соб-
ственниками не беззаконными, ворующими счастие у старых и скупых стражей, а -
законными, счастливыми, священными, благословенными. Из шести колец, пяти
золотых и одного серебряного (беседа с Самарянкою об ее браках), у "Лоо пять оста-
лось бы никому нс врученными: и ушли бы в могилу с счастливою матерью и счас-
тливым отцом; у '/ню выразились бы те комбинации, какие человеку присущи как
микрокосму, в котором отражен мир и его сочетания. Но вообще говоря, все муки и
коллизии теперешние - исчезли бы. И как бы все, каждая пара, побежала благослов-
ляться к доброму священнику, - как Ромео и Юлия к своему доброму патеру, благо-
словившему их в тиши, в безмолвии, в уединении. Право же, брак должен быть уеди-
ненным; все площадное должно быть убрано из него, ибо площадь есть грязь. Как
скверны эти теперешние оглядывания жениха и невесты; публика бежит на зрелище;
считают годы обоим и соображают, «взял» или «не взял» (приданое), судя по красо-
те и летам невесты. Прочь все это, прочь весь цинизм; брак должен затвориться, по
слову нашего Спасителя: «Ты же, когда хочешь молиться, войди в горницу и затво-
ри за собою дверь». Родители, и священник, и их любящие друг друга дети, - и коль-
ца с меною - и все уютно, дома, как прекрасные наши «всенощные на дому», перед
днем Ангела, столь особо умилительные своим уединением, - вот что «буди! буди!»
в браке. В. Р-в.
* Вот в том и дело, что государство, конечно, в этом деле «творит волю не свою,
а пославшего его». Нуждаясь в заселенности территории и порядке, в воинах и хле-
бопашцах, государство оторвало ли бы хоть одного здорового ребенка от здоровой
матери? Да не оно ли, с улицы подобрав детей, все же воздвигло им Воспитательные
дома, с лекарями, мамками и училищами? Не оно ли всячески препятствует растор-
жениям уже законченных так называемых «неправильных браков». Но не в силах
идти против первой заповеди скопчества: «Не плодитесь, не размножайтесь», кото-
рая извилисто и смутно отождествилась, постаралась войти в тожество с VII запове-
дью: «Не прелюбодействуйте». Размножение отождествилось с прелюбодейством;
и государство, не смея покровительствовать второму, не смеет покровительствовать
и первому. В. Р-в.
426
св. Церкви, оно верит в святость брака как таинства, и поэтому оно вправе назы-
вать детей от бесформенного, неблагословенного Церковию сожития: «незакон-
норожденными», - оно вправе и лишать их некоторых гражданских прав. Госу-
дарство вправе «удлинить мысль» Церкви.
Но странными и фактически неверными являются следующие слова Роза-
нова: «Но для чего государство отделяет такого ребенка от матери, ввергая его в
круглое сиротство? В письме в редакцию «Нового Времени» священника А. У.
было правильно указано, что такой ребенок должен получать фамилию матери и
отчество деда и, конечно, права (или их часть) имущественного наследования
матери. Так как поводом к моим статьям было детоубийство и дево-убийство, то
все, на чем я настаиваю, - это на снятии всякого религиозного, государственно-
го и общественного клейма с таких случаев, на безмолвном: «Не разлучаем тебя
с ребенком, не разделяйся с ним, и добрым его воспитанием и заботою ты ста-
нешь наряду со всеми другими матерями».
Когда и где государство отделяет ребенка от матери? Если только сама мать не
противится, то всегда ребенок (незаконнорожденный) и получает се фамилию*.
Не «мираж» ли это г. Розанова?
Государство ограничивает рожденных вне законного брака детей в правах?..
Это-его дело**. Но при этом оно, несомненно, имеете виду*** и богословские
соображения, вопреки которым г. Розанов говорит, что «смерть свята и рожде-
ние свято», и прибавляет также вопреки своим ранее сказанным словам, что
вопрос «незаконного рождения нисколько не есть вопрос гражданского законо-
дательства, а религиозный и философский вопрос и частью судебно-религиоз-
ная тяжба».
VII. Вот к этой судебно-религиозной тяжбе, как это хочется г. Розанову, и
перейдем, сделавши при этом, по необходимости, экскурсию и в ту «двойствен-
ность разных отделов богословия, - как говорит г. Розанов, - на которой поко-
ится будто бы учение о незаконнорожденности и весь огромный итог уже по-
губленных детей».
Законна ли смерть? - По мнению г. Розанова, «смерть не только законна, но
она - свята. Поэтому и рождение - свято. Поэтому нет незаконнорожденных,
нет и незаконноумерших. Поэтому надобно вычеркнуть и «незаконное рожде-
ние». Иначе нарушается основная, всюду разлитая в природе гармония между
жизнью и смертью. Уравновешением законности рождения и законности смер-
ти свидетельствуется фальшивость принципа незаконности рождения».
Спросим же г. Розанова: «Есть ли незаконноумершие»? - И ответит он, не-
сомненно, что - есть.
* Нет, ребенок получает фамилию по имени крестного отца; и в фамилии его,
таким образом, не сохраняется никакого следа ни отца, ни матери. Мне известны
случаи рождения девушками детей от мужей, покинутых своими женами: никакими
средствами они не могли даже усыновить этих детей; и я знаю, когда сестра такой
девушки-матери нарочно не пошла замуж, дабы усыновить себе сына сестры. Ибо
девушка у нас может усыновить чужого ребенка («милосердие»), а своего - не мо-
жет («прелюбодеяние»). В. Р-в.
** «Умываем руки»... В. Р-в.
*** То-то и дело. Значит, сколько ни «мой» руки, пятнышки останутся. Но что-
бы впасть в монологи леди Макбет, на которые так не похожи сии безжизненные
страницы, надо почувствовать в себе сердце Шекспира. В. Р-в.
427
Самоубийцы, не берегущие свое здоровье, расстраивающие его разными
излишествами и страстями, вообще умершие от насилия так называемою неес-
тественною смертью: разве они все умирают законно? И разве самая смерть во-
обще законна? В книге Премудрости Соломона, в I гл., прямо говорится: «Бог
смерти не сотворил, но все создал для бытия»*. Библия прямо связывает, как
причину и следствие, смерть и грех и, следовательно, считает смерть случайно-
стию, обусловливаемою грехом человека. И грех и смерть** Библия прямо на-
зывает злом. И первое зарождение или начало зла указывает перенесенным из
надземной сферы в мир земной, и здесь указывает место его зарождения в обла-
сти нравственной человеческой свободы, в свободном уклонении первых людей
от указанного им Творцом назначения. В противоположность философии, здесь,
по вопросу о происхождении зла, Библия не вдастся в какие-либо отвлеченные
рассуждения: учение о происхождении зла она дает в конкретных чертах исто-
рического рассказа о грехопадении наших прародителей (Быт., гл. II).
Библейский рассказ не есть сказка или вымысел, но подлинная история, на
что указывает помещение ее в книге исторической (кн. Бытия) и то, что на этой
исторической основе покоятся предания, согласные в мелких подробностях всех
древних народов о грехопадении родоначальника человеческого рода, - и вмес-
те с тем глубоко правдивое психологическое изображение той истории, которая
должна повторяться в жизни каждого мыслящего человека.
Возникнувшее сначала в наших прародителях, зло должно было отсюда рас-
пространяться во всем человеческом роде со всеми следствиями этого зла. А
следствия зла или греха есть смерть духовная - удаление души человека от Бога,
источника жизни, проявляющееся в уменьшении духовных сил и жизни. При
этом человек является не только несчастным существом, но и преступным***
* Как чудесно. И вообще все наши унылые рассуждения, получая вкрапленную
в себя строку из Библии, - как зарею освящаются ею. Я изменил, перепечатывая,
отождествление святости рождения со святостью смерти. Нет, как и Соломон, я
тоже думаю, что «смерти Бог нс сотворил» и, след., смерть всегда грешна. Человек,
поскольку грешен - постольку умирает. Это отождествление я сделал, чтобы под-
нять из ямы рождение. Дело в том, что у нас смерть - на горе, а рождение в яме;
рождение очищают, а умершего - прославляют (покров на лицо, свечи, фимиам,
чтение псалтиря). Я за это и уцепился: «Дайте хоть уравнять со смертью, почтите
любящую, как больного, и родильницу- как покойника». Но когда рождение вынуто
из ямы, эта лестница отталкивается в сторону, как ненужная: рождение, конечно, не
равно смерти, а выше ее. Поскольку смерть всегда есть грех, рождение всегда есть
святость. Посему-то две блудницы и пришли с требованием суда к Соломону; а он,
оставив пир, счел нужным удовлетворить их; поэтому-то и две дочери Лотовы впи-
саны в Книгу Бытия, а не утаены, как позор. В. Р-в.
** Вот это бы надобно помнить, подходя к роженице с очистительною молит-
вою. В. Р-в.
*** Да, но связывайте преступление именно со смертию и смертным, а не с
живым, нс с рождением и младенцем. Но сейчас у автора пойдет, что, «влюбляясь»-то,
человек и обнаруживает «испорченность павшей природы». В узле учения о неза-
коннорожденности, конечно, стоит подстановка, подтасовка, - до совершенной об-
ратности - сути первородного греха. Именно он есть смерть, но в веках смерть-то,
т. е. первородный грех, и получила санкцию святости, обожение («умереть для мира»,
«хорошо умереть младенцем, потому что не нагрешишь»). В. Р-в.
428
пред Богом и недостойным любви Божией, благодати Божественной. Это удале-
ние Бога от человека немедленно отражается в душе человека, в его совести, чув-
ством страха, виновности, нравственной тревоги. Отсюда - стремление заглушить
голос совести преданностию чувственным удовольствиям* или же измышлением
нелепых религиозных и нравственных идей. Кроме этого, грех образовал в людях
наклонность ко злу больше, чем добру, так как грех внес расстройство в область
воли, - человеческой нравственной свободы. За нравственным извращением че-
ловека, естественно, последовало помрачение ума, способности познавательной,
- способности познавания высших, религиозных предметов, а не логической спо-
собности мышления, нс способности познания внешнего мира. Третье следствие
греха простирается дальше души человека, до самого его тела. Оно связывается в
болезнях и смерти. Последняя не есть нечто отдельное от болезни, но конец того
постоянного тления, разрушения организма, которое продолжается во всю жизнь
в человеке. Самая жизнь человека в физическом смысле и есть постепенное уми-
рание, т. е. убыль жизненной энергии в теле, или постоянная борьба со смертью.
Так сбывается райская угроза: «В который день вкусите, (в тот) смертию умрете».
С христианской точки зрения смерть есть наказание за грех, как явление ненор-
мальное, иначе: «незаконное, несвятое».
В 6-й гл. поел, к Римл. Ап. Павел выражает это словами: «Смерть - оброк
греха» (возмездие за грех), - та дань, которую грех берет с человека. Ап. Иаков
выражает другой оттенок мысли: «Грех, сделанный, рождает смерть» (Соб. поел.
Иак. I, 15). В первом случае выражается та мысль, что смерть есть внешнее
наказание правды Божией за грех, а во втором указывается естественная внут-
ренняя связь между смертью и грехом.
Только натуралистическая философия и может говорить, что смерть нормальна
и, след., свята, а истинное библейское, христианское учение никогда этого не ска-
жет; оно считает смерть случайностию, обусловливаемою грехом человека**.
Истинное христианское учение указывает и четвертое следствие греха - так
называемое физическое зло, завершением которого служит смерть и все разно-
образные виды которого имеют целию духовное совершенствование людей.
Смерть, напр.***, справедливо называется учительницею мудрости; она застав-
ляет человека задумываться о самом себе, о своем назначении, и препятствует
человеку погружаться в чувственность**** и в ней находить удовлетворение.
Однако она не называется святою*****.
* Ну, вот: своротил незаметно и уж теперь пойдет колесами по шпалам. В. Р-в.
** Вполне исповедую и я это библейское учение. Смерть есть случай и времен-
ное. В. Р-в.
*** Ну, вот: да ведь смерть же есть грех? Какою же грех может быть «учитель-
ницею»? В. Р-в.
**** Откуда это выскочило? Напротив, чувственность упраздняет смерть, рож-
дая второе, третье и т. д. «я». Она - растит, смерть - умаляет. И если в смерти -
грех, в чувственности - истина. В. Р-в.
***** Ну, если «учительница», то отчего бы и не назвать ее «святою». Да и
называете, только потихоньку; думаете так. Предлагаем А. А. Дернову серьезней-
шим образом вдуматься в первородный грех: не произошло ли в самом деле покло-
нения ему, незаметного, безотчетного? Анализ незаконнорожденности ко многим
открытиям поведет. В. Р-в.
429
Важнейшее, наконец, из следствий прародительского грехопадения - пер-
вородный грех.
Христианское учение о первородном или наследственном грехе, объясняю-
щее происхождение зла в мире, заключает в себе две половины: одна половина
учения раскрывает положение о всеобщности, вторая - о прирожденное™ греха*.
Мысль о всеобщности греха, о неизбежности его для всякого человеческого суще-
ства, подверженного равно и заблуждениям, и греху, разделяется почти всеми. Зло
нравственное так глубоко сидит в нашей душе, что оно примешивается и ко всему
доброму в нас. Тщательное наблюдение фактов именно в этом направлении зас-
тавляет заключать, что человек рождается** нечистым, что зло прирожденно ему.
В положении о прирожденное™ или наследственности греха, в свою очередь,
также две половины: одна совершенно понятная, именно учение о переходе гре-
ховного состояния или духовно-телесного повреждения, - в смысле расстройства
духовной и телесной природы человека, греховного состояния нравственной не-
чистоты и тления от Адама на его потомство. Это стоит в полном согласии с био-
логическим законом наследственности, в силу которого родители передают своим
детям не только свои физические особенности, родовые и индивидуальные, но и
нравственные, притом часто случайные, черты своего характера.
Другая половина учения о наследственности греха может представляться
тем, что называется «тайною». Как себе представить возможным с точки зрения
нравственной, именно - справедливости, переход вместе с наследственностью
и вины, и осуждения за грех на всех потомков Адама, не принимавших лично
участия в его греховном акте, - преступлении райской заповеди; как возможно с
точки зрения понятия о нравственном вменении сделать людей ответственными
за грех, совершенный*** Адамом, а не ими лично, - тогда, когда их еще не су-
ществовало?**** Нет ли здесь противоречия разуму и чувству справедливости?
Мы стоим здесь пред непостижимою тайной, доступною только вере, а не
разуму. Мы обязаны принять эту тайну как непреложную истину веры потому,
что она в такой же степени ясно и твердо устанавливается в Библии, как и парал-
* Важнее было бы определить: с чего начинать in concrete грех? и с чего -
святость? Чуть ли смерть, «которой Бог не сотворил», не считается у нас «разреша-
ющею узы греха»; а жизнь, бытие - сплошным грехом?! Вообще тут если не сей-
час, то со временем, и, я думаю, - скоро, мысль должна войти в глубочайший анализ
двух кардинально противоположных моментов: кончины человека и его зарожде-
ния (зачатия), и через которое-то одно из них богосвязуимости: тогда другое будет
расторгать человека с Богом. В. Р-в.
** Да почему только «рождается»? Ну, а «служит» он на железной дороге или в
банке «чистым»? Но об этом умалчивается, это не замечается: ибо уже молча про
себя автор решил: «Зачатие - вот morsus diaboli!» [укус дьявола! (лат.)]. В. Р-в.
*♦* Да мы все «адамы» (с маленькой буквы), дроби большого Адама: ибо раз-
множение есть только раздробление, «бесконечная делимость материи»... Нет, впро-
чем, - лучше и больше; ибо Адам в нас растет и вырос; но все еще грешен. Однако,
чем более растет - тем менее грешен (обещанное «Древо Жизни» «Апокалипсиса»).
В. Р-в.
**** В Адаме мы все существовали. Адам есть человечество нераскрытое; че-
ловечество - раскрывшийся Адам. Это (да будет прощено вульгарное выражение)
как колода карт до сдачи и до игры, - и она же раскинутая, нарядная, широкая; с
миллионными выигрышами и горестными проигрышами. В. Р-в.
430
лельно раскрываемая с нею тайна искупления людей в Иисусе Христе. Подроб-
ное и специальное раскрытие учения о первородном грехе в связи с учением об
искуплении чрез Иисуса Христа дает ап. Павел в V гл. послания к Римлянам,
12-21 ст., где он говорит о переходе греха Адамова со всеми его последствиями,
именно греховною порчею природы, осуждением и смертью, на все потомство
или человечество, причем рассматривает это в связи с обратным явлением пере-
хода оправдания, жизни и праведности, от Нового Адама, Иисуса Христа, на все
Его духовное потомство и на верующих в Него.
Кто поэтому верит в оправдание рода человеческого чрез Нового Адама его,
Иисуса Христа, тот должен признать тем самым возможным и действительным
осуждение всего рода человеческого в ветхом его Адаме...
Из этого учения, всесторонне рассмотренного и правильно понятого, явля-
ется невольный вывод, что и новорожденные младенцы, наравне со всеми, без
всякого отличия от взрослых, осуждены на гибель грехом Адама и виновны пред
судом Божественной правды*. Младенцы, как люди, со всеми разделяют общую
печальную участь. Можно ли поэтому утверждать, как делает это г. Розанов, что
рождение** свято?
Ключ к правильному пониманию рождения и смерти, что именно такое они
по существу своему, дается в правильном учении об искуплении.
В Адаме все согрешили. Верою в нового Адама получают все оправдание,
восстановляют свой союз с Богом. Но для этого потребно не одно только удовлет-
ворение за нас правде в Иисусе Христе, но и личное участие каждого из нас в этом
искупительном деле Христовом, в силу чего усвояется нам последнее и делается
как бы нашим собственным делом. Плоды искупительного дела Христова дела-
ются нашими по силе нашего участия в искуплении, а потому искупление получа-
ет свойственный ему характер нравственного духовного процесса и перестает быть
простым актом внешнего юридического оправдания или прощения: оно стано-
вится духовным обновлением и возрождением к новой жизни, а это достигается
тесным единением верующего со Христом, слиянием его с Личностию и жизнию
Христа, как лоза соединена со своими ветвями (Иоак. 15, 5—57).
Средством приобщаться Христу и сливаться личностью своею с Ним, вмес-
те с тем и приобщаться и всему, что дано и нам в Нем и что сделано Им для
нашего спасения, служат Св. Таинства. И только чрез посредство таинства св.
* Да виновны-то они виновны, только не больше чиновников и не больше чле-
нов консистории. Что все вы на детей упираете? Так глаз и клонит сюда, точно Авра-
ама к мистическому сну перед обрезанием. Уж и вы не хотите ли «вступить в завет»,
только с кем тогда? И вот все клонит вас к головке неповинного младенца: «Нет, он
виновен! Выдайте мне головой этого преступника; прочь, отцы и матери, не засту-
пайтесь, не ваш он, а - мой». Страшно это. В. Р-в.
** Ну, а смерть? «Смерти Бог не сотворил», - сами говорите. Тогда свято рож-
дение, ибо уж его-то творческим повелением сотворил Бог. О смерти Бог предуп-
реждает, что она придет, если человек согрешит. Но Бог не наслал на человека смерть,
не «благословил» умирать и не повелел. Смерть пришла как третье, пришла откуда-
то, не от Бога. А рождение - от Бога, и оно свято. И ничего, что рождающийся -
существо слабое, ограниченное, смертное, грешное: медь - не золото, но медник и
работа медника оплачивается золотом, как совершенно чистая, святая, золотая рабо-
та. То же - о рождении. В. Р-в.
431
Крещения, - телесное - по существу греховное, - не святое, рождение может
стать святым.
К таинствам принадлежит и брак, который так превратно понимается г. Ро-
зановым.
VIII. Последний, выходя из тех же данных, на основании которых право-
славная Церковь учит о браке как о Таинстве, коего начало - благословение бра-
ка первых человеков, а полнота в христианстве, - учит, что брак есть не что иное
по существу своему, как именно «прилепление» полов, что посему нет ни «адюль-
тера», ни «наложничества», нет и «незаконных» рождений, что нет и падений.
Такой взгляд, по мнению г. Розанова, есть путь исцеления человечества от раз-
врата. «Нет вовсе, - говорит г. Розанов, - незаконных касаний женщины, а есть
только супружество! Нет случайного, есть только вечное! Нет «падений», есть
только правда! Нет соблазнений, а есть только начало супружества». «Это, -
говорит он далее, - безотчетно, но это носится в воздухе, и на это я указал как на
новое и, может быть, специально русское чувство брака».
«Уверен вполне, что без всякой подражательности евреям (все подражания
в истории - бессильны) русская совесть вырабатывает свой тип семьи, уж во
всяком случае чистейший и возвышеннейший, чем печальнейшая в смысле чис-
тоты византийская семья и чем наша до сих пор семья русская. Думать о лучшей
постановке семьи, и притом с фундамента, - есть причины. Русский народ исто-
рически свежий и относительно чистый. Совесть в нем не умерла. А совестли-
вым взглядом на вещи - можно на многое отважиться, даже в такой деликатной
и чуткой области. Первый лозунг на этом пути, мне думается: «Родители - не
отлучайтесь от детей», «Закон - не разделяй родителей и детей».
Таким образом, по воззрениям г. Розанова, плотские движения, положенные
в греховной природе человека*, проявляющиеся именно в незаконных касаниях
к женщине, в падениях, в соблазнениях**, - суть «вечное», т. е. составляют сущ-
ность природы человека.
Ради этой сущности г. Розанов желает установить более упрощенные фор-
мы заключения брака (чем сложные церковные), - для моря случайностей, при-
бавляет он, - напр. вплоть до одного благословения родителей, или до простой
мены кольцами, или, наконец, даже до самой простой формы, которая заключа-
* Да откуда вы это взяли? Что за сатанизм?! «Не хорошо быть человеку одному,
сотворим ему помощницу»... «Вот это - плоть от плоти моей, и кость от кости
моей: посему наречется женою». Все это - до грехопадения, в раю; и даже вне пред-
видения грехопадения, которое было свободным человеческим актом. Что же за бес-
совестность такая, - не говорю уж о забвении Св. Писания - в вожделении «помощ-
ницы» себе видеть «плод соблазнения Евы змием»?? Разве змий так соблазнял Еву:
«Как хорош Адам; зачем ты от него отошла; поди, вернись к нему, ляг головой к
нему на плечо». Он говорил ей какую-то другую чепуху. Право, если что он и мог
говорить, то - так как Божий завет был: «Плодитесь, множитесь» - обратное это-
му: «Отойди от Адама, не возвращайся к нему, останься одна, странствуй и размыш-
ляй и вовсе забудь о нем, своей родине» (из ребра его). В. Р-в.
** Откуда взяли? Хоть бы текстом доказали? Все это «приятие имени Господа
Бога всуе», забвение Божьей заповеди и подстановка на ее место своей. Но я вспо-
минаю защитительный глагол Апостола: «Не надлежит слушать человеков более,
нежели Бога». В. Р-в.
432
ется в простом факте супружества, т. е., как он говорит много раз, в «прилепле-
нии полов», в «полосочетании».
И уже ли семья русская до сих пор была печальнейшею?* И печальнейшею
потому, что она хотела держаться «чистоты византийской семьи»? Далее, ниже,
мы покажем, был ли у нас, в России, тип семьи чистейший и возвышеннейший?
И если был, вопреки утверждению г. Розанова, то укажем и то, от чего именно
зависел этот тип? И надобно ли русской совести стремиться вырабатывать свой
тип семьи?
А теперь, читая горячие рассуждения г. Розанова, невольно приходишь к
мысли, что, по его мнению, стремление человека к истине, к добру, к небесному,
к божественному, - это все не существенное, а сущность человека есть стремле-
ние к** женщине! Вот до какой крайности может довести неумеренное усилие
доказать желаемую мысль во что бы то ни стало, - именно, что «незаконных»
рождений нет.
Стремясь доказать, что незаконных рождений нет, что всякое рождение свя-
то, что посему дело не в форме брака, но в зачатии, г. Розанов, по-видимому,
хотел сказать, что, собственно, с точки зрения самого родившегося ребенка, рож-
дение - свято, законно, так как ему - ребенку - дарована чрез рождение - жизнь.
А если рождение произошло от болезненного отца и зараженной матери
(сумасшедшие, сифилитики, прокаженные), то назовет ли тогда г. Розанов рож-
дение святым*** и законным? Нс есть ли это насилие над рожденным, когда
родители, сами больные****, произвели и его больным? И не вправе ли родив-
шийся сам сказать, что он рожден незаконно? Не будет ли он проклинать
свое***** рождение?
Да! «Незаконные рождения» есть, и по самой сущности, а не по граждан-
скому только определению!
* Да, уж не красива. В. Р-в.
** За тысячу лет перевес в сторону отторжения «ишъ» от «иша» («мужа и
мущины» от «жены и женщины») был так велик и к таким горестным последствиям
привел, - что я намеренно накрениваю корабль на другую сторону. Да, только тот,
кто видал ужасы проституции (а священники их вовсе нс видели), знает, до чего
дошло дело с «безбрачием». В. Р-в.
*** Ну, пошли «сифилитики». Незаконные дети, как непременно от любящих
родителей рождающиеся, удвоенно здоровы и даровиты. Это была бы краса населе-
ния в стране, и она-то выбрасывается в клоаки и в воспитательные дома. В. Р-в.
**** Ну-ну! Не повенчанных приравнивать к физически больным и сумасшед-
шим! Это все одно, как если бы в целой стране сделать абсолютно обязательным
пост, аргументируя перед правительством: «Послушайте, гг. министры и государ-
ственный совет: есть яд, как-то: мышьяк, сулема, фосфор и т. п. Если скушать их, то
ведь умрешь? Посему, не всякое вкушение полезно, и мышьяк, молоко и мясо, и
даже мясо и молоко преимущественно перед мышьяком, - не должны быть вкушае-
мы ни малым, ни старым, ни больным и никем в семь недель Великого поста, шесть
- Рождественского, 2 - Успенского, и в Петровский пост. А если кто оскоромится -
должно давать тому рвотного для изблсвания» (параллель усилию расторгнуть «не-
законные сожития» через учение о незаконнорожденных детях). В. Р-в.
***** И до какой мерзости, до какого ужаса лшрового вы доводите людей, здо-
ровых, здоровою и нравственною жизнью живущих (см. письма), этими своими под-
вохами и аналогиями. В. Р-в.
433
И вот к такому-то рождению, всегда греховному, след, незаконному, ибо грех
есть нарушение закона*, и приходит на помощь св. Церковь с освящающими мо-
литвами и таинствами, и из незаконного делает законным. «Аще кто не родится
водою и Духом, не может внити** в царствие Божие». Таинство крещения прими-
ряет такого несчастного с его несчастным положением: если не тело, зараженное
болезнию, то дух спасется; скорбя телом, он при благодатной помощи таинств
будет очищаться духом для царствия Божия. Но и тело, облагодатствованное св.
тайнами, становится храмом Св. Духа; след., и оно врачуется***, спасается!
Сверх сего, св. Церковь заботится и о том, чтобы самих родителей сделать
такими, чтобы рождаемое от них было «законным», «святым»: она освящает
тех, кто хотят сделаться родителями, св. таинством брака, с тою именно целию,
чтобы в них, при самом зачатии детей, порок, грех был ослаблен благодатию:
«Брак - честен, ложе - не скверно»**** *****.
Церковь православная, последующая св. Писанию, не знает никакого «не-
порочного» зачатия: никто из рожденных женами, кроме Богочеловека Иисуса
Христа, не зачинался без «беззакония» (Пс. 50, 7). «Плотское рождение, - гово-
рит св. Григорий Богослов, - есть дело ночи, рабское и страстное****** (Соч.,
ч. 3, стр. 224).
* Божия; и человеческого - если он тавтологичен Божию. Но ведь неужели же
А. А. Дернов не слыхал на лекциях канонического права, что нормы брачные в Ев-
ропе устроены по римскому гражданскому праву, еще языческому, а вовсе не по
«Второзаконию» раба Божия Моисея? И что это «Второзаконие», допускающее брак
в очень близких степенях родства, не знающее нашего «свойства», не противящееся
даже полигамии, о которой, кстати, и Христос ничего запретительного не изрек, хотя
в Иудее при Нем она была наличным фактом, - что это «Второзаконие», книга кано-
ническая и боговдохновенная, узаконяст как Слово Божие все формы им порицаемо-
го брака. Весь этот его трактат есть один сплошной грех. В. Р-в.
** Эти слова - неизреченной глубины и тайны, и не на этих страницах изъяс-
нить их. В. Р-в.
*** Это про наследственного сифилитика пишет автор или про плод незаконно-
го сожития? В. Р-в.
**** Кстати об определении сущности брака; ловлю вас на цитате, которая и мне
не приходила в голову: «Брак честен, ложе не скверно» - отождествляет брак ложу и
как бы говорит: «Вот что такое брак, и это (ложе) не скверно, а честно». Можно ли бы
было сказать: «Венчание честно и ложе не скверно» (разделяя)? Самос слово «чест-
но» употреблено с ударением, как бы были у людей сомнения; но разве же могло быть
сомнение в честности обряда? Итак, ап. Павел видит центр брака там, где и я. И вся
борьба А. А. Дернова просто незаконна, противо-апостолична. В. Р-в.
***** Св. Григорий Богослов канонизован в жизни своей, подвигах дела и прав-
ды, борьбы за веру; но не во всяком слове: ибо тогда он был бы не свят, а божествен.
Святость всегда есть святость жизни, а не безгрешность мысли. И св. Григорий Бо-
гослов не знал «непорочного зачатия» и произошел, как мы, ограниченным, слабым.
Иной праведник, напр. Мария Египетская, лишь концом жизни приобрела святость:
канонизованность ее прострем ли мы назад и скажем: «Вот безгрешная в делах и
мысли». Посему, хотя Григорий Богослов и свят, но, как подверженный закону греха
и ошибки, напр., в приведенных словах, порицающих закон размножения, Богом
благословенный, он погрешил неосторожностью и порывистостью личного впечат-
ления. Товия и Сарра зачинали, как мы; Авраам и Сарра прямо зачали по повелению
434
«Того не знает отец, родит ли он любезного сына или дочь; но только вос-
стание плоти угашает на супружеском ложе» (Соч., ч. 5, стр. 59). «Плотское
сочетание изобретено веществом, - этою непрестанно текучею природою. Впро-
чем, Бог и сему положил меру*, узаконив брак» (Соч., ч. 5, стр. 91).
«Плотское супружество удерживается в должных пределах этим Законом
Божиим** о браке» (Соч., ч. 5, стр. 158).
А относительно безбрачных св. Григорий Богослов говорит: «Забавно уве-
рять, что плоти вступают в союз для произведения на свет добрых. Добрыми
или худыми - образует время. А кто сеет, тот не иное что делает, как уступает
только наглым требованиям плоти***. Но смешно думать о себе в страсти, что
содействуешь Божией воле» (ч. 5, стр. 159).
IX. В каком же противоречии с этими словами**** стоят слова г. Роза-
нова!
«Исцелить человечество от разврата - великая проблема. И ее исполнение -
в объявлении, что нет незаконных касаний; что как касание произошло, с кем бы
то ни было, как бы то ни было, оно, по золотой тяжеловесности своего металла,
есть уже полнота обязанностей, прав, забот, любви, воспитания детей, полного
супружества. Всякий образ человека есть образ человека, и всякий образ супру-
Божию: неужели же они согрешили?! Может быть, однако, св. Григорий Богослов
хотел сказать, что пошлый род людской уже разучился в праведности зачинать, а
зачинает (в его время) в объядении и пьянстве: тогда его глагол и упрек небесно
свят!! Но тогда он применим к случаям, к людям, а не есть выражение мирового
закона зачатия. В. Р-в.
* Во «Второзаконии», а не в «Кормчей». В. Р-в.
** Во «Второзаконии» опять же. Вообще против «незаконных сожитий» вы мо-
жете бороться, но не ранее, как восстановив «Второзаконие». Но тогда они все по-
дойдут под него, и вы потеряете bete noire [пугало (фр.).}, вас пугающее. В. Р-в.
*** Все это могло относиться к лицам и временам, но не общему закону. Зачи-
нать вообще можно греховно: 1) с нелюбимою женщиною, когда к ней чувствуешь
отвращение, равно с нелюбимым мужем, 2) с непримиренною душою, раздражен-
ный, злой в этот миг, 3) в рассеянии и суетности. Это может быть в законном и неза-
конном браке. Зачатие же святое протекает: 1) в полном мире душевном, 2) любви,
3) радости и, как молились Товия и Сарра, - 4) «не как удовлетворение личного и
своего страстного вожделения, но как страстное исполнение заповедания Божия». И
опять же это может быть в законном и незаконном браке. И, думается, разность
этих тонов и мотивов и образует «законность» и «незаконность» брака. Законно
соитие для исполнения закона размножения (в раю данного), незаконно по всем иным
мотивам (все виды корыстного, расчетливого брака, не с восклицанием «вот кость
от кости моей и плоть от плоти моей»). Только «нравящиеся» браки, любовные, с
любовью, с ангельским друг к другу доверием, когда бросаются друг к другу («вот -
кость моя»)! С восклицанием: «На всю жизнь! до гроба! только ты один (одна)!» -
суть законные; хотя бы восклицания эти и оказались иллюзионными, и тогда удер-
живать их, может быть уже полные отвращения и ненависти, было бы опять пре-
ступлением закона, «браком нечестным и ложем скверным». Вообще льющиеся ми-
нуты брака должны быть чисты, безгрешны, теплы, нежны, бескорыстны, самоот-
верженны. В. Р-в.
**** Я спокоен и довольствуюсь, когда согласуюсь со всем пространством св.
Писания. В. Р-в.
435
жества есть образ супружества: создайте это понятие, утвердите - моментально
и исчезнет самая психология легких касаний».
Правда ли это? Напротив, не самый ли это легкий путь к тому, чтобы момен-
тально разврат разлился по всему человечеству? чтобы всякий удовлетворял
непрестанно «наглым требованиям»* плоти?».
Ведь тогда, если «всякий образ супружества есть образ супружества» и, сле-
довательно, «законен»: и у несовершеннолетних друг с другом, у взрослых с
несовершеннолетними, у состоящих в кровном родстве, у Эдипа, у Коринфско-
го кровосмесника, у сумасшедших, безумных (см. зак. гражд., ст. 5, т. X, ч. 1), -
у всех - законные (?!) касания?
Вот до чего договаривается г. Розанов, не замечая** сам.
И не к этим ли «требованиям» сводит дело сам г. Розанов, - не замечая
того, впрочем, - когда говорит, что существующие у нас законы о браке являют-
ся причиною глубокого социального расстройства брака (т. е. брака в том смыс-
ле, как его хочет понимать г. Розанов):
«Незаконные» дети вообще являются от трех причин: 1) глубокого социаль-
ного расстройства брака, в силу чего огромный контингент девушек, часто пре-
красных, скромных и целомудренных, остается вне брака. Наступают годы,
* Успокойтесь, ничего нс будет. Теперь действует только ваша мораль (никем
не слушаемая), которая не содержит ни 1) девушки в 30 лет, ни 2) холостого до
40 лет кавалера. О, уже вес пути Божии и заповеди Господни нарушены, забыты,
перепутаны теперь. Слишком мы поздно разговариваем. Но при моем проекте [«да
бери кого угодно и сколько угодно - но с детьми, от тебя рожденными»] теперешние
беспутники закричат: «Да на это имущества не хватит; у меня хватает имущества не
ее ребенка прокормить, а только ей за любовь заплатить, как это хорошо и устрое-
но в наших законах через термин о незаконнорожденных; я только ес беру, удоволь-
ствие от нее, тело ее; а что там родится - то черт с ним, незаконное ведь, ну пусть
бросит, ну пусть в Воспитательный дом». Ведь вот как сейчас рассуждают, и ведь по
закону так рассуждают, приученные законом к такой мысли? Ведь вот где корснь-то
разврата: в легкости и дешевости его. А я говорю: «Помножьте на тысячу этот зо-
лотник (девушка), дабы он весил сто пудов (дети): и теперь пусть берет сколько
угодно золотников, помноженных каждый на пуды». Это - уж не мораль. Устанут
ноженьки, устанут рученьки у кавалеров: «Куда! и с одной, с двумя нс справиться».
Две познанные в жизни женщины; ну, скажите по совести, видали вы скромников в
христианском обществе, которые бы прикоснулись только к двум?! Десятками и
сотнями исчисляют все. Развращеннее христианских обществ нет нигде; и все вы-
текло из идеи: «Если ты и коснулся девушки - это еще ничего, и - никаких для тебя
последствий, ибо ведь законного брака не было, ничего серьезного нс было. Ребенок
- что сифилитик и щенок - его можно бросить». Вот на возможности этого, нрав-
ственной и физической и метафизической возможности, a priori и в законе предус-
мотренной, и держится мировой разврат. В. Р-в.
** Очень все замечаю. А по-вашему, что же, изнасиловал сумасшедшую, слабо-
умную, больную - и бросил? Куда? На чьи руки? Теперь без ответственности и
последствий - их несчастных и насилуют, а тогда их оставят в покое или возьмут в
полное супружество. От этого Фамарь говорит Амнону, сыну Давида: «Скажи отцу
- и он отдаст меня тебе в жены», хотя брак был невозможен по родству. Но если и
невозможен, а насилие совершилось - пусть будет полный брак, во искупление вины
и в уменьшение несчастия. Расторжение брака (in re [фактически (лат.)], «прилеп-
ления») есть самый страшный грех против заповеди брака и всегда причина гибели,
несчастия и разврата. В. Р-в.
436
проходят минуты, которые я не могу не назвать мистически таинственными,
так они мало рационально объяснимы (ведь тут-то и есть «наглые требования
плоти и страсти»*, как объясняет св. Григорий Богослов?), - и такие девушки
рождают» (курсив наш) (№ 8873 «Нов. Вр.», стр. 4).
Св. таинство брака и есть узда страсти. «Да погибнет такой супружеский
союз, которого не скрепил брачный закон!» - восклицает св. Григорий Богослов
(Соч., ч. 5, стр. 82).
«И последний (по словам св. Гр. Бог.) (т. е. супружеский, скрепленный бра-
ком, союз) тогда только можно назвать честным (Евр. 13, 4), когда он есть соб-
ственно брак и супружеский союз и желание оставить после себя детей: тогда
он хорош, ибо умножает число благоугождающих Богу**. Но когда он разжига-
* Да почему, когда ей 29 лет? Просто она нс принадлежит к тем, которые «могли
бы вместить девство». А Господь иных и не призывал к нему. Осуждение ее за рож-
дение есть уже насильственное присуждение ее к девству, чего вы не вправе делать.
Одумайтесь. В. Р-в.
** Ну вот: когда в мнимо-«незаконном» сожитии рождаются дети (и часто очень
много), то и «умножается число благоугождающих Богу». И вам бы радоваться, а вы
скорбите. Оставьте горькие слова, и лучше, - как в Светлый праздник, - «да друг
друга обымем»; ибо сами ведь с презрением именуете человечество до Христа «под-
законным», и Христа до того закону и принципу законности (легализации) противо-
положили, что сказали: «А если законом оправдание (если человек оправдывается
внешней регулярностью поступков), - то для чего же Христос умер» («К Галатам»).
И я повторю: если Христос умер за грехи, если Павел проповедовал свободу, то для
чего писать такие брошюры? А если они пишутся, то где же Савл, преобращенный в
Павла? Путешествия в Дамаск как бы не было, и ни воскресения, ни искупления! Но
тогда - старый закон! давайте обрезание!! жертвенник, светильники!!! животных в
храмы, и старое восклицание: «Слово Господне было к Осии пророку: иди и возьми
себе жену блудницу и приживи с нею детей блуда»... «И пошел он, и взял Гомерь, и
она зачала пророку сына». И Господь сказал ему: «Нареки ему имя Изресль». И зача-
ла еще, и родила дочь. И Бог сказал: нареки ей имя Лорухама. И, откормив ее гру-
дью, она снова зачала и родила пророку еще сына»... (Книга пророка Осии, гл. I).
Дело в том, что А. А. Дернов совершенно нс понимает, куда он ведет: отец «незакон-
ных» детей может с такой силой «ухватиться за рога жертвенника» еще Моисеевой
скинии, что «покачнется храм» (новшеств) и трещина пойдет от Таго до Урала. Тут
и папы, и Рим, и Лютер и пр., как горох, посыплются. Дело в том, что уж если гово-
рить о «законе», то только ветхозаветном, с Синая, от Бога «в завете вечный» (не-
сколько раз сказано) данный, отмена которого слишком неясна... Отмена произош-
ла какл/еад обмен на благодать и свободу и веру: «Верою спасаемся! благодать веет
с небес!! свободны, во Христе!!!» Свободны - а «Кормчая», благодать, - а консисто-
рия, то-то малина!! И ребенок «у верующего во Христа» - отнять, и под «благодат-
ным небом», - как изображает проф. Заозерский в статьях о браке - в ящиках заку-
поренных детей из Воспитательного дома возят на кладбище, а уж отпевают по бу-
мажке, не распаковывая ящика (гуртом, читатель! не в гробиках!). И, по остроумно-
му и спокойному объяснению сего профессора канонического права, дети эти
рождаются от родителей, по недоразумению и жестокости запрещенных к браку (при-
нявшие на себя вину при разводе). То-то малина! Так вы думаете родителям таких
вывозимых на кладбище в ящиках детей есть какое-нибудь дело до папства? до со-
перничества Николая с Фотием? Да, пожалуйста, давайте опять Синай, и обрезание,
и субботы: потому что вы нас провалили в помойную яму из закона Божия, закона
святого, закона подлинного, чего-то наобещав и ничего, ничего, до позора ничего не
исполнив? Что же тут от Дернова останется, когда и от папы туфли не сохранится. Я
437
ет грубую плоть, обкладает ее тернием и делается как бы путем к пороку, тогда
я скажу: лучше есть не женитися» (Сочинения, ч. 3, стр. 183).
Такой чистоты требуют святые отцы Церкви от лиц, принявших таинство
брака!
И в самом супружестве, следовательно, могут быть «незаконные» касания:
ибо и св. Григорий Богослов (Соч., ч. 5, стр. 85 и 86), и еще ранее его Ориген, а
еще ранее св. ап. Павел обращают внимание супругов на особенную заботли-
вость о целомудрии. При этом и Ориген, и св. Григорий Богослов указывают
людям на примеры бессловесных*. В 5-й гомилии на книгу Бытия - «о Лоте и
его дочерях» - Ориген говорит: «Ужасаюсь высказать, что я чувствую; я боюсь,
что нецеломудрие дочерей Лота было целомудреннее** целомудрия многих.
Пусть жены испытают себя и спросят, для того ли они вышли замуж, чтобы
рождать детей, и воздерживаются ли они после зачатия. Те обвиняются в неце-
ломудрии; но они, после того как зачали, не ищут снова объятий мужа. Между
тем, некоторые женщины (мы не на всех указываем, а на некоторых) - я сравню
их с бессловесными животными, - подобно зверям, без различия и не переста-
вая, ищут лишь удовлетворения своей похоти. Но даже звери, лишь только они
зачали, не совокупляются» (5-я гомилия).
А св. Григорий Богослов также говорит: «В самом безумии страсти живот-
ные связаны благоврсмснностию. А если и у неразумных есть некоторая забот-
ливость о целомудрии, то уже ли ты, Божие создание, не свяжешь всех законов
плоти, если захочешь? Человек так же уступчив разуму, как и медь огню. Если
разум не царь плоти, тогда как образ Божий обожил меня, то в чем преимуще-
ство наше, если и мы уступаем таким же движениям? Хотя природа неудержима
в большем числе людей, однако же знаем и то, что заповедь часто превозмогает
и общую природу» (Соч. Гр. Бог., ч. 5, стр. 86).
Таким образом, по словам св. Отцов и учителей Церкви, даже и в супружес-
ком союзе, скрепленном брачным законом, могут быть незаконные касания к
своей жене. И учители Церкви советуют избегать их.
И только очень чистые, скромные и целомудренные натуры, освященные
именно*** св. таинством брака, умеют исполнять этот совет св. отцов и учите-
лей Церкви. Так, от старца-протоиерея, хорошо знавшего «николаевские» вре-
мена, нам пришлось слышать рассказ об одном солдате, который, несмотря на
говорю, что дело идет к полному рассчсплснию Европы, сердечному: ибо сердце
отцов и матерей возмущено, и это идет до неба. Нс Дернову тут путаться и спорить,
тут и академии ничего нс сделают. Просто они не знают и не могут. И никто не
может и нс знает. И в этом и опасность, в этом и темнота. В. Р-в.
* А раньше спрашивал: «Неужели брак у животных есть?» Вот уж оправдалось:
«Нельзя плевать в колодезь - может, придется из него напиться». Радуюсь за милых
животных. В. Р-в.
** Ну, вот - и спор кончен. Не поверил бы Оригену, но приходится верить Дер-
нову: «Нецеломудрие Лотовых дочерей, а тем паче всяких незаконносожитсльству-
ющих - есть, было и будет целомудреннее, т. е. законнее и святее, целомудрия мно-
гих законных жен». Спор кончен в этом примере самим А. А. Дерновым, и он сам
сказал: «Пас, проиграно, все написанное - недоразумение». В. Р-в.
*** Да почему «именно»? Ведь Ориген говорит, и вы согласились, что венчан-
ные бывают развратнее невенчанных? В. Р-в.
438
пожилые уже лета свои, своим бравым видом поражал всех. В том же полку
было пять сыновей его - таких же бравых. Это обратило на себя внимание Госу-
даря Николая Павловича, который пришел в изумление, услышавши, что у этого
солдата есть и еще несколько (до двадцати) человек детей, которые все живы и
отличаются таким же крепким здоровьем; равно жива и крепка здоровьем и его
жена. Недоумение Государя относительно такой большой и крепкой физически
семьи разрешил сам бравый старый служака, сказавши своеобразно, что «он
относился к жене так, как он наблюдал в обычаях у животных»*, - отчего и дети
все здоровы и живы, хотя их и много, и жена-старуха здорова и жива.
Когда Государь потребовал разъяснения этого, то солдат сказал, что он ка-
сался своей жены только столько именно раз, сколько у него детей; а после
зачатия он уже не «знал» ее более.
Этот солдат, конечно, исполнял заповедь Св. Церкви, которая требует от вся-
кой находящейся в браке женщины особенного воздержания именно во время
чревоношения.
Как высоко Св. Церковь смотрит на брак, видно из того, что древними пра-
вилами церковными вменялось даже в обязанность всем желающим сочетаться
браком приготовлять себя к принятию этого таинства постом, исповедию и при-
чащением** Св. Тайн (Кормч., часть II, гл. 50). И от брачащихся, имеющих быть
родителями и воспитателями будущих детей своих в духе христианской веры
православной и христианского благочестия, требовалось и требуется знание того,
в чем родители должны наставлять своих детей (ibid.). И ныне эти правила не
отменены***.
Плодом таковых-то браков и такового супружеского воздержания и явля-
лись дети, рождение которых действительно можно назвать святым (напр.,
препод. Сергий). И вся земная жизнь чад от подобных воздержных супружеств
[давших еще во время зачатия и чревоношения**** - духовное, святое направ-
* Вот! А с какой гордостью начинал: «Но ведь тогда и у животных придется
признать брак». Теперь же ему придется написать: «Согрешил я, ввел животных в
храмину богословских рассуждений о тайне супружества». Кстати, ведь уж живот-
ные-то, верно, безобрядно супружатся? Но с них берет пример солдат николаевских
времен, а этого солдата в поучение людям и богословам ставит протоиерей. Стало
быть, они все сонмом, солдат, протоиерей, Ориген, подняв персты и вперя очи на
животных и дочерей Лота, единогласно трубят и учат: «Вот - истинный брак, вот -
как следует брачиться». Недаром в Библии сказано, что животные сотворены вперед
человека, ближе к «солнцу, луне и звездам». В. Р-в.
** Так и до сих пор следовало бы оставить. В. Р-в.
*** Что это за правила, которые не исполняются и о которых никому сами свя-
щенники не напоминают? В. Р-в.
**** Вот это очень важно: забеременев, женщина сейчас же, в целях воспитания
плода, должна подвергнуться особым заботам о ней Матери-Церкви. Для беременных
женщин следует отвести нескольких ближних приходов и назначить особые чтения
всех мест Писания, где им объясняется о рождении или рассказывается история заме-
чательных рождений, семей Адама, Авраама, Исаака, Иакова и Лаваня, Иосифа, Мои-
сея, Самуила, Самсона - Иевфая и других судей израилсвых, Давида и детей его, Мат-
тафия, а главное - рождение и судьба Пресвятой Девы; также - места из «Открове-
ния». Это - для слушания. Далее, они сами могли бы петь избранные молитвы и, нако-
нец, конечно, - часто причащаться: и особенно содержать в абсолютной чистоте, через
439
пение плоду чрева своего] проходила так духовно, свято, что и смерть их была
святою, тихою, безболезненною (кроме святых, прославленных и нетлением тела
своего, укажем, напр., на кончину Серафима Саровского, митрополита Филаре-
та Московского, Феофана Затворника и др.).
И г-н Евгений Марков, в статье «Жестокая чувствительность» («Нов. Вр.»
№ 8865, стр. 3, стол. 5), замечает, «что при неправильностях (а мы дополним:
при греховности) самого зарождения человека трудно встретить вполне правиль-
ные, строго нормальные, органические процессы в человеческой жизни».
Вот где тайна святого рождения и святой смерти, а не в «море случайнос-
тей», не в «прилеплении полов»*, как утверждает г. Розанов.
Да! Забываются нынешними, называющими себя «просвещенными» людь-
ми истины, издревле содержимые Св. Церковию!
То, что высказано св. отцами и учителями Церкви, то, что дано Церковию
как заповедь в самые первые времена христианства, - то, что фактически осу-
ществляли и осуществляют христиане, освящаемые таинством брака, - то в наши
дни высказывается в литературе как «нечто новое». - Так, в книге Алисы Токгэм
«Токология, или Учение о рождении» автор, доктор, высказывает те же самые
теоретические положения, какие в христианской православной Церкви требует-
ся проводить и проводятся и в жизни**.
Хотя, заметим здесь, нашелся и в нашей печати противник, - именно в смысле
несогласия с требованием воздержания, - в лице доктора Гориневского, помес-
тившего рецензию на этот труд, кажется, в «Русской Мысли». Были и филосо-
фы, и древние мыслители, которые поставляли отличительным признаком чело-
века от животных именно то, что половой его инстинкт может всегда проявляться:
отсюда недовольство одной женой, а требование, чтобы были: жена, метресса и
наложницы, чтобы половой инстинкт не сдерживался временем чревоношения
и кормления грудью.
Не поэтому ли в предисловии к русскому переводу книги Токгэм, написан-
ном гр. Л. Н. Толстым, последний, рекомендуя это сочинение русской публике,
очевидно, по соответствию воззрений автора с его собственными этическими
взглядами, усматривает в труде г-жи Токгэм «нечто новое».
Между тем, те же самые мысли высказывал с силою и образностию знаме-
нитый Ориген, который, указывая именно на пример животных, изрекал, от
этого примера исходя, сильное обличение человеку***.
частые религиозные омовения, свое тело, вечно памятуя: «Тела ваши суть храмы Бога
Живого». Все это пренебрежено, и с развратом (легкомыслием) матерей уже в утробе
развращаются дети. Вот что значит: «В беззаконии (вероятно) зачат есмь, во грехах
(без омовений и молитв) родила (должно быть) меня мать моя» (Пс. 50). Это - случай
и явление, а не закон, не универе. Универе рождения - святость!! В. Р-в.
* Так именно «в прилеплении» - как «прилепляться»! Ну, послушайте: ведь из
«гряди, гряди, невеста моя» никак не выйдут «нормальные органические процессы
плода». В. Р-в.
** Ну, и отлично. Все идет к здоровью, и, поверьте, только к нему поспешая, -
само собой придет дело и к святостям! Ибо бытие и святость - одно, и законы их -
общие. В. Р-в.
*** Ну вот! Недаром их Соломон и в Храм ввел, как бы говоря: «Поучимся у
них». В. Р-в.
440
Не доказывается ли этим еще раз справедливость известного изречения:
«Ничто не ново под луною», а ново то, что хорошо - забыто.
Так ошибается и г. Розанов, указывая, что он именно нашел в 22-й главе
книги «Исход» нравственный исход для «незаконно-родившей девушки» (вер-
нее, как это и сказано у Моисея: «обольщенной»), «не заканчивающийся ни ее
кровию, ни кровию ее ребенка».
Причем он с пафосом восклицает: «Не правда ли? И я, христианин, читая
эти строки, успокаиваюсь: «Вот как нужно», «вот где правда!» И этой правды,
или подобной и приблизительной, я не вижу вокруг, в нашем христианском и,
казалось бы, лучшем мире».
Увы! Несмотря на весь пафос, г. Розанов ошибается: в христианском мире, с
самых апостольских времен, высказано* правило (Ап. пр. 67), которым «винов-
ные в насилии дев, еще не обрученных, обязывались к браку с ними, с целию
загладить свое преступление».
Ошибается г. Розанов и в дальнейшем своем выводе из открытой им будто бы
«новой» [но не усмотренной** им, хотя и существующей в христианстве] правды:
* Знаю, знаю! Вот бы что надо сохранить, применять; и сколько утопленниц
девушек осталось бы в живых! Просто страшно касаться нашей темы: до того она
преступна в истории и теперешнем сложении. Кто же и когда отменил это 67-е Апо-
стольское правило? Читаю признание священника: «Не раз, во время окликов перед
венчанием, заявляли о препятствиях к браку, большею частью обольщенные и обма-
нутые девицы [«которые», следовало бы добавить, «по 67-му Апостольскому прави-
лу, должны были стать и наречься супругами обвиняемому»]. Совесть иерея вправе
будет мучить его, если он с закрытыми глазами прошел мимо явного бесчиния, тя-
желого преступления [ну, а ведь «пройдет» же «мимо»!]. Правда, принудить к браку
он не может [как не может? А 67-е правило? взял да и записал в метрики о бракосо-
четающихся: «Жена такого-то по 67-е Ап. правилу», да и вписал ему ее в паспорт,
предъявляемый перед венчанием: ведь это не труднее, чем вписать незаконнорож-
денного] и обольстителя-обманщика, но понудить - его священный долг [съезжает
автор на мораль]. Он обязан разъяснить обольстителю [при незаконности рождения
не «разъясняют», а прямо вписывают], что венец, как мзда целомудрия, не может
быть возложен на голову нечистого без заглаждения и покрытия греха достойными
покаяния плодами. Родные невесты и сама невеста также должны быть осведомле-
ны с заявленным препятствием, дабы и они решались на серьезный шаг, крепко по-
думавши наперед, что может дать брак с лицом - нагло попирающим торжествен-
ные свои обещания» («С.-Петербургский Духовный Вестник», 1899 г. № 1, статья
Н. Дроздова: «К вопросам о браковенчании»). Как «что может дать» такой брак?
Положение, почет, фамилию, наследство, права пенсии. Ведь сами сделали из брака
вечный контракт, исключив любовь (которая была с родившей девушкой: но эта
любовь исключена, и девушка выброшена, и с ребенком, за флаг брака). Но я объяс-
ню, почему 67-е пр. Св. Апостол не исполняется: ведь оно отождествляет сожитие с
браком, говоря о будто бы павшей девушке: «Она уже жена». Вот что авторитет
признан за любящим «сожитием» в этом правиле, а флаг формальностей в нем при-
спущен, - это-то, стоя на пути «нашей гордости», и заставило духовенство отложить
67-е правило в сторону. Между тем, принимая сан, епископы дают обещание «со-
хранять правила Св. Апостол и семи вселенских соборов», без исключения. В. Р-в.
** Да как же я «усмотрю», когда она отменена, не исполняется? Я знаю одно,
что девушки такие бросаются. И ведь им, конечно, мало утешения, что священ. Дроз-
дов втихомолку написал в «Духовном Вестнике»: ибо ведь он не закричал об истине
этой на площади, не напечатал в «Нов. Времени», не разъяснил на церковной кафед-
ре о правах таких девиц. А в этом все и дело. В. Р-в.
441
«Очевидно, - говорит он, - вся сумма девушек, перестающих быть таковы-
ми, переходила’в полный итог брака. Лучше ли это нашего? Пусть судит каж-
дый. Я же скажу, что не было плача девушек там!»
А побиение* камнями?.. Ведь в законе Моисеевом положены были страш-
ные казни** за «любодеяние» и «прелюбодеяние». Этим казням наравне под-
вергались девицы и замужние женщины.
А г-н А-т в «Нов. Вр.» № 8874, 9 ноября, в открытом письме г. Розанову
говорит, что «евреи страшно жестоки и до сих пор к прелюбодейному греху
евреек».
Отсюда-то, несомненно, и в нашем древнерусском законодательстве те стро-
гие законы, которые уже приведены нами выше***.
И г. Розанов, требуя установления, на основании будто бы закона Моисеева
(о неправильности этого взгляда мы заметили выше), кроме сложных (т. е. со-
вершения таинства брака) «и более упрощенных форм заключения брака, напр.
* Надо бы эту безграмотность перестать повторять. Цитирую Мишну, памятник
библейской жизни, редактированный в 2-м веке по Р. X.: «Какая разница между изна-
силовавшим и обольстившим? Изнасиловавший платит за страдание, а обольстивший
за страдание не платит. Р. Симон говорит: ни тот, ни другой за страдание не платит, ибо
она все равно должна была бы впоследствии испытать это страдание». Гемара к главе
3-й трактата Кетубот. Таким образом, так назыв. «обольщения» девиц, т. е. любящие
«падения» (все - наши термины), никакого о себе вопроса у древних евреев не вызы-
вали, будучи простым исполнением глагола: «размножьтесь». В. Р-в.
** Так бы и хотели вы схватить зубами, да... «виноград зелен»: 1) государство
не дает в обиду; 2) общественное негодование слишком напряжено, ибо 3) слишком
велика разница между библейским еврейством, где нс было юношей старше 13 лет
неженатых и девушек старше 12 л. незамужних, и между нашим положением, где
миллион самого цветущего населения стоит под ружьем без прав жениться и где
'/з девушек до 30, до 40 лет и до гроба остаются без мужа и детей. Но, кроме того,
«гробы повапленные», оглянитесь на себя: вы бы хотели побить камнями здорового
солдата и перезрелую девицу «за блуд», но почему же вы записали в книгу для нази-
дательного чтения случай с аскетом, который «умирал было», но «воспылал пло-
тию» и «пал», когда до его ноги только неосторожно дотронулась черничка. Верно,
«себе соломки подстелю, а тебя на веревке удавлю». Не разобрали, что в Ветхом
Завете «любодеянием» и «прелюбодеянием» зовется вовсе не здоровое размноже-
ние, но именно случай отношения к женщине, когда зачатие исключено: напр., со-
итие с менструирующей («ниддой») хотя бы и в законном браке. В. Р-в.
*** Да вовсе не «оттуда», или «оттуда» при полном безграмотстве. У нас «пре-
любодеянием» называется: 1) при 2 свидетелях совокупление мужа с не женою или
жены с не мужем; 2) «падение» девицы. В «Ветхом Завете» 2-й случай был вступле-
нием в брак, и никаких там «падений» не было; измен жен не было (случая с Сусан-
ною нет в еврейском тексте книги Даниила, и он невозможен по всему устройству
библейского законодательства), ибо достаточно было жене пожаловаться суду на
грубое обхождение мужа или что он не пускает ее в гости к родным, чтобы получить
развод; измен мужа жене не было же, ибо при полигамии, уничтоженной лишь в
XIII веке христианской эры, это были не «измены», а вступления в брак. Но евреи
жестоки к вступившим в брак с инородцами (образуется существо «ваала», а не «иего-
вы», предательство субъективизму иудейскому), хотя бы такое вступление сопро-
вождалось всеми обрядностями «Каны Галилейской». В. Р-в.
442
вплоть до одного благословения родителей или до простой мены кольцами, так
как возможно ли везде сыскать полный прибор обстоятельств для заключения
брака?» напрасно прибавляет: «И тысячи девушек спасутся! И мы отделим на-
стоящую привязанность от случая фривольности, легкомыслия».
Напротив! Тогда-то легкомыслию и дана будет полная возможность; тогда-
то тысячи девушек самым легким образом погибнут*.
Настоящая же привязанность, напротив, будет, непременно будет искать со-
вершения таинства брака, т. е. никогда не удовольствуется самою упрощенною
формою брака**.
Несправедливы и заключительные слова г. Розанова.
«Таким образом, под заповедь «не прелюбодействуй», установленную Бо-
гом, подходит вовсе не рождение (незаконно родившая девушка), а, напр., наша
страшная проституция, о коей скромно молчат все батюшки, набрасываясь лишь
на случаи нарушения разных византийских, нисколько не евангельских и не биб-
лейских (в сущности - римских) понятий о семье».
Что касается указанного «скромного умолчания батюшек», то у последних
есть нравственная и вместе благодатная сила воздействия*** на это зло, именно
в таинстве покаяния. Конечно, о том, как батюшки борются с этим злом во вре-
мя исповеди, знает только один Бог, да те, кои восстали**** из этого страшного
падения именно при воздействии пастыря на исповеди и при благодатной помо-
щи свыше, подаваемой в этом таинстве истинно верующему. А спросим г. Роза-
нова, из скольких домов «такого рода» обитательницы их отпускаются содержа-
тельницами***** на исповедь?
* Ну да, т. с. выйдя замуж; ведь для вас замужество-то и «гибель», оттого вы
перед вступлением в брак и наставили рогаток, волчьи ямы и западни; но что поп
placet [нс позволено] сморщенному скопцу, то placet bovi [позволено быку (лат.)] -
России. В. Р-в.
** В 3 строчках разрешил вопрос. Ну, а солдаты? офицеры? студенты? Скажет-
«потерпят». Ну, а очень некрасивые девушки, а очень бедные? Ответят: «Так Бог
велел, верно, не судьба». Но я отвечу жестокому: «Не приимли имени Господа Бога
твоего всуе» и «не сотвори себе кумира» из своего мнения. О, краткословные и жес-
токие... В. Р-в.
*** Ха-ха-ха... Уморил. Это не ураганно голода, понуждающего (бывает! бы-
вает!) матерей для прокормления детей самим выходить на улицу и проституиро-
вать, и детей туда же посылать (Соня Мармеладова); фарисей, умастив головку еле-
ем, заявляет: «Как же, мы помогаем! действуем, стараемся!..» Да что же я, однако,
забыл: в Петербурге действительно в дома терпимости рассылается теперь (по по-
чте?) журнал духовно-нравственного чтения: «Паломник». Между тем: жени ты
лишнего, выдай лишнюю замуж, и ты: 1) одну навеки гарантируешь от проститу-
ции, как бы привьешь оспу против проституции, и 2) погасишь сотни, а то и тысячу
вхождений в дом терпимости этого женатого юноши. Надо бы, ввиду этого, государ-
ству, духовенству прямо броситься женить и выдавать замуж. Ну, а посчитайте-ка в
своем ведомстве «препятствия к браку» или, еще красивее, прочтите рубрику: «О
расторжениях уже заключенных браков», о вдовых священниках. В. Р-в.
**** «Восстали» тс, которым было чем уплатить «хозяйке»; о прочих мотивах
«восстания» никто не слыхал. В. Р-в.
***** Да вы бы похлопотали перед начальством, то, может быть, и обязали бы
отпускать. Тут что же «г. Розанова» спрашивать. В. Р-в.
443
Что же противопоставляет г. Розанов византийским, по его выражению, по-
нятиям о семье, как семью именно будто бы евангельскую, библейскую?
В № 8873, от 8 ноября, мы читаем написанные им строки: «Незаконные
дети являются 2) от отсутствия развода или и при разводе - от запрещения всту-
пать в брак «прелюбодею» (читай: «великодушнейшей стороне, принявшей на
себя вину»). Развод стоит около 6-7 тысяч. Семья фактически лет 8-10 не суще-
ствует и не имеет никаких надежд воскреснуть. Вся психология (?) умершего
супружества не существует, вся его логика (?) и реальная религия (?) - тоже*.
Муж, т. е. «прелюбодей», - живет холостяком годы, пять лет, десять лет, и, ко-
нечно, - прелюбодействует на этот раз уже в самом деле, потому что принужда-
ется (?) к этому законным своим положением, насильственно (?) вдовым. Нако-
нец, когда ему достаточно невыносима станет эта отвратительная жизнь, он
вступает в «блудное сожитие», которое, если посмотреть снаружи, кажется та-
ковым, а войдя в дом, опять вы видите настоящую (?) и полную семью, в кото-
рую человек вырвался из принудительно навязанного (?) ему разврата, в кото-
рой он отдыхает и утешается после десяти лет жизни и муки: но, увы! все дети
от этой полной (?) и чистой семьи (?) суть тоже незаконнорожденные»... «Об-
щее правило: ни государство, ни религия не вправе становиться между детьми и
родителями. Это - нечестие, это - nefas»... «Дети предохранили бы брак от раз-
ложения; а теперь (т. е. когда «незаконнорожденных» детей не признают «закон-
ными») мы наказываемся от Бога тем, что брак рассыпается, тает, стал холоден
корыстен, нравственно никому не нужен»... «и - нет «адюльтера», - не призна-
ем, отрицаем: есть только нравственная и ответственная связь супружества». И
я радуюсь, что в этом своем утверждении могу опереться на столь великий авто-
ритет Боговидца».
Ужели - таковы библейские и евангельские понятия** о семье, о браке, о
детях?
X. Между тем истинно христианское учение о браке совершенно иное.
Брак - не договор, не обязательство и не законное рабство, - как это представля-
ет г. Розанов: он есть воспроизведение образа, установленного Божественным За-
коном, он есть именно св. таинство, совершаемое Церковию чрез венчание. В док-
ладе своем: «Что надобно иметь в виду при изыскании мер к устранению
незаконных сожительств?» на страницах 5,6 и 7 мы, по возможности, старались
руководствуясь указаниями наших отечественных богословов, проповедников и
писателей, - выяснить сущность «тайны» брака и показать, какое значение брак
имел всегда в глазах Церкви, признающей его за таинство и за тайну***.
Там же и на следующих страницах -8,9, 10 и 11 указан нами взгляд церков-
ный (а он - и истинно христианский, библейский, евангельский) на развод, на
* Чего ставит автор (здесь и ниже везде) знаки вопроса? Неужели он не согла-
шается с очевидностями? В. Р-в.
** Не понимаю, о чем автор пишет. Я говорю о жестокости нашего законода-
тельства о семье и браке; оппонент восклицает: «Неужели это черты библейского
брака». Мне остается только пожать плечами. В. Р-в.
*** Нужно бы точнее выражаться: «Таинством и тайною мы признаем наше
участие и власть, и глаголы, прилагаемые к бракосочетающимся и браку, каковые
сами в себе порнографичны, нс чисты и грешны». А по неясным выражениям вы
подаете повод думать, что что-то доброе мыслите о людях, вступающих в брак. Но,
кажется, пора барану начать беречь свое руно для себя: зима идет. В. Р-в.
444
необходимость целомудрия супругов и не супругов, на причины, повреждающие
закон и тайну брака, - между прочим, и на необузданную страсть к плотским
наслаждениям, каковой страсти г. Розанов, - своими статьями, которые именно
и побудили нас написать сей отпор, - дает ныне такую широкую дорогу, все
малейшие затруднения на которой, препятствия и стеснения, ему желательно
устранить, даже постановлением (как сильно желает этого г. Розанов!) граж-
данской и церковной власти. А между тем, обе эти власти всегда утверждали,
утверждают и будут утверждать, что супружество имеет важное значение по
отношению к Провидению Божию, к семейству и к Государству, что брак как
супружество, освященное св. таинством церковным, на вступивших в такой,
Богом благословенный, союз налагает полноту обязанностей, пренебрегать ко-
торыми уже никто не имеет права.
Бог, сотворив первых человеков, им самим и их потомкам* вверил дальней-
шее произведение людей на свет, вверил как бы продолжение Своего творческо-
го действия. Какой великий дар!** И можно ли дерзновенно принимать его без
особенного благословения*** Божия? Можно ли вступать без благословения от
Бога**** в этот союз, который есть великая тайна, по подобию таинственного
соединения***** Христа с Церковию (Еф. V, 29 и 30).
* Ну, так - им, а не вам? Вы-то откуда взялись? Посылая в мир апостолов, от
миссии которых идут все ваши задачи и прерогативы в мире, Спаситель сказал: «Иди-
те и благовествуйте царство небесное, хромых исцеляйте, слепым возвращайте зре-
ние, прокаженных очищайте, везде благовествуйте лето Господне прохладное». Но о
браке или расторжениях и заключениях его ничего не прибавил. Вот и «исцеляйте
слепых», чем писать бессвязные статейки на тему, до вас вовсе не относящуюся (не
передал этого вам Спаситель). Так что вы похожи на «посланника», который забыл
«верительные грамоты». Таковых обычно посылают обратно, что здесь и приходится
делать мне. «Пропуска» у вас, «паспорта», «документа» нет на все эти дела о «неза-
коннорожденности», и о «расторжении» браков, и о «препятствиях» к браку. В. Р-в.
** А вы его оспариваете! Порицаете, поносите! Какой ужасный смысл имеет
эта брошюра, какой здесь «памятник» лежит отношения к браку! В. Р-в.
*** Да ведь в «благословении»-то (в раю еще) и заключается «благословение»?!!
А вы говорите: «Без благословения». Значит, вы кассируете то первое благослове-
ние Бога? Ужасная истина и состоит в том, что это в самом деле произведено вами.
И когда то древнее благословение кассировано, затоптано, опозорено бранью - тог-
да и выдвинулась такая особая необходимость в новом и личном каждому от вас
благословении. Кто стал «на место Бога», чувствует ужасную в себе нужду. Вот
мотив горячности автора: ибо если бы он не на одной этой 69-й странице брошюры
помнил, что «Богом великий дар чадородия благословен», то и в голову ему не при-
шло бы писать бестолковщину: «Дерзость есть без моего повторного благословения
самонадеянно исполнять ранее благословенное Богом». В. Р-в.
**** Да ведь оно бЬ1ЛО и остается, несчастный вы оппонент! Ведь вы против
Бога и его благословения идете во всей этой брошюре! В. Р-в.
***** Вот это давно бы надо заметить, что «единения пресвитера венчающего с
четою венчаемою», конечно, не происходит, и никто этого не утверждает; между
тем «тайною во образ соединения Христа с церковью» именуется в браке, конечно,
какое-то «соединение» же. Кого же? Да мужа и жены, «двух в плоть едину», как
определил и Спаситель. Плод «единения Христа и церкви» есть душа возрожден-
ная; и ему уподоблено «единение мужа и жены», рождающее младенца. Но между
пресвитером и четою как нет «соединения», так ничего от них и не рождается. Не-
445
По свидетельству Священного Писания, брак установлен от Бога во взаим-
ную также помощь, ободрение, утешение и благополучие* супругов (Быт. II, 18).
Брак служит также в предохранение немощного человека** от соблазнов
(поэтому именно св. Церковь и государство дозволяют вдовым или разведен-
ным не по собственной вине - второй и даже третий брак), пороков и болезней
(1 Кор. 7, 9, 2 и 5) и залогом благословения Божия для общества семейного,
родственного, народного и гражданского (Быт. 1,28). Можно ли думать, что Про-
видение Божие оставит без внимания злоупотребление*** сим даром и что зло-
употребителей не постигнет правосудие Божие? А разве не злоупотребляют люди
ужели можно сказать: «Как Христос соединен с церковью, так пресвитер соединен с
венчаемыми». А если нельзя этого сказать, то, очевидно, «тайна» и «таинство» ле-
жит между мужем и женою, а нс между ними и пресвитером. Но, конечно, мы этим
не отрицаем венчание как благословение; и какой глупый или безумный станет бе-
гать благословения. Разве в белой горячке. Однако иное отсюда выходит решение о
тех, кои по нужде времени или обстоятельств не смогли благословиться. Они все же
благословлены Богом и признаны (должны быть) человечеством. Речь и идет не об
отрицании, а об ограничении и введении в русло претензий новых и неоснователь-
ных; дабы благословенно было благословение и алкалось человечеством, а не то
чтобы насильно навязывалось ему, а не успевшие его принять - дабы наказывались.’
Есть исповедь: но если бы вы, встретя на Литейном мосту человека, схватили его за
горло и сказали: «Не слыхал разве слов Иоанна Крестителя: покайтесь? Куда рыло
гнешь, куда зенки смотрят, смотри прямо в глаза, отвечай: покаяние установлено? а
ты, шельмец, идешь себе, песню напеваешь, пальто на тебе нарядное, когда Иоанн
Креститель ходил в рубище. Но изречено: секира лежит при корне дерева, и я тебя,
нераскаянную собаку, в тюрьму предварительного заключения, кстати, близко здесь’
на самой Литейной». Конечно, это была бы весьма странная историческая разработ-
ка слов Иоанна Крестителя о покаянии. Между тем, точь-в-точь эти грубости мы
имеем как разработку заповеди: «Плодитесь, множитесь». Ведь весь этот трактат
А. Дернова направлен против детей, грозит им, их родителям. И самым заглавием
как бы хватает на улице, обвиняет, требует. Получилось нс благословенное благо-
словение, не доброе, жесткое, суровое, гордое. В. Р-в.
* Ну, да. Но «помощь, ободрение, утешение» в ритуале не содержится. Оставьте
неточности и назовите или одно венчание таинством брака: тогда об «утешении
помощи, ободрении» - ни слова. Или их назовите браком: но тогда им будет всякое
«незаконное сожитие», в котором есть «ободрение, утешение, помощь, - «да, кста-
ти, признайте «недействительность всех браков», где этих «утешений» и «помощей»
не оказалось. Но вы загребаете обеими руками: своего не выпускаете и чужое хвата-
ете. Любовь, утешение и проч, между пресвитером и четою в венчании нс происхо-
дит. В. Р-в.
** Подождите, подождите: опять путаница. Что же это, участие пресвитера
(=«брак») предохраняет «от соблазнов, пороков и болезней»? Явно, что - самая жизнь
в супружестве. Но вы говорите: «Брак предохраняет»; значит, «брак» вы определяете
как «жизнь четою, сочетованная жизнь». Но весь этот трактат против частоты и
повсюдности ее направлен. Но вы упомянули о «соблазнах, пороках и болезнях». Как
вы попались? Значит, стремясь разрушить факты сочетания («незаконные сожи-
тия») вы ввергаете людей «в соблазны, пороки и в болезни». Какое ужасное призна-
ние. О, это есть истинная книга документов, откуда все зло мира идет. В. Р-в.
*** Да где же «злоупотребление»? Не было жены (женщины «в плоть едину» со
мною) - беру ее; мужа не было - берет его. Никто же не берет одновременно жену
на жену и мужа на мужа, кроме как кажущимся образом (фактически распавшиеся
семьи). В. Р-в.
446
этим даром, когда они приступают к «полосочетанию»* без всякого освящения
и благословения? Действие правосудия Божия в этом отношении не всегда явно,
не всегда скоро, но для внимательно наблюдающих пути Божии, - несомненно.
Из благословенного супружества образуется благословенное семейство и
родство**; из семейств и родства - благословенный народ, отечество и государ-
ство***. Если корень общества свят, то и ветви его святы и благословенны. Сле-
довательно, если корень нечист и гнил****, и ветви его не чисты и не прочны.
Неблагословенный брак лишает благословения Божия семейство. Дети уз-
нают, что их родители не уважали закона*****, и легко приходят к мысли, что и
им не нужно уважать закона более, нежели их родителям. Упадок нравственно-
сти, начатый родителями, продолжается в детях и далее.
Государство состоит из семейств. Расстроенные составные части расстроят
и целое******.
Посему, естественно ожидать от нарушения законов брака и целомудрия тех
общественных последствий, какие изображает пророк: «Прелюбодейство край-
не распространилось по земле, и кровопролитие следует за кровопролитием:
за то восплачет земля сия, изнемогут все живущие на ней» (Осии, 4, 2 и 3).
Этого ли желает г. Розанов для нашего дорогого отечества?
Не может ли нужда извинить отступление от брачного закона, например,
когда от несчастного супружества ищут другого супружества, «которое, - гово-
рит г. Розанов, - может иметь лучшую полноту условий рождения детей, в смысле
* Да что же делать, когда вы не даете венчания солдату, офицеру, разведенному?
Вы бы отказались отпевать покойников: неужели люди должны тогда «не умирать»,
«воздерживаться умирать». Только и можно сказать: «Не трясите за шиворот, боль-
но». В. Р-в.
** То-то и дело-то, что вы целое семейство и целое родство убиваете в каждой
чете, которая благословиться у вас нс смогла, а вы в наказание отрицаете, что это
«брак», «родители и дети», «муж и жена». Из-за гордости вашей погибли мириады
жизней. И еще странность: разве «таинство покаяния» своим бытием порицает случаи
раскаяния перед частным человеком? Почему же «брак» порицает «незаконные сожи-
тельства»? Очевидно, не он порицает, а испуганные за власть свою и доходы. В. Р-в.
*** Ну, пожалуй, вы станете отрицать, что «отечество, народ и государство»
существовало у эллинов и римлян, «так как там не было консисторий, и они жили
скорей по Розанову, чем по Дернову». В. Р-в.
**** То-то хочется вам «загноить» всех; «я - свят, а младенец - исчадие сата-
ны», вот что мерцает сквозь все ваши слова. Первородный это грех ваш - ваша гор-
дость. В. Р-в.
***** Скажите, солдаты-то, которым запрещен брак, тоже, родив, пренебрегли
законом? Нет, ведь дело с «законом» так обстоит:
а) Закон был дан (Богом в раю),
Ь) его - отменили,
с) восстановляют его, даже насильно (солдаты, девушки),
d) herem (отлучение) - восстановляющим.
Всякая девушка, имеющая в утробе младенца и бережно его носящая, имеет
семь небес благословляющих над собою. В. Р-в.
****** Своими недопущениями и расторжениями браков вы и делаете это. Смот-
рите, вся Россия покрыта заразой болезни и разврата; но метрики в консистории
чисто переписаны; и вы кричите «Noli tangere eas [«Не трогайте их (лат.)], заявляя
всем, будто - тут отечество. В. Р-в.
447
верности, целомудрия, любви, согласной жизни супругов (рождающих)? Меня
поражают другие случаи: когда разные канонические препятствия мешают вступ-
лению в брак и когда мы имеем налицо прекрасную и полную, иногда стародав-
нюю (?) семью, и все-таки эта семья (?) религиозно и юридически разрывается,
уничтожается. Вот где nefas, вот где - нечестие, уже со стороны закона».
Никак! Что может быть несчастнее мужа, у которого жена безумна до такой
степени, что ее нужно держать на цепи*. Но правило церковное говорит, что и в
сем случае он не должен оставлять ее и искать другой**. Кого несчастное суп-
ружество постигло по неисповедимой судьбе Божией, тот должен терпеть оное,
как испытание от Бога***, а кого вследствие нерассудительного выбора, тот дол-
жен терпеть оное, как наказание за свою безрассудность. Посему**** 87-е пра-
вило VI Вселенского собора говорит решительно: «Жена, оставившая мужа,
аще посягнет за иного, есть прелюбодейца». «Состав выражений правила по-
зволяет заключать, - говорит В-й митрополит Филарет Московский, - что было
бы место извинению некоторому, если бы она только оставила мужа*****, а не
посягнула за другого; но в ссм последнем случае нет места извинению. Церковь
- осуждает».
Если есть примеры вступивших в незаконные браки и не подвергшихся дей-
ствию церковного правосудия, то это потому, что духовному начальству не было
средства правильно узнать вину и степень ее и призвать виновных к суду. Такие
примеры не ведут к тому, чтобы оказать покровительство незаконному сожи-
тию, или полосочетанию, которое открыто подвергнуто суду и действительно
осуждено, подобно как примеры людей, похитивших чужие вещи и укрывшихся
от суда, не ведут к тому, чтобы уличенного похитителя поставить наряду с не-
винными******.
* Какой милый язык. Буквально он к мужьям и женам относится как к собакам. То-
то «во образ любви Христа к церкви». Ужасное принятие «имени Господа всуе». В. Р-в,
** Да если она сама убежала! А если жену муж жесточайшим образом прогнал?
Ведь это все надо рассудить, а не поверху летать. Кстати, прямой совет: «Держать
на цепи» - запомним. В. Р-в.
*** То-то «совоздыхающие миру» инквизиторы... Ну, это ваше распоряжение,
а где же объяснение, мотив, доказательство? «Моя лапа хочет»... Но уже настало
время, когда мир скажет вам: «А мое сердце нс хочет», да и скажет так же без моти-
ва, без объяснения, люто и сухо, как вы ему говорили доселе. В. Р-в.
**** Почему «посему»? В «сем» ничего не содержится, кроме 2 строчек дер-
новского рассуждения: «Вам Бог послал испытание - терпите». Как это легко ска-
зать. Вот я безлично и вообще упомянул о «плате за труд», о подозрении «мзды» в
таинстве, и как вы забегали, заскрипели перья, полетели жалобы, не всегда гласные.
Почему же себе вы не сказали: «Потерпим, ибо испытания посылаются нам от Бога».
Явно, что Божие имя вы всуе произносите, употребляя его так же мало подумав, как
когда вынимаете из кармана платок. В. Р-в.
***** Какое хитрое выражение; скопческая тенденция к расторжению браков.
Так удлиняя мысль Филарета, католические патеры соблазняют невест и жен поки-
дать женихов и мужей и идти к ним. Но я отвечу: лучше оставить (хоть и больно это)
жениха для жениха и мужа для мужа, чем для вас, неумолимых «врагов семени
жены». В. Р-в.
****** скажите, уравнивает с ворами. О, как понятны детоубийства, притоны
Скублинских. Куда бежать от осуждения? Осуждающий беспощаден. Но... «виног-
448
Что касается ссылки г. Розанова, стремящегося доказать, что брак не есть та-
инство, на г. Филиппова, который «приводит в длинном ряде историческо-кано-
нических доказательств следующий разительный пример из законодательной прак-
тики наших дней: когда еврейская или немецко-лютеранская семья, состоящая из
мужа, жены и детей, переходит в православие, то отношения членов семьи счита-
ются законным православным браком без требования, чтобы они повенчались в
православной церкви. Крещение соделало таковую еврейскую семью православ-
ною; но что соделало православно-христианским их брак? Очевидно, не еврей-
ское венчание, а только простой факт супружества, совершенно равно качествен-
ный и равно количественный нашим нелегальным семьям, если, оговорюсь, - они
честны, верны и чисты», - то здесь Церковь, допуская такие браки, держится слов
Апостола (1 Кор. 7,14): «Неверующий муж освящается женою верующею, и жена
неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты,
а теперь святы!» Св. таинство крещения еврейской семьи, очищая ее первород-
ный грех*, очищает вместе с тем и все нечистое и греховное, что было в этой
семье до «крещения», что, след., было не чисто и в их плотском сожитии, если
только оно заключено было по форме, принятой и утвержденной у данного наро-
да, а не было простое сожительство, бесформенное**. - Кроме того, для тех,
принимающих христианство, евреев, или вообще иноверцев, принимающих пра-
вославие, кои этого пожелают, убедясь в благотворности той помощи, которая да-
ется верующим именно в св. таинствах Церкви, - для тех совершается и самое
браковенчание, т. е. преподается им св. таинство брака, для благословенного рож-
дения и воспитания детей, чтобы они были святы.
Из всех означенных рассуждений можно видеть***, что у нас наблюдается
святость благословенного брака более строго**** и более лучшими средствами,
чем тот способ, какой разумеет в своих статьях г. Розанов.
рад» уже ныне «зелен»: государство объявило правилами 29 июня 1902 г. равную
правоспособность материнской семьи с отцовскою и передачу детям законного на-
следства и фамилии матери. Примеч. 30 августа 1902 г. В. Р-в.
* Помешались на «первородном грехе», забыли слова Спасителя: «Кто скажет
ближнему своему рака (=«глупый человек»), уже подлежит геенне огненной». В. Р-в.
** У евреев заключение брака считается гражданским договором, контрактом,
и притом на временное сожительство. Какое же к этому отношение имеет таинство
крещения? С контрактами таинства не связываются. Просто государство признает
благоустроенную семью, с детьми. Не разрушает ее. Так следует поступить и с «не-
законными сожитиями». Просто надо признать их и оформить, вписав в один пас-
порт и одну метрику сожительствующих и детей их, «в благословение будущему»; а
вчерашние истлевшие связи (документы о них) порвать (если, напр., это есть сожи-
тельство еще не разведенных супругов). В. Р-в.
*** Ничего не видно. В. Р-в.
**** Можно еще «строже»: просто запретить всем жениться и выходить замуж.
А на просьбу желающих вступить в брак отвечать бы: «Э, чего захотели; дорог этот
бриллиант. Под семью замками храним, - брак-то. Никто не видит, сами на него не
смотрим, только по книгам числится и знаем, что есть. Повенчать? Нельзя! Что вы!
Иоким и Анна состояли в браке, так они - святые, «богоотцами» наречены. А вы
кто? Мещане? Купцы? - и купцам нельзя дать! Дворяне? Не взыщите - и дворянам
не даем. Этого святого таинства можно сподобиться, только став святыми: проживи-
те так жизнь, сподобьтесь канонизации, - и тогда придите и попросите: мы вам тог-
да дадим брак, а теперь нс можем же мы его расточать всякому». В. Р-в.
449
Православная Церковь не знает такой идеализации человека, которая, как
говорят его защитники, слышится в словах г. Розанова. Последний напрасно,
как говорит и г. А-т, ссылается на Божественное Начало, которое, говорит г. Ро-
занов, «определило брак, по существу, чрез рождение, и даже короче и уже -
чрез «прилепление» полов. Здесь не проведено линии между способами рожде-
ния «в адюльтере», «наложничестве», «любви» и проч. Не сотворено самого
понятия этого. Внебрачные рождения начал (?) тот, кто дал браку, существо (?)
которого, - на основании слов Спасителя (?), есть полосочетание (?), кто дал
браку неверное определение. На самом деле незаконных рождений нет. Прелю-
бодеяние началось от того, кто создал, сотворил идею, что можно, что есть спо-
соб касаться женщины неосторожно и внебрачно: тот и сотворил неосторожное
к ней касание. Кто первый сказал: «Она (или он) любит незаконно», - первый
тот и развратил человечество». «Исцелить человечество от разврата - великая
проблема. И ее исполнение - в объявлении, что нет незаконных касаний».
Г. Розанов! Что вы говорите! Ведь, по вашим же словам («Нов. Вр.» № 8858
столб. 3), заповедь «не прелюбодействуй»* установлена самим Богом. Кто же,
таким образом, развратил человечество? Не говорите ли вы здесь хулы** на
самого Бога?
Ведь Сам Божественный Спаситель наш, Господь Иисус Христос, учит, что
есть «любодеяния»*** и «прелюбодеяния» (Матф. 15 гл. 19 ст.), что надобно из-
бегать этих «грехов» (Иоан. 8, 11); св. апостолы учат о том же, говоря прямо, что
есть и «незаконные дети»**** (Евр. 12, 8); Иисус Христос признает, что некото-
рые люди «рождаются от любодеяния» (Иоан. 8, 41). См. также: Иакова, 1,14
и 15: «Похоть рождает грех». - Апостол Павел говорит, что «блудники», «пре-
* Да не понимаете вы, в чем она состоит: вот корень всех ваших недоразумений.
Вы словом «не прелюбодействуй» ударили по слову «плодитесь, множитесь» и кину-
ли человечеству: «Размножающиеся - вот прелюбодеи». Отсюда у вас «незаконные
дети», отсутствующие в Евангелии, в Библии. Кто их там помнит? Где они там? А
должны бы быть. Разве Измаил назван «незаконным сыном» Агари и Авраама? или
так именуются дети от Иакова и Рахили? от него и Валлы? от него и Зелфы? Послу-
шать вас, семь колен израилевых были «незаконнорожденные». И Соломон, сын Вир-
савии, был «побочным» же «сыном». Но заградите уста свои, нечестивцы, и пощадите
человечество. Опустите бичи Иероваама, чтобы Бог не вырвал их у вас... В. Р-в.
** Бог меня избавил от этого. В своем уме живу. А вы, уча человечество, что «не
прелюбодействуй» запрещает «плодиться и множиться», не делаете ли то, в чем меня
обвиняете? Явно. В. Р-в.
*** Да, напр., половое общение с ниддой (менструирующей), хотя бы то была и
законная жена. Таковая считалась «нечистой» и отношение к ней «нечистым», нару-
шало седьмую заповедь, предписывающую чистоту супружеских отношений. А вы
вздумали сюда подвести десятки тысяч чистых и счастливых семей и целую треть
всех в Петербурге рождающихся зарегистрировали в «незаконнорожденные». И не
только наказали их, родителей их, но и требуете, чтобы их - не было. Страшное это
дело, и вспоминаются слова Ионе о Ниневии: «Там 200 000 младенцев»... Это о
язычниках сказано, чужаках, а о. Дернов требует разрушения для своих, он пишет о
христианах. В. Р-в.
**** У евреев назывались «незаконными» все дети от браков евреев с язычни-
ками (образуется существо «ваала»), хотя бы и правильно заключенных. См. посту-
пок Ездры с женами-вавилонянками. В. Р-в.
450
любодеи»* «Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 9 и 10), что, «имея обетова-
ния о царстве Божием, надобно очищать себя от всякой скверны плоти и духа
и совершая святыню (т. е. принимая святые таинства, след., и брак) в страхе
Божием» (2 Кор. 7, 1).
Вот, г. Розанов, где путь исцеления** от разврата! Надобно прочно утвер-
дить брак, а не ослаблять его, не отвергать его. Твердость же брака, поставляю-
щая преграду разгулу*** страстей, зависит от религиозного убеждения в свято-
сти брака, как именно таинства!
Поэтому-то не только церковное правительство, но и православное государ-
ственное правительство в нашем отечестве, да и всякое государственное прави-
тельство ограждают заключение брачных союзов подробными предписаниями,
касающимися, с одной стороны, условий, от которых зависит правильность и
беспрепятственность брака, а с другой - форм заключения или совершения, от
которых зависит непререкаемость и нерасторжимость его.
Г-н же Розанов, чудовищно извращая факты, поверхностно понимая сущ-
ность тайны, горячими статьями своими может достигнуть только полной раз-
нузданности молодежи, которая уже и так обычна стала ныне, «образования»,
как говорит г. А-т, «женских семей, а следовательно, и полиандрии, массы семей
у одного мужа, и умножения великих сластолюбцев-паскудников», а следова-
тельно, и полигамии.
* Таковы суть по преимуществу последователи Онана, убитого Богом. Его при-
меру, «окаянному», последуют все, ради славы земной оставляющие себя в безбра-
чии или завистливо других не допускающие до счастливой семейной жизни, напр.
несчастных в молодости овдовевших священников. Сюда и относятся слова Спаси-
теля и Апостолов, обращенные к полигамическому даже народу, и без единого упре-
ка полигамии. Ни в Библии, ни в Новом Завете нет упрека ни «внебрачному» так
называемому «сожительству» («Тот, которого ты имеешь, не муж тебе, - сказал Иисус
самарянке, не прибавив, - не касайся впредь его»), ни вообще любящему рождению
детей. Что касается правил «Второзакония», хотя в них и установлена полигамия, -
то даже они необязательны в новой эре с точки зрения того принципа новозаветной
эпохи, что «если законом оправдание - то Христос напрасно умер» (Ап. Павел - «К
Галатам»). Вот А. Дернов на всем пространстве этой брошюры и доказывает или
усиливается доказать, что «Христос напрасно умер», ибо все время твердит: «Од-
ним законом оправдание». Наивная брошюра. В. Р-в.
** Ну и «исцелили». Человечеству «исцеленному» остается только встать на
колени и благодарить. Но я вспоминаю, что фактически брак дается в предупрежде-
ние «соблазнов, пороков и болезней» (см. выше, слова Дернова), и, находя человече-
ство «в соблазнах» (кафешантаны), «пороках» (вроде Онана) и «болезнях» (сифи-
лис), говорю: «Не торопись, человечество, становиться на колени: ты - все в язвах,
ибо запрещалось тебе супружество охраняющими (скрывающими, запирающими на
замок) таинство брака». В. Р-в.
*** Да как страстям не «разгуляться», когда на всю жизнь, положим, принявше-
му на себя вину в разводе запрещен брак? Очень тускло у вас воображение, и про-
сто вы ленивы представить, что от этого происходит. Я же только и прилагаю слова
Апостола, единственно бы необходимые для законодательства о браке: «Во избежа-
ние блуда (вроде Онана) каждый имей себе жену и каждая имей себе мужа». Только
это одно я и проповедую, да еще отвергаю, чтобы «блуд предупреждался» един-
ственно пропиской жены в паспорте и совершением обряда: я настаиваю на факти-
ческом супружестве, а не этом фиктивном. В. Р-в.
451
Посему мы скажем вместе с св. Григорием Богословом: «Да погибнет* та-
кой супружеский союз, которого не скрепил брачный закон, в святом таинстве
брака».
С.-Петербург, 12 ноября 1900 года.
XXXV <Из «Риголетто»>**
Риголетто. Джильда. Риголетто.	Джильда! Отец мой! О, подойти ко мне. Лишь близ тебя Я знаю счастье, дорогая!
Джильда.	Верю, родной, вам. (Как им любима!) Но вы вздохнули... Откройте дочери вы сердце! Джильде во всем довериться Можете смело. Узнать ей Уж давно хотелось. Свою семью родную...
Риголетто. Джильда. Риголетто.	Ты сирота. Но как зовут вас? Что пользы в имени!.. Не выходи из дома.
Джильда. Риголетто. Джильда.	Хожу лишь в церковь я. И хорошо. Но умоляю, отец мой милый, Мне расскажите хоть о родимой!
Риголетто.	О, ран души не растравляй О ней напоминаньем! В ней находил отраду я Невзгодам и страданьям. Уродлив, беден, жалок был - И все ж в ней чувство пробудил. Увы, навеки расстались мы! Я знал, что с нею теряю все; Лишь ты одна мне в утешенье Судьбой дана. Благодаренье За то Творцу я воссылаю!..
Джильда.	(Его печаль, его тоска Тревожат сердце и томят.) О, мой отец, я вас молю
* Ну, что же - спасибо за пожелание. Может быть, русская Ниневия затрясется
от петербургского Ионы. В. Р-в.
** Тон речи - самое замечательное в брошюре священника Дернова; тон его - о
детях и родителях. И мы непосредственно сменяем его тоном безвестного и безы-
мянного, конечно, - бездарного (как все либреттисты) написателя слов к распрост-
раненному музыкальному произведению. В. Р-в.
452
Поведать мне печаль свою!
Ее сумею я понять,
За что же так меня терзать?
Откройте ваше имя
И что вас огорчает.
Риголетто. То имя знать что пользы?
Я - твой отец... довольно...
Одним кажуся страшным,
Другие проклинают...
Навряд ли кем любим.
Джильда. Но знали вы отчизну?
Семью, друзей имели?
Риголетто. Вера, семья, отечество
И целый мир земной -
В тебе, в тебе одной!
Джильда. Клянуся, выше нет
Отрады для меня,
Как знать, что вашу скорбь
Могу утешить я...
(Из действия II).
Монтероие (шуту). Ты ж, ехидна,
Смеешься над отца страданьем -
Так будь же проклят!..
(Из действия I).
XXXVI. Письмо в редакцию «Нового Времени»
Позвольте обратиться через посредство вашей уважаемой газеты к защите ее
читателей и также читателей моих последних в ней статей по поводу так на-
зываемых незаконнорожденных детей. 18 ноября мне подали с почты брошю-
ру, чтение заглавия которой залило мое лицо краскою стыда: «Брак или раз-
врат? По поводу статей г. Розанова о незаконных детях. Отпор на призыв к
бесформенному сожитию или, вернее, к половой разнузданности и охранение
святости брачного союза. Протоиерея А. Дернова. С.-Пет. 1901». Стыд во
мне сменился удивлением, когда, отвернув обложку, на первом заглавном ли-
сте я прочел надпись чернилами автора: «Многоуважаемому сотруднику «Но-
вого Времени» В. В. Розанову от автора, 17 ноября». Каким образом идея
«разврата» и «многоуважения» согласуется в уме и сердце автора, - для меня
непостижимо, и, очевидно, что эти противоречия сердца и ума сокрыты и в
брошюре. Сама собою как-то вспомнилась мне печальная история Валаама,
выехавшего проклинать Израиля и против воли благословившего его. - Са-
мое заглавие брошюры, которое читается в витринах книжных магазинов ра-
нее ознакомления, а иногда и вовсе без ознакомления с ее содержанием, я не
могу не считать глубоко оскорбительным для себя, как частного человека, как
для друга своих друзей и знакомого своих знакомых, так же как и для писате-
453
ля. Но вот уже общий, а не личный только интерес: если так публично осрам-
ляется и позорно квалифицируется только литературный защитник таких де-
тей, какова же буря «словесного побиения камнями», падающая на голову как
их, так и особенно их матерей. Однако, кажется, общество одумывается; во
множестве частных получаемых писем я вижу, как сострадательно и деликат-
но оно начинает относиться к таким детям, и, кажется, все круги людей при-
ходят теперь к соглашению, что термин (и чувство, и понятие) «незаконно-
рожденный» - не правилен, не ясен, не точен, не согласуется с идеей воли
Божией в рождении детей. Но, как заметил я в начале полемики, вопрос этот
есть неисследимой глубины и богатства выводов, а не одной филантропии, и
касаться его в кратком этом моем протесте — не время и не место.
В. Розанов
23 ноября, 1900 г.
XXXVII. Письмо г. Розанову
Почему же вы, г. Розанов, считаете заглавие брошюры прот. А. Дернова «глубоко
оскорбительным» для себя? Ведь оно вполне соответствует содержанию ваших
статей. И какой вы, подумаешь, обидчивый! То, что указывает на истинный харак-
тер вашего quasi-философствования, вы считаете почему-то оскорблением для себя,
а то, что вы осмеливаетесь, не имея никакого основания, оскорблять целые уч-
реждения (как это вы дозволяете себе в отмеченных прот. Дерновым ваших стать-
ях), писать совершенно голословные обвинения, напр. на консистории (письмо
ваше в № 8827 «Н. Вр.»), - находите с своей стороны не оскорбительным для этих
учреждений и согласным с вашими понятиями о справедливости, чести и добро-
совестности. Но позвольте усомниться, есть ли у вас, г. Розанов, истинные поня-
тия о справедливости, чести и добросовестности. Если и есть, то, вероятно, такие
же, какие у ваших клиентов, составляющих сочувствующее вам общество, о кото-
ром вы упоминаете в нынешнем письме. А это общество, как надо полагать, -
общество, по выражению достоуважаемого г. A-та, «великих сластолюбцев-пас-
кудников» и девиц, населяющих пансионы без древних языков, или подобных им.
г-	А. Григорьев
24 ноября, 1900 г.	? г
XXXVIII. Копия с ответа, посланного отцу
протоиерею Александру Дернову
(Посвящается глубокоуважаемому
В. В. Розанову)
«Отпор» ли?..
Пока я не прочитал книжки вашей, батюшка, я еще сомневался, прав ли
г. Розанов. Но, прочтя ее, я вполне убедился в правоте его, потому что в нем
говорит искреннее и горячее искание правды не по букве закона хотя бы Божье-
го, а по духу его.
Разве в постановлении ученых епископов XVII столетия по поводу извест-
ного в то время сочинения Галилея о движении Земли не сказано: «Утверждать,
что Солнце стоит неподвижно в центре мира - мнение нелепое, ложное с фило-
454
софской точки зрения и формально еретическое, так как оно противоречит свя-
щенному писанию»?
Но разве, дорогой отец, в этом постановлении есть правда?
Правда открывается Всевышним не сразу. Она бы ослепила. Лишь - посте-
пенно, последовательно, чтобы усвоить ее было бы возможно. Лишь тогда, ког-
да к тому стал подготовлен человек, стал он удостоен к восприятию.
И спрошу я вас, духовный отец, есть ли правда в том ныне, что женщина
произошла от ребра мужчины, - тогда как сам Сын Божий, наш Иисус Христос,
произошел от женщины... знаю, что и от Духа Святого, но все же на свет-то
явлен, бывши рожден ею?..
Нельзя неправду, ставшую очевидной, оправдывать... хотя бы ссылкой на
предания старины глубокой. Как нельзя утверждать уж ныне, что Земля непод-
вижна, ссылаясь лишь на священное писание. И не «отпор» давать надо тем, кто
будит совесть хотя бы вопреки буквы закона Божьего. «Отпор» надо давать тем,
кто, опираясь на эту букву, усыпляет эту совесть, кто - низводит женщину на
степень рабыни, чтоб нашей похоти служить в целях ли деторождения или для
ради только удовлетворения этой похоти в домах терпимости.
Неправда явная и стыд ужасный в узаконенном просторе и бессовестной
свободе, какие предоставлены поныне нам, мужчинам, касаться женщины по
произволу своего хотения (правильней - похотения), низводить ее до степени
товарного обмена, продажей заниматься ею как живым товаром.
«Адам библейский тому нам не препятствует», - думаете ль вы, батюшка?
А новый наш Адам, тот истинный, единственный, который лишь одинн может
быть руководителем-то нашим, раз христиане мы действительно по духу, а не
по званию только, так этот новый-то Адам, наш Иисус Христос, рожденный
женщиной, - как думаете вы, батюшка, то ж этому препятствовать не будет?!
Остерегайтесь, а то, видно, настало время Его второго-то пришествия.
Разве существует еще христианство как учение правды, истины и света?
Девятнадцать веков тому назад оно существовало. Осталась ныне форма лишь
одна, да масса лиц, жизненно заинтересованных в сохранении формы этой во
что бы то ни стало...
.. .«признавать всякую любовь законною - значит низводить человека на сте-
пень животного»...
Значит, любовь как чувство пола, сама по себе, есть нечто такое, что унижа-
ет достоинство человека, как такового? Что же это такое, однако, «человек»? Не
женщина во всяком случае, что «чувство пола» возбуждает. Очевидно... чело-
век это «мы» с вами, господин писатель и господин читатель; «мужчина» это.
Только он. Так как еще не слышно было, чтоб женщина сказала от себя, какое
есть такое определение это. Для нее, для женщины, еще и до сих пор «человек»
- это есть или отец, или муж, иль брат... Ах, это все так хорошо еще!.. А то
еще есть «господин», что жить ей с паспортом лишь разрешает. Еще есть и та-
кой, что желтым паспортом ей место в жизни сей определяет и сам ее потом в
беспутствах укоряет. Еще есть «тот, который»... пусть Лермонтов за нас конча-
ет. А то «коты» еще, - чего уж Лермонтов не знает... Есть, словом, «властелин»
ее и мира этого всего. Все может он и по закону, и вне закона. И лишь она одна
не вправе без закона.
455
Но этот «он», сей властелин самозванный, нс сю разве же самой в мучсни-
ях-то рожден?!..
.. .Твое название - женщина. Лишь месяц!
Еще не износились башмаки,
В которых шла она...
И прочее.
- «Браво, браво! - кричим восторженно все мы. - Распять ее, распять - не-
годницу и блудницу»...
И это - христиане??
Нет, не «от Бога оно» и не «так», а от женщины.
А женщина - от Бога.
Вы изволили, В. В., упомянуть о совести русского народа. А только... в нынеш-
ний век огромного и быстрого технического и другого развития, ведущего челове-
чество вперед со скоростью свыше ста километров в час, которая скоро будет скоро-
стью обыкновенной, - вряд ли совесть-то эта самая надолго дома засидится...
Не в укор это вам. Нет! Низко в пояс кланяться высокоуважаемому В. Роза-
нову за его правдивые статьи, что будят эту совесть. Ведь, вопрос о положении
женщины - корень всех вопросов...
Но нельзя, думается, предоставить одному полу решать по совести все то,
что двух касается. Надо предоставить решение это и другому полу. Но чтобы
оно было действительно решением, а не какой-то там полиандрией или полига-
мией, надо прежде оба пола уравнять во всех правах, как должно быть, по чис-
той совести. 26 ноября 1900 г. (Анонимно).
2
Милостивый государь.
Примите глубочайшую благодарность за вашу высокогуманную защиту несчаст-
ных детей, обездоленных жестоко, за вину их родителей. Если б было побольше
таких людей, как вы, то была бы и справедливость. Наша религия вмешалась в
такое дело, где ей следовало показать, что св. воля Творца именно доказывается
рождением человека и что против этой воли сказать что-либо есть великий грех!
А наша религия взяла право решать: законна или незаконна воля Творца!! Это
что-то ужасное, смелость судить волю Божию, нашего Творца. Если форма брака
так нужна, то должны определить наказание для родителей за внебрачное рожде-
ние детей, но дети-то за что же обвиняются? Где эти честные законные браки без
измены и обмана? Именно они-то и причиной тому, что столько обездоленных
детей родится на свет Божий. Нет между супругами ни любви, ни уважения, ни
верности, это уже нравственно разрушенный брак, не лучше ли, не честнее ли
прямо сознать это и не прикрываться закон, браком, как ширмами, чтобы жить
развратно. И этому помогает именно законный брак, который разрушить законно
можно только через ложь, через ложных свидетелей. И такой-то брак о. Дернов
защищает! Только иезуиты могут так писать, ничего не желая видеть, лишь бы
было все по форме. Это возмутительно. Проходят века, что дети наказываются за
вину родителей, но это нисколько не мешает новому и новому рождению их. Зло,
вопиющее зло делается без конца несчастному беспомощному ребенку именно
456
потому, что он безгласный в ту минуту, когда совершается этот беззаконный про-
извол над ним. Без воли Божией волос с головы не упадет, так говорит Евангелие;
родится человек по воле нашего Творца, и эту-то св. волю называют незаконной?!
Подумать страшно, что религия восстает против воли Божией, и целые века
допускается такой великий грех! Бог дает жизнь, и эту жизнь называют «незакон-
ная». Это воля-то Господа незаконная? Как может рука священника писать такое
слово? - Надо говорить и говорить об этой вопиющей несправедливости, несоот-
ветствующей нашей св. религии, которая учит поступать справедливо, покорять-
ся воле Творца, а не делать зло беззащитному существу и явно нарушать волю
Божию. Если б крестили взрослых, то ни один человек не позволил бы себя запи-
сать незаконным, было бы возмущение, и вполне законное. Пользоваться безза-
щитностью ребенка и сознательно, из-за этого, делать ему зло на всю жизнь! И
такую-то несправедливость защищает Дернов, священник. Неужели он вообра-
жает, что делать зло такому существу, которое не умеет еще сказать ни слова в
свою защиту, есть доблесть и охранение святости брака?! О! какое лицемерие,
ложь. За ваше справедливое слово будут молить Бога тысячи матерей, сотни ты-
сяч детей, чтобы Господь дал вам силу бороться с этим страшным злом, которое
поддерживают служители церкви, для какой цели - я и понять не могу.
Чем легче был бы развод, тем более дорожили бы верностью в браке и доль-
ше сохранялась бы взаимная любовь, так как взаимно боялись бы потерять лю-
бовь. А теперь, какая надобность беречь любовь? Развод по дороговизне своей
мало кому доступен; можно и не дорожить любовью жены или мужа, все равно
не уйдет, развода вести не на что. И смотрят друг на друга, как на вещь, которая
должна стоять на том же месте, куда поставлена, а о любви можно и не думать.
Вот и начало безнравственности в браке. Ничто не поддерживает взаимной любви,
и начинается или недовольство друг другом, или искание любви вне дома, явля-
ется вторая семья. И такой-то брак о. Дернов считает святым. Я лично знаю
такие семьи, где взаимной любви нет, и много лет уже, и даже детей нет, но
законный брак отнимает все права у детей от любимой гражданской жены, где
есть самая честная любовь, без измены, доверие, взаимное уважение - все то,
чего нет в законном браке. И я в тысячу раз более уважаю эту гражданскую
семью без измены, чем законную без любви и верности. Но для таких, как
о. Дернов, лишь были бы обвенчаны, а что дальше - до этого дела нет. Вот та-
кие-то люди и создают разврат в браке, потворствуют этому, называя обман свя-
тостью брака, а несчастных детей вне брака «незаконнорожденными», забывая,
что они сами точно так же родились на свет Божий, т. е. по воле Творца, и про-
цесс рождения для всех людей один. Какая дерзость называть волю Божию неза-
конной!! До чего возмечтал о себе человек.
С чувством умиления читала я ваши статьи, и вдруг священник пошел про-
тив вашего человеколюбия, служитель Божий защищает зло! Это возмутитель-
но. Я думала, что только католические священники способны на такое лицеме-
рие, но что православный священник сам тяготится таким законом относительно
невинных детей.
Да поможет вам Господь вести борьбу для пользы обездоленных детей; от
всего сердца прошу Бога, чтобы ваши чистые, честные слова нашли доступ к
сердцу нашего Монарха, и одно Его слово может все изменить, и тогда замолчит
и о. Дернов, и проч.
С глубоким уважением, дек. 1900 г. Надежда В-на.
457
3
Monsieur!
De toute mon ame et tout mon Coeur je Vous suis reconnaissante pour tout ce que Vous
ecrivez et pour tout ce que Vous pensez au sujct du marriage et des enfants ilegitimes.
Quoique mon fils ilegitime, mon unique enfant adore est mort il у a plusieurs annecs,
mais neamoins je suis bien contente que 1’humani te commence a etre moins cruelle
envers ces pauvres enfants et leur meres. Ces meres qui pouraient parfois etre tellement
heureuses de poseder a elle toute seules leur tresor leur enfants cheris, si elle ne
souffriraient pas a la pensce que leur enfant tellement aime pourait parvenir a les mepriser
ou a souffrirent eux memes de leur naissancc ilegitime. Je viens de lire dans le Nouveau
Temps le desagrement que Vous avez eu et je ne sais pas quelles bonnes paroles Vous
dire pour Vous faire oublier cette mauvaise impression. Vous avez raison, mille fois
raison en tout ce quo Vous pensez, seulement des gens mal elevees, qui n’ont ni le Coeur
ni I’espritdevepoppe peuvent Vous donnertort. Pour Vous prouver que Vous avezraison
en disant que Г amour est 1’essentiel dans la famille je Vous conterai en deux mots mon
histoire. Je vis deja la sixieme annees avec le pere de mon fils, n’aynt pas d’autres
enfants mais pourtant une famille, j’ai trios fils aussi non legitimes, les fils legitimes de
mon mari elegitime (ce qu’on nomine amant) et nous composons a nons cinq une famille
pleine d’amour et de bonheur, et je ne mes sens ni coupable ni meprisable seulement
infiniment heureuse, meme la douleur d’avoir perdu mon fils est deja opreseque gueri
pence qu’auparavant mon bonheur avait ete tropp grand, le sort ne donne a personne un
bonheur complet. Si Vous voulez savoir pourquoi nous ne nous marions pas a 1’eglise je
Vous dire simplement «a quoi bon» nous nous sentons parfaitement a notre aise aussi
sans cette ccrcmonie, et pour etre franche je ne vais jamais a 1’cglise, j’ai mon Dieu en
moi et ma religions est «aime ton prochain et avis heureuse».
Merci, encore une fois merci pour tout ce que Vous faite imprimer, je Vous
comprends complcttement et beaucoup d’autres avec moi. XI, 23/X 1900. Une mere
et femme heureuse etant fille. E. M. У*
* Сударь! Всей душой и всем сердцем я узнаю Вас благодаря тому, что Вы пи-
шете и что Вы думаете по поводу брака и незаконных детей. Хотя мой незаконный
сын, мое единственное обожаемое дитя умерло много лет тому назад, тем не менее я
весьма рада, что человечество перестает быть столь жестоким к бедным детям и их
матерям. Эти матери иногда могли быть столь счастливы, чтобы иметь у себя свое
сокровище, своих дорогих детей, если бы каждая не страдала при мысли, что ее
ребенок, столь любимый, может оказаться презираемым или страдать от своего не-
законного рождения. Недавно я прочла в «Новом Времени» о Ваших неприятностях
и я не знаю, какое доброе слово сказать Вам, чтобы заставить Вас позабыть эти
дурные слова. Вы правы, тысячу раз правы в том, что Вы думаете, особенно о плохо
воспитанных людях, у которых нет ни сердца, ни разума и которые могут нанести
Вам вред. Чтобы доказать Вам, что Вы правы, говоря, что любовь - основа семьи я
расскажу Вам в двух словах свою историю. Я живу уже шестой год с отцом моего
сына, не имея других детей, но имея семью. Со мной трое сыновей, незаконных для
меня, но законных детей моего незаконного мужа (именуемого любовником), и впя-
тером мы составляем полную любви и счастья семью, и я не чувствую себя ни ви-
новной, ни презираемой, а лишь безмерно счастливой. Горечь потери моего сына
почти отступила, прежде чем возникло мое большое счастье, хотя судьба никому не
дает полного счастья. Если Вы хотите знать, почему мы не женимся в церкви, я Вам
458
XXXIX. Меры к поднятию уровня
общественной нравственности
(Посвящается высокоуважаемому Василию
Васильевичу Розанову*)
I.	Громкие голоса давно указывают на необходимость изменения наших законов
о брачном и внебрачном сожитии и, в особенности, о детях так называемых «не-
законнорожденных».
Законодательство наше не может само не видеть, что наши жестокие законы
по отношению к этим ни в чем не повинным детям не только не принесли собою
ожидавшейся от них нравственной пользы, но, напротив, в них именно обще-
ство наше, все глубже и глубже погрязающее в разврате и до мозга костей про-
никнутое ложью и фарисейским лицемерием, находит оправдание того усыпле-
ния у него священнейших чувств материнской и отцовской любви, которую
обретают в их сердцах несчастные дети, рожденные ими вне брака.
Если не подлежит сомнению, что по самой природе своей сила этой любви
у родителей честных не способна охлаждаться от точки зрения мертвой буквы
закона на условия рождения тех и других детей, то можно ли нс согласиться,
что, вместо того чтобы рождение детей вне брака и заботливость об них родите-
лей, - ставились первым из них в позор, а вторым в наказание, следовало бы
самое выражение «незаконнорожденные дети» не только вычеркнуть из законов
гражданских для того, чтобы они удовлетворяли нравственным требованиям
высшего порядка, но и признать, безусловно, обязательным для каждого чест-
ного отца и для каждой честной матери одинаково свято исполнять долг родите-
лей к своим детям, будут ли они прижиты ими в браке или вне брака.
Что же касается Церкви, то она должна отцам холостым воспретить брак с
иною женщиною, кроме как с тою, с которою им прижиты дети.
Более чем вероятно, что, воспитавшись в этих принципах, последующие
поколения обрели б в них мотивы, которые были бы способны в значительно
большей степени, чем теперь, обуздывать у многих их животные порывы к удов-
летворению половых инстинктов, при отсутствии возможности быть готовым к
честному исполнению обязанностей отца и матери по отношению к могущим
родиться у них детям.
Надежда на такую вероятность едва ли может подлежать сомнению, ввиду
той обратной аналогии, которую находим мы в мотивах к детоубийству, почти
во всех случаях.
Можно ли отрицать, что для огромного большинства, в особенности девиц,
единственным побуждением к убийству рождаемых ими детей служит стыд пред
прямо скажу «почему». Мы прекрасно себя чувствуем и без этой церемонии: будучи
искренней, я никогда не пойду в церковь, мой Бог во мне, а моя религия это - «люби
своего близкого и будь счастлив».
Спасибо, еще раз спасибо за все, что Вы сделали в печати, я Вас совершенно
понимаю, и многие другие вместе со мной. 23/X 1900. Счастливая мать и жена, пре-
бывающая в девицах (фр.).
* Читатель да не осудит меня, что я сохраняю и это посвящение. Вопрос о семье
есть не только ход мысли, но и движение общества: и движения сердца, играющие
здесь, должны быть сохранены, как они есть. В. Р-в.
459
общественным мнением. И в какой мере могуществен этот стыд, красноречивее
всего свидетельствует его способность подавлять в сердце молодой и неиспор-
ченной женщины наисильнейший из инстинктов и наиблагороднейшее из ее
чувств - любовь матери к своему ребенку.
Источником же для столь страшного ей фарисейского общественного мне-
ния служит, бесспорно, закон, карающий внебрачное сожитие. Нужды нет, что
закон этот, никогда не применяющийся, остается мертвою буквою и занимает
только лишнее место в нашем «Своде», тем нс менее, однако, он оказывается в
состоянии подвигнуть молодую женщину на такое страшное преступление, как
детоубийство! Удивительно ли, что общественная совесть, в лице суда присяж-
ных заседателей, сплошь и рядом оправдывает этих преступниц, не взирая на
отсутствие малейшего посягательства этих последних уклониться от наказания.
Оправдание же это находит себе прямое объяснение в том противоречии,
которое обретается здесь в самом принципе наказания.
А противоречием этим является то обстоятельство, что приходится приго-
ворить к наказанию человека за его чрезмерную стыдливость, породившую тя-
желое преступление.
Спрашивается: а может ли вообще стыдливость считаться совместимою с
преступною безнравственностью, лежащею в основе всех других преступлений,
за исключением совершаемых в состоянии аффекта, в котором в наивысшей сте-
пени бесспорно находится мать-детоубийца?
Ввиду-то этого, настоит ли еще надобность говорить о степени целесооб-
разности закона, о котором идет речь!
II.	Фарисеи станут, конечно, доказывать противное и, чего доброго, усмот-
рят даже в этом и поощрение блуду, и прелюбодеянию, и даже посягательство
на таинство брака.
Отказываясь от критической оценки таких толкований, я, не обинуясь, пря-
мо, однако, выскажу, что существующие ныне условия брака заключают в себе
столько лжи и столько порождают собою зла, что усугублять его еще более едва
ли уже и возможно. И ввиду-то того, что условия эти являются грубым кощун-
ством над таинством брака, ибо в основе огромного большинства наших браков
лежит публичная продажность, обман и лицемерие, давно пора как законам цер-
ковным, так и гражданским, ради подъема уровня общественной нравственнос-
ти, изменить эти условия к лучшему.
Бесспорно, что хотя сознание в необходимости этих изменений и назрело
веками и требуются они все настойчивее и настойчивее, тем нс менее, решение
этого вопроса обставлено такими осложнениями и трудностями, пред которыми
всегда останавливалось в нерешительности наше законодательство, и, главным
образом, потому, что одновременно с вопросом об упорядочении условий для
брака неизбежно возникает вопрос о разводе, встречающий будто бы противо-
речие в строгих догматах нашей церкви о браке и его нерасторжимости.
Нельзя, конечно, не согласиться, что догматы Церкви иными и быть нс долж-
ны, как строгими и неизменными, и что Таинства, сю освящаемые, а в том
числе и брак, не должны и нс могут быть никем расторгаемы. Но вместе с тем
самой церкви нс только принадлежит бесспорное право, но именно на ней са-
мой и лежит обязанность охранять святость совершаемых сю Таинств. Поэто-
му-то и строго требуется ее догматами для каждого из Таинств наличность
условий, при которых они лишь и могут иметь присущую им важность. Так,
460
например: епископ должен быть непорочен (Послание апост. Павла к Тимофею.
3, 2). Кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещисъ о
церкви Божией? Епископы должны быть хранящие Таинство веры в чистой
совести. 5 г.
Усмотрев же, что епископ или священник, первоначально вполне удовлет-
ворявшие требованиям своего сана, впали в греховность (пьянство, блуд и др.),
Синод лишает их сана и немедленно отлучает от паствы, дабы они своим дур-
ным примером не причинили ей зла и не оскорбляли Церковь своею непригляд-
ною для нее службою.
III.	То же самое, несомненно, должно быть применяемо и по отношению к
браку, потому что и брак как Таинство должен быть признаваем таковым лишь
при действительном существовании требующихся для него Церковью условий,
а именно: добровольное, торжественное обещание перед Богом и людьми хра-
нить супружескую верность во имя той взаимной любви, которая только и долж-
на влечь к брачному союзу и лежать в его основе.
И оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут
два одною плотью. Еванг. Марка. 10, 8.
Мужья, любите своих жен, как Христос возлюбил Церковь. Поел. ап. Павла
к Ефессеям. 5, 25.
Как Церковь повинуется Христу, так и жены должны повиноваться во
всем своим мужьям. 5, 24.
Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу. 5, 27.
Жены должны любить мужей, любить детей, быть целомудренными, чис-
тыми, почтительными о долге, добрыми, покорными своим мужьям, да не по-
рицается слово Божие. Ап. Павла к Титу. 2, 25.
Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы
от Бога и вы не свои. Послание апост. Павла к Коринфянам. 6, 19.
Если муж умрет, жена свободна выйти за кого хочет, только в Господе. 7,39.
Тайна сия велика по отношению к Христу и Церкви. Поел. ап. Павла к Ефес-
сеям. 5, 37.
Из всех этих учений Св. Апостолов как нельзя более ясно, что брак есть
Таинство, в котором тогда только может быть допущено благословение церкви
на супружеский союз, когда он может быть уподоблен союзу Христа с Церко-
вью, а одно уже такое уподобление красноречиво свидетельствует, что в Таин-
стве брака испрашивается церковью благодать на рождение и воспитание детей
в христианских началах, а отнюдь не на право лишь половых общений как цели
самой по себе, ибо таковая цель была бы только грубым кощунством над Таин-
ством и над Церковью, в которой совершилось бы такое благословение.
К великому стыду нашему, такое кощунство над Таинством брака в такой
мере стало для нас явлением обыденным и вошло в наши нравы*, что брак по
влечению действительно любовному и бескорыстному, сплошь и рядом, вызы-
вает к себе не сочувствие и одобрение у родных и окружающих, а скорее непри-
язнь и противодействие.
* Автор не замечает, что и «не могло не войти в нравы», не могло не «стать».
Ибо раз хотя одна семья (повенчанная с любовью, а потом разлюбившая) существу-
ет, ссорится, изменяет, то она как микрококк уже заразит собой все общество. «А
если есть - то и возможно». Метафизика всегда лежит в основе физики. В. Р-в.
461
Благодаря-то этому браки у нас, за весьма редкими исключениями, пред-
ставляют собою явный и заведомый для всех обман, а еще вернее, возмутитель-
ную куплю и продажу
Удивительно ли, что такие браки порождают собою одни лишь пороки и
разврат и служат неизбежным источником взаимной вражды и ненависти, от-
равляющих жизнь всего семейства и влекущих за собою ту глубокую степень
ожесточения человеческого сердца, когда оно не останавливается пред самыми
тягчайшими преступлениями. Нужно ли еще говорить о том гибельном влия-
нии, которое имеют подобные родители на своих детей? И могут ли такие роди-
тели служить для них примером добра, правды, любви? и может ли Церковь
испрашивать для них благословение на воспитание ими своих детей в христиан-
ских началах? Где нет любви, там нет человека, там нет и места для чувств отца
и для чувств матери!
Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. I Посла-
ние Иоанна. 4, 8.
Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. 4, 8.
Брак есть, бесспорно, великое Таинство, но только в смысле благодатной
почвы, на которой из доброго семени родится человек. И великая задача Церкви
должна заключаться в том, чтобы зорко выбирать эту почву и охранять ее от
плевел. Как пастуху, оберегающему свое стадо от паршивой овцы, так пастырю
Церкви, на глазах которого родятся, живут и умирают пасомые им, подобает
знать, кому из них может быть дано благословение на брачный союз и кому не
может быть дано право на это Таинство.
Пастырям Церкви следует хорошо помнить предназначаемое для них по-
учение Св. Евангелистов:
Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев
Божий на сынов противления. Не будьте сообщниками их. Послание ап. Павла
к Ефессеям. V, 6-7.
Рук ни на кого не возлагайте поспешно и не делайтесь участниками в чу-
жих грехах. I Послание к Тимофею. V, 2, 2.
Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком; серд-
це же их далеко отстоит от Меня. Ев. Матф. 15, 8.
Согрешающих обличай пред всеми, чтобы и прочие страх имели. I Посла-
ние к Тимоф. V, 20.
Браку всех да будет честен иложо непорочно. Послание к Евреям. XIII, 4.
IV.	Приняв в основание, что дурное семя дает дурной плод, Церковь так же,
как и законы гражданские, не должна давать права на брачный союз людям заве-
домо порочным и преступным.
Правом на брачный союз, как совмещающим в себе сумму важных граж-
данских прав по отношению к семье и по отношению к государству, воспитани-
ем из своих детей честных и полезных для него граждан, должны пользоваться
только люди свободные от пороков: люди, взаимность которых не подлежит для
Церкви сомнению.
Только при таких условиях представилась бы возможность внести в семей-
ную жизнь:
Плод духа: любовь, радость, мир, благость, милосердие, веру, кротость,
воздержание. Послание к Галат. 5, 25,29.
462
Не следует же допускать к таинству брака людей порочных и ищущих в
брачном сожитии одного лишь грубого, и даже без взаимности, полового влече-
ния, ибо дела плоти известны: прелюбодеяние, блуд, вражда, ссоры, зависть,
гнев, распря, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и т. п.
Поступающие так, Царства Божия не наследуют. 5, 19, 21.
Не давайте святыни псам. Ев. Матфея. 7, 6.
Иисус Христос, указав нам в своем высоком учении основы для достиже-
ния нами идеального нравственного развития и признавая брак нерасторжимым,
допускает развод только вследствие прелюбодеяния.
Кто разведется с женою не за прелюбодеяние и женится на другой, тот
прелюбодействует, и женившийся на разведенной - прелюбодействует. Ев.
Марк. 19, 9.
Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. 10, 9.
Но может ли найти себе место и малейшее сомнение в том, что именно с
точки зрения христианского учения было бы безусловным кощунством призна-
вать сочетанным Богом даже и такие браки, где благодаря обману испрашивает-
ся благословение Церкви на совершение таинства.
Казалось бы, напротив, что все такие браки должны быть признаваемы не-
действительными и подлежащими расторжению, «да не порицается Слово Бо-
жие», и тем более, когда этого сами требуют сочетавшиеся такими браками.
Можно ли не согласиться с тем, что Иисус Христос, допуская как повод к
разводу - прелюбодеяние, не только не ограничил тем возможность к разводу,
но, напротив, лишь указал на широкий повод к тому - расширением самого по-
нятия о прелюбодеянии:
Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй, а Я вам говорю -
кто смотрит на женщину с вожделением - уже прелюбодействовал с нею в
сердце своем. Ев. Матф. 5, 27, 28.
Если же мы примем в соображение, что во времена Иисуса Христа прелю-
бодеев нередко публично побивали камнями, то мешать разводиться с таковыми
в наше время, и притом еще на основании учения Христа, является, бесспорно,
лишь следствием неверного толкования истинного смысла, лежащего в основе
этого учения.
Неужели же возможно признать не противным христианскому учению, что
даже и в тех случаях, когда виновные в прелюбодеянии сами сознаются в своей
вине, то и тогда, не доверяя им, как чему-то невозможному, наши законы требу-
ют подтверждения таких фактов - свидетельскими показаниями под присягою.
Спрашивается: мыслимо ли такое условие для людей, хотя мало-мальски
порядочных, ввиду того что тут требуется наличность такого бесстыдного и гру-
бого цинизма, которым по самому существу своему и не подобало бы исходить
от наших пастырей Церкви, тем более что всем нам очень хорошо известно, и в
особенности нашему духовенству, ведающему бракоразводные дела, что требу-
ющаяся формальность является не более как заведомой фикцией и порождаю-
щей собою лишь другое преступление - ложное свидетельство под присягою?
С другой же стороны, спрашивается: чье и какое благо имеется в виду охра-
нить неразрешением развода людям, у которых взаимная любовь сменилась вза-
имною ненавистью или же отвращением одной стороны к порокам другой?
Обращаясь к поучениям Св. Евангелистов, мы находим в первом посла-
нии ап. Павла к Коринфянам, 7, 15: что, если неверующий хочет развестись, -
463
пусть разведется; муж или жена в таких случаях не связаны; к миру призвал
нас Господь.
Приняв в соображение, что и язычник может быть прекрасным человеком, а
христианин может быть человеком порочным, можно ли допустить, что если с
первым дозволяется развестись, то с последним нельзя, только потому, что он
христианин. С этим, очевидно, согласиться нельзя, ибо дурной христианин го-
раздо больше грешен пред Богом, ибо ему заповеди Божии были известны, а
неверующий их не знает.
Нс сплошь ли и рядом повторяются случаи, когда жена остается верующею
в Бога, а муж, ставши атеистом, нс признает святости веры; спрашивается: разве
к такому мужу, желающему развода с женою, не всецело должны относиться
сейчас приведенные слова из I Послания ап. Павла к Коринфянам, VII, 15? Если
неверующий хочет развестись - пусть разведется, муж или жена в таких слу-
чаях не связаны; к миру призвал нас Господь.
Казалось бы, что раз муж или жена заявляют о желании развестись, то од-
ним уже этим они достаточно наглядно обличают отсутствие в них той степени
подчиненности требованиям своей религии, которые присущи людям верующим.
Но дело в том, что желать развода могут супруги или неспособные прибе-
гать к обману и лицемерию по отношению к лицу, в котором разочаровались
они, или же желающие положить конец тому заведомому обману, на который
решились они при вступлении в брак, или по легкомыслию, или ради желания
на то родителей своих. Как то, так и другое положение тем более является воз-
можным, что в брак, в особенности у нас, так нередко вступают молодые люди,
в особенности девушки, которые едва лишь переступили порог своего отроче-
ства, когда пробуждающееся у них и взаимно их охмеляющее животное половое
влечение побуждает и того и другого к возможно скорейшему обладанию друг
другом, и когда та и другая сторона, отрезвившись от иллюзии, убедится, что,
кроме отношений самца и самки, между ними ничего общего не существует, -
спрашивается: во имя чего супруги эти, ступив на ложный путь по легкомыслию
и бессознательно, должны сознательно продолжать этот путь, невзирая на всю
его очевидную для них опасность, подвергаться которой они не желают?
Разрешая развод вследствие лишь прелюбодеяния, законы наши воспреща-
ют виновному супругу, а на самом деле (что бывает наичаще) не виновному, но
только принявшему на себя вину, вступать в новый брак. Спрашивается: не об-
рекается ли тем, заведомо, на разврат этот супруг? и не поощряется ли этим
проституция?
Не лучше ли было бы, если бы даже и виновный супруг вступал в новый
брак, чем вынуждать его коснеть в разврате? Точно в прелюбодеяние не может
впасть человек, способный с другою женою быть примерным супругом!
Да и почему, спрашивается: седьмая заповедь в такой мере наказуется стро-
же других, что только против нее провинившемуся не полагается ни покаяния,
ни помилования?*
Наконец, можно ли принуждать жить с человеком, ставшим дурным и от
которого сам Господь отвращается? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас,
отойдите от меня творящие беззаконие. Ев. Матфея. VII, 23.
* Очень важно. В этом смысле («почему не применено покаяние и прощение
при разводе») высказывался в устных со мной беседах и петербургский священник
от. Городцев. В. Р-в.
464
Если согрешит против тебя брат, - обличи его наедине; если же он не
послушает тебя или свидетелей, скажи Церкви, и если и Церкви не послушает,
то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы
свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то
будет разрешено на небе. Ев. Матфея. XVIII, 15, 18.
Дерево, не приносящее плода, срубают и бросают в огонь. Ев. Матфея. VII, 19.
А негодного раба выбросьте в тьму внешнюю. V, 8. Ап. Павел к Ефессеям.
Фарисеи и тут, без сомнения, станут грудью за мертвую букву закона, охра-
няя ее неприкосновенность и целость, хотя и для них самих воочию ясно, что
благодаря ложному ее толкованию оно порождает глубочайшее зло, не принося
никому ни малейшей пользы.
Нужно ли говорить о том, что законы таковыми быть не могут и не должны.
Мы знаем, что закон добр, если кто его законно употребляет. I Послание
ап. Петра к Тимофею. VIII, 9.
V.	Развод, без сомнения, оказался бы одним из могучих средств к подъему
нравственного развития женщин, главным образом в том отношении, что он оди-
наково образумит и тех матерей, и тех дочерей, из которых первые учат, а вто-
рые учатся искусству при помощи обмана, лицемерия и бесстыдного кокетства,
чтобы не сказать иначе, поскорее, а главное повыгоднее как для семьи, так и для
себя выйти замуж за каждого встречного подходящего жениха, нимало не забо-
тясь о том, в какой мере уровень его нравственного развития может служить
надежным ручательством, что он способен быть честным и добрым семьянином
и не способен будет ради разврата воспользоваться возможностью развода.
В свою очередь и мужчины будут искать и для себя тех же ручательств, ибо
мотивы корыстные, которыми большинство руководствуется теперь, при воз-
можности развода неизбежно должны будут потерять свое значение*.
Возможность развода послужила бы, без сомнения, прекрасною школою для
развития между супругами той взаимной вежливости и уважения друг к другу,
которые так желательны и необходимы как добрый пример для их детей и кото-
рые представляют теперь такую великую редкость, благодаря именно тому, что
и та и другая сторона смело рассчитывают на безнаказанность, питая надежду
на крепость их насильственно связующих брачных цепей. Цепи эти находили
бы себе полное оправдание, если бы в пользу их целесообразности свидетель-
ствовал нам жизненный опыт. Но, увы! Именно этот опыт слишком красноречи-
во убеждает нас, что насильственные брачные узы нс только являются фикцией
в действительности, но фикция эта постоянно растет все больше и больше, по
мере того как, благодаря успехам все той же цивилизации, женщины завоевыва-
ют себе все большую и большую свободу и равенство прав с мужчинами.
Если принять в соображение, что за исключением, быть может, одной из ста
тысяч, все помыслы у женщин всецело сосредоточены на половой сфере и на
старании искушать своими прелестями мужчин и тем привлекать их к себе; что
женщины как существа, руководствующиеся исключительно чувствами, имен-
но вследствие этого и не владеют тою силою воли, которая дала бы им возмож-
ность сдерживать свои страстные порывы, то нельзя не согласиться, что эти-то
* Как только кончится абсолютная связанность в семье юридического характе-
ра - так начнется нравственная их связанность, по преднамерению - временная, но
которая красотою своею фактически перейдет (почти повсеместно) в вечную. В. Р-в.
465
присущие природе женщины особенности и служили всегда как для законов
церковных, так и гражданских главным основанием к строгим требованиям от
жен - полного подчинения своим мужьям. Если, невзирая, однако, на это, жен-
щины, при всем противодействии мужчин, успевают все шире и шире завоевы-
вать себе равноправность с ними, то удивительно ли, что, не сочувствуя этому,
молодое поколение мужчин все меньше и меньше проявляет желание вступать в
брак, предпочитая внебрачные сожития.
При таком положении дела вопрос о браке является, бесспорно, вопросом
огромной важности по отношению к судьбе нравственного развития общества.
И задачи законодателей должны, поэтому, заключаться в том, чтобы законы граж-
данские о браке создавались не для того лишь, чтобы изображать собою недося-
гаемый идеал для обыкновенных смертных, а вполне отвечали как данному вре-
мени, так и уровню нравственного развития данного народа и ни в каком случае
не шли вразрез с другими законами, имеющими к ним прямое отношение; так
напр., можно ли, с одной стороны, требовать от жен, чтобы они не только также
во всем повиновались своим мужьям, как Церковь повинуется Христу, но, что-
бы они боялись своих мужей, а с другой стороны, предоставлять этим же женам
равноправность с мужчинами? Наилучшими законами и обычаями должны быть
признаны те, которые благотворно влияют на нравы людей. Законы же и обы-
чаи, которые способны действовать благотворно в особенности на характер сво-
енравнейшего в мире существа - женщины, должны безусловно считаться иде-
альнейшими и заслуживающими подражания.
На основании личных наблюдений, во мне давно сложилось убеждение, что
между народами Европы первое место по своей чарующей женственности и
добросердечию занимают румынские женщины интеллигентного общества, а в
Азии еще неизмеримо выше их стоят, в этом отношении, японки. В чем же зак-
лючается причина этой особенности? Мне, по крайней мере, кажется, что она
объясняется единственно лишь теми особенностями, которые присущи брачным
узам в той и другой стране. Что касается Румынии, то в ней, невзирая на право-
славное вероисповедание, развод допускается настолько легко и часто, что не-
редко в обществе можно встретить интеллигентных дам, которые раз пять или
шесть разводились и вновь выходили замуж. Что же касается Японии, то там
браки совершаются на условленный срок, после которого, при миролюбивом и
согласном сожитии, устанавливается новый срок и т. д. Благодаря-то этим осо-
бенностям и тут и там устраняются самые поводы к изменам, обману, лицеме-
рию и ненависти, которые столь глубоко развращают супругов.
VI.	Как на одну из важнейших невыгод развода обыкновенно указывают на
судьбу детей разводящихся родителей.
Что в основе этого опасения лежит умышленная неправда и преувеличение
свидетельствует тот факт, что в большинстве случаев именно из-за детей возни-
кают споры между отцом и матерью, не желающими уступить их друг другу.
Что же касается людей богатых, то развод, обыкновенно, не причиняет ущер-
ба материальному благосостоянию детей. Во всяком же случае, может ли еще
требовать здесь ответа вопрос: потеряют или выиграют дети, которые избавле-
ны будут от гибельного влияния на них порочных или ненавидящих друг друга
родителей?
Наконец, ведь разлучающиеся с семьей отец или мать - могли же и совсем
умереть!
466
Возвращаясь к так называемым «незаконнорожденным» детям, можно ли
не выразить желания, конечно, огромного большинства между ними, чтобы,
делая добро, делать его вполне, ибо в противном случае никакими полумера-
ми строгая справедливость здесь удовлетворена не будет.
Нельзя не согласиться, что одно уже то должно быть признано глубоко
несправедливым, что, вопреки основному закону нашего свода, в силу которо-
го каждый сам отвечает за свою вину, - одни лишь ни в чем не повинные дети
«незаконнорожденные» обрекаются на тяжелое наказание за грех своих роди-
телей.
Не удовольствуясь лишением этих детей многих гражданских прав, закон
наделяет их своего рода волчьим билетом, который на всю жизнь налагает на
них клеймо позора, ничем не заслуженное, глубоко оскорбляющее их самолю-
бие и самоуважение!
Можно ли также признать справедливым, что одним из этих «незаконно-
рожденных», без малейшей с их стороны заслуги и лишь в награду их родите-
лям за вступление в брак, восстановляются все права, наравне с детьми, в бра-
ке рожденными, между тем как 99 из 100, даже в тех случаях, когда их родители
- или вследствие невозможности, или вследствие запрещения законом всту-
пить в брак - искренно готовы наделить своих «незаконнорожденных» детей и
своим именем, и своими правами, - закон 12 марта в одних случаях, безуслов-
но, этого не дозволяет, а в других, в высокой степени и ко вреду детям, ограни-
чивает права родителей!
Так, например, нельзя узаконять детей, рожденных от прелюбодеяния. И
даже в тех случаях, когда их отец или мать пожелали бы усыновить этих детей,
то и тогда закон 12 марта, отказывая этим детям во многом, лишает их права
даже наследовать не только потомственное дворянство, но и потомственное
гражданство.
Давно прошло то время, когда потомственному дворянину присвоено
было исключительное право владеть людьми, как своими рабами. Подобное
право, понятно, только и могло быть даваемо, по крайней мере в принципе,
людям, отличавшимся своим благородством, которое способно было служить
для государства надежным ручательством за судьбу людей, отдававшихся им
в рабство. Но в настоящее время, когда правом рабовладения пользоваться
уже никто не может, когда потомственными дворянами могут стать люди не
только «неблагородные» по рождению, но и не получившие ни воспитания,
ни образования, а, может быть, даже и «незаконнорожденные», как, напр.,
чиновники, выслужившиеся из писарей или фельдшеров и награжденные
орденом Св. Владимира за усердие к письмоводству и делопроизводству, а,
вернее, за холопское подобострастие и уменье угождать начальству; или же
потомственное дворянство дается разбогатевшим мужикам за их денежные
пожертвования; - ввиду-то всего этого, придавать второстепенным правам,
сопряженным с потомственным дворянством, столь важное значение, чтобы
званием этим не имели права пользоваться вне брака рожденные дети потом-
ственных дворян, усыновляемые своими родителями, - очевидно, лишено
всякого основания!
Не менее суровым является и закон, не дозволяющий родителям, имею-
щим своих детей, усыновлять чужих (на самом же деле своих, но рожденных
от прелюбодеяния), хотя бы и муж, и жена этого желали.
467
Найдет ли себе строгое оправдание и закон, дозволяющий усыновлять чу-
жих детей (а в действительности и наичаще своих «незаконных») и разрешаю-
щий передавать им права потомственного дворянства, - но лишать их права
на родовое наследство, даже и тогда, когда отец или мать не имели других
детей?
Закон имеет здесь, конечно, своею задачею охрану имущественных прав
детей, в браке рожденных, и вообще кровного родства; но подобное вмешатель-
ство в права родителей по отношению к детям могло бы иметь основание лишь
при предварительном признании их неправоспособности, вследствие ненормаль-
ности их рассудка. Если же к тому повода не имеется, то нельзя не согласиться,
что не дело законов гражданских вторгаться в имущественные права родителей
и усыновителей*. Не дело, потому что закон этот, порождая собою недобрые
чувства и у родителей, и у детей, рожденных от прелюбодеяния и которых эти
родители желали бы признать равноправными со всеми другими своими деть-
ми, - он порождает и ухищрения к тому, чтобы теми и другими средствами обойти
суровый закон, с которым не может примириться чадолюбивое сердце отца и
матери.
VII.	Невзирая на все мое идолопоклонство перед Л. Н. Толстым и на полное
согласие мое с большинством его мнений по вопросу о браке, я, тем не менее, не
нахожу возможным согласиться с Л. Н., что вступившие в брак, что бы ни про-
изошло между ними, нс только должны оставаться навсегда неразрывно связан-
ными, но даже обязанными один другому всегда давать и удовлетворение физи-
ческое...
Согласиться с таким безусловным требованием мне казалось бы совершен-
но немыслимым как в силу психологических, так и в силу физиологических при-
чин, и притом, все равно, будет ли речь идти здесь о людях с более или менее
высоким нравственным развитием или же о таких, которые ищут в браке глав-
ным образом удовлетворения полового инстинкта.
Что касается первых, то спрашивается: если, с летами, один из супругов
впал в порок, который вызвал к нему заслуженное презрение или отвращение
другого супруга, то на какую же иную, как не глубоко оскорбительную и унизи-
тельную, роль должен обрекать себя этот последний, если уважение его к свое-
му человеческому достоинству не способно быть подавленным, как у большин-
ства животных, половым влечением? При таких условиях не лучше ли им
развестись, чем дать разжигаться взаимной ненависти?
Что же касается второй категории супругов, то и здесь отвращение, и ничем
не примиримое, может быть вызвано у супругов и физическими их недостатка-
ми, врожденными или приобретенными.
Для того чтобы стало понятным, почему в одних случаях супруги, или лю-
бовники, страстно друг к другу привязываются, а в других случаях, напротив,
самая горячая страсть угасает у них на первых же порах, следует иметь в виду,
что причина здесь заключается единственно лишь в том соответствии или несо-
* Конечно. Считают в моем кошельке. В сущности, корень всего не в граждан-
ской стороне, а в «прелюбодеянии»; но что тут «прелюбодей боится прелюбодея-
ния» очевидно из того, что из вновь составленного проекта «Уложения» исключена
даже статья прежних законов, карающая за скотоложество, - но оставлены все ста-
тьи, карающие за бесцерковное сожитие. В. Р-в.
468
ответствии двух организмов, которые можно было бы назвать удачным или не-
удачным половым подбором. Но и удачный подбор может впоследствии постра-
дать от приобретенного недостатка, обусловленного несчастными родами. При
этом недостатке, глядя на его степени, никакая красота не способна искупить
его для несчастной женщины.
Отнимать у этого мотива его важное значение по отношению к брачному
сожитию - не будет ли прямым противоречием закону, предоставляющему жене
право требовать формального развода с мужем, одержимым физическим недо-
статком, имеющим обратную аналогию с вышеуказанным недостатком у жен-
щины?
Ввиду-то таких обстоятельств, найдет ли себе основательное оправдание
требование от людей, чтобы они, вступая в брак, ради наслаждения брачною
жизнью, довольствовались ею, и в той ничтожной степени, которая физически
неспособна дать им удовлетворение в степени для них потребной и, делая их
тем глубоко несчастными, столь часто повергает их в отчаяние, доводящее даже
до посягательств на жизнь ненавистного им супруга, чтобы только избавиться
от половых общений с ним.
Точно так же находил бы я невозможным согласиться с доводами Льва Ни-
колаевича в пользу безбрачия или, вернее, девственности. Иное дело, если бы
речь шла исключительно о людях, не только стремящихся к идеалу нравствен-
ного совершенства, но и таких из них, для которых философское миросозерца-
ние составляет неисчерпаемый источник наивысшего счастия их жизни. Для
таких людей девственность, действительность, совмещает в себе единственное
верное условие избавиться в жизни того источника вечных мучений, которыми
столь богаты и брачные и внебрачные союзы, ибо как те, так и другие, за весьма
редкими счастливыми исключениями, сплошь и рядом отравляют жизнь страда-
ниями, причиняемыми то чувством ревности, то заботами о нуждах семьи, то
болезнями детей и всею их дальнейшею судьбою.
Но дело в том, что девственники, за исключением святых отцов, представ-
ляют собою такую редкость, что даже между великими учеными, мыслителями,
поэтами все они известны наперечет; да и девственностью своею они обязаны
были нс предвзятому принципу, а исключительным, благоприятствовавшим тому
условиям. Оно и понятно, ввиду того что половой инстинкт пробуждается в че-
ловеке в том юношеском возрасте, когда ему еще совершенно чуждо философ-
ское миросозерцание и та сила воли, которая способна господствовать над стра-
стями.
VIII.	В заключение не могу обойти молчанием и того противоречия, кото-
рое обличается у Льва Николаевича по отношению к браку вообще.
Дело в том, что, с одной стороны, Лев Николаевич склоняется в пользу без-
брачия, и как на мотив, примиряющий с мыслью о прекращении вследствие это-
го рода человеческого, Лев Николаевич ссылается на учение астрономов, дока-
зывающих неизбежную и без того гибель всего живущего на земле от постоянно
возрастающего понижения солнечной теплоты.
Замечу мимоходом, что если предсказанию этому и действительно предсто-
ит осуществиться, то, во всяком случае, оно, по вычислению тех же астрономов,
осуществится нс раньше как через многие миллионы лет, между тем как если
бы из 100 человек у 5 явилось желание остаться девственниками, то род челове-
ческий исчез бы с лица земли лет через 300 или 200, а может быть, и еще скорее.
469
Во имя же чего, спрашивается, род человеческий отказался бы от возможности
многие миллионы лет пользоваться столь дорогими для него благами жизни и
совершил над собою самоубийство?
Невзирая на то, что высокомерный царь земли во многих отношениях дол-
жен был бы признать большинство людей ниже животных, при одном уже срав-
нении его с животными возмущается негодованием; между тем, как он же соб-
ственным своим опытом над домашними животными давно имел возможность
убедиться в тех блестящих результатах, которые дает забота о том, чтобы произ-
водители данной породы не имели в себе пороков; казалось бы, что ввиду этого,
ничто не могло бы быть более естественным, а в то же время и большим благом
для человечества, как руководствоваться ему тем же и относительно своей соб-
ственной физической культуры. Но, увы! при всей своей очевидной благотвор-
ности, это разумное требование гигиены, вместо того чтобы лечь в основу госу-
дарственных законов, всегда оставалось в таком пренебрежении, что даже
красноречивейшие статистические данные всегда оставались гласом вопиюще-
го в пустыне.
Сводя к короткому итогу все, выше мною высказанное, я находил бы на-
сущно необходимым для подъема все ниже и ниже падающего уровня у нас об-
щественного нравственного развития:
1.	Ограничение прав на брачный союз:
Возрастом: для мужчин от 25 до 60 лет и для женщин до 40 лет. Причем
жених не должен быть старше более чем на 20 лет, а невеста не должна быть
старше жениха более чем на 5 лет. Болезнями: сифилис, чахотка, проказа, рак,
болезни мозга, идиотизм.
2.	Пороками: пьянство, распутство, тяжкие преступления уголовные.
Расторжение брака (развод) по причинам: прелюбодеяния, пьянства, сифи-
лиса, физических недостатков к супружескому сожитию, болезни мозга, истяза-
ния супруга, уголовных преступлений, влекущих за собою ссылку, а равно и
наказания за преступления, противные правилам чести.
3.	Равноправность детей, как в браке, так и вне брака рожденных.
4.	Имущественная равноправность сыновей и дочерей.
Доктор медицины Ф. Фейгин
XL.	«Церковные Ведомости»
о брошюре А. Дернова «Брак или разврат?
По поводу статей г. Розанова о незаконных детях.
Протоиерея Александра Дернова.
СПб., 1901 г.»
С.-Петербургская газета «Новое Время» за истекшую осень поместила ряд ста-
тей г. Розанова по вопросу о браке. Статьи эти, написанные страстно и притом
- образным языком, с характером якобы глубокой философии, без сомнения
должны были обратить на себя особое внимание такой большой аудитории
как круг читателей одной из распространеннейших современных газет. Но, к
сожалению, по высказанным в них взглядам статьи эти оказались настолько
странными, чтобы не сказать более, - что даже в той же самой газете вызвали
470
против себя возражения г. Е. Маркова и лица, пишущего под псевдонимом
«А-т». В самом деле, направляя в своих статьях все свои суждения, по-видимо-
му, к тому, чтобы убедить людей в зависимости их жизни от Бога, убедить их в
необходимости религиозной жизни, ослабить чрез это дальнейший рост таких
вредных общественных явлений, как увеличивающийся разврат, и выработать
новый, лучший тип семьи, г. Розанов в то же время не стесняется неосторожно
отзываться о наших канонах, установлениях и служителях - духовенстве! Яс-
ное дело, что такие «писания» должны были вызвать отповедь со стороны слу-
жителей церкви. Попытку дать такую отповедь - и попытку удачную - и пред-
ставляет собою брошюра о. А. Дернова с выписанным выше заглавием. В
сжатой форме, языком ясным и сдержанным о. Дернов, шаг за шагом, следит
за резво скачущею с предмета на предмет мыслию г. Розанова и обстоятельно
доказывает неверность и пристрастность большинства из его выводов. Заняв-
шись прежде всего систематизацией взглядов г. Розанова, о. Дернов переходит
затем к выяснению вопроса о характере церковных законов, и в частности за-
конов, определяющих союз брачный и отношения родителей и детей. Далее он
обращается к вопросу о происхождении термина «незаконнорожденный» по
отношению к детям и указывает, что инициатива здесь принадлежит не церк-
ви, никогда не лишающей своих благодатных даров и незаконнорожденных, а
государству, пытающемуся некоторыми ограничениями этих последних поло-
жить предел возможности полного ниспровержения семьи и всякой нравствен-
ности*. В главе IV и V разъясняется истинное значение стыда как начала,
сдерживающего половую распущенность, а не источника, как думает г. Роза-
нов, детоубийства и девоубийства; в гл. VI указывается на неверность освеще-
ния г. Розановым положения незаконнорожденных по нашим действующим
гражданским законам; гл. VII посвящена опровержению мысли г. Розанова,
что «если допускать незаконнорожденность, то следует допустить и незакон-
ность смерти, а между тем смерть не только законна, но она - свята»; гл. IX
излагает неправильный взгляд г. Розанова на брак, а гл. X - истинно христиан-
ское учение о браке. Г. Розанов, заключает автор, чудовищно извращая факты,
грубо относясь к духовенству, поверхностно понимая сущность тайны спасе-
ния во Христе и сущность канонического права, которое он напрасно хочет
называть уничижительным, в его глазах, именем «византизм», может достиг-
нуть только полной разнузданности молодежи, а никак не возвышения ее в
нравственном отношении.
Таково содержание брошюры о. Дернова. Нельзя не пожелать, ввиду ее цели,
возможно широкого ее распространения. Н. М.
(Из «Прибавлений к Церковным Ведомостям», в библиогр. отделе)
* Вот! Это - важное признание!! Напрасно и поздно оно маскируется теперь; но
раньше - никакой пощады к «выблядкам» не было и к матерям «бл...ям» исключи-
тельно «ради охранения семьи и упрочения нравственности» (буквальные слова ав-
тора). Боже, Боже, как страшно читать: «нравственность» требовала 1000 лет дето-
убийства! Ради «охранения семьи» надо было заставить матерей бросать ими рождае-
мых детей в помойные ямы, колодцы, пруды! О, христиане, о, христианский мир, -
что о тебе излагается стоятелями твоими. В. Р-в.
471
XLI.	Брак или сожительство?*
(По поводу полемики о. прот. Дернова
с г-м Розановым)
Вопрос о браке, о его значении и создаваемых им обязанностях и правах сделал-
ся современным, «модным». О нем пишут очень много, критикуют, иногда очень
резко, современные формы и условия брака, толкуют о необходимости изме-
нить их и улучшить; отыскивают новый «более» современный критерий для его
обоснования, обращаются и к физиологии, и к статистике, и к праву, с завистью
наконец указывают даже на Японию как на достойный подражания пример**; а
между тем о единственно возможном критерии - о том, который дан нам в слове
Божием, - точно забыли! Но ведь о браке говорит Сам Спаситель, и притом с
совершенной ясностью и определенностью. Он указывает на его великое значе-
ние, на его святость и упоминает даже об условии, при котором, ввиду челове-
ческой порочности и слабости, - допускается его прекращение; казалось бы,
что ввиду столь авторитетного свидетельства вопрос мог бы быть решен до-
вольно просто и скоро, по крайней мере для разумения и совести христианства
(а ведь мы все-таки христиане), между тем люди толкуют, спорят и препирают-
ся и нс думают просто обратиться к этому непогрешимому первоисточнику для
проверки своих теорий; так, между прочим, поступает и г. Розанов в своих ста-
тьях о браке и незаконнорожденных детях; он иногда ссылается на слово Божие,
но понимает его так своеобразно, что, с его точки зрения, было бы осторожнее
воздержаться от таких ссылок.
Серия статей г. Розанова, помещенная в «Новом Времени», вызвала в той
же газете критику, хотя облеченную в дружественные формы, однако нещад-
ную. Несмотря на достоинства этой критики, она недостаточно полно и точно
следует за развитием аргументации г. Розанова, поэтому я позволю себе по-
знакомить читателей «Нового Времени» еще с другой критикой, только что
появившейся, именно с брошюрой о. протоиерея Дернова, рассматривающей
статьи г. Розанова специально с точки зрения учения церкви и более подробно.
Брошюра эта озаглавлена «Брак или разврат». Заглавие - несколько резкое, но
вполне соответствующее серьезности вопроса; ведь колебать брак - значит
колебать семейство, а стало быть, и все гражданское общество, все государ-
ство! Не знаю, следовало ли вообще разбирать на страницах газеты, попадаю-
щей и в детские и в девичьи руки, столь щекотливый вопрос, но, раз это при-
нято, приходится следовать обычному порядку. Молчание в этом случае было
бы, может быть, вреднее.
О. Дернов следует шаг за шагом за мыслью г. Розанова; я буду придержи-
ваться принятого им порядка.
* Что за разделение? Брак и есть «сожительство», по Библии, Евангелию и даже
по учению церкви: «брак есть мужа и жены (=полосочстанных мущины и женщи-
ны) союз и жребий на всю жизнь» (-сожительство) определяет «Кормчая». О фор-
ме заключения - ни слова в «Кормчей». В. Р-в.
** В Японии, как известно, договорный (гражданский) брак доведен до своего
логического совершенства - брак на срок. Запад, запутанный еще в тенета римского
права, до этого не дошел... будем надеяться! А. К.
472
Г. Розанов, говорит его критик, направляет свою смелую аргументацию про-
тив канон, права и духовенства, обвиняя их в византизме (нс объясняя, однако, в
чем именно состоит этот византизм и в чем его недостатки), и утверждает, что
тлетворное его влияние побудило наши времена исказить Христово учение о
браке и деторождении. Византия, говорит г. Розанов, сделала из брака - таин-
ство, когда он таковым никогда нс был, и, по словам Самого Спасителя, есть
«полосочетание»; незаконнорожденность есть выдумка духовенства, ибо все дети
рождаются одинаково и одинаково законны. Теперь дастся младенцу, рожденно-
му вне брака, «волчий вид», «желтый билет». Незаконнорожденных детей ли-
шило «благословения» не Евангелие, а «сухие ограничения Византии и Рима».
