Маленькие Тролли и большое наводнение
Комета прилетает
Шляпа волшебника
Первая глава
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Последняя глава
Мемуары пaпы муми-тролля
Предисловие
Первая глава
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмя глава
Восьмая глава
Эпилог
Опасное лето
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
Девятая глава
Десятая глава
Одиннадцатая глава
Двенадцатая глава
Тринадцатая глава
Волшебная зима
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Весенняя песня
Страшная история
Филифьонка, которая верила в кaтacтрoфы
Повесть о последнем в мире драконе
Хемуль, который любил тишину
Дитя-невидимка
Тайна хатифнаттов
Седрик
Ель
Папа и мoре
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
В конце ноября
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
Текст
                    ТУВЕ
ЯНССОН
Маленькие
тролли
и большое
наводнение
Комета
прилетает
Опасное
лето
Шляпа Волшебника
Мемуары
папы
Муми-тролля
Волшебная зима
Дитя-невидимка
Папа и море
В конце
ноября


-янссон ВСЕ О МУМИ-ТРОЛЛЯХ МАЛЕНЬКИЕ ТРОЛЛИ И БОЛЬШОЕ НАВОДНЕНИЕ КОМЕТА ПРИЛЕТАЕТ ШЛЯПА ВОЛШЕБНИКА МЕМУАРЫ ПАПЫ МУМИ-ТРОЛЛЯ ОПАСНОЕ ЛЕТО ВОЛШЕБНАЯ ЗИМА ДИТЯ-НЕВИДИМКА ПАПА И MOРЕ В КОНЦЕ НОЯБРЯИллюстрации автора Санкт-Петербург ИЗДАТЕЛЬСТВО «АЗБУКА» 2003
УДК 82-93 ББК 84.4 Фн Я 65 © TOVE JANSSON SMATROLLEN ОСН DEN STORA 6VERSVAMNINGEN, 1945, new cd. 1991 KOMETEN KOMMER, 1946, rev. ed. 1968 TROLLKARLENS HATT, 1948, rev. cd. 1968 MUMINPAPPANS MEMOARER, 1950, rev. ed. 1968 FARLIG MIDSOMMAR, 1954 TROLLVINTER, 1957 DET OSYNLIGA BARNET OCH ANDRA BERATTELSER, 1962 PAPPAN OCH HAVET, 1965 SENT I NOVEMBER, 1970 First published by Schildts Forlag, Finland All rights reserved Издатель выражает благодарность Schildts Forlags AB, Finland Перевод со шведского Оформление переплета Вадима Пожидаева Янссон Т. Я 65 Всё о муми-троллях: Повести-сказки/Пер. со швед. Л. Брауде, Н. Беляковой, Е. Паклииой, Е. Соловьевой. - СПб.: Азбука, 2003. - 880 с. ISBN 5-267-00472-3 Впервые все приключения о муми-троллях в одной книге! Здесь вы встретитесь с обитателями сказочной страны — муми-троллями, хатифиаттами, хемулями... Их приключениями зачитывается весь мир. Познакомившись с произведениями финской писательницы, вы поймете, почему Янссон так знаменита и почему столь любимы муми-тролли и другие сказочные герои, населяющие се книги. ©Л.Брауде, перевод, 1998, 1999 ©Н. Белякова, перевод, 1998, 1999 ©Е.Паклина, перевод, 1998 © Е. Соловьева, перевод, 1998 ISBN 5-267-00472-3 © «Азбука», 2003
Была военная зима 1939 года. Всякая работа застопори¬ лась, казалось совершенно невозможным даже пытаться рисо¬ вать картинки. Возможно, покажется естественным и по¬ нятным, что мне внезапно захотелось написать что-нибудь начинавшееся словами: «Жили-были...» Ведь продолжение мог¬ ло бы превратиться в сказку — это было неизбежно. Но я принесла свои извинения, что обошлась в своей книжке без принцев, принцесс и маленьких детей, а выбрала взамен фи¬ гурку-ярлык, сердитое существо из шуточных рисунков и на¬ звала его муми-троллем. Уже наполовину готовое повествование было забыто до 1945 года, когда неожиданно пришел один из моих друзей и сказал, что написанное мною, кажется, детская книжка; допи¬ ши, мол, ее до конца и проиллюстрируй, возможно, повесть на¬ печатают. Мне казалось, что в заглавии непременно должен фигури¬ ровать муми-тролль, его поиски папы — по модели поисков капитана Гранта, но издательство непременно желало «Ма¬ леньких троллей», чтобы читателям было понятнее. История эта написана под влиянием тех книг, которые я знала и любила с детства, чуточку — Жюля Верна, чуточку — Коллоди (девочка с голубыми волосами) и т. д. Ну а почему бы и нет? Как бы там ни было, это был самый первый happy end в моих книгах.
МАЛЕНЬКИЕ ТРОЛЛИ И БОЛЬШОЕ НАВОДНЕНИЕ
Зто было, должно быть, после обеда где-то в конце августа. Муми-тролль и его мама пришли в самую глухую чащу дремуче¬ го бора. Среди деревьев царила мертвая тишина и было так суме¬ речно, словно сумерки уже наступили. Повсюду, там и тут, росли гигантские цветы, светившие своим собственным светом, подоб¬ но мерцающим лампочкам, а в самой глубине лесной чащи, сре¬ ди теней шевелились какие-то мелкие бледно-зеленые точки. — Светлячки, — сказала мама Муми-тролля. Но у них не было времени останавливаться, чтобы как следует разглядеть насекомых. Вообще-то Муми-тролль с мамой разгуливали по лесу в поисках уютного и теплого мес¬ течка, где можно было бы выстроить дом, чтобы забраться туда, когда наступит зима. Муми-тролли совершенно не вы¬ носят холода, так что дом должен был быть готов самое позд¬ нее в октябре. И вот они брели все дальше и дальше, углубляясь в тиши¬ ну и темноту. Муми-троллю постепенно становилось все страшнее, и он шепотом спросил маму, нет ли здесь каких- нибудь страшных хищников. — Едва ли, — ответила она, — но, может, лучше нам пойти чуточку быстрее. Впрочем, мы так малы, что, я надеюсь, нас даже не заметят в случае опасности.
10 Внезапно Муми-тролль крепко схватил маму за лапу. Ему было так страшно, что его хвост стал торчком. — Смотри! — прошептал он. Из теней за деревом на них неотрывно смотрели чьи-то два глаза. Мама сначала испугалась, да-да, и она тоже, но потом ус¬ покоила сына: — Наверно, это очень маленький зверек. Погоди, я посвечу. Понимаешь, в темноте все кажется страшнее, чем на самом деле. И она сорвала одну из больших цветочных лампочек и осветила тень за деревом. Они увидели, что там в самом деле сидит очень маленький зверек, а вид у него вполне друже¬ любный и чуточку испуганный. — Вот видишь! — сказала мама. — Кто вы такие? — спросил зверек. — Я — Муми-тролль, — ответил Муми-тролль, который уже успел снова стать храбрым. — А это — моя мама. Наде¬ юсь, мы тебе не помешали? (Видно, что мама Муми-тролля научила его быть вежливым.) — Пожалуйста, не беспокойтесь, — ответил зверек. — Я си¬ дел тут в страшной меланхолии и так хотел кого-нибудь встре¬ тить. Вы очень спешите? — Очень, — ответила мама Муми-тролля. — Мы как раз ищем хорошее, солнечное местечко, чтобы построить там дом. Но, может, ты хочешь пойти с нами?! — Еще бы мне не хотеть! — воскликнул маленький зверек и тут же подскочил к ним. — Я заблудился в лесу и не думал, что когда-нибудь снова увижу солнце! И вот они уже втроем пошли дальше, взяв с собой огром¬ ный тюльпан, чтобы освещать дорогу. Однако же тьма вокруг все больше и больше сгуща¬ лась. Цветы под деревьями светились уже не так ярко, а под конец угасли и самые пос¬ ледние из них. Впереди тускло мерцала черная вода, а воздух стал тяжелым и холодным. — Какой ужас! — сказал маленький зверек. — Это бо¬ лото. Туда я боюсь идти. — Почему же? — спроси¬ ла мама Муми-тролля.
— А потому что там живет Большой Змей, — очень ти¬ хо, боязливо оглядываясь по сторонам, ответил маленький зверек. — Чепуха! — усмехнулся Муми-тролль, желая показать, ка¬ кой он храбрый. — Мы так малы, что нас, верно, и не заметят. Как же мы отыщем солнце, если побоимся перейти болото? Давай, пошли! — Только не очень далеко, — сказал маленький зверек. — И осторожно. Тут действуешь на свой собственный риск, — заметила мама. И вот они, как можно тише, стали перепрыгивать с кочки на кочку. Вокруг них в черной тине что-то пузырилось и шепта¬ лось, но, пока горел, подобно лампочке, тюльпан, они чувст¬ вовали себя спокойно. Один раз Муми-тролль поскользнулся и чуть было не упал, но в самый последний момент мама под¬ хватила его. — Придется дальше плыть на лодке, — сказала она. — Ты совсем промочил ноги. Ясней ясного, что ты простудишься. И, вытащив из своей сумки пару сухих носков для сына, она перенесла его и маленького зверька на большой круглый лист белой кувшинки. Все трое, опустив в воду хвосты, словно весла, стали грести, плывя вперед по болоту. Под ними мелькали какие-то черноватые существа, сновавшие туда-сюда между корнями деревьев. Они плескались и ныряли, а над ними медлен¬ но, крадучись, проползал туман. Внезапно маленький зверек сказал: — Хочу домой! — Не бойся, зверюшка! — дрожащим голосом успокаивал его Муми-тролль. — Мы споем что-нибудь веселое и... В тот же миг их тюльпан погас и стало совершенно темно.
А из кромешной тьмы донеслось какое-то шипение, и они почувствовали, как лист кувшинки закачался. — Быстрее, быстрее! — закричала мама Муми-тролля. — Это плывет Большой Змей! Еще глубже засунув хвосты в воду, они стали грести изо всех сил так, что вокруг носа их лодки бурно заструилась вода. И вот они увидели злющего Змея, плывущего следом за ними, со свирепыми золотисто-желтыми глазами. Они гребли изо всех сил, но он настигал их и уже разинул свою пасть с длинным трепещущим языком. Муми-тролль закрыл руками глаза, закричал: «Мама!» — и застыл в ожи¬ дании, что его вот-вот съедят. Но ничего такого не произошло. Тогда он осторожненько взглянул между пальцами. На самом же деле случилось не¬ что удивительное. Их тюльпан зажегся вновь, он раскрыл все свои лепестки, а в самой середине цветка встала девочка с ярко-голубыми распущенными волосами, доходившими ей до пят. Тюльпан светил все ярче и ярче. Змей замигал и, внезапно повернувшись, злобно шипя, скользнул вниз, в тину. Муми-тролль, его мама и маленький зверек были так взволнованы и удивлены, что долгое время не могли произ¬ нести ни слова. Наконец мама Муми-тролля торжественно сказала:
— Огромное спасибо за помощь, прекрасная дама! А Муми-тролль поклонился ниже, чем всегда, потому что прекраснее девочки с голубыми воло¬ сами он никого в своей жизни не видел. — Вы все время живете в тюльпане? — застен¬ чиво спросил маленький зверек. — Это мой дом, — ответила она. — Можешь на¬ зывать меня Тюлиппа* И они стали медленно грести, переплывая на другую сторону болота. Там плотной стеной росли папоротни¬ ки, и под ними мама устроила для них гнездо во мху, чтобы все могли поспать. Муми-тролль лежал рядом с мамой, прислуши¬ ваясь к кваканью лягушек на болоте. Ночь была полна одино¬ чества и каких-то странных звуков, и он долго не мог заснуть. На следующее утро Тюлиппа уже шла впереди, а ее го¬ лубые волосы светились, словно ярчайшая лампа дневного света. Дорога поднималась все выше и выше, и наконец пред ними встала крутая обрывистая гора, такая высокая, что ей не видно было конца. — Там, наверху, пожалуй, солнце, — мечтательно-тоскливо произнес маленький зверек. — Я так ужасно мерзну. — Я тоже, — подхватил Муми-тролль. И чихнул. — Так я и думала, - огорчилась мама. - Теперь ты про¬ стужен. Будь добр, сядь сюда, пока я разведу костер. * Tulipa — тюльпан (лат.). (Здесь и далее — примечания перевод- чиков.) 13
Притащив гигантскую кучу сухих ветвей, она зажгла их с помощью искры от голубых волос Тюлиппы. Они сидели все четверо, глядя в огонь, пока мама Муми-тролля рассказы¬ вала им разные истории. Она рассказывала о том, что, когда была маленькой, муми-троллям не нужно было бродить по мрачным лесам и болотам в поисках местечка для жилья. В то время муми-тролли жили вместе с домашними троллями у людей, большей частью за печками. — Кое-кто из нас еще и сейчас живет там, — сказала мама Муми-тролля. — Разумеется, там, где еще есть печки. Но там, где паровое отопление, мы не уживаемся. — А люди знали, что вы ютитесь за печками? — спросил Муми-тролль. — Кое-кто знал, — сказала мама. — Оставаясь одни в доме, они ощущали наше присутствие, когда порой обдавало сквоз¬ няком их затылки. — Расскажи что-нибудь о папе, — попросил Муми-тролль. — Это был необыкновенный муми-тролль, — задумчиво и печально сказала мама. — Он всегда хотел куда-то бежать и переселяться от одной печки к другой. Он никогда нигде не уживался. А потом исчез — отправился в путешествие с хатиф- наттами, этими маленькими стран¬ никами. — А это что за народец? — спро¬ сил маленький зверек. =— Этакие мелкие волшебные зверюшки, — объяснила мама Му¬ ми-тролля. — Большей частью они невидимки. Иногда они поселяются под половицами у людей, и слыш¬ но, как они крадутся там по вече¬ рам, когда в доме все затихает. Но чаще они бродят по свету, нигде не останавливаясь, ни о чем не забо¬ тясь. Никогда нельзя сказать, весел хатифнатт или зол, печален он или удивлен. Я уверена, что у него во¬ обще нет никаких чувств. — А что, папа стал теперь хатиф- наттом? — спросил Муми-тролль. — Нет, конечно нет! — ответила мама. — Неужели не понятно, что они обманом увлекли его с собой? 14
— Вот бы нам в один прекрасный день встретить его! — воскликнула Тюлиппа. — Он бы, верно, обрадовался? — Конечно, — ответила мама Муми-трол¬ ля. — Но этому, пожалуй, не бывать. И она заплакала так горько, что все осталь¬ ные начали всхлипывать вместе с ней. А плача, вспомнили множество других, тоже очень го¬ рестных вещей, и тогда заплакали еще сильнее. Тюлиппа поблекла от огорчения, и лицо ее стало совершенно матовым. Они плакали уже довольно долго, как вдруг услыхали чей-то голос, который строго спросил: — Чего вы там воете внизу? Они резко оборвали плач и стали огляды¬ ваться по сторонам, но так и не смогли обнару¬ жить того, кто с ними заговорил. Но тут с гор¬ ного склона, болтаясь во все стороны, стала спускаться вниз веревочная лестница. А высо¬ ко наверху какой-то пожилой господин высу¬ нул голову из дверцы в скале. — Ну?! — снова закричал он. — Извините, — сказала Тюлиппа и сделала реверанс. — Понимаете, любезный господин, все на самом деле очень грустно. Папа Муми- тролля куда-то исчез, а мы мерзнем и не можем перевалить через эту гору, чтобы найти солнце, и нам негде жить. — Вот как! — произнес пожилой госпо¬ дин. — Тогда вы все можете подняться ко мне. Лучше моих солнечных лучей не придумаешь. Вскарабкаться по веревочной лестнице было довольно трудно, особенно для Муми-тролля и его мамы, ведь у них были такие коротенькие лапы! — А теперь вытрите лапы, — приказал им пожилой господин, подтягивая следом за ними вверх лестницу. Потом он хорошенько запер дверь, чтобы в гору не просочилась какая-нибудь опасность. Все влезли на эскалатор, который въехал вмес¬ те с ними прямо в недра горы. — Вы уверены, что можно положиться на этого господина? — прошептал маленький зве-
рек. — Вспомните, что тут действуешь на свой собственный риск. И зверек, съежившись, спрятался за спиной мамы Муми- тролля. Тут в глаза им ударил яркий свет, и эскалатор въехал прямо в удивительнейшую местность. Им открылся чудесный ландшафт. Деревья искрились красками и ломились от неви¬ данных фруктов и цветов, а под ними в траве простирались ослепительно белые заснеженные лужайки. — Привет! — воскликнул Муми-тролль и побежал, чтобы слепить снежок. — Осторожно, он холодный! — закричала ему мама. Но, погрузив руки в снег, он понял, что это вовсе не снег, а стекло. А зеленая трава, треснувшая под его лапами, была сделана из тонкой сахарной пряжи. Повсюду вдоль и поперек, как попало, текли по лугам разноцветные ручьи, пенясь и журча над золотистым песком дна. — Зеленый лимонад! — закричал маленький зверек, на¬ клонившись к ручью, чтобы напиться. — Это вовсе не вода, это лимонад! Мама же Муми-тролля подошла прямо к совершенно бе¬ лому ручью, потому что она всегда очень любила моло¬ ко. (Это свойственно большинству муми-троллей, по край¬ ней мере, когда они становятся чуточку старше.) Тюлиппа бегала от одного дерева к другому, набирая полные охап¬ ки карамелек и плиток шоколада. А стоило ей сорвать хоть один из сверкающих фруктов, как на его месте тотчас вы¬ растал новый. Забыв все свои огорчения, они бежали все дальше и дальше в глубь заколдованного сада. Пожилой гос¬ подин медленно шел за ними и, казалось, был очень дово¬ лен. — Все это я сделал сам, — сказал он. — И солнце тоже. 16
И когда они внимательно поглядели на солнце, то замети¬ ли, что оно и в самом деле не настоящее, а всего лишь огром¬ ная лампа с бахромой из золоченой бумаги. — Вот как! — разочарованно произнес маленький зверек. — А я-то думал, это настоящее солнце. Теперь я вижу, что оно светит чуточку искусственно. — Ничего не поделаешь, лучше не получилось, — огорчил¬ ся пожилой господин. — Но уж садом-то вы довольны? — Конечно, конечно, — выпалил Муми-тролль, который как раз занимался тем, что поедал мелкие камешки (правда, они были сделаны из марципанов). — Если захотите тут остаться, я построю вам дом из вы¬ соченного торта, — сказал пожилой господин. — Мне иногда бывает скучно в одиночестве. — Это было бы очень мило с вашей стороны, — сказала мама Муми-тролля, — но, если вы не обидитесь, нам, пожа¬ луй, придется продолжить путь. Мы как раз собираемся по¬ строить себе дом там, где светит настоящее солнце. — Нет, останемся здесь! — закричали в один голос Муми- тролль, маленький зверек и Тюлиппа. — Хорошо, хорошо, детки, — успокоила их мама Муми- тролля. — Там видно будет. И легла спать под деревом, на котором росли шоколадки. Проснувшись, она услыхала ужасные жалобные стоны и тотчас поняла, что это у ее Муми-тролля заболел живот (с ним это случалось довольно часто). От всего, что съел Муми-тролль, животик его раздулся, стал совершенно круглым и страшно болел. Рядом с ним сидел маленький зверек, у которого от всех съеденных им карамелек заболели зубы, и стонал еще громче, чем Муми-тролль. 17
Мама Муми-тролля не стала браниться, а, вытащив из своей сумки два разных порошка, дала каждому тот, кото¬ рый был ему нужен. А потом спросила пожилого господи¬ на, нет ли у него какого-нибудь бассейна с вкусной горячей кашей. — Нет, к сожалению, нет, — ответил он. — Но зато есть один со взбитыми сливками, а один с мармеладом. — Гм, — хмыкнула мама. — Теперь вы сами видите, что им нужна настоящая горячая пища. Где Тюлиппа? — Она говорит, что не может заснуть, так как солнце ни¬ когда не заходит, — огорченно сказал пожилой господин. — Как грустно, что вам у меня не нравится! — Мы вернемся, — утешила его мама Муми-тролля. — Но нам надо, пожалуй, выйти на свежий воздух. И взяв лапки Муми-тролля и маленького зверька, она по¬ звала Тюлиппу. — Может, вам лучше воспользоваться горкой для ката¬ ния, — вежливо предложил пожилой господин. — Она тянется наискосок через гору и выходит прямо к солнцу. — Да, спасибо, — сказала мама Муми-тролля. — Тогда до свидания! — Тогда до свидания, — попрощалась и Тюлиппа. (Муми-тролль и маленький зверек ничего сказать не мог¬ ли, потому что им было ужасно худо.) — Ну что ж, как вам угодно, — ответил пожилой госпо¬ дин. 18
И они с головокружительной быстротой помчались с гор¬ ки для катания. А когда вышли с другой стороны горы, голо¬ ва у них шла кругом и они долгое время сидели на земле, приходя в себя. А потом стали оглядываться по сторонам. Перед ними, сверкая на солнце, расстилался океан. — Хочу купаться! — закричал Муми-тролль, потому что чувствовал себя уже вполне сносно. — И я тоже, — пискнул маленький зверек. Они впрыгнули прямо в солнечную по¬ лосу на воде. Тюлиппа подвязала волосы так, чтобы вода не потушила их совсем, и осторожно влезла в воду. — Уф, как холодно, — пробормотала она. — Не сидите слишком долго в воде! — крикнула мама Му¬ ми-тролля и легла, чтобы погреться на солнышке, — она по- прежнему чувствовала усталость. Вдруг, откуда ни возьмись, появился муравьиный лев и стал расхаживать по песку, а потом злобно завопил: — Это мой берег! Убирайтесь отсюда! — Вот еще, вовсе он не твой, — ответила мама. — Вот так! Тогда лев начал рыть песок задними лапами и кидать его маме в глаза, он рыл песок задними лапами, он швырял его до тех пор, пока мама уже ничего не могла видеть, он под¬ крадывался к ней все ближе и ближе, а потом внезапно стал зарываться в песок, да так, что яма вокруг него становилась все глубже и глубже. И вот уже на дне ямы виднелись только его глаза, а он все продолжал швырять песком в маму Муми- тролля. Она начала уже соскальзывать в эту воронку и отча¬ янно боролась, пытаясь снова подняться наверх. — Помогите, помогите! — кричала она, выплевывая пе¬ сок. — Спасите меня! Муми-тролль услыхал ее крик и ринулся из воды на берег. Ему удалось схватить маму за уши, и он, надрываясь и ругая 19
на чем свет стоит муравьиного льва, начал вытаскивать ее из ямы. Подбежавшие Тюлиппа и маленький зверек помогли ему, и им удалось в конце концов перекинуть маму через край ямы и спасти ее. (А муравьиный лев теперь уже от злости продолжал зарываться все глубже и глубже, и никто так и не знает, выбрался он когда-нибудь наверх или нет.) Прошло немало времени, пока все избавились от песка, залепившего им глаза, и немного успокоились. Но им уже расхотелось купаться, и они продолжили путь вдоль морского берега в поисках лодки. Солнце уже начало садиться, и за горизонтом собирались грозные черные тучи. Казалось, вот-вот начнется буря. Вдруг они увидели вдали множество каких-то фигурок, которые так и кишели на берегу. То были какие-то маленькие блеклые существа, пытавшиеся столкнуть в воду парусную лодку. Мама Муми-тролля долго разглядывала их издалека, а потом громко воскликнула: — Это же странники! Это — хатифнатты! — И бросилась бежать к ним во всю прыть. Когда подоспели Муми-тролль, маленький зверек и Тю¬ липпа, мама, необычайно взволнованная, стояла в толпе ха- тифнаттов (таких маленьких, что они едва доставали ей до пояса), и разговаривала с ними, и задавала вопросы, и раз¬ махивала руками. Она все снова и снова спрашивала, правда ли, что они не видели папу Муми-тролля. Но хатифнатты только мельком поглядывали на нее своими круглыми бес¬ цветными глазками и продолжали сталкивать в воду парус¬ ную лодку. 20
— Ах! — воскликнула мама. — А я ведь в спешке совер¬ шенно забыла, что они не могут ни говорить, ни слышать! И она нарисовала на песке портрет красавца муми-тролля, а рядом — большой вопросительный знак. Но хатифнатты не обращали на нее ни малейшего внимания, им удалось столк¬ нуть лодку в море, и они уже поднимали паруса. (Вполне возможно, что они вообще не поняли, о чем она спрашивала, ведь хатифнатты очень глупы.) Темные тучи поднялись еще выше, и по морю заходили волны. — Остается одно: плыть вместе с ними, — сказала тогда мама Муми-тролля. — Берег кажется мрачным, пустынным, а у меня нет ни малейшего желания встретить еще одного му¬ равьиного льва. Прыгайте в лодку, детки! — Да, но не на свой же собственный риск, — пробормотал маленький зверек, залезая все же на борт следом за своими спутниками. Лодка вышла в море; у руля стоял хатифнатт. Небо тем¬ нело все сильнее и сильнее, гребни волн покрывались белой пеной, а вдали глухо гремел гром. Развевающиеся на ветру волосы Тюлиппы отливали слабым-слабым светом. — Мне снова страшно, — сказал маленький зверек. — Я, пожалуй, раскаиваюсь, что поплыл вместе с вами. — Чепуха! — воскликнул Муми-тролль, но тут же утратил желание произнести еще хоть слово и сполз вниз, к маме. Время от времени на лодку накатывалась новая волна, ко¬ торая была еще выше прежней, и брызги летели через штевень. Лодка, распустив паруса, неслась вперед с невероятной быстро¬ той. Иногда они видели проносившуюся мимо танцующую на 21
22 Его начало рвать, а мама Муми-тролля держала над бор¬ том его голову. гребнях волн русалку. А иногда пред ними мелькала целая стая крошечных морских троллей. Все сильнее гремел гром, а молнии то тут, то там наискосок прорезали небо. — На меня еще и морская бо¬ лезнь напала, — сказал малень¬ кий зверек. Солнце давно уже зашло, но при свете молний они заме¬ тили морского тролля, пытавшегося плыть вровень с лодкой. — Привет! — закричал сквозь бурю Муми-тролль, желая показать, что он ни капельки не боится. — Привет, привет! — ответил морской тролль. — Похоже, ты мне родственник! — Хорошо бы! — вежливо воскликнул Муми-тролль. (Но подумал, что если морской тролль ему и родственник, то, пожалуй, очень дальний; ведь муми-тролли гораздо знатнее, чем морские тролли.) — Прыгай в лодку! — закричала морскому троллю Тю¬ липпа. — А не то тебе не уплыть вместе с нами! Морской тролль перепрыгнул через край лодки и отрях¬ нулся, как пес. — Прекрасная погода, — сказал он, разбрызгивая воду во все стороны. — Куда вы плывете? — Все равно куда, только бы выйти на берег, — жалобно пискнул маленький зверек, совершенно позеленевший от морской болезни. — Тогда лучше мне стать ненадолго у руля, — сказал мор¬ ской тролль. — При таком курсе вы въедете прямо в океан. И оттолкнув хатифнатта, стоявшего у руля, он укрепил мачту штагом* Удивительно, насколько лучше пошло дело, когда с ними в лодке оказался морской тролль. Лодка весело неслась по морю, а иногда высоко подпрыгивала на гребнях волн. Маленький зверек чуть повеселел, а Муми-тролль просто кричал от восторга. И только хатифнатты, сидя в лодке, рав¬ * Канат от верхней части мачты или стеньги до носа, удерживающий мачту от падения назад.
нодушно смотрели вдаль, на линию горизонта. Им было все безразлично и хотелось лишь плыть да плыть, все вперед, от одного незнакомого места к другому. — Я знаю одну прекрасную гавань, — сказал морской тролль. — Но вход в нее невероятно узок, и лишь такие пре¬ восходные мореходы, как я, могут провести туда лодку. Громко захохотав, он заставил лодку совершить гигант¬ ский прыжок над волнами. И тут они увидели, что из моря, под скрещивающимися молниями, вырастает берег. Маме Муми-тролля он показался диким и мрачным. — Есть там какая-нибудь еда? — спросила мама. — Там есть все что душе угодно, — ответил морской тролль. — А теперь держитесь, потому что мы вплываем прямо в гавань! В тот же миг лодка ринулась в черное ущелье, где буря завывала меж горными склонами гигантской высоты. Море омывало белой пеной скалы, и казалось, словно лодка несется прямо на них. Но она легко, будто птица, влетела в большую гавань, где прозрачная вода была зеленоватой и спокойной, как в лагуне. — Слава Богу, — сказала мама, не очень-то надеявшаяся на морского тролля. — Здесь довольно уютно. — Кому что нравится, — заметил морской тролль. — Я больше всего люблю, когда штормит. Лучше мне снова от¬ правиться в море, пока волны не успокоились. И, кувыркнувшись вниз, он исчез за бортом. Увидев перед собой незнакомый берег, хатифнатты ожи¬ вились, некоторые начали укреплять слабые паруса, а другие вытащили весла и стали усердно грести к цветущим зеленым берегам. Лодка причалила к прибрежному лугу, усеянному 23
полевыми цветами, и Муми-тролль выскочил на берег с чал¬ кой в руках. — Поклонись и поблагодари хатифнаттов за путешест¬ вие, — велела мама Муми-троллю. И он низко поклонился, а маленький зверек в знак благо¬ дарности замахал хвостиком. — Большое спасибо, — поблагодарили хатифнаттов и мама Муми-тролля с Тюлиппой, приседая до самой земли. Но когда они снова подняли головы, хатифнатты уже ис¬ чезли. — Они, верно, сделались невидимками, — предположил маленький зверек. — Чудной народец! И вот они, все четверо, пошли среди цветов. Солнце нача¬ ло подниматься, и в его лучах сверкала и блестела на солнце роса. — Как хотелось бы мне здесь жить, — сказала Тюлиппа. — Эти цветы еще красивее, чем мой старый тюльпан. Кроме того, он не очень-то подходит по цвету к моим волосам. — Смотрите, дом из чистого золота! — воскликнул вне¬ запно маленький зверек, указывая пальцем на середину луга. Там стояла высокая башня, и солнце отражалось в длин¬ ных рядах ее окон. Верхний этаж был весь застеклен, и сол¬ нечные лучи сверкали в окнах, словно пылающее багрово¬ красное золото. — Интересно, кто там живет? — спросила мама. — Может, слишком рано будить хозяев? — Но я так ужасно хочу есть, — сказал Муми-тролль. — И я тоже, — произнесли в один голос маленький зверек и Тюлиппа. И все вместе посмотрели на маму Муми-тролля. 24
— Ну тогда ладно, — решилась она и, подойдя к башне, постучала. Немного погодя окошечко в воротах отворилось и оттуда выглянул мальчик с ярко-рыжими волосами. — Вы потерпели кораблекрушение? — спросил он. — Почти что так, — ответила мама Муми-тролля. — Но то, что мы голодны, — это точно. Тогда мальчик распахнул ворота настежь и пригласил их войти: — Пожалуйста! А увидев Тюлиппу, низко поклонился, потому что никогда прежде в жизни не видел таких красивых голубых волос. И Тюлиппа поклонилась так же низко, потому что и ей его рыжие волосы показались восхитительными. И они все вмес¬ те поднялись следом за ним по винтовой лестнице на самый верх застекленной башни, откуда открывался со всех сторон вид на море. Посреди башни стояло на столе огромное блюдо с дымящимся морским пудингом. — Это в самом деле для нас? — спросила мама Муми- тролля. — Ясное дело, — ответил мальчик.— Во время бури я всегда наблюдаю за морем и всех, кому удается спастись в моей гава¬ ни, приглашаю отведать мой морской пудинг. Так было всегда. Тут они уселись за стол, и вскоре блюдо опустело. (Ма¬ ленький зверек, который иногда отличался не очень изящны¬ ми манерами, залез вместе с блюдом под стол и вылизал его там дочиста.) — Огромное спасибо! — поблагодарила мальчика мама Муми-тролля. — Думаю, немало спасенных ели такой пудинг в твоей башне. — Ну да,— ответил мальчик.— Со всех краев света- снусмум- рики, морские привидения, разные мелкие ползучки и взрослые, снорки и хемули. А иногда кое-кто из рыб — морских чертей. — А тебе случайно не доводилось встречать других муми- троллей? — спросила мама. Она была так взволнована, что голос ее дрожал. — Да нет, довелось увидеть одного... — ответил мальчик. — Это было в понедель¬ ник после циклона, — Неужели это был папа! Не может быть! — воскликнул Муми-тролль. — Есть у него привычка прятать хвост в карман? 25
— Да, есть, — ответил мальчик. — Я это особенно запо¬ мнил, до того это было забавно... Тут Муми-тролль и его мама так обрадовались, что упали друг другу в объятия, а маленький зверек прыгал и кри¬ чал «ура!». — Куда же он ушел? — спросила мама Муми-тролля. — Говорил он что-нибудь важное? Где он? Как он поживает? — Прекрасно, — ответил маль¬ чик. — Он отправился на юг. — Тогда нам нужно тотчас пос¬ ледовать за ним, — сказала мама Муми-тролля. — Может, мы наго¬ ним его. Поскорее, малыши! Где моя сумка? И она ринулась вниз по винто¬ вой лестнице так быстро, что они едва поспевали за ней. — Подождите! — закричал мальчик. — Подождите не¬ множко! Он нагнал их в воротах. — Извини, что мы как следует не попрощались, — сказала мама Муми-тролля, подпрыгивая от нетерпения. — Но ты ведь понимаешь... — Да я не о том, — возразил мальчик и покраснел так, что щеки его стали почти такого же цвета, как и волосы. — Я только думал... Я считаю, нельзя ли... — Ну давай, выкладывай уж все до конца, — сказала мама Муми-тролля. — Тюлиппа, — произнес мальчик. — Прекрасная Тюлиппа, у тебя, верно, нет желания остаться здесь, со мной? — Почему же нет! Охотно, — тут же радостно согласилась Тюлиппа. — Я все время сидела там, наверху, и думала, как прекрасно могли бы мои волосы светить мореходам в твоей стеклянной башне. И я замечательно умею готовить морской пудинг... Но тут она чуточку испугалась и посмотрела на маму Муми-тролля. — Конечно, я бы страшно хотела помочь вам в поисках...— И она осеклась. — О, мы наверняка справимся и сами, — ответила мама. — Мы пошлем вам обоим письмо и расскажем, как все было... Тогда все обнялись на прощание и Муми-тролль со своей мамой и маленьким зверьком продолжили путь к югу. Целый 26
день шли они по цветущим полям и лугам, которые Муми-троллю хотелось бы как следует разглядеть. Но мама торопилась и не позволяла ему останавливаться. — Видели вы когда-нибудь такие уди¬ вительные деревья? — спросил маленький зверек. — С таким ужасно длинным ство¬ лом и совсем маленькой метелкой на вер¬ хушке. Мне кажется, у этих деревьев очень глупый вид. — Это у тебя глупый вид, — сказала ма¬ ма Муми-тролля, потому что она нервни¬ чала. — Вообще-то эти деревья называются пальмами и они всегда такие. — Пальмы так пальмы, — уязвленно за¬ метил маленький зверек. Ближе к полудню стало очень жарко. Растения повсюду поникли, а солнце свети¬ ло каким-то жутким красным светом. Хотя муми-тролли обожают тепло, они чувство¬ вали себя как-то очень вяло и охотно при¬ легли бы отдохнуть под одним из высоких, росших везде кактусов. Но у мамы Муми- тролля не было желания останавливаться, пока они не найдут каких-либо следов па¬ пы. Они шли все время прямо на юг и про¬ должали свой путь, хотя уже начало смер¬ каться. Внезапно маленький зверек остано¬ вился, прислушиваясь. — Кто это крадется и топчется вокруг нас? — спросил он. Но тут все поняли, что это шепчутся и шелестят листья. — Это всего лишь дождь, — сказала мама Муми-тролля. — Теперь, хочешь не хочешь, придется залезть под кактусы. Дождь шел всю ночь, а утром он полил как из ведра. Все было серым и беспросвет¬ ным, когда они выглянули из-под кактусов. — Ничего не поделаешь, придется идти дальше, — сказала мама Муми-тролля. — Но сейчас я вам что-то дам. Я приберегла это на случай крайней необходимости.
И она вытащила из сумки большой шоколадный пряник, который захватила с собой из удивительного сада пожилого господина. Разломав его пополам, она оделила поровну и зверь¬ ка, и сына. — А себе ты ничего не оставила? — спросил Муми-тролль. — Нет, — ответила мама. — Я не люблю шоколад. И они пошли дальше под проливным дождем. Они шли целый день и назавтра тоже. Единственное, что им досталось из еды, были вымокшие насквозь корешки и немного фини¬ ков. На третий день дождь полил еще сильнее, чем прежде, и каждый маленький ручеек превратился в пенящуюся бурную речку. Все труднее и труднее становилось пробиваться впе¬ ред. Вода непрерывно поднималась, а в конце концов им при¬ шлось взобраться на невысокую горушку, чтобы их не унесли потоки воды. Там они и сидели, глядя, как все ближе и ближе подступают к ним бурные водовороты, и чувствуя, что все они начинают простуживаться — и мама, и Муми-тролль, и маленький зверек. Вокруг плавали мебель, и дома, и высокие деревья, которые принесло с собой наводнение. — Мне кажется, я снова хочу домой! — заявил маленький зверек. А Муми-тролль и его мама неожиданно заметили в воде нечто удивительное; оно приближалось к ним, танцуя и кру¬ жась. — Потерпевшие кораблекрушение! — закричал Муми- тролль, у которого были очень зоркие глаза. — Целая семья! Мама, мы должны их спасти! 28
Это было мягкое кресло, которое, качаясь на волнах, плыло им навстречу. Иногда оно застревало в верхушках де¬ ревьев, торчавших над головой, но бурные течения тут же освобождали его из плена и гнали дальше. В кресле сиде¬ ла мокрая кошка в окружении пяти таких же мокрых котят. — Несчастная мать! — воскликнула мама Муми-тролля, вбежав по пояс в воду. — Держите меня, я попробую зацепить кресло хвостом! Муми-тролль крепко ухватился за маму, а маленький зве¬ рек был так взбудоражен, что даже не смог ничего сделать. Но тут мягкое кресло закружилось в водовороте, и мама Муми-тролля с быстротой молнии обхватила хвостом одну из его ручек и притянула кресло к себе. — Эй, привет! — закричала она. — Эй, привет! — закричал Муми-тролль. — Привет, привет! — пропищал маленький зверек. — Не отпускай кресло! Кресло медленно повернулось к горушке, а тут подоспела спасительная волна и выбросила его наверх, на берег. Кошка стала хватать котят одного за другим за шкирку и складывать их рядами на просушку. — Спасибо за доброту и за помощь! — поблагодарила она. — Хуже этого со мной никогда ничего не случалось. Черт возьми! И она стала облизывать своих детей. — Мне кажется, небо светлеет! — сказал маленький зве¬ рек, который хотел направить мысли своих спутников в дру¬ гую сторону. (Он стыдился того, что так и не участвовал в спасении кошачьего семейства.) И вправду — тучи рассеялись и прямо на землю спустился солнечный луч, за ним — другой, и вдруг над гигантской, дышащей паром водной гладью засияло солнце. — Ура! — закричал Муми-тролль. — Вот увидите, теперь все уладится. 29
Налетел легкий ветерок и прогнал прочь тучи, обдувая тя¬ желые от дождя верхушки деревьев. Потревоженная вода успо¬ коилась, где-то запела птичка, а кошка замурлыкала на солнце. — Теперь мы можем продолжить путь, — решительно ска¬ зала мама Муми-тролля. — Нам нельзя ждать, пока схлынет вода. Садитесь в кресло, дети, а я столкну его в море. — А я, пожалуй, останусь здесь, — зевнув, сказала кошка,— Незачем поднимать шум по пустякам. А когда земля высох¬ нет, я снова отправлюсь домой. Пятеро ее котят, приободрившихся на солнышке, сели и тоже зевнули, как и их мамаша. Наконец мама Муми-тролля столкнула кресло с берега. — Осторожно! — попросил ее маленький зверек. Сидя на спинке кресла, он оглядывался по сторонам; ему пришло в голову, что они наверняка смогут найти какую-ни- будь драгоценность, которая плавает в воде после наводнения. Например, шкатулку, полную бриллиантов. А почему бы и нет? Он зорко смотрел вдаль, а увидев в море что-то блестя¬ щее, громко и возбужденно воскликнул: — Плывите туда! Там что-то блестящее! Видите, как свер¬ кает! — Мы не успеем выудить все, что плавает вокруг, — ска¬ зала мама Муми-тролля, но все же подгребла туда, так как была доброй мамой. — Это всего лишь старая бутылка, — разочарованно про¬ изнес маленький зверек, вытащив ее с помощью хвоста. — И ничего хорошего в ней тоже нет, — добавил Муми- тролль. 30
— Разве вы не видите? — серьезно спросила мама. — Это 31 нечто очень примечательное. Это почтовая бутылка. В ней лежит письмо. Кто-то терпит бедствие. И, вытащив из сумки пробочник, она откупорила бутылку. Дрожащими лапами расправила она письмо у себя на коленях и громко прочитала: «Добрейший! Ты, кто нашел это письмо! Сделай все, что мо¬ жешь, чтобы спасти меня! Мой чудесный дом унесло наводнение, а я сижу, одинокий, голодный и замерзший, на дереве, меж тем как вода поднимается все выше и выше. Несчастный муми-тролль». — «Одинокий, голодный и замерзший», — повторила мама и заплакала. — О мой бедный маленький Муми-тролль, твой папа, верно, уже давным-давно утонул. — Не плачь, — сказал Муми-тролль.— Может, он еще сидит на своем дереве где-то совсем рядом. Вода-то опускается вовсю. В самом деле так оно и было. Тут и там уже торчали над водой вершины холмов, заборы и крыши домов, а птицы рас¬ певали во все горло. Кресло, медленно покачиваясь, плыло к возвышенности, где толпы народа бегали и суетились, вытаскивая из воды свои вещи. — Это мое кресло! — закричал огромный хемуль, собрав¬ ший на берегу гору мебели из своего столового гарнитура. — Что вы себе воображаете, плавая по морю в моем кресле! — Ну и трухлявая же была эта лодка! — рассерженно ска¬ зала мама Муми-тролля, вылезая на берег. — Мне она не нуж¬ на за все блага мира! — Не раздражай его! — прошептал маленький зверек. — Он может укусить. — Ерунда! — отрезала мама Муми-тролля. — За мной, детки! И они пошли дальше вдоль бе¬ рега, пока хемуль ощупывал мок¬ рую обивку своего кресла. — Смотрите, — сказал Муми- тролль, указывая на какого-то господина Марабу, расхаживав¬ шего по берегу и бранившегося с самим собой. — Интересно, что он-то потерял, — вид у него еще злее, чем у хемуля.
— Будь тебе самому почти сто лет и потеряй ты очки, ты бы тоже не очень веселился, — сказал господин Марабу. И, повернувшись к ним спиной, он продолжил поиски. — Пошли! — сказала мама. — Нам надо найти папу. Она взяла Муми-тролля и маленького зверька за лапки и поспешила дальше. Через некоторое время они увидели, что в траве, там, где отступила вода, что-то блестит. — Это точно бриллиант! — закричал маленький зверек. Но, посмотрев как следует, они увидели, что это всего-на- всего лишь пара очков. — Это очки господина Марабу, правда, мама? — спросил Муми-тролль. — Наверняка, — ответила она. — Лучше всего тебе сбегать обратно и отдать их ему. Он обрадуется. Но поспеши, ведь твой бедный папа сидит где-то голодный, промокший и со¬ вершенно одинокий. Муми-тролль помчался изо всех сил на своих коротеньких лапках и уже издалека увидел гос¬ подина Марабу, рывшегося в тине. — Эй-эй! — закричал он. — Вот ваши очки, дядюшка! — Нет, в самом деле! — вос¬ кликнул откровенно обрадовав¬ шийся господин Марабу. — Мо¬ жет, ты все-таки не такой уж несносный маленький детеныш, вокруг которого все пляшут! И, надев очки, стал вертеть го¬ ловой во все стороны. — Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал Муми-тролль. — Мы ведь тоже ищем... — Вот как, вот как! — ласко¬ во откликнулся господин Мара¬ бу. — Что же ищете вы? — Моего папу, — ответил Му- ми-тролль. — Он сидит где-то на самой верхушке дерева. Господин Марабу немного по¬ размыслил, а потом решительно сказал: 32
— Одним вам никогда не справиться. Но я помогу вам, раз ты нашел мои очки. С чрезвычайной осторожностью схватив клювом Муми- тролля, он посадил его на спину, несколько раз взмахнул кры¬ льями и поплыл в воздухе над берегом. Муми-тролль никогда прежде не летал, и ему показалось, что летать — очень весело и чуточку страшно. Он был очень горд, когда господин Марабу приземлился рядом с мамой и маленьким зверьком. — Я к вашим услугам, фру! * — сказал господин Марабу и поклонился маме Муми-тролля. — Если вы, господа, сядете мне на спину, мы тотчас же отправимся на поиски. Сначала он поднял клювом и посадил себе на спину маму, а потом маленького зверька, который не переставая визжал от возбуждения. — Держитесь крепче! — посоветовал господин Марабу. — Сейчас мы полетим над водой. — Это, верно, самое удивительное из всех наших приклю¬ чений, — сказала мама Муми-тролля. — И летать вовсе не так страшно, как я прежде думала. Смотрите во все стороны, мо¬ жет, увидите папу! Господин Марабу описывал большие круги в воздухе, чу¬ точку опускаясь над вершиной каждого дерева. Толпы народа сидели среди ветвей, но того, кого искали, нигде не было. — Эту малышню я спасу позднее, — пообещал господин Марабу, приятно оживленный своей спасательной экспеди¬ цией. Он долго летал взад-вперед над водой, пока солнце не село и все кругом не показалось уже совершенно безнадежным. И вдруг мама Муми-тролля закричала: — Вот он! И стала так безумно размахивать лапами, что чуть не сва¬ лилась вниз. — Папа! — неистово заорал Муми-тролль. А маленький зверек закричал вместе с ним за компанию. На одной из самых высоких ветвей громадного дерева сидел мок¬ рый и печальный муми-тролль, не спуская глаз с водной глади. Рядом с ним развевался флаг терпящего бедствие, «SOS». Папа был так удивлен и обрадован, когда господин Марабу опустил¬ ся на дерево со всем его семейством, которое тут же перебра¬ лось на ветки, что утратил дар речи. * Госпожа (швед.). 33
34 — Теперь мы никогда больше не расстанемся, — всхлипнула мама Муми-тролля, обнимая мужа. — Как ты? Ты не простудился? Где ты был все это время? Какой дом ты постро¬ ил? Он красивый? Ты часто думал о нас? — Дом, к сожалению, был очень красив, — ответил папа Муми-трол¬ ля. — Мой дорогой малыш, как ты вырос! — Так, так! — растроганно про¬ изнес господин Марабу. — Пожалуй, мне лучше всего перенести вас на бе¬ рег и попытаться до захода солнца спасти еще кого-нибудь. Как прият¬ но спасать! И пока они, перебивая друг друга, рассказывали обо всех ужасах, кото¬ рые им довелось пережить, господин Марабу перелетел с ними обратно на сушу. Вдоль всего берега потерпев¬ шие бедствие жгли костры, грелись и готовили еду; ведь многие лишились своих домов. Возле одного из ко¬ стров господин Марабу и опустил на землю Муми-тролля, его папу с мамой и маленького зверька. Быстро распростившись с ними, он снова взмыл над водой. — Добрый вечер! — приветствовали муми-троллей и ма¬ ленького зверька два морских черта, которые зажгли этот кос¬
тер. — Добро пожаловать, присаживайтесь к костру, суп скоро будет готов! — Большое спасибо! — поблагодарил их папа Муми-трол- ля. — Вы даже не представляете, какой чудесный дом был у меня до наводнения. Я строил его собственными руками, без всякой помощи. Но если у меня будет новый дом, добро по¬ жаловать когда вам вздумается. — А сколько там было комнат? — спросил маленький зве¬ рек. — Три, — ответил папа Муми-тролля. — Одна — небесно- голубая, одна — солнечно-золотистая и одна — в крапинку. А еще одна, гостевая мансарда, наверху — для тебя, малень¬ кий зверек. — Ты и вправду думал, что мы тоже будем жить там? — спросила обрадованная мама Муми-тролля. — Конечно, — ответил он. — Я искал вас всегда и повсюду. Никогда не мог я забыть нашу дорогую старую печку. Так они и сидели, ели суп и рассказывали друг другу о пережитом до тех пор, пока не взошла луна, а костры на берегу не начали гаснуть. Тогда, одолжив у морских чер¬ тей одеяло, они легли рядышком, накрылись одеялом и за¬ снули. На следующее утро вода на большом пространстве спала и все при солнечном свете настраивало на очень веселый лад. Маленький зверек плясал перед ними, от избытка счастья закрутив бантиком кончик хвоста. Они шли целый день, и где бы они ни проходили, вез¬ де было прекрасно, потому что после дождя распустились чу¬ деснейшие цветы, а повсюду на деревьях появились цветы и фрукты. Стоило им чуточку потрясти дерево, как вокруг них на землю начинали падать фрукты. В конце концов они пришли в маленькую долину. Красивее им в тот день ви¬ деть ничего не довелось. И там, посреди зелено¬ го луга, стоял дом, сильно напоминавший печь, очень красивый дом, выкрашенный голубой крас¬ кой. — Это же мой дом! — вне себя от радости воскликнул папа. — Он приплыл сюда и стоит теперь здесь, в этой долине! — Ура! — заорал маленький зверек. И все они ринулись вниз в долину, чтобы полюбоваться домом. Маленький зверек забрал¬ ся даже на крышу и там заорал еще громче, 35
потому что наверху, на дымовой трубе, висело ожерелье из настоящих жемчужин. Оно застряло там во время навод¬ нения. — Теперь мы богаты! — кричал он. — Мы можем купить себе автомобиль и дом, который еще больше этого! — Нет! — сказала мама Муми-тролля. — Этот дом — са¬ мый красивый на свете! И, взяв Муми-тролля за лапу, она вошла в дом, в не¬ бесно-голубую комнату. И там, в долине, они прожили по¬ том всю свою жизнь, кроме тех времен, когда несколько раз отлучались и путешествовали развлечения и разнообразия ради.
КОМЕТА ПРИЛЕТАЕТ
^ то самое утро, когда папа Муми-тролля построил наконец мост через реку, маленький зверек Снифф сделал открытие. Он нашел новую, никому не известную дорогу. Она уползала в дремучий темный лес, и Снифф долго стоял, глядя ей вслед. «Я расскажу об этом Муми-троллю, — подумал он. — Нам нужно изучить эту дорогу вместе, один я не осмелюсь». Он положил две веточки крест-накрест и помчался домой во всю прыть. Долина, где они жили, была очень красива. Здесь было множество деревьев с пышными кронами и полным-полно счастливых маленьких зверюшек. Через долину протекала ре¬ ка. Она делала петлю у голубого дома муми-троллей и убега¬ ла в другие края, к другим зверюшкам, которым невдомек было, откуда она течет. «Удивительные все же эти дороги и реки, — размышлял Снифф. — Смотришь, как они убегают вдаль, и тебе самому хочется очутиться где-то далеко. Бежишь за ними поглядеть, где же они кончаются...» Когда Снифф вернулся домой, Муми-тролль сидел на де¬ реве и подвешивал качели. — Привет! — сказал Снифф. — Я нашел совершенно но¬ вую дорогу. Похоже, она опасная. — В самом деле опасная? — Я бы сказал, ужасно опасная, — с серьезным видом от¬ ветил зверек Снифф.
— Тогда нужно прихватить с собой бутерброды, — решил Муми-тролль. — И сок. Он подошел к кухонному окну и сказал: — Послушай, мама! Мы идем прогуляться и не будем обе¬ дать дома. — Вот как, — ответила мама. — Ну хорошо. Она взяла корзинку, стоявшую рядом со столом, на кото¬ ром моют посуду, и положила в нее бутерброды. Потом за¬ черпнула лапой пригоршню карамелек из банки. Из другой банки взяла два яблока, достала приготовленные накануне четыре маленькие колбаски и бутылку сока, которая всегда стояла на полке над плитой. — Отлично, — сказал Муми-тролль. — Ну, пока! Мы при¬ дем поздно, когда, точно не знаю. — Пока! — ответила мама. Муми-тролль и Снифф прошли по саду, потом по лугу и склону холма к опушке темного леса, в который еще не за¬ глядывали. Тут они поставили корзинку и поглядели вниз на долину. Дом муми-троллей казался отсюда крошечной точ¬ кой, а река — узенькой ленточкой. Качелей вовсе не было видно. — Так далеко от мамы ты никогда еще не уходил, — сказал зверюшка Снифф. — А вот я был здесь, и совсем один. А сей¬ час ты увидишь мою новую дорогу. Я сам ее нашел. Он начал сновать туда-сюда, приглядываться и принюхи¬ ваться с важным видом, поглядел, высоко ли стоит солнце, и под конец закричал: — Здесь! Я нашел ее! Здорово? Ну что ты скажешь? Прав¬ да, она кажется опасной? Иди первым. Муми-тролль вошел очень осторожно в зеленый сумрак. Вокруг царила тишина. — Погляди во все стороны, нет ли где какой-нибудь ужас- ности, — шепнул Снифф. — Я не могу глядеть сразу во все стороны, — возмутился Муми-тролль. — Назад гляди ты, туда я поглядеть не успею. — Нет, нет, только не назад! — испугался Снифф. — Го¬ раздо хуже, когда кто-то подкрадывается сзади, чем спереди. Давай-ка бери это на себя! — Тогда ты иди первым, — предложил Муми-тролль. — Нет уж, этого я тоже не хочу! — крикнул Снифф.— А разве нельзя нам идти рядом? И они пошли рядом, углубляясь все дальше в лес. В лесу становилось все зеленее и все темнее. Дорога сначала подни-
малась вверх, потом пошла вниз и становилась все уже и уже. 41 Под конец она вовсе кончилась. Вокруг были лишь мох да папоротники. — Дорога должна вести куда-то, — сказал Муми-тролль. — Она не может кончаться ни с того ни с сего. Тут что-то не так. И он сделал несколько шагов по замшелой земле. — А что если мы не сумеем вернуться домой, — шепнул Снифф. — Помолчи-ка немножко, — ответил Муми-тролль. — Ты слышишь что-нибудь? Откуда-то из-за деревьев доносился слабый шум. Он сде¬ лал еще несколько шагов, поднял мордочку и принюхался. Ветер был влажный и пахнул приятно. — Это море! — воскликнул Муми-тролль и побежал, по¬ тому что больше всего на свете любил купаться. — Погоди! — крикнул Снифф. — Не бросай меня одного. Но Муми-тролль остановился, лишь когда увидел море. Тут он торжественно сел на песок и стал смотреть на волны, которые с белой пеной на гребнях катились одна за другой. Чуть погодя из леса вышел Снифф. Он сел рядом с Муми- троллем и сказал: — Ты убежал от меня. Оставил меня одного среди ужас- ностей! — Знаешь, я сильно обрадовался, — объяснил Муми- тролль, — я знал про долину, про реку и гору, но не знал, что у нас есть еще и море. Погляди, какие волны! — Похоже, они холодные и злые! — сказал Снифф. — Ес¬ ли окунешься в них, будешь мокрый, а поплывешь на них, тебя укачает и стошнит.
— Неужели ты не любишь нырять? — удивился Муми- тролль. — А ты умеешь нырять с открытыми глазами? — Умею, но не хочу, — ответил Снифф. Муми-тролль поднялся и пошел прямо к морю. — Смотри! Это на твой страх и риск! — крикнул Снифф. — Кто знает, что там на дне! Но Муми-тролль нырнул в большую, пронизанную солн¬ цем волну. Сначала он увидел только зеленые пузыри света, потом леса водорослей, качающихся над песком, красиво рас¬ чесанные и украшенные ракушками, розовыми внутри, белы¬ ми снаружи. Дальше вода темнела, там была черная бездонная дыра. Тогда он повернул назад, прыгнул на волну и вернулся с ней на берег. А на берегу Снифф сидел и звал на помощь. — Я думал, что ты утонул! — воскликнул Снифф. — Или что тебя съела акула. Что бы стало со мной без тебя? — Не говори глупостей, — ответил Муми-тролль. — Я при¬ вык к морю. Но пока я плавал, у меня возникла идея. Отличная идея. Но это тайна.
— Большая тайна? — спросил Снифф.— Надо ли мне давать клятву: «Пусть бездна по¬ глотит меня»? Муми-тролль кивнул. — Пусть бездна поглотит меня, — протараторил Снифф. — Пусть грифы склюют мои высохшие кости, пусть мне никогда больше не пробовать мороженого, если не сохраню эту тайну. — Я стану ловцом жемчуга и буду прятать жемчуг в ящике. Все белые камешки — это жемчужины. Все, которые очень белые и очень круглые. — Я тоже хочу быть ловцом жемчуга! — закричал Снифф.— Я буду искать его на берегу. Тут полным-полно круглых белых камней. — Ты ничего не понимаешь. Они бывают жемчужинами, только когда лежат в воде. Ну, пока! — сказал Муми-тролль и снова вошел в воду. — А кем же тогда буду я? — крикнул Снифф ему вслед. — Ну, ты можешь быть тем, кто ищет ящик для ловца жемчуга, — ответил Муми-тролль и нырнул. Снифф медленно побрел по берегу. — Ты все интересное забираешь себе, — пробормотал он под нос, — только потому, что я такой маленький. Он стал искать ящики, но не нашел ни одного. На берегу были только водоросли и обломки досок. Берег был длинный и пустынный и обрывался у подножья высокой и крутой ска¬ лы. Она была мокрая от морской пены. «Мне это уже вовсе не интересно, — думал Снифф. — Не хочу больше быть маленьким. И играть мне не с кем...» И тут зверек Снифф увидел котенка, который ходил по вершине скалы сам по себе. Котенок был черный с белыми пятнами, с очень тоненьким, торчащим вверх хвостом. Снифф так сильно обрадовался, что у него защемило сердце. — Котеночек! — крикнул он. — Кисочка-мурысочка, спус¬ кайся вниз и поздоровайся со мной. Мне ужасно скучно! Котенок сверкнул желтыми глазами, бросил на Сниффа взгляд через плечо и пошел дальше. А Снифф стал карабкать¬ ся по скале. Он все лез и лез по мокрой крутой скале и не переставая звал котенка. Когда же он наконец забрался наверх, эта маленькая киска пошла по узенькому выступу скалы. — Не уходи! — крикнул Снифф. — Ты мне нравишься! Но киска шла все дальше и дальше. Внизу шумело море. Зверюшка Снифф чувствовал, что ноги у него слабеют и сердце колотится.
44 И все же он пополз за киской. Он полз очень осторож¬ но и все время думал: «Этот маленький хорошенький мяг¬ кий котенок мой. Ведь он меньше меня... О покровитель ма¬ леньких зверьков, будь добр, будь добр и дай мне поймать эту киску. Дай мне похвастаться перед Муми-троллем...» Никогда еще ему не было так страшно, и никогда он еще не был таким храбрым. И вдруг он увидел пещеру. Снифф затаил дыхание. Настоящая пещера, какую можно найти только раз в жизни, а может, даже не найти никогда. На полу мелкий песок, стены гладкие и темные. В потолке пещеры дыра — окно в небо, и солнце нагрело песок. Он вошел в пещеру, лег животом на солнечную полоску и подумал: «Я буду жить здесь всю жизнь. Прибью на стены маленькие полочки, устрою себе постель на песке, а по вече¬ рам буду зажигать свет. Интересно, что на это скажет Муми- тролль?» Неласковый котенок исчез.
Дорога назад показалась не очень опасной. Может ли что- нибудь случиться с тем, кто только что нашел пещеру? Муми-тролль все еще ловил жемчуг. Он скакал по волнам, как пробка, а на берегу лежала целая куча белых круглых камешков. — Ага, это ты! А где ящик? — спросил он. — Выходи на берег! Немедленно выходи из воды! — крик¬ нул Снифф. — Я что-то нашел! Ты даже представить себе не можешь, до чего там опасно. — Ну и как этот ящик, ничего? — спросил Муми-тролль, шлепая по отмели к берегу с полными лапами жемчужин. — Какой там еще ящик! — возмутился Снифф. — Дались тебе эти старые ящики! Говори: «Пусть бездна поглотит ме¬ ня...» и так далее... Да ладно, сейчас некогда, не до того. Я на¬ шел пещеру! У меня будет собственная пещера! — Настоящая? — спросил Муми-тролль. — С дырой, в кото¬ рую можно заползти? С каменными стенами и песчаным полом? — Со всем, со всем, что бывает в пещерах! Снифф был сам не свой от радости, он еле держался на ногах. — И я позволю тебе хранить жемчуг в моей пещере,— продолжал Снифф. — Если ты дашь мне половину или хотя бы три пригоршни жемчужин! В пещере жемчужины стали еще лучше и белее. Муми- тролль и Снифф лежали на песке и смотрели сквозь голубое
окно в небо. Время от времени в лаз залетали соленые брыз¬ ги, а солнечная полоска на песке становилась все шире и шире. Сниффу ужасно хотелось рассказать про котенка, но он решил промолчать. Сначала нужно найти эту киску и подру¬ житься с ней. Она должна будет ходить за ним повсюду. И в один прекрасный день они вдвоем придут на веранду, а Муми-тролль спросит: «Неужели это правда?» Нужно будет оставлять в саду блюдечко с молоком. Каж¬ дый вечер... Снифф вздохнул. — Я проголодался, — сказал он. — Надо же, когда ты счас¬ тлив, то забываешь про еду! Вечерело, когда Муми-тролль и Снифф вернулись назад, в голубой дом в долине. К вечеру река текла медленнее, а через нее был переброшен сияющий свежими пестрыми крас¬ ками новенький мост. Муми-мама укладывала ракушки во¬ круг клумб. — Хорошо вы провели время? — спросила она. — Мы ушли отсюда миль на десять*, — рассказал Муми- тролль, — я видел море! Я нырял в огромные волны и нашел что-то замечательное. Оно начинается на Ж и кончается на Г. Но я не могу рассказать тебе, потому что это тайна! — А я нашел что-то, что начинается на П и кончается на А! — крикнул Снифф. — А в середине две Е и одна буква Р. Но что это, я не скажу! — Удивительно, — сказала мама, — столько событий за один день! Суп в духовке. Да не гремите очень-то, папа пи¬ шет. И она продолжала раскладывать ракушки. По очереди: го¬ лубую, две белые и одну красную. Получалось очень красиво. Она тихонько насвистывала и думала о том, что собирается дождь. Беспокойный ветер, вздыхая, раскачивал ветки и ше¬ велил листья, поворачивая их изнанкой вверх. По небу плыли длинные серые тучи. «Надеюсь, сильного ливня с наводнением не будет», — по¬ думала мама. Она собрала лишние ракушки и пошла в дом. Как раз в эту минуту упали первые капли. * Шведская миля равна 10 км.
Снифф и Муми-тролль заснули в гостиной на ковре. Мама накрыла их одеялом, потом села у окна и стала смотреть на дождь. Дождь был сильный и серый, он принес с собой ранние сумерки. Он стучал мягкими лапами по крыше, шелестел в саду. А далеко от дома муми-троллей капал в пещеру Сниффа. А где-то в своем собственном тайном месте свернулся клуб¬ ком и закрылся хвостиком неприветливый котенок. Поздно ночью, когда все спали, Муми-папа услышал ка- кие-то жалобные звуки. Он сел в кровати и прислушался. Дождь журчал в водосточных трубах, разбитое окно на чердаке, как всегда, хлопало под ветром. Вот снова раздался жалобный звук. Папа надел ночную пижаму и решил прой¬ тись по дому. Он заглянул в ярко-голубую комнату, потом в желтую и под конец в комнату с обоями в крапинку. Но всюду было тихо. Тогда он отворил дверь веранды и сунул голову под дождь. Он посветил карманным фонариком на лестницу и на траву, и от света дождевые капли засверкали, как алмазы. Ветер бушевал нещадно. — Это что еще там такое? — удивился папа. На траве сидел кто-то мокрый, несчастный, усатый и боль¬ шеглазый. — Я, — раздался слабый голос, — Выхухоль, бездомное су¬ щество. Половина моего дома рухнула, когда вы строили мост
48 через реку. Это, конечно, не так уж важно. А другую полови¬ ну унес ливень. Это, право, тоже совсем не важно. Ведь фи¬ лософу все равно, будет он жить или умрет. Но после та¬ кой простуды я, по совести говоря, не знаю, что со мной ста¬ нется. — Мне ужасно жаль, — ответил папа. — Я не знал, что вы живете под мостом. Входите, пожалуйста, в дом. Моя супруга, без сомнения, постелет вам где-нибудь. — Мне не нужна кровать, — грустно сказал философ. — Кровати — это роскошь. Мне хорошо жилось в самой обык¬ новенной дыре. Правда, философу все равно, хорошо ему или плохо. Но что ни говори, дыра была хоть куда. Бездомный философ стряхнул с себя воду и прислу¬ шался. — Что это за дом? — спросил Выхухоль. — Самый обыкновенный муми-дом, — ответил папа.— Я сам построил его. Не желаете ли стаканчик яблочного вина? Очень помогает от простуды.
— Это совершенно лишнее, — ответил гость. — Но, пожа¬ луй, не помешает. Папа Муми-тролля прокрался на цыпочках в кухню и от¬ крыл шкаф, не зажигая свет. Он потянулся, пытаясь наша¬ рить бутылку с яблочным вином на верхней полке. Шарил, шарил и вдруг уронил глиняную миску. Она упала со страш¬ ным грохотом. Весь дом проснулся. Послышались голоса, захлопали две¬ ри, прибежала мама Муми-тролля со свечой в лапе. — Ах, это всего лишь ты! — воскликнула она. — А я ду¬ мала, какой-нибудь злодей. — Я хотел достать бутылку яблочного вина, — объяснил папа, — а какой-то осел поставил эту дурацкую миску на са¬ мый край полки. — И хорошо, что она разбилась, — успокоила его мама. — Это была ужасно некрасивая миска. Встань лучше на стул. И налей и мне рюмочку. Папа встал на стул, достал бутылку и три рюмки. — А для кого это третья? — удивилась мама. — У нас гостит Выхухоль, — ответил папа. — Его дом рух¬ нул, теперь он будет жить у нас. Они зажгли керосиновую лампу на веранде и выпили по рюмочке. Муми-троллю и Сниффу разрешили тоже посидеть с ними и выпить молока. Дождик продолжал танцевать по крыше, а ветер вконец разбушевался. Он завывал в печной трубе, а печные заслонки жалобно дребезжали. Выхухоль уткнулся носом в окно веранды и уставился в темноту. — Это ненатуральный дождь, — сказал гость.
— А разве не все дожди натуральные? — удивился папа. — Не хотите ли еще рюмочку? — Пожалуй, только не полную. Спасибо, спасибо. Мне уже гораздо лучше. Конец света не слишком беспокоит меня, но все же не хочется гибнуть с холодным брюхом. — Ну что вы! — испугалась мама. — Наводнения не будет, я уверена. Философ фыркнул: — Вы не знаете, госпожа, о чем я говорю. Разве вы не ощущали что-то странное в воздухе последнее время? У вас не было предчувствий? Мурашки не бегают у вас по затылку? — Нет, — удивилась мама. — А что, нас поджидает какая-нибудь ужасность? — про¬ шептал Снифф, широко раскрыв глаза. — Кто знает? — пробормотал Выхухоль. — Космос велик, а Земля ужасно маленькая и жалкая. — Я думаю, нам пора ложиться спать, — поспешно сказала мама. — Вредно рассказывать на ночь страшные истории. Чуть погодя огни были погашены и все в доме уснули. Но дождь лил, и ветер бушевал до самого утра.
ТТогода на следующий день была пасмурная. Муми-тролль проснулся и вышел в тихий мокрый сад. Ветер стих, дождь перестал лить. Но все выглядело как-то по-другому. Он долго стоял, озираясь по сторонам и принюхиваясь, прежде чем до¬ гадался, в чем дело. Все стало серым! Не только небо и река, но и деревья, земля, дом! Все стало совершенно серым и выглядело удру¬ чающим, каким-то мертвым. — Какой ужас, — медленно произнес Муми-тролль. — Ка¬ кой ужас! Под серыми яблонями в сером папином гамаке он увидел Выхухоля. Выхухоль, выйдя пораньше из дома, пошел к гамаку Му- ми-папы, улегся в него и уставился на серые яблони. — Послушайте! — крикнул Муми-тролль. — Что случилось? Отчего все стало серым? — Не мешай мне, — раздалось из гамака. — Бегай и играй. Играй, покуда можно. Мы ничего не сможем поделать, нужно принимать все философски. — С чем поделать? — крикнул Муми-тролль. — С гибелью Земли, ясное дело, — спокойно объяснил гость. Муми-тролль резко повернулся и помчался в кухню, где его мама накрывала стол к утреннему кофе. — Мама! — закричал он. — Все стало серым, и Выхухоль говорит, что Земля погибнет. Иди посмотри! Мама сняла кофейник с огня и вышла с ним в сад. — Фу, как некрасиво! — воскликнула она. — Кто это так ужасно напылил? — Она провела лапой по листочку, и лапа стала серой и немножко липкой.
— Видно, гость был немножко взвол¬ нован, — объяснила мама. — И неудиви¬ тельно, раз его дом обрушился и брюхо замерзло. После кофе я попробую уб¬ рать здесь пыль, хотя бы немного. Успо- — Он сказал, что этот дождь был не¬ натуральный! — крикнул Муми-тролль. — В воздухе носится что-то странное, и по шее ползают мурашки. А еще Земля слишком маленькая... койся и не пугай зря Сниффа. Она вошла в дом и отыскала папу Муми-тролля. — Ты видел, как все выглядит? — спросила она. — Конечно, — ответил папа. — И принюхался. Пахнет фос¬ фором. Удивительно интересное явление. — Но это пугает детей, — возразила мама. — А этот фило¬ соф пугает их еще сильнее. Не можешь ли ты попросить его говорить о чем-нибудь более приятном или вообще молчать? — Попытаюсь, — пообещал Муми-папа. — Но боюсь, что он так долго жил в одиночестве, что привык говорить все, что ему хочется. И папа был прав. За утренним кофе Выхухоль построил на веранде весь Космос. — Вот это Солнце, — бездомный философ показал на са¬ харницу, — а все эти сухарики — звезды. А вот эта крошечка сухарика — Земля. Видите, какая она маленькая? А Космос такой огромный, что ему нет конца. Он черный как уголь. И там, наверху, в темноте, движутся небесные чудища: Скор¬ пион, Медведица, Овен... — Ну, ну... — перебил его папа. Но Выхухоля было не остановить: — А для следующей Солнечной системы на этом столе места не хватит. Ее надо разместить в саду. И он швырнул бутерброд в сад. — А скажи-ка, — сказала мама, убирая оставшиеся бутер¬ броды, — много ли этих самых солнечных систем? — Полным-полно, — ответил философ с мрачным удоволь¬ ствием, — поэтому нетрудно понять, как мало значит, погибнет Земля или нет. Мама вздохнула. — А я не хочу погибать! — крикнул Снифф. — Я нашел пещеру! Я не успею погибнуть! Папа наклонился к Выхухолю и сказал:
— Не хотите ли полежать и помечтать в гамаке? Это очень приятное занятие. — Вы просто хотите отделаться от меня. Он подул на крошку сухарика, которую назвал Землей, и она слетела со стола. Муми-тролль взвизгнул. — Пошли скорее к реке, — поспешно предложила мама. — Я покажу вам, как можно делать кораблики из тростника. День этот тянулся очень долго. Снифф и Муми-тролль не захотели идти в пещеру. Вдруг уйдешь из дома, а в это время Земля погибнет. Ловить жемчуг вдруг показалось им просто глупым занятием. Они уселись на лестнице веранды и стали говорить о Космосе, который, оказывается, вовсе не голубой, а черный и в котором Солнечная система значит не больше, чем выброшенный бутерброд. — Мы должны заставить их заняться чем-нибудь, — оза¬ боченно сказала мама папе Муми-тролля. — Они не хотят иг¬ рать. И не могут думать ни о чем другом, кроме гибели Зем¬ ли. А все это Выхухоль со своей болтовней. — Надо отослать их куда-нибудь ненадолго, — предложил папа. — Наш гость болтал что-то про обсерваторию. — Про что? — Об-сер-ва-то-рию. Она вроде бы находится где-то на берегу реки, вниз по течению. Это такое место, где смотрят на звезды. Если этих детей сейчас интересуют одни только звезды, почему бы им не поглядеть на них? — Это ты славно придумал, — ответила мама, продолжая стирать пыль с сирени. Поразмыслив хорошенько, она подошла к лестнице, где сидели Снифф и Муми-тролль. — Мы с папой решили, что вам надо отправиться на про¬ гулку, — сказала она. — Милая мама, — ответил Муми-тролль, — до прогулок ли нам сейчас, когда Земля может погибнуть в любую минуту. — Космос черный как уголь, и в нем полным- полно опасных звезд, — проговорил Снифф. — Я знаю, — сказала мама, — вот вы и отпра¬ витесь поглядеть на эти звезды. Выхухоль уверен, что недалеко от нас есть такое место, где смотрят на звезды. Нам всем не терпится узнать, как ве¬ лики эти звезды и в самом ли деле Космос чер¬ ный.
54 — Ты хочешь сказать, что тогда тебе будет спокойнее? — спросил Муми-тролль. — Вот именно, — ответила мама. Муми-тролль тут же поднялся и сказал: — Мы это узнаем. Не волнуйся. Может, Земля намного больше, чем мы думаем. У Снйффа от волнения задрожали лапы. Он подумал: «Я тоже отправлюсь туда. Я вовсе не такой уж маленький!» Он повернулся к маме Муми-тролля и сказал: — Не волнуйся. Мы все уладим. Только не забывай каж¬ дый день ставить на лестнице блюдечко с молоком. Я не ска¬ жу зачем, это тайна. 17 день торжественного отплытия Муми-тролль проснулся очень рано и подбежал к окну поглядеть, какая стоит погода. За окном было по-прежнему пасмурно. Над склоном горы низко висели тучи, ни один листик в саду не шевелился. — Снифф! Просыпайся! Пора собираться! — крикнул он. Он мигом сбежал с лестницы, чувствуя себя ужасно храб¬ рым и сильным. Мама собирала их в дорогу. Она укладывала в пакет бутер¬ броды. На столе в гостиной стояло множество рюкзаков и коробок. — Милая мама, — сказал Муми-тролль, — мы никак не смо¬ жем взять все это с собой. Над нами будут смеяться. — В горах холодно, — объяснила мама и уложила в рюкзак два свитера и сковородку для оладий. — У вас есть компас? — Есть, — ответил Муми-тролль. — Убери хотя бы тарел¬ ки. Мы будем есть на зеленых листьях. — Как хочешь, дорогой, — ответила мама и вынула тарелки из коробки. — Папа снаряжает для вас плот. Выху¬ холь спит. А где Снифф? — Здесь, — сердито ответил сонный Снифф. Его заспанная мордочка сморщи¬ лась. Он зашлепал лапками вниз по лестнице, потом взглянул на блюдечко с молоком, и сон разом слетел с него. Блюдечко было неполное, значит, мо-
лока точно стало меньше. Стало быть, киска приходила сюда. Она придет снова, будет сидеть и ждать его. И пусть Космос вытворяет что угодно! У берега стоял на причале плот с поднятым парусом. — Держитесь на середине реки, — велел папа. — А когда увидите такой странный дом с круглой крышей, знайте, это обсерватория. Выхухоль говорит, что там живет тьма про¬ фессоров, которым нет дела ни до чего, кроме звезд. Больших и малых, каких угодно. Ловите канат! Ну, пока! — Пока! До свиданья! — крикнули Муми-тролль и Снифф. Плот заскользил вниз по реке. — Счастливого путешествия! — крикнула мама. — Возвра¬ щайтесь в воскресенье, у нас будет райский мусс на сладкое! Не забывайте надевать шерстяные брюки; если похолодает! Желудочные порошки в левом кармане рюкзака! Но плот уже скользнул за первый поворот, и одинокая манящая река понесла их в неизвестность. Постепенно берега становились все выше и круче. Вдали темной тенью поднималась к небу Одинокая гора. Река была серая, как небо. Вокруг стояла тишина. Не пели птицы, не плескались рыбы. И ни одной обсерватории им не попадалось на пути. Маленький зверек Снифф хныкал, что хочет стоять у руля. Но рулить ему быстро надоело. — Скоро ли мы приплывем туда? — спросил он. — Это очень большое и важное путешествие, — ответил Муми-тролль. — Не многим зверькам выпадает честь совер¬ шить его. — Но ведь это скучно, — возразил Снифф. — Никаких приключений. Одни серые берега. И мы ничего не делаем.
А ведь можно было ловить жемчуг и прибивать в пещере маленькие полочки. — Жемчуг! — сказал Муми-тролль. — Да это всего лишь белые камушки. А сейчас мы заняты важным делом, неужели тебе не ясно? Земля может погибнуть в любую минуту. И мы должны выяснить, чем можно помочь. Я даже не могу гово¬ рить ни о чем, только об опасных звездах. — Мы уже говорили об этом вчера, — упрекнул его Снифф. Река убегала вдаль, серая и молчаливая. В сумерках они увидели с полсотни хатифнаттов, которые брели на восток. — Поздно они что-то нынче гуляют, — сказал Муми- тролль. — Ты видел их когда-нибудь вблизи? Они ничего не говорят и никого не замечают. Просто идут и идут, машут лапами, уставясь на горизонт. Папа говорит, что они никак не могут дойти туда, куда стремятся, и не могут остановиться... Снифф поглядел на хатифнаттов. Они были очень малень¬ кие, белые, и лиц у них не было вовсе. — Нет, — заявил Снифф. — Я не видел вблизи ни одного хатифнатта и видеть не хочу. Скоро ли мы приплывем? Муми-тролль вздохнул и вырулил на повороте поближе к середине реки. И тут он увидел на берегу что-то странное, похожее на ярко-желтую сахарную головку. За всю дорогу это был первый яркий предмет. — Что это там такое? — спросил Снифф. — Никак обсер¬ ватория? — Нет, — ответил Муми-тролль. — Это палатка, желтая палатка. А в ней горит свет... Они подплыли ближе и услышали, что в палатке кто-то играет на губной гармошке. Муми-тролль повернул руль, и плот медленно пристал к берегу. — Привет! — осторожно крикнул он. Музыка смолкла. И из палатки вышел какой-то мумрик в старой зеленой шляпе, с трубкой во рту.
— Привет, — ответил мумрик. — Бросайте канат. У вас нет 57 случайно кофе на борту? — Целая банка! — крикнул Снифф. — И сахар есть. Меня зовут Снифф, я проплыл самое малое сто миль и почти все время стоял у руля. А дома у меня есть тайна. Она начина¬ ется на К и кончается на А. А это Муми-тролль. Его папа построил целый дом! — Вот как? — удивился мумрик и посмотрел на них вни¬ мательно. — А меня зовут Снусмумрик. Он развел возле палатки костер и поставил кофейник на огонь. — И ты живешь здесь совсем один? — спросил Муми-тролль. — Я живу то здесь, то там, — объяснил Снусмумрик и до¬ стал три чашки. — Сегодня я оказался здесь. А завтра буду где- нибудь в другом месте. Мне нравится жить в палатке. А куда вы плывете? — В обсерваторию, — серьезно ответил Муми-тролль. — Мы хотим поглядеть на опасные звезды и узнать, в самом ли деле Космос черный.
— Это будет долгое путешествие, — сказал Снусмумрик и замолчал. Когда кофе был готов, Снусмумрик разлил его по чашкам и сказал: — Кто знает, что у этих комет на уме. Прилетают и уле¬ тают когда хотят. Может, комета к нам никогда не прилетит. — А что такое комета? — спросил Снифф, и глаза у него стали совсем черные. — Неужели ты не знаешь? — удивился Снусмумрик. — Ведь вы отправились поглядеть на опасные звезды? Коме¬ та — это одинокая звезда, потерявшая равновесие и упавшая в Космос. А за ней тянется огненный хвост. Остальные звез¬ ды ходят кругами по своему пути, а комета может появиться где угодно. Например, здесь, у нас. — И что тогда будет? — прошептал Снифф. — Будет плохо, — ответил Снусмумрик. — Земля разобьет¬ ся на мелкие куски. — А откуда ты все это знаешь? — вспылил Муми-тролль. Снусмумрик пожал плечами. — Слыхал, — ответил он. — Хотите еще кофе? — Нет, спасибо,— сказал Муми-тролль,— что-то не хочется. — И мне не хочется! — воскликнул Снифф. — Мне что-то нездоровится... Сейчас меня вырвет! Они долго сидели молча и смотрели на пустынный берег. Снусмумрик достал губную гармошку и стал играть какую-то непонятную вечернюю песню. Теперь у ужасности появилось имя — комета. Муми- тролль смотрел на спокойное серое будничное небо. Но те¬ перь он знал, что где-то за одеялом облаков летит огненная звезда, комета с длинным светящимся хвостом. Она подлета¬ ет все ближе и ближе... — А когда она прилетит? — вдруг спросил он. — Спросите в обсерватории, — сказал Снусмумрик и под¬ нялся. — Но нынче вечером она точно не прилетит. Может, прогуляемся немного, пока не стемнело? — Куда прогуляемся? — жалобно спросил Снифф. — Куда угодно, — ответил Снусмумрик. — Но если ты хо¬ чешь увидеть что-нибудь интересное, можем поглядеть на гра¬ натовое ущелье. — Гранатовое? — крикнул Снифф. — И там настоящие гра¬ наты? — Не знаю, но только уж очень они красивые, — объяснил Снусмумрик.
Они удалились от берега, пробираясь между валунами и 59 колючими кустами. — Жаль, что сегодня пасмурно, на солнце они сверкают еще ярче, — сказал . Снусмумрик. Снифф не отвечал. От любопытства усы у него топорщи¬ лись, он и думать забыл про тошноту. Они осторожно подошли к дикому ущелью, где землю пере¬ секали глубокие трещины. В сумерках ущелье казалось таким заброшенным. Они разговаривали шепотом, чтобы не нарушить эту жуткую тишину. — Идите осторожно, — тихонько сказал Снусмумрик. — Вот, смотрите! Они наклонились. В глубине этого узкого ущелья в суме¬ речном свете сверкали мириады красных камней. Бесчислен¬ ные кометы в черном Космосе...
60 — И все они твои? — спросил Снифф. — Пока я живу здесь, — весело ответил Снусмумрик, — все, на что я смотрю, мое. И я этому радуюсь. Вся Земля моя, если хочешь знать. — А нельзя ли мне взять несколько камушков? — снова спросил Снифф. — На них можно купить корабль или самокат... — Бери сколько хочешь, — ответил Снусмумрик и засме¬ ялся. Снифф начал осторожно спускаться в ущелье. Он оцара¬ пал нос и несколько раз чуть было не свалился вниз, но упор¬ но продолжал идти к цели. Наконец, спустившись на дно ущелья, он стал дрожащими лапами собирать гранаты. Куда было жемчужинам Муми-трол¬ ля до этих камней! Горка сверкающих камушков все росла и росла, он шел по ущелыо все дальше и дальше, притихший от счастья. — Эй! — крикнул сверху Муми-тролль. — Скоро ты под¬ нимешься к нам? — Погодите! — закричал Снифф.— Их здесь еще так много!.. — Скоро выпадет роса и станет холодно! — крикнул Снус¬ мумрик. — Ладно! — ответил Снифф. — Сейчас... вернусь!.. А сам пошел дальше по ущелыо, увидев два крупных свер¬ кающих граната. И тут случилось ужасное. Гранаты зашевелились и замор¬ гали. Они придвинулись ближе. А за ними двигалось, холодно шурша по камням, чешуйчатое тело. Снифф испустил вопль, повернулся и пустился наутек. Он бежал, подпрыгивая, падал, поднимался и снова мчался к скалистой стене ущелья. По¬ том начал карабкаться вверх, цепляясь за стену мокрыми от страха лапами. Внизу под ним раздавалось медленное угрожа¬ ющее шипение. — Что это с тобой? Почему ты вдруг так заторопился? — удивился Муми-тролль. Снифф не отвечал, а полез еще быстрее и бессильно рух¬ нул на землю.
Муми-тролль и Снусмумрик склонились над пропастью и поглядели вниз. Они увидели огромную ящерицу, сидевшую на куче гранатов. — Клянусь хвостом! — прошептал Муми-тролль. Снифф сидел на земле и плакал. — Все уже позади, — сказал Снусмумрик. — Не плачь, дру¬ жок! — Гранаты! — всхлипывал Снифф. — Мне не удалось взять ни одного! Снусмумрик сел рядом с ним и стал успокаивать его: — Я знаю. Всегда тяжело, когда хочешь что-то иметь, унести его с собой, чтобы оно принадлежало только тебе. А я просто смотрю на них, а когда ухожу, они остаются у меня в памяти. Есть более приятные занятия, чем таскать чемоданы. — Ведь я мог бы положить их в рюкзак, — мрачно сказал Снифф. — Одно дело смотреть на них, а другое — трогать их и знать, что они твои собственные. Он встал и громко высморкался в лапу. Задумчивые и печальные, они пошли назад по темной равнине. Путешествовать со Снусмумриком было куда веселее. Он наигрывал песенки, которых они раньше никогда не слышали, учил их играть в покер и удить рыбу на крючок. И рассказы¬ вал им страшные и совершенно невероятные истории. Река тоже повеселела, она бежала быстрее, там и сям закручиваясь в небольшие водовороты. Она стала уже, а Одинокие горы приблизились. Вершины гор тонули в облаках, которые по- прежнему висели над землей тяжелым одеялом. Но обсерва¬ тории все не было видно. — Расскажи что-нибудь, — попросил Снифф. — Только не про комету! Что-нибудь веселенькое. Снусмумрик сидел у руля. — Хотите послушать про огнедышащую гору? — спро¬ сил он. Они кивнули с серьезным видом. Снусмумрик набил трубку, раскурил ее и сказал: — Вот как это было. Пришел я однажды в такое место, где земля была сплошь покрыта лавой. Под лавой что-то бурлило день и ночь. Это земля спала там в глубине и время от вре¬ мени шевелилась во сне. Лава была разлита как попало, а над ней поднимался горячий пар, от которого все вокруг казалось каким-то ненастоящим. Я пришел туда вечером усталый, и мне захотелось выпить чаю. Приготовить его легко, всего
лишь взять и наполнить кастрюлю кипящей водой из горяче¬ го источника. — Так и обжечься недолго, — сказал Муми-тролль. — Я шел на ходулях, — объяснил Снусмумрик, — на ходу¬ лях можно пройти где угодно. Правда, ходить нужно осто¬ рожно, чтобы не застрять в какой-нибудь трещине. Ну вот, я выпил чаю в самом прохладном месте, какое там только мож¬ но было найти. Повсюду слышалось шипение и поднимался пар. Вокруг не было ни единого живого существа, ни одной зеленой травинки. И вдруг земля, спящая под лавой, просну¬ лась. Прямо передо мной с шумом открылся кратер, и оттуда вырвался красный огонь и огромное облако пепла. — Огнедымящая гора! — закричал Снифф. — И что ты сделал? — Я просто смотрел. Это было страшное, но прекрасное зрелище. Я увидел тысячи огненных духов, которые вырыва¬ лись из земли и летали вокруг. Потом там стало слишком жарко и слишком много сажи. И я ушел. Внизу, на склоне горы, я нашел ручей и лег на живот, чтобы напиться. Вода была, разумеется, теплая, но не кипящая. И тут сюда при¬ плыл один из огненных духов. Он упал в воду и почти совсем погас. У него горела только одна голова, а все остальное ши¬ пело и дымилось. Он кричал изо всех сил, чтобы я спас его. — И ты его спас? — спросил Снифф. — Ну конечно спас. Он ведь не сделал мне ничего плохо¬ го. Но туг уж я обжегся. На берегу он снова разгорелся. На радостях дух сделал мне подарок, а потом улетел. — А что за подарок? — воскликнул Снифф. — Бутылочку подземного масла для загара. Огненные ду¬ хи натираются им, когда опускаются к центру Земли. — И можно пройти через огонь, если натереться этим мас¬ лом? — спросил Снифф, вытаращив глаза. — Ясное дело, — ответил Снусмумрик. — И ты говоришь это только сейчас? — крикнул Муми- тролль. — Ведь тогда мы все спасены. Когда прилетит комета, мы просто-напросто возьмем и... — Но у меня его почти не осталось, — огорченно объяснил Снусмумрик. — Понимаете, я спасал кое-что из горящего до¬ ма. Ведь я не знал... И теперь его осталось чуть-чуть на до¬ нышке бутылочки. — Может, все-таки хватит на маленького зверька, ну, ска¬ жем, моей величины? — спросил Снифф. Снусмумрик поглядел на него.
— Может, и хватит, — ответил он. — Только на хвост оп¬ ределенно не останется. Хвост у тебя сгорит, ничего не поде¬ лаешь. — Что ты говоришь! — огорчился Снифф. — Тогда пусть лучше все горит! А на маленького котенка хватит? Но Снусмумрик его не услышал. Он сидел выпрямившись и старательно принюхивался.
— Река, — сказал он. — Вы ничего не замечаете? — Это какой-то новый звук, — ответил Муми-тролль. И в самом деле река что-то бормотала. Повсюду вода за¬ вихрилась в большие воронки. — Убери парус! — велел Муми-тролль. Течение стало очень сильным. Река неслась вперед так стремительно, будто она долго путешествовала и вдруг заме¬ тила, что до дома ей уже совсем недалеко. Берега подступи¬ ли к ним, а на берегах горы лезли вверх все выше и круче. — Мне, пожалуй, хочется на берег, — сказал Снифф. — Мы не можем сойти на берег, — ответил Снусмумрик, — нам придется плыть, покуда река не успокоится. Но она все не успокаивалась. Берега сдвинулись еще ближе, они зажали бурную реку в узком русле. Река текла здесь между Одинокими горами. Плот крутился в водоворотах на дне глубо¬ кого ущелья, и полоска неба над ними становилась все уже и уже. Откуда-то из глубины гор слышался глухой и страшный грохот. Муми-тролль поглядел на Снусмумрика, чтобы увидеть, не боится ли он, но тот по-прежнему держал во рту трубку, хотя она погасла. Мимо мелькали отвесные мокрые черные скалы, грохот нарастал. Плот резко качнулся и взлетел в воздух... — Держитесь за что попало, мы падаем! — крикнул Снус¬ мумрик. Несколько мгновений они не видели ничего, кроме белой пены, и слышали лишь рев волн. Они не услыхали отчаянно¬ го крика Сниффа: — Почему здесь так темно? И никто ему не ответил. Маленький плот затрещал и рухнул вниз, в водопад. Даль¬ ше они поплыли в полной темноте. Пенистые бело-зеленые волны светились в темноте, все остальное было черным-черно. Отвесные скалы сомкнулись в узкий туннель, по которому волны гнали беспомощный плот. Время от времени он натыкался на скалистую стену и кру¬ тился на месте. Шум водопада за ними постепенно слабел и наконец замер. Они по-прежнему плыли во мраке. Но теперь вокруг стояла тишина. — Вы еще здесь? — дрожащим голосом спросил Снифф. — Мне кажется, я здесь, — ответил Муми-тролль. — Будет что рассказать маме! Вот зажглась узенькая полоска света. Это Снусмумрик на¬ шел свой карманный фонарик. Свет робко плясал на черной воде и мокрых скалах.
— По-моему, проход становится все уже, — со страхом ска¬ зал Муми-тролль. — А ты на это что скажешь? — Ну разве что немножко, — попытался успокоить его Снус¬ мумрик. Но это ему не удалось. Мачта вдруг затрещала и повали¬ лась на плот. — Помоги мне сбросить мачту в воду, — крикнул Снус¬ мумрик. — Да побыстрее! Мачта плюхнулась в воду и исчезла. Они подождали, тес¬ но прижавшись друг к другу. Вдруг Снифф почувствовал, как что-то коснулось его ушей. — Ой! — закричал он. — Я задел потолок ушами! Он упал на живот и сжал мордочку лапами. И тут плот дернулся и остановился. — Сидите тихо! — крикнул Снусмумрик. — Не шевелитесь! Туннель наполнился слабым серым светом, при котором они едва могли разглядеть друг друга. Снусмумрик зажег кар¬ манный фонарик и смотрел на воду. — Это мачта, — сказал он. — Она встала поперек, и мы наткнулись на нее и застряли. Поглядите, от чего она нас спасла!
Они поглядели. Стреми¬ тельно мчавшаяся черная вода исчезала впереди, падая со страшным ревом в без¬ донную пропасть. — Хватит с меня, — заво¬ пил Снифф. — Надоели вы мне со своими путешествия¬ ми, с кометами и вообще!.. Это все вы виноваты! Я говорил, что хочу сойти на берег! И все из-за того, что я такой маленький. — Послушай-ка! — сказал ему Снусмумрик. — Я знаю, что при любой опасности можно найти выход и спастись. А ну, взгляни вверх. Снифф высморкался и взглянул вверх. Он увидел в скале вертикальную расщелину и высоко наверху полоску серого неба. — Ну и что! — хмыкнул он. — Я ведь не муха. А если бы даже и был мухой, было бы не легче. У меня часто кружит¬ ся голова. Это после того, как я в детстве переболел воспале¬ нием уха. И он заплакал. Тогда Снусмумрик достал свою губную гармошку и заиграл. Он играл песенку о приключениях, не простых, а ужасно опас¬ ных. О спасении и вообще о всяких неожиданностях. Понемно¬ гу Снифф успокоился и вытер мокрые от слез усы. А песенка полетела вверх по расселине в скале, отозвалась громким эхом и разбудила одного хемуля, который спал, держа в лапе сачок для ловли бабочек. — В чем дело? — спросил Хемуль и огляделся. Он взглянул на небо, посмотрел в сачок, отвернул крышку от банки, в которой хранил пойманных жуков, и заглянул в нее. — Интересно, что это за шум? — продолжал он. — Кто это здесь шумит? (У него не было музыкального слуха.) Хемуль взял увеличительное стекло и стал ползать по траве. Он искал, прислушивался, принюхивался, пригляды¬ вался и постепенно добрался до края глубокой трещины в горе. Оттуда доносился какой-то странный шум. — Это, должно быть, какие-то совершенно необыкновен¬ ные насекомые, — пробормотал он себе под нос. — Наверное, очень редкие и, быть может, еще никем не открытые. Мысль об этом сильно взволновала Хемуля, и он опустил голову в расселину, чтобы получше рассмотреть, кто там шумит.
— Поглядите-ка! — крикнул Муми-тролль. — Хемуль! — Спаси нас, спаси! — завопил Снифф. — Я вижу, они вовсе спятили, — пробормотал Хемуль и сунул вниз свой сачок. Сачок тут же стал такой тяжелый, что Хемуль с трудом вытянул его назад. — Ну и ну! — воскликнул Хемуль, вытряхивая из сачка Муми-тролля, Снусмумрика, Сниффа и два рюкзака. — Большое спасибо, — сказал Муми-тролль. — Ты спас нас в последнюю минуту. — Значит, я спас вас? — удивился Хемуль. — А я всего лишь искал редких насекомых, которые шумели внизу. (Во- обще-то хемули довольно бестолковые, но добрые, если толь¬ ко их не разозлишь.) — Скажи, это Одинокие горы? — спросил Снифф. — Понятия не имею, — ответил Хемуль. — Но здесь водят¬ ся очень интересные ночные бабочки. — Да, это Одинокие горы, — сказал Снусмумрик. Вокруг них тянулась цепь высоких гор, бесконечно пус¬ тынных и серых. Здесь было тихо и прохладно. — Ну а где же наша обсерватория? — снова спросил Снифф. — Этого я тоже не знаю, — ответил Хемуль, которому на¬ доели вопросы. — А что вы знаете о ночных бабочках? По¬ звольте поинтересоваться. — Нас интересуют только кометы, — ответил Снифф. — А что, они тоже редкие? — с любопытством спросил Хемуль. — Пожалуй, — ответил Снусмумрик. — Они появляются примерно раз в сто лет. — Невероятно! — сказал Хемуль. — Надо будет поймать ее. И как они выглядят? — Они красные с длинным хвостом. Хемуль достал свою запис¬ ную книжку и записал это. о»-'- л — Это, наверное, родствен- \ ницы Filicharcus Snufsigalo- f ,А nica, — пробормотал он. — Еще I г один вопрос к вам, мои ученые У \ ' друзья, чем питаются эти уди- ^ вительные насекомые? — Хемулями, — ответил Снифф и захихикал.
68 Хемуль покраснел. — С наукой шутить нельзя, — сказал он. — Прощайте. По¬ звольте откланяться. Он собрал все свои банки, взял сачок для бабочек и ушел по тропе между Одинокими горами. — Он решил, что комета — это жук или еще что-нибудь в этом роде! — с восторгом закричал Снифф. — Какая чушь! Ну дела! Теперь я хочу кофе! — Кофейник остался на плоту, — объяснил Снусмумрик. Муми-тролль, любитель кофе, бросился к краю ущелья и заглянул вниз. — Плот исчез! — крикнул он. — Кофейник провалился под землю! Что же мы будем делать без кофе? — Будем есть оладьи, — сказал Снусмумрик. Они развели огонь, стали печь оладышки и есть их одну за другой прямо со сковороды — ведь это самый лучший спо¬ соб есть оладьи.
Когда все оладьи были съедены, они выбрали самую вы¬ сокую гору и стали взбираться на вершину. Ведь обсервато¬ рию скорее всего построили поближе к звездам. Был поздний вечер. Древние горы величественно дремали. Их вершины смотрели друг на друга через пропасть, куда заполз туман, серо-белый, холодный как лед. Время от вре¬ мени от больших тяжелых туч отрывался клочок и сколь¬ зил по горному склону, на котором гнездились орлы и кон¬ доры. На одной из горных вершин горел крошечный огонек. Ес¬ ли подойти ближе, можно было разглядеть, что это освещен¬ ная изнутри желтая палатка. Губная гармоника Снусмумрика звучала так одиноко в этой пустынной глуши, а где-то далеко сидела гиена и, подняв морду, прислушивалась. Она никогда прежде не слышала музыки. Потом она завыла, жутко и про¬ тяжно. — Это еще что за вой? — спросил Снифф и придвинулся поближе к огню. — Пустяки, — ответил Снусмумрик. — А теперь послуша¬ ем песенку про шмеля, который отправился на карнавал. — И он заиграл снова. — Хорошая песня, — сказал Муми-тролль. — Но я так и не понял, что он там делал и веселый ли это был карнавал. Лучше расскажи нам что-нибудь. Снусмумрик подумал немного. А потом спросил: — Рассказывал я вам про снорков, которых я повстречал несколько недель назад? — Нет, — ответил Муми-тролль. — А кто такие снорки? — Неужели ты не знаешь, кто такие снорки? — удивился Снусмумрик. — А ведь, похоже, они тебе родня. Уж очень ты на них похож. Правда, ты белый, а они разноцветные. К тому же они меняют расцветку, когда волнуются. В глазах у Муми-тролля мелькнул злой огонек. — Никакая они мне не родня, — рассердился он. — Не мо¬ гут у меня быть родственники, которые меняют окраску. Есть только одна порода муми-троллей, и все они белые. — И все же снорки очень похожи на тебя, — спокойно повторил Снусмумрик. — Я имею в виду не цвет. А фигуру. Этот снорк, о котором я говорю, любит все улаживать и вы¬ яснять. Очень нудный. Его младшая сестренка слушает, что говорят, а думает о другом. Может, о самой себе. Она вся
покрыта мягким пушком, а на лбу у нее челка, которую она все время расчесывает. — Вот чудачка, — сказал Муми-тролль. — Ну и что потом? — спросил Снифф. — Да ничего особенного, — ответил Снусмумрик. — Она плетет из травы маленькие спальные циновки и варит целеб¬ ные супы, когда у кого-нибудь болит живот. За уши она встав¬ ляет цветы, а на левой ноге носит браслет. — Но ведь это вовсе никакой не рассказ! — воскликнул Снифф. — Ничего захватывающего в этом нет! — Неужели ты считаешь, что встретить снорка, который меняет окраску, совсем неинтересно? — удивился Снусмум¬ рик и снова стал играть. — Не только барышня чудачка, а и сам-то ты чудак! — сказал Муми-тролль. Он залез в спальный мешок и повернулся мордочкой к стенке палатки. Но ночью ему приснилась эта маленькая фрёкен Снорк, похожая на него самого. И он подарил ей розу, чтобы она носила ее за ухом. — Какая чушь! — воскликнул Муми-тролль, проснувшись на следующее утро. В палатке стояла холодина. Снусмумрик кипятил чай. — Сегодня мы поднимемся на самую высокую вершину, — сказал он. — А почем ты знаешь, что нам надо именно туда? — спро¬ сил Снифф, вытягивая шею, чтобы увидеть вершину. Но она спряталась в тяжелых серых тучах. — Нет, вы только посмотрите! — воскликнул Снусмум¬ рик. — Повсюду набросаны окурки! Это все профессора на¬ бросали! — В самом деле, — хмуро сказал Снифф, недовольный от¬ того, что сам их не заметил. Они пошли вверх по извилистой горной тропинке, на вся¬ кий случай обвязав животы одной стасательной веревкой. — Помните, если что, так вы будете виноваты, — крикнул Снифф, который шел последним. — И не забудьте про мое воспаление уха!
Гора становилась все круче и круче, они поднимались все выше и выше. Все вокруг них было древним, огромным и одиноким, ужасно одиноким.
Между вершинами голых скал парил кондор на распро¬ стертых крыльях — единственное живое существо в Одино¬ ких горах. — Какая здоровенная птица, — сказал Снифф, — ей, навер¬ ное, здесь очень одиноко. — У него здесь где-нибудь есть жена и целая куча малень¬ ких кондорят, — возразил Снусмумрик. Кондор величественно проплыл дальше, поводя туда-сюда крючковатым клювом и глядя на все холодными глазами. Про¬ летая над ними, он вдруг остановился. Крылья его слегка по¬ драгивали. — О чем он сейчас думает? — спросил Снифф. — Вид у него злобный, — сказал Муми-тролль. — Мне ка¬ жется, он думает о нас... И тут Снусмумрик крикнул: — Он летит на нас! И они, все трое, упали и прижались к скале. Шумя кры¬ льями, кондор ринулся на них. Они забились в узенькую тре¬ щину и прижались к скале еще сильнее, крепко уцепившись друг за друга, беспомощные и перепуганные насмерть. Вот он уже здесь. Он налетел как вихрь, хлопая крыльями по скале. Ах как стало темно! Как страшно! И вдруг снова наступила тишина. Они, дрожа, высунули мордочки. Под ними, глубоко внизу, в темной пропасти кон¬ дор описывал большой полукруг. Потом быстро поднялся и полетел над горами. — Ему стыдно за неудачу, — сказал Снусмумрик. — Кон¬ доры очень гордые. В другой раз он на нас не нападет. — Нужен мне этот кондор со своими кондорятами! — за¬ кричал взволнованный Снифф. — Куда как трогательно! Да еще эти гигантские ящерицы и водопады, которые уходят прямо под землю! Не слишком ли много приключений для такого маленького зверька, как я?
— Самое большое приключение еще впереди, — сказал Му¬ ми-тролль. — Наша комета. Все трое поглядели на тяжелые облака. — Хотелось бы, чтобы небо прояснилось, — заметил Снус¬ мумрик. Он поднял оброненное кондором перо и прицепил его себе на шляпу. — Пошли! — добавил он. — Надо идти дальше. После обеда они вскарабкались так высоко, что попали в тучу. Сразу их облепил холодный туман. Кроме серой пусто¬ ты, они не видели ничего. Скала стала скользкой, идти по ней было страшно. Они жутко замерзли, и Муми-тролль печально думал о своих шерстяных брючках, которые теперь плыли вместе с плотом к центру Земли. — Я думал, что тучи мягкие, пушистые, что идти по ним приятно, — сказал Снифф, чихая. — До чего же мне надоело это дурацкое путешествие! — Что это там? — спросил Муми-тролль, резко останав¬ ливаясь. — Там что-то блестит... — Бриллиант? — оживился Снифф. — По-моему, это маленький браслет, — ответил Муми- тролль и углубился в туман. — Берегись! — крикнул Снусмумрик. — Он лежит на са¬ мом краю пропасти! Муми-тролль очень осторожно пошел дальше. Он лег на живот возле самой пропасти и протянул лапу. — Держите веревку! — крикнул он. Снусмумрик и Снифф держали веревку изо всех сил, а Муми-тролль подполз к краю пропасти. Наконец он достал браслет и пополз назад. — Он золотой, — сказал Муми-тролль. — Разве ты не го¬ ворил, что фрекен Снорк носит золотой браслет на левой ноге?
— Да, — печально ответил Снусмумрик. — И она была та¬ кая красивая! Вечно рвала цветы в самых опасных местах! — Теперь она, наверное, разбилась всмятку, — сказал Снифф. Наконец они сели отдохнуть, молча уставившись на клу¬ бящуюся серую дымку. И тут в тучах открылся клочок не¬ ба. Внезапно все море облаков оказалось под ними. Теперь сверху облака казались такими мягкими и красивыми, что хотелось бродить по ним, нырять в них, танцевать на них! — Вот мы и над облаками, — торжественно сказал Снус¬ мумрик. Они огляделись вокруг, посмотрели на небо, которого так давно не видели. — А что это с ним? — с ужасом шепнул Снифф. Небо было не синее. У него был какой-то странный крас¬ новатый оттенок. — Может, это просто солнечный закат, — неуверенно ска¬ зал Снусмумрик. — Ясное дело, — согласился Муми-тролль. — Это просто солнце садится. Но они знали, что солнечный закат тут ни при чем. Это комета разлила свой красный свет на вечернем небе. Она была на пути к земле и ко всему, что жило и ползало по ней. На самой высокой вершине колючей горной гряды стояла обсерватория, где профессора делали массу замечательных от¬ крытий, выкуривали тысячи сигарет и жили в одиночестве рядом со звездами. В башне обсерватории верхушка круглого стеклянного потолка была украшена стеклянным шаром. Шар этот все время медленно вращался. Муми-тролль шел первым. Он открыл дверь и благоговей¬ но остановился на пороге. Внутри башни была одна огром¬ ная комната, где самый большой в мире телескоп постоянно наблюдал за звездами. Он медленно вращался, вглядываясь в Космос, не грозит ли оттуда опасность, и мурлыкал, слов¬ но кошка. Бесчисленные маленькие профессора суетились повсюду, карабкались вверх и вниз по блестящим латунным лестницам. Они что-то подкручивали, измеряли, настраивали и то и дело что-то записывали в записные книжки. Они очень торопились и все подряд курили сигареты. — Добрый вечер, — сказал Муми-тролль.
Но никто его не заметил. Тогда он осторожно подошел и дернул первого попавшегося профессора за полу пиджака. — Ты опять здесь! — сказал профессор. — Простите, но я никогда раньше здесь не был, — застен¬ чиво ответил Муми-тролль. — Значит, это был кто-то очень похожий на тебя, — объ¬ яснил профессор. — Просто покоя не дают. Некогда нам за¬ ниматься посторонними, которые болтаются здесь и зада¬ ют детские вопросы. Да еще с браслетами на ногах, клянусь своим хвостом! Эта комета — самое интересное, что я видел в своей жизни!.. Что тебе от меня надо? — Ничего особенного, — пробормотал Муми-тролль. — Я только хотел спросить, пушистая она или нет? Я имею в виду ту, которая была здесь до меня, и был ли у нее цве¬ ток за ухом? Профессор поднял лапы к небу и вздохнул.
— Пух и цветы меня не интересуют. Браслеты на ногах тоже, — ответил он. — Неужели для тебя в самом деле важно, потеряла ли фрёкен браслет с ноги? И это в такое время, когда мы ожидаем комету! — Для меня важно, — ответил серьезно Муми-тролль. — Большое спасибо. — Не за что, — сказал профессор и неслышными шагами пошел к своему телескопу. — Ну, что он сказал? — шепнул Снифф. — Прилетит ко¬ мета? — Когда она рухнет на нас? — спросил Снусмумрик. — Об этом я забыл спросить, — ответил Муми-тролль. — Но фрёкен Снорк была здесь. Она не упала в пропасть! — Какой же ты глупый! — рассердился Снифф. — Пойду я сам и спрошу. А вы тут пока поглазейте. И маленький зверек Снифф подошел к другому профессо¬ ру и сказал ему: — Я много слышал о том, как вы, дядя, здорово умеете открывать кометы! — Слышал? — радостно сказал профессор. — Это необык¬ новенно красивая комета. Я хочу, чтобы ее назвали в мою честь. Иди взгляни на нее. Снифф поднялся вслед за профессором по всем лестни¬ цам. Он стал первым маленьким зверьком, кому довелось по¬ глядеть в самый большой на свете телескоп. — Ну, не правда ли, это красивая комета? — спросил про¬ фессор. — Космос черный, совсем черный, — прошептал Снифф. Он до того испугался, что шерсть у него на затылке встала дыбом. В этом мраке мерцали большие звезды. Они казались живыми и были такой величины, как объяснял Выхухоль. А далеко в глубине между ними горело что-то красное, слов¬ но зловещий глаз. — Это комета, — сказал Снифф. - Вот это красное пятно — комета. И она прилетит сюда. — Конечно, прилетит, — согласился профессор. — Это и есть самое интересное. Она с каждым днем будет все больше, все краснее и красивее! — Но ведь сейчас она стоит на месте, — сказал Снифф. — И хвоста у нее я не вижу. — Хвост у нее сзади, — объяснил профессор. — Она ле¬ тит прямо на нас, поэтому и кажется, что она неподвижна. Не правда ли, она красива?!
— Ну да, — ответил Снифф. — Конечно, красный цвет кра¬ сивый. А когда она прилетит сюда? — Он как зачарованный смотрел в телескоп на маленькую красную искру. — По моим подсчетам, она должна коснуться Земли седь¬ мого августа в двадцать часов сорок две минуты. Возможно, на четыре секунды позднее.
— И что тогда будет? — Что будет? Я пока еще не успел об этом подумать. Но позднее я подробно опишу ход событий. Снифф стал спускаться по лестнице. Ноги у него дрожали. На полпути он остановился и спросил: — Какое сегодня число? — Третье августа, — ответил профессор. — Точное время семь часов пятьдесят три минуты. — Пожалуй, нам пора возвращаться домой. Пока! Когда маленький зверек Снифф вернулся к своим дру¬ зьям, он стал намного выше ростом. — Он черный, — сказал он. — Как уголь. — Кто? — удивился Муми-тролль. — Понятное дело, Космос. А комета красная, сзади у нее хвост. И она КОСНЕТСЯ Земли седьмого августа в двадцать часов сорок две минуты. Возможно, на четыре секунды позд¬ нее. Мы с профессором это вычислили. — Тогда нам нужно поскорее возвращаться домой. Я забыл, что-то важное ждет нас в воскресенье. Ты не по¬ мнишь? — Райский мусс, — пренебрежительно ответил Снифф. — Какое ребячество! Во всяком случае, с точки зрения того, кто смотрел в телескоп. — Но нам все равно нужно торопиться, — пробормотал Муми-тролль. Он распахнул дверь и выбежал из обсерватории. — Не волнуйтесь! — воскликнул Снусмумрик. — Мы рух¬ нем в пропасть вниз головой, если будем мчаться с такой скоростью. Ведь комета прилетит только через четверо су¬ ток. — Да ну ее, эту комету! Папа с мамой все уладят, толь¬ ко бы нам вовремя вернуться домой... Но мы должны най¬ ти фрёкен Снорк! Ведь она не знает, что я нашел ее брас¬ лет! Он исчез в темноте и потянул за собой веревку, а вместе с ней Снусмумрика и Сниффа. Зловещий красноватый цвет с неба становился ярче. Тучи уплыли и обнажили горы, освещенные этим странным вечер¬ ним светом. Далеко внизу виднелась узкая полоска реки и темные пятна леса. «Да, — подумал Муми-тролль, — лучше поскорее вернуть¬ ся домой. И браслет фрёкен Снорк нужно вернуть независи¬ мо от того, прилетит комета или нет».
Четвертого августа туч на небе не было, но солнце затемняла какая-то странная тень. Они брели всю ночь. Когда солнце поднялось над Одинокими горами и выкатилось на красное небо, оно казалось просто черным. Становилось теплее. Снифф начал хныкать: — Я устал. Мне все надоело. Теперь ваша очередь нести палатку. И сковородку. — Это хорошая палатка, — сказал Снусмумрик, — но не надо стремиться иметь слишком много вещей. Выбрось па¬ латку и сковородку тоже, все равно нам больше нечего на ней жарить. — Выбросить? Ты не шутишь? — удивился Снифф. — А ку¬ да? Прямо в пропасть? Снусмумрик кивнул. Снифф подошел к обрыву. — Ведь в палатке можно жить. Я мог бы взять ее себе насовсем, пока не умру. Милый Муми-тролль, посоветуй, я не знаю, что мне делать. — Ведь у тебя есть пещера,— ласково ответил Муми-тролль. Тогда зверек Снифф засмеялся и подбросил вверх сково¬ родку. Она подпрыгнула высоко и полетела вниз, ударяясь об острые камни и звеня, как фанфары. — Великолепно! — крикнул Муми-тролль и побросал вниз кастрюли, которые зазвенели и забренчали еще громче. Этот шум не стихал долго, пока наконец последняя кастрюля не умолкла, упав на дно пропасти. — Ну как, легче тебе теперь? — спросил Муми-тролль. — Нет, — ответил Снифф. Мордочка у него сильно по¬ бледнела. — Теперь у меня кружится голова! Он растянулся на земле и отказался идти дальше. — Послушай, — сказал Муми-тролль, — нам надо торопить¬ ся. Я должен как можно скорее найти эту маленькую... — Знаю, знаю! — перебил его Снифф.— Эту дурацкую фрё¬ кен Снорк! Не трогай меня, а не то меня вырвет! — Оставь его в покое, ему дурно, — сказал Снусмумрик. — Давай катать камни, пока он не придет в себя. Ты когда-нибудь катал камни?
— Нет, — признался Муми-тролль. Снусмумрик выбрал большой валун на самом краю обрыва. — Смотри! — крикнул он и качнул камень. — Раз, два, три! И камень покатился вниз. Они подбежали к краю пропас¬ ти и посмотрели вниз. Камень плясал и гремел как гром, увлекая за собой целую массу мелких камней. И грозное эхо долго-долго раздавалось в ущелье. — Получился настоящий камнепад! — с восторгом выпа¬ лил Снусмумрик. — Я тоже попробую! — крикнул Муми-тролль. Он подбежал к самому большому валуну, который еле удер¬ живался на самом краю пропасти. — Осторожнее! — предупредил его Снусмумрик. Но было уже поздно. Валун с грохотом полетел вниз, а вслед за ним упал и бедный Муми-тролль. Если бы живот у него не был обвязан спасательной верев¬ кой, на свете стало бы одним Муми-троллем меньше. Снусмум¬ рик мгновенно бросился на землю и уперся ногами. Последо¬ вал сильный рывок, и Снусмумрик еле удержался на месте. А в пропасти беспомощно болтался довольно тяжелый Му¬ ми-тролль. Снусмумрик медленно заскользил к обрыву. Верев¬ ка между ним и Сниффом натянулась и потащила Сниффа по земле за Снусмумриком. — Не надо! — захныкал Снифф. — Отстаньте от меня, мне нездоровится!.. — Тебе станет еще хуже, когда ты свалишься в пропасть! — крикнул Снусмумрик. — Держись и тяни! А в пропасти Муми-тролль орал во все горло: — Помогите! Вытащите меня! Снифф поднял мордочку и позеленел еще сильнее, на этот раз от испуга. Он попробовал уползти подальше, метался ту¬ да-сюда, упирался лапами и хвостом. Веревка зацепилась за камни, и они перестали скользить к обрыву. — А теперь тяни, — велел ему Снусмумрик. — Начинай тянуть, когда я скажу «давай!». Да не сейчас, погоди! А те¬ перь давай! И они потянули веревку изо всех сил. Вытягивали ее ку¬ сочек за кусочком. И наконец на краю обрыва показался Му¬ ми-тролль. Сначала уши, потом глаза, потом еще часть мор¬ дочки, а потом и весь Муми-тролль. — Клянусь своим хвостом! — воскликнул он. — Вот бы мама увидала это!
— Привет! — сказал Снифф. — Рад тебя видеть целым и невредимым. Это я удержал веревку! Они сели и долго молчали, чтобы успокоиться. Потом Муми-тролль вдруг сказал: — Какие же мы были дураки! — В самом деле, — согласился Снифф. — Это просто непростительно! — продолжал Муми- тролль. — Преступно. Подумать только, а вдруг мы свалили эти камни на голову маленькой фрёкен Снорк! — Тогда она превратилась в лепешку, — сказал Снифф. Муми-тролль вскочил на ноги. — Мы должны идти, — воскликнул он. — Немедленно! И они стали спускаться, а над ними светило тусклое солн¬ це на красноватом небе. Между камнями под горой тек маленький ручей. Он был очень мелкий, и на дне его поблескивало кошачье золото’ На берегу ручья сидел Хемуль. Он опустил усталые ноги в воду и потихоньку вздыхал. Рядом с ним лежала толстая книга «Насекомые северного полушария, их привычки и по¬ вадки». — Странно, — сказал он, — ни одного насекомого с крас¬ ным хвостом. Наверно, его можно было бы отнести к виду Dideroformia Fnatopogetes, но ведь это очень распространен¬ ные насекомые, и хвоста у них нет. И он снова вздохнул. — Привет, — сказал Муми-тролль, выходя из-за скалы. — Ах как я испугался! — воскликнул Хемуль. — Вы опять здесь. А я думал, опять начался камнепад. Сегодня утром был просто какой-то ужас. — А что такое было? — спросил Снифф. — Да камнепад же. Кошмарный. Повсюду прыгали кам¬ ни величиной с дом, они разбили мою лучшую стеклянную банку! Мне тоже досталось. Вы только поглядите, какая шиш¬ ка у меня на голове! — Я боюсь, что мы случайно сбросили несколько камней по дороге сюда. Просто трудно было удержаться и не столк¬ нуть такие большие и круглые камни... — Так ты хочешь сказать, что это вы устроили камне¬ пад? — медленно спросил Хемуль. — И как я только не дога¬ дался. Понятно. Я и всегда был о вас не очень-то высокого * Так называют желтую слюду.
82 мнения. А теперь даже не уверен, чтс захочу впредь водить с вами знакомство. Он отвернулся от них и стал плескать воду на свои уста¬ лые ноги. Немного погодя он спросил: — Так вы еще не ушли? — Скоро уйдем, — ответил Снусмумрик. — Мы только хо¬ тели спросить, не заметили ли вы, что небо стало какого-то странного цвета? — Странного цвета? — удивился Хемуль. — Да, красного, — сказал Муми-тролль. — Послушайте, — ответил Хемуль, — по мне, небо может быть хоть в полоску, если это ему нравится, меня это ничуть не тревожит. Я на небо гляжу редко. Меня волнует лишь, что мой прекрасный ручей высыхает. Этак скоро негде будет ноги полоскать. — Но ведь речь идет о большой опасной комете, — начал было Муми-тролль. Тут Хемуль поднялся, собрал свои пожитки и перешел на другую сторону ручья. — Пошли! — сказал Снусмумрик. — Он предпочитает си¬ деть в одиночестве. Идти здесь было приятнее, землю покрывали лава и мох, кое-где росли цветы. Вдали показался лес.
— В какой стороне ваш дом? — спросил Снусмумрик. — Нужно идти напрямик, если мы хотим успеть туда раньше кометы. Муми-тролль взглянул на компас. — Чудеса какие-то, — сказал он, — стрелка крутится и кру¬ тится. Может, она боится кометы? — Очень может быть, — ответил Снусмумрик. — Придется идти наугад. По правде сказать, я никогда не верил компасам. Тем, кто чувствует правильный путь, они только мешают. — А вот я чувствую голод! — заявил Снифф. — Почему мы так долго ничего не едим? — Потому что еда у нас кончилась, — ответил Снусмум¬ рик,— пей сок и думай о чем-нибудь приятном. Потихоньку они дошли до небольшого озера. Оно обмеле¬ ло, и воды в нем осталось как в мелкой луже. От него плохо пахло, а по берегам грудами зеленой слизи лежали водоросли. Купаться в озере уже не хотелось. — Наверно, у него на дне дыра! — крикнул Снифф. — И во¬ да утекает в нее. — Ручей Хемуля тоже обмелел, — сказал Муми-тролль. Снифф заглянул во фляжку с соком. — Фляжка тоже обмелела! — воскликнул он. — Ну нет! — сказал Муми-тролль. — Это ты выпил сок. Не будь ослом! — Сам ты осел! — рассердился усталый и голодный Снифф. И тут они услышали, что кто-то кричит: «Помогите!» Крик доносился из лесу. Кто-то кричал тоненько и прон¬ зительно. У всех троих шерсть на затылке встала дыбом. Муми-тролль помчался на крик, как ядро из пушки. — Погоди! — заорал Снифф. — Я не поспеваю за тобой! Ой! Ай! Спасательная веревка сдавила ему живот и поволокла по земле. Но Муми-тролль и Снусмумрик не остановились, по¬ ка веревка не зацепилась за дерево и они оба не рухнули на землю. — Уберите эту Моррову веревку!* — рассердился Муми- тролль. — Ты что это ругаешься! — сказал Снифф. — Да, ругаюсь! — рявкнул Муми-тролль. — Ведь это фрё¬ кен Снорк зовет на помощь! Я знаю, что это она! * У муми-троллей это самое страшное ругательство, потому что Морра — страшная и коварная хищница.
— Успокойтесь вы оба, — сказал Снусмумрик. Он взял нож и разрезал веревку. Муми-тролль снова пус¬ тился бежать со всех своих коротких ножек. Пробежав немно¬ го, он встретил снорка, посиневшего от ужаса. — Какой-то страшный куст сейчас сожрет мою сестру! — крикнул он. И это была чистая правда. Ядовитый куст, близкий к опасному виду Ангостур, ухва¬ тил фрёкен Снорк за хвостик и медленно тащил ее к себе своими живыми руками. А она, лиловая от ужаса, кричала так, как ни одна фрёкен из рода снорков еще никогда не кричала. — Я иду! Я иду! — крикнул Муми-тролль. — Возьми это на всякий случай с собой, — сказал Снус¬ мумрик и дал ему свой нож (со штопором и отверткой). — И постарайся разозлить его. Ангостуры очень обидчивы. — Паршивый ползучка! Мочалка для мытья посуды! — крикнул Муми-тролль. Ангостуру это вовсе не задело. — Грязная мочалка! Тобой впору горшки ночные мыть! - кричал Муми-тролль. — Старый облезлый крысиный хвост! Ты похож на кошмарный сон, который приснился объевше¬ муся за обедом дохлым поросенком! Тогда Ангостура взглянул на него всеми своими зелеными глазами и отпустил фрёкен Снорк. Одна из его длинных рук метнулась змеей и ухватила Муми-тролля за мордочку.. — Держись! — крикнул Снусмумрик.
— Гнида! — рявкнул Муми-тролль и в один миг отрезал 85 руку Ангостуры. Зрители закричали «ура!». Муми-тролль прыгал туда-сю¬ да, сердито махая хвостом, наскакивая на Ангостуру и приду¬ мывая все новые оскорбления. — Вот здорово! — с восторгом воскликнул Снифф. — Как много плохих слов ты знаешь! Битва становилась все яростнее. Ангостура дрожал от воз¬ мущения, а Муми-тролль покраснел от гнева и напряжения. Под конец уже нельзя было ничего разобрать, один сплошной клубок рук, хвостов и ног! Фрёкен Снорк схватила большой камень и бросила его в ядовитый куст. Но целиться хорошенько она не умела и по¬ пала Муми-троллю в живот. — Ой, какой ужас! — закричала она. — Я убила его! — Уж эти мне девчонки! — сказал Снифф. Но Муми-тролль и не думал умирать, а еще бодрее про¬ должал победоносно сражаться, пока от Ангостуры не остался один пень (правда, самые коротенькие руки он ему оставил). Потом он сложил ножик и сказал: — Ну вот, все в порядке. — Ах, какой ты храбрый! — прошептала фрёкен Снорк. — Да что там! Для меня это дело привычное, — ответил Муми-тролль небрежно. — Странно, — сказал Снифф. — Я лично еще ни разу не видел, чтобы ты... Но тут он громко взвизгнул, потому что Снусмумрик пнул его по ноге. — Ай, что это! — крикнула, подпрыгнув, фрёкен Снорк, ведь она еще не успела вполне успокоиться. — Не бойся, — сказал ей Муми-тролль, — я здесь и сумею защитить тебя. А теперь позволь мне подарить тебе кое-что. И он отдал ей золотой брас¬ лет на ногу. — О... о... о! — воскликнула фрёкен Снорк, прямо-таки по¬ желтев от радости. — Я так ис¬ кала его. Подумать только, какая радость! Она тут же надела его на ногу и начала вертеться, любу¬ ясь им.
— Она хныкала об этом браслете несколько дней подряд, — сказал Снорк. — Я ей говорю про комету, а она знай себе тол¬ кует про браслет. А вы интересуетесь кометой? — Да, — ответил Снусмумрик. — Прекрасно, — с облегчением сказал Снорк. — Тогда мы немедленно устроим совещание. Садитесь. Они сели. — Я назначаю себя председателем и секретарем, — продол¬ жал Снорк. — Есть другие предложения? Других предложений не поступило, и Снорк постучал три раза карандашом по земле. — А что это такое? Ядовитый муравей? — спросила фрё¬ кен Снорк. — Замолчи, ты мешаешь собранию, — оборвал ее Снорк. — Значит, что нам известно? Что это произойдет в пятницу седьмого августа в двадцать часов сорок две минуты. Возмож¬ но, на четыре секунды позднее. — Ядовитый муравей... — задумчиво сказал Муми-тролль. Он сидел и смотрел на челку фрёкен Снорк. У его мамы челки не было. Он видел челку впервые. — Почему меня вечно никто не слушает? — в отчаянии спросил Снорк. — Не знаю, — ответил Снифф, — а что, вас в самом деле никто никогда не слушает? — А ну, замолчите все и слушайте, что говорит Снорк! — рассердился Снусмумрик. — Он хочет, чтобы мы придумали спасательный план. — Мы идем домой, — объяснил Муми-тролль. — А вы, я надеюсь, пойдете с нами? — Этот вопрос мы обсудим на следующем собрании, — от¬ ветил Снорк. — А где ты живешь? — спросила фрёкен Снорк. — Я живу в очень красивой долине с папой и мамой. Папа сам построил наш дом и покрасил его в голубой цвет. Как раз перед отъездом я повесил для тебя качели в саду... — Вот еще выдумал! — воскликнул Снифф. — Да ты то¬ гда еще даже не знал ее! Расскажи лучше про мою пещеру! Послушай-ка, фрёкен Снорк! У меня есть тайна, она начи¬ нается на букву К и оканчивается на А. И она ужасно пре¬ данная! — Не отклоняйтесь от главного вопроса! — взмолился Снорк и снова постучал карандашом. — Во-первых, нужно об¬ судить, успеем ли мы попасть в эту долину раньше кометы.
Во-вторых, будет ли у нас больше шансов спастись в этой долине, чем в каком-либо другом месте. — До сих пор там было все хорошо, — заявил Снифф. — Моя мама все устроит. Ты бы видел, какая у нас там отличная пещера! — У меня, — поправил его Снифф. — А в пещере много жемчужин, я их сам наловил. — Жемчужин? — воскликнула фрёкен Снорк. — А можно делать из них браслеты, ну, кольца на ноги? — Еще бы! — обрадовался Муми-тролль. — И на ноги, и в нос, и в уши, и пояс на живот, и диадемы! — Этот вопрос мы обсудим позднее! — прервал его Снорк и вне себя застучал карандашом. — Хотите вы спастись или нет? — Ну вот, ты опять сломал карандаш, — заметила его се¬ стра. — Мы можем спастись в этой пещере. Кто хочет обе¬ дать? — Ну конечно, мы можем спастись в пещере! — обрадо¬ вался Муми-тролль. — Какая ты умная! — В моей пещере! — крикнул Снифф. — Мы подкатим камни ко входу, заделаем щели в потолке, принесем туда по¬ больше еды и маленький фонарь. Вот будет здорово! — Во всяком случае придется обсудить это на отдель¬ ном собрании, — возразил Снорк. — Подумаем, как распреде¬ лить работу по подготовке и так далее. — Ну конечно, раз ты хочешь, будет у нас еще одно собрание, — успокоила его фрёкен Снорк. — Только сей¬ час мне нужно немножко дров и воды для супа. И цветы на стол. — Какого цвета? — спросил Муми-тролль. Фрёкен Снорк посмотрела на себя, увидела, что она все еще желтая, и сказала: — Фиолетовые. Я думаю, что фиолетовые цветы подойдут мне больше всего. Муми-тролль помчался в лес. А Снорк и Снифф попле¬ лись за дровами и водой. Снусмумрик зажег трубку. Он лег на спину и уставился на красное небо. — Эта идея с пещерой довольно удачна, — сказал он. — А ты не боишься кометы? — Нет, — ответила фрёкен Снорк. — Я не стану смотреть на нее и буду думать о чем-нибудь другом. Воды для супа Снифф не нашел. По запаху он вышел на маленькое озерцо, но на дне его осталось лишь немного ила,
а все бедные кувшинки умерли. Он вернулся, опустив уши, и сказал: — Мне кажется, на всем свете больше не осталось воды. Что скажут об этом рыбы? Остался один сок. — Тогда мы сделаем компот. С этим все ясно. — Нет, не ясно, — возразил ее брат, — должна же быть причина, почему вода исчезает... Он сел рядом с кучей палочек, которые принес. Палочки были все одинаковой длины, он их измерил. — Должна же быть какая-то причина, — повторил он пе¬ чально. — Я думаю, в этом виновата комета, — сказал Снусмумрик. Они поглядели на небо. Начало смеркаться, и небо стало темно-красным. Между деревьями светилась маленькая крас¬ ная искра, похожая на звезду. Но это была не звезда. Она не мигала, не сияла. Она горела. Совсем неподвижная, ведь хвост у нее был сзади. — Вон она! — воскликнул Снорк. Мордочка у фрёкен Снорк медленно позеленела. Прибежал Муми-тролль с букетом цветов. Он сорвал са¬ мые лиловые, какие только нашел. Фрёкен Снорк поглядела на цветы и сказала: — Пожалуй, мне подошли бы желтые, ведь я позеленела. — Нарвать других? — спросил Муми-тролль. — Нет, — ответила она, — но завесь чем-нибудь эту комету, а то я не смогу сварить компот. Муми-тролль завесил комету одеялом. Тогда фрёкен Снорк успокоилась и сварила в своей маленькой кастрюле компот, набрав полные лапки всяких растений. Потом она поделила поровну хрустящие хлебцы. Больше у снорков ничего с собой не было.
После ужина они все улеглись на спальной травяной ци¬ новке, которую сплела фрёкен Снорк. Огонь медленно погас, и наступила ночь. Но над тихим спящим лесом светилась комета, горячая и зловещая. $есь следующий день они шли напрямик по лесу в Муми- дален. Снусмумрик играл для них, чтобы веселее было идти. Часов в пять они подошли к небольшой дороге с большим указательным щитом, на котором было написано: «Танцпло¬ щадка! Сюда! Магазин». — Ах! Я хочу танцевать! — воскликнула фрёкен Снорк и всплеснула лапками.
— Не время сейчас танцевать, когда Земля на краю гибе¬ ли, — ответил Снорк. — Но тогда это для нас последняя возможность потанце¬ вать! — крикнула фрёкен Снорк. — Ну пожалуйста, милый братец! Ведь она погибнет только через два дня! — Может, купим лимонаду в магазине? — предложил Снус¬ мумрик. — И дорога эта идет почти что в нашу сторону, — сказал Муми-тролль. — Можно ведь просто поглядеть на эту танцплощадку, ко¬ гда будем проходить мимо... — вставил Снусмумрик. Снорк вздохнул. И они свернули на эту дорогу. Это была веселая дорожка, она петляла, изгибалась, прыгала туда-сюда и время от времени завязывалась в узел из чистого озорства. По такой дороге не устанешь идти и, пожалуй, быстрее дой¬ дешь до цели, чем по прямой и скучной. — Мне кажется, мы уже вот-вот придем домой. — Расскажи мне немножко о долине, — попросила фрёкен Снорк. — В нашей долине не о чем тревожиться и тосковать, — начал рассказывать Муми-тролль. — Там просыпаешься весе¬ лый и засыпаешь вечером в хорошем настроении. Там есть дерево, по которому удобно лазить, на нем я построю домик. И еще один тайник. Я покажу его тебе. Мама обложила ра¬ кушками все клумбы, а на веранде у нас всегда солнце. Там так хорошо пахнет! У нас есть свой мост, его построил папа. И по мосту можно ездить. А еще я нашел море. У нас теперь собственный кусочек моря. — Раньше ты только и болтал о том, как хорошо в тех местах, где ты еще не бывал, — сказал Снифф. — Так это было раньше, — ответил Муми-тролль. Дорога сделала еще один крутой поворот, и они оказались возле магазина. И надо сказать, это был отличный магазин.
Вокруг него цвели разные цветы на нарядных клумбах. А на 91 столбе лежал серебряный шар, в котором отражались весь лес и белый дом с дерновой крышей. На вывесках можно было прочитать, что в магазине продается стиральный порошок, лакричные тянучки и масло для загара «Прима». Муми-тролль поднялся по лестнице и открыл дверь. Звяк¬ нул маленький колокольчик, и они вошли в магазин. Одна только фрёкен Снорк остановилась у столба и стала смотреть¬ ся в серебряный шар. За прилавком сидела старушка с ма¬ ленькими блестящими мышиными глазками и седыми воло¬ сами. — Надо же! — воскликнула она. — Как много маленьких детей! И что вы хотите? — Лимонада, — ответил Снифф, — лучше красного. — А есть у вас тетради в линеечку или в клеточку? — спросил Снорк. Ведь он собирался записать, что надо делать, если столкнешься с кометой.
— Ну конечно есть, — сказала старушка. — Какую желае¬ те? С голубой обложкой? — Желательно с обложкой другого цвета, голубые тетради нравятся очень немногим сноркам. — А я, пожалуй, куплю пару новых брюк, — сказал Снус¬ мумрик. — Но они не должны выглядеть слишком новыми. Я чувствую себя хорошо только в брюках, которые уже при¬ няли форму моего тела. — Вот, пожалуйста, примерьте, — ответила старушка. Она поднялась по стремянке и сняла брюки, висевшие под потолком. — Они, по-моему, слишком новые, — озабоченно сказал Снусмумрик, — нет ли каких-нибудь по¬ старше? — Это самые старые брюки у меня в ма¬ газине, — объяснила старушка. — Но завтра они станут еще старше, — с надеждой сказа¬ ла она и посмотрела на Снусмумрика поверх очков. — Ну ладно, — решил Снусмумрик. — Я зайду за угол и примерю их. Не знаю, впо¬ ру ли они будут мне. И он исчез в саду. Снорк сел и стал делать записи в своей новой тетради с зеленой обложкой. — А что тебе угодно, милый Муми-тролль? — спросила старушка. — Диадему, — серьезно сказал Муми-тролль. — Диадему? — удивилась старушка. — А на что она тебе? — Он подарит ее фрёкен Снорк! — крикнул Снифф, ко¬ торый сидел на полу и потягивал лимонад через соломинку.— Он просто чокнутый после того, как встретил ее! — И вовсе он не чокнулся, — поправила его старушка, — дарить даме украшение — самое обычное дело. Ты слишком мал, чтобы это понимать. Драгоценности — это единственный достойный подарок даме. — Ах! Ах! Ах! — насмешливо воскликнул Снифф и спря¬ тал мордочку в стакане с лимонадом. Старушка оглядела все свои полки сверху донизу, но диа¬ демы не нашла. — Может, она у вас под прилавком? — подсказал Муми- тролль. Старушка заглянула под прилавок.
— Нет, и там ее нет, — печально призналась она. — Но быть может, пара маленьких снорковых перчаток вас устроит? — Сам не знаю, — ответил огорченный Муми-тролль. Но тут зазвонил дверной колокольчик, и в магазин вошла фрёкен Снорк. — Здравствуйте! — сказала она. — Какое замечательное зеркало у вас в саду, тетя! Я потеряла свое зеркальце, и те¬ перь мне приходится смотреться только в лужи. А мордочка в них делается какой-то странной. Старушка подмигнула Муми-троллю. Она сняла что-то с полки и быстро сунула ему в лапу. Муми-тролль взглянул — это было маленькое круглое зеркало с серебряным ободком, а на его обратной стороне сверкала алая роза из рубинов. Он посмотрел на старушку и радостно засмеялся. Фрёкен Снорк ничего не заметила. — Скажите, тетя, у вас нет каких-нибудь медалей? — Каких-нибудь чего? — удивилась старушка. — Медалей, — ответила фрёкен Снорк. — Красивых звезд, которые мужчины любят носить на шее. — Ах да, разумеется! — воскликнула старушка. — Они на¬ зываются медалями. Она снова оглядела все свои полки сверху вниз, посмот¬ рела под прилавок, обшарила весь магазин. — Неужели, тетя, у вас не найдется одной-единственной медали? — спросила фрёкен Снорк со слезами на глазах. Старушка была в отчаянии, но тут ей в голову пришла идея. Она взяла стремянку и приставила ее к самой верхней полке. Потом сняла с полки шкатулку с елочными игрушками и ос¬ торожно вынула оттуда большую нарядную елочную звезду. — Надо же, как хорошо! — сказала она. — Все-таки у меня нашлась одна медаль! — Ой, какая красивая, — про¬ шептала фрёкен Снорк, поверну¬ лась к Муми-троллю и сказала: — Это тебе. За то, что ты спас меня от ядовитого куста. Муми-тролль онемел от востор¬ га. Он встал на колени, а она наде¬ ла медаль ему на шею. Медаль ос¬ лепительно сияла. — Ах, если бы ты только видел, какой ты стал красивый, — сказала она.
Тогда Муми-тролль достал зеркальце, которое держал за спиной, и протянул ей: — А это тебе! Держи, а я посмотрюсь в него. И они стали по очереди смотреться в зеркальце. А в это время зазвонил дверной колокольчик, и вошел Снус¬ мумрик. — Мне кажется, лучше подождать немного, пока брюки еще немножко постареют... Они еще не приняли форму моего тела. — Досадно, — согласилась старушка. — Но может быть, ты захочешь купить новую шляпу? Снусмумрик с испуганным видом надвинул свою старую зеленую шляпу глубже на глаза. — Большое спасибо, — ответил он. — Но я только что по¬ думал о том, как опасно иметь много вещей. Снорк все время что-то писал в тетради. Наконец он встал и сказал: — Вот еще одна важная деталь, когда речь идет о ко¬ мете: нельзя слишком долго стоять в магазине и выбирать всякую всячину. Снифф! Допивай немедленно свой лимо¬ над! Снифф залпом выпил бутылку и захлебнулся. Послышал¬ ся странный звук, и весь лимонад очутился на ковре. — Меня вырвало! — крикнул он с упреком. — Вечно с ним такая история, — объяснил Муми-тролль. — Ну что, пойдем дальше? — Сколько мы вам должны? — спросил Снорк. Маленькая старушка принялась считать, а Муми-тролль вдруг вспомнил, что у него нет денег. Он поднял брови и поглядел вопросительно на остальных. Но по их мордочкам понял, что у них тоже ни пенни. Вот это номер! Старушка сказала, что они должны 40 пенни за тетрадь, 34 пенни за лимонад. Звезда стоила 3 марки и зеркало 5 ма¬ рок, поскольку на обратной сторо¬ не были настоящие рубины. Итого 8 марок и 74 пенни. Ни один из них не вымолвил ни словечка. Фрёкен Снорк с глубоким X. вздохом положила зеркальце обрат- у\\Х но на прилавок. Муми-тролль при- ' \ нялся развязывать шнурок, на кото¬ ром висела медаль. Снифф погля¬ дел на ковер, мокрый от лимонада.
А Снорк стоял и думал, стала ли его тетрадь дороже или де¬ шевле после того, как он сделал в ней записи. Маленькая старушка посмотрела на них поверх очков: — Вот что я вам скажу, детки мои. Снусмумрик не взял старые брюки, которые стоят ровно восемь марок. Вычитаем одну сумму из другой, и получается, что вы мне ничего не должны. — А это правильно? — удивился Муми-тролль. — Конечно правильно, — ответила старушка. — Ведь брю¬ ки остаются у меня. Снорк попытался сосчитать в уме, но не смог. Тогда он сделал следующую запись в тетради: 5 = 5 без 74 пенни. — Ну вот, — сказала фрёкен Снорк, — все сходится. — Но ведь получается, что семьдесят четыре пенни лиш¬ них. Нам надо их получить? — спросил Снифф. — Не будем мелочными, — заметил Снусмумрик, — ска¬ жем, что все сходится. Они поклонились старушке, а фрёкен Снорк сделала глу¬ бокий реверанс. В дверях она спросила: — А далеко отсюда до танцплощадки? — Совсем близко, — ответила старушка. — Пройдите не¬ множко вперед. Но танцы начнутся, только когда взойдет луна. В лесу Муми-тролль вдруг остановился и сказал: — Эта крыша из дерна не очень-то надежна. Может, ста¬ рушка захочет спрятаться в нашей пещере? — В моей пещере, — поправил его Снифф. — Ну что, пой¬ ти позвать ее? — Сходи, — согласился Снусмумрик. Снифф помчался по дорожке, а они сели на обочину и стали ждать его. — Ты умеешь танцевать этот новый танец, ну, ты знаешь, как он там называется? — спросила фрёкен Снорк. — Нет, — ответил Муми-тролль, — я люблю вальс. Тетрадь — Лимонад (выплюнутый) ■ Медаль — Зеркальце (с рубином) — 40 пенни 34 пенни 3 марки 5 марок Итого: Брюки — 8 марок 8 марок 74 пенни
— Мы не успеем потанцевать, — заметил Снорк. — По¬ смотрите на небо. Они посмотрели (кроме фрёкен Снорк). — Она стала больше, — сказал Снусмумрик. — Вчера она была с муравьиное яйцо. А сейчас она похожа на апельсин, и думаю, что... — Но уж танго-то ты наверно сумеешь танцевать, — переби¬ ла его фрёкен Снорк. — Маленький шаг в сторону и два назад. — Это вроде бы легко, — согласился Муми-тролль. — Ах ты моя бестолковая сестренка, ты можешь когда-ни- будь быть серьезной? — Но ведь мы говорили о танцах, — оправдывалась фрё¬ кен Снорк. — А ты вдруг опять завел речь об этой комете. А мне вот хочется говорить про танцы! Брат и сестра начали снова медленно менять окраску. Но тут прибежал Снифф. — Она не хочет! — крикнул он. — Она укроется в погребе с вареньем! Но она велела передать всем спасибо и послала каждому по леденцу на палочке. — А ты случайно не выпросил их у нее? — спросил Муми- тролль. — Вовсе я не выпрашивал! — возмутился Снифф. — Она сказала, что дает их нам, потому что осталась должна семьде¬ сят четыре пенни. Я только сказал, что она совершенно права. Они пошли дальше, и дорога двинулась вперед вместе с ними. Темное солнце опустилось к верхушкам елей, а после улеглось спать за горизонтом. Вместо него на небо выплыла луна, какая-то странная — тусклая, бледно-зеленая. Комета светила еще ярче. Теперь она была величиной с полную луну и освещала весь лес красным загадочным светом. Танцплощадка находилась на небольшой лесной полянке. Она была украшена венками и светлячками. На опушке сидел большой кузнечик и настраивал скрипку. На полянке было полно народу. Все сидели в ожидании танцев. Маленькие бо¬ лотные привидения повылезали из высохших трясин и лес¬ ных озер. На танцплощадке было полно всякой мелюзги, а под березами сидели и сплетничали древесные духи (древес¬ ные духи — это маленькие дамочки с очень красивыми воло¬ сами, и живут они в стволах деревьев. По ночам они вылеза¬ ют оттуда, чтобы покачаться на листьях. Вообще-то, они жи¬ вут, как правило, в хвойных деревьях). Фрёкен Снорк достала зеркальце, чтобы причесать челку и поглядеть, хорошо ли она заткнула за ухо цветок. Муми-
тролль поправил свою медаль. Он еще никогда не был на большом балу. — Как ты думаешь, кузнечик рассердится, если я немно¬ го поиграю на губной гармошке? — шепотом спросил Снус¬ мумрик.
— Сыграйте вместе, — посоветовал ему Снорк,— научи его играть вот эту песенку: «Все зверюшки прицепили бантики к хвостам». — Хорошая мысль! — согласился Снусмумрик. Он отвел кузнечика за куст, чтобы выучить его новой песне. Чуть погодя из-за куста понеслись негромкие звуки. Один, другой, потом много звуков, трелей и рулад. Букашки, дре¬ весные духи и болотные привидения перестали болтать и вы¬ шли на лужайку послушать. — Красивая музыка, — говорили они, — под нее вполне мож¬ но танцевать. — Мама, — сказала маленькая букашка, показывая на Му¬ ми-тролля, — вон стоит генерал. Вся семья подошла к нему, чтобы полюбоваться медалью. — Какая у тебя красивая челка, — сказали они фрёкен Снорк. Древесные духи посмотрелись по очереди в ее зеркальце с ру¬ биновой розой на обратной стороне, а каждое болотное привиде¬ ние нарисовало в записной книжке Снорка мокрый родовой знак* Но вот зазвучала мелодия песенки «Все зверюшки прицепи¬ ли бантики к хвостам», ни одна нотка не пропала даром. Из-за куста вышли Снусмумрик и кузнечик, старательно наигрывая. Тут поднялась ужасная суматоха, каждый стал искать себе пару, и минуту спустя пары уже кружились по танцплощадке. — Но ты танцуешь очень хорошо,— сказала фрёкен Снорк.— Что это за танец? — Мой собственный, — ответил Муми-тролль, — я только что придумал его. * В старину в Швеции и Финляндии на каждом крестьянском доме был свой родовой знак, рисунок вроде герба.
Снорк выбрал русалочку с окуневой травой в волосах, но двигать ногами в такт у него получалось плохо. Снифф кру¬ жился с самой крошечной малявкой и чувствовал себя очень большим. Было ясно, что малявка им восхищается. Комары плясали сами по себе, а изо всего леса к танцплощадке шли, ступая мягкими лапками, ползли и скакали новые гости по¬ глядеть на танцы. Никто из них не думал о раскаленной ко¬ мете, одиноко летевшей в черный Космос. Примерно в двенадцать часов на полянку выкатили боль¬ шую бочку с яблочным вином и каждому дали по маленькому берестяному кубку. Светлячки улеглись на середине танцплощадки, сцепив¬ шись в большой шар, а все гости уселись вокруг и принялись за бутерброды, запивая их яблочным вином. — А теперь давайте рассказывать интересные истории, — предложил Снифф. — Ты можешь рассказать какую-нибудь интересную историю, малявочка? — Не-е-т, — застеснялась малявка, — ну разве что одну... — Тогда расскажи ее! — Жила-была лесная крыса, ее звали Пимпа, — пробормо¬ тала малявка и робко поглядела на Сниффа, прикрывая мор¬ дочку растопыренными лапками. — Ну и что же было дальше? — спросил малявку Снифф, подбадривая ее. — Вот и вся история, — прошептала малявка и спряталась во мху. Все просто покатились со смеху, а болотные привидения забили хвостами по барабану. — Сыграйте что-нибудь, чтобы можно было насвистеть этот мотивчик! — крикнул Муми-тролль. — Тогда сыграем песню бродяжек, — сказал Снусмумрик. — Но ведь она такая печальная, — возразила фрёкен Снорк. — Нет, сыграйте ее, — попросил Муми-тролль. — Ее так хорошо насвистывать. Снусмумрик стал играть, Муми-тролль насвистывать, а остальные напевать: Не повезло бродяжкам — дом не найти бедняжкам. Бредем, бредем одиноко. Ночи похолодали, ножки-крошки устали, а дом далеко-далёко.
100 Фрёкен Снорк вздохнула. — Ну вот я и загрустила, — сказала она. — Эта песенка про нас. Это мы бредем, бредем одиноко, а дом далеко-далёко! И наши ножки-крошки устали. — Твои ножки устали от танцев, — засмеялся Снорк и осу¬ шил свой кубок. — И вовсе не так уж далеко наш дом! — крикнул Муми- тролль. — Мы придем домой, а у мамы обед готов. Она по¬ хвалит нас: «Молодцы, что нашли дорогу домой», а мы ска¬ жем ей: «Ты не знаешь, что с нами приключилось!» — И у меня будет жемчужный браслет на ногу, — прошеп¬ тала фрёкен Снорк. — А из одной жемчужины мы сделаем тебе булавку для галстука. — Хорошо, — согласился Муми-тролль, — хотя я ношу галстук довольно редко. — А одну жемчужину я повешу на шею своей тайне,— заявил Снифф. — У меня есть тайна. Она начинается на К и оканчивается на А. Она все время скучала обо мне, пока я путешествовал. — Может, она кончается на КА? — спросил Снорк. — А вот и не скажу! — крикнул Снифф. — И не смей от¬ гадывать! Снусмумрик играл одну песню за другой, сонные сумереч¬ ные песни, прощальные песни. Малявки и болотные приви¬ дения подались назад в лес. Древесные духи исчезли, а фрё¬ кен Снорк уснула с зеркальцем в лапке. Наконец песни умолкли, и на лужайке стало тихо. Свет¬ лячки погасли. Медленно-медленно наступило утро. Т1ятого августа птицы уже не пели. Солнце светило так сла¬ бо, что его было почти не видно. Но над лесом стояла комета, большая, как колесо, а вокруг нее горело огненное кольцо. Снусмумрику не хотелось играть. Он шел поодаль, погру¬ женный в раздумья. Остальные тоже молчали. Один Снифф то и дело хныкал, что у него болит голова. Было ужасно жарко. Но вот лес кончился. Перед ними открылись длинные пес¬ чаные дюны. Бесконечные мягкие песчаные холмы, кое-где поросшие диким овсом. Муми-тролль остановился и понюхал воздух.
— Я не чувствую запаха моря, — сказал он. — Здесь плохо пахнет... — Это просто пустыня, — мрачно заметил Снифф. — Пус¬ тыня, где наши кости побелеют, и никто их даже никогда не найдет. У меня голова болит! Идти по песку было тяжело. Они пошли дальше вверх и вниз, с холма на холм. — Поглядите-ка! — воскликнул Снорк. — Вон идут хатиф¬ натты. Впереди по дюнам шествовала вереница хатифнаттов. Не отводя застывшего взгляда от горизонта, они шли и беспо¬ койно махали лапами. — Они идут на восток, — сказал Снорк. — Может, лучше всего пойти за ними. Ведь вы знаете, у них особенное чутье. — Но ведь домой-то нам идти на запад, — возразил Муми- тролль. — Папа с мамой живут на западе. И он пошел напрямую к Долине муми-троллей. — А теперь я еще и пить хочу, — хныкал Снифф. Но никто ему не ответил. Песчаные дюны становились длиннее. Земля была покры¬ та морскими водорослями, которые в свете кометы казались красными. Здесь были галька и ракушки, куски коры, дерева и пробки — все, что можно найти на морском берегу. Но моря больше не было. Они стояли рядом и молча смотрели на эту картину. Там, где раньше было море, где на мягких голубых волнах кача¬ лись чайки, зияла пропасть. Со дна этой пропасти поднимал¬ ся пар, там что-то бурлило, оттуда плыл странный резкий запах. Перед их глазами берег обрывался, образуя зеленые скользкие ущелья. — Моря не стало, — слабым голосом сказала фрёкен Снорк. — Куда оно пропало?
102 — Не знаю, — пробормотал Муми-тролль. — Хорошо, что мы не рыбы! — хихикнул Снифф, пытаясь казаться храбрым. Но Снусмумрик сел, опустил голову на лапы и закричал: — Прекрасное море! Совсем исчезло! Теперь не поплывешь на яхте, не искупаешься, не поймаешь большую щуку. Не будет ни штормов, ни прозрачного льда! Луна не будет больше отра¬ жаться в нем! А берег теперь уже вовсе не берег, а непонятно что! Муми-тролль сел рядом с ним и сказал: — Оно вернется. Все вернется, когда комета улетит. Разве ты не веришь в это? Но Снусмумрик ему не ответил. — А как мы перейдем на другую сторону? — вдруг спро¬ сил Снорк. — Мы не успеем обойти эту дыру за два дня. Ответа он не получил. — Нам нужно устроить собрание, — продолжал Снорк. — Я предлагаю себя в качестве председателя и секретаря. У вас есть предложения? — Полететь, — сказал Снифф. — Идти дальше, — пробормотал Муми-тролль. — Не валяйте дурака, — ответил Снорк, — нам сейчас не до этого. Ваши предложения единогласно отклоняются. Пред¬ лагайте что-нибудь другое.
— Предлагай сам! — сердито крикнул Муми-тролль. — Не- 103 чего тут предлагать! Запиши в своем блокноте, что, когда ко¬ мета прилетит, от нас останется пюре. Ведь и Снусмумрик не верит, что мы можем спастись! Наступило полное молчание. Потом Снусмумрик поднялся и сказал: — Мы перейдем морское дно на ходулях. И тогда успеем. — Правильно! — крикнул Муми-тролль. — Прекрасная идея! Мы должны найти ходули! Должны спастись! Мы вер¬ немся домой! Все бросились искать ходули. Нигде нельзя найти столько всякой всячины, как на морском берегу. Муми-тролль нашел веху, разломанную пополам. Фрё¬ кен Снорк нашла палку от метлы и весло. Снусмумрик отыскал удочку и флагшток. Снифф нашел жердь для хмеля и ломаную переносную лестницу. А Снорк вернулся в лес и принес оттуда два тоненьких еловых ствола одинаковой длины. Потом они снова собрались и стали учиться ходить на ходулях. Снусмумрик уверенно шагал на ходулях взад и впе¬ ред и показывал, как это делается. — Шире шаг! — кричал он. — Спокойнее! Не думайте ни о чем! Ступайте как бы ощупью! Не смотрите вниз, когда теряете равновесие! — У меня кружится голова! Меня рвет! — вопил Снифф. — Послушай-ка, Снифф, — сказал Снусмумрик, — вполне возможно, на дне моря лежат затонувшие сокровища.
104 Снифф тут же забыл про плохое самочувствие. — Посмотрите на меня! — воскликнула фрёкен Снорк.— Я научилась! Я научилась! Я ни о чем не думаю, иду ощупью! — Да уж мы тебя знаем, — ответил ее брат. Через час Снусмумрик сказал: — Ну, мне кажется, вы уже научились. Пора отправляться в путь. — Подождите немножко! Я должен еще чуть-чуть потре¬ нироваться! — попросил Снифф, глядя вниз на морское дно. — Ждать больше нельзя, — ответил Снусмумрик, — помни¬ те, нужно остерегаться тины и трещин. За мной! Сунув ходули под мышку, они один за другим стали спус¬ каться вниз при свете красных сумерек. Они цеплялись ла¬ пами за водоросли и скользили и почти не видели друг друга из-за поднимающихся испарений. — Помните, что вам придется отвечать за меня! — заявил Снифф. — Да помним, помним, — ответил Муми-тролль, — успо¬ койся. Перед ними простиралось морское дно. Это была печаль¬ ная картина. Красивые водоросли, прежде колыхавшиеся в прозрачной морской воде, теперь лежали мертвые, черные, а рыбы жалобно трепыхались в оставшихся кое-где лужах. Запах стоял отвратительный. Медузы и мелкие рыбешки валялись повсюду, с трудом глотая воздух. Фрёкен Снорк бегала взад и вперед, опуская их в лужицы. — Вот так, вот так, — приговаривала она, — скоро все опять будет хорошо... — Мне их очень жаль, — сказал Муми-тролль, — но всех спасти, я думаю, нам все равно не удастся. — Ну хотя бы несколько! — ответила фрёкен Снорк, вздыхая. Она встала на ходули и побрела за остальными. Комета уже намного увеличилась. Она, казалось, тяжело дышала и трепетала, купаясь в водяных парах. А они, словно длинно¬ ногие букашки, брели все дальше и дальше по морскому дну. Здесь и там из песка вздымались огромные темные горы. Их вершины были раньше островками и рифами, к которым причаливали прогулочные корабли, возле них тогда плеска¬ лись разные малявки. — Я никогда больше не буду плавать там, где глубоко, — заявил, вздрагивая, Снифф. — Подумать только, все это рань¬ ше лежало под тобой!
Он поглядел вниз в трещину, где еще задержалась вода, там кишмя кишела таинственная жизнь. — Но это красиво, очень красиво! — воскликнул Снус¬ мумрик. — И к тому же до нас здесь еще никто не бывал... — Вот он! — завопил Снифф. — Сундук с сокровищами! Ты говорил, что здесь лежат затонувшие сокровища! Он бросил ходули и стал вытаскивать сундук из песка.
— Помогите! — крикнул Снифф. — Он заперт! Он застрял в песке! — Мы не можем унести его, — возразил Снорк. — Он слишком большой. Милый Снифф, поторапливайся! Ты най¬ дешь кое-что получше, когда придешь домой. И маленький зверек Снифф поплелся дальше, сморщив в отчаянии мордочку. Скалы становились все выше и мрачнее, землю прорезали трещины. Ходули то и дело застревали в них, и путешествен¬ ники шли все медленнее и медленнее. Время от времени кто- то из них падал мордочкой вниз. Они уже больше не болтали, а только шли, шли и шли... И вдруг перед ними оказался затонувший корабль. Бедняга выглядел ужасно печально. Мачта была сломана, а разбитые борта обросли ракушками и морской травой. Снасти унесло течение. Но носовая фигура сохранилась. Она смотрела поверх них куда-то вдаль и пе¬ чально улыбалась, думая о своем. — По-твоему, они успели спастись? — прошептала фрёкен Снорк. — Конечно успели, — ответил Муми-тролль. — Ведь у них были спасательные шлюпки. Пойдем дальше. Это слишком печальное зрелище. — Погодите немножко! — крикнул Снифф и спрыгнул с ходулей. — Тут что-то блестит! Наверное, золото! Он подлез под остов корабля и начал рыться в водорослях. — Кинжал! — крикнул он. — Золотой! А на рукоятке дра¬ гоценные камни. Фрёкен Снорк наклонилась, чтобы поглядеть, и потеря¬ ла равновесие. Она качнулась вместе с ходулями вперед, по¬ том назад, закричала тоненьким дискантом, описала дугу и рухнула в черное брюхо корабля. Муми-тролль бросился спа¬ сать ее. Он вскарабкался по ржавой якорной цепи, прошел, скользя, по кучам водорослей вдоль палубы и заглянул в темный трюм. — Где ты? — крикнул он. — Здесь! — пропищала фрёкен Снорк. — Ты ушиблась? — Нет, только испугалась. Муми-тролль спрыгнул в трюм. Вода дохо¬ дила ему до живота. Мерзко пахло плесенью. — Вечно этот Снифф со своими драгоцен¬ ностями! — сказал он.
— Но я понимаю его, — возразила фрёкен Снорк. — Я обо- 107 жаю драгоценные камни, золото и жемчуг! Может, и тут что- нибудь есть... Давай... — Здесь слишком темно. И могут прятаться какие-нибудь ужасности. — Понятно, — послушно ответила фрёкен Снорк. — Тогда подними меня, пожалуйста. И Муми-тролль подсадил ее на край люка. — Ну как вы там? — крикнул Снусмумрик. — Я снова спасена! — радостно ответила фрёкен Снорк и достала зеркальце, чтобы поглядеть, не разбилось ли оно. Но зеркальце, слава Богу, было цело, и рубины на его оборотной стороне не осыпались. В зеркальце она увидела свою мокрую челку, черный люк, уши Муми-тролля, а за ним в темноте что-то другое. И это другое шевелилось и медленно приближалось к Муми-троллю. — Берегись! — крикнула она. — Там что-то позади тебя! Муми-тролль оглянулся. Это была каракатица, самое опасное морское чудовище. Гигантская каракатица подползла к нему из темноты. Муми-тролль попытался вскарабкаться вверх, но доски бы¬ ли слишком скользкие. Он каждый раз сползал вниз и шло-
хался в воду. Фрёкен Снорк сидела наверху и кричала, все еще продолжая держать зеркальце в лапе. А каракатица подползала все ближе. Внезапно она остановилась и зажмурилась. Зеркальце пой¬ мало огненный диск кометы и послало ослепительный зайчик прямо в морду каракатице. Она испугалась. Ведь каракатица всю свою жизнь прожила в темноте на дне глубокого моря. И вот темнота исчезла. И море исчезло. А тут еще этот от¬ вратительный красный свет ударил ей в глаза! Каракатица вздохнула и осталась лежать в трюме, обхватив голову всеми своими руками-щупальцами. — Фрёкен Снорк, ты спасла мне жизнь! — воскликнул Муми-тролль. — Да еще каким остроумным способом! — Это получилось нечаянно, — ответила фрёкен Снорк, — но я хотела бы спасать тебя от каракатиц каждый день! — Ну нет, уж это было бы слишком, — испугался Муми- тролль. — Пошли, я хочу убраться отсюда поскорее. Весь день они шли по пустынному морскому дну, опуска¬ ясь все глубже и глубже. Им попадались на пути огромные глубоководные раковины, вовсе не похожие на те, которые находят на берегу. Они были украшены зубцами и затейли¬ выми извилинами и раскрашены в яркие цвета. — В них можно жить, — сказала фрёкен Снорк. — Слышите, как они шумят? Может, в них кто-нибудь сидит и что-то шепчет? — Это море,— ответил Снусмумрик.— Раковина помнит море. Ему захотелось играть, и он достал губную гармошку. Но она не издала ни одного звука. Водяные пары прогнали все нотки. — Это плохо, — вздохнул огорченный Снусмумрик. — Папа починит ее, когда мы придем домой, — успокоил его Муми-тролль. — Он может починить все что угодно, стоит ему только захотеть. — Скоро мы подойдем к самому глубокому месту, — пред¬ упредил Снусмумрик, — идите осторожно. Водорослей здесь больше не было. Покрытое серым илом морское дно резко пошло вниз. А потом вдруг дна вовсе не стало. Оно исчезло в пропасти среди теней и водяного пара. Никто не подошел к краю пропасти, они молча стали оги¬ бать ее. Одна лишь фрёкен Снорк оглянулась и посетовала на то, что там осталась самая красивая раковина. Ослепитель¬ но-белая, она сияла в полумраке. Море в ней не пело. — Не подходи к ней, — сказал Муми-тролль, — это опас¬ ное место. Там, внизу, прячутся невиданные чудовища. Они живут в тине...
Наступил вечер. Они держались вместе, прислушиваясь к этой странной тишине. Все вокруг было мягким, мокрым и удивительно тихим. Им не хватало обычных негромких зву¬ ков, которые слышны по вечерам на земле: шелеста листвы под ветром, щебетанья птиц, шагов тех, кто спешит домой. Они не решались развести огонь и боялись заснуть по сосед¬ ству с опасными чудовищами, которые, быть может, следили за ними, скрываясь в этой глубине. Наконец они забрались на высокий утес, где почувствовали себя в большей безопас¬ ности, и доели остатки хрустящих хлебцев из запаса фрёкен Снорк и ее брата. Муми-тролль вызвался первым стоять в карауле и пред¬ ложил отдежурить также за фрёкен Снорк. Остальные усну¬ ли, тесно прижавшись друг к другу. А он сидел, уставясь на
мертвое морское дно. В свете кометы оно казалось красным, а тени были черные, бархатные. Глядя на эту мрачную картину, Муми-тролль думал о том, как, должно быть, боялась Земля этого приближающегося к ней огненного шара. Он думал о том, как сильно любил все это: лес и море, дождь и ветер, траву и мох. О том, что жить без всего этого было бы невозможно. Но потом он вспомнил о маме и решил, что она знает, как все это спасти. проснулся и сказал: — Она прилетит завтра. Все взглянули на комету (фрёкен Снорк робко, из-под челки). Комета стала большая до ужаса. Вокруг нее полыхал венец дрожащих огней. Водяной пар исчез, открылась широ¬ кая панорама морского дна. — Доброе утро! — сказал Снусмумрик и надвинул шляпу на уши. — Пора отправляться в путь! Было время завтрака, когда им повстречался какой-то скрут на велосипеде. На спине у него сидел в мешке его ма¬ лыш. На багажнике велосипеда лежал чемодан, масса узелков болтались, повешенные на руль. Лицо у Скрута было ужасно красное, и он, поглядев на них, даже не поздоровался. — Привет! — крикнул ему Муми-тролль. — Ты что, не уз¬ наешь меня? Переезжать собрался?! Скрут слез с велосипеда и быстро сказал:
— Из Долины муми-троллей уехали все до одного. Что же мне, оставаться и ждать комету? — А кто сказал, что комета упадет в Муми-дален? — спро¬ сил Снорк. — Выхухоль, — ответил Скрут. — Ну а мои папа с мамой? — крикнул Муми-тролль. — Они-то уж точно остались! Ведь они ждут меня! — Да, да, да, — нетерпеливо ответил Скрут, — они сидят на веранде. Но мне до этого дела нет! Между прочим, ты не успеешь... И Скрут покатил дальше. Волосы у него стояли дыбом. Они постояли и поглядели ему вслед. — Чемодан! — удивился Снусмумрик. — Узелки и пакеты! В такую-то жару! Пошли дальше! Немного погодя они повстречали несколько сотен хатиф¬ наттов. Они шли на восток. На морском дне было полным- полно беженцев. Мелкий народец, малявки всякого рода, се¬ мейства мышей, мышиные тролли и лесные зверюшки. И все они бежали из Долины муми-троллей. Почти все шли пеш¬ ком, некоторые, самые перепуганные, бежали, но семейные раздобыли телеги или даже коляски, а кое-кто прихватил с собой весь дом. Все они бросали испуганные взгляды на небо, и почти ни у кого не было времени поздороваться. — Как странно, — печально сказал Муми-тролль, — я дав¬ но знаю многих из них, и мы давно не виделись. А ведь есть о чем поговорить, и особенно сейчас! — Они боятся! — объяснил Снусмумрик. — Да ну! — сказал Муми-тролль. — У себя дома ничего не страшно! — По-моему, мы ужасно храбрые! — крикнул Снифф и замахал кинжалом так, что драгоценные камни засверкали. — Я не считаю, что мы такие уж храбрые, просто привыкли к этой комете. Мы уже почти знакомы с ней. Мы первыми узнали про нее и видели, как она растет, становится все боль¬ ше и больше. Подумать только, как ей, наверно, одиноко...
112 — Да, — согласился Снусмумрик, — должно быть, очень одиноко тому, кого все боятся. Фрёкен Снорк взяла Муми-тролля за лапку. — Во всяком случае, — сказала она, — я обещаю не боять¬ ся, пока ты не боишься. И наконец они вышли на другой берег. Они спрыгнули с ходулей, стали валяться на песке, бегали по лесу, крича¬ ли, смеялись и обнимали друг друга. — Мы почти дома! — кричал Муми-тролль. — Торопитесь! Торопитесь! Папа с мамой сидят на веранде и ждут! Но дорога домой была гораздо длиннее, чем они думали. В лесу они встретили одного хемуля. Он сидел с альбомом для марок в лапах и разговаривал сам с собой. — Суматоха и беготня — сказал Хемуль. — Все суетятся и бегут, а в чем дело, ни один не скажет! — Привет! — крикнул Муми-тролль. — Ты случайно не род¬ ственник Хемулю, который любит ночных бабочек? — Он мой двоюродный брат по отцу, — ответил Хемуль с плохо скрываемым отвращением, — большой осел. Мы с ним больше не родня, я порвал с ним знакомство. — А почему? — удивился Снифф. — Он ужасно ограниченный. Ничем не интересуется, кроме своих насекомых. Насекомые, насекомые, насекомые — един¬ ственное, что его занимает. Провались земля у него под ногами, он и то не заметит!
— Это Земля и собирается сделать, — объяснил Снорк. — Точнее, завтра в двадцать часов сорок две минуты. — Что? — воскликнул Хемуль. — Стало быть, опять будет суматоха? Я целую неделю раскладывал марки, просмотрел каждый штамп. И чем же дело кончилось? Унесли мой стол! Вытащили из-под меня стул. Заперли дом! И теперь я сижу здесь, марки перепутаны, свалены в кучу. И никто не может объяснить мне, что происходит. — Милый Хемуль, — сказал Снусмумрик очень медленно и отчетливо. — Дело в том, что завтра прилетит комета, кото¬ рая столкнется с Землей! — Столкнется? — повторил Хемуль. — Но при чем тут коллекция марок? — Коллекция ни при чем. При чем тут блуждающая хвос¬ татая звезда. И когда она прилетит сюда, от твоих марок мало что останется. — Избави Бог! — воскликнул Хемуль и подобрал свои юбки (надо сказать, что этот хемуль носил юбки, почему — никто не знает. Может, ему в голову не приходило попробо¬ вать надеть брюки). — А куда же тогда мне деваться? — растерянно спросил он. — Ты можешь пойти с нами, — предложила фрёкен Снорк. — Можешь сам спрятаться и спрятать свои марки в нашей краси¬ вой пещере. — В моей красивой пещере, — поправил ее Снифф. И Хемуль отправился с ними в Муми-дален. Идти в ком¬ пании с Хемулем было нелегко. Один раз им пришлось вер¬ нуться на несколько километров назад, чтобы подобрать мар¬ ку с типографской опечаткой, которую он обронил. А два раза он поскандалил со Снорком о чем-то, чего ни один из них не понимал (они уверяли,- что это дискуссия, но остальные при¬ няли ее за обыкновенный скандал). Снифф шел отдельно от них и был необычно молчалив. Он думал о котенке. Не забыла ли мама Муми-тролля нали¬ вать ему в блюдечко молоко? А вдруг киска не поймет, что нужно любить его, Сниффа, и полюбит Муми-маму? Станет ли она ласкаться к нему, когда он придет, или уйдет прочь, задрав хвост? Этих кошек так трудно понять. Лучше всего просто намекать другим, что у тебя есть кто-то, кто тебя ужас¬ но любит. Снифф очень гордился тем, что во время этого долгого путешествия он ни разу не промолвил ни словечка про какого-нибудь котенка.
— Вы слышите? — спросил вдруг Снусмумрик и вынул трубку изо рта. — Подул ветер... Они остановились и прислушались. Откуда-то издалека, из леса, доносился свист, который быстро перешел в тонень¬ кое завывание. Но ветки деревьев не шевелились. — Поглядите! — закричал Снорк. Высоко над верхушками деревьев летело огромное облако. Оно поднималось и затмило все красное небо. И внезапно это облако нырнуло в лес. Это были кузнечики — миллионы боль¬ ших зеленых кузнечиков. Они тут же стали пожирать лес. Они грызли его с хрустом. Обгладывали кору одного дерева за дру¬ гим, грызли, рвали, срывали. Они собирались в кучи, прыгали, ползали. Фрёкен Снорк забралась на камень и кричала. — Миленькая, — сказал Снорк, — ведь это только кузне¬ чики. Ведь ты помнишь кузнечика, который играл на скрипке на балу? — Но ведь они кишмя кишат! — крикнула фрёкен Снорк. А один-то кузнечик не может кишмя кишеть! Не может! — А как вы думаете, они едят почтовые марки? — испу¬ ганно спросил Хемуль, обнимая альбом с марками. — Бедный красивый лес! — закричал Муми-тролль. — Вы только посмотрите, на что он стал похож! Деревья стояли голые, обглоданные. Земля была совер¬ шенно голая! Остался лишь единственный цветочек за ухом у фрёкен Снорк. Но вот огромное облако голодных кузнечиков поднялось в небо и улетело на запад. Лес снова затих. Снорк сел и записал в своей тетрадке: «Катастрофа номер один». — А знаете ли вы, что комета всегда влечет за собой ка¬ тастрофы? — спросил он. — Какие катастрофы? — удивился Снифф.
— Тучи кузнечиков, чуму, землетрясение, — перечислил 115 Снорк, — наводнения, циклоны и тому подобное. — Одним словом, беспокойство, — пробормотал Хемуль. — Нет покоя, да и только! Они пошли дальше по обглоданному лесу. «Хоть бы они не сожрали наш сад! — думал Муми-тролль.— Мама бы этого просто не вынесла. И папин табак на грядках...» — Милый Снусмумрик, сыграй что-нибудь, — попросил он. — Что-нибудь печальное. — Губная гармошка сломалась, — ответил Снусмумрик. — Вернулись только несколько ноток. — Ну сыграй тогда хотя бы их! И Снусмумрик сыграл песню бродяжек: бродяжкам, бедняжкам. Ночи одиноко, а мы далеко-далёко. — Это звучит просто ужасно, — заявил Хемуль. И их усталые ножки-крошки побрели дальше. Вечером по¬ дул ветер. Вначале это был обычный сердитый ветер. Но сила его все увеличивалась и достигла пяти, потом шести баллов. Скоро задул семибалльный, который перешел в шторм. Они шли по большому болоту, когда начало штормить. — Катастрофа номер два! — крикнул Снорк и помахал тет¬ радкой. — Идет циклон! И тут ветер вырвал у него из лапы тетрадку. Она полетела высоко-высоко, и вместе с ней улетели все указания, как мож¬ но спастись от кометы. — Нас несет к дому! — обрадовался Муми-тролль. — Как здорово, что ветер дует в нашу сторону!
Ветер с воем настиг их на болоте. Он попытался сорвать шляпу с головы Снусмумрика, опрокинул Сниффа на голову, сорвал с Муми-тролля медаль и поднял ее к небу. — Мне страшно! — закричала фрёкен Снорк. — Держите меня за лапу! Муми-тролль крепко сжал ее лапку. «Ах, если бы у меня был большой воздушный шар! — поду¬ мал он. — Мы улетели бы домой... Прямиком к маме с папой...» И вдруг Хемуль взвыл сильнее туманной сирены. Шторм подхватил его альбом и понес его вместе со всеми марками, с типографскими опечатками, водяными знаками. Он полетел птицей и становился все меньше и меньше... Хемуль побежал за ним вдогонку. Шторм задрал его юбки, они развевались, хлопая на ветру. Хемуль порхал, как большой бумажный дра¬ кон, пока не зацепился за куст. Платье задралось ему на го¬ лову, и он потерял всякую надежду. Немного погодя он почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. — Оставьте меня в покое, — взвыл он, — я несчастный Хе¬ муль, потерявший альбом с марками! — Я знаю, — ответил Муми-тролль, — это очень печально. Но, к сожалению, мы должны одолжить у тебя платье. Мы сделаем из него воздушный шар. Нам нужно поскорее до¬ браться до дома. Комета прилетает! Будь добр, сними платье!
— Не приставай ко мне! — истерично закричал Хемуль. — И не говори про кометы! Я их терпеть не могу! Шторм уже достиг десяти баллов. На горизонте показа¬ лось черное облако в виде спирали. Завихряясь, оно двига¬ лось к ним все ближе и ближе. — Снимай платье! — заорал Снусмумрик. Никто не слышал, что Хемуль ответил. И хорошо, потому что он некрасиво выругался. Через секунду они стащили с него платье через голову. Это было огромное платье с вола¬ нами, которое Хемулю досталось от тетки по материнской линии. Стоило только завязать ворот и рукава, как оно пре¬ вратилось в прекрасный воздушный шар. Черное облако было уже совсем близко. — Держись и не разжимай лапы! — приказал Снусмум¬ рик. — Сейчас мы полетим за твоим альбомом! Все крепко ухватились за волан платья Хемуля, ветер вле¬ тел в него и поднял в воздух. Черное облако уже накрыло болото и с воем и ревом бросилось догонять их. Земля исчез¬ ла у них из-под лап. Наступила кромешная мгла. А они по¬ летели далеко-далеко на запад в ночной мрак. Незадолго до полуночи циклон задохнулся и выбился из сил. Воздушный шар медленно опустился в лес и повис на высоком дереве. Долгое время все молчали. Они сидели, съе¬ жившись, на ветках, смотрели на красный сумрак леса и слу¬ шали, как циклон улетает прочь, все дальше и дальше. Под конец слышался только слабый вой, а вскоре он и вовсе затих. Наступила тишина. Тогда Снусмумрик спросил: — Ну как вы там? — Я-то здесь, — ответила самая маленькая тень. — Если только это я, а не какая-то несчастная соринка, которую унес шторм. Говорил я, что вы будете за меня отвечать! — Кто же это, как не ты! — сердито заметил Хемуль. — От тебя так легко не отделаешься. А я вот хочу спросить, получу ли я обратно свое платье? — Получай, пожалуйста, — ответил Снорк, — и спасибо, что одолжил нам его. — А где фрёкен Снорк? — крикнул Муми-тролль. — Здесь, — ответила она из темноты. — И зеркальце у меня сохранилось. — А у меня шляпа! — заявил Снусмумрик и засмеялся. — И губная гармошка! И перышко на шляпе!
Хемуль натянул на себя платье. — Я вижу, вы в отличном расположении духа, — сказал он. — Терпеть не могу смятые воланы! Больше никто из них не смог сказать ни словечка. Они уснули на ветвях большого дерева. Усталые и измученные, они проснулись на другой день лишь в двенадцать утра. ^ пятницу седьмого августа стояла ужасная жара, ветра не было вовсе. Никто из них не знал, который час. Они просто почувствовали, что уже поздно. Комета стала огромной, и было ясно видно, что она наце¬ лилась на Муми-дален. Огненное кольцо вокруг нее пылало белым пламенем и светило с кошмарной силой. Муми-тролль первым слез с дерева. Он осторожно огля¬ делся, понюхал воздух и закричал: — А здесь все зелено! Здесь повсюду листочки и цветы! Лес был не объеден, он выглядел здесь таким, каким и должен быть лес. Похоже было, что до дома недалеко. В этот день каждая малявка, каждый муравей забились по¬ глубже в землю, а птицы молча сидели на деревьях и ждали. — Ну, дорогая сестричка, — сказал Снорк, — не хочешь ли ты сегодня заткнуть за ухо цветочек? — Как мило с твоей стороны подумать об этом, — ответила она, — но мне сегодня не до этого. Мне страшно. А Снифф думал про своего котенка. Сидит ли он на ле¬ сенке веранды? Скажет ли он что-нибудь, увидев его? Про¬ мурлыкает ли хотя бы что-нибудь? А вдруг он забыл его? Ведь котенок такой маленький! Снифф ужасно волновался. Под конец он даже начал потихонечку хныкать. — Все это прекрасно, скажу я тебе, — заметил Снусмум¬ рик. — Но попробуй идти немножко быстрее. Нам нужно то¬ ропиться... — Торопиться! — воскликнул Хемуль. — Все торопятся! Все скандалят! Нет покоя на этой земле! — Он долго ходил и искал свой альбом, и мордочка у него сморщилась от горя. Стояла нестерпимая жара, а у них не осталось ни еды, ни питья. Они все шли и шли. «До чего странным становишься, когда сильно хочешь чего-нибудь, — думал Муми-тролль. — Мне кажется, что я точно чувствую вкусный запах свежих булочек». Он вздохнул
и пошел дальше. Немного погодя он остановился, поднял мордочку, снова принюхался и помчался бегом. Лес стал редеть. Запах свежих булочек стал еще отчетли¬ вее. И вдруг он увидел Долину муми-троллей и свой голубой муми-дом, спокойный, привычный, такой же, как до их путе¬ шествия. А в доме его мама преспокойно пекла сдобное печенье с корицей. — Наконец-то мы дома! Мы дома! — закричал Муми- тролль.— Я знал, что все будет хорошо! Идите сюда! Поглядите! — Это про тот мост ты рассказывал? — спросила фрёкен Снорк. — А это наверняка дерево, по которому удобно лазить. Какой чудесный дом! Какая красивая веранда! Снифф поглядел на лесенку веранды. Но никакой котенок его там не ждал. Мама Муми-тролля сидела в кухне и украшала торт розо¬ выми взбитыми сливками. На торте красовалась затейливая шоколадная надпись: «Моему любимому Муми-троллю». Вер¬ хушка торта была украшена звездой из глазури. Мама тихонько насвистывала песенку и время от времени поглядывала в окно. Муми-папа беспокойно ходил из одной комнаты в другую, явно не в себе. — Почему они не идут? — воскликнул он. — Уже скоро- половина второго. — Придут, — ответила мама. — Не волнуйся. Приподними, пожалуйста, торт, я подстелю под него ажурную бумажку. Сниффу я позволю облизать блюдо, он это любит...
Папа вздохнул и приподнял торт. — Не надо было разрешать им уезжать из дома, — сказал он, — но ведь мы не понимали... И тут они увидели Выхухоля. Философ вошел и уселся на дровяной ларь. — Ну, что там с этой кометой? — спросила мама. — Летит на всех парах, — ответил он сердито и добавил: — Нашли время печь торты! — А что, нужно было испечь печенье с корицей? — спро¬ сила мама. — Хм, может быть, несколько штучек, пока мы ждем. Съев три печенинки, он сказал: — Никак ваш сын бежит по мосту! В какой-то очень пе¬ строй компании. — Муми-тролль? — крикнула мама и уронила лопаточку, которой снимала печенье, в ведерко с помоями. — И ты гово¬ ришь об этом только сейчас! Она выбежала из дома на пригорок, а папа бросился за ней. Вот он явился! А вот и Снифф... А с ними куча всякого народу, кого папа с мамой не знали. — Как же я ждала вас! — воскликнула мама. — Дай мне тебя обнять! Какие вы худые и грязные! Ах как я рада... Про¬ сто глазам своим не верю! — Мама! Папа! — закричал Муми-тролль. — Я сражался! Сражался с ядовитым кустом и победил! Чик-чик! И обрубил ему руки, под конец остался один только ствол! — Ах какой ты смелый! — воскликнула мама. — А кого это ты к нам привел? — Это фрёкен Снорк, — ответил Муми-тролль, — а это Снорк. А вот Снусмумрик, мой лучший друг. А это Хемуль, который собирает почтовые марки. Все пожали друг другу лапы. — Это интересно, — ска¬ зал папа Муми-тролля, — от¬ личное хобби собирать марки. — И вовсе это не хоб¬ би! — рявкнул невыспавший- ся Хемуль. — Это моя про¬ фессия. — Вот как, — ответил па¬ па, — тогда вам, наверное, бу-
дет приятно посмотреть на альбом с марками, который вчера сюда принесло ветром? — Что? — заорал Хемуль. — Да, да, — подтвердила мама, — я поставила тесто подни¬ маться вчера вечером, а наутро оно было усыпано противны¬ ми маленькими клейкими бумажками. — Клейкими бумажками? — переспросил Хемуль, побле¬ днев. — А они остались у вас? Где они? Отвечайте во имя всех нехемульских хемулей, вы их выбросили? — Вот они все. Сушатся, — ответила мама и показала на бельевую веревку, натянутую между кустами сирени. Хемуль бросил один-единственный взгляд на свой крас¬ ный альбом и закричал от радости. И побежал, спотыкаясь, к маркам так быстро, как только ему позволяли оборванные воланы платья. — Везет же некоторым! — с горечью сказал Снифф. Киска не пришла его встречать. Он с упреком показал на блюдечко с молоком, стоявшее на лесенке веранды. — Похоже, что молоко прокисло, — заявил он. — Это все жара, — объяснила мама. — В такую жару все киснет. Но она так редко приходит пить... Дорогие детки, да¬ вайте завтракать. Входите в дом и познакомьтесь с Выху¬ холем. Но Снифф остался в саду. Он стал ползать в кустах и звать котенка. Поискал в дровяном сарае. Искал везде и звал без конца. Но котенок не пришел. Тогда Снифф пошел на веранду, где все остальные завтра¬ кали и говорили про комету. — Выхухоль сказал, что комета упадет нынче вечером на наш огород, — сказала Муми-мама. — Надо же, как раз сей¬ час, когда ветер сдул наконец с овощей эту противную серую пыль... Так что мне даже не пришлось ее смывать. Надо же! Значит, Космос в самом деле черный! Стало быть, ты его видел? — Конечно, я, — ответил Снифф, немного повеселев.— Я все разузнал для вас. А когда прилетит комета, вы можете спрятаться в моей пещере! — Подожди немного! — воскликнул Снорк. — Нам нужно устроить собрание и все обсудить! Большое собрание! Нельзя так сразу принимать важное решение. — Почему нельзя? — возразила фрёкен Снорк. — Что тут долго решать! Мы переберемся в пещеру и заберем с собой все свои драгоценности!
122 Все стали кричать, перебивая друг друга, и махать лапами, а Снифф опрокинул на скатерть целый стакан молока. — Давайте устроим празднич¬ ный обед в пещере! — предложил Муми-тролль. — Пусть это будет пикник! — Да! — вспомнил Снифф. — Вы видели мой кинжал? Философ встал из-за стола и сказал: — С вами не соскучишься! К чему вся эта болтовня, ко¬ гда от вас все равно останется мокрое место. Я пойду по¬ лежу в гамаке и подумаю. Пока! Может, мы больше и не уви¬ димся. И он ушел. Они немного приутихли. А папа Муми-тролля глубоко вздохнул: — Не пойму, почему это Выхухоль действует на меня уг¬ нетающе. Уже три часа... Может, нам начать укладываться? Сколько вещей мы сможем расположить в пещере? Папа взглянул на Снорка и спросил: — Ты сможешь организовать переезд? Снорк покраснел от радости. — Попробую, — сказал он серьезно. — Но сначала дайте мне тетрадь в клеточку или линеечку, ручку, сантиметр и план пещеры с птичьего полета с точными размерами. Потом мне понадобится перечень всех ваших вещей. Обозначьте тремя звездочками самое необходимое и дорогое для вас и одной звездочкой те, без которых вы можете обойтись. — Мой список можешь уже получить! — сказал Снусмум¬ рик со смехом. — Губная гармошка. Три звездочки! И вот начались большие сборы. Философ лежал в гамаке и смотрел на них. А Хемуль сидел под сиренью и сортировал почтовые марки. Муми-мама бегала по дому, искала веревки и оберточную бумагу. Она опустошила весь запас соленья и варенья и сняла занавески. Из комода вытащили все ящики, а постельное бе¬ лье уложили на пригорке. Папа уложил чемоданы, узлы, мешочки, корзины и пакеты на тачку. А Снорк сидел за столом на веранде, разложив спис¬ ки и расчеты. Он был совершенно счастлив.
