Я. 3. АХМАДОВ Э. X. ХАСМАГОМАДОВ
ИСТОРИЯ
ЧЕЧНИ
в XIX—XX веках


От Издателя
Уважаемые читатели!
Я с чувством глубокого удовлетворения констатирую* «по данное нами обещание выпустить вторую часть книги «Нсторкя Чечни», выполнено.
Все эти годы после выпуска первой части *Истосжм были годами упорного и кропотливого груза. Мы маого раз спорили, дискутировали по поводу концепции написания этой хшсги* формы ее изложения, оформления и по многим другим воеросам. В итоге получился очень объемный и серьезный груд* который вы держите в руках.
Первая и вторая части книги «История Чечни» вместе охватывают огромный исторический период развития нахского эпоса, начиная с момента зарождения первых цивилизаций зо зздогг дней. Такой полноценный, систематизированный труд по истории Чечни, оформленный в жанре учебно-методической литературы, появляется впервые и в этом его несомненная ценность. Теперь появился фундамент, опираясь на который, историки-исследователи будут расширять, углублять, дополнять историю Чечни, сохраняя тем самым историческую память народа.
Я надеюсь, что внимательный и заинтересованный читатель, прочтя вторую часть книги «История Чечни* сможет найти для себя ответ на главный, поставленный нами ранее вопрос: «Почему приблизительно через каждые 50 лет чеченский народ оказывается на грани физического уничтожения?» Ответ на этот вопрос существует и его надо искать.
В этой связи я настоятельно рекомендую всем использовать эту книгу как учебное пособие в каждой школе, во всех высших и средних учебных заведениях Чеченской Республики. Данная книга также поможет нам задуматься и осознать «Кто мы есть на самом деле» в этом огромном мире, и сделать правильные выводы для успешного развития нации в будущем.
Я глубоко убежден, что если в каждой чеченской семье будут знать не «вымышленную», а подлинную историю своего народа, если в каждой семье образование наших детей сдедать главной задачей сегодняшнего дня, то завтра наши образованные дети создадут такое общество, которое будет всегда готово адекватно реагировать на любую изменяющуюся историческую обстановку и будет на равных достойно представлять чеченский народ среди других народов России и мира.
С уважениему Джамалдин Курумов


Я. 3. Ахмадов, Э. X. Хасмагомадов
История Чечни
в XIX—XX веках
Москва, 2005


УДК 94(470.661)
ББК 63.3(2Рос.Чеч)
А19
Ахмадов Я. 3., Хасмагомадов Э. X.
А19 История Чечни в XIX—XX веках / Я. 3. Ахмадов, Э. X. Хасмагома¬
дов — М.: Пульс, 2005. — 996 с.
ISBN 5-93486-046-1
Книга тематически продолжает работу Я. 3. Ахмадова «История Чечни с древнейших времен до конца XVIII века* (Mj -Мир дому твоему*, 2001), доводя изучение этнополитической истории Чечни и чеченского народа до последнего десятилетия XX века.
Здесь научно раскрыты и последовательно изложены ключевые вопросы развития чеченского этноса за два последних столетия.
Материалы исследования обладают высокой степенью научной новизны. Приведены многочисленные иллюстрации, схемы и карты. Дан список исследовательской литературы и источников.
Настоящая работа может послужить как учебным, так и научэбм пособием для всех, кто изучает историю Чечни в стенду учебных заведении или проявляет самостоятельный интерес к прошлому самобытных народов Кавказа.
УДК 94(470.661)
ББК 63.3(2Рос.Чеч)
На обложке картина художника Шамсуддина Ахмадова - Дикая груша», 1988 г.
Выход в свет настоящей «Истории...» стал возможным благодаря помощи и поддержки Благотворительно-культурного фонда «Солнце» под руководством профессора Джамалдина Курумова. Авторы выражают ему свою искреннюю благодарность и признательность как от себя, так и от имени тысяч читателей, надеявшихся, что «История Чечни с древнейших времен до конца XVIII века» найдет свое продолжение.
ISBN 5-93486-046-1 © Ахмадов Я. 3., 2005.
© Хасмагомадов Э. X., 2005. © «Пульс», 2005.
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть вое произведена в какой бы то ни было форме без предварительного разре ■пм владельцев авторских прав.


Содержание
Введение 7
Глава I. Географическое, этнотерриториальное
и демографическое положение Чечни в XIX веке
§ 1. Физико-географическое положение и границы Чечни 11
§ 2. Расселение и численность чеченцев 25
Глава И. Чечня в первой трети XIX века. Взаимоотношения с Российской империей
§ 1. Экономическое развитие » 40
§ 2. Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества
в первой трети XIX века 57
§ 3. Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая
и военно-политическая роль российских городов и крепостей 67
§ 4. Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в.
Антиколониальная борьба чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева 77
Глава IIL Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х годах XIX века. Имам Шамиль
§ 1. Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи в Чечне 123
§ 2. Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам
Шамиль 153
Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса
имамата(конец 40-х — 50-е гг. XIX века)
§ 1. Государственное устройство имамата 175
§ 2. Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном
этапе Кавказской войны. Взлет и падение 196
§ 3. Колониальное присвоение чеченских земель в ходе военных
действий. Русско-горская торговля 221
§ 4. Деятели русской культуры и общественной мысли о Чечне
и чеченцах 229
Глава V. Выдающиеся деятели Чечни первой половины XIX века
§ 1. Бейбулат Таймиев 240
§ 2. Шейх Ташу-Хаджи 249
§ 3. Чеченские наибы 252
— 3 —


Содержание
Глава VI. Чечня и чеченцы в составе Российской империи в 60-х годах XIX века. Движение Кунта-Хаджи
§ 1. Административно-территориальное обустройство края после завершения Кавказской войны. Формирование
«военно-народной» системы управления 275
§ 2. Реформа судебной и правоохранительной системы 286
§ 3. Восстания в Ичкерийском и Аргунском округах Терской области . . . 295 § 4. Суфийские ордена в Чечне. Движение шейха Кунта-Хаджи 305
Глава VII. Аграрный и сословный вопрос в Чечне во второй половине XIX века.
Депортация чеченцев в Турцию
§ 1. Земельный вопрос в Чечне. Аграрная политика царизма 320
§ 2. Социальные процессы в чеченской общине
в пореформенный период 332
§ 3. Депортация чеченцев в Турцию. Переселенческие процессы
в Терской области во второй половине XIX в 340
Глава VIII. Крестьянская война в Чечне и Дагестане в 1877 году. Чеченские всадники на «Турецкой» войне
§ 1. Начало крестьянской войны. Имам Алибек-Хаджи 366
§ 2. Развертывание масштабных военных действий.
Поражение горских крестьян 373
§ 3. Чеченский полк в русско-турецкой войне 385
Глава IX. Вовлечение Чечни в экономическую систему
Российской империи в пореформенный период
§ 1. Развитие сельского хозяйства и зарождение товарного земледелия . . 393
§ 2. Кустарное производство 407
§ 3. Зарождение грозненской нефтяной промышленности 414
§ 4. Развитие торговли 429
Глава X. Наш край в первой русской буржуазно-демократической революции 1905—1907 годов
§ 1. Обострение социальной напряженности в горском обществе.
Предпосылки революции 435
§ 2. Революционные события в Чечне 445
§ 3. Абречество. Зелимхан Харачоевский 463
Глава XI. Экономическое развитие края и изменения в социальной структуре чеченского общества в начале XX века (до 1914 года)
§ 1. Развитие Грозненского нефтяного района в начале XX в 474
§ 2. Развитие капиталистических отношений в сельских районах края.
Изменения в традиционной структуре чеченского общества 481
— 4 —


Содержание
§ 3. Чеченское офицерство в процессе формирования
национальной элиты 496
Глава XII. Культура и быт народов Чечни
во второй половине XIX — начале XX веков
§ 1. Материальная культура 506
§ 2. Семья и обрядность. Народные знания 526
§ 3. Развитие светского образования и культуры 537
Глава XIII. Первая мировая война и Февральская революция в России в политических судьбах Чечни
§ 1. Наш край в годы Первой мировой войны 558
§ 2. Февральская буржуазно-демократическая революция на Тереке.
Национальные и политические движения 570
§ 3. Город Грозный в период между Февральской революцией 1917 г.
и Октябрьским переворотом 599
Глава XIV. Октябрьский переворот и ход гражданской войны на территории нашего края (1917—1920 годы).
Мюриды революции
§ 1. Октябрьский переворот 1917 г. и признание Советской власти
на Тереке 608
§ 2. Провозглашение Горской Республики. А.-М. (Тапа) Чермоев.
Политика Турции и Германии на Северном Кавказе 630
§ 3. Бичераховский мятеж и расширение гражданской войны на Тереке . . 636 § 4. Борьба с наступлением Добровольческой (деникинской)
армии в Чечне. Н. Гикало и А. Шерипов 651
§ 5. Северо-Кавказский эмират Узун-Хаджи в гражданской войне
на Тереке 663
Глава XV. Огнем и мечом: строительство советской власти в Чечне (20—30-е годы XX века)
§ 1. Чечня после окончания гражданской войны. Образование
Горской Автономной Советской Социалистической Республики ... 675 § 2. Чеченская автономная область в 1922—1934 гг.
Таштемир Эльдарханов 692
§ 3. Создание Чечено-Ингушской Автономной Советской
Социалистической Республики. «Большой» террор 719
Глава XVI. Чечено-Ингушетия в эпоху советской
модернизации: индустриализация, коллективизация и культурная революция
§ 1. Восстановление Грозненского нефтепромышленного района. Индустриализация и формирование чеченского промышленного пролетариата 730
— 5 —


Содержание
§ 2. Коллективизация сельского хозяйства. Закрепощение
крестьянства государством 741
§ 3. «Культурная революция». Изменения в духовной жизни
чеченского народа 750
Глава XVII. Чечено-Ингушская АССР
в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941—1945 годов
§ 1. Нападение гитлеровской Германии на СССР.
Чечено-Ингушетия в первый год войны 761
§ 2. Летняя кампания 1942 г. и город Грозный.
Чечено-Ингушетия в битве за Кавказ 777
§ 3. Социально-экономические и общественно-политические
последствия войны для нашего края. Проблема коллабарации 799
Глава XVIIL Депортация чеченцев и ингушей
23 февраля 1944 года. Несломленные народы
§ 1. Ход выселения 828
§ 2. Что происходило на территории бывшей
Чечено-Ингушской АССР в 40—50-х гг. XX в 848
§ 3. Чеченцы и ингуши на чужбине. Несломленные народы 859
Глава XIX. Восстановление Чечено-Ингушской АССР.
Развитие республики в 60—80-е годы XX века
§ 1. Восстановление Чечено-Ингушской АССР. Территориальногосударственное строительство 878
§ 2. Индустриальное развитие края 893
§ 3. Сельское хозяйство Чечено-Ингушетии 900
§ 4. Социально-общественные, демографические и культурные
процессы 909
Глава XX. Общественно-политическое развитие
чеченского народа в 60—80-е годы XX века.
Начало «чеченского» кризиса
§ 1. Новые явления в общественно-политической жизни 937
§ 2. Политическая борьба в Чечено-Ингушетии в годы перестройки .... 948
Заключение 967
Указатель к иллюстрациям 970
Краткая библиография 973
— 6 —


ВВЕДЕНИЕ
Настоящее издание — «История Чечни в XIX—XX веках» — является своеобразным продолжением предыдущей работы: «История Чечни с древнейших времен до конца XVIII века» (М., 2001). Вместе с тем, это вполне самостоятельный труд, обладающий научной новизной, своеобразием подходов и формы изложения. Здесь приведен широкий фактологический материал, зачастую впервые вводимый в научный оборот.
Новая работа — «История Чечни в XIX—XX веках» мыслилась ее авторами как научное исследование этнополитической истории одного из крупнейших коренных народов Кавказа, оказавшегося на стыке двух цивилизационных (европейской и восточноисламской) «плит» и подвергшегося массированной российской (имперской и «советской») модернизации.
Наличие разновекторных цивилизационных начал в истории Чечни на протяжении XIX—XX веков, наряду с собственным, весьма специфическим, общественно-экономически#! типом и культурным менталитетом («горская цивилизация»), определили своеобразие этнополитического развития чеченской нации, отраженного и в настоящей «Истории...».
Два последних столетия в истории Чечни и чеченского народа были ознаменованы прежде всего тем, что решающее воздействие на внутреннее развитие края и его положение на Кавказе и в мире стала оказывать только одна сила — Российская империя, а затем наследник империи — Советский Союз. Причем эта внешняя сила проявлялась не только в экономическом, политическом и культурном давлении, имевшим зачастую и положительные последствия, но и в форме грубого военного насилия, доходящего до прямого геноцида.
Буквально с первого года XIX века Российская империя развернула ожесточенную борьбу за политическую гегемонию на Северо-Восточном и Центральном Кавказе. В ходе этой борьбы политическая элита Чечни начала терять свое прямое влияние в регионе, однако наступление империи вызвало сопротивление уже десятков горских народов, а не только чеченцев.
Начиная с первого российского наместника Кавказа генерала А. П. Ермолова на первый план для чеченского народа, как и для других горских народов, выдвигается задача простого физического выживания и защиты своих земель и исконных свобод. Своим тотальным военным наступлением Ермолов достиг здесь того, чего не удавалось ни одному, даже самому выдающемуся горскому вождю: он буквально заставил народы сплотиться против России. Это обстоятельство и породило длительную Кавказскую войну, носившую для горцев национально- освободительный характер по определению.
— 7 —


Введение
В этой войне царизм преследовал конкретные колониальные задачи — покорить Кавказ, закрепить за Российской империей горские земли, а сопротивляющихся «туземцев» усмирить или уничтожить. В свою очередь чеченцы, дагестанцы, черкесы вместе с другими народами Кавказа столь же четко преследовали другую цель — отстоять свою национальную, политическую и экономическую составляющую, защитить жизнь и свою собственность. Тем более неуместным выглядит сегодня своеобразная эскапада группы маргинальных историков во главе с М. Блиевым, утверждающих, явочным порядком, что Кавказская война была вызвана грабительскими устремлениями горцев Чечни, Дагестана и Черкесии, столкнувшимися с прогрессивной политикой Российской империи.
В ходе народно-освободительной борьбы горцев в первой половине XIX века было создано сильное национальное государство Чечни и Дагестана, четверть века сдерживавшее натиск самой мощной военной державы того времени.
Потерпев поражение и будучи включенными в состав Российской империи, чеченцы не утеряли своего энергичного, здорового национального начала и пошли по пути инкорпорации в Россию прежде всего в русле культуры и капиталистического развития.
Нельзя ни в коем случае исключить того обстоятельства, что несмотря на захватнический характер своей политики, только Россия оставалась для горских народов окном в европейскую цивилизацию, своеобразным «устроителем» евроазиатского геополитического пространства, насаждавшим вместе с деспотией и крепостничеством некие новые политические начала, объективно служившие прогрессу чеченского народа.
В демографическом плане история Чечни XIX—XX веков это история сплошных потерь. Так, начав Кавказскую войну примерно с 250-тысячным населением, Чечня вышла из нее через 30 лет, имея всего 150 тысяч жителей. Из них в 1865 году ушли в Турцию 23 тысячи человек наиболее энергичного населения, не пожелавшего жить под чуждой властью.
Большие потери понесли чеченцы в ходе крестьянских восстаний 1861, 1877—1878 годов, революции 1905—1907 годов и гражданской войны 1918—1920 годов. В 30-е годы XX века наступили тотальные сталинские репрессии, когда десятки тысяч людей были расстреляны, осуждены на заключение и не вернулись из сталинских лагерей.
В 1944 году около 420 тысяч чеченцев и до 90 тысяч ингушей были депортированы из единой Чечено-Ингушской автономной ССР (упразднена 7 марта 1994 г.) в Казахстан и Среднюю Азию, где из указанного числа в первые годы умерло от холода и голода до 150 тысяч спецпе- реселенцев. Это был, конечно, классический геноцид.
— 8 —


Введение
Вместе с тем, если брать период российской (имперской) и советской власти в целом, то он был не только эпохой потерь, но и эпохой приобретений. Чеченцы становятся нацией в классическом смысле этого слова. Всеобщая грамотность, профессиональное искусство и литература, складывание индустриального рабочего класса, рост городского населения — стали зримыми приметами колоссальных перемен в развитии и народа, и края. Созрели в конце XX в. и объективные предпосылки для складывания независимого национального государства демократического типа. Однако объективный процесс суверенизации нации, приведший к провозглашению в конце 1991 года «независимой» республики, оседлали, как это часто случается, «революционные» авантюристы и провокаторы, полностью подорвав экономический базис и общественно-политические достижения чеченского общества.
Примерно через 50 лет после геноцида 1944 года в результате «чеченской» войны, развязанной в эпоху «великой криминальной революции» российскими властными группами, а также местной антинациональной кликой, в 1994—2004 годах погибли десятки тысяч граждан Чечни и сотни тысяч были ранены. Еще около 30 тысяч человек уехали навсегда из Чечни в страны дальнего зарубежья, спасаясь от последствий «контртеррористической операции».
Тем не менее, вопреки расчетам ненавистников чеченского народа, к 2004 году количество чеченцев в мире приблизилось к 2 миллионам человек (из них не менее 1,5—1,6 млн. человек живут на территории Российской Федерации).
История Чечни и чеченского народа не закончилась с концом XX века, как того хотелось внутричеченским и внешним организаторам многолетнего кровавого чеченского погрома. Будет обязательно написана и «История Чечни в XXI веке».
Главным итогом этнополитического развития чеченского народа на протяжении последних двух столетий явилось то, что из нации XVIII века, характерной еще чертами средневековой народности, чеченцы стали современной пассионарной нацией с развитым национальным самосознанием, всеобщей грамотностью, единым литературным письменным языком, профессиональной литературой, музыкой и театром, с относительно высоким процентом людей интеллектуального труда, высокоиндустриальным рабочим классом, современным крестьянством, значительным городским населением (свыше 50% от общего числа населения).
Кроме того, несмотря на тяжелейшие войны последнего десятилетия и криминальный характер развития рыночных отношений в Российской Федерации в целом, в Чечне созданы предпосылки для формирования современного гражданского общества. Данное обстоятельство представляется чрезвычайно важным.
— 9 —


Введение
Сегодня чеченцам присущи все признаки, свойственные современному европейскому народу, при сохранении характерных субъективных национальных черт, так называемого «чеченства».
* * *
При написании данной работы авторы пытались использовать всю полноту документальной и историографической базы, накопленной к настоящему времени в России, Чечне и в мире. Мы сочли возможным несколько «утяжелить» текст сносками на важнейшие данные и цифры, а также привели краткую библиографию, которая поможет читателю ориентироваться в море литературы.
Учитывая, что, кроме двухтомных «Очерков истории Чечено-Ингушской АССР», исследования И. Сигаури «Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен», а также нескольких учебных пособий очеркового характера для вузов и школ Чеченской республики, других обобщающих работ по нашему периоду нет, то данная книга является, пожалуй, первым опытом сводного систематизированного освещения истории Чечни последних двух веков.
Отсюда неизбежны, на наш взгляд, погрешности и лакуны, объясняющиеся и степенью изученности тех или иных периодов истории Чечни в исследуемое время и характером этого изучения. Не секрет, что большинство работ, посвященных советскому периоду и написанных советскими историками, носят порой социально-экономическую направленность и более напоминают производственные отчеты. Развитию собственно общества и формирующих общество факторов, историческим личностям и людям, как таковым, практически не уделялось внимания.
Авторы надеются, что данное исследование послужит для читателей и исследователей своеобразным справочником и пособием в деле дальнейшего самостоятельного изучения многообразных проблем этнополитической и общественно-экономической истории чеченского народа.
Я. 3. Ахмадов
3. 	X. Хасмагомадов
— ю —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение Чечни в XIX веке
§ 1. Физико-географическое положение и границы Чечни
Физико-географический очерк. При рассмотрении положения Чечни в начале XIX в. необходимо учитывать наличие, по существу, трех-четырех типов границ: собственно географические границы исторической территории; близкая к ней этнотерриториальная граница (ареал расселения этноса, в том числе и за пределами исторической территории); границы зоны политического влияния на соседние земли и, наконец, — пределы хозяйственного ареала (пользование той или иной, как правило, незаселенной и «ничейной» территории в хозяйственных целях).
Складывание исторической области Чечня (Нохчичоь, ДегӀаста, Даймохк)1 носило длительный многовековой характер и закончилось в основных чертах в XVIII веке. В XIX в. мы имеем Чечню как конкретную географическую территорию с общепринятыми географическими и этнотерриториальными границами.
Историческое ядро Чечни располагается в северо-восточной части Северного Кавказа (42 градуса 28 минут — 44 градуса 01 минута северной широты и 44 градуса 28 минут — 46 градусов 40 минут восточной долготы), на склонах громадного Кавказского хребта, протянувшегося с запада на восток от Черного моря до Каспия почти на 1 тысячу километров, разграничивая на данном участке земной суши Европу и Азию.
В физико-географическом отношении Чечня делится на несколько «полос», протяженных с запада на восток. Высокогорная часть (от 2,5 до 4,5 тысяч метров над уровнем моря) заключается, по существу, в системах так называемого Бокового хребта (ответвления Главного Кавказского хребта), водораздельные вершины которого покрыты вечными снегами и ледниками. Эта полоса лишена почвы и растительности, за исключением нескольких ущелий. По-чеченски она называется «баш- лам» — «тающие» горы.
1 Чечня: чеченцы — этнотерминологические определения русских документов начиная со второй половины XVII века. В их основу легло название крупного плоскостного селения и общества — Чечен-Аул; собственно, Нохчичоь — означает буквально «обитель», «жилище», «страна нохчей/нахчей». Нахчи/нохчи — самоназвание чеченцев, означающее «люди», «наши люди». ДегӀаста — означает Дагестан — так называли, по крайней мере с эпохи средневековья, Северо-Восточный Кавказ населяющие его многочисленные народы нахо-дагестанской семьи языков. В связи с увеличением населения и ростом политической значимости Чечни она получает к началу XVIII в. определение как самостоятельная область. Есть еще одно самоназвание Чечни, кроме Нохчичоь и ДегӀаста, это Даймохк; переводится с чеченского буквально как «земля отцов», по сути, «отчизна».
— 11


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Физическая карта края в границах Чеченско-Ингушской АССР (1, I1)
Характерные пояса растительности территории Чечни (1, 50)
Вторая полоса (от 1,5 до 2,5—3 тысяч метров над уровнем моря) — представляет собой «корт» — вершины, покрытые альпийскими лугами, с которых снег сходит летом (Пастбищные горы). Здесь на отдельных участках вздымаются гранитными стенами вершины, образующие в юго-западной части горной Чечни так называемый Скалистый хребет (до 3000 метров).
Наконец, полоса гор высотой до 1,5 тысяч метров над уровнем моря, покрытых, как правило, лесом и другой богатой растительностью, называется «арц» (или Черные горы). От подошвы Черных гор до Сунжи располагается плоская лесистая равнина (Чеченская равнина), вытянутая вдоль реки с запада на восток, замыкаемая на востоке невысоким Качкалыковским хребтом, а на западе отрогами тех же Черных гор.
Первая цифра означает порядковое место используемого издания в списке иллюстраций, а вторая (курсивом) указывает страницу.
— 12 —


Физико-географическое положение и границы Чечни
Особенность чеченской «народной географии», как отметил следом за чеченским этнографом У. Лаудаевым русский географ К. Ф. Ган, состояла в обыкновении делить горную часть страны на такие системы, как «башлам», «лам» (корт) и «арс» (арц)1.
Между Сунжей и Тереком в нижнем течении почти параллельно идут два невысоких хребта (раьгӀнаш), называвшиеся соответственно Терским и Сунженским. Между ними располагалась безводная Алхан- чуртская долина со степной растительностью.
Река Терек, пересекающая территорию Чечни в широтном направлении от Моздока до станицы Курдюковской, почти на всем протяжении
Терский хребет. Совр. фото (43, 3)
1 Ган К. Ф. Экскурсия в нагорную Чечню и западный Дагестан летом 1901 г. // Известия КОИРГО. — Тифлис, 1902. — Т. 15. — № 4. — С. 216—217.
— 13 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Река Терек в нижнем течении. Совр. фото (43, 6)
по обеим берегам была покрыта густой, хотя и узкой полосой леса, главным образом дуба и тополя.
Дальше, на север от Терека, на сотни километров тянулась так называемая Бурунная степь с растительностью, характерной для зоны сухих степей и полупустынь.
Гидрография Чечни в XIX в. была чрезвычайно богата. Кроме десятков рек и речек здесь на каждом шагу встречались ручьи, родники и озерца. Самой крупной рекой Чечни являлся Терек (Лом-хи), главным притоком которого на территории края была река Сунжа. Реки почти всей остальной Чечни составляли бассейн Сунжи. Она берет начало в снеговых вершинах Кавказского хребта, к востоку от современного Владикавказа, откуда течет на север до Назрани, затем поворачивает к востоку и делает путь почти в сто километров до впадения в Терек, ниже аула Брагуны.
Река Сунжа. Современное фото (43, 7)
— 14 —


Физико-географическое положение и границы Чечни
С правой стороны на территории Чечни Сунжа принимает в ходе своего течения такие реки как Асса (притоком которой является в свою очередь Фортанга), Валерик, Гехи, Мартанка, Рошни, Гойта и Аргун. Последняя — одна из значительных рек Чечни, берущая начало в горах от ледников Бокового хребта. Она образуется слиянием двух рек — Чанты-Аргуна и Шаро-Аргуна, прорезавших в горах значительные ущелья каньонного типа.
Восточнее Аргуна в Сунжу впадают реки, которые берут начало из гор Андийского хребта, это — Джалка и Хулхилау, вбирающие в себя и другие более мелкие реки.
В горах Нахч-Мохка (Восточная Чечня) зарождаются и текут на север к Тереку такие реки как Аксай, Яман-су, Ярык-су и Акташ.
Ни одна из указанных рек не является судоходной — даже по Тереку и Сунже можно плавать только на лодках. Правда, они годились для сплава леса, чем чеченцы в XIX в. широко пользовались, сплавляя лес на продажу в Кизляр.
Наиболее крупными озерами Чечни являются высокогорные водоемы Кезеной-Ам (длина до 3 км, ширина 750 м) и Галанчож-Ам (диаметр до 400 м).
Озеро Кезеной-Ам. Совр. фото (43, 9)
Природные условия Чечни в XIX в. отмечаются всеми исследователями того времени как исключительно благоприятные: «Это пышный сад, засаженный и разукрашенный самим Богом»1.
Климат отличался суровостью только в высокогорной части и в степных районах. На основной части территории Чечни, от Пастбищных
1 Россикова А. Е. Путешествие по центральной части Горной Чечни // Записки КОИРГО. — Тифлис, 1896. — Кн. 18. — С. 293.
— 15 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Горные леса Чечни. Совр. фото (43, 14)
гор на юге и до Сунжи на севере, где и проживала главная масса населения, господствовали мягкие зимы, наблюдался высокий уровень осадков летом. Почвы были преимущественно черноземные, дававшие высокие урожаи и быстрый рост растениям.
Царские топографы поражались «растительною силою природы и гигантскими размерами деревьев» в богатых лесах, которые состояли из бука, дуба, клена, ясеня, липы, карагача, орешника, массы дикорастущих плодовых деревьев. Деревья обвивали лианы и дикорастущий виноград. Среди лесов располагались «обширные, прекрасно обработанные поляны и тучные луга, делавшие Чечню житницею восточного нагорного Кавказа»1.
В дремучих лесах равнин и гор во множестве водились олени, кабаны, волки, зайцы, дикие козы, медведи, барсы и горные бараны. Массами встречались фазаны, утки, перепела и другая птица.
В Тереке и низовьях Сунжи водились все рыбы Каспийского моря, в том числе осетровые. Практически во всех реках встречалась форель, сомы, усачи, лосось.
Степные терские районы отличались богатыми пастбищами и сенокосами. На орошаемых землях здесь снимали хорошие урожаи риса, кукурузы, табака и винограда.
1 См.: К. Левый фланг Кавказской линии в 1848 г. // Кавказский сб. Т. 9. — Тифлис, 1885. — С. 415; Потто В. А. Кавказская война. В 5 т. — СПб., 1888. — Т. 2. — С. 66.
— 16 —


Физико-географическое положение и границы Чечни
Рудные богатства. Почвы. В горной части Чечни имелись и рудные ископаемые: выходы меди, серебра, свинца, железа, угля и серы.
В равнинной части Чечни в XIX в. эксплуатировались давно известные выходы нефти, минеральных и горячих вод (например, термальные воды близ Старого Юрта использовались в производстве войлоков и бурок). Широкое применение находили также гончарная глина и выходы строительного камня.
Главным природным богатством оставались, конечно, богатые почвы, лес и дикорастущие плоды — мушмула, орехи, кизил, груши-дички, алыча, ягоды и т. д.
В XIX в. отмечена добыча меди, свинца и серебра в верховьях Шаро- Аргуна и Чанты-Аргуна. Но выработка металлов велась примитивными способами и в незначительных масштабах1.
Географические границы. В начале XIX в. географическое положение Чечни определялось линией, проходящей по следующим географическим ориентирам. На севере граница шла по правому берегу Терека, в среднем его течении, примерно от селения Ногай-Мирза-Юрт до укрепления Амир-Аджи-Юрт. На востоке Ауховское общество (в XVIII в. считавшееся под управлением Эндирейской княжеской фамилии Северного Дагестана, но с самого начала XIX в. причисляемое к Чечне) обозначало границу в бассейне рек Аксай-Акташ между чеченскими
Пастбищный хребет. Совр. фото (43, 4)
1 См.: Материалы по истории Дагестана и Чечни. Т. 3. Ч. 1. — Махачкала, 1940. — С. 305; Казбек Г. Военно-статистическое описание Терской области. Ч. 1. — Тифлис, 1888. — С. 197; Пирадов А. С. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа. — Тифлис, 1900. — С. 43; Гриценко Н. П. Социально-экономическое развитие прите- речных районов в XVIII — первой половине XIX века // Труды ЧИНИИИЯЛ. Т. 4. Вып. 1. — Грозный, 1961. — С. 61—65; и др.
— 17 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Скалистый хребет. Совр. фото (43, 4)
и кумыкскими землями. От верховьев Акташа и далее на юго-восток Андийский и Снеговой хребты отделяли границы чеченского этноса от андийских и аварских обществ Дагестана.
На юге географическая граница Чечни шла по вершинам части Снегового хребта от вершины Заин (Дзан)-Корт (3308 м) до Диклос- Мта (4285 м), а затем по вершинам бокового ответвления (Тушетский или Пирикательский хребет) Главного Кавказского хребта до горы Ма- хисмагали (3990 м). На последнем протяжении южной границы — от Диклос-Мта до Махисмагали — чеченские высокогорные общества (кистинцы) граничили с тушинцами, хевсурами и пшавамй Кахе- тии — исторической области Грузии. На этом же протяжении южной границы возвышалась и самая высокая горная вершина Чечни Доко- Корт, более известная под названием Тебулос-Мта (4494 м).
Западная географическая и этнополитическая граница Чечни в XVIII — начале XIX в., начинаясь в южной точке от горы Махисмагали, спускалась к северу по хребту Вегилам, затем уходила резко на запад по северной стороне хребта Цорейлам до реки Ассы. Далее граница спускалась по бассейну Ассы (в том числе и по левому берегу) вниз на север, до точки выхода реки на равнину (здесь Асса поворачивает на восток и впадает в Сунжу). Немного выше от указанной точки поворота Ассы, примерно от селения Алхасты, граница шла к северо-западу по прямой почти до реки Курп, где по правому берегу Курпа сворачивала к востоку до Терека, к урочищу Галюгай.
На западном протяжении своей границы чеченские общества соседствовали с близкородственными нахскими обществами цоринцев, галгаев и ангуштинцев, а позднее и назрановцев. В нижней части западной границы чеченцы соседствовали с малокабардинскими владениями, сильно сократившимися в своих размерах во второй половине XVIII — начале XIX в. Уже в XVIII в. кабардинскими князьями в силу различных причин были оставлены все земли в равнинной части


Физико-географическое положение и границы Чечни
западной части Чечни до правобережья Курпа (используемые ими в ходе миграции на восток в конце XVI—XVII вв.)1.
Таковы были примерные географические границы расселения нахских обществ в XIX в., из которых уже сложилась в предыдущие века чеченская нация — от ауховцев на востоке до галашевцев, арштинцев- карабулаков на западе, от мялхинцев и майстинцев на крайнем горном юге до пседахинцев и теркхоевцев (притеречных чеченцев) на севере.
Этнотерриториальные пределы. Собственно географическая граница Чечни совпадала с этнотерриториальной, за исключением двух участков. На юге Тушетский хребет отделял Чечню от близкородственных нахоязычных цова-тушин (бацой), входивших в Тушинское общество (Тушети) Грузии. Они, как и грузиноязычные чагма-тушинцы, исторически входили в состав Грузии и исповедовали христианство. К середине XIX в. Панкисском ущелье Кахетии за счет выходцев из верховьев Шаро-Аргуна складывается «кистинская» община.
За восточными границами Чечни (с начала XIX в. включавшими и Ауховское общество) в кумыкских феодальных владениях Дагестана (Эндерейское, Аксайское и Костековское княжества) проживало немалое число этнических чеченцев, как кварталами в кумыкских аулах, так и отдельными поселениями. Однако в политическом отношении они относились к Кумыкии.
Кроме того, около 1 тысячи чеченцев-«окочан» (потомки горцев, бежавших за Терек еще в XVI—XVII вв.) в начале XIX в. жили в отдельной слободе города Кизляра. Они являлись российскими подданными.
Следует также отметить, что некоторые источники и исследователе! XIX в. расширяли этнотерриториальную границу Чечни до левого берега Терека в верхнем течении, включая в нее и западно-нахские общества — Джейрах, Мецхал, Цори, Га л гай, Ангушт, Назрань (жители которых в XIX в. складываются в ингушскую народность на базе двух последних крупных плоскостных обществ). Это обстоятельство в какой- то степени отражало центробежные консолидационные процессы, когда более крупный этнос вбирает в себя пограничные диалектные единицы2.
1 См.: Верже А. П. Чечня и чеченцы. — Тифлис, 1859. — С. 5—12; Тотоев Ф. В. Общественноэкономический строй Чечни (вторая половина XVIII — 40-е гг. XIX века) / Дис. на соискание уч. степени канд. истор. наук. Рук. — М., 1966. — С. 85—86; Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. — С. 168—193; Ахмадов Я. 3. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. — Грозный, 1991. — С. 16.
2 См.: ЦГВИА. Ф. 52. Оп. 1/194. Д. 350. С. 4—4 об.; Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона. Т. XXXVIIIa. 76 полутом. — СПб., 1903. — С. 785; Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона. Т. 13. 25 полутом. — СПб., 1894. — С. 58; Лаудаев У. Чеченское племя // Чечня и чеченцы в материалах XIX в. — Элиста, 1990. — С. 75—77, 93; Грабовский К Ф. Экономический и домашний быт жителей горского участка Ингушевского
• округа // С6. сведений о кавказских горцах. Вып. 3. — Тифлис, 1870. — С. 1; Пожидаев В. П. Горцы Северного Кавказа. — М.—Л., 1926. — С. 13; Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. — С. 162; и др.
— 19 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Сближение ингушей с чеченцами диктовалось также идеологическими (принятием первыми ислама) и политическими (совместным сопротивлением колониальной политике царизма в первой половине XIX в.) причинами. Однако данная объединительная тенденция не получила развития вследствие целого ряда объективных причин.
Политические границы Чечни. К началу XIX в. они были, пожалуй, наиболее обширными в истории страны. Сложившаяся к тому времени политическая обстановка в регионе — ослабление феодальных соседей, успешное сопротивление горцев натиску Российской империи, военная мощь и экономическая состоятельность позволили вывести Чечню в ведущую политическую силу на Северо-Восточном Кавказе. Российские власти считали именно чеченцев «ответственными» за участок границы по Тереку протяженностью свыше 200 верст: от Моздока до Кизляра.
Генерал А. П. Ермолов, наместник Кавказа, прибыв на место назначения в 1817 г., застал «российские» феодальные владения Северного Дагестана и в какой-то мере Кабарды в полном союзе с «мятежной» Чечней. При этом здесь не было и намека на захват кумыкских или кабардинских земель чеченцами или вмешательства во внутренние дела княжеств. Речь шла о проведении единой политической линии «мусульманских народов»1, в отношении царской России и так называемых «отступников» и «язычников» из числа горских народов. Ермолову пришлось в течение ряда лет затратить значительные усилия, чтобы свести на нет «чеченское» влияние в пограничных к Чечне районах.
Как бы-то ни было, в конце XVIII — начале XIX в. чеченские военно-политические объединения распространяют в определенной мере свое политическое влияние на западе до так называемой Осетинской равнины, западных оконечностей Сунженского и Терского хребтов, до правого берега реки Курп. Так русская крепость Владикавказ была построена в 1784 г. на «границе» поселений ингушей и осетин под формальным предлогом их защиты от «чеченских набегов». На деле же речь шла об установлении контроля над Военно-Грузинской дорогой, по которой Россия могла перебрасывать войска в Закавказье.
Вместе с тем, Назрановские высоты (Несархой кортош), местность Ачалуки и район Малгобека, в начале XIX в. находившиеся под совместным кабардино-чеченским, а то и сугубо чеченским «протекторатом», оставались практически незаселенными. Самыми западными чеченскими селениями в тот период были Яндери на правобережье Сунжи, Пседах на самой границе с Кабардой и аул Ломаз-Юрт (Ногай-Мирза- Юрт) на южном берегу Терека.
1 Так, отступая на запад и оставляя земли, некогда занятые ими в XVI—XVII вв., кабардинские князья и духовенство уступали их только исламским народам — в данном случае чеченцам. Считалось, что земля эта божья и владеть ею имеют право только мусульмане.
— 20 —


Физико-географическое положение и границы Чечни
В первом десятилетии XIX в. чеченские лидеры реализовывают политику закрепления стратегически важного района Назрани путем заселения его этнически близкими «ангуштинцами» с условием принятия последними ислама. Первые партии переселенцев прибыли из нахских селений, располагавшихся под Владикавказом и принадлежащих к обществу Ангушт. В развернувшейся позже войне за влияние над «коридором» от Владикавказа до Моздока российские войска ценой напряженных усилий отвоевали контроль над указанной территорией у Чечни, значительно сократив тем самым и ее общую границу с дружественной Кабардой1.
Границы хозяйственного ареала. Границы хозяйственного пользования землями Северного Кавказа жителями исторической Чечни складывались в результате многовекового хозяйственного освоения и взаимодействия с соседями. Так, еще в средние века горные чеченцы в силу традиции и различных соглашений пользовались пастбищами в Аварском ханстве Дагестана, в междуречье Терека и Сулака и в Ала- занской долине Кахетии (Грузия). В XVIII — начале XIX в. подобная практика начинает сходить на нет.
На севере, за Тереком, огромные пространства Бурунной степи (входящей в границы современной Чечни) с глубокой древности находились в зоне отгонного скотоводства горцев Чечни и использовались ими в качестве зимних пастбищ. По левому берегу Терека проходил и участок важной торговой дороги, связывающей Чечню и Дагестан с Кабардой и народами Северо-Восточного Кавказа. Однако, когда в конце XVIII в. Российская империя закончила строительство Кавказской военной линии между Каспийским и Азовским морями, сплошная цепь Kf шостей, редутов, станиц и прочих укреплений (наиболее усиленных именно на «чеченском участке» границы по Тереку) отсекла горцам доступ к затеречным землям, чем был нанесен серьезный удар по их традиционному хозяйству. Известно, что одна из главных причин борьбы за Терек, развернувшаяся в конце XVIII — начале XIX вв. между Россией и Чечней, заключалась как раз в лишении горцев возможности свободного доступа к затеречным землям. Следует, однако, сказать,
1 См.: Акты, собранные Кавказской археографической Комиссией (АКАК). Т. 4. — Тифлис, 1870. — С. 894, 895—898, 902, 944; АКАК. Т. 4. Ч. 2. — Тифлис, 1875. — С. 500; Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. — С. 2—63, 161—162, 225—226; Бушков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1922 по 1803 гг. Ч. 2. — СПб., 1869. — С. 165; Потто В. А. Два века терского казачества. Т. 2. — Владикавказ, 1912. — С. 200; Буцковский А. М. Выдержка из описания Кавказской губернии и соседних горских народов // История, география и этнография Дагестана. Архивные материалы. — М., 1958. — С. 239; Ахвердов А. И. Описание Дагестана // История, география и этнография Дагестана. Арх. материалы. — М., 1958. — С. 226; Записки А. П. Ермолова. Ч. 2. — М., 1868. — С. 23; Ахмадов Я. 3. Вайнахи в кумыкских княжествах // Известия Чечено-Ингушского респуб. краевед, музея. Вып. 11. — Грозный, 1975. — С. 13; и др.
— 21


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Зона полупустыни (Бурунные степи). Совр. фото (43, разворот)
что вооруженная схватка за указанные земли началась еще в 70-х гг. XVIII в., и здесь чеченцы понесли, как и кабардинцы, боровшиеся за затеречные и притеречные земли на своем участке границы, большие жертвы1.
Инонациональное население Чечни. Нужно отметить, что на территории Чечни в ее современных границах жили не только этнические чеченцы. Так, старожилами являлись так называемые гребенские казаки, обитавшие в пяти «старых» станицах по левому берегу Терека: Черв- ленная, Старогладовская, Новогладовская, Щадринская, Курдюковская. Население указанных выше станиц в начале XIX в. выставляло на службу в Гребенской казачий полк около 500 человек. Еще 500 находилось в «запасе». Общая же численность гребенских казаков считалась в пределах 8—9 тысяч душ обоего пола (около 1,5 тысяч дворов).
В результате давнего смешения с чеченцами к началу XIX в. гребенские казаки приобрели своеобразное лицо, превратившись по существу в отдельную этнографическую группу русского народа.
Начиная с 70-х гг. XVIII в. на левом берегу Терека в пределах от станицы Червленной до Моздока были поселены с Волги, Украины и Дона новые группы казаков, получившие название «Терских». В XIX в. они также восприняли многие черты горской культуры от своих чеченских соседей.
Другой крупной этнической единицей, отмеченной на левобережье Терека в нижнем течении, по крайней мере с XVII в., являлись кара- ногайцы. В XIX в. они продолжали кочевать под Кизляром и восточнее
1 	АхмадовЯ.З. Взаимоотношения народов Мечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке.— Грозный, 1991. — С. 81—83; Ахмадов Я. 3. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. — М., 2001. — С. 246—249.
— 22 —


Физико-географическое положение и границы Чечни
Гребенские казаки. Рис. начала XIX в. (47, 195)
его, но уже имели несколько постоянных селений в районе Сары-Су (современный Шелковской район Чеченской Республики).
В отличие от казаков и ногайцев, кумыки жили непосредственно на территории исторической Чечни, где они селились отдельными кварталами в чеченских селениях по Тереку и даже создавали отдельные кумыкские села, к примеру Бамат-Гирей-Юрт (Виноградное). Селение Брагуны, насчитывавшее к началу XIX в. более 500 дворов, также называют кумыкским. Но оно было основано в 1651 г. близ слияния Сунжи с Тереком неким тюркским племенем, которое в XVIII в. стало считаться окумыченным, хотя и продолжало сохранять свое особое лицо. Население Брагунов к началу XIX в. было тесно перемешано с чеченцами. Само


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Ингушская семья. Конец XIX — начало XX в. Фото (77, 5)
селение являлось наследственным феодальным владением княжеской фамилии Таймазовых и было вписано в политические границы Чечни1.
После окончания Кавказской войны в 60—70-х гг. XIX в. в западных районах исторической Чечни, в опустевших «верхних» частях обществ Арштхоя и Галашек появляются первые ингушские поселенцы на правах «временно проживающих».Это были выходцы из нахских обществ Цори и Галгая, этнически близкие к чеченцам.
«Нижние» земли Арштхоя (Карабулак) и Галашкинского общества по Ассе и Сунже начиная с 40-х гг. XIX в. были отведены под казачьи станицы так называемой «Сунженской линии», которые зачастую размещались на месте сожженных чеченских аулов. Население Сунженских станиц быстро росло и к концу XIX в. насчитывало свыше 20 тысяч человек. Основу составили переселенцы из терских казачьих станиц, казаки Дона и солдаты-отставники.
Кроме того, в чеченских аулах XIX в. отмечены отдельные и групповые (квартальные) поселения аварцев, даргинцев, андийцев, кабардинцев, черкесов, русских, армян, горских евреев и др., не создававших, впрочем, отдельных национальных общин, а вписанных в аульную систему того или иного поселения. Чеченский народ исстари являлся открытым обществом, принимавшим любых переселенцев и беглых. Переселившимся обеспечивалась защита и безопасность, что являлось показателем экстерриториальности и суверенности чеченской страны. Кроме того, переселенцы наделялись землей и община помогала воздвигнуть им дом.
1 См.: Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. - С. 80-93,193-211.
— 24 —


Расселение и численность чеченцев
Кумык в черкеске. Фото нач. XX в. (49, 482)
§ 2. Расселение и численность чеченцев
Коренные горские народы. Как и в XVIII в., самые многочисленные коренные народы Северного Кавказа начала XIX в. принадлежали к двум языковым семьям: абхазо-адыгской и нахо-дагестанской. Народы, говорившие на собственно адыгских языках — кабардинцы и черкесы (последние подразделялись на многочисленные этнодиалектные группы — народности и «племена»), заселяли, главным образом, равнины и предгорья Северного Кавказа от левобережья р. Курпа на востоке до берегов Черного моря на западе. Их численность колебалась по подсчетам отдельных авторов от 500 тысяч до 1 миллиона человек.
В свою очередь народы, говорившие на языках нахо-дагестанской языковой семьи, расселялись от правобережья Терека в верхнем течении до Каспийского моря к востоку, занимая и все горные склоны Кавказского хребта, до границы с грузинскими княжествами и азербайджанскими ханствами. Общая численность нахо-дагестанцев разными источниками первой половины XIX в. оценивалась в пределах 600—800 тысяч человек. Меньшая группа горских народов говорила на тюркских языках (кумыки, балкарцы, карачаевцы), а то и на ираноязычных (осетины и таты).
К вопросу о численности. Собственно северокавказские нахи — чеченцы и ингуши, в документах и нарративных источниках XIX в. именуемые «чеченцы», «мичиговцы», «кистинцы», «мицджеги», «ингушевцы»,


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
«ломур», или по названиям регионов, обществ и ущелий, типа — нохч- махкоевцы (ичкеринцы), ауховцы, чантинцы, мержойцы, карабулаки, галгаевцы и т. д., — насчитывали суммарно до 240—270 тысяч человек, из которых западные нахские группы, вошедшие в галгайскую (ингушскую) народность, составляли около 20—30 тысяч человек.
Так, генерал Кнорринг в рапорте, датируемым самым началом 1800 г., указал, что все «чеченские народы» могут выставить 10 тысяч человек вооруженных1. Однако здесь подразумевались преимущественно только те жители Чечни, которые жили по реке Сунже и ее притокам в равнинной части. Как правило, один ополченец выставлялся от одного двора с числом членов семьи не менее 6 человек, следовательно, общее число жителей плоскостной части Чечни (а точнее, Чеченской равнины) могло составлять в тот период не менее 60 тысяч человек.
Численность чеченцев, живущих в аулах по правому берегу Терека от Моздока до станиц гребенских казаков, генералом Гудовичем еще в 1795 г. определялась «как тысяч до пяти»2. Но при этом остается неясным, то ли это число мужчин, то ли число семей.
В 1810 г. из разных данных, собранных С. Броневским, им была выведена цифра общей численности чеченцев, но скорее всего плоскостных и притеречных, в 20 тысяч семейств (около 120 тысяч человек). В другом месте своего довольно эклектического труда, С. Броневский утверждает, что «многолюдство всей Кистинской области простирается до 30000 дворов или семей»3.
Более определенны данные генерал-майора Вольховского, изложенные в ведомости 1834 г., где он назвал общую численность чеченцев, «кара- булаков» и ингушей равную 198 тысяч человек. Но опять таки здесь нет подтверждения, что речь идет и о населении горной части, недоступной еще для русских наблюдателей (последние из которых побывали в горах Чечни в конце XVIII в.). Барон Розен в том же 1834 г. определил численность «собственно кистов», т. е. всех нахов, в 200 тысяч человек.
В то же время встречаются и значительно меньшие данные (от 20 до 100 тысяч душ), которые, однако, при самом предварительном рассмотрении выказывают свою недостоверность. Также обнаруживают недостоверность и данные Н. Дубровина о населении чеченской части имамата Шамиля в 400—500 тысяч человек.
Пожалуй, правы такие современные исследователи, как Ф. В. Тото- ев, определивший среднюю численность населения собственно Чечни (горной и равнинной) накануне Кавказской войны в 200—220 тысяч,
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 1. — Тифлис, 1869. — С. 716.
2 Кавказский сборник. Т. 18. — Тифлис, 1897. — С. 430.
3 Броневский С. Новейшие географические и исторические сведения о Кавказе. Ч. 2. — М., 1823. — С. 183, 186.
— 26 —


Расселение и численность чеченцев
Чеченец. Раскрашенная литография К. И. Бегрова. 1822 г. (8, 24)
и Н. Г. Волкова, остановившаяся после долгих выкладок на цифре численности всех нахов в пределах 240 тысяч человек1. Оставляя за скобками проанализированный ряд и других данных, авторы остановились на численности собственно чеченцев к концу 20-х гг. XIX в. примерно в 240—250 тысяч человек (самый крупный народ Северного Кавказа).
В ходе Кавказской войны численность чеченцев сократилась до 150 тысяч человек. Из них только в 1865 г. переселилось в Турцию до 23 тысяч человек. Перепись населения России, проведенная в 1897 г., дала цифру чеченцев в 283421 человек обоего пола. Следовательно, за треть века прирост населения составил около 150 тысяч человек. Столько же, если не больше, составили военные и демографические потери Чечни в 20—50-х гг. XIX в.
Этнотерриториальное устроение Чечни. К концу XVIII в. в основном был закончен процесс внутренней колонизации чеченских земель. Тем не менее, и в XIX в. миграционные процессы продолжались главным образом за счет продолжающегося роста числа поселений чеченцев в западных (Галашки, по левобережью верхней Ассы), северо-западных и северных, преимущественно предгорных и равнинных районах края (Пседах, Магомед-Юрт, Ломаз-Юрт, Чулик-Юрт, Кень-Юрт и т. д.).
1 См.: РГВИА. Ф. ВУА. Д. 18508. Л. 9—12; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е годы XIX века. — Махачкала, 1958. — С. 124—125,299; Зубарев Д. О народонаселении за Кавказом // Рус. вест. — 1842. — № 5—6. — С. 84; Тотоев Ф. В. Общественно-экономический строй Чечни (вторая половина XVIII — 40-е годы XIX века) / Дис. на соискание уч. степени канд. истор. наук. Рук. — М., 1966. — С. 98—102; Волкова Н. Г. Динамика численности вайнахских народов до XX века // Археолого-этнограф. сб. Т. 2. — Грозный, 1968. — С. 116—118; и др.
— 27 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Основные, ведущие, общества Чечни занимали территорию Чеченской равнины (полоса между передовой цепью Черных гор и течением Сун- жи). Здесь располагались такие большие аульные объединения Большой и Малой Чечни, как Шали, Герменчик, Атаги, Чечен-Аул, Алда, Гехи, Ачхой-Мартан, Самашки, Дибир-Юрт, Обург-Юрт, Серали-Юрт, Яндари (последние три аула входили в равнинно-горное общество Карабулак).
Наиболее консервативной в отношении миграционных процессов оставалась горная часть края (центральные, южные и западные части Чечни), где населенные пункты и общества существовали порой тысячелетиями в определенных естественно-географических границах.
Самую высокогорную, южную часть края в направлении с запада на восток занимали такие аулы и союзы аулов (общества), как МӀайс- та, Малхиста, Хилдехьа, Хьачара, ЧӀанта, Хуланда, Хьакъмада, ХӀима, Кири, Чайра, Бути. Ниже их, по левобережью верховьев Чанты-Аргуна, а также по Шаро-Аргуну и его притокам, с запада на восток, гнездились башенные аулы обществ Итум-Кала, Кейн-Мохк, ТӀерла, Дишнийн-Мохк, Сандаха, КӀесала, Шикъара, Шара, ЦӀеса и др.
Ниже Скалистых гор, на отрогах Пастбищного хребта также в зональном направлении с запада на восток располагались аулы ЦӀечоя, Аьккха, Пешхоя, Мулкъа, ЧӀуо (ЧӀохой, Чухой), Чиннаха, Зумса, Чучан- Кхелли, Нихала, Шуьйта, Саьтта, Д1ая, Нохч-Кела.
Горные чеченцы: «кистинка» и «кистинец». Рис. начала XIX в. (47, 189)
— 28 —