Г. Розанов ставит и детоубийства на счет Византии и в некоторых случаях даже
дает плотскому сожительству предпочтение перед браком, находя первое насто-
ящей добропорядочной и чистой семьею, в которую человек вступает, вырвав-
шись из «принудительного разврата». Оберегаемый юридически брак, говорит
г. Розанов, никому не нужен! Религиозного таинства брака в Европе не суще-
ствует. О. Дернов, в подтверждение сказанного, приводит целиком подробные
цитаты из статей г. Розанова, которые действительно характерны и доказывают,
по словам о. Дернова, что г. Розанов впадает в логический круг. Я не буду их
повторять, так как они известны читателям «Нового Времени».
В ответ г. Розанову о. Дернов на основании фактических и документальных
данных отвергает обвинения, направленные против нашего духовного религи-
озного строя. Законы его, говорит он, во многом аналогичны с законами госу-
дарственными, но отличны от них в том, между прочим, что авторитет их чисто
нравственный, поддерживаемый не физической карой или устрашением, а бла-
гоговением к воле Божией. Законы эти - суть лишь толкования этой воли. Пони-
маемая в этом смысле законодательная власть церкви совершенно достаточна
для осуществления своей задачи - спасения рода человеческого. Сознание же
великой пользы, приносимой влиянием церкви нравам народа, побуждало бла-
гочестивых государей придавать церковным законам значение законов граждан-
ских (мирских) и объединять их. Так было в Византии*; те же порядки отчасти
перешли и на российскую церковь. Государство российское органически, нераз-
рывно связано с православною церковью - и это великое благо; причем, конеч-
но, нс должно смешивать то, что принадлежит Богу и что - кесарю.
Отвечая на обвинения г. Розанова, что духовенство лишает незаконнорож-
денного своего благословения, о. Дернов говорит, что церковь облекает званием
христианина всякого к ней приносимого или приводимого, независимо от того,
кем он рожден. «В деле признания детей, рожденных вне брака, - говорит он, -
у нашей церкви инициативы нет». Законность или незаконность детей опреде-
ляется законами гражданскими, и это определение заносится церковью в ее мет-
рики, которыми государство и пользуется для регистрации своих подданных. В
церковных руководствснных книгах (Кормчей и др.) нет и наименования «неза-
коннорожденный». Церковь не делает подобного различия и равнолюбиво при-
соединяет всех к пастве Христовой. Таким образом, обвинение, направленное
против церкви в этом вопросе, падает само собою; никакого византизма, ника-
кой суровости во всем этом нет и не оказывается.
* Римские императоры иногда присутствовали на вселенских и поместных со-
борах. Так же поступал и царь Алексей Михайлович (Московский собор 1666—1667),
относившийся к собору с великим, истинно сыновним почтением. А. К.
473
ВIV главе своей брошюры о. Дернов разбирает взгляды г. Розанова на брак
и на улучшения и упрощения, предлагаемые в нем г. Розановым («брак бесфор-
менный» - «полосочетанис»).
Г. Розанов, говорит о. Дернов, утверждает, что даже и на основании слов
Самого Спасителя брак есть только «полосочетание», что между законным
и незаконным браком никакой разницы нет и быть не должно и что брак не
таинство. Г. Розанов идет и еще гораздо далее, говорит о. Дернов, он сожале-
ет, что мы вообще охотники (и охотницы) до «фронды», в деле незаконно-
рожденности - фрондировать не хотим: мы стыдимся своих незаконнорож-
денных детей, девушка, родившая ребенка, стыдится!* Г. Розанов жалеет,
что у наших женщин сохранился еще стыд: тут, думает г. Розанов, нечего
стыдиться! Притом эта излишняя стыдливость порождает детоубийства. (Если
бы не было брака, а было бы одно полосочетание, не было бы ни стыда, ни
детоубийств - рассуждение вполне последовательное!) На все это, конечно,
восстает о. Дернов. Он основательно видит в этом разрушение всякой нрав-
ственности**. Правда, г. Розанов тоже говорит о каком-то браке, он находит
целесообразным какой-нибудь внешний акт, например обмен кольцами, он
даже находит предпочтительным, чтобы брак совершался в церкви, но по-
вторяет, что он не таинство, что этот взгляд лишь плод корыстолюбия свя-
щенников, что такой брак есть симония, что настоящий брак состоит лишь в
тайне физического рождения. Но в чем же, спрашивается, разнится такой
брак от полосочетания животных?..
В VI главе своего возражения о. Дернов возвращается к отношениям между
церковью и государством. На обвинение г. Розановым духовенства и религии,
что они разлучают будто бы родителей и детей, о. Дернов отвечает, что г. Роза-
нов напрасно не делает необходимого разграничения между церковью и госу-
дарством. Области эти необходимо различать. Православная церковь - установ-
ление совершенно самостоятельное и независимое от государства, от мира.
Государство не имеет права объявить недействительными апостольские и со-
борные правила, нс может также объявить закона, противоборствующего церк-
ви. В таком случае иерархия церкви не обязана повиноваться государственной
власти, которая захотела бы принудить ее признать то, что противно Закону Бо-
жию и ее совести (по слову апостольскому - «повиноваться Богу более, нежели
людям». Деяния Апост., гл. V, ст. 29).
На обвинение г. Розанова, что существующие законы разлучают незаконно-
рожденного ребенка от его матери, о. Дернов отвечает, что оно совершенно не-
основательно, что никто, никакой закон не мешает матери заботиться о том, что-
бы вырастить и воспитать себе незаконнорожденное дитя, сделать из него
человека и гражданина. Если же женщина избегает, совестится выводить его
* В тоне двух дочерей Лота, нарекающих имена сынам своим, есть гордость!
«Вот - мы все переступили, дабы иметь детей - во исполнение райского заповеда-
ния». Посему теперь, сейчас девушки должны высоко поднять рожденных ими де-
тей и закричать: «Трудно нам, задыхаемся - но волю Божию исполнили». Да, я нена-
сытно хочу гордости в рождениях; и не извиняюсь... В. Р-в.
** Родить ребенка - значит «разрушить нравственность»!!! Защищать детей -
значит «поощрять безнравственность»!!! Боже... Боже... где же, у кого твои запове-
дания? В. Р-в.
474
напоказ, как бы хвастаться им, подчеркивать его происхождение, то этому ме-
шают не государство и церковь, а просто чувство стыда, присущее всякой жен-
щине, не вконец развращенной; то самое чувство, которое г. Розанов считает
столь излишним и в котором, кстати сказать, покойный В. Соловьев видел одну
из основ своей этики.
В VIII главе своей брошюры о. Дернов рассматривает предлагаемые г. Ро-
зановым улучшения и упрощения в христианском браке. Исходя из своего ос-
новного положения, что брак в сущности есть лишь «полосочстание», «при-
лепление полов», г. Розанов смело утверждает, что с принятием его взглядов
сами собою уничтожатся «адюльтеры» (попросту прелюбодеяния), наложни-
чества, незаконнорожденные дети! «Ничего этого не будет, - говорит г. Роза-
нов, - не будет ни падений, ни незаконных касаний женщины» (все будут суп-
ружества). Понятно, что при таких основаниях г. Розанов приходит вполне
последовательно к необходимости или желательности новых, более упрощен-
ных, форм бракосочетания, напр. к простому благословению родителей, у кого
они есть, к размену колец, а то так и к простому «полосочетанию». Конечно,
вторая и третья, в особенности третья, форма, ни для кого не окажется слиш-
ком стеснительной...* Тогда вот и заведется, по мысли г. Розанова, чистейший
тип семьи, не в пример лучший нашего настоящего... Ведь тогда не будет раз-
врата!
«Нет, - возражает г. Дернов, - тем, что вы, г. Розанов, узаконите всякие «ка-
сания» женщин, уничтожите разницу между браком и сожитием, равно как и
между законно- и незаконнорожденными, вы разврата не уничтожите, вы его,
напротив, введете, хотя под именем нравственности нового образца; вы, напро-
тив, снимаете этим последнюю узду, сдерживающую страсти. Ведь человек, не
сдерживаемый никаким законом, никаким стыдом, стоит ниже животного, кото-
рое в проявлении своих страстей сдерживается своим инстинктом; у людей в
этом отношении инстинкта нет (то же относится и до питья: животное пьет, ког-
да оно жаждет, пьяница пьет постоянно). При этом о. Дернов делает интересные
ссылки на Оригена и отцов церкви.
Совершенно последовательно г. Розанов приходит и к требованию всяких
облегчений развода и относится враждебно к запрещению вступления в брак
супругу или супруге, уличенным в прелюбодеянии; выходит это у него совер-
шенно последовательно, логично. Раз брак есть не что иное, как полосочстание,
нечего его и стеснять в каком бы то ни было отношении; такое стеснение ничем
и не обусловливается и не вызывается. Нет более «адюльтера», радостно вос-
клицает г. Розанов, причем он считает себя вправе опереться на столь великий
авторитет «Боговидца» (?!)**. Против таких положений весьма основательно
ополчается о. Дернов, посвящая X главу своей книжки определению понятия
брака с христианской точки зрения. Брак по христианскому учению - не дого-
вор, не обязательство и не законное рабство; он - таинство, совершаемое церко-
* Да зачем вам «стеснять» (вечная тенденция) брак, который, по Апостолу, ус-
тановлен «во избежание блуда». Стеснителен брак - свободен блуд; свободен брак -
теснее блуду. Поразительно, что все, и Дернов, и Киреев, борются против брака
(«стесняют»), не упоминая о блуде и так. об. молча ему покровительствуя, созидая
ему условия. В. Р-в.
** Эта ссылка уже совершенно непонятна. А. К.
475
вью через венчание и налагающее на супругов полноту серьезных обязаннос-
тей. К прекращению их разводом церковь относится крайне осторожно. В ответ
г. Розанову, убежденно повторяющему (будто бы на основании слов Спасите-
ля!), что существо брака есть полосочстание, что прелюбодеяние началось от
того, кто дал браку неверное определение, что тот, кто создал идею, что могут
быть «незаконные» касания к женщине, что вообще может существовать лю-
бовь незаконная, - тот развратил человечество, о. Дернов восклицает: «Что вы
говорите, г. Розанов, да ведь заповедь «не прелюбы сотвори» дана Самим Богом
(и усилена и разъяснена Самим Спасителем!). Спаситель, развращающий чело-
вечество?!!»
Такова в кратком изложении сущность возражений о. Дернова г. Розанову;
должно сказать, что из проекта г. Розанова не остается камня на камне. Прихо-
дится повторить то, что говорит в «Нов. Времени» г. А-т: «Г. Розанов, вы не
ведаете, что творите!»
К вышесказанному я позволю себе прибавить несколько соображений.
Действительно, как замечает в «Новом Времени» г. А-т, г. Розанов не уяснил
себе значения советов и наставлений, которыми он награждает наше общество.
Если бы, паче чаяния, предлагаемые им меры были приняты к руководству, они,
несомненно, привели бы не к улучшению брачных отношений, а к упразднению
брака, а стало быть, к полному одичанию общества*. И тем нс менее, читая
статьи г. Розанова, чувствуешь, что в них есть некоторая доля правды если не в
положительной, то в отрицательной их стороне; в них чувствуется справедли-
вый протест против несомненного зла, против современного положения дел,
несомненно неудовлетворительного, требующего радикального лечения. Беда
лишь в том, что г. Розанов, второпях, для излечения несомненной и тяжкой бо-
лезни, хватается за лекарство никуда не годное, гораздо худшее самой болезни;
он бежит, как говорится, «из огня да в полымя».
Это бывало и с очень крупными людьми. Возмущенный несправедливым,
неравномерным распределением богатств, собственности, Прудон объявляет, что
первый, кто выдумал, кто установил собственность, и был первым вором. «La
propriete est un vol»**, - говорит он в своем сочинении «On’est-се que la
propricte?»***. Уничтожьте собственность, не будет на нее посягательств, не будет
краж****. В подобном же настроении находился покойный В. Соловьев, когда
писал свои необдуманные статьи о католицизме, статьи, в которых, ввиду не-
сомненных недостатков нашего церковного строя, советовал нам перейти в унию
и признать господство над нами папы. Разве это нс то же «из огня да в полымя»?
А ведь как глубоко религиозна была мысль Соловьева! Конечно, многое требует
исправления, в особенности дела бракоразводные, с их лжесвидетельствами,
подкупами, с их непролазною кощунственною грязью, попадающею и на свет-
* Да что же, евреи и греки были «дикие»? без наших норм? с другими? Слишком
вы самообольщены с Дерновым. В. Р-в.
** «Собственность есть кража» (фр.).
*** «Что такое собственность?» (фр.)
**** Уничтожьте таинство брака, говорит г. Розанов, - введите простое полосо-
четание, не будет и нарушений брака; «нет адюльтеров», - нет и незаконнорожден-
ных детей. Уничтожьте закон - нс будет и его нарушений, не будет преступлений.
Снимите голову — нет и зубной боли! Все решается очень просто! А. К.
476
лые одежды* нашей церкви! Да, все это требует лечения, требует реформ, но,
конечно, не тех, которые предлагает г. Розанов.
Наши законы о браке основаны на** слове Божием, стало быть, хороши; к
несчастию, наша практика гораздо ниже нашей теории; теория прекрасна, прак-
тика никуда*** не годится! За последние двадцать, тридцать лет в этом отноше-
нии произошли такие перемены, которые заставляют серьезно опасаться за бу-
дущность нашего общества. Повторяю: законы наши хороши, их самих и нечего
и касаться, но необходимо изменить их уродливое применение; и начать нужно
с изъятия бракоразводных дел из компетенции консисторий с отстранением от
них грязных специалистов-адвокатов, сделавших из них постыдный промысел;
но главное не в этом: нам самим, самому обществу нужно относиться к святости
брачных уз иначе, нежели мы относимся ныне. Мы сами должны оберегать их
как одно из главных условий общественного, а стало быть, и государственного
блага, а так ли мы поступаем? Не законы плохи, мы**** плохи! За последнее
время, в особенности, взгляды на брак совершенно изменились, и несомненно к
худшему. Теперь провинившийся муж не говорит, как прежде, как бы следовало:
«Я виноват! да простит мне Господь мое прегрешение»; нет, мы теперь, про-
свещенные новейшими теориями о браке, наученные житейскою мудростью спе-
циалистов и адвокатов, прямо отрицаем самое понятие о грехе: не виновен-де!
Никакой в этом вины нет, это устарелые взгляды попа Сильвестра, мы начита-
лись «Домостроя»; иногда вторят и дамы, ссылаясь на «les droits imprescriptibles
de 1’amour»!***** У нас перепутаны все понятия: человек проигрался в карты,
обещал, как водится, уплатить свой долг в 24 часа, но не исполнил своего обе-
щания и готов с отчаяния застрелиться; и все это понимают. «Как же, я торже-
ственно обещал уплатить долг и вот не сдержал своего обещания, а ведь карточ-
ные долги - священны!» И тот же самый человек, торжественно и всенародно
обещавший перед Господом Богом своей невесте любить ее****** и оставаться
ей верным, не обманывать ее, - считает себя вправе не исполнять данного обе-
щания, вовсе не думая о самоубийстве и прибегая для своего обеления к самым
* Как-то неясно. «Брызги от моей работы падают на мои одежды и марают ее».
Верно, - работа не чиста, и тогда бы для нее надо одеть не очень чистые одежды. А
то что путать, путать - и на зрителей наводить мираж. Одёжа - богатая, а работа -
швах. В. Р-в.
** ...римском праве. А. А. Киреев, должно быть, вовсе не знаком с историей
канонического права. Черпали ведрами из Corpus juris civil is. В. Р-в.
*** Таких чудес не бывает. В. Р-в.
**** Вечная присказка ленивых и неразумных юристов. «Это -они, а-не мы».
Закон мудрый имеет благодетельнейшее влияние на нравы. Как тихи, незаметны,
скромны татары и евреи: ни - пьяниц по улицам, ни - сифилитиков в больнице, ни -
расправ финским ножом «с изменницей», «надоевшей» и пр. Неужели же желтая
кровь монгола чище, светлее русской?! В. Р-в.
***** «незыблемые законы любви» (фр.).
****** да, если бы любовь, как и деньги, можно было обещать на сроки. А
если она не родилась - что вы на это? Ну, делайте вид любви! Это будет лицемерие и
грех. Вот если бы при заключении брака давалось выпивать некое магическое свя-
щенное питье, рождающее из себя любовь, - тогда ее и требовать бы можно. А не
изобрели вы такого питья, «благопожелание» ваше любви - не подействовало, ну
тогда с «нет» - нечего и спрашивать. В. Р-в.
477
грубым и пошлым изворотам, и все для того, чтобы доказать и себе и другим,
что тут нет никакого греха! Все, мол, так делают!
По словам Спасителя, брак должен быть святой, неразрывный союз, обе-
регаемый строгими обоюдообязательными и безусловно равными для обеих
сторон нравственными законами (Евангел. от Матфея, гл. V, ст. 31-32); исклю-
чение допускается Христом лишь одно, и то с ограничениями крайне мудры-
ми (Матфея, XIX, ст. 6-10). Так его понимает православная церковь. Впослед-
ствии гражданскою властью были введены еще некоторые поводы к разводу,
чисто формального свойства: но все это мы забываем, не хотим всего этого и
знать. Я употребляю слово мы, ибо главными виновниками распадения брака
должны быть признаваемы мужчины, мужья; жены лишь иногда следуют за
нами, следуют нашему дурному примеру; редко первоначальным нарушите-
лем брачной верности является жена, в особенности если она мать! Мать, ка-
кая бы она ни была, хотя бы из самых «передовых», хотя бы из нигилисток,
домогающихся равноправности в разврате с мужчинами, и та невольно как-то,
хоть вначале, бережет чистоту семейного очага, она все-таки стыдливее дур-
ного мужа; происходит это оттого, что молодая мать стоит ближе к детям, не-
жели отец, нежнее, заботливее их любит. Равноправности же в нарушении брач-
ного союза никакой, конечно, быть не может, ибо ни у кого нет и быть не может
никакого права на грех. Высказано это в Евангелии самым положительным
образом.
Укреплению брачного союза может содействовать не ослабление его разны-
ми «облегчениями», попустительствами и поблажками; не введение в него раз-
ных грубо физиологических или юридических понятий. Для укрепления брака
нужно, наоборот, чтобы общество смотрело на брачные отношения с точки зре-
ния идеально религиозной; тогда и только тогда будет брак действительно тем,
чем он должен быть, по словам Спасителя. Перестановка брака на почву юриди-
ческую, о которой многие теперь толкуют, еще вреднее на него подействует,
нежели введение в него самого распущенного материализма, ибо, раз будет при-
нято, что брак есть только юридический договор, никаким образом нельзя будет
отстоять не только его ненарушимости, но и бессрочности, вечности; раз это
только контракт, только юридическая сделка*, я всегда буду считать себя нрав-
ственно вправе изыскивать юридические средства для его нарушения, ежели он
оказывается для меня почему-либо неудобным; да и на каком основании можно
юридически отвергать брак на срок? Как основательно и горячо восставал на
гражданский брак И. Аксаков, исходя из оснований не только религиозных, но и
психологических, из высокого понятия о любви! И где бы, мне кажется, не быть
настоящему святому браку, как не в России, не под охраной русской женщины
этого олицетворения беспредельной любви, беспредельного всепрощения, са-
* Теперь-то он именно так и поставлен; только как сделка вечная (=рабство
крепостное право). Как же иначе, когда и состоит он в одном вписании жены в
паспорт мужа: а) с предоставлением ссориться, до посягательства на жизнь друг
друга (по этой причине нет развода), Ь) изменять один другому (без официальных
свидетелей); с) никогда и не начинать жизни вместе, живя хоть в разных полушари-
ях (и это не кассирует брак). Просто он - поставлен и всеми чувствуется как вечное
обязательство юридического характера, без дачи способов его исполнить - et rien
de plus [и ничего более (фр.)]. В. Р-в.
478
мопожертвования и непостижимой стойкости* в несчастии! Кажется, г. Розанов -
великий ценитель и знаток изящной литературы; я уверен, что, если бы, писав-
ши свои статьи, он бы хотя мельком вспомнил о пушкинской Татьяне, этом бла-
городном, чудном, святом прототипе русской женщины, - он бы, конечно, не
написал того, о чем я здесь говорил.
Павловск, 7 декабря. А. Киреев
XLII.	Идиллия, защищаемая А. Дерновым
и А. Киреевым
Благословение брака споспешествует
благословенному существованию семейства.
М. Филарет
1.	Из ялтинских нравов (письмо в редакцию «Нов. Вр.»)
М. Г. В Вашей почтенной газете (№ 9071) я сегодня прочитала о полемике, кото-
рая ведется в «Крым. Кур.» о ялтинских проводниках, коих ялтинская газета так
жестоко обозвала «кокотками мужского пола».
Это - несправедливое обвинение милых проводников, которые в течение
вот уже пяти лет, ежегодно во время сезона, обновляют мою жизнь, заставляя
усиленнее трепетать мое бедное сердце; и воспоминание незабвенных минут,
проведенных мною в горах Крыма совместно с проводниками, заставляет меня
сказать несколько слов в их защиту.
Я буду откровенна. Состояние мое значительное. Я второй раз замужем.
Супруг мой - сановная особа, но очень ветх и древен. Мне 50 лет, но моему
физическому сложению завидуют многие. Шевелюра моя уже серебрится, но
любви все возрасты покорны, а под снегом нс иногда, а очень часто бежит кипу-
чая вода. Остудить эту воду мой супруг возможности не имел, ибо молодость он
провел обычно, т. е. крайне бурно, а цепи Гименея надел лишь тогда, когда убе-
дился, что таковые приготовлены из высокопробного золота. Я искала утешения
в окружающем меня обществе, но каждый раз убеждалась, что любят меня не
как женщину, а как источник доходов и что в окружающем меня обществе найти
человека, который не оскорблял бы во мне женщину, невозможно. Счастливая
случайность привела меня в Ялту, и проводник Ахметка невольно меня убедил в
том, что утешители юга - люди сердца, а утешители севера - люди грубого рас-
чета. Я начала посещать Крым ежегодно. Ахмета заменил Магомет, Магомета
Сулейман и т. д., но каждый из них останется светлым воспоминанием до конца
моей жизни. Все они любили меня так пламенно, так нежно и так, по-видимому,
бескорыстно.
Правда, я им платила деньги, но платила ничтожную часть того, что прихо-
дилось платить северным утешителям. Северные требовали денег, а Магометы
* Да, выколотили из матушки психологию. «Как воск - мягка, как свечка воско-
вая в пальцах гнется». Но чего это стоило!! и - сейчас еще стоит!!! В. Р-в.
479
и Сулейманы каждый раз от таковых отказывались, и мне приходилось упраши-
вать их взять. Они брали, но говорили, что тратить нс будут, а сохранят как вос-
поминание обо мне. Верить им, конечно, было бы наивно, но это говорили они
всегда так нежно, что невольно хочется верить их словам.
Я исключения не составляю, и имя нам легион. Всех нас окружающие в
обществе утешители возмущают, ибо откровенность, с которой они себя прода-
ют, женщине противна. Неужели мы, женщины с темпераментом, лишены права
искать если не истинного чувства, то хотя приличного подобия его, не оскорбля-
ющего в нас человека? Мы ищем, но не находим этого в том кругу, который
именуется обществом, и вынуждены стремиться на южный берег Крыма, где
проводники относятся к женщине человечнее столичных денди и куда нас гонит
не развращенность наша, а желание избегнуть «фрачных кокоток мужского пола».
С истинным почтением София Ша......ская.
2.	Судебная хроника. Сгоревший муж
28 февраля в петербургском окружном суде началось слушаться громкое дело
о поджоге в Шувалове дачи. Обвиняемыми явились вдова провизора М. Краев-
ская, 30 лет, и мещанин А. Ведерников, 27 лет.
В 6 часов утра 16 июня 1901 года в дачной местности Шувалове, располо-
женном по Финляндской дороге, близ Петербурга, случился пожар, истребив-
ший до основания двухэтажную деревянную дачу Константиновой, в которой
жил тогда со своим семейством провизор Э. Ф. Краевский, погибший в огне во
время пожара.
Покойный в ночь пожара вернулся домой, где уже спали его дочь Мария-
Антуанета и мать его жены, Мария-Амалия Брюне, в пятом часу утра с праздни-
ка пожарной дружины, происходившего в саду «Озерки», в сопровождении про-
живавшего вместе с ним арендатора сада «Озерки», мещанина А. А. Ведерникова,
своего сына Георгия, гостившего у него гимназиста Карчевского, кассира сада
Островского и Бандурова. Жена Краевского, Мария, после праздника поехала
кататься с брандмейстером пожарной дружины Лорснцсоном и его помощни-
ком Мордуховским и во время пожара в доме не находилась.
Придя на дачу, Краевский, бывший в сильно нетрезвом состоянии, отпра-
вился с Бандуровым в верхний этаж и почти тотчас же уснул. Ведерников остал-
ся на террасе, Островский же начал в гостиной подсчитывать расходы по празд-
нику по саду «Озерки»; будучи тоже в нетрезвом состоянии, он задремал, но
вдруг почувствовал жар и, оглянувшись, увидел, что лежавшие в гостиной на
полу в большом количестве конфетти горят. Он закричал об этом Ведерникову,
который, вбежав с террасы в комнату, хотел потушить пожар, но, увидев, что
сделать этого нельзя, бросился будить успевшего заснуть Карчевского и помог
выбраться чрез окно Амалии Брюне. В то же время сверху сбежал мальчик Геор-
гий Краевский, сестра его Мария-Антуанета выскочила на крышу и была снята
оттуда дворником. Бандуров выпрыгнул из второго этажа и, упав, сломал руку.
Краевский один остался в своей спальне, и обгоревший труп его был найден в
развалинах уже после того, как дача сгорела.
Сначала причина пожара нс могла быть установлена, но 8 августа Ведерни-
ков, переехавший с семьей Краевского на дачу Строганова в той же местности,
пригласив к себе чрез урядника Людорфа местного станового пристава Недель-
480
ского, заявил ему, что дача Константиновой была подожжена им, Ведернико-
вым, по подговору Марии Краевской, для получения страхового вознагражде-
ния за ее движимое имущество, помещавшееся в сгоревшей даче и застрахован-
ное в Русском страховом обществе.
Допрошенный Ведерников показал следующее. Несколько лет назад отец
его, привезя его из Киева в Петербург, передал ему приблизительно на 9000 р.
разного товара и около 2000 р. деньгами для того, чтобы он мог завести соб-
ственное дело. Распродав весь товар за безделицу, он на вырученные деньги
начал вести веселую жизнь, предаваясь главным образом игре в карты, и на бе-
гах, и на скачках, причем играл довольно счастливо. Около пяти лет назад знако-
мый его по Киеву, землевладелец Катежинский, сказал ему, что с ним хочет по-
знакомиться одна дама, жена провизора Мария Краевская. Он согласился быть
представленным ей, и Катежинский привез его к Краевским, занимавшим в то
время небольшую квартиру по Николаевской ул., за которую они платили 720 р.
в год. Недели через две после первого знакомства Ведерников вступил с Краев-
скою в интимную связь. Сперва они видались в разных местах, но затем, когда
связь их стала настолько очевидною, что ее не мог не замечать муж Краевской,
который, однако, не препятствовал ей, Ведерников переехал в качестве жильца к
Краевским. После этого они наняли другую квартиру на той же улице, ценою в
2060 руб., приобрели роскошную обстановку, завели лошадей; вес эти расходы
производились на счет Ведерникова, продолжавшего играть в карты в Петер-
бурге как в клубах, так и у частных лиц, а равно и в других городах, напр. в
Орле, куда он ездил к своему брату. В четыре года Ведерников выиграл около
60 000 руб., из которых проиграл тысяч двадцать, остальные же были им истра-
чены на Краевскую.
Однако денег этих не хватало, и он должен был делать постоянные займы у
своих братьев и сестры А. А. Муравлевой. Так продолжалось до осени 1900 г.,
когда дворянином Аксюком было возбуждено против него обвинение в том, что
он ведет игру краплеными картами.
Хотя дело это и было прекращено, но оно доставило столько неприятнос-
тей как ему, Ведерникову, так и его родным, что он решил перестать играть. С
тех пор он стал постоянно испытывать нужду в деньгах, а между тем Краев-
ская по-прежнему требовала их и, не получая, - ссорилась с ним и постоянно
упрекала его. Весною 1901 года она сообщила ему, что нашла способ добыть
денег: способ этот состоял в том, чтобы нанять где-либо дачу, которая бы сто-
яла особняком и в стороне от других, перевезти туда всю их обстановку, за-
страховать ее и затем поджечь и получить страховое вознаграждение. Подсу-
димый ужаснулся и не хотел согласиться, но Краевская начала убеждать его,
говоря, что он ничем не рискует, если устроят все умно и осторожно, и что она
уже раз поджигала свое имущество в Одессе, была под судом и ее оправдали.
Страстно любя Краевскую и всецело подчиняясь ее воле, Ведерников согла-
сился на предложение.
Вскоре после этого они наняли дачу Константиновой в Шувалове, пере-
везли туда всю мебель и застраховали ее в Русском обществе за 12 000 рублей.
В Шувалове, для того чтобы сойтись ближе с местной полицией и членами
пожарной дружины, Ведерников арендовал от имени велосипедно-атлетичес-
кого кружка местный сад и театр, причем антреприза была всецело его. Дей-
ствительно, ему удалось вскоре стать членом пожарной дружины, а когда она
481
стала устраивать свой праздник, Ведерников предложил для этого арендуе-
мый им сад. Предполагая, что праздник этот затянется до поздней ночи и что
большинство дружинников напьются допьяна, Краевская избрала для поджога
ночь, последующую за днем праздника; он состоялся 15 июля, причем была
устроена битва цветов и шествие, в котором участвовала и Краевская в костю-
ме Орлеанской девы. Вечером состоялся в саду «Озерки» ужин, на который
Краевские пригласили, между прочим, брандмайора Лоренцсона и его помощ-
ника Мордуховского.
Когда все выпили, Краевская стала говорить о том, что будто бы наклеен-
ные в Шувалове и Озерках на заборах и столбах театральные афиши закрыли
афиши праздника пожарной дружины, и под предлогом проверить это обстоя-
тельство пригласила с собой Лоренцсона и Мордуховского и увезла их в своем
экипаже, взглядом дав понять Ведерникову, чтобы он привел их умысел в испол-
нение.
Тогда подсудимый отправился домой вместе с Краевским, его сыном и кас-
сиром сада Островским, которого он пригласил под предлогом свести счета, в
действительности же для того, чтобы во время пожара на даче находилось по-
стороннее лицо для отвлечения подозрения; с ними пошел и Бандуров, который,
опоздав на отходивший в Петербург поезд, просил разрешения ночевать у них.
Когда все они пришли на дачу, Краевский с Бандуровым отправились наверх,
Островский же сел в гостиной подводить счета, но, будучи выпивши, задремал.
Тогда Ведерников поджег спичкой лежавшие в углу гостиной в мешке конфетти
и вышел на террасу.
Вскоре послышался крик Островского, и тогда он кинулся будить спав-
ших. Спаслись все, бывшие на даче, кроме Краевского; смерть его была боль-
шою неожиданностью как для Ведерникова, так и для вернувшейся в конце
пожара Краевской и сильно поразила их. После пожара Ведерников с Краев-
ской, ее матерью Брюне и детьми Краевского переехали на дачу Строганова.
Здесь отношения Краевской к нему резко переменились, она стала сторонить-
ся от него и в то же время, видимо, сближалась с своим кучером А. Полозом, с
которым ходила гулять, покупала ему в Петербурге дорогое белье, ездила с
ним по городу на извозчиках. Кроме того, вернувшись раз вечером домой, под-
судимый видел чрез стеклянную дверь, как после его звонка из спальни Кра-
евской вышел Полоз в одном белье и прошел к себе наверх. Затем он стал
замечать, что Краевская и Полоз что-то умышляют против него и что-то шеп-
чутся между собою, причем до него долетали слова: «отравить», «отделать-
ся», «убить». Это заставило Ведерникова опасаться за свою жизнь, и, не желая
быть более игрушкой в руках Краевской, он сделал заявление полиции обо
всем происшедшем.
Установлено, что покойный Краевский занимался в лаборатории при аптеке
Глокова приготовлением желатиновых капсюль и зарабатывал около 200 р. в
месяц, занимая в то же время квартиру, за которую платил 2060 р., держал не-
скольких лошадей и проживал в год тысяч семь или восемь. Обстановка в его
квартире была очень хорошая и все вещи ценные. Вместе с Краевскими прожи-
вали сын и дочь его от первого брака и старушка М. А. Брюне, про которую
Краевские говорили иногда, что она тетка М. Краевской, иногда же - ее мать и,
выдавая ее за очень богатую женщину, рассказывали, что живут на ее счет и
квартиру нанимали на ее имя; равным образом на ее же имя было застраховано
482
и имущество при переезде на дачу в Шувалове, между тем как в действительно-
сти Брюне заменяла им кухарку.
Несколько комнат в своей квартире Краевские отдавали внаймы, и одну из
них занимал Ведерников; он в семье Краевских держал себя на положении как
бы хозяина, и ни для родственников его, ни для родных Красвского не было
тайной, что Ведерников состоит с женою Краевского в интимной связи. Кра-
евская на братьев своего мужа и на его сестру производила впечатление жен-
щины фальшивой, двуличной и распущенной, но в то же время с сильным и
настойчивым характером; муж ее, Краевский, и Ведерников были оба люди
слабохарактерные, мягкие и во всем подчинялись Марии Краевской. Ведерни-
ков за последние четыре года до пожара в Шувалове жил исключительно кар-
точной игрой. Играл он в клубах в Петербурге и Орле, где в короткое время
выиграл около 25 000 рублей, и у себя дома, в квартире Краевских, где с одно-
го лишь Аксюка выиграл 15 000 рублей. Все приобретенные им этим путем
деньги он тратил на Краевскую, которую очень любил и ревновал ко всем по-
сещавшим ее мужчинам.
Из-за ревности Ведерникова между Краевской и им часто происходили
крупные ссоры и бурные объяснения, кончавшиеся обыкновенно тем, однако,
что Ведерников уезжал, привозил вина, фрукт и какие-либо подарки, и они с
Краевской мирились. Несмотря на крупные выигрыши, он постоянно нуждал-
ся в деньгах, которые занимал у своих братьев, сестер, матери и у посторон-
них лиц. Весною 1901 года он с Краевскими переехал на дачу в Шувалово,
куда перевезли всю мебель, лошадей и экипажи. Конюшня была нанята от-
дельно от дачи, и рядом с ней снята комната для кучера, где и жил Полоз. В
Шувалове Ведерников взял антрепризу сада «Озерки», и сначала дела его шли
хорошо, но затем он стал нуждаться в деньгах, задерживать платежи и вынуж-
ден был на удовлетворение необходимых расходов прибегать к займам. Перед
самым пожаром в саду «Озерки» состоялся ужин, которым закончился празд-
ник пожарной дружины. За ужином Краевская действительно затеяла разго-
вор о том, что будто бы театральные афиши, расклеенные на улицах, закрыли
афиши пожарного праздника, и предложила брандмейстеру Лорснцсону и по-
мощнику его Мордуховскому поехать с нею на ее лошадях смотреть афиши.
Те согласились, и Краевская уехала с ними. Афиш, однако, они не осматрива-
ли, а, заехав в какой-то ресторан, выпили лимонада, поехали обратно и при-
ехали, когда пожар уже кончился.
После пожара Ведерников сильно изменился, сделался рассеянным, груст-
ным и задумчивым. Краевская же заметно стала приближать к себе кучера По-
лоза, который стал заботиться о своем костюме, носить крахмальные сорочки и
ходить с тросточкой. Из комнаты около конюшни, которую занимал ранее По-
лоз, Краевская перевела его на дачу Строгановой, где она жила сама, и поселила
в мезонине. Она ходила с ним гулять, брала его с собою в Петербург и ездила с
ним, сидя рядом на извозчике, а также покупала ему в Гостином дворе дорогое,
тонкое белье, платки и проч.
Обращение с нею Полоза было таково, что удивляло очевидцев. После аре-
стования ее и Полоза она, через урядника, передала ему два своих новых платка
и полотенце и расспрашивала, сильно ли подействовал на него арест... Судеб-
ный отчет «Нов. Вр.».
483
3.	Было или не было?
Обошедший все, кажется, наши газеты рассказ о том, как саврасы без узды
в одном городе опоили нескольких дам каким-то наркотиком и заперли в отдель-
ном кабинете гостиницы в костюмах праматери Евы, послав ключ мужьям, в ту
пору картежничавшим в клубе, - удостоверен недавно с географической точно-
стью.
По словам «Русск. Ведом.», история произошла в Рязани. Дам увезли ка-
таться на тройках из тамошнего благородного собрания люди, оказавшиеся весьма
неблагородными и гнусно отомстившие своим спутницам за какие-то счеты их с
другою рязанскою дамою, якобы по их вине не попавшею в то же самое рязан-
ское благородное собрание. Говорят, добавляет московская газета, - один из этих
папуасов за свою мерзкую «шутку» вынужден был подать в отставку, а некото-
рые из потерпевших дам признали для себя более удобным оставить навсегда
этот город. И история на том и кончилась? Покладисты, коли так, рязанские
мужья.
Только вот в чем вопрос: так ли точно все это было? Хотя рассказывается
это в такой не занимающейся враньем газете, как «Русские Ведом.»?
Прошло уже довольно времени, чтобы историю могли опровергнуть. Но кто
и откуда? Вольные и невольные участники этой скверной истории не имеют
понятно особой охоты расписываться в ней. Гласность в Рязани изображается
двумя «органами»: «Губсрнск. Ведомостями», в которых печатаются казенные
объявления, и иногда выходящим «Рязанск. Листком», в котором печатаются
объявления частные. Стало быть, и с этой стороны туго и жидко.
Впрочем, если и случилась среди рязанской обывательщины такая пошлая
и скверная история, так не лучше ли ей пропасть в уничижительном молчании,
как пропадают же многие и многие скверные и пошлые провинциальные исто-
рии? Какой будет толк, если около нее «поднять шум»? Разве просветишь «па-
пуасов» и утешишь опозоренных?
Вот все, что я могу ответить на полученные мною запросы по этому поводу.
А. Артемьев
4.	Судебная хроника. Мать-убийца
Дела об умерщвлении незаконнорожденных в большинстве случаев окан-
чиваются оправданием, так как трудно бывает установить сознательность дей-
ствий рожениц, за которыми сам закон признает смягчающие вину обстоятель-
ства, вызываемые стыдом и страхом.
Дело крестьянки Дарьи Егоровой представляет исключение и по существу
своему является отталкивающим*. Двадцативосьмилетняя замужняя женщина,
она проживала в усадьбе Бровкина при селе Михаила Архангела, находящемся
под Петербургом. Соскучась отсутствием мужа, отбывавшего воинскую повин-
* Ничуть. Она обещалась жить с живущим с нею мужем, а не отсутствующим.
Уходя на годы, хотя даже на один, он мог лишь условно удерживать ее за собою или
должен был вовсе дать ей развод: «Я выхожу (из отчего дома) не за твой паспорт, а за
тебя; и нет тебя, не вижу, - то и не спрашивай, где я». Этот принцип заставил бы
гг. кавалеров позаботиться реальным присутствием дома, а не фиктивным счетом,
что-де все равно я числюсь господином дома. В. Р-в.
484
ность, она завела роман, последствия которого не заставили долго ждать себя, и
в начале июня 1900 г. Дарья родила дочь, которую окрестила ее квартирная хо-
зяйка Давыдова. Сознавая свое положение и боясь гнева мужа, Егорова с пер-
вых же дней появления на свет ребенка тяготилась им, дурно обращалась, плохо
кормила и хотела отдать в воспитательный дом, но там детей от замужних не
принимают.
Прошло недели две, и Егорова пришла домой без дочки. На вопрос, куда
она девалась, мать ответила Давыдовой, что какая-то незнакомая девушка взя-
лась за 30 руб. поместить малютку в воспитательный дом от своего имени.
В ночь на 16 июня в усадьбе чистили отхожее место, в котором нашли труп
девочки, и Давыдова признала в ней свою крестницу. Судебно-медицинскою
экспертизою установлено, что малютка умерла вследствие удушения, будучи
брошена в грязные жидкости, найденные в ее гортани и дыхательном горле.
Подсудимая продолжала уверять, что отдала девочку какой-то Аннушке, но
нашлась свидетельница, по фамилии Смирнова, показание которой имело реша-
ющее значение. «Приходит Дарья как-то ко мне и говорит на мой спрос: «Пере-
крестись, что не разболтаешь, что скажу тебе?» Я перекрестилась. - «Я, - про-
должала Смирнова, - говорит, дочку задушила и бросила в отхожее место».
Решением присяжных заседателей Егорова признана виновною и пригово-
рена судом к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы на
пятнадцать лет*.
5.	Преступная (?! В. Р.) мать
На этих днях в городе Руане произошел следующий случай: мать, женщина
сорока лет, убила своего десятилетнего сына и потом сама бросилась в Сену с
моста Боальдьэ.
Женщина эта, г-жа Рульэ, пришла три недели тому назад из Гавра, где муж
довел се до крайней нищеты и бросил совершенно на произвол судьбы; придя в
Руан, она рассчитывала найти тут работу и получить возможность к существо-
ванию.
Г-жа Рульэ написала письмо к прокурору, прося его содействия и разъясняя
свое бедственное положение; она также писала своим родным, что принуждена
будет покончить с собою и своим ребенком, если они не придут ей на помощь.
Не получая ниоткуда ответа, доведенная до полного отчаяния, несчастная
мать решилась прекратить жизнь своего сына: она положила его на кровать, ра-
стопила жаровню и сама легла рядом.
Когда мальчик умер - она выбежала из дома и бросилась в воду.
Труп ее не разыскан до сих пор.
Петербургский Листок № 281
6.	Приговор по делу И. Куликова
В четвертом часу утра окруж. суд вынес приговор по делу купца Ивана Ку-
ликова, признанного вердиктом присяжных виновным в следующих преступле-
ниях: 1) в нанесении тяжких побоев своей жене, от которых последовала смерть
* И справедливо, и не справедливо. Нет органического о разных случаях закона.
В. Р-в.
485
ее; 2) в гнусных преступлениях, совершенных над своими малолетними дочерь-
ми, и 3) в подлоге векселей. Иван Куликов приговорен к лишению всех прав
состояния и к ссылке в каторжные работы на 15 лет.
(С.-Петербург, окружной суд, 13 октября 1894 г.)
7.	«О мрачности тем»
Нас спрашивают: так ли мрачна провинциальная жизнь, как это рисуется из
подбора известий в провинциальных газетах?
Как на пример такого неестественного подбора вам указывают один нумер
одной из лучших провинциальных газет, совершенно литературной, издающей-
ся в крупном провинциальном университетском городе. В этом нумере в отделе
внутренних известий красуются жирным шрифтом отпечатанные такие загла-
вия: 1) Семейная драма; 2) Несчастная семья; 3) Зверская месть; 4) Зверское
ослепление жены; 5) Убийство ростовщика; 6) Убийс1во разбойника; 7) Ограб-
ленный доктор. Далее следует судебная хроника, в которой даются отчеты о сле-
дующих делах: 1) Истязание прислуги; 2) Убийство. И наконец, нумер заключа-
ется назидательным рассказом в «смеси» о пятилетием убийце.
«Не весела ты, родная картина», - только и остается изречь при чтении столь
живописно составленной хроники провинциальной жизни... («Нов. Вр.»)
ОТВЕТ г. КИРЕЕВУ
На меня так много нападают, что, кажется, самая элементарная справедли-
вость требует «дать последнее слово подсудимому».
Речи мои смутили критиков, но гораздо раньше моих речей факт про-
ституции и детоубийства их не смущал. Два-три фельетона публициста «мо-
гут поколебать брак, а стало быть и семейство и все гражданское общество,
все государство», пишет г. Киреев. А гниение огромного тела России, а эти
страшные отделения больниц Обуховской и Калинкинской, а эти толпы де-
вушек, высыпающие в холодную зимнюю ночь на залитые электричеством
улицы столицы, - все это «не колеблет брак, ни семейство, ни государство»?
Ответьте, г. Киреев!
Г Киреев. Я занимаюсь старокатолическим вопросом, а не медициной.
Я. Но вы взялись судить о браке? Вы возражаете мне?
Г. Киреев. Да, потому что вы коснулись канонов, а я тут специалист. Я
богослов.
Я. Так гниение-то России, это... не богословский вопрос?
Г. Киреев. Нет, медицинский. Это - в ведении медицинского департа-
мента министерства внутренних дел, и вы перепутали темы и, так сказать,
территорию вопросов...
Я. Да, счастливы вы... в наивности или неведении. Не находя в Еванге-
лии текстов против учреждения домов терпимости, вы чистосердечно вери-
486
те, что учреждением домов терпимости Россия не нарушила Евангелия. Но
так как в Евангелии есть текст: «а женящийся на разведенной - прелюбо-
действует», то, например, если бы хоть одному мужу, давшему жене развод
и великодушно принявшему, в силу возмутительного устройства бракораз-
водного процесса, вину на себя, государство ясно, открыто и честно разре-
шило вступить в новый брак, то не один, а тысячи гг. Киреевых и оо. Дерно-
вых возмутились бы и завопили, как он грозит в своем фельетоне: «Государ-
ство не имеет права объявить недействительными апостольские и соборные
правила, не может также объявить закона, противоборствующего церкви. В
таком случае иерархия церкви не обязана повиноваться государственной
власти, которая захотела бы принудить ее признать то, что противно Закону
Божию и ее совести».
И г. Киреев спокоен. Проституция не против текстов: да будет проститу-
ция! Но развод с правом новой семьи - против текста: и церковь вправе
прямо «не послушаться государства»! «отказать! запретить»!
О, давно я стал бесконечно любить государство, эту земную светскую
власть, этого грубого, по-видимому, часового: ибо грубыми мозольными
руками все же он перевязывает раны больному, подбирает, хранит, лечит.
Да, в государстве-Христос! - приходится воскликнуть. «Истинно, истинно
говорю вам: кто из вас принял единого из малых сих (о детях) во имя Мое -
Меня принял»: и государство стало нянькою около больных, около роже-
ниц, около детей; оно воистину, как Христос заповедал, открыло двери сво-
их приютов равно всем: «Придите - и Я согрею вас!» Осанна государству;
оно ныне как «сын Давидов», в белых одеждах милосердия, в красоте люб-
ви и сострадания... И хоть священства одежд на нем нет, но за священство
подвигов его, за это удивительное его отношение к детям и женщинам -
можно положить перед ним земной поклон.
И вот против угроз по его адресу г. Киреева: «Не смеет!», «не может!»,
«не послушаем!» - мне хочется сказать людям тоги и меча, что г. Киреев
или не все тексты знает, или некоторые из них утаивает. Например, есть
знаменательный и применимый к нуждам наших дней и принципиальный
для всего Евангелия, для всего смысла пришествия Спасителя на землю,
текст:
«И фарисеи говорили Иисусу: смотри, что делают ученики Твои: чего
не полагается в субботу».
Ученики же, идя полем и взалкав, срывали колосья и растирали руками
и ели зерна.
Иисус ответил:
«Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и
взалкал сам и бывшие с ним? Как вошел он в дом Божий, при первосвящен-
нике Авиафаре, и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни-
кому, кроме священников, и дал и бывшим с ним?
И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы. Посему
Сын Человеческий есть господин и субботы».
487
Вот какой основной текст Евангелия забыл или утаивает г. Киреев. И
мир теперь алчет. Разве ничего не говорит нашему сердцу и уму Калинкин-
ская и Обуховская больница? Если ничего не говорит - мы умерли для Бога,
мы - трупы, хотя и с «текстами». «Повапленный гроб, украшенный снару-
жи, а внутри наполненный костей тления» - вот наш пресловутый брак, опи-
рающийся одною ногою на погубление сотен тысяч девушек - без детей, без
родства, обращенных в клоаку общественного непотребства (ведь будь ак-
тивная разработка брака в стране и получи они все вовремя замужество,
они не попали бы в проституцию), и еще другою ногою упирающийся в
детоубийство: «Это от стыда, но стыд - для охранения целомудрия; пусть
убивают!»
Да, это «для охранения целомудрия».
А дома терпимости - целомудрия не оскорбляют?
А страшная болезнь - не мешает Европе быть целомудренною?
Нельзя разведенному мужу, принявшему на себя вину, жениться: это
нарушает освященную древностью Кормчую книгу. Но как дома терпимос-
ти в Кормчей книге не упоминаются, то они ее и не нарушают: sunto!*
Но так ли исторически осведомлен г. Киреев? Он пишет не колеблясь:
«Наши законы о браке основаны на слове Божием, стало быть хороши (кур-
сив его)»... «Повторяю, законы наши хороши, их самих нечего и касать-
ся»... Самоуверенно. Ведь г. Кирееву известно, что наши законы о браке
изложены в так называемой Кормчей книге. Но неужели же ему неизвестно,
что Кормчая книга - есть светская византийская компиляция, составленная
при императорах Льве и Константине (конца IX и X веков), и в которой, как
во всех средневековых компиляциях, вроде «Пчелы», «Палеи», «Луцицари-
уса», «Gesta Romanorum» и проч., перемешано христианское и языческое,
греческое и римское, и всего менее есть евангельского и уж ничего ровно
библейского. Есть там, сверх языческой римской основы, еще епархиаль-
ные греческие распоряжения о браке, частные мнения о браке аскетов, кото-
рые по самым обетам своим относились к браку отрицательно и компетен-
ция мнения которых едва ли может быть универсально принята поэтому.
Доказательство - самое определение в «Кормчей» брака. Всякий понимает,
что определить вещь - значит построить фундамент, по плану которого рас-
положится и план всего дальнейшего учения или догмы, или закона. Каково
же это определение в «Кормчей»? Вот оно: гл. 48: «Брак есть соединение
мужа и жены и общий жребий на всю жизнь, объединение божественного и
человеческого права». Ваше ухо уже слышит в этой форме «медь звенящую
и кимвал бряцающий». «Corpus juris civilis». Действительно, это только пе-
ревод из Digestae**, XXIII: «Nuptiae sunt conjunctio maris el feminae, consortium
omnis vitae, divini (жреческого, языческого) et humani juris communicatio».
Теперь, из рук императоров Льва и Константинтина перейдя в руки Влади-
* быть по сему! (лат.)
** Дигестот (лат.).
488
мира св. и его сыновей, далее Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха,
еще далее - к Василиям и Иоаннам Москвы и докатясь «неповрежденно» до
нашего времени, эта компиляция перестала ли быть светским и в некоторых
частях языческим по происхождению сборником? Сборником, при состав-
лении которого, например в определении брака, не было сделано справки
даже с Евангелием. Вот оно (замечательно, что о. прот. Дернов и г. Киреев
оба воздержались привести его).
«И сказал Иисус: не читали ли вы, что сотворивший - в начале мужчину
и женщину сотворил их» (Быт. 1). Т. е. что два пола есть первый абсолют
брака. «И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене
своей, и будут два одною плотью» (Быт. 2). Т. е. Творческую Волю, сгармо-
нировавшую два пола, любовь приводит в исполнение с такою непременно-
стью, что даже оставляется ради ее отец и мать. Таков второй абсолют бра-
ка. «Так, что они уже не двое, но одна плоть». Говорится об едином слитном
организме муже-женского слияния, о существе супружества и вытекающего
из него родительства. «Итак, что Бог сочетал - человек да не разлучает»
(Матф. 19). Т. е. разлучить сопрягшихся, или ребенка от родителей, государ-
ственно или священно, в чем бы то ни было: в фамилии, правах или имуще-
стве, в чести или в счастии, грубо физически или косвенно путем осужде-
ния и пристыжения (учение о незаконнорожденных детях) - значит разор-
вать крови, истребить родство, разрушить в людях Божию тайну.
Что «тайна» здесь, есть, присутствует, хотя, казалось бы, дело касается
тел, чудно объяснил апостол Павел в послании к Ефесянам (гл. 5): «Муж
есть глава жены - как и Христос церкви. Должны мужья любить своих жен,
как свои тела; любящий свою жену-любит самого себя. Ибо никто никог-
да не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь -
церковь. Потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его.
Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут
двое одна плоть (Быт. 2). Тайна сия велика есть». Последнее выражение
послужило фундаментом для возведения брака в таинство? Т. е. что же это
такое? Все, здесь описанное. Читатель может прочесть, вдуматься, судить.
Тайна родства человеческого, родного в человеческом, костного и кровно-
го, откуда льется такая необоримая связанность людей и преданность, около
которой малою дробью является вся остальная филантропическая и гуман-
ная человеческая любовь. Как же могло и решилось учение о незаконнорож-
денных детях вмешаться в эту «тайну» и сказать отцу: «Эти дети - Семено-
вы, по духовному отцу зеленщику Семенову, тогда как вы - Петров, совсем
другой человек, и не отец и не родной этому дитяти»? Зову Бога во свидете-
ли, что кто так говорит, сказал, повелел считать - богохульствовал.
Это - прямо ужасно, что совершилось. На этом и основано детоубий-
ство.
В заключение маленькое литературное nota-bene: г. Киреев еще более
неточно, чем о. Дернов, и от этого совершенно неверно передает главные
мои утверждения. Напр., он выражается: «Р-в говорит, что таинства брака
489
не существует». Но, конечно, я признаю таинство брака, не деля детей на
законных и незаконных; но оговорился: «Так как везде в Европе дети делят-
ся на законных и незаконных, то нельзя доказать живость и присутствие в
Европе (в совести Европы, в сердце Европы, в уме Европы) таинства бра-
ка». И объяснил - почему. И г. Киреев, и о. прот. Дернов, оба осторожно
обошли этот мой важнейший аргумент (о недоказуемости в Европе таинства
брака). Это - маленькая подробность. Но и вообще всего хода моей мысли,
как и аргументов в точном их значении, не уловили и г. Киреев, и А. Дер-
нов; и не только что не опровергли, но и не коснулись, не разобрали их. Они
играли на арфе неопределенную мелодию, когда я выставил перед ними таб-
лицу умножения.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XLIII. Из писем в редакцию «Нового Времени»
о браке и разводе
а
Полемика между гг. Розановым, Киреевым и A-том о сущности и значении бра-
ка вызвала ряд писем в редакцию, авторы которых стараются помочь выработке
возможно более правильного взгляда на этот вопрос. Как полагает г. А. А. Кире-
ев, ошибочно применяет идеальное определение брака к действительности, то-
ропится осуществить такой брак, - и, конечно, приходит к невозможным выво-
дам. Конечно, если мы за определением брака обратимся к действительной жизни,
то он определится не иначе как с помощью понятий религии и права. Если сто-
ять на этой точке зрения, то рассуждения, подобные рассуждениям г. Киреева,
несомненно правы.
Г. Киреев возмущается тем, что г. Розанов «в некоторых случаях дает плот-
скому сожительству предпочтение перед браком, находя первое настоящей доб-
ропорядочной и чистой семьей, в которую человек вступает, вырвавшись из
принудительного разврата». Но не следует забывать, что предпочтение это ока-
зывается только в некоторых случаях. Эти некоторые случаи имеют место имен-
но тогда, когда плотское сожительство становится истинным браком, а брак пе-
реходит в принудительное плотское сожительство. Что это случается, и случается
довольно часто, с этим, я думаю, никто спорить не станет. Чем же тут возмуща-
ется г. Киреев?
б
А. Доб-ский, также соглашаясь с принципиальным взглядом г. Розанова на
брак, признает совершенно неосновательным опасение, что принятие мер, пред-
лагаемых г. Розановым, приведет к упразднению брака. По его опасению меры
эти излишни, так как не законы создают нравственность, а кое-что другое. Исто-
рия давно уже доказала, что прямолинейная строгость законов не ведет к улуч-
шению нравов. Строгость нашего бракоразводного законодательства, обрекаю-
490
щего виновную сторону на вечное безбрачие, представляется г. Д-скому поэто-
му совсем нежелательною.
Что если, - спрашивает он, - эта измена супружескому долгу была явлени-
ем случайным, если весь нравственный облик виновного супруга во всех ос-
тальных отношениях чист и безупречен и все могут это засвидетельствовать? А
если невиновная сторона тоже причастна, так или иначе, к падению супруга?
Зачем же карать огулом всех таких вечным безбрачием наряду с лицами, дей-
ствительно глубоко испорченными? И почему вечным? - Почему не на срок?
Или нет надежды на исправление? Каторжных переводят в разряд исправляю-
щихся, а несчастный супруг, может быть однажды по слабости, по внезапной
вспышке страсти изменивший супружескому долгу, на всю жизнь лишается за-
конного семейного очага, лишается всякой надежды получить прощение своей
мимолетной вины.
Измена супружескому долгу может иметь множество оттенков, может быть
обставлена условиями, увеличивающими и уменьшающими вину. Ведь и в убий-
стве закон признает смягчающие вину обстоятельства! Как же можно подводить
все измены под один уровень?!
В этом - большая, роковая ошибка закона, и дай Бог, чтобы она поскорее
была устранена. Много несчастных тогда получат возможность обратиться на
путь законности, вернуться на который им мешает теперь закон. Злая ирония!*
в
Г. А. П. вступается за животных, у которых предполагается одно лишь поло-
сочетание в самой грубой «животной» форме.
Не следует забывать, - говорит г. А. П., - что среди пернатых, двулапых и
бесперых двуногих есть inseparables** и есть кукушки, хотя ни те, ни другие не
имеют наших человеческих законов, которые г. Киреев признает столь суще-
ственными.
г
Один из корреспондентов, г. A-в, доказывает, вопреки мнению г. Киреева,
что нумер газеты, в котором напечатана статья о браке и разводе, не только не
должен быть скрываем от девиц, но, наоборот, такие статьи следует рекомендо-
вать девицам.
Почему, - спрашивает он, - следует бояться света, почему надо вырвать из
рук девушки газету со статьей о браке? Потому что она станет читать ее при
посторонних? Ей будет стыдно? Нет, совсем не то! Если девушке и будет стыд-
но, когда ее застанут читающею статью о вопросах нравственности или брач-
ных отношений, то это стыд ложный, и основа его именно в том, что благодаря
современной постановке женского воспитания женщина не имеет, не может и не
* До чего - убедительно. И тысячу лет это нравственнейшее соображение, этот
истинно христианский голос ни одному-то, ни одному иерарху на пространстве це-
лой Европы в голову не пришел. Но тогда - не магия ли это? И не виним ли мы
загипнотизированных, когда надо винить гипнотизера? Не будем жестоки и к иерар-
хам. Идол девства отрезал им ухо - и они не слышат. В. Р-в.
** неразлучные (фр.).
491
должна иметь понятия о том, что знать ей необходимо для того, чтобы обладать
нравственною устойчивостью, которая немыслима без ясного понимания свое-
го долга и своих прав*.
XLIV. Последний ответ г-ну Розанову
по вопросу о браке
Ничуть не сочувствуя полемике личного характера, личным спорам и препира-
тельствам, я с удовольствием предоставляю моему почтенному оппоненту пос-
леднее слово, но считаю необходимым, для полного выяснения столь важного
вопроса, сделать несколько фактических поправок в том, что говорит г. Розанов
в своем ответе мне.
Я весьма далек от мысли, что «два-три фельетона публициста могут поколе-
бать брак, семейство и государство». Фельетонизм, конечно, становится вели-
кою силой, - это явление прискорбное, но несомненное. Прежде силою была
книга, но читать книги стало утомительно, скучно, на это требуется много вре-
мени, да и внимания; перешли к повременным изданиям, к журналу, дающему в
сокращенном, «конденсированном» виде содержание всех новых книг, «послед-
нее слово науки»; но и это теперь становится чересчур трудным, теперь весь
центр тяжести дела перешел в газеты, в фельетоны. Делать нечего!
Нет, я не думаю, чтобы «два-три фельетона публициста», будь он даже
гением, могли поколебать брак и государство. Я говорил, что ежели бы мысли
и мероприятия, указываемые г. Розановым, были приняты, то это могло бы
поколебать брак. Да, но ведь эти мысли были высказаны не одними фельето-
нистами! Они высказываются давно и многими; они упорно проводятся в пе-
чати, и в серьезной и в шутовской, проводятся и на сцене, и в оперетке, где
брак осмеивается на все лады и «совершенствуется», «упрощается» с обоюд-
ного согласия супругов, хоть бы, например, в оперетке Оффенбаха - «Орфей в
аду»**. «Прогресс» в деле упрощения брака очень хорошо «иллюстрируется»
именно музыкальной историей Орфея. Сравните брачные отношения и взгляд
на них старинный, Орфея греческой легенды (Глука) со взглядами «усовер-
шенствованными» Орфея новейшего образца (Оффенбаха)!.. К несчастию, об
этом деле написаны нс только одни статьи г. Розанова, но и многое другое.
Важнейшим фактором в этом деле является «гражданский брак», мало-помалу
вытесняющий на Западе брак церковный. У нас представитель церкви еще не
заменен представителем государства, г-м мэром, опоясанным трехцветным
шарфом. Не доросли еще!
* Неужели же матери безнравственнее дочерей? А они - все о браке знают
В. Р-в.
** Вот у греков и евреев почему-то Оффенбах не появился. Почему бы? Они
свою семью уважали, ибо она давала им счастье, ибо она была хороша, доблестна.
А эти качества доблести и приятности все вытканы единственно свободою и само-
стоятельностью семьи, правами в ней единственно: 1) мужа, 2) жены, 3) ребенка.
Там «в семью» не сажали девушку, юношу - как в муравейную кучу, с заветом:
«Сиди». Кто отнял свободу развода - отнял самостоятельность у семьи, отнял у
семейных людей счастье. Тогда-то и пришел Оффенбах. В. Р-в.
492
Не вполне понимаю, для чего г. Розанов примешивает к вопросу о браке
вопрос о жертвах проституции. Проституция - последствие распущенности
нравов; облегчайте брак сколько и как угодно, вводите в него какие угодно
«усовершенствования», брак гражданский, брак на срок, наконец, уничтожьте
его совсем, заменив его тайной «полосочетания», - вы этим распущенности не
исторгнете из нашего общества; вам удастся заменить слово «проституция»
другим, но не устранить самый факт. Кто же сомневается в том, что и дома
терпимости, и проституция со всеми их ужасными последствиями противны
Евангелию? Это, конечно, не подлежит сомнению, но разве я где-нибудь это
утверждал?
Обращаюсь к соображениям г. Розанова. Он восхваляет государство*, он
восклицает ему «Осанна», «в государстве Христос», «оно в белых одеждах ми-
лосердия.. .» - уверяет он, а г. Киреев говорит ему: «Не сметь», «не может», «не
послушаем»! Да, все это я говорю; государство не смеет и не может требовать от
подданного действий, противных христианской вере, противных тому, что тре-
бует от меня моя вера, моя церковь. Вне этой сферы я готов отдать «кесарю» все,
последнюю мою каплю крови и мой последний грош, я их отдам даже и тогда,
когда эти требования, по-моему, несправедливы, бесцельны; но когда государ-
ство становится во враждебные отношения к моей церкви, я несомненно стану
и должен стать на сторону последней. Никакая цензура не может вычеркнуть из
Евангелия ни слов Христа: «Воздайте Кесарево Кесарю, а Божие - Богу» (Матф.
XXII, 21), ни ответа апостолов начальникам народа и старейшинам: «Справед-
ливо ли слушать вас более нежели Бога!» (Деян., гл. IV, 8-20). У нас, в России,
такая борьба трудно мыслима, потому что русское государство органически свя-
зано с православной церковью; все мы, от царя до последнего нищего мужика
(говорю о православных), сыны нашей родины и вместе с ним сыны нашей цер-
кви. Но в других государствах такой конфликт возможен; да он был возможен и
в России, когда вся западная ее часть принадлежала Польше. Живи я в XVI и
XVII столетиях, под игом иезуитско-польского государства, я бы, конечно, сто-
ял, заодно с Константином Острожским и Богданом Хмельницким, против госу-
дарства!
До сих пор мне все приходилось слышать обвинения в том, что я недоста-
точно внимательно отношусь к внешней стороне церковной жизни, не придаю
достаточного значения ее (случайной) исторической оболочке, что в особен-
ности я напрасно ищу опоры для моих мыслей и доводов преимущественно в
Евангелии или в писаниях древней церкви, а не в новейших руководительных
церковных книгах, в позднейших взглядах и мнениях, что я вообще слишком
увлекаюсь идеалами древней церкви, забывая современную действительность
и ее права; мне даже было прямо указано на то, что считаться должно не с
* Забывая, по-видимому, что он сам высказал справедливое негодование против
домов терпимости, устроенных, конечно, не церковью, а именно государством. А. К.
«Ответ»: да не тот воздвиг проституцию, кто для нее построил дом, а кто поставил
людей в условия, что им и пойти некуда, как к проститутке, ибо: 1) жена ему запре-
щена, 2) с девушкою тайно сходиться - жаль губить своего ребенка («незаконнорож-
денный»). А. А. Киреев понимает проституцию как архитектуру домов терпимости,
а не как склад жизни, семьи, брака, до которых государству и касаться не давали,
останавливая словом «таинство», «наше дело», «наша власть». В. Р-в.
493
древней церковью, когда-то бывшей, а с настоящей, конкретной нашей совре-
менной церковью, современной представительницей древней церкви! Мой по-
чтенный оппонент обвиняет меня в обратном! Г. Розанов говорит, что в дан-
ном вопросе я забываю такие евангельские тексты, как, напр.: «Суббота для
человека, а не человек для субботы, Сын Человеческий есть господин и суббо-
ты», и при решении вопроса о браке опираюсь на «Кормчей книге»! Нет! Я о
Кормчей книге и не упоминал, а основывал свое рассуждение именно на еван-
гельских текстах. Приведенные г. Розановым слова Христа имеют, конечно,
великую важность; они направлены против тех, которые придают внешности,
обрядности, форме преувеличенное значение противу тех, которые тщательно
«отцеживают комара и проглатывают верблюда». Но я, кажется, во всей моей
статье в этом не провинился, ибо, повторяю, основывал свою аргументацию
не на «Кормчей книге», а именно на словах Спасителя, на которые, правда,
указал лишь ссылкою. Исправляю этот недосмотр и привожу самый текст.
Матф., гл. XIX, ст. 5-9. Фарисеи, искушая Христа, спрашивают Его, можно ли
разводиться по всякой причине. Спаситель, определяя великое значение бра-
ка, отвечает: «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей... Итак,
что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Далее, допуская развод по же-
стокосердию человеческому, Спаситель указывает и на единственную причи-
ну для развода - на прелюбодеяние. Спаситель говорит о мужьях, но, несом-
ненно, то же самое относится и до жен, ибо нравственность для обоих полов,
конечно, одинакова. Святость, ненарушимость, значение брака ограждаются
опять-таки Самим Спасителем. «Всякий, кто взглянет на женщину с вожделе-
нием, - говорит Он (Матф., гл. V, ст. 28), - уже прелюбодействовал с нею».
Этими текстами все сказано, все решено окончательно и бесповоротно. Но,
скажут мне, если, вступив легкомысленно в брак, мы обочлись, если мы друг
другу надоели, стали противны, если полюбили других, как же не разводить-
ся? Ведь это жестоко! Да, но что же делать! Терпи!* Из-за того, что некоторые
поступают легкомысленно или нерасчетливо, нельзя отменять вечных опреде-
лений самого Спасителя. Впрочем, в некоторых случаях необходимо допус-
тить для супругов прекращение супружеских отношений, отдельную жизнь
(но это совершенно другой вопрос).
По-видимому, г. Розанов, утверждая, что и он, несмотря на то что считает
всякие «касания женщины» нс незаконными, признает таинство брака, отоже-
ствляет два очень различные понятия и слова: именно - таинство и тайна.
Конечно, если стать на эту точку зрения, всякое «полосочетание» и его послед-
ствие - появление детей - можно назвать «таинством»; в природе много тайн, в
конце концов мы всюду встречаем таинственную причину явлений. Несмотря
на все наши открытия в естественных науках, мы можем лишь раздвинуть об-
ласть наших знаний, раздвинуть се границы, но не перешагнуть за них. И в зоо-
логии, и в физиологии мы встречаемся с тайною, но это не таинство; у живот-
ных таинства нет; в жизни зверей есть тайны, у людей, кроме того, есть таинства,
и мне кажется, что отожествление моим почтенным оппонентом тайн зоологии
* Драл медведь корову. Она ему: «Больно!» А он: «Потерпи». Ведь так некото-
рых несчастных из петли вынимали, и это духовные власти знали и знают. Но не
вымолвили ничего, кроме медвежьего «потерпи». В. Р-в.
494
с таинством религии дает мне право сказать, что он таинства брака не признает
или по крайней мере совершенно его искажает. Я не вижу никакой «святыни»
ни в зоологии, ни в гражданском браке. А. Киреев.
Павловск, 19 декабря 1900 года
XLV. Последний ответ его превосходительству
А. Кирееву
На декларацию, помещенную в № 8917
«Нового Времени»
Есть в природе одна великая тайна: это - истина. Истина сегодняшняя, на-
сущная - это тайна, а истина безусловная, пожалуй, лежит в основе таин-
ства. Для человека честного тайна выше таинства со всеми его основами.
Люди, по природе склонные ко лжи и обману, обыкновенно стремятся к безус-
ловной истине и к таинству. Этим путем легче всего проводить в жизнь об-
ман и ложь. Люди последнего пошиба хотят уверить, что они «не только раз-
двигают область наших знаний, но и перешагнули за их границы». Тайна же
честного человека, т. е. истина в тесном смысле, остается одна и та же сегодня
и в зоологии, и в физиологии, и в психологии, и в жизни людей, и в жизни
растений, и в безжизненном камне. Отец Небесный наряжает и лилии в наря-
ды роскошнее царских и прокармливает птиц и зверей, хотя они не сеют и не
жнут и жатвенных машин не изобретают. Если люди и придумали пользование
паром и электричеством и если они поэтому на свой вкус и лучше птиц и зве-
рей, то ведь духовные лица и генералы вроде А. Киреева признают людей луч-
шими против зверей не в силу того, что инстинкты людей способны подняться
до придумывания велосипедов, электричества, гербов, генеральских эполет,
митр и жатвенных машин, а в силу того, поскольку они способны поверить в
безусловную истину, в таинство, преподносимые гг. дух. авторами и генера-
лами, - в это святая святых г-д духовных и генералов. Словом, духовные и гг.
генералы хотят утверждать свое превосходство и авторитет нс только над зве-
рями, цветами и булыжниками, но и над всеми честными людьми. На обыкно-
венном языке надо было бы сказать: «Они стремятся быть бесчестными», но
на их языке это означает: «Стремиться к святому святых, жить в Боге».
Не примеривайте, Ваше Превосходительство, сверх генеральского мундира
ризы первосвященника: Вы будете еще более смешны, чем в генеральском мун-
дире. Вы не обладаете самым обыкновенным вкусом, а о тонкости вкуса тут и
помину быть не может.
Р. S. Мне кажется, что «Новое Время» дискредитирует себя, печатая Ваши
милые статейки*.
* Анонимно. Мне прислана копия. Уважаемый А. А. Киреев да извинит мне, что
я для целостности матерьяла не выпускаю и это письмо. Оно свидетельствует о «го-
рячей земле», по которой ступают наши ноги в этой полемике. Ниже печатаемые
письма слишком обнаруживают основательность этого «горения земли» в данном
случае. Также духовные лица медленно да расхолодят неосторожность слов, их ка-
сающихся. В. Р-в.
495
XLVL Еще из суждений
о незаконнорожденности
1
М. Г. Слышно, что Вы думаете основать «неотеологическое общество» для ожив-
ления христианства и церковности*. Намерение доброе! Но не надо забывать
Вам, что лично на Вас археотеологи весьма откровенно налагают густой слой -
едва ли не врага церкви и христианства. Обратите внимание на статью о. Филев-
ского** в сентябрьской книжке 1901 г. «Странника» под заголовком «Пусто-
словствование светского богослова» - г. Розанова; или на ст. «Душеполезн. чт.» -
за 1901 г. «Язвы нашего времени» - в декабр. кн., где Вас величают «писакой»,
для коего «нет ничего святого».
Вашим почитателям больно это слышать. Не думаем, что и для Вас безраз-
личны отзывы печати, особенно отзывы журнала, руководимого довольно изве-
стным профессором академии г. Лопухиным. Да и руководитель «Душ. чтения»
тоже профессор, да еще «заслуженный».
Светская печать, насколько она нам известна, тоже не всегда благосклонна к
Вам. В «Новостях» не раз Ваши теофилософские суждения подвергались вышу-
чиванию, равно как и в «России». Еще на этой неделе г. Дорошевич зубоскалил
по поводу Вашей заметки в «Нов. Вр.» о присвоении некоторым детям названия
«внеканонические». А г. Шарапов в своих «Сугробах» прямо-таки причислил
Вас к поощрителям распутства. Настоит, нам думается, нужда объясниться Вам
* Письмо это, полученное анонимно, судя по слогу, принадлежит одному из
почтенных профессоров С.-Петербургск. Дух. Академии. Печатаю я его, равно как и
следующее письмо, ради отмеченных курсивом мест - дабы показать, до чего анти-
патия к незаконнорожденному ребенку неодолима даже в человеке просвещенном,
но духовно - просвещенном. Ибо не могу я забыть трогательнейших случаев внима-
ния к таким детям и их матерям обыкновенных людей (напр., одного отставного
солдата в вагоне третьего класса, который, разыгравшись с прелестным ребенком на
руках женщины, спросил: «К мужу, голубушка, едешь?» - «Нет, - ответила та, вся
залившись краской стыда, - у меня нет мужа, этот ребенок у меня незаконный» [уди-
вительный по невинности ответ; он был мучителен, это по лицу было видно, между
тем в вагоне, проездом, она не сумела пролепетать такой несложной лжи: «К мужу»].
Солдат сконфузился утроенной стыдливостью, весь изменился: и вот бы кто посмот-
рел, с какой чудной, английской [староаристократичсской] деликатностью и серьез-
ностью он после слов этих говорил с нею, обходился с нею. Не могу забыть этого
праведного солдата. В. Р-в.
** Ныне - друг мне, состоящий со мной в деятельной переписке. Хотя по долж-
ности это только преподаватель Закона Божия в Харьковском коммерческом учили-
ще, однако - один из основательнейших и, главное, пламеннейших, мне известных,
богословов. Нападки на меня как его, так и других дух. лиц едва ли не исходят из их
непривычки к языку светской литературы. Ибо едва они вступают в приватное ко
мне отношение - их недоуменный гнев прекращается. То же было в отношении ко
мне и с г. К. Сильченковым, вступившим после печатного на меня нападения в ува-
жительную частную со мною переписку. Дружелюбный тон как настоящего, так и
следующего письма дает, однако, надеяться, что и среди духовенства я имею своих
негласных друзей. В. Р-в.
496
с Вашими недругами или назовите их иначе как, дабы и почитатели и друзья
Ваши не подумали, что Ваше молчание есть согласие с нелестными для Вашего
достоинства аттестациями...
Ignolus Vobis
Р. S. Позволим себе не очень кстати, но заодно уже обратить Ваше внимание
на книгу г. Страхова «Хр. учение о браке». Полагаем, что в ней найдется нечто в
пользу облюбованной Вами теории «прилепления полов». Мы разумеем теорию
(конечно, разбиваемую) консенсуалистов. Разбита-то она все же не наголову.
Лично мы, впрочем, не на стороне «прилепления» как акта естественно-таин-
ственного, но не всегда священно-таинственного: ибо есть прилепление стро-
жайше запрещаемое: «не прелюбы сотвори» и «блудники - вне Иерусалима не-
бесного» (Апок.). Еще: Вы, по-видимому, желаете легкости разводов. Но не была
бы эта легкость развода поводом к еще более легчайшему распутству? И еще -
последнее еще: напрасно Вы громите духовенство за термин - «незаконнорож-
денный». Церковь все даст духовным чадам внебрачным, что и в браке рожден-
ным. Если же лишают их прав на имя и наследство, то это чаще всего сами отцы
(начинается мой курсив. В. Р.) - простите за выражение - кобели, и матери -
суки, отдающие, и очень с легким сердцем, своих птенцов в воспитательные
дома. Если государство найдет возможным дать детям этим имя и права отца
(буде найдется), то Церкви тут возражать нечего*. Чем дети обеспеченнее во
всяких отношениях, тем лучше... Но пока довольно!.. Может быть, будет слу-
чай и побольше поговорить на эти жгучие темы... Idem.
18 ноября 1901 года. С.-Петербург
NB. «Новое Время» несомненно даст Вам место для объяснений с Вашими
противниками. Будем ждать на этой неделе слова от Вас.
2
Достоуважаемый N. В-ч.
(Извините, не знаю имени и отчества.)
Милостивейший Государь!
Книжка моя, очевидно, передана Вам не от меня, но я очень рад познакомиться
с Вами, хотя и чрез третье лицо, и, когда буду на Шпалерной, постараюсь завез-
ти к Вам и от себя другие мои книжки.
* Так об этом надо бы давно, сто лет, тысячу лет назад звонить в колокола. Но
духовные люди проспали всю эту свою (возможную) славу. А проспали они ее пото-
му, что предполагали в данном месте не человеков с совестью и сердцем, а «щенят»,
«коб.. .лей» и «с. ..ук», о которых что же заботиться. Но добрый солдат, заигравший-
ся в вагоне с младенцем, узнав о происхождении его, не сказал: «с...ка», а вдруг
начал, как мальчик, как девочка-институтка, служить матери. Ему - и слава! И не на
что жаловаться будет, если в веках позовут его «скреплять и благословлять супружа-
щихся», взамен вечных ругателей детей и женщин. «Пусть благословит, кто добр;
ибо кто благословлял - добр не был». В. Р-в.
497
Честь и слава Вам, что Вы поднимаете вопросы самые жизненные и много-
значащие, каков прежде всего вопрос о браке. Ясно, что Вы искренно желаете
современные нам отношения между двумя полами очистить от той грязи, кото-
рою так глубоко пропитаны эти отношения; но с грязью надобно держать себя
еще более осторожно, чем сколько требуется осторожности при обращении с
предметами чистыми и нежными, - может завонять...
В Вашем письме мне очень понравилось делаемое Вами сопоставление бра-
ка* и венчания с хлебом и благословением последнего. Это сопоставление, ду-
мается мне, очень хорошо выясняет существенное различие между семьею ле-
гальною и нелегальною. Хлеб как хлеб, и благословенный и неблагословенный,
сам в себе есть один и тот же хлеб, но в рассуждении пользования им, иначе -
по отношению к его благословенности или неблагословенности - далеко не оди-
наков: мы на каждом шагу видим, что одни из нас и при питании, по-видимому,
непитательною пищею, если только есть Божие благословение, наслаждаются
здоровьем и крепостию, бодростию сил тела и души; другие, наоборот, и при
пичкании себя одними лишь ростбифами да бифштексами, бульонами и т. п. -
выглядывают доска доской** и бледны и даже сини, как зарезанная и ощипан-
ная, старая, худая индейка, или же лоснятся такою несимпатичною откормлен-
ностию, которая невольно возбуждает отвращение к себе. И ясти будете, и не
насытитеся, говорил Господь Израилю, не слушавшему повелений святых. Так
и половое сопряжение; само в себе это сопряжение, и благословенное и небла-
гословенное, есть одно и то же nuptus, но по своей, так сказать, питательности,
по своему применению, по своей качественности, характеру и проч. - различно
до противоположности: nuptus с благословением есть брак о Господе (слова
ап. Павла), a nuptus без благословения - брак по страсти (тот же ап.); союз
брачный благословенный есть союз во образе союза Христа с церковию (у того
же ап.), а союз брачный неблагословенный есть союз любодейный, союз рас-
тления (в Евангелии и посланиях), словом - союз греха и беззакония. Отсюда и
дети второго союза суть плоды греха и беззакония. Возражают: да за что же дети
страдают? Ответ: за то же или потому же, за что и почему страдают дети (даль-
ше мой курсив. В. Р.) сифилитики, рахиты, чахоточные, недоноски и проч, и
проч.*** Таков уж закон всякого организма, в том числе и великого организма
человечества: славится один член, с ним славятся и другие члены; страдает
один член, с ним страждут и другие (ап. Павла). Есть и легальные семьи гораз-
до хуже нелегальных, но такое печальное явление не говорит в пользу послед-
* Курсив везде автора. В. Р-в.
** Вот как автор начинает делить. Так, подводя под его параллель (а ведь духов-
ные писатели все витают в небесах, все пускают воздушные ракеты, на землю но-
женьками не ступают, в суд, в театры не ходят, литературы не читают) конкретные,
приведенные выше случаи, мы и получим чудовищный исторический факт, что и а)
сгоревший муж, и Ь) любовник кучер, и с) ялтинские приключения, и d) в костюме
Евы запертые в номер любовниками рязанские дамы, так как они все представля-
ют случай с венчанием, факт из жизни повенчанных супругов - суть «хоть и не
добротная пища - а во здоровье»; а другие случаи чистейшей нелегальной семьи -
«хоть и бифштекс, но, как без благословения - то вкушающие его доска доской».
Письмо это важно для объяснения истории семьи. В. Р-в.
*** Ну, вот! А свящ. Дернов чуть не обмолвился: «Не от нас идет, мы не учим о
незаконнорожденности». Слишком учите. В. Р-в.
498
них. Солнце, и прежде и теперь, многими людьми боготворится и боготвори-
лось: чтобы изгнать такое языческое идолопоклонство, следует ли солнце унич-
тожить, а оставить на небе лишь луну, хотя последняя без солнца и светить не
может?.. Так должно относиться и к оценке всякого человеческого злоупотреб-
ления.
Всего в письме не выскажешь, а тем паче, моя рука, вот уже три года страда-
ющая от ревматизма и невралгии, не позволяет мне много писать. Свидетель-
ствую Вам мой усердный поклон и почитание; с желанием Вам всякого блага,
Ваш покорнейший слуга протоиерей Г. Титов*.
Р. S. Читали ли Вы статью против Вас Заозерского, в «Богословском Вест-
нике» (изд. Моск. Академии), в ноябрьской книжке?
3
Страшная катастрофа на Эльбе**
У Бланкензе на Эльбе, в ночь с воскресенья на понедельник, произошла катаст-
рофа, о которой берлинские газеты сообщают душу потрясающие подробности.
Пароход «Primus», служащий для увеселительных прогулок, слишком рано пе-
решедши с южного фарватера на северный, наскочил на буксирный пароход
«Hansa» и, получив сильное повреждение, пошел ко дну. На нем находилось не
120 человек, как сообщил телеграф, на основании первых известий, а 195, при-
чем погибло не меньше 100 человек, среди них много женщин и детей. Из пасса-
жиров, спасшихся на буксире «Hansa» и на двух, к счастию, подошедших паро-
ходах, почти все серьезно ранены осколками взорвавшегося котла. Допрошенный
чинами морской полиции капитан буксира «Hansa» тотчас же был отпущен на
* Автор книг: «История священства и левитства Ветхозаветной церкви, от начала
их установления при Моисее до основания церкви Христовой». Тифлис, 1878; «Уроки
по пространному христианскому катехизису Православные Кафолические Восточные
церкви». СПб., 1889, два тома, и «Три разговора». СПб., 1894. Из первого труда, едва
открыв его, я вычитал драгоценное сведение: первосвященник израильской, даже в
старости женясь, не должен был брать невесты старше 12'/? лет, ибо по закону
израильскому (как аксиома, как принцип) «первосвященник должен быть постоянно
в цвету». Прочитав это, я так взволновался, что не мог далее читать книгу св. Титова.
Противоречие, пропасть между нами, с иерархией непременно из неполиваемых рас-
тений (девство), и между ветхозаветной иерархией в бутонах расцветающих - удари-
ло меня, как молния. Священник же Титов списал это в книгу свою равнодушно, не
замечая смысла факта. От сего и в этом письме он проводит жестокие параллели: ибо
уже и мозг и сердце его - посохли; а израильские пророки, как Осия, сами и по повеле-
нию Божию зачинали детей даже «от блудниц». Все это и подводит нас к логике дето-
убийства: там всякое дитя и каждая мать по физиологической святости своей приво-
дили в восторг, как цвет, как бутон, пророков, первосвященников и царей. И э/ио-то,
такая-то общая психология, а не какой-нибудь коротенький закон, и расцветила Изра-
иля. И в нем уже не могло развиться ни наших диких попреков: «сука», «кобель»,
«дитя сифилиса», ни последствия их - детоубийства. В. Р-в.
** Не могу ответить лучше священнику Г. Титову, как этой вырезкой из газеты.
Вот пример любви материнской, которую они клюют железными носами: «бл...ди»,
«ко...ли», «недоноски», «сифилитики», «рахитики». Ибо надеюсь, никто не станет
спорить, что незаконнорожденное дитя так же мило родителям, как и законное. В. Р-в.
499
свободу, так как выяснилось, что, заметив неправильный переход «Primus а» с
одного фарватера на другой, он сделал все от него зависевшее для предотвраще-
ния столкновения, и несчастие произошло не по его вине. Капитан погибшего
парохода бросился в воду и благополучно добрался вплавь до другого берега
Эльбы, ширина которой в этом месте достигает 1800 метров. Несмотря на то
что «Primus» пошел ко дну не больше чем через одну минуту после столкнове-
ния, многие женщины, как передают очевидцы, успели перебросить детей на
«Hansa». Взрослых, вообще, спасено очень мало. На пароходе находились це-
лые семьи, и поэтому на нем было много детей, о которых и заботились главным
образом. «Primus» - один из старейших пароходов, плавающих по нижней Эль-
бе. Он построен в Англии в 1848 году и считался одним из лучших.
XLVII. Осужденные - о себе*
1
Покорнейше прошу поместить в вашей уважаемой газете ответ на несправедли-
вое замечание г. Киреева 12 декабря, что только развратная женщина сознается,
что незаконный ребенок - ее ребенок.
Это не развратная женщина, а мученица с минуты своего падения. Рожде-
ние ребенка удерживает этих несчастных от самоубийства**. Я должна, я обяза-
на сделать все для маленькой крошки* * *, я должна любить се в два раза больше,
чем законную, потому что я виновата**** перед ней за свою веру в негодного
человека, который обманул меня, который клялся Творцом небесным, что лю-
бит меня, что ничего худого мне нс сделает, что я самое дорогое для него суще-
ство на свете: но что ему нужно и мое доказательство любви, а то он иначе не
верит, что я люблю его, а не хочу только выгодно пристроиться*****, потому
* До сих пор мы судили теорию. Никто нс взглянул, что же такое факт? На
факт неслись громы, и самая теория «незаконнорожденности», ступающая по щико-
лотки в крови, есть только концентрация этих громов. Между тем громящим и в
голову не пришло посмотреть, какая смирная курица лежит под их юпитерством...
Но в курице этой невыразимая сила, ибо так-таки Юпитеры со всем капитолием
догматов и текстов все же не довели ее до смерти - и только бесполезно измяли ее
перышки, искровавили гребешок. Пораженная, поражаемая - все еще она пищит: ее
хранят се дети, а ради них, кажется, хранит и Бог. Я радуюсь, что печатная полемика
о незаконнорожденности доставала в руки мои несколько документов - писем, кото-
рые окончательно решают вопрос о «безнравственности незаконнорождающих», как
письма и сведения о ялтинских и рязанских прелестницах, в сущности, уже решили
вопрос о «нравственности законнорождающих. В. Р-в.
** Вот! Только это удерживает!! И чуть-чуть поменьше мистической любви к
ребенку, чуть-чуть побольше стыда перед соседями, перед соседками - девушка кон-
чает самоубийством. В. Р-в.
*♦* Какой прелестный, невинный язык. В. Р-в.
**** Вот! Как это противоположно духовным, которые никогда-то, никогда не
начали речей своих вопросом: «Да уж не виноваты ли и мы». Их - вечная молитва:
«Господи, благодарю тебя, что я не таков, как иные, как вон тот мытарь». В. Р-в.
***** вот1 Действительно, что девушке ответить на подозрение, что она «при-
строиться только хочет», когда законный брак и в самом деле есть нс «чадородия
500
что у него есть средства, а я бедная девушка; и я верю ему не думая, что это
низкая ловушка, и вот рождение несчастной крошки* с ужасной кличкой. Не
потеря стыда и не желание разврата заставляет меня оставить ее у себя, а беско-
нечная жалость! Если бы нс только презрение общества, а даже велели бы лечь
мне на грязную мостовую и топтали бы мое тело, как топчут теперь мое имя, то
и тогда я нс рассталась бы, не отдала бы в чужие руки мое бедное дитя, не отка-
залась бы, что я мать. У ребенка отец и общество отнимают положение и имя и
дают ему ужасную кличку, и я, по-вашему, г. Киреев, должна отнять у него са-
мое дорогое и первое слово «мама» - это ложный стыд и ложное понятие! Пусть
я несу должное наказание за свою веру в негодного человека, и нравственно - я
мученица. Ведь мое чувство втоптали в грязь и отняли мое доброе имя, и только
это маленькое существо гладит своей ручонкой по щеке и говорит «мама пай»,
ведь никто этого мне не скажет больше!** И я обязана ей за эти дорогие ласки,
обязана уберечь ее от ужасной ошибки се матери. А что же отец? А пока ты,
матушка, молила да плакала, я успел хорошо устроиться; женился, взял за же-
ной тысячи, она ничего против меня не имеет и еще больше укрепила мое слу-
жебное положение. А ваша совесть, м. г.? А у меня ее нет, да она мне и не нужна,
ведь общество ко мне относится симпатично, я везде принят, как приятный гость,
я теперь человек женатый, разве меня можно упрекать? А ребенок, брошенный
вами без средств и без имя? Ну, имя ребенку дал священник, замечает с насмеш-
кой отец, а воспитание лежит на обязанности матери, ведь и г. Киреев пишет,
что никто не мешает матери заботиться о своем ребенке. Но справедливо ли
это? Холодным ужасом наполняется сердце при мысли о болезни, что будет с
ребенком, ведь сил физических не хватит при этом нравственном гнете. Бедные,
несчастные, ни в чем не повинные детки! Не обижайте, г. Киреев, не смешивай-
те несчастной матери и обманутой женщины с женщиной развратной, между
ними большая разница! Развратная стыдится своего ребенка и бросает его на
произвол судьбы, наполняет ими помойные ямы и воспитательные дома***. Но
почему вы никаким именем не окрестили гг. соблазнителей, ничем их обязать не
хотите? Еще раз - справедливо ли это? Несчастная мать.
2
Многоуважаемый В. В.!
Я всегда читаю ваши статьи о разводе в «Нов. Времени». Я читаю их с мучи-
тельной болью... Вот уже 17 лет я живу с человеком, которого люблю и уважаю.
Я свободна, а он имел несчастие 20 лет тому назад жениться на особе, которая
ради», а только - «пристройство себя». И в порыве девушка дает доказательство
подлинной, неподдельной любви. А богословы тотчас переходят на сторону кавале-
ра: «Она пала - и ты перед ней ничем не обязан». В. Р-в.
* Какой язык, какие чувства. В. Р-в.
** Удивительно. Вполне удивительное письмо. О, как я благодарен корреспон-
дентке за него, ибо тысячи таких же матерей скажут: «Вот наше оправдание». В. Р-в.
*** Тут - ошибка от неразумия. В пустыне, в малолюдстве, при малом знаком-
стве - никто не бросит; а если грозящих очей много - самая добродетельная не вы-
держит, ноги затрясутся, руки ослабнут и выпустят младенца в «пасть дракона» (Апо-
калипс.). В. Р-в.
501
его через три месяца оставила и ушла с другим; ушла первая - сама*, причинив
своему мужу много горя и страдания. Но эта особа о разводе и слышать не хо-
чет, у нее теперь 6 человек детей, которых она по закону крестила законными, а
мои несчастные дети совсем некрещеные, хотя старшей дочери 15 л. Его жена,
очевидно, ждет выгод после его смерти: хорошую пенсию, а теперь грозит, что
она будет требовать на воспитание детей... Боже, за что все это? Ведь в рожде-
нии тех детей он невиновен, ведь на самом-то деле те дети - не его дети... И эту
ложь прикрывает закон! Его жена знает, что теперь он занимает прекрасное ме-
сто и получает 6 тысяч в год, а ее милый служит по вольному найму и больше
как 150 р. в месяц заработать не может, ибо высшего образования не получил. Я
денег на образование своих детей не жалею, сама нигде не бываю, кроме театра,
всегда стараюсь быть незамеченной, ибо сослуживцы моего любимого человека
и не догадываются, что я не жена ему, т. е. что мы не венчаны в церкви. От детей
все старательно скрываю, но когда моей дочери будет 18-19 лет - все скажу ей,
знаю заранее, что тяжело мне будет, со слезами, с рыданьями расскажу ей, она
поймет меня и простит!.. Я еще написала бы Вам, но слезы льются из глаз и не
дают мне писать... Спасибо, спасибо Вам, добрый Василий Васильевич, в своих
молитвах я поминаю Вас.
Когда же конец всем страданьям?.. Дети, бедные - несчастные дети мои...**
Мать
3
Милостивый Государь В. В.!
Не могу промолчать, чтобы не сказать вам глубокую благодарность, что вы го-
ворите в пользу несчастных женщин, обреченных на самую горькую жизнь, бла-
годаря невозможности развода. Я смело могу сказать, что я нравственно честная
женщина; не разврат привел меня к тому, что я мать незаконного ребенка. Это
слово ужасное. Человек родится по воле Творца, а его называют незаконным,
ведь это богохульство. С отцом моего сына мы прожили честно, без измены,
14 лет! Только его несчастная семейная жизнь не дала ему свободы для нашего
брака, который был бы истинным браком. Его брак был неудачный во всех отно-
шениях, верности никогда не было, детей не было, но жена не согласна была на
развод - и конец. Не из любви, а из мести, из зависти не желала развода и не дала
ему счастья найти хорошую семейную жизнь с любимой женщиной, с матерью
его единственного сына, которого даже и усыновить он не мог, - необходимо
было согласие жены и на это. Эта законная жена буквально свела его в могилу
преждевременно и оставила его сына без имени отца и без средств отца, лично
* Какое надо - каменное? львиное? ослиное? - равнодушие семьеустроителей к
состоянию семьи, чтобы при ежегодно и повсеместно повторяющихся таких случа-
ях не промямлить хоть краткого: «А будет покажут свидетели, что от мужа его жин-
ка ушла своей охотой и без его грубости - и тот муж волен вступить в новый брак»
(мотив): «понеже Господь наш Иисус Христос изрек: Иго мое легко и бремя мое
удобоносимо». Но ничего не промямлили гордые своею праведностью уста, - толь-
ко (см. выше примечание)... солдат поиграл с ребенком вот такой страстотерпицы,
как автор этого письма. В. Р-в.
*♦ Последняя страница письма вся закапана слезами. В. Р-в.
502
отцом заработанных. Только свобода развода вообще и создала бы прочную се-
мью; тогда больше дорожили бы друг другом и скорее бы взаимно старались
дать счастье. А если счастья быть не может, дали бы свободу друг другу тогда,
когда еще можно начать новую жизнь. Знаю трех дам, с первыми мужьями жили
крайне несчастливо, а со вторыми живут превосходно. Скорее мужчина согла-
шается дать развод, а женщина, если сама не влюбится, то никогда! Знает, в чем
ее сила. Вот эту-то злую волю и должен закон изменить, к счастью ни в чем не
повинных детей. Каждая женщина должна быть матерью, исполнить свое на-
значение. Если б дали больше свободы в браке, то не было бы несчастной се-
мейной жизни, от которой страдают дети. Для кого нужен брак, семья? Только
для детей. Теперь же брак оказывается лишь для мужа и жены, только. Интере-
сы детей на втором плане, и этому и помогает закон, не дозволяющий развода
даже и тогда, когда права детей требуют этого, а жена из мести не желает разво-
да с мужем, и такой-то брак охраняется законом!!! Это безнравственное сожи-
тельство предпочитается законом нравственному сожительству, основанному на
взаимной верности, уважении и любви, но из-за злой воли жены, - только по
названию, - считается незаконным. Женщина страдает, дети также; и на что, для
кого нужен этот пресловутый законный брак без любви, без верности, даже без
уважения? Вся моя жизнь погибла из-за этого ужасного предрассудка; мой сын
осиротел в 11 лет, когда именно отец необходим для мальчика; мы одиноки*.
6 лет тому назад, в надежде, что будет же наконец свобода от брачной неволи,
просили Государя дать сыну отчество и фамилию отца, предполагая нашим за-
конным браком узаконить и сына, испросив Царской милости. Но смерть лиши-
ла этой надежды, и мы теперь остались с разными фамилиями: мать и сын. Что
огорчает сына и меня ставит в крайне ложное положение. Сын еще мал и не
может понять всего, и я не могу сказать ему правду; он вырос в том убеждении,
что отец и мать его, как и все, муж и жена были. Но эта разница в фамилиях его
возмущает. Я не могу его отдать в школу из-за этого, там дети сейчас поймут его
ложное положение и обидят его. Были уже два примера этому, что его вовсе
оттолкнуло от детского общества. Моя нелегальная семья оттолкнула всех род-
ных от меня именно тем, зачем я ребенка не отдала в деревню, а стала сама
воспитывать. Это неприлично! А отдать свое дитя чужим прилично! Что за ди-
кое понятие, ужасный предрассудок, который должен 20-й век уничтожить.
Мать обязана быть при ребенке, и надо считать позором то, когда мать отдает
ребенка, бросает его на попечение чужих. За этот мой поступок все родные от-
вернулись, также и большинство знакомых, и вот теперь мы остались с сыном
вполне одинокие, настолько, что мне некого назначить опекуном для сына в слу-
чае, если я не доживу до его совершеннолетия. Это огорчает меня до глубины
души, мое здоровье утрачено от горя и печали. А та женщина, которая создала
такую ужасную жизнь для троих, благоденствует, пользуется уважением, извест-
ным общественным положением и при этом окружает себя ореолом примерной
жены, что она мужа не оставила до конца его жизни. Она же нравственно и уби-
ла его жизнь, его силы не вынесли того ненормального семейного положения, в
котором она держала его 32 года!!! Мы уехали за границу, но и туда она приеха-
ла; нигде не могли скрыться от ее преследования, т. к. служебное положение не
давало возможности мужу уехать, не оставив адреса. Я принесла в жертву все,
* Курсивы - везде автора письма. В. Р-в.
503
что имела: молодость, здоровье, спокойствие и мое доброе имя; все свои обязан-
ности исполняю так, как может исполнить только самая верная жена и любящая
мать. Последние два года жизни мужа я боялась, чтобы не заболеть душевной
болезнью. Он был болен, видеть его я не могла, он не мог быть у нас. Письма к
нему не доходили, все его жена вскрывала; и после его кончины все мои письма,
которые нашла у него, передала своему воспитаннику балбесу; она взяла на вос-
питание сына портного, усыновила, и этому молодому человеку отдала мои ин-
тимные письма к отцу моего ребенка, и стращает тем, что письма эти отдаст
моему сыну, желая возмутить его детское невинное сердце. Оскорбление для
меня и то, что мои письма у чужого молодого человека. Вот жизнь, вот результат
ложного понятия о нерасторжимости брака, тогда как именно после-то развода
и была бы наша семейная жизнь угодная Богу и без злых нареканий в обществе.
К.Д.
Р. S. Пошли Вам Господь счастья и радости за Ваше сочувствие, самое выс-
шее христианское чувство, к обездоленным.
* * *
Милостивый Государь В. В.
Письмо ваше было получено в мое отсутствие, потому и не отвечала долго.
Моя благодарность вам беспредельна, ваше письмо одобрило меня, оживило мою
душу. Все ваши горячие слова в «Нов. Вр.» я читала и перечитывала много раз, с
глубокой благодарностью к вам. Вы пионер в этом деле жизни людской, вы пер-
вый поставили вопрос ясно, открыто, и тысячи несчастных матерей будут всегда
благословлять вас. Ваше письмо лично ко мне невыразимо утешило меня; каждое
слово сочувствия в моем положении дорого для меня. Конечно, моя главная забо-
та воспитать*, выучить моего сына, и это дело идет пока хорошо, благодарю Бога.
До того времени, когда сложилась печально моя жизнь, я занималась педаго-
гическим трудом, и любила этот труд. Некоторый опыт и дал мне возможность
понять и наше вообще школьное дело, которое было мне не по душе, потому сын
мои воспитывается дома, по программе реального училища кн. Тенишева, где и
окончит свое среднее образование, Бог даст; а что дальше, это уже укажет время и
его личное желание. У моего сына большие способности к музыке, и для своих
лет он очень хорошо знает музыку, и в этом он мой ученик, как и по научным
предметам; для некоторых из предметов в этом году был учитель.
Мать моя не то чтобь! совсем разошлась со мной, но игнорирует вполне моего
мальчика** и, кроме огорчения, ничего не дает мне. Бесконечные упреки, обвине-
ния и проч, сделали то, что мы видеться не можем. Отца моего давно уже нет в
живых, 4 старшие брата умерли в последние 10 лет, младший больной, живет с
* На слова моего письма, что главное надо отдать в гимназию сына, преодолев
стыд. В. Р-в.
** Бабушку, игнорирующую внука, пусть незаконного, следует подвергать эпити-
мье и не допускать до таинства причащения, как повинную против заповеди: «Не убий»
и прочих слов Спасителя, напр.: «Прежде чем принести жертву Богу - пойди, прими-
рись с ближним твоим», тем паче - с родственником, с несчастною и одинокою доче-
рью. Начать спасение незаконнорожденных надо с острастки родителей незаконно
рождающих девушек. В. Р-в.
504
матерью. Больше никого нет. Прочие родные все давно отделились от меня и все
равно что чужие. Я писала вам, что мне положительно некого назначить опекуном
моего сына, в случае моей смерти; мы очень одиноки и беззащитны во всех случа-
ях. Я написала о. Дернову письмо, полное горячей обиды за его ответ на ваши
статьи*. Он знал моего отца, очень уважаемого человека, и я ему написала, что и
отец мой всегда возмущался тем, что наказывают детей за поступки родителей,
это жестоко! Письмо он получил, т. к. я сама передала в квартиру его. Также у
меня был горячий спор с Киреевым; я знаю его лично.
Вполне доверяю вам мое письмо, если вы находите полезным напечатать
его, все ли, или частями, как вам угодно, как найдете удобным, вполне оно в
вашем распоряжении. Только одного не желала бы, чтобы мое имя было подпи-
сано, это неудобно по многим причинам. Мне могут сделать неприятное родные
мужа, т. к. ведь многим, очень многим известно, что я и мой сын его вторая
семья. Отец моего сына был известный юрист, и его весь Петербург знал. Затра-
гивать его память для меня было бы тяжело. Все, что я писала вам, истинная
правда, все было так; более или менее это все и известно многим. Многие из
друзей моего мужа воображали, что мой дом будет местом сборищ холостой
компании, но когда увидели, что я смотрю серьезно на мою семью и что не же-
лаю их видеть иначе как добрых знакомых в семейном доме, то все удалились и
после смерти мужа не вспомнили, что остался единственный сын их товарища,
и упрекали меня в «гордости» и проч.
Жена, будто бы оскорбленная отцом моего ребенка, старается всеми силами
делать мне все неприятное, и я стараюсь ничем не заявлять о себе, лишь бы
иметь покой душевный, столь необходимый в моей жизни. Если же появится
моя фамилия в письме, она сделает мне неприятность. Это очень злая, мсти-
тельная женщина, обладающая большими матерьяльными средствами, которые
заработал отец моего сына, исключительно своим трудом, имея в виду вполне
обеспечить своего единственного родного сына; но эта женщина сделала так,
что все получила она, как законная жена, хотя и фиктивная много лет, и все
передала своему воспитаннику, вовсе чужому по крови и духу ее мужу. Вот ка-
кое зло делается в жизни благодаря трудности развода, а главное - что без согла-
сия «правой» стороны развод быть не может. В этом и заключается все зло.
Были средства, были связи, были юристы, но не было согласия жены, и нич-
то в мире не могло разрушить ненавистный брак. Вот что ужасно! И никакими
силами, даже на время, нс было возможности избавиться от «законной» жены.
Когда он был болен при смерти и я пришла навестить его, что пришлось сделать
чуть ли нс силой, надо было видеть его, измученного, больного, который гово-
рит мне: «Я все ждал тебя, зачем ты раньше не пришла? Она все торчит перед
глазами, не могу ни на минуту избавиться от нее; отыскиваю дела, прошу ее
передать их лично: нет, находит кого-то знакомых и через них передает, а сама
сидит безвыходно; нет, одно для меня - только смерть даст мне покой. И зачем
мне жить, когда для вас с сыном я не могу сделать то, что есть мой долг, чего
желаю, и нет воли исполнить это. Нет смысла в жизни, жить невыносимо тяже-
ло и нет у меня сил больше терпеть эту пытку».
И вот уже два года и два месяца, что кончились его страдания, нравствен-
ные и физические. Нашел ли он покой там, успокоилась ли его больная душа,
* Я думаю - и нс почесался. В. Р-в.
505
прострадавшаяся 32 года в цепях Гименея? Моему сыну 13 лет, он еще совсем
не знает жизни, хотя и очень развитой мальчик, но чистый, невинный мальчик.
И могу ли я рассказать сыну нашу печальную судьбу; он не поймет даже, и толь-
ко смутится его душа, а душевный мир для ребенка необходим еще более, чем
для взрослого. Он знает, что есть церковный и гражданский брак. Я жила с ним
полгода в Италии, а там все гражданский брак, и потому его вовсе не смущает
то, если говорят у нас о гражданской связи, он смотрит на это как на обыкновен-
ное. Только смущает его то, что у меня с ним разные фамилии. Но в этом мне
помогает то, что я была в консерватории; ведь все артистки могут иметь две
фамилии и обыкновенно оставляют ту, с которой начали свою музыкальную ка-
рьеру. Я хорошо играла на ф-пиано. 15 лет тому назад играла и в концертах, и
уроков имела много. И этим объясняю то, что у меня не одна фамилия с моим
сыном. Открыть правду очень мудрено, пока еще он мал. В маленьком кругу
моих знакомых он видит хорошие отношения ко мне, а новые знакомства я не
делаю. Вот одно страшит меня, что мои письма к его отцу остались в руках
моих врагов, а они стращают, что отдадут их моему сыну, чего я вовсе не желала
бы. Письма были не для сына, а для отца.
Соблаговолите сообщить, в какой именно форме напечатаете мое письмо.
Буду очень рада, если мое слово хотя каплю прибавит пользы для дела, о кото-
ром вы так горячо пишете. Да поможет вам Господь защитить детей и их мате-
рей от горя и зла.
Будьте здоровы и счастливы вы всегда.
Преданная Вам К. Д.
* * *
Благодарю вас, многоуважаемый Василий Васильевич, за память о нас с
Лелей, за ваше доброе письмо, которое очень утешило меня. Леля мой благода-
рит вас за привет, он помнит вас, конечно. Знаю я, что вы утомлены письменной
работой, и не ждала вашего ответа. Написала потому, что слишком тяжелый воп-
рос был затронут, хотелось высказать свое мнение, по поводу вашей статьи и др.
Без вины виноватые долго еще будут страдать, пока не отживут свой век люд-
ские предрассудки, пока не поймут все, что каждое рождение есть законное по
воле Творца и по закону природы. Только бы это сделалось общим законом, и
все изменилось бы радикально. Тогда и матери не страдали бы. Здоровье мое
очень пошатнулось в эту зиму. Лет 5 уже, что я чувствую болезнь сердца, а те-
перь определилось расширение аорты, что часто причиняет мне страдание, боль
в груди и в области сердца. Все это глубоко огорчает меня, т. к. я одна у моего
мальчика. Без ужаса подумать не могу, что с ним будет, если я не доживу до его
совершеннолетия. У него буквально никого нет в мире родных. Нет у меня и
такой знакомой, которой бы я могла поручить докончить воспитание. Оно нача-
то не по шаблону, а все ведется согласно индивидуальности мальчика, согласно
с его здоровьем и развитием. Каждая ломка может привести к дурному. Как по-
ручить той, которая не отвечает моим принципам? Это ужасная забота, мучи-
тельная для сердца матери. У меня знакомые светские дамы, они и о своих-то
детях заботятся по рутине, по шаблону воспитывают и считают это лучшим, где
же понять им душу чужого мальчика и прийти ему на помощь во всякую минуту
жизни в такие годы, когда именно необходима дружеская опора, авторитет, что-
бы понять жизнь так, как следует, без всяких превратных идей и понятий. У
506
меня нет истинных друзей, и в настоящее время это очень чувствительно и горь-
ко. Молю Бога, чтобы Он дал мне жизнь для пользы моего мальчика, пока он
еще так юн и беспомощен. Желая сохранить покой души моего Лели, я стараюсь
скрывать от него мое нездоровье, иначе он лишится покоя, столь ему необходи-
мого, при его слабом здоровье. На днях будет консилиум, в квартире нашего
доктора, вероятно, чтобы решить вопрос о лечении на лето, куда поехать. Вот
результаты всей горькой, безотрадной моей жизни, в лучшие годы, когда здоро-
вье было разрушено горем и нравственными страданиями день и ночь; 17 л. ни
минуты покоя душевного!!! Очень может быть, что много и неправильно в вос-
питании моего сына, т. к. система воспитания выработана мною одной, при по-
мощи книг, но без живого слова участия. Все сделано, что говорило мне мое
сердце и мой ум: это были мои единственные помощники и остаются до насто-
ящей минуты. Страшно боюсь, чтобы у Лели не был тот же безвольный харак-
тер, что был у отца его, который подчинялся каждому дурному влиянию, а не
хорошему. У моего Лели очень мягкий характер и до того послушный, что меня
даже пугает это. Несмотря на то, что я никогда ничего от него не требую и даю
полную свободу во всем его желаниям, - каждое мое слово он принимает как
должное. Если, редко, когда придется отказать ему в чем-либо, всегда есть на
это причина, которую и говорю, и прошу его самого понять это и не считать мой
отказ за нежелание исполнить его просьбу. Мы с ним друзья, в полном согласии
живем. Мое желание было видеть его любящим науки, но у него явился талант к
музыке, и я стараюсь все сделать, чтобы развить этот талант, и мне очень трудно
вести учебное дело нелюбимых им наук. Держать экзамен при школе Тенишева
ежегодно слишком дорого, 150 р. за экзамены, я не могу этого тратить, придется
до старших классов заниматься без экз. При домашних занятиях, кто же чужой
будет так заботиться об уроках, как я? Все вечера я отдаю Леле, читая ему или
повторяя в разговорах все уроки того дня или для другого дня.
Средства к жизни у Лели есть, но кто ими распоряжаться будет без меня?
Средства небольшие, надо очень бережливо распоряжаться ими, чтобы сохранить
их дольше. Я так страдаю душой, такая у меня забота на душе, что не вижу и
выхода из этого положения. Ах, какое лишение в жизни - не иметь ни родных, ни
друзей верных. Какое ужасное зло делают мужчины, завлекая девушку на такую
дорогу, в которой сами же не могут указать путь спокойный, верный. Всевозмож-
ными обещаниями, уверениями заставят поверить всему, а потом и оставят одну
отыскивать путь в жизни, когда уже ушло время, те годы, когда человек приобре-
тает друзей навсегда. Наше положение с Лелей очень тяжелое, я предвидела это,
и, когда просила его отца, возмущаясь его легкомыслием, о разводе или усыновле-
нии, не нашлось человека, кто бы поддержал мои законные требования для пользы
сына, и меня же еще обвиняли, что я не жалею близкого человека. А разве он-то
жалел меня?! Вот мы и остались с Лелей так одиноки, что нет человека, кому бы я
могла спокойно доверить моего сына. Доверие приобретается в юные годы, когда
еще не было разочарований в жизни, а когда жизнь не удалась, тогда и вера в
людей исчезла, и найти ее невозможно. Постоянно является анализ, сомнение, и
веры нет. Мне больно то, что ни одной женщины я не знаю такой, которой могла
бы верить и уважать безусловно. Была я раза два в женском взаимно-благотвори-
тельном обществе: что это за пустота там царствует! Точно играют в какую-то
игру ученые женщины, что-то неискренное, ложное. Интриги, сплетни, серьезно-
го ровно ничего, и это все интеллигентные женщины! Быть может, каждая жен-
507
щина сама по себе хороший человек, но когда они все вместе, то это что-то такое
неестественное... бесполезное. Рутина и предрассудки, в этом все. Заботит меня и
то, что Леля так чист и невинен, что, если вдруг попадет в такую семью, где нет
должной нравственности, он погибнет, он воспитан, как девочка, иначе и быть не
может при женском воспитании, без отца и брата. Женщина не может воспитать
по-мужски, и это не моя вина, что я женщина.
Простите великодушно, что я отнимаю у вас время на чтение этого письма.
Ваше братское отношение дает мне смелость поговорить с вами по душе, выска-
зать все мои заботы и горе. Душевно желаю вам здоровья и всех радостей в
жизни. Вы счастливы в семейной жизни, и надо благодарить Бога!
Преданная Вам К. Д.
* ♦ *
Многоуважаемый В. В.
Моя совесть спокойна: я исполнила нравственно и исполняю свято мои обя-
занности, данные Богом и природой женщине как человеку, и лично для себя не
вижу в этом ни малейшего позора. Мучит лишь то, что мой дорогой сын не
может иметь законное имя отца, что так необходимо в жизни, при тех взглядах
общества, которые существуют. Я желала бы, и ради моего сына, чтобы мое
письмо к вам было в печати, чтобы он знал, что его матери скрывать нечего и что
правда выше всего. Бог знает, буду ли я жива, когда он все поймет; но печатное
слово для него могло бы иметь силу как удостоверение, что мать его страдала,
любя горячо его отца, и всю жизнь отдала ему!
Сообщите мне: кто пишет известия в хронике, и неужели так зря написали
19 дек. 1900 г., что митрополит разослал по церквам предписание священникам,
чтобы в метрических свидетельствах не писали слово «незаконнорожденный»
для детей внебрачных. Это очень важное предписание и где же оно? Или такое
известие было передано непроверенным? С декабря желаю узнать, правда ли
это, и ни от кого узнать не могу. Ради Бога, напишите мне об этом. Вам легче
узнать: слух ли это или факт; но кому-то угодно не давать хода этому важному
распоряжению митрополита. Ваша мысль: создать общий содруж. союз самоза-
щиты для несчастных девушек - превосходная мысль, и было бы жаль не осу-
ществить это. Я с моим сыном уезжаю в этом месяце в Италию, на берег Адри-
атического моря. Примите мою сердечную, глубокую благодарность за ваше
письмо. Повторяю, что именно ваше письмо для меня очень дорого. Такое со-
чувствие, как ваше, успокаивает душу больную, измученную душу. Я столько
страдала нравственно и физически во всю мою жизнь, что эти страдания иску-
пили уже мой «грех», как говорят защитники нравственности показной. Дай Бог,
чтобы вы были здоровы и счастливы. К. Д.
* * *
Позвольте мне высказать вам, многоуважаемый Василий Васильевич, мою
глубокую, сердечную благодарность за ваши дорогие для меня письма, за ваше
снисхождение к моей просьбе, за все ваше редкое, доброе отношение к горю
ближнего. Это отношение дорого для меня, как самое высокое из всех чувств,
возможных в натуре человека. Хотелось бы мне очень многое сказать вам
508
письменно, высказать все, что смущало и смущает мою душу, все, что пережи-
ла, передумала, когда сказать было некому. Есть такие вопросы в жизни, кото-
рые мне одной не разрешить. Вы единственный человек, которого я знаю, сказа-
ли открыто, прямо то, о чем я думала много лет, и никто не сочувствовал мне, и
не понимали даже того, как можно идти против рутины, уменьшать святость
брака и т. д. Каждое ваше слово в печати я читала с невыразимой радостью!
Когда же ваши слова относятся лично ко мне, это такое утешение для меня, ра-
дость, а радости в моей жизни было немного, что потерять эту радость было бы
для меня более чем грустно. Я боюсь отнимать у вас время, которого вы имеете
так мало свободного. Но вы знаете психологию человека: чем больше хорошего
получишь, тем более и хочется его; а так как немного было у меня хорошего в
жизни, то ваши письма доставили мне такое глубокое удовольствие, какого я
давно не испытывала. Мне думается, что вы не осудите меня за мою полную
откровенность, что решаюсь беспокоить вас моими откровенными письмами,
что очень эгоистично с моей стороны. Вы простите это?
Прошу вас, искренно скажите мне, могу ли я писать вам все, что тяжелым
гнетом лежит на моем сердце, уже много лет. Ужасно сожалею, что не решилась
написать вам раньше, когда мне более чем нужна была нравственная помощь дру-
га - человека доброго, в истинном смысле христианской доброты, гуманного, по-
нимающего душу человека, как вы. Нигде и ни от кого я не могла встретить имен-
но того, что может успокоить измученную душу, в моем положении, нелегальном,
и никто не помог мне так, чтобы я могла иметь мир душевный. Прилагаю копию с
письма гр. Толстого, его ответ на мое письмо, написанное в минуты полного отча-
яния. В 97 г. наши отношения с отцом моего ребенка стали изменяться под влия-
нием гипноза его жены, т. к. он изменил свою профессию присяжного поверенно-
го на место в сенате, и работать пришлось дома, тогда как раньше все дела были
вне дома с утра и до вечера, немного было времени для влияния жены; а человек
он был такой, что каждое влияние на него сильно действовало, и как нервный
человек - поддавался быстро гипнозу окружающих; зло, ведь, сильнее добра все-
гда. Перед тем как уйти в вечность, он все сам мне рассказал, всю правду, о кото-
рой я сердцем знала, еще раньше его рассказа. Надо понять мое положение имен-
но так, как вы понимаете, и, как вы один можете, сказать правду и понять правду.
Другому может показаться странным, даже смешным, что женщина в мои годы,
уже не молодая, все еще ищет ответа на вопросы жизни? Но я вечно буду искать
этих ответов, т. к. жизнь - это такая глубина, такая бездна! Если не ради себя, ибо
моя жизнь прошла, то ради воспитания и счастья моего сына я должна узнать
многое, чего не могу разрешить без помощи человека, которому могу верить и
глубоко уважать. С 87-го года и до 91-го года я боялась людей, считала себя недо-
стойной быть в обществе и жила 4 года в абсолютном уединении; видела только
отца моего ребенка и доктора, нигде не бывала и все дни читала и думала горькую
думу. В 91 году скончался мой любимый брат, это так повлияло на меня, что я
серьезно заболела и почти 3 года страдала я физически, разными болезнями. «И
кто не берет креста своего, и не следует за Мною, тот не достоин Меня», как
велика должна быть вера в Того, Кто сказал эти слова! Жизнь тяжелый крест, и где
найти ту силу и твердость духа, чтобы покорно нести свой крест? Да, те мучени-
ки, которые бесстрашно шли в Колизее навстречу смерти, действительно испол-
нили завет Христа. Когда я была в Колизее, было жутко стоять на том месте, где
смерть	удовольствием для зрителей и лилась кровь святых... О! как это ужас-
509
но. Несмотря на это жуткое чувство, меня тянуло опять идти в Колизей, и опять я
уходила оттуда, обливаясь холодным потом, от жуткого чувства при воспомина-
нии того, что видели эти руины! Рим чудный, дивный - и страшный. Нет, моя вера
не дала бы мне силы идти навстречу смерти (т. е. навстречу мученической смерти,
и, значит, нет во мне веры?). Естественной смерти я не боюсь, как неизбежного;
страшит меня только мысль, что если умру, когда мой сын еще не взрослый, то он
может погибнуть, попав под дурное влияние, а у него характер мягкий. Эта мысль
ужасно тяготит меня. 8 лет тому назад я была больна без надежды на выздоровле-
ние, что я и чувствовала. Три доктора, лечившие меня, прямо говорили моим близ-
ким, что надежды нет и надо ждать моей смерти. Я отказалась от всяких лекарств,
возбуждающих деятельность сердца, которое уже слабо работало. У меня был
перитонит эксудативный и упадок деятельности сердца. Я страдала ужасно! Ле-
жала в больнице графини Орловой-Давыдовой. Она, зная мое опасное положе-
ние, спросила: чего я желаю? Я попросила пригласить о. Иоанна Кронштадтско-
го. Я никогда не забуду той минуты, когда он пришел ко мне! Видели ли вы его
молитву у постели больного? Вот вера, настоящая, глубокая вера в Бога, святая, о
которой сказано: «Чего ни попросите от Отца во имя Мое - даст вам». У меня от
болезни была полная апатия, и я смотрела на о. Иоанна, только видела его лице,
его выражение глаз, в которых именно горела твердая вера. Смотря на его молит-
ву, я плакала, и эти слезы облегчили мое сердце, стало легче дышать. После мо-
литвы я просила причастить меня св. Таин; эта исповедь была действительно на-
стоящая. Как он говорил, как утешал меня, как легко было открыть всю душу
перед таким служителем Бога. Опасность миновала, но я еще месяц ничего не
могла есть, буквально ничего; ежеминутно давали глотать лед, и через полчаса по
ложке шампанского; такой режим продолжался 6 недель всего, лекарств никаких.
Только через год я могла сказать, что относительно здорова, но после этой болез-
ни мой душевный мир изменился совершенно. Я перестала считать себя грешни-
цей, стала требовать того же, чего требует каждая жена и мать, которая исполняет
свой долг честно. Я не скрываю мое нелегальное положение и считаю его моим
несчастьем, а не унижением. Сами женщины не подвигают дело вперед, дело за-
щиты своих нравственных прав. Некоторые скрывают все, значит, обман; другие
унижают себя, считают за милость каждое внимание, самое простое; ни то ни
другое не нужно, когда совесть спокойна и обмана нет. Разве не хуже обманывать
общество, прикрываясь браком и не будучи верным мужем или верною женой? В
этом и был камень преткновения у меня с мужем. Его семейная жизнь все 32 года
была обман и обман, и я удивлялась, как он может терпеть такую жизнь? Как
могла терпеть такую жизнь и его жена? Брак - ширмы, а что там было?
Простите великодушно, знаю, что отнимаю ваше время, и прошу, не лишай-
те меня душевной радости. Искренно уважающая вас и душевно вам преданная
КД-
Р. S. От декабря 19-го 1900 г. в «Нов. Вр.» я прочитала в хронике, что будто
бы разосланы циркуляры по всем церквам, чтоб священники при выдаче мет-
рич. свид. о рождении внебрачных детей не писали слово «незаконнорожден-
ный». В январе я отправилась в консисторию здесь и просила переписать мет-
рич. свид. моего сына. Получила ответ, что в консистории неизвестно о таком
циркуляре. В марте я вторично была в консистории и получила тот же ответ.
Неужели это сведение было неверное? Как оно могло попасть в газету?
510
Приложение к письму. Копия с письма гр. Л. Н. Толстого 1897 г. 23 мая
Получил ваше письмо, когда был уже болен, и вот только теперь собрался
ответить вам. Очень сочувствую вашему положению и желал бы быть вам поле-
зен. Два совета смело могу дать вам: 1) тот, чтобы, не нарушая дружеских отно-
шений, которые были же между вами, или стараясь восстановить их, если они
утрачены, всеми силами стремиться к наибольшему ограничению плотских от-
ношений, к наибольшему целомудрию в них и к совершенному прекращению
их. Стремиться к этому нужно, несмотря ни на какой риск отвержения или гнева
с его стороны. Требования эти так важны и святы, что никакой человек не может
не подчиниться им, если только они будут выражены не с укоризнами, злобой, а
в духе христианского смирения и кротости; 2) тот, чтобы в своих отношениях с
ним с самого начала и до последнего времени поискать и отыскать свои грехи,
свои ошибки, свои недобрые поступки в отношении его. Такие поступки есть; и
чем строже вы отнесетесь вообще к себе, чем больше найдете в себе дурного и
осудите его в себе, тем меньше жестока вам покажется его обида, тем легче вам
будет простить ее; а чем больше вы простите его, тем больше он почувствует
свои вины перед вами и обратится к вам не телом, но духом.
Вот все, что умею вам сказать. Простите, если не удовлетворил вашего же-
лания.
Всей душой жалею вас*
Л. Толстой.
* * *
Сейчас получила письмо ваше, и оно для меня особенно дорого именно се-
годня - когда день моего рожденья; в этот день мне всегда особенно грустно:
отсутствие близких родных еще чувствительнее. И воспоминание, что когда-то
этот день был радостный для меня**. Для чего я родилась на свет? Только для
своего несчастья, и дала еще жизнь моему сыну, не имея возможности дать ему
мое имя, даже не имею права открыто назвать его сыном моим! Паспорт это
говорит. Как это больно, обидно! При всей моей горячей любви к мужу - и ему
не дала счастья; наша связь дала ему не радость, а много страдания нравствен-
ного: он страдал и за свое счастье, и за наше, не имея силы воли справиться с
такой ненормальной жизнью. Ему было бы легче жить с такой второй женой,
которая не смотрела бы так серьезно на жизнь, как я. Которая бы не огорчалась
так его легкомысленными поступками или любила бы его слепо, все считая пре-
* Со своей стороны я написал девушке-матери, что, прожив уже несколько лет
супружескою жизнью и имея сына, она и не должна была прекращать или сокра-
щать супружеских с ним отношений, нормально текших ранее, соблюдая лишь фи-
зическую и духовную мужу верность. На разные «само-упреки» сил не тратить; и
вообще быть счастливой - ибо Бог облегчает нас, а не отягощает. В. Р-в.
** Все вообще письма эти не весьма правильны в лексическом (синтаксичес-
ком) отношении. Но я сохраняю их с теми неправильностями, в которых отразилась
усталая душа. Письма эти я печатаю как сложный и документальный отпор на сло-
ва: «разврат», «развратницы», «су...ки», «к...бели» (см. выше) и проч. Нужно чем-
нибудь, не словами, опровергнуть это. В. Р-в.
511
несходным. Я могу любить всеми силами души и сердца, и при этом видеть в
любимом человеке все дурное и хорошее, не преувеличивая ничего; не умею
любить слепо. Муж мой не признавал этого, и, по его убеждению, при любви
надо видеть только одно хорошее и все называть белым, и даже черное. У него,
как и у всех людей, было хорошее, но много дурного, как результат далеко не
нравственного воспитания, что еще увеличивалось от жизни с такой женой, ко-
торая, сознавая, что муж ее не любит, желая угодить ему и зная его невыдержан-
ность, готова была устроить гарем дома, лишь бы он чаще был дома, и этим
доказать ему свою любовь. Такая семейная жизнь еще более заставила его лег-
комысленно относиться к женщинам и вовсе не уважать семью. Он любил меня,
но его тяготила моя порядочность и мое серьезное отношение в нашей привя-
занности и желание семьи настоящей. Он был очень добрый, характер мягкий,
поддающийся скорее дурному влиянию, чем хорошему. Увлекался скоро, и тог-
да из него можно было все сделать, но опять-таки скорее дурное.
Подобное на него влияние случилось как раз в год ожидания моего сына,
когда он, видя мои слезы и мою болезнь, хотел, при помощи своего отца, влия-
тельного и заслуженного чиновника, разойтись с женой и жить вместе со мной,
даже если и не получит развода. С этой целью он поехал за границу, оставив
меня совершенно одну на 8-м мес. беременности. Мое положение было очень
тяжелое, и без него я совсем упала духом и писала ему отчаянные письма, что,
конечно, действовало на него и угнетало его совесть сознанием, «что он оставил
меня одну в такое время».
Один его друг, Г.*, человек безнравственный, под видом участия, обвинил
меня во всем, говоря, что «если я не подорожила собою, то, значит, не стою и
сожаления; что порядочная девушка никогда не допустит близкие отношения,
что мне не 16 л., что я все понимала и знала, что он не свободный человек; и
стоит ли огорчать отца такими пустяками (как рождение своего ребенка!), что
не только говорить об этом отцу, но и себя беспокоить этим вовсе не следует.
Что такие связи у всех есть, и кто же этим беспокоится, это должно быть развле-
чением, а вовсе не заботой. Стоит ли это того, чтобы разрушать семью свою, для
чего это? вовсе не нужно» и т. д. и т. д. Вдруг я получила письмо от С. А. в таком
духе. Я не верила глазам своим, читая такие суждения, и не могла понять причи-
ны этому. Я ходила как потерянная, не замечая никого, слезы лились у меня из
глаз, меня можно было принять за ненормальную. Мне было тогда 26 л., но по
виду казалась я много моложе. Обратил на меня внимание Славянский, проф.
Медицинской Академии, акушер, и пожалел меня. Подошел и прямо сказал: «Я
вижу ваше горе и ваше одиночество, и следовательно, и вашу неопытность; что
вы делаете с собой, а главное - с вашим ребенком: ведь вы или убьете его, или
сделаете нервнобольным, успокойтесь, пожалейте свое дитя». Эти слова учас-
тия облегчили мою скорбь, и Славянский стал отечески относиться ко мне, каж-
дый день два раза навещал меня, успокаивал и наконец за месяц до родов заста-
вил уехать в Петербург, поручив своему ассистенту проводить меня до
Петербурга. Конечно, я имела возможность выйти замуж много раз. В 17 л. была
невестой доктора, его потребовали в 1878 г. на войну, и в Яссах он умер от тифа.
Это было первое мое горе. Потом, живя в обществе, я пользовалась всегда боль-
* Названо имя - принадлежащее знаменитому в Петербурге лицу, и именно зна-
менитому «культурной просвещенностью». В. Р-в.
512
шим вниманием, и желающие были получить мою руку и сердце. Но мое-то
сердце молчало, я без любви выйти замуж не хотела и считала это нечестным.
Увлеклась специальностью С. А. (мужа): «защитник невинных, облегчающий
участь виновных, защитник прав обиженных». Какое великое дело! Была моло-
да, совсем не знала жизнь, т. е. ту сторону жизни, которую не показывают, вери-
ла в добро, верила людям. С. А. был очень красноречив, говорил речи в суде
убедительно, увлекательно, вообще красиво, и я каждое слово принимала за его
прочувствованное слово, как отражение его идеального чувства любви к ближ-
нему, христианской любви, защитника угнетения. И я полюбила в нем того че-
ловека, которого создало мое воображение, но, может быть, тем бы это и кончи-
лось, - если б не кончина моего отца, этот страшный, неожиданный удар. Когда
горе, тогда ласковое слово много значит и очень дорого. С. А. и раньше симпа-
тизировал мне, ухаживая за мной по-светски, уже года три до этого, но я была
далека от мысли сойтись с ним. Горе сблизило дружески сначала, а через год я
уже полюбила его страстно, он умел заставить полюбить себя. Вообще, не сим-
патизируя нашему церковному браку, видя столько несчастных браков, я лично
для себя предпочитала гражданский брак, лишь была бы взаимная верность,
любовь и уважение; никаких обещаний я не требовала, считая за обиду для
С. А., если б я усумнилась в его честных намерениях. После мне и это в упрек
поставили, что, значит, я настолько непорядочна, что и не требовала ничего,
значит, не дорожила собой. Я жестоко ошиблась в моем выборе, но, несмотря на
это, любила горячо. За два года до кончины С. А. мое сердце охладело, но друж-
ба, сожаление и верность принадлежали ему до последней минуты его жизни.
Но разочарование ужясно. Благодаря внушениям Г, он прямо не дал мне иметь
еще сына. Когда я почувствовала ожидание и, плохо себя чувствуя, по желанию
С. А. поехала к П-му, акушеру, не зная того, что С. А. дал ему понять, что надо
сделать аборт, чего я вовсе нс желала. Все было нормально, но П-ий сказал, что
надо сделать исследование под хлороформом, т. к. он подозревает не беремен-
ность, а какую-то болезнь. Ничего не подозревая, я согласилась. Меня захлоро-
формировали, что сделали, я не знаю, но через несколько дней, при ужасных
страданиях, при 4 мес. беременности, я лишилась возможности иметь еще сына.
Узнала правду после от ассистента при П-м.
Уезжая из России, шлю вам искренний привет и мою глубокую сердечную
благодарность за то утешение, которое доставили мне ваши дорогие для меня
письма; и за те часы, которые провела в разговоре с вами, - все это очень обод-
рило меня и дало мир душе моей. Надеюсь, что вы не откажете мне в этом необ-
ходимом для меня утешении и позволите мне считать вас истинным добрым
другом? Мое глубокое уважение к вам и полное доверие останутся навсегда в
моем сердце. Получили ли вы мое письмо от 28 июля, с описанием несчастной
кончины моего брата и того, что было после и чем все кончилось? Письмо ока-
залось очень длинным. Дай Бог, чтобы ваше здоровье было по возможности хо-
рошо; берегите себя, ради Бога, не утомляйте свои нервы! Ваша жизнь и здоро-
вье принадлежит вашим детям, и для них вы необходимы как бодрый и здоровый
отец, а не измученный работой. Вы один работник в семье, и как дорого ваше
здоровье! Ужасно, когда отец детей, желая более обеспечить жизнь семьи, уби-
вает свои силы, не обращая внимания на это, и может вдруг семья лишиться
всего, когда здоровье не выдержит непосильного труда. Не говорю уже о том,
как ваша жизнь, ваше слово живое, понятное всем, ваш талант, необходимы для
513
всех людей. Ваши принципы, перейдя в жизнь общественную, облегчат много
горя в жизни людей и дадут более крепкий фундамент для семьи современной.
В настоящем семья - это дом, построенный на песке, и малейший ветерок - и
все разрушается быстро. Хорошо, если развод облегчат - и не будет той процеду-
ры с лжесвидетелями, которая унижает церковный брак. Разве таинство может
быть разрушено благодаря лжесвидетельству, известному всем; и, зная это, до-
пускается такое страшное зло! Если духовенство откажется от подобных дел, то
этим возвысит себя во мнении всех; а теперь, ведь это унижение для представите-
лей церкви Христовой. Одна моя знакомая развелась с мужем, и по этому делу
приезжал к ней священник из консистории. Если б вы знали, что он рассказывал!
Такие грязные дела, так цинично, что молодая дама с брезгливостью слушала его
речи и не попросила его о выходе только потому, что боялась повредить делу.
И это священник! Можно ли после этого считать венчанье таинством и же-
лать его? Возможно ли разрушать Св. Таинство такими способами, как это дела-
ется теперь? Гражданский брак, лучший, как связывающий именно ради буду-
щих детей; а нет детей - и разойтись легко, без всякой неприятной процедуры.
Целые века связывать супружество одним и тем же способом, несмотря ни на
что, не обращая внимания на то, что развитие людей сделало их совсем други-
ми, что «варваров» и необходимо было связывать, а для человека нравственного
и развитого подобное насилие есть зло.
Боже мой, когда-то все это изменится? Когда исчезнет ужасный предрассу-
док, что материнство - позор при отсутствии этого пресловутого венчанья. Сколь-
ко преступлений из-за этого, сколько беспредельного горя! И как легко было бы
уничтожить это горе, лишь бы не оскорбляли женщину за то, что она исполнила
свое назначение, для чего и создана Творцом.
Тревожит меня в воспитании сына его полная невинность, неведение. И как,
и через кого он узнает важнейшую сторону жизни?
Почему о всех науках мы стараемся дать правдивое понятие, а вопрос са-
мый серьезный оставляем на произвол, пусть узнает от кого угодно, хотя бы от
самых невежественных людей, все равно! И после этого возможно ли желать,
чтобы в юношах было желание иметь настоящую семью, а не флирт или одно
физическое удовлетворение. Надо поставить дело так, чтобы все было просто и
правдиво, без всего скрытного, неприличного, чтобы дети откровенно обра-
щались к родителям со всеми вопросами, их смущающими в период развития;
дочь - к матери, сын - к отцу. Чтобы дети понимали серьезность этих вопросов
и обращались бы только к родителям, как к охранителям здоровья их. У вас
5 детей, и старшему может быть около 10 лет? Неужели вас не заинтересовал
вопрос и совет директора Бидельской школы, столь необходимый при воспита-
нии будущих отцов и матерей?
К-Д-
* * *
Желаю сказать вам несколько слов о моих родителях. Отец мой был сын
дворянина, кончил курс в университете, занимался педагогическим делом около
8 лет, женился и поступил в Духовную Академию, кончил курс ко времени
514
уничтожения крепостного права, сделался священником и уехал в деревню,
желая дать нравственную опору освобожденному народу. И до конца жизни
был «добрый пастырь для своих овец» и заслужил общее уважение от всех его
знавших. Для народа он был и учитель, и доктор, и юрист, и духовный отец.
Все шли к нему за советом. В семейной жизни был очень несчастлив, т. к.
мама вовсе не понимала его и не сочувствовала его принципам. Взаимная вер-
ность, конечно, была полная, но дальше этого все было врозь. Отец мой был
добрейшей души человек и очень умный, развитой и серьезный. Я обожала
его! И братья мои также любили его и, любя, подчинялись ему безусловно.
Отец мой также возмущался участью детей незаконнорожденных, и всегда
вписывали в метрические книги и имя отца ребенка, считая несправедливым
только имя матери вписывать, обвинять ее одну, а имя отца делая тайной, буд-
то бы покрывая его. За это папу вызывал архиерей, сделал ему выговор, но
папа сказал ему, что не может делать против совести и что нет такого духовно-
го закона, против которого он считал бы себя виновным, а закон природы один:
без отца не может быть рождения, и запись говорит только правду и уменьша-
ет зло. Так дело этим и кончилось. Уважая отца, при его жизни я не решилась
бы на гражданский брак, не потому чтобы он оттолкнул меня, нет, но потому,
что это его поразило бы горем, что я несчастна, а он нежно любил меня, и я не
дала бы ему печали, зная его нерадостную жизнь. Отец учил меня закону Бо-
жию, у него было много книг духовного содержания, и я очень хорошо знаю
св. Писание, Библию, разъяснение Библии и проч. Любимая книга папы была
Шсстоднсв св. Василия Великого. Знал он лично Бухарева, в разные периоды
его жизни. Знаю, что у папы была большая переписка со многими лицами, но
так как я не жила дома и была еще очень юная, то мало интересовалась этим, а
после его кончины я и на родине не была ни разу. В 81 г. была последний раз
дома, а в 83 г. 1 января скончался мой незабвенный папа, от разрыва сердца,
56 л. Он 25 л. был священником. Мама меня никогда не любила, т. к. у нее
были любимые дети и нелюбимые. Нас было 8; 5 сыновей и 3 дочери, оста-
лись теперь только двое, я и младший брат, прочие все умерли, сестры в дет-
стве, а братья все взрослые, и все после папы, при его жизни все были живы и
здоровы. Маме теперь 68 л., а младшему брату 26 л.
Один из братьев, по желанию папы, учился в семинарии и заменил место
отца, очень юным, в 22 г. И его судьба очень печальная. Он очень заботился о
церкви, о школе, был также любим прихожанами; за его строгое отношение к
церковным службам он нажил себе врага в псаломщике. Через 10 л. его службы
однажды в праздник брат сделал замечание псаломщику, т. к. тот был нетрез-
вый, а на следующий день надо было служить утреню. Разговор происходил в
11 ч. вечера на крыльце, в темную осень, и брат мой не вернулся в дом, исчез.
Полгода мы не знали, что случилось. И только весной уже нашли его тело в
реке, но он был убит раньше и опущен в реку за несколько часов, как нашли.
Тело все высохло и сохранилось без изменения. Было следствие, виновного не
нашли, хотя были свидетели того, что псаломщик ударил брата по голове, а что
дальше было - или не видели, или не хотели говорить. Осталась вдова 28 л. и
6 детей, старшему 9 л., а меньшему полгода. Псаломщик, видимо, страдал нрав-
ственно, был молодой, здоровый, и через год, ровно в то число, когда нашли
моего брата в реке, псаломщика похоронили; он умер от скоротечной чахотки.
Брат был убит в 1893 году 20 сент. Это был тяжелый случай, когда полгода нигде
515
не могли найти тело, не знали, что случилось, куда исчез. То было ужасное время
для всех нас! Дети брата, 2 старшие, учатся в духовн. семинарии, две девочки в
Царском Селе, третья девочка поступила в Смольный инет., уже принята, и дома
еще меньшой 8 л. при матери. О девочках моя забота, а мальчики на попечении
матери и дедушки, ее отца. Бедная невестка осталась с такой семьей, молодая.
Отец мой скончался в 83-м г., старший брат в 87 г., средний в 91 г., второй
(убит) в 93 г., четвертый в 95 г. Тетя, моя воспитательница, в 99 г. и С. А. в 99 г.
Вот какие все тяжелые утраты были для меня в конце прошлого века! И при всех
этих горях, мое нравственное горе; в последние два года жизни С. А. я боялась,
что мои силы не выдержат и я заболею нервной бол., т. к. совсем потеряла сон,
плакала до того, что цвет глаз переменился, док. сказал, что я выплакала глаза,
которые стали болеть. И в эти же годы мой Леля болел каждую зиму. Все ночи я
одна проводила, ухаживая за больным реб.; переживала такие ночи, что и вспом-
нить страшно!
Боже мой, столько пережить горя, сколько выпало на мою долю, только и
можно при той твердой вере в Бога, которую дали мне воспитанием, вполне
религиозно-нравственным.
От всей души желаю вам здоровья и счастья в жизни. Господь да хранит
вас! К. Д.
* * *
.. .В продолжение 16 л. я перенесла много болезней очень тяжелых. Три раза
лежала в больнице, каждый раз не по одному мес. С 89-го до 93-го г. была посто-
янно больна, и при этом не переставая быть постоянно при Леле, с трудом ходи-
ла по ком., до того была слаба, и эта 4-х лет. болезнь и кончилась перитонитом,
когда, по молитве о. Иоанна, Бог возвратил мне здоровье. У меня были два раза
неблагополучные роды, два раза аборт, и все это сопровождалось сильнейшими
страданиями!! Всему была причина мое тяжелое нравственное состояние. Я не
имела спокойствия душевного, ни одной минуты. С. А. был человек страшно
нервный, надо было его утешать, успокаивать, когда я сама не имела ни в ком
нравственной опоры. Мое нелегальное положение тяжело было мне, привык-
шей жить в обществе, и вдруг очутилась одна, жить без обмена мыслей, вечно
быть одной, страдая за участь ребенка и значительное разочарование в близком,
любимом человеке.
Еще раньше, до Лели, у меня были неблагополучные роды 7 мес. и после
рождения Лели через три года также около 6 мес., но это случилось от глубоко-
го, сердечного огорчения. Все 16 л. моей брачной жизни, буквально изо дня в
день, я не имела душевного спокойствия ни минуты. Даже и в те дни, когда мы
бывали вместе, я не могла быть спокойна. Слишком различны были наши прин-
ципы во всем, а главное - нравственные принципы. Вся моя жизнь стоит передо
мной, и не могу я ничего забыть. Я испытала все горе, которое только может
дать такое семейное положение, как мое. Только нужды не испытала, благодарю
Бога! и не дай Бог дожить до матерьяльного лишения. Ради Бога, не думайте,
что вы обидели меня, написав предыдущее письмо. Вы обидеть не можете меня
при моем безусловном доверии к вам, при моем глубоком уважении к вам! Вы
для меня старший брат по душе. Ваши письма для меня дороги, как утешение,
нравственная опора и радость для моей наболевшей души. С 97 г. я уже и пла-
кать не могу, у меня нет более слез.
516
Вы спрашиваете подробностей о смерти брата? Он был священником в том
же приходе, где служил папа. В 7 вер. есть крошечная церковь, бывший скит,
упраздненный более 100 л. Церковь в лесу, на берегу реки. Вот эту-то церковь
перестраивали, и 20 сент. было освящение храма, в 93 г. При церкви есть дом,
где живет сторож, и больше никто не живет там, деревни далеко. В день освяще-
ния там были еще три свящ., кроме брата, диакон, псаломщик и приезжие. В 11 ч.
все уже легли спать, брат вышел на крыльцо покурить, и увидел псаломщика
нетрезвого, и стал его уговаривать идти спать, т. к. надо служить утреню. Ночь
была темная, холодная. В одной из комнат помещались моя мама и сестра пса-
ломщика. Маму встревожило долгое отсутствие брата, она вышла на крыльцо и,
не видя никого, стала прислушиваться и как будто услышала стон и пошла в
комнату, чтобы позвать сестру псаломщика и идти дальше. Только что она при-
шла в комнату, как в окно постучал псаломщик и позвал сестру и на вопрос
мамы, где священник, сказал, что будто бы он пошел по дороге к деревне. Маму
это удивило и встревожило. Все уже спали, но она разбудила сторожа и тех при-
хожан, которые остались в сторожке на ночь, и просила их идти узнать, что слу-
чилось. Сторож и другой крестьянин взяли фонаря и пошли в деревню; узнав
там, что священник не приходил, все испугались, и сейчас же начались поиски,
исчез священник. На другой день дали знать полиции, начались энергичные по-
иски везде: в лесу, в реке, в озере, в полях, и нигде не нашли. Так прошла осень.
В феврале назначили нового священника, наступил великий пост; вскрылась река,
опять начали искать, все думали, что утонул ночью. 6 апреля всю реку прошли с
тралами. Утром рано 7 апр. псаломщик с сестрой поехали, сказав, что едут за
сеном. В тот же день утром крестьянин пошел к реке поставить сети и вдруг
увидел тело брата, опущенное стоя в реку, привязанное к колу, вбитому для се-
тей. Тело не успело даже намокнуть, и это оказалось высохшее тело, без всякого
тления, сохранившее все выражение лица живого человека, во всей одежде, в
которой вышел на крыльцо. Сейчас же дали знать полиции, приехал доктор и
нашел рану за ухом и удар по черепу, трещина, и констатировал смерть от кро-
воизлияния в мозг от удара. Полгода тело лежало на чердаке, над церковью, где
стоял старый иконостас, и было спрятано за старыми образами.
Все это рассказывали очевидцы, два крестьянина молодые, они шли к де-
ревне и видели, но нс узнали в темноте священника и прошли мимо. Но свидете-
лями отказались быть, боялись по своей наивности, что «засудят», и у следова-
теля молчали. Убийство было в запальчивости, непреднамеренное, удар был
сознательный, данный за выговор. Когда же псаломщик увидал, что сделал, то
испугался. Позвал сестру и при се помощи сначала перенесли к церкви, думая,
что еще не все кончено. Мама и слышала стон, когда его тащили по земле, под-
нять не могли, брат был высокого роста; когда же все кончилось, пользуясь тем-
нотой ночи, отнесли тело на чердак, над церковью, где стоял старый иконостас,
и там положили так, что не было видно. И на чердак никто не входил. Скоро
наступившие морозы не дали телу разложиться. Оставить же там и на лето боя-
лись, и рано утром 7 апр. псаломщик с сестрой поехали за сеном, взяли тело и в
сене перевезли к реке и спустили в реку.
14 апр., в Великий четверг состоялось погребение несчастного моего брата, в
1894 г., почти через 7 мес. После этого псаломщик стал болеть, потерял сон, и
силы стали быстро убывать, все ночи он молился и, видимо, душевно страдал.
Через год, также на Страстной неделе, уже совсем больной, поехал в монастырь,
517
говел там, соборовался. Приехав домой, на второй день Пасхи опять приобщил-
ся и скончался 28 л. Похороны его были 7 апр., в годовой день, когда нашли тело
брата.
Вот какой страшный был случай!
Невыразимо тяжелый был год для всех нас, родных, а бедная невестка была
в отчаянии от неизвестности и всю зиму, ежедневно, ходила в лес, отыскивая
мужа, а о детях заботилась ее сестра.
Через три месяца, после похорон брата, по требованию прокурора назначи-
ли новое следствие. Представьте себе наше горе, потревожили многострадаль-
ное тело и в могиле, сняли череп, для чего, зачем?
Жена и мы все близкие родные просили не делать этого, т. к. это не укажет
убийцы и для правосудия не нужно, но не пожалели никого, череп увезли*. Но-
вого ничего не узнали, только разрыли могилу, пришлось расколоть гроб, т. к. в
апреле была еще мерзлая земля, гроб углубился и вынуть не было возможности.
Тело и там не разложилось, младший брат видел снова его, и как было ужасно
видеть тело священника во всем облачении, с крестом в руке, с Евангелием, зак-
рытое воздухом лицо, и все это снятое дерзкой рукой и потом обезображенное
тело**, кое-как прикрытое одеждами, а руки все продолжали держать Св. Крест!
- Для чего было это еще новое страдание для близких, сделанное без малейшей
пользы для правосудия. Череп был послан за № в медицин, акад. Я желала ра-
зыскать, чтобы положить рядом с телом, но нигде нс могли отыскать черепа. Так
погиб мой бедный брат 32 л. Священствовал 10 лет.
Вы пишете на вопрос мой: «Как предупредить сообщение моему сыну раз-
ных интимностей полового различия, что обыкновенно происходит через при-
слугу и людей безнравственных» - что это надо возложить на волю Божию. Как
я этого боюсь! Как оставить на произвол случая то, что я считаю самым важным
в жизни юноши. Вы согласны с тем, что дети научаются от прислуги всему, вот
это необходимо уничтожить и родителям заменять этих опасных учителей, в
этом и заключается вся моя забота, что необходимо и для всего молодого поко-
ления. Если у евреев, по вашим словам, говорят раввины или учителя мальчи-
кам все, почему же у нас не взять примера в этом? Если еврейские дети, зная все,
нравственно лучше, чем наши многие, то, значит, есть у кого поучиться таким
объяснениям, хотя бы и нс для той цели, что у меня. Но важна правда в этом
вопросе. Да хранит вас Бог***. К. Д.
* Возмутительно. Никакого благовения к «храму Духа Живого», телу. Законом
бы надо оградить права и прерогативы над прахом усопшего его родных, родивших
это тело, берегших при жизни его. Вообще, относительно могил, смерти следовало
бы начать органическое законодательство. В. Р-в.
** Какое кощунство, какое сплошное кощунство! У нас судебное ведомство как
архикультурное (оно, правда, имеет свои большие заслуги) чувствует право безапел-
ляционно делать всяческие невежества в отношении к частным людям. В. Р-в.
*** Очень ее занимал вопрос о правильном, нормальном, здоровом и целомуд-
ренном ознакомлении детей с рождающею сферою. Тогда я совершенно не умел ска-
зать об этом ей, а теперь, кажется, могу. Трудность лежит ведь только в неспокой-
стве объяснений (конфуз, неловкость), происходящем от того, что объяснения, ана-
томические и физиологические, происходят в возрасте, когда волнения уже нача-
лись. Значит, их надо отнести раньше, к совершенно еще наивным годам, когда
ребенок так же эти подробности чувствовал бы, как подробности своей кукол-
518
3
Глубокоуважаемый В. В.*
В. В.! Давно собираюсь я поблагодарить вас за письмо из Рима, большое
вам спасибо за все. Не писала до сих пор - не знала наверное, вернулись ли вы
из-за границы, да и, по правде говоря, так тяжело на душе, что за перо взяться
трудно. Часто думается: если б послал мне Господь смерть, хорошо бы было.
Жить так тяжело! Долго ведь я все борюсь и устала. Если бы не верила в Бога и
в загробную жизнь, я бы, вероятно, покончила с собой, не под силу все терпеть
и терпеть, но я, слава Богу, веру не потеряла, нужно, чтобы Господь меня взял из
жизни, в которой мне нет как-то места, нет моей доли. Если узнаете, Василий
Васильевич, что меня не стало, порадуйтесь за меня. Не пишу много, - только
на вас нагонять тоску. Еще раз благодарю вас от души за доброе участие ко мне,
редко приходится встретить такое отношение. Для всех на мне клеймо позора, и
не только на мне, но и на детях. Горько это.
Дай Бог вам всего, всего хорошего. Все читаю, что попадается вашего в
газетах. Искренно вас уважающая. О. Л.
ВТОРОЙ ОТВЕТ г. А. КИРЕЕВУ
Г. Киреев не заметил некоторые подробности у меня и о. прот. Дернова. У
меня он не заметил выражений, всюду выдвигаемых: «Слияние двух полов,
любящее, нравственное, чадородное, чадолюбивое, исключающее друг дру-
гу измену». Если устранить эти определители, конечно, - получится «раз-
врат»! Если не только сохранить, но их принять за абсолютные моменты
брака, его conditio sine qua non**, - конечно, получится целомудренная жизнь
общества.
Обратимся к фактам.
Нехлюдов (в «Воскр.» Т-го) погубил Екатерину Маслову, против како-
вого погубления ничего не имели (по крайней мере не возражали) законы
гражданские и духовные. Содержащийся здесь «грех» отпускается не с боль-
шими проволочками, как употребление молока во время поста. Моя идея
облегченной формы брака через мену колец спасала бы Екатерину. Она чест-
на. Она любит Нехлюдова. В одно из воскресений она приходит к священ-
ки. Затем все это покроется, закидается как бы землею забвения; но под покровом
сохранится, как важное сведение. Когда пробудятся свои волнения, мальчик или де-
вочка уже сумеют их координировать с лежащими в воспоминании их сведениями.
Итак, объяснять нужно не в 13 лет (сын г-жи К. Д.), а в 7 и никак не позже 8, и с тем
спокойствием, как объясняют анатомию мухи или устройство куклы. В. Р-в.
* С автором письма этого, девушкою за 30 лет, матерью двух прекрасно воспи-
танных незаконнорожденных детей, я был два года в переписке. Не привожу ее за
сложностью «Матерьялов», ограничиваясь только этим письмом, случайно взятым
мною с письменного стола, чтобы показать, что такие девушки суть верующие в Бога
и имеющие душу, что всячески у них оспаривается. В. Р-в.
** непременное условие (лат.).
519
нику, после литургии, и говорил «51 люблю и, кажется, любима, но я ничего
не хочу без благословения моей веры; в предупреждение несчастия — благо-
слови меня, отче, в брак и дай мне кольцо, именное и с днем моего рождения»
(надпись на внутренней стороне ободка). Священник благословляет ее, а пос-
ле вечерни дает - не от себя, а от лица и имени церкви - церковное обручаль-
ное кольцо с надписью: «р. б. (раба Божия) Екатерина, рожденная тогда-то». И
вот пришел вечер, настала минута, подробно описанная Толстым, непредви-
денно, внезапно, и каковые моменты, увы, были и всегда останутся до конца
мира. Тут - транс! тут - самозабвение! тут - потемнение рассудка; слабость ног
и рук, парализованных от любви, незащищенность той, о которой и сказано
Богом: «И он» - мужчина, Адам, муж - «будет господином над тобою». Ведь
предречение Божие есть закон Божий, и даже есть Господне хотение, повеле-
ние. Вот куда восходят источники женской слабости, как благодетельное ору-
дие исполнения: «размножьтесь и наполните землю». Ибо если бы Богом не
была вложена в женщину эта слабость и пассивность, - кстати, связанная с пре-
лестнейшей и самой глубокою женской чертой, так наз. «женственностью», -
мог бы размножению быть поставлен предел капризом ее, своеволием. Но те-
перь как мущине дан порывистый напор, так женщине дана нега, привлекатель-
ность и слабость сопротивления, коими мы измеряем красоту души ее. Закон
должен это предвидеть; и, не парализуя несопротивляемость женщины, не вну-
шая ей грубой и мужской силы отпора, должен дать ей в руки средство, через
которое она была бы охранена в слабости, соблюдена в невинной покорности
пожеланиям «господина своего». Таково - кольцо церковное. Имея его на паль-
це, в минуту восторга, от него и ее заражающего, она лепечет простое:
«Если ты любишь меня, и не для погубления теперь со мною: обручись
этим кольцом, надень его с моего на свой палец и дай мне свое такое же
церковное кольцо, также именное и с обозначением дня рождения».
Мы слишком знаем психологию Нехлюдова в этот час, его подлинное и
глубокое к ней восхищение, чтобы сомневаться, что он обручил бы ее себе.