— А что мы будем делать с ракушками, которыми обло¬ жены клумбы? — спросила фрёкен Снорк. — Их надо взять с собой. На них три звездочки. Милый Снифф, ты можешь отнести торт в пещеру? Его нельзя везти на тачке... — Послушай, — сказал папа, — мы не можем выкопать все розы. У нас не хватит времени. — Выкопай только желтые, — ответила мама, — желтые на¬ до взять с собой. И она побежала надергать редиски, хотя бы самой круп¬ ной. А папа перевозил вещи на тачке на песчаный берег, от¬ куда Муми-тролль и Снусмумрик переносили вещи в пещеру. Это было похуже переселения в другую страну, ведь у них не было времени. Жара была нестерпимая, и мертвый берег освещал злове¬ щий красный свет. Папа старался не смотреть на эту страш¬ ную картину. Он только гонял тачку взад-вперед, удивляясь, как это он ухитрился скопить за всю свою жизнь столько ненужных вещей. Время от времени он поглядывал на часы. «Это последняя поездка, — подумал он. — Я не собираюсь перевозить веревки от печных заслонок и ручки от шкафов!..» И он в последний раз покатил тачку в Муми-дален. А дома мама тащила ванну на пригорок. Снифф стоял ря¬ дом и держал в лапе блюдечко с молоком. — Ты не слушаешь меня, — сказал он. — Я тебя три раза спрашивал, где она. — Кто «она»? — растерянно спросила мама. — Моя киска! — крикнул Снифф. — Где моя кисочка, ко¬ торая так сильно тосковала обо мне? Мы должны спасти ее! — Да-да, конечно, — ответила мама. — Твой секретный ко¬ тенок... Дело в том, что я видела иногда только его хвостик. Он приходит по ночам и пьет молоко. — Так он не полюбил тебя? — Нет, — ответила мама. — Он очень самостоятельный. Вот увидишь, он сам справится. Кошки всегда справляются сами, они независимые... И тут явился папа, громыхая тачкой. — Везу в последний раз! — крикнул он. — Скоро половина седьмого, а нам еще надо заделать дырки на потолке в пеще¬ ре... Зачем ты вытащила эту ванну, скажи ради всего святого? — Она совсем новая, — объяснила мама. — Ты ведь зна¬ ешь, как приятно в ней мыться, и к тому же...
— Ну хорошо, хорошо, — ответил папа, — прыгай в нее, и я отвезу тебя в пещеру. А где Хемуль? — Он пересчитывает свои марки, — ответила фрёкен Снорк, держа в лапках семейный фотоальбом. — Как это Му- ми-тролль ухитрился так растолстеть в детстве? — Хемуль! — крикнул папа. — Прыгай в ванну, пора ехать! Сейчас комета прилетит! Хемуль взял альбом под мышку, послушно прыгнул в ван¬ ну, и папа повез их в пещеру. Снифф ушел из Долины муми-троллей последним. Он шел по лесу и все время звал киску. И наконец он увидел ее. Она сидела во мху и умывалась. — Привет! — крикнул Снифф. — Как ты себя чувствуешь? Киска перестала умываться и посмотрела на него. Снифф осторожно подошел поближе и протянул лапу. Кошечка не¬ много отпрыгнула назад, чтобы он не смог до нее дотянуться. Он несколько раз попытался приласкать ее, но она все время ускользала от него, хотя и не уходила прочь. — Комета прилетает, — сказал Снифф. — Ты должна пой¬ ти с нами в пещеру, а не то она тебя раздавит в пюре. — Еще чего! — сказала киска и зевнула. — Обещай, что придешь! — строго сказал Снифф. — Обе¬ щай, слышишь? До двадцати часов! — Ладно, ладно, — пообещала киска— Приду после, когда захочу. И снова стала умываться. Снифф поставил блюдечко с молоком на мох, постоял не¬ множко и посмотрел на котенка. А потом побежал к песчаному бе¬ регу. Муми-тролли как раз втас¬ кивали ванну на скалу.
— Держи крепче! Тащи! — кричал папа Муми-тролля. — Она мне наехала на лапы! Не отпускай веревку! — Она скользит! И мыльница все время застревает! — от¬ ветил ему сын. Мама сидела на берегу и вытирала пот со лба. — Ну и переезд! — вздохнула она. — Что они делают? — спросил Снифф. — Ванна слишком велика, — объяснила мама. — Ее никак не втащить в пещеру. Снорк хотел устроить собрание по этому поводу, но нам некогда. Теперь они хотят втащить ее наверх, чтобы закрыть дырку в потолке. Охо-хо, хо-хо. — А я встретил свою киску, — сообщил Снифф. — И она обещала прийти до восьми часов. — Это хорошо, — сказала мама, — очень приятно. Ну, я пойду, постелю постели в пещере. Оказалось, что ванна закрыла почти всю дыру в потолке пещеры. Вот повезло! Понемногу все пожитки перетаскали в пещеру, и мама занавесила вход одеялом. — Ты думаешь, оно выдержит? — спросил Муми-тролль. — Мы сейчас обработаем это одеяло моим подземным маслом для загара, — сказал Снусмумрик. — Погляди-ка! Это масло выдержит любую жару. — А пятен от него не останется? — спросила мама. Она вдруг схватилась лапками за мордочку и воскликнула: — Где философ? — Он не захотел идти с нами, — объяснил папа. — Он ска¬ зал, что подобные вылазки ничего не дадут. И я не уговари¬ вал его. Гамак я ему оставил. — Охо-хо! — вздохнула мама, продолжая готовить обед на примусе. Было без пяти семь. Они уже ели сыр на десерт, когда услышали, как кто-то царапается у входа в пещеру. Чья-то усатая мордочка высу¬ нулась из-под одеяла. — Вот как, значит, ты все-таки явился, — сказал Муми- тролль. — Что поделаешь, в этом гамаке такая жарища. И я ре¬ шил: в пещере, наверное, прохладнее. Философ с достоинством прошествовал в угол и уселся. — Ты не встречал котенка, когда шел сюда? — спросил Снифф. — Нет. Папа Муми-тролля завел свои часы и сказал:
126 — Ну вот, стало быть, мы уже готовы. Сейчас ровно во¬ семь. — Тогда мы еще успеем съесть и торт, — решила мама. — Снифф, ты куда его поставил? — Куда-то вон туда, — ответил Снифф, показывая в угол. — Куда? — спросила мама. — Я его не вижу. Выхухоль, где торт? — Не видел я ни котят, ни тортов, — сердито ответил фи¬ лософ. — Я их не вижу, не пробую и не дотрагиваюсь до них. Мне не до того, я размышляю. Хемуль засмеялся и продолжал клеить марки в свой аль¬ бом. — Вы правы, — заметил он, — кругом суматоха, одна лишь суматоха. — Но где же он может быть? — воскликнула в недоуме¬ нии мама. — Милый Снифф, не мог же ты съесть по дороге весь торт? — Он был слишком большой, — ответил, не смущаясь, Снифф. — Так ты все-таки съел его? — крикнул Муми-тролль. — Только звездочку на верхушке, и она была ужасно твер¬ дая, Морра ее побери! — еще громче крикнул Снифф в ответ и залез под матрац, не желая больше на них смотреть: ведь
на торте было написано «Моему любимому Муми-троллю», а вовсе не «Моему любимому Сниффу». И кисонька не при¬ шла, хотя был уже девятый час. — Ой-ой-ой! — воскликнула мама и села на стул, ведь она порядком устала. Фрёкен Снорк строго посмотрела на философа. — А ну-ка, поднимись на секунду, — велела она. — И не подумаю! — огрызнулся философ. — Ты сидишь на торте Муми-тролля, — сказала фрёкен Снорк. Тут философ взвился и... Ох! На что был похож его зад! Ох! На что был похож торт! — Ну зачем же это-то было делать! — воскликнул Муми- тролль. — И это торт в мою честь! — Теперь я буду ходить липкий всю жизнь! — завопил философ. — Я тут ни при чем! Сами виноваты! — Успокойтесь, успокойтесь, — сказала мама. — Ведь торт остался, только изменилась форма!.. Но никто ее не слушал. Снусмумрик захохотал. А Снифф, думая, что смеются над ним, вылез из-под матраца и закричал: — Плевать я хотел на ваши паршивые торты! Они ведь для Муми-тролля, а вовсе не для меня! Небось никто не по¬ думает, что кошки любят сливки, никто о них не заботит¬ ся! Пойду поищу свою маленькую кисоньку, одна она любит меня! Он юркнул под висящее у входа в пещеру одеяло и ис¬ чез. — Какой ужас! — воскликнула Муми-мама. — Конечно, надо было написать: «И моему любимому Сниффу». Как же это я не сообразила! — Теперь ты должна сделать для него что-нибудь очень приятное, — с серьезным видом сказал папа. Мама кивнула. Она решила подарить Сниффу изумруды своей бабушки. Из них получится прекрасное ожерелье для маленькой кошечки... Снусмумрик приподнял одеяло и выглянул из пещеры. — Может, мне сходить за ним? — спросил он. — Подожди немножко, — сказала мама. — Ему хочется по¬ быть одному. Он скоро вернется. — Ну а что будет со мной? — не унимался перемазанный кремом философ. — Неужели никому здесь нет дела до того, как я выгляжу?
— Никому, — откровенно признался Муми-тролль. — У нас есть дела поважнее. А это все пустяки. Снифф был до того расстроен и зол, что забыл, как страш¬ но ему было раньше в лесу. Казалось, будто деревья вырезаны из красной бумаги. Лес стоял неподвижный, тени здесь не было вовсе, горячая земля хрустела под ногами. Снифф уте¬ шался лишь тем, что он произвел впечатление на остальных, что их сейчас, наверное, терзают угрызения совести. Он пошел дальше в лес, думая о том, как плохо они по¬ ступили с ним. Сердце его отчаянно колотилось. «Сейчас они сидят в пещере и лопают свой паршивый торт, — думал он. — А я один на всем белом свете не прячусь, хотя мне страшно. Плевать мне на них! Плевать на всех и на все! На кометы тоже. И на кошек. Абсолютно на все!» И тут навстречу ему вышла кошечка, задрав хвост трубой. — Привет! — холодно сказал Снифф и пошел дальше. Но минуту спустя он почувствовал, как что-то мягкое трется о его лапы. — Вот как, — сказал он, — так ты здесь. Обещала прийти и не пришла. Наплевать мне на тебя. — Привет! Привет! — ответила кисонька. — Погладь меня, я такая мягкая! Снифф не ответил. А кошечка замурлыкала. В притих¬ шем лесу слышалось лишь мурлыканье маленькой кошечки. Снифф поглядел вокруг, и лапы у него задрожали. Дороги не было, вокруг был один лишь мох. Он не знал, в какую сто¬ рону идти к пещере. Никому не хотелось есть торт, и даже не потому, что в нем было полно волос. Философ сидел в корыте с горячей водой. Минуты шли. — Который час? — спросил Муми-тролль. — Двадцать пять минут девято¬ го, — ответил папа. — Я должен пойти за ним. Дай мне часы, чтобы я мог рассчитать время. — Нет! Не пускайте его! — за¬ кричала фрёкен Снорк. Но мама сказала: — Это необходимо. Торопись, беги изо всех сил!
Муми-тролль поднял одеяло и выскользнул наружу. На пустом берегу воздух был горячий как огонь. Он бежал, бежал и все время звал Сниффа. Было уже без одной минуты по¬ ловина девятого. Оставалось одиннадцать минут. Он опрометью вбежал в красный лес. Сделал семь шагов и позвал Сниффа. Еще семь шагов и снова покричал...
130 И вдруг издалека донесся слабый крик. Муми-тролль при¬ ложил лапы ко рту и изо всех сил завопил: — Снифф!!! И маленький зверек Снифф ответил ему, на этот раз уже громче. Они не сказали друг другу «Привет», когда встретились, а бросились бежать к пещере. За ними, подпрыгивая, бежала маленькая кошечка. А над ними стремительно мчалась коме¬ та, падая на обезумевшую от испуга, притаившуюся Долину муми-троллей. Оставалось шесть минут... Бежать по песку было тяжело, прыжки их замедлились, словно в каком-то кошмаре. Горячий воздух жег глаза, в горле пересохло... Вот наконец перед ними скала, она тоже покраснела. А у входа в пещеру стояла мама. Она что-то кричала и махала лапками. А они все карабкались и карабкались вверх... Вот осталось уже всего три минуты. И вдруг они почувствовали, что стало прохладнее. Они сто¬ яли в пещере... А здесь было спокойно, горела керосиновая лампа, будто ничего не случилось. — Позвольте мне представить вам мою кошечку, — дрожа¬ щим голосом сказал Снифф. А мама Муми-тролля торопливо ответила: — Какая хорошенькая маленькая кошечка! У меня для тебя есть подарок. Я решила подарить тебе изумруды моей бабушки в честь нашего знакомства, но забыла в этой су¬ матохе взять их с собой... Ты, Снифф, можешь сделать из них ожерелье для кошечки...
— Изумруды! — крикнул Снифф. — Фамильная драгоцен¬ ность! Кошечке! Ах как замечательно! Ах как я счастлив! И в эту самую секунду раскаленная, объятая огнем комета рухнула на Землю. Керосиновая лампа упала на песок и по¬ гасла. Было точно двадцать часов сорок две минуты четыре секунды.
В щелку под одеялом, обработанным подземным маслом для загара, проникал ослепительный красный свет, но в пе¬ щере царил кромешный мрак. Они забились в самый дальний угол пещеры и крепко обнялись. Град метеоритных камней барабанил по ванне, закрывавшей снаружи дырку в потолке. Хемуль лежал животом вниз на альбоме с почтовыми марка¬ ми, чтобы ветер вдруг снова не унес его. Гора сотрясалась и дрожала, а комета выла, словно была смертельно испугана. А может, это Земля кричала от страха? Они долго лежали не шевелясь, крепко вцепившись друг в друга. Снаружи грохотало эхо разрушающихся гор и трес¬ кающейся Земли. Время тянулось страшно медленно, и каж¬ дому казалось, что он одинок в мире. Пролетела целая вечность, да не одна, а много вечностей, но вот на Земле наступила полная тишина. Они стали при¬ слушиваться и убедились, что снаружи все стихло. — Мама, — шепнул Муми-тролль, — а что, Земля уже по¬ гибла? — Все позади, — ответила ему мама. — Может, мы и по¬ гибли, но во всяком случае все уже позади. — Чудо из чудес! — попробовал пошутить папа. Снорк засмеялся, и они снова притихли. Мама нашла ке¬ росиновую лампу и зажгла ее. Тут они увидели, что кошечка сидит на песке и умывается. — Как это было ужасно! — воскликнула фрёкен Снорк. — Я больше никогда не взгляну на часы. — Давайте ложиться спать, — сказала мама.— Не надо больше ни говорить о комете, ни думать о ней. И чтобы никто не выхо¬ дил поглядеть, что творится снаружи. Успеем увидеть завтра. Когда они улеглись, натянув на мордочки одеяла, Снус¬ мумрик достал свою губную гармошку. Он заметил, что все
нотки вернулись к нему, все звуки, маленькие и большие, и сыграл колыбельную. Мама знала эту песенку и стала мед¬ ленно напевать ее: Спите, малышки, небо темно. Блуждают кометы, им все равно. Не сбудется сон, Забудется он. Холоден Космос, ночь настает. На небе ветер овечек пасет. Скоро в пещере все стихло. Снифф несколько раз просы¬ пался и чувствовал что-то мягкое, прильнувшее к его мордоч¬ ке. Это была киска. Он обнял ее, и они оба уснули. Муми-тролль проснулся, не понимая, где он находится. Пе¬ щера была наполнена слабым сумеречным светом, пахло ке¬ росином. Тут он вспомнил, что случилось, и сел в постели. Все, кроме него, еще спали. Муми-тролль, мягко ступая лап¬ ками, подошел ко входу, медленно приподнял одеяло и вы¬ глянул наружу. Красный свет исчез. Небо было вовсе бес¬ цветное. Вокруг стояла тишина. Муми-тролль вылез из пеще¬ ры и сел на камень. Он взял один из осколков метеорита, которые комета разбросала повсюду, и поглядел на него. Ос¬ колок был черный, колючий и очень тяжелый. Он взглянул вниз на длинный песчаный берег и пустынное море. Все было таким же бесцветным и тихим. Муми-тролль ожидал увидеть огромную дыру в Земле, ка¬ кую-нибудь невероятную и ужасную перемену. Он не знал, что думать, ему было немножко страшно. — Привет! — сказал Снусмумрик. Он вышел из пещеры, сел рядом с Муми-троллем и зажег трубку. — Привет! Привет! — ответил Муми-тролль. — Значит, так вот все должно выглядеть после гибели Земли? Кругом одна пустота? — Мы не погибли, — ответил Снусмумрик. — Я думаю, что комета только задела Землю своим хвостом. А после снова улетела в Космос. — Ты хочешь сказать, что все осталось как было? — недо¬ верчиво спросил Муми-тролль.
— Смотри сам, — Снусмумрик указал ему трубкой, — море. Небо немного посветлело и стало видно, как на горизонте что-то шевелится, что-то оживает. — Разве ты не видишь? — сказал Снусмумрик. — Море возвращается. Они сидели тихо и ждали, а небо медленно светлело. Ут¬ реннее солнце взошло, и все казалось таким же, как всегда. Вот море покатило волны на свои прежние берега. Солнце поднималось, а море становилось все синее и синее. Заполняя глубокие впадины, волны ложились отдыхать на дно и зеле¬ нели. Вся плавающая, извивающаяся и ползающая мелюзга, ус¬ певшая спастись в иле и тине, весело шныряла в прозрачной воде. Водоросли и окуневая трава поднялись и стали расти навстречу солнцу. А морская ласточка полетела над морем, возвещая криком, что наступил новый день! — Море вернулось! — воскликнул папа Муми-тролля. Все проснулись и вышли из пещеры поглядеть на белый свет. Один лишь Хемуль не удивился, что Земля не погибла. Он вынес свой альбом на песчаный берег, чтобы окончатель¬ но привести его в порядок. И на всякий случай положил сверху по углам метеоритные осколки. Остальные уселись в ряд на камнях, повернув мордочки к солнышку. — Как зовут твою кошечку? — спросила фрёкен Снорк. — Это секрет, — ответил Снифф. Маленькая киска лежала у него на коленях и щурилась на солнце. — А теперь, — сказала мама, — я предлагаю взять наш торт и съесть его дома на веранде. Не пора ли нам пойти домой? Как вы думаете, лес, сад и дом остались на месте? — Я думаю, что все осталось на месте, — ответил Муми- тролль. — Пошли поглядим!
ШЛЯПА ВОЛШЕБНИКА
ПредисловиеОднажды серым пасмурным утром в Долине муми-трол- лей выпал первый снег. Легкий и густой, он беззвучно под¬ крался к Муми-далену, и уже через несколько часов все во¬ круг побелело. Стоя на крыльце, Муми-тролль смотрел, как долина натяги¬ вает на себя плотный зимний покров, и спокойно подумал: «Ве¬ чером мы погрузимся в зимнюю спячку». Потому что в ноябре такое случается со всеми муми-троллями. (И вообще-то, обычай этот — очень разумен для тех, кто не терпит мрака и холода.) Закрыв дверь, Муми-тролль едва слышными шагами про¬ шел в комнату к маме и сказал: — Сегодня выпал снег. — Знаю, — ответила мама Муми-тролля. — Я уже постели¬ ла вам всем самые теплые одеяла. Тебе придется спать в за¬ падной мансарде, вместе с маленьким зверьком Сниффом. — Но Снифф так жутко храпит, — возразил Муми-тролль.— Не мог бы я вместо Сниффа делить мансарду со Снусмум- риком? — Как хочешь, — ответила мама. — Снифф может лечь в восточной мансарде. Так обстоятельно и серьезно готовилось семейство муми- троллей, а с ними все их друзья и знакомые к долгой зиме.
140 Мама накрыла стол на веранде, но каждому достались на обед лишь еловые иголки, насыпанные в чашку. (Если собираешь¬ ся проспать три месяца кряду, очень важно, чтобы желудок был набит хвоей.) После обеда (на этот раз совершенно не¬ вкусного) все чуть вежливее, чем обычно, пожелали друг дру¬ гу спокойной ночи, а мама предложила домочадцам почис¬ тить зубы. Затем папа Муми-тролля обошел дом, запер двери и ставни, а на люстру, чтоб она не запылилась, накинул сетку от комаров. Потом каждый забрался в свою постель, устроил себе уют¬ ную ямку, натянул на уши одеяло и стал думать о чем-то веселом. И только Муми-тролль, слегка вздохнув, сказал: — Все равно мы теряем во сне уйму времени! — Вовсе нет! — возразил Снусмумрик. — Мы спим, и нам снятся сны. А когда мы снова проснемся, настанет весна... — Да, — пробормотал Муми-тролль, глубоко погружаясь в мир полусумрачных сновидений. За окнами дома падал снег, густой и легкий. Он засыпал крыльцо, покрыл тяжелой пеленой крышу и наличники окон. И скоро весь дом муми-троллей превратился в мягкий округ¬ лый сугроб. В доме, одни за другими, переставали тикать часы. Наступила зима. 1ШАЯ ГМ# А; в которой описывается, как Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф нашли шляпу Волшебника, как неожиданно появилось пять мелких тучек и как Хемуль завел себе новое хобби. Однажды в четыре часа утра над Муми-даленом пролетела первая кукушка. Усевшись на крышу выкрашенного в голу¬ бой цвет дома муми-троллей, она прокуковала восемь раз, разумеется чуть хрипловато, потому что дело было еще очень ранней весной. А потом полетела дальше, на восток. Муми-тролль проснулся и довольно долго лежал, глядя в потолок и не понимая, где он. Он проспал сто дней и сто ночей, а сны все еще роились вокруг, желая снова погрузить его в дремоту.
44 141 Но, поворочавшись с боку на бок, чтобы устроиться по¬ удобней и поспать еще, он вдруг увидел такое, от чего сон с него как рукой сняло. Кровать Снусмумрика была пуста. Муми-тролль мгновенно вскочил. Да, и шляпа Снусмумрика тоже исчезла. — Этого только не хватало, — произнес Муми-тролль. Неслышно подойдя к окну, он внимательно все осмотрел. Ага, Снусмумрик воспользовался веревочной-лестницей. Му- ми-тролль перелез через подоконник и, осторожно ступая сво¬ ими короткими лапками, спустился вниз. На мокрой земле отчетливо виднелись следы Снусмумрика. Они петляли то ту¬ да, то сюда, так что трудно было следовать за ними. Иногда казалось, Снусмумрик совершал длинный прыжок, а иногда следы его перекрещивали друг друга. «Ему было очень весе¬ ло, — подумал Муми-тролль. — Вот здесь он перекувырнулся, это совершенно точно!» Внезапно Муми-тролль приподнял мордочку и прислушал¬ ся. Где-то вдали играл на губной гармошке Снусмумрик, а играл он свою веселую песенку: «Все зверюшки привязали бантики к хвостам...» Муми-тролль помчался прямо на звуки музыки. Внизу, у реки, он увидел наконец Снусмумрика, который, надвинув на уши свою старую шляпу, сидел на перилах моста; его ноги болтались над водой. — Привет! — сказал Муми-тролль, усаживаясь рядом с ним. — Привет, привет! — ответил, продолжая играть на гар¬ мошке, Снусмумрик.
Солнце, едва успевшее подняться над верхушками лесных деревьев, светило им прямо в лицо. А они щурились и болта¬ ли, один — ногами, другой — лапками над сверкающей, тихо струящейся водой. Совершенно беззаботные, они были преис¬ полнены дружеских чувств друг к другу. По этой реке они не раз плыли навстречу самым удиви¬ тельным приключениям. И в каждом путешествии находили новых друзей и привозили их к себе домой, в Муми-дален. Папа и мама Муми-тролля одинаково спокойно относились ко всем этим знакомствам; они лишь втаскивали в дом новые кровати да сколачивали подлиннее стол. Постепенно дом му¬ ми-троллей превратился в Дом-Вверх-Дном, где все делали то, что им взбредет в голову, и редко заботились о завтраш¬ нем дне. Разумеется, порой случались тут ужасные, просто потрясающие происшествия, но зато никто никогда не успе¬ вал соскучиться (а это, согласитесь, большое преимущество). Проиграв последний куплет своей весенней песенки, Снус¬ мумрик сунул гармошку в карман и спросил: — А Снифф тоже проснулся? — Не думаю, — ответил Муми-тролль. — Он спит всегда на целую неделю дольше всех остальных. — Тогда разбудим его, — решительно заявил Снусмумрик и соскочил с перил моста. — Мы должны придумать сегодня что-нибудь необычное, ведь день обещает быть прекрасным. Встав под окошком восточной мансарды, Муми-тролль на¬ чал подавать сигналы Сниффу по их собственной тайной сис¬ теме: три свистка обыкновенных и один длинный с помощью лапок (что означает: «Есть дело!»). Они услыхали, что Снифф перестал храпеть, но никто наверху даже не шевельнулся. — Давай еще раз! — предложил Снусмумрик. И они стали сигнализировать с удвоенной силой. Окошко с треском распахнулось. — Я сплю! — сердито закричал Снифф. — Слезай вниз и не сердись! — сказал Снусмумрик. — Мы собираемся совершить что-нибудь необыкновенное. Тогда Снифф, разгладив свои примятые во сне уши, спус¬ тился вниз по веревочной лестнице. (Быть может, следует упомянуть о том, что веревочные лестницы были у них в доме под каждым окном, ведь настоящие лестницы отнимают уйму времени.) День и в самом деле обещал быть прекрасным. На земле кишмя кишело множество разных ползучек, которые проспали всю зиму напролет, а теперь, проснувшись, сновали вокруг,
заново знакомясь друг с другом. Повсюду проветривали одеж¬ ду, чистили щеточкой усы, ремонтировали жилища и всячески готовились к новой весне. Отправившись на прогулку, Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф иногда останавливались и смотрели на какое-нибудь строение или слушали чью-то перебранку. (Такое частенько случается в первые весенние дни, потому что настроение по утрам, когда пробуждаешься от зимней спячки, бывает очень скверное.) Повсюду на ветвях сидели древесные духи и расчесывали свои длинные волосы, а в снегу, пятнами прикрывавшем ство¬ лы деревьев, мышата и прочие малявки и ползучки прорыва¬ ли туннели. — Радостной вам весны! — воскликнул пожилой господин Уж. — А как прошла зима? — Хорошо, спасибо! — ответил Муми-тролль. — А вы, дя¬ дюшка, хорошо ли спали? — Чудесно! — ответил господин Уж. — Передай привет ма¬ ме и папе. Примерно так же беседовали они со множеством других личностей, которые попадались на пути. Но чем выше подни¬ мались они в гору, тем пустынней там становилось, а под конец лишь иногда им встречалась то одна, то другая мышка-хозяйка, занятая весенней уборкой и хлопотливо шнырявшая вокруг. Снег повсюду таял, было слякотно и сыро. — Фи, как противно! — сказал Муми-тролль, высоко под¬ нимая лапки. Муми-троллям не очень-то полезно для здоровья, когда выпадает так много снега, а особенно когда он тает. Об этом как-то говорила мама. И он чихнул. — Послушай-ка, Муми-тролль, — сказал Снусмумрик,— мне пришла в голову идея. А что если нам подняться на самую вершину горы и насыпать там курган из камней? Пусть все видят, что мы первыми побывали на вершине, что до нас ни- кого там не было. — Ладно, сделаем! — закричал Снифф и во всю прыть припустил наверх, чтобы опередить остальных. На вершине горы свободно плясал на просторе весенний ветер, а кругом виднелись синие горизонты. На западе раски¬ нулось море, а на востоке, среди Одиноких гор, извиваясь, бежала река. На севере стлался весенний ковер бескрайних лесов, на юге же из трубы дома муми-троллей курился
дымок — мама варила к завтраку кофе. Однако Снифф ничего этого не видел. Потому что на вершине горы лежала шляпа, высокая черная шляпа, вернее, даже цилиндр. — Кто-то побывал здесь раньше нас! — закричал Снифф. Муми-тролль поднял шляпу и стал ее разглядывать. — Она очень красивая, — сказал он. — Может, она подой¬ дет тебе, Снусмумрик? — Нет, нет, — поспешно отказался Снусмумрик, очень лю¬ бивший свою старую зеленую шляпу. — Она слишком новая для меня! — Может, папа захочет носить ее? — задумчиво спросил Муми-тролль. — Мы захватим ее с собой, — предложил Снифф. — А те¬ перь я хочу домой. Мой живот вот-вот разревется, ему ужасно хочется кофе. А вашим животам хочется кофе? — Спрашиваешь! — с глубоким чувством воскликнули Му¬ ми-тролль и Снусмумрик. Вот так и случилось: они нашли шляпу Волшебника и унес¬ ли ее домой, даже не подозревая, что тем самым превратили
Муми-дален в место действия разных волшебных сил и вся¬ ческих причудливых событий и приключений. Когда Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф явились на ве¬ ранду, все остальные уже выпили кофе и разбрелись кто куда. На веранде оставался только папа, читавший газету. — Вот как! — сказал он. — Вы тоже проснулись! Сегодня в газете на редкость мало новостей. Ручей прорвал запруду и уничтожил целую колонию муравьев. Правда, всем удалось спастись. Затем в четыре часа утра над долиной пролетела первая весенняя кукушка, которая держала путь на восток (ку¬ кушка-утешительница — это хорошо, но лучше бы она держа¬ ла путь на запад)* — Посмотри-ка, что мы нашли, — гордо сказал Муми- тролль. — Шикарную высокую шляпу, как раз для тебя! Папа Муми-тролля очень тщательно исследовал шляпу, а потом, стоя перед зеркалом в гостиной, напялил ее себе на голову. Шляпа была немножко велика и мешала хорошо видеть окружающее, но в целом производила внушительное впечат¬ ление. — Мама! — закричал Муми-тролль. — Иди скорее сюда и взгляни на папу! Открыв кухонную дверь, крайне удивленная мама оста¬ новилась на пороге. — Ну как, идет мне шляпа? — спросил папа. — Да, пожалуй, идет, — сказала Муми-мама. — Она прида¬ ет тебе весьма мужественный вид. Но все же она тебе скорее велика. — Может, лучше так? — спросил папа, сдвинув шляпу на затылок. — Хм, — пробормотала Муми-мама. — Конечно, так хоро¬ шо, но мне почти кажется, что без шляпы у тебя более по¬ чтенный вид. Папа поглядел в зеркало и спереди, и сзади, и с боков, а потом со вздохом поставил шляпу на комод. — Ты права, — подтвердил он. — Не все на свете нуждается в украшении. — Молодцу все к лицу, — ласково заметила Муми-мама. — Ешьте больше * Эти слова, по всей вероятности, связаны с народной приметой и шведской поговоркой: «Ostergok — trostergok», что означает: «Кукушка, летящая на восток, — кукушка-утешительница».
яиц, малыши! Ведь вы целую зиму прожили на одних еловых иголках! И с этими словами она снова исчезла в дверях кухни. — Но что нам с ней делать? — спросил Снифф. — Такая шикарная шляпа! — Пусть послужит вместо корзинки для бумаг! — ответил папа. Затем он снова поднялся на верхний этаж, чтобы продол¬ жить писать свои мемуары (большую книгу, повествующую о бурной молодости папы Муми-тролля)* Снусмумрик переставил шляпу на пол между комодом и кухонной дверью. — Ну вот, теперь у вас будет новая мебель, — сказал он, усмехаясь. Снусмумрик не понимал, какую радость доставляет обла¬ дание вещами. Он довольствовался одним-единственным ста¬ рым костюмом и носил его с самого рождения (где и как он родился — никто не ведает). Единственная собственность, с которой Снусмумрик никогда не расставался и никому бы ее не отдал, была губная гармошка. — Если вы уже позавтракали, пошли, посмотрим, чем за¬ нимаются снорки, — сказал Муми-тролль. Но перед тем как выйти в сад, он швырнул скорлупу от съеденных им яиц в новую корзинку для бумаг, потому что был (иногда) очень аккуратным муми-троллем. Гостиная опустела. В углу, между комодом и дверью, ведущей на кухню, сто¬ яла шляпа Волшебника, а на дне ее лежала яичная скорлу¬ па. И тут случилось нечто совершенно удивительное: яичная скорлупа начала превращаться во что-то совсем иное. Обычное дело: стоит чему-то достаточно долго полежать в шляпе Волшебника, как оно превращается во что-нибудь, — а во что именно, никогда заранее не угадаешь. Счастье еще, что шляпа не подошла папе, а иначе, поноси он ее подоль¬ ше, одним покровителям мелких зверюшек ведомо, кем бы он тогда обернулся. Как бы то ни было, он отделался лишь легкой головной болью (да и та прошла после обеда). А яичные скорлупки по-прежнему лежали в шляпе и мед¬ ленно, постепенно начали изменяться. Сохраняя свою белиз¬ ну, они все росли и росли, становясь мягкими и пушисто¬ шерстяными. Через несколько мгновений они заполнили * См. «Мемуары папы Муми-тролля».
шляпу до краев. И тут от ее полей отделилось пять мелких круглых тучек, которые выплыли на веранду, мягко шлепну¬ лись вниз с крыльца и, невысоко повиснув над землей, оста¬ новились в воздухе. Шляпа же Волшебника опустела. — Только этого не хватало, — сказал Муми-тролль. — Это что — пожар? — взволнованно спросил Снорк. Тучки неподвижно, ничуть не меняясь и словно чего-то ожидая, висели перед ними. Фрёкен* Снорк очень осторожно протянула лапку и кос¬ нулась края ближайшей к ней тучки. — На ощупь похоже на вату, — с удивлением сказала она. Остальные, подойдя поближе, тоже потрогали тучку. — Ну точь-в-точь маленькая пуховая подушка! — восклик¬ нул Снифф. Снусмумрик осторожно толкнул тучку. Она скользнула чу¬ точку дальше и снова замерла. — Чьи они? Откуда взялись? — спросил Снифф. — Как попали на веранду? Муми-тролль покачал головой. — Чудеса! — сказал он. — Это самое удивительное, что мне когда-нибудь доводилось видеть на свете! Может, сходим за мамой? — Нет, нет! — воскликнула фрёкен Снорк. — Мы сами по¬ смотрим, что это такое! И, притянув тучку к земле, погладила ее лапкой. — Какая мягкая! В следующий миг она уже сидела верхом на тучке и, хи¬ хикая, раскачивалась взад-вперед. — Я тоже хочу! — заорал Снифф, взбираясь на другую тучку. Но стоило ему произнести: «Хей, хопп!» — как тучка быстро поднялась ввысь и описала маленькую элегантную дугу над землей. — Боже мой! — воскликнул Снифф. — Она движется! Тут все ринулись к тучкам и, оседлав каждый свою, за¬ кричали: — Хопп! Хей, хопп! Тучки плавно двинулись в путь и вдруг, как кролики, ста¬ ли беспорядочно скакать — то туда, то сюда. И только Снорк понял, как надо управлять ими. Легкий нажим лапкой — и тучка поворачивает куда надо. Нажим обеими лапками и — полный вперед! Чуть-чуть подпрыгнешь — и тучка тут же * Девушка, барышня (швед.).
начнет подниматься ввысь до тех пор, пока не застынет на месте. До чего же было весело! Они осмелились даже подняться над верхушками деревьев и над крышей дома муми-троллей. Муми-тролль, остановившись на своей тучке под окнами папы, закричал: — Кукареку! (Он был в таком восторге, что ничего умнее придумать не мог.) Отложив в сторону свои мемуары, Муми-папа бросился к окну. — Клянусь своим хвостом! — разразился он. — Клянусь своим хвостом! Больше он ничего не мог произнести. — Это классная глава для твоих мемуаров, — сказал Му¬ ми-тролль и, подрулив на своей тучке к кухонному окошку, окликнул маму. Муми-мама как раз жарила мясо с луком и картофелем и очень торопилась. — Что ты изобрел на сей раз, малютка Муми? — спросила она. — Осторожней только, не грохнись вниз! В саду между тем Снорк и Снусмумрик придумали что-то новенькое. Подрулив на полной скорости к веранде, они мяг¬ ко, но неловко налетели друг на друга. Тот, кто рухнул пер¬ вым, проиграл. — Сейчас увидишь класс! — закричал Снусмумрик, вон¬ зив ноги в бока тучки и пришпоривая ее. — Вперед! Но Снорк ловко отпрянул в сторону, а потом коварно на¬ пал на Снусмумрика снизу. Тучка Снусмумрика опрокинулась, и он упал головой в клумбу, так что шляпа съехала ему на нос. — Третий раунд! — закричал Снифф, который был судь¬ ей и парил в воздухе чуть повыше, над ними. — Счет два — один в пользу Снорка! Ясно? Готовы?! Вперед! — Не полетать ли нам немножечко вместе? — спросил у фрёкен Снорк Муми-тролль. — С удовольствием, — ответила фрёкен Снорк, подрулив на своей тучке к нему и зависнув рядом. — А куда мы полетим? — Поищем Хемуля, ну и удивится же он! — предложил Муми-тролль. Они облетели весь сад, но Хемуля на его излюбленных местах не было.
— Он никогда далеко не отлучается, — сказала фрёкен 149 Снорк. — Когда я в последний раз видела его, он приводил в порядок свои почтовые марки. — Но ведь это было полгода тому назад, — напомнил ей Муми-тролль. — Ну да, конечно! — спохватилась фрёкен Снорк. — Ведь с тех пор мы все время спали. — А ты хорошо спала? — спросил Муми-тролль. Фрёкен Снорк изящно облетела верхушку дерева и, преж¬ де чем ответить, немножко подумала. — Мне снился ужасный сон, — наконец сказала она. — Ка¬ кой-то мерзкий тип в высокой черной шляпе вроде цилиндра корчил мне рожи. — Вот чудеса! — отозвался Муми-тролль. — Мне снился точь-в-точь такой же сон. А тип этот тоже был в белых пер¬ чатках? — Именно так, — ответила, кивнув головой, фрёкен Снорк. Медленно скользя над лесом, они размышляли об этой истории. Внезапно они увидели Хемуля: заложив лапы за спину и опус¬ тив голову, он брел по лесу. Муми-тролль и фрёкен Снорк пере¬ шли на планирующий полет и медленно стали снижаться каждый на своей тучке. А потом хором крикнули ему с обеих сторон:
— С добрым утром! — Тьфу! — воскликнул Хемуль. — Ну и испугался же я! Вы ведь знаете, что меня нельзя заставать врасплох, сердце мое может уйти в пятки! — Ах, прости, — извинилась фрёкен Снорк. — Видишь, на чем мы ездим верхом! — Чудно! — отозвался Хемуль. — Но я уже привык к то¬ му, что вы вытворяете всякие чудеса! А как раз сейчас я в мрачном настроении. — Из-за чего? — сочувственно спросила фрёкен Снорк. — Мрачное настроение сегодня, в такой прекрасный день? Хемуль покачал головой. — Вам все равно не понять меня, — ответил он. — А мы попробуем, — пообещал Муми-тролль. — Ты что, снова потерял марку? — Наоборот, — вздохнул Хемуль. — Они все на месте, все до единой. Моя коллекция марок полна и совершенна. Ни одна не потерялась. — Ну так в чем же дело! — приободрила его фрёкен Снорк. — Да, я так и знал, что вы меня не поймете, — сказал Хемуль. Муми-тролль и фрёкен Снорк озабоченно посмотрели друг на друга. Уважая горе Хемуля, они тотчас же заставили тучки дать задний ход и потихоньку поехали вслед за ним. Хемуль побрел дальше, а Муми-тролль и фрёкен Снорк все еще ждали, когда он поведает им о том, что у него на сердце. И вот спустя некоторое время Хемуль воскликнул: — Ха! Сплошная бессмыслица! А еще немного погодя сказал: — К чему все это! Всю мою коллекцию почтовых марок нужно использовать вместо туалет¬ ной бумаги! — Но Хемуль! — взволнованно возразила фрёкен Снорк. — Не го¬ вори так! Твоя коллекция почтовых марок — самая лучшая на свете! — Вот именно! — в отчаянии вскричал Хемуль. — Она абсолют¬ но полная. На свете нет ни единой марки, которой бы не было в моей коллекции! Ни единой! Что мне те¬ перь делать?
— Мне кажется, я начинаю понимать, — медленно сказал Муми-тролль. — Ты уже больше не коллекционер, ты всего- навсего владелец коллекции, а это не так уж весело. — Да, — сокрушенно пробормотал Хемуль. — Совсем не весело. Остановившись, он обратил к ним свою сморщенную морду. — Дорогой Хемуль, — сказала фрёкен Снорк, осторожно погладив его лапу. — У меня появилась идея. А что если ты начнешь собирать какую-нибудь другую коллекцию, ну, ка¬ кую-нибудь совсем новую? — Да, это идея! — согласился Хемуль. Но горестные складки морщин на его морде по-прежнему не разглаживались. Как мог он радоваться, если только что был так ужасно огорчен?! — Например, коллекцию бабочек? — предложил Муми- тролль. — Невозможно, — мрачно сказал Хемуль. — Такую коллек¬ цию собирает мой двоюродный брат по отцу. А я его просто терпеть не могу. — Тогда коллекцию шелковых лент? — спросила фрёкен Снорк. Хемуль только фыркнул в ответ. — А украшений? — с надеждой продолжала фрёкен Снорк. — Ей конца нет. — Чепуха какая! — фыркнул Хемуль. — Ну, тогда я просто ума не приложу, — заявила фрёкен Снорк. — Мы что-нибудь для тебя придумаем, — утешил Хемуля Муми-тролль. — Мама уж точно знает, что тебе нужно. Меж¬ ду прочим, ты видел Выхухоля? — Он еще спит, — горестно ответил Хемуль. — Он говорит, что рано вставать незачем. И, в сущности, он прав. И Хемуль продолжил свою одинокую прогулку по лесу. Муми-тролль и фрёкен Снорк, озаренные солнечными лу¬ чами, взмыли ввысь и, медленно покачиваясь, поплыли на своих тучках над вершинами деревьев. Они непрерывно раз¬ мышляли о том, какую новую коллекцию мог бы собирать Хемуль. — Ракушки? — предложила фрёкен Снорк. — Или брючные пуговицы? — подхватил Муми-тролль. Однако жара нагнала на фрёкен Снорк и Муми-тролля сонливость. Не в силах больше думать, они улеглись на своих тучках и стали смотреть в небо, где пели жаворонки.
Вдруг они заметили первую бабочку. А ведь каждому из¬ вестно: если первая бабочка, которую увидишь, желтая, то и лето будет радостным и веселым. Если же бабочка бе¬ лая, то лето будет просто спокойным. (О черных и корич¬ невых бабочках вообще не следует говорить, это слишком печально.) Но эта бабочка была золотистой. — Золотистых бабочек я никогда прежде не видел, что бы это могло значить? — удивился Муми-тролль. — Желтый цвет хорош, а золотой — еще лучше, — сказала фрёкен Снорк. — Посмотри-ка! Когда Муми-тролль и фрёкен Снорк вернулись домой к обеду, на крыльце их встретил Хемуль. Он весь сиял от ра¬ дости. — Ну? — спросил Муми-тролль. — Что ты придумал? — Коллекцию растений! Я буду заниматься ботаникой! Это Снорк придумал! Соберу самый лучший на свете гер¬ барий!
И Хемуль сунул руку в карман платья*, чтобы показать им свою первую находку. Это был запачканный землей и облеп¬ ленный листьями маленький, узенький стебелек гусиного лука. — Gagea lutea**, — гордо произнес Хемуль. — Номер пер¬ вый моей коллекции. Безупречный экземпляр! И войдя в дом, он высыпал все найденное им на обеден¬ ный стол. — Подвинься ближе к углу, — сказала мама Муми-трол¬ ля. — Сюда я поставлю супницу. Все пришли? А Выхухоль все еще спит? — Спит как убитый, — ответил Снифф. — Веселый выдался сегодня денек? — спросила Муми-ма¬ ма, разлив по тарелкам суп. — Жутко веселый! — воскликнуло хором все семейство муми-троллей и их друзья. Наутро, когда Муми-тролль отправился в дровяной сарай, чтобы выпустить оттуда пять тучек, оказалось, что они исчезли, все до единой. И никому не пришло в голову, что между ними и яичными скорлупками, снова лежавшими на дне шляпы Вол¬ шебника, существовала какая-то связь. ШШ ГЛШ; в которой повествуется о том, как Муми-тролль превратился в зверъка-привидение и наконец-то отомстил Муравьиному льву, а также о секретном ночном странствии Муми-тролля и Снусмумрика. Однажды в теплый и тихий день, когда над Муми-даленом лил дождь, его обитатели решили поиграть дома в прятки. Снифф, стоя в углу и закрыв мордочку лапками, считал вслух. Досчитав до десяти, он повернулся и начал поиски — сначала в обычных, известных ему тайных убежищах, а по¬ том — в самых странных и неожиданных. Муми-тролль лежал под столом на веранде, испытывая не¬ которое беспокойство. Место было совсем ненадежным, это он * Хемуль всегда ходил в платье, которое досталось ему в наследство от тетки. Подозреваю, что все хемули носят юбки. Как ни странно, но это так (прим. авт.). ** Gagea lutea — гусиный лук (лат.).
знал наверняка. Снифф абсолютно точно приподнимет край скатерти, и тогда ему конец. Обшаривая взглядом комнату со всех сторон, Муми-тролль увидел вдруг высокую черную шляпу, поставленную кем-то в угол. Блестящая идея! Сниффу никогда в жизни и в голову не придет приподнять шляпу. Муми-тролль быстро и бесшумно заполз в угол и натянул шляпу на голову. Ее хватило лишь чтобы прикрыть его до пояса. Но если он съежится, сделается совсем маленьким, да еще заткнет под шляпу хвост, то навер¬ няка станет настоящим невидимкой. Муми-тролль посмеивался про себя, слыша, как Снифф на¬ шел всех остальных, одного за другим. Хемуль, ясное дело, сно¬ ва спрятался под диваном, лучшего места ему все равно никогда не найти! Теперь все они бегали вокруг в поисках Муми-тролля. А он ждал до тех пор, пока не испугался, что его вообще устанут искать. Тогда он вылез из-под шляпы и, сунув голову в дверь, сказал: — Ку-ку! А вот и я! Снифф долгое время смотрел на него, а потом абсолютно нелюбезно сказал: — Сам ты «ку-ку»! — Кто это? — прошептала фрёкен Снорк. Другие, покачивая головами, не спускали глаз с Муми-трол¬ ля. Бедный малютка Муми-тролль! Прячась в шляпе Волшеб¬ ника, он превратился в очень странного зверька. Все, что было в нем толстым и круглым, стало тощим и узким, а все малень¬ кое — большим. Однако самым поразительным было то, что он — единственный из всех — не видел, что с ним произошло. — Вы удивлены?! — воскликнул Муми-тролль, неуверен¬ но шагнув вперед на своих длинных худющих ногах. — Вы и не догадываетесь даже, где я был! — А нам это неинтересно, — ответил Снорк. — Но ты в самом деле такой урод, что каждый на нашем месте непре¬ менно удивился бы. — Как это нелюбезно с вашей стороны, — печально сказал Муми-тролль. — Вы, наверное, слишком долго меня искали. Что будем делать сейчас? — Может, ты все-таки нам представишься? Это — прежде всего, — чопорно сказала остолбеневшая фрёкен Снорк. — Мы ведь даже не знаем, кто ты такой. Муми-тролль изумленно взглянул на нее, но тут же ре¬ шил, что это просто розыгрыш. Восторженно рассмеявшись, он сказал:
— Я — Король Калифорнии! 155 — А я — сестра Снорка! — представилась фрёкен Снорк. — Это — мой брат. — Меня зовут Снифф, — сказал Снифф. — Я — Снусмумрик, — сказал Снусмумрик. — Тьфу, какие вы все нудные,— ответил им Муми-тролль. — А вы не могли бы придумать что-нибудь более оригинальное?! Ну а теперь выйдем на воздух, кажется, небо проясняется. Он вылез на крыльцо, остальные последовали за ним, очень удивленные и настроенные крайне подозрительно. — Кто это? — спросил Хемуль. (Он сидел во дворе и под¬ считывал, сколько тычинок у подсолнуха.) — Это Король Калифорнии, — неуверенно ответила фрё¬ кен Снорк. — Он что, будет жить здесь? — спросил Хемуль. — Это должен решить Муми-тролль, — ответил Снифф. — Не пойму, куда он девался. Муми-тролль расхохотался. — Ты и в самом деле бываешь иногда очень смешным, — сказал он Сниффу. — Подумать только — надо искать Муми- тролля! — А ты его знаешь? — Еще бы! — ответил Муми-тролль. — Еще бы мне его не знать! Можно сказать, я знаю его очень даже хорошо. В са¬ мом деле! Он чуть не лопался от восторга — так понравилась ему эта новая игра. Муми-троллю казалось, что сам-то он играет про¬ сто превосходно!
— Когда же ты с ним познакомился? — спросила фрёкен Снорк. — А мы родились одновременно, — ответил Муми-тролль, чуть не надорвавшись от смеха. — Знаете, он настоящий фраер! Да такой, что его в приличный дом не впустить! — Фи, не смей так говорить о нашем Муми-тролле! — воз¬ мутилась фрёкен Снорк. — Он самый лучший тролль на свете, и мы все ужасно любим его! Муми-тролль был очень растроган. — Правда?! — сказал он. — А я-то думал, он просто чум¬ ной! Да, так я думал! И тут фрёкен Снорк заплакала. — Убирайся вон! — угрожающе произнес Снорк. — А не то мы тебя хорошенько отделаем! — Да вы что?! — потрясенно произнес Муми-тролль. — Ведь это же всего-навсего розыгрыш! Я ужасно рад тому, что вы меня любите! — Вовсе мы тебя не любим! — завопил Снифф. — Ну ни¬ сколечко! Бей его! Вон отсюда, мерзкий король! Не смей го¬ ворить всякие гадости про нашего Муми-тролля! И все вместе они набросились на беднягу Муми-тролля. Он же был слишком удивлен, чтобы защищаться. А когда по-настоящему разозлился, было уже поздно: его завертела и подмяла под себя орущая мешанина из сплошных кулаков, лап и хвостиков. На крыльце появилась Муми-мама. — Что это с вами, малыши?! — закричала она. — Немед¬ ленно прекратите драку! — Они дубасят Короля Калифорнии! — всхлипывала фрё¬ кен Снорк. — И правильно делают! Обессиленный и злой Муми-тролль выбрался наконец на волю. — Мама! — закричал он. — Они первые начали драться! Накинулись трое на одного! Это несправедливо! — Ты прав, - серьезно произнесла мама. — Но ты навер¬ няка раздразнил их. А вообтде-то говоря, кто ты такой, ма¬ лютка-зверек? — Кончайте с этой дурацкой игрой! — закричал Муми- тролль. — У вас нет ни капли юмора! Я — Муми-тролль, а ты — моя мама! И точка! — И вовсе ты не Муми-тролль! — с презрением в голосе произнесла фрёкен Снорк. — У него такие красивые малень¬ кие ушки, а твои похожи на прихватки для кухонных горшков!
Муми-тролль растерянно схватился за голову и нащупал пару больших и каких-то мятых, складчатых ушей. — Но я же Муми-тролль! — в отчаянии воскликнул он. — Вы мне не верите? — У Муми-тролля маленький аккуратный хвостик, а у те¬ бя — громадный и лохматый, похожий на щетку, которой про¬ чищают лампы, — сказал Снорк. Увы, и это была правда! Дрожащими лапами Муми-тролль ощупал себя сзади. — А глаза у тебя словно тарелки, — подхватил Снифф. — У Муми-тролля глазки маленькие и добрые. — Абсолютно точно, — подтвердил. Снусмумрик. — Ты обманщик! — решительно заявил Хемуль. — Неужто мне никто не верит?! — закричал Муми- тролль. — Мама, посмотри на меня повнимательней, ты-то уж должна узнать своего родного муми-ребенка! Мама Муми-тролля внимательно посмотрела на маленькое чудовище. Она долго, очень долго вглядывалась в его испу¬ ганные глаза величиной с тарелку, а потом тихо и спокойно сказала: — Да, ты — Муми-тролль! В тот же миг Муми-тролль начал превращаться в самого себя. Глаза, уши и хвост съежились, а мордочка и живот вы¬ росли. И вот, сделавшись прежним Муми-троллем, он пред¬ стал перед ними цел и невредим, во всей своей красе. — Приди в мои объятия, — сказала мама. — Видишь, я все- таки всегда узнаю моего родного муми-ребенка. Чуть позднее Муми-тролль и Снорк сидели в одном из своих тайных убежищ, под кустом жасмина, где их со всех сторон окружала круглая беседка из зеленой листвы. — Да, но ведь было же что-то, превратившее тебя в стра¬ шилище, — сказал вдруг Снорк. Муми-тролль покачал головой. — Ничего странного я не приметил, — ответил он, покачав головой. — Я ничего такого не ел и не произносил никаких ужасных заклинаний. — А может быть, ты угодил в какой-нибудь заколдован¬ ный круг?! — продолжал раздумывать Снорк. — Ни малейшего понятия не имею, — ответил Муми- тролль. — Я все время прятался под черной шляпой, теперь — корзинкой для бумаг. — Ты влез в шляпу? — недоверчиво спросил Снорк.
— Вот именно, — ответил Муми-тролль. Они еще немножко поразмышляли и вдруг закричали хором: — Наверное, это!.. И тут же, замолчав, уставились друг на друга. — Идем! — позвал Муми-тролля Снорк. Поднявшись на веранду, они очень осторожно приблизи¬ лись к шляпе. — У нее совсем обыкновенный вид, — сказал Снорк. — Если не считать, конечно, что высокая шляпа-цилиндр сама по себе — вещь необыкновенная! — Ну а как нам узнать, виновата шляпа или нет? — по¬ интересовался Муми-тролль. — Я в нее больше не полезу! — Может, удастся заманить туда кого-нибудь другого? — стал размышлять вслух Снорк. — Но это было бы подло и нечестно, — возразил Муми- тролль. — Откуда нам знать, вдруг тот, кого мы заманим в шляпу, так и останется заколдованным! — А мы запустим в шляпу врага, — предложил Снорк. — Хм, — засомневался Муми-тролль. — А у тебя есть кто- нибудь на примете? — Громадная крыса с помойки, — ответил Снорк. Муми-тролль покачал головой. — Ее не обманешь! — Ну, тогда, может быть, Муравьиный лев? — снова пред¬ ложил Снорк. — Это хорошо! — согласился Муми-тролль. — Однажды он затащил маму в свое логово и засыпал ей глаза песком. Взяв с собой большую банку, они пустились на поиски Муравьиного льва. Его хитрые ловушки, ямки-норы, следует искать на песчаном берегу, так что Муми-тролль и Снорк спустились вниз, к морю. ’Прошло совсем немного времени, и Снорк обнаружил большую круглую ямку и стал энергично подавать сигналы Муми-троллю. — Он здесь! — шепнул Снорк. — Но как заманить его в банку? — Беру это на себя, — зашептал в ответ Муми-тролль. Взяв банку, он закопал ее в песок отверстием наружу. Затем громко произнес: — Ну и слабаки же эти муравьиные львы! Жалкие твари! Он сделал знак Снорку, и оба замерли в ожидании, уста¬ вившись на ямку в песке. Песок в логове зашевелился, но никто не показывался.
— Ужасно жалкие! — продолжал Муми-тролль. — Что¬ бы зарыться в песок, им надо несколько часов. Уж поверь мне! — Да, но... — с сомнением в голосе произнес Снорк. — Да, да, — подтвердил Муми-тролль, делая отчаянные знаки ушами. — Несколько часов! В тот миг из песчаной ямы высунулась страшная голова с грозно вытаращенными глазами. — Ты сказал «слабак»! — зашипел Муравьиный лев. — Да я могу зарыться в песок всего за три секунды, ни больше ни меньше! — Тогда, может быть, вы, дяденька Муравьиный лев, по¬ кажете нам, как это делается, чтобы мы вам поверили? — вкрадчиво спросил Муми-тролль. — Я засыплю вас песком, — злобно сказал Муравьиный лев. — А когда вы окажетесь в моем логове, засыпанные пес¬ ком, я вас съем! — Нет, нет, не ешьте нас, дяденька, — испуганно взмолил¬ ся Снорк. — Лучше покажите нам, как залезть в яму задом наперед за три секунды! — Сделайте это здесь, наверху, чтобы нам было лучше вид¬ но, — сказал Муми-тролль, ткнув пальцем в то место в песке, где была зарыта банка. — Думаете, больно мне хочется показывать фокусы вся¬ ким малявкам? — презрительно произнес Муравьиный лев. Но все же он не смог противиться искушению продемон¬ стрировать свою ловкость и силу. Презрительно фыркая, Му¬ равьиный лев выбрался из своего песчаного логова и высоко¬ мерно спросил: — Ну, где тут можно зарыться в песок? — Здесь, — сказал Муми-тролль, указывая на то место, где он закопал банку.
Муравьиный лев пожал плечами и устрашающе вздыбил гриву. — Внимание! — крикнул он. — Сейчас я спущусь в песок, но, вернувшись обратно, я вас съем! Раз, два, три! Словно крутящийся пропеллер, пятясь, Муравьиный лев спустился прямо вниз, в присыпанную песком банку. Это и в самом деле произошло ровно за три секунды, а может, еще быстрее, за две с половиной, потому что Муравьиный лев был ужасно зол. — Быстрее, крышку! — закричал Муми-тролль. Они смели с банки песок и крепко закрыли ее. Потом, объединив свои усилия, подняли банку и покатили домой. Муравьиный лев орал и скандалил внутри, но песок заглушал его голос. — До чего же он злой, просто противно, — сказал Снорк. — Страшно даже подумать, что будет, если он выберется из банки! — Не выберется, — спокойно произнес Муми-тролль, — а если выберется, то, надеюсь, превратится во что-нибудь ужас¬ ное. Вернувшись домой, Муми-тролль созвал друзей, заложив пальцы в рот и издав три долгих свистка. (Это означало: слу¬ чилось нечто неслыханное.) Друзья примчались со всех сторон и обступили банку с завинчивающейся крышкой. — А что у вас там? — спросил Снифф. — Муравьиный лев, — гордо ответил Муми-тролль. — Мы поймали его, самого настоящего, злющего Муравьиного льва! — Подумать только, как вы не испугались! — восхищенно воскликнула фрёкен Снорк. — А теперь мы собираемся кинуть его в шляпу, — сказал Снорк. — Чтобы он превратился в волшебного зверька, как недав¬ но я, — добавил Муми-тролль. — Расскажите все по порядку, я желаю хоть что-нибудь понять, — попросил Хемуль. — Все получилось из-за того, что я спрятался в большую шляпу, которая совершенно меня изменила, — объяснил Му- ми-тролль. — Это мы вычислили. А теперь мы проверим, так ли это. Посмотрим, не превратится ли Муравьиный лев тоже в кого-нибудь другого. — Но ведь он может стать кем угодно! — заорал Снифф.— Он может стать еще опаснее Муравьиного льва и сожрать нас всех!
Они немного постояли в тревожной тишине, глядя на бан¬ ку и прислушиваясь к приглушенным звукам, доносившимся изнутри. — Ой, ой! — испуганно произнесла фрёкен Снорк и тут же поменяла свой прежний цвет* — Мы спрячемся под столом, пока он будет превращаться, а сверху на шляпу положим толстую книгу, — предложил Снусмумрик. — Когда ставишь опыт, всегда приходится рис¬ ковать! Опрокидывайте его в шляпу, быстрее. Снифф ринулся под стол и спрятался. Муми-тролль, Снус¬ мумрик и Хемуль подняли банку над шляпой Волшебника и держали ее, пока фрёкен Снорк боязливо отвинчивала крыш¬ ку. Окутанный тучей песка, Муравьиный лев рухнул вниз, в шляпу, а Снорк с быстротой молнии прикрыл шляпу с Му¬ равьиным львом словарем иностранных слов. Затем они все вместе метнулись под стол и спрятались. Однако сначала ни¬ чего не случилось. Тогда, выглянув из-под скатерти, они со все возраставшим беспокойством застыли в ожидании. Но никаких изменений не происходило. — Все это зряшное дело и чепуха! — сказал Снифф. В этот миг словарь иностранных слов начал съеживаться. И тут Снифф от страшного волнения укусил Хемуля за боль¬ шой палец. — Ты что! — рассердился Хемуль. — Ты укусил меня за палец! — Ой, прости, — извинился Снифф. — Я думал, это мой палец! Словарь сморщивался все сильнее и сильнее. Его страни¬ цы начали уже напоминать увядшие листья. Из них вылезли все иностранные слова и начали ползать вокруг, по всей ве¬ ранде. — Этого только не хватало! — сказал Муми-тролль. И тут снова случилось чудо. С полей шляпы начала капать вода. Потом полилась па пол. Целые потоки воды выплескивались на ковер, так что иностранным словам пришлось заползти на стены, чтобы спастись. — Муравьиный лев превратился всего-навсего в воду,— разочарованно произнес Снусмумрик. * Снорки часто меняют свой цвет при душевных волнениях (прим. авт.).
— Я думаю, пока еще идет песок, который превратился в воду, — прошептал Снорк. — Скоро, верно, явится и Муравьи¬ ный лев. Снова началось нестерпимое ожидание. Фрёкен Снорк спрятала голову в объятиях Муми-тролля, а Снифф запищал от испуга. И вот тут-то на полях шляпы показался самый маленький на свете ежик. Весь взъерошенный и мокрый, со вздыбившимися колючками, он понюхал воздух и часто за¬ моргал глазками. Несколько секунд стояла мертвая тишина. И вдруг Снус¬ мумрик расхохотался. А когда он замолчал, чтобы немно¬ го отдышаться, захохотали остальные. Они просто ревели от смеха и катались от счастья под столом. Один только Хемуль не разделял всеобщей радости. Удивленно глядя на друзей, он сказал: — Да, но мы ведь все равно ждали, что Муравьиный лев обернется кем-то другим! Не могу понять, почему вы всегда поднимаете шум по пустякам! Между тем ежик торжественно и чуть печально проковы¬ лял к двери и спустился вниз по ступенькам. Вода перестала течь, оставив на полу веранды нечто вроде маленького озерца. А весь потолок так и кишел иностранными словами. Когда эту историю рассказали папе и маме, они приняли ее близко к сердцу и решили, что шляпу Волшебника сле¬ дует уничтожить. Осторожно скатив вниз, к реке, ее кинули в воду. — Стало быть, вот откуда взялись тучки и волшебный зверек, — сказала мама, пока они стояли, глядя вслед уплы¬ вающей вдаль шляпе.
— Забавные были эти тучки, — чуть недовольно сказал Му- ми-тролль. — Их могло бы быть и побольше! — Да! А еще вдобавок — потоков воды и иностранных слов, — добавила его мама. — На что теперь похожа веранда! И в толк не возьму, как мне избавиться от всех этих мелких ползучек. Натыкаешься на них на каждом шагу. От них такой беспорядок в доме! — Но тучки все равно были забавные, — упрямо пробор¬ мотал Муми-тролль. Вечером Муми-тролль не мог заснуть. Он лежал, вгляды¬ ваясь в светлую июньскую ночь, полную зовов одиночества, шорохов крадущихся шагов и танцев. Чудесно пахло цве¬ тами. Снусмумрик еще не вернулся домой. В такие ночи он часто бродил вокруг наедине с самим собой и своей губной гармош¬ кой. Но нынешней ночью никто не слышал его песен. Верно, он отправился на разведку. Совсем скоро он разобьет палатку на берегу и откажется ночевать в доме... Муми-тролль вздох¬ нул и загрустил, хотя горевать было не о чем. В эту самую минуту под окном послышался слабый свист. Сердце Муми-тролля подпрыгнуло от радости, и, медленно подкравшись к окну, он выглянул наружу. Свист означал: «Строжайшая тайна!» Внизу, возле веревочной лестницы, его ждал Снусмумрик. — Ты умеешь хранить тайну? — прошептал он, когда Му¬ ми-тролль спустился вниз, в траву. Муми-тролль энергично закивал головой. Наклонившись, Снусмумрик еще тише прошептал: — Шляпу прибило к берегу, на песчаную отмель, чуть ниже по течению реки. Глаза Муми-тролля засветились. — Хочешь пойти со мной? — одним движением бровей спросил Снусмумрик. — Спрашиваешь! — легким шевелением ушей ответил Му- ми-тролль. Словно тени, скользнули они через покрытый росой сад вниз, к реке. — Эта отмель — через две излучины реки отсюда, — при¬ глушенно сказал Снусмумрик. — Собственно говоря, наш долг — спасти реку, потому что вода, которая попадает в ци¬ линдр, становится красной. Все, кто живет ниже по течению реки, придут в ужас от такой жуткой воды.
— Нам бы следовало подумать об этом, — сказал Муми- тролль, гордый и радостный оттого, что посреди ночи идет вот так, вместе со Снусмумриком. Раньше во время своих ночных странствий Снусмумрик всегда ходил один. — Это уже где-то здесь, — сказал Снусмумрик. — Там, где начинается в воде темная полоса. Видишь? — Не совсем, — ответил Муми-тролль, все время споты¬ кавшийся в темноте. — У меня же нет таких кошачьих глаз, как у тебя. — Не представляю, как мы достанем эту шляпу, — раз¬ мышлял вслух Снусмумрик, глядя на реку. — Просто смешно, что у твоего папы нет лодки. Муми-тролль заколебался. — Я плаваю очень хорошо, если только вода не слишком холодная, — сказал он. — Ты не боишься? — колеблясь, спросил Снусмумрик. — Ясное дело, не боюсь! — воскликнул Муми-тролль. Он сразу же понял, что должен это сделать. — Где это, в какой стороне? — Вон там, наискосок, — ответил Снусмумрик. — Ты очень скоро достанешь до дна и окажешься на песчаной отмели. Но не вздумай сунуть лапы в цилиндр. Держи его за тулью. Муми-тролль, соскользнув в теплую летнюю воду реки, поплыл по-собачьи. Течение было сильным, и в какой-то миг он забеспокоился. Но скоро увидел песчаную отмель, а на ней что-то черное. С помощью хвоста он подрулил поближе и тотчас же ощутил под лапами песок. — Все в порядке? — тихонько крикнул с берега Снус¬ мумрик. — Все в порядке! — ответил Муми-тролль, переходя вброд на косу. Он увидел, как темный поток, клубясь, изливается из шляпы вниз по реке. Это была красная колдовская вода. Муми- тролль сунул в воду лапу и осторожно облизал ее. — Ну и дела! — пробормотал он. — Ведь это же — фрук¬ товый сок! Подумать только, стоит нам теперь налить в шля¬ пу воды, и у нас будет соку, сколько душе угодно. — Ну, ты взял шляпу? — обеспокоенно закричал Снус¬ мумрик. — Уже иду, — ответил Муми-тролль, снова переходя вброд реку там, где было мелко. Его хвост крепким узлом обхватывал шляпу Волшебника. Плыть против течения, та¬ ща за собой тяжелую шляпу, было трудно, и когда Муми-
тролль выбрался наконец на берег, он почувствовал, что страшно устал. — Вот шляпа, — гордо выдохнул он. — Здорово! — произнес Снусмумрик. — А что мы будем с нею делать? Отнесем домой? — Только не в дом муми-троллей, — сказал Муми-тролль. — Пожалуй, и не в сад. Кто-нибудь может там ее найти. — Ну а если в пещеру? — сказал в раздумье Снусмумрик. — Тогда придется посвятить в тайну Сниффа, — решил Муми-тролль. — Ведь это его пещера.
— Придется так и сделать, — чуть помедлив, произнес Снусмумрик. — Но он ведь слишком мал, чтобы хранить такую большую тайну. — Да, — серьезно согласился с ним Муми-тролль. — Зна¬ ешь, я впервые делаю что-то втайне от папы и мамы. Взяв шляпу в охапку, Снусмумрик двинулся обратно вдоль берега. Когда они вышли к мосту, Снусмумрик внезап¬ но остановился. — Что случилось? — испуганно прошептал Муми-тролль. — Канарейки! — воскликнул Снусмумрик. — Там на пери¬ лах моста — три желтые канарейки. Как странно, что они здесь делают ночью? — Никакая я не канарейка! — пропищала одна из пти¬ чек. — Я — плотвичка! — Мы честные рыбки, все три! — пропела ее товарка. Снусмумрик покачал головой. — Видишь, что вытворяет шляпа, — сказал он. — Эти три мелкие рыбешки, конечно, заплыли в нее и превратились в птичек. Пойдем прямо к пещере и спрячем шляпу там. Пока они шли лесом, Муми-тролль ни на шаг не отста¬ вал от Снусмумрика. Было немного жутковато: с обеих сто¬ рон дороги слышались тихие шорохи и чьи-то крадущиеся шаги. Маленькие сверкающие глазки неотступно следили за ними из-за стволов, а порой кто-то взывал к ним с земли или с древесных крон. — Какая прекрасная ночь! — услышал Муми-тролль не¬ знакомый голос за своей спиной. — Чудесная! — смело отвечал он. И маленькая тень мелькнула мимо него в сумрачную чащу леса. На берегу было светлее. Море и небо сливались в одну сплошную бледно-голубую мерцающую поверхность. Далеко¬ далеко в море слышались призывные крики одиноких птиц. Близился рассвет. Снусмумрик и Муми-тролль внесли шляпу Волшебника в пещеру и поставили в самый потаенный уголок так, чтобы в нее ничего не упало. — Пожалуй, лучшего мы сделать не могли, — сказал Снус¬ мумрик. — Эх, подумать только! Вернуть бы нам обратно эти пять маленьких тучек! — Да, — сказал Муми-тролль, стоя в проеме пещеры и глядя в ночь. — Хотя я сомневаюсь, что они могли бы до¬ ставить нам большую радость, чем та, что мы чувствуем сей-
ТРЕТЬЯ ГЛА^А; в которой описывается, как Выхухоль вернулся обратно на дикую пустошь и nepeotaui там нечто удивительное, как «Приключение» привело семейство муми-троллей на уединенный остров хатифнаттов, где Хемуль чуть не сгорел, и как над семейством пронеслась великая гроза. На следующее утро, когда Выхухоль по обыкновению вы¬ шел со своей книгой в сад и улегся в гамаке, чтобы почитать о Ненужности всего Сущего, веревка оборвалась и он рухнул на землю. — Безответственность! — заявил Выхухоль, сбрасывая с себя одеяло. — Какая неприятность! — сказал папа, поливавший как раз свою табачную грядку. — Надеюсь, вы не разбились? — Не в том дело, — мрачно ответил Выхухоль, дернув се¬ бя за ус. — Пусть даже расколется земная твердь, если ей угодно, моему спокойствию это не повредит. Но я терпеть не могу попадать в смешное положение. Это недостойно меня! — Но ведь, кроме меня, никто не видел, как вы упали, — возразил Муми-папа. — К сожалению, это так, — сказал Выхухоль. — Немало всяких испытаний выпало на мою долю в вашем доме. В про¬ шлом году, например, на меня рухнула комета. Но это еще ничего по сравнению с остальным. Быть может, вы помните,
как однажды я уселся на шоколадный торт, который испекла ваша супруга! Это было крайне унизительно для моего чув¬ ства собственного достоинства! Кроме того, я нахожу щетки для волос в моей постели — ужасно глупая шутка со стороны ваших домочадцев. Не говоря уже о том... — Знаю, знаю, — сокрушенно прервал его папа. — Наш дом не назовешь спокойным. Да и веревки с годами перетираются... — Да как они смеют! — кипятился Выхухоль. — Если б я разбился насмерть, это бы еще куда ни шло! Но подумать только, если б это видели другие! Так больше продолжаться не может! Я намерен вернуться обратно на дикую пустошь и прожить остаток своей жизни в одиночестве и покое и в от¬ решенности от всего земного. Это мое твердое решение! — Неужели! — с уважением воскликнул глубоко польщен¬ ный папа. — И где же вы намерены поселиться? — В пещере, — ответил Выхухоль. — Там уж никто не смо¬ жет своими глупыми шутками помешать возвышенному на¬ строю моих мыслей. Я разрешаю вам приносить мне еду два раза в день. Но не раньше десяти часов утра. — Прекрасно, вы очень добры! — смиренно воскликнул па¬ па. — Не нужно ли перенести в пещеру какую-нибудь мебель? — Можете это сделать, — милостиво дозволил ему Выху¬ холь уже несколько дружелюбнее. — Я понимаю, лично вы не желаете мне зла. Но ваше семейство... Терпению моему при¬ шел конец. Взяв книгу и одеяло, Выхухоль стал медленно поднимать¬ ся вверх по склону. Муми-папа, чуточку повздыхав, снова принялся поливать свою табачную грядку и вскоре позабыл обо всем на свете. Очутившись в пещере, Выхухоль испытал чувство громад¬ ного удовлетворения. Расстелив на песчаном полу одеяло, он уселся на него и немедленно стал думать. Это продолжалось примерно часа два. Все было тихо и мирно, а сквозь расще¬ лину в потолке сияло солнце, мягко озаряя своими лучами уединенное прибежище Выхухоля. Порой, когда солнце ус¬ кользало от него, он слегка перемещался за ним следом. «Я останусь здесь на веки вечные, — думал он. — Что поль¬ зы бегать туда-сюда, и болтать, и строить дом, и готовить еду, и наживать имущество!» Бесконечно довольный, он оглянулся в своем новом доме и увидел вдруг шляпу Волшебника, которую Муми-тролль и Снусмумрик спрятали в самом дальнем углу.
— Корзинка для бумаг, — констатировал для себя Выху¬ холь. — Стало быть, ее поставили сюда. Ну что ж, она всегда для чего-нибудь пригодится. — Еще немного подумав, он ре¬ шил чуточку поспать. Завернувшись в одеяло, он положил свои вставные зубы (чтобы их не засыпало песком) в шляпу Волшебника. А затем спокойно и радостно заснул. В доме муми-троллей были на завтрак блины, большие зо¬ лотистые блины с малиновым вареньем. Кроме того, со вче¬ рашнего дня оставалась еще каша, но, поскольку никто не хотел ее есть, кашу решили сохранить на завтра. — Сегодня мне хочется чего-то необычного, — заявила ма¬ ма Муми-тролля. — Избавление от этой мерзкой шляпы — такое великое событие, что его необходимо отпраздновать! А кроме того, так надоедает вечно сидеть на одном месте! — Это правда, — вставил со своей стороны папа. — Пойдем куда-нибудь! Ладно? — А мы уже и так побывали повсюду, в разных местах. И ничего нового для нас не найдется! — сказал Хемуль. — Непременно найдется, — уверил его Муми-папа. — А ес¬ ли не найдется, сами сотворим что-нибудь. Кончайте завтра¬ кать, малявки, — возьмем еду с собой.
170 — А можно доесть то, что во рту? — спросил Снифф. — Не прикидывайся дурачком, — сказала в ответ мама. — Живо соберите все, что вам надо взять с собой, потому что папа хочет сию же минуту отправиться в путь. Ничего ненуж¬ ного в дорогу не брать! Мы оставим записку Выхухолю, чтоб он знал, где мы. — Клянусь своим хвостом! — воскликнул папа Муми-трол¬ ля и схватился за голову. — Совсем позабыл! Ведь я обещал принести ему в пещеру еду и мебель! — В пещеру?! — воскликнули в один голос Муми-тролль и Снусмумрик. — Да! Веревка у гамака оборвалась, — стал рассказывать папа. — И тогда Выхухоль заявил, что больше он здесь мыс¬ лить не в состоянии и хочет отрешиться от всего на свете. Вы совали ему в постель щетки и разное другое. Из-за этого он и переселился в пещеру. Муми-тролль и Снусмумрик побледнели и обменялись взглядом тайного и полного взаимопонимания. «Шляпа!» — одновременно подумали они. — Думаю, это не смертельно опасно, — сказала Муми-ма- ма. — Мы захватим еду для Выхухоля и по пути к морскому берегу занесем ее в пещеру. — Морской берег такой обычный! — заскулил Снифф. — А мы не можем поехать куда-нибудь в другое место? — Молчать, малявки! — повысил голос папа. — Мама хо¬ чет купаться. А теперь — в путь! Мама Муми-тролля ринулась собирать вещи, которые нужно было взять с собой: одеяла, кастрюли, бересту, кофей¬ ник, огромные запасы еды, подсолнечное масло, спички и все, на чем, в чем и чем едят. Она упаковала зонтик, теплую одеж¬ ду, порошки, которые помогают, когда болит живот, мутов¬ ки, подушки, сетки от кома¬ ров, плавки, скатерть, а также свою сумку. Время от времени она спохватывалась и начинала раздумывать, не забыла ли че- го-нибудь, но в конце концов сказала: — Теперь все! О, как пре¬ красно отдохнуть на берегу моря! Папа Муми-тролля упако¬ вал трубку и удочку.
— Готовы наконец? — спросил он. — И уверены ли вы в том, что ничего не забыли? А теперь — пошли! Они двинулись к берегу моря. Самым последним шел Снифф, тянувший за собой шесть игрушечных лодочек. — Как по-твоему, успел уже Выхухоль что-нибудь натво¬ рить? — прошептал Муми-тролль Снусмумрику. — Надеюсь, что нет! — прошептал в ответ Снусмумрик. — Но я чуточку беспокоюсь! В этот миг все остановились, да так внезапно, что папина удочка чуть не задела глаз Хемуля. — Кто кричит?! — взволнованно воскликнула Муми-мама. От дикого воя сотрясался лес. Кто-то (или что-то) мчался (или мчалось) галопом им навстречу по дороге, неистово ве¬ реща от страха. — Прячьтесь! — закричал папа Муми-тролля. — Это мчит¬ ся какое-то чудовище! Но прежде чем кто-либо успел убежать, появился Выху¬ холь с вытаращенными от ужаса глазами и усами, торчащими в разные стороны. Он размахивал лапами и нес какую-то не¬ сусветную чушь, которую никто как следует не мог понять. Из его несвязных речей следовало, что он ужасно зол, или ужасно испуган, или же зол, потому что испуган. Затем он кинулся дальше, в сторону Долины муми-троллей. — Что случилось с Выхухолем? — спросила потрясенная мама Муми-тролля. — Ведь он всегда так спокоен и полон чувства собственного достоинства! — И все это только из-за того, что у гамака оборвалась веревка! — покачав головой, пробормотал Муми-папа. — Я думаю, он разозлился оттого, что мы забыли отнести ему еду, — сказал Снифф. — Теперь мы можем съесть ее сами. В тревожных раздумьях продолжили они путь к берегу мо¬ ря. Однако Муми-тролль и Снусмумрик, опередив остальных, прокрались тайком окольным путем к пещере. — Через проем в пещеру входить нельзя, — сказал Снус¬ мумрик. — А вдруг ТО САМОЕ еще там. Заберемся на гору и заглянем туда через расщелину в потолке. Молча влезли они на гору и поползли, извиваясь, словно индейцы, к отдушине в потолке пещеры. С бесконечной осто¬ рожностью заглянули они вниз. Там стояла шляпа Волшебни¬ ка, совершенно пустая. Одеяло Выхухоля было брошено в один угол, книга — в другой, а пещера покинута ее обитателем. Повсюду на песке виднелись какие-то странные следы, словно кто-то прыгал и плясал.
— Следы эти оставлены вовсе не лапами Выхухоля! — сказал Муми-тролль. — А я сомневаюсь, лапы ли это вообще. Вид у них жутко чудной. Испуганно оглядываясь, Муми-тролль и Снусмумрик сно¬ ва спустились вниз с горы. Но ни малейшая опасность не подстерегала их на пути. Они так никогда и не узнали, чего так ужасно испугался Выхухоль; он наотрез отказался говорить об этом'" Между тем остальные уже добрались до берега и, сбив¬ шись в кучу, стояли внизу у прибрежной кромки, оживленно болтая и жестикулируя. — Они нашли лодку! — закричал Снусмумрик. — Бежим скорее, посмотрим, какая она. И правда, то была настоящая большая парусная лодка, выкра¬ шенная в белый и зеленый цвета, с веслами и садком для рыб. — Чья она? — тяжело дыша, спросил, подбежав к берегу, Муми-тролль. — Ничья! — ликующе ответил Муми-папа. — Ее прибило к нашему берегу. Это — подарок моря! — Ей надо придумать имя! — воскликнула фрёкен Снорк. — «Попрыгунья» — прелестное название! — Сама ты попрыгунья, — презрительно фыркнул Снорк. — Я предлагаю назвать ее «Морской орел»! — Нет, надо латинское название! — закричал Хемуль. — «Muminates Maritima» ** — Чур я первый увидел ее! — закричал Снифф. — И имя ей должен выбрать я. Не назвать ли ее просто «Снифф». Прав¬ да здорово?! Коротко и просто! — Так считаешь ты, да, только ты! — возмутился Муми- тролль. — Спокойно, малявки! — сказал папа. — Спокойно, только спокойно! Яснее ясного, название яхты выберет мама. Она придумала эту экскурсию! Муми-мама зарделась. — Не знаю, смогу ли я! — застенчиво сказала она. — У Снусмумрика такая богатая фантазия. Он наверняка спра¬ вится с этим лучше меня. * Если хочешь узнать, во что превратились вставные зубы Выхухоля, спроси у мамы. Она, верно, знает (прим. авт.). ** Что-то вроде «Яхта муми-троллей» на латинский манер.
— М-да, не знаю, получится ли у меня что-нибудь сей¬ час, — смутился польщенный Снусмумрик. — Но, по правде говоря, я с самого начала думал, что название «Тихо Краду¬ щаяся Волчица» было бы ужасно изысканным. — Нет! — воскликнул Муми-тролль. — Пусть выбирает мама. — Хорошо, дорогие детки, — согласилась мама. — Только не подумайте, что я дурацки старомодна. По-моему, название лодки должно напоминать о том, что связано с нею. И мне кажется, «Приключение» очень даже подойдет. — Здорово! Здорово! — закричал Муми-тролль. — Мы ок¬ рестим лодку! Мама! Нет ли у тебя с собой чего-нибудь вроде шампанского? Муми-мама обыскала все корзинки в поисках бутылки с соком. — О, как грустно! — воскликнула она. — Я, видимо, забы¬ ла сок! — Но я же спрашивал, все ли ты захватила с собой,— упрекнул маму Муми-папа. Настроение у всех испортилось. Пуститься в плавание на парусной лодке, не окрещенной по-настоящему!.. Это может плохо кончиться! И тут в голову Муми-тролля пришла блестящая идея. — Дай мне кастрюлю, — сказал он маме. Зачерпнув кастрюлей морской воды, он отправился с нею в пещеру, к шляпе Волшебника. Вернувшись обратно, Муми-тролль протянул заколдован¬ ную воду папе и сказал: — Попробуй! Сделав глоток, папа, видимо, остался очень доволен. — Откуда это у тебя, сын мой? — спросил он. — Тайна! — ответил Муми-тролль. Потом, наполнив заколдованной водой банку из-под варе¬ нья, они разбили ее о штевень лодки, а Муми-мама гордо продекламировала: — На вечные времена даю тебе имя! «Приключение» да будет имя твое! (Таков обряд крещения кораблей у муми-троллей.)* * Возможно, это намек на скандинавский обряд крещения корабля вообще. Так, например, когда знаменитый норвежский путешественник Фритьоф Нансен (1861—1930) отправлялся в экспедицию на корабле «Фрам», его жена, Лив Нансен, окрестила корабль, сказав: «,,Фрам“ да будет имя твое!»
Все закричали «ура!», а потом перенесли на борт корзинки, одеяла, зонтики, удочки, подушки, кастрюли и плавки. После чего семейство муми-троллей вместе с друзьями отчалило от берега и вышло в неведомое, пустынное, зеленое море. День был чудесный. Быть может, не очень ясный, пото¬ му что солнце скрывалось в легкой дымке тумана. Распустив свои белые паруса, лодка «Приключение» неслась как стрела навстречу горизонту. Волны бились о ее борта, ветер свис¬ тел в парусах, а вокруг плясали морские тролли и морские девы. Снифф крепко привязал к паруснику все шесть своих кро¬ шечных лодочек, одну за другой, и теперь в кильватере плыла целая маленькая флотилия. Папа Муми-тролля сидел у руля, а мама дремала. Ведь крайне редко случалось, чтоб ее окру¬ жало такое спокойствие и такая тишина. Над ними парили большие белые птицы. — Куда поплывем? — спросил Снорк. — Давайте поплывем на какой-нибудь островок! — попро¬ сила фрёкен Снорк. — Я никогда не бывала на маленьком ост¬ ровке! — Ну, так теперь побываешь, — обещал папа. — Мы выса¬ димся на первом же попавшемся острове. Муми-тролль, сидя на носу, ближе всех к воде, пытался разглядеть морское дно. Как зачарованный смотрел он в без¬ дну моря, зеленоватую гладь которого рассекал нос лодки, весь покрытый белыми хлопьями пены. — Ю-хо! — восторженно закричал Муми-тролль. — Мы плывем на остров! Далеко-далеко в море, среди подводных мелей и бурунов, лежал пустынный Остров хатифнаттов. Один раз в году, пе¬ ред тем как отправиться в свои бесконечные странствия во¬ круг света, собирались там хатифнатты* Они приплывали со всех четырех стран света, молчаливые и серьезные, с малень¬ кими, ничего не выражающими физиономиями. Трудно ска¬ зать, зачем они устраивали эти ежегодные сборища! Ведь они не могут ни говорить, ни слышать и никогда не останавли¬ вают свой взгляд ни на чем ином, кроме той далекой цели, к которой стремятся. Быть может, им нравится, что на свете- есть такое место, где они чувствуют себя как дома, где могут немного отдох¬ * Смотри сказку «Тайна хатифнаттов» в сборнике сказок Туве Янссон «Дитя-невидимка».
нуть и повидать знакомых. Ежегодные встречи хатифнаттов всегда бывают в июне, и случилось так, что семейство муми- троллей с друзьями прибыло на этот дикий островок почти одновременно с ними. Одинокий и манящий, вырос он вдруг из морских глубин, разукрашенный, как на праздник, в венце белопенистых бурунов и зеленых деревьев. — Земля на горизонте! — закричал Муми-тролль. Все стали смотреть, свесившись через перила. — Там песчаный берег! — воскликнула фрёкен Снорк. — И отличная гавань! — сказал Муми-папа, изящно ла¬ вируя среди подводных отмелей. Подплыв к берегу, лодка «Приключение» мягко въехала прямо в песок, и Муми-тролль выпрыгнул на сушу с носовым фалинем* в руках. Вскоре на берегу закипела усердная работа. Муми-мама натаскала кам¬ ней и сложила из них очаг, чтобы подогреть блины. Она со¬ брала хворост, расстелила на песке скатерть и, чтобы ее не сдуло ветром, прижала камешками все четыре угла. Потом расставила чашки и зарыла банку с маслом в мокрый пе¬ сок в тени валуна. И под конец, нарвав букет цветов, рос¬ ших на берегу, мама поставила его посреди этого необычного стола. — А мы не можем чем-нибудь помочь? — спросил Муми- тролль, когда все было готово. — А вы хорошенько осмотрите остров, — предложила в ответ мама. (Она знала, что дети просто мечтают об этом.) — Так важно разведать, куда ты причалил! Вдруг здесь затаи¬ лась опасность! — Ага! — согласился Муми-тролль. И вместе со снорками и Сниффом отправился вдоль юж¬ ного берега. Снусмумрик же, любивший совершать открытия в одиночестве, пошел бродить вдоль северного. Хемуль, за¬ хватив с собой лопатку, которой выкапывал растения, зеле¬ ную ботанизирку** и увеличительное стекло, побрел прямо в лес. Он подозревал, что там могут скрываться диковинные, никем еще не открытые растения. А папа Муми-тролля уселся на камень и стал удить рыбу. Солнце медленно клонилось к послеполуденному часу, вдали над морем сгущалась гряда темных облаков. Посреди острова расстилалась зеленая поляна, окруженная цветущими зарослями. Здесь, на этой своеобразной, совершенно * Трос, которым лодка крепится к причалу. В просторечии — чалка. ** Специальная коробка для сбора растений.
ровной, гладкой площадке и устраивали свои тайные сбори¬ ща хатифнатты, сюда приплывали они раз в году поближе к дню летнего солнцестояния. Примерно триста хатифнаттов уже
прибыли на остров, а ожидалось еще около четырехсот пятиде¬ сяти. Прибывшие на остров хатифнатты молча сновали туда- сюда по траве, торжественно раскланиваясь друг с другом. По¬ среди поляны воздвигли они высокий столб и повесили на него большой барометр. Всякий раз, проходя мимо барометра, хатифнатты отве¬ шивали ему глубокие поклоны, что выглядело довольно за¬ бавно. Между тем Хемуль бродил по лесу, восхищенный обилием диковинных цветов, выглядывавших со всех сторон из травы. Они были совершенно не похожи на цветы в Долине муми- троллей, отличаясь более густой и более темной окраской и своеобразной формой. Но Хемуль не замечал, как они красивы, он считал лишь тычинки, листья и бормотал про себя: — Это — номер двести девятнадцать моего гербария! Незаметно для себя он достиг поляны хатифнаттов и вы¬ шел на нее, усердно продолжая свои поиски в траве. Хемуль так и не поднял глаз до тех пор, пока не треснулся головой о столб. Тогда он удивленно осмотрелся вокруг. Ни разу в жизни не доводилось ему видеть столько хатифнаттов сразу. Все без исключения они повернулись к Хемулю, уставившись на него своими маленькими блеклыми глазками. «Интересно, злые они или добрые, — обеспокоенно по¬ думал Хемуль. — Хоть они и малы, но их до противного много!» Он посмотрел на огромный блестящий барометр красного дерева, предсказывавший дождь и ветер. — Странно, — сказал Хемуль, мигая от яркого солнечного света. Он щелкнул по барометру, который тут же сильно упал. Тогда хатифнатты грозно сделали шаг по направлению к Хе¬ мулю. — Ради Бога, — испуганно произнес Хемуль. — Не нужен мне ваш барометр! Но хатифнатты не слушали его. Они приближались к нему шеренга за шеренгой, шурша и размахивая лапами. У Хемуля сердце ушло в пятки, и он стал оглядываться по сторонам в поисках пути спасения. Враг окружил его плотной стеной и подходил все ближе и ближе. А между стволами деревьев ки¬ шели уже, вынырнув откуда ни возьмись, новые хатифнат¬ ты, молчаливые, с неподвижными, ничего не выражающими физиономиями.
— Убирайтесь прочь! — закричал Хемуль. — Кыш! Кыш! Но хатифнатты безмолвно приближались. Тут Хемуль, по¬ добрав свои юбки, начал карабкаться на верхушку столба. Столб был скользкий и противный, но страх вселил в Хемуля нехемульские силы, и в конце концов он, дрожа, уселся на¬ верху, держа в руках барометр. Хатифнатты уже подступили к подножию столба и ждали там. Вся поляна была покрыта ими, словно белым ковром, и Хемулю становилось худо при одной мысли о том, что слу¬ чится, если он рухнет вниз. — На помощь! — слабым голосом закричал он. — На по¬ мощь! На помощь! Но лес молчал и не отзывался. Тогда, сунув два пальца в рот, он свистнул: три коротких сигнала, три длинных. Три коротких, три длинных, три ко¬ ротких... SOS. Снусмумрик, который брел вдоль северного берега, услы¬ хал сигнал бедствия, подаваемый Хемулем. Когда же ему ста¬ ло ясно, откуда доносится этот сигнал, он помчался как стре¬ ла на помощь. Отдаленный свист слышался все отчетливей. «Теперь он совсем близко», — подумал Снусмумрик, осторож¬ но прокрадываясь вперед. Среди деревьев появились просветы, и он неожиданно уви¬ дел поляну, хатифнаттов и Хемуля, крепко уцепившегося за столб. «Плохо дело, ну и история», — пробормотал Снусмумрик. И закричал: — Привет! Я здесь! Как тебе удалось так разозлить этих милых хатифнаттов? — Я только щелкнул пальцем по их барометру, — захны¬ кал Хемуль. — И стрелка упала. Попробуй убрать этих мерз¬ ких тварей, добрый Мумрик! — Мне надо немного подумать, — сказал Снусмумрик. (Из их беседы хатифнатты не слышали ни единого слова — ушей- то у них нет!) Спустя некоторое время Хемуль воскликнул: — Думай быстрее, Мумрик, я начинаю сползать вниз! — Слушай! — ответил Снусмумрик. — Помнишь, как од¬ нажды напали на сад полевки? Муми-папа врыл в землю мно¬ жество столбов и установил на них пропеллеры. И когда про¬ пеллеры заработали и стали вертеться, земля задрожала так, что полевки разнервничались и убрались восвояси.
— Твои истории всегда очень интересны! — горестно ска¬ зал Хемуль. — Но непонятно, какое они имеют отношение к моим печальным обстоятельствам! — Самое разное, — ответил Снусмумрик. — Как же ты не понимаешь? Хатифнатты не могут ни говорить, ни слышать, а видят и вовсе плохо. Но чувства их очень тонки! Попробуй пошатать столб туда-сюда маленькими толчками! Хатифнат¬ ты наверняка почувствуют, что земля дрожит, и испугаются. Видишь ли, эти толчки передаются им, проникая до самых печенок! Хемуль сделал попытку покачаться взад-вперед на столбе. — Я падаю! — боязливо воскликнул он. — Быстрее, быстрее! — закричал Снусмумрик. Мелкими-премелкими толчками Хемуль стал трясти столб туда-сюда, и через некоторое время хатифнатты почувст¬ вовали, что подошвам их стало как-то неуютно. Они зашур¬ шали еще сильнее, стали беспокойно двигаться и вдруг по¬ мчались сломя голову прочь, точь-в-точь как это сделали по¬ левки. Миг — и поляна опустела! Снусмумрик чувствовал, как, убегая в лес, хатифнатты ка¬ сались его ног и жгли их, словно крапива. С огромным облегчением Хемуль тут же разжал руки и свалился вниз, в траву. — О мое сердце! — застонал он. — Оно снова ушло в пятки. С тех пор как я поселился в семействе муми-троллей, у меня одни только неприятности и вечные опасности! — А теперь успокойся! — сказал Снусмумрик. — Ты ведь прекрасно справился с бедой. — Мерзкие ползучки! — ругался Хемуль. — Но уж их-то барометр я в любом случае заберу, чтобы наказать их. — Лучше брось эту затею, — предупредил Хемуля Снус¬ мумрик. Но Хемуль уже стащил со столба большой блестящий ба¬ рометр и ликующе сунул его под мышку. — Теперь пойдем обратно, — сказал он. — Я дико проголо¬ дался. Когда Снусмумрик с Хемулем вернулись, все уже сиде¬ ли за столом и ели щуку, которую Муми-папа выудил из озера. — Привет! — воскликнул Муми-тролль. — Мы обошли весь остров! С наружной стороны есть страшные дикие скалы, которые спускаются прямо вниз, в море.
— А мы видели целую уйму хатифнаттов, — стал расска¬ зывать Снифф. — Уж не меньше сотни! — Не говорите о них, — с глубоким чувством сказал Хе¬ муль. — Как раз сейчас я этого не вынесу. Однако вы увидите мой военный трофей! И Хемуль с гордостью поместил свой барометр посреди стола. — О, какой он блестящий и красивый! — закричала фрё¬ кен Снорк. — Это что — часы? — Нет, это барометр, — пояснил Муми-папа. — Он пока¬ зывает, какая будет погода — вёдро или ненастье. Иногда он совсем не врет! Пощелкав пальцами по барометру, он серьезно сморщил лицо. — Будет буря! — предсказал он. — Сильная? — боязливо спросил Снифф. — Смотри сам, — посоветовал Муми-папа. — Барометр по¬ казывает ноль-ноль, а это для него — самая низкая цифра. Конечно, в том случае, если он с нами не шутит. Однако похоже было, что барометр не шутил. Прозрачная дымка сгустилась в золотисто-серый туман, а далеко-далеко, у самого горизонта, море стало удивительно черным. — Пора ехать домой, — сказал Снорк. — Еще немножко, — попросила фрёкен Снорк. — Мы еще не изучили как следует скалы со стороны моря! Мы даже еще не искупались! — Пожалуй, мы можем еще немного подождать и посмот¬ реть, чем все это кончится, — сказал Муми-тролль. — Глупо плыть домой как раз тогда, когда мы сделали открытие — отыскали этот остров! — Но если начнется буря, мы вообще не сможем уехать, — разумно возразил Снорк. — Здорово! — ликующе воскликнул Снифф. — Мы оста¬ немся здесь навсегда! — Тише, малыши! Мне надо подумать, — сказал папа Му- ми-тролля. Спустившись к берегу, он принюхался, повертел головой в разные стороны и наморщил лоб. Вдали загрохотало. — Гром! — сказал Снифф. — Ой, как жутко! Над горизонтом вздымалась грозная темно-синяя стена туч, гнавшая перед собой мелкие светлые клочья облаков. То тут, то там над морем колыхался слабый отсвет.
— Мы остаемся! — решил папа. — На всю ночь! — вскричал Снифф. — Пожалуй что так, — подтвердил папа. — Торопитесь по¬ строить дом, вот-вот польет дождь! Лодку «Приключение» вытащили повыше на песчаный бе¬ рег, а на лесной опушке быстро воздвигли укрытие — дом из парусов и одеял. Муми-мама утеплила стены мхом, а Снорк вырыл кругом канаву, чтобы туда стекала дождевая вода. Все бегали взад-вперед, спасая свои вещи под крышей. Над верхуш¬ ками деревьев с робким шумом пронесся ветер. Гром гремел уже близко. — Пойду погляжу, какая погода на мысу, — сказал Снус¬ мумрик. Плотно надвинув шляпу на уши, он отправился в путь. Одинокий и счастливый, побрел Снусмумрик на самый край¬ ний мыс и прислонился к огромному валуну. Море изменилось. Теперь его лик был черно-зеленым, вер¬ хушки же волн покрыты пеной, а подводные отмели свети¬ лись желтым светом, словно фосфор. Торжественно гремя, шествовала с юга гроза. Она распустила свои черные пару¬ са над морем, она разрасталась, занимая уже половину неба, а молнии мерцали, предвещая ненастье. «Гроза несется прямо над островом», — подумал Снусмум¬ рик, дрожа от радости и любопытства. Он не спускал глаз с грозы, шествовавшей над морем. И внезапно увидел маленького черного всадника на черном скакуне. Они показались лишь на миг на фоне светлевшей стены облаков; плащ всадника развевался, точно крылья, они поднимались все выше и выше... И вот они исчезли в осле¬ пительном рое молний... Солнце скрылось, а дождь, словно серая завеса, раскинулся над морем. «Я видел Волшебника! — подумал Снусмумрик. — Долж¬ но быть, это был Волшебник верхом на своей черной пантере! Они существуют на самом деле, это не просто старая сказка...» Повернувшись, Снусмумрик помчался вприпрыжку по бе¬ регу. Он едва успел укрыться в палатке. Тяжелые капли дож¬ дя уже бились о парусину, трепетавшую и хлопавшую на бур¬ ном ветру. Несмотря на то что до вечера оставалось еще не¬ сколько часов, весь мир окутала мгла. Снифф завернулся с головой в одеяло, он страшно боялся грозы. Другие, скорчив¬ шись, сидели друг возле друга. В палатке стоял сильный за¬ пах цветов, собранных Хемулем. Гроза грохотала уже где-то совсем близко. Раз за разом их укрытие освещалось белыми
отсветами молний, а разъяренное море гневно выбрасывало на уединенный остров самые высокие свои волны. — Какое счастье, что мы не в море, — сказала Муми-ма- ма. — Ой-ой, какая ужасная погода! Вся дрожа, фрёкен Снорк сунула свою лапку в лапку Муми-тролля, и он почувствовал себя настоящим храбрым мужем, ее опорой и защитой. Снифф громко кричал, лежа под одеялом. — Теперь гроза прямо над нами! — сказал Муми-папа. В тот же миг шипящая гигантская молния, сопровождае¬ мая чудовищным грохотом, ударила прямо в остров. — Точное попадание! — сказал Снорк. Все это и в самом деле было чуточку ужасно. Хемуль сидел держась за голову. — Шум! Вечный шум! — бормотал он.
Теперь гроза переместилась к югу. Раскаты грома раздава¬ лись все дальше и дальше, а молнии были уже не такими яркими. Под конец вокруг слышался лишь шорох падавших дождевых капель да грохот морских волн, бившихся о берега. «Пока не стану рассказывать о Волшебнике, — подумал Снусмумрик. — Они и так все страшно напуганы». — Выходи, Снифф, — сказал он. — Гроза прошла! Снифф, моргая глазками, выпутался из одеял. Он был не¬ много смущен тем, что так ужасно кричал, и, зевая, почесывал себя за ухом. — Который час? — спросил он. — Скоро восемь, — ответил Снорк. — Тогда, думаю, мы пойдем и ляжем спать, — сказала ма¬ ма Муми-тролля. — Все это было так волнующе! — А разве не интересно посмотреть, куда ударила мол¬ ния? — спросил Муми-тролль. — Посмотрим завтра, — ответила мама. — Завтра мы все изучим и поплаваем в море. Сейчас же остров весь мокрый, и серый, и неприютный. И, подоткнув под малышей одеяла, она заснула, положив свою сумку под подушку. А за стенами палатки все нарастала и крепчала буря. В гро¬ хоте морских волн, вкрадываясь в него, проскальзывали дико¬ винные звуки: чьи-то голоса и топот бегущих ног, хохот и звон больших колоколов, доносившихся откуда-то к берегам моря. Снусмумрик тихо лежал, прислушиваясь, мечтая и вспоминая свои путешествия вокруг света. «Скоро пора снова отправ¬ ляться в путь, — подумал он. — Но еще не сейчас». ЧЙЭ^РГАЯ ГЛА0А; в которой после ночного набега хатифнаттов фрёкен Снорк теряет свою челку и где рассказывается о необычайно редких находках, обнаруженных на необитаемом острове. Посреди ночи фрёкен Снорк проснулась с ужасным ощу¬ щением. Что-то коснулось ее мордочки. Не смея поднять гла¬ за, она беспокойно принюхивалась. Пахло чем-то паленым. Фрёкен Снорк, натянув одеяло на голову, негромко вскрик¬ нула:
— Муми-тролль, Муми-тролль! Муми-тролль тотчас проснулся. — Что случилось? — спросил он. — Сюда нагрянула какая-то опасность! — сказала из-под одеяла фрёкен Снорк. — Я чувствую, тут затаилась какая-то опасность! Муми-тролль вперил взгляд в темноту. Да, там что-то бы¬ ло! Мелкие огоньки... Светящиеся бледным светом фигуры, сновавшие взад-вперед среди спящих... Муми-тролль принял¬ ся трясти Снусмумрика, чтобы разбудить его. — Видишь! — в ужасе прошептал Муми-тролль. — Приви¬ дения! — Нет, — ответил Снусмумрик. — Это хатифнатты. Гроза зарядила их электричеством, поэтому они светятся. Не пода¬ вай признаков жизни, иначе тебя может ударить электричес¬ ким током. Казалось, хатифнатты что-то искали. Они перерыли все корзины, и запах паленого становился все сильнее. Внезапно они собрались в углу, где спал Хемуль. — Как ты думаешь, чего им от него надо? — взволнованно спросил Муми-тролль. — Они, верно, ищут барометр, — объяснил Снусмумрик. — Я предупреждал, чтобы он не брал его с собой. Теперь они его отыскали! Объединив усилия, хатифнатты вытаскивали барометр на¬ верх. Чтобы удобнее схватить его, они влезли на Хемуля, и теперь запах паленого распространился далеко вокруг. Снифф проснулся и начал скулить. В этот момент в палатке раздались громкие вопли. Какой- то хатифнатт наступил на морду Хемуля. Начался неописуе¬ мый переполох. Робкие вопросы смешивались с жалобным воем, когда кто-то случайно наступал на хатифнатта и обжи¬ гался или получал удар электрического тока. Хемуль носился вокруг, крича от страха, и неожиданно запутался в парусине, отчего палатка рухнула и погребла под собой всех ее обита¬ телей. Это грозило ужасной опасностью. Позднее Снифф утверждал, что прошло не меньше часа, прежде чем они выпутались. (Возможно, он чуточку преуве¬ личивал...) Высвободившись наконец из парусины, хатифнатты исчез¬ ли в лесу вместе с барометром. И ни у кого не было ни ма¬ лейшего желания их преследовать. Хемуль с громкими воплями сунул морду в мокрый песок.
— Нет, это уж слишком! — заявил он. — Почему бедный 185 невинный коллекционер-ботаник не может жить в мире и покое? — Жизнь не исполнена мира и покоя! — восторженно за¬ метил Снусмумрик. — Дождь прошел, — сказал Муми-папа. — Видите, малы¬ ши, небо ясное! Скоро начнет светать! Мама Муми-тролля дрожала мелкой дрожью от холода, крепко держа в руках свою сумку. Взгляд ее был устремлен ввысь над поверхностью бушующего моря. — Соорудим новое жилище и попытаемся уснуть? — спросила она. — Не стоит, — ответил Муми-тролль. — Завернемся в одеяла и подождем, когда взойдет солнце. Они уселись рядышком на берегу, тесно прижавшись друг к другу. Снифф захотел сесть посредине, так как считал, что это — надежнее всего. — Вы даже представить себе не можете, как это было ужас¬ но, когда в темноте что-то коснулось моей мордочки, — сказала фрёкен Снорк. — Это было куда хуже грозы. Они сидели, глядя на море в светлеющей ночи. Буря немно¬ го успокоилась, но буруны по-прежнему с грохотом накатыва¬ лись на песок. Небо начало блекнуть на востоке, и было очень холодно. И тогда, в этот ранний предрассветный час, они уви¬ дали, как хатифнатты покидают остров. Лодки одна за другой выскальзывали, будто тени, из-за мыса, держа курс в открытое море. — Великолепно! — обрадовался Хемуль. — Надеюсь, мне никогда больше не придется увидеть ни единого хатифнатта.
— Они, верно, отыщут себе новый остров, — сказал Снус¬ мумрик. — Таинственный остров, который никто никогда не найдет! Тоскующим взглядом провожал он утлые суденышки этих вечно странствующих по всему миру существ. Фрёкен Снорк спала, уткнувшись головой в колени Муми- тролля. На востоке, близ самого горизонта, уже забрезжила первая полоска света. Несколько забытых бурей клочьев об¬ лаков окрасились в нежно-розовый цвет, и тогда из глубин моря стала подниматься сверкающая голова солнца. Муми- тролль наклонился, чтобы разбудить фрёкен Снорк, и вот тут- то он обнаружил нечто ужасное. Ее очаровательная челка была спалена! Должно быть, это случилось, когда хатифнатт кос¬ нулся ее мордочки. Что она скажет, как ему успокоить и уте¬ шить ее?! Это же настоящая катастрофа! Фрёкен Снорк открыла глаза и улыбнулась. — Знаешь что, — быстро проговорил Муми-тролль, — один смех со мной! С некоторых пор мне куда больше нравятся фрёкен без волос, чем с волосами! — Вот как! — удивленно сказала фрёкен Снорк. — А почему? — С волосами они выглядят ужасно неряшливо! — объяс¬ нил Муми-тролль. Фрёкен Снорк тотчас подняла лапки, чтобы причесать¬ ся, — но ах! Единственное, что попалось ей под руку, был маленький, обгорелый клок волос! Какой ужас!
— Ты просто оплешивела, — радостно заявил Снифф. — А тебе это в самом деле идет, — утешил ее Муми- тролль. — О нет, не плачь! Но, кинувшись на песок, фрёкен Снорк горькими слезами оплакивала потерю своего самого главного украшения. Окружив ее, все пытались развеселить малютку. Но все напрасно! — Видишь, я так и родился лысым, — сказал Хемуль. — И фактически я прекрасно обхожусь без волос. — Мы станем втирать тебе конопляное масло в голову, так что у тебя снова вырастут волосы, — сказал папа Муми- тролля. — И ты станешь кудрявая-прекудрявая! — пообещала ей Муми-мама. — Ты-ы пра-а-вду-у го-ово-о-ришь? — заикаясь, спросила фрёкен Снорк. — Еще бы не правду, — заверила ее мама. — Подумать только, как мила ты будешь с кудрявыми волосами! Фрёкен Снорк перестала плакать и уселась на песок. — Взгляните на солнце, — сказал Снусмумрик. Только что выкупавшееся и прекрасное солнце торжест¬ венно выплывало из моря. Весь остров сверкал и сиял после дождя. — А теперь я сыграю утреннюю песенку, — пообещал Снусмумрик, вытаскивая свою губную гармошку. И все громко запели: Вот опять уходит ночь. Хатифнатт подался прочь. Не печалься, пустяки все тревоги далеки. Станет фрёкен Снорк опять челку пышную чесать. Ю-хо! * — Купаться! — закричал Муми-тролль. И все вместе, натянув плавки и купальники, ринулись пря¬ мо в прибой (кроме Хемуля и папы Муми-тролля, да и мамы, которые думали, что еще холодно). Зеркально-зеленые и белые, перекатывались по песку волны. * Перевод песенки Н. Беляковой.
О, какое счастье быть муми-троллем, только-только про¬ будившимся ото сна и пляшущим в зеркально-зеленых вол¬ нах, пока восходит солнце! Страшная ночь была забыта, и перед ними вставал новый долгий июньский день. Как морские свинки, прыгали они по волнам и подруливали, словно на парусах, на верхушках волн к берегу, где Снифф играл в воде, на песчаной отмели. Снус¬ мумрик заплывал на спине гораздо дальше и смотрел вверх, в небо — голубое и прозрачное. Тем временем мама Муми-тролля сварила кофе и стала искать чашку с маслом, которую спрятала от солнечных лучей в прибрежной воде. Но искала она ее напрасно, буря унесла чашку с собой. — Что я намажу им на бутерброды? — жаловалась мама. — Посмотри, не принесет ли нам буря взамен что-нибудь другое, — предложил папа. — Попьем кофе и прогуляемся вдоль берега, поищем, что море выбросило на песок! Так они и сделали. Вплотную к берегу острова, прямо из воды вздымали свои гладко отполированные склоны древние скалы. Между ними можно было неожиданно встретить мелкие полоски усеянно¬ го раковинами песка, потайную танцевальную площадку мор¬ ских дев либо таинственные ущелья, где бушевал и бился прибой; казалось, кто-то со страшной силой ударял кулаком в железную дверь. Иногда среди скал открывалась вдруг не¬ большая пещера, иногда скалы круто уходили вниз, в круглую морскую лоханку, где, шипя, бушевали и бурлили водово¬ роты.
Каждый из путешественников отправился на поиски вы- 189 брошенных на берег предметов и останков кораблекрушения. (Более интересного занятия, чем это, на свете нет, потому что можно найти самые диковинные вещи и частенько довольно трудно и опасно вызволять их из власти моря.) Мама Муми-тролля спустилась вниз, на маленькую песча¬ ную площадку, скрытую гигантским нагромождением скал. В песке росли целые букеты голубых морских гвоздик и ди¬ кий береговой овес, шелестевшие и шуршавшие, когда ветер играл с их узенькими стебельками. Муми-мама укрылась тут от бури. Здесь, внизу, она видела лишь голубое небо и мор¬ ские гвоздики, колыхавшиеся над ее головой. «Я чуточку от¬ дохну», — подумала мама. Но вскоре она крепко заснула на теплом песке. Снорк же влез на самую высокую вершину скалы и огля¬ делся вокруг. Перед ним открывался вид от одного берега до другого, и ему показалось, что остров плывет, будто огромный букет цветов, брошенный в беспокойное море. Сверху он уви¬ дел Сниффа — крохотную точку, бредущую по берегу в поис¬ ках останков кораблекрушений. Там мелькала шляпа Снус¬ мумрика, там Хемуль отыскал и уже пытался вырыть редкост¬ ную орхидею... А там!.. Вот туда уж точно ударила молния! Гигантский скалистый утес, раз в десять больше дома муми-
троллей, она расколола надвое, словно яблоко. Между обеи¬ ми его половинами разверзлось ущелье с крутыми отвесными склонами. Весь дрожа, Снорк влез в расщелину и взглянул вверх, на темные стены. Сюда-то и ударила молния! Чер¬ ная, как уголь, обрисовалась внутри камня кривая пройденно¬ го молнией пути. А рядом с ней бежала другая полоска, свет¬ лая и сверкающая! Это было золото, это не могло быть ничем иным, только золотом! Снорк ковырнул полоску ножичком. Крошечная крупинка золота отделилась от камня и упала в его лапку. Он отковы¬ ривал одну крупинку за другой, а потом стал отламывать все большие и большие кусочки. От стараний и труда ему стало жарко. Через некоторое время Снорк забыл обо всем, кроме этих сверкающих золотоносных жил, которые обнажила мол¬ ния. Он больше не был морским пиратом, он был золотоис¬ кателем! Тем временем Сниффу досталась совсем обыкновенная на¬ ходка, которая ничуть не меньше обрадовала его. Он отыскал пробковый пояс для спасения на водах. Тот слегка потемнел от морской воды, но тем не менее исключительно подходил ему. «Теперь-то уж я заплыву далеко-далеко, туда, где большая глубина, — подумал Снифф. — Теперь-то я наверняка научусь плавать не хуже остальных. Ну и удивится же Муми-тролль!» Чуть подальше, среди бересты, поплавков от сетей и фу¬ куса*, он обнаружил рогожу, половинку почти нового черпака да еще какой-то старый башмак без каблука. Удивительные сокровища, особенно ценные еще и потому, что отвоеваны у моря! Вдалеке Снифф увидел Муми-тролля, стоявшего в воде и, надрываясь, что-то вытягивавшего из нее. Что-то огромное! «Вот беда, как я не заметил это первым! — подумал Снифф.— Ради всего святого, что бы это могло быть?!» Наконец Муми-тролль спас от воды свою находку и пока¬ тил ее перед собой по песку. Снифф изо всех сил вытягивал и вытягивал шею. И наконец увидел, что это такое. Это был буй! Большой, нарядный, раскрашенный буй! — Ю-хо! — воскликнул Муми-тролль. — Что скажешь? — Классно! — критически наклонив голову, сказал Снифф. — Ну а что ты думаешь об этом? И он втащил свою находку наверх, на песок. — Пробковый пояс — это вещь! — согласился Муми- тролль. — Но что делать с половинкой черпака? * Разновидность морских водорослей.
— Пригодится, если черпать быстро, — сказал Снифф. — Слушай! А что ты скажешь о бартере? Даю и пояс, и черпак, и башмак без каблука за этот старый буй, а? — Никогда в жизни, — заявил Муми-тролль. — Но, мо¬ жет... Ладно, давай махнемся! Мой таинственный талисман, приплывший сюда из дальних стран, меняю на твою пробко¬ вую подушку. Он достал какой-то диковинный предмет из прозрачного стекла и потряс им. Множество снежных хлопьев взметну¬ лось внутри этого полого стеклянного шара, а затем снова улеглось на покой на крыше маленького домика с окошками из фольги. — О! — только и сказал Снифф. В его сердце, чересчур приверженном к собственности и слишком любившем ее, разыгралась жестокая борьба. — Посмотри! — произнес Муми-тролль, снова встряхивая снег. — Не знаю,— в отчаянии разразился целой речью Снифф,— я и вправду не знаю, что мне больше нравится — пробковый пояс или зимний талисман! Мое сердце вот-вот разорвется на части! — Это точно единственный снежный талисман, который только и есть на свете! — сказал Муми-тролль. — Но я не могу отказаться от спасательного пояса! — ныл Снифф. — Милый Муми-тролль, нельзя ли нам поделить эту маленькую пурту?!
— Хм! — с сомнением хмыкнул Муми-тролль. — Ну разреши мне хоть иногда подержать ее в руках,— клянчил Снифф. — Хотя бы по воскресеньям! Чуточку поразмыслив, Муми-тролль сказал: — Ладно, по воскресеньям и по средам. Вдалеке от всех бродил Снусмумрик. Он очень близко под¬ ходил к шипящим пенистым волнам и, когда они лизали его башмаки, подпрыгивал и смеялся. И это очень раздражало волны! Неподалеку от мыса Снусмумрик встретился с Муми-па- пой, который занимался тем, что перетаскивал обломки дере¬ ва и доски. — Прекрасно, правда? — спросил, запыхавшись, Муми-па- па. — Из всего этого я построю причал для лодки «Приклю¬ чение»! — Помочь тебе вытащить их из воды? — спросил Снус¬ мумрик. — Да нет! — испуганно отказался Муми-папа. — Я и сам справлюсь. Попробуй найти для себя что-нибудь другое и вытаскивай сколько хочешь! В море было немало такого, чем мог бы заинтересоваться Снусмумрик. Небольшие бочки, корзинки без дна, половин¬ ка стула, сломанная гладильная доска. Тяжелые, ненужные вещи... Сунув лапы в карманы, Снусмумрик засвистел. Он отпры¬ гивал, когда волны накатывались на берег, а потом бежал за ними и дразнил их. Волны пытались настигнуть его, но он снова и снова отпрыгивал прочь — и так вдоль всего длинно¬ го необитаемого песчаного берега. А на мысу у моря ползала среди скал фрёкен Снорк. Она укрыла свою опаленную челку венком из морских лилий и тоже искала останки кораблекрушений, которые удивят ос¬ тальных и внушат им зависть. Когда же все повосхищаются как следует, она подарит их Муми-троллю (разумеется, толь¬ ко не какие-либо драгоценные уборы). Трудновато было пол¬ зать среди камней, и венок с головы все время сдувало вет¬ ром. Хорошо хоть буря немного поутихла. Во всяком случае, штормило уже меньше. Море сменило сердитые, вызывающие серо-зеленые краски на спокойные голубые, а увенчанные пе¬ ной верхушки волн напоминали какое-то украшение. В них уже не было ничего угрожающего. Фрёкен Снорк слезла вниз на гальку, окаймлявшую кромку воды. Но там не нашлось ничего, кроме водорослей и тростника да нескольких облом-
ков досок. Недовольная этим, она побрела дальше, к мысу. 193 «Как печально, что столько разных находок всегда достает¬ ся кому угодно, только не мне, — подумала фрёкен Снорк. — Другие прыгают по льдинам, запруживают ручьи и ловят му¬ равьиных львов. А мне так хотелось бы совершить нечто не¬ слыханное — и обязательно одной, — чтобы поразить Муми- тролля!» Вздыхая, смотрела она на пустынный берег. И вдруг оста¬ новилась с внезапно забившимся сердцем. Далеко-далеко на мысу... О нет, это было слишком ужасно! Там кто-то лежал в воде, ударяясь головой о прибрежные камни! Это существо было ужасно большое, в десять раз больше, чем маленькая фрёкен Снорк! «Сейчас же побегу за остальными», — подума¬ ла она. Но не побежала. «Ты не должна больше пугаться! — уговаривала себя фрё¬ кен Снорк. — Ты должна посмотреть, что это такое!» И, дро¬ жа всем телом, она приблизилась к этому ужасному... То была большущая дама... Большущая дама без ног... вот кош¬ мар! Фрёкен Снорк сделала несколько неуверенных шагов и остановилась в величайшем удивлении. Огромная женщина
была сделана из дерева. И она была чудо как красива! Сквозь прозрачную воду светилось ее спокойное улыбающееся лицо с алыми щеками и губами, а круглые голубые глаза были широко раскрыты. Волосы тоже были голубыми и вились длинными нарисованными локонами по ее плечам. — Это королева! — благоговейно произнесла фрёкен Снорк. Руки прекрасной дамы были скрещены на груди, сверкав¬ шей золотыми цветами и цепочками, а от тонкой талии мяг¬ кими красными складками падало платье. И все это было из раскрашенного дерева. Странным казалось только, что спины у нее не было. «Эта находка — слишком шикарный подарок для Муми- тролля, — размышляла фрёкен Снорк. — Но я все равно по¬ дарю ее ему!» Когда фрёкен Снорк, сидя на животе деревянной короле¬ вы, вплыла вечером в залив, где швартовались лодки, она производила впечатление очень горделивой фрёкен из рода снорков. — Ты нашла лодку? — спросил Снорк. — Подумать только, ты пригнала ее сюда совсем одна! — восхитился Муми-тролль. — Это штевневое* украшение корабля, — объяснил Муми- папа, плававший в дни молодости по морям. — У моряков есть обычай венчать штевень корабля деревянным изображе¬ нием какой-нибудь очаровательной королевы. — А зачем? — спросил Снифф. — Чтобы корабль был по-настоящему красив. — Ну а почему тогда у нее нет спины?! — удивился Хе¬ муль. — Потому что сзади ее накрепко прилаживают к штев¬ ню, — сказал Снорк. — Это ведь и новорожденному мышонку понятно! — Она слишком велика, чтобы ее накрепко приколотить к нашей лодке, — заметил Снусмумрик. — Какая жалость! — О, прекрасная дама! — вздохнула мама Муми-тролля. — Подумать только, быть такой красивой и не испытывать от этого никакой радости! — Что ты собираешься с нею делать? — спросил Снифф. Опустив глаза, фрёкен Снорк улыбнулась, а потом сказала: — Думаю подарить ее Муми-троллю. * Носовое (мор.).
Муми-тролль не мог вымолвить ни слова. Страшно по¬ краснев, он выступил вперед и поклонился. Фрёкен Снорк смущенно сделала книксен. Все это было похоже на торжест¬ венный прием, куда они оба были приглашены. — Сестренка, — произнес Снорк, — ты не видела, что на¬ шел я! И он гордо показал на большую сверкающую груду золота, лежавшую на песке. Фрёкен Снорк широко раскрыла глаза. — Чистое золото! — Там есть еще больше, гораздо больше! — похвастался Снорк. — Целая гора золота! — А можно мне собрать все, что падает само, и взять себе? О, как все восторгались находками друг друга на морском берегу! Семейство муми-троллей внезапно разбогатело. Но са¬ мыми драгоценными находками для них оставались все же штевневое украшение судна да легкая снежная пурга в стек¬ лянном шаре. Парусная лодка, которая наконец отчалила от уединенного острова и поплыла среди бурунов, оставшихся после шторма, была тяжело нагружена. Следом за нею двигалась целая фло¬ тилия из деревянных обрубков и досок, а груз состоял из золота и зимнего талисмана, из большого яркого буя, башмака и поло¬ винки черпака, из спасательного пояса и рогожи. На носу же лежала деревянная женщина, некогда украшавшая корабль, и смотрела на море. Рядом с ней, положив лапку на ее прекрасные голубые волосы, сидел Муми-тролль. Он был просто счастлив! Фрёкен Снорк время от времени посматривала на них. «Ах, была бы я такой же красивой, как деревянная коро¬ лева! — думала она. — А теперь у меня нет даже челки...» От ее недавней веселости почти ничего не осталось. Да что там, фрёкен Снорк была почти печальна. — Тебе нравится деревянная королева? — спросила она. — Очень, — не поднимая глаз, ответил Муми-тролль. — Но ты ведь говорил, что тебе не по душе фрёкен, у ко¬ торых есть волосы, — сказала фрёкен Снорк. — И... Вообще- то она ведь вся нарисованная! — Но так красиво нарисованная! — сказал Муми-тролль. Фрёкен Снорк помрачнела. Она не отрывала глаз от моря, в горле у нее словно застрял какой-то ком, она чуть не пла¬ кала и медленно меняла цвета, становясь постепенно серой от ревности.
— У деревянной королевы глупый вид! — сердито произ¬ несла она. Муми-тролль поднял глаза. — Почему ты такая серая? — удивленно спросил он. — Да нет, ничего особенного! — ответила фрёкен Снорк. Тогда Муми-тролль спустился с носа лодки и сел рядом с нею. — Знаешь что? — спросил он немного погодя. — У дере¬ вянной королевы в самом деле ужасно глупый вид! — Да, не правда ли! — снова порозовев, воскликнула фрё¬ кен Снорк. Солнце медленно клонилось к вечернему горизонту, и длин¬ ные блестящие полосы прибоя окрашивались в желтый и зо¬ лотистый цвета. Все превращалось в золото, и только в золото: парус, лодка и те, кто сидел в ней. — Помнишь золотистую бабочку, которую мы видели? — спросил Муми-тролль. Фрёкен Снорк, усталая и счастливая, кивнула в ответ. Далеко-далеко от них лежал уединенный остров, пылая в лучах заката. — Интересно, что вы собираетесь делать с золотом Снор- ка? — спросил Снусмумрик. — Мы положим его вокруг цветочных клумб как укра¬ шение, — сказала мама Муми-тролля. — Разумеется, только самородки покрупнее, потому что мелкие — просто ужасный хлам. Потом все смолкли и сидели, глядя, как солнце окунает¬ ся в море, а краски постепенно блекнут, становясь голубыми и фиолетовыми. «Приключение» же, медленно покачиваясь, плыло по направлению к дому.
ПЯТАЯ Г/WA; в которой говорится о Королевском рубине, о том, как Снорк ловил переметом рыбу, и о гибели Мамелюка, а также о том, как дом муми-троллей превратился в джунгли. Это случилось где-то в конце июля, когда в Долине муми- троллей стояла ужасная жара. Даже мухи были не в силах жужжать. Деревья казались пыльными и усталыми, река об¬ мелела и текла — узкая и бурая — по лугам с поникшей от жажды травой. Вода не годилась теперь даже на то, чтобы превращаться в сок в шляпе Волшебника (которую уже про¬ стили и поставили на комод). День за днем солнце поливало жаром долину, прятавшую¬ ся между холмами. Все самые мелкие малявки заползли в свои прохладные земляные норки и потаенные ходы, а птицы молчали. Друзья муми-троллей стали нервными из-за жары; они бродили вокруг, ссорясь друг с другом. — Мама, — однажды сказал Муми-тролль, — придумай, что нам делать! В долине так жарко, а мы только и делаем, что ругаемся! — Да, дорогое дитя, — сказала Муми-мама. — Я это заме¬ тила. Я, может, даже охотно бы избавилась от вас всех на пару деньков. Не переселиться ли вам в пещеру? Там прохладнее, вы можете целый день, если захотите, мокнуть в воде и ус¬ покаивать свои нервы. — А в пещере можно и спать? — спросил восхищенный Муми-тролль. — Конечно! — разрешила мама. — И не возвращайтесь до¬ мой, пока не перестанете хандрить. Поселиться в пещере всерьез было безумно увлекательно. В самой ее середине на песчаном полу они поставили кероси¬ новую лампу. Каждый из малышей вырыл себе особую ямку по форме своего тела и повторявшую ту позу, которую он принимал во сне, и устроил там себе постель. Еду разделили на шесть совершенно равных частей. На долю каждому до¬ стался пудинг с изюмом и тыквенное пюре, бананы, марципа¬ новые карамельки, полосатые и красно-белые, и кукурузные початки, а кроме того — блины, припасенные к завтраку сле¬ дующего дня. Легкий ветерок задул к вечеру и одиноко промчался по морскому берегу. Багрово-красное солнце спускалось вниз,
теплым светом озаряя пещеру. Снусмумрик играл на гармош¬ ке сумеречные песни, а фрёкен Снорк лежала, уткнувшись кудрявой головкой в колени Муми-тролля. После пудинга с изюмом все были в благодушном настро¬ ении. Хотя смотреть, как наползали на море сумерки, было и жутковато. — А ведь это я нашел пещеру, — напомнил Снифф. И ни у кого уже не ворочался язык напомнить, что он говорил об этом чуть не тысячу раз. — А вы не побоитесь выслушать одну страшную историю? — спросил Снусмумрик, зажигая лампу. — Насколько страшную? — оживился Хемуль. — Примерно как отсюда до входа или чуточку подальше,— пояснил Снусмумрик. — Если это тебе о чем-то говорит. — Нет, наоборот, ни о чем, — ответил Хемуль. — Давай, рассказывай, а я скажу тебе, когда мне станет страшно. — Хорошо, — согласился Снусмумрик. — Сейчас вы услы¬ шите историю, которую Гафса рассказывала мне, когда я был маленьким. На самом краю света стоит головокружительной высоты гора. Она черная как сажа и гладкая как шелк. Она круто обрывается вниз в бездонную пропасть, и вокруг той горы плавают тучи. Но на самой высокой вершине горы стоит Дом Волшебника, и он — вот такой. — И Снусмумрик нари¬ совал на песке. — А окон у него нет? — спросил Снифф. — Нет, — ответил Снусмумрик. — У него нет даже дверей, потому что Волшебник всегда возвращается домой по воздуху верхом на черной пантере. Он всегда разъезжает по ночам и собирает в свой плащ рубины... — Что ты говоришь! — навострив уши, вскричал Снифф. — Рубины! А как он их добывает? — Волшебник может обернуться кем угодно, — сказал Снусмумрик. — А еще он может проникать в недра земли и даже в бездну на дно морское, где таятся несметные сокро¬ вища. — А что он делает с драгоценными камнями? — с завис¬ тью спросил Снифф. — Ведь у него их так много! — Да ничего. Он их просто собирает, — ответил Снусмум¬ рик. — Примерно как Хемуль собирает гербарий. — Ты что-то сказал? — встрепенулся Хемуль, просыпаясь в своей песчаной яме. — Я говорил, что у Волшебника весь дом битком набит рубинами, — ответил Снусмумрик. — Они огромными груда-
ми валяются возле стен и вправлены в сами стены, слов¬ но глаза диких животных. У дома Волшебника нет крыши, а тучи, парящие над ним, красные, как кровь, от света руби¬ нов. И глаза самого Волшебника тоже красные и горят в тем¬ ноте. — Ну, скоро я испугаюсь, — заявил Хемуль. — Будь добр, рассказывай поосторожней! — Какой он, должно быть, счастливый, этот Волшебник, — вздохнул Снифф.
200 — И вовсе он не счастливый, — возразил Снусмумрик. — И не будет счастливым, пока не найдет Королевский рубин. Величиной он почти с голову черной пантеры, а смотреть на него — все равно что в живое пламя. Волшебник искал Ко¬ ролевский рубин на всех планетах, даже на Нептуне, — но так и не нашел. Тогда он отправился на Луну поискать рубин в лунных кратерах, но больших надежд на удачу он не питал. Ведь в глубине души Волшебник думал, что рубин на Солнце. А туда ему не добраться. Он много раз пытался, но там слиш¬ ком жарко. Вот что рассказала мне Гафса. — Ну и история, — сказал Снорк. — Дай мне еще кара¬ мельку! Снусмумрик помолчал немного, а потом сказал: — Вовсе это не история. Все это чистая правда. — И я так все время думал, что это правда, — разразился Снифф. — Эти истории про драгоценные камни звучат так, что поневоле поверишь. — А как узнать, есть на самом деле Волшебник или нет? — недоверчиво спросил Снорк. — Я видел его, — сказал Снусмумрик и зажег трубку. — Я видел Волшебника верхом на пантере, когда был на острове хатифнаттов. Они мчались по воздуху во время грозы, в са¬ мый разгар. — И ничего нам не сказал! — негодующе воскликнул Му¬ ми-тролль. Снусмумрик пожал плечами. — Я люблю тайны, — сказал он. — Вообще-то Гафса расска¬ зывала, что Волшебник носит высокую черную шляпу-цилиндр. — Ну, быть такого не может! — воскликнул Муми-тролль. — Наверное, это она! — закричала фрёкен Снорк. — Так и есть, — сказал Снорк. — Что именно? — полюбопытствовал Хемуль. — Что вы имеете в виду? — Ясное дело, шляпу, — ответил Снифф. — Высокую чер¬ ную шляпу, которую я нашел весной. Волшебную шляпу! Ее, должно быть, сдуло у Волшебника с головы, когда он летел на Луну! Снусмумрик кивнул головой. — А что если Волшебник вернется обратно за своей шля¬ пой? — взволнованно произнесла фрёкен Снорк. — Я бы ни¬ когда не посмела заглянуть в его красные глаза! — Он, верно, еще на Луне, — сказал Муми-тролль. — А да¬ леко туда?
— Довольно далеко, — отозвался Снусмумрик. — Вообще, пожалуй, немало времени уйдет у него на поиски во всех этих кратерах. На миг воцарилась беспокойная тишина. Все думали о той черной шляпе, которая стояла на комоде под зеркалом. — Приверните слегка лампу... — попросил Снифф. — Ты что-то слышишь? — прошептала фрёкен Снорк.— Снаружи... Уставившись на черный проем пещеры, все стали прислу¬ шиваться. Какие-то тихие, легкие звуки — быть может, шаги крадущейся пантеры? — Это дождь, — сказал Муми-тролль. — Пошел дождь... А теперь давайте немного поспим. И забравшись каждый в свою песчаную ямку, они завер¬ нулись в одеяла. Муми-тролль погасил лампу и под мягкий шелест дождя погрузился в сон. Хемуль проснулся оттого, что яма, в которой он спал, до краев наполнилась водой. Теплый летний дождь что-то шеп¬ тал за стенами пещеры, он сбегал мелкими ручьями и водо¬ падами по стенам, и вся вода, что была в пещере, стекала вниз, как раз в яму, где спал Хемуль. — Вот беда так беда, — сказал самому себе Хемуль. Потом, выжав из своего платья воду, он вышел из пеще¬ ры взглянуть, какая стоит погода. Повсюду было одинаково серо, и мокро, и неприютно. Хемуль попытался понять, есть ли у него желание искупаться, — никакого желания у него не было. «Вечно в мире какой-нибудь непорядок, — грустно поду¬ мал Хемуль. — Вчера — слишком жарко, сегодня — слишком мокро. Пойду-ка лягу снова». Ямка, в которой спал Снорк, оказалась самой сухой. — А ну подвинься, — рассердился Хемуль. — Весь дождь вылился в мою постель. — Не повезло тебе, значит, — сказал Снорк и перевернул¬ ся на другой бок. — Поэтому я собираюсь спать в твоей ямке, — объяснил ему Хемуль. — Не нахальничай, не будь снорком* Но Снорк поворчал немного и снова заснул. Тогда сердце Хемуля преисполнилось жаждой мести, и он прорыл в песке канал между своей ямой и ямкой Снорка. * «Снорк» означает по-шведски «нахал».
202 — Так не по-хемульски, — возмутился Снорк и сел, завер¬ нувшись в мокрое одеяло. — Никогда бы не подумал, что ты способен на такой номер! — Это вышло само собой! — радостно вскричал Хемуль. — А что мы будем делать сегодня? Высунув мордочку из пещеры, Снорк посмотрел на море, на небо. И с видом знатока произнес: — Удить рыбу. Буди всех остальных, а я пойду приведу в порядок лодку! И Снорк побрел вниз, на мокрый песок, и вышел на причал, построенный папой Муми-тролля. Некоторое время он приню¬ хивался к морю. Стояла тишина, медленно падал дождь, и от каждой его капли появлялось красивое колечко на гладкой по¬ верхности воды. Кивнув самому себе, Снорк вытащил из лодоч¬ ного сарая самый большой ящик с переметом. Потом, достав из-под причала садок для рыбы, он принялся насаживать корм на крючки, напевая между делом охотничью песню Снусмумрика. Когда все остальные вышли из пещеры, перемет можно было спускать в воду. — Вот и вы наконец, — сказал Снорк. — Хемуль, снимай мачту и вставляй весла в уключины. — А что, удить рыбу обязательно? — спросила его се¬ стра. — Сидишь, удишь, и никогда ничего не случается, и так жалко всю эту мелочь. — Нет, сегодня непременно что-нибудь случится, — пообе¬ щал Снорк.— Садись на носу, там ты хотя бы мешать не будешь. — Давай я помогу! — заорал Снифф, хватаясь за ящик с переметом. Он вскочил на край лодки, лодка подпрыгнула и накрени¬ лась, ящик с переметом завалился, и половина его содержи¬ мого запуталась в уключине и якоре. — Так, — сказал Снорк. — Уважение к чужому труду. Ха! — Ты не будешь его ругать? — удивленно полюбопытст¬ вовал Хемуль. — Ругать? Я? — произнес Снорк и мрачно расхохотал¬ ся. — Разве у капитанов есть право высказываться? Разве их слово что-нибудь значит? Да не бывает такого! Бросайте как есть, где-нибудь непременно зацепится. Снорк заполз под сиденье на корме и натянул на голову брезент. — Этого только не хватало! — заметил Муми-тролль. — Са¬ дись на весла, Мумрик, постараемся исправить беду. Снифф, ты осел.
— Ясное дело, — с благодарностью сказал Снифф. — С ка¬ кого конца начинать? — С середины, — сказал Муми-тролль. — И смотри, не при¬ путай к перемету свой собственный хвост! Снусмумрик, медленно работая веслами, вывел «Приклю¬ чение» в море. Пока все это происходило на берегу, мама бродила по дому несказанно довольная. Повсюду царили мир, и порядок, и тишина. — Вот так, теперь все будет расти! — сказала самой себе мама. — И чудесно, что малыши в пещере! Ей пришло в голову, что надо слегка прибраться, и она стала выгребать отовсюду чулки, апельсиновые корки, разные диковин¬ ные камни, куски бересты и многое другое в том же роде. В му¬ зыкальной шкатулке она нашла несколько хвощей и папоротни¬ ков, которые Хемуль забыл положить под пресс для растений. Мама рассеянно смяла их в комок, задумчиво прислуши¬ ваясь к мерному шуму дождя. — Теперь все будет расти, — повторила она и выронила комок из лапы. Он упал прямо в шляпу Волшебника, но Му¬ ми-мама этого не заметила. Она отправилась обратно в свою комнату поспать, ведь больше всего на свете она любила спать, когда дождь барабанит по крыше. А в бездне морской стоял меж тем, подстерегая добычу, перемет Снорка. Он стоял там уже несколько часов, и фрёкен Снорк просто погибала от скуки.
204 — Все зависит от того, как и сколько ждать, — объяснял Муми-тролль. — На каждом крючке может что-нибудь ока¬ заться! Фрёкен Снорк слегка вздохнула. — Но ведь все равно, — произнесла она, — когда закиды¬ ваешь крючок, на нем половина наживки, а когда вытаскива¬ ешь — на нем целый окунь. И так понятно, что там целый окунь. — Или вообще ничего! — сказал Снусмумрик. — Или бычок, — гадал Хемуль. — Особе женского пола этого не понять, — заключил Снорк. — А сейчас можем вытаскивать перемет. Но чур не шуметь. Только медленно! Медленно! Первый крючок был поднят наверх. Он был пустой. Ничего! Второй крючок был поднят наверх. Он был пустой. Тоже ничего! — Это говорит лишь о том, что вся рыба ушла в глубь моря, — объяснил Снорк. — И ужасно большая рыба. А те¬ перь тихо, всем молчать! Он вытащил еще четыре пустых крючка и сказал: — Ну и хитрюга. Она съела у нас всю наживку! Жуть, до чего она, верно, большая! Все свесились через борт и неотрывно таращились в чер¬ ную пучину, где извивалась леска. — Как ты думаешь, что это за рыба? — спросил Снифф. — По меньшей мере это должен быть Мамелюк, — предпо¬ ложил Снорк. — Смотрите-ка сюда, еще десять крючков пус¬ тых. — Ой-ой! Ой! — воскликнула фрёкен Снорк. — Вот тебе и «ой-ой-ой!» — сердито произнес ее брат, про¬ должая выбирать из воды перемет. — Тише вы, а не то спуг¬ нете рыбу! Крючок за крючком падал в ящик, таща за собой пучки морской травы и фукуса. Но никакой рыбы не было. Вовсе никакой рыбы не было. Вдруг Снорк закричал: — Смотрите! Клюет! Я абсолютно уверен, что клюнет. — Мамелюк! — заорал Снифф. — Теперь мы должны сохранять самообладание, — с делан¬ ным спокойствием сказал Снорк. — Мертвая тишина! Вот он! Туго натянутая леска ослабела, но внизу, в глубине зеле¬ ной воды, сверкнуло что-то белое. Может, белое рыбье брюхо
Мамелюка? Словно горный хребет таинственного ландшафта морского дна, поднималось что-то к поверхности... что-то гро¬ мадное, угрожающее, неподвижное. Зеленое и замшелое, слов¬ но исполинское дерево, скользнуло оно под лодкой. — Сачок! — закричал Снорк. — Где сачок?! И в тот же миг воздух наполнился грохотом и белой пеной. Огромный бурлящий встречный вал поднял лодку «При¬ ключение» на гребень и стал бросать ящик с переметом вверх- вниз. И так же внезапно вновь воцарилась тишина. И только оборвавшаяся леска печально свисала с борта, а страшные водовороты, образовавшиеся в воде, отметили путь чудовища. — Ты и теперь думаешь, что это был окунь? — как-то странно спросил Снорк сестру. — Такой рыбы мне больше никогда и в глаза не видать. И радости мне тоже никогда не видать. — Вот здесь она разорвалась, — сказал Хемуль, подни¬ мая леску. — Что-то подсказывает мне: леска была слишком тонка. — Иди ты в баню, — сказал Снорк, прикрыв глаза лапами. Хемуль хотел что-то ответить, но Снусмумрик лягнул его по щиколотке своим узким башмаком. В лодке сделалось со¬ всем тихо. И тогда фрёкен Снорк осторожно сказала: — Послушай, может, нам сделать еще одну попытку? Фа¬ линь-то уж наверняка выдержит? Снорк фыркнул. Но спустя некоторое время пробормотал:
206 — Ну а крючок? — Возьми вместо него складной ножик, — нашлась фрёкен Снорк. — Если ты выпустишь оба лезвия, и пробочник, и што¬ пор, и шило, то, верно, где-то что-то да застрянет! Снорк отнял лапы от глаз и спросил: — Ну а наживка? — На блины, — ответила его сестра. Некоторое время, пока все остальные, затаив дыхание, жда¬ ли, Снорк обдумывал услышанное. А под конец сказал: — Если этот Мамелюк ест блины... И тут все поняли, что рыбалка будет продолжаться. Складной ножик крепко привязали к фалиню куском стальной проволоки, лежавшей у Хемуля в кармане, блин на¬ садили на лезвие ножа, а потом все это опустили в море. И застыли в безмолвном ожидании. Внезапно лодка «Приключение» подскочила. — Ш-ш-ш-ш! — зашикал Снорк. — Клюет! Еще раз! Силь¬ нее! И тут последовал такой страшный рывок, от которого все попадали. — На помощь! — заорал Снорк. — Он нас всех сожрет! Лодка опустилась носом в воду, но тут же выправилась и с бешеной скоростью помчалась в открытое море. Перед но¬ сом лодки как струна натянулся фалинь, и там, где он уходил под воду, поднимались усы белой пены. Мамелюку блин явно пришелся по вкусу. — Тише там! — кричал Снорк. — Тише там, на борту! Все на своих местах! — Только бы он не нырнул! — воскликнул Снусмумрик, забравшийся вперед на форштевень. Но Мамелюк знай себе мчался все вперед и вперед, все дальше и дальше в открытое море. Лодка неслась за ним, и вскоре берег узенькой полоской остался позади. — Как ты думаешь, сколько он в силах выдержать? — по¬ любопытствовал Хемуль. — В самом худшем случае придется перерезать фалинь, — сказал Снифф. — А иначе мы рискуем жизнью! — Никогда! — воскликнула фрёкен Снорк, тряхнув челкой. Но вот Мамелюк взмахнул в воздухе своим огромным хвостом, повернул и снова направился к берегу. — Теперь он плывет помедленнее! — закричал с кормы Муми-тролль, который стоял на коленях и следил за кильва¬ тером. — Он начинает уставать!
Мамелюк устал, но и здорово разозлился. Он дергал трос и рыскал из стороны в сторону, так что лодку валило набок. Жизни мореплавателей явно грозила опасность. Иногда, желая обмануть их, Мамелюк почти останавливал¬ ся, а потом с такой силой порывался вперед, что встречный вал захлестывал форштевень. Тогда Снусмумрик вытаскивал свою губную гармошку и наигрывал охотничью песню, а ос¬ тальные отстукивали ритм ногами, да так, что дно лодки дро¬ жало. И вдруг!.. Мамелюк перевернулся всем своим громад¬ ным брюхом вверх. Это было самое громадное брюхо на свете! Какой-то миг они рассматривали его в полном безмолвии. И тогда Снорк сказал: — Поймал-таки я его. — Да! — гордо подтвердила сестра. Пока Мамелюка отбуксировывали к берегу, дождь усилил¬ ся. Платье Хемуля промокло насквозь, а шляпа Снусмумрика совершенно потеряла всякую форму. — Теперь в пещере, наверное, совсем мокро, — заметил Му- ми-тролль, который сидел на веслах и мерз. И немного погодя добавил: — Вдруг мама беспокоится! — По-твоему, мы как бы можем пойти домой... — отозвал¬ ся Снифф. — Да, и показать всем рыбину, — подхватил Снорк. — Идем домой, — решил Хемуль. — Когда происходит что- то необычное, это иногда бывает приятно. Ну, когда слуша¬ ешь всякие там страшные истории, и когда промокаешь до нитки, и сам из всего выпутываешься, и так далее в том же роде. Но в целом это не так уж уютно. Подложив доски под Мамелюка, они общими силами по¬ тащили его по лесу. Разинутая пасть рыбины была так велика, что ветки деревьев застревали между ее зубов. А весила она столько, что им приходилось останавливаться и отдыхать на каждом повороте. Дождь лил все сильнее и сильнее. Когда же они пришли в Долину муми-троллей, завеса дождя скрыла за собой весь дом. — Оставим его ненадолго здесь, — предложил Снифф. — Никогда в жизни, — взволнованно ответил Муми- тролль. И они продолжали свой путь через сад. Внезапно остано¬ вившись, Снорк сказал: — Мы заблудились.
208 — Чепуха! — сказал Муми-тролль. — Тут дровяной сарай, а там, внизу, — мост. — Да, но где же дом? — спросил Снорк. Странно, очень странно. Дом муми-троллей исчез. Его не было вовсе, его просто не было. Они положили Мамелюка на золотистый песок перед крыльцом. Вернее сказать, крыльца тоже не было. Вместо него... Но прежде следует объяснить, что случилось в Муми-да- лене, пока они охотились на Мамелюка. Когда о маме Муми-тролля упоминалось в последний раз, она отправилась спать. Но еще до этого она машинально смяла хвощи и папоротники Хемуля в комок и уронила в шляпу Волшебника. Уж лучше бы ей никогда в жизни не заниматься домашней уборкой! Потому что пока весь дом был погружен в глубокий после¬ обеденный сон, растения начали каким-то колдовским обра¬ зом расти. Медленно извиваясь, вылезли они из шляпы Волшебника и сползли на пол. Растения со всеми своими усиками и по¬ бегами вились по стенам, карабкались на гардины, портьеры и шнурки от вьюшек, выбираясь наружу сквозь щели, отду¬ шины и замочные скважины. С невероятной, устрашающей быстротой распускались во влажном воздухе цветы и созре¬ вали плоды. Гигантские пучки листьев поднимались по сту¬ пенькам крыльца, вьющиеся растения вылезали меж ножками стола, оплетая их, потом вползали на стол или, как змеи, свисали с люстр. Вся эта растительность заполнила дом тихим шорохом, по¬ рой раздавался едва слышный шелест или хлопок, когда вдруг распускался гигантский цветок или какой-нибудь плод падал на ковер. Но Муми-мама, думая, что это всего лишь шум дождя, лишь поворачивалась на другой бок и снова засыпала. В соседней комнате сидел папа Муми-тролля и писал ме¬ муары. С тех пор как он построил причал, не случалось ничего интересного, так что вместо последних событий папа принялся описывать свое детство. И так, между делом, растрогался, что чуть не плакал. Он был необычайным и одаренным ребенком, которого вечно не понимали. Он стал старше, и его точно так же не понимали, и это со всех точек зрения было просто ужас¬ но. Муми-папа все писал и писал, думая о том, как все станут раскаиваться, когда прочитают его мемуары. Тут он снова об¬ радовался и сказал самому себе: — Так им и надо!
В эту минуту на листок бумаги скатилась слива, оставив¬ шая большое синее пятно. — Клянусь своим хвостом! — разразился Муми-папа...— Они уже вернулись домой! Но когда папа обернулся, взгляд его уперся в дикие зарос¬ ли кустарника, усеянного ягодами. Он вскочил, и тотчас же густой ливень синих слив обрушился на письменный стол. Под потолком карабкались, плотно переплетаясь, ветки и сучья, они медленно росли, протягивая свои зеленые побеги к окну. — Эй! — закричал папа Муми-тролля. — Проснись! Иди сюда! Муми-мама разом уселась в кровати. С величайшим удив¬ лением рассматривала она свою комнату, заполненную мелки¬ ми белыми цветочками. Изящными гирляндами свисали они с потолка, а между цветочками зеленели красивые бантики листьев. — О, как прекрасно! — сказала мама. — Все это, верно, дело лапок Муми-тролля, ему захотелось порадовать меня. И, осторожно отведя в сторону тонкую цветочную завесу, она опустилась на пол. — Эй! — кричал за стеной Муми-папа. — Открой! Мне от¬ сюда не выйти! Мама Муми-тролля тщетно пыталась приоткрыть дверь. Крепкие стебли вьющихся растений бесповоротно ее забарри¬ кадировали. Тогда мама разбила стеклянную дверь, ведущую 209
на крыльцо, и с огромным трудом выбралась через эту дыру. Над крыльцом высились заросли фиников, а гостиная превра¬ тилась в настоящие джунгли. — Ой-ой-ой! Ой! — произнесла мама Муми-тролля.— А виновата во всем, разумеется, та самая шляпа. И начала обмахивать разгоряченный лоб пальмовым лис¬ том. Из папоротникового леса ванной вынырнул Выхухоль и жалобным голосом сказал: — Вот к чему приводят всякие гербарии. Я никогда по-на- стоящему этому Хемулю не доверял! А лианы все росли ввысь из печных труб и, извиваясь по крыше, покрывали весь дом муми-троллей пышным зеленым ковром. За стенами дома Муми-тролль, стоя под дождем, не спу¬ скал глаз с большого зеленого холма, где одна за другой от¬ крывались чашечки цветов и созревали фрукты, становясь из зеленых желтыми, а из желтых — красными. — По крайней мере дом стоял здесь, — произнес Снифф. — Дом — в чаще этих джунглей! — мрачно изрек Муми- тролль. — Никто не сможет проникнуть туда и никто не смо¬ жет выбраться оттуда. Никогда не сможет! Снусмумрик вышел вперед и с любопытством принюхался. Ни окон, ни дверей! Только ковер диких растений. Крепко взявшись за какую-то лозу, он потянул ее на себя. Она гну¬ лась, как резиновая, и никак не отламывалась, но когда он пошел дальше, она обвилась вокруг его шляпы и стянула ее с головы малыша. — Снова колдовство, — заявил Снусмумрик. — Это уже начинает утомлять. Снифф между тем рыскал вокруг заросшей растениями веранды. — Отдушина погреба! — закричал он. — Она открыта! Муми-тролль примчался на крик и заглянул в черное от¬ верстие. — Лезем туда! — решительно заявил он. — Но быстро, преж¬ де чем зарастет и этот ход! Один за другим они пробрались вниз, в черный мрак по¬ греба. — Эй, — закричал Хемуль, который оказался последним. — Мне никак не пролезть! — Тогда оставайся во дворе и карауль Мамелюка! — ска¬ зал Снорк. — Можешь собрать в ботанизирку весь дом!
И пока несчастный Хемуль тихо скулил снаружи под дож¬ дем, остальные начали ощупью подниматься по лестнице из погреба в дом. — Повезло нам, — сказал Муми-тролль. — Дверь открыта. Теперь видите, как хорошо иногда быть небрежным! — Это я забыл запереть ее, — похвастался Снифф, — и вся честь принадлежит мне! Перед ними предстала удивительная картина. Сидя в развилке ветвей, Выхухоль поедал грушу. — Где мама? — спросил Муми-тролль. — Пытается вырубить твоего папу из его комнаты, — го¬ рестно ответил Выхухоль. — Надеюсь, хотя бы на небесах вы¬ хухолям живется спокойно, потому что мне скоро конец! Они прислушались. Листва содрогалась от страшных уда¬ ров топора. Грохот, затем крик радости. Муми-папа свободен! — Мама! Папа! — закричал Муми-тролль, прокладывая путь на крыльцо через джунгли. — Что вы тут начудили, пока меня не было дома?! — Да, дорогое дитя! — отозвалась Муми-мама. — Мы, вид¬ но, снова небрежно обошлись со шляпой Волшебника! Иди скорей сюда! Я нашла в шкафу куст ежевики! Какое восхитительное время настало после полудня! Все играли, будто они в первобытном лесу: Муми-тролль был Тарзаном, а фрёкен Снорк — Джейн. Сниффу досталась роль сына Тарзана, а Снусмумрик был обезьянкой Читой* Снорк ползал вокруг в подлеске со вставными зубами из апельси¬ новой кожуры** и вообще изображал врага. — Tarzan hungry, — говорил Муми-тролль, карабкаясь на¬ верх по лиане. — Tarzan eat now! *** — Что он говорит? — спросил Снифф. — Он говорит, что сейчас будет есть, — перевела фрёкен Снорк. — Понимаешь, это единственное, что он может сказать. Это по-английски. Как только попадаешь в джунгли, сразу начинаешь говорить по-английски. Сидя наверху, на платяном шкафу, Тарзан издавал перво- бытно-идиотские вопли, и Джейн с его дикими друзьями во¬ пили в ответ. — В любом случае хуже этого не будет, — пробормотал Выхухоль. * Герои нашумевших книг американского писателя Берроуза. ** Спроси у своей мамы — она знает, как их сделать (прим. авт.). *** Тарзан голоден. — Тарзан будет сейчас есть! (как бы англ.)
Он снова спрятался в зарослях папоротника и закутал го¬ лову полотенцем, чтобы ничего не'выросло у него в ушах. — А теперь я похищаю Джейн! — закричал Снорк и пота¬ щил фрёкен Снорк за хвостик к логову под столом. Когда Муми-тролль вернулся домой — в люстру (пещеру, где они жили с Джейн), он тотчас обнаружил, что произошло за время его отсутствия. Оборудовав колоссальное, просто шикарное подобие лифта, он, съехав вниз, вверг в трепет
джунгли своим воинственным кличем и ринулся спасать 213 Джейн. — Ой-ой-ой! Ой! — сказала мама Муми-тролля. — Будь добр, дай мне банан! Вот так они и развлекались до самого вечера. Никого со¬ вершенно не беспокоило, что дверь погреба совсем заросла, и никто даже не вспомнил про несчастного Хемуля. А тот по-прежнему сидел в своем насквозь промокшем платье, прилипавшем к его ногам, и караулил Мамелюка. Иногда он жевал яблоко или считал тычинки у цветка, вы¬ росшего в джунглях, а в промежутках главным образом взды¬ хал. Дождь кончился, и наступили сумерки. И в этот самый миг, когда солнце садилось, что-то случилось с зеленой стен¬ кой, окружавшей дом муми-троллей. Она начала увядать с такой же скоростью, как и выросла. Плоды сморщились и упали на землю. Цветы закрылись, а листья свернулись. Дом снова наполнился шелестом и шорохом. Хемуль некоторое время смотрел на все это, а потом, подойдя к дереву, легонько потянул к себе ветку. Она сразу отвалилась — сухая, словно трут. Тут в голову Хемуля пришла идея. Собрав громадную кучу прутьев и ветвей, он пошел в дровяной сарай за спич¬ ками и зажег костер на садовой дорожке. Радостный и веселый, уселся Хемуль у огня и стал сушить свое платье. Через некоторое время у него появилась еще
одна идея. С нехемульской силой сунул он хвост Мамелюка в огонь. Вкуснее жареной рыбы для него ничего на свете не было. Так и получилось, что, когда семейство муми-троллей и их одичавшие друзья проложили себе путь через веранду и с тру¬ дом отворили дверь, они увидели счастливого Хемуля, съев¬ шего уже седьмую часть Мамелюка. — Ах ты, фраер ты этакий! — возмутился Снорк. — Теперь я никогда уже не смогу взвесить мою рыбину! — Взвесь меня и прибавь к весу оставшегося Мамелюка, — предложил Хемуль, переживавший один из самых светлых дней своей жизни. — А теперь сожжем этот первобытный лес! — предложил папа Муми-тролля. И они вынесли из дома весь хворост и зажгли самый большой костер, который когда-либо видели в Долине муми-троллей. Мамелюка изжарили на угольях во всю его длину, а потом съели до самого кончика носа. И еще долго-долго спорили потом, какой длины был Мамелюк — от крыльца до дровя¬ ного сарая или только до кустов сирени. ШЕСТАЯ ГААРА; где в нашей повести появляются Тофсла и Вифсла с таинственным чемоданом, преследуемые Моррой. Что же до Снорка, то он ведет здесь судебное разбирательство. Ранним утром в начале августа, перевалив через гору при¬ мерно там же, где Снифф нашел шляпу Волшебника, появи¬ лись Тофсла и Вифсла. Остановившись на самой вершине, они взглянули вниз на Долину муми-троллей. У Тофслы на голове была красная ша¬ почка, а Вифсла тащила большой чемодан. Они пришли из¬ далека и очень устали. Внизу под ними среди берез и яблонь поднимался из трубы дома муми-троллей утренний дымок. — Дымсла, — произнесла Висла. — Варятсла что-то, — сказала Тофсла и кивнула головой. И они начали спускаться вниз, в долину, переговариваясь между собой на особый лад, характерный для всех тофсл и
для всех вифсл. Ведь язык этот понимают не все, но самое главное, чтоб они хотя бы сами знали, о чем идет речь. — Думаешь, нам разрешатсла войтисла? — полюбопытст¬ вовала Тофсла. — Это зависитсла от многогосла, — ответила Вифсла. — Не дать запугатьсла себясла, если они будут злысла. Очень осторожно прокрались они к дому и застенчиво ос¬ тановились у крыльца. — Посмеем ли мы постучатьсла? — спросила Тофсла.— А вдруг кто-то выйдетсла и закричитсла! В этот миг мама Муми-тролля, высунувшись в окошко, закричала: — Кофе! Тофсла и Вифсла так ужасно перепугались, что кинулись через отдушину в погреб, где хранился картофель. — Кыш! — сказала Муми-мама и подскочила от неожи¬ данности. Наверняка это две крысы шмыгнули в погреб. — Снифф, сбегай вниз и отнеси им немного молока! И тут она увидела чемодан, который так и остался стоять у крыльца. — Они и с вещами, — рассуждала вслух мама. — Ой-ой-ой! Ой! Тогда они наверняка останутся у нас! И она отправилась искать Муми-папу, чтобы попросить его сколотить две кровати. Но очень-очень маленькие. Между тем Тофсла и Вифсла зарылись в картофель, да так, что вид¬ ны были одни лишь их глазки, и с величайшим ужасом жда¬ ли, что с ними будет дальше. — Во всяком случаесла, они варятсла кофесла, — пробор¬ мотала Вифсла. — Кто-то крадетсла! — прошептала Тофсла. — Тихо, как мышкасла!
Дверь погреба заскрипела: на верхней ступеньке уже сто¬ ял Снифф с фонарем в одной лапке и с блюдечком молока в другой. — Привет! Где вы тут? — спросил Снифф. Тофсла и Вифсла, крепко держась друг за друга, еще глуб¬ же забрались в картофель. — Хотите молока? — чуть громче спросил Снифф. — Он следитсла за нами, — прошептала Вифсла. — Если думаете, что я собираюсь торчать тут целых пол¬ дня, то ошибаетесь, — сердито сказал Снифф. — Вы либо злюч¬ ки, либо идиотки. Старые вы дурацкие крысы! У вас даже не хватает ума войти в дом с парадного хода! Но тут Вифсла, серьезно опечалившись, сказала: — Самсла ты крысасла! — Ах так, вы к тому же еще иностранки! — возмутился Снифф. — Пожалуй, тогда я лучше схожу за мамой Муми- тролля. Заперев дверь погреба, он побежал на кухню. — Ну что, хотят они молока? — спросила Муми-мама. — Они говорят по-иностранному, — сказал Снифф. — Ни¬ кто не разберет, что они хотят сказать. — Как они говорят? — спросил Муми-тролль, который вместе с Хемулем толок в ступке кардамон. — Самсла ты крысасла! — повторил Снифф. Муми-мама вздохнула. — Ну и ну, — сказала она. — Как мне теперь разобраться, что они захотят на десерт в день своего рождения или сколь¬ ко подушек им надо подложить под голову! — А мы выучим их язык, — сказал Муми-тролль. — Это очень просто: восемьсла, чтосла, вонсла! — Мне кажется, я их понимаю, — задумчиво произнес Хе¬ муль. — Они, верно, сказали Сниффу, что он старая, облезлая крыса. Снифф покраснел и гордо вскинул голову. — Тогда иди и разговаривай с ними сам, раз ты такой умный, — заявил он. Хемуль затрусил к погребу и дружелюбно закричал: — Добро пожаловатьсла, добро пожаловатьсла! Тофсла и Вифсла высунули головки из кучи картофеля и посмотрели на него. — Молокосла! Хорошосла! — продолжал Хемуль. Тогда Тофсла и Вифсла зашлепали по лестнице наверх и вошли в гостиную.
Взглянув на них, Снифф понял, что они гораздо меньше, чем он сам. Тогда он почувствовал, что становится гораздо дружелюбнее, и снисходительно сказал: — Привет! Рад вас видеть! — Спасибосла за этосла! — ответила Тофсла. — Вы варитесла кофесла? — поинтересовалась Вифсла. — Что вы сказали? — спросила Муми-мама. — Они голодные, — ответил Хемуль. — Но они по-преж¬ нему не думают, что Снифф очень уж красив. — Тогда передай им привет, — взволнованно ответил Снифф, — и скажи, что никогда в своей жизни я не видывал таких салачьих физиономий, как у этих двоих. А теперь я пошел. — Сниффсла — злюксла, — сказал Хемуль. — И дурак- сла. — Ради бога, входите и выпейте кофе, — нервно сказала мама Муми-тролля. И повела Тофслу и Вифслу на веранду, а Хемуль после¬ довал за ними, ужасно гордый своей новой ролью перевод¬ чика. Вот так и поселились Тофсла и Вифсла в доме муми-трол- лей. Они не очень шумели и не навязывали никому своего общества, а большей частью бродили, держась за руки. И по¬ всюду таскали с собой чемодан. Когда же наступали сумер¬ ки, на них нападало заметное беспокойство, они бегали то вниз, то вверх по лестницам и в конце концов прятались под ковром. — Чего боитесьсла? — недоумевал Хемуль. — Морра явитсла! — Морра? А кто это? — ничуть не испугавшись, спросил Хемуль. Тофсла вытаращила глаза, оскалила зубы и постаралась сделаться как можно больше. — Страхсла и ужассла! — объяснила Вифсла. — Запирай- тесла дверисла от Морры! Подбежав к Муми-маме, Хемуль сказал: — Они утверждают, что сюда явится страшная и ужасная Морра. На ночь нужно запирать все двери. — Но у нас ведь только ключ от погреба, — огорченно произнесла мама Муми-тролля. — С этими иностранцами всегда так. И она пошла переговорить об этом деле с Муми-папой.
— Нужно вооружиться и задвинуть дверь мебелью, — за¬ явил папа. — Такая ужасная огромная Морра может оказаться опасной. Я повешу в гостиной колокол, возвещающий бедст¬ вие, а Тофсла и Вифсла пусть спят под моей кроватью. Но Тофсла и Вифсла уже забрались в ящик комода и от¬ казывались вылезать оттуда. Покачав головой, Муми-папа отправился в дровяной сарай за ружьем. На дворе стояла темнота, как обычно по вечерам в августе, и сад был полон черных мягких как бархат теней. Лес мрачно шумел, и повсюду летали светлячки с карманными фонари¬ ками. Папа ничего не мог с собой поделать — он не мог изба¬ виться от легкого ощущения жути, когда шел за ружьем. А что если эта Морра уже залегла за кустом! Они ведь даже не знали, какая она! И вообще какой она величины! Вернув¬ шись на веранду, Муми-папа забаррикадировал дверь дива¬ ном и сказал: — Пусть свет горит всю ночь! Каждый должен быть в бое¬ вой готовности и подняться по тревоге, а Снусмумрик пусть спит этой ночью в доме. Все было ужасающе интересно. Постучав по ящику комо¬ да, папа Муми-тролля сказал: — Мы защитим вас! Но в ящике стояла мертвая тишина. Тогда папа выта¬ щил ящик, чтобы посмотреть, не похищены ли уже Тофсла и Вифсла. Но они мирно спали, а рядом с ними лежал их че¬ модан. — Может, мы все-таки тоже ляжем спать, — сказал папа. — Но все мы вооружимся! Охваченные великим страхом и непрерывно болтая, все до¬ мочадцы разбрелись по своим комнатам, и мало-помалу в доме муми-троллей воцарилась тишина. И только керосиновая лам¬ па одиноко горела на столе в гостиной. Часы пробили двенадцать. Потом — час. Вскоре после двух Выхухоль проснулся и почувствовал, что ему необходимо спуститься вниз. Он сонно шлепал по веранде. И вдруг в ве¬ личайшем удивлении остановился перед диваном. Диван заго¬ раживал дверь и был очень тяжелый. — Ничего себе идеи, — пробормотал Выхухоль и изо всех сил потянул диван к себе. И тут, само собой, зазвонил коло¬ кол, возвещающий тревогу. И папа Муми-тролля уселся в по¬ стели.
Дом мигом наполнился криками, выстрелами и топотом 219 множества ног. Каждый врывался в гостиную с топорами, нож¬ ницами, камнями, лопатами, ножами, граблями и останавли¬ вался как вкопанный, уставясь на Выхухоля. — Где же Морра?! — кричал Муми-тролль. — Тьфу, да это ж я! — рассерженно прошипел Выхухоль. — Мне надо было выйти по малой нужде, только и всего! А про вашу дурацкую Морру я и думать забыл. — Тогда выходи сейчас же! — сказал Снорк. — Но не взду¬ май этого повторить. И он широко распахнул дверь веранды. Вот тогда-то они и увидели Морру. Каждый из них увидел ее. Неподвижно сидела она на песчаной дорожке перед крыльцом и не спускала с них круглых, лишенных всякого выражения глаз. Она была не особо большой и вообще не казалась такой уж опасной. Но чувствовалось, что она страшно злая и может ждать бесконечно долго. И это было ужасно. Никто не решился напасть на нее. Она сидела еще целый час, а потом убралась в мрак сада. Но на том месте, где она сидела, замерзла земля. Снорк закрыл дверь и отряхнулся. — Бедные Тофсла и Вифсла, — сказал он. — Хемуль, по¬ смотри, не проснулись ли они.
220 Они проснулись. — Она ушласла? — спросила Вифсла. — Списла спокойносла, — посоветовал Хемуль. Слегка вздохнув, Тофсла сказала: — Спасибосла! И они потянули за собой чемодан в самую глубину комо¬ да, чтобы снова спокойно заснуть. — Можно уже ложиться спать? — спросила мама, отста¬ вив в сторону топор. — Ты спи, — сказал Муми-тролль. — Мы со Снусмумри- ком собираемся вас стеречь, пока не взойдет солнце. Но без¬ опасности ради положи свою сумку под подушку. И вот они сидели одни в гостиной и играли в покер до самого утра. Морру этой ночью больше никто не видел и не слышал. На следующее утро Хемуль озабоченно вышел на кухню и сказал: — Я беседовал с Тофслой и Вифслой. — Ну что там еще? — вздохнув, спросила мама. — Морра хочет отнять у них чемодан! — сказал Хемуль. — Какое чудовище! — воскликнула мама. — Похитить их жалкое имущество! — Да, не правда ли! — согласился Хемуль. — Но есть один момент, который чрезвычайно усложняет все это дело! Похо¬ же, что чемодан этот — Морры. — Гм! — произнесла Муми-мама. — Дело действительно ус¬ ложняется. Мы поговорим со Снорком. Он так хорошо умеет все улаживать. Снорк очень заинтересовался тем, что ему рассказали. — Это исключительный случай, — сказал он. — Необходи¬ мо устроить собрание. Все обязаны явиться к кусту сирени в три часа, чтобы обсудить данный вопрос. Был теплый и прекрасный послеобеденный час, наполнен¬ ный благоуханием цветов и жужжанием пчел. Весь сад стоял нарядный, словно свадебный букет из цветов тех ярчайших красок, которые обычно дарует позднее лето. Гамак Выхухоля натянули между кустами и снабдили пла¬ катом, на котором было написано: «Обвинитель Морры». Сам Снорк, натянув на себя парик из древесной стружки, сидел и ждал. Всякому было ясно, что он и есть судья. Тофсла и Вифсла сидели и лопали вишни прямо против него, за доской, кото¬ рая явно отделяла скамью подсудимых от Снорка.
— Прошу разрешения быть их обвинителем, — заявил Снифф (он не забыл, что Тофсла и Вифсла обозвали его старой облезлой крысой). — В таком случае я стану их защитником, — сказал Хе¬ муль. — Ну а я? — спросила фрёкен Снорк. — Ты — глас народа, — объяснил ее брат. — А семейство муми-троллей — свидетели. Что касается Снусмумрика, то он может вести протокол по ходу судебного разбирательства. Но уж как следует! — Возникает вопрос: почему у Морры нет адвоката-защит- ника? — сказал Снифф. — Такового не требуется, — заметил Снорк. — Морра права. Вам ясно?! Готовы! Начинаем! Он трижды ударил молоточком по ящику. — Ты всесла поняласла? — спросила Тофсла. — Ни каплисла, — ответила Вифсла и плюнула косточкой в судью. — Будете высказываться только тогда, когда я велю, — ска¬ зал Снорк. — И только «да» или «нет». Ничего иного. Выше¬ указанный чемодан принадлежит вам или Морре? — Дасла! — ответила Тофсла. — Нетсла! — ответила Вифсла. — Запишите, что они дают противоречивые показания! — закричал Снифф. Снорк постучал молоточком о ящик. — Спокойно! — потребовал он. — Я спрашиваю в послед¬ ний раз: чей это чемодан? — Нашсла! — сказала Вифсла.
222 — Они говорят, что чемодан их,— перевел Хемуль. — Утром они все говорили наоборот. — Что же, тогда нам надо отдавать чемодан Морре, — ска¬ зал, облегченно вздохнув, Снорк. — Однако жаль всех моих трудов. Тофсла потянулась и что-то прошептала Хемулю. — Тофсла говорит вот что: «только Содержимое чемодана принадлежит Морре». — Ха! — воскликнул Снифф. — Охотно верю. Дело и так ясно — Морра получит обратно свое Содержимое, а этим са- лачьим физиономиям останется их старый чемодан. — Нет, совсем не ясно! — храбро вскричал Хемуль. — Дело не в том, кто владеет Содержимым, а в том, у кого больше прав на него. Истине — свое место. Вы все видели Морру! Теперь я спрашиваю, показалось ли вам, что она имеет право на Содержимое? — Вот это правильно, — удивленно сказал Снифф. — До чего ж ты хитрый! Но вы только подумайте, как одинока Морра именно потому, что никто не любит ее и она не любит никого. Содержимое, быть может, единственное, что у нее есть! И неужели его тоже надо отнять! Одна в ночи. Изгнан¬ ная всеми, — продолжал дрожащим голосом Снифф, — обма¬ ном лишенная своей собственности всякими там тофслами и вифслами... Он высморкался и уже больше не мог продолжать свою речь. Снорк постучал молоточком о ящик. — Морра не нуждается в речи защиты! — сказал он. — Кроме того, к твоим доводам примешиваются еще и личные чувства, да и у Хемуля тоже. Выходите, свидетели! Можете выступать! — Нам ужасно нравятся Тофсла и Вифсла, — заявили все муми-тролли. — Морру же мы не одобряли с самого начала. Печально, если придется вернуть ей Содержимое! — Справедливость должна быть справедливой! — тор¬ жественно заявил Снорк. — Вам надо быть объективными! Особенно учитывая то, что сами Тофсла и Вифсла никогда не поймут разницы между справедливостью и несправедли¬ востью. Такими они уродились, и тут уж ничего не подела¬ ешь. Обвинитель, что имеешь сказать? Но Выхухоль заснул в своем гамаке. — Ладно, — смягчился Снорк. — Его это, вероятно, не ин¬ тересует. Мы все сказали, что надо сказать, прежде чем я возвещу приговор?
— Извините, — произнес глас народа, — но не прояснится ли. дело, если мы узнаем, что, собственно, представляет собой это Содержимое? Тофсла снова что-то прошептала. Хемуль кивнул. — Это тайна, — сказал он. — Тофсла и Вифсла считают, что Содержимое — это самое красивое, что только есть на свете, а Морра считает, что оно лишь самое драгоценное. Снорк кивнул и несколько раз наморщил лоб. — Тяжелый случай, — произнес он. — Тофсла и Вифсла рассуждали совершенно правильно, но поступили они, во вся¬ ком случае, несправедливо. А справедливость должна быть справедливой! Мне надо подумать. А теперь — замолчите! В кустах сирени воцарилась мертвая тишина. Жужжали пчелы, весь сад пламенел и золотился в лучах солнца. Внезапно над травой потянуло холодом. Солнце зашло за тучи, сад стал каким-то серым. — Что это? — спросил Снусмумрик, оторвавшись от про¬ токола. — Она снова здесь, — прошептала фрёкен Снорк. В замерзшей траве сидела Морра и таращила на них глаза. Она медленно переводила взгляд с Тофслы на Вифслу. А потом, заворчав, начала приближаться. — Помогисла! — закричала Тофсла. — Спасисла! — Стой, Морра! — приказал Снорк. — У меня есть что те¬ бе сказать! Морра остановилась. — Я все продумал, — продолжал Снорк. — Согласна ли ты, чтобы Тофсла и Вифсла выкупили у тебя Содержимое чемо¬ дана? Какова твоя цена? — Высокая! — ледяным голосом ответствовала Морра. — А хватит моей Золотой горы на Острове хатифнат¬ тов? — спросил Снорк. Морра покачала головой. — Фу, как здесь холодно, — сказала мама Муми-тролля. — Я схожу за шалью. Она помчалась по саду, где мороз полз по следам Морры, и взбежала на веранду. И тут ей пришла в голову потрясающая идея. Вспыхнув от восторга, она взяла в руку шляпу Волшебника. Только бы Морра поняла ее настоящую цену! Вернувшись назад, в суд, мама поставила шляпу в траву и сказала: — Это самое драгоценное во всей Долине муми-трол¬ лей! Знаешь ли ты, Морра, что выросло из этой шляпы?
224 Самые красивые тучки-самокаты, колдовская вода и фрук¬ товые деревья! Это одна-единственная на свете волшебная шляпа! — Докажи! — презрительно сказала Морра. Тогда Муми-мама положила в шляпу несколько вишневых косточек. Все ждали в мертвой тишине. — Только бы из них не выросла какая-нибудь мерзость, — прошептал Снусмумрик Хемулю. Но им повезло. Когда Морра заглянула в шляпу, там ле¬ жала пригоршня красных рубинов. — Вот видишь! — радостно сказала мама. — Представля¬ ешь, что может получиться, например, если туда положить какой-нибудь насос! Морра посмотрела на шляпу, посмотрела на Тофслу и Вифслу, потом снова посмотрела на шляпу. Видно было, что думает она изо всех сил. В конце концов Морра рванула к себе шляпу Волшебника и, не произнеся ни слова, заскользила прочь, словно серая холодная тень. В тот же день она в последний раз показалась в Долине муми-троллей* и тогда же все обитатели видели шляпу Волшебника в последний раз. Все краски в саду снова разом потеплели, и опять верну¬ лось лето, жужжащее и благоухающее. — Какое счастье, что мы отделались от этой шляпы, — ска¬ зала Муми-мама. — Теперь она хоть один раз, в виде исклю¬ чения, совершила что-то разумное. — Но наши тучки все-таки были чудесными, — сказал Снифф. — А как замечательно было играть в Тарзана в первобыт¬ ном лесу! — печально вспомнил Муми-тролль. — Как удачсла все вышсло! — радостно сказала Вифсла и подняла чемодан, который все время стоял рядом на скамье подсудимых. — Феноменальсла, — сказала Тофсла и взяла Вифслу за руку. И они вместе пошли обратно к дому муми-троллей, пока все остальные молча смотрели им вслед. — Что они сказали напоследок? — спросил Снифф. — Приятного аппетита или что-то в этом роде, — ответил Хемуль. * Морра снова появится в Долине муми-троллей в более поздней книге Т. Янссон о муми-троллях, в повести-сказке «Папа и море» и «В конце ноября».
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА очень длинная и описывает, как ушел Снусмумрик, а также как было раскрыто Содержимое таинственного чемодана, а Муми-мама получила обратно свою сумку и на радостях закатила большой пир на весь мир и как волшебник в конце концов прилетел в Муми-дален. Это было в конце августа. Совы ухали по ночам, а летучие мыши появлялись большими черными стаями и беззвучно кру¬ жились над садом. В лесу то и дело полыхали пожары, а море не знало покоя. В воздухе носились ожидание и грусть, луна была огромная, жаркая и раскаленная. Муми-тролль всегда больше всего любил самые последние недели лета, но и сам как следует не знал почему. Свист ветра и плеск моря стали иными, все пахло переме¬ нами, деревья замерли в ожидании. «Не удивлюсь, если случится нечто совершенно необык¬ новенное», — думал Муми-тролль. Он проснулся и лежал, глядя в потолок. «Наверное, еще совсем рано, и утро окажется солнечным», — размышлял он. Потом, повернув голову, Муми-тролль увидел, что кровать Снусмумрика пуста. И в том же миг услыхал тайный сигнал под окном — один долгий свисток и два коротких, что означало: «А какие у тебя планы на сегодня?» Выскочив из кровати, Муми-тролль выглянул в окно. В еще затененном саду было прохладно. И там его ждал Снусмумрик. — Ю-хо! — закричал Муми-тролль, но закричал очень ти¬ хо, чтобы не разбудить кого-нибудь, а потом спустился вниз по веревочной лестнице. — Привет! — сказал он. — Привет, привет! — ответил Снусмумрик. Они спустились вниз к реке и уселись на перила моста, болтая ногами над водой. Солнце уже успело подняться над верхушками леса и светило им прямо в лицо. — Точно так же сидели мы весной, — вспомнил Муми- тролль. — Проснулись после зимней спячки, и это был наш первый день... Все остальные еще спали. Снусмумрик кивнул. Он сидел, сооружая лодочки из трост¬ ника, которые потом пускал вниз по реке. — Куда они плывут? — спросил Муми-тролль. 225
— Туда, где меня нет, — ответил Снусмумрик. Одно за другим, проплыв излучину реки, исчезали суде¬ нышки. — Они нагружены корицей, китовым зубом и изумруда¬ ми, — сказал Муми-тролль. Снусмумрик вздохнул. — Ты спрашивал о планах? — спросил Муми-тролль. — А у тебя самого они есть? — Да, — ответил Снусмумрик. — У меня есть план. Но он касается только меня одного. Ты ведь сам знаешь! Муми-тролль долго смотрел на него. А потом сказал: — Ты собираешься уйти? Снусмумрик кивнул. Они еще посидели на перилах моста, болтая ногами над рекой и не произнося ни слова. Река все текла и текла под ними, все дальше и дальше, в чужие края, о которых мечтал Снусмумрик и куда собирался отправиться совершенно один. — Когда ты уходишь? — спросил Муми-тролль. — Сию минуту! — ответил Снусмумрик, швыряя одновре¬ менно все тростниковые лодочки в воду. Спрыгнув с перил, он принюхался к утреннему воздуху. День для странствий был пре¬ красный. Гребень горы пылал алым пламенем в лучах солнца, а дорога извивалась вверх, к вершине, и исчезала по другую сторону горы. Там — новая долина, а за ней — новые горы... Муми-тролль смотрел, как Снусмумрик складывает палатку. — Надолго уходишь? — спросил он. — Нет, — ответил Снусмумрик. — В первый же весенний день я снова буду здесь и свистну под твоим окном. Время пролетит так быстро! — Да, да, — сказал Муми-тролль. — Тогда — привет! — Привет, привет! — ответил Снусмумрик. Муми-тролль остался на мосту. Он смотрел, как Снусмум¬ рик становился все меньше и меньше и наконец исчез среди березок и яблонь. Но через некоторое время до него долетели звуки губной гармошки. Снусмумрик играл: «Все зверюшки привязали бантики к хвостам...» «Теперь ему весело», — подумал Муми-тролль. Музыка слышалась все слабее и в конце концов совершен¬ но стихла. Тогда Муми-тролль побрел домой по мокрому от росы саду. На крыльце он увидел Тофслу и Вифслу, которые лежали, свернувшись клубочком, на солнышке. — Приветсла тебесла! — сказала Тофсла.
— И тебе привет! — ответил Муми-тролль, потому что уже 227 научился понимать их язык (хотя говорил на нем еще с трудом). — Ты плакал ела? — спросила Вифсла. — Чепуха! — ответил Муми-тролль. — Снусмумрик ушел от нас. — Как печальела, — сочувственно отозвалась Тофсла. — Может, тебя немного порадуетсла, если ты потреплешь Тоф¬ слу по мордочкесла? Муми-тролль дружелюбно потрепал Тофслу по носу, но ему, похоже, от этого не стало веселее. Тогда Тофсла и Вифсла, придвинувшись друг к другу, долго шептались. А потом Вифсла торжественно сказала: — Мы решилисла показатьела тебе Содержимоесла. — То, что в чемодане? — спросил Муми-тролль. Тофсла и Вифсла усердно закивали головками. — Идемсла, идемсла, — сказали они и нырнули под живую изгородь. Муми-тролль пополз за ними. В самых глухих за¬ рослях он обнаружил тайную полянку, где Тофсла и Вифсла украсили землю пушинками и пристроили меж ветвей ракуш¬ ки да мелкие белые камешки. Там царили сумерки. Никто, проходивший мимо живой изгороди, и заподозрить не мог, что там — тайник. На коврике из сухого тростника стоял че¬ модан Тофслы и Вифслы. — Это коврик фрёкен Снорк, — сказал Муми-тролль. — Она искала его вчера целый день.
228 — Дасла, — согласилась Вифсла. — Откудасла ей знатьсла, что мы его нашлисла! — Гм! — буркнул Муми-тролль. — Вы ведь собирались по¬ казать мне, что у вас там в чемодане? Тофсла и Вифсла восторженно закивали. Встав по обеим сторонам чемодана, они начали очень серьезно считать: — Разсла! Двасла! ТРИСЛА! И с треском откинули крышку. — Вот это да-а-а! — произнес Муми-тролль. — Этого толь¬ ко не хватало! Весь чемоданчик заполнился мягким алым светом. Перед ним лежал рубин, большой, словно голова пантеры, пылаю¬ щий, как солнце на закате, живой, как огонь и блеск воды. — Нравитсла он тебе? — спросила Тофсла. — Да, — слабо ответил Муми-тролль. — Теперь ты болыпесла не плачешьсла? — спросила Виф¬ сла. Муми-тролль покачал головой. Тофсла и Вифсла облегченно вздохнули, уселись на землю и стали рассматривать драгоценный камень. Они молча и за¬ чарованно таращились на него. Рубин был изменчив, как море. Иногда он светлел, по¬ том его цвет сгущался до розового, и тогда казалось, будто на заснеженной вершине восходит солнце. То из бездонной глубины камень вдруг начинал метать темно-красные языки пламени. А иногда он становился похож на черный тюльпан с тычинками из мелких искр. — О, если бы Снусмумрик увидел его! — сказал Муми- тролль. Он долго-долго стоял на полянке. Время тянулось так мед¬ ленно, а мысли ему приходили такие огромные и неожиданные! Кончилось тем, что он сказал: — Это было чудесно! Можно мне как-нибудь снова вер¬ нуться сюда и посмотреть на него? Но Тофсла и Вифсла не отвечали. Тогда Муми-тролль выбрался из зарослей и тут же почув¬ ствовал, как от бледного света дня у него кружится голова. Ему пришлось посидеть в траве, чтобы прийти в себя. «Этого только не хватало! — подумал он. — Я готов уку¬ сить себя за хвост, если это не Королевский рубин, который Волшебник ищет на Луне. Подумать только, что эти малявки Тофсла и Вифсла все время держали его в своем чемодане!» Муми-тролль, погруженный в свои мысли, не заметил, как по
саду прошла фрёкен Снорк и села рядом с ним. Через неко- 229 торое время она осторожно тронула его за кончик хвоста. — О, это ты! — подскочив, воскликнул Муми-тролль. Фрёкен Снорк улыбнулась. — А ты видел мою новую прическу? — спросила она, по¬ вертев головой. — О да, — ответил Муми-тролль. — Ты думаешь о чем-то другом, — сказала сестра Снор- ка. — Ну скажи, о чем? — Моя Утренняя Роза, об этом я сказать не могу, — вы¬ сокопарно произнес Муми-тролль. — У меня тяжело на серд¬ це, потому что Снусмумрик ушел. — Не может быть, — сказала фрёкен Снорк. — Тем не менее это так. Но он попрощался со мной. Он никого, кроме меня, не разбудил, чтобы попрощаться, — ска¬ зал Муми-тролль. Они по-прежнему сидели в траве, чувствуя, как солнце под¬ нимается и начинает греть землю. На крыльцо вышли Снифф и Снорк.
230 — Привет, — сказала фрёкен Снорк. — А вы знаете, что Снусмумрик отправился на юг? — Без меня! — взволнованно воскликнул Снифф. — Иногда нужно побыть одному. Ты еще слишком мал, чтобы это понять. А где остальные? — Хемуль пошел собирать грибы, — сказал Снорк, — а Вы¬ хухоль внес в дом свой гамак, потому что ему кажется, будто ночи становятся холоднее. А твоя мама, вообще-то, сегодня в ужасно дурном настроении! — Она сердита или расстроена? — удивленно спросил Му¬ ми-тролль. — По-моему, скорее расстроена, — ответил Снорк. — Тогда я сейчас же иду к ней, — сказал Муми-тролль и поднялся на ноги. — Ведь это же ужасно! Муми-мама с несчастным видом сидела на диване в гостиной. — Что такое? — спросил Муми-тролль. — Дорогое дитя, случилось ужасное, — сказала мама. — Моя сумка исчезла. А мне без нее не обойтись! Я искала повсюду, но ее нигде нет! — Какой ужас! — согласился Муми-тролль. — Мы долж¬ ны отыскать ее! Начались грандиозные поиски, в которых отказался участ¬ вовать один Выхухоль. — Из всего ненужного, — сказал он, — сумки — самое не¬ нужное. Подумайте об этом. Время идет, и дни все так же сменяют друг друга, невзирая на то, есть ли у фру Муми сумка или нет. — Без сумки она какая-то совсем другая, — сказал Муми- папа. — Когда Муми-мама без сумки, она словно чужая. Я ни¬ когда прежде не видел ее без сумки. — А в сумке было что-нибудь важное? — спросил Снорк. — Нет, — ответила Муми-мама. — Только вещи, которые могут неожиданно понадобиться. Сухие чулки, и карамельки, и стальная проволока, и порошок для желудка, и еще всякая всячина. — Какую мы получим награду, если найдем сумку? — по¬ интересовался Снифф. — Все что угодно, — пообещала мама. — Я задам вам боль¬ шой пир, а на обед у нас будет одно только сладкое и никто не станет ни умываться, ни рано ложиться спать! Тут поиски возобновились с удвоенной силой. Они пере¬ рыли весь дом. Они заглядывали под ковры и кровати, в очаг и в погреб, на чердак и на крышу. Они искали по все-
му саду, в дровяном сарае и внизу у реки. Но сумки нигде не было. — Ты не брала ее, верно, с собой, когда взбиралась на дерево или купалась? — спрашивал Снифф. — Нет, — отвечала Муми-мама. — О, как я несчастна! — Пошлем телеграмму, — предложил Снорк. Так они и сделали. И телеграмма с двумя потрясающими новостями была тут же разослана. «СНУСМУМРИК ПОКИДАЕТ ДОЛИНУ МУМИ-ТРОЛ¬ ЛЕЙ! — было написано в телеграмме. — Таинственное отбы¬ тие на рассвете!» И еще более крупными буквами: «ИСЧЕЗ¬ ЛА СУМКА МУ МИ-МАМЫ! Никаких путеводных нитей. Поиски продолжаются. В награду тому, кто ее найдет, — гран¬ диозный августовский пир на весь мир!» Едва только новость успела распространиться, как в лесу, в горах, у моря начался страшнейший переполох. Даже каж¬ дая самая обыкновенная лесная крыса отправилась на поиски. Только старые и беспомощные оставались дома, и вся Долина муми-троллей огласилась эхом от криков и беготни. — Ой-ой-ой! Ой! — сказала мама Муми-тролля. — Какую жизнь я устроила всем и каждому! Но она была очень довольна. — А что они все ищутсла? — спросила Вифсла. — Разумеется, мою сумку, — ответила Муми-мама. — Ту, чернуюсла, да? — спросила Тофсла. — С четырьмя- сла карманчикасла и темсла, во что можно смотретьсла? — Как ты сказала? — переспросила Муми-мама. Она слишком беспокоилась, чтобы сосредоточиться. — Ту, чернуюсла, с четырмясла карманчикасла? — повто¬ рила Тофсла. — Да, да, — подтвердила мама. — Бегите и играйте, мои маленькие друзья, и не переживайте за меня! — Что ты думаешьсла? — спросила Вифсла, когда они вы¬ шли в сад. — Я не могу видеть, как она горюетсла, — ответила Тоф¬ сла. — Придется отдатьсла сумку, — со вздохом произнесла Вифсла. — Но как чудесносла было спатьсла в этих малень¬ ких карманчикахсла! И вот Тофсла и Вифсла отправились на свою тайную по¬ лянку, которую никто еще не обнаружил, и вытащили на свет из-под куста роз сумку Муми-мамы.