Расселение и численность чеченцев
Последнюю линию горных обществ (не считая пологие горы Восточной Чечни) составляли группы аулов таких обществ, как: Галашки, Арштхой1, Ялхара, Галайн-Чож (Галай), Мержой, Нашха, Пешха, Варанда, Саьрбала, Нижала, Чебирла, Макажа.
Отдельную группу составляли аульные объединения Восточной Чечни (Нахч-Мохк, Мичиг и Качкалык), занимавшие пологие лесистые горы (300—1000 м) благоприятные для земледелия. Поэтому этот район по хозяйственному типу, особенностям общественного уклада и по языковому диалекту был тесно связан с плоскостью, и именно отсюда пошла своеобразная чеченская реконкиста XV—XVII вв. на север (Притеречье), запад (Чеченская равнина) и на северо-восток (западная часть Кумыкской равнины).
Здесь, в Нахч-Мохке, в XIX в. располагались такие объединения, как Элистанжи, Чермой, Харочой, Эрсана, ЭгӀашбета, Гуьна, БелгӀата, Курчала, Щонтара, Теза-Кхаьлла, Ширди-Мохк, Пордала, Айт-Кхаьлла, Шона, Эна-Кхаьлла, Ялхой-Мохк, Ӏалара, Энгеной, Сесана, Бена, Ген- даргана, Билта, Зандака2.
Между северными границами Нахч-Мохка (Ичкерия) и течением Терека располагались общества Мичиг и Качкалык. Аулы Качкалыка тянулись по северному скату одноименного хребта от течения Сунжи на западе до берега Аксая на востоке, занимая западную часть так называемой Кумыкской плоскости.
В верхней части бассейна Акташа и Аксая в предгорной полосе (современный Северный Дагестан) располагалось большое Ауховское общество, делившееся в свою очередь на Пхьарчхой-Аькха (или Ширча- Аькха) и Пачалкха-Аькха. Ряд ауховского и мичиговского происхождения хуторов и кутанов располагались в начале XIX в. вне пределов указанных обществ на землях кумыкских князей, спускаясь по междуречью Сулака и Терека едва ли не до берега Каспийского моря3.
Масса чеченцев исторически долго жила чересполосно с кумыками во многих селах Северного Дагестана. Однако, в начале XIX в. к Чечне причисляли только земли собственно Ауховского общества, располагавшегося в лучшей, наиболее плодородной части Кумыкской плоскости. Все остальные поселения с чеченским населением Северного Дагестана причислялись к кумыкским княжествам.
Региональное деление края. В первые десятилетия XIX в. исследователям предстает следующая этнополитическая картина Чечни в
1 	Поселения обществ Галашки и Арштхой находились на невысоких предгорьях практически на стыке с равниной и были населены выходцами из Галайн-Чожа, Мержоя, Цечоя и Аккха.
1 См.: Сулейманов Ахмед. Топонимия Чечено-Ингушетии. В 4 т. — Грозный, 1985—1988; Эльмурзаев Ю. (Нохчо). Указ, соч.; и др.
3 См.: Адилсултанов А. А. Акки и аккинцы в XVI—XVIII веках. — Грозный, 1992; Ахмадов Я. 3. Вайнахи в кумыкских княжествах...; и др.
— 29 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Карта-схема расселения нахских обществ в XIX—XX вв.
Составитель А. Сулейманов1, дополнения Я. Ахмадова и Э. Хасмагомадова. (Политические границы и расположение обществ указаны приблизительно)
1 — Маьлхиста (маьлхий); 2 — Кейн-Мохк (кей); 3 — Перла (тӀерлой); 4 — Дишнийн Мохк (дишний); 5 — ЧӀуо (чӀуохой); 6 — Мулкъа (мулкъой); 7 — МӀайста (мӀайстой); 8 — Хилдехьа (хилдехьарой); 9 — Хьа- чара (хьачарой); 10 — ЧӀаьнта (чӀаьнтий); 11 — Зумса (зумсой); 12 — ЧӀиннах (чӀннахой); 13 — Гучан- Кхаьлла (гучанхой); 14 — Нихала (нихалой); 15 — Шуьйта (шотой) там же: тумсой, вашандарой, хьаккой, варандой, келой, маьршалой, саьттой, гӀаттой, пхьамтой; 16 — Саьрбала (саьрбалой, лаьшкарой); 17 — Сан- даха (сандахой); 18 — КӀесала (кӀесалой); 19 — Шикъара (шикъарой); 20 — Шара (шарой, жогӀалдой); 21 — ЦӀеса (цӀесий); 22 — ДӀай (дӀай); 23 — Хуланда (хуландой); 24 — Хьакъмада (хьакъмадой); 25 — ХиӀ- ма (хиӀмой); 26 — Кири (кири); 27 — Бути (бути); 28 — Чайра (чайрой); 29 — Нохч-Кела (нохчкелой); 30 — Нижала (нижалой, нижой); 31 — ЧӀебирла (чӀебирлой); 32 — ЖӀайрах (жӀайрахой); 33 — Мецхал (мецхалой, фаьппий); 34 — Кхекхаьлла (кхекхаьллой, гӀалгӀай); 35 — Цхьорой (цхьорой); 36 — ЦӀеча (цӀечой), Мержа (мержой); 37 — Ялхара (ялхарой); 38 — Аьккха (аыскхий); 39 — Галайн-ЧӀож (галай); 40 — Нашха (нашхой); 41 — Пешха (пешхой); 42 — Элистанжи (элистанжхой); 43 — Чермой (чермой); 44 — Харачо (харачой); 45 — Эрсана (эрсаной); 46 — ЭгӀашбета (эгӀашбатой); 47 — Гуьна (гуной); 48 — Бел- гӀата (белгатой); 49 — Курчала (курчалой); 50 — ЦӀонтара (цӀонтарой); 51 — Теза-Кхаьлла (тезакхаллой); 52 — Ширди-Мохк (ширди); 53 — ГӀоьрдала (гӀоьрдалой); 54 — Айт-Кхаьлла (айткхаллой); 55 — Шоьна (шоной); 56 — Эна-Кхаьлла (энакхаллой); 57 — Ялхойн-Мохк (ялхой); 58 — Ӏаллара (Ӏаларой); 59 — Энгана (энганой); 60 — Сесана (сесаной); 61 — Бена (беной); 62 — Гендаргана (гендарганой); 63 — Билта (билтой); 64 — Зандакъа (зандакъой); 65 — Аух (овхой, акхий); 66 — Ангушт (ангуштхой, ингуши); 67 — Несархой (назрановцы); 68 — Галаш (галай, галашинцы); 69 — Арштхой (арстхоевцы, карабулаки); 70 — Пседах (пседахой); 71 — Теркийст (теркой); 72 — Брагуны (боргӀаоной, кумыки); 73 — Качкалык (гӀачалхой); 74 — Мичиг (мичигаш, мичиковцы); 75 — Герменчуг-Шали; 76 — Алды (Бухан-Юрт); 77 — Чечен-Аул (чечанхой); 78 — Старые Атаги (атагӀой); 79 — Гехи (гиххой); 80 — Баца (тушбаца, бацой)
1 Сулейманов А. Топонимия Чечено-Ингушетии. Ч. 4. — Грозный, 1985. — С. 220—221.
— 30 —


Расселение и численность чеченцев
региональном измерении: это Аух, Нахч-Мохк (Восточная Чечня), Ломах (Горная Чечня, здесь в свою очередь выделялись системообразующие общества, такие как: Шатой, Чебарлой, Майсты, Маьлхи, Нашаха, Мержа, Аккха, Галай, Цечой, Чанти, Шара и др.), БоргӀана (Брагуны), Качкалык, Терк-Йист (Притеречье, здесь самыми крупными аулами в начале XIX в. были Ломаз-Юрт, Чулик-Юрт, Верхний и Нижний Наур, Кень-Юрт, Старый Юрт), Терк-Дехьа (Затеречье), ГӀалгӀазакхийн-Мохк (Земля гребенских казаков), Большая Чечня (предгорно-плоскостная часть, примерно от реки Белки до правого берега Аргуна)1, Малая Чечня (от левого берега Аргуна до бассейна Ассы—Сунжи).
Самыми крупными обществами и аулами Большой Чечни являлись Автуры, Герменчик-Шали, Майртуп, Чахкери, Большие Атаги, Чечен- Аул, Алды, Старая Сунжа и др.
В Малой Чечне системообразующими аулами и обществами являлись прежде всего Гехи, Алхан-Юрт, Ачхой (Ачхой-Мартан), Карабулак и Галашки.
Сокращение территории расселения чеченцев. Период первой половины XIX в. ознаменовался не только уничтожением населения в ходе истребительной Кавказской войны, но и сокращением контролируемой чеченцами территории. Уже в начале XIX в. предпринимались первые шаги по перенесению русской кордонной линии на правый берег Терека. «Лучшею защитою от набегов... чеченцев было перенесение оборонительной линии с Терека на Сунжу, — пишет профессор П. И Ковалевский. — Этот план принадлежал еще Цицианову, осуществить же его удалось только Ермолову». Речь здесь шла конечно не о мифической «защите», а о реальной агрессии на чеченские и в целом нахские земли. С 1811 г. взяты под контроль ингуши, занявшие участки юго-западной части Сунженского междуречья, и чеченцы теряют контроль над Назрановскими высотами.
В 1818—1819 гг. в результате карательных экспедиций генералов Сысоева, Грекова и полковника Вельяминова начался процесс обезлюжи- вания значительной части территории по берегам средней части Сунжи и Ассы в равнинном течении. Так, в 1818 г. на землях уничтоженных чеченских аулов Кули-Юрт, Старая Сунжа, Алхан-Чу, Жим-Чечан и Соьлжа-Юрт генерал Ермолов возвел на Сунже крепость Грозную. В это же время он совершил ряд экспедиций в «Ауховскую» Чечню. В тот же период кумыским князьям был предъявлен ультиматум о выселении их «подданных» чеченцев, составлявших главную военную силу феодалов. Речь шла в целом о судьбе нескольких десятков тысяч человек. В результате карательных экспедиций, как к примеру писал генерал
1 Другие исследователи обозначают границу между Малой и Большой Чечней по реке Гойтинка (приток Сунжи) на 10 км западнее течения Аргуна.


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
В. Потто «Кумыкская плоскость (в Дагестане. — Авт.) в несколько дней была совершенно очищена от... чеченцев»1.
Административное устройство. В XIX в. царская колониальная администрация пытается вводить на покоренных землях военно-колониальное управление. Чеченское общество Карабулак (Арштхой) попало в одно «управление» с ингушами в связи с близостью их земель к крепости Владикавказ. К примеру, в 30-е гг. XIX в. карабулаки, как и назрановцы и осетины, «подчинялись» владикавказскому коменданту, в отличие от плоскостных чеченцев, «подчиненных» так называемому чеченскому приставу, на роль которых назначались соседние горские князья.
Подчинение близкородственных чеченцев и ингушей различным военно-колониальным ведомствам в тот период приводило к тому, что пограничных карабулаков и галашевцев иногда формально причисляли к «племени ингуш», проводя границу между чеченцами и карабулаками по реке Фортанге. Позже карабулаки, ингуши и осетины были включены в границы Военно-Осетинского округа2.
Карабулаки и галашевцы решительно отказывались подчиняться военно-колониальному режиму и вместе с другими чеченскими обществами постоянно участвовали в освободительной войне, объединяясь с чеченцами во все политические, военные и государственные союзы. «Карабулаки, — писал в первой четверти XIX в. Семен Броневский, — имеют своих старшин и говорят кистинским языком, подходящим к чеченскому наречию»3.
В начале 40-х гг. XIX в. карабулаки и галашевцы, как и другие чеченские общества, вошли в состав имамата Шамиля. Согласно местным источникам, в этом государстве собственно Чечня состояла из следующих округов-вилайетов: Аух, Мешки (Мичик и Ичкерия), Шали-Герменчик (Большая Чечня), Шубут-Чабирла (Шатой, Шарой и Чеберлой), Гехи, Арштхой (Карабулак) и Галай (Галашки). Последние три единицы включались в «губернаторство» Малой Чечни. Западная граница Чечни в имамате определялась средним течением реки Ассы, заходя значительно на ее левый берег. Русские источники включали земли карабулаков в Малую Чечню4.
Уничтожение чеченских селений. Колонизация. С начала 40-х гг. XIX в. на плоскостных землях Чечни происходят постоянные миграции
1 См.: Чеченская Республика. (Население, экономика, история). — Грозный. 1995. — С. 24—25; Покровский Н. Н. Кавказские войны и имамат Шамиля / Под ред. В. Р. Гаджиева, Н. Н. Покровского. — С. 140—141.
2 Броневский С. Указ. соч. — С. 25.
3 Там же. — С. 169.
4 Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е годы XIX века. Сб. документов. — Махачкала, 1959.— С. 407; Берже А. П. Чечня и чеченцы. — Тифлис, 1859.-С. 111; и др.
— 32 —


Расселение и численность чеченцев
Чеченская долина. Худ. В. С. Шлипнев (4, 223)
населения, связанные с военными действиями. Аулы и хутора повстанцев уничтожались царскими войсками, оставшиеся в живых скрывались в лесах и горах.
На месте уничтоженных чеченских аулов строились царские крепости и казачьи станицы. С 1842 г., после постройки укрепления на реке Сунже и при Сераль-Юрте, а затем с постройкой укрепления на реке Ассе, было положено начало так называемой «Передовой Чеченской линии».
В 1845—46 гг. была образована Сунженская военная линия, а в построенных на землях карабулаков станицах поселены казаки 1-го Сунженского полка. В 1854 г. царский полковник Де-Саже писал: «Система войны против кавказской природы и сынов ее избрана была верно. Каждый наступательный шаг отрезывал горцам безвозвратно кусок их родной земли. Так покорены Малая Чечня и Галашки. На всех этих местах поселены казаки, устроены укрепления с штаб-квартирами полков...»
На месте аула Энахишка (общество Карабулак) в 1819 г. было построено укрепление Преградный стан, позже (в 1846 г.) основана станица Михайловская (современная Серноводская), на месте аула Обург-Юрт построено Волынское укрепление, а позже, в 1845 г., образована станица Троицкая. На месте селения Дибир-Юрт построена в 1845 г. станица Покровская (более поздние названия станицы — Слепцовская, Орд- жоникидзевская), ставшая штаб-квартирой 1-го Сунженского полка. В 1847 г. на месте аула Г1ажарийн-Юрт сооружена станица Нестеровская. В 1847 г. на месте аула Эха-Борзе — воздвигнута станица Ассиновская. И далее: селение Алхастие — станица Фельдмаршальская (1860 г.); селение Мохьмад-Юрт — станица Магомед-Юртовская (1847 г.), современная
— 33 —


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
Вознесеновская; селение Элдархан-Юрт — станица Карабулакская (1851 г.); селение СемаӀашки — станица Самашкинская (1851 г.); селение Заки-Юрт — станица Закан-Юртовская, позднее Романовская (1851 г.); селение Алхан-Кала — станица Алхан-Юртовская, позднее Ермоловская (1851 г.); селение Бас-Юрт — станица Джалкинская (1860 г.); селение Чурт-Тоги — станица Петропавловская (1856 г.); селение Мамакхин- Юрт — станица Мамакаевская (современная Первомайская); селение Бамут — укрепление Бамут; селение Ашхойн-Марта — укрепление Ачхо- евское; селение Чахкар-Юрт — укрепление Воздвиженское и т. д.
Кроме того, казакам были отданы в Малой Чечне «коренные» земли жителей Карабулака и Галашек. На месте села Галашки была основана станица Галашевская, на месте карабулакского аула Даттах — станица Даттыхская, на месте аула Мужихи — хутор Мужичий, на месте аула Алхасты — станица Фельдмаршальская (1860 г.). И хотя казаки не смогли использовать малоплодородную землю этих мест и ушли вскоре на Сунжу, эти земли оставались в собственности казачьего войска.
Аналогичные колониальные меры были приняты и в отношении ингушей. Вся Тарская долина, прилегающая к Владикавказу, в конце 50-х гг. XIX в. передается казачьему войску, а ингушские аулы уничтожаются. Население переводилось на земли современных Малгобекского и Назрановского районов1.
Сокращение численности этноса. Кавказская война, продолжавшаяся на Северо-Восточном Кавказе до 1859 г., принесла для Чечни прямые и демографические потери приблизительно в 150—200 тысяч человек. Начав войну в 20-х гг. XIX в. с почти 250-тысячным населением, страна закончила ее через 25 лет с числом жителей в 150 тысяч человек. Но это еще не было концом этнической трагедии.
В результате завоевания и последующих «реформ» царизма на Северном Кавказе чеченский народ был стеснен на небольшой территории, где невозможно было ведение производящего хозяйства. Поэтому часть чеченцев предполагалось поселить в так называемой «Малой Кабарде», в том числе и в современном Малгобекском районе, однако эти планы не были осуществлены. Вместо этого стали провоцировать горцев на уход из родных мест за границу. Так началось массовое переселение чеченцев в Турцию.
В 1865 г., за два летних месяца, 5 тысяч чеченских семей или 23 057 человек ушло в пределы Турецкой империи. Формально переселение организовали (по заданию высших имперских властей) бывший начальник Чеченского округа генерал-майор Мусса Кундухов и наиб
1 См.: Мартиросиан Г. К. История Ингушии. — Орджоникидзе, 1933. — С. 75; БержеА. П. Чечня и чеченцы. — Тифлис, 1859. — С. 20; Сулейманов А. С. Топонимия Чечено-Ингушетии. В 4 т. Т. 2. — Грозный, 1986; Т. 3. — Грозный, 1988; Чеченская Республика. (Население,экономика, история)... — Грозный, 1995. — С. 25—27; и др.
— 34 —


Расселение и численность чеченцев
Урус-Мартановского участка майор Сайдулла Османов (бывший наиб Шамиля в Малой Чечне).
Из 5002 семей мухаджиров свыше 1 тысячи принадлежала к обществам Малой Чечни (главным образом артшхоевцы), около 300 семейств выселилось из Назрановского общества, а основная масса состояла из крестьян Веденского (Ичкерийского) и Аргунского округов. Неласково встретила горцев «единоверная» Османская империя. Уже в том же 1865 г. мухаджиры писали наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу: «.. .из нас... погибла одна треть». Судя по этим данным, в Турции остались в живых едва ли 15000 человек из переселенцев.
Чеченцы-карабулаки, частично возвращавшиеся на родину в 70-х гг. XIX в., ввиду невыносимых условий жизни на чужбине, расселялись властями в различных селениях Чечни и Ингушетии, так как их родные аулы были уничтожены. К примеру, карабулаки из общества Мержой, жившие до переселения на хуторе Гази-Юрт, после реимиграции из Турции поселились в селении Ачхой-Мартане. А карабулаки из фамилии Пандалой, вернувшиеся из Турции в 1872 г., были поселены в селе Насыр-Корте, откуда вскоре перешли в село Сагопши1.
Административное устроение во второй половине XIX в. Этот вопрос также непосредственно связан с проблемой расселения. 20 февраля 1860 г., с образованием Терской области, Чечня была поделена на Чеченский, Аргунский, Ичкерийский округа и Ауховское наибство. Часть чеченцев вместе с кумыками проживала в Кумыкском округе, незначительная группа находилась в подчинении царских властей в Тианетском уезде Тифлисской губернии Грузии (малхистинцы и майстинцы).
Ингуши вошли в состав Военно-Осетинского округа вместе с осетинами и частью казаков Терского казачьего войска.
В 1862 г. Терская область была поделена на военные отделы. В Западный отдел вошли Кабардинский, Осетинский и Ингушский округа, в Средний отдел — Чеченский, Ичкерийский и Аргунский. Часть чеченцев (ауховцы) вошла в Восточный военный отдел Терской области. Округа делились на участки. Так, Ингушевский округ в свою очередь был разбит на Назрановский, Горский и Пседахский участки.
В 1866 г., по распоряжению российского начальства, горные аккинцы и «мереджинцы» (мержойцы) были отделены от Ингушевского округа и подчинены управлению Аргунского округа, «как вследствие однопле- менности с населением последнего, так и потому, что по месту своего жительства они ближе находятся к центру управления его»2. В свое время,
1 См.: Смирнов Н. А. Мюридизм на Кавказе. — М., 1963. — С. 215—218; Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. — С. 222—224 и др.
2 Грабовский Н. Ф. Экономический и домашний быт жителей горского участка Ингушевского округа // С6. сведений о кавказских горцах. Вып. 3. — Тифлис, 1870. — С. 1.


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
по мере завоевания этих территорий, общества эти оказались вне административных границ Чечни (аулы аккинцев и мержоевцев, завоеванные в 1858 г., были временно подчинены Военно-Осетинскому округу).
Вскоре в Терской области опять меняется административно-территориальное деление. Чеченцы были разделены теперь по Грозненскому, Аргунскому, Веденскому, Хасав-Юртовскому (вместе с кумыками) округам, а Ингушетия, Осетия, часть Малой Чечни и Сунженские казаки вошли во Владикавказский округ.
В 1888 г. ингуши включаются в состав Сунженского казачьего отдела. В этот отдел входила также и Малая Кабарда. Осетины были включены во Владикавказский округ. Только в 1905 г. ингуши добились выхода из подчинения Сунженского казачьего отдела и образования чисто ингушского Назрановского округа с некоторым прибавлением земель. В 3-м участке Назрановского округа в составе Цоринского сельского общества по состоянию на 1917 г. имелись Датыхские хутора и поселок Галашки1.
Таким образом, общая граница между Чечней и Ингушетией во второй половине XIX — начале XX вв. шла только по горной части, а на равнине по рр. Ассе и Сунже между ними были вклинены казачьи наделы.
Новые изменения в расселении чеченцев. Интенсивное заселение некоторых западночеченских земель, покинутых переселенцами в Турцию, но так и не освоенных Сунженскими казаками, началось в 70—80-е гг. XIX в. Так, часть жителей из высокогорных обществ Малхисты и Майсты переселялись в Аршты, Бамут, Гази-Юрт, Котар-Юрт и другие селения. А в Галашки, на опустевшие земли галашевцев, ушедших в Турцию, впервые в своей истории стали переселяться безземельные жители обществ горной части Ингушетии: ГӀалгӀай и Цхьорой (ранее жители указанных обществ выселялись из гор исключительно в Тарскую долину и к Назрани; Тарская долина теперь была отдана царизмом Сунженским казакам).
Так, хутор Галашки образовали в 1887 г. выходцы из Хамхинского и Цоринского обществ (168 дворов). Они же поселились в 1872 г. на хуторе Мужич (30 дворов) и хуторе А л кун (49 дворов). Жили они здесь на правах «временнопроживающих».
На хуторе Серали-Опиева (20 дворов) поселились в 1874 г. горцы из Цеч-Аккхи Грозненского округа (Щечу-Аккхи — прародина арштхойцев. — Авт.)у они же в 1875 г. поставили хутор в местности Даттых (62 двора). Все они были вынуждены платить арендную плату Сунженским казачьим станицам.
В 1895 г. во исполнение приказа начальника Терской области о запрещении проживания горцев одной национальности на землях другой,
1 	Кокурхаев К-С. А-К. Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей. — Грозный, 1989. С. 42; Хасбулатов А. И. Установление российской администрации в Чечне (II пол. XIX в. — начало XX в.). М., 2001. — С. 200.
— 36 —


Расселение и численность чеченцев
многие ингушские хутора в Малой Чечне были преданы огню, а население под конвоем отправлено по месту приписки. К примеру, из хутора Футуг 7 дворов горных ингушей, а заодно и малхинцы-чеченцы, были отправлены в Насыр-Корт и в Грозненский округ. Из хутора Нижний Аршты были отправлены 27 дворов ингушей и малхинцев. Обратно в горы выселили также и ингушей из Верхнего Бамута. Выселение собственно малхинцев объяснялось тем, что они были приписаны к Тифлисской губернии.
К 1865 г. на землях старого чеченского аула Пседах, помимо ранее заложенных селений Кескем и Везешева, по приказу администрации были устроены дополнительные поселения — Сагопш (54 двора), Новый Ах-Борзой (87 дворов) и Чириково.
В Ax-Борзое были поселены остатки карабулаков, в Кескеме и Са- гопши селили горных ингушей (из Палгая), в Чириково и Везешево переселяли ингушей-назрановцев. Позже в Сагопши стали компактно селить карабулаков, возвращающихся из Турции.
Кроме того, собственно в Малой Кабарде насчитывалось 69 дворов чеченцев, из которых 50 жили в ауле князя Бековича-Черкасского. Во время переселенческой реформы 60-х гг. XIX в. на «запасные» земли селений Надтеречного наибства и были частично выселены находившиеся в Малой Кабарде чеченцы (главным образом арштхойцы).
В 1866 г. здесь на землях Малгобекского округа сохранялись только чеченское селение Пседах, ингушское селение Кескем и населенный арштхойцами аул Сагопши1.
Таким образом, вследствие колониальной политики царизма границы расселения нахских народов, а также обществ и аулов были изменены в первую очередь в интересах военно-казачьего сословия. И если добровольные или насильственные переселения чеченцев и ингушей на те или иные земли внутри границ Чечни или Ингушетии не приводили к конфликтным коллизиям, то иначе складывались отношения горцев со станицами, крепостями и владениями офицеров, беззастенчиво располагаемых на их родных землях.
В целом политика царизма была направлена на максимальное удушение экономической составляющей чеченского народа путем изъятия обрабатываемых земель и лесов в пользу казачьего войска и правительства. Хотя Чечня и сумела в конечном счете восстановить былую славу «житницы» Северо-Восточного Кавказа, но платила за это неимоверную цену. Чтобы облагородить сохранившиеся за аулами земли, были проведены огромные коллективные работы по ее орошению;
1 См.: Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX века. — М., 1974. — С. 222, 227—228, 237—238; Гриценко Н. П. Экономическое развитие Чечено-Ингушетии в пореформенный период (1861—1900 гг.). — Грозный, 1963. — С. 60—61; Чеченская Республика. (Население, экономика, история). — Грозный. 1995. — С. 29—30; и др.


Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение
Чечни в XIX веке
недостающую землю чеченцы (как, кстати, и ингуши) были вынуждены арендовать у захватившего ее казачьего войска, внося высокую денежную плату.
Только после крушения самодержавия в 1917 г. в боях против контрреволюционного казачества и белогвардейцев в годы гражданской войны чеченцы с оружием в руках отвоевывают часть своих земель, отторгнутых у них царизмом.
* * *
Таким образом, естественное этнополитическое устроение нахского этноса — чеченского и ингушского народов было грубо деформировано и исковеркано в XIX в. захватнической политикой царизма, уничтожавшего и изгонявшего целые народы, а затем, в XX в., и политикой советской власти, исходившей при строительстве национальных автономий исключительно из идеи экономической и идеологической целесообразности.
В конце XX — начале XXI вв. Чеченская Республика, в силу объективных и субъективных причин, стала ареной двух разрушительных войн, разоривших дотла ее столицу город Грозный и десятки селений. Общее число погибших и раненых в «чеченских» войнах приближается к 300 тысячам человек, а число мирных граждан, пропавших без вести (похищенных и убитых враждующими сторонами), перешагнуло 5 тысяч. В качестве беженцев побывало до 700—800 тысяч жителей Чечни из общего населения республики свыше 1 миллиона человек.
Мимо родного дома. Чечня, 1995 г. Худ. Д. И. Товсултанов (66, 21)
— 38 —


Расселение и численность чеченцев
Около 250 тысяч представителей русского и русскоязычного населения, а также до 350 тысяч чеченцев и ингушей покинули в последнее десятилетие XX в. свою родину — Чеченскую Республику, расселившись на постоянной основе в различных регионах Российской Федерации. Несколько десятков тысяч чеченцев, как некогда их предки в 60-х гг. XIX в., эмигрировали в страны дальнего зарубежья. По существу, для чеченцев, как нации, и в XIX в., и в конце XX в. мог наступить «конец истории». Но этого не случилось, нить истории Чечни и чеченцев не прервалась, в первую очередь, благодаря громадной жизненной энергии народа, крепости его основных морально-этических ценностей, несравненной силе духа в противостоянии испытаниям.
Наступил XXI век. В настоящее время, благодаря усилиям всего Российского государства и российского общества в решительном противостоянии с антизаконными действиями преступников «в форме и без формы», Чеченская Республика начала бесповоротное движение к выходу из глубокого социально-экономического и общественно-политического кризиса.


Глава II. Чечня в первой трети XIX века.
Взаимоотношения с Российской империей
§ 1. Экономическое развитие
Земледелие. Чечня начала XIX в. представляла собой аграрную страну, практически все население которой было занято в сфере сельскохозяйственного производства. Поскольку для Чечни характерно большое разнообразие природно-климатических зон (от вечных ледников и альпийских лугов на крайнем юге до засушливых районов Притеречья на севере), то и в разных районах преобладали либо земледелие, либо скотоводство. Что касается ремесел, различных видов кустарных промыслов и торговли — то они получили распространение по всей Чечне, что не мешало развитию известной специализации в различных регионах.
Удачное сочетание благоприятных внешних и внутренних факторов обеспечивало известное поступательное экономическое развитие страны. Российские офицеры, внимательно изучавшие состояние Чечни по заданиям военного командования, в своих отчетах отмечали: «...повсюду расчищались леса и на огромном протяжении были лишь засеянные поля, орошаемые искусственными каналами»1.
Земледелие с глубокой древности было распространено на всей территории Чечни, хотя, по данным XIX в., в высокогорной и горной зонах производимого зерна не хватало для полного удовлетворения насущных потребностей. Для высокогорных районов характерно развитие террасного земледелия, когда трудом многих поколений горцев на крутых склонах гор создавались обрабатываемые участки. Плодородная почва приносилась на такие участки вручную, так же как и простейшие удобрения: навоз и зола. Для орошения террас применялась довольно сложная система искусственных водопроводов; современники сообщают, «...что сооружения из составных желобов тянулись на несколько верст, подводя воду к пахотным участкам»2.
Главными зерновыми культурами на территории Чечни являлись ячмень, просо, кукуруза, пшеница (озимая и яровая), рожь, овес, причем две последние культуры наиболее характерны для западных районов. Известно и выращивание риса, требовавшего высокой земледельческой
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археологической комиссией. Т. 9. — Тифлис, 1884. — С. 429; Материалы по истории Дагестана и Чечни. Т. 3. Ч. 1. — Махачкала, 1940. — С. 303; и др.
2 См.: Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. I, кн. 1. — СПб., 1871. — С. 380; Хасиев С. А. Земледелие чеченцев и ингушей в XIX — первой половине XX вв. Рук. канд. дис. — М., 1973. — С. 78.
— 40 —


Экономическое развитие
культуры. Из технических культур широкое распространение получили конопля, табак, а также корень марены. Конопляное масло («воьта») занимало видное место в рационе питания чеченцев, преимущественно в горных районах. Благодаря совершенству применяемых сельскохозяйственных орудий и агротехники, благодаря исключительному плодородию плоскостных земель аулы равнинной Чечни производили столько зерна, что его хватало не только на покрытие собственных потребностей, но и для продажи в горную Чечню и соседние области, прежде всего в Дагестан. Некоторые источники утверждают, что в течение короткого периода времени, пока война не подорвала сельское хозяйство Чечни, зерно отсюда поставлялось даже в приморские районы Азербайджана и далее — в Северный Иран1.
Российские источники отмечают, что чеченцы «некоторое внимание» уделяют выращиванию огородных культур (лук, чеснок, тыква), а также садоводству и виноградарству. Из плодовых деревьев наибольшее распространение имели яблони, груши и сливы. В целом овощеводство, садоводство и виноградарство были достаточно хорошо развиты в Чечне, их продукция также шла на пограничные русские рынки2.
Для сельского хозяйства Чечни первой трети XIX в. характерно преобладание простых, но очень приспособленных к местным условиям орудий труда. На равнинах и в предгорьях пахали при помощи тяжелого деревянного плуга с железным лемехом или деревянной сохи. На небольших горных террасах вместо вспашки часто просто копали землю деревянными лопатами или засевали зерно заостренными кольями. Это было и свидетельством сверхбережного отношения горцев к земле, ее боялись «поранить». Для боронования использовалась деревянная доска с железными зубьями, которую утяжеляли при помощи камней. При уборке урожая и заготовке сена применялись косы и серпы. Для обмолота зерна по снопам прогоняли домашний скот и домолачивали специальными катками. Практически весь сельскохозяйственный инвентарь, необходимый в земледелии, изготовлялся в Чечне местными мастерами3.
Довольно быстро чеченцы начали перенимать новые сельскохозяйственные орудия, производимые на русских мануфактурах. Так, уже
1 Материалы по истории Чечни и Дагестана. Т. 3. Ч. 1. — С. 303; Берже А. П. Чечня и чеченцы. — Тифлис, 1859. — С. 88; Тотоев Ф. В. Общественно-политический строй Чечни (вторая половина XVIII — 40-е гг. XIX в.). Рук. канд. дис. — М., 1966. — С. 127—128; Калоев Б. А. Земледелие народов Северного Кавказа. — М., 1981. — С. 172.
2 См.: Максимов Е. Чеченцы // Терский сб. Вып. 3. Кн. 2. — Владикавказ. 1890. — С. 12—13; Глиценко Н. П. Социально-экономическое развитие притеречных районов в XVIII — первой половине XIX в. — Грозный, 1961. — С. 49—53; Хасиев С. А. Указ. соч. — С. 170.
3 См.: Материалы по истории Чечни и Дагестана. Т. 3. Ч. 1. — С. 303, 318; Народы Кавказа. Т. 1. — М., 1960. — С. 352; Хасиев С. А. Указ. соч. — С. 165—166; и др.
— 41


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Горская борона-волокуша (3, 8)
в конце XVIII в. притеречные чеченцы широко применяли железный плуг, а в начале XIX в. уже сами изготовляли железные плуги не только для собственных нужд, но и для продажи, в том числе и казакам.
В целом по своему удельному весу именно зерноводство являлось ведущей отраслью хозяйства всей равнинной, предгорной и восточной части Чечни, где проживала основная часть населения. Более того, дешевый чеченский хлеб позволял горным районам Дагестана в первой половине XIX в. полностью специализироваться на ремесленном производстве, а скотоводам Кабарды уделять большое внимание такой отрасли, как коневодство. Дело в том, что Чечня получала строевых лошадей преимущественно из Кабарды и «Черкесов».
Скотоводство повсеместно играло важную роль в хозяйственной жизни чеченцев, а ряде горных районов являлось и основным видом хозяйственной деятельности. Надо отметить, что созданием Кавказской линии — непрерывной цепи русских укреплений, крепостей и станиц по левому берегу Терека — был нанесен серьезный удар традиционному отгонному овцеводству чеченцев, которые обычно перегоняли значительную часть своих отар на зимние пастбища по Тереку.


Экономическое развитие
Овцеводство получило наибольшее распространение в горах, так как овцы и козы требовали гораздо меньше ухода и были более неприхотливыми в содержании. Кроме того, разведение мелкого рогатого скота имело целый ряд преимуществ в замкнутом натурально-потребительском хозяйстве горцев. Как отмечал исследователь кустарных промыслов Кавказа Н. С. Пиралов: «Овца... давала человеку пищу и материалы для одежды и постройки жилищ». Повсеместное распространение в Чечне получили местные, кавказские, грубошерстные породы овец: черкесская, тушинская и карачаевская1.
Кроме овец и коз, в горах разводили крупный рогатый скот так называемой «горской» породы, который отличался небольшими размерами, чрезвычайной неприхотливостью и выносливостью. В горах местные породы молочного скота имели невысокую продуктивность: в среднем каждая корова в день давала четверть ведра молока, а удойный период длился всего пять месяцев в году. На равнине крупный рогатый скот у чеченцев отличался большими (по сравнению с «горской» породой) размерами и также был хорошо приспособлен к местным климатическим условиям. В качестве продуктового скота в плоскостных чеченских селениях разводили также буйволов.
Крупный рогатый скот применялся в хозяйстве чеченцев и в качестве рабочего скота. Так, быков широко использовали в качестве тягловой силы при перевозке грузов, обработке земли, уборке урожая. Гораздо реже в качестве тягловой силы использовали лошадей, которые применялись почти исключительно как средство индивидуального передвижения. Последнее не случайно, так как лошади имели важное значение в условиях военизированного быта, которым жило взрослое население Чечни.
Собственно коневодство, однако, было слабо развито у чеченцев, которые предпочитали приобретать лошадей в Кабарде, а не разводить их, так как в Чечне не было условий, необходимых в то время для широкого развития коневодства: покрытая лесами Чеченская равнина оставляла мало места для больших табунов, которым требовались обширные степные пастбища. Российские исследователи отмечают, что горские лошади, распространенные собственно в Чечне, не принадлежат к какой-либо породе, но все отличаются небольшим ростом, неприхотливостью и выносливостью. Рослые скаковые лошади приобретались, как правило, за пределами Чечни, однако их боевая выучка здесь считалась лучшей на Кавказе2.
1 См.: Пиралов Н. С. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа. — СПб., 1913. — С. 186.
2 См.: Казбек Г. Н. Военно-статистическое описание Терской области. —Тифлис. 1882. — С. 93,168; Леонтович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Вып. 2. — Одесса, 1883. — С. 94; История, география и этнография Дагестана в XVIII—XIX вв. Арх. материалы. — М., 1958. — С. 227; Тотоев Ф. В. Указ. соч. — С. 133—134; Ахмадов Ш. Б. Чечня и Ингушетия в XVIII — начале XIX века. — Грозный, 2002. — С. 93—103; и др.
— 43 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Кроме того, в Чечне определенное развитие получило пчеловодство, а также эксплуатация продовольственных ресурсов обширных лесов, занимавших большую часть чеченской территории. Помимо охоты, население занималось сбором плодов дикорастущих плодовых деревьев, кустарников и лесных ягод. В некоторых районах (Притеречье) жители занимались также и рыболовством1.
В целом сельское хозяйство Чечни считалось высокоразвитым, по кавказским меркам того времени. Урожайность основных видов сельскохозяйственных культур была высокой и обеспечивалась не только исключительным плодородием почв на Чеченской равнине, но также орошением и хорошей обработкой полей. Развитие скотоводства сдерживалось недостаточной кормовой базой, особенно после того как пастбища за Тереком оказались недоступными для чеченцев. Мешало также отсутствие племенной работы и т. д. В целом же развитие сельского хозяйства в Чечне в рассматриваемый период идет по экстенсивному пути и увеличение производства сельскохозяйственной продукции достигалось не за счет повышения урожайности, внедрения новых агротехнических приемов и улучшения пород скота и т. д., но главным образом за счет внутренней колонизации — распашки новых земель путем постепенного истребления лесов. При этом все большее значение приобретало искусственное орошение и увеличивающиеся объемы посевов кукурузы.
Ремесла и кустарные промыслы2. Развитие разного рода ремесел и кустарных промыслов Чечни долгое время происходило в рамках крестьянского хозяйства. Российский исследователь начала XIX в. С. Броневский отмечал: «Образ жизни горских народов довольно разъясняет, что число ремесел должно быть ограничено необходимыми нуждами». Кустарные промыслы чеченцев были тесно связаны с основными видами хозяйственной деятельности, дававшими сырье для их развития. Естественно, что в условиях господства полунатурального хозяйства чеченские крестьяне самостоятельно изготавливали большую часть необходимых им вещей.
1 См.: Самойлов К. Записки о Чечне // Пантеон. Кн. 1. — М., 1852. — С. 47; Гриценко К П. Указ. соч. — С. 58; Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. — С. 108—109; и др.
2 См. материалы: Броневский С. А. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. — М., 1823; Вертепов Г Н. Очерки кустарных промыслов в Терской области // Терский сб. Вып. IV. — Владикавказ, 1897; Маркграф О. О. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. — М., 1882; Материалы по истории Чечни и Дагестана. — С. 305; Хозяйство и хозяйственный быт народов Чечено-Ингушетии. С6. статей. — Грозный, 1983; Гриценко Н. П. Социально- экономическое развитие притеречных районов в XVIII — первой половине XIX века; Гантемирова Г А. Хозяйственное развитие народов Чечено-Ингушетии в первой половине XIX в. и вопросы общественных отношений // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XVIII — нач. XX в.). Сб. статей. — Грозный, 1982; Хазбулатова 3. И. Народные промыслы чеченцев в XIX — начале XX вв. (по этнографическим материалам // Вести. ЛАМ. — 2003. — № 3; Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. — С. 109— 112,116—147; и др.
— 44 —


Экономическое развитие #
Широкое развитие овцеводства предопределило развитие в Чечне кустарных промыслов, связанных с обработкой шерсти. Причем этими промыслами в чеченском обществе традиционно занимались исключительно женщины. Российские наблюдатели XIX в. подчеркивали: «Где бы вы ни встретили горскую женщину — беседует ли она с соседками, разговаривает ли с мужчинами, идет ли из селения в селение за пять-шесть верст, везде — в сакле и на улице, у нее неизбежно в руках шерсть и веретено, которое, безостановочно крутясь, сучит нитку». Из шерсти в Чечне изготавливали сукно, постельные принадлежности, ковры, войлоки, переметные сумы и другие изделия.
Для обработки шерсти применялись самые простые способы и инструменты: шерсть мыли, сушили, сортировали, взбивали гибкими палками, расчесывали, пропуская через металлический гребень. Для прядения нитей использовалось простое ручное веретено, а при изготовлении сукна применялся простой ткацкий станок. Изготавливаемое чеченскими мастерицами сукно применялось не только в самой Чечне, но в некотором количестве поступало на продажу.
Традиционно развитым промыслом являлось изготовление бурок. Чеченские бурки ценились наравне с классическими андийскими: отличаясь легкостью, высоким качеством и тщательностью отделки, они находили спрос также у русских казаков, в Дагестане и Грузии. На одну бурку шло до 10 кг шерсти, а сам процесс изготовления занимал в среднем от 10—12 дней до месяца упорного труда нескольких мастериц.
Большое распространение получило изготовление войлочных ковров — истангов, являвшихся непременным атрибутом внутреннего убранства чеченского жилища. Войлочные ковры использовались как для покрытия пола, так и для украшения стен. Однотонные или разноцветные истанги украшались бахромой и разнообразным орнаментом. Чаще других встречались желтый, красный, оранжевый, зеленый и синий цвета, а в качестве узоров применялось символическое изображение солнца, звезд, растительный орнамент. При этом узор из одного войлока вшивался в другой, а швы обрабатывались шнуром или тесьмой.
Шкуры домашних животных использовались для выделки кож и изготовления овчин. Из последних шили тулупы, шубы, папахи.
Истанги — войлочные ковры (4, 184)
— 45 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Обработкой овчин также занимались женщины, но выделка и обработка кож являлась обязанностью мужчин. Из кожи шили различные виды обуви, изготавливали ремни, пояса, конскую сбрую, походные вещевые мешки и другие изделия. В Чечне отдельные мастера занимались также выделкой разноцветного сафьяна (черного, красного, зеленого и синего). Сафьян, на изготовление которого шли в первую очередь козьи шкуры (реже — телячьи), применялся для изготовления дорогих изделий: праздничной обуви, чехлов для оружия, ножен, кисетов, отделки дорогих седел.
Широкое распространение получила у чеченцев деревообработка. Дерево применялось для изготовления строительных материалов (стропил, досок), предметов бытовой утвари (столов, стульев, сундуков, шкатулок, ведер, корыт, чашек, ложек и т. д.), отдельных сельскохозяйственных орудий (лопат, плугов, сох, грабель и т. п.), средств передвижения (арб, саней, колес, седел и т. д.). Наличие больших лесных массивов позволяло Чечне снабжать строительным лесом соседние области. Ежегодно от 500 до 800 плотов сплавлялись по Сунже до Терека, а дальше — вниз по Тереку до Кизляра, где и продавались. Только от торговли лесом чеченцы выручали ежегодно до 35—40 тысяч рублей серебром. Кроме того, из Чечни вывозилось большое количество деревянных бочек, арб, колес, оглобель, молотильных досок, резных сундуков и других изделий из дерева.
В первой трети XIX в., когда Кизляр превратился в один из крупнейших в России производителей виноградного вина, а вокруг города были насаждены обширные виноградники, из Чечни была налажена поставка деревянных кольев — таркалов для поддержания виноградной лозы. Ежегодно чеченцы продавали в Кизляре до 6 тысяч арб с кольями-таркалами, а также большое количество бочек и бочарных досок.
Еще одним широко распространенным промыслом было гончарное дело, развитию которого способствовало наличие больших запасов глины высокого качества в разных районах Чечни, в частности, у селений Ялхой-Мохк, Майртуп, Сержень-Юрт, Шали, Харачой, Ялхорой и др. Из глины изготавливали разного рода посуду: горшки, чашки, кружки, кувшины, сосуды для хранения зерна и жидкости, пряслица для сучения шерстяных ниток и другие изделия. Для обжига глиняной посуды строили специальные печи, а саму посуду украшали скромным орнаментом: линейным или точечным, реже лепным. Главные центры гончарного производства находились на плоскости.
У чеченцев известное распространение получили также изготовление тростникового и арбузного меда, сбор дикорастущей марены (последняя использовалась для крашения различных видов тканей и сафьяна), добыча соли (соляные источники располагали близ селений
— 46 —


Экономическое развитие
Бочка, выжженная из цельного дерева
Скамья
Ковши из дерева
Пчелиная сапетка
Плоское корыто для баранины
Образцы кустарного производства (27, 431)
Даттых, Мужичи, Мереджой-Берам), серы и охры. Широкое развитие получило строительство речных мельниц, которые использовались для помола зерна, а также сыроварение.
Производилась в Чечне и разработка природных нефтяных источников и нефтяных колодцев, большая часть которых располагалась на землях, принадлежавших князьям Турловым. Последние продавали казакам ежегодно не менее 500 бочек нефти по цене приблизительно 16 рублей за бочку. Расположенные возле селения Брагуны нефтяные
— 47 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
колодцы принадлежали князьям Таймазовым. Отдельные нефтяные источники принадлежали чеченским обществам и отдельным селениям, например, Беною или Исти-Су.
Нефть использовалась в качестве лечебного средства при кожных заболеваниях людей и скота, для смазки колес, а также для освещения. В 1823 г. крепостные крестьяне графини Паниной: Василий Алексеевич Дубинин и два его брата, занимавшиеся в Моздоке опытами по перегонке нефти для получения фотогена (так тогда называли керосин), построили первую в мире нефтеперегонную установку. Нефть покупалась в Чечне и доставлялась в бочках в Моздок.
Кроме нефти, в Чечне (правда, в весьма ограниченных размерах) добывались и другие полезные ископаемые. Так, в горной Чечне добывали свинец и незначительное количество серебра. Возле селения Ведено кустарным способом велась разработка месторождений селитры и железа. Селитра использовалась для приготовления пороха.
Традиционно хорошо развитым видом ремесла в Чечне считалась металлообработка, связанная не только с изготовлением орудий труда, но и производством оружия и ювелирных украшений. Кроме того, широкое распространение металлообработки способствовало появлению такого промысла, как изготовление древесного угля.
В Чечне имелось несколько месторождений металлов, в том числе медной и железной руды в Аргунском ущелье. Руду добывали самым примитивным способом: на месторождении рыли ямы глубиной до 3—4 метров. Дневной сбор руды одним взрослым работником не превышал двух пудов (32 кг). Кроме того, на переплавку в горских кузницах шли старые и пришедшие в негодность металлические изделия.