И она, и младенец ее были бы спасены от нарекания. Но предположим дру-
гое; возьмем случай, как описанный у нас в письме матери на стр. 500-501,
что действительно происходит соблазнение наивной девушки злым челове-
ком. Он, конечно, не дал бы залогового кольца. Гипноз девушки с этим ос-
корблением моментально проходит. Он не только не любит ее, но и не ува-
жает. Он в точности - волк, а не агнец законной, около подзаконной овцы.
Пыл ее в ту же секунду опал бы до ледяного равнодушия. Она закричала бы,
забилась. Ничего бы не произошло.
Т. е. кольцо церковное, вводя благословение церкви, сохраняя все, что и
теперь, соблюдая весь авторитет церковный и любящий союз супругов со
священником, отпускало бы только на длинной нити, как девушек, так и
юношей, для заключения союзов действительно «по взаимному согласию»
(формула венчания) и с предоставлением им самим определить момент зак-
лючения этого супружества; и деспотизм родителей, жадных к приданому,
тоже ограничился бы.
520
Но возьмем ту сумму данных, какую описал Толстой и каковые, увы,
есть сейчас, - и законы им не ставят никакой преграды. Именно, что вскоре
Нехлюдов оставляет Катюшу.
У нее кольцо и у нее ребенок. Его тетушки ее не судят. По родству - она
мила им, и мило будущее ее дитя. Ей нечего таиться. И их одинокий, скучаю-
щий, ненужный миру дом - оживляется криком нового жителя земли, нового
христианина, и беззаветно счастливой матери. Бог дал этим старым девам
средства - и они ими поделятся с нею. Да ихняя-то собственная жизнь, скуча-
ющая и бессмысленная, будет согрета, нальется, как яблоко соком, заботою,
трудом, страхом за их обоих здоровье, всяческою поэзиею и смыслом.
Итак, при моем предложении горестный эпизод, рассказанный в «Вос-
кресеньи», с нелепою и тоскливою попыткою Нехлюдова жениться на дей-
ствительной проститутке трансформировался бы так:
1) Человечество увеличилось бы на одну мать и одного ребенка.
2) Оно уменьшалось бы на одну проститутку и одно детоубийство.
Из капель слагается море. Будем беречь капли, и не пересохнет море.
* * *
«Все - как бы для Бога! Ничего - без Бога!» Вот круг супружества. По-
сему-то я и говорю, что вся сумма рождения должна быть открыта, как серь-
езная сторона жизни, как мы не скрываем наук или искусства. Дети и супру-
жество - выше науки и искусства, и им принадлежит более славы, лучшие
венцы. Только в одном Египте еврейки скрывали детей своих, в невыно-
симом рабстве, а мы христиане, а мы христианки, преемницы св. Ольги,
св. Берты, св. Клотильды, приявших в перси свои первые лучи христианс-
кой проповеди в Европе, вынуждены делать это не месяцы и не год, не два
года, а века и двадцать веков! Поразительно, что они не ропщут; порази-
тельно, что еще не поднято бури против скопчества!!
Всеобщая основа возражений мне: «Не прелюбодействуй».
Никто не обратил внимания здесь на предлог: «пре», а в нем-то вся сила.
Ведь понимай эту заповедь так, как обычно мы понимаем и как мне бросают
ее в лицо, она выражена была бы иначе:
Не убий
Не любодействуй
Не укради...
Но сказано, в этом единственном случае, с предлогом «пре», т. е. «кро-
ме», «опричь», «за исключением». Что же это значит?! «Не действуй», «кро-
ме любви», «дел сей заповеди не твори, кроме, опричь, за исключением люб-
ви», этой мистической утренней зорьки ребенка. Следовательно:
не за плату,
не по корысти,
не по расчету,
нс хладно, злобно, равнодушно,
не для физического наслаждения,
521
но единственно и вечно только во исполнение: «и к мужу - влечение твое»
(Бытие, 3), т. е.
по любви
сотвори дела любви; «прилепись», слепитесь «два в плоть едину».
Может быть, я ошибаюсь? Во всяком случае, мы не можем истолковать
заповедь Моисея иначе, как ее истолковал сам Моисей. И таковое подробное
истолкование вписано иллюстрационно в Библию.
Моисей вел народ через пустыню; у него - брат, сестра Мариам, жена
Сепфора и ребенок от нее - тот, обрезанием которого он замедлил в пусты-
не. Полное родство, насыщенность родством. И какая минута, в смысле от-
ветственности перед народом, перед задачами исторического и законодатель-
ного его водительства. Но вот слушайте далее:
«От Киброт-Гатаавы двинулся народ в Ассироф и остановился в Асси-
рофе. И начали упрекать Мариам и Аарон Моисея за жену эфиоплянку, ко-
торую он взял, - ибо он взял себе эфиоплянку. И сказали: одному ли Мои-
сею говорил Господь? Не говорил ли он и нам?
И услыхал сис Господь. Моисей же был человек, кротчайший из всех
людей на земле.
И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: войдите вы
трое в скинию собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном
столбе, и стал у входа скинии, позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба.
И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то
я открываюсь ему в видениях, во сне говорю с ним. Но не так с рабом моим
Моисеем - он верен во всем дому Моему.
Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа
он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего Моисея?
И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло
от скинии, и вот Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул
на Мариам, и вот - она в проказе.
И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы
поступили глупо и согрешили; не попусти, чтобы она была как мертворож-
денный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, ист-
лела уже половина тела.
И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже исцели ее!
И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лицо, то не
должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак, пусть будет она семь
дней вне стана, а после опять возвратится.
И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не от-
правлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам» («Книга числ», гл. 12).
Вот пространство и объем и смысл заповеди: «Не прелюбодействуй».
По указанию Божию, заповедь эта вовсе не относится к случаям настоящей
и крепкой, плодовитой любви, а к половой деятельности, корыстной или
кривой, и к порокам вроде того, какому научил людей Онан. Но может быть,
Моисей уже не свят перед «святыми» нашего века? или для них Св. Писание
- не богооткровенно?
522
* * *
Самыми практически важными словами г. Киреева в его ответе мне я
считаю касающиеся развода:
«Если, вступив легкомысленно в брак, мы обочлись, если мы друг дру-
гу надоели, стали противны, если полюбили других, как не разводиться?
Ведь это жестоко? Да, но что же делать! Терпи! Из-за того, что некоторые
поступают легкомысленно или нерасчетливо, нельзя отменять вечных оп-
ределений Спасителя. Можно допустить в некоторых случаях только пре-
кращение супружеских отношений, - но это совершенно другой вопрос».
Так истолковали слова о разводе (Матф. 19) аскеты, которым вообще не
нужен брак, для себя не нужен, и они бессердечно и поверхностно решили,
что и другие могут без семьи обойтись (разъезд без развода) или могут
развратничать втихомолку и «про себя», как опять же это делают, предава-
ясь «мысленной Еве», затворники. Но они обочлись, воображая, что слова
Спасителя дают почву для их жестокого решения:
1)	Слова о разводе сказаны фарисеям (ученым раввинам) и для евреев и в
условиях еврейской семьи. Вообще это есть не принципиальный глагол земле
и небу, а ответ в споре с евреями о их браке. Но у них полигамия отменена
была в XIII в. нашей эры раввином Гереоном, из страха, что плодородие их
еще более ожесточает гонителей их. - «Кроме вины прелюбодеяния» (Мф.
19), конечно, жестоко разводиться в таких условиях с женою, которая всегда
должна иметь в дому мужа угол и стол, но, не разводясь и не живя с такою
женою, что утрачивал в смысле семьи и супружества еврей-муж в их специ-
альных условиях? Ничего. Но у нас в строго моногамной семье он все утрачи-
вает, он не семьянин более и не супруг. Что же он такое? и что также его брак?
- Фикция, фиктивный брак, fata morgana. Но о таком фиктивном браке, у нас
при «разъезде» образующемся, я ничего не читаю в Библии и Евангелии и
вправе не принять его, как римскую выдумку. Мужу при нашем моногамном
положении обязательно должна быть дана другая жена, или он вправе ее себе
взять и обыкновенно или часто берет в таком случае, образуя «нелегальную
семью»; но я говорю, что такая семья должна быть признана и законом.
2)	Спаситель, переменяя воззрение на развод, переменил бы инстанцию
разводящую, если бы тоже нашел ее неправильно помещенною. У евреев
тогда и до сих пор право развода принадлежит мужу; в законах их оговоре-
ны и многочисленные условия, по которым жена может потребовать развод
и получит его, если бы даже муж и не хотел этого. Таким образом, царями
брака у них оставлены супруги; что соделывает их счастливыми и влечет
юных к браку, как всякого - к его собственности. Так это и должно остаться,
ибо невозражение Спасителя на наличный факт есть признак Его одобрения
факту. Таким образом, церковь или священники имеют, по Евангелию, лишь
посредствующее значение при разводе, как его свидетели, как передатчики
разводного письма, а не как его создатели, творцы. В случае, напр., факти-
523
ческого уезда жены от мужа, или обратно, оставленная сторона через свя-
щенника или церковные учреждения приглашает оставившую вернуться; в
противном случае на обороте этой же бумаги пишется оставленной стороне
развод или разрешение к вступлению в новый брак; и священник, пересыла-
ющий потерпевшему эту бумагу, с нею посылает ему и свое благословение.
Эту форму можно обдумать и разработать, всеми, однако, способами избе-
гая усложнения, громоздкости. Г. Киреев и сам согласился, что «первым
шагом к улучшению семьи должно быть совершенное изъятие бракоразвод-
ного процесса из рук консисторий, с их лжесвидетельством и грязными ад-
вокатами». Слово это доброе и слово это важное.
3)	Спаситель сказал также: «Легче верблюду войти в игольные уши, не-
жели богатому - в царство небесное»; и еще: «Не собирайте сокровища ваше-
го на земле, а собирайте на небесах». Почему же слова о разводе должны быть
проведены с кровавою последовательностью (случаи Лаврецкого и Карени-
на), тогда как неудобные для себя слова о богатстве аскеты по крайней мере
обошли, если не совсем «положили под сукно». По крайней мере по смерти
почившего митрополита Московского Сергия писали, нимало не скрывая, в
газетах, что он, умирая, передал из рук в руки В. К. Саблеру 40 тыс. руб. на
церковно-приходские школы, что, конечно, благо, но накоплению сих денег
не препятствовали ли слова Спасителя? Да и об убогом и нищенском виде
высоких монашеских чинов и наших лавр, конечно, нельзя говорить. А когда
так, то и разводиться можно по иным, чем прелюбодеяние, винам.
4)	«Жестокосердие», по причине которого Моисей дал право разводить-
ся и о чем упоминает Спаситель, ведь не прошло. Ну, да; если «жестокосер-
дия» нет - и нужно разводиться «только по вине прелюбодеяния». Но когда
оно есть, не исчезло в мире и после слов Спасителя, то и разводиться можно
по прелюбодеянию «и еще по жестокосердию». Это в особенности важно
как полный основательности мотив развода, в случае жестокого обращения
мужа с женою.
5)	Чрезвычайно странно, что центр, откуда рассматривается чистота се-
мьи - главное условие ее святости, - помещается в консистории или вообще
где-то вне семьи. Конечно, что же можно рассмотреть у меня в дому, смотря
с Исаакиевской колокольни. Члены консистории и говорят: «Вы жалуетесь
на разврат или непослушание жены: мы этого не видим», или: «Вы жалуе-
тесь на побои мужа: и этого мы не видим». Вообще, «мы ничего не видим, а
только получаем жалованье и иногда взятки», - а посему и для сохранения
нашего спокойного положения «живите согласно, блюдите св. таинство бра-
ка и не надоедайте нам с вашими слезами и мукою, кровью и терзанием».
Конечно, при таком возмутительном отношении к семье и семейному поло-
жению сих «дьяков поседелых», которые
Добру и злу внимают равнодушно, -
семья и стала подкашиваться под корень. В этом не «нравы виноваты»; но
«нравы» образовались в атмосфере таковой бессудности.
524
6)	Отнятие у мужа права развода лишило его каких-либо средств осу-
ществить главенство свое в доме, авторитет над женою и детьми, кроме
средств физических, грубых, жестоких; а жену, если она слабее мужа, ли-
шило всякой защиты от этой жестокости. Получился самый грубый из всех
когда-либо существовавших в истории тип семьи, и самый грязный, так
наз. «христианская семья». Видя везде разбросанными картины этого типа
и понимая, откуда он истекает, читаешь сперва со слезами, а потом и с
негодованием рассуждение духовных писателей о «христианском браке»,
какие-то воздушные размышления о своих воздушных мечтаниях, без же-
лания спуститься на почву и посмотреть, что есть и отчего есть. Они все
сваливают на «нравы»; но, Боже, европейские народы создали гениальную
поэзию, гениальную науку, гениальную технику, и неужели они только
специально к семье неспособны? неспособны к ней более, чем желтоко-
жие китайцы и японцы, чем мусульмане и евреи? Не верю. Отвергаю.
* * *
«Нет зоологических и ботанических таинств, не вижу, не знаю» - пос-
леднее возражение мне А. А. Киреева, не без иронии сказанное. Правда, в
синоптических евангелиях их нет, но уже есть признак их в четвертом Иоан-
новом («Аз есмь хлеб животный, сшедый в мир, чтобы грешные спасти» -
Спаситель о Себе ученикам); и они не только показываются, но и заволаки-
вают все небо в Апокалипсисе, т. е. в «откровении», изъяснении грядущих
судеб мира и небесного устройства.
«После сего я взглянул, - и вот дверь отверста на небе; и прежний го-
лос, который я слышал как бы звук трубы, сказал: взойди сюда, и я покажу
тебе, чему надлежит быть.
И тотчас я был в духе. И вот - Престол стоял на небе, и на Престоле был
Сидящий.
И се Сидящий видом был подобен камню яспису и сартису; и радуга
вокруг Престола, видом подобная смарагду.
И от Престола исходили молния и громы и гласы; и семь светильников
огненных горели перед Престолом.
И перед Престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди
Престола и вокруг Престола четыре животных, исполненных очей спере-
ди и сзади.
И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тель-
цу, и третье животное имело лицо как человек, и четвертое животное подоб-
но орлу летящему.
И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри
они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят
Господь Вседержитель, который был, есть и грядет».
Вот как устроены небеса. Даже «человеческого» здесь - ’А; 3А - прямо
«животное»! Да и в «человеческом» его лицо лишь «как бы человеческое», а
525
не вполне, не изолированно человеческое; а остальное тело «исполнено спе-
реди и сзади, внутри и снаружи очей». Как и у остальных трех животных.
Что же это за «очи»? Весь мир - в очах: былинка - око, гора - око, и все есть
око, и все очи - к Богу. Кровинка бежит в человеке, в орле, тельце, льве - она
«око»; и останавливается, метаморфируется в клеточку: это — «светильник»
Богу. И Бог смотрит в свой светильник, а светильник горит перед своим Бо-
гом. И все между ними «свое» (интимное), все в «своей связи», вместе и
частной, и универсальной, минутной и вместе неугасимой. И все перелива-
ется «в радуге вокруг престола»; и «кристалловидное» - в связи с «кристал-
лом посреди Престола» - море, уже ниже животных, под животными.
Неужели тут меньше «таинств», чем в известном нам обряде, который
мы совершаем, и знаем конец совершаемого, и видим начало. Да и слишком
часто мы видим по судьбе людей, приявших таинство, что действие его было
призрачно, ибо судьба, на нем построенная, рухнула.
МАТЕРЬЯЛЫ
К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XLVIII. По поводу
Мутно... Белёсо и небо, и снег, и дали. Все пропадает в холодной мгле, точно
молоко в ней распущено. Ничего определенного. Смотришь в окно - откуда-то
вдруг появляются не люди, а неясные, расплывающиеся призраки и медленно ис-
чезают. .. Из «ничто» в «ничто». Ни резкого контура, ни рельефа. Даже странно, -
неужели эти фантомы чувствуют, страдают и радуются, любят и ненавидят, меч-
тают, разочаровываются, молятся, богохульствуют, великодушничают, подлича-
ют? Где сложному миру противоположных ощущений уместиться в тенях, имен-
но в тенях! Глядишь на них и думаешь: если бы существовало бытие второго
измерения - оно бы именно являлось такою тенью. Ни верху, ни низу. И, только
опустившись в белесую марь, сталкиваешься с настоящею жизнью, - без красок,
без солнца, без вдохновенного порыва. С страшною жизнью, где все разлагается,
тает, расходится, не оставляя следа ни в добре, ни в зле. В крупном, демони-
ческом зле. Мелкого, подлого, повседневного, натуженного, вымученного, сте-
лющегося - сколько угодно. На нем весь мир стоит. Сотри его - тысячам, милли-
онам людей, пожалуй, и жить будет не для чего. Если нельзя кого-нибудь давить
заставлять страдать и плакать, корчиться от боли и от унижения и при этом оста-
ваться в своем праве, - для чего же тогда рождаться и рождать, обманывать любо-
вью, венчаться и умирать? Ведь, в сущности, как велика сила обыденного мрака!
Добро и свет в нем являются надуманными, а будничное зло - естественным, не-
избежным условием того загадочного процесса, который мы называем жизнью.
Правда, «надуманное», случается, побеждает его, но как? Тыкай сколько угодно
палкой в кисель - он опять сползется и слипнется, точно его и нс трогали.
526
* * *
В скверные дни поневоле приходят тусклые мысли. Душе жутко от них, да
ведь и кругом та же муть! И деваться некуда, если под влиянием повседневно-
го зла и в тебе гаснет солнце. Вышел я в ноябре в такую погоду, - на свет бы не
глядел, да ведь и дома не радость. А тут еще и доктора: «Ходите, непременно
ходите», хотя где же зимою в Петербурге ходить? - Самый для этого неудоб-
ный город, для тех, кто не помышляет о самоубийстве. Тот сломал руку, дру-
гой разбил голову, третий вывихнул ногу, а четвертый ухитрился обколотиться
о скользкий тротуар, как яйцо о тарелку. И тем не менее - все-таки «ходите»!
Ну и ходят мрачными выходцами с того света и при встрече шипят один на
другого. А тут еще оторопелые и одуревшие от террора городовых и околоточ-
ных извозчики (какие смышленые были когда-то!) то пробуют дышлом кре-
пость вашей шеи, то знакомят ваши щеки с добродушными мордами ослизлых
и усталых коней. В такое время я люблю забираться подальше от больших
улиц, за мосты, на Петербургскую или Выборгскую стороны, где точно в ти-
хий засос уездного города попадаешь, и весь он кругом обволакивает тебя своею
тиной. Так и в этот раз: брожу я по какой-то не то Зелениной, не то другой
такой же, и вдруг впереди, в тумане мерещится пятно. Оттуда, из этого пятна,
хохот и глухие удары, будто кто-то утрамбовывает землю. Бух-бух-бух! Долж-
но быть, людям весело, потому что они от души смеются, одобряют. А еще
минуту назад я думал: света и радости нигде нет. «Ну-ка еще... Ай да мы -
поддай, поддай пару».
* * *
Подошел - в тумане толпа, в толпе - восторг. Посередине лежит баба, над
бабой молодец из пропившихся патриотов своего отечества. Козырек расколол-
ся, на лице неистовое вдохновение - точно он на вражий редут лезет. Поза -
академическая, хоть сейчас пиши с него Минина или Пожарского, а то и обоих
вместе. Баба не стонет, а как-то всхрипывает и вздрагивает, ухает что ли. Пожар-
ский метко в живое мясо вбивает свою монументальную ступню. «Вот тебе...
Получай... И еще... Сдачи не надо!»... и, видимо, как артист, сам смакует свое-
го рода художественное наслаждение - с толком, с расстановкой. Зрители одоб-
ряют - полыхнется баба, встанет на руки и на ноги - смеются: «Покорячься,
покорячься еще». Трахнет ее патриот, она опять распластается - публика пожи-
мается от полноты упоения. Я думаю, такой подлой толпы нигде нет. Вот уже
именно вместо души - уличную слякоть лопатою в них наложили. Звери-зверя-
ми, и ведь ни одного деда Акима для нравоучения! Как уехал с своей бочкой,
так, видимо, еще и не возвращался. Да ведь и тот не мешает, а больше по рос-
сийскому добродушию с печки народ учит, как жить надо... Вмешался я, толпа
загалдела, а рядом стоявший - борода козлом, глаза острые, барашковый ворот-
ник тарантасом - вдруг возмутился: «Вам чего-с... Не полюбовницу правят-с.
За полюбовницу точно что вступиться можно. А он - жену. Законная супруга-с.
Собственноручная... По всей форме. Он за нее Богу ответит... Не ваше дело,
ишь какие выискались! Не так они сошлись... Нс по случаю пьяному! Венча-
лись. .. А уж раз повенчались - терпи...»
527
* * *
«Венчались!»... И толпа подхватила: «Действительно - жена. Жену он это
учит, господин. Проходите дальше. Они венчаны»... И эти слова: «венчалась»,
«венчаны» - звучали каким-то обвинением, злорадным признанием такого фак-
та, которому уже, разумеется, ни оправданий, ни смягчений не найдешь. «Вен-
чалась, дрянь, - терпи теперь. Не полюбовница». Хороша эта логика: будь она
ему не жена - толпа, пожалуй бы, не признала за ним права дубасить бедное,
вздрагивавшее, все ушедшее в боль и ужас, тело. Но тут совершилось несомнен-
ное преступление: она, видите ли, состоит с ним в законном браке и, следова-
тельно, составляет его вещь. Кому какое дело, что я ломаю свой стул? Трах его
ножками о тумбу - ножки летят прочь, спинкой оземь - спинка в щепки - и вся
недолга. И не только здесь его право на тиранство, на побои. Вслушайтесь в:
«По-ве-е-енчалась, так тебе и надо!» Ведь это так же звучит, как «мать зарезала
- терпи каторгу... Отца задавила - поделом тебе». Тут в самой интонации «вен-
чалась» обнаруживается удивительная психология толпы: «повенчалась» - зна-
чит совершила такое дело, после которого - как после судебного приговора за
страшное преступление - ни срока, ни возврата нет. «Иди на каторгу, не жалуй-
ся». И вступиться за тебя нельзя, потому что ты страдаешь «по закону, во всей
форме». - Да, еще бы, ведь ты преступница - и палач имеет над тобою право
тешить звериную злость и похоть сколько ему угодно.
* * *
Вы скажете: «Безграмотная и невежественная толпа, чего от нее и требо-
вать!» Ну а мы, грамотные и Божественные, лучше? Вы оглянитесь, что около
вас в том обществе, в котором вы живете, творится людьми культурными и, по-
видимому, добрыми. Разве вы нс слышали то же самое, и сколько раз, даже в
печати, - а ведь это уже бесстыдство на весь мир, ведь это не про себя человек
думает, а вскочил на забор и, как петух, на всю деревню орет; следовательно, и в
других, столь же просвещенных читателях и слушателях, предполагает ту же
мозоль вместо сердца и гнилой фарш вместо мозга. Разве вам нс приходилось и
в газетных, и в журнальных столбцах встречать: «Помилуйте, они венчались,
таинство брака должно быть под держано и законом, и обществом, она ему нечу-
жая, он над ней имеет право». Точно закон должен быть палачом, а право только
и заключается в преимуществе одной стороны так или иначе, кулаком или сло-
вом, грубо или в бархатной перчатке, назойливым приставанием или супруже-
ским внушением насиловать другую. И опять - «они венчались». Как и у раско-
ловшегося козырька: «Она-де совершила такое преступление, после которого
возврата нет. Терпи, шельма!»... Другие, впадая в слюняво-чувствительный тон,
вспоминают воспетых поэтами и описанных романистами страдалиц прошлого.
«Вот-де были женщины. Ими и земля держалась. Они не жаловались, не бегали,
не уходили. Безмолвно терпели свою муку. Только наедине молились и плака-
ли». Да, позвольте, что же это за земля, которая должна держаться женским го-
рем? И почему его надо терпеть молча? В крепостнический век насилия, с од-
ной, - и рабства, с другой стороны, запуганные, безответные затворницы, может
быть, в синяках, подтеках, шрамах и были идеалом, с фонарями под глазами, ну,
а нашему времени нужны такие идеалы или нет? Ведь прежде таких мучениц
арапниками стегали, чем же тут уж очень восхищаться? Или и об арапниках
вздохнуть: «Было-де счастье, а мы его прогадали!»
528
* * *
Я не говорю - в жестокую пору насильничсства - кроткая жертва, мыкаю-
щая жизнь от ласки к побоям и от побоев к ласке (вы помните: «То колени ее
целовал, то хлестал ее плетью казацкой») и в антрактах воспитывающая в детях
чуткую к добру, хотя слабую и безвольную душу, - вся является в нежном сия-
нии, да нужна ли она, «страдалица-мать», теперь? Новое время скорее просит
таких, которые шли в рудники и остроги за мужьями-декабристами, мирских
печальниц, следующих за чуждыми им переселенцами в холод и ужас неведо-
мой дали, «сестер», умиравших под боевым огнем за Балканами, бодро и весе-
ло, смело и упорно боровшихся с официальным воровством и неофициальным
тифом в отвратительных госпиталях... Облезлые и хриплые попугаи в ржавых
клетках поют старую песню, но ведь этих облезлых попугаев слушают такие же
облезлые и ржавые хозяева, вспоминая счастливые времена, когда и они, и их
верные птицы были еще молоды. Но обществу, новому обществу, нуждающему-
ся в бодрости, силе, энергии, мужестве, в радости, в способности к упорному
труду - жизнь-то ведь нынче не на крепостных хлебах, с ней шутить нельзя, -
эти вечные ссылки на «идеалы» прошлого страдания надоели. Ему смешно на-
зойливое старческое кряхтение: «Повенчалась - терпи, в терпении сила, не раз-
рушай семьи»... И потом сейчас же - почеши головку попочке: «В семье - госу-
дарственная ячейка, разрушь семью - погибнет отечество» и т. д.; вообще, поверь
им, у нас так часто отечество гибло, что странно даже, как оно еще значится на
географических картах...
* * *
Разрушать семью и вместе с ней «государственную ячейку» - это, видите
ли, сладостная привилегия мужчины. Женщина должна вечно восстановлять раз-
рушаемое. Мы - Геростраты, сжигающие храмы, а наши жены - строительни-
цы, так же неустанно их восстановляющие. Точно семья - расползающийся чу-
лок, а жена - бессменная штопальщица. Ведь никто из этих облезлых попочек
не шамкает о себе: «Повенчался - терпи, тебя не вокруг сосны леший водил: ты
законный муж». А вечно тянет «повенчалась». Мы-де можем делать, что нам
угодно; мужу, видите ли, закон не писан, он - клыки вперед, хвост на отлет -
объявил всех дам на военном положении, истинный конквистадор! И когда, как
усталый кот с крыши, он возвращается под законную печурку с оборванным
ухом и исцарапанным носом, «государственная Машка» должна встречать его
без кислоты и без упреков. Да это бы еще ничего. А вот если ему вздумается
тиранить се, душить, бить, издеваться над святыней се души, таскать по грязи ее
лучшие чувства, топтать ногами ее бога, заставлять в своих видах и пользах
жертвовать и собственным достоинством, и честью - «молчи, нс смей крикнуть:
помогите. Ты венчана, ты жена. На тебе покоится общественное здание». Поду-
маешь, какие новоявленные архитекторы! Вы скажете, что подобные явления
редки, - оглянитесь. Если не солжете намеренно, вы признаете, что в ужасной
сцене, нарисованной мною в начале, для вас нет ничего незнакомого. Вы видите
это у себя и около себя. Только другие приемы - бьют в перчатках, а не ногами,
издеваются холодно, обдуманно, тонко, вежливо - так что со стороны кажется:
все обстоит благополучно. Ведь и на Шибке у Радсцкого «все было спокойно», а
люди замерзали и умирали.
529
* * *
Итак, с одной стороны, самозваные, прямолинейные государственники (та-
кие случаются из обрусевших немцев: они ведь, как ослы в шорах, ни «права», ни
«лева» не видят) с проповедью: «Венчалась - терпи, спасайте то, что мы по наше-
му паскудству разрушаем», а с другой - елейные проповедники с текстами из
Филаретова катехизиса. Общество потрясено иногда ужасным положением, бес-
правием женщины, а они сейчас цитату от божественного - и радуйтесь. Да ведь
если бы на свете все шло по Писанию, то не надо бы ни суда, ни войска, ни поли-
ции. Была бы не жизнь, а патока. Вот и разбирайтесь. С одной стороны, государ-
ственники («повенчались - терпи!»), с другой - отцы накладной святости («про-
сти и подставь левую!»). Вопрос назрел. Все чувствуют настоятельную нужду так
или иначе решить законы о разводе - удовлетворить самые естественные желания
человеческого существа, его право на уважение, на счастье, на радость, - а в печа-
ти идут споры между этими господами, отуманивая все и сбивая с толку. Вы сто-
нете от боли, а к вам приходит герой Лескова и серьезно спрашивает: «А позволь-
те-ка, почему сие важно в-пятых?..» - И ведь как не сорваться! Действительно -
тексты-то подбираются оттуда, откуда все человечество черпает идеалы добра,
красоты духовной, свободы. «Так вот и начните сами - живите по катехизису, а
потом и от жены требуйте того же. Ведь вы - глава, покажите ей пример. Переде-
лывайте, начиная с себя. Не будьте чертом, проповедующим мораль... Или вы
действительно несчастный водевильный муж?..» Но таких что-то мало, - и все их
жалобы по существу подбиты лисьим мехом. Изо всех, в последнее время писав-
ших у нас о женах и детях, - один талантливый г. Розанов говорил дело, и к нему
прислушивались. Остальные только отуманивали и путали, забывая, что дело нс в
вечных идеалах, которыми являются «тексты», и не в старых и потерявших связь
с жизнью законах супружеского крепостничества, а в самой жизни и ее запросах.
* * *
В самом деле, отчего же не свалить вину за всю нашу неурядицу на женщину?
Но, в таком случае, значит, она, а не мы - краеугольный камень семьи? Какая
непоследовательность! Семья разрушается, потому что женщина плоха, ну, а мы
хороши? Тоже, я вам скажу, душки! Но претензию быть главою семьи заявляем
мы, и если семья рушится и расползается, как ветошь, - кто виноват в этом, не-
ужели не голова? Что за обезглавленные семьи? Мы, видите ли, работаем, а жена
нет. Мы кормим, а она ест. Так ли это? Во-первых, она вовсе не желает, чтобы ее
обращали в какую-то домашнюю собачку, которую водят в попонке, укладывают
спать на подушку и с пальца лакомят сахаром за хорошее поведение. Она сама
хочет работать, и не ее вина, если ей все пути к труду заказаны. Редкая нынче
желает оставаться содержанкой. Я не ошибусь, если скажу: на девять десятых
весь семейный развал объясняется тем, что женщине скучно, ей некуда избыть
свои досуги, силы, ум, способности. Разве вы не видели, как в самых лучших
семьях, где и муж, если хотите, добр, нежен, предупредителен, - женщину всю
изводит томительная, нудная «скука жизни». Что делать? Гаремные затворницы,
любившие досуг, - отошли в область преданий; новое поколение выросло при
других условиях. Оно хочет труда и чувствует в себе способности для такого. За-
висимость от мужа, от чужой воли, хотя бы от воли дорогого или любимого чело-
века - все-таки зависимость, а жена желает быть сама собою и работать, как и он,
быть равной ему не только в любви, но и в труде, и в заботе.
530
* * *
В самом деле - ну, куда девать ей семнадцать часов в сутки? И из этих сем-
надцати часов десять она одна: муж на службе, у любовницы, по делам у Кюба,
на бирже, на фантастических заседаниях и в неведомых комиссиях, по вечерам
в клубе. Да и дома он - несладок; сонный, утомленный, молчаливый. О чем ему
разговаривать с ней, - ведь все уже решено, подписано, и с плеч долой. А она в
томлении, в жажде заполнить огромную бездну ничегонеделания. Говорят: «Чи-
тайте!» Да позвольте, нельзя читать семнадцать часов в сутки! И то у нас, если
кто и читает печатное, так только женщины. Мужьям до изобретения Ремингто-
на - писанное. «Работайте по дому, с детьми». Эти два последних совета осо-
бенно любят попочки. Но, во-первых, у многих детей нет, да и притом дети весь
день в гимназиях, школах, пансионах, институтах. А работа по дому? Да поми-
луйте: какая же работа? Эти господа живут старыми крепостными преданиями.
Тогда было хозяйство - была работа. А в нашем суженном обиходе средней се-
мьи: купила в обрез - все готовое. Опять, чтобы солить, квасить, мариновать,
заготовлять, - какие квартиры нужны! Где уж тут в четырех комнатах хозяй-
ственные горизонты раздвигать. И не в одном Петербурге - в уездных городах
то же самое. Хозяйство дорого стоит, маленькой государственной ячейке оно не
по карману, и выходит, что с семнадцатью часами в день справиться никак не-
возможно. А ведь «праздность (гг. попугаи - это ваше излюбленное слово, из
времен, когда у вас на голове все перья были в наличности!) - мать всех поро-
ков». Кстати, помню, когда я, ребенком, старательно выписывал это из пропи-
сей, меня всегда занимало: а кто ж их отец? Подумайте, и вы сами согласитесь,
что эти семнадцать часов - действительно великое и настоящее несчастие, бре-
мя, которого никуда не свалишь, не избудешь.
* * *
«Помилуйте, мы их холим, изводимся на них!» - Да они вовсе этой холи не
желают. Я уже сказал, что некоторые из них готовы биться головою о стену от
скуки жизни. Им некуда девать себя, и это - лучшие. Говорят: «Давайте женщи-
нам равный с нами труд, и мы будем получать меньше. Да, я буду зарабатывать
минус столько-то и столько-то. Количество общей платы за дело - одно и то же.
Оно растет, как растет население. Женщины не создадут новой, а отнимут у нас
часть». Верно, но этот минус возьмет моя жена, дочь, сестра. В семье, значит,
останется та же цифра, только она распределится правильнее, нормальнее. Убытка
от этого не будет, а польза большая. Все, что томится скукой, бездействием, не-
знанием, куда приложить свои силы, чувством зависимости от чужого труда,
способностей, здоровья, - оживет. Да и мужу при меньшем количестве труда
нельзя будет ссылаться на усталь, душить жену страдальческим и почти всегда
лживым упреком: «Я-де для тебя извелся, потерял силы и здоровье». Неужели
же так мало - влить новую радость, бодрость, надежду и уверенность в затхлое
царство вечных будней, в застенки бездельных полурабынь, которые мы по-ста-
рому зовем «семьей». Не пуская женщину на труд, мы прикрываемся всем, чем
угодно: рыцарством, любовью, заботливостью о ней. Но перестаньте же лице-
мерить, «господа», ведь вами руководит то же, что заставляет сапожника при
найме квартиры заявлять домовладельцу требование, чтобы в тот же дом друго-
531
го сапожника он бы не пускал. Этак еще, пожалуй, явится и второй претендент
на ваши подметки. Бог знает что! Говорят: «Отчего же она не работает?.. Ведь
ей отведены тоже некоторые области занятий».
* * *
А вы пробовали когда-нибудь объявлять в газетах: «Нужна переписчица, учи-
тельница, гувернантка, чтица»; берите что хотите из этой пресловутой «области
занятий»? Испытайте, и вы увидите то же, что бывает перед кассой Мариинского
театра накануне любимых или модных опер. Ваша лестница - хоть живите вы в
пятом этаже - площадка, вестибюль и улица у подъезда будут переполнены кан-
дидатками на «область занятий». Тут и молодые, и старые, и матери семейств,
которым нечем кормить детей, и вдовы, и девушки только что со школьной ска-
мьи. На каждый грош разинуты сотни голодных ртов, и эти рты готовы сбить цену
в отведенной женщинам «области занятий» так же, как запертые в польские ма-
ленькие города евреи сбивают цену за всякий ремесленный труд не потому, чтобы
там жизнь была дешева, - а от того, что руки ничего нс стоят. На моих глазах раз у
приятеля, искавшего переписчицу, пожилая, измученная женщина бросилась на
колени перед другой: «Ради всего святого, уступите мне. Вы не умираете с голоду,
вы ищете дела от скуки, а у меня больная дочь и слабоумный сын... Мне, если я не
найду ничего здесь, одна дорога - в прорубь». Та уступила. Голод больше имеет
прав, чем скука, но и скука ужасна. Если русские женщины от скуки не топятся и
не вешаются, то, право, немало семейных драм объясняется и оправдывается имен-
но ею. Скука - дурной советник и злой руководитель. Вспомните себя: куда она
приводила вас, а ведь вы-то скучаете нс по необходимости, а так, с жиру. Вам есть
куда деваться и чем занять свое время.
* * *
Итак, семьи обратились в тюрьмы с тем различием, что для тюрьмы есть
срок, а для жизни в семье - могила. Я не говорю о счастливых исключениях - их
немного. И ведь счастливые исключения ни в каких законах о разводе не нуж-
даются. Не для них ведется по этому поводу полемика, не им мерещится свое
19 февраля. И вот, всякий раз, как подымается вопрос о разводе, выскакивают
сейчас же вперед добровольцы от Евангелия с заповедями и добровольцы от госу-
дарственной и полицейской муштры с визгливыми криками: «Ага, венчалась -
терпи!..» Совершено, видите ли, такое преступление, на которое - я уже не гово-
рю об оправдании, - но «заслуживает снисхождения» - нет. Венчалась, так «сту-
пай в каторгу», терпи - «ты женщина, следовательно, страдалица и мать. Мы мо-
лимся твоей муке, чтим безответную самоотверженную жизнь»... Но позвольте
разобраться - за что мука, на что самоотверженность? Для детей? Так эти дети,
как по-вашему: слепы и глухи - не видят и не слышат? Для них страдания матери
неясны, непонятны? Они не озлобляют молодую душу, не вооружают ребенка
ненавистью к отцу и в то же время не обессиливают будущих граждан ранней
нервностью, привитым ужасом, малодушием? Разумеется, мы будем говорить о
тех семьях, которые нуждаются в разводе, как в корректурной поправке; где счас-
тье - там о разводе никто не думает. И как это глупо: «Дайте свободу развода - все
разбегутся». Ведь и крепостные времена грозили: «Освободите крестьян, и они
мигом уйдут» - их освободили, и все остались на своих местах и на своей земле.
Ведь от того, что за границей отменены паспорта, люди не перестали носить свои
532
имена и звания? А с тех пор, как уничтожены городские заставы, - не обезлюдели
же города. Не разрозниваются лютеранские семьи, а ведь там свободе человечес-
кого сердца дан больший простор, и признано, что если муж и жена в выборе друг
друга по молодости или по душевной немощи ошиблись, так нельзя их заставлять
вечно тянуть эту лямку? Ошибка - не преступление!
В. И. Немирович-Данченко
XLIX. Женские паспорта
Читая отдел «происшествий», как столичных, так и провинциальных, особенно
часто натыкаешься на случаи супружеского самосуда: то муж убил жену, то изу-
вечил ее, то надругался каким-нибудь жестоким варварским способом. Все ре-
зультат, на официальном языке, «супружеских несогласий», разряд дел, на кото-
рых «суда нет». Правда, суд по жалобе жены может наказать мужа за дурное
обращение, но не может ни предупредить, ни пресечь преступления, так как не
вправе отнять у мучителя его жертву, т. е. разлучить супругов.
Таинственная связь, в которой церковь соединяет два существа «в плоть
едину», помимо физического единения выражается в ответственных нравствен-
ных обязательствах. Если подобного единения нет, то, в сущности, нет и брака.
Чувствуя это и сознавая, что для крепости брачного союза недостаточно даже
возведение супружеских обязательств в закон, гражданская власть прикрепила
жену к мужу посредством паспорта, документа, несущего самые разнообразные
функции. «Супруги, - гласит закон, - обязаны жить совместно», и только муж
может предоставить жене проживать по отдельному паспорту. И никаким иным
путем, по закону, жена получить отдельный паспорт не может, ибо «всякие сдел-
ки, клонящиеся к разлучению супругов, строго воспрещаются».
Всякий закон, не считающийся с жизнью, оказывается несостоятельным, и
той власти, которая поставлена охранять закон, приходится делать послабления
и исключения. Ни для кого не тайна, что масса жен проживают отдельно от му-
жей и помимо согласия на то последних, но получили они избавление вне-закон-
ным порядком.
Замечательно, что в крестьянском мире, где царит полнейшая юридическая
темнота, очень прочно вгнездилось сознание о неразлучимости супругов.
- Никто этого сделать не может, чтобы жене от мужа отдельный паспорт
дать, - заявляют крестьяне.
Однако практика, особенно за последнее время, должна разубедить их в этом.
Мне не раз приходилось присутствовать при разборе семейных дел у земских
начальников.
- Даешь отдельный паспорт жене?
- Не для того я закон принял с нею, - обыкновенно с развязностью отвечает
супруг.
- Закон? А бить жену закон тебе позволяет?
- Без ученья нельзя.
«Учитель» по большей части оказывается горчайший пьяница, а результа-
ты «ученья» мне пришлось видеть на одной бабе: когда она сняла с головы
платок, череп ее представлял красную подгнивающую язву, все волосы были
выдраны. Другой супруг, мужик лет за 30, женился на 16-летней и, очевидно,
применяясь к ее возрасту, «наказал» ее за что-то толстой ременной плеткой по
533
мягким частям; последствием явилось несколько глубоких кровавых рубцов,
благодаря которым пострадавшая, действительно настоящий ребенок, не мог-
ла ни сесть, ни лечь.
Земские начальники в некоторых губерниях охотно разрешают женам про-
живать по отдельным паспортам, но в большинстве губерний они не решаются
на это. Очевидно, здесь одно из частых явлений: сообразование со взглядами,
которых придерживаются в губернском центре. Сенат высказался в пользу та-
кой практики, но, по-видимому, разъяснение Сената наряду с существованием
обратного категорического закона породило недоумение.
Таким образом, неоспоримой законной инстанцией, ведающей выдачу от-
дельных паспортов женам, все же остаются их мужья. И крестьяне строго охра-
няют это право. Не пренебрегают обыкновенно им и интеллигенты из разряда
маньяков, пассивистов или «опекающих» женино состояние. Правда и то, что
интеллигентным женщинам несомненно легче оказывается покровительство.
Наряду с мужьями, которые были эгоистически заинтересованы в охране своих
супружеских прав, я знавал супруга, отказывавшегося выдать жене отдельный
паспорт «по принципу».
- Разве я паспортное учреждение, чтобы выдавать кому-либо виды на жи-
тельство? - говорил он. - И если это мое «право» (не обязанность же, конечно?),
то ведь от права своего, полагаю, я могу отказаться? Если нет иного порядка для
получения жене моей паспорта, то нужно его учредить, потому что существую-
щий порядок нелеп. Паспорт - установление полицейское, мера государствен-
ного порядка, и с таинством брака никак связан быть не может.
Может быть, в этих словах и есть доля парадоксальности, но парадоксаль-
ным нам кажется все то, что ведет к уравнению женщины в правах с мужчиною.
На самом деле, не поражает ли, напротив, то обстоятельство, что мужчина су-
ществует сам по себе, а женщина является лишь собственностью мужчины, в
паспорте которого она записана? Так себе, просто одна из формулярных отме-
ток: «в боях не бывал», «награждений не получал», «жена такая-то»...
Впрочем, это вопрос слишком широкий, и я не берусь здесь его решать. Как
известно, ключи от доли женской рыба сглотнула и
В каких морях та рыбина
Гуляет - Бог забыл!
Достаточно, если женам будет облегчено получение отдельных паспортов хотя
бы в видах предупреждения женоубийств, которые так участились в наши дни.
- А для этого, - говорил в многолюдном обществе один почтенный госпо-
дин, - следует предоставить женам получать паспорта таким же порядком, ка-
ким получают их мужья.
- Значит, пришла в волость или в участок, - и получила паспорт?
-Да.
- Помилуйте, да в таком случае в России половина жен побросают мужей! -
возражали ему.
- И пускай. Это мужьям будет острастка. Будут лучше обращаться с женами.
- Но разве могут вообще законы воспитывать людей?
- А допускаете же вы, надеюсь, что законы могут предупреждать преступ-
ления?
М. Н-ский
534
L. Покровительство злым
и беззащитность добрых
«Судебная Газета» отмечает весьма существенный пробел в нашем законода-
тельстве, которое хотя и даст мужу большие права на жену, но в то же время
нисколько не ограждает его интересов от притязаний жены.
«Чтобы оценить по достоинству современную постановку вопроса о разво-
де, - говорит газета, - следует иметь в виду, что легкомысленная жена в любой
момент может по собственному желанию вернуться к мужу, требовать удаления
новой семьи его, следовательно, честной его подруги и, главное, невинных его
детей, а также предъявлять в случае смерти мужа претензии к его имуществу на
правах его законной супруги, хотя она меньше всего соблюдала все это долгое
время своих странствований обязанности супруги.
И вот в одно прекрасное утро к мужу, окруженному своей семьей, с которой
он сжился за столько лет, возвращается его жена с законными претензиями, тре-
бует удаления семьи, приюта и денег, а в случае отказа мужа - предъявляет к
нему иск о даче содержания, который суд не медлит признать подлежащим удов-
летворению.
В результате - пострадавшая истинная семья мужа и торжествующая закон-
ная его жена, которая именно не была для мужа подругой и супругой.
Конечно, бывают и случаи, когда несчастными оказываются жены, а торже-
ствующими беглые мужья, которые внезапно возвращаются к женам и требуют
их к себе, опираясь на закон.
Во всех этих случаях закон оказывает поддержку стороне неправой и попи-
рает интересы правой, а так как закон должен делать как раз обратное, то мы и
находим, что наш закон о разводе требует коренного преобразования, ибо иначе
он достигает прямо противоположной цели».
История с Лаврецким в «Дворянском гнезде» может служить яркой иллю-
страцией к этой заметке! Только закон о разводе здесь совершенно ни при чем.
Важно установить законодательным путем порядок, при котором супруги, пре-
кращающие в силу тех или иных обстоятельств совместную жизнь, имели бы
возможность точно и навсегда установить свои личные и имущественные отно-
шения. Внесенный года три назад в Государственный Совет проект о раздель-
ном жительстве супругов имел этот вопрос в виду и решил его вполне удовлет-
ворительно. К сожалению, проект этот продолжает оставаться проектом несмотря
на то, что уже обсуждается несколько лет. А между тем жизнь не ждет, и выраба-
тываемые этой жизнью новые требования не укладываются уже в старые рамки.
Нужно, впрочем, отдать справедливость суду. За последнее время он начал тол-
ковать права и обязанности супругов значительно шире («Н. Вр.», № 8986. «Среди
газет и журналов»).
БОЛЕЗНИ БЕЗ ЛЕЧЕНИЯ
I
Все живое болеет. Камни не болят, но это потому, что они и не живы. Пре-
тендовать на болезни, говорить: «Болишь - и боли, сам виноват» - значит
протестовать против самой сущности жизни. Медицина не тем сильна и не
535
потому есть благородное и любимое человеком дело, что наказывала боль-
ных или постановляла приговор! «Захворавший всегда сам захворал, а пото-
му должен сам и расплачиваться», а потому что, начиная с Гиппократа и
кончая Пастером, склонялась около ложа больного, думала, вникала, искала
средств и наконец воздвигла умственное здание, которому мы удивляемся.
Если бы то же было и с семьей... и здесь мы имели бы давно пастеровскую
мудрость, а не элементарные приемы Гиппократа, каковыми, в сущности,
до сих пор пробавляемся.
В одесском окружном суде только что кончилось дело пожилой кресть-
янки Анны Колесниченковой, матери нескольких детей, обвинявшейся в
нанесении мужу смертельных побоев. Суть его проста; суть его даже часта;
обыкновенна, как до известной степени обыкновенна инфлюенца. Она про-
жила уже с мужем своим тридцать лет, и все эти долгие годы были для нее
одним непрерывным мучением и истязанием. Редко муж ее Лаврентий при-
ходил домой трезвым и в пьяном состоянии избивал ее чем попало. Не из-
бавлялись от побоев и дети. Долго терпела Анна и стала наконец жаловать-
ся сельским властям на свою судьбу. Власти оказались хорошими, приняли
скорбь женщины во внимание; но, не имея прав административного или
юридического вмешательства в распорядок семейной жизни, хотя бы в пос-
ледней и готовилась уголовщина, применяли к Лаврентию только увеща-
ния, которые никакого действия не имели и только еще более раздражали
мужа, пьяницу, шатуна и, может быть, из вырождающегося типа неврасте-
ников. 5 июня этого лета он пришел к ночи домой и стал требовать ужина.
Жена подала ему кашу, борщ, и Лаврентий стал есть. Ложась спать, Лаврен-
тий стал придираться к жене и заявил ей, что убьет ее. Терпеливая женщина
смолчала мужу, но, когда последний стал драться, она схватила лежавшую
на столе деревянную скалку и ударила ею по голове мужа, отчего произош-
ло кровоизлияние в мозгу, от которого несчастный умер. Привлеченная к
ответственности, Анна все время на суде плакала и указала присяжным за-
седателям, что все тело ее в синяках, а три ребра и правая рука поломаны. На
суде она была оправдана присяжными.
Старо, читатель, как лихорадка. Но против лихорадки поискали и на-
шли в Чили хину. Есть алкоголики, тоже «сами виноватые в слабости», но и
для тех сострадательное человечество придумало какие-то санатории. Во-
обще, где болеют, там и думают. Одна была у нас несчастная область, семья,
которой в утешение и всяческое излечение говорили, и даже с окриком: «Не
смей хворать!» А на попытки жалобы отвечали: «Не смей, не допускаем и
мысли о болезни, до того тебя любим: ходи румяною и показывай нам весе-
лый вид». После веков маяты придуман наконец был гиппократовский ре-
цепт: пусть губернатор, полицмейстер выдает таким особенно несчастным
жертвам семейного «домостроя» вид на отдельное от мужа жительство. Анна
Колесниченкова не обратилась к властям за таким отдельным видом. Мне
кажется, что мы здесь имеем случай крайней застарелости болезни, запу-
щенности. Прожили тридцать лет, много детей - и Анна уже не хотела уйти,
536
да ей и некуда, может быть, уйти. Может быть, наконец, она не хотела уйти
без детей, оставив их на произвол такого драчуна и пьяницы мужа.
Можно порадоваться решению Сената о выдаче паспортов помимо со-
гласия мужа. Будь это тридцать лет назад, Лаврентий, ввиду угрозы лишить-
ся жены, и удержался бы, не распустился до полного безобразия. Безнака-
занность великая вещь, и она-то, обеспеченная за мужем (как равно и за
женою, в сущности), и дозволила обеим сторонам в супружестве распус-
титься в семье до такой степени, как не распускаются люди на улице, в каба-
ке и каторге. В самом деле, поставьте закон, что ни за какое безобразие на
улице никто не будет наказан, и вы уличную жизнь превратите в ужас. В
ужас превратилась и семейная жизнь: там, где для этого были причины, пала
болезнь, упорно нелечимая. Такое брошенное положение, кажется создан-
ное в интересах «охранения семейного благополучия», конечно, не улучшая
положения прекрасных и без всякого охранения семей, углубило несчастие
несчастных семей до невозможности. Новый закон о раздельном житель-
стве вовсе не спасет только от несчастий и преступлений столько-то семей в
стране: он, сдерживая мужскую сторону, по крайней мере с этой стороны
введет внутреннюю душевную дисциплину, укрепит волю и разовьет ин-
стинкты спокойствия, регулярности, терпения и проч. В отношении жен,
разумеется, таким дисциплинирующим средством было бы параллельное
праву на «раздельное жительство» предоставление мужу более обширных
прав на развод, т. е. большего количества нравственных и бытовых мотивов
требовать через суд развода.
II
Легенды вырастают там, где нет определенной и твердой почвы. И еще они
растут там, где есть ожидания, пожелания и есть для них отпор. Выдача
крестьянкам отдельных видов на жительство местными административны-
ми властями, помимо согласия их мужей, опирающаяся на известное разъяс-
нение Сената, встретила при самом же своем начале резкую недоброжела-
тельную критику в «Моск. Вед.», которые усмотрели в таком ограничении
прав мужа посягание на авторитет и целость семейного старинного уклада.
К резкой критике данной меры присоединяется названною газетою доволь-
но естественное удивление, почему крестьянки пользуются привилегиею,
которой нет у других, и, прибавим, недостаток которой отражается слезами
и иногда кровью в этих других сословиях.
Редкий день газетная хроника не зарегистровывает случаев бесчелове-
чия в семье. Но в то время как права родителей, в случаях жестокого их
обращения с детьми, ограничиваются или даже вовсе кассируются законом
и администрациею, и никто не видит в этом посягательств на «святость се-
мьи», - права мужа не ограничиваются ни по каким причинам и никакою
мерою жестокости в обращении с женою, грубости, а также беспутства, лени
и праздношатайства; т. е. все эти жестокости не выходят из законодатель-
537
ной «нормы» семьи. Однако можно удивиться, почему лишить родителей
права на детей не значит «потрясти авторитет родительской власти»; а ли-
шить мужа, иногда почти безумного, нравственнобольного, прав на разум-
ную и нравственную женщину - значит «потрясти авторитет мужниной вла-
сти». Казалось бы, авторитет родителей никак не ниже авторитета мужа. Но
тут явная беззащитность детей, и наконец представление о их невинности
пробудило сострадание общества и закона, которое устранило колебания.
Нужно ли одинаково припоминать знаменитые литературные произве-
дения и наконец всем известную будничную практику, что жена в руках мужа,
если им случится быть человеку хитрому, жестокому и ненавидящему жену,
бывает еще печальнее и беззащитнее положения ребенка? Случаев дето-
убийства по жестокости почти нет, а женоубийства - часты. Неужели не из-
вестны никому случаи, что муж, влюблясь в другую женщину и желая на
ней жениться, отделывается от жены, изводит ее, и что побои и истязания
есть только замаскированная форма убийства? И неужели мы будем защи-
щать это хроническое и медленное женоубийство как «охранение авторите-
та мужа»?
Между тем закон, давший привилегию крестьянкам - пожаловаться и
получить отдельный вид на жительство - и обошедший этим правом другие
сословия, и именно городские, наиболее грубые, жестокие, корыстные,
нервно-расшатанные, тем самым молчаливо допускает таковые отношения
к женщине. Ребенок никогда не может стоять поперек родительского счас-
тья. Убить или извести его никогда не может быть расчета. Между тем жена,
стоящая поперек проектированного «счастья» изверга-мужа, есть крайне
возможное явление, есть явление действительное. И кто же защитит ее, ког-
да родителей нет, когда они далеко, когда жена запугана до парализованнос-
ти? Кто не знает случаев, правда редких, многолетнего одиночного заключе-
ния жен мужьями в комнату на запор без права выезда и выхода? Все это на
глазах у всех, в памяти у всех. И вполне удивительно, что закон как будто не
предвидит этих коллизий и судит все post hoc, а не ante hoc*.
Вот почему добрая мера относительно крестьянок-жен должна бы из
привилегии превратиться в общий закон, имеющий равно под своим покро-
вительством все сословия. Тогда гипотеза перешла бы в факт и около него
не нарастали бы легенды. Взгляд государства ясно бы выразился, что жена
дается мужу для любви и уважения, а муж есть покровитель ее, защитник. И
что раз эта норма с которой-нибудь стороны нарушается самими супругами,
между ними появляется государство, и судят собственно не супругов, - ибо
какое же тут остается супружество, - а соквартирантов, предупреждая меж-
ду ними уголовщину. Можно быть уверенным, что это вмешательство госу-
дарства заставило бы очнуться наших распущенных мужей и жен и сознать,
что семья есть святая территория, имеющая определенные границы.
* после этого... до этого (лат.).
538
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
LL «Церковный Вестник» - о разводе
1.	Неудовлетворительность бракоразводного процесса в духовном суде
Вопрос о браке и переустройстве семейной жизни, можно сказать, не сходит со
столбцов повременных изданий. В рассуждениях по данному вопросу высказыва-
ется стремление предложить соображения для лучшего уврачевания недугов в
современных отношениях супругов и устранения недочетов в нашем законода-
тельстве по брачному праву. Главная причина и как бы корень всяческих нестрое-
ний в супружеской жизни и супружеских отношениях указуются в том, что наше
брачное законодательство, рабски подчинившись каноническому праву, заимство-
вало из него идеи, которые, безусловно требуя благословения церкви, для дей-
ствительного заключения законного брака, предписывают неразрывность супру-
жеского сожития на всю последующую жизнь. Усматривая в таком требовании
стеснительные условия для половых влечений и свободной любви*, долженству-
ющих лежать в основе супружеских отношений, современные публицисты уси-
ливаются предложить гражданский брак, заключаемый при посредстве договора,
на место освящаемого таинственным благословением церкви супружества, и уза-
конить свободный развод по требованию показаний естественного чувства, а не
по разуму предписаний положительного закона. При неудержимости своих суж-
дений, публицисты доходят до стадии осуждения церкви и ее предстоятелей, буд-
то бы произвольно и без нужды установивших стеснительные условия заключе-
ния брака и возводящих учение о браке до высоты таинственного сопряжения.
Они негодуют и на духовные суды за то, что они будто бы, по произволу, держатся
строгих воззрений на расторжение брака, устраняя возможность облегчительных
в сем отношении приемов. Если действительно христианская церковь, из вернос-
ти учению Самого Христа Спасителя и Его апостолов, только в благословленном
ею браке** видит чистый и беспорочный союз мужа и жены, сопрягающий их в
безукоризненное плотское общение, - то она никак не может признать таким же
сопряжением основанного на одном страстном «прилеплении» полов бракообще-
ния супругов. Таинственная, подсказываемая учением христианства, сущность
церковного брака в том и заключается, что она греховные и вместе страстные вож-
деления претворяет в чистые и вместе мирные соотношения*** и плотский союз
мужа и жены, основанный на половых влечениях, делает союзом духовным, бла-
* Да вовсе не к этому люди рвутся, напрасно клевещете. Бетси Тверская («Анна
Кар.»), живя при муже с выездным лакеем, развода не просила и в нем не нуждалась.
Напротив, запрещснис-то (мужу) развода ее и обеспечивало в свободной любви.
В. Р-в.
** Отчего же до начала IV века церковь не «благословляла» их? Очевидно, она
вовсе не видела данных для этого в учении И. Христа и апостолов. Да там их и нет,
ибо, посылая в мир учеников, Христос нигде нс выразился: «Шедше - сопрягайте
брачные пары». А не повелел Он этого ученикам - не повелел и церкви, преемнице
прав - апостольского посланничества в мир. В. Р-в.
*** Значит, какая бы злоба и гадость после «претворения» ни творилась, все бу-
дет «чисто и свято»?! Вот и ясная причина семейных настроений - этот взгляд! В. Р-в.
539
гословляемым Богом*. Посему и все суждения, направленные к отрицанию цер-
ковного брака, должны быть признаны неуместными, разрушающими основы
христианского супружества. Иначе можно рассуждать по вопросу допускаемого
церковию расторжения брака. При допущении возможности расторжения брака,
главная сущность сего вопроса заключается в том, чтобы иметь твердые и более
верные гарантии для возможно правильного и безошибочного установления при-
чины, которою нарушается брак и которая служит законным основанием для раз-
вода. Обследование этой причины, конечно, может и не составлять обязательного
действия духовного суда, как суда церкви, имеющей своею санкциею признать
брак нарушенным в самой его основе и разрушенным в самой его сущности. Это
обстоятельство подает повод к размышлению: не следует ли освободить духов-
ный суд от производства бракоразводных дел?
Судопроизводство по делам бракоразводным, до издания Устава духовных
консисторий, 27 марта 1841 г., нс имело особых определенных правил. Нет этих
правил ни в Кормчей книге, ни в постановлениях соборов, посланиях и правилах
пастырей нашей русской отечественной церкви. Отсутствие канонических про-
цессуальных правил служило причиною того, что в старину искавшие развода
супруги и не обращались к святительскому суду, а, довольствуясь разрешением
своего духовного отца, расторгали свои супружества. Следы такого порядка ве-
щей наблюдаются не только до, но и после времен Петра Великого, как видно из
указов Св. Синода от 11 декабря 1730 г. и от 10 июля 1767 г. В последнем из сих
указов удостоверено: «Из производимых в Св. Синоде дел усмотрено, что в епар-
хиях обыватели многие от живых жен, а жены от живых мужей в брак вступают,
небезызвестно же, что и распускные письма священно- и церковнослужители им
пишут». Св. Синод решительно возбранил этот непорядок, запретив священно- и
церковнослужителям, под опасением суда и лишения их сана, под каким бы то ни
было видом и кому бы то ни было, писать разводные письма. Общим же порядком
судопроизводства было то, что суждение о наличности законной причины для раз-
вода, а вместе и самое расторжение брака принадлежали епархиальному архи-
ерею, каждому в его епархии. Этот же порядок существовал и в начальный сино-
дальный период. В 1805 г. Высочайше было повелено дела о разводе вершить не
иначе как с рассмотрения и утверждения Св. Синода.
Доказательствами, на которых консистория должна основывать свое сужде-
ние касательно развода, Уставом духовных консисторий (ст. 249) указываются:
1) показания двух или трех очевидных свидетелей и 2) прижитие детей вне закон-
ного супружества, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи
с посторонним лицом. Затем прочие доказательства, как-то: письма, обнаружива-
ющие преступную связь ответчика, показания свидетелей, не бывших очевидца-
ми преступления, но знающих о том по достоверным сведениям или по слухам,
показания обыскных людей о развратной жизни ответчика и другие - тогда только
могут иметь свою силу, когда соединяются с одним из главных доказательств или
же в своей совокупности обнаруживают преступление. На основании этого пра-
вила, если два или три свидетеля под присягою покажут, что они видели такого-то
супруга в самом акте преступления, то суд не имеет права не принять их показа-
ния за совершенное доказательство (ст. 1043), хотя бы судьи и были убеждены в
* Да он в раю благословлен, до грехопадения. Но вы вот э/по-то благословение и
спрятали или обозвали «ныне не действующим». В. Р-в.
540
лживости свидетельских показаний. Узкость подобного требования была осужде-
на Государственным Советом, который в одном из своих журналов по преобразо-
ванию общей судебной части высказал следующее суждение: «Кому неизвестны
последствия действующей на суде духовном узкой теории доказательств по делам
о прелюбодеянии; действительно виновные признаются не изобличенными пото-
му только, что не были застигнуты на месте преступления несколькими свидете-
лями, а те, которые никогда не нарушали супружеской верности, признаются пре-
любодеями, потому что, потеряв всякое терпение от распутной жизни своих жен,
вступили с ними в сделку и приняли на себя вину с подготовкою для того надле-
жащей свидетельской обстановки». В отношении к показаниям обыскных людей
о развратной жизни ответчика Св. Синод разъяснил, что «эти показания, в смысле
второстепенного доказательства, могут иметь место на духовном суде в том слу-
чае, если об ответчике по производящемуся о нем делу по гражданскому ведом-
ству был уже учинен, по распоряжению надлежащих властей того ведомства, по-
вальный обыск; в таком случае добытые на этом обыске показания могут быть
приняты в соображение и духовным судом при рассмотрении бракоразводного
дела; но по распоряжению духовного суда не может быть производимо повально-
го обыска» (цирк. ук. Св. Синода 28 августа 1892, № 8). Таким образом, если
принять в соображение сущность процессуальных правил, действующих в духов-
ном суде, при рассмотрении и разрешении исков о разводе по нарушению супру-
жеской верности, то необходимо согласиться, что приговоры сего суда, основыва-
емые в большинстве случаев на показаниях двух или трех свидетелей-очевидцев,
постановляются на показаниях, даваемых иногда по предварительной сделке.
Можно усматривать своего рода недочеты в законах о производстве бракораз-
водных дел по другим причинам. И, прежде всего, по безвестному отсутствию
одного из супругов. По требованию этих правил, главными способами для суда к
открытию места нахождения безвестно отсутствующего супруга и удостоверения
в безвестном его отсутствии служат отзывы о безвестно отсутствующем родите-
лей, родственников и других лиц, на коих укажет проситель и которые могут иметь
ближайшие сведения об отсутствующем супруге. Для получения таких отзывов
консистория посылает упомянутым лицам повестки чрез полицейские управле-
ния. Закон не устанавливает ни срока выполнения сего требования, ни ответствен-
ности за неисполнение. При таком положении консистория остается в неизвест-
ности, продолжать ли дело без затребованных отзывов, или приостановить
производство. Мало гарантий для успешного розыска безвестного отсутствия пред-
ставляет и напечатание в «Церковных Ведомостях», издаваемых при Св. Синоде.
В отношении к расторжению браков за ссылкою одного из супругов в Си-
бирь введено важное изменение тем, что ссыльным предоставлено право про-
сить о расторжении их прежнего брака и о вступлении в новый брак. Условия и
порядок сего изложены в Высочайшем повелении 14 декабря 1892 г., вошедшем
в подлежащие подразделения Свода Законов. Выраженные в сем законе правила
расторжения прежнего и заключения нового брака ссыльными, гармонируя с
условиями социального быта ссыльно-каторжных и поселенцев, находятся в
некоторой непоследовательности с общими постановлениями о последствиях
расторжения брака для разведенных супругов.
При расторжении брака по неспособности одного из супругов к брачному
сожитию основанием для развода принимается неспособность природная, зас-
видетельствованная врачебным отделением губернского правления.
541
Из сказанного ясно видно, что духовный суд не без основания подвергается
нареканиям за неудовлетворительность бракоразводного его процесса. Процесс
этот, в главных его частях, будучи основан на правилах «Устава духовных кон-
систорий», оказывается в настоящее время устарелым и беспочвенным. Брако-
разводный процесс нуждается в своем улучшении, как и самый «Устав духов-
ных консисторий» требует своего обновления, оказываясь устарелым и отсталым
даже при сравнении с вновь начертанными правилами по разным частям духов-
ного управления. Обновление «Устава духовных консисторий» может последо-
вать не иначе, как чрез замену его совершенно новым церковным уложением,
имеющим объединить все разрозненные функции церковной власти в единстве
их направления и целей деятельности. Что же касается собственно бракоразвод-
ного процесса, то относительно его улучшения можно иметь особое суждение,
которому и посвятим дальнейшие размышления.
2.	Необходимость участия в бракоразводных делах светского суда
Неудовлетворительность бракоразводного процесса, действующего в духов-
ном суде, заставляет поставить вопрос об устранении этого неудобства. Вопрос
этот издавна занимал и теперь занимает духовное и светское правительства. Един-
ственно надежною и вместе радикальною в этом отношении мерою издавна и
всегда признавалась необходимость участия в бракоразводных делах светского
суда. Прошедшее представляет решения поставленного вопроса в указанном на-
правлении.
При составлении в 1809 г. проекта «Гражданского уложения» положения сего
проекта о разводе, как объяснил Государственному Совету директор комиссии
М.М. Сперанский, были составлены сообразно наказу, который Св. Синод в 1767 г.
дал своему депутату для предъявления в «Комиссии о сочинении нового уложе-
ния». В проекте Сперанского упомянутые положения гласили следующее: «Раз-
вода просить могут одни только сами лица, браком сопряженные. Явное и дока-
занное прелюбодеяние одного из супругов дает другому право просить развода.
Вина прелюбодеяния должна быть предварительно исследована и доказана в граж-
данских судебных местах, а потом уже, по сообщению судебного приговора ду-
ховному начальству и по требованию стороны невинной, постановляется приго-
вор о разводе. Примирение супругов во всех случаях пресекает всякий дальнейший
иск. Для сего во всех случаях разводу по прелюбодеянию должно предшествовать
духовное увещание, которое, если не подействует, то супруги прежде развода раз-
лучаются на год от стола и ложа. По истечении года, если не будет примирения, то
развод совершается без нового следствия по единой просьбе лица невинного. Брак
не может быть восстановлен между разведенными супругами».
При обсуждении приведенных правил Св. Синод в своем заключении, пред-
ставленном Государственному Совету от лица четырех своих членов, признал
необходимым, чтобы дела о разводах по вине прелюбодеяния были произво-
димы в духовном суде, как было при патриархах и со времени учреждения Св.
Синода. Департамент законов, признавая с своей стороны неудобным допус-
тить, чтобы суд о ничтожности браков начинался и оканчивался в одном ду-
ховном управлении, предлагал на уважение следующие затруднения: «Все вины,
полагаемые к разводу, составляют в существе своем гражданское преступле-
ние: таково есть покушение на жизнь, ложный донос в уголовном деле, побег
542
жены и, наконец, самое прелюбодеяние входит в состав преступлений, общим
уголовным уложением определяемых». Сие основание совершенно признано
и Святейшим Синодом. В 3-м пункте Наказа его именно сказано: «За прелю-
бодейство по ветхому закону положена смерть, в гражданских же царских за-
конах, вместо смерти, положены другие казни: то и ныне представить оное на
Высочайшее соизволение». Департамент законов порядок производства по
делам бракоразводным полагал установить таким образом: 1) все жалобы по
прелюбодеянию с иском развода должны быть приносимы вначале духовному
начальству; 2) духовное начальство, по рассмотрении дела, предложит спосо-
бы примирения супругам и надлежащие увещания; 3) если увещания не по-
действуют, то отсылать их к гражданскому суду, где и рассматривается дело
порядком, законами установленным; 4) гражданский суд, исследовав преступ-
ление и не постановляя о разводе, представляет дело для вершения в Святей-
ший Синод; 5) по рассмотрении дела в Св. Синоде полагается решительное
определение, отвергающее или допускающее развод; 6) в преступлениях дру-
гого рода, как-то: в покушении на жизнь и прочее, поелику никакие увещания
не были бы уместны, жалобы приносить прямо в гражданский суд и дело про-
изводить установленным порядком; 7) когда следствие и суд будут окончены,
тогда невинная сторона начинает иск о разводе и приносит прошение по ду-
ховному начальству, которое, по сообщении ему судебного приговора, рассмот-
рев дело, чинит приговор об отвержении развода или допущении. - Установ-
лением настоящего порядка в производстве бракоразводных дел Департамент
законов имел в виду проектировать, чтобы гражданское ведомство судило о
прелюбодеянии как преступлении уголовном, а духовное - о разводе как по-
следствии преступления.
Нелишне прибавить, что таким же порядком Департамент законов полагал
производить и дела о недействительности браков на том основании, что поводы
для признания браков недействительными также гражданского характера. Де-
партамент изъяснял:
«Вины, уничтожающие брак, суть более вины гражданские, нежели духов-
ные. И, например, недостаток положенных лет, нссоизволснис родителей, обли-
ченное судом прелюбодеяние, самые даже степени близкого родства, - все это
суть препятствия, установленные более гражданским, нежели духовным зако-
ном. Вины сии были приемлемы основанием к уничтожению браков в самых
древних законодательствах и прежде, нежели еще основалось каноническое пра-
во. Если же вины сии суть гражданские, то нельзя исключительно рассматри-
вать их в местах духовных и вовсе устранить от них действие гражданской вла-
сти». На сем основании Департамент законов находил, чтобы следствие о
причинах ничтожности браков производимо было в гражданских судебных мес-
тах, а вершение дела и окончательное определение, должно ли брак считать нич-
тожным, предоставлены духовной власти, согласно правилам о разводе.
При рассмотрении предначертанных правил о разводе в общем собрании Го-
сударственного Совета, большинство его членов, в числе 17, согласилось с пред-
положениями Департамента законов. Но при рассуждениях обер-прокурор Св.
Синода, князь Голицын, стал изъяснять, что все статьи о расторжении браков, или
о разводе, должны быть исключены из гражданского уложения и что редакция сих
статей должна быть установлена согласно только определению Св. Синода. С
мнением Голицына согласились 10 членов Государственного Совета. Оставшись
543
в меньшинстве, князь Голицын как обер-прокурор Св. Синода, продолжая под-
держивать и защищать свои воззрения, представил Совету особое мнение, в кото-
ром между прочим развивал: «Так как брак есть таинство нашей церкви, то суще-
ствующие правила, какими руководствуются при расторжении его, должны быть
древние и духовные, равно как для отлучения от прочих таинств. Для уразумения
сего нужно обратиться к первым векам христианства, какие церковь принимала
причины для разводов брачных». Сделав засим ссылку на Евангелие и приведя
места (Мф. V, 22, XIX, 3-9), Голицын продолжал: «Сии два текста суть основания,
которыми церковь руководствовалась как в первые века, так и по отделении от нее
Западной, что наблюдаемо было в России, по введении в оную христианства как
до патриархов, так и во время патриаршего правления церковию. В Св. Синоде
также следовали и доныне следуют вышеупомянутым текстам, как коренным за-
конам. Противного же оным постановления Св. Синод не имел права никогда де-
лать». Изъяснив далее, что настоящее дело не требует спешности, ибо оное много
веков производилось на противных новому положению началах, Голицын просил
Государственный Совет постановить следующее: «Исключить из Гражданского
уложения все статьи о разводах, сказав, что они остаются на старых основаниях в
духовном ведомстве; предоставить Св. Синоду составить проект правил формы
духовного суда для просящих развода и внести в Государственный Совет; по Вы-
сочайшем утверждении таковой формы производить по ней разводные дела в од-
ном только духовном ведомстве; оставить основанием для развода одно только
прелюбодеяние; все же прочие причины, принимаемые Государственным Сове-
том за основание к разводу, отнести к суду гражданскому и постановить в Уложе-
нии правила, как приносить по ним жалобы с тем, чтобы по окончании сих дел в
гражданском ведомстве обиженному лицу было предоставлено право просить в
духовном ведомстве, но не о расторжении брака, а о разножитии на основании
слов св. апостола Павла: «Аще ли же разлучится жена, да пребывает безбрачною,
или да смирится с мужем своим».
3.	Проекты производства бракоразводных дел
Св. Синод, настаивая перед Государственным Советом в лице своего обер-
прокурора, князя А. Н. Голицына, об исключении из проекта гражданского уло-
жения правил о расторжении брака по прелюбодеянию одного из супругов, при-
нимал на свою обязанность составить таковые правила и внести в
Государственный Совет для рассмотрения и утверждения в законодательном
порядке. Обязательство это осталось неисполненным обещанием.
Одною из многочисленных в этом роде попыток была предпринятая в 70-х го-
дах, по поводу усмотренных недостатков в духовном суде, действующем на ос-
новании «Устава духовных консисторий». 12 января 1870 г. Высочайше был
учрежден Комитет, под председательством преосвященного Макария, впослед-
ствии митрополита Московского, из профессоров и юристов-теоретиков и прак-
тиков. Комитет пришел к мысли - в видах устранения двойственности - сосре-
доточить производство по всем брачным делам в светском суде, передав в этот
суд и дела о расторжении браков по искам супругов. Желающие расторжения
брака как по неспособности одного из супругов к брачной жизни, так и по нару-
шению святости брака прелюбодеянием обращаются с просьбами к епархиаль-
ному архиерею, который делает распоряжение об увещании супругов, чтобы они
544
примирились и оставались в брачном союзе. Если же увещания не достигнут
цели и останутся безуспешными, то просившему расторжения брака супругу
предоставляется обратиться в светский суд, который и постановляет решение о
наличности причины расторжения брака и копию с своего решения сообщает
епархиальному архиерею, который вновь делает распоряжение об увещании
супругов к примирению, и буде примирения не последует - распоряжается рас-
торжением брака. Предначертывая передачу бракоразводных дел в светский суд,
комитет, так. обр., осторожно относится к авторитету духовной санкции в этих
делах. Комитет переносит в светский суд исследование факта, как законного
повода к разводу, и постановление о наличности этого факта; духовному на-
чальству, именно епархиальному архиерею, и при начале и при окончании дела
соответственно духовному характеру воздействия на разводящихся супругов,
предоставляется принятие зависящих мер к примирению супругов.
Невзирая на осторожность проектированного Комитетом порядка производ-
ства бракоразводных дел, проект Комитета, разосланный епархиальным архи-
ереям и в духовные консистории на предварительное заключение для обсужде-
ния оного в Св. Синоде, встретил возражения большинства епархиальных
архиереев и духовных консисторий и относительно передачи бракоразводных
дел в светский суд. Возражающие против предположений комитета соглашают-
ся, что «факт прелюбодеяния, которое служит законною причиною развода, удоб-
нее может быть обследован светским уголовным судом, которым действительно
и судится во всех случаях, когда по этой причине требуют не расторжения бра-
ка, а только наказания виновного супруга; но иное дело исследование того же
факта для цели расторжения брака, церковного таинства. Церковь, от которой
требуют расторжения брака, не может постановить определение на основании
исследования, произведенного не ее судом, не может принять за несомненное
доказательство прелюбодеяния приговор другого суда, кроме своего собствен-
ного». Св. Синод не выразил своего мнения по проекту Комитета; ибо послед-
ний не подвергался рассмотрению Св. Синода; относительно же предположе-
ния о передаче бракоразводных дел Св. Синод имел случай высказаться.
В 1876 г. по поводу злоупотреблений в одной из консисторий, допущенных
при производстве бракоразводных дел, Государю Императору благоугодно было
повелеть в особом совещании сообразить, «какие можно принять меры против
подобных злоупотреблений». Состоявшееся во исполнение сего Высочайшего
повеления совещание, по внимательном обсуждении предложенного вопроса,
нашло, что чрез изменение, согласно начертанному Комитетом по преобразова-
нию духовно-судебной части порядку, из производства по делам брачным могли
бы быть в значительной степени устранены те злоупотребления в духовных су-
дах, для пресечения которых Высочайше поведено изыскать меры. Посему со-
вещание полагало, что если Св. Синод признает возможным изменить порядок
суда по делам брачным, согласно проекту комитета, - в таком случае той части
проекта, которая касается дел брачных, следовало бы дать надлежащее в законо-
дательном порядке дальнейшее движение отдельно от прочих частей проекта.
Св. Синод не нашел возможным выразить единодушного мнения по сему пред-
положению. В то время, как одни из членов полагали возможным изменить по-
рядок суда по делам брачным, - другие находили это невозможным. Последние
в своем мнении основывались на следующем между прочими соображении:
«Доколе брак признается таинством церковным, соединяющим брачащихся в
545
одну плоть (Мф. XIX, 5) на всю жизнь, при твердой вере, что еже Бог сочета -
человек да не разлучает (ст. 6), дотоле дела о расторжении браков, по каким бы
то ни было причинам, не могут быть изъяты из ведомства суда духовного и пе-
реданы в ведомство суда светского».
Таким образом, возникавшие в течение многих лет попытки к улучшению
производства бракоразводных дел чрез передачу их в светский суд не имели ус-
пеха и не получили осуществления. Вопрос этот и в настоящее время стоит на
рубеже, ожидая своего разрешения. Кажется, все уже высказано, что можно было
сказать за и против решения поставленного вопроса. Остается подвести итоги
этим, одно другое исключающим, суждениям, чтобы получить право и возмож-
ность высказать решительное суждение по данному вопросу. Для сего необхо-
димо ознакомиться, с одной стороны, с теми мотивами, по которым передача
бракоразводных дел в светский суд представляется невозможною и неосуще-
ствимою, с другой - с теми основаниями, по которым такая передача признается
необходимою и желательною. К изложению этих мотивов и оснований обратим-
ся в следующих статьях, и прежде всего раскроем мотивы за оставление брако-
разводных дел в духовном суде, которые были высказаны и высказываются с
мыслью сохранения прав духовного суда в отношении к делам бракоразводным.
4.	Мотивы за оставление бракоразводных дел в духовном суде
При рассуждениях о настоящем предмете исходною признается мысль о
браке как таинстве православной церкви. Исходя из этой мысли, полагают, что
брак как таинство может быть: 1) совершаем, 2) признаваем недействительным
и 3) расторгаем только единственно церковною властию, которая одна имеет
право как совершать таинства, так и определять - законно или незаконно оно
совершено, прекратилось или не прекратилось действие таинства. Посему, как
и вообще показалось бы странным, если бы не церковь решала вопрос и произ-
водила исследование о том - действительно или недействительно известное та-
инство и не следует ли вновь повторить его, так и, в частности, было бы неесте-
ственно, если бы светский суд производил дело о неправильности и
недействительности или о продолжении и прекращении таинства брака. В на-
стоящем случае имеют силу - законы и право церкви, следовательно, должны
быть - ее юрисдикция и суд. История всегда следовала этому началу, и брак как
таинство церкви всегда был расторгаем не иначе, как по ее суду. На этом основа-
нии во всей православной и, в частности, в русской церкви бракоразводные дела
всегда составляли предмет ведомства церковного суда.
Когда проект Комитета был разослан на предварительное рассмотрение епар-
хиальным архиереям и духовным консисториям, то они представили свои воз-
ражения против передачи бракоразводных дел в светские суды, отстаивая про-
изводство их на прежнем основании. В одном из мнений епархиальных
преосвященных по сему предмету пишется: «Бракоразводные дела неправиль-
но поставлены в совместное ведомство судов - духовного и гражданского. Эти
дела с начала до конца должны вестись в суде духовном. Брак как таинство скреп-
ляется церковию; ею же должен быть и расторгнут; причем церковь, сохраняя
свое достоинство, не может исполнять только полицейскую должность. Она сама
должна знать, что и почему она делает; следовательно, должна рассмотреть и
уяснить себе дело во всех его подробностях. Духовный суд с равным удобством
546
может сноситься с другими ведомствами для получения нужных ему сведений,
приглашать к себе экспертов и вообще людей специальных, как это сделают в
судах гражданских, с тем же приличием может выслушать неприличное, как это
сделает и суд гражданский. Зачем же разрушать существующий порядок, и есте-
ственный, и законный». В другом отзыве развивается: «Предположение... изъять
из ведомства духовного суда все дела касательно браков и подчинить их суду
светскому с точки зрения церковного догмата о таинствах и канонического пра-
ва никак не может быть допущено. Брак есть одно из таинств св. православной
церкви. В нем брачащиеся дают священный обет взаимной верности пред алта-
рем Господнем, и церковь дает свое ручательство* за сию верность, и затем доб-
ровольный сердечный союз брачащихся церковь скрепляет совершением таин-
ства браковенчания. Брак есть священный договор**, заключенный при
посредстве и ручательстве церкви чрез ее таинство. При таком положении дела
расторжение брака помимо церкви и суда ее, или изъятие дел брачных из-под
ведомства церковного суда, было бы очевидным нарушением прав церкви, ос-
корблением таинства, ею совершенного, какового нарушения своих прав не мо-
жет потерпеть никакое благоустроенное*** общество. В делах брачных юрис-
дикция может быть только церковная, и суду светскому никоим образом не может
принадлежать право уничтожения таинства брака. В отношении дел брачных
преобразование, исправление и изменение могут иметь место только в самом
ходе и ведении дела с процессуальной стороны». В третьем отзыве говорится:
«Во всей православной церкви, и в греческой, и в славянской, и в русской, бра-
коразводные дела всегда были и ныне есть дела церковного суда. Иначе и быть
не может. Церковь, от которой требуют расторжения брака как таинства, не мо-
жет постановить сего важнейшего определения - на основании исследования,
не ею произведенного, без поверки его, не может принять за несомненное дока-
зательство прелюбодеяния - приговор какого-либо суда против своего соб-
ственного»... Далее выставляются предположения, что «светский суд может со-
стоять из иноверцев и в таком составе рассматривать бракоразводные дела и
предписывать епископу православной церкви о расторжении брака». В четвертом
отзыве утверждается: «С передачею брачных дел светскому суду деятельность
духовного начальства по этим делам была бы только исполнительная; духовное
начальство обратилось бы в исполнителя приговоров светского суда, и деятель-
ность его была бы одинаковою с деятельностию полиции при исполнении приго-
воров светского суда. Такое положение унизительно и вредно для церкви и стес-
нительно для церковной власти. Церковная власть, исполняющая приговор
светского суда, обязывается в сем случае на собственной ответственности пред
* Это что за прибавка? В которых же словах венчания выражается «порука»? А
что, если она оказалась не крепка и прелюбодеяние произошло? Ведь «поручитель»,
коего «порука» оказалась непрочною, чем-то отвечает за поручительство, терпит,
наказывается? В чем же «ручающийся» священник наказывается при обнаружен-
ной неверности тех, за кого он «поручился». И такие-то звуковые «воздухи» произ-
носились и были выслушиваемы в кроваво-наболевшем деле. В. Р-в.
** То «договор», то «таинство»... Твердо одно только в этой болтовне: «Наше
оно! не дотрагивайтесь, это наш хлеб и наша власть». Вот уж припомнишь: «Не
приемли имени Господа Бога Твоего всуе». В. Р-в.
*** «Благоустроенное»... О, Господи! ведь терпит же «благоустроенное обще-
ство» 100 лет грабеж несчастных семьянинов. В. Р-в.
547
Богом и церковью определять три важнейшие наказания и дать одно важное раз-
решение, именно: определить расторжение брака, наложить церковную епитимию
с тяжкими последствиями отлучения от св. причастия, осудить на всегдашнее без-
брачие и, сверх того, дать разрешение другому супругу вступать в новый брак, и
все это обязывается сделать, не касаясь приговора светского суда и единственно в
качестве исполнительной власти... Передача бракоразводных дел из духовных
судов в светские неизбежно сопровождалась бы вредными последствиями для
семейной жизни православного народа». Останавливаемся на этих мнениях, за-
имствованных отчасти из книги «Предпол. реформа церков. суда», с мыслию на-
гляднее выразить соображения за оставление бракоразводных дел в духовном суде;
но воздерживаемся от разбора содержащихся в этих мнениях рассуждений.
Мнения духовных консисторий хотя и высказываются против передачи бра-
коразводных дел светскому суду, но совершенно в другом, более умеренном тоне.
Так, в одном из мнений пишется: «В заключение не можем не высказать мнения
на предположение Комитета о передаче бракоразводных дел гражданскому суду.
Вопрос сам по себе важный и при своем разрешении требует большой осмотри-
тельности, тем более, что возбужден не с тем, чтобы облегчить церковь от множе-
ства дел, подлежащих ее ведению... Как бы то ни было, с своей стороны согласны
на уступку гражданской власти следствий по бракоразводным искам при депутате
с духовной стороны, но самые суждения о разводе браков и судебные приговоры
по делам подобного рода непременно должны принадлежать церкви. Брак есть
таинство, которое совершается церковью, а потому и расторжение брачных уз есть
прямое, можно сказать, исключительное право церкви... Этого мало. Брак есть
дело церкви, а потому при расторжении она должна быть не пассивным орудием
гражданской власти, а самостоятельным судьею. Светская власть, руководясь мир-
скими, часто плотскими понятиями и взглядами на брак, легко может пренебречь
всеми принципами, на основании которых церковь с крайнею осмотрительнос-
тию и осторожностию расторгает брачные узы, а это поведет к ослаблению брач-
ных связей, которые и без того в наше время шатки и непрочны, между тем как
крепость и святость их составляют главную основу не только счастия семейного,
но благоустройства общественного и благоденствия государственного». В другом
консисторском мнении раскрывается: «Вопрос о подсудности бракоразводных дел
представляет множество сторон, из коих одни вызывают, по-видимому, необходи-
мость передать эти дела в ведение судов гражданских, другие требуют оставить
их в ведении судов духовных. Истина и справедливость, очевидно, на стороне тех
которые защищают последнее мнение. При беспристрастном отношении к делу
нельзя не признать безусловно верными следующие положения. Брак есть Богом
установленное таинство. Оно совершается церковью, посему и расторжение бра-
ка должно быть совершаемо судом церковным. Нельзя гражданскому суду лишать
священнослужителей сана; по тому же самому он не может расторгать брак. Граж-
данский суд, конечно, не будет полагать решений о самом расторжении брака, он
только будет полагать решения о признании или непризнании фактов, по которым
допускается развод; затем распоряжение о самом расторжении брака предостав-
ляется епархиальному архиерею. Но этим сущность дела изменяется. В решении
о признании события будет заключаться и решение о расторжении брака; архи-
ерею после этого останется только быть исполнителем этого решения... Вреда от
того не было и нет, что дела о расторжении браков производились и производятся
духовным судом, а польза для всех очевидна; поэтому было бы прискорбно, если
548
бы русская православная церковь сама отказалась от права, дающего ей возмож-
ность поддерживать и укреплять добрые нравы между своими членами. Отказав-
шись от этого права, русская церковь сама положит начало учреждению граждан-
ских браков»... Подобные же мысли развиваются и в других мнениях. Вообще
если обобщить суждения и мысли, высказанные и развитые в мнениях духовных
консисторий, то правильно будет сказать, что все они вращаются около общей
тенденции, что передача бракоразводных дел в светский суд равносильна отрече-
нию духовной власти от своих прав, противна духу нашего законодательства по
брачным делам и поведет к ослаблению идеи церковного брака и водворению бра-
ка гражданского. Все эти и подобные соображения отзываются как бы предвзя-
тою мыслию более устрашить, чем раскрыть предмет.
Ознакомившись с мотивами, по которым бракоразводные дела требуют ос-
тавить в духовном суде, следует принять в соображение и основания, по кото-
рым те же дела предполагают передать светскому суду. Изложением этих осно-
ваний и займемся в следующей статье, чтобы получить возможность в заключение
высказать свое суждение.
5.	Основания для передачи бракоразводных дел в светский суд
Департамент законов Государственного Совета, обсуждая в 1810 г. вопрос о
порядке суда по делам брачным, находил неудобным, чтобы суд о ничтожности
браков и начинался и оканчивался в одном духовном управлении. Вследствие
сего признавая необходимым, чтобы следствия о ничтожности браков были про-
изводимы в гражданских судебных местах, а вершение дела и окончательное
определение о ничтожности брака было предоставлено духовной власти, Де-
партамент законов руководился тем соображением, что консистории всегда об-
ращались и ранее к содействию полиции именно во всех случаях, когда была
надобность в производстве каких-нибудь дополнительных расследований по делу.
Так. обр., введение светского расследования вины развода даже не представляло
бы чего-нибудь нового.
Вместе с тем Департамент законов затруднялся предоставить одному ду-
ховному суду производство бракоразводных дел и по неудовлетворительности
внутреннего устройства духовного суда и способа решения дел. Департамент
рассуждал: «Из рассмотрения состава духовных мест открывается, что по само-
му существу их образования не представляют они в первых их инстанциях тех
судебных обрядов, кои делам сим свойственны. Общий судебный порядок, при-
нятый в России в нижних и средних инстанциях, предполагает место, состав-
ленное из членов по выбору, имеющих свободные голоса и решающих дела по
большинству мнений. Но консистории составляются из членов, коих определение
и удаление зависит единственно от усмотрения архиерея. Они по самому составу
своему обязаны исполнять его резолюции. Все определения их одним решением
его могут быть опровергнуты, так как от одного его утверждения могут они вос-
приять силу свою и действие. Таким образом, собственно говоря, в первой духов-
ной инстанции дела решаются не судом, но одним действием духовного лица.
Если же в делах собственности, в исках по имениям, самых маловажных, закон
ограждает твердость прав судебным порядком и не только не допускает, но даже
строго воспрещает самым высшим губернским чиновникам, губернаторам и гене-
рал-губернаторам, вмешиваться личною их властию в решения сих исков, то ка-
549
ким образом можно допустить, чтобы дела толикой важности, как ничтожность
браков, разрешаемы были в первой их инстанции действием одного лица?»
Нет надобности доказывать, что то неудобство, ввиду которого Департамент
законов настаивал на допущении участия светского суда в делах бракоразвод-
ных, имеет всю свою силу и в настоящее время. По ныне действующему Уставу
духовных консисторий (ст. 330) епархиальный архиерей пользуется правом, в
случае несогласия с мнением консистории, постановить свое решение, которое
и приводится в исполнение. Вообще, епархиальный архиерей по «Уставу духов-
ных консисторий» представляется судиею, пользующимся правом утверждать
как единогласное, так и особое мнение членов консистории, может возвращать
производство к новому дополнению по собственному усмотрению.
Высочайше учрежденный Комитет по преобразованию духовно-судебной
части особенно подробно занимался обсуждением вопроса о производстве брач-
ных дел. Полагая за несомненное и неоспоримое, что духовному начальству
должно принадлежать право расторжения брака и признания оного незаконным
и недействительным, Комитет признавал возможным - всю следственную и суд-
ную часть по этим делам отнести в светский суд. Комитет много трудился над
разрешением этой задачи. При обсуждении этого вопроса в Комитете были выс-
казаны, обстоятельно и подробно развиты, два взаимно противоположные мне-
ния. По соображении силы и убедительности этих мнений, Комитет основался
на следующих мотивах. Касаясь вопроса об участии духовного и светского су-
дов в производстве брачных дел, Комитет категорически выразил мысль, что
тот и другой суд не могут действовать с равною самостоятельностью и значени-
ем. При рассмотрении почти каждого уголовного дела может встретиться необ-
ходимость в разъяснении таких обстоятельств, которых суд или принадлежащие
к судебному ведомству лица не могут расследовать сами, а требуется посторон-
нее участие. Так, в преступлениях должности, ведомство, в котором служит об-
виняемый, сообщает суду многие, необходимые для дела, справки; в делах, в
которых ответственность обвиняемого зависит от медицинского определения
свойства нанесенного повреждения, заключение по этому предмету дается ме-
диками; во всех делах, требующих специальных сведений, существенный воп-
рос, от которого иногда зависит разрешение дела, решается экспертами; в делах
о нарушениях уставов казенных управлений, последние сообщают суду состав-
ленные ими протоколы, которые служат законным основанием к производству
дела; во всех случаях полиция сообщает судебному следователю свои дознания
и по отдельным событиям для производства следствия, и по особым обстоятель-
ствам, входящим в состав дела. Во всех подобных случаях начальство обвиняе-
мого, медики, эксперты, казенные управления и полиция производят иногда под-
робные дознания, представляющие целые следствия, - разрешают вопросы в
высшей степени сложные и спорные, имеющие нередко окончательное влияние
на исход дела; при всем том эти учреждения и лица действуют не в качестве суда
и не исправляют судебной деятельности. Соответственно сему и участие духов-
ного суда в делах бракоразводных может получить значение органа администра-
тивного. Если отнести это участие к судебным действиям, то пришлось бы до-
пустить двойственность судопроизводства со следующими затруднениями. В
таком случае оба суда - духовный и светский, по необходимости, должны были
бы сообразоваться с приговорами один другого, чтоб не впасть в противоречие;
подобная зависимость решений одного суда от другого в корне подрывала бы их
550
свободу решений и вселяла бы справедливое недоверие к их приговорам. По-
этому в видах самого правосудия, необходимо участие одного из судов ограни-
чить только вспомогательною или дополнительною деятельностью. Такое вспо-
могательное участие бесспорно должно выпасть на долю суда духовного, которого
и наказания, как, напр., расторжение брака, наложение церковной епитимии и
запрещение вступать в новый брак, суть взыскания, являющиеся судебными
последствиями в отношении к осужденным.
Ограничивая таким образом деятельность духовного суда, Комитет находил
более правильным предоставить светскому суду производство бракоразводных
дел по искам о разводе. В отношении к расторжению брака по неспособности
одного из супругов к супружескому сожитию Комитет рассуждал, что производ-
ство этих дел должно принадлежать светскому суду, а не духовному; потому что
самая неспособность к брачному сожитию принадлежит к числу явлений, не
заключающих в себе духовного элемента, и по существу своему составляет пред-
мет светского законодательства; а потому и исследование о факте неспособнос-
ти к брачному сожитию более совместно с призванием светского, нежели духов-
ного суда. Деятельность сего суда будет состоять в установлении факта для
разрешения вопроса о праве просителя на расторжение брака, самое же растор-
жение брака должно быть оставлено за духовною властью.
В отношении к расторжению брака по нарушению супружеской верности
одним из супругов Комитет основывался на следующих соображениях. Эти дела
касаются нарушения супружеских и семейственных прав, имеющих значение в
гражданском обществе и охраняемых светским законодательством. Производ-
ство этих дел в светском суде не только ручается за больший успех и правиль-
ность их исследования, но и представляется более совместным с практикою сего
суда. Исследование причины развода нередко сопровождается раскрытием та-
ких подробностей, которые требуют осмотра самых помещений преступления и
обязывают слушать и видеть безнравственные и соблазнительные сцены, не-
приличные для лица духовного сана и монашеского звания. Из того, что брак
совершается при участии и по благословению церкви, отнюдь не вытекает, что и
нарушения сего союза должны подлежать суду духовному; расторжение брака
как прекращение супружеского сожития едва ли можно отожествлять с уничто-
жением благодатного таинства. Передачею бракоразводных дел в светский суд
нимало не колеблется церковный характер брака, не вводится брак гражданский
и не узаконяется произвольность развода. С этою передачею в ведении духов-
ной власти остается все, что ей приличествует и принадлежит по праву и закону.
Отойдет от ее подсудности только то, что по существу не относится к церковной
сфере и должно быть исследуемо на общих основаниях гражданского права.
6.	Данные к решению вопроса о бракоразводном процессе
В настоящее время дела о прелюбодеянии ведаются или в светском, или в
духовном суде. В светском суде дела о прелюбодеянии вчиняются и производят-
ся в том случае, когда оскорбленный супруг просит о наказании виновного по
церковным законам. Нарушением супружеской верности прежде всего и глав-
ным образом причиняется нравственный вред и наносится оскорбление потер-
певшему супругу, но нельзя оспаривать, что в этих случаях затрагиваются и об-
щественные интересы, морально страдает и общество. Конечно, общественные
551
интересы парализуются как тем, что после разводов появляется немало расстро-
енных семейств, так и от того, что во среде общества нарождается как бы осо-
бый контингент лиц разведенных мужей и разведенных жен, на которых неиз-
бежно остается некоторая тень нравственного принижения во мнении общества.
Посему естественно желать, чтобы разводов по возможности было меньше, в
смысле осмотрительности самого вчинания исков.
В прежнем нашем законодательстве имел место следующий порядок.
Святейший Синод в каждом определении, по которому полагалось расторг-
нуть брак, по причине прелюбодеяния одного из супругов, присовокуплял сле-
дующее: «Поелику такой-то супруг оказывается виновным в прелюбодеянии, то
выписку из настоящего определения Святейшего Синода, на основании I при-
мечания к 1630 ст. Зак. Угол. т. XV Свод. Зак. 1842 г. (по VI продолжению),
препроводить в Правительствующий Сенат». Правительствующий Сенат, полу-
чив из Синода сведение, постановлял определение в таком смысле: «Копию с
определения Святейшего Синода о расторжении брака такого-то с его женою,
по причине нарушения им супружеской верности прелюбодеянием, препрово-
дит в такое-то губернское правление, предписав оному, согласно означенному
определению Синода, о предании виновного суду, на точном основании приме-
чания к 1630 ст. т. XV Свод. Зак. 1842 г. по VI продолжению, сделать надлежа-
щее распоряжение». Восстановление настоящего порядка, или другого сему по-
добного, заключающего в себе угрозу уголовного наказания и в случае
расторжения брака по прелюбодеянию, предупредит немало повторяющихся в
настоящее время случаев развода по уговору и предварительному соглашению
супругов.
Подсудность брачных дел исключительно духовному суду не составляет
такой юридической или канонической догмы, которая бы исключала возмож-
ность перемены в этом отношении.
Проектированный Комитетом порядок производства бракоразводных дел,
с участием суда светского, есть последовательный результат предшествовав-
ших по сему вопросу течений. Надо думать, что этому порядку и в настоящее
время отдадут должное. Если бы и в самом деле был принят этот порядок, т. е.
передача следственных функций в светский суд, - то этою передачею нс толь-
ко облегчен будет духовный суд, но и производство бракоразводных дел ста-
нет на твердую и более легальную почву. Существующий ныне порядок про-
изводства бракоразводных дел на духовном суде представляет много
недостатков и неудобств, открывающих пути и поводы к разным злоупотреб-
лениям, как, например: нередко супруги ищут и достигают развода по наперед
условленному между ними соглашению; нередко выставляются свидетелями-
очевидцами такие лица, которые за выговоренную плату дают показания о та-
ких обстоятельствах, очевидцами которых они никак не могли быть; предпри-
нимаются и другие ухищрения в обход неясно и неточно выраженного закона.
Св. Синод всякий раз, когда возражал против передачи бракоразводных дел в
светский суд, по причине недостатков производства этих дел на суде духов-
ном, давал обещание о переустройстве духовного суда и о начертании новых
для производства сих дел правил; но обещания эти оставались и остаются без
исполнения и, очевидно, потому, что их трудно выполнить. Правда, по введе-
нии в действие Судебных Уставов 20 ноября 1864 г., Св. Синод принимал меры
к усовершенствованию законов о судопроизводстве по духовно-судебной час-
552
ти. Для предварительной разработки сего вопроса и для составления основ-
ных положений предположенной реформы с Высочайшего соизволения был
образован Комитет, который и составил проект таковых положений, в том чис-
ле и положения о производстве бракоразводных дел. Проект этот остается не-
рассмотренным; равным образом и та часть сего проекта, которая касается дел
брачных, не получила дальнейшего движения, хотя вопрос об этом и возникал
именно с мыслию устранения злоупотреблений в производстве бракоразвод-
ных дел, для пресечения которых Высочайше было поведено изыскать надле-
жащие меры. Безуспешность этого предприятия объясняется тем, что особое
совещание, соображавшее меры к пресечению указанных злоупотреблений,
остановилось на мысли, что существующие в настоящее время в производстве
бракоразводных дел злоупотребления в значительной степени были бы устра-
нены чрез изменение, согласно положениям означенного проекта, порядка про-
изводства брачных дел. Св. Синод в большинстве своих членов признал невоз-
можным изменять порядок духовного суда по делам брачным, согласно
предначертанному Комитетом проекту, потому что в настоящем случае речь
идет о таинстве церкви. На основании этой мысли обыкновенно строятся воз-
ражения против передачи в светский суд бракоразводного процесса, т. е. об-
следования и удостоверения причины развода. Насколько убедительны подоб-
ные возражения, позволим себе размыслить в следующей статье, чтобы
получить надежный исходный пункт к решению обсуждаемого вопроса.
7.	Исходный пункт в решении вопроса о бракоразводном процессе
Главное затруднение в вопросе об изменении порядка производства брако-
разводных дел усматривается в том, что при этом изменении всегда предносит-
ся и высказывается мысль о необходимости перенесения судебной части по брач-
ным делам из духовного в светский суд. Перенесение это признается неудобным
ввиду соображения, что брак есть таинство церкви и что посему дела о растор-
жении брака должны быть всецело сосредоточены в духовном суде. Проникая
трезвою мыслию в глубину вопроса, нельзя не признать поспешным заключе-
ния, будто расторжением брака, словом - разводом, уничтожается таинство, со-
вершаемое церковию и состоящее в сообщении особой благодати сочетаваю-
щимся. Если бы в самом деле расторжением брака, разводом, разрушалось
таинство церкви, разрушалась благодатная стихия, присущая сему таинству; то
надо думать, что ни церковь в своих канонах, ни государство в своем законода-
тельстве не допускали и мысли о расторжении брака, по причине невозможнос-
ти уничтожения какого бы то ни было таинства. Если церковь допускает, хотя
бы из снисхождения к человеческой слабости, расторжение брака, - то тем са-
мым она обязывает смотреть на дело и взирать на предмет иначе. Таинственная
сущность брака, действительно, связывается с тем благословением, которое пре-
подается церковию чрез браковенчание. Но эта сущность никоим образом не
может быть отожествляема с брачным сожительством, а потому и прекращение
сего сожития нельзя принимать за уничтожение таинства.
«Еже Бог сочета, человек да не разлучает». Во власти человека нет средств
посягнуть на то, чтобы уничтожить дары божественной благодати. Если бы сие
было возможно, то для падших людей оставалось бы невозможным покаяние.
Как нет греха, побеждающего милосердие Божие, так и Господь всех людей при-
553
зывает к спасению. Не приходят к Господу и не участвуют в дарах Его благодати
только те, кто не хочет, не ищет и даже чуждается этого. В таинстве брака, дей-
ствительно, преподается сочетающимся особая благодать, которая греховный,
плотский союз мужа и жены* одухотворяет, возвышает и совершенствует до
уподобления его духовному, таинственному союзу Христа с Его церковию; но
она не перерождает природы естественных влечений, не уничтожает свободы
человека и не ставит его в положение раба для исполнения ее требований и в
пользовании ее спасительными средствами.
«Привязался жене, не ищи разрешения», - говорит апостол. Этим он науча-
ет обуздывать плотские вожделения, чтобы не попасть в плен страсти, отравля-
ющей мирные, супружеские отношения. В таинстве брака преподаются челове-
ку потребные средства, необходимые для препровождения святой и богоугодной
жизни в условиях плотских влечений; но всем этим супруги пользуются тогда,
когда устрояют свою жизнь и свои супружеские отношения на страхе Божием, с
мыслию взаимного доверия, взаимной помощи, взаимного самопожертвования.
«Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим
телом, но жена». Отожествление интересов, мыслей и чувств до уничтожения
раздельности между моим и твоим должно сопровождать истинный супружес-
кий союз. Кто живет и действует по указанию этих начал, тот благодушествует и
мирствуст под сснию благодати, скрепляющей и освящающей супружество. Кто
устраняется от сих начал, тот утрачивает и свой благодатный жребий.
Брак есть союз мужа и жены, установленный и благословенный Богом** еще
в невинном состоянии*** человеков для взаимного удовлетворения половых вле-
чений, для взаимного блага и счастия - словом, для взаимного существования, а
вместе и продолжения человеческого рода. Но этот союз, по падении, приобрел
еще новое значение: он сделался средством - для ограждения себя человеков от
греха любодеяния. «Во избежание блуда, - научает апостол, - каждый муж имей
свою жену и каждая жена имей своего мужа». Поставляя брак законною нормою
земного существования человека, в параллель девству, апостол и продолжение
брака ограничивает пределом смерти. «Жена, если умрет ее муж, свободна выйти
за другого». Как параллельная девству норма правильного земного существова-
ния человека, брак и его отношения оканчиваются земным пределом. «В воскре-
сение ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как ангелы Божии на небе-
сах». Если брак есть союз мужа и жены, определенный пределом их земного
существования, и назначен для земной жизни человека, - то, следовательно, в ус-
ловиях этого существования и в требованиях земной жизни должны быть рас-
сматриваемы и уклонения от этого союза, коль скоро они существуют. У нас речь
о расторжении брака, иначе говоря - о разводе, и притом не в принципиальном
* Так и запомним: «Греховный, плотский союз мужа и жены». Очень важно для
анализа дела. В. Р-в.
** Как, «Богом установлен» «греховный плотский союз» (выше слова)?! Не
есть ли это богохульство? Нет, это просто бессмыслица невыспавшсгося семина-
риста. В. Р-в.
*** Как, «в невинном состоянии», когда он (см. выше) есть «греховный» союз?
Но семинарист все еще спит душевно и только машинально водит по бумаге пером,
обмакнутым в чернилицу. Из таковых вождений мокрым пером по сухой бумаге об-
разованы не только журнальные статьи, но даже существенные части самых «транс-
цендентных» рассуждений ученых из Москвы, Питера, Казани и Киева. В. Р-в.
554
значении сего слова, т. е. допустим или недопустим развод с церковной точки
зрения, а в практическом - именно в том, какие можно начертать правила, какой
следует принять порядок для правильного применения допущенного церковию
развода. Церковь не узаконяет, а лишь допускает развод, и не в угоду произволу
супругов* или в удовлетворение обоюдных их желаний, хотя и не без их законной
инициативы. Церковь соглашается на разлучение супругов в том случае, если между
ними в корне нарушена связь супружеских отношений, если муж, оставив свою
жену, или жена, оставив своего мужа, начали прилепляться телом, которым ни тот
ни другая не могут свободно располагать, к другой жене или к другому мужу. В
этом случае брак оказывается нарушенным в самой основе супружеских отноше-
ний. Нарушающий супружескую верность супруг оказывается оскорбителем чес-
ти и прав другого супруга и нарушителем данного им пред людьми, Богом и цер-
ковию обещания - пребывать в союзе до конца жизни; но он становится вместе и
грешником, ответственным перед благодатию, которая освятила и возвысила его
плотский союз до духовного, благословенного Богом сопряжения. Посему, при
нежелании обиженного супруга искать развода и при последовавшем примире-
нии супругов, брак остается в силе и действии. При отсутствии сих мотивов на-
ступает вопрос о разводе, которым обиженному супругу предоставляется свобо-
да, но не изглаживается грех обидевшего.
В расторжении брака следует различать два предмета: законную причину
к разводу и самый развод, или разлучение супругов. Первая требует исследо-
вания, удостоверения в том, что действительно обвиняемый супруг виновен в
приписываемом ему преступлении; последний нуждается в санкции, объявля-
ющей брак более несуществующим. Можно ли без усилия мысли утверждать,
что для расторжения брака должно иметь преимущественное значение то, что-
бы прелюбодеяние было исследовано и доказано на духовном, а не на свет-
ском суде. Исходный пункт к решению вопроса в том, какой суд имеет более
способов и располагает более надежными средствами для раскрытия и иссле-
дования причины преступления. Светские суды, при настоящем их устрой-
стве, имеют более способов и средств для разрешения исков о прелюбодея-
нии, духовные суды, наоборот, ввиду нынешнего неудовлетворительного их
состояния, должны быть преобразованы. Преобразование это может и не при-
вести к желательным результатам уже потому, что духовные суды без посто-
ронней помощи не могут управиться. Если же эта помощь будет нужна в неко-
торых случаях и светскому суду, то последний с большим правом и удобством
может ею пользоваться.
Передача бракоразводных дел из духовного в светский суд, кроме обеспе-
чения большей правильности производства этих дел, освободит духовное на-
* Всегда казалось мне удивительным и непонятным: да если жить в супруже-
стве можно принудить насильно, то отчего не допустить насилия в венчании?! Ведь
страшно не час под венцом против воли простоять, а страшно - после венца супру-
жествовать против воли! и для предупреждения этого второго страха, - в супруже-
стве, а не при венчании, - и запрещено насильно венчать! Но, не давая развода «по
произволу супругов», мы со ipso [тем самым (лат.)] устанавливаем насильственное
супружество, и уж ничего нс стоит, пусть отцы духовные не стесняются, объявить
позволительным и принуждение к венчанию. Все одно; для нас, мирян, и для самого
таинства - одно. Свобода в венчании без свободы в разводе есть просто риторичес-
кий остаток, потерявший всякое для себя основание предрассудок. В. Р-в.
555
чальство от множества обременительных для него функций. Производство этих
дел бывает иногда сопряжено с крайне неблаговидными действиями. Кроме
того, сколько епархиальными преосвященными затрачивается времени на про-
чтение иногда обширных, полных всякого рода ухищрений, бракоразводных
дел, каковое время с большею пользою могло бы быть употреблено преосвя-
щенными на другие, более ценные занятия. Позволительно усумниться в том,
чтобы чтение консисторских протоколов по бракоразводным делам облегчало
пастырскую деятельность для воздействия на паству в духе христианского
назидания; еще менее можно утверждать, что материал бракоразводного про-
цесса составляет необходимое приобретение для пастырского понимания не-
дугов общественной среды. Вообще трудно указать стороны, которые бы сви-
детельствовали, что выслушивание судных речей на бракоразводном процессе
требуется именно пастырским служением духовных лиц. Бракоразводные про-
цессы в большинстве случаев касаются таких житейских отношений, которые
чужды нравственной стихии, от начала до конца бывают проникнуты одними
ухищрениями развращенного чувства и страстию помраченного рассудка. И
ужели все это необходимо выслушивать собственным ухом, чтобы быть, как
говорится, в курсе дела, дабы увериться в факте преступления и постановить
решение? Ничего нс потеряет духовная власть и нс снизойдет с высоты своего
положения в том случае, если она, устранившись от соблазнительных сторон
бракоразводного процесса, сохранит за собою пути свойственного ей духов-
но-нравственного воздействия на страждущих недугом взаимного отчуждения
супругов. Не так на суде, при всей торжественной обстановке, при всех искус-
ных, инквизиционных приемах судебного процесса, можно испытать нравствен-
ное состояние человека и увериться в его испорченной настроенности, влеку-
щей к падению, как всего этого и с большим успехом возможно достигнуть на
домашнем суде, при испытании глаз-на-глаз образа мыслей и настроенности
человека, при увещании его сознать и возненавидеть грех, примириться с обид-
чиком и простить его суетные и страстные увлечения. Формализм суда не столь
надежное средство для осязательного убеждения в истине исследуемого, как
непосредственность обращения к мыслям и чувствам испытуемого. А потому
и гнаться за судебною процедурою, чтобы удержать ее в своих руках, нет ре-
зонного основания.
Кто-нибудь, может быть, скажет: светский суд, исследуя факт прелюбоде-
яния как причину к разводу, будет заниматься анализом таинства церкви? От-
вечаем - нет. Светский суд будет исследовать и определять взаимные отноше-
ния супругов и, в частности, прикосновенность обвиняемого к приписываемому
ему деянию. Благодатная таинственная сущность брака этим не затрагивается.
Тяжущиеся виновны и ответственны пред этою сущностью тем, что они не
соблюли и не сохранили залога освятившей их плотские греховные вожделе-
ния* благодати. Они уклонились из-под сени этой благодати на распутия стра-
сти, нарушив притом общепринятый и общеустановленный порядок супру-
жеской и семейной жизни. Действительность и мера нарушения этого порядка
* Слова, опять важные для теории брака: вся его материальная сторона, т. е., в
сущности, весь его субстрат, то - для чего он и чем он отличается от дружбы, союза
и пр., квалифицируется, без доказательств и сомнения в истине слов, «плотским
греховным вожделением». В. Р-в.
556
и исследуется на суде, а не потеря и утрата супругами полученной ими в цер-
ковном благословении благодати. Действия последней супруги снова могут
приобщиться, искренно раскаявшись в своем увлечении и вступив в мирные,
супружеские отношения. Брак честен и супружеское ложе не скверно, но лишь
при том необходимом условии, если супруги взаимно хранят целомудрие, обе-
регают чистоту собственного тела от постороннего прикосновения и воздер-
живаются в мыслях, чувствах и внешних действиях от расслабляющих и от-
равляющих нравственное чувство порочных вожделений. Если же указанные
условия супружеских отношений нарушены супругами, в таком случае вместе
с сим они сами устраняются и от действенности благодати. А потому и свет-
ский суд, рассматривая и констатируя ненормальность супружеских отноше-
ний, тем самым только может подтверждать и то, что супруги пренебрегли
полученным ими благодатным даром и не сохранили добровольно данного ими
пред людьми, Богом и церковью обета взаимной супружеской верности и не-
разрывного супружества. При наглядном подтверждении этого судом станет и
для духовной власти очевидным то, что супруги утратили залог безмятежного
и мирного существования, - а потому могут быть разведены от обязательного
по закону церкви и государства купножительства. Развод в таком случае явит-
ся необходимым последствием существующего морального разобщения суп-
ругов и прекращения их супружеских отношений.
Высказывают и другие опасения, что передача бракоразводных дел в свет-
ский суд поведет к дальнейшему ослаблению брачных уз, которые и без того в
наше время шатки и непрочны, и вместе с тем проложит путь к водворению
гражданского брака с потемнением идеи брака церковного. Шаткость и непроч-
ность брачных уз в настоящее время достигли крайней степени расслабления.
Явления эти возымели силу в последнее время, при сосредоточении бракораз-
водных дел в духовном суде. Следовательно, для борьбы с этими пагубными для
общества явлениями надо призвать других деятелей. На органах гражданской
власти не может не лежать обязанности охранения государственного и обще-
ственного благоденствия посредством скрепления брачных уз и отвердения се-
мейного счастия. Позволительно питать надежду и быть уверенным в том, что
брачные узы окрепнут и погоня за разводами уляжется, если с передачею брако-
разводных дел в светский суд получение развода будет обставлено такими усло-
виями, которые повлекут за собою последствия, могущие отрезвляющим обра-
зом действовать на произвол и легкомыслие, с которыми в настоящее время ищут
и домогаются разводов. Этого надо желать и к этому стремиться; иначе какое же
получится улучшение с перенесением бракоразводного процесса из одного суда
в другой, если сим делом станут заниматься только новые люди, но без новых
идеальных требований, а на старых изветшавших основаниях. Передачею бра-
коразводных дел в светский суд надо стремиться не только усовершить брако-
разводный процесс, но и поднять идею самого брака чрез отрезвление его нару-
шителей. Идея гражданского брака с потемнением церковного уже предносится
в сознании увлекающихся умов, но эта идея требует многого для своего дей-
ствительного осуществления. Для сего надо перевоспитать народное сознание и
довести его до забвения религиозных начал. Но... гражданский брак не сроден
русскому народу, как удостоверяют в том наши раскольники, которые чуждают-
ся записи своих браков в установленные для них гражданские метрики, а ищут
для них благословения у своих уставщиков. Посему опасения насчет водворе-
557
ния гражданского брака есть очень отдаленные стадии, а потому об них можно и
умолчать...
С осторожностию следует относиться и к заверениям, будто передачею
бракоразводных дел в светский суд духовная власть отказывается от своего
законного права, нисходит на степень исполнительной, чуть не полицейской
официи, и становится в несвойственное ей приниженное положение. Подоб-
ные заверения проистекают из предубеждения и могут влиять на нервность,
оставляя в стороне сущность дела. Ничего подобного не последует, если за
духовною властию останется, как сказано выше, неотъемлемо принадлежа-
щее ей право увещания супругов к примирению и санкция развода; если это
право увещания не будет одним официальным в руках епархиального архи-
ерея распоряжением о производстве увещаний, а будет выражаться в действи-
тельном архипастырском слове, растворенном любовию и участием к разоб-
щающимся супругам. Вообще все рассеиваемые в мотивах за оставление
бракоразводных дел в духовном суде уверения насчет неблагоприятных по-
следствий от передачи этих дел светскому суду следует отнести к преждевре-
менным. Останется нетронутою благодатная сторона таинства, сохранится
достоинство духовной власти, имеющей дело с совестию и внутренним на-
строением человека; не привнесет и светская власть плотских взглядов на брак,
если ее деятельность будет ограничена присущею ей сферою. Для сохранения
всего этого надо желать, чтобы бракоразводный процесс в его развитии был
направлен к тому, чтобы, ограничив произвол и страстность разводящихся суп-
ругов, оградить семейное начало от потрясений, поддержать устои обществен-
ной нравственности, сохранить церковную дисциплину и дать государствен-
ному закону право предупреждать анормальные явления. Со всем этим
необходимо считаться, чтобы избежать худших последствий*... («Церковный
Вести.» за 1901 г. № 22-30).
LIL Из «Дневников» кн. В. П. Мещерского
Суббота, 4 августа 1901
С легкой руки «Церковного Вестника», которому почему-то придают значение
чуть ли не официозного церковного органа, пошла по всей линии газетной печа-
ти пальба по вопросу о разводе!.. Обрадовались наши писаки, так как все ре-
* И в этих пространных диссертациях о разводе, весьма нами сокращенных
через пропуск духовно-канцелярских подробностей, и в которых, казалось бы, так
и иначе трогаются: а) интересы ребенка, Ь) интересы мужа, с) интересы жены, - о
первом вовсе не упоминается, а двое последних трактуются как не то прощелыги,
не то преступники. Так что перенесенное в Кормчую из Corpur juris civilis еще
языческое определение брака: «Брак есть мужа и жены союз и жребий на всю жизнь,
соединение божественного и человеческого права», - к концу XIX века стало чи-
таться уже так: «Брак есть переписка между канцеляриями духовного и светского
ведомства и взаимное их препирательство о том, кому принадлежит священное
право и значительные выгоды мучить и разорять единопаспортных мужчин и жен-
щин». В. Р-в.
558
шительно вопросы русского «быть или не быть» ими были истрепаны, и не о
чем было писать; и вдруг такая находка: брачный развод, да еще с переводом его
из-под рясы под фалды чиновничьего виц-мундира судебного ведомства!
Действительно, лакомый кусочек для нашей исхудалой от безвопросицы пе-
чати.
Когда-то Прекрасная Елена пела под крики восторгов ее обожателей: «Все
мы жаждем любви», теперь газетная толпа орет: «Все мы жаждем развода»... И
Боже мой, сколько явилось на газетных простынях драматических изображе-
ний, сентиментальных излияний, крокодиловых слез; потоками они полились
над бедными жертвами затрудненного развода. А главное, какая лафа, вприп-
рыжку за «Церковным Вестником», доказывать, что развод - дело вовсе не Церк-
ви, а окружного суда!
Все это очень занимательно и пикантно. Но всего интереснее - это вопрос:
почему-де вздумалось нынешним рясоносцам* «Церковного Вестника» пустить
в печать мысль об отнятии у Церкви ведения дела о брачном разводе и о переда-
че его светскому суду? Потому ли, что Церковь не может с ним справляться по
скудости своих духовных средств, по своей духовной немощи, или потому, что в
XX веке приличнее для духа времени дела о расторжении таинства брака пере-
дать в ведение светских судей, тем паче что по нынешним временам, вероятно,
большая их часть ни в какие таинства не верует?
Вопрос этот очень интересен и очень серьезен, и серьезнее, чем это может
казаться с поверхностного на него взгляда, ибо если ни для кого не тайна, что
образ, коим церковь ведает у нас дела о разводе, очень уж устарел, и вследствие
этого является мысль о передаче этих дел в светские суда, как об единственном
средстве улучшить порядок их ведения, то всякий благочестивый член церкви с
душевным смущением должен задать себе вопрос: неужели церковь наша до
того духовно немощна, что, сознав недостатки ведения у себя бракоразводных
дел, она не в силах их исправить настолько, чтобы довести их до уровня, подо-
бающего таинству, и о своем бессилии свидетельствует, сдавая эти дела светс-
ким судам?
Мне кажется, что над этим вопросом стоит призадуматься...
Затем есть другое весьма серьезное соображение, над которым не мешало
бы призадуматься, прежде чем увлекаться либеральною затеею, - дела о брач-
ном разводе сдать в ведение светских судов.
Ни для кого тоже не тайна, что благодаря разным причинам, изложение коих
составило бы многостраничный том, мы дожили до эпохи, когда в так называе-
мых образованных слоях общества разврат в браке до такой степени умножился,
что именно он, а не те трудные и, действительно, безвыходно несчастные положе-
ния в отдельных случаях брачного сожития, которые делают развод необходимым,
ставит усиленно на очередь вопрос об облегчении брачного развода... В этом для
всякого, добросовестно относящегося к вопросу, никакого нет сомнения.
* Какой жаргон у кн. Мещерского. Ну, можно ли представить, чтобы, надсмеи-
ваясь над «рясою», т. е. над таинством священства, он уважал «таинство брака»?
Ведь равны все таинства. Но, видите ли, консерватизм бы нечто потерпел, если б
умалился авторитет церкви, и автор говорит: «Не берите брака из ее рук, ибо это -
таинство». Это показывает, что консерватизм и клерикализм хорошо умещаются
на острие одной иглы с атеизмом. В. Р-в.
559
А раз это так, я, признаюсь, никак не могу мириться с мыслью, чтобы в
удовлетворение потребностей не жизни, а разврата в браке приняты были меры
к облегчению развода, ибо по пути этого облегчения очень легко дойти до тако-
го положения, что церковь будет призвана таинством брака укреплять только
временные связи любодеяния, и больше ничего.
Что положение у нас брачного развода с точки зрения нравственности ужас-
но, в том ни малейшего нет сомнения. Непостижимая чуть ли не вековая апа-
тия* иерархов церкви к этому вопросу довела его до такого низкого положения,
что судьба каждого развода, по установившейся в церкви практике, поставлена
в исключительную зависимость от двух, так сказать, условий sine qua non, оди-
наково для нее позорных: 1) от известной платы, вносимой чиновникам в конси-
сторию, соразмерно состоянию хлопочущего о разводе, и 2) от исполнения в
натуре самой грубой сцены разврата... Я говорю о разводе по случаю прелюбо-
деяния, который издавна практикуется как единственный способ добиться раз-
вода по причине нежелания продолжать брачную жизнь. Вследствие этого мы
как ни в чем не бывало примирились с толком, повторяемым ежедневно в любой
гостиной, что без денег и без гнусной сцены разврата при свидетелях нельзя
добиться расторжения брачного союза - от кого же? от церкви!
Но неужели потому, что до такого нравственного падения довела практика
вопроса о брачном разводе, в явное оскорбление святыни таинства и церкви,
следует поднятия этого уровня для брачного развода искать в отнятии его у цер-
кви и в предоставлении его светским судам?
Вот вопрос, ставящийся сам собою...
Мне кажется, что он требует в интересах и церкви, и общества, и обще-
ственной нравственности - глубокого и серьезного размышления.
Неужели все должны узнать, что церковь не имеет средств поставить воп-
рос о разводе на ту высоту, на какой он должен стоять, как вопрос неотделимый
от церковного таинства; неужели церковь не в силах от делопроизводства по
брачным делам - устранить все подкупное и все грязное и давать делу быстрое
и чистое решение?
Что-то не хочется верить!
Воскресенье, 5 августа
Возвращаюсь к вопросу о брачном разводе.
Так как у нас нет гражданского брака, а есть только брак в силу церковного
таинства, то и развод брачный должен быть церковный, а не гражданский. Неко-
торые полагают, что ведение гражданским судом бракоразводных дел будет иметь
последствием ускорение хода этих дел. Я позволяю себе сомневаться, ибо прак-
тика нашего гражданского судопроизводства достаточно научила нас не верить
* Ради этой одной строчки перепечатываем «Дневники». Да чем же лично и
вообще живо иерархи были заинтересованы в постановке развода? Они - девствен-
ники, сами в браке не нуждающиеся, и судили чужое дело. Итак, ужасный в Европе
вопрос о разводе, определивший весь ужасный уклад семьи, имеет корнем под со-
бой - просто ненужность семьи духовным главам Европы. А это имеет под собою
корнем верховенство девства перед супружеством. И все оканчивается бесполос-
тью, внеполостью теизма. Вот куда восходит удивившая кн. Мещерского «непости-
жимая вековая апатия». Слишком все «постижимо»... и до чрезвычайности все опасно
- именно если добираться до корней. В. Р-в.
560
в возможность скорого делопроизводства, и два, три года для производства граж-
данского дела стало обыкновенным явлением... Но, оставаясь в области церков-
ной, бракоразводные дела, очевидно, требуют совсем иного производства, чем
теперь. Теперь главное в бракоразводном деле - это формальности, а между тем
всякий понимает, что главное в этих делах - это их живая и часто мучительная
сущность. Дарение формализма совсем мертвого и совсем безучастного к жиз-
ненной сущности в каждом деле произвело то, что весь центр тяжести бракораз-
водных дел сосредоточивается, как я сказал выше, в двух безнравственных фор-
мальностях: 1) в производстве дела в консистории, где дело без денег обходиться
не может, и 2) в исполнении формальности прелюбодеяния при свидетелях...
Мне кажется, что если хорошенько призадуматься над вопросом, то явится
возможность, оставляя бракоразводное дело в области церкви, устроить его с
соблюдением чистоты и интересов нуждающегося в разводе лица.
В то же время мне представляется, что делопроизводство по бракоразвод-
ному делу может и не быть делом церкви; вмешательство консистории в эти
дела надо обязательно, из уважения к церкви, считать непригодным. Но затем,
вряд ли представляется удобным и необходимым приобщить лиц духовной
иерархии к производству бракоразводных дел, требующих по отношению к
разводам по прелюбодеянию - известного следствия, а в особенности знания
светской жизни, которого требовать в достаточной мере от духовенства до-
вольно трудно.
Вот почему мне представляется возможною и целесообразною следующая,
например, комбинация. В каждой епархии мог бы существовать особый совет
по бракоразводным делам, под председательством епархиального архиерея, в
котором присутствовали бы главные должностные лица в губернии, а именно:
губернатор, губернский предводитель дворянства, губернский воинский началь-
ник, губернский городской голова, председатель губернской земской управы,
председатель окружного суда и прокурор и старший благочинный в губернском
городе, - и этому совету были бы подведомственны все бракоразводные дела,
причем этот совет все исследования по каждому делу возлагал бы на одного из
своих членов. Совет этот решал бы дело о разводе и о судьбе детей, прижитых
от расторгаемого брака, окончательно, - за исключением случаев, когда архи-
ерей не соглашается ни с одним из мнений совета, и тогда дело переносится в
Синод для окончательного решения.
Сомневаюсь, что при таком составе совета можно было бы не быть уверен-
ным в том, что дело о разводе получать будет всякий раз решение чистое и доб-
росовестное.
Надо помнить, как я вчера говорил, что главными крикунами за облегчение
развода являются те, которым это нужно в интересах разврата, а вовсе не те,
которым это нужно в интересах жизни и действительно безвыходного положе-
ния. Вот почему для первых развод должен быть, елико возможно, затруднен, а
для вторых, наоборот, облегчен.
Именно этого такое самостоятельное и состоящее из лучших людей губер-
нии коллегиальное учреждение под председательством главы местной церкви
может достигать всегда. При таком совете не возьмешь ни деньгами, ни протек-
цией): одна правда будет иметь решающую силу.
И сверх того получится огромное благодеяние: быстрота производства дел
и отсутствие всякой волокиты.
561
ФРАГМЕНТЫ О БРАКЕ
О наказании смертью
и еще, сверх этого, чем-нибудь...
(Письмо в редакцию «Нов. Вр.»)
Позвольте мне опротестовать явно неверную ссылку и могущую иметь вред-
ные законодательные последствия. До сегодняшнего дня я думал, что после
смертной казни уже нет наказания. С каким же изумлением я прочел в ака-
демическом здешнем органе, «Церк. Вести.», следующие строки: «А как за
прелюбодеяние по Ветхому завету положена смерть, в греческих же царс-
ких законах вместо смерти положены и другие казни, то и ныне нужно»... и
т. д. Очевидно, «нужно» или казнить, или еще как-нибудь расправляться с
несчастными разводимыми по консисторскому приговору мужьями и жена-
ми. Не знаю, почему же это при таком строгом законе не казнили «по Ветхо-
му завету» Давида и Соломона, которые по нашим законам оказались бы
крайними прелюбодеями? А в «Книге числ» написано, что Бог призвал к
суду своему и покрыл проказою Мариам за то, что она упрекала брата своего
Моисея, взявшего эфиоплянку в жены себе при живой другой жене Сепфо-
ре. И каким образом Соломон не казнил, а рассудил известным мудрым су-
дом двух блудниц, пришедших к нему с мертвым и живым ребенком? Явно,
что случаи нашего прелюбодеяния, служащие поводом к разводу, не счита-
лись вовсе прелюбодеянием в Ветхом завете, ни по закону, ни практически,
и вопрос может идти не о «казни» или «наказании» разводящихся супругов,
как предлагает аноним академического журнала, а о том, читал ли он когда-
нибудь Ветхий завет, и если читал, то для чего он так искажает его смысл, и
притом с практическими, ясно законодательными целями: внушить мысль
нашим русским светским судам о необходимости налагать уголовную кару
на виновную при разводе сторону. Ни о какой такой каре не может идти
речь, потому что указы греческих царей для нас так же малообязательны,
как и «Litterae obscurorum virorum»*, а в Ветхом завете все устройство брака
и семьи было иное, и там никогда не было тех чудовищных стеснительнос-
тей, какие к нам перешли из этой же Греции и составляют наше историчес-
кое несчастие. А не было там такого тесного и жестоко поставленного бра-
ка, то, следовательно, нет нужды и «наказания» или их идею переносить к
нам. Ведь с точки зрения греческих средневековых законов весь народ изра-
ильский, от Авраама, имевшего наложницею Агарь, и до последнего еврея
последних времен, всех надо бы предать «казни за прелюбодеяние». Но как
же тогда он был «народом возлюбленным и избранным»? Об этом, как и о
многом другом, не думают беззаботные viri obscuri** времен греческих и
наших. Примите и пр. В. Розанов.
* «Письма темных людей» (лат.).
** темные люди (лат.).
562
О древнерусском разводе
Худое знание истории едва ли не есть главная причина недвижности наше-
го бракоразводного процесса. Представляется неопытным, что мы имеем
в существующих затруднениях к разводу что-то древнее и уже священное
в силу этой древности. Между тем это вовсе не так. М. Руднев в последней
книжке «Христианского Чтения», в статье «Церковное судопроизводство
по делам о расторжении брака по причине супружеской неверности», ука-
зывает, что в старой допетровской Руси, когда, конечно, благочестия было
не меньше, чем теперь, и семья не была слабее теперешней, был факт «су-
ществования добровольных бракоразводных договоров, утверждаемых
подписями священнослужителей: порешившие разойтись супруги меня-
лись друг с другом распускными листами» (ноябрьская книжка, стр. 685).
Здесь сохранено было и участие церкви, в лице священника, но супруги не
были поставлены в то бесправное парализованное положение, в каком на-
ходятся сейчас, когда могучими вершителями дел семейных являются кон-
систории. В процессе об убийстве Комарова, секретаря полтавской духов-
ной консистории (дело братьев Скитских), показывалось очевидцами, что
он был принципиальный противник развода и не давал хода или донельзя
тормозил бракоразводные дела. Отдельная частность показует общее по-
ложение дел, и секретарь Комаров не чинил волю свою, но был исполни-
телем существующих правил, дававших ему право «вязать» и «разрешать».
Впрочем, это и до дела Скитских было довольно известно. Так вот кто,
значит, по существу-то дела «разводит» и «не разводит» в Российской им-
перии: секретарь, лицо светское, имеющее так же мало священной санк-
ции, как и мы с вами, читатель. И вот в чью пользу и в рост чьего авторите-
та изъяты как права у священников, так и права у супругов. Прикажет сек-
ретарь - и обязан муж жить с развратною женою; прикажет он же - и будет
жена нести побои и увечья от мужа, терпеть его распутную и пьяную жизнь.
Только неведение истории, незнание Св. Писания и какая-то овечья запу-
ганность вообще всех несчастных людей сделали то, что ищущие развода
люди, уже сломленные и так судьбою, без гордости и без самолюбия несут
этот не столько суд над собою, сколько измывательство над собою. Давно
пора вернуться здесь к закону, настоящему и древнему: что развод принад-
лежит тем самым лицам, которые и заключили брак, т. е. благословив-
шему чету священнику и самим сочетавшимся. Написав же «распускное
письмо» или «разводное письмо», они могут нотариальную копию с него
отправлять в консисторию, вообще в некоторый архив «дел», и одновре-
менно священник, с приложением церковной печати, писал бы в паспор-
тах обоих бывших супругов о новом их состоянии вдовства. Во всяком
случае - это почва, которую можно разработать.
563
Ценные слова
В только что появившейся 10-й книжке «Веры и Разума» напечатана речь
высокопреосвященного Амвросия, архиепископа Харьковского «О прак-
тической борьбе христиан с современными заблуждениями и пороками».
В речи этой, обращенной к ученикам местной семинарии, сделан обшир-
ный обзор религиозных и нравственных нестроений в нашем обществе, и
будущие священники призываются к практической борьбе с этими нестро-
ениями. Кроме разных сектантских брожений автор указывает и резко по-
рицает так называемую равноправность женщин и стремление их к выс-
шему образованию, светские удовольствия, распущенность семейной жиз-
ни и практикуемую в обществе свободу чувств. В речи этой, однако, есть
слова, которые поддерживают женщину в самом дорогом ее призвании:
«Права женщины дарованы ей от Бога при ее сотворении - быть помощни-
цею мужа: Сотворим ему помощницу по нему (Бытия, 2, 18) и нарождение
и воспитание детей: Раститеся и множитеся, яко та есть мати всех
живущих (стр. 621). Так говорит архипастырь. Мы подчеркиваем в них
слово «право», конечно, - право изначальное, основное, не могущее быть
отнятым. В длинных прошлогодних спорах о так называемых незаконно-
рожденных детях мы, в сущности, и основывались на том, что никем и
никогда у женщины не могут быть отняты, фактически, идейно или зако-
нодательно, два этих коренных ее и богозаветных права, и только мы не
сумели в свое время найти термина, формулы. Нужно говорить именно о
«праве», каковое, при огромном в обществе развитии старого девства, све-
дено к нулю, к фикции: о праве каждой женщины и при всяких обстоя-
тельствах становиться «помощницею мужа» и «матерью и воспитательни-
цею ею рожденных детей». Мужчины испорчены и перестают жениться:
но это расстройство брака с мужской стороны никак не может кассировать
женское призвание, которым поддерживается самое существование рода
человеческого. Преосвященный коснулся и этой стороны. «Нельзя без скор-
би слышать от матерей семейств ответ на замечание - пора вам отдавать
дочь замуж: «За кого ныне отдать? Что за женихи! Отдать на погибель». С
другой стороны, нельзя без глубокого негодования слышать от распущен-
ных молодых людей ответы на совет - пора вам жениться: «Это - лоте-
рея». Т. е. что они свободны вести беспутную жизнь, потому что невесты
тоже небезупречны. Они считают себя даже свободными от труда поис-
кать достойную их невесту» (стр. 637-638). Так говорил оратор. После-
дние слова попадают прямо в вопрос о разводе: брак стал или, точнее, все-
гда и был без развода - лотереею, где проигрыш возможен, а выигрыш
ничем не обеспечен. Ибо если тщательнейший выбор монархом министра
не есть непременное обеспечение удачи выбора, то и жених, сколь бы тща-
тельно ни выбирал невесту, может ужасно просчитаться в оценке ее нрав-
ственных качеств; а раз став мужем, навсегда должен остаться с таковым
564
«министром», недобросовестным, не исполняющим никаких обязаннос-
тей, беспутным. Равно и жена, без прав развода, не обеспечена ни от жес-
токости мужа, ни от его беспутства. Это и породило с обеих сторон страх
брака, избегание брака и легкомысленный образ жизни одного пола и не-
вольное старое девство другого, поведшее к умножению незаконных рож-
дений. Нужно стараться об умножении браков, о развитии семьи, т. е. надо
лотерею с проигрышем заменить лотереею только с выигрышем: к этому-
то и сводится вопрос развода, имеющий целью не разрушить хотя бы еди-
ную семью, а сохранить, в случае несклеившейся, неудачной, окончатель-
но погибшей семьи, право за человеком (как мужем, так и женою) еще
другой раз попытать счастья в семье. У всех на глазах множество приме-
ров, как разведенные и вновь вступившие в брак живут долгою счастли-
вою и прочною семейною жизнью. Но теперь это редкий и страшно доро-
гой и страшно трудный случай, а он может быть частым. Бросить же жену
никто и теперь не мешает мужу, равно никто жене не мешает бросить мужа.
Они это и делают без всякого препятствия, но только для чего-то сохраня-
ют ненужные им права на другую «половину себя» и не получают нужно-
го им права на вторичную семейную жизнь и, становясь в холостое поло-
жение, беспутничают и растят проституцию. Уголовная хроника богатеет,
полиция получает предмет забот, нравственность падает. Семья сокраща-
ется, кафешантаны растут. Кому это нужно? И государство, и церковь в
проигрыше, как и всегда они в проигрыше, где страдает или где неуклюже
поставлена семья. Удержать от фактического разъезда наши законы еще
никого не удержали, ибо если мучительно жить в одной квартире с глубо-
ко неприятным человеком, то что сказать о близости мужа и жены на поч-
ве уже сложившегося взаимного нравственного отвращения? Это - пытка,
от которой и бегут «в разъезд», никаким законом не запрещенный, да и не
могущий быть запрещенным, ибо никто не может уследить и расследить,
как, почему и для чего муж и жена живут в разных городах. Разъезд меняет
муку на равнодушие, на спокойствие, на беспечальный и «беспроигрыш-
ный» флирт. Ясно, что здесь одно спасение - в новом браке для обоих, уже
испытанных и умудренных страданием людей. Было бы нетрудно собрать
статистику вторых, после развода, браков, и их длительности и даже счас-
тья. Впрочем, простые наблюдения обывателя показывают, что именно
такие браки бывают длительны и счастливы.
Вот в каких целях, а не в целях разрушения семьи, настаиваем мы на
разводе. Достаточно духовенству нашему энергично оценить положение
вещей, и оно первое проведет вопрос о реформе процесса развода. Ибо, по-
вторяем, где счастье семьи, там и выгода церкви. Нет у нее лучших и горя-
чейших молельщиков, чем дети, отцы и матери. Посему всякое превраще-
ние девушки в матерь должно бы быть радость церкви, и всякое превраще-
ние праздно гуляющего мужчины в отца - опять же радость церкви. Это и
должно быть фундаментом всех суждений о разводе.
565
Напрасное обременение
(о вторых и третьих браках)
В высокой степени важно, чтобы практические, жизненные шаги людей
имели под собою почвою убеждение твердое и последовательное, а не эк-
лектическое и колеблющееся. В видах этого позволю себе высказать некото-
рое пожелание в связи с недавним распоряжением Св. Синода, о коем сооб-
щено в январской книжке «Веры и Разума», о ненужности впредь испраши-
вать особое разрешение епархиального архиерея для венчания мирян треть-
им браком. Пожелание относится к эпитимье, которая, однако, налагается
на новобрачного или новобрачную, смотря по тому, который из них вступа-
ет в третий брак. Случай третьего брака вообще есть явление крайне редкое,
и мне за 47 лет жизни привелось знать только два таких случая. Один - в
Петербурге; это был брак 45-летнего, чрезвычайно крепкого, моложавого
многосемейного (имел уже несколько внуков) торгового человека. Ныне
покойный, это был безукоризненнейший человек во всех отношениях, со-
хранивший и в третьем браке живую связь со своими многочисленными деть-
ми от первого брака (от второго у него не было детей). Среди бесед, патрио-
тических или религиозных (он был очень религиозен, но без ханжества, а
здоровым русским чувством), он нет-нет, бывало, и остановится, вспомнит
о своем третьем браке и глубоко кается. Здесь я и вижу действие эпитимьи,
налагаемой на троебрачных. Но доскажу о другом известном мне случае
троебрачия. Это был инспектор провинциальной гимназии. У этого от пер-
вых двух браков не было детей, и кончились оба они рано и скоро. Человек
крайне определенный и положительный, любитель хорошего пирога в воск-
ресенье, хорошего винта вечером, артист-регент, отлично организовавший
гимназический хор и всегда стоявший сам на клиросе, душа общества и
любимец клуба, едва ли он был когда-нибудь романтически и «сумасшед-
ше» влюблен. Он с большим сожалением вспоминал о второй жене, умер-
шей рано в чахотке, и, как помню, не выносил запаха мускуса (цветок), по
воспоминанию о мускусе, который ей давали перед смертью. О первой жене
воспоминаний я от него не слышал. Дети были у него только от третьего
брака, что-то человек пять или шесть, мальчики и девочки, и как одни, так и
другие отлично учились, а в домашних играх, как теперь помню, были неис-
тощимо изобретательны. Многодетная и отличная хозяйка, хотя тоже люби-
тельница вечерком сесть за карты, третья жена его была отличная барыня. А
когда сам он помер, что-то около 55 лет, то его глубоко жалел весь город и
вся гимназия, как отличного русского человека. Вот случаи третьего брака,
кроме которых я не встречал. Оба брака были, что называется, «хозяйствен-
ные» и произошли просто из чувства запустелости, которое образуется в
доме без хозяйки. Многие и едва ли худшие люди прямо не переносят мерт-
венного молчания вокруг себя, вымороченности, не могут жить без детской
возни и жениных хлопот. В жизни и смерти Бог волен, и в ранней смерти и
вообще неудаче двух первых браков оба мои знакомые были ни при чем.
566
Оставалось жизни одному и другому еще лет на двадцать: и, конечно, ее
прилично было провести семейно, а не кое-как, не в холостом безобразии.
Если по каноническим правилам не возбранен брак и не сопровождается
эпитимьею в 60-летнем возрасте, хотя именно это есть нравственно сомни-
тельный брак, то какое есть основание для эпитимьи брачащегося, когда ему
40-45 лет? Троебрачный всю жизнь свою прожил честною семейною жиз-
нью; напротив, нужно принудить себя к обману, схитрить, сфальшивить,
чтобы сказать и подумать о человеке, 59 лет прожившем холостою жизнью
и вступающем 60-ти лет в первый брак, что теперь он впервые готовится
узнать женщину, а что до этого времени все 59 лет он находился в состоянии
Адамовой невинности. Однако мы замечаем, что на таковых старых жени-
хов-холостяков эпитимья не накладывается. Но эпитимья на троебрачных,
которые никогда и никого не погубили и, только вступая в третий брак, по-
казывают, что они нисколько не разочаровались в семейной жизни во время
прежних двух браков и, следовательно, прожили в них хорошо и счастливо,
какой же она имеет смысл? Очевидно, в эпитимье содержится упрек вступа-
ющему в брак и почти нежелание, неохотное желание повенчать его. Оче-
видно, этот человек, собирающийся третий раз жить семейно, совершенно
не переносит внесемейных отношений к женщине, и за это его надо хва-
лить, а не порицать. Да и похвалы он достоин, ибо, на протяжении всей
жизни узнав только трех женщин, - он невиннейший Иосиф сравнительно с
толпами, с сонмами пожилых веселящихся холостяков. Ведь напрасно было
бы тут прикидываться неведущим и делать вид, что предполагаешь, будто
эти холостяки - девствуют. Конечно, они развратничают напропалую, и ни-
какой ответственности, ни даже «законному» упреку не подлежат. Третий
брак и есть пример, урок, редчайший и случайный, но поучительный, что
нельзя касаться женщины иной, чем своя жена, и иначе как в правильной
семье. Обращаясь к основаниям эпитимьи, мы не находим никаких. В Еван-
гелии умолчано, сколько раз можно вступать в брак. Но косвенный ответ на
вопрос там есть. Это - беседа Спасителя с самарянкою. На слова Иисуса,
вне целей беседы сказанные: «Поди и призови своего мужа», - она сказала:
«Господи, у меня нет мужа». - «Это правду ты сказала: ибо ты имела пять
мужей, и тот, которого теперь имеешь, не муж тебе». И нет дальше глагола:
«оставь этого, с которым теперь живешь» или: «ты много грешила в преж-
ней жизни». Мы этим и воспользоваться можем ввиду отсутствия других
текстов. Ибо в Кане Галилейской Спаситель не высказал о браке никакого
слова, и, однако, самое Его присутствие здесь принято нами за освящение,
за «благословение», за дозволение. Но насколько ярче беседа Его с самарян-
кою! Если в Кане Галилейской одно присутствие Его освятило, то и здесь
Его беседа освящает же. А что Он не упрекал самарянку и не сказал: «Ты
грешила» или «не согрешай впредь», то это, казалось бы, устраняет возмож-
ность упрека или эпитимьи и с церковной стороны. Между тем покой и твер-
дая совесть есть важное условие счастья семейной жизни. Ибо не можем мы
глагол священника выслушивать без трепета: и этот трепет останавливает,
567
вероятно, многих несчастным образом ранних вдовцов; оставляет вне се-
мьи много почтенных девушек и вообще есть причина разнообразного не-
счастия и дурных нравов общества. Ибо всякая холостая жизнь человека без
монашеского специального призвания (особый глас Божий) невольно быва-
ет грязна и разрушительна для общества.
Опыт самозащиты
Г-н Скальковский, в рождественских шутках за прошлый и за нынешний
год, приписывает мне намерение «упразднить брак» и вернуть благочести-
вых соотечественников к нравам радимичей и вятичей, которые «умыкаху
жен», или обитателей Сахалина, которым на время дают казенную жену.
Причем дети в том и в другом случае бросаются на руки государства. Так
как подобное мнение обо мне и моих взглядах на брак, высказанных на стра-
ницах «Нов. Вр.», мне случалось читать и в серьезной форме, в газетах,
журналах и даже целых брошюрах, то я нахожу полезным, для восстановле-
ния доброго своего имени, сказать несколько слов о той стороне брака, кото-
рой вообще специально не касался: именно - о формальной, как юридичес-
кой, так и обрядовой.
Я не только не хотел бы, как мне приписывают, устранить венчание, но
насколько художественное созидание христианства не имеет поставленной
около себя точки, хотел бы расширения, углубления и особенно поэтизации
обрядовой стороны при вступлении в брак. Она упала сравнительно с пер-
выми веками церкви: новобрачные тогда семь дней ходили в цветочных вен-
ках (которые заменились теперешним бронзовым «венцом»), и время венча-
ния было сейчас же после литургии, на которой новобрачные причащались.
Всякий поймет, насколько это глубже было по значению и художественнее
по форме теперешнего «представления свидетельства о говеньи», каковое
делается недели за две до венчания, - и трудно понять, какой оно имеет
смысл в таком удалении от брака. Вообще потеря смысла и утрата красоты
форм, введение на место этого каких-то жестких до непереносимости для
деликатного слуха терминов, вроде «брачного обыска» и «оглашения», по-
разительно и удручает сердце.
Далее я считал бы очень важным приблизительно в течение года между
обручением и венчанием изучение женихом и невестою некоторых важней-
ших текстов Св. Писания, до супружества и семьи относящихся, из «Бы-
тия», «Апокалипсиса», «Второзакония», кн. «Руфь», «Товия» и «Иисуса, сына
Сирахова». Но это не для всех, не всегда и не везде возможно. Семьи, по
необходимости (заметьте это) начавшиеся без предварительного ритуала,
однако, я желал бы все-таки связать с церковью, например, чрез выдачу свя-
щенником освященных колец. Это есть в церкви: епископ римский утверж-
дается в должности чрез посылку ему папою шерстяной ленты (палиум).
Вообще освящение чрез вещь существует в церкви. Путем указываемого
568
мною средства связались бы с церковью и ее священством множество те-
перь существующих связей, особенно многочисленных в простом народе и
которые теперь оставляются законом и церковью абсолютно без всякой фор-
мы. Таким образом, я стою за совершенное уничтожение бесформенных
сожительств. Но в то время, как другие предлагают их уничтожить и, конеч-
но, никогда этого не в силах будут сделать, я настаиваю на их признании,
освящении и оформлении.
Свободное соглашение и теперь есть первый канон брака. Не рассуж-
даю, а выписываю из «Курса православного церковного права» епископа
Никодима (СПб., 1897): «В понятии брака как в гражданском отношении,
так и в смысле таинства, первое и основное условие есть обоюдное согласие
(курс, авт.), aovaiveaig, consensus: именно, чтобы мужчина и женщина спо-
собом, признанным законом, изъявили свою свободную волю вступить в
союз, обусловливающий брак. Поэтому брак считается заключенным в тот
момент, когда воля мужчины и женщины получит внешнее выражение и
сделается обоюдным согласием. А чтобы это обоюдное согласие могло быть
существенною основою брачного союза, оно должно соответствовать всем
предписаниям закона, вообще существующим по отношению ко всякому
законному договору, и главным образом, чтобы договаривающиеся стороны
имели все необходимые для этого нравственные качества, равно как в отно-
шении цели брака и все физические качества. Когда есть налицо все эти
нравственные и физические качества и когда взаимное согласие было выра-
жено в установленной законом форме, тогда только это взаимное согласие
служит основою брака, чем и отвечает первому внутреннему условию его»
(стр. 578). И несколько далее: «Обручение, |ivT|OTeia, sponsalia, есть взаим-
ное обещание мужчины и женщины вступить в брак, совершаемое в настоя-
щее время по церковному установлению перед венчанием; оно заимствова-
но из римского права» (стр. 579). Вот картина положения дела по ученому
канонисту, а не по моей философии. Взаимное жениха и невесты объявле-
ние свободного согласия на вступление в брак - что теперь протекает в вен-
чании так незаметно и, к несчастию, стало формальным только опросом, на
который дается часто неискренний же ответ, - и составляет собственно мо-
мент заключения брака, вступление в супружество. Это хорошо выяснено в
известном тонкостью своей казуистики католическом богословии. Переда-
дим его в изложении К. П. Победоносцева («Христианские начала семейной
жизни». Москва, 1901, стр. 47): «Католическая церковь, по правилу Тридент-
ского собора, требует для совершения брака, чтобы последовало торжествен-
ное объявление воли мужчиною и женщиною пред священником и двумя
свидетелями; она приглашает брачащихся к церковному благословению, но
не ставит это благословение необходимым условием для совершения брака
и довольствуется так называемым пассивным присутствием (курс. К. П. По-
бедоносцева) духовного лица». Таким образом, патер является как бы свя-
щенным нотариусом, свидетельствующим перед Богом о происшедшем у
него на глазах вступлении в брак супругов, но свидетельствует молча (курс.
569
К. П. П-ва), а гласное выраженное согласие на это жениха и невесты и обра-
зует самый брак, что довольно отвечает и выписке из еп. Никодима, приве-
денной нами, о существенном моменте брака.
За исключением особ царского дома, все остальные православные всту-
пают в брак таким образом, что обряд обручения сливается с венчанием
(так называемый «сговор» не есть обручение) и совершается в один день,
слитно. Через это утратилась искренность браков, вступление в брачный
союз по действительному обоюдному жениха и невесты согласию, желанию
и влечению. Прежде, когда обручение отделялось годовым сроком от венча-
ния, в этот срок жених и невеста могли хорошо узнать душевные качества
друг друга: обручение еще не влекло непременного за собою брака, а уже
обусловливало близость и интимность духовного общения; жених и невес-
та, таким образом, могли вовремя и без потрясений и страдания разойтись
друг с другом. С другой стороны, обручение было чистым жениха и невесты
соглашением, в присутствии двух свидетелей, и «обрученную» девушку
никто, ни даже ее родители и закон, не мог отнять у жениха. Таким образом,
любящие друг друга молодые люди, «обручившись» свободно, становились
неразлучны, и произвол родителей был устранен. Отделение обручения от
венчания, слияние которых у нас есть продукт петровского гражданского
законодательства, казалось бы, составляет conditio sine qua non восстанов-
ления чистоты и счастия браков.
Безусловно необходимым я считаю установление предбрачных «пунк-
тов соглашения» (договора, «брачного контракта» - глубоко антипатичный
термин) на случай несогласия, ссор и разлучения супругов, где оговарива-
лось бы: 1) права мужа в случае непослушания, мотовства и измены (хотя
бы и незасвидетельствованной) жены, 2) права жены в случае грубости, же-
стокости, разврата, пьянства или мотовства мужа, 3) некоторая, в виде зало-
га, сумма денег, которая клалась бы в кредитные учреждения на обеспече-
ние детей в случае несчастного брака. Употребить так две-три сотни рублей
(или более) было бы полезнее, чем пускать их на ветер - на шитье нарядного
приданого, «свадебное путешествие» или блестящий бал. «Предбрачный
договор» неприятно звучит ввиду идеальных целей брака и требующейся
здесь любви. Но что делать: опыт родителей, общества и государства дол-
жен дальше видеть, чем «воркующие» жених и невеста, и именно, в видах
их охранения от возможного крушения при неудаче, этот «договор» должен
с безусловностью требоваться государственной властью. Он - то же, что
пробковый пояс, который на случай кладется в каюту каждого отправляю-
щегося в море пассажира.
Брак во всех отношениях поставлен у нас легкомысленно и несчастно.
В нем очень обеспечили себя и «свое» государство и духовенство, но реши-
тельно ничего не сделано для обеспечения прочности союза и счастья со-
юзных лиц, вступающих в брак. Как мне с горечью и насмешкой сказал один
священник, «мы венчаем документы, а не человека, и рассматриваем доку-
менты, а на людей нам при браке некогда и взглянуть».
570
Повод к дурным мнениям о моей «теории брака» (как выражаются неко-
торые) подал мой взгляд относительно абсолютной нерасторжимости каж-
дой, так сказать, триады: «отец, мать, ребенок» - каковую триаду я считаю
супружеством, хотя и неоформленным; и, требуя для нее скорейшего офор-
мления, однако, и до и вне и без такого оформления прилагаю к ней слова:
«Яже Бог сочета — человек да не разлучает». Таковое учение, если бы оно
было принято, совершенно избавило бы государство от заботы о детях, тог-
да как теперь, выражаясь термином г. Скальковского, «дети во множестве
суть государственные» (воспитательные дома).
Я радуюсь, что, несмотря на шутки около моих «теорий», они явно рас-
пространяются в обществе и наконец пробуждают движение даже в законо-
дательных сферах. Совершенное упразднение понятия незаконнорожденно-
сти и преобразование развода, очевидно, уже не за горами. Теперь никто не
пугается перед этими вопросами, тогда как еще года два назад и об уравне-
нии детей незаконных и законных, и о разводе не могли говорить без какого-
то странного испуга.
«Внеканонические», а не «внебрачные»
Предполагается название «незаконнорожденный» заменить названием «вне-
брачный».