Ровно в двенадцать Тофсла и Вифсла прошли по саду, волоча сумку за обе ручки. Ястреб тотчас заметил их и возвестил новость всей Долине муми-троллей. Повсюду была снова разослана те¬ леграмма: «СУМКА МУМИ-МАМЫ НАЙДЕНА! Ее нашли Тоф¬ сла и Вифсла! Трогательные сцены в доме муми-троллей!» — Неужели это правда?!. — воскликнула Муми-мама.— О ужас, как весело! Где вы ее нашли? — В кустахсла, — ответила Тофсла. — Как чудносла было в ней спатьсла... Но в этот миг в дверь ринулись поздравители, и мама так никогда и не узнала, что ее сумка служила Тофсле и Вифсле спальней (что тоже само по себе хорошо). А вообще-то никто уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о великом августовском пире. Все должно было быть готово до того, как взойдет луна. Подумать только, за¬ катить пир на весь мир и знать, что он будет веселым и что там будут все, кому полагается быть! Явился даже Выхухоль и выказал интерес к тому, что про¬ исходит. — Вам понадобится много столов, — сказал он. — Малень¬ ких столиков и больших столов. На самых необычных местах. Никто не захочет сидеть спокойно на одном месте, когда та¬ кой пир на весь мир. Боюсь, гости пойдут сновать во все стороны хуже, чем всегда. Но сперва вы должны подать на стол самое лучшее, что у вас есть. Потом уже все равно, чем угощать, гости и так будут рады всему. И не мешайте им всякими представлениями, песнями и тому подобным, пусть сами гости будут гвоздем программы. Высказав всю эту поразительную житейскую премудрость, Выхухоль отправился обратно в свой гамак, чтобы продол¬ жить чтение книги о Ненужности всего Сущего. — Что мне надеть? — спросила фрёкен Снорк; она очень нервничала.— Голубой убор из перьев или жемчужную диадему? — Надень перья, — посоветовал Муми-тролль. — Но толь¬ ко заткни их за уши и привяжи к лодыжкам. По возможности два-три пера воткни в самый кончик хвоста. — Спасибо за совет, — сказала фрёкен Снорк и пустилась бежать. В дверях она столкнулась со Снорком, который нес разноцветные фонарики. — Осторожней! — сказал он. — Ты превратишь фонарики в кашу! Никак не возьму в толк, кто и зачем выдумал этих сестер! И он прошествовал в сад, где начал развешивать фонарики на деревьях. Тем временем Хемуль готовил в разных подхо¬
дящих концах сада фейерверки. Там были синий звездный дождь, огненные змеи, бенгальская снежная буря, серебряные фонтаны и ракеты-хлопушки. — Я в таком отвратительном напряжении! — сказал Хемуль. — А мы не могли бы запустить на пробу хотя бы одну ракету? — При дневном свете их все равно не видно, — сказал папа Муми-тролля. — Но если хочешь, возьми одного огненного змея и сожги его в картофельном погребе. Муми-папа стоял у крыльца и готовил пунш в нескольких бочках. Он добавлял в красное вино изюм и миндаль, марино¬ ванный лотос, имбирь, сахар и цветы муската, лимон-другой и пару литров рябинового ликера, чтобы придать напитку пикант¬ ный вкус. И время от времени пробовал, что у него получается. Получилось очень хорошо. — Одна печаль, — сказал Снифф. — Никакой музыки не будет. Ведь Снусмумрик ушел. — Мы поставим усилитель к нашей старой музыкальной шкатулке, — сказал Муми-папа. — Все образуется! Второй тост мы поднимем в честь Снусмумрика! — А в честь кого тогда первый? — с надеждой в голосе спросил Снифф. — Разумеется, в честь Тофслы и Вифслы, — сказал папа. Приготовления к пиршеству принимали все более широкий размах. Обитатели долины, леса, гор и взморья приносили раз¬ ную еду, напитки и все расставляли на столах в саду. Там были огромные горы сверкающих фруктов и громадные блюда с бу¬ тербродами; на очень маленьких столиках под кустами раскла¬ дывали и расставляли орехи и букетики листьев, ягоды, нани¬ занные на соломинки, бруснику с сахарным песком и пшенич¬ ные колосья. Мама Муми-тролля размешивала жидкое тесто для блинов в ванне, потому что миски были малы. Потом она вынесла одиннадцать огромных кувшинов с вареньем из погре¬ ба (двенадцатый, к сожалению, лопнул, когда Хемуль поджигал огненных змеев, но это было не страшно, поскольку Тофсла и Вифсла вылизали большую часть пролившегося варенья до¬ чиста). — Надо жесла! — сказала Тофсла. — Сколько шумела лишь в нашу честьсла! — Да, это трудно понятьела! — произнесла Вифсла. Тофслу и Вифслу посадили на почетные места за самым большим столом. Когда стало так темно, что можно было зажечь фонарики, Хемуль ударил в гонг, и это значило: «Мы начинаем!»
Сначала все было очень торжественно. Все оделись как можно нарядней и чувствовали себя немного стесненно. Все здоровались друг с другом, кланялись и говорили: — Как хорошо, что нет дождя, и представьте себе, сумка нашлась! Никто не осмеливался сесть. Муми-папа произнес маленькую вступительную речь, в ко¬ торой говорил, почему устроили этот пир, и благодарил Тоф¬ слу и Вифслу. Потом папа сказал что-то о коротком северном лете и что все должны радоваться, насколько это возможно. А потом на¬ чал рассказывать о своей бурной молодости. Тут мама Муми-тролля подвезла целую тележку с блина¬ ми, и все зааплодировали. Вскоре все стало гораздо менее торжественно, и через не¬ которое время праздник уже шел полным ходом. Весь сад, вся долина была уставлена маленькими освещенными столиками. Кругом искрились и светились тропические жуки и светляч¬ ки, а фонарики на деревьях качались от ночного северного ветра, словно большие яркие фрукты. Ракеты-хлопушки взлетали в августовское небо, описывая гордую кривую, и бесконечно высоко взрывались, рассыпаясь дождем серебряных звезд, которые медленно-медленно опуска¬ лись вниз над долиной. Каждая малявка, задрав мордочку к звездному дождю, кричала: «Ура!» О, это было просто чудесно! Взметнулся ввысь фонтан, над верхушками деревьев раз¬ разилась снежная буря бенгальских огней! А внизу по садо¬ вой дорожке папа Муми-тролля уже катил большую бочку с красным огненным пуншем. Все побежали к нему со свои¬ ми стаканами, чашками, бокалами, кубками и кульками, и Муми-папа наливал пунш в каждый стакан, в чашки и бока¬ лы, в кубки из бересты и кульки из листьев. — За здоровье Тофслы и Вифслы! — кричали обитатели всей Долины муми-троллей. — Ура! Ура! Ура! — Урасла! — закричали Тофсла и Вифсла, чокаясь друг с другом. Потом Муми-тролль встал на стул и произнес: — Теперь я провозглашаю тост за Снусмумрика, который се¬ годня ночью бредет на юг, один, но наверняка такой же счастли¬ вый, как мы. Давайте пожелаем ему красивой полянки, где он сможет разбить палатку! И пусть у него будет легко на сердце. Обитатели Долины муми-троллей снова подняли стаканы и бокалы.
— Ты говорил хорошо, — сказала фрёкен Снорк, когда Му¬ ми-тролль снова сел на место. — Спасибо, — застенчиво произнес Муми-тролль. — Но я придумал свою речь заранее! Муми-папа вынес в сад музыкальную шкатулку и при¬ соединил к громадному громкоговорителю. В один миг вся долина превратилась в сплошную танцевальную площадку: там танцевали и прыгали, там топали ногами, там парили
в воздухе и хлопали крыльями. Древесные духи с развеваю¬ щимися волосами плясали в воздухе, а парочка колченогих мышей кружилась в беседке. — Вы позволите?! — произнес Муми-тролль, склонившись перед фрёкен Снорк. Но случайно взглянув вверх, он увидел сияющий круг над верхушками деревьев. То была августовская луна. Огромная, как никогда, она плыла, оранжево-желтая, с вор¬ синками по краям, словно консервированный абрикос, и так таинственно озаряла Долину муми-троллей, наполнив ее и светом, и тенью! — Сегодня ночью видны даже лунные кратеры, — сказала фрёкен Снорк. — Посмотри! — Там, наверное, жутко пустынно, — размышлял Муми- тролль. — Бедный Волшебник, который бродит наверху и ищет Королевский рубин! — Если бы у нас был хороший бинокль, мы бы, верно, увидали его, — сказала фрёкен Снорк. — Да, — согласился с ней Муми-тролль. — А сейчас давай танцевать! Пир продолжался с еще большим размахом. — Ты усталасла? — спросила Вифсла. — Нетсла,— ответила Тофсла. — Я размышляласла. Все так добрысла к нам. Надо их немногсла порадовать! Тофсла и Вифсла зашептались друг с другом, они кивали друг другу и снова принимались шептаться. Потом Тофсла и Вифсла скрылись на своей тайной полян¬ ке и вернулись, волоча свой чемодан. Было уже далеко за полночь, когда весь сад внезапно оза¬ рился розово-красным светом. Все бросили танцевать, думая, что начинается новый фейерверк. Но это всего лишь Тофсла и Вифсла открыли свой чемодан и положили на траву Коро¬ левский рубин, который светился прекраснее, чем когда-либо. Все огни, фонарики и даже луна поблекли и утратили свой блеск. Тихо и благоговейно всё большими и большими толпа¬ ми собирались обитатели долины вокруг полыхающего огнем драгоценного камня. — Неужели на свете есть такая красота?! — воскликнула Муми-мама. Снифф, глубоко вздохнув, сказал: — Счастливицы эти Тофсла и Вифсла!
А Королевский рубин сверкал, как красное око, на фоне темной как ночь земли, и наверху, на Луне, Волшебник уви¬ дел его. Он уже прекратил всякие поиски и сидел, усталый и грустный, на краю одного из кратеров и собирался с силами, пока черная пантера спала неподалеку от него. Волшебник тотчас же понял, что означает красная точ¬ ка внизу на Земле. То был самый большой в мире рубин, Королевский рубин, который он искал сотни лет! Вскочив на ноги, он пылающими глазами уставился на Землю, натягивая перчатки и набрасывая на плечи плащ. Драгоценные камни, которые он в него собирал, Волшебник просыпал на Землю. Его волновал лишь один-единственный драгоценный камень, тот, который он через полчаса будет держать в своих руках. Пантера прянула в воздух, ее господин сидел у нее на спине. Быстрее света мчались они через все мировое пространст¬ во. Шипящие метеоры преграждали им путь, звездная пыль оседала на плаще Волшебника, словно снежинки в пургу.
Под ними все ярче и ярче сверкала красная искра. Волшеб¬ ник ринулся прямо в Долину муми-троллей, и, сделав послед¬ ний мягкий прыжок, пантера приземлилась на вершине горы. Обитатели Муми-далена все еще сидели в глубоком раз¬ думье перед Королевским рубином. Им казалось, что в его пламенеющих отсветах они видят все самое прекрасное, самое дерзновенное и самое чудесное из когда-либо передуманного и пережитого ими. И у них рождалось желание передумать и пережить все это еще раз. Муми-тролль вспоминал свое ноч¬ ное странствие со Снусмумриком и фрёкен Снорк*, подумал он и о том, как гордо отвоевала она у моря деревянную коро¬ леву. А мама Муми-тролля воображала, что снова лежит на теплом песке, греясь в солнечных лучах, и видит клочки неба сквозь колышущиеся головки морских гвоздик. Каждый из жителей долины был погружен в свои воспо¬ минания. И поэтому, когда маленький белый мышонок с крас¬ ными глазками, вынырнув из темноты, шмыгнул к Королев¬ скому рубину, все так и подскочили. За ним появилась черная как смоль кошка и растянулась на траве. Насколько известно, в Муми-далене не было ни одного белого мышонка и никакой черной кошки там тоже не было. — Кис, кис! — позвал Хемуль. Но кошка только сузила глаза и не удостоила его ответом. — Добрый вечер, кузен! — поздоровалась с мышонком лес¬ ная крыса. Белый мышонок лишь кинул на нее долгий мрачный взгляд своих красных глазок. Муми-папа выступил вперед с двумя кубками, желая угос¬ тить вновь прибывших пуншем, но они не обратили на него ни малейшего внимания. Какое-то странное замешательство поползло по долине, все перешептывались и только диву давались. Обеспокоенные Тофсла и Вифсла поспешно убрали рубин в чемодан и закры¬ ли его. Но когда они собрались унести чемодан, белый мы¬ шонок поднялся на задние лапки и вдруг начал расти. Он стал вышиною почти с дом муми-троллей. Он превра¬ тился в Волшебника с красными глазами, в белых перчатках на руках. А когда он окончательно вырос, то уселся в траву и посмотрел на Тофслу и Вифслу. — Мерзкий старикашксла, убирайсла прочь! — сказала Вифсла. * См. «Комета прилетает!
— Где вы нашли Королевский рубин? — спросил Вол¬ шебник. — Не лезьсла в чужие деласла, — отрезала Тофсла. Никто никогда не видел Тофслу и Вифслу такими храб¬ рыми. — Я искал его триста лет, — сказал Волшебник. — Во всем мире мне ничего, кроме него, не надо. — Таксла и намела! — заметила Вифсла. — Ты не можешь отобрать у них Королевский рубин, — сказал Муми-тролль. — Он честно куплен у Морры! Но Муми-тролль ни слова не сказал о том, что рубин об¬ меняли на собственную старую шляпу Волшебника (вообще- то у того на голове была уже новая). — Дайте мне чем-нибудь подкрепиться, — сказал Волшеб¬ ник. — Все это начинает действовать на нервы! Муми-мама тут же подбежала с большой тарелкой блинов и вареньем. Пока Волшебник ел, все осмелились чуть-чуть приблизить¬ ся к нему. Тот, кто ест блины с вареньем, не может быть так уж жутко опасен. С таким можно поговорить. — Как едасла? Вкуссла? — спросила Тофсла. — Да, спасибо, — ответил Волшебник. — Я ни разу не ел блины за последние восемьдесят лет. Все тотчас пожалели его и придвинулись еще ближе. Наевшись до отвала, Волшебник вытер усы и сказал: — Я не могу отобрать у вас Королевский рубин, потому что один раз уже купленное должно быть куплено заново или подарено. Не продадите ли вы его мне, ну, скажем, за две алмазные горы и долину с разными драгоценными камнями? — Нетсла! — хором отказались Тофсла и Вифсла. — А не можете вы подарить мне его? — спросил Вол¬ шебник. — Нетсла! — хором повторили Тофсла и Вифсла. Волшебник вздохнул и с печальным видом погрузился в размышления. Через некоторое время он сказал: — Пусть праздник продолжается. А я вам немного покол¬ дую. Пусть каждый загадает одно желание. Пожалуйста, за¬ гадывайте! Господа муми-тролли начинают! Мама Муми-тролля чуточку заколебалась. — Это должны быть вещи, которые видны, — спросила она, — или идеи? Если вы, господин Волшебник, понимаете, что я имею в виду?
240 — Разумеется, — ответил Волшебник. — Вещи наколдо¬ вать, конечно, легче. Но наколдовать идеи тоже, верно, не составит труда. — Тогда я бы очень хотела, чтобы Муми-тролль не горевал больше и не скучал о Снусмумрике, — сказала Муми-мама. — А я и не знал, что это так заметно, — произнес Муми- тролль, и мордочка его покраснела. Волшебник взмахнул своим плащом, и печаль тотчас по¬ кинула сердце Муми-тролля. Его тоска превратилась в ожи¬ дание встречи. А это куда приятнее. — У меня есть идея! — воскликнул Муми-тролль. — Доб¬ рый Волшебник, сделай так, чтобы стол со всеми-всеми яст¬ вами полетел к Снусмумрику, где бы он ни находился! И в тот же миг стол поднялся между кронами деревьев, паря в воздухе. Он летел к югу вместе с блинами и вареньем, с букетиками листьев и цветов, с пуншем и с карамельками, а также с книгой Выхухоля, которую тот положил на угол стола. — Нет, нет! — закричал Выхухоль. — Я попрошу поколдо¬ вать, чтобы моя книга вернулась обратно сию же минуту! — Сделано — значит сделано! — ответил Волшебник. — Но вы, господин Выхухоль, получите новую книгу. Пожалуйста! — «О Нужности всего Сущего», — прочитал Выхухоль. — Но тут же ошибка! Та книга, что была у меня, повествовала о Ненужности всего Сущего. Но Волшебник только расхохотался. — Сейчас, разумеется, мой черед, — сказал папа Муми-трол¬ ля.— Но выбирать ужасно трудно! Я думал о множестве вещей, но ничего хорошего так и не придумал. Оранжерею гораздо веселее построить самому. Лодку — тоже. А вообще-то у меня в основном все есть! — Но, может, тебе и не надо загадывать вообще, — пред¬ ложил Снифф. — Может, вместо себя позволишь мне загадать дважды? — Да, но... — возразил Муми-папа. — Ведь можно загадать всего лишь один раз... — Загадывай побыстрее, — сказала мама Муми-тролля. — Пожелай себе парочку по-настоящему красивых переплетов для своих мемуаров! — Вот бы хорошо, — обрадовался папа. Все дружно закричали от восторга, когда Волшебник пере¬ дал папе усеянные жемчужинами переплеты из золота и крас¬ ного сафьяна.
— А теперь мой черед! — заорал Снифф. — Я хочу собст¬ венную лодку! Лодку, похожую на улитку*, с пурпурными парусами! Мачты должны быть из красного дерева, а все ук¬ лючины — из изумрудов. — Это немало! — дружелюбно сказал Волшебник и взмах¬ нул плащом. Все затаили дыхание, но лодка не показывалась. — Ничего не вышло, — разочарованно сказал Снифф. — Конечно вышло, — возразил Волшебник. — Но, разуме¬ ется, я поставил лодку на берегу. Ты найдешь ее там завтра. — С уключинами из изумрудов? — Конечно. Их четыре и одна запасная, — сказал Волшеб¬ ник. — Кто следующий? — Ну я, — ответил Хемуль. — Если говорить правду, то я потерял лопатку — выкапывать растения, — которую одолжил у Снорка. Так что мне абсолютно необходима новая. * Так назывались корабли викингов.
242 И когда Волшебник передал ему новую лопатку, чтобы вы¬ капывать растения, Хемуль весьма благовоспитанно сделал книксен* — А ты не устаешь колдовать? — спросила фрёкен Снорк. — От таких легких дел нет! — ответил Волшебник. — А что пожелаете вы, маленькая фрёкен? — О, это, верно, гораздо труднее, — ответила фрёкен Снорк. — Можно я шепну тебе на ухо? Она шепгала довольно долго, а когда закончила, Волшеб¬ ник удивленно спросил: — А вы, фрёкен, уверены, что они вам пойдут? — Да! Непременно! — выдохнула фрёкен Снорк. — Ну тогда ладно! — сказал Волшебник. — Начнем! И в следующий миг в толпе раздался крик удивления. Пе¬ ред ними стояла фрёкен Снорк, но внешность ее совершенно изменилась. — Что ты с собой наделала?! — в ужасе воскликнул Му- ми-тролль. — Я пожелала себе глазки, как у деревянной королевы, — сказала фрёкен Снорк. — Тебе ведь она показалась красивой! — Да, но... — с несчастным видом пробормотал Муми-тролль. — Ты что, больше не считаешь их красивыми? — спросила фрёкен Снорк и заплакала. — Ну-ну, — утешил ее Волшебник. — Если получилось пло¬ хо, то ведь ваш брат, фрёкен, может пожелать вам ваши преж¬ ние глазки обратно! — Да, но ведь я задумал кое-что совсем другое, — запро¬ тестовал Снорк. — Если она загадывает дурацкие желания, то это уж, верно, вина не моя! — А что же ты задумал? — спросил Волшебник. — Вычислительную машину! — ответил Снорк. — Маши¬ ну, которая вычисляет, справедливо ли то или другое дело или же оно несправедливо, хорошо оно или плохо... — Это слишком трудно, — сказал Волшебник, покачав го¬ ловой. — Такое мне не под силу. — Ну, в таком случае машинку, которая пишет, — ска¬ зал Снорк. — Моя сестра выглядит, верно, ничуть не хуже и с этими глазками! — Да, но она выглядит ничуть не лучше! — сказал Вол¬ шебник. * Хемуль делает книксен, потому что кланяться в платье, в котором он ходит, немного глупо (прим. авт.).
— Милый, добрый братик! — заплакала фрёкен Снорк, по¬ смотревшись в зеркало. — Загадай, чтобы ко мне вернулись мои прежние глазки. Ведь я выгляжу так ужасно! — Ну ладно! — преисполнившись благородства, сказал Снорк. — Ты получишь их обратно ради нашей семейной чести. Но надеюсь, после этого ты станешь не такой тщеславной. Снова взглянув в зеркало, фрёкен Снорк закричала от ра¬ дости. Ее прежние милые глазки вернулись на свое место, но ресницы, сказать по правде, сделались чуть длиннее! Сияя от счастья, она обняла брата и воскликнула: — Ненаглядный! Любимый мой, ты получишь от меня в честь весны подарок: машинку, которая пишет. — Да ладно! — произнес смущенный Снорк. — Нечего ли¬ заться на глазах у людей! Все дело в том, что я не мог на тебя смотреть, пока ты была с теми ужасными глазами. — Ну а теперь из домочадцев муми-троллей остались толь¬ ко Тофсла да Вифсла, — сказал Волшебник. — Загадайте одно общее желание, потому что ведь вы одно целое! — А ты сам для себясла не можешь чего-нибудь поже- латьсла? — полюбопытствовала Тофсла. — Не могу, — огорченно сказал Волшебник. — Я могу только выполнять желания других и сам превращаться в разные вещи и предметы! Тофсла и Вифсла уставились на него. Потом, припав го¬ ловами друг к другу, они долго шептались. После чего Вифсла торжественно возвестила: — Мы решили загадатьсла желание для тебясла, потому что ты — добрыйсла! Мы хотим получить рубинсла, такой же большойсла и прекрасныйсла, как и нашсла! Все видели, как хохотал Волшебник, но никто никогда не думал, что он может улыбаться. Теперь же все его лицо улы¬ балось. Он так радовался, что это было сразу заметно. Радовалось не только его лицо, но и его уши, его шляпа, его башмаки! Не говоря ни слова, швыр¬ нул он свой плащ на траву. И откуда ни возьмись сад снова озарился розо¬ во-красным пламенеющим сиянием, а на траве перед ним лежал близнец Ко¬ ролевского рубина — Королевский ру¬ бин. — Ну, теперь ты жутко обрадуешь- сла! — сказала Тофсла.
244 — Обрадуюсь ли я! — воскликнул Волшебник и, нежно под¬ няв сверкающее сокровище, спрятал его в карман своего плаща. — Теперь каждая малявка, каждый маленький кнютт, каж¬ дая лесная крыса и каждая ползунка во всей долине могут загадать себе все, что только она, он или оно себе пожелают. Я буду выполнять ваши желания до самого утра, потому что прежде чем солнце взойдет, я должен быть снова дома. И вот тут-то начался настоящий праздник! Перед Волшебником продефилировала целая череда пища¬ щих, смеющихся, бормочущих и горланящих обитателей леса, которые все как один хотели, чтобы их желание исполнилось. Тот, кто задумывал какую-нибудь глупость, мог загадать снова, потому что Волшебник был в прекраснейшем расположении духа. Снова пошли танцы, а под деревья выкатывались все новые тележки с блинами. Хемуль без конца пускал фейервер¬ ки, а Муми-папа вынес свои мемуары в дивных переплетах и стал читать вслух про свою бурную молодость. В Долине муми-троллей никогда еще так чудесно не пировали! О, как восхитительно, съев все до последней крошки, выпив все до последней капли и падая с ног от усталости после тан¬ цев, отправиться домой в тихий рассветный час перед восходом солнца и улечься спать! Волшебник улетает к себе на край света, а мышка-хозяйка забивается под свою поросшую травой кочку, но оба одина¬ ково счастливы. А счастливей всех, может быть, Муми-тролль, который вместе с мамой идет по саду в тот самый миг, когда луна начинает бледнеть на рассвете, а деревья тихо колышутся на утреннем ветру, прилетевшем с моря. А вот уже и прохладная осень спускается в Долину муми-троллей. Потому что без осени ведь никогда не наступит весна.
МЕМУАРЫ ПАПЫ МУМИ-ТРОЛЛЯ
•пролог Однажды, когда Муми-тролль был совсем маленький, его папа в самый разгар жаркого лета умудрился простудиться. Папа не пожелал пить горячее молоко с луком и сахаром, он не захотел даже лечь в постель. Сидя в саду на качелях, он без конца сморкался и говорил, что у него просто ужасные сигары. По всей лужайке были разбросаны папины носовые платки, которые мама Муми-тролля уносила в маленькой корзиночке. Когда насморк стал еще сильнее, папа перебрался на веран¬ ду и, устроившись в кресле-качалке, закрылся по уши одея¬ лами. Мама принесла ему большой стакан яичного ликера с ромом, но — увы! — слишком поздно. Ром оказался таким же невкусным, как молоко с луком, и тогда, совсем отчаяв¬ шись, папа отправился в северную мансарду и лег в кровать. Он никогда раньше не болел и теперь был очень встревожен. А когда у папы заболело еще и горло, он велел маме по¬ звать Муми-тролля, Снусмумрика и Сниффа. Они обступили папину кровать, и Муми-папа обратился к ним с речью: пусть, мол, никогда не забывают, что на их долю выпало жить вмес¬ те с ним — с настоящим искателем приключений. Под конец папа так охрип, что, когда он попросил Сниффа принести трамвайчик из пенки*, стоявший на комоде в гостиной, никто не мог понять, чего он хочет. * Легкий огнестойкий материал.
Все стали наперебой утешать папу, закутали его в одеяла и, оставив ему леденцы, аспирин и увлекательные книжки, вышли на солнышко. А папа посердился-посердился да и заснул. Когда уже под вечер он проснулся, горло болело чуточку меньше, но папа все еще был не в духе. Он позвонил в колокольчик, стоявший на тумбочке возле кровати, и мама тут же поднялась по лест¬ нице в мансарду и спросила: — Как ты себя чувствуешь? — Скверно,— ответил папа — Но это не имеет значения. Сей¬ час гораздо важнее поговорить о моем трамвайчике из пенки. — Это тот трамвайчик, который украшает нашу гости¬ ную? — удивилась мама. — А что с ним такое? Папа приподнялся и сел в кровати: — Ты и в самом деле не знаешь, чем был для меня в дни молодости этот трамвайчик? — Наверно, ты выиграл его в лотерею или что-нибудь в этом роде, — сказала Муми-мама. Папа чихнул и, покачав головой, со вздохом заметил: — Так я и думал. А что, если бы нынче утром я умер от простуды?! Ведь никто из вас и понятия не имеет об истории этого трамвайчика. Точно так же, как, возможно, о многих других важных вещах. Ведь я рассказывал вам о своей моло¬ дости, но вы, конечно, все забыли. — Может быть, какие-то мелкие подробности я и забы¬ ла, — призналась мама. — Ведь память постепенно слабеет... Хочешь пообедать? Сегодня фруктовый суп и желе. — Ужас! — мрачно изрек папа и, повернувшись к стене, сильно закашлялся. Мама Муми-тролля поглядела на мужа и вдруг сказала: — Знаешь, я сегодня убирала на чердаке и нашла толс¬ тую тетрадь. Что, если тебе написать книгу о своей молодости? В ответ папа перестал кашлять. — Это было бы очень кстати, пока ты простужен и не можешь выходить из дома, — продолжала мама. — Когда пишут о своей жизни, это, кажется, называется мемауры или что-то в этом роде? — Не мемауры, а мемуары! — буркнул папа. — А потом ты бы читал нам вслух то, что написал, — продолжала уговаривать его мама. — Например, после завтрака или после обеда. — Так быстро книгу не напишешь, — провор¬ чал папа и высунулся из-под одеяла. — Не
думай, что это так просто: взял и написал. Я не стану читать ни слова, пока не закончу целую главу. И сначала прочитаю только тебе, а потом уж всем остальным. — Да, пожалуй, ты прав, — согласилась мама и пошла на чердак за тетрадью. — Как папа? — спросил Муми-тролль. — Получше, — ответила мама.— А теперь, малыши, не шуми¬ те, потому что с сегодняшнего дня папа начинает писать мемуары. ШМСАШё Я, папа Муми-тролля, сижу в этот вечер у окна и вижу, как на темном бархате мглы светлячки вышивают таинствен¬ ные знаки. Эти быстротающие завитки — следы короткой, но счастливой жизни. Отец семейства и хозяин дома, я с грустью оглядываюсь назад, на свою бурную молодость, которую собираюсь опи¬ сать, и перо мемуариста нерешительно дрожит в моей лапе. Однако же я успокаиваю себя мудрыми и утешительными словами, которые прочитал в мемуарах еще одной значитель¬ ной личности и которые здесь воспроизвожу: «Каждому, к ка¬ кому бы сословию он ни принадлежал, свершившему в жизни славное деяние или то, что воистину может почитаться тако¬ вым, должно, ежели он привержен истине и добру, собствен¬ норучно описать свою жизнь. Хотя и не следует браться за это прекрасное дело, пока не достигнешь сорокалетнего возраста». Мне кажется, я свершил немало славных дел, а еще больше таковых, кои представляются мне славными. И я в достаточ¬ ной мере добр, привержен истине, если она не слишком нуд¬ ная (а сколько мне лет, я забыл). Да, так вот, я уступил настояниям моего семейства и собственному искушению расска¬ зать о самом себе. И охотно сознаюсь в том, что считаю заманчивым, если меня станут чи¬ тать во всей Долине муми-троллей! И да послужат мои непритязательные за¬ метки уроком и утешением всем муми-трол- лям, и в особенности моему сыну. Моя не¬ когда прекрасная память, разумеется, чуточку притупилась. Но, за исключением отдельных
250 небольших преувеличений и ошибок, которые наверняка толь¬ ко усилят местный колорит и живость изложения, жизнеопи¬ сание мое будет вполне соответствовать действительности.. Уважая чувства всех ныне здравствующих лиц, я иногда заменял, к примеру, филифьонок хемулями, а гафс — ежиха¬ ми и так далее; но догадливый читатель во всяком случае поймет, как было на самом деле. Кроме того, он поймет, что Юксаре — это таинственный папа Снусмумрика, и, без сомнения, согласится с тем, что Снифф ведет свой род от зверька по имени Шнырёк. Ты же, малое, неразумное дитя, что видишь в отце своем до¬ стойную и серьезную особу, прочитай историю приключений трех отцов и задумайся над тем, что один папа не слишком отличается (по крайней мере не отличался в молодые годы) от другого. Ради себя самого, своей эпохи и своих потомков я обязан описать нашу удивительную юность, такую богатую приклю¬ чениями. И думаю, что многие, читая мои мемуары, задумчи¬ во поднимут мордочку и воскликнут: — Каков этот муми-тролль, а! Или: — Вот это жизнь! (Ужас, какой важной персоной я себя ощущаю*.) Под конец я хочу горячо поблагодарить всех тех, кто в свое время споспешествовал тому, что жизнь моя стала без¬ условно произведением искусства. И прежде всего Фредрик¬ сона, хатифнаттов и мою жену, единственную в своем роде маму Муми-тролля. Муми-дален** Автор ТШАЯ ГАШ; в которой я рассказываю о своем детстве, когда меня никто не понимал, о первом Приключении своей жизни и о потрясшей меня ночи бегства, а также описываю историческую встречу с Фредриксоном. Это было давным-давно. Однажды, скучным и ветреным ав¬ густовским вечером на крыльце дома подкидышей муми-троллей * Если вы теперь всерьез приступите к чтению моих мемуаров, я пред¬ ложил бы, чтобы вы снова все начали с самого начала. ** То же, что и Долина муми-троллей.
была обнаружена обыкновенная хозяйственная сумка В сумке, довольно небрежно завернутый в газетную бумагу, лежал не кто иной, как я сам. Насколько романтичней было бы, например, выстлать мхом маленькую хорошенькую корзиночку и положить меня туда! Между тем Хемулиха, основавшая этот дом подкидышей, интересовалась астрологией (для домашнего употребления) и, что было вполне разумно с ее стороны, обратила внимание на звезды, ознаменовавшие мое появление на этот свет. Они ука¬ зывали на рождение совершенно незаурядного и высокоода¬ ренного муми-тролля. Хемулиха, разумеется, тут же забеспо¬ коилась, что хлопот со мной не оберешься (ведь в обыденной жизни от гениев — одни неприятности, но сам я, по крайней мере, от этого никаких неудобств не испытывал). Удивительное дело — расположение звезд! Родись я на не¬ сколько часов раньше, я бы мог стать заядлым игроком в покер, а все те, кто родился на двадцать минут позже, почув¬ ствовали бы настоятельную необходимость вступить в Добро¬ вольный оркестр хемулей (папы и мамы должны быть очень осторожны, производя на свет детей, и я рекомендую каждо¬ му и каждой из них сделать предварительные и самые точные расчеты). Одним словом, когда меня вынули из сумки, я трижды чихнул совершенно определенным образом. Уже одно это мог¬ ло кое-что да значить! Хемулиха, приложив печать к моему хвосту, заклеймила меня магическим числом «тринадцать», поскольку до того у нее в доме уже обитало двенадцать подкидышей. Все они были одинаково серьезные, послушные и аккуратные, потому что Хемулиха, к сожалению, чаще мыла их, нежели прижи¬ мала к сердцу (солидной ее натуре недоставало некоторой тонкости чувств). Дорогие читатели! Представьте себе дом муми-троллей, где все комнаты оди¬ наково квадратные, выкрашенные в один-единственный ко¬ ричневато-пивной цвет и расположены все в строгом порядке: одна за другой! Вы говорите: не может быть! Вы утверждаете, что дом муми-троллей должен быть полон удивительнейших уголков и потайных комнат, лестниц, балкончиков и башен! Вы правы. Но только не дом подкидышей! Более того, в этом доме никому нельзя было вставать ночью, чтобы поесть, по¬ болтать или прогуляться! Даже выйти по малой нужде было не так-то просто.
Мне нельзя было приносить с собой в дом маленьких зве¬ рюшек и держать их под кроватью! Я должен был есть и умываться в одно и то же время, а здороваясь, держать хвост под углом в сорок пять градусов. О, разве можно говорить об этом без слез?! Часто я останавливался перед маленьким зеркалом в при¬ хожей и, обхватив мордочку лапками, глубоко заглядывал в собственные печальные голубые глазки, в которых пытался прочитать тайну своей жизни, и, вздыхая, произносил: «Один как перст. О жестокий мир! О жалкий жребий мой!» И по¬ вторял эти горестные слова до тех пор, пока мне не станови¬ лось чуточку легче. Я был одинок, как это часто бывает с муми-троллями, на¬ деленными своеобразными дарованиями. Никто меня не по¬ нимал, а сам себя я понимал еще меньше. Разумеется, я сра¬ зу заметил разницу между собой и другими муми-троллями. Разница эта состояла главным образом в их жалкой неспо¬ собности удивляться и изумляться. Я же мог, например, спросить Хемулиху, почему все на свете так, как есть, а не иначе. — Хорошенькая была бы тогда картинка, — отвечала мне Хемулиха. — А разве так, как сейчас, плохо? Она никогда не давала мне вразумительных объяснений, и я все больше и больше убеждался в том, что ей попросту хотелось отвязаться от меня. Хемули никогда не задают во¬ просов: что? где? кто? как? Я же мог спросить Хемулиху: — Почему я — это я, а не кто-нибудь другой?
— То, что ты — это ты, — несчастье для нас обоих! Ты умы¬ вался? — так обычно отвечала она на мои важные вопросы. Но я продолжал: — А почему вы, тетенька, — хемулиха, а не муми-троллиха? — К счастью, и мама, и папа мои были хемулями, — отве¬ чала она. — А их папы и мамы? — не унимался я. — Хемулями! — восклицала Хемулиха. — И их папы и ма¬ мы были хемулями, и папы и мамы этих хемулей — тоже хемулями и так далее и так далее! А теперь иди и умойся, а то я уже нервничаю. — Как ужасно! Неужели этим хемулям так никогда и кон¬ ца не будет? — спрашивал я. — Ведь были же когда-нибудь самые первые папа с мамой? — Это было так давно, что нечего этим интересоваться,— сердилась Хемулиха. — И, собственно говоря, почему нам дол¬ жен настать конец? (Смутное, но неотвязное предчувствие го¬ ворило мне, что цепочка пап и мам, имеющих отношение ко мне, была чем-то из ряда вон выходящим. Меня ничуть не удивило бы, если бы на моей пеленке была вышита королевская корона. Но — ах! — что можно прочитать на листе газетной бумаги?!) Однажды ночью мне приснилось, что я поздоровался с Хе- мулихой неправильно, держа хвост под углом в семьдесят градусов. Я рассказал ей об этом и спросил, рассердилась она или нет? — Сны — ерунда, — изрекла Хемулиха. — Разве? — возразил я. — А может, тот муми-тролль, ко¬ торый мне приснился, и есть настоящий, а муми-тролль, ко¬ торый находится здесь, просто приснился вам, тетенька? — К сожалению, нет! Ты существуешь, и еще как! — уста¬ ло сказала Хемулиха. — Я с тобой не справляюсь! У меня от тебя голова болит! Что будет с тобой в этом мире, где все делается не по-хемульски! — Я стану знаменитым, — серьезно объяснил я. — И среди прочих дел построю дом для маленьких подкидышей-хему- лят. И все они будут есть бутерброды с патокой в кровати, а под кроватью будут держать скунсов и ужей. — На это хемулята никогда не согласятся, — сказала Хе¬ мулиха. Мне казалось, что она, к сожалению, права. Так и проходило мое детство. Я только и делал, что молча удивлялся и постоянно повторял свои вопросы: что? где? кто?
как? Хемулиха и ее послушные подкидыши упорно избегали меня, от моих «что», «где», «кто», «как», «когда» и «почему» им становилось явно не по себе. И я одиноко бродил вокруг дома Хемулихи по пустынному, безлесному побережью, раз¬ мышляя то о паутине, то о звездах, то о малявках с загнуты¬ ми хвостиками, так и шнырявших кругом в лужах, а то и о ветре, который приносил отовсюду разные запахи (позднее я узнал: одаренный муми-тролль всегда поражается самым про¬ стым вещам, но не видит ничего удивительного в том, что кажется странным обычному муми-троллю). Да, печальное то было время! Но постепенно что-то изменилось во мне: я стал заду¬ мываться о форме моей собственной мордочки. Предоставив равнодушных Хемулиху и остальных муми-троллят их собст¬ венной судьбе, я начал все больше и больше думать о себе самом. И находил это занятие весьма увлекательным. Я пере¬ стал задавать вопросы. Зато я испытывал непреодолимое же¬ лание говорить о том, что я сам думал и чувствовал. Но — ах! — кроме меня, на свете не было никого, кому я был бы хоть сколько-нибудь интересен. И вот пришла та самая весна, весна, такая важная для моего развития. Сначала я и думать не думал, что она пришла ради меня. Я слышал, как пищит, жужжит и бормочет, как пробуждается от зимней спячки все живое и торопится встре¬ тить весну. Я видел, как в разбитом по строгим законам сим¬ метрии огородике Хемулихи растения набирали силу, а все, что пробивалось из земли, просто извивалось от нетерпения. А по ночам гудели свежие ветры. И пахло по-новому. Пахло переменами. Я прислушивался и принюхивался. Ноги мои бо¬ лели от быстрого роста, но я по-прежнему не понимал, что все это происходило только ради меня. Наконец однажды ветреным утром я почувствовал... да, я просто-напросто почувствовал, что вырос. Я пошел прямо вниз, к морю, которое Хемулиха терпеть не могла и поэтому строго-настрого запрещала ходить туда. Там меня ожидало поразительное открытие. Я впервые уви¬ дел самого себя во весь рост. Блестящая льдина была гораздо больше зеркала в прихожей дома Хемулихи, и в ней отража¬ лось весеннее небо с плывущими по нему тучками и весь я. Наконец-то я мог разглядеть свою мордочку с маленькими, хорошенькими, стоящими торчком ушками и все свое крепкое, хорошо сложенное туловище — до самых лапок. Единственное,
что меня, по правде говоря, немного разочаровало, — это лапки, создававшие впечатление беспомощности и какой-то детскости. «Но, — подумал я, — может, со временем это пройдет. Сила моя, вне всякого сомнения, — в голове. Что бы я ни делал, со мной никто не заскучает. И в глубину моей души никому не удастся заглянуть». Словно завороженный, разглядывал я свое отражение. И желая еще лучше рассмотреть себя, я растянулся животом на льду. Но себя я так и не увидел. Подо мной была лишь зелено¬ ватая, бездонная мгла, все глубже и глубже уходившая вниз. Там, в чуждом мне таинственном мире, отделенном от меня льдом, шевелились смутные тени. Они казались мне грозны¬ ми и вместе с тем необычайно манили к себе. Голова у меня закружилась, и мне почудилось, что я падаю... вниз... вниз... к чуждым мне теням... Это было ужасно, и я снова подумал: «Неужели мне ни¬ когда не выбраться наверх? Неужели только все вниз, вниз и вниз?» Глубоко взволнованный, я поднялся и топнул по льду, желая проверить, выдержит ли он меня. Лед выдержал. Тогда я топнул сильнее — и лед не выдержал. Я вдруг по уши окунулся в зеленоватое холодное море, и лишь лапки мои беспомощно повисли над бездонной и опас¬ ной мглой.
По весеннему же небу по-прежнему спокойно проплывали тучи. А вдруг одна из этих грозных теней в воде съест меня? А может, она откусит одно мое ушко, принесет его к себе домой и скажет своим детям: — Съешьте его побыстрей! Это ухо настоящего маленько¬ го муми-тролля. Такое лакомство не каждый день перепадает. А может, волна с бешеной скоростью вынесет меня на су¬ шу, и Хемулиха, увидев меня с одним лишь ушком, опутан¬ ным водорослями, заплачет, станет каяться и говорить всем своим знакомым: — Ах! Это был такой необыкновенный муми-тролль! Жаль, что я этого вовремя не поняла... В мыслях я успел уже добраться до собственных похорон, как вдруг почувствовал, что кто-то очень осторожно дергает меня за хвост. Каждый, у кого есть хвост, знает, как дорожишь этим редчайшим украшением и как мгновенно реагируешь, ес¬ ли хвосту угрожает опасность или какое-либо оскорбление. Я мигом очнулся от своих захватывающих мечтаний и преис¬ полнился жаждой деятельности: я решительно выкарабкался на лед и перебрался на берег. И тут я сказал самому себе: — Я пережил Приключение. Первое Приключение в моей жизни. Оставаться у Хемулихи больше невозможно. Беру свою судьбу в собственные лапы! Целый день меня знобило, но никто даже не спросил, что со мной. Это укрепило мое решение. Когда наступили сумерки, я разорвал свою простыню на длинные полосы и, связав их в одну веревку, укрепил веревку за рейку оконного переплета. Послушные подкидыши поглядывали на меня, но молчали, что меня сильно оскорбило. После вечернего чая я с величайшей добросовестностью составил свое прощальное письмо. Письмо было написано совсем просто, но в нем ощущалось глубокое внутреннее достоинство. Вот мое письмо: «Дорогая Хемулиха! Чувствую, что меня ожидают великие подвиги, а жизнь муми- тролля коротка. И потому я покидаю этот дом, прощайте, не печальтесь, я вернусь увенчанный славой! P. S. Я забираю с собой банку тыквенного пюре. Привет! Привет! Желаю вам всего доброго. Муми-тролль, который не похож на других». Итак, жребий брошен! Ведомый звездами своей судьбы, я отправился в путь, не подозревая об ожидавших меня удиви¬
тельных событиях. Я был всего-навсего юный муми-тролль, печально бредущий по вересковой пустоши и вздрагивающий всякий раз, когда ужасные звуки ночи нарушали тишину гор¬ ных теснин и мое одиночество чувствовалось острее. Дойдя в своих мемуарах до этих событий, папа Муми- тролля почувствовал, что воспоминания о несчастном детстве глубоко захватили его и он должен немного прийти в себя. Завинтив колпачок ручки, он подошел к окну. Над Муми-да- леном царила полная тишина. Один лишь ночной ветерок, прилетевший с севера, шелестел в саду, и веревочная лестница Муми-тролля качалась, словно маятник, у стены дома. «Я бы и теперь мог сбежать, — подумал папа. — Не такой уж я и старый, о моем возрасте фактически и говорить не¬ чего!» Усмехнувшись, папа высунул в окно лапу и притянул к себе веревочную лестницу. — Привет, папа! — произнес в соседнем окошке Муми- тролль. — Что ты делаешь? — Зарядку, сын мой! — ответил папа. — Очень полезно! Шаг — вниз, два — вверх, шаг — вниз, два — вверх. Укреп¬ ляет мышцы. — Только не свались! — предупредил Муми-тролль. — Как там твои мемуары? — Прекрасно! — ответил папа и перебросил свои дрожа¬ щие ноги через подоконник. — В мемуарах я совсем недавно сбежал из дома подкидышей. Хемулиха плачет. Будет необык¬ новенно увлекательно. — Когда ты прочитаешь нам свои мемуары? — спросил Муми-тролль. — Скоро. Как только дойду до речного парохода, — ска¬ зал папа. — До чего весело читать вслух то, что сам напи¬ сал. — Ясное дело, — подтвердил, зевая, Муми-тролль. — Ну пока! — Привет, привет! — отозвался папа и отвинтил колпачок ручки.
258 — Так. На чем я остановился... Ах да, я бежал, а утром... Нет, это позднее... Сначала я должен описать ночь бегства. Всю ночь я брел по незнакомой, мрачной местности. Еще и теперь мне жаль себя! Я шел, не смея остановиться, не смея даже смотреть по сторонам. Кто знает, что может внезапно появиться во мраке! Я пытался петь утренний марш подки¬ дышей: «Как не по-хемульски в этом мире...» Но голос мой дрожал так, словно хотел напугать меня еще больше. Ночь была непроглядная, туман, густой, как овсяный суп, которым кормила нас Хемулиха, наползал на пустошь, превращая как¬ тусы и камни в бесформенные чудовища. Они надвигались на меня, простирали ко мне руки... О, как мне было жаль себя! Даже неприятное общество Хемулихи на короткий миг по¬ казалось бы мне тогда утешением. Но вернуться назад — никог¬ да! Да еще после такого великолепного прощального письма! Наконец ночной мрак стал рассеиваться. Всходило солнце. На моих глазах происходило нечто пре¬ красное. Туман зарделся, стал таким же розоватым, как вуаль воскресной шляпки Хемулихи. И мир вмиг преобразился, стал добрым и розово-багровым! Я застыл, наблюдая, как ис¬ чезает ночь; я совершенно забыл о ней, ведь наступило мое первое утро, мое личное, принадлежащее только мне утро! Дорогой читатель! Представь себе мою радость и торжество, когда я сорвал с хвоста ненавистную печать и забросил ее подальше в вереск! А потом этим холодным, светлым весенним утром, подняв торчком свои хорошенькие ушки и задрав мордочку, я испол¬ нил новый танец, танец свободного муми-тролля. Подумать только! Не надо больше умываться, не надо есть только потому, что уже пять часов! Никогда ни перед кем, кроме короля, не вилять хвостом и не ночевать больше в этой квадратной коричневато-пивного цвета комнате! Долой хему- лей!
Солнце выкатилось на небосвод, лучи его заискрились в паутине и мокрой листве, и сквозь редеющий туман я увидел Дорогу. Извиваясь по вересковой пустоши, она вела прямо в большой мир, в мою новую жизнь, которая, как я считал, станет необыкновенно знаменитой, не похожей ни на какую другую. Я достал тыквенное пюре — единственное, что у меня бы¬ ло, — съел его, а банку выбросил. Делать мне было нечего, да и делать что-либо по-старому, когда вокруг все абсолют¬ но новое, было невозможно. Мне никогда не жилось так пре¬ красно. В таком приподнятом настроении я пребывал лишь до ве¬ чера. Надвигающиеся сумерки меня ничуть не беспокоили — так я был полон самим собой и своей свободой. Напевая соб¬ ственного сочинения песню, все до одного слова которой бы¬ ли значительны, — к сожалению, теперь она позабылась, — я двинулся прямо в ночь. Ветер, обдавая меня каким-то незнакомым приятным за¬ пахом, мчался мне навстречу и наполнял меня ожиданием. Я не знал тогда, что это запах леса, аромат мха и папоротни¬ ков, аромат тысячи огромных деревьев. Вконец утомившись, я свернулся клубочком на земле и поджал под живот свои холодные лапки. Может, мне все-таки не стоит основывать дом подкидышей для хемулят? Ведь их подкидывают не так уж часто. И вообще, кем мне лучше стать: искателем приклю¬ чений или знаменитостью? Наконец, после некоторых раз¬ думий, я решил стать знаменитым искателем приключений. И, засыпая, подумал: уже завтра утром! Проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в новом, совер¬ шенно незнакомом зеленом мире. Ну и удивился же я! Ведь прежде я не видел ни одного лесного дерева. Головокружитель¬ ной высоты, прямые, точно копья, они горделиво поддержива¬ ли свои зеленые своды. Освещенная солнцем, тихо и легко шелестела листва, а вокруг с радостными криками носились птицы. Чтобы собраться с мыслями, я немного постоял на го¬ лове, а потом громко закричал им: — Доброе утро! Кто хозяин этих чудесных мест? Надеюсь, здесь нет хемулей? — У нас нет времени! Мы играем! — отвечали птицы, ны¬ ряя головой вниз в густую листву. И тогда я пошел прямо в лес. Земля, одетая мхом, бы¬ ла теплой и очень мягкой, а листья папоротника отбрасывали 259
260 на нее глубокую тень. Целые полчища никогда прежде не виданных мной ползающих и летающих букашек окружали меня, однако они были слишком маленькими, чтобы говорить с ними о серьезных делах. Под конец я наткнулся на пожи¬ лую Ежиху, сидевшую в одиночестве и драившую ореховую скорлупу. — Доброе утро! — поздоровался я. — Я одинокий беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд. — Вот как! — не проявляя особого интереса к моей особе, ответила Ежиха. — Я работаю. Из скорлупки выйдет мисочка для простокваши. — Да-а! — протянул я и вдруг почувствовал, что хочу есть,— Кто же хозяин этих чудных мест? — Никто! Все! — ответила, пожимая плечами, Ежиха. — И я тоже? — спросил я. — Пожалуй, — пробормотала Ежиха, полируя свою буду¬ щую мисочку для простокваши. — Но, фру Ежиха, вы точно уверены, что хозяйка этих мест не какая-нибудь хемулиха? — продолжая беспокоиться, спросил я. — Кто это? Кто это такая? — спросила Ежиха. Подумать только, счастливица никогда в жизни не видела хемулихи. — У них ужасно большие ноги и никакого чувства юмо¬ ра, — объяснил я. — У них огромные, чуть приплюснутые мор¬ ды, а волосы растут беспорядочными клочьями. Хемулихи никогда не делают то, от чего бывает весело, а только то, что необходимо. И постоянно говорят вам о том, что бы они сами сделали, будь на вашем месте, и... — О Боже! — воскликнула Ежиха и, попятившись, скры¬ лась в зарослях папоротника. «Ну и ладно, — слегка обидевшись, подумал я (ведь я мог значительно больше рассказать о хемулихах). — Раз у этих мест нет хозяина и они принадлежат всем, значит, и мне тоже. Что бы мне теперь такое предпринять?» Идея, как это всегда со мной бывает, пришла внезапно. В голове у меня что-то щелкнуло! И все стало ясно. Если есть на свете муми-тролль и если есть свободные места, то совершенно точно: здесь будет Дом. Какая восхитительная мысль: дом, который я сам построю! Дом, хозяин которого — я один. Неподалеку я обнаружил и ручей, и зеленую полянку, казавшуюся очень подходящей для муми-тролля. В излучине ручья нашелся даже песчаный бережок.
Я взял щепку и стал чертить на песке свой будущий дом. Побольше уверенности! Я точно знал, каким должен быть дом муми-тролля: высоким, узким, украшенным множеством бал¬ кончиков, лестниц и башенок. На верхнем этаже я построил
262 три маленьких комнатки и чулан для всяких штучек-дрючек, ну, сами знаете! Нижний же этаж целиком занимала большая шикарная гостиная. К ней я пристроил застекленную веранду, откуда мне предстояло, сидя в кресле-качалке, смотреть на бегущий мимо ручей. А на столике передо мной должен был стоять огромный стакан сока и рядом с ним возвышаться гора бутербродов. Перила веранды опирались на столбики с узором в виде сосновых шишек. Остроконечную крышу я украсил красивой деревянной луковицей и решил когда-нибудь в да¬ леком будущем позолотить ее. Я долго размышлял над тем, как мне быть с традиционной печной дверцей, пережитком тех времен, когда все муми-тролли жили за печкой (пока кто-то не изобрел паровое отопление). В конце концов я решил от¬ казаться от медной дверцы и вместо этого вывел большую печь в стенке гостиной. Вообще весь дом благодаря печке казался каким-то не¬ обычайно уютным, а я был просто очарован моим собствен¬ ным прекрасным произведением, поднимавшимся на рисунке с непостижимой быстротой. Должно быть, тут проявились мои врожденные способности, а также талант, рассудитель¬ ность и самокритичность. Но так как никогда не следует хва¬ лить то, что создано тобою, я просто дал вам описание этого дома. Внезапно мне стало холодно. Тень от папоротников росла, росла и мало-помалу накрыла весь лес; вечерело. От усталости и голода у меня закружилась голова, и я только и думал о Ежихиной мисочке для простокваши. К то¬ му же у нее дома могла случайно заваляться краска, которой можно будет позолотить купол в виде луковицы на крыше будущего дома муми-троллей, и, устало передвигая одереве¬ невшие ноги, я побрел по темнеющему лесу. Ежиха мыла посуду. — Подумать только! — воскликнула она при виде меня. — Он снова здесь! Только ни слова о хемулях! Махнув лапкой, я ответил: — Хемули, любезная фру, для меня теперь — ничто! Я по¬ строил дом! Скромный двухэтажный дом! Я очень счастлив, но очень устал, а прежде всего — ужасно голоден! Я привык есть в пять часов. И мне надо бы немного золотой краски для луковицы на... — Вот оно что! Золотой краски! — с кислой миной пере¬ била меня Ежиха. — Ты явился как раз, когда я мою посуду. Свежая простокваша еще не готова, а вчерашнюю я съела.
— Ну и ладно, — ответил я. — Одной мисочкой простоква¬ ши больше, одной меньше — не так уж важно для искателя приключений. Но я прошу вас, любезная фру, оставьте посуду и взгляните на мой новый дом! Ежиха подозрительно посмотрела на меня, вздохнула и вы¬ терла лапки полотенцем. — Так и быть, — сказала она. — Придется потом снова воду подогревать. Где этот дом? Далеко отсюда? Я пошел вперед, но всю дорогу от внезапно охватившего меня дурного предчувствия у меня дрожали ноги. — Ну-у? — спросила Ежиха, когда мы приблизились к ручью. — Любезная фру, — осторожно начал я, показывая на дом, который начертил на песке. — Вот таким я представляю его себе... Перила веранды опираются на столбики с узором в виде сосновых шишек. То есть, если вы, фру, одолжите мне лобзик... Я был совершенно сбит с толку. Дорогой читатель, вы поймете, я так вжился в мечту об этом доме, что уверился, будто он в самом деле уже построен! Это, конечно, свидетельствует о богатстве моей фантазии — необычайной особенности, которая в будущем отметит мою жизнь и жизнь моих близких. Ежиха долго смотрела на меня; потом наконец что-то про¬ бормотала (к счастью, слов я не разобрал) и отправилась вос¬ вояси — домывать посуду. Я залез в ручей и, ни о чем не думая, побрел в прохладной воде. Ручей тек причудливо и неспешно, как обычно текут ручьи. Местами он был такой мелкий и прозрачный, что на дне его просматривался каждый камешек, а когда углублялся, становился темнее и спокойнее. Яркое багровое солнце стоя¬ ло низко на горизонте, его лучи, просвечивавшие среди со¬ сновых стволов, били мне прямо в глаза, и я, ослепленный, брел все дальше и дальше. Наконец в голове у меня опять щелкнуло. Если бы я и в самом деле построил дом вот на этом красивом лужке, порос¬ шем цветами, то весь лужок был бы испорчен, не так ли? Дом следовало бы построить рядом, а рядом с лужком мес¬ та для постройки не было, понятно?! И подумать только, что я стал бы домовладельцем! Разве домовладелец может быть одновременно искателем приключений? «Не может!» — следовало бы мне сказать. Дальше, подумать только! Если бы я на всю свою жизнь обзавелся такой соседкой, как Ежиха! Скорее всего, она из
обширного ежового рода, который, видимо, такого же нрава, как и она сама! Стало быть, я избежал целых трех больших бед и должен испытывать чувство глубокого удовлетворения. Теперь, задним числом, я рассматриваю постройку дома как свой первый большой жизненный Опыт, имевший вели¬ чайшее значение для моего дальнейшего развития. Одним словом, сохраняя свободу и самоуважение, я мог бре¬ сти по ручью и дальше, но мысли мои были прерваны каким- то веселым коротеньким звуком. Посреди ручья стрекотало кра¬ сивое водяное колесо, сделанное из колышков и лопастей. Я ос¬ тановился в удивлении. И тут же услыхал, как кто-то говорит: — Это эксперимент. Счетчик оборотов. Я приоткрыл глаза и увидел, что из черничника высовы¬ вается пара длинных-предлинных ушей. — С кем имею честь? — спросил я. — Фредриксон, — ответил обладатель длинных ушей. — А ты сам кто? — Муми-тролль, — ответил я. — Беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд. — Каком-каком? — спросил Фредриксон с заметным ин¬ тересом. И я очень этому обрадовался, потому что впервые услы¬ шал разумный интеллигентный вопрос. Я вылез из ручья и, сев рядом с Фредриксоном, стал рас¬ сказывать ему о всех знаках и предзнаменованиях, сопровож¬ давших мое появление на свет. Он ни разу не прервал меня, слушая мой рассказ о красивой маленькой корзиночке и га¬ зетной бумаге, в которой якобы меня нашла Хемулиха, и о моем ужасном детстве в ее ужасном доме, где меня никто не понимал. И о Приключении на весеннем льду... Поскольку в рассказе всегда надо сосредоточиваться на самом главном, историю с домом и Ежихой я опустил, за¬ то подробно описал мое драмати¬ ческое бегство и ужасное стран¬ ствие по вересковой пустоши. А под конец объяснил Фредриксону, что решил стать искателем приключе¬ ний. Когда я умолк, Фредриксон, слу¬ шавший меня очень внимательно и изредка, в нужных местах, помахи¬ вавший ушами, долго думал и нако¬ нец сказал:
— Удивительно! До чего удивительно! — Конечно! — с благодарностью произнес я. — А хемули просто отвратительны, — заявил Фредриксон и, рассеянно вытащив из кармана пакет с бутербродами, отдал мне половину, пояснив: — Ветчина! Потом мы с ним немного посидели, глядя, как заходит солнце. За время моей долголетней дружбы с Фредриксоном я не раз удивлялся тому, как он может успокаивать и убеждать, не произнося сколько-нибудь значительных и громких слов. Хотя это может показаться странным, я все-таки намерен продол¬ жить свой рассказ. К моему вящему удовольствию, день кончился чудесно, и я рекомендую каждому, у кого неспокойно на душе, посмот¬ реть на искусно сделанное водяное колесо, которое стрекочет посреди ручья. Искусству изготовлять такие колеса я научил позднее моего сына Муми-тролля. (Это делается так: вырезают два маленьких колышка и втыкают их в песчаное дно ручья на
266 некотором расстоянии друг от друга. Затем находят четыре длинных листа и протыкают их прутиком, чтобы они вместе составили что-то вроде звездочки. Эту несложную конструк¬ цию укрепляют двумя тоненькими веточками. Под конец пру¬ тики с листочками осторожно кладут на распорки, и водяное колесо начинает вертеться.) Когда в лесу совсем стемнело, мы с Фредриксоном верну¬ лись на мой зеленый лужок и легли спать. Мы провели ночь на веранде моего дома, хотя Фредриксон об этом и не подо¬ зревал. Во всяком случае мне стало совершенно ясно, какой будет узор у столбиков перил (в виде сосновых шишек), я знал, как надо сконструировать лестницу, ведущую на верх¬ ний этаж. Я был уверен в том, что дом готов. И мне больше не надо было думать об этом. Единственное же, что имело значение: я нашел своего пер¬ вого друга и таким образом для меня началась настоящая жизнь. WOfM ГЛА^А; где я ввожу в свои мемуары зверька по имени Шнырёк* и Юксаре, представляю читателям дронта Эдварда и даю яркое описание речного парохода «Морской оркестр» и его несравненной команды. В то утро, проснувшись, я увидел, что Фредриксон заки¬ дывает в ручей сеть. — Привет! — поздоровался я. — Здесь водится рыба? — Нет! — ответил Фредриксон. — Это — подарок ко дню рождения. Реплика была совершенно в духе Фредриксона. Он просто хотел сказать, что рыболовную сеть получил в подарок от племянника, который сам сплел ее и очень огорчился бы, если бы сеть не побывала в воде. Слово за слово, и я узнал, что племянника зовут Шнырёк и что родители его погибли во время генеральной убор¬ * Маленький зверек, который шныряет, то есть необыкновенно торопливо и легко¬ мысленно снует туда-сюда, опрокидывая и теряя по пути все, что можно (прим. авт.).
ки. Этот зверек жил теперь в банке из-под кофе, ну, той, что голубого цвета, и коллекционировал, главным образом, пуго¬ вицы. Рассказ Фредриксона не отнял много времени, а, впро¬ чем, может, и отнял?! Но сам Фредриксон никогда и не по¬ ведал бы больше за один раз. Затем он поманил меня легким движением уха и повел в лес. Когда мы подошли к кофейной банке Шнырька, Фред¬ риксон вытащил кедровый свисток с горошиной внутри и трижды свистнул. Крышка от банки моментально отскочи¬ ла, оттуда выпрыгнул Шнырёк и кинулся к нам. — Доброе утро! — с нескрываемой радостью закричал он. — Вот здорово! Как раз сегодня ты и собирался устроить мне большой сюрприз? Кто это с тобой? Какая честь для меня! Жаль, что я не успел еще прибрать в банке... — Не смущайся! — сказал Фредриксон. — Это Муми- тролль. — Здравствуйте! Добро пожаловать! — закричал Шнырёк. — Я сейчас... Извините, мне надо взять с собой кое-какие вещи... Он исчез в своей банке, и мы услышали, как отчаянно он там роется. Через некоторое время Шнырек снова появился с фанерным ящичком под мышкой, и дальше мы пошли уже втроем. — Племянник! — произнес вдруг Фредриксон. — Ты уме¬ ешь писать красками и рисовать? — Еще бы! — воскликнул Шнырёк. — Однажды я нарисо¬ вал карточки всем моим кузинам! Каждой по карточке, с ука¬ занием места за праздничным столом. Может, и тебе надо нарисовать такую глянцевую шикарную карточку? Или напи¬ сать какие-нибудь изречения? Извини, но что именно тебе нужно? Это связано с твоим сюрпризом? — Это тайна, — ответил Фредриксон. Тут Шнырёк так разволновался, что начал подпрыгивать; шнурок, которым был завязан ящичек, развязался, и на порос¬ шую мхом землю вывалилось все его имущество: медные спи¬ ральки, резиновая подвязка, сережки, двойные розетки, суше¬ ные лягушки, ножи для сыра, окурки сигарет, масса пуговиц и среди прочего открывалка для минеральной воды. — У меня был такой хороший шнурок, но он потерялся! Извините! — пропищал Шнырёк. — Ничего, ничего, — успокоил Шнырька Фредриксон, скла¬ дывая все снова в ящичек. Потом он вынул из кармана обрывок веревки, перевязал ящичек, и мы пошли дальше. Поглядев на уши Фредриксона,
268 я понял, что он переполнен своей тайной и очень волнуется. Наконец мы остановились возле зарослей орешника, и Фред¬ риксон, повернувшись, серьезно посмотрел на нас. — Твой сюрприз там? — благоговейно прошептал Шнырёк. Фредриксон кивнул. Мы торжественно пробрались сквозь заросли и очутились на поляне. Посреди поляны стоял паро¬ ход, большой пароход! Широкий и устойчивый, такой же на¬ дежный и крепкий, как сам Фредриксон. Я ничего не знал о пароходе, но меня тут же охватило какое-то мгновенное, доселе мне незнакомое сильное чувство, можно сказать, возникла идея парохода; мое сердце — сердце искателя приключений — гулко забилось, и на меня повеяло дыханием свободы. Я представил, как Фредриксон мечтал об этом пароходе, мысленно видел, как он чертил его, как шел каждое утро на поляну, чтобы его построить. Должно быть, он занимался этим уже давно, но никому об этом не рассказывал, даже Шнырьку, и, опечалившись, я чуть слышно спросил: — Как ты назвал пароход? — «Морской оркестр», — ответил Фредриксон. — Так на¬ зывался сборник стихотворений моего брата. Слова будут на¬ писаны небесно-голубой краской. — И это можно сделать мне, да? — прошептал Шнырёк. — Это правда? Клянешься хвостом? Извини, а что, если я вы¬ крашу весь пароход в красный цвет? Можно? Тебе это понра¬ вится? Фредриксон кивнул, только предупредил, чтобы племян¬ ник не закрасил ватерлинию. — У меня как раз есть большая банка красной крастси! — радостно затараторил Шнырёк. Он так волновался, что у него дрожали усы. — И маленькая банка небесно-голубой!.. Какая удача! Вот здорово! А сейчас мне надо домой, приготовить вам завтрак и прибраться в банке... — И он тут же исчез. Я снова посмотрел на пароход и сказал Фред¬ риксону: — Какой ты молодец! Тут Фредриксон разговорился. Он говорил очень много, и все больше о конструкции своего парохода. Потом вытащил бумагу и перо и стал по¬ казывать на чертеже, как будут работать колеса. Я не все понимал, но видел: Фредриксон чем-то огорчен. Кажется, у него что-то не ладилось с рулем.
Я очень ему сочувствовал, но полностью разделить его пере¬ живаний не мог, — ах, вопреки всему, есть несколько областей, где мой талант не проявлялся так, как этого хотелось бы. И од¬ на из этих областей — машиноведение. Меня больше заинтере¬ совал маленький домик с остроконечной крышей, который под¬ нимался в самом центре парохода. — Ты живешь в этом домике? — спросил я. — Он похож на беседку для муми-троллей. — Это навигационная каюта, — чуть недовольно заметил Фредриксон. И я погрузился в свои мысли. Домик был слишком обык¬ новенный. На мой вкус, окна можно было сделать куда инте¬ ресней. На капитанском мостике были бы уместны легкие поручни с выпиленными на них фигурками обитателей моря. А крышу надо было бы украсить деревянной луковицей, ко¬ торую, пожалуй, можно было позолотить... Я отворил дверь каюты. Кто-то лежал на полу и спал, при¬ крывшись шляпой. — Это кто — ваш знакомый? — удивленно спросил я у Фредриксона. Заглянув через мое плечо, Фредриксон сказал: — Юксаре. Я стал его рассматривать. Мягкий, странного, пожалуй, светло-каштанового цвета, Юксаре выглядел каким-то неоп¬ рятным. Шляпа на нем была очень старая, цветы, некогда ук¬ рашавшие ее, давно завяли. Казалось, что Юксаре давно не умывался и даже не любил это делать. Тут примчался Шнырёк и заорал: — Кушать подано! Юксаре проснулся от крика, потянулся, словно кот, и, зев¬ нув, сказал: — Хупп-хэфф! — Позволь, а ты что делаешь на пароходе Фредриксона? — грозно спросил Шнырёк. — Разве ты не видел, что там напи¬ сано «Вход запрещен»? — Конечно, видел, — невозмутимо ответил Юксаре. — Вот поэтому-то я здесь. В этом был весь Юксаре. Любая запрещающая что-то таб¬ личка, запертая дверь, даже просто стена тут же выводили его из сонливого состояния, в котором он находился. Стоило ему увидеть сторожа в парке, как усы его начинали дрожать, и тогда от него можно было ожидать самого неожиданного.
270 А в промежутках он, как уже говорилось, спал, или ел, или мечтал. Сейчас Юксаре главным образом был настроен по¬ есть. Мы направились к банке Шнырька, где на видавшей виды шахматной доске красовался остывший омлет. — Утром я приготовил очень хороший пудинг, — стал объ¬ яснять Шнырёк. — Но, к сожалению, он исчез. А это так на¬ зываемый «ленивый» омлет! Омлет был подан на крышках от банок, и, пока мы его ели, Шнырёк выжидающе смотрел на нас. Фредриксон жевал долго и старательно, и вид у него был довольно странный. Наконец он сказал: — Племянник, мне попалось что-то твердое! — Твердое?! — удивился Шнырёк. — Должно быть, это из моей коллекции... Выплюнь! Выплюнь скорей! Фредриксон выплюнул, и мы увидели на его крышке от банки два черных зубчатых предмета. — Извини меня! — воскликнул его племянник. — Это всего- навсего мои шестеренки! Хорошо, что ты их не проглотил! Но Фредриксон не отвечал. Сморщив лоб, он долго глядел вдаль. И тогда Шнырёк заплакал. — Попробуй все же извинить своего племянника, — сказал Юксаре. — Видишь, как он расстроен. — Извинить? — воскликнул Фредриксон. — За что же?! Он тут же вытащил бумагу и перо и стал показывать нам, куда надо поместить шестеренки, чтобы заставить крутиться
винт с лопастями и лопаточные колеса. (Надеюсь, вы пони¬ маете, что начертил Фредриксон.) — Подумать только! — закричал Шнырёк. — Мои шестерен¬ ки пригодились для изобретения Фредриксона! Непостижимо! Мы закончили обед в хорошем настроении. Воодушевленный этим происшествием, племянник Фред¬ риксона надел свой самый большой передник и тут же принял¬ ся красить «Морской оркестр» в красный цвет. Шнырёк так старался, что и пароход, и земля, и изрядная часть орешни¬ ка стали красными. А такого перемазанного в красный цвет зверька, как Шнырёк, мне в жизни видеть не приходилось. На¬ звание же парохода было выведено небесно-голубой краской. Когда все было готово, Фредриксон пришел взглянуть на работу племянника. — Ну как, красиво? — взволнованно воскликнул Шнырёк. — Я очень старался. Я вложил всю свою душу, всего себя в эту работу.
— Оно и видно, — буркнул Фредриксон, поглядев на пере¬ пачканного с головы до ног племянника. Он посмотрел также на криво начерченную ватерлинию и хмыкнул: — Хм! Затем, взглянув на название парохода, снова хмыкнул: — Хм! Хм! — Я неправильно написал? — забеспокоился Шнырёк.— Скажи что-нибудь, а не то я снова заплачу! Извини! «Мор¬ ской оркестр» — такие трудные слова! — «М-о-р-з-с-к-о-й а-р-к-е-с-т-р», — прочитал вслух Фред¬ риксон и, еще немного подумав, сказал: — Успокойся. Сойдет. Шнырек вздохнул с облегчением и остатками краски до¬ красил кофейную банку. А вечером Фредриксон пошел проверять сеть в ручье. Пред¬ ставьте себе наше удивление, когда мы обнаружили в сети ма¬ ленький нактоуз*, а в нем — анероид** Я никогда не переста¬ вал удивляться нашим поразительным находкам. Папа закрыл тетрадь и выжидающе взглянул на своих слу¬ шателей. — Ну как, нравится? — спросил он. — По-моему, это будет необыкновенно интересная книга, — серьезно сказал Муми-тролль. Он лежал на спине в сиреневой беседке и смотрел на пчел; было тепло, стояло полное безветрие. — Но кое-что ты, наверно, выдумал, — заметил Снифф. — Нет! — воскликнул Муми-папа. — В те времена и в са¬ мом деле случались такие вещи! Каждое мое слово — правда! Возможно, только кое-где чуточку преувеличено... — Любопытно знать, — сказал Снифф. — Любопытно знать, куда подевалась папина коллекция?! — Какая коллекция? — спросил Муми-папа. — Коллекция пуговиц моего отца, — повторил Снифф. — Ведь Шнырёк — мой папа. — Да, — подтвердил Муми-папа. — Тогда любопытно знать, куда девалась его драгоценная коллекция? Я ведь должен был получить ее в наследство, — подчеркнул Снифф. — Хупп-хэфф — как говорил мой отец, — сказал Снусмум¬ рик. — Кстати, почему ты так мало пишешь о Юксаре? Где он сейчас? * Ящик со стеклянной крышкой для компаса, стоящий на палубе корабля. ** Металлический барометр, измеряющий атмосферное давление.
— Об отцах никогда ничего точно не знаешь, — сделав ка¬ кой-то неопределенный жест, объяснил Муми-папа. — Они приходят и уходят... Во всяком случае, я сохранил ваших отцов для потомства, написав о них. Снифф фыркнул. — Юксаре тоже терпеть не мог сторожей в парке, — задум¬ чиво произнес Снусмумрик. — Одно это... Они лежали на траве, вытянув лапы и подставив солн¬ цу свои мордочки. Вокруг было чудесно, и всех клонило ко сну. — Папа, — сказал Муми-тролль. — Неужели в то время так неестественно разговаривали? «Представьте себе наше удив¬ ление», «К вящему удовольствию» и все такое. — Это вовсе не неестественно! — рассердился папа. — По- твоему, когда сочиняешь, можно говорить небрежно? — Иногда ты и в жизни говоришь неестественно, — возра¬ зил сын. — А Шнырёк у тебя разговаривает обычно. — Фу! — сказал папа. — Это просто местное наречие. Во¬ обще, есть большая разница между тем, что рассказываешь о каких-то вещах, и тем, что о них думаешь... И кроме того, все это больше зависит от того, что чувствуешь... По-моему... — Папа замолчал и начал озабоченно перелистывать мемуары. — По-вашему, я употребил чересчур трудные слова? — спро¬ сил он. — Ничего, — утешил его Муми-тролль. — Хотя это было так давно, можно все равно почти всегда угадать, что ты име¬ ешь в виду. А дальше ты уже написал? — Нет еще, — ответил папа. — Но потом будет жутко ин¬ тересно. Я скоро дойду до дронта Эдварда и Морры. Где руч¬ ка, которой я пишу мемуары? — Вот, — сказал Снусмумрик. — И напиши побольше об Юксаре, слышишь? Ничего не упуская! Муми-папа кивнул, положил тетрадь на траву и стал пи¬ сать дальше. Именно тогда я впервые пристрастился к резьбе по дереву. Это особое дарование было, должно быть, врожденным и та¬ илось, если можно так выразиться, у меня в лапах. Первые мои шаги на этом поприще были довольно робкими. На ко¬ рабельной верфи я подобрал подходящий кусок дерева, нашел нож и начал вырезать гордый купол, который позднее украсит крышу навигационной каюты. Он имел форму луковицы и был покрыт нарядной рыбьей чешуей.
Фредриксон, к сожалению, ни слова не сказал об этой важ¬ ной детали в оснастке судна. Он уже ни о чем не мог думать, кроме как о спуске парохода на воду. «Морской оркестр», на который приятно было смотреть, готовился к старту. На своих четырех резиновых шинах, ко¬ торые должны были выручать его на коварных песчаных от¬ мелях, пароход ярко пламенел под лучами солнца. Фредрик¬ сон раздобыл себе капитанскую фуражку с золотым шнуром. Забравшись под киль, он вдруг расстроенно пробормотал: — Так я и думал. Застрял! Мы простоим здесь, пока не взойдет луна. Обычно немногословный, Фредриксон стал без устали го¬ ворить что-то и ползать вокруг парохода — верный признак, что он серьезно обеспокоен. — Ага, ну теперь скоро опять в путь, — зевнул Юксаре. — Хупп-хэфф! Ну и жизнь! Менять курс, переезжать с места на место придется с утра до вечера. Такая бурная жизнь к добру не приведет. Стоит только подумать о тех, кто трудится и корпит над своей работой и чем все кончается, сразу падаешь духом. У меня был родственник, который учил тригономет¬ рию до тех пор, пока у него не обвисли усы, а когда он все вы¬ учил, явилась какая-то морра и съела его. Да, и после он ле¬ жал в морровом брюхе, такой умненький! Речи Юксаре невольно заставляют вспомнить о Снусмум- рике, который позже родился под той же вселяющей лень звездой. Таинственный папаша Снусмумрика никогда не огор¬ чался из-за того, что действительно было достойно огорчения, и не заботился о том, чтобы оставить след в памяти потомков (туда, как уже говорилось, он не попал бы вообще, если бы я не захватил его в свои мемуары). Как бы там ни было, Юксаре снова зевнул и спросил: Когда мы отчаливаем, хупп-хэфф? — И ты с нами? — спросил я. Конечно, ответил Юксаре. -- Если позволите, — сказал Шнырёк, — я тоже надумал кое-что н этом роде... Я больше не могу жить в кофейной банке! — Почему? — спросил я. — Эта красная краска на жести не высыхает! — объяс¬ нил Шнырёк. — Извините! Она попадает всюду — и в еду, и в постель, и на усы... Я сойду с ума, Фредриксон, я сойду с ума! — Не сходи. Лучше упакуй вещи, — сказал Фредриксон.
— Конечно! — воскликнул Шнырёк. — Мне надо о мно¬ гом подумать! Такое долгое путешествие... совсем новая жизнь... И он побежал, да так быстро, что красная краска брызнула во все стороны. По-моему, решил я, наша команда более чем ненадежна. «Морской оркестр» по-прежнему сидел крепко, резиновые шины глубоко зарылись в землю, и пароход ни на дюйм не мог сдвинуться с места. Мы изрыли всю корабельную верфь (то есть лесную поляну), но все напрасно. Фредриксон опус¬ тился на землю и обхватил голову лапами. — Милый Фредриксон, не горюй так, — попросил я. — Я не горюю. Я думаю, — отвечал Фредриксон. — Паро¬ ход застрял. Его нельзя спустить на воду... Значит, надо реку подвести к пароходу. Каким образом? Строить новый канал? Запруду? А как? Таскать камни?.. — А как? — услужливо повторил я. — Идея! — вдруг так громко воскликнул Фредриксон, что я подпрыгнул. — Где дронт Эдвард? Ему надо сесть в реку, чтобы она вышла из берегов. — У него такой огромный хвост? — спросил я. — Гораздо больше, чем ты думаешь, — отрезал Фредрик¬ сон. — У тебя есть календарь? — Нет, — сказал я, все больше и больше воодушевляясь. — Так. Позавчера мы ели гороховый суп*, — размышлял вслух Фредриксон. — Значит, сегодня суббота, он купается. Хорошо. Поспешим! — А они злые, эти дронты? — осторожно спросил я, когда мы спускались к речному берегу. — Да, — ответил Фредриксон. — Растопчут кого-нибудь нечаянно, а потом неделю рыдают. И оплачивают похороны. — Не очень большое утешение, если тебя растопчут, — про¬ бормотал я, почувствовав себя необычайно храбрым. Я спра¬ шиваю вас, дорогой читатель: трудно ли быть храбрым, если вообще ничего не боишься? Внезапно остановившись, Фредриксон сказал: — Здесь. — Где? — удивился я. — Он живет в этой башне? — Тише. Это не башня, а его ноги, — объяснил Фредрик¬ сон. — Сейчас я его позову. — И закричал во весь голос: — * В Скандинавии и Финляндии гороховый суп едят по четвергам.
Эй-эй, там, наверху! Эдвард! Внизу я — Фредриксон! Где ты нынче купаешься? Будто громовой раскат прокатился высоко над нами: — Как всегда, в озере, песчаная ты блоха! — Купайся в реке! Там песчаное дно! Мягкое и уютное! — прокричал Фредриксон. — Это все выдумки, — ответил дронт Эдвард. — Самые крошечные малявки знают, что эта моррова река жутко засо¬ рена камнями! — Нет! — настаивал Фредриксон. — В ней песчаное дно! Дронт что-то тихо пробормотал, а потом согласился: — Хорошо. Я выкупаюсь в твоей морровой реке. Морра тебя возьми, у меня больше нет денег на похороны. И если ты обманываешь меня, тля ты этакая, сам плати за них! Ты ведь знаешь, какие у меня чувствительные ноги, а уж какой нежный хвост, и говорить нечего! — Беги! — только и шепнул мне Фредриксон. И мы понеслись. Никогда в жизни я не бегал так быстро. И я все время представлял, как дронт Эдвард садится на ост¬ рые камни своим огромным задом, и его страшный гнев, и гигантскую речную волну, которую он, несомненно, подни¬ мет. И вся эта картина казалась мне такой грозной и опасной, что я потерял всякую надежду на спасение. Вдруг раздался рев, от которого шерсть встала дыбом на затылке, — это в лес с грохотом хлынула речная волна. — Все на борт! — закричал Фредриксон. Мы ринулись на корабельную верфь, преследуемые по пя¬ там речной волной, и, перекинув хвосты через перила, наткну-
лись на спящего на палубе Юксаре. И в тот же миг нас накры¬ ло шипящей белой пеной. «Морской оркестр» затрещал, засто¬ нав, словно от испуга. Но тут же, вырвавшись из мшистого плена, пароход гордо и стремительно помчался по лесу. Пришли в движение кора¬ бельные лопасти, весело вращался гребной винт, действовали наши шестеренки! Став к рулю, Фредриксон твердой лапой уверенно повел нас между древесных стволов. То был ни с чем не сравнимый спуск судна на воду. Цветы и листья дождем сыпались на палубу, и украшенный, точно в праздник, «Морской оркестр» совершил последний триум¬ фальный прыжок вниз, в реку. Весело плеща, пароход поплыл прямо к речному фарватеру. — Следите за рекой! — приказал Фредриксон (он хотел как раз проехать по дну, чтобы испытать свою конструкцию шарниров). Я усердно смотрел по сторонам, но, кроме подпрыгивав¬ шей где-то впереди на волнах красной банки, ничего не видел. — Интересно, что это за банка?! — спросил я. — Она мне кое-что напоминает, — ответил на мой вопрос Юксаре. — Меня не удивит, если там внутри сидит небезыз¬ вестный всем Шнырёк. Я обернулся к Фредриксону и сказал: — Ты забыл своего племянника! — Да как же я мог? — удивился Фредриксон. Теперь мы уже видели, что из банки высовывается мокрая красная мордочка Шнырька. Шнырёк размахивал лапками и от волнения все туже затягивал на шее галстук. Перегнувшись через перила, мы с Юксаре выловили ко¬ фейную банку, по-прежнему липкую от краски и довольно тяжелую. — Не запачкайте палубу, — предупредил Фредриксон, когда мы втаскивали банку вместе со Шнырьком на борт. — Как поживаешь, дорогой племянник? — Я чуть с ума не сошел! Подумать только! Упаковываю вещи, а тут наводнение... Все вверх дном! Я потерял свой са¬ мый лучший оконный крючок и, кажется, стержень, которым прочищают трубки. Мои нервы и все мои вещи перемеша¬ лись. Ой! Что только будет? И Шнырёк, с известным удовлетворе¬ нием, начал по новой системе приводить в порядок свою коллекцию пуговиц.
278 Между тем колеса «Морского оркестра» с тихим плеском скользили все дальше по реке. Я сел рядом с Фредриксоном и сказал: — Надеюсь, мы никогда больше не встретимся с дронтом Эдвардом. Как ты думаешь, он ужасно зол на нас? — Ясное дело, — ответил Фредриксон. ТШЬЯ ГЛАРА; в которой я запечатлел свой первый славный подвиг — спасение утопающей, его трагические последствия, некоторые свои мысли, а также дал описание повадок клипдассов. Зеленый приветливый лес остался позади. Все вокруг нас стало огромным и невиданным. По крутым склонам берегов с ревом и фырканьем рыскали неведомые страшные живот¬ ные. К счастью, на борту нашего парохода было двое таких, на которых можно было положиться: я и Фредриксон. Юкса¬ ре ничего не принимал всерьез, а интересы Шнырька не про¬ стирались дальше его банки из-под кофе. Мы поставили ее на баке*, и она мало-помалу стала просыхать на солнце. Но самого Шнырька нам так никогда и не удалось отмыть дочис¬ та, и он навсегда приобрел слабый розоватый оттенок. Конечно, у Фредриксона нашлась на борту золотая крас¬ ка — меня бы удивило, если бы у него не оказалось такой жизненно необходимой вещи, — и мы украсили наш пароход моей золоченой луковицей. Пароход медленно продвигался вперед. Я чаще всего си¬ дел в навигационной каюте и, слегка пощелкивая по анерои¬ ду, с некоторым удивлением смотрел, как проплывают мимо берега. Иногда я выходил на капитанский мостик и бродил там в раздумье. Особенно нравилось мне думать о том, как поражена была бы Хемулиха, если б могла видеть меня, равноправного со¬ владельца речного парохода, искателя приключений. По прав¬ де говоря, так ей и надо! Однажды вечером мы вошли в глубокий, пустынный за¬ лив. * Носовая часть верхней палубы (мор.).
— Не по душе мне этот залив, — заявил Юксаре. — Его вид вызывает Предчувствия. — Предчувствия! — как-то странно произнес Фредрик¬ сон. — Племянник! Бросить якорь! — Сейчас, сию минуту! — крикнул Шнырёк и почему-то швырнул за борт огромную кастрюлю. — Ты выбросил наш обед? — спросил я его. — Какое несчастье! — воскликнул Шнырёк. — Извините! В спешке так легко ошибиться! Я был ужасно взволнован... Ничего, вместо обеда получите желе — если только я его найду... Все, что сейчас произошло, было в духе таких, как Шны¬ рёк. А Юксаре, стоя у перил, блестящими глазами смотрел на берег. Сумерки быстро опускались на гребни гор, которые ровными пустынными волнами уходили к горизонту. — Ну, как там твои Предчувствия? — спросил я. — Тише! — прошептал Юксаре. — Я что-то слышу... Я навострил уши, но услыхал лишь, как слабый прибреж¬ ный ветер свистит в мачтах «Морского оркестра». — Ничего, кроме ветра, — сказал я. — Пойдем, зажжем ке¬ росиновую лампу. — Я нашел желе! — закричал вдруг Шнырёк и выскочил из банки с мисочкой в лапках. И вот тут-то вечернюю тишину прорезал одинокий про¬ тяжный и дикий вой, от которого шерсть на затылке встала у всех дыбом. Шнырёк даже вскрикнул и выронил мисочку на палубу.
280 — Это Морра, — сказал Юксаре. — Нынче ночью она поет свою песню. — Она умеет плавать? — спросил я. — Этого никто не знает, — ответил Фредриксон. Морра охотилась в горах. Она страшно выла, и более ди¬ кого воя мне слышать никогда не приходилось. Вот вой стал стихать, потом вдруг приблизился к нам — и наконец исчез... Наступившая тишина была еще ужаснее. Мне показалось, что в свете восходящего месяца я вижу тень Морры, летящей над землей. Потянуло холодом. — Смотрите! — воскликнул Юксаре. Кто-то примчался галопом на берег и стал в отчаянии ме¬ таться по нему. — Вот этого, — мрачно изрек Фредриксон, — сейчас съе¬ дят. — Но не на глазах у Муми-тролля! — воскликнул я. — Я спасу его! — Не успеешь, — предупредил Фредриксон. Но я уже решился. Я влез на перила и торжественно про¬ изнес: — Могилу безвестного искателя приключений не украша¬ ют венками, но вы хотя бы поставьте мне гранитный памят¬ ник с изображением двух плачущих хемулих! С этими словами я бросился в черную воду и нырнул под кастрюлю Шнырька. Кастрюля булькнула: — Вам! С достойным восхищения самообладанием вывалил я из кастрюли жаркое. Затем быстро поплыл к берегу, подталки¬ вая кастрюлю мордочкой.
— Наберитесь мужества! — кричал я. — К вам плывет Му- ми-тролль! Где это видано, чтобы морры безнаказанно поеда¬ ли кого им вздумается?! На вершине горного склона глухо прогрохотали камни. Возобновившаяся было охотничья песнь Морры снова смол¬ кла, слышалось лишь жаркое пыхтенье — все ближе, ближе, ближе... — Прыгай в кастрюлю! — крикнул я несчастной жертве. И тут же что-то плюхнулось на дно кастрюли, и она до самых ручек погрузилась в воду. Кто-то цеплялся в темноте за мой хвост... Я отдернул его... Ха! Славный подвиг! Герой- одиночка! Я начал историческое отступление к пароходу «Морской оркестр», где в тревожном ожидании томились мои друзья. Спасенный был тяжел, очень тяжел. Я плыл со скоростью ветра, применяя вращательные дви¬ жения хвостом и ритмические движения живота. Под жалоб¬ ный вой Морры, которая, стоя в одиночестве на берегу, выла от голода и злобы (плавать она не умела), я переплыл пролив, взобрался на борт, сполз на палубу и, тяжело дыша, вытрях¬ нул спасенного из кастрюли. Фредриксон зажег керосиновую лампу — поглядеть, кого я спас. Я абсолютно уверен, что этот миг был одним из самых страшных во времена моей бурной молодости: передо мной на мокрой палубе сидела не кто иная, как Хемулиха! Как говорили в те времена — живая картина! Я спас Хемулиху! В первую минуту, испугавшись, я поднял хвост под углом в сорок пять градусов, но, вспомнив, что я вольный муми- тролль, беззаботно сказал: — Привет! Вот это да! Вот так неожиданность! Никогда бы не подумал! — Не подумал бы о чем? — спросила Хемулиха, выбирая куски жаркого из своего зонтика. — Не подумал бы о том, что спасу вас, тетенька! — взволнованно произнес я. — То есть что вы, тетенька, будете спасены мной. Получили ли вы, тетенька, мое прощальное письмо? — Я тебе не тетенька, — устало сказала Хемулиха. — И ни¬ какого письма я вообще не получала. Ты, наверно, не наклеил на конверт марку. Или написал неправильный адрес. Или
282 забыл отправить письмо по почте. Если ты вообще умеешь писать... — И, поправив шляпку, снисходительно добавила: — Но зато ты умеешь плавать! — Вы знакомы? — осторожно спросил Юксаре. — Нет, — сказала Хемулиха. — Я тетка той Хемулихи. — И вдруг спросила: — Кто это расплескал желе по всему полу? Эй, ты, ушастый, подай-ка мне тряпку, я приберу. Фредриксон (потому что имелся в виду он) бросился за тряпкой и принес пижаму Юксаре. — Я ужасно сердита, — объяснила тетка Хемулихи, выти¬ рая пижамой палубу. — А в таких случаях единственное, что помогает, — уборка. Мы молча стояли за ее спиной. — Ну, не говорил я разве, что у меня Предчувствия? — пробормотал наконец Юксаре. Тут тетка Хемулихи повернула к нему свою некрасивую морду и сказала: — Молчать! Ты слишком мал, чтобы курить. Тебе надо пить молоко — это полезно, и тогда лапы не будут дрожать, морда не пожелтеет, а хвост не облысеет. — И, обращаясь к нам, добавила: — Повезло вам, что меня спасли. Теперь я наведу здесь порядок! — Взгляну на анероид! — заторопился вдруг Фредриксон и, юркнув в навигационную комнату, запер за собой дверь. Но анероид, в страхе перед теткой Хемулихи, стал пока¬ зывать давление на 40 делений ниже. Показания анероида не
изменились, пока не кончилась история с клипдассами. Но об 283 этом я расскажу ниже. У нас уже не осталось ни малейшей надежды избавиться от тетки Хемулихи, присутствия которой на корабле, по мое¬ му глубокому убеждению, никто из нас не заслужил. — Ну вот, я написал до сих пор, — обычным своим тоном произнес Муми-папа, выглядывая из-за своих мемуаров. — Знаешь что, — сказал Муми-тролль, — я начинаю привы¬ кать к тому, что ты вдруг употребляешь неожиданные слова. Да и эта кастрюля, должно быть, была ужасно большая... А когда ты кончишь книгу, мы разбогатеем? — Ужасно разбогатеем, — серьезно ответил Муми-папа. — Тогда, я думаю, мы все поделим между собой, — решил Снифф. — Ведь ты же вывел моего папу — Шнырька — как героя этой книги? — А я все время считал, что герой книги — Юксаре,— сказал Снусмумрик. — Подумать только, так поздно узнать, какой у тебя был замечательный папа! И до чего приятно, что он похож на меня. — Ваши несчастные папочки — только фон! — закричал Муми-тролль, слегка пнув Сниффа. — Вы должны радовать¬ ся, что они вообще попали в книгу! — Ты почему пнул меня? — заорал Снифф, ощетинив усы. — Что вы делаете? — спросила Муми-мама, выглянув из гостиной. — Вы чем-то расстроены? — Папа читает вслух про свою жизнь, — объяснил Муми- тролль (подчеркнув слово «свою»). — Ну и как, нравится? — спросила мама. — Захватывающе! — ответил ее сын! — Ты совершенно прав, — поддержала его мама и сказала, обращаясь к папе: — Не читай только того, что может дать малышам неправильное представление об их родителях. Го¬ вори вместо этого: «многоточие»... Дать тебе трубку? — Не разрешай ему курить! — завопил Снифф. — Тетка Хемулихи говорила, что от курения начинают дрожать лапы, желтеет морда и лысеет хвост! — Ну-ну, не огорчайся! — успокоила малыша Муми-ма- ма. — Муми-папа курил всю свою жизнь и не пожелтел, не облысел, да и лапы у него не дрожат... Она зажгла трубку папы, отворила окно и, напевая, вышла на кухню — сварить кофе.
284 В открытое окно веранды ворвался с моря вечерний про¬ хладный ветерок. — Как вы могли забыть Шнырька, когда спускали пароход на воду? — упрекнул Муми-папу Снифф. — Навел он когда- нибудь порядок в своей коллекции пуговиц? — Разумеется, он не раз наводил потом порядок, — отве¬ тил папа. — Он все время изобретал новую систему для своей коллекции. Раскладывал пуговицы по цвету или по величине, по форме или по материалу, а то и в зависимости от того, насколько они ему нравились. — Вот здорово! — мечтательно произнес Снифф. — Меня лично огорчает то, что моему папе измазали всю пижаму этим желе, — заметил Снусмумрик. — В чем же он потом спал? — В моих пижамах, — ответил Муми-папа, пуская боль¬ шие клубы дыма к потолку. Снифф зевнул. — Может, на летучих мышей поохотимся? — предложил он. — Давайте! — поддержал его Снусмумрик. — Пока, папа! — сказал Муми-тролль. Оставшись один, Муми-папа взял ручку и, немного пораз¬ мыслив, снова принялся писать о своей молодости. На следующее утро тетка Хемулихи проснулась в зверски хорошем настроении. Разбудив нас в шесть часов, она громко протрубила: — Доброе утро! Доброе утро! Доброе утро! Возьмемся за дело! Сначала небольшое состязание — будем штопать носки: я только что заглянула в ваши ящики. Затем в награду не¬ сколько воспитательных игр. Это так полезно. А что у нас сегодня для укрепления здоровья? — Кофе, — сказал Шнырёк. — Каша, — сказала тетка. — Кофе пыот только в старости и еще когда страдают трясучкой. — А я знаю одного, который умер от каши, — пробормотал Юксаре. — Она попала ему в горло, и он подавился. — Любопытно, что сказали бы ваши папы и мамы, если бы видели, как вы пьете кофе, — заметила тетка Хемулихи. — Они бы заплакали. И вообще, как обстоит дело с вашим вос¬ питанием? Вы воспитаны или нет? А может, вы так и роди¬ лись трудновоспитуемыми? — Я родился при самом необыкновенном сочетании звезд, — воспользовавшись случаем, вставил я. — Меня на-
шли в маленькой ракушке, дно которой было выстлано бар¬ хатом! — Не желаю, чтобы меня воспитывали, — очень отчетливо произнес Фредриксон. — Я — изобретатель и делаю что хочу. — Извините, — воскликнул Шнырёк, — но мои папа и мама вообще не плачут! Они погибли во время генеральной уборки! — Ха! — сказал Юксаре, с угрожающим видом набивая свою трубку. — Терпеть не могу распоряжений. Они напоми¬ нают мне о стороже в парке. Тетка Хемулихи долго нас рассматривала и после этого медленно протянула: — С этого дня заботиться о вас буду я! — Тетенька, не надо! — закричали мы хором. Но она, покачав головой, твердым голосом произнесла: — Это мой нехемульский Долг. После этих страшных слов она исчезла, без сомнения, для того, чтобы выдумать еще какую-нибудь новую воспитатель¬ ную чертовщину. Невероятно жалея друг друга, мы заползли в палатку на корме. — Клянусь моим хвостом — никогда и никого больше не буду спасать в темноте! — воскликнул я. — Правильно, — сказал Юксаре. — Эта тетка способна почти на все. В любой момент она может швырнуть мою труб¬ ку за борт или запрячь меня в работу! Она может придумать все что угодно! — Может, вернется Морра, — с надеждой в голосе прошеп¬ тал Шнырёк. — Или кто-нибудь другой, кто будет так добр и съест ее? Извините! Я нехорошо сказал? — Пожалуй, — ответил Фредриксон и немного погодя до¬ бавил: — Но в этом что-то есть. Мы погрузились в молчание, глубоко соболезнуя самим себе. — Скорее бы стать взрослым! — разразился я наконец. — Взрослым и знаменитым! Тогда можно будет запросто спра¬ виться с этой теткой. — А как стать знаменитым? — спросил Шнырёк. — По-моему, довольно легко, — ответил я. — Нужно толь¬ ко сделать то, чего никто другой до тебя не додумался... Или что-то старое на новый лад... — Что, например? — спросил Юксаре. — Например, летающий речной пароход, — пробормотал Фредриксон, и его маленькие глазки засветились удивитель¬ ным блеском.
286 — Не думаю, что быть знаменитым приятно, — сказал Юк¬ саре. — Может, только в самом начале, а потом это кажется совершенно обычным; под конец же от этого становится про¬ сто худо: точь-в-точь как бывает, когда долго катаешься на карусели. — А что это такое? — спросил я. — Машина, — ответил оживленно Фредриксон. — Вот так она работает. — И он достал ручку и бумагу. Меня никогда не переставала удивлять такая глубокая, фе¬ номенальная преданность Фредриксона машинам. Они околдо¬ вали его. Я же, наоборот, ничего в них не находил. Водяное колесо — это еще куда ни шло, но даже обыкновенная застеж¬ ка-молния вызывает у меня недоверие. Юксаре знал одного, у которого брюки застегивались на молнию. И вот однажды эту молнию заело, и она никогда больше не открывалась. Вот ужас! Как раз когда я собирался поделиться с другими своими размышлениями о застежках-молниях, мы услыхали какой-то очень странный звук. Он напоминал глухое и отдаленное ляз¬ ганье жестяной трубы. И, несомненно, нас очень насторожил. Фредриксон выглянул из палатки и мрачно произнес лишь одно-единственное слово: — Клипдассы! Здесь, может быть, уместно кое-что объяснить (большую часть, конечно, каждая разумная личность поймет, но на вся¬ кий случай). Пока мы собирались с духом в палатке, течение тихо вынесло «Морской оркестр» в дельту реки, населенной клипдассами. Клипдассы — общительные животные, которые ненавидят одиночество. Под речным дном они вырывают клы¬ ками каналы и образуют там, внизу, целые колонии. У клип- дассов есть щупальца, которые оставляют после себя чуть клейкий след, поэтому многие называют их клейкдассами или клейклйпами. Клипдассы чаще всего милы, но они беспрерывно грызут и кусают все подряд, что только попадается им на глаза, тем более, если никогда прежде этого не видели. Кроме того, у клипдассов есть одна неприятная особенность: случается, что они откусывают чужой нос, если им кажется, что нос этот слишком велик. Поэтому мы (по легко объяснимым причи¬ нам) очень беспокоились о последствиях. — Сиди в банке! — крикнул Фредриксон племяннику. «Морской оркестр» неподвижно стоял в целом море клип¬ дассов. Угрожающе размахивая бакенбардами, они разгляды¬ вали нас своими круглыми голубыми глазками.
— Расступитесь, будьте так добры, — попросил Фредрик- 287 сон. Но клипдассы только теснее смыкали кольцо вокруг реч¬ ного парохода, а некоторые из них начали вползать на борт. Когда первый из них показался над перилами, за навигаци¬ онной каютой появилась тетка Хемулихи. — В чем дело? — завопила она. — Это еще что за типы? Им вход абсолютно запрещен, я не могу допустить, чтобы они помешали нашим воспитательным играм! — Не пугай их! Они рассердятся, — предупредил Фред¬ риксон. — Это я рассердилась! Вон! Вон отсюда! Прочь! — закри¬ чала тетка Хемулихи и принялась колотить клипдассов — тех, что поближе к ней, — по голове. Клипдассы тотчас обратили свои взгляды на тетку Хему¬ лихи и стали пристально рассматривать ее морду. После этого затихнувшее было на некоторое время глухое лязганье возоб¬ новилось с новой силой. И тут... Все произошло с невероятной быстротой. Тысячи кишащих на палубе клипдассов вдруг ринулись через перила в воду, унося на своих спинах, будто на живом ковре, тетку Хемулихи. Дико крича и размахивая зонтиком, тетка Хему¬ лихи перевалилась через поручни, и вся компания отправи¬ лась навстречу неведомой судьбе. Снова все стало тихо и мирно. «Морской оркестр» поплыл дальше, словно ничего и не произошло. — М-да... — протянул Юксаре и обратился ко мне: — Ты не собираешься снова ее спасать?
Рыцарские чувства призывали меня тотчас поспешить на выручку тетке Хемулихи, но мои дурные врожденные наклон¬ ности подсказывали: это ни к чему. И я пробормотал, что, дескать, уже слишком поздно. (Так оно, впрочем, и было.) — Ага! — неуверенно произнес Фредриксон. — Вот и конец ей, — заметил Юксаре. — Печальная история, — сказал я. — Извините! Это я виноват? — откровенно спросил Шны¬ рёк. — Я ведь надеялся, что кто-нибудь сжалится над нами и съест ее. Это очень дурно, что мы ни капельки не расстраива¬ емся? Никто не ответил. Я не спрашиваю вас, дорогие читатели, что бы вы сделали в таком щекотливом положении. Ведь я уже спас эту тетку один раз, а морры и вправду куда хуже, чем клипдассы, которые, вообще-то говоря, до¬ вольно добрые... Может, это для тетки Хемулихи только не¬ большая перемена обстановки? А может, с мордой поменьше вид у нее будет более приятный? Как вы думаете? Что бы там ни было, по-прежнему светило солнце, а мы драили палубу (она стала совсем клейкой от щупальцев клип¬ дассов) и не переставая пили хороший крепкий черный кофе. «Морской оркестр» продолжал скользить среди сотен мелких островков. — Им когда-нибудь будет конец? — спросил я. — Куда мы приплывем потом? — Куда-нибудь... или так... никуда, — произнес Юксаре, на¬ бивая трубку. — И зачем? Ведь нам и здесь хорошо. Не буду отрицать, что нам было хорошо, но я стремился даль¬ ше! Мне хотелось чего-нибудь нового. Что угодно, но только пусть что-нибудь случится (конечно, кроме нашествия хемулей). У меня было ужасное ощущение, что все великие приклю¬ чения непрерывно случаются, сменяя друг друга, где-то там, где меня не было. То были яркие, пестрые приключения, ко¬ торые никогда больше не повторятся. Я торопился, ужасно торопился! Стоя на носу, я нетерпеливо вглядывался в буду¬ щее, осваивая истины, приобретенные в результате Опыта. Их было пока семь, и вот каких: 1. Следи за тем, чтобы дети муми-троллей рождались в благоприятный с точки зрения астрологии момент, и обеспечь им романтическое вступление в мир. (Положительный при¬ мер: мой талант. Отрицательный: хозяйственная сумка.)
2. Не рассказывай о хемулях тем, кто торопится. (Поло¬ жительный пример: Фредриксон. Отрицательный: Ежиха.) 3. Никогда не знаешь, что может попасть в сеть! (Поло¬ жительный пример: нактоуз и анероид Фредриксона.) 4. Никогда не крась вещи только потому, что у тебя оста¬ лась краска. (Отрицательный пример: банка Шнырька.) 5. Не бойся никого, если даже это кто-то очень большой. (Положительный пример: дронт Эдвард.) 6. Будь храбрым, даже если ты маленький. (Положитель¬ ный пример: я.) 7. Избегай спасать кого-нибудь в темноте! (Отрицатель¬ ный пример: тетка Хемулихи.) Пока я обдумывал все эти значительные истины, пароход миновал последний островок. Сердце внезапно подскочило у меня в груди, и я воскликнул: — Фредриксон! Впереди — море! Наконец это что-то случилось! Прямо передо мной рас¬ стилалось сверкающее, лазурное, сказочное море! — Оно слишком большое! — сказал Шнырёк и заполз в свою банку. — Извините, но у меня болят глаза, и я не знаю, что и думать! — Зато оно голубое и мягкое! — закричал Юксаре. — Да¬ вайте поплывем туда и будем только спать, качаясь на волнах, и никогда никуда больше не придем... — Как хатифнатты? — спросил Фредриксон. — Кто, кто? — поинтересовался я. — Как хатифнатты, — повторил Фредриксон. — Они толь¬ ко и знают, что плыть да плыть... Нет им покоя. — Вот именно, — радостно заметил Юксаре. — А я ужасно спокоен! И я люблю спать. А хатифнатты никогда не спят, они спать не могут. Они не могут даже говорить, они только стремятся доплыть до горизонта. — И удалось это кому-нибудь из них? — полюбопытство¬ вал я. — Этого никто не знает, — ответил, пожав плечами, Юксаре. Мы стали на якорь у скалистого берега. Даже сегодня му¬ рашки пробегают у меня по спине, когда я шепчу про себя: «Мы стали на якорь у скалистого берега...» Впервые в ^ жизни видел я рыжие скалы и прозрачных медуз — это удивительно маленькие, похожие на прозрачные зонти- ^ ки существа, способные дышать и двигаться. (
290 Мы вышли на берег — собирать ракушки. Хоть Фредриксон и уверял, он, мол, сошел на берег, чтобы изучить место стоянки судна, что-то подсказывало мне: и он втайне заинтересовался ракушками. Прибрежные скалы пере¬ межались с песчаными бережками, и представьте себе, как об¬ радовался Шнырёк, обнаружив, что каждый камешек на этих бережках был совершенно гладкий и круглый, как мячик, или вытянутый, как яйцо. Переполненный несравненным счастьем коллекционера, Шнырёк сбегал за кастрюлей и стал без устали складывать туда ракушки. Вода была такой чистой и прозрач¬ ной, что под ее зеленоватой толщей просматривалось волнис¬ тое песчаное дно, а скалы были теплыми от солнца. Ветер улегся, и на горизонте не было ничего, кроме беспредельной светлой и прозрачной водной глади. Да и весь мир казался мне тогда огромным и беспредель¬ ным, а все маленькое виделось более приятным, чем сейчас, и как нельзя лучше соответствовало мне. Если вам понятно, что я имею в виду. Но как раз в эту минуту мне в голову пришла новая мысль, которая кажется мне важной. Любовь муми-троллей к морю, должно быть, врожденная, и я с удовольствием вижу, как она пробуждается и в моем сыне. Но, дорогой читатель, согласись, что суша вызывает у нас еще более сильное восхищение. Когда плывешь по морю, горизонт кажется бесконечным и неколебимым. Нормальные же муми-тролли любят все пере¬ менчивое и причудливое, неожиданное и своеобразное: берег, который вместе с тем и земля и вода, солнечный заход, кото¬ рый и мрак и свет, и весну, которая и холод и тепло. Но вот снова наступили сумерки. Они опускались совсем бесшумно, сгущаясь медленно и осторожно, чтобы у дня хва¬ тило времени лечь спать. Розоватый западный край неба с разбросанными по небу маленькими тучками был похож на взбитые сливки, и все это отражалось в воде. Море было блес¬ тящим, как зеркало, и не предвещало никакой опасности. — Видел ты когда-нибудь тучу близко? — спросил я Фред¬ риксона. — Да, — ответил он. — В книге. — Мне кажется, она похожа на небесный мох, — заметил Юксаре. Мы сидели на склоне горы. Приятно пахло водорослями и чем-то еще, может быть, морем. Я чувствовал себя счастли¬ вым и даже не боялся, что это чувство исчезнет.
— Ты счастлив? — спросил я у Фредриксона. 291 — Здесь хорошо, — смущенно пробормотал Фредриксон (и я понял, что он тоже счастлив). И тут мы увидели целую флотилию маленьких лодок, плы¬ вущих в море. Легкие, как бабочки, скользили они по своему собственному отражению в воде. В лодках, тесно прижавшись друг к другу, молча сидели какие-то серовато-белые существа. Их было очень много, и они неотрывно глядели в море.
— Хатифнатты, — произнес Фредриксон. — Плывут с по¬ мощью электричества. — Хатифнатты, — взволнованно прошептал я. — Те, что толь¬ ко и знают плыть да плыть и никогда никуда не приплывают... — Они заряжаются во время грозы, — сказал Фредрик¬ сон. — Жгут, как крапива. — И еще они ведут порочный образ жизни, — просветил товарищей Фредриксон. — Порочный образ жизни? — заинтересовавшись, спросил я. — Что это значит? — Точно не знаю. Наверно, топчут чужие огороды и пьют пиво. Мы долго глядели на хатифнаттов, уплывавших навстречу бесконечному горизонту. И у меня зародилось странное же¬ лание последовать за ними в их тайное путешествие и тоже вести порочный образ жизни. Но я ничего об этом не сказал. — Ну а завтра мы выйдем в открытое море? — внезапно спросил Юксаре. Фредриксон взглянул на «Морской оркестр». — Это же речной теплоход, — с задумчивым видом сказал он. — Ходит на водяных колесах. Без парусов... — Мы сыграем в орлянку, — сказал, поднявшись, Юкса¬ ре. — Шнырёк, давай сюда пуговицу! Шнырёк, собиравший ракушки в прибрежной воде, пулей выскочил на берег и начал высыпать на скалу содержимое своих карманов. — Одной пуговицы хватит, дорогой племянник! — Пожалуйста! — обрадовался Шнырёк. — Какую лучше, с двумя или с четырьмя дырочками? Костяную, плюшевую, де¬ ревянную, стеклянную, металлическую или перламутровую? Однотонную, пеструю, в крапинку, полосатую или клетчатую? Круглую, овальную, вогнутую, выпуклую, восьмиугольную илй... — Можно обыкновенную брючную пуговицу, — сказал Юксаре, — я бросаю. — И он закричал: — Орел — выплываем в море! Ну что? — Дырочки сверху, — объяснил Шнырёк и прижался носом к пуговице, чтобы получше разглядеть ее в сумерках. — Ну! — сказал я. — Как она лежит? В этот миг Шнырёк махнул усами, и пуговица соскользнула в горную рассе- 777> лину. — Ай! Извините! — воскликнул Шны¬ рёк. — Хотите другую?
— Нет, — сказал Юксаре. — В орла или решку можно иг¬ рать лишь один раз. Теперь же будь что будет, а я хочу спать. Мы провели довольно неприютную ночь на борту парохо¬ да. Одеяло на моей койке было неприятно клейким, словно измазанное патокой, дверные ручки — липкими; зубными щетками, домашними туфлями и вахтенным журналом Фред¬ риксона пользоваться было нельзя! — Племянник! — с упреком сказал он. — Это называется ты сегодня убирал? — Извините! — воскликнул Шнырёк. — Я вовсе не убирал! — И в табаке полно грязи, — проворчал Юксаре, любив¬ ший курить в постели. В общем, все было очень неприятно. Однако мало-помалу мы успокоились и свернулись клубочками на менее клейких местах. Но всю ночь нам мешали странные звуки, которые, казалось, доносились из навигационной каюты. Меня разбудил какой-то необычный и зловещий звон па¬ роходного колокола. — Вставайте! Вставайте и посмотрите! — кричал за дверью Шнырёк. — Кругом вода! Как величественно и пустынно! А я забыл на берегу самую лучшую свою тряпочку, которой вы¬ тирают перья! Вот и лежит там моя промокашка совсем одна... Мы выскочили на палубу. «Морской оркестр» как ни в чем не бывало плыл по морю, лопастные колеса вертелись спокойно и уверенно, и было в этом какое-то таинственное очарование. Даже сегодня я не могу понять, как двум шестеренкам уда¬ лось придать пароходу такой плавный и быстрый ход, возмож¬ ный, вероятно, в реке, но совершенно необъяснимый и таинст¬ венный в море. Однако любые предположения здесь все равно бесплодны. Если хатифнатт может передвигаться с помощью собственной наэлектризованное™ (которую некоторые называ¬ ют тоской или беспокойством), то никого не должно удивлять, что корабль справляется с помощью двух шестеренок. Ну лад¬ но, я оставляю эту тему и перехожу к Фредриксону, который, нахмурив лоб, разглядывал обрывок якорного каната. — Как я зол, — сказал он. — Просто страшно зол. Никогда я так не злился. Его изгрызли! Мы переглянулись. — Ты ведь знаешь, какие у меня мелкие зубы, — сказал я. — А я слишком ленив, чтобы перегрызть такой толстый канат, — заметил Юксаре.
294 — Я тоже не виноват! — завопил Шнырёк, оправдываться которому было совсем ни к чему. Во всяком случае, никто никогда не слышал, чтобы он говорил неправду, даже если речь шла о его пуговичной коллекции (что достойно удивле¬ ния, ведь он был настоящим коллекционером). Видно, у та¬ кого зверька было слишком мало фантазии. И тут мы услышали легкое покашливание, а повернувшись, увидели очень маленького Клипдасса. Он сидел под солнечным тентом и щурился. — Вот как, — сказал Фредриксон. — Вот как?! — с ударе¬ нием повторил он. — У меня режутся зубки, — смущенно объяснил малень¬ кий Клипдасс. — Мне просто необходимо что-нибудь грызть. — Но почему именно якорный канат? — спросил Фред¬ риксон. — Я подумал, что он очень старый и не страшно, если я его перегрызу, — ответил Клипдасс. — А что ты делаешь на борту? — спросил я. — Не знаю, — откровенно ответил Клипдасс. — Иногда меня осеняют разные идеи. — А где же ты спрятался? — удивился Юксаре. И тогда Клипдасс не по годам умно ответил: — В вашей чудесной навигационной каюте! (Точно, навигационная каюта оказалась тоже клейкой.) — Послушай-ка, Клипдасс, что, по-твоему, скажет твоя ма¬ ма, когда увидит, что ты сбежал? — спросил я. — Наверное, будет плакать, — ответил Клипдасс, заканчи¬ вая эту удивительную беседу. ЧЙЭЙТАЯ ГАШ; в которой мое морское путешествие достигает своей кульминации в великолепном описании шторма и заканчивается полной неожиданностью. «Морской оркестр» одиноко плыл по морю. Солнечные, усыпляющие голубовато-прозрачные дни следовали один за другим. Скопища морских призраков беспорядочно мелькали перед штевнем нашего судна, и мы сыпали овсяную крупу на хвосты плывущих в кильватере русалок. Порой, когда ночь спускалась над морем, мне нравилось сменять Фредриксона
у руля. Озаренная лунным светом палуба, которая то тихо вздымалась, то опускалась, тишина и бегущие волны, тучи и мерцающая линия горизонта — все вместе вызывало в моей душе приятное и волнующее чувство. Я казался себе очень значительным, хоть и очень маленьким (но, главным образом, конечно же, значительным). Иногда я видел, как мерцает в темноте трубка, и на корму, крадучись и шлепая лапами, перебирается и садится рядом со мной Юксаре. — Признайся, чудесно ничего не делать, — сказал он од¬ нажды ночью, выбивая трубку о поручни парохода. — Но мы же делаем! — ответил я. — Я веду пароход, а ты куришь. — Куда ты только нас приведешь? — заметил Юксаре. — Это дело другое, — заметил я, потому что уже тогда был склонен к логическому мышлению. — Но ведь мы говорили о том, чтобы делать какие-то вещи, а не о том, что делают вообще. У тебя сейчас снова Предчувствия? — беспокойно добавил я. — Нет, — зевнул Юксаре. — Хупп-хэфф! Мне совершенно все равно, куда мы плывем. Все края одинаково хороши. По¬ ка, спокойной ночи! — Привет, привет! — сказал я. Когда на рассвете Фредриксон сменил меня у руля, я мель¬ ком упомянул об удивительном и полном безразличии Юкса¬ ре к окружающему. — Гм! — произнес Фредриксон. — А может, наоборот, его интересует все на свете? Спокойно и в меру. Нас всех инте¬ ресует только одно. Ты хочешь кем-то стать. Я хочу что-то создавать. Мой племянник хочет что-то иметь. Но только Юк¬ саре, пожалуй, живет по-настоящему. — Подумаешь, живет! Это всякий может, — сказал я.
Фредриксон только хмыкнул в ответ и, как обычно, тут же исчез со своей записной книжкой, в которой чертил удиви¬ тельные конструкции машин, похожие на паутину и летучих мышей. А я думал: «На свете есть столько интересного, аж шерсть встает дыбом, когда вспоминаешь об этом...» Одним словом, в полдень Шнырёк предложил послать те¬ леграмму маме маленького Клипдасса. — У нас нет адреса. Нет телеграфной конторы, — сказал Фредриксон. — Ну конечно! — воскликнул Шнырёк. — Подумать толь¬ ко, какой же я глупый! Извините! — И он снова смущенно залез к себе в банку. — Что такое телеграфная контора? — спросил Клипдасс, живший в банке вместе со Шнырьком. — Ее можно съесть? — Меня не спрашивай! — ответил Шнырёк. — Это что-то огромное и непонятное. Посылают в путь на другой конец света маленькие значки... и там они становятся словами! — А как это посылают? — спросил Клипдасс. — По воздуху... — неопределенно пояснил Шнырёк, пома¬ хав лапками. — И ни одно слово по дороге не теряется! — Ого! — удивился Клипдасс. После этого он весь день вертел головой, высматривая телеграфные знаки в воздухе. Около трех часов Клипдасс увидал большую тучу. Бело¬ снежная, пушистая, она низко-низко плыла над землей, и вид у нее был не совсем обычный. — Точь-в-точь как из книжки с картинками, — заметил Фредриксон. — А ты читал книжки с картинками? — удивленно спро¬ сил я. — Ясное дело, — ответил он. — Одна называлась «Путеше¬ ствие по океану». Проплыв мимо нас с наветренной стороны, туча останови¬ лась, и вдруг произошло нечто совершенно удивительное, чтобы не сказать — ужасное: она повернула назад и начала нас преследовать! — Извините, а туча не опасна? — спросил Шнырёк. Никто из нас ничего не мог об этом сказать. Туча плыла теперь у нас в кильватере; увеличив скорость, она перевали¬ лась через поручни и мягко плюхнулась на палубу, почти со¬ всем накрыв собой банку Шнырька. Потом она поудобнее уст¬ роилась между поручнями, сжалась, и, клянусь хвостом, эта удивительная туча тут же попросту заснула у нас на глазах!
— Ты когда-нибудь видел что-либо подобное? — спро¬ сил я у Фредриксона. — Никогда, — уверенно и очень неодобрительно ото¬ звался он. Клипдасс, подойдя к туче, лизнул ее и сказал, что на вкус она такая же, как мамина карандашная резинка. — Зато она мягкая, — сказал Юксаре. Он вырыл для себя в туче подходящую ямку и нырнул в нее, и туча тут же накрыла его, словно перина, своим мяг¬ ким одеялом из гагачьего пуха. Мы ей явно понравились. Но это удивительное происшествие значительно усложни¬ ло дальнейшее плавание нашего корабля. В тот же день как раз перед заходом солнца небо вдруг странно изменилось. Оно стало желтым, но не приятного жел¬ того цвета, а грязноватым и призрачным. Низко повиснув над горизонтом и грозно нахмурив брови, плыли черные тучи. Теперь мы все сидели под солнечным тентом. Шнырёк и Клипдасс, произведя в туче раскопки, достали банку из-под кофе и перекатили ее на корму, где ей ничто не угрожало. Солнце превратилось в тускло светящийся диск, вода во¬ круг почернела и пошла свинцовой рябью, ветер испуганно завыл в штаге*. Морские привидения и русалки исчезли, будто их сдуло ветром. На душе у нас было скверно. — Проверь-ка анероид, — взглянув на меня, сказал Фред¬ риксон. Я перелез через тучу и открыл дверь в навигационную каю¬ ту. Представьте себе мой ужас, когда я обнаружил, что анероид показывает 670 — самую низкую цифру, на какую может опус¬ титься стрелка! Моя мордочка похолодела от страха, я наверняка поблед¬ нел, стал белый как простыня или, может быть, пепельный. До чего интересно! И снова перебравшись на корму, я вос¬ кликнул: — Видите, я стал белый как простыня?! — По-моему, ты такой, как всегда, — сказал Юксаре. — Что показывает анероид? * Канат от верхней части мачты до носа, удерживающий мачту от па¬ дения назад.
298 — Шестьсот семьдесят! — ответил я (чуть обиженно, как вы понимаете). Меня всегда удивляло, что торжественные минуты в жизни часто бывают испорчены ничтожными замечаниями, даже если их делают не со зла, а по глупости. Я считаю, что даже из самого ужасного положения надо искать выход. Отчасти, имея в виду данную ситуацию, отчасти потому, что настоящий страх как-то уменьшается, если начнешь его преувеличивать. Кроме того, приятно производить на кого-нибудь впечатление. Но такому, как Юксаре, этого не понять. Ведь умственные способности распределяются неравномерно, и не мне судить о том, для чего в жизни нужны такие, как Юксаре. Между тем Фредриксон, похлопывая ушами, принюхивал¬ ся к ветру и озабоченно рассматривал «Морской оркестр». — Хорошо построен этот пароход, — сказал он наконец. — Он справится. Пусть Шнырёк и Клипдасс заберутся в банку и закроют крышку, потому что сейчас начнется шторм. — А тебе приходилось раньше попадать в шторм? — осто¬ рожно спросил я. — Ясное дело, приходилось, — ответил Фредриксон. — В книжке с картинками «Путешествие по океану». Выше, чем там, волн не бывает. И тут начался шторм. Он возник внезапно, как все настоящие штормы. В первый момент «Морской оркестр» от неожиданнос¬ ти чуть было не потерял равновесие, но быстро оправился и, тарахтя мотором, стал прорываться сквозь бушевавшую стихию. Солнечный тент сорвало, и он, будто листок, полетел над морем. (Это был прекрасный солнечный тент. Надеюсь, тот, кто нашел его, обрадовался.) Банка Шнырька закатилась под перила, и всякий раз, когда «Морской оркестр» взлетал на волну, все ее содержимое: пуговицы, подвязки, консервные ножи, гвозди, бисер — издавало ужасный грохот. Шнырёк кричал, что ему худо, но ни один из нас не мог помочь ему. Мы хватались за что попало и, охваченные ужасом, не спускали глаз с потемневшего моря. Солнце исчезло. Горизонт исчез. Все вокруг было иное — чужое и враждебное! Морская пена летела, обдавая нас ши¬ пящими блестками, а за поручнями парохода властвовал сплошной черный непонятный хаос. Внезапно я с ужасающей ясностью понял, что ничего не знаю ни о море, ни о судах. Я окликнул Фредриксона, но он меня не услышал. Я был совершенно одинок, и некому было мне помочь. Но я не ис¬ пытывал ни малейшего желания отгонять страх. Напротив, дорогой читатель! Ведь даже из самого ужасного положения
надо извлечь что-то хорошее, тем более, когда у тебя есть свидетели! И, собравшись с духом, подумал: «Если я зажму¬ рюсь, притворюсь, что меня вообще нет на свете, может, все и обойдется... И вообще, это не имеет ко мне никакого отно¬ шения! Я случайно влип в эту историю...» Я зажмурился и, словно став сразу же меньше, все снова и снова повторял: — Ничего, ничего! Я совсем маленький, я сижу на качелях в Хемулихином саду и скоро пойду есть овсяную кашу... — Послушай! — закричал сквозь бурю Фредриксон. — Они стали меньше! Я его не понял. — Меньше! — закричал он. — Волны куда меньше, чем в книжке с картинками. Но я никогда не видел волн в той книжке с картинками и продолжал жмуриться, мысленно крепко держась за Хемули- хины качели. Это помогло. Вскоре я и в самом деле почувст¬ вовал, что качели раскачиваются все медленнее, а буря все дальше и дальше откатывается от нас и никакой опасности больше нет. Тут я открыл глаза и увидел невероятное: «Мор¬ ской оркестр» покачивается высоко в воздухе под огромным белым парусом. А далеко внизу, под нами, все еще бушует шторм, мечутся черные волны. Но теперь шторм казался иг¬ рушечным и был нам совсем не страшен. — Мы летим! Летим! — кричал Фредриксон. Он стоял рядом со мной у поручней и смотрел на большой белый воздушный шар на верхушке пароходной оснастки. — Как тебе удалось запрячь нашу тучу? — спросил я. — Она сама взлетела ввысь, — ответил он. — Теперь у нас летающий речной пароход!.. — И Фредриксон погрузился в раздумье.
300 Ночь медленно светлела. Небо стало серым, было очень свежо. Постепенно я забыл, как пытался укрыться на Хему- лихиных качелях. Во мне снова проснулись уверенность, лю¬ бопытство, и мне захотелось выпить кофе. В самом деле было ужасно холодно. Я осторожно встряхнул лапы и проверил, целы ли хвост и ушки! Ничего не пострадало от шторма. Юксаре тоже был здесь. Укрывшись за банкой Шнырька, он пытался разжечь свою трубку. Но «Морской оркестр» был в жалком состоянии. Мачта сло¬ малась, лопастные колеса смыло. Печально колыхались на ветру оторванные штаги, во многих местах продавились поручни. Вся палуба была завалена водорослями, какими-то обломками, во¬ рохами красноватых листьев рдеста и даже упавшими в обморок морскими привидениями. Но хуже всего было то, что с крыши навигационной каюты исчезла позолоченная луковица. Теперь туча медленно снижалась, и речной пароход вместе с ней опустился в море. Когда небо на востоке окрасилось багрянцем и нас начала качать мертвая зыбь — отголосок бури, я услыхал, как грохочут пуговицы в банке Шнырька. А белая туча из книжки с картинками снова заснула между поручнями. — Дорогая моя команда! — торжественно произнес Фред¬ риксон. — Мы выдержали бурю. Вытащите моего племянника из банки. Мы отвинтили крышку, и из банки вылез жалкий, с позе¬ леневшей мордочкой Шнырёк. — Лучшая на свете пуговица, — усталым голосом сказал он. — Что я такого сделал? За что мне так худо? О, что за жизнь, что за беды и напасти... Вы только взгляните на мою коллекцию в банке! Ай! Клипдасс тоже вылез из банки и, принюхавшись к ветру, фыркнул: — Я хочу есть! — Извините! — воскликнул Шнырёк. — Я не в силах даже подумать о том, чтобы приготовить еду. — Успокойся, — сказал я. — Я сварю кофе. Оказавшись на носу, я бросил смелый взгляд на сломан¬ ные поручни, на море и подумал: «Теперь, во всяком случае, я и о тебе, море, кое-что знаю! И о пароходах тоже! И о тучах. В следующий раз я не стану жмуриться и делаться меньше!» Мы уже пили кофе, когда взошло солнце и озарило весь мир. Ласково и нежно согрело оно мой замерзший живот и подкрепило мужество. Я вспомнил, как солнце всходило в первый день моей свободы после исторического бегства и как
оно светило в то утро, когда я строил дом на песке. Я родился 301 в августе под гордым знаком Льва и Солнца, и мне было предназначено следовать путем приключений, обозначенным моими собственными звездами. «Ах, эти бури! Они нужны, верно, для того, чтобы после них всходило солнце. А навигационную каюту увенчает новая золоченая луковица», — подумал я, допивая кофе. Я чувствовал, что обретаю покой. И вот страница перевернута, я приближаюсь к новой главе своей жизни. Впереди берег — большой одинокий остров по¬ среди моря! Гордый силуэт чужого побережья! Стоя на голове, я закричал: — Фредриксон! Сейчас снова что-нибудь случится! Шнырёк тут же воспрянул духом и начал перед высадкой на берег приводить в порядок свою банку. Клипдасс на нерв¬ ной почве укусил себя за хвост, а Фредриксон заставил меня драить металлические детали, какие только оставались на па¬ роходе. (Юксаре, как всегда, ничего не делал.) Мы плыли прямо к незнакомому берегу. Там, на высоком холме, можно было различить что-то похожее на маяк. Башня медленно по¬ качивалась, как-то странно вытягиваясь то в одну, то в дру¬ гую сторону, — вот так чудо! Но у нас было столько дел, что мы перестали обращать на нее внимание. Когда «Морской оркестр» легко коснулся берега, мы, ак¬ куратно причесанные, с начищенными зубами и хвостами, со¬ брались возле поручней. И тут вдруг высоко над нашими головами громовой голос произнес страшные слова: — Будь я моррой, если это не Фредриксон и его подозри¬ тельная компания! Наконец-то я вас поймал! Живая картина! Это был дронт Эдвард. И он был ужасно злой. — Вот что случилось в дни моей юности! — сказал Муми-папа и закрыл блок¬ нот. — Читай дальше! — за¬ кричал Снифф. — Что бы¬ ло потом? Дронт Эдвард пытался растоптать вас на¬ смерть?
302 — В следующий раз прочитаю, — таинственно пообещал папа. — Ну как, интересно, а? Видишь ли, когда пишешь кни¬ гу, самое интересное в том, чтобы закончить главу именно тогда, когда всего страшнее. В этот день Муми-папа расположился на песчаном берегу со своим сыном, Снусмумриком и Сниффом. Когда он читал об ужасной буре, взгляды их были прикованы к морю, кото¬ рое, как всегда поздним летом, ворчливо выбрасывало на бе¬ рег волну за волной, и им казалось, что они видят «Морской оркестр», этот заколдованный корабль, летящий сквозь бурю с их отцами на борту. — Как ему, наверно, было худо в кофейной банке, — про¬ бормотал Снифф. — Здесь холодно, — сказал Муми-папа. — Пройдемся не¬ много? Они шли по водорослям в сторону мыса, и ветер дул им в спину. — А ты можешь издавать такие звуки, как клипдассы? — спросил Снусмумрик Муми-папу. Папа попробовал. — Нет, — сказал он. — Получается плохо. Это должно зву¬ чать так, словно трубят в жестяную трубу. — По-моему, что-то вроде этого получилось, — произнес Муми-тролль. — Папа, а папа! Ты разве потом не бежал с хатифнаттами? — Ну да, — смущенно признался папа, — может быть. Но это было гораздо-гораздо позднее. Я думаю, не стоит даже писать об этом. — По-моему, ты должен это сделать! — воскликнул Снифф. — Ты что, стал потом вести порочный образ жизни? — Замолчи! — приказал ему Муми-тролль. — Все-все-все! — примирительно сказал папа. — Лучше посмотрите, там что-то лежит. Как видно, прибило к бе¬ регу! Бегите! Попробуйте вы¬ ловить! Они бросились бежать. — Что это такое? — спросил Снусмумрик. Добыча была большая, тяже¬ лая и напоминала луковицу. На¬ верняка она ужасно долго пла¬ вала в море, потому что была опутана морской травой с за¬
стрявшими в ней ракушками. Кое-где на треснувшем дереве виднелись остатки позолоты. Муми-папа взял деревянную луковицу в лапы и долго разглядывал. Чем дольше он на нее глядел, тем шире раскры¬ вались его глаза, а под конец он, прикрыв их лапой, вздох¬ нул. — Малыши, — торжественно, чуть дрогнувшим голосом произнес он. — То, что вы видите, — луковица навигационной каюты речного парохода «Морской оркестр»! — О! — благоговейно произнес Муми-тролль. — А теперь, — сказал растроганный воспоминаниями па¬ па, — теперь я думаю начать большую новую главу и пораз¬ мыслить над этой находкой наедине с самим собой. А вы бе¬ гите и поиграйте в пещере! С этими словами Муми-папа направился дальше, к мор¬ скому мысу, держа в одной лапе позолоченный купол, а в другой — мемуары. — В молодости я был бравый муми-тролль, — сказал он самому себе. — Да и теперь я тоже не так уж плох, — добавил он, весело и тяжело ступая по земле. ПЯТАЯ ГША; где я (после короткого испытания моей сообразительности) даю описание семьи Мюмлы и праздника больших сюрпризов, на котором я из рук Самодержца принимаю волшебные подарки. Я и по сей день твердо уверен в том, что дронт Эдвард собирался усесться на нас. Потом он, без сомнения, стал бы горько плакать и устроил бы нам на удивление пышные по¬ хороны, тщетно пытаясь успокоить свою совесть. А вскоре после этого он, совершенно точно, очень быстро забыл бы это печальное происшествие и уселся бы на кого-нибудь другого из своих знакомых, на кого был в ту минуту зол. Как бы там ни было, у меня в решительный момент роди¬ лась идея. Как обычно, в голове моей щелкнуло, и идея по¬ явилась на свет. Я храбро подошел к этой свирепой горе и сказал, сохраняя спокойствие: — Привет, дядя. Рад повстречаться с тобой снова. У тебя опять болят ноги?
304 - И ты осмеливаешься спрашивать меня об этом, водяная блоха? — проревел он. — Да, у меня болят ноги. Да, у меня болит хвост! И в этом виноваты вы! — В таком случае, — сказал я спокойно, — вы, дядя, очень обрадуетесь нашему подарку: это настоящий спальный мешок из гагачьего пуха! Он сделан специально для дронтов, кото¬ рые садятся на что-нибудь твердое! — Спальный мешок? Из гагачьего пуха? — спросил дронт Эдвард и близоруко взглянул на нашу тучу. — Вы, морровы щетки для мытья посуды, конечно, надуете меня. Эта подуш¬ ка, поди, набита камнями... Он вытащил тучу на берег и подозрительно обнюхал ее. — Садись, Эдвард! — крикнул Фредриксон. — Тебе будет чудесно: мягко и уютно! — Это ты уже говорил, — сказал дронт. — Тогда ты тоже сказал: «Мягко и уютно». А что было на самом деле? Самое что ни на есть колючее, жесткое, жутко каменистое, бугрис¬ тое, корявое, Морра его подери!.. Потом Эдвард уселся на тучу и погрузился в задумчивое молчание. — Ну? — закричали мы нетерпеливо. — Хрумф... — угрюмо сказал дронт. — Здесь, кажется, есть несколько довольно мягких местечек. Посижу еще немного и решу, надо вас наказывать или нет. Но когда дронт Эдвард принял решение, мы были уже далеко от рокового места, где могла бы разыграться заключи¬ тельная сцена всех моих надежд и мечтаний. Очевидно, эта незнакомая страна была страной круглых холмов. Вокруг нас, насколько мог видеть глаз, простирались их зеленые, поросшие травой шапки. Эти холмы пересекались длинными низкими стенами, сложенными из булыжника, над которыми, видно, пришлось немало потрудиться. А вот ред¬ кие домишки были большей частью построены из соломы и, по моему мнению, никуда не годились. — Зачем они понастроили эти стены из булыжника? — удивился Юксаре. — Они кого-то запирают или, наоборот, ко- го-то не пускают внутрь. И куда, впрочем, все они подевались? Вокруг царила полная тишина, никаких следов взволно¬ ванной толпы, которая, казалось бы, должна была нестись со всех ног, чтобы поглядеть на нас, узнать про бурю, восхи¬ щаться нами, посочувствовать нам. Я был сильно разочарован и думал, что другие разделяют мои чувства. Проходя мимо
маленького домишки, который выглядел хуже остальных, мы 305 услыхали, что кто-то играет на гребенке. Мы постучали че¬ тыре раза, но никто не ответил. — Привет! — крикнул Фредриксон. — Дома есть кто-ни¬ будь? И тут послышался тоненький голосок: — Нет, никого нет! — Странно, — заметил я. — Кто же это разговаривает? — Я, Дочь Мюмлы, — отвечал голос. — Только вам нужно поскорее уходить, мне не велено никому отпирать дверь, по¬ куда мама не вернется! — А где твоя мама? — спросил Фредриксон. — Она на садовом празднике, — ответил огорченно тонень¬ кий голосок. — Почему же ты не пошла с ней? — удивился Шнырёк. — Ты что, слишком маленькая? Дочь Мюмлы расплакалась: — У меня болит горло! Мама думает, что у меня диф¬ терит! — Открой дверь, — ласково сказал Фредриксон. — Мы по¬ глядим твое горло. Не бойся. Дверь открылась. Перед нами с красными от слез глазами стояла Дочь Мюмлы. Шея у нее была повязана шерстяным платком. — Сейчас поглядим. Скажи «а-а-а»! — велел Фредриксон. — Мама еще думала, что у меня сыпной тиф или холера,— мрачно пробормотала Дочь Мюмлы и открыла рот: — А-а-а... — Никакой сыпи, — сказал Фредриксон. — А горло болит? — Ужасно, — простонала Дочь Мюмлы. — Оно у меня срастается, ясно вам? И скоро я не смогу ни есть, ни разго¬ варивать, ни дышать. — Иди сейчас же ложись в постель, — ужаснулся Фред¬ риксон. — Мы должны привести твою маму. Сию же минуту! — Не надо! — воскликнула Дочь Мюмлы. — На самом-то деле я вас просто обманула. И вовсе я не больна. Меня не взяли на садовый праздник, потому что я вела себя просто невыносимо, даже маме я надоела! — Зачем же ты нас обманула? — спросил ошарашенный Фредриксон. — Потому что так интереснее! — ответила маленькая Дочь Мюмлы и снова заревела. — Мне ужасно скучно! — Почему бы нам не отвести ее на этот праздник? — пред¬ ложил Юксаре.
— А если Мюмла рассердится? — возразил я. — И вовсе не рассердится! — обрадовалась Дочь Мюмлы. — Мама обожает иностранцев! И к тому же она наверняка забы¬ ла, как плохо я себя вела. Она всегда обо всем забывает! Дочь Мюмлы размотала с шеи шерстяную шаль и выбежа¬ ла из дома. — Поторапливайтесь! — закричала она. — Король навер¬ няка уже давно начал устраивать сюрпризы! — Король? — воскликнул я, и у меня вдруг засосало под ложечкой. — Ты хочешь сказать: настоящий король? — Настоящий, — повторила Дочь Мюмлы. — Самый что ни на есть! Самодержец, самый могущественный король на свете! А сегодня день его рождения, ему исполняется сто лет! — Он похож на меня? — прошептал я. — Нисколечко. С какой стати ему походить на тебя? — удивилась Дочь Мюмлы. Я пробормотал что-то неопределенное и покраснел. Ко¬ нечно, я поторопился, высказав такое предположение. Но все-
таки... Подумайте, а что, если... Я чувствовал себя королевской 307 особой. Да, да. Во всяком случае, я увижу Самодержца, может, даже поговорю с ним! В королях есть нечто особенное, нечто величественное, возвышенное, недоступное. Вообще-то я не склонен восхи¬ щаться кем-либо (разве что только Фредриксоном), но коро¬ лем можно восхищаться, не роняя своего достоинства. И это приятно. Дочь Мюмлы тем временем бежала вприпрыжку по хол¬ мам, перелезала через каменные стены. — Послушай-ка, — сказал Юксаре, — для чего вы пона¬ строили эти стены? Вы запираете кого-нибудь внутри или запираетесь от кого-то снаружи? — Еще чего, да их просто так понастроили, — отвечала Дочь Мюмлы. — Подданным королевства нравится строить стены, потому что тогда можно брать с собой еду и устраивать пикник... Мой дядя по материнской линии построил стену в семнадцать километров! Вы бы удивились, если бы познако¬ мились с моим дядей, — весело продолжала она. — Он изучает все буквы и все слова слева направо и наоборот и носится с ними, пока точно не уверится, что хорошенько выучил их. А если слова очень длинные и заковыристые, то он изучает их целыми часами. — Например, такие, как «гарголозумдонтолог»! — подска¬ зал Юксаре. — Или «антифилифренсконсумция», — сказал я. — О-о-о! — воскликнула Дочь Мюмлы. — Возле таких длинных слов ему пришлось бы разбить палатку! По ночам он закутывается в свою длинную рыжую бороду. Одна по¬ ловина бороды — одеяло, а другая половина — матрац. Днем у него в бороде живут две маленькие белые мышки, им не приходится платить за квартиру, потому что они такие хоро¬ шенькие! — Прошу прощения, — сказал Шнырёк, — но мне кажется, что она опять нас дурачит. — Мои сестры и братья тоже так думают, — сказала Дочь Мюмлы. — Их у меня четырнадцать или пятнадцать, и все они думают то же самое. Я старшая из них и самая умная. Ну вот мы и пришли. Теперь скажите маме, что это вы зама¬ нили меня сюда. — А как она выглядит? — спросил Юксаре. — Она кругленькая,— ответила маленькая Дочь Мюмлы. — У нее все круглое снаружи и, наверное, внутри тоже.
Мы стояли перед высокой стеной из булыжника, ворота ее были увешаны гирляндами. А наверху висел плакат: САДОВЫЙ ПРАЗДНИК САМОДЕРЖЦА Вход свободный! Добро пожаловать! Добро пожаловать! Большое торжество по случаю нашего столетнего юбилея. Не пугайтесь, если случится что-нибудь удивительное! — А что случится? — спросил Клипдасс. — Что угодно, — ответила Дочь Мюмлы. — И это самое интересное. Мы вошли в сад. Он был дикий, заросший, какой-то не¬ брежно буйный. — Извините, а дикие звери здесь водятся? — спросил Шнырёк. — Гораздо хуже, — прошептала Дочь Мюмлы. — Пятьсот процентов гостей бесследно исчезает! Просто жуть. Ну, я по¬ шла. Привет! Мы осторожно последовали за ней. Дорога извивалась между густых кустов и была похожа на длинный зеленый туннель, наполненный таинственным полумраком... — Стойте! — воскликнул Фредриксон, навострив уши. Дорога обрывалась у пропасти. А внизу, в расселине (нет, об этом просто страшно говорить), висело и таращило на. нас глаза что-то мохнатое с длинными шевелящимися ногами — это был огромный паук. — Ш-ш-ш!.. Поглядим, злой ли он, — прошептал Юксаре и бросил вниз несколько маленьких камешков. Тогда паук замахал ногами, словно ветряная мельница крыльями, и за¬ вертел глазами (ведь они у него крепились на стерженьках). — Он искусственный! — заметил с изумле¬ нием Фредриксон. — Ноги из стальной спира¬ ли! Хорошо сделан. — Извините, но, по-моему, так шутить не годится, — сказал Шнырёк. — На свете и без того хватает действительно страшного и опас¬ ного!
— Ах, эти иностранцы! — вздохнул Фредриксон и пожал 309 плечами. Я был глубоко потрясен, не столько пауком, сколько вовсе не королевским поведением Самодержца. У следующего поворота тоже висел плакат. ТЕПЕРЬ-ТО УЖ ВЫ ИСПУГАЕТЕСЬ! — обещал он. «Как может король так ребячиться? — взволнованно по¬ думал я. — Это несолидно, в особенности, если королю сто лет! Ведь нужно дорожить восхищением своих подданных. Нужно внушать уважение!» Тут мы подошли к искусственному озеру и стали при¬ стально разглядывать его. У берега стояло несколько корабликов, украшенных фла¬ гами Самодержца. Над водой склонялись приветливые де¬ ревья. — Невероятно, — пробормотал Юксаре и забрался в ярко- красный кораблик с голубыми поручнями. Мы успели доплыть до середины озера, когда король уст¬ роил нам еще один сюрприз. Рядом с корабликом забила силь¬ ная струя воды, которая нас хорошенько окатила. Вполне по¬ нятно, что Шнырёк закричал от страха. Прежде чем мы до¬ плыли до берега, нас окатило еще четыре раза, а на берегу висел еще один плакат, утверждавший: ТЕПЕРЬ ВЫ ХОРОШЕНЬКО ПРОМОКЛИ! Я совершенно растерялся, мне было очень стыдно за ко¬ роля. — Странный садовый праздник, — пробормотал Фредрик¬ сон. — А мне он нравится! — воскликнул Юксаре. — Видно, этот Самодержец симпатичный. Он совсем не чванится! Я выразительно взглянул на Юксаре, но сдержался и не сказал ничего. Мостики, по которым нам предстояло перейти целую сис¬ тему каналов, были ломаные или коварно склеены из картона, здесь и там нам приходилось балансировать по гнилым ство¬ лам деревьев или по висячим мостикам из старых шнурков и обрывков веревки. Однако ничего особенного с нами не слу¬ чилось, не считая того, что Клипдассу пришлось постоять вниз
головой на илистой отмели, но это, судя по всему, только взбодрило его. Вдруг Юксаре воскликнул: — Ха-ха! На этот раз они нас не проведут. Он подошел к большому чучелу быка и похлопал его по морде. Можете себе представить наш ужас, когда бык, издав дикий рев, опустил рога (к счастью, обмотанные тряпкой) и с такой силой швырнул Юксаре, что тот, описав красивую дугу, упал на розовый куст. И тут мы, к нашей досаде, обнаружили, конечно, новый плакат, с триумфом сообщавший: ЭТОГО ВЫ НИКАК НЕ ОЖИДАЛИ! На этот раз я решил, что Самодержец был все же не лишен чувства юмора. Постепенно мы стали привыкать к сюрпризам. Мы брели все дальше и дальше по дремучему саду короля, пробирались сквозь густые заросли, всевозможные потайные укромные мес¬ течки, под водопадами и над пропастями с искусственными кострами. Однако король придумал для своих подданных не только западни и страшилища на стальных пружинах. Если хорошенько поискать под кустами, в расселинах и дуплах, можно было найти гнезда с раскрашенными и позолоченны¬ ми яйцами. На каждом яйце была красиво выведена цифра. Я нашел яйца 67, 14, 890, 223 и 27. Это была королевская лотерея Самодержца. Вообще-то я не люблю лотереи, потому что ужасно расстраиваюсь, если не выиграю, но искать яйца мне понравилось. Больше всех нашел Клипдасс, и нам стоило больших трудов уговорить его не есть их, а поберечь до раздачи выигрышей. Фредриксон занял почетное второе место, за ним шел я, а под конец — Юксаре, слишком ленивый, чтобы искать, и Шнырёк, который искал бессистемно и беспорядочно сновал вокруг. И тут мы нашли длинную пеструю ленту, привязанную бантиками к деревьям. Большой плакат сообщал нам: СЕЙЧАС ВАМ БУДЕТ УЖАСНО ВЕСЕЛО! Послышались радостные возгласы, выстрелы и музыка; по¬ среди сада веселье было в самом разгаре. — Я, пожалуй, останусь здесь и подожду вас, — опасливо сказал Клипдасс. — Похоже, там слишком шумно!
— Ладно, — сказал Фредриксон. — Только смотри не по- 311 теряйся. Мы остановились на краю большой зеленой лужайки, где собралась целая толпа подданных короля. Они катались с го¬ рок, кричали, пели, кидали друг в друга шарики-хлопушки и ели сахарную вату. Посреди поляны стояло круглое строение,
а на нем много белых лошадей с серебряной упряжью. Со¬ оружение крутилось, изнутри доносилась музыка, а на крыше развевались флажки. — Что это такое? — восхищенно воскликнул я. — Карусель, — ответил Фредриксон. — Я делал чертеж та¬ кой машины и показывал тебе, разве ты не помнишь? — Но чертеж выглядел совсем по-другому. Ведь здесь ло¬ шади, серебро, флажки и музыка. — И подшипники, — сказал Фредриксон. — Не угодно ли господам соку? — спросил рослый хемуль в нелепом переднике (я всегда говорил, что у хемулей абсо¬ лютно нет вкуса). Он налил нам по стакану сока и многозна¬ чительно сказал: — Вам нужно поздравить Самодержца. Се¬ годня ему исполняется сто лет! Со смешанным чувством взял я стакан и обратил свой взор на трон Самодержца. Король был весь сморщенный и вовсе не походил на меня. Что я испытывал при этом: разочарование, а может быть, облегчение? Момент, когда глядишь на трон, тор¬ жественный и важный. У каждого тролля должно быть то, на что он может смотреть снизу вверх (и, разумеется, то, на что он смотрит сверху вниз), то есть нечто, вызывающее благоговение и благородные чувства. И что же я увидел — короля с короной набекрень, цветами за ухом, короля, хлопавшего себя по колен¬ кам и так сильно отбивавшего ногой такт, что трон качался. У трона стояла туманная сирена, в которую король трубил каж¬ дый раз, когда хотел обратиться к кому-нибудь из подданных. Нужно ли говорить, что я был ужасно смущен и удручен. Когда туманная сирена наконец умолкла, Фредриксон сказал: — Имею честь поздравить. С первым столетием. Я тут же сделал салют хвостом и сказал не своим голосом: — Ваше величество Самодержец, позвольте пришельцу из дальних стран принести вам свои поздравления. Этот миг я запомню надолго! Король удивленно уставился на меня и захихикал. — Ваше здоровье! — воскликнул он. — Вы промокли? Что сказал бык? Не собираетесь ли вы утверждать, что никто из вас не свалился в бочку с сиропом? Ах, до чего же весело быть королем! Тут королю надоело говорить с нами, и он опять принялся трубить в туманную сирену. — Эй, верные мои люди! — закричал он. — Да пусть же кто-нибудь остановит эту карусель. Спешите все сюда. Сейчас будут раздавать выигрыши!
Карусели и качели остановились, и все сбежались к королю. — Семьсот один! — выкрикнул король. — У кого семьсот один? — У меня, — сказал Фредриксон. — Пожалуйста! Пользуйся на здоровье! — сказал Са¬ модержец и протянул ему прекрасную механическую пилу, точно такую, о какой Фредриксон давно мечтал. Король выкликал новые номера, подданные выстроились у трона длинной вереницей, смеясь и болтая. Все от мала до велика выиграли что-нибудь. Все, кроме меня. Юксаре и Шнырёк сложили свои выигрыши в ряд и приня¬ лись их тут же уничтожать, ведь это были, главным образом, шоколадные шарики, марципановые хемули и розы из сахарной ваты. А у Фредриксона на коленях лежала целая груда полезных и интересных вещей, большей частью это были инструменты. Под конец Самодержец сошел с трона и крикнул: — Дорогие мои! Дорогие мои бестолковые, шумливые, не¬ разумные подданные! Вы получили то, что вам больше всего подходит, и ничего другого вы не заслуживаете! Наша столет¬ няя мудрость подсказала Нам спрятать яйца в тайниках трех типов. Первые Мы устроили в таких местах, где легко спотк¬ нуться, для тех, кто носится без толку туда-сюда и вдобавок слишком ленив, чтобы искать, — и это выигрыши съедобные. Вторые — для тех, кто ищет спокойно, методично и рассуди¬ тельно. Это выигрыши, из которых можно что-нибудь смасте¬ рить. А для выигрышей третьего типа Мы выбрали тайники с фантазией. И эти выигрыши вовсе ни на что не годятся. Слушайте же, дорогие, неисправимые, неразумные подданные! Кто из вас искал яйца в самых причудливых тайниках: под камнями, в ручьях, в верхушках деревьев, в цветочных буто¬ нах, в собственных карманах или в муравейниках? Кто нашел яйца с номерами шестьдесят семь, четырнадцать, восемьсот девяносто, девятьсот девяносто девять, двести двадцать три и двадцать семь? — Я! — закричал я с такой силой, что невольно подпрыг¬ нул, и почувствовал, что краснею. И тут же послышался тоненький голосок: — Девятьсот девяносто девять! — Иди сюда, бедняга тролль, — сказал Самодержец. — Вот тут бесполезные призы фантазеру. Тебе они нравятся? — Ужасно нравятся, Ваше величество, — сказал я, задыха¬ ясь от волнения, и уставился, как зачарованный, на свои призы. Двадцать седьмой был определенно лучше всех — украшение
для гостиной: на подставке из коралла возвышался маленький трамвайчик из пенки. На передней платформе второго вагона был маленький футлярчик для английских булавок. Номер 67 выиграл мутовку для шампанского, украшенную гранатами. Кроме того, я выиграл зуб акулы, законсервированное колечко дыма и искусно украшенную ручку от шарманки. Можете ли вы понять, дорогие читатели, что я почти простил Самодержцу его недостаточно королевскую внешность и решил вдруг, что он все-таки довольно неплохой король? — А как же я? — воскликнула Дочь Мюмлы (ведь это, разумеется, ей достался выигрыш 999). — А тебе, Мюмлочка, я позволю поцеловать Нас в носик. Дочь Мюмлы вскарабкалась Самодержцу на колено и чмок¬ нула его в старый самодержавный нос, а народ в это время кричал «ура!», радуясь своим выигрышам.
Это был грандиозный садовый праздник. Когда стало смер¬ каться, в парке Сюрпризов повсюду зажглись цветные фона¬ рики, начались танцы, игры, шуточные схватки и состязания. Самодержец раздавал воздушные шары, открывал огромные бочки яблочного сока, повсюду горели костры и подданные варили суп и жарили колбасу. Слоняясь в толпе, я вдруг увидел большую мюмлу, кото¬ рая, казалось, вся состояла из шариков. Я подошел к ней, поклонился, извинился и спросил: — Вы случайно не Мюмла? — Она самая, — сказала Мюмла и засмеялась. — Надо же, как я объелась! Жаль, что тебе достались такие странные призы! — Странные? — воскликнул я. — Есть ли на свете что- нибудь лучше бесполезных призов фантазера? — И тут же вежливо добавил: — Разумеется, вашей дочери достался глав¬ ный приз. — Это делает честь нашей семье, — с гордостью согласи¬ лась Мюмла. — Значит, вы больше не сердитесь на нее? — спросил я. — Сержусь? — удивилась Мюмла. — За что? У меня нет времени сердиться. Восемнадцать, девятнадцать детей, всех их умыть, уложить, раздеть, одеть, высморкать, утешить и еще морра знает что! Нет, мой юный друг, мне некогда огорчаться! — И потом, у вас такой удивительный брат, — продолжал я. — Брат? — спросила Мюмла. — Да, дядя вашей дочери по материнской линии, — пояс¬ нил я. — Который спит, завернувшись в свою рыжую боро¬ ду (хорошо, что я еще не сказал ничего про крыс, живущих в его бороде). Тут Мюмла захохотала во все горло и сказала:
316 — Ну и дочка у меня! Она тебя обманула. Насколько мне известно, у нее вовсе нет никакого дяди по материнской ли¬ нии. Ну пока, я пойду кататься на карусели. И, забрав в охапку столько детей, сколько могло уместить¬ ся на ее мощных руках, Мюмла уселась в одну из красных карет, которую везла серая в яблоках лошадь. — Удивительная мюмла! — заметил Юксаре с искренним восхищением. Верхом на лошади сидел Шнырёк, и вид у него был очень странный. — Как дела? — спросил я. — Ты что такой невеселый! — Почему, — пробормотал Шнырёк, — я веселюсь изо всех сил. Только от этого кружения мне так худо... Как жалко! — А сколько раз ты кружился? — Не знаю, — жалобно сказал Шнырёк. — Много! Очень много! Извините, но я должен! Может, мне больше никогда не придется кататься на карусели... Ах, вот она опять начала кружиться! — Пора идти домой, — сказал Фредриксон. — Где король?
Самодержец увлеченно катался с горки, и мы незаметно ушли. Остался только один Юксаре. Он объяснил, что они с Мюмлой решили кататься на карусели до самого восхода солнца. На самом краю лужайки мы нашли Клипдасса; зарывшись в мох, он спал. — Привет! — сказал я. — Ты не собираешься получить свои выигрыши? — Выигрыши? — заморгал глазами Клипдасс. — Ведь ты нашел дюжину яиц. — Я их съел, — застенчиво сказал Клипдасс, — ведь мне нечего было делать, пока я вас ждал. Я долго думал о том, что выиграл Клипдасс и кто забрал вместо него его выигрыши. Может быть, Самодержец прибе¬ рег их до своего следующего столетия. Муми-папа перелистнул страницу и сказал: — Шестая глава. — Подождите немного, — попросил Снусмумрик. — Моему папе нравилась эта Мюмла? — Еще бы! — отвечал Муми-папа. — Они носились повсю¬ ду вдвоем и хохотали, когда надо и не надо. — Она нравилась ему больше, чем я? — спросил Снус¬ мумрик. — Но ведь тогда тебя еще не было, — ответил Муми-папа. Снусмумрик фыркнул. Он надвинул шляпу на уши и ус¬ тавился в окно. Взглянув на него, Муми-папа поднялся, подошел к угловому шкафу и долго рылся на верхней полке. Вернувшись, он поло¬ жил перед Снусмумриком длинный блестящий акулий зуб. — Я тебе его дарю, — сказал он. — Твоему папе он очень нравился. Снусмумрик взглянул на акулий зуб. — Хороший, — сказал он. — Я повешу его над своей кро¬ ватью. А папа сильно ушибся, когда бык швырнул его в тот розовый куст? — Да нет, — ответил Муми-папа. — Юксаре был мягкий, как кот, и потом, рога быка ведь были обвязаны тряпкой. — А что стало со всеми призами? — спросил Снифф. — Трамвайчик стоит в гостиной под зеркалом, а где остальные? — Так вот, шампанского у меня никогда не было, — задум¬ чиво сказал Муми-папа. — Поэтому мутовка до сих пор лежит в ящике кухонного стола. А колечко дыма с годами растаяло.
— А искусно украшенная ручка шарманки? — воскликнул Снифф. — Что ж, — сказал Муми-папа. — Если бы я знал, когда у тебя день рождения! Но твой папа так и не обзавелся ка¬ лендарем. — Но ведь у меня есть именины! — взмолился Снифф. — Хорошо, ты получишь в этот день загадочный подарок,— сказал Муми-папа. — Помолчите, я буду читать дальше. ШЕСТАЯ 1ША; в которой я основываю колонию и переживаю кризис, а также призываю привидение на остров Ужасов. Я надолго запомню утро, когда Фредриксон получил теле¬ грамму. Мы сидели в навигационной каюте «Морского оркестра» и пили кофе. — Я тоже хочу кофе, — сказал Клипдасс и стал пускать пузыри в свой стакан с молоком. — Ты еще маленький, — ласково пояснил Фредриксон. — Между прочим, через полчаса тебя с пакетботом отправят к маме. — Надо же! — спокойно сказал Клипдасс и продолжал пус¬ кать пузыри в молоко. — А я останусь у вас! — крикнула Дочь Мюмлы. — Пока не вырасту. Послушай, Фредриксон, ты не можешь изобрести что-нибудь такое, от чего мюмлы вырастают ужасно боль¬ шими? — С нас хватит и маленькой мюмлы. — Мама тоже так считает, — призналась она. — Знаете ли вы, что я появилась на свет в маленькой раковине, и когда мама нашла меня в своем аквариуме, я была не больше водя¬ ной блохи. — Вот ты и опять обманываешь нас, — сказал я. — Мне очень хорошо известно, что каждый появляется на свет из своей мамы, а сперва сидит в ней, как семечко в яблоке. И потом, мюмлу нельзя держать на борту — она приносит несчастье! — Ерунда, — беспечно возразила Дочь Мюмлы, отпивая еще один большой глоток кофе.
Мы привязали к хвосту Клипдасса бумажку с адресом и поцеловали его в мордочку. — Передай привет маме, — велел Фредриксон. — Да, и не грызи пакетбот. — Не буду, — радостно пообещал Клипдасс и отправился в путь, а Дочь Мюмлы пошла присмотреть, чтобы он благо¬ получно сел на пароход. Фредриксон расстелил на столе навигационной каюты карту мира, когда в дверь постучали и зычный голос сооб¬ щил: — Телеграмма! Телеграмма-молния Фредриксону! За дверью стоял рослый хемуль из королевской гвардии Самодержца. Фредриксон, сохраняя самообладание, надел ка¬ питанскую фуражку и с серьезным видом прочитал вслух: «Нашего сведения дошло фредриксон прирожденный изо¬ бретатель точка просим направить талант службу самодерж¬ цу восклицательный знак ответ срочно точка». — Извините меня, но этот король не шибко грамотен, — сказал Шнырёк, умевший читать только на своей кофейной банке (Maxwell House Coffe high grade one pound* и так далее. Коробка, ясное дело, была голубая). — В телеграмме-молнии предлоги никогда не пишутся, — объяснил Фредриксон,— Их некогда вставлять. Наоборот, это отличная телеграмма. Он достал щетку для волос, лежавшую за нактоузом, и принялся драть свои уши с такой силой, что пучки волос разлетались по всей навигационной каюте. — Можно я поставлю предлоги в твоей телеграмме? — спросил Шнырёк. Фредриксон не слушал его. Что-то бормоча, он стал чис¬ тить брюки. — Послушай-ка, — осторожно сказал я, — если ты будешь изобретать разные там штуки Самодержцу, мы не сможем плыть дальше, верно же? Фредриксон издал неопределенный звук. — А на изобретения понадобится долгое время, правда ведь? — продолжал я. Фредриксон ничего не ответил, и я в полном отчаянье воскликнул: — Ведь ты хочешь стать искателем приключений, правда? Но Фредриксон ответил: * Кофе «Максвэлл Хаус», высшее качество, один фунт (англ.).
320 — Я хочу быть изобретателем. Хочу изобрести летающий речной корабль. — А как же я? — спросил я. — Ты можешь вместе с остальными основать колонию, — дружелюбно сказал он и исчез. В тот же день Фредриксон, а вместе с ним и «Морской оркестр» поселились в парке Сюрпризов. На берегу одиноко осталась стоять одна лишь навигационная каюта. По приказу Самодержца речной пароход доставили на поляну развлече¬ ний и сделали из этого всего большой секрет, восторженные подданные короля с усердием построили вокруг парохода во¬ семь новых стен из булыжников. Множество телег доставили сюда инструменты — тонны ша¬ рикоподшипников и километры пружины из стальной проволо¬ ки. Фредриксон пообещал Самодержцу, что станет по вторни¬ кам и четвергам изобретать всякие забавные штуки — пугать подданных, а в прочие дни он был волен заниматься своим летающим речным пароходом. Обо всем этом я узнал позднее, но в ту минуту я чувство¬ вал себя одиноким и покинутым. Теперь я уже снова начал сомневаться в достоинствах Самодержца и не мог больше вос¬ хищаться королями. К тому же я понятия не имел, что озна¬ чает странное слово «колония». Вконец рассерженный, я от¬ правился к дому Мюмлы искать утешения. Дочь Мюмлы мыла младших братьев и сестер, поливая их водой из шланга.
— Привет! — сказала она. — У тебя такой вид, словно ты ел клюкву без сахара! — Я уже больше не искатель приключений, я собираюсь основать колонию, — мрачно ответил я. — Вот как, а что это такое? — спросила Дочь Мюмлы. — Сам не знаю, — пробормотал я. — Скорее всего что-то ужасно глупое. Думаю, что нужно уйти отсюда, я уйду с ха- тифнаттами, одинокий и вольный, как морской орел. — Тогда и я пойду с тобой, — заявила Дочь Мюмлы и опустила шланг. — Так ведь Фредриксон и ты — это большая разница, — сказал я тоном, который исказил мою мысль. — Да, конечно! — весело воскликнула она. — Мама! Где ты? Ну куда она опять подевалась? — Привет! — сказала Мюмла, и ее голова показалась над травинкой. — Ты всех вымыла? — Нет, только половину, — отвечала ей дочка. — Осталь¬ ные и так обойдутся. Вот этот тролль просит меня отправить¬ ся вместе с ним в кругосветное путешествие, мы улетим... одинокие, как синица! — Нет! Нет! — закричал я с вполне понятным беспокой¬ ством. — Я имел в виду совсем другое! — Как орланы-белохвосты, — поправилась Дочь Мюмлы. Мюмла удивленно воскликнула: — Что ты говоришь! Значит, ты не придешь к ужину? — Ах, мама, — ответила Дочь Мюмлы. — Когда ты в сле¬ дующий раз увидишь меня, я буду самая большая мюмла на свете! Так мы сейчас отправляемся? — Подумать хорошенько, так, пожалуй, уж лучше осно¬ вать колонию, — ответил я слабым голосом. — Прекрасно! — весело сказала она. — Теперь мы — коло¬ нисты! Посмотри-ка, мама, я настоящая колонистка, я пере¬ селяюсь из дома! Дорогие читатели, в ваших собственных интересах я про¬ шу вас, будьте осторожны с мюмлами. Их интересует все, а сами они никак не могут понять, что они интересуют далеко не всех. Итак, волею судьбы я основал колонию. Мы — Дочь Мюм¬ лы, Шнырёк, я и Юксаре — собрались в заброшенной нави¬ гационной каюте Фредриксона. — Ну вот, — сказала Дочь Мюмлы. — Я спросила маму, что такое колонисты, и она считает: это те, которые живут
очень близко друг от друга, потому что одиночество никому не нравится. А потом все начинают ссориться, но ведь это гораздо веселее, чем если ссориться не с кем. Мама предосте¬ регала меня. Ее слова были встречены неодобрительным молчанием. — Так что же, нам нужно сразу начать ссориться? — со страхом спросил Шнырёк. — Я терпеть не могу ссориться. Из¬ вините, но ведь ссориться ужасно неприятно! — Вовсе нет! — воскликнул Юксаре. — Колония — это мес¬ то, где живут в мире и спокойствии и как можно дальше друг от друга. Иногда случается что-нибудь необыкновенное, а по¬ том снова наступает мир и спокойствие... Можно, например, жить на яблоне. Песни и солнечный свет... Просыпаешься позд¬ но по утрам, вы понимаете... Никто не снует возле тебя и не твердит тебе, что надо, не откладывая, делать и то и это... Тут все делается само по себе! — А может все делаться само по себе? — спросил Шнырёк. — Ясное дело, — мечтательно сказал Юксаре. — Просто нуж¬ но оставить дела в покое. Апельсины растут, цветы распускают¬ ся, и время от времени рождаются на свет новые юксаре, что¬ бы есть апельсины и нюхать цветы. И каждому из них светит солнце. — Нет! Это все никакая не колония! — воскликнул я.— Я считаю, что колония — это свободное товарищество! Това¬ рищество, которое занимается чем-то романтическим и не¬ много страшноватым, тем, чем никто другой заняться не по¬ смеет. — Чем же это? — с интересом спросила Дочь Мюмлы. — Сами увидите, — загадочно отвечал я. — В следующую пятницу, в полночь! Вы сильно удивитесь! Шнырёк закричал «ура!», а Дочь Мюмлы захлопала. Но страшная правда заключалась в том, что я не имел ни малейшего понятия, чем мне удивить их в полночь в следую¬ щую пятницу. Мы начали с полной самостоятельности. Юксаре поселился на яблоне неподалеку от дома Мюмлы. Ее дочка заявила, что она будет спать каждую ночь на новом месте, чтобы чувствовать себя независимой, а Шнырёк про¬ должал жить в своей банке из-под кофе. Я не без грусти остался в навигационной каюте. Она сто¬ яла на одиноком утесе и была похожа, скорее всего, на вы¬ брошенный штормом обломок корабля. Я отчетливо помню,
как стоял и смотрел на старый ящик с инструментами, при¬ надлежащий Фредриксону, который хемули из гвардии Само¬ держца забраковали, решив, что он недостаточно хорош для придворного изобретателя. И тут я решил: «Именно сейчас мне нужно придумать что- нибудь не менее замечательное, чем изобретения Фредриксо¬ на. Как мне произвести впечатление на своих колонистов? Ведь они ждут, а скоро пятница, и к тому же я слишком много болтал о том, какой я талантливый...» На мгновение мне стало дурно, я смотрел на волны, бегу¬ щие одна за другой, и все время мысленно представлял себе, как Фредриксон без передышки все строит и строит, изобре¬ тает и изобретает, а обо мне и вовсе думать забыл. Мне было почти досадно, что я не родился, как хатифнатт, под неизвестными блуждающими звездами и не мог, как они, плыть и плыть к недосягаемому горизонту, молчаливый и равнодушный ко всему, и чтобы никто не ждал от меня ни¬ чего другого. В этом печальном настроении я пребывал до самого вече¬ ра. Наконец, устав от своего одиночества, я побрел по холмам туда, где подданные Самодержца продолжали строить свои дурацкие стены и устраивать пикники. Повсюду горели ма¬ ленькие костры, взлетали самодельные фейерверки, и поддан¬ ные кричали, как всегда, «ура!» своему королю. Проходя ми¬ мо банки Шнырька, я услышал, как он разговаривает с самим собой. Речь, как мне показалось, шла о форме какой-то пуго¬ вицы, круглой и в то же время продолговатой, если на нее посмотреть с определенной стороны. Юксаре спал у себя на дереве, а Дочь Мюмлы бегала где-то, чтобы показать своей маме, какая она самостоятельная. Глубоко ощущая Ненужность всего Сущего, я направился в парк Сюрпризов. Там царила полная тишина. Водопады не работали, лампочки не горели, карусель спала под большим коричневым покрывалом. Трон Самодержца был тоже накрыт покрывалом, а под троном стояла его туманная сирена. На земле повсюду валялись бумажки от конфет. И тут я услышал стук молотка. — Фредриксон! — закричал я. Но он не ответил и продолжал стучать молотком. Тогда я завел туманную сирену. Минуту спустя в темноте показались уши Фредриксона. — Я не могу показать тебе это, пока оно не будет готово,— сказал Фредриксон. — Ты пришел слишком рано.
— Я и не думаю глядеть на твое изобретение, — с обидой сказал я. — Мне просто хочется поговорить! — О чем же? — удивился он. Немного помолчав, я спросил: — Милый Фредриксон, а что делает вольный искатель приключений? — Что ему хочется, — ответил Фредриксон. — Что ты еще хотел сказать? Мне вообще-то немножко некогда. Приветливо помахав ушами, он скрылся в темноте. Вскоре я снова услышал, как он заколачивает гвозди. Всю обратную дорогу меня одолевали никчемные мысли, ни одна из кото¬ рых не могла стать идеей, и в первый раз мне не доставляло удовольствия думать о самом себе. Я погрузился в состояние глубокой печали, что случалось со мной в жизни и после, когда кто-нибудь делал что-нибудь лучше меня. Однако я нашел это новое чувство весьма интересным, догадываясь, что, несмотря ни на что, оно свидетельствует о моем таланте. Я заметил: когда я позволяю себе впасть в ме¬ ланхолию, вздыхать, уставясь в морскую даль, это доставляет мне своего рода удовольствие. Мне было ужасно жаль себя, а это так приятно. Пребывая в таком настроении, я с помощью инструментов Фредриксона рассеянно начал кое-что переделывать в нави¬ гационной каюте, используя выброшенные на берег обломки реек. Мне казалось, что дом слишком низенький. Эта печальная, но важная для моего развития неделя ми¬ новала. Я забивал гвозди и размышлял, пилил и размышлял, но ни одна гениальная идея не родилась в моей голове. Ночь на четверг была тихая и светлая. На небе сияла пол¬ ная луна. Все замерло. Даже подданным Самодержца надоело кричать «ура!» и пускать фейерверки. Я достроил лестницу, ведущую на верхний этаж, и сидел у окна, положив мордочку на лапы. Стояла такая тишина, что слышно было, как мохна¬ тые ночные бабочки чистят свои крылышки. И тут я увидел на песчаном берегу маленькое белое суще¬ ство. При первом взгляде я решил, что это хатифнатт. Но когда оно, скользя, приблизилось немного, шерсть у меня на затылке встала дыбом. Существо было прозрачное. Я отчет¬ ливо различал камни сквозь него, оно насквозь просвечивало и не имело тени! Если добавить, что оно было закутано во что-то, похожее на тончайшую белую занавеску, каждому ста¬ нет ясно, что это было привидение!
Я взволнованно поднялся. Заперта ли дверь внизу? Может быть, привидение может пройти сквозь нее... Куда мне девать¬ ся? Вот заскрипела наружная дверь. Холодный ветерок взмет¬ нулся вверх и подул мне в затылок. Теперь, вспоминая об этом, я не уверен, что испугался тогда, просто, наверное, решил быть как можно осторожнее. Поэтому я заполз под кровать и стал ждать. Чуть погодя лестница заскрипела. Один раз скрипнула, второй... Я знал, что у лестницы девять ступенек (эту лестницу было ужасно тяжело делать, она была винтовая). Итак, я сосчитал до де¬ вяти, потом стало совсем тихо, и я подумал: «Теперь оно сто¬ ит за дверью...» На этом Муми-папа закончил чтение и сделал эффектную паузу. — Снифф, — сказал он, — подкрути вверх фитиль кероси¬ новой лампы. Подумать только, когда я читаю про эту ночь с привидениями, лапы у меня становятся совершенно мок¬ рые!
— Кто-то что-то сказал? — пробормотал Снифф, проснув¬ шись. Папа Муми-тролля взглянул на Сниффа и сказал: — Да нет, ничего. Просто я читал свои мемуары. — Про привидение — это хорошо, — сказал Муми-тролль, который лежал, укрывшись одеялом до ушей. — Пусть оно будет. Но про печальное настроение, по-моему, лишнее. По¬ лучается слишком длинно. — Длинно? — обиженно воскликнул папа. — Что ты назы¬ ваешь длинным? В мемуарах должно быть описание печаль¬ ных чувств. Во всех мемуарах это есть. Я пережил кризис. — Что пережил? — удивился Снифф. — Мне было ужасно плохо, — сердито объяснил папа. — Я был так несчастлив, что даже не заметил, как построил двухэтажный дом! — А на яблоне Юксаре были яблоки? — спросил Снус¬ мумрик. — Нет, — отрезал папа и, поднявшись, захлопнул тетрадь в клеенчатой обложке. — Послушай, папа, — сказал Муми-тролль, — про это при¬ видение ужасно интересно. Но папа спустился в гостиную — бывшую навигационную каюту — и уставился на барометр-анероид, который по-преж¬ нему висел над комодом. Что тогда сказал Фредриксон, уви¬ дев дом Муми-папы? «Надо же, что ты смастерил! Надежная защита». А другие вовсе не заметили, что дом стал выше. Мо¬ жет, ему надо было сократить эту главу о чувствах? Может, она кажется глупой и вовсе не занимательной? Может, и вся книга глупая? — Никак ты сидишь здесь в темноте? — сказала Муми- мама, открывая кухонную дверь. Она была в кладовой и го¬ товила бутерброды. — Мне кажется, глава о переживаниях моей юности неле¬ пая, — сказал папа. — Ты говоришь про начало шестой главы? — спросила она. Папа что-то пробормотал. — Это одно из лучших мест во всей книге, — сказала Му¬ ми-мама. — У тебя получается гораздо правдивее, когда ты перестаешь хвастаться. Детишки слишком малы, чтобы по¬ нять это. Я принесла и для тебя бутерброд на ночь. Ну, пока. Она пошла наверх по лестнице. Лестница проскрипела точ¬ но как тогда, девять раз. Но эта лестница была прочнее, чем старая...
Папа съел бутерброд в темноте. Потом он тоже поднялся наверх, чтобы читать дальше Муми-троллю, Снусмумрику и Сниффу. Щель в дверях чуть-чуть расширилась, и маленький белый дымок влетел в комнату. Свернувшись клубком на коврике, он таращил два белых мигающих глаза — из своего укрытия под кроватью я это видел совершенно отчетливо. «Это в самом деле привидение», — сказал я себе (во вся¬ ком случае смотреть на него было не так страшно, как слу¬ шать скрип на лестнице). В комнате стало холодно, как во всех рассказах о привидениях, из всех углов сквозило, и при¬ видение вдруг чихнуло. Дорогие читатели, не знаю, как вы при этом почувствовали бы себя, но я с этой минуты начал относиться к нему с мень¬ шим уважением; я выполз из-под кровати (между прочим, привидение уже и так заметило меня) и вежливо сказал: — Будьте здоровы! — Сам будь здоров, — сердито ответило привидение. — При¬ зраки ущелий жалуются в эту мрачную злосчастную ночь! — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросил я. — В такую злосчастную ночь, — угрюмо продолжало при¬ видение, — скрипят забытые кости на морском берегу. — Чьи кости? — удивился я. — Забытые кости, — ответило привидение. — Бледно-жел- тый ужас скалит зубы над заклятым островом. Берегитесь, смертные, я вернусь в пятницу, тринадцатого сего месяца.
Тут привидение распрямилось и, бросив на меня устрашаю¬ щий взгляд, улетело через полураскрытую дверь, но прежде ударилось макушкой о притолоку и крикнуло: «Ой! Гоп-ля¬ ля!», потом скользнуло вниз по лестнице, вылетело на лунный свет и трижды взвыло, будто гиена. Но было уже слишком поздно, чтобы произвести впечатление. Я видел, как привидение растворилось в дымке тумана, плывущего над морем, и вдруг расхохотался. Теперь у меня был сюрприз для колонистов! Теперь я мог совершить такое, чего никто не посмел бы сделать! В пятницу, тринадцатого, незадолго до полуночи я повел ко¬ лонистов на берег моря. Был тихий и спокойный вечер. Я приго¬ товил на берегу скромный ужин: суп, хрустящие хлебцы и апель¬ синовый сок (на всех перекрестках стояли бочки с соком, и каж¬ дый мог наливать себе сколько хочет). На фарфоровой посуде я нарисовал черным велосипедным лаком скрещенные кости. — Ты мог бы взять у меня немножко красной краски,— сказал Шнырёк, — или желтой и голубой. Извините, конечно, но так было бы веселее. — Я и не собирался делать веселее, — сдержанно ответил я. — Сегодня ночью вы увидите здесь такие страшные вещи, что и представить себе нельзя. Будьте готовы ко всему. Юксаре сказал, глядя в тарелку: — По вкусу это напоминает уху. Какая это рыба? Плотва? — Морковь, — отрезал я. — Ешь давай. Ешь! Ты считаешь, что привидения — это что-то совсем обыкновенное? — А... Так вот оно что. Ты будешь рассказывать истории про привидения? — Я люблю слушать про привидения! — воскликнула Дочь Мюмлы. — Мама по вечерам всегда рассказывает нам страш¬ ные истории и под конец сама так пугается, что мы полночи ее успокаиваем. А с дядей моим по материнской линии бывает еще хуже. Один раз... — Я говорю совершенно серьезно, — перебил я ее серди¬ то. — Зачем рассказывать о привидениях?.. Да клянусь своим хвостом! Я покажу вам привидение! Настоящее! Что вы тогда скажете? — И я победоносно посмотрел на них. Дочь Мюмлы захлопала, а Шнырёк со слезами на глазах прошептал: — Миленький тролль, не надо! — Ну ради тебя я вызову очень маленькое привидение, — успокоил я его.
Юксаре перестал есть и уставился на меня с удивлением, я бы даже сказал — с восхищением! Я достиг цели: спас свою честь и свой авторитет! Но, дорогие читатели, вы можете пред¬ ставить себе волнение, охватившее меня перед тем, как часы пробили двенадцать. Вернется ли привидение? Будет ли оно достаточно устрашающим? А вдруг оно будет чихать, болтать всякую чепуху и испортит все впечатление? Типичная черта моего характера — любой ценой произво¬ дить впечатление на окружающих: вызывать восторг, состра¬ дание, страх или любые другие чувства, представляющие для меня интерес. Возможно, это происходит оттого, что в детстве меня никто не понимал. Однако, когда полночь приблизилась, я вскарабкался на утес, поднял мордочку к луне, принялся делать магические жесты лапами и издал вой, который должен был пронять всех до мозга костей. Иными словами, я вызывал привидение. Колонисты сидели как зачарованные, охваченные напря¬ женным ожиданием, лишь в ясных водянистых глазах Юкса¬ ре я увидел иронию и искорку недоверия. Я и сегодня чув¬ ствую глубокое удовлетворение тем, что произвел впечатле¬ ние на Юксаре. Ведь привидение явилось. Оно в самом деле было прозрачное, без тени, и тут же начало говорить о забы¬ тых костях и привидениях из ущелья. Шнырёк закричал и спрятал голову в песок. А Дочь Мюмлы подошла к привидению, протянула ему лапку и сказала:
— Привет! Как приятно увидеть настоящее привидение. Не хочешь ли попробовать нашего супу? Никогда не знаешь, какой номер могут выкинуть мюмлы! Конечно, привидение оскорбилось. Оно растерялось, съе¬ жилось, сморщилось и исчезло, превратившись в печальное колечко дыма. Юксаре начал смеяться, и я уверен, что при¬ видение слышало это. В общем, ночь была испорчена. Но колонистам пришлось дорого заплатить за свою непро¬ стительную бестактность. Последующую неделю просто труд¬ но описать. Никто из нас не мог спать по ночам. Привидение нашло железную цепь и звякало ею до четырех утра, нас будил крик совы, вой гиены, шаркающие шаги и стук в двери; мебель начала прыгать по комнате и ломаться. Колонисты были недовольны. — Убери свое привидение, — сказал Юксаре. — По ночам я хочу спать! — Никак не могу, — серьезно пояснил я. — Если привиде¬ ние вызовешь хоть раз, потом приходится его терпеть. — Шнырёк плачет, — упрекал меня Юксаре. — Привиде¬ ние нарисовало череп на банке из-под кофе и написало вни¬ зу: ЯД. — Какое ребячество, — ответил я. — И потом, Фредриксон рассердился. Твое привидение по¬ написало всякие угрозы на «Морском оркестре» и ворует его стальные пружинки! — В таком случае, — взволнованно воскликнул я, — нужно принимать какие-то меры! И немедленно! Я быстренько сочинил обращение и повесил его на двери навигационной каюты. Оно гласило: «Уважаемое привидение! По ряду причин в следующую пятницу перед заходом солнца состоится собрание привидений. Все жалобы принимаются во внимание. Королевская Вольная колония. Примечание: Никаких цепей с собой не брать». Я долго колебался, как подписать: Королевская колония или Вольная колония. Под конец решил написать и то и дру¬ гое. Это придавало подписи определенное равновесие. Ответное письмо, написанное красной краской на перга¬ менте (пергамент оказался старым дождевиком Фредриксо¬ на), было прибито к двери хлебным ножом Мюмлы-мамы.
«Роковой час настал, — писало мое милое привидение. — В пятницу, но ровно в полночь, в этом пустынном краю раздаст¬ ся одинокий вой собаки Смерти! Вы, тщеславные слизняки, за¬ ройтесь носами в землю, которая загудит от тяжелых шагов Невидимки, ибо ваша Судьба начертана кровью на стене Гробни¬ цы! Если я захочу, то все равно прихвачу с собой железную цепь. Привидение по прозвищу Страшила». — Ясно, — сказал Юксаре, — видно, ему нравится слово «судьба». — Ты давай не смейся на этот раз, — строго сказал я. — Вот так-то оно и бывает, когда ни к чему на свете не испы¬ тываешь уважения! Мы послали Шнырька пригласить Фредриксона на свида¬ ние с привидением! Конечно, я и сам мог бы пойти, но я помнил слова Фредриксона: «Я не могу показать тебе это, пока оно не будет готово. Ты пришел слишком рано. Мне немножко некогда». Он сказал это, как всегда, вежливо, но каким-то ужасно чужим голосом. Привидение явилось точно в двенадцать и известило о сво¬ ем приходе, трижды издав протяжный вой. — Я здесь! — заявило оно. — Трепещите, смертные, час от¬ мщения забытых костей настал! — Привет! Привет! — сказал Юксаре. — Что ты все воешь о каких-то старых костях? Чьи это кости? Почему ты само с ними не разберешься? Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал: — Приветствую тебя, призрак ущелий! Как поживаешь? Бледно-желтый ужас, оскалив зубы, глядит на заклятый берег. — Перестань меня передразнивать! — разозлилось приви¬ дение. — Эти слова позволено говорить одному мне! — Послушай-ка, — сказал Фредриксон, — дай нам спать спо¬ койно. Пугай кого-нибудь другого, ладно? — Да все другие уже привыкли ко мне, — угрюмо ответило привидение. — Даже дронт Эдвард больше не боится меня. — А я боюсь! — крикнул Шнырёк. — Я все еще боюсь! — Очень любезно с твоей стороны! — сказало привидение и поспешно добавило: — Заброшенный караван скелетов воет под ледяным желто-зеленым светом луны! — Дорогое привидение! — ласково сказал Фредриксон. — По-моему, у тебя нервы немного не в порядке. Давай догово¬ римся: ты обещаешь пугать кого-нибудь в другом месте, а я научу тебя, как можно пугать по-другому. Идет?