Экономическое развитие
Оружейное производство1. В конце первой трети XIX в. прекращается производство защитных металлических доспехов (панцирей, кольчуг), но продолжается изготовление холодного оружия различных видов: затачиваемых с одной стороны палашей, сабель и шашек, обоюдоострых кинжалов и боевых ножей. Среди кинжалов выделяются обычные и так называемые «боевые» кинжалы, отличавшиеся большими размерами — шириной «в четыре пальца» и длиной до 70—80 сантиметров.
Признанными центрами изготовления боевых клинков считались селения Джугурты, Дарго, Старые Атаги, Мехкеты, Шали и некоторые др. При этом чеченские мастера знали секрет изготовления булатных клинков (так называемой «дамасской» стали), что позволяло им изготавливать шашки, которые можно было свернуть вокруг пояса или уложить в домашнее сито для просеивания муки. На изготовление некоторых наиболее выдающихся клинков мастера затрачивали порой до 10-ти лет, их обработка всегда велась на буковом угле, а закалка производилась по частям самыми разными способами: воздушная, при помощи воды, различных жиров (например, волчьего и медвежьего), соли, песка и т. д.
Шашки из аула Дарго (4, 129)
Производилось в Чечне и огнестрельное оружие — ружья и пистолеты, причем в качестве образцов использовались европейские, крымские, турецкие, иранские и другие изделия, которые значительно усовершенствовались. Горское ружье отличалось легкостью, длиной
1 	См. по данному вопросу: Самойлов К. Заметки о Чечне // Пантеон. Т. 10. — СПб., 1855; Властов Г. Война в Большой Чечне // Рус. инвалид. — 1856. — № 100; Вертепов Г. А. Указ. соч. — С. 19—22; Гриценко Н. П. Указ. соч. — С. 61—62; Хасиев С. А. Из истории развития кустарных промыслов чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (обработка металла и камня) // Хозяйство и хозяйственный быт народов Чечено- Ингушетии. Сб. статей. — Грозный, 1983; Асхабов И. Чеченское оружие. — М., 2001; Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. — С. 135—136; и др.
— 49 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Чеченские кинжалы (18, 276)
ствола, маленьким прикладом и особым устройством прицела. При этом в стволе горского ружья делали специальные нарезы, что значительно повышало дальность и точность стрельбы. Благодаря этим винтовым нарезам горское ружье получило название винтовки, и вплоть до появления в русской армии нарезного оружия (штуцеров) горцы имели преимущество в дальности и точности стрельбы. В отличие от русского солдатского ружья, снабженного штыком и окованным тяжелым прикладом, горская винтовка совершенно не была приспособлена для рукопашного боя.
В особом канале под стволом винтовки помещался шомпол, который был необходим не только для чистки ствола, но и для заряжения. Заряд пороха засыпался в ствол и забивался пыжом, затем закладывалась пуля, которая также забивалась пыжом. Эти операции производились шомполом. Пули отливали не только из свинца, но и из меди, а также сплава меди и свинца. Горская пуля была примерно в два раза меньше той, что использовалась в российских войсках. Впоследствии горцы стали делать на пулях специальные нарезы, прикрепляя к ним кожаный ремешок. Благодаря этому пуля плотно входила в ствол винтовки, а ремешок к тому же увеличивал рану.
— 50 —


Экономическое развитие
Типы горских кремневых винтовок (И, вклейка)
Отмеренные заряды пороха и пули горцы носили в деревянных газырях, располагавшихся на груди, а все необходимое для срочного и несложного ремонта и обслуживания винтовки помещалось в небольшой металлической коробочке, прикреплявшейся к поясу.
Произведенное чеченцами оружие охотно покупали казаки и русские офицеры. Стоимость отдельных образцов холодного оружия (шашки типа «калдын», «терсмаймал», «гурда») доходила до 200 рублей серебром. Общее количество продаваемого оружия было значительным. Например, в 1847 г. только через Амир-Аджи-Юртовский меновый двор чеченцы продали разного оружия на сумму 9863 рубля, что составило почти половину приобретенного у них товара1.
Поскольку установленные российскими властями правила категорически запрещали продажу горцам не только оружия, но и военного снаряжения — чеченцам приходилось производить самостоятельно порох, добывать свинец для пуль и изготавливать все необходимое для обслуживания винтовок и пистолетов (пороховницы и т. п.).
Не только холодное, но и огнестрельное оружие украшалось узорной резьбой, серебряной или золотой насечкой. Рукоятки шашек и кинжалов обычно изготавливались из дерева, кости или рога и богато украшались. Костяные и роговые пластины применялись и для украшения прикладов винтовок и рукоятей пистолетов. Что касается изготовления ювелирных украшений, то оно не получило в Чечне широкого распространения. Местные ювелиры-«серебряки» были, как правило, лакцами и кубачинцами из Дагестана.
Торговля. Продукция земледелия, скотоводства и изделия кустарных промыслов чеченцев шли не только на собственное потребление, но и на продажу, в том числе и на внешние рынки. Из Чечни вывозили кукурузу, пшеницу, просо, мед, воск, орехи, груши, лес, нефть, арбы
1 Гриценко Н. П. Экономические связи России с Северным Кавказом в 40-х годах XIX в. // Известия ЧИНИИ. Т. 2. Вып. 1. — Грозный, 1960. — С. 26.
— 51 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Орнамент (некоторые виды), характерный для серебряных деталей чеченского оружия и снаряжения до 60-х гг. XIX столетия (4, 191)
и колеса к ним, шерсть, пряжу, бурки, войлоки, кошмы, шапки, сукно, глиняную и медную посуду, холодное и огнестрельное оружие. Завозили же в основном железо, мануфактурные ткани (холст, кумач и др.), ножницы, замки, иглы и другие виды товаров потребления1.
Свободная торговля русских с горцами на пограничной линии, в том числе и с чеченцами, была запрещена. Все торговые операции должны были проходить под контролем государственных чиновников, которые следили за тем, чтобы к горцам — «за границу», не попадали товары военного характера. Кроме того, вводился ряд ограничений на продажу железа, соли, золота и других товаров. Впрочем, российское правительство вообще стремилось ограничить вывоз драгоценных металлов из страны. С этой целью предпринимались специальные меры, в частности, вводилось ограничение на вывоз золотой монеты частными лицами. Так, указом Правительствующего сената от 11 (23) мая 1825 г. всем частным лицам при переезде через границу разрешалось иметь при себе не более 50 рублей золотом и 10 рублей медью2.
1 См.: РГВИА. ф. ВУА. д. 18507. Л. 19; ф. 482. Ол. 1. Д. 192. Л. 164 об; ГАСК. ф. 235. On. 1. Д. 1. Л. 4. 4 об; Тотоев Ф. В. Состояние торговли и обмена в Чечне (2-я половина XVIII — 40-е годы XIX в.) // Известия Северо-Осетинского НИИ. История. Т. 25. — Орджоникидзе, 1966; и др.
2 Внешняя политика России XIX и начала XX веков: Док. Российского Мин. иностр. дел. Т. 6 (14). — М., 1955. — С. 175.
— 52 —


Экономическое развитие
Торговый караван (горцы на привале). Худ. Ф. Рубо (53, 24)
Поскольку российская администрация стремилась ограничить поступление золотой и серебряной монеты к горцам, а ассигнации они принимали неохотно, русско-чеченская торговля носила в основном меновый характер. В 1811 г. на Кавказской линии были открыты шесть меновых дворов для торговли с горцами: Прохладненский, Наурский, Лащуринский, Прочноокопский, Усть-Лабинский, Кон- стантиногорский, а также несколько соляных магазинов (складов). Из этих меновых дворов только два — Наурский и Лащуринский, были доступны чеченцам для совершения торговых сделок. Первый посещали в основном Надтеречные и Сунженские чеченцы, второй — жители горных районов1.
Хотя доступ к меновым дворам формально считался свободным и не облагался пошлинами или специальными билетами — на самом деле попасть туда могли далеко не все желающие, так как военные власти стремились ограничить появление на линии «немирных» горцев, среди которых они подозревали наличие лазутчиков, высматривающих слабые места в системе обороны. К тому же обмен товарами производился после длительных карантинных проверок. За ходом торговли наблюдал специальный чиновник, а в 20-х гг. XIX в. создается специальная служба во главе с «попечителем торговли».
Сложности, которыми было обставлено проведение меновых операций, быстро привели к формированию прослойки купцов-перекуп- щиков, которые сосредоточили в своих руках торговлю на Кавказской линии. Уже в январе 1811 г. генерал И. П. Дельпоццо писал в своем рапорте командующему линией генералу Тормасову: «Кабардинцы, осетины, кумыки и мирные чеченцы гораздо больше имеют желанье привозить свои продукты в наши границы и продавать оные по сходным
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 5. — Тифлис, 1873. — С. 847; Гриценко Я. Я. Истоки дружбы. — Грозный, 1975. — С. 55.
— 53 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
ценам сами, да и с нашей стороны гораздо выгоднее оные покупать из первых рук, нежели от перекупщиков здешних армян и грузин, которые более их обманывают и двойною ценою все от них вымененные вещи продают нашим поселянам». Кстати, он предлагал вообще отказаться от организации торговли с горцами через меновые дворы, разрешив свободный товарообмен по всей Линии1. Власти на такой кардинальный шаг не пошли, и в течение долгого времени наибольшая часть торгового оборота через меновые дворы была сосредоточена в руках русских, армянских, грузинских, еврейских и других купцов. Впрочем, русские источники отмечают появление и собственно чеченцев-торговцев в Тифлисе, Дербенте и других городах.
Несмотря на имеющиеся сложности, объем торговли через меновые дворы и соляные магазины был довольно значительным. Так, с 1811 по 1820 гг. от продажи горцам нехитрого ассортимента русских товаров (главным образом соли) было выручено свыше 358,6 тысяч рублей2.
Большие преимущества перед меновой торговлей имела ярмарочная торговля, которая способствовала быстрому развитию товарно-денежных отношений у чеченцев. Первая ярмарка на Кавказской линии состоялась в самом конце XVIII в. — в 1799 г. В ответ на неоднократные просьбы чеченцев российское командование еще в 1807 г. собиралось «.. .учредить татарский базар в Науре», что должно было активизировать торговлю. Однако первая Наурская ярмарка открылась только в 1827 г. При этом русские купцы, стремившиеся расширить торговлю с горцами, обычно завозили на ярмарки товаров больше, чем горцы могли приобрести. Так, на Моздокскую ярмарку 1829 г. поступило товаров более чем на 168 тысяч рублей, из которых остались не распроданными на сумму 129 тысяч рублей.
Такое повышенное поступление российских товаров на Северный Кавказ объяснялось во многом и тем, что горцы (в том числе и чеченцы) покупали (как правило на «звонкую монету») в десятки раз больше товаров, чем продавали сами. В целях поощрения русского капитала власти разрешали купцам право вывоза мануфактурных товаров на меновые дворы в любых объемах. Купцы селившиеся в городах и укреплениях «Передовой» Линии освобождались от целого ряда налогов и повинностей.
Несмотря на усилия властей взять под жесткий административный контроль торговые связи с горцами, развивалась и прямая беспошлинная торговля жителей русских станиц и городов с горским населением. Возле укрепленных городков возникали стихийные базары, которые охотно посещали горцы, в том числе и те, кто не имел формального
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — Тифлис, 1870. — С. 834.
2 Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в.— М., 1961. — С. 63—64.
— 54 —


Экономическое развитие
Продавец оружия (11, вклейка)
разрешения заниматься торговлей на Кавказской линии. В 20-х гг. XIX в. казаки станицы Щедринской даже построили паромную переправу, чтобы дать возможность живущим на другом берегу Терека чеченцам посещать станичный базар.
К 1839 г. около 40 тысяч горцев пришло на Линию для сбыта своих товаров, «...и звонкая монета усилилась в обращении»1.
Несмотря на известные трудности, торговые связи Чечни с окружающим миром продолжают развиваться. Если через Кавказскую линию поступали в основном русские товары (ткани, сукна, галантерея, медная и фарфоровая посуда, обувь и т. д.), то другими путями доставлялись северокавказские, закавказские, турецкие, персидские и даже западноевропейские товары. Главный торговый путь шел из Закавказья в Чечню через Дагестан: «...в Щеки привозят товары из Персии, Азербайджана, а из Щеки уже распространяются провозы товаров в Джары, Дагестан, Чечню и в Кабарды Малую и Большую. Товары эти состоят из разных бумажных и шелковых материй, парчи и шелку, кубовой краски, сахару, корицы, перцу, леденцу, кардамону и разных английских железных и стальных мелочей...»
1 См.: ГАСК. ф. 20. On. 1. Д. 8. Л. 7; Гриценко Н. П. Экономические связи России с Северным Кавказом в 40-х годах XIX в. // Известия ЧИНИИ. Т. И. Вып. 1. — Грозный, 1960. — С. 29; Чекменев С. А. Из истории меновой торговли с горскими народами на Северном Кавказе в конце XVIII — первой половине XIX в. // Из истории карачаево-Черкесии. Сер. ист. Тр. КУНШ. Вып. 6. — Ставрополь, 1970. — С. 283.
— 55 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Особенно тесные экономические связи возникают между Чечней и соседним Дагестаном. Местные союзы вольных обществ, особенно Андийский, Гумбетовский, Салатавский и некоторые другие, приобретали большое количество чеченского хлеба, поставляя взамен продукты животноводства и ремесленные изделия. Признанным центром дагестано-чеченской торговли стало кумыкское селение Эндери1.
Торговля нефтью, несмотря на небольшие объемы добычи, уже тогда приносила значительные выгоды. Эти выгоды возрастали во много раз, если удачливому торговцу удавалось хотя бы на время монополизировать ее в своих руках. Так произошло в 1811 г., когда отставной корнет Диков стал практически единолично приобретать и продавать чеченскую нефть казакам. Старшины Моздокского полка в жалобе начальству указывали, что Диков торгует нефтью «...единственно в свою пользу и жителям продает дорогою ценою...» и просили «...обратить оную в полковую продажу»2.
Важное значение для чеченцев имели соляные источники, находившиеся возле селений Даттых, Мужичи и Мереджой-Берам. Так как добываемой здесь соли все равно не хватало, чеченцы завозили ее в большом количестве из соседнего Дагестана, где шамхалу Тарковскому принадлежало два соляных озера. Только в 1833 г. с шамхальских озер вывезли в Чечню 15 тысяч пудов соли. Учитывая важность для горцев этого продукта, шамхал разрешал горцам добывать соль в его владениях «беспошлинно», что вызывало недовольство кавказского командования — соль считалась стратегическим товаром, запрещенным к вывозу в «немирные» селения. В связи с этим российские власти намеревались установить свой контроль над добычей соли во владениях Тарковских шамхалов, что, помимо политических выгод, должно было приносить до 20 тысяч рублей дохода ежегодно3.
Таким образом, продукция земледелия, скотоводства и ремесел чеченской страны не только удовлетворяла внутренние потребности, но и частично шла на продажу. Причем весьма привлекательным и емким для горцев являлся русский рынок. В Чечне и вокруг нее складывалась определенная хозяйственная специализация, характерная для раннего этапа развития капиталистических отношений в Европе. На этом фоне тем более дикими и странными выглядят утверждения некоторых политикантствующих российских историков, что «набеги» являлись своеобразной «отраслью» экономики горцев, восполнявшей
2 	Алиев Г. А. Торговые связи союзов сельских общин Нагорного Дагестана с Чечней (XIII — первая половина XIX вв.) // Актуальные проблемы истории дореволюционной Чечено-Ингушетии: Региональная науч. конф.: Тезисы докл. и сообщений. — Грозный, 1990. — С. 36.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 5. — Тифлис, 1873. — С. 844—845.
3 Там же. Т. 8. — Тифлис, 1881. — С. 102—103.
— 56 —


Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX в.
их прожиточный минимум. И дело здесь не в некритическом повторе старых дореволюционных «военных» историков, а в современных политических реалиях взаимоотношений России и Чечни.
§ 2. Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX века
Этнические процессы. Экономическое развитие Чечни сопровождалось и определенными изменениями в самом чеченском обществе. Еще в предыдущем веке для тех же горных чеченцев принадлежность к тому или иному родственному клану и джамаату (общине) представлялась зачастую более значимой, чем этническая идентификация. И хотя кланы и «общества» продолжали играть значительную роль — в глазах окружающих народов уже вся Чечня (и горная, и равнинная) воспринимается не как конгломерат политически независимых друг от друга и экономически мало связанных «горских землиц», а как страна, населенная одним народом, четко осознающим свою национальную принадлежность и проводящим консолидированную внешнюю политику.
До некоторой степени исключением выглядели окраинные нахские общества на западе и юге этнической территории чеченцев, которые, по словам этнографов XIX в., «неохотно признают себя чеченцами», например, бацбийцы, жители Маьлхисты и Майсты, частично карабу- лаки и жившие рядом с укреплением Владикавказ ингуши. В начале XIX в. процесс этнической консолидации еще более усилился, и этноним «чеченцы» прочно распространяется на все нахские общества, в том числе пограничные, за исключением некоторых западных (Галгай, Ангушт, Цори, Мецхал, Джейрах), положивших начало формированию
Чеченцы. Рис. 30-х гг. XIX в. (47, 189)


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
другого нахского народа — ингушского. Российские источники в этой связи указывают: «...пространство от Терека до Аксая обитаемо одним племенем... не имеющим никакого между собой политического разделения, везде то же равенство и безначалие, совершенно одни нравы, обычаи и наклонности». Интересно, что процесс национальной консолидации нашел отражение и в образовании новых территориальных единиц. Если раньше чеченская территория дробилась на земли, принадлежавшие тому или иному обществу, то теперь появилось новое деление регионального характера: Надтеречная Чечня, Большая и Малая Чечня, Горная Чечня и т. д.
Князья и владельцы земель. Народные движения второй половины XVIII в. подорвали в Чечне власть феодалов-князей, что привело к росту влияния свободного крестьянства, которое играло ведущую экономическую и политическую роль в чеченском обществе. Это не означало, что феодальная знать прекратила свое существование: изгнанные из селений Большой и Малой Чечни князья перебираются в притеречные районы, где основывают ряд новых селений под покровительством российских властей. Обширные земельные участки в этой части Чечни официально перешли в собственность князей Алхазовых, Таймазовых, Бековичей-Черкасских, Турловых. Активно переселявшиеся в Притеречье безземельные крестьяне из перенаселенных горных и старых плоскостных селений обязаны были нести ряд повинностей в пользу «владельцев» земли. Обычно, помимо уплаты формального оброка (ясак), крестьяне отрабатывали определенное количество дней на сельскохозяйственных угодьях владельцев земель.
«Владельческими» правами продолжали пользоваться и кумыкские князья, традиционно считавшиеся титулованными главами (но не собственниками) чеченских селений на Кумыкской плоскости: Энгель- Юрт, Азамат-Юрт, Амир-Аджи-Юрт, Кади-Юрт. Жители этих селений выплачивали князьям за труды по управлению и представительству во внешних связях следующую плату: по две мерки (мерка — примерно 12 литров сыпучего зерна) хлеба, по одному возу сена, по одной овце с ягненком от 100 голов со двора. Однако к началу XIX в. и эта зависимость сошла на нет.
Наличие владельцев, пользовавшихся княжеским титулом, отмечено и в некоторых горных районах Чечни. Это князья Мааш (Махша, Мааз) Зумсойский и Ахмет-хан Дышнинский. Можно, однако, предположить, что реально эти горские князья обладали не большей властью, чем сельские старшины.
Класс крупных землевладельцев состоял не только из титулованной знати. Так, селением Сарачан-Юрт владели уздени Ахшпатовы, Алдинс- кими хуторами — Тагировы, Ногай-Мирза-Юртом — Лаудаевы, Ханкалой — Базиевы и др. В Чечне эти владельцы известны как «мехк-дай» и
— 58 —


Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX в.
«юрт-дай», а в принадлежавших им селениях жители были ограничены не только экономически, но и политически1.
Вообще в Чечне исторически существовала развитая частная собственность на землю и наряду с общинными землями имелись частные владения, включавшие не только пахотные земли, но и сенокосы, пастбища, а в некоторых случаях даже леса. Владелец земли был свободен в праве распоряжаться принадлежащими ему землями. Известные ограничения в продаже действовали только в отношении земель, считавшихся «родовыми», т. е. принадлежавшими фамилии- семье в целом. Причем частная собственность на землю была одинаково распространена как в горной, так и в равнинной Чечне. Благодаря этому многие горцы, переселившиеся на равнину, продолжали владеть участками земли в горах, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению, вплоть до фактической продажи. Правда, правом преимущественной покупки пользовались ближайшие родственники владельца земли2.
Безусловной частной собственностью считались земли, расчищенные от леса, разработанные на целине, созданные на голом горном склоне и т. д. Благодаря «праву первой заимки» в частные руки попадали земли, ранее не обрабатывавшиеся, что способствовало активной «внутренней» колонизации, столь характерной для Чечни конца XVIII — начала XIX вв. Общинными считались леса, пустующие и неудобные для пользования земли, пастбища и частично сенокосы.
Надо сказать, что сельские общества Чечни вынуждены были постоянно отстаивать общинные земли от посягательств усиливавшихся в общественной сфере частных владельцев. Наличие свободной купли- продажи земли позволяло отдельным собственникам сосредотачивать в своих руках крупные земельные участки. Так, некий Тагир Гаргариев, владелец Алдинских хуторов, в 1805 г. за 1 тысячу рублей серебром приобрел у Ахшпатовых участок земли окружностью в две версты3.
1 См.: РГВИА. Ф. 482. On. 1. Д. 192. Л. 157; Акты Кавказской Археологической комиссии. Т. 3. — Тифлис, 1869. С. — 215; Там же. Т. 9. — Тифлис, 1884. — С. 424; История, география и этнография Дагестана. — С. 226, 239; Тульчинский Н. П. Поземельная собственность и общественное замлепользование на Кумыкской плоскости // Терский сб. Вып. 6. — Владикавказ, 1903. — С. 60—61; Гриценко Н. П. Социально- экономическое развитие притеречных районов... Прилож. 2. — С. 186; и др.
2 П~в. Землевладение у чеченцев // Сб. сведений о Терской области. Вып. 1. — Владикавказ. 1878. — С. 268—269; Саидов И. М. Землевладение и землепользование у чеченцев и ингушей в XVIII—XIX веках // Известия Чечено-Ингушского НИИЛ Л. Т. 4, вып. 1. — Грозный, 1964. — С. 164; Хасиев С. А. Земледелие у чеченцев и ингушей в XIX — нач. XX в. Рук. канд. дис. — М., 1973. — С. 26; и др.
3 Гантемирова Г. А. Хозяйственное развитие народов Чечено-Ингушетии в первой половине XIX в. и вопросы общественных отношений // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII — начало XX вв.). — Грозный, 1982. — С. 38.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Сакля состоятельного горца. 1-я пол. XIX в. (54, вклейка)
Чеченское крестьянство. Старшины.Несмотря на известное усиление влияния крупных земельных собственников, экономическое положение лично свободного чеченского крестьянства, именовавшего себя «узденством» (благородным сословием)1, в первой трети XIX в. остается устойчивым. Так называемые «вольные общества» успешно отражают попытки местной знати и быстро феодализирующейся прослойки старшин подчинить их себе экономически и политически. Главная угроза благополучию чеченского узденства исходила в этот период от российской колониальной политики, направленной не только на оттеснение чеченцев с наиболее плодородных земель на равнине, но и на усиление социального неравенства внутри чеченского общества, путем наделения преимуществами горской аристократии.
Дискриминационные меры, предпринимаемые российской колониальной администрацией в отношении хозяйственной деятельности горцев, прежде всего били по интересам свободного крестьянства. Линия укреплений и станиц по Тереку не только стала преградой на пути дальнейшего расселения чеченцев, но и отрезала их от зимних пастбищ на левом берегу и от соседей. От ограничений, введенных российской администрацией, серьезно страдала торговля, которой активно занимались многие чеченцы.
Вследствие того, что подавляющая часть чеченского крестьянства была сословно свободной и экономически самостоятельной (благодаря владению основными средствами производства), она считала себя принадлежащей к благородному сословию — «оьзда нах» (узденство). Чеченцы, все как один, заявляли — «мы уздени»! Это было, конечно, и формой  22 Лаудаев У. Указ. соч. — С. 14.


Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX в.
Рядовой чеченец в своем селении. Рис. 30-х гг. XIX в. (47, 182)
социального самоутверждения, и отражением того факта, что они не покорились горским князьям. В Европе подобное явление наблюдалось, кстати, в некоторых итальянских городах-республиках и в одной из областей Испании — Стране басков: все баски, и де-факто, и де-юре (по королевскому указу), пользовались правами дворян (идальго).
Верхний слой чеченского общества, помимо небольшой по численности прослойки титулованной знати, включал сельских старшин (юрт- дай) и духовенство. Сельские старшины избирались обществами и не могли произвольно по собственному усмотрению решать важнейшие вопросы, связанные с хозяйственной и политической жизнью села или общества1  2. Тем не менее они имели ряд экономических и общественных привилегий.
Можно утверждать, что в Чечне активно развивается процесс выделения сельских и общественных старшин в отдельное сословие с характерными чертами горских феодальных владельцев. Российский исследователь С. Броневский писал, что чеченские старшины,«.. .будучи избираемы из богатейших родов и по причине частого повторения этих выборов из тех же семейств, присваивают себе права старшинские от отца к сыну наследственно»2.
1 Умаров С Ц. О позиции старшин в антиколониальной борьбе Чечни первой трети XIX века // Вопр. истории Чечено-Ингушетии. Т. 10. — Грозный, 1976. — С. 300.
2 Броневский С. П. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. 4.2. — М., 1823. — С. 53.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Рядовые горцы (54, вклейка)
Духовенство. Со времени восстания шейха Мансура в 1785—1791 гг. исламское духовенство Чечни, как и старшины, претендует на лидирующее положение в чеченском обществе.
Однако в отличие от большинства соседних областей, в Чечне муллы не располагали крупной собственностью, что существенно ограничивало их влияние. Российский исследователь А. П. Берже отмечал, что чеченское духовенство «...пришло в упадок и до появления Шамиля было бедно и невежественно; во всей Чечне не было ни одного ученого и молодые люди, возъимевшие намерение посвятить себя изучению арабского языка и Корана, отправлялись с этой целью в Чиркей, в Акушу или Казикумух. В знании грамоты заключалось единственное преимущество, какое имели чеченские муллы над своими прихожанами... Особыми же правами... они не пользовались и находились в полной зависимости от мирян»1. Однако другие данные, относящиеся к 20—30-м гг. XIX в., серьезно противоречат утверждению А. П. Берже. Муллы довольно часто выходили в разряд «первейших» людей в аулах, оттесняя старшин и землевладельцев.
Представители духовенства собирали и распределяли единый для всех мусульман налог — «закят», составлявший одну десятую часть произведенных продуктов земледелия и скотоводства, а также одну пятую часть прочих доходов. Третья часть закята принадлежала муллам и кадиям, все остальное они должны были направить на общественные нужды и на поддержку малоимущих, за чем следили наиболее уважаемые прихожане. Кроме того, представители духовенства имели право разбирать различные споры и конфликты по законам шариата. Но на-
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — Тифлис, 1868. — С. 716.
— 62 —


Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX в.
ряду с шариатом среди чеченцев широко применялся и адат — обычное право, что ограничивало судебную власть духовенства.
Духовенство представляло собой не только самый образованный, но и самый организованный слой чеченского общества. В крупных селениях, имевших по несколько мечетей, с участием старшин и почетных людей от каждой «фамилии» (тайпа) избирался кадий, выступавший в качестве главного духовного лица. Не только остальные муллы данного селения, но и муллы расположенных поблизости небольших селений, как правило, подчинялись решениям кадия. Влияние кадиев было столь велико, что русские источники часто прямо указывают: чеченские селения управляются старшинами при участии кадиев. Наряду с «лучшими фамилиями» духовенство имеет перед чеченцами «первое уважение».
Духовенство принимало также участие в разработке и заключении внешнеполитических договоров. Например, договор между селениями равнинной Чечни и Кабардой в начале XIX в. был разработан и скреплен представителями чеченского и кабардинского духовенства1.
В отдельных чеченских обществах на должность старшин традиционно избирались представители духовенства, что позволяло им получать дополнительные доходы. Например, Герменчук в течение долгих лет управлялся местными кадиями. В Шатое осуществлявший светское управление кадий получал за это по 2 пуда хлеба и 3 фунта масла в год с каждого двора.
Социальные низы чеченского общества представляли собой феодально-зависимых и безземельных крестьян, а также небольшую прослойку лично зависимых рабов и их потомков. Безземельными в Чечне становились крестьяне, в силу разного рода причин лишившиеся принадлежащих им по праву частной собственности земель. Обычно это были крестьяне, либо продавшие свои участки, либо сдавшие их под залог и не сумевшие вовремя расплатиться со своими кредиторами. Именно безземельные и малоземельные крестьяне составляли основную массу отходников, которые ежегодно направлялись в российские пределы в поисках временной работы.
Крепостное право не получило распространения в Чечне, что вовсе не означало полного отсутствия этой категории крестьян. Российские источники указывают, что некоторые чеченские владельцы эксплуатируют лично зависимых крестьян. Так, фамилия Яндаровых владела 17 крестьянами. Как правило, это были потомки посаженных на землю рабов.
1 Ахмадов Я. 3. О роли мусульманского духовенства в общественной жизни Чечни (по материалам XVIII — первой половины XIX вв.) // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII — начало XX вв). — Грозный, 1982. — С. 58—59.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Рабами в чеченском обществе становились обычно пленники, которые не могли быть в силу тех или иных причин выкуплены из плена. По прошествии времени пленник, к тому же принявший ислам, все же обретал свободу, имел право примкнуть к тому или иному обществу и получить в пользование общественный надел (исключительно в равнинных аулах)1. В горных аулах труд зависимых крестьян и рабов практически не применялся, так как не было сферы приложения рабского труда.
Общинное и общенациональное управление. Мехк-кхел. Главным источником власти в Чечне в начале XIX в. остается аульная община (джамаат). Крестьянские массы довольно успешно отстаивали через общину свои права. Все внутреннее управление в чеченских селениях осуществлялось «выборными стариками» во главе со старшиной. «Выборные» избирались каждой группой родственных семей или тейповых групп селения, что не позволяло старшинам сосредотачивать в своих руках чрезмерные полномочия. Еще до того как имам Шамиль создал единое горское государство, Чечня знала определенные элементы государственности (к примеру, как общенациональные и региональные собрания, общенациональное ополчение и т. д.). Определенный опыт в государственном устроении Чечни был внесен в свое время имамом Мансуром (XXVIII в.), «атаманом всей Чечни» Бейбулатом Таймиевым и шейхом Ташу-Хаджи.
Важнейшие вопросы жизни отдельных селений решались сходом жителей, «.. .на котором право делать предложения принадлежало всякому, кто выказывал желание говорить». Решения схода, в котором принимали участие, как правило, отцы семейств, были обязательными для исполнения всеми жителями аула. Именно поэтому сходы часто происходили бурно, а сторона, оказавшаяся в меньшинстве и не исполнявшая принятое решение, могла быть даже принуждена к выселению из этого селения.
Вопросы, касающиеся жизни целого общества, также решались народным собранием. Однако постепенное усложнение хозяйственной жизни, совместное владение и эксплуатация несколькими селениями тех или иных угодий, необходимость регулирования экономической деятельности, а также общие политические интересы давно уже привели к созданию коллегиального органа, призванного решать наиболее важные вопросы, касающиеся интересов всей страны. Таким органом был Мехк-кхел (Совет страны), созываемый по мере необходимости и состоявший из представителей всех чеченских обществ и селений. Причиной созыва Мехк-кхела могли быть конфликты между различными чеченскими обществами или с соседними народами и государствами, вопросы вероисповедания, необходимость обсудить и утвердить
1 См.: Лаудаев У. Указ. соч. — С. 14; Гриценко Н. П. Заметки о деятельности Абрамовской комиссии // Известия Мечено-Ингушского НИИЯЛ. Т. 6. Вып. 1. — Грозный, 1965. — С. 172; Тотоев Ф. В. Общественно-экономический строй Чечни (вторая половина XVIII — 40-е гг. XIX в.). — С. 276; и др.
— 64 —


Этнополитическое и социальное состояние чеченского общества в первой трети XIX в.
изменения в обычном праве. Мехк-кхел имел право от имени всего чеченского народа объявлять войну и заключать мир, одобрять или отвергать политические соглашения и т. д. Причем война никогда не объявлялась Мехк-кхелом без одобрения духовенства.
Место проведения собрания Мехк-кхел объявлялось заранее. В первой трети XIX в. таким местом чаще всего служило селение Герменчук. Представителями обществ и селений выступали здесь влиятельные старейшины, «бесстрашнейшие» бойцы (военные предводители) и кадии селений. «Туда же являются и молодые значительнейшие лица и входят со стариками в совещание» — говорит документ. Впрочем, как указывали наблюдатели того времени, на собраниях «...первенствуют: духовенство, владельцы и почетные старейшины из поколений; все же прочие не имеют голосу на совещаниях, они повинуются определениям старших и исполняют единодушно свое назначение». Совершенно определенно те же наблюдатели указывают на гегемонию нескольких крупных фамилий в политической жизни Чечни, влияние которых состояло прежде всего «.. .в количественном преобладании одной фамилии перед другой...». Кроме того, существенное влияние на принятие решений оказывали и экономические интересы «первенствующих племен»1.
В целом общественно-политическое положение чеченского общества было столь же пестрым и сложным, как и у всех народов Северного Кавказа. Недаром в 1824 г. один из русских чинов докладывал в Петербург, что «здешний край (Северный Кавказ. — Авт.) издавна управляется обычаями, подобными феодальному правлению средних веков в Европе...»2.
Военная организация. Влияние того или иного общества и селения зачастую напрямую зависело от количества вооруженных ополченцев, выставляемых ими в случае необходимости. Российские военные единодушно отмечали высокую боеспособность горского ополчения и постоянно указывали, что война с горцами намного тяжелее военных действий против регулярных турецких или иранских армий: «Единственные войска, которые Восток после охлаждения первого взрыва мусульманства мог противопоставлять европейцам, были всегда составлены из кавказцев... В отношении военной энергии сравнивать кавказских горцев с алжирскими арабами и кабилами... может быть только смешно. Никогда алжирцы, ни в каком числе не могли взять блокгауза, защищаемого 25 солдатами. Горцы брали голыми руками
1 См.: РГВИА. ф. ВУА. Д. 18508. Л. 3; Акты Кавказской Археографической Комиссии. Т. 6. — С. 498; Самойлов К. Указ. соч. — С. 32—35; Берже А. Я Чечня и чеченцы. — Тифлис, 1859. — С. 89; Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. Т. 1. — М., 1890. — С. 77; Семенов Н. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. — СПб., 1895. — С. 97; Саидов И. М. Этнографические заметки. Мехк-кхелл // Известия Чечено-Ингушского НИИЯЯ. Т. 4. Вып. 1. — Грозный, 1964; Тотоев Ф. В. Указ. соч. — С. 256; и др.
2 Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 2. 1816—1827. — СПб., 1864. — С. 329.
— 65 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Джигитовка аульной молодежи. Худ. Т. Горшельт (53, 45)
крепости, где сидел целый кавказский батальон. Они шли на картечь и штыки неустрашимых людей, решивших умереть до одного, взрывавших в последнюю минуту пороховые магазины, и все-таки — шли, заваливали ров и покрывали бруствер своими телами, взлетали на воздух вместе с защитниками, но овладевали крепостью»1.
Прекрасная индивидуальная военная подготовка обеспечивалась всем военизированным бытом чеченцев, с детских лет «приученных к оружию». Кроме того, буквально каждая семья была хорошо обеспеченна качественным огнестрельным и холодным оружием. Вооружение ополченцев состояло из кремневых винтовок, пистолетов, кинжалов и шашек. В ходу было и защитное вооружение — войлочные бурки, панцири, кольчуги, стальные налокотники, шлемы и щиты. Эти два обстоятельства в сочетании с отработанной десятилетиями тактикой превращали чеченское ополчение в грозную военную силу, способную эффективно противостоять российской армии, по праву считавшейся одной из лучших в мире.
Вместе с тем чеченское ополчение имело ряд существенных недостатков, на которые указывали те же российские военные наблюдатели. Прежде всего «...не действуют они соединенно... а каждое селение порознь под предводительством избранного общим голосом старца, тамадою ими именуемого». Кроме того, действия ополченцев носили, как правило, местный характер и ограничивались защитой собственного селения или общества. В результате чеченцам не всегда удавалось собрать в единый кулак крупные силы. Так, по расчетам российского командования,
1 Фадеев Р. Шестьдесят лет Кавказской войны. — Тифлис, 1860. — С. 24—25.
— 66 —


Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль
российских городов и крепостей
селения плоскостной и предгорной Чечни могли выставить не менее 16 тысяч бойцов, но даже после объявления всеобщего национального сбора воедино сходилось не свыше 3—4 тысяч человек1.
В целом нельзя говорить о существовании, по крайней мере в первой четверти XIX в., общечеченского государства в полном смысле этого слова, хотя необходимые предпосылки для его возникновения уже появились. В Чечне еще отсутствует управленческий государственный аппарат, нет единых государственных налогов, армии и многих других политических институтов, характерных для государства. Однако потребность создания государственной организации вполне осознавалась всем обществом, о чем свидетельствует деятельность Бейбулата Тай- миева — «атамана Чечни» и первых имамов.
§ 3. Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль российских городов и крепостей
Внешняя колонизация горских земель. В первой трети XIX в. российское правительство принимает дополнительные меры к экономическому освоению Предкавказья, без чего невозможно было удержать за собой весь Кавказ, включая и Закавказье. Важнейшим элементом государственной политики становится усиленная колонизация кавказских земель, что должно было окончательно закрепить их за империей. Однако в крепостной России было непросто найти свободные крестьянские массы для расселения в завоеванных областях на юге. Поэтому главные усилия направляются на увеличение на Северном Кавказе численности казаков и христианского населения самых разных национальностей, прежде всего армян. Так, еще в 1798 г. из Персии на Кавказскую линию были переселены 11 тысяч армянских семейств, которые основали три селения недалеко от Кизляра: Дербентское, Ка- рабаглинское (Каражалинское) и Мал ахал и некое. Однако закавказские переселенцы неохотно занимались сельским хозяйством, предпочитая торговые операции и различные виды ремесел. Значительная часть этих переселенцев не задерживалась непосредственно на Кавказской линии и перебиралась на постоянное жительство в быстрорастущие южнорусские города Причерноморья.
Рост русского населения на Северном Кавказе происходит в основном за счет переселения казачьих станиц с Дона и Волги, а также благодаря отставным солдатам, которых в соответствии с указом Екатерины II
1 См.: РГВИА. Ф. 414. On. 1. Д. 300. Л. 64—65, 69; Ф. 482. On. 1. Д. 122. Л. 42 об., 60; Материалы по истории Чечни и Дагестана. — С. 233, 285, 324; Броневский Г. Указ, соч. — С. 163—166. Акты Кавказской Археографической Комиссии. Т. 3. — Тифлис, 1869. — С. 215; Там же. Т. 9. — Тифлис, 1884. — С. 424; и др.
— 67 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
после завершения срока службы оставляли жить возле ставших им родными крепостей и военных укреплений. В начале XIX в. на Кавказской линии насчитывался целый ряд станиц и одна Горская команда, общей численностью приблизительно в 30 тысяч человек. Учитывая сложность переселения новых станиц, власти пытались пополнять казачьи полки за счет горцев, принимавших христианство и переходивших на русскую службу. Так, в 1823 г. в состав казачьего войска включен Бабуковский аул (будущая станица Бабуковская Волгского казачьего полка), проживавшие в районе Моздока беглые осетины и кабардинцы вошли в состав Горского казачьего полка, небольшое количество переселенцев-грузин было зачислено в Гребенской казачий полк, потомки чеченцев, когда-то переселившихся в Кизляр (так называемые «окочанские татары») были частично включены в Терское казачье войско и т. д.
Однако общее число горцев, приходящих на русскую службу, было невелико, а усиливающееся военное противостояние требовало экстренных мер по укреплению Кавказской линии. В результате власти начали форсировать переселение казачьих станиц. Так, в 1825—1827 гг. на Кавказ было переселено с Украины и Дона 11 станиц (2647 дворов, всего 8093 души). К 1830 г. образовано уже 15 новых станиц — Новогеоргиевская, Ессентукская, Кисловодская, Баталпашинская, Николаевская и др.
Потребность в новых поселенцах была так велика, что в отдельных случаях власти даже оставляли на Кавказе беглых крепостных крестьян, выдавая их прежним владельцам рекрутские квитанции. Сами казаки часто содействовали «сокрытию» беглых крестьян, которых расселяли на отдаленных хуторах и заимках и использовали в качестве дешевой рабочей силы. Так возникали целые селения, о существовании которых якобы ничего не знали местные российские власти. В 1801 г. на Кавказской линии проживало свыше 27 тысяч крестьян, и их количество увеличивалось, хотя и не очень быстрыми темпами. Слухи о том, что на новых землях государственные («казенные») крестьяне будут освобождены от податей, а принадлежавшие помещикам крепостные — от повинностей своим господам, способствовали массовым побегам крепостных крестьян, особенно в 20-е гг. XIX в. Побеги не прекратились и после того, как 12 мая 1826 г. от имени императора Николая I было официально объявлено, что все беглые крестьяне на Кавказе будут задерживаться и строго наказываться в соответствии с законами.
Переселение крестьян (даже государственных) необходимо было как-то стимулировать, прежде всего материально, чем российское правительство совершенно не занималось. Наоборот, обширные земли на Северном Кавказе передавались во владение русским помещикам, местным феодалам и высшим офицерам при условии, что в течение шести лет эти земли будут заселены. В одном только Кизлярском уезде


Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль
российских городов и крепостей
Казачий сторожевой пост свышкой на Кавказской линии. Худ. Л. Е. Дмитриев-Кавказский (56, 57)
за последние 30 лет XVIII в. и первые 20 лет XIX в. было роздано таким образом свыше 142 тысячи десятин земли. Естественно, что новые помещики предпочитали расселять на своих землях крепостных крестьян, которых они частью привозили из внутренних областей России, частью закрепощали разного рода беглый люд и рабов на месте.
Что касается непосредственно территории Чечни, то в начале XIX в. русские поселения и крепости (Кавказская линия) находились в основном на ее северной границе — по левому берегу Терека. На западе Чечни русские укрепления Владикавказ—Назрань—Моздок прикрывали Военно-Грузинскую дорогу. Начиная с А. П. Ермолова (с 1817 г.) русские военные укрепления переносятся вглубь Чечни на реку Сунжу.
Казачество. Большую часть земель по левому берегу Терека правительство передало в собственность расселенным здесь в станицах казакам еще в XVIII в. Позднее, в 1832 г., эти земли вошли в состав Кавказского линейного войска; затем Терское казачье войско вновь становится самостоятельным. Земли, дарованные войску в целом, делились между входившими в него станицами. В казачьих войсках существовало общинное землевладение и каждая казачья семья получала (по жребию) в пользование надел определенного размера. Так, в начале XIX в. в Терском, Гребенском и Моздокском полках душевой надел доходил до 50 десятин. Однако казачьи старшины «благодаря своей силе и значению» занимали дополнительно под хутора все более и более значительные пространства войсковых земель. Кроме того, казачье


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
офицерство в награду за преданную службу получало в личное владение земельные участки площадью от 100 до нескольких тысяч десятин. Чтобы урегулировать землепользование казаков, власти создали даже специальную комиссию, действовавшую с 1820 по 1853 гг., что отнюдь не остановило развитие земельного неравенства.
Особенность казачьей общины состояла в том, что она являлась не только поземельной, но и военной организацией. Помимо регулирования хозяйственной жизни станицы, казачий круг должен был обеспечивать подготовку пополнения для казачьего войска. Станичный сход производил раздел общинных земель, определял сроки посевов, уборки, сенокосов и других сельскохозяйственных работ. Казачьи войска в целом выступали в качестве крупных земельных собственников, но, наделяя казаков землей, государство требовало от них и выполнения ряда повинностей. Прежде всего, казаки обязаны были 20 лет своей жизни посвятить военной службе, в том числе: три года в подготовительном разряде, двенадцать лет — в строевом и пять лет — запасном. Причем на службу казак должен был идти со своим конем, обмундированием и вооружением.
В границах современной Чечни, на левом берегу Терека, помимо «новопоселенных» станиц, так называемых терских (Волгский и Моздокский полки), в начале XIX в. имелись «старожильческие» станицы, такие как Червленая, Старогладовская, Новогладовская, Курдюковская
Казаки в ночном секрете. Худ. А. Дмитриев-Кавказский (4, 35)
— 70 —


Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль
российских городов и крепостей
Линейный офицер казак с женой из станицы Гребенской (14, вклейка)
и Щедринская. В них проживали начиная с XVII в. так называемые «гребенские» казаки, имевшие много общих черт с чеченцами, в том числе и по происхождению. Гребенцы выставляли на военную службу в Гребенской полк до 500 всадников в полной экипировке на «горский манер». Станицы же Сунженских казачьих полков на территории нашего края сложились в 40—60-х гг. XIX в.
Кроме военной службы, казаки несли и другие повинности: по постройке дорог и мостов, по доставке почты, по предоставлению своих домов для постоя войск и т. д. В 1802 г. офицеры казачьих войск были
— 71 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Казачка станицы Червленой (5, 94)
официально уравнены в чинах с офицерами регулярных войск. Позднее высшие офицеры казачьих войск могли претендовать на приобретение потомственного дворянства1.
Роль русских городов в развитии края. Центрами экономической и политической жизни на Северном Кавказе становились города, оказывавшие влияние не только на российские, но и горские области. Так продолжало не только сохраняться, но и развиваться торговое значение Тифлиса (Тбилиси), древней столицы Грузии, ставшей центром российского владычества на всем Кавказе. Здесь располагался царский
1 См.: История народов Северного Кавказа с конца XVIII в. по февраль 1917 г. — М., 1988; Ахмадов Я. 3. История Чечни с древнейших времен до конца XVII в. — М., 2001; Заседателева Л. Б. Терские казаки. — М., 1974.
— 72 —


Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль
российских городов и крепостей
Тифлис. Старый город. (53, 78)
наместник и главные войсковые и административные учреждения, здесь процветала торговля не только с народами Закавказья, но и с горцами Большого Кавказа, в том числе с чеченцами.
В первой трети XIX в. своего рода «русской столицей» на Кавказе являлся город Кизляр. Сам город рос вокруг одноименной крепости и состоял из ряда слобод: Солдатской, Армянской, Грузинской, Окочан- ской, Татарской и т. д. Позднее рядом с городом появилась и казачья станица Кизлярская. В течение долгого времени кизлярским комендантам принадлежала военная и гражданская власть на Северо-Восточном Кавказе, а в самом городе функционировали правительственные и местные учреждения, комендантское управление и канцелярии. Имея в управлении обширную территорию от Каспийского моря до Кабарды, кизлярские коменданты не только проводили в жизнь государственную политику в отношении горцев, но и от имени правительства состояли в переписке с представителями близлежащих государств.
В начале XIX в. в Кизляре насчитывалось более 5 тысяч жителей, причем для подавляющего большинства его жителей основными занятиями были виноградарство, виноделие, различные ремесла и торговля. Примерно половину жителей города составляли армяне, а одну пятую часть — выходцы из Чечни.
Через Кизлярский рынок шла значительная часть горско-русской торговли, через этот город к горцам попадали товары из России. Кроме того, Кизляр выступал как крупный центр торговли сельскохозяйственной продукцией, включая продукты животноводства и живой скот.
— 73 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Кизляр в XIX в. (15, 128)
Кизляр и его окрестности являлись крупнейшим в России производителем и поставщиком корня марены, использовавшегося на фабриках в качестве красителя при производстве тканей. Начиная со второй половины XVIII в. здесь ежегодно собирали и продавали до 20 тысяч пудов сырого корня марены. Только в 1807 г. из Кизляра привезли в Астрахань корня марены на сумму в 50 тысяч рублей. В первой половине XIX в. кизлярцы придавали разведению этой культуры такое большое значение, что даже пошли на значительное сокращение площадей, отведенных под другие сельскохозяйственные культуры. Значительное количество корня марены приобреталось у горцев, причем по цене примерно в 4—8 раз заниженной.
В начале XIX в. Кизляр являлся крупнейшим в России центром виноградарства и виноделия. В 1800 г. жители города имели до 1400 виноградников, а к 1818 г. их число увеличилось до 4,5 тысяч. В 1830 г. на Кизляр приходилось более половины площадей виноградников, имевшихся в Притеречных районах: более 4,6 тысяч десятин из 8,7 тысяч десятин. Как указывали российские источники, производимого в районе Кизляра вина было достаточно, чтобы удовлетворить потребности «почти половины России». Ежегодно, в зависимости от погодных условий, кизлярские виноградники давали от 1 млн. до 2,2 млн. ведер вина и примерно 120—200 тысяч ведер виноградной водки. Расцвету виноградарства способствовало и то обстоятельство, что во время наполеоновских войн ввоз в Россию вина из европейских стран был значительно затруднен1.
В первой трети XIX в. Кавказская область производила ежегодно от 200 до 378 пудов шелка-сырца. Что касается Кизляра, то в его
1 	Гриценко Н. П. Экономические связи России с Северным Кавказом в 40-х годах XIX в. // Известия ЧИНИИ. Т. 2. Вып. 1. — Грозный, 1960. — С. 24.
— 74 —


Русское население Северо-Восточного Кавказа; экономическая и военно-политическая роль
российских городов и крепостей
окрестностях в первое десятилетие XIX в. производилось до 200 пудов шелка-сырца, а в следующее десятилетие его производство доведено до 500—600 пудов, стоимостью 200—300 тысяч рублей. Всего в окрестностях Кизляра шелководством занималось приблизительно 8—10 тысяч казаков, горожан и горцев.
Кизляр вел обширную торговлю с горскими народами, а также Закавказьем. По данным за 1830 г., в горские аулы из Кизляра вывезено товаров на 116 тысяч рублей, завезено же на 141 тысяч рублей. В тот же год в Закавказье вывезено товаров на 510 тысяч рублей, завезено же на 1 млн 352 тысячи рублей.
Помимо всего прочего, Кизляр являлся еще и центром просвещения на Северо-Восточном Кавказе. Здесь действовали приходское и уездное
Русские фабричные платки конца XVIII — начала XIX вв., поступившие к горцам (из собрания Д. Ю. Чахкиева)


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
училища, а в 1829 г. открылся частный мужской «благородный» пансион. Для жителей города мусульман имелись школы-медресе.
Наряду с Кизляром, для чеченских селений, особенно притеречных, большое экономическое значение имел и Моздок. Уже в конце XVIII в. в этом городе возник гостиный двор и насчитывалось до 100 торговых лавок. Значение Моздока как торгового центра увеличилось в начале XIX в., когда Восточная Грузия была официально включена в состав Российской империи. Путь на Военно-Грузинскую дорогу пролегал через Моздок, что увеличивало его значение как торгового перекрестка: от Моздока начиналась дорога в одну сторону — на Ставрополь и далее внутрь России; в другую сторону — на Владикавказ, Тифлис, в третью сторону на Кизляр и далее на Астрахань. В первой трети XIX в. большое значение имели Моздокские ярмарки, но по мере развития Владикавказа и Ставрополя, значение Моздока начинает падать. Тем более, что город так и не стал крупным ремесленным или промышленным центром, несмотря на то что именно здесь был открыт способ промышленной перегонки нефти для получения керосина, для чего сюда стала заводиться чеченская нефть.
В 20—30-х гг. XIX вв. поднялась политическая и экономическая роль Темир-Хан-Шуры в Северном Дагестане. Здесь была построена крупная русская крепость1.
Русская крепость Темир-Хан-Шура в Северном Дагестане (11, вклейка)
1 См.: Гриценко Н. П. Города Северо-Восточного Кавказа. — Ростов-н/Д, 1984; Гантемирова Г. А. Хозяйственное развитие народов Чечено-Ингушетии в первой половине XIX в. и вопросы общественных отношений // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом. — Грозный, 1982. — С. 34—37; идр.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Для Чечни огромное значение имел перенос левого фланга Кавказской линии с Терека на Сунжу, что привело к созданию новой оборонительной линии, главным опорным пунктом которой стала крепость Грозная. Однако в первой трети XIX в. крепость Грозная являлась военно-стратегическим и административным центром, почти не играя экономической роли. Вместе с тем данная линия по Сунже значительно затруднила торговлю чеченцев с теми же русскими городами и станицами по Тереку.
§ 4. Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Политическое положение. Чеченцы вступили в XIX в. бесспорно «сильнейшим народом» Северного Кавказа, на что указывали сменявшие друг друга русские военноначальники. В политическом отношении Чечня представляла собой в этот период втягивающийся в некое национально-государственное устроение конгломерат «вольных обществ» и княжеских владений в Притеречной зоне, а также аульных обществ с княжеской системой управления (Аух и Качкалык) и т. д. Княжеская власть, наблюдавшаяся в некоторых районах Чечни, основывалась как на праве частной собственности феодалов, владевших обширными землями (в Притеречье), так и на выполнении общественных, управленческих и представительских функций (как в Аухе и Качка лыке). Но жители Качкалыка еще в 1804 г. отказались от услуг князей и перестали выплачивать аксайским князьям ясак. Российские власти по этому поводу констатируют: «Сии качкалыки... вышли из всякого послушания, овладев всем участком между рекой Гуйдюрмезом и левым берегом Аксая, так что они уже к области Чеченской принадлежать должны»1. При этом кумыкские княжества Северного Дагестана в первой четверти XIX в. все активнее включаются в зону политического и экономического влияния своего западного соседа.
В тех районах Чечни, где князья продолжали выступать в качестве владельцев обширных земель (Притеречье) их власть была гораздо слабее, чем, например, в феодальных владениях соседнего Дагестана или Кабарды. Российские источники постоянно подчеркивают, что и здесь терские чеченцы не дают «помещикам никакой над собой воли». Князья все еще получают один раз в год условленную меру хлеба и обговоренное количество скота от селений, считающихся подвластными им, но при этом совершенно не властны над их жителями: «Словом,
1 Цит. по ст.: Ахмадов Я. 3. Вайнахи в кумыкских княжествах // Известия Чечено- Ингушского республиканского краеведческого музея. Вып. 11. — Грозный, 1975. — С 64.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
влияние князей на эти общества было только номинальное, сами князья в этом сознавались»1.
Еще задолго до начала XIX в. западные районы Чечни (в частности равнинные аулы Арштхоя) были полностью освобождены от кабардинского влияния. Более того, чеченцы вытеснили кабардинцев и с части течения верхней Сунжи, района Несархоя (Назрань) и далее вплоть до Владикавказа. Не случайно, что ингуши из окрестностей Владикавказского укрепления в 1807 г. обратились именно к чеченскому предводителю имаму Мохьмад-хаджи с просьбой обеспечить им поселение в районе Назрани. Чеченские предводители в этот период согласились закрепить важные в военном плане Назрановские высоты близкородственными ингушами. Такое разрешение было дано в обмен на обязательство принять ислам и вносить в пользу мечети ежегодную плату в размере рубля серебром и 2-х мер проса с каждого двора. Ингуши обязались построить мечеть и строго придерживаться мусульманской веры. Такую же по размерам сумму поселившиеся на новом месте ингуши обязались выплачивать и владельцу Большой Кабарды князю Батоко Жамботову (Бутока Джанбулатов) взявшему на себя управленческие и представительские функции в новом обществе2.
В начале XIX в. Чечня быстро усиливается в экономическом, политическом и военном отношении и стремится распространить свое влияние на соседние области. Этому частично способствовало и дальнейшее ослабление Кабарды, долгое время выступавшей в качестве гегемона на значительной части Северного Кавказа. В довершение ко всем бедам, Кабарду поразила сильнейшая эпидемия чумы, продолжавшаяся с 1805 по 1812 гг. и буквально опустошившая ее. По мнению некоторых исследователей, в результате эпидемии и бегства горцев за Кубань общая численность кабардинцев между Тереком и Кубанью сократилась едва ли не в десять раз — с 300 до 30—35 тысяч человек.
Спасаясь от чумы, часть кабардинцев переселилась и в Чечню, так как болезнь, дойдя до поселений ингушей, не распространилась далее к востоку на чеченские селения. Собственно, другого пути для миграции у кабардинцев как на восток (в Чечню) или на запад (за Кубань) не оставалось, так как русские власти стремясь не допустить распространения эпидемии распорядились полностью прекратить сообщение с Кабардой, не под каким предлогом не впускать к себе горцев, а «...в случае непослушания стрелять, приемля подъезжающих в виде неприятеля»3.
1 «Кавказ». — 2 октября 1848. — № 40.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — Тифлис, 1870. — С. 897.
3 Там же. Т. 3. — Тифлис, 1869. — С. 52, 57.
— 78 —