Позволю себе предложить вниманию всех размышляющих людей воп-
рос о положении одной особенной группы незаконнорожденных, которых,
если не ошибаюсь, не коснулись никакие общие улучшения судьбы послед-
них. Год назад я получил письмо, не весьма грамотное, от одного петербург-
ского торговца. Он писал, что жена его, от которой у него не было детей, уже
несколько лет страдает душевною болезнью, признанною врачами неизле-
чимою и развившеюся на почве наследственности; что в разводе ему было
отказано по невозможности доказать, что она была душевнобольною в мо-
мент заключения брака; что он последние три года сблизился с другою жен-
щиною и имеет от нее двоих детей, узаконить которых ему хотелось бы, но
он не может. Второе письмо я получил за подписью «мать»; в нем бедная
женщина, мать уже большого семейства, жалуется, что она восемнадцать
лет живет вполне счастливо с одним видным петербургским чиновником,
которого вскоре после его брака покинула его жена. Эта жена, имеющая так-
же пять человек детей не от мужа, занесла их всех в метрики, как законных
детей своего мужа, «а мои несчастные дети, - кончает она письмо, - из кото-
рых старшей дочери уже пятнадцать лет, все остаются некрещеными и дол-
жны быть записаны незаконнорожденными». Письмо закапано слезами и
очень трогательно. Каждый поймет, что сблизиться с человеком, покину-
тым женою и, следовательно, без всякой надежды когда-нибудь называться
его «женою», представляет для порядочной и совестливой девушки столько
муки, пройти через которую может только самое героическое сердце. Мне
известен случай, когда отец девушки, так поступившей, девушки из пре-
571
красного и богатого семейства, ездил в Константинополь с целью чего-ни-
будь добиться в тамошнем греческом патриархате (она сблизилась с разве-
денным мужем, фиктивно принявшим на себя «вину прелюбодеяния»), но
не достиг ничего при личной полной готовности (в Петербурге и в Констан-
тинополе) духовных особ войти в его положение и чем-нибудь ему помочь.
Закон выше личности, и усилия мужа, отца, иерархов церкви разбились о
букву закона.
Здесь есть принципиальный вопрос: муж, покинутый своею женою, или
жена которого признана неизлечимою душевнобольною, обязан ли в отно-
шении к ней соблюдать супружескую верность? И если обязан, то на каком
точном основании помимо буквы новейшего закона, которая может быть и
изменена. Казалось бы, такому мужу может быть дан совет верности по сло-
ву: «Могий вместити - да вместит». Но дать приказание, переменить «ты
мог бы» на «ты должен» едва ли основательно. Наконец, когда у такого мужа
уже явились дети, от первого же брака детей нет и не было, представляется
ненужной жестокостью лишать их прав на имя отца и его имущество, когда
этими правами закон предоставляет пользовать детям того другого мужа или
полумужа, к которому убежала его жена. Здесь мы имеем яркий пример,
когда беззаветное самопожертвование девушки жестоко наказывается, а по-
ведение жены, ярко бесчестное, как в описанном случае (уход вскоре после
венчания от мужа), законом столь же упорно ограждается и защищается.
Термин «внебрачные» возбуждает о себе столько же вопросов, как и тер-
мин «незаконнорожденный», о котором в прошлом году велись споры, едва
ли с определившимся результатом. И этот термин, по всему вероятию, при-
мет на себя весь тот специальный позор, который составляет главную при-
чину детоубийства и самоубийства девушек, и вообще побуждения к укры-
вательству детей, которых где же и скрыть полнее, чем в могиле. Совершен-
но точный термин для детей, именуемых теперь «незаконнорожденными», -
термин единственно нужный для отличения их в правах имущественных,
пенсионных и пр., - это «внеканонические дети»; liberi injure canonico, liberi
extra jure canonico*. И в метрики, если уж нужно вносить какую-нибудь от-
метку, можно бы вписывать эти латино-римские термины, определяющие
что понятие данное, как это и есть на самом деле, идет из древнего язычес-
кого, еще римского законодательства, будучи перенесено оттуда в Corpus
juris civillis Юстиниана Великого, и что оно нимало не выражает воззрений
евангельских или библейских. Собственно особенный позор, связанный с
«незаконнорожденностью» или «внебрачностью», коренится в возможном
о каждом таком ребенке предположении, что он есть плод случайной и ми-
нутной, даже за деньги, связи; что с матери такого ребенка снимается зако-
ном имя честной, порядочной женщины. Между тем думать это о девушке,
свободной и юной, соединяющей навсегда судьбу свою с лишенным прав
женитьбы человеком, прямо бесчеловечно; да и не только думать, а еще без
* свободны по канону, свободные вне канона (лат.).
572
разбора и документально утверждать. Вот снятие этой моральной диффама-
ции, упрека нравственного с девушки или женщины, которая была только
сострадательна (приведенные мною два случая), должно составить важную
и непременную заботу законодателя.
«Внебрачные дети» - contradictio in adj ecto
«Внебрачные дети» - это есть contradictio in adjecto, «самопротиворечивое
определение». Дитя самым бытием своего показует присутствие брака, ибо
«брак», т. е. «супружество», есть связь между полами (nuptiae est maris et
feminae conjuctio - по Кормчей), плодом коей является ребенок - всегда за-
конный. Мы можем говорить о «ьнъвенчаных» детях, но не о «внебрачных».
Замечательно, что проститутки, где нет и тени: «того ради оставить отца и
мать и прилепится» - никогда, безусловно никогда не имеют детей. Пора-
зительно: ведь их десятки тысяч; в течение десятилетий, столетий суще-
ствования проституции - их наберется сотни тысяч: но этого удивительно-
го известия, что вот «девица» такая-то в таком-то доме терпимости «разре-
шилась от бремени», - нет вовсе, не было никогда! Этот феникс не приле-
тал. Между тем, тотчас по излечении или начинающая свою профессию
проститутка - ведь здоровы же? Явно - Бог проклял таковое явление (про-
ституцию), Бог отступился от людей «вне Образа и подобия Своего» и, как
всегда мы читаем в Библии, проклял их именно бесплодием, закрытием чрева.
Но затем, вне проституции - вы имеете многобрачие, полиандрию и полига-
мию, которых не избыл христианский мир: вот в чем горе! Но не закрывайте
глаза на реальное бедствие и, указывая на едмно-венчание, не утешайте себя:
мы-л/оно-гамисты либо-люно-андристы. Нет и нет: мы живем в неопреде-
ленном и совершенно зыбком многобрачии!
Но я не хочу в вопросе о детях становиться на почву сострадания или
жалости: ибо истина здесь так светла, что не нуждается в филантропичес-
ких подставках. Тысячею текстов из Библии можно было бы показать, что
младенец, самое его появление, свет бытия, на него падающего, - не вне и не
без преимущественного здесь участия, внимания, благословения Божия. «Бог
благословил меня детьми», «Бог наказал меня неплодием» - это альфа и
омега, между которыми женщина включает весь смысл бытия своего. Да и
как же иначе? если не здесь Бог, то где же? Не это ли самая великая, по
неразрешимости, тайна? а с другой стороны, по достоинству завитого в этой
тайне - именно души человека, грядущей в мир, никем не судимой, - не есть
ли это тайна священная? Блудницам и не дается она: но кому дана - она уже
возросла в супружество, пусть несчастная кинута мужем своим, это его грех,
его ответ пред Богом, перед людьми позор; но на ней нет ни позора, ни
ответа, ни греха: ибо она подпала давлению заповедания Божия: «Иметь к
мужу - влечение». Все это очень серьезно; со всем этим нельзя шутить. Мы
расстроили, мы допустили расстроиться браку - до того, что имеем только
его осколки: но эти осколки суть в точности «брак», и нужно их собрать в
573
целость, а не регистрировать «незаконнорожденных», в чем упражняется
«закон» и куда тянут юридическое пророки. Нужно озаботиться о бессемей-
ных воинах, о быте, и опять семейном, фабричных; нужно дать простор и
свободу движения и жизни в браке. Но отрицать, что и те осколки, в которые
по небрежности нашей превратился (от тысячи социальных причин) брак,
суть, однако, в точности брак, есть религиозное таинство - никто не вправе.
Скажут: это «безнравственность», это - «беззаконие». Но я покажу вам,
что безнравственность и беззаконие и получили себе начало от слияния «вен-
чания» с «браком», которое позднее перешло в подмену, замену второго пер-
вым. Я «обвенчан» единожды - и фактически потом начинаю полигамию;
никто не обвинит меня ни в ее «незаконности», ни в ее «безнравственнос-
ти». Вот на этом фактически и крушится брак. Перенесите же центр значи-
тельности именно в супружество, в сопряжение полов: при венчании или
без него раз завязалась связь, открылось сопряжение - есть брак во всей его
религиозной полноте; и вот об этой-то реальной религиозной связи объяви-
те, что ее нельзя нарушить «флиртом». Вы чувствуете, что здесь и лежит
узел поправления семьи, т. е. он лежит в восстановлении ветхо- и новозавет-
ного учения о браке как вещи, а не о браке как nomen. Этой вещи ради чело-
век «оставит отца и мать» и «прилепится» - вот полнота самим Спасителем
оставленного нам таинства.
Сколько раз можно было вступать в брак
в древней церкви
Позволю себе подтвердить мнение, имеющее важное практическое значе-
ние, немалозначащим авторитетом. В прошедшем году, в статье «Напрасное
обременение», я высказался, что в необозримом океане случайностей, какие
могут встретиться в жизни 140 000 000 людей, бывают редкие случаи быст-
рой потери в краткий срок времени женою преемственно одного и другого
мужа, или мужем одной и другой жены. Господин А-т передал печатно, при
споре со мною о незаконнорожденности, что он происходит от бабки, жив-
шей долго и счастливо с четвертым мужем, каковое супружество, как чет-
вертое, не было повенчано, и многочисленные от него дети все были «не-
законнорожденные». В вышеназванной статье я поднял вопрос об основа-
ниях, на которые опирается запрещение для таковых редких случаев четвер-
того брака, и сослался, что в Евангелии таковых оснований - нет. Понятно
однако, было мое желание услышать подтверждение моей мысли со сторо-
ны более авторитетной. В только что вышедшей октябрьской книжке «Бого-
словского Вестника», в статье И. М. Громогласова «О вторых и третьих бра-
ках православной церкви», я прочел на стр. 26-й следующую удовлетворив-
шую меня в этом отношении ссылку: «Выражение снисходительного воз-
зрения на повторяемость христианского брака мы находим у блаженного
Иеронима». В подтверждение автор приводит слова последнего: «Церковь
не осуждает ни вторых, ни третьих браков и точно так же позволяет выхо-
574
дить замуж за пятого, за шестого ит. д. мужа, как и за второго.и в другом
месте повторительно тот же учитель церкви выразился: «Не осуждаю вто-
рых, ни третьих, даже, если можно сказать, осьмых браков: пусть иная при-
мет и осьмого мужа, только бы перестала любодействовать». А (цитирую
статью) «из письма блаженного Феодорита к патриарху Антиохийскому
Домну видно, что в восточной церкви бывали случаи поставления второ-
брачных даже в епископский сан» (стр. 28). Таков голос и практика древней-
шей церкви, которая всячески применяла основание и собственно единствен-
ное правило брака, высказанное апостолом Павлом: «Во избежание блуда
каждый имей свою жену и во избежание блуда каждая имей своего мужа»
(т. е. на протяжении всей жизни всячески избегайте оставаться одинокими,
что невольно и непременно повело бы вас к блуду). Сообразно этому, вся-
кий след препятствия к браку должен быть рассматриваем как поощрение и
даже как понуждение разврата, как «введение во искушение и предание
лукавому». К этим заботливым древним временам надлежит вернуться
и XX веку, оставив вовсе вопрос о нумерационной стороне супружества, не
подлежащей усмотрению в жизни 140 мил. населения. И тогда только обще-
ство и государство получат твердую почву и непререкаемое право начать
медленную и последовательную уничтожительную войну против проститу-
ции, - о которой пока и вопроса не может быть поднято. Прибавлю к сказан-
ному, что о поставленном вопросе я беседовал неоднократно с компетент-
ными людьми, между прочим, с покойным М. П. Соловьевым и одним очень
ученым профессором Петербургской духовной академии. На мое указание о
боли для мира, проистекающей от запрещения второго брака вдовым свя-
щенникам и четвертого вообще всем, они говорили, что серьезных основа-
ний для этого нет, и это есть более обычай, нежели мотивированный и осно-
вательный закон. В письме же, мною сохраняемом и которое подписано «Рус-
ский священник», я нашел следующее место на данную тему: «Собеседница
Христа самарянка имела последовательно пять мужей, и Христос не осудил
ее. Саддукеи указывают Христу Спасителю на случай, когда одна женщина
выходила последовательно замуж за семерых мужей, Мф., 22, ст. 23-26. И
замечательно, что нигде духом и тоном Св. Писания на подобные случаи не
накидывается ни малейшей тени. Нигде о них нет отзывов в порицательном
или пренебрежительном смысле. И Христос Спаситель, многократно разра-
жаясь громами негодования на разные другие порядки и обычаи еврейской
жизни, напр., Мф. гл. 23 или Марка гл. 7, нигде и никогда ни полсловом не
осудил состояние и формы священной еврейской семьи». И т. д. - Не станем
впадать в фарисейство и пытаться превзойти в целомудрии жизнь древних
христиан, современных бл. Иерониму, ни поправлять апостола, ни допол-
нять Христа. Мы споткнемся и уже споткнулись на этом, «запрещая брак и
вводя людей в блуд».
1902 г.
575
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
LIII. О записи в метрики «незаконнорожденных»
(Письмо в редакцию «Нов. Вр.»)
М. г. В № 9232 «Нового Времени» В. В. Розанов, протестуя против предполага-
емой замены слова «незаконнорожденный» словом «внебрачный», с своей сто-
роны предлагает в подлежащих случаях употреблять слово «внсканоничсский».
Конечно, он делает это предложение лишь при том условии, если будет призна-
но необходимым оставить за незаконнорожденными детьми какую-либо специ-
альную кличку. Но есть ли непременная нужда в такой кличке? Нет ли иных
способов безобидным образом обозначить различные оттенки в рождениях? Год
назад, в письме в редакцию «Нового Времени» я предлагал троякую форму мет-
рических записей как средство, с одной стороны, избежать ненавистного, пре-
зренного и обидного слова «незаконнорожденный», а с другой - сохранить ука-
зания на различия рождающихся младенцев по способу происхождения их на
свет Божий. Считаю благовременным теперь повторить свой проект.
Первая форма метрических записей должна относиться к законным супру-
жествам, когда супруги венчались в церкви и живут вместе. Здесь, при записи
факта рождения и крещения младенца, в графе о родителях ребенка следует пи-
сать, как и пишется в настоящее время: «такой-то и законная его жена такая-то».
Вторая форма должна употребляться в тех весьма многочисленных и распрост-
раненных в наши времена случаях, когда сожительствуют мужчина и женщина,
невенчанные в церкви, безотносительно к тому, по каким причинам они не вен-
чались, составляя между тем правильную семью. Относительно младенцев, рож-
дающихся в такой семье, в графе о родителях следует писать так: «такой-то и
сожительница его такая-то». Третья форма остается для всех тех случаев, когда
отец младенца остается в неизвестности или не желает открыть себя. В этих
случаях в графе о родителях следует помечать одну только мать младенца, име-
нуя се так: «Девица такая-то» или «вдова такая-то». Само собой разумеется, что
по второй форме метрической записи младенец должен носить фамилию своего
действительного - фактического отца, а по третьей форме фамилию своей матери.
Внимательный читатель уже заметил, что при указанном мною различии в
метрических записях не остается даже места для слова «незаконнорожденный»
или для какого-либо его синонима, ибо все оттенки происхождения младенца со
всею ясностью уже обозначены наименованием его матери. Где матерь младен-
ца названа законною женою, там, очевидно, имеется налицо законное супруже-
ство; где она названа сожительницею, там выступает на сцену семья, составив-
шаяся из невенчанных сожителей; а где она названа девицею, там, очевидно,
младенец есть плод краткой или случайной связи. К чему же тут вводить еще
совершенно излишнее слово «незаконнорожденный»? Метрическая запись долж-
на быть только изображением действительного наличного факта, без всякой его
критики или оценки.
Полагаю, что метрические записи по рекомендуемому мною проекту гораз-
до лучше и несравненно нравственнее той жалкой и прискорбной фальсифика-
ции, какая допускается в случаях, подобных рассказанному В. В. Розановым,
когда жена, убежавшая от своего законного мужа и прижившая со своим любов-
576
ником пять человек детей, всех их в метриках записала на имя своего законного
мужа. Не правильнее ли, не законнее ли, не нравственнее ли, не истиннее ли, не
более ли согласно с действительностью было бы записать их на имя любовника,
с которым означенная жена составляла действительную, хотя и нелегальную,
семью? В самом деле, будемте искренни, соотечественники! Кому нужна эта
беспросветная ложь, эта чудовищная фальшь? Кого мы думаем ею обманывать
и надувать - себя, отечество, Бога? У кого хватит духа и отваги по совести оп-
равдывать и защищать эту жалкую фальсификацию?
Что касается положения детей, появившихся от сожительства или от слу-
чайной связи, то вдаваться в разрешение этого вопроса я не считаю себя компе-
тентным. Определить правовое, имущественное и государственное положение
таких детей по совести и по Божьи, прислушиваясь к голосу человеческого ро-
дительского сердца, есть задача христианского государственного законодатель-
ства. Желательно только, чтобы при решении этого вопроса мы не забывали, что
мы составляем из себя именно христианское государство и что, следовательно,
для нас при рассуждении о каких бы то ни было детях должны быть памятны
слова Христовы: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю
вам, что ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного» (Мф.
XVIII, 10).
Протоиерей А. Устьинский
LIV. Когда незаконные дети будут законными?
Ввиду нового пересмотра законов о незаконнорожденных и проникшего в пе-
чать известия, что им будет присвоено название «внебрачных», уже высказано
разными авторами достаточно, чтобы видеть, какой это жгучий и в то же время
запутанный и сложный вопрос. Г-жа Лухманова предлагает присвоить таким
детям имя «государственных» детей и им же по преимуществу предоставить
казенные места в училищах, стипендии в университетах, а следовательно, и все
преимущества, доставляемые этим для карьеры служебной и иной. Г. Серень-
кий, полемизируя с кн. Мещерским, стоит за полное уравнение этих детей с
законными в правах фамилии и состояния их действительных родителей. Ува-
жаемый В. В. Розанов, много думавший над вопросом, предлагает дать им тоже
название «внебрачных»*, но только по латыни, и в то же время признать граж-
данскую связь насильственно обреченных на холостую жизнь мужчин с девуш-
ками героического характера за связь легальную и не менее святую, чем самый
церковный брак. Кн. Мещерский, называя ту же меру, обещающую расширение
прав незаконнорожденных, великодушной и гуманной, не скрывает своей бояз-
ни, что право отыскивать родителей и связанные с тем имущественные и со-
словные права может повести к страшным злоупотреблениям и шантажу.
Мне кажется, что все эти авторы, каждый по своему и в пределах собствен-
ного великодушия, правы. Несомненно также, что лучшее общественное реше-
ние этого вопроса лежит в разрешении гражданского брака вообще, а также ши-
* Вовсе нет! В том-то мысль моя и состоит, что брак - есть, но - не каноничес-
кий: «matrimonium extra jure canonico», однако - «matrimonium sacrum» [святой брак
(лат.)]. В. Р-в.
577
рокого разрешения каждому мужу и каждой жене права признавать нелегаль-
ных детей своими, после чего на этих признанных детей должны распростра-
няться и все сословные и имущественные права, какими пользовались их роди-
тели. В старые годы так ведь, в сущности, и было, хотя существовали не дети, а
воспитанники, а фамилия таким воспитанникам придавалась чаще по матери,
чем по отцу. Свидетелями последнего являются исторически известные бастар-
ды, в числе которых бывали и Шумские, и Жуковские.
Такие постановления отлично решат вопрос относительно детей, у которых
есть состоятельные отцы и матери или вообще отец и мать, взаимно преданные
настолько, чтобы открыто признавать своих незаконных детей. Но, решая воп-
рос сравнительно хорошо для высших сословий, эти же законы весьма мало
помогут громадному числу детей, рождающихся от проституции, более или ме-
нее позорной, т. е. для тех детей, у которых буквально нет отца, ибо им могли
быть несколько совершенно ничего общего между собой не имеющих мужчин,
или у которых есть мать, умершая от болезни и чрезмерного пьянства в специ-
ально для того созданной больнице. Если, по совету г-жи Лухмановой, именно
этих детей признать государственными и предоставить им исключительные права
по образованию и карьере на общественный счет, то, не будучи пессимистом,
можно ждать, что множество бедняков, живущих ныне в честном браке, поста-
раются сбыть своих законнейших чад в воспитательные дома, на общественное
привилегированное содержание и попечение. Помилуйте, кто же враг своему
младенцу?
Писать же в этом направлении особые законы для лиц привилегированных
и для простого народа едва ли в свою очередь будет удобно. Что же касается до
наименования в бумагах и метриках этих детей так или иначе, то, как ни назови-
те, все будет нехорошо. Хоть «детьми Божьими», и то никто добровольно не
пожелает носить эту почетную кличку. Как упразднить факт? По-природному -
все незаконные Бобчинские родятся совершенно так же, как и законные, но ведь
мы живем не по природным законам, а в условиях искусственной и ограничен-
ной гражданственности. Тут само собой упразднение чего-либо стеснительного
для одних неминуемо должно отражаться на стеснении других. Здесь все, что
будет сделано в пользу детей, нелегально рожденных, отнимется от детей, ле-
гально рожденных; все, что будет сделано в интересах свободного сожительства
мужчины и женщины, будет во вред семье церковной*. Семья ведь обуза, и пре-
большая, особенно к старости. Если ее не поддерживать извне, с некоторым на-
силием даже, то она неминуемо рассыпется**.
Смею думать, что я прав, говоря, что вопрос о незаконнорожденных пере-
станет существовать только с полным торжеством крайнего феминизма. Когда
дети будут носить фамилию матери и наследовать ее права, тогда само собой
исчезнет всякое между ними различие и de jure, и de facto. Одна мать достовер-
на; отец слишком часто сомнителен, а так как ему и убежать легче от ребенка,
* Вот это надо очень запомнить: «Будет во вред семье церковной, если в чем-
нибудь поможем людям невенчавшимся». След., вся судьба таких девушек, вдов и
их детей единственно исходила «из забот о семье церковной». В. Р-в.
** Да во что она рассыпется?! Преспокойно останется все на прежнем месте, -
и только семей будет гораздо больше, а сами они - чище и счастливее. Все это
объясняется в этой книге с подробностями, каких незачем здесь повторять. В. Р-в.
578
чем матери, то этим и порожден вопрос о легальных и нелегальных детях. И это
одно только безусловно совершенное решение вопроса. Но сколько можно ви-
деть вперед и судить при наличности наших чувств, царство феминизма будет
заключать в себе владычествующих неограниченно: «гетер»-амазонок, затем
«маток»-рожающих, существующих наподобие дойных коров, затем произво-
дителей-самцов, очень строго и жестоко содержимых, и тому подобных существ
и порядков, о которых мечтает крайний феминизм.
На самом же деле будет только то, что может быть.
На этом и утешимся.
А-т
LV. Игра слов
В. В. Розанов, горячий, искренний защитник пасынков «семейного права», вполне
основательно опасается, что термин «внебрачный» примет на себя весь тот по-
зор, который до сих пор тяготел над «незаконнорожденными». В. В. предлагает
заменить слово «внебрачный» - «внеканоническим».
«Незаконнорожденный», «внебрачный», «внеканонический» - все эти тер-
мины, приставленные к человеческому имени, звучат неприятно, все три одина-
ково ярко подчеркивают, что носитель их batard*.
Кому это нужно? Зачем порочить имя без вины виноватого, отнимать у него
при самом рождении право на человеческое существование?
И без того плод любви несчастной обыкновенно подвержен многим чисто
материальным невзгодам. В большинстве случаев на их долю выпадает и голод,
и холод, а в довершение несчастья - позорное клеймо на всю жизнь.
Дети не могут требовать от родителей богатого наследства, от государства -
пенсии и знатных титулов, но можно ли им отказать в праве на лично неопозо-
ренное имя? Ведь отметка в паспорте о недочетах прислуги - и та преследуется
законом, который не может потерпеть такого посрамления личности, а по отно-
шению к беззащитному, невинному существу говорит не отеческий голос, а слы-
шится суровый приговор судьбы...**
Разные сословные привилегии, имущественные права - дело в жизни на-
живное. Мальчик-крестьянин может достигнуть титула светлейшего князя и зва-
ния фельдмаршала (как Меньшиков), разбогатеть, как московские миллионеры,
но «незаконнорожденный», «внебрачный», «внеканонический» никогда не мо-
жет сбросить этого позорного тавра, своей каторжной печати, никогда не может
быть просто «сыном», а всегда с гнусной приставкой...
Скажут, упоминание о «внебрачности» рождения необходимо для опреде-
ления гражданских прав лица, для охранения интересов «законных» детей. Если
это так нужно, то неужели другим путем нельзя гарантировать признаваемых
законом наследников, что их пай не будет затронут несчастным братом, сестрой
или более отдаленным нелегальным родственником? Это не больше как техни-
ческая подробность законодательства, которая должна отступить перед ясным
* незаконнорожденный (фр.).
** Ну, конечно; понятие и термин «незаконнорожденный» есть внесенная в са-
мый закон, и от закона на частных людей падающая, диффамация гражданская рели-
гиозная. В. Р-в.
579
принципом невозможности клеймить невинных. Пусть в метрических свиде-
тельствах детей, рожденных вне брака, вместо позорных определений и наиме-
нований будет глухое упоминание, что относительно прав наследственных над-
лежит представить дополнительные документы.
Вопрос о незаконнорожденных назрел, проникли слухи в печать о намере-
нии улучшить их положение. Дело благое, человечное! Не следует же останав-
ливаться на полумере, на игре слов, перемене терминов. Бог с ними с прирож-
денными качествами. Теория наследственности камнем налегла теперь на
человечество. За грехи предков, за былых алкоголиков, сифилитиков, эпилепти-
ков, за больных прапрадедов и прабабушек приходится ждать расчета молодым
поколениям. Не сегодня, так завтра наступит расплата. Слава Богу не придума-
ли еще зарегистрировать при рождении таких определений: «сын алкоголика»,
«правнукразвратницы», «праправнук сумасшедшего»...
Желательно и черную приставку о рождении «вне брака» совсем стереть и
не напоминать о ней людям, имевшим несчастие родиться вне теплого, оберега-
емого государством, семейного гнезда.
В. Кривенко
LVI. Из писем о «незаконнорожденности»
1
М.Г. В. В.!
Последнее время много пишется о детях «незаконнорожденных», о том, что им
на всю жизнь дается позорная кличка. Дело, по-моему, не в названии, а в том,
что незаконность рождения отмечается при самом вступлении в свет и остается
отмеченной на всю жизнь. Избежать этого, мне кажется, возможно изменением
самого порядка записи в метрические книги. Вместо теперешней формы записи
принять общую для всех детей: «Такого-то числа и года в такой-то церкви кре-
щен младенец (имя), родившийся тогда-то. Восприемниками были» и пр. Одно-
временно с этим делать надпись на метрическом свидетельстве о бракосочета-
нии родителей: «У означенных в сем свидетельстве супругов такого-то числа
родился (сын или дочь), который и занесен в метр, книги о родившихся такой-то
церкви такого-то за №» и вменить в обязанность священникам вместе с выдачей
свидетельства о крещении выдавать бесплатно копию брачного свидетельства
родителей с означенной надписью.
Незаконнорожденные по достижении известного возраста должны припи-
сываться к обществу, - и получатся мещане или крестьяне такие-то (отчество и
фамилия по восприемному отцу), и нигде не будет отметки русской или латинс-
кой, которую захочется скрыть или которой надо стыдиться. При таком порядке
уничтожится и название «узаконенный», которое тоже не очень благозвучно и
носящим его вряд ли приятно. Форму записи выработают специалисты, ну а что
придется писать и иметь вместо одного метрического - два, это не беда, тем
более что копию и надпись можно писать на обороте метр. свид. о крещении.
Если найдете мою идею стоящей внимания, поместите в своих статьях, не упо-
миная моей фамилии, так как это для меня по некоторым причинам неудобно.
Простите за неразборчивость письма, но причина этого не небрежность, а бо-
лезнь пальца на правой руке.
С полным к Вам уважением остаюсь А. К-в.
580
P. S. Вместо практикуемой теперь перемены метрических свидетельств при-
дется делать надписи (на основании постановления суда) на метрическом о бра-
ке и выдавать копии; и тогда только при внимательном сличении времени брака
и рождения можно будет знать о том, что такой-то «узаконен». Кроме этого,
проектируемый мною порядок затруднит и запись незаконных детей, прижитых
женой, ушедшей от мужа.
Закончив письмо, вспомнил еще одну подробность. Для установления связи
между матерью и незаконным ребенком можно матерям выдавать свидетельства:
«У такой-то, тогда-то родился(ась) (сын - дочь), который(ая) и занесен(а) в
метр, книги такой-то церкви, тогда-то за № ».
2
Милостивый Государь, В. В.
В печати много писалось о том, чтобы не клеймить детей, рожденных вне брака,
«незаконнорожденными». Предлагали разное: назвать «внебрачными», «внека-
ноническими» и т. д., но это все делу не помогло бы, кличка осталась бы клич-
кою. Если бы даже для рожденных вне брака документы составлялись совер-
шенно одинаково, как и для детей законных, но для отличия (имена) фамилии
первых только бы подчеркивались - и этого достаточно было бы, чтобы их зак-
леймили каким-либо словом, ну хоть - «подчеркнутыми».
Мне кажется, чтобы не клеймить ни в чем не повинных детей на всю жизнь,
следовало бы изменить запись крещаемых детей в метрические книги, и форму
выдаваемых копий из метрических книг тоже немного изменить. В метрические
книги записывать имя ребенка и от кого он родился, причем никаких упомина-
ний, что он законнорожденный или незаконнорожденный, не делать. Если отец
незаконнорожденного признает его своим ребенком, то он объявляет об этом
(при записи) священнику, предъявляет ему свои документы, и священник запи-
сывает: «Мать: девица* Анна Ивановна Иванова, отец: дворянин Игнатий Ива-
нов Николаев». Если же отец не признается, то записывать одну мать.
При выдаче же выписки из метрической книги помещать только имя, отче-
ство и фамилию отца как для законных, так и для незаконных детей**. При та-
ких условиях никто из окружающих ни в учебном заведении, ни на службе не
будут знать о незаконности рождения, потому что метрическая выпись будет
указывать только отца, а состоит ли он в браке или не состоит - этого в выписи
не значится. Для тех же детей, от которых отцы их отреклись, в выписи простав-
лять имя матери.
Если бы нежелательно было уравнять права наследства, то, чтобы не выхо-
дило недоразумений по наследованию от отца незаконнорожденного ребенка,
* Никто таковую «девицей» не смеет называть. Сам человек должен ответить о
себе: «Я - жена», «женщина», «девица», «мать»; а полиция должна покорно вписать
в паспорт то, что диктует о себе его владетель. Девушка с рождением ребенка полу-
чает новый паспорт: «Анна Петровна и при ней ребенок такой-то» (с выпуском преж-
него именования: «Девица»). В. Р-в.
** Ни под каким видом не обозначая, кто мать, потому что по просьбе за-
конных такие пометки начали бы делать. И. К-тис.
581
следует суду требовать во всех случаях полную выписку из метрических книг,
где и видно будет, законный или незаконный ребенок. Такие выписи могут быть
выдаваемы только по требованию суда, отца ребенка, матери и самого незакон-
норожденного. Посторонним лицам выпись не должна выдаваться.
Будьте любезны развить эту мысль и напечатать в «Новом Времени». Если
бы нужно было подробней изъяснить мою мысль, я с удовольствием готов вам
ответить на ваши вопросы. Примите уверение в моем к вам почтении.
И. Кур-тис
3
Многоуважаемый В. В.!
Все, что вы сказали сегодня, в своей заметке, и что писали на днях в газетах по
поводу открытия в Киеве нового притона замаскированного детоубийства, есть
один вопрос, самый ужасный в жизни. Главные виновники этого: рутина и пред-
рассудки. Строй жизни не может быть тот же, что был даже 100 лет тому назад.
Женщина теперь не та раба, которая жила в тереме и была с детства рабой роди-
телей, а потом мужа; или крепостная, которая была в двойном рабстве. Раз не
стало этого рабства, женщина свободна, но все ее запросы жизни, по-старому,
остаются «в общественном» рабстве. Оттого и весь строй общества и семья стра-
дает. По моему мнению, все изменилось бы к лучшему, лишь исчез бы жестокий
предрассудок - считать позором материнство*. Тогда каждая женщина нашла
бы свою семью**, т. е. нашла бы цель в жизни, привязанность, все то, что воз-
вышает нравственно человека вообще, к какому бы кругу общества ни принад-
лежала женщина по своему развитию. Любовь к своему ребенку заставляет каж-
дую мать больше подумать и о своем нравственном воспитании. Это ужасное
зло, жестокий приговор людской - покрывать позором материнство вне брака; и
оно есть начало «фабрик» Скублинской и проч, и ухода девушек даже в гаремы,
о чем вы писали, - лишь бы найти привязанность и покой. Интеллигентные,
здоровые матери и сами должны уметь воспитывать детей, это их долг, обязан-
ность, а не сдавать детей на руки бонн и гувернанток. У меня была прислуга,
девушка, но имеющая сына, и любовь к этому ребенку спасла ее от всех искуше-
ний, она не отдала ребенка в воспитательный дом, а отдала на воспитание в
деревню, отец помогал, и сообща они платили за него, ездили к нему: мать ста-
ралась жить на одном месте, чтобы не потерять возможности вовремя посылать
гонорар. Другая девушка, ее знакомая, также готовилась быть матерью, но, бо-
ясь того, что скажут, т. е. людского приговора, плакала, страдала, все скрывая, и
должна была отдать ребенка в воспитательный дом. Не могла помириться «с
позором» и с горькими слезами отнесла свое дитя туда. Но когда привычка взяла
* Возведите его в славу - и все изменится, вся цивилизация. Вот что наделал
идеал девства: он подрыл счастье и прочность целой цивилизации. В. Р-в.
** Можно бы преобразование начать с закона о наследовании: дочь, наследую-
щая (теперь) от родителей в размере */3 сравнительно с братьями, получает при пер-
вой же беременности, заявленной и доказанной суду (вообще - власти, напр., свя-
щеннику или губернатору), полное уравнение наследственных прав с братьями. Во-
обще надо не втихомолку, а явно, громко, государственно и религиозно объявить
превосходство родительства перед девством. В. Р-в.
582
свое, т. е. успокоилась от разлуки с ребенком, и считая себя уже не девушкой,
она, ничем не связанная, повела жизнь по избитой дороге, и материнство для
нее пропало. А оставила бы она свое первое дитя на своем попечении, она могла
бы быть честной, любящей матерью и свою нравственность сохранила бы, любя
ребенка. Только бы признали материнство правом каждой женщины, лишь бы
она честно относилась к своим обязанностям, не спрашивая, законный или не-
законный ребенок, тогда уменьшилось бы много, много зла в жизни. Это един-
ственный выход. Дома трудолюбия не привлекут никогда молодую жизнь, жела-
ющую именно жить согласно с тем, чего требует природа, т. е. материнства. Это
не разврат, и от этого нечего оберегать женщину, она для этого создана, а ее
насильно хотят сделать весталкой* при доме трудолюбия! Конечно, ей в гареме
лучше. Общество ставит на одну ступень материнство вне брака и разврат. А это
так же далеко одно от другого, как небо и земля. Лишь бы поняли эту разницу, и
тогда легче многим жилось бы на свете. Примите уверение в моем уважении.
С. Чужбойская
LVII. Незаконнорожденные во Франции
Если один и тот же вопрос начинает одновременно занимать общество и правя-
щие сферы в различных странах, значит, он назрел, и правда, с таким трудом
пробивающая себе дорогу в свете, успела сделать относительно его завоевания
в сознании людей. Положение незаконнорожденных занимает у нас и печать, и
правительство, и о нем же толкуют теперь во Франции, где положение злопо-
лучных «пасынков судьбы» едва ли не хуже, чем у нас. Отзвуком этих толков
является статья чуткой «Revue» в декабрьском ее выпуске. Курьезно, что для
этой небольшой работы два автора, гг. Лагранж и Де-Нувион, соединили свои
силы.
«Все люди родятся и живут, пользуясь одинаковыми правами», - объявила
более века назад «Декларация прав человека и гражданина». И между тем фран-
цузские законы доселе делят людей по рождению на два разряда, давая одному
из них меньше прав, чем другому, хоть и оставляя ему в утешение одинаковое
количество обязанностей.
Несправедливость общества к этим безвинно виноватым, количество кото-
рых поражает во Франции своею численностью, начинается, так же как и у нас,
с минуты их появления на свет. Надо внести ребенка в метрические записи. Соб-
ственная семья отталкивает его, в особенности семья отца, всегда склонная со-
мневаться в действительности отцовской личности или враждебная к нему по
имущественным соображениям. В школе, в мастерской, в армии, в чиновничьей
канцелярии клеймо незаконности лежит на несчастном, так как и в метрике, и в
военном формуляре положение его родителей и его самого обозначено с жесто-
кою точностью. Захочет ли незаконнорожденный вступить в брак, объявления
мэра называют имена его отца и матери и обнаруживают «неправильность» его
происхождения. Положение незаконнорожденных, одинаковое с тем, каким было
оно полтора века назад, поддерживается во всей своей несправедливости стать-
ями французского кодекса.
* Письмо это печатается впереди моих двух статей, которыми оно было вызва-
но, для объединения рубрики «незаконнорожденность». В. Р-в.
583
Все незаконные рождения разделяются на три группы:
1)	Дети, рожденные от неженатых мужчин и девушек.
2)	Дети от холостого отца и замужней матери или наоборот.
3)	Дети от отца и матери, состоящих в браке с другими лицами.
Незаконнорожденные, принадлежащие к первому разряду, являются среди
других как бы привилегированными. Родители их могут вступить между собою
в брак и сделать ребенка законным. Но и здесь коварное законодательство изоб-
рело термин, отпускающий известную долю кары безвинно виноватым. Такие
дети зовутся «узаконенными», отметка об этом вносится в их метрики и тайна
их рождения рано или поздно разоблачается. Условия в правах наследства таких
детей также отличаются некоторыми особенностями, дающими преимущество
детям, рожденным в браке, перед узаконенными.
Иным является положение незаконного ребенка женщины, состоящей в бра-
ке. Французский закон запрещает замужней женщине признать своим такого
ребенка, так как всякий ребенок, рожденный в браке, предполагается ребенком
законного мужа. И если он откажется признать этого ребенка своим, то ребенок
объявляется «прелюбодейным» (adulterin) и положение его делается ужасным.
Незаконные дети родителей, состоящих каждый в законном браке, разуме-
ется, самые несчастные. Французские чиновники, - хотя закон и не дает им на
это ясного права, - требуют обыкновенно объявления имени матери. При этом
начинаются уловки и увертки. Часто пишут вымышленное имя, что ведет потом
к печальнейшим осложнениям, например к невозможности такому лицу всту-
пить в брак, так как для его вступления в брак закон требует согласия матери.
Если два лица, уличенные в прелюбодеянии и разведенные, вследствие смерти
прежних своих супругов оказываются свободными и получают возможность всту-
пить между собою в брак, французское законодательство является к тому препят-
ствием, запрещая брак между лицами, уличенными в прелюбодеянии. Если ребенок
был записан прежним мужем женщины законным, то теперь, после смерти этого
мужа, настоящий отец не может усыновить его, ибо право усыновления относится
только к незаконным детям, а этот записан законным. Сами виновные могут обвен-
чаться за границей и упорядочить свое положение, жертвою же закона остается не-
винный. Он не может наследовать после своих родителей. Дети, родившиеся от
этих родителей впоследствии, могут не признать его своим братом и прогнать.
Как выход из всех этих тяжелых условий французское законодательство
допускает, правда, «приемных детей» и идет в этом случае так далеко, что видит
возможность дать право приемных родителей одного ребенка в одно и то же
время нескольким лицам, так что у ребенка может быть несколько отцов и мате-
рей. Усыновление является иногда единственным спасением детей, в особенно-
сти так называемых «прелюбодейных». Но многим ли из этих несчастных выпа-
дает удача найти себе приемных родителей?
Нечего говорить, как мало выигрывают от преследования незаконных детей
государство и общество. Доказано бесчисленными примерами, что ненормаль-
ность положения этих лиц и связанные с нею житейские невзгоды делают из
них людей озлобленных и толкают в ряды недовольных обществом и питающих
к нему чувства ненависти и мщения. А количество незаконных рождений не
уменьшается, а увеличивается во Франции. Составляя в 1875-78 годах 35 проц,
законных рождений, в 1896-99 годах оно поднялось до 41 проц.!
Строгости закона не исправляют в этом случае нисколько современных фран-
цузов. Молодежь уклоняется от законных браков, налагающих обязанности,
584
принуждающих к усиленному труду и заботам о семье. Примеры свободных
союзов становятся все более и более частыми, и возникают жизненные траге-
дии, примеры которых в литературе дали Додэ в «Жаке», Франсуа Коппе в
«СоираЫе»*и в «Fils naturel»** - А. Дюма, сам незаконнорожденный, подобно
нашим Жуковскому, Полежаеву и Костомарову.
Авторы-французы взывают к справедливости и требуют пересмотра зако-
нов о незаконнорожденных. Они высказываются при этом со всевозможной ос-
торожностью, сознавая отлично, что главным противником в этом случае будет
значительная часть самого общества, именно косная и закоренелая в предрас-
судках французская буржуазия. В этом деле русские взгляды более гуманны и
терпимы. Незаконнорожденные, в особенности в народе, далеко не всегда игра-
ют у нас роль отверженцев. Относилось к ним нередко мягко и старое барство, и
Лицыны, Бецкие, Панины, потомки Голицыных, Трубецких и Репниных - игра-
ли не последнюю роль в обществе, а дети Разумовского - Перовские - принад-
лежали к высшей знати, так же как и потомки князей Куракиных, носящие три
единственные существующие русские баронские фамилии.
Требования французских авторов весьма скромны и сводятся пока к улуч-
шению прав наследства внебрачных детей и уравнению их с другими граждана-
ми в льготах по воинской повинности. Коренная реформа в этом деле кажется
им столь трудною, что они называют ее одною из величайших задач наступив-
шего нового века... (Из иллюстрир. приложения к «Нов. Вр.».)
LVIII а. О разводе у католиков
Западноевропейские государства, даже архикатолические, давно уже решили
вопрос о расторжении брака у своего католического населения в смысле изъя-
тия этого населения из-под власти духовенства, ничуть не справляясь в этом
отношении с мнением римской курии.
Католическое духовенство признает брак нерасторжимым; оно допускает
лишь кассацию брака в тех случаях, когда нарушена какая-либо формальность в
смысле обрядовой стороны, как, например, оглашение о брачащихся не в том
приходе, где это следовало, или же венчание жениха и невесты священником
чужого прихода и т. д.
Что же касается самых существенных вопросов, которые в действительнос-
ти должны бы служить несокрушимым поводом к расторжению брака, то като-
лическая консистория остается к ним глуха: муж может на глазах жены сожи-
тельствовать с другою женщиной, может тиранить и увечить свою жену, может
без вести пропадать десятки лет, бросив жену и детей на произвол судьбы; ту же
историю может проделать в отношении мужа и жена. Все это, изволите видеть,
отнюдь нс поводы к расторжению брака, а вот венчание священником чужого
прихода или другая пустая формальность вдруг почему-то превращает таинство
совсем не в таинство, и, вопреки здравому смыслу, таинство развенчивается в
своей святости. Неугодно ли всем и каждому, обретающемуся в здравом уме и
твердой памяти, разобраться в этой средневековой схоластике, в этой бессодер-
жательной метафизике!
* «Преступление» (фр.).
** «Незаконный сын» (фр.).
585
Мало того, даже при наличности таких более чем странных поводов нача-
тый сторонами развод тянется десятки лет, стоит десятки тысяч; и стороны по-
чти всегда получают развод по достижении глубокой старости. Случалось, что,
застрявши в Риме, дело получало разрешение, когда разводящиеся стороны дав-
но уже лежали в могиле.
Далеко не так бывало, когда любой архикатолический король требовал, что-
бы римская курия расторгла его брак с нелюбимой или надоевшей ему женщи-
ной; тогда вся схоластика и метафизика летела вверх дном и развод получался
моментально. Так бывало и тогда, когда расторжение такого брака почему-либо
было в интересах духовенства.
«Мы значительно облегчили положение неуживающихся супругов, - заяв-
ляет католическое духовенство, - мы ведь создали (тоже фикция) разлучение
супругов от стола и ложа, - separation des corps».
Да какая, спрашивается, жена, переехавшая от мужа в квартиру холостого
человека, или какой муж, обзаведшийся почему-либо другой семьей, будет про-
сить у вас этого пресловутого separation des corps? Если им закрыты все пути к
разводу и вследствие этого к образованию новой законной и доброй семьи, то к
чему им пригодится эта ваша фикция?
А если кто-либо и когда-либо и попросит наградить его такою фикциею, то
можно будет вперед поручиться, что это будет субъект из породы тех, кто, по
выражению одного польского писателя, «всю неделю тяжко работает, а по вос-
кресеньям ксендз с амвона пугает его адом»; этой фикциею, пожалуй, восполь-
зуется добрая католичка в том случае, когда ксендз, втершись в семью, сам по-
служит поводом к такому casus belli*.
Принцип нерасторжимости брака, схоластическая фиктивность поводов к
расторжению его, медленность производства бракоразводных дел даже при на-
личности поводов и даже separation des corps - все это создано католическим
духовенством исключительно в целях удержания своей власти над населением:
раз человек родился католиком, он должен всю жизнь твердо помнить, что лю-
бая фикция римской курии всегда станет ему поперек горла и при всяком случае
испортит ему жизнь.
Но ведь всему бывает конец, - кончилось и закабаление западноевропейского
католического населения. Весь смысл западноевропейских законодательных ак-
тов, направленных в защиту не только населения, но и государственной власти от
посягательств духовенства, заключается в следующем. Государство заявляет ка-
толическому духовенству: «Семья - основная клеточка государственного орга-
низма»; регулировать ее внутренний быт, се отношение ко всему государственно-
му организму, лечить ее в случае болезненного состояния или произвести
требуемую операцию - все это дело мое, т. е. государства. Только я, государство,
могу и обязано разрешить сторонам образовать новую семью, новую клетку в го-
сударственном организме, если прежняя оказалась гнилою. Это мое право и моя
обязанность вытекает из самого существа моей деятельности и в числе других
элементов составляет смысл моего бытия. В области чисто духовной я признаю
всю пользу вашей деятельности, я благоволю к вам, но что касается вопросов,
составляющих основу моего бытия, то - руки прочь! Рэджер**.
(«Нов. Вр.», № 9596)
* основание для раздора (лат.).
** Под этим псевдонимом скрывается, как мне известно, одно католическое лицо,
г. Л-цкий. В. Р-в.
586
НЕДОГОВОРЕННЫЕ СЛОВА
Посмотрите каталоги библиотек и книжных магазинов; откройте отдел «ес-
тественные науки»; вы в нем найдете целую рубрику книг, брошюр, моно-
графий, популярных очерков, относящихся к защите, к опровержению и к
выяснению мельчайших деталей теории Дарвина. В немецкой литературе
целый отдел естествознания носит название «Das Darwinismus». Чего-чего
тут нет! что тут не рассмотрено! Растения и животные, теперь живущие и
ископаемые, в диком состоянии и в домашнем, ублюдки, скрещивание, вли-
яние привычек, среды, влияние упражнения на органы - все рассмотрено с
поразительною полнотою, тщательностью. Вот это наука! Вот это гордость
человеческого ума!
- К чему это? - спросит читатель. - Мы это знаем.
-Для самооправдания, добрый читатель. Теперь возьмите те же катало-
ги библиотек или книжных магазинов и перелистуйте их с целью найти руб-
рику: «Развод». Вы засмеетесь: «Такая мелочь!» Хорошо, попробуйте отыс-
кать рубрику «Семья». Вы становитесь более серьезны и догадываетесь, что
не вы надо мною смеетесь, а я над вами смеюсь. В самом деле, никому и в
голову не придет, чтобы семья была менее важная и интересная для челове-
ка вещь, нежели дарвинизм, между тем очевидно, что вовсе не существует
рубрики человеческой озабоченности, выраженной в брошюрах, книгах,
полемике и очерках, посвященных семье. Вовсе нет таких книг. Вовсе нет
такой литературы. О разводе оттого так и спорят, что, собственно, никто и
ничего о нем достоверного не знает; не умеет произнести о нем ни одного
суждения и опереть его на готовые, заготовленные наукою мотивы или на
собранные в науке факты и наблюдения. «Мне так кажется», «у наших зна-
комых был такой случай»: дальше и углубленнее этого детского эмпиризма
самые просвещенные умы не идут.
Мы ничего не знаем о семье.
Мы ничего о ней не начали знать.
Мы только входим в «азы» ее ведения.
Вот ряд положений, в которых я нахожу оправдание, когда ко мне обра-
щаются с упреком за частое возвращение к одной теме. «Частое»... Но я
едва говорю один раз в два месяца о семье, итого шесть раз в год. И только
оттого, что я так часто устно о ней заговариваю, моим друзьям кажется, что
я извел всю газетную бумагу на тему о семье. Я молчу, а мне говорят: «Что
вы кричите».
Ну, вот, напр., сторона развода, которую я два года ношу на кончике
языка и еще ни одного слова о ней не вымолвил. Знаете ли вы, читатель,
кто в обществе, какая группа людей всего ожесточеннее, суровее, беспо-
щаднее противится разводу? Вы будете растроганы, когда это узнаете, как
сам я узнал из множества частных признаний, сделанных мне за послед-
ние два года.
587
Противятся разводу, страстно его оспаривают несчастные семьянины,
семья которых с трудом держится. Да, вот кто! Всю сумму семейного идеа-
лизма и, так сказать, естественной непотрясаемости семьи и ее невероятной
естественной крепости я узнал, только начав деятельно высказываться за
развод. «О, не настаивайте на нем, не требуйте его»... следует описание без-
мерной любви к детям; продолжение: «Мы уже не живем с женою», или:
«Жена изменяла мне, но я ее простил», «муж мой не верен мне, но я закры-
ваю глаза на это». Общий итог: «Не трогайте же наше полусчастье, оно чуть-
чуть лепится на ниточке, а вы как тать приходите и хотите перерезать эту
нить, почти разорванную». Да, вот смысл писем, столько возродивших во
мне уважения к человеку.
«Хочу я сказать два слова о малых сих, ради которых делается все вели-
кое и между прочим строится семья. Говоря так, я разумею семью не как
юридический институт, а как духовный строй. Согласитесь - ведь здесь ключ
проблемы о разводе, и, не разыскав его, - проблемы не разрешить. «Ибудут
два в плоть едину» - вот эта едина плоть, результат единения двух, и есть
центр вопроса. Великий фантазер Ж.-Ж. Руссо с легким сердцем разрубил
этот гордиев узел, написав: «Дети - собственность государства». Но у нас,
родителей, не легкое, а тяжелое родительское сердце, да и маленькое серд-
чишко малых сих (детей) - привередливое создание Божие; любит своего
пьяного тятьку и свою злую и грязную мамку, а высокогуманных и высоко-
развитых воспитателей, как на зло, любить не хочет: с молоком в него эта
глупость всосалась, и надо с нею считаться или же кормить этих дурачков в
общественном сарае с рожков, накачиваемых общественным молоком с по-
мощью чуть не паровой машины. Укажите же исход из этого. Гражданский
брак, равноправность детей законно- и незаконнорожденных, контракт, обес-
печивающий потомство, легкая расторжимость брака, утратившего суще-
ство брака, - все это только учреждения, узаконения, все это - материальная
оболочка сущности духовной; а сама эта сущность? Брак, утративший су-
щество союза брачного, должен быть расторгнут, затхлая атмосфера звери-
ной берлоги должна быть профильтрована, загаженная яма - срыта и засы-
пана навечно. Так вы пишете - и это правильно. Но ответьте: куда же девать
детей? Возьму примеры. Он и она - образцы добродетелей, но... не сошлись
характерами и потому расходятся: кому отдать единственного горячо люби-
мого обоими ребенка, который без мамы не уснет? Не посоветовать ли им
подождать расходиться, пока ребенок не вырастет и не сделает сознательно-
го выбора?.. Или другой пример: он - добродетелен и трудолюбив, она -
ленива, легкомысленна и даже хоть развратна; отнять ли насильно детей от
ее материнской груди и ради блага их отдать сухому и нелюбимому ими,
хотя и высоконравственному отцу? Этот высоконравственный отец не луч-
ше ли принесет себя в жертву детям, если откажется расторгнуть брак и
употребит все усилия, чтобы хотя отчасти дезинфицировать свою берлогу,
уподобив ее жилью человеческому? Или: он - мот, пьяница и развратник; но
он добрый, любящий и любимый детьми отец. Во всем ли права перед ним
и перед детьми его добродетельная супруга, с сухою лепешкою под корсе-
том вместо сердца в груди? Таким образом, перед нами стоит общий и очень
588
широкий вопрос: одни ли индивидуальные интимности и стремления долж-
ны руководить брачною жизнью семьи, или и (курс, автора письма) забота о
детях; или же забота о детях по преимуществу? Произведший потомство -
ошибочно или с заранее обдуманным намерением, все равно - не совершил
ли в пределах земных все земное, или же он имеет право еще на индиви-
дуальную жизнь, и в какой мере?»
Не правда ли, это пламенно? Это умно? Это полный очерк философии
против развода, бьющий не из закона, не из фарисейства, но из живых фибр
любящего отцовского сердца. Я вступил с автором письма в переписку. Те-
перь я имею фотографию его 8-летней дочурки, красавицы ребенка, как и
самого усталого отца, прошедшего, по словам одного его письма, «огонь и
трубы 60-х годов». Но вот что сообщил он о себе во втором письме, которое
меня так заинтересовало, что я выпросил у него позволение со временем
опубликовать его:
«Я человек занятой и усталый и не для игры в переписку пишу вам.
Поэтому постараюсь быть кратким, лишь бы не в ущерб ясности. Я женат
во второй раз, но, Боже, чего это мне стоило! В первый раз я женился по
любви внезапной и страстной, на 23-м году жизни. Через 2 года мы разош-
лись, без детей и без измены. Прошло 5 лет. Я влюбился снова и попросил у
жены, жившей в другом городе, развода; она отвечала, что живет уже 4 года
с любимым человеком и имеет 2-х детей; она принимает вину на себя, но я
должен признать ее детей моими законными. Два года я был в лечебнице
душевнобольных, эти два года она безвыездно жила в другом городе; следо-
вательно, факт прелюбодеяния налицо - рождение детей не от мужа. И этих
же детей признать законнорожденными! Я принял это условие по совету
преосвященного Никанора (Бровковича). Сперва случайно, а потом умыш-
ленно я пропускал годовые сроки, установленные на спор о законности рож-
дения, а после того самыми фактами деторождения в отсутствие мужа, удо-
стоверенными метрическими справками и свидетельствами о безвыездном
разноместном жительстве супругов, устанавливал факт упорного прелюбо-
деяния жены, дающего мужу право на развод независимо от сроков на спор
о законности рождения. Эту крючкотворскую бессмыслицу, освященную
законом, я положил в основание иска. И бессмыслица победила здравый
смысл! Но целых девять лет я толок лбом в консисторские стены. В N-ской
консистории мне отказали; я переехал в другой город и там возбудил тот же
иск, опять отказали; переехал в третий город - отказали же; в четвертый - и
снова отказали! Надо мною издевались. Меня считали маньяком; я изучал
консисторские уставы и писанные к нему дополнения и инструкции; писал
лично к обер-прокурору Синода и в комиссию прошений на Высочайшее
имя отчаянные письма. Наконец, когда Никанор был вызван в присутствие
Синода, тогда решение консистории, отказавшей мне последний раз, было
отменено с надлежащим внушением. Произведено было новое расследова-
ние; ни одного свидетеля, ни лжесвидетеля я не выставил: голый факт и
признание. Результат: брак расторгнут, а дети, уже целых пятеро, рождение
которых послужило основанием к расторжению брака, признаны законно-
рожденными, и я их внес всех пятерых, как моих законных детей, в родо-
словную книгу дворян N-ской губернии. Поверите ли: я до сих пор горжусь
589
победою над нашим крючкотворством при помощи крючкотворства же! Сто-
ило мне это тысяч семь, не более... и лет 18 жизни с плеч долой. Тогда,
наконец, я женился и теперь на 49-м году имею 8-летнюю дочку. Достигну-
тое с таким ослиным упорством счастье длилось... ровно 8 месяцев; но вот
уже 9-й год мы тянем семейную лямку - скучную, тяжелую и мучительную,
без просвета и без перспективы. Выхода нет; мы оба души не чаем в дочке,
делить ее нельзя и ради ее самим нельзя делиться! Жене нет еще 30 лет; она
могла бы еще создать себе семью непорочную, как вы определяете, да и
сам-то я ведь тоже к непорочной семье стремился, и столь целомудренно,
что целых 9 лет не превышал прав жениха, для того чтобы быть мужем в
течение 8 месяцев. Знаю я множество законных семей, которые смердят во-
нью и мразью, и приведенные вами примеры не пополнили моей коллек-
ции. Знаю и незаконные семьи: иные не лучше законных, а иные чистые и
непорочные, в которых я отдыхаю от треволнений жизни, и тихо делается у
меня на душе при виде того, что могут же люди жить по-человечески. Рас-
торжимость семьи, утратившей чистоту, я признаю; равноправность всяких
детей, раз они дети, как и свободу чувства, не отрицаю; выражение незакон-
норожденные дети считаю за неграмотное и бессмысленное; власть теоло-
гов и как лиц и как учреждений (т. е. собрания «человеков») над браком,
«что соединено Богом», я отрицаю. Но и семью вне религии, т. е. вне Бога,
не признаю за человеческую, как не знаю и религии вне семьи. И вот я опять
стою одиноко лицом к лицу с тою трагическою коллизиею, которую я вам
слегка наметил в первом письме: наше индивидуальное я с его свободою
мысли, чувства и воли, я с его страстями, стремлениями и жаждою жизни -
это один объект наблюдения; другой - семья, семенной род, порабощаю-
щий это я (прототип - жизнь полипов); а третий - социальный строй жизни,
порабощающий род и разлагающий семью. Тут, очевидно, какая-то страш-
ная ошибка в человеческом домостроительстве. Но где она, в чем именно?
Я вопрошаю жизнь, к ней простирая руки,
Куда бежать от этой адской муки,
Куда бежать и где приют найти?
Не во мне тут дело: все человечество стоит долгие века пред этим трек-
лятым вопросом и вопрошает. И ответы сыплются за ответами, а вопрос все
остается вопросом. Бедное, жалкое, мерзкое, подлое и глубоко несчастное
исстрадавшееся человечество, потерявшее чутье Бога! Вашими работами
на этом поприще вы уже расчистили некоторые авгиевы стойла нашей се-
мейственности и общественности и потому-то, мне кажется, так и прислу-
шиваются все к нашему слову... Не кажется ли вам иногда, что ныне вновь
исполнились времена и сроки и что мы живем снова если не в начале новой
эры, то по крайней мере в конце старой? Не чуете разве вы, что уже носится
Великое Слово над миром, что уже свет во тьме светит и тьме его не объять?
И как некогда восстал Иоанн Предтеча с призывом к покаянию, так и ныне
великое покаянное слово уже гремит в сердцах многих. Что есть истина? -
Бог есть истина; единый истинный абсолют, и вне его нет абсолюта, и быть
не может: всякие другие истины относительны и субъективны. Бог - позна-
ваемый не человеческим произволением, а откровением Божиим. Как древ-
нее язычество, создавшее культ многобожия, от высот Зевса пало до обоже-
590
ствления Нерона, Каракаллы и даже коня Каракаллы, так и ныне псевдона-
ука, создавшая безбожие, низошла до обожествления протоплазмы; так ныне
и философия, поставившая пудом мира свое праздное, ни на чем не обосно-
ванное измышление «Ich»*, - пала до шопенгауэровщины, нитцшеанства.
Но преходящи все эти неистовства, велик же и вечен Господь Вседержи-
тель, и не Substatia Он для мира, a Instantia Suprema»**...
Я сделал такую большую выдержку, можно сказать, не умев сдержать
пера. Слова так богаты, что невозможно остановиться, выписывая их. Вот
как думают «в глубине России», ибо письмо мною получено из далекой про-
винции, хоть и из университетского города. Но тут - не университета влия-
ние, ибо это выше университета, и наши профессора не умеют кормить уче-
ников такою пищею. Нет - в строках этих отражена мучительная биогра-
фия, и еще темное и глубокое брожение Руси. Слова о Боге гремят проро-
ческим вдохновением. Но вернемся к нашей узкой, но деловой теме.
За что же 9 лет мучили человека, верующего, благородного? Отняли у
него семь тысяч денег только потому, что, имея полное право добиться раз-
вода, указав на незаконнорожденных в его отсутствие детей, он не захотел
им причинять страдания, а хотел дать им имя, название и честь? И кто его
мучил? Консистории, требовавшие хоть подставных лжесвидетелей или тре-
бовавшие жестокости наказания детей невинных, а во всяком случае рас-
трясшие кошелек истца на семь тысяч (теперь это - человек бедный). Я был
глубоко заинтересован, почему же он «8 месяцев только был мужем второй
своей жены», - и умолял его сказать мне истину:
«Отвечаю вам за искренность искренностью же. Разгадка простая. Лю-
били мы друг друга с невестою не головою, а сердцем, любили пламенно;
но за 9 лет, пока длился развод и ходила душа по мытарствам, душа истоми-
лась и сердце угасло; излюбилисъ (курсив письма) платонически; поддержи-
вала настойчивость добиться цели, одушевляло желание дать семя роду. И
вот, когда одно и другое достигнуто, - чувство, перегоревшее уже, погасло.
Огонь, так долго тлевший, загас в себе. Не гасили, а дотлел сам и погас!..
Мне больно писать лично о себе, и не привык я... я уже разрешил вам вос-
пользоваться материалом, но с соблюдением полнейшей анонимности мест
и лиц»...
Вот - жертва, вот прямо труп в итоге консисторских форм развода. Сколь-
ко стоит на весах христианского милосердия человек? Пусть кто хочет - гово-
рит что хочет; я же отвечу: «Ничего не стоит». И пока мне не воскресят этого
мертвого и задавленного, я буду до второго суда Господня говорить: «Человек
в христианском обществе ни во что не ценился, а форма - была все».
Что же предупредило запрещение развода? Жена ушла от мужа и имела
5 человек детей от не мужа. Но, может быть, все-таки это запрещение что-
нибудь сделало? Да; уничтожило две семьи; матери пятерых детей так и не
* «Я» (нем.).
**Высшая сущность (лат.).
591
дали законно выйти замуж за отца их, а брак другого человека, серьезного,
религиозного, сделан горбатым, с перешибленными ногами. Но каков чело-
век? может быть, худ? Да вот и после такой муки он первый и пламенно
бросился возражать мне (на фельетон «О непорочной семье и главном ее
условии», т. е. разводе): «Нет, пусть остается развод запрещенным, ибо мы,
отцы и матери, хоть и несчастны, у меня вот 9 лет муки и скуки за плечами, -
но ради детей мы разлучаться не хотим».
Какой урок для человечества и аргумент за необходимость развода! Если
и несчастные не хотят расходиться, кто же разойдется, если дать полную сво-
боду развода, если - как я утверждаю - возвратить согласно библейскому ус-
тановлению право расторжения брака самим мужу и жене, супругам? Да ник-
то и не разойдется, кроме: а) бездетных, Ь) все равно уже живущих с третьим
лицом, с) окончательно несчастных от порочности и злобы одной стороны,
которая грозит другой стороне кровью. Все остальные, вся огромная масса
счастливых семей или несчастных, но не очень, не мучительно, не до крови -
сохранятся ради детей и ради привычки друг к другу, ради воспоминаний о
былом - в целости. Противодействие (в законах) разводу прямо есть социаль-
ное и религиозное безумие, нечто вроде юридической истерики. Это есть пря-
мо погубление семьи, убивание единичных семейных людей...
Консистории на страже детских интересов!.. Человек семь тысяч тратит
и девять лет жизни, чтобы не погубить детей, которых «дельцам» надо заре-
гистрировать в «незаконнорожденных» и хотелось бы выбросить в Воспи-
тательный дом от любящей их матери, от жалеющего их вотчима. Да ос-
тавьте отцам и матерям право распоряжаться детьми своими и вписывать их
собственною рукою в собственные документы без посредства гг. юристов,
духовных и светских, и завтра же все население воспитательных домов, это-
го истинного продукта мысли Руссо: «Дети должны принадлежать государ-
ству», - разберется обратно родителями, не будет в стране ни одного убито-
го ребенка, ни одного подкинутого, ни одного брошенного на руки чужих
воспитателей. Мой корреспондент хорошо пишет, что «суда человеческого
над браком он не признает», и опирает это на слова Спасителя: «И будут два
одною плотью: что Бог сочетал - человек да не разлучает». Спаситель ска-
зал о плоти, о младенце и родительстве и запретил строжайше всему чело-
веческому сюда вмешиваться. Непостижимо, как эта мысль могла исказить-
ся, отмениться, подмениться. Посмотрите в рассказанном случае усилие за-
кона оторвать детей от родительницы, усилие оторвать невесту от жениха:
«Мы перегорели, истлела любовь и - погасла». Это голос убитого, убитых.
Вмешательство кого бы то ни было в «два - в плоть едину» убивает обе
плоти, а при детях - три. Такое вмешательство разрушает в самом зерне
семью; и она если и держится, то вот такими благородными инстинктами
третируемых «мужей и жен», «развращенного рода человеческого».
Пора вернуться к семье как не проницаемому ни для какого внешнего
взора, внешнего слова, внешнего воздействия существу. Попробуйте проко-
лоть тонкою иглою кровяной шарик; он погибнет. Все живое и органичес-
592
кое - кругло и замкнуто, завершено в себе. Все органическое субъективно и
имеет душу в себе и силами единственно души этой - идеально. С тем вме-
сте все органическое не арифметично, не статистично (не есть предмет ста-
тистики), до некоторой степени все оно асимметрично, идет, по-видимому,
неправильно, но живо; оно не похоже на шеренгу солдат, а на народную
толпу. Но толпа, сравнительно с рациональным эскадроном, поэтична и глу-
бока, она мистична и священна, жива и вечна в существе своем, хотя, по-
видимому, двигается, рассеивается, разбегается. Такова же и семья. Конеч-
но, многие семьи будут вечно распадаться. Но в какое время этого не было
при всяких строгостях развода? Все живое умирает и рождается; коллектив-
ное живое в одних особях умирает, а в других возникает к жизни. Предупре-
дить смерти семьи никто не может. При всяком законе муж и жена, отвер-
нувшись друг от друга, могут разойтись и разъехаться. Не имея средств это-
му помешать, не мешайте же ожить им, на месте умершего не препятствуй-
те возникнуть новому. А то вы валежник бережете, палое дерево храните, а
молодые поросли затаптываете. Смотрите, огромные части леса уже пова-
лились; затоптанные всходы все же есть, как эта мать пятерых детей, кото-
рой вписали в паспорт: «Навсегда запрещена к браку за прелюбодеяние», и
около пяти законных братьев она рождает шестого и седьмого «незаконны-
ми» уже: ведь нельзя же предполагать, что, достигнув желаемой свободы,
она разорвет связь с столь давно и крепко любимым человеком! Что же по-
лучилось? к чему стремится закон? К кладбищу брачному. Не воскресит он
ни одного умершего. А не дать родиться живому - неужели в этом мудрость?
Насколько все несчастные в семье стоят против развода - настолько сча-
стливые семьянины, которым и не нужен он ни для чего, но которые сохра-
няют спокойствие душевного настроения, высказываются за развод. Они -
и еще окончательно несчастные, и уже фактически разошедшиеся, имею-
щие вместо семьи - нуль. Вот для образца письмо такой несчастной:
«Простите, что я, не имея чести быть знакомой с вами, позволяю себе
обратиться к вам с просьбою. Случайно мне удалось прочесть в «Нов. Вр.»
одну вашу статью о разводе, а потому я и решила, описав свое ужасное по-
ложение, в которое я поставлена благодаря своему злополучному браку, про-
сить вас оказать мне помощь своим советом. В январе 1896 г. я была обвен-
чана против своей воли с N, которого я до венчания совсем не знала. На
другой день после венчания он уехал к месту своей службы и только через
месяц возвратился и тогда же заставил меня быть женой и передал мне дур-
ную болезнь, о чем я узнала через несколько дней после, почувствовавши
себя недомогающей, и обратилась сперва к местному врачу, а потом к спе-
циалисту здешнего университета (названо известное в России имя). Тогда
же муж, для определения правильности течения болезни, заявил, что он за-
разился этою болезнью после венчания, во время месячного отъезда. Тогда
же совместная наша жизнь была воспрещена до полного выздоровления, и
я начала лечиться у профессора, муж же лег в госпиталь, но скоро, не выле-
чившись, его оставил, уехав в N (назван город), где вел крайне дурную жизнь,
как я узнала. Мне же все время он писал оскорбительные письма, а в приез-
593
ды к своим родным, живущим в одном со мною городе, и лично преследо-
вал и оскорблял меня. В один из своих приездов по моей просьбе он выдал
расписку в том, что принимает на себя вину и согласен на развод, которую
подписали и два свидетеля, бывшие при том. Затем он скоро уехал в N, в
Сибири, куда перевелся на службу. Обращалась я к присяжным поверенным
с просьбой взяться выхлопотать мне развод, но ни один из них не согласил-
ся, так как у меня не было достаточных причин. По совету же одного из них
я обратилась с просьбою в Комиссию прошений, на Высочайшее Имя при-
носимых, о выдаче мне отдельного вида, каковая просьба и удовлетворена
ввиду тех доказанных произведенным дознанием причин, которые я указа-
ла в прошении. Но оказалось, что и отдельного вида недостаточно для раз-
вода. А так как я по закону должна вести бракоразводный процесс по месту
жительства мужа в Сибири, то я обратилась с ходатайством к Св. Синоду с
просьбой разрешить вести дело по месту моего жительства. Св. Синод, во
внимание к особым обстоятельствам моего дела, изложенным подробно в
прошении, разрешил не только вести дело в моем родном городе, но и отме-
нил требуемое законом судоговорение, предписав консистории ограничить-
ся истребованием только письменного отзыва мужа на мое прошение, како-
вое требование и исполнено консисториею 15 июня. В доказательство
виновности мужа я представила в консисторию скорбные листы профессо-
ра, меня лечившего, и также госпиталя, где лежал мой муж, а также указала
на названных N-ской полицией свидетелей, которые знают безнравствен-
ную жизнь мужа; кроме того, я намерена представить в консисторию имею-
щуюся у меня копию постановления N-ского губернского правления по воз-
бужденному полицией преследованию против мужа за одно из столкновений
его с полицией в доме терпимости, за что он был предан суду. Из-за этого
брака я потеряла около пяти лучших годов жизни, пережила и переживаю
тяжелые физические и нравственные страдания, истратила на хлопоты и
лечение значительную часть средств своих, больше восьми тысяч рублей;
из-за него же пошатнулось значительно здоровье старухи-матери, с которой
я живу. И единственным нравственным удовлетворением для меня было бы
получение развода, который бы дал мне надежду на лучшее будущее и в
получении которого я была до последнего времени вполне уверена. Но к
глубокому моему отчаянию я на днях узнала, что муж дал отзыв, но не в
пользу развода, желая оттянуть дело и заставить меня вконец разориться. И
вот потому-то я и решилась обратиться с убедительной просьбой к вам, не
посоветуете ли вы мне из человеколюбия, как мне быть теперь или хотя что
мне можно ждать от нового закона о разводе и как скоро он будет. В послед-
нее время узнала, что мне можно было бы просить о признании брака не-
действительным, как заключенного по принуждению, что положительно
многие могут подтвердить. Имею ли я на это право? Ради Бога не оставьте
меня без ответа. Софья Ж-ва.
Р. S. У меня положительно не с кем посоветоваться, а потому не отка-
жите ради Бога в своих советах. Неужели не будет изменен наш ужасный
закон о разводе? Кому нужны мучения и траты денег больших, какие необ-
ходимы при разводе, а также кому нужно такое ужасное наказание, как ли-
шение виновного права вступить в новый брак. С. Ж-ва». (Подписана
небезызвестная в России дворянская фамилия.)
594
«Кому нужно?» - спрашивает именующая еще себя «виновною в бра-
ке». На одних дверях поэт надписал: «Lasciate ogni speranza voi, qu’entrate»*.
Вот эти двери и ведут туда, чему все эти человеческие муки, - да не сей час,
а уже десять веков, и в целой Европе, - были «нужны». Иногда мне прихо-
дит в голову, что уже сейчас и не нужны «облегчения развода». Ибо почему
завтрашние будут столь счастливы, когда вчерашние были столь несчастны,
и кто же, и кому, и как ответит за вчерашних? Там, где века стояла такая
темень, - не нужно никакого света, дабы поздний судья всего целостного
дела не сказал легкомысленно или лукаво: «Тут - светло и, вероятно, было
всегда, как сегодня же, светло».
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
LVIII б. «И не введи нас во искушение»
К сожалению, современный закон о разводах, - препятствуя в тяжелой степени
разводам, - цели закона, «сохранения семьи», вовсе не достигает, а, напротив
того, благодаря своей строгости, именно ее и разрушает. Тут кроется та же ошиб-
ка, которая создается повсюду так называемой «научной законностью», а имен-
но: вместо того чтоб сделать фундаментом закона сами же человеческие слабо-
сти, закон пытается насилием (теоретическим) направить грешного человека к
достижению, или сохранению того, что закон (правильно) считает идеалом, т. е.
закон пытается сделать фундаментом самый же идеал. Между тем в интеллигент-
ной, как и в крестьянской, среде семья есть не только необходимость, но создает
и комфорт и удовольствия, которых вне ее нельзя найти и которые человек, при
всей своей грешности, любит и отнюдь не желает терять. Но отчего же семья
все-таки так часто им теряется? А 1) потому, что в грешном человеке существу-
ет тенденция распускаться, т. е. давать волю своим нервам: сначала в мелочах,
но которые со временем приводят к охлаждению и разрыву, 2) сознавая, что
современный закон о разводе ставит одного супруга в полную зависимость от
согласия другого на развод, супруги чувствуют «возможность» распускаться
безнаказанно, сколько им угодно. Вот это главная причина современного разло-
жения семьи. А разве это распускание нервов во всяких мелочах было бы воз-
можно, если бы развод зависел только от одностороннего желания одного из
супругов (т. е. заявления в полицию, 60-копеечной марки, уложенного чемодана
и извозчика)? Очевидно нет. Все удобства и прелести семейной обстановки
потеряны, а все обязанности: забота о существовании другого супруга и детей -
остаются? И вот это последнее обстоятельство и без того уже затрудняет раз-
вод, что закону странно затруднять его еще больше. Всем дурным элементам он
дает этим только средство и возможность распускаться, - хорошие элементы
он этим от этого не удерживает и вводит их в искушение, - разврату препятство-
вать не может - и, не строя свой фундамент на человеческой же грешной слабо-
сти, - только вредит «принципу семьи», который он желает охранять. Мало
того, там, где развод неизбежен, закон мешает созданию новой хорошей семьи;
а раз оба супруга согласны (хотя и при эксплуатации и шантаже со стороны
* «Оставь всякую надежду, сюда входящий» (ит.).
595
одного из супругов), закон препятствовать разводу опять не может и создает
явную и недостойную комедию там, где все равно уже нечего ни спасать, ни
охранять! И все это несмотря на то, что всякое такое согласие между супругами
закон, именно, не признает законной причиной для развода!
Словом, уничтожение семьи создается тем 1) что люди: распускаться любят
и 2) тем, что современный закон о разводе - во вред собственному желанию суп-
ругов - «вводит их в искушение», облегчая им распускаться. В виде примера ска-
жу, что в Финляндии семейное начало находится в весьма удовлетворительных
условиях, в Америке еще лучше, - а между тем в Финляндии требуется лишь
«представление объявления в газетах со стороны супруга о том, что другой супруг
год находился вне Финляндии и на объявление не возвращался» - и развод готов.
В Америке и этого срока даже нет. Дальнейшие подробности мне точно не извест-
ны, но из всего предыдущего уже ясно видно, что чем легче развод, тем легче
сохранится для общества и государства та семья, которую желательно сохра-
нять. В остальном же ясно, что спасение не в сроках (финляндских и американс-
ких), а в ненужности согласия другого супруга, ибо раз это согласие необходимо,
то никакие сроки не помогут и всякое безобразие возможно.
Кстати, из всего этого ясно тоже видно, как ошибочно то предположение,
что разбор дела в дорогом и бесконечном гражданском суде будет улучшением
«разводной беды». К обычной некомпетентности судей духовных в житейских
делах, истории и подкладки разных специальностей, могущих иметь отношение к
делу, присоединятся те же старый формализм и комедия - только бесконечно до-
рогие и долгие, взамен теперешней комедии в «Духовном суде», которая за послед-
нее время стала, сравнительно с гражданским судом (и теперь уже), ужасно быст-
ра и гораздо дешевле... если у несчастного мученика необходимые для этого деньги
есть, чтоб заплатить адвокату, свидетелям и третьей «особе», как и другому суп-
ругу, шантажирующему его за свое согласие на... разводную комедию. Но разве
все последнее будет иначе в гражданском суде? Очевидно нет! Обяжите «Духов-
ный суд» вынести решение в 2 недели после того, как просители доставили все
требуемые законом доказательства, и последний из недостатков разбора дела в
«Духовном суде» отпал. И почему это роняет достоинство Духовного суда рас-
сматривать разводные дела? Изучение грехов согласно с достоинством всякого
суда. Уничтожение семьи и «разводная беда» и вытекающие из нее корректная
ложь, корректный научный грабеж, разврат и бесконечность - суть естественный
плод логики «научной законности», вызывающей необходимость согласия друго-
го супруга, а вовсе не вина «Духовного» только «суда», который при реформе мог
бы рассматривать дела «духовно», т. е. по совести, что гражданскому суду прямо
запрещено даже тогда, когда он, среди массы других научно-усложненных дел,
способен вникнуть в суть и подкладку дела?
«Гэре вам законникам (научникам), что взяли ключ разумения в свои руки,
сами не вошли и другим мешаете войти». Б. К. В. Л*.*
(«Гражданин», № 38 за 1901 г.)
* Бестолковая по изложению, но чрезвычайно обстоятельная со стороны содер-
жания статья. Ее resume: «Все семейные безобразия, отравившие и сделавшие про-
клинаемым институт семьи, проистекают исключительно из отнятия права развода
у самих супругов и от передачи этого права администрации духовной или свет-
ской». В. Р-в.
596
LIX. О городских думских учительницах
14 июня этого года исполнилось 25 лет со времени принятия Петербургом на-
чальных школ под свое ведомство. Судя по собранным к этому времени статис-
тическим сведениям, положение думских городских школ мало оставляет же-
лать лучшего: и общее число учеников, и число оканчивающих курс в мужских
и женских училищах, итоги самого преподавания - блестящие работы и отмет-
ки на экзаменах - все говорит о процветании школ, т. е. образцовом преподава-
нии и порядках в них. С увеличением числа школ увеличивается и состав уча-
щих: вместо прежних одноклассных училищ - теперь открываются
многоклассные, требующие от 6 до 19 человек учительниц. Прием учительниц в
думские школы обставляется все большими и большими трудностями. (Говорю
только об учительницах, потому что учителя в думские школы теперь не прини-
маются, остаются на службе 16 чел., служивших уже раньше.) Кроме высшего
образовательного ценза (окончания Педагогических или Бестужевских курсов),
от городских учительниц требуется практическая подготовка.
Заботясь так много о тщательном подборе учащих, Комиссия по народному
образованию мало входит, однако, в духовную жизнь последних. Эти тружени-
цы обставлены рядом стеснительных правил. Во-первых, подающая прошение
не должна иметь 30 лет от роду; во-вторых, она не должна иметь никаких физи-
ческих недостатков или органических болезней, в удостоверение чего ею пред-
ставляется медицинское свидетельство. В-третьих, она должна быть девицей.
При выходе замуж девица, зачисленная в кандидатки или уже состоящая учи-
тельницей, обязана заблаговременно заявить о том в думу и подать прошение об
отставке.
В настоящее время под ведением Городской думы находятся 451 учитель-
ница одноклассных школ, около 50 заместительниц, приблизительно столько же
кандидаток.
Итак, чего же требует дума от этих 500 с лишком учительниц?
Образования, педагогической опытности, молодости, здоровья и безбрачия,
т. е. иначе требует посвящения всей жизни, всех душевных способностей, со-
средоточения всех интересов и духовной жизни только на школьном деле.
Что же дает она взамен этих высоких требований?
К несчастью - немного. Даже материально они едва обеспечены. Только
некоторые, сравнительно давно служащие, имеют школу с квартирой, осталь-
ные учительницы - приходящие. На разъезды из дома до школы им полагается
10 руб. в месяц. Из общего оклада (600 руб.) и этой суммы (квартирных денег
почему-то не выдается) за вычетом эмеритуры получается 58 руб. в месяц и...
через 25 лет (так далеко, далеко, но так заманчиво рисуется перед глазами эта
грациозная цифра 25!) - скромная пенсия. Из этих 58 руб. девушка должна иметь
квартиру, стол, ездить в школу, на остающиеся от трат на необходимые нужды в
лучшем случае 15-10 руб. одеться и ими же ограничить свои потребности и
желания. Некоторые учительницы имеют возможность устроиться у своих род-
ственников, которым они, конечно, в таком случае помогают материально, а боль-
шая часть живет по комнатам (взять квартиру нет средств), питаясь кое-как по
кухмистерским и столовым.
597
Не говоря уже о материальном ограничении, девушка обречена на вечное
духовное одиночество. Войти в дом, в семью она стесняется, так как не имеет
ни средств, ни возможности принять у себя в своей маленькой скромной келье.
Убегает молодость, уходят силы, здоровье, а впереди? Совсем без счастья, наве-
ки без душевной отрады! Да ведь душевное истощение убивает так же мучи-
тельно, как и голод... Все - от себя... от себя... Мудрено ли, что и нервы расша-
тываются, энергия упадает, здоровье портится.
Интересно бы знать: чем руководствовались, на чем основывались, давая
это странное предписание безбрачия, и почему оно не существовало раньше, а
вдруг вошло в силу с 1896 г. и упрямо существует в настоящее время? Учитель-
ницы, вышедшие замуж до 1896-го или в 1896 году, имеют и теперь школы (и
квартиру при школе по старым порядкам) и не подчиняются новым правилам.
Если при этом постановлении имелось в виду, что в случае замужества зарабо-
ток не нужен женщине, муж обязан прокормить ее, то не следует забывать, что
среди нашей учащейся или служащей, трудящейся молодежи (среда, где по боль-
шей части вращаются образованные девушки) мало можно найти людей, вполне
обеспеченных материально. Странно требовать, чтобы с замужеством женщина
почему-то отрекалась от любимого дела (к которому чувствует себя способной)
и хотя небольшого заработка, могущего служить ей подспорьем.
Если согласиться с доводами, что замужняя учительница отвлекается от дела
личною жизнью, не может отдаться ему всей душою так, как отдается ему де-
вушка, то тогда и никакая личная жизнь не должна существовать для учительни-
цы, так как всякое проявление индивидуальности, всякое внешнее влияние от-
влечет ее от занятий, помешает сосредоточиваться только на работе.
Отчего же не отвлекаются от дела замужние городские учительницы? На-
против, практика говорит, что в их школах дело ведется образцово! Вполне по-
нятно, что только замужняя, только мать способна сродниться с душою ребенка,
уметь жить его жизнью, входить во все его желания, понимать его мысли.
А сколько противоречий, сколько непонятного и жестокого в этих вынужден-
ных ложных условиях жизни! Одним почему-то оставлена школа и разрешена
брачная жизнь, другим нет. Девушку безжалостно обрекают на тяжелую, безот-
радную жизнь, в то же время требуют от нее альтруизма, гуманности, кротости,
любви и снисхождения к окружающим. Навеки лишенная возможности иметь се-
мью, быть матерью, она всю жизнь находится в обществе детей, которые точно
вечное напоминание, точно немой укор собственной бессемейности. Так много и
громко говорят о необходимости чистоты сердца, высокой нравственности учи-
тельницы, и тут же закрывают ей дорогу к честной жизни, к законному браку.
А что, если измученная беспросветным одиночеством девушка решится на
гражданский брак? Будут ли к ней снисходительны? Не поторопятся ли вычерк-
нуть ее из списка порядочных женщин, не заклеймят ли позорным именем?.. Но
в списках думы она будет значиться не замужем. Что ж это, проповедь граждан-
ского брака? Думские весталки! Как грустно и как обидно звучит это название.
Святое неотъемлемое право каждой женщины быть женой и матерью отнято
лишь за то, что она отдает всю свою жизнь чужим детям! Казалось бы, кто, как
не интеллигентная женщина, имеет несомненное право быть матерью? Кто, как
не образованная девушка, близко узнавшая душу ребенка, может умело и умно
воспитать своих детей и дать родине полезных граждан?!
598
Жалко, тяжело бывает видеть людей несчастных, больных, голодных, но еще
тяжелее смотреть на людей душевно калечимых с таким тупым безжалостным
расчетом.
Уполномочило ли общество своих выборных так безжалостно относиться к
судьбе беззащитных интеллигентных девушек!* Д.
LX. Гнусный промысел
Промысел продажи женщин на Ближний и Дальний Восток в публичные дома и
гаремы давно уже обращал на себя внимание одесской администрации, но пре-
сечение этого зла представлялось крайне трудным: дело обставлено большими
секретами и поставщицы живого товара, не живя в Одессе, наведываются сюда
лишь изредка и на короткое время только для отправки в дорогу завербованных
их агентами женщин. Эти своеобразные антрепренерши раскинули сеть по все-
му Югу России, они оперируют и в Киеве, и в Ростове, совершая периодические
переезды из города в город, иногда через большие промежутки времени. «Аген-
ты» этих антрепренерш - не уличные оборванцы, а ловкие и искусные, тонко
знающие дело и иногда весьма нарядные, презентабельные джентльмены, сплошь
и рядом евреи, имеющие претензию «понравиться» своим жертвам. Несчастные
женщины, застигнутые крутыми житейскими обстоятельствами, соблазняются
предлагаемыми антрспрснершами или их агентами задатками и хранят заклю-
ченное обеими сторонами «добровольное соглашение» в великой тайне. На Во-
сток они эмигрируют в качестве туристок, дам, разъезжающих по делам род-
ственников и мужей, спутниц ловких аферистов и компаньонок антрепренерш.
С внешней формальной стороны полиции часто не к чему бывает придраться: у
эмигранток паспорта в полном порядке, на предлагаемые вопросы женщины дают
самые ясные ответы. Антрепренерши иногда увозят и неопытных молодых де-
вушек под видом своих родственниц. Рассказывают, что в турецких гаремах есть
смоленская гимназистка, сбежавшая от бездны школьной премудрости, есть
покинутые мужьями жены, супругам которых в возмещение понесенной потери
дарили кровных арабских жеребцов, а одна француженка-гувернантка, по пово-
ду тайного увоза которой в гарем возникла дипломатическая переписка, откро-
венно и решительно заявила, что она просит «не освобождать» ее. Торговля
живым товаром ведется на золото, и даже на очень крупное золото; антрепре-
нерши и их агенты зарабатывают хорошие куши, а жертвы их, нередко исстра-
давшиеся дома в нужде и голоде, увидев в руках первые деньги, не проявляют
иногда особого желания вернуться к прежней жизни. Состоявшееся «доброволь-
ное соглашение» они берегут в тайне даже от подруг и всячески открещиваются
и от полицейского вмешательства, и от непрошеной защиты. Конечно, бывают и
грубые тайные увозы женщин, когда защита их полицией - единственное сред-
ство для спасения несчастных из рук скверных гешефтмахеров. В последнее
время, с оживлением окраин Дальнего Востока, начинается увоз женщин не
столько на Ближний Восток, довольствующийся услугами западноевропейских
* Можно сказать - крик сердца! Но где этого положения вещей корень? Аскет,
заснувший около ненужного ему брака, коего он есть господин. Сон этот сказал всем,
городской думе, военной администрации, «приходите и разоряйте мне ненужное
сокровище; запрещайте брак, хоть всем запрещайте: я вижу девственные сны и се-
мьей не интересуюсь». В. Р-в.
599
комиссионеров, сколько в Порт-Артур и Владивосток. Ловкие антрепренерши
обратили исключительное внимание на эту доходную статью. О поимке одной
из них, Алексеевой, вам уже известно. Но их, конечно, много. В Одессе немало
сделано уже для несчастных женщин, случайно впавших в разврат. Большое, рас-
полагающее достаточными средствами «Общество призрения неимущих и помо-
щи нуждающимся» устроило здесь образцовое убежище для девушек и порочных
женщин; графиня А. И. Шувалова привлекла многие десятки тысяч рублей на
устройство нового Трудового дома для порочных женщин («Одесское общество
св. Магдалины»). Этот дом, обставленный превосходно, имеющий прекрасный
инвентарь для женского труда (рукоделье, шитье и проч.), широко открыл свои
двери для всех нуждающихся в его поддержке. Но много ли нашлось женщин,
готовых бросить позорные заработки и вступить на трудовой путь? В первом убе-
жище долгое время призревалась всего одна женщина и заведующее убежищем
благотворительное общество жаловалось на то, что все его старания не приводят
ни к чему. Какими мерами привлечь обитательниц в пустующее убежище? Не
брать же их насильно с улицы. Десяток-полтора женщин, призреваемых в новом
убежище, составляют тоже лишь малый процент на тысячи порочных. Невольно
думается, что лучше всяких полицейских и благотворительных мер могла бы по-
мочь борьбе с развратом более надежная подготовка женщин к самостоятельному,
обеспечивающему женщину труду, а в этом направлении у нас вообще мало сде-
лано. («Корреспонденция из Одессы».) Я Лендер.
LXI. Белые невольницы
На прошлой неделе закрыл свои заседания при министерстве иностранных дел
международный «конгресс» против торговли белыми женщинами (La Traite des
blanhches). Нс следует думать, судя по этому - довольно-таки нелепому - назва-
нию, что речь шла только о торговле белыми, а что торговля черными, желтыми
или красными женщинами была оставлена в стороне как предмет, не стоящий
внимания. Конгресс имел в виду вообще гнусное ремесло купли-продажи живо-
го мяса женского пола, какого бы цвета кожей это бедное мясо ни было покрыто.
Не знаю, какие будут результаты этого Конгресса. Да и будут ли они вооб-
ще! Конгрессисты, как известно, не облечены никакими законодательными пол-
номочиями. Они могут только докладывать, спорить и выражать пожелания,
которые ни для кого не обязательны. А все это и без того давным-давно делает-
ся, только, к несчастью, толку из этого никакого нс выходит. Порядочные люди
возмущаются, а проходимцы посмеиваются себе в ус и как ни в чем не бывало
продолжают свое прибыльное занятие.
По странному совпадению, в один из дней, когда Конгресс уже заседал, при-
шлось мне сидеть на террасе кафе против вокзала Северной железной дороги.
Рядом со мною сидел толстый немец с красным лицом, а с ним «одно из милых,
но погибших созданий». Я думал вначале, что мой сосед находится, как говорят
французы, en bonne fortune*. Но нет; оба, по-видимому, куда-то уезжали. Около
девицы стоял старенький чемоданчик, обтянутый полотном. Около немца - ще-
гольский кожаный сак со стальной оправой. И в то время, как немец пил кофе и
опустошал графинчик с коньяком, девица украдкой глотала слезы, стараясь гля-
деть в сторону. Она была очень бледная и только кончик носа и глаза ее были
красны от сдерживаемого плача.
* завел роман (фр.).
600
-	Фу сед пед, - сказал немец, который находился в очень благодушном на-
строении, - фу сед пед, ни фу ди. Дом очень хорошо содержится, хозяйка доб-
рая, а клиенты совсем comme ii faut. Блере тонк па!
-	Je ne dis pas*, - оправдывалась девушка, - но это так далеко. Кроме того, у
меня родные...
-	Де педиз, - утешал ее провожатый.
Это несомненно была «белая невольница», которую перепродавали в Гер-
манию, где французский товар ценится очень высоко. Из докладов, прочитан-
ных на конгрессе, видно, что товар этот не залеживается на месте. Девяносто
процентов девиц не остается в том же доме в среднем больше 140 дней. По
крайней мере два раза в год ее перепродают, пересылая, как скот, из Киева, напр.,
в Бразилию и наоборот. В прошлом году одна бретонка, обманным образом завле-
ченная агентом в дом терпимости, в течение двух месяцев была перепродана, -
без ее согласия, разумеется, - три раза. Купленная вначале за 300 фр., она была
переуступлена за 1000. Но новый хозяин поспешил от нее отделаться, уступив
содержателю вертепа низшего порядка за 40 флоринов, - товар оказался не со-
ответствующим назначению: он утомлял клиентов неуместным плачем.
Для купли-продажи женского мяса существуют многочисленные агентства,
разбросанные по всему свету, и которые все находятся между собою в самых дея-
тельных сношениях. В одной Австрии таких агентств известно 180; в них в каж-
дую минуту имеется 1500 женщин, готовых к отправке. В Италии, по словам сек-
ретаря Ассоциации против торговли белыми д-ра Гарофоло, «число несчастных
девушек, которых отправляют из генуэзского порта в Южную Америку, доходит
до 1200 в год. Эти бедные существа, почти дети, вербуются главным образом в
Венгрии, России, Франции и Швейцарии. Возраст их колеблется между 15-20 го-
дами». Маркиз Калболи идет еще дальше. «Некоторые из наших больших портов, -
утверждает он, - напоминают собою рынки невольниц древней Халдеи. Сицилия
продает минотавру проституции тысячи молодых итальянок, направляемых в Ту-
нис». Цены на товар подвержены закону спроса и предложения, но зависят также
от моды: иногда спрос больше на блондинок, чем на брюнеток, иногда на девушек
со светлыми или, напротив, с темными глазами. Цены меняются постоянно, то
поднимаются до очень высоких цифр, то падают почти до нуля. На Суэзском пе-
решейке существует настоящая организованная биржа на этот предмет. Недавно
там был случай, что целая «партия» женского товара была выброшена на улицу,
отдана на произвол туземцев порта Тевфика, потому что рынок был очень загро-
можден. В Буэнос-Айресе был подобный же случай с русскими еврейками во вре-
мя переселения евреев в так называемые колонии барона Гирша в Аргентине. В
короткое время «кафтены» (cafteno, так называют там агентов проституции) дос-
тавили на рынок и секвестрировали в домах терпимости больше 3000 девушек.
Понятно, что товар был обесценен; можно было иметь за 10 фунтов штуку в пол-
ную собственность. Всего, по словам аргентинского правительства, было продано
в республике в годы «исхода» до 10 000 еврейских девушек!
Как действуют агенты, поставляющие на рынок живой товар, - это достаточ-
но известно. Они даже не очень скрывают свое ремесло. В Париже их генераль-
ный штаб - кафе по соседству с улицами Шатоден, Мортир и Нотр-Дам-де-Лорет.
Но они собираются также в одном кафе на больших бульварах. Один из них, рус-
* Я не говорила (фр.).
601
ский еврей, бритый, с пенснэ на носу, орудует здесь уже много лет. Его знают
очень многие русские как субъекта, которого специальность - женитьба. Это сво-
его рода «Вечный муж». Когда он высмотрел подходящую девушку, которая не
соглашается совершать с ним «путешествие за границу», он предлагает ей руку и
сердце. Женившись, он увозит «супругу» в Лондон, Нью-Йорк или Константино-
поль, где продает ее очень выгодно, и возвращается в Париж, чтобы найти новую
невесту. И, как видите, это ему удается, потому что до сих пор он еще не попал на
каторгу. Главный контингент агентов набирается между левантинцами, галиций-
скими евреями и гражданами из Южной Америки. Этих последних вот как харак-
теризовали на конгрессе: «Это настоящие джентльмены, корректные, развязные,
ничем не напоминающие своих вульгарных собратов. Они реализируют свои мак-
лерские барыши по торговле человеческим мясом с таким же изяществом, какое
придают каждому своему жесту. Зная несколько языков, часто образованные, они
любят широко пожить, и им часто удается проникнуть в самую почетную среду.
Они имеют поэтому, понятно, и самую избранную клиентель». Из русских деле-
гатов на конгрессе кн. С. Волконский представил очень интересную работу, в ко-
торой показал, как агенты проституции орудуют в России. В известное время года,
зимою особенно, они появляются в Киеве, в Варшаве, т. е. вообще в юго-западных
провинциях и в Царстве Польском, и соблазняют бедных девушек перспективой
хорошего заработка. Когда дело сделано, они увозят их группами по 15-20 чело-
век в порты Генуи, Бордо, Гавр, Соутгемптон, откуда рассылают в Африку или
Южную Америку. Ферреро-де-Роза, из Рио-Жанейро, представил свою недавно
изданную, очень оригинальную книгу «Дома» (вы догадываетесь, какие это дома),
в которой напечатал трогательную группу агентов проституции, орудующих в
Бразилии и братски снявшихся на одной фотографии. Снимаются же группами
члены одного и того же сообщества. Отчего и этим не сняться! В той же книге
автор дает фотографию одной улицы в Рио, где все дома принадлежат одному
богатому монашескому ордену и все они сданы внаем под дома терпимости, ко-
нечно за хорошую цену...
Торговля женщинами представляет собою, таким образом, преступление меж-
дународное, а потому бороться с ним очень трудно. Девушка, которая принимает
предложение агента, делает это не из любви к путешествиям; ее гонит из дому
нужда. Она ищет места «в отъезд или за границу» - гувернантки, бонны, кафе-
шантанной певицы, продавщицы в магазин, швейки, модистки и т. п. Агент пред-
лагает ей такое место, обещает золотые горы. Она рада и счастлива. Скажите ей,
что этот человек имеет на ее счет совсем другие намерения, - она нс поверит.
Начальник парижской «полиции нравов» Гоннора рассказывал на днях такой при-
мер. Варшава известна как большой центр торговли француженками. Их привле-
кают туда заманчивыми объявлениями в газетах Парижа и департаментов. Как
запретить такие объявления? Бывает ведь и так, что действительно требуются в
Россию и гувернантки, и бонны, и продавщицы. Но так как в Россию ехать без
паспорта нельзя, то парижская полиция имеет возможность узнать, куда и к кому
именно едут девушки, которые приходят за паспортом. И вот когда этим девуш-
кам говорят, что люди, которые им предлагают занятия, содержат публичные дома
или агентство для поставки женщин для таких домов, они только смеются: агенты
успели их предупредить, что полиция всегда и всем говорит одно и то же! И даже
когда девушки несовершеннолетние, родители охотно соглашаются на выдачу им
паспорта префектурой. Так умеют агенты обворожить свои жертвы!
602
Преступление агента сточки зрения существующих законов начинается уже
за границею. Но подите тогда доказывайте, что девушки не по своей воле пошли
в публичный дом. Впрочем, доказывать ничего не придется. Когда дверь этого
ужасного дома захлопнулась за несчастной, она в девяноста случаях на сто про-
валилась сквозь землю. Если она противится - ее бьют и всячески терзают, пока
она не покорится своей участи. Полиция об этом узнает только в крайне редких,
исключительных случаях, потому что такие пансионерки, а также несовершен-
нолетние в списки не вносятся. А когда полиция является, их запрятывают так,
что их не откроешь. В Буэнос-Айресе прошлой зимой полиции донесли о похи-
щении и секвестрации в одном из домов терпимости двух несовершеннолетних
сестер. Дважды полиция являлась с обыском и дважды ушла ни с чем. В третий
раз она тоже собиралась уйти, не найдя ничего, когда слух начальника полиции
был поражен стонами, которые неслись из-за стены. Оказалось, что в доме нахо-
дились потайные комнаты, куда и спрятали сестер.
Торговля женским мясом существует не со вчерашнего дня, разумеется. Уже
в сороковых годах против нее принимались меры в Голландии, Англии и Герма-
нии. В 1897 г., благодаря депутатам Рейнигеру, Бебелю и Форстеру, в Пруссии к
закону об эмиграции была прибавлена статья, по которой наказывается тюрем-
ным заключением от 2 до 5 лет и штрафом от 150 до 6000 марок всякий, кто
обманным образом заставил эмигрировать женщину с целью предать ее прости-
туции. Тогда же состоялся договор о выдаче между Австрией, Германией, Бель-
гией, Италией, Испанией, Голландией и Швейцарией.
И все это не дало ровно никаких результатов.
На конгрессе в Лондоне два года назад выражено «пожелание», чтобы со-
стоялось международное соглашение относительно следующих пунктов:
1)	Наказание лиц, которые какими бы то ни было способами вовлекают жен-
щин или девушек в разврат.
2)	Разыскание такого рода преступлений, когда они касаются нескольких
государств сразу.
3)	Учреждение компетентного трибунала для избежания конфликтов в юрис-
дикции.
4)	Выдача преступников.
Нынешний конгресс занимался специально изучением такого плана между-
народного соглашения, благодаря которому можно было бы преследовать тор-
говцев белыми невольницами, где бы они ни практиковали.
К чему пришел этот конгресс, я в точности сказать не могу. Конгрессисты -
не знаю почему - решили не обнародовать из своих работ ничего, кроме очень
неопределенных общих мест. Да это, откровенно говоря, и неинтересно. Улита
едет, когда-то будет...
Но если бы даже пожелания конгресса получили силу закона, можно опа-
саться, что и тогда гнусная торговля от этого не пострадает. Дело вот в чем.
Конгресс из соображений якобы либерального свойства не хочет преследовать
торгующих в тех случаях, когда товар идет к ним в руки «по собственному со-
гласию». Всякий-де совершеннолетний человек волен делать с собою, что поже-
лает. В действительности же просто не хотят помешать вербовке персонала для
публичных домов. Но если оставить такую лазейку, то под видом собственного
согласия можно будет продолжать выгодный гешефт по-прежнему, даже торго-
603
вать, как теперь, подростками, только фабрикуя для них фальшивые паспорта.
Это и до сих пор так делается сплошь и рядом. А полиция... она закрывает в
этом случае глаза, чему тоже можно привести множество примеров...* («Кор-
респонденция из Парижа» в «Нов. Bp.»). Н, Андреев.
ЕЩЕ ФРАГМЕНТЫ О БРАКЕ
Об особого рода «синдикатах»
Мне болезненно хотелось бы прочесть публичную лекцию об одном недо-
стающем у нас виде «синдиката». И обладай я хотя в малейшей степени
ораторским искусством, я привел бы это намерение в исполнение. За недо-
статком красноречия, я прибегаю к перу, но читатель пусть именно смотрит
на эти строки как бы на отрывок публичной лекции, во всяком случае как на
горячее устное обращение к публике.
Сильные умеют устраивать себе «синдикаты». Властные умеют «со-
юзиться». Вот уже поистине исполнилось слово, что «у кого много - тому
еще прибавится, а у кого мало - у того и это отымется». Люди с малым
достатком и малою властью сидят пригорюнившись. Они беднеют с каж-
дым днем. Крохи их утекают и, прилипая кроха к крохе, образуют возы хле-
ба богатых людей.
Когда нужно осветить Россию дорогим керосином, образуется «синдикат
керосинозаводчиков». Когда нужно обобрать Россию на сахаре, образуется
«синдикат сахарозаводчиков». Хорошо. Допустим. Претерпим. Но отчего не
допустить некоторых нравственных и правовых синдикатов? Позвольте, есть
же «умственные и ученые синдикаты», каковым прежде всего можно назвать
Академию Наук и всякое решительное ученое общество. Есть общества кни-
гоиздателей, книгопродавцев, даже наборщиков типографских. Есть юриди-
ческие общества. Я говорю о мысли союза и факте союзных, дружелюбных
лиц, от союзности выигрывающих в силе. Нет ли у нас области бесконечно
прекрасной и бесконечно слабой, которая решительно просится в рубрику
«униженных и оскорбленных»? Да - это семья. Вот я и хотел бы прочесть
лекцию о собрании в некоторый союз лиц семейных, обладающих до извест-
ной степени «от сложения мира» огромными правами, но которые к началу
XX века крупица за крупицею и крошка за крошкою утратили почти все свои
права и теперь нищенствуют то около разных учреждений, то около разных
лиц, «от сложения мира» решительно никаких прав не получивших.
* Рекомендую для прочтения сторонникам девственного идеала. Но они, в чис-
теньких своих келейках, «не печалятся убо на утре»... И все еще дремлют на ветхих
листках «Кормчей книги», единственно озабоченные, как бы: 1) разведенный муж
вторично не женился, 2) не поженились духовные родители, восприявшие от креще-
ния одного младенца, 3) или состоящие в четвертой степени двухродного свойства.
Но позволительно спросить, насколько это «сон праведников»? В. Р-в.
604
Недавно меня посетил приехавший из Соединенных Штатов русский
православный священник Н. В. Васильев. Он много рассказывал о тамош-
ней жизни и все возвращался к пункту, и его и меня интересующему, - физи-
ческого и нравственного здоровья народа. Он ознакомил меня с результата-
ми уже 50-летней деятельности «Христианского общества молодых людей
в Северной Америке», полувековой юбилей которого праздновался в Босто-
не летом 1901 года. Затем назвал брошюрку русского исследователя о дви-
жении населения в России (заглавие ее я забыл), в которой показывается,
что население России далеко не так быстро увеличивается, как мы привык-
ли думать по старым учебникам, и что состояние Франции, где рост населе-
ния остановился, - не бесконечно удалено и от нас. Он жалел, что я прекра-
тил писать о разных сторонах брака, и, упомянув о «Религиозно-философс-
ких собраниях», последнее заседание которых посетил, указывал, что наи-
большую пользу они принесли бы, останавливаясь не на теоретических и
догматических вопросах, а на нравственно-жизненных, каков, напр., брак.
С последним я не согласился, ибо полное разрешение практических вопро-
сов лежит, так сказать, в обладании узла вопросов догматических. Напр.,
весь вопрос о браке зависит от вопроса об аскетизме. Пока последний вла-
дычествен, он будет обладать браком, как господин. И как бы ни было пла-
чевно это управление, ничего с ним нельзя сделать, не затронув вопроса о
сравнительной метафизической и религиозной ценности и опорах самого
аскетизма. Пока господин есть господин - он господин. По римскому праву
patria potestas* не останавливалась в действии своем, даже когда pater был
сумасшедший. А римское право действенно и в Европе. То же и здесь, в
применении к идеалам девства и супружества. Так я говорил.
- Да вовсе нет. Самое право аскетов регулировать брак ни на чем не
основано, и византийские императоры только по незнанию канонического
права предложили в свое время монахам установить правила брака. По «Апо-
стольским правилам», основной у нас канонической книге (происхождении
около IV века после Р. X.), монах не должен мешаться в мирские дела. Таким
образом, ни законы, аскетами выработанные, ни текущее теперешнее уп-
равление ими же семейных дел не имеет под собою почвы канонической.
Это меня поразило, и я позволяю себе под полным именем передать
мысль почтенного священника, как я ее услышал. И ранее, в частой перепи-
ске, мною сохраняемой, и в устных беседах со священниками, мне случа-
лось неоднократно выслушивать одобрение моим мыслям о браке, разводе,
незаконнорожденных детях, где они признавали застарелую неправду. Все
эти вопросы они считают бесконечно запущенными, пренебреженными, так
сказать, съехавшими с канонического фундамента, потому что с него съеха-
ла вообще вся цивилизация, живущая в XIX веке далеко не так, как в IX. И
что было применимо и целебно в маленьких епархийках Исаврийской дина-
стии или Комненов, что было там исполнимо, - решительно не исполнимо
* отцовская власть (лат.).
605
и неприменимо в чудовищных социальных и политических организмах но-
вых времен и становится в них разрушительно. Надвинуть же новую циви-
лизацию на каноническое право так же невозможно, как надеть Монблан на
палец. Да и притом вообще: епархии средневековой Греции работали для
себя, ad usum temporis, без права и мысли «вязать и разрешать вечность».
Поэтому мы только ломаем себя, пытаясь втиснуть бытие 100-миллионных
народов в правила тогдашней жизни, столь миниатюрной и неразвитой. И
пришлось нам, напр., завести дома терпимости от полного отсутствия брач-
ных норм, брачных условий, соответственно выработанных в применении к
быту постоянных армий и подвижного рабочего населения, в ту древнюю
пору вовсе не существовавших, а в наше время выросших до огромных раз-
меров. Ведь нельзя же, для соблюдения правил «Кормчей» о браке, закрыть
фабрики и распустить армию. И вот нам пришлось изловчаться, чтобы ос-
нование домов терпимости считать канонически позволительным в стране
и менее затрагивающим истину и целость церкви, чем сколько бы этой ис-
тины и целости осталось, если бы она допустила четвертый брак, времен-
ное сожительство (фабричные, солдаты) или женитьбу двух родных братьев
на двух родных сестрах. Но историческая подавленность у нас духовного
сословия заставляет его говорить золотые слова «в уголке», а на стол (в пе-
чати, в публичной речи) класть «медь звенящую»...
Продолжая рассказы об Америке, мой гость упомянул, что священник,
отказавшийся назавтра же обвенчать вступающую в брак пару, - платит
500 долларов штрафа и что венчания совершаются там все дни года, а не
60 дней в году, как у нас. О последней цифре я переспросил, удивившись,
что так мало «венчальных дней». Оказалось, что это не обмолвка. Он выска-
зал удивление, что таинство, т. е. святое, почему-то невозможно в пост. Я
более чем согласился с ним, указав на несомненное притворство неведения,
будто повенчавшиеся только что только перед семинедельным постом, ра-
зорвут супружескую жизнь на все эти семь недель. К чему такая наивность
клириков? А если они ее не имеют, то зачем же «медовый месяц» именно
помещать в посту? Да и затем, ведь невольно образуется у всего народа пред-
ставление, что супружеская жизнь есть какая-то масляница, объядение, а не
нормальная и постоянно ровно текущая жизнь. Вырождение семьи христи-
анской, малочисленность и особенно болезненность и малоспособность де-
тей, очень вытекает из этих интервалов то полного воздержания, то неуме-
ренной чувственности. Народ без сомнения предается тому и другому, по-
слушно внимая гласу, что «супружество есть мясоед, а пост есть девство».
Он все молитвенное и серьезное время воздерживается от супружества, а сре-
ди пьянства, объядения и удаления от молитвы начинает жить супружескою
жизнью. И вот в такой-то печальнейшей обстановке, истинно языческой, пло-
дит детей не столько как человеческие души, сколько как свинок. Ужасно!
Он согласился со мною, что здесь надо искать причины разрушения и
вырождения семьи. Когда я переспросил его, неужели в Соединенных Шта-
тах не требуют от венчающихся документов, он мне ответил, что, конечно, -
606
нет, это - полицейская сторона брака, нимало священника не касающаяся, и
за нее венчающийся отвечает сам перед законом и судом. «У нас же, - при-
бавил он, - требуется целая пачка документов, и, напр., здесь в Петербурге
совершенно невозможно венчать пришлых на отхожие промыслы крестьян.
Именно - они должны сделать оглашение по месту постоянного житель-
ства. В Петербурге о них оглашения сделать нельзя, потому что здесь они
временно, хотя бы и давно живут, и требуют от них свидетельства оклика с
родины. Они пишут туда. А оттуда отвечает священник, что он не может
совершить оклика, ибо парень уже много лет отлучился с родины и, быть
может, теперь женат. Получив такое уведомление, мы отказываем в браке -
и это огромному множеству холостых и совершенно к браку правоспособ-
ных людей. Между тем самый закон об окликах есть католический, установ-
ленный Иннокентием III и подтвержденный Тридентским собором, а в рус-
ское законодательство он перешел из Польши, очень поздно, не ранее конца
XVIII в. Судите, какие от этого последствия. Проституция растет, множе-
ство людей вступают в нелегальные связи, а рождающихся от них детей
выкидывают в воспитательные дома».
Да. Осторожность, которая обходится дороже безрассудства. Ну, пусть
по ошибке или злоупотреблению повенчают две-три пары на сотню не кано-
нически, нарушив «1001 препятствие к браку». Соглашаемся, худо. Но не
хуже ли во избежание двух неправильных браков не дать зародиться 98 со-
вершенно правильным семьям? Заливая головню, мы пускаем потоп, кото-
рый подмывает дом.
И вспомнил я еще муки нашего бракоразводного процесса, всю кани-
тель о «приемышах»; о «подкидывании» самими родителями себе своих же
детей в случаях жизни невенчанных пар. (Н. В. Васильев сказал мне, что
«принудительности обряда в браке не может быть потому, что только неко-
торые таинства, как крещение, обязательны для всех вообще христиан, а
другие таинства, по аналогии таинства священства, от мирян не могут тре-
боваться».) И, перебрав в уме своем все эти рубрики, спросил себя: да что
же это, наконец, за униженная и опозоренная область - область семьи, детей
и рождения?
Тут - у всех права, у судьи, у земского начальника, у полицеймейстера, у
секретаря консистории. Только у дитяти, у мужа и жены - никаких прав,
кроме пассивного и тупого повиновения. Между тем все слова Божии сказа-
ны не только о муже и жене, но прямо - мужу и жене, из уст в ухо прямо им
и одним им! И никаких Божиих слов нет ни о секретарях консистории, ни о
судье, ни о полицеймейстере, ни о земском начальнике, которые «сложены
не от сотворения мира», а кто от 1884 года, кто пораньше, кто попозднее. Но
всем им нет века жизни, они - младенцы, а судят великого старика - мужа и
жену, родителей и детей!
И мысль о самозащите семейных людей вспыхнула во мне. Вот хоть бы
вопрос о католических окликах, к нам зачем-то перенесенных, об «обыске»
(что за грубое слово в отношении нежных жениха и невесты? точно они
607
воры), да, кстати, и о 500 долларах штрафа за отказ повенчать накануне фа-
тальной среды, пятницы и семи недель поста? Да, наконец, и бесцеремон-
ность консисторий, где тратятся суммы куда больше 500 долларов, ограни-
чилась бы, если б она встретилась лицом к лицу не с несчастною мокрою
курицей, на которую похож каждый и каждая, ищущие себе там «милости и
правды» в случае несчастного иногда до бесчеловечия брака, а встретилась
бы с союзом взаимно друг друга поддерживающих семейных людей. По-
звольте, синдикаты сахара и керосина, торговцы Нижегородской ярмарки
добиваются даже новых тарифов, добились охранительной таможенной си-
стемы, добиваются отмены неудобных для них одних законов и установле-
ния других, нужных и удобных. Почему такой почтенный факт, как семья,
как семейные русские люди, сложившись в союз, сперва, пожалуй, интим-
ный, как и сахарозаводчики первоначально слагались интимно же, а потом и
в формальный, и открытый, не проведут ряд мер в сфере семьи, брака, де-
тей, развода, который доставил бы государству такие выгоды, как:
1)	обилие семей;
2)	здоровье нравственное и физическое детей и их во всех случаях юри-
дическую обеспеченность, ибо дитя всегда innocens и наказанию никогда и
ни за что не подлежит;
3)	развод на почве прелюбодеяния, но отнюдь не публичного, при сви-
детелях, о которых ни малейше не упоминал Спаситель, и оно совершенно
беззаконно теперь требуется, а о котором есть доказательства в письмах, в
обстоятельствах жизни (напр., разрешение от бремени или постоянная жизнь
жены в квартире постороннего человека), в свидетельствах знакомых и дру-
зей или в личном обоих супругов сознании. Также - на почве нравов и об-
хождения, где исключена всякая тень человеколюбия и нравственности.
4)	В случае основательного развода - обеим сторонам право вступления
в брак. Ибо допустим, что брак расторгнут «по вине прелюбодеяния» мужа
ли, жены ли. То ведь если они, уже состоя в браке, «уклонились в прелюбо-
деяние», то что же, неужели теперь, оставшись «запрещенною на всю жизнь
к браку», виновная сторона от прелюбодеяния воздержится? Если, уже со-
стоя в первом браке, при страхе глубоких неприятностей, расстройства се-
мьи, при опасности убийства, виновный все же «впал в прелюбодеяние», то
теперь, когда брак расторгнут, неужели он будет постничать?! Не помешала
семья и дети «прелюбодеянию», то неужели ему помешает консисторская
прописка в паспорте! Явно, что «прелюбодеяние» продолжится. Мотивов
ему не быть - нет. Нужно, как страус, спрятать под крыло голову или при-
твориться ничего не ведающею институткою, чтобы отвергнуть, что новый
брак такого человека, «разведенного по вине прелюбодеяния», есть един-
ственное средство удержать его от грязных форм блуда и что тут вступает в
силу слово ап. Павла: «Во избежание блуда каждый имей свою жену и каж-
дая имей своего мужа». - Слова же Спасителя о том, что «женящийся на
разведенной - прелюбодействует», следует, как и слова к богатому юноше,
понимать в смысле евангельского совета, а не юридического закона. Всех
608
слов Спасителя - никто не исполнил, даже в монастырях. Почему только
муж и жена одни обязаны их исполнять во всей суровой полноте, недоступ-
ной самым суровым аскетам? И «аще кто возрит на женщину с вожделени-
ем - прелюбодействует». Однако в предупреждение этого консистории не
издали же закона о ношении женщинами обязательного покрывала на лице?
Да и весьма многие из спасавшихся в пустынях, как рассказано в описаниях
их жизни, «взирали с вожделением на женщину». Но что позволительно ас-
кетическому Юпитеру, позволительно и семейной овце.
Вообще, мне кажется, в установке семейных норм забыта эта мягкая и
нравственная идея евангельского совета. Забыто вечное прибавление: «Да
вместит - кто может». Она не допускает перехода в суровый закон. В про-
тивном случае слова богатому юноше пришлось бы выразить и применить
как разграбление богатств, как уничтожение роскоши у христиан. Мы этого
не делаем. Зачем же мучим мы одну семью?
Без надежд на замужество
Прочли ли вы в № 9362 «Нов. Вр.» длинную корреспонденцию из Одессы
г. Лендера о вывозе девушек на Восток? Поразительны некоторые подроб-
ности. Вывозимые, «исстрадавшись дома в нужде и голоде, не проявляют
желания вернуться к прежней жизни». Они «открещиваются от всякого вме-
шательства полиции и от непрошеной защиты». Графиня А. И. Шувалова
привлекла десятки тыс. руб. на устройство трудового дома для «порочных
женщин». Дом устроился. Но он остался пуст. Всего одна пансионерка «тру-
дилась» в нем, и автор растерянно спрашивает, «не брать же насильно жен-
щин с улицы». Там же он сообщает слухи, что в одном из турецких гаремов
«есть смоленская гимназистка, сбежавшая от школьной премудрости, есть
покинутые мужьями жены, а одна француженка-гувернантка, по поводу тай-
ного увоза которой возникла дипломатическая переписка, откровенно и ре-
шительно заявила, что она просит не освобождать ее».
Что же, понимаем ли мы эти факты? Я думаю, нет. Думали ли над ними
серьезно? Хлопотливо и суетливо говорили об этом много; но, как «публи-
ка» во время пожара, больше «ахали», чем что-нибудь делали и даже чем
что-нибудь понимали в нем. Я думаю, в конце концов мы были даже равно-
душны к делу. Нужно кому-нибудь «благотворить». Кому же? Нищенок взя-
ли те-то, сироток те-то. А «мы»? А есть еще вывозимые в Турцию девушки.
«Ах, какой пассаж! Вот и дело. Заведем переписку с полицией, с властями.
Вы, душечка, возьмите кассу, она переписку, я хлопоты, а моя кузина сборы
пожертвований!» Что все это дело пустое, видно из того, что «отмахнулись»
рублем благотворители на много тысяч; а девушек к ним не пришло ни од-
ной или пришло очень мало.
Я помогу разъяснению, приведя два факта. Есть прекрасная, мало оце-
ненная в нашей литературе книга: «Из жизни христиан в Турции» К. Н. Ле-
онтьева. Он был нашим консулом в Турции и последнею звездою славяно-
609
фильства («Восток, Россия и славянство», 2 т.). В одной из повестей его
рассказывается, как из большого сербского дома, из родовитой и богатой
семьи («большой очаг», как говорят сербы) девушка, раньше посещавшая
подруг-турчанок в гареме, перешла сама туда, «потурчилась», впрочем, не
меняя веры, которую турки у своих семейных не притесняют, и по любви. В
повести и рассказывается тайный роман христианки и турка. Потом этот
турок был убит из мести дядею беглянки; но замечательно, что брат беглян-
ки, бывший приятелем этого турка-юноши, горячо его оплакивает, и только
потому не спас его жизни, что пришлось бы иначе убить дядю. А жена его,
христианка потурчившаяся, сошла с ума от отчаяния. Это рассказывает хри-
стианин, славянофил. Имя Леонтьева все знают, и никто не усомнится, что
он передавал факты, очевидно, бывающие.
Другой факт, лет семь назад мною слышанный, наш, туземный. Старый
и одинокий домовладелец в Петербурге сделал объявление в газетах, до-
вольно откровенное: «Нужна экономка, образованная и молодых лет, к оди-
нокому». Смысл объявления был прозрачен, и назавтра перед ним потяну-
лась анфилада девушек, образованных, кончивших курс средних заведений.
Купец был удивлен:
«Вы понимаете, для чего я вас беру?» - «Да». - «Что же вас, образован-
ную, молодую, заставляет идти ко мне, старику, может быть, ворчливому,
угрюмому, требовательному? Ведь вы, идя, взвесили ли, куда идете?» - «Да».
- «Но отчего же вы не идете в гувернантки, в бонны, наконец, в горнич-
ные?» - «Вы стары и некрасивы, может быть, вы ворчливы и неуживчивы,
но я все перенесу, и это мне легче. Я буду приноровляться к вам одному, и
приноровлюсь. Но я буду хозяйка в вашем доме, т. е. спокойна, в тепле, зави-
сима от себя и вас, самостоятельная во всем, кроме опять же вашей воли.
Тут нет и тени каторги приноровляться с каждым новым местом к новым
людям, выносить двусмысленное ухаживанье хозяина, неосновательную
ревность хозяйки, капризы детей - чужих детей, чужого дома, всего чужого!
У вас все будет мое, и я сама буду своя, своя и ваша. И это без перемены, на
много лет, пока я вам нравлюсь. А я постараюсь понравиться, потому что
мне дорог теплый угол».
Не правда ли, интересное рассуждение? Но чем вы его разобьете? Об удоб-
ствах жить в воде позвольте решать рыбе, в воздухе - птице. Не можем же мы,
только пользуясь услугами бонн и гувернанток, рассуждать о сладости быть
бонною и гувернанткой. Нет, вы попробуйте сами покочевать и, может быть, в
заключение попроситесь в гарем в Турцию. «Он не христианин. Да ведь и я
какая христианка? Только закону Божию выучилась в гимназии. Так ведь это
я забыла, как и географию. Будет во всяком случае один господин. Не русский
старый купец, а молодой турок. Может быть, будет любить. Может быть, бу-
дут дети и я к ним привяжусь. Что-нибудь выйдет, какой-нибудь смысл, а то
уж дома очень бессмысленно: подруги сбивают пойти в дом терпимости, это
совершенно позволительно, полиция не препятствует, но уж лучше я поеду
хоть и в запрещаемую полицией восточную поездку».
610
Явно из всей корреспонденции г. Лендера, из всех поразительных под-
робностей, что за исключением редких обманов, - а ведь обманы бывают
даже и при нормальной женитьбе, обманы и принуждение, - девушек вовсе
не увозят, а они уходят. Девушки от положения одинокого, бессмысленно-
го, опасного (в случае нужды и риска проституции) уходят в то, что по их
оценке, как вода по оценке рыбы, лучше «отечественного» положения. Вот
и все; что же вы на это ответите? Замахаете руками? Махайте хоть целое
столетие. Все это будет риторично, а дело останется.
Мне недавно рассказывали, что здесь в клиниках Виллие одна чиновни-
ца, чтобы родить живым ребенка, согласилась на кесарево сечение. Без него
ребенок родился бы мертвым, но и без страдания для нее. Таково неодоли-
мое стремление, вложенное в женщину, иметь детей, иметь смысл своего
бытия. А вы ей подсовываете должность «гувернантки» и «бонны». Само
собою, бесконечно грустно быть матерью турчонка, в чужой стране, уме-
реть для России. Но ведь что же ей Россия-то предложила, кроме: 1) бонны,
2) дома трудолюбия, 3) звания проститутки. Печально покинуть отечество,
но не всякое. Будем искренни и станем немножко на сторону девушек, вой-
дем в грустные счеты по пальцам, за сальным огарком свечки, в нетоплен-
ной квартире. «Трудовой дом» тепел, с инвентарем, с швейной машиной
(описывает г. Лендер). Но все это «не мое»! «Не мое все, и я везде не своя, а
чужая. А мне хочется своего, хочется дома, угла, где я была бы не пансио-
неркой на казенном содержании, а все же хозяйкою, женою, пусть даже не
единственною, и матерью уж во всяком случае своего ребенка».
Ведь турки имеют определенное потомство, определенный род, т. е.
имеют какой-то, нам только неизвестный, строй семьи. К. Н. Леонтьев опи-
сывает, что они влюбляются, любят, бывают нежны. Все это очень странно
на нашу оценку, но пусть уж о воде судит рыба, а не ворон. Бесспорно, без
семьи татары бы выродились, загнили, были бы на улице невоспитанными
и грязными буянами. А посмотрите, как они скромны, трудолюбивы, в дра-
ках не участвуют, в пьяном виде не встречаются, неприличных песен не орут.
Стало быть, с детства их кто-то воспитывал. Кто же? Не отец, вечно ходя-
щий с мешком за плечами и торгующий халатами. А если не отец, то мать.
Какая же мать? Да вот возможная смоленская гимназистка и возможная рус-
ская брошенная жена или француженка гувернантка, ибо строй семьи у та-
тар и в Турции один и тот же. А если татарчонки воспитанны, то, значит, во-
первых, их матери не что-то вроде девиц в домах терпимости, как мы при-
вычно представляем себе страшное слово «гарем»; а во-вторых, что не толь-
ко матери эти с совестью в себе и с чистоплотностью, но что и вся обстановка
дома и семьи не есть хаос, беспорядок, разгильдяйство, распутство, как мы
тоже представляем себе, а что-то по крайней мере трудолюбивое и регуляр-
ное. Опять прошу всмотреться в татар, как они добропорядочны. А добро-
порядочным нельзя стать без воспитания. А воспитывается человек дома.
Стало быть, по человеку мы заключаем и о том неизвестном х, который зо-
ве гея татарскою семьею и в которую ведь ни один европеец не заглядывал.
611
Бесконечно грустная картина этого ухода, а не увоза девушек на Восток
пробуждает старый тысячелетний вопрос: что такое незамужняя девушка?
без надежд на замужество? без надежд по некрасивости, бедности, болез-
ненности, даже уродства? Вспомним кесарево сечение. Увы, болезненные,
слабые, бедные, очень некрасивые - все равно хотят иметь смысл бытия
своего, которым для девушки вековечно останется кормимый ею ребенок.
Так от сложения мира и до его «светопреставления». И мне кажется плачу-
щая, точащая из себя слезы картина этого «ухода» девушек есть выразитель-
ный, а главное, необоримый и непоправимый ответ на небрежную, сухую
разработку в Европе брака и семьи, какая совершилась по указанию и под
мотивом: «лучше не жениться», «суть скопцы... царства ради небесного».
Девушки, покидающие нас, как бы говорят:
- Мужчины в России и сама Россия как государство держатся воззре-
ний, что «лучше не жениться». И как нам некуда деться, то за исполнением
своего призвания мы и уезжаем туда, где держатся воззрения, что «лучше
жениться». В нашем положении дочери Лота поступили еще решительнее и
высказали мотив, о котором мы только молчим: «Нет человека, который во-
шел бы к нам по закону всей земли» (всего мироздания. «Бытие», XIX).
Вот что мне давно хотелось сказать на эту грустную тему. «Рыба ищет, где
глубже, а человек - где лучше». Устелем девушкам лучшую, но на их взгляд и
оценку лучшую судьбу, т. е. более полную и округленную, чем до сих пор, судь-
бу не ремесленную только, не профессиональную, - и они останутся в отече-
стве, не будут молча и уклоняясь от неудобных ответов уходить от нас. Повто-
ряем, «старая, не нужная никому девушка» есть подлинный и единственный
родник явления, именуемого ложно: «торговля белым товаром», и настоящее
имя которого: «уход девушек, через посредство комиссионеров, из христиан-
ских стран в нехристианские». Ведь ни одна замужняя и счастливая женщина,
ни одна мать русских детей этими «комиссионерами» не захвачена, не обма-
нута, не «увезена»: наблюдение, которое решает спор. Мы построили узень-
кую, допустим идеальную, ниточку семьи как «союза одного с одной на всю
жизнь» («Кормчая») и сказали: пусть побежит по этой ниточке стомиллион-
ный народ. Но кто на нее не попадает, кто не вступает именно в этот «союз
единого с единой вечный», - тот фатально и непременно падает в проститу-
цию, «бонны», внаем к старым купцам. Ибо ничего среднего и промежуточ-
ного нет, ничего не изобретено. Между тем этот установленный путь тесен,
узок, неудобен, исполнен риска в случае несчастия, болезни, измены жены; и
на него не вступают часто и те, кто мог бы, даже обеспеченные и богатые. И
ничем никто их к неудобному не принудит. И вследствие этого сколько деву-
шек, даже богатых, даже красивых, умных и добродетельных, засыхает. Точ-
но печальная сухая смоковница Евангелия.
Вывоз из Европы на Восток «лишних» девушек есть одна из многих под-
робностей, из граней л/ногогранного феномена: гибель европейской семьи.
612
Педагогички-весталки
Чье сердце болезненно не сжалось при чтении статьи «О городских дум-
ских учительницах» (№ 9524 «Нов. Вр.»). Эта жалоба на положение деву-
шек, отдающих все свои силы воспитанию чужих детей и которые под угро-
зою лишения места и, следовательно, пропитания сами обречены думским
распоряжением на бездетность и бессемейность, - доходит до глубины души.
Неужели общество пройдет мимо этого с великорусским успокоением: «Моя
хата с краю - ничего не знаю».
Подумаем, порассудим.
Семья есть вовсе не факт только; семья есть дух, поэзия, обстановка,
религия, столь же состоящая в мелочах, как и заключающая в себе великое.
Кто имеет к ней призвание, это надо рассматривать, как если бы кто имел
призвание к учению, к наукам, к размышлению или к искусствам - живопи-
си, музыке. Во всей цивилизации нашей есть ли хоть одно учреждение, хоть
один человек, который принципиально запрещал бы: «не читать», «не раз-
мышлять», «не учиться», «не рисовать», «не музыканить»? Право, если бы
какое учреждение выставило требование: «Служащим в нашем учреждении
не дозволяется ничего читать, а выписка журнала или газеты немедленно
ведет к удалению от должности», - то такое учреждение опозорили бы во
всей печати. Человеку или учреждению действительно надо с ума сойти,
чтобы выбросить флаг: «Не дозволяется читать». Это первоначальное пра-
во, врожденное. Но не думайте, читатель: право это завоевано цивилизаци-
ей; это она распространила такое неодолимое уважение к книге, к учению, к
учебному свету, которому не смеет противиться ни одна совесть.
Но ведь уже строение организма предназначило человека к семье, ведь
это такое первоначальное призвание, оспаривать которое значило бы оспа-
ривать всю природу, бороться с миром. И вместе это не только физиологи-
ческое, но духовное: физиология-то здесь и отражается духом, выражается
в духе, в поэзии, в цветах, в надеждах, в воспоминаниях. Какой мир примы-
кает к гробу младенца, которого мать не могла вырвать у смерти; какой дру-
гой мир примыкает к рождению младенца; какой еще мир, когда отец ведет
своего мальчика первый раз в школу! Отнять это у человека, принципиаль-
но, хоть у одного... да, Боже, что значит сравнительно с этим, если самодур-
купец говорит талантливому сыну: «Не надо учиться, и так проживешь»,
«не смей читать: есть которые и не читают, а богаты», и проч. Такому само-
дуру мы даем и имя самодура, и ненавидим его, и презираем, пишем на него
сатиру и комедию. Но опять же, повторяю я, приглашая усердно кого-ни-
будь ответить мне: да почему же инстинкт и потребность учения выше, не-
прикосновеннее и святее инстинкта семьи, объемлющего все живое бытие,
от муравья до человека?..
Городская петербургская дума, которая постановила бы о своих служа-
щих: «Для сосредоточения внимания на служебных обязанностях отнюдь
не дозволяется им ничего читать», была бы проклята печатью и обществом,
— ибо «ученье - свет, неученье — тьма».
613
Та же дума, введшая обязательно безбрачие для своих учительниц, не
заставила даже никого оглянуться на себя. «Ученье - свет, а семья... не зна-
ем, что это такое. Скорей прихоть, чем потребность. Без нее можно во вся-
ком случае обойтись».
И никакого ни с чьей стороны протеста. У целого контингента девушек
отнято первоначальное человеческое право, изломана жизнь, переломлено
все их существование, вынут смысл и дух - и полное со всех сторон молча-
ние. Только какой-то «Д», даже скрывшийся под псевдонимом, спросил: «Что
это такое? Отчего? Семьянинки учат не хуже, чем девицы; мать, имеющая
своего ребенка, деликатно отнесется к ученику».
Подобных мотивов за семейную учительницу можно бы привести без-
дну. Неужели же обязательно безбрачные учительницы не переживут втихо-
молку неудачных оборванных романов, безмолвных увлечений и всей тре-
воги и рассеянности, с этим связанной, которая отразится на классе, на заня-
тиях, на учениках? Ведь не из папье-маше выделываются учительницы, и
это только ленивое, тусклое воображение думцев петербургских «думает»,
что если девушкам написать в уставе: «Не люби и не выходи замуж», то они
вдруг и станут от этого как воск. Тупая гипотеза.
Но не подробности важны. Важен принцип. Нужен органический закон,
чтобы положить пределы этому хозяйничанью с судьбою людей, как с своею
собственностью, и, в частности, с семейным их положением всевозможных
частных лиц и учреждений. Для сжатости я заменю рассуждение наброском
такого закона:
1)	Право семьи и брака есть врожденное и лично каждому принадлежа-
щее, которое не подлежит отмене или ограничению ни со стороны каких-
либо лиц, ни учреждений. Это есть jus privatum* наравне с собственностью, -
и на отчуждение такового права всякий отдельный раз должно быть испра-
шиваемо Высочайшее повеление.
В самом деле, для принудительного отчуждения квадратной сажени зем-
ли испрашивается Высочайшее повеление. Этого не может сделать министр
или Государственный Совет. Неужели же «квадратная сажень земли» абсо-
лютнее, ценнее, священнее и значащее для счастья человека, чем право се-
мьи? Как же, никого не спросившись, могла городская дума отчудить, кон-
фисковать право замужества, - просто хотя бы говорить о нем в своих пра-
вилах, — у пяти сот девушек?
2)	Всякое правило, направленное против зарождения семьи, объявляет-
ся заранее недействительным, как и аналогичное, направленное к расторже-
нию фактической семьи.
3)	Семья есть частный институт, непосягаемый для государства наравне
с собственностью и который через простое, на бумаге, заявление о себе го-
сударству становится частью (дробью) государственных учреждений.
4)	Форма зарождения (созидания) этого частного института, как и соб-
ственности, может быть природная и договорная. Договор брачный содер-
* частное право (лат.).
614
жит в себе взаимные обещания и условия, - неисполнение каковых прекра-
щает его силу, - сторон вступающих в супружество. Он может заключаться
по аналогии духовных завещаний, т. е. через письменное изложение воли
вступающих в семейный союз при трех свидетелях, которые их волю скреп-
ляют подписями. Как для государственных учреждений имеют формальную
и законную силу частные духовные завещания, объемлющие величайшие
имущественные интересы и определяющие течение и направление сотен
миллионов, - так для судебных и административных учреждений имеют всю
силу формальных и законных договоров подобные брачные обязательства.
5)	Бланк для них, аналогичный гербовой бумаге, может быть государствен-
ным; форма их, предусматривающая наибольшее число важнейших пунктов,
может быть выработана государством же. Из этих пунктов особенно важны:
а) имущественные супругов отношения, например полное слияние или неко-
торая разграниченность имущества брачащихся, б) имущественные права их
детей, например, что сыновья и дочери поровну наследуют, в) оговорки каса-
тельно свободы каждого: например, что договор прекращает силу действия
при доказанном грубом обращении другого, пьянстве, б>еспутстве, мотовстве.
Поэзия, религия, теплота, счастливость семьи нисколько не будут затро-
нуты этою простотою и рациональностью заключения союза: ибо всегда они
в истории вытекали и вытекают из самого союза, а не способа его заключения.
6)	Всякий человек есть столько же единственный и абсолютный облада-
тель и распорядитель своего пола, как ума, таланта, и еще более, нежели
благоприобретенного имущества и своего труда. Этот распорядительный
авторитет неограничен и непререкаем.
Вот органический закон, который подвижностью своей, приноравляемо-
стью к условиям положения и чутким соблюдением воли частных лиц, втянул
бы в семейную жизнь и развратничающую сейчас мужскую молодежь, и при-
нужденных весталок. Его издание положило бы богатейшее приданое в сун-
дук всякой девушки. Ибо каждой дало бы жениха, всем - детей и мужа.
Сельскохозяйственная колония
для девушек-матерей
«Российское общество защиты женщин», находящееся под председатель-
ством ее императорского высочества принцессы Евгении Максимилианов-
ны Ольденбургской, выделило из себя филиальное отделение, устраиваю-
щее сельскохозяйственную колонию для девушек-матерей. Для этой коло-
нии Высочайше пожалованы десять десятин земли близ Охтенских порохо-
вых заводов. 20 января 1901 г. высокопреосвященным митрополитом
Антонием разрешен был кружечный сбор в церквах С.-Петербурга и была
собрана сумма в 1204 руб. на постройку дома на означенном участке. Воен-
ный инженер В. Я. Симонов принял на себя безвозмездно труд наблюдения
за постройкою деревянного дома для приюта. Однако по его смете возведе-
ние фермы обойдется не дешевле 4-5 тысяч. Тем, кто пожелал бы принять
615
близко к сердцу прекраснейшее начинание, следует обращаться к Е. П. Ка-
лачевой (Васильевский остров, Большой просп., д. 25).
Общество чрезвычайно хорошо излагает мотивы задуманного предприя-
тия. Помощь с равной заботливостью должна охватывать оба существа, мать
и ребенка. Для девушки материнство, если дать ему спокойно развернуться во
всей его мощной силе, спасительно само по себе. Отстрадав физическими
муками рождение дитяти и продолжая трудом, заботами поддерживать его
жизнь, мать проходит трудный процесс, совершенно способный восстановить
ее моральные силы, потрясенные идеей «падения». Большею частью девуш-
ка, доставленная городу деревней и забеременевшая по подлинной ли любви
или (гораздо реже) по нужде, в обоих случаях переживает перелом жизни от
девичества к материнству очень трагически. В ней потрясается то самоуваже-
ние, которое составляет твердыню души женской. «Потеряла себя» - вот как
характерно выражает такая девушка свое самочувствие. И с этой минуты она
находится на пути как бы легкого, но всю ее оскверняющего промысла. Еще
через некоторое время - «она в ряду уже искалеченных, погибших, забитых
злом жизни женщин»*. Этот кризис, психологический и экономический, и
является моментом, когда девушку вовлекает в свое колесо проституция. «Об-
щество покровительства женщин» мудро рассчитало, что если в такую крити-
ческую минуту прийти к девушке-матери на помощь, то в лице ее можно со-
хранить честную труженицу, нравственного человека, мать семейства. «По-
мощь эту, - пишет общество, - надо предлагать вовремя, когда человек весь
еще в пламени горя и сердце его жаждет сострадания». Сельскохозяйствен-
ное убежище, вынесенное за черту города, даст своим обитательницам ос-
мысленные занятия и поднимет их силы напряженною работою около земли.
«Непосредственное добывание продуктов от домашних животных, огорода,
сада и пр. вначале удешевило бы стоимость содержания живущих женщин, а
впоследствии не было бы утопией думать, что 20 здоровых женщин, имею-
щих готовое жилище с живым и мертвым инвентарем, 10 десятин земли, при
близости города, трудами рук своих могут доставить себе все необходимые
средства к жизни. Три года такого пребывания в бодрой обстановке труда и
тщательного обучения грамоте, шитью, домоводству и общему ведению хо-
зяйства создадут прямую возможность уходящим женщинам с подросшими
детьми найти себе обеспечивающий их заработок»**.
Это есть добрый путь спасения человека. Вне всякого сомнения, мо-
мент потери девушкою-матерью ребенка есть момент ее нравственной и со-
циальной гибели. Более не девушка, не мать и не супруга, она находится в
том бесконечно неустойчивом положении, в котором почти невозможно удер-
жаться и откуда невольно она опрокидывается в проституцию. Ей не для
кого хранить себя: общество ее презирает, родители от нее отказались, ре-
* «Доклад о сельскохозяйственной колонии для девушек-матерей» означенного
Общества.
** Там же.
616
бенка с нею нет и, обессиленная презрением, не имея никого, для кого ее
жизнь была бы необходима или полезна, она, наподобие грязной тряпки,
сплывает по желобу в яму общественного непотребства. Вместо вполне здо-
ровой жизненной ячейки социального организма, последний получает гни-
лостный микроб в себя.
Одна колония на двадцать женщин, - конечно, капля в море того, что
нужно. Но с первой ласточкой появятся другие - и они сделают весну. Са-
мые высокие авторитеты подошли к делу, взяли заботу на себя, очистили
своим присутствием атмосферу угнетенности около таких девушек-женщин:
сюда каждый теперь может подойти, помочь, сами матери почувствуют себя
бодрее и переживут кризис хотя мучительно, но не смертельно. Движение
это неизмеримо здоровее и нравственнее, нежели отдача детей в воспита-
тельные дома. И, Бог даст, может быть, от типа последних, убийственного в
отношении детей и развращающего относительно женщин, мы мало-пома-
лу перейдем к типу таких сельскохозяйственных ферм или аналогичных
ремесленных заведений, которые каждую мать будут стараться удержать в
положении матери, отнюдь не отделяя ее от ребенка. Это так благородно в
душевном отношении и так здорово в социальном, что каждый принесен-
ный сюда обществом рубль возвратится ему сторицею. В самом деле, как
высчитать пользу, что в обществе будет одною проституткою менее и одною
матерью семейства более?
Современные хананеи
(О смешанных с иноверцами браках)
Прочел интересную и умную статью г. W. о евреях, где он говорит, что лишь
«гибридизация», т. е. смешение их крови с христианскою, может засыпать
пропасть между европейцем и семитом. Прочел - и глубоко вздохнул. Знае-
те ли, когда начался сионизм и кто был его безмолвным изобретателем? Один
горячий русский патриот. Дело было вечером. У окна моей комнаты стоял
студент-филолог еврей Г-ий. Бог весть с чего привязался ко мне юноша,
очень любивший науку, очень любивший историю. Я же знал и гащивал и до
сих пор с благодарностью помню всю большую патриархальную его семью
(отец, мать и три сына). Не забуду одного утра первого дня Рождества. Я у
них ночевал, остановившись в приезд свой в Москву на зимние вакации (я
был провинциальным учителем). Спускаюсь утром вниз к чаю. «С праздни-
ком», - приветно улыбнулся и пожал мне руку пожилой отец семьи. «С праз-
дником!» Ведь я знал, что в день Рождества Христова строгие евреи не от-
крывают ставен в окнах и не встают с постели, а так-таки и просыпают этот
день мимо, как бы в году было не 365, а 364 дня, т. е. все, кроме вот этого
черного и ненавистного им дня.
Шел конец моего студенчества и начало учительства, когда я был зна-
ком и дружен с этой еврейской семьей. Сам я был в то время совершенно
погружен в раскольничьи рассказы Андрея Печерского, в Хомякова, в Алек-
617
сея Михайловича и Московский Кремль. Ничего, кроме России и ее дедины,
для меня не существовало. Любил ходить я в церковь, особенно ко всенощ-
ной. Церковное пение в полумраке, при ярком сверкании издали, перед ал-
тарем свеч, всегда меня трогало. Раз мне и говорит этот студент Г-ий: «Я
несколько раз бывал в вашей церкви. Мне нравится». Я промолчал. Я знал,
до чего надо быть деликатным в вопросах веры и не кричать, не навязывать
даже того, что очень любишь.
Раз собираюсь ко всенощной, заходит ко мне Г-ий. «Куда вы?» - «Пожа-
луй, останусь, а хотел идти в церковь». - «Нет, пойдемте, и я с вами». Но на
этот раз пение ли было дурно, или церковь не так освещена, но как-то мо-
литва прошла холодно.
В то время на юге шли еврейские беспорядки, первые, какие у нас случи-
лись. И в Москве евреи очень опасались возникновения беспорядков и сноси-
ли золотые дорогие вещи к знакомым русским. Вообще волнения между ними
было много. Этот студент Г-ий чрезвычайно страдал. Но мне он почти не го-
ворил об этом, зная, что не найдет во мне сочувствия. Я же, помня старый
Кремль, думал: «Вы (евреи) к нам пришли; и мучите нас; мучили еще казаков
и Тараса Бульбу. Теперь вас бьют - и ништо». Но Г-ому, конечно, я этого тоже
не говорил. Было это около 82-го года. И вот, как теперь, помню этот вечер.
Он стоял отвернувшись к окну. Я сидел на кушетке. В комнате было
полутемно, скоро зажигать свечи.
- Что же нам делать?
Я молчал.
- Как можно сгонять с земли народ? Народ сидит на земле. Как же мож-
но его, как саранчу, сгребать в ямы и давить.
И опять я молчал. Я помнил о процентщиках, но не хотел его обижать и
ничего не сказал.
- Безвыходное положение.
Все его в дому звали «Стаха» (сокращенное из «Станислав»), и так звал
его я. Был он чрезвычайно нежный и деликатный и одухотворенный юноша.
- Знаете что, Стаха? Вам надо выселиться в Сион. Вот что.
- Что-о-о?!!
- Что же делать? Нам тоже трудно. Наш народ ненавидит вас, и кто тут
виновен - не буду разбирать, но факт тот, что ни вы, ни я, никто не может
погасить вражды, очевидно имеющей для себя причины, и вы помните, как
сказал Лоту Авраам: «Если ты пойдешь на восток - я пойду на запад, а если
ты на запад - я на восток». Так и надо сделать.
- Что сделать? Выселиться?
- Вы богаты, у вас есть Ротшильды. Да и здесь в Москве есть богачи,
Поляков... Турция бедна. Зачем ей Иерусалим? Она продаст, и вы образуете
свое королевство.
Не могу здесь не вспомнить слов матери (мачехи) этого еврея, которую
я имел все причины уважать особенно глубоко в этой прекрасной вообще во
всем ее составе семье. Как сейчас помню - звали ее Анной Осиповной. Бе-
618
локурая, полная, добрячка без границы, она казалась истинною христиан-
кою, типом христианки, хотя была строгая еврейка. Она немножко картави-
ла и вот раз говорит мне:
- Евгеи никогда не могли и не могут обгазовать цагства. Они слишком
гогды для этого. Где цагство - там и князья и царь. Евгеи все равны. Потому,
что они не могут допустить возвышения над собою кого-нибудь, они и не
могут иметь государства. От этого мы несчастны.
И я видел, что она гордится своим несчастием, имеющим такое проис-
хождение.
Возвращаюсь к разговору о сионизме.
Я заметил, что своим указанием на Палестину как бы стеснил дух Г-ого.
Он ничего не говорил, но ему, видимо, было трудно. Я стал его утешать.
- Разделиться, когда нельзя жить вместе, есть единственная почва при-
мирения. По-че-му вам не жить полною и цельною национальною жизнью?
Не понимаю. Вы какой-то обрывок среди европейцев. Ни начала ни конца.
Какие-то промежуточные у вас занятия.
- Это трудно, это ужасно трудно.
Не помню, чем кончился этот разговор. Но раз у нас был разговор и о
христианстве.
- Стаха, вы так любите нашу церковь; говорите, что вас что-то влечет к
ней. И ваш брат Джон - чистый русак по грубости, прямоте и великодушию.
Почему вы не перейдете в христианство?
- Мы говорили об этом с отцом. «Невозможно, - сказал он, - нам обеща-
ны за это привилегии, права службы, повсеместного передвижения. Это под-
ло - перейти в веру, за переход в которую что-то обещано. Если бы не это
препятствие, я вас, дети, не удерживал бы».
Молодой этот еврей гостил одно лето у меня в Б., и у него произошел
чудный двухмесячный роман с прекраснейшею русскою девушкою, хоро-
шею музыкантшею, дочерью священника. И в семье этого священника он
был прекрасно принят. Роман по разности вер ничем не кончился. Но как
они оба плакали! Прошло с тех пор двадцать лет, но таких Ромео и Юлии,
истинных, без прикрасы, без преувеличения, я еще не встречал. Главное,
оба они были очень чисты и очень бескорыстны. Я же для обоих их был
другом, и тоже почти плакал, и тоже сожалею, что люди и неправильный
закон помешал соединиться их судьбе. Трудно даже сказать, кто из них кого
больше любил. Я видел, что она вся таяла и сияла, а он с самого возникнове-
ния рассказывал мне все чувства. Бедная провинциальная девушка грацией
души своей закрыла, затмила, бросила, можно сказать, под ноги всех мос-
ковских умниц и щеголих, каких он знал. Его любовь именно началась с
удивления, с восхищения (он мне говорил) и достигла высшей степени эк-
стаза. Такой еще богомольной преданности друг другу я не помню.
И расстались. И разорвались.
Возвращаюсь к умной заметке г. W. Да, «гибридизация» нужна, но нуж-
на для нее обоюдная скромность. «О верующей жене спасается неверую-
619
щий муж, и о верующем муже спасается неверующая жена», - сказал апос-
тол (Поел, к Коринф., гл. 7) для всех возможных случаев гибридизации. Мы
должны щадить чужую гордость. Начнем сперва сближаться, а потом и ожи-
дать достойных плодов веры, ожидать деликатно, ожидать молчаливо. Ведь
еврей, о котором я рассказал, да и даже вся его семья, были почти христиан-
ские. Ну, снизойди закон к завязавшемуся роману, не нудя никого сейчас же
к перемене веры, и его дети стали бы потом чистейшими и ревностными
христианами. Для чего нам подражать ревности и щепетильности самих
евреев, которые, придя в Ханаан, не допускали брачных союзов себя с сосе-
дями? В чем же высота и универсальность христианства и его долготерпе-
ние сравнительно с Ветхим Заветом? даже с его частностями, с его признан-
но жесткою односторонностью и исключительностью?
Вот на этой почве, я думаю, кое-что можно придумать, кое к чему мож-
но придвинуться. Право, как мы отделяем Синайское законодательство от
Талмуда, своевременно и нам подумать об отделении безукорного Еванге-
лия от его средневековой талмудизации, которая ввела столько нетерпимос-
ти и разделений между верами, столько перегородок на почве брака.
Между тем какое было бы красивое зрелище, если бы при допущении
смешанных браков воскресенье евреи праздновали бы с женою, с невест-
кою, с матерью-христианкою по-христиански, а в субботу со свекром, с му-
жем, с деверьями, и эта христианка зажигала бы четыре шабашевые свечки
в память праматерей еврейского народа: Сарры, Ревекки, Рахили, Лии. Кстати,
отчего эти четыре праведницы Св. Писания не имеют у нас иконообразных
изображений? Разве эпизоды Библии менее для нас священны, чем эпизоды
из Четьи-Минеи, иконописью запечатленные?
Много вопросов. Тягостные вопросы. Но и на краю их я вижу зарю.
ЖЕНСКИЙ ТРУД И ОБРАЗОВАНИЕ
Утилизация главного женского таланта
Мы разумеем талант сострадания и талант хозяйственности и предлагаем
утилизировать два эти женские дара в общественной жизни, как они утили-
зируются в частной жизни, - и собственно частная, домашняя жизнь и дер-
жится этими двумя дарами женщины.
Прежде всего парируем самое главное и самое давнее возражение, кото-
рое уже рвется из уст множества читателей: «Зачем расширять сферу обще-
ственного женского труда; ее мир - это дом, ее призвание - это семья; свя-
тыня супружеских и материнских обязанностей»... Так всегда говорят. Это
возражение мы парируем как просто бессовестное, ибо ни один из защитни-
ков «святыни материнских обязанностей» пальцем о палец не ударил для
того, чтобы за каждою девушкою нашего времени и общества было обеспе-
чено «святое материнство», и это уже так давно, а теперь так непоправимо,
620
что и глупо и бессовестно о девушке, которая оставлена «за штатом», гово-
рить с укором: «Она не исполняет святейших обязанностей». За все время,
как женщина вступила в сферу общественного труда и потребовала себе обра-
зования, не было, вероятно, ни одного случая, чтобы которая-нибудь девушка
отказалась стать женою и семьянинкою ради того, что ей нужно кончить курс
или что нужно поступить на такую-то службу. Множество прекраснейших,
добрейших, умнейших девушек отведены «за флаг», выведены из семьи; и
наконец, видя, что они никому не нужны как семьянинки, пробовали стать
нужными или хоть пригодными, как члены общества и гражданки. «Ну, не
нужна я как жена - буду стучать на телеграфе», «не нужны обществу матери -
что делать, пойду переписывать бумаги в канцелярию». Семья сократилась и
все более сокращается; и женский общественный труд есть выжимки, отделя-
ющиеся в этом процессе, где первою страдает женщина и в первую же ее
бросают камень фарисеи. Но оставим фарисеев и будем говорить о деле.
Теперь куда ни войдешь - в департамент, в контору, на телеграф, - уви-
дишь чистенькую и аккуратную женщину, которая «стучит», т. е. пишет на
ремингтоне или на аппарате Морзе. Женщина скромнее в своей домашней
обстановке, чем мужчина; ей не нужны загородные удовольствия, без кото-
рых дышать не могут защитники «святых обязанностей жены и матери»; и
она как девушка, как вдова, и иногда с детьми, может пробиваться на мень-
шее жалованье. Женский труд в Европе - это китайский, дешевый труд. И
как китайцам в Америке дают только физический труд, механический труд,
так и женщинам в Европе дают мелкие, почти детские формы труда. Она
играет роль «малого», «подростка» при большом заведении, где всем важ-
ным орудуют взрослые, т. е. орудуют мужчины. Но есть одна сфера, где жен-
щина могла бы быть поставлена как мужчина.
Это - администрация интендантства и администрация всевозможных ле-
чебных заведений. Мы не говорим, конечно, о главных постах; мы имеем в
виду лишь промежуточные административные должности, однако ответствен-
ные и притом отчасти начальнические. До сих пор женщина была только сест-
рой милосердия, и прошла этот курс приготовительного класса с похвалою от
всех. За много лет - ни одного порицания, а покойный Боткин в «Письмах из
Болгарии» свидетельствовал, что если кто был безупречен и был героем на
войне, то это скромная русская девушка с нашивкой Красного Креста на рука-
ве. Кто наблюдал наши больницы, кто наблюдал в особенности психиатри-
ческие лечебницы, знает, что 50% недочета в них происходят не от бессилия
медицины, а от жестокосердия или равнодушия медиков и также вообще при-
служивающего, большею частью мужского, персонала. Устранение этого рав-
нодушия, невнимания, грубости, а подчас и жестокости можно возложить толь-
ко на сердце, в котором обеспечено сострадание. И никто не станет оспари-
вать, что эти инстинкты вообще богаче развиты в женщине, нежели в мужчи-
не. Женщины превосходно администрируют все в России женские институты,
т. е. они способны к столь широкому заведыванию, к столь сложным функци-
ям. Вполне они могут быть и директрисами лечебниц, приемных покоев, ро-
621
довспомогательных заведений. Все пойдет здесь мягче и деликатнее, и даже
пойдет все требовательнее и строже по отношению к лечащему врачебному
персоналу. По крайней мере вполне можно здесь начать опыты.