— Фредриксон здорово придумывает всякие страшные шту¬ ки! — воскликнула Дочь Мюмлы. — Ты даже представить себе не можешь, что можно сделать из фосфора и тонкой жести! Можно до смерти напугать дронта Эдварда! — И Самодержца, — добавил я. Привидение заколебалось. — Можешь заиметь свою собственную туманную сирену, — пообещал Фредриксон. — Умеешь делать фокус с просмолен¬ ными нитками? — Нет. А как это? — заинтересовалось привидение. — Берешь обыкновенные нитки потолще, — пояснил Фред¬ риксон, — не тоньше двадцатого номера. Привязываешь их к чьим-нибудь ногам. Спрячешься и натираешь нитки смолой... Вой поднимается страшный. — На мой дьявольский глаз, ты ужасно симпатичный! — воскликнуло привидение и, свернувшись клубочком, улеглось у ног Фредриксона. — Может, ты и скелет раздобудешь? Так ты говоришь — из тонкой жести? У меня она есть. А как это делается? До рассвета Фредриксон объяснял, как можно всех пугать, и чертил разные конструкции на песке. Ему явно нравилось это ребяческое занятие. Утром Фредриксон отправился обратно в парк Сюрпризов, а мое привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с присвоением почетного титула «Страх на острове Ужасов». — Послушай-ка, привидение, — сказал я. — Хочешь жить у меня в доме? Мне немного скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда по ночам бывает страшновато... — Клянусь адскими собаками, — начало привидение и ста¬ ло едва видимым от злости. Но сразу же успокоилось и ска¬ зало: — Да, пожалуйста, это очень любезно с твоей стороны. Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему было уютнее, выкрасил ящик в чер¬ ный цвет и украсил его бордюрчи¬ ком из скрещенных костей. На обе¬ денной миске я (к большому удо¬ вольствию Шнырька) написал: ЯД. — Ужасно уютно, — сказало при¬ видение. — Ничего, если я погремлю немножко в полночь? У меня это уже как бы вошло в привычку.
— Пожалуйста, греми, — ответил я, — только не дольше пяти минут, и не сломай трамвайчик из пенки! Он очень ценный. — Ну ладно, пять минут, — согласилось привидение. — Но за ночь летнего солнцестояния я не отвечаю. СбЛЬМАЯ ГЛАРА; в которой я описываю триумфальное открытие преображенного «Морского оркестра» и богатое приключениями экспериментальное погружение в морскую глубину. Вот и миновал день летнего солнцестояния (между про¬ чим, в этот день родилась младшая дочь Мюмлы-мамы — Мю. Ее имя значит «самая маленькая на свете»). Цветы рас¬ пустились, созрели яблоки, поспели и были съедены другие вкусные фрукты, и я, сам не зная, как это случилось, впал в опасную будничность. Дело зашло так далеко, что я даже посадил бархатцы на командирском мостике навигационной каюты и начал играть со Шнырьком и Самодержцем в пуго¬ вицы. Ничего необыкновенного не происходило. Мое привиде¬ ние сидело в углу возле кафельной печки и вязало шарф и чулки — весьма полезное занятие для привидения, у которого плохие нервы. Вначале ему в самом деле удавалось пугать подданных короля, и оно было вполне счастливо, но потом привидение заметило, что подданным нравится, когда их пу¬ гают, и перестало этим заниматься. Дочь Мюмлы выдумывала небылицы, одну увлекательнее другой, и ей каждый раз удавалось обмануть меня. Один раз она пустила слух, что дронт Эдвард нечаянно растоптал Само¬ держца! Я, к сожалению, привык всем верить и очень обижа¬ юсь, когда узнаю, что меня обманули и что надо мной насме¬ хаются. Когда я что-нибудь сильно преувеличиваю, я всегда сам в это верю! Иногда к нам на отмель являлся дронт Эдвард и по старой привычке ругал нас. Юксаре отвечал ему тем же. А вообще-то Юксаре был ужасным бездельником: ел да спал, загорал, хи¬ хикал вместе с Мюмлой-мамой и лазил по деревьям. Сначала он перелезал через каменные стены, но, когда узнал, что это
334 не запрещается, заниматься этим ему быстро надоело. Тем не менее он уверял, будто чувствует себя здесь отлично. Иногда я видел, как мимо проплывают хатифнатты, и после этого ходил грустный целый день. За это время я стал ужасно беспокойным, мне вдруг до смерти надоела эта благополучная однообразная жизнь и за¬ хотелось, так сказать, отчалить отсюда. И наконец такая возможность представилась. У дверей навигационной каюты появился Фредриксон, на голове у него была новенькая капитанская фуражка, на кото¬ рую он нацепил два позолоченных крылышка! Я бросился опрометью вниз по лестнице. — Привет, Фредриксон! — закричал я. — Ты заставил его летать?! Он помахал ушами и кивнул. — Ты рассказал об этом кому-нибудь? — спросил я. Серд¬ це у меня сильно колотилось. Он покачал головой. И в ту же секунду я снова стал искателем приключений, жажда приключений вернулась ко мне, я чувствовал себя боль¬ шим, сильным и красивым! Ведь Фредриксон пришел ко мне первому рассказать, что изобретение готово! Даже Самодержец еще не знал об этом. — Скорее! Скорее! — закричал я. — Давайте уклады¬ вать вещи! Я раздам свои бархатцы. Подарю свой дом! Ах, Фредриксон, меня просто распирает от всяких идей и ожи¬ даний! — Это хорошо, — сказал Фредриксон. — Но сначала будет торжественное открытие и экспериментальный полет. Мы же не можем допустить, чтобы король лишился праздника. Экспериментальный полет должен был начаться в тот же день. Преображенный речной пароход, накрытый красной тка¬ нью, стоял на помосте перед троном Самодержца. — Черное покрывало было бы куда наряднее, — заметило привидение и принялось вязать с таким остервенением, что нитки заскрипели. — Или кисея, серая, как полуночный ту¬ ман. Ну знаете, цвет ужаса. — Надо же такое болтать! — сказала Мюмла, которая при¬ шла сюда, прихватив с собой всех своих детей. — Здравствуй, дорогая дочка! Ты уже видела своих самых младших братцев и сестричку? — Милая мамочка, значит, у меня опять появились новень¬ кие братцы и сестрички? — спросила Дочь Мюмлы. — Скажи
им, что их старшая сестра — принцесса Королевской Вольной колонии — полетит вокруг луны на летающем речном па¬ роходе. Братцы шаркнули лапкой, а сестрички поклонились и ус¬ тавились на нее. Фредриксон залез под покрывало, чтобы проверить, все ли в порядке. — Что-то застряло в выхлопной трубе, — пробормотал он. — Юксаре! Поднимись на борт и пусти в ход большую щетку! Через минуту заработала большая щетка, и из выхлоп¬ ной трубы полилась какая-то каша и брызнула Фредриксо¬ ну в глаза. — Что за ерунда, — оторопел он. — Овсяная каша! Дети Мюмлы закричали от радости. — Извините, — сказал, чуть не плача, Шнырёк. — Я вылил остатки завтрака в чайник, а не в выхлопную трубу! — В чем дело? — недовольно спросил Самодержец. — Мо¬ жем Мы начинать Нашу торжественную речь или вы еще не готовы? — Да это все моя малышка Мю, — восторженно пояснила Мюмла. — Это же такое необыкновенное дитя! Вылить кашу в выхлопную трубу! Надо же такое придумать! — Успокойтесь, мадам, — довольно холодно сказал Фред¬ риксон. — Так Мы можем начинать или нет? — спросил король. — Начинайте, Ваше величество, — ответил я. Громко запищала туманная сирена, потом приблизился Добровольный оркестр хемулей, и Самодержец под ликую¬ щие крики собравшихся уселся на трон. Когда все замолчали, он сказал: — Наш бестолковый старый народ! Сейчас подходящий случай сказать несколько глубокомысленных слов. Взгляни¬ те на Фредриксона, Нашего Придворного Изобретателя. Он приготовил Нам самый большой сюрприз. Это нечто, предна¬ значенное для передвижения по земле, по воде и по воздуху. Задумайтесь над этой смелой идеей. Вот вы нюхаете табак в своих норах, что-то грызете, в чем-то роетесь, хлопочете не по делу и болтаете чепуху. А ведь Мы по-прежнему ожидаем от вас больших дел, Наши злосчастные, невезучие возлюблен¬ ные подданные. Постарайтесь придать немного блеска и сла¬ вы Нашим холмам, а если вам это не под силу, то прокричите, по крайней мере, «ура!» герою дня! Грянуло дружное «ура!» — да так, что земля задрожала.
Хемули заиграли Королевский праздничный вальс, и, осы¬ панный дождем роз и японских жемчужин, вперед вышел Фредриксон и дернул за шнур. Какое мгновенье! Покрывало медленно сползло с парохо¬ да. Перед нами была чужая, странная, крылатая металличес¬ кая машина! Мне стало ужасно грустно. Но тут я внезапно увидел нечто такое, что примирило меня с преображенным речным пароходом: на нем ярко-синей краской было выведе¬ но прежнее название — «Морской оркестр»! Добровольный оркестр хемулей грянул гимн Самодержцу, ну вы же его знаете, с припевом: «Теперь-то все вы удивились, ха-ха-ха!» Мюмла растрогалась до слез, Фредриксон надвинул фуражку на уши и поднялся на борт в сопровождении Коро¬ левской Вольной колонии (дождь роз и японских жемчужин продолжал сыпаться на нас), и тут же к пароходу кинулись дети Мюмлы. — Извините! — вдруг закричал Шнырёк и спрыгнул вниз со сходней. — Я не решаюсь! Подняться в воздух? Меня снова укачает! Он моментально нырнул в толпу и исчез. В то же мгновение машина вздрогнула и зарычала. Дверцы плотно захлопнулись, и «Морской оркестр» нерешительно за¬ ерзал взад и вперед на помосте. В следующую секунду он так сильно качнулся, что я упал навзничь.
Когда я робко глянул в окно, то увидел, что мы плывем над верхушками деревьев парка Сюрпризов. — Он летит! Летит! — закричал Юксаре. Я не нахожу слов, чтобы передать удивительное чувство, охватившее меня, когда мы парили над землей. Хотя я вполне доволен тем, так сказать, предначертанием, которое судьба оп¬ ределила мне, я вынужден признать, что летать мне не дано. В тот момент я внезапно ощутил себя легким и элегантным, как ласточка, все на свете заботы покинули меня, я был быстр, как молния, и непобедим. Прежде всего мне доставляло не¬ сказанное удовольствие смотреть вниз на тех, кто остался на земле или с испугом и восхищением пялился на меня. Это был прекрасный, но, к сожалению, короткий миг. «Морской оркестр», описав мягкую дугу, опустился вниз и, нацепив усы из белой пены, скользнул по морю у берега Самодержца. — Фредриксон! — закричал я. — Давай полетим! Он поглядел на меня невидящим взглядом, глаза у него были очень голубые, и весь он светился каким-то тайным торжеством. «Морской оркестр» погружался прямо в море. Пароход наполнился зеленым прозрачным светом, а за окнами иллюминаторов поплыли, кружась, стаи пузырьков. — Сейчас мы погибнем, — сказала малышка Мю. Я прижал нос к стеклу и глядел в море. «Морской ор¬ кестр» зажег гирлянду лампочек в средней части судна. Они испускали в темноте морской пучины слабый дрожащий свет. Я вздрогнул. Вокруг ничего, кроме зеленого мрака, мы плыли в вечной ночи и полной пустоте. Фредриксон вы¬ ключил мотор, и мы бесшумно заскользили вниз, опускаясь все ниже и ниже. Все молчали. Откровенно говоря, мы нем¬ ного испугались. У Фредриксона уши от радости стояли торчком. На нем была новенькая капитанская фуражка, украшенная двумя ма¬ ленькими серебряными плавниками. В этой невыносимой тишине я постепенно стал различать странный шепот, который становился все отчетливее и гром¬ че. Казалось, тысячи испуганных голосов шептали снова и снова одни и те же слова: «Морская собака, морская собака, морская собака...» Дорогие читатели, попробуйте произнести много раз: «Мор¬ ская собака» — предостерегающе и очень медленно, — вам ста¬ нет страшно!
Теперь мы могли различить множество маленьких теней, выплывших из темноты. Это были рыбы и морские змеи, и у каждой из них на голове был прикреплен фонарик. — Почему они не зажигают свои фонарики? — удивилась Мюмла. — Может, батарейки кончились, — сказала ее дочь. — Ма¬ ма, а кто такая морская собака? Рыбы подплывали вплотную к «Морскому оркестру» и с большим любопытством осматривали его и непрерывно по¬ вторяли два страшных слова. — Плохо дело, — сказал Юксаре. — У меня скверное пред¬ чувствие! Я нюхом чую, что они не осмеливаются зажечь лам¬ почки. Подумать только, запретить им зажигать лампочки, которые они несут на голове! — Может, это морская собака запретила им, — прошептала Дочь Мюмлы, сама не своя от любопытства. — У меня была тетка по материнской линии, которая никак не осмеливалась зажечь примус, а когда она все же решилась, все взлетело на воздух вместе с ней! — Сейчас мы сгорим, — сказала малышка Мю. Рыбы подплывали все ближе. Они плотной стеной обсту¬ пили «Морской оркестр» и таращили глаза на наши лам¬ почки. — Может быть, они что-то хотят нам сказать? — спро¬ сил я. Тогда Фредриксон включил свой беспроволочный слухо¬ вой аппарат. Сначала послышалось шипение, потом раздался тысячеголосый жалобный вой: — Морская собака! Она приближается, вот она все ближе и ближе... Погаси свет! Погаси свет! Тебя съедят... Сколько ватт у тебя, бедняга кит? — Да будет мрак, да будет мрак, — сказало одобрительно мое привидение. — Роковая ночь окутывает кладбище своим покрывалом, черные пустынные гавани ропщут. — Тише... — шикнул на него Фредриксон. — Я что-то слышу... Мы замерли. Откуда-то издалека доносилось слабое посту¬ кивание, словно пульс, нет, скорее, это были шаги, как будто кто-то приближался к нам большими пружинистыми прыж¬ ками. В один миг все рыбы исчезли. — Сейчас нас съедят, — пропищала малышка Мю. — Я, пожалуй, уложу малышей, — решила Мюмла. — Ну- ка быстро в постель!
Дети послушно встали в круг и стали помогать друг другу 339 расстегивать пуговицы на спине. — Посчитайте друг друга сами, — сказала мама. — Я сего¬ дня что-то немного не в себе.
340 — А ты нам почитаешь вслух? — закричали малыши. — Ну ладно, — согласилась Мюмла. — На чем мы в про¬ шлый раз остановились? Дети затрубили в один голос: — ...это... кровавое... дело... одноглазого... Боба... промол¬ вил... полицейский инспектор... Твигс... и... вытащил... трех¬ дюймовый... гвоздь... из... уха... убитого... это... должно быть... случилось. — Хорошо, хорошо, — сказала Мюмла. — Только давайте побыстрее... Странные звуки все нарастали. «Морской оркестр» беспо¬ койно качался, а слуховой аппарат шипел, как кошка. Я по¬ чувствовал, как шерсть у меня на затылке встала дыбом, и закричал: — Фредриксон! Погаси лампочки! Но прежде чем погас свет, мы успели мельком увидеть чу¬ довище. Морская собака была отвратительна — может быть, это нам показалось именно потому, что мы лишь мельком увидели ее. Но мое воображение нарисовало потом в темноте поистине что-то ужасное. Фредриксон включил мотор, но, очевидно, он был сильно взволнован и не мог управлять судном. Вместо того чтобы подниматься, «Морской оркестр» стремительно пошел вниз.
На дне он пустил в ход свои гусеничные ноги и пополз по песку. По нашим окнам скользили водоросли, будто что-то нащупывающие руки. Во мраке и тишине слышалось тяжелое дыхание собаки. Вот среди морской травы показалась серая тень. Ее желтые глаза испускали два луча, которые обшари¬ вали, словно прожекторы, борт нашего судна. — Все под одеяло! — скомандовала Мюмла своим детям. — И не высовывайтесь до тех пор, пока я не разрешу! В то же мгновение на корме послышался страшный хруст — морская собака принялась грызть руль. В ту же минуту огромная волна подняла и опрокинула «Морской оркестр» вверх тормашками. Водоросли стлались по дну, словно разлетающиеся волосы, а вода бурлила, как в котле. Нас швыряло из стороны в сторону. Дверцы шкафов распахнулись, оттуда вылетела посуда и все остальное: крупа, башмаки мюмлиных малышей, вязальные спицы привидения и, что самое неприятное, опрокинулась банка с табаком Юкса¬ ре. И все вещи в туче табака исполняли жуткий танец. И тут из морского мрака послышался вой, от которого встали дыбом шерстинки на хвосте у каждого из нас. Потом наступила тишина, леденящая кровь тишина. — Мне больше нравится летать, — откровенно заявила Мю¬ мла, — а не нырять. Интересно, сколько малышей у меня оста¬ лось? Посчитай их, милая доченька! Но едва Дочь Мюмлы начала считать, как громовой голос проревел: — Так вот вы где, морровы дети! Семьсот пещер в моей маленькой пещере! Никак вы думали, что сумеете скрыться
от меня на дне морском? От меня не спрячетесь! Не спря¬ четесь от того, кому вы всегда забываете сказать «до сви¬ дания»! — Кто это? — воскликнула Мюмла. — Отгадай до трех раз, — засмеялся Юксаре. Фредриксон включил свет, и тут дронт Эдвард сунул го¬ лову в воду и поглядел в иллюминатор на всю нашу компа¬ нию. Мы старались держаться как ни в чем не бывало и вдруг увидели, что в воде плавают клочья шерсти, обрывки хвоста и усов, какое-то месиво. Это было все, что осталось от мор¬ ской собаки. Дронт Эдвард раздавил ее всмятку. — Эвард! Дружище! — радостно закричал Фредриксон. — Этого мы никогда не забудем, — заявил я. — Ты спас нас в последнюю минуту! — Малыши, поцелуйте дядю! — воскликнула Мюмла, рас¬ троганная до слез. — О чем вы говорите? — удивился дронт Эдвард. — Дер¬ жите своих детей. Они еще вздумают залезть мне в уши. Вы становитесь все хуже и хуже! Скоро даже и съесть-то вас не захочется. Я чуть вконец не искалечил себе пальцы на ногах, пока разыскивал вас, а теперь вы пытаетесь улизнуть от от¬ ветственности и подхалимничаете! — Ты растоптал морскую собаку! — крикнул Юксаре. — Что ты говоришь! — воскликнул дронт Эдвард, подпры¬ гивая. — Опять я кого-то растоптал! Как раз сейчас, когда мне не на что устраивать похороны... Я тут ни при чем, поверьте мне! — И, вдруг разозлившись, закричал: — Между прочим, что это вы позволяете своим старым псам путаться у меня под ногами? Сами виноваты! И, глубоко оскорбленный, побрел от нас по воде. Сделав несколько шагов, он оглянулся и сказал: — Завтра утром я приду к вам выпить кофейку. И чтоб он был крепкий! И вдруг — еще один сюрприз — все морское дно осве¬ тилось. — Мы опять гори.ч - сказала малышка Мю. Но это огромные стаи рыб плыли к нам, сверкая множе¬ ством огней: зажженными карманными фонариками, судовы¬ ми и штормовыми фонарями, обычными лампочками нака¬ ливания и карбидными лампами, а у некоторых рыб возле каждого уха висели даже крошечные настенные лампы. И вся рыбья компания была вне себя от радости и благодар¬ ности.
Море, недавно такое мрачное, теперь светилось всеми цве¬ тами радуги, ковры из морской травы стали голубыми, и на них ярко выделялись фиолетовые, красные и ярко-желтые анемоны, и морские змеи стояли от радости на голове. Наше возвращение было триумфальным. Мы бороздили море вдоль и поперек — и мимо наших иллюминаторов про¬ плывали мириады морских звезд. Лишь с наступлением утра мы, вялые и сонные, подошли к острову Самодержца. ВОСЬМАЯ ГША; в которой я сообщаю обстоятельства свадьбы Шнырька, легкой лапой касаюсь своей драматической встречи с мамой Муми-тролля и под конец глубокомысленно завершаю свои мемуары. В десяти милях от берега мы заметили лодку, которая по¬ давала флагом сигнал бедствия. — Это, наверное, Самодержец! — воскликнул я. — Неужто там произошла революция в такую рань? (Это не похоже на его подданных.) — Революция? — спросил Фредриксон и прибавил ско¬ рость. — Как бы чего не случилось с моим племянником! — Как дела? — крикнула Мюмла, когда мы притормозили у королевской лодки. — Дела? — крикнул в ответ Самодержец. — Я хочу ска¬ зать, дела идут совсем не так, как надо. Вы немедленно долж¬ ны вернуться домой. — Наконец-то забытые кости воззвали к отмщению, — уг¬ рожающе пробурчало привидение. — Это все ваш маленький Шнырёк натворил, — сказал, отдуваясь, король и вскарабкался на борт. — Кто-нибудь, по¬ заботьтесь о лодке. Мы собственной персоной изволили от¬ правиться за вами, потому что вовсе не надеемся на Наших подданных. — А при чем здесь Шнырёк? — воскликнул Юксаре. — Да при том, — сказал король, — что Мы очень любим свадьбы, но пустить семь тысяч клипдассов и злую тетку Хе¬ мулихи на королевский праздник Мы не можем!
344 — А кто собирается жениться? — заинтересовалась Мюмла. — Мы ведь уже изволили сказать! Шнырёк! — ответил Самодержец. — Невероятно, — не поверил Фредриксон. — Да, да, да, женится прямо сейчас! — нервно утверждал Самодержец. — На зверюшке Сое (да прибавьте же вы ско¬ рости!). Они влюбились друг в друга с первого взгляда, об¬ менялись пуговицами, носились вдвоем как угорелые, дура¬ чились, а потом послали телеграмму своей тетке (хотя я слы¬ шал, что ее съели) и семи тысячам клипдассов и пригласили их на свадьбу. И Мы готовы съесть Нашу собственную коро¬ ну, если эти клипдассы не изгрызут и не перероют все коро¬ левство! — Может, это они тетку Хемулихи пригласили на свадь¬ бу? — спросил я, потрясенный. — Да, что-то вроде этого, — мрачно отвечал он. — Какая-то тетка, у которой половина носа, и к тому же она презлющая. Мы любим сюрпризы, но предпочитаем устраивать их сами. Мы приблизились к берегу. На самой оконечности мыса стоял в ожидании Шнырёк, а рядом с ним — зверюшка Сое. «Морской оркестр» причалил к берегу, и Фредриксон швырнул канаты нескольким поддан¬ ным, которые стояли и любовались нами. — Ну-у! — сказал он. — Извините! — воскликнул Шнырёк. — Но я женился. — А я вышла замуж! — прошептала Сое и поклонилась.
— Но ведь Мы велели вам подождать до обеда, — принял¬ ся сетовать Самодержец. — Теперь веселая свадьба не полу¬ чится! — Извините, но мы никак не могли ждать так долго, — сказал Шнырёк. — Мы так влюблены друг в друга! — Ах, дорогие мои! — закричала Мюмла и, всхлипывая, бросилась вниз по сходням. — Поздравляю! До чего же она хорошенькая, эта зверюшка Сое. Поздравьте их, дети, они по¬ женились! Но тут Снифф прервал чтение Муми-папы. Он резко под¬ нялся и сказал: — Стоп! — Папа читает нам про свою юность, — с упреком сказал Муми-тролль. — И про молодость моего папы, — подчеркнул Снифф с не¬ ожиданной важностью. — Я уже столько слышал про Шнырь¬ ка, но ни слова про зверюшку Сое! — А я и забыл про нее, — пробормотал Муми-папа. — Она попала в мою книгу только теперь... — Ты забыл про мою маму? — закричал Снифф. Дверь отворилась, и в спальню заглянула Муми-мама. — Вы не спите? — спросила она. — Мне показалось, кто-то звал маму. — Это я! — воскликнул Снифф и соскочил с кровати. — Подумать только! Твердят тебе все время про разных пап, пап, пап, а потом ты вдруг безо всякого предупреждения уз¬ наешь, что у тебя и мама тоже была! — Так ведь это вполне естественно, — удивилась Муми- мама. — Насколько я понимаю, у тебя была прекрасная мама с большой коллекцией пуговиц. Снифф строго взглянул на Муми-папу и сказал: — Правда? — У нее была масса пуговичных коллекций. И еще камни, ракушки, бусинки — все что угодно! И, между прочим, она была сюрпризом! Снифф задумался. — Если говорить о мамах, — сказал Снусмумрик, — так что было с этой Мюмлой? И у меня тоже была мама? — Конечно, — ответил Муми-папа. — И к тому же очень славная мама. — Тогда, значит, малышка Мю моя родственница? — удив¬ ленно воскликнул Снусмумрик.
— Ну ясное дело, ясное дело! — сказал папа. — Только не прерывай меня. Ведь это мои мемуары, а не справочник о родственницах! — Можно ему читать дальше? — спросил Муми-тролль. — Пусть читает, — сказали Снифф и Снусмумрик. — Спасибо! — с облегчением сказал папа и продолжал читать. Шнырёк и Сое получали подарки целый день. Под конец банка из-под кофе была наполнена, и тогда они принялись складывать пуговицы, камешки, ракушки, обивочные гвозди и прочее (что я не берусь перечесть) в одну кучу на скале. Шнырёк держал Сое за лапку и был сам не свой от сча¬ стья. — Ужасно приятно быть женатым, — сказал он. — Возможно, — ответил Фредриксон. — Однако послу¬ шай-ка, вам обязательно надо было приглашать тетку Хему¬ лихи? И клипдассов? — Извините, но ведь они расстроились бы, если бы им не удалось побывать на свадьбе, — сказал Шнырёк. — Да, но пригласить тетку, тетку! — закричал я. — Знаешь что, — ответил откровенно Шнырёк, — я не так уж сильно по ней соскучился! Но извини меня! Меня мучает совесть. Ведь это я пожелал тогда, чтобы кто-нибудь был так любезен и съел ее! — Гм, — заметил Фредриксон. — В этом что-то есть. Ко времени прихода пакетбота на холмах и берегах стол¬ пились подданные Самодержца. Его величество сидел под бал¬ дахином на троне, установленном на самом высоком холме, готовый подать знак Добровольному оркестру хемулей. Шнырёк и Сое сидели в свадебной лодке в виде лебедя. Все были очень взволнованы и обеспокоены, потому что весть о тетке Хемулихи и о ее нраве облетела всю страну. Кроме того, были все основания бояться, что клипдассы по¬ губят все государство и объедят лес в парке Сюрпризов. Од¬ нако никто ни слова не сказал об этом, ни слова новобрач¬ ным, которые тем временем со спокойной совестью обмени¬ вались пуговицами. — Как ты думаешь, можно ее напугать и выгнать отсюда с помощью фосфора или просмоленных ниток? — спросило мое привидение, которое сидело и вышивало черепа на грелке для чайника — подарок зверюшке Сое.
— Ее этим не проймешь, — мрачно сказал я. — Она опять примется всех воспитывать, — предсказал Юксаре. — Она может даже запретить нам залечь в спячку, когда наступит зима, и заставит ходить на лыжах. — А что значит ходить на лыжах? — спросила Дочь Мюмлы. — Передвигать ноги по замерзшим осадкам. — Еще чего не хватало! Какой ужас! — Видно, все мы скоро умрем, — сказала малышка Мю. В этот момент по толпе пронесся боязливый шепот — па¬ кетбот приближался. Добровольный оркестр хемулей грянул гимн «Да живет наш бестолковый народец!», и свадебный лебедь отчалил от берега. Несколько мюмлят от волнения плюхнулись в море, туманная сирена завыла, а Юксаре потерял самообладание и убежал. Мы увидели, что пакетбот пуст, и только тогда поняли, что семь тысяч клипдассов вряд ли могли на нем уместиться. С бе¬ регов раздались возгласы, выражавшие одновременно облегче¬ ние и разочарование. Один-единственный маленький клипдасс спрыгнул с лебедя, который быстро плыл к берегу. — Так как же теперь быть? — спросил Самодержец, ко¬ торый от нетерпения не мог усидеть на троне и прибежал на берег. — Всего один маленький клипдасс?! — Да это же наш старый знакомый! — воскликнул я. — И у него в лапках огромный пакет! — Стало быть, ее все же съели, — сказал Фредриксон. — Тихо! Тихо! Тихо! — крикнул король и покрутил ручку туманной сирены. — Дайте дорогу Клипдассу! Ведь он посол! Толпа расступилась и дала дорогу новобрачным и Клип¬ дассу, который застенчиво притрусил к нам и положил пакет на землю. Углы пакета были слегка обглоданы, но в целом он выглядел вполне прилично. — Ну-у-у? — спросил Самодержец. — Тетка Хемулихи просила передать привет... — сказал Клипдасс и стал беспокойно шарить по карманам своего вы¬ ходного костюмчика. Все запрыгали от нетерпения. — Да поторопись же ты, поторопись! — крикнул король. Наконец Клипдасс достал скомканное письмо и с важным видом заявил: — Тетка Хемулихи научила меня писать. Я знаю почти весь алфавит! Все буквы, кроме в, э и ё\ Она мне диктовала,
а я писал. Вот что она говорит. — Клипдасс перевел дух и начал с трудом читать: «Дорогие дети! С огромным сожалением, с чустом угрызения соести и не¬ исполненного долга пишу ти строчки. Я никак не могу при¬ ехать на ашу свадьбу, но надеюсь, меня простите за такой отратителъный поступок. Поерьте, я польщена и рада, что ы обо мне скучаете, я пролила реки слез от досады, что малыш Шнырек решил жениться. Не знаю, как ыразить благодар¬ ность за то, что ы спасли меня и не дали Морре меня съесть, и за то, что ы познакомили меня с очароательНыми клипдас- сами. Должна признаться, что мне с клипдассами ужасно хо¬ рошо, даже садебный пир не может ыманить нас из дома. Мы целыми днями играем оспитательные игры и мечтаем о полез¬ ной для здороья зиме с быстрым скольжением по снегу. Чтобы хоть немного обрадоать ас, посылаю садебный подарок, наде¬ юсь, он украсит кофейную банку Шнырька! Шестьсот деяносто деять приетов от клипдассов. С благодарностью и любоъю. Тетка Хемулихи». На холмах все замерло. — Что такое «отратительный»? — спросил я. — Ясное дело, отвратительный, — отвечал Клипдасс. — А тебе нравятся воспитательные игры? — осторожно спросил Фредриксон. — Ужасно нравятся! — сказал Клипдасс. Я сел, слегка ошарашенный. — Будь добр, разверни пакет! — крикнул Шнырёк. Клипдасс торжественно перегрыз веревочку, и все увидели фотографию тетки Хемулихи в полный рост: тетка Хемули¬ хи — королева клипдассов. — Нос у нее вовсе не съеден! — воскликнул Шнырёк. — Как я счастлив! Вот здорово! — Дорогой, взгляни на раму, — сказала Сое. Мы все взглянули на раму и ахнули. Она была из на¬ стоящего испанского золота с розами из топазов и хризоли¬ тов по углам. У самой фотографии шла полоска брильянтов (обратная сторона была украшена простенькой бирюзой). — Как ты думаешь, можно их отковырнуть? — поинтере¬ совалась Сое. — Конечно, можно! — восторженно крикнул Шнырёк. И как раз в эту минуту с залива донесся громовой голос:
— Ну! Семьсот пещер в моей маленькой конуре! Я знай 349 себе жду утреннего кофе, а ни один из вас и не думает удру¬ жить старому Эдварду! Прошло несколько дней после того, как Муми-папа расска¬ зал о свадьбе Шнырька. Папа сидел с семьей на веранде. Был ветреный сентябрьский вечер. Муми-мама сварила кофе, приго¬ товила бутерброды с сиропом и по-праздничному украсила дом. — Ну так что же?.. — с интересом спросила она. — Сегодня я закончил писать мемуары, — сказал папа. — За¬ ключение будет написано в сорок пять минут седьмого. Я имею в виду последнюю фразу,— вы сами решите, понравится ли вам она. — А там ничего не будет сказано о том, как ты бродяжни¬ чал с хатифнаттами? — спросил Снусмумрик. — Нет, — ответил папа. — Понимаешь, это будет поучи¬ тельная книга. — Потому-то и надо было об этом написать! — восклик¬ нул Снифф. — Ш-ш-ш... — сказала Муми-мама, — а я появлюсь где- нибудь в этой книге? — И при этом ужасно покраснела. Папа отпил три больших глотка из своего стаканчика и ответил: — Слушай меня внимательно, сынок, ведь в последнем от¬ рывке рассказывается о том, как я нашел твою маму. Тут он открыл книгу и стал читать. Наступила осень, и серые дожди надолго заволокли остров Самодержца густым туманом. Я был твердо уверен в том, что наш блистательный экспе¬ римент с «Морским оркестром» был только началом большо¬ го путешествия в огромный мир. Однако вышло иначе. Это приключение было вершиной в нашей жизни, самым замеча¬ тельным событием, но без продолжения. По возвращении домой, когда суматоха, связанная со свадьбой Шнырька, улеглась, Фредриксон начал совершенст¬ вовать свое изобретение. Одно изменял, другое пристраивал, прилаживал, шлифовал, чистил, красил то и дело, и под конец «Морской оркестр» стал походить на гостиную. Иногда Фредриксон устраивал прогулки с Самодержцем или Королевской Вольной колонией, но к обеду всегда воз¬ вращался. Я мечтал отправиться дальше, чахнул от тоски по большо¬ му миру, который ждал меня. Дождь лил все сильнее, и все
время находилась работа: то надо было чинить руль, электро¬ проводку или канатный люк, то что-нибудь переделывать. Пришло время штормов. Дом Мюмлы сдуло ветром, а ее старшая дочь простуди¬ лась, оттого что спала на дворе. Дождь накапал и в кофейную банку Шнырька. У одного меня был нормальный дом с хоро¬ шей печкой. Что мне оставалось делать? Разумеется, все они вскоре поселились у меня. Теперь мы жили одной семьей и вели самую обыкновенную жизнь, а мне от этого становилось все скучнее и скучнее. Не могу описать, как это скверно, когда твои друзья либо женятся, либо становятся королевскими изобретателями. Се¬ годня ты принадлежишь беспечной компании любителей при¬ ключений, готовых отправиться в путь, как только им наску¬ чит оставаться на одном месте. Отправляйся куда только за¬ хочешь, перед тобой карта всего мира... и вдруг путешествия перестают их интересовать. Им хочется жить в тепле. Они боятся дождя. Они начинают собирать вещи, которые никуда не поместить. Они говорят только о разных пустяках. Ни на что серьезное они уже решиться не могут. Раньше они при¬ лаживали парус, а теперь строгают полочки для фарфоровых безделушек. Ах, можно ли говорить об этом без слез! Хуже всего было то, что они заразили и меня своим на¬ строением: чем уютнее мне становилось сидеть с ними у ка¬ мина, тем труднее было стать свободным и смелым, как мор¬ ской орел. Вы понимаете меня, дорогие читатели? Я сидел взаперти, но все помыслы мои были о свободе, а за окном бушевал шторм и лил дождь. В тот особенно важный вечер, о котором я сейчас расска¬ жу, погода была прескверная. Крыша дрожала и скрипела, порывы юго-западного ветра рвали на части идущий из трубы дым, дождь сильно стучал по веранде (я переделал капитан¬ ский мостик в веранду и пристроил к ней перила с узором в виде сосновых шишек). — Мама! Ты почитаешь нам вслух? — попросили малыши Мюмлы, лежа в кроватках. — Конечно, почитаю, — ответила Мюмла, — на чем мы ос¬ тановились? — Полицейский... инспектор Твигс... медленно... подкрал¬ ся... ближе! — отбарабанили малыши. — Хорошо, — сказала их мама. — «Полицейский инспектор Твигс медленно подкрался ближе. Что это там блеснуло, дуло револьвера? Полный холодной решимости занести карающий
меч правосудия, он скользнул дальше, остановился и снова начал продвигаться вперед...» Я рассеянно слушал Мюмлу, ведь этот рассказ я знал почти наизусть. — Эта история мне нравится, — сказало привидение, вы¬ шивая узор на мешочке для гвоздей — скрещенные белые кости на черной фланели — и поглядывая на часы. Шнырёк сидел у каминного огня и держал Сое за лапку. Юксаре раскладывал пасьянс. Фредриксон лежал на животе и рассматривал картинки в книге «Путешествие по океану». В доме было тепло и уютно. Чем дольше я глядел на все это, тем беспокойнее становилось у меня на душе. По моим ногам забегали мурашки. Черные дребезжащие оконные стекла то и дело облизыва¬ ла морская пена. — Каково это плыть по морю в такую ночь... — мечтатель¬ но сказал я. — Восемь баллов. Если не больше, — подхватил Фредрик¬ сон и продолжал разглядывать волны на картинках. — Пойду погляжу, какая погода,— пробормотал я и выскользнул за дверь к подветренной стороне дома. С минуту я стоял неподвижно и прислушивался. Грозный шум волн наполнял мрак, окружавший меня. Я принюхался, при¬ жал уши и подался на наветренную сто¬ рону. Шторм, рыча, набросился на ме¬ ня, и я зажмурил глаза, чтобы не видеть неописуемо страшных сил, вырвавших¬ ся на свободу в осеннюю ночь. Лучше не думать о таких кошмарных вещах... % Впрочем, это был один из немногих случаев, когда я вовсе ни о чем не думал... Я знал лишь, что мне нужно спуститься . к берегу, к ревущим вол- нам, это было волшеб¬ ное предчувствие, какое в жизни часто приводит к удивительным резуль¬ татам. Луна вышла из-за ноч¬ ных туч, и в ее свете
мокрый песок засиял, как металл. Волны с грохотом бились о берег, словно строй белых драконов, которые, выпустив ког¬ ти, кидаются на берег, отступают со скрежетом назад, в тем¬ ноту, и снова возвращаются на берег. Я и сейчас содрогаюсь от этих воспоминаний! Что заставило меня наперекор ночи и холоду (а для муми- тролля нет ничего хуже холода) блуждать в эту знаменатель¬ ную ночь, которая послала маму Муми-тролля на наш ост¬ ров? (Ах, свобода, что это за удивительная вещь!) Уцепившись за дощечку, она плыла по волнам; ее то ки¬ дало, словно мяч, в залив, то уносило назад в море. Я ринулся на отмель, в воду, и закричал изо всех сил: — Я здесь! Вот она появилась снова. Она выпустила доску из лапок, и ее несло на гребне волны прямо ко мне. Не моргнув, смот¬ рел я на приближавшуюся ко мне черную стену. Через секун¬ ду потерпевшая была в моих объятиях. С неведомой мне ранее силой я крепко-накрепко уперся ногами в песчаное дно и выбрался на берег. Волны жадно хватали меня за хвост, а я шатался, упирался, боролся и, на-
конец, положил свою прекрасную ношу на берег, в безопасном 353 от жестокого моря месте. Ах, это было совсем не то что спасать Хемулиху! Ведь теперь это была муми-тролль, как и я сам, но еще красивее, чем я: маленькая троллиха, и я спас ее! Она села и закричала: — Где моя сумка? Спасите сумку! — Вы держите ее в своих лапках, — сказал я. — Ах, так она при мне! — воскликнула она. — Какая радость... Тут она открыла ее и, порывшись, извлекла из нее пудреницу. — По-моему, морская вода испортила пудру, — огорченно сказала она. — Неважно, вы и без нее прекрасны, — галантно заметил я. Она взглянула на меня — о, это был неописуемый взгляд! — и сильно покраснела. Позвольте мне остановиться на сем столь значительном рубеже моей бурной молодости, позвольте мне закончить свои мемуары на том, как мама Муми-тролля — самая пре¬ красная из всех муми-троллих — вошла в мою жизнь! После этого она ласковым и всепонимающим взглядом посмотрела на все мои ребячества, а я стал вести себя здраво и разумно, и вместе с тем жизнь моя утратила очарование дикой свобо¬ ды, которое и заставило меня писать мемуары. Все это было ужасно давно, но теперь, когда я оживил в памяти эти события, мне кажется, что такое могло бы слу¬ читься со мною снова, хотя уже на совершенно иной лад. Я откладываю в сторону перо, которым писал свои мемуары, твердо уверенный в том, что прекрасная пора приключений на¬ перекор всему не окончена (ведь это было бы довольно печально). Пусть каждый достойный уважения муми-тролль задума¬ ется над моими переживаниями, моим мужеством, здравым смыслом, моими добродетелями (а возможно, и над моими глупостями), — если он еще не принял решения набираться ума-разума из собственного опыта, переживая удивительные приключения и нелегкие испытания, какие выпадут на долю каждого молодого талантливого муми-тролля. На этом мемуары заканчиваются. Но за этим следует важный эпилог.
эпилог Муми-папа положил перо и молча окинул взглядом свою семью. — Молодец! — растроганно сказала Муми-мама. — Молодец, папа, — повторил Муми-тролль. — Теперь ты стал знаменитым. — Это почему же? — воскликнул, подскочив, папа. — Все станут читать твои мемуары и решат, что ты зна¬ менитый, — уверенно заявил Муми-тролль. Писатель весело помахал ушами. — Может статься! — сказал он. — Ну а потом, — крикнул Снифф, — что было потом? — Ах, потом... — папа сделал неуверенный жест, подразу¬ мевавший дом, семью, сад, Муми-дален и вообще все, что идет следом за молодостью. — Дорогие дети, — робко сказала Муми-мама, — потом на¬ чалось это... Внезапно веранда задрожала от порыва ветра. Хлынул дождь. — Каково-то плыть по морю в такую ночь, — пробормотал папа словно про себя. — Ну а мой папа как же? Юксаре? Что с ними сталось? И что было с мамой? — спросил Снусмумрик. — А со Шнырьком? — крикнул Снифф. — Куда ты дел моего единственного папу? Уже не говоря про его коллекцию пуговиц и про зверюшку Сое! На веранде наступила тишина. И тут, именно в нужный для всей этой истории момент, в дверь постучали. Раздались три сильных коротких стука. Муми-папа вскочил и закричал: — Кто там? Кто-то басом ответил: — Отвори! Ночь мокрая и холодная! Муми-папа широко распахнул дверь. — Фредриксон! — крикнул он. И на веранду действительно вошел Фредриксон, стряхнул с себя дождинки и сказал: — Привет! Привет! Не сразу мы вас нашли. — Ты ни капельки не постарел! — восторженно восклик¬ нул Муми-папа. — Ах, как замечательно! Ах, какая радость! Тут послышался глухой голос:
— В такую роковую ночь забы¬ тые кости стучат громче, чем когда- либо! — И из рюкзака Фредриксо- v на, приветливо улыбаясь, выползло привидение собственной персоной. — Добро пожаловать! — сказала Муми-мама. — Не хотите ли кофе? — Спасибо, спасибо, — ответил Фредриксон. — Ча¬ шечку мне и чашечку привидению. И еще несколько чашечек тем, кто еще за дверью! — А там еще кто-нибудь? — спросила Муми-мама. — Да, там родители пришли. Только они вроде бы стесняются. Снифф и Снусмумрик выбежали прямо под дождь, и там стояли их папы и мамы, они мерзли, но ужасно стеснялись, оттого что так долго не давали о себе знать. Там стоял Шнырёк и держал за лапку зверюшку Сое, а в больших чемоданах у них лежали обе коллекции пуговиц. Рядом стояли Юксаре с погасшей трубкой во рту, и растроганная до слез Мюмла-мама, и Дочь Мюм¬ лы, и тридцать четыре малыша Мюмлы и, конечно, ма¬ лышка Мю (которая нисколечко не подросла), и когда они все вместе поднялись на веранду, стало так тесно, что стены ее выгнулись наружу. Эту ночь невозможно описать! Такого количества вопросов, восклицаний, объятий, объяснений и чашек кофе еще не видела ни одна веранда,
а когда папа и мама Сниффа начали раскладывать пуговицы по сортам и тут же подарили сыну половину коллекции, под¬ нялась такая суматоха, что Мюмла собрала своих детей и стала прятать их по шкафам. — Тихо! — крикнул Фредриксон. — Завтра... — Завтра, — повторил Муми-папа с юношеским блеском в глазах. — Завтра мы снова отправляемся на поиски Приключе¬ ния! — крикнул Фредриксон. — Мы улетаем на «Морском ор¬ кестре»! Все вместе. Мамы, папы и дети! — Не завтра, а сегодня ночью! — воскликнул Муми- тролль. И туманной предрассветной ранью вся компания высыпа¬ ла в сад. На востоке небо посветлело в ожидании восхода солнца. А оно уже вот-вот должно было взойти, ночь конча¬ лась, и все было готово начаться сначала. Распахнулись новые ворота в Невероятное и Возможное, начался новый день, когда все может случиться, если ты ни¬ чего против этого не имеешь.
ОПАСНОЕ ЛЕТО
ТШАЯ ГШ/V О берестяном кораблике и огнедышащем вулкане Мама Муми-тролля сидела на крыльце, на самом солнце¬ пеке, и мастерила кораблик из бересты. «Насколько я помню, у галеаса два больших паруса сзади и несколько маленьких треугольных впереди, у бушприта», — думала она. Больше всего ей пришлось повозиться с рулем, а вот трюм получился легко и быстро. И маленькая крышка для люка, которую мама сделала из бересты, была точь-в-точь такой, как нужно. Крышка плотно закрыла отверстие, а ее тонкие края оказались вровень с палубой. «Теперь и шторм не страшен», — подумала про себя мама и с облегчением вздохнула. Рядом на ступеньках, поджав колени к груди, сидела Дочь Мюмлы и наблюдала, как Муми-мама укрепляет штаги'1' бу¬ лавочками из цветного стекла, а макушки мачт украшает красными флажками. — Кому достанется этот кораблик? — замирающим голо¬ сом спросила Дочь Мюмлы. — Муми-троллю, — ответила Муми-мама и стала искать в шкатулке подходящую цепочку для якоря. * Канат от верхней части мачты до носа, удерживающий мачту от па¬ дения назад.
362 — Не толкайся! — раздался тонюсенький голосок из шка¬ тулки. — Душка! — сказала Муми-мама Дочери Мюмлы. — Твоя сестричка снова в моей шкатулке. Там полно иголок, смотри, чтобы она не укололась. — Мю! — строго прикрикнула Дочь Мюмлы, пытаясь вы¬ тащить сестру из клубка шерсти. — Сейчас же вылезай! Но малышка Мю еще глубже зарылась в клубок, а потом и вовсе исчезла в нем. — Просто беда, что она уродилась такой маленькой, никог¬ да не знаешь, где она, — пожаловалась Дочь Мюмлы. — А ты не сделаешь берестяной кораблик и для нее? Тогда Мю сможет плавать в бочке с водой, и я по крайней мере не буду ее искать. Мама засмеялась и вытащила из сумки кусочек бересты. — Как ты думаешь, он выдержит малютку Мю? — спро¬ сила она. — Конечно, — ответила Дочь Мюмлы. — Но тебе придется сделать еще спасательный пояс из бересты. — Можно, я порежу нитки? — запищала Мю из шкатулки. — Сделай милость, — ответила Муми-мама. Она сидела и любовалась парусником, раздумывая, не за¬ была ли она сделать еще какую-нибудь деталь? Внезапно пря¬ мо на палубу кораблика, который мама держала в лапах, стал медленно опускаться большой клок черной сажи. — Фу-фу! — воскликнула, сдувая сажу, Муми-мама. Но в воздухе кружилось столько хлопьев сажи, что скоро Муми-мама запачкала себе мордочку. — Просто беда с этой огнедышащей горой! — вздохнула она и поднялась на ноги. — Огнедышащей горой? — удивилась малышка Мю и вы¬ сунулась из шкатулки. — Ну да, здесь поблизости есть гора, которая начала из¬ вергать огонь, — пояснила Муми-мама. — А теперь еще и са¬ жу. С тех пор как я вышла замуж, она молчала, а вот сейчас, стоило мне вывесить белье для просушки, расфыркалась, и все мое белье почернело... — Значит, скоро все сгорит! — радостно закричала Мю. — Сгорят все дома, сады, игрушки муми-троллей, их маленькие братики и сестрички! — Глупости говоришь! — добродушно сказала Муми-ма- ма, смахнув с мордочки сажу, и пошла искать Муми-тролля. У подножия холма, справа от того места, где между дере¬ вьями висел гамак папы Муми-тролля, находилось небольшое
болотце, наполненное прозрачно-рыжеватой водой. Мюмла 363 всегда утверждала, что посредине оно бездонное. Наверно, она была права. По краям болотца росли кустики с глянцевитыми широкими листьями, на которых отдыхали стрекозы и водяные пауки, а под водой с важным видом шныряли длинноногие козявки. Чуть глубже золотистым блеском светились лягуша¬ чьи глаза, а порой можно было видеть быстрые тени каких-то таинственных лягушачьих родичей, живших в самой глубине болотца, в иле. Муми-тролль, свернувшись клубочком на зеленовато-жел¬ том мху и осторожно поджав под себя хвост, лежал на своем обычном месте (вернее, на одном из них). Задумчиво и уми¬ ротворенно глядел он в воду, прислушиваясь к шороху стре¬ козиных крыльев и сонному жужжанию пчел. «Кораблик для меня, — думал он. — Он обязательно будет моим! Летом мама всегда мастерит берестяной кораблик то¬ му, кого больше всех любит. Правда, она иногда отдает ко¬ раблик кому-нибудь другому, чтобы никого не обидеть. Сей¬ час я загадаю: если этот водяной паук поплывет на восток —
шлюпки на кораблике не будет. Если же паук отправится на запад — мама сделает шлюпку, такую крохотную, что ее и в лапы будет страшно взять». Водяной паук лениво потащился на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слезы. Внезапно зашуршала трава, и среди ее метелок показалась Муми-мама. — Привет! — сказала она. — У меня для тебя кое-что есть. Она осторожно спустила парусник на воду. Он плавно и красиво закачался над своим зеркальным отражением и сразу же тронулся в путь, словно всегда только и делал, что плавал. И хотя Муми-тролль увидел, что мама забыла сделать шлюпку, он ласково потерся мордочкой о ее мордочку (ощу¬ щение было такое, будто прикасаешься к белому бархату) и сказал: — Такого хорошего кораблика у тебя еще никогда не по¬ лучалось! Они сидели рядышком на мху и смотрели, как парусник пересек болотце и причалил к маленькому листочку. Они слышали, как неподалеку от дома Дочь Мюмлы звала малышку Мю. — Мю! Мю! — кричала она. — Несносный ребенок! Мю-у- у-у! Приди только домой, я оттаскаю тебя за волосы! — Она снова где-то спряталась, — сказал Муми-тролль. — Помнишь, как мы нашли ее в твоей сумке? Муми-мама кивнула. Она сидела, свесив мордочку к зер¬ кальной глади воды, и рассматривала дно. — Там что-то блестит, — сказала она. — Твой золотой браслет, — ответил Муми-тролль. — Или браслет фрёкен Снорк. Хорошо я придумал? — Очень! — ответила мама. — Теперь мы всегда будем хранить наши украшения в прозрачно-рыжеватой воде. Там они кажутся куда красивей. Дочь Мюмлы стояла на крыльце и охрипшим го¬ лосом все еще звала сестренку. Она знала, что малыш¬ ка Мю сидит в одном из своих многочисленных тай¬ ничков и хихикает. «Ей бы выманить меня отсюда с помощью меда, — думала Мю, посмеиваясь, — и отколотить хорошенько, когда вылезу!» — Послушай-ка, Дочь Мюмлы! — закричал Муми- папа со своей качалки. — Если ты будешь так кричать, она никогда не придет.
— Я кричу только для очистки совести, — деловито по¬ яснила Дочь Мюмлы. — Когда мама уезжала, она сказала: «Я оставляю на тебя младшую сестру. Если ты не сможешь воспитать ее, никто другой этого не сделает. Я-то отступи¬ лась от нее с самого дня ее рождения». — Ну, тогда понятно, — сказал Муми-папа. — Ори себе на здоровье, коли тебе так спокойнее. Он взял со стола кусочек испеченного к завтраку кекса, осторожно огляделся по сторонам и обмакнул кекс в кувшин¬ чик со сливками. Стол был накрыт на пятерых, а шестая тарелочка стояла под столиком на веранде, так как Дочь Мюмлы говорила, что там она чувствует себя свободнее. Тарелочка Мю была, разумеется, совсем крохотной и пря¬ талась в тени цветочной вазы посреди стола. Тут показалась Муми-мама. Она бежала со всех ног по садовой дорожке. — Не торопись, милая, — сказал ей папа. — Мы уже поели прямо в кладовке. На веранде мама перевела дух и посмотрела на накрытый стол. Скатерть почернела от копоти. — Охо-хо-хо, — простонала мама. — Ну и жара! А сажи-то сколько! Ох уж эта Огнедышащая гора! — Будь гора чуть поближе, мы по крайней мере сдела¬ ли бы пресс-папье из настоящей лавы, — мечтательно сказал папа. И в самом деле — было жарко. Муми-тролль по-прежнему лежал на мшистом бережке бо¬ лотца и глядел на небо. Оно было совсем белое, похожее на серебряную пластинку. Он слышал, как внизу у моря пере¬ кликались морские птицы. «Будет гроза», — сонно подумал Муми-тролль и вылез из мха. Как всегда перед переменой погоды, небо озарялось уди¬ вительными сполохами. Он начал тосковать по Снусмум- рику. Снусмумрик был его лучшим другом. Конечно, ему еще страшно нравилась фрёкен Снорк, но дружба с девочкой — это ведь совсем другое. Снусмумрик был на редкость невозмутимым и очень много знал, однако никогда не выставлял это напоказ. Лишь иногда рассказывал о своих путешествиях, и тогда его собеседник ис¬ пытывал чувство гордости, словно сам совершил их втайне
вместе со Снусмумриком. Когда выпадал снег, Муми-тролль погружался вместе со всеми в зимнюю спячку, а Снусмумрик отправлялся странствовать на юг и возвращался в долину Муми-дален лишь следующей весной. Но этой весной он не вернулся. Муми-тролль все время, как только проснулся от зимней спячки, ждал его, хотя другим ничего не говорил. Когда над долиной появились стаи птиц, а снег, нанесенный с севера, растаял, Муми-тролль заволновался. Никогда еще Снусмум¬ рик так не задерживался в пути. Наступило лето, и место у реки, где всегда разбивал свою палатку Снусмумрик, заросло зеленой травой, словно там никто никогда не жил. Муми-тролль все еще ждал его, но уже не так терпеливо. Устав от ожидания, он мысленно осыпал Снусмумрика упре¬ ками. Однажды фрёкен Снорк завела за обедом разговор о Снус- мумрике. — Как долго его нет в этом году, — сказала она удив¬ ленно. — Откуда ты знаешь, может, он вовсе не придет, — сказала Дочь Мюмлы. — Наверняка его проглотила Морра! — закричала малыш¬ ка Мю. — Или он свалился в пещеру и разбился в лепешку! — Тише, тише, — одернула ее Муми-мама. — Снусмумрик не пропадет! «Кто его знает, — думал Муми-тролль, медленно прогулива¬ ясь по берегу реки. — Существуют же на свете морры и поли¬ цейские. И еще пропасти, куда можно свалиться. Можно за¬ мерзнуть, взлететь на воздух. В мире много опасностей. Там никому нет дела до тебя и никому не интересно знать, что ты любишь и чего боишься. А Снусмумрик в старой зеленой шля¬ пе ходит по белу свету... И еще есть сторож в парке, его закля¬ тый враг, опасный-преопасный...»
Муми-тролль остановился на мосту и мрачно стал смот¬ реть на воду. Тут чья-то лапка легко коснулась его плеча. Он вздрогнул и резко обернулся. — А, это ты, — сказал он. — Мне очень грустно, — промолвила фрёкен Снорк и с мольбой взглянула на него из-под челки. Венок из фиалок обвивал ушки фрёкен Снорк. Она все утро проскучала. Но Муми-тролль в ответ лишь буркнул что- то неопределенное. — Поиграем? — предложила фрёкен Снорк. — Представь себе, что я писаная красавица и ты похищаешь меня. — Я что-то не в настроении, — ответил Муми-тролль. Ушки фрёкен Снорк поникли. Тогда он быстро потерся мордочкой о ее мордочку и сказал: — Незачем представлять, ведь ты и в самом деле писаная красавица. Лучше я похищу тебя завтра. Июньский день подходил к концу, спускались сумерки. Но жара не спадала. В сухом, горячем воздухе летала копоть. Семья муми-трол¬ лей сникла, притихла, никому не хотелось говорить. Муми- мама решила, что они будут спать в саду. Она приготовила всем постельки в уютных уголках тут и там и у каждой по¬ ставила по маленькому ночнику, чтобы никто не чувствовал себя одиноко. Муми-тролль и фрёкен Снорк свернулись клубочком под кустами жасмина. Но сон не шел. Ночь была необычная, зловеще тихая. — Как душно! — жаловалась фрёкен Снорк. — Я верчусь с боку на бок, простыня сбилась, и скоро я стану думать о разных грустных вещах. — И мне тоже не спится, — ответил Муми-тролль. Он сел и посмотрел в сад. Казалось, все спали, и ночники безмятежно светились у постелей. Внезапно кусты жасмина задрожали. — Ты видел? — спросила фрёкен Снорк. — Теперь все снова спокойно, — ответил Муми-тролль. В тот же миг ночник опрокинулся в траву. Цветы вздрог¬ нули, и чуть заметная трещина медленно поползла по земле. Она все ползла-ползла и наконец исчезла под матрасом. А вы¬ нырнув из-под матраса, стала шире. В нее посыпались земля и песок, и тут же зубная щетка Муми-тролля скатилась пря¬ мо в темную впадину.
368 — Щетка совсем новая! — закричал Муми-тролль. — Ты видишь ее? Он сунул было мордочку в трещину, стараясь рассмот¬ реть щетку. И в тот же миг земля, слегка чмокнув, сомкну¬ лась над ней. — Она ведь совсем новая, — удивленно повторил Муми- тролль. — Синяя. — Хуже было бы, если бы застрял твой хвост! — утешила Муми-тролля фрёкен Снорк. — Тогда бы ты просидел здесь всю жизнь! Муми-тролль тотчас поднялся. — Идем, — позвал он. — Будем спать на веранде! Перед домом стоял Муми-папа и водил мордой, принюхи¬ ваясь. Из сада доносились тревожные звуки, взлетали стаи птиц, шелестела трава под лапками убегающих лесных зверю¬ шек. Малышка Мю высунула головку из подсолнечника, кото¬ рый рос возле крыльца, и восторженно закричала: — Сейчас как грохнет! Внезапно под ногами у них раздался негромкий гул. Они услышали, как попадали в кухне кастрюли. — Уже пора завтракать? — спросонок закричала мама. — Что случилось?
— Ничего, моя дорогая, — успокоил ее папа. — Это всего лишь Огнедышащая гора шевелится. (Подумать только, сколь¬ ко можно понаделать теперь пресс-папье из лавы...) Теперь проснулась и Дочь Мюмлы. Все стояли на веранде, облокотившись на перила и вглядываясь в темноту. — А где эта гора? — спросил Муми-тролль. — На маленьком островке, — ответил папа. — Это такой маленький черный островок, где ничего не растет. — А не кажется ли тебе, что это чуть-чуть опасно? — про¬ шептал Муми-тролль и сунул свою лапку в папину. — Охо-хо, — ласково протянул папа. — И вправду, чуточ¬ ку опасно. Муми-тролль согласно кивнул. И тут они услышали страшный грохот. Он шел со сто¬ роны моря. Сначала послышался рокот, который становил¬ ся все сильнее и наконец перешел в рев. Средь белой ночи они увидели, как что-то невероятно огромное взметнулось над верхушками деревьев. Оно вздымалось все выше и вы¬ ше, а на самой верхушке красовался белый шипящий гре¬ бень — Пойдемте-ка в гостиную, — сказала Муми-мама. Едва они перетащили хвосты за порог, как шипящий вод¬ ный поток подкатил к долине Муми-дален, и все потонуло в сплошной кромешной тьме. Дом закачался, но устоял, потому что это был очень прочный дом. Гостиную начало заливать водой, и мебель поплыла. Тогда вся семья перебралась на самый верхний этаж и уселась там, выжидая, пока не стихнет буря. — Такой погодки я с детства не припомню, — возбужденно сказал папа и зажег свечу. Ночь была тревожная, что-то грохотало и трещало за сте¬ нами, и тяжелые волны стучались в окна. Муми-мама рассеянно уселась в кресло-качалку и приня¬ лась раскачиваться взад и вперед. — Это что, конец света? — полюбопытствовала малыш¬ ка Мю. — Ничего подобного, — ответила Дочь Мюмлы. — Но все- таки попытайся вести себя хорошо, если, конечно, успеешь, а то мы все, наверное, скоро очутимся на небесах. — На небесах? — переспросила Мю. — А зачем нам на не¬ беса? И как мы оттуда спустимся? Что-то тяжелое ударило в дом, и огонек свечки заколе¬ бался.
— Мамочка! — прошептал Муми-тролль. — Что, мой любимый? — Я забыл берестяной кораблик возле болотца. — Ничего с ним не случится, — ответила мама. Вдруг она перестала раскачиваться в кресле и воскликнула: — Как же это я так оплошала!
— Что такое? — вздрогнув, спросила фрёкен Снорк. — Шлюпка, — сказала мама. — Я совсем про шлюпку за¬ была. Мне все время казалось: я забыла что-то важное. — Сейчас шлюпочка находится на уровне печной вьюш¬ ки, — объявил Муми-папа. Он постоянно бегал вниз в гостиную и измерял уровень воды. Они смотрели на лестницу, ведущую в гостиную, и ду¬ мали о тех вещах, которые может испортить вода. — Кто-нибудь убрал гамак? — вдруг спросил папа. Но никто не подумал о гамаке. — Ну и отлично, — сказал папа. — Гамак был такой некра¬ сивый. Волны, плескавшиеся за стенами дома, убаюкивали их. Один за другим они сворачивались клубочками на полу и засыпали. Но прежде чем погасить свечу, папа поста¬ вил будильник на семь часов утра, потому что ему было очень любопытно узнать, что же произошло там, за стенами дома. завтрак Но вот начало рассветать. На горизонте появилась узкая полоска, которая долго тлела, словно не решалась подняться выше. Установилась тихая прекрасная погода. В суматошной круговерти волны окатывали все новые и новые берега, те, которые раньше никогда не омывались мо¬ рем. Огнедышащая гора, виновница всего происшедшего, уго¬ монилась. Она тяжело и устало вздыхала, время от времени выдувая в небо остатки золы. В семь часов утра зазвенел будильник. Семья муми-троллей тотчас проснулась и бросилась к окну. Малышку Мю поставили на подоконник, а Дочь Мюмлы дер¬ жала ее за платье, чтобы она не вывалилась в окно. Весь мир изменился. Не стало жасмина и сирени, не стало моста и целой реки. Лишь часть дровяного сарая возвышалась над водой. Какая-то продрогшая компания, видимо лесных жителей, судорожно цеплялась за конек крыши. О том, как ныряют, чтобы раздобыть
Деревья росли прямо из воды, цепи гор, окружавшие Му- ми-дален, распались на множество каменных островков. — Мне больше нравилось, как было раньше, — сказала Му¬ ми-мама. Она жмурилась от солнца, которое все-таки выкати¬ лось, несмотря на все эти бедствия, красное и огромное, как луна в конце лета. — И утреннего кофе тоже нет, — сказал Муми-папа. Мама посмотрела в сторону крыльца, ведущего в гости¬ ную. Крыльца не было, оно скрылось в беспокойной воде. Она подумала о своей кухне. Ей вспомнился навесной шкаф¬ чик, где хранилась банка с кофе. Однако она засомневалась, удастся ли ей попасть в свою кухню. Мысли мамы все время возвращались к этому шкафчику. — Давай я нырну за банкой с кофе? — предложил Муми- тролль, думавший всегда точь-в-точь как мама. — Но ты же не сможешь надолго задержать дыхание, детка, — озабоченно сказала мама. Муми-папа посмотрел на них. — Я часто думал, — сказал он, — что неплохо бы когда-ни¬ будь взглянуть на свои комнаты с потолка, вместо того чтобы смотреть на них с пола. — Ты так думал? — восхищенно спросил Муми-тролль. Папа кивнул. Он скрылся в своей комнате и вскоре вер¬ нулся со сверлом и пилой. Все обступили его и с интересом наблюдали, как он работает.
Правда, Муми-папа думал, что страшновато пилить свой собственный пол, даже если ты при этом испытываешь чув¬ ство глубокого удовлетворения. Вскоре Муми-маме удалось впервые поглядеть на свою кухню сверху. Словно зачарованная, уставилась она в глубину слабо освещенного изумрудного аквариума. На самом дне она с трудом разглядела плиту, мойку и мусорное ведро. А все стулья и стол плавали по кругу под самым потолком. — Ужас как весело, — сказала мама и расхохоталась. Она просто падала от хохота, так что ее усадили в кресло- качалку. Вот до чего смешно смотреть на свою кухню сверху. — Хорошо еще, что я выбросила мусор из ведра, — сказала она, вытерев глаза. — И забыла принести дров! — Мама, можно я нырну? — сказал Муми-тролль. — Не разрешайте ему, милая, добрая Муми-мама, — в стра¬ хе умоляла фрёкен Снорк. — Нет, почему же, — ответила мама. — Если ему интерес¬ но, пусть ныряет. Муми-тролль какое-то мгновение стоял молча, стараясь дышать как можно ровнее, а потом нырнул в кухню. Он подплыл к буфету и открыл дверцу. Вода в нем была белой от молока, в котором кое-где плавали островки брус¬ ничного варенья. Несколько караваев белого хлеба проплы¬ ли мимо в сопровождении целой флотилии макарон. Муми- тролль поймал масленку, схватил, проплывая мимо, каравай белого хлеба и обогнул шкафчик, где хранилась банка кофе. Затем он вынырнул и перевел дыхание. — Нет, вы только посмотрите! Оказывается, я все-таки за¬ крыла крышку банки! — весело вскричала мама. — Какая удач¬ ная вылазка! А ты не можешь еще прихватить кофейник и чашки? Никогда еще у них не было такого увлекательного за¬ втрака. Они выбрали стул, который никогда никому не нравился, и пустили его на дрова, чтобы сварить кофе. Сахар, к сожа¬ лению, растворился, зато Муми-тролль отыскал банку джема. Папа ел джем прямо из банки, а малышка Мю с помощью штопора прорыла туннель в каравае хлеба, и никто даже не обратил на это внимания. Время от времени Муми-тролль нырял в кухню, чтобы спасти еще что-нибудь, и тогда брызги разлетались по всему закопченному помещению.
— Сегодня мне не придется мыть посуду, — радовалась мама. — Кто знает, может, мне вообще не придется этим за¬ ниматься? Но, голубчики мои, не вытащить ли нам мебель из гостиной, пока она не развалилась? Солнце на дворе грело все сильнее, и волны на море ус¬ покоились. Компания, сидевшая на крыше сарая, постепенно пришла в себя и принялась возмущаться непорядками в природе.
— Ничего подобного здесь не случалось во времена моей мамы, — сказала фру Мышка и одним махом расчесала свой хвостик. — Этого бы никогда не допустили! Но времена теперь, естественно, другие, и молодежь совсем распусти¬ лась. Маленький серьезный зверек шустро придвинулся к ос¬ тальным и сказал: — Я не думаю, чтобы молодежь нагнала эту огромную вол¬ ну. Мы, разумеется, слишком малы для этой долины и не можем поднять волны, разве лишь в ведре, кастрюле, ковше или даже в стакане воды. — Да вы что, смеетесь надо мной? — обиделась фру Мышка и вопросительно вскинула брови. — Ну что вы, — сказал серьезный маленький зверек. — Но я думал об этом всю ночь. Откуда мог появиться этот огром¬ ный вал, ведь ветра не было! Понимаете, мне интересно, и я думаю, что если бы... — Позвольте узнать, как вас зовут? — прервала его фру Мышка. — Хомса, — ничуть не сердясь, ответил маленький зверек. — Только бы нам понять, как все это случилось, тогда и вал по¬ казался бы нам вполне естественным. — Естественным! — пропищала маленькая толстая Миса. — Хомса ничего не понимает! Все у меня пошло вкось и вкривь, буквально все! Позавчера кто-то положил шишку в мой боти¬ нок, чтобы посмеяться над моими большими ногами. Вчера какой-то хемуль расхаживал под моими окнами и многозначи¬ тельно хохотал. А сегодня еще и эта история! — Значит, вал обрушился, чтобы досадить вам, Миса? — уважительно спросил другой озадаченный зверек. — Я этого не говорила, — чуть не плача, ответила Миса. — Кто станет думать обо мне, да еще что-то сделает ради меня? А уж насылать огромный вал... — Может, эта шишка просто упала с сосны? — участливо спросил Хомса. — Если это была, конечно, сосновая шишка или в крайнем случае еловая. Правда, еловая шишка вряд ли уместится в твоем башмаке. — Я и так знаю, что у меня громадные ноги, — горько прошептала Миса. — Я только стараюсь объяснить... — сказал Хомса. — Здесь задето самолюбие, — сказала Миса. — По-другому не объяснишь. — Да нет же, нет, — уныло ответил Хомса.
Фру Мышка, облизав хвостик, обратила внимание на дом муми-троллей. — Они пытаются спасти свою мебель, — сказала она, вы¬ тянув шею. — Спинка дивана, как я вижу, отломилась. И они уже позавтракали! Представляете, они только о себе и дума¬ ют. Фрёкен Снорк расчесывает волосы (а мы тут тонем...). Представляете, им приходится тащить диван на крышу, чтобы высушить его. А теперь они поднимают флаг! Клянусь хвос¬ том, некоторые думают, что они — пуп земли. Муми-мама свесилась через перила балкона и крикнула: — С добрым утром! — С добрым утром! — радостно отозвался Хомса. — Можно прийти к вам в гости? Или еще слишком рано? Может, лучше зайти после обеда? — Приходите сейчас, — сказала Муми-мама. — Я люблю, когда гости приходят утром. Хомса выждал, пока не подплыло большое дерево с торча¬ щими из воды корнями. Он зацепил его хвостом и спросил своих собеседников: — Пойдете со мной в гости? — Нет, спасибо, — ответила фру Мышка. — Что нам там делать? У них и без нас хлопот хватает. — А меня и не приглашали, — угрюмо добавила Миса, на¬ блюдая, как отчаливает Хомса и как дерево заскользило по воде. Внезапно Миса почувствовала себя страшно одинокой и, прыгнув, в отчаянии ухватилась за ветки дерева. Хомса, не сказав ни слова, помог ей взобраться на ствол. Они медленно подплыли к крыше веранды и влезли в дом через окно.
— Добро пожаловать! — приветствовал их Муми-папа. — Разрешите представить: моя супруга, мой сын, фрёкен Снорк, Мюмла и малышка Мю. — Миса, — сказала Миса. — Хомса, — сказал Хомса. — Какие вы смешные! — воскликнула Мю. — Так принято говорить, когда знакомятся, — объяснила сестре Дочь Мюмлы. — А теперь помолчи, потому что к нам пришли настоящие гости. — Сегодня у нас небольшой беспорядок, — извинилась мама. — И гостиная, к сожалению, залита водой. — Какие могут быть разговоры, — сказала Миса. — Отсюда такой прекрасный вид. И погода стоит такая тихая и чудес¬ ная. — Неужели? — удивился Хомса. Миса вспыхнула. — У меня и в мыслях не было притворяться. Но я пола¬ гала, что следует говорить приятное. Наступило молчание. — Здесь у нас немного тесно, — скромно заметила мама. — Хотя все эти перемены приятные, я увидела всю нашу мебель совсем в новом свете... Особенно когда она плавала вверх тормашками. И вода так потеплела. Наша семья просто обо¬ жает плавать. — Надо же, — вежливо сказала Миса. Снова наступило молчание. Вдруг послышалось слабое журчание. — Мю! — строго прикрикнула на сестру Дочь Мюмлы. — Это не я, — сказала малышка Мю. — Это море влива¬ ется в окошко! Вот опять.
Она была права. Вода снова начала подниматься, малень¬ кая волна плеснула через подоконник. Одна, другая, третья. И вот целый водопад обрушился на ковер. Дочь Мюмлы поспешно сунула крохотную сестренку в карман и сказала: — Как здорово, что эта семья любит плавать! -ттьяглт- О том, как знакомятся с домом, где водятся привидения Муми-мама сидела на крыше в обнимку с сумкой, шкатул¬ кой, кофейником и семейным альбомом. Время от времени она отодвигалась от подступающего к ней моря — ей не нра¬ вилось, что хвост ее плавал в воде. Особенно теперь, когда у них в доме были гости. — Мы не сможем спасти всю мебель из гостиной, — сказал Муми-папа. — Дорогой мой! — воскликнула мама. — Зачем нам стол без стульев, а стулья без стола? И какая радость от кровати, когда нет бельевого шкафа? — Ты права, — согласился папа. — Хорошо, когда есть трельяж, — мечтательно добавила мама, — так приятно смотреться в зеркало по утрам. Впро¬ чем, — добавила она немного погодя, — и на диване уютно полежать и помечтать после обеда. — Нет, только не диван, — решительно сказал папа. — Как хочешь, дорогой, — ответила она. Вывороченные с корнем кусты и деревья проплывали ми¬ мо них. Телеги, корыта, детские коляски, садки для рыб, при¬ чалы, изгороди — одни пустые, другие с потерпевшими ко¬ раблекрушение — плыли по воде. Но всего этого было мало¬ вато для меблировки гостиной. Вдруг папа сдвинул шляпу на затылок и уставился на гор¬ ловину бухты, в которую превратилась Муми-дален. Со сто¬ роны моря приближался какой-то странный предмет. Солн¬ це слепило папу, и он не мог разглядеть, таит ли этот предмет в себе какую-нибудь опасность. Во всяком случае предмет этот был вполне достаточен для целых десяти мебельных гар¬ нитуров и еще более многочисленной семьи, чем семья муми- троллей.
Вначале казалось, что это огромных размеров банка, затем предмет стал напоминать гигантскую раковину, лежащую на боку. Муми-папа обернулся к своей семье и сказал: — Уверен, мы выберемся отсюда. — Конечно, выберемся, — ответила мама. — Я сижу здесь и жду, когда появится наш новый дом. Лишь у негодяев все плохо кончается. — Не скажите! — воскликнул Хомса. — Я знаю негодяев, которым никогда ничего не грозит. — Какая же должна быть скучная жизнь у этих бедняг! — удивилась мама. Наконец необычный предмет подплыл ближе. Он был по¬ хож на дом. На самом верху крыши, напоминавшей большую раковину, были прикреплены две золотые маски: одна плака¬ ла, другая смеялась. Под гримасничавшими масками видне¬ лась во мраке полукруглая комната, затянутая паутиной. На¬ верное, одну стенку смыло волной. По обе стороны зияющего проема свешивались красные бархатные портьеры, печально волочившиеся по воде. Муми-папа с любопытством вглядывался во мрак, пытаясь что-нибудь разглядеть. — Есть тут кто-нибудь? — неуверенно спросил он. Никто не ответил. Они слышали, как от качки хлопали открытые двери и комки пыли перекатывались взад и вперед по голому полу. — Надеюсь, жильцам удалось спастись, — озабоченно ска¬ зала мама. — Бедное семейство. Интересно, каким оно было? Ужасно вселяться в чужой дом таким образом. — Голубушка, — сказал папа, — вода поднимается.
— Да, да, — ответила мама. — Тогда, пожалуй, мы пере¬ едем. Она перебралась в свой новый дом и осмотрелась. Да, преж¬ ние жильцы были не очень-то аккуратными — это она поняла сразу. А кто не без греха? Прежние жильцы собрали целую коллекцию разных старых вещей. Какая жалость, что одна сте¬ на рухнула. Правда, летом это не имеет значения... — Куда мы поставим стол? — спросил Муми-тролль. — Сюда, посредине, — сказала мама. Она почувствовала себя гораздо спокойнее, когда оказа¬ лась в окружении мебели из собственной гостиной, мебели, обтянутой темно-красным плюшем с бахромой. Странная комната сразу приняла жилой вид. Муми-мама радостно усе¬ лась в кресло-качалку и принялась мечтать о занавесках и обоях небесно-голубого цвета. — Теперь от нашего дома остался лишь флагшток, — мрач¬ но сказал папа. Мама похлопала его по лапе. — У нас был замечательный дом, — сказала она. — Гораз¬ до лучше этого нового. Но ты увидишь, скоро все будет как прежде. (Дорогой читатель, Муми-мама глубоко ошиба¬ лась. Уже ничего не могло быть как прежде, ибо дом, куда они попали, был необычайный дом, а семья, жившая в нем до сих пор, была крайне необычной. Пока больше я ничего не скажу.) — А флаг возьмем с собой? — предложил Хомса. — Нет, пусть он остается на месте, — ответил папа. — Он так гордо реет. Медленно плыли они через долину. И даже в проливе меж¬ ду Одинокими горами они видели, как над водой радостной точкой развевается и шлет им привет флаг. Муми-мама накрыла в своем новом доме стол для вечер¬ него чая. Стол с чайным сервизом казался несколько сиротливым в большом незнакомом зале. Вокруг стола выстроились стулья, словно стражи стояли трельяж и платяной шкаф. За ними в мрачном запустении, где царили пыль и безмолвие, терялась комната. Но самым удивительным казался потолок, на кото¬ ром должен был бы висеть такой парадный гостиный абажур с красными кисточками. А потолок этот скрывали таинствен¬ ные тени, и там наверху что-то двигалось и болталось, что-то большое и неизвестное, которое раскачивалось взад и вперед, вторя движению дома по воде.
— Здесь так много непонятного, — прошептала про себя мама. — Но с другой стороны, почему обязательно все должно быть так, как ты привык? Она пересчитала чашки на столе и увидела, что забыла джем. — Как жаль, — сказала Муми-мама. — Муми-тролль любит чай с джемом. Как же я могла его забыть?
382 — Может, те, которые жили здесь до нас, тоже забыли взять с собой джем? — с надеждой произнес Хомса. — Может, его было трудно упаковать? А может, его так мало оставалось в банке, что не стоило забирать? — Вот бы найти их джем, — неуверенно сказала мама. — Я попытаюсь, — предложил Хомса. — Ведь где-то долж¬ на быть у них кладовка. Он отправился в темноту. В зале оказалась одна-единственная дверь. Хомса вошел в нее и в изумлении обнаружил, что она — бумажная и что на другой стороне двери изображен камин. Потом Хомса стал взбираться вверх по лестнице, ведущей прямо в воздушное пространство. «Видно, кто-то подшучивает надо мной, — подумал Хом¬ са, — хотя, по-моему, тут ничего остроумного нет. Дверь долж¬ на куда-то вести, а лестница подниматься наверх. Что будет на свете, если Миса вдруг станет вести себя, как Дочь Мюмлы, а Хомса — как Хемуль?» Повсюду в доме валялся разный хлам. Странные поделки из бумаги, ткани и дерева, то есть, вероятно, вещи, надоевшие их прежним хозяевам, которые они так и не удосужились вынести на чердак или придать им законченный вид. — Ты чего тут шаришь? — раздался вдруг чей-то голос, и из шкафа, у которого не было ни полок, ни задней стенки, выпрыгнула Дочь Мюмлы. — Ищу джем, — ответил Хомса. — Чего тут только нет! — сказала Дочь Мюмлы. — Может, и джем есть. Вот уж чудная жила здесь семейка! — А мы кого-то видели! — важно доба¬ вила малышка Мю. — Кого-то, кто прячет¬ ся от нас. — Где? — спросил Хомса. Дочь Мюмлы показала в темный угол, заваленный хламом до самого потолка. Там, прижавшись к стене, стояла пальма и печально шуршала бумажными листьями. — Негодяй! — прошептала малышка Мю. — Он притаился и ждет, а потом возь¬ мет и убьет нас! — Успокойся! — твердым голосом ска¬ зал Хомса. Он подошел к раскрытой настежь двер¬ це и осторожно потянул носом воздух.
Затем он заглянул в узкий коридор, ко¬ торый таинственно извивался и исчезал в темноте. — Тут уж наверняка где-то должна быть кладовка! — воскликнул Хомса. Они вошли в коридор и увидели множе¬ ство маленьких дверей. Дочь Мюмлы вытянула шею и с трудом стала читать по слогам надпись на двери. — Рек-ви-зит, — читала она. — Рек-визит. Подходящее имечко для негодяя! Хомса собрался с духом и постучал. Они ждали, но Рек¬ визита, как видно, не было дома. Тогда Дочь Мюмлы толкнула дверь, и она открылась. Никогда им еще не доводилось видеть такую уйму вещей сразу. Там, от пола до потолка, громоздились полки, и на них стояло в пестром беспорядке все, что только вообще может сто¬ ять на полке. Огромные вазы с фруктами теснились рядом с игрушками, настольными лампами и фарфоровыми безделуш¬ ками, железные кольчуги валялись среди цветов и инструмен¬ тов, а чучела птиц теснились среди книг, телефонов и вееров. Там были еще ведра, глобусы, ружья, коробки из-под шляп, часы, почтовые весы и тому подобное. Малышка Мю с плеча сестры вспрыгнула на полку. Уста¬ вившись в зеркало, она закричала: — Глядите! Глядите! Я стала еще меньше. Я совсем исчезла! — Но это же не настоящее зеркало, — объяснила ей Дочь Мюмлы. — И никуда ты не исчезла. Хомса искал джем. — Может, это повидло? Оно не хуже джема, — сказал он и поковырял пальцем в банке. — Это крашеный гипс, — пояснила Дочь Мюмлы. Она взяла яблоко и лизнула его. — Деревянное, — сказала она. Малышка Мю рассмеялась. А Хомса огорчился. Все вокруг было ненастоящее, обман¬ ное. Привлеченный яркими красками, он протягивал лапку, но ощущал лишь бумагу, дерево или гипс. Золотые короны были просто невесомы, цветы — бумаж¬ ными, у скрипок не было струн, у ящиков — дна, а книги нельзя было даже раскрыть. Обманутый в своих ожиданиях, честный Хомса задумал¬ ся — что бы это могло значить, но не находил ответа. «Был
384 бы я хоть капельку-капельку поумнее, — думал он. — Или старше на несколько недель». — А мне все это нравится, — сказала Дочь МкхЛлы. — Как будто и ничего съедобного, а на самом деле что-то здесь кроется. — Разве? — спросила малышка Мю. — Ты уж помолчи, — весело засмеялась ее сестра, — не задавай дурацких вопросов. В этот миг кто-то фыркнул. Громко и презрительно. Все испуганно посмотрели друг на друга. — Ну, я пошел, — пробормотал Хомса. — От всех этих ве¬ щей мне не по себе. Тут из зала донесся страшный грохот, и легкое облачко пыли поднялось с полок. Хомса схватился за меч и бросился в коридор. До них донесся крик Мисы. В зале стояла кромешная тьма. Что-то большое и мягкое хлестнуло Хомсу по лицу. Он заморгал и вонзил свой дере¬ вянный меч прямо в невидимого врага. Раздался шелест, слов¬ но враг был матерчатый, и когда Хомса решился открыть гла¬ за, то увидел, что меч пробил дыру, сквозь которую лился дневной свет. — Что ты сделал? — поразилась Дочь Мюмлы.
— Убил Реквизита, — ответил с дрожью в голосе Хомса. Дочь Мюмлы весело засмеялась и через дыру полезла в зал. — Что вы тут натворили? — поинтересовалась она. — Мама потянула за шнурок! — закричал Муми-тролль. — И с потолка сразу обрушилось что-то огромное и страш- ное-престрашное, — добавила Миса. — И вдруг в самом центре зала возник какой-то ланд¬ шафт, — пояснила фрёкен Снорк. — Сначала мы думали, что он настоящий. Но только до тех пор, пока ты не пробил мечом зеленую лужайку. Дочь Мюмлы обернулась. Она увидела ярко-зеленые бе¬ резки, отражавшиеся в ярко-синем озере. Из травы выглядывала успокоенная мордочка Хомсы. — Ну и ну, — говорила Муми-мама. — Я-то думала, что это шнур от занавески, а эта махина вдруг как рухнет! Подумать толь¬ ко, ведь она могла кого-нибудь прихлопнуть. Ты нашел джем? — Нет, — ответил Хомса. — Давайте все же попьем чаю, — предложила мама. — А тем временем будем любоваться этой картиной. Она уди¬ вительно красивая. Только бы вела себя поспокойнее. И Муми-мама принялась разливать чай по чашкам. Тут кто-то рассмеялся. Они услышали презрительный старческий смех, который доносился из темного угла, где стояла бумажная пальма. — Почему вы смеетесь? — спросил Муми-папа после дол¬ гого молчания. Молчание стало еще более тягостным. — Не хотите ли выпить с нами чаю? — робко предложила Муми-мама. В углу по-прежнему было тихо. — Вероятно, это кто-то из прежних жильцов, — сказала мама. — Неужели так трудно выйти и представиться? Они ждали долго, но так ничего и не случилось. — Дети, чай стынет! — наконец сказала мама и принялась готовить бутерброды. Она нарезала сыр, когда с потолка вне¬ запно полил дождь. Налетевший ветер печально завыл в углах. Они выглянули и увидели, что солнце мирно опускается на блестящую гладь летнего моря. — Это заколдованное место! — взволнованно воскликнул Хомса. Вдруг поднялась буря. Было слышно, как волны бьются об отдаленный берег, льет дождь, хотя снаружи по-прежнему
стояла прекрасная погода. Потом налетела гроза. Слышались отдаленные раскаты грома, они все приближались, яркие мол¬ нии вспыхивали в зале, и вот уже над головами семейства муми-троллей грохотал гром. А солнце садилось в полной тишине и молчании. И тут начал вращаться пол. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, так что чай выплескивался из чашек. Стол, стулья и вся семья муми-троллей ехала по кругу, как на кару¬ сели, а рядом, тоже по кругу, мчались трельяж и платяной шкаф. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Гром, молнии, дождь и ветер тоже прекратились. — Ну и чудеса бывают на свете! — воскликнула мама. — Ну, это все ненастоящее! — возразил Хомса. — На нёбе не было ни облачка. А молния три раза ударила в платяной шкаф, так и не расколов его! А потом дождь, ветер и пол, который вращался... — А кто-то еще надо мной смеялся! — поддакнула Миса. — Но теперь все это кончилось, — сказал Муми-тролль. — Мы должны быть очень осторожны, — посоветовал па¬ па. — Это опасный дом с привидениями. Здесь может про¬ изойти все что угодно. — Спасибо за чай, — поблагодарил Хомса. Он ушел в конец зала и стал вглядываться в сумерки. «Они ничуть не похожи на меня, — думал он. — Они ис¬ пытывают какие-то чувства, различают цвета, слышат звуки и кружатся. Но что они чувствуют, видят и слышат и почему они кружатся, это их ни капельки не волнует». И вот в воде погас последний отблеск солнечного шара. В тот же миг зал расцветился огнями. Пораженное семейство подняло взоры от чашек к потолку. Над ними вспыхивала дуга лампочек то синим, то красным све¬ том. Они отражались в ночном море, как венец звезд. Было очень красиво и уютно. Внизу, у самого пола, зажглась полоска огней. «Это чтобы никто не свалился в море, — подумала Муми-мама. — Как прекрасно все устроено в жизни. Од¬ нако после всех этих волнений и приключений я немно¬ го устала. Пойду-ка я спать». Но прежде чем мама натянула на мордочку одеяло, она все же сказала: — Разбудите меня, если еще что-нибудь случится. Чуть позднее, вечером, маленькая Миса одна ходила возле самой воды. Она видела, как взошла луна, и от¬ правилась одиноко на ночную прогулку.
«Луна, как я, — грустно подумала' Миса, — такая же оди¬ нокая и такая же круглая». Она почувствовала себя такой покинутой и несчастной, что слезы навернулись на ее глаза. — Почему ты плачешь? — спросил Хомса. — Не знаю... здесь так хорошо, — ответила Миса. — Ведь плачут от печали, — возразил Хомса. — Луна и есть печаль, — едва вымолвила Миса и всхлип¬ нула. — Луна и ночь. Печаль... и больше того — грусть. — Как же, как же, — поддакнул Хомса. ЧЙМТАЯ ГШАг О тщеславии и о том, как опасно ночевать на дереве Прошло несколько дней. Семья начала привыкать к своему новому удивительному дому. Каждый вечер, как только заходило солнце, зажигались красивые лампочки. Муми-папа обнаружил, что красные бар¬ хатные портьеры можно задергивать в случае дождя и что под полом имеется небольшой чуланчик с покатой крышей. Он находился возле самой воды, так что их еда хранилась в хо¬ лодке. Но самое большое открытие заключалось в том, что под потолком висело множество картин, еще более красивых, чем та, первая, с березками. Их можно было поднимать и опускать сколько душе угодно. Больше всего семье муми-троллей нра¬ вилась картина, изображавшая веранду из светлых бревен, по¬ тому что она напоминала им Муми-дален. Собственно говоря, они были бы совсем счастливы, если бы не пугались всякий раз, когда странный смех обрывал их беседу. Иногда это было лишь фырканье. Кто-то шипел на них, но никогда не пока¬ зывался на глаза. Муми-мама обычно ставила миску с едой в темный угол, где стояла бумажная пальма, и кто-то съедал все до последней крошки. — Во всяком случае это кто-то очень стеснительный, — объясняла мама. — Это кто-то чего-то выжидающий, — возразила Дочь Мюмлы. Однажды утром Миса, Дочь Мюмлы и фрёкен Снорк рас¬ чесывали волосы.
— Мисе надо изменить прическу, — сказала Дочь Мюм¬ лы. — Ей не идет прямой пробор. — И челка ей ни к чему, — добавила фрёкен Снорк и стала начесывать шелковистые волосы. Она слегка оправила кон¬ чик хвоста и повернула голову, чтобы посмотреть, не свалял¬ ся ли пушок на спине. — Наверное, приятно иметь такую гладкую шерстку? — спросила ее Дочь Мюмлы. — Очень, — ответила довольная фрёкен Снорк. — Миса, а у тебя шерстка такая же гладкая? Миса не ответила. — У Мисы, наверное, такая же гладкая шерстка, — сказала Дочь Мюмлы, закручивая волосы в узел. — А может, ей пойдут мелкие кудряшки? — предложила фрёкен Снорк. Вдруг Миса топнула ногой. — Старые трещотки! Надоели со своими челками и кудряш¬ ками! — закричала она со слезами на глазах. — Воображаете, будто все на свете знаете! А еще эта фрёкен Снорк, у которой платья и то нет! Я бы никогда, никогда в жизни не стала ходить без платья. Я бы лучше умерла, чем стала ходить без платья! — И, разрыдавшись, бросилась бегом через гостиную в коридор. Всхлипывая, она ощупью пробиралась в темноте, пока не застыла на месте от страха: она вспомнила о том, кто так странно смеялся в доме. Маленькая Миса перестала плакать и испуганно попятилась. Она шарила и шарила в поисках двери в зал. Но чем дольше она искала, тем ей становилось страшнее. Наконец она отыскала дверь и распахнула ее. Но вбежала Миса вовсе не в зал, а в другую, незнакомую комнату. То было слабо освещенное помещение со множест¬ вом выставленных в ряд отрубленных голов на ужасно длин¬
ных худых шеях. Все эти головы, поросшие необыкновенно густыми волосами, были повернуты к стене. «Подумать только, если бы они глазели на меня...» — ужас¬ нулась Миса. Она была так напугана, что боялась шевельнуться и лишь завороженно смотрела на золотистые кудри, черные локоны и рыжие завитушки... Между тем фрёкен Снорк мучилась раскаянием в гостиной. — Да не думай ты о ней, — посоветовала ей Дочь Мюм¬ лы. — Миса слишком обидчива. — Но она ведь права,— пробормотала фрёкен Снорк, взгля¬ нув на свой живот. — Мне нуэюно носить платье. — Этого еще не хватало, — сказала Дочь Мюмлы. — Вот насмешила! — А сама-то ты в платье! — возразила фрёкен Снорк. — Так это же я, — весело сказала Дочь Мюмлы. — Послу¬ шай-ка, Хомса, как, по-твоему, нужно фрёкен Снорк платье? — Конечно, если ей холодно, — ответил Хомса. — Нет, нет, вообще, — сказала фрёкен Снорк. — Или если пойдет дождь, — посоветовал Хомса, — но тогда разумнее обзавестись плащом. Фрёкен Снорк покачала головой. Постояв минутку в раз¬ думье, она сказала: — Пойду помирюсь с Мисой. Она взяла карманный фонарик и вышла в коридор. Там никого не было. — Миса! — тихонько позва¬ ла фрёкен Снорк. — Знаешь, мне нравится твой прямой про¬ бор... Но Миса не отвечала. Фрё¬ кен Снорк увидела узкую по¬ лоску света, пробивавшуюся сквозь полуоткрытую дверь, и на цыпочках вошла туда. Там сидела Миса, и волосы у нее на голове были совсем другие. Длинные золотистые локоны обрамляли ее озабоченное лицо. Маленькая Миса посмотрела в зеркало и вздохнула, затем взя¬ ла другие, не менее прекрасные волосы и натянула их на самые 389
390 глаза, закрыв челкой лоб. Но и эти рыжие пышные волосы не украсили ее. Наконец дрожащими лапками она взялась за локоны, которые приберегла напоследок, так как они нрави¬ лись ей больше всех остальных. Иссиня-черные, как вороно¬ во крыло, они были украшены золотыми блестками, сверкав¬ шими словно слезинки. Затаив дыхание, Миса примерила но¬ вый парик. С минуту она внимательно рассматривала себя в зеркале. Затем так же медленно сняла волосы и уставилась в пол. Фрёкен Снорк бесшумно выскользнула назад в коридор. Она поняла, что Мисе лучше побыть одной. Но обратно в зал фрёкен Снорк не пошла. Она пошла дальше по коридору, потому что почувствовала манящий и сладковатый запах, запах пудры. Кружок света от карманного фонарика бегал вверх-вниз по стенам и остановился наконец на магическом слове «Гардеробная». — Платья! — прошептала фрёкен Снорк. — Там платья! Она нажала ручку двери и вошла. — О! Какое чудо! — пролепетала она. — О, как прекра¬ сно! Платья, платья, куда ни кинешь взгляд, всюду платья. Они висели бесконечными рядами, сотнями, одно за другим: тя¬ желая сверкающая парча, легкие облачка тюля и лебяжьего пуха, набивной шелк разных цветов и черный, как ночь, бар¬ хат. Повсюду мерцали разноцветные блестки, перемигиваясь короткими вспышками, словно огни маяка.
Ошеломленная фрёкен Снорк по¬ дошла ближе. Она ласкала платья, заключала их в объятия, зарывалась в них мордочкой, прижимала к груди. Платья шуршали, они пахли пылью и духами, окутывали ее мягкими склад¬ ками. Внезапно фрёкен Снорк выпус¬ тила платья из лапок и немного посто¬ яла на голове. — Это чтобы успокоиться, — про¬ шептала она про себя. — Мне надо успокоиться, иначе я умру от счастья. Платьев так много. Перед обедом Миса грустила в углу зала. — Привет! — сказала фрёкен Снорк и уселась рядом. Миса искоса посмотрела на нее, но ничего не ответила. — Я ходила по дому и искала себе платье, — рассказывала фрёкен Снорк. — Нашла несколько сотен платьев и ужасно обрадовалась. Миса издала звук, который мог означать что угодно. — Может, и тысячу, — продолжала фрёкен Снорк. — Я все смотрела и примеряла, и мне становилось все грустнее и грустнее. — Неужели! — воскликнула Миса. — Ну разве все это не удивительно! — сказала фрёкен Снорк. — Понимаешь, их было слишком много. Мне никогда не успеть перемерить их и не решить, какое из них самое красивое. Я чуть не испугалась. Если бы там висело всего два платья, я бы выбрала самое лучшее. — Это было бы куда легче, — согласилась обрадованная Миса. — Поэтому я взяла и сбежала из гардеробной, — закончи¬ ла фрёкен Снорк. Потом они помолчали, наблюдая, как Муми-мама накры¬ вает на стол к обеду. — Подумать только, — сказала фрёкен Снорк, — подумать только! Какая тут раньше жила семья! Тысяча платьев! Пол, который вращается, картины под потолком, гардероб, битком набитый вещами. Мебель из бумаги и искусственный дождь. Как, по-твоему, выглядели прежние хозяева? Миса вспомнила чудесные локоны и вздохнула. А за спиной Мисы и фрёкен Снорк, среди пыльного хлама, за бумажной пальмой поблескивали внимательные и блестя-
392 щие маленькие глазки. Глазки презрительно разглядывали Мису и фрёкен Снорк, а потом, скользнув по гостиному гар¬ нитуру, остановились на маме, которая раскладывала по та¬ релкам кашу. Глазки еще больше потемнели, а мордочка на¬ смешливо сморщилась. — Обед подан! — закричала Муми-мама. Взяв тарелку с кашей, она поставила ее на пол под пальму. Все бросились к столу и уселись вокруг. — Мама! — сказал Муми-тролль и потянулся за сахаром. — Мама, ты не находишь... Тут он осекся, выпустил из лап сахарницу, и она со звоном упала на пол. — Глядите! — прошептал он. — Глядите! Все обернулись и посмотрели. Какая-то тень отделилась от стены в темном углу. Что-то серое и сморщенное прошаркало по полу гостиной, заморга¬ ло от солнечного света и затрясло седыми усами, враждебно оглядывая семью муми-троллей. — Я — Эмма, — высокопарно представилась старая теат¬ ральная крыса. — Я хочу только сказать, что терпеть не могу кашу. Уже третий день вы едите кашу. — Завтра утром будет молочный суп, — робко пообещала мама. — Я ненавижу молочный суп, — ответила Эмма.
— Может быть, вы, Эмма, посидите с нами? — предложил папа. — Мы думали, что дом всеми покинут, и поэтому... — Дом,— прервала его Эмма и фыркну¬ ла. — Дом! Это вовсе не дом. Она подобралась поближе к обеденному столу, но не села. — Может, она сердится на меня? — прошептала Миса. — А что ты сделала? — спросила Дочь Мюмлы. — Ничего, — пробормотала Миса, опустив глаза в тарел¬ ку. — Просто так мне кажется. Мне всегда кажется, что кто-то на меня сердится. Будь я самой прекрасной мисой на свете, тогда все было бы иначе... — Ну, раз ты не самая прекрасная миса на свете, не о чем и говорить, — сказала Дочь Мюмлы, продолжая есть кашу. — Эмма, а ваша семья спаслась? — сочувственно спросила Муми-мама. Эмма не ответила, она смотрела на сыр... Потом схватила ломтик сыра и сунула его в карман. Ее взгляд блуждал по столу и остановился на блинчике. — Это наш блинчик! — закричала малышка Мю. Она прыгнула на стол и уселась на блинчик. — Это некрасиво, — упрекнула ее Дочь Мюмлы, столкнув сестру с блинчика, почистила его и спрятала под скатерть. — Дорогой Хомса, — торопливо сказала Муми-мама. — Сбегай и посмотри, не найдется ли в кладовке чего-нибудь вкусненького для Эммы. Хомса умчался в кладовку. — Кладовка! — возмутилась Эмма. — Кладовка! Вы назы¬ ваете суфлерскую будку кладовкой! Вы называете сцену гос¬ тиной, кулисы — картинами, занавес — занавеской, а рекви¬ зит — дядей! — Она раскраснелась, и мордочка ее сморщи¬ лась. — Я рада! — кричала она. — Я очень рада, что маэстро Филифьонк — вечная ему память! — вас не видит! Вы ничего не знаете о театре, даже меньше чем ничего, у вас нет ни малейшего представления о театре! — Там осталась лишь старая-престарая салака, — сказал Хомса. — Если это, конечно, не селедка. Эмма так и выхватила у него рыбку из лапы и с вы¬ соко поднятой головой прошаркала в свой угол. Она долго гремела там и, вытащив наконец большую метлу, принялась усердно мести. — Что такое театр? — обеспокоенно прошептала Муми-мама.
— Не знаю, — ответил папа. — Похоже, что нам следует этим поинтересоваться. Вечером острый запах цветущей рябины заполнил зал. Птички порхали под самым потолком, охотясь за пауками, а малышка Мю повстречала на ковре в зале большого страшно¬ го муравья. Только теперь все заметили, что театр плыл уже в лесу. Все пришли в сильное волнение. Забыв свой страх перед Эммой, они сгрудились у самой воды, разговаривая и разма¬ хивая лапами. Они привязали дом к большой рябине. Муми- папа прикрепил канат к своей палке, а палку воткнул прямо в крышу чулана. — Не смейте разрушать суфлерскую будку! — закричала Эмма. — Это, по-вашему, театр или пароходная пристань? — Вероятно, это и в самом деле театр, раз вы, Эмма, так утверждаете, — смиренно сказал папа. — Но никто из нас не знает, что это такое. Эмма молча уставилась на него. Покачав головой, она по¬ жала плечами, презрительно фыркнула и снова принялась мести пол. Муми-тролль стоял, разглядывая высоченное дерево. Рои пчел и ос кружились вокруг белых цветов, а ствол красиво изогнулся, образовав вместе с веткой колыбельку, вполне пригодную для какого-нибудь малютки. — Я буду спать ночью на этом дереве, — внезапно объявил Муми-тролль. — Я тоже, — тотчас сказала фрёкен Снорк. — И я! — закричала малышка Мю. — Мы будем спать дома, — решительно сказала Дочь Мюм¬ лы. — На дереве могут водиться муравьи, и если они тебя по¬ кусают, ты распухнешь и станешь толще и круглее любого апельсина. — Но я хочу стать больше, хочу-стать-болыпе, хочу-стать- болыпе! — кричала малышка Мю. — А теперь будь умницей! — наставляла ее сестра. — Иначе придет Морра и заберет тебя. Муми-тролль по-прежнему стоял, раз¬ глядывая зеленую крону дерева. Здесь все напоминало Муми-дален. Муми-тролль по¬ тихоньку насвистывал, думая о веревочной лестнице. Тотчас прибежала Эмма.
— Перестань свистеть! — закричала она. — Почему? — спросил Муми-тролль. — Свистеть в театре — плохая приме¬ та, — тихо прошептала Эмма. — Даже это¬ го вы не знаете. Что-то бормоча и постукивая метлой, она заковыляла в темноту. Они в расте¬ рянности смотрели ей вслед, и на какое-то мгновение семейству муми-троллей стало не по себе. А потом они обо всем забыли. Вечером мама постелила Муми-троллю и фрёкен Снорк на дереве. Потом приго¬ товила для них корзину с завтраком. Миса тоже взглянула на дерево. — Хоть бы разок поспать на дереве, — сказала она. — За чем же дело стало? — спросила Муми-мама. — Меня никто туда не приглашал,— уныло ответила Миса. — Возьми перину, милочка, и поле¬ зай, — посоветовала мама. — Нет, теперь мне больше не хочет¬ ся, — сказала Миса и удалилась. Она уселась в углу и заплакала. «Почему все так получается? — думала она. — Почему все так пе¬ чально и сложно в моей жизни?» А Муми-мама так и не смогла уснуть всю ночь. Она лежала, прислушиваясь к всплескам воды под полом, и ис¬ пытывала смутное беспокойство. Она слышала, как Эмма шаркала
взад-вперед по сцене, что-то бормоча себе под нос. В лесу выл какой-то незнакомый зверь. — Муми-папа! — прошептала она. — М-м-м... — просопел из-под перины папа. — Я что-то волнуюсь. — Все будет хорошо, вот увидишь, — пробормотал папа и снова заснул. Мама лежала, вглядываясь в лес. Но постепенно и она заснула, и в зале воцарилась ночь. Наверное, прошел целый час. Серая тень скользнула по полу и замерла возле кладовки. Это была Эмма. Собрав все свои старческие силы, удесяте¬ ренные гневом, она вытащила палку из дырки в крыше чула¬ на и бросила ее далеко в воду. — Я им покажу, как разрушать суфлерскую будку! — бор¬ мотала Эмма себе под нос. Мимоходом она схватила со стола банку с сахаром и, вы¬ сыпав содержимое в карман, отправилась спать в свой угол. Освобожденный от швартов дом тотчас поплыл по те¬ чению. Переливающаяся гирлянда из синих и красных лам¬ почек еще некоторое время мелькала среди деревьев. Но и она вскоре исчезла, и лишь луна молочным светом заливала лес. ПЯТАЯ ГЛАрАг О том, что бывает, когда свистят в театре Фрёкен Снорк проснулась от холода. Ее челка была совер¬ шенно мокрая. Между деревьями клубился туман, и чуть по¬ дальше уже ничего нельзя было разглядеть в его серой густой пелене. На влажных, черных как уголь стволах деревьев узор¬ чатым рисунком выделялись облепившие их мхи и лишайни¬ ки, ставшие за ночь совершенно белыми. Фрёкен Снорк еще глубже зарылась головой в перину и попыталась досмотреть свой приятный сон. Ей приснилось, что мордочка у нее совсем маленькая и необыкновенно оча¬ ровательная. Но заснуть ей так и не удалось. Внезапно в ней шевельнулось недоброе предчувствие. Она быстро села и огляделась вокруг.
Деревья, туман, вода. А дома нет. Дом исчез, а их с Муми- троллем бросили на произвол судьбы. На мгновение фрёкен Снорк утратила дар речи. Затем, наклонившись, начала осто¬ рожно трясти Муми-тролля. — Спаси меня, — шептала она, — милый, добрый, спаси меня! — Это что, игра в спасение? — сонно спросил Муми-тролль, приподнимаясь. — Нет, это взаправду, — сказала она, глядя на него почер¬ невшими от страха глазами. Кругом капало. Кап-кап-кап — печально падали капли, раз¬ биваясь о темную воду. За ночь опали лепестки цветов на деревьях. Было холодно. Прижавшись друг к другу, они долго сидели не двигаясь. Фрёкен Снорк тихо плакала, уткнувшись в перину. Наконец Муми-тролль встал с постели и машиналь¬ но снял с ветки корзинку с едой. Она была набита маленькими аккуратными бутербродика¬ ми, завернутыми в шелковую бумагу, в каждом свертке по два, с самым разным содержимым. Муми-тролль сложил бу¬ тербродики рядом один к одному, но есть ему не хотелось. Вдруг он увидел надписи на свертках: их сделала мама. На каждом из них стояло либо «Сыр», либо «Только с мас¬ лом», либо «Дорогая колбаса», либо «С добрым утром!». На последнем мама написала: «Это от папы». В свертке оказа¬ лась банка крабов, которую папа берег с весны. Муми-тролль сразу понял, что это приключение не такое уж опасное.
398 — Ну, хватит слез, давай лучше есть бутерброды, — сказал он. — Будем пробираться дальше через лес. И расчеши челку, ведь ты такая красивая. Мне нравится смотреть на тебя. Весь день Муми-тролль и фрёкен Снорк перебирались с дерева на дерево. Наступил уже вечер, когда они наконец уви¬ дели, как под водой просвечивает мох; он постепенно подни¬ мался к поверхности воды и вот уже покрывал твердую землю. О, как чудесно было снова твердо стоять на земле, зары¬ ваясь лапами в настоящий мягкий мох! Тут рос еловый лес. В вечерней тишине куковали кукушки, а под плотной сенью елей вились полчища комаров. (К счастью, комару не под силу прокусить шкуру муми-тролля!) Муми-тролль плашмя растянулся на поросшей мхом земле. Ему казалось, что голова его все еще кружится оттого, что мимо несется и несется быстрый поток воды. — Я притворюсь, будто ты похитил меня, — прошептала фрёкен Снорк.
— Да так оно и есть,— дружелюбно ответил Муми-тролль. — Ты отчаянно кричала, а я все равно тебя похитил. Солнце зашло, но в июне темноты не бывает и в помине. Ночь была прозрачной, сказочной, полной волшебства. Под елями мелькнула искорка и вспыхнул огонек. Это был кро¬ хотный костер из хвои и веточек, и можно было разглядеть множество крохотных обитателей леса, пытавшихся столкнуть еловую шишку в костер. — У них костер в честь дня летнего солнцестояния, — ска¬ зала фрёкен Снорк. — Пожалуй, — грустно согласился Муми-тролль. — Мы и позабыли, что сегодня день летнего солнцестояния. Муми-тролля и фрёкен Снорк охватила тоска по дому. Они поднялись с мшистого лесного покрова и пошли в лес¬ ную чащу. Обычно ко дню летнего солнцестояния папа припасал дома в Муми-дален пальмовое вино. На берегу моря зажигали костер, и все обитатели леса и долины приходили взглянуть на него. Дальше по берегу и на островах горели и другие костры, но костер семейства муми-троллей всегда бывал самым большим. Когда он разгорался в полную силу, Муми-тролль входил в теп¬ лую морскую воду, купался и плавал на волнах, любуясь огнем. — Костер отражался в воде, — вспомнил Муми-тролль. — Верно, — отозвалась фрёкен Снорк. — И когда он дого¬ рал, мы собирали девять самых разных цветов и клали их под подушку. Ведь, по поверью, все, что приснится, сбудется — только нельзя ни словечка обронить, ни пока собираешь цве¬ ты, ни потом. — А тебе снились вещие сны? — спросил Муми-тролль. — Еще бы, — ответила фрёкен Снорк. — И всегда что-то приятное. Еловый лес вокруг поредел и внезапно расступился, обна¬ жив небольшую низину, заполненную густым молочным ту¬ маном, будто чашка — молоком. Муми-тролль и фрёкен Снорк в испуге остановились на лесной опушке. Они разглядели домик. Его труба и столбы калитки были увиты гирляндами листьев. В тумане послышался звон колокольчика, затем воцари¬ лась тишина, потом снова раздался звон колокольчика. Но из трубы не шел дым, и в окне не мерцал огонек. Пока все это происходило с Муми-троллем и фрёкен Снорк, на борту плавучего театра наступило печальное утро.
Муми-мама не притрагивалась к еде. Сидя в качалке, она бес¬ престанно повторяла: — Несчастные детки, несчастный мой сынок! Один-оди- нешенек на дереве. Он никогда, наверно, не найдет дорогу домой! Подумать только, что будет, когда наступит ночь и закричат совы... — Раньше августа они не кричат, — успокоил маму Хомса. — Все равно, — плакала мама. — Всегда кто-то страшно кричит... Муми-папа печально уставился на пробоину в потолке чу¬ лана. — Это я виноват, — сказал он. — Не кори себя, — ответила мама. — Наверно, тебе попа¬ лась старая и гнилая палка. Кто же мог знать! Нет, Муми- тролль и фрёкен Снорк наверняка найдут дорогу домой! Ко¬ нечно, они вернутся домой! — Если их не съели, — сказала малышка Мю. — Муравьи- то уж, наверное, покусали их так, что они теперь толще апель¬ синов! — Ступай играть, а то останешься без сладкого, — сказала Дочь Мюмлы. Миса оделась в траур. Она уселась в угол и горько плакала. — Ты чего, в самом деле так их жалеешь? — сочувственно спросил Хомса. — Нет, самую малость, — ответила Миса. — Но я пользу¬ юсь случаем и плачу обо всем, раз уж есть повод. — Понятно, — в недоумении сказал Хомса. Он попытался представить себе, как случилось несчастье. Он осмотрел дыру в крыше чулана и весь пол в зале. Един¬ ственное, что он обнаружил, это люк под ковром. Он вел прямо в черную клокочущую воду под домом. Хомса был необычайно заинтригован. — Может, это мусоропровод? — рассуждал он. — Или вход в бассейн? Если, конечно, сюда не сбрасывали врагов? Но никто не обратил внимания на его открытие. Только малышка Мю легла на живот и стала смотреть в воду. — Пожалуй, это люк для врагов, — сказала она. — Прекрасная ловушка для маленьких и больших негодяев!
Весь день она пролежала здесь, надеясь увидеть негодяев, но, к сожалению, так ни одного и не увидела. Никто потом ни единым словом не упрекнул Хомсу. Это случилось еще до обеда. Эмма не показывалась целый день и даже не явилась к обеду. — Может быть, она заболела? — спросила Муми-мама. — Ничего подобного! — сказала Дочь Мюмлы. — Просто она стащила так много сахара, что теперь питается толь¬ ко им! — Голубушка, пойди-ка посмотри, не заболела ли она,— устало попросила Муми-мама. Дочь Мюмлы заглянула в угол, где спала Эмма, и сказала: — Муми-мама спрашивает, не болит ли у вас, тетенька, живот? Подумать только, сколько сахару вы стащили! Эмма ощетинилась. Но прежде чем она нашлась что ответить, весь дом вздрог¬ нул от сильного толчка и пол встал дыбом. Хомса увернулся от лавины обеденных тарелок, а все кар¬ тины разом свалились и погребли под собою зал. — Мы сели на мель! — закричал Муми-папа придушен¬ ным голосом из-под бархатного занавеса. — Мю! — кричала Дочь Мюмлы. — Где ты, сестричка? Отзовись! Но малышка Мю не могла ответить, даже если бы захоте¬ ла, потому что она скатилась через люк прямехонько в чер¬ ную воду. Вдруг послышался отвратительный клокочущий звук. Это смеялась Эмма. — Ха! — сказала она. — Будете знать, как свистеть в театре! ШЕСТАЯ ГЛАРАг О том, как отомстили Сторожу парка Если бы малышка Мю была чуть побольше, она бы непре¬ менно утонула. А она легко, словно пузырек, вынырнула из водоворота и, отфыркиваясь и отплевываясь, показалась на поверхности. Она плыла как пробочка, и поток быстро уносил ее все дальше и дальше.
«Страсть как забавно, — подумала она. — Вот уж удивится моя сестра!» Оглядевшись вокруг, она заметила плывшие рядом поднос для пирожков и шкатулку Муми-мамы. После недолгого раз¬ думья (хотя на подносе еще оставалось несколько пирожкой) она выбрала шкатулку и залезла туда.
Покопавшись в содержимом шкатулки и разрезав несколь¬ ко клубков ангорской шерсти, она свернулась калачиком в уютной шерстяной ямке и безмятежно заснула. Шкатулка с нитками плыла и плыла. Ее занесло в залив¬ чик, где дом сел на мель. Покачавшись в прибрежных камы¬ шах, шкатулка наконец увязла в иле. Но малышка Мю не проснулась. Она не проснулась даже тогда, когда рыболовный крючок взвился над ней и зацепился за шкатулку. Крючок дернулся разок-другой, леска натянулась, и шкатулка осто¬ рожно поплыла. Дорогой читатель! Приготовься к неожиданности. Случай¬ ности и совпадения творят чудеса. Ничего не зная друг о друге и о приключениях друг друга, семейство муми-троллей и Снусмумрик случайно оказались в одном и том же заливе, в самый вечер летнего солнцестояния. Это и в самом деле был Снусмумрик. В своей старой зеленой шляпе он стоял на берегу и таращился на шкатулку. — Клянусь шляпой, это маленькая мюмла, крошка Мю, — сказал он и вынул трубку изо рта. Он коснулся малышки Мю крючком и приветливо сказал: — Не бойся! — Я даже муравьев не боюсь, — ответила Мю и села в шкатулке. Они посмотрели друг на друга. В последний раз, когда они виделись, Мю была такой маленькой, что ее едва можно было разглядеть, поэтому нет ничего удивительного, что они не узнали друг друга. — Агу, детка! — сказал Снусмумрик и почесал за ухом. — Сам ты «агу»! — ответила Мю. Снусмумрик вздохнул. Он приехал сюда по важному делу, надеясь хоть немного побыть в одиночестве, прежде чем вер¬ нуться в Муми-дален. И вот какая-то растяпа Мюмла поса¬ дила своего ребенка в шкатулку с нитками. Ничего себе! — Где твоя мама? — спросил он. — Ее съели,— пошутила Мю.— У тебя есть какая-нибудь еда? Снусмумрик показал трубкой на маленькую кастрюльку с горошком, попыхивающую над костром. Поблизости стоя¬ ла другая кастрюлька с горячим кофе. — Но ты небось пьешь только молоко? — спросил он. Малышка Мю презрительно засмеялась. Не моргнув гла¬ зом, она проглотила целых две чайных ложечки кофе и потом съела в придачу по крайней мере четыре горошины. Залив огонь водой, Снусмумрик протянул: 403
404 — Ну и ну! — А теперь мне снова хочется спать, — сказала малышка Мю. — Но мне больше нравится спать в карманах. — Ладно, — сказал Снусмумрик и сунул ее в карман. — Главное то, что ты знаешь, чего хочешь. Клубок ангорской шерсти она прихватила с собой. А Снусмумрик отправился дальше по прибрежным лугам. Девятый вал, обессилев, присмирел в бухте. Здесь во всей своей красе царило лето. От извержения вулкана остались лишь облака пепла да чудесные темно-багровые закаты, кото¬ рыми частенько любовался Снусмумрик. Он не имел ни ма¬ лейшего представления о том, что случилось с его друзьями в Муми-дален, и полагал, что они все так же мирно сидят на своей веранде и празднуют день летнего солнцестояния. Иногда ему приходила в голову мысль, что, наверное, Му¬ ми-тролль заждался его... Но прежде чем возвратиться, Снус¬ мумрик должен был свести счеты со Сторожем парка. И дело это можно было уладить лишь в день летнего солнцестояния. Завтра все уже будет в порядке. Снусмумрик достал губную гармошку и принялся наигры¬ вать старинную песенку Муми-тролля о том, как все зверюш¬ ки привязали бантики к хвостам. Малышка Мю тотчас проснулась и выглянула из кармана. — Я тоже знаю эту песенку! — закричала она. И Мю запела своим тоненьким и пронзительным, похо¬ жим на комариный писк голоском: Все зверюшки привязали бантики к хвостам... ...бантики, бантики, бантики все на хвосты нацепляют, хемули в новых коронах и новых венках щеголяют, скроется месяц, и Хомса запляшет рассветной порой, Миса, малютка, не нужно печалиться, спой! Утром у Мумрика дома, в далеком саду, алые блещут тюльпаны на ярком свету. Ночь исчезает. Лишь Мюмла в рассветном краю ищет везде, одинокая, шляпу свою! * — Где ты слышала эту песню? — удивленно спросил Снусмумрик. — Ты спела почти без ошибок. Ты просто чудо- ребенок! — В этом можешь не сомневаться, — ответила малышка Мю. — Кроме того, у меня есть секрет. — Секрет? * Перевод Д. Закса.
— Да, секрет. Я знаю грозу, которая совсем не гроза, и знаю зал, который вертится, как карусель. Но больше я ни¬ чего не скажу! — У меня тоже есть секрет, — сказал Снусмумрик. — Он спрятан в моем рюкзаке. Скоро ты его увидишь, потому что я сведу старые счеты с этим негодяем! — Большим или маленьким? — спросила малышка Мю. — Маленьким, — ответил Снусмумрик. — Это хорошо, — сказала малышка Мю. — С маленьким негодяем куда легче справиться. Довольная, она снова залезла в клубок ангорской шерсти, а Снусмумрик осторожно пошел вдоль длинного забора. То тут, то там висели таблички с надписями: СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ ВХОДИТЬ НА ТЕРРИТОРИЮ ПАРКА! Сторож со Сторожихой жили, само собой разумеется, в пар¬ ке. Они подрезали и подстригали деревья, придавая им форму шара или куба. Дорожки в парке были прямые как стрелы. Не успевала травка подрасти, как ее тут же подстригали, и ей сно¬ ва приходилось, напрягая все силы, тянуться вверх. Лужайки с подстриженной травой были обнесены высоким палисадом, и повсюду можно было прочесть надписи, сделан¬ ные большими черными буквами: запрещается то-то и то-то. В этот ужасный парк каждый день приходили двадцать четыре крошечные забитые малютки, которых либо забыли по той или иной причине, либо они сами потерялись. Это были
406 мохнатые лесные малютки. Они ненавидели и этот парк, и песочницу, в которой их заставляли играть. Они хотели ла¬ зить по деревьям, стоять на голове, бегать по траве... Но этого не понимали ни Сторож, ни Сторожиха, которые сидели рядом и караулили их. Что оставалось делать малышам? Охотнее всего они зако¬ пали бы Сторожа и Сторожиху в песок, но были слишком малы, чтобы справиться с ними. И вот теперь в этот самый парк пришел Снусмумрик с малышкой Мю в кармане. Он крался вдоль забора, погляды¬ вая на своего заклятого врага Сторожа. — Как ты собираешься с ним поступить? — спросила ма¬ лышка Мю. — Повесить, сварить или набить из него чучело? — Напугать его,— ответил Снусмумрик и еще крепче закусил трубку. — На свете есть лишь одно-единственное существо, кото¬ рое я по-настоящему ненавижу: Сторож в этом парке. Я хочу сорвать все его таблички с надписями о том, что запрещено! Снусмумрик принялся рыться в рюкзаке и вытащил оттуда большой мешок, полный маленьких блестящих белых семян. — Что это? — спросила Мю. — Семена хатифнаттов, — ответил Снусмумрик. — Ну и ну! — удивилась Мю. — Разве хатифнатты появ¬ ляются на свет из семян? — Конечно, — сказал Снусмумрик. — Но все дело в том, что сеять эти семена нужно вечером в день летнего солнце¬ стояния. Сквозь рейки ограды он начал осторожно бросать семена хатифнаттов на лужайки (правда, одно семя довольно далеко от другого, чтобы хатифнатты не сцепились лапками, когда появятся на свет). Опустошив мешочек, Снусмумрик сел на землю и стал ждать. Солнце клонилось к закату, но оно по-прежнему грело, и хатифнатты начали прорастать. То тут, то там на аккуратно подстриженных лужайках на¬ чали высовываться круглые белые головки, напоминавшие белоснежные шампиньоны. — Посмотри вон на того, — сказал Снусмумрик, — скоро у него прорежутся глазки! И верно, через минуту на белом черепе показались два шарообразных глаза. — Когда они рождаются, они особенно сильно заряжены электричеством, — объяснил Снусмумрик. — Смотри, теперь у них появляются лапки.
Было слышно, как растут хатифнатты. Но Сторож ничего не замечал, он не слышал шороха, так как не спускал глаз с малышей. А кругом на лужайках сотнями пробивались хатифнатты. Еще только ножки оставались у них в земле. В парке запахло серой и жженой резиной. Сторожиха приню¬ халась. — Чем это запахло в парке? — спросила Сторожиха. — Малышня, от кого из вас так пахнет? И тут же по земле побежали слабые электрические разряды.
408 Сторож забеспокоился, стал переминаться с ноги на ногу. Его металлические пуговицы начали потрескивать. Внезапно Сторожиха вскрикнула и вскочила на скамейку. Дрожащей рукой показала она на лужайки. Хатифнатты уже выросли до своих нормальных размеров и теперь сплошной стеной надвигались на Сторожа со всех сто¬ рон. Их притягивали наэлектризованные пуговицы его мунди¬ ра. В воздухе парили микромолнии, и пуговицы на мундире Сторожа все чаще и чаще потрескивали. Вдруг у Сторожа за¬ светились уши, заискрились волосы, потом морда! Миг — и весь Сторож засветился. Словно сверкающее солнце он пока¬ тился к воротам парка, преследуемый целой армией хатифнат¬ тов. А Сторожиха уже перелезала через забор. Только ма¬ лыши, страшно удивленные, по-прежнему сидели в песоч¬ нице. — Здорово! — восхищенно сказала маленькая Мю. — Точно! — ответил Снусмумрик и сдвинул шляпу на за¬ тылок. — А теперь мы сорвем все таблички, и пусть каждая травка растет как ей заблагорассудится! Всю свою жизнь Снусмумрик мечтал сорвать таблички, запрещавшие все, что ему нравилось, и теперь дрожал от не¬ терпения. Наконец-то! Он начал с таблички КУРИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ! Затем схватил табличку ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ! Потом полетела в сторону табличка ЗАПРЕЩАЕТСЯ СМЕЯТЬСЯ И СВИСТЕТЬ! А вслед за ней отправилась табличка ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРЫГАТЬ! Лесные малыши таращили на него глаза, все больше и больше удивляясь. Мало-помалу они поверили, что он пришел спасти их. Они выскочили из песочницы и обступили его.
— Ступайте домой, малыши! — объявил Снусмумрик. — Ступайте куда хотите! Но они не расходились, а шли за ним по пятам. И даже когда была сорвана последняя табличка и Снусмумрик под¬ нял свой рюкзак, чтобы отправиться в путь, они по-прежнему не отставали от него. — Хватит, детки! — сказал Снусмумрик. — Ступайте до¬ мой, к мамам! — А вдруг у них нет мам? — предположила малышка Мю. — Но я ведь не привык возиться с малявками, — испуган¬ но сказал Снусмумрик. — Я даже не знаю, нравятся ли они мне! — Зато ты нравишься им, — сказала Мю и улыбнулась. Снусмумрик взглянул на притихшую стайку восхищенных малышей, пристроившихся у его ног. — Можно подумать, что мне мало тебя одной, — сказал он. — Ну, ладно, ничего не поделаешь. Пошли! Начнется те¬ перь канитель! Снусмумрик зашагал по лугам в сопровождении двадца¬ ти четырех очень серьезных малышей. Его одолевали мрач¬ ные мысли о том, что же он станет делать, когда они про¬ голодаются или промочат ножки или у них заболят живо¬ тики. 409
СЕДЬМАЯ fMUAr Об опасностях, которые грозят в ночь летнего солнцестояния День летнего солнцестояния был на исходе. В половине одиннадцатого вечера Снусмумрик кончил строить шалаш из еловых веток для своих двадцати четырех малышей. В то же самое время на другом конце леса Муми-тролль и фрёкен Снорк замерли на месте, прислушиваясь. Колокольчик, звеневший в тумане, умолк. Лес спал, а малень¬ кий домик печально смотрел на них своими черными окошками. В домике сидела Филифьонка и слушала, как тикали часы; время шло. Иногда она подходила к окну и вглядывалась в свет¬ лую ночь, и тогда колокольчик, украшавший кончик ее колпачка, позвякивал. Обычно звон колокольчика подбадривал Филифьон- ку, но нынешним вечером он только усиливал ее тоску. Она тя¬ жело вздыхала, ходила взад и вперед, садилась и снова вставала Она поставила на стол тарелки, три стакана и букет цветов, а на плите стоял кекс, совершенно почерневший от ожидания. Филифьонка взглянула на часы и на гирлянды листьев над дверью, потом посмотрела на себя в зеркало, оперлась руками о стол и заплакала. Колпачок съехал ей на лоб, так что коло¬ кольчик звякнул (всего один печальный звук), и слезы мед¬ ленно закапали в пустую тарелку. Не всегда легко быть филифьонкой. И вот тогда кто-то постучал в дверь. Филифьонка встрепенулась, вытерла слезы и открыла дверь. — О... — разочарованно протянула она. — С праздником, с Ивановым днем! — сказала фрёкен Снорк. — Спасибо, — смущенно ответила Филифьонка. — Спаси¬ бо, вы очень любезны. Доброго и вам праздника! — Мы зашли только спросить об одном доме, вернее, не появлялся ли здесь в последнее время некий театр? — спро¬ сил Муми-тролль. — Театр? — подозрительно переспросила Филифьонка. — Нет, наоборот, ничего похожего... Наступило молчание. — Ну, тогда мы пошли, — сказал Муми-тролль. Фрёкен Снорк взглянула на накрытый стол и на гирлянды над дверью. — Желаем хорошо отпраздновать сегодняшний день,— доброжелательно сказала она.
Тут лицо Филифьонки сморщилось, и она снова распла¬ калась. — Не будет никакого праздника, — всхлипывала она. — Пирог сохнет, цветы увядают, время идет, и никто не приходит. Они и в этом году не придут! У них нет никаких родственных чувств! — Кто не приходит? — сочувственно спросил Муми-тролль. — Мой дядюшка и его жена! — воскликнула Филифьонка. — Я каждое лето посылаю им открытки с приглашением на празд¬ ник летнего солнцестояния, а они все не приходят и не приходят. — Тогда пригласи кого-нибудь другого, — предложил Му¬ ми-тролль. — А у меня нет других родственников, — ответила Фили¬ фьонка. — И разве это не мой долг — приглашать родных на обед в праздничные дни? — Значит, сама-то ты не находишь в этом удовольствия? — спросила фрёкен Снорк. — Конечно нет, — устало ответила Филифьонка, присажива¬ ясь к столу. — Мой дядюшка и его жена вовсе не симпатичные. Муми-тролль и фрёкен Снорк присели возле нее. — Может, им тоже в этом мало радости? — предположила фрёкен Снорк. — А вместо них ты не можешь пригласить нас, ведь мы такие симпатичные?! — Неужели? — удивилась Филифьонка. Видно было, что она призадумалась. Вдруг кисточка на ее колпачке приподнялась, и колоколь¬ чик весело зазвенел. — И верно, — медленно сказала она, — совсем не обяза¬ тельно их приглашать, если никому из нас это не доставляет удовольствия. Не правда ли?
— Конечно не обязательно, — поддержала ее фрёкен Снорк. — И никто не огорчится, если я остаток своей жизни буду праздновать с кем захочется? Пусть они мне даже не родст¬ венники? — Никому и в голову не придет огорчаться, — заверил ее Муми-тролль. И Филифьонка просияла, словно сбросила с души огром¬ ную тяжесть. — И как же все просто, — сказала она. — И как прекрасно! Теперь мы впервые в моей жизни весело отметим день летнего солнцестояния. И отметим его на славу! Ах, какие вы милые, какие милые, что придумали такой интересный праздник. День летнего солнцестояния получился настолько инте¬ ресным, что Филифьонка и мечтать об этом не могла. — Выпьем за папу и маму! — произнес Муми-тролль и осушил свой стакан. (Как раз в эту минуту Муми-папа на борту плавучего театра предложил тост за своего сына. «За возвращение Муми-тролля! — торжественно произнес он. — За фрёкен Снорк и малютку Мю!») Все были сыты и довольны. — А теперь давайте разожжем костер в честь праздника, — предложила Филифьонка. Она загасила лампу и сунула в карман спички. Небо было еще такое светлое, что можно было различить каждую былинку на земле. За верхушками елей, куда только что закатилось солнце, замешкалась в ожидании следующего дня алая полоска. Они побрели через примолкший лес и вышли на заливные луга, где белая ночь была еще светлее. — Как странно пахнут нынче ночью цветы! — сказала Фи¬ лифьонка. Едва ощутимый запах горелой резины тянулся над лугами. Наэлектризованная трава потрескивала. — Пахнет хатифнаттами, — удивленно сказал Муми- тролль. — Но обычно в это время года они уплывают под парусами в морское путешествие. Правда? Тут фрёкен Снорк обо что-то споткнулась. — ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРЫГАТЬ! — прочитала она. — Какая ерунда! Глядите, здесь полно табличек, до кото¬ рых больше никому нет дела. — Как удивительно, что все разрешается! — воскликнула Филифьонка. — Ну и ночь! А не сжечь ли нам эти таблички?
Не устроить ли из них праздничный костер и не поплясать ли вокруг него, пока все не сгорит? И костер Иванова дня запылал! Огонь с ревом набрасы¬ вался на таблички с надписями: ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ! ЗАПРЕЩАЕТСЯ СОБИРАТЬ ЦВЕТЫ! ЗАПРЕ¬ ЩАЕТСЯ ПЕТЬ! Огонь, весело потрескивая, пожирал большие черные буквы, и снопы искр взметались к бледному ночному небу. Густой дым клубами вился над полями и белыми коврами повисал в воздухе. Филифьонка запела. Она разгребала веткой горящие угли и танцевала у костра на своих худющих ногах. — Никаких дядюшек! Никаких тетушек! Никогда, никог¬ да! Вембели-бамбели-бю! Муми-тролль и фрёкен Снорк сидели рядом, любуясь ко¬ стром.
414 — Как ты думаешь, что делает в эту минуту моя мама? — спросил Муми-тролль. — Конечно, празднует, — ответила фрёкен Снорк. Таблички горели, и к небу взлетали фейерверки искр, а Филифьонка кричала: — Ура! — Я скоро усну, — признался Муми-тролль. — Значит, нужно собрать девять разных цветочков? — Девять, — подтвердила фрёкен Снорк. — И поклянись, что не произнесешь ни слова. Муми-тролль торжественно кивнул головой. Он сделал не¬ сколько выразительных жестов, означавших «спокойной но¬ чи, увидимся завтра утром», и зашлепал по мокрой от росы траве. — Я тоже хочу собирать цветы, — сказала Филифьонка. Она выскочила прямо из дыма, вся в саже, но довольная. — Я тоже хочу с вами ворожить. Сколько ты знаешь кол¬ довских заклинаний? — Я знаю одно страшное колдовство, которым занимаются в ночь летнего солнцестояния, — прошептала фрёкен Снорк. — Это колдовство такое страшное, что у него даже нет названия. — Сегодня ночью я способна на что угодно, — заявила Фи¬ лифьонка и горделиво зазвенела колокольчиком. Фрёкен Снорк огляделась по сторонам. Затем она наклонилась вперед и прошептала Филифьонке в самое ухо: — Сначала надо обернуться семь раз вокруг себя, бормоча заклинание и стуча ногами по земле. Затем надо, пятясь, дойти до колодца и заглянуть в него. И тогда можно увидеть в воде своего суженого, ну, того, на ком ты женишься! — А как его оттуда вытащить? — спросила потрясенная Филифьонка. — Фу ты, там же только его лицо, — пояснила фрёкен Снорк. — Лишь его отражение! Но сначала надо собрать де¬ вять разных цветочков. Раз, два, три! И если ты скажешь сейчас хоть слово, ты никогда не выйдешь замуж! Костер медленно угасал, превращаясь в тлеющие угли, над полями начал носиться утренний ветерок, а фрёкен Снорк и Филифьонка все собирали свои волшебные букеты. Иногда они посматривали друг на друга и смеялись, потому что это не запрещалось. Вдруг они увидели колодец. Филифьонка пошевелила ушами.
Фрёкен Снорк кивнула. От страха у нее побелела мордочка. 415 Они принялись что-то бормотать и выписывать круги, притопывая ногами. Седьмой круг был самым долгим, потому что теперь им стало по-настоящему жутко. Но если уж начал ворожить в ночь на Иванов день, то надо продолжать, а то еще неизвестно, чем все кончится. С бьющимся сердцем, пятясь, подошли они к колодцу и остановились. Фрёкен Снорк взяла Филифьонку за лапу. Солнечная полоска на востоке стала шире, а дым от костра окрасился в нежный розовый цвет. Быстро обернувшись, они поглядели в воду. Они увидели самих себя, край колодца и посветлевшее небо. Дрожа, они стали ждать. Они ждали долго. И вдруг — нет, даже страшно сказать! — вдруг они увиде¬ ли, как громадная голова вынырнула рядом с их отражением в воде. Голова какого-то хемуля! То был злой и ужасно уродливый хемуль в полицейской фуражке! В тот самый миг, когда Муми-тролль срывал свой девятый цветок, он услышал отчаянный крик. Бросившись бежать, он увидел огромного хемуля, который одной лапой тряс фрёкен Снорк, а другой — Филифьонку. — Ну, теперь вы все трое угодите в кутузку! — кричал хемуль. — Поджигатели! Морровы дети! Попробуйте только сказать, что это не вы сорвали все таблички и сожгли их. Попробуйте, если посмеете! Но этого они, разумеется, не могли сделать. Ведь они покля¬ лись не произносить ни слова!
ВОСЬМАЯ ГЛАРА О том, как пишут пьесу Страшно подумать, что было бы, если бы Муми-мама, про¬ снувшись в день летнего солнцестояния, узнала, что Муми- тролль сидит в тюрьме! Или если бы кто-нибудь рассказал Дочери Мюмлы, что ее младшая сестренка, обмотавшись ан¬ горской шерстью, спит в шалаше из еловых веток, который соорудил Снусмумрик! Ничего этого они не знали, и им оставалось только наде¬ яться на лучшее. Ведь на долю семейства муми-троллей вы¬ пало приключений куда больше, чем на долю любой другой семьи, и разве все не кончалось благополучно?! — Малышка Мю привыкла сама заботиться о себе. Я больше беспокоюсь о том, кто ненароком окажется рядом с пей, — сказала Дочь Мюмлы. Муми-мама выглянула из окна. Шел дождь. «Только бы они не простудились», — подумала она и ос¬ торожно уселась на кровати. Она была вынуждена проявлять осторожность. После то¬ го как они сели на мель, пол перекосило и Муми-папе при¬ шлось прибить мебель к полу гвоздями. Хуже всего прихо¬ дилось им во время еды, потому что тарелки то и дело ска¬ тывались на пол, а когда папа пытался крепко прибить их гвоздями, они раскалывались. У всех было такое чувство, будто они постоянно занимаются альпинизмом и поднимают¬ ся в горы, так как они ступали одной ногой чуть выше, а другой — чуть ниже. Муми-папа стал опасаться, что их ноги начнут расти неодинаково. (Правда, Хомса считал, что если ходить немного в противоположном направлении, то ноги выровняются.)
Эмма, как обычно, подметала пол. Она с трудом карабкалась наверх, подталкивая перед собой мусор. На полпути мусор снова скатывался вниз, и ей приходилось все начинать сна¬ чала. — Разве не лучше мести в другую сторону? — осторожно предложил Му¬ ми-папа. — Здесь я никому не позволю меня учить, как мести, — возмутилась Эм¬ ма. — Я так мету сцену с тех пор, как вышла замуж за маэстро Филифьонка, и так буду мести, пока не умру. — А где же сейчас твой муж, Эм¬ ма? — спросила Муми-мама. — Он умер, — с достоинством ответила Эмма. — Ему на голову упал железный занавес, и им обоим пришел конец. — О бедная, бедная Эмма! — воскликнула мама. Эмма порылась в кармане и вытащила пожелтевшую фо¬ тографию. — Вот как выглядел Филифьонк в молодости, — сказа¬ ла она. Муми-мама взглянула на фотографию. Маэстро Филифьонк стоял на фоне картины с изображенными на ней пальмами. На его физиономии выделялись огромные усы, а рядом с ним при¬ мостился кто-то ужасно озабоченный, с маленьким колпачком на голове. — Какой представительный! — воскликнула Муми-мама. — И картину за его спиной я узнаю. — Это задняя кулиса для «Клеопатры», — холодно заме¬ тила Эмма. — Эту молодую даму зовут Клеопатра? — спросила мама. Эмма схватилась за голову. — «Клеопатра» — это название пьесы, — устало пояснила она. — А молодая дама рядом с ним — это дочь его сводной сестры, Филифьонка. Удивительно несимпатичная племян¬ ница. Она присылает нам каждый год открытки с приглаше¬ нием на праздник летнего солнцестояния, но я не утруж¬ даю себя ответами. Вероятно, ей просто хочется пристроить¬ ся в театр. — И вы ее не пускаете? — с упреком спросила мама. Эмма даже бросила метлу.
— Сил моих больше нет! — воскликнула она. — Вы ничего не знаете о театре, ничегошеньки. Меньше чем ничего. И хва¬ тит об этом. — Не могли бы вы, Эмма, немножко просветить меня? — робко попросила Муми-мама. Эмма заколебалась, но затем решила смилостивиться. Она села на краешек постели возле Муми-мамы и ска¬ зала: — Театр — это не зал и не палуба парохода. Театр — это самое важное в мире, потому что там показывают, какими все должны быть и какими мечтают быть — правда, многим не хватает на это смелости — и какие они в жизни. — Так это же исправительный дом! — в ужасе воскликну¬ ла Муми-мама. Эмма терпеливо покачала головой. Она взяла клочок бу¬ маги и дрожащей лапкой нарисовала театр для Муми-мамы. Она объяснила, что к чему, и записала, чтобы Муми-мама ничего не забыла. Пока Эмма рисовала, подошли все остальные и окружи¬ ли ее. — Вот так было в театре, когда мы ставили «Клеопатру»,— рассказывала Эмма. — Зрительный зал (я не имею в виду гос¬ тиную) был полон людей, и никто не шелохнулся и слова не вымолвил, пока шла премьера (это значит, что пьесу играют в самый первый раз). Когда зашло солнце, я, как обычно, зажгла огни рампы и три раза стукнула об пол, прежде чем поднялся занавес. Вот так! — Это зачем? — спросила Мюмла. — Чтобы было более торжественно, — призналась Эмма, и ее маленькие глазки сверкнули. — Это словно зов судьбы, рок, понятно?! Занавес поднимается, красный прожектор освещает Клеопатру, публика затаила дыхание... — А Реквизит тоже был там? — спросил Хомса. — Реквизит — это название комнаты, — пояснила Эмма. — Там хранится все, что нужно для спектакля. О, примадонна была необыкновенно красива и трагична... — Примадонна? — переспросила Миса. — Ну, это самая важная из актрис. Она всегда играет са¬ мую лучшую роль и всегда получает то, что хочет. Но упаси меня от этой чести... — Я хочу быть примадонной, — прервала Эмму Миса. — Только мне бы хотелось сыграть печальную роль, чтобы мож¬ но было вскрикивать, рыдать и плакать.
— Тогда тебе надо играть в трагедии или драме, — пояс¬ нила Эмма. — И умереть в последнем акте. — Вот именно! — воскликнула Миса. Щеки ее пылали. Подумать только, стать совсем не той, кто ты есть на самом деле! Никто тогда больше не скажет: «Вот идет Миса», а бу¬ дут говорить: «Посмотри на эту трагическую даму в красном бархате... великую примадонну... Видно, она много страдала». — Ты теперь будешь выступать перед нами? — спросил Хомса. — Я? Выступать? Перед вами? — прошептала Миса, и на глаза ее навернулись слезы. — Тогда и я хочу быть примадонной, — сказала Дочь Мюмлы. — А что ты будешь играть? — недоверчиво спросила Эмма. Муми-мама посмотрела на папу. — Ты, наверное, мог бы написать пьесу, если Эмма тебе поможет, — сказала она. — Ведь ты написал мемуары. Навер¬ ное, не так уж трудно писать и стихи?
420 — Куда там! Не умею я писать пьесы,— сказал папа и покраснел. — Конечно, ты сумеешь, дорогой, — стояла на своем мама. — А мы выучим твою пьесу наизусть. Все придут смот¬ реть, как мы играем в театре. Много-много разного народу; их будет все больше и больше, и они станут рассказывать своим знакомым, как это замечательно. Наконец слух о театре дойдет до Муми-тролля, и он найдет дорогу к дому. Муми- тролль, фрёкен Снорк, малышка Мю вернутся домой, и все кончится благополучно! — закончила свою речь Муми-мама и захлопала в ладоши от радости. Все с сомнением посмотрели друг на друга, потом взгля¬ нули на Эмму. Та развела лапками. — Наверное, получится что-то ужасное, — сказала она. — Но если вам так хочется дотерпеть фиаско, я не откажусь давать вам советы. Иногда, когда у меня найдется свободная минутка. — И продолжала рассказывать, как играют в театре. Вечером Муми-папа уже закончил пьесу. И прочитал ее всем. Никто не прерывал его, и когда он кончил, воцарилась тишина. Наконец Эмма сказала: — Нет, нет и еще раз нет! — Неужели так уж плохо? — спросил расстроенный папа. — Хуже некуда, — ответила Эмма. — Послушай только: Не боюсь я льва, Убиваю его всегда! Ужасно! — Но я непременно хочу, чтобы был лев, — упрямо возра¬ зил папа. — Нужно писать гекзаметром! Гекзаметром, а не рифмовать. — А что такое гекзаметр? — спросил папа. — А вот что: тамтара-тамтара-тамтара-тамтара, тамтара- там-та, — объяснила Эмма. Папа просиял. — Перепиши все гекзаметром, — посоветовала Эмма.— И запомни, что в настоящей трагедии, написанной старин¬ ным стилем, все должны быть в родстве друг с другом. — Но как же они могут так злиться друг на друга, если они в родстве? — робко спросила Муми-мама. — И как можно без принцессы? Без счастливого конца? Ведь так грустно, когда кто- то умирает.
— Это трагедия, дорогая моя, — сказал папа. — И обяза- 421 тельно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрут все, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже. Так посоветовала Эмма. — Пусть я умру в конце, — пропищала Мигса. — А может, мне убить Мису? — попросила Дочь Мюмлы. — Я-то думал, что Муми-папа напишет детектив, — разо¬ чарованно протянул Хомса. — Такой, чтобы всех подозревали и было множество версий, над которыми бы пришлось поло¬ мать голову. Папа обиженно встал и стал собирать свои листки. — Если вам не нравится моя пьеса, пожалуйста, пишите сами новую, — сказал он. — Голубчик, — утешала его мама, — мы находим пьесу за¬ мечательной. Не правда ли? — Конечно, — подтвердили всё в один голос. — Вот видишь, она всем нравится, — сказала мама.— Только чуть подправь ее, измени содержание и стиль. Я по¬ забочусь, чтобы никто не мешал тебе. И пока ты работаешь, возле тебя будет стоять вазочка с карамельками. — Ладно, — согласился папа. — Но лев должен остаться! — Разумеется, без льва не обойтись, — поддакнула мама. Муми-папа трудился вовсю. Все молчали, боясь произнести хоть слово или шевельнуться. Едва закончив рукопись, папа сразу стал читать вслух. Мама все время подкладывала ему карамельки. Все были возбуждены и полны больших надежд. Ночью им не спалось. Эмма почувствовала, как у нее прибавляются силы. Она не думала ни о чем другом, кроме генеральной репетиции.
«* А^ЯГАЯ Г/WAr Об одном несчастном папе Утром того самого дня, когда Муми-папа писал свою пье¬ су, а Муми-тролль попал в тюрьму, Снусмумрик проснулся оттого, что сквозь еловые ветки в шалаш стали просачиваться дождевые капли. Боясь разбудить малышей, он осторожно выглянул из ша¬ лаша. Там, в мокром лесу, на ковре из полевых гвоздик рос пре¬ красный зеленый папоротник, но Снусмумрик пожалел, что вместо этого цветочного ковра не было поля с репой или брюквой. «Да, вот так же, наверно, чувствуешь себя, когда становишь¬ ся отцом, — подумал он. — Чем я буду сегодня кормить малы¬ шей? Мю не съест много, но эта орава опустошит весь рюкзак». Он обернулся и посмотрел на маленький лесной народец, спавший в шалаше прямо на поросшей мхом земле. «Теперь они еще начнут чихать от дождя, — мрачно поду¬ мал он про себя. — Да и это не самое страшное. Просто не знаю, что и придумать, чтобы развлечь их. Курить они не хотят. Мои рассказы их пугают. И времени стоять на голове целый день у меня нет, потому что тогда я не доберусь в Муми-дален до самой осени. Как будет хорошо, когда Муми- мама возьмет их всех на свое попечение! «Муми-тролль, — с неожиданной нежностью подумал Снусмумрик. — Мы снова будем плавать вместе при лунном свете, а потом поболтаем в пещере...» Одному из малышей приснился страшный сон, и он начал кричать. Все остальные проснулись и тоже заорали из соли¬ дарности с ним. — Тс-с-с! — шикнул на малышей Снусмумрик. — Хопе- ти-хоп! Титте-Рити! Но это не помогло. — Им вовсе не смешно, — пояснила малышка Мю. — Ты должен сделать, как моя сестра. Скажи им, что, если они не замолчат, ты их убьешь. Потом ты попросишь у них проще¬ ния и дашь им карамелек. — И это помогает? — Не особенно, — ответила малышка Мю. Снусмумрик поднял шалаш из еловых веток и бросил его в кусты можжевельника.
— Вот так надо поступать с домом, в котором уже пере- 423 ночевали. Лесные малыши сразу притихли и наморщили носики, по¬ крытые каплями моросящего дождя. — Идет дождь, — сказал один. — Хочу есть, — сказал другой. Снусмумрик беспомощно посмотрел на малышку Мю. — Попугай их Моррой! — предложила она. — Так делает моя сестра. — А ты тогда слушаешься? — спросил Снусмумрик. — Конечно нет! — ответила Мю и так расхохоталась, что повалилась на спину. Снусмумрик вздохнул. — Ну пошли, — приказал он. — Да побыстрее! Поторапли¬ вайтесь, я вам кое-что покажу! — А что? — заинтересовались малыши. — Кое-что, — неопределенно, протянул Снусмумрик и по¬ крутил в воздухе лапой. — Так просто ты не отделаешься, — сказала малышка Мю. Они все шли и шли. А дождь все лил и лил. Лесные малыши чихали, теряли башмачки и ныли, почему им не дают бутербродов. Некоторые ссорились друг с другом и вступали в драку. Один забил себе нос хвоей, другой уко¬ лолся об ежа.
424 Снусмумрик почти пожалел Сторожиху парка. Одного ма¬ лыша он нес на полях шляпы, двоих — на плечах, двоих — под мышками. Мокрый и несчастный, он пробирался сквозь густой черничник. И когда ему стало уже совсем невмоготу, он увидел перед собой полянку. Посреди полянки стоял домик, его трубу и столбы калитки обвивали гирлянды увядших листьев. Поша¬ тываясь, Снусмумрик добрел до двери, постучал и стал ждать. Никто не открывал. Он забарабанил сильнее. Ни звука. Тогда он толкнул дверь и вошел в домик Там никого не было. Цветы на столе тоже увяли, а часы остановились. Он опустил малышей на пол и подошел к остывшей плите. Там красовался пирог. Снусмумрик прошел в кладовку. Малыши терпеливо ожидали его. Стояла тишина. Но вот Снусмумрик вернулся и поставил на стол горшок с бобами. — Ешьте, пока не потолстеете. Затем мы немножко пере¬ дохнем и успокоимся, а я тем временем узнаю, как вас зовут. Дайте мне огонька для трубки! Все малыши бросились зажигать Снусмумрику трубку, а чуть позже в очаге уже пылал огонь, а все платьица и штаниш-
ки сушились на веревке. На столе стояло огромное блюдо ды- 425 мящихся бобов. За окном с беспросветно-серого неба сплош¬ ным потоком лил дождь. Было слышно, как дождь шелестел по крыше и как дрова потрескивали в плите. — Ну как? — спросил Снусмумрик. — Кто хочет играть в песочнице? Лесные малыши посмотрели на него, рассмеялись и при¬ нялись поедать коричневые бобы Филифьонки. Но сама Филифьонка и не подозревала, что к ней явились гости. Она сидела в тюрьме за нарушение правил обществен¬ ного порядка. ДОСЯГАЯ ГЛЩ- О генеральной репетиции Шла генеральная репетиция пьесы Муми-папы, и горели все лампы, хотя до вечера было еще далеко. Бобрам пообещали контрамарки на премьеру, назначен¬ ную на следующий день. За это они сняли театр с мели и вывели его на глубину. Сцена, правда, все же была слегка перекошена, что было довольно неудобно. Ее закрыли занавесом, красным и таинственным, а перед сценой покачивалась целая флотилия лодок. Любопытные зрители ждали с самого восхода солнца. Они запаслись обе¬ дом, так как генеральные репетиции всегда продолжаются долго. — Мама, что такое генеральная репетиция? — спросил ма¬ ленький ежик в одной из лодок. — Это когда они примериваются в последний раз, что¬ бы быть совершенно уверенными в том, что все идет как на¬ до, — ответила мама-ежиха. — Завтра они будут играть по-на- стоящему, и тогда за спектакль нужно будет платить. А сего¬ дня спектакль для таких бедных ежей, как мы, бесплатный. Но за занавесом артисты совсем не были уверены, что все идет как надо. Муми-папа наспех переписывал пьесу. Миса плакала. — Мы же сказали, что обе хотим умереть в конце! — ра¬ зорялась Дочь Мюмлы. — Почему только ее должен съесть лев? Ведь мы обе невесты льва. Разве ты не помнишь?
— Хорошо, хорошо, — нервно бормотал папа. — Сначала лев съест тебя, а потом Мису. Но не мешай мне, я пытаюсь думать гекзаметром! — Кто же тогда состоит с ним в родстве? — озабоченно спросила мама. — Вчера Дочь Мюмлы была замужем за тво¬ им уехавшим сыном. А теперь, выходит, замужем за ним Миса, а я что же, ее мама? И Дочь Мюмлы не замужем? — Не хочу быть не замужем, — тотчас ответила Дочь Мюмлы. — Будьте сестрами! — в отчаянии воскликнул папа.— И тогда Дочь Мюмлы будет твоей невесткой. Я хочу сказать моей. Вернее, твоей теткой, сестрой твоего отца. — Но это никуда не годится, — вмешался Хомса. — Если Муми-мама твоя жена, то невестка не может быть твоей теткой. — Все это не имеет никакого значения, — сказал Муми- папа. — И вообще не будет вам никакой пьесы! — Успокойтесь и возьмите себя в руки, — с неожиданным пониманием сказала Эмма. — Все обойдется. Публика ведь не за тем идет в театр, чтобы понимать. — Душечка Эмма, — умоляла Муми-мама. — Платье мне слишком узко... оно все время расходится на спине. — И запомни! — прошипела Эмма, держа во рту булавки. — Нельзя казаться веселой, когда она придет и станет говорить, что сын ее отравил свою душу ложью! — Ну конечно не буду! — заверила Эмму Му¬ ми-мама. — Я обещаю казаться печальной. Миса зубрила свою роль. Вдруг она отбросила листок и закричала: — Роль слишком веселая, она мне не подходит! — Замолчи, Миса! — строго сказала Эмма. — Мы начинаем. Освещение готово?
Хомса включил желтый прожектор. — Красный! Красный! — закричала Дочь Мюмлы. — Мой выход красный! Почему он всегда путает свет? — Так всегда бывает, — успокоила ее Эмма. — Вы готовы? — Я не знаю своей роли, — в панике пробормотал Муми- папа. — Я не помню ни единого слова. Эмма похлопала его до плечу. — Понятно, — сказала она. — Все как и положено на гене¬ ральной репетиции. Она ударила три раза палкой об пол, и в лодках воцари¬ лась тишина. Счастье теплой волной согрело ей душу, когда она принялась крутить ручку, поднимая занавес. Шепот восхищения раздался среди немногочисленных зрителей, присутствовавших на генеральной репетиции. Боль¬ шинство из них никогда не бывали раньше в театре. Они увидели мрачные скалы в багряном освещении! Несколько правее платяного шкафа с зеркалом (задрапи¬ рованного черным покрывалом) сидела Дочь Мюмлы в тюле¬ вой юбке с венчиком бумажных цветов на макушке. Мгнове¬ ние она с интересом смотрела на зрителей, расположившихся за рампой, а потом принялась быстро, без тени смущения, декламировать: Я умру нынче ночью, хотя невиновность моя к небесам вопиет, обернись, море, кровью, а весенняя земля грозой, прекрасная, как распускающаяся роза, с росой юности на лбу, я грубо и жестоко попрана горьким роком. Внезапно за кулисами раздалось пронзительное завывание Эммы: О, роковая ночь! О, роковая ночь! О, роковая ночь! Муми-папа вышел из левой кулисы с плащом, небрежно переброшенным через плечо. Он повернулся к публике и стал чи¬ тать дрожащим голосом: Узы родства и дружбы должны быть разорваны, когда меня призывает мой долг, ах, неужто корону мою узурпирует сестра
Заметив, что ошибся, папа снова прочитал: ...ах, неужто корону мою узурпирует тетка моего внука, сына дочери? Муми-мама, высунув мордочку, прошептала: ...неужто корону мою узурпирует сестра моей невестки, жены сына! — Да, да, да, — подтвердил Муми-папа. — Я пропущу эти слова. Шагнув к Дочери Мюмлы, спрятавшейся за зеркальным шкафом, он произнес: О ты, неверная Дочь Мюмлы, дрожи и слушай, как страшный лев в ярости сотрясает свою клетку и рычит от голода на луну! Наступило долгое молчание. ...от голода на луну! — чуть громче повторил папа. Но ничего не произошло. Обернувшись налево, Муми-папа спросил: — Почему не рычит лев? — Не стану рычать, пока Хомса не подвесит луну, — за¬ явила Эмма. Хомса высунулся из-за кулис. — Миса обещала сделать луну и не сделала, — оправды¬ вался он. — Ладно, ладно, — поспешно сказал Муми-папа.— Пусть Миса лучше явится на сцену, я все равно вышел из образа. Миса важно выплыла на сцену в красном бархатном платье. Она стояла несколько мгновений безмолвно, закрыв лапой глаза и упиваясь тем, что она примадонна. Это было бесподобно! — О, какая радость! — подсказала Муми-мама, подумав, что Миса забыла свою роль. — Я держу паузу! — тихонько огрызнулась Миса. Она приблизилась к рампе и простерла лапы к публике. Что-то щелкнуло. Это Хомса запустил вентилятор в осве- тительской. — Что это, пылесос? — удивился ежик. — Помолчи! — заворчала ежиха. Миса начала декламировать трагическим голосом: — О, радость созерцать, как голова твоя раскалывается на куски...
Она оступилась, запуталась в бархатном платье и прямо 429 со. сцены упала в лодку, где сидели ежи. Зрители закричали «ура!» и снова водрузили Мису на сцену. — Только не волнуйся, фрёкен, — напутствовал ее пожи¬ лой бобер. — Давай сразу откусывай ей голову! — Кому? — в недоумении спросила Миса. — Тетке вашей внучки, разумеется, — пояснил бобер. — Они ничего не поняли, — зашептал Муми-папа жене. — Скорее выходи на сцену, будь добра! Мама быстренько подобрала юбки и, вынырнув на сцену с доброй и смущенной улыбкой, весело сказала: О, судьба, укрой свое чело черным как ночь посланием, которое я несу! Твой сын обманом проложил себе путь и отравил твою душу ложью! О, роковая ночь! О, роковая ночь! О, роковая ночь! — бубнила словно молитву Эмма. Муми-папа тревожно смотрел на маму. — Введите льва, — прошептала она, желая ему помочь. — Введите льва, — повторил папа. — Введите льва, — не¬ уверенно повторил он еще раз. А под конец закричал: — Да¬ вайте сюда льва! За сценой послышался громкий топот. Затем выскочил лев, сделанный из старого покрывала. Передние лапы льва изображал один бобер, а задние — другой. Публика визжала от восторга.
430 Лев заколебался, потом подошел к рампе и поклонился и при этом разошелся на две части. Публика похлопала в ладоши и стала разъезжаться по до¬ мам. Еще не конец! — кричал Муми-папа. — Дорогой, они снова придут завтра утром, — сказала ма¬ ма. — Эмма считает, что премьера не будет иметь успеха, если генеральная репетиция не кончится маленьким прова¬ лом. — Ах вот оно что! — сказал, успокоившись, папа. — Во всяком случае они часто смеялись, — радостно добавил он. Миса отошла немного в сторону, чтобы успокоиться. Ее сердце страшно колотилось. — Они аплодировали мне, — прошептала она про себя. — О, как я счастлива! Я буду всегда, всегда вот так счаст¬ лива! ОДИННАДЦАТАЯ ГШАг О том, как обманывают тюремного надзирателя На следующее утро были разосланы театральные афиши. Птицы летали над заливом и сбрасывали театральные плака¬ тики. Красочные афишки (их нарисовали Хомса и Мюмла) кружились над лесом, над берегом, над лугами, над водой, над крышами домов и садами. Одна афишка, покружив над тюрьмой, упала к ногам Хе¬ муля. Он сидел и дремал на солнышке, натянув полицейскую фуражку на лоб. Хемуль тотчас заподозрил, что это тайное послание узникам, и цепко схватил листок. Как раз сейчас у него под замком сидело не меньше трех узников, а больше у него никогда не бывало с тех пор, как он стал надзирателем тюрьмы. Уже около двух лет ему не доводилось никого стеречь, и понятно, почему он так боял¬ ся за своих подопечных. Итак, Хемуль водрузил на нос очки и вслух прочел афишку. — Премьера! — читал он.
НЕВЕСТЫ ЛЬВА, ИЛИ РОДСТВЕННЫЕ УЗЫ Одноактная драма Муми-папы Действующие лица: Муми-мама, Муми-папа, Дочь Мюмлы, Миса и Хомса. Хор: Эмма. Входная плата — любая еда. Начало: сегодня вечером, когда зайдет солнце, если не будет дождя и ветра. Окончание: в тот час, когда детям пора спать. Представление состоится посреди залива Гранвикен. Лодки можно брать напрокат у хемулей. Дирекция театра — Театр? — задумчиво произнес Хемуль и снял очки. В его очерствевшем сердце затеплилась слабая искорка вос¬ поминаний детства. Верно, тетя однажды водила его в театр. Они смотрели пьесу о какой-то спящей принцессе, которая заснула под кустом роз. Было необычайно красиво, и Хемулю очень понравилось. Внезапно он понял, что ему снова захо¬ телось в театр. Но кто будет сторожить узников? Он не помнил, чтобы хоть один хемуль когда-нибудь без¬ дельничал. Бедный надзиратель ломал себе голову — что де¬ лать? Он уткнулся носом в прутья железной клетки, стоящей в тени, и сказал: — Мне бы так хотелось пойти в театр сегодня вечером. — В театр? — переспросил Муми-тролль и навострил уши. — Да, на спектакль «Невесты льва», — объяснил Хемуль и сунул афишку в клетку. — Не знаю, кого мне оставить сто¬ рожить вас.
Муми-тролль и фрёкен Снорк посмотрели на театральную афишку, а потом друг на друга. — Наверняка что-нибудь о принцессах, — сказал Хемуль печальным голосом. — Сколько лет прошло с тех пор, как я видел маленькую принцессу! — Тебе надо обязательно пойти и посмотреть на нее,— сказала фрёкен Снорк. — Разве у тебя нет на примете како¬ го-нибудь доброго родственника, который тем временем по¬ сторожил бы нас? — Конечно, у меня есть двоюродная сестра, — ответил Хе¬ муль. — Но она слишком добрая и может вас выпустить. — А когда нас казнят? — внезапно спросила Фили¬ фьонка. — Вот еще, никто не собирается вас казнить, — смущенно ответил Хемуль. — Вы будете сидеть в кутузке, пока не со¬ знаетесь в том, что натворили... А потом вы должны будете сделать новые таблички и пять тысяч раз написать «запреща¬ ется». — Но ведь мы не виноваты... — начала было Фили¬ фьонка. — Да-да-да! Опять за старое, — прервал ее Хемуль. — Я уже это слышал, так все говорят. — Послушай-ка, — сказал Муми-тролль. — Ты будешь рас¬ каиваться всю свою жизнь, если не пойдешь в театр. Конечно, там есть принцессы. Невесты льва. Хемуль пожал плечами и вздохнул.
— Ну не упрямься, — уговаривала его фрёкен Снорк. — Веди сюда свою двоюродную сестру, мы хоть на нее посмот¬ рим. Все-таки добрый сторож лучше, чем никакой. — Да, уж это верно, — угрюмо согласился Хемуль. Он поднялся и засеменил куда-то. — Вы только подумайте! — воскликнул Муми-тролль. — Вы помните, что нам приснилось в ночь летнего солнце¬ стояния? О львах! Об огромном льве, которого укусила за ногу малышка Мю! И вот что они там придумали у нас дома! — А мне приснилось, что у меня будет много-премного новых родственников, — сказала Филифьонка. — Вот был бы кошмар! Это теперь-то, когда я только разделалась со ста¬ рыми! Тут вернулся Хемуль. Он привел с собой маленькую тще- душненькую хемулиху. Она казалась очень испуганной. — Ну как, сможешь посторожить их за меня? — спросил Хемуль. — А они не кусаются? — прошептала крохотная хемулиха, которая резко выделялась среди всех хемулей. Хемуль фыркнул и протянул ей ключ от клетки. — Конечно, кусаются, — пошутил он. — Они перегры¬ зут тебя пополам, кникс-кнакс, если ты выпустишь их. А я пошел переодеваться перед премьерой. Привет всей компа¬ нии! Как только он скрылся из виду, хемулиха, бросая испуган¬ ные взгляды на клетку, принялась вязать. — Что ты вяжешь? — приветливо спросила фрёкен Снорк. Хемулиха вздрогнула. — Не знаю, — прошептала она испуганно. — Когда я вяжу, мне всегда спокойнее. — Может быть, ты свяжешь мне носочки? Цвет шерсти очень для этого подходящий, — сказала фрёкен Снорк. Маленькая хемулиха в раздумье уставилась на вязанье. — Разве ни у кого из твоих знакомых не мерзнут ноги зимой? — спросила Филифьонка. — У моей подруги мерзнут, — призналась хемулиха. — И у моей одной знакомой тоже вечно мерзнут ноги, — поддержала разговор Филифьонка. — У жены моего дядюш¬ ки, который служит в театре. Говорят, что там жуткие сквоз¬ няки. Что за пытка служить в театре! — Но и здесь сквозняк, — сказал Муми-тролль.
434 — Об этом моему двоюродному братцу следовало бы по¬ думать,— робко сказала хемулиха. — Если подождете, я свяжу для вас носочки. — Пожалуй, мы умрем, прежде чем они будут готовы,— мрачно заметил Муми-тролль. Маленькая хемулиха забеспокоилась и осторожно подо¬ шла к клетке. — Может, повесить на клетку одеяло? — предложила она. Они пожали плечами и еще плотнее прижались друг к дружке, стуча зубами. — Вы и вправду так замерзли, что простудились? — в ужасе спросила маленькая хемулиха. Фрёкен Снорк зашлась кашлем. — Может быть, чашка чаю со смородиновым вареньем могла бы спасти меня, — сказала фрёкен Снорк. — Кто знает! Хемулиха долго колебалась. Уткнувшись носом в вязанье, она поглядывала на узников. — Если вы умрете... — прошептала она дрожащим голо¬ сом, — если вы умрете, моему двоюродному братцу вряд ли будет интересно сторожить вас. — Едва ли, — согласилась Филифьонка. — Может, мне все же снять мерку для носочков? Они усиленно закивали головами. Тогда хемулиха открыла клетку и застенчиво спросила: — Может, вы не откажетесь выпить чашку горячего чая! С вареньем из черной смородины? А носочки получите, как
только они будут готовы. Как хорошо, что вы посоветовали мне связать носочки! Когда знаешь, для кого вяжешь, работа ста¬ новится интересней, наверно, вы поняли, что я хочу сказать. И вот они отправились домой к маленькой хемулихе и по¬ пили у нее чаю. Она, не дожидаясь их согласия, испекла им целую гору пирожков. Это заняло много времени. За окном уже стемнело. Тут фрёкен Снорк поднялась и сказала: — Нам пора идти. Огромное спасибо за чай! — Мне очень неприятно, что я вынуждена снова посадить вас в тюрьму, — сказала, как бы извиняясь, хемулиха и сняла ключ с гвоздя. — Но мы не собираемся возвращаться в тюрьму, — воз¬ разил Муми-тролль. — Мы собираемся идти к себе домой, в театр. У хемулихи навернулись слезы на глаза. — Мой двоюродный брат будет страшно огорчен, — сказа¬ ла она. — Но мы ни в чем не виноваты! — воскликнула Фили¬ фьонка. — Почему же вы сразу не сказали об этом? — с облегче¬ нием произнесла маленькая хемулиха. — Тогда, конечно, идите в театр. Хотя, наверно, мне лучше пойти с вами и объяснить все моему братцу самой.
ДВАДЦАТАЯ ГЛАРАг О премьере пьесы Пока маленькая хемулиха угощала гостей чаем у себя до¬ ма, театральные афишки продолжали кружиться над лесом. Одна из них спланировала на лесную полянку и прилипла к крыше, которую только что просмолили. В тот же миг двадцать четыре малыша вскарабкались на крышу, чтобы подобрать листок. Каждый из них хотел пер¬ вым вручить его Снусмумрику. А поскольку афишка была из тонкой бумаги, она тотчас превратилась в двадцать че¬ тыре клочка (а все, что осталось от нее, упало в трубу и сго¬ рело). — Тебе письмо! — визжали лесные малыши, скатываясь, спрыгивая и съезжая с крыши. — Морровы дети! — ворчал Снусмумрик, который стирал их чулки за домом. — Вы что, забыли, что мы утром просмо¬ лили крышу? Может, вы хотите, чтобы я ушел от вас, или бросился в море, или всех вас убил? — Не хотим! — кричали малыши, дергая его за пиджак. — Прочти лучше письмо\ — Вы хотите сказать, прочти письма? — спросил Снус¬ мумрик и вытер мыльную пену о волосы одного из малы¬ шей. — Ладно, ладно! Что там еще за таинственное письмо? Он разложил на траве смятые клочки бумаги и попытался сложить вместе то, что осталось от афишки. — Читай вслух! — закричали малыши. — «Одноактная драма...» — читал Снусмумрик. — «Невес¬ ты льва, или» (здесь, кажется, не хватает кусочка...) «Входная плата — любая еда»... (ай-ай)... «сегодня вечером, когда зайдет солнц...» (солнце), «если не будет дождя и ветра» (здесь все ясно)... ание... ать (нет, непонятно) ...«посреди залива Гран- викен...» — Ну вот что, — сказал Снусмумрик и поднял глаза от письма. — Это, мои маленькие злодеи, не письмо, а театраль¬ ная афишка. Ясно, что кто-то дает театральное представ¬ ление сегодня вечером в заливе Гранвикен. Почему они уст¬ раивают спектакль на воде, знает лишь покровитель всех лес¬ ных зверюшек, но, может, по ходу действия им нужны волны. — А малышам вход запрещен? — спросил самый млад¬ ший.
— А лев всамделишный? — закричали другие. — Мы сразу туда пойдем? Снусмумрик посмотрел на них и понял, что они непремен¬ но должны побывать в театре. — Наверно, я смогу заплатить за нас горшочком бобов, — озабоченно рассуждал он. — Конечно, если этого будет доста¬ точно... мы уже съели порядком. Лишь бы не подумали, что все двадцать четыре — мои собственные... а не то я засмуща¬ юсь. И чем только я буду кормить их утром? — Разве ты не рад тому, что пойдешь в театр? — спро¬ сил Снусмумрика самый младший и потерся носом о его брю¬ чину. — Ужасно счастлив, шелковистая мордочка, — ответил Снусмумрик. — А сейчас мы попытаемся привести вас в по¬ рядок. Во всяком случае сделать почище. Платки у вас есть? Ведь мы идем на спектакль! Никаких платков у них и в помине не было. — Ну ничего, в крайнем случае можно сморкаться в подол рубашки или во что придется, — утешил малышей Снусмумрик. Солнце уже опустилось почти до самого горизонта, когда Снусмумрик наконец справился со всеми платьицами и шта¬ нишками. Конечно, на них еще виднелись остатки смолы, но по крайней мере было видно, что он старался вовсю. Взволнованные и торжественные, отправились они к зали¬ ву Гранвикен. Снусмумрик шел первым, прижав к груди горшочек бобов, а за ним парами следовали его лесные малыши, расчесанные на прямой пробор от бровей до самого хвостика. Малышка Мю сидела на шляпе Снусмумрика и распевала. Она завернулась в этикетку от кофе, так как к вечеру могло
438 похолодать. По случаю премьеры у берега царило всеобщее оживление. Залив был битком набит лодками, все они на¬ правлялись к театру. Самодеятельный оркестр хемулей играл на плоту у самой рампы, сиявшей огнями. Был тихий, чудесный вечер. За две горсти бобов Снусмумрик взял напрокат лодку и стал грести к театру. — Мумрик! — окликнул его старший из малышей, когда они уже были на полпути. — Что? — отозвался Снусмумрик. — Мы приготовили тебе подарок, — сказал один из малы¬ шей, покраснев до корней волос. Снусмумрик отдыхал на веслах, вынув изо рта трубку. Старший из малышей, прятавший подарок за спиной, до¬ стал что-то скомканное, неопределенного цвета. — Это кисет для табака, — сказал он чуть слышно. — Мы все понемножку тайно вышивали его! Снусмумрик взял кисет, заглянул в него (это была одна из старых шляпок Филифьонки), потом принюхался. — Листья малины! — горделиво крикнул младший. — Их можно курить по воскресеньям! — Великолепный кисет! — одобрительно сказал Снусмум¬ рик. — И как приятно затянуться таким табачком в воскре¬ сенье! Он пожал каждому малышу лапку и поблагодарил. — Я не вышивала! — крикнула малышка Мю, сидя на шля¬ пе Снусмумрика. — Но придумала это я! Гребная лодка подплыла к рампе театра, и Мю удивленно наморщила носик. — Неужели все театры такие? — спросила она. — Наверно, — ответил Снусмумрик, — когда поднимается занавес, вы должны молчать. И не свалитесь за борт, если на сцене случится что-нибудь страшное. Когда все закончится, похлопайте лапками, так вы покажете, что спектакль вам по¬ нравился. Малыши сидели не двигаясь и только таращили гла¬ зенки. Снусмумрик с опаской поглядел по сторонам. Никто не смеялся над ними. Все взоры были прикованы к освещен¬ ному занавесу. Лишь пожилой хемуль подплыл к ним и ска¬ зал: — Пожалуйста, заплатите за вход.
Снусмумрик протянул ему горшочек бобов. — Это за всех? — спросил хемуль и принялся пересчиты¬ вать малышей. — Разве мало? — спросил обеспокоенный Снусмумрик. — Я даже верну вам немного обратно, — сказал хемуль и отсыпал плошку бобов Снусмумрику. — Справедливость — прежде всего! Тут оркестр умолк, и все зааплодировали. Потом все стихло. В полной тишине за занавесом раздались три резких удара об пол. — Мне страшно! — запищал самый маленький и схватил Снусмумрика за рукав пиджака. — Ну-у, держись за меня, и все обойдется, — подбодрил его Снусмумрик. — Видишь, они уже поднимают занавес. Перед бесчисленными зрителями предстал скалистый ланд¬ шафт. Справа сидела Дочь Мюмлы в тюлевой юбочке, и на го¬ лове у нее был венок из бумажных цветов. Малышка Мю перегнулась через бортик шляпы и ска¬ зала: — Провалиться мне сквозь землю, если это не моя старуш¬ ка сестрица! — Разве ты в родстве с Дочерью Мюмлы? — удивился Снусмумрик. — Но я же все время болтала о своей сестре, — сказала Мю с обидой. — Ты, видно, совсем не слушал меня. Снусмумрик глядел на сцену. Его трубка погасла. Он видел, как слева вышел на сцену Муми-папа и принялся декламировать стихи об уйме всяких родственников и о льве. Тут вдруг малышка Мю спрыгнула на колени к Снусмум¬ рику и возмущенно закричала: — Почему Муми-папа злится на мою сестру? Он не смеет ругать мою сестру! — Тише, тише! Это же пьеса! — рассеянно ответил Снусмумрик. Он глядел на маленькую толстую дамочку в красном бархате, которая утверждала: она, мол, бесконечно счастлива, — хотя вид у нее был такой, будто у нее что-то болит. Кто-то, кого он не знал, все время выкри¬ кивал в глубине сцены: «О, роковая ночь!»
440 Снусмумрик еще более удивился, когда увидел, что на сцену выплыла Муми-мама. «Что случилось с семейством муми-троллей? — подумал он. — Правда, они всегда что-нибудь придумывали, но это уж слишком! Теперь, чего доброго, выйдет на сцену Муми-тролль и начнет понемножку декламировать». Но Муми-тролль не вышел. Зато на сцену выскочил лев и зарычал. Малыши закричали и чуть не свалились за борт. — Чушь какая-то, — сказал Хемуль в полицейской фураж¬ ке, сидевший в соседней лодке. — Это совсем не похоже на ту красивую пьесу, которую я видел в молодости. О принцессе, уснувшей под кустом роз. Я даже не возьму в толк, о чем идет речь. — Успокойтесь, успокойтесь! — утихомиривал Снусмум¬ рик своих перепуганных малышей. — Ведь лев сделан из ста¬ рого покрывала, которым застилают кровать! Они не верили ему. Они видели, как лев гонялся за Доче¬ рью Мюмлы по всей сцене. Малышка Мю вопила во всю глотку. — Спасите мою сестру! — кричала она. — Убейте льва! Внезапно в отчаянии она прыгнула на сцену, подбежала ко льву и вонзила свои маленькие остренькие зубки в его зад¬ нюю лапу. Лев закричал и развалился попо¬ лам. Зрители увидели, как Дочь Мюмлы подняла малышку Мю, и та поцеловала ее в мордочку. И еще за¬ метили, что уже никто больше не дек¬ ламирует гекзаметром, а все говорят
обычно. Против этого, конечно, публика не возражала, потому что наконец поняла, о чем идет речь в пьесе. В ней говорилось о ком-то, кого унесла громадная волна, и о тех страшных приключениях, которые он пережил, прежде чем снова вернулся домой. И теперь все были вне себя от ра¬ дости и собирались варить кофе. — Вот теперь артисты играют гораздо лучше! — сказал Хемуль. Снусмумрик принялся поднимать своих малышей на сцену. — Здравствуй, Муми-мама! — весело кричал он. — Ты не можешь позаботиться о них ради меня? Спектакль становился все веселее и веселее. Мало-помалу вся публика перебралась на сцену и приняла участие в спек¬ такле, поедая свою входную плату, которая была расставлена на обеденном столе в гостиной. Муми-мама, освободившись от обременявших ее юбок, бе¬ гала взад и вперед, разнося чашки с кофе. Оркестр заиграл марш хемулей. Муми-папа сиял, радуясь шумному успеху, а Миса была так же счастлива, как на генеральной репетиции. Вдруг Муми-мама застыла посреди сцены и уронила чашку с кофе на пол. — Он возвращается, — прошептала она. И все смолкло вокруг. Слабые удары весел слышались все ближе. Позвякивал ма¬ ленький колокольчик. — Мама! — закричал кто-то. — Папа! Я вернулся до¬ мой! — Нет, невероятно, — сказал Хемуль. — Это же мои узни¬ ки! Скорее хватайте их, пока они не сожгли весь театр. Муми-мама бросилась к рампе. Она увидела, как Муми- тролль уронил весло в воду, разворачивая лодку. В замеша¬ тельстве он пытался грести вторым веслом, но лодка кружи¬ лась на одном месте. На корме сидела маленькая худенькая хемулиха с добрым лицом и что-то кричала, но что именно — никто не мог понять. — Спасайтесь! — закричала Муми-мама. — Спасайтесь! По¬ лиция! Она не знала, что такое натворил ее сын, но у нее не было сомнений в том, что она бы одобрила его поступок. — Держите арестантов! — кричал Хемуль. — Они сожгли все таблички в парке и заставили Сторожа светиться.
442 Зрители сначала немного удивились, но потом поняли, что пьеса продолжается. Оставив кофейные чашки, они уселись на рампу, чтобы смотреть продолжение спектакля. — Держите их! — в бешенстве кричал Хемуль. Зрители зааплодировали. — Погоди-ка, — спокойно прервал Хемуля Снусмумрик. — Здесь какое-то недоразумение. Ведь это я сорвал все таблич¬ ки. А что, Сторож все еще светится? Хемуль обернулся и впился глазами в Снусмумрика. — Подумать только, как подешевела теперь жизнь у Сторо¬ жа, — болтал без тени смущения Снусмумрик, приближаясь к рампе. — Никаких тебе счетов за электричество. Теперь он может от себя самого зажигать трубку, а на голове варить яйца всмятку. Хемуль не произнес ни слова. Он медленно приближался, широко расставив свои огромные лапы, чтобы схватить за ворот Снусмумрика. Вот он уже ближе и ближе, вот он бро¬ сается вперед и тут... Вращающаяся сцена закружилась с невероятной быстро¬ той. Они услышали, как засмеялась Эмма, но на этот раз она смеялась не презрительно, а победно и весело. Все произошло так быстро, что зрителям было трудно уследить за событиями. Все потеряли равновесие и попадали друг на друга; сцена же продолжала вертеться вместе со всеми. А двадцать четыре лесных малыша набросились на Хе¬ муля и вцепились в его полицейский мундир. Снусмумрик, словно тигр, перепрыгнул рампу и очутился в одной из пустых лодок. Лодочку Муми-тролля опрокинуло набежавшей волной. Фрёкен Снорк, Филифьонка и малень¬ кая хемулиха поплыли к театру.
— Браво, браво! Dacapo!* — кричали зрители. 443 Как только Муми-тролль высунул мордочку из воды, он огляделся и поплыл в сторону лодки Снусмумрика. — Эй, привет! — закричал он и схватился за борт лодки. — Я ужасно рад тебя видеть! — Привет! Привет! Забирайся в лодку, сейчас ты уви¬ дишь, как надо удирать от полицейских. Муми-тролль взобрался в лодку, и Снусмумрик принялся грести изо всех сил; вода так и бурлила за бортом. — Прощайте, детки, спасибо за помощь! — закричал Снус¬ мумрик. — Будьте чисты, опрятны и не лазайте по крышам, пока не высохнет смола. Хемулю наконец удалось выбраться с вращающейся сцены, высвободиться от лесных малышей и кричащих «ура» зрителей, которые осыпали его цветами. Ругаясь, он уселся в лодку и пустился вдогонку за Снусмумриком. Но он опоздал — Снусмумрик исчез в ночи. Все кругом стало тихо. — Ах вот оно что! Наконец-то ты явилась, — сдержанно произнесла Эмма и посмотрела на мокрую Филифьонку.— Но не думай, что театральный путь усыпан розами! * Бис (итал.).
444 ТРИНАДЦАТАЯ fAAUAr О Наказании и Вознаграждении Долгое время Снусмумрик греб, не произнося ни слова. Муми-тролль смотрел на привычный силуэт старой шляпы Снусмумрика на фоне ночного неба и колечки дымка от труб¬ ки, которые при полном штиле поднимались прямо вверх. «Теперь все будет хорошо», — подумал он. Возгласы и аплодисменты доносились до них все слабее и слабее, и вот лишь всплески весел нарушают тишину. Берега превратились в темную полоску. Собственно, говорить у них не было охоты. До поры до времени. Им некуда было спешить: впереди было долгое лето, которое сулило исполнение всех надежд. А сейчас они были под впечатлением своей драматической встречи, переживаний этой ночи и опасного побега. С них было вполне достаточно, к чему еще разговоры! Лодка стала описывать полукруг, на¬ правляясь к берегу. Муми-тролль понял, что Снусмумрик пытался сбить пре¬ следователей со следа. Полицейский свисток Хемуля тревожно разрезал ночь, в ответ ему раздался новый свист.
Когда лодка врезалась в камыши под деревьями, на небе взошла полная луна. — Теперь послушай внимательно, что я тебе скажу, — начал Снусмумрик. — Слушаю, — ответил Муми-тролль, почувствовав, что па¬ руса надуваются ветром приключений. — Поспеши назад к остальным, — продолжал Снусмум¬ рик, — забирай всех, кто хочет вернуться домой в Муми-да- лен, и плыви с ними сюда. Не надо тащить с собой мебель. Следует поторопиться, пока хемули не выставили сторожей в театре. Я-то их знаю. Не задерживайся в пути и не бойся. Белые ночи в июне никогда не бывают опасны. — Хорошо, — послушно ответил Муми-тролль. Он немного подождал, но поскольку Снусмумрик ничего больше не добавил, Муми-тролль вылез из лодки и зашагал берегом назад. Снусмумрик сел на корму и осторожно выбил пепел из трубки. Он наклонился и выглянул из-за камышей. Хемуль уверенно держал курс вперед. Он был отчетливо виден на лунной дорожке. Снусмумрик тихонько рассмеялся и начал набивать свою трубку. Наконец-то вода стала спадать. Медленно выползали на солнечный свет вымытые штормом берега и долины. Первы¬ ми показались деревья. Они качали пробудившимися от сна макушками и расправляли над водой ветки, проверяя, все ли у них цело после катастрофы. Сломанные деревья торопились выпустить новые побеги. Птицы отыскивали свои старые на¬ сиженные гнезда, а выше, на склонах холмов, уже избавив¬ шихся от воды, сушилось на траве их промокшее постельное белье. Как только вода начала спадать, все заторопились домой. День и ночь шли обитатели Муми-дален на веслах и под парусами, а когда вода совсем спала, продолжали пешком до¬ бираться до тех мест, где жили раньше. Может быть, они отыскали бы новые, гораздо лучшие места для жилья, раз долина их превратилась в море, но им больше нравились старые, обжитые края. Когда Муми-мама с палкой в лапах сидела рядом с сыном на корме в лодке, она вовсе не думала о мебельном гарнитуре, который Эмма разрешила ей оставить в театре. Она думала о своем саде и беспокоилась, расчистило ли море песчаные дорожки так же аккуратно, как это делала она сама. 445
446 Муми-мама начала узнавать знакомые места. Они гребли вдоль пролива, который вел к Одиноким горам. И она знала, что за следующим поворотом они увидят скалу, охраняющую въезд в Муми-дален. — Мы возвращаемся домой, домой, домой! — напевала ма¬ лышка Мю, сидевшая на коленях у сестры. Фрёкен Снорк примостилась на носу лодки и любовалась подводным миром. Лодка плыла как раз над лугом, и порою ее дно с шуршанием касалось цветов. Желтые, красные, голу¬ бые, они проглядывали сквозь толщу воды и тянули свои стебельки к солнцу. Муми-папа греб длинными, сильными гребками. — Вы думаете, наша веранда уже поднялась над водой? — спросил он. — Только бы нам благополучно туда добраться... — сказал Снусмумрик и испытующе посмотрел назад, через плечо. — Дорогой мой! — ответил папа. — Мы давным-давно ос¬ тавили хемулей позади! — Не будь таким самоуверенным,— посоветовал Снусмумрик. Посреди лодки торчал бугорок, накрытый купальным ха¬ латом. Бугорок шевелился. Муми-папа осторожно коснулся его лапой. — Ты не вылезешь погреться на солнышке? — спросил он. — Нет, спасибо, здесь так хорошо, — ответил нежный го¬ лосок из-под халата. — Она же совсем без воздуха, бедняжка, — озабоченно до¬ бавила мама. — Она сидит там уже целых три дня. — Маленькие хемулихи страшно боязливы, — шепотом пояснил Муми-тролль. — Я думаю, она вяжет. Тогда она чув¬ ствует себя гораздо увереннее. Но маленькая хемулиха и не думала вязать. Она упорно писала в тетради с черной клеенчатой обложкой. «Запреща¬ ется, — писала она, — запрещается... запрещается, запрещает¬ ся». Пять тысяч раз. Ей доставляло удовольствие заполнять страницу за страницей такими надписями. «Все-таки чудесно бьггь доброй»,— думала она умиротворенно. Мама пожала лапку Муми-троллю. — О чем ты задумался? — спросила она. — Я думаю о малышах Снусмумрика, — сказал Муми- тролль. — Неужели все они станут артистами? — Кто-то из них станет, — ответила Муми-мама. — А не¬ способных усыновит Филифьонка. Видишь ли, она не может жить без родни.
— Но они будут скучать по Снусмумрику, — сказал с грус- 447 тью в голосе Муми-тролль. — Может, только поначалу, — возразила Муми-мама. — Он будет навещать их раз в год и посылать им поздрави¬ тельные открытки ко дню рождения. Открытки с картин¬ ками. Муми-тролль кивнул головой. — Тогда все в порядке, — согласился он. — А Хомса и Миса... Ты видела, с какой радостью Миса осталась в театре? Муми-мама рассмеялась: — Верно, Миса счастлива. Она будет играть трагедии всю свою жизнь и каждый раз создавать себе новое лицо. А Хомса стал маэстро, он так же счастлив, как и Миса. Разве не счас¬ тье, когда твои друзья находят то, что им по душе? — Конечно, — поддакнул Муми-тролль. — Это ужасно приятно. Тут лодка остановилась. — Мы застряли в траве, — пояснил папа, взглянув за борт. — Теперь надо идти вброд. Все вылезли из лодки и зашагали по воде. Маленькая хемулиха спрятала под платье что-то, чем она очень дорожила, но никто не спросил ее, что это. Идти было трудно, так как вода доходила им до пояса. Но дно было приятное, поросшее мягкой травой, без камней. Иногда земля выступала над водой, и тогда цветущие кочки плыли им навстречу, словно райские островки.