Политическая карта Кавказа в XIX в. с указанием изменения границ (совр. карта, легенда на польском языке)
Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Политика Российской империи на Кавказе в начале XIX в.
По целому ряду внешнеполитических причин в конце XVIII — начале XIX вв. Россия временно ослабляет натиск на Кавказ. Старые европейские монархии и буржуазная Англия объединяют усилия для борьбы с наполеоновской Францией. С каждым годом военные действия в Европе поглощают все больше русских солдат и материальных ресурсов российского государства. Кроме того, внимание России было направлено и на войны с Турцией и Ираном. На кавказском театре военных действий главные усилия российского правительства оказались сосредоточены в Закавказье, где формальное присоединение Грузинского царства еще требовалось подкрепить мероприятиями военного характера. В короткое правление Павла I главной целью России на Кавказе было поставлено не прямое завоевание, а создание некоего кавказского федеративного государства, находящегося под российским протекторатом. Эту идею постигла та же участь, что и многие другие проекты Павла I — в тех условиях она просто не могла быть реализована.
Новый император Александр I, вступив на престол в 1801 г., пошел на прямое присоединение Грузии (в данном случае Картли-Кахети). На Северном Кавказе поначалу молодой император был настроен действовать против горцев преимущественно «лаской». В императорском рескрипте князю Цицианову, командовавшему войсками на Кавказе, указывалось на многочисленные злоупотребления российских военных и гражданских чиновников как на одну из важнейших причин напряженности в отношениях с горцами. Одновременно император требует всеми способами «...отвращать между ними (горскими народами. — Авт.) всякое единомыслие...», что должно было стать главным содержанием российской политики в отношении горцев1.
Крупные наступательные операции прекращаются, но для обеспечения удобного сообщения с вновь приобретенными владениями предпринимается инженерное строительство Военно-Грузинской дороги. Одновременно принимаются меры по укреплению подступов к самой дороге, приобретавшей для Российской империи стратегическое значение. С этой целью в 1803 г. было закончено восстановление крепости Владикавказ, а также произведено общее укрепление Кавказской линии. Большое внимание уделяется и Приморскому Дагестану, через который вел сухопутный путь в азербайджанские ханства.
Восстание горцев 1804 г. Значение Владикавказской крепости было по достоинству оценено российским правительством в том же 1803 г., когда начались волнения в Кабарде, а затем и в Осетии. В 1804 г. осетинский феодал Ахмед Дударов открыто поднялся против России
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — Тифлис,
1868. 	— С. 9; Ахмадов Я. 3. Политическая ситуация на Северном Кавказе и положение Чечни в конце XVIII — начале XIX в. В кн.: История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. — М., 2001. — С. 405—410.
- 80 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Селение Ларе (владение Дударовых) в Дарьялском ущелье по Военно-Грузинской
дороге (6, 255)
и с помощью чеченцев, ингушей и других горцев на какое-то время даже сумел блокировать Военно-Грузинскую дорогу и прервать сообщение между Владикавказом и Тифлисом. С южной стороны Кавказского хребта действовали отряды мятежных грузинских царевичей. Активные военные действия ведутся в Кабарде и на Северо-Западном Кавказе, где российское командование стремится удержать ранее завоеванные позиции.
Восстание на Северо-Восточном Кавказе было тесно связано с событиями в Закавказье, где грузинские царевичи и правители азербайджанских ханств при иранской поддержке пытались вытеснить Россию обратно за Кавказский хребет. В 1804 г. началась русско-иранская война и правитель области Шеки Мамед-Хасан-Хан, сообщая жителям Аксая о том, что против русских выступил персидский государь Фетх-Али-шах, высоко оценивал действия горцев по блокаде Военно-Грузинской дороги: «Мы слышали, что Чеченцы, Кабардинцы и Херинцы (речь, без сомнения, идет об осетинах, которых большинство соседних горцев называют «хӀири». — Авт.) пересекли дорогу гяурам во время их движения из Моздока... Да убелит Господь Бог их лица за такой подвиг!». Указывая, что теперь в распоряжении русских войск осталась только одна дорога в Закавказье — по Приморскому Дагестану через Дербент, шекинский хан призывал дагестанцев и чеченцев перекрыть и ее. К чеченцам и другим северокавказцам с письменными прокламациями обращался и сам шах Ирана: «Теперь вы должны позаботиться о том, чтобы... заперты были все проходы, так что, если бы они (русские. — Авт.) вздумали перешагнуть на эту сторону, то были бы истреблены вами»1.
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — С. 639,821.
— 81 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Фирманы иранского шаха попадали к горцам через находившегося у него на службе грузинского царевича Александра.
В Петербурге с тревогой заговорили о восстании «44-х горских народов» от Дербента до Анапы и о возможной гибели малочисленных армейских частей на Кавказе. Однако в том же 1804 г. восстание горцев быстро пошло на спад.
Большая часть Чечни, которая не представляла еще единого политического целого, не прислушалась к пожеланиям Тегерана и воздержалась от прямого участия в военных действиях против русских войск. В свою очередь в Санкт-Петербурге еще не решили для себя, какую политику следует проводить в отношении чеченцев. Так, признав, что «для спокойствия Грузии» целесообразно было бы совершенно истребить в Закавказье лезгин, канцлер граф Воронцов от имени императора запрашивал генерала Цицианова в отношении чеченцев: «...какой способ имеется об усмирении или также истреблении их?»
Сам характер запроса говорит о том, что в российской столице плохо представляли себе положение на Кавказе. Цицианов, понимавший, что имевшимися в его распоряжении войсками невозможно не только «истребить» всех горцев, но и предпринять успешное наступление вглубь гор, рекомендовал в отношении чеченцев ограничиться набегами «...на их равнины (кои не могут представлять столько опасности) летом для отнятия способа жать хлеб, стравливая его, а зимою и осенью для захвату скота без выкупу суть самовернейшие средства к усмирению сих хищников, от оплошности наших войск новую храбрость и новую дерзость приобретающих, к стыду войска Российского»1.
Лишь нехваткой вооруженных сил России на Кавказе можно объяснить то обстоятельство, что против чеченцев карательные экспедиции направляются лишь изредка. Во время одной из таких экспедиций среди особо отличившихся в составе русских войск генерал Глазенап назвал и чеченца по происхождению прапорщика А. Чеченского2, будущего генерал-майора русской армии и героя Отечественной войны 1812 г.
Наступление России на Чечню. Успешно подавив в 1804 г. выступления в Кабарде, Осетии и Дагестане, командование Кавказской линии готовится к тому, чтобы предотвратить дальнейшее усиление Чечни в северокавказском регионе. К этому побуждали и обстоятельства внешнеполитические: русско-иранская война происходила при одновременном ухудшении российско-турецких отношений. Готовясь к войне с Россией, Турция также стремилась привлечь на свою сторону кавказских горцев, в том числе и чеченцев. Резкая активизация
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — Тифлис, 1868. —
С. 761—762.
2 Там же. — С. 942.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
турецкой агентуры не осталась незамеченной, и новый командующий Кавказской линией И. В. Гудович в июне 1806 г. лично прибыл к границе Чечни где должен был состояться съезд представителей 104 чеченских селений. Целью генерала было предупредить готовившиеся нападения чеченцев на российские укрепления.
Было бы неверно связывать усиление нападений горцев на Кавказскую линию с какой-то протурецкой или проиранской ориентацией чеченских старшин. И без турецкой агитации у чеченцев имелось достаточно причин, чтобы оказывать сопротивление российской колониальной экспансии. Это прекрасно понимали и в Петербурге. Еще первые российские кавказоведы подчеркивали, что горцы проводили свою собственную политику, стремясь использовать военное давление для того, чтобы добиться определенных уступок со стороны России. И в данном конкретном случае чеченцы стремились использовать ухудшение российско-турецких отношений для укрепления своих позиций по отношению к России, для чего и усилили набеги на российские укрепления и казачьи станицы.
Следует быть отмеченным, что набеги российских войск на горские аулы на протяжении XVIII—XIX вв., именовавшиеся «репрессалиями» и «экспедициями», были куда чаще и масштабнее. При этом дело не ограничивалось захватом пленных и скота; уничтожались посевы, вырубались сады, а аулы сжигались дотла. В глазах горцев, никогда не губивших сады, посевы и дома своих врагов, такие действия представлялись дикими, кощунственными. Поэтому российское командование, стремившееся военными экспедициями и мерами экономического давления принудить Чечню «к полной покорности», получало совершенно обратные результаты.
Одновременно кавказское командование делало все возможное, чтобы изолировать чеченцев от соседей, для чего горским народам прямо запрещалось иметь с ними какие-либо сношения: торговые, политические или военные. Так, еще до начала восстания 1804 г. российские военные власти с раздражением отмечали, что Аксайское и Андреевское общества кумыков «...не престают иметь сношение с соседями своими хищными чеченцами...», а осетины-тагаурцы «...имеют у себя много лезгин и чеченцев». Однако попытки оказывать давление на соседей чеченцев часто приводили к прямо противоположному результату. Так, в апреле 1805 г. аксаевские владельцы сообщили, что жители восьми подвластных им селений приняли решение переселиться в Чечню1.
Дипломатический демарш И. В. Гудовича на съезде чеченских представителей окончился провалом — в 1806 г. отмечен целый ряд нападений на Кавказскую линию. Стремясь «умиротворить» Чечню
1 	Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — Тифлис, 1868. — С. 937, 944,1019.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
до начала русско-турецкой войны, российское командование уже в ноябре 1806 г. начало подготовку большой военной экспедиции, тем более, что по сообщениям лазутчиков, в самой Чечне собиралось десятитысячное чечено-дагестанское ополчение, готовившееся к активным действиям на русской границе на протяжении от Кизляра до Моздока. Численность российских регулярных войск на Левом фланге доводится до 26590 человек1. В этом положении противников застало известие о начале войны с Турцией. Основной театр военных действий приходился на Северо-Западный Кавказ, где главной целью русских была турецкая крепость Анапа, которую предстояло штурмовать во второй раз после 1791 г., когда здесь попал в плен горский имам шейх Мансур.
Экспедиция генерала Булгакова. Сражение в Ханкале. Командование Кавказской линии в начале 1807 г. решило ускорить проведение давно намечаемой экспедиции на Чечню, чтобы обезопасить свои тылы в ходе операций на правом фланге Кавказской Линии. С этой целью образуется 10-тысячная группировка под командованием генерала Булгакова. 12 февраля 1807 г. российские войска вступили в Чечню и двинулись по направлению к Ханкальскому ущелью, где произошло ожесточенное сражение с чеченским ополчением. Отрапортовав об одержанной «победе», генерал Булгаков в конце того же донесения жалко признается: «По многим скопищам врагов меня окружающих я не решаюсь представить Вашему Сиятельству сего... донесения с моим нарочным, но препровождаю сие... с преданным нам чеченским владельцем»2. Пу существу генерал со всем своим воинством был заблокирован в Чечне.
Ханкальское сражение, воспетое в чеченской песне, переведенной русским офицером в 1856 г., было первым крупным сражением начала XIX в., где российской армии противостояло чеченское общенациональное ополчение с единым руководством. Пологое ущелье, заросшее лесом, было перекрыто рвом, за которым шла глубоко эшелонированная оборона из системы завалов, блокгаузов и окопов. Овладеть ими войскам удалось после ожесточенных и упорных рукопашных схваток, в которых обе стороны понесли значительные потери. Чеченское войско показало не только высочайшую храбрость и упорность, но, что важнее, высокую дисциплину и организованность, позволившую им буквально перемолоть регулярные силы и уйти с поля боя непобежденными, с высоким состоянием морального духа.
В течение месяца российский отряд медленно продвигался по Чечне, сжигая отдельные селения и терпя жестокие потери от нападений чеченцев, перешедших к тактике засад и нападений на пути передвижения
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 3. — Тифлис,
1869. 	— С. 86.
2 Там же. — С. 665—666.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
русских полков. 18 марта 1807 г. генерал Булгаков отвел свои сильно потрепанные войска с чеченской территории, так и не сломив сопротивления чеченцев. И. В. Гудович в донесении от 14 апреля 1807 г. уверял, что над чеченцами одержана победа, а понесенные войсками серьезные потери оправдывал тем, что «...при наказании чеченцев — неприятеля отчаянного, защищавшего себя с необычайною твердостью и зверством, нельзя было не иметь некоторого урона как в офицерах, так и в нижних чинах...».
Несмотря на оптимистические рапорты генералов, а также последовавшее вскоре перемирие и согласие части равнинных чеченских селений выдать заложников, российское командование сочло поход Булгакова неудачным. Это мнение подкреплялось еще и тем обстоятельством, что к участию в экспедиции не удалось привлечь кабардинскую милицию. И. В. Гудович писал по этому поводу: «Крайне сожалею, что кабардинцев не пришлось употребить в настоящее дело с чеченцами, ибо вся цель моя была та, чтобы поссорить эти два народа между собой, поселить между ними вражду и этим самым со временем их ослабить»1.
Кабардинские князья и уздени и в последующие годы всячески старались уклониться от участия в античеченских экспедициях российских войск. Так, объясняя свой отказ от участия в очередном походе против чеченцев, кабардинские представители в 1810 г. заявляли: «Чеченский народ после изнурения нашего есть гораздо нас сильнейший, неукротимость которого генерал Булгаков испытал в 1807 г. со всеми его силами».
Более того, в последующие годы чеченские общества и кабардинские владетели объединяются для оказания отпора российским колониальным устремлениям. Так, в 1809 г. генерал Тормасов докладывал, что кабардинцы и чеченцы «.. .прекратили всякую вражду и сделали между собою условие единодушно действовать во вред России. Причиною же сего всеобщего вооружения не что иное, как напряжение Порты Оттоманской возбудить их против нас...»2.
Неудача Булгакова, а главное — полоса длительных внешних войн, в том числе и в Европе, надолго сковали активность России на Кавказе. Операции российских войск против горцев, в том числе и чеченцев, носят довольно ограниченный характер. Не имея в своем распоряжении достаточно военных сил, кавказское командование активизирует усилия по привлечению на свою сторону виднейших чеченских старшин и предводителей. Летом 1807 г. старшина Хаджи-Реджеб Кандауров по поручению генерала И. В. Гудовича объехал двадцать чеченских селений, пообещав местным старшинам значительное денежное вознаграждение,
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 3. — Тифлис,
1870. 	— С. 667.
2 Там же. Т. 4. — Тифлис, 1870. — С. 823.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
в случае если жители их аулов «изъявят покорность». Из его донесений следует, что старшины, в том числе и Бейбулат Таймиев, выразили согласие принять российское покровительство и выдать аманатов, но только после того, как получат обещанные деньги. При этом Бейбулату и другому предводителю Чулику были обещаны офицерские чины и жалование, «...если они успеют в вспомоществовании... к склонению чеченцев в покорении России...». Как признавал И. В. Гудович, в наибольшей степени к миру чеченцев привлекло обещание разрешить им свободно и беспошлинно торговать на Кавказской линии1.
Начало восхождения Бейбулата Таймиева. Как уже говорилось, начало XIX в. характеризуется возросшим влиянием в Чечне сословия старшин, наиболее ярким представителем которого был Бейбулат Таймиев, о первом периоде жизни которого в российской и советской историографии содержатся довольно противоречивые сведения. Предполагается, что он родился приблизительно в 1779 г. в одном из плоскостных селений Чечни. Русский кавказовед В. А. Потто считал родиной Б. Таймиева селение Гельдаген, рядом с которым позже находились принадлежавшие ему хутора. Чеченский этнограф А. Сулейманов зафиксировал в окрестностях селения Хьочен-Аре несколько топонимов, связанных с именем Бейбулат.
Горец с пленным офицером (возвращение с набега). Худ. П. Соколов (53, 169)
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 3.— С. 671.
— 86 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Известность пришла к молодому Б. Таймиеву в конце сентября 1802 г., с похищением полковника И. П. Дельпоццо (впоследствии генерал-майор, комендант крепости Владикавказ и командующий войсками на Кавказской линии). За его освобождение похитители требовали 20 тысяч рублей серебром, и российский офицер провел в плену больше года, пока шли трудные переговоры об условиях выкупа. Все это время И. П. Дельпоццо содержался в крайне тяжелых условиях в селении Герменчук. По сообщениям одного из посредников, который посетил пленника: «Перед ним был не человек, а скелет. Тяжелые оковы висели на руках и ногах его; на шею надето было толстое железное кольцо с огромным висячим замком, и от этого кольца тяжелая цепь продета была сквозь стену сакли и укреплена снаружи к толстому и прочному столбу. Постелью Дельпоццо служил изорванный лоскут овчины, брошенной на голом полу, а одежды на нем не было почти никакой. Старик, как рассказывал потом Алиханов, то плакал, как ребенок, то, ободрившись, шутил над оковами и говорил о превратности судьбы человеческой».
Российское командование привлекло к переговорам об освобождении И. П. Дельпоццо горских посредников, в частности шамхала Тарковского и джаро-белоканских «лезгин», восстание которых было жестоко подавлено как раз во время описываемых событий. Лезгинам было предложено освободить И. П. Дельпоццо своими силами, за что российское командование обещало отпустить до 100 лезгин, захваченных в плен во время восстания. В конечном итоге командованию Кавказской линии пришлось согласиться на уплату выкупа, но одновременно оно решило примерно наказать чеченцев, прежде всего те селения, через которые проехали похитители И. П. Дельпоццо со своим пленником. За Терек были посланы войска, которые отогнали у чеченцев в общей сложности более 1500 голов крупного рогатого скота, лошадей и другой скот. Сумма, вырученная от реализации этой разбойничьей добычи, и была уплачена в качестве выкупа1.
Захват заложников широко практиковался у всех горцев Северного Кавказа, как один из способов приобретения военной добычи или принуждения к выполнению тех или иных договоренностей. Тот же И. П. Дельпоццо, побывавший в чеченском плену, писал летом 1805 г. князю Цицианову: «Дагестанцы, кумыки, чеченцы, тагаурцы, дигорцы, ингуши и прочие другие горские народы пленников наших русских, грузин и прочих христиан и нехристиан, продают кабардинцам, которые... [их] отвозят в турецкий город Анапу для продажи туркам.. .»2 Сами российские власти также практиковали заложничество, отбирая аманатов от горских селений, на чью верность они не полагались.
1 Колосов Л. Н. Славный Бейбулат: Историко-биографический очерк. — Грозный, 1991. - С 158.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 2. — С. 973.
— 87 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Захваченных в экспедициях в плен горцев также могли обменять или вернуть родственникам за выкуп; широко практиковалось и получение выкупа за трупы горцев. В том же Кизляре функционировал крупнейший невольничий рынок.
После мирных переговоров 1807 г. жители ряда чеченских селений согласились принять у себя «приставов» (по существу наблюдателей) от российских властей, причем их кандидатуры чеченцы определяли сами. В селении Старые Атаги приставом стал брагунский князь Кучук Таймазов, в Новых Атагах — аксайский владелец Муса Хасаев, в Ге- хах — майор Бамат Бекович-Черкасский. Однако уже в феврале 1809 г. стало известно, что все чеченские селения, ранее объявившие о своем «подданстве», нарушили обещания1.
В ноябре 1807 г. Бейбулат Таймиев, сыгравший видную роль в организации сопротивления экспедиции Булгакова, в первый раз присягнул на верность российскому императору, за что был пожалован чином подпоручика. В декабре того же года он вместе с другими чеченскими старшинами совершил официальную поездку в Тифлис. Надо сказать, что время от времени командование Кавказской линии прибегало к денежным выплатам предводителям чеченцев, рассчитывая таким нехитрым способом купить их лояльность. Интересно, что зачастую средства, затрачиваемые на подкуп чеченской верхушки, по распоряжению командования собирались «от их же деревень». Например, в 1811 г. для старшин чеченских селений по правому берегу Терека с местных жителей было собрано 1400 рублей.2
Чеченские предводители, как правило, охотно принимали деньги и офицерские чины, что, однако, не всегда гарантировало их верность. Тот же Б. Таймиев, состоя на российской службе и получая офицерское жалование, не только не оказывал ожидаемых от него услуг, но, напротив, по донесениям лазутчиков, активно участвовал в подготовке нападений на российские укрепления. Таким образом, отношения с российским военным командованием Б. Таймиев стремился использовать для упрочения своего собственного влияния в Чечне. Его истинные цели, конечно же, не были большим секретом для военной администрации, которая, не имея достаточно сил для эффективного сдерживания чеченцев, вынуждена была постоянно прибегать к услугам представителей чеченской верхушки. Именно поэтому изгнанному с российской службы Б. Таймиеву в 1811 г. вновь предложено вернуться на службу.
Ингушский вопрос в российско-чеченских отношениях. Российское командование предпринимало немало усилий по использованию в своих интересах противоречий и конфликтов, постоянно возникавших
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 3. — С. 676—677.
2 Там же. Т. 4. — С. 904.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
между северокавказскими народами. Зачастую такие конфликты и прямо провоцировались. Так, для безопасности Владикавказского укрепления и охраны немалого участка Военно-Грузинской дороги большое значение имело обеспечение лояльности со стороны ингушей. Коменданты Владикавказа состояли в постоянных контактах с поселившимися в местечке Назрань ингушами и провоцировали их старшин прибегнуть к российской помощи, чтобы избавиться от «претензий» своих сильных соседей — чеченцев и кабардинцев. В июле 1810 г. ингуши, по предварительной договоренности с генерал-майором Ивеличем, вместо оказания помощи, согласно условиям их водворения в Назрани, отрезали пути отступления кабардино-чеченскому отряду, совершенно ослабленному в результате неудачного нападения на крепость Владикавказ. В ходе внезапной стычки с ингушами отступающая «партия» потеряла 51 человек убитыми.
Опасавшиеся мести за это нападение ингушские старшины теперь вынуждены были открыто просить помощи у коменданта Владикавказа, которому пообещали «...истребить мечети и выгнать от себя мулл Мухамеданского закона, проповедников и учителей». Ответное нападение чеченцев и кабардинцев на Назрань было отбито своевременно высланным сюда из Владикавказа русским военным отрядом, состоявшим из пехоты и казаков при поддержке трех орудий. Часть солдат была оставлена при Назрани, где стало строиться укрепление.
Таким образом, было положено начало постоянному военному присутствию российских войск в районе Назрани. Командующий Кавказской линией генерал Тормасов сообщал в Санкт-Петербург: «...я вознамерился, воспользовавшись враждою двух народов, преклонить ингушевцев на вечное подданство...» 22 августа 1810 г. во Владикавказе ингушские представители приняли присягу на подданство России. Весной 1811 г. строится новая крепость — Назрановское укрепление, рассчитанное на один батальон пехоты, 3 орудия и 150 казаков. Как откровенно писал И. П. Дельпоццо, задача нового укрепления состояла не столько в том, чтобы препятствовать чеченцам безнаказанно нападать на Военно-Грузинскую дорогу, сколько надзирать за самими ингушами1.
Владикавказские коменданты предпринимают также постоянные усилия, чтобы обратить ингушей в православие. За период с 1822 по 1825 гг. было крещено 2602 человек. Позже сами ингуши (в 1842 г.) жаловались военному министру Чернышову, что были крещены «.. .мерами насильственными и обольстительными». До 700 назрановцев тогда же заявили о своем желании вновь вернуться в ислам, что встретило резкие возражения российских чиновников. К так называемым
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — С. 886—898, 902.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
«вероотступникам» власти применяли самые суровые меры, вплоть до ареста и высылки1.
Политика России в отношении Чечни в 1810—1816 гг. Одновременно с созданием Назрановского укрепления военный комендант Владикавказа полковник И. П. Дельпоццо построил передовое укрепление на переправе через Сунжу и задолго до Ермолова выдвинул план строительства новой линии крепостей, постепенно продвигая ее вниз по течению Сунжи вглубь Чечни: «...таким образом постепенно и по времени составиться может граница по Сунже до самого Терека; в тогдашнее время как чеченцы, равно и... за Тереком живущие народы будут разделены и чеченцы обезсилены; в тогдашнее время чеченцы необходимо принуждены будут покориться...» Предложение И. П. Дельпоццо было отклонено только потому, что на Левом фланге не оказалось достаточных сил для его реализации2.
Несмотря на то, что в официальной дипломатической переписке со странами Европы и Востока российские власти всегда заявляли о «покорности» кавказских горцев, во внутренних донесениях, поступавших с Кавказа в Санкт-Петербург, о тех же чеченцах откровенно сообщается, что они «никому не подвластны». Как признавали позднее сами российские военные, «...масса чеченского населения, раскинутая у подножия Черных гор за Сунжей, по Аргуну и многим другим притокам, убежденная в неприступности своих аулов, закрытых густыми лесами ...об изъявлении покорности вовсе не думала и колебалась только в выборе системы борьбы: обороняться ли при движении русских за Сунжу или самим нападать на них?»3
Исключение составляли только Надтеречные чеченцы, селения которых находились в непосредственной близости от русских укреплений, по существу, отделенных от них только течением реки. Постоянное военное давление вынуждало их считаться со своими опасными соседями. В свою очередь российские власти стремились всячески укрепить собственное влияние по правому берегу Терека. Командование даже поощряло переселение сюда чеченцев из внутренних районов Чечни, не без основания считая, что здесь они будут находиться под постоянным контролем. Так, в апреле 1811 г. генерал Тормасов разрешил чеченцам селиться на свободных землях «кумыкских владельцев» (в данном случае чеченских. — Авт.) вдоль Терека, при условии, что переселенцы выдадут аманатов и будут возмещать казакам убытки от набегов партий, которые пройдут рядом с их селениями4.
2 Такоева К Миссионерство в системе колониальной политики царизма на севере Кавказа // Революционный Восток. — 1936. — № 2—3. — С. 59,60.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — С. 830, 902.
3 Зиссерман А. История 80-го пехотного Кабардинского генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка. 1760—1880. Т. 1. — Спб., 1881. — С. 342.
4 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — С. 905.
— 90 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Естественно, что очередная русско-турецкая война 1809—1812 гг. вызвала обострение ситуации в Чечне. Верные своему правилу использовать внешнеполитические затруднения России с выгодой для себя, чеченские лидеры активизируют нападения на Кавказскую линию. Русские лазутчики летом 1809 г. сообщали о появлении в чеченских селениях фирмана турецкого султана, с предложением восстать и обещанием помощи порохом, свинцом и оружием. «Возмущали народ» также три посланца от мятежного грузинского царевича Александра. Характерно, что нападения чеченских партий приходятся на населенные пункты, расположенные на значительном удалении от Чечни. Так, в декабре 1809 г. нападению подверглось село Приближное, находящееся рядом с укреплением Прохладное в Большой Кабарде. Среди захваченной чеченцами добычи военные называют 20 пленников и много скота. И. П. Дельпоццо считал, что это нападение стало возможным благодаря тайной поддержке, которую чеченцы имели со стороны местных кабардинцев, недовольных отнятием у них земель.
Постоянным объектом нападений служила Военно-Грузинская дорога, передвижение по которой стало весьма опасным занятием: «...целая рота и пушка не всегда обеспечивают от нападения чеченцев». Внешние обстоятельства не позволяли России наращивать свое военное присутствие на Северном Кавказе, а потому военный министр М. Б. Барклай де Толли рекомендовал командующему Левым флангом активнее использовать методы экономического давления на чеченцев. В частности, он указывал на важность «...завладения соляными озерами близ города Тарку, по влиянию на лезгинов и чеченцев, заимствующих нужную для них оттоль соль...»1. Но лучшим средством для сдерживания чеченцев оказалось ослабление торговых ограничений в отношении производимых в Чечне товаров. 1812 год, потрясший Россию вторжением армии Наполеона, отмечен на Кавказе съездом чеченских старшин в Моздок для переговоров с российским командованием и оживлением чеченской торговли на Кавказской линии.
Царевич Александр. Несмотря на настойчивые попытки грузинского царевича Александра Багратиони воспользоваться тяжелым положением Российской империи и организовать крупное выступление в Грузии и на Северо-Восточном Кавказе, чеченцы (за исключением некоторых высокогорных обществ) отказались поддержать его. Сам царевич уверял закавказских правителей, что на Северном Кавказе к нему готовы присоединиться до 80 тысяч горцев и для организации немедленного восстания требуются только деньги. Это потрясающее по своей амбициозности заявление строилось на донесениях его собст¬
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 4. — С. 891—892; Там же. Т. 5. — С. 37.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
венных агентов. Последние в марте 1813 г. уверяли царевича Александра, что «...из одной только Чечни прибудут к Вам 8000 отборных людей», а из Дагестана — более 40 тысяч. Складывается впечатление, что царевич и его агенты стремились «выкачать» из своих зарубежных покровителей как можно больше денег, передавая завышенные сведения о числе готовых к восстанию горцев и о набегах на Кавказскую линию: «Чеченцы говорили, что они вместе явятся к Вам и что они в прошедшую зиму 3500 лошадей отогнали у русских и 500 пленных, коих мы сами видели». Одновременно среди горцев распускали слухи о том, что французские войска остаются в России, российский император бежал в сторону Казани и просит мира у Наполеона1.
В рапортах командующего Кавказской линией генерала Ртищева и других донесениях подчеркивается ограниченный характер поддержки царевича Александра чеченцами и другими горцами. Под влиянием хевсуров только живущие рядом с ними «кистинцы» (верхнеаргунские чеченцы) согласились принять царевича. Удачное наступление русских войск в горы, со стороны равнин Грузии, привело к разгрому хевсурс- ких селений, жители которых были настолько далеки от времени, что сражались в средневековых защитных доспехах (что вызвало немалое изумление у русских офицеров — участников похода). Поражение хевсур сказалось на отношении горных чеченских обществ к Александру: «Чеченцы, к которым он намеревался прибегнуть под покровительство,
Вооруженный горец. Худ. Т. Горшельт (53, 134)
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 5. — С. 370, 373.
— 92 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
услыша о приближении российских войск... с неожидаемой ими стороны, вовсе отказались его принять...» Какое-то время царевич все-таки скрывался в горной Чечне, в местности Чантети (вероятно, общество Чанти. — Авт.), где помощь ему оказывал старшина Махмад Алдишвили (Алдамов? — Авт.): «Он пробыл здесь 5 дней, голодный...» Дагестанские и чеченские селения отказывались принимать у себя грузинского царевича, и когда он попробовал направиться в Дагестан, его ограбили по пути1.
Ситуация в регионе в период борьбы России с Наполеоном. Не
пожелав активно поддержать выступление царевича Александра, чеченцы и другие горцы в то же время не высказали желания участвовать в горском ополчении, собираемом российским командованием для борьбы с вторгшимися в Россию французами. В целом предводители чеченцев, оценивая сложившуюся ситуацию, не посчитали ее выгодной для обострения отношений с Россией. В мае 1812 г. вполне благоприятным для России Бухарестским миром завершилась русско-турецкая война. Было уже очевидно, что удачным для России будет и итог войны с Ираном. Что касается большой европейской войны, то она происходила слишком далеко от Кавказа, а потому неудачи русской армии летом 1812 г. не могли сразу же отразиться на положении дел вдоль Кавказской линии. Тем более, что войска Кавказского корпуса оставались на месте. Кроме того, на Кавказе свирепствовала чума, в отдельных местностях разразился голод, и мусульманское духовенство настоятельно советовало в этих условиях воздержаться от нападений на Кавказскую линию.
Мирную паузу наиболее влиятельный из чеченских лидеров Бей- булат Таймиев попытался использовать для того, чтобы укрепить свое положение. Формально состоя на русской службе и проведя в 1811 г. несколько месяцев в Тифлисе, по возвращению в Чечню он начал переговоры с аварским владетелем 1Иах-Али-ханом о создании военного союза. Вскоре аварский хан прислал в распоряжение Б. Таймиева вооруженный отряд. Можно предположить, что чеченский тамада при помощи аварского хана пытался, в первую очередь, утвердить себя в качестве полноправного правителя если не всей, то большей части Чечни.
Разгром армии Наполеона, а также удачное завершение для России русско-турецкой (1812 г.) и русско-иранской (1813 г.) войн создали условия для активизации российской экспансии на Кавказе. Уже в январе 1813 г. отряд полковника Эристова, переправившись с севера через Терек, совершил нападение на чеченское селение, расположенное напротив станицы Шелкозаводской. В том же году, во время подготовки Гюлистанского мирного договора с Ираном, российские представители добивались, чтобы иранская сторона признала Северо-Восточный
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 5. — С. 375,532.
— 93 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Кавказ. Возвращение с набега. Неизвестный худ. 1-й пол. XIX в. (54, вклейка)
Кавказ и земли Северного Азербайджана «...неоспоримо принадлежащими Российской империи»1, что должно было в известной степени легитимизировать захватническую политику России в отношении населявших этот край народов.
Относительное спокойствие на Северо-Восточном Кавказе сохраняется до конца 1816 г. Только после европейского урегулирования и завершения работы Венского конгресса российское правительство вновь решило открыть наступательные действия на Кавказской линии. Объясняя свое решение окончательно присоединить Кавказ, император Александр I заявлял: «Все дело в англичанах. Они стерегут нас. Не мы, так они утвердят там свое влияние». Впрочем, в основе кавказской политики России лежало не столько соперничество с Англией, Турцией и Ираном, сколько интересы колониальной эксплуатации вновь присоединенных земель.
Новый этап наступления России на Кавказе. Назначение
А. 	П. Ермолова. В апреле 1816 г. новым командующим Кавказским корпусом, а по существу, наместником Кавказа, был назначен генерал- лейтенант А. П. Ермолов, которому предстояло сыграть видную роль в событиях, приведших к Кавказской войне. Его вступлению в новую должность предшествовал инцидент, имевший большой общественный резонанс в России: 6 февраля 1816 г. возле Кизляра захвачен в плен чеченцами один из самых популярных офицеров Кавказского корпуса майор П. Швецов. Доставленный в селение Старые Атаги, пленник был закован в кандалы и помещен в яму, где провел более года. За него потребовали вызывающе большой выкуп, что говорит о сугубо политической подоплеке акции. Российские власти подозревали Бейбулата Таймиева
1 Акты, собранные Кавказской археологической комиссией. Т. 5. — С. 669.
— 94 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
в причастности к этому похищению, хотя и не могли утверждать это со всей уверенностью. Чтобы выкупить П. Швецова из плена, через российские газеты был даже объявлен сбор пожертвований.
Новый командующий Кавказским корпусом А. П. Ермолов, прибывший на Кавказ в 1817 г., хотя и считал, по его собственному выражению, уплату выкупа «неприличным», все же вынужден был согласиться на него. Но, как и в случае с освобождением И. П. Дельпоццо, российское командование «собрало» средства для выкупа с чеченских селений совершенно непричастных к данной акции. Всего грабительскими набегами «...с подкреплением движения 6 рот егерей, 350 казаков и 4-х орудий и арестом 4-х старших и сильнейших старшин и владельцев и содержанием их в Кизлярской крепости»1 было «взыскано» 11 тысяч рублей серебром.
К моменту прибытия А. П. Ермолова общая численность российских войск на Кавказе составляла 56 тысяч человек при 132 орудиях, включая 12 тысяч казаков. После первого же знакомства с состоянием войск и крепостных сооружений новый командующий запросил у Петербурга дополнительно три пехотных полка, две роты артиллерии, а также еще 14 тысяч рекрутов для укрепления закавказских гарнизонов. Таким образом, общая численность войск должна была сразу же увеличиться на 26 тысяч человек. Небезынтересно отметить, что А. П. Ермолов в письмах к императору отнюдь не прибегал к доводам о «хищничест- вах» и набегах горцев. Он прямо указывал Александру, что усиление войск на Кавказе необходимо потому, что горские народы «примером независимости своей, в самих подданных Вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости»2 (Подч. нами. — Авт.).
Сам А. П. Ермолов так говорил о предстоявшей ему миссии: «Кавказ — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду». При этом особое значение придавалось Чечне, покорение которой считалось непременным условием успешного завершения всей военной кампании по завоеванию Кавказа. Правда, надо сказать, что и до назначения А. П. Ермолова российские военные на Кавказе не раз склонялись к мысли о необходимости масштабного военного наступления на Чечню.
Как бы-то ни было, именно с началом деятельности А. П. Ермолова на Кавказе большая часть историков связывают и начало Кавказской войны как масштабных системных военных действий Российской империи против горских народов. Война продолжалась на Северо-Восточном
1 Колосов Л. Н. Славный Бейбулат: Историко-биографический очерк. — Грозный, 1991. — С. 26.
2 Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 2. (1816—1827). — СПб., 1859. — С. 118.
— 95 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
А. П. Ермолов. Худ. П. 3. Захаров (7, приложение)
Кавказе до 1859 г., а на Северо-Западном Кавказе до 1864 г. и стоила огромных человеческих жертв, весьма крупных даже для XIX в., столь богатого войнами.
Сразу же после похищения майора П. Швецова отряд чеченцев по неизвестным нам причинам совершил нападение на станицу Черв- ленную, в ходе которого погибли два казака, а 9 человек, включая 4-х женщин, были уведены в плен. И. П. Дельпоццо предлагал в ответ совершенно неадекватные меры: направить в Чечню войска, чтобы «...Надтеречных чеченцев разоружить и переселить ближе к Тереку, в противном случае... всех изгнать за Сунжу, а посевы истребить; обложив Чечню со стороны Сунжи и кумыкских владений, посылать за Сунжу охотничьи отряды казаков, ингушей и осетин... Жены, дети, скот и вещи... будут их добычею, — словом употреблю всю жестокость, какая только будет в моей возможности, и пока не наведу ужаса от первого до последнего... не возвращу войск с Сунжи; но и тогда... оставлю на оной укрепление, чтобы всегда содержать народ сей в крепкой обуздан- ности». Такой подход должен был вызвать всеобщее восстание в Чечне. Однако считавшийся «либералом» генерал Ртищев горячо поддержал «истребительные» желания своего подчиненного генерала, и только


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
напряженность в отношениях с Турцией, а также сложное положение на Северо-Западном Кавказе заставили его временно воздержаться от экспедиции «противу хищных чеченцев»*  1.
А. П. Ермолов, едва прибыв на Кавказ осенью 1816 г., поспешил встретиться с Бейбулатом, которого российские источники все чаще именуют «атаманом» Чечни. Его влияние было столь велико, что во многих чеченских селениях он собственной властью назначал и сменял старшин. При личной встрече российский командующий «обласкал и одарил» Б. Таймиева и вновь зачислил его на русскую службу в чине поручика в обмен на обещание прекратить набеги на русскую линию.
Естественно, что при этом и А. П. Ермолов, и Б. Таймиев преследовали собственные цели. Командующий Кавказским корпусом стремился склонить к сотрудничеству наиболее влиятельного чеченского предводителя, что должно было существенно облегчить завоевание Чечни. Что касается Б. Таймиева, то он добивался российской поддержки собственных планов стать фактически единовластным правителем Чечни, обещая взамен союзническую верность Российской империи. Со всей откровенностью свои цели Б. Таймиев изложил осенью 1818 г., при встрече с будущим генералом Н. В. Грековым в крепости Грозная, когда потребовал «. ..подчинить ему всех чеченцев, с правом налагать на каждого из них денежные штрафы, говоря, что только в таком случае он может отвечать за спокойствие Чечни...».
Н. В. Греков отказался поддержать чеченского предводителя под тем предлогом, что ему прежде следует завоевать доверие российского командования. На самом деле к этому времени проконсул Кавказа уже твердо решил отказаться от поддержки существующих феодальных владетелей и горских предводителей. Под разными предлогами он стремился ликвидировать дагестанские ханства, вводя вместо них прямое российское правление. Создание обширного чеченского государственного образования, пусть даже под российским протекторатом, также противоречило уже выработанной политической линии.
А. П. Ермолов определил для себя и методы, которыми он собирался покорить Чечню: «Надобно оставить намерение покорить их оружием, но отнять все средства к набегам и хищничествам. Надобно занять Сунжу и по течению ея устроить крепости: тогда чеченцы, стесненные в своих горах, лишатся земли, удобной для возделывания, и пастбищных мест, на которых в зимнее время укрывают стада свои от жестокого в горах климата»2. По существу, новый командующий Кавказским корпусом предлагал полное экономическое разорение Чечни и подрыв ее хозяйства. Эта задача казалась ему тем более важной, что чеченский
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 5. — Тифлис, 1873. — С. 838, 875—876.
1 Там же. Т. 6. Ч. 2. — Тифлис, 1875. — С. 498.
— 97 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
хлеб обеспечивал потребности в этом продукте питания соседний Дагестан. Поэтому только полное господство над Чечней открывало дорогу к быстрому и с малыми потерями покорению Дагестана.
Совершенная неадекватность планируемых «ответных» мер — в ответ на нападение двух-трех горских отрядов на военизированные русские поселения: разорить мирные аулы, согнуть голодом и террором целую страну с обширным народонаселением самоочевидна. Российская верхушка в любом случае планировала захват чеченских земель с максимальным «освобождением» их от мусульманского населения по той еще причине, что горцы, по словам Ермолова, могли примером «независимости» возбудить «дух мятежный» в самой России.
Все остальное являлось совершенным фарисейством, составлявшим вторую натуру генерала А. П. Ермолова.
Основание крепости Грозной. Строительство Сунженской линии. К осени 1818 г. ситуация в Чечне уже существенно изменилась: значительно расширилась линия русских укреплений на реке Сунже — за три года (с 1817 по 1819) были воздвигнуты крепости Грозная и Внезапная, возведены укрепления Преградный стан, Злобный окоп, Неотступный стан и др. Благодаря появлению новых укреплений и прежде всего крепости Грозная, построенной в 1818 г., мыслилось, что «...чеченцы уже не могли безнаказанно делать набеги на линию, ибо на пути их находилась русская крепость и отряд, всегда имевший возможность пресечь хищникам путь отступления. Кроме того, в конце 1818 и в начале 1819 гг. сделана просека в Ханкальском ущелье, открывавшая тем самым скрывавшиеся за ним чеченские селения». Однако главное назначение Грозной и связанной с ней Сунженской линии заключалось
План крепости Грозной в 1818 г.
— 98 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
в другом: отсюда должно было идти планомерное вытеснение чеченцев в горы, с целью лишить их плодородных земель и обречь на голод и вымирание. Отсюда должны были идти грабительские набеги «славных» императорских войск на чеченские поселения: сжигать цветущие аулы, вытаптывать хлеб в полях, вырубать сады. Убивать и грабить чеченцев считалось вполне моральным занятием. В свою очередь, известия об ответных чеченских набегах воспринимались с ужасом и негодованием.
Русские беглые как повод к войне. Приступая к строительству крепости Грозной в 1818 г., А. П. Ермолов в специальном письме-прокламации к чеченским старшинам потребовал незамедлительно выдать всех содержащихся в Чечне русских пленных и беглых солдат. Ультимативное по форме и содержанию письмо завершалось открытой угрозой: «Пленные и беглые или мщение будет ужасное!»1 Возможно, выдвигая заведомо невыполнимое требование, правитель Кавказа хотел заранее оправдать репрессии, которые он собирался обрушить на Чечню.
И действительно, соглашаясь вернуть захваченных пленных и принять назначенных приставов, чеченцы категорически отказались выдать беглых русских солдат и казаков, которых скрывалось в аулах не одна сотня. Бежали они к горцам вследствие невыносимых условий службы в крепостнической армии. Красноречив тот факт, что в течение первого года службы на Кавказе умирал каждый второй рекрут. Чечня же манила свободой, полной гарантией от выдачи и возможностью стать полноправным членом общины, равным среди равных. Многие из русских уже успели принять ислам и считались полноправными членами сельских общин-джамаатов.
Ультиматум чеченцами был отвергнут, и стороны стали готовиться к войне.
Горские вожди в борьбе со строительством российских крепостей.
Предполагая заранее, что чеченцы в предстоящей схватке постараются привлечь к себе на помощь дагестанцев, А. П. Ермолов заблаговременно употребил «все приличные способы к приласканию дагестанских владельцев». Особое внимание было уделено Аслан-хану Кюринскому (будущему хану Казикумухскому), считавшемуся одним из самых влиятельных феодалов. А. П. Ермолова, официально объявившего о намерении добиваться от всех «туземных» владельцев неукоснительного соблюдения российских законов, не смущало то обстоятельство, что Аслан-хан обвинялся в грубом нарушении этих самых законов. Ермолов располагал неопровержимыми данными, что Аслан-хан практикует в своем ханстве смертную казнь, отбирает у своих подданных дочерей и продает их соседним горцам или обменивает на лошадей и т. д.2. Но
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 6. Ч. 2. — Тифлис, 1875. — С. 499.
2 Там же. Ч. 1. — Тифлис, 1874. — С. 21; Там же. Ч. 2. — С. 8.
— 99 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
когда речь шла о политической целесообразности, всякая щепетильность была отброшена в сторону.
Понимая стратегическую важность новой линии российских укреплений, Б. Таймиев летом 1818 г. пытался воспрепятствовать ее строительству. Как и предполагало российское командование, чеченские представители побывали в Дагестане, где смогли убедить, в частности, аварского хана в том, что русская крепость на Сунже угрожает свободе не одних только чеченцев. Что было совершенной правдой, ибо, согласно плану Ермолова, занятие нижнего течения Сунжи было шагом на пути в Дагестан. В следующем 1819 г. Ермолов намеревался строить крепость на Сулаке.
В Чечню прибывает около 1 тысячи хорошо экипированных дагестанцев во главе с известным аварским предводителем Нур-Мухаммедом, но совместный дагестано-чеченский отряд потерпел поражение в первом же бою с российскими войсками возле селения Старый Юрт (современное селение Толстой-Юрт), главным образом из-за неумения горцев вести открытое сражение в условиях густого артиллерийского огня1.
А. П. Ермолов еще в рапорте от 30 мая 1818 г. сообщал в Санкт- Петербург, что «.. .главнейший разбойник чеченский и наиболее вреда нам наносящий есть известный Бейбулат, имеющий чин поручика». Теперь А. П. Ермолов не видит целесообразности новых переговоров с ним и пишет прямо коменданту крепости Грозной Н. В. Грекову: «Если Бейбулат, понадеясь на безопасность, которою пользуются чеченцы, у Вас пребывающие, приедет в крепость, то арестуйте его и прикажите немедленно повесить. Но для сего не должно приглашать его к себе официально от имени Вашего.. .»2.
Сунженская линия фактически отрезала притеречные районы от остальной Чечни, чем А. П. Ермолов воспользовался для создания здесь прямого российского управления. Руководить вновь созданным Надтеречным приставством был назначен офицер из терских казаков А. Л. Чернов, которого сам же А. Ермолов считал не иначе как «мошенником». Требования, выдвинутые к Надтеречным чеченцам, были изложены в специальном документе, названном «Обвещение к Надтеречным чеченцам». Фактически власти потребовали от них участвовать в военных действиях против своих соотечественников, угрожая за малейшее неповиновение полным уничтожением. Сам А. Ермолов раскрывал смысл этого документа следующими словами: «Еще не было примера, чтобы кто-нибудь мог заставить чеченца драться со своими единоплеменниками; но уже сделан первый к тому шаг и им внушено,
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 6. Ч. 1. — С. 485; см.: ГаммерМ. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. — М., 1998. — С. 57—58.
2 Утверждение русского владычества на Кавказе / Под ред. ген.-м. А. Потто. Т. 3. Ч. 1 — Тифлис, 1904. — С. 301.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
что того и всегда от них требовать будут... Лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбой».
В конце лета 1819 г. возле крупнейшего кумыкского селения Эндери было начато строительство крепости Внезапная, сопровождаемое боями. Против 6-тысячного русского отряда при 22-х орудиях действовал примерно такой же по численности дагестано-чеченский отряд под командованием Султан-Ахмед-хана Аварского и Б. Таймиева. В начале сентября дагестанцы отступили, но Б. Таймиев 15 сентября самостоятельно совершил набег на Эндери, отогнав 400 лошадей. Позже Сул- тан-Ахмед-хан русскими войсками был низложен, а ханство передано его родственнику.
Гибель Дади-Юрта. В эти же дни российские войска взяли штурмом и разрушили до основания селение Дади-Юрт, расположенное на берегу Терека, выше по течению от станицы Шелковской. В Дади-Юрте насчитывалось около 200 домов и более тысячи жителей, из которых практически никто не спасся: «...ожесточение с обеих сторон дошло до невероятных размеров. Чеченцы убивали своих жен и детей, чтобы те не достались русским; женщины бросались с оружием на солдат, которые... никого не щадили. Резня продолжалась целый день...» — говорят русские документы. Трагедия Дади-Юрта навсегда запечатлилась в памяти
Гибель аула Дади-Юрт. Совр. рис. (67, 71)


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
чеченского народа, воплотившись в песнях и сказаниях, став своеобразным символом схватки благородства с подлой и грубой силой.
Тогда же начата массовая вырубка лесов, которые служили серьезной естественной защитой для чеченцев. Осенью 1919 г. большая просека прорублена через Ханкальское ущелье, являвшееся воротами в Чечню. На следующий год до 2,5 тысяч чеченцев и кумыков силой были собраны для строительства военной дороги от укрепления Неотступный Стан (находилось возле селения Исти-Су) через Гудермес в сторону крепости Грозной.1
Ермоловская тактика «резни». Создание Сунженской линии, вопреки хвастливым многоречивым обещаниям А. П. Ермолова перед Александром I, не «умиротворило» Чечню, и он вынужден просить о присылке на Левый фланг некоторых подразделений 20-й пехотной дивизии. Последующие несколько лет российские войска прокладывали широкие просеки в чеченских лесах, сопровождавшиеся набегами на отдельные селения. Тактика, принятая на вооружение А. П. Ермоловым, состояла в том, чтобы, опираясь на воздвигнутые укрепления, постепенно продвигаться вглубь Чечни, разрушая жилища, уничтожая посевы и домашний скот и изгоняя население в горы. Действия войск имели целью полностью разрушить хозяйственную жизнь Чечни и вызвать голод, который должен был окончательно сломить волю чеченцев к сопротивлению. Например, захватив в начале 1822 г. Шали, русские не только разрушили дома, но и вырубили здесь все фруктовые деревья. Кстати, последнее обстоятельство вызывало особенное негодование горцев, страшившихся, по религиозным соображениям, наносить удар топором плодовым деревьям и, тем более, вытаптывать посевы.
Подводя итоги очередного разрушительного похода в Чечню, А. П. Ермолов с удовлетворением писал: «Чеченцы мои любезные в прижатом положении. Большая часть живет в лесах с семействами. В зимнее время вселилась болезнь, подобная желтой горячке, и производит опустошение. От недостатка корма, по отнятии полей, скот падает в большом количестве». Кроме того, «передовой» генерал широко и демонстративно использовал систему пыток, расстрелов и повешений. «Прославились» на весь Кавказ «походные» виселицы А. П. Ермолова, а также практика продажи горских женщин и детей, захваченных войсками в ходе карательных набегов в рабство.
Все это приводило в ужас не только просвещенное российское общество, но даже императорскую семью. «Остановить всякое мщение над обезоруженными, над женами и детьми, столь нетерпимое в российских
1 См.: Ахмадов Я. 3., Ахмадов Ш. Б., Астапов В. А., Исаев Э. А. История Чечено-
Ингушетии. Учеб, пособие для 9 класса. — Грозный, 1992. — С. 95—98; Гаммер М.
Указ. соч. — С. 60—63; и др.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
победоносных войсках» категорически требовал от А. П. Ермолова Александр I. Его преемник, Николай I, увидев в действиях подчиненных А. П. Ермолова (которых тот представил к награде) «не только лишь одно презрительное желание приобрести для себя и подчиненных знаки военных отличий легкими трудами при разорении жилищ несчастных жертв, но и непростительное тщеславие и постыднейшие виды корысти...» приказал отдать виновных под суд1.
Основные усилия горцев во главе с Б. Таймиевым были направлены в тот период на то, чтобы не дать русским войскам закрепиться на чеченской территории. С этой целью производятся не только систематические обстрелы воинских команд, направлявшихся на рубку леса, но и предпринимаются нападения на уже воздвигнутые укрепления. Так, весной 1821 г. чеченский отряд под командованием Бейбулата неожиданно атаковал Амир-Аджи-юртовское укрепление. Застигнутый врасплох гарнизон хотя и отразил нападение, но все же понес чувствительные потери.
Рост религиозных настроений. Разгоравшаяся с каждым годом война быстро усиливала религиозные настроения среди горцев. Начало 20-х гг. XIX в. отмечено появлением в Дагестане и Чечне проповедников мюридизма (а по существу, суфийского течения накшбанди), которые призывали к газавату — священной войне за веру. Еще со времен шейха Мансура российское командование знало, к каким серьезным последствиям может привести объединение всех горцев под религиозными лозунгами, а потому предпринимало ряд мер по установлению контроля за горскими духовными лицами. Однако в условиях Северного Кавказа достичь этой цели было нелегко.
В большинстве феодальных владений Северного Кавказа духовные лица фактически подчинялись местным феодалам. Что касается «вольных обществ», то муллы и кадии здесь избирались самим населением и им же отстранялись от должности. Еще в 1814 г. генерал Ртищев, являвшийся тогда командующим Кавказским корпусом, предлагал назначать горцам главного муфтия «...с приличным жалованием и особыми преимуществами», подчинив ему все горское духовенство, и который бы «...не дозволял им (муллам) вмешиваться ни в какие посторонние дела, кроме учения Алкорана, и наставлял народ, дабы оный повиновался единой воле Его Императорского Величества, яко Богом поставленного над ними государя...».
Не имея возможности подчинить себе горское духовенство, военные власти тем не менее постоянно вмешивались в его деятельность. Так, в 1819 г. А. П. Ермолов попытался присвоить себе право назначать главного кадия дагестанскому «вольному обществу» Акуша. В 1822 г. российские власти запретили кавказским мусульманам ежегодный хадж
1 Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 2. (1816—1827). — С. 27—28.
— 103 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
и ввели правило, по которому желающие совершить паломничество должны были получить специальные пропуска1.
Растущее влияние духовных лиц отразилось и в том факте, что Б. Таймиев начал искать сближения с духовенством. Так, уже в начале 1822 г. состоялся своеобразный политический союз Бейбулата с одним из самых влиятельных в Чечне мулл — герменчукским кадием Абдул-Кадыром. Агитация последнего позволила Б. Таймиеву собрать довольно значительное ополчение и начать переселение чеченцев из ряда северных селений по Тереку, считавшихся «мирными». Например, летом 1822 г. переселилась за Сунжу большая часть жителей селения Старый Юрт. Чтобы пресечь эту деятельность сюда были направлены войска: в том же году Абдул-Кадыр получил смертельное ранение во время одного из боев.
Эпидемия чумы, разразившаяся на Северном Кавказе в начале 1823 г., резко снизила военную активность сторон. После того как в укреплении Неотступный Стан болезнь унесла половину гарнизона, войска покинули его и крепость прекратила существование. Неожиданная пауза в военных действиях была использована для переговоров: при посредничестве кумыкского князя Мусы Хасаева в январе 1824 г. состоялась вторая встреча Б. Таймиева с А. П. Ермоловым. Наместник Кавказа писал по поводу этой встречи, что чеченский предводитель якобы добивался прощения за прежние «злодеяния». Однако на самом деле Б. Таймиев вновь попытался осуществить свою старую идею
0 создании в Чечне государственного образования под российским протекторатом. Не случайно эта встреча состоялась в присутствии престарелого шамхала Тарковского, претендовавшего на звание правителя всего Дагестана.
Начало кавказского мюридизма. Б. Таймиев во главе восстания в Чечне в 1825 г. С конца 1823 г. в колониальную администрацию начали поступать сообщения об успехе южно-дагестанского проповедника Магомеда Ярагинского, открыто призывавшего народ к газавату. А. П. Ермолов, однако, не придал этим сообщениям должного значения — буквально накануне мощного восстания в Чечне (1825 г.) наместник Кавказа, посчитав свою миссию на Северном Кавказе успешно завершенной, выехал в Тифлис. Между тем, идеи «воинствующего» мюридизма широко распространялись и по Чечне. В 10— 20-х гг. XIX в. их проповедовали в Чечне уже упоминавшийся Абдул-Кадыр и Авко из Герменчука, Ахмед из Яндери, Уди из Гордали и другие духовные лица. По некоторым сведениям, Б. Таймиев побывал весной 1824 г. в Дагестане у Магомеда Ярагинского. Несомненно, чеченский предводитель сознавал, что в новых условиях невозможно поднять горцев на войну без поддержки мусульманского духовенства, а потому в конце
1 Гаммер М. Указ. соч. — С. 70—72, 75—78; и др.
— 104 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
лета 1824 г. при большом стечении народа возле селения Майртуп он добился избрания имамом своего единомышленника и друга Авко (Ховка, ХӀовка) Унгаева из селения Герменчук. В мае следующего года происходит избрание нового имама — им стал дагестанский мулла Махаммед Кудуклай (Кудукли), получивший имя Махомы Майртуп- ского.
Трудно сказать со всей определенностью, что заставило поменять формального руководителя уже фактически начинавшегося восстания. Возможно, Б. Таймиев пошел на такой шаг, убедившись в неспособности Авко Унгаева даже номинально выполнять обязанности имама и военного предводителя. Российские источники действительно рисуют Авко Унгаева как человека недалекого, но подчеркивают: «Поступая во всем сообразно наставлений и указаний Бейбулата, юродивый Авко много содействовал распространению мятежа». Впрочем, скорее всего, репутацию «юродивого» Авко получил потому, что в жизни часто вел себя подобно суфийским дервишам-аскетам.
Российское командование было довольно подробно информировано о готовящемся восстании и приняло ряд превентивных мер, хотя и не предполагало, что ситуация может выйти из-под контроля. В ответ на рапорты А. П. Ермолова с просьбой усилить левый фланг Кавказской линии, из Петербурга пришло распоряжение назначить командующим Кавказской линией генерала Д. Т. Лисаневича. Чтобы упредить восставших, весной 1825 г. российские войска предприняли экспедицию в Чечню, завершившуюся разорением ряда аулов. Экспедиция сопровождалась зверскими расправами над попавшими в плен чеченцами. Например, Надтеречный пристав А. Чернов прославился тем, что живыми хоронил пленных в земле. Он же был причастен к бесследному исчезновению одного из членов влиятельной в Надтеречной Чечне фамилии князей Турловых1.
Впрочем, руководивший операцией генерал Н. В. Греков сомневался в том, что его действия предотвратят выступление чеченцев — «.. .упорство их неимоверное». Пауза в действиях российских войск позволила Б. Таймиеву собрать к лету значительное ополчение (к началу июля 1825 г. под его командованием состояло до двух тысяч вооруженных всадников).
Последующие события показали, что российские генералы не только упустили момент, когда восставшие начали сосредоточение своих сил, но и недооценили полководческий талант Б. Таймиева. Возле селения Атаги чеченский отряд встретился с российскими войсками под командованием все того же Н. В. Грекова. Уклонившись от прямого боя, Б. Таймиев отступил к селению Гойты, где разделил свой отряд
1 Колосов Л. Н. Славный Бейбулат: Историко-биографический очерк. — Грозный, 1991. —С. 70.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
на две части: одну он направил на запад с целью вызвать волнение сред карабулаков и ингушей, а другую на восток — в земли кумыков. Введенный в заблуждение этим маневром, Н. В. Греков принял меры по укреплению Герзель-Аульского укрепления на реке Аксай, но неожиданно в ночь с 7 на 8 июля чеченцы стремительно атаковали и захватили другую крепость — Амир-Аджи-юртовское укрепление (на реке Терек, напротив станицы Новогладовской), полностью истребив его гарнизон из 155 человек.
Типичное русское укрепление на Северном Кавказе (53, 98)
Падение Амир-Аджи-Юрта вызвало растерянность российского командования: это был первый случай, когда горцам удалось штурмом овладеть русской крепостью. Генерал Греков писал А. П. Ермолову: «Чтобы мятежники поколебали укрепление — этого я никогда не мог и помыслить». Следующей целью нападавших стал Злобный окоп, гарнизон которого, бросив укрепление, поспешно отступил к крепости Грозной. Продолжая развивать достигнутый успех, Б. Таймиев атаковал укрепление Преградный стан (на реке Сунже). Укрепление устояло, хотя чеченцам и удалось сжечь форштадт, захватить несколько пленных и увезти два орудия1.
Демонстративное движение Б. Таймиева на этот раз к крепости Грозной заставило Н. В. Грекова направиться сюда же с частью своих
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 6. Ч. 1. — С.
508-516.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
сил из Герзель-Юртовского укрепления. Это позволило чеченскому предводителю после быстрого марша соединиться возле Уммахан-Юрта с отрядом М. Майртупского и осадить крупное укрепление Герзель-Юрт. Российские источники считали, что к этому моменту под командованием Б. Таймиева находилось до 6 тысяч воинов1. Осада длилась пять дней, а после подхода объединенного российского отряда под командованием генералов Д. Т. Лисаневича и Н. В. Грекова, чеченцы, разбившись на мелкие партии, разошлись в разные стороны.
Герзель-Юртовская «катастрофа». Остановившись в крепости Гер- зель-Юрте, Д. Т. Лисаневич решил вызвать к себе аксаевских старшин, якобы для переговоров, а на деле чтобы арестовать тех из них, кого он считал причастным к действиям восставших в Северном Дагестане. Другой генерал — Н. В. Греков возражал против этого шага, указывая, что нельзя «...задерживать людей, им же вызванных в крепость» под честное слово. Тем не менее, на правах более старшего по должности начальника Д. Т. Лисаневич настоял на своем. Позднее А. П. Ермолов объяснял бесчестный поступок своего подчиненного тем, что Д. Т. Лисаневич якобы не знал «...ни народов здешней страны, ни настоящих обстоятельств». Это утверждение кажется надуманным, так как генерал Д. Т. Лисаневич служил на Левом фланге еще под командованием князя Цицианова и даже хорошо владел кумыкским языком.
Полагаясь на честное слово русского генерала, в укрепление прибыло свыше 300 кумыкских и чеченских старшин и влиятельных лиц, однако подлая попытка разоружить и арестовать их на месте быстро привела к трагической развязке — вызванный третьим по списку чеченский мулла Учар-хаджи в ответ на оскорбительное требование сдать оружие смертельно ранил кинжалом обоих российских генералов. После минутного замешательства раздалась команда «Коли!» и началась резня, в ходе которой солдаты перебили не только всех горцев, оказавшихся в крепости, но даже убили несколько гребенских казаков, одетых в черкески. Эта резня привела к поголовному восстанию кумыков, которые отказались подчиняться русским властям и начали сбор ополчения.
Вскоре после Герзель-Юртовской трагедии, 25 июля в Майртупе состоялся очередной съезд чеченских старшин, куда прибыли представители восставших кумыков для заключения военного союза. Однако на съезде отчетливо обозначился раскол среди руководителей восстания. Махома Майртупский и его сторонники предлагали перед началом войны переселить в горы жителей плоскостных чеченских селений, против чего решительно возражал Б. Таймиев, настаивавший на том, чтобы организовать сопротивление буквально в каждом населенном пункте. Съезд так и не принял единого решения, и Бейбулат, «.. .перессорившись
1 Эсадзе С. Штурм Гуниба и пленение Шамиля. — Тифлис, 1909. — С. 36.