Вторая область - это интендантство. Вот область всемирного хворания,
и, как все соглашаются, какого-то неисцелимого хворания. Кажется, потеряна
надежда превосходно поставить это дело, и уже считается великим успехом,
если оно идет сносно. Солдаты наши на той же Турецкой войне и по записям
того же Боткина оставались по два дня без сухарей; оставались без пищи, без
горячего варева и чая - больные. Здесь были жиды-поставщики; но почему
здесь не были женщины? Именно в смысле заботливости, опять какой-то при-
родной, инстинктивной заботливости, они аттестовали себя безупречно; и глав-
ная прореха поставщика-еврея - обрезать солдата и обогатиться самому — опять
очень мало известна в женщине. В самом деле, нельзя не обратить внимания,
как вообще мало, ничтожно, почти отсутствует вовсе в женщине этот печаль-
ный инстинкт - «хапнуть». Женщина, «хапнувшая несколько тысяч через та-
кую-то хитрую махинацию», «через такой-то необыкновенный прием», ка-
жется, вещь неизвестная. «Махинации» при закупках, неверные счеты, под-
дельные и двойные счеты - для представления по начальству и для оставле-
ния у себя в секрете, наконец, закупка гнилого дешевого товара есть какой-то
специальный грех мужчины, но на котором никогда не попадалась женщина.
Трудно сказать, почему не попадалась, но что не попадалась - это факт. Он
имеет даже знаменитую, хотя и смешную иллюстрацию: известно, как добро-
совестно торговалась Коробочка о мертвых душах, тогда как Собакевич сразу
понял мысль Чичикова и подсунул ему Елизаветъ Воробей, сошедшую за му-
жика в силу поставленного на конце твердого знака. Кажется, здесь причина
лежит в том, что женщина менее изобретательна, чем мужчина, между тем
как таланты «махинаций воровских» суть именно таланты изобретательнос-
ти. Женщина проще, аккуратнее и менее выдумывает... Обеспечение армии,
устроение, чтобы солдаты не голодали, чтобы на зиму у них были теплые
полушубки... как хотите, а сходнее это доверить женщине, чем жиду. Можно
попробовать почву. Что же касается положительных талантов отыскивания,
счетоводства и, наконец, распоряжения и организации в хозяйстве, то все эти
таланты, нужные в интендантстве, не только есть у женщины, но часто вирту-
озны у женщины.
История русского хозяйства может представить примеры гениальной
хозяйственной распорядительности женщины; и если Костанджогло Гоголя
был выдуманным лицом, то совершенно не мифом была г-жа Бенардаки,
ныне покойная (природная русская женщина), о которой в действительнос-
ти рассказывали все то, что Гоголь выдумывал о Костанджогло. Разыскать
материал, скупить материал, сберечь материал - и все это для того, чтобы
обеспечить солдата в трудную минуту, - к этому высоко способна вообще
женщина, в частности русская женщина.
На женщин давно нужно перестать смотреть как на детей. Она выросла,
и она серьезна. Она доказала свои способности на самом для нее рискован-
622
ном поприще - в теоретической науке; но ее главные таланты - практичес-
кие; женщина - природный практик, и в особенности она может быть гени-
альна как практик-покровитель, как практик-защитник, дающий воспособ-
ление, охрану. Тут, кажется, происходит своеобразная трансформация ин-
стинктов материнства и домоводства в инстинкты ухода и хозяйского укла-
да. Сюда и должна она двинуться, сюда нужно ее двинуть, по крайней мере
попытаться двинуть. Это - не для нее, но для общества, для государства,
которое нужный талант должно брать там, где он лежит.
Кн. В. П. Мещерский о женщинах
Можно ли бросаться с бешенством в открытую дверь? Пожалуй, упадешь и
разобьешься. Так упал и разбился в своем «Дневнике» кн. В. П. Мещерский.
Почти невероятно то, что он написал, прочтя в этот день статью нашу: «Утили-
зация главного женского таланта». «Сегодня один из публицистов «Нов. Вр.», с
развязностью почти военного человека, решил один из важнейших всемирных
вопросов (значит, все-таки «вопрос» есть. В. Р.)- вопрос женский. Всемирная
заслуга этого решения заключается в том, что новый Колумб в области женско-
го вопроса одновременно решил две важнейших задачи: он упразднил старую
женщину, а для новой, снабдив ее талантами, нашел необъятно широкое попри-
ще деятельности. Под старою женщиною, очевидно, разумеется женщина-суп-
руга и женщина-мать. То и другое Александр Македонский женского вопроса
признал отжившими свой век предрассудками, с которыми женщина без вреда
для общества может расстаться. По его мнению, главное призвание современ-
ной женщины не семья, как это думают некоторые староверы, а необъятное
мировое поприще», и т. д.
Просто невероятно читать. Как будто в начальных словах своего рассуж-
дения мы не указывали с болью, что семья у нас, да и в Европе вообще, есть
полуразрушенное явление; и как будто не мы же, утверждая религиозный и
трансцендентный характер семьи, все силы употребляли, чтобы вызвать не
колеблющееся и двоящееся, но настоящее, непоколебимое, твердое к ней уча-
стие церкви, государства, всякого частного и честного человека. Что путает
кн. Мещерский, что мы проповедуем бессемейность женщины! Но женщина
в огромном проценте вытолкнута из семьи, и к этой вытолкнутой женщине,
во все долгие годы ее бесприютности, не было ничьего участия. Что же по
данному больному пункту кн. Мещерский сказал за все годы публицистики,
кроме пошлейшего трюизма: «Призвание женщины - семья». Да его можно
сейчас же обуздать на этой фразе: по чьему мнению призвание женщины -
семья? По-нашему - о, да, да и да, семья! По мнению страстного консервато-
ра кн. Мещерского - тоже! Но вот нас только два, бессильных и смешных
человека. Мы можем найти многих приятелей, которые, сидя у нас в гости-
ной, будут тоже гуторить: «Семья», «семья», «семья». Но ведь это все част-
ные и бессильнейшие мнения, и, кроме того, это мнения новые и оригиналь-
ные. Посмотрите, в разных газетах нашей прессы ведется вот уже два года
623
защита религиозного призвания не одной женщины, но и мужчины в семье. И
нашла она сочувствие, распространение? Увы! струйка этой мысли едва про-
бивается, едва живет, и против нее стеной стоит каменный тезис: «Семья - не
безусловна в своем спасительном значении для человека», и что, конечно,
«можно жениться», но отнюдь не необходимо и во всяком случае «лучше не
жениться». А когда так, то маски прочь; когда игра ведется двусмысленно, то
позвольте к экспертизе ваши карты. Тут не спор слов, - тут спор фактов, и
кровавых фактов, спор слез, и опять-таки горьких слез. Мы не видели и не
видим ни законодательной, ни религиозной, да и вообще никакой определен-
ной и сколько-нибудь властительной заботы о падающей и разрушающейся
семье. Падает - «и пусть падает»; рушится - «и пусть рушится». Мы имеем в
утешение бессемейной женщине глагол: «Терпите!» «Ступай, матушка, в мо-
настырь!» - «Да я не в монастырь хочу, а в семью и, - как вы же формулируе-
те, - к исполнению святых обязанностей супруги и матери». - «Ну, матушка,
поздно хватилась; где же для каждой взять семьи; теперь и семейные люди по
Аркадиям разъехались, а холостых вовсе не сыщешь». Таким образом, семья
нашим небрежением есть упавшая с воза драгоценность, которую найдем ли
мы опять или нет - неизвестно. Но во всяком случае мы сперва должны вос-
становить целостную, прочную, чистую и универсально развитую семью, —
семью как нравственное правило и религиозный закон для всех: и тогда по-
звать в нее женщину. А пока звать ее на пустое место - ведь это немножечко
бессовестно. Ну, пришла она: «Дайте мне священные обязанности жены и
матери». - «Подождите, вакансии нет!» - «Ах, нет? Ну, так я пока поищу ме-
ста фельдшерицы, доктора, учительницы, конторщицы, да и попрошусь в
интендантство, как это вас ни пугает».
Стыдно говорить пустые слова тоном серьезной деловитости, и особен-
но стыдно говорить кн. Мещерскому.
Женского вопроса как мирового вопроса (умные слова кн. Мещерского)
не существовало бы, если бы семья была бесспорна. Но она спорна, она
имеет очень авторитетные (религиозные) оспаривания, против которых мы
и кн. Мещерский совершенно бессильны. А когда так, то повозитесь с жен-
ским вопросом. Кто плел веревочку, тому нечего отнекиваться от петельки.
Женщина не по вашему внушению, а по собственному инстинкту, конечно,
может быть вполне счастлива только в чистой семье. Но полного счастья
нет, и, как вы рекомендуете: «Будьте, сестрицы, долготерпеливы», - ну, тог-
да она берет, да и с силой, со страстью возьмет полсчастья: она возьмет
заработок и уважаемое общественное положение. «Не дадим!» - скажете
вы, скажете жестокосердно. Ну, это бабушка надвое сказала, кто кого пере-
ломит. Отступления женщин от своих требований хотя бы на шаг нигде нет,
а осуществление ее требований - это суть маленькие, но прочные факты то
там, то здесь. И, - повторяем, - вспомните о веревочке и петельке. Ибо и мы
хорошо понимаем, что появление женщины около общественных обязанно-
стей, а затем и около власти совершится «на падение многим»; в частности
- на падение множества принципов, охраняемых кн. Мещерским.
624
Воспитательная и хозяйственная роль женщины
Не излишни, конечно, ссылки на мнения Д. С. Милля и на примеры великих
государынь в истории, какие начинают делаться публицистами при обсуж-
дении роли женщины. Но, слава Богу, в деле применения женских способ-
ностей мы сами сделали небольшой опыт, и этот опыт имеет свои туземные,
необыкновенно привлекательные черты. Женщина как доктор, как фельд-
шерица, как учительница никогда не была уличена в неряшливости. Трудо-
любие, исполнительность, необыкновенная выносливость засвидетельство-
ваны в ней самыми компетентными наблюдателями. Не можем не указать на
желательность призыва женщин к деятельности инспектрис народных учи-
лищ. Сельская школа почти вся вынесена у нас на плечах русской девушки.
Это есть никуда не вписанный подвиг, - подвиг, не получивший себе ни пен-
сий, ни орденов, и который в личном существовании каждой девушки был
часто трудным, истомляющим походом по безводным пустыням. Нам слу-
чалось наблюдать иногда сельскую учительницу, скромную, религиозную
девушку, преданную народу, и которая за много лет терпения имела только
ту награду, что вот когда-то, когда-то выслушали и поверили печальной ис-
тории о том, как из пренебрежения вообще к самому существу школы крес-
тьяне не отпускали ей дров зимою, или давали ей комнату при «обчествен-
ном кабаке», в соседстве своих сладких разговоров. Мужик умен, мужик
бывает гениален; но мужик и хитер, и если захочет «доехать» неприятного
ему человека или вот «ненужную ему школу», то сделает это с виртуозною
безжалостностью. Да, это - мартиролог, никуда еще не вписанный. Оставим
воспоминания и обратимся к возможному. Нужно иметь чисто тюлевое пред-
ставление о женщине или девушке, чтобы сказать, что ей «холодно ездить
зимою» или что в «весеннюю грязь как же она поедет на ревизию школ».
Ездят с мужьями и отцами по всякому морозу и решительно не случалось
видеть или слышать, чтобы «вот нужно было ехать на лошадях, но по слу-
чаю мороза или грязи отец или муж поехали, а дочь или жена решили пе-
реждать холодок». Что за небылицы. Да разве на рождественские каникулы
не разъезжаются по усадьбам, по селам, по уездным городам даже девочки-
гимназистки 13-14 лет, без всяких последствий и без всякого неудоволь-
ствия. Поэтому о физической затруднительности в исполнении обязаннос-
тей инспектрисы народных училищ не может быть и речи. Остается образо-
вательный ценз. Но если русская женщина занимает профессорские кафед-
ры, если в самой России перед каждою девушкою открыт теперь диплом
доктора медицины, какой может быть вопрос о том, что и должность инс-
пектрисы народных училищ ждет только самой маленькой административ-
но-законодательной «отдвижки», чтобы совершенно подготовленная и со-
зревшая для этих обязанностей женщина ли, девушка ли двинулась на но-
вый труд, ее любимый труд - воспитательницы.
Софья Ковалевская, которая была вынуждена понести свой талант и зна-
ния на чужестранную почву, была бы, верно, лично счастливее, трудясь на
625
родине, да и родина была бы несколько богаче, не растеривай она дарови-
тых детей своих. «Ковалевская была исключением, а инспекция училищ есть
правило», - скажут нам; но мы ответим, что и образовательный ценз инс-
пекции неизмеримо ниже профессорских требований. Добавим, что органи-
зация сельской школы и надзор за нею требуют, по самому существу сопри-
касания и взаимодействия нераспаханной народной почвы с образователь-
ным зерном, чрезвычайно много такта, приспособляемости к обстоятель-
ствам и чужому умственному складу, и именно эти дары приспособляемости
богаче выражены у женщины, чем у мужчины. Не нужно для доказательства
этого ни углубленных размышлений, ни ухищренных наблюдений. Так это
ясно и вытекает из самой организации женщины, могущественно отражаю-
щейся на ее психике. Инспектриса заговорила бы как близкий и родной че-
ловек с учительницею; не напугала бы детей на экзамене, как пугает их до
остолбенения чиновник с орденом. Тут же в классе, да и в разговорах с учи-
тельницею и ученицами, она выведала бы настоящее положение школы в
селе, и, может быть, отчеты ее по начальству не были бы написаны таким
хорошим слогом, но содержали бы более правды и более нужных указаний.
Но мы настойчиво, сверх педагогических функций, указываем на хозяй-
ственные способности женщины. Вот пример. Известна печальная фигура
«эконома» в наших пансионах, при закрытых и полузакрытых средних учеб-
ных заведениях. «Домик на краю города» обычно выстраивается из обрез-
ков говядины, из недочетов в картофеле и зелени. И у учеников на всю жизнь
остается горькое и иногда озлобленное воспоминание об учебном заведе-
нии, где его хорошо учили, но очень плохо кормили. Отчего на место эконо-
ма не поставить экономки? Кто наблюдал рачительность женщин-квартиро-
держательниц к своим нахлебникам, тот не усомнится, что опыты и здесь
более чем вероятно будут успешны.
Возможная пионерка
Нельзя не наблюдать с большою печалью, как туго у нас распространяется
ремесленный труд, как много сфер этого труда находится всецело в руках
иностранцев или инородцев, особенно евреев, и не попадает в русские руки.
Только грубые и громоздкие ремесла, в то же время скуднее всего оплачива-
емые, находятся издавна и прочно в русских руках, до известной степени
национализировались. Сапожник, столяр и портной суть классические фи-
гуры русского ремесленника, но и здесь с сожалением приходится добавить,
что, как только дело заходит о художественной мебели, об изящном покрое
платья и даже обуви, - приходится обращаться к фирмам, носящим не рус-
ское имя. Также есть целые ремесла, особенно выгодные, слегка уже науч-
ные, требующие тонкой техники, от которых почти безусловно устранились
русские. Таковы часовое ремесло и аптечное. В какую бы вы аптеку ни заш-
ли и в какой бы часовой магазин ни обратились, вы встретите там или еврея
или немца. Все петербургские аптеки и вслед за ними аптеки по целой Рос-
626
сии распределены между этими двумя племенами, без всякого участия здесь
русских. Положение мало выгодное для нас и отчасти позорное.
Мы заметили, что хорошо идут в русских руках громоздкие ремесла.
Там, где требуется сила, русский хорошо работает; там, где требуется лов-
кость, он хуже работает; и еще хуже работает там, где требуется вкус, сно-
ровка, приспособляемость и, наконец, мелкая и мелочная, скрупулезная тех-
ника. Просто русские мужские руки и русский мужской глаз слишком круп-
но устроены для мельчайших колесиков и штифтиков карманных и даже
стенных часов, как и для развешивания лекарственных доз. Опыт женской
аптеки, открытой г-жою Лесневскою в Петербурге и, как слышно, вызвав-
шей множество предложения труда со стороны бывших воспитанниц гим-
назий и институтов, пробуждает мысль о том, что вообще женский труд может
проложить первую дорожку русским в такие ремесла, от которых до сих пор
русские уклонялись. Уже одно то, что женщина и девушка есть вековая ру-
кодельница на Руси, исполнительница мельчайших и иногда изящных ра-
бот, что она века обращалась с иглою, а не с топором, сидела за пяльцами и
кружевом, - одно это заставляет предполагать в ней, так сказать, историчес-
кую и бытовую приспособленность и подготовленность к такой ручной тех-
нике, на которую до сих пор не отважился русский мужчина. Мы указали на
часовое и аптечное ремесло, как бросающиеся в глаза; но есть, конечно, и
множество подобных же ремесел, менее заметных и не выходящих до сих
пор из рук немцев и евреев. Вот куда хотелось бы, чтобы направилась рус-
ская женщина. Вот где она могла бы сослужить роль пионера. Водворив-
шись здесь, она распространила бы уменье и искусство на младших брать-
ев, на детей, вообще родных. И промысел, еще вчера бывший немецко-ев-
рейским, станет русским.
Об этом вовремя напомнить теперь, когда женщина ищет приложения
своей трудоспособности. Мы вправе надеяться и ожидать, что и частная
предприимчивость, и правительственная заботливость откроет училища или
курсы для теоретического и практического подготовления к ремеслам и от-
кроет их именно для девушек и женщин. И может быть, эти ветви труда,
никогда не бывшие у нас туземными, станут повсеместно распространены и
дадут русскому хороший кусок хлеба.
В поисках за трудом и просвещением
От тягостных вопросов можно отмахиваться. Ставить их в рубрику неразре-
шенных тем, злословить около них, острить и, в конце концов, отталкивать
их от себя. И сколько мучительных вопросов, оттолкнутых небрежением
общественным, у нас в своем роде дожидается или «честного погребения»
себе, или хоть кой-какого разрешения.
В минувшую зиму, по поводу открытия первой женской аптеки в Петер-
бурге и еще по случаю одного инцидента, рыцари с претензиями на благо-
воспитанность облили русскую трудящуюся женщину и русскую учащуюся
627
женщину самою невозможною грязью. Ни труда, ни просвещения будто бы
женщине не нужно, «ибо ее призвание - семья». Писавшие это не знали,
напр., того поразительного факта, что в Петербурге, по данным статистики
1898 года, в возрасте брачном было 193 497 незамужних женщин, а замуж-
них 136 249, т. е. более половины возможных жен - женами не были; и что
не могут же эти женщины без семейного приюта сами делать предложение
мужчинам. Мы любим звенеть фразами, не справляясь с делом. Вполне мож-
но удивляться не развращенности женщин, как сделали обвинители их в
газетной полемике, но выдержанности, скромности и твердости их и тому,
что, лишенные в таком числе удовлетворения главного своего призвания и
инстинкта, они не перевернули до сих пор вверх дном все наши понятия о
браке, семье, супружестве, деторождении; понятия, выросшие в законода-
тельные нормы, крайне неуклюжие и не благоприятствующие нормальному
течению семьи в стране. С желанием обратить на это внимание, я недавно
поместил в «Новом Времени» статью «Без надежд на замужество», указав в
ней даже на такой факт, как вывоз девушек-христианок в южные и восточ-
ные страны, который при ближайшем рассмотрении оказывается доброволь-
ным их чуж уходом. Дальше идти некуда, и наш квиетизм и равнодушие при
виде бессемейного положения более чем половины женщин в столице, к
каковому положению приближается более или менее и вообще положение
их в стране, - должен рассеяться. Мне кажется, забота эта должна разде-
литься на две. Первое - на облегчение условии вступления в брак, на благо-
приятствование этому-законодательное, юридическое, экономическое, слу-
жебное и всяческое. Напр., что за странность в законе, что женщина, полу-
чающая пенсию за службу свою, лишается ее, как только выходит замуж. С
пенсией жены муж чиновник, получавший маленькое жалованье, еще мог
бы существовать; а на одно свое жалованье в какие-нибудь 50, 75 руб. он
семейно существовать не может. Здесь закон, к которому никакого мотива
найти нельзя, прямо враждебен семье, завязыванию семьи, семейному со-
стоянию человека. Поискав, мы нашли бы множество и других подобных
мелочных, придирчивых законов о браке. И заметьте, законы эти царствуют
и господствуют при полном и всеобщем признании, что «всякое государ-
ство держится семьею». Тут начала и концы государственного мышления не
совпадают. Вторая половина забот должна быть направлена на расширение
сфер женского труда. Или семья, или - труд: все остальное женщину развра-
щает. Мне по понятному чувству хотелось услышать отклик на эту мысль, и
вот письмо одной девушки, к которому, мне кажется, не может не прислу-
шаться общество, дорожащее своею судьбою: «Прочтя вашу статью «Без
надежд на замужество», я от лица всех девушек не могу не поблагодарить
вас за то, что вы заговорили на эту тему. Грустную, безотрадную картину
представляют факты, вами приведенные, но еще грустнее, еще безотраднее
станет она, если вникнуть в эти факты. Какую массу лишений, унижений,
собственного презрения к себе нужно было испытать девушке, чтобы ухва-
титься как за единственное спасение за место двусмысленной экономки у
628
старика-купца. А между тем, по вашему рассказу, этих девушек, молодых,
образованных, явилось к нему очень много; стало быть, это не были случай-
ные исключения, не были испорченные субъекты, готовые ради ничегонеде-
лания пойти на позор, - это было тупое отчаяние, презрение к себе, как к
человеку, - и ни луча надежды на более честную, более лучшую жизнь. И
тем ужаснее, что это все были образованные личности, которым идти на
этот позор было еще тяжелее, чем не интеллигентным. Спасибо за то, что
вопрос этот вы подняли в печати; но вы не во всем правы. Не правы вы в
том, будто бы нет ничего промежуточного или среднего между «союзом еди-
ного с единой вечным» и совершенно грязным пороком; напрасно вы гово-
рите, что ничего среднего не изобретено; изобретено-то изобретено, да только
не дается хода этому изобретению. Сколько времени рвутся девушки в зда-
ния университета, сколько времени добиваются они напрасно высшего об-
разования ради очень скромной цели - трудиться наравне с мужчиной на
общественном поприще, хотя бы с вдвое меньшим окладом, и до сих пор
все это тщетно. Боятся, чтобы из совместного обучения не вышло разврата
и, как писал «Гражданин», чтобы студентки не слушали лекций на коленях
студентов, а того, что общественная безнравственность и общее положение
вещей бросает девушек в дома терпимости и двусмысленные экономки к
старым купцам, наконец, даже в гаремы на Востоке, этого не боятся и как
будто даже не видят. Право, страшно за униженную, поруганную личность
девушки и женщины. А между тем совместное обучение, дарование права
служить наравне с мужчинами подняли бы в женщине упавшую веру в себя,
не заставили бы смотреть на ее тело, как на товар, и повысили бы также
уровень семьи, так как тогда выходили бы замуж более обдуманно, с созна-
нием той нешуточной обязанности, что берет на себя девушка, делая этот
шаг: зная, что ей придется отвечать перед детьми за свою жизнь, зная, что ей
придется воспитать в них истинных людей, тогда как теперь в большинстве
случаев, за неимением другого выхода, они смотрят на брак как на возмож-
ность добиться разных благ жизни. Да и не думаю, чтобы мужчины много
потеряли от вновь явившихся конкурентов; наконец, можно было бы огра-
ничить число служащих женщин известным процентом, чтобы на службу
попадали наиболее даровитые личности. Мне лично приходилось слышать
и читать, что совместное обучение способствовало бы улучшению нравов,
так как заставляет мужчин с большим уважением смотреть на своих соуче-
ниц и видеть в них не только «женщин», но и человека. Дайте хоть неболь-
шие права женщинам, дайте им возможность высшего образования, хотя с
половиною тех привилегий, что оно дает мужчинам, и вы устраните уход де-
вушек из стран христианских в нехристианские, дадите более серьезно отно-
сящихся к своим обязанностям жен и матерей и, наконец, получите за поло-
винные оклады служащих на всех поприщах, и (судя по фактам в некоторых
областях Америки, где женщины допущены на государственную службу) эти
новые конкурентки принесут более добросовестное исполнение своих обя-
занностей, чем служащие мужчины. И это будет великое дело. Женщины ждут
629
от представителей печатного слова защиты своих прав, как человеческих, так
и женских, и дай Бог, чтобы они не ошиблись в своих ожиданиях».
Так кончается письмо. И еще раз напомним, что это голос и просьба без
немногого 193 497 в одном Петербурге взрослых девушек и вдов. Никто не
откажет этому письму в признании спокойствия его тона, достоинства самой
просьбы, глубокой горести, основательности доводов. Припоминаю я служа-
щих женщин в женских гимназиях и в двух полуфинансовых учреждениях,
где я ранее служил. Невозможно представить себе более кропотливых и, так
сказать, переполненных ответственностью служащих, чем женщины там. Да
и достаточно вспомнить нам благороднейший Красный Крест, ведомство
Императрицы Марии и множество всевозможных частных человеколюбивых
обществ и комитетов, где трудятся или преимущественно, или в большом про-
центе женщины, чтобы сознаться и признать ту до последней степени очевид-
ную истину, что все сферы технического, письменного, административного,
счетного, распорядительного, организационного труда доступны женщине в
такой же мере, как и мужчине. И всюду женщина вносит мягкий дух и дели-
катность в службу, женственность. Да, мое личное впечатление, мои личные
наблюдения, не обширные, но внимательные, говорят мне, что служащая жен-
щина отнюдь не приобретает мужиковатости, грубых и резких манер и тона
мужчины - словом, что она ровно ничего не утрачивает из прекрасною своего
женского облика. А сколько ее мягкость и деликатность, ее поспешная дело-
витость, ее непременная сострадательность к чужому горю или затруднению
даст удовлетворения всяческим клиентам, стучащимся в двери наших учреж-
дений, начиная от школы и кончая банком, - об этом трудно говорить! Помню
я, в бедном уездном городке, начальницу женской прогимназии, вдову и уже
мать двух взрослых дочерей, имевшую от них внуков. Она напрягла все свои
усилия, чтобы не допустить ни одну ученицу до исключения за невзнос пла-
ты; обивала пороги купцов, чтобы собирать беднейшим крошечные стипен-
дии или на форменное платье. Она не вмешивалась в ученье, не будучи в нем
очень компетентною. И так как она в него не вмешивалась, то есть педагоги-
чески не раздражалась, то все сплошь ученицы казались ей восхитительней-
шими существами, и она безустанно с утра до ночи хлопотала, чтобы они
были сыты, одеты, согреты и никогда, никто и ни за что не исключен из про-
гимназии. Имея «должность» весьма официальную и ответственную она со-
вершенно поглотила и затушевала ее сухие черты в трансформированном ма-
теринстве. Не знаю, жива ли она сейчас, но эту маленькую, добрую и толстую
старушку я помню как прекраснейшее явление нашей общественной деятель-
ности. Всякий «инспектор» на ее месте был бы хуже, жестче, не говоря о том,
что попросил бы вчетверо большее жалованье за свои «мужские таланты».
Нет, решительно нужно признать, что во множестве случаев женские таланты
действуют не хуже мужских, и для клиентов, просителей, «нуждающихся и
обремененных» они положительно удобнее. С точки зрения народа, публики,
общества, «просителей» - разлитие в стране женской работы можно рассмат-
ривать как огромный выигрыш, из которого получена пока самая малая доля.
630
Именно в интересах семьи, о которой хлопочут часто бессемейные кон-
серваторы, нужно пожелать торжества женщин на поприще труда и полного
им равенства с нами в юридическом и экономическом положении. Только
тогда прочно и надежно может быть поставлена и семья, когда подадут в
ней свой «votum» заинтересованнейшие существа, матери, жены, дочери,
девушки и женщины. Муж и отец всегда немножко «прогуливается» в се-
мье; отдыхает в ней; но подлинная его сфера, сфера труда и настоящего вни-
мания - это служба, улица, площадь, фабрика, контора, учреждение. Жен-
щина изводит из себя семью, буквально ткет ее из своих внутренностей и
физиологически и духовно. Муж на '/10 живет семьею, женщина на 9/10. В
силу же сострадательности женщина никогда не отнеслась бы столь квие-
тично к таким чудовищным фактам, как проституция, детоубийство, как
вывоз девушек на Восток. Она сперва по несообразительности боролась бы
с этим паллиативно, торопливо, нервно, страстно; а затем эту нервность и
страстность и благородство души своей приложила бы к тому, чтобы побе-
дить зло, и не паллиативно, а радикально, действуя не на симптомы, а на
причины. И победила бы, и победит. Торжество женщин, как главного и стра-
дальчески в семье заинтересованного существа, будет непременно и торже-
ством семьи. А как бесспорно же женщина стыдливее и нравственнее муж-
чины, сдержаннее и целомудреннее, то это передвижение, так сказать, от
патерната к матернату будет торжеством хорошей семьи. И теперь ведь по-
чти без прав в семье, кроме права быть вписанной в мужнин паспорт и полу-
чить от него «билет» на поездку в соседний город, женщина силою и интен-
сивностью своего духа, столь родственного к Матери-Земле, столь близкого
к природе, столь одновременно и наивного и мудрого, является в каждой
единичной семье царицею, хозяйкою, матерью, установительницею обыча-
ев и законов и всего «духа дома». А муж именно только «бывает» в семье,
«проходит» в ней, есть «гость» у подлинной его хозяйки. Так природа вещей
одолевает гипотезы законов.
Женское медицинское образование в России
Очень трудно сказать, кто более, врач-мужчина или врач-женщина, может ока-
зать пользу окружающему населению, если их медицинское образование и
искусство практики стоят, как говорится на бирже, al pari*. Детские и женские
болезни есть законная собственность женщины-врача, а это половина суще-
ствующих болезней. Заметим, что заболевание ребенка и молодой матери бо-
лее несет в себе, так сказать, отдаленных последствий, нежели всякое иное,
резко локализованное заболевание, и обращение к врачу вовремя особенно
важно здесь. Вот почему рост женского медицинского образования в стране
есть огромное условие поддержания и улучшения здоровья целой страны.
Особенно это нужно сказать про Россию с ее темными далекими уголками,
* на уровне (ит.).
631
куда так неохотно едет мужчина-врач и куда женщина пойдет как пионер, как
колонист образования. Уже и теперь можно наблюдать в качестве земских
врачей женщин, неустанно работающих в уезде на врачебных пунктах, явля-
ясь так же самоотверженными, как и женщины-фельдшерицы, женщины-учи-
тельницы, женщины-сестры милосердия. Против мужчины у женщины есть
большое преимущество в ее сердце и самоотвержении, и эти качества не ме-
нее ценны во враче, как и в сестре милосердия.
Петербургский Медицинский институт есть, очевидно, первый этапный
пункт на том длинном пути, которым предстоит идти женскому образова-
нию в России. В Москве получено утверждение устава общества для учреж-
дения и там Медицинского института, и до сих пор успехи женского образо-
вания у нас шли так прочно и быстро, что нет сомнения, в ближайшие пять
лет мы увидим и там медицинский институт, а затем, Бог даст, в недалеком
будущем и все остальные университетские города обогатятся у нас вполне
солидными и необходимыми для страны женскими высшими образователь-
ными учреждениями. Уставом разрешены только способы собирания средств,
нужных для обеспечения материальной стороны будущего института: это -
пожертвования, членские взносы, устройство всяких чтений, концертов и т. п.
рубрик обычных у нас сборов «с миру по нитке» на «рубаху бедному». Тут
есть та хорошая сторона, что общество шевелится и хлопочет около доброго
дела; но женщина-врач есть такое серьезное государственное дело, что на
помощь ему может тронуться и казначейство. Ибо здоровое население - это
такое же условие бодрости и труда в стране, как и упорядоченность его нрав-
ственного состояния. Нигде «посев» денег не обещает такого «всхода» и
обильной осенней «жатвы», как здесь, где имеется главное: огромный кон-
тингент рвущихся к труду и даже рвущихся к самопожертвованию русских
женщин, так вообще зарекомендовавших себя на всех практическо-челове-
колюбивых поприщах.
Учительницы в коммерческих училищах
Медленно, но с постоянным успехом русская образованная женщина отвое-
вывает больший и больший район для своего труда. В этом отношении до-
пущение преподавательниц в коммерческие училища министерства финан-
сов составит крупный шаг. Кажется, ни одного нельзя указать поприща, где
женский труд, будучи допущен, вызвал бы потом горькие сетования на его
неудачу. Везде женщина является труженицею скромной и прилежною. Вез-
де она исполнительна и вносит в дело ту мелкую аккуратность и чистоплот-
ность, которая, кажется, вытекает из особенностей ее душевной организа-
ции. Люди частной предприимчивости хорошо умеют соблюдать свои выго-
ды и берут в дело только людей, действительно могущих принести ему пользу.
Они уже давно и на всевозможные поприща позвали женщину, и это есть
общее доказательство, что государство не просчитается, открыв для жен-
ской службы свои учреждения. Давно следовало бы подумать о более рез-
632
ком, чем теперь, отделении прогимназий от гимназий и передать роль над-
зора в первых образованным женщинам. Переходя к преподавательской служ-
бе в коммерческих училищах, заметим, что именно преподавание в млад-
ших классах особенно удобно передавать женщинам. Здесь преподавание
неудержимо сливается с воспитанием. Спрашивая урок, наказывая леность
или шалость, предупреждая шалости, везде учитель является воспитателем,
хотя бы и не носил соответственного звания. И вот вполне разумно, чтобы
женщины-учительницы служили посредствующим звеном между семьею, в
которой исключительно проводил свое время мальчик до поступления в шко-
лу, и между старшими классами школы, где он подвергается серьезным и
сухим требованиям учения и дисциплинарной выправки.
Жалобы на отсутствие воспитания в училищах, на сухой формализм в
них, давно должны бы пробудить искание: а кто по природе своей менее
всего склонен к педантизму, суровости и беспощадности, кто гибок и элас-
тичен не по задачам службы, т. е. требованиям регламента, а по природе
своей? Задай лишь этот вопрос вовремя, и мы избегнули бы немаловажных
ошибок. Если во всех семьях около детей стоит мать, а не отец, если всемир-
ный инстинкт ищет им няньку, а не дядьку, то, очевидно, тысячелетняя на-
блюдательность давно отметила педагогические дары женщины, и школе
предстояло только не поправлять этого всемирного выбора. К сожалению,
мы не сделали этого своевременно, а между тем воспитательница вместо
надзирателя, воспитательница образованная, т. е. с знанием курса младших
классов гимназии, предохранила бы сотни и сотни гимназистов от исключе-
ния за шалости и неуспешность. Ибо всякий легко поймет, что как тяжело-
весны, неуклюжи и бесплодно-приказательны бывают переговоры надзира-
теля с родителями учеников, так легки будут подобные же переговоры вос-
питательницы с матерью ученика первого, второго или третьего классов. Ни
классные наставники, ни надзиратели никогда не умели настоящим образом
завязать живых сношений с семьями учеников, послужить соединительным
звеном между школою и семьей, а между тем не нужно и разъяснять, что
любящий инстинкт и природный такт женщины выполнил бы эту функцию
великолепно. Однако старые ошибки никогда не поздно поправлять; и допу-
щение преподавательниц в коммерческие училища, мы уверены, проложит
путь вообще к распространению учебного и воспитательного труда женщин
в мужских средних учебных заведениях.
Вполне правильным представляется сравнение их по жалованью с пре-
подавателями. Давно пора перестать смотреть на женщин как на каких-то
малорослых существ или как смотрят на желтолицых китайцев и их деше-
вый труд в Америке. Это решительно без всякой нужды обижает женщин.
Напротив, нужно все сделать, чтобы она смотрела на свой труд, как на нор-
мальный, а не как на труд малорослого. Прежде всего это не расшатает ее
привычного чувства ответственности, тогда как отношение к ней, как к веч-
ному несовершеннолетку, может подорвать в ней внутреннюю дисциплину.
633
«Мне меньше платят, потому что я недоросток, и, может быть, мне и ошиб-
ки простят, как тоже недоростку». Это - вредное рассуждение, для которого
не нужно давать никакого повода.
Рукоделье в женских гимназиях
В то время как все усилия и отдельных министерств, и общества, и предпри-
имчивых людей направлены к тому, чтобы насадить всевозможные практи-
ческие учебные заведения, могущие дать приложение не одному уму русско-
му, но и русским рукам, - ремесленная и рукодельная сторона в общеобразо-
вательных учебных заведениях нисколько не поднялась над тем ничтожным
уровнем, на котором стояла в ту пору, когда ремесленное и практическое об-
разование не возбуждало о себе много вопросов в России. Практические ин-
тересы мощно вошли в школу с конца 80-х и начала 90-х годов, потребовали к
себе внимания теоретиков-педагогов. Но женские гимназии как имели в себе
рукоделье в качестве какого-то занятия пустых часов чем-нибудь, так и оста-
лись в этом положении чего-то бесформенного, необязательного, почти шут-
ливого. Это предмет, едва научающий молодых девушек держать в руках иголку,
и только виртуозы-ученицы расшивают себе нелепыми узорами рубашечки и
фартуки. Никакой серьезной задачи сюда не положено. Можно идти первой
ученицей гимназии, едва умея заштопать дыру и не умея сшить решительно
ни одной цельной вещи из собственного белья. Даже чистописание поставле-
но выше и строже рукоделья, и всякий отдел второстепенного предмета ответ-
ственнее шитья, кройки и вязанья, которые стоят в курсе женского общего
образования не на последнем месте, а вне всякого места.
Конечно, тут никакой нет вины учениц: они не учатся, чему их не учат.
Собственное желание достигнуть практических умений у русских девушек
достаточно сказывается в том, что специальные школы, обучающие разным
рукодельным мастерствам, не пустуют, и туда часто поступают окончившие
курс гимназий. Но совершенно своевременно подумать о том, чтобы поста-
вить в самих гимназиях ручные изделия на более высокий уровень, чем они
поставлены. А несчастная гимназистка, проучившись семь-восемь лет, по-
том ни к чему лучше не может приспособить себя, кроме как к неусыпному
стучанью на аппарате Морзе. Ни начать что-нибудь делать, ни примкнуть к
чужому мастерству она не может.
Нам думается, для этого необходимо:
1)	поставить мастерство в женских гимназиях как ответственный и са-
мостоятельный предмет;
2)	развить его в определенную программу, по годам учения, совершенно
наравне с теоретическими предметами;
3)	поставить под контроль экзаменов;
4)	программу рукоделия усложнить, не оставляя на степени шаблонного
шитья и кройки (теперь кройке очень немногие выучиваются в гимназиях),
но введя сюда всевозможного вида вязания, рисование по фарфору, выжига-
ние по дереву, лепку из гипса и фарфора.
634
Вообще рукоделию следует в гимназиях сообщить художественный от-
тенок, но утилитарно-художественный и применимый к делу. Нужно, чтобы
это отнюдь не было щегольством и баловством, а как-нибудь связать это с
рынком и с существующими в каждой данной губернии народными художе-
ственными особенностями. Навсегда мечтою и целью рукоделья в главной
губернской школе должно быть то, чтобы будущая хозяйка могла прило-
жить свой вкус, образование, знание книжной стороны ремесла к темным и
инстинктивным ремеслам и художествам своей местности; чтобы она могла
стать руководительницею и помощницей темных людей.
Такие роскошно поставленные учебные заведения, как школа барона
Штиглица в Петербурге, могли бы выпускать роскошно приготовленных
учительниц в женские гимназии, разумеется, при условии, что место учи-
тельницы рукоделий будет уравнено по вознаграждению с должностями
других предметов, теоретических. Нам кажется, различным ведомствам,
которым подчинены женские гимназии, следует внимательно и совместно
обсудить эту важную сторону не только педагогики русской, но и культуры
русской; и, что опаснее всего, не ограничиваться словесными поощрения-
ми, циркулярными наставлениями и вообще общими и разговорными тен-
денциями, а именно организовать постановку совершенно заново этого
предмета, считая (что довольно близко к истине), что его вовсе не было до
сих пор. Нужно не поощрять или развить теперешнее рукоделие, а отменить
его, как скорее вредящее детям баловство. Ибо где есть какой-то «предмет»,
но без всякой ответственности за полное им пренебрежение со стороны уче-
ников или полную в нем неумелость самого учащего лица, там, конечно,
есть только деморализующее баловство.
Ремесло художественное, да еще с обещаниями быть выгодным, несом-
ненно сделается любимейшим предметом учениц; а если приобретенные
здесь знания они сумеют применять к жизни, что и не так было бы трудно,
то и польза получилась бы действительная.
О ручных изделиях в гимназиях
Рассказывая о своих педагогических опытах в Ясно-Полянской школе и при-
водя некоторые из ученических рассказов, гр. Л. Н. Толстой утверждает, что
крестьянские подростки проявляют иногда столько художественного вкуса
и чутья, что даже ему трудно бывало иногда следить за быстрым движением
в них правильного творческого воображения. Если даже устранить из этого
отзыва возможное преувеличение учителя в оценке способностей учеников,
все же останется наблюдение, что художественно творить может не один
взрослый, а и подросток, юноша, формирующаяся девушка. Этот отзыв во
всяком случае гениального по наблюдательности и прозорливости человека
небесполезен в теме, к которой мы хотели бы привлечь возможно больше
внимания. Это ручной труд подрастающих девушек.
635
Если они рвутся в настоящее время и проникают в служебные канцеля-
рии, в департамент, на почту и телеграф, вообще к формам труда, исстари
мужским, то это в значительной степени объясняется тем, что совершенно у
нас не развиты и не получили педагогической себе помощи издревле жен-
ские формы труда. Гонимая нуждою, девушка становится за конторку, са-
дится за ремингтон, переписывает непонятную ей и глубоко поэтому анти-
патичную служебную бумагу, потому что она ничего не умеет, окончив пол-
ный курс нормально-положенных наук, кроме как: 1) переписать непонят-
ное чужое или 2) изложить от себя какую-нибудь теорему по геометрии,
Пунические войны или о различии прозы Пушкина и Гоголя. Наука наукою,
но нужно бы что-нибудь и для корма. Девушки у нас буквально повторяют,
только в несколько ослабленной форме, программу мужских учебных заве-
дений. Между тем есть прекрасные и обширные области, где мужчина не
может повторить женщину, которые имеют высочайшую цену в жизни на-
родной и в культурном движении вперед страны, - и эти области остаются в
забросе и забвении только оттого, что женщина обучается так же отвлечен-
но и научно, как мужчина, а не более практическим и художественным спо-
собом, как это отвечает ее вкусам, навыкам и, кажется, природе. Со време-
нем она становится или чиновницею около чиновника, или товарищем око-
ло мужа, входящим в подробности его мужской службы, и без своего особо-
го дела, забот и маленькой домашней культуры.
Способности женщины гораздо более, чем мужские, приноровлены к
конкретному и вещественному. Женщина более, чем мужчина, и девушка
более, чем юноша, наблюдает; лучше видит и, может быть, лучше сообра-
жает в мелочах; рука ее меньше, подвижнее и живее. Все эти заложенные в
душу и организм задатки возможно культивировать и следует культивиро-
вать. Мы, например, почти не имеем в женских школах живописи, - и тра-
диционное бренчанье на фортепиано и танцы составляют единственное там
проходимое «искусство». Праздное воспитание и научно отвлеченная мушт-
ровка составляют печальный образ женских наших гимназий. Точно учени-
цы готовятся или жарко спорить потом с товарищами-мужчинами о каком-
нибудь биноме Ньютона, или, при другом жребии жизни, плясать вечную
польку. Между тем ни того, ни другого в жизни им не выпадает, за скверны-
ми исключениями; а к тому, что им выпадает - к труду и заботе около себя,
около дома, около хозяйства, около сада, огорода и домашнего убранства, -
у них нет никакой подготовки.
Мы упомянули о живописи, которая вместе с черчением составляет ос-
нование всех технических и материальных ремесел и искусств. Живопись
вместо шуточных опытов танцев, музыки и пения должна быть поставлена
основным предметом женских учебных заведений, особенно гимназий. Глаз
или слух - из этих способностей которая-нибудь одна бывает природно да-
ровита у каждого индивидуума, по крайней мере до возможности обшир-
ных и успешных восприятий. Как мы имеем серьезную постановку новых
языков, с возможностью выбора немецкого или французского, так пласти-
636
ческое или тоническое искусство должно быть обязательно выбрано каж-
дою ученицею, приблизительно со второго или третьего класса, и стать за-
тем предметом самого серьезного преподавания. Живопись открывает со-
бою мир ремесел. Узор, краски, тона их - все это может стать таким же
превосходным материалом педагогики, как у гр. Толстого в Ясно-Полянс-
кой школе легкий беллетристический рассказ. В высшей степени полезно и
вполне возможно при каждой женской гимназии иметь мастерскую, где бы
ученицы учились составлять краски, окрашивать материи, плести, ткать,
разрисовывать. Вполне возможно, как мы говорили ранее, установить для
ремесел программу и экзамен; напр., требовать, чтобы перед выпуском каж-
дая ученица представила полную изготовленную ею художественно-ремес-
ленную вещь, вытканный кусок материи, связанную серию кружев по соб-
ственному рисунку, сшитое полное платье, изготовленный ковер, фарфоро-
вую группу, выжженный по дереву шкаф, разрисованные стекла и фаянс,
выведенные из семян и взрощенные растения и цветы. Школа потеряла бы
свой теперешний уныло-однообразный тон и превратилась бы на */3 на V4 в
веселую мастерскую. Сюда можно было бы употреблять и часть послеобе-
денного времени; некоторые части ремесла выполнялись бы в гимназии,
другие - дома. Все могло бы быть поставлено столь же практично, умело и
научно, как на наших медицинских факультетах прохождение анатомии. За
зиму каждый будущий врач «препарирует» какую-нибудь часть трупа; так
будущая хозяйка, потрудившись дома зиму, к весне и весеннему экзамену
представляла бы изготовленную ею художественную вещь и по ней, говоря
и показывая, «отвечала» бы изучаемое ею избранное ремесло.
И как это могло бы украсить не только жизнь школы, но и вид школы.
По окнам классов могли бы стоять цветы собственного вывода и ухода, а
стены быть украшены бюстами и портретами родных поэтов и писателей -
собственной ученической лепки и рисунка. И, словом, класс-казарма, в
каких девушки наравне с мальчиками проводят главное свое время от 9 до
19 лет, мог бы превратиться в класс уютный и художественный. Тут выиг-
рал бы не один вкус, но и сердце. Ибо внешность не только действует на
органы чувств, но в конце концов и на душу.
Женские пансионы
Нельзя не назвать странностью, что в то время как питомцы мужских учеб-
ных заведений находят для себя благоустроенные интернаты, ничего почти
не сделано у нас для питомиц женских учебных заведений, и самого вопро-
са об этом не существует. При очень многих мужских гимназиях существу-
ют пансионы, где надежно и без страха дурного влияния могут быть поме-
щены на все учебное время, на годы всего курса учения, сыновья местных
землевладельцев; между тем как подобных пансионов совершенно нет при
женских гимназиях и прогимназиях. Такое различие едва ли не объясняется
тем, что возникновение мужских пансионов у нас очень старое и относится
637
к давнему времени, когда дочери ограничивались домашним воспитанием,
за теми редкими исключениями, для которых давали достаточное помеще-
ние немногочисленные женские институты столиц и некоторых провинци-
альных городов. В настоящее время женское образование почти вполне срав-
нялось с мужским, особенно в отношении числа воспитывающихся; и нет
семьи дворянина, чиновника, купца, священника, которая, проводя сыновей
через мужскую гимназию, не проводила бы дочерей через женскую гимна-
зию. Между тем очень большой процент, доходящий до половины, родите-
лей этих учениц не живет в том городе, где находится учебное заведение, в
котором проходят курс их дочери. Сюда относятся все землевладельцы, класс
которых ныне включает в себя и купцов, и разбогатевших мещан, и, нако-
нец, чиновники мелких уездных городов, дети которых отвозятся учиться в
губернский город, за неимением в уездном другого заведения, кроме трех-
классной или четырехклассной прогимназии.
Наконец, лица, занимающие значительные службы на больших заводах
и всяческих технических сооружениях, находящихся вне черты города, так-
же привозят своих дочерей в столицу или губернский город, где им дается
школою обучение, а собственно жизнь их и воспитание протекают вне веде-
ния и руководства как школы, так и родителей. Между тем учение в гимна-
зии обнимает годы от 10-11 лет до 18-20 лет, т. е. весь возраст формирова-
ния девушки. Где и как проводят они внеклассное время, на что его тратят,
как обставлено их физическое здоровье, что они читают, среди какого обще-
ства живут, - на все это могут быть даны только проблематические ответы.
Не сомневаемся, что часть девушек попадает в очень хорошую семейную
обстановку удачных квартиросодержательниц; но они именно «попадают»
и именно к «удачным» людям, а надежного и твердого и особенно обобщен-
ного здесь не решится сказать самый смелый оптимист. Вне всякого сомне-
ния большой контингент девочек-подростков из очень хороших провинци-
альных семей попадают к людям не только посредственным, но в некоторых
случаях даже и худым. Для родителей нет здесь другого обеспечения, кроме
расспросов, слухов, сведений знакомых и вообще средств осведомления,
крайне поверхностных и ненадежных. Между тем нужда учения так велика,
что, едва подходит девочке возраст серьезной грамоты, ее наряду с братья-
ми везут в «губернию». Если и в родительской семье воспитание не всегда
удается, то можно представить трудности и случайности, которым оно под-
вергается на частных квартирах.
Недавно мы говорили о художественном и техническом элементе в жен-
ском образовании, и вот сюда мог бы быть отлично направлен внеклассный
досуг учениц, а лучшее место для этого и обстановка могли бы быть даны
хорошо организованными пансионами при женских гимназиях. В устрой-
стве таких пансионов могли бы принять участие средствами и заботою и
местное дворянство, и городское управление, и земство, и дума города, и
губернии. Дело это могло бы стать высококультурным и полезным не только
в смысле охраны учениц от случайных воздействий, но и в смысле развития
638
в уезде и губернии полезных женских знаний и умений. Для этого нужно
только избегать старого шаблона и не рассматривать пансион, как местона-
хождение ничего не делающих и запертых девиц, а скорее, как соединение
сада и целой системы мастерских, где они работают и отдыхают, где имеют
свои удовольствия и радости, вообще полную жизнь, могущую быть при-
ближенною к семейной. Нужна не пассивная постановка пансиона, как «ог-
рады» от жизни и действительности, а активная, как распределение време-
ни на другие переменные занятия, не учебные, но тоже высоко необходимые
для девушки и женщины. При такой активной постановке пансионы приоб-
ретут симпатии общества и родителей, может быть несколько чуждающих-
ся пансионов в прежнем идиллическом и наивном смысле. Но о воскресе-
нии их нет и речи, ибо со всех сторон и на всех поприщах суровая действи-
тельность дает себя чувствовать и частному человеку, и государству. Панси-
он должен не отгораживать от жизни девицу в 15-18 лет, но вводить ее в
жизнь как будущую труженицу, научно и всесторонне.
Новый женский институт
Высочайший указ об основании в Воронеже Ольгинского женского институ-
та вызовет живое чувство радости не в одних воронежцах и вообще южнорус-
ских людях, но и в целой России. Двести пятьдесят девушек получают полное
казенное воспитание без платы и шестьдесят воспитанниц - за плату. Госу-
дарство всегда с любовью и нежностью и охотою принимало на свои заботы
воспитание детей-сирот, как мальчиков, так и девочек, в военные корпуса и в
институты. Женские институты имеют длинную и славную свою историю и
представляют один из самых старых и твердо установившихся типов средне-
го женского образования. Воспитательная сторона в них выдвинута вперед
учебной, и это сообщает им чрезвычайную устойчивость и вместе дает хоро-
шие плоды, на которые родителям воспитывающихся девиц не приходится
жаловаться. С понятием об институте связано понятие о чем-то деликатном
прежде всего. Деликатность есть такое качество души и жизни, которое выра-
батывается очень трудно, представляет собою высшую цену и крайне необхо-
димо на всех поприщах. Страны мы называем грубыми или цивилизованны-
ми по отсутствию или присутствию в их жителях деликатности. В учебниках
истории это отмечается терминами: «мягкие нравы», «смягчение нравов». Вот
эту историческую роль и выполняют женские институты. Такова была перво-
начальная мысль Екатерины Великой, основательницы институтского у нас
воспитания, и мысль эта сохранилась до нашего времени.
Воспитание деликатное и вместе историческое создает из воспитанниц
будущих добрых семьянинок и лучших членов русского общества. Мы имеем
уже обширную литературу мемуаров, написанных институтками разных ин-
ститутов об их учебной и последующей неучебной жизни, и в этих мемуарах,
порою подымающихся до высоты исторической интересности, освещена внут-
ренняя жизнь институтов разных эпох и царствований. Таким образом, каж-
639
дое из этих учебных заведений выходит из рамок шаблона и получает свою
индивидуальность. Это еще более возвышает их воспитывающую силу.
В Высочайшем указе оговорено, что в программу нового Ольгинского
института будут введены «сверх законченного общего образования в объеме
институтского курса такие практические знания, которые могли бы обеспе-
чить питомицам института честный заработок, если им выпадет жребий жить
собственным трудом». Это прибавление очень важно. Аристократический тип
нашего женского образования нисколько не обходит возможности практичес-
ких занятий будущих русских женщин и старается подготовить их к этому с
малолетства. Указ не видит в честном труде женщин на поприще обществен-
ных служб и занятий ничего порицаемого, как продолжают еще видеть мно-
гие слепцы, отстаивающие для женщин какую-то тюлевую «женственность»,
которую может измять труд. Указ в высокой заботе своей предвидит, как мно-
го кандидаток на семью остаются без собственной семьи, и обеспечивает им
умелый и полезный труд, который свят для женщины, как и для мужчины.
О неурочных занятиях учащихся
Циркуляром от 15 августа 1902 г. управляющий министерством народного
просвещения предоставил семь учебных дней в году в распоряжение педа-
гогических советов мужских и женских гимназий, каковые дни могут быть
сделаны рекреационными, но с тем, чтобы использование их не было предо-
ставляемо произволу или капризу отдельных учеников и учениц, а чтобы
дни эти посвящались «экскурсиям, чтениям, осмотру музеев и т. п. разум-
ным развлечениям, смотря по времени года и местным условиям».
Эта благотворнейшая мера имеет в себе не одну, а несколько сторон, на
которые следует обратить внимание, дабы наилучшим образом использо-
вать самую меру. Прежде всего, педагогические советы выводятся из того
летаргического состояния, в каком они находились и к которому привыкли
благодаря исключительно пассивному своему положению, сводившемуся к
формуле: «Выслушал и исполнил». Отныне они призываются к роли зорких
наблюдателей за здоровьем учеников и за текущими моментами повышаю-
щегося или понижающегося состояния нервной энергии. Семь дней пред-
ложены им на выбор, и они могут их распределить так и этак, лучше и хуже,
целесообразно и совсем бесцельно. Прогулка в августе или сентябре, сейчас
после летнего отдыха, когда учеников вовсе и не тянет на прогулку, или ос-
мотр музеев в декабре, когда темно, - вовсе не то, что день отдыха в октябре
- ноябре или в апреле - мае, среди интенсивных занятий. В гимназии есть
месяцы нетрудных занятий и есть до известной степени «страдная пора», в
которую лишь редкие ученики не бывают изнеможены. Здесь мы встречаем-
ся с одною из труднейших педагогических проблем, пока не решенных вов-
се, но в решении которой будет со временем состоять истинная честь педа-
гогической изобретательности учебного ведомства. Мы говорим о времени
экзаменов. Самая «страдная пора», положительно пожирающая здоровье и
640
нервы учеников, есть предэкзаменационная и экзаменационная, и она падает
как раз на самые цветущие месяцы года. В августе, сентябре и начале октября,
когда льют дожди и из дому выйти не хочется, да и нельзя почти, у учеников
много свободного времени и легко на сердце; но вот апрель и май: на сердце
ученика тоска, беспокойство; он закупорен в своей комнатке; и хоть вы его
гоните, он и сам не выйдет в лес, в поле, на улицу, между тем как теперь один
час на воздухе больше поднял бы здоровье, чем целые сутки на воздухе в
сентябре. Это все видят, и все знают; едва ли кто-нибудь об этом не болеет
душою. Но ничего не придумано и очень трудно что-нибудь придумать для
врачевания этого недуга школы, для возвращения детям и юношам весны.
Вторая важная сторона рассматриваемого пункта циркуляра состоит в
следующем. До сих пор у нас в гимназиях не столько совершались образова-
ние и воспитание, сколько производилась «учеба» в самом дурном, застаре-
лом смысле. Гимназия просто была место, учреждение, дом, контора, где маль-
чики разных возрастов учили учебники разных форматов; учитель был при-
ставлен больше в качестве наблюдателя или дозорщика за этой процедурою,
чем в значении руководителя, наставника и просветителя. Классный журнал
и отметка были «скорпионом» в его руках, которым он подгонял упражняю-
щееся в учебе юношество-отрочество; спрашивание заданного почти исчер-
пывало содержание урока; это спрашиванье определяло качество учителя
(строг или не строг) и характер предмета (трудный или не трудный), причем
почти и не поднималось вопросов о таланте учителя, о занимательности пред-
мета. Никакой «занимательности» и никакого «таланта» в гимназии не было;
это - совершенно неизвестная сторона в русской педагогике.
Введение посещений музеев, экскурсий и чтения хотя бы только в семь
экстраординарных дней в году разрушает эту слежавшуюся и затхлую «уче-
бу». В самом деле, неужели научиться можно только из учебника, и приобре-
сти что-нибудь в душу можно не иначе как со страницы которой-нибудь из
девяти фатальных книжек: 1) Соколова, 2) Кирпичникова, 3) Кюнера, 4) Дави-
дова, 5) Смирнова, 6) Иловайского и пр.? Вся природа и вся история, как и все
богатство национальных сокровищ и картинности родной страны, были выб-
рошены из школы. Сын мещан новгородских или псковских знал о Новгороде
и Пскове ровно столько же, сколько о них знал ученик Бакинской гимназии;
это были географические и исторические термины куда меньшего значения,
чем Манчестер или Спарта; и ученик Новгородской гимназии больше знал о
пеласгах, чем о кривичах, и о Тарквинии Гордом, чем о Гостомысле. Никаких
оттенков по местностям не было в постановке наших гимназий, и это оттого,
что учебник - один на всю Россию, а вне учебника не было света и просвеще-
ния. Теперь каждая гимназия и ученики ее увидят местность, в которой жи-
вут, и ее приблизительное значение. Прежде ученики ничего вокруг себя за-
нимательного не видели, ничего интересного. Образование было вполне от-
влеченным, абстрактным. Между тем нет местности без огромной в ней зани-
мательности, если только взглянуть на нее знающим взглядом. Руководителям
учебных заведений и учительскому персоналу и нужно создать для питомцев
641
этот «знающий взгляд». Экскурсию или посещение музея можно, при ленос-
ти и непредприимчивости руководителей, превратить в ротозейство; особен-
но в музее легко приучиться к верхоглядству. Нужно учеников приучить к
занятиям здесь: сперва к легким описаниям, затем к изучению частностей, к
классификациям, к группировкам и пр. В этом скромном занятии появится
незаметный росток науки, любознательности, который школа будет или мо-
жет поливать, культивировать, выращивать.
Й все это будет воспитание и учение. Но уже не сухое, не по учебнику, а
с некоторой инициативой самого ученика. Ученье - любимое, и от этого -
действенное, творческое.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
LXII. Утверждение правил об улучшении
положения незаконнорожденных детей
Его Императорское Величество сего 27 июня 1902 г. воспоследовавшее мнение
в общем собрании Государственного Совета, по проекту правил об улучшении
положения незаконнорожденных детей, Высочайше утвердить соизволил и по-
велел исполнить.
Подписал: Председатель Государственного Совета Михаил.
МНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА
Государственный Совет, в соединенных департаментах гражданских и
духовных дел, законов, государственной экономии и промышленности, наук
и торговли и в общем собрании, рассмотрев дело по проекту правил об улуч-
шении положения незаконнорожденных детей, мнением положил:
I.	В изменение, дополнение и отмену постановлений законов гражданс-
ких (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900), а также других подлежащих узаконе-
ний, установить следующие правила о детях от браков недействительных и
о детях внебрачных (незаконных):
О детях от браков недействительных
13	1'. Дети от брака, признанного недействительным, сохраняют права де-
тей законных.
1312.	От соглашения родителей зависит определить, у кого из них, после
признания брака недействительным, должны оставаться несовершеннолетние
дети.
Если со стороны одного из родителей вступление в брак было недобросове-
стно, то другой родитель имеет право требовать оставления у него всех детей.
В случае отсутствия соглашения родителей, равно как необходимости от-
ступления от упомянутых правил для блага детей, подлежащее опекунское ус-
тановление определяет, у кого из родителей должны оставаться несовершенно-
летние дети.
642
1313.	Родительская власть над детьми принадлежит родителю, у которого
они оставлены.
1314.	Родитель имеет право свидания с детьми, находящимися у другого ро-
дителя. Способ и время осуществления этого права, в случае разногласия роди-
телей, определяются местным мировым либо городским судьею или земским
начальником.
1315.	Каждый из родителей обязан, сообразно своим средствам, участвовать
в издержках на содержание и тех детей, которые оставлены у другого родителя.
1316.	По смерти родителя, у которого оставлены были дети, а также в случа-
ях лишения его родительской власти или невозможности осуществления им этой
власти, находившиеся при нем дети поступают под родительскую власть друго-
го родителя, разве бы подлежащее опекунское установление ради блага детей
сочло необходимым назначить особого над ними опекуна.
О детях внебрачных
132.	Внебрачные дети суть: 1) рожденные незамужнею; 2) происшедшие от
прелюбодеяния и 3) рожденные по смерти мужа матери, или по расторжении
брака разводом, или же после признания брака недействительным, когда со дня
смерти мужа матери, или расторжения брака, или же признания его недействи-
тельным до дня рождения ребенка протекло более трехсот шести дней.
1321.	Мать внебрачного ребенка подчиняется обязанностям, определенным
в постановлениях о власти родительской, и пользуется по отношению к своему
ребенку правами, в сих постановлениях указанными.
1322.	Внебрачный ребенок, если ему не было присвоено отчества при совер-
шении метрической о его рождении записи, именуется по отчеству сообразно
имени своего восприемника.
1323.	Внебрачный ребенок именуется фамилиею, одинаковою с отчеством,
но с согласия матери и се отца, если он находится в живых, может именоваться
фамилиею матери, принадлежащею ей по рождению.
1324.	Отец внебрачного ребенка обязан, сообразно своим имущественным
средствам и общественному положению матери ребенка, нести издержки на его
содержание, если он в том нуждается, до его совершеннолетия; мать ребенка
участвует в издержках на его содержание соответственно своим имуществен-
ным средствам, которые вообще принимаются во внимание при определении
ребенку содержания, следующего с его отца. В случае требования означенного
содержания за прошедшее время отец ребенка обязан возместить оное не более
чем за год до предъявления такого требования.
1325.	Обязанность отца и матери доставлять содержание внебрачному ре-
бенку прекращается и ранее достижения им совершеннолетия в случае замуже-
ства внебрачной дочери или когда ребенок, будучи уже приготовлен к предназ-
наченной ему деятельности, в состоянии сам себя содержать.
1326.	В состав следующего с отца внебрачного ребенка содержания послед-
него включается и содержание нуждающейся в том матери ребенка, если уход за
ним лишает ее возможности снискать себе средства к жизни.
1327.	Отец внебрачного ребенка, в случае недостаточности средств его ма-
тери, обязан оплатить необходимые расходы, вызванные разрешением ее от бре-
мени, и доставить ей насущное содержание впредь до ее выздоровления. Тре-
643
бование о возмещении таких расходов и содержании может быть заявлено лишь
до истечения года со дня разрешения от бремени.
1328.	Размер содержания внебрачного ребенка, однажды определенный, мо-
жет быть увеличиваем или уменьшаем в зависимости от изменившихся обстоя-
тельств.
1329.	Повременные выдачи на содержание внебрачного ребенка, по согла-
шению сторон и с утверждения опекунского установления, могут быть замене-
ны единовременно уплачиваемою отцом ребенка суммою, с принятием надле-
жащих мер к охранению расходования этой суммы по ее назначению.
13210.	Отец, доставляющий средства на содержание внебрачного ребенка,
имеет право надзора за содержанием и воспитанием ребенка. Разногласия по
этим предметам между отцом и матерью или опекуном ребенка разрешаются
подлежащим опекунским установлением.
132”. Отец внебрачного ребенка, доставляющий средства на его содержа-
ние, в случаях учреждения над ребенком опеки, может быть назначен, по жела-
нию, опекуном предпочтительно пред другими лицами.
132|2. Внебрачные дети и законные их нисходящие наследуют по закону лишь
в благоприобретенном имуществе матери на основаниях, установленных для
детей законных, с тем, однако, что наследуемое имущество матери, не имеющей
законных сыновей, но имеющей лишь законных дочерей, делится между сими
последними и внебрачными детьми по равным между всеми сонаследниками
долям. На законное наследование в имуществе отца и его родственников, а так-
же родственников матери, равно как на наследовании в родовом ее имении, вне-
брачные дети прав не имеют.
13213.	Мать внебрачного ребенка наследует после него по правилам о поряд-
ке наследования в линии восходящей.
13214.	После внебрачных детей, не оставивших призываемых к наследова-
нию нисходящих, наследуют другие, происшедшие от одной с ними матери, вне-
брачные дети и законные их нисходящие.
13215.	При требовании от матери содержания внебрачному ее ребенку, а так-
же при предъявлении его наследственных либо иных прав, доказательством про-
исхождения ребенка от матери служит метрическая запись о его рождении. Если
в этой записи не поименована мать или если невозможно представить метричес-
кую запись о рождении внебрачного ребенка, то в доказательство происхожде-
ния его от матери принимают только исходящие от нее самой письменные о сем
удостоверения.
II.	В статье 3 приложения к статье 55 устава о службе гражданской (Свод,
зак., т. III, изд. 1896 г.) исключить, в конце слова: «за исключением однако вос-
питанников из незаконнорожденных или неизвестного происхождения».
III.	Статью 133 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.) изло-
жить следующим образом:
133.	Если брак признан недействительным и если один из супругов вовле-
чен был в такой брак обманом или насилием, то подлежащий гражданский суд,
который рассматривает дело после суда духовного (Уст. угол, суд., ст. 1014 и
1015), может во внимание к обстоятельствам, заслуживающим снисхождения,
повергать на милостивое воззрение Императорского Величества участь невин-
ного супруга, вступившего по неведению или принуждению в недействитель-
ный брак. Просьбы о сем могут быть заявляемы подлежащему гражданскому
644
суду и в тех случаях, когда решение духовного суда об уничтожении брака по-
становляется после окончания суда уголовного (Уст. угол, суд., ст. 1012 и 1013).
Просьбы подаются и рассматриваются в порядке, установленном статьями 1337-
1345 Устава гражданского судопроизводства.
IV.	Взамен статьи 140 и примечания к ней законов гражданских (Свод, зак.,
т. X, ч. 1, изд. 1900 г.) постановить следующее правило:
«Внебрачные дети казачьих вдов, жен и девиц зачисляются в казачье сосло-
вие. В казачьих войсках Восточной Сибири тех из внебрачных детей казачьих
вдов, жен и девиц, которые прежде достижения семилетнего возраста останутся
круглыми сиротами, а между тем никто из лиц войскового сословия не изъявит
согласия взять их на воспитание, дозволяется принимать на воспитание лицам
мещанского и крестьянского состояний, с припискою к своим семействам, с раз-
решения генерал-губернаторов военного Иркутского и Приамурского, по при-
надлежности».
V.	Взамен пункта 1 статьи 1441 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1,
изд. 1900 г.) постановить следующее правило:
«Внебрачные дети узаконяются браком их родителей».
VI.	Статью 145 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.) заме-
нить следующими двумя статьями:
145.	Усыновление дозволяется лицам всех состояний, без различия пола,
кроме тех, кои по сану своему обречены на безбрачие.
Примечание к сей статье остается в силе.
1451.	Усыновление чужих детей не допускается, если у лица усыновляюще-
го есть собственные законные или узаконенные дети.
VII.	Отделение IV главы I раздела II книги I законов гражданских (Свод,
зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.) дополнить следующею статьею:
1501. Для усыновления собственных внебрачных детей допускаются следу-
ющие изъятия: 1) усыновлять может совершеннолетний и ранее достижения им
тридцатилетнего возраста и не будучи восемнадцатью годами старше усыновля-
емого (146); 2) усыновление допускается и в том случае, если у лица усыновля-
ющего есть собственные законные или узаконенные дети; такое усыновление
допускается, по достижении сими детьми совершеннолетия, с их согласия, вы-
раженного в письменном акте с засвидетельствованием их подписи нотариаль-
ным порядком, а до достижения означенными детьми совершеннолетия - толь-
ко при жизни другого их родителя и с его согласия, удостоверенного в том же
порядке, и 3) при усыновлении отцом внебрачного ребенка требуется согласие
матери ребенка (ст. 149) в том лишь случае, если она значится в метрической о
его рождении записи или если происхождение от нее ребенка удостоверено су-
дом (ст. 13215).
VIII.	Статью 179 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.)
дополнить следующим примечанием:
«В отношении питомцев воспитательных домов соблюдаются правила, в ус-
тавах сих домов постановленные».
IX.	Статьи 663 и 666 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.)
изложить следующим образом:
663. Если подвергшаяся изнасилованию девица не имеет средств к суще-
ствованию, то из имения лица, виновного в изнасиловании, должно быть по тре-
бованию ее или ее родителей, или опекунов, обеспечено приличное ее состоя-
645
нию, соразмерное с имуществом виновного содержание до выхода ее в замуже-
ство’ и возвращены все употребленные на ее излечение и попечение о ней во
время лечения издержки, если последствием преступления была болезнь изна-
силованной.
666. Когда брак признан недействительным, как совершенный по принуж-
дению или обману, то виновный в сем обязан по усмотрению суда и соразмерно
с его собственным состоянием доставить насильно или по обману обвенчанной
с ним средства приличного ее состоянию существования до вступления ее в дру-
гое супружество. На сем же основании определяется вознаграждение и женщи-
не, вступившей в брак с лицом, состоящим уже в брачном союзе, если она о том
не знала.
X.	В главу VI раздела I книги II устава гражданского судопроизводства (Свод,
зак., т. XVI, ч. 1, изд. 1892 г.) включить следующую новую статью:
325'. Судебные заседания по делам о содержании внебрачных детей проис-
ходят при закрытых дверях.
XI.	Статьею 14602 устава гражданского судопроизводства (Свод, зак., т. XVI,
ч. 1, изд. 1892 г.) изложить следующим образом:
14602. При просьбе должны быть представлены: письменное заявление отца
и матери о том, что ребенок происходит от них, и метрические свидетельства: о
рождении ребенка и о браке родителей.
XII.	Статью 136 законов гражданских (Свод, зак., т. X, ч. 1, изд. 1900 г.), а
также статью 994 уложения о наказаниях уголовных и исправительных (Свод,
зак., т. XV, ч. 1, изд. 1885 г.) - отменить, а статьи 132 и 137 законов гражданских -
исключить.
Подлинное мнение подписано в журналах председателями и членами.
LXIII. Из откликов печати и частных лиц
1
Обыкновенно иностранную печать мало интересуют вопросы нашего внутрен-
него законодательства, не имеющие экономического или специально-политичес-
кого характера. Однако обнародованное на днях Высочайшее повеление об улуч-
шении участи незаконнорожденных детей произвело на европейскую печать
сильное впечатление, так как и западные законодательства, как верно замечают
«их органы», сильно отстали в этом отношении.
Отовсюду, даже из тех сфер, где нападки на Россию составляют обязатель-
ную часть программы, раздается восторженная хвала этому высокому акту хри-
стианского милосердия и государственной мудрости. Немецкие филистеры вы-
нуждены теперь признаться, что сохранившееся по сие время жестокое положение
невинных жертв общественной деморализации составляет печальное наследие
средневековых порядков и что ни в одной области законодательства суровый
эгоизм не выразился так рельефно, как в законах о внебрачных детях.
Британское ханжество, так ревниво охраняющее существующий в Англии
общественный порядок, теперь тоже вынуждено считаться с новым воззрением
на положение внебрачных детей. Английская печать, хотя и нехотя, вынуждена
заниматься этим вопросом и сознаться в том, что нигде, ни в какой стране, об-
646
щественные нравы не были улучшены жестокими законодательными мерами* и
что процент рождаемости внебрачных детей нисколько нс умаляется от строго-
сти законов. Английские газеты теперь сознают, что внезапно из «darkest Russia»
пришел луч света, луч истины...
Но особенно искренно новый русский закон приветствуется во Франции, где
действующий кодекс Наполеона отрицает за внебрачными детьми всякое право на
гражданскую жизнь, воспрещая им даже разыскание отцовства («Нов. Вр.»).
2
Ни один из законодательных актов последнего времени не вызывал в печати таких
шумных ликований, как опубликованный недавно закон о внебрачных детях.
Чем же, однако, объяснить эти ликования? Что породило газетный шум?
В законе о внебрачных детях некоторые органы нашей печати поспешили
прозреть «новую эру», эру расшатывания законной семьи, этой основной ячей-
ки государственного строя. В нем увидели «первый шаг», за которым должны
последовать другие, уничтожающие самое различие между законными и неза-
конными детьми, освящающие беспорядочное сожитие полов, подрывающие
прочность брака чрезмерным облегчением разводов и дозволением раздельного
жительства супругов чуть ли не по простой прихоти их.
Действующее законодательство еще очень недавно с неумолимою строгос-
тью относилось к незаконным детям. В наших законах не установлялось граж-
данских прав этих детей в отношении родителей. Ст. 136 X т., 1 ч., например,
отрицает право незаконных детей именоваться по фамилии отца и наследовать
по закону после отца или матери. Но, совершенно основательно рассматривая
прижитие детей лицами, не состоящими между собою в браке, как преступле-
ние и карая церковным покаянием незаконное сожительство неженатого с неза-
мужней, уголовный закон все же принял до известной степени под свое покро-
вительство незаконных детей, установив обязательство для отцов обеспечивать,
сообразно с его средствами, содержание младенца и его матери. Вот все, что
было раньше сделано для облегчения участи незаконных детей.
Цель этого законодательства состояла в том, чтоб удержать людей от вне-
брачного сожительства. Цель эта отчасти достигалась, но зато сами незаконные
дети оказывались лишенными семьи.
Вот мнение Государственного Совета, высказанное по этому поводу еще в
1880 году:
* Интересно мельком это признание, конечно, основательное, что «участь вне-
брачных детей» (сводившаяся многие века к смерти позднее и разрозненно - к ни-
щенству и отчаянию) проистекала единственно из надежд через это «улучшить об-
щественные нравы». Иначе говоря, что «нравственное чувство» общества побужда-
ло таких детей погублять. Откуда уже ясно, что «нравственность» и «добрые нра-
вы» в Европе не расходились с пожеланием добрых нравственных людей заставить
постороннюю всем женщину, - не человека, а фотографию человека, - убить свое
дитя; но это нравственное чувство решительно было бы оскорблено, все общество
было бы нервно расстроено и раздражено, если бы эта в общем никому нс нужная
женщина заступилась за своего ребенка и сказала: «Да ну вас к ч...ту, ребенок мне
ближе вас, и не желаю я вовсе ни убивать его, ни расставаться с ним». Таковая мать,
твердая ну по крайней мере, как курица, и чадолюбивая вровень с собакою, - была
бы объявлена «безнравственной». Она должна быть нравственная, как камень, как
крестик на шее каждого из осуждающих ее нравственных людей. В. Р-в.
647
«Между родителями и детьми, хотя бы прижитыми в незаконном сожи-
тии, существует тесная кровная связь, самый факт прижития ребенка возлага-
ет на каждого важные обязанности, и незаконнорожденные, будучи лишены
не только всех преимуществ, которые могли бы перейти к ним от родителей,
но не имея даже семьи и родного крова и сохраняя на всю жизнь неизгладимое
пятно своего происхождения, должны с особою силой чувствовать всю горечь
отчужденного от всех положения своего, нисколько ими самими не заслужен-
ного. Тяготясь своею участью, они естественно способны умножить число
недовольных существующим общественным строем, а следовательно, и Пра-
вительством»*.
Развитием этих взглядов и является новый закон о внебрачных детях. Со-
гласно ему внебрачные дети узаконяются браком их родителей. Усыновление
внебрачных детей значительно облегчается, так как по новому закону усынов-
ление их допускается лицами моложе тридцати лет и менее чем на 18 лет стар-
ше усыновляемого. Имение собственных законных или усыновленных детей нс
считается препятствием для усыновления своего внебрачного ребенка. Послед-
ний приобретает право на содержание от отца до совершеннолетия или до тех
пор, пока он подготовится к предназначенной ему деятельности; в содержании
его посильное участие должна принимать и мать. Наследовать внебрачный ре-
бенок может только после матери, а не после отца, и притом исключительно
лишь в благоприобретенном, а не в родовом имуществе матери.
Новый гуманный закон улучшает положение внебрачных детей, но он не
уравнивает их с детьми, рожденными в браке, он не ставит на одну доску семьи
законную и незаконную, лишь облегчая легализацию последней.
Вот этого-то и не следует забывать тем органам нашей печати, которые про-
зревают в новом законе наступление какой-то эры разрушения законной семьи.
Такая эра наступила бы только тогда, если бы Правительство вняло требовани-
ям наших религиозных декадентов об «облегчении разводов» («Москов. Ведом.»).
3
Многоуважаемый В. В.
Мне очень хочется написать вам хоть несколько слов сочувствия и благодарнос-
ти по поводу ваших статей о семейных делах и стоящего, предполагаю, в связи с
этими статьями нового закона о внебрачных детях. В эту пору года мне, по зани-
маемой мною должности инспектора училища, приходится ежегодно иметь дело
с бумагами нескольких десятков мальчиков, желающих поступить в училище.
Среди них всегда попадаются и внебрачные дети, и первые же шаги их в учили-
ще бывали довольно мучительны и для меня, и для них. Надо было заносить их
* Замечательно: 1) что только опасение «беспокойного элемента», а не любовь
и не справедливость, не какое-нибудь понимание сущности рождаемости, застави-
ло «снизойти» к детям, сумма коих в Петербурге = ’/3 общей суммы рождающихся;
2) и «снизойдя» согласиться: что «ведь родство все же между родителями и неза-
конными детьми есть; 3) до 1880 г., когда были особые причины тяготиться «не-
довольными», незаконнорожденные были поставлены, «в интересах охранения нра-
вов», вовсе вне закона, и их, как безвестно кем потерянную вещь, как беглого каторжни-
ка в сибирской тайге, как отсталую от хозяина собаку, - буквально опасно было
«пристанодержательствовать», надо было от них «отделаться», явно оставалось и
нужно было убить их. Цепочки на крестиках от этого ни у кого не качались. В. Р-в.
648
в списки под фамилией по имени крестного отца, а многие из них привыкли
чувствовать себя детьми своих родителей, своей матери по крайней мере, и не-
признание за ними материной фамилии* их поражало чрезвычайно и больно.
Положим, по просьбам матерей многих вносили в списки и под фамилией мате-
ри, - но ведь все равно в аттестате, выдаваемом при окончании курса, необходи-
мо было писать ту фамилию, которая соответствовала требованию закона, - ведь
иначе и аттестат становился сомнительным и не дающим никаких прав. Теперь
это мучительное неудобство устраняется, одна из бесчисленных жестокостей
жизни смягчена. Конечно, этот человеколюбивый закон вас весьма радует, как
некоторая победа, большая победа. Позвольте же и мне поздравить вас с этою и
пожелать много новых, столь же прекрасных побед.
Искренно уважающий вас Федор Т-ков.
Милостивый Государь, В. В.!
Встречаются произведения как в литературе, так и в музыке, прочитав или про-
слушав которые остаешься в невольном недоумении: что хотел выразить автор в
своем произведении? Причиной этому - их неоконченность и необработанность,
дающие вместо художественного наслаждения лишь один вопросительный знак.
Нечто подобное приходится наблюдать и в решении вопроса о внебрачных де-
тях, или байструках, в посильном освещении которого Вы сами принимаете та-
кое горячее участие.
Новый закон очень мало улучшил положение этих детей, потому что одно
предоставлять и тут же в другом ограничивать и вообще останавливаться только
исключительно на правах детей, не улучшая в то же время положения самих
родителей, это, сознаюсь, похоже на хождение вокруг да около главного предме-
та, ведение, так сказать, речи о ледниках на луне, где, как известно, нет ни воз-
духа, ни водяных паров. Очевидно, следовало бы начинать речь с причины об-
разования ледников - с воды, а потом уж говорить об осадках, т. е. главным
образом об образователях семьи, а не о детях, насильно теперь отделяемых от
этой семьи и тем лишаемых естественной законной почвы.
Чего, казалось бы, проще допустить, что раз у молодой пары появился ребе-
нок, то взять да и назвать их мужем и женой, как самых естественных родите-
лей этого ребенка, обязанных уже в силу самого факта рождения заботиться о
воспитании своего дитяти. Введите только это простое и вполне нормальное
условие в жизнь, и всякие хитросплетения о правах каких-то случайных детей
исчезнут сами собою, так как положение законных детей известно, а эти тоже
будут самые наизаконнейшие.
Женщина прекрасна и дорога только с ребенком на руках, так дайте же ей
возможность не прятаться с этим ребенком, точно преступнице пред Богом и
людьми, а напротив - открыто заявить пред обществом и самой церковью, что
она выполнила свое предназначение сделаться матерью и тем приобрела неотъем-
лемое право иметь мужа, отца этого ребенка, с которым она готова образовать
новую прочную и здоровую семью.
Для этого не нужно и ломки подлежащего закона, а вполне достаточно вве-
сти лишь такое условие:
* Просто ч.. .т знает что делалось. И все терпели! Подлинно - «беглый в тайге»,
который и сказать не смеет: «Я - такой-то». В. Р-в.
649
«Молодые люди (свободные, разумеется), состоящие во внебрачном сожи-
тельстве, признаются супругами (или состоящими в законном браке) с возник-
новением первого метрического свидетельства о рождении у них ребенка».
И только!
И не было бы больше несчастных девиц-матерей, ни еще более несчастных
байструков, а главное - не было бы убийств малюток, этих поистине искупи-
тельных жертв человеческого недомыслия.
Узаконивая подобный союз простым актом рождения первого ребенка, цер-
ковь только благословила бы и, так сказать, упрочивала бы более ценный союз
Божий, - союз несомненной любви сроднившихся душ, налагая на них этим и
священные обязанности родителей по воспитанию ребенка.
Разве это было бы хуже, чем теперешнее отрицание таких союзов и обрече-
ние поэтому на вечный позор и слезы как самой матери-девушки, так и ее потомства?
Добро бы этим достигалась хотя бы общественная нравственность, - а то
ведь и того нет!
- Просто несоблюдение установленной формы.
И в жертву форме приносятся наивысшие стремления человека, его счастье,
честь и имя!
Кто скажет, что перечувствует, как исстрадается бедная девушка, доходя-
щая до решимости поднять свои слабые трепетные руки на своего первенца и,
быть может, нс обидевшая никогда и мухи?
Первая самая чистая и бескорыстная любовь - и тут же клеймо преступни-
цы с вечным позором и угрызениями совести!* Это способно сломить и искале-
чить и не такие хрупкие создания, как молодые девушки.
* Поразительно все это, все эти указания в последних шести строках: просто
ч.. .т знает что делается. Какая-то «черная месса» в зерне цивилизации, и - открыто,
на площади, при диком гоготании толпы. Для «охранения нравственности» отпуска-
ется, «не запримеченным» по требованию закона, застегивающийся самец (есть и
прекрасные юноши-родители, но тс от дитяти своего и матери его не отходят, и за
это закон и их - в ту же муку, как мать). Остается одинокая, покинутая девушка,
перед рогами устремленных на нее: 1) гогочущего в удовольствии общества, 2) за-
стегнутых в форменные фраки юристов, 3) одетых в кроткие епитрахили священни-
ков. И вот ее беременность, девять месяцев; уже на пятом торгается ножками младе-
нец в утробе матери. Проклясть его? «Рога» говорят: «Он уже проклят от всех, про-
кляни и ты, тогда останешься наша». Груди милой девушки к девятому месяцу
наполняются молоком: готовит природа и, наконец (да! да!), святая Venus Genitrix
корм дитяти. Как все устроено! какая мудрость!! святость!!! Но физиологии - как
холмик, а общество - как гора перед ним. И вот гора готова обвалиться и задавить
холмик. Холмик трепещет: родилась малютка, - и «никогда не задавившая мухи»
18-летняя девушка душит своего первенца. «Все разверзающее ложесна - Мое, го-
ворит Господь» («Исход», «Второзаконие»). Нет - разрушен Ветхий Завет - вот где
узел вопроса. Бог отогнан от детей, дети отогнаны от Бога - вот корень всего. Распа-
ялось кольцо обрезания, символ вечный, символ реальный Завета Вечного и Един-
ственного, вовсе не «ветхого», ничуть не «обветшавшего», а ежедневно нужного,
практически необходимого. «Введите меня в Завет Вечный! Куда вы меня из него
вывели» - вот восклицание девушки, восклицание на конце всех этих фактов. «Я
имею ребенка от обрезанного (genital’Hft): не смейте восставать против него - вы
через это отступаете от Бога!» «И ребенок у меня родился, ибо я не имела силы
противиться обрезанному; и самое обрезание дано, сюда положена печать Завета -
дабы не было fallus’y сопротивления, дабы заклясть затвор перед рождением. И ког-
да ворота перед ним хотят захлопнуться - дабы петли задерживали их, створки не
поворачивались: и все раскрывалось, что fallus’y должно быть открыто». В. Р-в.
650
А между тем с каким сладостным ожиданием, с какой радостью те же де-
вушки могли бы приветствовать появление в свет своего первого ребенка.
Ведь этот первенец даст ей мужа!
Она будет иметь неопозорснного ребенка, потому что она уже законная жена
отца этого дитяти, который с этого момента становится таким же семьянином,
как и стоявший под венцом.
И вместо позора, слез и проклятий - здоровая и счастливая семья!
Но, к сожалению, человечество не любит жить по законам, прямо указыва-
емым природою, а предпочитает искажать их различными условностями и фор-
мами собственного изобретения и пристегивать к ним даже такую непокорную
силу, как любовь.
Для спасения ни в чем не повинного ребенка закон, наконец, решается дать
ему отца (отыскивание отца!), но никак не решается дать его матери - мужа,
потому что это противоречит другому закону - таинству брака.
-	Не соблюдена формальность!
И обществу приходится признавать одно - отца, но отвергать другое - мужа.
Признавать за человеком право родить и «содержать», но лишать права вос-
питывать и назвать свою семью законною.
-	О времена, о нравы!
Вникая в эти глубоко укоренившиеся удивительные противоречия, просто
диву даешься, до чего человечество остается закоснелым и неподвижным в воп-
росах даже самых незначительных реформ, предпочитая упрямо исполнять и
отстаивать обычаи и заветы хотя бы и до очевидности отжившей старины - на-
перекор стихиям и здравому рассудку.
Эх, если бы сила да право, - взмахнул бы пером да и разрубил бы раз на-
всегда этот пережиток дореформенных времен, чем, без сомнения, осушил бы
не одну тысячу заплаканных прекрасных глаз!
Глубоко Вас уважающий Ксенофонт Лозинский.
LXIV. Письмо в редакцию
М. г. Не откажите через посредство настоящего письма ознакомить множе-
ство заинтересованных лиц с распоряжением, для них важным и имеющим
до некоторой степени законодательное значение. Мною только что получе-
но письмо от священника А. П. Устьинского, принимавшего на страницах
«Нов. Вр.» участие в обсуждении и косвенно в выработке формы метричес-
кой записи внебрачных детей, следующего содержания:
«Благие результаты споров о незаконнорожденности с каждым днем
сказываются. Так, по разъяснению редакции Синодальных «Церковных Ве-
домостей», №31, стр. 1071, под рубрикой Ответ священнику 77. В-му, ново-
го закона о незаконнорожденных, - священники впредь должны записывать
внебрачных детей в метрики, отнюдь не прибавляя к имени ребенка означе-
ния его незаконнорожденным (курс. А. П. У-ского). Итак, не тщетны были
Ваши старания снять с невинных этот позорящий термин. Преданный вам
протоиерей А. Устьинский, 7 августа 1902 года».
Запрос священника П. В-го в редакцию «Церковных Ведомостей», без
сомнения, вытек из недоумения его, как впредь писать таких детей; и несом-
651
ненно в таком же недоумении находится и еще множество и других священ-
ников. Разъяснение официального органа нашего духовного ведомства, полу-
чаемого во всех благочиниях и, может быть, во всех приходах Империи, пре-
дупредит ошибки и колебания священников при метрических записях. Я же
позволю себе спросить и напомнить, что чем несчастнее такие дети, родив-
шиеся в апреле, мае, июне этого года, тех других подобных же детей, которые
рождаются начиная с 30 июня, дня опубликования нового благодетельного
закона; да и потом, может быть, многие уже священники раньше разъяснения
«Церковных Ведомостей» - в течение всего июля месяца - записывали, вслед-
ствие сомнения и незнания, детей по прежней форме, которая навсегда для
них останется пятном. Как известно, пропись этого слова в документе удер-
живает стыдящихся матерей отдавать подрастающих внебрачных детей своих
в училища и принуждает их обходиться домашними средствами учения и вос-
питания, очень мало надежными. Ввиду того что законодательное благорас-
положение к этим детям так явно теперь выразилось, позволяю себе напом-
нить и, насколько позволительно публицисту, попросить, дабы в единствен-
ном этом, но вполне основательном случае изданный закон возымел «силу
обратного действия», т. е. чтобы ранее рожденные такие дети получили право
обратиться куда следует с просьбою о выдаче им взамен прежних - других
метрик, без прописи «незаконнорожденный», т. е. чтобы они сравнялись вполне
с детьми, рождающимися после 30 июня. Это никого не обидит, никому вреда
не принесет, а счастья и успокоения прибавит много.
В. Розанов
LXV. Кто не обрадовался новому закону
На днях мы не без удивления привели сообщение одной провинциальной газеты
о том, что термин «незаконнорожденный» до сих пор продолжает употреблять-
ся провинциальными духовными консисториями, да еще подчеркивается.
Оказывается, это еще не так удивительно. По поводу нашей заметки один из
столичных священников пишет нам, что новый закон не дошел не только до
медвежьих углов, но он не известен и в столице.
«Ни в одном из духовных официальных органов, - пишет он нам, - о новом
законе нет никакого упоминания, а без опубликования его в официальном орга-
не Св. Синода духовенство его не знает, да и не будет знать, ~ и этой клички не
изменит. Я лично нс пишу «незаконнорожденный», но не ручаюсь, что за это нс
придется отвечать перед духовным начальством. А рядом, священники сосед-
них церквей, пишут «незаконнорожденный»...
Как медленно проводится даже вполне ясно выраженный определенный за-
кон в жизнь. Скептицизм лиц, которым приходится проводить этот закон в жизнь,
положительно не знает пределов. «Мы не читали нового закона, - пишет наш
автор, - и не знаем его, но сомневаемся, есть ли там что-нибудь гласящее об
уничтожении слова незаконнорожденный. Оно, быть может, там не употребля-
ется и вместо него стоит слово «внебрачный», но это еще не говорит об уничто-
жении ранее существовавшего слова»...
652
Автор письма совершенно забывает, что никто не может отговариваться не-
знанием закона. Он, впрочем, и не отговаривается. Он знает о нем из газет, но
газетам не верит.
«Светской печати, - говорит он, - мы не имеем права верить». Ну а духовной?
Духовной, оказывается, тоже нет. Ответ редакции «Церковн. Вед.» одному из со-
мневавшихся, по его мнению, ни более ни менее как «частное мнение» официаль-
ного органа. Словом, священники ждут «циркулярного предложения». Казалось бы,
в таких случаях естественнее всего было спросить; особенно удобно это сделать
столичному духовенству, которое в Синоде могло бы получить самые авторитетные
указания. Из того, однако, что одни из священников «боятся» и продолжают писать
«незаконнорожденный», а другие еще с большим страхом, все время опасаясь от-
ветственности, изгоняют это слово, - видно, что самый простой, на наш взгляд,
способ почему-либо не прост и трудно осуществим. Необходим, следовательно,
общий авторитетный циркуляр, который бы положил конец недоразумению тягост-
ному как для священников, так особенно для бедных незаконнорожденньгх детей,
которьге остаются вне закона 29 июня 1902 г. («Нов. Вр.», 25 сентября 1902 г.)
ПОСЛЕДНИЕ ФРАГМЕНТЫ О БРАКЕ
Введение детей в семью
Правила об улучшении положения вне брака рожденных детей, недавно опуб-
ликованные, обнимают огромное число рождающихся. В России по данным
переписи 1897 года на каждые сто рождений приходится внебрачных: в горо-
дах 11, в селах и деревнях немного менее 2-х. В Петербурге из 1000 женщин,
разрешающихся в данный год первым ребенком, 437 рождают вне брака, и эта
последняя цифра остается неизменяющеюся в течение последних десяти лет.
Вообще цифра «незаконных» рождений представляет чрезвычайную устой-
чивость, чуть-чуть колеблясь в зависимости от улучшения или ухудшения
экономического положения страны. Бедность затрудняет заключение закон-
ных браков, достаток облегчает; но вообще всякая местность с большим под-
вижным, приходящим на заработки населением и с постоем войск дает боль-
шой процент незаконных рождений. По-видимому, число вообще рождений
представляет абсолютную процентную величину в отношении к численнос-
ти населения. Известно, что после войн, уносящих особенно много мужских
жизней, начинает рождаться особенно много мальчиков, чем восстановляется
в стране равенство мужской и женской половины населения. К подобным же
неисследимым причинам неодолимого действия относится, по всему вероя-
тию, и рождение, - из которого если закон зачерпнет в себя более, то останет-
ся менее их «вне закона», а если закон менее зачерпнет, то «вне закона» оста-
нется более, без всякой перемены собственно в абсолютной общей величине.
Так, у евреев в Петербурге рождается незаконными 0,6 проц., у магометан —
0,3 проц., у католиков -13 проц., у протестантов - 9 проц. Допущение четвер-
того брака и отсутствие затруднений в разводе уменьшает, как видно из этих
данных, процент незаконнорожденности.
653
Можно думать, что наши воспитательные дома, благородная инициати-
ва которых принадлежит сподвижнику Екатерины II И. И. Бецкому (неза-
конный сын Трубецкого, получивший только окончание фамилии своего
отца), уже окончили свою историческую службу, и факт незаконнорожден-
ности будет урегулировать иначе и лучше, нежели через прием на государ-
ственное вскормление и отчасти воспитание едва ли не всех в Империи не-
законнорожденных детей. Если принять во внимание, что воспитательные
дома выдают небольшую плату незаконно родившим матерям, отдавшим
сюда детей своих, если они приходят сами первые месяцы кормить их; если
далее обратить внимание, что в настоящее время строится колония-приют
для таких матерей, дающая им полное содержание на ферме во время бере-
менности и после родов, - то законодательное отделение ребенка от матери,
ввиду этой заботливости о таких детях и таких матерях самого же закона и
законодательствующей администрации, представится очевидным архаизмом,
деланием одною рукою того, что другая рука разделывает. Очевидно, зако-
нодательствующая мысль вполне дозрела до сознания, что разделять ребен-
ка и матерь так же не следует, если рождение произошло вне закона, как и
тогда, когда оно произошло в законе; и что, напротив, обоюдность и соеди-
нение их оберегает здоровье и жизнь ребенка, а мать во всяком случае пре-
дохранит более всего другого от легкомысленного поведения. Незаконно
родившая девушка, сдавшая куда-нибудь ребенка своего на воспитание, чаще
всего затем и попадает в реестр сперва девушек окончательно дурного пове-
дения, а наконец и проституток. Ибо она не имеет якоря нравственного воз-
держания, чистоты своего дома или комнатки - как только из нее вынесена
колыбель ребенка. Труды кормления и воспитания суть самое верное сред-
ство обеззаражения духовной атмосферы около такой неудачливой девуш-
ки, и очень вероятно, что огромный их процент после первого ребенка и не
имел бы вовсе потом детей, найдя достаточную цель жизни в одном. Новые
правила о незаконных детях, все значение которых сейчас трудно даже об-
нять мыслью, и устраняют в самом законе лежавшее разделение ребенка и
матери, вносят новорожденного под кров его собственной матери, юриди-
чески устанавливают между ними связь, очищают, соскребают нечистоту от
ребенка и вводят его в семью как признанного члена. С передачею ему фа-
милии матери и нормального наследования ей в ее личной, не родовой соб-
ственности «Правила» узаконяют ребенка, и самый термин «незаконнорож-
денный» отныне становится совершенно призрачным. Потому что если ре-
бенок родился в формах, установленных для его рождения, то никакой стро-
жайший юрист уже не назовет его «незаконным», т. е. как бы «в противоречии
с законом» родившимся, или «без закона» родившимся. Поэтому самый тер-
мин этот, вероятно, скоро исчезнет, и особенно исчезнет в разговорном язы-
ке общества. Дети эти перестают быть «незнаемо» чьими, и главная мука
родителей, прежде происходившая во время отдачи их в учебные заведения,
теперь не имеет более для себя оснований. Мы, впрочем, не нашли в «Пра-
вилах» одного добавления или «примечания»: это чтобы матерям таких де-
тей не писали более в паспорте «девица». Отдача в учебное заведение свое-
654
го ребенка девицею и становилась всегда на пороге желания воспитывать
таких детей нормально в общегражданских заведениях. Государству ника-
кой нет выгоды или интереса, чтобы в паспорте матери стояло «девица». И
маленькое административное распоряжение, чтобы при рождении ребенка
переменялся матери ее паспорт, с прописью в нем имени, отечества и фами-
лии, без обозначения «замужняя» или «девица», с припискою: «При ней дети
такие-то» (одни имена, конечно, без прибавления слова «незаконнорожден-
ные»), успокоит чрезвычайно много тревог. Нужно заметить, вся эта область
чрезвычайно наболела. Общество и население уже до того привыкли му-
чить таких матерей, что закон, неизмеримо вознесшийся воззрением своим
над уровнем грубых и распространенных воззрений, спасет взятых им под
свою защиту от всяких маленьких неловкостей, неудобств, всю муку кото-
рых не в силах оценить посторонний и знают подлинно только эти матери.
Закон сдвинул скалу. Остается ее полировать. Мы убеждены, что реформы
касательно детей и женщин у русских станут одним из лучших со временем
украшений нашего законодательства.
Говоря о «полировке» скалы, мы говорим не о пустом. Нужно закону
повести за собою общество; нужно, чтобы закон привился в населении и
начал спасительно, в отношении женщин и детей, действовать. Только тогда
население воспитательных домов разредится и наконец исчезнет, а прито-
ны, как Скублинской, будут воспоминанием прошлого без возможности в
настоящем. Вот почему к ране «незаконного рождения», которую века разъе-
дала насмешка, придется еще годы прикладывать вату, лечить ее осторожно,
пока она совсем не закроется. Ужасная эта рана выкидывала из себя в одну
сторону детоубийство, в другую - проституцию. Девушки гибли сами и гу-
били детей, не в силах будучи бороться с осуждением. Чашка воды, брошен-
ная на землю, только расплещется, но брошенная на раскаленную плиту -
она брызнет парами и кипятком. Таким образом, незаметное для закона и
для общества осуждение, по степени возбужденности в этой точке совести,
будет способно производить все еще прежнее ужасное и роковое действие,
гибель юных существ.
Дети офицеров и солдат
Все помнят, что Санчо-Пансо, остроумный и верный оруженосец Дон-Ки-
хота, на некоторое время был сделан губернатором острова и что в краткие
дни воображаемой власти он проектировал многие меры улучшения. Меж-
ду ними не было распоряжения, но могло бы быть, чтобы и имущество вер-
ноподданных не спускалось ниже миллиона: «А у кого меньше окажется, у
того конфисковать то, что есть». На такой необыкновенно благожелатель-
ный закон капля в каплю походит семейное право целой Европы, сводящее-
ся к допущению единственной и наилучшей формы брачных отношений:
«Союз единого с единою на всю жизнь, счастливый». Я прибавил бы к это-
му пожеланию только еще следующее: «Чтобы до старости брачащиеся, вста-
вая от ложа, находили перед утренним самоваром пшеничный свежий хлеб
655
с надписью: поздравляем». Но как в поздравлении этом, так и в благожела-
тельном законе есть один почти незаметный недостаток: он не указывает,
каким же образом вступить в такой брак: 1) кому это запрещено законом же,
2) кому это нельзя по тысяче частных могущественных причин.
Между тем, в порыве благодеяний, закон не допускал ни компромиссов,
ни дробей счастья. Он сурово обрекал «на слом» всякую семью, которая не
походила полнотою форм на идиллию Авраама и Сарры. Ничего половинча-
того, ничего неполного, ничего временного в отношениях мужчины и женщи-
ны он не допускал. Кроме, впрочем, голого нуля - проституции. «Или милли-
он, или нищенская сума». Проституция и кафешантанное загрязнение улиц
явились ответом на это. Правила о детях, вне церковного брака рожденных,
которые имущественно и фамильно усваиваются матери и образуют материн-
скую семью, важны не гуманною своею стороною, или не одною ею, а тем,
что вносят порядок и закон туда, где ранее не было ни порядка, ни закона
(иначе как отрицательного). Они устанавливают и санкционируют семейное
состояние «ниже миллиона ценою», которое на весах государства и общества
составляет положительное богатство. Правил этих собственно давно и вопи-
юще требовало распоряжение, отодвинувшее брак офицеров до позднего воз-
раста и запретившее солдатам вступать в брак ранее отбывания воинской по-
винности. Государство могло запретить брак воинам; но запретить семью жен-
щинам, которые, спасая этих воинов от грязи и болезней проституции, имели
и имеют от них детей, этого не только не может и не вправе государство, но
оно всячески должно бы облегчать их положение. Военному министерству
нужен воин подвижный, готовый каждую минуту сняться с места, не привя-
занный, не прикрепленный ни к чему, кроме службы. Но в «девственности»
этих воинов начальство не заинтересовано, да и не предполагает ее. Государ-
ству предстояло громко о них произнести: «Пусть эти довольствуются про-
ституцией; в случае же к ней отвращения, пусть пользуются слабостью деву-
шек». Государство, однако, упиралось; и хотя очевидно, что ничего третьего
произвести тут нельзя, оно не пачкало своих законов подобным указанием.
Но что же получилось? Через это государство перелагало всю невыносимую
тяжесть со своих могучих и безличных плеч на слабые и личные, отвечающие
плечи частных людей, именно женщин. Государство молчало, а частный че-
ловек должен был выбирать. Государству трудно было выговорить слово. А
каково же крестьянке, мещанке, чиновнице, дворянке (мы знаем таких, имею-
щих детей именно от военных) было сделать то, о чем стыдно сказать в законе
слово? Можно сказать, государство слишком себя берегло и слишком не бе-
регло частных людей. Его renomme было сохранено, законы были чисты, как
весталка; но лицо частных людей именно в меру этого замарывалось самым
невозможным образом, - замарывалось тем обременительнее, чем полнее было
молчание закона о всяких случаях семьи, кроме единственной допущенной:
«Полного церковного брака, единого на всю жизнь». И вот рождались и рож-
даются дети от солдат, от офицеров и выбрасывались кто куда, в помойную
яму или в воспитательный дом, не только без вины своей, но и без всякой
решительно вины родителей, которым некуда деваться.
656
Дети умирали, в сущности, от того, что закон сам их стыдился. «Ну,
стыдятся меня - тогда я умру». Пусть застыдится муж своей жены (закон-
ной) - она удавится; то же муж, если жена будет стыдиться его как мужа.
Человеческая деликатность, это благородное и нежное качество, не выно-
сит, когда человека человек стыдится, и деликатный человек предпочитает
умереть, нежели стыдить ближнего своим существованием. Но незаконного
ребенка и его родителей все стыдились. Как же им было не умереть?! А если
принять во внимание, что они родились «вне закона» ради службы отече-
ству своих отцов, которое эти отцы любят, которое они защищают, умрут за
него если не завтра, то послезавтра, то как определить и выразить ужас того,
что дети таких служилых людей - кто с камнем на шее в воду, кто в воспита-
тельный дом? Закон о материнстве дает этому выход. Он обнимает вовсе не
одни случаи «соблазненных девиц», а главным образом утаиваемые связи,
во главе всего офицеров и солдат, а затем и других дробей населения в ана-
логичном или близком положении. Передача детям фамилии матери и на-
следства после нее разламывает своды катакомб брака (давно пора произне-
сти это слово) и выводит на воздух и свет задыхавшихся там людей, - зады-
хавшихся отцов, матерей и детей.
Позволим себе маленькое историческое припоминание. В сфере семьи
всегда надо искать прецедентов, - для покоя и, так сказать, счастья совести.
В библейские времена (см. «Мишна», отдел «Жены») было установлено, что,
становясь женою, невеста иногда давала жениху запись, что не только не
будет от него требовать содержания, одежды и прокормления, но сама будет
трудом своим кормить его. Это относилось к молодым людям, «идеалис-
там», всецело преданным изучению Писания. У нас это перекинуто на вои-
нов. Юридические крючки семьи зацепливаются за плечи матери, когда отцу
почему-либо юридически, а не физиологически семья невозможна.
С тем вместе, раз с новыми правилами рождение детей таких входит «в
закон», урегулировано «законом», они, конечно, становятся «законными».
Собственно неясный и неверный термин «незаконные дети» проистекал от
того, что вовсе никакого не было закона о их рождении. Дети предполага-
лись рождающимися единственно при наличности полных обстоятельств
церковного брака; вне его никаких детей вовсе не предполагалось, хотя го-
сударство хорошо знало, что они есть (воспитательные дома). Рождение их
входило в такую же хронику случайностей, как уличный дебош, разбитые
стекла в трактире или кража со взломом. Итак, это было «вне закона». Это
собственно более полицейский термин, нежели юридический. Теперь не
сохраняется никаких более причин для его удержания, ибо все так рождае-
мые суть «рождающиеся по правилам Высочайше утвержденного мнения
Государственного Совета».
К ЧИТАТЕЛЮ
Вопрос о супружестве, о детях, семье, - конечно, не только не кончен здесь,
но он едва продвинулся на вершок (в темах незаконнорожденности и раз-
вода), когда ему предстоит пройти еще версты; и, во-первых - пройти те-
оретически, а во-вторых - законодательно. Прощаясь с добрым читате-
лем, я хотел бы найти в нем друга своим мыслям, изложенным в этих то-
мах, изложенным робко, первоначально, как бывают неуверенны шаги ди-
тяти, приучающегося ходить. Но едва кладя перо редактора этих томов, я
беру его как писатель, чтобы продолжать вопрос, особенно неизмеримый
в своей теоретической части, на страницах повременной печати. Откры-
тие журнала «Новый Путь», обещавшего мне значительный простор для
тем о семье, дозволяет надеяться, что я доведу там вопрос до требуемой
закругленности: но это - уже матерьял для третьего и последующих томов
«Семейного вопроса в России». Боткин некогда издавал «Архив клиники
внутренних болезней». Мой «Семейный вопрос в России», в мечтаемых
размерах и границах, есть именно начало подобного же обширного, слож-
ного и разнообразного издания: как бы создание новой отрасли философ-
ских исканий и практической озабоченности. Я верю, что кто любит - в
конце концов побеждает и кто заботится - опять же в конце концов по-
беждает. Мне выпало на долю, или, может быть, указано было Богом,
сказать так пространно и так многолетне о всех сторонах супружества
(см. книги: «Религия и культура», в ее второй половине, и особенно: «В
мире неясного и нерешенного»), что самая любовь моя и пристальность к
теме внушают надежду, что, если при жизни я был чернорабочим этой темы,
может быть, загробно возьму скипетр в ней. В конце концов - я даю серию
решений вопроса, выраженных в условной форме: «Возьмешь то - полу-
чишь это», «возьмешь другое - найдешь третье». И уже по обширному
арсеналу заготовленных решений в настоящем как бы «Архиве семейных
болестей русского народа», - всякий, даже и законодатель, раньше чем
подумать вновь о семье и какой-нибудь ее детали, поищет, не заготовлено
ли уже чего-нибудь об этой детали в «Сем. вопр. в России». Итак, до буду-
щих надежд, до будущих успехов, читатель; не смею сказать, по зрелости
возраста, до следующих томов...
В. В
ПРИЛОЖЕНИЕ
ДЕТИ СОЛНЦА...
КАК ОНИ БЫЛИ ПРЕКРАСНЫ!..
Я уже поставил «finis» к книге в «Письме к читателю», когда новое сильное
впечатление как бы дало еще последний, заключительный и болезненный
аккорд изложенным здесь мыслям о семье. Аккорд этот - поразительный
рассказ профессора Московской Духовной академии, по кафедре канони-
ческого права, Н. А. Заозерского, о том, «как он гулял раз вечером по Моск-
ве», при «хорошей погоде», и что он увидел, и «как почувствовал в своем
добром сердце». Рассказ помещен в статье знаменательного смысла: «На
чем основывается церковная юрисдикция в брачных делах», - полемической
в отношении приведенным у нас статьям (см. выше) из «Церковного Вест-
ника». В ней он высокомерно спрашивает: «Неужели наступает время пере-
дать развод светским судам и через это пошатывать 1000-летнюю теорию и
практику, по которой развод всегда находится в руках духовенства». Рассказ
помещен в конце майского (за май мес.) отдела статьи, печатавшейся за 1902 г.
в «Богословском Вестнике», органе Моск. Дух. академии:
«Года два-три тому назад мне случилось быть на московском Калитни-
ковском кладбище. В сопровождении одного из священников кладбищенс-
кой церкви я долго ходил по этому кладбищу, рассматривал его разнообраз-
ные могильные памятники. Это было в средине мая; погода стояла чудная,
подлинно майская; приятного настроения, ею навеянного, не в силах было
одолеть и это поле костей человеческих (т. е. «не кладбище одолело прият-
ность прогулки, но прогулка одолела грусть кладбища», - пишет, вероятно
уже покушавший и после обеда прогуливавшийся профессор. В. Р), - итак:
«Не в силах было преодолеть поле костей человеческих, покоящихся под
зеленеющимися холмиками могил с водруженными на них крестами, изящ-
ными памятниками, иногда утопавшими в цветах и венках. Мирным покоем
покоятся эти кости не только в уютных, но иногда комфортабельных угол-
ках. Эти уголки навещаются признательными родичами; здесь льются сле-
зы печали, признательности, благодарности, здесь возносятся, с кадильным
дымом священника, пламенные молитвы к небу о даровании новой блажен-
ной жизни мирно покоящимся в этих уютных и комфортабельных уголках.
(NB: что-то есть завистливое в повторяемом слове: «комфортабельных», и,
может быть, мы доскажем мысль автора указанием, что «как возлито было
миро драгоценное на ноги Спасителя, так и это убранство не полезнее ли
было бы употребить на отделку казенных квартир преподавателей Моск.
Дух. академии», хоть того же сироты, Заозерского? В. Р) Прочь уныние,
прочь безнадежность! Эти умершие - здесь временные поселенцы-дачни-
ки, отправившие сюда, в свои дачи (каково?! это - о кладбище! В. Р.)9 в
сопровождении милых сердцу родных и друзей, ими благословляемые и
659
взаимно получившие предсмертное благословение усопших. Но вот я и спут-
ник мой подошли к краю огромного кладбища; по ту сторону кладбищен-
ской межи открылась чудная панорама окраин Москвы, но внутри, по эту
сторону межи, пред нами ряд холмов, из которых два-три - недавно насы-
панные. «Что это за холмы», - спросил я священника. «Это могилы младен-
цев из воспитательного дома», - отвечал он.
- Сколько же их тут, под каждым холмом?
- Много, но не знаю сколько, - отвечал он. - Обыкновенно нам присы-
лают от времени до времени по несколько плотно закупоренных ящиков с
трупиками, и мы, не раскупоривая, отпеваем и хороним их в общей могиле.
- Но как же вы отпеваете, не зная, что в этих закупоренных ящиках?
- Нам каждый раз присылается именной препроводительный список
этих младенцев: по этому списку мы и отпеваем. (NB: замечательно, что оба
торопливо спрашивают и отвечают, «как же при этом наш церковный об-
ряд?» В. Р)
Эта грустная повесть священника навеяла на нас обоих тяжелое настро-
ение, и мы поспешили оставить кладбище.
С тех пор к виденным мною холмам, вероятно, присоединились новые.
Конечно, они, как и прежние, скрывают под собою трупы младенцев - плоды
незаконных связей лиц, в числе которых, без сомнения, были и есть осужден-
ные § 253 устава Духовной консистории на всегдашнее безбрачие или же только
устрашенные этим законом и, нс имея дара воздержания (да что им, к каучу-
ковым трубкам, что ли, предпишет консистория прибегать? В. R), сохраняя
фиктивное законное супружество, вступали в кратковременные преступные
связи и препоручали воспитательному дому над плодами этих связей сози-
дать холмы Калитниковского кладбища.
Пусть же эти холмы послужат вещественными доказательствами непри-
годности кары, состоящей в осуждении на всегдашнее безбрачие лиц, ви-
новных в оскорблении святости брака прелюбодеянием, не имеющих, по
выражению архиепископа Феофана, дара воздержания.
Проектированная нами в настоящих статьях замена таковой кары епи-
тимьею и покаянием имеет в виду не ослабление силы евангельского зако-
на: женящийся на прелюбодейнице - прелюбодействует, а только смягче-
ние наказания за нарушение его, с целью сделать иго Христово
удобоносимым и приостановить увеличение могил безвинных мучеников -
младенцев» (стр. 85-86, майская книжка «Богословск. Вестн.»).
Мне кажется, летописи Тацита вздрогнулись бы от такой страницы; из-
вергнули бы их, как невозможные и для язычества. Поразительно, что певец
поет здесь про «загородную прогулку свою» с такими деталями описания,
явно любуясь и на способность свою к эстетическим эмоциям, и на доброту
свою, что вот он, профессор канонического права, «подвигнулся в сердце»
и, видите ли, «разрешил» или проводит мысль о «возможности разрешать»
вступать в брак родителям этих детей, - и в последнем случае, конечно, ос-
тавить их у груди своей, а не относить в воспитательный дом. И вот, прочтя
эту «добродетельную» страницу, взволнованный, я открыл Достоевского и
его знаменитый (однако, все ли и знают его?) «Сон смешного человека»,
который тоже цитирую... Ибо описанный здесь «полет на новую землю», к
660
иным богам и людям, к иному Солнцу, так неотстранимо стучится в душу
после чтения и Заозерского, да, пожалуй, и после всех реплик и споров это-
го двухтомного издания. Господь с ними, с Дерновым и с Заозерским. Ни
возродить их, ни возрождаться с ними самому - невозможно. Да и не хочет-
ся. Не нужно. «Новое! новое! нового, нового!!» - вот крик сердца, неудер-
жимый. Неужели мы станем «реформировать Кормчую»! Боже, да ведь от-
куда же она? есть ее корни. Верно погасла наша земля, умерла планета наша!
И тогда, конечно, - к новому, к новому!
«...Это было в мрачный, самый мрачный вечер, какой только может быть.
Дождь лил весь день, и это был самый холодный и мрачный дождь, какой-то
даже грозный дождь, я это помню, с явной враждебностью к людям; но в один-
надцатом часу он перестал, и началась страшная сырость, сырее и холоднее, чем
когда дождь шел, и от всего шел какой-то пар, от каждого камня на улице и из
каждого переулка, если заглянуть в него в самую глубь, подальше, с улицы. Мне
вдруг представилось, что если б потух везде газ, то стало бы отраднее, а с газом
грустнее сердцу, потому что он все это освещает...
Я поднялся в мой пятый этаж. Комната у меня бедная и маленькая, а окно
чердачное, полукруглое. У меня клеенчатый диван, стол, на котором книги, два
стула и покойное кресло, старое-престарое, но зато вольтеровское. Я сел, зажег
свечку и стал думать. Рядом, в другой комнате, за перегородкой, продолжался со-
дом... Я сижу всю ночь, и, право, не слышу соседей: до того о них забываю. Я
ведь каждую ночь не сплю до самого рассвета, и вот уже этак год. Я просиживаю
всю ночь у стола в креслах и ничего не делаю. Книги читаю я только днем. Сижу
и даже не думаю, а так, какие-то мысли бродят, а я их пускаю на волю. Свечка
сгорает в ночь вся. Я сел у стола тихо, вынул револьвер, положил перед собою.
Когда я его положил, то, помню, спросил себя: «Так ли?» - и совершенно утверди-
тельно ответил себе: «Так». То есть застрелюсь. Я знал, что уж в эту ночь застре-
люсь наверно, но сколько еще просижу до тех пор за столом - этого не знал...
...Вопросы, у меня мелькавшие, были теперь праздные и лишние, так как
револьвер лежал уже передо мною, и я всем существом моим знал, что это бу-
дет наверно; но мысли горячили меня, и я бесился. Я как бы уже не мог умереть
теперь, чего-то не разрешив предварительно. Словом - вопросами я отдалил
выстрел. Между тем за перегородкой стало все утихать: соседи кончили в карты
и устраивались спать, а пока ворчали и лениво доругивались. Вот тут-то я вдруг
и заснул, чего никогда со мной не случалось прежде, за столом в креслах. Я
заснул совершенно мне неприметно. Сны, как известно, чрезвычайно странная
вещь: одно представляется с ужасающею ясностью, а через другое перескакива-
ешь, как бы не замечая вовсе, напр., через пространство и время. Сны, кажется,
стремит не желание, не голова, а сердце... И вот, мне приснился тогда этот сон,
мой сон 3 ноября. Все дразнят меня сейчас тем, что ведь это был только сон. Но
неужели не все равно, сон или нет, если сон этот возвестил мне Истину? Ну, и
пусть - сон, и пусть; но эту жизнь, которую все так превозносят, я хотел пога-
сить самоубийством, а сон мой, сон мой - о, он возвестил мне новую, великую,
обновленную, сильную жизнь!
Слушайте.
Я сказал, что заснул незаметно, и как бы даже продолжая рассуждать о тех
же материях. Вдруг приснилось мне, что я беру револьвер, и, сидя, наставляю
661
его прямо в сердце, - в сердце, а не в голову. Наставив в грудь, я подождал се-
кунду или две, и свечка моя, стол и стена передо мною вдруг задвигались и
заколыхались. Я поскорее выстрелил.
Боли я не почувствовал, но мне представилось, что с выстрелом моим все во
мне сотряслось и вес вдруг потухло и стало кругом меня ужасно черно. Я как
будто ослеп и онемел. И вот я лежу на чем-то твердом, протянутый, навзничь,
ничего нс вижу и не могу сделать ни малейшего движения. Кругом ходят и кри-
чат, басит капитан, визжит хозяйка, - и вдруг опять перерыв, и вот уже меня
несут в закрытом гробе. И я чувствую, как колыхается гроб, и рассуждаю об
этом, и вдруг меня в первый раз поражает идея, что ведь я умер, совсем умер,
знаю это и не сомневаюсь, нс вижу и не двигаюсь, а между тем чувствую и
рассуждаю. Но я скоро мирюсь с этим, и по обыкновению, как во сне, принимаю
действительность без спору. И вот меня зарывают в землю. Все уходят, я один,
совершенно один. Я нс движусь. Всегда, когда я прежде наяву представлял себе,
как меня похоронят в могиле, то собственно с могилой соединял лишь одно ощу-
щение - сырости и холода. Так и теперь я почувствовал, что мне очень холодно,
особенно концам пальцев на ногах, но больше ничего не почувствовал.
Я лежал и, странно, - ничего не ждал, без спору принимая, что мертвому
ждать нечего. Но было сыро. Не знаю, сколько прошло времени, - час, или не-
сколько дней, или много дней. Но вот вдруг, на левый закрытый глаз мой упала
просочившаяся через крышку гроба капля воды, за ней через минуту другая,
затем через минуту третья, и так далее и так далее, все через минуту. Глубокое
негодование загорелось вдруг в сердце моем, и вдруг я почувствовал в нем фи-
зическую боль. «Это рана моя, - подумал я, - это выстрел, там пуля». А капля
все капала, каждую минуту, и прямо на закрытый мой глаз. И я вдруг воззвал, не
голосом, ибо был недвижим, но всем существом моим к Властителю всего того,
что совершалось со мною:
«Кто бы Ты ни был, но если Ты есть, и если существует что-нибудь разум-
нее того, что теперь совершается, то дозволь ему быть и здесь. Если же Ты мстишь
мне за неразумное самоубийство мое - безобразием и нелепостью дальнейшего
бытия, то знай, что никогда и никакому мучению, какое бы ни постигло меня, не
сравниться с тем презрением, которое я буду молча ощущать хотя бы в продол-
жение миллионов лет мученичества!»
Я воззвал и смолк. Целую почти минуту продолжалось глубокое молчание,
и даже еще одна капля упала; но я знал, я беспредельно и ненарушимо знал и
верил, что непременно сейчас все изменится. И вот вдруг разверзлась могила
моя. То есть я не знаю, была ли она раскрыта и раскопана, но я был взят каким-
то темным и неизвестным мне существом, и мы очутились в пространстве. Я
вдруг прозрел. Была глубокая ночь - и никогда, никогда еще не было такой тем-
ноты! Мы неслись в пространстве уже далеко от земли. Я не спрашивал того,
который нес меня, ни о чем, я ждал и был горд. Я уверял себя, что нс боюсь, и
замирал от восхищения при мысли, что не боюсь. Я не помню, сколько времени
мы неслись, и не могу представить: совершалось все так, как всегда во сне, ког-
да перескакиваешь через пространство и время и через законы бытия и рассудка
и останавливаешься лишь на точках, о которых грезит сердце. Я помню, что
вдруг увидал в темноте одну звездочку. «Это Сириус?» - спросил я, вдруг не
удержавшись, ибо я нс хотел ни о чем спрашивать. «Нет, это та самая звезда,
которую ты видел между облаками, возвращаясь домой», - отвечало мне суще-
662
ство, уносившее меня. Я знал, что оно имело как бы лик человеческий*. Странное
дело, я не любил это существо, даже чувствовал глубокое отвращение**. Я ждал
совершенного небытия и с тем выстрелил себе в сердце. И вот я в руках существа,
конечно нс человеческого, но которое есть, существует: «А, стало быть, есть и за
гробом жизнь!» - подумал я с странным легкомыслием сна, но сущность сердца
моего оставалась со мною во всей глубине. «И если надо быть снова, - подумал я,
- и жить опять по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и
унизили!» - «Ты знаешь, что я боюсь тебя, и за то презираешь меня», - сказал я
вдруг моему спутнику, не удержавшись от унизительного вопроса, в котором зак-
лючалось признание, и ощутив, как укол булавки, в сердце моем унижение мое.
Он не ответил на вопрос мой, но я вдруг почувствовал, что меня не презирают и
надо мной не смеются, и даже не сожалеют меня***, и что путь наш имеет цель
неизвестную и таинственную и касающуюся одного меня. Страх нарастал в моем
сердце. Что-то немо, но с мучением сообщалось мне**** от моего молчащего
спутника и как бы проницало меня. Мы неслись в темных и неведомых простран-
ствах. Я давно уже перестал видеть знакомые глазу созвездия. Я знал, что есть
такие звезды в небесных пространствах, от которых лучи доходят на землю лишь
в тысячи лет. Может быть, мы уже пролетали эти пространства. Я ждал чего-то в
страшной измучившей мое сердце тоске. И вдруг какое-то знакомое и в высшей
степени зовущее чувство сотрясло меня: я увидел вдруг наше солнце! Я знал, что
это не могло быть наше солнце, породившее нашу землю, и что мы от нашего
солнца на бесконечном расстоянии, но я узнал почему-то, всем существом моим,
что это совершенно такое же солнце, как и наше, повторение его и двойник его.
Сладкое зовущее чувство зазвучало восторгом в душе моей: родная сила света,
того же, который родил меня, отозвалась в моем сердце и воскресила его, и я ощу-
тил жизнь, прежнюю жизнь, в первый раз после моей могилы.
«Но если это солнце, если это совершенно такое же солнце, как наше, -
вскричал я, - то где же земля?» И мой спутник указал мне на звездочку, сверкав-
шую в темноте изумрудным блеском. Мы неслись прямо к ней. - «И неужели
возможны такие повторения во вселенной, неужели таков природный закон? И
если это там земля, то неужели она такая же земля, как и наша... совершенно
такая же, несчастная, бедная, но дорогая и вечно любимая, и такую же мучи-
тельную любовь рождающая к себе в самых неблагодарных даже детях своих,
* Достоевский в этом месте текста ничего не вспоминал; но замечательно, что в
самой терминологии совпал с Апокалипсисом и Иезекиилем: «оно имело как бы лик
человеческий» (поразительно, что не просто «человеческий») - сказано там об од-
ном из четырех животных перед Престолом Божиим, оно же есть и херувим. В. Р-в.
** Здешнее, земное отношение, чувство земных феноменальных существ, ка-
ким остается еще самоубийца с пережитком прежних идей, к существам вовсе иного
мира, к ноуменам. При взгляде, при близости их - содрогаешься: «Не люблю! даже
чувствую отвращение». В. Р-в.
*** Категория отношений «того света» (=ноумена) к нам; «надо», а не «хоро-
шо». В. Р-в.
**** Проницание «иными мирами» начинается, «иные миры» войдут в нас на-
подобие как теплота входит в холодное тело или как сладкое волнение - в равнодуш-
ное: только острее и кристалличнее (не столь аморфно). Мы их сперва почувствуем
себе, как дорогое, но за стеною поставленное. Потом стена - отодвинется «и все
откроется новым, но прсдчувствованным». В. Р-в.
663
как и наша?» - вскрикивал я, сотрясаясь от неудержимой, восторженной любви к
моей родной прежней земле, которую я покинул. Образ бедной девочки, которую
я обидел, промелькнул передо мною. - «Увидишь все», - ответил мой спутник, и
какая-то печаль послышалась в его слове. Но мы быстро приближались к планете.
Она росла в глазах моих, я уже различал океан, очертания Европы, - и вдруг стран-
ное чувство какой-то великой, святой ревности возгорелось в сердце моем: «Как
может быть подобное повторение и для чего? Я люблю, я могу любить лишь ту
землю, которую я оставил, на которой остались брызги крови моей, когда я, не-
благодарный, выстрелом в сердце мое погасил мою жизнь. Но никогда, никогда не
переставал я любить ту землю, и даже в ту ночь, расставаясь с ней, я, может быть,
любил ее мучительнее, чем когда-либо. Есть ли мучение на этой новой земле? На
нашей земле мы истинно можем любить лишь с мучением и только через муче-
ние! Мы иначе нс умеем любить и не знаем иной любви. Я хочу мучения, чтобы
любить. Я хочу, я жажду, в сию минуту, целовать, обливаясь слезами, лишь одну
ту землю, которую я оставил, и не хочу, не принимаю жизни ни на какой иной!»
Но спутник мой уже оставил меня. Я вдруг, совсем как бы для меня незамет-
но, стал на этой другой земле в ярком свете солнечного, прелестного, как рай, дня.
Я стоял, кажется, на одном из тех островов, которые составляют на нашей земле
Греческий архипелаг, или где-нибудь на прибрежье материка, прилегающего к этому
архипелагу. О, все было точно так же, как у нас, но, казалось, всюду сияло каким-
то праздником и великим, святым и достигнутым, наконец, торжеством. Ласковое
изумрудное море тихо плескало о берега* и лобызало их с любовью, явной, види-
* Фиг. 6 передает часть стенной живописи из внутренности в пирамиде Гизеха,
построенной при четвертой династии так наз. «древнего царства» (около 2 '/2 тыся-
чи лет до Р. X.). Тон египетских рисунков вообще до поразительной точности совпа-
дает с тоном рассказа Достоевского, хотя последний, кажется, ни разу в своих сочи-
нениях даже не произнес слово «Египет» и вообще едва ли что знал о нем. Рисунок
- вполне поразителен, и ни одного подобного мы нс находим во всем уже похоло-
девшем, уже только эстетичном искусстве греков. Только на первых страницах Биб-
лии, в историях Иакова и Иосифа, мы находим в слове эту же теплоту. Пастухи, чис-
тые, как боги (ихние), простерли каждый правую руку свою над спиной животных,
- как бы им покровительствуя, как бы их благословляя. В левой стороне - отдельная
семья коров; теленок-бычок идет так, что головой касается чрева матери, се вымя -
дотрагивается спины его, а задняя часть его туловища вся помещена между ее ног:
полная связь сына и матери, близость - столь наглядно выраженная! Вспомнишь
библейское: «Не вари козленка в молоке его матери», - что уже непонятно нам, да и
грекам было непонятно. Судя по сложению головы, бык-отец - тут же, и все трое,
около любящих человеков, связались в узел взаимного внимания и ощущения. Но
самое удивительное - далее. Нигде во всей всемирной живописи я не встретил изоб-
664
мой, почти сознательной. Высокие, пре-
красные деревья стояли во всей роско-
ши своего цвета, а бесчисленные листоч-
ки их, я убежден в том, приветствовали
меня тихим, ласковым своим шумом, и
как бы выговаривали какие-то слова люб-
ви. Мурава горела яркими ароматными
цветами. Птички стадами перелетали в
воздухе и, не боясь меня, садились мне
на плечи и на руки и радостно били меня
своими милыми, трепетными крылыш-
ками*. И наконец, я увидел и узнал лю-
дей счастливой земли этой. Они пришли
ражения животного, положившего голову свою, позволю сказать -лицо свое, на спи-
ну и родного и друга, рядом стоящего животного; здесь же не одно, но все животные
как бы возлегли с лаской головами друг на друга. Из ощущений - зрение есть самое
объективное и холодное; мы только видим предмет, но не воспринимаем его. Усвое-
ние объекта совершается через осязание и обоняние - и эти чувства глубже, позволю
сказать - священнее. Образуются токи между объектом и субъектом; вот почему
природу можно слушать, припав (осязательно) к ней ухом, а глазом ее пульса не
схватишь. Здесь все, и животные и люди, соединены осязательно в один пульс. И
они чувствуют друг друга с глубиною, нам недоступной. Взаимное чувство и пони-
мание породило ласку: животные не боятся человека-животнообразного, человек не
притесняет животных человекообразных. Все растопилось, потекло в среднем, про-
межуточном. Человек еще берет вымя козы и пьет из него, козочка берет грудь жен-
щины и кормится от нее. Температура человечества, точней - планеты 29° по Рео-
мюру; тепло, почти жарко - все скинули одежды, нет «кожаных препоясаний» (Бы-
тие, 4). У нас температура уже 3° тепла: холодно, жмемся; заперлись в каменных
домах, надели шубы. Для животных устроили бойни, сказывают - комфортабель-
ные и гигиеничные, чтобы «мне не заразиться». Но - сказывает та же статистика и
медицина - зараза все распространяется, болезни незнамо откуда берутся. И сколь-
ко мы ни пьем из пузырьков «стерилизованной крови» - все хиреем и замираем:
«Холодно, холодно!» - и близко исполнение глагола: «Когда благовестие пронесется
до последних пределов земли - тогда охладеет в людях любовь». Ибо чем насыщен-
нее они станут словами, «словом», Аоуод, тем реже станут осязательно припадать
ухом к груди животных, пить из них мировую теплоту; «колесница Иезекииля» (в
его видении) - расхлябается, рассыплется. В. Р-в.
* Фиг. 7 и 8 заимствованы из издания Росселини «Памятники древнего Египта».
Опять здесь - ласка человека к животным. Человек поднял их на рамена свои - и
несет, как мы поступаем только с своими детьми. Человек почувствовал как бы ро-
дительство свое в отношении животных («нарек имена им» - в Библии), закон обере-
гания их, во всяком случае - пощады им (охоты, как и войны, - не было; охота, как и
война, - «трефа», запрещенное, заклятое). Судя по левой части рисунка на фиг. 6,
египтяне изображали теленка-агнца безрогим: здесь в фиг. 8 взята, судя по развитию
рог, корова в полном возрасте. Так как коров подобного вида не знает ни зоология,
ни палеонтология, то здесь в живописи скорей представлена мечта человека, жела-
ние его сердца: то, что у нас зовут «идеалом». Человек держит рукою, вместе с но-
гой животного, и по цветку. «Так бы я понес на раменах своих всю природу: ибо вся
она родила меня и я - сын ее». Я забыл оговориться выше, что по разуму человек
665
Фиг. 9
ко мне сами, они окружили меня, це-
ловали меня. Дети солнца, дети свое-
го солнца, - о, как они были прекрас-
ны! Никогда я не видывал на нашей
земле такой красоты в человеке. Раз-
ве лишь в детях наших, в самые пер-
вые годы их возраста, можно бы было
найти отдаленный, хотя и слабый от-
блеск красоты этой. Глаза этих счаст-
ливых людей сверкали ясным блес-
ком. Лица их сияли разумом и
каким-то восполнившимся уже до
спокойствия сознанием, но лица эти
были веселы; в словах и голосах этих людей звучала детская радость. О, я
тотчас же, при первом взгляде на их лица, понял все, все! Это была земля, не
оскверненная грехопадением, на ней жили люди не согрешившие, жили в та-
ком же раю, в каком жили, по преданиям всего человечества, и наши согре-
шившие прародители, с тою только разницей, что вся земля здесь была повсю-
ду одним и тем же раем. Эти люди, радостно смеясь, теснились ко мне и ласкали
меня; они увели меня к себе, и всякому из них хотелось успокоить меня. О,
они нс расспрашивали меня ни о чем, но как бы все уже знали, так мне каза-
лось, и им хотелось согнать поскорее страдание с лица моего.
Видите ли что, опять-таки: ну, пусть это был только сон! Но ощущение любви
этих невинных и прекрасных людей* осталось во мне навеки, и я чувствую, что
есть как бы отец животных, попечитель их; а генетически, как продукт 6-го дня тво-
рения, он есть сын ее: и ему присуще и равно истинно то усыновляться к животным и
цветам, также - к звездам, то - возродительствовать в линии к первым двум (= са-
диться на трон родительства). Выше, фиг. 9, мы видим на руках - лисицу! животное, в
наши времена не прирученное, неприручимое, совершенно дикое и хищное. Это от-
крывает, что действительно через гармонизацию в человеке «лев еще лежал около
овцы» в то время. Правая рука несущего охватывает лисицу полным круговым охва-
том, а левая - держит брюшко ее, пройдя между лапами, - maximum нежности и лас-
ки, как ее можно высказать в действительности или передать в живописи! Эта девятая
фигура также заимствована из издания-атласа Росселини. В. Р-в.
* Фиг. 10, как и 11, передает юных египтян в любящем ласкании. Рассмотрим
подробности. В фиг. 9 женщина или девушка обняла мужа или юношу, очевидно встре-
ченного. Левую руку она перебросила через плечо его, правую провела под мышками
и, встретившись ими, - образовала кольцо около него. Нет еще никаких жестов ласка-
ния, и они остановились, просто любуясь друг другом. Нельзя передать лучше невин-
ного состояния людей до грехопадения: на ней вовсе нет одежд, на нем - пояс, к кото-
рому прикреплена занавесь с изображениями, о смысле которых можно догадываться.
Он имеет фигуру треугольника - нам привычного геометрического чертежа, изобра-
жающего любовь и рождение, связь двух линий (стороны треугольника) через одну
(основание треугольника), как через одного ребенка связуется чета его родителей.
Как через семью восходит человек «куда-то туда», к «звездам» что ли, к «небу» - так
внутри треугольника изображена лестница (см. в Бытии сон Иакова). Внизу прикреп-
лены три кисточки: это цицесы (кисти на 4-х краях, по подолу одежды, у евреев), и,
вероятно они были так же, как у евреев, из голубой, небесного цвета, шерсти и из
зеленой - цвета растений. Что значат частые в Египте приподнятые головки змеев -
666
Фиг. 10
Фиг. И
Фиг. 12
их любовь изливается на меня и теперь оттуда. Я видел их сам, их познал и
убедился; я любил их, я страдал за них потом. О, я тотчас же понял, даже тогда,
что во многом не пойму их вовсе; мне, как современному русскому прогрессис-
ту и гнусному петербуржцу, казалось неразрешимым то, например, что они, зная
столь много, не имеют нашей науки. Но я скоро понял, что знание их восполня-
лось и питалось иными проникновениями, чем у нас на земле, и что стремления
их были тоже совсем иные. Они не желали ничего и были спокойны, они не
стремились к познанию жизни так, как мы стремимся сознать ее, потому что
жизнь их была восполнена. Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей
науки, ибо наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать
ее, чтобы научить других жить; они же и без науки знали, как им жить, и это я
понял, но я не мог понять их знания. Они указывали мне на деревья свои, и я не
мог понять той степени любви, с которою они смотрели на них, точно они гово-
рили с себе подобными существами*. И знаете, может быть, я не ошибусь, если
труднее сказать. Они разбросаны всюду, иногда кучками, рядами. Вспоминается «мед-
ный змий» в пустыне израильтян. Но что он значит - труднее сказать: судя по положе-
нию занавеса, не выражали ли им, просто как очерком фигуры, без всякого указания
именно на змея, находящийся за занавесью genito [творца (лат.)]? - На фиг. 11 при
всей некрасивости лиц, - нельзя не обратить внимания на чрезвычайную нежность
оборота и ласки их: этот жест поддерживания подбородка - он не известен вовсе был
грекам! Судя по едва сказывающимся формам - это мальчик и девочка, только что
перешедшие из детства в отрочество. Формы едва выделяются - и первой кромкой
поднялась заря любви. Эту раннюю ее фазу, как бы первый день рожденной луны - и
схватили египтяне в рисунке. В. Р-в.
* Фиг. 12 представляет мужа и жену: оба держат в руках по цветку; она - вдыха-
ет из него запах. Отчего мы любим запах цветов - никто не знает; ибо что он при-
ятен нам - это механизм причинной связи, орудие исполнения факта, смысл коего
вовсе неизвестен. Думаю, однако, я, что как в глазе предустановлены все цвета, в
нерве обоняющем заложена сумма предчувствий нужных запахов и те, которые там
заложены, - и приятны нам, вдыхаются: они - живительны, от «древа жизни». Запах
через канальцы осязательно касается мозга и родит образы, желания: родит именно
те, какие нужны столь явно думающей природе. Перед сидящими - дерево: ствол его
667
Фиг. 13
Фиг. 14
скажу, что они говорили с ними! Да, они нашли их язык, и я убежден, что те
понимали их. Так смотрели они и на всю природу, - на животных, которые жили
с ними мирно, не нападали на них и любили их, побежденные их же любовью.
Они указывали мне на звезды и говорили о них со мною о чем-то, чего я не мог
понять, но я убежден, что они как бы чем-то соприкасались с небесными звезда-
ми, не мыслью только, а каким-то живым путем*. О, эти люди и не добивались,
чтобы я понимал их, они любили меня и без того, но зато я знал, что и они
никогда не поймут меня, и потому почти и не говорил им о нашей земле. Я лишь
целовал при них ту землю, на которой они жили, и без слов обожал их самих, и
они видели это и давали себя обожать, не стыдясь, что я их обожаю, потому что
много любили сами. Они не страдали за меня, когда я, в слезах, порою целовал
их ноги, радостно зная в сердце своем, какою силой любви они мне ответят.
Порою я спрашивал себя в удивлении: как могли они, все время, не оскорбить
такого, как я, и ни разу не возбудить в таком, как я, чувства ревности и зависти?
Много раз я спрашивал себя, как мог я, хвастун и лжец, не говорить им о моих
познаниях, о которых, конечно, они не имели понятия, не желал удивить их ими
или хотя бы только из любви к ним? - Они были резвы и веселы, как дети. Они
блуждали по своим прекрасным рощам и лесам, они пели свои прекрасные пес-
раскрылся и из него выходит человеческое существо и протягивает на блюде - фрук-
ты и листья; невозможно человекообразнее, одушевленнее представить отношение
человека к дереву и наоборот. Это - поэзия Гёте:
Тихие долины
Полны свежей мглой...
сказанная за 5000 лет до Гёте. В. Р-в.
* Фиг. 13 и 14 представляют живописные осложнения, возникнуть не могшие бы
без жизненного, животного, так сказать, без нервного и мускульного чувства звездно-
го неба. Свились ли звезды здесь вокруг человека, как бы опустясь на землю, или «лик
человеческий» был вознесен туда: получилась группа звездно-человеческая, живот-
но-звездная. До сих пор ясная ночь волнует кровь юных. Почему? - Никто не знает!
Буря должна бы волновать более - но нет этого! Ясно, что в свете звезд есть нечто,
еще не раскрытое: алфавит букв, еще никем не прочитанный. Как, прилегши ухом и
щекой к боку коровы, мы слушаем токи всей природы до человека, так, смотря в звез-
ды, мы сомнамбулически погружаемся в общение с природою после человека. Что это
такое - никто не знает, но все чувствуют. В. Р-в.
668
ни, они питались легкою пищей, плодами своих деревьев, медом лесов своих,
и молоком их любивших животных. Для пищи и для одежды своей они труди-
лись лишь немного и слегка. У них была любовь и рождались дети*, но никог-
* Фиг. 15 взята со стены одного египетского храма и воспроизводит рисунок,
находящийся в «Описании экспедиции ученых, сопровождавших армию Бонапарта
при завоевании Египта», т. I, табл. 123. - Храм всегда есть храм: относится к Богу,
есть часть религии. «Покажите мне храмы ваши, и я уже пойму, какому вы богу
молитесь: прочие рассуждения ваши и объяснения - не нужны». Зрелище храма,
просто - картина его, это и есть религия как факт, а не как идеал («нужно бы, а
нет») или предание («нам завещано, но мы не исполняем»). Что же нам открывает эта
картина на стене храма? Да, воспроизведение «Сна смешного человека» у Достоевс-
кого - и только, но этого слишком достаточно. Никогда еще и нигде у других народов
(между прочим и у халдеев, очевидно слишком грубых, мужиковатых) мы не находим
этой ласки и грации в ласке. «Разве-разве только полусмеженным глазом, пробудясь
утром, увидим это у поднявшихся гораздо раньше с постелек детей своих, когда они
обуваются, умываются и тут же начинают уже игры с куклами своими» (мысль Досто-
евского о людях новой планеты). - У египтян был какой-то аристократизм детства,
т. е. детство было возведено в аристократический апофеоз, до аристократического утон-
чения и пластики. Вот возьмите эту фигуру. Как много говорит палец, только один
палец, при отогнутых назад трех, которым возлюбленный касается подбородка люби-
мой девушки. Ее голова - в бутонах и цветах. Возраст ее созрел, «поднялись груди и
отросли уже волосы», как говорит (гл. 24) у Иезекииля Бог о дщери израильской. Оба
невинные, обнаженные: знойный климат Египта не просил одежд, и они бы могли
явиться лишь по мотиву стыда, которого еще нс было. Левою рукою, пройдя плече-
вой частью между ее рукою и своей, он держит ее левую руку пред кистью: это -
покровительство, защита, это - дружба. Она, также коснувшись правою рукою его
предплечья левой руки, поддерживает ею около локтя правую. Как вы могли бы при-
думать еще, еще увеличить нежность и грацию? Здесь она достигла предела. Любовь,
так выразившуюся, не стыдно было внести в храм. А может быть, от того, что храм и
предназначен был у египтян для любви, любящего воркования, для нежности этих
волнений души, - манеры любви соответственным образом и вытянулись в пальму, а
не начали стлаться по земле мохом. Дивная фата-моргана! - одно дуновение, и ты
разлетелась! Но при полном штиле исторической атмосферы, до войн, до торговли и
промышленности, до литературы и нашей науки - до всяческого смятения, смущения,
любовь и вырастала до стройности молитвы и строгости религии, однако мягкой, лас-
кающей, нежной. Все вырастало, как у детей, если бы взрослые отошли от них и они
669
да я нс замечал в них порывов того жестокого сладострастия, которое пости-
гает почти всех на нашей земле, всех и всякого, и служит единственным источ-
ником почти всех грехов нашего человечества. Они радовались являвшимся у
остались одни - до конца одни; прошли бы годы игр, настала иная пора, и игра без
перемены психологии перешла бы в действительно чудесный и удивляющий феномен
любви, которая разыгралась бы точь-в-точь, как у египтян. Если бы храм воздвигнул-
ся, если бы идея Бога появилась у детей, то сс они отнесли бы к самому удивляющему
и сладкому моменту - любви; и если бы, пусть гораздо позже, они построили храм, то
стены его и наполнили бы живописью, где передали бы самые счастливые минуты
своей жизни. Гений женщин осуществил бы «osiris»’a, мужской гений - «isid»’y: на-
пишем с маленьких букв, потому что, конечно, это были первоначально нарицатель-
ные имена, позднее при полном уже непонимании превратившиеся в собственные, в
имена каких-то «богов», «богинь». Наши вес это понятия, пошлые, поздние. Было
счастье, и благодарность, и ласка; до сих пор (до нашего позднего времени!!) сохра-
нился обычай, помолившись перед образом, - потом поцеловать его!!.. Какая связь с
религией «духа истины»? «Истину» не целуют и «дух» не обнимают. Странный ата-
визм, «рудиментарный орган» биологов, потерявший назначение и употребление, а
только оставшийся. Но в то время, за тысячелетия до эры нашей, и были только поце-
луи, и после них - как бы молитва к поцелованному; и затем, в веках, vice-versa, мо-
литва с прибавкой поцелуя и, наконец, она одна. «Сие творите в мое воспоминание»,
- мог бы о ней, содружной с собою, сказать поцелуй, когда он умер, ушел в могилу,
засыпался землею. Молитва осталась одна на земле, и изредка-изредка мы присоеди-
няем к ней и странное лобзание, так мало относящееся к «духу и истине». Но уже этот
поцелуй - «по привычке, по должности». Милые египтяне; они не только носили на
руках своих животных, как дети наши - кошек: они, я убежден, и целовали их, прижи-
мали к грудям своим. Не было еще религии у них в тяжеловесном, дождливом смысле,
«по присяге и с ответственностью»; были розовые облачные религии, первые. «И нс
разберешь, заря ли, облако ли»; «религия» ли, «любовь» ли! Как для фараонов своих,
они устроили погребальные катакомбы и для аписов: с сложенными ножками, скло-
ненными головами, также завернутые в гипс и папирусы, они спят в тысячелетних
могилах. Тысячи народа за избранным животным двигались, в цветах, с плодами; и
ароматы, и звуки. «Ты дал нам плодородие на землю, зерно плодов наших, начаток
дерев наших!» И невозможно себе представить, чтобы они аписом нс любовались,
когда вся их религия была любование и вытекала из любования, была влюбленность и
вытекала из влюбленности. Невозможно представить, чтобы и тысячи глаз, с любо-
вью на тельца устремленных, и его не преображали в достойное любви. Ведь носили
же они лисиц на руках, и верно те лисицы были не злые. Если доброта вызывает ответ-
но доброту (у лисицы), то и любование вызывает влюбляющий вид. Молитва создает
образ, а потом уже образ создает молитву: так у нас, и так было вечно, и в отношении
совершенно других предметов. Столь пышные похороны, столь заботливые, наконец
дорогие, не могли быть вызваны ничем, как действительным оплакиванием целого
Египта - своего возлюбленного! «Его нет! Его нет!» - «Он найден вновь, утрачен-
ный!!» - о смене этих криков записал и Геродот. В них и сущность всего. Ласкаемый
«родитель жизни», «отец бытия» в конце времен и в самом деле начал влечь к ласка-
нию; уже не они его создавали, а он их создавал! Таким образом, это нс была предна-
меренная процессия, подстроенная, «нарочно», - как при охлаждении чувств, в пер-
сидскую и птоломейскую эпоху, стало происходить («сие творите в мое воспомина-
ние»). В «золотом сне», за тысячелетия ранее - процессия сложилась сама из неудер-
жимо притягивавшихся сюда волн народа, который спешил к «мудрому избранцу»
мудрых (ученых и жрецов, они же - юноши и девы, соответственно юному отливу
всей религии). Природно избирался (опытным взглядом, упражнявшимся тысячеле-
тия) самый прекрасный, которого всеобщая любовь доводила до апофеоза красоты;
670
них детям, как новым участникам в их блаженстве. Между ними не было ссор
и не было ревности, и они не понимали даже, что это значит. Их дети были
детьми всех*, потому что все составляли одну семью. У них почти совсем не
нужно заметить, без «глубин психологии» самая любовь в то время была романтична,
но менее спиритуалистична, более физиологична (как безумно до нашего времени лю-
бят иногда очень некрасивых, прямо, наконец, безобразных жен их мужья, мужей их
жены; существуют вспышки страсти, очевидно физиологической, не пластической,
до нашего времени, и она бывает обыкновенно самая безрассудная, самая неотступ-
ная и какая-то вместе вечная, непреходящая). Так называемый «апис», с суммою
maxim’anbHO выраженной в нем физиологичности, и служил центром притяжения, а
вместе и центром возбуждения физиологической, а, однако же, вместе и подлинно
романтической, женской любви в стране, как «изида»-уасса [корова] была таким же
возбудителем и притяжением мужской, отцовской любви. На фиг. 16 мы видим жерт-
венник, перед isis-vacca поставленный, - и царственную женщину, ей приносящую
цветы же в жертву. И вся она в цветах, - то в распустившихся колокольчиках, то в
бутонах: «Я и дева, и мать - как будет у греков их Рсоолц (термин у Гомера), Гера,
супруга и дева Зсвса-озириса». И вот в процессиях одну и другого несли в этих цве-
точнообразных лодках, и посмотрите, какой действительно кроткий и мудрый вид лица
у изиды: скромный и тихий загиб носа, деликатные ноздри, молчаливые губы. Всеоб-
щая любовь возвела се до грации, да и предварительный выбор это обеспечил. О юно-
сти се говорит вымя, почти совершенно человеческое (тут - выбор). Ведь и мы, напр.,
домашних собак не всех равно любим: в них есть индивидуальность, и к ней-то мы и
привязываемся. А поискать бы в целой стране, да опытным египетским взглядом: можно
найти животное в самом деле почти человеческой красоты и осмысленности, по край-
ней мере - детской, телесно-грациозной, невинной и только чрезвычайно массивной.
К этой массе детства, гораздо-гораздо больше самого рослого человека, и вместе дет-
ства еще более невинного и непосредственного, чем у человеческого дитяти, - как
Дитяте-супругу, к Дитяте-отцу производителю - и подымалось, как под смерчем оке-
ан, вместе романтическое и физиологическое чувство целого Египта. И несся невыду-
манный восторг, от города к городу и из деревни в деревню, через цветущие нивы,
мимо высоких пальм, крик сказывания друг другу: «Он найден, Он найден, наш утра-
ченный!» И все шли смотреть его, бросая плуги; и фимиамы, и звуки, и цветы, и жер-
твы, и горячие объятия, страстные и нежные поцелуи, и прием его дыхания из уст. «И
вдохнет он в нас дыхание жизней (биологических), душу нестареющую и неумираю-
щую», - верили они. И уходили под своды сложных, как лабиринт, храмов, громад-
ных, протяженных, куда вмещался едва не весь народ, и для служения, и для каких-то
неясных «таинств», - что уже нс могло быть совершенно открыто и днем. «Я бы мог
это рассказать, - пишет Геродот, - но священный страх меня удерживает». О них не
осталось ничего известного, и ни одно изображение, ни даже единственный рисунок
их не изобразил. Когда Пифагор, желая «до тонкости» войти в египетское изучение,
наконец, после всех выслушанных рассказов, едва ли большею частью невыдуман-
ных, «попросил показать ему самые таинства храмов», ему отвечали, что «этого не-
возможно сделать для необрезанного». Авраам тоже обрезался, а до этого времени
ничего особенного не знал, ничему не был приобщен. После же этого начались и про-
рочества, и законодательство. В. Р-в.
* Фиг. 17 изображает египетскую сцену из жизни XVII династии: где две девуш-
ки равно влюблены в одного юношу. «И сказала Рахиль Иакову: войди к Валле, слу-
жанке моей, данной мне отцом моим, - чтобы я имела детей через нее: пусть она
разрешится от бремени в колена мои» (Бытие). Семья может быть и эгоистичной,
волчьей: когда она слишком себя уединяет от племени и племенности, запирает и
единственную дверь накрепко, вместо того чтобы иметь все четыре двери (в хоро-
шем дому дверей должно быть четыре - по странам горизонта) отворенными. «Вот,
671
Фиг. 17
было болезней, хотя и была смерть; но старики их умирали тихо, как бы
засыпая, окруженные прощавшимися с ними людьми, благословляя их,
улыбаясь им и сами напутствуемые их светлыми улыбками. Скорби, слез
при этом я не видал, а была лишь умножившаяся как бы до восторга лю-
бовь, но до восторга спокойного, восполнившегося, созерцательного. -
сестра моя Сарра, мы идем в Египет, ты же прекрасна лицом, а жители тамошние
неравнодушны к женской красоте. И возьмет тебя Фараон во дворец свой, в опочи-
вальню свою: ты же скажи про меня, что я брат твой, потому что ты и в самом деле
сестра мне; и будет мне ради тебя хорошо среди служителей Фараона». Так говорил
Авраам, - и продолжал идти в Египет. Бог, через сновидение, запретил Фараону
«познать» Сарру, уже взятую к нему в опочивальню: но сам Авраам не уклонился от
пути в Египет, предвидя это. У него была привязанность не страстно-личная, всегда
эгоистическая, но общефизиологическая, однако очень теплая, нежная и горячая;
«жестокого сладострастия» (всегда исключительного, личного) еще не возникало.
«Я уже долго любовался на твой милый стан, - а вот он все такой же, и даже лучше
цветет: он не потеряет цвета своего, но еще станет благоуханнее, когда полюбуется
им брат мой, возлюбленный мой (в тайне этой психологии все дело), правитель этой
страны». Ни - поспешности, ни - экстаза. Не было - хорошо, случится - не умрем.