448 Снусмумрик шел последним. Он был еще молчаливее, чем обычно. Все время он оглядывался и прислушивался. — Я готова съесть твою старую шляпу, если они не отста¬ ли! — закричала Мюмла. Снусмумрик лишь покачал головой. Вот пролив начал сужаться. В теснине между скалистыми берегами уже виднелась нежная зелень Муми-дален. И кры¬ ша с весело развевающимся флагом... Вот показался поворот реки и за ним мост, выкрашенный в синий цвет. Жасмин уже расцвел! Все зашагали так быстро, что вода забурлила вокруг; они шли, оживленно обсуждая, что им предстоит сделать, когда они вернутся домой. Вдруг резкий свист, словно хлыстом, рассек воздух. В один миг пролив закипел хемулями, они были впереди, сзади — повсюду. Фрёкен Снорк уткнулась головой в плечо Муми-тролля. Никто не сказал ни слова. Это было ужасно: дойти почти до самого дома и оказаться в лапах полицейских. Хемуль шел им навстречу и остановился перед Снусмум- риком. — Ну-у? — протянул он. Никто не ответил. — Ну-у? — повторил Хемуль. Тут маленькая хемулиха проворно шмыгнула вперед к дво¬ юродному брату, поклонилась и протянула ему черную колен¬ коровую тетрадь. — Снусмумрик раскаялся и просит прощения, — сказала она застенчиво. — Это я-то... — начал было Снусмумрик. Огромный Хе¬ муль, взглядом заставив Снусмумрика умолкнуть, открыл тет¬ радь и стал считать. Считал он долго, так долго, что вода успела опуститься до его лодыжек. Наконец Хемуль произнес: — Все верно. Здесь написано «запрещается» пять тысяч раз. — Ну? Неужели? — удивился Снусмумрик. — Помолчи, будь добр, — попросила его маленькая хему¬ лиха. — Мне было так весело, в самом деле, так весело!.. — А таблички? — спросил ее брат. — Может, он развесит их вокруг моего огорода? — пред¬ ложила Муми-мама. — Например: «Лесных зверюшек просят оставить немного салата, не съедать его под корень». — Ну конечно... это вполне допустимо, — растерянно от¬ ветил Хемуль. — Тогда, пожалуй, придется вас отпустить. Но чтобы больше этого никогда не было!
— Нет, никогда, — послушно ответили они. — А ты, пожалуй, поезжай домой, — сказал Хемуль и стро¬ го посмотрел на свою маленькую кузину. — Конечно, если ты не сердишься на меня, — ответила она и, повернувшись к семейству муми-троллей, сказала: — Боль¬ шое спасибо. Теперь я знаю, что вязать. Вы получите носочки, как только они будут готовы. По какому адресу их отправить? — Достаточно написать «Муми-дален», — порекомендовал папа. Весь оставшийся путь они бежали. Через вершину холма, меж кустов сирени и прямо к крыльцу. Там они останови¬ лись, и у них словно гора свалилась с плеч. Они стояли молча, чувствуя, что снова дома. Все было как прежде. Прекрасные перила на веранде, сделанные вручную, не сломались. По-прежнему красовался подсолнечник. Бочка с водой стояла на своем месте. Гамак от морской воды посветлел и стал приятного цвета. В един¬ ственной луже отражалось небо, и она вполне годилась ма¬ лышке Мю — для купания. Казалось, будто ничего не произошло и никогда больше им не будет грозить опасность. На садовых дорожках было полно ракушек и улиток, а вокруг крыльца лежал венок из красных водорослей. Муми-мама заглянула в окно гостиной. — Голубушка, не входи еще туда, — посоветовал Муми- папа. — А если войдешь, то закрой глаза. Я сделаю для тебя новую мебель, она будет копией старой, с бахромой, красным бархатом и всем прочим. — Мне незачем закрывать глаза, — весело ответила мама. — Мне будет недоставать лишь вращающейся сцены. И я почти уверена, что на этот раз мы купим набивной бархат. Вечером Муми-тролль по¬ шел в палатку Снусмумрика, чтобы пожелать ему спокой¬ ной ночи. Тот сидел и курил на бе¬ регу речки. — Теперь у тебя есть все, что надо? — спросил Муми- тролль. — Почти все, — кивнул Снусмумрик.
Муми-тролль понюхал воздух. — Ты что, куришь табак нового сорта? — спросил он.— По запаху он напоминает малину. Это хороший табак? — Совсем нет, — ответил Снусмумрик. — Но я курю его только по воскресеньям. — Вот как! — удивленно покачал головой Муми-тролль. — Да, ведь сегодня воскресенье. Ну, спокойной ночи, я пойду спать. — Будь здоров! — сказал Снусмумрик. Муми-тролль отправился к болотцу с прозрачно-рыжева¬ той водой, возле которого росло дерево с привязанным к нему гамаком для папы. Муми-тролль поглядел в воду. Да, укра¬ шения лежали на месте. Тут он принялся искать что-то в траве. Прошло несколько минут, пока он отыскал берестяной ко¬ раблик. Задний его штаг запутался в листочке, но был совсем цел. Даже маленькая крышка над трюмом была на своем месте. Муми-тролль пошел обратно к дому через сад. Вечер был прохладный и тихий, мокрые цветы благоухали сильнее обыч¬ ного. Мама сидела на крылечке, поджидая его. Она что-то дер¬ жала в лапе. — Угадай, что это? — весело спросила она. — Это шлюпка! — воскликнул Муми-тролль и засмеялся. Он смеялся не потому, что ему было очень весело, а пото¬ му что чувствовал себя бесконечно счастливым.
ВОЛШЕБНАЯ ЗИМА
-ЛЙ^АЯ ГША- Дом, занесенный снегом Небо было почти черным, а снег при свете луны — ярко- голубым. Под ледяным покровом неподвижно спало море, а глубоко в земле, среди древесных корней, всем мелким зверюшкам и насекомым снилась весна. Но до весны было еще очень дале¬ ко — новый год только-только вступил в свои права. На том самом месте, где долина мягко начинала подни¬ маться в гору, стоял утонувший в снегу дом. Он напоминал причудливый снежный сугроб и выглядел очень одиноким. Совсем рядом, среди обледенелых берегов, извивалась черная как уголь река: быстрое течение не позволяло ей замерзнуть зимой. На мосту же не видно было никаких следов, да и во¬ круг дома лежали никем не тронутые снежные сугробы. В доме было тепло. В подвальной печи медленно горел торф. Пробивавшийся в окошко лунный свет освещал белые чехлы, которыми на зиму закрыли мебель, и окутанную тю¬ лем хрустальную люстру. А в гостиной, возле самой большой, какая только была в доме, изразцовой печи, все семейство муми-троллей спало долгим зимним сном. Они всегда погружались в спячку с ноября до апреля, по¬ тому что так уж повелось со времен их предков, а муми-трол- ли придерживаются семейных традиций. У всех у них, как и у предков, животы были набиты еловой хвоей; а рядом
с кроватями в ожидании ранней весны муми-тролли сло¬ жили все, что может понадобиться, когда они проснутся: лопаты, солнечные очки, кинопленки, анемометры* и тому подобные вещи первой необходимости. * Измерители силы ветра.
Тишина и покой были полны ожидания. Порой кто-то вздыхал во сне и, свернувшись клубочком, еще глубже зарывался в свою перину. Луч луны, блуждая по гостиной от кресла-качалки к столу, переполз через медные шары, украшавшие спинку кровати, и ударил Муми-троллю прямо в лицо. А потом произошло нечто неслыханное, не случавшееся никогда с тех самых пор, как первый муми-тролль погрузился в зимнюю спячку. Маленький Муми-тролль проснулся и за¬ снуть уже больше не мог. Он взглянул на лунный свет, на ледяные узоры на окон¬ ном стекле. Муми-тролль услыхал, как внизу, в подвале, что- то бормочет печь, — с малыша все больше и больше слетал сон, и он все сильнее и сильнее удивлялся тому, что проис¬ ходит. В конце концов он встал и едва слышными шагами подкрался к маминой кровати. Он осторожно потянул ее за ухо, но она не проснулась, а свернулась этаким безразличным ко всему клубочком. «Если уж мама не просыпается, других и подавно не раз¬ будишь», — подумал Муми-тролль. Неслышно побрел он по такому нужному и таинственному теперь дому. Все часы давным-давно остановились, и повсюду лежал тонкий слой пыли. На столе в гостиной стояла с осени суповая миска, а в ней — остатки еловых иголок. Наверху, под потолком, в своем тюлевом одеянии тихонько позвякивала хрустальная люстра. Внезапно Муми-тролль остановился в теплом сумрачном углу, куда не проникал лунный свет, и ему стало страшно. Он вдруг почувствовал себя ужасно одиноким и покинутым. — Мама! Проснись! — закричал Муми-тролль и потянул ее одеяло. Весь мир исчез! Но мама не просыпалась. Сны, в которых ей снилось лето, стали чуть беспокойнее и грустнее, но проснуться она так и не смогла. Муми-тролль свернулся калачиком на коврике ря¬ дом с ее кроватью. На дворе по-прежнему стояла долгая зим¬ няя ночь. Когда рассвело, тяжелый снежный сугроб на крыше вдруг зашевелился. Он все сползал и сползал вниз, а потом реши¬ тельно съехал с края крыши и мягко шлепнулся на землю. Теперь все окна были погребены под снегом и лишь слабая полоска света просачивалась в дом сквозь ледяные узоры на
стеклах. Гостиная больше чем когда-либо казалась какой-то неправдоподобной, словно она притаилась глубоко внизу, под землей. Муми-тролль долго прислушивался, навострив уши, потом зажег ночник и бесшумно подкрался к комоду, чтобы прочи¬ тать весеннее письмо Снусмумрика. Оно лежало на своем обычном месте, под трамвайчиком из пенки, той самой, из которой делают трубки. Письмо это как две капли воды было похоже на все остальные весенние письма Снусмумрика. Он оставлял их Муми-троллю каждый год, отправляясь в октяб¬ ре на юг. Наверху большими круглыми буквами было написано: «Привет!» Само же письмо было кратким: «Спи спокойно и не горюй. В первый же теплый весенний день я вернусь к тебе. Жди меня, будем вместе строить за¬ пруду. Снусмумрик». Муми-тролль много раз перечитал письмо, пока не почув¬ ствовал, что проголодался. Он пошел на кухню. Кухня тоже находилась глубоко, на много миль под землей, и там было необыкновенно чисто, прибрано и пусто. В кладовке было тоже хоть шаром покати. Муми-тролль нашел лишь бутылку брусничного сока, кото¬ рый уже начал бродить, и полпакета запыленных хрустящих хлебцев. Муми-тролль уселся под столом и, перечитывая письмо Снусмумрика, принялся за еду. Потом он лег на спину и посмотрел на квадратные дере¬ вянные чурбачки под столешницей. Стояла глубокая тишина. — Привет! — прошептал вдруг Муми-тролль первую строч¬ ку из письма Снусмумрика и дальше стал читать наизусть: — Спи спокойно и не горюй. В первый же теплый весенний день... — Тут он чуть повысил голос и вдруг запел во все гор¬ ло: — Я вернусь к тебе! Я вернусь к тебе! И наступит весна, и будет тепло, и я вернусь к тебе, и к тебе вернусь я... к тебе... и навсегда-навсегда-навсегда!.. Тут Муми-тролль внезапно смолк, пронзенный взглядом крошечных глазок, уставившихся на него из-под кухонного столика. Он тоже уставился на эти глазки. В кухне по-прежнему стояла тишина. Потом глазки исчезли. — Погоди! — испуганно воскликнул Муми-тролль.
Он подполз к столику и тихонько поманил того, кто толь¬ ко что смотрел на него: — Выходи, выходи. Не бойся! Я добрый. Вернись... Но тот, кто жил. под кухонным столиком, не возвращался. Муми-тролль разложил на полу несколько ломтиков хрустя¬ щего хлебца и налил немного брусничного сока в блюдечко. Когда он потом снова вернулся в гостиную, хрусталики на потолке грустно позвякивали. — Ну, я пошел! — сурово сказал Муми-тролль хрусталь¬ ной люстре. — Вы все мне надоели, и я иду на юг, чтобы встретиться со Снусмумриком. Повизгивая, Муми-тролль стал бегать от окна к окну, но и там все тоже крепко-накрепко примерзло. Тогда Муми-тролль бросился на чердак, распахнул слуховое окошко и вылез на крышу. Волна холодного воздуха обдала Муми-тролля, да так, что дух захватило. Поскользнувшись, он скатился с крыши и, бес¬ помощно барахтаясь, въехал в новый, опасный мир и впервые в жизни глубоко окунулся в снежный сугроб. Что-то непри¬ ятно кольнуло его бархатную шкурку, а нос его тут же почуял какой-то новый запах. Запах был более резкий, нежели все знакомые ему прежние запахи, и чуть-чуть отпугивающий. Но именно он заставил его окончательно проснуться и пробудил интерес к окружающему. Сероватый полумрак густой пеленой затянул долину. Но сама долина была не зеленой, как прежде, а белой. Все засты¬ ло там, стало неподвижным и сонным. Белый покров сгладил углы и неровности. — Это снег, — прошептал Муми-тролль. — Мама слыхала рассказы про него, и он так и называется — снег. Между тем, хотя сам Муми-тролль даже не подозревал об этом, его бархатная шкурка решила превратиться в шубку, 459
460 которая может понадобиться зимой. Правда, на то, чтобы от¬ растить шерстку, уйдет немало времени, но решение было принято. (И на том спасибо.) С трудом пробираясь сквозь снежные сугробы, Муми- тролль подошел к реке. Той самой прозрачной речушке, что так весело бежала летом по саду семьи муми-троллей. Но те¬ перь она казалась совсем иной — черной и равнодушной. Река тоже принадлежала к тому новому миру, где Муми-тролль чувствовал себя чужим. На всякий случай он взглянул на мост, перекинутый через реку, и на почтовый ящик. И мост и почтовый ящик ничуть не изменились. Муми-тролль слегка приподнял крышку ящи¬ ка, но там никаких писем не было, он обнаружил лишь увяд¬ шие листья, на которых ничего не было написано. Муми-тролль уже привык к запаху зимы, и этот запах не казался ему каким-то особенным. Муми-тролль взглянул на куст жасмина — сплошное спле¬ тение голых веток — и с ужасом подумал: «Жасмин умер. Весь мир умер, пока я спал. Этот мир принадлежит кому-то другому, кого я не знаю. Быть может, Морре. Он не создан для того, чтобы в нем жили муми-тролли». Мгновение Муми-тролль колебался. Но потом подумал, что бодрствовать одному среди тех, кто спит, еще хуже, и, осторож¬ но ступая, проложил первые следы на заснеженном мосту и дальше вверх по склону. Следы были очень маленькие, но твердые и вели, плутая между деревьями, прямо на юг.
ffOfffl XNXbk Заколдованная купальня По берегу моря, чуть подальше к западу, бестолково скакал туда-сюда по снегу маленький бельчонок. Он был ужасно не¬ разумный и в мыслях своих любил называть себя «бельчон¬ ком с хорошеньким хвостиком». А вообще-то он никогда подолгу ни о чем не задумывался. Чаще всего он обходился тем, что чувствовал или ощущал. Вот и сейчас он как раз почувствовал, что матрасик в его дупле стал совсем жесткий, и выскочил из дупла поискать новый. Время от времени, боясь забыть, что он ищет, бельчонок бормотал про себя: — Матрасик... Бельчонок был такой забывчивый! Он прыгал между деревьями, выскакивал на лед, задумы¬ ваясь, тыкался мордочкой в снег, глядел в небо, потряхивая головкой, и снова прыгал дальше. В конце концов бельчонок очутился возле пещеры и бы¬ стренько шмыгнул туда. Забравшись так далеко, он совершен¬ но забыл про матрасик. Вместо того чтобы раздобыть себе свежую подстилку, он уселся на свой хвостик и начал думать о том, что его, кроме того, вполне могли бы величать «бель¬ чонком с хорошенькими усиками». Глубоко в сугробе, прикрывавшем вход в пещеру, кто-то постелил солому. На соломе стояла большая картонная ко¬ робка с отверстием для воздуха в крышке. «Вот чудно! — удивился бельчонок. — Прежде этой картон¬ ки здесь не было. Должно быть, тут какая-то ошибка. А может, это совсем не та пещера? А я, может, тоже не тот самый бель¬ чонок, хотя мне не хотелось бы этому верить». Он расковырял уголок крышки и просунул голову в кар¬ тонную коробку. Внутри, в тепле, лежало что-то очень мягкое и приятное. И бельчонок вспомнил вдруг про свой матрасик. Его мелкие острые зубки прокусили дырку в этом мягком и вытащили из картонки клок шерсти. Он вытаскивал один клок шерсти за другим; у него нако¬ пилась уже целая охапка шерсти, а он по-прежнему прилежно работал всеми четырьмя лапками. Бельчонок был очень до¬ волен — у него будет новый матрасик!
И вдруг он почувствовал, что кто-то пытается укусить его лапку. Бельчонок мгновенно отдернул ее и, с минуту поколе¬ бавшись, решил не пугаться, а лучше разведать, что там такое. Мало-помалу из отверстия в крышке показались взъеро¬ шенные волосы и злое личико малышки Мю. — Ты в своем уме?! — воскликнула она. — Не знаю, — ответил бельчонок. — Ты разбудил меня, — строго продолжала малышка Мю, — и съел мой спальный мешок. Как это получилось? Но бельчонок так разволновался, что опять забыл, зачем он это сделал. Малышка Мю фыркнула и вылезла из картонки. Прикрыв крышкой спящую в картонке сестру Дочь Мюмлы, она потро¬ гала снег рукой. — Так вот ты какой! — воскликнула она. — Чего только не придумают! Она тут же слепила снежок и метко бросила его в бель¬ чонка, после чего вышла из пещеры, чтобы стать полновласт¬ ной хозяйкой зимы. Первое, что она сделала, это поскользнулась на обледене¬ лой горке и довольно сильно ударилась. — Вот как! Вот как оно бывает, — рассердилась она. Но тут вдруг подумала о том, до чего смешно она, малышка Мю, вы¬ глядит с задранными кверху ногами, и долго хохотала. Потом взглянула на горку, немного поразмышляла и, воскликнув «Ага!», съехала на хвостике с горки вниз, подскакивая и хохоча и уносясь далеко¬ далеко по блестящему скользкому льду. Она скатилась с горки целых шесть раз и только тогда заметила, что у нее замерз жи¬ вотик.
Тогда малышка Мю снова пошла в пещеру и вытащила из картонной коробки спящую сестру. Мю наверняка никогда прежде не видела санки, но догадывалась, что они вполне могут получиться из картонной коробки. Что же касается бельчонка, то он сидел в лесной чаще и рассеянно поглядывал то на одно дерево, то на другое. Он не мог, даже если бы пришлось пожертвовать своим хвостиком, вспомнить, в дупле какого дерева он жил и вооб¬ ще ради чего он прискакал в лес и что там искал. Муми-тролль еще совсем недалеко ушел от дома, а под деревьями уже начала сгущаться мгла. С каждым шагом лапы его все глубже увязали в снежных сугробах, а снег уже не казался ему таким занятным, как раньше. В лесу царила мертвая тишина. Не видно было ни души. Время от времени с ветвей срывались снежные шапки. Кач¬ нувшись на миг, ветви вновь замирали, и в лесу опять стано¬ вилось безжизненно и тихо. «Весь мир погрузился в зимнюю спячку, — подумал Муми- тролль. — Один я тут брожу и никак не могу заснуть. Я один буду брести и брести без конца все дни и все недели напролет, пока сам не превращусь в сугроб, о котором никто даже знать не знает». Но вот лес кончился, и внизу, под ногами Муми-тролля, открылась новая долина. По другую сторону он увидел Оди¬ нокие горы. Словно волны устремились гребни гор — один за другим — к югу, и никогда еще не казались эти горы та¬ кими пустынными. Только теперь Муми-тролль начал мерзнуть по-настояще- му. Вечерняя мгла наползала из ущелья и медленно взбира¬ лась на оцепеневшие от холода гребни гор. Там, наверху, слов¬ но острые белые зубы на черной скале, лежал снег. И повсюду, насколько видел глаз, лишь белое да черное, пустота да оди¬ ночество. — Там, за горами, Снусмумрик, — сказал самому себе Му- ми-тролль. — Где-то на юге он ест апельсины. Если бы я был уверен, что он знает, как я ради него собираюсь перевалить через горы, — я бы решился на такой шаг. А иначе ничего у меня не выйдет. И, повернувшись, Муми-тролль начал медленно, по своим собственным следам, двигаться назад. «Я заведу все часы в доме, — подумал он. — Тогда, быть может, весна придет поскорее. А потом бывает ведь и так,
464 что, если нечаянно разобьешь какую-нибудь крупную вещь, кто-то проснется». Но он знал, что никто из его семейства не проснется. Внезапно что-то случилось. Какой-то маленький след пере¬ секал следы Муми-тролля. Некоторое время Муми-тролль тихонько разглядывал чужой след. Кто-то живой осторожно крался по лесу, быть может, всего каких-нибудь полчаса тому назад. И уйти далеко чужак не мог. Он шел в сторону долины Муми-дален и был, должно быть, меньше самого Муми-трол- ля. Лапки чужака слегка погружались в снег. Муми-тролля кинуло в жар. — Подожди, — закричал он, чувствуя, что весь горит: от кончика хвоста до ушей. — Не уходи от меня! Хныча и спотыкаясь, побрел Муми-тролль по снежному полю, и внезапно на него нахлынул жуткий страх перед мра¬ ком и одиночеством. Страх этот, должно быть, таился где-то с тех самых пор, как он проснулся в спящем доме, но теперь Муми-тролль дал ему волю. Он больше не кричал, боясь ничего не услышать в ответ. Не отрывая мордочку от следа, который едва виднелся в тем¬ ноте, и непрестанно всхлипывая, Муми-тролль полз и полз по снегу. И вдруг увидел огонек. Совсем маленький, он оза¬ рял все вокруг мягким красноватым светом. Муми-тролль сразу успокоился и, забыв про следы, мед¬ ленно пошел на свет. Он шел, пока не добрел до самого огонь¬ ка и не увидел, что это горит самая обыкновенная стеарино¬ вая свеча. Она была глубоко и надежно воткнута в снег, а рядом с ней возвышалась остроконечная крыша домика, сло¬ женная из круглых снежков, прозрачных и красновато-жел- товатых, как абажур ночника в доме муми-троллей. Неподалеку от этой необычной лампы кто-то лежал, глу¬ боко зарывшись в снег, и, глядя в суровое зимнее небо, тихо¬ нечко насвистывал. — Что это за песенка? — спросил Муми-тролль. — Это песенка обо мне, — ответили из ямки. — Песенка про Туу-тикки, которая сложила из снежков снежный фонарь, но в припеве говорится совсем о другом. — Понятно, — сказал Муми-тролль и сел прямо в снег. — Ничего тебе не понятно, — дружелюбно произнесла Туу-тикки и высунулась из ямки, так что стала видна ее курт¬ ка в красно-белую полоску. — Потому что в припеве говорит¬ ся как раз о том, чего нельзя понять. А я думаю сейчас о северном сиянии. Неизвестно, есть оно на самом деле или это
одна видимость. Все очень неопределенно, и это-то меня и 465 успокаивает. Туу-тикки снова нырнула в свою ямку и продолжала гля¬ деть в небо, успевшее за это время стать совсем черным. Муми-тролль поднял мордочку кверху и увидел северное сияние, которого никогда прежде до него не видел ни один муми-тролль. Оно было бело-голубым и чуть-чуть зеленова¬ тым и, казалось, обрамляло небо длинными, колыхавшимися на ветру занавесками. — Я думаю, северное сияние есть на самом деле, — сказал Муми-тролль. Туу-тикки не ответила. Она подползла к снежному фона¬ рю и вытащила оттуда свою свечку. — Возьмем ее домой, — сказала она. — А не то явится Мор¬ ра и сядет на нее. Муми-тролль серьезно кивнул в ответ. Он видел Морру всего один-единственный раз в жизни. Это было давным-дав¬ но, августовской ночью. Холодная как лед, вся серая, Морра сидела в тени кустов сирени и смотрела на них. И как смот¬ рела! А когда она скрылась, то оказалось, что на том месте, где она сидела, замерзла земля. На какой-то миг Муми-тролль призадумался: может, и зи¬ ма наступила оттого, что десять тысяч морр уселись на землю. Но он решил поговорить об этом с Туу-тикки, когда позна¬ комится с ней поближе. Пока они спускались по склону горы, в долине стало свет¬ лее, и Муми-тролль понял, что взошла луна. Туу-тикки повернула на запад и пошла напрямик через фруктовый сад.
466 — Здесь раньше росли яблоки, — заметил общительный Муми-тролль, глядя на голые деревья. — А теперь здесь растет снег, — равнодушно ответила Туу- тикки и пошла дальше. Они спустились к морю — сплошной черной пелене мрака — и осторожно вышли на узкие мостки, ведущие к ку¬ пальне. — Отсюда я обычно нырял в воду, — тихонько прошептал Муми-тролль и посмотрел на прошлогодние желтые сломан¬ ные камышины, торчавшие из-подо льда. — Вода была очень теплая, и я всегда делал по девять заплывов под водой. Туу-тикки открыла дверь купальни. Войдя туда, она поста¬ вила свечу на круглый столик, который папа Муми-тролля давным-давно выловил в море. В восьмиугольной семейной купальне муми-троллей ниче¬ го не изменилось. Пожелтевшие веники на дощатых стенках, окошки с мелкими зелеными и красными стекольцами, узкие скамейки и шкаф для купальных халатов, надувной резино¬ вый хемуль, которого никогда не удавалось как следует на¬ дуть. Все было таким же, как летом. И все-таки купальня как-то таинственно изменилась. Туу-тикки сняла шапочку, которая тут же сама собою влезла на стенку и повисла на гвозде. — От такой шапчонки я бы тоже не отказался, — вздохнул Муми-тролль. — А тебе шапчонка ни к чему, — возразила Туу-тикки. — Чтобы согреться, тебе надо помахать ушами, и сразу станет тепло. А вот лапам твоим — холодно. И тут вдруг, откуда ни возьмись, на полу появилась пара шерстяных чулок, которые важно легли у ног Муми-тролля. Одновременно в трехногой железной печурке, стоявшей немного поодаль, зажегся огонь и кто-то под столом начал осторожно играть на флейте. — Они стесняются, — объяснила Туу-тикки. — Поэтому и играют под столом. — А почему они не показываются? — спросил Муми- тролль. — Они так застенчивы, что стали невидимками, — ответи¬ ла Туу-тикки. — Это восемь совсем маленьких мышек-земле- роек, которые живут вместе со мной в купальне. — Эта купальня папина, — заявил Муми-тролль. Туу-тикки серьезно взглянула на него.
— Может, ты и прав, а может, и нет, — сказала она. — Летом она — папина, зимой — Туу-тиккина. Котелок, стоявший на печурке, закипел. Крышка сама со¬ бой поднялась, а ложка начала помешивать суп. Другая ло¬ жечка всыпала в котелок немного соли и аккуратно вернулась на подоконник. Близилась ночь, и мороз крепчал, а лунный свет загляды¬ вал во все зеленые и красные стекольца. — Расскажи мне про снег, — попросил Муми-тролль и усел¬ ся в выгоревший на солнце папин шезлонг. — Я не понимаю, что это такое. — Я тоже, — ответила Туу-тикки. — Думаешь, он холод¬ ный, а если вылепить из него снежный домик, там становится тепло. Он кажется белым, но иногда он розовый, иногда — голубой. Он может быть мягче всего на свете, а может быть тверже камня. О нем ничего нельзя знать наверняка. Вдруг, откуда ни возьмись, плавно прилетела по воздуху тарелка ухи и встала на стол прямо под носом Муми-тролля. — Где твои мышки научились летать? — спросил он. — Не важно, — ответила Туу-тикки. — Нельзя же обо всем расспрашивать этот народец. Может, мышкам не хочется от¬ крывать свои тайны. Не твоя это печаль, да и о снеге тоже не беспокойся. Прихлебывая из тарелки уху и глядя на угловой шкаф, Муми-тролль подумал о том, как приятно, оказывается, знать, что твой собственный старый купальный халатик висит в этом шкафу. И что среди всего нового и тревожного есть что-то надежное и привычное. Муми-тролль помнил, что его купаль¬ ный халатик — голубой, что на нем оторвана вешалка и что в одном кармане, возможно, лежат солнечные очки. Наконец он сказал:
468 — Мы храним здесь наши купальные халаты. Мамин ха¬ лат висит в самой глубине шкафа. Туу-тикки протянула лапку и поймала прилетевший по воздуху бутерброд. — Спасибо, — поблагодарила она мышек-невидимок и по¬ просила Муми-тролля: — Только никогда не открывай этот шкаф. Обещай мне никогда его не открывать. — Не буду я ничего обещать, — угрюмо ответил Муми- тролль, глядя в свою тарелку. Ему вдруг показалось, что самое главное в мире — это открыть дверцу шкафа и посмотреть, висит ли там на месте купальный халатик. Огонь в печурке так разгорелся, что в трубе зашумело. В купальне стало совсем тепло, а под столом флейта продолжала наигрывать свою сиротливую мелодию. Невидимые лапки убрали со стола опустевшие тарелки. В море стеарина утонул фитилек свечи, и она погасла. Теперь в купальне светился лишь красный глазок печурки, да на по- лу — узор из зеленых и красных стеклышек, нарисованных лучами лунного света. — Я собираюсь ночевать сегодня ночью дома, — строго ска¬ зал Муми-тролль.
— Правильно! — одобрила Туу-тикки. — Луна еще не за¬ шла, так что ты, наверное, найдешь дорогу. Дверь распахнулась сама собой, и Муми-тролль ступил в снег. — А все-таки, — сказал он, — все-таки мой голубой купаль¬ ный халатик висит в этом шкафу. Спасибо за уху. Дверь снова закрылась, и Муми-тролль остался наедине с лунным светом да тишиной. Он быстро глянул на замерзшее, обледеневшее море, и ему показалось, что где-то далеко на горизонте маячит огромная, неуклюжая Морра. Он увидел, как она ждет среди прибрежных валунов. А когда шел лесом, ее тень упорно пряталась за каждым де¬ ревом. Это была та самая Морра, которая могла сесть на все свечи в мире и заставить померкнуть все краски. Наконец Муми-тролль пришел в свой спящий дом. Он медленно влез на огромный сугроб с северной стороны и по¬ добрался к слуховому окошку на крыше: окошко все еще бы¬ ло приотворено. Воздух в доме был теплый, там пахло муми-троллями, и от шагов Муми-тролля звякнула, приветствуя его, хрус¬ тальная люстра. Муми-тролль взял свой матрац и положил его рядом с маминой кроватью. Тихонько вздохнув, она что-то пробормотала во сне. А что — он так и не понял. Затем, тихонько рассмеявшись, она перекатилась поближе к стене. «Я не принадлежу больше к тем, кто спит, — подумал Му¬ ми-тролль. — А к тем, кто не спит, — тоже. Я не знаю, что значит проснуться и что такое — спать». И он тут же заснул, и сирень, что цветет летом, укрыла его своей ласковой зеленой тенью. Малышка Мю лежала в своем рваном спальном мешке и злилась. К вечеру подул сильный ветер, он задувал прямо в пещеру. Мокрая картонная коробка лопнула в трех местах, а клочья шерсти, выдранные из спального мешка, беспорядочно летали по всей пе¬ щере из угла в угол. — Привет, старушенция! — закричала малышка Мю и толкнула в спину свою сестрицу Мюмлу. Но Мюмла продолжала спать, она даже не шевельнулась.
470 — Ну, я начинаю по-настоящему злиться, — сказала ма¬ лышка Мю. — Один раз в жизни понадобилась сестра, и вот на тебе — пожалуйста! Она отшвырнула пинком спальный мешок. Потом подпол¬ зла к входному отверстию пещеры и с явным восхищением выглянула в холодный мрак. — Вот я вам всем сейчас покажу, — угрюмо пробормотала малышка Мю и заскользила вниз с горы. Здесь было гораздо пустыннее, чем на краю света (если, конечно, кому-нибудь довелось побывать так далеко). А снег разметало по льду большими серыми волнами. И еще прежде, чем зашла луна, побережье исчезло во мраке. — А теперь поехали! — сказала малышка Мю. Ее юбки заколыхались на резком северном ветру. Она покати¬ ла среди снежных сугробов, растопырив лапки и удерживая на¬ дежное равновесие, которое необходимо, если ты настоящая Мю. Свеча в купальне уже давным-давно погасла, и, проезжая мимо, малышка Мю увидела лишь очертания остроконечной крыши на глади неба. «Это же наша старая купальня», — по¬ думала Мю и вдохнула резкий и опасный запах зимы. Она остановилась у края берега и прислушалась. В глубине Оди¬ ноких гор, невероятно далеко отсюда, завывали волки. — Выходит, дело нешуточное! — пробормотала малышка Мю и ухмыльнулась в темноте. Ее чутье подсказало ей, что где-то здесь — дорога в долину Муми-дален и к дому, где есть теплые одеяла, а может, даже и новый спальный мешок. И она побежала между деревьями прямиком по берегу к дому. Она была такая маленькая, что ее ножки совсем не остав¬ ляли следов на снегу. ТРЕТЬЯ Г/W/V Лютая стужа Теперь все часы снова шли: Муми-тролль завел их во всем доме, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Но так как счет времени он утратил, то поставил часы на разное время — может, какое-нибудь и окажется правильным. Иногда били часы, звенел будильник, и это утешало Му¬ ми-тролля. Но он не мог забыть самое ужасное — то, что
солнце больше не желало всходить. И правда, день за днем каждое утро брезжил какой-то серенький рассвет, который переходил мало-помалу в длинную зимнюю ночь. А солнце так и не всходило. Оно где-то потерялось, может, унеслось в космос. В самом начале Муми-тролль отказался в это верить. Он долго ждал, не покажется ли солнце вновь. Каждый день он спускался к морскому берегу и сидел в ожидании, повернув мордочку на восток. Но ничего так и не случалось. Тогда он шел домой, закрывал за собой слуховое окошко на чердаке и зажигал свечи, стоявшие длинным рядом на выступе изразцовой печи. Тот, кто обитал под кухонным столиком, по-прежнему не вылезал, чтобы поесть, а жил, по- видимому, собственной, ужасно таинственной и важной жиз¬ нью. По льду ковыляла Морра, тоже занятая собственными мыс¬ лями, которые никто до сих пор так и не смог разгадать, а в шкафу купальни за купальными халатами затаилось что-то ужасно опасное. Ничего тут не поделаешь! Неизвестно почему, но такое бывает в жизни, и ты перед этим беспомощен. Муми-тролль отыскал на чердаке большую коробку с глянцевыми картинками и, восхищенный по-летнему яркими красками, принялся мечтательно их разглядывать. Там было все: и цветы, и восходы солнца, и маленькие автомобильчики со светлыми и яркими колесиками. Блестящие мирные кар¬ тинки напоминали ему о том прекрасном мире, который он утаил. Сначала он разложил картинки на полу гостиной, а потом догадался расклеить их по стенам. Он клеил медленно и тща¬ тельно, чтобы картинки подольше держались; самые же кра¬ сивые он наклеил над кроватью своей спящей мамы. Муми-тролль клеил и клеил картинки, пока не добрался до зеркала; и тут он вдруг увидел, что большой серебряный поднос исчез. Он всегда висел справа от зеркала на ленте, вышитой красным крестиком. Муми-тролль очень разволновался, потому что мама лю¬ била этот поднос. Поднос был семейной драгоценностью, которой никогда не пользовались, и единственной вещью в доме, которую начищали к празднику летнего солнцестоя¬ ния. Осталась только лента да темный овал на обоях. Огорченный, Муми-тролль стал расхаживать по дому и искать поднос. Его нигде не было, зато он обнаружил, что исчезла уйма других вещей — подушек, одеял и кастрюль;
472 исчезли мука и сахар. Исчезла даже грелка с вышитой на ней розой, грелка, которую обычно надевали на кофейник. Муми-тролль принял близко к сердцу все эти пропажи, потому что чувствовал себя в ответе перед всем спящим се¬ мейством. Сначала он заподозрил в краже того, кто жил под кухонным столиком. Заподозрил было и Морру, и того, кто прятался в шкафу купальни. А вообще-то это мог быть кто угодно: зима была полна удивительных существ, таинствен¬ ных и странных. «Надо спросить Туу-тикки, — подумал Муми-тролль. — Правда, я хотел наказать солнце и не выходить из дома, пока оно не вернется. Но тут дело поважнее». Выйдя из дома, Муми-тролль увидел перед самой веран¬ дой в сероватой полумгле незнакомую белую лошадь. Она смотрела на него своими блестящими глазами. Муми-тролль осторожно поздоровался. Однако лошадь не шевельнулась. И тут он увидел, что лошадь сделана из снега. Вместо хвоста у нее была метелка, из тех, что лежали в дровяном сарае, а вместо глаз — маленькие зеркальца. В зеркальных
глазах Снежной лошади Муми-тролль увидел самого себя, и это испугало его. Тогда он, сделав крюк, обошел ее и быстро засеменил вниз к голым кустам жасмина. «Если бы хоть здесь оказался кто-нибудь, знакомый мне с прежних времен, — думал Муми-тролль. — Кто-нибудь во¬ все не таинственный, а совсем обыкновенный, который тоже проснулся и не узнал самого себя. Тогда можно было бы ска¬ зать: „Привет! Какой ужасный холод! И до чего глупый этот снег! А ты видел, какими стали кусты жасмина?! А помнишь летом..." Или что-нибудь в этом роде!» Туу-тикки сидела на перилах моста и пела: Я — Туу-тикки, я слепила лошадь, дикую белую лошадь, что скачет галопом, что топчет лед пред тем, как наступит ночь, белую величественную лошадь, что скачет галопом и несет великую лютую стужу на своей спине. Потом шел совершенно непонятный припев. — Ты о чем это поешь? — грустно спросил Муми-тролль. — О том, что вечером мы лошадь обольем водой из реки. Тогда ночью она замерзнет и станет ледяной. А когда явится великая стужа, лошадь умчится галопом и никогда не вер¬ нется. Немного помолчав, Муми-тролль сказал: — Кто-то уносит вещи из папиного дома. — Так это же здорово, — весело сказала Туу-тикки. — Тебя и так окружает слишком много вещей. И тех, о которых ты вспоминаешь, и тех, о которых ты только мечтаешь. И тут Туу-тикки запела новую песню. Муми-тролль резко отвернулся. «Она меня не понимает», — думал он, уходя. За его спиной по-прежнему звучала ликующая песня. — Пой, пой, — пробормотал, всхлипывая, Муми-тролль. — Пой о своей противной зиме с черными льдинами и злыми
лошадьми из снега и всем этим чудным народцем, который никогда не показывается, а только прячется! Тяжело ступая, он двинулся дальше вниз по склону; он сердито пинал снег, и слезы замерзали на его мордочке. Вне¬ запно он запел собственную песенку. Он кричал, он горланил изо всех сил, чтобы Туу-тикки услыхала его и разозлилась. Муми-тролль запел свою злую песенку: Что вы прячетесь, злые зверюшки, глупые вы притворялы? Утащили вы солнце, чтобы серо и холодно стало. Я здесь так одинок, я устал пробираться в снегу, о зеленых деревьях долины забыть не Moiy. Вспоминаю я волны на море, голубую веранду мою, не хочу больше жить в этом зимнем и страшном краю* — Пусть только взойдет мое солнце и глянет на вас, вы тут же увидите, какие вы глупые! — закричал Муми-тролль, не заботясь больше о том, чтобы зарифмовать свои слова. Тогда я стану жить в подсолнухе и валяться в теплом песке. И окно в сад, где роятся пчелы, будет открыто целый день. И будет ярко-голубое небо, а в нем мое собственное апельсиново-желтое солнце. Когда Муми-тролль пропел свою дерзкую песенку, стало ужасно тихо. Он молча стоял и прислушивался, но никто ему не возражал. «Сейчас непременно что-нибудь случится», — дрожа, поду¬ мал он. И правда случилось. Кто-то в вихре сверкающего снега съезжал с холма, крича: — Прочь с дороги! Берегись! Муми-тролль застыл на месте, удивленно тараща глаза. Прямо навстречу ему катился серебря- лл ный поднос, а на нем восседала пропавшая / VLV — грелка с кофейника. «Наверное, Туу-тикки / Л полила их водой из реки, — в ужасе подумал / ЗУ Муми-тролль. — А теперь они ожили, убега- / \ ют прочь и никогда больше не вернутся...» ' / I Вот тут-то он и столкнулся с подносом ^ ) и грелкой. Муми-тролль упал, барахтаясь * Перевод Д. Закса.
в снегу, и услышал, как внизу, у подножия холма, смеется Туу-тикки. А потом раздался другой смех — так смеяться могло во всем мире только одно-единственное существо. — Малышка Мю! — приглушенно закричал Муми- тролль — в рот ему набился снег. Муми-тролль выбрался из сугроба вне себя от радости. Вот-вот случится что-то хорошее. Это и вправду была ма¬ лышка Мю, вся запорошенная снегом. В грелке для кофейни¬ ка Мю прорезала отверстия для головы и лапок, так что вы¬ шитая роза красовалась на самом ее животе. — Малышка Мю! — воскликнул Муми-тролль. — О, ты не знаешь... Все было такое чужое, мне было так одиноко... А по¬ мнишь летом... — Но теперь зима, — сказала малышка Мю, доставая из снега серебряный поднос. — Неплохо кувырнулась, а?! — Я проснулся и не мог уснуть, — продолжал Муми- тролль. — Дверь не открывалась, солнце исчезло, и даже тот, кто живет под кухонным столиком... — Да, да, — весело сказала малышка Мю. — А потом ты наклеил глянцевые картинки на стены. Похоже на тебя! Я вот все ломаю голову: может поднос скользить быстрее, если натереть его стеарином? — Неплохо придумано, — обрадовалась Туу-тикки. — По льду поднос, наверное, помчится еще быстрее, — ска¬ зала малышка Мю.— Если найти хороший парус в доме муми- троллей. — А ветер будет его подгонять, — добавила Туу-тикки. Муми-тролль посмотрел на них и немного подумал. А по¬ том тихо сказал: — Можете взять мой тент. После полудня Туу-тикки почуяла, что великая стужа уже в пути. Она облила Снежную лошадь водой из реки и натас¬ кала дров в купальню.
— Сидите сегодня дома, потому что она вот-вот явится, — сообщила Туу-тикки мышкам. Мышки-невидимки закивали головами, и в шкафу что-то зашуршало, словно в знак согласия. Потом Туу-тикки вышла предупредить всех остальных обитателей долины. — Не беспокойся, — сказала малышка Мю. — Я войду в дом, когда стужа начнет щипать меня за лапки. А Мюмлу можно прикрыть сверху соломой. И Мю снова покатила серебряный поднос по ледяному насту. Туу-тикки продолжала свой путь в долину. По дороге она встретила бельчонка с хорошеньким хвостиком. — Вечером сиди в своем дупле, ведь того и гляди явится великая стужа, — предупредила Туу-тикки. — Ясное дело, — ответил бельчонок. — А ты случайно не видела шишку, которую я потерял где-то здесь поблизости? — Нет, — ответила Туу-тикки. — Но обещай не забыть то, что я сказала. Сиди дома! Как только стемнеет, прячься в своем дупле. Не забудь! Это важно! Бельчонок рассеянно кивнул. Туу-тикки отправилась дальше, к дому муми-троллей, и влезла наверх по веревочной лестнице. Она открыла слуховое окошко и позвала Муми-тролля. Красными бумажными нитками он чинил купальники всем своим родным. — Я хотела только сообщить, что великая лютая стужа вот-вот явится, — сказала Туу-тикки. — Еще свирепей, чем сейчас? — спросил Муми-тролль. — Какие же вообще эти стужи? — Это будет самая опасная, — ответила Туу-тикки. — Она явится прямо с моря, в сумерки, когда небо позеленеет. — А какая она, эта стужа? — спросил Муми-тролль. — Она очень красивая, эта Ледяная дева, — ответила Туу- тикки. — Но если ты заглянешь ей прямо в лицо, ты замерз¬ нешь и превратишься в ледышку. Станешь таким же, как хрус¬ тящий хлебец, и кто угодно сможет разло- мать тебя на мелкие кусочки. Поэтому си- ди сегодня вечером дома. Сказав это, Туу-тикки снова вылезла на крышу. Муми-тролль спустился вниз, в погреб, и добавил воды в котел парового отопле¬ ния. А потом прикрыл ковриками спящих маму, папу и фрёкен Снорк.
Затем он завел часы и покинул дом. Ему хотелось оказать¬ ся наедине с Ледяной девой, когда она наконец явится. Муми-тролль спустился вниз в купальню; небо уже по¬ блекло и начало зеленеть. Ветер уснул, а мертвые камышины неподвижно застыли у края льдины. Муми-тролль прислушался и подумал, что тишина тоже поет, только низким голосом. Быть может, это пел лед, кото¬ рый все более толстым покровом стягивал море. В купальне было тепло, а на столе стоял голубой чайник Муми-мамы. Муми-тролль уселся в шезлонг и спросил: — Когда она явится? — Скоро, — ответила Туу-тикки. — Но ты не беспокойся. — Разве я о стуже беспокоюсь? — сказал Муми-тролль. — Я беспокоюсь о других. О тех, о ком я ничего не знаю, о том, кто живет под кухонным столиком. И еще о том, кто сидит в моем шкафу. И еще о Морре, которая только смотрит и не говорит ни слова. Туу-тикки потерла мордочку и задумалась. — Видишь ли, — сказала она, — столько самого разного случается только зимой, а не летом, и не осенью, и не вес¬ ной. Зимой случается все самое страшное, самое удивитель¬ ное. Являются всякие ночные звери и существа, которым нигде нет места. Да никто и не верит, что они есть на све¬ те. Ведь все остальное время они прячутся. А когда выпа¬ дает белый снег, ночи становятся длинными, наступает по¬ кой и все погружается в зимнюю спячку — вот тогда они тут как тут. — А ты их знаешь? — спросил Муми-тролль. — Кого знаю, а кого и нет, — ответила Туу-тикки. — Того, кто живет под кухонным столиком, я, к примеру, знаю очень хорошо. Думаю, он хочет сохранить свою тайну, и я не могу познакомить вас. Муми-тролль пнул ножку стула и вздохнул. — Ясное дело, ясное дело, — проговорил он. — Но я не хочу жить среди разных тайн. Вдруг — бац! — и ты попада¬ ешь в совсем новый мир, и нет никого, кому хочется спросить, где ты жил прежде. Даже у малышки Мю нет желания гово¬ рить о том прежнем, настоящем мире. — А как можно узнать, какой мир — настоящий, а какой — нет? — спросила Туу-тикки, прижавшись носом к стеклу,— Вот и она!
Малышка Мю распахнула дверь и швырнула серебряный поднос, который со звоном упал на пол. — Парус годится, — объявила она. — Но сейчас мне нуж¬ нее всего муфта. Из грелки для кофейника, как я ее ни крои¬ ла, муфта никак не выходит. А теперь у нее такой вид, что мне даже совестно подарить ее ежу-переселенцу* — Вижу, — сказал Муми-тролль, мрачно глядя на растер¬ занную грелку. Малышка Мю бросила грелку на пол, и ее мгновенно убрала одна из мышек-невидимок. — Ну, Ледяная дева скоро явится, — сказала малышка Мю. — Я тоже так думаю, — серьезно согласилась с ней Туу- тикки. — Выйдем и посмотрим. Они вышли на мостки купальни и принюхались к морю. Вечернее небо было совсем зеленым, и весь мир казался сде¬ ланным из тонкого стекла. Стояла мертвая тишина, и повсюду, отражаясь в ледяном насте, светили ясно различимые звезды. Было ужасно холодно. — Да, она приближается, — подтвердила Туу-тикки. — Теперь нам пора уйти в дом. В доме было тихо, даже мышки под столом перестали играть. Далеко-далеко на речном льду показалась Ледяная дева. Она была белая-белая, словно вылитая из стеарина, но когда Муми-тролль взглянул на нее через оконное стекло с пра¬ вой стороны, она показалась ему красной, а когда посмот¬ рел с левой, она стала светло-зеленой. * Еж, который не по своей воле уезжает из дома, не успев взять зубную щетку (прим. авт.).
Вдруг Муми-тролль почувствовал, что стекло очень похо¬ лодело, у него заболела мордочка, и он испуганно отдернул ее от окна. — Не смотрите туда, — сказала Туу-тикки. Они сели возле печки и стали ждать... — Ой, кто-то карабкается ко мне на колени! — воскликнула малышка Мю и посмотрела на свою юбку. Там никого не было. — Это мои мышки-невидимки, им страшно, — сказала Туу- тикки. — Сиди спокойно, они скоро уйдут. Ледяная дева как раз проходила мимо купальни. Быть может, она бросила взгляд в окно, потому что в купальне пронесся ледяной порыв ветра, от которого заколебались и померкли красные языки пламени в печурке. Мышки-не- видимки смущенно спрыгнули с колен малышки Мю, и все они (и Туу-тикки, и Мю, и Муми-тролль) ринулись к окну, чтобы поглядеть на Ледяную деву. Она стояла спиной к ним в зарослях камыша над снежным сугробом. — Там бельчонок, — сказала Туу-тикки. — Он забыл, что надо сидеть дома. Ледяная дева склонила свое прекрасное лицо над бельчон¬ ком и рассеянно щекотала его за ушком. Он как зачарованный смотрел на нее, прямо в ее холодные голубые глаза. Улыбнув¬ шись, Ледяная дева пошла дальше. А на снегу, задрав кверху маленькие лапки, остался ле¬ жать оцепеневший и холодный глупенький бельчонок. — Плохо дело, — проговорила Туу-тикки. Она надвинула шапочку на уши, толкнула дверь, и белое облачко снежного пара ворвалось в купальню. Мгновение спустя Туу-тикки снова про¬ шмыгнула в приоткрытую дверь и положила бельчонка на стол. Мышки-невидимки ринулись вперед, намочили полотенце горячей водой и завернули бельчонка в это горячее полотен¬ це. Но его маленькие лапки все так же безжизненно и печаль¬ но торчали кверху, и ни один усик не шевелился. — Он совсем мертвый, — констатировала малышка Мю. — Во всяком случае, перед тем как умереть, он увидел что-то очень красивое, — дрожащим голосом произнес Муми-тролль. — Что поделаешь, — сказала малышка Мю. — Как бы там ни было, теперь он забыл обо всем на свете. А я собираюсь сделать из его хвостика премиленькую муфточку. — Нет, ты этого не сделаешь, — взвол¬ нованно закричал Муми-тролль. — Он
480 должен взять хвостик с собой в могилу. Потому что бельчон¬ ка нужно похоронить* Правда, Туу-тикки? — Гм, — хмыкнула Туу-тикки. — Кто знает, принесет ли радость звериному народцу хвостик после смерти? — Миленькая Туу-тикки, — взмолился Муми-тролль, — не говори все время о том, что он умер. Это так ужасно. — Раз умер, так уж умер, — примирительно сказала Туу- тикки. — Этот бельчонок мало-помалу превратится в прах. А потом, чуточку позднее, из него вырастут деревья, и на них будут прыгать новые бельчата. Разве это так уж печально? — Может, и нет, — ответил Муми-тролль и высморкал¬ ся. — Но все равно, завтра его надо похоронить, и обязательно с хвостиком и со всем-всем, что у него есть. И похороны должны быть красивые и торжественные. На следующий день в купальне было очень холодно. Огонь еще горел в печурке, но мышки-невидимки заметно устали. В кофейнике, который Муми-тролль принес из дому, застыла под крышкой тонкая корочка льда. Вообще-то, Муми-тролль отказался пить кофе из уваже¬ ния к памяти мертвого бельчонка. — Ты должна дать мне купальный халатик, — торжествен¬ но сказал он Туу-тикки. — Мама говорила, что на похоронах всегда бывает холодно. — Отвернись и сосчитай до десяти. — предложила Туу- тикки. Муми-тролль отвернулся к окну и стал считать. Когда он досчитал до восьми, Туу-тикки заперла дверцу шкафа и про¬ тянула ему голубой купальный халатик. — Подумать только, ты вспомнила, что мой халатик голу¬ бой, — радостно удивился Муми-тролль. Он тотчас сунул лапу в карман, но не нашел солнечных очков. Зато там было немного песка и круглый белый каме¬ шек. Он зажал камешек лапой. В его округлости таилась надеж¬ ность лета. Муми-троллю почти казалось, что камешек по- прежнему теплый от солнца. — У тебя такой вид, будто ты пришел незваным в гости, — заметила малышка Мю. Муми-тролль даже не посмотрел на неё. * Если ты, читатель, заплачешь на этом месте, посмотри быстрее на с. 529 (прим. авт.).
— Пойдете вы на похороны или нет? — с достоинством спросил он. — Ясное дело, пойдем, — ответила Туу-тикки. — По-свое- му это был хороший бельчонок. — В особенности хорош был у него хвостик, — сказала малышка Мю. Они завернули бельчонка в старую купальную шапочку и вышли на жгучий мороз. Снег скрипел у них под ногами, а дыхание белым паром вырывалось изо рта. А нос так оледенел, что его нельзя было даже сморщить. — Твердый здесь наст, — восхитилась малышка Мю и за¬ прыгала по мерзлому берегу. — Ты не можешь идти чуточку медленнее? — попросил Муми-тролль. — Это ведь все-таки похороны. Он был вынужден делать маленькие-маленькие вздохи, что¬ бы не заглотнуть слишком много ледяного воздуха. — А я и не знала, что у тебя есть брови! — с любопытст¬ вом воскликнула малышка Мю. — Сейчас они совсем поседе¬ ли! И ты еще больше сбит с толку, чем всегда. — Это из-за мороза, — строго сказала Туу-тикки. — А те¬ перь помолчи, потому что ни ты, ни я ничего не знаем о похоронах. Муми-тролль был благодарен ей за эти слова. Он принес бельчонка прямо к дому и положил его перед Снежной ло¬ шадью. Затем влез по веревочной лестнице на крышу и спустился вниз в теплую гостиную, где спали его родные. Муми-тролль перерыл все ящики комода. Он перевернул все вверх дном, но не нашел того, что искал. Тогда он подошел к маминой кровати и шепнул ей на ухо один вопрос. Вздохнув, мама перевернулась на другой бок. Муми-тролль снова шепнул. Тогда мама, не просыпаясь, ответила ему: ведь она и во сне не забывала ничего из того, что касается традиций:
482 — Траурные ленты — в моем шкафу... на самой верхней полке... направо... И мама снова погрузилась в зимнюю спячку. А Муми-тролль вытащил из чулана стремянку и влез на нее, чтобы добраться до верхней полки шкафа. Там он нашел коробку со всякими ненужными вещами, которые иногда могут оказаться совершенно необходимыми: черные траурные ленты и золотые праздничные, и ключи от дома, и пробку от шампанского, и клей для фарфора, и среди прочего — превосходные медные шары для кроватей. Когда Муми-тролль снова вышел из дому, к хвосту у него была привязана траурная лента. Он прикрепил и маленький черный бантик к шапочке Туу-тикки. А малышка Мю наотрез отказалась от всяких траурных лент и бантиков. — Если я горюю, мне вовсе незачем это показывать и на¬ девать разные там бантики, — сказала она. — Да, если ты горюешь, — подчеркнул Муми-тролль. — Но ты ведь не горюешь! — Нет, — призналась малышка Мю. — Я не могу горевать. Я умею только злиться или радоваться. А разве бельчонку помо¬ жет, если я стану горевать? Зато если я разозлюсь на Ледяную деву, то, может, и укушу ее когда-нибудь за ногу. И тогда, пожа¬ луй, она поостережется щекотать других маленьких бельчат за ушки только потому, что они такие миленькие и пушистые.
— Вероятно, ты права, — заметила Туу-тикки. — Но как бы там ни было, Муми-тролль тоже прав по-своему. А что делать дальше? — Теперь я вырою ямку в земле, — сказал Муми-тролль. — Здесь уютное местечко и летом растут маргаритки. — Что ты, дружочек! — печально сказала Туу-тикки. — Земля мерзлая и твердая как камень. В нее не зароешь даже кузнечика. Беспомощно взглянув на нее, Муми-тролль ничего не отве¬ тил. Никто ничего больше не сказал. И вот тут-то как раз Снежная лошадь склонила голову и осторожно обнюхала бель¬ чонка. Она вопросительно взглянула на Муми-тролля своими зеркальными глазами и тихонько помахала хвостом-метелкой. И тут мышки-невидимки заиграли печальную мелодию на своих флейтах. Муми-тролль, кивнув головой, поблагодарил мышек. Тогда лошадь подняла бельчонка и положила его себе на спину — вместе с хвостиком, купальной шапочкой и всем прочим; похоронная процессия направилась к морскому бе¬ регу. И тут Туу-тикки запела о бельчонке: Жил-был маленький бельчонок, очень маленький бельчонок. Был он очень неразумный, зато теплый и пушистый. Теперь он лежит холодный, совсем холодный, его лапочки застыли. Только хвостик его, как прежде, самый мягкий и пушистый. Почувствовав под копытами твердый ледяной наст, Снеж¬ ная лошадь вскинула голову, а глаза у нее засветились. И вдруг, радостно подпрыгнув, она поскакала галопом вперед. Мышки-невидимки перешли на веселую и быструю ме¬ лодию. Лошадь мчалась все дальше и дальше с бельчонком на спине и наконец превратилась в крохотную точку на го¬ ризонте. — Я все думаю, хорошо ли у нас получилось, — беспокой¬ но заметил Муми-тролль. — Лучше и быть не могло, — утешила его Туу-тикки. — Нет, могло бы, — возразила малышка Мю. — Если бы мне достался красивый беличий хвостик на муфту, было бы куда лучше.
484 Ч^ГвЙТАЯ ГЛА#Аг Таинственные существа Через несколько дней после похорон бельчонка Муми- тролль обнаружил, что кто-то стащил торф из дровяного сарая. От двери тянулись по снегу широкие следы, словно кто-то волочил за собой мешки. «Это не Мю, — подумал Муми-тролль. — Она слишком ма¬ ленькая, а Туу-тикки берет лишь то, что ей нужно. Должно быть, это Морра». Он отправился по следу — шерстка у него на затылке сто¬ яла дыбом. Ведь, кроме него, больше некому караулить топ¬ ливо, так что это было делом чести. След обрывался на горе, за пещерой. Там и лежали мешки с торфом. Они были сложены в кучу и приготовлены для костра, а сверху лежала садовая скамейка семьи Муми-троллей, скамейка, потерявшая в августе одну из передних ножек. — Эта скамейка будет красиво гореть, — сказала Туу-тикки, высовываясь из-за костра. — Она старая и сухая, как нюхатель¬ ный табак. — Что старая, это точно, — согласился Муми-тролль. — Скамейка довольно долго переходила из поколения в поколе¬ ние нашей семьи. Ее можно было бы еще починить. — Лучше смастерить новую, — сказала Туу-тикки. — Хо¬ чешь послушать песню о Туу-тикки, которая сложила боль¬ шой зимний костер? — Пожалуйста, — добродушно согласился Муми-тролль. Тогда Туу-тикки начала медленно топтаться в снегу и петь: К нам, одинокие, грустные, к нам, в темноте заплутавшие, белые, серые, русые, в зимнюю стужу озябшие! Бей, барабан, веселей! Всех наш костер обогреет, грусть и тревогу развеет. Бей, барабан, веселей! Пламя поярче раздуем, машем хвостами, танцуем. Бей, барабан, не молчи в черной холодной ночи!* * Перевод Д. Закса.
— Хватит с меня черной ночи! — воскликнул Муми- 485 тролль. — Нет, не хочу слушать припев. Я замерзаю. Мне груст¬ но и одиноко. Хочу, чтобы солнце вернулось! — Но как раз поэтому мы и зажжем нынче вечером боль¬ шой зимний костер, — сказала Туу-тикки. — Получишь свое солнце завтра. — Мое солнце! — дрожа, повторил Муми-тролль. Туу-тикки кивнула и почесала мордочку. Муми-тролль дол¬ го молчал. А потом осторожно спросил: — Как ты думаешь, заметит солнце, что садовая скамейка тоже горит в костре, или нет? — Послушай-ка, — строго сказала Туу-тикки, — такой кос¬ тер на тысячу лет старше твоей садовой скамейки. Ты должен гордиться, что и она сгорит в этом костре. Спорить с нею Муми-тролль не стал. «Придется объяснить это маме с папой, — подумал он. — А может, когда начнутся весенние бури, море выбросит другие дрова и другие садовые скамейки». Костер становился все больше и больше. На вершину горы кто-то тащил сухие деревья, трухлявые стволы, старые бочки и доски, найденные кем-то, не желавшим показываться на берегу. Но Муми-тролль чувствовал, что на горе полно наро¬ ду, но ему так никого и не удалось увидеть. Малышка Мю притащила свою картонную коробку. — Картонка больше не нужна, — сказала она. — Кататься на серебряном подносе гораздо лучше. А сестре моей, кажет¬ ся, понравилось спать на ковре в гостиной. Когда мы зажжем костер? — Когда взойдет луна, — ответила Туу-тикки. Весь вечер Муми-тролль был в ужасном напряжении. Он бродил из комнаты в комнату и зажигал свечей больше, чем
486 всегда. Иногда он молча стоял, прислушиваясь к дыханию спящих и слабому потрескиванию стен, когда холод крепчал. Муми-тролль был уверен, что теперь все таинственные, все загадочные существа, все, кто боится света, и все ненастоя¬ щие, о которых говорила Туу-тикки, вылезут из своих норок. Они подкрадутся еле слышно к большому костру, зажженно¬ му маленькими зверюшками, чтобы умилостивить тьму и хо¬ лод. И наконец-то он их увидит! Муми-тролль зажег керосиновую лампу, поднялся на чер¬ дак и открыл слуховое окошко. Луна еще не показывалась, но долина была залита слабым светом северного сияния. Внизу у моста двигалась целая вереница факелов, окруженная пля¬ шущими тенями. Они направлялись к морю и к подножию горы. Муми-тролль с зажженной лампой в лапах осторожно спус¬ тился вниз. Сад и лес были полны блуждающих лучей света и неясного шепота, а все следы вели к горе. Когда он вышел на морской берег, луна стояла над ледя¬ ным покровом моря, белая как мел и ужасно далекая. Что-то шевельнулось рядом с Муми-троллем, и, нагнувшись, он уви¬ дел сердитые светящиеся глаза малышки Мю. — Сейчас начнется пожар, — засмеялась она. — Мы спа¬ лим весь лунный свет. И в тот же миг над вершиной горы взметнулось ввысь желтое пламя. Туу-тикки зажгла костер. Он занялся мгновенно. Взвыв как зверь, костер вспыхнул снизу доверху багровыми языками пламени: отблески его тре¬ петали на зеркальной поверхности почерневшего льда. Коро¬ тенькая сиротливая мелодия пронеслась у самого уха Муми- тролля — то мышки-невидимки, опоздав, спешили попасть на эту зимнюю церемонию. Их маленькие и большие тени торжественно скользили на вершине горы. И вот начали бить барабаны. — Твоя садовая скамейка тоже пошла в ход, — сказала ма¬ лышка Мю. — Ну ее, эту скамейку! — нетерпеливо проговорил Муми- тролль. Спотыкаясь, он карабкался вверх на оледенелую гору, свер¬ кавшую в отсветах огня. Снег таял от жара костра, и теплые струйки воды стекали Муми-троллю на лапы. «Солнце вернется, — возбужденно подумал он. — Конец темноте и одиночеству. Можно будет посидеть на веранде на солнцепеке и погреть спину...»
Он уже взобрался на вершину горы. Вокруг костра было жарко. Мышки-невидимки затянули новую, какую-то неисто¬ вую мелодию. Но пляшущие тени исчезли, а барабаны били уже по дру¬ гую сторону костра. — Почему они ушли? — спросил Муми-тролль.
Туу-тикки поглядела на него спокойными голубыми глаза¬ ми. Но видела ли она его на самом деле? Он не был в этом уверен. Скорее, она всматривалась в собственный зимний мир, живший из года в год по собственным, чужим для Муми-трол¬ ля законам. Ведь зимой он всегда спал в теплом доме семей¬ ства муми-троллей. — А где тот, кто живет в шкафу купальни? — спросил Муми-тролль. — Что ты сказал? — с отсутствующим видом спросила Туу- тикки. — Я хочу видеть того, кто живет в шкафу купальни! — повторил Муми-тролль. — Его нельзя выпускать, — ответила Туу-тикки, — ведь ни¬ когда не знаешь, что может взбрести в голову такому, как он. Множество каких-то крохотных существ с длинными нога¬ ми промчались, словно струйки дыма, по льду. Кто-то с сереб¬ ристыми ногами, громко топая, прошел мимо Муми-тролля, а над огнем, широко размахивая крыльями, промчалось к северу что-то черное. Но все случилось так быстро, что Муми-тролль даже не успел познакомиться с этими таинственными сущест¬ вами. — Туу-тикки, миленькая, — попросил он, потянув ее за полу куртки. И тогда она дружелюбно сказала: — Вон тот, кто живет под кухонным столиком! Это был совсем крохотный зверек с косматыми бровями: он сидел отдельно от всех и глядел на костер. Муми-тролль подсел к нему и спросил: — Надеюсь, хрустящий хлебец был не очень черствый? Зверек посмотрел на него, но ничего не ответил. — У вас такие удивительные косматые брови, — вежливо продолжал Муми-тролль. Тогда зверек с косматыми бровями ответил: — Снадафф уму-у. — Что? — удивленно спросил Муми- тролль. — Радамса! — сердито ответил зверек. — Он говорит на своем языке и ду¬ мает, что ты оскорбил его, — объяснила Туу-тикки. — Но я вовсе этого не хотел, — бояз¬ ливо сказал Муми-тролль. — Радамса, радамса, — умоляюще добавил он.
Тут зверек с косматыми бровями вскочил вне себя от злос¬ ти и исчез. — Что же мне делать? — произнес Муми-тролль. — Те¬ перь он еще целый год проживет под кухонным столиком, не зная, что я пытался сказать ему очень приятные слова. — Ничего не поделаешь, — вздохнула Туу-тикки. Садовая скамейка рассыпалась пламенным дождем. На месте костра остались лишь красные угли, и снежная вода бурлила в горных расселинах. Тут мышки-невидимки перестали играть на флейтах, и ус¬ тавились на лед. Там сидела Морра. В ее маленьких круглых глазках отра¬ жался отсвет костра, а сама она казалась сплошной громадной и бесформенной серой глыбой. И стала гораздо больше, чем в августе. Барабаны смолкли, когда Морра взгромоздилась на верши¬ ну горы. Она подошла прямо к костру и, не произнося ни слова, уселась на него. Угли страшно зашипели, и вся гора окуталась туманом. Когда он рассеялся, от пламенеющих углей не осталось и сле¬ да. Осталась лишь одна большая серая Морра, нагоняющая снежную мглу. Муми-тролль сбежал вниз на берег. Вцепившись в Туу- тикки, он воскликнул: — Что теперь будет? Морра погасила солнце! — Успокойся! — сказала Туу-тикки. — Она пришла вовсе не для того, чтобы погасить огонь, бедняжка хотела погреть¬ ся. Но огонь, как и все теплое, гаснет, когда Морра садится
490 на него. Теперь Морра снова разочаровалась в своих ожи¬ даниях. Муми-тролль видел, как Морра поднимается и обнюхивает вмерзшие в землю угли. Затем она подходит к зажженной керосиновой лампе, которую Муми-тролль оставил на верши¬ не горы, и лампа гаснет. Морра еще немного помедлила на вершине. Гора опустела, все разбрелись куда-то. Наконец Морра снова соскользнула на лед и растворилась в темноте, одинокая, как и прежде. Муми-тролль снова отправился домой. Прежде чем заснуть, он осторожно подергал маму за ухо и сказал: — Этот вечер был не особенно веселый. — Ничего, сынок, — пробормотала во сне мама, — может, в другой раз... А под кухонным столиком сидел зверек с косматыми бро¬ вями и бранился про себя. — Радамса! — твердил он, пожимая плечами. — Радамса! Но, как видно, никто, кроме него самого, не мог понять, о чем он толкует. Туу-тикки удила подо льдом рыбу. Она думала о том, как это хорошо, что у моря бывают часы отлива, когда оно ста¬ новится мелким и можно влезть в прорубь у мостков купаль¬ ни и посидеть с удочкой на камне. Сверху тебя прикрывает зеленоватый ледяной свод, а под ногами плещется море. Все это похоже на черный пол и зеленый потолок, которые простираются в бесконечность, пока не сольются воедино и не станут сплошной тьмой. Рядом с Туу-тикки лежали четыре маленькие рыбки. Ос¬ тавалось поймать еще одну, чтобы хватило на уху. Вдруг Туу-тикки почувствовала, что мостки качаются от чьих-то нетерпеливых шагов. А потом там, наверху, кто-то забарабанил в дверь купальни. Подождав немного, снова за¬ барабанили. — Эй! — закричала Туу-тикки. — Я подо льдом! Под ледяным сводом раздалось эхо: — Эй! Много раз прокатившись взад-вперед, эхо повторило: — ...подо льдом! Вскоре в прорубь осторожно просунулась мордочка Муми- тролля. Его уши были украшены выцветшими золотыми лен¬ тами.
Он взглянул на черную воду, дышавшую холодом, на че- 491 тырех застывших рыбок, пойманных Туу-тикки, и, задрожав, сказал: — Оно никогда не вернется. — Кто? — спросила Туу-тикки. — Солнце! — закричал Муми-тролль. — Солнце! Солнце, солнце, солнце... — вторило, удаляясь все дальше и дальше, эхо. Туу-тикки вытянула из воды леску. — Не спеши так, — сказала она. — Солнце каждый год всходило как раз в этот день; оно взойдет и сегодня. Убери свою мордочку, тогда я смогу выбраться из проруби. Туу-тикки вылезла из проруби и села на крутую лесенку купальни. Она понюхала воздух, прислушалась и сказала: — Через час. Садись и жди. Малышка Мю прикатила по льду и уселась рядом с ними. Она крепко привязала к подошвам башмаков жестяные крышки от банок, чтобы лучше скользить по льду. — Так, придется ждать новых чудес, — сказала она. — Но это не значит, что я против того, чтобы стало светлее. Из леса прилетели, хлопая крыльями, две старые вороны и опустились на крышу купальни. Минуты шли. Внезапно шерсть на спине Муми-тролля встала дыбом, и после нескольких минут мучительного ожидания он вдруг уви¬ дел, как на сумеречном небе, низко над горизонтом, зажглось красное сияние. Оно сгустилось в узкую неяркую полоску, рас¬ сыпавшую длинные лучи света над ледяным покровом моря. — Вот оно! — вскричал Муми-тролль. Приподняв малыш¬ ку Мю, он поцеловал ее прямо в мордочку.
— Ах! Нечего дурачиться! — сказала малышка Мю. — Не шуми! Не из-за чего! — Ура! — продолжал кричать Муми-тролль. — Скоро на¬ ступит весна! Станет тепло! Все начнет просыпаться. Схватив четыре пойманные рыбки, Муми-тролль подбро¬ сил их высоко в воздух. Потом даже постоял на голове. Ни¬ когда прежде он не чувствовал себя таким счастливым, как теперь на льду. В тот же миг лед снова потемнел. Вороны поднялись в воздух и, медленно взмахивая кры¬ льями, полетели в сторону суши. Туу-тикки собрала своих рыбешек, а маленькая красноватая полоска тем временем опустилась за горизонт. — Никак солнце передумало?! — в ужасе воскликнул Му¬ ми-тролль. — Не удивительно, раз ты так ведешь себя, — сказала Мю и умчалась на своих жестяных крышках-«коньках». — Солнце вернется завтра, — утешила Муми-тролля Туу- тикки. — И оно будет чуть побольше, уже как корка сыра. Не принимай это так близко к сердцу. И Туу-тикки полезла под лед, чтобы наполнить суповую кастрюлю морской водой. Ясное дело, она права. Не так-то просто солнцу взойти. Но оттого, что кто-то прав, твое разочарование ничуть не меньше. Муми-тролль сидел, глядя вниз на ледяной наст, и внезап¬ но рассердился. Злость зародилась где-то в животе, он почув¬ ствовал себя обманутым. И ему стало стыдно оттого, что он шумел, оттого, что на ушах у него золотые ленты. Это еще больше разозлило его. В конце концов Муми-тролль почувствовал: он должен сде¬ лать что-то совершенно ужасное, такое, что ему запрещают, иначе ему не успокоиться. И сделать сию же минуту!
Он вскочил, перебежал через мост и ворвался в купальню, 493 прошел прямо к шкафу и широко распахнул его дверцы. Там висели купальные халаты. Так же, как и летом. И еще там лежал резиновый хемуль, которого ему никогда не удавалось как следует надуть. А на Муми-тролля смотрело незнакомое существо — маленькое, серое, с длинной шерстью и большой мордочкой. Внезапно оживившись, оно, словно ветер, промчалось мимо Муми-тролля и исчезло, будто его и не было. Зато появилась Туу-тикки с суповой кастрюлей в лапах и сказала: — Вон оно что, ты все-таки не удержался и открыл шкаф. — Там сидела всего-навсего какая-то старая крыса, — уг¬ рюмо буркнул Муми-тролль. — Это вовсе не крыса, — объяснила Туу-тикки. — Это тролль. Тролль — каким был и ты до того, как превратился в муми-тролля. Таким ты был тысячу лет тому назад. Муми-тролль не нашелся что ответить. Он отправился до¬ мой и уселся поразмышлять в гостиной.
494 Немного погодя пришла Мю — одолжить стеариновую све¬ чу и сахар. — О тебе ходят жуткие слухи, — восхищенно сказала она. — Болтают, что ты выпустил из шкафа собственного предка. И утверждают, будто вы похожи друг на друга.
)<6ЛЪС1АНТ^>0?С /)W ЪЛОуХ — Какая чепуха! Не говори глупости! — отрезал Муми-тролль. Он поднялся на чердак и оты¬ скал семейный альбом. Муми-тролль листал страницу за страницей, и всюду, чаще всего на фоне изразцовых печей или на верандах, были изображены вполне достойные муми-тролли. Ни один не напоминал тролля из шкафа. «Должно быть, это ошибка, — подумал Муми-тролль, — он не может быть моим родственником». Он взглянул на своего спящего отца. Только мордочка его напоминала морду тролля. Но, может, тысячу лет тому на¬ зад?.. Вдруг зазвенела хрустальная люстра. Она тихонько кача¬ лась взад-вперед, а в окутывающем ее тюлевом чехле что-то шевелилось: мохнатое, маленькое, с длинным черным хвос¬ том, свисавшим прямо между хрусталиками. Это он, — пробормотал Муми-тролль. — Мой предок по¬ селился на люстре в гостиной. Но это вроде бы было не так опасно. Муми-тролль уже начал привыкать к чудесам волшебной зимы. — Как поживаешь? — тихонько спросил он тролля. Тролль посмотрел на него сквозь тюль и помахал ушами. — Будь поосторожней с хрустальной люстрой, — предуп¬ редил его Муми-тролль. — Это фамильная драгоценность. Тролль, склонив голову набок, посмотрел на него внима¬ тельно, с нескрываемым любопытством. «Сейчас он заговорит», — подумал Муми-тролль. И в тот же миг он страшно испугался: неужели предок что-нибудь скажет? А вдруг заговорит на иностранном языке, как тот зверек с косматыми бровями? А вдруг он рассердится и ска¬ жет «радамса» или что-нибудь еще в этом роде? И тогда их знакомству — конец. — Тс-сс! — прошептал Муми-тролль. — Лучше ничего не говори! Может, они все-таки родственники? А родственники, кото¬ рые приходят в гости, могут остаться надолго. А тем более если это предок, он может остаться навсегда. Кто знает. И если вес¬ ти себя неосторожно, он может тебя неправильно понять и рассердиться. Придется им тогда всю жизнь жить вместе со злым предком.
— Тс-сс! — повторил Муми-тролль. — Тс-сс! Предок, ничего не отвечая, стал трясти хрустальную лю¬ стру. «Я покажу ему наш дом, — подумал Муми-тролль. — Мама непременно бы это сделала, если бы какой-нибудь родствен¬ ник явился к нам в гости». Взяв лампу, он осветил красивую картину, которая назы¬ валась «Филифьонка у окна». Тролль посмотрел на картину и встряхнулся. Муми-тролль прошел дальше, к плюшевому дивану, и ос¬ ветил его лампой. Он показал троллю по очереди все стулья, зеркала в гостиной и трамвайчик из пенки — одним словом, все самое ценное и красивое, что было у семьи муми-троллей. Тролль все внимательно рассматривал, но явно не понимал, что ему показывают. В конце концов Муми-тролль, вздохнув, поставил лампу на выступ печки. Но тут тролля явно что-то заинтересовало. Будто мешок с тряпьем, вывалился он из хрустальной люстры и беспокой¬ но забегал вокруг печки. Он совал голову в отверстия печ¬ ки и обнюхивал золу. Он очень заинтересовался вышитым би¬ сером шнурком, с помощью которого открывали вьюшки, и долго тыкался носом в щелку между печкой и стеной. «Должно быть, правда, что он — мой родственник, — раз¬ волновавшись, подумал Муми-тролль. — Ведь мама всегда го¬ ворила, что наши предки жили за печкой...» В этот миг зазвонил будильник, который Муми-тролль обычно ставил на то время, когда наступали сумерки и когда он больше всего тосковал от одиночества. Тролль остолбенел, а потом бросился в печку, так что зола поднялась серым облаком ввысь. Через минуту он уже сер¬ дито загромыхал вьюшкой. Муми-тролль выключил будильник и прислушался — серд¬ це его колотилось. Но ничего больше не было слышно. Немного сажи тихонько высыпалось из трубы, а шнурок вьюшки закачался. Муми-тролль вылез на крышу, чтобы успокоиться. — Ну, как тебе живется с дедушкой? — крикнула малыш¬ ка Мю, съезжая с горки на санках. — Отлично! — с достоинством произнес Муми-тролль. — В таком древнем роду, как наш, все знают, как нужно себя вести. Муми-тролль внезапно очень возгордился тем, что у него есть предок. И вдобавок его самолюбие приятно щекотало то,
что у малышки Мю никакой родословной не бы¬ ло и что она скорее всего появилась на свет слу¬ чайно. В ту ночь предок Муми-тролля переставил мебель во всем доме. Делал он это совсем тихо, но удивительно энергично. Он передвинул диван к печке и перевесил все картины. Те, которые нравились ему меньше, он повесил вверх ногами. (А может, это были как раз те картины, кото¬ рые ему больше всех приглянулись. Кто знает!) Мебель была передвинута, а будильник брошен в помой¬ ное ведро. Вместо этого тролль приволок с чердака кучу ста¬ рого хлама и нагромоздил его вокруг печки. Пришла Туу-тикки и, взглянув на весь этот разгром, сказала: — Я думаю, он хотел создать себе домашний уют. — Туу- тикки потерла нос. — Он пытался окружить печку надежным частоколом, чтобы никто не мешал ему в ней жить. — Но что скажет мама? — забеспокоился Муми-тролль. Туу-тикки пожала плечами. — А зачем тебе понадобилось выпускать его из шкафа? — сказала она. — Во всяком случае, этот тролль ничего не ест. Страшно выгодно и для тебя, и для него. Попытайся отнес¬ тись ко всему этому как к забавной истории. Муми-тролль кивнул. Немного подумав, он залез в кучу ломаной мебели, пустых ящиков, рыбачьих сетей, рулонов бумаги, старых корзин и садовых инструментов. Очень скоро Муми-тролль понял, что там необычайно уютно. Он решил спать в корзине с древес¬ ной стружкой, стоявшей под испорченной качалкой. По правде сказать, он все это время не чувствовал себя по-настоящему надежно в полутемной гостиной с пустыми окнами. А спящая семья навевала на него тоску. Теперь же, в тесном пространстве между ящиком с пожит¬ ками, качалкой и спинкой дивана, он чувствовал себя совер¬ шенно уверенно и ни капельки не боялся одиночества. Сквозь отверстия в дверце печки он видел частицу темного пространства, но, не желая мешать предку, утеплял стены свое¬ го нового жилища как можно тише. Вечером он взял с собой лампу, лег и слушал, как в печке шуршит предок. «Вот так и я, быть может, жил тысячу лет тому назад», — зачарованно думал Муми-тролль.
498 Он решил крикнуть в трубу что-нибудь такое дружес¬ кое, в знак тайного согласия. Но потом отказался от этой мысли, погасил лампу и, свернувшись калачиком, глубже за¬ рылся в древесную стружку. Т1ЯТДЯГЛШ- Одинокие гости С каждым днем солнце все выше поднималось на небе. В конце концов оно поднялось так высоко, что несколько не¬ ярких лучей упало в долину. В этот знаменательный день после обеда в долине появился чужой — маленький тихий песик в рваной шерстяной шапчонке, надвинутой на глаза. Он утверждал, что зовут его Юнк и что в дальних долинах кончилась еда. А с тех пор, как там побывала Ледяная дева, стало еще труднее раздобыть какую-нибудь снедь. Говорят, что некий хемуль в отчаянии слопал собственную коллекцию жуков, но, вероятно, это были только слухи. Скорее всего он слопал коллекцию своего товарища. Во всяком случае, в Му- ми-далене появилось много пришлых... Кто-то пустил слух, что там есть рябина и целый погреб с вареньем. Хотя насчет варенья это, верно, тоже были только слухи... Юнк уселся в снег на свой тощий хвост, и вся его печаль¬ ная морда сморщилась. — Мы едим уху, — сказала Туу-тикки. — И ни о каком по¬ гребе с вареньем я не слыхивала. Муми-тролль бросил быстрый взгляд на круглый снежный сугроб за дровяным сараем. — А погреб там! — вмешалась малышка Мю. — И там столько варенья, что можно объесться, и на всех банках указан год, когда оно сварено, а крышка обвязана красным шнурком!
— Я, между прочим, стерегу имущество мамы и папы, по¬ ка они спят, — сказал, покраснев, Муми-тролль. — Само собой! — льстиво пробормотал Юнк. Муми-тролль посмотрел на веранду, а потом на морщи¬ нистую морду Юнка. — Ты любишь варенье? — сердито спросил он. — Не знаю, — ответил Юнк. Муми-тролль вздохнул и сказал: — Ну ладно. Только помни: берите сначала самые старые банки. Несколько часов спустя на мосту появилась целая толпа малюток, а в саду металась растерянная Филифьонка и жа¬ ловалась, что ее комнатные растения померзли, а кто-то съел все ее припасы. А по дороге в долину она встретила бессо¬ вестную Гафсу, которая сказала, что зима есть зима и надо позаботиться обо всем вовремя. К вечеру вся долина так и кишела пришельцами, которые успели протоптать тропинки к погребу с вареньем. Те, кто крепче держался на ногах, отправились вниз, к морю, и посе¬ лились в купальне. Только в пещеру никого не пустили. Малышка Мю заяви¬ ла, что нельзя мешать Мюмле. Перед домом муми-троллей сидели и канючили самые обез¬ доленные. Муми-тролль с керосиновой лампой в лапе вылез через слуховое окошко и осветил толпу. — Можете войти в дом и переночевать, — пригласил он. — Ведь никогда не знаешь, как поведут себя все эти морры и прочие, что слоняются вокруг. — Мне не влезть по веревочной лестнице, — пожаловался какой-то старый хомса. Тогда Муми-тролль стал разгребать снег перед входной дверью. Он трудился с большим усердием. И когда длинный узкий туннель в снегу, вырытый им, уперся в стену дома, ни¬ какой двери там не оказалось, а было только замерзшее окно. «Выходит, я рыл неправильно, — сказал Муми-тролль про себя. — И если я начну рыть новый туннель, могу опять про¬ махнуться». Что же делать? Он осторожно разбил оконное стекло, и гости влезли в дом. — Не разбудите мою семью, — предупредил Муми- тролль.— Здесь спит мама, там — папа, а там, чуть подальше,— 499
500 фрёкен Снорк. Мой предок спит в печке. Вы можете за¬ вернуться в коврики и скатер¬ ти, потому что все одеяла мы одолжили знакомым. Гости поклонились спя¬ щим, а потом быстро завер¬ нулись в коврики и скатерти. А самые маленькие заснули в шапках, домашних туфлях — словом, где придется. Многие, простудившись, чихали, а кое-кто уже заскучал и просился домой. «Вот ужас-то, — думал Муми-тролль. — Скоро погреб с ва¬ реньем опустеет. А что я скажу весной, когда мама с папой проснутся и увидят, что картины висят вверх ногами, а в доме полно народу?» Он вылез обратно через туннель, чтобы посмотреть, не за¬ были ли они кого-нибудь во дворе. Там светила луна да в снегу сидел один-одинешенек Юнк и выл. Вытянув морду вверх, к луне, он выводил длинную печальную песню. — Почему ты не хочешь войти в дом и лечь спать? — спросил Муми-тролль. Юнк посмотрел на него позеленевшими от лунного света глазами. Одно ухо у него стояло торчком, другое повисло. Казалось, он к чему-то прислушивался, и вся его морда за¬ стыла в ожидании. И тут они оба услыхали, как где-то далеко воют волки. Юнк мрачно кивнул и снова натянул на себя шапчонку. — Это мои большие сильные братья! — прошептал он. — Если бы ты знал, как я по ним тоскую! — А ты их не боишься? — спросил Муми-тролль. — Боюсь, — ответил Юнк. — Печальнее этого ничего нет. И Юнк свернул на протоптанную тропинку к купальне. Муми-тролль снова влез в окно гостиной. Какая-то малютка испугалась зеркала и всхлипывала, сидя в трамвайчике из пенки. А так все было тихо. «Как трудно им приходится,— подумал Муми-тролль. — Мо¬ жет, и не так уж страшно, что съели столько варенья. А банки, приготовленные на воскресенье, можно всегда припрятать... Ну те, что с клубничным вареньем... на время припрятать».
Однажды на рассвете долина пробудилась от чистых прон¬ зительных звуков рога. Сидевшая на полу пещеры Мю стала притоптывать в такт ногами. Туу-тикки навострила уши, а пес Юнк, поджав хвост, уполз под скамейку. Предок Муми-тролля сердито загрохотал печной вьюшкой, и большинство гостей проснулось. Муми-тролль ринулся к окну, вылез в него и стал проби¬ раться через снежный туннель. При свете лучей бледного зимнего солнца с горного склона съезжал огромный хемуль. Он трубил в сверкающий медный рог и, казалось, чувствовал себя превосходно. «Этот съест целую прорву варенья, — подумал Муми-тролль. (Интересно, что у него на ногах?)» Хемуль положил рог на крышу дровяного сарая и снял лыжи. — Хорошие у вас тут холмы, — сказал он. — А слалом у вас есть? — Сейчас узнаю, — ответил Муми-тролль. Он снова влез в гостиную и спросил: — Есть тут кто-нибудь по имени Слалом? — Меня зовут Саломея, — прошептала малютка, испугав¬ шаяся зеркала. Муми-тролль подошел к Хемулю и сказал: — По имени Слалом почти никого нет. Есть только одна по имени Саломея. Но Хемуль, не слушая его, обнюхал папину табачную де¬ лянку. — Хорошее место для жилья, — похвалил он. — Здесь мы построим снежный дом. — Вы можете поселиться у ме¬ ня, — чуть помедлив, сказал Муми- тролль. — Нет, спасибо, — ответил Хе¬ муль. — В доме спертый воздух, это вредно для здоровья. Мне нужен свежий воздух, много свежего возду¬ ха. Мы сейчас же примемся за ра¬ боту, чтобы не терять зря времени. Между тем гости Муми-тролля мало-помалу выбрались из дому и молча наблюдали за Хемулем. — А вы не можете еще поиг¬ рать? — спросила крошка Саломея.
— Всему свое время, — бодро ответил Хемуль. — Сейчас мы поработаем. Немного погодя все гости уже строили снежный дом на табачной делянке Муми-папы, а Хемуль в это самое время плескался в реке, и несколько замерзших малюток в ужасе смотрели на него. Муми-тролль со всех ног помчался к купальне. — Туу-тикки! — закричал он. — Сюда приехал какой-то хемуль! Он думает поселиться в снежном доме; как раз сейчас он купается в реке. — Ах вот что! Вот он какой, этот хемуль, — серьезно заме¬ тила Туу-тикки. — Значит, конец мирной жизни в долине. Она отложила в сторону удочку и пошла с Муми-троллем к дому. По дороге они встретили малышку Мю, сиявшую в пред¬ вкушении новых событий. — Видели, что у него на ногах? — воскликнула она. — Это называется лыжи! Я думаю сию же минуту раздобыть себе такие! Дом Хемуля медленно вырастал. Гости работали не покла¬ дая лап, бросая тоскливые взгляды на погреб с вареньем. Хе¬ муль же после водных процедур занимался на берегу гимнас¬ тикой. — Ну не удивительная ли это штука — холод! — бодро восклицал он. — Я никогда не бываю в такой отличной форме, как зимой. Не хотите .т тоже окунуться перед завтраком? Муми-тролль смотрел на черную куртку Хемуля с лимон¬ но-желтыми узорами и огорченно удивлялся, почему Хемуль не кажется ему симпатичным. Ведь он так тосковал, так тос¬ ковал по такому, как Хемуль, радостному и открытому, а со¬ всем не таинственному и скрытному. А теперь он чувствовал, что Хемуль ему куда более чужой, нежели тот злой и непонятный зверек под кухонным столиком.
Он беспомощно взглянул на Туу-тикки. Она, сдвинув бро¬ ви и выпятив нижнюю губу, рассматривала свою варежку. И Муми-тролль понял, что Туу-тикки тоже не нравится Хе¬ муль. Тогда, повернувшись к Хемулю, он, терзаясь угрызе¬ ниями совести, с наигранным дружелюбием сказал: — Хорошо, наверное, быть любителем холодного купа¬ ния? — Холодная вода лучше всего на свете! — сияя, отве¬ тил ему Хемуль. — Она гонит прочь все досужие мысли и фантазии. Верь мне: самое опасное — запереться в четырех стенах. — Правда?! — воскликнул Муми-тролль. — От этого в голову лезут разные мысли, — сказал Хе¬ муль. — Кстати, когда здесь обедают? — Когда я наловлю рыбы,— угрюмо буркнула Туу-тикки. — Я не ем рыбы, — сообщил Хемуль. — Только овощи, зе¬ лень и ягоды. — А клюквенное варенье? — с надеждой спросил Муми- тролль. Большой кувшин разварившегося клюквенного варенья — единственный — еще оставался в погребе. Но Хемуль ответил: — Нет, лучше клубничное. После еды Хемуль надел лыжи и влез на самый высокий склон холма, тот, что спускался в долину над самой пещерой. У подножия холма стояли все гости Муми-тролля и смотрели на Хемуля, не зная, что и думать. 503
504 Они топтались на снегу, время от времени утирая мокрые носы, — день выдался на редкость холодный. Но вот Хемуль помчался вниз. Все затаили дыхание от ужаса. Посредине холма он сделал резкий поворот в сторону, подняв целую тучу сверкающих снежинок. Потом, заорав во все горло, так же резко повернул в другую сторону. На ог¬ ромной скорости он делал повороты то в одну, то в другую сторону, и от его черно-желтой куртки рябило в глазах. Крепко зажмурив глаза, Муми-тролль подумал: «До чего же все, кто пришел сюда, разные». Малышка Мю стояла на вершине холма и кричала от ра¬ дости и восхищения. Она разломала деревянную бочку и креп¬ ко привязала к башмакам две доски. — А теперь — я! — завопила она и, ни минуты не колеб¬ лясь, помчалась вниз с холма по прямой. Муми-тролль взглянул одним глазом вверх на нее и по¬ нял, что Мю справится. Ее маленькое недоброе личико выра¬ жало радость и уверенность, а ножки, словно палочки, твердо стояли на снегу. Муми-тролль почувствовал прилив гордости. Малышка Мю катила так бесшабашно, она неслась отчаянно, сломя голову и чуть не врезалась в сосну, пошатнулась, но все-таки удержалась на ногах. И вот она уже внизу и, хохоча во все горло, плюхнулась в снег. — Она — из моих самых старых друзей, — объяснил Муми- тролль Филифьонке. — Так я и думала, — кисло сказала Филифьонка. — Когда в этом доме подают кофе? К ним крупными шагами подошел Хемуль. Он снял лыжи. Морда его лоснилась. — А теперь мы научим Муми-тролля кататься на лы¬ жах, — доброжелательно сказал он. — Нет, спасибо, лучше не надо, — пробормотал Муми- тролль, отступив назад. Он быстро взглянул туда, где только что была Туу-тикки. Но она ушла, наверное, наловить рыбы на свежую уху. — Главное, не надо бояться, — ободряюще сказал Хемуль, крепко привязывая лыжи к лапам Муми-тролля. — Но я не хочу... — начал было несчастный Муми-тролль. Малышка Мю посмотрела на него, высоко подняв брови. — Ну ладно, — мрачно согласился Муми-тролль.— Но толь¬ ко не с очень высокого холма... — Да нет, съедешь со склона, что ведет к мосту, — сказал Хемуль. — Согни колени! Наклонись вперед! Следи только,
чтобы лыжи не разъезжались! Верхнюю часть туловища — прямо! Руки прижми к телу! Ну, все запомнил? 505 — Нет, — ответил Муми-тролль. Его кто-то подтолкнул в спину, он закрыл глаза и поехал. Сначала лыжи его широко разъезжались в стороны. Потом они скрестились, \ перепутались с лыжными палками, и на все это неуклюже упал Муми-тролль. Среди зрителей началось оживление. — Запасись терпением, — советовал Хемуль. — Вставай, дружок, попробуй еще раз. — Ноги дрожат, — пробормотал Муми-тролль. Да уж! Это было, пожалуй, не лучше одиночества. Даже солнце, о котором он так ужасно тосковал, светило прямо в долину и было свидетелем его унижения. На этот раз мост у подножия холма стремительно ринулся к Муми-троллю, и он сильно задрал одну ногу вверх, чтобы удержать равновесие. Другая же его нога продолжала сколь¬ зить сама по себе. Гости кричали «ура», полагая, что жизнь снова становится веселее. Муми-тролль уже не понимал, куда едет, — вверх или вниз. Вокруг были лишь снег да несчастья. Под конец он повис на ивовом кусте, что рос на самом берегу реки, а хвост его по¬ лоскался в холодной воде. Весь мир был сплошной мешани¬ ной из лыж, лыжных палок и всевозможных неприятностей. — Не падай духом! — ласково сказал Хемуль. — Давай еще раз! Но этого «еще раз» больше не случилось, потому что Муми-тролль утратил мужество. Да, он в самом деле утратил мужество и еще долго потом часто мечтал о том, как все было бы, если бы он в третий раз торжественно съехал с холма. Он бы описал на мосту красивую дугу и с улыбкой повернулся бы к гостям. А они бы кричали от восторга. Но так не вышло. Вместо этого Муми-тролль сказал: — Я пошел домой. Катайтесь, если хотите, а я пошел домой. И, ни на кого не глядя, он вполз через снежный туннель в свою теплую гостиную, в свое гнездо под креслом-качалкой. Он слышал, как Хемуль орет во все горло на холме. Сунув голову в печку, Муми-тролль прошептал: — Мне он все равно не нравится.
В ответ предок вышвырнул из печки немного сажи, может, он хотел выказать свое расположение к потомку. А Муми- тролль начал спокойно рисовать кусочком угля на спинке дивана. Он нарисовал Хемуля, стоявшего вверх ногами в снежном сугробе, а в печке была припрятана большая банка с клубничным вареньем. На следующей неделе Туу-тикки упрямо сидела подо льдом и удила рыбу. Рядом с ней под зеленоватым ледяным сводом сидели длинной цепочкой гости и тоже удили ры¬ бу. То были гости, которым Хемуль пришелся не по нраву. А в доме семьи муми-троллей мало-помалу собрались все, кому не было дела до Хемуля и кто не в силах был или не смел ему это показать. Ранним утром Хемуль просовывал голову через разбитое стекло и освещал всех факелом. Он обожал жечь факелы и сидеть у костра. Правда, кто же не любит жечь факелы и сидеть у костра, но Хемуль придавал всему этому необычай¬ ное значение. Гости полюбили долгие беззаботные часы перед обедом, когда мало-помалу занимался день. А они Тем временем бол¬ тали о том, что им снилось ночью, и прислушивались к тому, как Муми-тролль варит на кухне кофе. Все это портил только Хемуль. Он всегда начинал гово¬ рить, что воздух в доме спертый, и расписывал, как приятно жить в холодном снегу. Затем начинал светскую болтовню о том, как можно про¬ вести наступивший новый день. Он делал все, чтобы обитате¬ лям долины было приятно, и всегда обижался, когда они от¬ казывались развлекаться. Тогда он, похлопывая кого-нибудь по спине, говорил: — Ну что же! Ничего, скоро поймете: я был прав. А вот малышка Мю, единственная из всех, повсюду следо¬ вала за Хемулем по пятам. Он щедро учил ее всему, что знал сам, особенно — кататься на лыжах. И весь сиял от радости, что она делает такие быстрые успехи. — Маленькая фрёкен, — говорил Хемуль, — вы прирож¬ денная лыжница. Скоро вы меня перещеголяете! — Об этом я и мечтаю! — откровенно признавалась ма¬ лышка Мю. Но стоило ей только выучиться хорошенько кататься на лыжах, как она тотчас же исчезла. Она стала кататься на сво¬ их, известных только ей, холмах и думать забыла о Хемуле.
Как бы там ни было, теперь все больше гостей забиралось под ледяной свод реки удить рыбу, и в конце концов на хол¬ ме, где Хемуль обычно катался на лыжах, пестрела одна лишь его черно-желтая куртка. Гостям долины не нравилось, когда их втягивали в какие- нибудь новые утомительные дела. Им больше нравилось сидеть и болтать о том, как было прежде, пока не явилась Ледяная дева и не кончилась еда. Они рассказывали друг другу о том, какой мебелью обстав¬ ляли они свои дома, и с кем они были в родстве, и с кем дружили, и как ужасно было, когда явилась великая лютая стужа и все переменилось. Они жались ближе к печке и слушали друг друга, пока не наступал наконец их черед рассказывать. Муми-тролль видел, что Хемуль становится все более и более одинок. «Надо сделать так, чтобы он ушел прежде, чем сам это поймет, — думал Муми-тролль. — И прежде чем кончится ва¬ ренье!» Но не так-то просто было найти повод избавиться от Хе¬ муля, повод, который был бы и надежным и приличным. Иногда Хемуль съезжал вниз к морю и пытался выманить пса Юнка из купальни. Но Юнку вовсе не хотелось ходить на лыжах по холмам, не интересовали его и сани, в которые запрягают собак. Ночью он все больше времени проводил под
508 открытым небом и выл на луну, а днем хотел спать и клевал носом. В конце концов Хемуль, отставив лыжные палки в сторо¬ ну, умоляюще сказал: — Я ужасно люблю собак. Я всегда мечтал о собственной собаке, которая бы тоже любила меня. Почему ты не хочешь поиграть со мной? — Да я и сам не знаю, — пробормотал, краснея, Юнк. И как можно скорее снова шмыгнул в купальню, где так хорошо мечталось о волках. Вот с кем бы ему хотелось поиграть! Какое великое счас¬ тье было бы охотиться вместе с волками, следовать за ними повсюду, делать все, что делают они, исполнять все их жела¬ ния. И мало-помалу он бы одичал и стал таким же вольным, как они. Каждую ночь, когда лунный свет мерцал в ледяных цветах и разводах оконных стекол, Юнк просыпался в купальне и садился, прислушиваясь. И каждую ночь, надвинув шапчонку на уши, он неслышно прокрадывался из купальни на берег. Он всегда шел одной и той же дорогой, пересекал берег, поднимался на горный склон и брел на юг в лес. Он заходил так далеко, что лес редел, и он мог заглянуть в глубину Оди¬ ноких гор. Там Юнк садился в снег и ждал до тех пор, пока не раздавался волчий вой. Иногда волки были очень далеко, иногда ближе. Но выли они почти каждую ночь. И всякий раз, услышав их, Юнк задирал морду вверх и выл им в ответ. На утренней заре он снова тайком пробирался домой, в купальню, заползал в шкаф и спал. Однажды Туу-тикки, взглянув на него, сказала: — Так ты никогда их не забудешь. — А я не желаю их забывать, — отве¬ тил Юнк. — Потому-то я и хожу туда. Довольно странно вела себя самая робкая из всех гостей, долины, крошка Саломея, которая и вправду любила Хе¬ муля. Она жила в посто¬ янной надежде еще и еще раз услышать звуки рога. Но, к сожалению, Хемуль был такой огромный и так всегда спешил, что никогда не замечал ее.
Как она ни торопилась подбежать к нему, Хемуль всегда уезжал на лыжах раньше, а если она иной раз успевала по¬ дойти, когда он начинал трубить в рог, то рог тут же смол¬ кал и Хемуль принимался за что-нибудь новенькое. Несколько раз крошка Саломея пы¬ талась объяснить Хемулю, что она от него в восторге. Но она была слишком застенчива, а Хемуль никогда не умел слушать как следует. Так что ничего серьезного ей так и не удалось ему сказать. Однажды ночью крошка Саломея проснулась в трамвай¬ чике из пенки, где на задней платформе она устроила себе постельку. Спать там рядом с пуговицами и английскими бу¬ лавками, которыми семья муми-троллей в течение долгого времени наполняла трамвайчик — лучшее украшение своей гостиной, — было не очень-то удобно. А крошка Саломея, ес¬ тественно, была слишком щепетильна, чтобы выбросить из трамвайчика то, что ей мешало. И вот однажды ночью она услышала, как Туу-тикки и Му¬ ми-тролль разговаривают внизу, под креслом-качалкой, и тот¬ час поняла, что речь идет о ее любимом Хемуле. — Так дальше невозможно, — произнес в темноте голос Туу-тикки. — Нам нужно вернуть покой. С тех пор как он начал трубить здесь в свой рог, мои мышки-музыканты от¬ казываются играть на флейтах. А большинство моих друзей- невидимок перебрались на север. Все гости долины волнуют¬ ся, они простудились, сидя целый день подо льдом. А Юнк прячется в шкафу до самой темноты. Кто-то должен сказать Хемулю, чтобы он ушел. — Я не решаюсь этого сделать, — сказал Муми-тролль. — Он так уверен в том, что мы его любим. — Тогда нужно обманом заставить его уйти, — посоветова¬ ла Туу-тикки. — Скажи ему, что холмы в Одиноких горах гораздо выше и лучше, чем здесь. — Но там ведь нет холмов, где можно кататься на лыжах,— укоризненно возразил Муми-тролль. — Там одни лишь про¬ пасти да зубчатые скалы, даже не покрытые снегом. Крошка Саломея задрожала, слезы выступили у нее на глазах. — Хемуль нигде не пропадет, — продолжала Туу-тикки. — Неужели лучше ждать того часа, когда он сам поймет, что мы его не любим. Сам посуди.
— Послушай, а может, ты сама скажешь ему обо всем? — жалобно попросил Муми-тролль. — Он ведь живет в твоем саду, — ответила Туу-тикки. — Освободи от него сад. Всем станет лучше. И ему тоже. Потом разговор стих, и Туу-тикки вылезла в окошко. Крошка Саломея лежала без сна и смотрела в темноту. Так вот оно что! Они собираются прогнать Хемуля вместе с его медным рогом! Они хотят, чтобы он упал вниз, в пропасть. Оставалось одно: предупредить его об Одиноких горах. Но предупредить осторожно. Чтобы он не понял, как все хотят от него отделаться. А иначе он огорчится. Всю ночь крошка Саломея не спала и раздумывала. Ее маленькая головка не привыкла к таким сложным размышле¬ ниям, и под самое утро она имела неосторожность заснуть. Она проспала и утренний кофе, и обед, и никто, вообще-то говоря, о ней даже и не вспомнил. Выпив кофе, Муми-тролль поднялся на холм, с которого катались на лыжах. — Привет! — воскликнул Хемуль. — Здорово, что ты при¬ шел сюда! Давай я научу тебя делать совсем маленький про¬ стой поворот, ну совсем не опасный? — Спасибо, только не сейчас, — ответил Муми-тролль, чув¬ ствуя себя ужасно несчастным. — Я пришел поболтать. — Вот здорово! — воскликнул Хемуль. — Вы ведь не очень- то болтливы, как я посмотрю. Стоит мне появиться, как вы замолкаете и удираете прочь.
Муми-тролль быстро взглянул на него, но на морде Хему¬ ля были написаны лишь любопытство и радость. Тогда, об¬ легченно вздохнув, Муми-тролль сказал: — Дело в том, что в Одиноких горах попадаются совер¬ шенно удивительные холмы. — Вот как? — спросил Хемуль. — Да, да! Необыкновенные! — возбужденно продолжал Му¬ ми-тролль. — Они тянутся то вверх, то вниз и просто необык¬ новенны! — Надо бы поглядеть. Но путь туда неблизкий. Если я отправлюсь в Одинокие горы, может статься, мы не встретим¬ ся нынешней весной. А жаль, не правда ли? — Ага! — соврал Муми-тролль и густо покраснел. — Но подумать об этом во всяком случае стоит, — продол¬ жал размышлять вслух Хемуль. — Это была бы жизнь на ди¬ ких пустошах. Большие, сложенные из бревен костры по ве¬ черам и новые победы над горными вершинами каждое утро! Долгие пробежки в ущельях и лощинах, покрытых мягким, нетронутым снегом, который скрипит, когда его разрезают лыжи... Хемуль погрузился в мечты. — Как любезно с твоей стороны, что ты думаешь о том, как я катаюсь на лыжах, — с благодарностью сказал он. Муми-тролль посмотрел на него. Нет, больше так нельзя. — Но холмы в Одиноких горах опасны! — воскликнул он. — Только не для меня! — ответил Хемуль. — Как мило, что ты боишься за меня, но я люблю холмы! — Ведь эти холмы просто ужасны! — воскликнул Муми- тролль. — Они спускаются прямо в пропасть и даже не по¬ крыты снегом! Я сказал неправду! Теперь я вдруг вспомнил, что там совсем нельзя кататься! — Ты уверен в этом? — удивленно спросил Хемуль. — Поверь мне! — умолял Муми-тролль. — Милый Хемуль, останься с нами. Я как раз думал научиться ходить на лыжах. — Ну ладно! — согласился Хемуль. — Если вам так хочет¬ ся удержать меня здесь, я останусь. Беседа с Хемуле.м страшно взволновала Муми-тролля, и он не мог идти домой. Вместо этого он спустился с холма и пошел вдоль морского берега, сделав большой крюк вокруг купальни. Он шел, испытывая все большее и большее облегчение. В конце концов он почти развеселился; посвистывая и пи¬ ная, гнал он перед собой кусок льда. И тут вдруг начал мед¬ ленно падать снег.
512 Муми-тролль никогда прежде не видел снегопада и потому очень удивился. Снежинки одна за другой ложились на его теплый нос и таяли. Он ловил их лапой, чтобы хоть на миг восхититься их красотой, он задирал голову и смотрел, как они опускаются на него; они были мягче и легче пуха, и их становилось все больше и больше. «Так вот как, оказывается, это бывает, — подумал Муми- тролль, — а я-то считал, что снег растет снизу, из земли». Воздух сразу потеплел. Кругом ничего, кроме падающего снега, не было видно, и Муми-тролля охватил такой же вос¬ торг, как бывало летом, когда он переходил вброд озеро. Сбро¬ сив купальный халатик, он во всю длину растянулся в снеж¬ ном сугробе. «Зима! — думал он. — Ведь ее тоже можно полюбить!» За окном уже стемнело, когда крошка Саломея в страхе проснулась: она что-то прозевала. И сразу вспомнила Хемуля. Она спрыгнула с комода сначала на стул, а потом на пол. Гостиная была пуста, потому что все были внизу, в купальне, и обедали. Саломея вылезла в окошко и, задыхаясь от слез, ринулась через снежный туннель к дому. Не было ни луны на небе, ни северного сияния! Только густо падающий снег — он залеплял глаза и платье, идти становилось
все труднее. Крошка Саломея приковыляла к снежному дому Хемуля и заглянула туда. В доме было темно и пусто. Тут Саломею охватил страх, и, вместо того чтобы подо¬ ждать, она кинулась навстречу вьюге. Она звала своего обожаемого Хемуля, но это было совер¬ шенно напрасно — все равно что пробовать докричаться через подушки, набитые перьями. А ее едва заметные следы мгно¬ венно засыпал падающий снег. Поздно вечером снегопад прекратился. Снег опустился на землю, и горизонт, словно кто-то отдер¬ нул легкую занавеску, очистился до самого моря. И уже там, над ним, темно-синяя гряда облаков закрыла заходящее солнце. Муми-тролль смотрел на надвигающуюся с моря непогоду. Казалось, будто перед последним трагическим актом пьесы под¬ нялся занавес. Сцена, белоснежная и пустынная, простиралась до самого горизонта, а над берегом быстро спускалась морозная темнота. Муми-тролль, никогда не видевший снежной вьюги, думал, что бушует гроза. Он решил во что бы то ни стало не пугаться, когда раздадутся первые глухие раскаты грома. Но гром не загремел. Даже молнии не засверкали. Зато с белой макушки одной из скал, тянувшихся вдоль берега, метнулся ввысь слабый снежный вихрь. Легкие порывы беспокойного ветерка поспешно перебегали взад-вперед по льду и, уносясь вдаль, шептались в прибреж¬ ном лесу. Темно-голубая гряда облаков росла, ветер становил¬ ся все сильнее. Внезапно Муми-троллю показалось, будто распахнулась ка¬ кая-то огромная дверь, ветер ворвался в нее, тьма разинула свою пасть, и все наполнилось летящим мокрым снегом. Снег уже не падал сверху, а с невероятной силой носился над землей, он завывал, он толкал, валил с ног, словно живое существо. Потеряв равновесие, Муми-тролль упал. Снег залепил ему глаза, набился в уши. Муми-троллю стало страшно. Время и весь мир куда-то исчезли, не за что было ухва¬ титься, и ничего не было видно, остался лишь заколдованный вихрь пляшущей влажной мглы. Если бы на берегу случайно оказался кто-нибудь сведущий и разумный, он мог бы сказать, что наступает весна, которая будет долгой. Но никого такого на берегу не оказалось; там был только один-единственный растерявшийся Муми-тролль, который, ба¬
рахтаясь в снегу, полз на четвереньках навстречу ветру, совсем не в ту сторону, куда ему было нужно. Он все полз и полз, а снег уже целым сугробом лежал на его мордочке. Теперь Муми-тролль ни капельки не сомневал¬ ся в том, что зима придумала эту метель: ведь ей надо раз и навсегда доказать, что от нее все равно не спастись. И надо же было сначала обмануть его роскошным хорово¬ дом падающих пушистых снежинок, а потом устроить вьюгу и бросить весь этот красивый снег ему в мордочку. И как раз тогда, когда он подумал, что начинает любить зиму. Мало-помалу Муми-тролль разозлился. Он поднялся и попытался было кричать на ураган. Он бил снег и слегка повизгивал — ведь все равно никто не мог его услышать. А потом устал и повернулся к снежному бурану спиной. Ветер тут же унялся, и только тогда Муми-тролль почувст¬ вовал: ветер теплый! Он увлек Муми-тролля за собой, сделал его таким легким, что Муми-троллю казалось, будто он летит. «Я — одно целое с ветром и непогодой, я — частица снеж¬ ной бури, — подумал растроганный Муми-тролль. — Это по¬ чти как летом. Борешься с волнами, а потом поворачиваешь¬ ся, позволяешь швырнуть себя прямо в прибой и отправля¬ ешься в плавание, словно бутылочная пробка; в пене морской играют сотни маленьких радуг, а ты, чуть испуганный, смеясь, причаливаешь к пустынному берегу».
Муми-тролль распростер лапы и полетел. «Пугай себе, зима, сколько влезет, — в восторге думал он.— Теперь я тебя раскусил. Ты не хуже всего остального, только тебя надо узнать. Теперь тебе меня больше не обмануть!» А зима неслась вместе с ним далеко-далеко по всему бе¬ регу, пока Муми-тролль не уткнулся носом в сугроб на засне¬ женном причале и не увидел слабый свет, падавший из окош¬ ка купальни. — Вот оно что, я спасен, — сказал озадаченный Муми-тролль. Как жаль, что все самое интересное кончается тогда, когда его перестаешь бояться и когда тебе, наоборот, уже становит¬ ся весело. Он открыл дверь, и навстречу снежной буре хлынула вол¬ на теплого пара. Муми-тролль с трудом разглядел, что ку¬ пальня битком набита народом. — Вот явился! Это один из их компании! — крикнул кто-то. — А кто еще из нашей компании? — спросил Муми-тролль, протирая глаза от залепившего их снега. — Крошка Саломея заблудилась в снежном буране, — се¬ рьезно сказала Туу-тикки. — Спасибо! — кивнул Муми-тролль мышкам-невидимкам и сказал: — Но ведь крошка Саломея никогда не выходит из дому. — Мы тоже никак не можем этого понять, — сказал Хомса Старший. — А искать ее не стоит, пока буря не уймется. Крош¬ ка Саломея может быть где угодно, и скорее всего ее засыпало снегом. — А где же Хемуль? — спросил Муми-тролль. — Он отправился ее искать,— сообщила Туу-тикки. И, ехид¬ но усмехнувшись, добавила: — Вы с ним, кажется, говорили об Одиноких горах? — Ну и что, — пылко возразил Муми-тролль. Туу-тикки ухмыльнулась еще сильней. — Ты умеешь замечательно уговаривать, — сказала она. — Хемуль поведал нам, что холмы в Одиноких горах очень жал¬ кие и кататься на лыжах там просто невозможно. Он страшно рад, что мы так любим его. — Но я думал... — начал было Муми-тролль. — Успокойся, — примирительно сказала Туу-тикки. — Мо¬ жет статься, мы и вправду его полюбим. Вполне возможно, что Хемуль был толстокожим и не всег¬ да понимал, что нравится и что не нравится тем, кто его ок¬ ружает. Зато нюх на погоду был у него получше, чем у пса
Юнка. (К тому же нюх Юнка как раз теперь притупили тоска и раздумье.) Хемуль отыскал на чердаке пару старых теннисных ракеток и приспособил их вместо снегоступов. Он спокойно топал по снегу сквозь пургу, шаря глазами по белой равнине, и, приню¬ хиваясь, пытался найти самое маленькое на свете существо. Ему пришло в голову зайти в свой снежный дом, и там он уловил запах крошки Саломеи. «Крошка была здесь и искала меня, — добродушно поду¬ мал Хемуль. — А зачем?..» Он вдруг смутно вспомнил, как крошка Саломея пыталась ему что-то сказать, но очень застеснялась и не посмела. И пока он протаптывал себе дорогу в снежном буране, од¬ на картина за другой вставали в его памяти: вот крошка ожи¬ дает его на горке... вот бежит по следу... вот обнюхивает мед¬ ный рог... И Хемуль смущенно подумал: «А ведь я был с ней невеж¬ лив!» Он не мучился угрызениями совести — такое с хемулями случается редко, — но ему еще больше захотелось найти крошку Саломею. Тогда он встал на колени в снегу, чтобы удостовериться, не потерял ли ее след. След беспорядочно петлял, как бывает у мелких зверьков, когда они не помнят себя от испуга. В какой-то миг крошка была на мосту, страшно близко к краю. Потом след ее пошел вверх по склону и исчез на холме. Хемуль подумал немного — а для него это было достаточно трудно — и начал разгребать снег на холме. Он рыл очень долго. И наконец нащупал что-то очень маленькое и теплое. — Не бойся, — сказал Хемуль. — Это я. Он сунул малютку за пазуху между фуфайкой и курткой из меха ламы, поднялся на ноги и зашлепал дальше на своих На другой день, в воскресе¬ нье, ветер улегся. Было тепло, пасмурно, и все чуть ли не по колено утопали в снегу. А вообще-то он сразу забыл про крошку Саломею и думал теперь лишь о стакане подогре¬ того сока. снегоступах.
Вся долина, озаренная луной, казалась игрушечной. Одни 517 сугробы походили на огромные круглые булки, другие обра¬ зовали красиво изогнутые горные гряды с остроконечными вершинами. На каждый куст была надета большая снежная шляпа. А деревья выглядели как гигантские торты, придуман¬ ные кондитером с удивительной фантазией. В виде исключения все гости высыпали на снег и устроили настоящую войну снежками. Варенье уже почти кончилось, но оно все же придало гостям сил, их лапы окрепли. Хемуль сидел на крыше дровяного сарая и трубил в свой медный рог, а рядом с ним сидела счастливая крошка Саломея. Он играл «Марш хемулей» и закончил свою любимую пье¬ су особенно замысловатым пассажем. Потом, повернувшись к Муми-троллю, сказал: — Ты только не расстраивайся, но я все же поеду в Оди¬ нокие горы. А следующей зимой обещаю научить тебя катать¬ ся на лыжах. — Я ведь говорил тебе... — огорченно начал Муми-тролль.
— Знаю, знаю, — прервал его Хемуль. — Тогда в Одиноких горах было именно так. Но после снежного бурана холмы там стали просто замечательные. И подумать только, сколько там свежайшего воздуха! Муми-тролль взглянул на Туу-тикки. Она кивнула. Это означало: «Пусть едет. Все разъяснилось и наладится само собой». Муми-тролль вошел в дом и открыл печную вьюшку. Сна¬ чала он тихонько позвал своего предка неназойливым опозна¬ вательным сигналом, звучавшим примерно так: «Тиу-уу, тиу- уу». Предок не отвечал. «Я совсем забыл про него, — подумал Муми-тролль. — Но то, что происходит сейчас, в самом деле гораздо интереснее, чем то, что было тысячу лет назад». Он вытащил из печки большую банку клубничного варе¬ нья. А потом написал кусочком угля на бумажной наклейке. «Моему старому другу Хемулю». В тот вечер Юнку пришлось пробираться по снегу целый час, прежде чем он добрался до своей ямки. Всякий раз, когда пес сидел здесь тоскуя, ямка печали становилась чуть больше, но теперь она вовсе утонула в снегу. Одинокие горы от подножий до вершин были одеты снегом и раскинулись перед Юнком во всей своей роскошной белизне. Ночь была безлунная, но звезды необычайно ярко светили во влажном воздухе. Далеко-далеко глухо прогрохотал снежный обвал. Юнк уселся в ямку и стал ждать волков. Этой ночью ему пришлось ждать долго. Он представлял себе, как волки бегут по заснеженному полю — серые, сильные, огромные — и как они внезапно останавливаются, заслышав его вой на опушке леса. А может, они думают: «Там, вдалеке, у нас есть товарищ. Дво¬ юродный брат, с которым неплохо было бы познакомиться...» Мысль об этом взволновала Юнка, и фантазия его вдруг дерзко разыгралась. Пока пес ждал, он вышивал свою мечту красочными узорами. Вот стая волков внезапно появляется где-то на дальней горной гряде. Они бегут к нему. Они виляют хвостами... Тут Юнк вспомнил, что настоящие волки никог¬ да не виляют хвостами. Но это не важно. Во всяком случае, они бегут к нему, они его узнали... Они ре¬ шили наконец позволить ему сопровождать стаю... Однако, если бы мечта Юнка осуществилась, ему грозила бы опасность. И мысль об этом оше-
ломила одинокого пса; подняв морду к звездам, подавленный тоской Юнк завыл. И вдруг волки ответили ему. Они были так близко, что Юнк испугался. Он сделал не¬ ловкую попытку зарыться в снег. Повсюду вокруг него за¬ жглись огоньками волчьи глаза. Теперь волки замолчали. Они окружили Юнка кольцом, и кольцо это все сжималось и сжималось. Виляя хвостом', Юнк заскулил, но никто ему не ответил. Он снял свою шерстяную шапчонку и подбросил ее в воздух, желая показать, что он охотно поиграл бы с волками и что вообще он совсем безобидный пес. Но волки даже не посмотрели на его шапчонку. И внезап¬ но Юнк понял, как он ошибся! Волки вовсе не его братья, и с ними не поиграешь. «Волки съедят меня в два счета, и я едва ли успею раска¬ яться в том, что вел себя как круглый дурак, — подумал Юнк и перестал вилять хвостом. — Как жаль, а ведь я бы мог спо¬ койно спать по ночам, вместо того чтобы сидеть в снегу и тосковать до слез...» Волки подходили все ближе. И тут вдруг в лесу раздался звонкий звук медного рога. То была гремящая музыка духового инструмента, музыка, от ко¬ торой с деревьев посыпался снег и заморгали желтые волчьи глаза. В одну секунду опасность миновала, и только шер¬ стяная шапчонка осталась лежать на снегу рядом с Юнком.
520 А с горного склона на широких снегоступах, с трудом волоча ноги, спускался Хемуль. В походном мешке Хемуля лежала согретая теплом сон¬ ная крошка Саломея, прислушиваясь к музыке рога. — Ты что тут сидишь, песик? — спросил Хемуль. — Долго ждал меня? — Нет, — ответил Юнк. * — Скоро мы перейдем на твердый снежный наст, — ра¬ достно сообщил Хемуль. — А когда мы доберемся до Одино¬ ких гор, я дам тебе теплого молока из термоса. И Хемуль, не оглядываясь, побежал дальше. Юнк брел следом за ним. Ему показалось, что это будет самое правильное. Иначе он поступить не мог. Шестая глз&з Первая весна После первой весенней бури в долину пришли беспокойст¬ во и перемены. Гости еще сильнее затосковали по дому. Один за другим отправлялись они в путь, чаще всего — ночью, когда снежный наст твердый и по нему легче идти. Кое-кто смасте¬ рил себе лыжи, и каждый захватил на дорогу хотя бы малень¬ кую баночку с вареньем. Уходившие последними поделили между собой банку клюквенного варенья. Вот и самые последние гости перешли мост, и погреб с вареньем совсем опустел. — Теперь мы остались втроем, — сказала Туу-тикки, — ты, я да малышка Мю. А все таинственные, загадочные существа спрятались до следующей зимы. — Я так и не разглядел того, с серебристыми рогами, — вздохнул Муми-тролль. — И тех малюток с длинными нога¬ ми, которые скользили по льду. Или то черное с необычайно огромными глазами, что перелетело через костер.
— Их царство — зима, — объяснила Туу-тикки. — Разве ты не. видишь, что скоро наступит весна. Муми-тролль покачал головой. — Еще рано. Я не узнаю ее, — сказал он. Но Туу-тикки вывернула наизнанку свою красную шап¬ чонку — подкладка ее оказалась нежно-голубой. — Я всегда выворачиваю наизнанку шапчонку, когда нос мой чует весну, — проговорила она. И, усевшись на крышу колодца, запела примерно так: Я — Туу-тикки, чую носом теплые ветры. Теперь налетят великие бури. Теперь понесутся грохочущие лавины. Теперь я переверну всю землю, так что все станет по-другому, и все смогут снять шерстяные вещи и положить их в шкаф. Однажды вечером Муми-тролль возвращался из купальни и вдруг замер посреди дороги и навострил уши. Стояла облачная теплая ночь, полная трепета и шорохов. Деревья давно стряхнули с себя снег, и Муми-тролль слышал, как колышутся в темноте их ветви. Издалека, с юга, налетел сильный порыв ветра. Муми- тролль почуял, как ветер с шумом промчался мимо него по лесу к противоположному склону горы. Каскад водяных капель обрушился с деревьев в темнею¬ щий снег, и Муми-тролль, подняв нос, принюхался. Может, это был запах земли. Муми-тролль внимательно по¬ смотрел на своих спящих папу и маму. Он подержал лампу и над фрёкен Снорк, задумчиво разглядывая ее челку, блестев¬ шую при свете лампы. Фрёкен Снорк действительно была очень мила. Как только она проснется, она тут же кинется к шкафу и вытащит свою зеленую весеннюю шляпу. Так она делала всегда.
522 Муми-тролль поставил лампу на выступ изразцовой печи и оглядел гостиную. Комната, по правде говоря, выглядела ужасно. Много вещей было раздарено, взято на время или попросту украдено каким-нибудь легкомысленным гостем. А те вещи, что еще остались, находились в невообразимом беспорядке. Кухня была завалена немытой посудой. Огонь в
печи парового отопления угасал, потому что кончились дрова. Погреб с вареньем опустел. Оконное стекло разбито. Муми-тролль погрузился в раздумье. С крыши дома начал медленно сползать мокрый снег. И когда он падал, раздавался грохот. В верхней части окош¬ ка, выходившего на юг, внезапно показался клочок пасмурно¬ го ночного неба. Подойдя к парадной двери, Муми-тролль потрогал ее. Ему показалось, что она чуть-чуть подалась. Тогда, упершись ла¬ пами в пол, он стал толкать ее изо всех сил. Медленно-медленно отодвигая огромные снежные сугро¬ бы, входная дверь отворялась. Муми-тролль не сдавался — и вот дверь распахнулась навстречу ночи. Ветер ворвался прямо в гостиную. Он смел пыль с люстры, окутанной тюлем, взметнул золу в печи. Потом чуть приподнял глянцевые картинки, крепко при¬ клеенные к стенам. Одна из них отклеилась и вылетела за дверь. В комнате стоял запах ночи, хвойного леса, и Муми- тролль подумал: «Вот хорошо! Надо время от времени про¬ ветривать своих, родственников». Выйдя на крыльцо, он стал вглядываться во влажную мглу. — Теперь у меня есть все, — сказал Муми-тролль самому себе. — Весь год в моем распоряжении. И зима тоже. Я — первый в мире муми-тролль, который прожил, не погрузив¬ шись в зимнюю спячку, целый год. Собственно говоря, тут бы и следовало завершить эту зим¬ нюю сказку. Рассказ о первой весенней ночи и о ветре, во¬ рвавшемся в гостиную, в своем роде эффектная концовка. А там придумывай себе на свободе, что было дальше. Но на самом деле это означало бы самый обыкновенный самообман. Разве можно наверняка знать наперед, что скажет, напри¬ мер, мама, когда проснется? И останется ли предок муми- троллей в изразцовой печи? И успеет ли вернуться Снус¬ мумрик до того, как будет написана последняя страница этой книги? И расстроится Дочь Мюмлы, ^vwib.. » лишившись картонной коробки? И где бу- 11 дет жить Туу-тикки, когда купальня снова \ станет купальней? И еще останет- \ШШя^^жяЛ с я выяснить множество других во- просов. • о w
524 Так что, пожалуй, правильнее всего продолжить рассказ. Ну а самое главное — это ледоход; такое замечательное событие обойти никак нельзя. И вот наступил таинственный месяц. Он принес яркие солнечные дни, капель с крыш, ветры и мчащиеся тучи, лю¬ тую стужу по ночам, твердый снежный наст и ослепительный лунный свет. Муми-тролль бегал по долине вне себя от гор¬ дости и ожидания. Пришла весна, но вовсе не такая, какую он себе представ¬ лял. Вовсе не та весна, что освободила его от чуждого и враж¬ дебного мира, а весна — естественное продолжение того но¬ вого и удивительного, что он преодолел и с чем сумел осво¬ иться. Муми-тролль надеялся, что весна будет долгой и он смо¬ жет сохранить чувство ожидания как можно дольше. Каждое утро он почти боялся величайшего чуда — а вдруг кто-то из его семейства проснется. Он осторожно передвигался по гостиной, боясь на что-ни¬ будь наткнуться. А потом мчался в долину, вдыхал новые за¬ пахи и смотрел, что случилось за это время. С южной стороны дровяного сарая начал оголяться клочок земли. Березки оделись нежной красноватой дымкой, видной только на расстоянии. Солнце припекало сугробы, которые ста¬ ли совсем прозрачными и потрескивали, точно стекло. А лед потемнел, словно сквозь него просвечивала морская синева. Малышка Мю по-прежнему каталась на самодельных конь¬ ках — всюду, где еще можно было кататься. Вместо крышек от банок она приспособила к ботинкам поставленные ребром кухонные ножи. Муми-тролль видел даже восьмерки, которые она выпи¬ сывала своими коньками, но саму малышку Мю никогда не встречал. Она всегда умела развлекаться одна, и что бы она ни думала о весне и как бы она ей ни нравилась, у малышки Мю не было ни малейшего желания высказываться по этому поводу. Туу-тикки занималась весенней уборкой в купальне. Она дочиста выскребла все красные и зеленые оконные стекольца, чтобы первой весенней мухе было приятно сесть на них, она развесила на солнце купальные халаты и пыталась починить резинового хемуля. — Теперь купальня снова станет купальней,— сказала она. — Чуть позднее, когда наступит тепло и все зазеленеет, ты будешь
лежать на нагретых солнцем мостках купальни и слушать, как волны плещутся о берег... — Почему ты не говорила об этом зимой? — спросил Му¬ ми-тролль. — Это утешило бы меня. Я сказал: «Здесь росли яблоки». А ты ответила: «Теперь здесь растет снег». Разве ты не поняла, что я сразу захандрил? Туу-тикки пожала плечами. — Нужно доходить до всего своим умом, — сказала она, — и переживать все тоже одному. Солнце припекало все жарче. Оно пробуравило небольшие ямки и канальцы во льду, и море подо льдом, волнуясь, стремилось наверх. На горизонте странствовали взад-вперед бури и ураганы. По ночам Муми-тролль слышал, как в спящем доме что-то щелкает и трещит. Предок не подавал признаков жизни. Он закрыл за собой печные вьюшки и, быть может, перенесся в другие времена, те, что были тысячу лет назад. Шнурок от вьюшки, вместе с кисточкой, бисером и прочей роскошью, исчез в щелке между изразцовой печью и стеной.
526 «Шнурок ему понравился», — подумал Муми-тролль. Те¬ перь он уже больше не спал в корзине с древесной стружкой, а перебрался на свою кровать. По утрам солнце все глубже и глубже заглядывало в гостиную, удивленно освещая паутину и хлопья пыли. Самые крупные, сбившиеся в клубок хлопья Муми-тролль выносил на веранду, а мелким и легким позво¬ лял кататься взад-вперед как им вздумается. В полдень земля под окном, выходящим на юг, нагрелась. В глубине ее зашевелились коричневые луковицы цветов и крохотные корни растений, которые жадно впитывали таю¬ щий снег. А однажды, ветреным днем, до того, как наступить сумер¬ кам, послышался сильный и величественный грохот в откры¬ том море. — Ага, — сказала Туу-тикки, ставя чашку с чаем на стол. — Вот и весенняя канонада. Лед медленно вздыбился, и снова раздался грохот. Муми-тролль выскочил из купальни и стоял, прислушива¬ ясь, на теплом ветру. — Посмотри, вот наступает море, — сказала за его спиной Туу-тикки. Далеко-далеко в море шипели белопенные волны, серди¬ тые, голодные, поглощавшие одну за другой глыбы зимнего льда. Но вот ближе к берегу лед раскололся, черные трещины разбежались в разные стороны, а потом исчезли из виду. Море вздыбилось снова. И снова по льду разбежались трещины. Они становились все шире и шире. — А я знаю кого-то, кто очень спешит, — сказала Туу- тикки. Конечно, это была малышка Мю. Без нее уж никак было не обойтись. Она наверняка заметила: что-то происходит, и ей нужно было все как следует разглядеть даже там, где море очистилось ото льда. Она подкатила к самому краю льдины и выписала лихую восьмерку у самого рокочущего моря. Затем, повернувшись, быстро по¬ мчалась по треснувшим льдинам. Сначала трещины были совсем тон¬ кими. Но они уже издалека предупреж¬ дали: «Опасно». Лед вздымался и опускался, а порой раздавался настоящий празднично-раз¬
рушительный салют, от которого по спине восхищенной ма¬ лышки Мю пробегал холодок. «Только бы эти болваны не вздумали выйти на лед спасать меня, — подумала она. — Они только испортят мне праздник». Она помчалась так, что кухонные ножи чуть не сплющи¬ лись, но берега все равно не было видно. Теперь трещины расширились и превратились в реки. На лед плеснула маленькая сердитая волна. Внезапно море наполнилось качающимися ледяными ост¬ ровками, бесконечно ударявшимися друг о друга. На одном из таких островков застряла малышка Мю. Она видела, как полоса воды вокруг нее все расширяется, и, не очень-то испу¬ гавшись, подумала: «Вот так хорошенькая история!» Муми-тролль тут же ринулся ее спасать. А Туу-тикки, поглядев еще немного, пошла в купальню и поставила воду на огонь. «Да, да, — думала она, вздыхая. — Вот так бывает всегда в приключенческих повестях. Все толь¬ ко и делают, что спасают друг друга и спасаются сами. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь когда-нибудь написал о той, кто пы¬ тается потом согреть героев». Муми-тролль бежал по льдине, а рядом с ним, не отставая ни на шаг, бежала маленькая трещина, с которой он не спу¬ скал глаз. Муми-тролль чувствовал: в море поднялась мерт¬ вая зыбь и льдина вздыбилась, потом она треснула и начала качаться. Малышка Мю спокойно стояла на своем ледяном остров¬ ке, разглядывая прыгающего по льдине Муми-тролля. Он был похож на подскакивающий резиновый мячик, а глаза у него от страха, любопытства и напряженного ожидания были круглые, словно шарики. Когда он остановился возле малышки Мю, она, протянув к нему лапку, сказала: — Посади меня к себе на голову, чтоб я могла поскорее соскочить, когда увижу, что ты гибнешь. Крепко схватив его за уши, она закричала: — К берегу, поворот! Муми-тролль бросил быстрый взгляд в сторону купальни. Из трубы вился дымок, но никто не стоял на мостках прича¬ ла, и никто не беспокоился о них с Мю. Муми-тролль помед¬ лил минутку, чувствуя, как от разочарования у него внезапно устали ноги. — Полный вперед! — опять закричала малышка Мю. И, стиснув зубы, Муми-тролль устремился вперед. Лапы у него дрожали от усталости, и всякий раз, перескакивая на
новую льдину, он чувствовал, как вода холодным душем ока¬ тывает ему живот. Но он бежал и бежал. Море вскрылось ото льда, и волны танцевали вальс. — Подпрыгивай вместе с волнами, — разорялась малышка Мю. — Вот еще одна волна... Ты чувствуешь ее под лапами... Прыг! И как раз в ту минуту, когда волна медленно выбивала льдину из-под лап Муми-тролля, он прыгал на другую. — Раз, два, три, раз, два, три, — считала в ритме вальса малышка Мю. — Раз, два, три, погоди. Раз, два, три! Прыг! Его лапы дрожали, а живот и грудь совсем замерзли. Вне¬ запно пасмурное небо прорезали багряные лучи заходяще¬ го солнца, а лед и волны заблестели так, что глазам ста¬ ло больно. Спина Муми-тролля нагрелась, но живот его мерз все сильнее, и весь этот суровый мир танцевал вместе с ним вальс. Из окошка купальни за ними внимательно следила Туу- тикки и вот теперь поняла: дело плохо. «Ай, ай, — подумала она. — Ведь он не знает, что я все время наблюдаю за ним...» Туу-тикки поспешила на мостки причала и крикнула: — Браво! Она чуть было не опоздала. Муми-троллю не удалось на этот раз перепрыгнуть на но¬ вую льдину, и он упал, по уши погрузившись в море, и ма¬ ленькая веселая льдинка неустанно толкала его в затылок. Отпустив уши Муми-тролля, малышка Мю прыгнула на берег. Гоп-ля! Удивительно, до чего легко со всем справля¬ ешься, если тебя зовут Мю!
— Держи! — сказала Муми-троллю Туу-тикки, протянув 529 ему свою крепкую лапку. Она лежала животом вниз на стиральной доске Муми-ма- мы и смотрела в его взволнованные глаза. — Так, так... — сказала она. Туу-тикки медленно вытащила его на край льдины. Он вскарабкался на берег и сказал: — Ты даже не вышла посмотреть... — Я видела тебя в окошко, — огорченно сказала Туу-тик- ки. — А теперь иди в купальню и согрейся. — Нет, я пойду домой, — ответил Муми-тролль. Встав на лапы, он ковыляя отправился к дому. — А подогретый сок?! — закричала ему вслед Туу-тикки. — Не забудь выпить чего-нибудь теплого! Дорога была мокрой от тающего снега, и Муми-тролль сту¬ пал на корни деревьев и хвойные иголки; его трясло от холо¬ да, а лапы по-прежнему противно дрожали. Он едва повернул голову, когда прямо перед ним перебе¬ жал дорогу маленький бельчонок. — Счастливой весны! — рассеянно сказал бельчонок. — Не очень-то она счастливая! — ответил Муми-тролль и пошел дальше. Вдруг он резко остановился и уставился на бельчонка. У бельчонка был длинный пушистый хвостик, блестевший в лучах заходящего солнца. — Это тебя зовут «бельчонок с хорошеньким хвостиком»? — медленно спросил Муми-тролль. — Ясное дело, меня! — ответил бельчонок. — Так это ты! — воскликнул Муми-тролль. — Это и вправ¬ ду ты? Тот, что повстречал Ледяную деву? — Не помню, — сказал бельчонок. — Ты ведь знаешь, я такой забывчивый. — Постарайся вспомнить, — умолял бельчонка Муми- тролль. — Разве ты не помнишь хотя бы тот уютный матрасик с клочьями шерсти? Почесав себя за ушком, бельчо¬ нок задумался. — Я помню много всяких раз¬ ных матрасиков, — сказал он,— с клочьями шерсти и без них. Луч¬ ше клочьев шерсти я не знаю ни¬ чего.
И бельчонок беспечно поскакал дальше, в лес. «Ну, это надо будет выяснить позднее, — подумал Муми- тролль. — Мне сейчас слишком холодно. Мне надо домой...» И он чихнул, так как впервые в жизни сильно просту¬ дился. Котел парового отопления в погребе остыл, и в гостиной было очень холодно. Дрожащими лапами Муми-тролль накладывал на живот и грудь один коврик за другим, но никак не мог согреться. Лапы болели, в горле саднило. Жизнь внезапно стала такой горестной, а мордочка казалась чужой и слишком большой. Муми-тролль попытался свернуть свой холодный как лед хвост, но снова чихнул. И тогда его мама проснулась. Она не слыхала залпов канонады во время ледохода, не слыхала она и снежного бурана, завывавшего в изразцовой печи. Ее дом был полон шумных гостей, а будильники зво¬ нили всю зиму, так ни разу и не разбудив ее. Теперь же она открыла глаза и, окончательно проснув¬ шись, посмотрела в потолок. Потом, усевшись на кровати, она сказала: — Ну вот, ты и простудился. — Мама, — стуча зубами, ответил Муми-тролль, — если б я только был уверен в том, что это тот самый бельчонок, а не какой-нибудь другой. Мама тут же направилась в кухню подогреть сок. — Там грязная посуда,— несчастным голосом закричал Му- ми-тролль. — Ничего, — сказала мама. — Все уладится. Она нашла несколько поленьев за помойным ведром. А из своего потайного шкафа вытащила смородиновый сок, какой- то порошок и фланелевый шейный платок. Когда вода закипела, она смешала порошок — сильное сред¬ ство от простуды — с сахаром, имбирем и ломтиками высохше¬ го лимона, который лежал за грелкой для кофейников, почти на самой верхней полке. Но грелки для кофейника теперь уже не было. Не было даже кофейника. Однако Муми-мама этого не заметила. На всякий случай она пробормотала маленький волшебный сти¬ шок над лекарством от простуды. Стишку этому она вы¬ училась у своей бабушки, маминой мамы. Потом она пошла в гостиную и сказала: — Выпей лекарство, пока оно теплое.
Муми-тролль выпил лекарство, и нежное тепло застру¬ илось в его промерзший живот. — Мама, — сказал он. — Я должен тебе столько всего объ¬ яснить... — Сначала ты должен выспаться, — прервала его мама, обмотав ему вокруг шеи фланелевый платок. — Только одно, — сонно сказал он. — Обещай, что ты не затопишь печь, там живет наш предок. — Конечно, не затоплю, — ответила мама. Внезапно ему стало совсем тепло, и он почувствовал, что спокоен и ни за что больше не должен отвечать. Тихонько вздохнув, он зарылся носом в подушку. И тут же уснул, по¬ забыв обо всем на свете. Мама сидела на веранде и жгла киноленту увеличитель¬ ным стеклом. Лента дымилась и горела, а едкий приятный запах щекотал маме нос. Солнце было жарким, так что от мокрой веранды шел пар, но в тени за крыльцом стоял ледяной холод. — Вообще-то надо бы просыпаться чуть раньше по весне, — заметила мама. — Это так правильно! — согласилась с ней Туу-тикки. — Он еще спит? Мама кивнула.
— Ты бы видела, как он прыгал по льдинам! — гордо ска¬ зала малышка Мю. — Это он-то, который прохныкал ползимы и приклеивал к стенам глянцевитые картинки. — Знаю, я их видела, — ответила мама. — Наверное, ему было страшно одиноко. — А потом он пошел и отыскал какого-то древнего пред¬ ка, — продолжала малышка Мю. — Пусть сам расскажет все, когда проснется, — решила Муми- мама. — Вижу, здесь произошло немало событий, пока я спала. С кинолентой было уже покончено, а кроме того, мама умудрилась выжечь на веранде круглую черную дыру. — Следующей весной я должна проснуться раньше всех, — повторила мама. — Чтобы немного пожить спокойно и делать все, что захочется. Когда Муми-тролль наконец проснулся, горло у него боль¬ ше не болело. Он увидел, что мама сняла с люстры тюлевый чехол и повесила занавески. Мебель стояла на своих прежних местах, а вместо разбитого стекла был вставлен лист картона. Все хлопья пыли исчезли. Но хлам, который предок набросал возле печки, лежал не¬ тронутым. На красочном плакате мама написала: ТРОГАТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ! Из кухни доносился успокаивающий звон посуды, кото¬ рую мыла мама. «Рассказать ей о том, кто живет под кухонным столи¬ ком? — подумал Муми-тролль. — А может, не надо...» Он раз-
думывал, надо ли ему еще немножко притворяться боль- 533 ным, — пусть за ним поухаживают. Но потом решил, что бу¬ дет еще интереснее позаботиться о маме, развлечь ее. Тогда он вышел на кухню и сказал: — Пойдем, я покажу тебе снег. Мама тотчас же бросила мыть посуду, и они вышли на солнце. — Снега осталось не так уж много, — объяснил Муми- тролль. — Но ты бы видела, сколько его зимой! Весь дом был завален сугробами! Можно было провалиться до самого но¬ са. Понимаешь, снежинки падают с неба, словно маленькие- премаленькие холодные звездочки, а наверху, в черном небе, висят голубые и зеленые занавески, которые так и колышутся. — Как красиво! — сказала мама. — Да, а потом можно еще кататься по снегу, — продолжал Муми-тролль. — Это называется кататься на лыжах. Съез¬ жаешь прямо вниз, как молния, в огромном облаке снега, и, если быть невнимательным, можно даже разбиться насмерть! — Что ты говоришь?! — удивилась мама. — И для этого- то пользуются подносами? Нет, на них лучше кататься по льду, — обиженно про¬ бормотал глубоко задетый Муми-тролль. — Подумать только, подумать только, — сказала мама, щу¬ рясь от солнца. — Жизнь все-таки по-настоящему волшебная. Думаешь, что серебряный поднос годится только для одного дела, а оказывается, для чего-то другого он еще удобнее. И все мне твердили: «Незачем варить столько варенья», а оказалось, что оно все съедено. Муми-тролль покраснел. — Мю рассказала тебе? — начал он. — Конечно, — сказала мама. — Спасибо! Хорошо, что ты позаботился о гостях, так что мне не пришлось краснеть за себя. И знаешь, дом стал теперь гораздо просторнее без вся¬ ких этих ковров и безделушек. Кроме того, не придется так часто убирать. Взяв немного снега, мама слепила снежок. Она бросила его, как обычно это делают мамы, довольно неуклюже, и он — бац! — плюхнулся непо¬ далеку от них. — Вот так так! — рассмея¬ лась мама. — Юнк и то сделал бы лучше.
— Мама, я ужасно тебя люблю, — признался Муми-тролль. Они медленно двинулись дальше по склону к мосту, но в почтовом ящике было пусто, письма еще не пришли. Длин¬ ные вечерние тени ложились на долину, и повсюду царили мир и удивительная тишина. Мама села на перила моста и сказала: — А теперь, наконец, я хочу чуточку больше услышать о нашем предке. На другой день все семейство разом проснулось. И про¬ снулось точно так же, как просыпалось всегда с наступлением весны — от громких и веселых звуков шарманки. Туу-тикки в своей вывернутой наизнанку небесно-голубой шапочке стояла под весенней капелью и вертела ручку шар¬ манки, а небо было таким же голубым, как ее шапочка. И солнце отсвечивало в серебряной оковке шарманки. Рядом с Туу-тикки сидела малышка Мю — ужасно гордая, но к гордости ее примешивалась и доля смущения, потому что она собственными лапками пыталась заштопать грелку кофейника и начистила серебряный поднос песком. Ни грел¬ ка, ни поднос нисколько лучше от этого не стали, но, быть может, добрые намерения важнее результата.
Далеко-далеко на холме брела сонная Мюмла, тащившая за собой ковер из гостиной, на котором она проспала всю зиму. Сегодня весна решила быть не столько поэтичной, сколько шумной и веселой. Она выпустила в небо стайку беспорядочных редких облачков, она смела последний снег с крыш, она разри¬ совала повсюду холмы — словом, весна вовсю играла в апрель. — Я проснулась! — полная радостного ожидания, восклик¬ нула фрёкен Снорк. Дружески потеревшись мордочкой о ее носик, Муми- тролль сказал: — Счастливой весны! А сам тут же задумался: сможет ли он когда-нибудь рас¬ сказать ей про свою зиму так, чтобы она все поняла. Он увидел, как фрёкен Снорк побежала к шкафу, чтобы вытащить оттуда зеленую весеннюю шляпу. Он увидел, как его папа, взяв анемометр и лопату, выходит на веранду. Туу-тикки без устали играла на шарманке, а солнечные лучи струились в долину, словно силы природы просили про¬ щения за то, что еще совсем недавно были так недружелюбны к своим созданиям. «Сегодня должен прийти Снусмумрик, — подумал Муми- тролль. — Сегодня очень подходящий день для возвращения». Стоя тихонько на веранде, он видел, как суетится на холме все его семейство, окончательно проснувшееся и, как всегда, радостное. Он поймал взгляд Туу-тикки. Доиграв вальс до конца, она засмеялась и сказала: — Ну, теперь купальня свободна! — Я думаю, что единственно, кто и дальше может жить в купальне, это сама Туу-тикки, — сказала Муми-мама. — Да и,
536 кроме того, иметь купальню — буржуазный предрассудок. А плавки и купальники можно с таким же успехом надевать прямо на пляже. — Большое спасибо, — сказала Туу-тикки. — Я подумаю. И, продолжая играть на шарманке, она отправилась даль¬ ше в долину, чтобы разбудить всех спящих малышей. А фрёкен Снорк меж тем нашла первый росток крокуса. Он пробился на волю из теплого клочка земли под окном на южной стороне и еще не зазеленел. — На ночь мы прикроем его стаканом, — сказала фрёкен Снорк, — чтобы он не погиб, когда станет холодно. — Не надо, — рассердился Муми-тролль. — Пусть справ¬ ляется собственными силами. Я думаю, он вырастет крепче, если ему придется трудновато! Внезапно Муми-троллю стало так радостно, что ему захоте¬ лось остаться одному, и он медленно поплелся к дровяному сараю. И когда никто уже не мог его видеть, Муми-тролль пустился бежать. Он бежал по тающему снегу, а солнце жгло ему спину. Он бежал потому, что был счастлив и вообще ни о чем не думал. Он добежал до самого берега, забрался на причал и про¬ мчался через пустую купальню, где гулял ветер. Потом он уселся на крутую лесенку купальни, к которой подкатывали волны весеннего моря. Сюда уже едва доносились звуки шарманки, игравшей да¬ леко-далеко в долине. Муми-тролль закрыл глаза и попытался вспомнить, как это было, когда море, покрытое льдом, сливалось с темным небом.
ДИТЯ- НЕВДИМКА сказки
шшт шш Однажды тихим, безоблачным вечером в конце апреля Снусмумрик забрался так далеко на север, что на этой север¬ ной стороне еще виднелись пятна снега. Целый день брел он по невозделанным полям и все время слышал, как кричат у него над головой перелетные птицы. Они тоже возвращались домой с юга. Идти было легко, потому что рюкзак за спиной был все равно что пуст, и ничто на свете не огорчало Снусмумрика. Он был доволен лесом, и погодой, и самим собой. День за¬ втрашний и день вчерашний были одинаково далеки от него, а сейчас ярко-багровое солнце светило меж березами, да и воздух был свеж и ласков. «Этот вечер создан для песни, — подумал Снусмумрик. — Для новой песни, в которой затаилось бы немного ожидания, чуть побольше весенней грусти, а под конец — одно лишь непреодолимое восхищение тем, что можно бродить по свету и быть одному — в полном ладу с самим собой». Мелодия этой песни многие дни хранилась у него в голове, под шляпой, но еще не осмелилась по-настоящему вырваться оттуда. Она должна была еще немножко созреть и стать такой веселой и убедительной, чтобы стоило ему только приложить гармошку к губам, как все звуки тотчас же попрыгали бы на свои места. Извлеки он их до времени, может статься, они бы, зауп¬ рямившись, подарили ему лишь наполовину хорошую песню.
540 Или же он самоутратил бы интерес к этой мелодии и никогда больше не смог создать настоящую песню. Мелодии — серьез¬ ное дело, если ждешь от них и радости, и печали. Но сегодня вечером Снусмумрик был уверенным в своей песне. Она существовала, она была все равно что закончена — и она должна стать лучше, чем любая когда-либо сочиненная им песня. А вернувшись в Долину муми-троллей, он, сидя на пери¬ лах моста над рекой, сыграет свою песенку, а Муми-тролль тотчас скажет, что она хороша. Она — ужасно хороша. Снусмумрик остановился на поросшей мхом кочке, и им овладело легкое недовольство. Да, Муми-тролль, который ждет его и так ужасно по нему тоскует... Который сидит там дома и ждет его, восхищается им и говорит: «Конечно, ты вольная птица. Совершенно ясно, что тебе надо уйти. Неужто я не понимаю, что тебе иногда надо побыть одному». И в то же время глаза Муми-тролля чернеют от разочаро¬ вания и беспомощной тоски. — Ой-ой! — сказал Снусмумрик, продолжая идти. — Ой- ой! Он такой чувствительный, этот тролль. Не стану о нем думать. Он хороший тролль, но именно сейчас не стану о нем думать. Сегодня вечером — наедине с моей мелодией, а се¬ годня вечером еще не завтра. Вскоре Снусмумрику удалось совершенно забыть Муми- тролля. Он вынюхивал удобное местечко для лагеря, а услы¬ хав чуть подальше в лесу журчание ручья, тотчас направился туда. Последний красный луч солнца уже угас меж стволами, и медленно наступили голубоватые весенние сумерки. Весь лес был голубым, а березы, словно белые столбы, отступали все дальше и дальше в сумерки. Хороший был этот ручей! Прозрачный, с коричневатой водой, перепрыгивал он через кучи прошлогодней листвы и сквозь оставшиеся от зимы ле¬ дяные туннели. Он извивался средь мшистых бережков и бро¬ сался стремглав в маленький водопад с белым песчаным дном. Иногда он, словно комар, пел бодрую веселую песенку, а иног¬ да притворялся, будто он большой и грозный ручей, и тогда слегка полоскал горло булькающей талой снежной водой и смеялся над всем на свете. Снусмумрик, стоя в мокром мшанике, прислушивался. «Ручей должен попасть в мою песню, — думал он. — Быть может, как припев».
В тот же миг на плотине оторвался какой-то расшатав¬ шийся камень, и к мелодии воды прибавились басовые нотки. — Неплохо! — восхищенно произнес Снусмумрик. — Именно так и должна звучать песня. В совершенно новой тональности... Только так. А не подарить ли мне ручью его совершенно собственную, личную песню? Вытащив старую кастрюлю, он наполнил ее водой из водопа¬ да. А потом отправился в ельник — поискать хворост для костра. Лес был мокрый от таявшего снега и весеннего дождя. Снусмумрику пришлось долго блуждать в дремучем бурело¬ ме, чтобы найти сухие ветки. Он протянул лапку, и вот тут кто-то, громко вскрикнув, метнулся мимо него под елями, еще долго вскрикивая в лесной чаще. — Да-да, — сказал самому себе Снусмумрик. — Ползунки и всякие мелкие твари таятся под каждым кустом. Это чув¬ ствуется. Удивительно, что все они такие нервные. Чем они меньше, тем шустрее. Он вытащил из вязанки сухой пенек, несколько веточек и спокойно сложил лагерный костер в извилине ручья. Огонь тотчас же загорелся: ведь Снусмумрик привык сам себе гото¬ вить обед. Он никогда не готовил обеда кому-нибудь другому, если его не вынуждали к этому, а об обедах других он не очень-то и беспокоился. Ведь все упрямо болтают, пока едят. И еще у них слабость к столам и стульям, а в самом худ¬ шем случае они пользуются салфетками! Он даже слышал о некоем хемуле, который переодевался к обеду, но это, верно, была клевета. Снусмумрик с отсутствующим видом съел свой скудный суп, меж тем как взгляд его отдыхал на мшистых зеленых покровах под березками. Мелодия была уже совсем близко, оставалось только схва¬ тить ее за хвост. Но у него было время для ожидания. Мелодия была окружена со всех сторон, и об отступлении не могло быть и речи. Сначала мыть посуду, потом трубка, а уж потом, когда костер превратится в уголья и ночные звери начнут перекли¬ каться в лесу, — вот тогда-то и наступит время сочинить песню. Снусмумрик увидел Малютку в ту самую минуту, когда полоскал кастрюлю в ручье. Тот сидел под корнем дерева на противоположном бережку и таращил глазенки под взъеро¬ шенной челкой. Глазенки были испуганные, но очень любо¬ пытные и следили за каждым движением Снусмумрика. Два робких глазика под всклокоченными волосами. Да, та¬ кой вид бывает всегда у тех, с кем никто не считается.
Снусмумрик не обращал внимания на Малютку. Он пога¬ сил уголья и нарезал немного ельника, чтобы было на чем сидеть. Он вытащил трубку и медленно зажег ее. Выпуская тонкие клубы дыма в ночное небо, он ждал свою весеннюю песню. Но она не приходила. Вместо этого он чувствовал взгляд Малютки: его глаза следили за всем происходящим, он вос¬ хищался всем, что делал Снусмумрик, и мало-помалу в Снус- мумрике начало зарождаться недовольство. Он сложил лапки рупором и крикнул: — Брысь! Тогда Малютка вылез из-под корня дерева и чрезвычайно застенчиво сказал: — Надеюсь, я не испугал тебя? Я знаю, кто ты. Ты — Снус¬ мумрик. И с этими словами маленький зверек кинулся прямо в ручей и стал переходить его вброд. То был слишком большой ручей для такого крохотного существа, а вода была холодная. Несколько раз он терял опору под ногами и падал навзничь, но Снусмумрик был так скверно настроен, что и не подумал ему помочь. Наконец некто ужасно несчастный и тоненький, как нитка, стуча зубами, вполз по береговому откосу наверх и сказал: — Привет! Я так счастлив, что встретил тебя. — Привет! — холодно ответил Снусмумрик. — Можно мне погреться у твоего костра? — продолжал зверек, сияя всей своей мокрой мордочкой. — Подумать толь¬ ко, я стану Тем, кому однажды довелось сидеть у лагерного костра Снусмумрика. Этого я никогда в жизни не забуду. Малютка придвинулся ближе, положил лапку на рюкзак и торжественно прошептал: — Это здесь твоя губная гармошка? Она там — внутри? — Да, — очень неприветливо отве¬ тил Снусмумрик. Мелодия его одиночества исчезла — все настроение уничтожено. Он кусал трубку и пристально смотрел между бе¬ резок, не видя их. — Не бойся, ты мне совершенно не помешаешь, — разразился наивный Ма¬ лютка. — Я имею в виду, если захочешь поиграть. Ты даже не представляешь,
как я тоскую по музыке. Я никогда никакой не слышал. Зато я слышал о тебе. Еж, и Малыш, и моя мама рассказывали... А Малыш даже видел тебя! Да, ты даже представить себе не можешь... Здесь так мало чего случается... А мы так много мечтаем... — Ладно, как же тебя зовут? — спросил Снусмумрик. Вечер был все равно испорчен, вот он и подумал: уж проще что-нибудь сказать. — Я так мал, что у меня нет имени, — живо ответил Ма¬ лютка. — Подумать только, никто никогда не спрашивал, как меня зовут. А тут являешься ты, о котором я так много слы¬ шал и которого мечтал увидеть, и спрашиваешь, как меня зовут. Ты считаешь... если бы ты мог... я думаю, не очень ли тебе трудно придумать мне имя, которое было бы только мое и ничье больше? Сегодня вечером? Снусмумрик что-то пробормотал в ответ и надвинул шляпу на глаза. Кто-то на длинных заостренных крыльях перелетел ручей, горестно и протяжно крича в лесную чащу: — Ю-юю, ю-юю, ти-ууу... — Если слишком кем-то восхищаться, никогда не стать вольной птицей, — внезапно произнес Снусмумрик. — Я это знаю. — Я знаю, что ты знаешь все, — болтал маленький зверек, придвигаясь еще ближе. — Я знаю, что ты все видел. Все, что ты говоришь, — правильно, и я всегда буду стараться быть таким же вольным, как ты. А теперь тебе надо домой, в До¬ лину Муми-троллей, — отдохнуть, встретиться со знакомыми. ...Еж говорил, что когда Муми-тролль пробуждается от зим¬ ней спячки, он тотчас начинает тосковать по тебе... Ну разве не чудесно, когда кто-то тоскует по тебе и ждет, и ждет тебя? — Я вернусь когда надо! — пылко воскликнул Снусмум¬ рик. — А может, и вообще не вернусь! Может, я пойду совсем в другую сторону. — О! Тогда он, верно, очень огорчится, — сказал Малютка. В тепле он начал просыхать, и шубка его спереди оказа¬ лась мягкой и светло-бурой. Снова указав на рюкзак, он ос¬ торожно спросил: — Может, ты... Так много путешествовал... — Нет, — возразил Снусмумрик. — Не сейчас. И горестно подумал: «Почему они никогда не оставляют меня в покое... Меня и мои путешествия? Неужели им не понять, что я все растеряю, если буду все время о них рас¬ сказывать. Потом все исчезнет из памяти. И когда я попыта¬
юсь вспомнить, как все было, я вспомню только свой собст¬ венный рассказ». Довольно долго стояла тишина, и снова закричала ночная птица.
Но вот Малютка поднялся и тихим голосом сказал: — Да, тогда я, пожалуй, пойду домой. Привет! — Привет, привет! — ответил Снусмумрик и вдруг пошел на попятную: — Послушай-ка! Вообще-то... Насчет имени, которое нужно тебе дать. Тебя можно бы назвать Ти-ти-уу. Ти-ти-уу, понимаешь, имя с веселым началом и долгим пе¬ чальным «уу» на конце. Зверек смотрел на Снусмумрика, и глазенки его отливали желтизной при свете огня. Он обдумывал свое имя, смаковал его, прислушивался к нему, вживался в него и в конце кон¬ цов, подняв мордочку к небу, тихо провыл свое собственное новое имя так зачарованно и печально, что у Снусмумрика забегали по спине мурашки. Затем в вересковых зарослях мелькнул коричневый хвос¬ тик — и все стихло. — Чепуха какая-то, — сказал Снусмумрик и пнул ногой костер. Вытряхнув пепел из трубки, он поднялся и закричал: — Эй! Вернись! Но лес молчал. — Ну ладно, — произнес Снусмумрик. — Нельзя же вечно быть любезным и обходительным. Не успеваешь, просто не ус¬ певаешь... Да и у Малютки теперь есть собственное имя, вот так. Он снова уселся, прислушиваясь к журчанию ручья, к ти¬ шине, и стал ждать свою мелодию. Но она не являлась. Он сразу же догадался, что она умчалась так далеко, что ему ее никак не поймать. Быть может, больше никогда... Единствен¬ ное, что засело у него в голове, был оживленный и робкий голосок Малютки, который все болтал, болтал и болтал без конца. — Таким надо сидеть дома со своими мамочками, — сер¬ дито сказал Снусмумрик и, бросившись на ельник, улегся на спину. Немного погодя он уселся и снова начал звать Малютку. Он долго вслушивался в лесную чащу, а потом натянул шляпу на нос, чтобы заснуть. На следующее утро Снусмумрик двинулся дальше. Он устал, настроение у него было прескверное, и он бежал рысью на север, не глядя по сторонам, а в голове, под шляпой, у него не было даже самого крохотного начала мелодии. Он не мог думать ни о чем, кроме этого Малютки. Он вспоминал каждое его слово и все свои собственные слова и
«Что это со мной? — сердито по¬ думал смущенный Снусмумрик. — Такого со мной никогда прежде не бывало. Должно быть, я болен». без конца перебирал их в памяти, пока не почувствовал себя совсем худо. Он так устал, что вынужден был сесть. Он встал и медленно пошел дальше и снова начал переби¬ рать в уме все слова, которые произнес Малютка, и все, что ответил он сам. Под конец ему стало вовсе невмоготу. Ближе к полудню Снусмумрик надумал вернуться и двинулся в обратный путь. Немного погодя он почувствовал себя лучше. Он шел все быстрее и быстрее, он спотыкался и почти бежал. Короткие песенки летали у самых его ушей, но у него не было времени их ловить. Вечером он снова очутился в березовой роще и начал звать: — Ти-ти-уу! Ти-ти-уу! И ночные птицы, пробудившись, отвечали: «Ти-ти-уу, ти- ти-уу», но Малютка не ответил ни слова. Снусмумрик исходил рощу вдоль и поперек, он искал и кричал, пока не спустились сумерки. Молодой месяц взошел над прогалиной в лесу. Снусмумрик стоял и смотрел на него и совсем впал в отчаяние. «Я должен загадать желание, — подумал он, — ведь это же молодой месяц». Он чуть было не загадал то же самое, что всегда: новую песню или, как бывало иногда, — новые пути-дороги. Однако тут же поправился и загадал: — Найти Ти-ти-уу! Потом, трижды повернувшись, пошел через прогалину в лес и наискосок через горный хребет. Вдруг раздался шорох и что-то пышное, светло-бурое промелькнуло в кустах. — Ти-ти-уу! — тихонько позвал Снусмумрик. — Я вернул¬ ся обратно — побеседовать с тобой. — О! Привет! — произнес Ти-ти-уу и высунулся из кус¬ тов. — Это хорошо. Я покажу тебе, что я смастерил. Табличку с моим именем! Погляди! С моим собственным новым име¬ нем, которое будет на табличке возле двери, когда у меня появится собственный домик. Малютка вытащил из кустов кусок бересты с вырезанным на нем рукописным знаком и с важным видом продолжал:
— Красиво, правда? Все в восхищении! — Как изящно! — похвалил Снусмумрик. — А у тебя бу¬ дет собственный домик? — Ясное дело! — просиял Малютка. — Я ушел из дому и начал жизнь заново! Это так интересно! Понимаешь, до того, как я приобрел имя, я просто бегал повсюду и чувствовал только в общих чертах, как события мелькают вокруг меня. Иногда они были опасны, иногда не опасны, но меня они не касались, ничего настоящего не было, понимаешь? Снусмумрик попытался было что-то сказать, но Малютка тотчас же продолжил: — Теперь я сам себе хозяин, и все, что происходит, кое-что да значит. Потому что все происходит вокруг уже не в общих чертах, а со мной, касается меня. Ти-ти-уу! И Ти-ти-уу видит вещи то так, то эдак, если тебе понятно, что я имею в виду. — Разумеется понятно, — произнес Снусмумрик. — Это так интересно! Ти-ти-уу кивнул головой и снова начал рыться в кустах. — Знаешь что, — сказал Снусмумрик, — я, вероятно, в лю¬ бом случае схожу повидаться с Муми-троллем. Мне почти кажется, что я чуть ли не тоскую о нем. — О Муми-тролле? — переспросил Ти-ти-уу. — Ну да, ко¬ нечно! — А если тебе хочется, я бы мог немного поиграть тебе, — продолжал Снусмумрик. — Или рассказать какие-нибудь ис¬ тории. Малютка высунулся из кустов и сказал: — Истории? Ясное дело. Может, вечером? Сейчас как раз я немножко спешу, ты меня извинишь, конечно... Светло-коричневый хвостик мелькнул в вересковых зарос¬ лях, чтобы исчезнуть на несколько мгновений; потом чуть подальше из кустов высунулись ушки Ти-ти-уу и он весело закричал: — Эй, передай привет Муми-троллю! Мне надо торопиться жить, ведь столько времени пропало даром! И он исчез в мгновение ока. Снусмумрик почесал затылок. — Вот так, — сказал он. — Так-так. Таким Он растянулся на мшани¬ ке и стал смотреть в весеннее небо, которое высоко-высо- ко было прозрачно-голубым, образом.
а над верхушками деревьев — цвета морской волны. Где-то там в голове, под шляпой, начала шевелиться его мелодия, в которой затаилось немного ожидания, чуть побольше весенней грусти, а под конец — одно лишь непреодолимое восхищение тем, что он остался один. СТРАШНАЯ ИС1ШЯ Почти самый младший хомса полз вдоль забора. Иногда он вдруг замирал, наблюдая сквозь щель между рейками за действиями противника, потом снова полз дальше. Вслед за ним полз его маленький братик — Крошка. Когда Хомса добрался до овощных грядок, он лег на жи¬ вот и стал продвигаться вперед между листьями салата. Это была единственная возможность. Вражеские лазутчики на¬ верняка разосланы повсюду, а часть из них даже летает в воз¬ духе. — Я весь почернел, — заныл Крошка. — Замолчи, — свирепо прошептал его брат, — если тебе жизнь дорога. А чего же ты хотел, искупавшись в торфяном болоте, — поголубеть? Ты наверняка скоро станешь взрослым, если будешь продолжать в том же духе. Ты станешь таким же, как папа и мама. Так тебе и надо. И тогда будешь все видеть и слышать обыкновенно — я имею в виду, ничего не будешь видеть и слышать. Вот тут-то тебе и крышка. — Угу, — согласился Крошка и принялся есть землю. — Она отравленная, — коротко заметил Хомса. — И все плоды, которые растут на этой земле, тоже отравленные. Да и они нас уже заметили только благодаря тебе. Два вражеских лазутчика пролетели над ними у го¬ рохового поля, но Хомса их тут же уничтожил. Зады¬ хаясь от напряженного ожидания, он соскользнул в ка¬ наву и замер там, как лягушка. Он так прислушивался, что уши его задрожали, а голова готова была раско¬ лоться на части. Остальные враги пока вели себя тихо, но они приближались, они медленно ползли по траве. По траве прерий. Врагов была тьма-тьмущая. — Послушай, — произнес где-то наверху у края ка¬ навы Крошка, — я хочу домой.
— Теперь ты уже больше никогда не попадешь домой, — мрачно ответил его брат. — Твои кости побелеют на солнце прерий, папа и мама будут плакать, пока не утонут в собст¬ венных слезах, и все равно от вас ничего не останется, а потом над всеми вами будут выть гиены. Крошка открыл рот, приготовился и громко завопил. Хомса понял, что этот крик может длиться бесконеч¬ но. Поэтому он оставил своего маленького братика в покое и пополз дальше по дну канавы. Он совсем потерял из ви¬ ду противника; он даже не знал, как выглядит этот против¬ ник. Хомса чувствовал себя брошенным на произвол судьбы и думал, все больше распаляясь: «Лучше бы младших братьев вообще не было. Они должны рождаться сразу большими или вообще не рождаться. Ведь они ничего не знают о войне. Их надо держать в коробке — пока они не начнут хоть что-ни- будь понимать». Канава была сырая, так что Хомсе пришлось подняться и перейти ее вброд. Это была большая и очень длинная канава. Хомса решил открыть Южный полюс и пошел дальше. Шел он долго-долго и страшно устал; съестные припасы давно кон¬ чились, и кроме всего прочего его, к несчастью, укусил белый медведь. Но вот канава закончилась, и Хомса получил Южный полюс в свое собственное владение. Теперь он очутился на болоте. Оно было серо-зеленым с черными окнами, в которых кое- где поблескивала вода. Повсюду, как снег, белели заячьи лапки, уютно пахло болотной затхлостью. — На болото ходить запрещено, — вслух подумал он. — За¬ прещено для маленьких хомсят, да и взрослые хомсы никогда сюда не ходят. Но никто, кроме меня, не знает, почему это опасно. По ночам здесь на больших тяжелых колесах разъез¬
жает Карета с Привидениями. Слышно, как она катится где- то вдалеке, но никто не знает, кто ею правит. — О нет! — воскликнул Хомса и похолодел. Он вдруг испугался, страх заполз в живот и стал подни¬ маться вверх. Совсем недавно не было еще никакой кареты, никто никогда о ней не слышал. Потом он ее выдумал, и вот она — здесь. Пока еще где-то далеко и только ждет темноты, чтобы подкатить прямо к нему. — Я думаю, — сочинял Хомса, — я думаю, что теперь я хом¬ са, который десять лет разыскивает свой дом. И теперь этот самый хомса чувствует, что он живет где-то поблизости. Он принюхался к ветру и двинулся дальше. Одновременно он размышлял о Болотных Змеях и Живых Грибах, которые ползут за тобой, и тут же они стали расти и расти, поднимаясь из мха. «Они могут в один присест съесть Крошку, — подумал он с грустью. — А может, уже съели. Они повсюду. Я опа¬ саюсь худшего. Но есть еще надежда на спасательные экс¬ педиции». Он пустился бежать. «Бедный Крошка, — думал Хомса. — Такой маленький, такой глупый. Если Болотные Змеи его схватили, у меня не будет больше маленького братика, и тогда я буду самый млад¬ ший...» Он зарыдал и побежал уже изо всех сил, его волосы взмок¬ ли от страха, он перекатился через пригорок, промчался мимо дровяного сарая, взлетел на крыльцо и закричал: — Мама! Папа! Крошку съели! Мама Хомсы была большая и озабоченная, она всегда чем-то озабочена. Тут она так резко вскочила со стула, что горошины из ее фартука рассыпались по всему полу, и за¬ кричала: — Ну? Ну же! Что ты говоришь! Где Крошка? Разве ты за ним не присматривал?
— Ах, — понемногу успокаиваясь, произнес Хомса, — он свалился на болоте в нору Болотной Змеи. И почти тут же из норы вылезла Змея, обвилась вокруг его толстого животи¬ ка и откусила ему нос. Вот так все и было. Ясное дело, я просто вне себя, но что поделаешь? Ведь Болотных Змей на белом свете куда больше, чем маленьких братиков. — Змея?! — закричала мама. Но папа сказал: — Успокойся. Он нас дурачит. Сейчас ты убедишься, что он врет. Папа быстро выглянул в окно и, чтобы не волновать¬ ся, посмотрел на пригорок — там сидел Крошка и ел пе¬ сок. — Сколько раз я тебе говорил, что врать некрасиво, — ска¬ зал папа, а мама немного поплакала и спросила: — Может, вздуть его хорошенько? — Пожалуй, — решил папа, — но я как-то не в состоянии сделать это сейчас. Пускай пока согласится хотя бы, что лгать нехорошо. — А я и не врал, — сказал Хомса. — Ты сообщил, что твой маленький братик съеден, а на самом деле его никто не съел, — пояснил папа. — Но ведь это же хорошо! — сказал Хомса. — Разве вы не довольны? Лично я ужасно доволен, и мне стало легче. Такие Болотные Змеищи могут кого угод¬ но съесть в один присест... понятно? И тогда на всем свете никого не оста¬ нется — одна пустота, и в этой пус¬ тоте по ночам будут хохотать гиены. — Ох, славный ты мой, — расчувст¬ вовалась мама. — Славный. — Значит, все хорошо, — заклю¬ чил Хомса. — Есть у нас десерт на ужин? И вот тут папа Хомсы внезапно рассердился и сказал: — Сегодня вечером ты десерта не получишь. Ты не получишь и обеда до тех пор, пока не осознаешь, что врать нельзя. — Так это и ежу ясно, что нель¬ зя, — удивленно возразил Хомса. — Это очень плохо.
— Вот видишь, — сказала мама.— Ну а теперь пусть ребенок ест. До него все равно ничего не доходит. — Ну уж нет, — стоял на своем папа. — Раз я сказал, что он останется без обеда, значит, он останется без обеда. Потому что бедный папа решил про себя, что Хомса боль¬ ше никогда не поверит ему, если он возьмет свои слова об¬ ратно. Пришлось Хомсе пойти и лечь спать до заката солнца. Он чувствовал горькую обиду на маму и папу. Вообще-то они часто вели себя скверно, но так глупо, как сегодня вече¬ ром, еще никогда. Поразмыслив, Хомса решил уйти из дому. Не для того, чтобы их наказать, просто он вдруг очень устал оттого, что они совершенно не способны улавливать и пони¬ мать все важное и опасное. Они просто проводили черту между всем на свете и гово¬ рили, что по одну сторону находится все, чему можно верить и употребить, а по другую — только выдуманные и бесполез¬ ные вещи. — Я бы очень хотел, чтобы они в один прекрасный день столкнулись нос к носу с Хотомомбой,— бормотал Хомса, спус¬ каясь украдкой по лестнице и пробираясь на задний двор. — Вот бы они удивились! Или, на худой конец, с Болотным Змеем. Я запросто могу им такого отослать, в коробочке, только на¬ крою ее стеклянной крышкой, — ведь я вовсе не хочу, чтобы их съели! Хомса побрел назад к запретному болоту — чтобы дока¬ зать самому себе, какой он самостоятельный. Теперь болото было синим, почти черным, а небо — зеленым. Вдали над горизонтом горела золотисто-желтая лента заката, из-за кото¬ рой болото казалось ужасно большим и печальным. — Я не врун, — произнес Хомса и зашлепал по грязи дальше. — Все правильно. И Враги, и Хотомомба, и Болотные Змеи, и Карета с При¬ видениями. Они точно так же есть на свете, как, например, соседи, или садовники, или куры, или самокат. Тут Хомса забрел в осоку, остановился и при¬ слушался. Где-то там, на другом конце болота, кати¬ лась Карета с Привидениями. Она расплески¬ вала красный свет над вереском, она поскри-
пывала, потрескивала и мчалась все быстрее и бы¬ стрее. — И не надо было выдумывать, будто карета есть на самом деле, — упрекнул себя Хомса. — Она уже есть. Беги1 Кочки колыхались и увертывались из-под ног, черные ямы, наполненные водой, следили за ним из осоки, будто чьи-то глаза, его слезы перемешивались с болотной тиной. «И не смей думать о Болотных Змеях», — подумал Хомса. И в ту же секунду подумал о них — страшных и живых-преживых. Вот они все выползли из своих нор и облизывают усы. — Был бы я таким, как мой маленький братик-толстяк! — воскликнул в отчаянии Хомса. — Он думает животом, ест опилки, землю и песок, пока не подавится. Однажды он даже попытался проглотить воздушный шарик. Если бы ему это удалось, то мы бы никогда его больше не увидели. Хомса пришел в восторг от этой мысли и даже остановился. Маленький, толстый, упитанный хомсенок, улетающий прямо в небо. Ноги беспомощно болтаются в воздухе, а изо рта тор¬ чит нитка от шарика... — Ой, нет1 Далеко в глубине болота светилось окошко. Как ни стран¬ но, это была вовсе не Карета с Привидениями. Это было про¬ стое четырехугольное окошко, светившееся ясным, ровным светом. — А теперь ты пойдешь туда, — приказал себе Хомса. — Только иди, а не беги, иначе испугаешься. И ни о чем не думай, просто иди. Домик был круглый, — по-видимому, там жила какая-то мюмла* Хомса постучался, постучался много раз, и, посколь¬ ку никто не вышел открыть дверь, он шагнул в домик. В домике было тепло и уютно. На подоконнике стояла лампа, и от ее света ночь казалась черной как уголь. Где-то тикали часы, а наверху, на шкафу, лежала на животике со¬ всем крохотная мюмла и глядела на него. — Привет, — сказал Хомса. — Мне удалось спастись в по¬ следнюю минуту. Болотные Змеи и Живые Грибы! Ты и поня¬ тия об этом не имеешь. * См. «Мемуары папы Муми-тролля».
Маленькая мюмла молча критически рассматривала его. А потом произнесла: — Меня зовут Мю. Я тебя раньше видела. Ты выгуливал маленького толстого хомсенка и все время что-то бормотал себе под нос и размахивал лапками. Ха-ха! — Чепуха, — возмутился Хомса. — А сама-то ты почему торчишь на шкафу? Это просто глупо. — Для некоторых, — произнесла малышка Мю, растягивая слова, — для некоторых, может, это и глупо, а для меня — единственное спасение от ужасной судьбы. Свесившись с края шкафа, она зашептала: — Живые Грибы уже забрались в прихожую. — Что-что? — удивился Хомса. — Сверху мне видно, что они сидят перед нашей дверью и ждут, — продолжала малышка Мю. — Ты поступишь умно, если скатаешь вон тот коврик и прикроешь им щель в двери. А не то они съежатся и проползут под дверью. — Неужели это правда? — спросил Хомса. В горле у него застрял комок. — Не может быть. Этих самых грибов еще сегодня утром и в помине не было. Я сам их приду¬ мал. — Что-о? — грозно произнесла Мю. — Грибов-Прилипу- чек, которые растут, как толстое одеяло залезают на свои жертвы и прилепляются к ним намертво? — Я не знаю, — дрожа от страха, прошептал Хомса, — я не знаю. — Моя бабушка уже обросла ими, — мимоходом оброни¬ ла малышка Мю. — Она там, в гостиной. Вернее, то, что от нее осталось. Она похожа на большую груду зелени, только с одной стороны еще торчат усы. Можешь положить коврик еще и у той двери. Если это только поможет. Сердце у Хомса страшно колотилось, лапки окостенели, и лишь с большим трудом ему удалось скатать коврики. А часы все тикали где-то в доме. — Слышишь — это Прилипучки так громко растут, — по¬ яснила Мю. — Они все растут и растут, пока двери не раско¬ лются, и тогда они полезут на тебя. — Возьми меня к себе на шкаф! — завопил Хомса. — Здесь не хватит места, — ответила малышка Мю. Тут кто-то постучал в дверь дома. — Чудно, — произнесла малышка Мю и вздохнула, — чуд¬ но, что они еще затрудняют себя стуком, хотя запросто могут войти, стоит им только захотеть.
Хомса метнулся к шкафу и попытался вскарабкаться на- 555 верх. В дверь опять постучали. — Мю! Стучат! — прокричал вдруг кто-то в доме. — Да, да, да, дверь не заперта, — громко крикнула ма¬ лышка Мю. — Это кричала моя бабушка, — объяснила она, —
556 подумать только, что после всего этого она еще может что-то произнести, Хомса неотрывно глядел на дверь в прихожую. Она начала открываться, и уже образовалась маленькая черная щелка. Он дико закричал и покатился под диван. — Мю, — сердито сказала бабушка, — ну сколько раз я тебе говорила: открывай дверь, когда стучат. И зачем это ты положила коврики под дверьми? И почему мне никогда не дают спокойно поспать? Это была ужасно старая и сердитая бабушка, в длинной, до пят, белой ночной сорочке. Она прошла через всю комнату, открыла входную дверь и сказала: — Добрый вечер! — Добрый вечер, — ответил ей папа Хомсы. — Извините за беспокойство. Вы случайно не видели моего сына, предпо¬ следнего? — Он сидит под диваном! — закричала малышка Мю. — Можешь выходить, — сказал папа Хомсы. — Я на тебя не сержусь. — Вот как, — сказали под диваном. — Ну ладно, — устало произнесла бабушка. — Конечно, это приятно, когда внучата тебя навещают, да еще малышка Мю любит приглашать домой своих друзей поиграть. Однако я предпочитаю, чтобы они играли днем, а не ночью. — Извините! — поспешно откликнулся па¬ па Хомсы. — В следующий раз он придет до обеда. Хомса вылез из-под дивана. На Мю он не смотрел, а на ее бабушку — тем более. Он про¬ шел прямо к двери и спустился вниз по сту¬ пенькам — в темноту. Папа шагал рядом, не произнося ни слова. Сам Хомса был так уязвлен, что чуть не плакал. — Папа, — произнес он наконец, — эта ма¬ лявка... ты даже себе не представляешь... Боль¬ ше я туда никогда не пойду, — гневно продол¬ жал Хомса. — Она меня одурачила! Она все на¬ врала! Она так ужасно врет, что можно просто заболеть. — Я понимаю, — ласково ответил папа. — Это бывает ужасно неприятно. И они пошли домой и съели все сласти, ко¬ торые еще остались от десерта.
<MAH4>bOHKA; КОТОРАЯ ЪШЫк 0 KAfACTfOtPbl Жила-была Филифьонка. Однажды она стирала в саду лоскутный коврик — терла его намыленной щеткой до крайней голу¬ бой каемки и ждала каждую седьмую вол¬ ну, а та появлялась как раз в нужный мо¬ мент, чтобы смыть мыльную пену. Потом она терла коврик до следующей голубой каемки. Солнце меж тем согревало ей спину, а она стояла своими ножками в прозрачной воде и все терла и терла коврик. Был мягкий и тихий, самый подходящий для стирки ков¬ рика солнечный день. Медленно и сонно катились волны при¬ боя, лениво помогая Филифьонке, а пчелы жужжали вокруг ее красной шапочки, принимая шапочку за цветок. «Ладно, помогайте, помогайте, — угрюмо думала Фили¬ фьонка. — Я-то знаю, как на самом деле обстоят дела. Так мирно бывает только перед катастрофой». Она добралась до последней голубой каемки. Седьмая вол¬ на обмывала коврик, пока Филифьонка не втащила его в море целиком, чтобы хорошенько прополоскать. Филифьонка видела ровное красноватое скалистое дно; а там внизу, под водой, прыгали взад-вперед солнечные бли¬ ки. Они плясали и на пальцах ее ног, окрашивая их — все десять — в золотистый цвет. Она погрузилась в размышления. Можно было бы раз¬ добыть новую оранжевую шапочку. Или вышить солнечные блики по краю каймы старой. Вышить золотом. Но конеч¬ но, это все равно будет уже не то — ведь солнечные блики на шапочке останутся неподвижными. И вообще, что делать с новой шапочкой, когда подступит опасность? С таким же успехом можно погибнуть и в старой... Филифьонка вытащила коврик на берег, хорошенько вы¬ била его о склон горы и с недовольным видом начала выша¬ гивать по нему, чтобы выжать воду. Погода стояла на редкость прекрасная, и это было стран¬ но. Что-то должно случиться. Она это знала. Где-то за го¬ ризонтом собиралось что-то темное и опасное, оно пробива¬ лось наверх, вот оно уже приближается — все быстрее и быстрее...
558 — Знать бы, что это такое, — прошептала Филифьонка. — Все море чернеет, что-то бормочет, солнечный свет меркнет... У нее застучало сердце, похолодела спина, и она оберну¬ лась, словно ожидая увидеть врага. Море сверкало, как прежде, солнечные блики, танцуя, выписывали на дне игривые вось¬ мерки, а летний ветер, как бы утешая, сочувственно гладил ее мордочку. Но не так-то легко утешить Филифьонку, охваченную па¬ никой неизвестно почему. Дрожащими лапками расстелила она на просушку коврик, поспешно собрала мыло и щетку и помчалась домой, чтобы вскипятить чайник. Около пяти часов к ней обещала загля¬ нуть Гафса. Дом Филифьонки был большой и не слишком красивый. Кто-то, видно, захотел избавиться от банок со старой крас¬ кой и выкрасил его снаружи в темно-зеленый, а внутри — в бурый цвет. Филифьонка сняла дом в наем, без мебели, у одного хемуля. Он уверял, что Филифьонкина бабушка, ма¬ ма ее мамы, живала здесь летом в дни молодости. А поскольку Филифьонка очень любила свою родню, она тут же подумала, что ей надо поселиться в этом доме, чтобы почтить память бабушки. В первый вечер она сидела на крыльце и думала, что ее бабушка, должно быть, в молодости была совсем другая. Не¬ возможно представить себе, чтобы настоящая филифьонка, не¬ равнодушная к красотам природы, могла бы поселиться здесь, на этом ужасном берегу с такой скудной растительностью. Ни сада, где можно варить варенье, ни единого, самого маленько¬ го, лиственного деревца, которое можно превратить в беседку, и даже ни единого приличного пейзажа.