Глава It. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
со всеми, ушел со своими чеченцами за Мичик». Не были согласны с ним и кумыки, так как Бейбулат потребовал отнять имущество тех, кто остался верен российской присяге, и в первую очередь сражаться с ними, а затем уже с российскими войсками.
Гибель сразу двух генералов, один из которых был командующим Левым флангом Кавказской линии, заставила А. П. Ермолова поспешить в Чечню из Тифлиса. Прибыв в крепость Внезапную, расположенную рядом с селением Эндери, он занялся укреплением крепости и подготовкой большого зимнего похода против чеченцев. Российское командование, как правило, предпочитало проводить крупные операции зимой, когда горцам было затруднительно в зимнюю стужу укрывать свои семьи, стада и другое имущество в лесах, сбросивших листву1.
Новые успехи Бейбулата. В конце августа 1825 г. Б. Таймиевым была предпринята довольно успешная атака на крепость Грозную. Разделив на две части небольшой отряд в 120 всадников, Бейбулат послал одну группу напасть на укрепление, расположенное недалеко от крепости Грозной, восточнее Мамакаевского аула. Той же ночью подготовленные горские разведчики скрытно проникли в крепость и открыли ворота. Благодаря этому вторая группа во главе с Бейбулатом в конном строю ворвалась в крепость Грозную и даже сумела на короткое время захватить одну из солдатских казарм. Проскакав по территории крепости из конца в конец, стреляя и рубя подвернувшихся солдат, группа вырвалась за ворота. Эта своеобразная демонстрация безумной храбрости и военных возможностей чеченского лидера произвела огромное воздействие на впечатлительных горцев всего Северо-Восточного Кавказа.
События в Чечне неожиданно для российского командования спровоцировали восстание в Кабарде, где горцы полностью разгромили станицу Солдатскую. Несмотря на то, что его собственное положение быстро осложнялось, Б. Таймиев послал на помощь кабардинцам 300 всадников. После подавления восстания в Кабарде чеченские селения Гехи, Котар-Юрт, Рошни-Чу приняли кабардинских переселенцев, бежавших от расправы в Чечню. В Дагестане Магомед Ярагинский открыто призывал население поддержать чеченское и кабардинское восстания, однако присутствие значительных отрядов российских войск на Кумыкской плоскости «.. .удержало Дагестан в спокойствии». Тем не менее несколько отрядов дагестанских наездников устремились в Чечню, где сражались под руководством Бейбулата.
Кстати, события в Кабарде едва не позволили Б. Таймиеву захватить в плен самого наместника Кавказа, 20 ноября выехавшего из станицы
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 6. Ч. 1. — С. 508—516; Утверждение русского владычества на Кавказе / Сост. В. А. Потто и др. Т. 3. Ч. 1 — Тифлис, 1904. — С. 339—340; Покровский Н. И. Указ. соч. — С. 144—145.
— 108 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
Горцы в походе. Литография Е. Чичери с оригинала князя Г. Г. Гагарина. 1840-е гг.
(4, 124)
Червленной в Кабарду. Как признавался позже сам А. П. Ермолов, он спасся благодаря густому туману, из-за которого отправившийся на его перехват чеченский отряд не заметил конвой командующего.
Реорганизация управления в Чечне. Строительство государственной власти. Со второй половины 1825 г. имам М. Майртупский и его сторонники практически уже незаметны в Чечне, где политическая инициатива полностью принадлежит Б. Таймиеву. Это не означало, что все чеченские селения оказывали ему поддержку/ Например, Герменчук, Мескер-Юрт, Большой Чечен, Тепли-Кечу и ряд других селений не сразу признали его власть. В селении Алды Б. Таймиеву пришлось силой устанавливать свой порядок, в результате чего один человек был убит. Не удалось ему распространить свое влияние и на Притеречную Чечню. Но в тех селениях, что примкнули к восстанию, Б. Таймиев провел ряд важных административных и организационных мероприятий. Им были назначены старшины и их помощники — «тур- гаки» (туркхи). Только в большом селении Старые Атаги назначено было таким образом 32 человека. Занявший место убитого генерала Грекова подполковник Сорочан докладывал: «Бейбулат... учреждает... во всех деревнях, непокорных нам, свое начальство, делает старшин по нескольку в деревнях с тем, чтобы оным старшинам же были послушны, а ежели не выполнит кто, то 10 рублей серебром штрафу.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
А он уже требовать будет исполнения от старшин и все сие сделано на присяге»1.
Кроме того, Б. Таймиев ввел ряд повинностей для населения. Так, для создания линии укреплений в стратегически важном Ханкальском ущелье всем жителям близлежащих селений было приказано доставить по два бревна с каждого двора. Была предпринята даже попытка создать нечто вроде постоянной гвардии из 500 всадников, которые должны были собираться там, «.. .где будет назначено, и быть в постоянной готовности». Таким образом, Б. Таймиев пытался осуществить свой давний замысел по созданию в Чечне организации государственного типа.
Надо сказать, что резонанс от чеченского восстания был настолько велик, что в Чечню через Северо-Западный Кавказ прибыли два турецких эмиссара, имевшие, по всей видимости, задание оценить масштабы и возможные последствия восстания. Однако постоянные контакты между руководителями чеченцев и турецкой стороной не были установлены. Турецкие эмиссары неправильно оценили ситуацию и добивались встречи с «имамом», т. е. М. Майртупским, формально руководившим горцами. Б. Таймиев, который действовал независимо, отказал туркам в этой встрече под формальным предлогом, что без предварительного согласия имама такая встреча состояться не может.
Зимняя карательная экспедиция А. П. Ермолова в Чечню. Осень 1825 г. прошла в стычках и боях вокруг крепости Грозной. Активность Б. Таймиева в этом районе свидетельствует о его попытках вынудить российское командование вновь перенести передовую линию своих
Эпизод боя на Кавказе. Худ. А. Дмитриев-Кавказский (4, 35)
1 Волконский Н. А. Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом // Кавказский сб. Т. 10. — Тифлис, 1887. — С. 79—80,131.
— 110 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
укреплений за Терек: «мятежные чеченцы требовали, чтобы была оставлена река Сунжа и оставлена крепость Грозная»1.
В конце октября подполковник Сорочан попытался выбить из Хан- кальского ущелья отряды Б. Таймиева, закрывавшие дорогу вглубь Чечни. В авангарде войск были поставлены мобилизованные в притеречных селениях чеченцы. Однако уже в самом начале боя этот отряд бросился назад и опрокинул следовавших за ними казаков. Последовали непрерывные контратаки воинов Б. Таймиева, вынудившие российские войска спешно (если не сказать панически) отступить к крепости Грозной.
В ноябре 1825 г. от Бейбулата ушла большая часть дагестанцев, находившаяся в его отрядах. Это было тем более опасно для дела восстания, что чеченские ополченцы также расходились на зиму по домам. К тому времени все отчетливее проявлялась угроза большого зимнего похода, который готовило российское командование. Все это вынудило Б. Таймиева начать через посредников переговоры о перемирии. А. П. Ермолов сразу же выразил готовность встретиться с чеченским «атаманом» и поручил подполковнику Сорочану идти от его имени на максимальные уступки, требуя взамен, чтобы Бейбулат отказался от дальнейшего участия в восстании и распустил свое ополчение. При этом главная вина за произошедшее восстание возлагалась не на Б. Таймиева, а на исламское духовенство. Трудно сказать, насколько искренним был А. П. Ермолов, делая такое заявление. Вряд ли он заблуждался относительно истинной роли Бейбулата, но можно предположить, что гораздо большее беспокойство вызывала у него растущая активность проповедников газавата.
Переговоры через посредников не привели к положительному результату: обе стороны явно не доверяли друг другу. В этих условиях ожидавшееся зимнее наступление российских войск становилось неизбежным. Его некоторая задержка была связана, по всей видимости, с восшествием на престол нового императора Николая I и выступлением декабристов на Сенатской площади в Петербурге.
Неожиданно для чеченцев, 26 января 1826 г. выступив из крепости Грозной в скрытом порядке, русские войска без боя заняли Ханкаль- ское ущелье, охраняемое лишь небольшими чеченскими караулами. На следующий день часть российских войск также без боя вступила в селение Старые Атаги, покинутое жителями. Однако в последующие дни происходили ожесточенные перестрелки с чеченцами, переходившие в не менее ожесточенные рукопашные схватки.
После отступления отрядов Б. Таймиева за Аргун русские войска в свою очередь вернулись к крепости Грозной и после непродолжительного отдыха, 5 февраля выступили в сторону селений Шали и Гермен- чук. При приближении войск большая часть жителей бежала из своих
1 Акты, собранные Кавказской Археологической комиссией. Т. 6. Ч. 2. — Тифлис, 1875. — С. 512.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Военное поселение у крепости Грозной. Рис. А. Дьяконова (40, 7)
домов, а прибывшая к А. П. Ермолову делегация просила не разрушать селений. Взяв заложников, войска повернули к аулу Алды, который был взят 8 февраля после короткой стычки и наполовину разрушен. Наступившие необычайно сильные морозы задержали дальнейшее наступление на восемь дней, в течение которых солдаты стояли лагерем в Алдах: «Оставаясь в лесу без крова, чеченцы страшно терпели от холода и, поэтому, каждый день являлись в лагерь депутации с аманатами и изъявлением покорности» — говорит документ.
После ослабления стужи нападению подверглись селения Малой Чечни, в частности, Гехи. Но начавшаяся на четвертый день наступления оттепель, сопровождавшаяся дождями и распутицей, заставила
А. 	П. Ермолова вновь вернуться в крепость Грозную. Сам командующий был доволен тем, что за короткий срок ему удалось разорить значительную часть равнинной Чечни. В частном письме к двоюродному брату он пишет: «Все разбежалось, попряталось, и никогда не было труднее получить аманатов — как теперь, ибо не от кого их требовать и некому отдавать их нам... селения, то есть все, так рассеялись, что не более семейств по девяти в них есть»1.
Вынужденный из-за капризов погоды прервать свой карательный поход, наместник Кавказа обратился к чеченцам с «Прокламацией», в которой заявлял: «Вошедши с войском Великого моего Государя в землю вашу, наказал я возмутившихся и нарушивших присягу, но в то же время охотно дарую я пощаду тем, кои, восчувствовав преступление свое и желая спокойствия, просили прощения». Прощение обещалось чеченцам только при условии строгого соблюдения предъявленных им требований: не принимать у себя в селениях предводителей восставших, а также и рядовых участников («...убийц и товарищей их в злодеянии
1 См.: РГВИА. Ф. 217. On. 1. Д. 3. Л. 2об; Покровский Н. И. Указ. соч. — С. 146—147.
— 112 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
с их семействами»), немедленно возвратить пленных, неукоснительно выполнять повинности, возложенные российским командованием и т. д. А. П. Ермолов предупреждал, что в случае отклонения предложенных условий, незамедлительно последуют новые репрессии: «...я вынужденным найдусь приступить к строгому наказанию и смирю непокорных устроением крепости за Хан-Кале, ибо хорошо знаю землю чеченскую».1
Весенний поход русских войск в 1826 г. Активные военные действия возобновились в апреле 1826 г., причем на этот раз действия главных сил из крепости Грозной планировалось поддержать вспомогательным ударом от Владикавказской крепости. Однако мобилизованные для участия в походе ингуши дезертировали сразу же после начала наступления, и владикавказскому батальону, оставшемуся без конницы, пришлось повернуть обратно. Раздосадованный полковник Скворцов, командовавший отрядом, докладывал: «Все усилия мои довести ингушей до значительной степени повиновения и улучшения их нравственности тщетны...» Это косвенно подтверждает подозрения российского командования, что равнинные ингуши тайно поддерживали восставших чеченцев и через соседей карабулаков координировали действия с Б. Таймиевым.
Тем временем, выступивший из крепости Грозной крупный отряд, продвигаясь по равнинной части Чечни, последовательно занимал селения, оказывавшиеся на его пути. В ходе довольно сумбурного передвижения дважды был захвачен и сожжен Урус-Мартан, дважды захвачены Новые (Малые) Атаги, разрушены Шали и некоторые другие селения. Только во второй половине мая войска окончательно возвратились на места постоянной дислокации. Тем не менее, грабительские набеги отдельных русских отрядов на чеченские селения продолжались и позднее.
Поездка Б. Таймиева в Иран и Турцию. Еще до того как завершился весенний, 1826 г., поход А. П. Ермолова, Б. Таймиев покинул Чечню и через Дагестан отправился в Иран, как полагают с некоторыми видными дагестанскими владетелями, где они были приняты при шахском дворе. Вполне вероятно, что целью этой поездки была попытка скоординировать дальнейшие действия с начавшими наступление на Кавказ 18 июля 1826 г. иранскими войсками. Российские лазутчики в этой связи указывали, что во второй половине 1826 г. именно Бейбулат Таймиев стоял во главе двух тысяч вооруженных лезгин, поддерживавших выступление проирански настроенного грузинского царевича Александра на севере Кахетии. Это сообщение вызвало, правда, откровенное недоверие А. П. Ермолова.
Есть также данные, что Б. Таймиев с небольшой свитой побывал и при султанском дворе в Стамбуле. Его долгая дипломатическая миссия ничего, впрочем, не дала ни ему самому, ни Чечне.
1 Колосов Л. Н. Указ. соч.— С. 171—172.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
Прием при дворе шахиншаха Ирана — Фатх Али Шахе (9, 33)
Войны России с Ираном и Турцией. Отставка А. П. Ермолова.
Подавление чеченского восстания было как нельзя кстати для Российской империи, потому что приближалась новая война с Ираном. Продолжительные российско-иранские переговоры о пограничном разграничении в 1825 г. окончательно зашли в тупик. Иранское правительство объясняло возникновение кризиса в отношениях двух стран исключительно несправедливыми действиями А. П. Ермолова, который в жесткой форме требовал уступок от иранской стороны. Сам наместник Кавказа докладывал в Санкт-Петербург о происках английской миссии в Тегеране, стремящейся «...возобновить несогласие между Россией и Персией в уповании принудить персиян покупать их товары и тем уничтожить совсем нашу торговлю». При этом А. П. Ермолов несколько раз сообщал о военных приготовлениях Ирана, но эти предупреждения игнорировались в столице. Как бы то ни было, Российское Министерство иностранных дел предлагало А. П. Ермолову в свое время принять иранские требования и вину за начало войны частично возлагало именно на него1.
Новый император Николай I, который с подозрением относился к
А. 	П. Ермолову из-за его близкого знакомства со многими участниками
1 Внешняя политика России XIX и начала XX веков: Документы Российского мини¬
стерства иностранных дел. Т. 6 (14). — М., 1955. — С. 180, 373.
— 114 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
движения декабристов, использовал внезапное вторжение иранской армии в Закавказье как повод для отстранения его от должности. Новым наместником на Кавказ направлен генерал И. В. Паскевич.
Наследие Ермолова было тяжелым. По существу, А. П. Ермолов, главным средством политики империи на Кавказе видевший только силу, вызвал не только войну Ирана против России, но и собственно Кавказскую войну. Своим невиданным военным давлением одновременно по всему «кавказскому» фронту, чудовищными жертвами и перманентным насилием он заставил сплотиться многие народы, чего не удавалось до того ни одному проповеднику газавата или знаменитому воину-предводителю.
Для Ирана первые победы в войне быстро обернулись поражениями, и поэтому вполне понятен интерес иранского правительства к представителям горских народов — новое восстание в тылу российских войск могло существенно повлиять на ход всей русско-иранской войны. Весной 1827 г. лазутчики сообщают о возвращении в Чечню то ли самого Бейбулата, то ли его брата с 12 тысячами иранских туманов (120 тысяч рублей) для организации восстания и найма горцев для службы в иранских войсках. Из сообщений лазутчиков следует, что Б. Таймиев находится на «вторых ролях», а главными агитаторами нового восстания выступают дагестанский феодал Нох-хан (сын Сур- хай-хана Казикумухского, широко известного своими антироссийскими
Боевой порядок русской армии на полях сражений Кавказа (9, 85)


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
настроениями) и провозглашенный в 1825 г. имамом М. Майртупский. Последний, как видно из российских источников, «...иногда сорил персидскими деньгами, но больше клал их в собственный карман».
Деятельность проиранской партии особого успеха не имела: «.. .дальше толков и пересудов дело не пошло», а уже осенью 1827 г. Сурхай-хан со своим сыном были изгнаны из Дагестана другим претендентом на власть в Казикумухе — Аслан-ханом Кюринским, которого поддерживали российские власти.
В 1827 г. войска Паскевича разгромили в Закавказье войска наследного принца Ирана Аббас-Мирзы и вступили непосредственно на иранскую территорию, заняв даже город Тавриз. Кстати, свой неуспех Аббас-Мирза объяснял... отставкой А. П. Ермолова, жестокость которого давала Ирану надежных союзников на Кавказе, а справедливые и благородные качества Паскевича привлекали к нему и явных сторонников шаха.
Выдающийся государственный деятель Ирана 1-й четверти XIX в. — наследный принц Аббас-Мирза. (9, 122)
10 февраля 1828 г. был подписан Туркманчайский договор, согласно которому Иран признал присоединение к России Восточной Армении и Северного Азербайджана, одновременно отказавшись от каких-либо претензий на Дагестан и военное присутствие на Каспийском море. По существу, с 1828 г. Иран выпал из числа участников кавказских дел. Теперь в этом регионе оставались два соперника — Османская и Российская империи, которые в апреле 1828 г. начали военные действия одновременно на Балканах и Кавказе.
В результате русско-турецкой войны Россия сделала значительнейший шаг в упрочении своей власти на Кавказе: по Андриапольскому договору от 14 сентября 1829 г. Турция окончательно признала присо-
— 116 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
единение к России не только Восточной Грузии и полосы Черноморского побережья Кавказа, но и даже областей, которыми она никогда не обладала, — Северо-Западного Кавказа. В Европе никто серьезно не отнесся к «благоприобретенным» правам России на Черкесию1.
Более того, английское посольство в Стамбуле развернуло деятельность среди черкесов Северо-Западного Кавказа с целью продолжения военных действий против России. Более того, через семь лет бесконечных препирательств Англии и России конфликт по поводу английской шхуны «Виксен», задержанной русскими у северокавказских берегов Черного моря, привел к угрозе войны. Доводы Англии, что Турция не могла уступить Черноморское побережье Северного Кавказа России, так как сама им не владела, не были приняты. Тем не менее, британский кабинет министров принял извинительное заявление Николая I и конфликт затих вплоть до Крымской войны.
«Новая» политика в отношении Чечни. В 1826 г. командующим Левым флангом Кавказской линии был назначен генерал-майор Е. Ф. Энгельгардт, происходивший из знатной фамилии прибалтийских немцев. В отличие от своих предшественников новый командующий (в ведении которого непосредственно находилась Чечня) предпочитал действовать не военными, а политическими методами. Всеми доступными средствами усиливая пророссийски настроенных горских предводителей, ему удавалось сохранять относительное «спокойствие» в Чечне, не прибегая к военным экзекуциям. Известную активность в тот период проявляли такие чеченские предводители, как Астамир Карабулакский, являвшийся шурином Б. Таймиева. Да и сам Бейбулат в 1827 г. дважды безуспешно нападал на крепость Грозную.
Эта политика, весьма уместная в свете новых войн России с Ираком и Турцией, дала положительные результаты. В 1828 г. (с началом очередной русско-турецкой войны) турецкие эмиссары, прибывшие в Чечню от имени султана Махмуда И, «.. .употребили всемерное усилие
Султан Махмуд II. Правил в 1808—1839 гг. (10, 362)
; Дегоев В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М., 2001. — С. 145.


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
поднять народ сей против нас». В селении Майртуп состоялся съезд представителей чеченских селений (Мехк-кхелл), обсуждавших вопрос о начале военных действий против русских войск. Однако «сие совещание не имело успеха... Чечня поныне осталась спокойною...»1.
Характеризуя нового командующего Левым флангом, представители чеченцев, обратившиеся в 1829 г. письменно к новому наместнику Кавказа И. В. Паскевичу, признавали, что они, наконец «.. .приобрели спокойствие
и... не видим со стороны его лжи, обмана и нарушений условий».
Б. Таймиев вновь начинает искать сближения с российским командованием, и есть основания полагать, что к этому шагу его подталкивала не только слабость «партии войны» в Чечне, но и растущее влияние исламских радикалов. Все больше дагестанских и чеченских мулл призывали к строительству исламского общества на основе законов шариата и открыто высказывали претензии на обладание верховной властью. Уже в 1827 г. сторонники газавата в Дагестане переходят к активным действиям, а вскоре состоялось провозглашение первого дагестанского имама Гази-Мухаммеда, ученика М. Ярагинского. Подобно своим давним союзникам — дагестанским владетелям, Б. Таймиев осознавал теперь, что только ислам и лозунги газавата способны сплотить народ, но в то же время он не желал перехода политической власти к духовенству.
Объективно новый командующий Левым флангом шел навстречу пожеланиям горской верхушки. Например, Е. Ф. Энгельгардт вменял в обязанность вновь назначенным приставам «...свято хранить и сберечь собственность», неукоснительно наказывать «похитителей собственности», а также всеми мерами поощрять развитие торговли. Кроме того, приставам поручалось по своему усмотрению назначать для чеченских селений судей из старшин, а все дела разбирать по нормам адата. Только в том случае, если стороны не могли прийти к соглашению, допускалось обращение к шариату. В этой связи показательно, что российские власти лицемерно запрещали применение телесных наказаний, предусмотренных шариатом.
Поиск компромисса. Союз Чечни и Тарковского шамхальства. В новых условиях Б. Таймиев попытался найти такой вариант политического устройства Чечни, который через тесный союз с Тарковским шахмальством ввел бы ее под российский протекторат с сохранением внутреннего самоуправления. Переговоры о подданстве Чечни, начиная с 1827 г., ведутся теперь не напрямую с русскими властями, а через шамхала Тарковского — знатнейшего феодала Дагестана (считавшегося потомком Аббаса, дяди Пророка Мухаммеда) владетельного князя и генерал-лейтенанта русской службы. Переговоры шли и на протяжении следующего 1828 г. Весной 1829 г. в Чечне состоялся съезд старшин
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 7. — Тифлис, 1878. —
С. 879.


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
на который собралось до 120 человек, поддерживавших политический союз с шамхалом.
И. В. Паскевич занимал в вопросе о формальном распространении власти шамхала Тарковского на Чечню осторожную позицию. Не признавая за шамхалом права приводить в подданство России какой- либо народ, он вместе с тем не хотел и упустить политических выгод, связанных с публичным признанием российского подданства хотя бы частью Чечни. В его планы входило также добиться и от противников Б. Таймиева в Чечне присяги на подданство, но только через командующего Левым флангом Е. Ф. Энгельгардта: «Не бесполезно нам в Чечне иметь две партии, которые, оставаясь обе покорными правительству нашему, междоусобными раздорами будут воздерживаться от враждебных замыслов против русских».
Противниками союза с шамхалом выступили прежде всего чеченские титулованные лица (элий) в Притеречье, которые призывали не доверять Б. Таймиеву и предупреждали: «Если все же против воли нашей навяжете нам шамхала, тогда уж не прогневайтесь. Жизнь переменится, дела испортятся. Виновен будет тот, кто возбудит возмущение».
После присоединения большей части Чечни к своим владениям, шамхал Тарковский, престарелый Мехти-хан, оказался бы правителем крупнейшего на Северо-Восточном Кавказе государственного образова-
Шамхал Тарковский [Мехти-хан или Сулейман — ?]. Худ. Г. Гагарин. (11, вклейка)
— 119 —


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
ния. Именно поэтому шамхал принял предложение Б. Таймиева, даже не согласовав свои действия предварительно с российским командованием, чем вызвал заметное раздражение против себя. Более того, он выдал заложником в Чечню своего сына в обмен на сына Б. Таймиева, что в Петербурге расценили как публичное унижение империи и потребовали расторжения союза1.
У российского командования были серьезные причины для недовольства. В дагестанских владениях самого шамхала, с одной стороны, росло влияние сторонников проповедника шариата Гази-Мухаммеда (в конце 1829 г. объявленного имамом), а с другой стороны, заметным становилось растущее влияние в этом образовании Б. Таймиева, стоявшего во главе примкнувших к шамхальству чеченских селений. Сам шамхал, престарелый Мехти-хан, в качестве генерал-лейтенанта российской армии настойчиво добивался передачи ему под командование от 7 до 10 тысяч русских солдат, при помощи которых он надеялся полностью «умиротворить» Дагестан. Однако И. В. Паскевич неизменно отвечал на эти просьбы твердым отказом — сомневаясь в полезности для России союза шамхала с Б. Таймиевым, он тем более не собирался создавать нежелательный прецедент, напрямую подчинив российские войска местному владетелю.
В конце мая 1829 г. Б. Таймиев, во главе своих сторонников, выехал в Тифлис для встречи с И. В. Паскевичем. Одновременно Е. Ф. Энгельгардт направил туда же еще одну делегацию из 50 чеченцев и кумыков, по всей видимости, представителей той «партии», что выступала против Б. Таймиева. Уже несколько месяцев в Закавказье шли военные действия с турками и прибывших в Тифлис чеченских представителей российские власти постарались задержать на максимально возможный
Граф И. Ф. Паскевич-Эриванский (10, 410)
1 Умаров С. Ц. О позиции старшин в антиколониальной борьбе первой трети XIX в. // Вопр. истории Чечено-Ингушетии. Т. 10. — Грозный, 1976. — С. 301—304.
— 120 —


Взаимоотношения России и Чечни в первой трети XIX в. Антиколониальная борьба
чеченского народа под руководством Бейбулата Таймиева
срок, всячески затягивая переговоры. Тем самым обеспечивалось и относительное спокойствие на Кавказской линии.
Вскоре И. В. Паскевич вызвал к себе Б. Таймиева в действующую армию, стоявшую лагерем возле турецкой крепости Эрзерум. Вызов к наместнику Кавказа означал признание первенствующего влияния Б. Таймиева в Чечне, и нет причин сомневаться в том, что между И. В. Паскевичем и Б. Таймиевым прошли переговоры. Кстати, здесь же, в лагере командующего, в тот момент находился А. С. Пушкин, оставивший свои наблюдения о Бейбулате. Поэт назвал его «грозой Кавказа», образно показав значение великого чеченца в политической судьбе огромного края.
Итогом долгих переговоров чеченских представителей в Тифлисе стал документ, известный под названием «Постановление о покорности Чечни России». Наместник от своего имени предоставил чеченцам «...внутреннее между собой управление на том основании, как они сами управлялись». При этом каждое чеченское старшинство обязано было выдать заложников, а сами старшины подчинялись приставу, назначаемому российскими властями. Союз Чечни с шамхальством считался безусловно расторгнутым.
Удачные переговоры в Тифлисе, казалось, укрепили положение Б. Таймиева. Кроме того, в 1830 г. был отозван с должности командующего Левым флангом Е. Ф. Энгельгардт, явно симпатизировавший политическим противникам Бейбулата. Тем не менее, пик политического влияния самого Бейбулата также пошел к снижению.
Смерть Бейбулата. 1830 г. в истории Кавказа начался с открытого выступления в Дагестане сторонников имама Гази-Мухаммеда. Особую тревогу у властей вызывало его стремление «соединиться с чеченцами», среди которых также растет количество сторонников газавата, группировавшихся вокруг шейха Ташу-Хаджи. Сам Бейбулат в глазах нового имама и его сторонников сохранял авторитет, но скорее в роли воина, нежели самостоятельного политика. Его влияние среди чеченцев падает, что отразилось в российских документах, где имя Б. Таймиева упоминается все реже, а имя имама Гази-Мухаммеда все чаще.
«Славный» Бейбулат успел принять участие в нескольких боевых эпизодах, связанных с нападениями имама Гази-Магомеда на царские крепости Северного Дагестана.
В конце 1830 г. Б. Таймиев выбыл из-за ранений из строя, но по- прежнему оставался на подозрении у российского командования, предполагавшего, что старый чеченский «атаман» склонен вернуться к прежним «шалостям»: «Правда, что, переломив обе ноги, не мог уже он в последнее время водить хищнических партий, но всегда искал возмущать чеченцев против правительства и призывал соседние народы на помощь непокорным». Тем не менее, вряд ли российские власти


Глава II. Чечня в первой трети XIX в. Взаимоотношения с Российской империей
специально подстроили его убийство. Летом 1831 г. Бейбулат был смертельно ранен одним из кровников — кумыкским князем Салат-Гиреем Эльдаровым, отца которого он в свое время убил собственной рукой за насилие над рядовыми кумыками.
Таким образом, со смертью Бейбулата закончилась определенная эпоха в истории Чечни первой трети XIX в., характеризовавшаяся все возрастающим стремлением нации к самореализации в форме национального государства на светской основе.
* * *
Содержание источников первой трети XIX в. показывает, что социально-экономическое и общественно-политическое положение чеченского общества было достаточно сложным и противоречивым, однако содержало в себе элементы прогрессивного развития. Сложившийся тип общества был склонен к новациям, о чем говорит и неуемное желание горцев к развитию взаимовыгодных экономических связей с Россией и русским народом, и стремление к строительству государственной организации.
Правящее в России в тот период дворянско-крепостническое сословие в массе своей отвергало идею цивилизованной интеграции в составе империи не только Чечни, но и всех других стран и народов Северного Кавказа. В силу своей классовой сущности российское самодержавие взяло курс на установление колониальной системы на Кавказе с захватом плодородных земель и распространением здесь феодально-крепостнических порядков. Самым ярким выразителем этой политики был генерал А. П. Ермолов, который своим жестоким правлением и вызвал в конечном счете общее восстание народов Чечни и Дагестана.
С другой стороны, ярким выразителем настроений «светского» направления чеченского общества стал Бейбулат Таймиев, стремившийся к созданию Чеченского государства, которое находилось бы в тесных союзнических отношениях с Россией.
В целом этнополитическое и экономическое развитие Чечни в первой трети XIX в. вывело ее на передний план борьбы с внешней экспансией, однако организационное оформление сопротивления внешней жестокой силе значительно еще отставало от потребностей освободительного движения.
— 122 —


Глава III. Национально-освободительное
движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х годах XIX века. Имам Шамиль
§ 1. Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи в Чечне
Кавказская война в историографии. Первая половина XIX в. в истории российско-горских отношений в исторической науке озаглавлена как Кавказская война. Одни ученые датируют ее 1817—1864 годами — со времени появления Ермолова на Кавказе и до поражения адыгов на Черноморском побережье. Другие считают началом войны конец 20-х гг. XIX в., когда был провозглашен имамом Гази-Магомед, а окончание относят к 1859 году, когда состоялось пленение Шамиля. Третья группа ученых, учитывая достаточную условность термина «Кавказская война», предлагают говорить о народно (национально)-освободительном движении горцев Чечни и Дагестана в 20—50-х гг. XIX в.1 Мы же используем все эти термины: «Кавказская война», «народно (национально)-освободительное движение» и «антиколониальная борьба» как однозначные.
В свое время советская историография пришла к твердому консолидированному мнению, что присоединение Северного Кавказа к России имело объективно прогрессивные последствия. Одновременно признавалось, что Россия проводила в регионе захватническую, колониальную политику. Борьба горцев против царизма считалась народно- освободительной, направленной против феодально-крепостнического строя империи. Религиозная оболочка движения горцев определялась реакционной, сужающей базу движения.
Главная причина длительной Кавказской войны в XIX в. заключалась прежде всего во все возрастающем колониальном расширении Российской империи в южном направлении, что удовлетворяло не только интересы государства в целом, но и корпоративные интересы дворянско-помещичьего и торгово-буржуазного сословий. Это «расширение» осуществлялось преимущественно силой за счет захвата территорий малых народов.
1 См. здесь и далее: Бушуев С К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. — М.-Л., 1939; Магомедов Р. Борьба горцев за независимость. — Махачкала, 1939; Материалы по истории Чечни и Дагестана. Т. 3. Ч. 1 (1801—1839). — Махачкала, 1939; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. С6. док. / Под ред. В. К. Гаджиева. — Махачкала, 1959; История Дагестана. Т. 2. — М., 1964; Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т. 1. — Грозный, 1967; Покровский Н. К. Кавказские войны и имамат Шамиля. — М., 2000; Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. — М., 1998; Дегоев В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. — М., 2001; и др.
— 123 —


1 — Кавказские укрепленные линии и даты их основания; 2 — Крепости и укрепленные пункты; 3 — Основные направления действий царских войск; 4 — Территория Имамата в 40-х гг.; 5 — Основные направления действий Гази-Магомеда и Шамиля;
6—7 — Районы народно-освободительных движений
Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Россия в XIX в. являлась самым крупным государством мира по площади и занимала третье место по населению — после Китая и Индии. Империя имела под ружьем полумиллионную армию и развитую для своего времени военную промышленность. Поэтому когда возникла возможность сугубо военным путем покорить горские народы, расположенные между Черным и Каспийским морями, то перед российскими генералами была поставлена четкая задача: горцев подчинить, а если не подчинятся — «истребить совершенно».
При этом сразу же были пущены в ход обвинения горцев в «набегах» и «хищничествах», нежелании подчиняться «благотворным» законам империи, в природной дикости и отсталости. Эти утверждения, утратившие свою обоснованность еще в дореволюционное время, попытались реанимировать некоторые современные псевдоученые, действующие в духе положений информационной войны.
При этом как-то забылось, что основную часть мяса и фуража на свое содержание царские полки на Северном Кавказе добывали грабежом горских аулов, возведенным в систему. Конечно, как и любая империя, Российское государство несло колонизируемым народам определенный универсальный порядок и экономические перспективы, но за это тем же горцам следовало заплатить высокую цену, называвшуюся всеобщее и безусловное рабство.
Надо отметить, что в самом горском обществе были объективные предпосылки, способствующие в первую очередь экономической, а затем и политической ориентации горцев на более развитую Россию. Российская ориентация в Чечне как предпочтительное направление во внешней политике страны несомненно присутствовала. Это обстоятельство усугубило и без того сложную общественно-политическую ситуацию в стране.
Складывание идеологии повстанческого движения горцев в форме мюридизма. К 30-м гг. XIX в. влияние мусульманского духовенства среди горцев Северо-Восточного Кавказа значительно возросло и не только в религиозной жизни, но и в общественно-политической сфере. Само духовенство не было социально однородным сословием: значительная часть исламских священнослужителей в горском обществе оставалась тесно связаной с горским крестьянством, чье положение ухудшалось. Так, дагестанские крестьяне испытывали растущий гнет не только со стороны российской колониальной администрации, но и местных феодальных владетелей. В аналогичном направлении развивалась ситуация и в Чечне, где свободные крестьяне с оружием в руках препятствовали расширению линии российских военных укреплений и давали отпор попыткам местных старшин присвоить себе феодальные привилегии.
Рост антироссийских и антифеодальных настроений среди крестьянства отразился на той части духовенства, что была тесно связана
— 125 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
с этим слоем горского общества. Не случайно, выдающиеся проповедники газавата появились прежде в Дагестане, где положение основной массы крестьян было гораздо тяжелее, чем в Чечне.
Фактически, в Дагестане повторяются события, имевшие место в Чечне в середине — третьей четверти XVIII в.: широкие массы крестьян открыто выступили против своих угнетателей-феодалов. Последние опирались на российскую военную поддержку. В результате антифеодальные выступления горских крестьянских масс неизбежно приобретают еще и характер антиколониального национально-освободительного движения.
Русские источники всегда указывали, что вовсе не религиозный фанатизм горцев породил Кавказскую войну. Более того, российские исследователи постоянно подчеркивают, что хотя лидеры горцев выступили под религиозными лозунгами и провозгласили свою борьбу «газаватом» — войной за веру, на самом деле их деятельность носила чисто военно-политических характер. При этом в своей деятельности предводители горцев часто действовали вопреки основным догматам исламской религии: «.. .кавказский мюридизм... не был уже тем чистым, нравственным учением, которое создано и освящено было первыми мусульманскими богословами. Истинный тарикат... требовал измождение тела вечным постом, молитвой, самосозерцанием и не допускал даже ношения оружия; для газавата нужны были, напротив, зоркие очи и крепкие мышцы, чтобы владеть кинжалом и винтовкой... Вот почему истинных мюридов... было не много; их считали сотнями, тогда как становившихся под знамя мюридизма набирались десятки тысяч, но зато от этих последних и не требовалось уже ничего, кроме строгого исполнения шариата, обязательного для каждого мусульманина, а из тариката — лишь основное правило: слепое повиновение имаму. Таким образом, кавказский мюридизм являлся просто политическим орудием...»1.
Наиболее дальновидные исследователи указывают, что главным фактором, заставившим разрозненные горские народы в первой четверти XIX в. сплотиться перед лицом российской экспансии, был все-таки Ермолов. Именно его тактика тотального наступления протяженным фронтом, неукоснительное соблюдение принципа наведения страха через резню людей и уничтожение всех средств к существованию, жестокая гибель целых селений и «племен» заставили горцев и вооружиться, и сплотиться. «Кавказский мюридизм» был всего лишь идеологической оболочкой движения горцев за физическое самосохранение.
Помимо широких масс крестьян, антироссийское движение, особенно на первом этапе (до складывания имамата), поддержала и значительная часть горского дворянства (узденства), у которого имелись
1 Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах и биографиях. Т. 5.
Вып. 1. — Тифлис, 1889. — С. 18


-сальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Горский князь атакует казачью сотню (дело сотника Гречишкина у станицы Тифлисской). Худ. Р. Кузнецов (68, 85)
собственные причины для недовольства. Российская политика была направлена на поддержку исключительно самого верхнего слоя феодальных владетелей. Так, правами российского дворянства наделялись только представители владетельных княжеских фамилий, что порождало ошЕшаршше настроения среди узденей, являвшихся главной опорой крупных горских феодалов. Точно также, российская администрация отказывалась приравнять чеченских старшин к местным аристократическим владетелям. Более того, в отдельных случаях военные власти пытались ограничить в правах и крупных горских феодалов, подчиняя их государственным чиновникам.
Первым использовал учение мюридизма для достижения политических целей чеченский шейх имам Мансур, попытавшийся в конце XVIII в. объединить горцев разных национальностей в рамках единого теократического государства. Примерно через полвека аналогичную попытку предприняли дагестанские суфийские шейхи накшбандий- ского тариката. Считается, что первым проповедь газавата в Дагестане начал шейх Мухаммед Ярагинский.
Мухаммед Ярагинский. Согласно суфийской доктрине, овладеть полностью теорией и практикой суфизма можно только под руководством духовного наставника — шейха (или по-другому — муршида). При этом одно из первых и основных требований к мюриду (ученику) — полное и безоговорочное подчинение муршиду (учителю). Только пройдя многолетнее обучение, мюрид мог получить от своего наставника не только суфийское знание, но и частицу его благодати. Наличию духовного наставника придавалось такое большое значение, что один из дагестанских шейхов — Джамалэддин Казикумухский даже утверждал: «Кто не имеет шейха, для того дьявол шейх». В полном соответствии с суфийским учением, прежде чем стать шейхом, Мухаммед Ярагинский


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Шейх Магомед Ярагинский. Совр. рис. (11, вклейка)
был мюридом у другого шейха — Хас-Мухаммеда Ширванского. Последний, в свою очередь, учился у Исмаила Кюрдамирского, считающегося одним из первых накшбандийских шейхов на Кавказе. В конечном счете, первым Учителем, от которого была получена божественная благодать, в суфийском учении считался пророк Мухаммед.
Российские источники несколько по-другому сообщают о провозглашении М. Ярагинского шейхом: в 1823 г. собрание части дагестанских мулл провозгласило его муршидом. После этого М. Ярагинский начал публично проповедовать свои взгляды, в основе которых лежали три тезиса:
«1) Мусульмане не могут быть под властью неверных; мусульманин не может быть ничьим рабом и никому не должен платить податей, хотя бы даже своему единоверцу.
2) Каждый мусульманин есть свободный человек и между мусульманами должно быть равенство.
3) Для всякого, считающего себя мусульманином, первое дело составляет «газават»... а потом исполнение шариата. Для мусульман исполнение шариата без газавата — не есть спасение... Будучи же под властью неверных и чьей бы то ни было, все намазы, посты, странствия в Мекку, жертва бедным, чтение корана — ничего не значат, а узы брака, связующие мусульман, делаются незаконными»1.
Как следует из этого обобщения, в основе пропаганды М. Ярагинского лежат прежде всего требования социальной справедливости, нахо¬
1 Богуславский Л. История Апшеронского полка. Т. 1. — СПб., 1892. — С. 398.
— 128 —


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
дившие живой отклик у подавляющего большинства горских крестьян, что и обеспечило быстрый рост популярности самого проповедника: «Слух о Мулле-Магомете распространился по всему Дагестану, и горцы тысячами начали стекаться со всех сторон в Яраг, чтобы видеть и слышать нового проповедника».
В марте 1824 г. А. П. Ермолов, обеспокоенный успехом проповедей М. Ярагинского, потребовал от Аслан-хана Казикумухского, в чьем владении жил шейх, «прекратить возникшие беспокойства». Последний поспешил вызвать в селение Касум-Кент М. Ярагинского и его последователей из числа кюринских мулл для личной беседы. Аслан-хан ограничился публичным унижением М. Ярагинского, которого он при всех ударил по лицу, а остальных мулл в течение часа заставил прыгать перед собой на одном месте.
Запретив проповедь газавата, Аслан-хан отпустил всех его проповедников, что, естественно, не прекратило их деятельность. Уже в 1825 г. российские власти распорядились арестовать М. Ярагинского и доставить его в Тифлис. Аслан-хан, по существу, провалил и это задание: схваченному проповеднику позволили бежать, что российские власти объясняли заинтересованностью самого Аслан-хана: враждуя с аварскими ханами и шамхалом Тарковским, владетель Казикумуха намеревался использовать против своих противников мюридов газавата. Именно поэтому в 1826 г. Аслан-хан разрешил М. Ярагинскому вернуться в Яраг из Табасарана. Впрочем, сам Я. Ярагинский уже не проявлял прежней активности, доверив распространение своего учения лучшему из своих мюридов Гази-Мухаммеду, уроженцу аварского селения Гимры.
Начало деятельности Гази-Мухаммеда. Несмотря на то, что он имел хорошее религиозное образование, дар убеждения и серьезную физическую и психологическую закалку, Гази-Мухаммед (Гази-Ма- хьма, Кази-Мулла) долго не мог похвастаться серьезными успехами: распространению влияния сторонников газавата препятствовала не только консервативность горской массы, но и активное противодействие значительной части дагестанского духовенства, наиболее выдающимся представителем которого был Саид-Эфенди Араканский, кстати, первый наставник самого Гази-Мухаммеда. Неожиданно помощь Гази-Мухам- меду пришла со стороны шамхала Тарковского — престарелого Мехти- хана, который в начале 1829 г. пригласил его содействовать укреплению шариата в своих владениях: «Я слышал, что ты пророчествуешь. Если так, то приезжай научить меня и народ мой святому шариату; в случае же твоего отказа, бойся гнева Божьего: я укажу на том свете на тебя, как на виновника моего неведения, не хотевшего наставить меня на путь истины»1.
1 Потто В. Кавказская война в отдельных эпизодах, легендах и биографиях. Т. 5. Вып. 1. — Тифлис, 1889. — С. 40.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Официальное приглашение Мехти-хана открывало перед Гази-Му- хаммедом большие политические перспективы, и он поспешил воспользоваться опрометчивостью шамхала. Российские источники прямо указывают, что при личной встрече с шамхалом Гази-Мухаммед «.. .объяснил Мехти-хану сущность проповедуемых им правил, не упоминая, впрочем, о газавате...». Позднее биограф имама Шамиля совершенно по-другому представил встречу Гази-Мухаммеда и Мехти-хана: «.. .Гази- Мухаммед один вошел к шамхалу разгневанный и сурово сказал ему: «Установи в твоем вилайете шариат». Цвет лица шамхала изменился, вид его стал кротким, и он сказал: «Сделаю, сделаю»1.
На самом деле отношения шамхала и Гази-Мухаммеда были краткими: больной шамхал вскоре отбыл на лечение в Петербург. На обратном пути из столицы он умер. Со смертью шамхала в его владениях возникло немалое смятение, вызванное спорами наследников и вмешательством других владетелей. Один из сыновей Мехти-хана даже примкнул к Гази-Мухаммеду, воспользовавшемуся раздорами в стане феодалов, чтобы открыто заявить о своих претензиях на власть. К этому времени влияние молодого проповедника распространялось уже на целый ряд близких к границам Чечни горных дагестанских обществ: Койсубу, Гумбет, Андию, Салатавию. Кроме того, у Гази-Мухаммеда появилось немало сторонников в шамхальстве, Мехтуле, Казикумухе, Кайтаге и Табасаране.
Начало восстания. В конечном счете, в самом конце 1829 г. на собрании дагестанских богословов, где были представители и чеченского духовенства, Гази-Мухаммед был провозглашен имамом — верховным
1 Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. —
М.-Л., 1941. — С. 33.


начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Избрание Гази-Мухаммеда имамом. Совр. рис. (53, 45)
предводителем мусульман «Дагестана» (включая, видимо, и Чечню). Ближайшими его сподвижниками являлись гимринский уздень Шамиль ж выходец из хунзахской знати Гамзат-бек.
Растущее влияние позволило Гази-Мухаммеду в том же 1829 г. арименить военную силу против жителей селений Эрпели и Каранай, входивших во владения шамхала. Прибыв в эти селения со значительным отрядом вооруженных сторонников, он взял заложников из числа почетных жителей». Кроме того, некоторых своих противников Гази- Мухаммед бросил в ямы, служившие горцам своеобразной тюрьмой. Российские власти были уверены, что причиной волнений, охвативших владения шамхала, «...был сам шамхал, навлекший неудовольствие своего народа слабым, без меры своекорыстным, несправедливым и утеснительным правлением. И прежде того, не будучи в состоянии переносить угнетений своего владетеля, народ оказывал неповиновение, которое шамхал обыкновенно изображал бунтом против нашего правительства... Теперь к этой же причине присоединились еще две, а именно: вражда шамхала с ханом Мехтулинским... и интриги собственного шамхальского сына, Абу-Муселима, управлявшего отложившимися селениями и потворствовавшего их неповиновению...».