«Как воля Божия». Капли мерно падают с неба; цветы каждый год расцветают; чело-
веку (Аврааму) дано девяносто лет жизни: и нельзя их устроить как один день. «Се-
стра-служанка пусть разрешится мне в колена от тебя», «брат мой Фараон пусть
преспит с тобою». И - ни громов, ни молний. Тихо струится ветер пустынь. Небо все
то же, в этом веке и прошлом. Все мы братья: и исключительная красота отчего же
должна принадлежать исключительно мне? Красота, как солнце, «восходит над доб-
рым и злым». Не уторопляй дней, однако «и не задерживай солнца и луны». Чувство
ревности возникает исключительно из чувства личности, политичности: если, во-
обще говоря, абсолютно общение не замарывает человека, не замарывает жену мою
мое общение с нею, и после десяти лет супружества она невинна и чиста, как в ночь
перед браком, и только стала еще глубже, психологичнее, полнее, но абсолютно-
абсолютно так же невинна: то отчего в тех же условиях и с тою же психологиею
(покой и истинная любовь) общение ее с другим (но лишь бы доносила его плод, это
conditio sine qua non) сколько-нибудь вообще понизит ее достоинство и замарает ее
как человека или женщину?! Если не марает муж, не марает и никто; а если кто-
нибудь марает, марает и муж - и тогда брак как чистое явление невозможен. Но брак
672
Подумать можно было, что они соприкасались еще с умершими своими*,
даже и после их смерти и что земное единение между ними не прерывалось
смертью. Они почти не понимали меня, когда я спрашивал их про вечную жизнь,
как абсолютно невинное явление есть, существует: Гермиона, Андромаха, Пене-
лопа, Дездемона, тысячи прекраснейших русских жен, более невинных, чем всякая
девица, - не миф. Значит, не миф абсолютно невинное общение. Но если оно таково
в метафизическом зерне своем, если общение вне привходящих ингредиентов, пси-
хологических и физических, невинно: то с устранением виновной психологии и фи-
зики оно вообще и с каждым оставляет человека невинным же, как до общения:
разве что углубляет психологию и расширяет дух, как всякий брак. Не торопите дней
и не мешайте 365 их в хаос чудовищных суток. Не сжимайте время. Тогда общение -
с зарей взошедшей любви и с зарей погасшей любви - вытянется в свою линию, с
цветком и корнем: и она будет сиять равно так же, как линия вашей любви. Отсюда
- покрывала на лицах у женщин Востока (не гадкий турецкий обычай всегдашнего
покрывала, но и Ревекка закрылась при приближении незнакомых мужчин, однако
Ревекка - женщина, а девушкою она была открыта). Не нужно пробуждать желания
к себе, ибо когда оно пробуждено - жестоко и уже не следует прерывать его. Ника-
кая линия да не рвется («и льна курящегося да не угасят»). От этого Рахиль, как бы
помешавшаяся на страсти именно родить, ощутить скользящего между бедр кро-
шечного ребенка, сказала мужу зачать его от служанки: в ней психологическая лю-
бовь (личная, эгоистическая) или угасла, или не рождалась; и Авраам, уже насы-
щенный любовью Сарры, не надел «покрывала на лицо ее» от всех. Что в природе
вообще это предустановлено и нужно в целях какого-то строительства (я думаю - в
целях мировой связности, сцепленности, о которой и в «Сне» своем говорит Д-кий)
- видно из случаев неодолимо у двух вспыхивающей любви к одному, к одной. В этом
случае только строжайшим образом должна быть убрана всякая соломинка с путей
плодородия, т. е. никогда семя и семя не должны иметь встречи. Но, как Авраам
относительно фараона, нужно сказать: «Вот наступают дни его, когда раньше текли
мои». Имея в виду, что случаи эти развертываются с неудержимою силою и в наше
время, и развертываются часто в семьях высшего идеализма (здесь я мог бы назвать
одну литературную семью, глубоко чтимую всею Россиею, еще 40-х годов), - указы-
ваемая мною регулировка лишь вводит норму в анормально текшее, порядок - в
хаотическое, и вот отчего я не могу быть осужден. «Всмотрись во все, особенно -
чего ты не можешь смести с лица земли» - вот мой принцип. В. Р-в.
* Фиг 18 (взятая у Росселини). Нам не приходит на ум, что идея «загробной
жизни», «бессмертия души», коей по истории египтяне были первые «изобретателя-
ми» или «открывателями», есть идея романтическая. До настоящего времени, уж во
всяком случае не справляясь с катехизисами, влюбленные природно, сами, с каким-
то первоначальным чувством, говорят: «Встреча- за гробом!» «Дальнейшее - там!»
Говорят в случае разлуки, неожиданной смерти, а иногда, теснимые обстоятельства-
ми, решаясь одновременно умереть. Здесь (при таком несчастии) у влюбленных про-
исходит такое смятение души, отчаяние, быстрый трепет сменяющихся чувств, что
в эту секунду «бессмертие души» - не логика, не припоминание уроков, и вместе не
поверхностная, опровержимая догадка. Она действует, как инстинкт, и быстро, как
топор (в случаях одновременного самоубийства). Отсюда и можно объяснить, поче-
му «тамошняя жизнь» изначально, в незапамятные у человечества времена, окраси-
лась в розовый цвет, в «сладкое пребывание», а не в пребывание вообще, не в какой-
нибудь безразличный средний цвет. «Там будут плоды и цветы, и животные вокруг
нас, невинные и добрые, и мы будем счастливы - вечно». Все розово по колориту,
ибо имеет в корне своем бутон. Гораздо позднее, слишком поздно уже эта открыв-
шаяся идея «жизни там» окрасилась цветами мести («там вас будут мучить, враги
наши, мои») или злости, бессильной здесь горечи («ну, хорошо: там сквитаемся; кто
673
но, видимо, были в ней до того убеждены
безотчетно, что это не составляло для них
вопроса. У них не было храмов* *, но у них
было какое-то насущное, живое и беспре-
рывное единение с Целым вселенной; у них
не было веры, зато было твердое знание, что,
когда восполнится их земная радость до пре-
делов природы земной, тогда наступит для
ф ур	них, и для живущих и для умерших, еще
большее расширение соприкосновения с Це-
лым вселенной. Они ждали этого мгновения
с радостью, но нс торопясь, не страдая по нем, а как бы уже имея его в предчув-
ствиях сердца своего, о которых они сообщали друг другу. По вечерам, отходя к
сну, они любили составлять согласные и стройные хоры. В этих песнях они пе-
редавали все ощущения, которые доставил им отходящий день, славили его и
прощались с ним**. Они славили природу, землю, морс, леса. Они любили сла-
здесь ел яблоки, там полижет горячую сковороду, а кто здесь ел один хлебец, там будет
кушать все сытное и сладкое»). Но вообще все это риторично, и мы больше уверяем
себя, чем верим, что «продолжимся там». Обычай усаживать могилы цветами, и об-
ставлять самый гроб цветущими же растениями, - опять есть «рудиментарный орган»
той египетской биологической религии. Здесь на рисунке и представлен умерший: он
весь погружен в бутоны, без единого распустившегося: они распустятся - «там»!
Всегда у египтян бутон и распустившийся колокольчик чередуются; но здесь распус-
кание отнесено «туда». Из сосуда со знаком креста над собой (всегда - знак жизни)
льется вода: «Я вас полью, и цветы и усопшего, дабы вы расцвели там». В. Р-в.
* Когда я увидел фиг. 19, в 11-м или 12-м томе «Denkmaler» Лспсиуса, где начи-
нается уже и христианская живопись, я прошел мимо рисунка, сперва приняв его
именно за христианский. Было три часа, в декабре, и в залах Публичной библиотеки
темнело. Я торопился, когда изображение грудей заставило меня усумниться, точно
ли христианская это живопись, а затем символы в руках, крест с кольцом над ним,
всегдашние египетские древние символы, открыли родину и дух рисунка. Поздней
уж я заметил, в сумерках, иуреусы, и луну, и шар - на голове. Но вот полное религи-
озное изображение, совсем уж наше! Только средний ангел стоит на распустившем-
ся бутоне: древняя родина всех ангелов, ибо - родина всего в людях ангельского,
ангсловидного, ангслообразного. И как солидно из четырех крыл два опущены долу,
два подняты кверху. Рисунок выполнен в красках, по золоту - и от красоты его не-
возможно оторваться. Шла уже верно римская эпоха, сменившая птоломссвскую:
ибо, повторяю, уже чередовались изображения нацарапанных на стенах изображе-
ний, всем знакомых по катакомбам. В. Р-в.
** Фиг. 20 вполне представляет пластически эти лирические слова вещего сна
Д-го. Она попорчена на стене египетского храма, но все равно. В лучи солнца, в их
середину, прямо в гущу их - подымается кадильница с дымом, и какой-то предмет, и
на столе лежащие древнейшие «хлебы предложения», эти тонкие лепешки. Все это
понятно нам, ибо уже известно от других народов, но чего не рассказал ни один из
них - это чувства солнца к человеку. Нигде светило, Ангел, tcrrac genitor [порожде-
ние земли (лат.).] (см. внутри его тень) не явлено живым и разумеющим и простира-
ющим к человеку руки, как здесь. Когда я возвращался из Кисловодска на север и
выглянул из окна вагона на оставляемый юг, солнце (вечернее) стояло над горизон-
том на 15-20° Небо было безоблачно. И вот я увидел, как стена голубой атмосферы
точно расслоилась в треугольники, вершиною лежащие в солнце, а широким осно-
ванием лежащие на земле. Впечатление как бы частых спиц мирового колеса, спиц-
674
Фиг. 20
Фиг. 21
гать песни друг о друге, и хвалили друг друга как дети; это были самые простые
песни; но они выливались из сердца и проницали сердца. Да и нс в песнях од-
них, а казалось и всю жизнь свою они проводили лишь в том, что любовались
друг другом. Это была какая-то влюбленность друг в друга, всецелая, всеобщая.
лучей от солнца-центра, было неотразимо. Но никому, кроме как египтянам, нс при-
шло на ум: вообразить, что лучи эти оканчиваются крошечными деликатными руч-
ками, которые уже только остается облобызать человеку, когда они ласкают его щеку,
ласкают цветы его цветников. Тогда вдруг - мир очеловечился. Как на прозрачном
транспаранте, с водяными знаками, разумный обитатель земли прозрел разум, оби-
тающий во вселенной: и ласка, и любовь, и красота, и мудрость - все есть на земле,
но, более того, есть все это в бездонных глубинах неба. Если на фиг. 20 нам дан
очерк культа, то на фиг. 21 мы можем всмотреться в действительно прекрасные и
счастливые лица поклонников: ибо величина изображений достигает портретности.
Черты лица тонки и нежны: о, это нс эстеты-греки, не воины-римляне и не носатые
еще евреи, так надоевшие египтянам угрюмым своим характером. «Дети солнца,
дети своего солнца - как они были прекрасны», - только и можем мы сказать при
взгляде на изображение. «Храмов еще не было», - пишет и Достоевский, и молитва
прямо погружалась в купу лучей солнца. Сильно развитые губы показывают чув-
ственность (южное солнце), а положение головы, разрез глаз и даже самое сложение
чувственных губ - резигнацию сердца, ко всему готового, во всем покорного Солн-
цу. Плечи и шея господина дома являют тонкость арабской лошади; к ноздрям его
«ручка солнца» поднесла крест, уже привычный нам египетский символ - жизнь.
Такой же крест опускается и к ноздрям его супруги. Она еще юна, а ниже всех сто-
ящая дочь ее уже сама близка к возрасту стать супругою. Апис-солнце уторопляет
развитие. Следите, в какой любви переплелись руки всей семьи: как мать взяла голо-
ву младшей из дочерей и как разумный ребенок, обернувшись к ней, благодарно
подносит руку к подбородку материнского лица. Через ее плечо и спину перекинув
руку, больший ребенок касается локтя младшего. Таким образом, ни одна часть тела
не опущена, не спит, нс тунеядствует: все поднялось навстречу жизни и ушло в лас-
ку. Сколько касаний в простой семейной сцене: точно каждый фут воздуха они хоте-
ли бы насытить вздохом любви, и каждому вершку тела своего дать осязать другое
тело. Все - в касании! и все касающееся - к Солнцу!! В. Р-в.
675
Иных же их песен, торжественных и восторженных, я почти не понимал вовсе.
Понимая слова, я никогда не мог проникнуть во все их значение. Оно остава-
лось как бы недоступно моему уму, зато сердце мое как бы проникалось им
безотчетно и все более и более. Я часто говорил им, что я все это давно уже
прежде предчувствовал, что вся эта радость и слава сказывалась мне еще на
нашей земле зовущею тоскою, доходившею подчас до нестерпимой скорби; что
я предчувствовал всех их и славу их в снах моего сердца и в мечтах ума моего,
что я часто не мог смотреть, на земле нашей, на заходящее солнце без слез...
Они слушали меня, и я видел, что они нс могли представить себе то, что я гово-
рю. Да, когда они глядели на меня своим милым, проникнутым любовью взгля-
дом, когда я чувствовал, что при них и мое сердце становилось столь же невин-
ным и правдивым, как и их сердца, то и я не жалел, что не понимаю их. От
ощущения полноты жизни мне захватывало дух, и я молча молился на них.
О, все теперь смеются мне в глаза и уверяют меня, что и во сне нельзя ви-
деть такие подробности, какие я передаю теперь, что во сне моем я видел или
прочувствовал лишь одно ощущение, порожденное моим же сердцем в бреду, а
подробности уже сам сочинил проснувшись. И когда я открыл им, что, может
быть, в самом деле так было, - Боже, какой смех они подняли мне в глаза и какое
я им доставил веселье! О да, конечно, я был побежден лишь одним ощущением
того сна, и оно только одно уцелело в до крови раненном сердце моем: но зато
действительные образы и формы сна моего, т. е. те, которые я, в самом деле,
видел в самый час моего сновидения, были восполнены до такой гармонии, были
до того обаятельны и прекрасны, и до того были истинны, что, проснувшись, я,
конечно, не в силах был воплотить их в слабые слова наши. - Но как же мне не
верить, что все это было? Было, может быть, в тысячу раз лучше, светлее и радо-
стнее, чем я рассказываю! Пусть это сон, но все это не могло не быть. Знаете ли,
я скажу вам секрет: все это, быть может, было вовсе не сон! Ибо тут случилось
нечто такое, нечто до такого ужаса истинное, что это не могло бы пригрезиться
во сне. Пусть сон мой породило сердце мое, но разве одно сердце мое в силах
было породить ту ужасную правду, которая потом случилась со мною? Как бы
мог я ее один выдумать или пригрезить сердцем? Неужели же мелкое сердце
мое и капризный, ничтожный ум мой могли возвыситься до такого откровения
правды! О, судите сами: я до сих пор скрывал, но теперь доскажу и эту правду.
Дело в том, что я... развратил их всех!
* * *
Да, да, кончилось тем, что я развратил их всех! Как это могло совер-
шиться - не знаю, но помню ясно. Сон пролетел через тысячелетия, и оста-
вил во мне лишь ощущение целого. Знаю только, что причиною грехопаде-
ния был я. Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые
государства, так и я заразил собой эту счастливую, безгрешную до меня, зем-
лю. Они научились лгать и полюбили ложь и познали красоту лжи. О, это,
может быть, началось невинно, с шутки, с кокетства*, с любовной игры, в
* Какая глубина прозрения, что «грех» и «аз» в нем вообще начинается с чего-то
именно в отношении к полу, и именно - с отрицательного отношения, первона-
чально, пожалуй, легкого: напр., с шутки, шутливости. Слиянные в восторг за ми-
нуту, юные и добрые существа, после слияния, — вспомнили о нем в шутке: и — грех
676
самом деле, может быть, с атома, но этот атом лжи проник в их сердца и
понравился им. Затем быстро родилось сладострастие*, сладострастие по-
начался. Началась вдруг наша земля, потемневшая, похолодевшая; явился эмбрион
театров, комедий, фарсов и сатиры. Проблема возвращения к невинности поэтому
идет через задачу: как восстановить торжественное и милое, ласковое «и изумруд-
ное» (см. о море в этом рассказе), всеми видимое и никем не осуждаемое, детское и
одновременно животное общение полов. Приблизиться к детям и к животным, к
«травкам» - это во всяком случае сюда шаг; начать отходить от учености, ученых, от
книги и академии, однако ничего не теряя в мудрости «непосредственного тайного
общения с миром и познания мира», - это тоже шаг не в сторону. Часто я думаю, что
для этого просто надо обниматься с животными; начать носить их на руках (дети
вечно носят кошек на руках). Великое дело - прилечь ухом к груди доброй коровы:
новая теплота, новая жизненная теплота, как бы не нашей даже планеты, без катего-
рии еще грехопадения. Великому мы можем научиться из вздохов животных. Одна
женщина (даже «дама», жена архитектора) мне рассказывала, как, ища какой-то квар-
тиры, она вошла в дворницкую и, увидя на кроватке одинокого ребенка (а она сама
кормила своего, недавно разрешившись от бремени), - вынула грудь и накормила
его. И смешно, а как мило. Проницание в невинный или гораздо менее нас виновный
животный мир достигло бы осязательности и действенности, если бы иногда чело-
веческие матери, так сказать, менялись детенышами с матерями животных: образо-
валось бы «молочное родство», «брат и сестрица» между козами и людьми, ими же и
овцами, и даже с животными более крупных пород. Через это мы почувствовали бы
животных, ассимилировались бы не их меньшему разуму, но их большей доброте.
Чернильная клякса «первородного греха» потускнела бы, пожелтела - как выцвет-
шие чернила. Подействовало бы это даже сразу, индивидуально - сильно; а в деся-
тилетиях, в веках - чрезмерно. Дом «с домашними животными», с комнатной соба-
кой, кошкой - добрее, теплее, приветливее. Будем это наблюдать и будем из этого
учиться. В. Р-в.
* И в невинном состоянии, или у животных, половое общение - сладостно, а
стало быть, влечет; и испытывается оно с физиологической стороны - как нами
сейчас, но с психологической стороны - совсем противоположно: испытывается
невинно, как рост тела или как срыв с ветки земляники первой весенней ягоды. У
Геродота записано, что «греки и египтяне первые перестали сообщаться в храмах»:
следовательно, еще далее, за началом цивилизации, это происходило. Они смотре-
ли, еще «нс проснувшись от первоначального сна», на половое слияние как на вели-
чайший феномен удивительности; как на волшебство, во-первых, столь сладкое в
миг его, а главное - волшебство, рождающее такое чудное и новое существо, как
дитя. «Точно через 9 месяцев еще пришел кто-то и поблагодарил за то слияние -
ребенком». Естественно, люди приучились думать, что половою слепленностью они
еще повышают восторженное напряжение мира, ускоряют, но здорово ускоряют, пульс
его; что здесь приятность, в них самих проходящая, - есть лишь вторичная и тене-
вая, а главная радость этого акта даже и не у них происходит, а дальше и выше.
Поэтому заметку Геродота мы должны читать таким образом, что и самые храмы
явились у первых людей сперва как лиственное, в рощах, в цветниках, в садах окру-
жение любви их и любящего соединения, а затем - с легкими архитектурными при-
бавлениями, напр., как защита от палящего солнца; пока, наконец, роща и шалаш не
выросли, не развились в храмы. В позднюю геродотовскую эпоху душа храма уже
выносилась или была вынесена из него: осталось здесь лишь воспоминание «о каса-
нии к звездам», о «понимании лепета древесных листов» (см. рассказ Достоевско-
го), которому внимали люди еще до архитектуры, в цветниках и рощах, в дни и ночи
любви и влюбленности, удивительной и чудотворной. Уже началось, в дни Геродота
и раньше, затаивание любви; человечество (племена) перестали быть одною семьею;
677
родило ревность*, ревность - жестокость... О, не знаю, не помню, но скоро,
очень скоро брызнула первая кровь: они удивились и ужаснулись и стали расхо-
явилось «сладострастие» как удовлетворение ненасыщенного полового голода, как
бросание на жертву его, когда прежде горлинка сама подходила к голубю, и голубь
отыскивал свою подругу в стаде. Все было так же прочно, длительно - как у нас
(прочнее даже), как у голубей, у лебедей (см. в первом томе рассказ г. Н. Энгельгар-
дта), но без пут и без непременного, без лживых обещаний и измен, без «жестокос-
ти и ревности» (см. слова Достоевского сейчас ниже). В. Р-в.
* Ревность, как и стыд, суть главные стигматы «первородного греха». Стыд привел ко
лжи, а ревность родила злобу. Великая тайна любви заключается в любви к любви еще
другого: чтобы мать хотела и всей быть матерями (слова Рахили Иакову о Валле, в «Кн.
Бытия»), а счастливый супруг или супруга - видеть в супружестве и всех остальных юно-
шей и девушек. Влюблсние порождает доброту и сочувствие. На этой почве, когда она
хорошо вспахана или «нс пала», «не осквернена грехом», и возможно полное исчезнове-
ние ревности как индивидуального отграничения себя в любви, как чувство жестокой соб-
ственности в любви. В сущности, 71() ревности рождается из гордости, надменности, «ос-
корбленного самолюбия» и лишь очень немного, '/|0 рождается от любви. Эта ’/|0 «исклю-
чительности» и была всегда, и всегда она сохранится. Но она тянется, пока тянется голу-
бое влюбление двух сторон, когда и пищи для ревности нет, измена невозможна. А когда
создаются обстоятельства для ревности - любви уже нет, а остается одно самолюбие («Цы-
ганы» Пушкина). Таким образом, ревность есть нагар на свече цивилизации, копотный, не
светящий, мучительный. В «Анне Карениной» нс только сам Толстой и все его критики,
но вся Россия назвала самым нравственным местом, как бы чудом нравственности, ту
страницу, где старик Каренин берет на руки и нянчит ребенка, рожденного его женою от
Вронского. Все это назвали «чудом», как бы «с того света», и Вронский заплакал: «жесто-
кость сладострастия» исчезла в нем, исчезнув предварительно в старике-муже как «рев-
ность». Но что же далее? как далее? Сил Толстого хватило только на страницу этого виде-
ния; Достоевский вытянул его далее, в рассказе целого «Сна смешного человека». Может
быть, у исстрадавшегося человечества, измученного, хватит сил продолжить еще далее,
видя, что «ревность» и «жестокость» ничего не сумели поправить в любви. Но главное -
новое сердце! Когда муж, «старый и опозоренный» (теперешняя терминология, «ridicule»
Каренина), обнимается с «любовником» (грубый теперешний термин) жены своей, а на
самом деле - с ее возлюбленным, с возлюбленным се, который оживил се силы к новой
весне, - обнимется и, как делают арабы в пустыне, «усталому омоет усталые ноги как
гостю дома своего»: то ни жена никогда жестко не оттолкнет его от себя, ни юный воз-
любленный никогда не переступит черты сыновней покорности и целования руки у ста-
рого своего совместителя. Жена в отношении к нему как бы преобразуется в дочь, а он -
в зятя: семья не разрушается, а вспыхивает новыми, всеми тремя нс испытанными чув-
ствами: и вечер дня (старик) приветствует утро другого нового дня, «они же (слова
Достоевского) не могли смотреть без слез на закат солнца», т. с. старый и пощадивший
их человек, нет, более: полюбивший их любовь - становится самым, самым дорогим в
мире для них (юных любовников) существом, почти дражайшим, - чем они сами друг
для друга! И в этой детской их любви к себе он найдет неизмеримо высшее счастье, чем
какое находил прежде в ласках жены своей: ибо отцовство - нс менее глубоко и бла-
женно, нежели супружество. Таким образом, кровь нс брызнет (как теперь), но любовь
подымется к небу, к звездам; из-за забора, где скрывалась ссмья-кусточск, подымется
семья-пальма, семья-баобаб, неразрушимая для стихий, вечная, всеобъемлющая. И, так
разрастаясь, преобразуется в семью-племя, в плодящийся народец, подобный множе-
ством стволов при единстве кроны и корня индейской смоковнице. «Каждый гость в
дому моем дорог мне: но который оставляет семя свое домочадицс моей, или служанке,
или сестре, или дочери, еще не познавшим мужа, - есть побратим мой и родственник,
заветный мне человек: и отныне я отдам кровь свою за него». Но, конечно: все это воз-
можно, когда родится в человеке совершенно новое сердце. В. Р-в.
678
диться, разъединяться. Явились союзы, но уже друг против друга. Начались уко-
ры, упреки. Они узнали стыд* и стыд возвели в добродетель. Родилось понятие
о чести, и в каждом союзе поднялось свое знамя. Они стали мучить животных**,
и животные удалились от них в леса и стали им врагами. Началась борьба за
разъединение, за обособление, за личность, за мое и твое. Они стали говорить
на разных языках. Они познали скорбь и полюбили скорбь, они жаждали муче-
ния и говорили, что Истина достигается лишь мучением. Тогда у них явилась
наука. Когда они стали злы, то начали говорить о братстве*** и гуманности и
поняли эти идеи. Когда они стали преступны, то изобрели справедливость****
и предписали себе целые кодексы, чтобы сохранить ее, а для обеспечения кодек-
сов поставили эшафот. Они чуть-чуть лишь помнили о том, что потеряли, даже
не хотели верить тому, что были когда-то невинны и счастливы. Они смеялись
даже над возможностью этого прежнего их счастья и называли его мечтой. Они
не могли даже представить его себе в формах и образах, но странное и чудесное
дело: утратив веру в бывшее счастье, назвав его сказкой, они до того захотели
быть невинными и счастливыми вновь, опять, что пали перед желаниями сердца
своего, как дети, - обоготворили это желание, настроили храмов и стали мо-
литься своей же идее, своему же «желанию», в то же время вполне веруя в неис-
полнимость и неосуществимость его, но со слезами обожая его и поклоняясь
ему. И, однако, если б только могло так случиться, чтоб они возвратились в то
невинное и счастливое состояние, которое они утратили, и если б кто вдруг им
показал его вновь и спросил их: хотят ли они возвратиться к нему? - то они
наверно бы отказались. Они отвечали мне: «Пусть мы лживы, злы и несправед-
ливы, мы знаем это, и плачем об этом, и мучим себя за это сами, и истязаем себя
и наказываем больше, чем даже, может быть, тот милосердный Судья, Который
будет судить нас и имени Которого мы нс знаем. Но у нас есть наука, и через нес
мы отыщем вновь Истину, но примем ее уже сознательно. Знание выше чув-
* Поразительна эта истина и в рассказе Д-го, что со стыда начинается грех.
Глубина обрезания (у евреев) и заключалась главным образом в том, что им снимал-
ся упрек и осуждение (возможные) с genital’nft, а следовательно, и снимался стыд с
точки всемирной стыдливости. Обрезание снимает «кожаное препоясанис» с Ада-
ма, - и снова вводит его в Эдем. Этот Эдем - семья: через нес открывается, что все и
течет в бытии своем и в благе своем из genital’HH, хотя они были у народов «в пре-
зрении, и никакого вида нс имели, и были всем в поношение». Все их порицают, в
грехопадении, не обращая внимания, что все из них текут и все от них пьют блага
света своего и теплоты своей (семейный союз, детские радости, позднейшая любовь
выросших детей). Поразительно, что в грехопадении самый центр осуждения пал на
genitalia: когда явно без них - ничего бы не было, «еже есть», и не было бы главной
добродетели на земле, тихого и лучшего на ней благочестия - междуссмсйных от-
ношений (муж и жена, родители и дети, братья и сестры, деды и внуки, зятья и неве-
стки, свекрови и тести). В. Р-в.
** Поразительна вся история греха. Это в самом деле - психология и закон причин-
ности в ступенях грехопадения. Здесь Д-кий пишет как бы священный текст. В. Р-в.
*** Да - все так и было. О, это священный текст. В. Р-в.
**** Именно - так. Дети, еще нс преступники, и «справедливости» нс знают; а
спокойно пользуются каждый всем и живут в родительском дому, как в «собствен-
ном» мире, вместе и ихнем, и не ихнем. «Все не мое, но как бы мое, и это - лучше,
чем если бы было мое». В. Р-в.
679
ства, сознание жизни - выше жизни. Наука даст нам премудрость, премудрость
откроет законы, а знание законов счастья - выше счастья. Вот что говорили они,
и после слов таких каждый возлюбил себя больше всех, да и не могли они иначе
сделать. Каждый стал столь ревнив к своей личности*, что изо всех сил старал-
ся лишь унизить и умалить ее** в других; и в том жизнь свою полагал. Явилось
рабство, явилось даже добровольное рабство: слабые подчинялись охотно силь-
нейшим, с тем только, чтоб тс помогали им давить еще слабейших, чем они
сами. Явились праведники, которые приходили к этим людям со слезами и гово-
рили им об их гордости, о потере меры и гармонии, об утрате ими стыда. Над
ними смеялись или побивали их каменьями. Святая кровь лилась на порогах
храмов. Зато стали появляться люди, которые начали придумывать, как бы всем
вновь так соединиться, чтобы каждому, не переставая любить себя больше всех,
в то же время не мешать никому другому, и жить таким образом всем вместе как
бы и в согласном обществе. Целые войны поднялись из-за этой идеи. Все воюю-
щие твердо верили в то же время, что наука, премудрость и чувство самосохра-
нения заставят, наконец, человека соединиться в согласное и разумное обще-
ство, а потому пока для ускорения дела «премудрые» старались поскорее
истребить всех «непремудрых» и не понимающих их идею, чтоб они не мешали
торжеству ее. Но чувство самосохранения стало быстро ослабевать, явились
гордецы и сладострастники, которые прямо потребовали всего или ничего. Для
приобретения всего прибегалось к злодейству, а если оно не удавалось - к само-
убийству. Явились религии с культом небытия*** и саморазрушения ради веч-
ного успокоения в ничтожестве. Наконец, эти люди устали в бессмысленном
труде, и на их лицах появилось страдание, и эти люди провозгласили, что стра-
дание есть красота, ибо в страдании лишь мысль. Они воспели страдание в пес-
нях своих****. Я ходил между ними, ломая руки, и плакал над ними, но любил
их, может быть, еще больше, чем прежде, когда на лицах их еще не было страда-
ния и когда они были невинны и столь прекрасны. Я полюбил их оскверненную
ими землю еще больше, чем когда она была раем, за то лишь, что на ней явилось
горе. Увы, я всегда любил горе и скорбь, но лишь для себя, для себя, а об них я
плакал, жалея их. Я простирал к ним руки, в отчаянии обвиняя, проклиная и
презирая себя. Я говорил им, что все это сделал я, я один; что это я им принес
разврат, заразу и ложь! Я умолял их, чтоб они распяли меня на кресте, я учил их,
как сделать крест».....................................................’
* Замечательно вторичное упоминание, что в «личном начале», оно же есть на-
чало разъединения, разграничения людей, вообще скрыт один из устоев «первород-
ного», очень сложного «греха». В. Р-в.
** Для этого ведутся войны. Мы только не замечаем, что все войны начались и
продолжаются из-за «чувства оскорбленного достоинства», по началу личному и гор-
дому - и это есть продолжение «крови, брызнувшей первоначально из ревности».
Таким образом, половая ревнивость есть никому не известный прародитель и войны
(= одно чувство, разделения моего и твоего, и самолюбия личности). В. Р-в.
*** Народная этого форма - аскетизм, интеллигентная - учения Будды и Шо-
пенгауэра, вообще пессимизм, этот «первородный грех» мозга. В. Р-в.
**** оТСюда (ниже) начинается самая поразительная часть «исповеди великого
грешника». В. Р-в.
9Я.
Семейный вопрос в России
Материалы для третьего тома
ПСИХИКА И БЫТ СТУДЕНЧЕСТВА
I
Жизнь никогда не была бы умна, если б она не была многообразна. Даже
величайшая мудрость, имей она только линейное измерение, двигайся все в
одну сторону и по одному направлению, показалась бы в конце концов чем-
то плоским и неинтересным. Два Лира рядом были бы скучнее, чем Лир и
шут. Все великое не повторяется, два величия не стоят никогда рядом. Бог
дал три измерения вещам: кроме линейного - измерение в ширину и в глу-
бину. Все явления ползут в разные стороны, летят ввысь и низвергаются в
бездну. И горе малодушному, кто, желая поправить Бога, испуганно закри-
чал бы: «Мы гибнем», видя стремление вниз; или возликовал бы: «Мы ле-
тим к небу», сосредоточившись на другом направлении. Подобные крики
свойственны молодости. Проходят годы, и видишь спокойным взглядом, что
все лезет в разные стороны, линейно, в ширину, в глубину; что рождается
доброго и злого ровно столько же, сколько злого и доброго умирает. Что,
вопреки пессимистам, уверяющим, что вчера цвели розы, а сегодня растет
крапива, нам дан вечным Богом рассказ, что вначале был Каин, а сегодня мы
все же не Каины, но, впрочем, что и ранее Каина - был Эдем. Все, значит,
вперемежку, розы около крапивы, крапива около роз. И «ничто не изменяет-
ся под луною», как решил еще Экклезиаст.
Все мгновенно, все пройдет,
Что пройдет - то будет мило.
Я хочу говорить о студентах, по поводу нашумевшей книжки (об уни-
верситете и студентах) г. Гегидзе. О ней очень много говорят и много пори-
цают как книжку, так и автора, между прочим, как мне передавали, порица-
ют именно в студенческих кружках, усиливаясь освободиться от обвине-
ний, в которых (будто бы) много клеветы. Книжка, судя по ее изложениям,
молода и субъективна; книжка - линейна. Прежде чем «углубиться в мате-
рию», сделаю два-три коротеньких на книжку возражения. В ней описано,
как гимназисты, по окончании курса, «устроили попойку и сожгли на ней
учебники». Боже мой, да в 1878 г. мы, человек 9 окончивших Нижегород-
скую гимназию, тоже купили рублей на 10 вин и закусок (а все были беднота)
и, отправившись в лесок, на берегу Оки, во-первых, выпили это вино, съели
закуски, а во-вторых, и главным образом сожгли почти все учебники. Не
продавать же их! Да и воспоминание об auto-da-fe манило (а мы почитывали
романы о «тайнах инквизиции»). Наконец, гимназия всем была откровенно
683
(и справедливо) противна. Что же от этого получилось? Да ничего особенно
худого. С 1881 по 1886 год имел же я терпение (и, следовательно, любовь к
науке) просидеть пять лет, в глухой провинции, без всяких возбудителей,
без тщеславия, за философскою книгой («О понимании»). Значит, что же
худого и страшного вышло от сожжения учебников?! Да ничего ровно! Гим-
назия была плоха (вяла); но их, плохих, почти столько, сколько есть. Напро-
тив, поразительна доблесть русской груди, что плохое она нарекает плохим,
а хорошее все же не перестает любить. И из моих товарищей по гимназии
вышли хорошие музыканты (даже композиторы), люди с мыслью, с душой,
нимало не лентяи и не шалопаи. А учебники все жгли.
Еще тороплюсь привести пример. «Пьянствуют чуть не с гимназии».
Худо. Никто не похвалит. Но опять, что же страшного и окончательного?
Самый страшный пример алкоголизма, мне известного, была смерть 37-лет-
него доктора: в белой горячке (от запоя), он выскочил, хоть и из первого
этажа, в окно, оборвались у него легкие (или в легких, в сердце что-то), и,
истекая кровью, он умер в два дня. Это был редкого ума и образования док-
тор; достаточно сказать, что, будучи врачом, он занимался, любил и изучал
Локка и Маколея, прочитывая со вниманием том за томом; был бессребре-
ник и лечил в околице каких-то сапожников и портных (а был хороший, ис-
кусный врач). Но как он приобрел свой ужасный порок? А вот как: окончив
в 16 лет (50-е годы) гимназию, он был как «красная девушка» и не знал
самого вкуса вина. Это возмутило его буршей-товарищей, студентов Казан-
ского университета, и они на первой же попойке насильно налили ему пер-
вую рюмку водки в горло. Невинность юноши как-то остро почувствовала
диаметральную противоположность сивушного яда (верно, и водка-то была
скверная). И обнялись, как любовники, по закону: «Les extremites se
touchent»*. И погиб (зная, что гибнет, он не имел силы справиться с поро-
ком) - чудеснейший, нежнейший человек, какого я знал. И до сих пор стоит
у меня в воображении картина: бедная кушеточка, перед нею табурет или
столик, на столике - водка и серебряная чарочка, из которой пил несчаст-
ный. По комнате ходит, со слезами на глазах, худенькая-худенькая старушка,
его мать. И она также знала, что «погиб ее Митя»: и никто ничего не мог
сделать против недуга, который ел душу и нервы человека, как страшный
рак ест тело. Кончаю картину. Вот я никогда не пил, не пью, не чувствую
тяготения к алкоголю; но раза три, когда был до беспамятства пьян, - был
пьян в возраст, описанный Гегидзе: в гимназии, на именинах товарища - в
первый раз, другой - где-то в сельском кабаке (тоже с товарищами-студента-
ми) и третий раз - студентом. И что же вышло? Да опять ровно ничего!!
Этими двумя примерами, их параллелизмом, я тороплюсь опровергнуть пе-
чальные выводы книжки г. Гегидзе, которая объявлена (в печати) чуть ли не
книгой «государственной важности», книгою, которую всем «нужно торо-
питься читать», и приходить в ужас и отчаяние «от нашей молодежи». Удар,
* «Крайности сходятся» (фр.).
684
мне кажется, направлен не туда. Я помню, как, будучи уже учителем гимна-
зии, выслушал один рассказ от квартирной хозяйки, с покачиванием головы.
Случился пожар рядом с ее домом, и вот-вот загореться и ее дому. У нее
жило, нахлебниками, человек восемь гимназистов старших и младших клас-
сов. Конечно, выбрались из дому, со всем имуществом. Все ученики, «так
себе» по успехам и поведению, бросились грудью на помощь погорельцам,
качали воду, заливали ведрами, вытаскивали или охраняли имущество. Только
никакого участия не принимал в этом К-цкий, 3-го или 4-го класса ученик,
не бедный (по родителям), поляк, как сейчас помню - беленький и хоро-
шенький, всегда молчаливый, но такой приветливый, ласковый и нежный.
Он был первый ученик класса, безукоризненный по поведению и успехам.
«Стоит мой Стася, в руках ранец (ученический), у ног-белье и платье, книж-
ки, все имущество. И до того спокоен, точно ничего и не происходит». Она
качала головой. Она говорила о беспощадном эгоизме, ледяном ко всему
равнодушии, такого крошечного существа. На вопрос: в ком «душа погиб-
ла», в этом ли «непьющем, неиграющем и не шалящем с горничными» маль-
чике или в том погибавшем алкоголике? - мне кажется, никто не усомнится
ответить.
Третий пункт живописи г. Гегидзе - женщины. В гимназии и универси-
тете я по этой части не был «ходоком» (и беден был, и в голову не приходи-
ло). Но в 1893 году (значит, не «сейчас» это только происходит, как пугают
нас публицисты, указывая на книжку Гегидзе), печатая «Сумерки просве-
щения», я назвал и описал мне известные через третьих лиц рассказы о по-
хождениях в моем роде гимназистов от 5-го до 8-го класса. Перед ними рас-
сказы г. Гегидзе о «толстых ногах танцовщиц» - цветочки. И опять, что же
вышло? Как раз «грешили» лучшие математики в гимназии, и из класса,
бывшего у начальства (директора и учителей) на лучшем счету из всех вось-
ми классов; на класс этот указывали как на примерный по тихости и отлич-
ным успехам. Вышло из него несколько с медалями. Все они басили и брили
подбородки. Танцами и барышнями не занимались; актрисам букетов не
подносили. Вообще солидности были невероятной. Среди них были детины
такой силы, что может понести на спине куль в 8 пудов: громадный рост,
железные мускулы - и при этом благодушие и тишина, как у ребенка. Я
помню очень хорошо впечатление, что им было больно подать руку: без вся-
кого рукопожатия, едва шевельнув ладонью, он давил руку вашу, как в же-
лезных тисках. И при всем этом, еще раз отмечаю, у всех силачей этих был
тихий, даже тишайший характер. Раз мне случилось зайти, в воскресенье,
сейчас после обедни, к товарищу, жившему на одной квартире с этими баса-
ми. Он мне ответил (дело было в понедельник): «Не застал дома, да и никог-
да не застанешь - мы, не заходя домой, прямо отправляемся, всякий празд-
ник, в такой-то (назван «веселый») дом, на дороге закупая орехов, подсол-
нечников, водки, - и там проводим весь день». Вот вам и Гегидзе. Заполучив
серебряные и золотые медали при выпуске, перешли они в университет; и
здесь, не оставляя тоже веселых домов, учили в свободное время лекции; и,
685
как я имел терпение проследить потом (через расспросы), пошли большею
частью в трудолюбивое и добросовестное чиновничество, почти все поже-
нились и, может быть, теперь почитывают мораль сыновьям-студентам и
дочерям-невестам. Наконец, чтобы указать, что это вовсе не родилось в кон-
це 90-х годов, «под влиянием Ницше и ницшеанства» (чего-чего только не
валят на голову больного философа!), а было приблизительно всегда, на-
помню характеристику Пушкиным своего товарищества в знаменитом сти-
хе (так раздражавшем пуриста Достоевского):
Летит обжорливая младость.
Напомню еще Баратынского и его ученическую историю, чуть ли не с де-
нежною кражею; напомню отрочество знаменитейшего из идеалистов, Рус-
со; и, наконец, почти по созвучию заголовка сочинений, назову около
«Confessions»* его — «Confessiones» блаж. Августина, величайшего из всех
западных учителей церкви, - «похождения» которого превосходили подви-
ги г. Гегидзе и его сверстников, как Монблан превосходит Валдайские горы.
Наконец, чтобы вернуться к родной истории, напомню автобиографическую
«Исповедь» Л. Толстого, с покаянными ее слезами именно за отношения к
«женщинам». И между тем, дух религиозности и нравственной чистоты
дышит из последующих его трудов! Не ясно ли, что «грех первородный»
нашей личности, души нашей, не здесь лежит, не в этом: а что скорее он
лежит в том ледяном спокойствии, с которым 15-летний мальчик, держа в
руках книжки и став в сторонке, глядел на огненную стихию, пожиравшую
соседний дом. Из приведенных мною иллюстраций очевидно, что г. Гегидзе
обличает то, что старо, как мир; обличает с видом новизны, с чувством удив-
ленности! Но мир до сих пор цветет. Цветет ли студенчество? В написанных
строках я почти согласился с г. Гегидзе. Но я указал только группы извест-
ных мне гимназистов и студентов, около которых были совершенно проти-
воположные. «Володя - студент, от имени которого описывает г. Гегидзе те-
перешнее студенчество, - получает от родителя 100 р. месячно». Цифра, все
объясняющая! Исключительная цифра: 100 р. даром, ничего не делая, «как с
неба». Много ли таких счастливчиков в университете? Очевидно, в рассказе
автора взята исключительная личность, исключительное положение. Таких
исключительных личностей и положений в университете на 4000 человек
наберется сотня-другая. Все те же лица их и мелькают, перекочевывая, в
«Альказарах» и «Испаниях». Гегидзе описал случай, и притом редкий слу-
чай, где университет парализован, влияние товарищества устранено, где
«чадит» и шумит кучка богатых юношей - не под воздействием универси-
тета и товарищества, а вопреки воздействию университета и товарищества.
Между тем описал все это как картину университета и студенчества. Полу-
чилась режущая фальшь. Повторяю, факты Гегидзе пусть и не выдуманы.
Но передал ли он все факты? даже большинство ли их? Описал ли он фон
* «Исповедь» (фр.).
686
картины, может быть состоявший из трудолюбия, добросовестности, состра-
дания к ближним, чистейшего отношения к женщинам? Или он описал «цве-
точки по фону»? Ведь в этом большая разница, имеем ли мы перед собою
фон, основу? или - узор в уголке? Рядом с фактами, параллельными описан-
ным у г. Гегидзе, я видел в те же 70-е и 80-е годы диаметрально противопо-
ложные; вижу их сейчас, вокруг. И позволю их рассказать, как они есть, для
поправки живописи гг. Гегидзе, A-та и Меньшикова. Ну, хорошо: получаю-
щие 100 р. от «папеньки» проводят время в «Альказаре». А где его и как
проводят получающие с уроков 30—40-50 р.? Таковых 90 процентов студен-
чества, и в них-то все и дело.
II
Не прошло сейчас и трех месяцев, как я сидел, сам пятый, в тесной скорее
келийке, чем квартире, студента-медика на Выборгской стороне. Квартира
состояла всего из двух комнат: большой, в которой шипел на столе самовар
и около него сидели мы, и маленькой, совсем узенькой. Наша комната была
«дальняя» и составляла гостиную, а крошечная - спальню. Все выходило в
кухню тех бедных жильцов, у которых, в свою очередь, нанимал квартиру
наш хозяин. Спальня, она же и детская, была, таким образом, проходною и
переднею комнатою квартиры. У ног, вечно бегая за отцом, когда он под-
нимался и выходил, - копошился, самое большее, 1 ’А-годовалый мальчик.
Студент кончал курс; маленького роста, смуглый, худенький, но очень жи-
вой - он имел большерослую подругу. В эту-то тесную каморку издалека
приезжала, прошлую весну, мать его жены и прожила что-то полтора меся-
ца. «А вот мы все, втроем, сняты на карточке», «а вот здесь-только сын», «а
вот мы, когда еще были женихом и невестою», «а вот - мой товарищ, быв-
ший куратором (наблюдающим) около моей жены, когда она лежала в кли-
нике. Теперь он тоже женат, а вот и его невеста». Так объяснял он, когда я
отвертывал лист за листом крошечного, грошового альбома.
- И много вас, женатых?
- Наш кружок весь женат или - в женихах. Нам ведь запрещено женить-
ся, и это довольно трудно. Нужно всякий раз испрашивать разрешение, при-
водить достаточные мотивы.
Вот одна из поправок к книжке г. Гегидзе. Если «государственные люди»
и вправду «обратили на нее внимание», то это «обращение внимания» долж-
но завершиться не таким жалким результатом, как «распоряжение о непосе-
щении «Альказаров» и «Испаний», но чем-нибудь более обдуманным, более
сложным, более одухотворенным. Право, эта таперская музыка: «запретил»,
«разрешил» - не для искусства «государственных людей»: ею могут зани-
маться дворники. Передо мною была молодая, крепкая семья: и, очевидно,
не только «Альказар», но и «упоенье бала», о котором писал Лермонтов, не
побудили бы хозяев моих: одного - заменить тужурку блестящим мунди-
ром, а другую - грязноватое и ветхое платье сменить на новое и шикарное.
687
Простая мера могла бы прийти на ум «государственным людям»: не только
отменить нравственно вредное, деморализующее запрещение студентам
высших учебных заведений жениться, но и, кроме того: обильные стипен-
дии, выдаваемые студентам, выдавать в первой очереди семейным из них,
увеличивая, ну рублей на пять, эту стипендию (ежемесячно) с рождением
каждого ребенка. Это куда дешевле обошлось бы, чем возня с преодолением
студенческих «историй» и с упорядочением результатов этих историй, вплоть
до временного закрытия учебных заведений. «Закрытие...» - ведь во время
его все профессора, весь штат служащих университета получает жалованье:
т. е. каждый день стоит правительству 500-700 рублей, иногда более, «да-
ром» выкидываемых, «впустую» платимых. Десять дней таких дают 5000 р.;
месяц - 15 000 р. Обратите их в денежную помощь семьям студенческим: и
вы настолько увеличите твердый, неволнующийся контингент студенчества,
что ни к каким другим мерам и не придется прибегать.
Но, конечно, желательно к этому прибегнуть не в качестве «меры»; хо-
чется этого, как более поэтического и осмысленного воззрения на быт и на
душу студенчества.
«Альказары», «Испании», «толстые ноги» танцовщиц, соблазняемые
швейки. Точно обо всем этом рассуждают не взрослые мужи, даже с седина-
ми, а старые девы, исполняющие обязанности классных дам в институтах.
Да ведь если «запрещено» детине в 22-26-28 лет жениться, то не явно ли,
что этим самым запретивший приказал им дебоширничать в «Испаниях»?
Все тут проклятая скопческая мерзость портит, везде она - фальшивая нота
нашей цивилизации. «Вы можете вместить, следовательно, вы должны
вместить воздержание». Не будь этой фикции, правдивая и грубая рука, пред-
начертавшая правила студенческой жизни, вписала бы взамен строчки: «Сту-
дентам запрещается жениться» - более распространенную и картинную: «Что
касается половой жизни слушателей университета, то им предоставляется
временно сближаться со швейками, модистками, женскою прислугою всех
родов или пользоваться домами терпимости». Но, как и всегда, закон бере-
жет у нас чистоту своих страниц, и бережет ее насчет загрязнения живых
людей.
III
Я сидел в описанной квартирке студента-медика по поводу печальнейшего
инцидента, - и вообще печальнейшей истории, какую когда-либо видел:
смерти и похорон жены другого медика, тут же сидевшего. Весь эпизод,
быстро промелькнув передо мною, так волнующ и так поучителен, что я
хочу его рассказать как поправку к наблюдениям г. Гегидзе. И да извинит
читатель, что выйдет несколько сложно: ведь и г. Гегидзе говорит картина-
ми, убеждает рассказом. «Не было истории печальней», - завершает Шекс-
пир хронику веронских любовников. Между тем эта, случившаяся на Вы-
боргской стороне, право же, не менее печальна и красива.
688
Любовь завязалась лет пять назад. Мать и дочь, богатые евреи, из К-ва,
проезжали на лечебный курорт; в вагоне случилась кража: ночью у еврейки-
матери вынули кошелек с деньгами. Положение было беспомощное, потому
что деньги были (в дороге) ежеминутно нужны, - если бы не явилась на
выручку польская дама, сидевшая в вагоне же. Она ссудила еврейке рублей
50, сказав, что она может, приехав на место лечения, отдать их «по такому-
то адресу; дома - мой сын, и вы ему передадите». Так все и случилось. Меж-
ду тем это был не сын, а как бы родной, усыновленный, но, однако, только
воспитанник. И семья эта польская была небогатая, а жила только жалова-
ньем мужа; мальчик (русский, не поляк и не католик) остался круглым сиро-
тою очень маленьким. Все родные затворили перед ним дверь, и сжалилось
только это польское семейство; сперва сжалилось, а потом и привязалось.
Мальчик получил образование, благодаря только доброте попечителя Учеб-
ного округа, сейчас уже покойного. Приемные родители приодели его и от-
правили к важному сановнику. Но сановник этот был добрый, хороший че-
ловек. Выслушав ребенка и историю смерти его родителей и услышав зак-
лючительную просьбу - поступить (на все казенное содержание) в пансион
гимназии, он спросил только: «Так ты очень хочешь учиться? И обещаешь
хорошо учиться?» - и записал фамилию и адрес. Через несколько месяцев
пришел курьер попечителя к воспитателям с уведомлением о приеме маль-
чика. Кончаю этот симпатичный эпизод с воспитанием, чтобы перейти к
делу. Когда богатая еврейка с дочерью пришла в дом отдавать «сыну» 50 р.,
он был уже студентом I курса. Много ли тут знакомства? Оно, впрочем, уд-
линилось несколько, потому что скоро вернувшаяся приемная мать его во-
зобновила знакомство с евреями, и ему пришлось быть «чичероне» в пока-
зывании городка. Молодая девушка, всего 15-16 лет, и студент I курса полю-
били до того крепко друг друга, что, несмотря на бесчисленные препятствия,
соединились через четыре года: увы, на срок столь короткий! В шутку и
чтобы быть любезной, пожилая еврейка сказала, что вот «если дочь придет-
ся выдавать замуж, то за еврея или русского придется - все равно». Между
тем слова эти запомнил юноша. Я видел фотографию его невесты в этот
период: хорошо одетая, с пухленькими щечками, прямая, вся изящная, она
ровно ничего не имела в себе из традиционных еврейских черт и казалась
классическим выражением «институтки», по молодости - институточки.
Вся - «недотрога»; точно на нее и подуть нельзя: это говорил ее корпус,
миловидное, наивное и вместе гордое лицо. Она и в самом деле была такая,
т. е. со следами этого, и в тот печальный последний год, когда бури житей-
ские трепали и били ее существо. Сейчас же по отъезде студент написал ей:
объяснение в любви или произошло ранее или совершилось теперь. Через
год он приехал в К-в сделать предложение, - и получил резкий отказ, как
христианин и русский. Любовь между тем уже крепко взяла сердца их. К
сожалению, недостает в стране нашей, в религиозных учреждениях, как со-
ответственных законов, запрещающих подавление любви, так и обеспечи-
вающих исполнение этих законов обычаев. Где нет обеспечения любви, там,
689
наверно, семья существует без любви и, верно, хорошо обеспечены «выхо-
ды» замуж по псевдолюбви. Где не победил юный и наивный - наверное
победил старый и хитрый. Опять возобновилась безнадежная, тягучая перепи-
ска, и все письма посылались «до востребования», по условному адресу,
который менялся, - так как старые евреи, установив за дочерью надзор, пе-
рекупили горничную (ей, за принос писем, дочь отдавала все подарки отца)
и при первой неумелости начали бы перехватывать переписку. На следую-
щее лето молодой человек вторично приезжает в К-в, - на этот раз, чтобы
«взять увозом» невесту. Все было готово - маленькие деньги, лошадь, и уже
невеста спускалась, одетая, с лестницы, когда ее остановил и спросил: «Куда
идешь?» - вернувшийся внезапно из отлучки отец. Крепче прежнего запер-
ли девушку; крепче прежнего загрустил жених. Между прочим, воспитан-
ный в теплой семье, он чрезвычайно привык к семейной обстановке, всему
семейному быту, и тяготился очень холостой студенческой жизнью, - конеч-
но протекавшей без всяких «шалостей» (любовь, ожидание невесты). Как
он потом объяснял, мысль о женитьбе на любимой девушке он стал остав-
лять: «Ну - стена! Ну - ничего нельзя сделать! И я оставил писать». Между
тем кто-то из товарищей его или из услужливого женского пола дал знать в
К-в «невесте неневестной», что «чуть ли суженый-то ваш не собирается же-
ниться». И вот, ранним утром минувшего года собирается он однажды са-
диться за чай, - как хозяйка входит к нему и докладывает, что «их спрашива-
ют какая-то дама». Выходит он - и глазам не верит: стоит, вся одетая в траур,
перед ним любимая девушка. Он хочет ее обнять, закричать: она отстраня-
ется и с печалью указывает на хозяйку: «Это - жена твоя? Ты женат? Мне
написали!» Он разуверяет, клянется, она не верит. Он расспрашивает, как же
она приехала. Не узнал я достоверно, где она достала траурное платье и
креп, но только она тайно уехала из дому и, где-то приобретя это платье,
явилась «посмотреть на тебя в последний раз и броситься в Неву». Читатель
оценит из этого и всю смелость девушки, и вместе всю ее девичью наив-
ность, полную какими-то грезами: показаться в трауре, показать печаль свою,
взглянуть самой в последний раз - и умереть решительно, сейчас. Как хоти-
те, а тут есть что-то из «Светланы», из старых баллад, из прежней романти-
ческой любви.
Между тем это происходило на Выборгской стороне, в те самые сквер-
ные годы, о «развращенности» которых так поздно хватились «государствен-
ные люди». Сейчас же девушка-невеста была устроена у квартирной хозяй-
ки; сейчас же решили ее окрестить и без промедления играть свадьбу. Меж-
ду тем у нее не было даже вида на жительство и самого удостоверения лич-
ности. К счастью, студент этот бывал в прежние годы вхож к одному
влиятельному священнику: он кинулся к нему за защитой и помощью; свя-
щенник - к градоначальнику (об отсрочке паспорта, о позволении прожить
в городе несколько недель), затем - к начальнику Военно-медицинской ака-
демии о разрешении студенту жениться и, наконец, на себя принял риск об-
венчать жениха с такою невестой, у которой не только никаких нет докумен-
690
тов, «удостоверяющих правоспособность к браку», но и нет самого паспор-
та. Мне рассказывали только о крещении ее. В нашей православной церкви,
большой, домовой, строился придел и был совсем уже готов, отделан, но
только не освящен. Вот там-то и совершилось крещение: поставили в алта-
ре (т. е. неосвященном) большую ванну; священник стал по сю сторону цар-
ских врат и читал молитвы, а крестная мать, - с золотым крестиком на голу-
бой ленте и с крестильной сорочкой, - повела крещаемую в алтарь. Наивная
девочка, она не знала, что делать. «Да раздевайтесь же и погружайтесь в
воду». - «И до того странно было, - передавала она потом, - как среди на-
ших икон и всей привычной утвари, золотой и торжественной, эта жидовка
сняла юбки, скинула сорочку и вошла в воду». Правда, - что за древность! И
какое сочетание: - вот уж точно матушка Астарта вошла в наш храм! В ис-
ключительном и торопливом случае вдруг глянули друг на друга нагое деви-
чье тело и православный алтарь, глянули и не зажмурились, и не рассыпа-
лись взаимно. «Что же вы делаете, выходите назад», - говорит ей крестная
мать: ибо она, не зная течения таинства, с ужасной жадностью расположи-
лась в подогретой воде купели-ванны и чуть что не собиралась мыться, а во
всяком случае собралась понежиться. Но крещение вышло доброе: как крепко
она взяла сердцем любовь, так крепко взяла и веру совестью. По созвучию
слов «священник» и «святой», она священника приняла (и до самой кончи-
ны принимала), приблизительно как евреи своих «цадиков», за близкого Богу,
угодного Богу человека, которого страшно ослушаться и к которому можно
и должно прибегать во всех трудных случаях жизни. Как она торопилась
сейчас же после крещения причаститься! И позднее, когда у нее был ребе-
нок, -торопилась и его при первой хвори причащать! В рвении ее к христи-
анству было что-то твердое и стремительное, как у наших простолюдинов, и
на усвоении церкви, через расспросы о церкви и близость к ней, она сейчас
же горячо и тесно слилась с квартирною своею хозяйкою (мнимою «женой»
своего суженого) и с соседними тоже хозяйками, вообще со всем «ноевым
ковчегом» маленького мещанского домика. Когда они шли за ее гробом, вот-
вот недавно, по ужасной петербургской грязи, - они говорили о ней уже как
о вполне усвоенной сестре своей, как о такой «своей из своих», что я диву
дался: как может быть, при такой ужасной разнице крови и вер (спервонача-
лу), такая ассимиляция: как бы проглотили друг друга и, взаимно насытив-
шись, - удовлетворились. Они называли ее «Цилечкой» (Цицилия - еврей-
ское имя, сохраненное и в крещении) и говорили со слезами; умничали над
ней (были ее старше), говорили, в чем она ошиблась и отчего собственно
умерла - «вопреки мнению докторов, не понимающих всех тонкостей жен-
ского организма» (они приписывали смерть бросившемуся в голову молоку,
связывая это с предсмертным бредом). Но вернусь назад. Год до окончания
курса уже казался недолог, - и на обоих молодых людей я смотрел, как на
цыплят, у которых есть какая-то жизнь, в которую взрослым лучше не вме-
шиваться. Два или три раза я был у них: до того было трогательно видеть
страшную работоспособность и терпеливость ее молодого мужа. Ходьба по
691
клиникам, приготовление лекций, занятие в частной лаборатории (что ему
давало рублей 20 в месяц заработка), частный хороший урок: он возвращал-
ся домой часов в 8-9 вечера и тут в нередких случаях хвори жены или ребен-
ка - проводил ночь без сна у кровати одной или у колясочки другого, и все
без жалоб, без хмурости, без раздражения, с удивительным равновесием и
терпением души. Хотя молодая героиня мне чрезвычайно нравилась, но,
присмотревшись, я стал отдавать первенство мужу. Она была все-таки бало-
ванный ребенок, изнеженный отцом (любимая у него дочь, младшая из двух);
во всем ее духовном строе было что-то, говорившее и требовавшее, чтобы и
муж и все смотрели на нее, как на кумира; так как ведь она такая хорошая
жена и мать (а она была точно хорошая) и такая героиня в привязанности. В
ней была крошечка детского эгоизма, конечно, бессознательного, чрезвы-
чайно милого, но, однако, эгоизма же. «Я все сделала как женщина; приоб-
рела мужа - как это было мне ни трудно; отреклась от веры, от племени, от
богатства (отец ее был значительно богатый человек), - ради мужа, этого
ненаглядного, правда, Ванюши; родила ему мальчика, какого свет не видал
(мальчик был действительно выдающийся, прежде всего по огромной вели-
чине, а затем и по здоровью, красоте и совершенному покою, отсутствию
плача и капризов): теперь нежьте же меня, нежьте все, и знакомые, и соседи,
- ибо я так прекрасна, как вы, конечно, не видали ни одной женщины». Все-
го этого она не говорила, но все это сказывалось в ней безотчетно и неудер-
жимо. И в наш век мещанства, не родового, а духовного, так привлекательно
и забавно было видеть эту барственность 20-летней женщины, с громадной
косой, как вороново крыло. Цвет волос ее был не только черен-черен, но
точно переходил за черный цвет куда-то еще дальше и, наконец, отливал
металлическим блеском. Все это, впрочем, я рассмотрел уже потом, стоя
около ее бездыханного трупа, еще теплого, остывающего: я зашел с головы,
в неясном свете утра, и меня поразило, что видна не голова точно, а все эти
могучие косы.
«Накатилась на меня туча, накатилась и давит - и некуда мне убежать от
нее!» - так ее хозяйка, за гробом, передавала ее жалобы. Все она хворала,
весь год, с самого начала, при необыкновенно крепком организме: хворала
какими-то налетающими болями, без причины, неясными в существе сво-
ем. Страшно тяжело прошла беременность; тянулись более суток, с страш-
ным мучением роды; и после родов - почти не видела же она света. Летом
поехали к отцу, думая, что ребенок («такой чудный», «исключительный»)
все примирит. Но отец не принял ее в дом; и, поселясь в соседстве, изредка
и на краткие минуты она виделась только с матерью. Но и мать была суха.
Старшая сестра ее была уже сосватана, и к ней переходило по наследству
все имущество дома... Сестра была с ней, впрочем, «ничего», но не более,
сама занятая сборами в замужество. Никогда у нас, у русских, с правильной
исторической точки зрения не было оценено известное жестокое отношение
евреев к браку детей своих с христианами. Для нас христианство есть, ко-
нечно, христианство, «религия, завершившая все»: но, пока еврей не принял
692
христианства, нельзя поставить его на эту точку зрения. Для него христиан-
ство есть просто «не еврейство», без всяких ближайших определений. Т. е.
что же такое? Да объект громов всех пророков «против ваалов», с угрозами,
почти нестерпимыми даже в чтении. Не забудем, что Ездра (лицо и для нас
священное, книги коего входят в Священное Писание), выводя евреев из
Вавилонского плена, очистил их не от грехов возможного, может кое-где
тайного, идолослужения, а поступил иначе, совершенно непонятным для
нас образом: расторг все браки евреев с халдеями, насильственно, несмотря
на прижитых детей, несмотря на завязавшиеся уже горячие связи, на ропот
местами евреев! Вот историческое «введение» к пониманию теперешнего
неистовства евреев при всяком намеке на «смешанный (напр., с христиана-
ми) брак». Ездра, разрывая браки с халдеями, не браки разрывал (по его и
общеизраильскому воззрению), а просто выметал «блуд» из Израиля, «пре-
любодеяние», «падение» (как мы говорим о «павшей девушке»), и этим са-
мым уничтожал, гасил начавшееся во Израиле отпадение «от веры отцов» к
«богам иным». Бог, устами Иезекииля, ясно определил, в чем лежит Ему
измена: только супружеские отношения с нно-племенником (не с ино-вф-
цем). Нет, это поразительное, все истолковывающее место, и да обратят же
на него внимание историки, экзегеты и законодатели:
«Так говорит Господь Бог Дщери Иерусалима:
Твой корень и твоя родина в земле Ханаанской*; отец твой Амморей и
мать твоя Хеттеянка.
При распадении твоем, в день, когда ты родилась, пупа твоего не отре-
зали, и водою ты не была омыта для очищения, и солью не была ты осолена,
и пеленами нс повита.
Ничей глаз нс сжалился над тобою, чтоб из милости к тебе сделать это;
но ты выброшена была в поле, по презрению к жизни твоей, в день рожде-
ния твоего.
И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя брошенную на попрание в кро-
вях твоих, и сказал тебе: «В кровях твоих живи». Так, Я сказал тебе: «В
кровях твоих живи».
Умножил тебя, как полевые растения; ты выросла, и стала большая, и
достигла превосходной красоты: поднялись груди и волоса у тебя выросли,
но ты нага была и непокрыта.
И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, и вот - это было время твое,
время любви; и простер Я воскрилия риз Моих на тебя и покрыл наготу
твою; и поклялся тебе, и вступил в союз с тобою, говорит Господь Бог, и ты
стала Моею.
Омыл Я тебя водою, и смысл с тебя кровь твою, и помазал тебя елеем.
* Подчеркиваю это для наиболее наивных людей, которые, не зная истории и
не имея заботливости вдуматься в суть ханаанских культов, подсмеиваются над
моими сближениями их с еврейством. Между тем через Иезекииля Бог Сам об
этом говорит; и смеющиеся надо мною издеваются, не подразумевая того, над От-
кровением.
693
И надел на тебя узорчатое платье, и обул тебя в сафьянные сандалии, и
опоясал тебя виссоном, и покрыл тебя шелковым покрывалом.
И нарядил тебя в наряды, и положил на руки твои запястья и на шею
твою ожерелье.
И дал тебе кольцо на твой нос, и серьги к ушам твоим и на голову твою
прекрасный венец.
И пронеслась по народам слава твоя ради красоты твоей, потому что
она была вполне совершенна при том великолепном наряде, который Я воз-
ложил на тебя, говорит Господь Бог.
Но ты понадеялась на красоту твою, и, пользуясь славою твоею, стала
блудить, и расточала блудодейство твое на всякого мимоходящего, отда-
ваясь ему.
Блудила с сыновьями Египта, соседями твоими, людьми великорослы-
ми, и умножала блудодсяния твои, прогневляя Меня.
И вот, Я простер на тебя руку Мою, и уменьшил назначенное тебе, и
отдал тебя на произвол дочерям филистимским, которые устыдились срам-
ного поведения твоего.
И блудила ты с сынами Ассура, и не насытилась, блудила с ними, но
тем нс удовольствовалась;
И умножила блудодеяния свои в земле Ханаанской до Халдеи, но и тем
нс удовольствовалась.
Как истомлено должно быть сердце твое, говорит Господь Бог, когда ты
все это делала, как необузданная блудница.
Ты была как прелюбодейная жена, принимающая вместо своего мужа
чужих.
Всем блудницам дают подарки: а ты сама давала подарки всем любов-
никам твоим и подкупала их, чтобы они со всех сторон приходили к тебе
блудить с тобою.
У тебя в блудодеяниях твоих было противное тому, что бывает с жен-
щинами; не за тобою гонялись, но ты давала подарки, а тебе нс давали по-
дарков; и потому ты поступала в противность другим.
Посему, выслушай, блудница, слово Господне!
Так говорит Господь Бог: за то, что ты так сыпала деньги твои и в блудо-
деяниях твоих раскрываема была нагота твоя перед любовниками твоими.
За то вот Я соберу всех любовников твоих, которыми ты услаждалась:
соберу их всех перед тобою, и раскрою перед ними наготу твою, и увидят
весь срам твой.
Я буду судить тебя судом прслюбодсиц: и предам тебя кровавой ярости
и ревности» (гл. XVI).
И т. д. Вот, ничего не знавшая (в своей вере не понимавшая) «Цилечка»
и подпала (конечно, - по еврейскому воззрению) под эту «ярость и ревность»
«Отелло» (как мы бы выразились о таком ревнивом «Ваале», прости Госпо-
ди), - и родной отец попятился назад от любимой (она была любимейшая)
дочери, попятился в ужасе: «Сейчас ударит гром, а нас тут в дому еще трое
- я, жена, дочь старшая, - нам куда уже убегать, да и все равно - трое все не
убежим; беги же ты, одна, в поле: и пусть настигает тебя лютая смерть, в
694
яме, в логе, в лесу, в ночи или днем: все равно - тебя уже не спасешь; беги
же, беги, мне милая, но уже Богом отверженная; а как не могу отпасть я от
Бога и противиться Ему: то и мною, согласно с Ним, ты отвержена». Для
русских все это непонятно; ничего этого нет; все это «сказание древних».
Но для евреев, кроме образованных (а Цецилия была образованна, - не очень,
но во всяком случае без еврейских предрассудков), это было не «сказани-
ем», но «паром из ноздрей Господних» (попадающееся выражение Библии),
обжигающим, беспощадным.
IV
Грустные, притащились они в Петербург. Несмотря на суровость отца, она
именно его-то особенно горячо любила, и жалела, и жаловалась, зачем имя
его, «Александр», не оставлено было ей в «отчество» при перемене веры.
При крещении она получила (в документ) новое «отчество» - по крестному
отцу: и этот совершенный разрыв крови со своими болел у нее с самого
начала. Я же называл ее всегда «Александровна», возмущенный напрасным
и ненужным, жестоким насилием над чувством дочери к отцу. Я говорю -
они «притащились». Из подаренной ей материи сшила она себе зеленое пла-
тье, безвкусица ужасная, с какой-то бахромой, бантами: и все так к ней не
шло. Но она была рада, что все же из старого дурного платья сшила что-то
новое и нарядное. Это был последний день, как я видел ее здоровою. Она
страшно торопилась, «потому что пора было укладывать ненаглядного хе-
рувимчика» (ребенка, который был с нею), да и к тому же что-то ей нездоро-
вилось: была тяжела голова. А через три дня мы получили тревожное пись-
мо от мужа, что «ненаглядная моя Цилечка что-то расхворалась». - «Нашла
гроза - и опустилась ниже». Нет, что бы там ни было насчет «Иеговы»: в
этой судьбе, в эти месяцы, как будто Он встал в самом деле над судьбою
несчастной женщины; встал, и «рассудил», и задавил. «Точно судьба ее гна-
ла! гнала и гнала!» - передавали свое впечатление и русские. Вернулась она
грустная (из К-ва), без сил. «Хотя бы мамочка мне написала, когда отец не
хочет». Но и «мамочка» не присылала письма: верно, ушла в приготовления
к свадьбе второй дочери. «Да вы, чтобы забыться, готовьте-ка сами обед: и
дешевле будет», - посоветовали ей соседи по дому. И со всем энтузиазмом,
как она все делала, стала она к плите, к кастрюлям: и вот, жарясь-то около
нее, и имела неосторожность - но только раз! - напиться воды из крана.
Стояла промозглая, грязная осень, а Петербург и без того отравлен водой
своей, особенно, должно быть, на Выборгской, около необъятных клиник и
кладовых анатомического театра. Поднялась температура; тяжесть в теле; и
наконец - бред: открылся тиф, тяжелый, сопровождавшийся 19 днями не-
проходившего беспамятства. Но раньше, чем потеряла память, потребовала
она своего «святого человека» и, оставшись наедине, исповедалась в грехах.
И все молилась. И все спрашивала, как болезнь становилась тяжелее, рус-
ских: «Говорите мне, какие у вас есть святые». И ей, догадываясь о предмете
695
молитвы, называли Трифона-воина и Пантелеймона-целителя. И она моли-
лась им усердно, вслух, настойчиво. И сговаривалась с женщинами непре-
менно весною поехать в Саров, к новому чудотворцу, рассказы о котором
волновали всех. И - опускалась в бессилии. «Нет, тяжело взяла меня бо-
лезнь, и я уж не встану», - говорила она потихоньку от мужа окружающим.
Болезнь обнажает человека; снимает с него духовный лик. Нежная «инсти-
туточка» по сложению и лицу, баловень-ребенок, когда она, последние дни,
кричала в бреду, - то мне казалось, что я слышу знакомый в резких нотах
еврейский женский крик: голос был новый для меня, сухой, резкий, вражду-
ющий! Десятилетия культуры сбежали с человека, и вдруг выглянули века
старого, невежественного, грубого, озлобленного «гетто»: хотя по содержа-
нию грубого в словах ничего не было, но тем пронзительнее был тон криков,
в нос, то на жаргоне, то по-русски. «Мамочка! Мамочку мне нужно!» Труд-
но было разобрать, звала ли она родную мать или мать по крещению, кото-
рую тоже всегда называла «мамочкою» и чрезвычайно к ней привязалась, -
почти как к составной части новой религии. Крестная привезла ей образ
Скорбящей Божией Матери, - и она передала однажды, что Она явилась ей
в видении. Тиф уже минул: но сердце не вынесло. Едва облетела радость,
что температура спала, больной вернулось сознание, - как сердце, переутом-
ленное боем, стало неудержимо останавливаться. Ни камфора, ничто - не
помогло.
V
Я пишу о «быте студентов» - и отвлекся так далеко. Все так связано. И вот
когда жизнь студента не одиночна, не «бобылем», а завязана в узел с чу-
жою большою жизнью: посмотрите, каким нужным и здоровым звеном
стоит она в ней! И где мне ни приходилось видеть студента в жизненной
работе, а не уединенного в своей комнатке: я не помню случая, где не являл-
ся бы он работником самонужнейшим и, что замечательно, всегда становя-
щимся центром скрепления других людей. Все его замечают, все его погоня-
ют, и он всех погоняет, и все выходит дружно и весело. Началом дружелю-
бия, чуть ли не вытекающим из отсутствия самолюбия, соперничества, за-
висти (в этом решительно не грешны студенты), проникнут всякий их труд.
Есть недостатки профессиональные, сословные, групповые. Шелопайнича-
нье, дебош, «женщины», водка, лень, грубость - да, это не из «сословных
добродетелей» студенчества. Всего этого не отрицаем. Но это все становит-
ся страшно, когда начинает переходить в жестокость, в неуважение к чело-
веку (очень редко - и это случается). Но с этими же недостатками соотноси-
тельны и некоторые редчайшие качества: смелость, открытость, самодея-
тельность, братство, самопожертвование, великодушие. Все названные «по-
роки студенчества» суть скорее пороки вообще большой холостой толпы.
Они в такой же и еще большей мере присущи военному сословию, «корпусу
гг. офицеров». И однако, никто от этого не кричит, что армия «дезорганизо-
696
ванна» и что «воинский дух» есть «безнравственный дух». Дело в том, что
студенты не выдерживают (не подходят под мерку) идеально-представляе-
мого ученика: приятного и воспитанного молодого человека, тихого поведе-
ния и хоть сносного прилежания. Вот откуда, из какого ожидания, несутся
на них окрики. Но между 22-26-м годами люди и не суть «естественно уче-
ники». Это - возраст мужества, дел, практической жизни, «подвигов», - за
неимением или невозможностью которых начинаются «приключения» и даже
«озорство». Учение так растянулось к нашему времени, что отнимает лет 5-
6 от зрелой деятельности и зрелого возраста. Вот ненатуральность-то «граж-
дан», поставленных на положение учеников, и есть главный источник не-
красивых или смущающих студенческих историй. Так, как они же, с изли-
шествами еды и «любви», с жаждой лени, - ведут себя все молоденькие
петербургские чиновники, вообще - служащие, о которых никак нельзя ска-
зать, что это «погибшая часть человеческого рода».
Я докончу о драме в студенческом быту, которой был свидетелем. «Сту-
денты - циники», - толкуют. Но вот начались счеты и препирательства, как,
где и за сколько можно похоронить умершую; да еще и раньше, чем похоро-
нить, - совершить две-три панихиды. Можно бы, кажется, сохранить для
человека в таком положении минуты и часы дорогого уединения около гро-
ба покойной. Ведь находят же магазины возможным, когда вы сделали у них
покупку, вежливо предложить: «Будет доставлено вам на дом, и там уплати-
те». Ведь не сомневается же покупатель, что магазин не подменит хороший
сорт товара - однородным другим, поплоше, и магазин не сомневается, что
покупатель не откажется принять доставленный на дом товар. Отчего бы не
«оказать кредита» около могилы, - не вообще, а на эти два-три дня, чтобы
представить «счеты» потом?.. Я вот сколько ни живу, еще с ученических
годов слышу жалобы и, наконец, остервенелое негодование на остервене-
лую же грубость и, наконец, прямо бесчеловечие около могилы! Раньше, чем
сунуть (так привелось на этот раз) прекрасную 23-летнюю женщину в чер-
ную болотную яму, с огромными глыбами черной грязи («перегной», что
ли? во всяком случае ведь не чернозем же в Петербурге!), которая зашлепа-
ла о крышку гроба, пришлось и эту яму разыскивать. Я вспомнил римские
катакомбы, многоэтажные. Ведь если нет в Петербурге «лишней земли» для
мертвых и их предлагают (как было и в этом случае) перевозить по желез-
ной дороге верст за 12 от города: то отчего не устраивать, так сказать, стен
(саженной, двух саженей толщины) глиняных, куда, вставив гроб, - замазы-
вали бы его глиной? Почему нужно опускать вниз гроб? Важно ведь одно,
чтобы он лежал в земле и был соединен, непосредственно, с землей-плане-
той, «матушкой сырой землей». В глиняной стене-валу ни дождь, ни грязь,
ни черви не тронули бы праха: прах не был бы столь ужасно «прахом», как
теперь!
Все рубли, четвертаки и копейки были уплачены и доплочены, и с блан-
ком счета в руках, графы которого были заполнены: «За катафалк - столько-
то», «за свечи (около гроба при отпевании) - еще столько-то», «за проводы
697
священника до могилы - опять столько-то», - мы потащились, утопая в гря-
зи, под мелким моросящим дождем, к яме, на этот раз именуемой «моги-
лой». Боже, до чего она была чудовищна: черная (верно, от дождя), глубо-
кая, с выступившею на дне водою, буквально - какая-то навозная. А гроб
был так украшен: серебряный глазет - и все. И все - прямо в грязь! Что-то
нечистоплотное, - как поскользнуться человеку и упасть и вдруг выпачкать
в грязи и пальто, и шапку, и брюки, и руки, даже лицо! Нет, не благовидно
мы поступаем с человеком по смерти... Пение - прекрасно, молитвы - пре-
красны. Но это все - еще из Греции. А что мы, русские, прибавили к этому?
Ничего. Нигилизм.
Когда студента-мужа повели под руки назад, он только всхлипывал: «И
все так скоро?!» Быстрота «операции» похорон поразила его вторым уда-
ром, после первого - смерти жены. И все так скоро! и все так плоско! и все -
так никому не нужно, кроме его одного, несчастного. Глубочайшая печаль
несчастия заключается в его одиночестве, в сущности - всегда в одиноче-
стве. Никогда, никогда человек не сумеет настоящим образом разделить с
другим печаль его, и в этом более, чем в какой-то «VII заповеди», заключа-
ется грехопадение человека, его первоначальная и непоправимая слабость.
Разъединены мы, не любим друг друга - вот наше грехопадение! Только
«родная душа» и сумеет пожалеть «родную в несчастье»: еще одно доказа-
тельство, что именно только одна «кровь», «кровность», и отсюда происте-
кающее «родство» - не задеты и не погублены грехопадением. А люди (бо-
гохулы) воображают, что «родство»-то и есть «грех», который надо предва-
рительно «очистить обрядом». «Очистились» бы сами каким-нибудь обра-
зом от своих копеек, рублей и счетов: почему это (грубость, жадность) - не
«первородный грех»?
Раньше, чем разразился удар, я наблюдал эту студенческую семью все
время, как гроза собиралась. Год был очень труден: недомогание жены,
приготовление в медицинской академии к выпускному экзамену и, нако-
нец, один урок и практические (за плату) занятия в лаборатории анализа
всяческих продуктов, - все это отнимало полный день, захватывая много
вечера: к восьми часам едва-едва приплетется бедный домой, и все с улыб-
кой, без уныния, без жалобы, без горечи, без руганья «обстоятельств».
Сперва героический поступок его жены, выдержанность и твердость ее
любви - приковали более мое внимание к ней; муж мне казался «так себе»,
серенький, без особенных даров. Только потом, войдя ближе в дух и смысл
их комнатки, я начал удивляться ему, а напоследок и отдавать ему преиму-
щество перед его, цветущей красотою и невинностью, женой. Отсутствие
в нем раздражения при каторжном труде - трогало и умиляло меня: жена,
я говорю, все прихварывала, все прилеживала. И вот часов в 8-9 вечера
начинается ванна (перед сном) ребенку: таскает он воду из кухни, намыли-
вает спинку ребенку, моет головку; все «бабье дело» исполняет, как жен-
щина. Кончена эта операция, ребенок спит гигантским сном (ребенок ро-
дился страшно здоровым), - он подносит лекарство жене: а тут же - зало-
698
женные папироской литографированные лекции, которые он начнет чи-
тать, изучать, когда жена заснет. Не смею приводить его письма, когда жена
слегла (тифом): это такая детская чистая жалоба, в таких наивных, невин-
ных словах, с такою горечью. «Хороши жены христианские», - формули-
ровал когда-то Тертуллиан; замечательно, что после Тертуллиана форму-
лы этой уже не повторялось, и до сих пор богословы, чтобы подтвердить
преимущества христианского брака над еврейским или языческим, все
продолжают в доказательство ссылаться на Тертуллиана. «Хороши жены
христианские», - говорит Тертуллиан (в III веке по Р. X.). Мне и хочется
перефразировать знаменитое выражение: «Хороши мужья из студентов».
Право же, это единственно бескорыстные женихи, влюбчивые; и, имей я
дочерей «на выданье», никаких других я не предпочел бы для них в мужья
этим учащимся, грубым, неотесанным юношам. Помните в «Преступле-
нии и наказании» тип Разумихина? Это - не выдуманный тип, а подсмот-
ренный; а на такого человека можно опереться в жизни.
Рассказанный мною выше случай - не единственный мне известный.
Так же косым, только наблюдающим глазом я видел целую семью, группи-
ровавшуюся около старушки матери, за 60 лет, почти слепой уже. Казалось
бы, «отца - нет, мать - слепа и слаба», то-то деточки закуролесят. Свобода и
возможность «закутить» еще обеспечивалась тем, что мать, довольно без-
вольная или, скорей, какая-то лирическая, как соглашалась при жизни мужа
во всем с мужем и тогда была довольно консервативна и горячо верующа,
так, овдовев, - вся перешла на сторону сыновей (студентов), стала - именно
на шестом десятке лет - ужасною либералкой, перестала ходить в церковь и
вынесла из комнат образа, называя их «картинками». Совсем - Комб, в Мос-
кве около Плющихи. Изложи это дело литературно - до чего некрасиво вый-
дет. Но вот вы входите в комнаты: придерживаясь рукой за стену, не совер-
шенно слепая, но страшно ослабнувшая в зрении, идет, и веселым, бодрым
шагом, - эта старушка, худенькая и всегда-всегда веселая, но каким-то внут-
ренним, тихим весельем. Точно у нее в душе вечная улыбка, беспричинная и
неудержимая, беспредметная: и она падает и на вас, и на всякого, кто войдет
в комнату. По смерти отца семья жила на его небольшую пенсию, что-то
82-85 р. в месяц, к которой сыновья прибавляли через уроки. Но уроки не
всегда выходили удачно, - и старушка рассказывала, как было трудно года 4
назад: они ограничили тогда обед только одним кушаньем. А выросли в про-
винции, всего евши вволю. Сыновья, один за другим, попадали в «историю»;
курс прерывался, то на 2-3-4 года, то вовсе (не окончили курса). Для семьи
это было страшным ударом: уже старшие дети могли бы заработком своим
поддерживать и старушку мать, и доучивавшуюся в гимназии сестру, и тоже
доучивавшихся в гимназии и в Строгановском училище двух братьев: меж-
ду тем один за другим они «были вынуждены» оставить столицу. Я боялся
заговаривать с матерью об этой стороне их жизни: я знал, что она души в
сыновьях не чает, а между тем не осудить было невозможно. Как бы угады-
вая мою мысль, она сказала однажды:
699
- Они и так в несчастии. Их все осуждают, они под наказанием. Если бы
и я их осудила, как стали бы они жить (нравственно, душевно)? Мать любит
и счастливых детей: но эти - в несчастии; неужели я поднимусь на них? К
тому же наказание, взглянув на меру проступка (мальчишеская история, бра-
вурное хвастовство молодежи, «море по колено» и «мы все можем», «ко все-
му принудим лживое и коварное начальство»), - чрезмерно: и не материн-
ским рукам еще отяжелять его.
Я промолчал. Что было на это сказать? В сущности, это было так мудро.
'И как хорошо, что она не восставала, не перечила детям в их, в сущности (на
мой взгляд), нелепых затеях. Посмотрите что получилось! Да, «судьба» ^ка-
рьера) изломана; но зато разлад не проник в семью. Вихри буйные (в нрав-
ственном смысле или, скорее, в общественно-нравственном) гуляют вокруг
дома, свистят, гудят: а «дом» крепок-крепок, тепло в нем, уютно, дружно...
в высшей степени идеально!! Более, так сказать, благочестивого сложения
семьи, в смысле дружелюбия всех его членов, я не помню: и это при... «по-
литике Комба». Старший брат, еще с гимназии, выпивал: все прочие росин-
ки в рот не брали. «Выпивки» сына отравили последние годы жизни отца:
он бранился, становился суров, жесток к сыну. Ничего не помогало - и отец
только восстановил против себя детей, которые положительно его не люби-
ли. «Матушка» все простила, она поплыла по течению сыновей. Казалось
бы, «какая распущенность, какая нелепая безвольность». А между тем и мир,
и теплота, и любовь вдруг вспыхнули в дому: никто и не поощрял старшего
сына к выпивкам, и он удерживался от них сам, и хорошо удерживался. Он
знал, что они грустны, больны в семье, - и удерживался ради тех, кого имел
все причины так сильно любить. Все они превосходно учились в гимназии,
все, - не исключая и тех, которые поступили в гимназию после смерти отца;
и не то чтобы шли хорошо: а шли именно первыми, без труда, запинки, как
резвая лошадь, как отличный южный аргамак. Из всех братьев только один
не учился; был рассеян, ленив и неспособен. Это был предпоследний. И вот
надо было наблюдать, как старшие - уже студенты - все лето занимались «с
Митькой», чтобы помочь ему, вывести клячу на своих плечах из учебной
трущобы. Ничего, однако, не помогло. Пришел счастливый совет случайной
женщины: «Да попробуйте вы его в другом учебном заведении, может быть,
у него к чему-нибудь другому, а не к наукам способность». Послушались,
взяли из гимназии и отдали в Строгановское училище (живописи и ваяния):
и что же, едва ли этот-то «неспособный мальчик» и не оказался, пожалуй,
даже способнее всех своих братьев: по живописи он пошел с таким успехом,
и сам до того горел жаждою рисовать и рисовать, и рисует так отлично, так
удивительно, - что не налюбуешься на него. И всего несколько слов догад-
ливой женщины спасли человека!
Я сказал: старший был склонен к выпивке; едва ли это не проистекало у
него от идеального понимания духа товарищества и любви вообще к това-
рищескому кружку, компании. Все до последнего, и от первого, они были
«марксисты»; есть нечего - а говорят о «богатстве народов»; не имеют рабо-
700
ты, а говорят и «сокрушаются» о заработной плате где-нибудь в Англии.
Вообще, как и часто у русских, было поразительное забвение себя и своего,
точно «я» свое куда-то испарилось, точно они не замечают ни квартиры сво-
ей, ни одежды и не имеют не только «определенного будущего» (=карьеры),
но и никакого вообще будущего и ни для кого не существует: а есть сегод-
няшняя сходка, как-то связанная прямо с «всемирным пиршеством рабочих
классов от Миссисипи до Вятки».
Но более, чем все это, меня трогало изумительное целомудрие семьи:
пять братьев - как железные, в смысле силы; и с красивыми, ласковыми и
вместе мужественными лицами. Можно бы их назвать физическим цветом
студенчества. Между тем я не знаю, были ли они хоть раз пять в театре.
Театр, зрелище, удовольствие, нарядная толпа, красивые женщины - это до
того было выброшено из их психики, что, в их присутствии, прямо невозмо-
жен был разговор о чем-нибудь подобном. Он их бы сконфузил, или они
жестким словом остановили бы такую речь. Не понимаю, поэтому, как двое
старших из них, еще до окончания курса, женились: и опять оба вышли пре-
красными, чрезвычайно нежными отцами и мужьями. Сестра рассказывала
об одном, как, сидя на казенной телеге, в Вятской губернии, он взамен себя
посадил в нее жену с ребенком и сам шел пешком, чуть ли не несколько сот
верст. Любовь, как мне передавали, завязалась на «сходстве идей»: марк-
сизм, сходки, шум - и между ними цветок любви. И вот эта часть, любовь,
уже сложилась по-«старозаветному». Я удивлялся, - спрашивал: да что вам
закон и обычай, когда вы «прешли» все законы и обычаи, творите, как в
«Апокалипсисе», - «все новое» («се - творю все новое»).
Уткнув нос в бороду, они отвечали:
- Как же, нельзя. У всех так принято. Конечно, - глупости, но уже так
привыкли.
И до того я дивился этому консерватизму. И почему только в этом одном
пункте, брака, но зато решительно все - консервативны. И ведь ни мудрос-
ти, ни предохранения от несчастий (измены и покидания), ни поэзии, ни
теплоты в этом «консервативном» нет. А еле держится, как слепая за вере-
вочку, ни к чему даже не привязанную; и которая от того одного и упадает на
землю. За нее «держатся» слепые и тем ее самое «поддерживают». А они-то
думают, бедные, что это она их всех поддерживает и сохраняет.
В книжке г. Гегидзе студенты особенно обвинены за циничное будто бы
отношение к женщинам, что вот-де «они любят толстые ноги», тогда как
публицисты, проливавшие слезы по поводу такого указания, верно, любят
женщин вовсе без ног или с ногами тощими, постными, «идеальными», ду-
ховными. Нужно бы не словесное только удостоверение таких вкусов. Да и
кто их имеет, право, - зачем же это публиковать вслух 50 000 читателей? Все
вообще наши печатные рассуждения о поле как будто замазывают какую-то
горькую истину рассуждающих. В них нет и капли объективной истины. Не
говорится о том, что есть, а говорится так, как показаться нужно. И никто не
собирается свидетельствовать рассуждающих, так что их полное о предме-
701
те молчание никого бы не удивило, не смутило. Молодость любит молодое
как молодое, т. е. горячо, чувственно, страстно: и лишь бы только к этому не
привходило жестокого, грубого, вероломного. Лишь бы в любовь не проли-
валось обиды. Мне кажется, «доброе» и «злое» в любви нельзя измерять ее
горячностью или количеством (сколько любил Пушкин! Меньше ли любил
Соломон?), а вот только исключительно этим привхождением вероломства
и обиды; и пусть кто-нибудь любил только вершок, но был в любви проныр-
лив, хитер, корыстен, эгоистичен; все равно он был «пакостник плоти» (вы-
ражение ап. Павла), чего ни о Пушкине, ни о Соломоне сказать нельзя. Каче-
ство любви, пусть самой коротенькой, единственно определяет ее грех; но
грех не сочетается с ее количеством, которое единственно показывает го-
рячность крови и силы организма, а также индивидуальность его устроения
(«однолюбы» - как Тургенев, неудержимые «многолюбы» - как Пушкин и
очень многие гениальные и добрые натуры того и другого пола). Но вернем-
ся к любви собственно студентов.
Самый деликатный случай поступка с женщиною мне привелось узнать
из студенческо-гимназической жизни. Было это в одном из южнорусских
городов, приморских. При гимназии был пансион и ради пансионеров - до-
мовая церковь, посещаемая и горожанами. Между постоянными посетите-
лями гимназической церкви была одна дама с чудной, заплетенной почти до
полу, косою: и вот, когда в конце литургии обычно ранее гимназистов она
проходила между их рядами, прикладываться ко кресту, - она вдруг услы-
шала почти вслух вырвавшееся удивление: «Фу, какая коса!» Гневно она
обернулась на дерзкого: это был коренастый шестиклассник, с ласковым и
добрым лицом, страшно сконфуженный, что его восклицание было услы-
шано. И так же презрительным, уничтожающим взглядом она обливала его
и всякий раз, когда встречалась в коридоре или раздевальне около церкви.
Но у него было доброе и милое лицо, наивное. Страх и смущение его трону-
ли сердце красавицы, - и раз, подняв со страхом глаза на нее, он увидел, что
она смешливо-смешливо на него улыбнулась. И уже более он не видал гро-
зы на ее лице, а только эту улыбку, в которую прокрадывалось более и более
ласки. И он сам расцвел и поднимал на нее глаза с улыбкою же. В пансионе
- всегда толпа. И ничего не было между ними сказано, - кроме этих, «без
примечаний», улыбок. В пансионе все звали его не по фамилии и по имени,
а довольно странному прозвищу, - и вот однажды бежит товарищ, высоко
поднимая над головою записку, на адресе которой написано было это про-
звище. Бедная тоже не знала его фамилии, как и он ее, - и дала швейцару
записку с этим малодостоверным адресом. Верно, она боялась узнать, спро-
сить о фамилии, - и как-нибудь подслушала, в обращении товарища к това-
рищу, это прозвище. Записка просила его в вечер субботы (а в субботу они
выпускались из пансиона домой, к родным) быть на перекрестке таких-то
улиц. Он не пошел; и еще одна или две таких же записки остались также без
ответа. Сам я в мужской красоте не понимаю, но передавали, что он был
очень хорош собой, - и именно ласково хорош, мужественным и добрым
702
лицом, без «обворожительности». Вдруг в один из приемных часов и дней
дама эта приходит в пансион, вызывает его, - и на вопрос начальства выз-
ванный ею гимназист ответил торопливо, что это «двоюродная его сестра».
Не сказать же ему было: «Не знаю, не хочу видеться; сама пришла - а я не
хочу, гоните». Она рискнула; его невинный обман скрыл неверный шаг. Скрыл
- и открыл возможность невозбранных и частых свиданий. Но свидания в
дежурной и могли быть только как с родственницею; да и в свиданиях было
что-то смеющееся. По крайней мере, он никак не мог отдать себе отчета,
смеется ли она над ним, или происходит что-то другое. У него показывались
усы и борода, а в сущности, он был мальчиком. Свидания здесь были с реча-
ми, но столь бессодержательными, что, очевидно, на них нельзя было оста-
новиться. Ни объятий, ни поцелуя, ни даже горячего объяснения: но именно
как непонятная дружба между гимназистом и дамой города. В городе был
чудесный бульвар, громадой и сложностью устроения почти напоминавший
парк. «Послушайте, - назвала она его, - приходите на бульвар этот, около
такого-то мостика, в девять часов вечера» (или в одиннадцать, я час не по-
мню, но поздно). Он был чуть-чуть пассивен, мягок, услужлив, - и согла-
сился. Согласился - и стал побаиваться, когда пришел назначенный день и
час. Именно, он уже давно знал, что она в замужестве за одним офицером, -
и ему пришло на ум (может, под влиянием чтения), не хотят ли они с мужем
«сыграть с ним штуку», подкараулить, вызвать на свидание - и затем поко-
лотить. Из этого уже предположения видно, что свидания были точно без-
молвны или малозначительны, что между ними не было сказано определен-
ного: «люблю». Поэтому он запасся чуть ли не кинжалом, а может, и револь-
вером (подробности не помню), и в назначенный час ждал «около мостка».
Но ее не было. «Обманут, побьют», - мелькало у него в уме, когда какая-то
фигура в длинной шали промелькнула около него. Он принял ее за торопли-
во возвращающуюся домой прислугу и не обратил внимания, - когда уви-
дел, что она вторично подходит к нему, обежав где-то круговыми аллеями.
«Что же ты не пошел за мною, - и она раскрыла лицо. - Идем же! идем!», и
она поспешила вперед. Ночь уже темнела, и сквозь сумрак он видел, что она
что-то несет под шалью, - и это делало его осторожным. Они вышли с буль-
вара. Пошли по улицам. Край города - она идет дальше. Пересекли рельсы
железной дороги, - город уже сзади, только видны его огни, а огромная южная
луна выплыла на небосклон. «Вот здесь хорошо, сядем!» - и она опустилась
в купу цветов и высокой травы. Место было точно выбрано заранее. Она
откинула шаль, вынула гитару и говорит: «Я слышала - ты умеешь хорошо
петь; а я буду тебе аккомпанировать», и все смеется. И вся радостная, счаст-
ливая. «Ну, пой же! Я люблю цыганские песни, например эти, из «Цыган-
ского барона»:
Венчали нас мириады звезд...»
Рассказ этот я выслушал совершенно невзначай, в неподобающую ми-
нуту и при неподобающей обстановке; студент мне рассказывал, собствен-
703
но, как он терпелив, вынослив, может сдержать себя, - и, дойдя до этого
места рассказа, посмотрел на меня:
- Мне было всего семнадцать лет. Вы понимаете... тут все могло про-
изойти, тут дело могло дойти очень до далекого, потому что ночь и на меня
подействовала, ночь - и такое глубокое уединение, и трава, и небо, и пре-
красная молодая женщина, которая мне очень нравилась.
- Ну? ну?
-Я сказал: «Дайте мне руку», и она, думая, что для поцелуя, - протяну-
ла мне левую кисть.
- Нет, дайте мне правую руку.
Недоумевая и в безотчетном смущении она протянула другую руку, я
взял ее в свою и повернул так, что пальцы были видны.
- Вот видите, - указал я на обручальное кольцо. - Вы замужняя жен-
щина. У вас есть муж, который, может быть, вас ждет теперь. - Не помню,
что еще говорил, но говорил долго, стараясь не обидеть и во всем извинить ее.
Она расплакалась и сказала, что не любит мужа, да и никогда его не
любила, а вышла замуж по настоянию родителей и чтобы только пристро-
иться. Он пил и был груб, неразвит. Она говорила так чистосердечно, что
невозможно было не поверить, да я и не имел никаких причин считать ее
лживою. Я старался ее успокоить и утешить и говорил, что во многом мужа
следует и простить и что, может быть, он не так бы и запивал, да и был бы
деликатнее, если бы она относилась к нему нежнее и ласковее, а не только
«терпела его». Мы встали и пошли. Она едва плелась, но я поддерживал ее и
старался укрепить, сколько умел.
- Скажите, вы не встречались потом?
Он рассмеялся самым веселым смехом. Видимо, он рад был и сам, что
кончилось все так благополучно, а не началась «любовь без любви», кото-
рая ему доставила бы час удовольствия, ну, положим, - поэзии, а для нее
начались бы дни скитаний и горечи.
- Представьте, мы потом познакомились. Года через два. Муж ее ока-
зался человеком не столько дрянным, сколько распустившимся и опустив-
шимся в скучной гарнизонной жизни. Ученье солдат, водка и карты. Она
скучала, и имела все причины безмерно скучать. Вообще для выхода ее с
гитарой и в поле были причины. Ведь по-далекому не всегда рассчитыва-
ют жизнь свою и цари, и министры, и даже святые. Есть мотив сейчас, и он
сейчас влечет поступок - у старика, у ученого. Не всегда так, но иногда
так. И она не всегда выходила с гитарой и в поле, а только «иногда», и даже
крайне «иногда»: все это и случилось один раз в жизни, т. е. менее, чем у
короля самой крепкой воли и чем у святого, ну хоть дважды знавшего «ис-
кушения...» И какая благородная натура: случай со мною потряс ее - и она
действительно переменилась в том направлении, как я ей советовал, т. е.
стала внимательнее к мужу. А это пробудило и в нем некоторое оживле-
ние, и он пообчистился. Жили они, когда я стал вхож в их дом, положи-
тельно «ничего себе».
704
Не правда ли, эпизод необыкновенно трогательный. И мне рассказал
его студент, и рассказал о себе, - на тему (зашел об этом разговор): «Какой я
терпеливый». Добавлю, для полноты характеристики, что студент этот был
с чрезвычайно горячей кровью: в невообразимо путаную, суетливую и тре-
вожную пору жизни, когда «любовь» отлетела от него за тридевять земель,
случилось ему оставаться, приблизительно недели две, в одной квартире с
молоденькой девушкой, некрасивой, и очень близкой родственницею. Вре-
мя было (в его биографии) такое, повторяю, что о «любви» никому и в голо-
ву не могло прийти. Каково же было общее удивление, когда он начал ухо-
дить из дому ночевать к товарищу, - и по секрету сказал ему о мотиве: «Я
так молод, и такая близость девушки... благоразумнее быть подальше». Он
сказал как-то иначе, но оставил то впечатление, что подобная близость вол-
нует его и он не может за себя поручиться. Кажется, она ему приходилась
двоюродною сестрою, и еще родственница его, бывшая замужем за немцем,
сказала: «А вот у немцев - они могли бы и обвенчаться». Мне кажется, эпи-
зод с гитарою и кончился бы гораздо хуже, гораздо печальнее, будь с муж-
ской стороны натура вяленькая, слабенькая, во все стороны расползающая-
ся. Та не удержалась бы и поползла бы, раз приманка положена: а она была
положена, воочию, вот тут. И даже не спросила бы о луне и цветах: «если бы
все в темном коридоре - то и лучше бы». Так совершаются «романы» в ко-
ридорах, в прихожей, на кухне, в северных городах.
Что я не преувеличил ничего в рассказе и вообще не «идеализировал»
случая, это читатель увидит из того, что я даже и не вполне разделяю точ-
ку зрения студента и его отношения к делу; во всяком случае вижу в нем
только красивый эпизод без всего «дальнейшего» и особенно без всякой
«морали». О последней считаю долгом оговориться. Я знаю, до чего мно-
гие обрадуются красивому (и удачному в исходе) случаю и построят на
нем духовную инквизицию. В истории христианства и совершился раз
подобный случай. В котором-то из первых веков, но во всяком случае на
заре христианства, одна девушка любила молодого человека и, кажется,
уже стала его женою: но очень быстро, чуть ли не в первый год супруже-
ства, потеряла его. Это был случай как случай. И опять же было совершен-
но случайно, что она любила недолгого мужа своего исключительною при-
вязанностью. Когда овдовела и прошли еще немногие годы, родные ей стали
предлагать вторично выйти замуж. Она отвергла предложение в необык-
новенно поэтичной формуле, сказав приблизительно: «Как могу я быть
женою другого? Мой муж - жив на небесах. Он умер, видимо, и для земли,
но он не исчез, и я должна сохранить ему верность - чтобы чистою прийти
к нему туда». Помню я, что и меня поражала красота ответа (читал я его
неоднократно, в историях канонического права, в главе: «О христианском
супружестве»): но это - волнение минуты, сочетание случаев и красота
индивидуального сердца, которую можно ли же «приказывать как обяза-
тельное для всех» и как нечто естественное в порядке самых вещей?! Сти-
хи Пушкина, конечно, чище и святее «Капитала» Маркса, но кто же на
705
этом основании укажет «руководиться впредь» в устроении экономичес-
кой жизни этим вдохновением:
Птичка Божия не знает
Ни заботы, ни труда...
Но грубым и суровым людям - только бы совершить суровое. Христи-
анка, давшая знаменитый ответ, впоследствии сподобилась мученичества
и причтена церковью к лику святых: и вот это частное движение ее сердца
было потом принято как нормальное воззрение на супружество, как закон
супружества; и на основании его стал отрицаться, как вид прелюбодеяния,
второй и третий брак. И еще снисходительно прощаемый «мирянам», был
вовсе запрещен для «свещи, поставленной на горе», - духовенства. Масса
несчастного вдового духовенства, овдовевшего в молодости, чаще всего с
одним, двумя, тремя детьми, — было выброшено на всю тоску, угрюмость,
наконец, прямо на неблагоустроенность домашней жизни беспощадным
законом, который как бы задавил «стихом Пушкина» всю механику обы-
денной жизни. Но жестокость всегда и лицемерна: та святая - безмерно
любила жениха своего. Она - свободно от второго брака отказалась. Дайте
же и священнику-вдовцу самому подумать, самому взвесить, самому отка-
заться. Дайте ему свободу своей добродетели, а не надевайте на него арес-
тантский халат вашей добродетели (пусть она есть у вас). Стали присуж-
дать впредь: «Как я могу сочетаться со второй женой, когда первая хотя и
умерла, но не умерла», - о жене, на которой (так уж устроило начальство)
и женился-то человек, имея всего 2-3 месяца времени поискать невесту
«какую-нибудь», и с которою часто томился, а не нежился в жизни. Да, вот
дать идеальное правило - наше дело; потребовать уравнения герою и свя-
тому - наша забота; а вот дать ну хоть для любви (и женитьбы) идеальную
обстановку условий, например дозволив священнику жениться уже потом,
после посвящения, когда его сердце раскроется для любви и он встретит
достойную девушку, - это «не наше дело» и даже «вовсе не интересно».
Но я отвлекся от случая к общему рассуждению. Мысль моя в том, что
идеальный случай всегда и должен быть показываем (и усердно показыва-
ем) миру для созерцания; пусть он перейдет в рассказы, в легенды. Но
пусть он сохранит все очарование мечты, возможности, свободы, которые
умрут сейчас, как только вы иудиным способом сделаете из него петлю
принудительности для человечества и повлечете последнее «идеалом-за-
коном» на крест. Получится лицемерие. Сами судьи ничуть не мыслят «чи-
стыми прийти к чистым умершим супругам на тот свет»: ибо никогда мно-
го и не любили. А других запрут в ящик этого неизведанного идеала. Так-
же приведенный случай с гитарой, полем и полунесчастной женщиной.
Поставьте вы красоту его в закон - и получится чудовищность. Именно, на
похоронах, описанных мною в начале рассказа, услышал я рассказ, при-
знаюсь, - подравший холодом по спине: усталый от долгого (и грязного)
пути, подошел я к одной из «заказанных» пролеток и сел около совершен-
706
но молоденькой девушки-курсистки (как мне показалось), познакомившись
тут же. У студентов и среди студентов - все просто, как у Робинзона на
острове. Из разговора оказалось, что она слушает в медицинской акаде-
мии лекции зубоврачевания. «Ну, - думаю, - работа как работа - хлеб есть
надо». Но она сказала, что не столько нуждается сейчас в заработке, ибо у
нее есть мать в провинции и вообще семья, а что положение слушательни-
цы курсов создает ей положение и возможность как-нибудь жить. Я недо-
умевал. Повторяю, она была очень молода, и личико ее было точно еще не
сформировавшееся, глубоко-глубоко девичье, и вместе какое-то серьезное
и печальное, во всяком случае без тени возможности улыбки. Однако доб-
рое и не отчуждающееся от людей. На мое недоумение она сказала, что на
курсах ей не возбраняется жить, она имеет отпуск от мужа, правда полу-
ченный по давлению на него начальства: а без этого... И она чуть не запла-
кала.
-	Вы замужем, но сколько же вам лет, извините за нескромный вопрос? -
удивился я.
-	22 года, и я три года замужем. Поехала, сейчас по окончании гимна-
зии, к тетке провести лето, в соседний город, и встретилась там с молодым
человеком, которому я понравилась, и он мне тоже казался ничего. Пожени-
лись, но сейчас же брак оказался невозможным. Он страшно пил, но это бы
еще только несчастье, но он - злой и безнравственный человек. Дважды стре-
лял в меня - и это все знают, и это-то главный мотив, указанный мною в
просьбе о разводе. Вот полтора года тянется дело, я уверена, что развод да-
дут. Но главное - мне отвратительно стало жить с ним. Так он видом - ниче-
го, и молодой, но разлюбил (а в сущности - никогда не любил), как только
обвенчались. И стал он оставлять меня с товарищами наедине; придут вдво-
ем - а потом уходит. Товарищество у него было богатое, во всяком случае со
средствами. Я сперва ни о чем не догадывалась. Только он вернется - и все
сердитый; а когда я прошу на провизию денег или чтобы сшить что из одеж-
ды, то он точно озвереет и кричит: «Я тебя с богатыми молодыми людьми
оставляю наедине - а ты у меня просишь денег. Ты мне, а не я тебе должен
давать денег». Ну, знаете, этого я не могла.
Она опустила голову и кончила:
-	Только его начальник и все учреждение приняли во мне горячее учас-
тие. Выхлопотали мне вид (сперва он не давал), пригрозив, что если он меня
не отпустит, то и без его воли обойдутся. Ибо о нем все расскажут, о чем
пока молчат, полиции.
Вот обстоятельства. Хорошо, нашелся твердый и вместе добрый началь-
ник. Да что «воображаемые примеры», когда мне известны два случая из
личной и служебной жизни, когда начальник, в одном случае страшно ста-
рый, а в другом - еще молодой, но развалина от разврата, оба жили с жена-
ми своих низко-низко подчиненных людей, однако чиновных; жили к глу-
бокому несчастию мужей, которые и покончили почти сумасшествием. Но
в обоих этих случаях не было приневоливания в отношении женщин: было
707
счастливое и успешное ухаживание, кончившееся многолетнею связью (на
глазах мужа, без выхода из его квартиры, даже при полном «дружелюбии»
к безропотному мужу). Совсем другая картина получается, когда жена не
хочет связи и вообще никакого романа, приключения, нечистоты: между
тем муж ее не любит, да и вообще он ни в какой чистой женщине не нужда-
ется и принуждает жену, чтоб она пошла по «такой дорожке», причем нис-
колько ему не опротивеет, ибо он привык именно к таким женщинам: а
вместе у них будут деньги и менее стесненная жизнь, даже жизнь приволь-
ная. Не воображайте, что это - редчайший случай. В наше время до брака
мужчина до того загрязняется и уже до того привык к сношениям только с
непорядочными женщинами, что порядочность в последней ему представ-
ляется чем-то до излишества непривычным, почти неудобным, неприят-
ным и ни малейше не манящим. «Карты, вино и женщины»: и вдруг в угар
этого падает жена. И ей предлагается эта же обстановка, быт и психология
- без страдания для мужа. Но каково ей? И если нет начальника, вообще
заступника; да нет - и родных. Тут гроб для человека, могила в 22 года, в
19. И вот тут если б мой студент-товарищ не вышиб у поэтессы гитару из
рук, - право, его самого бы я выдрал за уши. Не смел так поступить. Не
должен был оставить человека в несчастии. Тут вступает в право закон
любви (любовничества) и измены, без страха за себя, без опущенных стыд-
ливо глаз: ибо он есть суррогат и возмещение решительно ни у единого
народа и ни в какую историческую эпоху, кроме нашей, не отнятого как у
одной стороны (мужа), так и у другой (жены) потребовать и получить раз-
вод, когда жизнь невыносима. Когда муж сводит жену с приятелями, - ког-
да же дожидаться «1 Чг года» консисторского решения: да ведь и такие
поступки мужа решительно законом нашим, ни гражданским, ни духов-
ным, «прелюбодеянием» не названы и в «повод к разводу» не зачислены.
Предлагаю об этом подумать Ал. Л. Боровиковскому. Вообще нашим юри-
стам еще о многом нужно подумать в области супружества: ни о чем серь-
езно не подумано, только комбинировали статьи разных законодательств
«для употребления у русских», как мешают русские «померанцевую с очи-
щенной». Норма в супружестве так хороша, что в законодательстве не нуж-
дается. Законодательство должно заняться только «исключениями», несча-
стиями, пороками. Что писать в законах: «Нужно пить воду»; обыватели
ждут только разъяснения, «ученого указания», какой воды нельзя пить. И
вот законодательству о супружестве и нужно обнять все (безусловно все!)
бывающие случаи «невозможно мутной, опасной, зараженной» воды бра-
ка: дабы, огородив ее забором, поставить стражей своих с запрещением
подходить и пить, а у кого она имеется - конфисковать как отраву. Законо-
дательство должно иметь тенденцию скорее разрушать сомнительные бра-
ки: как и теперь церковь - ищет, опрашивает, принимает донесения на «не-
правильные браки». Но теперь это все для чести и славы канонического
права, для «ублажения» нескольких греческих монахов VI-XI веков. Вот
именно это и должно делаться, но «во ублажение» чистоты и святости на-
708
личных, сейчас существующих семей, самих супругов и детей их. Т. е. го-
сударство должно почти искать поводов к разводу всех сколько-нибудь
сомнительно-чистых, сомнительно-счастливых семей. Представьте обрат-
ное (как оно и есть), что суд, церковь, закон духовный и гражданский вся-
чески говорят: «Не видим, не признаем у вас прелюбодеяния, повода к
разводу не усматриваем, даже если жена живет и не в квартире мужа, а в
квартире постороннего холостого человека или если муж путается с жен-
скою прислугой». Тогда, при этой «политике закрытых глаз», и получится
то растление семейных нравов, какое мы сейчас наблюдаем. Церковь те-
перь усиливается расторгнуть всякий неканонический брак. Но представьте,
что она усиливалась бы сохранить, не расторгнуть всякий неканоничес-
кий брак: тогда, конечно, неканонические браки поминутно совершались
бы или вообще все каноническое право практически и реально исчезло
бы. Параллельное этому и произошло с семейною нравственностью. Не-
расторжение брака, удержание в семейном союзе людей, какова бы ни была
их реальная жизнь, свело к нулю семейную нравственность, растлило в
целой стране семью. И в то же время эта политика «закрытых глаз», раст-
лив семью, - ее же и обвинила в растлении; будучи единственным (законо-
дательным, административным) родником пороков семьи, - жалуется, пла-
чется, обличает в «несемейности», «порочности» единичных Иванов и
Марий, которым ничего не принадлежит, кроме несчастья. Как если бы,
заранее решившись не расторгать браки в свойстве и родстве, жаловалась:
«Вот Иван и Марья в свойстве - а поженились». Мы наблюдаем малове-
роятную картину, как зажегший дом кричит: «Пожар! Ищите поджигате-
лей!» - или ограбивший жалуется: «Несчастен потерпевший! Как он был
добр - но кто-то напал на него среди дороги, убил и ограбил!»
Громада учащихся во всех высших учебных заведениях выработала свой
быт, свой дух: уже это одно есть показатель определенной силы и талантли-
вости, этой громаде присущих. Никто не скажет, чтобы с именем «русский
студент» не соединялось никакого ясного представления, определенного
образа; что существо, под этим именем стоящее, было что-то подражатель-
ное, тусклое, слабое. Слышны иногда обвинения в «нахальстве», «наглос-
ти», «дерзости» - скорее все говорят о том, что другие, менее определенные
корпорации, задеты в зыбкости своей этою яркою, заостренною, жесткою
фигурою. В «русском студенте» есть темперамент: а этим слишком много
сказано.
Есть ли в ней идеализм, знания, наука? Конечно, в серьезном виде все
это придет потом; наука нынешняя не такова (по сложности, по высоте),
чтобы в ней можно было преуспеть к 28 годам (в сущности - к 24). Это -
ученические годы. Итак, в эти ученические годы наука может быть усвое-
на человеком не в качестве приобретенного капитала, а в смысле мечты,
надежды, воображения, гаданий. И все это, бесспорно, есть. Малые, даже
ничтожные занятия студентов в библиотеках, музеях, в ученых кабинетах
только плод неудержимой реакции против гимназической муштровки; про-
709
тив тесного мундира науки, против «прилежания над книжкою». Насколь-
ко все было стеснено в гимназии, настолько в университете все развалива-
ется, распахивается, расстегивается, надевает халат. В университете, не-
сомненно, больше «азии» (как идеи, как флага, знамени), нежели в гимна-
зии. Но не торопитесь осуждать и смеяться. Из Азии и в Европу пришло
все многоценное, оттуда - «золото, ладан и мирра» истории. Азия бесфор-
менна и глубока. Оттуда, не забудем, пришли не поддельные, а подлинные
пророки; мудрость, высочайшее постижение жизни. В «халатном универ-
ситете» и содержится, при подобной же азиатской бесформенности, много
золотой мечты, высочайшего - и притом жизненного, практического, осу-
ществленного - идеализма. Никак нельзя ожидать, чтобы профессора уни-
верситета сложились когда-нибудь в «интеллигентную колонию», - в этот
отлет в сторону нового жужжащего человеческого роя. Пусть такой отлет
гибелен, бесцелен, не нужен: вы не оспорите, что в нем есть мечта, иска-
ние себе новой «заповеди», что это есть явление, так сказать, жизненно-
пророчественное. И вот, нельзя себе представить такую «колонию», чтобы
в нее не замешался студент или как вожак, а чаще - как первый горячий
последователь. Бродящее воображение - это самая дорогая сторона сту-
денчества. Поднимите покров грубоватых или грубых форм, посмотрите
на их психологическую подкладку - и вы увидите, что она ценна. Вспом-
ните «Альберт» у Толстого, эту печальную историю гибели алкоголика:
вы не можете почти не плакать над этим музыкантом, вся душа которого
соткана из света и воздуха. Рассказ написал «трезвенник» Толстой, и он
так жив, что сюда, бесспорно, введено наблюдение из действительности;
невозможно отрешиться от мысли, что он прямо посвящен памяти дорого-
го человека, погибшего на глазах великого романиста. Никто решительно
и о студентах, проводящих жизнь свою уже слишком «по-азиатски», не
решится сказать, что тут - физика и физика, одно только тело, что здесь
биография человека вся укладывается в сотни и тысячи выпитых бутылок
пива. Повторяю, я имею особенное право защитить все это, ибо ни в уни-
верситете, да и никогда вообще в жизни (кроме 3^4 случайных историй)
не прикладывал губ ни к пиву, ни к алкоголю, ни даже к виноградному
вину. Трезвому со стороны виднее все зрелище. Итак, не в оправдание сво-
ей слабости, но в объяснение всей картины я скажу, что едва ли не огром-
ное движение души к субъективизму, к самоуединению и, наконец, к фан-
тастическому лежит в основе этой, конечно, печальной, дезорганизующей
тело и душу картины. Что же нам делать, что у нас так мало солнца? Что
делать, если фантастическое до такой степени беспощадно вырвано с кор-
нем из нашей действительности?! Уверен я, что, полейся по улицам музы-
ка, ну хоть в виде бродячих шарманок (как я наслаждался ими студентом,
до 1881 года, когда они были изгнаны из Москвы), будь введена музыка в
литургию, будь вообще закономерно введено в будничный оборот жизни
несколько духовного «хмеля», — и руки несчастного народа, сжимающие
теперь конвульсивно бутылку «казенки», - разожмутся, ослабеют около
710
нее, а местами и вовсе ее выпустят. Животные не пьют. Не ищут гашиш-
ных, одурманивающих трав (которые ведь есть). Один человек из всех тва-
рей ищет и находит виноградную лозу, гашиш, табак, водку: вообще все
эти страшные вещества природы (зачем же они в ней насажены?!), кото-
рые точно утраивают, учетверяют (на время) меру жизни в человеке. Что
это значит? Какой в этом смысл? Где первый этого всего корень?/ Да в том,
что душа человека несоизмерима с его телом; что душа его вчетверо боль-
ше тела; что мерки «обыкновенного, отмеренного» рвутся около нее: и она
имеет вечный инстинкт перейти к существованию учетверенно обширней-
шему, пламеннейшему, скорейшему. Увы, «Utopia» Томаса Мора и алкого-
лизм музыканта Альберта (в рассказе Толстого) имеют одну подпочву. Да
и не всякий ли человек имеет «алкоголизм» в себе: Плюшкин - в фантазии
богатства, Наполеон - власти, Байрон - славы; и даже, может быть, пер-
вый ученый века - в истинно «виноградных» открытиях своих, в «хмеле»
мудрости и «головокружительных» изобретений. Ratio, на последних его
степенях, становится пенист, непрозрачен, мутен; но тут-то и исходят из
него невидимые и фантастические лучи, открывающие изумленным гла-
зам новые миры.
Странна, вообще, загадка мира; странно его сложение. «Пенное» начало
мира - не из последних загадок. Да будет позволено сказать это совершенно
трезвому.
Мир студенчества, мир наиболее мечтательный, «вообразительный», не
по одной физиологической распущенности, но и по этому более тонкому
духовному мотиву - действительно виновен (однако же виновен, мы не от-
рицаем) в такой преданности.
* * *
И у кого науки, в формации мечты, не зародилось на студенческой (даже
гимназической) скамье - тот никогда не захочет и, главное, не сумеет ей
предаться со временем. А о «вырождении» и «гибели» русской науки ни-
чего не слышно. Итак, мы должны иметь в виду науку и научность зрелых
слоев населения, и по ней можем уже ответить на вопрос, так ли пусты от
научного содержания студенческие слои. Конечно, до 24-28 лет человек
только и может, что бессильно хвататься за книги: ни метода, ни знания
литературы предмета у него еще нет; нет остро поставленных, кристалли-
чески определившихся вопросов знания и мышления. Все время студенче-
ства наука стелется перед глазами туманом. Но сказать, чтобы не было
любопытства и уважения к самому этому туману, - этого сказать о студен-
честве невозможно; чтобы они мало-помалу не вбирались в него - опять
этого нельзя сказать. Свидетельство этого в status quo* нашей науки, - ко-
торая не есть quantite negligeable**. Совершенно возможно, а о некоторых
* прежнее положение (лат.).
** величина, которой можно пренебречь (фр.).
711
случаях и достоверно известно, что такие золотые головы, как Буслаев,
Тихонравов, Менделеев, Н. Я. Данилевский, В. О. Ключевский, Вл. Соло-
вьев, не вели себя на студенческой скамье безукорными «паиньками», а
мешались в серой и бурной студенческой семье, не выделяясь из нее «бла-
гонравием и успехами».
Непосредственность и отзывчивость - это, я думаю, самые дорогие
стороны в студенчестве. И возможно ли их отвергнуть? Все здесь ясно,
коротко, быстро. Нет «косвенных» и «побочных» соображений. Нет хит-
рости души. А это много значит; право же, это одно уже много значит, ибо
печальною хитростью по слабодушию пропитаны и развращены чуть ли
не все наши общественные группы. Никто не оспорит до сих пор суще-
ствующего знаменательного факта, что зрелые группы образованных клас-
сов определяются в идеализме своем степенью их близости и родства с так
порицаемым сейчас студенчеством. Что это значит? Что значит знамени-
тая жалоба: «Он ищет популярности у учащейся молодежи?» Позвольте,
почему не «ищут популярности» у купцов, у дворян, у чиновничества? Не
только в смысле службы, но и в смысле покупщика книги или подписчика
на журнал эти солидные и денежные общественные группы были бы го-
раздо надежнее. Но не только не ищет никто у них «популярности», но и
никакого особенного на них внимания не обращается. Позвольте, если кому-
нибудь я желаю нравиться, то, значит, этот человек в силе? В какой же, в
которой силе студенчество, безденежное, безвластное, даже выпивающее,
даже посещающее дурные дома, не особенно начитанное, ни в каком слу-
чае не поседевшее в мудрости? Что тут за секрет? Зачем мне аплодисмен-
ты людей, которых сам я стою выше во всех... но во всех ли точно отноше-
ниях? В студенчестве есть и бесспорно признано всеми одно над всеми
преимущество: туманного идеализма как неопределенной подпочвы всех
и всяческих форм определенных идеальных поступков. Вот в этом, в на-
пряженной жизни этого тумана, этой, так сказать, «первичной протоплаз-
мы» исторического идеализма, который потом развернется в событиях, в
делах целой нации или ее обширных групп, - все уступают этим людям,
еще молодым, неопытным и частью (поверхностно) испорченным. Когда
говорят о профессоре, публицисте или общественном деятеле, что он «за-
игрывает с молодежью», «ищет у молодежи популярности», то этим гово-
рят только - «он не имеет, но притворяется, что имеет в себе много (или
часть) того же тумана, какой наполняет эти души». Во всяком случае, са-
мая наличность этого «притворства» есть лучшая похвала все же студен-
честву: никто не «притворяется» злым, корыстным, эгоистичным и проч.
Значит, наличные и для всех неоспоримые, даже врагами признаваемые,
качества студенчества: великодушие, доброта, прямота, любознательность
и проч.
Помню, когда в 1878 году я впервые вступил в Московский универси-
тет и, обменивая свой гимназический «билет» (паспорт, бумаги) на сту-
денческий, - сел дожидаться своего билета на лавке в обширной зале, пе-
712
ред какой-то решеткой, то меня шокировало, что, не спроса позволения,
каждый из десятков бродивших здесь студентов подходил и закуривал от
моей папиросы; и не спросив - и не поблагодарив. Это казалось мне ос-
корбительным; оскорбительным и невежливым. Враждебно я смотрел на
их черные «гривы» (длинные волосы), косоворотки, пледы, запущенные
бороды. И все вы такие неумытые и грязные? Думаете, я стану вас уважать
за это; как будто нельзя щеголять грязью, как и модно сшитым фраком;
щеголял же Диоген. Белая и черная подкладка одного и того же тщесла-
вия. И как вы должны быть пусты в этом фанфаронстве. И не скажу, чтобы
ближайшие впечатления не были еще хуже этого первого; были впечатле-
ния прямо оскорбительные, по части займа денег и ухаживанья за пожи-
лыми женщинами. Гомерическое пьянство мне пришлось увидеть в «мерт-
вецкой» (особенная комната) в первый же Татьянин день. Но к Татьянину
дню уже все прошло (в моих впечатлениях). Люблю я студенчество в его
свободе и оригинальности; что оно раскидывается широкою картиною, а
не идет узенькою шеренгою. Быстро я рассмотрел, что «длинная грива»
была совершенно искрения у студентов (не ходить же им в парикмахер-
скую, а сами стричься не умеют), как и плохая умытость и вся «азия». Я
упомянул о широкой картине: тут же на первом курсе я узнал студента -
удивительнейшего оригинала, бедняка, поэта, даровитейшего в учении,
который (terribile dictu*) делал два часа свой туалет перед зеркалом. И был
идеалист, мечтатель хоть куда, сын казака с Кавказа. Все пошло в ширь
картины, и, прямо скажу, - все ее украсило. Я сказал, что студенчество
есть огромный факт, и никак вы его не уложите ни в какую рамку. Это -
тоже интеллигентная «Азия», та же своеобычная деревня, «о, Русь! о, Rus!»
Пушкина, с пороками, достоинствами, слабостями, героизмом. На том же
первом курсе, где по два часа делал туалет нищий студент, ходил в аудито-
рию высокий и стройный красавец, молчаливый, уединенный, чрезвычай-
но опрятно одетый. Вдруг разнеслась весть, что его нашли мертвым на
бульваре, а по вскрытии оказалось, что он умер с голоду (так говорили, я
сам не знаю): он был сын богатых купцов-родителей, отрекшихся от него
после поступления его в университет; а сам он был так неуклюж и застен-
чив, что не нашелся, не отыскал ни помощи, ни стипендии, ни товарище-
ства (был неразговорчив): и умер гордо и целомудренно. И около этого -
страстная любовь к студенту какой-нибудь пожилой вдовы, любовь мечта-
тельная, глубокая (с ее стороны), со слезами и страданием (от ревности и
оскорбления), - а он поживает около нее «на хлебах». Помню, какую тоску
в мою душу внедряли такие рассказы: но картина широка, картина даже
безбрежна; а теперь, когда я старше и опытнее, я знаю, что точь-в-точь так
устроился на «хлеба к пожилой вдове» и Магомет: а затем и дал закон и
вдохновение всему Востоку. Все - пустяки, все - мишура снаружи. Нужно
смотреть под кожу, в кровь. На такой-то вот взгляд, внутренний, универси-
страшно сказать (лат.).
713
тет в студенческой его половине и представится огромным конденсатором
(хранителем запасов) духовного электричества, к коему только прикаса-
ясь - все извлекают искру.
Больно было бы, если бы студенты начали кого-нибудь как-нибудь оби-
жать. Например, если б живший с богатой вдовою - упрекнул ее старо-
стью или, окончив курс и начав оперяться, - оставил ее бездушно, без вни-
мания и деликатности к ее бесспорной любви. Вообще пусть живут, как
знают, в «азии». Но надо помнить, что «азия» не только территория, но и
величайший тоже конденсатор нежных, глубоких и деликатных ощуще-
ний. Там были тонкие «Веды», учил Будда, были пророки, до Магомета
включительно. И студенчество не замарается в грубости форм своего быта,
пока в них не появится грубой души. Одно оскорбление человеку, уже уни-
женному, плачущему, - и студенчество все падет в своем ореоле. Но грубо-
сти, жестокости, бездушности - я не замечал в нем. Я упомянул о первом
впечатлении «нечесанности», какое пережил в университете; и не могу в
параллелизм не привести другого своего самообмана. Уже в Петербурге, я
ехал в вагоне Литейной улицы, летней конструкции с длинною скамьей-
ступенью по одной стороне. Против меня сидел щеголь такого противного
выражения лица, а главное - костюма, какого я не запомню. Дорогая бу-
лавка в галстухе, перчатки, шляпа - все говорило о шулере или альфонсе,
во всяком случае прожигающем какие-то чужие денежки. Мысли во всем
лице никакой не было. С нервностью, присущей интеллигентному челове-
ку, я рассматривал своего vis-a-vis и думал: «Рождаются же такие юнцы в
обществе». Чем-то гнилым, старым, изжитым веяло от его молодой фигу-
ры. На ступень поднялась старушка, - и по торопливости - не на то место:
все скамейки тут были заняты. Поднялась, и ослабела, и растерялась. Она
была очень бедно одета, не крестьянка, но почти крестьянка; глубокая ме-
щанка. Весь вагон тупо смотрел на нее. Интересного в новой спутнице
ничего не было. Вдруг, я вижу, подымается франт - и, взяв ее под мышки,
деликатно-деликатно помог подняться и посадил на свое место. А сам по
ступеньке-подножке перебрался в следующее отделение вагона. Я так и
ахнул в душе: на лице его было написано, что, кроме шелка, бархата и
«певичек» в загородном саду, - он ничего не понимает и не чувствует. Но
вот он-то первый и почувствовал ветхую-ветхую и слабую-слабую старуш-
ку. И очевидно, сейчас забыл о ней. А мне рассказ о нем здесь пришелся
кстати.
Так и величайшую чистоту, нарядность души я тоже нашел в студенче-
стве, при всей внешней его неумытости. Каждая корпорация имеет осо-
бую у себя «славу»: духовенство «славится» традиционностью, военное
сословие - «честью», купечество - «храмостроительством». Это не зна-
чит, что все священники «традиционны» или офицеры - «люди чести»; но
это значит, что в корпорации эти чувства распространены, и потому имен-
но, что уважаются, что здесь сословие поставило «знамя» и «значок» свой.
714
Где же свой «значок» поставило студенчество, вообще «учащаяся моло-
дежь»? Будет ли это наука, глубокомыслие? Не непременно, не выдающимся
образом. Или «гражданская доблесть», в смысле - «послужить своему оте-
честву»? И к этому не рвутся студенты или рвутся с большими оговорка-
ми, с большим «предисловием» к этому служению. Но в чем же неоспори-
мо и для всех заключается «слава учащегося молодого человека»? Если
мы посмотрим, хоть здесь же, в Петербурге, на работы (очень тяжелые
физически) студентов и студенток на Выборгской стороне, на занятия их с
рабочими по Шлиссельбургскому тракту, на занятия их по обучению про-
стонародья при Мраморном дворце, в разных местах Васильевского ост-
рова и, главное, если обратим внимание, как они во всем этом находят для
себя не обременение, а отраду и утешение, - то момент человечности в
самом обширном смысле выступит в них как главное характеризующее
качество. Не могу я забыть еще недавно выслушанного рассказа одной
курсистки (с Бестужевских курсов): «Могла ли бы я выносить столько уро-
ков ежедневно (частных, по приготовлению детей в гимназию) после сво-
их утренних лекций, если б не воскресные курсы» (с рабочими, на Выборг-
ской стороне). На мое удивление: «как?» и «почему?» - она отвечала: «Они
дают столько удовлетворения, что запасаешься силами на всю неделю по-
следующего труда». И рассказала пример, как 60-летняя женщина пришла
и тоже села на скамейку за букварь, — но все ей казалось, что она никогда
не сможет научиться «дивному мастерству» чтения печати. Учительница,
мне рассказывавшая, была необыкновенно даровита в педагогике, была
«резвый конь» в обучении. И вот старушка по звуковому методу стала до-
бираться до «буки-аз-ба». Слагаются звуки, выходят слова, запоминаются
буквы и чудные их сочетания: и старуха разбирает целую уже строку!! В
волнении, она заплакала: «Боже, неужели я буду сама читать Евангелие!»
Она не верила счастью. А смышленая, развитая, красивая и сильная де-
вушка 24-25 лет почти со слезами на глазах передавала этот свой случай.
Она была из исторического нашего рода, обедневшего, но не до крайнос-
ти. Никакой нужды в работе не было. Но работа влекла к себе, как волшеб-
ный «напиток жизни».
И подобных случаев - множество; подобных - много, а противопо-
ложных, т. е. жестких в отношении к людям, отрицательных в отношении
к просвещению, - вовсе нет. И по этому отсутствию противоположных
фактов мы полагаем, что «слава» этой группы людей лежит в человеколю-
бии, не в копеечном, «по заповеди», ради морали, а в человеколюбии как
просто в выражении доброй природы. Из этого же человеколюбия вытека-
ет или с ним лежит рядом общечеловечность. Русская учащаяся молодежь
- не безнациональна. В косоворотках, более походя на русских кучеров,
чем на английских «денди», французских щеголей или немецких филисте-
ров, чем студент - не русский? Да он свою «Азию» принес, нимало ею не
смущаясь, в Цюрих и Женеву, - что стеснялись делать и славянофилы. Нет,
715
это - русские из русских, свободные, открытые, самостоятельные. Но они
не подчеркнуто «русские». И, сидя в косоворотке, не хотят теснить еврей-
ской «ермолки», английского цилиндра, американского пиджака. Свою эт-
нографию они берут как факт натуры и истории, не кичась ею, не теорети-
зируя над нею, - просто ею не занимаясь вовсе, но ее имея. Они не сгуща-
ют и не разрешают естественного отлива своей кожи. Здесь вспоминается
мне знаменательная речь арх. Антонина о «христианстве и язычестве в их
отношении к свободе». «Христианство, - сказал почтенный архипастырь,
- есть полная и окончательная истина, притом исключительная: около себя
оно не может терпеть ни отрицания, ни ограничения. Оно - экскоммуни-
кативно. Напротив, язычество, ощущавшее себя относительным и услов-
ным, терпело около себя иные веры». В пример он привел ревность о вере
греческих и католических монахов в Храме над Гробом Господним: поеда-
емые ею, они доходят до величайшего ожесточения друг против друга и,
как недавно было, «в заварившейся свалке поражали друг друга, за неиме-
нием оружия (ибо, по священному закону мира, оружие оставляется вне,
при входе в храм) - дрались схваченными евангелиями и крестами». Об-
ратную картину представляют язычники - римляне, которые снесли в свой
Пантеон богов всех покоренных ими стран; а греки пошли в своей терпи-
мости еще далее: они имели привычку воздвигать жертвенники «неведо-
мому богу», - над каковым остановился и ап. Павел. Но не все знают тол-
кование этого обычая. Эллинов озабочивала мысль, не осталась ли на зем-
ле какая-нибудь страна с народом грубым и забывчивым или какой-нибудь
покинутый и разоренный город, «божок» которого не имеет себе жертвен-
ника и жертвы. На такой возможный случай греки и воздвигали иногда
небольшие храмы «неведомому богу», забытому жителями своими или
вовсе не имеющему еще на земле поклонников. «Мы кланяемся нашей
Палладе и чтим италийскую Deam Romam (встречается на греческих мо-
нетах), а также и Галльскую Юнону, и... где-нибудь за Босфором Кимме-
рийским, у сарматов, рутенов или гиперборейцев, может быть, есть «ду-
шок, божок, алтарь коего опрокинут». На такой случай - ему вот у нас
храм. Так нам объяснял, при прениях по вопросу о свободе совести, в од-
ном из религиозно-философских собраний арх. Антонин: и не могу ска-
зать, до чего меня поразила эта разница между «теперь» и «прежде» и по-
казалась трогательною забота греков о «чужих богах». Теперь перейду к
делу. У молодежи нашей и есть эта «забота о чужих богах». И хочется мне
иллюстрировать ее тоже примером. Встретился я с поляком, но родившимся
где-то в Пензенской губернии. Он был доктор, хорошего роста, очень кра-
сив, только что только со скамьи (Московского университета); встретился
я с ним на тройке, на гулянье. Пришлось сесть в одни сани. Всегда, когда я
видел чужеродца из наших, мне хотелось его спросить о междуплеменных
отношениях; как бы при встрече с больным - расспросить о здоровье. Ни-
чего я из русского не уступал, но и «погладить» по ране мне хотелось. К
716
моему удивлению, - а он лихо правил лошадью и лихо гикал, - он сказал,
что хотя сам католик и поляк, но не настаивает на этом и решил, что все
веры и люди хороши. «И знаете, - повернувшись ко мне, продолжал он, -
что сложило во мне это убеждение. Один случай на холере. Шли холерные
беспорядки, время было страшное, я и еще несколько студентов работали
(он назвал местность, которую я забыл). Население было страшно возбуж-
дено против докторов. И вот начинается эпидемия в селе (таком-то). Ник-
то туда не идет. Посылают - не идут; дают деньги - тоже не идут. Народ
угрюмый, место невежественное. У меня был товарищ, студент 5-го курса,
еврей. Худенький, с зачатками чахотки; теперь он помер. И вот он пошел,
один-одинешенек, в это село, и остался в нем до самого конца эпидемии,
спасая кого можно и в общем отстояв село. Сперва на него смотрело насе-
ление с ненавистью: но он самую ненависть умел победить кротостью,
ласкою, необыкновенной деятельностью и бесстрашием около заболевших.
Ведь как в селе: свои, домашние, - бегут от захворавшего! А он к нему
подходит: и не всегда, а удавалось выхаживать. И вот, когда он выхаживал,
стало очевидно и крестьянам, что он не травить их приехал, а помогать.
Чем же кончилось? По окончании эпидемии село собралось, сложилось и
поднесло ему большую икону святителя Николая». - «Принял?» - «Конеч-
но. И там он оставил и пальто свое, а у него было новенькое, и ходил под
конец в какой-то крестьянской рвани. Так вот, знаете, с тех пор я и бросил
все эти разницы вер и племен. А раньше я специально евреев не любил,
еще с гимназии. Но теперь, что жид, что русский, что поляк - мне все
равно». Повторяю, он был очень красив и росл; и так это у него физиоло-
гично сказалось, без задумчивости, без «идейно», без доктринерства, что
показалось мне крепче всякой веры и всякой проповеди и прозелитизма.
«Общечеловеческие» чувства учащейся молодежи не суть продукт на-
ционального распада, культурной старости и изнеможения; это - не ин-
дифферентизм, это - не интернационализм. Это молодое и свежее чувство,
уж если хотите - еще не сформировавшейся нации. Не то что русское в
них умерло: но русское в них не заострилось и не ожесточилось против
чужеродного и чужеземного.
* * *
Я кончил. Передо мною книжка стихов студентов Петербургского уни-
верситета. Все, что «молодо», - конечно, «зелено». Кое-что здесь, однако,
зрело даже и по форме. Но отчего в настоящее время учащиеся как будто
«вывернулись» из повода, за который 1 ’Л века как-никак, а профессора «вели»
их, «направляли» и проч.? И пошли к каким-то «ученическим целям», моло-
дым, гуманным, может быть опасным, - от которых их хотели бы удержать
взрослые...
717
СРЕДИ ОБМАНУТЫХ И ОБМАНУВШИХСЯ
Ты должен, он должен, я не должен;
они должны, вы должны, мы не должны.
Особенное спряжение
Вопрос о браке есть по преимуществу
исторический.
Проф. Л. Писарев
Вопрос о браке есть по преимуществу
практический.
- Вы играете пики, ваше превосходительство?
- Пики и бубны.
- Но, ведь, вы объявили, что масть ваша - пики,
ваше превосходительство?
-Пики и бубны!
-Пас! ]
- Пас! ? Партнеры
-Пас! J
Из подслушанной игры
начальника с подчиненными
Поговорите с мачехой о падчерицах, с опекуном об опекаемых: какой при-
ятный тон, успокоительные речи и отчет о полном благополучии. Во-пер-
вых, завещание отца сирот: так заботился о них, а вместе и так любил опе-
куншу! Вот его письма, пожелтевшие от времени: какой нежный тон, сколь-
ко ласки к малюткам, - и, вместе, какие страстные речи к когда-то молодой
женщине, заменившей мамашу сиротам и принявшей на себя «все, все» труд-
нейшие обязанности по их воспитанию и прокормлению! В мысли отца эта
молодая женщина и те малютки никогда не разделялись. Тут, в их взаимном
теперешнем соотношении, все - филантропия и все - плоть единая: ибо дети
суть плоть единая с отцом, а этот отец есть плоть единая с мачехою, его
женою. Нельзя было лучше устроить судьбу малюток, как основав ее на этом
фундаменте «целокупной любви». Они, которые так любят завещателя, и
она, которая тоже так любила завещателя, - пусть и остаются вместе, в не-
разрушенном организме любви. Они должны быть почтительны, послуш-
ны, не возражать, не спорить, делать - что им прикажут. Она... но ее до того
любил отец этих малюток и так знал ее чудную душу, что самый вопрос о
том, сухой юридический вопрос, что же именно она должна в отношении к
доверенным ей малюткам, - был бы оскорбителен для ее достоинства и со-
вершенно несовместим с величественным и важным видом, какой она те-
перь имеет. Ее шлейф несут лакеи. Ее голова убрана в бриллиантовую диа-
дему. Все воздают похвалу ее богатству, знатности и особенно «благопопе-
чительности». Состоя членом всевозможных благотворительных комитетов
и высылая подачку нищим, толпящимся около ворот богатого ее дома, - уже
718
само собою разумеется, что лучшую часть сердца своего она отдает невин-
ным малюткам, вверенным много-много лет назад ее «благопопечению»
памятным завещанием ее добрейшего супруга.
Правда, худые слухи носятся по городу, но где их не бывает! Злые языки
уверяют, что дом, богатство и диадема - все на средства этих самых опекае-
мых сирот, денежки которых ой-ой как поубавились и даже их почти уже
вовсе нет. Но это говорит какой-то бухгалтер банка, лицо невидное, нигде не
бывающее, сущая чернильная душа. Бывающие в богатом доме с заднего
крыльца уверяют также, что дети обедают и ужинают на кухне, вместе с
прислугою, а завтрака им и вовсе не дается, под тем предлогом, что «сытое
брюхо к учению глухо». Сторожа ночные, кроме того, рассказывают, что
иногда, проходя дозором около богатого дома, они слышали нечеловеческие
детские вопли, несшиеся из-за стены его. Кроме того, по справкам оказа-
лось, что дети отданы в самое скверное училище, со злым начальником, не-
вежественными учителями, с товарищами из подонков общества, и что в
этом училище их не учат, а только колотят, приговаривая тоже мудрую древ-
нюю пословицу, что «корень ученья горек, зато его плод - сладок». Но все
это - слухи, разговоры. В торжественные, правда краткие, минуты парадных
посещений, перед высокопоставленными гостями, «татап» выводит за ручку
бледненьких мальчиков и девочек, в бархатных курточках и шелковых юбоч-
ках, и так ласково проводит мясистой, пухлой рукой по их реденьким воло-
сам; и скажет два-три, правда - не больше, слова, и то не к ним обращенные
и не о них собственно, а об том, какой у них был замечательный «рёге»,
какие его заслуги, какова была его доброта и особенно как он любил эту
«татап»... Затем детей опять уводят куда-то во внутренние комнаты, а ра-
строганные слушатели-гости садятся за отлично сервированный стол, где,
разумеется, ничего невозможно, кроме комплиментов в сторону уже седой и
величественной «татап»...
Картина эта невольно рисовалась нам те 20-30 минут, когда мы читали
тоненькую и дорогую (50 к. за 72 странички) брошюрку казанского профес-
сора Л. Писарева о «Браке и девстве» (Казань, 1904 г.), о которой уже слы-
шали похвалы, как о книжке необыкновенно «ясной и убедительной». «Ясно
и убедительно!»... но какою ценой??! А вот взяли за уши все больное, все
страдающее - и все вон! Взяли людей, этих «людишек», - и тоже вон! Очи-
стив комнату для рассуждений, профессор-автор уже не находит никаких
препятствий для своих звуков. И... вспомнишь Майкова:
Так по пунктам, на цитатах,
На соборных уложеньях,
Приговор свой доктор черный
Строил в твердых заключеньях;
И, дивясь, как все он взвесил
В беспристрастном приговоре,
Восклицали: «Вепе!» «Вепе!»
Люди, опытные в споре...
719
* * *
Напр., этот «quaestio vexata» - брак и девство. Все стоят перед живою
картиною того наличного факта, что семья целой России (целой России!)
зависит от мнения 6-8 девственников; что не только русские семейные люди,
но и все правительство русское, власть довольно внушительная, - не реша-
ется сделать простого постановления о позволительности обоим разведен-
ным супругам вступить в новый брак, пока на вопрос об этом не кивнут
согласием 4-5 старцев греческих: а нам говорят (да как усиленно! с какою
уверенностью!), что «брак и девство равно честны», что «никакого осужде-
ния брака не дозволяется» и что «кто его осудил бы - тот повинен анафеме,
по постановлению такого-то собора», следует цитата и цитаты. «И волки
сыты, и овцы целы»... нет, впрочем, не целы, давно съедены в действи-
тельности: но цитаты так документальны, они издревле перепечатывают-
ся из книжки в книжку и так дошли до новых книжек, до брошюрки проф.
Л. Писарева, что «значатся целыми». Все брошюрки, подобные лежащей
перед нами, похожи на отчеты интендантства старого времени или на разго-
воры «шатап» о целости имущества опекаемых сирот. Вопрос о браке и
девстве... и посмотрите, сколько цитат, сколько авторитетов в подтвержде-
ние того, что брак именно - всегда: 1) почитался, 2) нисколько не унижался
перед девством, 3) которое ни на кого не возлагается, как принуждение, 4) а
только свободно избирается некоторыми как личный подвиг и обстановка
лучшего служения Богу. Да, «речи все целы». А жизнь, как я объяснил, -
взята за уши и вытолкнута вон. Семейные люди давно потеряли (века! тыся-
чу лет!) всякое право над собою, даже право самопопечения, самозащиты,
самосохранения! Это - парий индусский, человек, вышедший из ноги Бра-
мы, когда брамины и раджи вышли из головы и груди его. Но «письмен-
ность цела».
«Отцы, как восточные, так и западные, последовательно и логично при-
няли под свою защиту и девство и брак, как два состояния, в которых кон-
центрируются интересы цельного (курсив здесь и ниже г. Писарева) челове-
ка как существа духовного и нравственного, с одной стороны, и как существа
телесного, с другой стороны. «Безбрачие и брак, - говорит Климент Алек-
сандрийский, - предлагают человеку каждый свои особенные требования и
специальные обязанности, равно ценные в очах Господних». «И брак и дев-
ство суть благо» - вот общий приговор вообще древних церковных писате-
лей» (стр. 9 брошюры).
Хорошо. Но если «равно-честны», «благо», - то ведь и равно-авторитет-
ны, равно-властны? Те-те-те... маменька проговорила похвалы «умным де-
точкам», а теперь их и за уши - вон. «Равно-честны», но отнюдь из этого не
выходит, что - «равно-властны». Напротив, без-авторитетны, без-властны.
Семья - сирота, без отца, без матери. А опека и власть над нею всецело и
принадлежит «равно-честному» девству. Но ведь «опека и власть» - это,
казалось бы, забота, омирщение, хлопоты, экономика, политика? Тогда как
по первоначальному условию: «Девство - в целях всецелого сосредоточе-
720
ния мысли на Боге», «девство - не из презрения к супружеству, а только как
обстановка молитвы». Спрашивается, отчего же муж и жена, пропитываю-
щие себя трудом и во всяком случае для молитвы и уединения имеющие
более досуга, нежели сколько оставляет его ну хотя бы епархиальная опека
над семьями целой губернии, - отчего эти муж и жена менее над собою
властительны, нежели над ними епархиальный опекун, который своевре-
менно воздержался вступить в брак? Из простого этого вопроса и вытекает,
что именно «ауарла», «внебрачие», без всякой якобы связи ее с возвышен-
ными задачами, составляет an und fur sich* следующий, высший этаж суще-
ствования; т. е. что брак, семья во всяком случае живут в низшем этаже, а
пожалуй, даже - и в подвальном. Вот вам и «равно-честность». Если «рав-
но-честны», то и «равно-правны». А если не «равно-правны», то явно, что и
не «равно-честны»! И разница «чести» измеряется разницею «власти». Но
если восемь девственников, без малейшего участия семейных людей, без
малейшей даже догадки спросить у этих семейных людей о их состоянии,
боли, муках, - решают все и единовластно о семье 140-миллионного наро-
да: то очевидно, что «семья» и «брак» есть такая «пария», о какой даже и в
Индии не брезжилось! Разница власти - неизмеримая!! А следовательно, и в
«чести» разница - неизмеримая!
* * *
Но «девство» само по себе нигде и нисколько не превознесено. Так, по-
падаются иногда только выражения, но нигде не канонизированные, не дог-
матизированные. «Девство, - по выражению Григория Богослова, - есть
исхождение из тела», «есть сожитие с Чистым» (с большой буквы, как соб-
ственное имя - у автора); по выражению того же учителя, оно есть «оббже-
ние человека», состояние «ангельской чистоты» не только по телу, но и по
духу. По Мефодию Патарскому, «девство, 7iap0£VEia, чрез перемену одной
буквы получает название почти обожествления (курс, автора) raxpOEia: оно
уподобляет Богу владеющего им и посвященного в Его нетленные тайны»
(стр. 57-58). Но это - отсвет речей, это - тенденция, тонкие паутинки, вот-
канные в сплошной ковер похвал браку. Такой сплошной, увесистой, доку-
ментальной похвалы, какая в «древней письменности» дана браку как осно-
ве общества, как «корню жизни» (замечательное выражение из отца церкви,
попавшееся мне в брошюре), как первой и очевидной заповеди Божией, -
этой похвалы девству не дано. Она поэтична. Она коротка. Но какой дивный
тон в этих немногих словах. Наблюдайте, однако, что она против (к отрица-
нию) «корня жизни», «основы общества», «первой и очевидной заповеди
Божией». Наблюдайте это... и вам станет несколько страшно. Я вот много
лет пишу о браке и девстве: и не знаю, замечено ли читателями, что я пишу
сколь смело, с одной стороны, столько же, с другой стороны, прямо с мисти-
ческим страхом к избранной теме. Тут такие бездны разверзаются... Такие
* сам по себе (нем.).
721
новые горизонты открываются... Легко евреям: дана им заповедь: «множить-
ся», и они множатся себе, не тужа о здешней и загробной жизни, явно обес-
печенные в одной и другой (ибо ведь заповедь-то очевидна для них). Но мы,
христиане? Как все темно для нас, неуверенно, сомнительно: заповедь Бо-
жия о размножении - так очевидна! а безбрачие, dyoqua, очевидно, постав-
лено выше ее! Главное - обе истины так наглядны, что, не будь мы привыч-
ны к их сопоставлению, голова бы закружилась! И что поразительно: кро-
вью никто не заплатил за стремление остаться девственником; а вот за рож-
дение - заплатило смертью (с начала эры) не тысячи, не сотни тысяч, а уже
миллионы детей, младенцев, девушек, женщин («косая-то вдова», описан-
ная в воспоминаниях о Толстом г. Сергеенко), и ведь нельзя же сказать (как
на это решается «сплошь» г. А. Дернов), что так-таки все эти миллионы -
подлюги, ничего не стоящие существа, что туда им и дорога, в гроб, в про-
рубь, в отхожее место (детям). Ну хорошо, девушки и вдовы все сплошь
«подлые». Допустим. Но дети-то ведь во всяком случае еще не «оподли-
лись»? Отвечают: «Подлое их было рождение, без нашей власти». Вот тут
заботы «татап» и выступают. Да, брак похвален, чрезвычайно, везде. Но и
«паутинка» вплетена. И вот «паутинка», такая золотистая, такая поэтичная,
начинает поедать «корень жизни»; а как именно - об этом документальную
историю и написал г. Л. Писарев.
Крадется поэзия в сплошную и грубую похвалу. Замечательно, что в
линии брака, о нем рассуждений - вовсе нет поэзии. Т. е. нет динамизма,
полета, «вперед»! Похвала дана, но без движения вперед. Таких стихов, как
это майковское, из того же «Приговора»:
Дело в том, что в это время
Вдруг запел в кусту сирени
Соловей пред темным замком,
Вечер празднуя весенний.
Он запел - и каждый вспомнил
Соловья такого ж точно,
Кто в Неаполе, кто в Праге,
Кто над Рейном, в час урочный,
Кто - таинственную маску,
Блеск луны и блеск залива,
Кто - трактиров швабских Гебу,
Разливательницу пива.
Словом, - всем пришли на память
Золотые сердца годы,
Золотые грезы счастья,
Золотые дни свободы.
Вот подобных стихов о природе почему-пю вовсе не попадается среди
богословских рассуждений, вовсе и никогда не выходило из-под пера «от-
722
цов» Констанцского, да и других соборов. Это - важно в отношении к на-
шей теме. Ибо ведь в натуре-то своей брак, конечно, есть дело природы,
«плоть от плоти» ее и «свет от света» ее же; и невозможно, решительно,
полюбив чистосердечно брак, - в то же время не полюбить природу и, vice
versa, - полюбив природу, - невозможно не полюбить брак. И вот у светских
людей, живущих брачно, - посмотрите, целые томы посвящены природе, и
даже возникла поистине священная наука о природе. Но эта наука о приро-
де, естествознание, почему-то всегда особенно претила гг. дуалистам: а раз-
гадка - в том, что она вносит свет и освещение в «нижний этаж». Таким
образом, не терпится не только брак, но и каждая ступенька, которая хотя бы
отдаленно и косвенно ведет к нему, к сочувствию ему, к постижению его, -
старательно оттолкнута специальным подготовлением, специальною дис-
циплиною и школою. Итак, похвала браку дана - но только документальная.
«Ну, что же, деточки: за вами записано имущество папаши - ну, и доволь-
ствуйтесь, что записано». На самом деле все живые эмоции («паутинка»,
поэзия) «татап» идут в другом направлении. Она деловита, практична; ей
не до «деточек», к тому же и не от нее рожденных, с которыми у нее только
«документальная» связь. У ней теперь совсем другие заботы, хлопоты по
городу; там - «de propaganda fide», там - в Японии и Китае миссия, борьба
с Вольтером и Штраусом. Где тут о семье заботиться! Об этом только проф.
Л. Писарев напишет 72 странички, да А. Дернов издаст ругательную бро-
шюрку, а заботы солидные, а труды многотомные посвящены - то Дарвину,
то Ренану, то буддистам, то устройству духовных учебных заведений, то «вып-
рашиванию нам жалованья», то, наконец, уже совершенно солидному «из-
ложению всех истин». Но я отвлекаюсь. Итак, за стремление остаться в дев-
стве - кровью никто не пострадал; за рождение - уже миллионы погибли.
Л. Писареву, кажется, следовало бы хоть обмолвиться об этих миллионах. Но,
как я говорю, он жизнь выволок за уши из своей пустынной аудитории. Куда
«жизни» быть рядом с «мнениями древних отцов», которыми одними он
занимается, заявив сначала же, что «вопрос о браке есть по преимуществу
исторический». «Брак и девство» - озаглавил он брошюру: и решил во уте-
шение «сиротам», что они - «равно-честны». Но, кроме недоумения о том,
отчего же вся «власть» у девства, ему надо было разрешить и другое крова-
вое недоумение: отчего это ни один «возжелавший девства», подобно пер-
вым печерским затворникам, которые из жажды «девства» покинули роди-
тельский кров и оказали непослушание родительской воле, - отчего, я гово-
рю, ни один из них за эту «жажду идеала» не поплатился жизнью, не умер в
унынии, в отчаянии, не утопился, не повесился; а вот из родивших «вопреки
воле родительской» не только очень многие, но и большинство пошли на
дно реки с камнем на шее? И там и здесь - противоречие воле родительской!
И здесь и там - шли вразрез с понятиями общества! Да, но тут выступает
«паутинка». Нет закона, но есть более его - поэзия. Выступают «жития» -
так себе, частью факт, частью «легенда»: и вот судьба тех, кто пошли в дев-
ство вопреки воле родителей и мнению общества, окружена была нимбом
723
святости (какая поэзия! тон! слезы умиления!), а те, что пошли и родили
тоже вопреки воле родителей и общества, — окружена проклятием. Да, иначе
как проклятие — и нельзя подыскать определения для этого тона, сухого, фор-
мального, пренебрежительного, часто - гадливого и ужасающегося. И -
умерли. Умерли-то, очевидно, вследствие различия тонов. Но умерло таких
- миллионы, «непокорно рождающих»! И кто за них ответит Богу? Да и
какому Богу? Все темно - для меня. Ибо две заповеди, и обе - от Бога.
История «письменности», изложенная документально г. Л. Писаревым,
и произошла вся из глубокой трудности вырвать явно «корень жизни» и вме-
сте подсечь его... практически и без особенной «явности». Предстоял нео-
быкновенно трудный процесс, оттого и вызвавший такую необозримую в
веках литературу «о браке»: вечно позволяя - в то же время фактически по-
гублять; вечно превознося - в то же время унижать; и, словом, выработать,
сперва теоретически, а затем и жизненно, такую систему отношений, внеш-
не благостную, а внутренне скорбную, которую всего удобнее я нахожу срав-
нить со вторичным браком рёге’а, после которого он передал детей от пер-
вого брака благопопечению второй жены своей. Теперь процесс этот благо-
получно закончился. Все кончено и едва ли поправимо. Все с виду прекрас-
но. «Сироты»-значатся владетелями имущества; богатый дом - их; фамилия
дома - их же; сама «татап» - их же. По титулу - все их. Счастливые дети!
Но отчего же несутся крики из-за стены - ночные крики? Откуда Гёте взял
свою историю об утопившейся девушке, об ее ранее утопленном ребенке?
Смотрите, какие звуки, какой плач: разве их знало когда-нибудь сердце
А. Дернова, Л. Писарева, да и раньше их, гораздо раньше сердца отцов Кон-
станцского собора и иных! Нет, тут специальное подготовление, «затвор» от
этих звуков жизни, «зарок» когда-нибудь заглянуть в эти печальные исто-
рии, у нас рассказывающиеся. Разве брамины заглядывают в место житель-
ства париев?