Филифьонка вздыхала, потерянно разглядывая зеленое су¬ меречное море с полоской прибоя вдоль всего длинного по¬ бережья. Зеленое море, белый песок, красноватые водорос¬ ли — фукус — все было специально создано для катастроф. И ни единого надежного местечка. Правда, потом Филифьонка, разумеется, узнала, что она глубоко ошибалась. Она совершенно напрасно переехала в этот ужасный дом на этот ужасный берег. Ее бабушка, конечно же, обитала со¬ всем в другом доме. Да, так оно и бывает в жизни. Но поскольку Филифьонка уже успела написать всем род¬ ственникам о переезде, она решила: менять дом неудобно. Род¬ ственники могут подумать, что она перекати-поле. И Филифьонка заперла за собой все двери и попыталась навести в доме уют. Это было нелегко. Комнаты были такие высокие, что потолок все время был в тени. И ни одна кру¬ жевная гардина в мире не сделала бы огромные чопорные окна более приветливыми. Ни одного окна во всем доме, из которого открывался бы какой-нибудь красивый вид! И толь¬ ко через одно окно можно было заглянуть в комнату. А это было Филифьонке совсем не по душе. Она попыталась навести уют в углах комнаты, но уют¬ ными они так и не стали. Мебельные гарнитуры терялись в углах. Стулья искали защиты у стола. Объятый ужасом ди¬ ван полз к стене. А круги света от лампы были такими же беспомощными, как тревожный луч карманного фонарика в дремучем лесу. Как у всех филифьонок, у нее было множество безде¬ лушек: маленькие зеркальца и фотографии родственников в бархатных рамочках, ракушки, фарфоровые котята и хемули, отдыхавшие на вязаных салфетках, прекрасные изречения, вышитые шелком или серебром, малюсенькие вазочки и хо¬ рошенькие грелки-мюмлы для чайника... Да, все, что дела¬ ет жизнь более легкой, а кроме того, значительной и менее опасной. Но все эти красивые вещицы утратили свою надежность и свой смысл в этом мрачном доме у моря. Она переставляла безделушки со стола на комод, с комода на подоконник, но они всюду были не к месту. И вот там они теперь и стояли, все такие же растерян¬ ные... Филифьонка остановилась в дверях, пытаясь найти утешение у своих вещей, но они были так же беспомощны,
560 как и она сама. Она пошла на кухню и положила на мойку мыло и щетку для чистки ковров. Потом зажгла конфорку на плите под чайником и поставила на стол самые красивые чашки с золотой каемочкой. Она достала блюдо с печеньем, проворно сдула крошки с краев и положила сверху несколько глазированных пряников, желая произвести впечатление на Гафсу. Хотя Гафса пила чай без сливок, Филифьонка все-таки вытащила бабушкин серебряный сливочник в форме ладьи. Сахар она положила в маленькую плюшевую корзиночку с изукрашенной жемчугом ручкой. Накрывая на стол, она чувствовала себя абсолютно спо¬ койно, и все мысли о катастрофе были забыты. Жаль только, что в этих отмеченных печатью рока местах невозможно найти красивых, подобающих случаю цветов 1 Все здешние цветы походили на маленькие, злобно ощетинив¬ шиеся кустики, да и по тону не гармонировали с гостиной. Филифьонка недовольно отставила в сторону вазу и шагнула к окну посмотреть, не вдет ли Гафса. Но потом быстро подумала: «Нет, нет, смотреть не стану. Подожду, пока она не постучит. Тогда я побегу, открою дверь, и мы будем страшно рады друг другу и наболтаемся всласть... А если я посмотрю, не идет ли она, берег вполне может ока¬ заться пустынным до самого маяка. Или же маленькая точка будет неумолимо приближаться и приближаться, а я этого тер¬ петь не могу. Но еще хуже будет, если эта точка вдруг станет уменьшаться и пойдет своей дорогой...» Филифьонку начало трясти. «Что это со мной? — подумала она. — Надо поговорить об этом с Гафсой. Может, она и не из тех, с кем я охотнее всего поделилась бы своими мыслями, но ведь я больше никого не знаю». В дверь постучали. Филифьонка кинулась в прихожую и начала болтать еще до того, как отворила дверь. — ...И такая прекрасная погода! — кричала она. — Море, подумать только, море... такое голубое, такое ласковое, ни малейшей ряби... Как вы поживаете? Да, вы выглядите бли¬ стательно, но этого и следовало ожидать... Но, видите ли, если живешь вот так — в близости к природе и все такое прочее, — все ведь должно наладиться, не правда ли? «Она сегодня еще более бестолкова, чем всегда», — поду¬ мала Гафса и сняла перчатки (потому что была настоящей дамой), а вслух сказала:
— Конечно, вы абсолютно правы, фру Филифьонка. Они сели к чайному столику. Филифьонка была безумно рада, что она не одинока, и поэтому несла всякую чушь, а потом даже опрокинула на скатерть чашку с чаем. Гафса хвалила пряники и сахарницу и все, что только по¬ падалось ей на глаза. И только о цветах ничего не сказала. Кто угодно увидел бы, что эти дикие, злобно ощетинившиеся кустики совершенно не подходят к чайному сервизу, но Гафса была прекрасно воспитана. Вскоре Филифьонка перестала болтать, и, поскольку Гаф¬ са не говорила ни слова, стало совершенно тихо. Внезапно солнечный луч на скатерти угас. Тучи застлали огромные чопорные окна, и обе дамы услыхали, как над мо¬ рем мчится ветер. Мчится далеко-далеко, с легким шумом, напоминающим тихий шепот. — Я вижу, вы, фру Филифьонка, выстирали коврик? — вежливо поинтересовалась Гафса. — Да, ведь морская вода очень хороша для ковров, — от¬ ветила Филифьонка. — Краски не линяют, а потом от ковров исходит такой свежий запах... «Нужно заставить Гафсу понять... — думала она. — Я долж¬ на дать кому-нибудь понять, как мне страшно, кому-нибудь, кто ответит мне: „Конечно, тебе страшно, я так тебя понимаю!" Или же: „Но, милая моя, чего же тут бояться? Ведь нынче такой прекрасный, спокойный летний день". Дать понять кому угодно, хоть кому-нибудь». Но вслух сказала: — Эти пряники я испекла по бабушкиному рецепту. — И, нагнувшись над чайным столиком, прошептала: — Это спо¬ койствие — неестественно. Явно случится что-нибудь ужас¬ ное. Дорогая Гафса, поверьте мне, мы очень мелки с нашими пряниками к чаю и с нашими ковриками и со всем тем, что для нас так важно. Ужасно важно, вы это знаете. Но этому важному всегда грозит неумолимый рок. — О! — сказала смущенная Гафса. — Да, да, неумолимый рок, — быстро продолжала Фили¬ фьонка. — Его нельзя успокоить, нельзя понять, с ним нельзя обменяться мнениями и ни о чем нельзя спросить... Он скры¬ вается во мраке за окном, далеко-далеко на дороге, далеко-да- леко в открытом море, — и все растет и растет, и его не уви¬ дишь, пока не будет слишком поздно. Вы, Гафса, когда-либо знавали такое? Ну скажите, что с вами это ну хоть когда-ни¬ будь случалось. Милая, вы скажете, да?
Лицо Гафсы побагровело, она все вертела и вертела в руках сахарницу и все думала: не надо было сюда приходить. — В это время, поздним летом, иногда дует по-настояще- му сильный ветер, — осторожно сказала она. Филифьонка погрузилась в разочарованное молчание. Гаф¬ са тоже немного помолчала и чуть раздраженно продолжала: — В пятницу я сушила белье, и, хотите верьте, хотите нет, дул такой ветер, что мне пришлось бежать до самой калит¬ ки за моей лучшей наволочкой. Каким вы пользуетесь по¬ рошком, фру Филифьонка? — Не помню, — ответила Филифьонка, вдруг ужасно устав оттого, что Гафса даже не попыталась ее понять. — Хотите еще чаю? — Нет, благодарю, — отказалась Гафса. — Визит был ко¬ роткий, но такой приятный! Боюсь, мне пора понемногу со¬ бираться домой. — Да-да, — ответила Филифьонка. — Понимаю. За окном над морем уже нависла темнота, а волны что-то бормотали берегам. Было еще рано. Филифьонка не стала зажигать лампу, не желая выказать свой страх, и в комнате было чересчур сум¬ рачно и неуютно. Узенькая мордочка Гафсы казалась еще бо¬ лее сморщенной, чем обычно. Похоже, ей было тут не по душе. Но Филифьонка не стала помогать ей собираться, она не вымолвила больше ни слова, а лишь совершенно спокойно сидела, разламывая на мелкие кусочки глазированные пря¬ ники. «Какая мука», — подумала Гафса и, незаметно придвинув к себе свою сумку, лежавшую на комоде, сунула ее под мыш¬ ку. За окном крепчал зюйд-вест. — Вы говорите о ветре? — вдруг спросила Филифьонка. — О ветре, что умчался вместе с вашим выстиранным бельем? А я говорю о циклонах. Об ураганах, дорогая Гафса. О смер¬ чах, о вихрях, о тайфунах, о песчаных бурях... О речных при¬ ливных волнах, уносящих с собой дом... Но более всего я говорю о самой себе, хотя это не слишком прилично. Я знаю, что все пойдет прахом. Я все время думаю об этом. Даже когда стираю коврик. Можете ли вы это понять? Чувствуете ли вы то же самое? — Очень хорошо стирать с уксусом... — сказала Гафса, не отрывая глаз от чашки с чаем. — Ковры хорошо сохраняют цвет и не линяют, если налить немного уксуса в воду, когда полощешь в морской воде.
Тут Филифьонка разозлилась, что было на нее совершенно не похоже. Она чувствовала: просто необходимо как-то раз¬ дразнить Гафсу, и она сделала первое, что пришло ей в голо¬ ву. Показав на гадкий букетик в вазе, она воскликнула:
— Взгляните на него! Какой он красивый! И точь-в-точь гармонирует с сервизом. Но Гафса тоже очень от всего устала и рассердилась. Вско¬ чив на ноги, она воскликнула: — Ничего подобного! Он слишком большой, колючий и пестрый, он выглядит нагло и вызывающе и совершенно не подходит к чайному столику! Тут дамы распрощались, и Филифьонка, заперев за Гафсой дверь, вернулась в гостиную. Она была огорчена, разочарована, ей казалось, что визит Гафсы был неудачен. Колючий кустик стоял посреди чайного столика, весь усеянный темно-красными цветами. Филифьон¬ ка вдруг поняла, что не цветы плохо гармонируют с сервизом, а сервиз не подходит ни к чему вообще. Она поставила вазу на подоконник. Море преобразилось. Оно стало серым, а волны, увенчан¬ ные белыми зубцами, злобно цеплялись за берег. Небо было чуть багровым и тяжелым. Филифьонка по-прежнему стояла у окна. Она стояла долго, прислушиваясь, как усиливается ветер. И тут зазвонил телефон. — Это вы, фру Филифьонка? — настороженно спросил го¬ лос Гафсы. — Разумеется, это я, — ответила Филифьонка. — Здесь, кро¬ ме меня, никто не живет. Хорошо ли вы добрались? — Конечно, конечно, — сказала Гафса. — Кажется, снова поднимается ветер. — Немного помолчав, она лас¬ ково спросила: — Фру Филифьонка, а вот все эти ужасы, о которых вы говорили, они часто случались? — Нет, — ответила Филифьонка. — Стало быть, только иногда? — Вообще-то говоря, никогда. Это просто такое чувство. — О! — воскликнула Гафса. — Я только хотела поблагодарить вас за сегодняшнее приглашение. Так, стало быть, с вами ничего не случалось? Никогда? — Нет, — ответила Филифьон¬ ка. — Очень мило, что вы позвонили. Надеюсь, мы как-нибудь встретимся.
— Я тоже надеюсь, — произнесла Гафса и положила трубку. Филифьонка посидела некоторое время, глядя на телефон. Она мерзла. «Скоро окна совсем потемнеют, — подумала она. — Заве¬ сить бы их одеялами. А зеркала повернуть бы к стене». Но она так ничего и не сделала, прислушиваясь к вою ветра в дымовой трубе. Ветер выл точь-в-точь как маленький брошенный зверек. На южной стороне дома верша хемуля начала стучать о стенку, но Филифьонка не осмелилась выйти во двор и уб¬ рать ее. Дом тихонько задрожал; теперь ветер налетал толчками, слышно было, как буря, набирая силу, мчится вприпрыж¬ ку над морскими волнами. С крыши соскользнула черепица и разбилась о скалу. Филифьонка вздрогнула и поднялась. Она быстро прошла в спальню. Но спальня была слишком большая и казалась ненадежной. Ну а кладовка? Она ведь очень маленькая, и там будешь в безопасности! Филифьонка схватила в охапку одеяло и бросилась по коридору к кухне, толкнула ногой дверь в кладовую и, задыхаясь, заперла ее за собой. Сюда не так доносился шум бури. И не было окна, только маленькая форточка. Филифьонка ощупью пробралась в темноте мимо мешков с картофелем и, завернувшись в одея¬ ло, приткнулась вплотную к стене под полкой с банками ва¬ ренья. Медленно, очень медленно разыгрывавшаяся фантазия Фи- лифьонки начала рисовать собственную бурю, гораздо более мрачную и безумную, чем та, что сотрясала ее дом. Буруны превращались в громадных белых драконов, ревущий смерч взбаламучивал воду, превращая ее в черный столб у самого горизонта, в черный сверкающий столб, который мчался пря¬ мо ей навстречу, все ближе и ближе... Ее собственная душевная буря всегда бывала ужаснее все¬ го, но так ведь случалось всегда. И в самой глубине души Филифьонка чуточку гордилась своими личными катастрофа¬ ми, о которых знала только она одна. «Гафса просто ослица, — думала она.— Глупая дамочка, у которой в голове, кроме пряников к чаю и наволочек, ничего нет. Она даже в цветах не разбирается. А во мне тем более. Теперь она сидит там и думает, что со мной никогда ничего не случалось. Это со мной-то, со мной! Ведь я каждый день пере¬
живаю гибель земного шара и все же по-прежнему одеваюсь и раздеваюсь, и ем, и мою посуду, и как ни в чем не бывало принимаю гостей». Филифьонка высунула мордочку из-под одеяла, сурово вгляделась в темноту и сказала: — Я вам покажу! Что она хотела этим сказать?! Затем она снова залезла под одеяло и прикрыла уши лапками. Время близилось к полуночи, а за окнами все нарастал и нарастал шторм; к часу ночи ветер достиг уже сорока шести метров в секунду. Где-то около двух часов ночи сдуло дымовую трубу. Поло¬ вина ее рухнула на дом, а остальное съехало вниз, в очаг. В ды¬ ру, образовавшуюся в крыше, видно было темное ночное небо с мчавшимися по нему огромными тучами. А потом шторм ворвался в дом, и уже больше ничего нельзя было разглядеть, кроме пепла, летевшего из очага, и развевавшихся на ветру гардин, и скатертей, и семейных фотографий, метавшихся в воздухе вокруг Филифьонки. Перепуганные безделушки ожи¬ ли; вокруг все шуршало, звенело и грохотало, двери хлопали, картины съезжали на пол. Обезумевшая Филифьонка в полной растерянности стояла посреди гостиной в развевающемся платье, и в голове у нее стучало: «Ну вот! Случилось! Теперь все пропало! Наконец- то! Теперь мне больше нечего ждать». Она подняла телефонную трубку, чтобы позвонить Гафсе и сказать ей... ну да, сказать такое, что навсегда пришлепнуло бы Гафсу к стенке. Что-нибудь торжествующее и успокоительное. Но телефонные провода тоже сдуло ветром. Филифьонка ничего не слышала, кроме рева бури и гро¬ хота съезжавшей с крыши черепицы. «Если я поднимусь на чердак, ветром сдует крышу, — по¬ думала она. — А если спущусь в погреб, на меня обрушится весь дом. Так всегда бывает, когда что-нибудь случается». Схватив фарфорового котенка, она крепко прижала его к груди. Внезапно ветром рвануло окно, и по полу вихрем за¬ кружились осколки стекла. Потоки дождя заливали мебель красного дерева, а красивый гипсовый хемуль сорвался с пьедестала и разбился вдребезги. С ужасным грохотом и звоном рухнула на пол огром¬ ная хрустальная люстра, доставшаяся ей от дядюшки, маминого брата. Филифьонка услышала, как рыдают и
жалуются ее вещи, увидела, как мелькает в разбитом зеркале 567 её собственная бледная мордочка, и, не задумываясь, рину¬ лась к окну и выпрыгнула из него. И вот она сидит на песке. Теплый дождик омывает ее лицо, а платье, точно парус, хлопает и развевается вокруг.
568 Она крепко зажмурилась, поняв, что теперь она — в самом центре опасности и совершенно беспомощна. Шторм уходил все дальше и дальше, он бушевал, реши¬ тельный и уверенный. Но все самые страшные звуки стих¬ ли. Стихло все, что выло, хрустело, разбивалось вдребезги, раскалывалось на части, падало и рвалось. Опасность таилась в самом доме, а вовсе не где-то на воле. Филифьонка осторожно вдохнула едкий запах водорослей и открыла глаза. Мрак уже не был так беспросветно-черен, как в гости¬ ной. Волны медленно бились о берег, плыли мимо нее все даль¬ ше и дальше за песчаные дюны, исчезая вдали, у самого го¬ ризонта, и снова возвращаясь назад. А спокойные лучи маяка свершали свой медленный круговорот в ночи, неусыпно следя за штормом. «Никогда раньше я не бывала ночью одна вне дома, — по¬ думала Филифьонка. — Знала бы мама!..» Она поползла вниз по береговому откосу навстречу ветру — чтобы как можно дальше уйти от дома хемуля, — все еще держа в лапке фарфорового котенка. Ее немного утешало то, что она может хоть кого-то опекать и защищать. Море стало белым от пены, ветер резкими порывами на¬ летал на соленые гребни волн, и они взлетали над берегом, как столбы дыма. В доме за ее спиной что-то грохнуло, но Филифьонка даже не оглянулась. Она сидела, скрючившись, за громадным кам¬ нем и широко открытыми глазами смотрела в ночь. Она боль¬ ше не мерзла. Самое поразительное было то, что она вдруг почувствовала себя в абсолютной безопасности. Ощущение было для Филифьонки совершенно необычным и показалось ей чарующе прекрасным. Да и о чем, собственно говоря, бес¬ покоиться? Ведь катастрофа уже разразилась. К утру шторм утих. Филифьонка едва обратила на это вни¬ мание, она сидела, размышляя о самой себе, о своих личных катастрофах, о своей мебели, и думала: как же ей теперь все обустроить по-настоящему? Собственно говоря, ничего ведь не произошло, просто ветром сдуло дымовую трубу. Но в глубине души Филифьонка чувствовала, что это — самое важное событие, которое случилось в ее жизни. Оно потрясло и совершенно перевернуло все ее существо. Она не знала, как поступить, чтобы снова вернуться в обычную колею.
Она думала, что прежней Филифьонки уже не существует, и даже не была уверена в том, что желает ее возвращения. Ну а все, чем владела прежняя Филифьонка? А все, что разбилось, покрылось сажей, треснуло и про¬ мокло насквозь? Подумать только, недели напролет восста¬ навливать все это, клеить, чинить да разыскивать затерявшие¬ ся обломки и осколки... Стирать, и гладить, и красить, и огорчаться оттого, что не¬ которые вещи починить невозможно. И постоянно помнить, что непременно остались кое-где трещины и щели и что рань¬ ше все было гораздо лучше... О нет! А потом выставить всю эту нищенскую дребедень, как и раньше, в мрачной комнате и по-прежнему думать, что это и есть настоящий домашний уют... — Нет, этого я делать не стану! — воскликнула Филифьон¬ ка и поднялась на ноги. Они у нее совершенно затекли и за¬ стыли.— Если я попытаюсь сделать все точно так же, как преж¬ де, я и сама стану прежней. Я снова стану бояться... Я чувст¬ вую это. Тогда за мной снова тайком прокрадутся циклоны, ураганы и тайфуны... Она впервые внимательно посмотрела на дом хемуля. Он стоял на месте. Все, что разбилось, было в доме и ждало, когда она им займется и позаботится обо всем. Никогда еще ни одна подлинная филифьонка не бросила бы свою прекрасную, унаследованную мебель на произвол судьбы... — Мама наверняка сказала бы: на свете существует нечто, имя которому долг, — пробормотала Филифьонка. Уже наступило утро. Восточная часть горизонта ждала восхода солнца. Над мо¬ рем проносились робкие порывы ветра, а небо было покрыто тучами, которые забыла прихватить с собой буря. Раздалось несколько слабых раскатов грома. Погода была неспокойная, и волны не знали, чего хотят. Филифьонка заколебалась. И тут вдруг она увидала смерч. Он был совершенно не похож на ее личный, воображаемый смерч — черный, блестящий водяной столб. Это был настоя¬ щий смерч, сотворенный природой, — клубящаяся светлая ту¬ ча, которая сворачивалась книзу в гигантскую спираль. А в том месте, где вода поднималась из моря, чтобы встретиться со смерчем, спираль была белая как мел. Смерч не ревел, не буйствовал. Тихо и молчаливо двигался он к берегу, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, а восходящее солнце окрашивало его багрянцем. Бесконечно
высокий, огромный, он неистово вращался, все приближаясь и приближаясь. Филифьонка не могла шевельнуться. Она стояла молча, совершенно тихо, гладя фарфорового котенка, и думала: «О моя прекрасная, чудесная личная катастрофа!..» Смерч продвигался над берегом, совсем близко от Фили- фьонки. Белый вихрь — теперь уже песчаный столб — вели¬
чественно скользнул мимо нее и очень спокойно, легко под¬ нял ввысь крышу дома хемуля. Филифьонка увидела, как крыша поднялась, взлетела и исчезла. Она увидела и свою мебель, вихрем взметнувшуюся вверх и исчезнувшую вдали. Она увидела, как все, что украшало ее дом, взлетело в небо: подносы, скатерти, семейные фотографии, и грелки для чай¬ ника, и бабушкин серебряный сливочник, и памятные изре¬ чения, вышитые шелком и серебром, — все, все, все! И она с восторгом подумала: «О, как прекрасно! Как могу я, бедная маленькая Филифьонка, противиться великим силам приро¬ ды?! Что еще можно сделать после всего, что произошло! Все вычищено и выметено до основания!» Смерч торжественно прошествовал над землей, становясь все уже и уже, а потом лопнул и растворился в воздухе. Он был больше не нужен. Филифьонка глубоко вздохнула. — Я больше никогда не стану бояться, — сказала она себе. — Теперь я вольная птица. Теперь я могу делать все, что хочу. Она поставила котенка на камень. Одно ушко у него не¬ понятно когда, видимо ночью, отбилось, а на мордочке появи¬ лись жирные пятна, из-за чего она приобрела совершенно новое выражение, чуть хитроватое и дерзкое. Солнце поднялось. Филифьонка спустилась к берегу на мокрый песок. Там валялся ее коврик. Море разукрасило его ракушками и водорослями, и ни один коврик в мире никогда не был так тщательно выстиран. Филифьонка хихикнула. Взяв коврик обеими лапками, она потянула его за собой в воду. Она нырнула в большую зеленую волну, уселась на коврик и поплыла прямо в шипящую белую пену, а потом снова ныр¬ нула на самое дно. Над ней одна за другой катились прозрач¬ но-зеленые волны. И Филифьонка снова поднялась на по¬ верхность — к земле и к солнцу. Она отплевывалась, и хохо¬ тала, и кричала, и плясала со своим ковриком в волнах. Никогда за всю жизнь ей не было так весело! Гафсе пришлось довольно долго кричать, прежде чем Фи¬ лифьонка ее заметила. — Это ужасно! — кричала Гафса. — Милая, добрая, бедная фру Филифьонка! — Доброе утро! — поздоровалась Филифьонка, вытаски¬ вая коврик на берег. — Как поживаете? — Я вне себя, — разразилась Гафса. — И я все время ду¬ мала только о вас! Какая ночь! Я видела этот смерч, я видела, как он появился. Ведь это же настоящая катастрофа!
— Какая катастрофа? — невинно спросила Филифьонка. — Вы были правы, ах, как вы были правы, — сокрушалась Гафса. — Вы ведь говорили, что будет катастрофа. Подумать только, все ваши прекрасные вещи!.. Весь ваш прекрасный дом!.. Я всю ночь пыталась вам дозвониться, я так беспокои¬ лась, но телефонные провода сдуло ветром... — Как мило с вашей стороны! — сказала Филифьонка, вы¬ жимая воду из шапочки. — Но на самом деле это было совер¬ шенно лишнее. Вы ведь знаете, что, когда полощешь ковры, надо всего-навсего подлить в воду немного уксуса и тогда их цвет совершенно не изменится! И вовсе незачем беспокоиться! И, усевшись на песок, Филифьонка захохотала так, что на глазах у нее выступили слезы. •повесть О ТТОСЛШеМ 0 ЫШ ДРАКОНА Жаркая пора лета подходила к концу, и в четверг на дне большой ямы с бурой водой, что справа от папиного гамака, Муми-тролль поймал маленького дракона. Ясное дело, он вовсе не собирался ловить дракона. Он только пытался схватить несколько мелких насекомых, сно¬ вавших на илистом дне, чтобы посмотреть, как они шевелят ножками, когда плавают, и правда ли, что они плавают задом наперед. Но, быстро приподняв стеклянную банку, он увидел там что-то совсем другое. — Клянусь своим хвостом! — восторженно прошептал Му¬ ми-тролль. Держа банку обеими лапками, он смотрел во все глаза и не мог насмотреться. Дракончик был не больше спичечного коробка. Очарова¬ тельно двигая прозрачными крылышками, такими же краси¬ выми, как плавники золотой рыбки, он плавал, описывая круги на воде. Но ни одна золотая рыбка на свете не ~ была так роскошно позолочена, как этот крохотный дракончик. Он весь сверкал, он блестел на солнце, его маленькая го-
ловка была ярко-изумрудная, а глаза желтые, как лимончики. 573 Каждая из шести позолоченных лапок дракончика заверша¬ лась крошечными пальчиками, а кончик позолоченного хвос¬ тика тоже был зеленый. Дракончик был просто изумитель¬ ный. Муми-тролль завинтил крышку с отверстиями для воздуха и осторожно сунул банку в мох. Затем лег на живот и стал рассматривать дракончика вблизи. Тот подплывал прямо к стеклянной стенке банки и рас¬ крывал свою маленькую пасть, усаженную крохотными-пре- крохотными белыми зубками. «Он злой, — подумал Муми-тролль, — злой, хоть и ужасно малюсенький. Как сделать, чтобы он меня полюбил?.. И что он ест? Что вообще ест дракон?..» Взволнованный и озабоченный, Муми-тролль поднял бан¬ ку и пошел домой, осторожно-преосторожно ступая, чтобы дракончик не разбился о стеклянные стенки банки. Он ведь был такой ужасающе малюсенький и хрупкий. — Я буду о тебе заботиться и любить тебя, — шептал Му¬ ми-тролль. — Ночью ты будешь спать на моей подушке. А когда вырастешь и полюбишь меня, мы вместе будем пла¬ вать в море... Муми-папа трудился на своей табачной плантации. Ясное дело, можно было бы показать дракончика ему. «А может, все-таки не показывать?! Пока не показывать. Может, еще несколько дней держать дракончика только для себя, чтоб он привык ко мне?! И доверить эту тайну (а пока жить в ожи¬ дании той будущей счастливейшей минуты) Снусмумрику?!» Муми-тролль, крепко прижав банку к груди и напустив на себя самый равнодушный вид, прошел к черной лестнице. Все остальные обитатели Долины муми-троллей копошились где- то возле веранды. Но в тот самый миг, когда Муми-тролль крадучись шмыгнул в дом, из-за бочки с водой высунулась малышка Мю и с любопытством крикнула: * , — Что у тебя там? — Ничего, — ответил Муми-тролль. / — Это банка, — сказала, вытянув шейку, sf Ч J Мю. — А что в банке? Почему ты ее пря- / У чешь? / Муми-тролль ринулся на лестни- f цу и вбежал в свою комнату. Он по- х Ж ставил банку на стол. Вода громко
булькала, а дракончик, обхватив головку крылышками, свер¬ нулся, точно мячик. Медленно выпрямившись, он оскалил зубки. — Такое больше не повторится, — обещал Муми-тролль. — Прости меня, славный мой! Сдвинув крышку, чтобы дракончик мог как следует огля¬ деться, Муми-тролль подошел к двери и запер ее на защелку. Никогда ведь не знаешь, что еще выкинет Мю! Когда он вернулся обратно к дракончику, тот уже выполз из воды и сидел на краю банки. Муми-тролль осторожно про¬ тянул лапку, чтобы приласкать его. Тогда дракончик, разинув пасть, выпустил небольшое облачко дыма. Красный язычок, словно пламя, вырвался из его маленькой пасти и так же быстро спрятался. — Ай! — воскликнул Муми-тролль, потому что обжегся. Не очень сильно, но все-таки обжегся. Он все больше и больше восхищался драконом. — Ты злой? — тихонько спросил он. — Ты ужасно плохой, страшный, кровожадный, беспощадный, да? О, ты славный, дорогой, маленький мой, мой, мой! Дракончик фыркнул. Муми-тролль залез под кровать и вытащил коробку, в ко¬ торой хранил запасы на ночь. Там лежало несколько слегка засохших блинчиков, полбутерброда и яблоко. Муми-тролль разрезал все на маленькие кусочки и разложил их на столе вокруг дракона. Тот слегка все обнюхал, презрительно посмот¬ рел на Муми-тролля и, с поразительной быстротой кинувшись к подоконнику, напал на большую, жирную августовскую муху. Муха, перестав жужжать, стала вместо этого тихонько по¬ станывать. Дракон, ухватив ее своими маленькими зелеными лапками, пустил ей в глаза облачко дыма. Потом хрустнул своими белыми зубами — книпс, кнапс, — пасть его раскры¬ лась и закрылась, проглотив августовскую муху. Дракон об¬ лизал мордочку, почесал себя за ушком, уничтожающе погля¬ дывая одним глазком на тролля. — Чего только ты не умеешь! — воскликнул Муми- тролль. — О моя маленькая козявка, букашка, таракашка! В тот же миг внизу мама ударила в гонг. Бум-бом! Наста¬ ло время завтрака. — А теперь, будь добренький, подожди меня, — попросил Муми-тролль. — Я вернусь как можно скорее. Постояв, он еще с минуту мечтательно смотрел на дракона, который ничуть не желал, чтобы его ласкали, и, прошептав:
«Дружочек», — быстро сбежал по лестнице и выскочил на веранду. Мю, не успев зачерпнуть ложкой кашу, принялась за свое: — А некоторые хранят тайны в известных мне банках. — Заткнись! — сказал Муми-тролль. — Можно подумать, — продолжала Мю, — что некоторые коллекционируют пиявок и мокриц или же — а почему бы и нет — громадных тысяченожек, которые размножаются сто раз в минуту. — Знаешь, мама, — произнес Муми-тролль, — если бы у меня появился какой-нибудь зверек, который привязался бы ко мне, то это был бы... — Был — бы, дрыл — бы, грыл — бы, мрыл — бы, — пере¬ дразнила его малышка Мю, пуская пузыри в стакане с мо¬ локом. — Что? — спросил папа, отрываясь от газеты. — Муми-тролль нашел нового зверька, — пояснила мама. — Он кусается? — Не очень больно, он слишком маленький, — пробормо¬ тал ее сын. — А скоро он вырастет? — спросила Дочь Мюмлы. — Когда его можно увидеть? Умеет он говорить? Муми-тролль не ответил. Снова все испорчено. Ведь как должно бы быть: сначала у тебя появляется тайна, а потом ты преподносишь всем сюрприз. Но если живешь в семье, ничего не получается — ни тайны, ни сюрприза. Все всё знают с само¬ го начала, так что никогда ничего веселого не получится. — Я хочу спуститься к реке за кормом, — медленно и пре¬ зрительно сказал Муми-тролль. Так же презрительно, как это сделал бы дракончик. — Мама, скажи, чтобы никто не смел входить ко мне в комнату. За последствия не отвечаю.
576 — Хорошо, — сказала мама, взглянув на Мю. — Ни одна живая душа не смеет войти в его комнату. Муми-тролль с чувством собственного достоинства съел кашу. Потом спустился через сад к мосту. Снусмумрик сидел у входа в палатку и рисовал пробковый поплавок. Муми-тролль посмотрел на него и снова порадо¬ вался в душе, что у него есть дракон. — Ох-хо-хо! — сказал он,— Семья иногда жутко обременяет. Снусмумрик, не вынимая трубку изо рта, что-то хрюкнул в знак согласия. Они молча посидели, согретые чувством муж¬ ской дружбы и взаимопонимания. — Кстати, — вдруг сказал Муми-тролль, — встречался ли тебе когда-нибудь во время твоих путешествий какой-нибудь дракон? — Ты, конечно, не имеешь в виду ни саламандр, ни яще¬ риц, ни крокодилов, — заметил после долгого молчания Снус¬ мумрик. — Ты, конечно, имеешь в виду настоящего дракона. Нет, не встречал! Они все вымерли. — А может, — медленно произнес Муми-тролль, — может, один еще остался и кое-кто поймал его в стеклянную банку? Подняв глаза, Снусмумрик проницательно оглядел Муми- тролля и увидел, что тот чуть не лопается от восторга и ожи¬ дания. И Снусмумрик отрезал довольно холодно: — Не думаю. — Возможно, он не больше спичечного коробка и извер¬ гает пламя, — зевнув, продолжал Муми-тролль. — Не может быть, — возразил Снусмумрик, который умел подыгрывать и знал, как надо подготовить сюрприз. Его друг, подняв мордочку, сказал: — Дракончик — из чистого золота, с крохотными-прекро- хотными зелеными лапками. Он мог бы стать ужасно пре¬ данным и следовать за тобой по пятам. — И, подпрыгнув, Муми-тролль закричал: — Это я нашел его! Я нашел собст¬ венного маленького дракона! Пока они поднимались к дому, Снусмумрик прошел все стадии не¬ доверия, удивления и восхищения. - Он был просто великолепен. Они поднялись по лестнице и, ос¬ торожно отворив дверь, вошли в ман¬ сарду.
Банка с водой по-прежнему стояла на столе, но дракон исчез. Муми-тролль искал под кроватью, за комодом, он пол¬ зал повсюду, искал и звал: — Дружочек мой... маленький мой хутти-хутти-хутти, мое славное крошечное зернышко... — Посмотри-ка, — сказал Снусмумрик, — он сидит на за¬ навеске. Дракон и в самом деле сидел на карнизе под самым по¬ толком. — Как он туда попал?! — испуганно воскликнул Муми- тролль. — Подумать только, а что если он свалится... Не дви¬ гайся... Подожди немного... Ни слова... Сорвав с кровати перину и подушки, он расстелил их на полу под окном. Затем, взяв старый сачок хемуля, он поднес его прямо под нос дракона. — Гоп-ля! — закричал он. — Цып, цып, цып! Теперь осто¬ рожно... Осторожно... — Ты насмерть испугаешь его, — сказал Снусмумрик. Дракончик разевал пасть и шипел. Вонзив зубки в сачок, он жужжал, как маленький мотор. И вдруг, взмахнув кры¬ лышками, начал летать по комнате под самым потолком. — Он летает, летает! — кричал Муми-тролль. — Мой дра¬ кон летает! — Ясное дело! — сказал Снусмумрик. — Не прыгай так! Стой смирно! Тут дракончик остановился как раз посредине потолка. Кры¬ лышки его, точно у ночной бабочки, сильно вздрагивали. Вдруг он нырнул вниз и, куснув Муми-тролля за ухо так, что тот закричал, улетел и уселся на плечо Снусмумрика. Тесно при¬ жавшись к его уху, он начал тарахтеть, закрыв глаза.
— Каков плутишка! — озадаченно произнес Снусмумрик. — Он совсем горячий. Что эта кроха делает? — Он любит тебя, — сказал Муми-тролль. После обеда вернулась домой фрёкен Снорк, которая была в гостях у бабушки малышки Мю, и тотчас узнала, что Му¬ ми-тролль поймал дракончика. Тот сидел на столе рядом с кофейной чашкой Снусмумрика и облизывал лапки. Он ис¬ кусал уже всех, кроме Снусмумрика. И всякий раз, когда дра¬ кончик злился, он прожигал где-нибудь дыру. — Ужасно миленький! — восхитилась фрёкен Снорк. — Как его зовут? — Ничего особенного, — пробормотал Муми-тролль. — Это всего-навсего дракон. Лапка Муми-тролля осторожно двигалась по скатерти, пока не тронула одну из маленьких позолоченных ножек. Миг — и дракон взмыл ввысь, облетел веранду, зашипел и выдохнул небольшое облачко дыма. — О, как мило! — воскликнула фрёкен Снорк. Дракончик подлетел поближе к Снусмумрику и понюхал его трубку. На скатерти, там, где он сел, зазияла круглая ко¬ ричневая дыра. — Интересно, а может он прожечь дыру и в клеенке? — спросила Муми-мама. — Непременно, — объяснила ей малышка Мю. — Пусть он только чуть-чуть подрастет, и он сожжет весь наш дом. Вот увидите! Она схватила кусок торта, а дракончик, тут же налетев на нее, как маленькая позолоченная фурия, укусил ее за лапку. — Ах, черт! — заорала Мю и шлепнула дракона салфеткой. — За такие слова ты не попадешь в рай!.. — мгновенно завела ее сестра, Дочь Мюмлы, но Муми- тролль, прервав ее, горячо воскликнул: — Дракон не виноват! Он думал, что ты собираешься съесть муху, которая сидела на этом куске торта. — Да ну тебя с твоим драконом! — за¬ кричала Мю, разозлившись по-настояще- му. — И вовсе он не твой, он — Снусмум¬ рика, дракону нравится только он! На мгновение наступила тишина. — О чем болтает эта малявка? — про¬ изнес, поднявшись, Снусмумрик. — Еще немного времени, и дракон будет знать,
кто его настоящий хозяин. А ну убирайся! Лети к своему хозяину! Но дракончик, взлетев на его плечо, уцепился за него всеми шестью лапками и тарахтел, как швейная машина. Снусмум¬ рик взял крохотное чудовище в руки и сунул его под грелку для кофейника. Потом, отворив застекленную дверь веранды, вышел в сад. — Он ведь задохнется, — сказал Муми-тролль и чуть при¬ поднял грелку. Дракончик вылетел из-под грелки, как молния подлетел к окошку, сел и, не спуская глаз со Снусмумрика, прижался лапками к стеклу. Немного погодя он начал визжать, и позо¬ лота даже на самом кончике его хвостика постепенно потуск¬ нела. — Драконы, — неожиданно изрек папа, — исчезли из всеоб¬ щего сознания примерно семьдесят лет тому назад. Я отыскал их в энциклопедическом словаре. Вид, который сохранился дольше всех, — так называемый эмоциональный, то есть легко возбудимый, с ярко выраженной способностью к воспламене¬ нию. Эти драконы заметно упрямы и никогда не меняют своих намерений... — Спасибо за кофе, — поднявшись, сказал Муми-тролль. — Я пойду к себе. — Дорогой, а твой дракончик останется на веранде? — спросила мама. — Или ты возьмешь его с собой? Муми-тролль не ответил ни слова. Он отворил дверь. Когда дракон вылетел в сад, посыпа¬ лись искры, и фрёкен Снорк воскликнула: — Ой! Тебе никогда его больше не поймать! Зачем ты это сделал? Я не успела даже как следует разглядеть его. — Можешь пойти к Снусмумрику и посмотреть, — проце¬ дил сквозь зубы Муми-тролль.— Дракон сидит у него на плече. — Мой дорогой! — грустно сказала мама. — Мой маленький тролленок! Только Снусмумрик успел вытащить удочку, как примчал¬ ся дракон и опустился к нему на колени. Он прямо-таки из¬ вивался от восторга, что снова видит Снусмумрика. — Зрелище для луны, — сказал Снусмумрик, прогоняя ма¬ ленькое чудовище. — Брысь! Убирайся! Лети домой! Но он, конечно, знал, что все это зря. Дракон все равно никуда не уберется. И насколько он знал, драконы могут жить до ста лет.
580 1 Снусмумрик огорченно смотрел на ма¬ ленькое сверкающее созданьице, которое просто выбивалось из сил, только бы по¬ нравиться ему. — Ясное дело, ты красивый, — сказал Снусмумрик. — И хорошо бы, ты остался со мной. Но понимаешь, Муми-тролль... Дракончик зевнул, взлетел на шляпу Снусмумрика, свернулся клубочком на ее изодранных полях и заснул. Снусмумрик, вздохнув, закинул рыболовную леску в реку. Новый поплавок, блестящий и ярко- красный, покачивался на воде. Снусмумрик знал, что сегодня Муми-троллю не захочется удить рыбу. Морра* забери все эти напасти... Время шло. Дракончик вылетел на охоту за мухами и снова вернулся на шляпу — отдохнуть и поспать. Снусмумрик вытащил пять красноперых плотвичек и одного угря, которого снова отпус¬ тил, потому что тот ужасно трепыхался. К вечеру вниз по реке проплыла шлюпка. У руля сидел довольно молодой хемуль. — Клюет? — спросил он. — Сносно, — ответил Снусмумрик. — Далеко плывешь? — Довольно далеко, — сказал хемуль. — Давай сюда чалку, получишь немного рыбы, — произнес Снусмумрик. — Завернешь красноперок в газетную бумагу и поджаришь их на решетке, на горячих углях. Так они будут вкуснее. — А что ты хочешь взамен? — спросил хемуль, не привык¬ ший получать подарки. Засмеявшись, Снусмумрик снял с головы шляпу со спя¬ щим на ее полях дракончиком. — Послушай-ка, — сказал он. — Отвези вот этого как можно дальше и выпусти в каком-нибудь уютном местечке, где много мух. Шляпу сверни так, чтобы она была похожа на гнездо, и положи ее лучше всего под каким-нибудь кустом, так чтобы дракона оставили в покое. — Это дракон? — подозрительно спросил хемуль. — А он кусается? И часто надо его кормить? * См. повесть-сказку «Папа и море». Морра — злобное, одинокое су¬ щество, там, где она сидит, замерзает земля. Ее имя употребляется в руга¬ тельствах (вместо «черт возьми!» — «Морра возьми!» и так далее).
Снусмумрик вошел в палатку и вернулся назад с кофей¬ ником. Сунув на дно кофейника немного травы, он осторожно положил туда спящего дракончика и, закрыв кофейник крыш¬ кой, сказал: — Засовывай туда мух через носик, а иногда наливай ка¬ пельку воды. Не обращай внимания, если кофейник станет горячим. Вот, бери-ка! Через несколько дней сделаешь, как я велел. — Немало работы за пять плотвичек, — кисло произнес хемуль и потянул к себе чалку. Течение подхватило шлюпку. — Не забудь, что я сказал тебе про шляпу, — крикнул Снусмумрик вслед хемулю. — У дракончика слабость к моей шляпе. — Да, да, да, — ответил хемуль и исчез за излучиной реки. «Дракон, верно, жутко искусает хемуля, — подумал Снус¬ мумрик. — И по правде говоря, поделом ему». Муми-тролль не появлялся до самого захода солнца. На¬ конец он прошел мимо. — Привет! — сказал Снусмумрик. — Привет, привет! — ответил Муми-тролль. — Поймал ка- кую-нибудь рыбу? — Да так, немного. А ты не присядешь рядом со мной? — Да нет! Я только проходил мимо, — пробормотал Му¬ ми-тролль. Наступила тишина. Совсем новая и особенная тишина, стеснительная и неловкая. Наконец Муми-тролль спросил, ни к кому не обращаясь: — Ну, светится он в темноте? — Кто «он»? — Ясное дело, дракончик. Я подумал: интересно ведь знать, светится ли такая кроха в темноте. — Я, по правде, и не знаю, — сказал Снусмумрик. — Пойди домой и посмотри. — Но я же его выпустил! — воскликнул Муми-тролль. — А он разве не прилетел к тебе? — Нет, не прилетел, — отве¬ тил Снусмумрик и зажег труб¬ ку. — Эти крохотные дракончики делают все, что им взбредет в го- f лову. То так, то эдак. А стоит им
увидеть жирную муху — и они тут же забывают все, что зна¬ ли и любили. Вот они какие, эти драконы. И ничего тут не поделаешь. Муми-тролль долго молчал. Потом, усевшись в траве, сказал: — Может, ты и прав. Хорошо, что он убрался отсюда. Да... Может, это самое правильное. Послушай-ка, этот новый по¬ плавок... Он красивый, когда качается на воде, а? Красный! — Да, ничего, — согласился Снусмумрик. — Я сделаю тебе такой же. Ты ведь спустишься завтра вниз ловить рыбу? — Ясное дело, — ответил Муми-тролль. — А как же иначе! хжуль, КОТОРЫЙ лю^ил -тишину Жил-был однажды некий хемуль. Он служил в Детском городке аттракционов, однако это вовсе не означало, что жи¬ лось ему ужасно весело. Он проверял билеты у посетителей «Луна-парка», для того чтобы они не могли повеселиться боль¬ ше, чем полагается за один раз, а уж одно это может сделать тебя несчастным, особенно если вынужден заниматься таким делом всю жизнь. Хемуль все пробивал и пробивал дырочки в билетах, а сам между тем мечтал о том, что он будет делать, когда наконец- то выйдет на пенсию. Если кто-то не знает, что такое «выйти на пенсию», то можно пояснить, что это значит: делать в тишине и спокойствии лишь то, что тебе хочется, но только для этого надо стать достаточно старым. По крайней мере, родственники Хемуля объяснили это так. У него была ужасно большая род¬ ня — целая куча больших, шумных, бол¬ тливых хемулей, которые обожали коло¬ тить друг друга по спине и при этом * громко хохотать. Парком и аттракционами они владели совместно, ну а помимо этого — играли на тромбоне, метали молот, рассказывали смешные истории и обычно пугали на¬ род. Но при всем этом они ничего дур¬ ного не имели в виду.
У одного только Хемуля не было никакой собственности, поскольку он был родственником «по боковой линии», то есть не наверняка, и, поскольку он был скромным и никогда не мог отказаться, ему и поручили присматривать за детишками, ка¬ чать ручные мехи карусели и, помимо всего прочего, прове¬ рять билеты. — Раз ты одинокий и тебе нечего делать, — дружелюбно говорили ему другие хемули, — это тебя чуточку подбодрит, ты немного нам поможешь и к тому же все время будешь на людях. — Но я совсем не одинокий, — пытался возражать Хе¬ муль.— Я просто не успеваю им быть. Уж слишком их много — тех, которые хотят меня подбодрить. Простите, но мне бы так хотелось... — Прекрасно, — перебивали его. хемули. — Все идет как надо. Никакого одиночества и всегда в движении. И Хемуль опять проверял билеты и мечтал о чудесном, большом, молчаливом одиночестве и надеялся, что ему удаст- сй состариться как можно скорее. Карусели вертелись, и трубы трубили, и все нафсы, хомсы и мюмлы весело кричали, катаясь каждый вечер на Американ¬ ских горах. Дронт Эдвард* вышел на первое место по битью фарфоровой посуды. Одним словом, вокруг мечтательного, печального Хемуля плясали, горланили, ссорились, ели и пи¬ ли, и постепенно Хемуль стал бояться всех, кто веселился и шумел. Днем он спал в светлой и уютной детской комнатке хему¬ лей, а по ночам, когда малыши просыпались и плакали, он успокаивал их, играя на шарманке. Мало-помалу он стал помогать всем без исключения детям, нуждавшимся в его помощи в доме, полном хемулей, и целый день составлял кому-нибудь компанию. Все вокруг пребывали в прекрасном настроении и рассказывали ему обо всем, что они думали, о чем мечтали или что собирались де¬ лать. Но его ответов никто никогда не слушал. — Интересно, когда же я наконец состарюсь? — спро¬ сил однажды Хемуль, когда все семейство собралось за обе¬ дом. — Состаришься? Ты? — весело закричал его дядя. — Еще не скоро. Да ты не переживай! Тебе столько лет, насколько ты себя чувствуешь. * См. «Мемуары папы Муми-тролля».
— Но я-то как раз чувствую себя ужасно старым, — сказал Хемуль с надеждой в голосе. — Так, так, — забормотал дядя Хемуля. — Вечером срочно устраиваем фейерверк для поднятия настроения, а потом ор¬ кестр роговых инструментов будет играть до самого восхода солнца. Но фейерверк не состоялся, так как внезапно полил дождь и шел всю ночь, и весь следующий день, и всю неделю. Ну а говоря по правде, дождь лил восемь недель подряд, и никто никогда не слыхивал о чем-либо подобном. «Луна-парк» потерял краски и увял совсем как цветок. Он съежился, потускнел, проржавел, уменьшился в размерах и, что хуже всего, мало-помалу отправился в путь, так как по¬ стройки его были возведены на песке. Аттракцион Американские горы, жалобно вздохнув, поко¬ сился и осел; карусели закружились в больших серых лужах и медленно поплыли вниз по течению новых, прорытых до¬ ждем речек. Все малыши — кнютты, скротты, хомсы и мюмлы и все другие, как бы они ни назывались, — приплюснули свои мор¬ дочки к стеклу и глядели, как вместе с дождем уносится от них июль, а вместе с ним разноцветье и музыка. Комната зеркал распалась на миллион осколков, намокшие бумажные розы из Домика чудес уплывали прочь по полям. И по всей округе слышался плач и жалобы малышей. Они доводили своих пап и мам до отчаяния тем, что не могли найти себе никакого занятия, а только без конца горе¬ вали об утраченном Детском городке.
В ветках деревьев запутались флажки и лопнувшие воз¬ душные шары, Домик чудес был забит тиной, и Трехголовый крокодил покинул его и уплыл в море. Правда, две головы он оставил на месте, поскольку они были приклеены клеем. Только хемулям было очень весело. Они стояли у своих окошек и хохотали, указывали на что-нибудь интересное, ко¬ лотили друг друга по спине и время от времени кричали: — Смотри-ка! Вон плывет ширма из Аравийской Тайны! А вон там — танцплощадка. А под крышей дома Филифьон- ки висят пять летучих мышей из Пещеры ужасов! Ну разве не забавно?! В прекрасном расположении духа, хемули решили вместо «Луна-парка» соорудить каток — разумеется, когда вода пре¬ вратится в лед, — и утешали Хемуля тем, что там ему снова придется проверять билеты. — Никогда! — неожиданно сказал Хемуль. — Нет, нет, нет. Ни за что. Я выхожу на пенсию. Теперь я хочу пожить в свое удовольствие и совсем один, в полной тишине. — Но, дорогой мой! — произнес его племянник, который был порядком удивлен. — Ты имеешь в виду... — Вот именно, — быстро перебил его Хемуль. — Я имею в виду то, что сказал. — Но почему же ты никогда не говорил нам об этом раньше? — стали спрашивать озадаченные род¬ ственники. — А мы-то думали — ты всем доволен. — Я просто не смел, — признался Хемуль. Тогда они снова захохотали; они думали про себя: это ужас как смешно, что Хемуль всю жизнь занимался тем, к чему он не имел ни малейшего желания, и только потому, что стеснялся об этом сказать! — Но тогда хоть скажи, чего же тебе хочется на самом деле? — ласково спросила его тетя.
— Я хотел бы построить Кукольный дом, — смущенно про¬ шептал Хемуль. — Самый красивый в мире Дом для кукол, на много этажей. Настоящий дом со множеством комнаток — и все такие серьезные, пустые и тихие. Услышав это, хемули так расхохотались, что им даже при¬ шлось сесть на пол. Они толкали друг друга в бок и кричали: — Кукольный дом! Нет, вы слышали? Он сказал: Куколь¬ ный дом! И они опять хохотали до упаду и говорили: — Милый наш, поступай так, как тебе хочется. Мы дарим тебе старый Бабушкин парк, и там отныне будет царить мерт¬ вая тишина. Ты сможешь там спокойно трудиться и играть в любые игры. Желаем тебе удачи и всяких радостей! — Спасибо, — сказал Хемуль, но его сердце мучительно сжалось. — Я всегда знал, что вы желаете мне только добра. Мечга о Кукольном доме со спокойными красивыми ком¬ натками вдруг исчезла: своим смехом хемули ее попросту уничтожили. Но по правде говоря, их нельзя было в этом ви¬ нить. И они бы искренне огорчились, если бы кто-нибудь ска¬ зал им, что они чем-то обидели Хемуля. Просто это очень опас¬ но — говорить кому-то о своих самых сокровенных мечтах. Хемуль побрел в старый Бабушкин парк, который теперь принадлежал только ему. У него даже был с собой ключ. Парк стоял пустой, с запертыми воротами, с тех самых пор как во времена фей загорелся Бабушкин дом и всему семей¬ ству пришлось оттуда перебраться в другое место. Это было очень давно, и Хемуль с трудом разыскал туда дорогу.
Деревья сильно выросли, а дорожки были залиты водой. Пока он шел лесом, дождь закончился так же неожиданно, как и начался восемь недель тому назад. Но Хемуль этого не замечал. Он был целиком погружен в мысли о своей утра¬ ченной мечте и горевал, что больше не хочет строить Куколь¬ ный дом. Вдруг между деревьями мелькнула каменная стена. Она разрушилась в нескольких местах, но все-таки была еще до¬ статочно высокой. Железная решетка на калитке проржавела, и замок было трудно открыть. Хемуль вошел и запер за собой калитку. И вдруг он забыл о Кукольном доме. Ведь сейчас он первый раз в своей жизни отпер собственную дверь и закрыл ее за собой. Наконец-то он у себя дома. А не у кого-нибудь там еще. Постепенно тучи рассеялись, и выглянуло солнышко. Влажный парк дышал и искрился вокруг него. Он стал юным и беззаботным. В парке давно уже никто не убирал и не об¬ резал деревья. Ветви клонились до самой земли, кусты караб¬ кались на деревья в веселом азарте, внизу среди зелени жур¬ чали ручейки, канавки для которых велела прорыть в свое время еще бабушка. Ручьи теперь уже не служили для полива растений, а существовали сами по себе, но многие из малень¬ ких мостиков над ними еще сохранились, хотя сами дорожки уже давно исчезли. Хемуль погрузился в эту зеленую ласко¬ вую тишину, он купался в ней и чувствовал себя моложе, чем когда-нибудь был на самом деле. «О, как это прекрасно — наконец стать старым и выйти на пенсию! — думал он. — О, как я люблю своих родственников. Особенно теперь, когда могу о них больше не думать!» Он бродил по высокой блестящей траве, доходившей ему до колен, он обнимал деревья и наконец уснул на солнышке на полянке посреди парка. Там раньше и был Бабушкин дом. Теперь здесь не устраивали грандиозных фей¬ ерверков. В развалинах дома поднялись моло¬ дые деревца, и как раз на месте бывшей бабуш¬ киной спальни рос огромный куст шиповника, усыпанный тысячей красных плодов. Ночь принесла с собой россыпь ярких звезд, и Хемуль еще больше полюбил свой парк. Он был большой и таинственный, в нем можно бы¬ ло заблудиться, но это не страшило Хемуля — ведь он был у себя дома. Он без конца бродил по тропинкам.
588 Вскоре он обнаружил в парке старый фруктовый сад, где на земле под деревьями валялось множество яблок и груш, и подумал мимоходом: «Как жаль. Мне и половины не съесть. Надо бы...» И тут он забыл, о чем собирался подумать, и опять застыл, зачарованный одиночеством и тишиной. Ему одному принадлежал лунный свет между деревьями, он влюблялся в самые прекрасные деревья, он сплетал венки из листьев и обвивал их вокруг шеи, он не в силах был за¬ снуть в эту первую ночь. А утром зазвенел старый колокольчик, который все еще висел у ворот. Хемуль забеспокоился: «Кто-то хочет войти сюда, и ему что-то нужно, он чего-то хочет от меня». Хемуль тут же осторож¬ ненько отполз в кусты, росшие вдоль каменной ограды, и зата¬ ился. Колокольчик зазвенел снова. Тогда Хемуль вытянул шею и увидел совсем маленького хомсу, который ждал у калитки. — Уходи отсюда! — в испуге закричал Хемуль. — Это частное владение. Я здесь живу. — Я знаю, — ответил малыш. — Просто хемули послали меня принести тебе обед. — Ах вот как! Это очень мило с их стороны, — успокоив¬ шись, произнес Хемуль. Он отпер калитку, чуть-чуть при¬ открыл ее и принял корзинку с едой через щель. Хомса все стоял и смотрел, и на минуту воцарилось молчание. — Ну, как вы там поживаете? — нетерпеливо спросил Хе¬ муль. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и мечтал поско¬ рее вернуться в парк. — Плохо, — откровенно ответил Хомса. — Нам всем очень плохо. Нам, малышам. У нас теперь больше нет Детского го¬ родка, и мы только и делаем, что горюем. — Угу, — сказал Хемуль и уставился в землю. Ему не хо¬ телось принуждать себя думать о чем-то печальном, но он так привык выслушивать других, что просто не мог уйти. — Ты, верно, тоже горюешь, — сочувственно сказал Хом¬ са. — Ведь ты обычно проверял билеты. Но если кто-то был уж совсем маленький, оборванный и грязный, ты делал вид, что проверяешь билеты. Или позволял нам два или даже три раза проходить по одному билету! — Ну-ну, — смущенно произнес Хемуль. — Это случалось просто потому, что я плохо вижу. Ну вот, а теперь, может быть, ты пойдешь домой? Хомса кивнул, но все-таки остался. Он подошел вплотную к железной решетке и просунул мордочку между прутьями.
— Дяденька, — прошептал он, — у нас есть секрет. Хемуль сделал испуганный жест — он не любил чужих тайн. Но Хомса уже взволнованно продолжал: — Нам почти все удалось спасти. И мы спрятали это в сарае у Филифьонки. Ты даже не представляешь себе, сколько нам пришлось потрудиться, — все спасали и спасали, по ночам
590 мы незаметно выбирались из дома и вместе вытаскивали из воды и снимали с деревьев — и сушили, и чинили, и делали, по возможности, все таким же прекрасным, как раньше. — Что ты имеешь в виду? — озадаченно спросил Хемуль. — «Луна-парк», разумеется, — почти закричал Хомса. — Нам удалось собрать все обломки, которые еще не уплыли
в море. Верно, здорово? Возможно, хемули соберут все снова, и тогда ты опять сможешь проверять билеты. — Ах вот как! — пробормотал Хемуль и поставил корзин¬ ку с едой на землю. — Правда, хорошо?! Ну и здорово же ты удивился, — за¬ смеялся Хомса, помахал рукой и исчез. На следующий день с раннего утра Хемуль уже стоял у ворот и боязливо ждал. Как только Хомса появился у калит¬ ки с корзинкой в руках, Хемуль тут же закричал: — Ну? Как там? — Они не хотят, — сокрушенно вымолвил Хомса. — Вмес¬ то «Луна-парка» они хотят теперь сделать каток. А многие из нас впадут в зимнюю спячку, да и кто даст нам коньки? — Как грустно! — с облегчением воскликнул Хемуль. Хомса ничего не ответил, он был слишком разочарован. Только поставил корзинку с едой на землю и ушел. «Бедное дитя, — подумал Хемуль. — Да, да». А потом его мысли переключились на другую тему, и он стал тут же размышлять о хижине из листьев, которую соби¬ рался строить на месте развалин Бабушкиного дома. Хемуль строил целый день и заметно повеселел. Он возил¬ ся до самой темноты, когда ничего уже нельзя было разгля¬ деть, и лишь тогда уснул, счастливый и утомленный, и спал очень долго все следующее утро. Когда он подошел к калитке, чтобы забрать еду, Хомса был уже там. На крышке корзинки Хемуль обнаружил еще письмо с подписями множества малышей. «Дорогой Луна-парковый дяденька, — прочел Хемуль.— У тебя теперь есть все, и ты можешь быть милым, и мы смо¬ жем прийти и поиграть с тобой, потому что мы тебя любим». Хемуль ничего не понял, но ужасное подозрение стало уже закрадываться в его сердце. И тут он увидел: у самой калитки малыши разло¬ жили то, что им удалось собрать из остатков «Луна- парка». А было этого немало. Большая часть аттракци¬ онов была разломана или собрана совершенно непра¬ вильно, все выглядело очень странно, словно утратив свой смысл. Погибший, но пестрый мир из бумаги, дерева, шелка, стальной проволоки, проржавевшего железа уныло и выжидающе смотрел на Хемуля, и тот в панике тоже смотрел на него. Потом Хемуль не выдержал, убежал в парк и про¬ должал строить свою хижину отшельника.
Он строил и строил, но все как-то не ладилось. Хемуль работал нетерпеливо, мысли его блуждали. Внезапно обруши¬ лась только что возведенная крыша, и все строение оказалось приплюснутым к земле. — Нет, — произнес Хемуль. — Не хочу. Я только недавно научился говорить «нет». Я уже на пенсии. И делаю теперь то, что хочу. И ничего другого. Он повторил это несколько раз, с каждым разом все более грозно. Потом поднялся, прошел парком, открыл калитку и стал втаскивать весь этот надоевший ему хлам. Малыши облепили всю высокую каменную стену парка Хемуля. Совсем как серые воробьишки, только совершенно молчаливые. Иногда кто-нибудь из них шептал: — А теперь что он делает? — Тсс, — говорил другой. — Он не желает разговаривать. Сначала Хемуль развесил на деревьях цветные фонарики и бумажные розы, повернув их так, чтобы не было видно дыр и обрывков. Потом занялся тем, что когда-то называлось Ка¬ руселью. Ничего не клеилось — половины частей не хватало. — Ничего не получается! — сердито крикнул он. — Вы только посмотрите! Все это хлам и мусор. Нет, нет! Вам никто не позволял слезать со стены и мне помогать! Гул одобрения и сочувствия докатился до Хемуля, хотя никто не сказал ни слова. Теперь Хемуль попытался превратить Карусель в свой дом. Лошадей он снял и поставил на траву, а лебедей пустил пла¬ вать в ручей, остальное пере¬ вернул и трудился так усерд¬ но, что волосы у него встали дыбом. «Кукольный дом, — думал он с горечью. — Хижина от¬ шельника. Все кончилось гру¬ дой мусора и криком, как это было всю мою жизнь...» Потом он посмотрел вверх и закричал: — Хватит там сидеть и гла¬ зеть! Бегите к хемулям и пере¬ дайте им, что завтра мне обед не понадобится. Вместо него
пусть пришлют мне молоток, гвозди, свечи, веревки и двух¬ дюймовые доски, да только побыстрее. Малыши восхищенно засмеялись и отправились в путь. — Ну, что мы говорили! — закричали хемули и стали по¬ хлопывать друг друга по спине. — Ему стало скучно, и бедня¬ га загрустил о своем «Луна-парке»! И они послали ему всего вдвое больше, чем он просил, и, кроме того, еды на неделю, и десять метров красивого бархата, а также много-много золотой и серебряной бумаги в длинных рулонах и совсем уж на всякий случай — шарманку. — Ну уж нет, — сказал Хемуль. — Этот ящик с музыкой мне ни к чему! Ничего шумного! — Ясное дело, — послушно сказали малыши и остались стоять за воротами вместе с шарманкой. И пока Хемуль занимался починкой старых аттракционов и устройством новых, ему в голову пришла мысль, что это доволь¬ но весело. На деревьях блестели и качались на ветру тысячи осколков зеркал. Наверху, у самых вершин деревьев, Хемуль прикрепил маленькие скамеечки и соорудил мягкие гнездышки, где можно было спокойно посидеть и выпить фруктового сока так, чтобы тебя никто не видел, или поспать. А на самых боль¬ ших ветках Хемуль подвесил качели. Американские горы привести в порядок оказалось трудно. Теперь горы стали в три раза меньше, чем раньше, потому что от них осталось совсем немного. Но Хемуль утешал себя тем, что больше уже никто не будет, катаясь на них, кричать от страха. И теперь, спускаясь вниз, малыши просто падали в ручей, и многим это нравилось.
Хемуль пыхтел и бурчал. Стоило ему при¬ поднять одну половину аттракциона, как тут 'i же обрушивалась вторая, и в конце концов он сердито закричал: — Идите сюда и помогите кто-нибудь! Ведь это совершенно невозможно делать за раз десяток дел. Малыши посыпались с ограды и бросились на помощь Хе¬ мулю. С тех пор они уже все делали вместе, и хемули посылали им столько еды, что крошки могли оставаться в парке целый день. Вечером они возвращались к себе домой, а наутро с вос¬ ходом солнца уже стояли и ждали у ворот парка. Однажды они привели с собой на веревке Крокодила. — А вы уверены, что он не будет болтать? — недоверчиво спросил Хемуль. — Абсолютно, — сказал Хомса. — Он не произнесет ни сло¬ ва. Он стал теперь такой довольный и тихий, с тех пор как расстался с остальными двумя головами. А однажды сын Филифьонки нашел в камине удава. По¬ скольку змей был очень милый, его немедленно отправили в Бабушкин парк. По всей округе для Хемуля собирали диковинные вещи, а иногда ему просто присылали пирожные, карамельки, кастрю¬ ли, занавески и все, что только можно придумать. Это уже стало манией — присылать по утрам подарки с малышами, и Хемуль принимал все, за исключением того, что шумит. Но, кроме малышей, в парк никто не имел права вхо¬ дить. А парк приобретал все более и более фантастический вид. В самом центре его стоял дом из Карусели — там жил сам Хемуль. Дом был пестрый, покосившийся и больше всего на¬ поминал мешочек из-под карамелек, который кто-то смял и выбросил в траву. А в середине бывшей Карусели рос шиповник со своими красными плодами. И вот наконец в один прекрас¬ ный вечер все было готово. Боль¬ ше ничего нельзя было добавить, и
Хемуля на мгновение охватила грусть, оттого что работа уже 595 завершена. Хемуль и малыши зажгли фонари, а потом стояли и раз¬ глядывали дело лап своих. Среди больших темных деревьев таинственно поблескива¬ ли золотые и серебряные зеркальные стеклышки, все застыло в ожидании — пруды, кораблики, горки для катания, ларек с фруктовыми соками, качели, аттракционы, а также деревья, по которым можно было лазить, яблони и груши, с которых можно было срывать плоды... — Запускайте! — скомандовал Хемуль. — Но помните, что это не Парк с аттракционами, а Парк тишины. Малыши тут же беззвучно растворились в парке, все так же очарованные, как и во время строительства. Только Хомса обернулся и спросил: — А тебе не будет скучно оттого, что не надо проверять билеты? — Да нет, — ответил Хемуль. — Все равно я бы делал вид, что проверяю. Он пошел в свой дом и зажег луну из бывшего Дома чу¬ дес. Потом улегся в гамак Филифьонки и стал сквозь дыру в крыше дома смотреть на звезды. За стенами дома все было тихо. Он слышал только жур¬ чание ручейков и шелест ночного ветра.
И вдруг Хемуль встревожился. Он встал и прислушался. Ни звука. «Ну а вдруг им невесело, — озабоченно подумал он. — Может, они вообще не могут веселиться, если не накричатся до одурения... А может, они ушли домой!»
Он вскочил на комод, подаренный ему Гафсой, и высунул голову из дыры в крыше. Да, они здесь. Весь парк гудел, в нем бурлила таинственная и восхитительная жизнь. Плеск, приглушенное хихиканье, легкие шлепки, шелест осторожных шагов. Им было весело. «Завтра, — думал Хемуль, — завтра я скажу им, что они могут смеяться, может, даже вполголоса напевать, если очень захочется. Но не более того. Никак не более». Он спустился вниз с комода и опять улегся в гамак. И до¬ вольно быстро уснул, ни о чем больше не беспокоясь. Перед запертыми воротами стоял дядя Хемуля и пытался заглянуть в парк. «Не похоже, что им там очень весело, — подумал он. — Но с другой стороны, никогда не бывает веселее, чем ты сам хо¬ чешь. А мой бедный родственник всегда был чудаковат». А шарманку дядя Хемуля унес домой, потому что всегда любил музыку. ЛИТЙ-ИШАИМКА Был темный и дождливый вечер. Все сидели на веранде за столом и чистили грибы. Весь стол был накрыт газетами, а посредине горела керосиновая лампа. Углы же веранды уто¬ пали в темноте. — Мю снова набрала рыжиков, — сказал папа. — В про¬ шлом году она собирала одни мухоморы. — Будем надеяться, что в будущем году это будут лисич¬ ки, — добавила мама, — или хотя бы сыроежки. — Век живи, век надейся, — заметила, тихонько посмеиваясь, малышка Мю. Они продолжали чистить грибы. На веранде царила мирная тишина. Внезапно кто-то негром¬ ко постучал в окошко, и на веранде, стряхивая с плаща капли воды, неожиданно появилась Туу- тикки*. Придерживая дверь, она позвала кого-то из дождевой мглы: f' /•. — Заходи, заходи! /,/ hl{ * См. повесть-сказку «Волшебная зима».
— Кого ты привела? — спросил Муми-тролль. — Нинни, — ответила Туу-тикки. — Малютку зовут Нинни. Она по-прежнему ждала, придерживая дверь. Никто не входил. — Ну ладно! — пожимая плечами, сказала Туу-тикки. — Пусть сидит в саду, раз она такая стеснительная. — А она не промокнет? — спросила Муми-мама. — Наверное, это не важно, если она все равно невидим¬ ка, — ответила Туу-тикки и, пройдя на веранду, села на стул. Все перестали чистить грибы и ждали, пока она объяснит свои слова. — Вы ведь знаете, как легко стать невидимкой, если те¬ бя часто пугают, — сказала Туу-тикки и съела гриб-дождевик, похожий на маленький хорошенький снежок. — Ну ладно. Эту Нинни по глупости испугала тетенька, которая взяла ма¬ лютку на свое попечение, хотя и не любила ее. Я встретила эту тетю, она ужасная. Понимаете, она совсем не злая, такое еще можно было бы понять, а просто холодная как лед и ироничная. — Что такое «ироничная»? — спро¬ сил Муми-тролль. — Представь себе, что ты поскольз¬ нулся на грибке на полу и уселся прямо в кучу очищенных грибов, — стала объ¬ яснять ему Туу-тикки. — А твоя мама, вместо того чтобы рассердиться (это было бы понятно), сказала бы холодно и злобно: «Ясно, по-твоему, это означа¬ ет танцевать. Но я была бы тебе очень признательна, если бы ты оставил в покое грибы, которые идут в пищу». Ну вот, что-нибудь в этом роде. — Тьфу, как противно! — произнес Муми-тролль. — Не правда ли? — подхватила Туу-тикки. — А эта тетка именно так и говорила. Она иронизировала с утра до вечера, а кончилось тем, что малют¬ ка начала бледнеть, бледнеть и стала невидимкой. В прошлую пятницу ее уже вообще не было видно. Тетка от¬ дала ее мне. Заявила, что она факти¬
чески не в состоянии заботиться о родственниках, которых даже увидеть не может. — А что ты сделала с этой теткой? — удивленно глядя на Туу-тикки, спросила Мю. — Ты хоть поколотила ее как следует? — Не имеет смысла колотить тех, кто иронизирует, — от¬ ветила Туу-тикки. — Я взяла Нинни к себе домой, а теперь привела сюда, чтобы вы помогли ей и она перестала бы быть невидимкой. Все ненадолго замолчали. Только дождь барабанил по крыше веранды. Не отрывая глаз от Туу-тикки, все о чем-то думали. — А она разговаривает? — спросил папа. — Нет, но тетка надела ей на шею колокольчик, чтобы знать, где она. Туу-тикки поднялась и снова открыла дверь. — Нинни! — крикнула она в темноту. Прохладный свежий запах осени ворвался на веранду, а тре¬ угольник света упал на траву. Немного погодя за дверью нере¬ шительно зазвенел колокольчик — звук поднялся на крыльцо и смолк. Чуть повыше пола на черной ленточке висел малень¬ кий серебряный колокольчик. У Нинни, должно быть, была очень тоненькая шейка. — Ага! — сказала Туу-тикки. — Вот твоя новая семья. Они иногда чуть дурашливые, но в общем довольно милые. — Дайте малютке стул, — велел папа. — Она умеет чистить грибы? — Я ничего не знаю о Нинни, — заверила его Туу-тикки.— Я только привела ее сюда. Теперь у меня другие дела. Загля¬ ните ко мне на днях и расскажите, как тут у вас. Пока, при¬ вет! Когда Туу-тикки ушла, на веранде воцарилась полная ти¬ шина: все семейство не отрывая глаз смотрело на пустой стул и серебряный колокольчик. Немного погодя одна из лисичек медленно поднялась в воздух. Невидимые лапки очистили ее от хвои и земли, а потом грибок, разрезанный на мелкие части, поплыл в мисочку. Новый грибок заколыхался в воз¬ духе. — Здорово! — сказала восхищенно Мю. — Попробуйте дать ей что-нибудь поесть. Интересно, видно, как еда спускается к ней в животик? — А вы можете придумать, как сделать, чтобы она переста¬ ла быть невидимой? — озабоченно воскликнул папа. — Может, надо пойти к доктору?
600 — А зачем? — ответила мама. — Может, ей нравится быть немножко невидимкой. Туу-тикки сказала, что она застенчи¬ вая. По-моему, лучше всего оставить дитя в покое, пока мы не придумаем средства получше. Так они и сделали. Мама постелила Нинни в восточной мансарде, где как раз никто не жил. Серебряный колокольчик прозвучал вслед за шажками невидимки вверх по лестнице, напомнив маме о кошке, которая когда-то жила у них. Рядом с кроватью, на тумбочке, мама выстроила в ряд яблоко, стакан с соком и три полосатые карамельки, которые поровну делили на всех по вечерам. Потом она зажгла свечу и сказала: — Теперь, Нинни, спи. Спи вволю, столько, сколько смо¬ жешь. Я утром оставлю кофе под грелкой, так что он будет теплым. А если ты, Нинни, испугаешься или чего-нибудь за¬ хочешь, нужно только спуститься вниз и позвонить в коло¬ кольчик. Мама увидела, как одеяло поднялось и накрыло какой-то очень маленький холмик, а в перине была ямка. Мама спус¬ тилась к себе вниз, отыскала и вытащила из ящика старинные бабушкины заметки о Безошибочных домашних средствах ле¬ чения. От дурного глаза. От хандры. От простуды. Нет, все
не то! Мама листала тетрадь и искала. Напоследок она нашла в самом конце запись, сделанную, когда бабушкина рука уже стала дрожать, а почерк совсем изменился: «Если очертания какого-либо из ваших знакомых начинают расплываться, как в тумане, и их уже трудно разглядеть...» Ну вот! Наконец-то! Вот спасибо! Мама прочитала довольно сложный рецепт. И тут же принялась готовить Безошибочное домашнее сред¬ ство для лечения Нинни. Колокольчик, звеня, спускался вниз по лестнице: один ша¬ жок в минуту и маленький перерыв перед следующим. Муми- тролль все утро ждал этих шажков. Но самое интересное се¬ годня был вовсе не серебряный колокольчик. Самое интерес¬ ное были лапки. Лапки Нинни, которые шагали вниз по лестнице, очень маленькие лапки с боязливыми крошечными пальчиками, тесно прижавшимися друг к другу. Видны были одни только лапки, и это было ужасно. Спрятавшись за печкой, Муми-тролль завороженно уста¬ вился на эти лапки, которые уже вышли на веранду. Нинни пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела бу¬ терброды с джемом. Чашка одиноко проплыла на кухню, где ее вымыли и поставили в шкаф. Нинни была очень аккурат¬ ной малышкой. Муми-тролль ринулся в сад и закричал: — Мама! У нее появились лапки! А теперь лапки видны еще больше! «Охотно верю, — подумала мама, сидевшая на верхушке яблони. — Бабушка была мастерицей своего дела, да. Хорошо, что я придумала подмешать Безошибочное домашнее средст¬ во еще и в кофе Нинни». — Отлично! — сказал папа. — А еще лучше будет, когда она предъявит нам свою мордашку. Почему-то меня очень удручает, когда приходится беседовать с личностями, которых не видно. И которые тебе не отвечают. — Тссс! — предостерегла его мама. Лапки Нинни виднелись в траве между опавшими ябло¬ ками. — Привет, Нинни! — крикнула Мю. — Ты спала, как сви¬ нушка! Когда ты предъявишь нам свою мордочку?! Должно быть, пятачок у тебя жутковатый, раз тебе пришлось сделать¬ ся невидимкой! — Тише ты, — прошептал Муми-тролль. — Она обидится. Подойдя к Нинни, он заискивающе произнес:
— Не обращай внимания на Мю! Она страшная грубиянка. У нас ты в полной безопасности. И вовсе незачем тебе думать об этой ужасной тетке. Она не сможет прийти к нам и утащить тебя... В тот же миг лапки Нинни побледнели, \— и их едва можно было разглядеть в траве. ^ — Дорогой мой, ты осленок! — рассерженно сказала ма¬ ма. — Уж ты-то можешь понять: нечего напоминать ребенку о такой беде. Собирай лучше яблоки и не городи чепуху. Все стали собирать яблоки. Лапки Нинни снова мало-помалу приобрели свои очерта¬ ния и полезли на дерево. Стояло прекрасное осеннее утро, мордочка в тени чуть за¬ мерзала, но на солнце было тепло почти как летом. После ночного дождя все вокруг было мокрое и отливало яркими, сверкающими красками. Когда все яблоки собрали (или стряхнули с дерева), папа вынес в сад самую большую соко¬ выжималку, и все стали готовить яблочное пюре. Муми-тролль вертел ручку, мама клала яблоки в соковы¬ жималку, а папа носил банки с пюре на веранду. Малышка Мю сидела на верхушке дерева и распевала Великую яблоч¬ ную песню. Вдруг раздался звон стекла. Бац! И посреди садовой дорожки уже лежит высокая гор¬ ка пюре, ощетинившаяся осколками стекла. А рядом с горкой мелькнули лапки Нинни, которые быстро побледнели и ис¬ чезли. — Вон оно что! — произнесла мама. — Это та самая банка, которую мы всегда отдаем шмелям. А теперь нам не придется тащить ее на луг. И бабушка моя всегда говорила, что если уж земле приходится выращивать плоды, то в конце осени надо сделать ей ответный подарок. Лапки Нинни вернулись назад, над ними уже торчала пара худеньких коленок. Над ко¬ ленками смутно мелькал подол коричневого платьица. — Я вижу ее ножки! — закричал Муми- тролль. — Поздравляю! — сказала малышка Мю, выглядывая с верхушки яблони. — Все нала¬ дится. Но почему она ходит в таком табачно¬ коричневом платье, одна Морра знает.
Мама, кивнув головой самой себе, подумала о своей мудрой бабушке и о ее лечении Безошибочными домашними средст¬ вами. Нинни едва слышными шагами кралась за муми-троллями целый день. Они оборачивались при звуках колокольчика, сле¬ довавшего за ними по пятам, и Нинни уже не казалась им такой чудной. Вечером они почти забыли про нее. Но когда все легли спать, мама вытащила из своего сундука пунцовую шаль и стала шить из нее маленькое платьице. Когда платьице было готово, мама отнесла его в восточную мансарду, где свет был уже погашен, и осторожно повесила на стул. А потом подши¬ ла кусок оставшейся материи и завязала из нее бант для волос. Маме было страшно весело. Это было все равно что снова шить платье кукле. А самое интересное — даже не знать, какие волосы у этой куклы — золотистые или черные. Назавтра Нинни надела новое платьице. Она была видна уже до самой шейки и, спустившись вниз к утреннему кофе, сделала книксен и пискнула: — Большое спасибо! Все семейство так смутилось и разволновалось, что никто не нашелся что сказать. И кроме того, никто толком не знал, куда надо смотреть, когда разговариваешь с Нинни. Все, ко¬ нечно, пытались задержать взгляд чуть повыше колокольчика, где предположительно были глазки Нинни. Но по правде го¬ воря, взгляд соскальзывал вниз и задерживался на том, что было видно. А это ведь не совсем вежливо. Папа откашлялся. — Так приятно, — начал он, — что малютку Нинни сегодня видно гораздо лучше. Чем больше видишь, тем веселее... 603
604 Громко расхохотавшись, Мю постучала ложкой о стол. — Хорошо, что ты начала болтать, — заметила она. — Если бы еще тебе было что сказать! Может, ты знаешь какие-ни- будь интересные игры? — Нет, — пискнула Нинни. — Но я слышала, что некото¬ рые умеют играть. Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, какие только знал сам. Выпив кофе, они втроем спустились вниз к реке и начали играть. Но Нинни оказалась совершенно несносной. Она при¬ седала и делала книксены и совершенно серьезно произноси¬ ла: «Ясное дело», причем произносила очень приятно и есте¬ ственно, но при этом все совершенно определенно понимали, что играла она из вежливости, а не ради забавы. — Ну беги же! — кричала Мю. — Выходит, ты даже пры¬ гать не умеешь! Тоненькие ножки Нинни послушно бегали и прыгали. За¬ тем она снова застывала на месте, свесив ручки. Пустой вырез платья чуть пониже колокольчика казался каким-то странно беспомощным. — Ты что, ждешь, пока тебя похвалят, а? — кричала Мю. — Чего ты такая дохлая? Хочешь, чтобы я тебя поко¬ лотила, а?! — Лучше не надо! — покорно пискнула Нинни. — Она не умеет играть, — озадаченно пробормотал Муми- тролль. — Она не умеет злиться, — сказала малышка Мю. — Это ее главный недостаток. Послушай, ты, — продолжала Мю, под¬ ступив вплотную к Нинни и бросая на нее грозные взгляды, — у тебя никогда не будет собственного лица, пока ты не на¬ учишься драться. Поверь мне! — Ладно! — согласилась Нинни, осторожно отступая назад. Но от ее согласия лучше не стало. Наконец они отказались от мысли научить Нинни играть. Забавные истории ей тоже не нравились. Она всегда смеялась невпопад. И на того, кто рассказывал, это действовало удручающе. Так что ее оставили в покое. Дни шли, а у Нинни по-прежнему не было лица. Все уже привыкли к тому, что ее пунцовое платьице следует по пятам за Муми-мамой. Стоило маме остановиться, как звон серебря¬ ного колокольчика тут же умолкал, но, как только она сно¬ ва шла вперед, он начинал звонить. Чуть повыше платьица
колыхался в воздухе пунцовый бант. Это производило доволь¬ но странное впечатление. Мама по-прежнему вливала в Нинни бабушкино Безоши¬ бочное домашнее средство, но ничего не помогало. Тогда, отложив его в сторону, она подумала, что обходились же в старину без головы и, быть может, Нинни не особенно кра¬ сива.
Теперь каждый мог сам по-своему представить себе ее мордашку, а это иногда способствует более близкому знаком¬ ству. В один прекрасный день все семейство отправилось на пляж, чтобы вытащить на берег лодку: приближалась зима. Пока шли лесом, колокольчик Нинни, как всегда, звенел за ними, но, когда семейство спустилось к морю, она внезапно остановилась. Потом легла навзничь в песок и захныкала. — Что это с Нинни? Она чего-нибудь боится? — спросил папа. — Может, она никогда раньше не видела моря? — сказала мама. Нагнувшись, она о чем-то пошепталась с Нинни. Потом, снова выпрямившись, сказала: — Да, она видит море впервые и думает, что оно слишком большое. — Из всех идиотских детенышей... — начала было малыш¬ ка Мю, но мама, строго глянув на нее, сказала: — На себя оборотись... А теперь вытащим лодку на берег. Они вышли на мостик купальни, где жила Туу-тикки, и постучались. — Привет! — поздоровалась Туу-тикки. — Как поживает дитя-невидимка? — Не хватает только мордочки, — ответил папа. — Сейчас она как раз немного не в себе, но это, навер¬ ное, пройдет. Ты не можешь подсобить капельку с лод¬ кой? — Ясно, могу, — сказала Туу-тикки. Когда лодку вытащили на берег и перевернули ки¬ лем кверху, Нинни тихонько подкралась к кромке воды и неподвижно застыла на мокром песке. Ее оставили в покое.
Усевшись на мостки, мама стала глядеть вниз, в воду. — Ух, какой холодной кажется вода, — сказала она. И, чуть зевнув, добавила, что у них давненько не случалось ни¬ чего интересного. Подмигнув Муми-троллю, папа скорчил жуткую гримасу и начал медленно подкрадываться к маме за ее спиной. Ко¬ нечно, он вовсе не собирался бросить ее в море, как частенько делал, когда она была молода. Может, он даже не собирался ее пугать, а хотел лишь чуточку позабавить малышей. Но прежде, чем папа успел подкрасться к маме, послы¬ шался страшный вой, пунцовая молния метнулась на мост¬ ки, папа дико закричал и уронил в море шляпу. Нинни вон¬ зила свои крохотные зубки-невидимки в папин хвост, а зуб¬ ки у нее были острые. — Браво, браво! — закричала Мю. — Я сама и то бы лучше не сделала! Нинни, с маленьким, курносым, злым личиком под ры¬ жей челкой, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка. — Не смей толкать ее в это огромное, жуткое море! — крикнула она. — Она больше не невидимка! Она больше не невидим¬ ка! — закричал Муми-тролль. — А ведь она миленькая! — Довольно миленькая, — сказал Муми-папа, оглядывая свой укушенный хвост. — Из всех малявок, которых мне до¬ велось видеть в жизни — с головой или без головы, — эта самая глупая, самая дурашливая, самая дурно воспитанная! Улегшись на мостки, он попытался выловить палкой свою шляпу. И как уж это случилось, никто так и не понял, но папа поскользнулся и полетел вверх тормашками. Он тут же вынырнул и твердо встал на дно, подняв морду над водой; в ушах у него было полно тины. — О! — вскричала Нинни. — О, до че¬ го же весело! Нет, как чудесно! — И она захохотала так, что все мостки затряслись. — Должно быть, она никогда раньше не смеялась, — смущенно произнесла Туу-тикки.— Сдается, малютка так у вас переменилась, что стала куда хуже ма¬ лышки Мю. Но главное — она переста¬ ла быть невидимкой. — Это всецело заслуга моей бабуш¬ ки, — сказала Муми-мама.
608 'ТАЙНА' ШЧШШЗЪ Это было давным-давно, в те времена, когда папа Муми- тролля ушел из дому, никому ничего не объяснив и даже сам не понимая, почему ему пришлось уйти* Потом мама говорила, что долгое время до этого он был каким-то странным, но, по-видимому, не более странным, чем обычно. Такое всегда придумываешь задним числом, когда ты ошеломлен, опечален и хочешь найти объяснение происходя¬ щему, чтобы утешиться. Никто по-настоящему не знал, когда он отправился в путь. Снусмумрик уверял, что папа намеревался вместе с Хему- лем ставить сети, чтобы ловить уклейку. Однако Хемуль ска¬ зал, что папа только сидел на веранде, как обычно, а потом вдруг заметил, что нынче жарко и чуточку скучно и что нуж¬ но привести в порядок причал. Во всяком случае, причал папа в порядок не приводил, он был таким же покосившимся, как всегда. А лодка по-прежнему была пришвартована на своем месте. Куда бы он ни держал путь, он не уплыл, а ушел пеш¬ ком. И само собой, мог отправиться в любую сторону, а идти в любую сторону — одинаково далеко. Так что искать его не было никакого смысла. — Придет, когда придет, — решила мама Муми-тролля. Эти слова он произнес в самом начале их совместной жизни и всякий раз возвращался, так что, наверное, вернется и теперь. Никто не волновался, и это было хорошо. Они давно ре¬ шили никогда не волноваться друг о друге; они предоставля¬ ли друг другу свободу, да и совесть их всегда была чиста. Мама, не поднимая больше шума, начала новое вязание. А где-то на западе папа Муми-тролля, движимый какой-то смутной идеей, неуклонно шагал все дальше и дальше. Идея эта была связана с неким мысом, который он видел во время одной из прогулок. Мыс выдавался прямо в море, * См. повести-сказки «Маленькие тролли и большое наводнение»; «Шляпа Волшебника», «Мемуары папы Муми-тролля».
небо над ним казалось золотисто-желтым. К вечеру подул 609 ветер. Папа никогда прежде не был здесь и не видел, что там, на другой стороне мыса. Семейство муми-троллей торопилось домой к вечернему чаю. Им всегда хотелось домой из тех мест, которые были им не по душе. Но папа упорно торчал на берегу, глядя в море. И вот тут-то целая флотилия малень¬ ких белых парусных лодок скользнула от берега и устреми¬ лась прямо вперед. — Хатифнатты, — произнес Хемуль, и этим все было ска¬ зано. Чуть уничижительно, чуть настороженно и явно отри¬ цательно. Как об изгоях общества, немного опасных, — сло¬ вом, как о совсем иных... И тут папу охватила непреодолимая тоска и меланхолия, и единственное, что он твердо знал, — он абсолютно не желает больше пить чай на веранде. Ни в этот, ни в какой любой другой вечер. Все это произошло уже давным-давно, но картина, виден¬ ная им, сохранилась в его памяти. И в один прекрасный день, после полудня, он отправился в путь. Было жарко, и он шел совершенно наугад. Он не смел ни о чем думать и даже что-нибудь чувство¬ вать, он просто шел навстречу закату, щуря глаза, прикры¬ тые полями цилиндра, и слегка насвистывал не какую-нибудь особую, а самую обыкновенную мелодию. Холмы то подни¬ мались, то опускались, деревья, странствуя мимо него, оста¬ вались позади, а тени становились все длиннее, по мере того как он шел вперед. В ту самую секунду, когда солнце опустилось в море, папа вышел на длинную прибрежную полосу, усыпанную гравием, где не было уже никаких тропок и где никому и в голову не приходило прогуливаться. Он никогда прежде не видел эту прибрежную полосу; берег здесь был серый и печальный, что, собственно, означало лишь то, что здесь кончался берег и начиналось море. Папа все же спустился в воду у са¬ мого берега. И стал смот¬ реть на море. И разумеется — да и как могло быть иначе, — вдоль берега, медленно гонимая попутным ветром, проплы¬ ла лодка.
— Это они, — спокойно произнес папа и начал махать ру¬ кой. На борту было всего три хатифнатта, и они были такие же белые, как лодка и парус. Один сидел у руля, а двое других — спиной к мачте. Все они смотрели в море, и казалось, между ними идет перепалка. Но папа Муми-тролля слышал, что ха¬ тифнатты никогда не ругаются между собой, они очень мол¬ чаливы и стремятся только все плыть и плыть вперед, плыть как можно дальше. Вплоть до самого горизонта или до конца света — это им, видимо, все равно. Так, по крайней мере, ут¬ верждают. И еще — ходят толки, будто хатифнатту нет дела ни до кого другого, кроме как до самого себя; а еще — во время грозы они заряжаются электричеством. И что они опас¬ ны для тех, кто обитает в гостиных и на верандах и занимается одним и тем же делом в одно и то же время дня. Все это интересовало папу с тех самых пор, как он себя помнил. Но поскольку говорить о хатифнаттах иначе чем на¬ меками в светском обществе не принято, ему так никогда и не довелось узнать, как все обстоит на самом деле. Теперь же у него даже хвост дрожал, пока он неотрывно наблюдал, как лодка подплывает все ближе и ближе. Они не махали ему в знак приветствия — да и как мог хатифнатт сделать такой будничный жест! Но было совершенно ясно, что они собираются взять его с собой. С тихим хрустом въе¬ хала лодка носом прямо в гравий и там застыла. Хатифнатты обратили свои круглые блеклые глаза к папе Муми-тролля. Сняв цилиндр, он начал объясняться. Пока он говорил, хатифнатты помахивали в такт лапами. И это так сбивало папу с толку, что он пустился в путаные, простран¬ ные рассуждения о горизонтах и верандах, о свободе и о том, что приходится пить чай, когда совершенно этого не хочется. Наконец он смущенно замолчал, и хатифнатты перестали ма¬ хать лапами. «Почему они ничего не говорят? — нервно подумал папа.— Разве они не слышали, что я говорю, или они думают, что я смешон?»
Протянув вперед лапу, он придал своему голосу друже¬ любно-вопросительную интонацию, но хатифнатты даже не шевельнулись. Их глаза мало-помалу становились такими же золотистыми, как небо. Тогда папа заложил руку за спину и неуклюже раскла¬ нялся. Хатифнатты тотчас поднялись и поклонились — весьма торжественно, — все трое одновременно. — Благодарю, — сказал папа. Не делая новых попыток объясниться, он вместо этого влез в лодку и оттолкнул ее от берега. Сейчас небо было таким же жарко-золотистым, как тогда — давным-давно. Лодка начала медленно лавировать, направляясь в открытое море. Папа Муми-тролля никогда не чувствовал себя таким спо¬ койным и таким довольным абсолютно всем на свете. Собст¬ венно говоря, это просто прекрасно, когда не нужно ничего говорить и объяснять — ни себе самому, ни другим. А только сидеть и вглядываться в горизонт и слышать, как под лодкой плещутся волны. Когда берег скрылся вдали, над морем под¬ нялась шарообразная желтая луна, такая, как бывает лишь в полнолуние. Папа никогда не видел такой большой и такой одинокой луны. И не понимал, как это море может быть таким безбрежным и громадным, каким он сейчас увидел его. Он вдруг подумал, что единственно подлинное и убеди¬ тельное на свете — луна, и море, и лодка с тремя молчаливы¬ ми хатифнаттами. И разумеется, горизонт — там, над морем, — со своими блистательными приключениями и безымянными тайнами, ко¬ торые ожидали его теперь, когда он был наконец свободен. Он решил быть таким же молчаливым и таинственным, как хатифнатты. Ведь если не болтать зря, к тебе проникнутся уважением. И подумают, что тебе многое известно и что ты живешь страшно увлекательной жизнью. Папа посмотрел на хатифнатта, который, сидя у руля, пра¬ вил лодкой при лунном свете. Папе захотелось сказать ему несколько добрых слов как спутнику, слов, которые показали бы, что он все понимает. Но он отказался от этой мысли. По правде говоря, он не придумал ничего, что звучало бы ну, скажем, достаточно убедительно. Что это Мюмла говорила о хатифнаттах? Это было од¬ нажды весной, за обеденным столом. А, вот что: «Они ведут порочный образ жизни». И мама Муми-тролля еще сказала: «Чепуха, что ты такое болтаешь!»
Но Мю необычайно заинтересовалась этими словами и за¬ хотела тут же узнать, что они означают. Но насколько папа мог вспомнить, никто не мог по-настоящему объяснить, как ведут себя при порочном образе жизни. Вероятно — не вда¬ ваясь в подробности, — дико и вольно. Мама сказала тогда, что она и не думает, будто вести по¬ рочный образ жизни — весело, но папа не был так уверен в этом. Мюмла же твердо заявила, что все это как-то связано с электричеством. И еще они умеют читать чужие мысли, и это тоже не очень-то хорошо. А потом все заговорили о другом. Папа бросил быстрый взгляд на хатифнаттов. Они снова махали лапами. «Нет, как это ужасно, — подумал он. — Неужели это воз¬ можно? Неужели они сидят тут и читают мои мысли с помо¬ щью лап? И теперь они оскорблены...» Он попытался в отчаянии стереть свои мысли, выбро¬ сить их из головы, забыть все то, что когда-либо слышал о хатифнаттах. Но эго было не так легко! Сейчас на свете не было ничего другого, что интересовало бы его. Если б он только мог начать говорить, это так отвлекает от ненужных мыслей! И лучше не станет, если отказаться от великих, опасных мыслей и попытаться обрести спасение в мелких и обычных. Тогда все хатифнатты подумают, что ошиблись в нем и что он на самом деле обыкновенный папа, из тех, что сидят на веранде... Папа Муми-тролля не спускал напряженного взгляда с мо¬ ря, где на лунной дорожке обозначился маленький черный скалистый островок. Он попытался думать как можно проще: островок в море, луна над островком, луна плавает в море; островок — черный как уголь, желтая луна, темно-синее небо... Он думал так, пока снова не успокоился, а хатифнатты не перестали махать лапами. Островок был очень высокий, хоть и небольшой. Бугристый и темный, поднимался он из воды, напоминая голову одной из самых крупных морских змей. — Мы причалим тут? — с любопытством спросил папа. Хатифнатты не ответили. Они поднялись на берег с при¬ чальным канатом и закрепили якорь в расселине. Не обращая ни малейшего внимания на папу, они начали карабкаться вверх по прибрежному склону. Он видел, как они обнюхива¬ ют воздух; они кланялись и размахивали лапами и явно на¬
поминали участников какого-то крупного заговора, куда ему доступа не было. — Подумаешь! — оскорбленно сказал папа; он вылез из лодки и отправился следом за ними. — Если я спрашиваю: «Мы причалим тут?» — хотя я и так вижу, где мы причали¬ ваем, — то вы, во всяком случае, могли бы ответить. Ну пару слов, ну хотя бы столько, чтобы почувствовать: у меня есть общество. Но произнес он эти слова совсем тихо и только самому себе. Скала была крутая и скользкая, а островок этот необыч¬ ный, он совершенно отчетливо заявлял: он желает, чтобы его оставили в покое. На островке не росли цветы, не росли мхи и вообще ничего не росло — он лишь с сердитым видом вы¬ совывался из моря. Внезапно папа обнаружил кое-что ужасно неприятное и странное. Островок был наводнен красными пауками. Они были очень маленькие, но их было бессчетно: они кишмя кишели на черной скале, покрывая ее, словно красным ков¬ ром. Ни один не сидел на месте, все до единого носились с такой быстротой, на какую только были способны. Казалось, будто весь остров шевелится и ползает в лунном сиянии. Папе стало ужасно худо от отвращения. Он поднимал ноги, он поспешно спасал свой хвост, осно¬ вательно тряся его; он неотрывно смотрел кругом в поисках хотя бы одного-единственного местечка, которое было бы сво¬ бодно от красных пауков, но такого не нашлось.
— Я ведь не хочу наступить на вас, — бормотал папа. — О боже, почему я не остался в лодке... Вас слишком много, это ведь совершенно противоестественно, что на островке полным-полно пауков одного и того же вида... и все почти одинаковые... Он беспомощно смотрел на хатифнаттов и видел на фоне луны их силуэты на самой вершине. Один из них явно что-то нашел. Но папа не мог разглядеть, что именно. Вообще-то ему было все равно. Он снова направился вниз, к лодке, непрерывно отряхивая лапы, точно кот. Пауки уже начали заползать на него, и он был неслыханно и неприятно взволнован. Они заползли и на причальный канат — длинная красная процессия — и начали уже странствовать по перилам. Папа Муми-тролля уселся как можно дальше от пауков, на корме. «О чем-то в этом роде всегда мечтаешь, — подумал он. — Просыпаешься, будишь Муми-маму и говоришь: „Милая, мне приснился какой-то кошмар, какой-то ужасный кошмар — пау¬ ки, ты даже представить себе не можешь..." А она отвечает: „Ой, бедняжка, но ты же видишь: здесь ни одного нет, это только сон...“» Хатифнатты медленно возвращались обратно. И тут в мгновение ока каждый самый маленький паучок присел от испуга на задние лапки и, повернувшись, ринулся по причальному канату обратно на берег. Хатифнатты сели в лодку и оттолкнулись от берега. Вы¬ скользнув из черной тени, отбрасываемой островком, они вплыли прямо в лунную дорожку. — Какое счастье, что вы вернулись! — с откровенным об¬ легчением воскликнул папа. — Я никогда не умел обращаться с пауками. Когда они такие маленькие, с ними и не поговоришь. Нашли вы что- нибудь приятное? Хатифнатты окинули его долгими зо¬ лотисто-лунными взглядами, но по-преж¬ нему молчали. — Я спросил, не нашли ли вы что-ни¬ будь приятное, — повторил папа, и мор¬ дочка его покраснела. — Если это тайна, держите ее при себе, раз это необходи¬ мо. Но скажите хотя бы: вы что-то на- шли?
Хатифнатты молча стояли, глядя на него. Голова папы Муми-тролля начала гореть, и он закричал: — Нравятся вам пауки? Нравятся они вам или нет? Хочу знать об этом сейчас же, не сходя с места! В наступившей долгой тишине один из хатифнаттов вдруг выступил вперед и распростер лапы. Быть может, он что-то сказал, а может, это ветер прошептал над водой какие-то слова. — Извините, — неуверенно сказал папа, — я понимаю. Ему показалось, будто хатифнатт объяснил, что у них нет никакого особого отношения к паукам. Или же выразил со¬ жаление по поводу чего-то, чему нельзя помочь. Может, по поводу того печального факта, что хатифнатт и папа Муми- тролля никогда не смогут понять друг друга и побеседовать. А может, хатифнатт был разочарован и думал, что папа вел себя по-детски. Слегка вздохнув, Муми-папа стал уныло их разглядывать. И увидел, что именно нашли хатифнатты: ма¬ ленький свиток из бересты, из той, что море скручивает и выбрасывает на берега. И ничего другого. Ее сворачивают, как документ, а внутри береста белая и гладкая, как шелк; но стоит выпустить ее из рук, как она снова сворачивается. Точь- в-точь как сжимается маленький кулачок*, надежно храня¬ щий тайну. Мама Муми-тролля обычно обматывает такой бе¬ рестой ручку кофейника. Видимо, этот свиток содержал очень важное сообщение. Но папа больше уже не любопытничал. Он немножко замерз и свернулся калачиком на дне лодки, чтобы заснуть. Хатиф¬ натты не чувствовали холода, только действие электрического тока. И никогда не спали. Папа Муми-тролля проснулся на рассвете. Спина у него закостенела, и он по-прежнему мерз. Из-под полей цилиндра он увидел кусочек перил и серый треугольник моря, который то опускался, то поднимался, то снова опускался. Ему было чуточку нехорошо, и он вовсе не чувствовал себя папой, пус¬ кающимся на поиски приключений. Один из хатифнаттов сидел наискосок от него на бан¬ ке, и папа украдкой наблюдал за ним. Теперь глаза у не¬ го были серые. Тонко очерченные лапы шевелились * Шв. слово «bjorknaver» — «береста» содержит также слово «naver» — «кулачок».
медленно, словно крылья ночной бабочки. Может, он разго¬ варивал с другими хатифнаттами или думал. Голова его бы¬ ла круглой, без всякого намека на шею. «А вся его фигура походит на длинный белый чулок,— подумал папа Муми-тролля. — Чуть обтрепанный снизу. Или на кусок белого пенопласта». Теперь папе в самом деле было худо. Он вспомнил, как вел себя накануне вечером. Вспомнил и пауков. Впервые в жизни он видел, как пугаются пауки. — Ой-вой! — пробормотал папа. Он сделал попытку сесть и в тот же миг увидел свиток из бересты. Он замер. Его уши под цилиндром встали торч¬ ком. Свиток лежал в ковше на нижней палубе и медлен¬ но, в такт движениям лодки, то сворачивался, то разворачи¬ вался. Папа Муми-тролля и думать забыл, что ему худо. Его лапа осторожно подползала все ближе и ближе к свитку. Он быстро взглянул на хатифнаттов, но глаза их, как обычно, были устремлены к горизонту. Вот он схватил свиток, сжал его в лапе и медленно притянул к себе. И в тот же миг почувствовал легкий удар тока, не сильнее, чем от батарей¬ ки карманного фонарика. Но чувствовался он даже в за¬ тылке. Муми-папа немного тихонько полежал и успокоился. Затем медленно развернул таинственный документ. То был обыкно¬ венный белый свиток. Никакая не карта Острова сокровищ. Никакого тайного шифра, вообще ничего. Может, это визитная карточка, которую один хатифнатт из вежливости оставляет на каждом необитаемом острове, чтобы его нашел другой хатифнатт? Быть может, такой электричес¬ кий удар дает им чувство такого же светски-дружеского об¬ щения, как и приятное письмо? Или, быть может, они умеют читать невидимые письмена, о которых обыкновенные трол¬ ли не имеют ни малейшего представлеиигг? Разочарованный Муми-папа положил свиток, и тот снова свернулся. Папа взглянул наверх. Хатифнатты спокойно рассматрива¬ ли его. Он покраснел.
— Мы все же в одной лодке, — сказал он. И, не ожидая ответа, беспомощно и жалобно протянул лапы так (он уже видел), как это делали хатифнатты, и вздохнул. И тогда ветер ответил ему слабым воем в надутых штагах* Море катило вокруг свои серые волны, катило до самой край¬ ней оконечности мира, и папа Муми-тролля чуть меланхолич¬ но подумал: «Если это значит — вести порочный образ жизни, я готов съесть свой цилиндр». На свете столько разных островов. Но пустынны и печаль¬ ны только самые мелкие из них, и только те, что расположены далеко в море. Повсюду вокруг меняют свое направление ветры, а желтая луна садится в море, и по ночам оно стано¬ вится черным. И лишь острова остаются все такими же, л только порой туда наведываются хатифнатты. Вообще-то ост¬ рова эти вряд ли можно назвать островами. Скорее это шхе¬ ры**, выступы скал, мелкие скалистые островки, забытые по¬ лоски суши, которые, быть может, опускаются в морс до рас¬ света и поднимаются наверх ночью, чтобы оглядеться вокруг. Ведь об этом так мало известно. Хатифнатты посещают буквально каждый островок, каж¬ дый выступ, каждую полоску суши. Иногда там ожидает их маленький свиток из бересты. Иногда там вообще ничего нет, а островок оказывается лишь спиной тюленя, окруженной бу¬ рунами или несколькими расчлененными скалами с высочен¬ ными нагромождениями красноватых водорослей — фукуса. Но на каждом из настоящих островков, на самой его вершине хатифнатты непременно оставляют маленький белый свиток из бересты. «У них есть какая-то идея, — подумал папа, — что-то. что для них важнее всего. И я думаю плыть вместе с ними до тех пор, пока не узнаю, что же это такое». Им не встречались больше красные пауки, но, во всяком случае, всякий раз, когда они причаливали к берегу, Муми- папа оставался в лодке. Потому что эти островки заставляли папу Муми-тролля вспоминать другие, затерянные далеко за его спиной островки, где он со своим семейством и друзьями устраивал пикники; вспоминать поросшие кудрявой зеленыо их семейные заливы, палатку, и чашку с маслом, стоявшую в * Канаты от верхней части мачты до носа, удерживающие мачту от падения назад. ** Каменистые островки.
618 холодке, в тени под лодкой, и стакан сока в песке, и плавки, сушившиеся на камне... Само собой, он вовсе не тосковал об этой надежной и устойчивой жизни папы, сидящего на веранде. И только одна-единственная мысль, мелькавшая порой, портила ему настроение и угнетала его. Кое-что совсем мел¬ кое, но оно уже было не в счет. Вообще-то папа стал мыслить совершенно иначе. Все реже и реже размышлял он обо всем, что ему довелось переживать во время своей столь милой ему пестрой жизни. И так же редко мечтал он о том, что принесут ему дни в грядущем. Его мысли скользили, словно лодки, без всяких воспоми¬ наний о прошлом и мечтаний о будущем, они были точно серые, странствующие по морям волны, у которых нет даже желания добраться до горизонта. Папа не пытался больше заговаривать с хатифнаттами. Как и они, он не отрывал взгляда от моря, его глаза стали такими же блеклыми, как и у них, позаимствовав свой переменчивый цвет у моря. А когда навстречу им попадались новые острова, он не шевелился, только ударял несколько раз хвостом по дну лодки. «Интересно, — подумал однажды папа, когда их лодка скользила вперед во время длинного и утомительного мор¬ ского перехода по мертвой зыби, — интересно, не становлюсь ли я похожим на хатифнатта?» День был очень жаркий, а к вечеру над морем заклубился туман. Туман был какой-то тяжелый, особенного золотисто-баг- рового цвета, — папе он казался угрожающим и чуточку живым. Морские змеи, фыркая, всплывали на поверхность. Порой он видел, как они мелькают вдали: круглая темная голова,
испуганный взгляд, не отрывавшийся от хатифнаттов, а затем — удар хвостом и безумное бегство туда, в туман. «Они так же напуганы, как и пауки, — подумал папа. — Все боятся хатифнаттов...» Отдаленный удар грома прокатился в тишине, а затем все снова стало таким же неподвижным и молчаливым. Папе всегда казалось, что гроза ужасно интересна. Теперь он вообще ничего не думал. Он был совершенно свободен, ничто его больше не волновало. И как раз в этот миг из тумана выплыла другая лодка с большим обществом на борту. Папа вскочил. На миг он снова стал прежним папой: он размахивал цилиндром, он ки¬ вал головой и кричал. Незнакомая лодка держала курс прямо на них. Лодка была белая, белым был и парус. И те, кто сидел там, тоже были белыми... — А, вон что! — сказал папа. Увидев, что это тоже хатифнатты, он перестал кивать го¬ ловой и сел на свое место. Обе лодки проследовали вперед, не поприветствовав друг друга. И вдруг из темного тумана лодки заскользили одна за дру¬ гой. Похожие на тени, все они плыли в одну и ту же сторону, и всюду был один и тот же экипаж — хатифнатты. Иногда их было семь или пять, а иногда всего лишь одинокий хатиф¬ натт — но всегда нечетное число. Клубился туман, вливавшийся в сумерки, тоже слегка ок¬ рашенные в золотисто-алый цвет. Море переполнилось лод¬ ками. И все они были обращены носом к новому острову — длинному острову, где не было ни деревьев, ни гор. Снова загремела гроза. Она была где-то там, посреди всего того могучего и черного, что нарастало и нарастало справа над горизонтом. Одна за другой лодки приставали к берегу, и паруса опу¬ скались. Пустынный прежде берег кишмя-кишел хатифнат- тами, которые уже вытащили свои лодки и теперь расклани¬ вались друг с другом. Куда ни кинешь взгляд, всюду бродят белые, высокомер¬ ные существа, раскланиваются друг с другом. Они тихо ше¬ лестят, помахивая в такт лапами. А вокруг что-то шепчет при¬ брежная трава. Папа держался немного особняком: он отчаялся отыскать своих собственных хатифнаттов среди других. Это было очень важно для него. Ведь они были единственные, кого
он хоть немножко знал... Ну да, совсем немножко. Но все- таки... Но они исчезли в этой сутолоке, он не видел никакой раз¬ ницы между ними и другими хатифнаттами. И папу вдруг охватил такой же ужас, как и на паучьем острове. Нахлобучив цилиндр еще ниже на глаза, он попробовал принять грозный и непринужденный вид. Цилиндр был единственно надежным и абсолютным на этом удивительном острове, где все было белым, шепчущим и неопределенным. Муми-папа не надеялся больше на самого себя, но в ци¬ линдр он верил: тот был черный, как уголь, и совершенно определенный, а внутри Муми-мама написала: «П. М. от твоей М. М.». Написала для того, чтобы узнать этот цилиндр сре¬ ди всех высоких шляп в мире. Причалила последняя лодка, ее вытащили на берег, и ха¬ тифнатты перестали шелестеть лапами. Они обратили свои золотисто-рыжие глаза к папе, все сразу, а потом направились к нему. «Теперь они начнут драться», — подумал папа и тут же, совершенно проснувшись, бодро заинтересовался всем про¬ исходящим. Как раз в эту минуту у него появилось желание драться — драться с кем угодно, только драться и драть¬ ся, и кричать, и быть уверенным в том, что у всех других есть недостатки и этих других надо как следует поколо¬ тить. Но хатифнатты никогда не дрались, точно так же, как они никому не противоречили, ни о ком плохо не думали — аб¬ солютно ничего не думали вообще. Они выходили вперед — сотнями, один за другим — и кла¬ нялись, а папа снял цилиндр и кланялся до тех пор, пока у него не заболела голова. И сотни хатифнаттов размахивали лапами до тех пор, пока папа от усталости тоже не стал раз¬ махивать лапами. Когда последние хатифнатты прошли мимо, папа Муми-тролля совершенно забыл о своем желании драться. Он был учтив и до предела из¬ мучен и, держа в лапе цилиндр, проследовал за хатифнаттами по нашептывавшей что-то траве. Теперь гроза забралась высоко в небо и склонилась над ними, словно угрожающая па¬ дением стена. Там, наверху, гулял ветер, почув¬ ствовать который они не могли, и гнал перед
собой мелкие, рваные обрывки туч, в страхе спасавшиеся бегством. Прямо над морем колыхались короткие и своенравные вспышки молний, они зажигались и угасали и зажигались снова. Хатифнатты собрались в самой середине острова. Они по¬ вернулись к югу, откуда неслась гроза, совсем как морские
622 птицы перед непогодой. Один за другим начали они загорать¬ ся и светить, как ночники, они вспыхивали в такт молниям, а трава вокруг трещала, словно наэлектризованная. Папа лег на спину, неотрывно глядя на блеклую зелень при¬ брежных растений, на их нежные светлые листья на фоне тем¬ ного неба. У них дома была диванная подушка с узором, изо¬ бражавшим папоротники, — подушка, которую вышила Муми- мама. Это были светло-зеленые листья на черном, как уголь, сукне. Подушка была очень красивая. Раскаты грома приближались. Папа ощутил слабые толчки в лапах и уселся на траву. В воздухе пахло дождем. Внезапно лапы хатифнаттов затрепетали, как крылья мель¬ ницы. Они раскачивались во все стороны, кланялись и тан¬ цевали, и повсюду на этом пустынном острове зажужжала тоненькая песенка комара. Хатифнатты завыли — одиноко, призывно и тоскливо, песенка звучала так, словно ветер за¬ вывал в бутылочном горлышке. И папа почувствовал непре¬ одолимое желание поступить так же — раскачиваться взад- вперед, выть и снова раскачиваться и шелестеть лапами. У него закололо в ушах, и он начал размахивать лапами. Поднявшись, папа медленно направился к хатифнаттам. «Их тайна как-то связана с грозой, — подумал он. — Гро¬ за — то, что они ищут и о чем мечтают...» Тьма опустилась на остров, и молнии заструились прямо вниз, белые, шипящие от опасности, далеко-далеко, там, где ветер бушевал над морем, все приближаясь и приближаясь, а затем загрохотала гроза, самая безудержная грозовая не¬ погода из всех, которые когда-либо пришлось переживать папе. Казалось, будто тяжелые повозки с камнями, грохоча, ка¬ тились взад-вперед, взад-вперед по темному небу; примчался ветер и опрокинул папу на траву. Там он и остался сидеть, держа в лапах шляпу-цилиндр, а буря просто пронизывала его; и он вдруг подумал: «Нет. Что это со мной? Ведь я же не хатифнатт, а папа Муми-тролля... Что мне здесь делать?..» Он посмотрел на хатифнаттов и молниеносно понял все. Он понял: единственное, что может вселить жизнь в хатифнат¬ тов, — это огромная, колоссальная гроза. Они получают силь¬ ный заряд электричества, но сами по себе — беспомощны. Они ничего не чувствуют, ни о чем не думают, они просто ищут. Но когда наконец наэлектризуются, они живут изо всех сил, испы¬ тывая большие, сильные чувства.
Видно, это и было то, к чему они стремились и о чем тосковали. Быть может, они притягивают к себе грозу, когда собираются большими толпами. «Должно быть, это так и есть, — подумал папа. — Бедные хатифнатты. А я-то хорош! Сижу себе в моем заливе и думаю, что они такие замечательные и вольные — только потому, что ничего не говорят, а все плывут и плывут, все дальше и дальше. Им нечего сказать и некуда плыть...» В тот же миг туча развер¬ злась, и на них хлынул дождь, сверкая и белея при свете молний. Папа вскочил; глаза его стали еще более синими-пресини- ми, как никогда, и он закричал: — Иду домой! Немедленно плыву домой! Задрав мордочку вверх, он решительно надвинул цилиндр на уши. Потом спустился вниз, к берегу, вскочил в одну из белых лодок, поднял парус и пустился в плавание прямо по бушующему морю. Он снова был самим собой, снова раздумывал о разных вещах и предметах и тосковал о доме. «Только подумать! Никогда в жизни не бывать веселым или разочарованным, — думал папа, пока лодка летела вперед сквозь бурю. — Никогда никого не любить и ни на кого не сердиться, никогда никого не прощать... Не спать и не мерз¬ нуть, никогда не ошибаться, не чувствовать боли в животе и не выздоравливать снова, не праздновать день рождения, не пить пиво и не испытывать угрызений совести...» Все. Все так ужасно. Он был счастлив. Он промок насквозь и ничуть не боялся грозы. У себя дома муми-тролли никогда не проведут элект¬ ричество, у них всегда будут керосиновые лампы. Папа Муми-тролля затосковал по своей семье и по своей ве¬ ранде. И он вдруг подумал, что только там он по-настоящему вольная птица и только там он истинный искатель приключений, именно такой, каким и должен быть настоящий Муми-папа.
\<ШЖ Теперь, после всего, что случилось, трудно понять, как ма¬ ленького зверька Сниффа удалось уговорить отдать Седрика. Во-первых, никогда раньше Снифф никому ничего не от¬ давал, а скорее отбирал у других все, что мог. А во-вторых, Седрик действительно был совершенно необыкновенный... Седрик был вовсе не живое существо, а вещь. Но зато какая вещь! С первого взгляда можно было подумать, что это всего-навсего маленький плюшевый песик, порядком потре¬ панный от чрезмерного обожания, да еще абсолютно лысый... Однако стоило приглядеться к Седрику поближе, как оказы¬ валось, что глаза его светились почти как настоящие топазы, а застежку ошейника украшал настоящий маленький лунный камень. А каким неподражаемым было, кроме того, выражение его мордочки! Никогда ни один песик не выглядел так симпатич¬ но. Вполне возможно, что драгоценные камни были для Сниф¬ фа куда важнее, чем выражение собачьей мордочки... Но как бы там ни было, Седрика он любил. И не успел он отдать Седрика, как тут же отчаянно об этом пожалел. Снифф не ел, не спал, не разговаривал, а толь¬ ко переживал и раскаивался в собственной доброте. — Мой дорогой маленький Снифф, — огорченно сказала как-то Муми-мама. — Если уж ты так безумно любишь Сед¬ рика, ты мог бы подарить его хотя бы кому-то, кого любишь, а не дочери Гафсы’ — Чепуха... — пробормотал Снифф, уставившись в пол не¬ счастными, красными от слез глазками. — Это все из-за Муми- тролля! Это он виноват. Он уве¬ рял меня: «Отдашь, мол, что-ни- будь, чем особенно дорожишь, тут же тебе воздастся: получишь взамен в десять крат. А к тому же почувствуешь себя таким благо¬ родным!» Он обманул меня. — Да ну! — удивилась ма¬ ма. — Надо же! * См. сказку «Филифьонка, которая верила в катастрофы».
Она не нашла ничего лучшего, кроме этих слов. Ей надо было сперва поразмыслить обо всем об этом. Утро вечера мудренее! Настал вечер, и мама ушла в свою комнату. Все пожела¬ ли друг другу спокойной ночи и потушили лампы, одну за другой. Не спал только Снифф. Он уставился в потолок, по которому качалась взад-вперед тень от огромной, освещенной луной ветки. Ночь стояла теплая. Окно было распахнуто на¬ стежь, и Снифф слышал, как внизу у реки Снусмумрик пи¬ ликал на своей губной гармошке. Когда мрачные мысли совершенно одолели Сниффа, он вылез из кровати, чуть слышно прокрался к окну, спустился по веревочной лестнице на землю и побежал через сад, где излучали сияние пионы. Пионы были белоснежные, а все тени — черные, как уголь. Высоко в небе, далекая и равно¬ душная, плыла луна. Снусмумрик сидел возле своей палатки. Этой ночью он наигрывал не весенние мелодии, а только отрывки из них, напоминавшие музыкальный ребус, или же брал робкие полуаккорды, которые берут, когда еще не знают, что сказать. Безутешный Снифф уселся рядом с ним и стал глядеть на реку. — Привет! — сказал Снусмумрик. — Здорово, что ты при¬ шел! Я тут играю и все думаю об одной истории, которая, пожалуй, интересна и тебе. — Нынче ночью сказки мне не интересны, — буркнул Снифф и свернулся в клубочек. — Но это вовсе не сказка, — пояснил Снусмумрик. — Это взаправдашняя история. Она случилась с теткой моей мамы. И Снусмумрик принялся рассказывать, посасывая трубку и шлепая пальцами ног по речной воде, черной, словно ноч¬ ная мгла. — Жила-была одна дама, которая просто обожала свои вещи. Детей, которые развлекали бы или раздражали ее, у да¬ мы этой не было; ей не нужно было работать или готовить еду, ее не беспокоило, что люди думают о ней. И вообще она была не робкого десятка. Но потом случилось так, что ин¬ терес к вещам у нее пропал. И вообще — все наскучило. Тем не менее она по-прежнему обожала свои красивые безделушки, которые собирала всю жизнь. В безупречном порядке расставляла она их по полкам, мыла и чистила до
блеска, и они становились все красивее и красивее, так что гости приходили в дикий восторг от всего, что видели в ее доме... — Да, счастливая она была, тетка твоей матери, — сказал, кивнув головой, Снифф. — А какой вид был у ее вещей? — Еще бы, — продолжал Снусмумрик. — Конечно счастли¬ вая, насколько возможно. Но помолчи, дай рассказать до конца. Как-то ночью случилось, ни мало ни много, вот что: тетка проглотила огромную косточку от бараньей отбивной, когда с аппетитом уплетала ее в темном чулане. Несколько дней подряд она чувствовала себя неважно и, когда через не¬ которое время ей лучше не стало, обратилась к доктору. Он постучал ей по спине, послушал, сделал рентген, чуточку по¬ тряс ее и наконец сказал, что баранья косточка встала поперек желудка. Косточка оказалась страшно вредной, и ее никак нельзя было сдвинуть с места. Словом, доктор не исключал худшего исхода... — Что ты говоришь! Смотри, как обернулось дело! — вне¬ запно заинтересовался Снифф. — Значит, доктор считал, что она может умереть в любую минуту, хотя, наверное, не ре¬ шался сказать ей об этом. — Примерно так, — согласился Снусмумрик. — Но тетка моей мамы была не робкого десятка, поэтому она спросила доктора, сколько ей еще осталось жить, а потом отправилась домой, занятая своими мыслями. Ведь несколько недель не очень-то долгий срок! И тут она вспомнила, что в молодости мечтала увидеть, что за река такая Амазонка, мечтала научиться нырять на боль¬ шую глубину, мечтала построить большой веселый дом для сирот и добраться как- нибудь до действующего вулкана. А еще закатить пир на весь мир для своих дру¬ зей. Но со всем этим она уже наверняка опоздала. И настоящих друзей у нее тоже не было. Она только собирала красивые вещи, а коллекционирование отнимало уйму времени. Чем больше она думала об этом, тем грустнее ей становилось. Расхаживая взад- вперед по комнатам, она искала утешения у своих удивительных вещей, но они уже совсем не радовали ее. Наоборот, она с грустью думала, что ей придется оставить
их на земле, когда сама она вознесется на небо. И мысль, что там придется соби¬ рать все сначала, тоже не радовала ее после всего, что с ней случилось. — Бедная фру!* — воскликнул Снифф. — А не могла она взять с со¬ бою ну хотя бы одну маленькую-пре- маленькую вещицу?! — Нет, — серьезно ответил Снусмумрик. — Это запрещено. А теперь молчи и слушай. Как-то ночью тетка моей мамы лежала, неотрывно глядя в потолок, и все думала, думала'. Со всех сторон ее окружала прекрасная мебель и изящные без¬ делушки, повсюду стояли и лежали произведения искусст¬ ва — на полках, на полу, на стенах, на потолке, в шкафах и ящиках. И вдруг она почувствовала, что задыхается при виде этих вещей, которые к тому же не приносили ей ни малей¬ шего утешения. И тогда ее осенила одна замечательная мысль. Мысль эта была столь блестящая, что тетка моей мамы даже рассмеялась про себя. Она тут же приободрилась и встала с кровати, чтобы лучше все обдумать. Она решила раздать все свои вещи, чтобы они не загромождали комнаты и чтобы там было больше воздуха. Это просто необходи¬ мо, если у тебя в желудке застряла косточка, а тебе хочется в мире и покое думать об Амазонке. — Что за дурость! — разочарованно протянул Снифф. — Никакая не дурость, — возразил Снусмумрик. — Ей было жутко весело сидеть и гадать, что кому подарить. Ясное дело, у нее была большая родня и масса знакомых. И это было хорошо, хотя настоящих-то друзей у нее как раз и не было. И вот она думала о каждом из родных и знакомых по очереди и старалась отгадать, что больше всего хотел бы получить каждый из них. До чего же веселая была эта игра! Кстати, тетка была совсем не глупа. Мне она подарила губную гармошку. Тебе, верно, никогда не догадаться, что гар¬ мошка вырезана из розового дерева и золота? Сечешь, она рассчитала все так умно, что каждый из нас получил имен¬ но то, что хотел и о чем всегда мечтал. У тетки моей мамы был несомненный талант делать сюрпри¬ зы. Она отправляла вещи посылками, и те, кто распаковывал их, не имел ни малейшего представления о том, кто их прислал. * Госпожа (шв.).
628 Ведь они никогда не бывали у нее дома: она всю жизнь боялась, как бы у нее что-нибудь не сломали или не разбили. Она развлекалась, представляя себе, как они удивятся и станут гадать, кто бы это им послал... И у нее поднималось настроение. Она чувствовала себя волшебницей, феей, испол¬ няющей чужие желания и тут же исчезающей. — Но я не посылал Седрика в посылке! — воскликнул Снифф, вытаращив глаза от удивления. — Да и умирать я тоже не собираюсь! Снусмумрик тяжко вздохнул. — Ты неисправим, — сказал он. — Постарайся хотя бы до¬ слушать интересную историю до конца, даже если в ней нет ни слова о тебе. И подумай немного и обо мне. Я приберег эту историю для тебя, а мне иногда приятно рассказывать, ясно? Ну вот. А тем временем произошло следующее. Однаж¬ ды ночью к тетке вдруг вернулся сон, а днем она принялась мечтать об Амазонке, читать книги о подводном плавании и строить в голове проект приюта для детей, которых никто не хотел взять в приемыши. Тетка стала гораздо веселее да и привлекательнее, чем всегда. Людям стало интересно с ней общаться, и в доме появились друзья. «Не вешать нос! — подбадривала она себя. — У меня есть друзья, а я могу не успеть закатить для них пир, о котором мечтала с юных лет...» А в комнатах дышалось все легче и легче. Посылки уходи¬ ли одна за другой, и чем меньше вещей оставалось, тем лучше
становилось тетке. В конце концов она уже разгуливала по опустевшим комнатам и чувствовала себя такой же невесомой, как веселый воздушный шарик, который вот-вот взлетит... — На небо, — мрачно заметил Снифф. — Послушай-ка... — Не перебивай меня без конца, — огрызнулся Снусмум¬ рик. — Ты, видно, еще не дорос, чтобы понять эту историю. Но я все-таки продолжу рассказ. Согласен? Мало-помалу все комнаты опустели, и у тетки осталась одна лишь кровать, огромная кровать с балдахином. Когда новые друзья пришли навестить ее, она всех усадила на эту кровать, а тех, что поменьше, — на балдахин. Им было уютно, всем вместе. Единственное, что по-прежнему угнетало тетку, — это ужасная мысль о том, что она, вероятно, не ус¬ пеет закатить пир на весь мир... Вечерами гости ее обычно рассказывали друг другу страш¬ ные или забавные истории. И вот как-то вечером... — Нет уж! Не хочу слушать! — сердито воскликнул Снифф. — Ты точь-в-точь как Муми-тролль. Я догадываюсь, чем все это кончилось. Она отдала им свою последнюю кро¬ вать и, страшно довольная, вознеслась на небо... По-твоему, и мне надо отдать не только Седрика, но и все, что у меня есть, а вдобавок еще и умереть? — Ты осел! — сказал Снусмумрик. — И что еще хуже — перевираешь мои слова. А я хотел рассказать вот о чем. Од¬ нажды тетка моей мамы так безумно смеялась над одной из забавных историй, что косточка у нее выскочила, и она со¬ вершенно выздоровела. — Не может быть! — закричал Снифф. — Бедная тетка твоей мамы! — Почему же бедная? — спросил Снусмумрик. — Ну как же, она ведь все раздала, — заволновался Снифф. — К тому же совершенно зря. Она ведь даже не умер¬ ла! И что, она забрала потом свои вещи обратно? Зажав трубку зубами, Снусмумрик высоко поднял брови. — Ты маленькая зверюшка-несмышленыш, — сказал он. — Все свои напасти она превратила в смешную историю. А потом уже закатила для друзей пир на весь мир... И приют одиноких детей тоже построила. Конечно, она была слишком стара для глубоководного плавания в море, но действующий вулкан, к счастью, все-таки увидела. После чего отправилась в путешест¬ вие на Амазонку. Это было последнее, что мы слышали о ней. — Но на это требуется уйма денег, — усомнился практичный Снифф и резонно добавил: — Она же раздала все свои вещи...
630 — Неужели? Ты уверен в этом? — ехидно спросил Снус¬ мумрик. — Будь ты повнимательней, ты бы услышал, что у нее осталась кровать с балдахином, а она, мой милый Снифф, была из чистого золота, к тому же щедро разукрашена алма¬ зами и сердоликами. (Что касается Седрика, то Гафса заказала для дочери серь¬ ги из топазов, а песику пришили вместо глаз две черные пугов¬ ки. Как-то Снифф снова нашел Седрика. Тот валялся, забы¬ тый, под дождем. Снифф подобрал его и принес к себе в ком¬ нату. Лунный камень, к сожалению, смыло во время дождя, и его так никогда и не нашли. Снифф, несмотря ни на что, про¬ должал любить Седрика, теперь уже только бескорыстной, глубокой любовью. И это в некотором роде делает ему честь.) (Прим. автора.) ш? Один хемуль, стоя на крыше, расчищал снег. На нем были желтые шерстяные варежки, которые мало-помалу промокли и стали мешать. Тогда он положил их на дымовую трубу, вздохнул и снова стал расчищать снег, закрывавший крышку люка. Наконец он разгреб его. — А вот и крышка люка, — произнес Хемуль. — А там внизу они спят себе и спят. Спят, спят и спят. Меж тем как другие вкалывают до потери сознания только потому, что на¬ ступает Рождество. Он взобрался на крышку люка и, поскольку не мог вспом¬ нить, как она открывается — наружу или внутрь, начал осто¬ рожно топтать ее ногами. Крышка тотчас же провалилась, и Хемуль рухнул во мрак и во все то, что семейство муми-трол¬ лей сложило на чердаке, чтобы потом использовать. Хемуль страшно рассердился, а кроме того, он был не очень уверен в том, где оставил свои желтые варежки. Он особенно дорожил именно этими варежками. Потом он затопал дальше, спустился вниз по лестнице, распахнул дверь и заорал злым голосом: — Наступает Рождество! Мне надоели и вы, и ваша зимняя спячка, а тут еще в любую минуту может начаться Рождество!
Внизу семья муми-троллей, как обычно, спала зимним сном. Они пребывали в зимней спячке уже много месяцев и намере¬ вались продолжать ее до самой весны. Сон спокойно и приятно убаюкивал их, словно сплошной, долгий, теплый, летний пол¬ день. И вдруг в сны Муми-тролля ворвались беспокойство и холодный воздух. А тут еще кто-то стащил с него одеяло и закричал, что ему надоело и что наступает Рождество. — Уже весна? — пробормотал Муми-тролль. — Весна? — нервно переспросил Хемуль. — Рождество, по¬ нимаешь ты, Рождество. А я еще ничего не достал, ничего не устроил, а меня посылают откопать вас посреди всей этой заварушки. Варежки, вероятно, пропали. И все бегают кругом как сумасшедшие, и ничего не ясно... С этими словами Хемуль снова потопал на крышу — но уже вверх по лестнице — и выбрался наружу через люк. — Мама, проснись, — испуганно сказал Муми-тролль. — Стряслось что-то ужасное. Они называют это Рождеством. — Что ты имеешь в виду? — спросила Муми-мама, высо¬ вывая мордочку из-под одеяла. — Точно не знаю, — ответил ее сын. — Но ничего не уст¬ роено, и что-то потерялось, и все бегают кругом как сума¬ сшедшие. Может, снова наводнение? Он осторожно потряс фрёкен Снорк и прошептал: — Не пугайся, но стряслось что-то ужасное. — Спокойствие, — сказал Муми-папа. — Спокойствие преж¬ де всего! Он встал и завел часы, которые остановились еще где-то в. октябре. Они поднялись по мокрым следам Хемуля на чердак и вылезли на крышу дома муми-троллей. Небо было голубое, как всегда, так что на этот раз не могло быть и речи о горе, извергающей пламя. Но вся долина была покрыта мокрым хлопком — горы, и деревья, и река, и весь дом. Было холодно, еще холоднее, чем в апреле. — И это называется «Рождество»? — удивленно спросил папа. Он набрал полную лапу хлопка и стал его разглядывать. — Интересно, это выросло из земли? — спросил он. — Или упало с неба? Должно быть, страшно неприятно, если это слу¬ чилось за один раз. — Но, папа, это же снег, — объяснил Муми-тролль. — Я знаю, что это снег, и он падает на землю не сразу. — Ах так, — произнес папа. — Но все равно это было бы неприятно.
Мимо на финских санях проехала тетка Хемуля с елкой. — Вон как, наконец-то вы проснулись, — сказала тетка, не проявляя к ним ни малейшего интереса. — Постарайтесь раз¬ добыть елку, пока не стемнеет. — Но зачем? — начал было папа. — Некогда мне тут с вами разговаривать! Еще опоздаю! — крикнула тетка через плечо и покатила дальше. — Пока не стемнеет, — прошептала фрёкен Снорк. — Она сказала: «Пока не стемнеет». Самое опасное случается вечером... — Значит, чтобы справиться, нужна елка, — размышлял вслух папа. — Ничего не понимаю. — И я тоже, — покорно сказала мама. — Но когда пойдете за этой самой елкой, наденьте шарфы и шапки. А я попробую пока хоть немного растопить печь. Несмотря на грозящую катастрофу, папа решил не трогать ни одну из своих собственных елей — он их берег. Вместо этого они перелезли через забор Гафсы и выбрали большую ель, которая в дальнейшем фактически ни на что уже не го¬ дилась. — Ты считаешь, мы должны спрятаться на этой елке? — поинтересовался Муми-тролль. — Не знаю, — ответил папа, продолжая рубить ель. — Я ничего во всем этом не понимаю. Они дошли уже почти до реки, когда навстречу им кину¬ лась Гафса с полной охапкой мешочков и пакетов. Лицо ее было красное, страшно взволнованное, и она даже не узнала, к счастью, свою ель. — Шум и давка! — закричала Гафса. — Невоспитанным ежам нельзя разрешать... И как я совсем недавно говорила Мисе*, это просто позор... — Елка, — сказал папа и отчаянно, изо всех сил вце¬ пился в воротник ее шубы. — Что делать с елкой? — Елка,—рассеянно по¬ вторила Гафса. — Елка? О, как ужасно! Нет, это просто невыносимо... ее ведь надо нарядить... я не успею... * См. повесть-сказку «Опас¬ ное лето».
И она уронила свои пакеты и мешочки в снег. Шапочка съехала ей на нос, и Гафса чуть не заплакала на нервной почве. Папа покачал головой и поднял елку. Дома мама вымела веранду, достала спасательные пояса и аспирин, папино ружье и теплые компрессы. Ведь никогда заранее не знаешь... Какой-то крошечный малыш сидел на самом краю дива¬ на и пил чай. До этого он сидел в снегу под верандой, и вид у него был такой жалкий, что мама пригласила его в дом. — Вот и елка, — сказал папа Муми-тролля. — Если бы толь¬ ко еще знать, для чего она нужна? Гафса уверяет, что ее надо нарядить. — Таких больших платьев у нас нет, — огорченно сказала мама. — Интересно, что она имела в виду? — Какая красивая елка! — закричал крошечный Малыш и, проглотив от страшной застенчивости чай, стал раскаиваться, что осмелился наконец что-то произнести. — Ты знаешь, как наряжают елку? — спросила фрёкен Снорк. Малыш жутко покраснел и прошептал: — Как можно красивей. На нее надевают разные красивые вещи. Так я слышал. Но тут, совершенно подавленный своей смелостью, он смущенно закрыл лапками мордочку, опрокинул чайную чашку и скрылся за дверью веранды. — Теперь помолчите немного, а я подумаю, — сказал Муми-папа. — Если елку нужно нарядить как можно краси¬ вей, значит, и речи быть не может о том, чтобы на ней спря¬ таться от грозящей опасности. Значит, надо умилостивить опасность. Теперь я начинаю понимать, в чем тут дело. Они тотчас вынесли ель во двор и надежно посадили в снег. И стали ее украшать снизу доверху как можно красивее всем, что только приходило им и голову. Они украсили ее раковинами с летних клумб и жемчужным ожерельем фрёкен Снорк. Они сняли хрусталики с люстры в
634 гостиной и развесили их на ветках, а на верхушку ели помести¬ ли красную шелковую розу, которую Муми-мама получила в подарок от папы. Все несли на елку самое красивое, что у них только было, желая умилостивить непонятные им силы зимы. Когда ель была украшена, мимо снова промчалась тетка Хемуля на своих финских санях. Теперь она ехала уже в дру¬ гую сторону и торопилась еще больше, если только это воз¬ можно. — Взгляните на нашу елку! — воскликнул Муми-тролль. — Еще чего! — сказала тетка Хемуля. — Но вы ведь всегда были с приветом! А мне некогда. Надо приготовить празднич¬ ное угощение для Рождества. — Угощение для Рождества? — удивленно повторил Муми-тролль. — Значит, оно к тому же еще и ест? Но тетка Хемуля не стала слушать. — А по-вашему, можно обойтись без рождественского уго¬ щения? — торопливо обронила она и помчалась вниз по склону. После обеда мама упорно трудилась на кухне. И перед са¬ мыми сумерками рождественское угощение было готово и стояло в маленьких мисочках вокруг елки. Там были и сок, и простокваша, и пирог с черникой, и яичный ликер — все то, что любила семья муми-троллей. — Ты думаешь, Рождество очень голодное? — обеспокоен¬ но поинтересовалась мама. — Едва ли больше, чем я, — с тоской ответил папа. Он сидел в снегу, завернувшись до самых ушей в одеяло, и мерз. Но ведь малявки всегда должны быть очень, очень предупредительны к великим силам природы. Внизу, в долине, во всех окнах начали зажигаться огни. Огоньки светились и под деревьями, и из каждого жилища
наверху среди ветвей, а полыхающие огни метались взад-впе- ред по снегу. Муми-тролль посмотрел на папу. — Да, — подтвердил папа и кивнул головой. — На всякий случай! Тогда Муми-троЛль вошел в дом и собрал все свечи, какие только смог найти. Он воткнул их в снег вокруг ели и осто¬ рожно зажигал одну за другой, пока они все не загорелись, чтобы умилостивить мрак и Рождество. Мало-помалу в долине стало совсем тихо: все, наверное, отправились к себе домой и сидели там в ожидании опаснос¬ ти, которая вот-вот грянет. Только одна-единственная тень еще бродила между деревьями — то был Хемуль. — Привет! — тихо воскликнул Муми-тролль. — Оно скоро явится? — Не мешай мне, — злобно ответил Хемуль, уткнувшись мордой в длинный список, где уже почти все было перечерк¬ нуто. Усевшись рядом с одной из свечей, он начал считать. — Мама, папа, Гафса, — бормотал он. — Все кузины... стар¬ ший Ёж... маленьким ничего не надо. И я тоже ничего не получил от Сниффа в прошлом году. Миса и Хомса, моя тетка... с ума можно сойти! — В чем дело? — робко спросила фрёкен Снорк. — С ними что-нибудь случилось? — Подарки! — разразился Хемуль. — С каждым новым Рождеством надо все больше и больше подарков. Дрожащей лапой он перечеркнул строчку в своем списке и побрел дальше. — Подожди! — крикнул Муми-тролль. — Объясни. А ва¬ режки?.. 635
Но Хемуль исчез во мраке — он исчез, как и все осталь ные, кто спешил и был немного не в себе оттого, что на ступает Рождество.
Тогда семья муми-троллей тихонько отправилась в дом — поискать подарки. Папа выбрал свою лучшую блесну для ловли щук, лежавшую в очень красивом футляре. На нем он написал: «На Рождество» — и положил футляр в снег. Фрё¬ кен Снорк стянула с ноги браслет и немножко вздохнула, заворачивая его в шелковую бумагу. А мама открыла свой самый тайный ящик и вытащила от¬ туда книгу с разноцветными картинками, единственную рас¬ крашенную книгу во всей Долине муми-троллей. То, что завернул в бумагу Муми-тролль, было таким неж¬ ным и таким личным, что никто-никто не должен был это видеть. Даже после, уже весной, он никогда не рассказывал никому о том, что подарил. Потом они все вместе уселись в снег в ожидании катастрофы. Время шло, но ничего не случалось. Только крошечный Малыш, который пил чай, высунулся из-за дровяного сарая. Он привел с собой всех своих родст¬ венников и их друзей. И все они были одинаково маленькие, и серенькие, и жалкие, и замерзшие. — Веселого Рождества, — застенчиво прошептал Малыш. — Ты и вправду первый, кто считает, что Рождество — веселое, — сказал папа Муми-тролля. — Ты что, совсем не бо¬ ишься того, что может случиться, когда оно явится? — А оно уже здесь, — пробормотал Малыш и уселся в снег вместе со своими родственниками. — Можно посмотреть? — спросил он. — У вас такая удивительно красивая елка! — И угощение тоже, — мечтательно сказал один из род¬ ственников. — И настоящие подарки, — добавил другой. — Всю свою жизнь я мечтал о том, чтобы увидеть такое как можно ближе, — закончил свою речь Малыш и вздохнул. Стало совсем тихо. Свечи горели, и пламя их было совер¬ шенно неподвижно в этой спокойной ночи. Малыш и его род¬ ственники сидели очень тихо. Видно было, как они всем вос¬ хищаются и хотят всего. Это чувствовалось все сильнее и сильнее, так что в конце концов мама Муми-тролля, прибли¬ зившись к папе, прошептала: — А ты не думаешь... — Да, но если... — возразил папа. — Во всяком случае, — сказал Муми-тролль, — если Рож¬ дество разозлится, мы, быть может, спасемся на веранде. — И, повернувшись к Малышу, добавил: — Пожалуйста, это все ваше.
638 Малыш не поверил своим ушам. Он осторожно подошел к ели, а за ним потянулась целая вереница родственников и друзей, усы которых благоговейно дрожали. Они никогда прежде не справляли свое собственное Рож¬ дество. — А теперь вернее всего убраться отсюда, — обеспокоенно произнес папа. Все семейство быстрыми, едва слышными шагами прокра¬ лось на веранду и спряталось под столом. Но ничего не случилось. Мало-помалу они боязливо выглянули в окно. Крохотные малыши сидели в саду — ели, пили, развора¬ чивали подарки и веселились так, как никогда в жизни. Под конец они взобрались на ель и расставили на всех ветвях горящие свечи. — Но на верхушке должна быть, наверное, большая звез¬ да, — сказал дядя Малыша. — Ты думаешь? — спросил Малыш, глянув в раздумье на красную шелковую розу мамы Муми-тролля. — Не все ли равно что, главное — идея. — Надо бы нам раздобыть и звезду, — прошептала мама. — Но ведь это совершенно невозможно. Они посмотрели вверх на небо, такое далекое и черное, неправдоподобно усеянное звездами, — их было в тысячу раз больше, чем летом. А самая большая из них висела прямо над самой верхушкой их ели. — Мне немножко хочется спать, — призналась мама. — И я не в силах больше гадать, что все это значит. Но похоже, все идет хорошо. — Во всяком случае, Рождества я больше не боюсь, — за¬ явил Муми-тролль. — Хемуль с Гафсой и со своей теткой, должно быть, чего-то недопоняли. И, положив желтые варежки Хемуля на перила веранды, где он сразу смог бы их увидеть, они вошли в дом, чтобы снова лечь спать в ожидании весны.
ПАПА И МОРЕ
Финский залив
ТШАЯ ГШАг Семейство в стеклянном шаре Как-то раз после полудня в конце августа некий папа бро¬ дил по саду, чувствуя себя совершенно ненужным. Он не знал, куда приложить руки. Ведь все, что нужно делать, было уже сделано или этим занимался кто-то другой. Папа слонялся туда-сюда по своему саду, а за ним следом по твердой, высохшей земле, меланхолично шелестя, тянулся его хвост. Долина плавилась от жара, все было тихо, непо¬ движно и чуточку пыльно. То был месяц больших лесных пожаров и большой предосторожности. Папа уже предупредил все свое семейство. Раз за разом он объяснял, какую осторожность надо соблюдать в авгус¬ те. Он описывал горящую долину, грохот, пылающие стволы деревьев, огонь, заползающий под мхи. Светящиеся столбы огня, языки пламени, что бросаются прямо в ночное небо! Волны огня, что плещутся, пробиваясь со всех сторон доли¬ ны через ее края и дальше вниз, к морю. — И кидаются, шипя, в море, — с такой мрачной удовле¬ творенностью заканчивал папа описание этой картины. — Все черно, все сгорело. Огромная ответственность лежит на каж¬ дой малявке, на каждом кнютте и скрутте, у которых только есть доступ к спичкам. Семейство прекращало все свои занятия и говорило: — Да, да, конечно. Да! А потом все снова возвращались к своим делам.
644 Они всегда чем-то занимались. Тихо, непрерывно и заин¬ тересованно любили они возиться с маленькими-премалень- кими вещицами, заполнявшими мир. Их мир был уже усто¬ явшийся, их личный. И добавить туда было нечего. Подобно географической карте, где все открыто и заселено и больше никаких белых пятен нет. И они повторяли друг другу: — В августе папа всегда говорит о лесных пожарах. Папа вышел на веранду. Лапы, как обычно, прилипали к лаку, покрывавшему пол, мелкие щелкающие звуки по всей лестнице — и прямо к плетеному креслу. Хвост прилипал то¬ же, казалось, кто-то за него дергает. Папа сел и заморгал. Этот пол нужно заново отлакиро¬ вать. Конечно, стоит жара. Но хороший лак не расплавляет¬ ся только потому, что жарко. Может, он ошибся и взял лак не того сорта, какой нужно?! Ужасно много времени прошло с тех пор, как он построил веранду, и ее абсолютно необхо¬ димо заново покрыть лаком. Но сначала надо ободрать пол наждачной бумагой; адова работа, работа, которая никого не приводит в восторг. Другое дело — новый белый пол, кото¬ рый красишь белой кисточкой и покрываешь блестящим ла¬ ком. Семейство при этом должно пользоваться черным ходом и держаться подальше. До тех пор, пока я не впущу всех и не скажу: «Пожалуйста! Вот вам новая веранда...» Да, слиш¬ ком жарко. Надо бы выйти в море, поплыть под парусами. Все прямо и прямо, далеко-далеко... Папа почувствовал, как сон крадется к нему в лапы, он встряхнулся и зажег трубку. Спичка все еще горела в пепель¬ нице, и он с интересом наблюдал за ней. И как раз перед тем как ей погаснуть, папа оторвал несколько клочков газеты и положил их в огонь. Получилось красивое небольшое пламя, почти незаметное при свете солнца, но горело оно очень мило. Некоторое время папа добросовестно его караулил. — Сейчас оно погаснет, — сказала малышка Мю. — Подло¬ жи побольше топлива. Она сидела на перилах в тени столба веранды. — Ты снова здесь? — спросил папа, тряся пепельницей, покуда огонек не погас. — Я изучаю технику пожара, это важно. Мю рассмеялась, по-прежнему не спуская с него глаз. Тогда он, нахлобучив шляпу, укрылся от Всех во сне. — Папа! — сказал Муми-тролль. — Проснись! Мы погаси¬ ли лесной костер.
Теперь обе папины лапы накрепко приклеились к полу. Папа оторвал их с сильным чувством недовольства и неспра¬ ведливости. — Что ты говоришь! — воскликнул он. — Да, настоящий маленький лесной пожар! — рассказы¬ вал Муми-тролль.— Как раз за табачной делянкой. Горел мох, и мама сказала, что это могла быть искра из дымовой трубы... Папа курил, сидя в соломенном кресле, за одну секунду он стал папой необычайной силы действия. Его шляпа скати¬ лась вниз по лестнице. — Огонь погашен! — закричал ему вслед Муми-тролль. — Мы сразу же погасили его! Тебе нечего бояться! Папа перестал курить, и у него начало гореть в горле. — Вы погасили его без меня! Почему никто мне не сказал? Вы не разбудили меня и ничего не сказали! — Милый! — крикнула из кухонного окна мама. — Мы ре¬ шили, что не стоит будить тебя. Это был совсем маленький огонь, он только подымил немного. А я как раз проходила мимо с ведрами воды, так что оставалось только чуточку плес¬ нуть мимоходом... — Мимоходом! — воскликнул папа. — Только плеснуть! Плеснуть — какое слово! И оставить очаг пожара без охраны! Где он?! Где он?! Мама бросила все, чем занималась, и едва слышными ша¬ гами быстро прошла к табачной делянке, а Муми-тролль ос¬ тался на веранде и стал смотреть, что будет. В мшистом по¬ крове чернело маленькое пятнышко. — Некоторые, может, думают, что такое пятно не опасно. Далеко не так. Понимаешь, пожар может продолжаться и подо мхом. В земле. Он может длиться часами, даже днями, и вот внезапно — пых! Огонь вспыхивает в совершенно новом мес¬ те. Понимаешь? — Да, милый! — ответила мама. — Поэтому я остаюсь здесь, — продолжал папа и угрюмо порылся в земле. — Я буду стеречь мох. Если понадобится, я буду стеречь его целую ночь. — Ты в самом деле думаешь... — начала было мама. А по¬ том сказала: — Да, это очень мило с твоей стороны. Когда имеешь дело со мхом, никогда ничего нельзя знать заранее. Папа сидел весь полдень, карауля черное пятно. Он вы¬ рвал вокруг него большие куски мха. Он не хотел идти обе¬ дать. Он хотел, чтобы все считали его оскорбленным и оби¬ женным.
646 — Думаешь, папа останется там на всю ночь? — спросил Муми-тролль. — Может статься, — ответила мама. — Уж если зол, так зол, — констатировала малышка Мю, зубами очищая картошку в мундире. — Иногда надо быть злым, каждый кнютт, каждая малявка имеет право быть сердитым. Но папа злится неправильно, он не изливает злость на других, он копит ее в себе. — Дорогое дитя, — сказала мама, — папа, верно, и сам знает. — Не думаю, — откровенно ответила малышка Мю. — Он вообще ничего не знает. А вы знаете? — Не совсем, — созналась мама. Папа сунулся мордочкой в мох и почувствовал кислый запах дыма. Земля не была даже теплой. Он выбил трубку в образовавшуюся проплешину и подул на искры. Немного раз¬ горевшись, они тут же погасли. Папа затоптал злосчастное место пожара и медленно побрел вниз по саду, чтобы загля¬ нуть в стеклянный шар. Сумерки выросли, как обычно, прямо из земли и сгусти¬ лись в тени деревьев. Вокруг стеклянного шара было чуточку светлее. Он лежал там, такой красивый на пенковом поста¬ менте, отражая, как в зеркале, весь сад. Шар был папин, аб¬ солютно его собственный, его собственный заветный сверхъ¬ естественный волшебный шар из светящегося голубого стек¬ ла, он был центром всего сада и долины, а также — почему бы и нет — всего мира! Папа не стал сразу заглядывать в него. Сначала он рас¬ сматривал свои закопченные лапы и пытался собрать воедино все свои смутные, парящие вокруг огорчения. Когда на сердце у него стало тяжело, как никогда, он быстро заглянул в шар, чтобы почерпнуть утешение. Шар всегда дарил ему утешение. Все это долгое теплое, неописуемо красивое и печальное лето папа каждый вечер спускался сюда, чтобы заглянуть в стек¬ лянный шар. Шар всегда был прохладным. Голубые его краски были глубже и яснее, чем море, и весь мир так преобразовывал¬ ся в нем, что становился прохладным, и отдаленным, и чуж¬ дым. В центре мира папа видел самого себя, свою собствен¬ ную большую мордочку, а вокруг нее отражался, как в зер¬ кале, измененный, похожий на грезу сказочный ландшафт. Голубая земля была далеко-далеко внизу, и там, в глуби¬ не, в недостижимом, папа начинал искать свою семью. Она
всегда появлялась, если только он ждал. Она всегда отража¬ лась в стеклянном шаре. Естественно, в сумерках у них всегда было столько дел! Они всегда что-то делали. Мама Муми-тролля то и дело бе¬ гала из кухни в погреб — принести масло или колбасу к чаю. Или шла на картофельное поле. Или за дровами. Всякий раз у нее был такой вид, словно она шла совершенно другой, новой дорогой, и это казалось ей страшно интересным. Но ведь никогда точно не узнаешь! Она ведь могла мысленно участвовать в какой-то таинственной забаве, она играла для самой себя или тоже лишь ходила вокруг, чувствуя, что живет на свете. Она появлялась, катясь, словно белый хлопотливый шарик, где-то очень далеко среди самых голубых теней. Там проходил Муми-тролль, далекий и очень сам по себе, там по склонам моталась малышка Мю, как само движение: ее почти не было видно — это было просто мелькание чего-то реши¬ тельного и самостоятельного, чего-то такого независимого,
648 что не было даже необходимости хвастаться или представ¬ ляться. Но внутри стеклянного шара в зеркальном изобра¬ жении они становились необычайно маленькими, а их дви¬ жения — беспорядочными и путаными. Папе Муми-тролля это нравилось, это была его вечерняя игра. Она вселяла в него уверенность в том, что они нужда¬ ются в защите, что они где-то в глубине моря и об этом известно лишь ему одному. Теперь было уже почти темно. И вдруг внутри стеклянного шара возникло что-то новое: там зажегся свет. Мама Муми- тролля зажгла свет на веранде, она не делала этого все лето. Горела керосиновая лампа. В один миг вся надежность и уве¬ ренность сконцентрировались в одной-единственной точке на веранде, а не где-то в другом месте. На веранде сидела мама и ждала свою семью, чтобы напоить ее чаем. Стеклянный шар угас, и голубизна перешла в сплошную темноту. Ничего, кроме лампы, не было видно. Папа постоял немного, сам не зная, о чем размышляет, потом повернулся и пошел домой. — Ага! — сказал папа. — Думаю, теперь можно спать спо¬ койно. На этот раз опасность миновала. Но безопасности ради я пробегусь на рассвете вниз и проверю... — Ха! — воскликнула малышка Мю. — Папа! — закричал Муми-тролль. — Ты ничего особен¬ ного не заметил? У нас лампа! — Да, я подумала, что теперь, когда вечера становятся длин¬ ными, самое время зажечь лампу. Вечером так этого хочется...— сказала мама. Папа сказал: — Но ведь так вы покончите с летом. Лампу зажигают только тогда, когда кончается лето. — Но ведь потом наступит осень, — тихо сказала мама. Лампа грела и тихонько жужжала. При свете все дела¬ лось таким близким и надежным — и тесный круг, состав¬ лявший семью, и то, что они чувствовали и на что надея¬ лись. А вне этого круга все было чуждое и ненадежное, тем¬ нота громоздилась все выше и выше и уходила все дальше и дальше. — Некоторые папы всегда решают сами, настало ли время зажигать лампу, — пробормотал папа в свою чашку с чаем. Муми-тролль разложил свои бутерброды в обычном по¬ рядке — сперва с сыром, затем два с колбасой, потом с хо-
лодным картофелем и сардинами и, наконец, с джемом. Он был совершенно счастлив. Мю ела только сардины, пото¬ му что чувствовала: этот вечер был совершенно необычный. Почерневшими глазами она задумчиво смотрела в темноту сада. Свет от лампы падал на траву и на куст сирени. Он слабо проникал в мир теней, где наедине с собой сидела Морра. Она так долго сидела на одном месте, что земля под ней успела замерзнуть. Трава треснула, как стекло, когда Морра поднялась и придвинулась поближе к свету. Шепот ужаса пронесся сквозь листву, когда задрожавший лист клена, свер¬ нувшись, упал, на плечи чудовища. Астры отодвинулись от нее как можно дальше. Кузнечики перестали стрекотать. — Почему ты не ешь? — спросила мама. — Не знаю, — ответил Муми-тролль. — Есть у нас какие- нибудь поднимающиеся шторы? — Да, на чердаке. Они не понадобятся нам, пока мы не погрузимся в зимнюю спячку. — Повернувшись к папе, мама спросила: — Теперь, когда у нас есть лампа, не займешься ли ты моделью своего маяка? — Чепуха! — фыркнул папа. — Это просто ребячество! Это несерьезно. Морра еще немного придвинулась к дому. Не спуская глаз с лампы, она тихо покачивала огромной тяжелой головой. Белая дымка холода то и дело прокатывалась у ее ног. И вот она медленно заскользила вперед, к лампе, громадная серая 649
650 тень воплощенного одиночества. Оконные стекла слабо по¬ звякивали, как при отдаленных ударах грома, а сад затаил дыхание. И вот Морра уже у веранды, она остановилась перед четырехугольником света на ночной земле. А потом быстро бросилась к окну, и свет лампы ударил ей прямо в глаза. И тогда покой веранды нарушили крики, бе¬ готня и движения, похожие на взмахи крыльев; стулья упали, лампу унесли, и веранда погрузилась в темноту. Все помча¬ лись в дом, в самую глубину, в его сердце, в цитадель надеж¬ ности, где и спрятались со своей лампой. Морра постояла немного, дыша морозом на неосвещенное оконное стекло, и ускользнула прочь, снова став частью мра¬ ка. Трава звенела и трескалась там, где она проходила, про¬ ходила все тише и тише, все дальше и дальше. Сад, содрога¬ ясь, ронял листья, а потом снова задышал. Морра прошла мимо, теперь ее нет. — Совершенно незачем баррикадироваться и не спать всю ночь, — сказала мама. — Морра, наверное, снова что-нибудь уничтожила в саду. Но она не опасна. Ты ведь знаешь: она не опасна, хотя и ужасна. — Конечно опасна! — воскликнул папа. — Даже ты боишь¬ ся ее. Ты страшно испугалась... Но тебе нечего бояться, пока я в доме... — Дорогой! — сказала мама. — Морры боятся потому, что она совершенно холодная. И никого на свете не любит. Но она никогда ничего плохого не сделала. А теперь, я думаю, нам пора спать. — Прекрасно! — согласился папа и поставил кочергу об¬ ратно в угол, где она обычно стояла. — Прекрасно! Если она ни капельки не опасна, нам не надо защищаться. Замечатель¬ но! — Он выскочил на веранду, схватив мимоходом сыр и колбасу, и ринулся во мрак одиночества. — Ого! — восхитилась малышка Мю. — Он разозлился! Он потушит пожар! Он собирается караулить мох до самого утра! Мама не произнесла ни слова. Едва слышными шагами ходила она взад-вперед, устраиваясь, по своему обыкновению, на ночь. Она рылась в своей сумке, она подкручивала лампу, а тишина была совершенно обманчива. В конце концов мама с отсутствующим видом начала стирать пыль с папиной мо¬ дели маяка, стоявшей в углу на комоде. — Мама! — позвал Муми-тролль.
Но мама не слушала. Она подошла к висевшей на стене большой карте, на которой были изображены и Долина муми- троллей, и побережье, и острова в море. Забравшись на стул так, чтобы лучше видеть море, она прижалась мордочкой пря¬ мо к маленькой точке посреди белой пустоты. — Вот он, — пробормотала мама Муми-тролля. — Вот там мы будем жить, жить прекрасно и переносить невзгоды... — Что ты говоришь! — воскликнул Муми-тролль. — Да, там мы будем жить! — повторила мама. — Это папин остров. Папа позаботится о нас. Мы переедем туда и будем жить там всю жизнь и начнем все сначала. — А я-то всегда думала, что это просто мушиное дерьмо, а никакой не остров, — сказала малышка Мю. Мама слезла на пол. — Иногда нужно время... — заметила она. — Нужно жутко много времени, прежде чем многое станет ясно. И вышла в сад. — Ничего не стану говорить о папах и мамах, — растягивая слова, сказала малышка Мю. — Потому что тогда ты сейчас же скажешь, что, по-твоему, папы и мамы никогда не могут быть дурашливыми. Они во что-то играют, но я готова съесть целое каппе* дерьма, если пойму во что. — А тебе и незачем понимать! — вспылил Муми-тролль. — Они, верно, сами знают, почему они такие странные. Некото¬ рые смотрят на других сверху вниз только потому, что их удочерили! — Ты абсолютно прав! — отозвалась малышка Мю. — Я всегда смотрю на всех сверху вниз! Он поглядел на одинокую точку в далеком море и поду¬ мал: «Там будет жить папа. Он туда стремится. Папа и мама думают об этом всерьез. Эта игра — серьезная». И внезапно Муми-тролль подумал, что в пустынном море бывают вокруг острова буруны и они начинают бурлить. А остров становит¬ ся зеленым, горы — красными, и еще остров становится оди¬ ноким, таинственным островом из всех известных ему кни¬ жек с картинками, островом для кораблекрушений и Тихого океана. У Муми-тролля перехватило горло, и он прошептал: — Мю! Это же фантастика! — Пожалуйста! Все — фантастика! — заметила малышка Мю. — Более или менее. Самое фантастическое было бы, если бы мы приплыли туда с невероятным шумом и скандалом и * Мера (устар.) — 4,58 л.
со всеми нашими причиндалами, а остров в самом деле ока¬ зался бы мушиным дерьмом. Было едва ли больше половины шестого утра, когда Муми- тролль прошел по следам Морры в саду. Земля уже оттаяла, но все же видно было, где она сидела и ждала — трава была там совершенно бурая. Он знал, что, если Морра сидит на одном и том же месте больше часа, там никогда ничего боль¬ ше не вырастает, а земля умирает от ужаса. В саду было мно¬ го таких мест, самое досадное, что одно из них было посреди клумбы с тюльпанами. Широкая дорожка сухой листвы вела прямо к веранде. Здесь Морра стояла. Она бтояла как раз перед кругом света и смотрела на лампу. Потом, не в силах удержаться, подошла поближе к веранде, и все погасло. Так бывало всегда. Все, к чему она прикасалась, угасало. Муми-тролль представил себе, что он — Морра. Медленно, скорчившись, двигался он по куче мертвой листвы, потом мол¬ ча стоял в ожидании, пока вокруг распространится туман. Он вздыхал, тоскливо и неотрывно глядя в окно. Он был самым одиноким существом на всей земле. Но без лампы все казалось не слишком убедительным. И в голове у него начали мелькать кое-какие веселые мыслишки: мыслишки об островах в море и предстоящих великих изме¬ нениях. Он забыл про Морру и начал балансировать среди длинных утренних теней. Нужно было только ступать по сол¬ нечным лучам, а все остальное было глубоким бездонным морем. А если не умеешь плавать! В сарае что-то засвистело. Муми-тролль загля¬ нул туда. Раннее солнце золотистым светом осве¬ щало стружки у окна, пахло льняным маслом и смолой. Папа занимался тем, что прилаживал маленькую дубовую дверь в стену маяка, вернее, его модели. — Посмотри на эти железные скобы, — сказал он. — Они вбиты в скалу, по ним поднимаются наверх, на маяк. Если плохая погода, надо быть осторожным. Видишь ли, лодка скользит к горе по гребню волны, перепрыгивает через нее, крепко цепляется, отталкивается... а когда нахлынет сле¬ дующая волна, ты уже в безопасности. Потом бо¬ решься с ветром, здесь, смотри, вдоль перил... от¬ крываешь дверь, она тяжелая. Вот, теперь она
снова захлопывается. И ты в маяке. И как бы издалека сквозь толстые стены слышишь шум моря. За стенами вокруг грохо¬ чет море, а лодка уже далеко отсюда. — А мы тоже там, внутри маяка? — спросил Муми-тролль. — Естественно, — ответил папа. — Вы здесь наверху, в баш¬ не. Посмотри, в каждом окне — настоящее стекло. На самом же верху — сам маяк. Он горит и красным, и зеленым, и бе¬ лым и мигает через равные промежутки времени всю ночь напролет, так что лодки и суда знают, куда им плыть. — А ты сделаешь так, чтобы маяк светил по-настоящему? Можно принести батарейки и придумать что-нибудь, чтобы свет мигал. — Это я, верно, сумею, — сказал папа, вырезая маленькую ступеньку перед дверью маяка. — Но сейчас мне не успеть. По¬ нимаешь, вообще-то это только игра, своего рода упражнение. Папа смущенно засмеялся и начал рыться в ящике с ин¬ струментами. — Замечательно! — одобрил Муми-тролль. — Привет, пока! — Привет, привет! — отозвался папа. Тени стали короче. Надвигался новый день, такой же теп¬ лый, такой же красивый. Мама сидела на крыльце и ниче¬ го не делала. Это было странно. — Как рано все сегодня встали, — сказал Муми-тролль. Сев рядом с мамой, он зажмурился, глядя на солнце. — А ты знаешь, что на папином острове есть маяк? — спро¬ сил он. — Конечно, знаю, — ответила мама. — Он говорил об этом все лето. Там мы будем жить. Можно так много болтать и ничего при этом не сказать. Крыльцо было теплым. Все казалось правильным и настоящим. Папа засвистел «Вальс морского орла», а свистел он прекрасно. — Пойду-ка сварю кофе, — сказала мама. — А то я только и знаю, что сидеть и пробовать на вкус каждую минутку. Маяк Длинным, чреватым важными событиями вечером ветер медленно летел к востоку. Он начал дуть сразу же после две¬ надцати, а отплытие намечалось перед заходом солнца. Море
было теплое, глубокого голубого цвета, такого же, как в стек¬ лянном шаре. Вся пристань была завалена багажом до самой купальни, где подпрыгивала на волнах лодка. Паруса были подняты, а на верхушке мачты горел штормовой фонарь. Му¬ ми-тролль тащил через линию прибоя садки для рыб и тралы. На берегу было уже сумеречно. — Конечно, мы рискуем, дожидаясь ночи, — сказал папа. — Можно было отплыть сразу же после завтрака. Но понима¬ ешь, в этом случае нам пришлось бы ждать захода солнца, ведь великое отплытие так же важно, как и первые строки в книге. Они определяют все. Он уселся на песке рядом с мамой. — Посмотри на лодку, посмотри на наше «Приключение»,— сказал он. — Лодка ночью — это нечто удивительное. Вот так и надо начинать новую жизнь — с горящего на верхушке мачты штормового фонаря. Береговая линия исчезает у тебя за спи¬ ною, весь мир спит. Путешествовать ночью — самое лучшее на свете. — Верно, ты прав, — сказала мама. — Днем лишь прогули¬ ваются, но путешествуют ночью. Она очень устала, упаковывая все эти вещи и постоянно беспокоясь: а вдруг что-то важное забыто. Когда багаж лежал на мостках купальни, казалось, его много. Но мама знала, как мало его будет, когда все распакуют. Семье нужно страшно много всего, чтобы хоть один день прожить по-настоящему. Но теперь, разумеется, все было иначе. Теперь настоящим было как раз то, что они начинали все совершенно с самого
начала. И то, что папа добывал все, что им нужно, заботился о них и опекал. Им, вероятно, было слишком хорошо. «Как странно, — огорченно думала мама, — как странно, что стано¬ вишься грустным и злым оттого, что тебе хорошо. Но как есть, так и есть. И в таком случае, пожалуй, лучше начать с другого конца». — Тебе не кажется, что уже достаточно темно? — спроси¬ ла она. — Твой фонарь выглядит по-настоящему красиво на глади неба. Может, нам пора отчаливать? — Подожди немного. Я сосредоточусь, — сказал папа. Он развернул на песке карту и осмотрел одинокий остров, обозначенный в самой середине моря. Папа был очень серье¬ зен. Он долго нюхал ветер, пытаясь сосредоточиться и порас¬ кинуть своим личным чутьем, которым так долго пренебре¬ гал. Предкам его никогда не приходилось заботиться о том, чтобы сразу же все угадать. Все шло само собой. Но инстинкт, к сожалению, со временем притупляется. Через некоторое время папа почувствовал, что точно оп¬ ределился. Направление известно, можно плыть. Поправив шляпу, он сказал: — Теперь мы поплывем. Но ты ничего не поднимай. Все самое трудное сделаем мы. Ты только поднимешься на борт, понятно?! Мама кивнула и поднялась. Теперь море стало фиолето¬ вым, а опушка леса — одной сплошной мягкой тьмой. Маме очень хотелось спать, и она вдруг подумала: все, что сейчас происходит, нереально. Как замедленная, фантастически ок¬ рашенная греза — как будто идешь по тяжелому песку и ни¬ куда не приходишь. И вот они уложили в лодку груз, лежавший на мостках. Раскачивался штормовой фонарь, силуэты мостков и ку¬ пальни походили на длинного иглистого дракона в вечернем небе. Она слышала хохот малышки Мю, а за спиной — голоса ночных птиц, проснувшихся в лесной чаще. — Красиво! — самой себе сказала мама. — Красиво и уди¬ вительно. Теперь, когда у меня есть время чувствовать и ощу¬ щать, я вижу, что все — просто потрясающе. Интересно, ос¬ корбится папа или нет, если я немного посплю в лодке. Морра прокралась в сад после захода солнца, но в этот вечер лампа на веранде не горела. Гардины были опущены, а бочка с водой перевернута вверх дном. Ключ висел на своем месте, на гвозде рядом с дверью.
Морра привыкла к заброшенным домам, она тотчас поня¬ ла, что здесь очень долго никто не зажжет свет. Медленно и тяжело побрела она обратно по склону вверх, в гору. Стеклянный шар на минуту отразил ее, как в зер¬ кале, а потом снова наполнился своей голубой призрачно¬ стью. Вздох ужаса всколыхнул лес, когда проходила Морра, кто-то спасался бегством во мхах, трепетали от ужаса ветки, повсюду угасали маленькие светящиеся глаза. Морра при¬ выкла и к этому. Не останавливаясь, поднималась она на южный гребень горы и смотрела оттуда на море, темневшее к ночи. Штормовой фонарь на мачте парусной лодки «Приключе¬ ние» виднелся очень явственно, одинокая звезда скользила мимо крайних островов и все двигалась и двигалась вперед. Морра долго разглядывала ее — она никогда не торопилась. Ее время было бесконечно, оно было медленно, смутно и оп¬ ределялось лишь светом лампы, которую зажигали к осени, — светом редким и случайным. И вот она уже скользит через ущелье к берегу. Ее следы на песке широки и не имеют очертаний — словно огромный тюлень ползет вперед, к воде. Волны опускаются обратно в море и в нерешительности останавливаются, вода блестит и успокаивается вокруг темных с каймой юбок Морры и по¬ степенно замерзает. Морра долго ждет, пока ее окутает снежный туман. Иногда она медленно поднимает ноги, лед трескается, разбивается на мелкие осколки, становится все толще и толще. Морра строит себе собственный маленький островок изо льда, чтобы про¬ биться вперед, к горящему свету. Он исчез там, за островами, но она знает, что он есть. И если даже угаснет, прежде чем она успеет пробраться туда, это ничего не значит. Она может подождать. Они зажгут новый огонь, в другой вечер. Они всегда делали это прежде, раньше или позже. Папа Муми-тролля вел лодку. Он постоянно держал руль в лапе, сжимал его с чувством тайного взаимопонимания и был абсолютно в мире с самим собой. Его семейство казалось таким же маленьким и беспомощ¬ ным, как в стеклянном шаре, и он уверенно вел его по без¬ брежному морю сквозь голубую тихую ночь. Штормовой фо¬ нарь обозначал их путь, словно папа решительно провел све¬ тящуюся линию через карту и сказал: «Отсюда — и сюда. Вот здесь мы будем жить. Здесь земля вращается вокруг моего
маяка, гордого и прямого, окруженного всеми опасностями, какие только таит в себе море». — Ну как, вы не мерзнете?! — весело воскликнул он. — Ты закуталась в одеяло?! Видите, мы прошли последний остров. Скоро наступит ночь, самое глухое время. Плыть ночью очень трудно, нужно каждую секунду быть начеку. — Конечно, милый, — сказала мама. Она лежала, свернув¬ шись калачиком. — Это очень большое переживание. Одеяло чуточку промокло, и она осторожно подвину¬ лась к наветренному борту. Шпангоуты все время мешали ее ушам. Малышка Мю сидела на носу лодки и вполголоса моно¬ тонно мурлыкала что-то себе под нос. — Мама, — прошептал Муми-тролль, — что с ней случи¬ лось, почему она такая злая? — Кто? — Морра. Наверно, кто-то причинил ей зло, раз она стала такой? — Этого никто не знает, — ответила мама, вытаскивая хвост из воды. — Вероятнее всего, никто ей ничего не сделал. Мне кажется, никому до нее дела нет. И едва ли она помнит или размышляет об этом. Она все равно что дождь, или тьма, или камень, который надо обойти, чтобы двигаться дальше. Хочешь немного кофе? Он в термосе, в белой корзинке. — Сейчас не хочу, — сказал Муми-тролль. — У нее малень¬ кие желтые глазки, такие же стеклянные, как у рыбы. Она умеет говорить? Вздохнув, мама сказала, что говорить с Моррой не следует. Ни говорить с ней, ни говорить о ней. Иначе она начнет расти и явится за тем, кто болтает. И не нужно жалеть Морру. — Ты думаешь, она тоскует по горящему свету? Вовсе нет, ей просто хочется сесть на него, чтобы он погас и никогда больше не горел. А теперь я почти уверена, что немного по¬ сплю, — добавила мама. На небе появились блеклые осенние звезды. Муми-тролль, лежа на спине, смотрел на штормовой фонарь, но думал он о Морре. Если на свете есть такое существо, с которым никогда не говорят и о ком никогда не говорят, то его надо мало-по- малу уничтожить и не надо даже думать, что Морра сущест¬ вует. Муми-троллю было любопытно, может ли здесь помочь зеркало. Ведь благодаря множеству зеркал тебя может стать сколько угодно, а быть может, эти многочисленные «ты» даже заговорят друг с другом. Быть может...
658 Стояла мертвая тишина, лишь слегка поскрипывал руль. Все спали, а папа был совершенно наедине со своим семей¬ ством. Он совсем не хотел спать, не хотел спать больше, чем когда-либо прежде... А далеко отсюда ближе к утру Морра решила уйти из до¬ лины. Остров под ней был черный и прозрачный, завершав¬ шийся тонким бушпритом льда, указывавшим прямо на юг. Песчаное дно прибрежья, скользя, уходило вдаль. Она собрала свои темные юбки, висевшие на ней, как листья на стебле увяд¬ шей розы, — они распахивались и шуршали, они поднимались, как крылья... Так началось странствие Морры по волнам. Юбки взлетали вверх, взметались и опускались, словно движения гребца в стылом воздухе, вода отступала, поднимая испуганные волны... Вот так и плыла Морра вперед и все дальше и дальше на рассвете, сопровождаемая хвостом снеж¬ ного дыма в кильватере. На фоне горизонта она казалась ог¬ ромной, качающейся на волнах летучей мышью. Медленно и трудно, но она странствовала. У Морры было время. У нее не было ничего, кроме времени. Семейство плыло до самого утра и весь следующий день, и снова настала ночь, а папа по-прежнему сидел у руля и ждал, что вот-вот увидит свой маяк. Однако ночь была все такой же голубоватой, а свет маяка не мигал на горизонте. — Курс верный, — сказал папа. — Я знаю, он выбран пра¬ вильно. С таким ветром, как сейчас, мы должны приплыть на остров ближе к полуночи и уже в сумерки увидеть свет маяка. — А может, какой-нибудь мошенник погасил его, — пред¬ положила малышка Мю. — Ты думаешь, маяк можно погасить? — возразил папа. — Если есть на свете что-либо надежное, так это свет маяка. В мире есть абсолютные вещи: морские течения и времена
года. И то, что по утрам восходит солнце. И то, что мая¬ ки светят. — Вероятно, все так и будет, — сказала мама. Множеству мелких раздумий просто не хватало места у нее в голове. «Хоть бы маяк горел. Папа так рад. Хоть бы там был маяк, а не мушиное дерьмо... совершенно невозможно снова плыть домой... после такого торжественного отплытия... Ракушки бывают и розового цвета, но белые очень красивы на черной земле. Интересно, приживется там роза или нет...» — Эй! Я что-то слышу, — крикнула сидевшая на носу ма¬ лышка Мю. — Заткнитесь на минутку, ой, что будет! Подняв мордочки, они уставились в ночь. Тихо-тихо до¬ носились звуки ударов весел. К ним очень медленно прибли¬ жалась какая-то лодка, и вот она уже выскользнула из тем¬ ноты, маленькая и серая. Гребец перестал грести и смотрел на них без всякого удивления. Он показался им очень спо¬ койным и неухоженным. Его большие голубые глаза свети¬ лись, прозрачные, как вода. На штевне лодки лежала удочка. — Клюет ночью? — спросил папа. Глядя мимо, Рыбак пожал плечом. Он не желал разгова¬ ривать. — Нет ли здесь поблизости острова с большим маяком? — продолжал папа. — И почему не горит маяк? Мы уже давно должны были увидеть свет маяка. Лодка Рыбака проскользнула мимо. И они едва расслыша¬ ли его слова, когда он наконец ответил: — Кто его знает... Плывите обратно домой... Вы слишком далеко забрались... И он исчез за их спиной. Они прислушивались к ударам весел, но стояла уже глубокая тишина.
660 — Ну разве он не странноватый! — неуверенно произнес папа. — Он был очень странный, — заверила малышка Мю. — Решительный. Наверное, хорошо играет в мяч. Мама вздохнула и попыталась вытянуть ноги. — Но ведь большинство из тех, кого мы знаем, именно такие, — сказала она. — Более или менее. Ветер утих. Папа сидел у руля, прямой, как свеча, подняв нос кверху. — Наконец-то, — сказал он. — Я знаю, что мы уже на месте. Мы причаливаем к острову с подветренной стороны. Но не могу понять, почему погашен маяк! Воздух вокруг был теплым, пахло вереском. Стояла абсо¬ лютная тишина. И вот из ночи выступила гигантская тень. Остров склонился над ними, внимательно их рассматривая. Они почувствовали его жаркое дыхание, когда лодка вреза¬ лась в песок и остановилась, почувствовали, что их разгляды¬ вают, и сжались, сидя на банках и не смея шевельнуться. — Послушай-ка, мама! — прошептал Муми-тролль. Легкие ноги промчались галопом по берегу, слабо плесну¬ ла вода, и все стихло. — Наверное, это всего-навсего Мю спрыгнула на берег, — сказала мама. Сбросив с себя пелену молчания, мама начала копаться среди корзин и попыталась перенести ящик с розой через поручни. — Абсолютное спокойствие, — возбужденно произнес па¬ па. — Я позабочусь об этом. Все нужно правильно организо¬ вать с самого начала. Сначала лодка... Лодка важнее всего... Не суетись и будь спокойна. Мама снова покорно уселась в лодку и попыталась не ме¬ шать, когда спускали парус и гик, который ездил то туда, то сюда, пока папа метался в лодке и все организовывал. Штор¬ мовой фонарь осветил только круг белого песка и черной воды, везде царила тьма. Затем папа и Муми-тролль вытащи¬ ли на берег матрац, один угол которого совершенно промок. Лодка накренилась, и голубой сундучок прижал розовый куст к поручням. Мама сидела, закрыв мордочку лапами, и ждала. Вероятно, все было так, как надо. Видимо, ей нужно приучаться к тому, что о ней заботятся, и это должно ей нравиться. Может, она немного и вздремнула. Папа стоял у кромки воды, держа в руке фонарь.
— Теперь можешь идти. Все ясно. Он был бодр и весел, шляпа съехала у него на затылок. Чуть повыше, на берегу, он соорудил палатку из паруса и весел, похожую на огромное присевшее на корточки живот¬ ное. Мама попыталась разглядеть, есть ли хоть несколько ра¬ кушек на новом берегу, но в темноте она видела плоховато. Ей обещали ракушки, большие и необычные, какие, наверное, бывают далеко в море. — Вот, — сказал папа. — А теперь твое дело — спать. Я бу¬ ду караулить на берегу всю ночь, вам нечего беспокоиться. Завтра ночью будете спать уже в моей башне. Лишь только станет светло, я отыщу маяк, и мы переселимся туда. Непо¬ нятно, почему он не горит?! Надеюсь, там внутри тепло. — Здесь прекрасно, — восхитилась мама, залезая под парус. Малышка Мю, как всегда, болталась где-то сама по себе, но это, пожалуй, ничего. Она, похоже, справляется лучше всех в их семье. Кажется, все идет хорошо. Муми-тролль видел, что мама ворочается с боку на бок на влажном матраце. Потом она нашла ямку, в которой спала, и, слегка вздохнув, уснула. Из всего нового и чуждого самым удивительным было то, что мама заснула на новом месте, не распаковав вещи, не постелив им постель и не оделив всех карамельками. Она даже бросила на прибрежном песке сум¬ ку. Это пугало, но вместе с тем внушало надежду: ведь все происходящее означало перемену, а не только Приключение. Муми-тролль поднял мордочку и выглянул из-под паруса. Папа сидел на берегу и караулил, перед ним стоял штормовой фонарь. Папина тень была очень большой и длинной, а сам папа казался гораздо крупнее, чем обычно. Муми-тролль сно¬ ва свернулся калачиком и подтянул лапки под теплый живот. И голубые, как ночное море, сны убаюкали его.
662 Постепенно приближалось утро. Папа был наедине со сво¬ им островом, и с каждым часом тот все больше и больше становился его собственным. Но вот небо поблекло, а перед ним поднялась гора со всеми своими большими, карабкающи¬ мися ввысь откосами, а над ними он увидел наконец маяк, огромный и черный на глади серого неба. Маяк был гораздо больше, чем представлял себе папа. Было то время ночи, ког¬ да все становится подозрительным и опасным, если ты оди¬ нок и бодрствуешь, предоставленный самому себе. Папа погасил фонарь, и берег исчез. Папа не хотел, чтобы маяк еще видел его. С моря потянуло холодным утренним ветром. Где-то за островом кричали морские птицы. Все выше и выше поднимался маяк перед папой, стоявшим на берегу у подножия горы, он напоминал его собственную модель маяка, ту, что никогда не будет по-настоящему завер¬ шена. Папа долго рассматривал его, этот темный заброшенный маяк, и постепенно тот стал меньше и занял подобающее место среди мыслей и картин, которые были у папы раньше. «Во всяком случае маяк — мой, — подумал папа, зажигая трубку. — Я завоюю его. Я отдам его моей семье и скажу: „Здесь вы будете жить“. Пожалуй, когда мы окажемся там, внутри, нам не страшна будет никакая опасность». Мю сидела на лестнице маяка и смотрела, как наступает утро. Перед ней лежал полуосвещенный остров, похожий на огромного серого кота, который потягивается, выпустив ког¬ ти. Лапы кота покоятся в море, а хвост — длинный узкий мыс — тянется вдаль. Шерсть на спине у кота стоит дыбом, а глаза прикрыты. — Ха! — воскликнула малышка Мю. — Это необычный ост¬ ров! Он спускается к морскому дну совсем не так, как обычные острова. Ну и дела пойдут! Уж я-то знаю! Свернувшись калачиком, она ждала. Солнечный луч под¬ нялся над морем. Остров расцветился красками и тенями. Он принял свою собственную форму и убрал когги. Все засвети¬ лось, а морские птицы, белые как мел, поплыли над мысом. Кот исчез. Но поперек острова, словно широкая темная лента, легла тень маяка, спускавшаяся до самого берега, где прича¬ лила лодка. И вот появилось все семейство. Далеко внизу они походи¬ ли на мелких муравьев. Папа и Муми-тролль тащили с собой столько, сколько в силах были унести, они шагнули из зарос-
лей ольхи и очутились в тени маяка. Там они стали еще мень- 663 ше. И вот они — три белые точки — остановились и подняли мордочки, чтобы разглядеть маяк. — Какой он большой! — сказала мама, и ей стало холодно. — Большой?! — воскликнул папа. — Он огромный! Это, вероятно, самый большой маяк на свете. А думали ли вы о том, что это самый крайний остров? Никто за нами не живет — там только море! Мы смотрим морю прямо в лицо, а далеко за нами обитают другие, те, кто живет в шхерах. Разве это не удачная мысль? — Удачная, папа! — воскликнул Муми-тролль. — Можно мне понести корзину? — спросила мама. — Нет, нет и нет! — ответил папа. — Ты не должна ничего носить. Ты должна войти прямо в твой новый дом... подожди, тебе нужны цветы, так принято — подожди немного... — Свер¬ нув в осинник, он начал собирать цветы. Мама оглянулась. Какая скудная здесь земля! И как много камней! Кучи камней повсюду! Нелегко будет разбить здесь сад, да, нелегко! — Мама, что это за тревожный звук?! — прошептал Му¬ ми-тролль. Мама прислушалась. — И правда, — согласилась она, — тревожный. Но это про¬ сто осины. Они всегда так шумят! Там, среди камней, росли маленькие, колышущиеся на вет¬ ру осинки; их листья непрерывно шелестели от легкого
ветерка, доносившегося с моря. Они сильно дрожали, их все время бил озноб... Сегодня остров был совершенно другой, он равнодушно отвернулся. Он больше не разглядывал осинки так, как в ту теплую ночь... Теперь он смотрел далеко-далеко через море. — Ну вот, — сказал папа. — Цветы жутко мелкие, но они, верно, распустятся, если ты поставишь их на солнце... А те¬ перь пойдем. Постепенно здесь ляжет хорошая дорога наверх, прямо от берега, где причаливают лодки. А для «Приключе¬ ния» построим причал. Здесь масса дел! Подумать только, подумать только, строить всю свою жизнь и переделывать остров до тех пор, пока он не станет совершен¬ ным, пока не станет чудом!.. Взяв корзины, папа поспешил вперед, прямо по вересковой пустоши к своему маяку. Перед ними поднимался хребет горы докембрийской поро¬ ды с дерзкими, карабкающимися ввысь откосами, которые гро¬ моздились обрывами один за другим — серые и пересеченные расселинами. «Здесь все слишком большое, — подумала мама. — Или же я слишком маленькая...» Только дорога была такой же маленькой и неуверенной, как она сама. Они вместе ощупью пробирались между скала¬ ми и одновременно поднялись на гору, где на тяжелом под¬ ножии из бетона их ждал маяк. — Добро пожаловать домой! — сказал папа. Их взгляды скользили ввысь, все выше — маяк был беско¬ нечно высоким, совершенно белым, титаническим, он был со¬ вершенно невообразим. Высоко-высоко наверху летала взад- вперед с головокружительной быстротой, описывая кривые, тучка испуганных ласточек. — У меня начинается легкая морская болезнь, — слабым голосом произнесла мама. Муми-тролль посмотрел на папу. Папа торжественно взби¬ рался вверх по лестнице маяка и уже протягивал лапы к двери. — Она заперта, — сказала за его спиной малышка Мю. Папа обернулся и непонимающе посмотрел на нее. — Она заперта, — повторила Мю. — Ключа нет. Папа дернул дверь. Он вертел и крутил ручку. Он колотил в дверь. Он даже пнул ее. Но под конец он сделал шаг назад и стал рассматривать дверь. — Вот гвоздь! — сказал он. — Совершенно ясно, что. это гвоздь для ключа. Вы сами видите! Я никогда не слышал ни
о ком, кто бы, заперев дверь, не вешал аккуратно ключ на гвоздь. Особенно если он — Смотритель маяка. — А может, ключ под лестницей? — спросил Муми-тролль. Под лестницей ключа не было. — Теперь чтоб было тихо! — потребовал папа. — Совсем тихо. Я должен подумать. — Опустившись на вершину горы, он сел, обратив мордочку к морю. Ровно и спокойно пронесся над островом зюйд-вест, воз¬ дух стал теплее. И день был совершенно такой, настоящий, словно предназначенный для того, чтобы вступить во владе¬ ние маяком. От разочарования у папы стало пусто в животе, и он не мог собраться с мыслями. Другого места для ключа, кроме как на гвозде и под лестницей, не было. Перед лестни¬ цей все было гладко и голо — никаких дверных косяков, ни¬ каких подоконников, никаких плоских камней перед лестни¬ цей, все было гладко и голо. Мысли вяло бродили в голове у папы, и он все время сознавал, что семейство, стоя за его спиной и затаив дыхание, ждет. В конце концов он крикнул через плечо: — Я немного посплю! Это ведь обычное дело, что сложная проблема разрешается во сне. Голова работает лучше, если ее оставить в покое. Свер¬ нувшись калачиком в расселине, он надвинул на глаза шляпу. С поразительной легкостью погрузился он в сон и темноту. Муми-тролль прошел вперед и заглянул под лестницу. — Здесь только мертвая птица, — сказал он. То был маленький хрупкий скелет, совершенно белый. Му¬ ми-тролль положил его на лестницу, где скелет подхватило ветром и сдуло вниз. — Я видела много таких внизу в вереске, — с энтузиазмом сказала малышка Мю. — Это напоминает мне Месть Забытых Костей. Изумительная история! Некоторое время было тихо. — А что будет теперь? — спросил Муми-тролль. — Я все думала об этом Рыбаке, которого мы встретили ночью, — сказала мама. — Он, видимо, живет где-то на остро¬ ве. Может, он что-нибудь знает. Открыв мешок с постельными принадлежностями, она вы¬ тащила оттуда красное одеяло. — Накрой папу, — велела она. — Нехорошо спать прямо на скале. А потом обойди остров и поищи Рыбака. Захвати на обратном пути немного морской воды, будь добр; медный чай¬ ник лежит в лодке. И картошка тоже.