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
В январе 1830 г. Гази-Мухаммед во главе большой партии своих мюридов напал на селение Араканы, где сжег дом с великолепной библиотекой своего наставника Саид-Эфенди Араканского, сторонника мирных отношений с Россией и противника М. Ярагинского. Сам уважаемый шейх успел бежать и укрыться у Аслан-хана Казикумухского, но другим жителям Аракан пришлось выдать 30 заложников. Здесь же Гази-Мухаммед арестовал «...всех араканских кадиев и князей, несогласных подвергнуться шариату».
Для дальнейшего укрепления своей власти в Дагестане, Гази-Мухам- меду необходимо было полностью овладеть всей Аварией и отстранить от власти местную династию аварских ханов, главной резиденцией которых было большое и сильно укрепленное селение Хунзах. Формально во главе Аварского ханства стоял едва достигший совершеннолетия Абу-Нуцал-хан, хотя фактическим правителем являлась его мать — ханша Паху-Бике, пережившая двух ханов-мужей, и обладавшая весьма самостоятельным характером.
Хунзах — столица Аварского ханства (13, 130)
В феврале 1830 г. 8-тысячный отряд мюридов подступил к Хунзаху. Паху-Бике попыталась добиться мира, согласившись не только принять шариат, но и выдав в качестве заложника одного из своих сыновей. Эти предложения были проигнорированы Гази-Мухаммедом: очевидно, полностью уверенный в своих силах имам считал необходимым установление полного контроля над Аварией. Произошло сражение, в результате которого войско Гази-Мухаммеда под Хунзахом было разгромлено и полностью рассеяно. Один из ближайших сподвижников имама — гимринец Шамиль с несколькими десятками мюридов попал


-сальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Шамиль и Гази-Магомед. Худ. Юнусилау (53, 46)
з плен и избежал смерти только благодаря великодушию хунзахцев, посчитавших свою победу полной и окончательной К
Какое-то время Гази-Мухаммед скрывался, и только тайная поддержка Аслан-хана Казикумухского позволила ему избежать ареста. Даже родное село Гази-Мухаммеда — Гимры «изъявило покорность» после того как сюда прибыл российский военный отряд. Однако действия российского командования не были достаточно решительными и последовательными: волнения в некоторых азербайджанских ханствах и угроза новой войны с Ираном вынудили перебросить в Закавказье часть войск с Северного Кавказа. Поздней осенью того же 1830 г. вспыхнуло восстание в Польше, очень быстро принявшее характер большой войны. С Кавказа снимается часть войск, а весной 1831 г. император Николай I даже направил против польских повстанцев своего любимца, успешно показавшего себя на Кавказе — И. В. Паскевича. Бестужев-Марлинский в этой связи указывал: «...война с поляками отозвалась в горах, дав горцам, если не надежду на успех, но поруку долгой безнаказанности». К тому же неизменная поддержка, оказываемая российскими властями горским владетелям, лишь усиливала антироссийские настроения среди горцев.
См.: Богуславский Л. История Апшеронского полка. Т. 1. — СПб., 1892. — С. 395—396; Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998. — С. 83—86; и др.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Распространение влияния имама на Чечню. На протяжении 1830 г. Гази-Мухаммед постепенно устанавливает свое влияние в Дагестане. Его агитаторы появляются и в Чечне, причем одним из его активнейших сторонников становится Авко Унгаев, несколько лет назад провозглашенный чеченским имамом по настоянию Б. Таймиева. Впрочем, Гази- Мухаммед вскоре прислал в Чечню своим представителем талантливого проповедника Абдуллу Ашильтинского. Возможно, это объяснялось желанием имама иметь в Чечне человека, которому Гази-Мухаммед доверял полностью.
В Чечне имелись и собственные религиозные деятели, активно выступавшие за укрепление шариата, что не всегда означало поддержку политических устремлений Гази-Мухаммеда. Так, одновременно с Авкой и А. Ашильтинским активную деятельность развернул герменчукский кадий Мустафа, под влиянием которого о принятии шариата объявили не только жители равнинной Чечни, но и ауховских селений в верховьях рек Акташ и Ярак-Су, а также мичиковские аулы. Интересно, что кадий Мустафа (получавший российское жалование) в одной из своих прокламаций отрицал наличие у него каких-либо политических амбиций: «.. .я не пишу сего лицемерно и пристрастно, также не из любви к достижению власти и приказания — от чего Бог да сохранит меня!»1 Но независимо от того, какие цели ставил перед собой герменчукский кадий, объективно его деятельность шла на пользу Гази-Мухаммеду. Не случайно российские власти вскоре заподозрили кадия Мустафу в тайном сотрудничестве с дагестанским имамом.
Однако наиболее влиятельным проповедником шариата среди чеченцев стал выходец из селения Эндери Ташу-Хаджи. Одни его считали чеченцем, другие кумыком, сам себя он порою называл выходцем из Турции. Скорее всего, он был смешанных кровей, что не редкость в Эндери, имевшем кумыкские и чеченские кварталы. Некоторые чеченские исследователи считают Ташу-Хаджи учеником Мухаммеда Ярагинского, от которого он и получил звание шейха, после чего начал проповедническую деятельность среди чеченцев, поселившись в Ичкерии. Чеченская традиция считает его первым среди чеченских шейхов, благодаря чему за Ташу-Хаджи закрепилось прозвище Воккха-хьажа («Старший, главный хаджи»). В 1831 г. он уже был муллой селения Эндери и, по всей видимости, уже совершил хадж в Мекку2.
Всплеску религиозных чувств среди горцев способствовала и цепь разрушительных землетрясений, начавшихся с конца февраля 1830 г. в Армении и распространившихся на весь Кавказ. Наиболее сильные
1 Прокламация чеченцам Мустафы-муллы кадия Герменчукского в извлечениях // Колосов Л. Н. Славный Бейбулат: Ист.-биогр. очерк. — Грозный, 1991. — С. 174.
2 См. о нем: Закс А. Б. Ташев-Хаджи — сподвижник Шамиля. — Грозный, 1992.
— 134 —


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
толчки наблюдались с 13 по 17 марта и привели к многочисленным жертвам. Гази-Мухаммед объяснял постигшее горцев бедствие массовым уклонением от участия в газавате. Напротив, сторонники российской ориентации утверждали, что землетрясение вызвано гневом Аллаха за попытку вооруженного восстания. В любом случае, укрепление религиозных настроений было налицо.
Начало широкомасштабных военных действий в Чечне и Дагестане. Благодаря успешной агитации своих сторонников, Гази-Мухаммед в августе 1830 г. объявился с большим почетом в Чечне, сопровождаемый небольшим отрядом вооруженных дагестанцев. Однако первые действия его на чеченской территории были чрезвычайно осторожны: ни о каких насильственных мерах по утверждению шариата нет и речи. Более того, Гази-Мухаммед не решился даже проехать в аулы Большой Чечни, ограничившись посещением селений ауховских чеченцев и аулов, примыкающих к Дагестану. Но на следующий год число его последователей увеличилось многократно: на стороне имама на этот раз оказалось подавляющее большинство чеченских селений. По российским данным, общая численность вооруженных отрядов мюридов достигла 12 тысяч человек. С именем и действиями Гази-Мухаммеда было связано и крупное антиколониальное восстание в Ингушетии, вызванное карательными походами царских войск1. В планы Гази-Мухаммеда входит захват всех крупнейших крепостей в Чечне и Дагестане: Кизляра, Грозной, Внезапной.
В течение 1830—1831 гг. новый имам с тысячными отрядами штурмовал Хунзах, посылал свои отряды в разные общества Дагестана, вербуя сторонников, занял Тарки — столицу шамхальства, осадил крепость Бурную, затем с 10-тысячным отрядом кумыков и чеченцев приступил к крепости Внезапной близ Эндирея. В августе 1831 г. Гази-Мухаммед также неудачно попытался взять город Дербент на юге Дагестана. Затем он прибыл в Чечню и в ноябре 1831 г. делает стремительное движение своих сил на север к низовьям Терека, где внезапно захватывает город Кизляр.
Бросок к Кизляру оказался столь изнурительным, что из 1500 конных мюридов до цели дошли только около 600 человек, однако достигнутая при этом полная внезапность обеспечила успех атаки. Хотя кизлярские укрепления устояли, сам город на короткое время оказался в руках герцев, которые успели разграбить его дотла. Общие потери российской стороны составили 126 человек убитыми и 168 пленными. Военный министр граф А. И. Чернышев уведомлял командующего войсками на Левом фланге генерала Розена: «Государь Император находить изволит внезапное вторжение горцев сквозь Кавказскую Линию в г. Кизляр столь
; Котиков С. Б. К вопросу о присоединении Ингушетии к России // Известия Чечено-
Ингушского НИИИЯЛ. Т. 9. Ч. 2. — Грозный, 1972. — С 85—86, 89—92.
— 135 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
дерзким, что, хотя оно и не имело важных последствий, но должно внушить справедливые опасения на будущее время»1.
1832 г. начался с попыток российского командования нанести любой ценой военное поражение Гази-Мухаммеду. Полки идут в Дагестан со всего Кавказа. После трехдневного боя, выбив горцев из селения Ды- лым, генерал А. А. Вельяминов предпринял поход в Салатавию. Другая большая экспедиция была направлена против чеченских аулов, расположенных по берегам Сунжи. Действия против чеченцев продолжились и летом, когда, разорив горное общество Галгай в Ингушетии, российский отряд численностью до 11 тысяч человек прошел до дагестанской границы, разгромив в общей сложности до 60 селений.
Гази-Мухаммед лично прибыл в Чечню с отрядом мюридов и двинулся вдоль Качкалыковского хребта, в свою очередь нападая на непокорные ему селения — Старый Аксай, Кошкельды, Аллер-аул, Ноен- Берды (Нойбера), Горячеводск (Мелчу-хи) и Гудермес. Это, однако, не помогло ему остановить продвижение русских войск. Под их натиском
1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 8. — Тифлис, 1881. — С. 541—542, 671—673, 676; Клюки-фон-Клюгенау Ф. К. Схватка с империей (очерк военных действий на Кавказе). — М., 2001. — С. 55—56; и др.
— 136 —


начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
сам Гази-Мухаммед отступил обратно в Дагестан, «... очень недовольный чеченцами за изъявление ими покорности русским».
Между тем, бои 1832 г. в Чечне носили чрезвычайно упорный и кровавый характер, что признавалось российскими военными. В одном из рапортов говорится, что при штурме селения Герменчук 23 августа 1832 г. более 60 окруженных чеченцев во главе с муллой Абдурахманом предпочли сгореть заживо, но не сдались в плен.
Большие потери несли и русские войска. Например, отряд полковника Волжского, состоявший из 500 гребенских казаков при двух орудиях, был полностью разгромлен чеченцами. Живыми к Амир- Аджи-Юртовскому укреплению сумели пробиться 150 израненных рядовых казаков и три офицера. Всего три человека оказались в плену, что свидетельствует о крайней ожесточенности боя, в котором казаки в плен не сдавались.
Подводя итоги летних боев в Чечне, барон Г. В. Розен докладывал, что разрушено 61 селение, заложники получены от более чем 80 аулов, освобождено 30 русских пленных, штрафов и податей собрано около 5 тысяч рублей серебром1.
Гибель имама. Отступив из Чечни, Гази-Мухаммед, потерявший поддержку дагестанских обществ, укрепился в родном ему селении Гимры, вокруг которого заняли оборону до трех тысяч мюридов. Видимо, он рассчитывал на определенную передышку, однако в октябре 1832 г. подошедшие сюда же российские войска (численностью до S тысяч человек) сумели после скоротечного боя овладеть селением. Сам Гази-Мухаммед с несколькими десятками мюридов укрылся в башне, где и погиб во время штурма. Неотлучно находившийся при имаме Шамиль спасся благодаря своей исключительной физической силе и выносливости — неоднократно раненный он сумел прыгнуть из башни в гущу солдат, шашкой прорубиться сквозь строй и бежать из захваченного селения2.
Второй имам Гамзат-бек. Официальным преемником Гази-Мухам- меда стал Гамзат-бек Аварский, которому пришлось потратить немало усилий, чтобы заново укрепить влияние сторонников шариата в горном Дагестане. Шамиль считался ближайшим сподвижником и второго имама, хотя очевидно, что между этими двумя лидерами отношения складывались непросто. Практически весь 1833 г. новый имам не проявлял особой военной активности, занятый подготовкой выступления против аварских ханов. Подобно своему предшественнику, Гамзат-бек считал невозможным укрепление своей власти в Дагестане до тех пор, пока не будет установлен полный контроль над Аварией, лежавшей
См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 8. — Тифлис, 1881. — С. 677, 683,686—687,695; Клюки-фон-Клюгенау Ф. К. Указ. соч. — С. 62.
- Легоев В. Указ. соч. — С. 71—73.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Прыжок Шамиля. Гимринский бой. Худ. А. Самарская (53, 47)
в центре Дагестана. Успеху второго имама способствовали и продолжающиеся разногласия между крупнейшими дагестанскими феодалами. Когда в августе 1834 г. несколько тысяч вооруженных мюридов вновь окружили Хунзах, Аслан-хан Казикумухский, стоявший во главе своего войска на границах Аварии, вел переписку одновременно с ханшей Паху- Бике и имамом Гамзат-беком. В письмах к аварским ханам владетель Казикумуха советовал не принимать требований Гамзат-бека, обещая вооруженную помощь, а Гамзат-беку рекомендовал не доверять ханам и полностью истребить всю династию1.
Расправе над аварскими ханами способствовал и Шамиль. После начала переговоров, Паху-Бике и ее сыновья согласились признать верховную власть Гамзат-бека и даже выдали в качестве заложника малолетнего Булач-хана. Но накануне завершающего раунда переговоров Шамиль сообщил Гамзат-беку, что представители ханов пытались
2 См.: Эсадзе С. Штурм Гуниба и пленение Шамиля. — Тифлис, 1909. — С. 69; Гаджи-
Али. Сказание очевидца о Шамиле // С6. сведений о кавказских горцах. Вып. 7. —
Тифлис, 1873. — С. 9—10.


печальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Имам Гамзат-бек. Совр. рис. (53, 48)
подкупить его с целью добиться ухода войск имама из Аварии. Разгневанный Гамзат-бек заявил: «В таком случае, значит, не завершилось еще их укрощение и приведение к покорности». Прибывшие на следующий день в ставку имама ханские сыновья Абу-Нуцал-хан и Умма-хан были убиты вместе с большинством сопровождавших их нукеров. При захвате Хунзаха мюриды убили и ханшу Паху-Бике и еще одного из родичей аварских правителей — Сурхай-хана.
Жестокая расправа в Хунзахе вызвала недовольство среди аварцев, чем попытался воспользоваться Шамиль, убеждавший Гамзат-бека: «Отныне самое соответствующее тебе — это сидеть у себя дома в Гоцатле со смирением, раскаянием и сокрушением. А я буду осуществлять твое дело и заботиться о нашей стороне...». Гамзат-бек отказался самоустраниться, после чего Шамиль со своими сторонниками удалился в Гимры: •На обратной дороге он сказал своим товарищам: «Будет добро и благо для нас, если мы оставим Гамзата одного на год до тех пор, пока народ (хунзахский. — Авт.) забудет все то, что мы сделали с ним»1.
- Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. — М.-Л., 1941. — С 64—66.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Совет Шамиля покинуть Хунзах (при всей его двусмысленности) был в целом разумен — уничтожив немало хунзахцев, Гамзат-бек не мог чувствовать себя среди них в безопасности. В августе 1834 г. Гамзат-бек выступил из Хунзаха в поход против даргинцев. Потерпев поражение у селения Цудахар, Гамзат-бек вернулся в Хунзах, где, согласно некоторым российским источникам, провозгласил себя ханом. Однако его дни были уже сочтены: 7 сентября 1834 г. Гамзат-бек убит в хунзахской мечети. Его убийца Хаджи-Мурат (будущий наиб Шамиля) приходился аварским ханам молочным братом. Часть мюридов Гамзат-бека была истреблена восставшими хунзахцами, часть бежала. Тело самого имама четыре дня лежало без погребения на одной из площадей Хунзаха.
Хунзах. Замок ханов Аварии. Слева мечеть, где был убит имам Гамзат-бек (53, 49)
Избрание имамом Шамиля. Узнав о гибели Гамзат-бека и потере Хунзаха, Шамиль приказал казнить 45 заложников, содержавшихся в Гимрах по распоряжению Гамзат-бека1. Чтобы не допустить ни малейшего умаления делу газавата, немедленно, хотя и формально, имамом провозглашается Шамиль (на сходе в урочище Готлокаль). Фактические же выборы имама духовенством и народным собранием прошли в мечети селения Ашильты. В тот момент молодой Шамиль обладал куда большим весом, нежели шейх Ташу-Хаджи, находившийся в Чечне и не успевший приехать в Дагестан, чтобы набрать себе сторонников. В свое время он примкнул к Гази-Мухаммеду и после гибели первого имама сохранил у себя его личное знамя. Открыто называя себя про-
1 Гаджиев Б. Шамиль: от Гимр до Медины. — Махачкала, 1992. — С. 20.
— 140 —


-начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Знамя первых имамов (53, 49)
должателем дела Гази-Мухаммеда, Ташу-Хаджи не спешил с признанием власти второго имама Гамзат-бека — на его сторону предводитель чеченцев перешел только в середине 1834 г. Чтобы обойти на выборах своего отсутствующего соперника, Шамиль выдвинул от своего имени еще одну кандидатуру, что позволило ему расколоть ряды сторонников Ташу-Хаджи. Определенную роль в избрании Шамиля имамом сыграл его тесть — влиятельный шейх и курейшит (родственник пророка Мухаммеда) Джамалэддин Казикумухский. Однако в избрании имамом, Шамиль, конечно был обязан прежде всего самому себе. Это был, с точки зрения горцев, безупречно образцовый во всех отношениях человек: обладающий необыкновенными духовными и физическими способностями.
Подобно двум своим предшественникам, Шамиль не являлся шейхом. Он не достиг даже степени помощника муршида и формально
Шейх Джамалэддин (Джамалуддин) Кази-Кумухский. Совр. рис. (11, вклейка)


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
оставался простым мюридом своего шейха, что не помешало избранию его имамом. Известно также, что его муршид (наставник) Джамалэддин Казикумухский долгое время выступал против антироссийской направленности политической деятельности Шамиля. В одном из своих писем Джамалэддин Казикумухский писал имаму: «Я строго запрещал тебе поднимать оружие на русских, но ты не послушался меня...». Все это лишний раз доказывает, что деятельность дагестанских имамов носила исключительно политический характер.
Первые шаги имама. Несмотря на решительность и жестокость действий нового имама, его власть была поначалу почти эфемерной. Вынужденный под напором российских войск и своих противников из числа дагестанских феодалов оставить Гимры, Шамиль со своей семьей и 18 сохранившими ему преданность мюридами перебрался в другое дагестанское селение — Ашильту. Вскоре к Шамилю присоединились новые сторонники: 30 ашильтинцев и 40 чеченцев. Тем не менее, во главе этой горстки преданных людей Шамилю удалось подчинить ближайшие селения, откуда он начал постепенно восстанавливать свою власть в горном Дагестане.
Успеху третьего имама способствовало и продолжение борьбы между дагестанскими владетелями. После изгнания мюридов из Хунзаха власть в Аварии не раз переходила из рук в руки различных представителей прорусской горской знати. Надо сказать, что все эти владетели управляли Аварией временно, до наступления совершеннолетия малолетнего сына последнего из аварских ханов Абу-Нуцал-хана. В результате быстрой смены правителей, каждый из которых сознавал временный характер своей власти, Авария не имела твердого управления, а имам Шамиль получил столь необходимую ему передышку. Сам Шамиль по-прежнему считал дагестанских владетелей своими главными (на этот период) врагами и всеми доступными ему средствами стремился подорвать власть горской аристократии.
В этих условиях огромное значение для Шамиля имела поддержка, оказанная ему предводителем чеченцев — Ташу-Хаджи. Российские источники относят начало отношений между Шамилем и Ташу-Хаджи только к 1835 г., но это не так. Другое дело, что, имея большое количество сторонников в Чечне, Ташу-Хаджи первое время занимал по отношению к Шамилю фактически независимое положение, оказывая ему поддержку скорее как союзнику, чем верховному правителю. Положение третьего имама в это время действительно оставалось крайне непрочным, его влияние распространялось только на ряд селений гумбетовского, андийского и тилитлинского обществ. Причем тилитлинского муллу Кибит-Магому российские власти считали одним из серьезнейших соперников Шамиля по влиянию на дагестанские народы. Кибит-Магома (чье имя получило известность еще при двух первых имамах) убил ориентировавшегося


начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
на Россию тилитлинского старшину Бек-Чанку и установил свою власть над Тилитлем. Собственно, кроме Шамиля, других союзников у Кибит- Магомы не было, чем и объясняется их дружба.
По существу, Шамиль и его сторонники в 1835—1836 гг. едва ли не оказались в роли преследуемых кровников, которых пытались убить родственники и сторонники уничтоженной ханской семьи в Хунзахе. В адрес сел этих мстителей Ташу-Хаджи направил грозные письма из Чечни, угрожая уничтожением. Получив достаточные военные силы от Ташу-Хаджи и Кибит-Магомы, Шамиль напал с ними на села враждебных обществ и покорил их «шариату»1.
Усиление Ташу-Хаджи. Русские источники 30-х гг. XIX в. содержат мало сведений об этом человеке, но они единодушны в плане оценки его огромного влияния на чеченцев. Интересно, что его ближайшие сподвижники — Уди-мулла и Магомет-Хаджи Эфенди — явно лица духовного звания. В середине 30-х гг. XIX в. влияние Ташу-Хаджи более всего ощущалось в восточных районах Чечни, непосредственно прилегающих к Дагестану. Это обстоятельство и заставило Шамиля искать союза с ним. Ближайший замысел Шамиля состоял в том, чтобы, опираясь на поддержку Ташу-Хаджи, прежде всего укрепить свое положение в Дагестане. После этого Шамиль полагал возможным объединенными усилиями открыть широкие наступательные действия как против местных феодалов, так и российских войск.
Отношения между Шамилем и Ташу-Хаджи с самого начала были сложными. Несмотря на то что именно Шамиль провозглашен имамом, опиравшийся на чеченцев Ташу-Хаджи считает для себя возможным время от времени обращаться к нему в почти приказном тоне. Так, в одном из своих писем в 1835 г. Ташу-Хаджи пишет имаму: «После многих приветствий извещаю я, что мы вышли против врагов для восстановления шариата нашего силой оружия, и вы можете выступить с пехотой и конницей против врагов... По получении сего письма не промедлите ни часу... если... при настоящем положении не ополчитесь, то наше первое стремление будет на вас...» Очевидно, не имевший на тот момент массовой поддержки в Дагестане Шамиль не мог активно поддержать действия чеченского предводителя, и следующее письмо Ташу-Хаджи выдержано в гораздо более жестком тоне: «Вы потеряли веру и не исполняете того, что Он (Аллах) законом положил, не руководствуетесь шариатом... Поверьте, что мы готовы с бесконечным войском идти на вас». Весьма показательно, что в одном из своих писем, адресованных ауховским чеченцам, Ташу-Хаджи именно себя называет наместником первого имама Гази-Мухаммеда, тем самым откровенно принижая роль Шамиля2.
: Клюки-фон-Клюгенау Ф. К. Указ. соч. — С. 77—78.
- Покровский К И. Кавказские войны и имамат Шамиля. — М., 2000. — С. 257—258.
— 143 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Такое поведение Ташу-Хаджи легко объяснимо: именно в это время ему удается распространить свое влияние на ряд селений Большой Чечни. Он даже направил в подчинявшиеся ему чеченские селения своих представителей (своего рода наибов), которые должны были выполнять административные функции. Так, управлять Ичкерией должен был Саид Игалийский, а Большой Чечней — Уди-мулла.
Одновременно Ташу-Хаджи пытается ввести в Чечне постоянное ополчение и упорядочить набор войск. Кроме того, он начал создавать укрепления в стратегически важных пунктах, например, возле селений Казбек-Юрт на Мичике, Майртупа и Устар-Гордоя в Большой Чечне. Помимо всего прочего, эти укрепления служили местом сбора ополчения, а поэтому в них создавались запасы продовольствия и фуража. Впррчем, создать цельную административную систему по управлению Чечней Ташу-Хаджи так и не смог.
Интересно, что Ташу-Хаджи, которого дагестанские хроники характеризуют «прямоидущим» за приверженность газавату, на практике проявлял известную гибкость в политической деятельности. Например, в письме к кумыкскому приставу князю Мусе Хасаеву он сообщал о своем намерении укреплять шариат среди кумыков постепенно, действуя убеждением в течение 10—15 лет. В то же время от чеченцев он требует принять шариат сразу и полностью, а кроме того, участвовать в газавате. Причем участие в газавате предполагало и нападение на так называемые «мирные» аулы и преследование сторонников российской ориентации из числа горцев.
План «покорения» Кавказа Николая I. В ответ на активизацию антиколониальной борьбы горцев, Николай I, который в отличие от предыдущего императора лично участвовал в планировании военных операций на Кавказе, «начертал» план мероприятий, осуществление которых, по его мнению, должно было привести к прекращению всякого сопротивления со стороны горцев. Прежде всего император требовал ускорить строительство новых укрепленных линий, чтобы разобщить горцев между собой. Особое внимание предполагалось обратить на совершенствование российских коммуникаций, для обеспечения быстрого маневрирования войсками. Существенно облегчить покорение горцев должна была и полная блокада не подчинявшихся российской власти областей, пресечение внешних торговых и политических связей. Кроме того, действуя силой, кавказское командование одновременно должно было принимать меры к тому, чтобы склонить предводителей горцев добровольно признать российское подданство1.
План покорения Кавказа, разработанный российским императором, страдал теми же недостатками, что и множество других предписаний,
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 8. — Тифлис,
1881. — С. 356.


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Император Николай I (53, 93)
поступавших из Санкт-Петербурга к местному начальству — он не учитывал реальную обстановку на кавказском театре военных действий. И без указаний из столицы генерал Г. В. Розен планировал построить в Чечне новое укрепление близ Гудермеса и усилить укрепленную линию от Внезапной до Темир-Хан-Шуры. Однако построить новые укрепления было невозможно без концентрации значительного отряда, поскольку было очевидно, что чеченцы под предводительством Ташу-Хаджи сделают все возможное, чтобы не допустить строительства на своей земле новых крепостей. Несмотря на постоянное прибытие новых подкреплений, войск постоянно не хватало, так как в отличие от предыдущих лет стычки с горцами происходили теперь повсеместно и постоянно. Вынужденное прикрывать от нападений значительную по протяженности границу, российское командование сталкивалось со значительными трудностями всякий раз, когда требовалось сконцентрировать в одном месте войска для проведения крупной наступательной операции.
Военные действия, предпринятые российским командованием в 1836 г., можно рассматривать как приготовления к решительному наступлению вглубь гор. В этой связи заслуживают внимания настойчивые попытки произвести топографическую разведку местности в глубине чеченской и дагестанской территорий. Действовавшие в Чечне отряды генерала Фезе усиленно собирают сведения, необходимые для составления топографических карт. Одновременно из Кахетии в Чечню тайно направлен военный топограф, который сумел не только добраться до крепости Грозной, но и вернуться в Грузию, во второй раз пройдя через чеченскую территорию, но уже другим маршрутом. Группы лазутчиков, в состав которых входили русские военные топографы, засылались и в Дагестан1.
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. — Т. 8. — С. 709.
— 145 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в
Имам Шамиль
Шамиль в Дагестане. Несмотря на известные сложности в отношениях с Ташу-Хаджи, дальновидный замысел Шамиля осуществился, и союз с чеченским предводителем позволил ему укрепить свою власть в Дагестане. Весной 1836 г. Ташу-Хаджи во главе нескольких сот вооруженных чеченцев прибыл в Дагестан, где соединился с мюридами Шамиля и Кибит-Магомы. В результате этого похода несколько крупных дагестанских селений (Унцукуль, Игали и некоторые др.) признали власть Шамиля. Оказавший серьезное сопротивление аул Урада был разрушен, а его жители бежали в пределы Аварского ханства. Попытки российского командования сковать активность Ташу-Хаджи карательными экспедициями против чеченских селений успеха не принесли. Здесь Ташу-Хаджи даже обещал колеблющимся селениям, что имам Шамиль, покорив Аварию, прибудет в Чечню для проповеди своего учения1. Более того, в том же 1836 г. мюриды Ташу-Хаджи совершили нападения на селение Старый Аксай, где был расквартирован российский пехотный батальон, и на станицу Щедринскую. В результате последнего нападения погибли 29 жителей станицы и 23 попали в плен.
Одновременно Шамиль вел активную переписку с российским командованием, объясняя свои действия в горном Дагестане желанием пресечь разбои и установить твердый порядок: «.. .то и дело он присылал к генералу Клюгенау письма с уверением в преданности российскому правительству...» Совершенно очевидно, что целью этих несложных дипломатических маневров было стремление выиграть как можно больше времени.
Неудачные действия против Ташу-Хаджи вызвали раздражение в Петербурге. Военный министр указывал кавказскому командованию, что непременным условием любой экспедиции против чеченцев должен быть ее полный успех: «Без сего, предприятия сии не только не достигнут цели, но могут служить еще к распространению влияния мятежника. Рассматривая с сей точки зрения предпринятое полковником Пулло движение против Ташу-Хаджи, не имевшее никаких последствий, Государь Император изволил желать, дабы на будущее время действия сего рода были предпринимаемы с большей осмотрительностью и не иначе как с совершенною уверенностью в успехе»2.
Интересно, что позиции Ташу-Хаджи в Чечне были временно ослаблены не столько в результате экспедиций российских войск, сколько в результате противодействия его политическим устремлениям со стороны некоторых влиятельных чеченских духовных лиц. Так, гермен- чукский мулла хаджи Мухаммед-эфенди не позволил ему укрепиться в этом селении, одном из крупнейших в Большой Чечне. Теперь уже
1 Клюки-фон-Кпюгенау Ф. К. Указ. соч. — С. 99—100.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 8. — Тифлис, 1881. — С. 380—381.


начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Ташу-Хаджи нуждается в поддержке со стороны Шамиля, и поэтому весной 1837 г. он угрожает своим противникам в Чечне тем, что в самое ближайшее время из Дагестана на помощь ему должен прийти имам с большим войском1.
Походы генерала Фезе в Чечню. В январе 1837 г. карательная экспедиция под командованием генерал-майора Фезе при участии 8 сотен осетинской и ингушской милиции прошла по аулам Малой Чечни. Не довольствуясь взятием заложников, войска полностью разорили не- кько селений: «При обратном следовании сожжено более 1000 сакель Мартановскому ущелью и несколько сот по Тенгинскому (окрест- 11 Танги-Чу. — Авт.). На другой день докончилось истребление оставшихся еще сакель, запасов хлеба и фуража...»
4 февраля генерал Фезе направился уже в Большую Чечню. Глав- силы чеченцев под командованием сподвижников Ташу-Хаджи аишцентрировались возле селения Шали. Сюда подошли со своими шфтщрьж такие предводители, как Уди-мулла, Магомет-Хаджи Эфен- Шь Веденский кадий Джаватхан, старшина селения Шовдон Магомет, ьсеямшя Центарой Аскир и другие предводители. Возле Шали »№валерт попыталась атаковать российские войска, но была ыо. В течение февраля войска с боями стали продвигаться щфш ^децр^ио ваправлению к Дагестану. Рядом с селением Мескеты роил временное укрепление, намереваясь двигаться ) Ш Андию. После неудачных попыток чеченцев выдвижение российских войск, андийцы, не дожидаясь, пока г ~ зэйзтт ~с га: селений, объявили о согласии выдать аманатов з яыл -=«.та:з* ЭӀКосаости*.
ераж Фезе повернул обратно Кошкельды. Подводя итоги [з российских военных исто- ш ге герал Фезе. — Авт.) пошел в шкщтЧщштш девс&учне морозы, наделал там чудес, навел страх на \ одних наказал других и этим вооружил против ь и виноватых». Вернувшись на Чеченскую равнину, Фезе : потерях, понесенных российскими войсками в Дагес- :■ генерал Клюки фон Клюгенау наносил вспомогательный удар ж допустить переброски дагестанских отрядов в Чечню на чеченцам. В числе погибших оказалось и несколько старших офштеров, в том числе командир Апшеронского полка генерал-майор т-4 Ивеяич2.
f 3«*г_4. Б. Ташев-Хаджи — сподвижник Шамиля. — Грозный, 1992. — С. 16.
: См_: Акты Кавказской Археографической Комиссии. Т. 8. — С. 716—728; Движение
горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. — С. 155—156, 162—165;
Ктки-фон-Кпюгенау. Указ. соч. — С. 99—113; и др.
— Н7 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Тем не менее, поражение отрядов Ташу-Хаджи в Ичкерии позволило российскому командованию приступить к более решительным действиям в Дагестане. Главной задачей русских было сохранить под своей властью Аварию, что считалось непременным условием для решительного поражения Шамиля. Сразу же после истребления аварских ханов Гамзат-беком планировалось разместить постоянный гарнизон в Хунзахе, но исполнение этого решения откладывалось ввиду общего недостатка войск на Левом фланге. Кроме того, российское командование намеревалось нанести удар по главному оплоту Шамиля — селению Ашильты.
События 1837 г. в Дагестане. Победы Шамиля. Ожидая нового наступления российских сил, Шамиль сумел собрать все имевшиеся у него вооруженные отряды, в том числе и из Чечни. Российские источники указывают, что защищать имама прибыли Ташу-Хаджи, Уди- мулла и еще целый ряд чеченских предводителей. В мае 1837 г. отряд под командованием все того же генерала Фезе вступил в Хунзах, где за неделю было построено укрепление. Укрепив столицу Аварии, Фезе двинулся к селению Ашильты, которое взял штурмом. Войскам удалось выбить мюридов Шамиля и еще из нескольких селений, в том числе и Тилитля, где правил Кибит-Магома. Тем не менее, общий успех операции оказался под вопросом. Большие потери (30 офицеров и около 1 тысячи нижних чинов) вынудили генерала Фезе поспешно вернуться в Хунзах, как только предводители горцев согласились прекратить сопротивление и выдать заложников. Положение русского отряда в горах было настолько опасным, что Фезе даже не стал дожидаться формального завершения переговоров, поручив Магомет-Мирзе-хану Казикумухскому принять от Шамиля присягу и заложников.
Шамиль и двое других предводителей мюридов действительно выдали заложников, но весьма показателен текст «присяги», которую они при этом подписали: «Выдавая заложников Магомет-Мирзе-хану, мы заключаем мир с Российским Государством, который никто из нас не нарушит, с тем однакож условием, чтобы ни с какой стороны не было оказано и малейшей обиды против другой; если же которая-либо сторона нарушит данные ею обещания, то она будет считаться изменницею, а изменник почитается проклятым перед Богом и перед людьми». По существу, это был равноправный договор, подобный которому Россия не заключала на Кавказе последние 100 лет.
Комментируя итоги экспедиции Фезе и в особенности подписанный с руководителями горцев договор, российские официальные историки не скрывали своих чувств: «С трудом верится, чтобы все это происходило в действительности; но, к сожалению, официальные документы уничтожают всякое сомнение»1.
1 Богуславский Л. История Апшеронского полка. Т. 1. — СПб., 1892. — С. 472.
— 148 —


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Поспешное отступление отряда генерала Фезе сделало Шамиля победителем, несмотря на то что ему пришлось выдать заложников. Поэтому Фезе, получив текст «присяги», потребовал заменить его. Следующий вариант, присланный Шамилем, начинался со слов: «Это письмо объясняет заключение мира между Российским Государем и Шамилем...»1  2
В сентябре 1837 г. командующий войсками в Северном Дагестане Ф. К. Клюки фон Клюгенау лично встречался с Шамилем, пытаясь уговорить его приехать в Тифлис для встречи с императором Николаем I. Причем Клюки-фон-Клюгенау просил Шамиля, чтобы в Тифлис приехали с ним и наиболее влиятельные лица: Ташу-Хаджи, Кибит- Магома и карахский кадий Абдурахман. Однако последние отказались ехать сами и отсоветовали Шамилю ехать в Тифлис на предполагаемую встречу с императором Николаем I. Личный хроникер Шамиля писал об этих переговорах: «Клюки фон Клюгенау уговаривал и упрашивал Шамиля выйти для встречи их Николая и убеждал в том, что тот окажет ему милость, возвеличит его и назначит управителем над делами всех мусульман Дагестана и что не будет от него никакой измены». Таким образом, Шамилю предлагали признать его власть над Дагестаном в обмен на признание им российского суверенитета над собой.
Однако российский генерал выбрал неудачное время для подобного предложения. Заставив Фезе отступить, Шамиль упрочил свое положение и не видел причин, по которым ему следовало променять уже имевшийся у него статус фактически независимого правителя на высокую должность в российской государственной машине. Переговоры завершились безрезультатно: Шамиль не только не захотел ехать в Тифлис, но даже отказался пожать руку российскому генералу. Много лет спустя, вспоминая этот эпизод, Шамиль утверждал, что он хотел принять предложение генерала Клюгенау, но не мог единолично решать все важные вопросы без предварительного согласования со своими ближайшими сподвижниками: Кибит-Магомой, кадием Абдуррахма- ном и Ташу-Хаджи. Таким образом, и в 1837 г., несмотря на возросший авторитет, Шамиль испытывает зависимость от своего окружения2.
В течение 1838 г. российское командование не предпринимало крупных наступательных действий, как в Чечне, так и в Дагестане. Главные усилия сосредоточены на закреплении уже достигнутых позиций: укрепляются имеющиеся крепости и возводятся новые укрепления, в Чечне прокладываются новые просеки, повсеместно строятся новые и расширяются уже существующие дороги, имеющие военное значение. Таким образом, подготавливались условия для нанесения решающего удара по горцам.
1 Цит. по кн.: Павленко П. А. Шамиль. — Махачкала, 1990. — С. 49.
: Клюки-фон-Клюгенау Ф. К Указ. соч. — С. 114—123.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Генерал-лейтенант Ф. Клюки-фон-Клюгенау (12, вклейка)
Битва за Чечню и Дагестан в 1839 г. Сражение под Ахульго.
Встревоженный приготовлениями русских, Шамиль собрал «...большой совет из всех ученых и почетных людей для обсуждения создавшегося положения». К разочарованию имама, большинство собравшихся высказалось за переселение в Чечню, которую они считали более удобным местом для успешной обороны, чем Дагестан. Шамиль отклонил это предложение, поскольку не считал возможным без боя сдать позиции в Дагестане, завоеванные с таким трудом. Возможно также, что он опасался усиления политической роли Ташу-Хаджи. Во всяком случае, имам настоял на том, чтобы приступить к созданию системы укреплений вокруг селения Ахульго, считавшегося одним из самых неприступных мест на Кавказе.
Учитывая опыт 1837 г., когда российские войска сравнительно легко овладели Ахульго и разрушили воздвигнутые здесь каменные башни и стены, — новые укрепления строили и глубоко в земле. Ахульго с трех сторон окружен неприступными обрывами, с четвертой стороны горцы воздвигли целую систему оборонительных сооружений: в скалах были вырублены укрытия для бойцов и жителей, которые сообщались между собой крытыми ходами. Не только скалы, на которых расположено Ахульго, но и подступы к ущельям оказались перекрыты завалами и другими фортификационными сооружениями. Шамиль даже распорядился прорубить в скалах небольшую канаву, по которой вода из речки Ашильтинки была проведена прямо в селение. На строительстве


Начальный этап антиколониального движения под флагом мюридизма. Деятельность Ташу-Хаджи
в Чечне
Штурм Ахульго в 1839 г. Худ. Ф. Рубо (11, вклейка)
укреплений, продолжавшемся в течение более чем одного года, помимо жителей Ахульго работало 500 мюридов Шамиля.
Общая стратегия Шамиля состояла в том, чтобы сковать русские войска в дагестанских горах упорной обороной, затем фланговыми ударами отрезать их от источников снабжения и, измотав постоянными нападениями, уничтожить или, по крайней мере, вынудить к отступлению с большими потерями. Нанесение ударов по коммуникациям российских войск было возложено на чеченские отряды Ташу-Хаджи, которые должны были приступить к активных действиям после того, как русские втянутся в горы.
Полностью осуществить этот замысел не удалось, так как русское наступление в 1839 г., как и два года назад, началось с Чечни. Российское командование учло ту угрозу, которая исходила из Чечни и сочло необходимым предварительно разгромить отряды Ташу-Хаджи. В мае специально сформированный «Чеченский отряд» вторгся из крепости Внезапной в Ичкерию. После нескольких ожесточенных боев генералу П. X. Граббе удалось овладеть главными опорными пунктами Ташу-Хаджи — укрепленными селениями Мескеты и Саясан. Причем чеченский предводитель едва не был захвачен в плен. Российский командующий, впрочем, не решился продвинуться дальше к аулу Веной, где Ташу- Хаджи сосредоточил оставшиеся у него силы. Вернувшись в крепость Внезапную, П. X. Граббе дал краткий отдых войскам и в конце мая начал наступление на Дагестан1.
РГВИА, Ф. 62. On. 1. Д. 2. Л. 33.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. Xix =
Имам Шамиль
Шамиль попытался остановить продвижение российских войск возле селения Аргуани, где произошли кровопролитные бои. 11 июня началась осада Ахульго, которая продолжалась до конца августа. Резиденцию Шамиля защищали до трех тысяч мюридов, собравшихся здесь вместе со своими семьями. Бои за Ахульго отличались не только упорством, но и кровопролитностыо: в живых не осталось почти никого из его защитников. Общие потери отряда П. X. Граббе составили 140 офицеров и более 2300 нижних чинов, в том числе убитыми на поле боя 25 офицеров и 487 солдат.
За несколько дней до падения Ахульго Шамиль начал переговоры и выдал в качестве заложника своего старшего сына Джамалэддина, однако российский командующий настаивал на капитуляции гарнизона Ахульго и сдаче в плен самого Шамиля. Шамиль ответил отказом, ссылаясь на то, что его враги из числа дагестанских владетелей могут в этом случае легко расправиться с ним: «...прошу Вас не требовать меня... около Вас есть мусульмане, имеющие со мною жестокую вражду. Я опасаюсь их и по обычаю края стыжусь их». Кроме того, имам просил оставить его жить в Гимрах, обещая стать частным лицом.
22 августа 1839 г. последние укрепления Ахульго были заняты российскими войсками, но их триумф оказался неполным: Шамиль в сопровождении трех десятков родственников и ближайших мюридов сумел выскользнуть за кольцо окружения. Последние из оставшихся в живых защитников Ахульго сопротивлялись еще неделю, отстреливаясь из отдельных подземных укрытий.
Сам П. X. Граббе не сомневался, что нанес решительное поражение своему противнику: «Несомненно, что настоящая экспедиция не только поведет к успокоению края, где производились военные действия, но отразится далеко в горах Кавказа... Партия Шамиля истреблена до основания; но это только частный результат: гораздо важнее считаю я нравственное влияние, произведенное над горцами успехом русского оружия»1.
В честь взятия Ахульго, по распоряжению Николая I была отчеканена нагрудная медаль.
Однако успех под Ахульго не был закреплен российским командованием: отряд П. X. Граббе очистил захваченную с таким трудом территорию, в горном Дагестане не было воздвигнуто новых укреплений, а батальон, расквартированный в Хунзахе, мог защищать только одно это селение. В результате Дагестан немедленно утратил внешнюю покорность, как только широкое восстание охватило соседнюю Чечню.
1 См: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис, 1884. — С. 287; Милютин Д. И. Описание военных действий 1830 года в Северном Дагестане. — СПб., 1850. — С. 141—142; Богуславский Я. История Апшеронского полка. Т. 1. — СПб., 1892. — С. 514; Дегоев В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. — С. 192—196.


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
§ 2. Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг Имам Шамиль
Положение в Чечне. Несмотря на победные реляции П. X. Граббе, командование Кавказской линии сознавало, что покорение горцев еще не завершилось. Затянувшаяся экспедиция к Ахульго не позволила в том же году принять меры по закреплению российского влияния в горах. Поэтому на 1840 г. было запланировано строительство новых укреплений, в частности, возле Герзель-аула и Чиркея. Но наиболее важным считалось возведение крепости у чеченскоих селений, расположенных у входа в Аргунское ущелье. Именно крепость на Аргуне должна была стать ключом к горной Чечне. Кроме того, здесь же начинались дороги в горный Дагестан.
Не дожидаясь теплого времени года, когда можно будет приступить к строительству новых укреплений, кавказское командование в 1839—1840 гг. предприняло две вооруженные экспедиции в Чечню. В отличие от предыдущих лет войска почти не встретили сопротивления. В декабре 1839 г. генерал-майор Пулло прошел 28 селений без единого выстрела, собрал с чеченцев 4 тысячи рублей серебром, конфисковал 455 ружей и захватил 97 абреков. Во время второго похода в январе 1840 г. также удалось собрать с чеченских селений подати, оружие и арестовать несколько десятков «неблагонадежных лиц». В конце января 1840 г. П. X. Граббе уведомил военного министра «...о полнейшем спокойствии на левом фланге Кавказской линии», что в целом соответствовало действительности: впервые за много лет в течение всей зимы не было зафиксировано ни одного выступления чеченцев против российскх
Русские войска в Малой Чечне. 1840. Из альбома М. Лермонтова (53, 99)
— 153 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX =
Имам Шамиль
укреплений или станиц на своих землях. Известное беспокойство вызывало присутствие Шамиля в Чечне, но и в этом случае российские власти полагали, что его влияние среди горцев значительно подорвано. Если в 1838 г. за убийство Шамиля было обещано вознаграждение в 1 тысячу червонцев, в начале 1840 г. награда за его голову составляла всего 100 червонцев.
Начало деятельности имама Шамиля в Чечне. Положение Шамиля в Чечне поначалу было очень непростым, несмотря на то что встретили героя Ахульго весьма радушно. Первые месяцы на чеченской территории он провел в селении Веной в Ичкерии, где состоялись его встречи со в семи предводителями чеченцев: Ташу-Хаджи, Шоаип-муллой из Центороя, Хаджи-Мухаммедом из Герменчука, Джаватханом из Дарго, беноевским старшиной Байсангуром и др. Несмотря на формальный титул имама Чечни и Дагестана, реально Шамиль находился в полной зависимости от принимавших его чеченских лидеров. Шамиль быстро понял, что ему не удастся подчинить Ичкерию, а потому перебрался в горное Шатойское общество, где влияние Ташу-Хаджи не было столь ощутимо. Интересно, что в Аргунском ущелье сторонниками Шамиля стали двое старшин, имевшие титул князей: Мааш Дзумсойский и Ахмет-хан Муртузалиев.
В Шатое Шамиль стал приобретать серьезное влияние после зимних экспедиций Пулло против равнинных чеченских селений. В своем стремлении максимально ослабить возможности Чечни к сопротивлению российское командование попыталось разоружить чеченцев. Не довольствуясь изъятием почти 1 тысячи ружей за две экспедиции, командование предложило чеченским селениям уплачивать подати не только деньгами, но и оружием, при этом каждые 10 дворов должны были сдать по одному ружью. Сама по себе эта мера была позорной для горцев, для которых оружие всегда было предметом гордости. Горцы стеснялись брать оружие даже с убитого врага, ибо такое действие влекло отдельное наказание по адату.
В довершение всего претворение в жизнь этого крайне непопулярного среди чеченцев решения было поручено все тому же генерал- майору Пулло, о котором сами российские источники сообщали, что это «...человек крайне жестокий, неразборчивый в средствах и часто несправедливый». Между прочим, некоторые из российских генералов предупреждали, что попытка разоружения горцев может вызвать взрыв всеобщего возмущения. Например, генерал П. X. Граббе в специальной записке предостерегал, что, разоружив «мирных» горцев, власти тем самым оставят их беззащитными перед нападениями «немирных» соседей. По его мнению, разоружение должно применяться в качестве наказания и лишь по отношению к обществам, не признающим русской власти. Что касается «мирных» горцев, то в интересах России сохранять


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
Имам Шамиль с мюридами. Худ. Х.-Б. Мусаяссул (11, вклейка)
за ними право на ношение оружия. В качестве примера он указывает, что вооруженные кумыки собственными силами отражают нападения со стороны мюридов Ташу-Хаджи из Ичкерии1.
В 1840 г., однако, никто не попытался развеять опасения чеченцев по поводу ожидавшихся репрессий. Двое чеченских старшин специально приезжали к влиятельному на Тереке князю Бековичу-Черкасскому с просьбой передать генералу П. X. Граббе «прошение от многих чеченцев составленное, в коем они жалуются на притеснения и несправедливости генерал-майора Пулло». Бекович-Черкасский отказался принять жалобу, а по Чечне уже ползли упорные слухи, что Пулло готовит новую экспедицию, на этот раз с целью полного разоружения всего населения. Страх, что вслед за разоружением власти введут в Чечне общероссийские крепостнические порядки, позорные для людей благородного сословия, коими считали себя практически все чеченцы, заставил горцев взяться за оружие. Как признавал генерал Галафеев, «самая буйная» часть чеченцев «.. .предложила взяться за оружие и она-то привлекла к себе Шамиля, который, воспользовавшись сим случаем, явился посреди их с шайкою мюридов...»2.
Как это бывало и раньше, крестьяне с известным недоверием относились и к собственным предводителям, опасаясь чрезмерного усиления их власти. Именно поэтому чеченцы традиционно предпочитали
1 РГВИА. Ф. 62. On. 1. Д. 2. Л. 60—бОоб.
2 РГВИА. Ф. 62. On. 1. Д. 19. Л. 3-3 об.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. Х'л =
Имам Шамиль
приглашать на княжение феодалов от соседних народов: они не имели родственной поддержки в среде чеченцев и могли быть сравнительно легко изгнаны. Это же обстоятельство сыграло определенную роль в решении народных собраний чеченских обществ и отдельных селений в начале 1840 г. обратиться именно к Шамилю с просьбой возглавить восстание.
Когда представители равнинных обществ Чечни прибыли в Шатой для переговоров с Шамилем, последний воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы сразу же усилить свое влияние и в горной Чечне. По информации ал-Карахи, собрав шатойцев, он обратился к ним с речью: «Вы, поистине, мои хозяева и мое прибежище, когда мир стал для меня тесен; и вы — моя опора, когда отлучили меня люди. Вы видите, что те зовут меня для исправления их дел, выпрямления их порядков и установления среди них шариата. Я хочу, чтобы вы были возглавляющими это дело и моими помощниками в нем. Если вы согласны на то, что я хочу — добро вам, идите тогда со мной. Иначе я с ними вернусь к вам, и уж тогда мы установим среди вас наше дело насильно».
Следует отметить, что известное влияние на события в Чечне сыграли и известия о войне между египетским правителем Мухаммедом Али и турецким султаном, которому помогали войсками европейские державы, включая и Россию. Более того, на Северном Кавказе стали распространяться какие-то «прокламации» от имени Мухаммеда Али с требованием подчинения имаму Шамилю и ведения войны с Россией1.
Открытие Шамилем военных действий в Чечне. Таким не хитрым способом Шамилю удалось укрепить свою власть в Чечне, что позволило ему в скором времени вернуть под свой контроль и большую часть Дагестана. Одновременно Шамиль делал все возможное, чтобы скрыть подготовку восстания и ввести в заблуждение российское командование относительно своих намерений. В марте 1840 г. Шамиль прибыл в селение Урус-Мартан в сопровождении охраны из 200 мюридов. Здесь к нему присоединилось множество жителей Малой Чечни, многие из которых начали было переселяться со своими семьями в горы. И хотя вскоре генерал Пулло отбросил отряд Шамиля, шедший к Алхан-Юрту (в 20 верстах от Грозной), ему не удалось предотвратить распространение восстания на все новые чеченские селения.
Вскоре волнения охватили всю Чечню, включая Надтеречные районы, долгое время остававшиеся спокойными. Интересно, что здесь выступление чеченских крестьян оказалось в значительной степени направленным против местных феодальных владетелей. Правившие в притеречных селениях капитан Мундар Эльдаров, штабс-капитан Кагерман Алхасов,
1 Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. — М.-Л., 1941. — С 124; Гаммер М. Указ. соч. - С. 166—168.
— 156 —


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
братья Турловы — подпоручик Кучук и прапорщик Айдемир и другие представители знати вынуждены были бежать в казачьи станицы на левом берегу Терека. Восставшие крестьяне захватывали имущество чеченских владетелей и жестоко расправлялись не только с ними самими, но и их родственниками. Так, был убит брат офицера Орцу Чермоева (находившегося на постоянной русской службе), захвачены в плен двое детей князя К. Алхасова и т. д.
Не надеясь удержать свои селения от русских, летом 1840 г. Надтеречные чеченцы массами переселяются в Малую Чечню под защиту Шамиля, туда же спешно направляется отряд генерала Галафеева. Последовал целый ряд сражений, подводя итоги которым российское командование указало: «Он (Галафеев — Авт.) сделал некоторый вред чеченцам... но и сам претерпел значительную потерю в людях, особенно 11 июля, в деле на реке Валерик, где войска наши неожиданно наткнулись на весьма крепкую позицию...»1 Кровавое сражение на маленькой горной речке в дремучем Гехинском лесу стоило жизни многим сотням горцев и русских солдат, остервенело дравшихся лицом к лицу холодным оружием. Речка окрасилась от человеческой крови в красный цвет и долго еще оставалась непригодной для питья. Это сражение, благодаря гению русского поэта М. Ю. Лермонтова, вошло в историю гуманистической мысли человечества: «И с грустью тайной и сердечной / Я думал: «Жалкий человек! / Чего он хочет!... небо ясно, / под небом места много всем, / Но беспрестанно и напрасно / Один враждует он — зачем?»
Активными действиями российских войск удалось предотвратить захват горцами ряда российских укреплений, но в целом, как признавало командование Кавказской линии, 1840 г. был благоприятным для Шамиля, которому удалось благодаря поддержке чеченцев вос-
М. Ю. Лермонтов. Автопортрет (54, вклейка)
Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис,
1884. — С. 291.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
становить утраченные позиции в Дагестане. Несомненной удачей для Шамиля был переход на его сторону Хаджи-Мурата, убийцы имама Гамзат-бека, имевшего большое влияние среди аварцев. По доносам временного правителя Аварского ханства Ахмет-хана Мехтулинско- го, Хаджи-Мурат был арестован, но сумел бежать и присоединился к своему кровнику — Шамилю.
Что касается военных действий царских войск против чеченских селений, то они не принесли ожидаемого результата: «...время для усмирения Чечни было упущено... действия наших войск не только не укротили чеченцев, но еще больше раздражали их.. .»*
Немало трудностей для российского командования представляла и новая тактика, принятая Шамилем на вооружение прежде всего в Чечне. Избегая по возможности открытых столкновений с крупными отрядами российских войск, горцы отдавали предпочтение внезапным нападениям на небольшие укрепления и отдельные воинские команды. Весьма активно горцы действовали на коммуникациях, стараясь прервать сообщение как между отдельными укреплениями, так и между находящимися «в поле» войсками. Пользуясь тем, что горские винтовки стреляли дальше солдатских ружей, чеченцы с большого расстояния
Эпизод сражения на реке Валерик в Малой Чечне 11 июля 1840 г. Худ. М. Ю. Лермонтов и Г. Г. Гагарин (8, 92)
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис, 1884. —
С 292.