«Осуждая прелюбодеяние и блуд, бл. Августин в то же время не осуждает
(да ведь они, однако, умирают? умерли? от другого тона об них!) детей, рож-
денных от этих преступных связей: «filii (sunt) boni adulterioruin», потому что
«семя человека, от какого бы человека оно ни исходило, есть создание Божие»
(De bono conjug., с. 16, § 18, М., t. VI, col. 386; de nupt. et concup., I, 1, M., t. X,
col. 413). Но и извинить «зло прелюбодейных и блудных связей» «благом рож-
дения детей», по взгляду Августина, несправедливо. Оправдывать подобные связи
и усматривать в них нравственные качества - это все равно что принимать
благотворения от заведомых воров, прославлять милосердие тиранов, захва-
тивших власть незаконным способом (De bono conjug., с. 14, § 16, Migne, t. VI,
col. 384-385).
* * *
Кто же эти «тираны», замучившие девственников, кто эти «заведомые
воры», так осужденные бл. Августином, который сам провел исключитель-
но бурную молодость?.. Вот - бедная, сумасшедшая девушка, накануне эша-
фота за детоубийство. Да почему она убила? Сама ли? Или была только ис-
724
полнительницею чужого мановения, и именно мановения, уже содержаще-
гося в этом гневном слове «татап» о сироте: «Она - воровка! Она - мучи-
тель, тиран, разоритель закона!» И вот «разоренные» и «истираненные» по-
влекут ее завтра на эшафот, а сегодня она, сумасшедшая от страха и горя,
поет из тюрьмы, осуждая себя, - и слушайте, как осуждая! Разве вы умеете
так судить себя:
Как развратница-мать
Извела меня,
Как разбойник-отец
Съел свое дитя,
А малютка-сестра,
Схоронивши в тени,
Ото всех сберегла
В ямке кости мои;
А потом стала птичкою я.
Ну, лети же ты, птичка моя!
Это она поет как бы жалобу своего ребенка; а вот - о себе (к Фаусту):
Нет, надобно жить тебе, милый.
Тебе расскажу я про наши могилы,
А ты позаботься о том.
Дай лучшее место для матери: рядом
Пускай она будет там с братом.
Поодаль могилу ты выроешь мне,
Но только не очень далеко.
Сколько скромности и вместе - любви! Знаю, «отцы» сейчас закричат:
«А, так она же сама сознается, что недостойна лежать рядом с телом матери!
Ибо та - чиста, а она - блудница! Мы только на этом и настаиваем, и у покой-
ница сама за нас и непогрешимое наше мнение». Да, но пусть сама она о
себе и судит, пусть сама себе и определила бы место: есть разница между
мученицею, восходящею на костер, и преступником, которого тащат на эша-
фот. Вы именно приготовили эшафот тысячелетним своим тоном, и не вам
говорить: «Преступник согласен с судиями и одобряет приговор тем, что
сам идет на эшафот, без наших физических подталкиваний». Но оставим
старую «письменность» и прислушаемся к словам (сравнительно) почти
современного поэта:
С ребенком моим на груди одиноко
Мы ляжем в немой тишине.
Кому же охота лечь рядом со мною?
Бывало все счастье: быть вместе с тобою,
Льнуть к милого груди, его целовать;
Но этого счастья уж мне не видать!
«Тиранка», «воровка»... «Усматривать в ней нравственные качества-
все равно что принимать благотворения от заведомых воров»... Подумал
725
ли, подумал ли г. Л. Писарев, до какой точности его голос совпадает (буква
в букву!) с голосом «злого духа», осуждающего девушку:
О, Гретхен!
Где голова твоя? Какое
Сокрыто в сердце преступленье?
Ты не пришла ль молиться
За душу матери несчастной,
Которую твоя вина
В могилу уложила?
Чьей кровью твой порог обрызган?
Не чувствуешь ли ты
Под сердцем трепет и движенье,
Которые тебя приводят в содроганье
Предчувствием ужасным?
И потом опять, вторично:
Гнев Божий над тобою
и т. д. Выразим все словами Гретхен:
О, задыхаюсь я!
Теснят колонны, словно
Весь свод церковный
Валится на меня...
На воздух!
Скромный казанский профессор до очевидности совпадает с «злым ду-
хом» - и вот отчего, от какой настоящей причины, повсюду в Европе, сперва
робко и разрозненно, а затем все громче и все слитнее поднимается лозунг:
«Вон из этой нечисти!» - такой кроткой с виду, такой кровавой внутри! - и
столь неисследимо хитрой, что не только бедной Гретхен, но и помудрее ее
головам не приходило на ум, откуда это в «Европе все бесовщиной пахнет»?
Прочитав все ссылки и всю ученость Л. Писарева, мне хочется процити-
ровать ему в ответ насмешливый стишок Пушкина:
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре.
Сколько их! Куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Там верстою небывалой
Он торчал передо мной;
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме пустой...
726
Я говорю - что смел в своей теме; и вместе робок - в отношении к ее
мистицизму. Имея такой бесспорный документ на руках, как задушенный (в
унынии) собственною матерью ее ребенок, - могу ли я сомневаться, что бо-
рюсь против какого-то демонизма в истории? Но, увы, «демоны» все запас-
лись такими орудиями, что и схватить их - прямо угодишь в преисподнюю.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине...
Вот это-то и страшно, что забрались они в беспредельную вышину и «ду-
хом уст своих» (тоже - не физически, не прямо, а косвенно, в своем роде
«тоном» и «духом» учения) «убивают праведных», - как сказано в Апока-
липсисе о том, кто «наречет себя Богом» и велит себе поклониться: «духом
убивает праведных»...
Стихи о «бесах» я цитировал и в «Тревожной ночи», напечатанной года
два назад в «Северных цветах». О. Михаил о ней прочитал целую лекцию в
Соляном Городке - и не догадался, почему и в каком смысле мне все прихо-
дит на ум это стихотворение Пушкина. А не догадавшись о стихах, - и о
всей «Тревожной ночи» он не догадался.
«Тайна беззакония уже начала действовать», - сказал еще Апостол.
«Тайна беззакония» лежит в том, что люди неодолимо начали чувствовать
соблазнение: «Отныне вы станете яко бози».
Послушаем еще Мефистофеля из Казани. «Все поводы к брачному рас-
торжению, выставляемые защитниками развода, сводятся собственно к низ-
менно-чувственным побуждениям. Говорят, что не сошлись характерами!*
Но, когда заключался брак, солидарность характеров была же налицо?..»
* Если и говорят иногда так, то лишь краткости ради: на самом деле тут следует
разуметь глубокую дисгармонию всего духовно-физического организма супругов,
которая и не могла открыться до брака, по отсутствию: 1) телесного общения -
вовсе; 2) ежедневного и едино-местного духовного и бытового общения. И, нанимая
квартиру, - как иногда любуешься хозяином, его разумною речью, его ласковым ви-
дом. Но лишь действительно став на квартиру и до некоторой степени попав к нему
в зависимость (в супружестве - полная обоюдная зависимость), вдруг открываешь в
нем жесткость, коварство, обман, притеснение. И Шейлок, еще не получив векселя с
несчастного венецианского купца, нс был Шсйлоком в смысле всемирного типа же-
сткости и беспощадности. Далее: почему одна невеста и один жених не вправе обма-
нуться, ошибиться, когда ошибаются: 1) государи, выбирая министров; 2) вообще
начальники, выбирая подчиненных; 3) все вообще люди, выбирая друзей; 4) «согре-
шившие» аскеты, выбравшие себе «подвиг воздержания»; и всем им дозволено по-
правиться, кроме несчастной пары влюбленных некогда молодых людей? Да оттого
именно, что все они мнятся свободными, а муж и жена мнятся рабами: только уди-
вительно - чьими? Но вот и еще соображение, может быть, самое важное: ведь же-
нятся около двадцати лет и проводят в супружестве - около 40 лет. Для всякого не
тупого человека очевидно, что за 40 лет жизни могут развиться в каждом из супру-
гов пороки, каких даже в зародыше нс было ранее. Мотовство жен начинается имен-
но уже как жен, и на почве некоторого охлаждения к супругу и к детям; тогда же
727
Где же, скажите, у Мины был ум? Из любви согласилась
Мина за Вальтера выйти! Да... из любви, но к нему ли?
Нет, друзья, не к нему; к отцу, к матери - им в угожденье!
Мотив, из тысячи среди других, не пришедший в ленивую голову Л. Пи-
сарева. А ведь «угождение родителям» - из числа «духовных заповедей», - и
посмотрите, как пухленькая рука пастора или ксендза треплет бледненькую
щечку девочки, когда она, подавляя в себе «беса гордости и похоти», ищет
не по сердцу жениха, а безропотно соглашается выйти замуж за того, кто
«батюшке с матушкой» пришелся по вкусу. Мы приводим стихи столетней
давности («Красный карбункул» — в переводе Жуковского), чтобы пока-
зать, до какой степени разна мера любви к человеку: 1) у духовного судьи,
ну хоть у того же Л. Писарева, у коего, и ему подобных, лежат в фактичес-
начинается картежная игра и пьянство мужей. Известны случаи, когда муж принуж-
дает жену добывать средства к жизни, флиртируя и даже отдаваясь посторонним: не
могла же этого знать и предвидеть девушка-невеста! Да лет около 30,40, 50 в муже,
как равно и в жене, могут появиться такие «художества», что, лишь будучи сам пре-
ступником, - можешь оставаться с ним в одной квартире, именоваться женою или
мужем его: и закон, принуждающий несчастного к этому, творит беззаконие, плодит
и умножает преступления! И все это - подсказывает законодателю индифферент-
ный семинарист! Вот уж, истинно, над обоими супругами повисла заповедь: «И вве-
ди его (супруга) во искушение». Мне известен, наконец, случай (известен из расска-
за отца), когда 19-летняя девушка-красавица, выйдя замуж за блестящего военного
человека, хорошей фамилии и хороших средств (и сама была из чудной и зажиточ-
ной семьи), уже имея от него ребенка - девочку, стала сперва склоняться, а наконец
слегка и принуждаться им к содомскому отправлению с ним супружеских обязанно-
стей; и когда, ничего в этом не понимая, она, не желая раздражать мужа, вообще
терять его привязанность, склонилась к этому, хотя и со скорбью, он ввел в семью
товарища своего и стал принуждать молодую и все еще чрезвычайно изящную жен-
щину к таковым же отношениям и с ним. И только когда у нее стала открываться
болезнь (паралич ног, однако позднее вылеченный) - она рассказала все матери, мать
- отцу, и отец поднял процесс о разводе. Присяжный поверенный, один из лучших в
Петербурге, внес сердце свое в дело и бесплатно взялся вести в духовном и граждан-
ском суде процесс: и брак был расторгнут, несмотря на отсутствие формальных при-
чин; но, очевидно, только потому, что это были люди не совсем мелкие. Теперь:
через духовный суд прошли, конечно, не только это, но и сотни тождественных с
этим дел, как и все вообще жалобы на все категории человеческой преступности,
порочности, жестокости и, наконец, прямо зверства. Вся, повторяю, история про-
шла перед «духовными очами» судей. Они, видите ли, представители «экскоммуни-
кативной истины», не допускающей возле себя никакой иной (арх. Антонин); они -
представители «этических максимумов» (Рцы); и вот, когда весь позор и ужас мира
проведен был перед ними «во мгновении ока», они в ответ на это промямлили (ибо
это не один г. Л. Писарев говорит: он лишь повторил тысячу раз сказанную присказ-
ку): «Все, ищущие развода, повинуются низменно-эгоистическим чувственным по-
буждениям. Говорят - не сошлись характерами! Но, когда заключался брак, - соли-
дарность характеров была же налицо!» Да, Шейлок, когда Антонио подписывал тебе
вексель, он думал, что ты - из рода Авраама, Исаака, Иакова, Давида, Соломона: и
забыл только, что ты также из рода Онана и Иуды.
728
ком заведывании все исторические судьбы семьи и брака, и 2) у обыкновен-
ного человека, поэта, гражданина; дабы из сравнения читатель мог беспри-
страстно увидеть, какие великие обещания для семьи содержатся в мысли и
тенденции освободиться от аскетических Шейлоков и в желании, чтобы су-
дили впредь о ней поэты и философы. Слушайте, слушайте - и следите за
разницей голосов: как подробен осмотр обстоятельств поэтом и как проник-
новенен, нежен, человеколюбив его тон:
Слушайте ж! За день до свадьбы Мина с печалью заснула:
Вот, ей страшный, пророческий сон к полночи приснился:
Видит, будто куда-то одна идет по дороге;
Черный монах на дороге стоит и читает молитву.
«Честный отец, подари мне святой образок; я невеста!
Вынь мне: что вынешь - тому и со мной неминуемо сбыться».
Долго, долго качал головою чернец; из мошонки
Горсть образочков достал он. «Сама выбирай», - говорит ей.
Вот она вынула... что ж ей, подумайте, вынулось? Карта!
«Туз бубновый, не так ли? Плохо: ведь красный карбункул
Значит он... доля недобрая!» - «Правда!» - Мина сказала.
«Мой совет, - говорит ей чернец, - попытаться в другой раз!
Что? Семерка крестовая?» - «Правда!» - сказала, вздохнувши,
Мина. «Господь защити и помилуй тебя! Вынь, дружочек,
В третий раз; может быть, - лучше удастся! Что там? Червонный
Туз?.. Кровавое сердце!» - «Ах, правда!» - Мина сказала,
Карту из рук уронивши. «Послушай, отведай еще раз!
Что? Не туз ли винновый?» - «Смотри, я не знаю!» - «Он, точно!
Ах, невеста! черный заступ, заступ могильный!
Горе, горе! молися, дружок! он тебя закопает».
Вот что, друзья, накануне свадьбы приснилося Мине.
Что ж, помогло предвещанье? Все ж Мина за Вальтера вышла.
Мина подумала, Мина сказала: «Как Богу угодно!
Семь крестов, да кровавое сердце! а после... что ж после?
Воля Господня! пусть черный мой заступ меня закопает!»
.. .Сначала было ей сносно; хоть Вальтер и часто
Пил и играл, и святыней ругался, и бедную мучил.
Но, случалось, что, тронутый горем ее и слезами,
Он утихал - и вот что однажды сказал он ей: «Слушай!
Я от игры откажусь и карты проклятые брошу!..
Но отстать от вина - и во сне не проси: не отстану!
Плачь и крушися, как хочешь; хоть с горя умри: не поможешь!»
Но и от карт он только пообещал отстать в белую минуту, - которую
сейчас же захлестнули минуты черные. Знаю, знаю, что скажут духовные
судьи: «Во всем Мина виновата: значит, был же в нем просвет, и, как жена,
обязана она была доброе или возможное доброе зерно растить в нем ласкою
и увещанием до ветвистого колоса - на то она и жена, т. е. помощница мужа;
а что он любил выпить, да и поиграть в картишки любил же - то ведь слаб
729
человек, мы и живем в грехопадении». Отвечу: да, верно, и растила она;
неужели же не растила?! Но ведь не на всяком же камне вырастает пшеница,
ведь и лучшее зерно гибнет на большой дороге или упав среди бурьяна? Да
и почему это одна только жена «обязана» успеть в воспитательных заботах
о муже, а, напр., такие ученые люди, как Л. Писарев, проф. Бронзов и Бар-
сов, вовсе не «всегда» успевают с «вверенными» им питомцами духовных
учебных заведений? Только и можно ответить на это: «Она - одёр! вывезет!
А мы - господа, и вывезем то, что нам угодно и насколько угодно».
Вот, чем дале, тем хуже! День ли в деревне торговый,
Ярмонка ль в праздник у церкви - Вальтер наш там.
Кто заглянет
В полночь в трактир, иль в полдень, иль в три часа
пополудни -
Вальтер сидит за столом и тасует крапленые карты.
Брошены дети; что было - то сплыло; поле за полем
Проданы все с молотка...
Таково хозяйство. Рушится дом. И жильцы в нем, точнее, горемычная
жилица - то же, что птица, гнездо которой стащили с дерева и топчут по
земле его остатки злые мальчишки.
Что-то делает Мина?.. Одна, запершися в каморке,
Мина сидит над разодранной Библией в тяжкой печали.
Муж пришел, и война поднялась... «Ненасытная плакса!
Долго ль молитвы тебе бормотать? Когда ты уймешься!»
Приятели по бутылке и картам жену же винят:
«С чем ты покажешься дома?
Как тебя примут? Ты голоден, холоден, худ и
оборван!
Что на свиданье жена принесла, то тебя нс согреет!
Правду молвить, ты мученик! Лопнуть готов я с досады,
Видя, какую ты от жены пьешь горькую чашу!..»
Мина, тем временем, руки к сердцу прижавши, в
потемках
Дома сидит одинешенька, смотрит сквозь слезы на небо.
«Так, семь лет, семь крестов!., (и слезы ручьем
полилися).
Все, как должно, сбылось! Пошли же конец, мой Создатель!»
Молвила, книжку взяла и молитву прочла по усопшем.
Вдруг растворилася дверь, и Вальтер вбежал, как
безумный.
«Плачешь, змея, - загремел он, - плачь, теперь не напрасно.
Ужин, проворнее!» - «Где взять? все пусто, в доме ни
корки!»
730
«Ужин, тебе ль говорят? Хоть тресни, иль нож тебе
в сердце!»
«Что ж, чем скорее, тем лучше! В могилу снесут,
да и только!
Мне же там быть не одной: детей давно ты зарезал!»
«Сгинь же», - он гаркнул... И Мина в крови ударилась
об пол.
И нужно же, нужно иметь оловянное сердце, чтобы, просмотрев такую
картину, просмотрев (читают же газеты! знают ведь историю!) эту и тысячи
подобных картин, в самом деле исполнившихся, произнести над ними суд,
содержащийся в дальнейших словах цитируемой брошюры г. Л. Писарева:
«Сделайте развод еще более легким, и так называемых «несчастных бра-
ков» будет еще больше. Уничтожьте развод совершенно, и несчастных бра-
ков не будет, - не будет потому, что к несчастию браков и стремиться будет
бесцельно (выходит, что «стремятся к несчастию»!!!). Для уничтожения брач-
ных крушений и драм нужна не легкость брачного развода, а воспитание
самих людей в сознании брачных идеалов (а наследственные, неуничтожи-
мые пороки мужей и жен? а атавизм? а вырождение?}), уничтожение той
тлетворной среды, которая разъедает устои браков и создает их несчастия»
(«Брак и девство», стр. 43).
Оловянное сердце! Оловянные сердца - я говорю обо всех этих пачках
жеваной бумаги, с заголовком: «Христианский брак», - где такие же без-
душные люди все переписывают, из статьи в статью, одну и ту же коротень-
кую, сухонькую, ленивую схему: «Они одни виноваты! Все - они, мужья,
жены! Ведь они живут и ссорятся, л/ы-то тут при чем же?!! Мы - благосло-
вили, пожелали добра: мы только доброе сделали, злого - ничего от нас не
исходит! Взяли себе благую часть, жребий Марии: сели у ног Иисусовых и
слушаем Его Одного. И если Марфа, избравшая себе худшую долю, рас-
квашивает нос, получает синяки на лоб, претыкается, падает и, наконец, как
вы доносите, - даже издыхает: то при чем же тут л/ы-то, которые продолжа-
ем сидеть у ног Иисусовых и слушаем по-прежнему сладкое слово Его. Из-
бирала бы она эту же долю; бежала бы из моря житейского: и была бы цела,
как мы: и казенная квартира, и дрова тоже казенные, и кой-какая лепта».
Нет, в самом деле: «Красный карбункул» я читал в начале моего учи-
тельства, лет 18 назад; и без труда вспомнил, когда подошел к теме. Т. е. 18 лет
не изгладили из моего сердца картину, заставившую его когда-то содрог-
нуться. Жуковского все знают; Жуковского все читали. И г. Писарев, про-
фессор, - конечно, тоже! Отчего же он забыл? Да как же ему помнить, когда
сейчас после «Карбункула» он перешел к неизмеримо серьезнейшим тру-
дам: 1) о составлении «Месяцеслова православной церкви»-раз; 2) истори-
ческие розыскания о происхождении «Кормчей книги» - два; 3) «Слово иже
во святых отца нашего (имярек) в пятидесятницу о посте» - три; 4) о мудро-
сти дев такого-то века и жен-великомучениц века следующего?! «Красный
карбункул»... что это? стишок, тьфу! Серьезному человеку, как завтрашний
731
профессор богословия, даже и читать-то такие вещи неприлично, не то что-
бы их помнить, запечатлевать на сердце и проч.
Так и образуется исторически сердце «мачехи». «Не мое дело! не моя
кровь! не моя забота!! Это плавает ниже уровня, на котором я сижу!» Высо-
комерие аскета к браку, твердое и незыблемое его убеждение, что это все
находится в нижнем этаже, - и есть единственный пункт, который важен
при вопросе о девстве и браке. Еще ни единожды бесплодный не позавидо-
вал в христианстве плодородному; не посмотрел на него снизу вверх, со вздо-
хом доброго (не зложелательного) завидования. Ни разу. Все взгляды - сверху
вниз! Они-то одни и значительны. Позвольте: случилась болезнь у вас в се-
мье или среди ваших друзей; и та же болезнь, даже тягчайшая, случилась у
швейцара дома, в котором вы живете. Как бы вы ни были добры лично, бла-
городны, великодушны, - однако сейчас же скажется колоссальная разница
в вашем отношении к болезни у себя, в своем этаже и к болезни в подваль-
ном этаже. И о швейцаре вы спросите; позовете к нему - но уже фельдшера,
а не доктора; позовете заурядного, «номерного» участкового врача и ведь ни
в каком случае не броситесь к знаменитости, не станете ахать и охать перед
дверью его, шуметь, подымать скандал - пока не дозоветесь!! Ни один, са-
мый святой человек, так для прислуги не поступит, только «от себя» поаха-
ет, т. е. довольно платонически и в конце концов бесплодно, для больного и
болезни - бесполезно. Но дело-то не в «аханьи», а в исцелении. Больному
нужно быть здоровым - вот и все, вот - единственное! И «единственного»-
то этого никак не добьется себе человек «нижнего, подвального этажа»; т. е.,
в применении к нашему вопросу, брачный никогда этого не дождется от без-
брачного, раз последний смотрит на себя как на «добро - добра добрей-
шее»*. Получается практическая гибель. Девственники только занимаются
«оклеветанием братий своих» (дело довольно для них привычное), когда
делают вид, что они хотят пребыть в девстве, а кто-то хочет их женить. Кто-
то «хочет их обидеть», когда они «никого не обижают». Вечная клевета, одна
и та же на протяжении веков. Дело идет о веянии умственном, а не о личном
состоянии; дело идет об убеждении, об убежденности: а ею уже мы все ды-
* Только вчера я ознакомился с рядом серьезных и во всяком случае добросове-
стных статей г. Басаргина в «Моск. Вед.», - между прочим, о браке и девстве. Их
отношение он выражает формулою-изречением, когда-то произнесенною Серафи-
мом Саровским: «Добро - добра добрейшее». Т. е. что брак есть добро, а девство - в
той же линии и такое же добро, но лишь высшее. Соблазнительная и лукавая («и
овцы целы, и волки сыты») формула. Но она разбивается, как и все члены «духов-
ной» схемки о браке, перед лицом действительности: ну, да, хороший этаж, но -
низший! А низшему - и низшая забота, меньшее попечение, грубейшее законода-
тельство, более грубый и поверхностный устав. Но ведь семья - это ствол «древа
жизни»; и выходит, что «добро, которое еще выше предыдущего добра», на самом-
то деле незаметно подъедает корень этого «древа жизни», подъедает просто тем, что
сверху лежит на нем; и с таковым своим действием уже является не «добрейшим
добром», а едва ли не «первым злом» («будете яко бози», «не слушайтесь заповеди
Божией, повелевшей вам множиться»).
732
шим, она составляет принадлежность общества. Дело идет практически - о
власти; а как под властью - теория, взгляд, убеждение, то вот откуда идет и
оспаривание высоты хотя бы на волосок один бесплодных перед плодород-
ными, бесплодия перед плодом. Тут важно именно «веяние духа». Вот, не-
сколько лет, я занимаюсь развитием противоположного веяния: о большей
благодатности плода сравнительно с бесплодием. Ведь я практически нико-
го же не женю, не сватаю: а какая началась, из аскетического лагеря, бом-
бардировка этого моего «веяния». Сколько злобы, прямо - ярости*; стрем-
* До какой степени она доходит, можно видеть из следующего. Не только М. А.
Новоселов, человек довольно добрый, назвал меня (на одном из религиозно-фило-
софских собраний) единственно за это веяние «противником духа Христова», но
мне передан был, года два назад, одним из многочисленных моих, хотя мною и не
виданных, корреспондентов, г. Н. Добровольским, следующий рассказ. Посетил он
в Москве покойного Михаила С. Соловьева, брата известного философа и сына зна-
менитого историка. Как переписывающийся со мною, он в беседе упомянул обо мне
(т. е. о литературной моей деятельности). «Розанов - антихрист, - ответил он мне. -
Я рассмеялся, - пишет мне Добровольский, - видя мой смех, М. С. вторично и упор-
но повторил свою мысль. Я не стал спорить. Но, выйдя от него на улицу, все думал,
чем бы вы могли вызвать такое странное, можно сказать дикое, мнение о себе, и
между тем в таком не легкомысленном человеке; М. С. Соловьева я всегда называл
про себя тяжелодумом» и проч. Не невозможно, что это шло и от Вл. С. Соловьева,
который, написав столько томов о «богочеловечестве» и вообще всю свою жизнь
занимавшийся только богословием, с его ингредиентами, кажется, ни одной страни-
цы не написал о семье, о мужьях, о женах, о детях: отражение довольно верное об-
щего к семье богословского отношения. Если в каком-нибудь отношении может быть
верно или может к такому заподозриванию меня подать повод, - то вот этот недоста-
ток вообще всего (за 2000 лет) исторического христианского богословствования. Не
находя во всем нем самых тем, мною трактуемых, и видя, однако, что я трактую их
с религиозной точки зрения, недоумевающие критики мои говорят: «Это что-то, вы-
ходящее за орбиту христианства; прецедентов для этого, почвы для этого в Еван-
гелии нет. Что же такое говорит Розанов, и какого Бога он несет нам, и что это за
религиозное веяние? Смысл его статей как будто добр, неотрицаем: но откуда же
добро это? не от Евангелия? Тогда - сгинь, и с добром своим, не хотим слушать!»
Между тем это же самое они могли бы повторить и об литературе, и об искусстве, да
и вообще о 7/ю жизни. Ни Дездемоны, ни Меркуцио «от духа семинарии» не выве-
дешь. Господа богословы собственно стоят перед задачей: чтобы треснул обруч на
их гробе, и этот гроб выпустил их из себя как живое существо, когда они все время
притворяются мертвецами (ведь поэзию-то, стишок-то и они любят? ведь Дездемо-
на - сия «мысленная Ева», как говорится в Покаянном каноне Андрея Критского, -
мерещилась и всем подвижникам?) да и всем вообще им хочется жизни, хочется
яблочков, цветочков. Только худшие из них (вот и г. Л. Писарев) притворились до
настоящей смерти, - как несчастные наши сектанты, выносившие в лес дубовые
гробы и ложившиеся в них с ожиданием «трубы архангела». Увы, жить всем хочет-
ся: прекрасен сей дар Божий. Но как жить? Без отрицания - подымаясь (самоидеа-
лизируясь). Тут - культура, тут - задача веков; тут забота, внимание, т. е. прежде
всего не низший, а высший этаж. Семья хочет занять апартаменты, до сих пор занятые
девственным состоянием, ауащ’ею; хочет себе венцов, скипетров, «житий», и «дер-
жавства», и «ключей Царства Небесного», ранее ей не дававшихся. О «ключах» весь
733
ления уничтожить, затоптать вначале же всходы моей мысли. Откуда бы это,
когда практически я ничего не делаю, на семи женах не женат и никакого
инока не совлек на мирской путь? Пусть уж они оценят (им виднее) вред
моего «веяния»; я же скажу, что из нашего лагеря видно, как опасно, мучи-
и спор: можно ли семейному, плодородному, счастливому, веселому, без уныния и
тоски в себе, без упреков себе, однако соделаться дорогим и милым существом Богу?
В этом весь и спор, - как довольно тонко заметил (на одном религиозно-философс-
ком собрании, при спорах о браке) М. А. Новоселов: об «основном христианском
настроении». Оно было 2000 лет довольно удушливое, тоскливое, печальное, жалу-
ющееся, скорбящее; в общем - трагическое. Нет улыбок, преступен смех, порицае-
мо удовольствие; и всего страстнее порицается - сладчайшее, муже-женское, «лю-
бовь», соединение. Теперь, я беру это, беру самое сладкое (даже по сознанию аске-
тов), и, рассматривая, с недоумением говорю: «Да что же тут неправда? Неправда -
в хитрости, заносчивости, власти, скупости. А это, из чего рождается такое чудное
существо, как дитя, такое невинное, - оно скорее мне думается уже свято, нежели
греховно. Каковы деньги, таковы и проценты; и если (приведем сравнение) от «двух
в плоть единую» отрезаются такие благодетельные «купоны», как дитя, то не оче-
видно ли, что «любовь» и сопряжение полов нс только не есть фальшивая ассигна-
ция, как уверили все человечество аскеты, но это самый верный «закладной лист»
несокрушимого банка. Проценты хороши - капитал хорош. Напротив, основной фонд
аскетизма (продолжаю сравнение) подозрителен по процентам, им приносимым: кто
же был (берем центр), - кто был, говорю, гордее пап, властолюбивее, заносчивее? И
дух этот каков в центре - всюду и на периферии, везде: «приидите и поклонитесь
нам». Папа - и Иов, «имевший семь сынов и семь дщерей»: подумайте, сравните.
Иаков, который до последней прелести знал все оттенки души и нрава и энергичной
Рахили, и скромной Лии, и стыдливых Валлы и Зелфы, - как он не похож на Григо-
рия Гильдебрандта, введшего для всего Запада целибат. Но вдумаемся же, почему в
благости такая разница у девственника и патриарха, столь обильно семейного? Зная
до гортанных звуков голоса, до шелеста платья, до приветливой встречи ввечеру,
при закате солнца - четырех этих человек, а с двенадцати сынами - шестнадцать,
как мог он глубоко и вплотную постигнуть существо человеческое; и так как это -
семья, любимое (не как у нас), все «нравящееся» ему, - то он постиг это с доброй,
ласковой стороны, со стороны ласкаемой им и ласкающей его. Бездны оптимизма!
лазурный свод со звездами! Гильдебрандт же никого вплотную не знал; как аскеты и
вообще знают «подчиненных» или «равных». Совсем другая сфера наблюдения, -
холодная, или колючая: «уксус» и еще что-то. И я не порицаю Гильдебрандта, но
сострадаю ему. Каково поле - таков и цветочек; какова песчинка - такова и пустыня.
Возлюбим индивидуумы - тогда возлюбим и человечество! Но когда в «человече-
стве» есть только начальники и подчиненные, «устав» и «правила» (монастыря, служ-
бы духовной), как полюблю я человека! Аскеты, единого не любящие («вплотную»),
- не любят и человечества! Не верю этому, подозреваю. Таким образом и я пропове-
дую любовь к человечеству («Христов дух», ведь так!\ но захватив в нее и родники
любви (avo amoris, позволю для яркости выразиться) и располагая человечество по
такому плану, чтобы сама собою, без особенного моего проповедания, рождалась
среди него любовь. Тогда как аскеты принесли любовь какую-то странную; тугую,
непринимающуюся: проповедуемую, - но от того-то и проповедуемую бесплодно
тысячу лет, что сами же они ампутировали природный и Богом установленный род-
ник ее (Адаму «нравится» Ева, это первое его от нее впечатление, выразившееся в
знаменитом восклицании его), отделили любовь от родника любви - прокляв его. В
734
тельно, грозяще, разрушительно - хотя бы самое тонкое «веяние» духа бес-
плодия. Ибо, конечно, поэзия сильнее и закона, и истории, фактов: она ле-
жит подспудно в основе всего этого.
круге моей мысли исключена трагедия, остающаяся лишь в форме естественного
зла (смерть, болезнь; также недостатки воли, напр., недостаток в человеке любви, не
вечная любовь); девушка с ребенком - для меня дар Божий, а вот измена - символ и
последствие грехопадения: вообще грехопадение - всякая слабость человека, бесси-
лие. Против этого-то исключения трагедии из концепции моей (не из природы) и
восстали аскеты, напр. «трагический» (не без оттенка комизма) В. С. Соловьев и
еще более совсем унылый (от неуспеха церковно-приходских школ) С. А. Рачинс-
кий, а по примеру больших - и сонмы малых: «Это - не от духа Христова: дух
Христа - печальный». Но, не входя здесь в рассуждения, замечу, не есть ли эта фраза
Иоанна Крестителя («покайтесь») - «преходящая», которой смысл сам собою про-
шел, когда пришел Христос, сказавший Нафанаилу: «Истинно говорю вам - отныне
увидите ангелов, сходящих с Небеси и восходящих на Небо»? Нафанаил же был под
смоковницею, и так тщательно под нею (для чего-то) укрылся, что, по удивлению
его словам Христа: «Я видел тебя под смоковницею», - можно заключить, что никто
из людей, а только Один Бог, мог увидеть его там. И все человечество знает эти
«смоковницы» около себя: отчего не представить, что Бог как взял отсюда именно
Нафанаила - берет отсюда же и избраннейших своих исповедников! Аскеты, так
великие религиозным духом (кто это оспорит для некоторых?), может быть, и сами
не знают подлинного родника его: смотрите, ветви «смоковниц» их опущены осо-
бенно низко, до полной непроницаемости; но бл. Иероним говорит: «Нигде нет
стольких соблазнов, как в пустыне; пока я жил в Риме, между женщин, я нс думал о
них; теперь я в одиночестве; но как пылает внутренний огонь!» Теперь, озирая все в
общем, я как бы подымаю ветви «смоковницы» и говорю: «Да тут и всегда были
только Нафанаилы, люди добрые, простые: вот - Иов, там - Авраам с Саррою и
Агарью, еще - Иаков со стадом, женами, двенадцатью сынами и далее - Давид с
Мелхолою, еще - Соломон с Суламитой: все - люди, о безбрачии не помышлявшие.
Они-то и были добрейшие («плотнейшее» познавание индивидуумов). Им и следует
подражать, как исполнителям заповеди, и не искать других примеров». Все это про-
сто и непреступно; хотя «основное настроение», - как справедливо заметил М. А.
Новоселов, при этом радикально изменяется. Но уже я не виноват, что В. С. Соловь-
ев, М. А. Новоселов, С. А. Рачинский и пр. так унывали, что даже и «искупление
рода человеческого», и «богосыновство», и «богочеловечество», и даже «церковно-
приходские школы» их развеселить не могли, не могли прояснить их души. А «по-
нравилась» бы им девушка - может, и не так сумрачны были бы; родился бы у Соло-
вьева сыночек: совсем другое направление мысли! Во всяком случае, никто меня не
может оспорить, что это новая категория, - и если подлинно она «не от Христа»
(М. С. Соловьев, М. А. Новоселов), - то нельзя же ее стереть, она останется креп-
ко, цепко; и если (усиленное утверждение обоих Соловьевых, и опять Новоселова)
она - «против Христа», то, существуя от начала мира и ранее пришествия на землю
Христа, она могла бы очутиться в таком странном отношении к Христу лишь един-
ственно при том предположении, что Христос сам повернулся против нее (этой ка-
тегории). Но прямо и в упор ни М. А. Новоселов, ни В. С. и М. С. Соловьевы ни разу
не сказали, не написали: «Христос был враг рождения детей». А раз этого они не
дерзнули написать - и «вся их батарея не стреляет», т. е. все их обвинения меня в
якобы «антихристианском духе» - как билетики от съеденных конфет: разнесло
ветром.
735
* * *
«Ницше, ницшеанство! Злое и насмешливое начало в истории!» Да, мне
кажется, нигде его столько не напихано, но лишь под «благолепною фор-
мою», как у этих тощих фараоновых коров, пожирающих ныне «коров туч-
ных». Приведенные о разводе слова из Л. Писарева - почему они не «ниц-
шеанские», не злые, насмешливые, равнодушные к добру и злу, «по ту сто-
рону добра и зла»? Неужели одну и ту же идею, разрушительную, мы не
узнаем под разными формами? И если Ницше - злой насмешник и разруши-
тель, то поистине он только неопытный мальчишка перед колоссальным
ницшеанством, которое дало искусительную заповедь человеку: «Не плоди-
тесь! не размножайтесь! и станете - яко бози». Его начала и ходов мы не
расследуем. Мы исследуем только общую идею, «веяние»; исследуем ее в
средних, уже очевидных моментах. Поразительно, что уже в III-IV веках
нашей эры начали появляться случаи хирургического самооскопления, даже
среди лиц духовного сана, - что вызвало специальное постановление одно-
го из Вселенских соборов лишать таких лиц сана и чуть ли не предавать
анафеме; но постановление это, как и другие в защиту брака, осталось хо-
лодным и внешним законом: поэзия скопчества продолжалась, «веяние» ве-
яло, проникая во все уголки жизни, в каждую книжку, в каждую картинку,
во всякий звук музыки, пения, легенды, прозы и вымысла. И оно искорени-
ло формальный закон, без подробностей в нем, без защит его, без подпор
ему. Творится «новая тайна беззакония», высказался г. Басаргин о всей сово-
купности защищаемых мною идей. Какое недоразумение, отвечу я скромно,
тихо, беспритязательно. Да смел ли бы я говорить так твердо, не будь совер-
шенно убежден, что борюсь против «тайны беззакония», но прокравшийся
как тать, как тень, почти в шапке-невидимке, в среду исполнителей един-
ственного (заметьте, единственного!) закона, данного первой чете до грехо-
падения: «Размножьтесь! наполните землю!»
Позже начал веять «дух» противоположный; так - краткое «веяние», без
громов, молнии, незаметное, неуловимое. Вначале оно только окислило пло-
дородие. К сладким (и свежим) плодам райских дерев прибавило горечь.
Есть сладкий миндаль, попадается - горький. Горькая миндалинка выросла
на сладком миндальном дереве. Замечательно, что с первою же виною чело-
века привзошла горечь в рождение. «В болезнях будешь рождать детей сво-
их», - сказано было Еве, которой ранее было поведено рождать, без указа-
ния (и след., бытия) болезней. Мужу, который был только пассивен в вине
(грехопадения) перед Богом, не дано было вовсе боли при рождении: хотя во
всемогуществе Божием, конечно, было - и ему дать страдание сюда. Но змий
не дремлет: и ныне боль рождения если не физиологически (Бог запретил),
то экономически, социально, юридически, всячески уже распространилась
и на него; а на Еву и ее чад эта боль, опять же всячески, распространилась до
нестерпимости, до невозможности, до страха рождать! Враг только вошел в
плодородие: и удесятерил проклятие Божие! «Древо жизни» (в Апокалип-
сисе, заключительная глава) двенадцать раз в год приносит плоды: но Апо-
736
калипсис открывает будущее; а по разу ежегодно «древо жизни» и между
грехопадением, и «Небесным Иерусалимом» должно приносить свой плод.
«Боль», привнесенная в рождение, клала естественную (и единственно нуж-
ную) границу рождению; как закон труда, тяжелого, невыносимого, данный
Адаму, - клал размножению и плодородию вторую границу, с мужской сто-
роны. «Я беден! Земля произращает тернии и волчцы! И самое исполнение
заповеди Божией (размножение) - ныне мне стало трудно: в раю все было
дано человеку без труда и он мог собирать жатву хоть 12 раз в год». Удиви-
тельно, как не разобраны были все эти знаменательные слова Книги Бытия.
Была во Франции «меркантильная система» (политической экономии) в эпоху
Кольбера; потом явились «физиократы», так же односторонне покровитель-
ствовавшие плугу, как раньше односторонне покровительствовали фабрике
и магазину; но явился Адам Смит и объявил, что и физиократы, и мерканти-
листы занимались глупостями: ибо «народное богатство» управляется - со-
крытыми в нем самом законами, автономными, которые - раз им дана сво-
бода - приведут страну без всякой «благопопечительности» чиновников - в
состояние более цветущее, чем Франция при Тюрго и Кольбере. И состоя-
ние Англии, Манчестер и Бирмингам, удостоверили прочность теорий шот-
ландского мыслителя. Собственно, в вопросе о плодородии* человеческом
- то же самое. От начала жизни в него вложены законы жизни, невидимые,
до сих пор вовсе не известные, но и при неизвестности действующие так
же, как если бы они были известны человеку. Бог, давший жизнь человеку,
дал этой жизни и законы; одаривший его плодородием - дал и инстинкты
его, «веяния», поэзию, влюбление, но все это вовсе не в чрезмерной степени
(как опасаются идиоты), а в границах, в нормах, дальше которых - увы! -
человеку никогда не переступить. Год бремени не ограничивает ли плодоро-
дия женщин? болезнь - не устрашает ли их? утомление кормлением, да и
труд, просто труд беременности (быть «в тягости» - народ изрек): все это не
кладет ли слишком большую и совершенно определенную границу рожде-
* К признанию по крайней мере некоторой правоты моих мыслей начинают при-
ходить, пусть немногие еще, духовные писатели-священники. Из них один, в духов-
ном журнале, заметил, что собственно Бог основал изречениями первой человечес-
кой чете «размножение, но еще брака не установил» (автор, очевидно, «брак» сме-
шивает с формами его «заключения»). Какова бы ни была мысль автора, он точно
указывает, что «повеление Божие множиться» обнимает благословением всю сумму
человеческого (оби/ечеловеческого) размножения: и уже не его (рождения) вина, что
не все оно вобрано внутрь себя «браком» (формами заключения союза), но что эта
форма, растеряв множества зерна, приняла в себя лишь часть Божия заповедания,
отвергнув другую. Не менее ценны рассуждения другого священника об отношении
к браку Ветхого и Нового Завета, - где он говорит, последуя указанию Спасителя на
первый Завет, что «от начала не было так», и безбрачие есть тенденция, вовсе не
известная пророкам, законодателям и повествователям Библии («тайна беззакония
начала действовать»). Все это ценно, и духовенство наше, вообще очень упорное в
исследовании, раз начав размышлять, - долго не остановится в движении мысли,
которой любопытство возбуждено.
737
НИЮ? Прибавьте сюда старость и болезни, не связанные с рождением, из
смертной (теперь — смертной!) природы вытекающие, — и вы убедитесь, что
для страха аскетов: «как бы дерево не начало приносить плоды 12 раз в год»
- не было никакого основания. А бедность, нужда, труд мужчин, равно сла-
бость их и болезненность гарантировали от «несчастия многоплодности»
(bete noire скопчества) и с этой стороны. Прибавлю сюда дивный, истинно
небесный закон, по коему во всякой стране, местности, городе каждый век и
год рождается девочек ровно столько, сколько мальчиков (чуть-чуть, едва
заметно больше: на 100 мальчиков - 102 или 103); итак, закон моногамии
собственно навсегда и навечно утвержден самою натурою. Остаются исклю-
чения; остаются 3-2 «сироты»-девочки: тайна, опять тайна, ибо для дивно-
го закона, столь уравнявшего рождения, конечно, возможно было бы и абсо-
лютно уравнять их, если бы Божественному Промыслу не угодно было ука-
зать через это знамение, что навсегда рождение останется биологиею, т. е.
асимметричностью, некиим «беспорядком» (отличительная черта всего жи-
вого, поэтического, философского!!!), а не механикою, не счетною маши-
ною. Таким образом, сама моногамия уже содержится в законе рождения;
но моногамия истинная, а не наша, с домом терпимости за занавескою. Ус-
тановлен был Богом закон, что каждый мужчина на всю свою жизнь полу-
чит единую подругу себе, друга себе, вторую душу себя - в жене; кроме 2-3
«сирот»... Что же для них придумать? Если монастырь - то ведь есть мона-
стырь и для мужчин. Монахов погашают монахини: а 3-2 «сироты» все же
остаются - в «миру». Очевидно, остаток «трех» имел и имеет в виду не «жен-
ский монастырь», а что-то иное, мирское же, семейное. Иначе, если б вне
семьи предполагалось им быть, то на сотню девочек и рождалось бы три
«уродца» бесполые, как есть такая порода у пчел, да и вообще известна в
животном мире. Три излишние, но в таком ограниченном числе есть, оче-
видно, поправка к арифметике, каковою грозит стать моногамный брак, аб-
солютно выраженный. Собственно, и нельзя представить (у нас, в Европе,
при домах терпимости и соблазняемой прислуге) такого благоденствия, что
из 100 мужчин целые 97 от отрочества и до могилы «знали» бы единствен-
ную одну подругу! 97 на 100?? Да у нас на 100 не выйдет 70 просто «жена-
тых», ну хоть как-нибудь женатых и, след., сколько-нибудь ограничиваю-
щих себя в отношении пола. Имеем «разливанное море», так что в такое
«несчастие», как «женитьба», мужчина и «впасть»-то соглашается не иначе,
как за хороший куш (приданое). Итак, 97 абсолютно моногамных на 100
мужчин - это со стальною твердостью определено и обеспечено в самой
природе вещей, если б ей было дано свободно выразиться. Теперь остаются
3 «сироты». Инициатива брака всегда принадлежит мужчине, добывающе-
му хлеб, трудолюбцу. Возьмет ли он, при «разливанном море» (пола), дур-
нушку, бедную, очень бедную? глуповатую? Есть косоглазые, рябые, карта-
вящие, заикающиеся. Увы, под «болезнью» живем, в «грехопадении»: и «про-
клятая» часть его заключается не в том, что хотят жениться (гипотеза аске-
тов), а в том, что именно не хотят жениться, напр., на дурнушках, глуповатых
738
и заикающихся. Как же человека понудить к этому? В свободе и лежит обес-
печение, т. е. лежало. Теперь, при «разливанном море», для всякого со сред-
ствами и силами человека открыто столько «красоток», что на дурнушку он
и не взглянет. А при свободе и автономности действия внутренних законов?
Да 97 разобраны 97-ю, и на трех последних мужчин остается три девушки
«так себе» и три дурнушки, никому не понадобившиеся. Если бы роду чело-
веческому, всему сплошь, был врожден закон моногамии, то три эти так и
остались бы абсолютно безбрачными; трава - вон из поля. Но кто же, когда
они умрут, их вспомнит? Кто утешит их в старости, выходит в болезни?
Дурнушкам семья еще абсолютно необходимее, чем красоте и молодости и
силе. Позволю сказать выражение, что брак существует преимущественно
для дурнушек: ибо другие нашли бы и иное, чем утешиться, в чем занять
себя, как снискать себе ласку; а дурнушка кому же покажется «милою», кро-
ме собственных детей? Для устроения судьбы их мужчине и дан труд тяже-
лый, но не арестантски тяжелый; труд серьезный - но не до отчаяния, и с
облегчением, с пятнами голубого просвета на заволоченном (после грехопа-
дения) тучами небе. Облегченные в труде своем пусть возьмут «сирот» этих:
ведь на 97 - таких будет только трое! Ну, видали ли вы, чтобы хоть в самой
скромной сельской обстановке на каждые 97 парней приходилось только
трое, которые в жизнь свою «знали» только двух женщин?! Неслыханное
благополучие! Невиданное целомудрие! Ему не смеем и верить! Между тем
оно твердо обещано и (главное!) обеспечено в автономном действии внут-
ренних законов брака. Мужу для того и не дано боли при рождении, дабы он
имел большую силу расширения, нежели связанная болью женщина; и, ког-
да позволяет скорбь труда, кому она это позволяет - чтобы не забыл боль-
ных, слабых, частью - старых; но не как заповедь (хотя дана и заповедь об
этом в словах: «наполните землю»), которую он мог бы и не исполнить, а во
исполнение своего свободного желания (порицаемая «похоть» аскетов).
Так все было устроено в дивном организме плоти, для спасения плоти:
как в духе есть свои законы, инстинкты, отдаваясь коим он доходит до гени-
альности. Семья, учрежденная Богом, - нет, сильнее: человек, сотворенный
Богом семейно, - вне всякого сомнения, и развил бы у себя гениальную (по
целомудрию и чистоте) семью, не вмешайся сюда злой дух своими «совета-
ми», противоположно «повеявшими»...
«Никаких законов в плоти нет. Плоть - послед грехопадения, в кото-
ром рождается человек как греховное существо; и главная, даже единствен-
ная его духовная забота должна состоять в освобождении от этого несчаст-
ного последа»*. И вот для этого - новая поэзия, а за нею - и правила,
* Псалом царя Давида (50-й) со словами: «в беззаконии зачат, во грехах роди
мя мати моя» - подробно и исчерпывающим образом разобран протоиереем А. П.
У-ским (в книге моей «В мире неясного и нерешенного», 2-е изд., 1904 г.). Отсылаю
туда любопытствующих. В добавление замечу оговорку, пришедшую мне недавно
на ум: Давид, хотя был пророк, непогрешим не был (вспомним слово Златоуста об
739
учреждения, законы, которые вытянули кончик муки, данной Еве в наказа-
ние за неповиновение, в длинную веревку, в цепь мучений, которая стала
связываться с рождением и в которую запуталось рождение. Оно так стран-
но «благословилось» и так «от души» люди ему «порадовались», что -
ежегодно целыми тысячами - матери начали удушать собственных детей!
Не известное среди кошек, собак - стало у человеков: видите ли, «в обес-
печение женской нравственности». Женщина, чтобы если не «быть», то
хоть сохранить «вид» нравственности, - должна задушить рожденное ею
дитя. Читатель видит, до какой степени как бы утроенное, удесятеренное
«проклятие» привзошло в человечество после того первого. Но сказано
было о подлежавших ослеплению: «Они будут видеть - и не поверят,
будут слышать - и не услышат»; хотя мы (говорю о цивилизации) несча-
стнее и преступнее скотов, но почитаем себя равными ангелам и «почти
Богу»...
Два слова о невинности всякой единичной матери, убивающей дитя. В
секте хлыстов, проповедующей абсолютное безбрачие, как известно, не
рождается детей, вовсе, почти: но изредка все же и на хлыстовок находит
«проруха» и они забеременивают; тогда от плода они избавляются или вы-
кидышем, или бросают рожденное дитя в лесу. Читал я несколько брошюр
против хлыстов, изданных, между прочим, «Миссионерским Обозрени-
ем», но там нет ни одного упрека «девице Марье», «хлыстовке Катерине».
Имен не называется; человеки - не обвиняются. Все обвинение ложится
на секту, учение, «веяние». И основательно. Будем же справедливы и зря-
чи не к одним противникам, но и к себе: и у великорусского, да и у всех
европейских народов детоубийство, очевидно, есть не проступок лица, а
грех, и смертный грех (я думаю, по ужасным его чертам, - «сатанинский»
грех), «веяния»...
Злой дух, ставший в вратах рождения, приписал ему хаотичность*, и
он навел несчастнейший и преступнейший испуг на человека - перед испол-
нением заповедания (единственного!) Божия. «Лучше Мне повиноваться, чем
Богу»: не вечное ли это соблазнение злого духа.
ап. Павле: «Хотя и Павел, но человек»). Погрешив (жестокостью в отношении к
Урии, мужу Вирсавии: ибо по закону он мог взять ее по разводу, если бы ни она
Урии, ни ей Урия не нравились), - итак, погрешив в поступке (ведь этого же никто
не отрицает! Ведь это же и Бог ему сказал через Нафана), почему, спрашивается,
не мог он погрешить и в слове, во взгляде на рождение?.. Непогрешимо только
Богом сказанное (напр., заповедь размножения), а о прочих мы должны иметь в
виду: «Не сотвори себе кумира... ни на небеси, ни на земле». Между тем ссылка на
50-й псалом у богословов ежеминутна: и не замечают они, что, смешав «первород-
ный грех» с исполнением «заповеди», они повернули все человечество восстать
против Бога, плоды чего (проституция и детоубийство) дымятся как «злая жертва»
на руках у нас.
* «В вас - хаос шевелится», - обвиняет меня и г. Басаргин. Впрочем, хоть за
внимание и некую заботу мысли - спасибо ему.
740
* * *
Поэтическую иллюстрацию «высокого идеала христианского брака»,
какую дали Шиллер и Жуковский, дополним русскою прозаическою карти-
ною. Цитирую газету-журнал «Право» № 17 за 1903 год:
Екатеринбургский окружной суд. (Истязание беременной жены.) (От
нашего корреспондента.) «4 марта в выездной сессии в гор. Ирбите разби-
ралось дело об истязаниях, мучениях и побоях, нанесенных беременной жен-
щине, последствием которых были преждевременные роды и смерть ее мла-
денца. Сущность дела в следующем: в мае месяце 1901 г. Сусанна Емельянова
вышла замуж за молодого парня Илью Артемьева Мурзина; сначала жизнь
молодых шла более или менее сносно, но в «Богородицын день» (22 октяб-
ря) того же года муж уже порядком «поучил» свою молодую жену: в их
супружескую жизнь вмешалась свекровь Сусанны, Евгения Львова Мурзи-
на, которая невзлюбила свою сноху. Сусанну били чем попало, морили го-
лодом, муж привязывал ее за косы к кровати и держал так привязанную по
целым ночам за то, напр., что она (по его собственному показанию) взяла
однажды самовольно из сундука ’А фунта пряников и отдала их своей мате-
ри или не сразу как-то легла с ним спать; на судебном следствии проскольз-
нуло заявление Ильи Мурзина, что жена его по ночам уходила от него, заяв-
ление ничем не подтвердившееся.
Сусанна никому не жаловалась, терпела и молчала; с осени 1901 г. вы-
яснилось, что молодой муж Сусанны Илья Мурзин болен сифилисом; в этой
болезни он обвинил Сусанну, и побои участились; 4 января 1902 г. он повез
ее в больницу в Ирбит, чтоб оставить там, как больную, но в больнице ни
врач, ни акушерка, Сусанну свидетельствовавшие, больною сифилисом ее
не нашли, а нашли только беременною на пятом-шестом месяце, в больнице
ее не оставили, велели везти домой и «беречь ее». По приезде домой муж,
не дав ей обогреться, сдернул с нее платье, а с головы ее шаль и платок,
схватил за косы и, бросив ее на пол, начал ее бить за то, что она не осталась
в больнице; а свекровь, схватив железный крюк от умывальника, фигуриро-
вавший на суде в качестве вещественного доказательства, длиною около ар-
шина, так же стала бить Сусанну этим крюком по чем попало за то же са-
мое; подходила ночь, и Илья опять привязал Сусанну к кровати за косы и,
несмотря на мольбы и просьбы несчастной отпустить ее выйти на минутку
на улицу, нс отвязал ее; старик Артемий Мурзин просил жену свою и сына
отвязать Сусанну и сам хотел это сделать, но Евгения Мурзина ему этого не
позволила; ночью Сусанна, оставив клок волос, кое-как сама сходила на ули-
цу, а вернувшись, тут же у порога, на голом полу разрешилась мертвым мла-
денцем; и муж, и свекровь были безучастны к этому событию, только ста-
рик Артемий побежал за бабушкой-повитухой, та пришла и стала просить
воды и тряпок, чтобы привести в порядок роженицу. Но Евгения Мурзина,
несмотря на настойчивые требования повитухи, не дала ничего, отвечая:
«Не дам я ей, проклятой, ничего, пусть издыхает, как собака...», и не допу-
стила бабку помочь роженице. Повитуха, видя, что добром с Евгенией ниче-
го не сделаешь и что в доме творится что-то неладное, пошла и привела с
собою сотского и десятского, и только при содействии полиции удалось бо-
лее или менее оказать помощь больной, да и то Евгения Мурзина не дала ни
741
воды, ни тряпок, а Артемий Мурзин все это достал сам; Гликерия Мурзина
(повитуха) хотела положить Сусанну, как лихорадочно больную, на печку,
но Евгения и этого не позволила и не дала ничего постлать на лавку, и Су-
санну пришлось положить на лавку на голые доски. На другой день силой
же Евгению заставили истопить баню; в бане бабка, увидя у Сусанны все
тело исполосованным, в кровоподтеках, ссадинах и синяках, спрашивала:
отчего это у нее? Но Сусанна или молчала, боясь родных, или давала неле-
пые ответы, как и другим посторонним людям, и только потом уже, некото-
рое время спустя, объяснила, как ей жилось, и как ее зверски истязали.
Дело не раз откладывалось по болезни Ильи Мурзина; наконец на суд
4 марта предстали болезненного вида молодой парень Илья Артемьев и смор-
щенная, иссохшая старуха Евгения Львова Мурзины, обвиняемые по 1489,
1491 и 1492 ст. ст. «Улож. о нак.»; виновными они себя не признали; Евге-
ния все время на суде плакала, вздыхала, смотрела на икону и крестилась;
присяжные вынесли обоим обвиняемым обвинительный вердикт (Илье дали
снисхождение); суд приговорил: Евгению Мурзину к 4 годам тюремного зак-
лючения, Илью Мурзина к 4 годам арестантских рот».
«Уложение о наказаниях»... Судится она по «статьям 1489, 1491 и 1492
улож. о наказ.»: но почему не по «статьям» (а ведь их много?) «Устава духов-
ных консисторий», - раз уже «брак есть таинство и судить о нем не принад-
лежит светской власти, слишком грубой, земной и низменной», а только
духовной. А вот, видите ли: «низменная»-то власть, «земное»-то человече-
ство почувствовало это как злодеяние, возмутилось и пожалело; да и не только
пожалело платонически, сердобольно, а и вступилось. Выехали судить дело
какие-то «чиновники в мундирах» и «аблакаты», люд все презренный, не
добродетельный, не небесный: а где же «небесные человеки»? Да рядом с
избиваемой - постный суп едят и молоком не балуются. Тощая вермишель
тянется в желудке, попахивает грибком - и царство небесное обеспечено.
Нет, я серьезно. По настоянию митрополита Филарета московского была
выброшена из законодательства (в 40-х годах) статья, установившая развод
в случае покушения одного из супругов на жизнь другого. «И брак стал со-
всем крепок, солиден и свят». Нет, послушайте: в приведенном случае, ко-
торый стали судить светские судьи, ведь вовсе еще не содержится «покуше-
ния на жизнь», и такие-то «легонькие» случаи, ну, простой там грубости и
невнимания мужа к жене, можно сказать, и на минуту не заставили обеспо-
коиться московского владыку и прервать его «воздеяние руку мою» и т. п.
небесную поэзию, слушая которую вся Россия (и мне приходилось) в слад-
ком трепете замирает в Великий пост. Альты-то как заливаются... И свечи,
и лампады, и дым ладана. «Не знаем, где стояли, на небе или на земле», -
записали свое впечатление послы князя Владимира от цареградской служ-
бы. Но и тогда, около св. Софьи, как теперь около Успения, - всего в не-
скольких шагах (у нас - в Замоскворечье) те «бытовые» картинки процвета-
ли и все так же не смущали благочестия благочестивых и умиления умилен-
ных... пока не пришли какие-то «аблакаты», которые «в церковь не ходят,
лба перекрестить не умеют» и все же деревенскую бабу умеют пожалеть
742
лучше «нас». Право, поймешь которого-то Генриха в Англии, воскликнув-
шего о назойливом Фоме Бекете: «Кто избавит меня от этого монаха»; пой-
мешь и нынешнего Комба во Франции; и поступок с монастырскими иму-
ществами Екатерины II. Из собственной истории их не поймешь: кажется -
«хищение», «насилие» и «безбожие», какой-то хаос, что-то чудовищное. Но
из истории замученной этой бабы и того, кто ее судит и кто о ней отказался
судить, как о деле «легальном» и ничего особенного не представляющем (по
Л. Писареву: «Не сошлись характерами, и баба ищет нового прелюбодея-
ния»), - можно понять.
Читатель с впечатлительным сердцем вскочит: «Да неужели же на по-
добные случаи, которые через исповедь, в слезах, картинно были переданы
духовным отцам - переданы во всех городах, столицах, уездах, селах и пере-
давались неустанно с тех пор, как существует исповедь и установлен брак, -
неужели на эти реки слез и горя ничем они не реагировали? Никаким не то
чтобы законом, судом, статьей в «Уставе духовных консисторий», - но по
крайней мере платонически, красноречиво, через угрозу в проповеди жесто-
ким мужьям, через утешение в проповеди же замученным и оскорбленным?»
Представьте - ничего. Ни звука. Откройте все «творения», многотомные,
протяженные: они все тянут ту же вермишель, проталкивая ее в катараль-
ный желудок, - и вот вам «царство небесное на земле» готово. Нет, серьез-
но: слыхал ли когда-нибудь кто-нибудь, чтобы против жестоких мужей под-
нялись громы, как против Дарвина и «материалистов», да против тех же
«адвокатов и безбожников», читающих Дарвина, а не «наши томы». Ни зву-
ка. Только раз, в довольно толстой книжке (870 страниц): «Семья право-
славного христианина. Сборник проповедей, размышлений, рассказов, сти-
хотворений. Составил священник А. Рождественский» (С.-Петербург, 1900),
мне привелось встретить единственную за всю жизнь статейку как раз на
эту тему: «К женам, имеющим худых мужей», которую и привожу здесь це-
ликом как историческое выражение исторической «благопопечительности».
Вот послушайте, читатель, как утешил и рассудил:
«К женам, имеющим дурных мужей. Из жизни св. Нонны. Чет. мин.,
авг. 5-го. Всякий знает, что далеко нс все живут счастливо в супружестве и
что, при этом, в огромном большинстве, чаще приходится пить горькую чашу
женам, нежели мужьям. Там, слышишь, муж вовсе не хочет знать Бога и
творит неподобное; там - пьяница; иному все равно, есть ли у него жена и
дети или нет; у третьего в привычку вошло постоянно надругаться над же-
ною. Четвертый... да что четвертый? И не перечтешь, сколько есть худых
мужей. И вот сердце обливается кровью, глядя на этих несчастных страда-
лиц, как бы осужденных на каждодневную муку и безграничную скорбь.
Как же быть? Неужели так уж и оставить их в этой муке и ничем нс помочь
им? Ужели нет средства облегчить их горькую участь? Нет, необходимо дол-
жно помочь, и есть средство на то, чтобы облегчить их участь. Вы, конечно,
спросите, в чем же состоит это средство? А вот послушайте, мы его сейчас
откроем вам.
743
«Мать св. Григория Богослова, блаженная Нонна, была дочь добрых
христиан, и родители воспитали ее по правилам христианского благочес-
тия. Но вот ее несчастие: родители выдали ее за язычника. И горько, горь-
ко ей, пламенной христианке, было видеть, как муж ее, вместо истинного
Бога, чтит бездушные твари и кланяется огню и светильникам. В самом
деле, каково ей было, когда она станет на свою молитву, а муж на свою;
она начнет молиться Богу, а муж справлять идольские обряды? - Да, тяже-
ло было! Но к чести ее должно сказать, тяжело было только сначала. Нон-
на была женщина мудрая и волей сильная и скоро средство из тяжелого
положения выйти нашла и худого мужа сделала добрым, и из него - языч-
ника сделала также примерного и святого христианина. Каким же образом
она достигла этого?
Нонна день и ночь припадала к Богу, в посте и со многими слезами
просила у Него даровать спасение главе ее, неутомимо действовала на мужа,
стараясь приобресть его различными способами: упреками, убеждениями,
услугами... и более всего своею жизнию и пламенною ревностью о благо-
честии, чем всего сильнее склоняется и смягчается сердце, добровольно давая
вести себя к добродетели. Ей надобно было, как воде, пробивать камень
беспрерывным падением капли, от времени ожидать успеха в том, о чем
старалась, как и оправдало последствие. Об этом просила она, этого ожида-
ла, не столько с жаром юных лет, сколько с твердостию веры. И на осязае-
мое никто не полагался так смело, как она на ожидаемое, по опыту зная
щедролюбие Божие. - Рассудок мужа стал мало-помалу исцеляться, а Гос-
подь стал его еще привлекать к себе и сонными видениями. Раз мужу Нон-
ны представилось, будто он поет следующий стих Давида: «Возвеселихся о
рекших мне: в дом Господень пойдем» (Пс. 121, 1). - С пением он ощущал в
сердце сладость и, встав в радостном настроении, рассказал о видении сво-
ей супруге. Она же, уразумевши, что Сам Бог призывает мужа к святой цер-
кви, стала усерднее поучать его христианской вере и привела его на путь
спасения. В то время по пути в Никею остановился в Назианзине св. Леон-
тий, епископ Кесарии Каппадокийской. К нему блаженная Нонна привела
своего мужа, и Григорий был крещен руками святителя. По принятии же
святого крещения, проводил столь праведную и богоугодную жизнь, что впос-
ледствии был избран на епископский престол в том же городе Назианзине»
(Чет. мин., янв. 25-го).
«- Итак, вот вам помощь, жены несчастные! Подражайте святой Нон-
не, и, Бог даст, и вы обратите на добрый путь ваших мужей. Молитесь
пламенно о них Богу; действуйте на них упреками, убеждениями и услуга-
ми, показывайте им собою пример благочестивой жизни, веруйте в мило-
сердие Божие, вооружитесь терпением и, поверьте, что как капля воды
беспрерывным падением пробивает камень, так и вы, несомненно, рано
или поздно тронете сердца мужей ваших и эти сердца обратите к Господу.
Но если бы, при всем том, вы и не тронули их, то и тут ваше не пропадет,
ибо, через свое, здесь на земле, терпение от мужей вы стяжаете себе венец
мученический и причтетесь на небе к лику претерпевших до конца» (Гу-
рьев. «Четьи минеи в поучениях»). (Стр. 172-175 разгонистой печати
книжки.)
744
Вот и все, все, читатель.
И ни одного слова о том, что ведь, может быть, муж - алкоголик? вы-
рожденец? «врожденный преступный тип»? Ни которая из категорий этих
не пришла на ум, очевидно, ленивому г. Гурьеву и столь же лениво его пере-
печатавшему А. Рождественскому; и в общем - всему этому духу, ленивому
к самой теме («христианская семья»), и не избираемой почти никогда для
трактования.
Алкоголизм, вырожденец?.. Но может быть гораздо худшее и обыкно-
веннейшее. Именно: около жены, робкой в уме своем, недалекой, чуть-чуть
даже тупой (ведь это еще не преступление?), может стоять человек стальной
воли и твердого ума, о которого «подражайте св. Нонне» - рассыплется, как
песок около гранита. Не читали разве составители этих «советов» в «Семей-
ной хронике» С. Т. Аксакова о молодом Куролесове, который издевался над
своею почти малолетнею женою, взятою главным образом ради приданого?
Да и наконец, «пример св. Нонны» еще надо вычитать из книжки свящ. Рож-
дественского. А до знаменитого 1900 года, когда появилась знаменитая книж-
ка? а безграмотный люд? а люд нищий? Можно ли с ворами поступать, сове-
туя: «Не воруй»? «Но мы - духовные и кроме духовных (мягких) средств
иных для вразумления нечестивцев не имеем». Ну, будто бы? а сектанты?
«штундисты» и «штундо-баптисты» и прочий люд, который к «нам» лютее,
чем Илья Мурзин к жене своей Сусанне? Для них и их «вразумления» даже
в служебный люд избираются лица с нарочито-пугающими фамилиями, вро-
де, напр., известного г. Бульдогова...
Да даже и с женами всегда ли только «духовно» обходятся? Вот рвану-
лась жертва физически в сторону от сожительствующего ей зверя: представь-
те, вплоть и до 1900 года мягкие в отношении жестоких людей люди высту-
пали жестоко против кроткой и измученной. Никто ей «духовно» не совето-
вал «помириться с мужем», но во исполнение: «тайна сия велика есть» и
«еже Бог сочетал (венчание), человек (сама несчастная) да не разлучает» -
ей накидывали аркан и влекли опять к истязателю. И все эти Филареты,
Иннокентии и Платоны, не могшие иначе, как «мягко посоветовать» жесто-
ким мужьям лучшее отношение к женам (да и где хоть такие-то советы?), не
промолвили ни единого слова против возвращения жен к своим истязателям
«по этапу».
И никто, решительно никто таким повсеместным мужьям-медведям не
посоветовал, как А. Рождественский посоветовал истязуемым женам: «По-
кинула жена? Делать нечего - стерпите. Знайте верно, что за такое терпение
стяжаете ангельский венец».
Торквемада физически и лично, своими руками — никого не мучил. Была
издана формула мягкая: «Передаем вам (светскому, государственному суди-
лищу) нераскаянного грешника для наказания самым легким видом - без
пролития крови». И несчастных, для исполнения буквы распоряжения («без
пролития крови»), - сжигали!!! Пришли грубые люди, люди не меланхоли-
745
веские, не того «основного христианского настроения», о котором зловеще
заговорил на Религиозно-философских собраниях М. А. Новоселов, а об-
ратного, веселого, с пивом, девушками, о которых написал Майков:
Каждый вспомнил
Соловья такого ж точно,
Кто в Неаполе, кто в Праге,
Кто над Рейном, в час урочный,
Кто - таинственную маску,
Блеск луны и блеск залива,
Кто - трактиров швабских Гебу,
Разливательницу пива...
пришли - и ужаснулись! Они не начали по пунктам и «письменности» доби-
раться, кто подлинно
В великолепных auto-da-fe
Сжигали злых еретиков,
а прямо указали на «кроткого» Торквемаду, который по документам был со-
вершенно чист, неизменно советуя государству «обходиться с грешниками
кротко - без пролития крови». Простые, грубые «завсегдатаи» швабских,
толедских, вормских и иных «трактиров» - пошли кучею не по адресу к
светскому государству, а к воротам «Святейшего Судилища»* - и разломали
его, и растоптали все, и посолили солью самую землю, на которой оно сто-
яло, дабы ничего не смело расти на его ужасном месте. Грубые люди! А ведь
«письменность» вся была на стороне Святого Судилища?! Там были крот-
кие фразы! И невозможно же, невозможно предположить прямой, в лицо,
злобы, хотя бы даже у Торквемады. «Жги!» - нет, этого и он не говорил. Но
тайною диалектикою души, но вековым привыканием «к мерам все более и
более строгим» и вековым отвыканием от людей, от жизни, от площади, от
улицы, от природы - он был приведен к деяниям, уже ничего не говорив-
шим его иссохшему в размышлениях сердцу, его оскорбленному в «святос-
ти» сердцу. «Род сей (людской) жестоковыен: и ничем не можно избыть из
него беса лукавства»... кроме как тем-то и тем-то, и так вплоть до «огонь-
ка». Считаю ли я Л. Писарева, г. Басаргина, М. А. Новоселова - людьми
дурными? Избави Бог. Но дух учения их зол: и, лично, может быть, хорошие
люди, - они уже введены в лабиринт того таинственного духовного движе-
ния, которое на далеком конце завершается Торквемадою. Но в католиче-
* Все ли знают, что инквизиция, во всех ее правах и прерогативах, Римом не
отменена, не упразднена - и только не действует (за бессилием, может быть вре-
менным)? Не без страха выслушал я это от одного умного, скромного, чрезвычайно
образованного католика, - и слова эти сказаны мне были вдумчиво и упорно («и не
может быть отменена»).
746
стве все завершено, у нас же все оборвано, робко, нерешительно: «Они
(г. Мережковский, я и вся «компания») - филозои» (термин взят из последнего
романа г. Боборыкина), формулирует и Басаргин; и слово так выражает ос-
новную его точку зрения на нас, что он повторяет ее и в юбилейных статьях
о Хомякове, кивая в нашу же сторону. «Филозои, - поясняет он, - любители
жизни». Вот это-то, любовь к жизни, - и есть метафизическая точка пово-
рота от мировоззрения ихнего к мировоззрению нашему. Не беспокойтесь:
они не только бы простили нам полное равнодушие к религии, к христиан-
ству, даже отречение от Лика Христова (ведь не мучительно же они восста-
ют ну хоть на Карла Фохта, Бокля, Бюхнера); все бы простили, полный вы-
ход не только из христианства, но из всего круга всемирной религиозности,
как простили это или равнодушно отнеслись к этому во всем нашем образо-
ванном обществе; но вот этого «филозойства», этого прилепления к миру,
уважения к миру - они не простят никогда! ни за что!! Собираю я мелочные
факты и размышляю давно: года два назад в каком-то «прибавлении» к «Бир-
жевым Ведомостям», взятым на ходу у швейцара, прочел я в «мелких изве-
стиях» на 4-й странице следующий факт: в Алжире (или Тунисе) служил
какой-то богатый француз и свел дружбу с мелким туземным князьком. Жил
там долго, а князька очень полюбил. И стал ему князек сообщать правила их
веры, всю премудрость и, может быть, нам не известную поэзию мусуль-
манства. Мелкий шрифт - короток, и я передам только схему: кончилось
тем, что француз по существу ли или по форме - перешел в мусульманство.
Во Франции и в Париже ведь давно всякой веры нет; там - франкмасонство,
«культ Изиды», «черная месса», вообще мало ли что. Конечно, за переход в
мусульманство никто не думал его преследовать. Просто - не интересно было,
и никто вопросом о религии его не интересовался. Но, последуя князьку
(мне даже неловко писать - но факт достоин философского размышления),
он последовательно женился на одной ли, на двух ли туземках. Связи его с
Парижем и Францией не были разорваны, и раз в несколько лет он посещал,
на несколько недель, свою родину. Понравилась ему очень француженка-
девушка, образованная и из общества. Он делает ей предложение, но и объяс-
няет о себе все, т. е. что у него уже три жены. Та ужаснулась. Он ей также
нравился, но все его положение ей представилось до того чудовищным, что
она не могла постигнуть его сути; а из рассуждений и оправданий его ниче-
го не разумела. Во всяком случае, раньше чем сделать шаг, она захотела уви-
деть его жизнь на месте, как это «обходится», каков быт и психика. Поехала,
долго жила, не соединяя с его судьбою - своей; но наконец, все выверив,
может быть войдя в новую духовную обстановку, - согласилась и вышла за
него замуж. Доселе - факт: но вот начинается интересное. Через несколько
лет со всею своей уже чрезвычайно обширной семьей он приехал в Париж:
его никто не принял! ни друзья, ни родные!! Все спортсмены, любители
конских бегов, имеющие по 3-4 содержанки, все, наконец, постоянные по-
сетители домов терпимости, соблазняющие и кидающие с ребенком деву-
шек, полные атеисты и не христиане - не сочли возможным просто «узнать
747
его на улице», поклониться. Франция для него умерла. Он умер для Фран-
ции. Рассказ меня до того поразил, что я тогда же пришел к догадке: «Тут -
метафизика, метафизическая точка всего (исторического) христианства».
Дело вовсе не в атеизме - он прощается; не в разврате - и он прощается; не
в лице Христа даже - и Его полное забвение прощается же. Все - прощено,
ко всему - равнодушны. «Он друг наш, он - приятель наш, хоть и неверую-
щий, хоть bon vivant». Вольтер, английские деисты, Штраус, - нисколько, ни
малейше не вышли из «христианского общества», суть - его живые фрак-
ции, его филиальные отделения, разветвления. Но (перехожу к другому, под-
тверждающему примеру), напр., мормоны - исключены из парламента Со-
единенных Штатов, и, очевидно, не за религию (ибо атеисты могут в нем
состоять), но за быт, аналогичный тунисскому обитателю. Исключены - и
почти преследуются на улицах, почти побиваются камнями. Вот это-то и
наблюдайте, это-то и любопытно, тут-то и философия. Вольтер с триумфом
въехал в Париж, осмеяв все католичество. Значит, не в католичестве дело, не
в церковном строе. Можно быть вне церкви, а из «христианского общества»,
с пожатием рук и приятным bon vivant’cTBOM - не выходить. Наблюдайте
эти абсолютные расхождения, абсолютную ненависть, как у civis romanus*
- к servus**, как у эллина - к Pappapotg, как у «крещеного» - к «обрезанно-
му»: и вы тут только и откроете зерно расхождения целых культур, цивили-
заций. Ведь что сделал тунисец или мормон: да всю жизнь он знает только
4-х женщин, т. е. раз в семь меньше даже «плохонького», дохленького фран-
цуза. В сторону скромности, умеренности - у него решительный плюс (это-
то невеста-девушка, верно, и высмотрела). Не в скромности дело. В чем же?
Возьмем нелюбимую жену, Мину из «Красного карбункула»: смерть, окон-
чившая годы истязаний. Да, но и с этим фактом решительно не «перестает
подавать руку» европейское общество. Наконец, измена жене: возьмем Сти-
ву Облонского (из «Анны Карениной»). Да он - что новая станция, то вновь
и изменяет прелестной своей Долли: так за это его не только общество не
судит, но даже и старый добрый камердинер «осерчал на барыню», что та
вздумала обидеться. В чем же дело? И особенно, в чем оно, когда в нами
читаемой Св. Библии случай с Иаковом, жившим одновременно с Рахилью,
Лией, Валлой и Зелфой, дает картину, точь-в-точь повторенную тунисцем и
мормонами? Решительно невозможно этого постигнуть иначе (и ведь что за
дело Парижу до довольства или недовольства тех четырех тунисских жен?
до их счастья или несчастья? Ведь тысячи проституток сгнивают, несчаст-
ные ни в каком случае не менее, чем четыре эти «несчастные» женщины?), -
итак, говорю я, невозможно постигнуть этого иначе, как что это есть отно-
шение (общества) к фактическому разрушению, в самом быте, в самой жиз-
ни, того «основного христианского настроения духа», которое, увы, у М. А.
Новоселова одно с Вольтером и Штраусом. Пусть Штраус написал «Жизнь
* римский гражданин (лат.).
** раб (лат.).
748
Иисуса»: да, но он - в (предполагаемом) «настроении Иисуса», меланхоли-
ческом, печальном; «он христианин» (по основному настроению); Гейне пел
стишки - а все же был меланхоликом. Наконец, Нана - она сгниет в болезни
и «раскается». Все - «основные христианские настроения». Наконец, если
мы возьмем завсегдатая публичных домов, то ведь и его не может не тош-
нить всю жизнь от них: опять - «основное настроение христиан». Оттого-
то «блуд» слишком прощен, ибо он - пакость, от него - тошнит, и «основное
настроение» М. А. Новоселова - цело. Везде оно цело, в крутящемся и мрач-
ном Париже, на балу, в театре, в балете: ибо на дне всего этого - горечь и
ясное отчаяние. Но странный тунисец, в прихотливой судьбе своей, ступил
на точку, где отчаяние, и мрак, и раскаяние - и в конце не предвидится; про-
сто - их нет, как и у Иакова, «благословившего дни свои и приложившегося
к отцам» (умер). Мука, боль, побои, измена, обман - выключены из семьи
таинственным исчезновением ревности в ней; а искание общества, балета,
театра, сих лекарств домашней скуки, упразднено тем, что собственный об-
ширный дом уже есть общество, с разнообразием психологий, привычек,
манер, обычая, с тем неравенством и волнением, психическим и бытовым,
отсутствия коего не выносит человеческая душа (асимметричность души).
Что этот тунисец был из скромных скромный француз, не искатель балета,
не зарящийся на барышень, не человек, который дому предпочитает клуб и
жене - друзей, это само собою чувствуется из всего его поведения: чувству-
ется, что он на немногих - слишком немногих для нас - точках сосредото-
чил всю свою душу, без разделения и рассеяния. И вот, ступив на эту точку
полного исключения решительно всех «основных христианских настроений»,
меланхолически-порочных, раскаянно-жестоких (битье жен), слабонервно-
лукавых (измена женам), - он вышел вовсе и из христианского общества,
разорвал не с Парижем или Франциею, не с друзьями или родными, но с
цивилизациею, культурою! И друзья, родные - вступились за цивилизацию
и не подали ему руки. Иначе объяснить этот комплекс идей, чувств, отноше-
ний - нельзя. Так вот, значит, в чем дело: не в Вольтере, не в Штраусе; не в
атеизме или пороке; центр - в счастье без капли горечи в заключение. Без
weltschmerz*. Капля-то чернильная на конце длинной строки о «христиан-
стве» и «добродетелях его», - эта капля и решает все. Всем строкам преды-
дущим, розовым, голубым, — она сообщает заключительный смысл. Отсюда
- основное христианское таинство: покаяние. Без покаяния - нет христиан-
ства. Отсюда основные концепции: ад, муки «там» или «награда после покая-
ния». Всю жизнь грешил, всю жизнь воровал; да, но это - строки. М. А. Ново-
селов ждет своего: «в конце воровства - покаялся». Капнула черная капля. «А,
он - мой!» - восклицает радостно о «брате» Новоселов. Но вот я стараюсь
порядочно жить и не выказываю расположения к покаянию. «Ты - антихрист!»
- восклицают М. А. Новоселов, М. С. Соловьев и, может быть, Вл. Соловьев;
«ты - филозой» (любитель жизни) - и отворачивается г. Басаргин.
* мировая боль (нем.).
749
Не жестокие лично, не злые лично, они все утруждены, согбенны душою.
И это согбенное положение, неестественное, сообщает угрюмость душе. По-
ставьте меня на колена, да заставьте стоять не полчаса ради шутки, а три часа,
шесть часов, чтобы ноги затекли, на коленях образовались кровоподтеки, - и
чтобы томящая скука, скука до отчаяния вошла в душу от монотонности по-
ложения и всего окружающего; и - посадите меня на стул или, еще лучше,
предоставьте ходить по комнате и даже выйти в сад, идти куда угодно. Один и
тот же человек, - я стану неузнаваем в одном положении и в другом. Свобод-
ный и счастливый, развалясь в креслах и читая «Дон-Кихота», я рассмеюсь
маленьким шалостям вокруг меня, съем недоваренный обед жены и извиню
легко проступок детей. «Мне хорошо, пусть будет и всем хорошо». Но когда я
страдаю? когда в душе мертвящая скука, а колена болят? Да тогда попробуй-
ка ребенок, резвясь, пробежать мимо меня: я ухвачу его за вихор, да и больно,
до слез, до крови - нажму этот вихор. Психология: «Не подходи!», «Не весе-
лись!», «Сгиньте все удовольствия!» - образуется невольно в страдающем
человеке. Я не спорю, что когда собственное страдание доходит до невыноси-
мости, то черный облачный свод души прорезывается полосами огненного
сострадания (к другим) - вспышек все простить и со всем примириться: но
именно - только вспышек, которые сейчас же заволакиваются еще более гус-
тым мраком отчаяния и злобы. Вот эти прорезы сострадания (впрочем, - сло-
весного только, в воплях) обманули и приманили человечество к аскетам; за-
ставили принять Торквемаду за ягненка. Стадо-то человеческое, вообще бла-
гополучное, почитывающее «Дон-Кихота», - доверчиво до тупости и, отирая
кровь от зуба аскета, все еще ни о чем не догадывается. Полное благодушных
чувств, но средней величины, оно, услышав вопль: «Всем простим!» и «Всех
возлюбим!», дивится: «Вот гигантские чувства, к каким мы, смертные, не спо-
собны; это - ангелы! у них - святость!» И идут доверчиво, воистину, как овцы,
в эту «раскаленную пещь» благих восклицаний и векового, вечного мрака,
«скрежета зубовного». «Вся сила страдания (цитирую из «Записок об ученом
монашестве» арх. Никанора одесского), - вся сила страдания, какая только
дана монаху от природы, кидается на один центр - на него самого и приливом
болезни к одному жизненному пункту поражает его жестоко, иногда прямо
насмерть. Это и есть монашеское самоболение (курс, автора). И блажен тот из
черной братии, кто силен, кто приобрел от юности навык, кого Бог не оставит
благодетельным даром духовного искусства (курс, авт.), а ангел-хранитель
неотступностью своих внушений указывает опереться на Бога и церковь, опе-
реться даже без веры и надежды на стену церковную (каково признание? т. е.
опереться уже только механично, не душевно, мертво: «Все равно постриг
принял - надо выносить». - В. Р.). Я употребляю слова выболенные, да!.. Я
знал монаха, который от боли души не спал четырнадцать дней и ночей. Это
чудо, но верно... Я знал монаха, превосходнейшего человека, который, стра-
дая собственно болями ума, выражался так: «Право, становится иногда поня-
тен Иван Иванович Лобовиков»: это - самоубийца-профессор Дух. академии.
Иначе сказать, - понятна делается логика самоубийства. И мучится монах в
750
душе прирожденными ей усилиями помирить злую необходимость, явно ца-
рящую везде и над всем, от беспредельности звездных миров и до ничтожной
песчинки, человека (это - пессимизм, почище шопенгауэровского), - с цар-
ством благой свободы, которую человек волей-неволей силится перенести из
центра своего духа на Престол Вечности, для которой царствующий всюду
злой рок служит только послушным орудием и покорным подножием. А хри-
стианский мыслитель, вроде ученого* монаха, перед неприступностью этих
вопросов или падает в изнеможении и, разорвав ярмо веры (слушайте! слу-
шайте признания!), закусив удила, - неистово бежит к гибели (т. е. безверию?),
как бы гонимый роком, или, переживая страшные, неведомые другим томле-
ния духа, верный завету крещения и Символу спасающей веры, верный ино-
ческому обету и священнической присяге, с душой, иногда прискорбной даже
до смерти, припадая лицом и духом долу, - молится евангельскою, символи-
ческою, общечеловеческою молитвою: верую, Господи, памози моему неве-
рию - и, поддерживаемый Божиею благодатью, хотя и малу имать силу, со-
блюдает слово Христово, и не отвергает имени Христова (до какого отчаяния
доходит дело! до каких бездн, краев!!), и пребывает верен возложенной на него
борьбе даже до смерти. Вот что я называю мировою скорбью нашей эпохи и
вот почему называю ученых (^сознательных. - В. Р) монахов первыми в этой
мировой скорби... Когда случится горе с мирским человеком, он разделит его
с родителями, женой, детьми, близкими родными, друзьями. Кроме того, вся-
кому в жизни приходится разделить свою долю страдания с чужою долею
близких существ, жены, детей: где тут иному думать о себе, о своем личном
страдании? Но и в миру при всех побочных условиях забвения, при развлече-
ниях и проч., наибольшие страдальцы - это люди одинокие, бездомные холо-
стяки, бобыли, грубейшие эгоисты (слушайте!). Они-то и дают наибольший
контингент самоубийц. Вблизи монаха нет ни родителей, ни родных, ни, все-
го чаще, друзей. Даже выплакать горе на груди старой матери, если она имеет-
ся, неудобно (!!), не пристало (!): более пристало молча сжать зубы, лежа на
диване, пусть лучше горе выльется в этой крови, которая течет горлом из здо-
ровой по натуре груди. А мать, которой ни слова не говорят, пусть там молит-
ся, коли хочет, а изнывающему сыну не может подать помощи. Разделить свое
горе ему позволительно разве со своею подушкою или с рукавом подрясника,
в который уже никто и ничто не возбраняет вылить слез сколько ему угодно -
целую пучину. Это и есть Давидово: слезами моими постелю мою смочу».
Что всею силою сострадания мы припадаем к Никанору - об этом и
говорить нечего. Что он был великого ума и сердца человек - нет речи. Но
мы испытуем почву: и не вправе ли сказать, что как Господь отдал Иова на
испытание в муки сатане, так и этот Иов русского монашества находился в
подобном же положении? И нужно отделять узника, и нужно выделить тюрь-
му; одно дело мучащийся, ладони его лобзаем: совсем другое и противопо-
* Просто - самосознающего, рефлектирующего, - монаха-генерала, вождя, а не
монаха-солдата, ведомого.
751
ложное - сама мука! Поразительно, что арх. Никанор, так особенно мучив-
шийся (особенно глубокое сознание), еще лет за десять до официального
отлучения назвал с церковной кафедры Толстого «ересиархом» и издал две
брошюры-проповеди против него, именно указующие ему это место - «ере-
сиарха» (по поводу «Крейцеровой сонаты»). И замечательно, что именно
столь глубокий монах изрек «проклятие» на Толстого - за антибрачие этой
«Сонаты». О, тут не официальный голос, а внутренний вопль! «Проклята
сия мысль (Толстого) - бороться против брака», - кричало его внутреннее я.
Тут уж не о венчании шла речь, не об оскорблении церковного обряда, ибо и
сам Никанор «без веры опирался на стену церковную, взывая: Господи, по-
моги моему неверию». Нет, ни иерарх, а человек - проклял Толстого, и чело-
век слишком испытавший (Толстой ведь не испытал на себе) плоды отрече-
ния от брака. «Родная матушка! дети! возможная жена! возможные друзья,
взамен лукавых!!» - все это исторгало вопль из души его. А как речь воз-
можна была только официальная («и матушке частным образом пожало-
ваться нельзя»), то и вырвался этот вопль в форме «проповеди», «анафемы».
Не к делу, побочно, но не могу не передать впечатления от этого Ника-
норова «исповедания» на двух наших писателей, равно аскетического на-
правления, - С. А. Рачинского и Вл. С. Соловьева. Прежде всего, мне извест-
ны случаи (признания) весьма и весьма ученых монахов, не меньшего, чем у
Никанора, образования: «Когда я читал эти записки (Никанора) - я плакал».
Так. О себе болел Никаноровой болью. Но вот две аскетические пташки,
вольно летавшие по воздуху, - Соловьев и Рачинский. Когда я последнего
спросил о Никаноре, он точно скис и заметил с неудовольствием: «Он все
жалуется, у него только жалобы - и это производит чрезвычайно скучное и
надоедливое впечатление. Я его лично знал», и проч., - речь тотчас перешла
на митр. Филарета, «который один только из известных мне архиереев умел
себя с достоинством и интересно держать в обществе». Так просящему (Ни-
канору) вместо хлеба был подан «собратом» камень. Вл. Соловьев на тот же
вопрос саркастически рассмеялся, своим ледяным антипатичным смехом,
громким и металлическим: «Совершенно не видно в его (Никанора) «Запис-
ках», какое же это отношение имеет к христианству? Что же собственно он,
как архиерей и священник, понял и усвоил в христианстве и что ему от хри-
стианства нужно было?» И, посмотрев со стороны на этих «христиан», до-
вольно знаменитых, думалось: «Ветерком подбиты! Сколько в вас гуляет
северного ледяного ветра!»
И все они, «сами себя поставившие на колени» до кровоподтека, - холод-
ны. «Кого бы ухватить за вихор - да побольнее натаскать». С Никанором это
вырвалось относительно Толстого, у Рачинского и Соловьева - в отношении
самого Никанора. Как это совпадает с вещими снами, написанными Достоев-
ским совсем, совсем по другому адресу: «Явилась религия с культом небы-
тия. .. Наконец, эти люди устали в бессмысленном труде, и на их лицах появи-
лось страдание, и эти люди провозгласили, что страдание есть красота, ибо
лишь в страдании мысль (об «мысли»-то, глубочайшей, чем у философов, и
752
Никанор говорит). Они воспели в песнях страдания свои» («Сон смешного
человека», в «Дн. писателя», конец; см. то же почти в вещем «сне» Раскольни-
кова, в Сибири). Но не станем вдаваться в литературные параллели. Наше
дело - вспугнуть овец: «Дальше от места этого! Тут змея!»
И вот - другие тоны около этих:
Царица Маб - она ведь повитуха
Фантазий всех и снов. Собою крошка,
Не более, чем камень, что блестит
На перстне альдермана. Шаловливо
Она порхает в воздухе ночном
На легкой колеснице и щекочет
Носы уснувших. Ободы колес
Построены у ней из долговязых
Ног паука; покрышка колесницы -
Из крыльев стрекозы; постромки сбруи -
Из нитей паутины, а узда -
Из лунного сиянья. Ручкой плети
Ей служит кость сверчка, а самый бич
Сплетен из пленки. Крошечный комар
Сидит на козлах, весь гораздо меньше,
Чем червячок, который иногда
Впивается в хорошенькую ручку
Красавицы; а что до колесницы
Шалуньи этой - сделана она
Из скорлупы обточенной ореха
Червем иль белкой; ведь они всегда
Поставщиками были экипажей
Для фей и эльфов. В этой колеснице
Промчится ль ночью по глазам она
Любовников - то грезятся тогда
Им их красотки; по ногам придворных -
То им до смерти хочется согнуться;
Заденет адвоката - он забредит
Богатым заработком; тронет губки
Красавицы - ей снится поцелуй.
Порой шалунья злая вдруг покроет
Прыщами щечки ей, чтоб наказать
За страсть к излишним лакомствам. Законник,
Почуяв на носу малютку Маб,
Мечтает о процессах. Если ж вдруг
Она порой бородкой пощекочет
Нос спящего пастора, то ему
Пригрезится сейчас же умноженье
Доходов причта. Иногда она
Шалит и скачет на плечах солдата -
И тот спросонков бредит и кричит
О вылазках, подкопах, об осадах,
Кричит: «Бей! Режь!», мечтает о пирушках,
753
О кубках в три ведра, в его ушах
Грохочут барабаны. Смутно он
Проснется вдруг, молитву пробормочет
И вновь уснет. Она же заплетает
Хвосты и гривы ночью лошадям,
Сбивает их в комки и этим мучит
Несчастных тварей. Если же заснут
В постелях...
Проказница их тотчас начинает
Душить и жать, желая приучить
К терпенью и сносливости, чтоб сделать
Из них покорных женщин. Точно так же
Царица Маб.
Ромео
Меркуцио, довольно!
Ты вздор болтаешь.
Не правда ли, если стихи эти врезать в середину жалоб Никанора - ка-
кой контраст! Между тем - это и есть точное отношение мира дохристиан-
ского к христианскому; противоположность и разница здесь - противо-
положность «легенд рыцарей Круглого стола» или, на другой почве, у дру-
гого племени - старого «Сварога», среброусого Перуна, «Велеса - скотьего
бога» - всему, всему, что принесли с юга затворники пещерные... «Царица
Маб», а в основе всего, в сердце самого Шекспира, именно созданный его
воображением Ромео, прерывающий болтовню приятеля, и есть первопри-
чинное зерно, из коего появилась и золотая колесница Маб, составленная
чуть не из косточек и волосков всего мира, - и все эти смешные сны обыва-
телей, сны не тяжелые, сны, пожалуй, грешные, но какие-то слегка лишь
грешные. Змеи здесь не заподозришь! Ни ледяного громкого смеха Соло-
вьева, ни кислой гримасы Рачинского: просто - все это невозможно, не-
мыслимо! Царица Маб в противоположении Никанору - это и есть «мир
языческий», «мир, погибающий во грехе», мир еще «безблагодатный» и «не-
искупленный», которому «добрую весть» несут В. С. Соловьев, С. А. Рачин-
ский, один - церковно-приходскими школами, другой - восемью томами
«Сочинений», и несет эту весть М. А. Новоселов, нарекающий меня «про-
тивником духа Христова» за некоторое пристрастие к этой царице Маб, а
г. Л. Писарев пытается ввести... да уже и ввел в это царство «феи Маб» свой
угрюмый, печальный и желчный «брак». Разлетелись золотые сны альдер-
мана, судьи, придворного. Стоят с опущенными гривами лошади на конюш-
не; а девушки засыпают навзничь, на боку - им все равно ничего не снится;
и самая колесница Маб развалилась: там - мертвая нога стрекозы, здесь -
мотающаяся паутина, и сама Маб - помертвела, испуганная перстом Ново-
селова. С. А. Рачинский спрашивает у нее, предварительно права внушать
сны, экзамена по программе «церковно-приходских школ»; Вл. С. Соловьев
непременно требует, чтобы она познакомилась с его волюминозным «Оп-
754
равданием добра»; Новоселов записывает ее в «Братство вспомоществова-
ния бедным учительницам Новгородского уезда», и наконец, Никанор из
Одессы гремит отлучением, «как язычнице». Испуганная, полумертвая, она
вся прижалась к земле и лепечет, уже едва слышным, умирающим языком
лепечет: «Ах, я этого ничего не знаю! Я ничего не умею! Но я умела людей
делать счастливыми по-своему - и они не были неблагодарны ко мне, расска-
зывая в своих сказках и воспевая в своих песнях меня. Но все это прошло -
и я умираю, завещая мир вам».
«Благодати» стало больше, а миру стало грустнее. Все уже «искуплены» -
а все унылы, как в этих горьких признаниях Никанора! И разве не горько
г. Л. Писареву, написавшему брошюру «Брак и девство»? Разве не слышится
грусть — великая грусть - сквозь все писания о. Михаила? Грусти стало ужасно
много... И не пройти ей, пока не защекочет неучтиво по носу, по векам, по
лбу, за воротником эта «царица Маб» во всемирной своей колеснице...
* * *
Повторяю: зла нет в именах, в лицах. Ибо как нет вины детоубийства в
единичных Марье, Парасковье, ибо все «духом дышит»: так нет же никакой
личной вины даже в Торквемаде, не говоря о его «недоростках» - этих душах
суровых или безучастных. Все они мученики не своей, а налегшей на них
извне мучительной идеи. Все - Иовы, «данные во власть злому духу»; с од-
ним им мы и имеем дело. Одна была заповедь дана человеку. Зерно ее, фокус
ее, светскою кистью начертанные, - Ромео и Юлия. Из зерна этого уже сама
собою появляется «колесница Маб». Ведь это тоже лишь светским языком
написанная «похвала миру», которую можно было бы написать церковно-сла-
вянским языком. Итак, в Ромео и Юлии, да и в «царице Маб», не лежит ника-
кой неправды; и только эта правда выражена легким, шутливым языком, без
торжества, без гимнов. Таково искусство, литература, мифы, шутки. Чуть-чуть,
однако, измените тон, напрягите его до густоты: на месте «мифа» появится
«предание», «священная сага», «сказание» о добре ли и зле, о начале мира, о
невинности и грехе потом, - и драма Шекспира, с этими же лицами и тенден-
цией), может перейти в торжественные, священные гимны. Я хочу этим ска-
зать ту простую мысль, что искусство и литература, мудрость и философия
могли бы быть только новою стороною того же единого организма, коего пра-
вую сторону составляет религия: одно содержание - но одно довлея только
земному, а другое - с отнесением к небесному. Язычество умерло, как «Снегу-
рочка» под солнцем; но существо язычества так же вечно, как существо снега:
форма - изменчива, а «душа» - вечна. И эта «душа» - невинность.
Мне думается, существо язычества лежит в возвращении вещам их пер-
воначального смысла, и первоначального положения, и первоначальных от-
ношений. Ведь Рачинский, Соловьев, Новоселов, г. Л. Писарев - страшно
согнуты, болят, воистину «грешны», хотя и не своим личным грехом, а гре-
хом этого положения и отношений. Прочтите им всем рассказ Меркуцио, - и
755
они фыркнут, как бы ноздри их были опылены кайенским перцем. Вставьте
в середину жалоб Никанора, психологии Никанора - рассказ о золотой ко-
леснице Маб: и, легкая, неприметная, она прокатится по мозгу его, как тя-
желый лафет орудия с чугунными колесами. Тут - или ей рассыпаться, или
испариться до «нет» всей его психологии. Чему-то нужно перестать быть.
Но перестать быть ей - это перестать быть миру: ибо в колесики ее, в движе-
ние ее входит весь мир. Ему перестать быть... но это уже так давно нача-
лось, уже столько тут полегло психологии: нужно ведь перестать быть все-
му этому страданию, «согнутому положению», и Рачинским, и Соловьевым;
нужно перестать существовать целым библиотекам и отделам цивилизации.
Это не Шекспир, это (в свою очередь) больше Шекспира!
И вот два положения, естественное и «согнутое», - борются. М. А. Ново-
селов хотел бы на всех распространить свое «основное настроение духа», «без
предварительного условия и определения которого» он считает «невозмож-
ным приступать к решению проблемы брака» (см. «Протоколы»). «Основное»
это «настроение» - готовность к страданию; готовность к нему - как «ответу
за грех». «Ради Бога, в чем я грешна?» - восклицает принцесса Маб; «В чем я
грешна?» - вторит Джульета. «Вы-то особенно и преимущественно грешны,
ибо преимущественно и особенно счастливы, до самозабвения»:
Скорей, скорей неситесь, кони солнца,
К закату дня! Зачем не Фаэтон
Сегодня правит вами? Он быстрее
Пригнал бы вас на запад и заставил
Сойти на землю сумрачную ночь.
О, ночь, - любви подруга! - скрой своею
Завесой все, чтобы Ромео мог
Невидимо сюда ко мне прокрасться...
И т. д. вплоть до пожелания:
Чистой я
Любви хочу отдаться. Скрой (к Ночи) румянец
Стыдливости, каким горит невольно
Мое лицо! Любовь мужчины мне
Еще ведь неизвестна. Дай мне силы
С ней встретиться, пока любовь моя
Сама смелей не станет, не привыкнет
Дозволенное счастье видеть в ласках
Того, кто дорог мне! Спеши, о ночь!
Спеши, спеши Ромео.
Все это пожелание, переложенное на язык М. А. Новоселова (см. его точ-
ные выражения во время прений о браке на «Религиозно-философских собра-
ниях»), не иное что, как «судорога собаки, ищущей развлечения». Это его точ-
ная квалификация, совершенно точный язык брошенного в лицо мне очерка
всех моих теорий: «Розанов проповедует нам собачьи отношения между по-
лами». Не расходится с ним и В. А. Тернавцев, квалифицируя так же, в этих
756
самых выражениях, «безблагодатную любовь». Согласимся с ними. Примем
их суровую оценку. Да что «примем»: мир уже и «принял», действительно
принял их точку зрения. «Колесница Маб» рассыпалась; «Снегурочка» уми-
рает, и г. Л. Писарев только дожидается, чтобы она окончательно издохла:
«Нужно для уничтожения брачных крушений и драм воспитание самих лю-
дей в сознании брачных идеалов (ниже мы увидим, каких. - В. Р) и уничто-
жение той тлетворной среды, которая разъедает устои браков и создает
их несчастия». Не думайте, это нелегко: нужно «уничтожение» всей вообще
литературы, всей поэзии, всяких зрелищ, театра, танцев: песней, тех песен,
которых они не поют, того театра, в который не ходят; вообще требуется унич-
тожение всей светской литературы, чтение которой они считают «грехом».
«Растленная среда», - она ознакомляет с действительностью'. Вот Тургенев
в «Дворянском гнезде» неосторожно разрисовал одно семейное «крушение»
и, пожалуй, ввел читателей и читательниц в «соблазн», налив красками, соком
и жизнью сухонькую схемку: «Живите согласнее, любите друг друга; а если и
встретятся недостатки - умейте переносить их и извинять друг другу: брак
есть таинство». Тургенев имел неосторожность («ввел в соблазн») показать,
как невозможно было Лаврецкому «перенести недостатки» в жене: ибо это
была кокотка, врожденная, неисправимая. И чистому оставалось только «от-
делиться» от нечистого, или, живя вместе с ним, - ну, стать такою же «кокот-
кой в сюртуке», как та была кокоткою в юбке. В сущности, благочестивая «схем-
ка» к этому и тянет. «Перетерпите» - это не значит «перетерпите» в самом
деле: житейски это значит - «помирись на всем, плюнь на идеал семьи: дай
жену любовникам, а сам ступай к любовницам». Было бы все в тайне; а «пись-
моводитель» или «летописец духовный» запишет в «Историю христианской
семьи»: «В прежнее время, еще так недавнее, так именно и рассуждали. И
сколько мы знаем супругов этого времени, которые безмолвно несли семей-
ные неурядицы, которые скрывали недостатки своего мужа или жены даже от
самых близких родных, скрывали, а не обличали, как ныне, которые перено-
сили свою участь до последней возможности! Мы знаем жен, которые берег-
ли, терпели, даже любили мужей, неверных им и нетрезвых, которые даже
мысли не допускали, как это можно оставить Богом данного мужа. А родные
не расстраивали, а всячески содействовали, убеждали нести крест до конца.
Вот как было недавно. - А теперь что? Страшно сказать» (см. «Семья право-
славного христианина», свящ. А. Рождественского; стр. 239, из статьи: «Когда
можно супругам оставлять друг друга и хорошо ли разводиться»). Тем, кто
хочет пойти в монастырь, - разойтись можно; а вот если муж даже начнет
принуждать жену к содомскому греху с ним или с приятелем, то просить жене
развода все же грешно: надо все скрыть.
А между тем у свящ. А. Рождественского как все благочестиво выраже-
но, как тихо, - к «обоюдному счастью», к всех людей «согласию». Да, гибок
литературный язык, но и над ним надо было поработать, чтобы, пропитав
веревку удавленника лампадным маслом, явить ее миру и сказать: «Поню-
хайте -миром пахнет». «Тлен» и «разврат» светской литературы, «разруша-
757
ющей устои браков» (т. е. крепость «схемки»), в том и заключается, что она
начала показывать конкретное; показывает, «как бывает»; что тут и «содом и
гоморра», только посыпанные землицею молчания; или, пожалуй, что тут —
кости мертвеца, напудренные рукою кокета. Конечно, Лаврецкий, «претер-
певая прегрешения жены», сам стал бы, в быту-то, в жизни-то, содомляни-
ном: да так и было, во все «прежние времена», если читать их не в изложе-
нии свящ. А. Рождественского, а в «Русской Старине», в воспоминаниях о
помещичьей жизни, или в той же «Семейной хронике» правдивого С. Т.
Аксакова. Никогда иначе и не было при «терпении», как содом. Но посмот-
рите опять, в устах М. А. Новоселова, как все это, весь этот «гроб» и «со-
дом», хорошо обрабатывается под фигурою «креста» и «крестного несения».
Высокомерно (они все высокомерны) этот благодетель человечества заявил,
что «положение Лаврецкого само по себе мало может смущать церковь, -
так как и отношение-то его к церкви небольшое» (см. «Новый Путь», 1903 г.,
№ 7, стр. 275-276). И далее, на ту же тему:
«Это же отрицание или, в данном случае, скорее, непонимание значения
креста* сказывается и в замечании г. Миролюбова, который хочет видеть
таинство брака лишь во влечении влюбленных сердец друг к другу. Мы зна-
ем хорошо, что эта божественная тайна приводит часто (т. е. «у нас» приво-
дит, когда, как Мину с Вальтером в «Красном карбункуле», свяжут овцу и
волка неразрываемой цепью!), - приводит часто к совершенно сатанинской
яви, если можно так выразиться. Божественная любовь сменяется нередко
(да, в поставленных вами условиях!) нечеловеческой ненавистью или чело-
веческой пошлостью (и Лаврецкий, и супруга его - оба пошли «гулять»: но
в вами потребованных и вам, к несчастью, данных условиях). И неудиви-
тельно: разрушенное грехом естество человеческое нуждается в распятии
(т. е.: «Лаврецкий, перетерпи флирт жены своей»; да и что флирт: дело дохо-
дит до худшего, как документально содержится это в «бумагах» бракораз-
водных процессов, - «перетерпи и любовника, и даже серию любовников»;
«перетерпи», если, напр., «жену видел с любовником на своей кровати», но,
к несчастию, увидел ее не в самый «момент», а так, просто с любовником
лежащею: ведь в таковых случаях никогда брак по мотиву прелюбодеяния
не расторгается, т. е. это «прелюбодеянием» вовсе еще не считается! По
суждению «судей», жену «православного христианина» могут щекотать
сколько угодно посторонние мужчины: это «святого таинства не разруша-
* Об этом пишет и г. Басаргин. И вообще в духовной литературе, всей вообще,
возводится то особенное обвинение на «Нов. Путь», что он не понимает или отвер-
гает «идею креста», т. е. муки, - не как естественного страдания естественной при-
роды человека, но насколько она привходит от «нас», хотя бы в позорной области
бракоразводного процесса: на самом деле «привходит» сполна от лени «владык и
судей» и по вине их равнодушия, между прочим - и к содому. Отвергая идею «крес-
та», бурсаки жаловались, когда их секли; а являвшиеся по семейным делам в суд
тоже жаловались, когда у них спрашивали, «много ли запасено в бумажнике», и если
было мало, то отвечали, что - и «суда нет».
758
ет»! Ведь это же - факты, это - документально; потрудитесь это защитить,
гг. Новоселов, профессора о. Михаил, Бередников, Заозерский, Горчаков,
Суворов и прочие «канонисты», а то вы все общую схемку, к своему удо-
вольствию и к слезам мира, сосете, а от обсуждения конкретностей вашей
практики уклоняетесь), - нуждается греховное существо в распятии и освя-
щении свыше, что и подается в таинствах церковных (ведь m-me Лаврецкая
завела «салон» любовников в Париже именно после «таинства»? и даже
опираясь на него? Ибо в девичестве, до «таинства», она не осмелилась бы, а
«после таинства» ей - все позволено, и вовсе не только на практике, а по
строжайшему учению науки, преподаваемой о. Михаилом, Заозерским,
Бередниковым, Л. Писаревым, Горчаковым: «лежание жены христианина в
кровати с посторонними мужчинами - не есть повод к разводу», так как «по-
вод к разводу есть прелюбодеяние», а таковое лежание еще «не есть прелюбо-
деяние»: закон это, а не практика, от «практики» плачут мужья, но им «утира-
ют слезы» дубинкой гг. канонисты). Без сознания своей ветхости и при неиз-
бежном в таком случае отрицании благодатной помощи, дающей силу рас-
пять «ветхого человека и родиться новому», по образу и преподобию истины,
всякая мысль устроить благообразную (мой курс.) жизнь личную, брачную и
общественную будет лишь нелепой попыткой создать из свинцовых инстинк-
тов золотое поведение» («Нов. Путь», 1903 г., кн. 7, стр. 277).
Так высокомерно говорил М. А. Новоселов. «Свинцовые инстинкты» у
Ромео и Юлии, у Гретхен и Фауста. Прочь «природу» и «золотую колесницу
Маб». И вот они «устроили». Все взяли в свои руки: и ведь ни одна пара
Ромео и Юлии теперь не шелохнется без их «позволения»: а пошевельнется
-так заплатит кровью, своею и детской. Страшное повиновение, непререка-
емое, от Гибралтара до Артура, устроилось. «Все уже кончено - и это креп-
ко», - говорит Инквизитор у Достоевского. «Крепость» этого повиновения
отстаивает и Новоселов, и брошюрка Л. Писарева, и бесчисленные писания
г. Заозерского. О «крепости» этой, о «твердыне» и идет речь. Пролезем, од-
нако, в щель и заглянем: как внутри своей «крепости» они распорядились?
Ну, кровь им дана, и детская, и женская. Все - в обеспечение «повинове-
ния». Хорошо. Согласимся. Мир согласился. Мина («Красный карбункул»)
возвращается к Вальтеру по этапу. Все дано, всяческое повиновение, против
которого взбунтовались бы животные. Вытянуло из себя жилы человечество:
и, заметьте, все во имя (тут-то и обман! тут-то мы и входим в толпу «обма-
нувшихся, самообманувшихся»!) собственного своего идеала чистой и не-
порочной семьи, чистого и непорочного брака-как колыбели рождения своих
детей! Тут-то, если мы разберемся, мы входим в нечто гораздо более ужас-
ное, чем инквизиция. «Удивляюсь я Розанову: сам же он говорит, что везде и
вне христианства брак составлял часть религиозного культа; какое же про-
тиворечие слышать от него, что он требует, чтобы у нас только брак был
естественным, светским, а не частьюре/шгш/ же, - явлением!» Так в заклю-
чительном слове прений о браке высказался арх. Антонин. Да, во всех рели-
гиях благородное человечество потребовало, чтобы брак был частью их: и
759
они искренно и чистосердечно, с полною любовью и в полном содержании,
взяли в себя брак: но ведь то и были «религии» странные! «Царица Маб»
или, что то же, любящий инстинкт Ромео и Юлии, сей «свинцовый инстинкт»
(по Новоселову), - разложил эту «религию» в длинную вереницу фантасти-
ческих лиц, то как эльфы, то как девы, то как супруги и матери. И все они, от
Юноны-матери до Афродиты-девы, до шалуна-«амура», величиною не боль-
ше «камня в перстне альдермана», - что-нибудь делают, как-нибудь забо-
тятся около брака: один внушает любовь, другая - помогает в беременно-
сти (Juno - Lucina), третья - в родах, и есть «богини-иянь/ш», выучиваю-
щие... как ступать ножонками рожденному ребенку! Я читал, у Буасье, что
решительно всякий месяц и почти неделя девичества ли, супружества ли
сопровождалась «особым богом». Конечно, - все это сказки «царицы Маб»,
в реальном смысле - глупости, но это - мечта, милое воображаемое, какое-
то умиление сердца человеческого, да и снисхождение Неба к человечеству,
сказавшееся около колоссального мирового факта-беременности. «Так все
ново и страшно - что без Бога нельзя». А как они были язычники, еще не
«просвещены», то и навыдумали сказок вместо «истины». Хорошо, сказки.
И все языческие «религии», конечно, - сказки; ничего объективного там нет,
кроме, однако, -умиления. Это уже, умиленность-то, факт!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман.
В «обмане», однако, содержится та истинная и уже реальная сторона, что
ему «верят». И что есть - подвиг, на этой вере основанный. Вот так и древние
религии: «обманны» они были, никаких там Геркулесов и Юнон не было; но
умиление было, но вера - совершилась: и верою этою прожили - страшно
сказать - несколько тысячелетий люди-дети! А стало быть, и для нас, в старо-
сти, эта их детская вера и особенно детская их сохраненностъ (прожили!)
может быть дорога и даже должна быть дорога. Так вот каких странных «ре-
лигий» брак был частью, уж конечно - органическою. «Брак всегда входил в
религию, был всегда частью религиозного культа». Не могу я забыть, вовсе
никак не объясненного автором, почтенным покойным еп. Хрисанфом («Ре-
лигии древнего мира», т. Ill), факта, что в некоторые из «языческих» религи-
озных процессий, религиозных празднеств, вносились... детские игрушки\\
И в них стучали\.. Он объясняет это разными там «мифами» о том, как «куре-
ты» или «кабиры» забавляли не то «рожденного Зевса», не то еще кого-то
«погремушками». Но мифы, я думаю, придумывались для любопытных чу-
жестранцев: а в сущности, уж если в религию входит «Афродита-дева» и
«Юнона-мать», то «колесница Маб» требовала внести сюда и дудки, и бубен-
чики детские, и кое-что из кукол. Вообще, и спальня, и детская, и мама, и няня
- входили в эти странные «религии». Так вот о чем заговорил еп. Антонин.
«Схема» ведь всякая не опасна: ибо это - алгебра, формула, без конкретного
содержания. А попробуй-ка «раскрыть в алгебре скобки», - и покажутся из-за
скобок такие чудища, что от оратора, пожалуй, услышишь: «Нет, уж лучше
выведите брак вовсе из церкви, даже вовсе из христианства; а только в хрис-
тианство и церковь не вносите этих погремушек, кукол, нянек и матерей, иже
есть в сонме языческих богинь». В том-то и дело, что в древние «религии»
(так будем условно называть их: для нас это — глупости, «миф») входило не
слово о браке, но сам брак, и без исключения чего-либо в нем: а как брак есть
и останется «натуральною вещью», во все времена одною, то и явился «нату-
рализм», «натуралистические религии», все получившие исключительно свой
характер и свое имя от «брака». А как вместе с тем «брак», будучи «натурали-
стическою вещью, на земле лежащею», - на земле вовсе не разгадываем (на-
чала жизни никто постичь не мог), для земли непостижим в зерне своем, в
существе, в инстинктах, отнюдь не свинцовых, а золотых, - и, далее, так как
«брак» есть и у цветов, а, по одному предположению Гилярова-Платонова, он
обнимает и звезды (да на «звезды» почему-то и влюбленные любят смотреть,
а луну называют даже «покровительницею влюбленных»), то «натурализм»
древний и поднялся до «звездочитания», «звездочетства» - и странным обра-
зом «ход светил небесных» связал с «рождением детей» (идея гороскопа, аст-
рология). Словом, тут множество ошибок, полная неверность - кроме умиле-
ния. У нас же «истина»-то есть, а умиление... вот его-то вовсе и нет, что и
вызвало такое мое отношение, всю полемику мою по вопросу о браке, кото-
рые удивили арх. Антонина. Ведь посмотрите: Новоселов, Рачинский, Вл.
Соловьев, Л. Писарев, Заозерский - все они не то чтобы «так себе» относятся
к браку: они его всеми силами души ненавидят, до неспособности сказать
хотя бы одно доброе слово хоть о единой Юлии, об одном Ромео, о какой-
нибудь Гретхен или у себя в соседстве о какой-нибудь Лизавете или Катерине.
Как девушка и любовь - так отвращение; как юноша и любовная записочка -
так нет конца громам! Нет, я предлагаю: перечитайте всю духовную литерату-
ру и отыщите хотя одну ласковую строку к юным влюбленным: голо, пустын-
но, не найдете! А между тем все не только утверждают, но усиленно защища-
ют, что «брак есть таинство церкви». В чем же дело? Отчего Рачинский (в
переписке со мною, напечатанной в «Русск. Вестн.») так усиленно говорил:
«Неужели мы с вами (со мною) будем спорить или сомневаться, что брак есть
таинство?» - и вместе так усиленно ненавидел замужество всякой девушки
(имя учительниц, ушедших от него в замужество, он никогда не произносил,
относясь как к похороненным), как равно видел грязь и мерзость в акте рож-
дения детей. Да дело идет... не меньше как о том, чтобы охватить обручем
гроба весь этот «языческий мир», с Юнонами, Лицинами, Афродитами и про-
чей «нечистью». Отлети в сторону брак, успокойся, «довлей в себе»: через 2-
3 века он разогнется, выправится, станет «натуральной вещью». Это еще пока
ничего, атеизм. Затем на 3-й век покажется «царица Маб»; начнутся сказки,
поэзия, «предания», «жития» - но вовсе на другой лад! И покажется «языче-
ство»! Вот как велика ставка! Усиленное утверждение (в переписке со мною)
Рачинского имело в себе тот практический и узкий смысл, что «судьба ни
единого Ромео и Юлии не может выйти из моих ненавидящих рук: и уж я
такой содом там сотворю, так пригну их к земле, что всякие сказочки у них из
761
головы повылетят вон, что будет им не до мифов, не до золотых снов, — а
станут они слезы лить да развратом обмазываться». Все — именно тут, в одном
месте, в области брака, — будет противоположно религии: и тем вернее рели-
гия потеряет всю связь с браком, до испарения всякого запаха, т. е. тем смерт-
нее и окончательнее умрет древний «натурализм», в расхождении с коим, в
побивании коего и заключался весь смысл исходной точки нашей эры! Вот
отчего и католичество, в Италии и Франции, почувствовало смертный удар не
от Штрауса и Ренана, не от смеха Вольтера: все это - «цветочки», без ягодки.
Ягодка, съедобное было у него отнято через такое, казалось бы, невинное яв-
ление, не затрагивавшее ни «filioque»*, ни «папской непогрешимости», ни
«догмата о Св. Троице», как «гражданский брак». А это - смерть. И между
тем, все века ведь католичество, как ни в какой еще стране, мучило и издевалось
над семьею и ввело в нее, через полное закрытие развода, уже окончательно
нож и гной разврата: этого кто же не знает, это - воочию, в документах!
Непорочность, чистота, обоюдная верность не в факте только, а в мысли,
воображении («не загрязняй воображения!») составляла фактическую, налич-
ную (да, в факте, в факте! и именно - народных волн!) мечту о семье целого
человечества. Отсюда, из этого общечеловеческого инстинкта, - брак подве-
ден под религию, точнее и документальное, - обширнейшая религиозность
выросла из брака. Вот и нужно было бы - раз уже и новая религия взяла брак
в свои руки - соблюсти человечеству эту чистоту. Что же, скажем ли мы ему
ленивое и лицемерное заповедание: «Будьте чисты, целомудренны, друг дру-
гу верны»? Да вот я сейчас скажу защитникам Порт-Артура: «Умножьтесь
вместо 30 тысяч до 50, зарядов пусть у вас будет не на месяцы, а на годы, и
храбрость будет у всех... ну, она достаточна - и пусть будет как есть, а зато
силы у каждого солдата пусть будет как у Геркулеса». Что, поблагодарили бы
меня, в страде, труде, портартурцы за такой совет, указание, приказание? Я
думаю, они забросали бы меня черствыми корками, поняв, естественно, сове-
ты мои как насмешку над собою. «Ты не советуй, а -устрой». Вот если бы я
каждого солдата с детства кормил мукой «Геркулес», вырастил его мускулы
до Геркулесовых, если бы по железной дороге подвез предварительно бомб и
пороху на годы; послал бы в подкрепление полки, до увеличения цифры в
50 тысяч: тогда они сказали бы «спасибо». Есть за что поблагодарить, благо-
детель. А пожелать? а посоветовать? а приказать? - ну, это детская игра, на
которую суровым солдатам и отвечать неприлично. Можешь устроить - уст-
рой; не можешь, бессилен, «немощен» -промолчи и пройди мимо. Так было и
с браком. Да и по истории видно, по всей «письменности», что взялись jyth/jo-
ить; на то ведь добились и законов, и повиновения до детской крови. Хотите
ли, однако, видеть точный план, точное расположение брака, т. е. жизни пола,
в странах христианских? Вот оно, - как это предначертано в законах и как
точно определено в судебной практике, которая, конечно, одна единственно
показует в одном месте - присутствие закона, в другом - отсутствие закона:
* и от Сына (лат.).
762
Холостой
может соблазнять девиц, равно замуж-
них, пользуясь ими минутно или живя
длительно; имея детей или не имея:
он - чист*.
Девица
чиста же, пока без ребенка, т. е. пока
vierge** или demi-vierge***. Но как
только у нее ребенок - судьба ее кон-
чена, и она выходит из ряда живых.
Она перестает входить в счет и какое-
нибудь предусмотрение, рассуждение.
Поэтому, если vierge или demi-vierge
нечаянно забеременеет, она должна
прибегнуть к вытравлению плода или
убийству рожденного.
* В «Уставе духовных консисторий» это выражено отвлеченно, без указания
и наименования позволения, но когда дело доходит до суда - то на суде ссылают-
ся именно на следующую статью названного «Устава»: «Всякого рода обещания
жениться, как равно и всякие письменные обещания, - недействительны». Имея
уже большую семью от холостого человека или соблазненная им, девушка обра-
щается в этот суд, говорит об его обещаниях со временем на ней жениться или
жениться даже вскоре после «падения». Тогда ей и указывают на статью, запре-
щающую принимать к какому-либо обсуждению всякие устные, письменные и
вообще косвенные доказательства как связи довснчальной, так и обещания же-
ниться. Между тем достаточно было бы изменить эту статью на обратную, и хо-
лостяки как огня боялись бы соблазнения. Вот проект этой обратной статьи: «Ос-
новным препятствием к вступлению в брак служит добрачная связь жениха с
лицом женского пола, плодом коей было появление ребенка, и которое удостове-
ряется: 1) сознанием виновного или 2) показанием, с подробностями, родствен-
ников, соседей и вообще очевидцев связи». Нужно заметить: в Ветхом Завете это
и служит (если бы перенести дело в сферу моногамии) «основным и самым упор-
ным препятствием к браку». Из Ветхого Завета статья эта перенесена даже в
«Апостольские правила». При возведении в сан каждый епископ дает присягу
не отступать ни в чем, между прочим, от основной канонической книги, Апос-
тольских правил, и, таким образом, каждая девушка, имея от внебрачного сожи-
тельства ребенка, в полном праве обратиться к епархиальному архиерею с тре-
бованием не венчать отца ее ребенка ни с кем, помимо ее. Но, увы, Устав духов-
ных консисторий и все вообще каноническое право (внимайте, гг. о. Михаил,
Заозерский, Суворов, Бередников, Л. Писарев) отступили от этого полезнейшего
и необходимейшего для народной нравственности правила. В каких мотивах от-
ступили? - «Тогда сожитие уже почти уравнивалось бы браку, было бы браком in
potentia, и через это понижалась бы исключительная и единственная ценность
совершаемого при нашем участии заключения брака». - Таким образом, автори-
тет сословия требовал, чтобы перед ним отступило на второй план спасение
девушек, равно детей, да и спасение нравственности холостых.
** дева (фр.).
*** полудева (фр.).
763
Муж
обязан давать пропитание повенчанной
с ним vierge или demi-vierge и вовсе
femme с устраненными «последствия-
ми»; как равно приплоду от нее, родит-
ся ли он от него одного, от него в смеси
с любовниками или от любовников без
него*, - в случае, если повенчанная
Жена
vierge, demi-vierge или сокрытая femme
впервые получает свободу иметь де-
тей: от мужа или не мужа, одного или
многих; или вовсе начать проституи-
ровать**. Во все это время для себя и
детей она получает вынужденное со-
держание от нареченного мужа, как
* Это выражено опять скользко и почти молча (от стыда явно написать): «По не-
исследимости тайны зарождения, всегда происходящего сокрыто, предполагается, что
отец ребенка замужней женщины всегда есть ее муж». В этой скользкой формуле,
которая так правдоподобна, что при чтении ничем не возбуждает к себе внимания и не
вызывает протеста (читателя), содержится юридическая индульгенция для беспутства
жен, «carte blanche» им жить с любовниками при муже и даже отдельно от мужа. По-
койный А. П. Коломнин, известный петербургский юрист, сообщил мне, когда я начал
об этом писать в «Нов. Вр.»: «Мне случилось быть свидетелем, что женщина, с кото-
рою муж требовал через суд развода, говорила: «Да, этот ребенок мною рожден не от
мужа, но вы, гг. судьи, не имеете права включить это в делопроизводство и взять в
какое-нибудь основание для удовлетворения просьбы моего мужа». И судьи, как пара-
лизованные, остались безгласны: на ее стороне был закон, который она твердо знала.
Закон этот и всем женщинам известен, и все они знают, что он дозволяет им сожитие с
не-мужьями. Между тем достаточно было написать брачный закон: «Ребенок записы-
вается в метрику на имя лиц или лица, письменно признающих или признающего его
рождение от себя» - и разврат жен был бы остановлен.
*♦ Один священник, принесший в ред. «Нов. Вр.» полемическую статью против
меня (она была напечатана в «России» за неполной подписью, которую я могу отыс-
кать), разговорившись со мною «по душам», передал мне факт: брат у него - свя-
щенник в селе. Жена была дурной нравственности и, опускаясь ниже и ниже, «по-
шла по улице». «И вот (поразительно было слушать), когда слух об этом дошел до
губернского города и консистории, то он был туда вызван и ему келейно было вну-
шено, чтобы он взял к себе в дом жену, ибо начался говор в народе». «И брат мой
принужден был взять». Советую канонистам порассуждать об этом. Другой случай
- из города, в котором я долго жил. Подктитор церковный имел скромную дочь,
учившуюся в гимназии. Она кончила курс: и все время была тихою ученицею. Под-
ктитор - не важное лицо, и отец ее был беден. Посватался за нее отличный ветери-
нарный врач, имевший своих лошадей, - и все завидовали ее счастью. Она была
хороша собой. Однако не прожила она с ним и двух лет, как ушла к другому; с ним
жила долее. Но страдала ли она нимфоманией, или было другое что - она оставила и
его и, живя самостоятельно на квартире (здесь я не могу назвать конкретную форму
образа ее поведения, чрезвычайно циничного), стала проституткою. Разумеется, ни
в одном, ни в другом случае мужья не могли получить в духовном суде развода.
Между тем достаточно было бы в гражданский и духовный кодекс включить ста-
тью: «Жена, более трех суток проведшая вне дома мужа, если она провела их против
его воли и если она не может доказать жестокого его с нею обращения, получает
развод с воспрещением последующего брака». И опять подобное поведение жен было
бы кончено. Но, опять, где мотив невключения такого закона, хотя сколько-нибудь
охраняющего чистоту дома? Как же: М. А. Новоселову, обругавшему «свинцовые
инстинкты людей», тем усиленнее надо провести и заставить поверить, что после
«благодатной помощи, давшей силу распять ветхого человека и родиться новому, по
образу и преподобию истины, жизнь (супругов) уже сделалась благообразною». Все
дело в качании весов: или спасать мужей, жен, или - спасать «наш авторитет». И
как сила была у «авторитета», то чаша мужей и жен и опустилась долу, в аид.
764
madame откажется с первого же момента
поехать к нему в дом и поедет прямо на
квартиру к любовнику. Взаимно он со-
храняет полную холостую свободу брать
в любовницы девиц или замужних*.
может равно растрачивать всячески его
состояние и растрачивать всячески его
жизнь (быт, намерения).
Сохраняя оба одинаковое право на любовников и любовниц, муж, одна-
ко, во всех случаях платится кошельком, чем жена вовсе не платится; поэто-
му муж, в обеспечение будущих трат, «вольных и невольных», берет предва-
рительно с demi-vierge куш (=приданое): «Беру - чтобы дать», или «чтобы
дать - нужно взять». Приданое есть просто выравнивание положений, все
условия которого к невыгоде одной стороны и выгоде другой.
Будучи богатейшим приобретением д ля m-me девицы, венчание ею ищется
всеми средствами: кокетство, доходящее до demi-vierge, трата родительских
средств - все идет не в счет, чтобы спихнуться с родительских хлебов на муж-
нины, как равно и открыть себе «полную свободу поведения». От рождения и
до замужества женщина переваливается с рук на руки, имея один интерес, да
и одну настоящую защиту - быть «обворожительной»**.
* Тут мы встречаемся с роковым принципом строго, без исключения, проведенной
моногамии. В «Петербургских трущобах» описывается, как негодяй Шадурский опаи-
вает, в кабинете своей «дамы», княжну Чечевинскую. Та забеременевает и, в ужасе, идет
в его дом. M-me Шадурская живет, переменяя любовников, и когда ее муж, почти аль-
фонс, ударил (теснимый векселем) по щеке одного из них, жена в негодовании говорит
ему: «Почему же ты принимал у себя всех остальных моих любовников, зная, кто они».
Муж, конечно, не из ревности ударил одного, а потому, что был ему должен и тот его
теснил. И вот княжна Чечевинская входит на мраморную лестницу дворца Шадурских.
Лорнируя ее, m-me Шадурская, как «законная жена законного мужа», просит ее убрать-
ся. Конечно, - не по ревности (муж разве иногда участвует в любви ее любовников), а
просто по мотиву: «зачем же лишний расход?» Чечевинская, от которой с радостью от-
казался и братец («мне больше останется наследства») и со страхом отказались родите-
ли, - нашла сострадание, угол и кусок хлеба у «падшей» уличной женщины. И пошла по
ее дороге, для прокормления себя и потом ребенка. Она превращается в известную «Чуху»
на Сенной. Такова вырезанная из мяса и крови моногамия. Не будь ее, соблазненная
Чечевинская вошла бы рядом с Шадурскою в ее золотые покои, попросив потесниться
столь странную «законную супругу». - Т. е., жалея имущества, m-me Шадурская (и вся-
кая жена) боролась бы, следила бы за всякими «похождениями на стороне» своего мужа,
да и он, жалея того же имущества, ни в каком случае не соблазнил бы Чечевинской. Так.
обр., брак был бы действительно моногамен, самое большее - дуогамен, но не расши-
рялся бы в (фактически) безбрежную и полиандрию и полигамию. Чуха осталась бы
прелестной княжной Чечевинской; двумя проститутками (дочь Чечевинской, 16 лет, уми-
рает от чахотки, только что попав в дом терпимости, невинною, от нищеты) было бы в
стране меньше; m-me Шадурская все же имела бы любовников, но г. Шадурский любов-
ниц не имел бы. И опять это очень просто выразить в «примечании» к моногамистичес-
кому закону: «Если, однако, от женатого уже человека у посторонней девушки, или вдо-
вы, или оставленной замужней женщины родится ребенок, то до его совершеннолетия,
как равно до смерти матери ребенка, они получают от отца этого ребенка средства, соот-
ветственные его имущественному и общественному положению».
** Если бы брак стал совершенно частным и личным институтом, т. е. его предваря-
ли бы только частные и семейные условия, вовсе без вмешательства государства и лишь
при благословении священника, добровольно позванного (частный зов в семью, без офи-
циального предписания), то, очевидно, обе стороны, жених и невеста, обоюдно выго-
765
Нет положения несчастнее старого девства.
Нет положения счастливее старого холостяка.
Нет положения счастливее, как в замужестве.
Нет положения несчастнее, как женатого.
Но мужчина «предлагает»: исчезновение - предложений.
Девица ожидает - обманувшиеся ожидания.
Насколько через брак (=венчание) каждая единичная девица больше выигрыва-
ет (выше «куш» преимуществ), настолько в сумме своей все девицы данной стра-
ны проигрывают (уменьшение браков). Тираж имеет тенденцию разыграться: в
один билет с 200 000 р. выигрыша и 199 999 пустых билетов.
В итоге:
1) Чудовищное развитие холостого быта и старого девичества. Их сурро-
гаты: загородные сады, притоны, шансонетка - для мужчин; безумная рос-
кошь женщин, в девичестве и замужестве, молодых и до старости. 2) Всеоб-
щее неуважение* к браку, растущее с каждым днем; болезни, слабосилие,
ворили бы себе права и обязанности. Любовь - но за любовь; домовитость - но за домо-
витость; бережливость - но не при твоем мотовстве; и проч. Тогда, раз не соблюдены
условия, брак расторгался бы, без всякого вмешательства высшей инстанции, как вся-
кий частный договор. Что, при таком положении, должна бы культивировать в себе де-
вица? Солидные качества. Теперь все бьет на вывеску: «зазвать покупателя». Окна ма-
газина уставлены драгоценными товарами. А на полках - гниль, а сзади - гниль. Для
девицы, раз все значение брака совместилось в точке венчания, весь вопрос и заключа-
ется в том, чтобы довести молодого человека до него; иными словами, - ей надо нра-
виться невестою, а женою можно вовсе и не нравиться (все права уже получены). Де-
вушки, конечно, как и все человечество, - народ средний; но этот ужасный взгляд на
брак (все - в одной точке, после обряда - все кончено) не только испугал юношей перед
браком («можно жениться только в зрелом возрасте, перебесившись: тогда холодным
умом все взвесишь, рассчитаешь и не ошибешься»), не только во множестве оставил
девушек в вечном девичестве, - но и вообще всю массу девиц бросил к неслыханному
духовному растлению, заставив все поставить на карту, чтобы «понравиться», «увлечь»,
«закружить голову», не имея и не заботясь ни о каких серьезных сторонах души. Если
все же есть много достойных девушек, то их спасают только «свинцовые инстинкты».
«Жаль мужа, жаль любимого человека, не хочу обманывать». Но это - требование нату-
ры, противодействующей закону, который, как выше показано, только дает толчок к раз-
врату. И ведь сколько чудных-то девушек и остается вне брака; преуспевают же «обво-
рожительные»; или еще преуспевает тонкая подделка под «солидные добродетели».
* Неуважение это - просто от зрелища. Есть пословица: «Назови человека - соба-
кою и потом убей его как собаку». Центр тяжести в гипотезе, формулированной М. А.
Новоселовым: «свинцовые инстинкты человека» («назвал собакою»). По гипотезе этой
и начало все располагаться. Предстояло «убить собаку». Если бы предположить золо-
тые инстинкты в человеке, то странно было бы убивать! Теперь же - не страшно.
Началась медленная работа, изложенная в «старой письменности» г. Л. Писарева. Тут
все - мрачный тон, подозрительное отношение, грубые правила. Созидался не эдем, а
арестантская казарма. Женщины брошены были в руки сильных (физически) мужчин:
но как была догадка, что есть степени невозможного сожития со зверем, то дана была
лазейка - к бегству. Женщин поставили под молот силы, мужчин повергли в сети жен-
ской хитрости, утяжеляя одну донельзя, истончая (в мотивах) другую донельзя. Там,
где физиологически стояло глубочайшее сцепление, - пролилась вражда, встал анта-
гонизм со всем остервенением «борьбы за существование», только не хлебной, а борь-
бы душевной, нервной и еще ужаснейшей, чем отстаивание хлеба!
766
потеря умственных способностей - в нации; упадок вообще талантливости
и энергии, твердости характера и мужества в начинаниях*. Порча крови и
вырождение рода.
Все закричат, что это - «не так'». Нет, позвольте, в предначертании, в
«схемке» - именно так, а поправки к этому вводят уже кулаки, нож и яд.
Поправка к этому, колоссальнейшая, вносится теми «свинцовыми инстинкта-
ми», которые хулил М. А. Новоселов и которые в картине семейства страны
все и спасают. Любят еще люди друг друга (древняя «Афродита»), хранят в
девстве, в холостом быту целомудрие (Юнона, покровительница целомудрия,
сокрытая в костях наших, в крови нашей, невидимая, парообразная!). Есть
еще «пенаты» и «лары», до сих пор все охраняющие: и они-то и заставляют
любить и ласкать домашнее гнездо. И словом, хоть в изломанном виде, хотя в
рознятых частях, все еще сохраняется властная «колесница Маб».
Брата моего учил игре на виолончели музыкант; рассматривая, мальчи-
ком, смычок артиста, я с изумлением увидел возле ручки его значительную
вдавленность. Недоумевая, не понимая, не смея догадаться, - я спросил об
этом брата: каково же было мое изумление, когда он ответил, что на сухом и
необыкновенно твердом дереве эта вполне заметная впадина образовалась от
многолетнего лежания, т. е. легкого давления, указательного пальца руки на
этом месте. Как чрезмерно вы пальцем ни надавите, даже до крови, почти до
раздавливания самого пальца, - вы этой ямки в этом сухом дереве не выдави-
те. Между тем за много лет, при ежедневной игре смычком, дерево подалось
под самым легким, пушистым давлением. Таков смысл бесконечно малых (ве-
личин, усилий). Ляйель объясняет чуть не все устройство поверхности мате-
риков - действием речек, ручьев, дождей, отвергнув и доказав бессилие «гео-
логических переворотов», гипотеза которых господствовала в XVIII веке.
Великое святое и чистое явление любви и брака (колыбель своих детей)
никогда не подалось бы в истории, будь оно предоставлено действию само-
го себя. Ибо в этом единственном месте Бог чудно устроил гармонию лич-
ного эгоизма с интересами целого. Чем эгоистичнее семья, тем она замкну-
тее в себе, отрезаннее от мира: и тем более собирается тепла в ней, главного
жизненного условия детей, будущих сограждан отечества. Чем эгоистич-
нее муж, тем он требовательнее к жене: строже блюдет ее верность как жены
и преданность детям как матери. Опять выигрывает, от эгоизма мужа, ин-
* Египет, не выродившись, прожил так долго, сколько времени протекло от Тро-
янской войны до нас. На крошечном пространстве одной-двух наших губерний Гре-
ция сотворила бесконечное. У нас целые области лежат уже века, не шевельнувшись
хоть сколько-нибудь боком в сторону исторической значительности: «Гоголевским
житием живем», или скотствуя, как его герои, или впадая в нервную судорогу и бо-
лезнь, как он сам. И между тем, еще в доисторическом быту, при Одине и Свароге,
народы европейские сотворили Нибелунгов, Эдду, «Слово о полку Игореве» и всю
неисчерпаемую мудрость и поэзию поговорок, пословиц и народных песен. Очевид-
но, чуть не в первый день всхода - все было спрыснуто мертвою, мертвящею водою.
Нерв был выдернут, а толща мускулов осталась.
767
терес общества, коего прекрасным членом является таковая жена и мать.
Жена эгоистичная - она держит мужа дома: тогда - растет хозяйство, избы-
ток, все части собственности нации. Таким образом, здесь чем больше кто
себе требует, тем больше он всем дает. Чудесный организм, волшебный ин-
струмент! Только из Божьих рук он и мог выйти*. Но вот, как палец виолон-
челиста, - на эту сталь внутреннего, автоматически действующего закона
налегло легким давлением иное требование. Оно вошло украдкой, как «тать»,
в образе нищего, собирающего милостыню. Кто нищему откажет?! Давле-
ние вошло как милосердие (в маске милосердия): и когда оно обратилось к
мужьям, - испрашивая его для жен, и к женам, - испрашивая его для мужей,
то, связанные друг с другом еще бесконечной любовью, они ответили на
призыв пламенным «даН». Но обещание уже вырвалось; и если прежде оно
испрашивалось, то теперь стало требоваться. На месте любви встало право:
«Прости меня» - это заменилось: «Ты меня и не можешь не простить».
Между мужем и женою встал полицейский, все равно длинную или корот-
кую одежду он носит. Согласие, соглашение, со всей серией будущих пред-
видений, молчаливых условий между мужем и женою - превратилось спер-
ва в незаметное, а скоро в окончательное господство его (полицейского) над
ними обоими. Кроме глуповатого права «не выдавать вида на жительство»,
- у мужа ничего не осталось; да и последнее право (по разным соображени-
ям - совершенно основательно, но мы в подробности не входим), и это пра-
во-теперь кассируется. Сколько бы ни говорилось (во всех духовных книж-
ках повторяется), что «муж есть глава дома», - это чисто фиктивно: ибо в
законах твердо написано, что муж не может ничего сделать, даже не может
никуда пожаловаться, никто его и слушать не станет, если бы даже он нашел
жену свою с чужими мужчинами, а в ответ на его неудовольствие говорит:
«Я и совсем уйду». У него осталась одна защита, как в лесу: сильная рука.
Но против нее есть обман - это во-первых, бегство - это во-вторых; а глав-
ное, самое главное лежит в кощунственном обмане: ведь говорится, ведь
вывешен флаг, что «муж и жена соединены любовью и суть единое» («еди-
ница», нерасчленимая в каноническом праве): и где же, в чем выражен этот
принцип, если закон сам ссылается на силу как единственное и последнее
прибежище мужа? Закон установил «жизнь по отдельному виду», «отделе-
* Я говорю здесь о 99 из 100 случаев семьи, о норме. Но брак, как и язык народа,
как все живое, имеет «правила» и «исключения»; и эти последние имеют также осо-
бые законы в себе, психологические и бытовые. Нам, европейцам, вовсе, напр., не
известен и не понятен тип полигамной еврейской (библейской) семьи, очень нежной,
глубокой и чистой: мы не можем мыслить и едва ли бы сумели осуществить этот
тип иначе как с придатком постоянной ссоры, зависти, распрей с женской стороны и
половой распущенности - с мужской стороны. Получилось бы нечто сальное и же-
стокое. У евреев же этого и «в завитках» не было. Нам это «не открыто». Так, до
«изобретения» пороха, если бы кто-нибудь стал объяснять стрелкам из лука идею
будущего ружья, он все его представлял бы в форме лука же. Но появилось ружье -
и воззрение переменилось.
768
ние от стола и ложа - без уничтожения брака». Хорошо: но в чем же тогда
«единство личности» мужа и жены по каноническому праву? Для чего это
право продолжает во всех случаях, до расторжения брака, понимать, и опре-
делять, и именовать мужа и жену «единым»? Фикция, обман. «Слова, слова
и слова», которым законодатель сам первый не верит. Далее, по настоянию
Филарета устранена статья: «Покушение на жизнь супруга не есть повод к
разводу»; но для чего же тогда учится и возглашается, что «основание хри-
стианского брака есть любовь»? \ «Слова, слова и слова»! фикция! обман!
Любовь в установленном для нас браке не есть ни основание, ни даже второ-
степенная вещь: какое же это «основание», которое нигде во внимание не
принимается, ни в каком суде о нем не упоминается?! Риторика. «Девицы до
брака да хранят целомудрие»: но как же им справиться с другой и уже Бо-
жьей, высшей и первой, заповедью: «Размножьтесь!», если одни из них вов-
се не берутся замуж, другие - почти в старости, и все вообще гораздо по-
зднее наступления зрелости?! Очевидно, заповедь эту (целомудрия до бра-
ка) надо было не дать, а обеспечить: и тем простым способом, чтобы, как у
немцев происходит конфирмация по совершеннолетии, общая, никем не
обходимая, и как у нас же происходит: 1) общее всех вообще крещение;
2) общее для всех без исключения исповедание между 9-11 годами, - так
точно высшая и первая заповедь размножения должна была обеспечиться
всем вообще, по первом же достижении лет зрелости, общим благословением
на брак: но не с осуществлением его сейчас - а с предоставлением осуще-
ствиться ему в каждой единичной семье по усмотрению семьи. Тогда вся сум-
ма рождения детей была бы церковна, законна и брачна; а вместе поставле-
но было бы почти в уровень с благословением церковным и благословение
(на брак) родного дома, родителей, семьи. Наконец, корыстная расчетливость
родителей при браке (ведь она есть, бывает, ведь это - зло, и его надо пре-
дупредить) не могла бы быть лучше парализована, как перенесением к нам
одного еврейского обычая: если на палец девушки (т. е. если она ему позво-
лила) юноша надел обручальное кольцо, со словами: «Беру тебя себе в жены»,
то она уже принадлежит ему. Слова Божии: «Того ради (ради будущей жены)
оставит человек отца и мать» - явно вносят сильнейшее ограничение в
волю родительскую при браке. Ведь и сотворена была Ева для Адама, т. е.
девушка для замужества, для мужа; но для родителей она не была сотворе-
на. (Непонятное, поэтому, противодействие воле Божией содержится в зако-
нах всех католических стран, не допускающих вовсе венчания без согласия
родителей и даже опекунов.) Вернемся к целомудрию: оно и соблюдалось
бы, соблюлось бы в целой стране, ни в едином дому не разрушась, если бы
ни единая девушка не была оставлена, от первых лет зрелости, без мужа, и
притом любимого. Этот закон общего обручения не содержался ли в древно-
сти и не по нему ли Дева Мария была обручена Иосифу, без намерения за-
мужества: обручена была потому, что не могла остаться никому не обручен-
ной? Это следовало бы обдумать, взвесить. Это - важное указание для науки
и для национальной организации брака. Не иными способами, как этим, мо-
769
жет быть обеспечено и полное целомудрие юношей до брака. Теперь женят-
ся старые холостяки, ни малейшим это «препятствием для брака» не слу-
жит. Между тем, допуская, по бл. Иерониму (мною был раньше приведен из
него текст, «Нов. Путь», 1903, февраль), брак, хотя до девяти раз для одного,
- следовало бы, начиная с известного возраста (напр., 40 лет), венчать не
иначе, как только вдового. Т. е. поздний, старый брак (как первый) должен
быть вовсе закрыт; и открыт, наоборот, для самой первой возмужалости. В
этом только случае мы сохранили бы целомудрие юности и приверженность
ее к дому. Нет ничего крепче любви; в этот же возраст, еще сахаристый,
нежный и податливый, она притягивает с бесконечной силой и крепостью.
И вот этим вечным сахаром, открываемым в отроческом еще возрасте, мы
предохранили бы нежный возраст от бурь и смятения улицы, от грязи и вол-
нения ее, от позора и душеубийства ее. Поразительная невинность, в кото-
рой европейские народы (путешественники) находят вообще все внеевро-
пейские народы, не имеет иного для себя объяснения, как то, что из уклада
жизненного этих народов выброшено самое понятие (и факт) хаотического
отрочества, проводимого вне дома и надзора родителей и проводимого все-
гда или в охоте за свободною любовью (прикровенно), или за заменяющими
ее другими удовольствиями. У нас мальчик теряется на ‘Л, на 14, а то и на
полную единицу из поля зрения своего дома; и возвращается в дом («же-
нясь») почти пожилым. Первое мужество, вся юность и позднее отрочество
он где-то пропадает, где-то в тумане, едва виден. Это - творческая пора.
Между тем эта-то пора и есть время, когда в него ударяют самые сильные
наружные волны, которым соответствует и сильное волнение внутреннего
его моря. Почти вся сплошь юность страны гибнет в это время, - оправляясь
потом, если кто мужественный пловец. Потребность любви, и самой чис-
тейшей, вспыхивает необыкновенно рано, при полной еще неопытности,
невинности. И если в любви не понимать никакого «греха», то ее и следует
давать в этом именно возрасте: когда, в силу естественной невинности, сама
любовь в реальном ее течении и устроится невинно же. Юные браки наших
предков и сохранили надежно прямоту и силу их натур. И они не исчезли
бы, не будь - в силу устройства развода и вообще всего нормирования брака
- так рискованны. Прожить до конца жизнь вдвоем, без права выхода, будет
надежнее, если и вступить в брак лет под 50, под 40, не ранее 35, - чем
вступив в него 23 лет. Между тем отсутствие бурного отрочества и бурной
юности, укрепив организм, несколько задержало бы его индивидуализацию;
все жили бы более родовою жизнью, нежели страстною и воображаемою. И
при этой задержке индивидуализации уменьшилось бы «несходство харак-
теров»: я хочу сказать, что при полной зависимости развода от воли самих
состоящих в браке - этих разводов на самом деле было бы едва ли не менее,
чем теперь. Но если бы и было много, ни малейше этого не надо опасаться,
как естественного выражения органического, а не механического характера
брака, как естественного отсутствия застоя в существе поэтическом и мис-
тическом. Нельзя не заметить, что если бы в самом желании человеческом
770
не происходило бы нигде и никогда развода, то семья стала бы подобна глу-
бокому колодезю, а ряд семей в стране - ряду таких колодезей, откуда - со
дна - жители не видят друг друга и не образуют более нации или образуют
слабую нацию. От этого чрезмерного самоуглубления семьи, в интересах
сцепления их в конгломерат племени, нации, отечества, государства - и дан
частью благодетельный, социально-нужный, инстинкт как семейного охлаж-
дения, так и «несхождения характеров». Он нарушает полный штиль крови;
сохраняет в море вечно ему присущее живое волнение; связывает нацию -
почти как художествами, промыслами, торговлею! Вообще в «распадении
семьи» есть своя незамечаемая, неоцениваемая значительность, в интересах
племени и отечества происходящая. Пугаться его (распадения) не следует, -
тем больше, что любовь, привыкание, а главное - страшное неудобство, и
боль, и страдание, происходящие при окончательном разломе даже очень
неудачной семьи, боль для ее членов - всегда, в сущности, удержит семью в
однажды принятых рамках; и скорей грозит штилем, застоем, чем излиш-
ним качанием социального корабля. Наконец, «прощение в случае измены»,
о чем пишут духовные... разве же можно это повелевать? Разве страдальцы
и страдалицы и не несут этого подвига, ради детей, ради еще любимой жены
ли, мужа ли?! Но вот там, где плачет ангел, входит полицейский и говорит:
«Ты обязан простить», «обязана простить». Не значит ли это уже истончен-
ную нить терпения пережечь огнем и возбудить весь огненный инстинкт
мужниной оскорбленности, жениного унижения; возбудить до ножа, до крови
тот правый инстинкт в каждом: «Я верна ему - как же он мне не верен?»; «Я
верен ей - а она меня обманывала». Кто так кроваво смеется над мужнины-
ми и жениными слезами, не стоит ли демоном-разрушителем около семьи, а
не ангелом-хранителем? Муж знает меру заслуг жены и в меру заслуженно-
го (которую один он знает) простит ее; равно - жена мужа. Но что же тут
может и что смеет предписывать суд? регулировать закон? Если он бросает
мне в постель проститутку, жене навязывает сифилитика: то он способен на-
блюдать за домами терпимости и, между прочим, стоять дозором над семьею!
Но я начал делать построения возможного, когда предположил заняться
одним анализом. Вернемся к последнему. Заповедь, закон или даже простой
совет: «Сохраняйте целомудрие до брака» - вправе был бы дать тот один,
кто обеспечил бы совершенно твердо каждому и каждой своевременный брак;
ну - пусть не позже 23 и 16 лет. Нет? не позаботились? абсолютно ничего
для этого не сделали? Тогда никто не обязан выслушивать и совета: «Со-
блюдайте до брака целомудрие». До какого брака? до старого? за гробом?
Выше этого совета стоит заповедь (размножения), и каждый не только впра-
ве, но и обязан ее исполнить. «Жены, блюдите верность мужьям вашим». И
сифилитикам? и купившим в 60 лет у родителей-нищих дочь 16 лет? Но
тогда отчего это не тот же «гарем», да еще при праве (см. выше выдержку из
книжки свящ. А. Рождественского: «Семья православного христианина»)
изменять и этой молоденькой жене в пользу ровесниц ее? Мало ли какие
бывают психопаты, и образуется-то психопатия именно к 60 годам, особен-
771
но после 40 лет холостой жизни. Почитайте медицинские книжки, их не
только полезно, но ради честного исполнения долга и обязательно знать ду-
ховным лицам, в особенности же преподающим каноническое право. И по-
чему это мы «обязаны» ознакомляться со «старою письменностью», времен
исаврийцев, македонян и комненов, а вы «не обязаны» ознакомляться с тем,
что говорит биология, народная гигиена и распространение болезней? Гро-
бы любопытны, а жилища не любопытны. Могилы поучительны, а вот боль-
ницы - не поучительны. Но я возвращаюсь к бесстыдному и жестокому (при
беззаботности «старших») требованию целомудрия девушек до брака, кото-
рого они (при теперешнем своем положении) не обязаны исполнять и даже
обязаны это требование нарушать. В Ветхом Завете, когда 13 ‘Л лет девушка
становилась уже «богерет», «перезрелой» и едва годной для замужества, было
понятно требование от нее целомудрия. Стесняясь отягощать внимание чле-
нов Религиозно-философских собраний, я не возражал в свое время на сле-
пое, без разбора дела, утверждение Н. М. Минского о побиении будто бы
«согрешивших девушек» в библейские времена. Теперь, пользуясь большим
простором, сделаю его. И вот, прежде всего, из представленной на соиска-
ние премии в Академию наук книги д-ра М. Погорельского, ранее бывшего
раввином: «Что такое библейская проказа, zaraot? Историко-медицинское
исследование». СПб., 1900:
«По еврейским законам, незаконнорожденным, mamser, называется толь-
ко ребенок, прижитый замужнею женщиною не от своего мужа (у нас он-то
и признается всеми усилиями закона «законнорожденным») или от связи с
одной из 39 запрещенных степеней родства. Дети же, рожденные свобод-
ною от брачных уз женщиной, например девицей, вдовой или разведенною,
хотя бы и вне брака, признаются ритуально-законнорожденными, kascher»
(отд. II книги, стр. 8, примечание).
Самое употребление термина «Kascher», применимого к одобренному,
святому мясу ритуально правильно убитого в пищу скота, - говорит об осо-
бенном, религиозном одобрении таких рожденных и таких рождающих.
Обратимся и к анализу другого требования целомудрия, от замужних
женщин, - таково ли оно по неограниченности, жестокости и неисполнимо-
сти, как у нас:
«Если кто путем обета отказал жене в супружеском сожитии, то, по шко-
ле Шаммая, его обет допустим на две недели, как после рождения девочки
(таким образом, супружеское сожитие разрывается только на 2 недели после
родов, а не на 9 месяцев беременности и столько же месяцев кормления, как
чудовищно это рекомендовал г. Шарапов в своих рассуждениях о браке); а
школа Гиллеля говорит: на одну неделю, как после рождения мальчика, или
соответственно дням ее месячного очищения; если обет (=зарок, по капризу
или неудовольствию на жену) сделан на больший срок, то он должен развес-
тись с нею и выдать «кетубу» (сумму денег, условленную на случай разво-
да)... Учащиеся уходят для изучения Торы (Св. Писания) без разрешения жен
на тридцать дней, а рабочие на одну неделю» (Талмуд, трактат Кетубот, гл. V).
772
Сравните, читатель, это правило «жестоковыйных жидов» с правилом
милосердых христиан («милосердия двери отверзи»...), по которому жена,
брошенная мужем и скрывающимся от нее неизвестно где, должна пять лет
ожидать его «милостивого возвращения», и тогда только эта раба - даже не
человека, а одного имени, звука человеческого - получает право на замуже-
ство. В случае же, если он жену бросил, а живет с любовницей в соседнем
городе, не скрывая адреса своего, то эта раба его до самой его могилы, где-
нибудь пьяного в канаве, обязана ожидать «милостивого возвращения» к
себе с любовными ласками. Но, кажется, даже и гарем распускается «при
безвестном отсутствии паши»: неужели же пять лет ожидает знакомого шле-
панья его туфель? Так-то, под действием этих наличных и давних законов, и
сложилась народная поговорка: «Ноги мои заставлю мыть - и воду эту пить».