666 Прекрасно было отправиться по какому-то делу. Повернув¬ шись спиной к огромному запертому маяку, Муми-тролль брел по острову. Под горой стояла летняя тишина, на склонах крас¬ ными неподвижными волнами цвел вереск. Земля была твердая и горячая. Цветы пахли хорошо, но не так, как у них дома в саду. Только теперь, оставшись один, Муми-тролль мог по-на- стоящему видеть остров и вдыхать его запахи, ощупывать его лапками и, навострив уши, прислушиваться к нему. Если не считать ровного шума моря, остров был тише долины, совер¬ шенно молчалив и ужасно стар. «Его нелегко понять, — подумал Муми-тролль. — Это ост¬ ров, который хочет, чтоб его оставили в покое». Вересковая пустошь спускалась вниз к маленькому зелено¬ му торфяному болотцу посреди острова, потом снова взбира¬ лась ввысь и исчезала в низком ельнике и среди карликовых березок. «Как странно, что придется жить там, где нет ни еди¬ ного высокого дерева!» Все, что росло, было низким, ползло густой порослью по земле, пробиралось ощупью через гору... Муми-тролль решил, что ему тоже надо опуститься на четве¬ реньки и сделаться маленьким. Он помчался к мысу. Далеко в глубине западного мыса стоял маленький домик, сложенный из камней, спаянных цементом. Он цепко держался за гору множеством железных скоб. Крыша у него была круг¬ лая, словно спина тюленя, и домик смотрел на море сквозь очень крепкое оконное стекло. Домик был такой маленький, что уместиться в нем можно было еле-еле, да и то если ты был не слишком рослым, а Рыбак построил домик для себя. Лежа на спине и держа руки под головой, он разглядывал медленно странствующие по небу тучи. — Доброе утро, — поздоровался Муми-тролль. — Это ты живешь в этом домике? — Только когда штормит, — отчужденно ответил Рыбак. Муми-тролль серьезно кивнул головой. Именно так и надо жить, если любишь высокие волны. Сидеть посреди бурунов, видеть нашествие огромных зеленых водяных гор и слышать, как море грохочет над твоей крышей. Муми-тролль мог бы спросить: «Нельзя ли мне тоже иной раз войти в твой дом и посмотреть на волны?» Но этот домик был явно построен только для одного. Он сказал: — Мама просила передать привет и спросить про ключ от маяка.
Рыбак не ответил. — Папа не может туда войти, — огорченно объяснил Му¬ ми-тролль. — Так что мы думали, быть может, Смотритель маяка... Снова наступила тишина. На небе поднялись ввысь новые тучи. — Там, верно, был Смотритель маяка? — спросил Муми- тролль. Рыбак наконец-то повернул голову и посмотрел на него голубыми водянистыми глазами. Он сказал: — Нет, я ничего ни о каком ключе не знаю. — Он погасил маяк и уехал? — продолжал расспрашивать Муми-тролль. Никогда раньше не доводилось ему встречать таких, кто только соизволял бы отвечать на вопросы. Это взвинтило Му- ми-тролля и даже немного озадачило... — Не помню хорошенько, — ответил Рыбак. — Я забыл, как он выглядел... Поднявшись на ноги, он, весь серый, мятый и легкий, как перышко, побрел на другую сторону горы. Он был очень ма¬ ленький и не испытывал ни малейшего желания говорить. Некоторое время Муми-тролль смотрел вслед Рыбаку. За¬ тем, повернувшись, пошел обратно к мысу. Сократив путь, он спустился наискосок к берегу, где была пришвартована лодка, чтобы взять медный чайник. Им надо было позавтракать. Ма¬ ма собиралась сложить очаг среди камней и накрыть стол на лестнице маяка. А потом все как-то уладится. Песчаный берег был совершенно белый. Простираясь от одного мыса к другому в виде узкого серпа тончайшего песка, он вбирал в себя все, что морские вихри наметали с подвет¬ ренной стороны острова. Сплавной лес громоздился довольно высоко на линии прибоя под зарослями ольхи, однако еще ниже песок был нетронут и гладок, как стол. Ходить по нему
668 было приятно. Если идти по кромке воды, следы лапок пре¬ вращаются в маленькие колодцы, которые тотчас заполняют¬ ся водой. Муми-тролль искал ракушки для мамы, но те, что валялись на берегу, все были ломаные. Может, их разбили волны. Но вот что-то блеснуло на песке: это была не ракушка, а очень маленькая лошадиная подковка из серебра. Совсем ря¬ дом на песке тянулся след, ведущий прямо вниз, в море. — На этом самом месте в море прыгнула лошадь и поте¬ ряла одну из своих подков, — серьезно констатировал Муми- тролль. — Так оно, верно, и было. И лошадь совершенно не¬ обычная, маленькая. Интересно, лошадка посеребрила свою подковку или она с самого начала была серебряная? — Под¬ няв подковку, он решил подарить ее маме. Чуть дальше следы выбегали прямо из моря. Значит, это Морская лошадка, таких он никогда не видел. Они водятся только далеко-далеко в море, там, где головокружительная глубина. Муми-тролль надеялся, что у этой Морской лошад¬ ки дома были запасные подковки. Лодка лежала в стороне со свернутыми парусами, и, каза¬ лось, ей никогда больше не захочется плавать. Ее вытащили слишком высоко на берег, и ничего общего с морем у нее больше не было. Муми-тролль стоял, молча глядя на «Приключение». Ему было немного жаль лодку, но, может, она спала. И вообще им надо как-нибудь вечером закинуть сеть. Но вот тучи начали свое шествие над островом, спокой¬ ные, плывущие рядом тучи, серо-голубые вплоть до самого горизонта. Берег был очень уединенным, и Муми-тролль по¬ думал: «Я иду домой». А дома перед маяком была лестница. Долина же, где они жили, внезапно оказалась слишком дале¬ ко. Кроме того, он нашел серебряную подковку, принадлежав¬ шую Морской лошадке. Это как-то решало дело. — Но он же не мог все забыть? — повторял папа. — Ведь он же знал Смотрителя маяка. Они жили на одном острове. Должно быть, были друзьями! — Он ничегошеньки не помнит! — сказал Муми-тролль. Малышка Мю вдохнула носом воздух и выдохнула между зубами. — Этот Рыбак настоящий растеряха с водорослями вместо мозгов, — сказала она. — Я сразу это увидела. А если двое рас¬ терях живут на одном острове, они либо знают друг о друге
все, либо не желают знать друг друга. Тут, вероятно, и то и другое. Думаю, второе — благодаря первому. Поверьте мне, я ведь жутко умная. — Только бы не. был о дождя, — пробормотала мама. Окружив Муми-тролля, они смотрели на него; теперь, ко¬ гда солнце скрылось, стало совсем холодно. Все были как-то растеряны, смущены, и у Муми-тролля пропало желание рас¬ сказывать о доме, построенном для того, чтобы смотреть на волны. И было совершенно невозможно именно сейчас, когда все стояли в такой нерешительности, отдать маме лошадиную подковку. Он решил отдать ее чуть позднее, может, когда они останутся одни. — Только бы не было дождя, — снова повторила мама. Она отнесла медный чайник к очагу и поставила цветы, сорванные папой на берегу, в воду. — А если пойдет дождь, — продолжала она, — мне придется вычистить одну из кастрюль и набрать в нее дождевой воды. Если здесь только есть какие-нибудь кастрюли... — Все это я выясню! — жалобно воскликнул папа. — По¬ терпите, все уладится! Мы не можем думать о еде, дожде и других мелочах, пока я не найду ключ! — Ха! — воскликнула малышка Мю. — Этот Рыбак швыр¬ нул Смотрителя маяка вместе с ключом в море, уж поверьте мне. Здесь творились большие кошмарные дела, уж поверьте мне! А будет еще хуже! Папа вздохнул. Обойдя маяк кругом, он вышел на скалы, обращенные к морю, где никто не мог его видеть. Семейство иногда мешало ему, все они не могли серьезно заниматься делами. Интересно, всем ли папам приходится так трудно, как ему. Итак... Идея выспать во сне ключ или искать его была ошибочной. Его надо было вычувствовать. Папе надо попы¬ таться настроить себя на тот же лад, на какой настраивал себя когда-то его тесть. Теща всю свою жизнь теряла и разбрасы¬ вала вокруг все, что у нее было, а остальное просто забывала. Тогда тесть мысленно сплетал в своей голове воедино целую цепь разных деталей. И больше ничего не требовалось. Он всегда находил. А потом ласково говорил: «Старая ты рух¬ лядь!» Папа попытался последовать примеру тестя. Он бесцельно слонялся среди скал и пытался сплести в своей голове воеди¬ но цепь из окружавших его деталей. В конце концов ему по¬ казалось, что все, чем была занята его голова, он перетряхнул 669
в памяти, и все детали начали прыгать, как горошины в банке. Но больше ничего не случилось. Его лапы отыскали протоптанную дорожку, извивавшуюся среди больших камней и глыб в низкой, сожженной солнцем траве. Пока папа ходил там, пытаясь сплести вместе все де¬ тали, он вдруг подумал, что, возможно, именно Смотритель маяка протоптал эту тропинку. Должно быть, этот Смотри¬ тель множество раз ходил этой дорогой. Давным-давно. И, должно быть, выходил прямо на прибрежные скалы, точь-в- точь как это делал папа. Тропинка кончилась, ничего, кроме пустынного моря, там не было. Папа подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Гора здесь отвесно и причудливо спускалась вниз, одна крутизна сменяла другую — сплошное танцующее сочетание резких изгибов, кру¬ тых поворотов и красивых коварных линий, сочетание, тяну¬ щееся глубоко-глубоко вниз. Вокруг подножия горы бормотал прибой, огромные массы воды поднимались и падали, ударя¬ лись о скалы и снова падали навзничь, словно огромные, бре¬ дущие ощупью существа. Черная вода лежала внизу, в тени. Папины лапы дрожали, и чуточку кружилась голова. Он быстро сел, но не мог заставить себя не смотреть вниз; это было огромное море, глубочайшее море, совсем иное, чем то, которое, играя у них дома вокруг причала, выбрасывало волны на берег. Сильно наклонившись, папа увидел маленький уступ как раз ниже вершины. Как-то само собой получилось, что он
соскользнул вниз в гладкую пещерку в отвесной скале, полую и круглую, как стул. Миг — и он оказался совершенно одинок и изолирован от мира, вокруг него были только небо и море. Здесь, должно быть, сиживал Смотритель маяка. Он сижи¬ вал здесь часто. Папа задремал, вокруг него все было голово¬ кружительно величественно, и шум в голове был сильнее, чем когда-нибудь. Иногда Смотритель маяка приходил сюда, когда на море начиналось сильное волнение... Он видел, как чайки плыли по ветру к грозовому небу, а брызги прибоя летели вверх — они летели под ним и перед ним, словно тучи снега. Круглые жемчужины воды поднимались и какое-то мгновение отдыхали в воздухе, прежде чем опуститься, опуститься в чер¬ ноту и грохот там, внизу... Папа открыл глаза и задрожал. Он прижался спиной и лапами к каменной стене, где в трещинах горы росло множе¬ ство мелких белых цветов. Подумать только, цветы! А в са¬ мой широкой трещине светилась рыжая ржавчина — там ле¬ жал тяжелый железный ключ. Что-то снова сплелось в цепочку в голове у папы Муми- тролля. Конечно, все совершенно ясно. Это было место одино¬ ких раздумий Смотрителя маяка, место размышлений. Именно здесь он и оставил ключ, чтобы папа нашел его и принял на себя маяк. С величайшей торжественностью, силой волшебства папа был избран владетелем и охранителем маяка. — О нет, не может быть, как чудесно! Ты нашел его! — воскликнула мама Муми-тролля. — Где он был? — закричал Муми-тролль. — О, точно сказать не могу, — таинственно произнес па¬ па. — Мир полон великих замечательных явлений для того, кто готов к встрече с ними. Быть может, самая большая и самая белая чайка в мире передала мне ключ... — Ха! — воскликнула малышка Мю... — Обвязанный шел¬ ковой ленточкой, под звуки оркестра, правда?! Поднявшись по лестнице, папа вставил ключ в скважину. Медленно, с жалобным скрипом отворилась могучая дверь, но внутри была лишь кромешная тьма. Малышка Мю, подобно мол¬ нии, взлетела ввысь, но папа остановил ее, схватив за волосы. — Ну нет, не ты, — сказал он. — На этот раз — не ты! Смотритель маяка теперь я, и я войду первым, чтобы все проверить. Он исчез в темноте, сопровождаемый малыш¬ кой Мю.
Мама медленно подошла ближе и заглянула в открытую дверь. Маяк был полый, будто сгнивший древесный ствол, и внутри от самого дна до верхушки тянулась неустойчивая винтовая лестница. Она тяжело взбиралась ввысь, взбиралась вокруг стен все более узкими и узкими спиралями, треща и скрипя под тяжелыми шагами папы Муми-тролля. Он был уже едва виден наверху. Сквозь смотровые оконца в толстых стенах просачивался слабый дневной свет. В каждом оконце вырисовывалась неподвижная тень огромной птицы. Птицы смотрели на них. — Надо учесть, что сейчас облачно и пасмурно, — прошеп¬ тал Муми-тролль.— Ты ведь знаешь, все кажется чуточку мрач¬ ным, когда заходит солнце. — Конечно, — ответила мама. Перешагнув порог, она остановилась. Внутри было сыро и очень холодно. Между лужами с водой виднелась земля — черная и мокрая, несколько толстых досок были перекинуты через лужи к лестнице. Мама заколебалась. — Послушай-ка, — сказал Муми-тролль. — У меня для те¬ бя кое-что есть. Взяв в руки серебряную лошадиную подковку, мама долго смотрела на нее. — Какая красивая! — сказала она. — Какой прекрасный по¬ дарок! Подумать только, что на свете есть такие маленькие лошадки... — Пойдем, мама! — весело закричал Муми-тролль. — По¬ бежим наверх, в саму башню! Наверху в дверях стоял папа, на нем была чужая шляпа с мягкими свисающими вниз полями и неровной бугристой тульей. — Как вам нравится? — спросил он. — Я нашел ее на гвоз¬ де перед дверью. Должно быть, она принадлежала Смотрите¬ лю маяка. Входите! Входите! Здесь все точь-в-точь как я пред¬ ставлял себе. То была большая круглая комната, с низким потолком и четырьмя окнами. Посредине стояли на полу некрашеный стол и несколько пустых ящиков. А у очага — узкая кровать и маленький комод. Железная стремянка вела ввысь к люку в крыше. — Наверху зажигается огонь маяка, — объяснил папа. — Я зажгу его вечером. А разве белые стены не красивы? Как здесь величественно, свободно и пусто! А если выглянуть из
окна, все точно так же — величественно, свободно и пусто! Ну как?! Он взглянул на маму, а она, расхохотавшись, сказала: — Ты прав. Просто потрясающе, как здесь пусто и сво¬ бодно! — Кто-то здесь ужасно злился, — заметила малышка Мю. На полу было множество осколков стекла, а над ними на белой стене — большое желтое пятно лампового масла, кото¬ рое, стекая вниз, застыло, образовав на полу лужу. — Кто это мог бросить лампу и вдребезги разбить стек¬ ло? — удивилась мама, подняв с пола медную лампу, закатив¬ шуюся под стол. — Ведь потом он сидел тут в темноте... Она провела лапой по столу. Поверхность его была изре¬ зана и покрыта сотнями, а может, и тысячами мелких зарубок и насечек; их было всегда шесть в одном ряду — седьмая пересекала остальные. Семь? Это, конечно, неделя. Множест¬ во недель, и все одинаковые. Кроме одной. В ней было всего пять зарубок. Мама двинулась дальше, она притрагивалась к чашкам и кастрюлям, она читала надписи на пустых ящи¬ ках: изюм из Малаги, шотландское виски, обычные финские хрустящие хлебцы... Приподняв одеяло, она увидела, что под ним лежит простыня. Комод она не открывала. Все остальные с любопытством смотрели на нее. В конце концов папа спросил: — Ну что? — Он был очень одинок, — ответила мама. — Да, но что думаешь ты? — Я думаю, здесь очень уютно, — сказала мама. — В этой комнате можно жить всем вместе. — Так и сделаем! — воскликнул папа. — Я соберу остатки досок на берегу и смастерю для всех кровати. Я проложу до¬ рогу и построю мост. О, здесь великое множество дел! Но сначала надо поднять сюда вещи, ведь может пойти дождь. Нет, нет, только не ты. Тебе надо остаться здесь в уюте и покое и чувствовать себя как дома. Обернувшись в дверях, малышка Мю сказала: — Я собираюсь спать на берегу. И, стало быть, без кровати. Кровати — просто дурость. — Пожалуйста, — разрешила ей мама. — Если пойдет дождь, можешь прийти сюда. Оставшись одна, мама повесила лошадиную подковку на гвоздь над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от одного окна к другому. По-
всюду было только море, море и кричащие ласточки, а суши не было видно. На подоконнике последнего окна лежал фломастер с не¬ сколькими обрывками веревки и крючок, которым вяжут сети. Мама поиграла фломастером, рассеянно нарисовала малень¬ кий цветок на подоконнике и красиво заштриховала лепестки, ни о чем особом не думая. Папа стоял прямо в очаге, сунув голову в дымовую трубу. — Здесь птичье гнездо! — закричал он. — Поэтому дым не выходит. — Там кто-нибудь живет? — спросила мама. Лицо у папы было ужасно черным, когда он вылез из очага. — Какая-то лысуха, — сказал он. — Но ее нет дома. Веро¬ ятно, улетела на юг. — Но она снова прилетит весной! — воскликнул Муми- тролль. — И должна найти свое гнездо, когда вернется домой! Мы ведь можем готовить еду не дома, не в башне! — Всю жизнь? — осведомилась малышка Мю. — Ну да, можно ведь постепенно передвинуть гнездо,— пробормотал Муми-тролль. — Ха! Похоже на тебя! — воскликнула малышка Мю. — По-твоему, лысуха узнает, передвинули ее гнездо сразу или постепенно? Ты придумал это, чтобы с чистой совестью вы¬ жить ее. — И всю свою жизнь мы будем есть не дома? — ошелом¬ ленно спросил папа. Все посмотрели на маму. — Сними гнездо, мой милый, — попросила она. — Мы по¬ весим его за окном. Иногда тролли важнее лысух. Мама сунула посуду под кровать, чтобы в комнате было уютнее, и вышла поискать землю. Это был очень важный для нее поход. Остановившись у лестницы маяка, она плеснула немного морской воды на розу. Та по-прежнему ждала в своем ящике из-под сахара, в земле из долины. В саду должна быть тень. Сад надо разбить как можно ближе к маяку, и чтобы большую часть дня там светило солнце. И там должен быть глубокий слой хорошей земли. Мама все искала и искала. Она отправилась на поиски вдоль горы, на которой стоял маяк, через вересковую пустошь вниз к торфяному болотцу, она обошла низкоствольный лесок, попала в осиновую рощу, она брела и брела по теплому, по-
сыпанному песком торфяному берегу, но нигде не находила 675 землю. Мама никогда прежде не видела столько камней. За оси¬ новой рощей земля была сплошной камень. Пустынное поле, покрытое круглыми серыми камнями, каменистое поле. По¬ среди поля кто-то любопытный вырыл большую яму. Мама прошла вперед и посмотрела. Там, внизу, не было ничего, кроме других камней, таких же круглых и серых. Интересно, что искал здесь Смотритель маяка? Может, что-нибудь осо¬ бенное. Может, он пытался немного поиграть?! Он собирал один камень за другим, они снова скатывались вниз, а потому он устал от всего и ушел. Мама пошла дальше к песчаному берегу. И наконец-то там внизу нашлась земля. Черный могучий пояс глубокого чер¬ нозема окаймлял береговую линию под ольшаником. Крепкие зеленые растения пробивались между камнями и вспыхивали золотым и фиолетовым, словно нежданные джунгли пышной растительности. Мама запустила лапы в землю и почувствовала, что она заполнена миллионами растущих и поглощающих влагу кор¬ ней, которым нельзя мешать. Но это было не важно. Во вся¬ ком случае землю она нашла, и только теперь можно было поверить в реальное существование острова. Она позвала папу, который собирал доски среди водорос¬ лей. Она подбежала к нему в хлопающем на ветру переднике и закричала: — Я нашла землю! Папа поднял голову.
— Привет, привет! — сказал он. — Что ты думаешь о моем острове? — Он ни на что во всем мире не похож! — оживленно заверила его мама. — Земля внизу, на самом берегу, вместо того чтобы быть где-то посреди острова! — Я тебе объясню, — сказал папа. — Ты всегда должна спрашивать меня, если чего-нибудь не понимаешь: я знаю все, что имеет отношение к морю. Видишь ли, это водоросли, ко¬ торые выбросили на берег волны. Мало-помалу они превра¬ щаются в землю, настоящую землю! Папа засмеялся и сделал широкий жест лапами, словно даря маме все колышущиеся во всем море заросли водорос¬ лей. И мама стала их собирать. Она таскала их целый день и складывала в горную расселину, которой мало-помалу пред¬ стояло превратиться в садик. У водорослей был такой же глу¬ бокий теплый цвет, как и у земли у них дома в долине, с пурпурно-оранжевой искоркой, словно у апельсина. Мама была спокойна и счастлива. Она мечтала о морковке, редиске и картошке. Она представляла, как они округляются и растут внизу в тепле. Она мысленно видела, как появляют¬ ся зеленые листики, как они становятся пышными и крепки¬ ми. Она видела, как колышутся на ветру растения над гладью голубого моря. Как они сгибаются под тяжестью помидоров, гороха и бобов, которые так нужны их семье. Все это, правда, произойдет следующим летом, но это ничего не значит. У нее есть о чем мечтать. И в глубине души мама мечтала о яблоне. День клонился к сумеркам. Удары молотка около маяка уже давным-давно смолкли, и ласточки стали спокойней. Мама, посвистывая, пошла домой через вересковую пустошь с полной охапкой дров, выброшенных морем. У горы, на ко-
торой стоял маяк, папа приладил перила, чтобы помочь ей подниматься наверх, а у входной двери уже стояли две дере¬ вянные кровати и маленькая бочка, которую он выудил из моря. Она была совсем целая и когда-то зеленая. Винтовая лестница почему-то теперь не так пугала. Лишь остерегайся смотреть вниз, а когда поднимаешься, лучше ду¬ май о чем-нибудь приятном. Муми-тролль сидел у стола и сортировал мелкие круглые камешки. — Привет! — сказала мама. — Где папа? — Он наверху, зажигает маяк, — ответил Муми-тролль. — Он не разрешил мне пойти с ним. Он там уже страшно долго. Пустое птичье гнездо стояло на комоде. Складывая дрова рядами под очагом, мама все насвистывала. Ветер уже стих, солнце заглянуло в окно на западе и отбросило багряные лучи на пол и на белые стены. Когда огонь загорелся в очаге, сквозь дверную щель про¬ кралась малышка Мю и, как кошка, прыгнула к окну. Прижав мордочку к стеклу, она стала строить безобразные гримасы ласточкам. Внезапно с грохотом распахнулся люк в потолке, и папа Муми-тролля спустился по железной стремянке. — Хорошо горит? — спросила мама. — Какие удобные кро¬ вати ты смастерил! Я думаю, бочка пригодится, чтобы солить рыбу. Мне жаль держать ее только для дождевой воды. Папа подошел к окну, выходящему на юг, и выглянул на¬ ружу. Мама быстро посмотрела на него снизу вверх. Да, так и есть: хвост совершенно одеревенел, а кисточка раздражен¬ но качается. Подложив побольше дров, она открыла баночку с селедкой. Папа выпил чай, не произнося ни слова. Убрав со стола, мама поставила штормовой фонарь и сказала: — Я как-то слышала, что такие маяки горят с помощью газа. Когда газ кончается, их совершенно невозможно за¬ жечь. — Там есть баллоны с газом, — мрачно сказал папа. — В башне их полным-полно. Но их никак не смонтировать. — Может, не хватает какого-то винтика, — предположила мама. — Я лично никогда не доверяла газу. Он опасен и не¬ приятен. Я думаю, тебе надо бросить все эти хлопоты, а не то мы можем взлететь на воздух. Папа встал из-за стола и закричал: — Ты что, не понимаешь? Ведь я теперь Смотритель мая¬ ка! Маяк должен гореть! Вся идея — в этом! Ты думаешь,
можно жить в маяке, который не горит?! А что будет со всеми судами и лодками, которые плывут по морю в темноте и могут в любую минуту пойти ко дну и утонуть прямо у нас на глазах... — Это верно, — согласилась малышка Мю. — А утром весь берег будет усеян тонущими филифьонками, мюмлами, хомсами... и все они одинаково бледные и зеленые от водо¬ рослей... — Не дури, — сказала мама. И повернувшись к папе, до¬ бавила: — Если тебе не удастся зажечь маяк сегодня вечером, ты сделаешь это завтра. Или в другой день. А если маяк во¬ обще не загорится, мы повесим в окне фонарь на случай дур¬ ной погоды. Всегда найдется кто-нибудь, кто увидит лампу и поймет, что здесь надо держать ухо востро, если хочешь плыть дальше. Ну а если отвлечься от этого, то я все думаю, не надо ли нам поднять кровати наверх, пока не стемнело. Я не очень-то полагаюсь на эту скрипучую лестницу. — Я сам принесу их, собственноручно, — пообещал папа и снял шляпу с гвоздя. На маячной горе было почти темно. Папа тихо стоял, гля¬ дя на море, и думал: «Сейчас она зажигает наверху фонарь. Она подкручивает пламя, глядя на него некоторое время, так, как всегда. У нас есть целый бидон керосина...» Все птицы уже спали. Скалистые островки на западе каза¬ лись черными на фоне неба. Солнце село. На одном островке был навигационный знак, а может, это просто груда камней. Папа поднял одну кровать и застыл, прислушиваясь. Издалека донесся слабый стонущий вой, необычный оди¬ нокий звук, не похожий ни на какие другие звуки, которые
папе приходилось слышать. Звук невероятного одиночества пронесся над водой. В какой-то миг папе показалось, что гора задрожала под его лапами. И снова все стихло. Он подумал, что это, должно быть, птица. Только они могут так удивительно кричать. Он поднял на спину кровать, хорошую, крепкую кровать, без всяких изъянов. Однако кро¬ вать Смотрителя маяка наверху, в башне, — его собственная, никто другой не должен спать в ней. Папе снилось, что он бежит вверх по бесконечной лестни¬ це. Темнота вокруг полна хлопающих крыльев, бесшумно ле¬ тающих птиц, лестница трещит и подгибается под его шагами. Она громко стонет, а ему надо спешить, ужасно спешить. Ему надо подняться наверх и зажечь маяк, пока еще не очень позд¬ но; необычайно важно заставить маяк гореть. Лестница ста¬ новится все уже и уже, теперь она гремит, как железо, под его лапами, и вот он уже наверху, рядом с фонарем, ожидав¬ шим его в круглом футляре из стекла. Сон развертывался медленно, папа пробирался ощупью вдоль стен, он искал спички. Большие изогнутые диски из цветного стекла закрывали ему путь и отражали море за ок¬ нами маяка, красное стекло окрашивало волны в красный, как огонь, цвет, а сквозь зеленое стекло море становилось изум¬ рудным, холодным и отдаленным, место которому было, быть может, где-то на луне или вообще не было на свете. Теперь надо было очень спешить, но у папы пошло все медленнее и медленнее. Он спотыкался о баллоны с газом, валявшиеся на полу, они накатывались, как волны, а птицы прилетали снова и снова и бились крыльями о стекло. Все мешало ему зажечь маяк. Папа громко кричал от ужаса, а цветное стек¬ ло лопалось и разлеталось на множество светящихся оскол¬ ков. Море поднималось над крышей маяка, и папа падал все ниже и ниже... А потом проснулся где-то далеко на полу — голова его была закутана в одеяло. — Что случилось? — спросила мама Муми-тролля. Комната со своими четырьмя окнами на глади ночи каза¬ лась спокойной и голубой. — Мне снился сон, — сказал папа. — Это было ужасно. Мама поднялась и подбросила несколько сухих щепок на угли в очаге. Щепки загорелись, и теплое золотистое пламя затрепетало в темноте. — Я дам тебе бутерброд, — сказала она. — Здесь ведь со¬ вершенно новое место.
680 Папа сидел на краю кровати и, пока страх не исчез, ел бутерброд. — Я не думаю, что виновата комната, — сказал он. — Виновата кровать, это она навевает жуткие сны. Я смастерю новую. — Я тоже так думаю, — сказала мама. — Ты заметил, что здесь чего-то не хватает? Не слышно леса. Папа прислушался. Они слышали, как море бормочет во¬ круг острова, и вспоминали, как обычно по ночам шумели лесные деревья у них дома. — Вообще-то звуки довольно приятные, — сказала мама, натягивая на уши одеяло, — но другие. Теперь, надеюсь, тебе ничего ужасного не приснится? — Едва ли, — ответил папа. — Обычно очень полезно съесть ночью бутерброд. -гтьяглт- Западный ветер Муми-тролль и малышка Мю лежали на животах, грелись на солнце и смотрели в чащу низкоствольника. Лес был невы¬ сокий и запутанный; там росли низенькие недобрые ели и со¬ всем маленькие карликовые березки, которым пришлось всю свою жизнь сражаться с бурями. Теперь они тесно прижима¬ лись друг к другу, чтобы защитить одна другую; вершины их перестали расти, но ветки крепко вцепились в землю там, где добрались до нее. — Подумать только, и как только они смеют быть такими злюками! — восхищенно сказала малышка Мю. Муми-тролль заглянул под плотную завесу борющихся де¬ ревьев, туда, где стволы изгибались и вились, как змеи. По земле стелился ковер из ползущих еловых веток и бурой хвои, а над ним он видел пещеры и гроты, сотканные из тьмы. — Посмотри, — сказал он. — Эта ель держит в объятиях маленькую березку, чтобы спасти ее. — Это ты так думаешь, — мрачно сказала Мю. — А я ду¬ маю, ель просто крепко держит ее и не выпускает. Этот лес как раз такой — он крепко держит и не выпускает... Меня не удивит, если там, в лесной чаще, кого-то держат вот так! Она обвила рукой затылок Муми-троЛля и зажмурилась.
— Отстань! — закричал, вырываясь, Муми-тролль. — Ду¬ маешь, это правда? Думаешь, там, в лесной чаще, кто-то есть?.. — Ты ведь считаешь, что ты за все в ответе, — презритель¬ но сказала Мю. — Конечно нет! — воскликнул Муми-тролль. — Я ведь про¬ сто сразу виоюу, что этот кто-то там сидит!.. И никогда не знаю, говорят ли со мной серьезно или шутят. Ты это серьезно? Там кто-то есть? Малышка Мю засмеялась и встала. — Не будь дураком! — сказала она. — Пока! Привет! Сбе¬ гаю-ка я на мыс и погляжу на Растеряху. Он меня очень интересует. Когда Мю исчезла, Муми-тролль подполз ближе к лесу и стал глядеть на него, не спуская глаз. Сердце его колотилось. Море спокойно шумело, а солнце грело спину. «Ясно, что там никого нет, — сердито думал Муми-тролль. — Она это придумала. Я ведь знаю, что она всегда придумывает разные страсти и заставляет меня в них верить. В следующий раз придумаю я! Ха! „Не будь дураком!" Воображала! И как бы мимоходом... Этот лес не опасный, он — испуганный. Каж¬ дое дерево отклоняется, словно пытаясь вырвать свои корни и удрать. Сразу видно». И по-прежнему раздосадованный Муми-тролль полез пря¬ мо в низкоствольник. Солнечный свет исчез, стало холодно. Ветки царапали ему уши, а еловые иголки кололись, гнилые сучья хрустели под его лапами; в лесу пахло погребом и мертвыми растениями. И было тихо, совсем тихо, шум моря исчез. Муми-троллю казалось, будто он слышит, как кто-то дышит в лесной чаще. Охваченный паникой, он вдруг ощутил вкус чернил, ему по¬ чудилось, будто он заперт среди ветвей и они крепко держат его. Ему хотелось лишь одного: снова очутиться на солнце, быстро, сейчас же... Но он подумал: «Нет! Если я теперь вер¬ нусь, я никогда больше не рискну войти в чащу. Я прохожу там, снаружи, всю свою жизнь, буду смотреть на лес и думать:
„Я не смею“. Малышка Мю испугала меня. Я пойду к ней и скажу: „Кстати, в этом низкоствольнике вообще никого нет. Я посмотрел. Ты обманываешь!"» Муми-тролль фыркнул и пополз дальше среди робких, не уверенных в себе деревьев. Порой раздавался треск, и какой- нибудь ствол обрушивался в мягкую, цвета бурого бархата кашу гнили. Земля была мягкая и гладкая, как шелк, покры¬ тая миллионами мертвых хвоинок. Пока Муми-тролль заползал все дальше и дальше в чащу низкоствольника, у него мало-помалу исчезало чувство, что он заперт. Он был защищен и скрыт в прохладной темноте — маленький зверек, который прятался и хотел, чтобы его оста¬ вили в покое. Вдруг он снова услышал море, увидел теплый, ослепивший его свет солнца. Муми-тролль выполз на полян¬ ку посреди лесной чащи. Полянка была совсем маленькая, примерно такая, как две поставленные рядом кровати. В чаще было тепло, над цвета¬ ми жужжали пчелы, а вокруг стоял на страже дремучий лес. Над полянкой колыхались листья берез — воздушная зеленая крыша, сквозь которую просвечивало небо. Здесь все было совершенным. Он нашел тут совершенство и абсолютную за¬ конченность. Никто, кроме него, здесь прежде не бывал. Все это принадлежало ему. Он осторожно сел в траву и зажмурился. Надежное убе¬ жище — вот его главнейшая мечта, он всегда искал его и уже находил много раз. Но никогда еще не попадалось такого прекрасного, как это. Оно было тайным, скрытым от чужого взора. Только птицы его видели. Земля была теплой, и опас¬ ность защищала его со всех сторон. Он вздохнул. И тут вдруг кто-то укусил Муми-тролля за хвост, его обо¬ жгло, точно огнем. Он просто подлетел на месте и мгновенно понял, в чем дело. Кусачие муравьи. Маленькие мститель¬ ные ядовитые муравьи так и кишели в траве, набегая со всех сторон, — вот еще один куснул его за лапу. Муми-тролль не¬ медленно ретировался, его глаза горели от разочарования, он был ужасно задет и оскорблен. Конечно, муравьи жили тут до него. Но если живешь в земле, все равно ведь не видишь, что делается наверху. Муравей не имеет ни малейшего представ¬ ления о птицах или о тучах и обо всем остальном, что важно и прекрасно — позволим себе сказать — для Муми-тролля. Есть разного рода справедливость. Согласно справедливос¬ ти, которая, возможно, более сложна, но абсолютно правильна, полянка принадлежит ему, а не муравьям. Только бы дать им
это понять! Ведь они с таким же успехом могли бы жить где-нибудь в другом месте. Чуть подальше, всего на несколько метров. Как бы им это объяснить? В худшем случае, может быть, удастся провести пограничную линию и поделить сферы влияния. Но вот они уже снова здесь, они окружили его и двину¬ лись в атаку. Муми-тролль бежал. Он постыдно бежал из этого рая, но был полон безумной решимости вернуться об¬ ратно. Эта полянка ждала его всю его жизнь, а может, многие сотни лет! Она принадлежит ему, потому что нравится ему больше, чем кому-либо другому. Если бы даже целый милли¬ он муравьев любил ее одновременно, они не испытывали бы таких сильных чувств, как он. Так он считал. — Слышишь, папа? — спросил Муми-тролль. Но папа вообще ничего не слышал, потому что в этот миг ему как раз удалось по-настоящему схватиться за большую каменную глыбу, и она с шумом и грохотом скатилась с горы, высекла две искры и оставила после себя слабый одурмани¬ вающий запах пороха. Теперь камень лежал на дне, точно там, где ему и надо было лежать. Просто чудесно скатывать огромные камни, напрягаться от ушей до кончика хвос¬ та, чувствовать, как они движутся —
медленно-медленно, чуть быстрее, а потом эти колоссы с ог¬ лушительным плеском съезжают в море. А ты стоишь и смот¬ ришь, дрожа от напряжения и гордости. — Папа! — позвал Муми-тролль. Папа обернулся и помахал сыну рукой. — Он там, там! — закричал он. — Здесь будет причал, вол¬ нолом, понимаешь? Он ринулся в море и, тяжело дыша и глубоко опустив мордочку в воду, покатил по дну еще более крупный камень. Катить и поднимать камень под водой было гораздо легче, и папа удивлялся, почему это. Но ведь главное то, что при этом чувствуешь себя жутко сильным... — Хочу спросить тебя кое о чем! — заорал Муми-тролль. — Об ядовитых муравьях. Это очень важно! Папа поднял мокрую мордочку и прислушался. — Об ядовитых муравьях! — повторил Муми-тролль. — Ты не знаешь, можно ли с ними разговаривать? Думаешь, они пой¬ мут, если им сделать небольшое предложение? Вернее, прочи¬ тать его? — Ядовитые муравьи? — удивленно спросил папа. — Нет, они, наверное, ничего не понимают. Мне теперь надо найти трехгранный камень, который войдет между этими двумя. Вол¬ нолом должен быть крепким, его должен строить тот, кто знает море... — Папа побрел вброд дальше, снова опустив мордочку в воду. Муми-тролль двинулся правее по берегу и остановился посмотреть на маму, копошившуюся в саду. Излучая счастливую сосредоточенность, она раскладывала повсюду водоросли; ее лапы и передник были совершенно бурыми. Муми-тролль подошел ближе и сказал: — Мама! Что делать, если намечтаешь себе ужасно уютное и красивое местечко, потом на самом деле найдешь такое и превратишь в свое собственное и вдруг обнаружишь, что там живет множество других существ, которые не желают никуда переезжать. Имеют они право оставаться там, хотя даже не понимают, как прекрасно это местечко?! — Думаю, что имеют, — сказала мама и села на водоросли. — Ну а если им будет так же хорошо, к примеру, в куче мусора? — воскликнул сын. — Тогда, видимо, нужно обсудить с ними этот вопрос,— решила мама — И может, помочь им туда перебраться. Очень хлопотно переезжать, когда долго проживешь на одном месте.
— Чепуха! — недовольно фыркнул Муми-тролль. — А где же Мю? — Она у маяка, сооружает что-то вроде лифта, — ответила мама. Малышка Мю с опасностью для жизни висела поперек окна, выходящего на север. Она накрепко забивала в подо¬ конник какой-то блок. На полу валялось множество серых с виду предметов неопределенного назначения, а люк на кры¬ шу был открыт. — Как ты думаешь, что скажет папа? — спросил Муми- тролль. — Никто не смеет туда подниматься! Это его собст¬ венный маяк. — Наверху есть его собственная личная каморка, — небреж¬ но сказала Мю. — Очень уютная маленькая каморка, где можно придумывать то одно, то другое. Подай-ка мне этот гвоздь. Хватит с меня карабкаться вверх по лестнице всякий раз, когда надо есть; я сооружаю лифт. Вы будете поднимать меня в кор¬ зинке или же спускать мне вниз еду. Это было бы еще лучше. «Как она себя ведет! — подумал Муми-тролль. — Всегда делает все, что ей хочется... и никто ей не возражает. А она все делает по-своему». И тут же между прочим добавил: — В этом лесу никого нет. Вообще никого. Может, лишь немного муравьев. — Вот как! — произнесла Мю. — Ну, так я и думала. Вопрос был закрыт. Она вбила громадный гвоздь до самой шляпки и засвистела сквозь зубы. — Ты должна убрать всю эту грязь до папиного прихода! — кричал ей Муми-тролль между ударами молотка, понимая, что его слова не производят на нее ни малейшего впечатления. Он, как пришибленный, рылся в кучах старой бумаги, кон¬ сервных банок, порванных сетей, шерстяных вещей и обрывков тюленьих шкур и вдруг нашел настенный календарь. Большой настенный календарь с удивительно красивой кар¬ тинкой. На ней была изображена Морская лошад¬ ка, скакавшая по волнам при лунном свете. Луна окунула свою ногу в ночное море, а у Морской лошадки длинная золотая грива и блеклые без¬ донные глаза. Надо же так красиво нарисовать! Муми-тролль поставил картинку на комод и долго рассматривал ее. — Календарю этому пять лет, — сказала Мю, спрыгнув на пол. — Сейчас дни совсем другие, и
686 вообще кто-то давным-давно вырвал листки. Держи веревку, а я спущусь вниз и проверю, работает ли подъемная корзинка. — Подожди немного! — сказал Муми-тролль. — Я хотел кое о чем тебя спросить. Ты не знаешь, что надо сделать, чтобы ядовитые муравьи перебрались в другое место? — Истребить их, ясное дело, — непреклонно заявила ма¬ лышка Мю. — Нет, нет! — воскликнул Муми-тролль. — Я сказал: «что¬ бы перебрались»! Мю взглянула на него. — Через час! — сказала она. — Та-ак. Ты нашел в здешнем лесу место, которое тебе нравится. И там полным-полно ку¬ сачих муравьев. Что я получу, если избавлю тебя от них? Он почувствовал, что мордочка его покраснела. — Это я тебе устрою,— спокойно пообещала малышка Мю,— Через несколько дней можешь пойти туда и посмотреть. А за это будешь поднимать и опускать мой лифт. Ну, я помчалась! Муми-тролль остался, чувствуя себя несчастным. Он вы¬ болтал тайну. Потайное убежище стало теперь самым обыкно¬ венным местом. Быстро взглянув на настенный календарь, он встретил взгляд Морской лошадки. «Мы одного племени,— пылко подумал Муми-тролль. — Мы понимаем друг друга. Нас интересует только прекрасное. Я получу свою полянку, а остальное не имеет ни малейшего значения. Но именно сейчас я совсем не желаю думать про полянку». Тут Мю дернула внизу за леску. — Подними меня! И смотри, не выпускай леску из рук. Подумай о своих кусачих муравьях! Лифт работал великолепно. Да по правде говоря, ничего другого она и не ожидала. Усталый, но веселый папа пересекал вересковую пустошь. Естественно, голову его сверлила мысль, что он будет вынуж¬ ден снова зажечь маяк, однако до сумерек оставалось еще мно¬ го времени. А он ведь скатывал большие камни, ужас какие громадные камни. Всякий раз, когда один из них падал в воду, мама Муми-тролля высовывала мордочку из садика и смотре¬ ла. Папа решил пройтись по восточному мысу. С подветренной стороны медленно проплыл мимо в лодке Рыбак с удочкой на штевне. Папе никогда не доводилось слышать, чтобы рыба кле¬ вала на удочку в такую позднюю пору года. На удочку нужно ловить рыбу в июле. Но это ведь необычный Рыбак. Может, ему просто нравится сидеть на веслах и быть наедине с самим
собой. Папа поднял лапу, чтобы помахать Рыбаку, но тут же опустил — все равно ответа не получишь. Он влез на гору и пошел против ветра. Здесь скалы вы¬ строились в виде больших дуг и напоминали позвоночники огромных животных, что бок о бок странствовали навстречу морю. Папа подошел почти к самому провалу, прежде чем увидел озеро. Глубоко внизу лежала спокойная темная почти овальная водная поверхность. Словно гигантское око. Папа пришел в совершеннейший восторг. Настоящее озеро, Черное Око, одно из самых таинственных мест, какие только есть на свете! Время от времени на берег мыса накатывала неболь¬ шая волна. Она перекатывалась через порог и ненадолго взба¬ ламучивала водное зеркало. А потом Око снова становилось спокойным и, черное, блестящее, неотрывно глядело в небо. «Оно глубокое, это Око, — думал папа. — О, здесь, должно быть, очень глубоко. Мой остров — словно целый мир, здесь есть все, что угодно, и остров как раз в меру велик! Нет, как я счастлив — у меня такое чувство, будто я держу весь мир в своей лапе!» Папа быстро отправился к маяку, ему хотелось как можно раньше продемонстрировать Черное Око, прежде чем озерцо найдет кто-нибудь другой. — Как жаль, что в озере не дождевая вода, — сказала мама. — Нет, нет, его сотворило море! — Папа хлопнул лапами,— Гигантские бури набросились на остров, наполнили Черное Око и нагромоздили вокруг камни, пока тут не образовалась пугающая глубина! — Может, там водится рыба? — спросил Муми-тролль. — Весьма вероятно, — ответил папа, — если там и водится несколько рыб, то просто огромные. Представь себе гигант¬ скую щуку, плавающую там сотню лет и становящуюся все жирнее и злее! — Ну и дела, — сказала малышка Мю, которая просто при¬ шла в восторг. — Может, я кину туда леску и проверю? — Малышам нечего тут делать, — решительно заявил па¬ па.— Каждое Черное Око только для пап. Не подходите слиш¬ ком близко к краю. Я собираюсь сделать множество точней¬ ших изысканий. Но не сейчас. Сейчас мне надо думать о при¬ чале и о коптильной печи для угрей и щук, которые весят больше семи килограмм. Мне надо поставить несколько ко¬ лышков для сетей и подготовить садок для рыбы, пока не пошел дождь...
— И какой-нибудь водосток с крыши. Через несколько дней у нас уже не будет питьевой воды. — Только не беспокойся, — покровительственно заметил па¬ па. — Все образуется. Я все устрою, только подождите немного. Семейство отправилось назад к маяку, а папа и на обрат¬ ном пути не переставал болтать о гигантской щуке. Проно¬ сившийся мимо них ветер ласково гладил вересковую пус¬ тошь, а заходящее солнце окрашивало остров в теплые золо¬ тистые тона. А в глубокой тени среди гор лежало Черное Око. Мама прибрала после малышки Мю и закрыла люк на потолке. Как только папа вошел в башню, он увидел на стене календарь. — Это как раз то, что мне нужно, — сказал он. — Где вы нашли его? Если я собираюсь навести маломальский порядок на этом острове, я должен знать, какой сегодня день. Сегодня вторник, это я знаю. Папа взял фломастер и нарисовал на самом верху, на полях, круг. Это означало Прибытие. Затем отметил двумя крестика¬ ми понедельник и вторник. — Вы когда-нибудь видели Морскую лошадку? — спросил Муми-тролль. — Она такая же красивая, как на картинке? — Вполне возможно, — ответила мама. — Не знаю. Но во- обще-то говорят, будто те, кто рисует картинки, обычно силь¬ но преувеличивают. Муми-тролль задумчиво кивнул головой. Жалко, что нель¬ зя увидеть, есть ли у маленькой лошадки серебряные подков¬ ки на ногах или нет. Вся комната была озарена лучами заходящего солнца, че¬ рез час она станет багрово-красной. Папой овладело какое-то странное чувство. Именно сейчас ему надо бы пойти и зажечь маяк. Но если он полезет на стремянку, другие, естественно, будут знать, чем он там занимается. А когда он спустится, они будут знать, что он не смог зажечь маяк. Почему они не могут
уйти из башни, пока не настанут сумерки, и не дадут ему 689 спокойно попытаться зажечь маяк? Иногда в семейной жизни бывает такое, что папе совершенно не по душе. Но они не все сознают. К тому же они так долго были вместе с ним. Папа сделал то, что обычно делают в невеселые минуты. Он пошел и встал у окна, повернувшись ко всем спиной. Сеть лежала на подоконнике. Конечно же, он совершенно забыл поставить сети. А это важно, очень важно. Папа почув¬ ствовал большое облегчение. Он повернулся и сказал: — Сегодня ночью мы поставим сети. Они всегда должны быть в море до захода солнца. Собственно говоря, теперь, когда мы живем на острове, мы должны ставить сети каждый вечер. И Муми-тролль с папой пошли на веслах ставить сети. — Мы поставим их полукругом с восточного мыса, — ска¬ зал папа. — Западный принадлежит Рыбаку. Нельзя ловить рыбу у него под носом, так не поступают. А теперь греби медленней, пока я слежу за дном. Здесь вода очень осторожно углублялась изогнутыми тер¬ расами песка, спускавшимися вниз в море, словно широкая величественная лестница. Муми-тролль греб к мысу сквозь заросли водорослей, которые становились все темнее и темнее. — Стой! — закричал папа. — Немного назад! Здесь пре¬ красное дно. Мы забросим сеть наискосок к скалистым ост¬ ровкам. Медленней! Он бросил поплавок с белым вымпелом и опустил сеть в море. Она заскользила туда ровно и медленно, сверкая на солнце водяными каплями на каждой ячейке; пробки, на миг застыв на поверхности, опускались за нею, словно жемчужное ожерелье. Ставить сеть доставляет огромное удовлетворение: работа мужская и спокойная — то, что делаешь для семьи. Когда все три невода оказались в воде, папа трижды плюнул на поплавок и отпустил снасть. Задрав кверху хвост, она ис¬ чезла под водой в глубине. Папа сел на банку на корме. Стоял мирный вечер, краски только-только начали блекнуть и гас-
690 нуть в сумерках, и лишь над чащей низкоствольника, посреди¬ не, небо было совершенно багровым. В обоюдном молчании вытащили они лодку на берег и побрели домой по острову. Стоило им подойти к осиннику, как над водой разнесся слабый жалобный звук. Муми-тролль остановился. — Я слышал такой звук еще вчера, — сказал папа. — На¬ верно, какая-нибудь птица. Муми-тролль взглянул на море. — Кто-то сидит на той шхере, — сказал он. — Это навигационный знак,— возразил папа и пошел дальше. «Утром никакого навигационного знака не было, — поду¬ мал Муми-тролль. — Вообще ничего не было». На миг он за¬ стыл в ожидании. И тут этот кто-то зашевелился. Кто-то очень, очень мед¬ ленно скользнул по высокому краю шхеры и исчез. Это не был Рыбак, тот ведь низкорослый и тщедушный. Это кто-то другой или что-то совсем другое. Отряхнувшись, Муми-тролль отправился домой. Не нуж¬ но никому ничего говорить, прежде чем не будет полной уве¬ ренности. А вообще Муми-тролль надеялся, что он никогда не узнает, кто сидит и воет по вечерам. Проснувшись ночью, Муми-тролль долго лежал, боясь по¬ шевелиться, и прислушивался. Кто-то звал его. Но он не был в этом уверен, может, ему это только приснилось. Ночь была такой же спокойной, как и вечер, и бело-голубой свет озарял ее, растущий серп месяца застыл прямо над островом. Муми-тролль поднялся как можно тише, чтобы не разбу¬ дить папу и маму, подошел к окну, осторожно открыл его и выглянул. И тут он услышал, как слабо бьются волны о берег, как кричит вдалеке птица, как плавают в море пустынные и темные скалистые островки. Остров лежал, овеянный абсо¬ лютным покоем. Нет, что-то происходило внизу, на песчаном берегу. Отда¬ ленный топот быстрых ног, всплеск воды — там явно что-то происходило. Муми-тролля охватило какое-то странное на¬ пряжение. Берег принадлежал только ему, и никому другому. Ему необходимо пойти туда. Он чувствовал это всеми фиб¬ рами своей души, все происходившее было важно, ему необ¬ ходимо было выйти в ночь и увидеть то, что происходит на песчаном берегу. Кто-то позвал его, и ему бояться нечего. Уже у самых дверей он вспомнил про лестницу и заколебал¬ ся. Винтовая лестница ночью — мысль об этом была просто
ужасна. Днем он бегал по ней, не успевая подумать об этом. Му- 69! ми-тролль вернулся обратно и взял штормовой фонарь, стояв¬ ший на обеденном столе. Спички он нашел на конфорке плиты. Теперь дверь за ним захлопнулась, и башня зияла под его ногами, как глубокий, головокружительной глубины колодец.
692 Он не видел его, но знал, что он есть. Пламя в штормовом фонаре заколыхалось и поднялось, теперь фонарь горел спо¬ койно. Надев на лампу стекло, он осмелился взглянуть на винтовую лестницу. Свет вспугнул все тени, и, когда он поднял фонарь, они, проснувшись, начали реять вокруг него. Столько теней, столько самых разных фантастических фигур и образов ме¬ талось вверх-вниз в полой башне. Это было красиво. Лестни¬ ца, извиваясь, спускалась вниз, все ниже, ниже и ниже, серая, хрупкая, словно скелет доисторического животного, и мрак встречал ее внизу, у дверей башни. Стоило Муми-троллю сделать шаг, как тени взлетали ввысь и танцевали перед ним по стенам. Это было слишком красиво для того, чтобы напу¬ гать. Так и спускался Муми-тролль, шаг за шагом, крепко держа в руках штормовой фонарь, и фонарь помог ему добраться до самого подножия башни, покрытого илом. Тяжелая дверь, как обычно, скрипела; и вот он уже стоит на вершине горы, и остров принимает его в круг холодного и призрачного лунно¬ го света. «До чего ж интересно жить, — думал Муми-тролль. — Все может получиться наоборот — и ни от чего не зависеть. Лест¬ ница вдруг становится удивительной, да и полянка тоже чем- то таким, о чем я и думать больше не желаю. Это все просто становится, а как, я и сам не знаю». Затаив дыхание, он пустился в путь через вершину горы и вниз, на вересковую пустошь, через небольшую осиновую рощу. Осины стояли молча, ветра не было. Он замедлил шаг и прислушался. Песчаный берег был совершенно тих. «Может, я их напугаю, — подумал Муми-тролль и присел на корточки, чтобы погасить штормовой фонарь. — То, что бывает здесь ночью, наверняка очень пугливо. Остров, кото¬ рый оживает ночью, сам боится за себя». Теперь, когда свет был погашен, остров тотчас приблизил¬ ся к нему. Муми-тролль чувствовал это, переходя от одного мыса к другому. Остров был неподвижен в лунном свете и очень-очень близок. Муми-тролль даже не боялся, он только прислушивался. Потом вернулся топающий звук шагов: кто- то мчался по песку за ольшаником, бегал взад-вперед, прыгая в воду, что-то плескалось, и взлетала белая пена... Это были они, две Морские лошадки, его Морские лошад¬ ки... теперь все ясно... Серебряную подковку он нашел в песке, стенной календарь принесло волной, в которую месяц окунул
свой башмачок, а зов он услышал, когда спал. Муми-тролль остановился среди зарослей ольхи и стал смотреть, как тан¬ цуют Морские лошадки. Они бегали взад-вперед по песку с гордо поднятыми голо¬ вами и развевающимися гривами, хвосты летели за ними сле¬ дом длинными сверкающими волнами. Они были неописуемо красивы, легки и знали об этом, они без конца беззастенчиво и явно кокетничали друг с другом, с самими собой, с остро¬ вом и морем. Иногда они бросались наискосок в воду, под¬ нимая ввысь фонтаны воды при лунном свете, целые лунные радуги, потом бежали обратно под собственными радугами и словно вторили им, выгибая шеи и спины. Казалось, они тан¬ цевали перед зеркалом. Теперь они стояли спокойно, склоняясь головами друг к другу и явно думая о себе. Обе лошадки были облачены в серую непромокаемую бархатную шкуру, было видно, что бархат этот мягкий, теплый и даже цветной. Пока Муми-тролль рассматривал их, он вдруг понял, что тоже красив; он почувствовал себя легким, стремительным и высокомерным. Сбежав вниз на песок, он закричал: — Какой яркий лунный свет! И как тепло! Можно ле¬ тать! Морские лошадки шарахнулись в сторону, поднялись на дыбы и помчались галопом. Они пронеслись мимо него, выта¬ ращив глаза, с струящимися, словно вода, гривами. Их копытца барабанили тревогу. Однако же было ясно, что все это лишь игра. Муми-тролль знал, что они играют в ужасный испуг и на¬ слаждаются этой игрой, но не знал, нужно ли ему аплодировать им или успокаивать их. Он снова стал маленьким, толстым
694 и неуклюжим, и в ту самую минуту, когда они пробегали мимо него в море, он закричал: — Вы такие красивые! Вы такие красивые! Не убегайте от меня! Вода высоко поднялась, последняя радуга опустилась в мо¬ ре, а берег опустел. Муми-тролль уселся на песок — он ждал. Он был уверен, что они вернутся обратно, они должны вернуться обратно, только бы у него хватило терпения ждать. Ночь становилась все длиннее и длиннее, а луна опусти¬ лась в море. Может, им понравится, если на берегу будет гореть свет, который снова приманит их на берег играть. Муми-тролль за¬ жег штормовой фонарь. Он поставил его перед собой в песок и стал неотрывно смотреть на темную воду. Через некоторое время он встал, поднял фонарь и начал медленно размахивать им взад-вперед. Это был сигнал. Он попытался думать о чем- то успокаивающем, он размахивал фонарем, он запасся терпе¬ нием на все время, какое только понадобится. На берегу похолодало, быть может, уже наступило утро. С моря повеяло стужей, у него начали мерзнуть лапки. Му¬ ми-тролль содрогнулся и поднял глаза. И тут он увидел: перед ним в воде сидела Морра. Ее глаза следили за движениями штормового фонаря, она была совершенно тиха и молчалива. Он понимал, что она больше не приблизится к нему, он просто не желал ее знать. Муми-тролль хотел убраться подальше от ее холода и непо¬ движности, далеко-далеко от ее ужасающего одиночества. Но убежать он не мог. Он не мог, просто не мог. Он по-прежнему стоял, размахивая фонарем, но все мед¬ леннее и медленнее и наконец перестал. Никто из них не шевелился, и время тянулось так медленно. В конце концов Муми-тролль, тоже очень медленно, начал пятиться. Морра по-прежнему стояла на своем ледяном островке. Он же, не спуская с нее глаз, пятясь, поднимался на берег по песку сре¬ ди зарослей ольхи. Потом погасил огонь. Теперь было очень темно, луна зашла за островом. А быть может, ушла прочь, за скалистые островки в тень,— он не был в этом уверен. Муми-тролль направился обратно к маяку, отяжелевший от собственных мыслей. Теперь море было совершенно спо¬ койно, но в самой глубине ольшаника шептались от страха листья. Навстречу ему от низкоствольника шел сильный за-
пах керосина, запах, не имевший ничего общего ни с ночью, ни с островом. «Об этом я подумаю завтра, — решил про себя Муми- тролль. — Как раз сейчас в голове у меня ровным счетом ни¬ чего не помещается». ЧЙЭЙТАЯ ХШЬк Норд-ост Перед самым восходом солнца ветер подул с востока — резкий и упрямый. Семейство муми-троллей проснулось около восьми часов, когда восточный ветер уже нагнал дождь, при каждом порыве ветра окатывавший маяк водой. — Теперь у нас будет вода, — радовалась мама. — Какое счастье, что я нашла кастрюлю и успела вычистить ее. Положив дрова в плиту, она растопила ее. Муми-тролль все еще лежал в кровати, никакого желания говорить у него не было. Наверху на потолке, в самом центре, было маленькое круглое пятнышко с капельками воды. Ка¬ пелька становилась все тяжелее и тяжелее, и вот она упала на обеденный стол, оставив место на потолке для следующей капельки. В дверь прошмыгнула Мю. — Неподходящая нынче погода для корзинки-лифта, — сказала она, выжимая воду из волос. — Ветер просто сдувает ее со стены маяка. Они слышали, как в башне завывает ветер, а дверь снова с грохотом захлопнулась. — Кофе готов? — спросила малышка Мю. — Я до черти¬ ков хочу есть из-за плохой погоды. Море несется прямо в Черное Око, и мыс Растеряхи превратился в остров! Самого его вывернуло наизнанку, он лежит под лодкой и считает дождевые капли. — Сеть! — воскликнул папа, выпрыгивая из кровати.— У нас ведь сеть в море! Подбежав к окну, он выглянул, но так и не смог раз¬ глядеть поплавок. Восточный ветер дул прямо через мыс, и, если начать вытаскивать сеть, пока дует ветер со стороны, поднять ее будет непросто. Несчастье! Да к тому же еще этот дождь!
696 — Пусть остается в воде, — решил папа. — В сеть наберет¬ ся больше рыбы. После кофе я поднимусь наверх в башню и попробую понять, что это за ветер. Вот увидите, к вечеру он наверняка успокоится. Но и этажом выше ветер был почти такой же. Папа стоял наверху, глядя на свет маяка, то вывинчивая незакрепленные гайки, то наворачивая их вновь, то открывая, то закрывая дверцу фонаря. Никаких мыслей и идей у него на этот счет не было, он даже не знал, что из всего этого получится. Да и к тому же ужасная небрежность — отсутствие всякой инструк¬ ции, как обращаться с этим маяком. Просто непростительно. Усевшись на газовый баллон, папа прислонился спиной к стене. Над его головой дождь стучал в стекло, а порой, когда налетали порывы ветра, слышались шепот и шипение. Зеле¬ ная рама была сломана, и под ней на полу постепенно обра¬ зовалось маленькое озерцо. Папа смотрел на него отсутству¬ ющим взглядом, он мысленно превращал его в дельту с длин¬ ными извилистыми рукавами, и взгляд его скользил дальше по стене. Там кто-то написал авторучкой что-то вроде стихо¬ творения. Нагнувшись ближе к стене, папа прочитал: Пустынно наше море, прохладен лунный свет. Я жду четыре года, а кораблей все нет* «Это написал Смотритель маяка, — подумал папа.— Он, верно, придумал это однажды, когда чувствовал себя несчастным. Поду¬ мать только — светить кораблям, которые никогда не проходят мимо... А вот тут он, видимо, был повеселее и выше написал: „Вос¬ точный ветер и женская свара — это вечная сырость и отрава"». Папа начал ползать вдоль стен и искать записи-размышле- иия Смотрителя маяка. Там было множество заметок о силе ветра, запись о самом сильном шторме была наверху: «10 бал¬ лов при зюйд-весте». В другом месте Смотритель маяка снова написал стихи, но они были перечеркнуты множеством черных штрихов. Единственное, что мог разобрать папа, это какие-то слова с птичках. «Мне надо побольше узнать о нем, — подумал папа. — Как только погода станет лучше, я постараюсь все разузнать у Рыбака. Они ведь знали друг друга, жили на одном острове. * Перевод стихотворения Н. Беляковой.
А теперь я закрою люк и больше сюда не пойду, тут только расстраиваешься». Папа спустился вниз по лесенке и сказал: — Задул норд-норд-ост. Может, еще стихнет. И я подумал: не пригласить ли этого Рыбака как-нибудь на чашечку кофе.
698 — Он наверняка не пьет кофе, — возразила малышка Мю.— Я думаю, он ест только водоросли да сырую рыбу. Может, еще цедит сквозь зубы планктон. — Что ты говоришь?! — воскликнула мама. — Какой странный вкус! — Именно водоросли, — повторила малышка Мю. — Пото¬ му-то у него такой вид. Меня это нисколько не удивило бы. Он же самостоятельный и никогда ни о чем не спрашивает, — добавила она. — А он что, вообще ничего не рассказывает? — спросил папа Муми-тролля. — Ничегошеньки, — ответила малышка Мю. Прыгнув на плиту, она свернулась калачиком и прижалась к теплой стенке, чтобы поспать, пока дождь не перестанет. — Во всяком случае он наш сосед, — как-то неопределенно заметила мама. — Я думаю, надо всегда иметь соседа. — И, слег¬ ка вздохнув, добавила: — Мне кажется, дождевая вода проса¬ чивается в башню. — Я займусь этим и приведу все в порядок, — сказал па¬ па. — Только постепенно. Когда у меня будет время. А сам подумал: «Может, небо посветлеет. У меня нет же¬ лания идти туда. Там, наверху, все еще сидит Смотритель маяка». Долгий дождливый день прошел, и вечером ветер стих на¬ столько, что папа решил вытащить сеть. — Видите, как хорошо иметь хоть немного чутья, когда ты в море, — сказал он, очень довольный собой. — Мы вернемся как раз к чаю и принесем с собой самых больших рыб. А то, что останется, пусть пропадет. Остров был мокрый и совершенно бесцветный из-за дож¬ дя. Вода поднялась так высоко, что от песчаного берега оста¬ лось совсем немного, и лодка раскачивалась, погрузившись кормой в море. — Надо вытащить ее хотя бы в ольшаник, — сказал папа.— Вот видишь, здесь заметно, что может натворить море в конце осени. Подожди я до утра и не вытащи сеть, у нас не было бы больше лодки! Видишь ли, с морем никогда нельзя быть достаточно уверенным! Я все удивляюсь, — серьезно добавил папа, — почему море поднимается и опускается. Должно же быть какое-то объяснение... Муми-тролль огляделся по сторонам: перед ним был со¬ вершенно новый берег. Море вздулось, оно тяжело и гневно
/ вздымалось и выворотило на берег высоченную гору водорос¬ лей. Берег больше не подходил Морским лошадкам. Поду¬ мать только, а что если им нужен только песок, которого больше нет, и они больше никогда не вернутся назад? Поду¬ мать только, а что если Морра спугнула их... Муми-тролль бросил косой взгляд на скалистые островки, но они были скрыты туманной завесой дождя. — Будь повнимательней! — воскликнул папа. — Следи за поплавком и остерегайся волн, иначе нас выкинет на берег! Муми-тролль налег на левое весло и стал грести изо всех сил. Лодка «Приключение» все время сворачивала к подвет¬ ренной стороне и колыхалась на месте. — Вперед! — кричал с кормы папа. — Поворачивай! Нет, в другую сторону! Задний ход! Задний ход! — Лежа животом на банке, он пытался схватить поплавок. — Нет, нет, нет, нет, сюда! Я имею в виду — туда! Теперь так! Я схватил его! Те¬ перь греби вперед, прямо вперед! Схватившись за верхнюю часть сети, папа начал выбирать ее. Дождь заливал ему глаза, а сеть казалась ужасающе тя¬ желой. «Никогда не съесть нам столько рыбы, — растерянно думал папа. — Что за жизнь! Но семья есть семья...» Муми-тролль, сидя на веслах, греб как одержимый. И вдруг увидел, как что-то темное поднялось наверх вместе с сетью — это были водоросли! Сеть стала тяжелой, словно одеяло из водорослей, тянувшихся метр за метром. Папа не произнес больше ни слова, он бросил свою затею — пытаться схватить сеть в лапу, а вместо этого налег всей тяжестью на корму и стал выгребать рыбу из сети обеими лапами. Охапка за охапкой
700 буро-желтые водоросли вываливались через борт... и ни единой рыбы. И так — три невода. Муми-тролль повернул и направил лодку к песчаному бе¬ регу, сам же тем временем перестал грести и повис на пра¬ вом весле. Лодка «Приключение» уткнулась носом в сушу, но в следующий миг вместе с волной ударилась боком о берег и перевернулась. Тут папа сильно оживился. — Прыгай в воду и вытащи нос! — кричал он. — Вытащи его и крепко держи! Муми-тролль стоял в воде по пояс и держал лодку за канат, она прыгала, как мустанг, и каждая наплывавшая волна обда¬ вала водой его морду. Страшно холодная вода причиняла боль. Папа перетянул всю снасть через корму на сушу. Он сражался, а шляпа съехала ему на глаза, весла покатились на песок и спутались с сетыо и с его лапами, все было как нельзя хуже. Когда им наконец удалось поднять «Приключение» на тросах, над морем снова повисла завеса дождя, ландшафт померк и помрачнел, начинало вечереть. — Прекрасно справились! — сказал Муми-тролль, осторож¬ но взглянув на папу. — Ты так считаешь? — с сомнением в голосе спросил папа. Поглядев на гигантскую кучу сетей и водорослей, он ре¬ шил, что Муми-тролль прав, и сказал: — Да, так оно и было. Борьба с морем! Так и бывает с теми, кто живет в открытом море! Услышав рассказ обо всех этих грандиозных событиях, Мю отложила бутерброд в сторону и сказала: — Боже мой! Ну и веселье пойдет! Чтобы распутать все это, потребуется три-четыре дня. Эти желтые водоросли за¬ стревают, как росомаха в капкане, если сеть оставить на це¬ лый день. — Вот как! Вот как!.. — начал было папа. — У нас ведь есть время! — быстро вмешалась мама. — Со¬ бирать водоросли в прекрасную погоду по-настоящему при¬ ятно... — А съесть их может Рыбак, — предложила Мю. — Он обо¬ жает водоросли. Ха! Папа снова скис. Эта история с морскими водорослями последовала как раз за несчастьем с маяком... Его не зажечь! Какая несправедливость! Все изменилось... Папины мысли стали какими-то вялыми, и он начал без конца мешать ложечкой в чашке, хотя сахар
уже давным-давно растаял. Посреди стола стояла самая ма¬ ленькая кастрюлька. Капельки с потолка неспешно падали вниз и ударялись — кап-кап — о дно кастрюльки. Муми-тролль равнодушно смотрел на стенной календарь, бездумно завязывая узелки на хвосте. — А теперь зажжем лампу, — весело сказала мама. — Се¬ годня вечером мы можем повесить ее на окно, поскольку дует ветер. — Нет, нет, только не на окно! — воскликнул Муми-тролль, вскочив на ноги. — Милая мамочка, только не на окно! Мама вздохнула. Именно этого она и боялась. В дождливую погоду они становились такими чудаковатыми, как если бы дождь застал их врасплох во время поездки. И конечно, дожди не прекратятся. Там, в долине, было столько разной работы, которую можно было переделать в самом доме, а здесь... Мама подошла к комоду и открыла верхний ящик. — Я просмотрела его сегодня утром, — сказала она. — Он был почти пустой. И вы не поверите, что я нашла! Мозаику! Головоломку! Здесь — самое меньшее — тысяча камушков, и никто даже представить себе не может, что получится, когда все целиком будет готово! Наверное, это веселая игра! Она высыпала мозаику на обеденный стол среди чайных чашек, получилась высокая, просто гигантская гора. Семейст¬ во не слишком одобрительно рассматривало мозаику. Муми-тролль перевернул один из кусочков мозаики — он был черный. Черный, как Морра. Или как тени в низко¬ ствольном лесу. Или как зрачки в глазах Морских лошадок. Или как миллион других вещей. Мозаика могла быть чем угодно. И никто не мог сказать, где место каждого из камуш¬ ков и куда он подходит, покуда вся картина не будет готова. В ту ночь Морра пела, обернувшись мордой к морю. Но никто не спустился вниз на берег с лампой. Она ждала-ждала, но никто так и не пришел. Вначале Морра выла очень тихо, но потом ее песнь оди¬ ночества стала гораздо громче. Теперь она была не только песней одиночества, но и песней упрямства: «Никакой другой Морры, кроме меня, нет, я — одна-единственная. Я — самая холодная во всем мире. Я никогда не стану теплой». — Это тюлени, — пробормотал папа в подушку. Муми-тролль натянул одеяло на уши. Он знал, что Морра сидит и ждет, когда принесут фонарь, но не думал терзаться по этому поводу угрызениями совести. Пусть ее воет сколько
702 влезет, ему нет до этого дела, ну просто ни капельки. И вообще его мама сказала, что у них ушло жутко много керосина. Мно¬ го-много литров. Вот так. Шли дни, и под напором упрямого восточного ветра под¬ нималась вода, волны с постоянным усыпляющим шумом клу¬ бились вокруг острова. Теперь мыс Рыбака был совершенно отрезан от мира, но, по словам Мю, он только радовался, что его оставили в покое. Дождь прекратился, и все семейство спустилось вниз на берег, к причалу, посмотреть, как там. — Сколько водорослей! — воскликнула обрадованная ма¬ ма. — Теперь я могу разбить садик побольше! Помчавшись наверх и перебежав через вершину горы, она резко остановилась. Садик исчез, совершенно исчез. Море унес¬ ло с собой абсолютно все. «Естественно, он был слишком близко к берегу моря,— неприятно удивившись, подумала мама. — Надо наносить во¬ доросли гораздо выше и разбить новый...» Она огорченно смотрела на затопленный берег, куда ши¬ пящими белыми валами набегали волны. Они проникали да¬ же под лодку, которая, стоя на приколе, теснилась в ольша¬ нике, и ударяли ее по корме так, что она подпрыгивала от возмущения. Папа, стоя далеко в воде, искал свой волнолом. Он прыгал туда-сюда, вода доходила ему до пояса, он обора¬ чивался и что-то кричал. — Что он говорит? — спросила мама. — Волнолом исчез, — ответил с нижней части берега Му- ми-тролль. — Все камни укатились. Да, это было уже серьезно. Мама ринулась по мокрому песку вниз, в море, чтобы проявить сочувствие, именно сейчас это было необходимо. Папа и мама стояли рядом друг с другом и мерзли в вол¬ нах, а она думала: «А ведь его море сердитое». — Идем, поднимемся наверх, — с отсутствующим видом произнес папа. — Быть может, камни эти были не такие боль¬ шие, как я думал. Бросив на произвол судьбы случившееся с ними несчастье, они прошли мимо лодки к ольшанику. Здесь папа остановил¬ ся и сказал: — Прокладывать здесь настоящую дорогу никак не полу¬ чится. Я пробовал. Каменные дьяволы здесь слишком боль¬ шие. Смотрителю маяка следовало бы давным-давно постро¬ ить дорогу, если бы это получилось, да и мост тоже.
— Может, и не стоит столько менять на таком острове, — сказала мама. — Он такой, какой есть. Дома было как-то лег¬ че... Но я думаю все же попробовать разбить садик... Только гораздо выше. Папа не произнес ни слова. — Да и на маяке столько дел. Можно смастерить малень¬ кие полки. Уютную мебель, верно? Починить эту ужасную лестницу... и крышу. Ну, ты знаешь... «А я не хочу ничего чинить, — думал папа. — Я не хочу собирать морские водоросли... но я не знаю... так ужасно труд¬ но быть папой!» Они пошли дальше к маяку, и Муми-тролль увидел, как папа и мама исчезают, поджав хвосты, на склоне горы. Над горой, где стоял маяк, запылала всеми своими пере¬ ливчатыми прозрачными красками прерывистая радуга. Пока Муми-тролль смотрел на блекнущие краски, он вдруг понял, как важно добраться до полянки, прежде чем радуга погаснет. Он ринулся наверх в низкоствольный лес, бросился на живот и пополз в самую чащу. Теперь полянка принадлежала ему. Она была такой же красивой и в ненастье. Он увидел среди кустов паука, посе¬ ребренного водяными каплями. Здесь было совершенно тихо, хотя и дул ветер. И никаких кусачих муравьев. Ни единого муравья. Но, быть может, они просто спрятались от дождя... Муми- тролль начал нетерпеливо разрывать обеими лапами дерн. И вот он снова почуял запах керосина. Да, они все были там, их было там полным-полно... но все скорчившиеся и мертвые. Вот беда, здесь случилось ужасное, и ни одному кусачему муравью спастись не удалось. Их всех утопили в керосине. Муми-тролль поднялся на ноги, и вдруг его окатило, слов¬ но волной: «Это я виноват. Мне следовало бы знать. Мю не
704 из тех, кто уговаривает, она действует или идет своим путем. Что мне делать! Что мне делать!» Муми-тролль сидел на своей полянке, принадлежавшей ему на веки вечные целиком и полностью, и раскачивался взад-вперед. А запах керосина проникал в него со всех сто¬ рон. Он пропитал его насквозь, и даже на обратном пути Муми-тролль был уверен, что никогда от него не избавится. — Но, милый мой, — сказала малышка Мю, — кусачие му¬ равьи все равно что комары, от них надо избавляться! Между прочим, ты хорошо знал, что я собиралась сделать. Ты знал, но надеялся, что я не буду говорить об этом, обманывал сам себя. Что можно было на это ответить? В тот вечер малышка Мю увидела Муми-тролля, который пробирался сквозь вереск, явно стараясь, чтобы его не заме¬ тили. Она, разумеется, пошла за ним и подглядела, как он рассыпает сахарный песок в ельнике. Потом он исчез в зарос¬ лях и унес свою коробочку. «Ха-ха! — подумала малышка Мю. — Он решил успокоить свою совесть. Я могла бы рассказать ему, что кусачие муравьи не едят сахар. К тому же сахар растает на влажной земле. А тех кусачих муравьев, которых я не поймала, вовсе не ин¬ тересует вся эта история, и утешать их вовсе ни к чему. Но у меня нет сил. Пусть делает что хочет». А после целых два дня мама и Муми-тролль вытаскивали водоросли из сетей. Дождь зарядил снова. Пятна на потолке стали намного больше. «Буль-буль-буль» — падали капли в маленькую ка¬ стрюлю и «плюх-плюх-плюх» — в большую. Папа сидел в башне маяка и с отвращением смотрел на разбитое стекло. Чем больше он думал об этом стекле, тем больше ему изме¬ няла фантазия. Надо бы укрепить стекла гвоздями снаружи или паклей и клеем изнутри. Это было предложение Муми- мамы. Папа окончательно устал и лег на пол. Зеленое оконное стекло стало ярким красочным пятном, красивым пятном изум¬ рудного цвета. Он почувствовал себя лучше, и чуть погодя в го¬ лову ему пришла совершенно оригинальная мысль. А что если вырезать полосу мешковины и намазать ее клеем. А потом раз¬ бить зеленое стекло на массу изумрудиков и вдавить их в клей. Папа сел на полу. Идея его заинтересовала.
В промежутки между драгоценными камнями можно насы¬ пать мелкий белый песок, пока клей не высох. Нет, лучше рисовую крупу. Можно прилепить маленькие беленькие рисин¬ ки, как жемчуг, тысячи жемчужин. Получится пояс из жемчуга и изумрудов. Папа поднялся на ноги и ударил по стеклу молотком. Он стукнул потихоньку. Большой кусок стекла упал на пол и разбился. Папа набрал в лапу целую пригоршню и стал ужас¬ но терпеливо разбивать осколки на мелкие красивые равные кусочки. К вечеру папа вылез через люк в потолке. Пояс был готов. — Я примерил его на себя, — сказал он. — А потом отрезал кусочек. Тебе он должен быть впору. Мама надела пояс через голову. Он скользнул на ее круг¬ лый животик и остановился как раз там, где ему положено быть. — Подумать только! — воскликнула мама. — Такой краси¬ вой вещи у меня еще никогда не было! От радости она даже посерьезнела. — А мы-то не могли понять, для чего тебе понадобился рис! — крикнул Муми-тролль. — Ведь рис разбухает от воды... вот мы и решили, что ты хочешь как-то заклеить окна. — Фантастика! — восхищенно сказала малышка Мю. — Про¬ сто невероятно красиво! Она переставила таз на другое место, туда, где капли с по¬ толка падали не «буль-буль-буль» и не «плюх-плюх-плюх», а «кап-кап-кап», и добавила: — И рисовой каши у нас теперь больше не будет. — Я очень толста в талии, — с упреком сказала мама. — Мы вполне можем есть овсянку-размазню. Предложение об овсянке-размазне было встречено гробо¬ вым молчанием. И тут папа вдруг услышал «Тритонию» — мелодию капель, сочиненную специально для него. Он ее тер¬ петь не мог. — Дорогой, если выбирать между драгоценностью и рисо¬ вой кашей, — начала было мама, но папа прервал ее, спросив: — Сколько мы съели? — Довольно много, — ответила испуганно мама, — ты зна¬ ешь, морской воздух... — А что-нибудь осталось? — продолжал папа. Мама сделала неопределенный жест, который скорее всего означал: «овсянка», но одновременно: «Это не так важно».
706 Тут папа нашел единственный выход. Он снял со стены спиннинг и надел шляпу Смотрителя маяка. Так, в гордом молчании, он проявил свои лучшие качества. Семья почтительно ждала, капли отрывались от потолка и падали. — Пойду, пожалуй, попробую немного. В такую погоду щу¬ ка ловится. Северо-восточный ветер поутих, но уровень воды был по- прежнему высок. Дождь моросил без передышки, и горы были одного цвета с морем, мир стал непонятным и очень одиноким. Папа удил рыбу в скальном озерце по прозванию Черное Око. Не клюнуло ни разу. Никогда нельзя говорить о щуках, прежде чем их не поймаешь. Разумеется, папе нравилось ловить рыбу, это нравится всем папам такого типа. Но он вовсе не любил возвращаться домой без рыбы. Спиннинг он получил в подарок на день рождения год назад — прекрасный подарок. Но иногда тот висел на крюч¬ ке как-то по-особенному вызывающе. Папа стоял и смотрел на черную воду, а Черное Око смот¬ рело на него своим большим серьезным глазом. Он смотал леску, сунул погасшую трубку под завязку шляпы и отпра¬ вился удить с подветренной стороны. Здесь тоже могла ловиться щука. Пожалуй, размером по¬ мельче. Но надо же хоть что-нибудь принести домой. У самой воды сидел Рыбак с удочкой. — Хорошее здесь дно? — спросил папа. — Нет, — ответил Рыбак. Папа сел на камень и стал думать, с чего начать разговор. Он никогда не встречал такого неразговорчивого собеседника. Ему стало как-то не по себе. — Зимой здесь немного неуютно, — попытался он снова, но, разумеется, не получил ответа и решил попробовать еще раз. — Но тогда все же вас было двое. А что за человек этот Смотритель маяка? Рыбак пробормотал что-то невнятное и беспокойно заер¬ зал на лодочной скамье. — А что, он вообще разговорчивый человек? Рассказывал что-нибудь про себя? — Все они разговорчивые, — ответил вдруг Рыбак. — Толь¬ ко и знают, что рассказывают о себе. Он всегда рассказывал о себе. Да только я слушал не очень-то внимательно и все позабыл.
— А как он уехал отсюда? Маяк погас до того, как он уехал, или после его отъезда? Рыбак поднял одно плечо и вытащил леску. Крючок был пуст. — Я забыл, — сказал Рыбак. Папа сделал еще одну отчаянную попытку: — А что он делал днями? Строил что-нибудь? Ставил сети? Рыбак закинул удочку красивым медленным движением ру¬ ки. Круг на воде был великолепен, он расширялся, а потом исчез с гладкой поверхности воды. Рыбак отвернулся в сторону моря. Тогда папа поднялся и отошел от него. Волна злости захлест¬ нула его, и ему полегчало. Он далеко забросил леску, не обра¬ щая внимания на то, что расстояние между двумя любителями рыбной ловли было явно недостаточным. Рыба тут же клюнула. Папа вытащил полукилограммового окуня. Он постарал¬ ся сделать это как можно театральнее: плескался и пыхтел, вытаскивая окуня на берег, чтобы раздразнить Рыбака. Папа покосился на него — серая фигура, обращенная к морю, си¬ дела неподвижно. — Эта щука тянет, поди, кило на восемь! — громко вос¬ кликнул Муми-папа, спрятав окуня за спиной. — Ха-ха-ха! Вот будет работка ее коптить! Рыбак не шелохнулся. — Вот ему! — пробормотал папа. — Только подумать, бед¬ няга Смотритель маяка рассказывал ему без конца о себе, а этот... этот рак-отшельник его даже не слушал! Представляю себе! Он стал подниматься на пригорок, на котором стоял маяк, держа окуня в лапе. Малышка Мю сидела на ступеньке лестницы и пела одну из своих монотонных песен о дожде.
708 — Привет! — воскликнул папа. — Я зол! — Это хорошо, — похвалила его малышка Мю. — Похоже, ты нашел подходящего врага, это может облегчить ситуацию. Папа швырнул окуня на лестницу. — Где она? — спросил он. — Копается в своем новом саду, — ответила малышка Мю, — я отдам ей рыбу. Папа кивнул и пошел дальше на западный мыс. — Ну ладно! — сказал он сам себе. — Я буду ловить под самым носом у его цементного ящика! Выловлю все несчаст¬ ные рыбины до одной. Я покажу им... Рваные сети развесили на маяке под винтовой лестницей и с облегчением забыли о них. Мама больше не говорила про полочки и мебель, а пятна на потолке расползались после каждого дождя все шире. Люк на потолке был заперт. Папе вдруг стало наплевать на все, кроме рыбалки. Он удил рыбу целыми днями и приходил домой только поесть. Он отправлялся из дому рано утром и не разрешал никому идти с ним. Рыбака он больше не дразнил. Какое удоволь¬ ствие дразнить такое маленькое существо, которое к тому же ни на что не злится?! У папы в голове была лишь одна на¬ вязчивая идея: раздобыть еду для своей семьи. Улов всегда лежал на лестнице маяка. Если попадались хорошие рыбины, папа относил их на берег к причалу и коптил. Несмотря на ветер, он садился перед коптильной печкой и медленно под- кладывал веточку за веточкой, чтобы поддерживать ровный огонь. Он засыпал щели песком и галькой, собирал можже¬ веловый хворост и рубил щепочки, чтобы рыба прокоптилась должным образом. Семья почти не видела его. Однажды вечером он трижды закинул удочку в Черное Око, но там никогда не клевало. За чаем папа говорил только о рыбе. Он не хвастался, как обычно, в своей симпатичной манере, а читал длинные лек¬ ции. Мама слушала их, смущенная и удивленная, но почерп¬ нуть о привычках рыбаков и повадках рыб она из его разглагольствований ничего не могла. «Это уже не забава, — думала она, — мы уже засоли¬ ли рыбу во все банки и горшки, какие только есть, а он все удит. Конечно, хорошо, что у нас теперь так много еды. Но вроде бы нам жилось веселее, когда ее было поменьше. Мне думается, море затаило на него зло».
Мама надевала изумрудный пояс каждый день, чтобы по¬ казать папе, как он ей нравится. Хотя это украшение явно полагалось носить по воскресным дням. Было немного досад¬ но, что при неосторожном движении кусочки стекла за все цеплялись, а рисинки осыпались. Новый мамин садик был готов: блестящий круг водорос¬ лей у подножия маячного холма. Она обложила его круглы¬ ми камешками: раковины море не пожелало ей дать. Посре¬ дине садика росла роза, привезенная из дома вместе с землей. Она собиралась распуститься, но почему-то медлила. Чему тут удивляться — на дворе был уже сентябрь. Мама часто мечтала о цветах, которые она посадит весной. Она нарисовала их на подоконнике окна, выходящего на се¬ вер. Каждый раз, сидя у окна и глядя на море, мама рисо¬ вала новый цветок, хотя мысли ее были далеко. Иногда она удивлялась своим цветам — они будто выросли сами по се¬ бе и становились все красивее. Ласточки улетели на юг, и у окна стало пусто. Для отлета они выбрали ветреный день с изморосью. Никто не видел, как они улетели. Теперь на острове стало как-то тихо. Мама при¬ выкла к тихому щебетанию ласточек под крышей. Теперь ми¬ мо окна пролетали лишь чайки с неподвижными желтыми гла¬ зами, да иногда раздавался крик журавлей, улетающих прочь, в далекие страны. Собственно говоря, нечего было удивляться, что ни мама, ни папа не заметили, что случилось с их сыном, — их зани¬ мало другое. Они ничего не знали про заросли кустарника и поляну, не имели понятия о том, что каждую ночь, как только взойдет луна, он спускается на песчаный берег с штормовым фонарем. Что заметила и о чем знала малышка Мю, никому не было известно. Чаще всего она сидела рядом с Рыбаком, но вряд ли они разговаривали. Они были терпимы и независимы и не пытались понять друг друга или произвести друг на друга впечатление, а это уже и само по себе неплохо. Примерно так обстояли дела на большом, по-осеннему пустынном острове в ту ночь, когда вернулись Морские ло¬ шадки. Спускаться на берег с штормовым фонарем уже было не¬ интересно. Муми-тролль привык к Морре: она была скорее неприятной, чем опасной. Он и сам не знал, спускался он на берег ради нее или все еще надеялся, что Морские лошадки 709
вернутся. Просто, когда луна всходила, он открывал глаза и понимал, что пора идти. Морра приходила каждую ночь. Она стояла в воде на от¬ мели и следила за движущимся огнем фонаря. Когда Муми- тролль гасил огонь, она без воя уплывала в темноту, а он возвращался домой. Но каждую ночь она подходила чуть ближе. А на этот раз Морра сидела на песке и ждала. Муми-тролль остановился возле ольхи и поставил фонарь на землю. Морра нарушила ритуал, выйдя на берег, — это была ее ошибка. Нечего ей было делать на острове. Она была опасна для всего, что жило и росло. Они, как всегда, постояли молча друг против друга. Но Морра вдруг медленно перевела взгляд с фонаря на Муми- тролля. Раньше она этого не делала. Какие холодные и испу¬ ганные были у нее глаза! Луна заходила за тучу, она то све¬ тила, то гасла, по берегу скользили бесчисленные тени. И тут с мыса примчались Морские лошадки. Они не об¬ ращали на Морру никакого внимания, гонялись друг за дру¬ гом при лунном свете, распуская пышные гривы и топая маленькими твердыми копытцами. Муми-тролль заметил, что одна из них потеряла подкову, — их было только три. Эта лошадка была вся усеяна ромашками, на спине покрупнее, а на шее и на ногах помельче. А может быть, это были не ро¬ машки, а кувшинки — это даже романтичнее. Она поддала копытом штормовой фонарь, и он упал на песок. — Ты мешаешь моему лунному свету! Моему лунному све¬ ту! — закричала маленькая лошадка. — Ах, простите! — извинился Муми-тролль и поскорее погасил фонарь. — А я нашел твою подковку... Морская лошадка остановилась и склонила голову на¬ бок. — Но, к сожалению, — продолжал Муми-тролль, — я отдал ее своей маме. Лунный свет ускользнул прочь, снова раздался топот ко¬ пыт и хохот лошадок. — Ты слышала? Ты слышала? — кричали они друг дру¬ гу. — Он отдал ее своей маме! Своей маме! Своей маме! Они промчались галопом мимо него, их гривы, мягкие, как пушица, со слегка удушливым запахом, касались его мор¬ дочки. — Я попрошу вернуть ее! Я могу сходить за ней! — крик¬ нул Муми-тролль в темноту.
Луна снова вышла из-за туч. Муми-тролль увидел, что ло¬ шадки вошли в море бок о бок, их гривы плавали, как светлые юбки. Они были абсолютно одинаковые. Одна повернула го¬ лову и крикнула: — В другой раз!.. Муми-тролль сел на песок. Она говорила с ним! Обещала вернуться! Пусть луна светит много долгих ночей подряд, только бы ее не скрывали тучи! А ему нужно остерегаться и не зажигать фонарь. Муми-тролль вдруг почувствовал, что у него замерз хвост, и увидел, что песчаный берег заледенел. Как раз здесь сидела Морра. На следующую ночь он спустился к причалу без фонаря. Луна была на ущербе, значит, Морские лошадки приплывут порезвиться в другое место. Он знал это, он это предчувствовал. Муми-тролль захватил с собой серебряную подковку. Не¬ легко было просить ее обратно. У него покраснела мордочка,
и вел он себя ужасно неестественно. Мама, ни о чем не спра¬ шивая, сняла подковку с гвоздя. — Я начистила ее порошком, — сказала она как ни в чем не бывало. — Погляди, как блестит! Муми-тролль пробормотал, что подарит ей вместо подков¬ ки что-нибудь другое, и удалился, поджав хвост. Он не мог ей рассказать про Морскую лошадку, при всем желании не мог. Ах, если бы найти несколько раковин! Мамам наверняка боль¬ ше нравятся раковины, чем лошадиные подковы. Для Мор¬ ской лошадки поднять со дна несколько самых крупных и красивых раковин — пустяк. Конечно, если только ей есть де¬ ло до мамы. Может, лучше не просить... Она не пришла. Луна закатилась, а лошадки так и не появились. Правда, она сказала «в другой раз», а не «завтра». «Другой раз» может наступить когда угодно. Муми-тролль сидел и просеивал песок между лапами. Ему ужасно хотелось спать. А Морра, разумеется, явилась. Она приплыла, окутанная облаком холодного тумана, похожего на нечистую совесть, и вышла на берег. Муми-тролль вдруг ни с того ни с сего ужасно разозлился. — Убирайся! — закричал он. — Убирайся отсюда! Ты ме¬ шаешь нам! Некогда мне тут с тобой сидеть! Морра поползла к нему. Он попятился в ольховые заросли и закричал: — У меня нет с собой лампы! Я не собираюсь больше ее зажигать. Нечего тебе здесь делать! Это папин остров! Он все пятился и пятился, а потом повернулся и побежал. Осинки дрожали и шелестели, как во время шторма: они зна¬ ли, что Морра вышла на берег. Позднее, лежа в постели, Муми-тролль слышал ее вой, в эту ночь он звучал гораздо ближе. «Только бы она не при¬ шла сюда, — думал он. — Только бы они не увидели ее. Она годится вместо туманной сирены... Я знаю, кто-то скажет, что я глупый и смешной, а это хуже всего...» На опушке густого леса под развесистой елью лежала малышка Мю и прислушивалась. Она поплотнее укуталась в мох и задумчиво посвистывала. «Сам виноват, — подумала она. — Нечего было хороводить¬ ся с Моррой и мечтать подружиться с Морской лошадкой! Бедняга!» Она вдруг вспомнила про кусачих муравьев и от души посмеялась.
ПЯТАЯ ГЛА0А- Туман Собственно говоря, мама ничего такого не сказала, и мень¬ ше всего она хотела обидеть папу. Однако он обиделся. Он даже не помнил, что точно она сказала. В общем, папе стало ясно, что рыбы семье уже хва¬ тит. Сначала она не выразила восторга по поводу щуки. Весов у них не было, но и без них было ясно, что щука тянет кило на три с лишним, во всяком случае на два. Когда с замиранием сердца вытягиваешь одного окуня за другим, пытаясь прокор¬ мить семью, и вдруг попадается щука, то это уже событие. И вообще вся эта история с рыбой! Мама сидела и, как всегда, рисовала на подоконнике. Весь подоконник был разрисован цветами. И вдруг она сказала так, между прочим, что не знает, куда девать рыбу, которую ловит папа. И еще, что у них нет больше банок, не в чем ее солить. Мол, хорошо бы поесть овсяной каши для разнообразия. Что- то в этом роде. Папа повесил спиннинг на гвоздь и вышел прогуляться. Он обошел остров по берегу, но на Рыбачий мыс не пошел. День был сумрачный, тихий. Восточный ветер чуть рябил поверхность воды, она была одного цвета с небом и казалась шелковой. Совсем низко над водой быстро летели гаги, видно, они торопились по своим делам. Потом все снова замерло. Папа ступил одной лапой на камень, другой — в воду, хвост окунулся в море, шляпа Смотрителя маяка съехала ему на глаза. Он подумал, что скоро начнется шторм. Придется бе¬ гать, спасать вещи и следить, чтобы семья не утонула. Нужно подняться на башню и определить силу ветра... спуститься и сказать: «Тринадцать метров в секунду, не беспокойтесь. При¬ чин для волнения нет...» Малышка Мю ловила колюшку в лужицах. — Почему ты не ловишь рыбу? — спросила она. — Я бросил это занятие, — ответил папа.
— И, поди, рад этому, — заметила малышка Мю, — одно¬ образие надоедает. — Надо же, и правда! — воскликнул папа. — И как только я сам этого не заметил! В самом деле это мне порядком на¬ доело. Он пошел, уселся в каморке Смотрителя маяка и подумал: «Я сделаю что-нибудь другое, что-нибудь новое. Неслыхан¬ ное». Но папа сам не знал, чего он хочет. Он был растерян. Как в тот раз, когда дочка Гафсы выдернула ковер у него из-под лап. Или когда плюхнешься на пол мимо стула. Ах, нет, ско¬ рее, когда чувствуешь себя обманутым. Папа сидел и смотрел на серое шелковое море, которое не хотело превращаться в штормовое, и чувство, что его обману¬ ли, становилось все сильнее и сильнее. «Ну погоди же! — бормотал он про себя. — Я разберусь с тобой!..» Кого он имел в виду: море или остров — он и сам не знал. Может, он имел в виду маяк или Смотрителя маяка. Во вся¬ ком случае в голосе папы звучала угроза. Он тряхнул головой и в полной растерянности пошел к Черному Оку. Там он сел и углубился в раздумья, подперев мордочку лапами. Время от времени легкая волна перекатывалась через порог и ухо¬ дила назад в блестящее водяное зеркало. «Вокруг этого острова столетия бушевали шторма, — ду¬ мал папа. — Сюда, в Черное Око, заплывали пробковые по¬ плавки, обломки коры, их забрасывали волны через мыс и снова вымывали их отсюда, и так было всегда... Но в один прекрасный день...» Папа поднял мордочку — важная и стран¬ ная мысль промелькнула у него в голове. Подумать только, а вдруг в один прекрасный день по дну моря прокатилось что-то очень тяжелое, море вышвырнуло его, и оно затонуло здесь, осталось здесь навсегда? Папа встал. Сундук с сокровищами? Скелет морского раз¬ бойника? Какая разница! Важно, что Черное Око набито не¬ вероятными вещами! Папа страшно обрадовался. Дремавшая, энергия просну¬ лась, зашевелилась, буквально заползла под кожу. Казалось, будто стальные пружины раскрутились у него в животе и заставили его действовать. Он помчался домой, одним махом взлетел по лестнице, хлопнул дверью и закричал: — Послушай-ка! У меня идея! — Да что ты говоришь? — воскликнула Муми-мама, стоя у плиты. — И большая?
— Большая. Огромная. Садись, сейчас я тебе расскажу. Мама села на один из пустых ящиков, и папа начал рас¬ сказывать о том, что он задумал. Когда он закончил свой рассказ, мама сказала: — Это невероятно! Такое может прийти в голову только тебе. Там может оказаться все, что угодно! — Именно так, — подтвердил папа. — Все, что угодно. Они поглядели друг на друга и засмеялись. Потом мама спросила: — Когда ты начнешь искать? — Ясное дело, сразу же. Я хорошо протралю дно. Но сна¬ чала измерю лотом глубину. Мы должны попытаться перета¬ щить туда лодку. Понимаешь, если я потяну ее вверх по кам¬ ням, она может оторваться и съехать обратно. А мне необхо¬ димо попасть на самую середину, там, разумеется, лежит самое интересное. — Можно я помогу тебе? — спросила мама. — Не-е-е-т, это моя работа. Сейчас я достану канат для лота... Папа вскарабкался по железной лестнице, прошел по маяку, не обратив никакого внимания на лампу, и полез выше на темный чердак. Чуть погодя он спустился с канатом в лапах и спросил: — А где у нас лот? Мама бросилась к плите и дала ему утюг. — Спасибо, — сказал папа и выскочил из дома. Мама слышала, как он бежал по винтовой лестнице, пере¬ прыгивая через две ступеньки. Потом снова наступила тишина. Мама села за стол и засмеялась. — Как прекрасно! До чего же прекрасно, Морра меня за¬ дери! Она быстро огляделась вокруг, но поблизости, конечно, не было никого, кто мог бы услышать, как грубо мама вырази¬ лась. Муми-тролль лежал на своей полянке и смотрел на раска¬ чивающиеся верхушки берез. Они начали желтеть и от этого стали еще красивее. Теперь у него в домике были три тайных туннеля: парад¬ ный ход, черный ход и запасной выход для бегства. Он укре¬ пил зеленые стены дома, для чего терпеливо сплел ветви. Теперь это была его собственность, он сам построил свой дом.
Муми-тролль больше не думал о кусачих муравьях, кото¬ рые постепенно превратились в землю где-то под его упитан¬ ным тельцем. Запах керосина выветрился, а вместо залитых им цветов когда-нибудь вырастут новые. Он думал, что во¬ круг его дома в кустах тысячи ядовитых муравьев вне себя от счастья поедают сахар. Все шло прекрасно. Но Муми-тролль думал о Морских лошадках. Что-то с ним произошло, он стал совсем другим, у него появились новые мечты, и он полюбил одиночество. Теперь он стал воображать себе разные сцены, и это было необычайно интересно. Он во¬ ображал себя вместе с Морскими лошадками, эти мечты о лунном свете были еще прекраснее, потому что за ними стояла темнота Морры. Она сидела где-то там все время, это правда. Она выла по ночам. Но его это не трогало. Муми-тролль приготовил подарки для Морских лошадок: красивые камешки, осколки стекла, которые море отшлифо¬ вало и превратило в драгоценные камни, и несколько малень¬ ких блестящих медных грузил из комода Смотрителя маяка. Он представлял себе, что он скажет, вручая подарки, приду¬ мывал умные и поэтичные слова. Он ждал возвращения луны. Мама Муми-тролля давным-давно разложила по местам все вещи, которые они привезли из дома. Генеральной уборки она не делала, потому что пыль еще не успела накопиться, да и не нужно делать из уборки культ. Что касается стряпни, то она много времени не занимает, если ей не придавать большо¬ го значения. Дни были долгими, но не слишком приятными. Суетиться мама не любила, потому что это напоминало ей о ее одиночестве. Но вот однажды она начала собирать дрова. Она подбира¬ ла веточки на берегу, все, что выбрасывало море, и понемногу у нее набралась целая куча хвороста и обломков досок. При¬ ятно было и то, что так она приводила в порядок остров и он становился красивее. Ей казалось, что этот остров — сад, за которым нужно ухаживать. Мама сносила все в одно место на подветренной стороне маячного холма. И там же она смастерила козлы. Они полу¬ чились немного кривые, но пользоваться ими было можно, если упираться в них лапой. Погода стояла мягкая, пасмурная. Мама все пилила, пилила и отмеряла деревяшки, чтобы они были одинаковой длины, а потом раскладывала их вокруг себя красивым полукругом.
Дровяная стена становилась все выше и выше, и наконец мама уже пилила в какой-то отдельной комнатке, отчего она чувст¬ вовала себя увереннее и спокойнее. Сухие палочки она скла¬ дывала под плиту, а. красивые бревнышки не решалась рубить. Между прочим, с топором она ловко обращаться не умела. Возле пригорка, где она пилила дрова, росла маленькая рябина, которая очень нравилась маме. Теперь на рябине, на этом маленьком деревце, висели красные ягоды, масса ягод. Самые красивые кусочки дерева мама положила под рябинку. Она много знала о древесных породах: как выглядит дуб, что такое розовое дерево, узнавала орегонскую сосну и красное дерево. Все они пахли по-разному, были разными на ощупь, и все они попадали к ней после очень долгого путешествия. — Розовое и палисандровое дерево, — пробормотала мама с глубоким удовлетворением и продолжала пилить дальше. Остальные члены семейства привыкли видеть маму за этим занятием, хотя из-за поленницы дров ее было видно все мень¬ ше и меньше. Вначале папа возмутился и хотел сам занять дровяную горку. Но тут мама рассердилась и заявила, что не уступит. — Я тоже хочу позабавиться, — сказала она. Под конец поленница выросла настолько, что снаружи видны были только мамины уши. Но она все пилила, а по утрам ходила по берегу и собирала новые деревяшки. В это серое, совершенно неподвижное утро мама нашла на отмели раковину. Это была большая тигровая раковина, внут¬ ри розовая, а снаружи бежевая с коричневыми пятнами. Мама удивилась и очень обрадовалась. Раковина лежала на песке, хотя прилива не было уже целую неделю. А чуть
718 подальше она нашла белую раковину — такими обрамляют клумбы в саду. Факт тот, что внезапно на берегу появилось множество раковин, больших и маленьких. А самое невероят¬ ное, что на одной из них было красными буковками написано: «На память о западном побережье». Мама еще больше удиви¬ лась и собрала все раковины в гГ передник. Потом она отправи¬ лась показать их папе, который прочищал дно в Черном Оке.
Папа лежал, свесив мордочку через борт. Сверху он казался очень маленьким, как и его лодка с болтающимися в воде веслами. — Иди сюда, я тебе что-то покажу! — крикнула Муми-мама. Папа подогнал лодку к мысу. — Погляди-ка, настоящие раковины! — воскликнула ма¬ ма. — Они лежали на отмели, а вчера там не было ни одной! — Очень странно, — сказал папа и выбил пепел из трубки о камень. — Это одна из загадок моря. Иногда меня просто пленяет мысль о таинственных путях моря. Ты говоришь, они лежали на отмели, далеко от воды, а вчера их не было. Это значит, что море может подняться на метр за несколько часов и снова отступить. Хотя у нас не бывает прилива и отлива, как в других местах, о которых мы слыхали. Это очень инте¬ ресно. Что же касается надписи, то она открывает просто-на¬ просто неслыханные возможности. Он серьезно посмотрел на маму. — И ты понимаешь, — продолжал он, — это так важно, что я подумаю и, возможно, напишу диссертацию. Обо всем, что касается моря, настоящего большого моря. Я должен познать море. Пристани, дорожки и рыбалка — все это для мелких людишек, которых не волнуют глобальные процессы. — Он повторил: — Глобальные процессы. — Это звучало красиво. — Именно Черное Око подало мне эту идею. — А здесь глубоко? — спросила мама, широко раскрыв глаза. — Очень. Лот едва достает до дна. Сегодня я поднял жес¬ тяную банку, что подтверждает мои предположения. Мама кивнула. Немного помолчав, она сказала: — Я, пожалуй, пойду и обложу клумбы раковинами. Папа не ответил, мысли его были далеко. В это время Муми-тролль сжигал ободранную шкатулку в маминой плите. К чему было хранить ее, раз он отковырял с нее все раковины. Он нашел шкатулку в нижнем ящике комода, мама там никогда не рылась, потому что там, по всей вероятности, лежали самые сокровенные предметы, принад¬ лежавшие Смотрителю маяка. Жестяная банка была ломаная и ржавая. По-видимому, в ней никогда ничего не хранили, кроме скипидара или бензи¬ на. Но это было доказательством. Черное Око было тайником моря, его черным ящиком. Папа с отчаянной уверенностью надеялся, что все лежит на дне и ждет его. «Все» означало — все, что угодно. Он думал, что стоит ему все это поднять, как
720 он познает море и все встанет на свои места. И он сам тоже. Такое у него было ощущение. Поэтому папа упрямо тралил дно и измерял глубину ло¬ том на самой середине, которую он называл бездонной. — Бездонная, — шептал он про себя и чувствовал, как от магии этого слова по спине у него бегут мурашки. Почти везде лот останавливался на одной глубине. Но иног¬ да канат опускался до бесконечности, как папа его ни надвя¬ зывал. Лодка была завалена перепутанными канатами и верев¬ ками. Он тащил сюда каждый обрывок веревки, который толь¬ ко мог найти (хотя все они были, разумеется, для чего-нибудь другого. Но так уж всегда бывает с веревками). Папа развил гипотезу о глубокой дыре, которая идет к центру земли, — о кратере погасшего вулкана. Под конец он стал записывать свои предположения в старую тетрадь в кле¬ енчатой обложке, которую он нашел на чердаке. Несколько страниц были заняты записками Смотрителя маяка. Он писал маленькие слова, оставляя между ними большие промежутки, как будто по бумаге прополз паучок. «Волна одинока, луна вступила в седьмую фазу, — читал папа. — Сатурн встречается с Марсом». Может быть, все же у Смотрителя маяка бывали гости. И ему бывало повеселее. Но все остальное место занимали цифры. Папа не мог в них разо¬ браться. Он перевернул тетрадь и стал писать с другого конца. В основном он чертил карты Черного Ока — сверху и в раз¬ резе — и углублялся в сложные объяснения перспектив и расчеты. Папа теперь не слишком много говорил о своих исследо¬ ваниях. Постепенно он перестал тралить дно, а сидел в уеди¬ ненном местечке Смотрителя маяка, погруженный в разду¬ мье. Иногда он делал записи в тетради с клеенчатой облож¬ кой о Черном Оке или о море. Например, он писал: «...морские течения — явление уди¬ вительное и замечательное, которому не уделяется должного внимания...» или «...движение волн есть нечто, неизменно вы¬ зывающее у нас восхищение...» Потом он откладывал тетрадь и погружался в размышления. На остров прокрался туман. Он приполз с моря незаметно. Внезапно все заволокла бледно-серая дымка, и уютный вы¬ ступ скалы, служивший ему скамейкой, сиротливо поплыл в пустом и каком-то мягком шерстистом пространстве. Папа любил прятаться в тумане. Он ненадолго заснул, но вдруг закричала чайка, и он со страхом проснулся, вскочил и пошел бродить вокруг острова, беспомощно размышляя о про-
иехождении течений и ветров, штормов и дождей и о бездон¬ ных впадинах в море. Мама видела, как он ныряет в туман и снова показывается и шагает, опустив мордочку на живот. «Он собирает матери¬ ал, — думала она. — Так он говорил мне. Наверное, вся тет¬ радь исписана его наблюдениями. Вот будет здорово, когда он соберет весь материал». Она выложила пять полосатых карамелек на чайное блю¬ дечко. Потом поставила его в верхнюю каморку, чтобы легче работалось. Муми-тролль лежал на полянке, поросшей вороникой, утк¬ нувшись мордочкой в мамин кувшин. Он макал подкову в про¬ зрачную коричневую воду и смотрел, как серебро превращается в золото. Ягоды вороники и метелочки трав отражались в кув¬ шине, превращаясь в маленький опрокинутый пейзаж. Веточки так красиво выделялись на фоне тумана, ясно и отчетливо бы¬ ло видно, как самая маленькая букашка ползет по травинке. Желание поговорить о Морской лошадке становилось все сильнее и сильнее. Просто описать, как она выглядит. Или вообще поговорить о Морских лошадках. Вот по одной травинке ползут две букашки. Муми-тролль помешал в кувшине, и миниатюрный пейзаж пропал. Муми- тролль поднялся и поплелся к зарослям низкоствольника. Как раз на опушке начиналась узенькая тропка, протоптанная во мху. Очевидно, здесь жила малышка Мю. В кустах что-то за¬ шелестело, значит, она была дома. Муми-тролль сделал шаг, опасное желание довериться ко¬ му-нибудь застряло пробкой у него в горле. Он присел и пополз под елями. Она сидела здесь, свернувшись в клубок.
— Я вижу, ты дома, — простодушно сказал Муми-тролль. Он сел на мох и уставился на нее. — Что это у тебя в лапе? — спросила Мю. — Ничего, — ответил Муми-тролль. — Она сбила его с мыс¬ ли, и он не сумел сказать заготовленную фразу. — Просто я проходил мимо. — Ха! — сказала малышка Мю. Он смотрел по сторонам, не желая встречаться с ее критичес¬ ким пронзительным взглядом. Ее дождевик висел на ветке. Ря¬ дом стояла чашка с черносливом и изюмом и бутылка с соком. Муми-тролль подскочил и наклонился. Под развесистыми елями у самых стволов земля была устлана коричневой хвоей, и, насколько он мог рассмотреть в сером тумане, повсюду сто¬ яли ряды крошечных крестов из сломанных палочек, связан¬ ных шпагатом. — Что это ты сделала? — воскликнул Муми-тролль. — Уж не думаешь ли ты, что я похоронила своих вра¬ гов? — засмеялась довольная малышка Мю. — Это могилы птиц. Кто-то устроил здесь большое птичье кладбище. — Откуда ты это знаешь? — спросил Муми-тролль. — Я проверила, — ответила Мю. — Тут зарыты маленькие белые скелеты. Такие же, как те, что мы нашли внизу у маяка в первый день. Месть Забытых Костей, помнишь? — Это сделал Смотритель маяка, — сказал Муми-тролль после долгой паузы. Малышка Мю кивнула так энергично, что пучок волос у нее на затылке подпрыгнул. — Они летели на свет маяка, — медленно продолжал Му¬ ми-тролль. — У птиц такая привычка. И разбились.
— Смотритель маяка собирал их каждое утро. Это огорча¬ ло его все больше и больше. В один прекрасный день он по¬ гасил маяк и уехал... — Но ведь это просто ужасно! — воскликнул Муми-тролль. — Это было так давно, — ответила малышка Мю и зевну¬ ла. — А теперь маяк не светит. Муми-тролль кисло поглядел на нее. — Что у тебя за привычка всех жалеть! — сказала Мю. — Уходи-ка отсюда. Мне надо причесаться. Выйдя из зарослей, Муми-тролль разжал лапу и поглядел на подковку. Он так ничего и не сказал. Тайна Морской ло¬ шадки осталась при нем. Ночи были безлунные, штормовой фонарь не зажигали. И все же Муми-тролль спускался на песчаную отмель, потому что не мог иначе. Он приносил с собой подковку и подарки. Его глаза привыкли к темноте, и он увидел, как Морская лошадка вышла из тумана, словно сказочное неземное суще¬ ство. Он с замиранием сердца положил подковку на песок. Темный силуэт с изогнутой шеей подошел к нему танцую¬ щей походкой. Морская лошадка по-дамски рассеянно-небреж¬ но надела подковку и, отвернувшись, подождала, пока серебря¬ ная подковка не прирастет к копыту. — По-моему, челка — это красиво, — медленно сказал Му¬ ми-тролль. — У меня есть приятельница с челкой. Может быть, она придет сюда навестить меня... У меня много друзей, кото¬ рые тебе непременно понравятся. Маленькая лошадка молчала, ее это не трогало. — Ночью острова так красивы. Это папин остров, но я не знаю, будем ли мы жить здесь всю жизнь. Иногда мне кажет¬ ся, что остров не любит нас, но, может, это пройдет. Главное, что острову, кажется, папа начинает нравиться... Она не слушала его. Ей не было дела до его семьи. Тогда Муми-тролль высыпал на песок свои подарки. Мор¬ ская лошадка подошла ближе и понюхала, но по-прежнему ничего не сказала. Наконец он нашел нужные слова: — Ты танцуешь так прекрасно! — Ты так считаешь? — спросила лошадка. — Ты ждал меня? Ждал? — Еще бы! — воскликнул Муми-тролль. — Я все время ждал и беспокоился, когда дул сильный ветер... Мне хотелось спасти тебя, оградить от смертельной опасности! У меня есть
724 свое собственное жилище, и я повесил там твой портрет. Толь¬ ко твой портрет и может висеть там... Морская лошадка внимательно слушала. — Ты самая красивая на свете, — продолжал Муми-тролль. И тут завыла Морра. Она сидела, окутанная густым тума¬ ном, и выла, потому что ей хотелось поглядеть на огонь лампы. Маленькая лошадка кинулась в сторону и исчезла. Остал¬ ся лишь ее смех. Она помчалась к морю, а ее смех рассыпался, как тысячи жемчужин. Морра решительно выползла из тумана и двинулась прямо к Муми-троллю. Он повернулся и побежал. Но в этот раз она не осталась на берегу, а последовала за троллем в глубь ост¬ рова по вересковой пустоши до самого маяка. Он видел, как она ползла, словно большое серое пятно, а потом свернулась клубком под маячным холмом и стала ждать. Муми-тролль захлопнул за собой дверь, взбежал по вин¬ товой лестнице. В животе у него жгло от волнения. Морра пробралась в глубь острова! Папа и мама еще не проснулись, в доме было тихо. Но в открытое окно он видел, что остров охвачен беспокойством, он стонал и ворочался во сне. Муми-тролль слышал, как дро¬ жат от страха листья осин. Вот закричали чайки. — Почему ты не спишь? — спросила мама. Муми-тролль закрыл окно. — Я проснулся, — ответил он и залез в постель. Мордочка у него совсем замерзла и занемела. — Похолодало, — сказала мама. — Как хорошо, что я рас¬ пилила это бревно... Ты замерз? — Нет, — ответил Муми-тролль. Морра сидела внизу под маяком и мерзла. Она так ужасно мерзла, что земля под ней заледенела... Опять началось... У не¬ го по коже снова поползли мурашки, и этот страх никак было не стряхнуть. Он отчетливо представил себе существо, которое никогда не может согреться, которое никто не любит и которое уничтожает все вокруг, где бы ни появилось. Это несправед¬ ливо, почему она все время увязывается за ним, а не за кем- нибудь другим! Да ее невозможно заставить оттаять! — Ты чем-то расстроен? — спросила мама. — Нет, — ответил Муми-тролль. — Завтра будет новый длинный день, — сказала мама.— Твой собственный день с начала до конца. Это приятно, правда? Чуть погодя Муми-тролль услышал, что мама заснула. Он быстро прогнал мрачные мысли и решил заняться вечерней
игрой. Мгновение он колебался, какую игру выбрать: с При¬ ключениями или Спасением. И выбрал игру со Спасением, полагая, что так будет правильнее. Он закрыл глаза и впустил в голову пустоту. Потом представил себе шторм. Ах, как сильно бушевал шторм на пустынном скалистом берегу, по-видимому это был берег острова. Обитатели ост¬ рова бегали по берегу, заламывая лапы, кто-то терпел Бедст¬ вие... никто не отваживался броситься на помощь, это бы¬ ло невозможно, любая лодка мгновенно разбилась бы Вдре¬ безги. Теперь Муми-тролль спасал не маму, а Морскую лошадку. Маленькая Лошадка с Серебряными копытцами боролась в море. Может быть, с морской змеей? Нет, нет, только со штормом. Этого достаточно. Небо было желтое, настоящее Штормовое небо. И вот он сам вышел на берег. Он Решительно побежал к лодке. Все громко закричали: — Нет! Остановите его! Он не справится! Море Проглотит его! Он оттолкнул их, сел в лодку и стал грести, грести. Острые вершины скал торчали вокруг него, как Черные Зубы... Но ему было ни капельки Не Страшно. Позади него на берегу малышка Мю кричала: — Только теперь я поняла, какой ты отважный! Ах как я раскаиваюсь! Но было уже слишком поздно. Снусмумрик закусил свою трубку и пробормотал: — Старый друг... Прощай.
Но Муми-тролль продолжал бороться с волнами, он плыл к Морской лошадке, которая как раз начала тонуть. Он под¬ нял ее в лодку, и она лежала там, покрытая мокрой золоти¬ стой гривой, словно какой-то Большой Ворох. Муми-тролль уверенно взял курс на берег, на далекий пустынный берег, и отнес ее на сушу. — Какой ты Отважный, — прошептала она. — Ты Рисковал своей Жизнью ради меня... А он улыбнулся рассеянно и сказал: — Я оставляю тебя здесь. Мой путь Одинок. Прощай! Морская лошадка посмотрела ему вслед, пораженная и Вос¬ хищенная. — Но как же?.. — спросила она. А он, Муми-тролль, помахал ей рукой и пошел, Одинокий, по скалам в Непогоду. Удаляясь, он становился все меньше и меньше... Все на берегу были поражены, они говорили друг другу... Но тут Муми-тролль заснул. Он вздохнул, счастливый, и, свернувшись под теплым красным одеялом, погрузился в сон. — А где настенный календарь? — спросил папа.— Мне нуж¬ но сделать отметки, это важно. — Для чего? — спросила малышка Мю, влезая в окно. — Должны же мы знать, какой сегодня день, — объяснил папа. — Стенные часы мы, к сожалению, не захватили. Но не знать, какой сегодня день, воскресенье или среда, просто не¬ возможно. Так просто нельзя жить. Малышка Мю втянула воздух носом и выдохнула его сквозь зубы как-то особенно зловеще, что означало: «Я-ни- когда-не-слыхала-подобной-глупости-за-всю-свою-жизнь». Папа понял, что она этим хотела сказать, и сильно рассер¬ дился, но тут Муми-тролль признался: — Я ненадолго одолжил его. — Есть вещи, имеющие особую важность на пустынном острове, — сказал папа. — В частности, наблюдения, которые необходимо заносить в судовой журнал. Нужно наблюдать за всем. Так что изволь немедленно повесить календарь на место. — Ладно, ладно, ладно, — угрюмо ответил сын. Он залпом выпил кофе и, спустившись по винтовой лест¬ нице, окунулся в прохладный воздух осеннего утра. Земля еще была окутана туманом. Маяк выделялся на фоне этой серой пелены, как огромный столб. Не видно было, где он кончается. Наверху был лишь волнистый, колышущийся ту-
ман, а там, внутри маяка, сидела семья муми-троллей, которая 727 ничего не могла понять. Он был злой и невыспавшийся, ему вовсе не было дела ни до Морры, ни до Морских лошадок, ни до родителей. Сейчас. Спустившись под горку, он окончательно проснулся. Ага, можно было догадаться. Изо всех мест Морра выбрала мамин садик и сидела там. Надеюсь, она сидит не больше часа. Но роза совсем потемнела, стала коричневой. На мгновение со¬ весть Муми-тролля проснулась и взмахнула хвостом, но по¬ том на него снова напали злость и сонливость. Ах эти папы! Настенный календарь ему понадобился! Заметки на полях! Разве могут старые тролли понять, что образ Морской лошад¬ ки — это образ Красоты, который может увидеть только он. Муми-тролль заполз в чащобу и снял с ветки настенный календарь, сильно покоробившийся от сырости. Он отбросил в сторону рамку из увядших цветов, сел и задумался, уставившись в одну точку. В голове у него роилась масса неясных мыслей. И внезапно его осенило: «Я перееду сюда. Пусть себе живут отдельно в старом маяке с ужасной лестницей и считают дни». Это была мятежная мысль, новая, увлекательная. Она из¬ менила все, очертила большой замкнутый круг, пространство одиночества, грусти и неизведанных возможностей. Когда он вернулся домой, ноги у него занемели, он про¬ дрог. Он поставил календарь обратно на комод. Папа тут же подошел и поставил на верхнем уголке календаря крестик. Муми-тролль набрался храбрости и выпалил: — Я думаю пожить один где-нибудь на острове. — На острове? Ладно, — рассеянно ответила мама. Она си¬ дела у окна, выходящего на север, и рисовала цветущую ве¬ точку. — Хорошо. Возьми, как обычно, спальный мешок. Она рисовала жимолость, красивую, с затейливыми лис¬ точками. Мама надеялась, что помнит точно, как выглядят эти цветы. Жимолость не может расти у моря, ей нужно тепло и защита от ветра. — Мама, — сказал Муми-тролль, и в горле у него пересох¬ ло. — Это не как обычно. Но мама не слышала его, она только что-то одобрительно пробормотала и продолжала рисовать. Папа стоял и считал свои крестики. Он не вполне был уверен в пятнице. В тот день он поставил два крестика, пото¬ му что в четверг не поставил ни одного. Что-то тогда помеша¬ ло ему, и теперь это вызывало неуверенность. Что он делал в этот день? В его памяти все смешалось, все дни слились,
728 как блуждание по берегу острова: все идешь и идешь и никог¬ да не дойдешь до цели. — Хорошо, — сказал Муми-тролль, — я возьму спальный мешок и штормовой фонарь. За окнами клубился и уползал туман, казалось, что ком¬ ната уплывает вместе с ним. — Мне надо еще немного краски,— сказала мама самой себе. Она позволила жимолости подняться с окна на белую стену, и ветка дерзко распустила на ней большой, тщательно вырисованный цветок. ШЕСТАЯ ГШк Луна на исходе Однажды ночью перед самым рассветом маму разбудила тишина вокруг маяка, ветер внезапно утих, как это бывает при перемене его направления. Она долго лежала, прислушиваясь. Где-то далеко в темноте над морем медленно задул новый ветер. Мама слышала его приближение, казалось, он шел по
воде, шума волн не было слышно, она различала лишь свист ветра. Он все время крепчал, и вот он достиг острова. Ставни открытого окна, подпертые крючками, слегка зашевелились. Мама почувствовала себя совсем маленькой. Она зарылась мордочкой в подушку и попыталась думать... ну, к примеру, о яблоне. Но вместо этого перед глазами у нее было лишь море и бушующие над ним ветры, море, вышедшее из берегов и захлестнувшее остров, когда погас свет, море и только море, взявшее в плен берег, остров и их дом. Ей казалось, будто весь мир — это блестящая и скользящая вода и что их ком¬ ната тоже медленно плывет. Подумать только, а вдруг их остров сорвется с места и наутро будет плыть где-то за лодочной пристанью? Вдруг он поплывет дальше и будет странствовать по морю много лет, покуда не наткнется на край света, как кофейная чашка на край скользкого подноса?.. «Это понравилось бы Мю, — хихикнув, подумала мама. — Интересно, где она спит по ночам?.. И где спит Муми- тролль?.. Жаль, что мамам нельзя уходить из дома, когда им вздумается, и спать не дома. Мамам иногда это в особенности нужно». Она, как всегда, нежно и рассеянно пожелала ему в душе всяческого благополучия. А Муми-тролль, лежа на своей лесной полянке, почувствовал это и приветливо пома¬ хал ей в ответ хвостом. Ночь была безлунная и очень темная. Никто не думал о переселении Муми-тролля, и он сам не знал, радует это его или огорчает. Каждый вечер мама зажигала на столе две свечи и да¬ вала ему с собой штормовой фонарь. Папа говорил для по¬ рядка: — Только не устраивай пожар в ельнике и не забывай гасить фонарь перед сном. Вечно одно и то же. Они так ничего и не поняли. Муми-тролль прислушался к новому ветру и подумал: «Лу¬ на на исходе. Морская лошадка придет не скоро».
Для него это было скорее облегчение, чем разочарование. Ему только хотелось представлять себе их приятную встречу и красивые слова, вспоминать, как она хороша... И теперь ему не надо больше сердиться на Морру. Она может смотреть на фонарь, сколько ей вздумается. Муми-тролль говорил себе, что спускался по ночам на песчаную отмель из практических соображений — чтобы помешать Морре подниматься к мая¬ ку и замораживать мамины розы. Чтобы семья не увидела ее. И наконец, для того, чтобы не слушать ее вой. Только и всего. Каждую ночь Муми-тролль ставил зажженный фонарь на песок и стоял, ожидая, покуда Морра вдоволь наглядится на огонь. Она устроила из этого целую церемонию. Недолго погля¬ дев на фонарь, она начинала петь. Вернее, она думала, что поет. Это было какое-то вытье — тонкий пронзительный вой, который проникал повсюду, казалось, он звучит прямо в го¬ лове и в животе. Одновременно она медленно и тяжело рас¬ качивалась взад-вперед и размахивала юбками, похожими на сухие морщинистые крылья летучей мыши. Морра танцевала! А остров волновался все сильнее. Деревья шептались и дро¬ жали, по воронике волнами пробегала дрожь. Дикий овес на берегу шелестел и стлался по земле, пытаясь вырваться с кор¬ нями и улететь. И как раз в эту ночь Муми-тролль увидел кое-что, испугавшее его. Начал двигаться песок. Муми-тролль отчетливо увидел: пе¬ сок двинулся с того места, где сидела Морра. Он струился и как-то пугливо сверкал, высыпаясь из-под ее лап, топтавших землю и превращавших ее в лед. Тогда Муми-тролль схватил фонарь и бросился сломя го¬ лову в свою чащобу через запасной ход. Он нырнул в спаль¬ ный мешок, застегнул молнию и попытался уснуть. Но как ни старался зажмуривать глаза, он видел песок, упрямо пол¬ зущий к воде. На следующий день мама вырыла четыре куста дикого ши¬ повника из твердого песчаного грунта. Эти кусты с пугающим усердием пустили извилистые корни между камнями и ус¬ лужливо расстелили ковром свои листья. Мама считала, что алый шиповник на фоне серых скал — изумительно красиво, но в ее коричневом садике он, пожалуй, выглядел как-то не так. Кусты стояли, вытянувшись в ряд, и вид у них был тревожный. Мама подсыпала им по горсточке
земли, привезенной из дома, полила их и села, чтобы побыть с ними немного. И тут примчался, тяжело топая, папа. Глаза у него потем¬ нели от волнения. — Черное Око! — крикнул он. — Оно дышит! Идем ско¬ рее, сама увидишь! Он повернулся и побежал, а мама вскочила и побежала за ним, ничего не понимая. Но папа был прав. Темная поверхность воды медленно поднималась и опускалась, словно глубоко вздыхая. Око ды¬ шало! Малышка Мю бегом спустилась с холма. — Ясное дело, — сказала она. — Так оно и есть. Остров ожил! Я давно этого ждала. — Не болтай ерунды, — ответил папа. — Остров не может ожить. Вот море — живое... Он помолчал и обеими лапами обхватил голову. — Что с тобой? — с тревогой спросила мама. — Сам не знаю, — ответил папа. — Я еще не решил точно... У меня была одна мысль, но она ускользнула от меня. Он взял тетрадь в клеенчатой обложке и, наморщив лоб, пошел вверх по склону. Мама неодобрительно взглянула на Черное Око. — Я думаю, что теперь самое время совершить прият¬ ную, обстоятельную прогулку. С корзиной провизии для пик¬ ника. Она направилась прямиком к маяку, чтобы подготовиться. Мама уложила все, что нужно для пикника, отворила окно и ударила в гонг. Она стояла и смотрела, как все спеши¬ ли к ней, и вовсе не испытывала угрызений совести, хотя и знала: удар гонга на острове означал сигнал тревоги. Папа и Муми-тролль, похожие на большие груши, стояли внизу, задрав мордочки. Мама уперлась лапами в подоконник и выглянула в окно. — Не волнуйтесь! — весело крикнула она. — Пожара нет. Просто мы сейчас же отправимся на прогулку и устроим пикник. — На прогулку? — воскликнул папа. — Как ты можешь?.. — Нам грозит беда! — крикнула мама. — Если мы сейчас же не отправимся на прогулку, нам всем будет плохо! И они отправились на морскую прогулку. Вся семья с большим трудом вытащила «Приключение» из Черного Ока. Они поплыли навстречу ветру и непогоде к самому большому
скалистому островку на северо-западе и, дрожа, расположи¬ лись на мокрых камнях. Мама соорудила плиту между кам¬ ней и стала варить кофе, как это делали все женщины в ста¬ рые времена. На каждый угол скатерти положили по камню, поставили масленку с крышкой, кружки, вынули купальные халаты, пестрые, как яркие цветы на скалах, и, конечно, зонт от солнца. Когда кофе был готов, стал моросить дождь. Мама была в отличном настроении, она все время болтала о всяких будничных пустяках, рылась в корзинке, приготов¬ ляла бутерброды. В первый раз она захватила с собой су¬ мочку. Островок, на который они приплыли, был маленький и совершенно голый, без единой травинки, даже водоросли и плавник соскальзывали с него, это была просто серая скала, торчавшая из воды. Когда они сидели там и пили кофе, у них вдруг возникло такое чувство, будто все наладилось. Они начали говорить обо всем, что приходило им в голову, но только не о море и только не о Долине муми-троллей. Отсюда остров с огромным маяком, серый от дождя, дале¬ кий, как тень, казался чужим. После кофепития мама вымыла кружки и сложила все об¬ ратно в корзину. Папа спустился к воде и понюхал ветер, а потом сказал: — Думаю, пора нам домой, пока он не усилился. Он всегда так говорил во время морских прогулок. Они сели в лодку, малышка Мю примостилась на носу. Возвраща¬ лись они с попутным ветром. «Приключение» вытащили на берег. Вернувшись домой, они почувствовали, что остров как-то изменился, хотя и не поняли, в чем заключается эта переме¬ на, и не сказали друг другу об этом ни слова. Видно, это было потому, что они отсюда ненадолго уехали, а после вер¬ нулись. Они прошли прямо на маяк. В этот вечер они разга¬ дывали головоломки, а папа прибил возле плиты маленькую полку. Эта прогулка была, наверное, полезна для семьи, но мама загрустила. Ночью ей приснилось, что они поплыли на остров хатифнаттов у родного берега, теплый, приветливый летний остров. Когда она проснулась, ей стало грустно. После завтрака она сидела за столом и смотрела на ветку жимолости, выросшую из подоконника. От чернильного ка¬ рандаша остался один огрызок, который был нужен папе,
733
734 чтобы отмечать крестиками дни в календаре и делать записи в тетради в клеенчатой обложке. Мама встала, поднялась на чердак и принесла оттуда три мешочка с краской: коричневой для сетей, банку суриковой для лодок, немного черной на саже и две старые кисти. Потом начала рисовать цветы на стенах. Они получились крупные и яркие, ведь она рисовала большими кистями. Крас¬ ка для сетей быстро впитывалась в известку и становилась густой и прозрачной. Ах, как это было красиво! Рисовать в сто раз приятнее, чем пилить дрова. На стене распускался один цветок за другим: розы, ноготки, маргаритки, пионы... Маме было почти страшно, что она умела так красиво рисовать. Вни¬ зу, у пола, она нарисовала высокую, колышущуюся под ветром траву. Ей хотелось вверху нарисовать солнце, но у нее не было желтой краски. Пришлось от этой мысли отказаться. Когда семья пришла обедать, мама даже не успела еще за¬ топить плиту. Она стояла на ящике и рисовала маленькую коричневую пчелу с зелеными глазами.
— Мама! — воскликнул Муми-тролль. Ну как? — спросила мама, осторожно дорисовывая вто¬ рой глаз пчелы. Кисть была слишком велика, необходимо было смастерить новую. Ну да в крайнем случае можно было сделать из пче¬ лы птицу. — Похоже, — заметил папа. — Я узнал все эти цветы. Вот это — роза. — Нет, — обиженно сказала мама, — это пион. Тот самый, красный, что рос у крылечка. — Можно мне нарисовать ежа? — крикнула малышка Мю. Но мама покачала головой. — Нет, это моя работа. Но я нарисую ежа, если ты будешь хорошо себя вести. За обедом все были в прекрасном настроении. — Одолжи мне немного красной краски, — попросил па¬ па, — прежде чем уровень воды поднимется, я нарисую на маячном холме нижнюю ватерлинию, чтобы серьезно изучить этот вопрос. Понимаешь, я хочу понять, есть ли у моря ка¬ кая-то закономерность или нет... Это очень важно. — Много материала ты собрал? — спросила мама. — Массу. Но для того чтобы начать писать диссертацию, придется собрать еще столько же. — Папа склонился над сто¬ лом и доверительно сказал: — Я хочу знать, коварно ли море на самом деле, или оно вынуждено подчиняться. — Кому? — спросил Муми-тролль, вытаращив глаза. Но папа замялся и принялся усердно есть суп. — Ну... определенным законам, — ответил он. После обеда мама налила ему в чашку немного красной краски, и он отправился рисовать нижнюю ватерлинию. Осиновая роща покраснела, а на прогалинке лежал желтый ковер березовых листьев. Красная и желтая листва летела над морем вместе с зюйд-вестом. Муми-тролль закрасил с трех сторон стекло фонаря черной краской — так поступают злодеи, пускаясь в опасные приклю¬ чения. Он обошел вокруг маяка, смотревшего на него пустыми глазами. Снова наступил вечер, и остров проснулся. Муми- тролль чувствовал, как он ворочается. Над мысами кричали чайки. «Ничего не поделаешь, — подумал Муми-тролль. — Если бы папа знал, он понял бы. Но я не хочу видеть, как песок опять поползет сегодня ночью. Пойду лучше на восточный мыс».
Муми-тролль сел на камень, направил фонарь в сторону моря и стал ждать. На остров спустилась тьма, но Морра не появилась. А малышка Мю увидела и его, и Морру. Морра сидела и ждала на песчаной отмели. Мю пожала плечами и снова заползла в мох. Она уже не раз замечала, как некоторые по глупости ждут друг друга не в том месте, где надо, и отчаиваются. Тут уж ничего не поде¬ лаешь, так уж повелось. Ночь была мрачная. Муми-тролль слышал, как мимо про¬ летают невидимые птицы. Позади него в Черном Оке послы¬ шался плеск, и он обернулся. Глаз фонаря осветил полосу на черной воде. Морские лошадки! Они плыли вдоль скалисто¬ го берега, может быть, они бывали здесь каждую ночь, а он и не знал об этом. Лошадки хихикали и брызгались водой, они смотрели, на него из-под челок. Муми-тролль переводил взгляд с одной на
другую. У них были одинаковые глаза, одинаковые цветочки на шее, их головы поворачивались одинаково дерзко. Он не мог различить, которая из них его лошадка. — Это ты? — спросил Муми-тролль. Морские лошадки подплыли к самому берегу. Теперь вода достигала им до колен. — Это я! Это я! — воскликнули обе и залились смехом. — Ты не хочешь спасти меня? — спросила одна. — Скажи, маленький толстый морской огурец, ты смотришь на мой пор¬ трет каждый день? Смотришь? — И вовсе он не морской огурец, — с упреком возразила другая. — Он маленький-маленький гриб-дождевик, который обещал спасти меня, если поднимется шторм. Он маленький гриб-дождевик, который ищет раковины для своей мамы. Раз¬ ве это не прелестно? Прелестно! Муми-тролль вспыхнул. Мама начистила подковку порошком. Он знал, что одна подковка блестит гораздо ярче, чем остальные. Он знал, что они ни за что не поднимут копыта из воды, и он так и не узнает, которая из них его лошадка. Вот лошадки вошли в море. Он слышал, как они смеялись, но их смех все отдалялся и отдалялся, и под конец слышался лишь посвист ветра на берегу. Муми-тролль растянулся на камнях и уставился в небо. Он не в силах больше думать о Морской лошадке. Как только он пытался представить ее себе, перед ним вставали две ло¬ шадки, две совершенно одинаковые смеющиеся лошадки. Они только и делали, что выбегали из моря и убегали обратно, — у него устали глаза. Под конец их стало много, целый табун, он не в силах был даже сосчитать их. Ему захотелось заснуть, отдохнуть. Мамина стенная роспись становилась все красивее и кра¬ сивее, она уже разрисовала стену до самых дверей. Мама изо¬ бразила зеленую яблоньку, усыпанную и цветами, и фрук¬ тами, и яблоки, лежащие в траве. Розовые кусты росли по¬ всюду, почти все с красными розами, такие же, как у мамы в садике. Каждый куст был обрамлен белыми ракушками. Колодец был зеленый, а дровяной сарай — коричневый. И в один прекрасный вечер, когда лучи заходящего солнца осветили стену, мама нарисовала угол веранды. Вошел папа и поглядел на ее рисунок. — А горы ты не рисуешь? — спросил он.
— Там нет никаких гор, — рассеянно ответила мама. Она рисовала перила, а их очень трудно изобразить прямыми. — А что это у тебя, горизонт? — продолжал папа. Мама подняла глаза. — Нет, это голубая веранда. Моря здесь вовсе нет. Папа долго смотрел молча. Потом подошел к плите и по¬ ставил чайник на огонь. Когда он повернулся, то увидел, что мама уже успела на¬ малевать большое голубое пятно, а на нем что-то похожее на лодку, точно он не мог разобрать. — Послушай-ка, — сказал папа, — это у тебя вышло не¬ удачно. — Получилось не так, как я хотела, — жалобно ответила мама. — Ты наверняка хотела изобразить что-то красивое, — утешил ее папа. — Но мне думается, лучше тебе это переде¬ лать, пусть уж будет веранда. Рисовать нужно то, что хочется. После этого вечера мамина стенная роспись стала все больше походить на долину Муми-дален. Ей трудновато бы¬ ло изобразить перспективу, и пришлось переносить некото¬ рые детали в другое место. Например, плиту и часть гости¬ ной. Невозможно нарисовать каждую комнату. Можно лишь изображать отдельно по одной стене, и это выглядит ненату¬ рально. Маме нравилось рисовать перед заходом солнца, в это вре¬ мя в башне никого не было, и она отчетливее представляла родную долину. Однажды вечером небо на западе окрасил красивейший и ярчайший закат, такого маме еще не приходилось видеть. Он зажег языки красного, оранжевого, розового и лимонно-жел¬ того пламени над темным бурным морем. Подул зюйд-вест, он летел на остров прямо с черного как уголь, резко очерчен¬ ного горизонта. Мама стояла на обеденном столе и рисовала суриком яб¬ локи на верхушке дерева. Подумать только, как здорово было бы, если бы у нее хватило краски расписать стены снаружи! Что за яблоки! Что за розы! Пока она наблюдала за небом, вечерний свет поднялся по стене и зажег цветы в ее саду. Они ожили и засветились. Сад отворился, усыпанная гравием дорожка со странной перспек¬ тивой стала настоящей и повела прямо к веранде. Мама при¬ ложила лапы к стволу дерева — солнце нагрело его. Она по¬ чувствовала, что сирень зацвела.
Вдруг на стену упала тень, что-то черное молнией пронес¬ лось мимо окна. Большая черная птица летала вокруг маяка, затемняя одно окно за другим: западное, южное, восточное, северное... Птица все летала и летала, со свистом хлопая ог¬ ромными крыльями. «Мы окружены, — со страхом подумала мама. — Это кол¬ довской круг, я боюсь. Я хочу домой! Мне хочется вернуть¬ ся домой с этого ужасного пустынного острова, от этого злого моря...» Она обняла яблоню и закрыла глаза. Кора была шероховатая и теплая. Шум моря исчез. Мама вошла в свой сад. Комната в башне маяка опустела. Баночки с красками ос¬ тались стоять на столе, а за окном буревестник продолжал свой странный одинокий танец, описывая круги. Когда небо на западе погасло, он улетел в сторону моря и исчез. Настало время вечернего чая, и семья собралась в доме. — А где мама? — спросил Муми-тролль. — Может, она пошла за водой, — ответил папа. — Она ус¬ пела нарисовать еще одно дерево. Мама стояла за яблоней и смотрела, как ее семья накры¬ вает на стол. Они как-то расплывались у нее перед глазами, как будто двигались под водой. Мама не удивилась этому, ведь она наконец вошла в свой собственный сад, где все было на своем месте и все росло, как и следовало расти. Кое-что она нарисовала неправильно, но это было не так уж важно. Она опустилась на высокую траву и стала слушать, как где-то за рекой кукует кукушка. Когда вода в чайнике закипела, мама уже крепко спала, прислонив голову к своей яблоньке.
740 СЕДЬМАЯ ГШАг Зюйд-вест Спустились сумерки, и Рыбак почувствовал, что сейчас нахлынут красивые волны. Он вытащил лодку на мыс, пере¬ вернул ее вверх килем и крепко привязал удочки. Потом он залез в свой цементный домик, свернулся серым морщинис¬ тым клубком и отдался во власть великолепного одиночества. Изо всех ветров Рыбак больше всего любил зюйд-вест. Он задул днем и не утих к ночи. Это был осенний зюйд-вест, он мог дуть неделями и превращать волны в высокие серые горы, обрушивающиеся на острова. Рыбак сидел у себя в домике и смотрел, как волны стано¬ вятся все выше и мощнее. Это было так красиво, так велико¬ лепно, что он забыл все на свете. Никто не лез к нему со своими рассказами и вопросами, никто и ничто не досаждали ему. Одно лишь непостижимое и недоступное величие неба и моря струилось над ним и мимо него. Оно никогда не могло бы его разочаровать. Было уже почти темно, когда эту гармонию нарушил Му¬ ми-тролль, который примчался, скользя лапами по мокрым камням. Он замахал лапой, что-то закричал и стал стучать в окно, вопя, что потерялась его мама. Рыбак усмехнулся и покачал головой. Стекло было слишком толстое. Муми-тролль побежал искать дальше, ступая по воде при¬ боя, пересек мыс и углубился в заросли вереска. Ветер дул ему в спину. В эту ночь остров дрожал от страха, его пугали шепоты и крики, и Муми-тролль чувствовал на бегу, как земля шевелится под его лапами. «Мама потерялась, — думал Муми-тролль. — Она была так одинока, что потерялась». Малышка Мю сидела нахохлившись. — Ты заметил? — спросила она. — Камни шевелятся. — Мне наплевать! — крикнул Муми-тролль. — Мама по¬ терялась! — Мамы так просто не теряются, — ответила малышка Мю. — Сидит себе где-нибудь в укромном местечке, нужно только хорошенько поискать. Ну, я пошла и сама залезу в укрытие, пока весь остров не начал уползать от меня. Здесь будет жуткая заваруха, попомни мои слова! Штормовой фонарь остался возле Черного Ока. Муми- тролль бросился туда. Папа обернулся и поднял фонарь.
— Ведь не могла же она оступиться и упасть?.. 741 — Мама умеет плавать, — ответил Муми-тролль. Они постояли молча, поглядели друг на друга. За маячным холмом шумело море. — Послушай-ка, — вдруг спросил папа. — А где ты, собст¬ венно говоря, обретался последнее время?.. — Да... то там, то здесь, — пробормотал Муми-тролль и отвернулся. — У меня была масса дел, — неуверенно сказал папа. Муми-тролль слышал, как на поле ворочались камни, они ударялись друг о друга со странным сухим звуком. — Пойду поищу в чащобе, — сказал он. Но как раз в этот момент в окне маяка зажглись две свечи: мама вернулась домой. Когда они вошли в комнату, мама сидела и чинила поло¬ тенце. — Где ты была? — воскликнул папа. — Я? — спросила мама с невинным видом. — Я только пошла прогуляться и подышать свежим воздухом. — Зачем же ты нас так пугаешь? — продолжал папа. — Ты ведь знаешь, мы привыкли к тому, что ты сидишь дома по вечерам. — Вот это-то и ужасно, — вздохнула мама. — Должно же быть какое-то разнообразие. Мы слишком привыкли друг к другу, каждый день все одно и то же, не правда ли, доро¬ гой? Папа недоуменно посмотрел на нее, но она только засме¬ ялась и продолжала орудовать ниткой с иголкой. Тогда он подошел к календарю, поставил крестик, который означал «пятница», а внизу написал: «Сила ветра 5 баллов».
Муми-троллю показалось, что портрет Морской лошадки изменился. Море побледнело, а луна стала слишком большой. Он сел за стол и тихо-тихо сказал: — Я живу на полянке в чащобе. — В самом деле? — спросила мама. — И что, там красиво? — Очень красиво. Может, ты когда-нибудь заглянешь туда? — С большим удовольствием, — ответила мама. — Когда ты туда пойдешь? Муми-тролль быстро поднял голову. Папа углубился в изу¬ чение тетради в клеенчатой обложке. — Сейчас, — прошептал он. — Нынче ночью. — Вот ка-ак! — удивилась мама. — А не лучше ли было бы пойти завтра днем всем вместе? — Это не то же самое, — ответил Муми-тролль. Мама кивнула и продолжала шить. Но папа записал в своей тетради: «Можно себе предста¬ вить, что некоторые факты меняются в зависимости от вре¬ мени суток? Это следует проверить. Изучить поведение моря ночью. Наблюдение: мой остров ночью ведет себя совершенно по-иному, а именно: а) издает странные звуки, б) движется и шевелится». Папа поднял ручку и помедлил, а потом продолжил: «Воз¬ можно ли, чтобы сильное чувство, скажем мое, могло изме¬ нить все окружающее? Пример: меня очень волнует Муми- мама. Проверить». Он прочел все, что написал, и попробовал было придумать еще что-нибудь. Но ничего больше ему в голову не приходи¬ ло, и он потопал к своей постели. Прежде чем натянуть одеяло, папа сказал: — Погасите хорошенько фонарь до того, как ляжете спать. Надо соблюдать осторожность. — Хорошо, дорогой. Когда папа заснул, Муми-тролль взял штормовой фонарь и вышел с мамой из дома, освещая ей путь. Мама останови¬ лась в вереске и прислушалась. — Здесь ночью всегда так? — спросила она. — По ночам здесь немного тревожно, но ты не обращай внимания. Просто, когда мы спим, остров, просыпается. — Да, — согласилась мама. — Я тоже так думаю. Муми-тролль полез первый через большой вход. Время от времени он оборачивался и смотрел, не отстала ли мама. Она
то и дело застревала в ветках, но мало-помалу они добрались 743 до полянки. — И здесь ты живешь? — воскликнула мама. — Как тут уютно! — Листья с потолка еще не облетели, — объяснил Муми- тролль.— А ты посмотрела бы, как красиво здесь было летом!.. Правда, когда свет горит, шалаш похож на пещеру? — Прямо настоящая пещера, — подтвердила мама. — Надо принести сюда ковер и маленький ящик, чтобы было на чем сидеть... — Она подняла мордочку и поглядела на звезды, плы¬ вущие между тучами. — Знаешь, — сказала она, — иногда мне кажется, что остров плывет вместе с нами. Нас куда-то относит... — Мама, — сказал вдруг Муми-тролль, — я встретил Мор¬ ских лошадок, но они не обращают на меня внимания. Я толь¬ ко хотел побегать вместе с ними, посмеяться и побегать... Зна¬ ешь, они такие красивые... Мама кивнула. — Мне думается, вряд ли можно подружиться с Морски¬ ми лошадками, — сказала она серьезно, — но не стоит из-за
этого огорчаться. Лучше просто смотреть на них и радоваться, как смотрят на красивых птичек или на природу. — Может быть, ты и права, — ответил Муми-тролль. Они прислушались к ветру, пролетавшему над чащобой. Муми-тролль совершенно забыл про Морру. — Мне тебя нечем здесь угостить, — сказал сын. — Мы успеем сделать что-нибудь завтра, — утешила его мама. — Можем устроить здесь праздник и пригласить осталь¬ ных, если хочешь. Приятно было посмотреть, как ты живешь. А теперь пора возвращаться на маяк. Ветер усилился. Проводив маму домой, Муми-тролль по¬ гасил фонарь, чтобы успокоиться. Он прошел по острову спо¬ койно и уверенно. Эту уверенность придали ему темнота, шум моря и слова мамы. Черное Око лежало в крутых скалистых берегах. Внизу, под обрывами, плескалась вода. Муми-тролль услышал этот плеск, но не остановился, а побрел дальше. Он чувствовал себя легким, как воздушный шарик. Спать совсем не хоте¬ лось. И тут он ее увидел. Морра явилась на остров. Она ползала вокруг маяка, обнюхивая воздух, забралась в вереск, близору¬ ко оглянулась по сторонам и направилась дальше к мшанику. «Она ищет меня, — подумал Муми-тролль. — Но пусть не волнуется. Из-за нее выгорает слишком много керосина». Он постоял немного, поглядел на бестолковое блуждание Морры и не почувствовал ничего, кроме благосклонной снис¬ ходительности. — Пусть попляшет завтра,— сказал сам себе Муми-тролль. Но только не сейчас. Этот вечер я проведу дома. Он повернулся спиной ко всем, кто был на этом острове, и направился в обход к своей полянке. Муми-тролль в панике проснулся на восходе солнца. Он был застегнут в спальном мешке и не мог двигаться. Он за¬ дыхался во влажной жаре, кто-то крепко держал его, он не мог даже лапой пошевелить. Случилось что-то ужасное. Во¬ круг царил странный бурый полумрак, и пахло так, как будто он лежал глубоко под землей. Наконец ему удалось раскрыть молнию спального мешка. На мордочку посыпалась перемешанная с землей хвоя. Весь мир изменился. Он был покинут всеми, вокруг него ползли и карабкались коричневые корни, они опутали спальный мешок.
Лес вытащил из земли все свои корни и навалился на него, словно он был камнем. Коробок спичек лежал на обычном месте, рядом стояла бутылка с черничным соком. Но полянки не было, и его ходы снова заросли. Вокруг был лишь глухой лес с выкорчеванными, ползущими деревьями. Он тоже по¬ полз, таща за собой спальный мешок, ведь это был отличный спальный мешок, и к тому же подарок. Но пот он увидел свой штормовой фонарь — тот по-преж- иему висел на ветке, но самого дерева не было. Муми-тролль сел на хвост и стал отчаянно звать на по¬ мощь малышку Мю. Она сразу же ответила, послала ему це¬ лую цепочку сигналов спасения. Ее голос звучал, как малень¬ кая звонкая труба. Или как дискант буя с колоколом! Муми- тролль пополз на ее голос. Вот он выбрался на дневной свет, и на него налетел шторм. Муми-тролль поднялся на дрожащих лапах и с величайшим облегчением увидел малышку Мю. Ему даже показалось, что она почти красива. Несколько кустиков, которые легче вырвать с корнями из земли, лежали уже далеко в вересковой пустоши, неприче¬ санные и растерянные. Мох заполз в землю и превратился в большой зеленый овраг. — Куда они? — закричал Муми-тролль. — Почему они вы¬ рываются из земли?.. Я ничего не понимаю... — Они боятся, — ответила малышка Мю и взглянула ему прямо в глаза. - Они так боятся, что каждая иголочка стоит дыбом, они испуганы еще больше, чем ты! Дело в том, что здесь бродила Морра. Муми-тролль почувствовал отвратительную пустоту в же¬ лудке и сел на вереск. Вереск, слава Богу, был такой же, как всегда, и цвел, нетронутый. Он решил остаться. — Да, — задумчиво продолжала малышка Мю. — Боль¬ шая холодная Морра слонялась здесь и садилась отдыхать...
А ты ведь знаешь, что происходит на том месте, где она сидит... Конечно, он знал. Там ничего не сможет расти. Абсолютно ничего. Ни одна травинка. — Что ты уставилась на меня? — спросил Муми-тролль. — Я? Уставилась на тебя? — спросила малышка Мю с невинным видом. — С какой стати? Может, я уставилась на того, кто стоит за тобой!.. Муми-тролль подпрыгнул и обернулся. — Ха-ха! Я пошутила! — в восторге крикнула малышка Мю. — Чего ты боишься? Разве не забавно, что весь лес оша¬ лел от страха и убегает? Меня это так ужасно забавляет! Но Муми-троллю это не показалось забавным. Чащоба двигалась к маяку. Деревья ползли через весь остров к лест¬ нице маяка, каждую ночь они будут к нему все ближе, пока первая ползущая ель не прижмется к двери, требуя, чтобы ее впустили. — А мы не откроем дверь, — сказал Муми-тролль и взгля¬ нул вдруг прямо в глаза малышке Мю. Глаза у нее были веселые, взгляд презрительный, как будто она знала все его тайны. Но у него почему-то стало легче на душе. Сразу же после утреннего кофе папа уселся в уединен¬ ной каморке Смотрителя маяка и погрузился в размышле¬ ния. Тетрадь в клеенчатой обложке была почти полностью ис¬ писана заметками о море. Теперь папа начал новый раздел: «Изменения моря ночью», подчеркнув заглавие. Он долго смотрел на чистую бумагу, которую ветер пытался вырвать у него из лап. Он вздохнул и стал листать тетрадь назад, к пятой странице, к которой питал особую слабость. Там была изло¬ жена его мысль о том, что Черное Око на ужасающей глубине соединяется с морем туннелем (смотри картинку). И, к сожа¬ лению, через этот туннель сокровища, виски и скелеты уплы¬ вают. Ржавая канистра совершенно случайно застряла у края А. Если кто-то или что-то, кого мы назовем X, стоял бы внизу, в месте, обозначенном В, подул бы или втянул воду, вода стала бы подниматься и спадать. Создалось бы впечатление, что озеро дышит. Кто такой X? Скорее всего морское живот¬ ное. Однако доказать это невозможно. Ответ на этот вопрос переносился в главу «Гипотезы», которая становилась все длиннее и длиннее.
747 В главе «Факты» папа констатировал, что на глубине вода холоднее. Это он знал и раньше, в этом можно было убедить¬ ся, сунув лапы в воду. Но на этот раз данный факт был под¬ твержден с помощью фляжки хитроумной конструкции. Ког¬ да ее поднимали на поверхность, вода давила на крышку
фляжки и закрывала ее. Факт второй: вода тяжелая и соленая. Чем глубже, тем вода тяжелее, но соли больше на поверхнос¬ ти. Доказательство — соляные пятна на отмели. Она очень соленая. А тяжесть воды ощущается при нырянии. Водоросли прибивает на наветренной стороне, а не на под¬ ветренной. Если бросить дощечку во время шторма с маяч¬ ного холма, ее не прибьет к берегу. Она поплывет вокруг острова, недалеко от берега. Если держать дощечку на уров¬ не горизонта, кажется, будто горизонт закругляется. Во время плохой погоды уровень воды поднимается, но иногда быва¬ ет наоборот. Каждая седьмая волна очень высока, но иног¬ да выше всех девятая. А иной раз такой закономерности во¬ все нет. Куда идут широкие круги белопенных бурунов и откуда они берутся? И почему? Папа пытался уяснить себе причи¬ ну этих явлений и многое-многое другое, но это было очень сложно. Он устал и утратил научное чутье. «У острова нет мостов, — записал он, — нет ограды, чтобы можно было кого- то впускать и выпускать. И это означает, что здесь чувству¬ ешь себя... Хм...» Здесь папа подвел жирную черту и перешел к тоненькому разделу «Факты». Головокружительная мысль о том, что море не подвластно никаким законам, вновь пришла ему в голову, но он быстро отмел ее. Ему хотелось понять. Он должен был понять море, чтобы любить его и чтобы сохранить уважение к самому себе. Пока папа сидел и размышлял, мама уходила все дальше и дальше в свой сад. Она нашла массу деталей, которые нужно было исправить. Постепенно она так осмелела, что спряталась за деревья еще до того, как услышала скрип винтовой лестни¬ цы. Заметив, что, уходя в стену, она становится не больше кофейника, мама нарисовала в саду много маленьких мам. Это на случай, если ее увидят. Если не двигаться, они вряд ли догадаются, которая из мам настоящая. — У тебя просто мания величия, — решила малышка Мю.— Рисуешь только себя. Неужели ты не можешь и нас нари¬ совать? — Вы живете на острове, — ответила мама. Она спросила Муми-тролля насчет семейного праздника на лесной полянке, но он что-то промямлил и ускользнул. «Это Морская лошадка всему виной, — подумала мама. — Да, время идет». И она нарисовала еще одну маленькую маму, которая прохлаждалась под кустом сирени.
Муми-тролль медленно спустился с винтовой лестницы на маячный холм. Больше не было ни полянки, ни Морских лошадок. Он стоял и смотрел на мамин садик у подножия холма. Все кусты шиповника завяли, потому что им стало вдруг слишком хорошо: вокруг не было ни песка, ни камней — не с кем было бороться. Теперь мама поставила посреди клумбы маленькую ограду, видно, решила огородить что-то особенно красивое. Она сделала новую попытку. Интересно, что бы это могло быть? Малышка Мю прибежала, запыхавшись, по склону. — Привет! — воскликнула она. — Угадай, что это такое? Можешь отгадывать до трех раз. — Скажи сама! — ответил Муми-тролль. — Яблоко! — объяснила малышка Мю. — Она посадила яблоко. Оно приплыло на берег. Мама говорит, что семечки могут прорасти и будет яблоня. — Яблоко! — удивился Муми-тролль. — Но ведь яблоня будет расти много лет! — Ишь ты какой умник выискался! — крикнула малышка Мю и помчалась дальше. Муми-тролль постоял еще и поглядел на маленькую, ис¬ кусно сделанную ограду, которая отдаленно напоминала пе¬ рила на веранде в Долине муми-троллей. Он засмеялся про себя. Смеяться было так приятно. На свете не было никого 749
750 упрямее мамы. Неужто в самом деле из этого яблока в конце концов вырастет яблоня? Хорошо бы, она будет довольна. А потом он подумал о другом. В общем-то иметь дом прият¬ нее, чем шалаш. Дом, который построишь сам. На окне у него лежали бы красивые круглые камешки. Лишь ближе к вечеру папа с мамой обнаружили, что лес приблизился к маяку. Больше всех торопилась ольха, она про¬ шла уже полпути. Только то дерево, к которому была при¬ вязана лодка «Приключение», стояло с веревкой на шее, ко¬ торую оно так натянуло, что чуть не задохнулось. Осинки с облетевшей листвой уже не могли шелестеть от страха. Убе¬ жав в вересковую пустошь, они жались друг к другу испуган¬ ными стайками. Деревья были похожи на насекомых, их длинные корни-щу¬ пальца хватались за камни, цеплялись за вереск, чтобы проти¬ востоять зюйд-весту. — Что это с ними? — шепотом спросила мама и взглянула на папу. — Зачем это они? Папа сжал зубами трубку и стал отчаянно искать объясне¬ ния. Ведь так неприятно говорить: «Не знаю». Он не мог понять ровно ничего, и это утомило его. Наконец он сказал: — Это то, что происходит по ночам... Видишь ли, это ноч¬ ные изменения. Мама недоуменно уставилась на него. — Можно предположить, — нервно продолжал папа, — я имею в виду... в ночном мраке происходят тайные изменения... И если бы мы отправились туда и усугубили все... я имею в виду неразбериху, то она могла бы вырасти до таких разме¬ ров, что сохранилась бы к моменту, когда мы просыпаемся... — О чем это ты, дорогой! — огорченно воскликнула мама. Папа покраснел, как помидор. После долгого неловкого молчания Муми-тролль пробор¬ мотал: — Они испугались. — Ты так считаешь? — с благодарностью сказал папа. — Ты что-то сказал... Он поглядел на взрыхленную землю. Все до одного дере¬ вья ушли подальше от моря. — Теперь я понимаю! — воскликнул папа. — Они боятся моря. Море испугало их. Я чувствовал, что что-то происхо¬ дит, когда прогуливался ночью...
Он открыл тетрадь в клеенчатой обложке и стал лис¬ тать ее. — Вот здесь кое-что из записанного вчера... Подождите-ка. Я должен это осмыслить... — Ты думаешь, это надолго? — спросила мама. Но папа уже вышел из дому, уткнув нос в свои записи. Он налетел на куст и исчез за елями. — Знаешь, мама, — сказал Муми-тролль, — я думаю, не сто¬ ит беспокоиться. Они побегают немного, а потом воткнут кор¬ ни куда-нибудь и будут продолжать расти. — В самом деле? — спросила мама слабым голосом. — Может быть, они задумали сделать беседку вокруг тво¬ его садика, — продолжал Муми-тролль. — Будет красиво: ма¬ ленькие березки со светло-зелеными листочками... Мама покачала головой и пошла к маяку. — Это очень мило, — сказала она. — Но мне кажется, при¬ рода ведет себя неестественно. Дома у нас такого никогда не было. Она решила заглянуть в свой сад, чтобы немного успоко¬ иться. Муми-тролль освободил ольху от каната «Приключения». Осеннее небо было ясное и прозрачное, но зюйд-вест усилил¬ ся, и белопенные волны, набегающие на западный мыс, были выше и белее, чем всегда. Муми-тролль побрел в глубь ост¬ рова и улегся на вересковый ковер. На душе у него было спокойно и даже весело. Наконец-то они заметили Измене¬ ния, и это было большим облегчением. Забытый шмель ласково трогал цветы вереска. Вереск ни¬ чего не боялся, он рос на своем обычном месте! Подумать только, а что если построить здесь домик для себя? Очень низенький. И положить у порога плоские камни. Муми-тролль проснулся оттого, что солнце закрыла боль¬ шая тень. Рядом с ним стоял папа и смотрел на него. — Ну, как дела? — спросил сын. — Никак, — ответил папа и сел на вереск. — Эта история с деревьями портит всю картину. Теперь я понимаю море меньше, чем когда-нибудь. Ни в чем нет никакой логики. — Он снял шляпу Смотрителя маяка и стал сворачивать ее, по¬ том снова развернул и разгладил. — Понимаешь, — продолжал папа, — весь смысл в том, чтобы открыть тайные законы мо¬ ря. Я должен понять море, чтобы полюбить его. Я не буду чувствовать себя хорошо на этом острове, если не полюблю море.
Yb ~f-v< l\% — To же самое можно сказать и про живые существа,— радостно сказал Муми-тролль, он сел и выпрямился. — Я имею в виду — кого можно любить. — Море все время ведет себя по-разному, — продолжал папа. — То так, то сяк. Нынче ночью оно напугало весь ост¬ ров. Но почему? Что случилось? В его поведении нет никакой системы. А если и есть, то я не могу ее понять. Он вопросительно посмотрел на сына. — Я думаю, ты бы понял эту систему, если бы она была,— сказал Муми-тролль. Он был ужасно польщен тем, что папа говорит с ним о больших, важных проблемах, и пытался изо всех сил понять, о чем идет речь. — Ты так считаешь? — спросил папа. — Что никакой сис¬ темы у моря вовсе нет?
— Ясное дело, нет, — сказал сын, отчаянно надеясь, что ответил правильно. Несколько чаек взлетели с мыса и начали с криком кру¬ жить над островом. А шум прибоя под ними казался дыхани¬ ем моря. — Тогда, значит, море живое, — задумчиво сказал папа. — Можно предположить. Оно ведет себя как хочет, и его нельзя понять... Раз лес боится моря, значит, море живое? Муми-тролль кивнул, горло у него пересохло от волне¬ ния. Папа помолчал немного. Потом встал и сказал: — Значит, это море дышит в Черном Оке. Это море дер¬ гает канат лота. Все ясно... Оно унесло мой волнорез, чтобы подразнить меня, забило тиной мои сети и пыталось украсть нашу лодку... Он стоял и нахмурившись смотрел в землю, но вдруг мордочка его разгладилась, и он с явным облегчением ска¬ зал: — Тогда мне не надо ничего понимать. Просто у моря не¬ важный характер. Муми-тролль понял, что папа говорит сам себе, и ничего не ответил. Папа пошел в сторону маяка, тетрадь в клеенча¬ той обложке осталась лежать в вереске. Морских птиц стало больше. Они летали целыми тучами и кричали, как обезумевшие. Муми-тролль никогда не видел разом столько птиц. Там были и маленькие птички — они истерически метались из стороны в сторону, новые стайки вылуплялись из яиц. Муми-тролль смотрел на них и пони¬ мал, что птицы тоже мчались прочь от холода Морры. Но он им помочь не мог. Впрочем, какое это имело значение. Глав¬ ное, что папа говорил с ним по-новому, и Муми-тролль этим гордился. Все стояли внизу у маячного холма и тоже смотрели на птиц, наполнивших все небо своим страхом. Внезапно вся стая повернула в сторону моря и мгновенно исчезла. Остался один лишь прибой. Море сильно шумело, пена, белая как снег, летела на берег. На западный мыс волны набежали, как белые драконы с рази¬ нутой пастью. «Ну теперь-то уж Рыбак доволен», — подумал Муми- тролль. И вдруг он увидел, как бетонный домик Рыбака опроки¬ нулся. Следующая волна разбила стены.
Рыбак распахнул дверь и, махая руками, помчался сквозь пену волн. Он залез под свою лодку, лежавшую высоко на берегу килем вверх. На мысу не осталось никого, только го¬ лые камни да еще железные опоры, торчавшие, как редкие зубы. «Клянусь своим драгоценным хвостом! — подумал Муми- тролль. — Папа прав, у моря отвратительный характер!» — Но ведь он насквозь промок! — воскликнула мама. — Может быть, он поранился осколками, когда разбились окон¬ ные стекла... Мы должны ему помочь, ведь он остался без крова! — Пойду погляжу, в чем там дело, — заявил папа. — Я со¬ бираюсь защищать свой остров! — Но ведь весь мыс затоплен, это опасно! — крикнула мама. — Волны могут унести тебя... Папа побежал за лотом, висевшим под винтовой лест¬ ницей. Он был очень взволнован, ему казалось, что голова у него легкая, как облако. — Не бойся, — сказал он. — Пусть море ведет себя, как ему вздумается, мне до этого дела нет. Я собираюсь защитить всех обитателей этого острова, всех до одного. Теперь я знаю, что мне делать. Папа пошел вниз по склону. Малышка Мю бежала за. ним, прыгая, как блоха, она что-то кричала, но ветер подхватил ее слова и унес прочь. Муми-тролль продолжал стоять в верес¬ ковой пустоши и смотрел на мыс Рыбака. — Ты можешь пойти со мной, — сказал папа. — Пора тебе учиться вступать в борьбу. Они побежали вниз к затоплен¬ ному мысу. Малышка Мю прыгала на обеих ногах, хвостик ее волос распустился на ветру и развевался ореолом вокруг головы. Папа смотрел на злое море, на¬ брасывавшееся на остров во всем своем величии. Море вздымало бе¬ лопенные волны, обрушивало их на берег и отсасывало назад, медленно и головокружительно заглатывая. На мыс оно посылало волну за вол¬ ной с отчаянным грохотом и ничем
не скованной свободой. Волны перекатывались через мыс. Папа обвязал живот веревкой и протянул сыну другой ее конец. — Я вижу, Морра вовсе заморочила тебе голову, — сказал он. — Обвяжись веревкой тоже и иди за мной. Веревка долж¬ на быть натянутой. Сейчас мы обманем море. Ну и ветрище, сам видишь — ураган, да и только. Папа переждал самую высокую волну и пошел по скольз¬ ким камням к скале, торчавшей неподалеку от берега. Когда следующая волна настигла его, он уже успел миновать эту скалу. Веревка, натянутая между ним и Муми-троллем, легла на нее, море сбило их с лап, закружило, но веревка выдер¬ жала. Когда волна пронеслась мимо, они заскользили дальше по камням и повторили свой маневр у следующей скалы. «И как тебе только не стыдно! — с горечью подумал папа о море. — Меру надо знать... Над нами ты можешь из¬ деваться, мы стерпим. Но напасть на Рыбака, этого жалко¬ го рака-отшельника, который обожает тебя, просто возмути¬ тельно...» Налетевший на мыс огромный вал утопил папин гнев. Он был почти у цели. Веревка у него на животе натя¬ нулась. Он уцепился за край скалы всеми четырьмя лапами. Однако новая громада зеленого мрака накрыла его, веревка ослабла, и его смыло в море. Как только папа смог высунуть мордочку из воды, он начал быстро карабкаться на берег. Лапы у него дрожали. Он стал тянуть сына, который беспомощно плюхался в воде на подвет¬ ренной стороне. Они сели на камни рядом, дрожа от холода. На противоположной стороне мыса скакала, как мячик, ма¬ лышка Мю. Они поняли, что она приветствует их. Папа и Муми-тролль посмотрели друг на друга и засмеялись. Они перехитрили море. — Как дела? — громко спросил папа и сунул мор¬ дочку под лодку Рыбака. I • Рыбак посмотрел на него ясными голубыми гла- > зами. Он насквозь промок, но не поранился стек¬ лами. — Как насчет чашечки кофе? — заорал папа, стара¬ ясь перекричать шторм. — Не знаю, это было так давно... — Голос Рыба¬ ка прозвучал, как замирающий писк улетающего ко¬ мара.
Папе вдруг стало ужасно жаль его. К тому же Рыбак был такой маленький — ему никогда не удастся добраться до дома. Папа поднялся и посмотрел на Муми-тролля, пожал пле¬ чами и сделал мину, означавшую, что, мол, ничего тут не поделаешь. Муми-тролль кивнул. Оба побрели к оконечности мыса. Ветер прижимал их уши к голове, соленая вода щипала глаза. Время от времени при¬ ходилось останавливаться, и тогда они смотрели на пенящиеся волны, что медленно, торжественно вздымались перед ними и снова опускались в море. — Во всяком случае это отличный враг! — крикнул папа, перекрывая шум прибоя. Муми-тролль кивнул, он не расслышал слова папы, но по¬ нял, что тот имел в виду. В волнах что-то мелькнуло. Это был ящик. Он плыл с бешеной скоростью вдоль мыса, его несло на подветренную сторону. Он глубоко сидел в воде. Удивительно, как хорошо можно понимать друг друга, не сказав ни слова. Муми-тролль лег на волну, она помчала его туда же, куда и ящик, а на берегу его ждал папа, ухватил веревку обеими лапами. И вот Муми-тролль завладел ящиком с веревочной ручкой. Папа вытащил его на берег. Это была самая увлекательная и триумфально рискованная игра в жизни Муми-тролля. И он играл в нее вместе с папой. Они выволокли ящик на берег, совершенно целый, большой красивый иностранный ящик.
В нем были бутылки с виски с красной и синей надписью и рисунками на этикетках. Папа перевел взгляд на море. Он смотрел на свое море с удивлением и восхищением. Волны стали совсем зеленые, а гребни их освещал красный закат. Рыбаку дали виски для подкрепления и вытащили его на берег. Мама стояла и ждала, перекинув через руку старую одежду Смотрителя маяка. Она нашла ее в нижнем ящи¬ ке комода. — Эти бРюки мне не нравятся, сказал, стуча зубами, Рыбак. — Они сТрашенные. — Ступай спрячься за камень и надень их, — решительно сказала мама. — Какая разница, красивые брюки или нет. Они теплые, их носил честный Смотритель маяка, которому нече¬ го было стыдиться. Правда, он был очень печальный. Она повесила одежду на руку Рыбаку и отвела его за ка¬ мень. — Мы нашли целый ящик виски, — сообщил ей Муми- тролль. — Прекрасно! — воскликнула мама. — Тогда нам придется устроить пикник. — Вечно ты со своими пикниками! — засмеялся папа. Наконец Рыбак вышел из-за камня в парусиновой куртке и сильно поношенных брюках. — Ты только погляди, они как на тебя сшиты! — восклик¬ нула мама. — А теперь пойдем домой пить кофе. Папа обратил внимание на то, что мама впервые сказала «домой», а не «на маяк». — Нет, нет! — крикнул Рыбак. — Только не туда! Он с ужасом уставился на свои брюки и со всех ног по¬ мчался в глубь острова. Они увидели, как он исчез в ползу¬ щем лесу.
— Отнеси ему термос, — сказала мама сыну. — Вы хоро¬ шенько вытащили этот ящик? — Не волнуйся, — ответил папа. — Это подарок моря. По¬ дарки назад не забирают. В этот вечер они пили чай немного раньше. Потом достали мозаику в картонной коробке, а мама сняла с кухонной полки коробку с карамельками. — Можете взять по пять конфеток, — сказала она. — Се¬ годня необычный день. Не знаю, ест ли Рыбак конфеты.... — Знаешь, когда ты приносила эти карамельки мне на холм, я ел их с отвращением. — Почему? — удивилась мама. — Ведь ты любишь поло¬ сатые карамельки. — Ха! — сказал папа и смущенно засмеялся. — Это, вер¬ но, связано с моими исследованиями, не давшими результа¬ тов. — Ты был обескуражен, — вмешалась малышка Мю. Л можно считать две карамельки за одну, если они слиплись? Так теперь ты решил наплевать на это море? — Вовсе нет! — воскликнул папа. — Разве мне наплевать на тебя, хотя я и не понимаю, почему ты так глупо себя ведешь? Все засмеялись. — Понимаете, — наклонившись, сказал папа, — море — это большое существо, иногда у него хорошее настроение, иногда плохое. Мы видим только его поверхность. Ведь, если мы любим море, это не имеет значения... — Так ты теперь любишь море? — робко спросил Муми- тролль. — Я всегда любил море, — раздраженно ответил папа. — Все мы любим море. Потому мы и приехали сюда, разве нет? Он взглянул на маму. — Конечно, — ответила мама. — Посмотрите, вот я нашла частичку, которая подходит к этому месту. Она с интересом наклонились над мозаикой. — Получается большая серая птица! — воскликнула ма¬ лышка Мю. — А вот головка другой птицы, белой. Она уле¬ тает прочь с такой быстротой, будто ей подожгли хвост! Теперь они поняли, в чем дело, и быстро сложили че¬ тырех птиц. Спустились сумерки, и мама зажгла штормовой фонарь. — Вы будете сегодня спать на мая¬ ке? — спросила она.
— Нет, — ответила малышка Мю. — На месте наших домов теперь заросли. — Я собираюсь построить настоящий дом, — заявил Му¬ ми-тролль. — А после вы как-нибудь навестите меня. Мама кивнула. Она стояла и смотрела на угасающий огонь в плите. — Погляди, что там с лесом, — сказала она папе Муми- тролля. Он подошел к окну и растворил его, а немного погодя сообщил: — Трудно сказать, двигаются ли деревья. Ветер не утиха¬ ет. Баллов восемь. Он закрыл окно и вернулся к столу. — Они начинают двигаться поздно ночью, — объяснила Мю с горящими глазами. — Ползут, со стонами тащатся по камням, по склону, ясно? — Я не думаю, что они попытаются залезть к нам! — вос¬ кликнул Муми-тролль. — Ясное дело, попытаются! — таинственно, почти шепо¬ том возразила Мю. — Разве вы не слышали, как камни стучат в ворота? Они катятся со всех сторон, на лестнице будет дав¬ ка... А деревья подползут к самому маяку вплотную, будут карабкаться корнями по стенам, заглядывать в окна. В ком¬ нате станет темно... — Нет! — крикнула мама, закрыв лицо лапами. — Милая, дорогая Мю, ты это все выдумала. — Спокойно, — вмешался папа, — для волнения нет ника¬ ких причин. Если несколько несчастных кустов боятся моря, хуже будет только им самим. Я решу эту проблему. Сумерки сменила тьма, но никто не лег спать. Они сложи¬ ли в мозаике еще три птицы. Папа сосредоточенно делал чер¬ теж кухонного шкафа. За окнами бушевал шторм, и из-за этого комната на маяке сделалась еще уютнее и надежнее. Несколько раз кто-то вспомнил про Рыбака, кто-то выска¬ зал надежду, что он нашел термос и выпил кофе. Муми-тролль разволновался: настало время спуститься к Морре. Он обещал ей, что этой ночью она сможет потан¬ цевать. Он помрачнел и сидел молча. Малышка Мю взглянула на него блестящими, как ягоды терновника, глазами. — Ты забыл на берегу веревку, — вдруг сказала она. — Веревку? — удивился Муми-тролль.— Но ведь я взял ее...
760 Мю сильно толкнула его под столом. Он поднялся и с глупым видом заявил: — Да, да, конечно, надо сходить за ней. Если вода подни¬ мется, она уплывет... — Иди осторожно, — велела мама, — повсюду торчат кор¬ ни, а у нас только одно ламповое стекло. И посмотри, пожа¬ луйста, не найдешь ли папину диссертацию. Прежде чем закрыть за собой дверь, Муми-тролль взгля¬ нул на малышку Мю. Но она сидела, подыскивая частички мозаики, и беспечно посвистывала. ВОСЬМАЯ ГЛА0А- Смотритель маяка Всю ночь остров блуждал. Мыс Рыбака незаметно продви¬ нулся дальше в море. Горные кряжи содрогались, а Черное Око заползло глубже в скалы, и шквалы продолжали обрушиваться на мыс блестя¬ щим зеленым водопадом. Но Черное Око не заполнялось во¬ дой. Вода опускалась ниже, теперь темный зеркальный глаз в обрамлении ресниц из морской травы смотрел из глубины земли. На подветренной стороне бегали по берегу полевки и лес¬ ные мыши, песок под их лапками съеживался в страхе. Камни тяжело переворачивались, обнажая белые корни дикого овса. На рассвете остров заснул. К этому времени деревья успели доползти до маячного холма. Каменистое поле превратилось в глубокую яму, на вересковой пустоши были повсюду раз¬ бросаны круглые серые валуны. Они ждали следующей ночи, чтобы катиться дальше к маяку. Мощный осенний шторм про¬ должал бушевать. В семь утра папа отправился поглядеть на лодку. Уровень воды снова поднялся, неутомимый зюйд-вест будоражил море все сильнее. И тут на палубе «Приключения» он увидел Ры¬ бака, который лежал, свернувшись клубком, и играл мелкими камешками. Он глянул на папу из-под чуба, но не поздоро¬ вался. А «Приключение» покачивалась на воде, не пришвар¬ тованная. — Разве ты не видишь, что лодка, того и гляди, отча¬ лит? — спросил папа. — Она бьется о камни. Ты только по¬
гляди! Нет, надо же! Вылезай-ка и помоги мне вытащить ее на берег! Рыбак спустил ноги в помятых брюках с борта лодки и прыгнул на песок. Глаза его были на этот раз приветливы. — Я не сделал ничего плохого, — пробормотал он. — И хорошего тоже, — добавил папа. Гнев прибавил ему силы, он один вытащил лодку на берег. Потом он уселся на песок, чтобы отдышаться. Вернее, на остатки песка. Видно, злое море решило разрушить и песча¬ ный берег, каждую ночь унося часть песка. Папа сердито по¬ смотрел на Рыбака и спросил, нашел ли тот кофе. Но Рыбак только улыбнулся в ответ. — Ты какой-то странный, — сказал папа. — Словно ты не личность, а какое-то растение или тень. Словно ты вовсе и не родился. — Я родился, — быстро ответил Рыбак. — Завтра мой день рождения. Папа до того удивился, что начал хохотать. — Вот как, — сказал он. — Это ты помнишь. Так у тебя есть день рождения? Подумать только! И сколько же лет тебе исполнится? Но Рыбак повернулся к нему спиной и медленно побрел вдоль берега. Папа пошел назад на маяк, глубоко опечаленный судьбой своего острова. На месте, где рос лес, образовались глубокие ямы, а на вересковой пустоши пролегли глубокие борозды — их оставили деревья, двигаясь к маячному холму и громоздясь друг на друга, как огромные растрепанные клубки страха. «Что я должен делать? Как мне успокоить остров? — раз¬ мышлял папа. — Не годится, чтобы море и остров враждова¬ ли, они должны помириться». Папа остановился. Что-то случилось с маячным холмом. Вот опять... Очень слабое движение, скала сжалась, съежилась,
как кожа. Несколько камней покатилось на вереск. Остров проснулся. Папа прислушался. От напряжения у него похолодел за¬ тылок. Послышался очень слабый стук, и он почувствовал его всем телом. Он раздавался повсюду, даже в земле. Папа лег на вереск и прижал ухо к земле. И тут он услы¬ шал, как бьется сердце острова. Где-то под чертой прибоя, глубоко в земле, глухо, мягко и ровно билось сердце. «Остров живой, — подумал папа. — Мой остров такой же живой, как деревья и море. Все здесь живое». Он медленно поднялся. Лохматая ель медленно ползла по вереску, как зеленый колышущийся ковер. Папа дал ей дорогу, постоял и почувст¬ вовал, что мерзнет. Он видел, что остров живой, что он скор¬ чился на темном дне моря и дрожит, вне себя от страха перед морем. Страх опасен, он может внезапно вскочить, может рас¬ тянуться во всю длину или колотить наотмашь. И кто тогда защитит маленькие беспомощные создания, которые случай¬ но окажутся поблизости? Папа бросился бежать. Вернувшись домой, он повесил лампу на гвоздь. — Что случилось? — спросила мама. — Лодка?.. — Я вытащил ее на берег, — ответил папа. Семья продолжала смотреть на него. — Завтра день рождения Рыбака, — сообщил он. — Что ты говоришь! — воскликнула мама — Это потому у тебя такой странный вид? Но тогда мы непременно должны уст¬ роить ему праздник. Подумай, даже у Рыбака есть день рождения! — Для него легко подобрать подарок, — решила малышка Мю. — Маленькие пакеты водорослей! Клочок мха! Или мок¬ рое пятно, правда? — Какая ты злая, — упрекнула ее мама. — Но ведь это правда! — крикнула малышка Мю. Папа стоял у западного окна и смотрел на остров. Он слы¬ шал, как семья обсуждала две проблемы: как заманить Рыбака на маяк и как перетащить ящик виски с мыса. Но сам папа не мог думать ни о чем, кроме испуганного сердца острова, которое билось глубоко в земле. Он должен поговорить об этом с морем. Папа пошел и сел в каморку Смот¬ рителя маяка. Он плыл, как фигура галеона на штевне своего острова.
Это был настоящий большой шторм, которого он ждал. Но тот оказался не таким, как папа его представлял. Вместо бе¬ лоснежных жемчужных брызг и восьмибалльного ветра беше¬ ная пена, несущаяся серым дымом над водой, море, взбудо¬ раженное, взбаламученное, искаженное морщинами, как раз¬ гневанное лицо. Папа тут же отключился, сегодня это ему не составляло труда. Мысленно он разговаривал с морем так же свободно, как его предки. «Ты слишком большое, чтобы нарочно пугать нас. Это не¬ достойно. Неужели для тебя важно испугать маленький жал¬ кий остров, который все же готов постоять за себя? Тебе бы радоваться надо, что он осмелился залечь так далеко. С кем бы ты иначе смог себя сравнить? Как бы ты мог развлекать¬ ся без прибоя? Подумай об этом! Здесь растет маленький хохолок леса, все деревья искривлены и корявы по твоей милости, немного бесплодной земли, которую ты все вре¬ мя сдуваешь, да горсточка крошечных скал, которые ты ста¬ чиваешь до основания. И у тебя хватает совести еще и пу¬ гать их!» Папа наклонился и строго уставился на взбесившееся море. «Одно ты только не учитываешь, — продолжал он, — тебе следовало бы беречь этот остров, защищать и утешать его, а не устраивать такие спектакли! Ясно тебе?» Папа прислушался к шторму, но море не пожелало отве¬ тить ему. «Ты пыталось запугать нас, но все твои козни ни к чему не привели. Мы выдержали твой натиск. Я пытался понять тебя, и тебе это не понравилось. Мы продолжали строить. Да, между прочим, справедливости ради я должен сказать, что ты посту¬ пило благородно, послав нам ящик виски. Я понял, что ты имело в виду. Ты умеешь признавать собственное поражение.
764 Но в отместку наброситься на остров — подло и мелочно. Я все это говорю только потому, или почти исключительно потому, что люблю тебя». Папа замолчал, он очень устал. Облокотившись на скалу, он стал ждать. Море ничего не сказало в ответ. Но он вдруг увидел блес¬ тящую двухдюймовую доску, плывущую к волнорезу. Папа стал напряженно следить за ней. Вот показалась еще одна доска. И еще одна. И еще. Целый воз. Кто-то выбросил в море доски, чтобы уменьшить груз на судне.
Папа вскочил и побежал на холм. Он бежал и смеялся. Море хотело, чтобы они продолжали стройку на острове, хотело по¬ мочь им, чтобы они остались здесь, выжили, чтобы им было здесь уютно. Несмотря на то что они заперты здесь, отрезаны от мира этим огромным, неизменным морским горизонтом. — Выходите! Выходите! — закричал папа возле винтовой лестницы. — Доски! Целый груз досок плывет! Скорее! Нужно собрать их! Вся семья высыпала на берег. И вот доски приплыли. Их выбросило на подветренную сторону, и они лежали, слегка колыхаясь на мертвой зыби, тяжелые, неуклюжие, готовые в любую минуту уплыть, чтобы облагодетельствовать другие берега. Нужно было действовать быстро, Морра их побери. Они не знали, что вода холодна, и с разбега бросились в море. Может, у них в роду был ког¬ да-нибудь морской разбойник, и, почуяв незаконную добычу, он теперь вселил дух жадности в своих потомков. Им это было на пользу, потому что печаль острова и одиночество моря так долго угнетали их. А теперь, позабыв про все это, они с восторгом таскали доски и складывали их в штабель на берегу. Таскали и складывали... Они весело перекликались, стараясь перекричать шторм, чтобы показать, на что они спо¬ собны. А над объятым штормом островом чистое небо светило звез¬ дами. Нелегкая, но увлекательная работа — вытаскивать двух¬ дюймовые доски на сушу, они непослушные и тяжелые. Такая доска, мчась по волнам, как таран, может сломать лапу. Тут она очень опасна. Но потом, лежащая на берегу, где море не может ее до¬ стать, она настоящее сокровище, в особенности потому, что добыта разбоем. Блестящая, теплого цвета от старой смолы, тяжелая, великолепная, с клеймом владельца на конце. По¬ смотришь на нее с гордостью завоевателя и сразу подумаешь о трехдюймовом гвозде, о том, как он поет, когда его забива¬ ешь в доску. — Сейчас точно не меньше девяти баллов! — крикнул папа. Он глубоко вздохнул и поглядел на море. — Это хорошо. Те¬ перь мы выяснили отношения. Когда все до одной доски были уложены за чертой прибоя, семья отправилась варить уху. Над подветренным берегом, как какая-то живая сила, летал шторм. Малышка Мю едва держалась на ногах.