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
подвергали непрерывному обстрелу продвигавшиеся по их территории крупные соединения. Если таким образом удавалось в достаточной степени ослабить колонну, чеченцы переходили в ближний бой, предпринимая атаки уже с целью полного разгрома и уничтожения противника.
Хуже того, 6 июня 1840 г. ближайшие сподвижники Шамиля Ах- верды-Магома и Джават-хан разбили русский отряд под Назранью. Это заставило галашевцев и карабулаков (западные малочеченские общества) присоединиться к Шамилю. Следом начались волнения среди «мирных» ингушей1.
Укрепление власти Шамиля в Чечне. Падение влияния Ташу-Хад-
жи. Свое быстрое возвышение в Чечне Шамиль поспешил использовать для того, чтобы окончательно подорвать влияние своего могущественного союзника — Ташу-Хаджи. В отличие от «прямоидущего» Ташу- Хаджи, требовавшего от чеченцев соблюдения шариата во всей полноте, Шамиль, как подчеркивали русские источники, сделал жителям Чечни в этом вопросе «массу послаблений», чем еще больше привлек их на свою сторону2.
Кроме того, в противовес Ташу-Хаджи Шамиль выдвигает вперед других чеченских предводителей, в частности, Джаватхана и Шоаип- муллу. Последний пользовался в Чечне большим авторитетом не только благодаря личным качествам, но и из-за своего отца Мухаммед-Хаджи, известного своей ученостью и дважды совершившего хадж в Мекку. Еще молодым человеком Шоаип-мулла участвовал в чеченском восстании 1825—1826 гг. под руководством Бейбулата Таймиева. По российским источникам, позднее он примкнул к Ташу-Хаджи и являлся одним из ближайших его сподвижников, но затем перешел на сторону Шамиля. Организовав в начале 1840 г. на территории Чечни четыре наибства, Шамиль назначил наибом Малой Чечни дагестанца Ахверды-Магому, наибом Большой Чечни — Джаватхана, наибом Мичика (Ичкерия) — Шоаип-муллу, а Ташу-Хаджи поручил возглавить Аух. Назначение Ташу-Хаджи простым наибом, к тому же не самого важного в Чечне наибства, уже само по себе говорит о падении его влияния. А главное, Ташу-Хаджи оказался отстраненным от непосредственного управления Ичкерией, где находилось наибольшее число его сторонников.
По существу, в 1840—1841 гг. Шамиль сделал вотчину Ташу-Хаджи — Ичкерию, своей основной базой, где по примеру предшественника соорудил ставку в стратегически важном месте — районе аула Дарго (или Дарго-Ведено). Здесь, по существу, сложилась столица имамата — молодого государства, воплощавшего в себе национальные
1 См.: Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. — С. 262; Гаммер М. Указ. соч. — С. 173.
2 Закс А. Б. Ташев-Хаджи — сподвижник Шамиля. — Грозный, 1992. — С. 20.
— 159 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. Х1> =
Имам Шамиль
чаяния народов Чечни и Дагестана и служившего делу организация антиколониальной борьбы.
Летом 1840 г. Шамиль во главе своих наибов направился в Дагестан, однако во время этого похода возникли серьезные противоречия между имамом и Ташу-Хаджи. Как указывается в некоторых источниках, поводом к ссоре между предводителями горцев послужил вопрос о разделе военной добычи. На самом деле, за столь простой формулировкой стояло серьезное столкновение интересов в политической верхушке формирующегося государства горцев — имамата.
Имам Шамиль, стремившийся к созданию централизованного государственного аппарата управления, одновременно пытался сделать военные трофеи одним из важнейших средств пополнения государственной казны. При этом, помимо той части трофеев, что передавались в казну, имам получал в свое личное распоряжение одну пятую часть всей добычи. И, наконец, еще до начала раздела трофеев, Шамиль частенько забирал себе еще какую-то их часть. Совершенно очевидно, что действия имама направлены на то, чтобы ограничить своеволие наибов и превратить их из самостоятельных политических фигур в государственных чиновников, материально зависящих от имама.
Еще одним средством укрепления власти имама в Чечне должно было стать переселение сюда дагестанцев, сторонников Шамиля. К этой практике имам начал прибегать уже летом 1840 г., и для обустройства беженцев выделялась часть земель, принадлежащих чеченским селениям и обществам. Объективно, действия Шамиля подрывали в Чечне сложившиеся формы землевладения, что вызывало недовольство. Не случайно, что Ташу-Хаджи, выступивший против некоторых действий имама, осенью 1840 г. был отстранен от должности наиба именно «по наговорам» дагестанских переселенцев.
Смещение Ташу-Хаджи с должности ауховского наиба не сделало управление Чечней более легким делом. Заменивший его некий Булат- Мирза был в том же году демонстративно убит ауховцами, а срочно направленный в Аух талантливый администратор и выдающийся воин Ахверды-Магома оказался вынужденным пойти на уступки чеченцам. В частности, была распущена дагестанская дружина при наибе Ауха. Несмотря на то что вскоре Шамиль формально примирился с престарелым Ташу-Хаджи, он так и не позволил чеченскому шейху вернуться к активной политической деятельности. Умер Ташу-Хаджи в 1843 г. и был похоронен в селении Саясан, где и сейчас его могила почитается последователями накшбандийского шейха.
Весной 1841 г. Шамиль предпринял поход к Назрановскому укреплению, рассчитывая на поддержку ингушей, волнения среди которых отмечались еще в предыдущем году. Однако его расчеты не оправдались, и Шамиль вернулся в Чечню, предварительно предав огню


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
Военные действия в 1841—1842 гг. (12, 288—289)
— — действия русской армии; ® — крепости;
— — действия горцев; п — населенные пункты;
границы имамата;
1 — Шамиль 08.III.1841; 2 — Шамиль 06.IV. 1841; 3 — Ахверды-Магома 28.IV. 1841;
4 — Граббе VI—IX. 1841; 5 — Шамиль 1841; 6 — Граббе 15—30.Х.1841;
7 — Шуаиб-мулла 11.XI. 1841; 8 — Кибит-Магома XI. 1841; 9 — Граббе V— VI. 1842;
некоторые ингушские селения по Сунже, Назранке и Камбилеевке, с целью принудить ингушей к переселению на территорию имамата. Тогда же некоторая часть его сторонников среди ингушей переселилась в Малую Чечню.
На другом фланге, в Дагестане, российские войска попытались переломить ситуацию в свою пользу, начав строительство укрепления возле селения Чиркей. Чтобы удержать в подчинении Аварию, пришлось направить сюда 17 рот при 40 орудиях, что, однако, не гарантировало преданности ее жителей. Одновременно велись работы по укреплению Сунженской линии. Строительство двух новых укреплений — Казах- кичу и Закан-Юртовского, позволило полностью исключить передвижение крупных чеченских отрядов за Сунжу и еще больше изолировало Притеречье от остальной Чечни. Тем не менее, 1841 г. ознаменовался крупным провалом: осенью со стороны Чечни горцы вновь совершили успешное нападение на Кизляр, где «.. .кроме огромной добычи, отняли у нас одну пушку и на возвратном пути одержали значительную поверхность над генерал-майором Ольшевским, хотевшем пресечь им отступление...»1.
Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис,
1884. — С. 298.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х тси
Имам Шамиль
Даргинская экспедиция 1842 г. Поражение русских войск. В 1842 г. император Николай I потребовал предпринять решительные меры по подавлению сопротивления горцев Северо-Восточного Кавказа и главной целью счел горный Дагестан: «...полагаю, что занятие Чиркея должно считаться весьма полезным для успокоения собственно пространства от Сунженской линии, Терека до Каспийского моря и владений Тарковских. Но далее, к Мехтулинскому и Аварскому владениям, не считаю сделанного достаточным; надо ближайше на месте обсудить, какие точки нужно занять, кроме Хунзаха, чтобы владычество Наше и спокойствие края считать прочным»1.
Что касается Чечни, то единства мнений о том, как действовать против чеченцев, не было. Командующий Отдельным Кавказским корпусом генерал Е. А. Головин считал целесообразным ограничиваться обороной своих укреплений, направив главные усилия на блокаду охваченных восстанием районов. Однако командовавший Кавказской линией генерал П. X. Граббе настаивал на крупной экспедиции по направлению к главной резиденции имама Шамиля — селению Дарго. В конечном итоге П. X. Граббе осуществил задуманную операцию.
В мае 1842 г. Шамиль внезапно захватил Казикумухское ханство и назначил в эту область Дагестана своего наиба. Бои против подошедших российских войск потребовали подкреплений, и в Казикумух перебрасываются новые отряды, прежде всего из Чечни. В развернувшихся в начале июня боях имам поставил войска генерала Аргутинского в очень трудное положение и сковал здесь русские войска.
Тем временем 11 июня 1842 г. генерал П. X. Граббе выступил во главе 10-тысячного отряда из Герзель-Аульского укрепления на реке Аксай с целью быстрого достижения и уничтожения центра Ичкерии и имамата — аула Дарго. Поскольку отряду предстояло продвигаться исключительно по территории враждебно настроенных чеченцев, русские оказались вынужденными вести с собой огромный обоз с продовольствием, вооружением и боеприпасами. Кроме того, каждый солдат нес на себе запас продовольствия на восемь дней, весом около 30 кг, а также 60 патронов. Одно это обстоятельство делало невозможным быстрое продвижение через покрытые густым лесом горы Ичкерии. Рейд русских войск еще более затрудняли начавшиеся обильные дожди, превратившие плодородную почву Черных гор в грязь, почти непроходимую для обоза и артиллерийских повозок.
В отсутствие Шамиля, военными действиями против отряда П. X. Граббе руководил самый авторитетный из чеченских наибов — Шо- аип-мулла, на помощь к которому прибыли отряды из других чеченских наибств. Вместо Джаватхана (получившего смертельное ранение еще
1 Цит. по кн.: Богуславский П. История Апшеронского полка. Т. 2. — СПб., 1892. —
С. 43.


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
Генерал-лейтенант П. X. Граббе (12, вклейка)
до начала экспедиции П. X. Граббе) в боях участвовал заменивший его Соип (Сугаип)-мулла из Эрсеноя. Чрезвычайно активно действовал также ауховский наиб Уллубий-мулла. На пути следования российских войск спешно создавались защитные сооружения, преимущественно обширные завалы. Общая численность чеченских отрядов по российским оценкам не превышала 1,5 тысяч бойцов, однако и их оказалось достаточно, чтобы в конечном итоге нанести поражение русским войскам.
Начиная со вторых суток похода, воинские колонны находились почти под непрерывным обстрелом (в том числе и по ночам), что, наряду с состоянием дорог и необходимостью пробиваться через частые завалы, почти остановило продвижение вперед. Русскому отряду понадобилось целых три дня, чтобы преодолеть всего 25 верст, а в обозе уже не хватало повозок для раненных. Первого июня завязались кровопролитные бои на хребте Кожалгин-дук, после которых в ночь на второе июня П. X. Граббе, не дойдя буквально нескольких километров до Дарго, вынужденно принял решение повернуть обратно.
Отступление также происходило под непрерывным обстрелом и частыми атаками чеченцев: «Войска... поколебались и пали духом; замешательство и безначалие дошли до крайней степени: никто не распоряжался и никто не заботился об связи общей; наконец, отступление отряда... получило вид совершенного поражения: были баталионы, которые обращались в бегство от одного только лая собак». Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 66 офицеров


Глава Iff. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX =
Имам Шамиль
и свыше 1700 нижних чинов. Кроме того, чеченцам досталось одно полевое орудие и почти весь обоз1.
Плачевные итоги. Разгром Даргинской экспедиции еще более усугубили новые неудачи в Дагестане. Чтобы разобраться на месте в причинах постоянных поражений, на Кавказ прибыл российский военный министр князь А. И. Чернышев. Еще до завершения его инспекционной поездки сюда же перебрасываются новые дивизии: к октябрю 1842 г. списочный состав российских войск на Кавказе составил почти 108 тысяч человек, а численность казачьих соединений превысила 36 тысяч. Тем не менее, подводя итоги года, командование Кавказской линии констатировало: «С начала Кавказской войны никогда дела наши не были в таком бедственном положении, как теперь. Плоды многолетних усилий исчезают с каждым днем, и нравственно мы уже утратили все. Мы не хозяева гор, нет ни одного аула, который не был бы готов сейчас поднять против нас оружие». Весьма показательно, что, находясь под впечатлением разгрома отряда П. X. Граббе и других неудач, военный министр А. И. Чернышев распорядился временно прекратить наступательные операции против горцев. Был введен двухлетний запрет на какие-либо походы и экспедиции. Командиры на местах могли проявлять инициативу только по разрешению из Тифлиса или Петербурга. И военный министр граф Чернышев и император Николай I согласились в том, что именно ежегодные тотальные военные компании являются «главной причиной опасного единодушия и сплоченности горцев»2.
Освобождение Нагорного Дагестана. Инициатива ведения военных действий перешла от царских генералов к Шамилю, который в полной мере воспользовался этим уже во второй половине 1843 г. Главная задача, которую ставил перед собой Шамиль, состояла в том, чтобы полностью вытеснить российские войска из Нагорного Дагестана и овладеть Аварией, что создавало условия для дальнейшего продвижения в Мехтулинское и Шамхальское владения, а также в даргинские общества. В Чечне предполагалось усилить натиск на линию Сунженских укреплений, чтобы не позволить перебросить отсюда войска в соседний Дагестан, где теперь наносился главный удар.
Осуществлению этого плана способствовало и то обстоятельство, что российские войска в Нагорном Дагестане были рассредоточены по небольшим укреплениям, расположенным на значительном расстоянии друг от друга. Несмотря на быстрое увеличение численности Кавказского корпуса, войск все равно не хватало. Движение горцев приняло такой размах, что вынужденное оборонять от возможного вторжения
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис, 1884. —
С. 303; 390—392,440—444; Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи..., — С. 105—107;
Гаммер М. — Указ. соч. — С. 192—196.
2 Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. — С. 352—353,
361—363.


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
большую территорию кавказское командование не имело достаточно свободных резервов, чтобы быстро перебрасывать их на угрожаемые участки.
В августе 1843 г., когда горцы завершили основные полевые работы, Шамиль начал сосредотачивать свои отряды возле селения Дылым. Чтобы ввести в заблуждение противника, был распущен слух о предстоящем нападении на Кизляр и территорию мирных кумыков. Выступив из Дылыма 27 августа, Шамиль со своими войсками взял направление на юг, в горы, и в тот же день вечером подступил к селению Унцукуль, преодолев форсированным маршем 70 верст. На следующий день сюда же подошли со своими отрядами Кибит-Магома и Хаджи-Мурат.
В Унцукуле располагалась одна рота с тремя орудиями. Первым на выручку осажденному гарнизону прибыл подполковник Веселитский, командовавший расположенным недалеко Цатанихским укреплением. В его отряде находились четыре неполные роты, набранные из разных укреплений (приблизительно 350 человек), и два орудия. Подполковник сознавал, что его сил недостаточно, чтобы пробиться на помощь к осажденному гарнизону. Вместе с тем, он понимал, что помощь из Темир-Хан-Шуры, где Ф. К. Клюки фон Клюгенау спешно собирал и без того слабые резервы, не успеет. Сообщая в последнем донесении о своем намерении пробиваться через восставшие общества, Веселитский в конце приписал, что «...сделает то, что велит Бог и совесть». 29 августа его отряд был полностью истреблен возле Унцукуля. Еще через два дня, 31 августа, оставшиеся в живых солдаты Унцукульского укрепления со своим офицером сдались в плен.
К этому времени командовавшему войсками в Северном Дагестане генералу Ф. К. Клюки фон Клюгенау с трудом удалось собрать отряд численностью около 1 тысячи солдат и офицеров, с которым он, однако, не решался вступить в открытый бой с противостоящей ему группировкой, насчитывавшей по российским данным от 10 до 12 тысяч бойцов. К тому же стремительность, с которой действовал Шамиль, привела к тому, что Клюгенау просто не поспевал за своим противником. В течение 12 дней после падения Унцукуля мюриды Шамиля захватили еще 6 укреплений, несмотря на то что в ряде случаев встретили ожесточенное сопротивление. Единственный успех российского генерала состоял в том, что удалось отстоять Хунзах, но Шамиль сжег все располагавшиеся поблизости селения, а их жителей переселил.
На действиях российских войск отрицательно сказывались и разногласия, возникшие среди высшего командования. Командующий войсками на Кавказской линии генерал Гурко считал, что дальнейшая оборона Аварского ханства не имеет смысла, тем более что подавляющее большинство его жителей явно сочувствовали Шамилю. Клюгенау, напротив, доказывал, что, выселив жителей значительной части Аварии


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
вокруг Хунзаха, Шамиль тем самым невольно облегчил положение рос* сийских войск, которые избавились от окружения враждебно настроенного населения. К тому же, врезаясь в середину владений Шамиля, Авария представляла удобный плацдарм для быстрого продвижения в любую часть имамата.
После небольшой оперативной паузы, Шамилю вновь удалось ввести в заблуждение российское командование: ожидая нападения на крепость Внезапную на севере, генерал Гурко стянул сюда почти все свои свободные резервы. Убедившись в этом, Шамиль стремительным маршем атаковал русское укрепление в ауле Гергебиль Нагорного Дагестана. Одновременно волнения начались в дагестанских обществах и владениях, до сих пор еще остававшихся сравнительно спокойными. Это обстоятельство решило судьбу не только Гергебиля, но и других укреплений в аварских горах: генерал Гурко отдал приказ немедленно очистить крепости у Хунзаха и селения Гимры, а отряды Шамиля сумели тем временем захватить еще ряд укреплений.
За вторую половину 1843 г., когда Шамиль перешел к активным действиям, российские войска понесли существенные потери и были вынуждены очистить обширные территории. Потери войск убитыми, ранеными и пленными составили 78 офицеров и 2353 солдата (из этого числа в плену оказались 10 офицеров и 312 нижних чинов). Горцы захватили 12 укреплений различной величины, и в качестве трофеев им достались 27 полевых орудий, 8 крепостных и 2152 ружей, более 13 тысяч артиллерийских зарядов, 350 тысяч патронов, 50 пудов пороха, 368 лошадей и другое военное имущество.
Итоги 1843 г. могли бы быть для российской стороны гораздо тяжелее, если бы Шамиль не допустил ряд ошибок. Так, распылив собственные силы на осаду ряда укреплений, он вызвал в Дагестан, без особой на то необходимости, значительные по численности отряды чеченцев под командованием наиба Шоаип-муллы. Это позволило российскому командованию направить на дагестанский театр военных действий часть войск из Чечни. Кроме того, подойдя 11 ноября к Темир-Хан- Шуре, имевшей ключевое значение для обороны всей равнинной части Дагестана, Шамиль так и не решился штурмовать крепость, хотя в его распоряжении имелось на тот момент до 10 тысяч бойцов. Не была даже организована полная блокада Темир-Хан-Шуры, и, бесцельно простояв с главными силами под ее стенами больше месяца, Шамиль отступил, после того как сюда подошли русские резервы.
Несмотря на настойчивые требования кавказских генералов и старших офицеров вернуться к проверенной тактике постепенного продвижения в горы, в Петербурге вновь приняли решение о начале решительных действий по военному разгрому основных сил Шамиля. С этой целью в 1844 г. на Кавказ на пополнение Кавказского корпуса


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
направляется 22 тысячи рекрутов, а с Новороссии перебрасывается целиком 5-й пехотный корпус генерала Лидерса, а в июне предпринимается крупная экспедиция в горный Дагестан. Однако попытка разбить главные силы горцев в одном решающем сражении не удалась: не решившись атаковать отряды Шамиля, занимавшие чрезвычайно выгодные позиции, российские войска повернули обратно1.
Как бы-то ни было, в 1843 г. в Дагестане горцами были одержаны убедительные победы, отдавшие под управление имама Шамиля целую страну, населенную десятками разных народов, сплоченных и испытаниями, и победами.
«Сухарная» экспедиция графа М. С. Воронцова. В конце 1844 г. назначен новый командующий Кавказским корпусом и наместник Кавказа. Им стал генерал-адъютант граф М. С. Воронцов, имевший следующие предписания от самого императора Николая I: «1) разбить скопища Шамиля; 2) проникнуть в центр его владычества; 3) утвердиться в местах, где Шамиль имел свое пребывание». 1844 год должен был стать по мысли царя «годом расплаты с врагом за аварскую катастрофу». Против новых экспедиций в горы решительно высказывались старые кавказские генералы. В частности, генерал-майор М. 3. Аргутинский еще в августе 1844 г. писал в своем рапорте, что любое движение крупных отрядов в горы не имеет смысла, поскольку открытого боя противник все равно не примет, а вынужденные вести с собой тяжелые обозы и постоянно их защищать российские войска оказываются слишком медлительными, чтобы настичь ускользающего врага. В итоге, кроме «...некоторого разорения, которому подвергнутся жители, средства неприятеля, заключающиеся в его вооруженных силах, останутся без большого изменения»2.
Тем не менее, исполняя волю императора, генерал Нейдгард приступил к подготовке новой «даргинской» экспедиции с целью захватить главную резиденцию Шамиля — чеченское селение Дарго. Учитывая печальный опыт экспедиции П. X. Граббе в 1842 г., было решено не орать с собой тяжелого обоза, ограничившись минимальным запасом продовольствия и боеприпасов. Для обеспечения же бесперебойного снабжения главного отряда планировалось создать коммуникационную линию с двумя временными укреплениями (одно из них в Анди), в которых сосредотачивались основные запасы провианта и оружия. Для защиты коммуникаций намечалось задействовать не менее семи пехотных батальонов. Еще 13 батальонов при поддержке казачьих сотен, кавалерии и артиллерии должны были атаковать и захватить Дарго.
См.: Акты Кавказской Аархеографической Комиссии. Т. 9. — С. 757—777; Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи... — С. 161—164; Гаммер М. Указ. соч. — С. 203—210; Дегоев В. Указ. соч. — С. 203—204.
: Богуславский Л. История Апшеронского полка. Т. 2. — СПб., 1892. — С. 130—131.
— 167 —


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX =
Имам Шамиль
Генерал-фельдаршал, генерал-адъютант, наместник Кавказа, граф и князь М. С. Воронцов
Весь 1844 г. прошел в бесцельных маршах войск по горам Дагестана с юга на север и с севера на юг и в строительстве фортификационных сооружений. Важнейшим из них было строительство Воздвиженского укрепления осенью 1844 г. на месте разрушенного аула Чахкери (Чах- кар-Атаги), у начала Аргунского ущелья.
В конце мая 1845 г. крупная группировка российских войск, собранная со всего Кавказа, несколькими колоннами по ущельям Дагестана и Чечни начала выдвигаться по генеральному направлению к селению Дарго. Всего к проведению операции было привлечено невиданное еще количество войск: 21 батальон пехоты, 4 саперные и 3 стрелковые роты, 1 тысяча человек грузинской милиции, 16 сотен казаков и горской милиции (кабардинской и осетинской) при 46 орудиях. Плюс, для подкупа влиятельных лиц из горцев, было выделено 45 тысяч рублей серебром.
Понимая полную бесперспективность данного замысла, кавказские генералы пришли в замешательство — Нейдгардт, Лидере, Гурко и другие военачальники, по существу, затягивали выполнение приказа царя. 8 января 1845 г. талантливый администратор и дипломат, генерал- адъютант граф М. С. Воронцов получает титул «кавказский наместник
— 168 —


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
Представители различных военных частей России сражавшихся на Кавказе (8, 23)
и главнокомандующий всеми войсками на Кавказе». В столицу Кавказского края город Тифлис новый наместник прибыл 6 апреля 1845 г., а военную компанию начал 15 июня, двинув в поход армию в 21 тысячу солдат и офицеров с 42 артиллерийскими орудиями. Для участия в столь грандиозном и гарантированно «славном» предприятии как поход на столицу имамата, в свиту М. С. Воронцова прибыли шурин императора Николая I принц Александр Гессенский, князь Витгенштейн, князь Паскевич-младший, князь Барятинский (будущий победитель Шамиля), граф Бенкендорф и другие знатные гвардейские офицеры.
Подготовка грандиозного похода, естественно, не могла остаться незамеченной. Сразу же после выступления российских войск, Шамиль собрал совещание наибов, на котором объявил, что «...главнокомандующий идет на нас со всеми силами Кавказа. Цель его должна быть или истребить нас совершенно, или заключить с нами мир». Бои начались еще на самых дальних подступах к Дарго, едва только российские отряды вошли на территорию имамата. Как и три года назад, резко ис¬


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. Х'> =
Имам Шамиль
портилась погода: 7-го июня начались дожди, перешедшие в обильные снегопады. Температура по ночам опускалась до 10 градусов мороза. Выступившие налегке и в летней одежде войска в течение 5 дней жестоко страдали от непогоды. В отряде генерала Д. В. Пассека, которого непогода застигла на открытой местности, совершенно лишенной леса, от холода погибло 12 человек, еще 500 были обморожены, а от бескормицы пало несколько сот лошадей1.
Тем не менее, наступление продолжилось, и, рассеяв выступившее против них дагестанское ополчение Шамиля, российские войска заняли наконец Андию. Тем самым была создана коммуникационная линия, необходимая для дальнейшего продвижения в Чечню с юго-востока. До конца июня войска стояли в Андии, перебрасывая сюда провиант и военное снаряжение. Тем не менее, еще не дойдя до границ Чечни, отряд М. С. Воронцова столкнулся со значительными трудностями в снабжении. Мюриды Шамиля сожгли дотла все окрестные селения и жестоко казнили любого, кто продавал солдатам продовольствие или одежду. Так как доставлять собственные запасы приходилось вьючным транспортом и на большое расстояние, питание солдат резко ухудшилось, составляя 1—2 сухаря в день (отсюда и «сухарная экспедиция»). Для дальнейшего продвижения непосредственно к Дарго удалось с трудом сформировать отряд, общей численностью более 10 тысяч человек, включавший 12 батальонов пехоты, саперные части, 11 сотен кавалерии и «туземной» милиции, а также 21 орудие.
Аул Дарго. Совр. фото (4, 123)
1 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 10. — С. 367.
— 170 —


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
Только 6 июля российские войска двинулись, наконец, к Дарго, оборона которого велась силами преимущественно чеченцев, так как отряды всех дагестанских наибов оставались на своих местах. Очевидно, Шамиль опасался выводить их в Чечню, не полагаясь на полную преданность большинства обществ Дагестана в присутствии столь многочисленного противника1.
После серьезного боя Дарго было захвачено, но российские войска оказались отрезанными от своей базы в Анди. Учитывая, что русские выступили в Дарго, имея при себе запас продовольствия только на пять дней, отряд М. С. Воронцова оказался под угрозой голода. Вос-  •• Действительно цель столь демонстративного движения в горы Дагестана и Чечни заключалась в том, чтобы поднять народы имамата против Шамиля, некоторые «э которых, согласно донесениям, были готовы восстать с появлением русских войск. — См.: Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 10. — С 867—868.


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX в.
Имам Шамиль
Чеченец (11, вклейка)
становить прежние коммуникации не удалось: пытаясь пробиться навстречу транспортам с продовольствием, направленный из Дарго в Андию отряд потерял за два дня жестоких боев только убитыми двух генералов, 17 офицеров и 537 нижних чинов.
Шамиль появился под Дарго 11 июля и приказал открыть штурм русского лагеря, к которому, по его приказу, стянули силы почти все чеченские наибы. Горцы активно использовали и свою артиллерию. В целях спасения оставшихся без снабжения войск граф М. С. Воронцов 25 июля 1845 г. решил оставить Дарго и выступил через леса на север, по направлению к ближайшему Герзель-Аульскому укреплению по течению реки Аксай. Об опасности этого движения его заблаговременно предупреждал генерал Фрейтаг в письме от 5 июля: «Спускаясь на плоскость, вы в лесах встретите такие затруднения и такое сопротивление, какого, вероятно, не ожидаете. Я не буду доказывать, что движение через леса — вещь почти невозможная; напротив, я убежден вполне, что Ваше Сиятельство пройдете, но потеря будет неимоверная. Вы увидите, что чеченцы умеют драться, когда это нужно»1.
И действительность превзошла все ожидания. Горцы ни на одну минуту не прекращали обстрела, свинцовый дождь падал сутками. Стволы ружей солдат раскалялись и становились бесполезными. Ар¬
1 Там же, Т. 10. — С. 377


Освободительное движение в Чечне и Дагестане в 1840—1845 гг. Имам Шамиль
тиллерийские орудия были отбиты чеченцами, кидавшимися в шашки на артиллерийские команды. Изнеможение дошло до такой степени, что солдаты падали замертво. Живые становились легкой добычей яаже детей и женщин, которые выбегали к колонне и уводили солдат в плен, повязав шею веревкой. За шесть дней было пройдено всего 40 верст. Тысячи людей уже не шли, а ползли по земле. Когда до Гер- зель-аула оставался всего один переход, отряд занял круговую оборону возле селения Шовхал-Берд: вследствие громадных потерь дальнейшее продвижение под непрерывными атаками чеченцев стало физически невозможным. Один из участвовавших в походе офицеров следующим образом описывал состояние российских войск: «Отряд наш... похож на израненную лошадь, которую не успели закусать насмерть, хотя она и плохо отбивалась. Затем у нее каждый д£нь при удобном случае отгрызали новые куски мяса». Катастрофа казалась неминуемой.
Эпизод одного из сражений в Чечне. Худ. Н. Н. Филиппов (4, 34)
От полного истребления остатки «сухарной» экспедиции спасло прибытие свежих сил в лице отряда генерала Фрейтага из крепости Герзель-Аул. Он то и вывел из лесов отчаявшихся, потерявших человеческий облик людей.
Укрывшись в Герзель-Аульском укреплении и придя в себя, М. С. Воронцов издал бодрый приказ, в котором уверял, что его войска «гнали» противника до самой встречи с отрядом Фрейтага, ни один из раненых не был оставлен в руках врага и т. п. Российский историк Л. Богуславский писал по этому поводу: «Приказ этот очень хорош,


Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30—40-х гг. XIX б
Имам Шамиль
но грешит против правды. Даргинский поход... представляет одну из темных, кровавых страниц летописей Кавказской войны. Мы углубились в недра гор с целью уничтожить Шамиля и его скопища, а вместо того принуждены были отступить, понеся огромные потери и не успев выполнить ни одной из этих задач».
Общие потери за время экспедиции составили 4 генерала, 168 офицеров и 3433 солдата. Огромная военная добыча попала в руки горцев. Что касается потерь со стороны горцев, то их точное число неизвестно. Основываясь на донесениях лазутчиков, российское командование полагало, что их погибло от 500 до 600. В числе убитых значились и несколько известных и влиятельных лиц: наиб Шубута (Шатоя) Мааш, наиб Большой Чечни Соип (Сугаип)-мулла, тысячник Хаджи-бек Сала- тавский. Ранения получили еще 4 наиба1.
Грандиозная по меркам Кавказской войны победа, одержанная горцами над графом М. С. Воронцовым, хотя и не привела к расширению территории имамата и окончанию войны, но тем не менее необыкновенно возвысила Шамиля и послужила дальнейшему укреплению горского государства.
* * *
Вызванное, с одной стороны, фронтальным наступлением царских войск в Чечне и Дагестане, а с другой стороны, ростом национального самосознания и религиозного подъема горских народов, народно-освободительное движение горцев Северо-Восточного Кавказа проходит в своем развитии (в 30—40-х гг. XIX в.) несколько этапов, связанных с деятельностью шейха Ташу-Хаджи в Чечне и первых имамов в Дагестане.
В конечном счете, эпицентр движения под флагом «мюридизма» закономерно перемещается в Чечню (обладавшую большими экономическими и людскими ресурсами), где под руководством имама Шамиля происходит слияние национально-освободительного движения народов Чечни и Дагестана и становление единого горского государства. С победоносным восстановлением власти Шамиля над Нагорным Дагестаном и ошеломляющим разгромом в Чечне двух крупнейших экспедиций царских войск в 1842 и 1845 гг. наступает так называемая «блистательная эпоха» Шамиля. Речь уже идет о всеобщей Кавказской войне, а Шамиль считается вождем всех горских народов от Каспия до Черного моря.
1 См.: Горчаков Н. Экспедиция в Дарго (1845 г.) И Кавказский сб. Т. 2. — Тифлис, 1877. — С. 135—136; Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 10. — Тифлис, 1885. — С. 397; Богуславский Л. История Апшеронского полка. Т. 2. — СПб., 1892. — С. 155; Клюки-фон-Клюгенау Ф. К. Указ. соч. — С. 152—157: ГаммерМ. Указ. соч. — С. 212—229; ДегоевВ. Указ. соч. — С. 204—207.
— 174 —


Глава IV. Чечня и Дагестан
в период расцвета и кризиса имамата (конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
§ 1. Государственное устройство имамата
Система управления. Роль имама. Провозглашение Шамиля имамом относилось еще к 1834 г., и тогда же он предпринял ряд мер по упорядочению своего правления, но фактически имамат как государство стало складываться после 1840 г. В результате успехов, одержанных горцами в начале 40-х гг., под властью Шамиля оказались обширные территории Дагестана и Чечни, с общей численностью населения до 500—600 тысяч человек. В отличие от предыдущих лет, когда его власть распространялась на отдельные общества и селения, теперь Шамилю подчинялись почти вся Чечня и большая часть Нагорного Дагестана.
Управление обширной территорией имамата, населенной к тому же разными народами, требовало создания специального централизованного государственного аппарата, единой финансовой системы (включая регулярный сбор налогов), организации постоянных вооруженных сил и других государственных институтов. Особенность нового государства заключалась в том, что оно создавалось в ходе ожесточенной войны, и именно ведение военных действий против внешнего врага стало основной функцией имамата. В основу государственного строительства были положены принципы, известные еще со времен первого Арабского халифата. В соответствии с этим, первому лицу государства — имаму, принадлежала высшая государственная и духовная власть. Французский консул в Тифлисе Кастильон сообщал о Шамиле, что, совмещая светскую и духовную власть, он выступает как «...единственный судья в вопросе принесения жертв, требуемых войной против неверных, он распоряжается имуществом и жизнью населения. Его власть твердо организована»1.
Не позже второй половины 40-х гг. были разработаны и приняты письменные своды законов и положений, призванных не только регулировать деятельность созданного государственного аппарата, но и привести повседневную жизнь жителей имамата в соответствие с нормами шариата. По существу, Шамиль предпринял вторую в истории Чечни и Дагестана, после шейха Мансура, попытку создать исламское военно-теократическое государство, и на этом поприще он также встретил
Здесь и далее см. обобщающую статью: Ахмадов Я. 3. К вопросу о государственном устройстве имамата Шамиля // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. Сб. статей. — Грозный, 1991.
— 175 —


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
{конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Шамиль — имам Чечни и Дагестана (12, вклейка)
сопротивление горцев, не желавших отказываться от привычных им ада- тов и традиционного образа жизни вполне демократического свойства. Наместник Кавказа А. И. Барятинский позднее отмечал, что в борьбе против горских адатов Шамиль действовал зачастую «заодно» с российской администрацией: «...это начало было общим и русской власти и враждебному нам мюридизму. Шамиль и его предшественники не щадили ничего, чтобы стереть родовые отличия, уничтожить народное законодательство и поставить на его место чистый шариат»1.
Законодательство (низам). Главная причина, по которой внутренняя политика Шамиля встретила общественное противодействие, состояла в том, что устанавливаемые им законы зачастую не казались более оправданными, чем существовавшие ранее. Эта борьба, особенно в Чечне, оказалась нелегкой для имама, чем, видимо, объясняется тот факт, что многие положения принятых им низамов (законов) существенно отличаются от норм, изложенных в шариате. Объясняя отступления от шариата в низамах Шамиля, российский историк Р. Фадеев прямо писал, что к этому его вынудило ожесточенное сопротивление чеченцев: «Из всех восточных горцев, чеченцы больше всех сохранили личную и общественную самостоятельность и заставили Шамиля, властвовавшего в Дагестане деспотически, сделать им тысячу уступов в образе правления, в народных повинностях и обрядовой строгости
1 Покровский Н. К Кавказские войны и имамат Шамиля. — М., 2000. — С. 386.
— 176 —


Государственное устройство имамата
веры»1. В этом смысле весьма характерны события 1844 г. в обществе Чеберлой, жители которого изгнали назначенного к ним наиба и дерзко передали Шамилю: «Приди и возьми свой шариат, мы его уже в мешок уложили...» Шамиль действительно пришел, но только во главе большого войска, снабженного артиллерией, опустошил почти все че- берлоевские селения «...и побил много народу».
Некоторые положения шамилевских низамов объяснялись чисто практическими интересами. Так, чтобы как-то восполнить сокращение численности населения в связи с огромными потерями от непрерывных военных действий, все достигшие совершеннолетия девушки и юноши обязывались вступить в брак. Отказывавшиеся подвергались достаточно суровым наказаниям, вплоть до содержания в яме. При этом стоимость калыма была значительно снижена, а жена, в случае развода по инициативе мужа, получала часть совместно нажитого имущества2.
Интересно отметить, что, наряду с запретом употребления алкоголя и табака, низамы категорически запрещали танцы, музыку и пение, а в 50-е гг. XIX в. и исполнение суфийского «громкого зикра». Последний
Суд Шамиля. Худ. Е. Лансере (54, вклейка)
1 Фадеев Р. Шестьдесят лет Кавказской войны. — Тифлис, 1860. — С. 75.
: См.: Низам Шамиля (Материалы по истории Дагестана) // Сб. сведений о кавказских горцах. Т. 3 — М., 1992. — С. 2—3; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. // Сб. док. Сост. В. Г. Гаджиев, X. X. Рамазанов. — Махачкала, 1959. — С. 494—501, 531—532; Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. — М., 1998. — С. 315—319; и др.
— 177 —


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
запрет, по всей видимости, объясняется не столько тем, что Шамиль принадлежал к накшбандийскому тарикату, исповедующему «тихий зикр», сколько тем обстоятельством, что главный проповедник кады- рийского тариката шейх Кунта-Хаджи призывал к прекращению войны с Россией и ограничению власти имама и его наибов.
Государственный Совет. Подобно азиатским деспотиям, власть имама не ограничивалась никакими другими государственными органами, а существовавший с 1841 г. высший государственный совет — Диван- хане имел статус совещательного органа. Этот орган возник по совету тестя Шамиля, шейха Джамалэддина Казикумухского и состоял из 32 человек. Несмотря на свою сравнительную многочисленность и представительность, в полном составе Диван собирался довольно редко, а наибольшим влиянием в нем пользовались постоянно находившиеся при Шамиле его приближенные. К тому же, несмотря на то что каждый член Дивана мог высказать свое мнение, окончательное решение принималось единолично имамом.
Члены Дивана назначались и исключались из этого органа самим Шамилем, а к обсуждению принимались любые вопросы, включая судебные дела. Постепенно при Диване сложилась канцелярия, имевшая отделы (по делам налоговым, военным, по надзору за исполнением шариата и некоторые другие). Диван играл роль и высшего суда.
Помимо Диван-хане, Шамиль часто устраивал совещания с наиболее приближенными ему людьми по вопросам, представлявшимися на тот или иной момент наиболее важными. Итоги таких совещаний оформлялись как решение имама и подлежали непременному исполнению.1
Несмотря на теократический фасад и видную роль духовенства, по сути дела, власть в имамате отходила к быстро формировавшейся военной верхушке. Хотя большинство наибов имели духовное звание, это были прежде всего военные предводители, и власть их держалась на военной силе.
Народные съезды. Указанное выше обстоятельство порой ограничивало власть самого Шамиля. Именно поэтому, а также для мобилизации народных масс время от времени для обсуждения наиболее важных вопросов собирались съезды наибов, наиболее известных представителей духовенства и узденской массы горских обществ. Съезды обсуждали и принимали решения по самым разным вопросам. Так, съезд в Андии (предположительно в 1847 г.) принял решение по 17 вопросам, в том числе: о назначении муфтиев к каждому наибу, о расходовании средств из государственной казны, о злоупотреблениях должностных лиц имамата и запрещении смещенным наибам и кадиям вновь занимать эти должности, об отмене конфискации собственности казненных, особенно
1 Гаммер М. Указ. соч. — С. 306.


Государственное устройство имамата
если у них оставались дети, о свободном хождении серебряных монет, отчеканенных в Тифлисе, и т. д.1
Наибы и наибства. Неустойчивость имамата, подвергавшегося постоянным атакам российских войск, а также нестабильность его внутренней жизни, приводили к тому, что как количество существующих наибств, так и их границы постоянно изменялись. Зачастую непросто складывались отношения и самого имама с наибами, что приводило к частым кадровым перемещениям. Постоянно переводя наибов из одной области в другую, или же временно отстраняя их от должности, Шамиль стремился не допустить чрезмерного усиления влияния наибов на подчиненной им территории.
Осуществлявшие власть на местах наибы имели в своем подчинении до 300 конных воинов постоянного состава (муртазагёты, муртазеки), содержание которых полностью возлагалось на жителей наибства. Помимо этого, наибы имели право по мере надобности набирать вооруженное ополчение из жителей, подчиненных им селений. Обычно ополченцы собирались для отражения очередного набега российских войск, но в отдельных случаях сбор объявлялся и для проведения крупных наступательных действий в масштабах имамата. При этом каждый ополченец самостоятельно обеспечивал себя оружием, продовольствием и всем необходимым. Если срок похода оказывался больше, объявленного заранее, содержание ополчения возлагалось на жителей расположенных в зоне военных действий селений.
В непосредственном подчинении наибов находился так называемый мазун (маазун), в обязанности которого, в частности, входил сбор вооруженного ополчения. Вообще, мазунами назывались все назначаемые помощники наибов, которые могли осуществлять административный задзор над отдельными селениями или мелкими округами.
На некоторое время Шамиль ввел должность мудиров (губернаторов), которым подчинялись несколько наибов. Так, в 1843 г. чеченские заибства были разделены на два больших округа с границей по реке Аргун. Должность мудира на востоке от Аргуна получил наиб Мичи- ка — Шоаип-мулла, а на западе — наиб Малой Чечни Ахверды-Магома. В начале 50-х гг. Шамиль перестал назначать мудиров.
Наибы были наделены широкими полномочиями в своих областях — вплоть до права казнить виновных в государственных и других тяжких преступлениях (впоследствии Шамиль запретил наибам ароизводить казни без своего разрешения). Наибам же принадлежало право собирать налоги и следить за исполнением государственных повинностей. Кроме того, им поручался надзор за исполнением шариата ■ сохранением общественного порядка. В частности, наибам строго
- Низам Шамиля (Материалы по истории Дагестана) // Сб. сведений о Кавказских горцах Т. 1, 1992. — С. 14—15.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Чеченские и дагестанские наибы Шамиля: Магомед-Амин (1), Денисултан Элисуйский (2), Кади-Магома (3), Талхиг Аргунский (4), Иди л Веденский (5) Дуба (6).
Хамзат (7), Батуко Шатоевский (8), Эски Хулхулинский (9), Сааду Мичикский (10), Мирза-Хазло, письмоводитель Шамиля (11). Рис. середины XIX в. (8, 69)
предписывалось не допускать в своих владениях столкновений между жителями, в том числе и на почве кровной мести. Формально наибы, так же как и духовные лица, не имели права взимать в свою пользу поборы, но жители обязаны были безвозмездно вспахивать и засевать их поля, убирать урожай, косить для них сено и доставлять дрова.
Несмотря на то что наибы обладали большой властью, имам имея право отменить любое их распоряжение, а также мог напрямую отдавать приказы жителям наибств, минуя наибов. Кроме того, для контроля ная наибами у Шамиля существовала собственная секретная служба — направляемые в наибства мухтасибы ведали вопросами государственной безопасности и имели свою сеть секретных осведомителей.


Государственное устройство имамата
С введением института наибов была реорганизована вся система местного самоуправления. Входившие в имамат общества и селения отныне лишались права по своему усмотрению избирать себе старшин, * также мулл и кадиев. В каждое наибство направлялся муфтий, который назначал кадиев, чтобы те независимо от наибов осуществляли судебную практику в соответствии с нормами шариата. Что касается выборных старшин, то на смену им пришли назначаемые наибом ма- зуны, хотя, конечно, в реальной жизни помощниками наибов часто становились местные старшины1.
Чеченская «область» имамата. Чеченские наибства стали экономической базой нового государства. Хлеб и другая сельскохозяйственная продукция, в изобилии производимая чеченскими крестьянами, аали имамату возможность почти два десятилетия жить в условиях полной экономической блокады. Наряду с военной добычейлменно налоги и разного рода поборы с Чечни служили основным источником накопления богатства правящей верхушкой горского государства. Так, хлебный налог (до 12% урожая) почти полностью приходился на Чечню и достигал 435 тысяч пудов зерна в год. В то же время налог со скота (выплачивался от имевшегося поголовья) и денежный налог не превышали 1—2%2.
Естественно, что выходцы из Чечни заняли видное место в новом правящем классе. За 19 лет (с 1840 по 1859 гг.) более 70 чеченских предводителей занимали должности наибов и правителей округов. Наибольшую известность приобрели наибы Шоаип-мулла Цонтароев- склй (наиб Мичига), Уллубий-мулла из Кашен-Ауха (наиб Ауха), Исса Гендаргеноевский из Урус-Мартана (в разное время наиб Большой и Малой Чечни), Соаип-мулла Эрсеноевский (наиб Большой Чечни), Талхиг Шалинский (он же Талхиг Курчалоевский — наиб Большой Чечни), Гойтемир из Юрт-Ауха (наиб Ауха), Атаби-мулла Атаев (наиб Малой Чечни), Джаватхан из Дарго (наиб Большой Чечни), Юсуф- Хаджи Сафаров (наиб Малой Чечни), Дуба Вашендароевский (наиб Малой Чечни), Саадулла Османов из Нихалоя (наиб Малой Чечни), Сулейман-эфенди Мустафинов (наиб Черкесии), Байсангур Беноевс- *мй, Ума Дуев и др.
Шоаип-мулла имел звание мудира, являлся начальником всей Чеченской области имамата и командующим всеми войсками на ее территории. Еще два чеченских наиба добились высших должностей в армии имамата: Талхиг стал начальником всей артиллерии, а Гойтемир — начальником конницы. При непосредственном участии
См.: Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-е гг. XIX в. — С. 492, 598,610,628; Гаммер М. Указ. соч. — С. 306— 307.
: Бутаев Ин. Борьба и освобождение горских народов // Революционный Восток. — 1928. — № 4—5. — С. 179.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Наиб Шамиля. Худ. Г. Гагарин (54, вклейка)
чеченских отрядов власть Шамиля в начале 40-х гг. была быстро восстановлена на значительной части горного Дагестана. Так, в сентябре 1842 г. Шоаип-мулла со своим отрядом особо отличился при захвате российского укрепления в селении Цатаных1.
Налоговая система. На подвластной ему территории Шамиль отменил все налоги, подати и другие повинности населения в пользу местных феодальных владетелей (это прежде всего относится к Дагестану). Вместе с тем, во всем имамате вводились собственные государственные налоги, поступавшие в казну — байтамал (байтулмал). Сбор налогов входил в обязанности наибов, но при Шамиле имелись особые чиновники, занимавшиеся учетом поступающих в казну доходов, а также и расходов.
Главные поступления в казну обеспечивались за счет двух основных налогов: всеобщего подоходного налога — закят (десятая часть всех доходов за год) и налога за пользование пастбищами — харадж. Кроме того, передаче в казну подлежала пятая часть военной добычи (так называемый хомус), различные штрафы, собственность казненных государственных преступников, имущество лиц, не имеющих наследников. Собственностью казны стали также земельные угодья, конфискованные у крупных феодальных владетелей. Часть этих земель Шамиль раздал своим приближенным наибам. Передаче в казну подлежали также и все приношения мечетям. Налоги могли выплачиваться как в денежной, так и натуральной форме.
Однако помимо указанных налогов, население часто облагалось и дополнительными повинностями. Причем далеко не всегда эти дополнительные доходы направлялись в государственную казну. Например,
1 См.: Хожаев Д. Чеченцы в русско-кавказской войне. — Грозный, 1998; и др.
— 182 —


Государственное устройство имамата
начиная с 1843 г. часть Дидойского общества ежегодно выплачивала по 2 рубля с каждого дома, которые шли на содержание семьи имама Шамиля1.
Шамиль предпринимал определенные меры к тому, чтобы придать своей налоговой политике определенную гибкость и облегчить налоговое бремя малоимущим. В частности, запрещалось взыскивать налоги с беднейших жителей, а образовавшиеся недоимки распределялись между зажиточными жителями. Налоги, собранные в виде хлеба, оставались в распоряжении наибов, которые должны были расходовать их с ведома имама. Денежные поступления передавались непосредственно в казну.
Однако реально налоговая система имамата была несовершенной и открывала возможность для широкого злоупотребления со стороны наибов. Именно они определяли размер и сроки уплаты налогов. К наибам переходила часть имущества казненных лиц, они же взимали с населения штрафы, причем размеры последних часто определялись ими самостоятельно. Очень быстро многие наибы в целях личного обогащения начали буквально преследовать состоятельных жителей, подвергая их штрафам по любому поводу. В отдельных случаях доходило до казней.
Средствами из государственной казны распоряжался непосредственно имам, который выплачивал содержание мудирам, наибам и представителям духовенства. Таким образом, Шамиль превратил мусульманских мулл в государственных чиновников, зависящих от главы государства. Доходы от военной добычи направлялись на содержание сразу нескольких категорий жителей имамата. Прежде всего часть средств выплачивалась инвалидам, которые не имели родственников и не могли самостоятельно прокормиться. Другая часть шла на содержание ученых богословов (али- мов), а также лиц, считавшихся потомками пророка Мухаммада — так зазываемых сейидов (курейшиты). К числу последних относился и тесть Шамиля Джамалэддин Казикумухский2.
Внешняя торговля. Слабое развитие внешней торговли в имамате объяснялось не только непрерывными военными действиями, но и многочисленными ограничениями на общение с жителями не только русских укреплений и станиц, но и «мирных» аулов. В условиях имамата торговлей могли заниматься только лица, имевшие специальные игранные грамоты: за 25 лет их было выдано всего около 80. Благодаря этим запретам внешняя торговля была фактически поставлена под контроль Шамиля, который к тому же кредитовал крупных торговцев,
Счгаури И. М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. — М., 1997. — С. 293.
- См.: Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-х гг. XIX в.; Руновский А. Кодекс Шамиля // Военный сб. — СПб., 1862. — № 2. — С. 604,626; Гаммер М. Указ, соч. — С. 312—315; и др.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
получая, таким образом, доход от их торговых операций. Что касается внутренней торговли, то и она приходила в явный упадок вследствие тяжелых условий военного времени, исключавших порой нормальную хозяйственную жизнь.
Организация войска. Особое внимание уделялось повышению обороноспособности имамата, все мужское население которого с 15 до 50 лет считалось годным к службе в ополчении. Помимо защиты собственных селений и участия во всеобщих походах, ополченцы по очереди несли караульную службу. Оценивая мобилизационные возможности государства Шамиля, некоторые исследователи полагают, что в годы своего наивысшего расцвета в имамате могло быть поставлено под ружье до 60 тысяч человек (правда, на очень короткий срок). Это был, скорее всего, мобилизационный запас, так как реально в рядах ополчения одновременно редко состояло более 20 тысяч горцев, которые, как правило, несли службу возле своих селений. Только при проведении отдельных наиболее крупных походов удавалось собрать 10—15 тысяч бойцов. Отряды ополчения могли быть конными или пешими. Пехота использовалась, как правило, только в оборонительных боях в укреплениях.
Наряду с ополчением в имамате было создано и постоянное войско, как правило, конное. По сути, это была личная гвардия Шамиля и его наибов, так называемые муртазеки (муртазегеты), большую часть которых составляли чеченцы и аварцы. Содержание муртазеков возлагалось на население: согласно действовавшему правилу десять дворов выставляли одного воина, которого они полностью обеспечивали всем необходимым. Муртазеки давали клятву верности лично Шамилю и имели специальные знаки отличия, а также пользовались некоторыми привилегиями. Та часть муртазеков, что находилась возле имама, несла охрану его резиденции и сопровождала имама в походах и поездках. В столице имамата — Ведено, для них была выстроена специальная казарма.
Муртазеки имели собственное хозяйство, но все работы в них выполнялись их односельчанами в порядке государственной повинности. Существовало определенное различие в положении чеченских и дагестанских муртазеков. В Чечне каждый муртазек получал по рублю в год и 10 мер хлеба с каждых десяти домов. Впоследствии, из-за явного обнищания населения Шамиль существенно сократил содержание муртазеков — до 1 рубля и 8 мер хлеба с каждых двадцати домов. Дагестанские муртазеки первоначально получали по 1,5 рубля ежемесячно, позднее денежное содержание им было отменено, но жители должны были снабжать их всем необходимым, обрабатывать их поля, собирать урожай, в общем, вести их личное хозяйство. Шамиль старался расположить к себе своих гвардейцев, одаривая особо отличившихся оружием, лошадьми и деньгами.
— 184 —


Государственное устройство имамата
Шамиль на молитве перед боем. В конном строю муртазеки (12, вклейка)
Самой крупной войсковой единицей имамата являлась «тысяча» во главе с наибом. Тысяча делилась на отряды по 500, 100, 50 и 10 воинов во главе со своими начальниками. Каждая войсковая единица имела свое знамя или значок. Кроме того, в войсках Шамиля имелись отдельные военные предводители (тхамада), сражавшиеся со своими, порой крупными отрядами — «бъо» (войско). Так, некий Чхонкар из общества Шатой имел звание пятисотенника и собственное «войско», не подчинявшееся наибу округа.
В конце 1842 г. Шамиль ввел в своей армии воинские звания, аналогичные турецким. Только трое из его наибов были удостоены им генеральского звания, все остальные являлись капитанами. По сообщениям российского прапорщика Орбелиани, находившегося в плену у Шамиля в 1842 г., именно чеченские наибы, в первую очередь Шоаип-мулла и Уллубий Ауховский, первыми разделили свои войска на правильные отряды.
Первоначально отличившиеся в боях награждались оружием, деньга- 10 или трофеями. Позднее Шамиль ввел особые знаки отличия — ордена а 1*едали нескольких степеней и различной формы. Изготовлявшиеся из -серебра знаки отличия имели надписи на арабском языке. Например, на одном из орденов чеченского наиба Дубы было написано: «Это герой, искусный в войне и бросающийся на неприятеля как лев». Два других известных чеченских наиба — Шоаип-мулла и Уллубий-мулла за разгром отряда П. X. Граббе в 1842 г. был отмечены знаками в виде звезды : надписью: «Нет силы, нет крепости, кроме Бога единого». На одном


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Некоторые наградные знаки Шамиля (8, 68)
из орденов, которым награждали за храбрость, была вырезана чеченская поговорка «Кто думает о последствиях, тот не бывает храбрым».
В качестве награды вручалось также именное оружие с надписью. Так, чеченский наездник Оздемир был награжден шашкой с надписью «Нет Оздемира храбрее, нет его сабли острее». Своеобразным знаком отличия служила кисточка, одевавшаяся на рукоятку шашки. Каждый награжденный орденом воин получал ежемесячно 3 рубля серебром из казны имамата.
Знаками отличия являлись знамена и значки, которые имелись не только у самого имама, но и его наибов и даже у наиболее отличившихся наездников. Знамена и значки имели разные цвета, форму, а также надписи. Например, чеченский предводитель Ташу-Хаджи имел двухконечное знамя красного цвета с зелеными угловыми вставками. Это знамя было получено им еще от имама Гази-Мухаммеда1.
Для оперативной связи между различными областями имамата была создана специальная служба, наподобие фельдъегерской. Любой из жителей государства обязан был предоставлять курьерам коня, проводника, пропитание и ночлег. Интересно, что секретные приказы
Награды имамата (3, 134)
1 См.: Покровский Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля — М., 2000. — С. 382; — Знамена горских воинов // Родина. — 1994. — № 3—4. — С. 76; Гаммер М. Указ, соч. — С. 308—310; Дегоев М. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. — М., 2001. — С. 97; и др.