И еще имеют бесстыдство во всех духовных книжках прописывать: «С при-
шествием христианства поднялось уважение к женщине». К монахине - да,
она - в чине, «игуменья». Но к супруге, к матери - оно пропорционально
сброшено в пропасть. Приведу еще пример нежности, внимания и уважения
к замужней женщине, взятый в извлечении из «Судебной гинекологии» д-ра
В. Мержеевского. СПб., 1878, стр. 49-50:
«Случай 8. Неспособность к супружескому сопряжению (из журнала
медицинского совета, № 164, 1848 года, и № 216, 1849 г.). Обстоятельства
дела следующие: жена купеческого сына Варвара Ш. поданным прошением
в Московскую духовную консисторию заявила, что муж ее со времени его с
нею бракосочетания не имел супружеского сношения по неспособности его
к этому сношению, и вследствие сего просила о расторжении брака. Муж
просительницы при судоговорении сознался (слушайте!), что он действи-
тельно со времени вступления в брак не имел с женою супружеского сово-
купления, по его неспособности, происходящей от какой-либо болезни или
от естественного сложения. Медицинская московская контора не сделала
никакого решительного заключения по сему делу, не имея к тому необходи-
мых фактов (? - В. Р.). Просительница подтвердила показание мужа и изъя-
вила согласие быть освидетельствованною в девственном состоянии.
Святейший синод, куда поступило дело из консистории, имея в виду, что
расторжение брака по неспособности одного из супругов может последовать
лишь при удостоверении медицинского начальства в действительности сего
недостатка и в том, что этот недостаток последовал еще до брака*, возвратил
это дело в медицинскую контору. Медицинская контора присоединила, что
никаких болезненных изменений или недостатков в половых органах Ш-ва
не замечено.
* Т. е. если таковая неспособность, вследствие болезни или увечья, наступит
через год, через месяц, или неделю, или даже через день после брака (венчания), то
жертва навсегда приковывается к гробу сего супружеского мертвеца (ведь как суп-
руг он мертвец!). Не ясно ли, кроме другого прочего, что у нас брак есть и дан
только фиктивно: т. с., что его в существе вовсе нет, а есть только о нем слова, есть
форма его заключения. А его самого, как он Богом дан (сопряжение), «хоть бы и не
было вовсе».
773
Медицинский совет, рассмотрев все отзывы медицинской московской
конторы и сообразив оные с обстоятельствами дела, выразил мнение, что
для определения способности или неспособности Ш-ва к супружеской жиз-
ни, а равно для определения, когда произошло это состояние (?!! - В. Р.\ не-
обходимо должно быть освидетельствовано девственное состояние Ш-вой.
Поданным вновь прошением в Московскую духовную консисторию
Ш-ва повторила (смотрите отчаяние женщины! - В. Р) свои жалобы на не-
способность мужа и заявила свое желание быть освидетельствованною по-
средством повивальных бабок. Консистория приступила первоначально к уве-
щеванию супругов посредством духовного лица; но это не принесло никакой
пользы; после сего 4 июня 1847 г. оба супруга были приглашены к судогово-
рению, причем Ш-в показал следующее: с 16 июля 1833 г., т. е. со дня брака,
по болезни ли или по естественному сложению он ни разу не мог иметь суп-
ружеского сопряжения как следует, хотя по временам являлись пожелания, но
эти пожелания скоро проходили, и membrum ослабевал; но вместе с тем, буд-
то бы и со стороны жены не было согласия; полагая, что это происходит от
какой-либо болезни, он прибегал к советам врачей и принимал предписывае-
мые средства; но все это ничего не помогло. Ш-ва заявила, что она, по неспо-
собности супруга своего, и до сих пор остается невинною и соглашается, если
того потребует начальство, быть в этом освидетельствованною. Вследствие
сего духовная консистория три раза требовала от медицинской конторы поло-
жительного заключения о способностях к супружескому сожитию Ш-ва; но
каждый раз получала ответ, что, за неимением данных для положительного
заключения, она такого произвести не может.
После новых прошений и жалоб (слушайте, слушайте истязания!! -В. Р.)
Ш-вой дело было вновь рассматриваемо и в консистории, и в Святейшем си-
ноде, а для применения к сему делу постановления медицинского совета ме-
дицинская контора неоднократно приступала к освидетельствованию невин-
ности Ш-вой посредством 4 своих членов*, но каждый раз этого исполнить
не могла по причине ее стыдливости; вследствие сего в Святейший синод
было подано прошение Ш-вой об освидетельствовании ее посредством при-
вилегированных акушерок, ссылаясь при этом на бывший пример при рас-
торжении брака князя Л. с его женою; в этой просьбе Синодом ей было отка-
зано (слушайте, слушайте!), так как согласие на нее зависит от медицинского
начальства. Почему Ш-ва подала прошение к г. министру внутренних дел,
прибегая к его защите после 3-летних страданий, которым просит освиде-
тельствовать себя через акушерок, а мужа, как сознавшегося в своей неспо-
собности, освидетельствовать вполне, а не так, как это производила медицин-
ская контора посредством одного лишь осмотра.
Медицинский совет, согласно предложению г. министра внутренних дел,
рассмотрев дело и прошение Ш-вой, пришел к следующим выводам: осви-
детельствования в невинности женщин требуют точных познаний (?!!) как
медицинских наук, так и опытности в приемах, что не преподается при обу-
чении повивальных бабок, а лишь усваивается врачами, и то специалиста-
ми-акушерами; а потому просьба Ш-вой нс может быть уважена и освиде-
* Отчего же к несчастной не позваны были бабки??! Четыре мужчины хотят
удостовериться в девственности. Это какой-то публичный экзамен с ассистентами!
774
тельствование должно производиться в медицинской конторе, по предвари-
тельном удостоверении полицейского чиновника в ее личности. Чем это дело
окончилось - неизвестно».
Как вам, читатель, нравится эта страница из «истории христианского
милосердия»? Один из блестящих преподавателей Московской дух. акаде-
мии вот-вот почти только что кончил пространное и изящно написанное
рассуждение, проводящее сравнение между «языческою и христианскою
любовью», как выражена первая в «Симпосионе» Платона и в 13-й гл. 1-го
«Послания к Коринфянам ап. Павла»:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею,
то я - медь звенящая, или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание
и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви
не имею, - нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не
превозносится, не гордится.
Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла.
Не радуется неправде, а сорадуется истине.
Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки
умолкнут, и знание упразднится».
Ученый профессор нашел в этих словах внутренний ритм, - и разлагает
его в стихотворение: гимн христианской любви, неслыханной, новой, впер-
вые принесенной на землю в этой красоте выражения, всемирности охвата,
небывалой силе полета. «Любовь долготерпит», «все покрывает». Впрочем...
я должен спрятаться, как мышь, перед одушевленным профессором. Он мне
скажет: «Вот! вот именно! Варвара Ш. и обязана была, по этому завету люб-
ви, все покрыть и все перенести в своем муже: он, правда, до женитьбы
предан был пороку Онана и впал в мужское бессилие, так что три года толь-
ко грелся около ее молодого тела, ну, и кой-как раздражал ее. Что делать,
любовь вседолготерпит; даже любовь на все надеется, и, может быть, лет
через двадцать вернется к нему мужеская сила... Итак, через двадцать лет,
может быть, он и достигнет супружеской цели, и даже, может быть, у них
родится ребеночек. В предвидении чего ей собственно и отказано было в
прошении, столь же мудро, как и человеколюбиво».
Да, «она должна», «они должны», «вы должны». А «мы»??! Мы??! «Ни-
чего не должны!» Она (жена) «долготерпит» и «верит»... А «мы»? «Не ве-
рим даже трем акушеркам: так трудно, так научно трудно различить сохра-
нение и несохранение признаков девства, что лишь четыре члена ученой
комиссии, непременно мужчины, - могут нас достаточно удостоверить, что
в точности это девица, а еще не супруга».
И вот, начинаешь искать «признаков любви» в Талмуде даже. Нет, по-
слушайте: ведь это (см. выше выдержки) в самом деле забота, и уже не сло-
775
веская, о самих брачащихся, а не о «нас», благодетельно «скрепивших брак».
Муж может оставить, забыть жену: вот ему правило - не долее как на две
недели. Иначе он перестает быть ее мужем, т. е. если он хочет сохранить ее
как жену -то и не должен именно как жену оставлять иначе как на самый
краткий срок. Кончились «отхожие промыслы», где муж три года живет в
Питере, а жена - в деревне: бери с собою в отхожий промысел, если ты ее
любишь; а ведь не отправившись-то в «отхожий промысел», он ее еще лю-
бит хоть по привычке, да и дети есть? Вот этим простым законом, заботли-
вым, и обрублено развращение «в Питере» всех, уходящих в «отхожие про-
мыслы», да и предупреждено столь часто вызываемое таким отходом «рас-
падение семьи». «Развод»-то дан у них (евреев) свободно: но так обставлен
весь брак, что его не захочется взять, что сохранится любовь. Побродим еще
по примерам и отыщем жемчужины христианской любви. Вот не хотите ли
прочесть фактическую иллюстрацию «Семьи православного христианина»
(все вспоминается книжка А. Рождественского):
«Запрос в редакцию «Церковного Вестника»:
От мужа, 18 лет тому назад (18 лет!), ушла жена и живет в городе «за-
зорно»; муж, желая развестись с нею, начал дело о разводе, представив не-
сколько свидетелей (слушайте!) ее зазорной жизни; но в иске ему отказано
по отсутствию свидетелей-очевидцев прелюбодеяния (т. е. «видевших в са-
мый момент»), что навело на него великое уныние. Нельзя ли как-нибудь
вновь начать дело о разводе и добиться благоприятного развода?»
Это, заметьте, обращается в глубоком бессилии, растерянности - чело-
век едва ли образованный - в печатный орган Петербургской духовной ака-
демии. Чувствуются слезы несчастного сироты мира, темного, незрячего, к
ученым. «Я в браке ничего не понимаю. Я - сирота. Меня оставила 18 лет
жена. Что мне делать?»
«Ответ редакции: По всей вероятности, собранные им свидетельства,
помимо отсутствия очевидцев (как темна речь, я ничего не понимаю), отли-
чались недостаточною убедительностью. Поэтому ему следует озаботиться
пополнением числа (?? Сколько же? - В. Р.) их и затем вновь попытаться
начать дело, с обжалованием неосновательного, по его мнению, отказа в
разводе в Святейший синод» («Церковный Вестник», рубрика: «В области
церковно-приходской практики», № 30 за 1901 г.).
«Умыли руки»... Что бы проф. Бронзову, автору «Нравственных идей в
XIX веке», не заняться разбором «Гимнов христианской любви» опять же
сквозь призму этого мещанина-просителя? Почему бы г. Басаргину не по-
святить фельетон в «Моск. Вед.» этому факту? Все господа ученые точно
воды в рот набрали. Молчат, не ответят. «Нам некогда! Мы пишем разложе-
ние в стихотворный размер гимна христианской любви». А мне кажется,
господа, что вы все - «кимвалы бряцающие»: а как о нем уже притча сказа-
на и давно, и притом вы ее любовно комментируете, «приводите ее в текст»,
«в цитату», - то глаза мира особенно искусно отведены в сторону и никогда
776
никому не придет в голову, что ebz-то именно и лишены совершенно содер-
жания любви, да что, пожалуй, лишено любви и самое словесное основание,
на котором вы поставлены и стоите, а только там высказаны разные, отво-
дящие глаза в сторону дифирамбы любви: иначе как объяснить, что все вы
до такой степени лишены любви. Стоите на льдине - и холодны; стояли бы
на вулкане - были бы горячи. Это я и имел в виду, когда, кончая статью
«Юдаизм», - упомянул о стеклянной любви; а мне было сделано возраже-
ние - бесфактичное.
И вот, бродишь по Талмуду, обманутый в этих «переложенных» и «не-
переложенных», профессорских и редакционных, повествовательных и су-
дебных «гимнах любви».
Все знают страшный случай Давида с Вирсавией, когда Бог заговорил с
неба; ибо правда вопияла до неба. Царь был наказан (за смерть Урии, «вла-
девшего одной овечкой», - а не за прелюбодеяние собственно: на это, в сло-
вах пророка Нафана, нет ударения). Вероятно, многие поражались: отчего
же, однако, у Давида, который вызвал против себя само Божество и в трепе-
те, конечно, всякое Его требование исполнил бы, не было с неба потребова-
но расторжение связи его с Вирсавией? Это - принципиальный вопрос для
брака. А вот слушайте совершенно аналогичные этому «веянию» распоря-
жения Талмуда: редко он запрещает брак, запрещает лишь совершенно без-
нравственный или смесительный с чужеродцами; но и в этих случаях, когда
уже он совершен, т. е. не венчание, а сожитие произошло, - оно безусловно
никогда не расторгается:
«Если кто подозревается в сношениях с замужней женщиной, то, хотя
бы ее брак был расторгнут и она получила развод, - он не должен ввести ее
(«ввести» = совершить ритуальное совокупление, обычно в особом шатре,
«хуппа»); но если ввел - брак не расторгается. Кто подозревается в сноше-
ниях с какой-либо женщиной, не должен жениться на ее матери, дочери или
сестре, а если ввел их - то брак не расторгается. Если язычник или раб во-
шел к еврейке (тайное сожительство), то, хотя бы язычник впоследствии
принял еврейство, а раб был отпущен на волю, они не должны ввести (в
хуппу) эту еврейку, если же ввели - то брак не расторгается. Если еврей
вошел к рабыне или нееврейке, то, хотя бы рабыня была отпущена на волю,
а нееврейка приняла еврейство, - он не должен вводить ее (= жениться, вве-
сти в «хуппу»), но если ввел - то брак не расторгается». (Трактат Иевамот,
гл. II, Тосефта к Мишне.)
Т. е. перед любовью, сильной привязанностью - все отступает: отсту-
пают нация (юдаизм, еврейство), закон (Моисеев, с его подробными прави-
лами брака). Ибо самые-то эти «правила» и самая даже «нация» (кровно,
органически) проистекли из любви: и не может «сыновнее» (зависимое, как
закон и нация) противодействовать «отчему» (все родившая из себя плот-
ская любовь, привязанность, пожелание).
Вот забота общины израильской о браке сирот (= абсолютно неимущих
и о ком некому позаботиться):
777
«Если нуждаются в содержании сироты мужского пола и женского, то
сначала заботятся о содержании девочки, а потом о содержании мальчика,
потому что мальчик может ходить повсюду (и, напр., просить, выпрашивать.
- В. Р.)9 а девочка не может ходить повсюду (вот настоящая забота о целомуд-
рии, а не то, чтобы: «будьте целомудренны», а «мы» ничего «не должны»).
Если желают пристроить сирот, то сначала выдают замуж девушку, а
затем женят юношу, потому что женская стыдливость превосходит мужскую
(вот кто «верит», ибо «подлинная любовь - верит»; и смотрите: не испыту-
ют, до старости, эту «стыдливость»: но деликатно торопятся ее поддержать,
- во-первых, и наградить, - во-вторых; и уж всякая еврейка знает эту заботу
о ней общины, и понятно, что, благодарная благородному, - она и остается
«стыдливою», не нарушает «целомудрия»: вот что значит обоюдная любовь,
а не то, что «вы должны», а «мы не должны»). Если предстоит женить сиро-
ту, то (не кое-как община «спихивает с рук» бремя) для него нанимают дом,
устраивают ему постель, а затем женят, ибо сказано во Второзаконии, 15,8:
«Дай ему... смотря по его наставшей нужде, в чем он нуждается», а в дру-
гом месте сказано (Бытие, 2, 18): «Сотворим ему (Адаму) помощника, соот-
ветственного ему».
Вот как объясняется закон: все - в пользу людей; а не то, чтобы: «Хра-
ните целомудрие до 40 лет, до 50, даже до гроба! А нам что же заботиться,
мы - посоветовали, устали, пот со лба катится!»
Нет, у «жидов» как-то без «гимнов» вышла любовь, а мы так только с
«гимнами» и остались.
Кстати, небесполезно здесь отметить проникающую наш русский пере-
вод книг Ветхого Завета тенденцию к оскоплению. Вот образчик:
... «За это Господь дал им манну, как сказано в Числ. 11,8: «Народ ходил
и собирал ее, и молол в жерновах или толок к ступе, и варил в котле, и делал
из нее лепешки, вкус же ее (манны) подобен был вкусу груди (синодал. пер.
«лепешки») с елеем: подобно тому как для ребенка грудь составляет глав-
ное, а все прочее - второстепенное, так манна составляла для Израиля глав-
ное, а все прочее - второстепенное; подобно тому как грудь не вредит, хотя
бы ребенок сосал ее целый день, так была манна». И проч. (Трактат Сота,
гл. I, Тосефта к Мишне, Талм., т. III, стр. 278.)
Материнская грудь - спрятана и заменена «лепешкой»; и как в последу-
ющих толкованиях («ограда закона»), этот оттенок Библии еще унежен и
раздвинут: к «груди» сейчас и приставлен ребенок: картина, вовсе не нужда-
ющаяся в греческих скульптурах, ибо говорит нежностью больше мрамора.
Еще из области незаметных переиначиваний: дано знать всем христиа-
нам, что потоп был «за разврат», «нарушение VII заповеди». Между тем вот
совсем другой тон объяснения потопа:
«Поколение потопа возгордилось вследствие благоденствия, как сказано
(Иова, 21,9): «Дома их безопасны от страха, и нет жезла Божия на них. Вол
их оплодотворяет и не извергает, корова зачинает и не выкидывает. Как стадо,
выпускают они малюток своих, и дети их прыгают. Восклицают под голос
778
тимпана и цитры и веселятся при звуке свирели; проводят дни свои в счастье
и лета свои в радости» (удивительный язык! вот картина уже не аскетическо-
го жития: и однако, - в книге Иова - святого. - В. Р.). Гордость (этим счасть-
ем) подвигнула их (жителей до потопа) на то, что они сказали Богу: «Отойди
от нас, не хотим мы знать путей Твоих! Что Вседержитель, чтобы нам слу-
жить Ему? и что пользы прибегать к Нему» (из Иова же, 21, 14). Они говори-
ли: «Разве нам нужны Его дожди, ведь у нас есть реки, которыми мы пользу-
емся, и мы не нуждаемся в Его орошении». Им тогда сказал Святой, -
благословен Он: «Вы гордитесь передо Мной тем добром, которое Я дал вам,
этим же Я накажу вас». И проч., - и послан был потоп (Трактат Сота, гл. I).
А между тем, не только «и прочие», но и Вл. Соловьев объясняет потоп
«излишнею чувственностью». Тенденция скопческая, можно сказать, лезет
из всех пор (отверстий в коже) нашей цивилизации.
В одном месте Талмуда (трактат Кетубот, гл. I, Тосефта) есть темное
место, которого невозможно истолковать иначе, как в смысле чрезвычайно-
го благоприятствования тому, что обычно нами понимается как «нарушение
VII заповеди». Вот оно в дословном, неясном тексте:
«Равви Иосиф сказал: однажды девочка («т. е. в возрасте до 12 лет»,
примеч. г. Переферковича) спустилась, чтобы зачерпнуть воды из источни-
ка, и была изнасилована. Равви Иоанн, сын Нури, решил: если большинство
горожан вправе породниться со священниками, то и она может выйти за
священника».
Эта часть Талмуда произошла при живом Храме, т. е. до Р. Хр. («есть
священники»). О каком-то «источнике» говорится; и что случай - произо-
шел около него. Неизвестно лицо совершившего насилие, т. е. девочка, оче-
видно, в несколько удаленной (от своего дома) и незнакомой области. Требу-
ется определить лицо, так как, по Моисееву закону, изнасиловавший женит-
ся на изнасилованной. Тогда, на затруднение об этом одного учителя, другой
отвечает, что она «должна выйти за священника», т. е. самый источник нахо-
дился где-то в области исключительного жительства священников, вне
сомнения, - близко к Храму. И добавляет: «Если большинство горожан впра-
ве (!!) породниться со священником» - решительно без всякого упрека изна-
силовавшему священнику, пусть бы даже женатому (кажется, священники
все были женаты). Какая разница со всемирным скандалом, какой у католи-
ков, у протестантов, у нас поднялся бы по такому случаю! Между тем Тал-
муд - их священная книга, как бы для нас это были «Правила св. отец».
Священники чуть ли даже не имели преимущества в этом отношении,
вообще не представлявшем стеснения, например:
«Она беременна, и на вопрос: «От кого сей плод?» - она отвечает: «От
такого-то, он священник»; Гамалиил и Элеазар толкуют: «Она достойна
веры», а р. Иисус говорит: «Не ее показанием мы живы, но она считается
беременной от нефинея (полуязычник) и мамзера («незаконнорожденного»),
пока не приведет доказательства своим словам» (там же).
779
Самый вопрос мог быть предложен, при неизвестности, от кого она бе-
ременна, только девушке или вдове; и вопрос предлагается без всякого осуж-
дения факту. Но священники - единственная аристократия в священной
теократии. И «учителя закона» опасаются только, не приписывает ли она
излишней аристократичности своему плоду, в «праве» ли она на долю осо-
бого уважения, какое бы ей принадлежало вследствие зачатия от священни-
ка. По вышеприведенному отрывку, священник этот, конечно, не «побивает-
ся камнями», но еще пытливо спрашивают у граждан: «Ведь вы вправе по-
родниться со священником?»
При таких условиях что значило «побиение камнями»?!! Бей сколько
хочешь - пустой воздух. Сошла зачерпнуть водицы в источник подальше от
дома: и вот - все совершилось и кончилось. Ибо натура человеческая, ин-
стинкт Адама, восхищенного красотою матери всех женщин (Евы), уже са-
мый этот инстинкт обеспечивает, что, вероятно, среди десятков и сот как бы
юных семинаристов (в «священники» храма определялись начиная с 13 лет
и позднее), конечно, найдется же хоть один, кто воззрит на пришедшую сюда
как на Еву. Таким образом, девушки израильские были, конечно, стыдливы,
как газели; были - пугливы; но никто этого не доводил далеко, не истощал
терпения до старости. Еще более они были кротки и пассивны (вечная чер-
та, отмечаемая и в Библии) и послушны заповеди Божией (о размножении),
и им хорошо известной. И вот, в Иерусалиме, имея как бы вечный (при Хра-
ме) запас мужской силы, по ее натуре вечно ищущей расширения, - близ
этого немого источника (не названо его имя) могли израильтянки, стыдливо
опустив очи, - пройти мимо «источника». «И что случилось - то случи-
лось», - как говорит в подобных случаях Шехеразада.
И права родителей - кончены. И храм - не протестует.
«Обольстивший платит три пени, а изнасиловавший четыре. Обольстив-
ший платит за бесчестие, за ущерб и еще кенас, а изнасиловавший платит,
кроме того, и за страдание. Какая разница между изнасиловавшим и
обольстившим? Изнасиловавший платит за страдание, а обольстивший за
страдание не платит, изнасиловавший платит тотчас же, а обольстивший -
когда отпустит (т. е. он живет с нею, пока она ему и ей он нравится: и следо-
вательно, если «обольстивший» вовсе с нею не разойдется, то и ничего не
платит; следовательно, права «обольщения», без всякого уже наказания, даже
денежного, принадлежали, безусловно, всем израильтянам, как и право «быть
обольщенной» принадлежало же всем израильтянкам с самого юного, отро-
ческого возраста); изнасиловавший пьет из своего горшка (=обязан женить-
ся и не может с нею развестись), а обольстивший, если пожелает отпустить,
- отпускает» (т. е. когда «разонравились» друг другу).
Это - «Мишна», «толкование закона» (Моисея); вот к ней тосефта, т. е.
как бы «хрестоматия» мнений «учителей».
«Какая разница между изнасиловавшим и обольстившим? Изнасило-
вавший платит за страдание, а обольстивший за страдание нс платит. Равви
Симон говорит: ни тот ни другой за страдание не платит, ибо она все равно
780
должна бы впоследствии испытать это страдание (!! т. е. при правиль-
ном замужестве). Ему возразили: добровольно (= с охотою) сожительство-
вать не то, что сожительствовать против воли».
Кстати, полное неведение Н. М. Минского об этой стороне: сколько он
насказал патетического о страдании девушки изнасилованной - «и которая
всю жизнь должна оставаться женою этого, может быть нелюбимого, чело-
века» (его слова). Между тем все это - патетические пустяки, ибо не было
ничего подобного! Вот правило:
«Изнасиловавший обязан жениться на изнасилованной; но она может
потребовать развода - и тогда он уже кетубы (залог денег при браке на
случай развода, всегда поступающий в пользу разведенной жены) не пла-
тит» (Талмуд, т. III, стр. 125).
Очевидно, что этими правилами всякое существо формализма было
раздроблено до последних осколков, - и родителям оставалось только как
можно поспешнее выдавать дочерей замуж или держать безвыходно дома;
но и в последнем их ограничивала плодящаяся израильская община: толь-
ко до 13 */г лет отец был вправе удерживать дочь. Вот правила:
«Дочери, вышли ли они замуж до достижения богера (13 ’Л лет) или
достигли богера до выхода замуж, - потеряли право на пропитание (роди-
тельское), но не на содержание. Равви Симон, сын Элеазара, говорит: они
потеряли право и на содержание. Как же им поступить? Они нанимают себе
мужей и получают содержание» (Трактат Кетубот, гл. IV, Тосефта).
Г-н Переферкович делает подстрочные примечания:
«Девушка выходит из-под власти отца или благодаря замужеству, или
благодаря богеру» («того ради оставит отца и мать», т. е. в инстинкте
плодородия и достигнув плодородных лет, девушка ли, юноша ли родите-
лям повиноваться не обязаны, но Богу). И другое примечание: «Симон, сын
Элеазара, полагает, что девушки, достигшие богера до выхода замуж, по-
теряли право на десятую часть наследства, составляющую их (законное)
приданое. Поэтому они должны стараться выйти замуж до богера, пред-
лагая даже деньги тем, кто хочет на них жениться». Конечно, - с правом
сейчас же развестись, но уже забеременев или во всяком случае - сбросив
презренное девство.
Ну, как не повторить из Иова о всей этой картине: «Вол оплодотворяет и
не извергает, корова зачинает и не выкидывает. Как стадо, выпускают они
малюток своих, и дети их прыгают. Восклицают под голос тимпана и цитры
и веселятся при звуке свирели»... И только та разница с людьми до потопа,
что не забывают Бога, зная, что - от Него и воды, и дождь, и реки: вплоть до
неназванного «источника» близ места жительства священников, где с про-
ходившими девушками случалось то, после чего родителям их оставалось
только отдать дочь «за кого-нибудь из тамошних жителей»... И в самом деле:
родители наши сами несут великую муку за дочерей, якобы «павших». «Опо-
781
зорила, глаз некуда показать! пальцами указывают». Но когда компактно весь
народ, и во главе всех Храм, священники, первосвященник, да и сам закон,
Моисей, пророки, указывали пальцами: «Смотрите, у него дочь уже подхо-
дит к 13 годам и все еще не беременна», - то не менялась ли радостно его
психология на обратную с теперешним нашим испугом. И не от того ли за
«обольщение» ничего, в сущности, не платили, да и даже за «насилие», ве-
роятно с слабым сопротивлением, платили чуть-чуть, что горести это вовсе
не причиняло никакой в сущности. И Храм, и народ, и священники радова-
лись беременной, и уступали ей дорогу, и встречали ее песнями, и провожа-
ли свирелью. И думается, более всего, однако, радовались самые родители,
потомки предков своих и предки будущих потомков, что так согласно и Храм,
и певцы слились с их безмолвным желанием: видеть детей от детей - еще с
большею радостью, чем своих детей*.
А подозревает ли читатель, что было во время перехода через Чермное
море (выход из Египта)? Какое смятение, казалось бы: ведь между водами,
ставшими с обеих сторон горою, и имея позади догоняющего фараона, им
уж вовсе некогда было думать о плодородии. - Но где Бог - там и заповедь
Его, а тут-то особенно с ними был Бог, и они на заботу Его о спасении наро-
да ответили сооветственной поэзией:
«В тот час, когда предки наши вышли из моря и увидели египтян, лежа-
щих мертвыми на берегу моря, на них почил дух святой и они пели песнь.
Равви Иосе Галилейский говорит: в то время, когда предки наши были в
море, младенец лежал на коленях матери и грудной ребенок кормился у гру-
ди ея; лишь только они увидели Шехину (Шехина = Божество), как ребенок
поднимал голову свою и младенец отнимал уста свои от груди матери, и они
стали петь песнь и говорили: «Он Бог мой, и прославлю Его», как сказано
(Псал., 8, 3): «из уст младенцев и грудных детей ты устроил хвалу». Равви
Меир говорит: даже зародыши во чреве матери (т. е. «пели»), ибо сказано в
том же псалме 68 (67), 27: «В собраниях благословите Бога, Господа - от
семени Израилева». Тем же ангелам, которые выступали обвинителями пе-
ред Господом и говорили (тот же Псал., 8, 5): «Что есть человек, что Ты
помнишь его?» - Он сказал: подите и посмотрите, какую песнь поют Мне
дети Мои» (Трактат Сота, гл. V, Тосефта).
* Плата за «бесчестие», уплачиваемая при употреблении насилия (50 сиклей
серебряных = 50 руб.), уплачивалась не за «бесчестие» в нашем смысле, которого и
кровью не смоешь, и ответишь за него каторгой (такого «сокровища» лишили, дев-
ства! когда это - идеал!! Тут - и каторги мало: соделали «грешницей», «опозори-
ли»), - а за «бесчестие» совершенно в другом смысле, напр. в смысле подчеркивания
беззаботности родителей, своевременно не выдавших дочь замуж («дурной дом»,
«дурные родители», «нерадение о заповеди Божией»), или подчеркивание такой осо-
бенной некрасивости или дурного нрава девушки, что ее и при всех облегченных
условиях никто не захотел взять замуж. Впрочем, «кенаса» (= платы за бесчестие)
начиная с 13 'А лет не бралось: «Все ученые согласны в том, что кенаса не полагается
за девушек моложе 3 лет и старше 12 лет 6 месяцев». Переферкович, т. Ill, стр. 127.
782
Вот что значит «богосыновство»... В конце концов, это - конечно, фан-
тазия «равви Иосе и равви Меира» (первые, однако, светила учения, как бы
ихние Гумбольдт и Лаплас): но важно, куда клонится вымысел, фантазия,
утешение, надежда. Насколько это противоположно вечной жажде нашего
пустынножительства: «как бы не явился дьявол в виде женщины и не со-
блазнил». Поэзия важнее закона; из поэзии вырастут потом законы, сами
собою. Поэзия - мать бытия. И вот эта «мать бытия» у евреев, - точно нео-
долимый сон их клонил, - вечно клонилась к груди питающей и чреву бере-
менному: так что даже и тень осуждения, нам присущего, кому бы то ни
было и когда бы то ни было, не имела никакого места, никакой почвы там
возникнуть. Буря плодородия прервала даже и без того широкие берега Мо-
исеевых правил: благословив брак дяди и племянницы, он запретил, однако,
брак племянника и тетки. Но последующие учителя ограничили нарушение
этого пенею (кенас) в 50 сиклей (= 50 руб.).
«За следующих отроковиц полагается кенас: если кто сожительствовал
с мамзером ^незаконнорожденным, нефинейкой (полуязычница) или сама-
рянкой; если кто сожительствовал с прозелиткой (полуеврейка, как бы еще
только «оглашенная»), пленной или рабыней; если кто сожительствовал с
сестрой, с сестрой отца, с сестрой матери, с сестрой жены, с женой брата, с
женой брата отца и с ниддой (т. е. «нечистою», во время женского «очище-
ния») (Трактат Кетубот, гл. III, Мишна).
Замужество девушек, всех без какого-либо исключения, даже очень не-
красивых и нищих, стало обеспечено через то, что не было никаких булыж-
ников накладено в короб брака и вступить в него (даже с самой непригляд-
ной девушкою) было не тяжелее, не опаснее, не рискованнее, чем подать
ломоть хлеба нищему. Вот косвенные тому свидетельства. «Разрешение обе-
тов» (законов, обещаний) у девушки принадлежит отцу, у женщины - мужу.
Трактуя об этом разрешении, учителя еврейства говорили:
«Если на его жене имеется пять обетов или у него пять жен, которые
все сделали обеты, и он сказал: «уничтожено», то все обеты уничтожены».
И т. д. (Трактат Недарим, гл. X, Мишна.)
Или:
«Если она дала обет, будучи обрученной, и в тот же день была разведе-
на, а затем в тот же день снова обручена и т. д. даже до ста раз, то ее отец
и последний муж уничтожают совместно ее обеты» (там же).
Таким образом, как брак не ложился никакою решительно тяжестью на
брачащегося, так и развод женщине побрачившейся не угрожал решительно
ничем: ибо она - всегда невеста целого Израиля. У нас развод страшен: это
перелом судьбы, одиночество навек, гроб на живом. Но там он нисколько не
был страшен, ибо разведенная тотчас же (выждав три месяца, для выясне-
ния, не беременна ли от предыдущего мужа) и без всякого труда находила
себе мужа, так как решительно для всякого израильтянина брак был в своем
783
роде «сладок, как грудь матери» (см. о манне) и легок - как свирель в поле.
Существо семьи в ее индивидуальном выражении было (могло быть, имело
право быть) чрезвычайно ломко и хрупко; но в племенном оно было тем
более прочно и незыблемо; каждая женщина брачно необыкновенно плотно
прилегала, но не к телу Ивана, Ицки, а всего Израиля, имея собственно суп-
ругом - Израиля, лишь варьировавшего в Ицке, Иване. Чрезмерная любовь
к детям, поэзия около них, философия около них, особенно - религия около
них, от всякой опасности сиротства этих детей оберегала. Да мы и видели,
как «община» выдает замуж или женит сироту. И, таким образом, самое ста-
до евреев было сбито необыкновенно плотно в кучу.
Как ни рано созревание до возмужалости в южных странах, тем не ме-
нее текст толкований на закон удивляет нас; напр.:
Мишна. «Для малолетней, с которой сожительствовал взрослый, или
для взрослой, с которою сожительствовал малолетний кетуба (залог на слу-
чай развода), - двести зуз» (один зуз = 50 коп.).
Тосефта. «Кто называется здесь малолетним и малолетнею? От имени
равви Иуды, сына Агры, сказали: малолетний тот, кому менее девяти лет и
одного дня, а малолетняя та, которой менее трех лет и одного дня» (Тракт.
Кетубот, гл. I).
Правда, в медицине известны редчайшие случаи появления «признаков
зрелости» (см. «Судебная гинекология» В. Мержеевского), выражающихся в
«очищении», у девушек восьми и даже семи лет. Хотел ли еврейский закон
обнять или по крайней мере не выпустить из внимания возможность этих
случаев: дабы ничего не осталось вне обсуждения закона? Трудно сказать. Но
только это любопытное место проливает исторический (не догматический)
свет на известное пророчество Исаии, сказанное во время осады Иерусалима:
«И продолжал Господь говорить к Ахазу (испуганному осадой города
царем сирийским, Рецином), и сказал:
«Проси себе знамения у Господа, Бога твоего; проси или в глубине, или
на высоте».
И сказал Ахаз: не буду просить и не буду искушать Господа.
Тогда сказал Исаия (курс, русского перевода, т. е. имя это вставлено
переводившими): слушайте же, дом Давидов! Разве мало для вас затруднять
людей, что вы хотите затруднять и Бога моего?
Итак, Сам Господь дает вам знамение: се Дева во чреве приимет, и ро-
дит сына, и нарекут имя Ему - Еммануил:
Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвер-
гать худое и избирать доброе.
Ибо прежде, нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и
избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обо-
ими царями ея» (Исаия, VII, 10-16).
В отдаленном значении это незримо для Израиля предсказывало рожде-
ние Спасителя; для Ахаза же и жителей осажденного города это было более
близким, вот теперь, во время осады, знамением, что осадивший враг поки-
784
нет стены Иерусалима: и знамение выражалось, соответственно всегдашне-
му направлению израильской мысли, - через рождение младенца, исключи-
тельное, редкое, - от «малолетней». Справка с еврейским текстом, и особен-
но с еврейскими его толкованиями в Тергумах, дала бы именно это разъясне-
ние: его же привожу я здесь, ибо у одного русского исследователя данного
места (едва ли не у проф. Моск. дух. акад. Беляева) мне пришлось встретить
объяснение, несколько недоумевающее, что, «где у Исаии стоит: «Дева зач-
нет», в Тергумах поставлено слово: «Девочка, малолеток». Во всяком слу-
чае указание на это место Талмуда может в чем-нибудь пригодиться рус-
ским ученым, - и я его делаю мимоходом.
Кстати, знаете ли вы, что называется «блудом» и кто «блудницею»? Как
и можно предположить - совершенно обратное тому, что этим именем
называется у нас. Уже не очень внимательного читателя не могло не пора-
зить везде мелькающее у пророков слово: «блудницы - не имеют потом-
ства», «прелюбодеяние наказывается (от Бога) бесплодием». Ап. Павел, до
обращения в христианство ревностный еврей, противополагает блуд чадо-
родию, замужеству, женитьбе: конечно, - не в смысле форм заключения бра-
ка, а как образу брачного жития: «Во избежание блуда каждый имей свою
жену и каждая имей своего мужа». Супружествовать = не блудить, блудить
= не супружествовать, таков общий итог, к которому мы подводимся. Та-
ким образом, в разрыве супружества или в каких-нибудь ему противодей-
ствиях заключается источник мирового разврата: т. е. в веяниях идеи оскоп-
ления, его поэзии, лирики и позднее, уже фактически, законодательства. В
трактатах Мишны мы находим действительно конкретное указание, что
именно в библейские времена нарекалось «блудом»:
«Простой священник не должен жениться на айлонит, разве что у него
есть жена и дети. Равви Иуда говорит: хотя бы у него была жена и дети, он
не должен жениться на айлонит, ибо она и есть та «блудница» (кавычки в
тексте), о которой сказано в Торе» (= «Законе», т. е. в «Пятикнижии Моисе-
евом»). (Трактат Иевамот, гл. VI, Мишна.)
Отыскивая, что такое «айлонит», находим (там же, гл. VIII, Тосефта)
разъяснение: это - уродец, врожденно оскопленная, или начало гермафро-
дита, вообще страдающая аномалией в анатомии половых органов, каковая
аномалия делает невозможною половую функцию. Так как чувственность
при этом может сохраняться и даже вообще не исчезает (ибо она в corpus’е,
а не органах), то она от невозможности сопряжения и оплодотворения
прибегает к другим способам полового раздражения, и это собственно и
есть блуд, прелюбодеяние, запрещаемое в VII заповеди. Поэтому и Спа-
ситель, не расходясь с Ветхим Заветом, повелел с «блудницею» разводить-
ся: ибо она вводит в прелюбодеяние и мужа своего, принуждая с нею к тако-
вым же раздражениям, и, далее, запретил жениться на «разведенной по вине
прелюбодеяния», ибо и всякий, вступая с нею в отношения, женясь на ней,
мог бы только продолжать такие же раздражения. Таким образом, это впол-
785
не покрывается случаем (см. выше пример) с Варварою LLL, которая проси-
ла развода с мужем «по причине неспособности мужа к сопряжению, кото-
рый с нею только прелюбодействовал» и ее вводил в невольное «прелюбо-
деяние» же. Но в силу полного извращения в наше время понятия о прелю-
бодеянии, даже и в голову не пришла глубокая религиозная основательность
ее просьбы; как не приходит в голову и то, что обычно теперь расторгаемые
браки по «вине прелюбодеяния мужа» представляют только, даже когда нет
лжесвидетелей, а есть истина, переход моногамии в дуогамию и полигамию,
«прелюбодеянием» нигде в Ветхом и Новом Завете не названную и нигде не
запрещаемую. Вот подтверждение:
«Скопец не дает халицы (жене умершего брата, если не хочет на ней
жениться) и не вступает в левиратный брак; также айлонит (= мужской уро-
дец, начало гермафродита) не совершает халицу и не вступает в левиратный
брак. Если скопец дал халицу своей невестке, то он ее не сделал негодной
для священников, а если он сожительствовал с нею, то сделал се негодною,
потому что это сожительство - блуд. Также и айлонит, которой братья (муж-
нины) дали халицу - не сделали ее негодной, если же они сожительствовали
с нею - то они сделали ее негодной, потому что сожительство с нею - блуд»
(та же глава Мишны).
Этот ствол «прелюбодеяния» (= невозможность сопряжения) имеет око-
ло себя листья: и все муже-женские отношения, ведущие к бесплодию или умень-
шению плодородия, уже также называются «блудом», причем он равно может
быть совершаем по заключении формального брака, как и вне его. Напр., сно-
шения с женою в дни ее «очищения» суть прелюбодеяния; а ребенок, если бы
он был зачат в это время, получает имя «мамзер», «незаконнорожденный»,
«не ритуально зачатый». Еврейка должна была строжайше воздерживаться от
сношений с мужем в это время, не уступая даже его требованию. Однако при
Храме и были постоянные «жертвы за грех», ежедневные, как у нас «молеб-
ны» и другие малые служения. Муж и жена, соединившись не вовремя, совер-
шали «прелюбодеяние» - и обязаны были очиститься от него «жертвою за
грех». После чего - все кончалось. «Жертва за грех» есть наше покаяние, только
прямо к Богу относимое. Отсюда уже само собою понятно правило, выше
приведенное из книги д-ра Погорельского, что рождаемые как девушками,
так и вдовами дети - «незаконнорожденными» не считались: ибо они были
рождены хотя и не от мужей, однако в «чистоте». Эти дети даже и в нашем
смысле не могли получить никакого осуждения: ибо девушка, если она соеди-
нялась с холостым, становилась его женою; если с женатым, то только разла-
гала его брак в дуогамию или полигамию, не оскорбляя его жену или жен и
вообще отнюдь не «прелюбодействуя». Только бы она соблюдала свое деви-
чье или вдовье «очищение»: нарушив последнее, - она рождала «мамзер».
Это равно мясу «трефа»: «негодное», «не ритуальное». Все «мамзер» счита-
лись «нечистыми» по крови, и брак с ними был запрещен, с исключением: «А
если уже ввел - годится» (кошер). Также, - и это самая последняя тень «пре-
любодеяния», - имя его получали все браки не весьма охотные, пассивные, не
786
любящие или заключающие в себе повод к будущим несогласиям, напр. два
правила, мне попавшиеся (на память не могу сделать точной ссылки):
«Кто невесте (отцу невесты) дает менее 200 зуз - тот прелюбодействует».
«Кто берет жену не по себе (напр., ради богатства ее родителей, в на-
дежде выгоды) - прелюбодействует».
Обращаю эту часть своей статьи в особенности в сторону г. Н. А. Заозер-
ского, профессора канонического права в Моск. дух. академии, который дваж-
ды меня спрашивал: «А что же такое VII заповедь?» «Закон чадородия был
ограничен VII заповедью и X». Между тем профессор должен бы знать, что
Бог - бесконечен, ограничений не знает, противоречий в Себе не знает же.
И, дав заповедь «плодитесь, множитесь, наполните землю» (maxim’альное
плодородие), конечно, в двух названных заповедях, Им же с Синая данных,
Он мог продолжать благословение плодородия, а не уменьшать его. Самое:
«Не пожелай жены ближнего твоего» - относится: «Не пожелай без разво-
да», т. е. «не сопрягайся с женщиною в бытность ее женою другого: причем
семя, смешиваясь, - парализовалось бы, и дети не рождались бы». Но раз
она ему нравилась и он ей нравится, он без всякого труда брал ее по разводу:
жена могла потребовать и получить его от прежнего мужа по одному из не-
скольких поводов, на наш взгляд самых ничтожных.
Но в замене этой хрупкости, ломкости брака, пока он длился, - он был
абсолютно чист. «Все израильтяне рождаются в святости, все язычники - в
прелюбодеянии» - это всеобщее евреев на себя воззрение. И действительно,
нигде развод, как и заключение брака, не были проведены с такою страш-
ною предусмотрительностью, чтобы никакая соринка отвращения ли, не-
приязни ли, простого ли равнодушия мужа к жене и обратно была невоз-
можна. И брак, можно сказать, в самом начале (заключение) и конце (раз-
вод) был истерт в порошок, доведен до последней степени гибкости, воз-
душности: дабы при малейшей соринке - его уже не было. «Все жиды - из
святых уз», любящих и кровно-чистых. «Если прошел слух о неверности
жены твоей, то хотя бы птица в поле сказала тебе, что она неверна тебе, -
немедленно дай ей развод». В самом деле, жена могла жалеть любящего
мужа, влюбленного в нее. В то же время, только сострадая ему, а не любя -
она могла увлечься другим, и, наконец, полюбить страстно, глубоко, «пасть»
не только по нашему, но и по ихнему воззрению. Тогда семя смешивается и
парализуется. Во избежание этого муж, как бы ни был влюблен в свою жену,
не вправе был более ее удерживать: она получала развод и тогда правильно
уже соединялась с любимым человеком. Вот самая яркая иллюстрация это-
го общего - не правила, а принципа:
«Женщина, захваченная язычниками ради денег, дозволена для своего
мужа, а захваченная ради тела - запрещена для своего мужа. Если город взят
осаждающими, то все священнические жены негодны для своих мужей; если
же у них есть свидетели (т. е. что они не были осквернены), будь это даже раб,
даже рабыня, - они достойны веры. Никто не достоверен, когда свидетель-
787
ствует для самого себя. Равви Захария, сын каццава, сказал о своей жене: «Кля-
нусь этим Храмом, ее рука не выходила из моей руки с того времени, как
язычники вошли в Иерусалим, до того времени, как они вышли». Ему ответи-
ли: «Человек не может свидетельствовать для самого себя».
Доселе -Мишна; дальше - Тосефта:
«Он (Захария) построил жене своей отдельный дом, и она получала про-
питание из его имущества, и он видался с нею только при ее детях» (Трак-
тат, Кету бот, гл. III).
Не поразительная ли это противоположность освинению нашего брака, в
котором (при нерасторжимости-^.} «дети женщины по тайне их зачатия
предполагаются всегда детьми мужа и посему уже записываются и есть его
дети». И это - при воплях мужа, что жена где-то 18 лет шляется «в соседнем
городе», при наглом заявлении перед судом жены: «Да, этот ребенок - не от
мужа, но вы не имеете права записать это в показания» - и даже при правиле
«Устава Духовных консисторий»: «Если один из супругов ищет развода по
вине прелюбодеяния другого супруга, но во время делопроизводства окажет-
ся, по показанию свидетелей или по документам, что он и сам виновен в пре-
любодеянии, -то производство дела прекращается и брак оставляется в силе».
Известно, в рабском типе французской принудительной семьи, несчас-
тие, именуемое (я слыхал) «combinaison a trois», т. е. жизнь мужа с женою,
которая живет еще с любимым человеком. Трагедия, получившая комическое
название едва ли не от тех, кто готов устроиться хоть «пятым», хоть «деся-
тым». Но одно - театр, другое - закон; чтобы в самом законе была проведена
идея combinaison a quatre: до этого не дошли ни комедия, ни водевиль.
Вернемся к брошюре проф. Л. Писарева. Все содержание ее - нам чуж-
до и поразительно. Главная идея семьи: чистота, любовь - даже не подо-
зревается. Ведь семья - это остаток от аскетизма, часть поля - не занятая им.
Что там растет, какие сорные травы - нет вопроса. «Конечно? - чертополох
и бурьян, как и полагается в нижнем этаже». Швейцару советуется быть
честным, но, конечно? - «он вор». Семье лениво говорится «любите друг
друга», «сохраняйте целомудрие», но никто этому не верит, как и в доброде-
тель швейцара. На самом деле и в законах, и в нравоучениях предполагает-
ся, что они и «не любят друг друга», и «не сохраняют целомудрия». Брак -
основное воровское явление. Вот если бы оскопить мужа и жену, они были
бы целомудренны. Помимо этого - нет средств и не ищется, не предполага-
ется. Поразительно, что не только в теперешних законодательных книгах,
но, как видно из ссылок проф. Л. Писарева в цитированной брошюре: «Брак
и девство при свете древнехристианской святоотечественной письменнос-
ти», этого не предполагалось и основоположниками бракоучения. Вот что
он пишет в ученой ссылке (стр. 39-40).
«По общему голосу отцов церкви, муж жены, нарушившей «верность
брачному ложу», должен «отпустить ее, dimittere», т. е. лишить ее брачного
общения (только брачного общения, а не совершенно изгнать из семьи: «кто
788
разводится», - т. е. изгоняет - «с своей женой, тот отпускает ее на связь
преступную, т. е. принуждает ее искать связи преступной», Климент Алек-
сандрийский: «Строматы», кн. II, гл. 23; «Господь не позволяет ни отпус-
кать», - т. е. изгонять - «ту, которую лишил девства, ни жениться на дру-
гой», Афинагор: «Прошение за христиан», гл. 33) и оставаться одним
(Augustini: De bono conjug., с. 7, M., t. VI, col. 378; Ерма: «Пастырь», кн. 2,
заповедь 4) до тех пор, пока жена «не раскается», не оставит своей преступ-
ной связи и «снова не обратится к своему мужу» (Августин, I; Ерма, I). В
этом последнем случае муж снова должен принять жену в брачное обще-
ние (Августин, I; Ерма, I: «если не примет ее - жены - муж, он согрешит и
допускает себе грех великий»). «Должно, - они говорят, - принимать пав-
шую грешницу, которая раскаивается, но не много раз».
Однако «сколько» же раз этот, довольно важный для мужей, вопрос не
получил себе ответа ни у Л. Писарева, ни у Ермы, ни у Августина. За не-
определенностью указания обратно, конечно, следует «принимать» - неопре-
деленное число раз. Так как муж нигде у христиан не поставлен ниже жены,
то, очевидно, и жена обязана «отпускать мужа - но не изгонять из семьи -
много же раз», когда она довольно понадоест ему. И затем, поостыв друг от
друга и обновившись любовью с посторонними, они могут с новым оживле-
нием броситься в объятия друг друга. Из слова «отпустить» у г. Л. Писарева,
а впрочем, и у цитируемых им авторов, - видно, что предпочитается не уст-
ройство возлюбленного в дом своего мужа (французская система), а переезд
к возлюбленному на квартиру (русская система, Анна Каренина, m-me Лав-
рецкая). Равным образом можно предположить, что и мужу на время любви
следует покинуть жену и детей. Вообще русская система более отвечает свя-
тоотеческой письменности. Я только нахожу, что слово «обязан» (прини-
мать назад), и неопределенное число раз («не много раз», у Ермы в «Пасты-
ре»), уже вводит суровость: как «принимать назад», и притом обязан, напр.,
Каренин - от Вронского, Лаврецкий - от Паншина. Не вводит ли это прину-
дительного элемента? По-видимому, должно совершаться это с обоюдного
согласия, а если муж не в духе? ригорист? Конечно, этих качеств я не хва-
лю: однако он вправе быть сердитым, увидев жену, вернувшуюся в карете
Вронского, и не вышел ли бы поцелуй его кисел, смешиваясь с неостывши-
ми поцелуями Вронского? Конечно, потом он может привыкнуть, должен
привыкнуть, обязан, но не сразу? и как избегнуть горечи при первом-то разе?
Мне кажется, слово «должен принять обратно» нужно бы заменить более
мягким советом: «Муж, по принципу христианской любви, разложенной
проф. Глаголевым в стихотворный ритм, обязан не высказывать суровости к
жене, которая ласкается с его приятелями; и даже, если она вовсе переедет к
приятелю на квартиру, он, по тому же стихотворному переложению христи-
анской любви, - обязан подождать, когда она вернется к нему. Ибо гимн
говорит: «любовь долготерпит» и «любовь надеется», а «христианский
муж» есть «любящий муж». Но мне думается, возводить это в юридический
закон, простирающий власть над христианскою семьею всего мира, едва ли
осторожно.
789
Заметно вообще, что уже в древней письменности, приводимой г. Л.
Писаревым, фундамент брака (теоретический, в учении) выводился или
людьми вовсе без семейного опыта, или с молодостью крайне бурною, по-
том завершившеюся полным отречением. Срединного опыта, спокойного,
рассудительного, вовсе не было; а «в середине» - мудрость. Людям этим
вовсе не известно было, что значит «принять жену на лоно с чужого лона»:
они рассматривали «возвращение после брачного греха» так, как если бы
это было: «примирение с выпившим», или «прощение денежной растраты»,
или «поломка какой-нибудь мебели в дому». Снова я скажу, что «простить»
можно (я бы простил жену свою; но в меру того и за то, что мне известна
глубина ее души, чистота жизни ее: и за это, но только мною одним види-
мое, я и простил бы даже «падение» ее, зная, что это уже что-то роковое,
победившее даже там, где казалась невозможною победа); можно простить
- и здесь я не сторонник стального, железного ригоризма евреев. На слова,
на приказ их: «Не сожительствовать с женою после вторжения неприятеля в
город» - я ответил бы бурным отказом, пусть даже оказался бы беззакон-
ным, как Давид с Вирсавией. Но потому, что я жену свою люблю; но потому,
что я ее ценю и знаю. Напротив, я бы ни одной минуты не прощал жену, и
вышедшую-то за меня замуж с расчетом «пошаливать за ширмами законно-
сти»; и сколько бы бл. Августин от меня не требовал: «отпустить ее, а потом
принять», я его не послушался бы. И не послушался бы потому, что я знаю
семейную жизнь, а бл. Августин не знал ее. В гробу лежащему я сказал бы:
«Ты мог отпускать и принимать блудниц», о чем повествуешь в
«Confessiones», но и жена моя не блудница, и сам я не блудник: и закон, тебе
даваемый, вообще так и этак блудного жития - вовсе не закон для моего
дома. Притом, к чему советовать мужьям «прощать вину», - не удобнее ли
самому выслушать совет простить африканских монтанистов, которых, од-
нако, за «прегрешения» в исповедании веры ты первый в христианском мире
повелел влечь в тюрьмы и к казням. Тебе дороги главы «De civitate Dei», мне
дороги члены моего дома и семьи, и как ты не хотел беречь зараженных чад
веры, и не только в семье своей, а в целой стране Карфагенской, так уж во
всяком случае я вправе же отсечь вовсе гниющий член своей семьи». Ины-
ми словами: дать жене своей развод. Самого вмешательства как светского
суда, так и духовного в развод я не признаю вовсе, и в Евангелии для него
нет основания, а в Библии оно отвергнуто: развод есть дело моего дома, и
решаю его я, как глава, труженик и кормилец, а наконец, и вообще как пост-
роитель этого дома. Совет еще бл. Августин мне мог дать, но приказания
(«вы должны», «мужья должны») - вот чего он никак не мог мне дать, и это
есть просто lapsus linguae, обмолвка слова. И Бог, все законы Его - на моей
стороне, защищающего крепость и чистоту своего дома. Ведь этак из Кар-
фагена, Африки явился бы новый Давид, расхитивший у нас всех Вирсавий.
Но вопль наш, у которых он, знаменитый творец «De civitate Dei», «отнял
790
последнюю овечку», отнял скромный удел скромных людей, - этот наш вопль
дошел бы до Неба.
Я хочу этим подвести тот общий итог, что в «письменности», приведен-
ной г. Л. Писаревым, нет авторитета: 1) по отсутствию опыта семейной жиз-
ни лиц, говоривших о семье; 2) по ясному противоречию со словом Божиим
(вся «письменность» - с веянием бесплодия, когда Бог навевает на людей
плодородие); 3) по отсутствию самого идеала, идеальных или даже сколько-
нибудь переносимых норм, для семьи. Повторяю, в день, как жена моя, и без
того дурная (что мне известно), выехала бы в Париж, за шляпками или лю-
бовниками, против моей воли, - я послал бы ей заказное письмо с уведомле-
нием - более не возвращаться в мой дом; и хоть даже через полгода, встреть-
ся с девушкою такого прекрасного очерка, как Лиза Калитина, - смог бы
раскрыть перед духовными очами ее все насилие законодательства о семье;
и заставил бы ее вступить с собою в сожительство («и к мужу - влечение
твое», «он - будет господствовать над тобою», т. е. всегда будет иметь по-
коряющую силу убеждения), которое, чем бы ни считалось за стенами мое-
го дома, внутри-^ дома, конечно, было бы супружеством, богоучрежден-
ным браком. Ни на каком диспуте мне не доказали бы обратного. Равно со-
вершенно напрасно Каренин тратился или готов был тратиться тысячами на
разрубление «гордиева узла» своего брака, уже превратившегося в миф
с переездом ее в дом Вронского. Тысячи эти мало ли кому нужны, кроме
гг. «судей»: лучше на пряники деревенским ребятишкам раздать. И мне ка-
жется, слово мое - уже позади начавшихся в обществе самостоятельных со-
ображений. Более и более начинают догадываться, что «тысячи» не для чего
тратить; что «тысячи» могут остаться и себе про черный день; ну хотя бы
уже по той последней и самой маленькой причине, что «судьи», которые
века требовали «тысяч» (конечно, не прямо, а через подставных лиц), ео
ipso есть уже и не «судьи», а тати и воры. Стригли «овечек», стригли: но
шубка и себе нужна, зима. Я вхожу в самые мелочные и грубые мотивы,
между прочим, в ответ проф. Н. А. Заозерскому на его статью: «Может ли
быть юрисдикция в браке отнята» и пр. Может, сударь, может: ворами оказа-
лись. А об этом, ведь, есть и текст из Ветхого Завета, который, по вашему же
убеждению, обязателен и для новозаветного человечества.
«Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями!.. Но что вас
бить еще, продолжающие свое упорство! Вся голова в язвах, и все сердце
исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у вас здорового места: язвы,
пятна, гниющие раны, неочищенные и не обвязанные елеем... Слушайте,
князья Содомские: к чему мне множество жертв ваших? Я пресыщен все-
сожжениями овнов и туком откормленного скота - и крови тельцов, и агн-
цев, и козлов не хочу. Когда вы приходите являться перед Лицо Мое, кто
требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщет-
ных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных
791
собраний не могу терпеть: беззаконие и - празднование! Новомесячия ваши
и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело
нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и
когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови.
Омойтесь, очиститесь\ удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестань-
те делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетен-
ного* , защищайте сироту**, вступайтесь за вдову Тогда придите - и рас-
судим, говорит Господь» (Исаия, 1, 1).
И из Откровения Иоанна Богослова:
«.. .Ты носишь имя - будто жив; но ты - мертв»... (3)
Вот маленький «урок закона Божия» — друзьям моим...
* См. выше дело Варвары Ш., из «Судебной гинекологии» г. Мержеевского.
** См. выше дело об истязании мужем Сусанны Мурзиной.
КОММЕНТАРИИ
Двухтомник В. В. Розанова «Семейный вопрос в России» вышел в свет в
марте 1903 г. в Петербурге. Тираж составил 1200 экземпляров. «Книжная ле-
топись» объявила о поступлении книги в Главное управление по делам печати
22 марта 1903 г.
Темс семьи, одной из основных в творчестве Розанова, посвящены многие
страницы книг «Религия и культура» (1899), «В мире неясного и нерешенного»
(1901), «Около церковных стен» (1906), записи в коробах «Опавших листьев» (1913,
1915) и «Апокалипсисе нашего времени» (1917-1918). А в «Уединенном» (1912)
Розанов прямо говорит, что у него «все построено» на «семье» и «роде»: создание
семьи для человека - это «исход и - венец; пристань «отчала» и пристань «прича-
ла». «Причал» окончательный - могила; и замечательно, что уже любовь подво-
дит к ней. Но любовь - это «опять рожу», и стану для детей «пристанью отчала».
По Розанову, «семья есть самая аристократическая форма жизни»: «Да! - при
несчастиях, ошибках, «случаях» (ведь «случаи» бывали даже в истории Церкви)
все-таки это единственная аристократическая форма жизни. Семейный сапожник
не только счастливее, но он «вельможнее» министра, «расходующего не менее
500 руб. при всяком докладе»... Как же этой аристократической формы жизни
можно лишать кого-нибудь? А Церковь нередко лишает («запрещения», «епити-
мьи», «степени родства» - 7-я вода на киселе). Замечательно, что «та книга» начи-
нается с развода: «Не ту женщину имеешь женою себе». - «А тебе какое дело? Я
на тебе вшей нс считал в пустыне». Вот уже где началось разодрание основных
слов. Никогда Моисей не «расторг» ни одного брака; Ездра «повелел оставить
вавилонянок», но за то он и был только «Ездрою», ни - святой и ни - пророк.
Этому «Ездре» я утер бы нос костромским платком».
По мнению Розанова, непризнание семьи «сосудом» «таинства жизнетворе-
ния», в котором происходит «восстание человека из грехопадения», и сведение
семьи к «форме», к гражданско-юридическим и церковным обязательствам раз-
рушают супружество. Цивилизация же, регламентирующая устроение семьи и
чинящая этому устроению какие-либо препятствия, подтачивает сама себя.
Причина обостренного и пристального внимания Розанова к вопросам се-
мьи и брака - глубоко личная. В 1910-е гг. он сам частично обнажил ее перед
читателем - прежде всего в записях «Опавших листьев», в комментариях к «Ли-
тературным изгнанникам». Невозможность добиться развода с А. П. Сусловой
(Розанов этим занимался с 1886 г.), заключение тайного брака с В. Д. Бутягиной
(1891 г.) и рождение детей, считавшихся незаконнорожденными и не имевших
права носить фамилию и отчество отца, - все это побудило Розанова вступить в
«борьбу» с российскими законами, моралью и общественным мнением.
В 1898 г. в журнале «Русский Труд» появилась статья «Брак и христиан-
ство», где Розанов представил основные положения своей теории брака в форме
комментария к переписке со священником А. П. У-ским (Устьинским). Статья
793
вызвала широкую полемику, материалы которой Розанов включил в книгу
«В мире неясного и нерешенного». Далее - на страницах «Нового Времени»
Розанов начал регулярное обсуждение проблем брачного законодательства и от-
ношения к семье. В дискуссии приняли участие представители церковной публи-
цистики, авторы «Богословского Вестника», «Веры и Разума», «Православно-Рус-
ского Слова» и др. Материалы этой полемики вошли в книги «Семейный вопрос
в России» и «Около церковных стен». Позже - в докладах на Религиозно-фило-
софских собраниях, на страницах журнала «Новый Путь», в обсуждениях на
заседаниях Религиозно-философского общества, в эссеистике - Розанов вновь и
вновь возвращался к семейному вопросу. Целенаправленно вызывая дискуссии
вокруг своей «теории брака», он неизменно включал значимые, с его точки зре-
ния, полемические материалы в собственные книги и статьи (иногда в виде ком-
ментария к своим суждениям, а иногда, наоборот, в виде «базового» текста, вок-
руг которого выстраивал свой комментарий), формируя таким образом свою
«библиотеку о семье и браке». При этом центральной книгой в ней Розанов не-
изменно считал «Семейный вопрос в России».
В 1917 г., планируя структуру своего Полного собрания сочинений, Розанов
предполагал расширить этот двухтомник до трех книг, включив в него ряд более
поздних статей по семейному вопросу (общее название - «Брак и развод»).
«Что же мы умеем? А вот, видите ли, мы умеем «любить», как Вронский Анну,
и Литвинов Ирину, и Лежнев Лизу, и Обломов Ольгу. Боже, но любить нужно в
семье; но в семье мы, кажется, не особенно любили, и, пожалуй, тут тоже вмешал-
ся чертов бракоразводный процесс («люби по долгу, а не по любви»)», - подводит
Розанов горький итог российским семейным отношениям в первом выпуске «Апо-
калипсиса нашего времени», в эссе «Рассыпанное царство» (1917).
В посвященной «доброму священнику Н. Р. Антонову» записи от 16 ноября
в коробе втором «Опавших листьев» (1915) Розанов сокрушался: «Когда я издал
два тома Семейного вопроса в России, то на книгу не только не обратили никако-
го внимания, но и во всей печати о ней не было сделано ни одной рецензии и ни
одного указания или ссылки». И действительно, издание не получило должного
освещения в критике. Не в последнюю очередь это можно объяснить кажущей-
ся «утилитарностью» книги, привязанностью ее к текущему моменту. К тому же
позиции - как pro, так и contra - главных розановских оппонентов уже были
отражены в самом двухтомнике. Можно вести речь о единичных рецензиях, од-
нако и в них просматриваются общие тенденции взгляда на это произведение
Розанова.
Первая из рецензий, «Книга о семье», появилась в газете «Новое Время»
28 ноября 1903 г. - через полгода после выхода двухтомника. Ее автор В. Лаз-ев
(псевдоним В. Л. Разинькова) видит в Розанове публициста, общественного дея-
теля, искреннего семьянина. Рассуждая о «Семейном вопросе в России», критик
проводит параллели с романом Золя «Размножение» («Плодородие»), о котором
говорится: «Этот хвалебный гимн семье с се высокими задачами явился откро-
вением в литературе. Но это был только роман, хотя и превосходно написанный.
Теперь В. Розанов призвал в защиту семьи религию. Это уж голос нс беллетриста, а
голос общественного деятеля, голос искреннего семьянина. И если Зола боролся с
физическим вырождением семьи, то В. В. Розанову предстояла более трудная зада-
ча-борьба с нравственным вырождением общества, и это вырождение сказывается
или в легкомысленном, или даже в отрицательном его отношении к семье».
794
Важнейшее значение книги рецензент видит в следующем: «Публицисти-
ческая деятельность В. В. Розанова у всех на виду, и она вызвала у многих горя-
чую критику и оппозицию против него. И, не стесняясь, он привел в своей книге
мнения и «за», и «против» его взглядов». Более того, - «как опытный исследова-
тель, который для изучения какого-нибудь предмета, для всестороннего озна-
комления с каким-либо делом, обращается к первоисточнику, отправляется туда,
где этот предмет или дело наилучшим образом поставлены или представлены, -
В. В. Розанов предпринимает экскурсию в область древности - в библейские
времена, когда так строго охранялась святость семейного очага; на свои роко-
вые вопросы он находит ответы, созревшие за тысячелетия до нас: в Ветхом
Завете, в стенной живописи египетских храмов (образчики приложены в книге),
в недрах талмудической древности. Вообще, в этой книге сгруппирован обиль-
ный, любопытный, при этом надлежаще освещенный материал по семейному
вопросу. Часть его была напечатана в повременной литературе, но некоторые, и
при этом капитальные, статьи книги: «Религия жизнетворчества», «Диалог»,
«Дети Солнца... как они были прекрасны» и другие - написаны вновь для этого
издания. В обильную полемику всыпано много соли, и читатель все время или
смеется, или негодует, или торжествует с автором. А краткость статей обуслов-
ливает то, что книга читается легко, несмотря на важность предмета».
Авторы двух других рецензий на «Семейный вопрос в России» говорят о
Розанове-философе. В феврале 1904 г. Розанов осуществил переиздание книги
«В мире неясного и нерешенного» (1901 г.), где также освещались вопросы бра-
ка, но несколько в ином ключе - через призму пола, понимаемого как величина
мистическая, космическая. Многочисленные рецензенты «книги о мистическом»
(среди них - Д. С. Мережковский и 3. Н. Гиппиус, выступившие с программны-
ми статьями «Новый Вавилон» и «Влюбленность») единодушно обошли сторо-
ной книгу о «семейном вопросе», где брак обсуждался с «практической» точки
зрения. Исключение - А. Басаргин (псевдоним А. И. Введенского). Четвертая
из серии его статей «Религиозное обновление» наших дней», опубликованных
в «Московских Ведомостях» (1904. 8 марта), а позже вышедших отдельной кни-
гой (М., 1904: В 2 вып.), называется «Поло-пантсизм г. Розанова» и в равной
мере касается книг «В мире неясного и нерешенного» и «Семейный вопрос в
России». Критик видит свою задачу «в систематизации воззрений г. Розанова с
философской точки зрения»: «В публицистике г. Розанова звучит не только под-
линная философия, но довольно определенно обозначается и система', значит,
конкретное и дробное в ней вполне возможно возвести к «началам».
А. Басаргин характеризует воззрения Розанова на семью и брак так: «С одной
стороны, он говорит о «без-полости», «вне-полости теизма» (СВ II, 359) как о глав-
ном источнике не удовлетворяющих его отношений христианства к вопросу о бра-
ке. С другой стороны, будучи недоволен христианским теизмом, г. Розанов прямо
высказывает свои безотчетные симпатии, - если только не прямое и осознанное
предпочтение, - к некоторым из наиболее ярко отмеченных сексуальным характе-
ром формам язычества, причем не остается уже никакого сомнения насчет того, что
его фраза «Бог для меня... влит в природу» (СВ II, 8), звучащая совершенно панте-
истически, отнюдь не есть в его устах случайная обмолвка или досадный lapsus
calami, но есть довольно точная формулировка его подлинной мысли».
Как и В. Лаз-ев, А. Басаргин отмечает «экскурсы в область истории египет-
ской религии («Религия жизнетворчества», «Дети Солнца... как они были пре-
795
красны», - обе статьи с рисунками из истории древнеегипетской религии)», кото-
рыми заканчиваются два тома «Семейного вопроса»: «И это не без намерения,
кажется: в этих статьях в самом деле дан как бы ключ к пониманию подлинной
мысли нашего философа-публициста, иногда слишком неуловимой в ее подвиж-
ной и неустойчивой литературно-публицистической оправе». Однако эти статьи
«весьма и весьма смущают» рецензента: «В прямое противоречие ап. Павлу, г. Ро-
занов видит в сексуальных «касаниях», которыми столь насыщена именно еги-
петская религия, не только нечто светлое и жизнерадостное, но и прямо-таки путь,
затерянный христианами, к истине, противовес христианскому логосу (анти-ло-
гос), средство доразвить христианский вне-полый теизм до сексуального». В этом
- «какой-то органический изъян мысли, в высокой степени достойная сожаления
мысленная аберрация». «На чем бы... мы ни остановили свой взор, начиная от
полета горних ангелов и до таинственного прозябания дольних лоз, везде мы за-
метим все ту же характерную печать сексуальности, все ту же «переплетенность
Sexus’a и Бога». Это - поло-пантеизм. В этом - «подлинный смысл публицистики
г. Розанова, стоящий у него не изолированно, но в органической связи с его фило-
софией». По мнению рецензента, «если бы значение публицистики г. Розанова
исчерпывалось его стремлением облегчить горькую участь так называемых «не-
законнорожденных», устранить излишние и часто совсем нелепые мучительства
в бракоразводном процессе, поставив его в более соответствующие запросам об-
щества и существу дела условия, если б он хотел лишь внести освящение и выс-
ший религиозный смысл в современную, фактически часто лишенную этого ос-
вящения и строя, семью и т. д., - то кто, какой лицемер, осмеливался бы восставать
против всего этого? Но ведь г. Розанов ставит вопрос гораздо радикальнее, - раз,
как философ, он хочет рассматривать «все в связи со всем».
А. Басаргин отвергает розановскую трактовку воплощения супружества как
феномена пола и ее гносеологическое обоснование. Поскольку пол, по Розанову,
это абсолютное и трансцендентное, «это категорический императив», то «неза-
конных рождений нет» (СВ II, 38,47 и др.) и «человеку разрешается в сфере поло-
вых отношений все, - лишь бы под условием подлинной страсти и желания поро-
дить». «Это дико, но, к чести г. Розанова, в его устах совершенно логично». Далее
- «если высшая заслуга человека пред Богом есть рождение или, по крайней мере,
стремление к нему, то воздержание от «полообщения», девство, словом, аскетизм
«поверхностен и не благ» (СВ I, 39)». «Аскетизм и брак ужиться друг подле друга
не мотут: или упразднение брака, всего его института и таинства, или упразднение
религии девства, его поэзии и учреждений». И наконец, - «если требования «по-
лообщения» безусловны и трансцсндентны, требования же воздержания, девства,
аскетизма с ними несовместимы, то истинная религия, ветхозаветная и христиан-
ская, понятая в истинном духе, так именно об этом и учить должна». Именно на
этом, по А. Басаргину, основано понимание Розановым слов «плодитесь и раз-
множайтесь», обрезания, его трактовка отношения Христа к полигамии, а также
критика требования Церкви о благословении брачащихся и установления венча-
ния: по Розанову, они - произвол позднейшей Церкви, противоречащий и транс-
цендентальным, метафизическим началам полообщения, и духу Ветхого Завета,
учению Христа и первенствующей Церкви. Рецензент высказывает удивление, что
«наши богословы-специалисты, за сравнительно очень редкими исключениями,
как будто вовсе не считают своим долгом (а это их прямое дело!) обнаружить в
сочинениях г. Розанова... кричащие фактические неточности и искажения».
796
Третья рецензия на «Семейный вопрос» вышла из-под пера писателя-сим-
волиста Е. Иванова, друга А. Блока и активного участника петербургских Рели-
гиозно-философских собраний. Она была напечатана в июльском номере жур-
нала «Новый Путь» за 1904 г. В философии Розанова Е. Иванов усматривает
религиозно-поэтическое начало. Недаром одним из наиболее важных образов
книги ему кажется «сердитый лебедь», потерявший лебедку и сошедший с ума
от тоски (рассказ из статьи «О непорочной семье и ее главном условии»). Суть
семейного вопроса, по мнению Иванова, состоит в том, «как, с одной стороны,
прекратить факты насильственной семейной жизни, с вытекающим из нее сис-
тематическим насилием на законном основании, и как, с другой стороны, унич-
тожить тот ужаснейший внесемейный разврат, который охватывает все сильнее
и сильнее современное общество». И Розанов, сочетая прагматизм и религиоз-
ную поэзию, закладывает, по мнению рецензента, начала подлинного решения
этих проблем: «Он неутомимо борется с несовершенными законодательными
нормами, с крепостным брачным правом, ибо изменение их есть то необходи-
мое предварительное условие, без которого невозможно приступить к разреше-
нию семейного вопроса. Конечно, не само введение свободы развода создаст
непорочную семью, ее создаст религия, которой семена, заложенные в челове-
честве, не могут взойти, заглушенные тернием современного семейного права и
общественной фарисейской морали. Розанов, как «пахарь добрый», неутомимо
вспахивает и боронит мать землю сырую, очищая грудь ее от терний и каменьев,
тех самых, которыми некогда фарисеи побивали блудниц».
Как и А. Басаргин, Е. Иванов видит за «заступничеством» Розанова, за его
борьбой с «унылым духом недоброжелательства в семье» отнюдь не утилитар-
ный смысл, но «преклонение, благоговение перед некоей тайной, величайшей
из мировых тайн». Однако Розанов для Е. Иванова - прежде всего единомыш-
ленник по «новому религиозному сознанию», и потому здесь оценки - совер-
шенно иные. В розановском «очеловечении» природы, мира, «которое в сущно-
сти есть прозрение в природе Лика Бога Живого, по образу и подобию Которого
человек создан», в припадании к природе, в ласке к животным Иванов видит
«живые пути» к возвращению родства с миром, к обретению через мистичес-
кую, невинную «влюбленность» потерянного рая, хранимого «в природе зем-
ной и небесной». «Конечно, с точки зрения позитивной стоит только улучшить
юридические нормы, регулирующие брак, и дело в шляпе, семейный вопрос
решен. Но будет ли он таким образом решен на самом деле, это - вопрос, на
который можно ответить только отрицательно: никакими юридическими норма-
ми нельзя регулировать семью, явление в корне неюридическое. Сделаешь сво-
бодными юридические узы семьи, встанет зависимость экономическая и опять
все петли затянет; одна религия, одна только религия может распутать эти про-
клятые узы. Розанов подводит семью к религии, к живому Богу. Семейный воп-
рос - это первый общественный вопрос, решенный в Живом Боге».
Д. В. Философов позднее писал, что добрая половина книги Розанова «за-
нята интимнейшими излияниями добровольных сотрудников и сотрудниц на тему
о браке. Одна правдивая женщина написала даже целый трактат в защиту... ял-
тинских проводников, всех этих Ахметок и Сулейманов, каждый из которых
останется «светлым воспоминанием до конца ее жизни». Все они любили ее так
пламенно, так нежно... «Правда, я им платила деньги», - признается корреспон-
дентка» (Философов Д. В. Слово и жизнь. СПб., 1909. С. 149).
797
Том первый
Впервые: Розанов В. В. Семейный вопрос в России: Дети и родители. Мужья
и жены. Развод и понятие незаконнорожденности. Холостой быт и проституция.
Женский труд. Закон и религия. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1903. Т. 1. 312 с.
Печатается по этому первому изданию.
<Предисловие к первому изданию>
С. 1.И от берега крутого ... - А. С. Пушкин. Утопленник (1828).
С. 8. «Мне отмщение, и Аз воздам» - Втор. 32, 35.
С. 9. ...Марты, подруги Гретхен... - героини трагедии И. В. Гёте «Фауст»
(1808).
...«черного пуделя»... - В трагедии Гёте «Фауст» Мефистофель проникает в
жилище Фауста в виде черного пуделя.
С. 10. «Богословск. Вестн.» («Богословский Вестник»)-ежемесячный жур-
нал, издававшийся Московской духовной академией в Сергиевом Посаде в
1892-1917 гг.
«Христианский брак». - Речь идет о статье Л. И. (архим. Евдокима) «О хри-
стианском браке (По поводу современных толков в печати о браке и безбрачии)»,
опубликованной в январском номере «Богословского Вестника» за 1900 г. Жур-
нал вышел в свет в декабре 1899 г.
С. 11. Курульные кресла - складные деревянные кресла, введенные в цер-
ковный обиход Савонаролой. Ранее - почетные сиденья высших чиновников
Древнего Рима (курулов).
С. 12. ...на открытие Философско-религиозных собраний... - Религиозно-
философские собрания (РФС) - общество, возникшее в 1901 г. в Петербурге «в
среде лиц светского и духовного образования, в целях живого обмена мыслей по
вопросам веры в историческом, философском и общественном освещении» (Но-
вый Путь. 1903. № 1. С. 1 прил.). 8 октября 1901 г. пятеро уполномоченных чле-
нов - учредителей РФС (среди них Розанов ошибочно называет Н. Минского -
на самом деле пятым был Д. В. Философов) имели аудиенцию у обер-прокурора
Синода К. П. Победоносцева и у митрополита Петербургского и Ладожского
Антония и получили разрешение на проведение заседаний.
С. 13. Илот - здесь: раб, невольник.
С. 17. «Православно-Русское Слово» - журнал, издававшийся в Петербурге
в 1902-1905 гг. Обществом распространения религиозно-нравственного просве-
щения в духе православной церкви. Редакторами журнала были прот. А. А. Дер-
нов, свящ. П. Н. Лахостский и свящ. А. Н. Надеждин.
Предисловие ко второму изданию
Печатается впервые по архиву В. В. Розанова (РГАЛИ. Ф. 419. On. 1. Ед. хр. 132).
С. 20. «Три года в плену в Японии» - книга мореплавателя В. М. Головнина
(1776-1831) «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у
японцев в 1811, 1812, 1813 годах» (Ч. 1-3. 1816).
798
Законодательная помощь семье
I.	Семья как предмет закона
Ч.	3. Первая публикация (Одесский Листок. 1898) не обнаружена.
Ч.	4. Впервые: Новое Время. 1900. 22 дек. № 8917. Б. п. Под названием:
«Цифровые данные о незаконнорожденных».
С. 23. ...«милостивого самаритянина» - Лк. 10, 30-37.
С. 27. ...«милости хочу, но не жертвы» - Ос. 6, 6; Мф. 9, 13.
С. 28. «Одесс. Лист.» («Одесский Листок») - политическая, научная, лите-
ратурная и коммерческая газета, издававшаяся в Одессе с 1890 по 1918 г.
II.	Суд Линча
Первая публикация не обнаружена (Новое Время. 1900).
III.	Запоздалое судоговорение
Впервые: Новое Время. 1900. № 8704. Б. п. Под названием: «Запоздалый суд».
Об «отреченных», или апокрифических, детях
Впервые: Гражданин. 1899. 28 нояб. № 92. С. 6-9; 5 дек. № 94. С. 5-7; 9 дек.
№ 95. С. 2-5. Подпись: Безродный. Под названием: «По поводу одной страницы
в «Воскресении» гр. Л. Н. Толстого».
С. 33. «Неискусобрачные» - не состоящие в браке.
Праздник апатурий - ежегодный праздник встречи фратрий (групп родствен-
ных родов, кланов) в ионических городах Древней Греции.
С. 35. Как под ногой пастуха гиацинт на горах погибает... - Здесь и далее
Розанов цитирует «Свадебные песни (эпиталамии)» Сафо.
С. 36. ...о последнем выпуске... - Первое издание романа «Воскресение»
вышло в издательстве В. Черткова в 11 выпусках.
С. 37. ...на откармливание гастрономической рыбы - случай, известный из
рассказа философа Сенеки, был повторен Плинием в «Естественной истории».
...покроется проказой, каку какого-то сирийского полководца... - Имеется
в виду 5-я глава 4-й книги Царств: пророк Елисей излечил сирийского полковод-
ца Неемана от проказы, но отказался от вознаграждения. Однако слуга пророка
Гиезий тайно взял награду, предназначавшуюся пророку, и был за это наказан
болезнью.
С. 38. Кирие элейсон - Господи помилуй (греч.).
С. 40. «Нива» - иллюстрированный журнал литературы, политики и совре-
менной жизни, издававшийся А. Ф. Марксом в Петербурге в 1870-1917 гг.
С. 42. .. .сиро-халдеев - ассирийцев; 25 марта 1898 г. в Петербурге было со-
вершено торжественное присоединение к православной церкви епископа деле-
гации сиро-халдеев-несториан из Азербайджана и Турции, что знаменовало вос-
соединение всех ассирийцев с православием.
799
С. 44. Номоканон - сборник византийского канонического права, включав-
ший императорские постановления, касающиеся церкви, и церковные правила.
VII-я заповедь — не прелюбодействуй.
С. 45. ...кг. Мирянину, выступившему в этом году... - Речь идет о статье
«О В. В. Розанове и его «религии» брака (Письмо к редактору)» (Русский Труд.
1899.19 июня. №25. С. 14-16; 26 июня. № 26. С. 10-12). Розанов ответил на эту
статью открытым письмом «Мирянин «Мирянину» - о болях мира и загрязне-
нии мира» (Русский Труд. 14 авг. № 33. С. 7-10; 21 авг. № 34. С. 5-6).
С. 46. «Русское Обозрение» - литературно-политический и научный жур-
нал, издававшийся в Москве в 1890-1901 гг. В 1903 г. редактор-издатель журна-
ла А. Ф. Филиппов предпринял неудачную попытку возобновить издание.
«Русский Труд» - ежедневная политическая, экономическая и литературная
газета, выходившая в Петербурге в 1897-1899 гг.
С. 47. ...«пошлю его вам» - Ин. 16, 7.
«Бог есть любовь» - 1 Ин. 4, 8, 16.
... «где два или три во имя Мое - Аз посреди их» — Мф. 18, 19-20.
С. 48. .. .«в три дня разрушу храм сей» - ср. Мк. 14, 58.
...«истинно, истинно: камня на камне не останется от стен сих» - Мф. 24, 2.
...«все, разверзающее ложесна - Мне, говорит Господь» - Исх. 34, 19.
«Мир темен, и свет его не объял» - ср. Ин. 1,5.
Не забудем двух иудейских «блудниц»... - см.: 3 Цар. 16, 16-27.
«Какие ужасные пятна. Сколько я ни лью воды, никак не могу смыть их» -
слова леди Макбет в трагедии У. Шекспира «Макбет» (акт V, сцена 1).
С. 51. ...«одна погибшая и найденная овца дороже ста непотерянных» -
ср.: Лк. 15, 4-7.
Мчатся тучи, вьются тучи... - А. С. Пушкин. Бесы (1830).
С. 53. «Оставьте мертвым погребать мертвых» - Мф. 8, 22; Лк. 9, 60.
...беседа с Самарянкою и слова о воде живой - Ин. 4, 7-14.
«Иприводили к Нему детей...» - Мф. 19, 13; Мк. 10, 13.
...альфа и омега - Откр. 1, 10; 21, 6; 22, 13.
«Гражд.» («Гражданин») - политическое и литературное издание (газета-
журнал), выходившее в Петербурге с 1872 по 1914 г. Редактор-издатель - В. П.
Мещерский.
Границы нашей эры
Впервые: Гражданин. 1899. 16 дек. № 97. С. 4-5; 23 дек. № 99. С. 6-9. Под-
пись: Безродный. Под названием: «Оценка аскетизма с точки зрения Божествен-
ной благости».
С. 54. Лысый, с белой бородою /Дедушка сидит... - И. Никитин. Дедушка
(1857 или 1858).
С. 55. Ультрамонтанство - религиозно-политическое направление в като-
лицизме, сторонники которого отстаивают идею неограниченной верховной вла-
сти папы римского и его право вмешиваться в светские дела.
.. .«семени жены» - Откр. 22.
С. 56. ...ум К. Н. Леонтьева смертельно ненавидел «гармонии» Досто-
евского. - Речь идет о статье К. Н. Леонтьева «О всемирной любви. Речь
800
Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике» (1880). Леонтьев усматривал в
призыве Достоевского к «мировой гармонии» греховную идею «земного рая»,
близкую социалистическим учениям и общим традициям «революционерской»
гуманистической мысли.
С. 62.. ..как сказал даже язычник Аристотель в 12-й книге своей «Метафи-
зики». - «Метафизику» Аристотеля Розанов переводил для «Журнала Министер-
ства народного просвещения» совместно со своим коллегой по Елецкой гимна-
зии П. Д. Первовым. См.: ЖМНП. СПб., 1890. № 2, 3; 1891. № 1; 1893. № 7, 8,9;
1895. № 1,2. Отдельное издание первых пяти книг вышло в Петербурге в 1895 г.
С. 66. На воздушном океане /без руля и без ветрил... - М. Ю. Лермонтов.
Демон (1841).
...Богиня Разума - культ богини Разума как государственную религию Фран-
ции ввел Робеспьер. В ноябре 1783 г. ей был перепосвящен собор Парижской
Богоматери. Весной 1794 г. «культ Разума» был заменен деистическим культом
Верховного Существа (Etre Supreme).
Упадок семьи
Впервые: Новое Время. 1899. 11 авг. № 8424.
С. 66. «Рим погубили латифундии». - Розанов перефразирует выражение
Плиния Старшего «Италию погубили латифундии».
С. 71. ...желчно скорбит г. Победоносцев в «Московском сборнике». - Речь
идет о сборнике статей под редакцией К. П. Победоносцева. На пятое издание
(М., 1901) Розанов откликнулся статьей «Скептический ум (К. П. Победоносцев
и его «Московский сборник»)» (Новое Время. 1901. 23 нояб.), которая позже
вошла в т. 1 книги «Около церковных стен» (СПб., 1906).
...«Письма к духовному юношеству». - Речь идет о книге «Письма С. А.
Рачинского к духовному юношеству о трезвости» (М., 1899).
«Сельская школа» - сборник статей С. А. Рачинского (М., 1891; 2-е изд. М.,
1892; 3-е изд. СПб., 1898).
С. 72. .. .в деле Андижанского волнения - восстание в Ферганской области в
мае 1898 г. Лидеры восстания под лозунгом джихада пытались восстановить
Кокандское ханство.
Сарты - самоназвание оседлых узбеков.
С. 73. «Армия спасения» Бутса - религиозно-социальная организация Ар-
мия спасения; основана в 1865 г. методистским проповедником У. Бутсом, была
организована по военному образцу.
С. 74. «Герман и Доротея» - поэма И. В. Гёте (1797).
С. 75. ...«подругой дней своих суровых»... - А. С. Пушкин. Няне (1826).
«Власть тьмы» - пьеса Л. Н. Толстого (1886).
Вне совести и Бога
Впервые: Новое Время. 1899. 18 нояб. № 8523. Под названием: «Наши нра-
вы и наше безбожие».
С. 79. «Казанск. Телегр.» - «Казанский Телеграф» - политическая, обществен-
ная, литературная и коммерческая газета, издававшаяся в Казани в 1893-1918 гг.
801
О непорочной семье и ее главном условии
Впервые: Новое Время. 1899. 7 окт. № 8481.
С. 82. «Приветствую тебя, Прискилла, и твою домашнюю церковь» -
Рим. 16, 3; 1 Кор. 16, 19.
С. 83. «Душа человека и животных»... - Речь идет о лекциях профессора
Лейпцигского университета В. М. Вундта. Перевод со второго немецкого издания
вышел в Петербурге в 1894 г. В статье «Из загадок человеческой природы» (Новое
Время. 1898.15 мая. № 7978) Розанов весьма резко отзывался о Вундте и его школе.
С. 85. «История детской души». - Речь идет о книге Мари Корелли «Исто-
рия детской души. Повесть не для детей» (М., 1897; 3-е изд. 1899).
С. 89. Так думный дьяк, в приказах поседелый... - А. С. Пушкин. Борис Го-
дунов (1827). Сцена «Ночь. Келья в Чудовом монастыре».
«Орлеанская девственница» - сатирическая поэма Вольтера (1735).
«На разрушение Лиссабона» («О лиссабонском землетрясении») - поэма
Вольтера (1756).
С. 90. ...«прежде чем принести дар перед алтарем, поди и примирись с
братом твоим» - Мф. 5, 24.
Матерьялы к разрешению вопроса
IV. Семья - дети - религия
С. 101. .. .«исполняются времена и сроки» - ср. Мк. 1,15.
«Что есть истина» - Ин. 18, 38.
...«два или три собраны во Имя Мое» - Мф. 18, 20.
С. 102. «Плодородие» - роман Э. Золя (1899).
Юридическая ткань около семьи
Дети при возможном разводе
Впервые: Новое Время. 1899. 6 нояб. № 8511. Б. п.
Укрепление семьи
Впервые: Новое Время. 1900. 23 нояб. № 8528. Б. п. Под названием: «Твер-
дая постановка семьи».
Матерьялы к разрешению вопроса
VI. Колыбель
Впервые: Гражданин. 1889. № 84, 31 окт. С. 2-3; № 85,4 нояб. С. 2-4. Под-
пись: Серенький (И. И. Колышко).
С. ИЗ. Гривуазность - непристойность, вольность (фр.).
802
Элементы брака
Впервые: Новое Время. 1899. 21 нояб. № 8526.
Статья - ответ на публикацию В. Г. Боцяновского «О мотивах развода» (Но-
вое Время. 1899. 12 нояб. Подпись: Дигамма).
С. 120. «Курс гражданского права» - цитируется ч. 2 «Права семействен-
ные, наследственные и завещательные» из курса К. П. Победоносцева (1-е изд.
СПб., 1868-1880).
По поводу законопроекта о «разлучении супругов»
Впервые: Гражданин. 1900. 7 янв. № 1. С. 6-7. Подпись: В. Р-в. Под назва-
нием: «Нет полутаинств, ни - фиктивных таинств».
Одно воспоминание
Впервые: Гражданин. 1900. 18 мая. № 36. С. 4-5. Подпись: Орион.
Смешанные присяжные суды
в вопросах семьи и брака
Впервые: Новое Время. 1900. № 8515. 10 нояб.
С. 132. «Любушин суд» - общинный суд, введенный легендарной чешской
княжной Любушей.
Матерьялы к разрешению вопроса
VIII.	Открытое письмо В. В. Розанову
Впервые: Москва. 1900. 25 янв. Подпись: А. Скопинский (С. Ф. Шарапов).
Под названием: «Письмо к В. Розанову».
IX.	Из закрытых писем
С. 135. «Серия недоразумений». - Речь идет о статье В. Розанова «Серия недо-
разумений (Мережковский о Толстом)» (Новое Время. 1901. 16 февр. № 8970).
X.	Из современных газетных толков
о христианском браке
(По поводу статьи В. Розанова в «Новом Времени»)
Впервые: Вера и Разум. 1899. № 22. Ноябрь. С. 651-666.
С. 142. «Это - плоть от плоти моей и кость от кости моей: посему наре-
чется моею женою» - Быт. 2, 23.
...«лже-Исидоровы декреталии» - сборник папских решений и постанов-
лений, составленный в VII в. автором, подписавшимся именем севильского епис-
копа Исидора. В IX в. был дополнен серией документов-подделок, имеющих
целью поднятие авторитета и усиление власти папы и епископов.
...«неси крест свой» - Лк. 14, 27.
803
С.	143. ...«мертвые бо срама не имупг» - известные из «Повести временных
лег» слова князя Святослава, обращенные к русским воинам перед битвой с грека-
ми в 970 г.
...«скопцы от чрева матерей» - Мф. 19, 12.
...«возложи на главы их венцы» - Зах. 6, 10, 11.
«Исайя ликуй» - текст венчального песнопения.
...«жена да боится мужа своего» - Ефес. 5, 33.
С. 145. .. .«оставлять отца и мать» - Мф. 19, 5.
С.	146. ...едва лишь утолит сердечный глад... - А. С. Пушкин. Борис Году-
нов (1827). Сцена «Царские палаты».
С.	151. ...«тот бысть язвлен за грехи наши и мучен бысть за беззакония
наши; наказание мира нашего - на Нем, язвою Его мы исцелехом» - Ис. 53, 5.
С. 153. .. .«ты - прах, и в прах возвратишься» - Быт. 3, 19.
С. 154. «Бог искони бе» - ср.: Пс. 92, 2
XI.	О христианском браке
Впервые: Странник. 1900. № 2.
С.	155. «Вера и Разум» - богословско-философский журнал, издававшийся
в Харькове с 1884 по 1917 г. В 1900 г. выходил два раза в месяц (24 номера в год).
Редактором журнала в это время был ректор Харьковской духовной семинарии
протоиерей И. П. Знаменский.
С.	157. «Странник» - духовный журнал современной жизни, науки и лите-
ратуры, издававшийся А. П. Лопухиным (выходил в Петербурге в 1860-1917 гг.).
Ответ г. К. Сильченкову
Впервые: Новое Время. 1900. Янв.
С.	158. «Вера и Церковь» - духовный богословско-апологетический жур-
нал, издававшийся в Москве в 1899-1907 гг. Редактор-издатель - протоиерей
И. И. Соловьев.
.. .«вторым (обратным) Адамом» - 1 Кор. 15, 45.
«Агнцем, закланным от сложения мира» - Откр. 13, 8.
С.	159. ...«Нам уже не от кого понести детей по закону всей земли...» -
Быт. 19,31-35.
.. .«раститеся, множитеся» - Быт. 9, 1; 9, 7; 35, 11.
С.	161. «Удрученный ношей крестной...», «крайродной долготерпенья»
- Ф. И. Тютчев. Эти бедные селенья... (1855).
Матерьялы к разрешению вопроса
XII.	О страстном в человеке начале
С.	162. ...февральскую статью в «Богословском Вестнике». - Речь
идет о статье Н. А. Заозерского «Странный ревнитель святыни семейного очага
(В. В. Розанов. В мире неясного и нерешенного. СПб., 1901. Бесценз. изд-е)» в
«Богословском Вестнике» (1901. № 3, II. С. 446-469).
804
...«лжесловесниками, сожженными в совести своей» - 1 Тим. IV, 2.
С.	163. ...фельетона вашего еще не читал. - Речь идет о статье Розанова
«Эллинизм» (Новое Время. 1901. 11 июля. № 9105).
С.	164. ...последнего ответа Толстого Св. Синоду. - Имеется в виду статья
Л. Н. Толстого «Ответ на определение Синода от 20-22 февраля и на получен-
ные мною письма», впервые опубликованная в «Листках Свободного Слова»
(Лондон. 1901. №22) и с некоторыми пропусками перепечатанная в журнале
«Миссионерское Обозрение» (1901. № 6).
Христианские утешения
I. Перед клубом
С. 176. «Материя и сила» - «Сила и материя», сочинение Л. Бюхнера (1855).
II. На лекции по семейному праву г. Б. Никольского
С. 178. Это - обложка романса без слов, / Это - на льду олеандры. - Роза-
нов неточно цитирует стихотворение В. Брюсова, опубликованное под псевдо-
нимом «В. Даров» в третьем выпуске сборника «Русские символисты» (М., 1895.
С. 14). Это стихотворение - наряду с «Монологом маньяка (Бред первый)» А. Н.
Емельянова-Коханского - Розанов цитирует в критическом этюде «Декаденты»
(Русский Вестник. 1896. № 4. С. 271-282).
О перемене разводящей инстанции
I.	Открытое письмо в редакцию «Нового Времени»
Первая публикация (Новое Время. 1901) не обнаружена.
II.	Еще о критериуме семьи и брака
Впервые: Новое Время. 1900. 7 июня. № 8719. Б. п. Под названием: «Улуч-
шение условий семьи». (Розанов ошибочно указывает 1901 г.)
III.	Кто лучший судья семейных разладов
Впервые: Гражданин. 1900. 15 июня. №44. С. 8. Подпись: Орион.
Матерьялы к разрешению вопроса
XVIII.	Что надобно иметь в виду при изыскании мер
к устранению незаконных сожительств?
Доклад свящ. А. А. Дернова Пастырскому собранию
с.-петербургского духовенства 1 декабря 1898 г.
С. 211. .. .от инуду - из другого места (др.-рус.).
С. 222. Вивёр - прожигатель жизни (от фр.).
805
С. 224. Не плоть, а дух растлился в паши дни... - Ф. И. Тютчев. Наш век (1851).
С. 225. Под вечер осенью ненастной в пустынных дева шла местах... - А. С.
Пушкин. Романс (1814).
С. 226. «Радость христианина». - Имеется в виду журнал «Радость хрис-
тианина при чтении Библии как слова жизни».
С. 234. Пашко вцы - секта евангельских христиан в России; в последней чет-
верти XIX в. ее возглавил полковник в отставке В. А. Пашков.
XIX.	Пастырское собрание по вопросу о незаконных
сожительствах и мерах для борьбы с этим злом
С. 242. ...в «Жизни и трудах Погодина». - Речь идет об издании: Барсуков Н. П.
Жизнь и труды М. Погодина: В 22 кн. СПб., 1888-1910 (не завершен). Работе Бар-
сукова (кн. 1-9) посвящены статьи Розанова «Культурная хроника русского обще-
ства и литературы за XIX век» (Русский Вестник. 1895. № 10. С. 163-189) и «Еще
доброе дело на Руси» (Русское Обозрение. 1895. № 4. С. 867-871).
XX.	О мерах для борьбы с безнравственностью
Первая публикация (1899) не обнаружена.
Религия жизнетворчества
С. 258. Золото, золото падает с неба... - А. Н. Майков. Летний дождь (1858).
Бедный мальчик! весь в огне... - А. Н. Майков. Мать (1861).
С. 262. «Еврейскиеречи» - книга А. С. Шмакова (М., 1897).
С. 263. В старых сказках говорится... - Г. Гейне. Из цикла «Еврейские ме-
лодии». Царица Шабас (1851).
С. 266. «Гимн к радости». - Имеется в виду «Песнь радости» Ф. Шиллера,
переведенная Ф. И. Тютчевым (1823).
Том второй
Впервые: Розанов В. В. Семейный вопрос в России: Дети и родители. Мужья
и жены. Развод и понятие незаконнорожденности. Холостой быт и проституция.
Женский труд. Закон и религия. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1903. Т. 2. 516 с.
Печатается по этому первому изданию.
Диалог
Первоначальное заглавие: «Непонятно, непонятно и непонятно». Статья
предполагалась к публикации в «Новом Времени» в 1900 г., но была снята с
набора.
С. 274. ...доведший страну до Седана - т. е. до полного разгрома. 2 сентября
1870 г. французская армия во главе с императором Наполеоном III капитулиро-
вала и сдалась в плен после поражения в битве у крепости Седан. Наполеон III
отрекся от престола, и во Франции была провозглашена Третья республика.
806
«Кто просящему у него хлеба подаст камень и просящему у него рыбы -
подаст змею» - Лк. 11, 11.
С. 278. «Брак честен и ложе не скверно» - Евр. 13, 4.
Важная забота церкви
Впервые: Новое Время. 1899. 14 сект. № 8458. Б. п.
Матерьялы к разрешению вопроса
XXI. Письмо в редакцию «Нового Времени»
Впервые: Новое Время. 1899. 18 сент. № 8462.
Евины внучки
Впервые: Новое Время. 1900. 13 сент. № 8817.
С. 291. Не заграждай уста волу молотящему - Втор. 25, 4.
«Обуза» - этюд Р. Антропова (Новое Время. 1900. 5 сент. № 8809).
Спор об убитом ребенке
Впервые: Новое Время. 1900. 4 окт. № 8838.
С. 298. Не вари козленка в молоке его матери - Исх. 23, 19; Втор. 14, 21.
О, друг! Ты жизнь влачишь, без пользы увядая... - одноименное стихотворе-
ние А. К. Толстого (1858).
С. 299. ...по поводу моих «Евиных внучек». - Имеется в виду статья И. Ко-
лышко «Плотина» (Гражданин. 1900. 24 сент. № 73. С. 3-5), вышедшая за подпи-
сью «Серый».
С. 302. Квиетизм - цветение (лат.).
С. 303. ...прядь льна курящегося - Исайя. 42, 3.
С. 305. Но храм оставленный - все храм, /Кумир поверженный - все бог -
М. Ю. Лермонтов. «Расстались мы, но твой портрет...» (1837).
Святое чудо бытия
Впервые: Новое Время. 1900. 24 окт. № 8858. Под названием: «Мистицизм
природы».
С. 316. Не то, что мните вы, природа... - одноименное стихотворение
Ф. И. Тютчева (1836).
С. 319. «Христианское Чтение» - журнал, издаваемый при Петербургской
духовной академии; приложение к журналу «Церковный Вестник». Выходил в
1821-1917 гг.
«Православный Собеседник» - журнал, выходивший в Казани в 1855-1917 гг.
С. 321. Смуглолиц, высок и прям - Н. А. Некрасов. Влас (1855).
С. 322. Херем - проклятие в иудаизме, аналог христианской анафемы.
807
Матерьялы к разрешению вопроса
XXIII. Брак с точки зрения газетной философии
Впервые: Церковный Вестник. 1900. №41.
С. 331. «Церковный Вестник» - еженедельный журнал, издававшийся при
Петербургской духовной академии; выходил в 1875-1917 гг.
.«многие будут говорить: Господи, не Твое ли имя мы призывали...» - Мф. 7,22.
...«небо и земля прейдет, а йота из закона не прейдет» - Мф. 5, 18; Лк. 16, 17.
«Я не нарушить пришел закон, но исполнить» - Мф. 5, 17.
«20-е число» - день выплаты жалованья.
Левиратный брак - обычай, по которому вдова обязана или имеет право
выйти замуж за брата своего мужа.
XXV.	Дети и «дети»
По формуле: audiatur et altera pars
Впервые: Новое Время. 1900. 28 окт. № 8862. Автор: В. К. Петерсен.
Имущество, титулы и дети
Впервые: Новое Время. 1900. 8 нояб. № 8873.
С. 337. Эмеритура - накопительная пенсионная модель в дореволюционной
России: специальная пенсия за выслугу лет уволенным в отставку госслужащим,
пособие вдовам и сиротам из сумм эмеритальной кассы, средства которой состав-
лялись из обязательных отчислений из жалованья государственных служащих.
Матерьялы к разрешению вопроса
XXVI.	Открытое письмо В. В. Розанову
Впервые: Новое Время. 1900. 9 нояб. № 8874. Автор: В. К. Петерсен.
Ответное письмо г. А-ту
Впервые: Новое Время. 1900, нояб.
С. 343. .. .эпитроп Гроба Господня - т. е. наместник Русской православной
церкви в Палестине, член попечительской комиссии храма Гроба Господня.
Матерьялы к разрешению вопроса
XXVII.	В чем дело?
Впервые: Новое Время. 1900. 14 нояб. № 8879. (Ответ В. В. Розанову)».
Автор: В. К. Петерсен.
С. 347. «Мать-воспитательница». - Имеется в виду книга, вышедшая в
Петербурге в 1900 г. Розанов отрецензировал ее в журнале «Гражданин» (1900.
18 мая. № 36. С. 23-24).
808
Стропила семейного уклада (Ответ г. А-ту)
Впервые: Новое Время. 1900. 22 нояб. № 8887.
С. 352. «Богатый жених». - Речь идет о картине В. В. Пукирева «Неравный
брак» (1862).
С. 356... .какмаленький Колумб... - Розанов имеет в виду исторический анек-
дот о X. Колумбе: он смог поставить яйцо на столе вертикально, чтобы оно не
опрокидывалось, расплющив его с нижнего конца.
С. 357. Кот Васька - плут! Кот Васька - вор! - И. А. Крылов. Кот и Повар
(1812).
Матерьялы к разрешению вопроса
XXVIII.	Параллельно В. В. Розанову
Впервые: Новое Время. 1900. 24 нояб. № 8889. Автор: В. К. Петерсен.
XXIX.	Тяжелые упреки духовенству. Н. Дроздова
С. 365. «Петерб. Листок» - «Санкт-Петербургский Листок», газета, выхо-
дившая в Петербурге в 1864-1916 гг.
Матерьялы к разрешению вопроса
XXXII. Христианский брак
Впервые: Прибавления к Церковным Ведомостям. 1901. № 49. С. 2014-2022.
С. 388. .. .«я беру ее в жены не для удовлетворения желания, но по истине»
-Тов. 8,7.
С. 393. «Семейный университет» - серия популярных лекций для самооб-
разования.
XXXIV.	Брак или разврат? По поводу статей
г. Розанова о незаконных детях. Отпор на призыв
к бесформенному сожитию, или, вернее,
к половой разнузданности, и охранение святости
брачного союза. Протоиерея Александра Дернова
Впервые: СПб., 1901. С. 1-75 (вышла в свет 17 нояб. 1900 г.; на обл.: 1901).
С. 395. «В мире неясного и нерешенного» - книга Розанова (СПб., 1901).
С. 399.... «о если б я взяла детей твоих и разбила их о камень» - см. Пс. 136,9.
...«будетеяко бози» — Быт. 3, 5.
С. 400. ... «а если законом оправдание - то Христос напрасно умер» - Гал. 2,21.
«Могий вместити - да вместит» - Мф. 19, 12.
С. 401. ...в «Богословской энциклопедии»... - «Православная богословская
энциклопедия», 12-томнос издание, выходившее в Петербурге в 1900-1911 гг.
под редакцией профессоров Санкт-Петербургской Духовной академии А. П. Ло-
пухина и Н. Н. Глубоковского.
809
С. 413. .. .«по чину Мелъхиседекову» - Евр. 7, 11.
С. 417. Спасителя, извлекавшего овцу из ямы в субботу - ср.: Мф. 12, 11.
Ауспиции - в Древнем Риме гадания по наблюдениям за полетом и криком
птиц и т. д.
С. 421. ...«полевые лилии», «птицы небесные» - Мф. 6, 28; 6, 26.
С. 422. .. .неосторожного, коснувшегося Ковчега Завета. - Имеется в виду
смерть Озы: 2 Цар, 6, 6-7.
С. 426. ...«ты же, когда хочешь молиться, войди в горницу и затвори за
собою дверь» - Мф. 6, 6.
.. .«творит волю не свою, а пославшего его» - Тов. 12, 18; Ин. 7, 18.
С. 440. «Токология, или учение о рождении». Речь идет о книге Алисы Сток-
гем «Токология - книга для Женщины» (1888). Л. Толстой увидел совпадение
основных положений Стокгем со своими взглядами на семью и брак, пригласил
ее в Ясную Поляну для работы над русским изданием книги и написал предис-
ловие к нему «Токология, или наука о рождении детей».
XXXV.	<Из «Риголетто»>
С. 452. .. .бездарного (как все либреттисты) написателя слов. - Автор либ-
ретто к «Риголетто» - Франческо Мария Пьяве (1810-1876).
XXXVI.	Письмо в редакцию «Нового Времени»
Впервые: Новое Время. 1900. 23 нояб. № 8888.
XXXVIII. Копия с ответа, посланного
отцу протоиерею Александру Дернову
С. 456. Твое названье - женщина. Лишь месяц!.. - У. Шекспир. Гамлет
Акт 1. Сцена 2.
XXXIX. Меры к поднятию уровня
общественной нравственности
С. 467. ...закон 12 марта. - Речь идет о законе от 12 марта 1891 года об
усыновленных детях.
XL.	«Церковные Ведомости» о брошюре А. Дернова
«Брак или разврат?..»
Впервые: Прибавления к Церковным Ведомостям. 1900. № 50. 9 дек. С. 2089-
2090. Автор: Н. М.
С. 470. «Церковные Ведомости» - еженедельное издание, выходившее в Пе-
тербурге с 1888 по 1917 г.
XLI.	Брак или сожительство? (По поводу полемики
о. прот. Дернова с г-м Розановым)
Впервые: Новое Время. 1901. 12 дек. № 8907. Позже статья вошла в книгу
А. Киреева «Сочинения» (СПб., 1912).
810
XLII.	Идилия, защищаемая А. Дерновым
и А. Киреевым
С. 479. 7. Из Ялтинских нравов - ср. рассказ А. П. Чехова «Длинный язык»
(1886).
Ответ г. Кирееву
Впервые: Новое Время. 1900. 14 дек. № 8909.
С. 487. ...«и фарисеи говорили Иисусу...» - Мк. 2, 24-27.
Матерьялы к разрешению вопроса
XLIV. Последний ответ г-ну Розанову
по вопросу о браке
Впервые: Новое Время. 1901. 22 дек. № 8917.
С. 494. .. .«отцеживают комара и проглатывают верблюда» - Мф. 23, 24.
XLVI. Еще из суждений о незаконнорожденности
С. 496. «Душеполезн. Чт.» - «Душеполезное Чтение», «духовно-назидатель-
ный журнал», издававшийся в Москве с 1860 по 1917 г.
...г. Шарапов в своих «Сугробах» - см.: Шарапов С. Ф. Жмеринские львы
и буйствующий В. В. Розанов. Поход против него протоиерея Дернова и гене-
рала Киреева // Шарапов С. Ф. Сочинения. Вып. 4 (Т. 2). Сугробы. М.,1901.
С.14-21.
С. 497. ...книгу г. Страхова. - Имеется в виду книга Н. Н. Страхова «Хрис-
тианское учение о браке и противники этого учения» (Харьков, 1895). Первое
издание, вышедшее в Харькове в 1893 г., называлось «Брак, рассматриваемый в
своей природе и со стороны формы его заключения».
Второй ответ г. А. Кирееву
С. 524. ...«легче верблюду войти в игольные уши...» - Мф. 19, 24; Мк. 10,
25; Лк. 18, 25.
...«не собирайте сокровища вашего на земле...» - Мф. 6, 19.
Матерьялы к разрешению вопроса
XLIX. Женские паспорта
С. 534. В каких морях та рыбина... - Н. А. Некрасов. Кому на Руси жить
хорошо. Часть 3. «Крестьянка». Глава 8. «Бабья притча».
Болезни без лечения
Впервые: Новое Время. 1902. 10 янв. № 9286.
811
Матерьялы к разрешению вопроса
LII.	Из «Дневников» кн. В. П. Мещерского
Впервые: Гражданин. 1901. 5 авг.
Фрагменты о браке
О наказании смертью и еще, сверх того, чем-нибудь...
Впервые: Новое Время. 1901. 19 авг. № 9144.
С. 562. ...покрыл проказою Мариам... - Числ. 12, 1, 10.
О древнерусском разводе
Впервые: Новое Время. 1901. 5 нояб. № 9222.
Ценные слова
Впервые: Новое Время. 1901. 8 июня. № 9072.
Напрасное обременение (о вторых и третьих браках)
Впервые: Новое Время. 1901. 23 янв. № 8947.
Опыт самозащиты
Впервые: Новое Время. 1902. 19 янв. № 9295.
«Внеканонические», а не «внебрачные»
Впервые: Новое Время. 1902. 9 авг. № 9493. Под названием: «Метрические
записи внебрачных детей (Письмо в редакцию)».
Матерьялы к разрешению вопроса
LIII. О записи в метрики «незаконнорожденных»
Впервые: Новое Время. 1901. 21 нояб. № 9238. Под названием: «О «неза-
коннорожденных» (Письмо в редакцию)».
LV.	Игра слов
Впервые: Новое Время. 1901. 16 нояб. № 9233.
LVIIIa. О разводе у католиков
Впервые: Новое Время. 1902. 20 нояб. № 9596.
Недоговоренные слова
Впервые: Новое Время. 1901. 19 июня. № 9442.
Матерьялы к разрешению вопроса
LIX. О городских думских учительницах
Впервые: Новое Время. 1902. 9 сент. № 9524. Подпись: Д.
812
LX.	Гнусный промысел
Впервые: Новое Время. 1902. 28 марта. № 9362.
Еще фрагменты о браке
Без надежд на замужество
Впервые: Новое Время. 1902. 1 апр. № 9366.
Педагогички-весталки
Впервые: Новое Время. 1902. 28 сент. № 9543.
Сельскохозяйственная колония для девушек-матерей
Впервые: Новое Время. 1902. 9 апр. № 9374. Под названием: «Сельскохо-
зяйственная колония для женщин-матерей».
Современные хананеи
Впервые: Новое Время. 1901. 15 сент. № 9171.
Женский труд и образование
Утилизация главного женского таланта
Впервые: Новое Время. 1899. 26 авг. № 8439.
Кн. В. П. Мещерский о женщинах
Впервые: Новое Время. 1899. 4 сент. № 8448.
Воспитательная и хозяйственная роль женщины
Впервые: Новое Время. 1899. 31 авг. № 8444.
Возможная пионерка
Впервые: Новое Время. 1901.25 июля. № 9119. Подпись: В. Р.
В поисках за трудом и просвещением
Впервые: Новое Время. 1902. 20 апр. № 9383.
Женское медицинское образование в России
Впервые: Новое Время. 1900. 19 апр. № 8671. Б. п.
Учительницы в коммерческих училищах
Впервые: Новое Время. 1901.9 окт. № 9195. Б. п.
Рукоделье в женских гимназиях
Впервые: Новое время. 1902. 25 июля. № 9478. Б. п.
О ручных изделиях в гимназиях
Впервые: Новое Время. 1902. 6 авг. № 9490. Б. п.
813
Женские пансионы
Впервые: Новое Время. 1902. 17 авг. № 9501. Б. п. Под названием: «Жен-
ские пенсионы».
Новый женский институт
Впервые: Новое Время. 1901. 7 дек. № 9254. Б. п.
О неурочных занятиях учащихся
Впервые: Новое Время. 1902. 21 авг. № 9505. Б. п.
Последние фрагменты о браке
Введение детей в семью
Впервые: Новое Время. 1902. 7 июля. № 9460. Б. п.
Дети офицеров и солдат
Впервые: Новое Время. 1902. 15 июля. № 9468.
К читателю
С. 658. «Архив клиники внутренних болезней» - альманах научных трудов,
издававшийся Боткиным за свой счет с 1869 по 1889 г. Вышло 13 томов.
«Религия и культура» - сборник статей Розанова (1-е изд.: СПб., 1899; 2-е
изд.: СПб., 1901).
ПРИЛОЖЕНИЕ
Дети Солнца... как они были прекрасны!..
С. 668. Тихие долины / Полны свежей мглой... - И. В. Гёте. Ночная песня
странника (1780). Розанов цитирует перевод М. Ю. Лермонтова «Из Гёте (Гор-
ные вершины)».
Материалы для третьего тома
В 1915 г. Розанов готовил 2-е издание «Семейного вопроса в России» в
3-х томах. Однако оно не было осуществлено. В РГАЛИ сохранились подго-
товительные материалы для 3-го тома (Ф. 419. On. 1. Ед. хр. 132). В насто-
ящее издание включена часть этих материалов: Предисловие ко второму
изданию «Семейного вопроса...» и два журнальных очерка, опублико-
ванных в 1904 г.
814
Психика и быт студенчества
Впервые: Новый Путь. 1904. № 1. С. 209-235; № 2. С. 94-111; № 3.
С. 121-134.
С. 686. Летит обжорливая младость - А. С. Пушкин. Евгений Онегин. От-
рывки из путешествия Онегина (1829-1830).
С. 703. Венчали нас мириады звезд... - из оперетты И. Штрауса «Цыганс-
кий барон» (1885).
С. 706. Птичка Божия не знает... - А. С. Пушкин. Цыганы (1824).
Среди обманутых и обманувшихся
Впервые: Новый Путь. 1904. №4. С. 128-142; № 5. С. 217-245; № 7.
С. 90-124; №8. С. 108-145.
С. 719. Так по пунктам, на цитатах... - А. Н. Майков. Приговор, легенда о
Констанцском соборе (1860).
С. 722. ...в воспоминаниях о Толстом г. Сергеенко. - Речь идет о книге П. А.
Сергеенко «Как живет и работает граф Лев Николаевич Толстой» (М., 1898).
С. 725. Какразвратница-матъ /Извела меня... - Здесь и далее Розанов ци-
тирует сцены 25 «Тюрьма» и 20 «Собор» части 1 трагедии И. В. Гёте «Фауст».
С. 726. Бесконечны, безобразны... - А. С. Пушкин. Бесы (1830).
С. 727. «Тревожная ночь» - статья Розанова, опубликованная в «Северных
Цветах на 1902 год» (М.,1902. С. 3-15). Позже вошла в книгу «Темный лик»
(1910).
«Тайна беззакония уже начала действовать». - Розанов имеет в виду слова
апостола Павла: 2 Фес. 1.
«Отныне вы станете яко бози» - Быт. 3, 5.
...Шейлок, еще не получив векселя... - Речь идет о герое трагедии У. Шекс-
пира «Венецианский купец» (1600).
С. 728. Где же, скажите, у Мины был ум?.. - Здесь и далее Розанов цитиру-
ет сказку Гебеля «Красный карбункул», переведенную в 1817 г. В. А. Жуковс-
ким.
С. 732. ...статей г. Басаргина в «Моск. Вед.». - Речь идет о серии статей
постоянного сотрудника «Московских Ведомостей» доктора богословия
А. И. Введенского, писавшего под псевдонимом А. Басаргин. Под общей рубри-
кой «Религиозное обновление» наших дней» вышло семь статей: «Наши рели-
гиозно-философские направления», «Ахиллесова пята», «Земной рай», «Поло-
пантеизм г. Розанова», «Новая ересь», «О «двуединстве добра»?» и «Где же
выход?». Первая публикация серии появилась 14 февраля (№ 14), последняя -
27 марта (№ 86).
С. 733. ...«трубы архангела» - т. е. Страшного суда.
С. 735. «Явидел тебя под смоковницею» - Ин. 1, 50.
С. 740. «Они будут видеть - и не поверят, будут слышать - и не услы-
шат» - Мк. 4, 12.
«Миссионерское Обозрение» - ежемесячный полемико-апологетический
журнал, издававшийся В. М. Скворцовым сначала в Киеве (1896-1897), а затем
в Петербурге (1898-1917).
815
С. 746. В великолепных auto-da-fe / Сжигали злых еретиков - А. И. Полежа-
ев. Кориолан (1834). Розанов цитирует по поэме «Великий Инквизитор», входя-
щей в роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (1879-1880).
С. 747. ...в юбилейных статьях о Хомякове... - Басаргин А. (А. И. Введенс-
кий). Великий наставник земли родной: К столетию со дня рождения А. С. Хомя-
кова (1804 г.- 1 мая 1904 г.)//МосковскиеВедомости. 1904.1 и 8 мая. № 119,126.
С. 749. Нана - героиня романа Э. Золя (1880).
С. 752. ...две брошюры-проповеди... - Речь идет о брошюрах архиепископа
Херсонского и Одесского Никанора «Беседа о том, что ересеучение гр. Л. Толсто-
го разрушает самые основы не только православно-христианской веры, но и вся-
кой религии» (Одесса, 1889) и «Поучение о том, что ересеучение гр. Л. Толстого
разрушает основы общественного и государственного порядка» (Одесса, 1889).
...с вещими снами, написанными Достоевским... - Речь идет о фантастичес-
ком рассказе Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека», вошедшем в «Днев-
ник писателя».
С. 753. Царица Маб-она ведь повитуха... - Здесь и далее Розанов цитирует
трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта» (акт 1, сцена 4; акт 3, сцена 2).
С. 754. ...Волюминозный - объемистый, громоздкий (от фр.).
С. 758. «Русская Старина» - ежемесячный исторический журнал, издавав-
шийся в 1870-1918 гг. в Петербурге.
С. 760. Тьмы низких истин мне дороже... - А. С. Пушкин. Герой (1830).
С. 761. ...в переписке со мною. - Речь идет о публикации «Из переписки
С. А. Рачинского. С предисловием и примечаниями В. В. Розанова» (Русский
Вестник. 1902. Т. 281, окт. С. 603-629; Т. 282, нояб. С. 143-157; 1903. Т. 283, янв
С. 218-243).
С. 764. «Петербургские трущобы» (1864-1866) - роман В. В. Крестов-
ского.
С. 776. «Нравственные идеи вXIXвеке»... - Вероятно, имеется в виду кни-
га А. А. Бронзова «Нравственное богословие в России» (1901).
С. 777. «Юдаизм» - серия статей В. Розанова в «Новом Пути» (1903.
Составитель Т. В. Воронцова
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Августин Аврелий - 256,410,414,686,
724, 789, 790
Аверкиев Д. В. - 74
Авраам, ветхозаветный патриарх -
42,43,58, 108, 143, 144, 152, 201,
225, 228, 269, 303, 319, 341, 385,
391, 392, 412, 413, 431, 434, 439,
450, 562, 618, 656, 671-673, 728,
735
Агриппина Младшая - 317
Адриан Публий Элий - 341
Аксаков И. С. - 478
Аксаков Н. П. - 164
Аксаков С. Т. - 745, 758
Александр 1-362
Александр II - 20, 333
Александр Македонский (Александр
Великий) - 248, 623
Алексей I Комнин - 389
Алексей Михайлович - 405, 408, 419,
473,618
Альфред Великий - 77
Амвросий (А. И. Ключарев) - 564
Анакреон (Анакреонт) - 34, 35
Андерсен X. К. - 352
Андреев Н. - 604
Андрей Критский - 352, 353, 733
Антоний (А. В. Вадковский) - 12, 287,
290,394,615
Антонин (А. А. Грановский) - 716,728,
759-761
Антропов Р. - 297
Аристотель - 62, 293
Арсений Мациевич - 241, 242,246
Архангельский А. А. - 229
Афинагор - 789
Байрон Дж. Н. Г. - 711
Баратынский А. Н. - 79
Баратынский Е. А. - 686
Барсов Н. И. - 730
Барсуков Н. П. - 242
Басаргин А. (наст, имя и фам. А. И.
Введенский) - 732, 736, 740, 746,
747, 749, 758, 776
Беатриче (Беатриче Портинари) - 84
Бебель А. - 603
Бекет Фома (Томас) - 743
Бекетов С. А. - 79-82
Беляев А. Д. - 785
Бенардаки - 622
Беранже П. Ж. - 74
Бередников (Бердников) И. С. - 389,
759,763
Бёрне Л. - 259
Берта, королева - 521
Бетховен Л. ван - 227
Бехтерев В. М. - 370
Бецкой И. И. - 424, 585, 654
Блиссмер - 255
Боборыкин П. Д. - 747
Богданов А. П. - 259
Бокль Г. Т - 316, 317, 747
Боровиковский А. Л. - 708
Боткин С. П.-621, 622, 658
Брафман Я. А. - 17
Бронзов А. А. - 275,401,410,412,730,
776
Брэм (Брем) А. Э. - 259
Буасье Ж. Ф. - 760
Будда (Сиддхартха Гаутама) - 680,
714
Бульдогов - 745
Буслаев Ф. И. - 712
Бутс У. - 73-75
Бухарев А. М. - 515
Бэкон Ф. - 354
Бюхнер Л.-316, 320, 747
817
Василий Великий (Василий Кесарий-
ский) — 120, 208, 256, 414, 515
Васильев Н. В. — 605, 607
Венгеров С. А. - 409
Владимир I Святой - 488, 742
Владимир II Мономах - 489
Водовозова (урожд. Цевловская, по вто-
рому мужу Семевская) Е. Н. - 214
Волконский С. М. - 602
Вольтер (наст, имя и фам. Ф. М. Аруэ)
-41,89,148,151,152,156,157,723,
748, 749, 762
Вундт В. - 83, 93, 317
Гайдн Ф. Й. - 175
Галилей Г - 454
Гарофоло - 601
Гатчинский Отшельник, пссвд. И. Ф.
Романова - 40
Гегель Г. В. Ф. - 175
Гегидзе - 683-688, 701
Гезиод (Гесиод) - 62, 286
Гейне Г - 98, 258, 259, 262, 263, 265,
266, 749
Геккель Э. - 316
Геродот - 264, 670, 671, 677, 679
Гёте И. В. - 53,74,75, 78,84,281-283,
286,292,308,320,329,385,668,724
Гиллель (Гиллел) - 107, 772
Гиляров-Платонов Н. П. - 761
Гиппократ - 536
Гирш, барон-601
Глаголев, проф. - 789
Глук (Глюк) К. В. - 492
Гоголь Н. В. - 9, 77, 82, 622, 636
Голицын А. Н. - 543, 544
Голицыны - 585
Гомер- 33, 75, 201,671
Гоннора (Оннора) А. - 602
Гончаров И. А. - 147, 358
Гориневский - 440
Городцев, священник - 463
Горчаков М. И. - 238, 382, 759
Гостомысл - 641
Григорий Богослов (Григорий Назиан-
зин) - 434,435, 437, 438, 452, 721,
744
Григорий VII Гильдебранд - 46, 734
Громогласов И. М. - 574
Гурко - 226
Гурьев В. П. - 744
Давид - 6, 98, 108, 145, 229, 232, 270,
317, 341, 362, 385, 392, 420, 436,
439, 487, 562, 728, 735, 739, 744,
751,777, 790
Давидов А. Ю. - 641
Даниил Заточник - 180
Данилевский Н. Я. - 712
Данте Алигьери - 84
Дарвин Ч. Р. - 83, 191, 316, 319, 320,
587, 723, 743
Делянов И. Д. - 102
Де Нувион - 583
Дернов А. А. - 9, 18, 197, 198, 200-
202, 204, 205, 211, 215, 219-221,
223, 226, 229, 232-234, 236, 238’
240, 243, 248, 250, 252, 256, 259’
261, 282, 287, 288, 290, 382, 394’
395, 399, 401-403, 405-407, 412,
415-422, 425, 429, 434, 437, 438’
446, 447, 450-454, 456, 457, 470-
476, 479, 487, 489, 490, 498, 505
519,661,722,723
Диккенс Ч. - 352
Диоген Синопский - 713
Дмитрий (Муретов) - 231
Добровольский Н. - 733
Додэ (Доде) А. - 585
Долгорукий (Долгоруков) Я. Ф. - 242
Домн, патриарх Антиохийский - 575
Дорошевич В. М. - 496
Достоевский Ф. М. - 45, 56, 60, 101
182, 220, 267, 292, 358, 660, 669*
673, 674, 677-679, 686, 752, 759 ’
Дроздов Н. Г. - 367, 368, 370, 441
Дюма А. (Дюма-сын) - 147, 585
Ездра - 450, 693
Екатерина II Великая - 639, 654, 743
Емельянов-Коханский (наст. фам. Еме-
льянов) А. Н. - 178
Ерма - 789
Ефрем Сирин - 152, 153
818
Ефрон (Эфрон) (псевд. Литвин) С. К.
-341
Жуковский В. А. - 578, 585, 728, 731,
741
Загоровский А. И. - 88
Занд (Санд) Ж. (наст, имя и фам.
А. Дюпен, по мужу Дюдеван) - 147
Заозерский Н. А. - 163, 437, 499, 659,
661,759, 761,763,787, 791
Зола(Золя) Э. - 102
Золотарев Л. - 255
Иаков, ветхозаветный патриарх - 42,
98,225,269,290,341,365,385,391,
410, 411, 417, 439, 450, 664, 666,
671,734, 735, 748, 749
Иаков, апостол - 429
Игнатий (Д. А. Брянчанинов) - 225,230
Игнатий Богоносец - 388
Игорь Святославич - 417
Иезекииль, пророк - 94, 260,418, 669,
672,693
Иеровоам I - 406, 450
Иероним Евсевий - 574, 575, 735, 770
Иисус Христос - 14, 16, 42, 46, 50—
53, 62, НО, 111, 119, 130, 135,
136, 140, 147, 150, 152-155,
157-159, 164, 166, 167, 180,
185, 190, 194,202,203,207,225,
257, 261, 275-277, 279, 289,
291,304, 330, 331, 340, 354, 367,
376, 381, 383, 384, 386, 392, 397,
400, 404, 412, 419, 425, 426, 431,
434, 437, 445, 446, 448-451,
455, 461,463, 478, 487, 489, 491,
494, 498, 502, 509, 524, 525, 539,
554, 567, 575, 577, 592, 731, 734,
735, 748, 751, 785
Илия, пророк - 412
Иловайский Д. И. - 641
Иннокентий III (Лотарио, граф де Се-
ньи) - 46, 607
Иоанн, апостол - 94, 158, 792
Иоанн Златоуст - 120, 231, 240, 256,
344, 404, 739
Иоанн Кронштадтский (И. И. Серги-
ев)-30, 256,510,516
Иоанн Лествичник - 152, 153
Иоанн Предтеча (Иоанн Креститель) -
101,446, 590, 735
Иона, пророк - 303, 319, 354,418,450,
452
Иосиф, ветхозаветный патриарх - 43,
439, 567, 664
Иосиф, обручник (плотник) - 769
Иреней (Ириней) - 153
Ирод I Великий - 147, 290, 362
Исаак, ветхозаветный патриарх - 225,
228, 341,413,417,439, 728
Исаия, пророк - 158,212,259,412,785,
792
Иуда, ветхозаветный патриарх - 122,
728
Иуда Искариот - 123
Калачева Е. П. - 616
Калболи, маркиз - 601
Кальвин Ж. - 55
Канова А. - 175
КантИ.- 175, 176, 259
Каракалла Септимий Бассиан - 101,
591
Карл Великий - 25
Картезий (Декарт) Р. - 95
Киреев А. А. - 9, 475, 477, 479, 486-
491, 493, 495, 500, 501, 505, 519,
523-525
Кирпичников А. И. - 641
Климент Александрийский -401,720,
789
Клотильда, королева - 521
Ключевский В. О. - 712
Ковалевская С. В. - 625, 626
Ковалевский И. И. - 190, 191, 195
Кок П. де-331,396
Коломнин А. П. - 764
Колумб X. - 355, 356, 623
Колышко И. И. - 118
Кольбер Ж. Б. - 208, 737
Комаров - 137, 563
Комарский (Камарский) Ф. С. - 393
Комб Л. Э.-700, 701,743
819
Комнины - 605
Коновалова - 10, 29, 31,32
Константин VII Багрянородный — 488
Коперник Н. - 148
Коппе Ф. - 585
Корелли М. - 85
Корзинкины - 299
Корсаков - 80
Костомаров Н. И. - 585
Котошихин Г. К. - 409
Кривенко В. - 580
Кромвель О. - 175
Купер Дж. Ф. - 208
Куракины - 585
Кюба П. - 531
Кюнер Р. - 641
Лагранж А. (в монашестве Мари Жо-
зеф) - 583
Лаплас П. С. - 165, 319
Лахостский П. Н. - 18
Лебедев А. И. - 196
Лев VI Философ (Мудрый) - 389,407,
488
Лев XIII (В. Дж. Печчи) - 61
Лейкин Н. А. - 81
Лемперт Л. Л. - 172
Лендср Н.-600, 609,611
Леонтий Кесарийский - 744
Леонтьев К. Н. - 56,102,417, 609-611
Лепсиус К. Р. - 260, 674
Лермонтов М. Ю. - 455, 687
Лесковы. С. - 161, 171,530
Лесневская - 627
Лицыны - 585
Лобовиков (Лобовников) И. И. - 46,750
Лозинский К. - 651
Лозинский М. Л. - 84
Лойола И. - 55
Локк Дж. - 684
Лопухин А. П. - 143, 401,496
Лухманова (урожд. Байкова) Н. А. -
577, 578
Людовик XV - 407
Лютгерт А. - 36-39
Лютер М. - 55,437
Ляйель (Лайель) Ч. - 767
Магомет (Мухаммед, Мохаммед) - 57,
713,714
Майков А. Н. - 258, 260, 261,268, 719,
746
Макарий (М. П. Булгаков) - 544
Макарий Египетский (Макарий Вели-
кий) - 164
Маколей Т. Б. - 684
Мамонтов С. И. - 299
Мандельштам Л. И. - 301, 302
Мария Египетская - 410, 434
Марков Е. Л. - 395, 440, 471
Маркс К. - 705
Мартенсен Г. И. - 143, 156
Масловская - 196, 197, 200, 204
МаспероГ. К. Ш. - 261, 270
Менделеев Д. И. - 712
Меньшиков (Меншиков) А. Д. - 579,687
Мережковский Д. С. - 12, 747
Мержеевский В. - 773, 784
Мсржсевский И. П. - 370
Мефодий Патарский - 721
Мещерский В. П. - 198, 558-560, 577,
623, 624
Микель-Анджело (Микеланджело) Бу-
онарроти - 60
Милль Дж. С. - 625
Минин К. М. - 527
Минский (наст. фам. Виленкин) Н. М.
- 12, 772, 781
Минь Ж. П. - 724
Миролюбов В. С. - 12, 758
Мирянин, псевд. - 45, 46, 51,52, 164
Михаил (П. В. Семенов) - 727,755,763
Моисей-49, 165, 167, 168, 257, 302,
310, 311, 315, 317, 319, 327, 356,
357, 390, 392, 412, 420, 434, 439,
441, 442, 499, 522, 524, 777, 779,
780, 783
Молешотт Я. - 316, 320
Моника, мать Августина - 256
Монферран А. А. (наст, имя и фам.
О. Р. де Монферран) - 44
Мопассан Г. де - 227
Мор Т.- 711
Морзе С. Ф. Б.-621, 634
Моцарт В. А. - 81, 175
820
Наполеон I Бонапарт - 407, 669, 711
Нафан, пророк - 229, 392, 740, 777
Нафанаил, апостол - 735
Неволин К. А. - 177
Некрасов Н. А. - 321
Немирович-Данченко В. И. - 533
Нерон Клавдий Цезарь -101,257, 317,
591
Никанор (А. И. Бровкович) - 45-48,51,
52, 99, 205, 589, 750-756
Никодим Милаш - 569, 570
Николай I, папа - 437
Николай I - 20, 242, 401, 439
Никольский Б. В. - 176-179
Нильский И. Ф. - 343
Ницше Ф. - 686, 736
Новоселов М. А. - 733-735, 746, 748,
749, 754-756, 758-761, 765-767
Нонна, мать Григория Богослова -
743-745
Ньютон И. - 114, 636
Ольга, княгиня - 520
Ольденбургская Евгения Максимили-
ановна, принцесса - 615
Ориген - 409, 438, 440, 475
Орлов В. И. - 68
Орнатский Ф. Н. - 287
Осипов Н. - 184
Осия, пророк - 437, 499
Островский А. Н. - 182, 225
Острожский К. К. - 493
Оффенбах Ж. (наст, имя и фам.
Я. Эбершт) - 492
Павел, апостол-82,159,162,180,199,
205, 348, 388, 392, 394, 400, 419,
429, 431, 434, 437, 438, 450, 489,
498,544,575,608,716,740,775,785
Павел I - 206
Панины - 585
Пастер Л. - 536
Переферкович Н. А. - 266, 781, 782
Перовские - 585
Петр, апостол - 205, 412
Петр I Великий - 241, 242, 244, 377,
540
Петр Могила (Могила П. С.) - 247
Печерский А. (наст, имя и фам. П. И.
Мельников) - 617
Пилат Понтий - 32
Пирогов Н. И. - 306
Писарев Л. - 718-720, 722-724, 726,
728, 730, 731, 733, 736, 743, 746,
754, 755, 757, 759, 761, 763, 766,
788-791
Писемский А. Ф. - 182
Пифагор - 671
Платон - 52, 293, 775
Победоносцев К. П. - 71, 73, 85, 120,
121,569, 570
Погодин М. П. - 242
Погорельский М. - 772, 786
Пожарский Д. М. - 527
Полежаев А. И. - 585
Полозов А.-273, 275, 276
Поляков Л. С. - 618
Помяловский Н. Г. - 185, 230
Потапенко И. Н. - 365, 366
Прискилла - 82
Прудон П. Ж. - 476
Пушкин А. С. - 7, 8,46,48,75,98,182,
233, 292, 342, 352, 353, 636, 678,
686, 702, 705, 706, 713, 726, 727
Радецкий Ф. Ф. - 529
Разин С. Т. - 223
Разумовский А. К. - 585
Рафаэль Санти - 60, 61, 175, 176, 227
Рачинский С. А. - 71, 73-75, 735, 752,
754-756, 761
Рейнигер - 603
Ремингтон Ф. - 531
Ренан Ж. Э. - 723, 762
Репнины - 585
Ричардсон С. - 74
Рише Л. - 189
Ришелье А. Ж. дю Плесси - 175
Рождественский А. - 743,745,757,758,
771,776
Розанов В. В. - 10, 18, 22, 92-95, 97-
101, 107-111, 113, 114, 116-118,
130, 133-158, 162-171, 179-184,
196-217,219-257,290,307,324-336,
821
340-342, 347-351, 360-370,
373, 374, 376-378, 380-385,
387-454, 456, 459, 461, 464-
466, 468, 470-479, 484, 485,
490-506, 508, 51 1, 512, 518-
520,530,539, 540, 547, 554-556,
558-562, 576-583, 587, 596,
599, 604, 623, 647-649, 650,
652, 658-660, 663, 665-668,
671, 673-675, 677-680, 733,
750, 751,757, 759, 773, 774, 776,
778
Розанова (Бутягина) В. Д. - 168
Росселини И. - 665, 666, 673
Ротшильды - 299, 618
Руднев М. - 563
Руссо Ж. Ж. - 95, 262, 588, 592,
686
Рцы, псевд. И. Ф. Романова - 728
Сабатье П. - 94
Саблер (Десятовский) В. К. - 524
Самуил - 257, 439
Саул - 341
Селиванов К. И. - 226, 232
Серафим Саровский (П. С. Мошнин)
- 440, 732
Сергеенко П. А. - 195, 722
Сергий (Н. Я. Ляпидевский) - 524
Сергий Радонежский (Варфоломей
Кириллович) - 439
Серенький, псевд. И. И. Колышко- 577
Серый, псевд. И. И. Колышко - 303,
306, 307, 408
Сильвестр - 477
Сильченков К. Н. - 138, 143, 145, 147,
152-159, 161-163, 168, 169, 172,
496
Симонов В. Я. - 615
Скальковский К. А. - 568, 571
Скитские - 137, 563
Скопинский А., псевд. С. Ф. Шарапо-
ва-135
Скотт В. - 352
Скублинская М. - 10,40,196,197,200,
204, 235, 236, 346,448, 582, 655
Славянский-512
Сменцовский М. Н. - 381, 382, 384,
385, 387-390
Смирнов К. И. - 641
Смит А. - 208, 737
Соколов Д. П. - 641
Сократ - 166
Соловьев - 342
Соловьев В. С. - 276,277,279,409,411
412, 476, 712, 733, 735, 749, 752,
754-756, 761,779
Соловьев М. П. - 407, 575
Соловьев М. С. - 733, 735, 749
Солодовников - 167
Соломон - 24,26,49,98,109,145,191,
229, 267, 341, 362, 385, 392, 393,
428, 440, 450, 562, 702, 728, 735
Спенсер Г. - 294, 295, 316, 317
Сперанский М. М. - 542
Страхов Н. Н. - 497
Струсберг Б. Г. - 299
Суворин А. С. - 324
Суворов А. В. - 12, 206, 209
Суворов Н. С. - 759, 763
Тарквиний Гордый Луций - 641
Тацит Публий Корнелий - 660
Тернавцев В. А. - 12, 756
Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс
-388, 699
Титов Г.- 18,403,405,499
Тихонравов Н. С. - 712
Тициан (Тициано Вечеллио) - 227
Токгэм (Стокгем) А. - 440
Толстой А. К. - 46, 298
Толстой Д. А. - 102
Толстой Л. Н. - 8,36, 39,40,44, 45, 76
101, 126, 135, 136, 139, 164, 165’
182, 195, 236, 254, 292, 296, ЗОб’
406, 440, 468, 469, 511, 519, 521’
635,637,678,686,710,711,722,752
Торквемада Т. - 746, 750, 755
Трубецкие - 585
Трубецкой И. Ю. - 424, 654
Тургенев И. С. - 8,23,91,182,225,702
757
Тюрго А. Р. Ж. - 737
Тютчев Ф. И. - 161,224, 316, 317
822
Успенский Н. В. - 364
Устьинский А. П. - 142, 163, 164, 345,
379, 404, 411, 412, 416, 419, 420,
427,577,651, 739
Фармаковский, псевд. - 170
Фейгин Ф. - 470
Фемистокл - 34
Феодорит Кирский - 575
Феофан Затворник (Г. В. Говоров) -
440, 660
Фидий - 259
Филарет (В. М. Дроздов) - 46-48, 51,
187, 242, 277, 278, 286, 367, 371,
380, 422, 440, 448, 479, 530, 742,
752
Филевский И. И. - 496
Филиппов Т. И. - 343, 344, 387, 414,
449
Фома Кемпийский (Томас Хемеркен)
-208
Форстер - 603
Фотий, патриарх Константинопольс-
кий - 437
Фохт К.-316, 320, 747
Франц-Иосиф I - 273-275, 279
Франциск Ассизский (наст, имя и фам.
Джованни Бернардоне) - 93, 208
Херсонский И. К. - 287
Хмельницкий Б. (3.) М. - 493
Хомяков А. С. - 617, 747
Хрисанф (В. Н. Ретивцев) - 760
Цезарь Гай Юлий - 196, 333
Чечотт - 370
Чиж В. Ф.- 190, 191, 195
Шаммай - 772
Шарапов С. Ф. - 164, 496, 772
Шекспир У. - 193, 291, 297, 427, 688,
754-756
Шиллер И. Ф. - 266, 406, 741
Шмаков А. С. - 262, 263
Шопенгауэр А. - 680
Шперк Ф. Э. - 409
Штиглиц А. Л. - 635
Штраус Д. Ф. - 723, 748, 749, 762
Шувалова А. И. - 600, 609
Шумский С. В. - 578
Эккерман И. П. - 74, 75
Эльпе, псевд. Л. К. Попова - 275-277,
279, 286
Энгельгардт Н. А. - 95, 335, 415, 678
Юстиниан I Великий - 401, 407, 572
Юшков К. А. - 80
Ярослав Мудрый - 25, 39, 355, 489
Ярославна (Ефросинья Ярославна) - 417
Составитель В. М. Персонов
СОДЕРЖАНИЕ
Том первый
Предисловие к первому изданию>............................ 7
Предисловие ко второму изданию............................ 19
Законодательная помощь семье................................. 23
I.	Семья как предмет закона.............................. -
II.	Суд Линча........................................... 29
III.	Запоздалое судоговоренье........................... 31
Об «отреченных», или апокрифических, детях.................. 33
Границы нашей эры............................................ 53
Упадок семьи................................................ 66
Вне совести и Бога.......................................... 76
О непорочной семье и ее главном условии..................... 82
Матерьялы к решению вопроса.................................. 92
I.	Еще из наблюдений над природою. Н Энгельгардт......... _
II.	Открытое письмо г. Розанову как автору «Непорочной семьи».
Геннадий Ел-ев........................................ 95
III.	Separation de corps, а не развод. Ю. Б-на.......... ду
IV.	Семья - дети - религия. Геннадий Ел-ев.............. 98
Юридическая ткань около семьи.............................. 103
Дети при возможном разводе............................... -
Укрепление семьи....................................... 104
Матерьялы к решению вопроса................................ 107
V.	Еще о separation de corps. Ю. Б-на................... _
VI.	Колыбель. И. Колышко................................ НО
Элементы брака............................................. 119
По поводу законопроекта о «разлучении супругов»............ 122
Разговор со старцем........................................ 123
Одно воспоминание.......................................... 124
Матерьялы к решению вопроса................................ 127
VII.	Кто, как и почему страдает?......................... _
1.	Письмо Анны С-н.................................... -
2.	Письмо С. Ч-ской................................. 129
3.	Письмо анонима................................... 130
Смешанные присяжные суды в вопросах семьи и брака.......... 131
824
Матерьялы к решению вопроса.................................. 133
VIII.	Открытое письмо В. В. Розанову. А. Скопинского....... -
IX.	Из закрытых писем................................... 135
1.	Письмо Незнакомца................................... -
2.	Письмо Св-на...................................... 136
3.	Письмо Некого..................................... 137
X.	Из современных газетных толков о христианском браке; по
поводу статей г. Розанова. К. Сильченков............... 138
XI.	О христианском браке. Из «Странника»................ 155
Ответ г. К. Сильченкову.............................. 158
Матерьялы к решению вопроса.................................. 162
XII.	О страстном в человеке начале........................ -
1.	Письмо А. Устьинского............................... —
2.	Письмо С. Б-х..................................... 163
XIII.	Христианские будни. Из хроники жизни............... 168
1.	Истязание 17-летней Тимофеевой мужем и свекром...... -
2.	Удобства холостого положения и неудобство семейного. 169
3.	Запрос в редакцию «Церковного Вестника» и «Ответ редакции» 170
4.	Истязание больной................................... -
5.	Дело Елены Борчановской........................... 171
Христианские утешения........................................ 172
I.	Перед клубом.......................................... -
II.	На лекции по семейному праву г. Б. Никольского...... 176
Матерьялы к решению вопроса.................................. 179
XIV.	По поводу толков о разводе. Н. Осипов................. -
О перемене разводящей инстанции.............................. 184
I.	Открытое письмо в редакцию «Нового Времени»........... -
II.	Еще о критериуме семьи и брака...................... 186
III.	Кто лучший судья семейных разладов................. 189
К полемике гг. Чижа, Ковалевского и А-та..................... 190
Матерьялы к разрешению вопроса............................... 195
XV.	Случай из жизни гр. Л. Н. Толстого................... -
XVI.	Под спудом......................................... 196
XVII.	Случай в клиниках Виллие............................ -
XVIII.	Что надобно иметь в виду при изыскании мер к устранению
незаконных сожительств? Доклад Пастырскому собранию
с.-петербургского духовенства 1 декабря 1898 г. Священник
А. Дернов................................................ 197
XIX.	Пастырское собрание по вопросу о незаконных сожительствах
и мерах для борьбы с этим злом........................... 238
XX.	О мерах для борьбы с безнравственностью. (По поводу
доклада Пастырскому собранию 1 декабря 1898 г.) Novicius 248
Религия жизнетворчества...................................... 258
825
Том второй
Диалог........................................................ Ш
Важная забота церкви........................................ 287
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 290
XXI.	Письмо в редакцию «Нового Времени» А. Дернова....	-
Евины внучки................................................ 291
Спор об убитом ребенке...................................... 298
Святое чудо бытия........................................... 309
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 324
XXII.	Письма О. Иванова, анонима, Де Плансона, NN, А. П-вой, **
Ел. П...................................................
XXIII.	Брак с точки зрения газетной философии. Из Церковного
Вестника................................................. 328
XXIV.	О равноправности детей незаконных с законными.... 331
XXV.	Дети и «дети». По формуле: Audiatur et altera pars A-та.... 333
Имущество, титулы и дети.................................... 337
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 340
XXVI.	Открытое письмо В. В. Розанову А-та................ -
Ответное письмо г. А-ту..................................... 343
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 347
XXVII.	В чем дело? (Ответ В. В. Розанову) А-та............ -
Стропила семейного уклада (Ответ г. А-ту)................... 351
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 360
XXVIII.	Параллельно В. В. Розанову. А-та................... -
XXIX.	Тяжелые упреки духовенству. Н. Дроздова.......... 365
XXX.	Открытое письмо г. В. Розанову. Свящ. К. 3-кий.. 368
Несколько разъяснительных слов.............................. 370
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 373
XXXI.	Факты и мнения..................................... -
XXXII.	Христианский брак. М. Сменцовского............... 380
XXXIII.	Письмо анонима.................................. 394
XXXIV.	Брак или разврат? По поводу статей г. Розанова о незаконных
детях. Отпор на призыв к бесформенному сожитию, или,
вернее, к половой разнузданности, и охранение святости
брачного союза. Протоиерея Александра Дернова............ 395
XXXV.	Из «Риголетто».................................. 452
XXXVI.	Письмо в редакцию «Нового Времени».............. 453
XXXVII.	Письмо г. А. Григорьева......................... 454
XXXVIII.	Из частных писем................................
XXXIX.	Меры к поднятию уровня общественной нравственности.
Доктора медицины Ф. Фейгина.............................. 459
826
XL.	«Церковные Ведомости» о брошюре А. Дернова «Брак или
разврат?..». Н. М......................................... 470
XLI.	Брак или сожительство? А. Киреева................... 472
XLII.	Идиллия, защищаемая А. Дерновым и А. Киреевым....... 479
1.	Из ялтинских нравов. Письмо......................... -
2.	Судебная хроника. Сгоревший муж................... 480
3.	История в Рязани.................................. 484
4.	Мать-убийца......................................... -
5.	Преступная мать................................... 485
6.	Приговор по делу И. Куликова........................ -
7.	«О мрачности тем»................................. 486
Ответ г. Кирееву................................................ -
Матерьялы к разрешению вопроса................................ 490
XLIII. Из писем в редакцию «Нового Времени» о браке и разводе -
XLIV. Последний ответ г-ну Розанову по вопросу о браке
А. Киреева.......................................... 492
XLV.	Последний ответ его превосходительству г. А. Кирееву
на его последнюю декларацию Анонима...................... 495
XLVI. Еще из суждений о незаконнорожденности.............. 496
XLVII. Осужденные - о себе................................ 500
Второй ответ г. А. Кирееву.................................... 519
Матерьялы к разрешению вопроса................................ 526
XLVIII. По поводу В. Немировича-Данченко.................... -
XLIX. Женские паспорта................................... 533
L.	Покровительство злым и беззащитность добрых....... 535
Болезни без лечения............................................. -
Матерьялы к разрешению вопроса................................ 539
LI.	«Церковный Вестник» - о разводе..................... -
1.	Неудовлетворительность бракоразводного процесса в
духовном суде......................................... -
2.	Необходимость участия в бракоразводных делах светского
суда................................................ 542
3.	Проекты производства бракоразводных дел.......... 544
4.	Мотивы за оставление бракоразводных дел в духовном
суде................................................ 546
5.	Основания для передачи бракоразводных дел в светский суд 549
6.	Данные к решению вопроса о бракоразводном процессе .... 551
7.	Исходный пункт в решении вопроса о бракоразводном
процессе............................................ 553
L1I.	Из «Дневников» кн. В. П. Мещерского............... 558
827
Фрагменты о браке............................................
О наказании смертью и еще, сверх этого, чем-нибудь........
О древнерусском разводе...................................
Ценные слова..............................................
Напрасное обременение (о вторых и третьих браках).........
Опыт самозащиты...........................................
«Внеканонические», а не «внебрачные»......................
«Внебрачные дети» - contradictio in adjecto...............
Сколько раз можно было вступать в брак в древней церкви...
Матерьялы к разрешению вопроса...............................
LIII. О записи в метрики «незаконнорожденных». Прот.
А. Устьинского....................................
562
563
564
566
568
571
573
574
576
LIV. Когда незаконные дети будут законными? А -та..... 577
LV.	Игра слов. В. Кривенко.......................... 579
LVI. Из писем о «незаконнорожденности»................ 580
LVII. Незаконнорожденные во Франции................... 583
LVIII а. О разводе у католиков. Роджера.................. 585
Недоговоренные слова........................................ 587
Матерьялы к разрешению вопроса.............................. 595
LVIII б. «И не введи нас во искушение». Б. К. В. К......... -
L1X. О городских думских учительницах. Д.............. 597
LX.	Гнусный промысел. Н. Лендера.................... 599
LXI. Белые невольницы. Н. Андреева.................... 600
Еще фрагменты о браке....................................... 604
Об особого рода «синдикатах»............................... —
Без надежд на замужество................................. 609
Педагогички-весталки..................................... 613
Сельскохозяйственная колония для девушек-матерей......... 615
Современные хананеи (О смешанных с иноверцами браках).... 617
Женский труд и образование.................................. 620
Утилизация главного женского таланта....................... -
Кн. В. П. Мещерский о женщинах........................... 623
Воспитательная и хозяйственная роль женщины.............. 625
Возможная пионерка....................................... 626
В поисках за трудом и просвещением....................... 627
Женское медицинское образование в России................. 631
Учительницы в коммерческих училищах...................... 632
Рукоделье в женских гимназиях............................ 634
О ручных изделиях в гимназиях............................ 635
Женские пансионы......................................... 637
Новый женский институт................................... 639
О неурочных занятиях учащихся............................ 640
828
Матерьялы к разрешению вопроса........................... 642
LXIL Утверждение правил об улучшении положения незаконно-
рожденных детей.................................... -
LXIIL Из откликов печати и частных лиц................ 646
LXIV. Письмо в редакцию............................... 651
LXV. Кто не обрадовался новому закону............... 652
Последние фрагменты о браке.............................. 653
Введение детей в семью.................................. -
Дети офицеров и солдат................................ 655
К читателю............................................... 658
ПРИЛОЖЕНИЕ. Дети Солнца... как они были прекрасны!....... 659
Материалы для третьего тома
Психика и быт студенчества.................................. 683
Среди обманутых и обманувшихся.............................. 718
Комментарии.............................................. 793
Указатель имен........................................... 817
Василий
Васильевич
Розанов
Собрание сочинений
СЕМЕЙНЫЙ ВОПРОС
В РОССИИ
На контртитуле помещена репродукция картины
Л. С. Бакста «Портрет В. В. Розанова» (1901)
Заведующий редакцией
М. М. Беляев
Ведущий редактор
П. П. Апрышко
Художественный редактор
Е. А. Андрусенко
Технические редакторы
С. А. Голодко, А. Ю. Ефимова, Т. А. Новикова
Корректоры
Т. И. Андрианова, Е. Н. Горбунова, Т. Ю. Коновалова
ЯР №010273 от 10.12.97.
Сдано в набор 17.11.03. Подписано в печать 14.07.04
Формат 60x84716. Бумага для ВХИ.
Гарнитура «Таймс». Печать офсетная.
Усл. печ. л. 48,36. Уч.-изд. л. 65,36.
Тираж 2500 экз. Заказ № 430.
Электронный оригинал-макет
подготовлен в издательстве.
Издательство «Республика»
Министерства Российской Федерации
по делам печати, телерадиовещания
и средств массовых коммуникаций.
ГП издательство «Республика».
Миусская пл., 7, Москва. А-47,
ГСП-3 125993.
Отпечатано в полном соответствии
с качеством предоставленного оригинал-макета
на ФГУИПП «Уральский рабочий»
620219, г. Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.
http://www.uralprint.ru
e-mail: book@uralprint.ru
ИЗДАТЕЛЬСТВО «РЕСПУБЛИКА»
Выпускает
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
В. В. РОЗАНОВА
В 1994—2004 гг.
вышли следующие тома:
Т. 1 — Среди художников
Т. 2 — Мимолетное
Т. 3 — В темных религиозных лучах
Т. 4 — О писательстве и писателях
Т. 5 — Около церковных стен
Т. 6 — В мире неясного и нерешенного
Т. 7 — Легенда о Великом инквизиторе
Ф. М. Достоевского
Т. 8 — Когда начальство ушло...
Т. 9 — Сахарна
Т. 10 — Во дворе язычников
Т. 11 — Последние листья
Т. 12 —Апокалипсис нашего времени
Т. 13 — Литературные изгнанники.
Н. Н. Страхов. К. Н. Леонтьев
Т. 14 — Возрождающийся Египет
Т. 15 — Русская государственность и общество
Т. 16 — Около народной души
Т. 17 — В нашей смуте
Т. 18 — Семейный вопрос в России
Подготовлены к выпуску
следующие тома:
Т. 19 — Старая и молодая Россия
Т. 20 — Против течения
ИЗДАТЕЛЬСТВО «РЕСПУБЛИКА»
предлагает на книжном рынке литературу по философии,
истории, религиоведению, экономике, политологии, а также
книги по искусству, художественную прозу, мемуары,
словари и справочники
Книги вы можете приобрести в магазине по адресу:
Москва, Миусская пл., 7.
Телефон магазина: 251-16-04
Телефоны для оптовых покупателей: 978-53-88, 251-42-44
Телефакс: 200-22-54
Е: mail republik®.dataforce.net
Мы будем рады видеть Вас в нашем доме!
ООО "Порто Либро"
05668
Розанов В В Семейный
вопрос в России
413 руб
2200000 066818