Государственное устройство имамата
часто писались на листьях деревьев, что позволяло в случае опасности быстро и гарантированно уничтожить документ.
Перебежчики. В войске Шамиля могли служить и перебежчики из российской армии, которых стало особенно много в первой половине 40-х гг. XIX в. после распоряжения Шамиля, потребовавшего от наибов внимательного отношения к пленным и беглым русским. По свидетельству лиц из окружения имама, в его первой чеченской резиденции Дарго находилось до 400 перебежчиков, которые жили в отдельной казарме: «Солдаты эти через каждые 2—3 дня являются на учение под командованием бежавшего из России под именем Идриса солдата»1.
Русская слобода появилась и в Ведено, другой резиденции имама — где перебежчики имели командиров, назначенных из их же среды: «Так называемые офицеры ездят верхом, а все пешие. Вооружение их составляют разного калибра азиатские ружья, пистолеты и шашки; одеты в черкески». Особое внимание Шамиль уделял тому, чтобы навсегда закрепить в горах перебежчиков, принявших ислам. Вновь обращенных старались поскорее женить и создать условия для обзаведения собственным хозяйством.
Перебежчики, пожелавшие служить в армии Шамиля, исполняли самые разные обязанности: музыкантов, барабанщиков, переводчиков и инструкторов, знакомивших горцев с тактикой русских войск. Многие участвовали непосредственно в военных действиях: некоторые из них прославились как лихие наездники и отважные воины, как, например, Наурский казак Алпатов или драгун Родомцев из Нижегородского полка, награжденные имамом орденом за исключительную храбрость.
Уже в 1842 г. командующий Левым флангом Кавказской линии генерал-майор Ольшевский докладывал генерал-лейтенанту П. X. Граббе о возросшей угрозе дезертирства, после того как Шамиль ввел новые правила по обращению с перебежчиками: «Дурное обращение чеченцев с нашими военными дезертирами удерживало многих неблагонадежных солдат... от побегов, но если теперь они узнают, что Шамиль дает дезертирам, то я боюсь, что побеги увеличатся... я полагал бы для удержания солдат от побега первых пойманных дезертиров расстрелять...»2
Впрочем, те из беглецов, кто не шел служить в армию имама, далеко не всегда могли прижиться в новых условиях. Один из пленных, содержавшийся в Чечне в конце 40-х гг., писал: «Перебежавшим от нас предоставляют совершенную свободу в выборе места жительства и в занятиях, лишь бы последние не были во вред чеченцам; но не имеют к беглым почти никакого доверия... и строго наблюдают за ними. Некоторые из них плотники и сапожники по ремеслу, не получают
Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-х годах XIX в. — С. 470—471. - Там же. — С. 329—330.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
никакого вознаграждения за свой труд. Многие доходят до жалкого нищенства...»
Артиллерия Шамиля. Вооружение. Особенно ценились в армии Шамиля русские артиллеристы, поскольку созданию этого вида вооруженных сил Шамиль придавал особое значение. Первоначально горская артиллерия состояла исключительно из трофейных орудий, причем не всегда удавалось найти для них артиллеристов и обеспечить достаточный запас зарядов и боеприпасов. Только благодаря перебежчикам первое время удавалось поддерживать небольшое количество имеющихся орудий в боеспособном состоянии. Российские лазутчики доносили из Ведено в 1845 г.: «В хорошо устроенном огромном сарае хранятся 8 больших орудий... и несколько малых пушек; все они на лафетах, выкрашенных зеленою краскою. Беглые солдаты смотрят за ними и деятельно занимаются постройкою лафетов, зарядных ящиков и колес, часть коих совершенно готова и окрашена зеленою краскою»1.
Начальником артиллерии у Шамиля был чеченский наиб Талхиг Шалинский. Именно ему приписывается разработка тактики «кочующих батарей», которые после короткой стрельбы меняли место, не давая российским войскам достаточно времени, чтобы обстрелять их. Он же первым ввел в практику ночные артиллерийские обстрелы российских позиций. Горские артиллеристы настолько быстро освоили искусство артиллерийской стрельбы, что уже с конца 1841 — начала
Артиллеристы наиба Талхига. Фото 60-х гг. XIX в. (4, 154)
1 Цит. по кн.: ХожаевД. Чеченцы в русско-кавказской войне. — Грозный, 1998. — С. 166
— 188 —


Государственное устройство имамата
1842 гг. выигрывали практически все артиллерийские дуэли, в которые им приходилось вступать.
В 1843 г. было начато изготовление собственных орудий, которое организовал житель Ункукуля Джабраил Хаджио. Всего было отлито до 50 пушек, однако несовершенство технологии привело к тому, что годными для применения оказались не все. Для литья пушек использовали медь, полученную из переплавки разного рода медных изделий (посуды и т. д.). Такой меди в распоряжении Шамиля имелось ю 10 тысяч пудов.1
Появление собственной артиллерии стимулировало развитие производства ядер и гранат, для чего использовались русские ядра и другие артиллерийские боеприпасы, собираемые на местах сражений. Гранаты, яо отзывам российских военных, горцы делали плохо: по причине отсутствия хорошего пороха горские гранаты часто не взрывались. Пытались в имамате наладить и производство артиллерийских пороховых ракет, но также неудачно.
Военные действия требовали большого количества пороха, который горцы обычно делали сами, кустарным способом. Появление артиллерии заставило Шамиля построить собственные пороховые заводы: в Гунибе,
Кремневые ружья и пистолеты горцев (4, 159)
кровяков И. Шамиль: Очерк из истории борьбы народов Кавказа за независимость. — М., 1990. — С. 53.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Унцукуле, Дарго и Ведено. Технология, применявшаяся на этих заводах, практически ничем не отличалась от кустарной. Неизвестно и точное количество производимого заводами пороха, хотя один из них (Веденский) давал в год до 190 пудов готовой продукции. Заводским порохом снабжались только мюриды, служившие в постоянном войске. Все остальные ополченцы должны были снабжать себя порохом самостоятельно.
Производству пороха придавалось такое большое значение, что жители селений, добывавших серу и селитру, распоряжением Шамиля были освобождены от воинской повинности. Более того, жители пяти дагестанских селений, добывавшие селитру, получали из казны по полтора рубля в год на каждое семейство, а на войне они могли использоваться только в качестве землекопов1.
Воины Шамиля были вооружены так называемыми горскими винтовками и пистолетами, по дальности боя и кучности превосходившими русское армейское вооружение. Холодное оружие горцев всеми наблюдателями того времени описывается в превосходных тонах. Русские регулярные части и казаки на Кавказе охотно вооружались горскими шашками и кинжалами.
Фортификация. Серьезное внимание в имамате уделялось строительству системы оборонительных сооружений. Причем, если в Дагестане зачастую тот или иной каменный аул легко превращался в крепость, то в Чечне приходилось создавать систему фортификационных сооружений, имевших целью не допустить вторжения российских войск вглубь чеченской территории. Объяснялось это тем, что в равнинной Чечне не было естественных преград, но была необходимость защищать не только отдельные селения, но в первую очередь не допустить уничтожения хлебных полей российскими войсками. Сооружались целые оборонительные комплексы. Так, на востоке Чечни со стороны Ауха была укреплена рвами и земляными редутами долина реки Акташ, по которой можно было проникнуть вглубь Ауха и далее в юго-восточную Чечню. Эта система укреплений, построенная наибом Ауха Гойтемиром. так и называлась — Гойтемировские ворота. На западе — в Малой Чечне, возле селения Мартан-Чу, наибом Саадулой были воздвигнуты укрепления, закрывавшие движение русских войск вглубь наибства со стороны Сунженской линии.
Для обороны Большой Чечни важное значение имел оборонительный комплекс (называемый в русских документах Шалинский редут), построенный наибом Талхигом. Кроме того, в этом же районе, между селениями Новые Атаги и Шали, а также на западной окраине Сержень- Юрта были вырыты глубокие заградительные рвы.
Между селениями Бачи-Юрт и Центорой на Мичике располагалась значительная крепость, известная в русских источниках под названием
1 См.: Гаммер М. Указ. соч. — С. 311—312; и др.
— 190 —


Государственное устройство имамата
Шоаип-капа. Построенная наибом Шоаип-муллой, она прикрывала со стороны Мичика дорогу вглубь Чечни. По оценкам российских военных, Шаоип-капа была построена так, «.. .что даже человек сто могли упорно защищаться и штурм... стоил бы, без сомнения, немало людей. Кроме того, были боковые завалы и засеки вне укрепления, рассчитанные на сопротивление большой партии, и в тылу еще разные искусственные сооружения для прикрытия отступающих людей»1.
Сильно укреплена была и вторая столица имамата — Ведено. Недалеко от нее начиналась одна из горных стратегических дорог, соеди- аяющих Чечню с Дагестаном.
Помимо больших фортификационных сооружений, горцы в случае эеобходимости быстро сооружали небольшие временные укрепления. Так, в Чечне, определив основное направление движения российской яохонны, воздвигали на ее пути лесные завалы. Горцы широко исполь- меали также земляные укрепления, в том числе окопы для укрытия •:»т ружейного и артиллерийского огня. Большое внимание уделялось маскировке позиций, для чего часто рыли ложные окопы. Многое из опыта кавказских горцев было затем использовано российской воен- аой наукой, в т. ч. при сооружении временных укреплений во время обороны Севастополя в период Крымской войны (1853—1856 гг.).
Роль Юсуфа-Хаджи. Весьма заметную роль в государственном строении имамата сыграл Юсуф-Хаджи Сафаров, происходивший из чеченского селения Алды. Еще ребенком он побывал вместе с отцом в Мекке, где его отец неожиданно умер. Известно, что мальчиком он попал в Каир, откуда выехал через десятки лет в чине инженер-пол- говника египетского паши Мухаммеда-Али.
В Чечню Юсуф-Хаджи привез подложное письмо, якобы от имени гурецкого султана, которое, с согласия Шамиля, и было обнародовано. Несколько последующих лет (начиная с 1841 г.) Юсуф-Хаджи выступал ъ качестве одного из ближайших советников Шамиля, именно ему принадлежит заслуга разработки письменных положений, так называемых зи замов о государственном устройстве имамата. Сам Юсуф-Хаджи в зжъме к паше Ахалциха писал, что до его прибытия у Шамиля «.. .не было никакого порядка и все шло, как у людей, незнакомых с требованиями правильного строя для управления народом и войском; что он, со времени прихода своего, постоянно занят введением во всех частях зояжного порядка и успел устроить у Шамиля низам и многое другое, о чем в Дагестане не имели понятия»2.
зъссерман А. История 80-го пехотного Кабардинского генерал-фельдмаршала кня- зд Барятинского полка (1726—1880). Т. 3. — СПб., 1881. — С. 209.
Нивам Шамиля (Материалы по истории Дагестана) // Сб. сведений о Кавказских горцах. Т. 3. — М., 1992. — С. 6.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Будучи военным инженером, Юсуф-Хаджи много занимался строительством фортификационных сооружений. Так, им построены укрепления в Ведено, Гунибе, Салты, Гергебиле и крепость Шоаип-капа. Также им составлены первые карты владений Шамиля. Какое-то время Юсуф-Хаджи занимал должность наиба в Малой Чечне, где разного рода несправедливостями и взятками успел заслужить ненависть жителей наибства и был смещен.
Положение горского крестьянства. Известно, что Шамиль боролся с крупной горской аристократией, поскольку именно феодальные владетели стали главным препятствием на его пути к реализации политики газавата. Весьма показательно, что объявленное им в 1843 г. освобождение рабов и зависимых крестьян касалось только тех представителей угнетенного сословия, которые принадлежали крупным феодалам. Так. свободу получили рабы четырех селений, хозяевами которых были аварские ханы. Однако патриархальное рабство сохранилось, также как и рабовладение мелких и средних узденей.
Что касается основной массы свободного крестьянства, то оно, испытав кратковременное облегчение, весьма скоро оказалось под гнетом новой, быстрыми темпами феодализирующейся военной верхушки имамата. Сам Шамиль, его ближайшее окружение и назначаемые им наибы сосредоточили в своих руках значительные земельные владения, которые отнимались под видом спорных у «вольных» обществ. Так, 630 десятин были отняты по распоряжению Шамиля у общества Дзумсой и переданы известному Ума Дуеву. Извещая об этом наиба Алдама, имам потребовал: «.. .чтобы никто из вверенного тебе наибства и жители Дзумсоя не препятствовали владеть ему землей». В результате щедрости Шамиля Ума Дуев один владел 10 процентами всей земли, принадлежавшей целому обществу Дзумсой. Другому наибу Шамиль приказывал: «Ты оставь нашему брату Ибрагиму сенокосный участок общественной земли на берегу реки»1. Говоря о масштабном захвате общинных земель верхушкой имамата, российские наблюдатели указывали: «.. .право на владение землей особенно запуталось во время Шамиля. Последние пятнадцать-десять лет его владычества в горах особенно усилился произвол и совершенный, самый крайний деспотизм наибов и имама»2.
Хозяйство горских крестьян подрывали не только военные действа но и все новые поборы, вводимые Шамилем и его наибами. Особенно страдали чеченские крестьяне, производившие основное богатство имамата — хлеб. Экономическая политика Шамиля в отношении Чечни быза прямо направлена на «выжимание» из нее все большего количества зерн-а.
1 История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. Т. I. — М., 1988. - С. 159.
2 Цит. по кн.: Покровский Н. К Кавказские войны и имамат Шамиля. — М„ 2000. — С. 362.


Государственное устройство имамата
Кроме постоянного налога, систематически производятся чрезвычайные, так называемые, «военные» сборы зерна. Так, только весной 1842 г. в Большой и Малой Чечне собрано с каждого двора дополнительно по 20 фунтов хлеба, что в целом составило до 5 тысяч мер.
Если первые годы своего правления Шамиль докупал для чрезвычайных нужд государства хлеб по свободно сложившейся рыночной цене, то впоследствии им были введены заниженные цены. В конечном же итоге (помимо налога зякята), наибы стали «...собирать хлеб без платы, с каждого двора в виде подати».
Случаи открытого сопротивления чеченских крестьян жестоко подавлялись, а для удержания их от восстаний применялись разного рода «предупредительные» меры. Одной из таких мер было усиление надзора в равнинных чеченских аулах. Как писал один из русских пленных, долгое время пробывший в Большой Чечне, «...почти по всем аулам Чечни расселены семейства горцев (тавлинцев); верные своему назначению, последние ко всему прислушиваются, наблюдают и секретно передают сведения. Строгость изысканий, обоюдный присмотр, недоверчивость, скрытность и подозрительность сковывают всех молчаливою покорностью обстоятельствам».
Другим способом давления на чеченцев стало постоянное размещение на постой воинских отрядов. Российские военные историки того времени называли эту практику «экзекуцией» и, основываясь на сообщениях лазутчиков, писали: «Экзекуция, можно сказать, существовала э Чечне постоянно, почти не было деревни, которая не видела бы у себя экзекуции хотя бы один раз». Весьма показательно, что по мере усиления недовольства в Чечне, Шамиль все чаще в своих высказываниях «растеризует те или иные общества чеченцев (например, харачоевцев mi гехинцев) как неисправимых «разбойников»1.
Верхушка имамата. В конечном итоге, неприкрытая эксплуатация крестьянства, захват общественных земель и присвоение большой части военной добычи превратили окружение Шамиля и его самого 5 новую феодальную верхушку, обладавшую большими богатствами. Так, собственность, которой чеченский наиб Шоаип-мулла единолично распоряжался в 1844 г. под видом наибской казны, состояла из 4 тысяч голов мелкого скота, 500 голов крупного рогатого скота, 60 буйволов, 55 ружей и другого имущества, а также 30 тысяч рублей серебром. Для сравнения укажем, что стоимость коровы в имамате колебалась от 10 Ж> 15 рублей2.
Но самым богатым было семейство самого Шамиля, который неза- зсйго до гибели имамата передал на хранение Даниель-беку Елисуйскому
См.: Гаммер М. Указ. соч. — С. 332—333; и др.
- История народов Северного Кавказа с конца XVIII в. по февраль 1917 г. Т. 2. — С 159.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Мюриды Шамиля (8, 122)
(тестю своего сына Гази-Мухаммеда) принадлежавшие формально казне имамата драгоценности и деньги на гигантскую по тем временам сумму — около 1 миллиона рублей серебром. Сочувствовавший Шамилю дагестанский хронограф Гаджи-Али писал о нравах новой горской аристократии: «Некоторые наибы, искавшие власти, старались придать делам Шамиля дурное толкование, и все они начали копить богатства и убивать напрасно мусульман, не различая между дозволенным и запрещенным, между истиной и ложью»1.
Российские власти, специально собиравшие сведения об окружении Шамиля, давали наибам следующую характеристику: «Все эти лица, имеющие звания наибов, отличаются духом партии, ничего не щадящей.  71 Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле // С6. сведений о кавказских горцах. Выг.
7. — Тифлис, 1873. — С. 34.


Государственное устройство имамата
чтобы сохранить в руках власть над народом...»1. В полной мере это обстоятельство проявилось, например, когда один из наиболее влиятельных чеченских наибов — Шоаип-мулла — был убит своими же двоюродными братьями в результате семейной ссоры. Хотя непосредственные убийцы скрылись, разгневанный Шамиль жестоко расправился с жителями селения Центарой: по разным данным были казнены до нескольких десятков человек.
Относительно моральных качеств новой правящей верхушки, в том числе семьи Шамиля и, в частности, его сына Гази-Мухаммеда, тот же Гаджи-Али сообщает: «Если бы можно было горцев вьючить как ишаков и посылать в лес за дровами, то это делал бы Гази-Мухаммед». Официально провозглашенный наследником власти имама, Гази-Му- хаммед и другие его братья «...мюридами, друзьями и помощниками себе избрали песенников и иных неблагонадежных людей» (напомним, что в имамате пение и танцы были запрещены законом).
Победы, одержанные в первой половине 40-х гг., позволили Шамилю укрепить свою личную власть в созданном им государстве. Вскоре, кавказское командование пришло к выводу, что его власть не может быть низвергнута изнутри. Так, генерал Е. А. Головин писал о Шамиле в 1844 г.: «...сила его возросла... до чрезмерности. Он имеет в распоряжении своем настоящее войско, снабженное артиллерией, и если это не делает его страшнее для нас, то дает ему над горцами такую поверхность, которой никакое общество их противиться не может и которое делает его неограниченным властелином в горах... Одна надежда, что горские племена, доведенные до крайности, ожидают только случая, чтобы свергнуть железное иго мюридов, над ними тяготеющее... но сами они освободиться из-под власти Шамилевой партии не в состоянии».
Неизбежным итогом политики Шамиля стал внутренний кризис, признаки которого явственно ощущаются уже в середине 40-х гг. В конце 1844 — начале 1845 гг. жители верховьев Аргуна не пустили к себе мюридов Шамиля, одновременно в Дагестане акушинцы разгромили направленных против них муртазеков и изгнали своего наиба. Лишенные возможности открыто восстать, жители Чечни бегут из имамата: российские власти ежемесячно принимают 35—40 человек жителей Большой Чечни и притеречных чеченцев, которые в 1840 г. переселились было в горы. Весьма показательно, что известный чеченский кадий Исса вступил в переговоры «...о выходе от Шамиля 4000 чеченских семейств». Шамилю удалось не допустить массового возвращения чеченцев на подвластную российской администрации территорию, но в Малой Чечне для этого ему пришлось взять заложников от всех здешних обществ. Однако эти меры, по мнению
: Цит. по кн.: Смирнов Н. А. Мюридизм на Кавказе. — М., 1963. — С 183.
— 195 —


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Рис. на могильном памятнике рядового чеченского воина, убитого, как говорит надпись, «в бою с неверными» (4, 66)
царских администраторов, не могли вернуть Шамилю и его имамату прежнюю популярность: «Народ, на первых порах предавшийся все* душою новому учению, охладел к нему, когда испытал на деле чудовищный деспотизм управления, обещанного ему вначале как идеал земной жизни»1.
§ 2. Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
Шамиль и Черкесия. Попытки Шамиля воспользоваться победой над графом М. С. Воронцовым в 1845 г., чтобы еще больше расширить территорию своего государства, — потерпели неудачу. Еще в 1843 г он посылал к закубанским горцам в качестве наиба муллу Хаджи-Мухаммеда. Еще через год новым представителем Шамиля стал другой чеченский мулла — Сулейман-эфенди Мустафинов. Он, несмотря на свой преклонный возраст, много успел в укреплении шариата срели
1 Фадеев Р Шестьдесят лет Кавказской войны. — Тифлис, 1860. — С. 36.
— 196 —


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
адыгов. Весной 1846 г. Шамиль с большим войском направился в Кабар- зу, намереваясь присоединить ее к своим владениям, а затем двинуться залыне на Северо-Западный Кавказ. В случае успеха эта операция могла иметь далеко идущие последствия, но, несмотря на не слишком удач- зые действия российского командования, Шамиль, дойдя до Кабарды, аынужден был вскоре повернуть обратно: большинство кабардинцев не присоединилось к «возмущению». Интересно, что, истребив в Дагестане большую часть феодальных владетелей, в Кабарде Шамиль, напротив, пытался через сочувствовавшего ему кадия Хаджи-Умара Шеретлукова зооиться союза с кабардинскими князьями.
Первая за несколько лет крупная неудача Шамиля вызвала воодушевление не только в расквартированных на Кавказе войсках, но и в столице. Вновь начались разговоры о близкой победе над горцами, против чего предостерегал находившийся в отставке А. П. Ермолов: «Но не во всем разделяю я мысли... что разрушается могущество Шамиля к приобретенная им власть. Еще не одну надобно подобную победу, чтобы того достигнуть»1.
Несмотря на неудачный исход кабардинского похода, Шамиль не оставлял надежды распространить свое влияние на черкесов и другие адыгские народы. В 1849 г., когда к нему прибыла очередная делегация с Северо-Западного Кавказа, он направил к черкесам в качестве наиба молодого ученого из Дагестана — Мухаммед-Амина. По сообщениям горских биографов, Шамиль не сомневался в личной преданности и
Мухаммед-Амин. Руководитель освободительного движения на Северо-Западном Кавказе (53, 67)
РГВИА. Ф. 217. On. 1. Д. 3. Л. 18 об.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
набожности Мухаммед-Амина, но считал его неспособным правителем, а потому подыскивал другую кандидатуру. Только отказ всех намеченных им лиц от назначения, заставил Шамиля согласиться с кандидатурой Мухаммед-Амина, который добровольно вызвался стать наибом у черкесов.
Неожиданно для имама, Мухаммед-Амин действовал гораздо успешнее двух своих предшественников. С одной стороны, он добился некоторого улучшения положения черкесских крестьян, ограничив произвол князей. С другой стороны, он породнился с некоторыми княжескими фамилиями, выбрав себе жену из этого сословия. В результате Мухаммед-Амин десять лет управлял черкесами, несмотря на то что влиятельная группировка знати во главе с князем Сефер-беем Зановым не раз пыталась отстранить его от власти1.
Новая тактика царских властей на Кавказе. Между тем разгром мощной военной экспедиции в Дарго в 1845 г. окончательно убедил не только наместника Кавказа М. С. Воронцова, но и самого императоре Николая I в необходимости изменить характер военных действий. По словам российского историка Н. Ф. Дубровина, для всех стало ясна «...что необходимо занять сначала плоскость и предгорья и, укрепив их, идти в глубину гор; что не горы Дагестана, а занятие плоскости Чечни служит ключом к покорению восточной части Кавказа». Именно к этому призывал еще в 1840 г. генерал П. X. Граббе, доказывавший необходимость перенесения передовой линии укреплений с Сунжк вглубь Чеченской равнины, к самым предгорьям: «Оставив в тылу оной плодороднейшие поля и лучшие луга на плоскости, мы принудим ее жителей покориться безусловно или переселиться в горы... С другой стороны, эти укрепления будут служить складочными пунктами военных и продовольственных припасов для действующих отрядов, избавляя от необходимости иметь при них большие обозы (главнейшее затруднение в горной войне), и дадут нам способы: собирать отряды налегке, быстро и внезапно проходить Чечню по всем направлениям и во всякое время года... Таким образом, мы утвердимся совершенно на равнине, а это повлечет за собою зависимость от нас горцев, которые... не могут обойтись без пособия жителей Чечни...»2
Стратегия, принятая на вооружение командованием Кавказской линии, состояла в том, чтобы оторвать от имамата всю плоскостную Чечню, являвшуюся его главной продовольственной и экономической базой, а также основным источником людских резервов. Уже в конце 1845 г. началось планомерное наступление на Чечню, а с началг 1846 г. войска перешли от прокладывания отдельных просек к бук-
1 Акты Кавказской Археографической Комиссии. Т. 10. — С. 590—593; и др.
2 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — Тифлис. 1884. — С. 429—430.


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
зальному истреблению дремучих чеченских лесов. По этому поводу М. С. Воронцов с удовлетворением констатировал: «Шамиль проявляет большую активность в этом году, и он вынужден к этому, так как мы... ■ринимаем меры, которые должны рано или поздно... разрушить его влияние и оторвать от него чеченцев, без которых он ничего не будет эеачить». Передвигая линию военных укреплений вглубь Чечни, российское командование одновременно направляло на чеченские земли вовых военных поселенцев — казаков, которых начали расселять по берегам Сунжи.
Постепенное наступление на Чечню не означало, что полностью прекратились экспедиции вглубь Дагестана. Так, в 1848 г. русские овладели после кровавого штурма сильно укрепленным аулом Гергебиль, а в 1849 г. захватили после долгой осады мощную крепость — Салты. Однако систематическое наступление с закреплением территории велось только в Чечне, где в 1844—1845 гг. строятся новые укрепления, в част-
— 199 —


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
План Воздвиженского укрепления у входа в Аргунское ущелье. 1844 г. (53, 58)
ности, крепость Воздвиженская рядом с селением Большие Атаги. Зимой 1849—1850 г. началась прокладка новых просек из Воздвиженской по направлению к селению Шали. Одновременно на северо-западе Чечни строятся новые станицы по Сунже.
Пытаясь остановить продвижение российских войск, Шамиль воздвиг на их пути в Большой Чечне целую оборонительную линию, протяженностью около 5 км. Характер развернувшихся в Большой Чечне военных действий хорошо описан дагестанским историком Хайдарбеком Геничутлинским: «Начали неверные с вырубки лесов и, в конце концов, превратили их в подобие скошенных полей. Они также расширяли имевшиеся дороги и узкие проходы, а на путях и в местах, где делают привалы, воздвигали крепости. Что же касается имама Шамиля, то он постоянно сражался с неверными... При этом, то имам побеждал, то его побеждали»1. И хотя упорные бои в этой местности продолжались до следующей зимы, уже в 1850 г. от имамата откололась западная часть Малой Чечни.
Усиливающееся проникновение вглубь Чечни побудило Шамиля даже прибегнуть к новой тактике. В большой тайне были подготовлены 10 батальонов пехоты (по 500 человек в каждом), которые русскими перебежчиками были обучены действовать в плотном армейском строю. 28 февраля 1852 года 5 батальонов новой пехоты под командованием наиба Талхига при поддержке кавалерии наиба Малой Чечни Саадуллы вступили в бой с русскими батальонами. И хотя в открытом сражении
1 Геничутлинский Хайдарбек. Историко-биографические и исторические очерки. — Махачкала, 1992. — С. 102.


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
горцы, обученные на европейский манер, проявили завидную стойкость, потери были столь высоки, что Шамиль навсегда вернулся к испытанной тактике рассыпного строя.
Позиция официального духовенства. Наряду с военными действиями российские власти предпринимали последовательные усилия, чтобы привлечь на свою сторону не только наиболее влиятельных лиц из ближайшего окружения Шамиля, но и мусульманское духовенство в целом. Еще во времена наместничества А. П. Ермолова ставилась задача создать духовное управление для мусульман Кавказа с целью «...поставить духовенство мухаммеданское в такое положение, чтобы оно действовало сколь можно более в духе правительства, дабы правительство имело средства следить, поверять и направлять его действия, и, наконец, чтобы, сделавши духовенство мухаммеданское, так сказать, своим орудием, отнять у него чрез то возможность противуборстовать нашим мероприятиям...»1.
Быстрое распространение мюридизма привело к тому, что российское командование с большим подозрением относится к представителям горского духовенства. Поэтому в 1834 г. муфтием мусульман Кавказа правительством направлен из Казани татарский мулла Таджеддин Эфенди. Однако, ни он, ни сменивший его в 1840 г. казанский мулла Осман Эфенди не смогли своими воззваниями подорвать влияние Шамиля. В 1845 г. в крепость Грозную направлен крымско-татарский кадий Кади- аскер Сеид-Халиль Эфенди, чьи усилия были вскоре отмечены высокой наградой — орденом Святой Анны III степени. Татарские муллы и в последующие годы получали назначение на Кавказ.
В 1849 г. правительство создает восемь духовных школ для мусульман Кавказа, в том числе три школы для суннитов. Российские власти полагали, что в стенах этих учебных заведений им удастся подготовить новое поколение горских мусульманских мулл, которые будут способствовать проведению государственной политики среди горских народов •...с большим ручательством в успехе, нежели муллы иноплеменные, местным обычаям чуждые...».
Впрочем, среди мусульманского духовенства Северного Кавказа было немало духовных лиц, категорически выступавших против воинственной политики «дагестанских имамов». Военно-тоталитарное государство, созданное Шамилем, также подвергалось жестокой критике. Так, один из кадиев Джарской области Южного Дагестана Магомет Плава писал Шамилю в 1847 г.: «Ты творишь наибезобразнейшие из безобразных вещей, ты проявил самые плохие стороны на пути ислама, гы создал в Дагестане бойню, о которой уши не хотели бы слышать и с которой мысль людей не согласилась бы... Ты разрешаешь убивать мусульман, проливать мусульманскую кровь, грабить их имущество,
Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — С. 126.
— 201


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
каковые вещи до сих пор запрещались... Тебе самому хорошо видва что беспорядки в Дагестане, войны и вражда являются результатов твоих распоряжений... мыслить же о том, что бессильные дагестанце смогут изгнать русских из Дагестана не приходится»1.
Шамиль и наибы. Кризис в имамате. Еще в 1840 г., сразу же после начала всеобщего восстания в Чечне, командующий Кавказским корпусом генерал Е. А. Головин пытался через двух чеченских офицеров начать напрямую переговоры с чеченскими наибами. Последние, однако, заявили, что «...помимо Шамиля, никаких переговоров между нами быть не может». Понятно, что в момент, когда движение мюридизма в Чечне мощно набирало силу, иного ответа трудно было ожидать.
Более того, в первой половине 40-х гг. российскому командованию больше приходится думать о том, как удержать от измены своих союзников среди горской верхушки. Так, в 1844 г. к Шамилю перебежал генерал-майор Даниель-бек, владетель Елисуйского султаната, считавшийся одним из наиболее влиятельных дагестанских владетелей. Он становится наибом Шамиля, а затем и родственником: сын Шамиля Гази-Мухаммед женится на дочери Даниель-бека. Правда, не прошло и года, как в марте 1845 г. Даниель-бек тайно сообщил российским властям о своей готовности вновь вернуться на службу, при условии полного восстановления его прав как владетеля Елисуйского султаната.
Поведение Даниель-бека довольно типично для ближайшего окружения Шамиля. Еще в 1842 г. генерал Фезе имел секретные переговоры с Кибит-Магомой, влиятельнейшим лицом в имамате. Последний, в качестве непременного условия своего перехода к русским, требовал предоставить ему право «...управлять независимо под покровительством нашим... некоторыми горскими племенами...»2. Военные успехи Шамиля 1842—1843 гг. прервали эти переговоры, но уже в 1845 г. Кибит-Магома вновь возобновляет свои контакты с российским командованием. В этом же году тайные переговоры велись и с другими влиятельными наибами, в частности, с Хаджи-Муратом.
Требования наибов остаются прежними: сохранение за ними прав полновластных правителей в наибствах под российским протекторатом. Но в середине XIX в. российские власти вовсе не собирались создавать на Северном Кавказе новые полунезависимые феодальные владения, что и удерживало окружение Шамиля от открытой измены, до тех пор пока крах имамата не стал совершенно очевидным. Тем не менее, уже во второй половине 40-х гг. отмечены первые случаи выхода некоторых Шамилевских наибов к русским, что свидетельствовало об усиливающемся внутреннем кризисе имамата. Так, в 1847 г. сдался
1 Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-х годах XIX в. — С. 562.
2 Там же. — С. 355.


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
властям Сулейман-эфенди Мустафинов, до мая 1846 г. считавшийся наибом Черкесии.
Обстановку в горском государстве заметно обостряли и постоянные противоречия между Шамилем и его наиболее влиятельными наибами. Еще в 1843 г. командующий Кавказским корпусом генерал-адъютант Нейдгард отмечал возросшее влияние наиба Шоаип-муллы. И хотя его отношения с имамом оставались ровными, генерал не сомневался, что «...в случае ссоры с Шамилем, то по влиянию, каковое Шуайб имеет на чеченцев, он может быть и опаснейшим его врагом. Чеченцы уважают и боятся Шуайба»1.
Неожиданная гибель Шоаип-муллы еще более укрепила лидерство Шамиля, но вскоре его стремление к созданию владетельной династии начало встречать скрытое противодействие наибов. В 1848 г. на очередном съезде верхушки имамата Шамилю удалось добиться провозглашения своего сына Гази-Мухаммеда наследником власти имама. Однако широкую известность получили и слова, тогда же неосторожно сказанные Хаджи-Муратом: «После смерти Шамиля имамом станет тот, у кого сабля острее».
Постепенно отношения между имамом и наиболее удачливым военным предводителем горцев все больше обостряются. Совершив не менее 11 удачных набегов (в том числе и на крепость Темир-Хан-Шура), Хаджи-Мурат не только приобрел множество сторонников в горах, но и сосредоточил в своих руках немалые богатства. Некоторые из биографов Шамиля прямо обвиняют Хаджи-Мурата в том, что сражениям против российских войск он предпочитал грабительские рейды, приносившие богатую добычу. Как бы то ни было, Шамиль только искал случая, чтобы ослабить влияние аварского наиба.
В 1851 г. отряды мюридов потерпели неудачу в Хайтаке (Кайтаге), жители которого не оказали им серьезной поддержки, однако Хаджи-
Печать Шамиля (53, 172)
Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50-х годах XIX в. — Махачкала, 1959. — С. 407.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
Мурат, как обычно, вернулся из этого похода с богатой добычей. Шамиль обвинил его не только в неудачном исходе похода, но и в утаивании части добычи. Отстраненный от управления Аварией, Хаджи-Мурат со своими вооруженными сторонниками укрепился в селении Батлаич, куда направились и отряды Шамиля. В конечном итоге удалось избежать открытого столкновения, было даже объявлено о примирении двух противников, но Хаджи-Мурат, уже не чувствуя себя в безопасности* вскоре бежал через Чечню к русским. Однако семья его оказалась в руках Шамиля, что вынудило Хаджи-Мурата совершить еще один побег, уже от русских обратно к Шамилю. Эта попытка стоила ему жизни.
В конце 1851 г. на сторону русских открыто перешел и один из влиятельных чеченских наибов Бата Шамурзаев. Еще ребенком попав в плен, Бата воспитывался в семействе баронов Розенов и стал офицером. Бежав к Шамилю, он в 1844 г. стал одним из наибов в Большой Чечне (где в своей ставке пытался завести на русский манер хозяйство помещичьего типа). Однако в 1850 г. был смещен с должности по обвинению в многочисленных злоупотреблениях. В отличие от Хаджи-Мурата, Бата Шамурзаев активно участвовал в войне против имама, был произведен в капитаны и награжден 500 десятинами земли. Учитывая его заслуги (а возможно и в качестве примера для других потенциальных перебежчиков), российские власти сделали его наибом Качкалыковского наибства.
В начале 50-х гг. государство Шамиля переживает глубокий внутренний кризис. Перебежавший от Шамиля еще один его сподвижник Ха- лет-эфенди сообщал, что в верхушке имамата преобладает всеобщее недоверие и подозрительность, так как Шамиль в каждом влиятельном предводителе видит своего соперника. Преисполненный решимости обеспечить переход власти к своему сыну Гази-Мухаммеду, Шамиль готов погубить любого, кого заподозрит в противодействии своим
Гази-Магомед — сын Шамиля. Фрагмент фотографии 60-х гг. XIX в. (53, 206)
— 204 —


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
планам. Среди населения же царит глубокое уныние, так как война уже истребила цвет горцев, а ее продолжение не сулит ничего, кроме усиления власти Шамиля. При этом никто из горцев не решается и на открытое восстание, считая свержение власти имама непосильной задачей1.
Международная ситуация в 50-х гг. XIX в. и положение в имамате2.
Внутренняя слабость имамата не позволила Шамилю воспользоваться в полной мере благоприятной внешнеполитической обстановкой, сложившейся накануне и во время Крымской войны 1853—1856 гг. Главной причиной этой войны стало обострение спора между ведущими европейскими державами за «турецкое наследство». Николай I открыто сравнивал Турецкую империю со смертельно больным человеком и предлагал всем заинтересованным странам заблаговременно договориться о разделе ее территории. Претензии самой России простирались как минимум на Балканы и черноморские проливы.
Планы российского императора в той или иной мере вызывали тревогу в большинстве европейских столиц, не желавших дальнейшего укрепления России, которая и так выступала в роли главного «жандарма Европы». Кроме того, Австро-Венгрия стремилась усилить собственное влияние на Балканах, а Англия и Франция серьезно опасались дальнейшего продвижения России на юг, что могло подорвать их собственные позиции на Ближнем и Среднем Востоке. Именно поэтому Турция в глазах Парижа и Лондона превратилась в последний бастион на пути российской экспансии в южном направлении.
Между двумя главными противниками России — Францией и Англией — существовали известные разногласия в определении конечных целей войны. «Император всех французов» Наполеон III стремился лишь остановить дальнейшее расширение Российской империи к югу от Кавказа, но одновременно опасался чрезмерного ее ослабления, что неминуемо усилило бы Англию — старого противника Франции по захвату колоний в мире.
Английское правительство, напротив, стремилось в максимально возможной степени ослабить или даже расчленить Россию, границы которой в Азии находились, по мнению англичан, в опасной близости от Индии, господство над которой считалось основой британского могущества. Премьер-министр Пальмерстон писал о целях его кабинета в Крымской войне: «...Аландские острова и Финляндию отдать Швеции; часть остзейских провинций России у Балтийского моря передать Пруссии; восстановить самостоятельное королевство Польское
Смирнов Н. А. Мюридизм на Кавказе. — М., 1963. — С. 195—196.
: См.: Ибрагимбейли Х.-М. Кавказ в Крымской войне 1853—1856 гг. и международные отношения. — М., 1971; Дегоев М. Большая игра на Кавказе: история и современность. — М., 2001; и др.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
как барьер между Германией и Россией. Валахию, Молдавию и устье Дуная отдать Австрии. Крым, Черкесию и Грузию отдать Турции, г Черкесию либо сделать независимой, либо передать под суверенитет султана». Английская печать требовала, чтобы новая граница России на Кавказе проходила к северу от рек Терек и Кубань.
В планах союзников по антироссийской коалиции Кавказу отводилась роль одного из главных театров военных действий, что увеличивало значение имамата Шамиля и действовавшего на Северо-Западном Кавказе Мухаммед-Амина. Учитывая, что главные силы Кавказской армии связаны военными действиями против горцев, союзники планировали развернуть с юга наступление турецкой армии на Тифлис при одновременном встречном ударе отрядов Шамиля с севера. Действия турок и горцев должны были быть поддержаны десантами турецких войск и их европейских союзников на Черноморском побережье Кавказа.
Осуществление этого плана во многом зависело от военной активности горцев, к которым турецким султаном заблаговременно были отправлены воззвания с обещанием военной и политической поддержки. Однако ни Шамиль в Чечне и Дагестане, ни Мухаммед-Амин в Черкесии не имели уже достаточно сил, чтобы самостоятельно вест* эффективные наступательные действия против российских войск. Так. Шамиль еще до начала Крымской войны не смог прорваться с 7-тысячным отрядом в Закавказье через Лезгинскую линию. Провалилась и попытка Мухаммед-Амина овладеть Карачаем, чтобы создать операционную базу для дальнейших действий в направлении Кабарды, Осети* и далее к владениям Шамиля.
Для укрепления обороны Кавказского побережья из Севастополя была переброшена 13-я пехотная дивизия, а главное — российское командование в начальный период войны сумело опередить своих противников. Сразу же после того, как осенью 1853 г. Турция официально объявила войну, эскадра под командованием адмирала П. С. Нахимова уничтожила в Синопской бухте турецкий флот, готовившийся к осуществлению десантной операции у Сухума. В довершение всего российские войска нанесли сразу два поражения турецкой армии в Закавказье not Ахалцихом (26 ноября 1853 г.) и Баш-Кадыкляром (1 декабря 1853 г.), что окончательно сорвало план союзников по быстрому захвату Кавказа.
Неудачный для России ход военной кампании 1854 г. в Крыму, где высадились основные силы союзников, не изменил положения на Кавказе. До 200 тысяч солдат и офицеров уверенно блокируют районы действия горцев на Северном Кавказе — даже тяжелые поражения в Крыму не заставили российское командование ослабить эту блокаду Не получая от союзников никакой реальной помощи ни деньгами, ни оружием, ни снаряжением, Шамиль в 1854 г. все же предпринял попытку двинуться в Грузию на соединение с турецкой армией Омер-папш


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
Начало похода в Закавказье отмечено крупным успехом горцев: российское командование не сумело вовремя определить маршрут ародвижения сил Шамиля. За короткий срок 15 тысяч мюридов под эдмандованием Гази-Мухаммеда и Даниель-бека Елисуйского захватили а Грузии 18 селений и около 900 пленных, в том числе семьи князей Орбелиани и Чавчавадзе.
Позднее Шамиль уверял, что прервал грузинский поход потому, что получил от союзного командования письмо с упреками в преждевременном выступлении. Вряд ли это утверждение соответствует действительности. Шамиль просто не мог слишком далеко увести свои главные силы от территории имамата, так как опасался вторжения р^ских сил в собственные владения. Убедившись, что турецкие войска не движутся ему навстречу, а российское командование собирает силы 2Ля контрудара, Шамиль поспешно повернул обратно1.
Вместе с тем, поход в Грузию, как никогда ранее, наглядно выявил изменившийся характер армии Шамиля. Биограф имама ал-Карахи сообщает, что войско собрало невиданную ранее добычу: «Эти богатства были таковы, что не пересчитает считающих их множество и не опишет описывающий их великолепие... Они собрали домашних животных, зояов и буйволов, такое множество, что ополченцы даже резали волов шля того только, чтобы снять с них шкуру для пошивки сандалий... Затем они (грузины. — Авт.) начали выкупать своих детей, одного за другим, за деньги, настолько большие, что даже говорили, что не осталось вовсе денег в Грузии и стали они в изобилии здесь до того, что подешевели, но приток их все не прекращался долгое время»2.
Однако обильная добыча только усилила раздоры в имамате. Тот же ал-Карахи пишет: «В том сражении в Грузии были многочисленны утаивание добычи, измены и увеличение угнетения со стороны управителей и наибов. А ведь известно, что «государство продолжает существовать при неверии, но не [может] продолжаться при угнетении...»3. Быстро растущие внутренние затруднения в следующем, 1855 г., вообще пол- мостью парализовали активность Шамиля. Не лучц)е обстояли дела и у Мухаммед-Амина, который безуспешно пытался мобилизовать черкесов шля поддержки турецких войск.
Зато российскому командованию удалось собрать до 12 тысяч горцев Северного Кавказа (в том числе около 1 тысячи чеченцев) в добровольческие иррегулярные воинские соединения, которые приняли активное участие в военных действиях против турецких войск в Закавказье. Одним из чеченских офицеров, отличившихся в боях, был Орцу Чермоев
Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. 9. — С. 968.
: Мухаммед Тахир ал-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах. Ч. 2. — Махачкала, 1990. — С. 63—64.
Там же. — С. 68.


Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата
(конец 40-х — 50-е гг. XIX в.)
(впоследствии получивший звание генерал-майора русской армии) \ Разгром армии Омер-паши и занятие сильной турецкой крепости Карс значительно ослабили последствия поражения российских войск поб Севастополем.
Английские военные планы предусматривали после захвата Севастополя высадку крупных десантов и начало большого наступления на Кавказе. Таким образом, реальная помощь, которую с нетерпением ожидал Шамиль, могла прийти не ранее 1856 г. Однако вместо нового наступления союзников в 1856 г. начались мирные переговоры. Колоссальные трудности, с которыми столкнулись союзники при осаае Севастополя, дали ясное представление о том, насколько трудной и непредсказуемой может оказаться новая военная компания. Тем более, что кавказские войска традиционно считались самыми боеспособными в российской армии.
На Парижской мирной конференции английская делегация попыталась потребовать от России территориальных уступок на Кавказ в пользу Турции, а также создания независимого или находящегося под турецким протекторатом государства «Черкесии и Дагестана». Со своей стороны, российские представители менее всего были склонны на какие-либо уступки именно в Кавказском регионе, где был одержан ряд крупных побед над турками. К тому же, Англия осталась в одиночестве в своих требованиях: не только Франция, но даже и Турция не захотели полностью поддержать ее позицию. Секретный турецкий меморандум, специально подготовленный к мирной конференции, констатировал невозможность добиться уступок от России на Кавказе «Если бы население Дагестана и Черкесии оказало удовлетворительную поддержку союзникам, то обсуждение и разрешение кавказский проблемы на мирной конференции последовало бы совершенно естественно»1  2. Но дело было в том, что Стамбул не хотел допустить военные корабли Англии в Черное море и строительство здесь военных баз, что понадобилось бы последней в случае конфликта Англии с Россией ю- за Кавказа. Турки здраво опасались могущественной Англии больше чем побежденной России.
В конечном итоге, воспользовавшись противоречиями среди союзников, российская дипломатия сумела добиться приемлемых для cew условий прекращения войны: «Не этих результатов ожидала Европа * начале борьбы... Россия казалась побежденной. Но, в общем, сопротивляясь врагам, она покрыла себя славой. Она вышла из войны 6а унижений. Ее территориальные границы были почти сохранены. Короткий период, в течение которого она собиралась с силами и проводила
1 Музаев Т Тапа // Голос Чечено-Ингушетии. — 1992. — 17 апр. — 76. — С. 3.
2 Дегоев В. В. Кавказский вопрос в международных отношениях 30—60-х гг. XIX в. — Владикавказ, 1992. — С. 168.
— 208 —


Внутренняя и внешняя политика имамата на заключительном этапе Кавказской войны.
Взлет и падение
внутренние реформы, позволил ей вскоре возобновить свое движение вперед»1.
Начало падения имамата. Крымская война не только не ослабила давление России на горцев Северного Кавказа, но, напротив, побудила ее усилить свое наступление с целью скорейшего завершения войны. Еще накануне Крымской войны кавказское командование принимало меры к тому, чтобы полностью оторвать Чечню от имамата. В 1851 г. М. С. Воронцов считал, что положение Шамиля в Чечне близко к критическому: «Чувствуя, что Чечня для него пропала, он старается защищать остатки оной приводом с собою против наших зимних экспедиций всего, что он может собрать в Дагестане; но эти силы ежегодно уменьшаются... те же, которые до сих пор с ним приходили, составляют тяжкое бремя для чеченцев... все это неминуемо должно кончиться тем, что дагестанцы перестанут ходить в Чечню, и что сам Шамиль должен оставить... свое пребывание в Ведено»2.
В 1853 г. отряд под командованием генерала А. И. Барятинского проложил огромную просеку через Качкалыковский хребет (со стороны Гудермеса) на запад в направлении Большой Чечни и истребил большую часть расположенных в этих местах чеченских селений. В результате отрезанное от равнины население Черных гор неминуемо должно было столкнуться с продовольственными трудностями. Поэтому, как предполагал А. И. Барятинский, «...они в скором времени должны к нам перейти, или объявить покорность на местах; тогда слабое население ичкеринцев одно не будет в состоянии держаться...»3.
Наряду с систематическим наступлением на чеченские земли было разработано особое положение об управлении чеченцами. Предусматривалось, в частности, назначить особого начальника на