По дороге домой мама остановилась возле своего садика, куда приползло много испуганных маленьких елочек. Она встала на колени и заглянула под ветки елочек. — Что, яблонька уже взошла? — спросил Муми-тролль. — Ты что, думаешь, я вовсе спятила? — засмеялась ма¬ ма. — Она будет похожа на деревце лет через десять. Я про¬ сто решила подбодрить ее немного. — Она пожалела свои по¬ гибшие кусты шиповника и подумала, что глупо было их пе¬ ресаживать. Но ведь их осталось еще так много, они растут на этом острове повсюду. Может, дикая природа красивее сада? Папа втащил несколько досок в комнату маяка и достал ящик с инструментами. — Я знаю, что дерево усыхает. Но мне некогда ждать. Ни¬ чего, если в кухонных полках будут щели? — Это совершенно неважно, — ответила мама. — Забивай гвозди, нужно спешить, пока есть охота. В этот день она не рисовала, а приготавливала колышки для цветов, приводила в порядок ящики комода, в том числе и ящик Смотрителя маяка. Муми-тролль делал чертеж. Он не знал точно, как должен выглядеть его домик. От химического карандаша остался один огрызок, но Муми-тролль предчув¬ ствовал, что папино море выбросит на берег новый, когда понадобится.
К вечеру они немного устали и больше молчали — это была мирная тишина. Море мерно грохотало, небо было чис¬ тое, вымытое добела. Малышка Мю заснула на плите. Мама бросила на них быстрый взгляд и подошла к своей росписи на стене. Она прижала лапы к стволу яблоньки. Но ничего не случилось. Это была просто стена, обыкновенная оштукатуренная стена. «Я только хотела узнать, — подумала мама. — И так и есть! Конечно, я не смогу больше войти туда. Ведь я больше не тоскую по дому». В сумерках Муми-тролль вышел наполнить штормовой фо¬ нарь. Канистра с керосином была под винтовой лестницей ря¬ дом с рваной сетью. Муми-тролль взял канистру, снял пробку, наклонил ее, и она гулко звякнула. Он подождал, потряс ее, потом поставил банку с керосином и уставился в землю. Ке¬ росина больше не было. Он кончился. Фонарь горел каждый вечер на маяке и каждую ночь для Морры. Кроме того, малыш¬ ка Мю вылила несколько литров на муравьев. Все ясно. Но что ему теперь делать? Что скажет Морра? Муми-тролль просто не в силах был думать о том, как сильно она будет разочаро¬ вана. Он сел на ступеньку и уронил мордочку на лапы. У него было такое чувство, будто он обманул товарища. — А ты уверен, что керосина в фонаре не осталось? — спросила мама. Они уже закончили пить чай, за окнами темнело. — Не осталось ни капельки, — жалобно ответил Муми- тролль. — Наверное, он течет, — сказал папа. — Видно, проржавел. Не может быть, чтобы мы сожгли столько керосина. Мама вздохнула. — Придется обходиться светом от огня в плите. У нас ос¬ талось всего три свечи, и мы зажжем их на праздничном торте в день рождения. Она подкинула дров в плиту и оставила дверцу открытой. Дрова весело горели, потрескивая, семья, подта¬ щив ящики к плите, уселась полукругом у ог¬ ня. Время от времени через дымоход долетал вой шторма, звучавший как мрачная и одино¬ кая музыка. — Я думаю о том, — сказала мама, — что тво¬ рится за окнами...
— Это я могу сказать тебе, — ответил папа. — Остров ло¬ жится спать. Я обещал тебе, что он ляжет спать и заснет при¬ мерно тогда же, когда и мы. Мама тихонько засмеялась, а потом задумчиво сказала: — Знаете, вот мы живем здесь, а меня не покидает чувст¬ во, что мы на увеселительной прогулке. Я хочу сказать: все непривычно. Будто у нас каждый день — воскресенье. А у вас нет такого ощущения? Остальные молчали. — Понимаете, нельзя же без конца гулять, — неуверенно продолжала мама. — Прогулка должна когда-то окончиться. Я боюсь, что вдруг почувствую; будто снова наступил поне¬ дельник. И мне вряд ли покажется это правильным... Она замолчала и неуверенно посмотрела на папу. — Ну конечно, все это так. Разве плохо, когда каждый день — воскресенье? Вот это-то мы и потеряли. — О чем ты говоришь? — спросила малышка Мю. Муми-тролль вытянул лапы. По всему телу у него пробе¬ жали мурашки. Он мог думать только о Морре. — Я, пожалуй, ненадолго выйду, — сказал он. Все посмотрели на него. — Да, хочу подышать свежим воздухом, — нетерпеливо до¬ бавил он. — Надоело сидеть здесь и заниматься болтовней, хочу поразмяться. — Послушай-ка, — начал папа, но мама перебила его. — Иди, иди, — сказала она. — Что это с ним? — удивленно спросил папа, когда Му¬ ми-тролль ушел. — У него лапы занемели, — ответила мама. — Он и сам не знает. Ты думаешь, он все еще маленький. — Так он и есть маленький, — удивился папа. — Разумеет¬ ся, маленький. Мама засмеялась и пошевелила кочергой дрова. Сидеть при этом огне было гораздо приятнее, чем при свечах. Морра сидела и ждала на песчаном бе¬ регу. Муми-тролль пошел ей навстречу без фонаря. Он остановился возле лодки и поглядел на нее. Он ничего не мог сде¬ лать. Одинокое сердце острова билось глу¬ боко в земле, ночь была полна превраще¬ ний и перемен. Он слышал камни и дере-
вья, слышал, как они с шепотом и стонами двигались вверх по склону, и тоже ничем не мог помочь. И вдруг Морра запела. Она затянула свою веселую песню, раскачиваясь взад-вперед. Юбки ее развевались, она кружи¬ лась, топая по песку, изо всех сил стараясь показать, что она рада его приходу. Муми-тролль шагнул вперед. Он был ужасно удивлен. Со¬ мневаться не приходилось — Морра была рада видеть его. Ей было наплевать на штормовой фонарь. Она радовалась, что Муми-тролль пришел встретиться с ней. Она танцевала, а он стоял как вкопанный. Потом она по¬ брела прочь вдоль берега. Когда она исчезла, он опустился на песок и потрогал его. Песок был такой же, как всегда, не заледенел и не съежился. Он прислушался, но услышал лишь шум прибоя, казалось, остров заснул, внезапно погрузился в глубокий сон. Муми-тролль пошел домой. Все уже легли спать, в плите догорали угольки. Он залез в постель и свернулся клубком, готовясь заснуть. — Что она сказала? — шепотом спросила Мю. — Она была рада, — прошептал Муми-тролль в ответ. — Она даже не заметила, что я пришел без фонаря. Утром в день рождения Рыбака небо было по-прежнему чистое, а зюйд-вест нисколько не утих. — Проснись! — сказал папа. — Все опять хорошо. Мама высунула мордочку из-под одеяла. — Я знаю, — ответила она. — И ничего ты не знаешь! — с гордостью воскликнул па¬ па. — Остров успокоился, он избавился от страха! Кусты от¬ правились по домам, и деревья поспешают за ними изо всех сил. Что ты на это скажешь? — Подумать только! Это прекрасно, — сказала мама и села в постели. — Знаешь, было бы ужасно неудобно праздновать день рождения, когда деревья наступают на ноги. И поду¬ май только, сколько мусора они бы сюда притащили... — Она подумала немного и добавила: — Интересно, они торопятся возвратиться на старые места или ищут новые? Как толь¬ ко они определятся, я положу им понемножку водорослей к корням. — До чего же с вами скучно! — жалобно воскликнула ма¬ лышка Мю. Ора стояла у окна с разочарованным видом,— Все опять будет как всегда... А я была так уверена, что остров
770 потонет или уплывет, а может, даже улетит! А тут... никаких настоящих перемен!.. Она с упреком поглядела на Муми-тролля, а он засме¬ ялся. — Ну и ну, — сказал он. — Не каждый может заставить весь лес вернуться на свои места! — Вот-вот! — подхватил папа с восторгом. — Не каж¬ дый способен на это. А еще важнее уметь молчать об этом после! — Я смотрю, у некоторых отличное настроение, — сказа¬ ла малышка Мю. — Лучше бы позаботились притащить ящик виски. Папа и Муми-тролль бросились к окну. Ящик по-преж¬ нему стоял на мысу. Но мыс сдвинулся довольно далеко в море. — Я не буду пить кофе, — торопливо сказал папа и надел шляпу. — Я должен спуститься и поглядеть на уровень воды. — Будь добр, поищи заодно и Рыбака, — сказала мама. — Нужно заблаговременно пригласить его. — Да, найди его обязательно! — крикнула вдогонку папе малышка Мю. — А то вдруг он занят сегодня вечером! Но Рыбак исчез. Быть может, он спрятался в чащобе. Си¬ дел себе тихонько и думал про свой день рождения. Торт был готов. Он стоял на столе, украшенный тремя свечами. Они повесили под потолком гирлянды из кистей рябины и веток можжевельника, а малышка Мю принесла большой растрепанный букет красного шиповника. — Что это ты так притих? — спросила она Муми-тролля. — Да я просто думаю... — ответил он, выкладывая малень¬ кие белые камушки вокруг торта. — Что ты сделал, чтобы согреть ее? — с любопытством спросила Мю. — Я была на берегу поздно ночью. Песок был не холодный. — Сам не знаю, — ответил Муми-тролль и покраснел. — Не говори об этом никому. — Ха! Что я, сплетница, что ли! — возмутилась малышка Мю. — Мне вовсе нет дела до чужих секретов, зачем мне бол¬ тать о них! Между прочим, рано или поздно они сами себя выдадут. На этом острове много тайн, не сомневайся! И я их все знаю! Она ехидно засмеялась и убежала. Папа, отдуваясь, поднялся по лестнице с охапкой дров.
— Твоя мама не умеет обращаться с топором, — сказал он. — А пилит хорошо. Я, пожалуй, расширю дровяную пло¬ щадку, чтобы мы могли работать одновременно. Он швырнул дрова на пол перед плитой и спросил: — Как ты думаешь, может, мне подарить Рыбаку мою ста¬ рую черную шляпу? Я, пожалуй, не буду больше носить ци¬ линдр. — Подари, — согласился Муми-тролль. — Ведь у тебя есть та, что тебе оставил Смотритель маяка. Папа кивнул и пошел в фонарную башню, чтобы поискать оберточную бумагу. Он поднял пустой ящик с газового бал¬ лона и застыл. Он увидел на стене стихотворение, которого раньше не замечал. Похожие на паучки буквы с большими промежутками — знакомый почерк Смотрителя маяка — кра¬ совались на стене. Папа прочитал: Сегодня третье октября, день моего рожденья. Но не придут мои друзья ко мне на угощенье. Один зюйд-вест меня поздравил и снова дождик лить заставил. «Так ведь это сегодня, — удивился папа. — Стало быть, у Смотрителя маяка сегодня тоже день рожденья... Странно, однако!» Он взял бумагу и спустился по железной лестнице. Семья обсуждала, как заманить Рыбака на маяк. — Он ни за что не придет, — сообщила малышка Мю. — Он боится маяка. Он обходит его стороной. — А не можем мы его чем-нибудь заманить? Сделать что- нибудь приятное? Может, спеть для него что-нибудь? — Ха! Этого только не хватало! Тогда уж он точно уде¬ рет, — заявила малышка Мю. Мама поднялась и решительно зашагала к двери. — Нет, знаете что, — сказала она, — я пойду и приглашу этого несчастного отшельника на старинный торжественный манер. Пусть малышка Мю вытащит его из чащобы! Когда они пришли, Рыбак сидел у опушки чащобы. В во¬ лосы он воткнул анютины глазки. Он сразу же поднялся и с надеждой посмотрел на них. — Имею честь поздравить, — сказала мама и сделала кник-
772 Рыбак с серьезным видом наклонил голову. — Вы первые пришли меня поздравить. Весьма польщен. — Мы устроили для вас небольшой праздник на маяке. — На маяке? — спросил Рыбак, лицо у него вытянулось. — Туда идти я не хочу. — Послушайте меня, — спокойно сказала мама, — вам не придется даже смотреть на маяк. Зажмурьтесь хорошенько и дайте мне лапу. Мю, беги вперед и поставь кофейник на огонь. Да зажги свечи. Рыбак зажмурился и подал руку. Мама взяла ее и осто¬ рожно пошла с Рыбаком по вересковой пустоши к маяку. — Здесь нужно подняться по высокой лестнице, — сказа¬ ла она. — Я знаю, — ответил Рыбак. Когда дверь заскрипела, он присел и не захотел идти дальше. — Мы испекли торт и комнату украсили, — стала уговари¬ вать его мама. — Подарки приготовили. Она перевела его через порог, и они начали медленно под¬ ниматься по винтовой лестнице. Снаружи бушевал зюйд-вест, время от времени он с воем врывался в разбитое окно. Мама почувствовала, как дрожит лапа Рыбака, и сказала: — Здесь не опасно. Пусть себе воет. Мы сейчас уже при¬ дем. Она открыла дверь в комнату маяка и крикнула: — Теперь можете открыть глаза! Рыбак открыл глаза. Сумерки еще не спустились, но свечи уже были зажжены. Праздничный стол был очень нарядный: накрыт белой скатертью и украшен по краям зелеными веточ¬ ками. Семья выстроилась вокруг стола и ждала. Рыбак поглядел на торт. — У нас только три свечи, — извинилась мама. — Сколько вам лет? — Я забыл, — пробормотал Рыбак. Взгляд его пугливо метался от окна к окну, к люку в по¬ толке... — Имеем честь пригласить вас, — сказал папа, — садитесь, пожалуйста. Но Рыбак не сел, он попятился к двери. — Садись, как полагается в приличном обществе, тебе го¬ ворят! — со злостью завопила вдруг Мю. Рыбак так испугался, что бросился к столу и сел. Не успел он опомниться, как мама налила ему кофе, а кто-то схватил шляпу и надел на его косматую голову.
Рыбак сидел не двигаясь и пытался разглядеть шляпу снизу. Но кофе он не стал пить. — Попробуйте водорослей, — сказала мама и дала ему по¬ дарок, завернутый в красные листья. — Ешьте их сами, — вежливо сказал Рыбак, и вся семья засмеялась тому, что он не нашел сказать ничего лучшего. Тут обстановка разрядилась, они оставили его в покое и начали непринужденно болтать о шторме, об острове, который поми¬ рился с морем и заснул. Понемножку Рыбак пришел в себя, попробовал кофе и скорчил кислую гримасу, положил в чаш¬ ку восемь кусков сахара и залпом выпил. Потом он развернул пакет Муми-тролля. Там были подар¬ ки, которые Морская лошадка оставила на берегу: кусочки стекла, камушки, четыре медных грузила. Рыбак долго смот¬ рел на грузила и наконец сказал: — Ха! Потом раскрыл последний пакет, достал оттуда раковину с надписью «На память о западном побережье» и сказал: — Ха-ха! — Это была самая красивая раковина, — объяснила мама. — Море выбросило ее на песок. — Вот как! — Рыбак посмотрел на нижний ящик комода. Семья уставилась на него с интересом, весьма удивленная, что он не поблагодарил их за подарки. Темнело. Только маленькое пятнышко заката дрожало на стене над маминой яблонькой. Три свечи продолжали ровно гореть. Рыбак заметил на комоде птичье гнездо. — Оно должно лежать на решетке трубы, — строго сказал он. — Оно лежало там много лет. — Мы думали повесить его за окном, — начала было оп¬ равдываться мама. — Но не успели сделать полочку...
774 Рыбак подошел к комоду и поглядел на свое отражение в зеркале. Он взглянул на шляпу Муми-папы, потом присталь¬ но посмотрел на свою ничего не выражающую физиономию. Затем он перевел взгляд на деревянную мозаику, лежащую на картоне, взял один кусочек и приложил его к нужному месту, потом очень быстро стал складывать еще и еще. Вся семья собралась у него за спиной и наблюдала. Рисунок был готов. Птицы и маяк. Птицы летели прямо на свет маяка. Рыбак повернулся и посмотрел на папу. — Теперь я вспомнил, — сказал он. — Мы перепутали шляпы. Он снял со своей головы шляпу и протянул ее папе. Оба господина молча обменялись шляпами. Смотритель маяка вернулся домой. Он застегнул парусиновый пиджак и подтянул брюки. По¬ том снова сел за стол и спросил, нет ли еще кофе. Мама ринулась к плите. Они сидели за столом, но разговор не клеился. Смотритель маяка ел торт, а семья с робостью смотрела на него. — Я тут кое-что нарисовала, — робко заметила мама.
— Вижу, — ответил Смотритель маяка. — Континенталь¬ ный пейзаж. Приятно для разнообразия. И хорошо нарисова¬ но. А что будет на другой половине стены? — Я хотела нарисовать карту острова и отметить все от¬ мели, а может, и указать глубину, мой муж очень хорошо меряет глубину моря. Смотритель маяка одобрительно кивнул. Папа обрадовал¬ ся, но по-прежнему не промолвил ни словечка. Блестящие глаза малышки Мю смотрели то на одного, то на другого. Все это ее ужасно забавляло. Похоже было, что она вот-вот ляпнет что-нибудь не к месту. Но она промолчала. Две свечи догорели, и стеарин стек на торт. За окнами было темно, шторм продолжал бушевать над островом. Но в комнате маяка царили мир и покой, какие редко бывали у них на праздниках. В голове у Муми-тролля мелькнула мысль о Морре, но сейчас она не испугала его. Они смогут встретиться позднее, в любое время. Спешить не обязательно. Он понимал — Мор¬ ра не боится, что он ее обманет. Наконец папа решил высказаться. — Послушай-ка, — обратился он к Смотрителю маяка. — У меня есть ящик виски, он стоит на твоем мысу. Как ты думаешь, скоро ветер утихнет? — Ха! — ответил Смотритель маяка. — Ведь ты знаешь, когда зюйд-вест разыграется, он может дуть неделями. Пусть лучше ящик там стоит, ничего с ним не сделается. — Я собираюсь выйти поглядеть, что там с погодой, — сказал папа, набивая трубку.— Как ты думаешь, лодка в надежном месте? — Вполне. Нынче новолуние, и вода вряд ли будет при¬ бывать, — ответил Смотритель маяка. Третья свеча догорела, и теперь только огонь в плите бро¬ сал на пол светлое пятно. — Я выстирала простыни, — сообщила мама. — Хотя они были довольно чистые. Ваша кровать стоит на прежнем месте. — Спасибо, спасибо, — сказал Смотритель маяка и под¬ нялся из-за стола, — да только я, пожалуй, буду спать в эту ночь наверху. Они пожелали друг другу спокойной ночи. — Пойдем на мыс? — спросил папа. Муми-тролль кивнул. Когда папа и Муми-тролль вышли на маячный холм, небо на юго-востоке осветил узкий лунный серп. Наступило ново¬
луние, свет новой луны засиял в темном небе поздней осени. Они вышли на вересковую пустошь. — Послушай, папа, — сказал Муми-тролль. — У меня кое- какие дела на песчаной отмели. Я должен встретиться кое с кем из знакомых. — Хорошо, — ответил папа. — Увидимся завтра утром. Пока! — Пока! — повторил Муми-тролль. Папа пошел дальше — к мысу. О ящике виски он мало беспокоился. Одним мысом больше, одним меньше, ведь их много на этом острове! Он подошел к берегу и остановился у полосы прибоя. Перед ним лежало его море, одна за другой набегали волны, шипящие и горделивые, спокойные и неукротимые. Папа решил забыть про все свои размышления и сомнения и просто жить и на¬ слаждаться жизнью от кончика хвоста до ушей. Когда он оглянулся посмотреть на свой остров, то увидел полосу яркого света, шарившую наугад по морю. Свет дости¬ гал пустынного горизонта и мерно возвращался назад вместе с волнами. Маяк снова горел.
В КОНЦЕ НОЯБРЯ
Ранним утром, проснувшись в своей палатке, Снусмумрик почувствовал, что в Долину муми-троллей пришла осень. Новое время года приходит внезапно, одним скачком! Вмиг все вокруг меняется, и тому, кому пора уезжать, нельзя терять ни минуты. Снусмумрик быстро вытащил из земли колышки палатки, погасил угли в костре, на ходу взгромоз¬ дил рюкзак себе на спину и, не дожидаясь, пока проснутся другие и начнут расспрашивать, зашагал По дороге. На него снизошло удивительное спокойствие, как будто он стал дере¬ вом в тихую погоду, на котором не шевелится ни один лис¬ точек. На том месте, где стояла палатка, остался квадрат по¬ жухлой травы. Его друзья проснутся поздним утром и скажут: «Он ушел; стало быть, наступила осень». Снусмумрик шел легкой пружинистой походкой по густо¬ му лесу, и вдруг закапал дождь. Несколько дождинок упало на его зеленую шляпу и зеленый дождевик, к шепоту листвы присоединилось шлепанье капель. Но добрый лес, окружав¬ ший Снусмумрика сплошной стеной, не только хранил его прекрасное одиночество, но и защищал от дождя. Вдоль моря, торжественно извиваясь, тянулись длинные горные хребты, вдаваясь в воду мысами и отступая перед заливами, глубоко врезающимися в сушу. У самого берега раскинулись долины, в одной из которых жила одинокая Филифьонка. Снусмумрику доводилось встречать многих филифьонок, и он знал, что это странный народец и что у 1
782 них на все свои удивительные и необычные порядки. Но мимо дома этой Филифьонки он проходил особенно тихо и осторожно. Калитка была заперта. В саду, за острыми и прямыми ко¬ лышками ограды, было совсем пусто — веревки для белья сняты, никаких следов обыкновенного симпатичного беспо¬ рядка: ни грабель или ведра, ни забытой шляпы или коша¬ чьего блюдечка, ни других обыденных вещей, которые гово¬ рят о том, что дом обитаем. Наступила осень, и Филифьонка заперлась в своем доме — он казался заколоченным и пустым. Она забралась в самую его глубь, укрылась за высокими непроницаемыми стенами, за частоколом елей, прятавших окна дома от чужих глаз. Медленный переход осени к зиме неплохая пора. Это по¬ ра, когда нужно собрать, привести в порядок и сложить все
запасы, которые ты накопил за лето. А как прекрасно соби¬ рать все, что есть у тебя, и складывать к себе поближе, со¬ брать свое тепло и свои мысли, зарыться в глубокую норку — крепкое и надежное укрытие; защищать его как что-то важ¬ ное, дорогое, твое собственное. А после пусть мороз, бури и мрак приходят, когда им вздумается. Они будут обшаривать стены, искать лазейку, но ничего у них не получится: все кругом заперто, а внутри, в тепле и одиночестве, сидит себе и смеется тот, кто загодя обо всем позаботился. Есть на све¬ те те, кто остается, и те, кто собирается в путь. И так было всегда. Каждый волен выбирать, покуда есть время, но после, сделав выбор, нельзя от него отступаться. Филифьонка вышла на задний двор и принялась выкола¬ чивать коврики. Она колотила их с ритмичной яростью, и каждому было ясно, что ей нравилась эта работа. Снусмумрик зажег трубку и пошел дальше. «Жители уже проснулись, — подумал он. — Папа заводит часы и постукивает по баромет¬ ру. Мама разжигает огонь в плите. Муми-тролль выходит на веранду и видит, что палатки нет. Я забыл о прощальном письме, не успел его написать. Но ведь все мои письма оди¬ наковы: „Я приду в апреле, будьте здоровы". Или: „Я ухожу, вернусь весной, ждите..." Муми-тролль знает это». И Снусмумрик тут же забыл про Муми-тролля. В сумер¬ ках он подошел к длинному морскому заливу, лежавшему между горами в вечной тени. На берегу, там, где стояла куч¬ ка тесно прижавшихся друг к другу домов, горело несколько ранних огоньков. Никому не хотелось гулять под дождем, все сидели дома. Здесь жили Хемуль, Мюмла и Гафса, под каж¬ дой крышей жил тот, что решил остаться, кто любит сидеть под крышей. Снусмумрик прокрался задворками, держась в тени и не желая ни с кем разговаривать. Маленькие и большие дома сгрудились в стайку, некоторые из них стояли вплотную друг к другу, у них были общие водосточные желоба и мусорные бачки, они глядели друг другу в окна, вдыхая запахи кухонь. Дымовые трубы, высокие фронтоны и рычаги колодцев, а вни¬ зу — дорожки, протоптанные от двери к двери.
Снусмумрик шел быстрой неслышной походкой и думал про себя: «Ах вы, дома, я терпеть не могу вас». Было уже почти темно. Прямо на берегу под ольховыми кронами стояла затянутая брезентом лодка Хемуля. Чуть вы¬ ше были сложены мачта, весла и руль. Они лежали здесь уже много лет и почернели, потрескались от времени, потому что никто ими не пользовался. Снусмумрик встряхнулся и про¬ шел мимо. Но маленький хомса, сидевший в лодке Хемуля, услыхал его шаги и затаил дыхание. Шаги удалялись, вот снова стало тихо, лишь слышался шум капель, падавших на бре¬ зент. Самый последний дом стоял поодаль и одиноко выделялся на фоне темно-зеленой стены ельника. Здесь начиналась настоящая глушь. Снусмумрик за-
шагал быстрее прямо к лесу. Тут дверь последнего дома при¬ открылась, и из щелочки донесся старческий голос: — Куда ты идешь? — Не знаю, — ответил Снусмумрик. Дверь затворилась. Снусмумрик вошел в лес. Перед ним лежали тысячи километров тишины. Время шло, а дождик все лил. Такой дождливой осени еще не бывало. С гор и холмов стекали потоки воды, и прибреж¬ ные долины стали топкими и вязкими, травы не засыхали, а гнили. Лето вдруг кончилось, словно его и вовсе не было, дороги от дома к дому стали очень длинными, и каждый ук¬ рылся в своем домишке. На носу лодки Хемуля жил маленький хомса по прозва¬ нию Тофт, что значит «банка» (имя его не имело ничего об¬ щего с корабельной банкой, это было просто совпадение). Никто не знал, что он там живет. Лишь раз в году, раннею весною, снимали брезент и кто-нибудь смолил лодку и коно¬ патил самые большие щели. Потом брезент опять натягивали, и лодка снова ждала. Хемулю было не до морского плавания, да и к тому же он не умел управлять лодкой. Хомса Тофт обожал запах дегтя, он был доволен, что в его доме так хорошо пахнет. Ему нравились клубок каната, на¬ дежно державший его в своих объятиях, и звук постоянно падавших дождевых капель. Просторное теплое пальтишко хомсы согревало его долгими осенними ночами. Вечерами, когда все расходились по домам и залив затихал, хомса рассказывал себе историю собственной жизни. Это был рассказ о счастливой семье. Он рассказывал, пока не засыпал, а на другой вечер продолжал рассказ или начинал его сначала. И начинал он обычно с описания счастливой долины Муми-дален. Вот ты медлен¬ но спускаешься со склона, по¬ росшего темными елями и бе¬ лоствольными березами. Ста¬ новится теплее. Он пытался описать, что чувствуешь при виде долины, расстилающей-
786 ся перед тобой диким зеленым садом, пронизанным солнцем. Во¬ круг тебя и над твоей головой — трава, а на ней — солнечные пятна, повсюду гудят шмели и пахнет так сладко, а ты идешь медленно, покуда не услышишь шум реки. Было очень важно описать точно самую малейшую подроб¬ ность: один раз он увлекся и придумал возле реки беседку — и это было неверно. Там был лишь мост и рядом почтовый ящик. А еще там были кусты сирени и папина поленница дров; и пахло это все по-особенному — уютом и летом. Было это ранним утром, и кругом стояла тишина. Хомса Тофт мог разглядеть нарядный шар из голубого стекла, ук¬ репленный на столбе в дальнем углу сада. Этот стеклянный шар был самым прекрасным украшением всей долины. И к тому же он был волшебный. В высокой траве росло много цветов, и хомса рас¬ сказал о каждом из них. Он поведал про аккуратные дорожки, выложенные раковинами и небольшими зо¬ лотыми самородками, задержался немного, описывая
солнечные зайчики, — они ему так нравились! Он дал ветерку прошелестеть высоко над долиной, промчаться по лесистым склонам, замереть и снова уступить место полной тишине. Яблони стояли в цвету. Вначале хомса представил себе их с плодами, но потом отказался от этого. Он повесил гамак и рассыпал золотые опилки перед дровяным сараем. Теперь он уже совсем близко подошел к дому. Вот клумба с пионами, а вот веранда... Залитая утренним солнцем веранда точно такая, какой ее сделал хомса: перила с узором, выпиленным лобзи¬ ком, жимолость, качалка... Хомса Тофт никогда не входил в дом, он ждал, когда мама выйдет на крыльцо. К сожалению, он всегда засыпал именно на этом месте. Лишь один-единственный раз он увидел, как за приоткрыты¬ ми дверями мелькнула ее добродушная физиономия, — мама была кругленькая, полная, какой и должна быть мама. Сейчас Тофт, еще не успев погрузиться в сновидения, отпра¬ вился назад через долину. Сотни раз ходил он по этой дороге, и каждый раз, повторяя этот путь, он волновался все сильнее. Вдруг долина заволоклась туманом, все расплылось, в за¬ крытых глазах Тофта был лишь один мрак, он слышал только монотонный стук осеннего дождя по брезенту. Хомса попы¬ тался вернуться в долину, но не смог. В последнюю неделю это случалось с ним много раз, и каж¬ дый раз туман приходил чуть раньше, чем накануне. Вчера он пришел, когда Тофт был возле дровяного сарая, сегодня тем¬ нота наступила, едва он успел дойти до кустов сирени. Тофт запахнул плотнее свое пальтишко и подумал: «Завтра я, поди, не успею дойти даже до реки. Мой рассказ становится все короче, все отступает и отступает назад». Хомса поспал немного. Проснувшись, он понял, что надо делать. Ему надо покинуть лодку Хемуля и отправиться в долину, подняться на веранду, отворить дверь и сказать, кто он такой. Приняв решение, Тофт снова заснул и проспал целую ночь без снов. 3 В тот ноябрьский четверг дождь прекратился, и Филифьон¬ ка решила вымыть окно на чердаке. Она нагрела воду в кух¬ не, растворила в ней немного мыла, поставила таз на стул и
открыла окно. И тут что-то отлетело от оконной рамы и упало к ее лапе. Это что-то походило на клочок ваты, но Филифьон¬ ка сразу догадалась, что это противный кокон, а внутри него сидит бледная белая гусеница. Филифьонка вздрогнула и от¬ дернула лапу. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, повсюду ей попадались на глаза всякие ползучки! Она взяла тряпку, быстро смахнула гусеницу и долго глядела, как та катится по крутому склону крыши. «Фу, какая гадость!» — прошептала Филифьонка и, когда гусеница исчезла, встряхнула тряпку. Она подняла таз и вы¬ лезла из окна, чтобы помыть его снаружи. На лапах у Филифьонки были войлочные тапочки, и, сту¬ пив на крутую мокрую крышу, она заскользила вниз. Она не успела испугаться. Ее худенькое тело мгновенно и резко по¬ далось вперед, какие-то секунды она катилась по крыше на животе, потом лапы ее уперлись в самый край крыши, и она остановилась. И тут Филифьонка испугалась. Страх, про¬ тивный, словно привкус чернил во рту, заполз в нее. Она опустила глаза и увидела землю далеко внизу, от ужаса и
удивления у нее свело челюсти, и она не могла кричать. 789 Да и звать было некого. Филифьонка наконец отделалась от всех своих родственников и от всех назойливых знакомых. Теперь у нее было сколько угодно времени, чтобы ухажи¬ вать за домом, лелеять свое одиночество, падать с крыши в сад, где не было никого, кроме жуков да немыслимых гу¬ сениц. Филифьонка чуть проползла вверх червяком, пытаясь уце¬ питься лапами за скользкую жесть крыши, но снова скатилась вниз. Ветер раскачивал раскрытое окно, листва в саду шелес¬ тела, время шло. На крышу упало несколько дождевых ка¬ пель. И тут Филифьонка вспомнила про громоотвод, который тянулся от чердака на другой стороне дома. Очень медленно и очень осторожно начала она двигаться по краю крыши — крошечный шажок одной лапой, потом другой, глаза крепко зажмурены, а живот крепко прижат к крыше. И так Фили¬ фьонка обошла вокруг своего большого дома, думая только о том, чтобы у нее не закружилась голова. Что тогда с ней будет? Вот она нащупала лапой громоотвод, вцепилась в него изо всех сил и поднялась, не открывая глаз, до верхнего этажа. Она уцепилась за узенький деревянный барьерчик, окружав¬ ший чердачный этаж, проползла немного и замерла. Потом приподнялась, встала на четвереньки, подождала, пока прой¬ дет дрожь в коленках, и, совсем не чувствуя себя смешной, поползла. Одно окно, другое, третье... Все заперты. Собствен¬ ная длинная мордочка мешала ей, слишком длинные волосы щекотали нос. «Только бы не чихнуть, — подумала она, — ведь тогда я потеряю равновесие... Не надо смотреть по сторонам и думать ни о чем не надо». Одна тапочка согнулась пополам, пояс расстегнулся... «Никому-то я не нужна... Вот-вот, в одну из этих ужасных секунд я...» А дождь все капал и капал. Филифьонка открыла глаза, чуть повернула голову на крутой скат крыши, за которым на¬ чиналась пустота. Ее лапы снова задрожали, и мир вокруг нее завертелся, голова закружилась. Она на миг оторвалась от сте¬ ны; карниз, в который она упиралась, показался ей узеньким и тоненьким, как лезвие ножа, и в эту бесконечную секунду перед ней прошла вся ее филифьонкская жизнь. Она медленно отклонилась подальше от неумолимого и зловещего угла па¬ дения и так и застыла на целую вечность, потом опять при¬ никла к стене.
Все в ней слилось в одно стремление: стать совсем плоской и двигаться вперед. Вот наконец окно. Ветер плотно захлопнул его. Оконная рама совсем гладкая, ухва¬ титься не за что, не за что потянуть. Ни единого маленького гвоздика. Филифьон¬ ка попробовала зацепить раму шпилькой, но шпилька согнулась. Она видела сквозь стекло таз с мыльной водой и тряпку — приметы спокойной повседневности, недосягаемый мир. Тряпка! Она застряла между рамой и подоконником... Сердце Филифьонки сильно застучало — она видела уголок тряпочки, захлопнутый рамой и высунувшийся наружу; она ухватила его кончиком лапки и потянула медленно, осторож¬ но... «О, пусть она выдержит, пусть она окажется новой и крепкой, а не старой и ветхой... Никогда больше не стану беречь, буду транжиркой... и убирать перестану, я слишком часто навожу порядок, я ужасная чистоплюйка... Я стану со¬ всем другой, вовсе не филифьонкой», — думала Филифьонка в безнадежной мольбе, потому что филифьонка может быть только филифьонкой, и никем другим. И тряпка выдержала. Окно приоткрылось, ветер широко распахнул его, и Филифьонка, сделав рывок вперед, почувст¬ вовала, что она в безопасности. Теперь она лежала на полу, а в животе у нее что-то крутилось и вертелось — ей было ужас¬ но плохо. Ветер раскачивал абажур, кисточки качались на одинаковом расстоянии друг от друга, и на конце каждой висела бусинка. Она внимательно и удивленно разглядывала их, будто виде¬ ла впервые. Она никогда раньше не замечала, что шелк абажу¬ ра красный, этот ужасно красивый красный цвет напоминал
солнечный закат. И крюк на потолке показался ей каким-то совсем другим. Филифьонка стала приходить в себя. Она призадумалась: почему это с крючков все свешивается вниз, а не куда-нибудь в сторону и от чего это зависит? Вся комната изменилась, все в ней стало каким-то новым. Филифьонка подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Нос с одной стороны был весь исцара¬ пан, а волосы — мокрые и прямые, как проволока. И глаза были какие-то другие. «Подумать только, что у всех есть гла¬ за. И как только они устроены, что могут все видеть?» Ее начало знобить — верно, от дождя и оттого, что за эту секун¬ ду страха перед ней пронеслась вся ее жизнь. Она решила сварить кофе. Филифьонка открыла кухонный шкаф и уви¬ дела, что у нее слишком много посуды. Ужасно много кофей¬ ных чашек, слишком много кастрюль и сковородок, горы та¬ релок, сотни других кухонных предметов — и все это для одной лишь Филифьонки! Кому это все достанется, когда она умрет? — Я никогда не умру, — прошептала Филифьонка и, за¬ хлопнув дверцу шкафа, побежала в столовую, проскользнула между стульями, выбежала в гостиную, раздвинула окон¬ ные шторы, поднялась на чердак. Повсюду было тихо. Фи¬ лифьонка распахнула дверцы платяного шкафа и, увидев лежащий в шкафу чемодан, поняла наконец, что ей надо де¬ лать. Она поедет в гости. Ей надо отвлечься, побыть в общест¬ ве. В компании с теми, с кем можно приятно поболтать, с теми, которые снуют взад и вперед и заполняют собой весь день, так что у них не остается времени для страшных мыс¬ лей. Не к Хемулю, не к Мюмле, только не к Мюмле! Толь¬ ко к семье муми-троллей. Самое время навестить Муми- маму. Когда у тебя возникает желание что-то сделать, нужно немедленно принимать решение и не ждать, пока это на¬ строение пройдет. Филифьонка вынула чемодан, положила в него серебряную вазу — ее она пода¬ рит Муми-маме. Потом вылила мыльную воду на кры¬ шу и закрыла окно, вытерла голову по¬ лотенцем, закрутила волосы на бигуди и выпила чашку кофе. Дом обретал покой и становился прежним. Филифьонка вы¬ мыла чашку, вынула серебряную вазу из
чемодана и заменила ее фарфоровой. Из-за дождя сумерки на¬ ступили рано, и она зажгла свет. «И что это мне взбрело в голову? — подумала Филифьон¬ ка. — Абажур вовсе не красный, а коричневый. Но все равно я отправлюсь в гости». Стояла поздняя осень. Снусмумрик продолжал свой путь на юг. Иногда он останавливался, разбивал палатку, не заду¬ мываясь о том, как бежит время, бродил вокруг, ни о чем не думая, ни о чем не вспоминая. И много спал. Он смотрел по сторонам внимательно, но без малейшего любопытства, не за¬ ботясь о том, куда идет, — лишь бы идти дальше. Лес был тяжелый от дождя, деревья словно застыли. Все завяло и поникло, только внизу прямо на земле расцвел пота¬ енный осенний сад. Он поднимался с мощной силой из гнили. Это были странные растения, блестящие, разбухшие, так не похожие на то, что растет летом. Голый желто-зеленый чернич¬ ник, красная, как кровь, клюква. Незаметные летом мхи и ли¬ шайники вдруг разрослись пушистым ковром и завладели всем лесом. Лес повсюду пестрел новыми яркими красками, и по¬ всюду на земле светились опавшие красные ягоды рябины. Па¬ поротник почернел. Снусмумрику захотелось сочинить песню. Он ждал, пока это желание окончательно созреет, и в один прекрасный вечер достал с самого дна рюкзака губную гармошку. Еще в августе в Муми-дален он сочинил пять тактов, которые, бесспорно, могли стать блестящим началом мелодии. Они явились вне¬ запно, сами собой, как приходят любые свободные звуки. Те¬ перь настало время собрать их и сде¬ лать из них песню о дожде. Снусмумрик прислушался и ждал. Пять тактов не приходили. Он продол¬ жал ждать, вовсе не волнуясь, потому что знал, как бывает с мелодией. Но ничего, кроме слабого шороха дождя и журчания водяных струй, не слышал. Вот стало совсем темно. Снусмумрик взял свою гармошку и положил ее об¬ ратно в мешок. Он понял, что пять так-
тов остались в Муми-дален и он найдет их, лишь когда вер- 793 нется туда. Снусмумрик знал миллионы других мотивов, но это были летние песенки про .все на свете, и Снусмумрик отогнал их от себя. Конечно, легкий шорох дождя и журчанье воды в ручейках — все те же самые звуки одиночества и красоты, но какое ему дело до дождя, раз он не может сочинить о нем песню. 5 Хемуль просыпался медленно, он узнавал сам себя и хотел быть кем-нибудь другим, кого он не знал. Он чувствовал себя еще более усталым, чем в тот момент, когда ложился, а ведь сейчас начинался новый день, который будет длиться до са¬ мого вечера, а за ним пойдет еще день, еще и еще, и они будут похожи друг на друга, как все дни Хемуля. Он заполз под одеяло, уткнулся носом в подушку и подви¬ нул живот на край кровати, где простыня была прохладная. Потом широко раскинулся, так что занял всю кровать, и ждал, когда к нему придет приятный сон. Но сон не приходил. Тогда он свернулся и стал совсем маленьким, но это тоже не помогло. Он попробовал стать хемулем, которого все любят, потом бед¬ ным хемулем, которого никто не любит. Но он по-прежнему оставался хемулем, который, как ни старался, ничего хорошего толком сделать не мог. Наконец он встал и натянул брюки. Хемуль не любил раздеваться и одеваться, это наводило его на мысль, что дни проходят, а ничего значительного не
794 происходит. А ведь он с утра до вечера только и делает, что руководит и дает указания. Все вокруг него ведут жизнь бес¬ толковую и беспорядочную; куда ни глянь, все надо исправ¬ лять, он просто надорвался, указывая каждому, как надо вести себя и что делать. «Можно подумать, что они не желают себе добра», — с грустью рассуждал он, чистя зубы. Хемуль взглянул на фото¬ графию, на которой он был снят рядом с парусной лодкой. Этот красивый снимок, сделанный в день спуска на воду, еще больше опечалил его. «Надо бы научиться управлять лодкой, — подумал он, — но я вечно занят...» Внезапно ему пришло в голову, что он занят всегда лишь тем, что переставляет вещи с одного места на другое или указывает другим, как это делать. И он подумал: «А что бу¬ дет, если я перестану этим заниматься?» — «Ничего не будет, найдутся желающие на мое место», — ответил он сам себе и поставил зубную щетку в стакан. Эти слова удивили и даже немного испугали его, и по спине у него поползли мурашки точь-в-точь как в новогоднюю полночь, когда часы бьют две¬ надцать. Через секунду он подумал: «Но ведь надо же на¬ учиться управлять лодкой...» Тут ему стало совсем плохо. Он пошел и сел на кровать. «Никак не пойму, — подумал он, — почему я это сказал. Есть вещи, о которых нельзя думать, и вообще, не надо слишком много рассуждать». Он отчаянно пытался придумать что-нибудь такое, что ра¬ зогнало бы утреннюю меланхолию. Он думал, думал, и посте¬ пенно в голове его всплыло приятное и неясное воспомина¬ ние одного лета. Хемуль вспомнил Муми-дален. Он был там ужасно давно, но одну вещь он отчетливо запомнил. Он за¬ помнил южную гостиную, в которой было так приятно про¬ сыпаться по утрам. Окно было открыто, и легкий летний ве¬ терок играл белой занавеской, оконный крючок мерно стучал по подоконнику... На потолке плясала муха. Не надо было никуда спешить. На веранде его ждал кофе. Все было ясно и просто, все шло само собой. В этом доме жила одна семья. Всех их он не помнил. По¬ мнил только, как они неслышно сновали туда-сюда и каждый был занят своим делом. Все были славные и добрые — одним словом, семья. Отчетливей всего он помнил папу, папину лод¬ ку и лодочную пристань. И еще — как просыпался по утрам в хорошем настроении.
Хемуль поднялся, взял зубную щетку и положил ее в кар¬ ман. Плохое настроение и дурное самочувствие улетучились, теперь он был совсем другим хемулем. Никто не видел, как Хемуль ушел — без чемодана, без зонта. Не сказав «до свидания» никому из соседей. Хемуль не привык бродить по лесам и полям и поэтому много раз сбивался с пути. Но это вовсе не пугало и не сер¬ дило его. «Раньше я ни разу не сбивался с пути, — весело думал он, — и никогда не промокал насквозь!» Он размахивал лапа¬ ми и чувствовал себя так же, как в той песне, где кто-то прошел тысячи миль под дождем и чувствовал себя одичав¬ шим и свободным. Хемуль радовался! Скоро он будет пить горячий кофе на веранде. Примерно в километре к востоку от Муми-дален протека¬ ла река. Хемуль постоял на берегу, задумчиво глядя на тем¬ ные струи, и решил, что река похожа на жизнь. Одни плывут медленно, другие — быстро, третьи переворачиваются вместе с лодкой. «Я скажу об этом Муми-папе, — серьезно подумал он, — мне кажется, мысль эта абсолютно новая. Подумать только, как легко приходят сегодня мысли, и все кажется таким простым. Стоит только выйти за дверь, сдвинув шляпу на затылок, не правда ли? Может, спустить лодку на воду? Поплыву к морю... Крепко сожму лапой руль... — И повторил: — Крепко сожму лапой руль...» Он был бесконечно, до боли счастлив. Затянув потуже ремень, он пошел вдоль берега. Долина была окутана густым, серым, мокрым туманом. Хемуль прошел прямо в сад и остановился удивленный. Что-то здесь изменилось. Все было такое же, как раньше, и не такое. Увядший лист покружился и упал ему на нос. «Чепуха какая-то! — воскликнул Хе¬ муль.— Ах да, сейчас ведь вовсе не лето, правда? Сейчас осень!» А он всегда представлял себе лето в Муми-дален. Он направился к дому, остановился возле лестницы, ведущей на веранду, и попро¬ бовал вывести тирольский йодль. Но у него ничего не вышло. Тогда он закричал: «Хи! Хо! По¬ ставьте кофейник на огонь!»
Ответа не было. Хемуль снова покричал и снова подождал. «Сейчас я подшучу над ними», — решил он. Подняв ворот¬ ник и надвинув шляпу на глаза, он взял грабли, стоявшие у бочки с водой, угрожающе поднял их над головой и проревел: — Отворите, именем закона! — И, сотрясаясь от смеха, стал ждать. Дом молчал. Дождь припустил сильнее, дождинки все ка¬ пали и капали на напрасно ожидавшего Хемуля, и вокруг не было никаких других звуков, кроме шороха падающего дождя. 6 Хомса Тофт никогда не был в Муми-дален, но он легко нашел дорогу. Путь был дальний, а ноги у хомсы короткие. Не раз путь ему преграждали глубокие лужи, болота и огромные деревья, упавшие на землю от старости или поваленные бурей. На вырванных из земли корнях висели тяжелые комья земли, а под корнями блестели глубокие черные ямы, наполненные водой. Хомса обходил каждое болотце, каждую ямку с водой и при этом ни разу не заблудился. Он был очень счастлив, по¬ тому что знал, чего хотел. В лесу прекрасно, гораздо лучше, чем в лодке Хемуля. А вот от Хемуля пахло старыми бумагами и страхом. Хомса знал это — однажды Хемуль постоял возле своей лодки, повздыхал, слегка приподнял брезент и пошел своей дорогой. Дождь перестал лить, и лес, окутанный туманом, стал еще красивее. Там, где холмы понижались к Муми-дален, лес ста¬ новился гуще, а ложбинки, наполненные водой, превращались в потоки. Их было все больше и больше. Хомса шел между сотен ручейков и водопадиков, и все они устремлялись туда же, куда шел и он. Вот долина уже совсем близко, вот он идет по ней. Он узнал березы — ведь стволы их были белее, чем во всех дру¬ гих долинах. Все светлое было здесь светлее, все темное — темнее. Хомса Тофт старался идти как мож¬ но тише и медленнее. Он прислушивался. В долине слышался стук топора — видно, папа запасал дрова на зиму. Хомса стал сту¬ пать еще осторожнее, его лапы едва касались мха. Путь ему преградила река, он знал, что
есть мост, а за мостом — дорога. Рубить перестали, теперь слышался только шум реки, в которую впадали все потоки и ручейки, чтобы вместе с нею устремиться к морю. «Вот я и пришел», — подумал Тофт. Он прошел по мосту, вошел в сад. Здесь было все так же, как он рассказывал себе, иначе и быть не могло. Деревья стояли голые, окутанные но¬ ябрьским туманом, но на мгновение они оделись зеленой ли¬ ствой, в траве заплясали солнечные зайчики, и хомса вдохнул уютный и сладкий аромат сирени. Он побежал вприпрыжку к сараю, но на него вдруг пахну¬ ло запахом старой бумаги и страха. Хомса Тофт остановился. «Это Хемуль, — подумал он. — Так вот как он выглядит». На приступке сарая сидел Хемуль с топором в лапах. На топоре были зазубрины — видно, им ударяли по гвоздям. Хемуль взглянул на хомсу. — Привет, — сказал он, — а я думал, это Муми-папа идет. Ты не знаешь, куда все подевались? — Нет, — отвечал Тофт. — В этих дровах полно гвоздей, — продолжал Хемуль, по¬ казывая топор. — Старые доски да рейки, в них всегда много гвоздей! Хорошо, что теперь я хоть с кем-то смогу пого¬ ворить. Я пришел сюда отдохнуть, — продолжал Хемуль. — Взял и заявился к старым знакомым! — Он засмеялся и по¬ ставил топор в угол сарая. — Послушай, хомса, — сказал он. —
Собери дрова и отнеси их в кухню посушить да уложи потом их в поленницу — смотри, вот так. А я тем временем пой¬ ду сварю кофе. Кухня направо, вход с задней стороны дома. — Я знаю, — ответил Тофт и начал собирать поленья. Он понял, что Хемуль не привык колоть дрова, но, видно, это занятие ему нравилось. Дрова хорошо пахли. Хемуль внес поднос с кофе в гостиную и поставил его на овальный столик красного дерева. — Утренний кофе всегда пьют на веранде, — заметил он, — а гостям, что приходят сюда впервые, подают в гостиной. Хомса робко оглядывал красивую и строгую комнату. Ме¬ бель была великолепная, стулья обиты темно-красным барха¬ том, а на спинке каждого из них была кружевная салфетка. Хомса не посмел сесть. Кафельная печь доходила до самого потолка. Кафель был разрисован сосновыми шишками, шну¬ рок заслонки расшит бисером, а печная дверца была из блес¬ тящей латуни. Комод тоже был блестящий — полированный, с золочеными ручками у каждого ящика. — Ну так что же ты не садишься? — спросил Хемуль. Хомса присел на самый краешек стула и уставился на пор¬ трет, висевший над комодом. Из рамы на него глядел кто-то ужасно серый и косматый, со злыми, близко посаженными глазами, длинным хвостом и огромным носом. — Это их прадедушка, — пояснил Хемуль. — В ту пору они еще жили в печке.
Взгляд хомсы скользнул дальше к лестнице, ве¬ дущей в темноту пустого чердака. Он вздрогнул и спросил: — А может быть, в кухне теплее? — Пожалуй, ты прав, — ответил Хемуль. — В кухне, наверное, уютнее. Он взял со стола поднос, и они вышли из гос¬ тиной. Целый день они не вспоминали о семье, уехавшей из дома. Хемуль сгребал листья в саду и болтал обо всем, что приходило ему в голову, а хомса ходил следом, собирая листья в корзину, и больше слушал, чем говорил. Один раз Хемуль остановился взглянуть на папин голубой стеклянный шар. — Украшение сада,— сказал он.— Помню, в детстве такие ша¬ ры красили серебряной краской,— И продолжал сгребать листья. Хомса хотел полюбоваться стеклянным шаром наедине — ведь шар был самой важной вещью в долине, в нем всегда отражались те, кто жил в ней. Если с семьей муми-троллей ничего не случилось, хомса непременно должен увидеть их в синеве стеклянного шара. Когда стемнело, Хемуль вошел в гостиную и завел папины стенные часы. Они начали бить, как бешеные, часто и неров¬ но, а потом пошли. Под их размеренное и совершенно спо¬ койное тиканье гостиная ожила. Хемуль подошел к баромет¬ ру. Это был большой барометр в темном, сплошь украшенном резным орнаментом футляре красного дерева. Хемуль посту¬ чал по нему. Стрелка показывала Переменно. Потом Хемуль пошел в кухню и сказал: — Все начинает налаживаться! Сейчас мы подбросим дров и выпьем еще кофейку, идет? Он зажег кухонную лампу и нашел в кладовой ванильные сухарики. — Настоящие корабельные сухари, — объяснил Хемуль. — Они напоминают мне о моей лодке. Ешь, хомса. А то ты слиш¬ ком худой. — Большое спасибо, — поблагодарил хомса. Хемуль был слегка возбужден. Он склонился над кухон¬ ным столом и сказал: — Моя лодка построена прочно. Спустить весною лодку на воду — что может быть лучше на свете? Хомса ерзал на стуле, макал сухарь в кофе и молчал.
800 — Все медлишь да ждешь чего-то. А потом наконец под¬ нимешь парус и отправишься в плаванье. Хомса глядел на Хемуля из-под косматой челки. Под конец он сказал: — Угу. Хемулю вдруг стало тоскливо — в доме было слишком тихо. — Не всегда успеваешь сделать все, что хочешь, — заметил он. — Ты знал тех, кто жил в этом доме? — Да, я знал маму, — ответил Тофт. — А остальных плохо помню. — Я тоже! — воскликнул Хемуль, радуясь, что хомса на¬ конец хоть что-то сказал. — Я никогда не разглядывал их вни¬ мательно, мне достаточно было знать, что они тут, рядом. — Он помедлил, подыскивая подходящие слова, и продолжал: — Но я всегда помню о них, ты понимаешь, что я хочу сказать? Хомса снова замкнулся в себе. Немного подождав, Хемуль поднялся. — Пожалуй, пора ложиться спать. Завтра тоже будет день,— сказал он, но ушел не сразу. Прекрасный летний образ южной гостиной исчез, Хемуль видел перед собой лишь пустой темный чердак. Подумав, он решил ночевать в кухне. — Пойду прогуляюсь немного, — пробормотал Тофт. Он притворил за собой дверь и остановился. На дворе была непроглядная тьма. Хомса подождал, пока глаза его при¬ выкнут к темноте, и медленно побрел в сад. Из глубины по¬ груженного во мрак сада струился голубой свет. Хомса подо¬ шел совсем близко к стеклянному шару. Глубокий, как море, он был пронизан длинными темными волнами. Хомса Тофт все смотрел, смотрел и терпеливо ждал. Наконец в самой глу¬ бине синевы засветился слабый огонек. Он загорался и гас, загорался и гас с равными промежутками, словно маяк. «Как они далеко», — подумал Тофт. Он весь продрог, но продолжал смотреть не отрываясь на огонек, который то исчезал, то по¬ являлся, но был до того слаб, что хомса с трудом мог его разглядеть. Ему показалось, что его обманули. Хемуль стоял в кухне, держа в лапе фонарь. Ему казалось ужасно тяжело и противно достать матрас, найти место, где его постелить, раздеться и сказать самому себе, что еще один день перешел в ночь. «Как же это вышло? — удивился он про
себя. — Ведь я весь день был веселый. Что, собственно говоря, изменилось?» ХеМуль все еще недоумевал, когда дверь на веранду отвори¬ лась и кто-то вошел в гостиную. Загремел опрокинутый стул. — Что ты там делаешь? — спросил Хемуль. Ответа не было. Хемуль поднял лампу и крикнул: — Кто там? Старческий голос загадочно ответил: — А уж этого я тебе не скажу! 7 Он был ужасно старый и совсем потерял память. Однажды темным осенним утром он проснулся и забыл, как его зовут. Печально не помнить, как зовут других, но забыть собствен¬ ное имя — прекрасно. В этот день он не вставал с постели, лежал себе и перед ним всплывали разные картины, разные мысли приходили и уходили. Иногда он засыпал, потом снова просыпался, но так и не мог вспомнить, кто он такой. Это был спокойный и в то же время увлекательный день. Вечером он стал придумывать себе имя, чтобы встать с посте¬ ли: Скруттагуббе? Онкельскронкель? Онкельскрут? Мурфарс- крелль? Моффи?.. Он знал некоторых, которые сразу теряют свое имя, как только с ними познакомишься. Они приходят по вос¬ кресеньям, выкрикивают вежливые вопросы, потому что никак не могут усвоить, что я вовсе не глухой. Они стараются излагать мысли как можно проще, чтобы я понял, о чем идет речь. Они говорят: «Доброй ночи!» — и уходят к себе домой и там танцуют, поют и веселятся до самого утра. Имя им — родственники. «Я — Онкельскрут, — торжественно прошептал он. — Сейчас я подни¬ мусь с постели и забуду всех родственников на свете». Почти всю ночь Онкельскрут сидел у окна и глядел в темноту, ожидая чего-то важного. Кто-то прошел мимо его дома и исчез в лесу. На другом берегу залива отражалось в воде чье-то освещенное окно. Может быть, там что-то празд¬ новали, а может, и нет. Ночь медленно уходила, а Онкельс¬ крут все ждал, стараясь понять, чего же он хочет. Уже перед самым рассветом он понял, что хочет отправить¬ ся в долину, где он был когда-то, очень давно. Возможно, он просто слышал что-то об этой долине или читал — какая
разница? Самое главное в этой долине — ручей. А может быть, это река? Но только не речушка. Онкельскрут решил, что все- таки это ручей. Ручьи ему нравились гораздо больше, чем ре¬ чушки. Прозрачный и быстрый ручей. Он сидел на мосту, бол¬ тал ногами и смотрел на рыбешек, что мельтешили в воде, обгоняя друг друга! Никто не спрашивал, как он себя чувству¬ ет, чтобы тут же начать болтовню о совсем других вещах, не давая ему опомниться и решить, хорошо он себя чувствует или плохо. В этой долине он мог играть и петь всю ночь и послед¬ ним уходить спать на рассвете. Онкельскрут не сразу принял решение. Он успел понять, как важно повременить, когда чего-то сильно желаешь, и знал, что поездку в неизвестность следует подготовить и обдумать. Прошло много дней. Онкельскрут бродил по холмам вдоль темного залива, он все более и более впадал в забытье, и ему казалось, что с каждым днем долина становилась все ближе к нему. Последние красно-желтые листья падали с деревьев и ло¬ жились охапками ему под ноги. (Ноги у Онкельскрута были еще удивительно молодые.) Время от времени он останавли¬ вался, поддевал палкой красивый лист и говорил про себя: «Это клен. Это я никогда не забуду». Онкельскрут хорошо знал, что ему не следует забывать. За эти дни он постарался забыть многое. Каждое утро он просыпался с тайным желанием забыть, что долина подходит к нему все ближе и ближе. Никто ему не мешал, никто не напоминал, кто он такой. Онкельскрут нашел под кроватью корзину, сложил туда все свои лекарства и маленькую бутылочку коньяка для же¬ лудка. Он сделал шесть бутербродов и не забыл про зонтик. Он приготовился к побегу. За долгие годы на полу у Онкель¬ скрута скопились груды вещей. Тут было много всякой всячины, которую не хочется убирать и по многим при¬ чинам убирать не следует. Все эти предметы были разбросаны, словно i I ] //I ч островки, — ненужный и забытый I-W архипелаг. Онкельскрут перешагивал / через эти островки, обходил их по привычке, и они придава- ли его ежедневному хож¬ дению какое-то разнооб- "Крч'У'
разие и в то же время вселяли чувство чего-то постоянного и непреходящего. Теперь Онкельскрут решил, что они ему больше не нужны. Он взял метлу и поднял в комнате тарарам. Все — корки и крошки, старые домашние туфли и тряпки для выти¬ рания пыли, завалявшиеся таблетки и забытые листочки с пе¬ речнем того, что нужно не забыть, ложки, вилки, пуговицы и нераспечатанные письма — все сгрудилось теперь в одну кучу. Из этой кучи он извлек только очки и положил их в корзину. Отныне он будет смотреть на вещи иначе. Долина была уже совсем близко, за углом. Но Онкель¬ скрут чувствовал, что воскресенье еще не наступило. Он ушел из дома в пятницу или в субботу. Конечно, он не вытерпел и написал прощальное письмо. «Я ухожу своей дорогой и чувствую себя отлично, — писал он. — Я слышал все, о чем вы говорили целую сотню лет, ведь я вовсе не глухой. К тому же я знаю, что вы то и дело весе¬ лились потихоньку от меня всю дорогу». Подписи он не поставил. Потом Онкельскрут надел пижаму и гамаши, поднял с пола свою корзиночку, отворил дверь и запер ее, оставив за нею все свои сто долгих лет, исполненный силы, которую ему придавали жажда путешествий и его новое имя. Он пошел прямо на север к счастливой долине, и никто из обитателей домишек на берегу залива не знал, куда он ушел. Красно-желтые листья кружились у него над головой, а вдалеке на холмы обрушился осенний ливень, чтобы смыть остатки того, что ему не хотелось помнить. % Визит Филифьонки в Муми-дален был ненадолго отсро¬ чен — она никак не могла решить, надо ли ей пересыпать вещи антимолью или нет. Дело это непростое: сначала нужно все проветрить, выколотить и вычистить и так далее, не го¬ воря уже о самих шкафах, которые надо вымыть с содой и с мылом. Но стоило Филифьонке взять в лапы щетку или тряп¬ ку, как у нее начинала кружиться голова и тошнотворное ощущение страха возникало в желудке, поднималось и застре¬ вало в горле. Нет, заниматься уборкой она больше не могла. После того как мыла то окно. «Так дело не пойдет, — поду¬ мала бедная Филифьонка, — моль сожрет все мои вещи!» 803
Она не знала, сколько времени будет гостить в долине. Если ей там не понравится, она не останется надолго. Если будет хорошо, почему не задержаться на месяц? А если она проживет там целый месяц, всю ее одежду за это время успеет прогрызть моль и прочая дрянь. Она с ужасом представляла себе, как их маленькие челюсти прогрызут себе ходы в ее платьях и коврах, вообразила, как они обрадуются, добрав¬ шись до ее лисьей горжетки! Вконец измученная сомнениями, она взяла чемодан, на¬ бросила на плечи горжетку, заперла дом и отправилась в путь. От ее дома до Муми-дален было совсем недалеко, но к концу пути чемодан оттянул ей лапу, словно камень, а сапоги стали сильно жать. Она поднялась на веранду, постучала, не¬ много подождала и вошла в гостиную.
Филифьонка с первого взгляда заметила, что здесь давно 805 никто не убирал. Она сняла с лапы хлопчатобумажную перчатку и провела лапкой по выступу на кафельной печи, оставив белую полоску на сером. «Неужели такое возможно? — прошептала взволнованная Филифьонка, и по спине у нее поползли му¬ рашки. — Добровольно перестать наводить порядок в доме...» Она поставила чемодан и подошла к окну. Оно тоже было гряз¬ ное. Дождь оставил на стекле длинные печальные полоски. Лишь увидев, что шторы на окнах спущены, она поняла — се¬ мейства муми-троллей нет дома. Она увидела, что хрустальная люстра укутана в тюлевый чехол. Со всех сторон на нее повеяло холодом опустевшего дома, и она почувствовала себя бессовест¬ но обманутой. Филифьонка открыла чемодан, вынула из него фарфоровую вазу — подарок Муми-маме — и поставила ее на стол как немой упрек. В доме стояла необыкновенная тишина. Филифьонка ринулась вдруг на второй этаж, там было еще холоднее — застоявшийся холод в летнем помещении, запер¬ том на зиму. Она распахивала одну дверь за другой — шторы во всех комнатах были опущены, повсюду царили пустота и полумрак. Филифьонка испугалась еще сильнее и начала от¬ крывать стенные шкафы. Она попробовала было открыть и платяной шкаф, но он был заперт. Тогда она разъярилась и принялась колотить по шкафу обеими лапами, потом побе¬ жала дальше, к чулану, и рванула дверь. Там сидел маленький хомса, обхватив лапками большую книгу. Он испуганно таращил на нее глаза. — Где они? Куда они подевались? — закричала Филифьонка. Хомса положил книгу и отполз к самой стене, но, приню¬ хавшись, понял, что незнакомка не опасна — от нее пахло стра¬ хом. Он ответил: — Я не знаю. — Но я приехала их навестить! — воскликнула Фили¬ фьонка. — Я привезла им подарок, прекрасную вазу. Не могли же они уехать куда-то, не сказав ни слова! Маленький хомса только мотал головой и таращил на нее глаза. И Филифьонка ушла, сильно хлопнув дверью. Хомса Тофт пополз на свое место, сделал себе новую удобную ямку и снова стал чи¬ тать. Книга была очень большая и толстая, но без конца и без начала, страницы в ней пожелтели, а края их обгрызли крысы. Хом¬ са не привык читать и потому каждую
строчку одолевал ужасно долго. Он надеялся, что книга расска¬ жет ему, куда уехала семья муми-троллей и где она сейчас находится. Но книга рассказывала совсем о другом — об уди¬ вительных зверях и темных лесах, и ни одно название в этой книге не было ему знакомо. Хомса и знать не знал, что глубо¬ ко-глубоко в морской пучине живут радиолярии и последние нуммулиты. Один из нуммулитов совсем не похож на своих родственников, сперва он был немного похож на Ноктилуку, а после стал ни на кого не похожим. Он, как видно, совсем ма¬ ленький, а когда пугается, становится еще меньше. «Однако нам не следует удивляться, — читал Тофт, — нали¬ чию этой редкой разновидности группы Протозоа. Причина ее своеобразного развития не поддается тщательному изучению, но имеется основание предполагать, что решающим моментом условий ее жизни является электрический заряд. Очевидно, в период ее возникновения электрические бури были частым яв¬ лением, поскольку, как мы описывали выше, в послеледнико¬ вый период горные цепи подвергались систематическим воз¬ действиям непогоды и расположенное вблизи море получало электрические заряды». Хомса отложил книгу. Он не понял толком, о чем в ней говорится, да и фразы были ужасно длинные. Но все эти стран¬ ные слова казались ему красивыми. К тому же у него никогда еще не было своей книги. Он спрятал ее под сетью, лег и стал размышлять. На потолке под разбитым окном спала, повиснув вниз головой, летучая мышь. Издалека доносился визгливый голос Филифьонки — она обнаружила Хемуля. Хомсу Тофта все сильнее клонило ко сну. Он попробовал было рассказать самому себе про счастливую семью, но у него ничего не получилось. Тогда он стал рассказывать про оди¬ нокого зверюшку — маленького нуммулита, который был не¬ много похож на Ноктилуку и любил электричество. °) Мюмла* шла по лесу и думала про себя: «Как прекрасно быть Мюмлой! Мне так хорошо, что лучше и быть не может». Она любовалась своими длинными лапами и красными са¬ пожками, гордилась своей затейливой мюмлинской причес¬ * Дочь Мюмлы так выросла, что все называли ее Мюмлой (прим. перев.).
кой: ее светло-оранжевые блестящие и прямые волосы были собраны в узел на макушке и походили на луковицу. Она шла по низинам и горам, ступала по глубоким ложбинкам, кото¬ рые дождь превратил в зеленые подводные сады. Она шла быстро и иногда подпрыгивала, чтобы почувствовать, какая она тоненькая и легкая. Мюмла спешила. Ей захотелось навестить свою младшую сестру Мю, которую удочерила семья муми-троллей. Навер¬ но, она все такая же серьезная и злая и умещается в корзинке для шитья. У самой долины Мюмла увидела Онкельскрута, который сидел на мосту и удил рыбу. На нем были пижама, гамаши и шляпа. В лапе он держал зонтик. Мюмла никогда не видела его близко и теперь рассматривала с любопытством. Он был до удивления маленький. — Я знаю, кто ты, — сказал он. — А я не кто иной, как Онкельскрут. Мне известно, что ты веселишься все ночи на¬ пролет, у тебя до утра горит свет! — Думай что хочешь, — бесшабашно ответила Мюмла. — Ты видел малышку Мю? Онкельскрут вытащил удочку и проверил крючок. Рыба не клевала. — Так ты не видел Мю? — громче повторила Мюмла. — Не кричи, — шикнул на нее Онкельскрут. — У меня пре¬ красный слух. Ты распугаешь всю рыбу, и она уплывет! — Она уже давно уплыла, — засмеялась Мюмла и побежа¬ ла дальше. Онкельскрут фыркнул и спрятался глубже под зонтик. В его ручье было всегда полным-полно рыбы. Он поглядел вниз. Вода бурлила под мостом и была похожа на блестящую разбухшую массу. Она поднимала со дна тысячи затонувших предметов, ко¬ торые мелькали перед глазами и уносились прочь, мелькали и уносились прочь... У Онкельскрута зарябило в глазах, он зажму¬ рил их, чтобы увидеть свой ручей — прозрачный ручей с песчаным дном и юркими серебристыми рыбками... «Что-то тут не так, — с беспокойством подумал он. — Мост настоящий, тот самый мост. Но я сам какой-то другой, совершенно новый...» И с этими мыслями он уснул. Филифьонка сидела на веранде, укутав лапы в одеяла. У нее был такой вид, будто ей принадлежит вся долина, а она вовсе не рада этому. 807
— Привет! — сказала Мюмла. Она сразу же поняла, что дом пуст. — Добрый день, — ответила Филифьонка холодно-вежли¬ во, это была ее обычная манера в обращении с мюмлами. — Они уехали, не сказав ни слова. Хорошо, что хоть дверь не заперли. — Они никогда ничего не запирают, — заметила Мюмла. — Нет, запирают, — прошептала Филифьонка и откинулась на спинку стула. — Запирают. Они заперли Платяной шкаф на втором этаже! Видно, они хранят там ценности. Боятся, чтобы их не украли! Мюмла внимательно смотрела на Филифьонку: испуган¬ ные глаза, крутые завитки волос, каждый завиток зажат за¬ колкой, лисья горжетка, сама себя кусающая за хвост. Фили¬ фьонка совсем не изменилась. Вот в саду показался Хемуль, он сгребал опавшие листья. За ним кто-то маленький собирал их в корзину. — Привет, — сказал Хемуль, — так ты тоже здесь? — А это кто? — удивилась Мюмла. — Я привезла подарок, — услышала Мюмла за своей спи¬ ной голос Филифьонки. — Это хомса, — пояснил Хемуль, — он помогает мне рабо¬ тать в саду. — Очень красивую фарфоровую вазу! Для Муми-мамы! — резко заявила Филифьонка.
— Вот оно что, — сказала Мюмла Хемулю, — так ты сгре¬ баешь листья... — Я хочу угодить Муми-папе, — поспешил сказать Хемуль. Вдруг Филифьонка воскликнула: — Нельзя трогать опавшую листву! Она опасна! В ней полно всякой гнили! Филифьонка побежала по саду, одеяла волочились за ней. — На листьях столько бактерий, — кричала она. — Червя¬ ков! Гусениц! Всяких ползучек! Не трогайте их! Хемуль продолжал работать граблями. Но его упрямая и простодушная морда сморщилась, он настойчиво повторял: — Я хочу сделать приятное Муми-папе. — Я знаю, что говорю, — заявила Филифьонка угрожающе и подошла ближе. Мюмла поглядела на них. «При чем тут опавшие листья, — подумала она. — Вот чудаки!» Она вошла в дом и поднялась на верхний этаж. Здесь было очень холодно. В южной гости¬ ной было все так же: белый комод, выцветшая картина, голу¬ бое одеяло из гагачьего пуха. Рукомойник был пуст, а на дне его лежал мертвый паук. На полу посреди комнаты стоял чемодан Филифьонки, а на кровати лежала розовая ночная сорочка. Мюмла перенесла чемодан и сорочку в северную гостиную и закрыла дверь. Южная гостиная предназначалась ей самой. Ее собственная старая гребенка лежала на комоде под салфет¬ кой из жатой ткани. Она приподняла салфетку — гребенка лежала на том же месте. Мюмла села у окна, распустила свои красивые длинные волосы и принялась их расчесывать. Внизу за окном продолжалась перебранка. Мюмла видела, как спо¬ рившие шевелят губами, но слов за закрытыми окнами не слышала. Мюмла все расчесывала и расчесывала волосы, и они блес¬ тели все сильнее и сильнее. Она задумчиво смотрела вниз на большой сад. Осень так сильно изменила его, сделала забро¬ шенным и незнакомым. Стоявшие рядами деревья, голые, окутанные завесой дождя, походили на серые кулисы. Беззвучная перебранка возле веранды продолжалась. Спо¬ рившие размахивали лапами, бегали и казались сами такими же ненастоящими, как и деревья. Кроме хомсы. Он стоял мол¬ ча, уставясь в землю. Широкая тень опустилась над долиной — опять полил дождь. И тут на мосту показался Снусмумрик. Ну конечно же, это он, ни у кого другого не было такой зеленой одежды. 809
Он остановился у кустов сирени, поглядел на них, потом медленными шагами направился к дому. Мюмла отворила окно. Хемуль отбросил грабли. — Вечно мне приходится все приводить в порядок, — ска¬ зал он. А Филифьонка бросила куда-то в сторону: — При Муми-маме все было по-другому. Хомса стоял и смотрел на ее сапожки, он понимал, что они ей тесны. Вот дождевая туча доползла до них. Последние печальные листья сорвались с веток и опустились на веранду, дождь лил все сильнее и сильнее. — Привет! — воскликнул Снусмумрик. Все поглядели друг на друга. — Кажется, идет дождь, — раздраженно сказала Филифьон¬ ка. — Никого нет дома. — Как хорошо, что ты пришел! — обрадовался Хемуль. Снусмумрик сделал неопределенный жест, помедлил и, еще глубже надвинув шляпу, повернулся и пошел обратно к реке. Хемуль и Филифьонка пошли за ним. Они встали у берега и смотрели, как он разбивал палатку около моста и как потом залез в нее. — Как хорошо, что ты приехал, — повторил Хемуль. Они еще постояли на дожде, подождали... — Он спит, — прошептал Хемуль, — он устал.
Мюмла видела, как Хемуль и Филифьонка возвращались в дом. Она закрыла окно и старательно собрала волосы в строгий и красивый узел. Жить в свое удовольствие — что может быть лучше на свете. Мюмла никогда не жалела тех, кого ей доводилось встречать, и никогда не вмешивалась в ссоры и передряги. Она только наблюдала за ними с удивлением и не без удо¬ вольствия. Одеяло из гагачьего пуха было голубое. Шесть лет собира¬ ла Муми-мама гагачий пух, и теперь одеяло лежало в южной гостиной под вязаным кружевным покрывалом и ждало то¬ го, кто любит жить в свое удовольствие. Мюмла решила по¬ ложить к лапам грелку, она знала, где в этом доме лежит грелка. Как станет смеркаться, она разложит постель и не¬ долго поспит. А вечером, когда поспеет ужин, в кухне будет тепло. Можно лежать на мосту и смотреть, как течет вода. Или бегать, или бродить по болоту в красных сапожках, или же свернуться клубочком и слушать, как дождь стучит по крыше. Быть счастливой очень легко. Ноябрьский день медленно угасал. Мюмла залезла под одеяло, вытянулась так сильно, что косточки захрустели, и обхватила грелку лапками. За окном шел дождь. Через час- другой она в меру проголодается и отведает ужин Филифьон- ки, и, может быть, ей захочется поболтать. А сейчас ей хочет¬ ся лишь окунуться в тепло. Весь мир превратился в большое теплое одеяло, плотно укутавшее одну маленькую мюмлу, а все прочее осталось снаружи. Мюмле никогда не снились сны, она спала, когда хотела спать, и просыпалась, когда стоило проснуться.
В палатке было темно. Снусмумрик вылез из спального мешка: пять тактов не подошли к нему ближе. Никаких следов музыки. Снаружи было совсем тихо, дождь прекратился. Снус¬ мумрик решил поджарить свинину и пошел в сарай за дровами. Когда он разжег огонь, Хемуль и Филифьонка снова по¬ дошли к палатке. Они стояли молча и смотрели. Снусмумрик спросил: — Вы ужинали? — Нет еще, — ответил Хемуль. — Мы никак не можем до¬ говориться, кому из нас мыть посуду! — Хомсе, — заявила Филифьонка. — Нет, не хомсе, — возразил Хемуль. — Ведь он помогал мне работать в саду. А в доме должны хлопотать Филифьон¬ ка и Мюмла, ведь они женщины. Разве я не прав? Я варю кофе, чтобы всем было приятно. А Онкельскрут ужасно ста¬ рый, и я ему позволяю делать, что он хочет. — Ты, Хемуль, только и знаешь, что распоряжаться с важ¬ ным видом! — воскликнула Филифьонка. Они оба уставились на Снусмумрика с опаской. «Мыть посуду, — думал он. — Они ничего не знают. Мыть посуду — это болтать тарелку в ручье, полоскать лапы, это же просто ерунда. О чем они говорят!» — Не правда ли, что хемули всегда только и знают, что распоряжаться! — сказала Филифьонка. Снусмумрик немного побаивался их. Он поднялся и хотел сказать что-нибудь вразумительное, но ничего толком не мог придумать. — Вовсе я не распоряжаюсь! — закричал Хемуль. — Я хо¬ чу жить в палатке и быть свободным! Он откинул дверь палатки, заполз внутрь, заполнив все пространство. — Видишь, что с ним творится! — прошептала Филифьон¬ ка. Она подождала немного и ушла. Снусмумрик снял сковородку с огня, сви¬ нина сгорела в уголь. Он убрал в карман трубку. Немного погодя он спросил у Хе¬ муля: — Ты привык спать в палатке? — Жизнь на природе — самое лучшее на свете, — мрачно ответил Хемуль.
Уже совсем стемнело, но в доме муми-троллей светились два окна, и свет их был такой же приветливый и надежный, как прежде. Филифьонка лежала в северной гостиной, натянув одеяло до самого носа. Вся голова у нее была в бигуди, и лежать на них было больно. Она считала сучки в досках на потолке. Ей хотелось есть. Филифьонка любила стряпать. Ей нравилось расставлять на кухонных полках ряды красивых маленьких баночек и мешочков, нравилось выдумывать, как лучше упот¬ ребить остатки еды в пудингах или крокетах, чтобы никто их не узнал. Она готовила так экономно, что ни одна манная крупинка не пропадала даром. На веранде висел большой гонг муми-троллей. Филифьонка представила себе, как она ударяет по звучной латуни. «Дин- дон! — раздается по всей долине, и все мчатся с радостными возгласами: — Еда готова! Что у нас сегодня на обед? До чего же есть охота!» На глазах у Филифьонки выступили слезы. Хемуль испор¬ тил ей все настроение. Она бы, конечно, и посуду помыла. Только по собственной инициативе. «Филифьонка должна мыть посуду, потому что она — женщина!» Еще чего! Да вдо¬ бавок еще вместе с Мюмлой! Филифьонка погасила свет — пусть не горит зря — и на¬ тянула одеяло на голову. Скрипнула лестница. Снизу донесся слабый шум. Где-то закрылась дверь. «Откуда столько звуков в этом пустом доме?» — удивилась Филифьонка и тут же вспомнила, что в доме полно народу. И все же он по-преж¬ нему казался ей пустым. Онкельскрут лежал в гостиной на диване, уткнувшись мордочкой в красивую бархатную подушку, и вдруг услыхал, что кто-то крадется в кухню. Звякнуло стекло. Он сел в тем¬ ноте и навострил уши. «Они там веселятся», — подумал он. Вот снова все затихло, Онкельскрут ступил на холодный пол и стал тихо красться к кухонной двери. В кухне было темно, только из кладовки падала на пол полоска света. «Ага! — подумал Онкельскрут. — Вот где они спрятались». Он рванул на себя дверь. В кладовке сидела Мюмла и упле¬ тала маринованные огурцы. На полке стояли две горящие свечи. — Вот оно что, тебе эта мысль тоже пришла в голову? Бери огурцы. А это ванильные сухарики. А вот пикули, но лучше их не ешь, они слишком острые — вредно для желудка.
Онкельскрут тут же взял банку пикулей и начал есть. Они ему не понравились, и Мюмла, увидев это, сказала: — Пикули не для твоего желудка. Ты просто взорвешься и умрешь на месте. — В отпуске не умирают,— весело ответил Онкельскрут. — А что у них в суповой миске? — Еловые иголки, — отрезала Мюмла. — Прежде чем за¬ лечь в спячку, они набивают желудки еловыми иголками.— Она приподняла крышку и, заглянув в миску, сказала: — Предок, видно, съел больше всех. — Какой предок? — удивился Онкельскрут, принимаясь за огурцы. — Тот, что жил в печке. Ему триста лет. Сейчас он спит. Онкельскрут ничего не ответил. Он пробовал разобраться: хорошо или плохо, что на свете есть кто-то еще старше его. Это настолько его заинтересовало, что он решил разбудить предка и познакомиться с ним. — Послушай-ка, — сказала Мюмла, — сейчас будить его ни к чему. Он просыпается не раньше апреля. Я вижу, ты уже съел полбанки огурцов. Онкельскрут надул щеки, сморщил нос, засунул несколько огурцов и сухариков в карман, взял одну свечу и заковылял
на своих мягких лапах обратно в гостиную. Он поставил 815 свечу на пол возле печки и открыл печную дверцу. Там было темно. Онкельскрут приподнял свечу и снова заглянул в печь. И опять, кроме обрывков бумаги и сажи, нападавшей из тру¬ бы, ничего не увидел.- — Ты здесь? — крикнул он. — Проснись! Я хочу на тебя поглядеть, узнать, как ты выглядишь. Но предок не отвечал. Он спал, набив брюхо еловыми иглами. Онкельскрут собрал обрывки бумаги и, догадавшись, что это письмо, стал вспоминать, куда он дел свои очки, но так и не вспомнил. Тогда он спрятал обрывки письма в надежное место, задул свечу и снова зарылся в подушки. «Интересно, собираются ли они приглашать предка на праздник? — с горечью подумал он. — Мне-то сегодня было очень весело. Это был мой собственный день». Хомса Тофт лежал в чулане и читал свою книгу. Горевшая возле него свеча отбрасывала на пол светлый кружок, и от этого ему было уютно в этом большом чужом доме. «Как мы указывали вы¬ ше, — читал хомса, — пред¬ ставитель этого необычайно¬ го вида аккумулировал свою энергию из электрических зарядов, которые регулярно накапливались в долинах и светились по ночам белым и фиолетовым цветом. Мы можем себе представить, как последний из вымирающего вида нуммулитов постепенно приближается к поверхности воды, как он пробирается к бесконечному пространству болот в лесу, мокром от дож¬ дя, где вспышки отражаются в поднимающихся из тины пузырях, и как он в конце концов покидает свою род¬ ную стихию».
«Видно, ему было одиноко и тоскливо, — думал Тофт. — Он совсем не походил на других, и в семье его не любили. Вот он и ушел от них. Интересно, где он сейчас? Доведется ли мне когда-нибудь увидеть его? Может, он покажется, если я расскажу ему обо всем?» «Конец главы», — прочитал Тофт вслух и погасил свечу. 11 На рассвете, когда ноябрьская ночь медленно превращалась в бесцветное утро, с моря пришел туман. Он клубился, подни¬ маясь по склонам гор, сползал в долину, наполняя ее до краев. Снусмумрик проснулся пораньше, с тем чтобы провести не¬ сколько часов наедине с самим собой. Его костер давно погас, но ему не было холодно. Он владел простым и в то же вре¬ мя редким искусством сохранять собственное тепло и теперь лежал не шевелясь, стараясь снова не впасть в сон. Туман при¬ нес в долину удивительную тишину и неподвижность. Снусмумрик вдруг встрепенулся, сон сразу же слетел с него. Он услыхал, хотя еще не очень ясно, свои пять тактов. «Хорошо, — подумал он, — выпью чашку черного кофе, и они будут мои». Но как раз этого ему бы сейчас не следовало делать. Утренний костер занялся и быстро разгорелся. Снусмум¬ рик наполнил кофейник речной водой и поставил его на огонь. Он сделал шаг назад, наступил нечаянно на грабли Хемуля и растянулся на земле. Со страшным грохотом покатилась вниз к реке какая-то кастрюля, а из палатки высунул свою большую морду Хемуль. — Привет! — Привет, привет! — ответил Снусмумрик. Хемуль, замерзший, сонный, приковылял к огню со спаль¬ ным мешком на голове, с твердым намерением быть прият¬ ным и любезным. — Ах эта жизнь на природе! — воскликнул он. Снусмумрик подал кофе. — Подумать только, — продолжал Хемуль, — слышать та¬ инственные звуки ночи, лежа в настоящей палатке! Кстати, у меня в ухе стреляет, у тебя нет какого-нибудь средства? — Нет, — сказал Снусмумрик. — Тебе с сахаром или без? — С сахаром, желательно четыре кусочка,— ответил Хемуль.
Грудь у него уже согрелась, и поясницу ломило не так 817 сильно. Кофе был очень горячий. — Знаешь, что мне в тебе нравится, — доверительно сказал Хемуль, — то, что ты такой молчаливый. Можно подумать, что ты очень умный. Мне хочется поговорить о моей лодке. Туман начал редеть и подниматься, вот уже проступила вначале черная земля, потом большие сапоги Хемуля... Но голова его все еще оставалась в тумане. Он чувствовал себя вроде бы как всегда, только вот с ушами было что-то не¬ ладное. От кофе в животе у него потеплело, он стал вдруг беспечным и весело сказал: — Послушай, мы, кажется, понимаем друг друга. Лодка Муми-папы вроде бы стоит на причале у мостков возле ку¬ пальни. Точно? И они стали вспоминать: мостки, узенькие, полузатонув- шие, раскачивающиеся на темных сваях, купальня с остроко¬ нечной крышей, с красными и зелеными стеклами и крутой лесенкой, спускающейся к воде. — Мне думается, лодку вряд ли там оставили, — сказал Снусмумрик и отставил кружку. Он подумал: «Они, навер¬ но, уплыли на ней, но говорить о них с этим Хемулем я не хочу». Но Хемуль наклонился к нему и сказал серьезно: — Надо пойти проверить. Лучше идти вдвоем, чтобы нам никто не мешал. Они пошли, и скоро их фигурки исчезли в тумане, кото¬ рый поднялся и поплыл над землей. В лесу он напоминал ПС1||!ЧГ‘--|.
огромный белый потолок, опирающийся на темные стволы деревьев. Это была неповторимая и торжественная картина. Хемуль молчал и думал о своей лодке. Лодочная пристань ничуть не изменилась. Парусная лодка исчезла. Жижа из водорослей и ила лежала выше уровня вы¬ сокой воды, а маленький челнок был вытащен на берег к самому лесу. Временами в разрывах тумана отчетливо видне¬ лись море, берег и небо. По-прежнему стояла удивительная тишина. — Знаешь, что со мной происходит? — воскликнул Хе¬ муль. — Что-то совершенно... совершенно невероятное! У ме¬ ня больше не болят уши. Ему вдруг ужасно захотелось довериться, откровенно рас¬ сказать о себе, но от смущения он не мог найти нужные сло¬ ва. Снусмумрик издал неопределенный звук и пошел дальше. Вдоль всего берега, насколько хватало глаз, тянулась темная гряда, мокрая от воды, — под грудой водорослей и тростни¬ ка скопилось все, что прилив и шторм выбросили на берег. Разбитые в щепки бревна были утыканы гвоздями и всяки¬ ми покорежившимися железяками. Море поглотило берег, подступив прямо к деревьям, и в их ветвях застряли водо¬ росли. — Штормило, — сказал Снусмумрик. — Я стараюсь изо всех сил, — воскликнул Хемуль за его спиной. Снусмумрик издал, как всегда, неопределенный звук, означавший, что он слышал сказанные ему слова и доба¬ вить ему нечего. Они пошли по мосткам. Под ними медленно ми» iv колыхалась в такт движению воды коричневая масса. Это были водоросли, оторванные со дна волнами. Внезапно туман растаял, и берег стал самым пустынным берегом на свете. — Ты понимаешь? — спросил Хемуль. Снусмумрик сжал труб¬ ку зубами и уставился на воду. — Угу, — сказал он. И немного погодя добавил: — & Мне думается, борта ма- чГ ленькой лодки нужно со¬ бирать внахлест.
— Да, — согласился Хемуль. — Для маленьких лодок это гораздо лучше. И их нужно смолить, а не покрывать лаком. Я смолю лодку каждую весну, прежде чем отправляюсь в пла¬ вание. Вот только с парусом я не могу решить, какой лучше: белый или красный. Белый — это всегда хорошо, так сказать, классический цвет. Зато, если подумать, красный парус — это смело. Что ты на это скажешь? Может, красный — это слиш¬ ком вызывающе? — Нет, почему же, — отвечал Снусмумрик, — пусть будет красный. Ему хотелось спать, хотелось лишь одного — залезть в па¬ латку и закрыться там ото всех. Хемуль всю дорогу рассказывал про свою лодку. — У меня есть одна странность, — говорил он. — Все, кто любят лодки, для меня ну просто родные. Взять, например, Муми-папу. В один прекрасный день он поднимает парус и уплывает. Вот так, безо всяких, уплывает, и все! Совершенно свободный! Иногда, знаешь, мне кажется, что мы с ним по¬ хожи. Правда, немножко, но все-таки похожи. Снусмумрик издал неопределенный звук. — Да, в самом деле, — спокойно продолжал Хемуль, — ведь недаром его лодка называется «Приключение». В этом заклю¬ чен большой смысл. Они расстались у палатки. — Это было прекрасное утро, — сказал Хемуль. — Спаси¬ бо, что ты меня выслушал. Снусмумрик закрыл палатку. Оттого что она была зеленая, каждому, кто находился в ней, казалось, что снаружи всегда светит солнце. Когда Хемуль подошел к дому, уже наступил день, и никто не знал, что Хемулю подарило это утро. Филифьонка отво¬ рила окно, чтобы проветрить комнату. — Доброе утро! — закричал Хемуль. — Я спал в палатке! Я слышал ночные звуки! — Какие звуки? — спросила Филифьонка и закрепила крючком ставни. — Ночные звуки, — повторил Хемуль. — Я хочу сказать: звуки, которые раздаются по ночам. — Вот оно что, — сказала Филифьонка. Она не любила окна, они ненадежны — ветер их то распа¬ хивает, то захлопывает... В северной гостиной было холоднее, чем за окном. Она села перед зеркалом и стала снимать би¬ гуди. Ее слегка знобило. Она думала о том, что окна у нее
820 всегда выходят на север, даже в ее собственном доме. И все- то у нее идет шиворот-навыворот: волосы не высохли как следует (и не мудрено в такую-то сырость!), кудряшки повис¬ ли как проволока, а ведь утренняя прическа — такая важная вещь! Да еще Мюмла сюда явилась! В доме пахнет сыростью и запустением и повсюду лежит пыль. Комнаты нужно про¬ ветрить, устроить хороший сквозняк, нагреть побольше воды и сделать генеральную уборку... Но стоило только Филифьонке подумать про генеральную уборку, как голова у нее закружилась, к горлу подступила тошнота, и на одно страшное мгновение она повисла над про¬ пастью. Она знала, что никогда больше не сможет заниматься уборкой. «Как же я стану жить, если не смогу ни убираться, ни готовить еду? — подумала она. — Ведь на свете нет больше никакого стоящего занятия». Она очень осторожно спустилась с лестницы. Все сидели на веранде и пили кофе. Филифьонка оглядела их. Она взгля¬ нула на помятую шляпу Онкельскрута, на нечесаную голову Мюмлы, на круглый затылок Хемуля, слегка покрасневший от утреннего холода. Вот они сидят тут все вместе. И до чего же красивые волосы у Мюмлы! И вдруг Филифьонка почув¬ ствовала страшную усталость и подумала: «Они меня совсем не любят». Она вошла в гостиную и огляделась. Хемуль завел часы, постучал по барометру. Мебель стояла на своих местах, и все, что когда-либо происходило в этой гостиной, было чужое и непонятное и знать ее не хотело. Филифьонка вдруг бросилась в кухню за дровами. Она жарко натопит печь, согреет дом и всех, кто надумал поселиться в нем. — Послушай, как там тебя зовут,— закричал Онкельскрут, стоя у палат¬ ки. — Я спас предка! Моего приятеля — предка! Она забыла, что он живет в печ¬ ке. Как только она могла! А теперь ле¬ жит на кровати и плачет. — Кто? — спросил Снусмумрик. — Ясное дело, эта, с горжеткой! — воскликнул Онкельскрут. — Вот ужас-то! — Она скоро успокоится, — пробор¬ мотал Снусмумрик.
Онкельскрут удивился. Он был очень разочарован. Он по¬ стучал палкой по земле и сказал про себя много нехороших слов, потом пошел к мосту. Там сидела Мюмла и расчесывала волосы. — Ты видела, как я спас предка? — строго спросил он. — Еще секунда, и он бы сгорел. — Но ведь он не сгорел, — сказала Мюмла. — Молодежь нынче ничего не понимает, вы какие-то бес¬ чувственные. Вы, похоже, и не думаете восхищаться моим поступком, — проворчал Онкельскрут и вытащил из воды са¬ чок. Он был пустой. — Рыба в реке водится только весной, — сказала Мюмла. — Это не река, а ручей. Мой ручей, и в нем полно рыбы. — Послушай, Онкельскрут, — спокойно возразила Мюм¬ ла, — это и не река, и не ручей. Это речушка. Но раз семья муми-троллей называет ее рекой, значит, это река. Что ты все споришь о том, чего нет и никогда не было? — Потому что так интереснее! А Мюмла все расчесывала и расчесывала свои волосы, и гребень шуршал, как волны по песчаному берегу, — легко и равнодушно. Онкельскрут встал и сказал с большим достоинством: — Если даже ты видишь, что это речушка, зачем говорить мне об этом? Что за кошмарные дети, зачем вы огорчаете меня? Мюмла очень удивилась и перестала причесываться. — Ты мне нравишься, — сказала она. — Я вовсе не хотела тебя огорчить. — Хорошо, — обрадовался Онкельскрут, — но тогда пере¬ стань говорить о том, что есть на самом деле, и дай мне видеть все так, как мне приятно. — Я постараюсь, — обещала Мюмла. Онкельскрут был сильно взволнован. Он потопал к палат¬ ке и закричал: — Эй ты, там, в палатке! Скажи: ручей это, река или ре¬ чушка? Есть там рыба или нет? Когда ты наконец выйдешь оттуда и заинтересуешься хоть чем-нибудь? — Сейчас, — сердито ответил Снусмумрик. Он вниматель¬ но прислушался, но Онкельскрут больше ничего не сказал. «Надо идти к ним, — подумал Снусмумрик. — Неудобно. И зачем я только вернулся сюда, что у меня с ними обще¬ го, они ничего не понимают в музыке». Он перевернулся на спину, потом лег на живот, зарылся мордочкой в спальный
822 мешок. Что бы он ни делал, они все равно являлись к нему в палатку, они все время были рядом — беспокойные глаза Хемуля, Филифьонка, плачущая на кровати, хомса, который все время молчит, уставясь в землю, и растерянный Онкель¬ скрут... они были тут же, они засели у него в голове, и к тому же в палатке пахло Хемулем. «Надо выйти отсюда, — подумал Снусмумрик, — лучше быть с ними, чем думать о них». И как они не похожи на семью муми-троллей. С ними тоже было нелегко. Они были повсюду, они хотели все вре¬ мя разговаривать с ним. Но с ними можно было чувствовать себя как будто наедине с самим собой. «Как же это им уда¬ валось? — удивился Снусмумрик. — Ведь я был с ними каж¬ дое лето и не замечал, что они давали мне возможность по¬ быть одному». 1Z Хомса Тофт читал медленно и отчетливо: «Словами невоз¬ можно описать смятение, возникшее в то время, когда поступ¬ ление электрических зарядов прекратилось. Мы имеем осно¬ вание предполагать, что нуммулит — это одиночное явление, которое тем не менее мы по-прежнему относим к группе Про- тозоа, — замедлил значительно свое развитие и прошел пери¬ од съеживания. Свойство фосфоресцировать у него утрати¬ лось, и несчастное существо вынуждено было прятаться в тре¬ щинах и глубоких расселинах, служивших ему временным убежищем для защиты от окружающего мира». — Так и есть, — прошептал Тофт, — теперь кто угодно мо¬ жет обидеть его, ведь в нем нет электричества. Теперь он все съеживается, съеживается и не знает, куда ему деваться... Хомса Тофт свернулся калачиком и начал рассказывать. Он позволил этому зверьку прийти в одну долину, где жил хомса, умевший делать электрические бури. В долине свети¬ лись белые и фиолетовые молнии. Сначала они блистали вда¬ ли, потом подходили все ближе и ближе... Ни одна рыба не попалась в сачок Онкельскрута. Он за¬ снул на мосту, надвинув шляпу на глаза. Рядом на каминном коврике лежала Мюмла и смотрела на коричневые струи во¬ ды. Возле почтового ящика сидел Хемуль, он что-то писал крупными буквами на фанерной доске.
— «Муми-дален — Долина муми-троллей», — прочитала 823 Мюмла. — Для кого это ты пишешь? — спросила она. — Тот, кто придет сюда, будет знать, куда он пришел? — Это совсем не для кого-то, — объяснил Хемуль, — это для нас. — А зачем? — удивилась она. — Я и сам не знаю, — пожал плечами Хемуль и, подумав, сказал: — Может, для того, чтобы знать наверняка. Ведь это особенное название, ты понимаешь, что я имею в виду? — Нет, — призналась Мюмла. Хемуль дописал последнюю букву, вынул из кармана боль¬ шой гвоздь и начал прибивать доску к перилам моста. Про¬ снулся Онкельскрут и пробормотал: — Спасите предка... А из палатки выскочил Снусмумрик и закричал: — Что ты делаешь? Сейчас же прекрати! Шляпа у него, как всегда, была надвинута на глаза. Никто никогда раньше не видел, чтобы Снусмумрик вы¬ шел из себя, и теперь все ужасно сконфузились и потупили глаза. — Нечего расстраиваться! — продолжал Снусмумрик с упреком. — Неужто ты не знаешь?.. Каждый хемуль должен знать, что любой снусмумрик не¬ навидит объявления, которые что-либо воспрещают, это един¬ ственное, что может разозлить его, обидеть, вывести из се¬ бя. Вот Снусмумрик и вышел из себя. Он кричал и вел себя ужасно глупо. Хемуль вытащил гвоздь и бросил фанеру в воду. Буквы быстро потемнели, расплылись, и различить их было уже нельзя, объявление подхватил поток и понес его дальше, к морю. — Видишь, — сказал Хемуль, и в голосе у него не было прежнего уважения, — доска уплыла. Может, это в самом деле не так важно, как мне казалось. Снусмумрик ничего не ответил, он стоял неподвижно. Вдруг он под¬ бежал к почтовому ящику, поднял крышку и заглянул внутрь. Потом побежал дальше, к большому клену, и сунул лапу в дупло. Онкельскрут веко- в чил на ноги и закри- чал: U °
824 — Ты ждешь письма? Не говоря ни слова, Снусмумрик подбежал к дровяному са¬ раю, опрокинул чурбан для колки дров, распахнул дверь, и все увидели, что он шарит лапой по полочке у окна над верстаком. — Ты никак ищешь свои очки? — с любопытством спро¬ сил Онкельскрут. — Я хочу, чтобы мне не мешали, — ответил Снусмумрик, вышел из сарая и пошел дальше. — В самом деле! — воскликнул Онкельскрут и заспешил за Снусмумриком. — Ты совершенно прав. Прежде я целыми днями искал вещи, слова и названия и не мог терпеть, когда мне пы¬ тались помочь. — Он уцепился за плащ Снусмумрика и про¬ должал: — Знаешь, что они говорили мне целыми днями? «Где ты видел это в последний раз?» — «Постарайся вспомнить».— «Когда это случилось?» — «Где это случилось?» Ха-ха! Но теперь с этим покончено. Я забываю и теряю все, что хочу. Скажу тебе... — Онкельскрут, — сказал Снусмумрик, — по осени рыба хо¬ дит у берега, а не на середине реки. — Ручья, а не реки, — радостно поправил его Онкель¬ скрут. — Это первое разумное слово из всех, что мне довелось услыхать сегодня. Он тут же побежал к реке, а Снусмумрик продолжал ис¬ кать. Он искал письмо Муми-тролля, прощальное письмо. Му- ми-тролль должен был бы его оставить, ведь он никогда не забывает сказать до свидания. Но все тайники были пусты. Лишь один Муми-тролль знает, как нужно писать письмо Снусмумрику. По-деловому и коротко. Никаких там обеща¬ ний, тоски и прочих печальных вещей. А в конце что-нибудь веселое, чтобы можно было посмеяться. Снусмумрик вошел в дом и поднялся на второй этаж, от¬ винтил круглый деревянный шарик на лестничных перилах — там тоже ничего не было. — Пусто! — сказала Филифьонка за его спиной. — Если ты ищешь их драгоценности, то они не здесь. Они в платяном шкафу, а шкаф заперт. Она сидела на пороге своей комнаты, закутав лапы в одея¬ ло и уткнув мордочку в горжетку. — Они никогда ничего не запирают. — Какой холод! — воскликнула Филифьонка. — За что вы меня не любите? Почему не можете придумать для меня ка¬ кое-нибудь занятие? — Ты можешь спуститься в кухню, — пробормотал Снус¬ мумрик, — там теплее.
Филифьонка не отвечала. Откуда-то издалека донесся сла¬ бый раскат грома. — Они ничего не запирают, — повторил Снусмумрик. Снусмумрик подошел к платяному шкафу и отворил двер¬ цу. Шкаф был пуст. Он, не оглядываясь, спустился вниз по лестнице. Филифьонка медленно поднялась. Она видела, что в шкафу пусто. Но из пыльной темноты шкафа шел отвратительный и странный запах — удушающий и сладковатый запах гнили. В шкафу не было ничего, кроме съеденной молью шерстя¬ ной прихватки для кофейника и мягкого коврика серой пыли. А что это за следы на слое пыли? Крошечные, еле заметные... Что-то жило в шкафу... Нечто вроде того, что ползает на месте сдвинутого камня, что шевелится под сгнившими растениями. Теперь они уползли из этого шкафа — они ползли, шелестя лапками, тихонько позванивая панцирями, шевеля щупальца¬ ми, извиваясь на белых мягких животиках... Она закричала: — Хомса! Иди сюда! Хомса вышел из чулана. Растерянный, помятый, он недо¬ уменно смотрел на Филифьонку, словно не узнавал ее. Хомса раздул ноздри — здесь очень сильно пахло электричеством, запах был свежий и резкий. — Они выползли! — воскликнула Филифьонка. — Они жи¬ ли здесь и выползли! Дверца шкафа скрипнула, и Филифьонка увидела, как в нем что-то опасно блеснуло. Она вскрикнула. Но это было всего лишь зеркало на внутренней стороне дверцы. В шкафу же было по-прежнему пусто. Хомса Тофт подошел ближе, прижав лапы ко рту. Глаза у него стали круглые и черные как уголь. Запах электриче¬ ства становился все сильнее и сильнее. — Я выпустил его, — прошептал он, — он был здесь, но я выпустил его. — Кого ты выпустил? — со страхом спросила Филифьонка. Хомса покачал головой. — Я не знаю, — сказал он. — Но ведь ты, наверно, их видел. Подумай хорошенько, — настаивала Филифьонка. — Как они выглядели? Но хомса побежал в свой чулан и заперся. Сердце у него сильно стучало, а по спине бега¬
ли мурашки. Стало быть, это правда. Зверек пришел сюда. Он здесь, в долине. Хомса открыл книгу на той самой странице и стал читать по складам быстро, как только мог: «Мы имеем основание предполагать, что его конституция приспособится к новым обстоятельствам и освоится в новой среде, после че¬ го создадутся предпосылки для возможности его выживания. Далее существует вероятность, однако это лишь наше предпо¬ ложение, наша гипотеза, что через неопределенное время в ре¬ зультате развития этой особи, причем характер его развития абсолютно неясен, он вступит в фазу нормального роста». — Ничего не понимаю, — прошептал хомса, — одна бол¬ товня. Если они не поторопятся, он пропадет. Он лег на книгу, зарыв лапы в волосы, и в отчаянии при¬ нялся сбивчиво рассказывать дальше. Он знал, что зверек ста¬ новится все меньше и меньше и что выжить ему очень трудно. Гроза подходила все ближе, вспышки молнии сверкали здесь и там. Непрерывно слышался треск электричества, дере¬ вья дрожали, и зверек чувствовал: «Вот, вот, наконец-то!» Он все рос и рос. Вот опять засверкали молнии, белые и фиолето¬ вые. Зверек стал еще больше. Он стал уже такой большой, что ему необязательно было принадлежать к какому-нибудь виду. Тофту стало легче. Он лег на спину и смотрел на окно в потолке, за которым виднелись сплошные серые тучи. Он слышал дальние раскаты грома, похожие на ворчание, идущее глубоко из горла, когда тебя хорошенько разозлят. Медленно и осторожно спускалась Филифьонка вниз по лестнице. Она думала, что все эти страшилища, скорее всего, держатся вместе, затаились сплошной густой массой в каком- нибудь сыром и темном углу. Или тихо-тихо сидят в какой-ни¬ будь потаенной и гнилой осенней яме. А может быть, все не так! Может, они забрались под кровати, в сапоги или еще куда-то?! «Какая несправедливость! — думала Филифьонка. — Никто из моих знакомых не попадает в подобные истории. Никто, кроме меня!» Перепуганная, она помчалась длинными прыжками к па¬ латке, дернула закрытую дверцу и с отчаянием прошёптала: — Открой, открой... Это я, Филифьонка! Только в палатке она почувствовала себя увереннее. Она опус¬ тилась на спальный мешок, обхватила колени лапами и сказала: — Теперь они вышли на свободу. Их выпустили из пла¬ тяного шкафа, и сейчас они могут быть где угодно... Миллио¬ ны насекомых притаились и ждут...
— А кто-нибудь еще видел их? — осторожно спросил Снус¬ мумрик. — Конечно нет! — раздраженно ответила Филифьонка. — Ведь это они меня поджидают! Снусмумрик выколотил свою трубку и попытался найти подходящие слова. Удары грома послышались снова. — Не вздумай говорить, что сейчас будет гроза, — угрюмо сказала Филифьонка. — Не говори, что насекомые давно уполз¬ ли, или что их вовсе не было, или что они маленькие и без¬ обидные, — мне это вовсе не поможет. Снусмумрик взглянул ей прямо в глаза и заявил: — Есть одно место, куда они никогда не заползут, это кухня. Туда они никогда не явятся. — Ты в этом уверен? — строго спросила Филифьонка. — Я это знаю, — заверил Снусмумрик. Снова ударил гром, теперь уже совсем близко. Снусмум¬ рик взглянул на Филифьонку и ухмыльнулся. — Все-таки будет гроза, — сказал он. И действительно, с моря пришла сильная гроза. Блистали белые и фиолетовые молнии, он никогда не видел так много красивых молний. Внезапно долина погрузилась во тьму. Фи¬ лифьонка подобрала юбки, засеменила через сад к дому и за¬ хлопнула за собой кухонную дверь. Снусмумрик поднял мордочку и принюхался, воздух был холодный, как железо. Пахло электричеством. Теперь молнии струились параллельными стол¬ бами света и у самой земли рас¬ сыпались на большие дрожащие пучки. Вся долина была прони¬ зана их ослепительным светом! Снусмумрик топал лапами от радости и восхищения. Он ждал шквала ветра и дождя, но они не приходили. Лишь раскаты грома раздавались между гор¬ ными вершинами, казалось, ог¬ ромные тяжелые шары катались взад и вперед по небу, и пахло паленым. Вот раздался послед¬ ний торжествующий аккорд, и все затихло. Наступила пол¬ ная тишина, молнии больше не сверкали. 827
«Удивительная гроза, — подумал Снусмумрик, — интерес¬ но, куда ударила молния?» И в тот же миг раздался страшный рев, от которого у Снус¬ мумрика по спине поползли мурашки. Кричали у излучины реки. Неужели молния ударила в Онкельскрута? Когда Снусмумрик прибежал туда, Онкельскрут подпры¬ гивал на месте, держа обеими лапами окуня. — Рыба! Рыба! — орал он. — Я поймал рыбу! Как ты ду¬ маешь, что лучше: сварить его или зажарить? А есть здесь коптильня? Может ли кто-нибудь приготовить эту рыбу как следует? — Филифьонка! — сказал Снусмумрик и засмеялся. — Одна только Филифьонка может приготовить твою рыбу. На стук Филифьонка высунула свою дрожащую мордочку и пошевелила усиками. Она впустила Снус¬ мумрика, задвинула засов и прошептала: «Мне кажется, я справилась». Снусмумрик кивнул, он понял, что она имеет в виду не грозу. — Онкельскрут впервые поймал рыбу, — сказал он. — Правда ли, что только хемули умеют ее готовить? — Конечно нет! — воскликнула Фили¬ фьонка. — Только филифьонки умеют гото¬ вить рыбные блюда, и Хемулю это известно.
— Но навряд ли ты сумеешь сделать так, чтобы ее хватило 829 на всех, — грустно возразил Снусмумрик. — Вот как? Ты так думаешь? — возмутилась Филифьонка и бесцеремонно выхватила у него из лап окуня. — Хотела бы я видеть ту рыбку, которую не смогла бы разделить на шесть пер¬ сон! — Она распахнула кухонную дверь и серьезно сказала: — А теперь уходи, я не люблю, когда мне мешают во время готовки. — Ага!’ — воскликнул Онкельскрут, подглядывавший в двер¬ ную щель.— Стало быть, она может готовить! — И вошел в кухню. Филифьонка опустила рыбу на пол. — Но ведь сегодня день отца! — пробормотал Снусмумрик. — Ты уверен в этом? — спросила Филифьонка с сомне¬ нием в голосе. Она строго посмотрела на Онкельскрута и спросила: — А у тебя есть дети? — Нет ни одного ребенка! Я не люблю родственников. У меня есть только правнуки, но их я забыл. Филифьонка вздохнула: — Почему никто из вас не может вести себя нормально? С ума сойти можно в этом доме. Уходите оба отсюда и не мешайте мне готовить ужин. Оставшись одна, она задвинула засов и очистила окуня, забыв обо всем на свете, кроме рецепта, как вкуснее пригото¬ вить рыбу. Эта короткая, но страшная гроза сильно наэлектризовала Мюмлу. От волос ее сыпались искры, и каждая маленькая пушинка на ее лапках встала дыбом и дрожала. «Теперь я заряжена дикостью, — думала она, — и не стану ничего делать. До чего же приятно делать то, что хочешь». Она свернулась на одеяле из гагачьего пуха — как маленькая ша¬ ровая молния, как огненный клубок. Хомса Тофт стоял на чердаке и смотрел в окно; гордый, восхищенный и немного испуганный, он смотрел, как в До¬ лине муми-троллей сверкают молнии. «Это моя гроза, — думал Тофт, — я ее сделал. Я наконец научился рассказывать так, что мой рассказ можно увидеть. Я рассказываю о последнем нуммулите, маленькой радиоля¬ рии, родственнике семейства Протозоа... Я умею метать гром и молнии, я — хомса, о котором никто ничего не знает». Он уже достаточно наказал Муми-маму этой грозой и решил вести себя тихо и никому, кроме себя, не рассказывать про нуммулита. Ему нет дела до электричества других — у не¬ го была своя гроза. Хомсе хотелось, чтобы вся долина была
совсем пустой, — тогда у него было бы больше места для меч¬ таний. Чтобы придать очертания большой мечте, нужны про¬ странство и тишина. Летучая мышь все еще спала на потолке, ей не было дела до грозы. — Хомса, иди сюда, помоги-ка мне! — донесся из сада воз¬ глас Хемуля. Хомса вышел из чулана. Притихший, с падающими на глаза волосами, он спустился вниз, и никто не знал, что он держит в своих лапках грозы, бушующие в лесах, тяжелых от дождя. — Вот это гроза так гроза! Тебе было страшно? — спросил Хемуль. — Нет, — ответил хомса. 13 Ровно в два часа рыба Филифьонки была готова. Она за¬ прятала ее в большой дымящийся коричневый пудинг. Вся кухня уютно и умиротворенно благоухала едой и стала самым приятным и безопасным местом в мире. Ни насекомые, ни гроза сюда попасть не могли, здесь царила Филифьонка.
Страх и головокружение отступили назад, ушли, запрятались в самый дальний уголок ее сердца. «Какое счастье, — думала Филифьонка, — я больше не смо¬ гу заниматься уборкой, но я могу готовить еду. У меня по¬ явилась надежда!» Она открыла дверь, вышла на веранду и взяла блестящий латунный гонг Муми-мамы. Она держала его в лапе и смот¬ рела, как в нем отражалась ее ликующая мордочка, потом взяла колотушку с круглой деревянной головкой, обитой зам¬ шей, и ударила. «Динь-дон, динь-дон, динь-дон! — разнеслось по всей долине. — Обед готов! Идите к столу!» И все прибежали с криком: — Что такое? Что случилось? А Филифьонка спокойно ответила: — Садитесь за стол. Кухонный стол был накрыт на шесть персон, и Онкельскру- ту было отведено самое почетное место. Филифьонка знала: он все время стоял у окна и беспокоился, что сделают с его рыбой. И вот Онкельскрута впустили в кухню. — Обед — это хорошо! — сказала Мюмла. — А то сухари¬ ки ванильные никак не идут к огурцам. — С этого дня, — заявила Филифьонка, — кладовая закры¬ та. В кухне распоряжаюсь я. Садитесь и ешьте, пока пудинг не остыл. — А где моя рыба? — спросил Онкельскрут. — В пудинге, — ответила Филифьонка. — Но я хочу ее видеть! — жалобно сказал он. — Я хотел, чтобы она была целая, я съел бы ее один! — Фу, как тебе не стыдно! — возмутилась Филифьонка. — Правда, сегодня день отца, но это не значит, что можно быть таким эгоистом. Она подумала, что иногда нелегко угождать старикам и следовать всем добрым традициям. — Я не стану праздновать день отца, — заявил Онкель¬ скрут. — День отца, день матери, день добрых хомс! Я не люб¬ лю родственников. Почему бы нам не отпраздновать день боль¬ ших рыб? — Но ведь пудинг очень вкусный, — сказал Хемуль с упре¬ ком. — И разве мы не сидим здесь как одна большая счастли¬ вая семья? Я всегда говорил, что только Филифьонка умеет так вкусно готовить рыбные блюда. — Ха-ха-ха! — засмеялась польщенная Филифьонка. — Ха- ха-ха! — И взглянула на Снусмумрика.
Ели молча. Филифьонка суетилась между плитой и сто¬ лом: подкладывала еду на тарелки, наливала сок, добродушно ворчала, когда кто-нибудь проливал сок себе на колени. — Почему бы нам не прокричать «ура!» в честь дня от¬ ца? — вдруг спросил Хемуль. — Ни за что, — отрезал Онкельскрут. — Как хотите, — сказал Хемуль, — я только хотел сделать всем приятное. А вы забыли, что Муми-папа тоже отец? — Он серьезно поглядел на каждого из сидевших за столом и добавил: — У меня есть идея: пусть каждый сделает прият¬ ный сюрприз к его возвращению. Все промолчали. — Снусмумрик может починить мостки у купальни, — про¬ должал Хемуль. — Мюмла может выстирать одежду, а Фили¬ фьонка сделает генеральную уборку... Филифьонка даже уронила тарелку на пол. — Ни за что! — закричала она. — Я больше никогда не буду делать уборку! — Почему? — удивилась Мюмла. — Ведь ты любишь на¬ водить чистоту. — Не помню почему, — ответила Филифьонка. — Совершенно верно, — заметил Онкельскрут, — нужно за¬ бывать обо всем, что тебе неприятно. Ну, я пойду порыбачу и, если поймаю еще одну рыбу, съем ее один. — И пошел, не сняв с шеи салфетку. — Спасибо за обед, — поблагодарил хомса и шаркнул лапкой. А Снусмумрик вежливо добавил: — Пудинг был очень вкусный. — Я рада, что тебе понравилось, — сказала Филифьонка рассеянно. Она думала о другом.
Снусмумрик зажег свою трубку и медленно направился вниз, к морю. В первый раз он почувствовал себя одиноким. Подойдя к купальне, он распахнул узкую рассохшуюся дверь. Пахнуло плесенью, водорослями и летним теплом. Запах на¬ водил тоску. «Ах вы, дома! — подумал Снусмумрик. Он сел на крутую лесенку, ведущую к воде. Перед ним лежало море, спокойное, серое, без единого островка. — Может, не так уж трудно найти Муми-тролля и вернуть домой. Острова есть на карте. Но зачем? — думал Снусмумрик. — Пусть себе прячутся. Может, они хотят, чтобы их оставили в покое». Снусмумрик больше не искал пять тактов, решив, что они придут сами, когда захотят. Ведь есть и другие песни. «Может быть, я поиграю немного сегодня вечером», — поду¬ мал он. Стояла поздняя осень, и вечера были очень темные. Фи- лифьонка не любила ночь. Нет ничего хуже — смотреть в полный мрак, это все равно что идти в неизвестность совсем одной. Поэтому она всегда быстро-быстро выставляла ведро с помоями на кухонное крыльцо и захлопывала дверь. Но в этот вечер Филифьонка задержалась на крылечке. Она стояла, вслушиваясь в темноту. Снусмумрик играл в своей палатке. Это бы¬ ла красивая и странная мелодия. Филифьонка была музыкальна, хотя ни она сама, ни другие об этом не знали. Она слушала затаив дыхание, забыв про страх. Высокая и худая, она отчетливо выделялась на фоне осве¬ щенной кухни и была легкой добычей для ноч¬ ных страшилищ. Однако ничего с ней не случи¬ лось. Когда песня умолк¬ ла, Филифьонка глубо¬ ко вздохнула, поставила ведро с помоями и верну¬ лась в дом. Выливал по¬ мои хомса.
Сидя в чулане, хомса Тофт рассказывал: «Зверек притаил¬ ся, съежившись, за большим горшком у грядки с табаком для Муми-папы и ждал. Он ждал, когда станет наконец большим, когда не надо будет огорчаться и ни с кем считаться, кроме себя самого. Конец главы». ft Само собой разумеется, что ни в маминой, ни в папиной комнатах никто не спал. Окно маминой комнаты выходило на восток, потому что она очень любила утро, а папина ком¬ ната была обращена на запад — он любил помечтать, глядя на вечернее небо. Однажды в сумерках Хемуль прокрался в папину комнату и почтительно остановился в дверях. Это было небольшое помещение со скошенным потолком — прекрасное место для уединения. Голубые стены комнаты украшали ветки странной формы, на одной стене висел календарь с изображением раз¬ битого корабля, а над кроватью была помещена дощечка с надписью: «Хайг. Виски». На комоде лежали забавные камеш¬ ки, золотой слиток и множество всяких мелочей, которые ос¬ тавляешь, когда собираешься в дорогу. Под зеркалом стояла модель маяка с остроконечной крышей, маленькой деревян¬ ной дверью и оградой из латунных гвоздей под фонарем. Тут был даже переносной трап, который Муми-папа сделал из медной проволоки. В каждое окошечко он вклеил серебряную бумажку. Хемуль внимательно разглядывал все это, и все попытки вспомнить Муми-папу были напрасными. Тогда Хемуль по¬ дошел к окну и поглядел на сад. Ракушки, окаймлявшие мерт¬ вые клумбы, светились в сумерках, а небо на западе пожел¬ тело. Большой клен на фоне золотого неба был черный, будто из сажи. Хемулю представлялась такая же картина в осенних сумерках, что и Муми-папе. И тут же Хемуль понял, что ему надо делать. Он построит для папы дом на большом клене! Он засмеялся от радости. Ну конечно же — дом на дереве! Высоко над землей, где будет привольно и романтично, между мощными черными ветвями, подальше от всех. На крышу он поставит сигнальный фонарь на случай шторма. В этом домике они с папой будут сидеть вдвоем, слушать, как зюйд-вест колотится в стены, и беседо¬
вать обо всем на свете, наконец-то бе-се-до-ватъ. Хемуль вы¬ бежал в сени и закричал: «Хомса!» Хомса тотчас вышел из чулана. — Когда хотят сделать что-то толковое, — пояснил Хе¬ муль, — то всегда один строит, другой носит доски, один за¬ бивает новые гвозди, а другой вытаскивает старые. Понятно? Хомса молча смотрел на него. Он знал, что именно ему отведена роль «другого». В дровяном сарае лежали старые доски и рейки, которые семья муми-троллей собирала на берегу. Хомса начал вытас¬ кивать гвозди. Посеревшее от времени дерево было плотное и твердое, ржавые гвозди крепко сидели в нем. Из сарая Хе¬ муль пошел к клену, задрал морду вверх и стал думать. А хомса, не разгибая спины, продолжал вытаскивать гвоз¬ ди. Солнечный закат стал желтый, как огонь, а потом стал темнеть. Хомса рассказывал сам себе про зверька. Он расска¬ зывал все лучше и лучше, теперь уже не словами, а картин¬ ками. Слова опасны, а зверек приблизился к очень важному моменту своего развития — он начал изменять свой вид, пре¬ ображаться. Он уже больше не прятался, он оглядывал все вокруг и прислушивался. Он полз по лесной опушке, очень настороженный, но вовсе не испуганный... — Тебе нравится вытаскивать гвозди? — спросила Мюмла за его спиной. Она сидела на чурбане для колки дров. — Что? — спросил хомса. — Тебе не нравится вытаскивать гвозди, а ты все же де¬ лаешь это. Почему? Хомса смотрел на нее и молчал. От Мюмлы пахло мятой. — И Хемуль тебе не нравится, — продолжала она. — Разве? — возразил хомса и тут же стал думать, нравит¬ ся ему Хемуль или нет. А Мюмла спрыгнула с чурбана и ушла. Сумерки бы¬ стро сгущались, над рекой поднялся туман. Стало очень хо¬ лодно. — Открой! — закричала Мюмла у кухонного окна.— Я хочу погреться в твоей кухне! В первый раз Филифьонке сказали «в твоей кухне», и она тут же открыла дверь. — Можешь посидеть на моей кровати, — разрешила она, — только смотри не изомни покрывало. Мюмла свернулась в клубок на постели, втиснутой между плитой и мойкой, а Филифьонка нашла мешочек с хлебными корочками, которые семья муми-троллей высушила для птиц,
и стала готовить завтрак. В кухне было тепло, в плите потрес¬ кивали дрова, и огонь бросал на потолок пляшущие тени. — Теперь здесь почти так же, как раньше, — сказала Мюмла задумчиво. — Ты хочешь сказать, как при Муми-маме? — неосторож¬ но уточнила Филифьонка. — Вовсе нет, — ответила Мюмла, — это я про плиту. Филифьонка продолжала возиться с завтраком. Она ходи¬ ла по кухне взад и вперед, стуча каблуками. На душе у нее вдруг стало тревожно. — А как было при Муми-маме? — Мама обычно посвистывала, когда готовила, — сказала Мюмла. — Порядка особого не было. Иной раз они брали еду с собой и уезжали куда-нибудь. А иногда и вовсе ничего не ели. — Мюмла закрыла голову лапой и приготовилась спать. — Уж я, поди, знаю маму гораздо лучше, чем ты, — отре¬ зала Филифьонка. Она смазала форму растительным маслом, плеснула туда остатки вчерашнего супа и незаметно сунула несколько силь¬ но переваренных мятых картофелин. Волнение закипало в ней все сильнее и сильнее. Наконец она подскочила к спящей Мюмле и закричала: — Если бы ты знала то, что известно мне, ты не спала бы без задних лап!
Мюмла проснулась и молча уставилась на Филифьонку. — Ты ничего не знаешь! — зашептала Филифьонка с ос¬ тервенением. — Не знаешь, кто вырвался на свободу в этой долине. Ужасные существа выползли из платяного шкафа, расползлись во все стороны. И теперь они притаились по¬ всюду! Мюмла села на постели и спросила: — Значит, поэтому ты налепила липкую бумагу на сапо¬ ги? — Она зевнула, потерла мордочку и направилась к двери. В дверях она обернулась: — Не стоит волноваться. В мире нет ничего страшнее нас самих. — Она не в духе? — спросил Мюмлу Онкельскрут в гос¬ тиной. — Она боится, — ответила Мюмла и поднялась по лестни¬ це. — Она боится чего-то, что прячется в шкафу. За окном теперь было совсем темно. Все обитатели дома с наступлением темноты ложились спать и спали очень долго, все дольше и дольше, потому что ночи становились длиннее и длиннее. Хомса Тофт выскользнул откуда-то как тень и промямлил: — Спокойной ночи. Хемуль лежал, повернувшись мордой к стене. Он решил построить купол над папиной беседкой. Его можно выкра¬ сить в зеленый цвет, а можно даже нарисовать золотые звез¬ ды. У мамы в комоде обычно хранилось сусальное золото, а в сарае он видел бутыль с бронзовой краской. Когда все уснули, Онкельскрут поднялся со свечой на¬ верх. Он остановился у большого платяного шкафа и про¬ шептал: — Ты здесь? Я знаю, что ты здесь. — И очень осторожно потянул за дверцу. Она вдруг неожиданно распахнулась. На ее внутренней стороне было зеркало. Маленькое пламя свечи слабо освещало темную прихо¬ жую, но Онкельскрут ясно и отчетливо увидел перед собой предка. В руках у него была палка, на голове шляпа, и вы¬ глядел он ужасно неправдоподобно. Он был без очков. Он¬ кельскрут сделал шаг назад, и предок сделал то же самое. — Вот как, стало быть, ты не живешь больше в печке, — сказал Онкельскрут. — Сколько тебе лет? Ты никогда не но¬ сишь очки? Он был очень взволнован и стучал палкой по полу в такт каждому своему слову. Предок делал то же самое, но ничего не отвечал.
«Он глухой, — догадался Онкельскрут, — глухой как пень. Старая развалина! Но во всяком случае приятно встретиться с тем, кто понимает, каково чувствовать себя старым». Он долго стоял и смотрел на предка. Под конец он при¬ поднял шляпу и поклонился. Предок сделал то же самое. Они расстались со взаимным уважением. 15 Дни стали короче и холоднее. Дождь шел редко. Иногда выглядывало солнце, и голые деревья бросали длинные тени на землю, а по утрам и вечерам все погружалось в полумрак, затем наступала темнота. Они не видели, как заходит солнце, но видели желтое закатное небо и резкие очертания гор во¬ круг, и им казалось, что они живут на дне колодца.
Хемуль и хомса строили беседку для папы. Онкельскрут рыбачил, и теперь ему удавалось поймать примерно по две рыбы в день, а Филифьонка начала посвистывать. Это была осень без бурь, большая гроза не возвращалась, лишь откуда- то издалека доносилось ее слабое ворчанье, отчего тишина, царившая в долине, становилась еще более глубокой. Кроме хомсы, никто не знал, что с каждым раскатом грома зверек вырастал, набирался силы и храбрости. Он и внешне сильно изменился. Однажды вечером при желтом закатном свете он склонился над водой и впервые увидел свои белые зубы. Он широко разинул рот, потом стиснул зубы и заскрипел, правда, совсем немножко, и при этом подумал: «Мне никто не нужен, я сам зубастый». Теперь Тофт старался не думать о зверьке — он знал, что зверек продолжает расти уже сам по себе. Тофту было очень трудно засыпать по вечерам, не рас¬ сказав что-нибудь себе самому, ведь он так привык к этому. Он все читал и читал свою книгу, а понимал все меньше и меньше. Теперь шли рассуждения о том, как зверек выглядит внутри, и это было очень скучно и неинтересно. Однажды вечером в чулан постучала Филифьонка. — Привет, дружок! — сказала она, осторожно приоткрыв дверь. Хомса поднял глаза от книги и молча выжидал. Филифьонка уселась на пол рядом с ним и, склонив голо¬ ву набок, спросила: — Что ты читаешь? — Книгу, — ответил Тофт. Филифьонка глубоко вздохнула, придвинулась поближе к нему и спросила: — Наверно, нелегко быть маленьким и не иметь мамы? Хомса еще ниже напустил волосы на глаза, словно хотел в них спрятаться, и ничего не ответил. Филифьонка протянула было лапу, хотела его погладить, но тут же отдернула ее. — Вчера вечером я вдруг подумала о тебе, — сказала она искренне. — Как тебя зовут? — Тофт, — ответил хомса. — Тофт, — повторила Филифьонка. — Красивое имя. — Она отчаянно подыскивала подходящие слова и сожалела, что так мало знала о детях и не очень-то любила их. Потом спросила: — Ведь тебе тепло? Тебе хорошо здесь? — Да, спасибо, — ответил хомса Тофт.
840 Филифьонка всплеснула лапами, попыталась заглянуть ему в мордочку и спросила умоляюще: — Ты совершенно уверен в этом? Хомса попятился. От нее пахло страхом. — Может быть... — торопливо сказал он, — мне бы одеяло... Филифьонка вскочила. — Сейчас принесу! — воскликнула она. — Подожди немно¬ го. Сию минуту... Он слышал, как она сбегала вниз по лестнице и потом подни¬ малась снова. Когда она вошла в чулан, в лапах у нее было одеяло. — Большое спасибо, — поблагодарил хомса и шаркнул ла¬ пой. — Какое хорошее одеяло. Филифьонка улыбнулась. — Не за что! — сказала она. — Муми-мама сделала бы то же самое. — Она опустила одеяло на пол, постояла еще не¬ много и ушла. Хомса как можно аккуратнее свернул ее одеяло и положил его на полку. Он заполз в бредень и попытался читать дальше. Ничего не вышло. Тогда он захлопнул книгу, погасил свет и вышел из дома. Стеклянный шар он нашел не сразу. Хомса пошел не в ту сторону, долго плутал между стволов деревьев, словно был в саду первый раз. Наконец он увидел шар. Голубой свет в нем погас; сейчас шар был наполнен туманом, густым и темным туманом, почти таким же непроглядным, как сама ночь! За этим волшебным стеклом туман быстро мчался, исчезал, за¬ сасывался вглубь, кружился темными кольцами. Хомса пошел дальше по берегу реки мимо папиной табач¬ ной грядки. Он остановился под еловыми ветвями возле
большой топи, вокруг шелестел сухой камыш, а его сапожки вязли в болоте. — Ты здесь? — осторожно спросил он. — Как ты чувству¬ ешь себя, малыш нуммулит? В ответ из темноты послышалось злое ворчанье зверька. Хомса повернулся и в ужасе бросился бежать. Он бежал на¬ угад, спотыкался, падал, поднимался и снова мчался. У палатки он остановился. Она спокойно светилась в ночи, словно зеленый фонарик. В палатке сидел Снусмумрик, он играл сам для себя. — Это я, — прошептал хомса, входя в палатку. Он никогда раньше здесь не был. Внутри приятно пахло трубочным табаком и землей. На баночке с сахаром горела свеча, а на полу было полно щепок. — Из этого я смастерю деревянную ложку, — сказал Снус¬ мумрик. — Ты чего-то испугался? — Семьи муми-троллей больше нет. Они меня обманули. — Не думаю, — возразил Снусмумрик. — Может, им про¬ сто нужно немного отдохнуть. — Он достал свой термос и наполнил чаем две кружки. — Бери сахар, — сказал он, — они вернутся домой когда-нибудь. — Когда-нибудь! — воскликнул хомса. — Они должны вернуться сейчас, только одна она нужна мне, Муми-мама! Снусмумрик пожал плечами. Он намазал два бутерброда и сказал: — Не знаю, любит ли мама кого-нибудь из нас. Хомса не промолвил больше ни слова. Уходя, он слышал, как Снусмумрик кричит ему вслед: — Не делай из мухи слона! Снова послышались звуки губной гармошки. На кухонном крыльце хомса увидел Филифьонку. Она стояла возле ведра с помоями и слушала. Хомса осторожно обошел ее и незамет¬ но проскользнул в дом. 16 На другой день Снусмумрика пригласили на воскресный обед. В четверть третьего гонг Филифьоики позвал всех к обе¬ ду. В половине третьего Снусмумрик воткнул в шляпу новое перо и направился к дому. Кухонный стол был вынесен на лужайку, и Хемуль с хомсой расставляли стулья.
842 — Это пикник, — мрачно пояснил Онкельскрут. — Она го¬ ворит, что сегодня мы можем делать все, что нам вздумается. Вот Филифьонка разлила по тарелкам овсяный суп. Дул холодный ветер, и суп покрывался пленкой жира. — Ешь, не стесняйся, — сказала Филифьонка и погладила хомсу по голове. — Почему это мы должны обедать на дворе? — жаловался Онкельскрут, показывая на жирную пленку в тарелке. — Жир тоже нужно съесть, — приказала Филифьонка. — Почему бы нам не уйти на кухню? — затянул опять Онкельскрут. — Иногда люди поступают, как им вздумается, — отвечала Филифьонка, — берут еду с собой или просто не едят! Для разнообразия! Обеденный стол стоял на неровном месте, и Хемуль, боясь пролить суп, держал свою тарелку двумя лапами. — Меня кое-что волнует, — сказал он. — Купол получается нехорошим. Хомса выпилил неровные доски. А когда их на¬ чинаешь подравнивать, они получаются короче и падают вниз. Вы понимаете, что я имею в виду? — А почему бы не сделать просто крышу? — предложил Снусмумрик. — Она тоже упадет, — сказал Хемуль. — Терпеть не могу жирную пленку на овсяном супе, — не успокаивался Онкельскрут. — Есть другой вариант, — продолжал Хемуль, — вовсе не делать крышу. Я вот тут сидел и думал, что папа, может быть, захочет смотреть на звезды, а? Как вы думаете? — Это ты так думаешь! — вдруг закричал Тофт. — Откуда тебе знать, что папа захочет? Все разом перестали есть и уставились на хомсу. Хомса вцепился в скатерть и закричал: — Ты делаешь только то, что тебе нравится! Зачем ты делаешь такие громоздкие вещи? — Нет, вы только посмотрите, — удивленно сказала Мюм¬ ла, — хомса показывает зубы. Хомса так резко вскочил, что опрокинул стул, и, сгорая от смущения, залез под стол. — Это хомса-то, такой славный, — холодно сказала Фили¬ фьонка. — Послушай, Филифьонка, — серьезно заявила Мюмла, — я не думаю, что можно стать Муми-мамой, если вынесешь кухонный стол на двор.
И Филифьонка вскипела. — Только и знаете: «Мама — то, мама — это!» — кричала Филифьонка, вскакивая из-за стола. — И что в ней такого особенного? Разве это порядочная семья? Даже в доме не хотят наводить чистоту, хотя и могут. И даже самой малень¬ кой записочки не пожелали оставить, хотя знали, что мы... — Она беспомощно замолчала. — Записка! — вспомнил Онкельскрут. — Я видел письмо, но куда-то его запрятал. — Куда? Куда ты его запрятал? — спросил Снусмумрик. Теперь уже все встали из-за стола. — Куда-то, — пробормотал Онкельскрут. — Я, пожалуй, пойду опять ловить рыбу, ненадолго. Этот пикник мне не нравится. В нем нет ничего веселого. — Ну вспомни же, — просил Хемуль. — Подумай. Мы тебе поможем. Где ты видел письмо в последний раз? Подумай, куда бы ты его спрятал, если б нашел сейчас? — Я в отпуске, — упрямо ответил Онкельскрут, — и я могу забывать все, что хочу. Забывать очень приятно. Я собираюсь забыть все, кроме некоторых мелочей, которые очень важны. А сейчас я пойду и потолкую с моим другом — предком. Он- то знает. Вы только предполагаете, а мы знаем. Предок выглядел так же, как в прошлый раз, но сейчас у него на шее была повязана салфетка. — Привет! — сказал Онкельскрут, покачав головой и прито¬ пывая.— Я ужасно огорчен. Ты знаешь, что они мне сделали? — 843
Он немного помолчал. Предок тоже покачивал головой и при¬ топывал.— Ты прав, — продолжал Онкельскрут, — они испорти¬ ли мне отпуск. Я, понимаешь, горжусь тем, что мне удалось так много всего забыть, а теперь вдруг, извольте, велят вспомнить! У меня болит живот. Я так зол, что у меня заболел живот. В первый раз Онкельскрут вспомнил про свои лекарства, но он забыл, куда их подевал. — Они были в корзинке, — повторил Хемуль. — Он гово¬ рил, что лекарства у него в корзинке. Но корзинки в гостиной нет. — Может быть, он забыл ее где-нибудь в саду, — сказала Мюмла. — Он говорит, что это мы виноваты! — закричала Фили¬ фьонка. — При чем тут я? А я-то еще угощала его горячим смородиновым соком, который ему так нравится! — Она по¬ косилась на Мюмлу и добавила: — Я знаю, что Муми-мама подогревала сок, когда кто-нибудь болел. Но я все-таки сва¬ рила его на всякий случай. — Прежде всего я прошу всех успокоиться, — заявил Хе¬ муль, — и я скажу, что каждому нужно делать. Стало быть, речь идет о бутылочках с лекарствами, бутылочке коньяка, письме и восьми парах очков. Мы разделим сад и дом на квадраты, и каждый из нас... — Да, да, да, — поддакнула Филифьонка. Она заглянула в гостиную и с тревогой спросила: — Как ты себя чувству¬ ешь? — Неважно, — отвечал Онкельскрут. — Как можно себя чувствовать, когда тебе предлагают суп с жирной пленкой и не дают ничего спокойно забывать? — Он лежал на ди¬
ване, укрывшись целым ворохом одеял, на голове у него бы¬ ла шляпа. — Сколько тебе лет, собственно говоря? — осторожно спросила Филифьонка. — Умирать я пока не собираюсь, — весело заявил он, — а тебе-то самой сколько лет? Филифьонка исчезла. Повсюду в доме открывались и за¬ крывались двери, из сада доносились крики и беготня. Все думали только об Онкельскруте. «Эта корзинка может оказаться где угодно», — думал Он¬ кельскрут беспечно. В животе у него больше не крутило. Вошла Мюмла и примостилась к нему на край дивана. — Послушай, Онкельскрут, — сказала она, — ты такой же здоровый, как я. Ничего у тебя не болит, сам знаешь. — Возможно, — отвечал он. — Но я не встану до тех пор, пока мне не устроят праздник. Совсем маленький празд¬ ник для такого пожилого, как я, который справился с бо¬ лезнью! — Или большой праздник для Мюмлы, которая хочет тан¬ цевать! — тактично добавила Мюмла. — Ничего подобного! Огромный праздник для меня и предка! Он уже сто лет ничего не праздновал. Сидит себе в шкафу и горюет. — Если ты веришь этому, значит, можешь верить чему угодно, — сказала Мюмла, ухмыляясь. — Нашел, нашел! — закричал за окном Хемуль. Двери распахнулись, все сбежались в гостиную, сгорая от любопыт¬ ства. — Корзина была под верандой! — радостно объяснил Хе¬ муль. — А лекарство стояло на другом берегу реки. — Ручья, — поправил Онкельскрут. — Сначала подайте мне лекарство. Филифьонка налила ему капельку в стакан, и все внима¬ тельно следили за тем, как он пьет. — Может, ты съешь по одной таблетке из каждого паке¬ тика? — спросила Филифьонка. — И не собираюсь, — ответил Онкельскрут и со вздохом откинулся на подушки. — Только не вздумайте говорить мне неприятные вещи. Я все равно не смогу окончательно выздороветь, пока мне не устроят праздник... — Снимите с него ботинки, — сказал Хе¬ муль. — Тофт, сними с него ботинки. Это первое, что нужно сделать, когда болит живот.
Хомса расшнуровал Онкельскруту ботинки и снял их. Из одного ботинка он вытащил скомканную белую бумажку. — Письмо! — закричал Снусмумрик. Он осторожно рас¬ правил бумажку и прочитал: — «Будьте добры, не топите кафельную печь, там живет предок. Муми-мама». 1? Филифьонка старалась не думать об удивительных суще¬ ствах, что жили в шкафу, и пыталась отвлечься, забыться за делами. Но по ночам она слышала слабые, еле различимые шорохи, иногда — как кто-то нетерпеливо скребется по плин¬ тусу. А однажды у ее изголовья тикали часы, предвещавшие смерть. Самый приятный момент за целый день наступал для нее, когда она ударяла в гонг, созывая всех к столу, и когда вы¬ ставляла в темноте на крыльцо помойное ведро. Снусмумрик играл почти каждый вечер, и Филифьонка хорошо запомнила все его мелодии. Однако она насвистывала их, лишь когда была уверена, что ее никто не слышит. Однажды вечером Филифьонка сидела на кровати и дума¬ ла, какой бы ей найти предлог, чтобы не ложиться спать. — Ты спишь? — спросила Мюмла за дверью и, не дОжи- даясь ответа, вошла в комнату. — Мне нужна дождевая вода — вымыть голову, — сказала она. — Еще чего! — ответила Филифьонка. — По-моему, реч¬ ной водой мыть ничуть не хуже. Возьми из среднего ведра. А это вода из источника. Выполощешь дождевой. Да не лей на пол. — Я вижу, ты пришла в себя, — заметила Мюмла, ставя воду на огонь. — Между прочим, такая ты намного симпатич¬ нее. Я явлюсь на праздник с распущенными волосами. — На какой это праздник? — резко спросила Филифьонка. — В честь Онкельскрута, — ответила Мюмла. — Разве ты не знаешь, что мы завтра устроим праздник в кухне? — Вот оно что! Это для меня новость! — воскликнула Фи¬ лифьонка. — Спасибо, что сказала! Стало быть, праздник, ко¬ торый устраивают, оказавшись вместе, отрезанные от мира, сметенные ветром жизни в один стог. А в самый разгар празд¬ ника гаснет свет, и, когда его зажигают снова, видят, что в доме одним гостем меньше...
Мюмла с любопытством уставилась на Филифьонку. 847 — Иногда ты меня удивляешь. Недурно сказано. А потом исчезают один за другим, и под конец остается лишь один кот, что сидит и умывает лапой рот на их могиле! Филифьонка вздрогнула: — Вода, должно быть, уже согрелась. А кота у нас нет. — Его нетрудно раздобыть, — сказала, ухмыльнувшись, Мюмла. — Стоит только пофантазировать немного, и будет тебе кот. — Она сняла кастрюлю с огня и открыла дверь лок¬ тем.— Спокойной ночи, — сказала она, — и не забудь уложить волосы. Хемуль сказал, что ты сумеешь украсить кухню, что у тебя артистический вкус. — Тут Мюмла ушла, проворно за¬ крыв дверь ногой. Сердце Филифьонки сильно стучало. У нее хороший вкус! Хемуль сказал, что у нее артистический вкус. Какое прекрас¬ ное слово! Она повторила его много раз про себя. Филифьонка взяла керосиновую лампу и отправилась в ночной тишине искать украшения в стенном шкафу над мами¬ ным гардеробом. Картонки с бумажными фонариками и лента¬ ми стояли на своем обычном месте на самом верху в правом углу. Они были нагромождены одна на другую и закапаны
стеарином. Пасхальные украшения, старые поздравительные открытки «С днем рождения!». На них сохранились надписи: «Моему любимому папе», «Дорогой Хемуль, поздравляю тебя с днем рождения», «Мы крепко любим свою дорогую крошку Мю», «Сердечно желаем тебе, Гафса, успехов в жизни». Видно, Гафсу они не так сильно любили, как Мю. А вот и бумажные гирлянды. Филифьонка снесла их вниз в кухню и разложила на столике для мытья посуды. Она смочила волосы, накрути¬ ла их на бигуди. При этом она все время насвистывала один мотив, очень точно и правильно, о чем сама не подозревала. Хомса Тофт слышал, как они говорили о празднике, кото¬ рый Хемуль называл вечеринкой. Он знал, что каждый должен будет выступить, и догадывался, что на вечеринке нужно быть общительным и приятным для всей компании. Он себя прият¬ ным не считал и хотел одного — чтобы его оставили в покое. Он пытался понять, отчего так разозлился тогда за воскресным обедом. Тофта пугало, что в нем жил какой-то совсем другой хомса, вовсе ему незнакомый, который может в один прекрас¬ ный день снова появиться и осрамить его перед всеми. После того воскресенья Хемуль один строил свой дом на дереве. Он больше не кричал на хомсу. И обоим им было неловко. «Как это я мог так сильно разозлиться на него? — рассуж¬ дал Тофт. — Злиться было вовсе не за что. Ведь раньше я ничего подобного за собой не замечал. А тут злость поднялась во мне до краев и обрушилась водопадом. А ведь я всегда был таким добрым». И добрый хомса отправился к реке за водой. Он наполнил ведро и поставил его у палатки. В палатке сидел Снусмумрик и мастерил деревянную ложку, а может, и ничего не делал, просто молчал с умным видом. Все, что Снусмумрик делал и говорил, казалось умным и рассудительным. Наедине с собой Тофт признавал, что ему не всегда понятно сказанное Снус- мумриком, но идти к нему и спрашивать о чем-нибудь не решался. Ведь Снусмумрик иной раз вовсе не отвечает на во¬ прос, знай говорит себе про чай да про погоду. А то прикусит трубку и издаст неприятный неопределенный звук, и тебе на¬ чинает казаться, что ты сморозил какую-нибудь глупость. «Не пойму, почему это они так им восхищаются, — думал хомса, направляясь в сад. — Конечно, то, что он курит трубку, выглядит внушительно. А может, на них производит впечат¬ ление, что он уходит, не говоря ни слова, и запирается в сво¬ ей палатке. Но я ведь тоже ухожу и запираюсь, а это ни на кого не производит впечатления. Видно, потому, что я такой
маленький. — Хомса долго бродил по саду в раздумьях. — Мне не нужны друзья, которые приветливы, хотя им нет до те¬ бя дела и они просто боятся выглядеть нелюбезными. И трус¬ ливые друзья мне не нужны. Я хочу быть с тем, кто никогда ничего не боится, с тем, кто бы меня любил, я хочу, чтобы у меня была мама!» Он не заметил, как подошел к большим воротам. Осенью они казались мрачными, здесь можно было спрятаться и ждать. Но хомса чувствовал, что зверька здесь больше нет. Он ушел своей дорогой. Поскрипел своими новыми зубами и ушел. А ведь это хомса Тофт дал зверьку зубы. Когда хомса проходил мимо Он¬ кельскрута, тот проснулся и крикнул: «У нас будет праздник! Большой праздник в мою честь!» Хомса попробовал было проскользнуть мимо, но Онкель¬ скрут поймал его своей клюкой. — Послушай-ка меня, — сказал он. — Я сказал Хемулю, что предок — мой лучший друг, что он не был на празднике целых сто лет и что его обязательно нужно пригласить! В качестве почетного гостя! Хемуль обещал. Но я говорю вам всем, что мне без предка праздника не надо! Тебе ясно? - Да, — промямлил хомса. — Ясно. — Но сам думал о сво¬ ем зверьке.
На веранде, освещенной слабыми солнечными лучами, си¬ дела Мюмла и расчесывала волосы. — Привет, хомсочка, — сказала она, — ты приготовил свой номер? — Я ничего не умею, — уклончиво ответил хомса. — Иди-ка сюда, — подозвала его Мюмла, — тебя нужно при¬ чесать. Хомса послушно приблизился, и Мюмла принялась расче¬ сывать его спутанные волосы. — Если бы ты причесывался хотя бы десять минут в день, волосы у тебя были бы совсем неплохие. Они послушные, и цвет у них приятный. Так ты утверждаешь, что ничего не умеешь? Однако разозлиться ты сумел. Только потом залез под стол и все испортил. Хомса не двигался, ему нравилось, что его причесывают. — Мюмла, — робко спросил он, — куда бы ты отправилась, если бы ты была большим злым зверем? Мюмла тут же ответила: — Подальше от моря. В тот реденький лесок позади кух¬ ни. Они всегда ходили туда, когда были не в духе. — Ты хочешь сказать, когда ты не в духе? — Нет, я говорю про семью муми-троллей. Когда кто-ни¬ будь из них злился или был в плохом настроении, то, чтобы его оставили в покое, отправлялся в этот лесок. Хомса сделал шаг назад и закричал: — Это неправда! Они никогда не злились! — Стой спокойно! — сказала Мюмла. — Ты думаешь, я мо¬ гу причесывать тебя, когда ты вот так прыгаешь? А еще я скажу тебе, что иной раз и папа, и мама, и Муми-тролль ужасно надоедали друг другу. Ну иди же сюда. — Не пойду! — воскликнул хомса,— Мама вовсе не такая! Она всегда добрая и хорошая! — И выбежал, громко хлопнув дверью. Мюмла просто дразнит его. Она ничего не знает про маму. Не знает, что мама ни¬ когда не бывает злой. Филифьонка повесила последнюю гир¬ лянду — синюю — и оглядела свою кух¬ ню. Это была самая закопченная, самая грязная на свете кухня, зато художествен¬ но украшенная. Сегодня они будут ужи-
нать на веранде раньше обычного. Сначала она подаст горя¬ чую уху, а в семь часов — горячие сэндвичи с сыром и яб¬ лочный сок. Вино она отыскала в папином шкафу, а банку с сырными корочками — на верхней полке в кладовке. На бан¬ ке была наклейка: «Для лесных мышей». Тихонько насвистывая, Филифьонка изящными движения¬ ми разложила салфетки — каждая салфетка была сложена в виде лебедя (Снусмумрику она, разумеется, салфетку не по¬ ложила, он ими не пользовался). На ее лоб падали крутые завитки, и было заметно, что брови у нее накрашены. Ничто не скреблось за обоями, ничто не скреблось за плинтусами, и таинственные часы перестали тикать. Сейчас ей было не до них, ей надо было думать о своей программе. Она устроит театр теней «Возвращение семейства муми-троллей». «Это бу¬ дет очень интересно и всем понравится», — подумала она. Она закрыла дверь в гостиную, а кухонную дверь заперла на за¬ движку. Потом положила лист картона на кухонный стол и стала рисовать. Она нарисовала лодку, в которой сидело чет¬ веро: двое взрослых, один подросток, а третий совсем малыш. Самый маленький сидел у руля. Рисунок вышел не совсем такой, как хотелось бы Филифьонке, но переделывать она не стала. Все равно идея была ясна. Закончив рисунок, она вы¬ резала его и прикрепила гвоздиками к палке от метлы. Фили¬ фьонка работала быстро и уверенно и при этом все время насвистывала, причем не песенки Снусмумрика на свои соб¬ ственные мотивы. Между прочим, она насвистывала гораздо лучше, чем рисовала или прибивала свои рисунки к палке. Наступили сумерки, и она зажгла лампу. Сегодня ей не было грустно, она была полна приятных ожиданий. Лампа бросала на стену слабый свет, Филифьонка подняла метлу с силуэтом семьи муми-троллей, сидящих в лодке, и на обоях появилась тень. А теперь нужно прикрепить на стену простыню — белый экран, на котором силуэт поплывет по морю. — Открой дверь! — закричал Онкельскрут за дверью гос¬ тиной. Филифьонка чуть приоткрыла дверь и сказала в щелочку: «Еще слишком рано!» — У меня важное дело! — прошептал Онкельскрут. — Я пригласил предка, положи приглашение в шкаф. А вот это нужно поставить возле почетного места. — Он сунул в дверь большой мокрый букет — цветы с листьями и мхом. Филифьонка глянула на увядшие растения и сделала гри¬ масу:
852 — Чтобы никаких бактерий у меня на кухне! — Но ведь это кленовые листья! Я их вымыл в ручье, — возразил Онкельскрут. — Бактерии любят воду, — отрезала Филифьонка. — Ты принял лекарства? — Неужели ты считаешь, что в праздник нужно прини¬ мать лекарства? — воскликнул Онкельскрут с презрением. — Я забыл про них. А знаешь, что случилось? Я опять потерял свои очки. — Поздравляю, — сухо заметила Филифьонка. — Предла¬ гаю тебе послать букет прямо в шкаф, это будет вежливее. И она хлопнула дверью, правда, не очень громко. 18 И вот фонарики зажглись, красные, желтые и зеленые, они мягко отражались в черных оконных стеклах. Гости собра¬ лись в кухне, торжественно здоровались друг с другом и уса¬ живались за стол. А Хемуль, стоя у спинки своего стула, ска¬ зал: — Сегодня у нас праздник в честь семьи муми-троллей. Прошу вашего позволения открыть его стихотворением, ко¬ торое я написал по этому случаю и посвятил его Муми-папе. Он взял листок бумаги и с большим чувством прочел: «Скажи мне, что есть счастье — тихая река, пожатье лапы или мирный вечер? Выплыть из тины, ила, тростника морскому ветру свежему навстречу? А что есть жизнь — мечта или волна? Большой поток иль туча грозовая? Вновь странной нежностью душа моя полна, но что мне делать с нею, я не знаю. Мир многолик, и он меня гнетет. Сжать твердо лапой руль — когда же сей счастливый миг придет? Хемуль, Муми-дален, декабрь» Все зааплодировали. — «Сей миг», — повторил Онкельскрут, — как приятно. По¬ мню, так говорили, когда я был маленький. — Одну минутку! — сказал Хемуль. — Это не мне нужно аплодировать. Давайте помолчим полминуты в знак благодар-
ности к семье муми-троллей. Мы едим их припасы, вернее, то, 853 что они оставили, бродим под их деревьями, дышим воздухом снисходительной дружбы и жизнелюбия. Минута молчания! — Ты сказал: полминуты! — пробормотал Онкельскрут и стал считать секунды. Все встали и подняли рюмки, момент был торжественный. «Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, — считал Онкельскрут, у него в тот день немного устали ноги. — Эти секунды должны бы быть моими собственными, ведь празд¬ ник-то во всяком случае мой, а не семьи муми-троллей. Им-то хорошо, у них живот не болит». Он был недоволен, что пре¬ док опаздывал. В то время как гости стояли, застыв на минуту в честь семьи муми-троллей, снаружи, откуда-то вроде бы с кухон¬ ной лестницы, донеслось странное шуршание, словно кто-то крался, шаря руками по стене дома. Филифьонка бросила быстрый взгляд на дверь — она была заперта на щеколду —
и встретилась глазами с хомсой. Они оба подняли мордоч¬ ки и молча принюхались. — Я предлагаю тост! — воскликнул Хемуль. — Выпьем за хорошую дружбу! Гости отпили вино из рюмочек, рюмки были малюсенькие и очень красивые — на ножках, с полосочкой по краям. По¬ том все уселись. — А теперь, — сказал Хемуль, — программу продолжает са¬ мый неприметный из нас. Последний будет выступать первым, не правда ли, это справедливо, а, хомса Тофт? Хомса открыл книгу почти в самом конце и начал читать. Он читал довольно тихо, делая паузы перед длинными слова¬ ми. «Стр. 227. То, что форма существования вида, который мы пытаемся реконструировать, сохраняет характер травоядного в чисто физиологическом плане и одновременно его отношение к внешнему миру становится все более агрессивным, можно считать явлением исключительным. Что касается обострения внимания, быстроты движений, силы и прочих охотничьих ин¬ стинктов, сопровождающих обычно развитие плотоядных, то таких изменений не произошло. На зубах наблюдаются тупые жевательные поверхности, когти чисто рудиментарные, зрение слабое. Размеры его, однако, увеличились поразительно, что, гово¬ ря откровенно, может причинить неприятности особи, в тече¬ ние тысячелетий дремавшей в укромных щелях и пустотах. В данном случае мы, к нашему изумлению, наблюдаем форму развития, соединяющую в себе все признаки вегетарианца с чертами ленивого простейшего, наделенного слабо выражен¬ ной и абсолютно необъяснимой агрессивностью». — Какое там последнее слово? — спросил Онкельскрут. Он все время сидел, приложив лапу к уху. Со слухом у него было все в порядке, пока он знал, что будет сказано. — «Агрессивностью», — довольно громко ответила Мюмла. — Не кричи, я не глухой, — машинально сказал Онкель¬ скрут, — а что это такое? — Когда кто-нибудь очень злится, — пояснила Филифьонка. — Ага, — сказал Онкельскрут, — тогда мне все ясно. Нам еще что-нибудь прочитают или наконец начнутся выступления? — Он начал волноваться за предка. «Может, у него ноги устали, может, ему по лестнице не спуститься? Может, он обиделся, а может, просто уснул? Во всяком случае что-то стряслось,— сердито думал Онкельскрут. — Эти старики просто невозмож¬ ные, когда им перевалило за сто. И невежливые к тому же...»
— Мюмла! — протрубил Хемуль. — Позвольте представить Мюмлу! Мюмла ступала по полу застенчиво, но с большим досто¬ инством. Ее распущенные волосы доставали до колен, видно было, что она вымыла их прекрасно. Мюмла быстро кивнула Снусмумрику, и он заиграл. Он играл очень медленно, Мюм¬ ла подняла руки и закружилась, делая маленькие неуверен¬ ные шажки. Шуу-шуу-тиделиду — выводила губная гармош¬ ка, незаметно звуки слились в мелодию, зазвучали веселее, и Мюмла закружилась быстрее, кухня наполнилась музыкой и движениями, а длинные рыжие волосы казались летающим солнцем. Какое это было великолепное зрелище! Никто не заметил, что огромный и тяжелый зверь бесцельно ползал во¬ круг дома — один круг, другой, третий... не зная, что ему здесь надо. Гости отбивали такт и пели: тиделиду-тиделиду. Мюмла скинула сапожки, сбросила на пол свой платок, бумажные гир¬ лянды покачивались над теплой плитой, все хлопали лапами. Вот Снусмумрик громко вскрикнул, и номер закончился. Все закричали: «Браво! Браво!», а Хемуль даже с искрен¬ ним восхищением сказал: «Огромное спасибо». — Не за что! — Мюмла смеялась, гордая и довольная. — Меня всегда тянуло к танцам. Я не могу без них. И вам надо было ко мне присоединиться. Филифьонка встала. — «Не могу» и «надо» — разные вещи, — сказала она. Все взялись за свои рюмочки, думая, что за этим последует тост. Но обошлось без тоста, и все стали кричать, чтобы Снус¬ мумрик сыграл еще. Только Онкельскрута больше ничто не интересовало, он сидел и сворачивал свою салфетку, она ста¬ новилась все более твердой и маленькой. Скорее всего, пре¬ док обиделся. Почетного гостя нужно привести на праздник, прежде так было принято. Да, они поступили скверно. Вдруг Онкельскрут поднялся и ударил лапой по столу.
— Мы поступили очень плохо, — сказал он. — Начали праздник без почетного гостя, не помогли ему спуститься с лестницы. Вы слишком поздно родились и не имеете никако¬ го понятия об этикете. Вы за всю свою жизнь не видели ни одной шарады! Я спрашиваю вас, что за вечер без шарад? Слушайте, что я вам говорю! На таком вечере каждый должен показать самое лучшее, на что он только способен. И я сейчас покажу вам предка. Он не устал. Ноги у него не больные. Но он рассержен! Пока Онкельскрут говорил, Филифьонка успела потихонь¬ ку подать каждому горячие бутерброды с сыром. Онкельскрут проводил взглядом каждый бутерброд, поглядел, как он шле¬ пался в тарелку, и громко крикнул: — Ты мешаешь мне выступать! — Ах, извини, — сказала Филифьонка, — но ведь они го¬ рячие, только что из духовки... — Да берите свои бутерброды, — нетерпеливо продолжал Онкельскрут, — только держите их за спиной, чтобы еще силь¬ нее не обидеть предка, и поднимите бокалы, чтобы выпить за него. Филифьонка подняла выше бумажный фонарик, а Онкель¬ скрут открыл дверцу шкафа и низко поклонился. Предок от¬ ветил ему таким же поклоном. — Я не собираюсь представлять их тебе, — сказал Онкель¬ скрут. — Ты все равно забудешь, как их зовут, да это вовсе не гак важно. — Он протянул к нему свою рюмку, и она зазвенела. — Ничего не понимаю! — воскликнул Хемуль. Мюмла наступила ему на ногу. — Теперь вы чокнитесь с ним, — сказал Онкельскрут и отошел в сторону. — Куда он подевался? — Мы слишком молодые, чтобы чокаться с ним, — заявила Филифьонка, — он может рассердиться... — Давайте крикнем «ура!» в его честь! — воскликнул Хе¬ муль. — Раз, два, три... Ура! Ура! Ура! Когда они возвращались в кухню, Онкельскрут повернул¬ ся к Филифьонке и сказал ей: — Не такая уж ты молоденькая. — Да, да, — рассеянно отвечала Филифьонка. Она подняла свою длинную мордочку и принюхалась. Затх¬ лый запах, отвратительный запах гнили. Она взглянула на Тофта, а он отвернулся в сторону и подумал: «Электричество». Как приятно снова вернуться в теплую кухню!
— А сейчас я бы хотел поглядеть на фокусы, — заявил Он¬ кельскрут.— Может кто-нибудь из вас достать кролика из моей шляпы? — Нет, сейчас будет мой номер, — с достоинством сказала Филифьонка. — А я знаю, что это будет! — воскликнула Мюмла. — Ужас¬ ная история про то, как один из нас выйдет из кухни и его съедят, потом другой выйдет и тоже будет съеден... — Сейчас вы увидите театр теней, — невозмутимо объяви¬ ла Филифьонка, — представление называется «Возвращение». Она подошла к плите и повернулась к ним спиной. Повеси¬ ла большую простыню на шест для сушеных хлебцев под по¬ толком. После этого поставила лампу за простыней на дровя¬ ной ларь, обошла кухню и погасила один за другим фонарики. — А когда свет снова зажгли, был уже съеден и послед¬ ний, — пробормотала Мюмла. Хемуль шикнул на нее. Филифьонка уже исчезла за про¬ стыней, белевшей в темноте. Все смотрели и ждали. Медленно и тихо, будто шепот, зазвучала музыка Снусмумрика. И вот по белому полотну поплыла тень, черный силуэт корабля. На носу корабля сидел кто-то маленький с прической, похожей на луковицу.
858 «Это Мю, — подумала Мюмла. — Очень похоже на нее. Здо¬ рово сделано». Лодка медленно скользила по простыне, как по морю. Еще ни один корабль не плыл по воде так тихо и легко. Потом появилась вся семья: Муми-тролль, мама с сумкой, облокотив¬ шаяся на поручни, и папа. Он сидел на корме и правил. Они плыли домой. (Однако руль получился какой-то неудачный.) Хомса Тофт смотрел только на маму. Времени было достаточ¬ но, чтобы рассмотреть все подробно. Черные тени стали ка¬ заться разноцветными, силуэты будто бы зашевелились. Снус¬ мумрик все время играл, и, когда музыка смолкла, все поняли, какая она была прекрасная. Семья возвратилась домой. — Это был настоящий театр теней, — сказал Онкель¬ скрут, — я видел много таких представлений и хорошо помню их, но это — самое лучшее. Занавес опустился, представление окончилось. Филифьон¬ ка задула кухонную лампу, и в кухне стало темно. Все молча сидели в темноте и ждали с удивлением. Вдруг из темноты послышался голос Филифьонки: — Я не могу найти спички. И сразу же стало неуютно. Было слышно, как свистит ве¬ тер, казалось, будто кухня расширилась, стены раздвинулись в стороны, и у зрителей начали мерзнуть ноги. — Никак не могу найти спички! — резко повторила Фи¬ лифьонка. Стулья задвигались, кто-то что-то опрокинул, все вскочи¬ ли, стали натыкаться друг на друга в темноте, кто-то запутал¬ ся в простыне и опрокинул стул. Хомса Тофт поднял голову: теперь зверь был совсем рядом — кто-то тяжелый терся о стену возле кухонной двери. Послышался глухой раскат, за¬ грохотал гром. — Они уже здесь! — закричала Филифьонка. — Сейчас они вползут к нам! Хомса Тофт приложил ухо к двери, прислушался, но ни¬ чего, кроме шума ветра, не услышал. Он толкнул задвижку и вышел, дверь бесшумно закрылась за ним. Вот лампа снова зажглась — Снусмумрик нашел спички. Хемуль застенчиво засмеялся. — Взгляните-ка, — воскликнул он, — я наступил лапой на бутерброд! Кухня выглядела такой же, как всегда, но никому не хоте¬ лось садиться. И никто не заметил, как хомса ушел.
— Оставим все как есть, — нервно сказала Филифьонка, — 859 пусть все так и стоит. Я вымою посуду завтра. — Уж не собираетесь ли вы расходиться? — воскликнул Онкельскрут. — Сейчас предок лег спать и можно начинать веселиться! Но ни у кого не было охоты продолжать празднество. По¬ желав друг другу спокойной ночи, они поспешно и очень веж¬ ливо пожали друг другу лапы и тут же разошлись. Онкель¬ скрут постучал тростью по полу, прежде чем уйти. — Во всяком случае, я ухожу последним, — сказал он. Выйдя на крыльцо, хомса остановился и замер в ожида¬ нии. Небо было чуть светлее гор, которые волнистым конту¬ ром выделялись вокруг Муми-дален. Зверь не подавал при¬ знаков жизни, но хомса чувствовал, что он смотрит на него. — Нуммулит, — тихонько позвал он его, — милый радио¬ лярий. Протозоша... Но тот, видно, не понимал странных книжных названий. Скорее всего, зверь был растерян и не мог понять бормотания хомсы. Тофт огорчился, его тревожило, что нуммулит мог отправиться куда глаза глядят, а ведь он был слишком боль¬ шой и слишком злой и в то же время не привык быть таким злым. Хомса неуверенно шагнул вперед и тут же почувствовал, что зверь отступил назад. — Ты не уходи, — объяснил Тофт, — просто отойди чуть подальше.
860 Хомса пошел по траве. Зверь, неуклюжая, бесформенная громадина, стал пятиться назад, кусты под ним трещали и ломались. «Он стал слишком большим, — думал хомса. — Те¬ перь он пропадет». Вот затрещали кусты жасмина. Хомса остановился и за¬ шептал: — Не спеши, иди медленнее... Зверь заворчал в ответ. Послышался слабый шелест дож¬ дя, гроза была очень далеко. Они двигались дальше. Тофт все время разговаривал со своим зверем. Вот они подошли к стеклянному шару, в этот вечер шар был ярко-синим и за стеклом играли бурные волны. — Послушай, — сказал хомса, — давай не будем кусаться. Это ни к чему. Уж ты поверь мне. Нуммулит не слушал хомсу, скорее, он только прислуши¬ вался к голосу хомсы. Хомса замерз, сапожки у него промок¬ ли. Потеряв терпение, он приказал: — Сделайся опять маленьким и спрячься! А не то про¬ падешь! И вдруг стеклянный шар, потемнел. Бурные волны раз¬ верзлись, образовав глубокую пропасть, и снова сомкнулись. Стеклянный шар Муми-папы открылся для растерявшегося нуммулита. Зверь из отряда Протозоа сделался маленьким и вернулся назад в свою стихию. Хомса Тофт возвратился в дом и прокрался к своему чу¬ ланчику. Он свернулся калачиком на рыболовной сети и сра¬ зу уснул. Все ушли, а Филифьонка осталась стоять посреди кухни, занятая своими мыслями. Кругом царил беспорядок: гир¬ лянды растоптаны, стулья перевернуты, повсюду капли сте¬ арина. Она подняла с пола бутерброд, по рассеянности надкусила его и бросила в помойное ведро. «Праздник удался на сла¬ ву», — подумала она. Дождь припустил снова. Она прислушивалась, но не услышала ничего, кроме падающей с неба воды. Насекомые ушли. Филифьонка взяла со стола губную гармошку, которую оставил Снусмумрик, подержала ее в лапках, подождала. По- прежнему все было тихо. Филифьонка поднесла гармошку к губам, подула в нее и стала водить ее туда-сюда, прислуши¬ ваясь к звукам. Она села за кухонный стол. Ну-ка, как там это: тидели-тидели... Это было непросто, она стала осторожно
искать нужные звуки, нашла первый, а второй нашелся сам собой. Мелодия то ускользала от нее, то вновь возвращалась. Очевидно, нужно было точно знать, а не искать. Тидели, ти- дели — вот уже их целая стайка, каждый звук точно на своем месте. Не один час сидела Филифьонка за кухонным столом и играла на губной гармошке все уверенней и вдохновенней. Звуки сливались в мелодию, а мелодия становилась музыкой. Забыв обо всем на свете, Филифьонка играла песни Снус¬ мумрика и свои собственные. Ей не было дела до того, слу¬ шает ее кто-нибудь или нет. За окном в саду было тихо, все эти ползучки исчезли, стояла обычная темная ночь, ветер крепчал. Филифьонка так и заснула за кухонным столом, уронив голову на лапки. Она проспала до самого утра, пока часы не пробили половину девятого; тогда она проснулась, огляделась вокруг и сказала про себя: «Какой беспорядок! Сегодня будет генеральная уборка». 19 Тридцать пять минут девятого, когда утро еще было по¬ гружено в темноту, стали открываться окна — одно за дру¬ гим; матрацы, покрывала и одеяла водружались на подокон¬ ники, по дому, поднимая густые облака пыли, гулял отлич¬ ный сквозняк. Филифьонка наводила порядок. Во всех котлах кипяти¬ лась на плите вода, щетки, тряпки и тазы вылетали, при¬ танцовывая, из шкафов, а балконные перила разукрасились коврами. Из всех генеральных уборок эта была самая гене¬ ральная. Обитатели дома, стоя на пригорке, смотрели с удив¬ лением на Филифьонку, а она, повязав голову платком и обмотавшись три раза огромным маминым передником, сно¬ вала из дома на балкон и обратно. Снусмумрик вошел в кухню за своей губной гармош¬ кой. — Она лежит на полочке над плитой, — сказала Фили¬ фьонка мимоходом. — Я обращалась с ней очень осторожно. — Если хочешь, можешь подольше подержать ее у себя, — неуверенно заметил Снусмумрик. Но Филифьонка деловито ответила:
862 — Возьми. Я куплю себе новую. Да смотри не наступи на мусор. До чего же приятно было снова заняться уборкой! Она знала точно, где прячется пыль. Мягкая, серая, довольная со¬ бой пыль пряталась в уголках и думала, что лежит в полной безопасности, ха-ха! Большая метла Филифьонки перевернула все вверх дном, вымела личинки моли, пауков, сороконожек и прочих ползучих, и прекрасные реки горячей воды с мыльной пеной унесли все это. Немало пришлось побегать с ведрами, но до чего же было весело. — Люблю, когда женщины делают уборку, — заявил Он¬ кельскрут. — Вы предупредили Филифьонку, чтобы она не трогала платяной шкаф предка? Но платяной шкаф был уже вымыт, к тому же вдвое ста¬ рательнее, чем все прочие вещи. Нетронутым оставалось только зеркало на внутренней стороне шкафа, и оно тускло светилось.
Постепенно все вовлеклись в уборку, кроме Онкельскрута. Носили воду, выколачивали ковры, натирали пол. Каждый взялся мыть по окну, а когда все проголодались, то пошли в кладовку и съели остатки вечернего пиршества. Филифьонка ничего не стала есть, она ни с кем не разговаривала, у нее не было на это времени и желания! Она то и дело насвистыва¬ ла, легкая и гибкая, она носилась как ветер, ей хотелось как бы наверстать упущенное, восполнить то потерянное время, когда ею владели одиночество и страх. «Что это было со мной? Я сама была каким-то большим серым клубком пыли... С чего бы это?» Этого она никак не могла вспомнить. Итак, великолепный день генеральной уборки подошел к концу. К счастью, дождя в этот день не было. Когда спусти¬ лись сумерки, все уже было расставлено по своим местам, все было чистым, блестящим, и дом удивленно смотрел во все стороны только что вымытыми оконными стеклами. Фили¬ фьонка сняла с головы платок и повесила на вешалку мамин передник. — Вот так, — вздохнула она. — А теперь я поеду домой и наведу у себя порядок. Давно пора. Они сидели на веранде все вместе, было очень холодно, но предчувствие скорого расставания, скорых перемен удержи¬ вало их, не давало расходиться. — Спасибо тебе за уборку, — сказал Хемуль с искренним восхищением. — Не за что меня благодарить, — ответила Филифьонка. — Иначе я и не могла поступить. И ты могла бы сделать то же самое. Я тебе говорю, Мюмла. — Ведь вот что странно, — продолжал Хемуль, — иногда мне кажется, будто все, что мы говорим и делаем, все, что с нами происходит, уже было когда-то, а? Вы понимаете, что я хочу сказать? Все на свете однообразно. — А почему все должно быть разнообразным? — спросила Мюмла. — Хемуль — всегда хемуль, и с ним случается всегда одно и то же. А с мюмлами иногда случается, что они бы¬ стренько уезжают, чтобы им не пришлось делать уборку! — Она громко засмеялась и похлопала себя по коленкам. — Неужто ты никогда не переменишься? — спросила Фи¬ лифьонка с любопытством. — Да уж надеюсь! — ответила Мюмла. Онкельскрут переводил взгляд с одной на другую. Он очень устал от уборки и от их пустой болтовни.
— Здесь холодно, — сказал он. Потом с трудом поднялся и пошел в дом. — Вот-вот выпадет снег, — заметил Снусмумрик. На следующее утро пошел первый снег. Маленькие и твер¬ дые снежинки выбелили все вокруг. Сильно похолодало. Фи¬ лифьонка и Мюмла простились с остальными гостями на мосту. Онкельскрут еще не проснулся. — Это было очень полезное время, — сказал Хемуль. — Я надеюсь, что мы когда-нибудь соберемся вместе с семьей муми-троллей. — Да, да, — рассеянно ответила Филифьонка. — Во всяком случае скажите, что фарфоровая ваза от меня. Кстати, какой марки эта губная гармошка? — «Гармония-2», — сказал Снусмумрик. — Счастливого пути, — пробормотал хомса Тофт. А Мюмла добавила: — Поцелуй Онкельскрута в мордочку. Да не забудь, что он любит огурцы и что речку называет ручьем!
Филифьонка взяла свой чемодан. — И следите за тем, чтобы он принимал лекарства, — стро¬ го приказала она. — Хочет он того или нет. Сто лет — не шуточки. Иногда можете устраивать вечеринки. Филифьонка пошла вперед по мосту, не оглядываясь, не зная, идет ли за ней Мюмла. Они исчезли в снежной завесе, окутанные печалью и облегчением, которые всегда сопровож¬ дают расставание. Снег шел весь день, стало еще холоднее. Побелевшая зем¬ ля, отъезд Филифьонки и Мюмлы, чисто вымытый дом на¬ ложили на этот день отпечаток неподвижности и задумчиво¬ сти. Хемуль стоял и глядел на свое дерево, потом он отпилил дощечку, положил ее на землю. Потом просто стоял и смот¬ рел по сторонам. Несколько раз он входил в дом и постукивал по барометру. Онкельскрут лежал на диване в гостиной и думал о том, как все переменилось. Мюмла была права. Он вдруг обнару¬ жил, что ручей это не ручей, а извилистая, бурая река с засне¬ женными берегами. Он больше не хотел удить рыбу. Он по¬ ложил себе на голову бархатную подушку и стал вспоминать о том веселом времени, когда в ручье водилось много рыбы, а ночи были теплые и светлые и когда все время случалось что-нибудь интересное. Приходилось бегать прямо-таки до ло¬ моты в костях, чтобы успеть за всем уследить, а спать и вовсе было некогда, разве что прикорнуть ненадолго, а как весе¬ ло он смеялся тогда... Онкельскрут встал, чтобы побеседовать с предком. — Привет, — сказал он, открыв дверцу шкафа. — Снег идет. Почему это теперь нет ничего интересного, а только так, одни пустяки? Куда подевался мой ручей? — Онкельскрут замол¬ чал, ему надоело говорить с тем, кто никогда не отвечает на вопросы. — Ты слишком стар, — сказал Онкельскрут и постучал тростью. — А теперь, когда пришла зима, ты еще больше со¬ старишься. Зимой всегда ужасно стареешь. — И Онкельскрут взглянул на своего друга и ебще подождал. Все двери верхнего этажа были распахнуты в пустые, на¬ чисто вымытые комнаты, воздух был чист и свеж, уютно¬ го легкого беспорядка как не бывало, ковры расположились строгими серьезными прямоугольниками, и на всем лежал от¬ печаток холода и снежного зимнего света. Онкельскрут почувствовал себя всеми забытым и закричал:
— Что? Скажи хоть что-нибудь! Но предок не отвечал, он стоял в своей не по росту боль¬ шой пижаме и молча таращил на Онкельскрута глаза. — Вылезай из своего шкафа, — строго сказал Онкель¬ скрут. — Они тут все переделали по-своему, и теперь только мы с тобой знаем, как все выглядело сначала! — И Онкельс¬ крут довольно сильно ткнул предка тростью в живот. Послы¬ шался звон разбитого стекла — старое зеркало треснуло и рассыпалось; только в одном длинном узком осколке Он¬ кельскрут успел заметить озадаченное выражение лица пред¬ ка, но и эта зеркальная полоска тут же упала, и на Онкельс¬ крута глядел теперь лишь коричневый лист картона, который не мог ему сказать вовсе ничего. — Вот оно что, — пробормотал Онкельскрут и пошел, не оглядываясь. Он был очень рассержен. Онкельскрут сидел на кухне у плиты и, глядя на огонь, размышлял. За столом в кухне сидел Хемуль, а перед ним была разложена целая груда чертежей.
— Тут что-то не так со стенами, — сказал Хемуль. — Они получаются какие-то кривые и все время рушатся. Их просто невозможно приспособить к веткам. «Может, он залег в спячку?» — думал о своем Онкельскрут. — Собственно говоря,— продолжал Хемуль, — собственно го¬ воря, не очень-то приятно быть запертым в четырех стенах. Про¬ сто так сидеть на дереве, пожалуй, приятнее, ночью можно ози¬ раться по сторонам и видеть, что творится вокруг, не правда ли? — Наверное, важные события происходят весной, — сказал Онкельскрут сам себе. — Что ты говоришь? — спросил Хемуль. — Правда, так будет лучше? — Нет, — отвечал Онкельскрут, хотя не слышал, о чем го¬ ворит Хемуль. Наконец-то он понял, что ему надо делать. Все очень про¬ сто — надо перепрыгнуть через зиму и сделать большой шаг прямо в апрель. Нечего расстраиваться, на это нет вовсе ни¬ каких причин! Надо лишь устроить себе уютную ямку для зимней спячки, и пусть себе все в мире идет своим чередом. А когда он проснется, все будет так, как и должно быть. Он¬ кельскрут пошел в кладовую, поднял крышку с суповой мис¬ ки, в которой лежали еловые иголки, он очень повеселел, и ему вдруг ужасно захотелось спать. Он прошел мимо погру¬ женного в размышления Хемуля и сказал: — Привет! Я залегаю в спячку. — Привет, привет! — рассеянно ответил Хемуль. Он под¬ нял мордочку, поглядел вслед Онкельскруту, потом снова при¬ нялся ломать голову над сложной задачей: как смастерить дом на ветвях клена. В этот вечер небо было совсем чистое. Хомса шел по са¬ ду, и тонкий ледок трещал под его лапами. Долина напол¬ нилась морозной тишиной, на ее склонах поблескивал снег. Стеклянный шар был пуст. Теперь он стал обыкновенным голубым стеклянным шаром. Но черное небо было полно звезд, они искрились и сияли миллионами алмазов, это были зимние звезды, излучавшие холод. — Вот и зима пришла, — сказал хомса, входя в кухню. Хемуль решил, что беседка без стен уютнее, будет просто один пол; он облегченно вздохнул, свернул свои бумаги и сказал: — Онкельскрут погрузился в спячку. — Он взял с собой свои вещи? — спросил хомса. — На что они ему? — удивленно ответил Хемуль.
Хомса знал, что весной после долгой спячки Онкельскрут станет гораздо моложе, а сейчас ему нужно лишь, чтобы его оставили в покое. Но хомса подумал и о другом: ведь Онкель- скруту будет важно узнать, что кто-то думал о нем, пока он спал. Поэтому он отыскал вещи Онкельскрута и сложил их ря¬ дом со шкафом. Потом накрыл Онкельскрута одеялом из гага¬ чьего пуха и хорошенько подоткнул его — зима ведь может быть холодная. В шкафу чувствовался слабый аромат каких-то пряностей. В бутылочке оставалась капля коньяка — как раз хватит, чтобы освежиться в апреле. Z0 После того как Онкельскрут устроился на зимнюю спячку в шкафу, в долине стало еще тише. Изредка раздавался стук молотка — Хемуль мастерил беседку в ветвях клена — или стук топора у поленницы. Но большей частью здесь было тихо. Все здоровались друг с другом и прощались, но разго¬ варивать им не хотелось. Они ждали конца рассказа. Проголодавшись, каждый шел в кладовую подкрепиться. Кофейник все время стоял на плите и не остывал.
По правде говоря, тишина в долине была приятная, успо- 869 каивающая, и они больше подружились теперь, когда встре¬ чались реже. Голубой шар был совсем пустой и готов был наполниться чем-то.новым и неизвестным. Становилось все холоднее. А однажды утром случилось нечто неожиданное: пол бесед¬ ки с громким треском обрушился, и большой клен стал таким же, как прежде, до того, как Хемуль затеял это строительство. — Как странно, — сказал Хемуль, — мне опять начинает казаться, что многое на свете повторяется, что со мною это уже было когда-то. Они стояли под кленом, все трое, и смотрели на обломки дома. — Может быть, — робко заметил Тофт, — может быть, папе больше нравится сидеть на ветке, а не в доме? — Правильно говоришь! — согласился Хемуль. — Скорее всего, это в его вкусе, не правда ли? Я, конечно, мог бы вбить в дерево гвоздь для сигнального фонаря. Но, пожалуй, лучше просто повесить его на ветку. И они пошли пить кофе. На этот раз они пили чинно, все вместе и даже чашки поставили на блюдечки. — Подумать только, как несчастье объединяет людей,— серьезно заметил Хемуль, помешивая ложечкой. — И что же нам теперь делать? — Ждать, — сказал хомса Тофт. — Ну это ясно, а что же делать лично мне? — возразил Хемуль. — Тебе только и остается ждать их возвращения, со мной дело обстоит совсем иначе. — А почему это? — спросил хомса. — Не знаю, — ответил Хемуль. Снусмумрик налил еще кофе и сказал: — После двенадцати поднимется ветер. — Вот ты так всегда! — возмутился хомса. — Речь идет о том, что мне делать и что со мною будет, меня это так пугает, а ты твердишь себе: будет снег или ветер, а то скажешь: «Дайте еще сахара»... — Вот ты и опять разозлился, — удивился Хемуль. — И что это на тебя находит? Хорошо хоть, что ты злишься редко. — Не знаю, — пробормотал Тофт. — Я вовсе не разозлил¬ ся, просто... — Я подумал о парусной лодке, — пояснил Снусмумрик. — Если после полудня поднимется ветер, мы с Хемулем могли бы покататься. — Лодка течет, — сказал Хемуль.
870 — Нет, — возразил Снусмумрик, — я ее проконопатил. А в сарае нашел парус. Хочешь покататься? Хомса опустил глаза и уставился на дно чашки, он чувст¬ вовал, что Хемуль испугался. Но Хемуль сказал: — Это было бы просто прекрасно. В половине первого подул ветер, правда, не сильный, но на море закудрявились белые барашки. Снусмумрик пришварто¬ вал лодку к мосткам купальни, поставил шпринтовый парус и велел Хемулю сесть впереди. Было очень холодно, и они на¬ тянули на себя всю шерстяную одежду, какая была в доме. Небо было ясное, окаймленное у горизонта грядой зимних облаков. Снусмумрик взял курс на мыс, лодка резко накрени¬ лась и набрала скорость. — Его величество море! — воскликнул Хемуль дрожащим го¬ лосом. Он побледнел и испуганно глядел на поручни на подвет¬ ренной стороне, почти касавшиеся зеленой воды. «Так вот каково оно, — думал он. — Вот каково плыть под парусом. Весь мир на¬ креняется и кружится, а ты висишь на краю бездны. Тебе холодно и страшно, ты раскаиваешься, что пустился в путь, но уже поздно. Хоть бы он только не заметил, как я трушу». Возле мыса парусник подхватила мертвая зыбь, которую принесло откуда-то издалека, Снусмумрик сделал поворот против ветра и продолжал путь. Хемуля замутило. Тошнота подкралась медленно и коварно: сначала Хемуль стал зевать и глотать, потом вдруг как-то ослабел, почувствовал, что все его тело слабеет, и ему захотелось умереть. — Теперь ты садись за руль, — сказал Снусмумрик. — Нет, нет, нет, — прошептал Хемуль и замахал обеими лапами, эти движения вызвали новый приступ боли у него в животе, ему показалось, что несносное море перевернулось вверх дном. — Возьми руль, — повторил Снусмумрик и перебрался к средней скамье. Руль беспомощно завертелся сам по себе, пока Хемуль, спотыкаясь и запинаясь о скамьи, добрался до кормы и вцепился в него посиневшими от холода лапами. Парус за¬ бился — сейчас наступит конец всему свету, а Снусмумрик сидел и спокойно глядел вдаль. Хемуль повернул руль в одну сторону, потом в другую, парус хлопал, в лодку натекала вода, а Снусмумрик все смот¬ рел на горизонт. Хемулю было так плохо, что он не мог со¬ средоточиться и правил наугад, и вдруг дело пошло на лад, парус наполнился ветром, и лодка уверенно заскользила вдоль берега по длинным волнам.
«Теперь меня не вытошнит, — думал Хемуль. — Я крепко¬ крепко держу руль, и меня не вытошнит». Живот сразу успокоился. Хемуль не сводил взгляда с носа лодки, который то поднимался на волне, то опускал¬ ся, то поднимался, то опускался. «Пусть парусник плывет хоть на край света, только бы мне опять не стало худо, только бы меня не вырвало...» Хемуль не смел шевельнуть ни одним мускулом, не смел изменить выражение мордоч¬ ки, ни подумать о чем-нибудь другом. Он упорно смотрел на нос лодки, то взлетавшей, подгоняемой попутным вет¬ ром, то опускавшейся, и их уносило все дальше и дальше в море. Хомса Тофт вымыл посуду и застелил кровать Хемуля. Потом собрал доски для пола, лежавшие под кленом, и спря¬ тал их за дровяным сараем. После этого сел за кухонный стол и, прислушиваясь к ветру, стал ждать. Наконец он услышал голоса в саду. Послышались шаги на кухонном крыльце, вошел Хемуль и сказал: — Привет! — Привет, привет! — ответил хомса. — Сильный ветер был на море? — Почти шторм. Сильный, свежий ветер.
Мордочка у него все еще была зеленая, его знобило; он снял башмаки и носки и повесил сушиться над плитой. Хомса налил ему кофе. Они сидели друг против друга за кухонным столом, и обоим было неловко. — Мне думается, — сказал Хемуль, — мне думается, не по¬ ра ли собираться домой? — Он чихнул и добавил: — Между прочим, я правил лодкой. — Может, ты соскучился по своей собственной лодке? — пробормотал хомса. Хемуль долго молчал и когда, наконец, заговорил, хомса почувствовал в его голосе сильное облегчение. — Знаешь что, — сказал Хемуль. — Я скажу тебе кое-что. Ведь я первый раз в жизни плавал по морю! Хомса сидел, не поднимая головы, и Хемуль спросил: — Ты не удивляешься? Хомса покачал головой. Хемуль поднялся и стал взволнованно ходить по кухне. — Какой ужас плыть под парусом, — говорил он. — Ве¬ ришь ли, меня до того укачало, что просто хотелось умереть и все время страшно было! Хомса Тофт взглянул на Хемуля и сказал: — Это, должно быть, ужасно! — Точно! — с благодарностью подхватил Хемуль. — Но я и виду не подал Снусмумрику! Он сказал, что я хорошо правлю при попутном ветре и что хватка у меня правильная. А я теперь
понял, что не стану плавать. Вот странно-то, верно? Я вот только сейчас понял, что никогда больше не захочу управлять лодкой! Хемуль поднял мордочку и от души рассмеялся. Он с си¬ лой высморкался в кухонное полотенце и заявил: — Ну вот я и согрелся. Как только ботинки и носки вы¬ сохнут, отправлюсь домой. Воображаю, какая там неразбери¬ ха! Уйма дел накопилась. — Ты что, будешь наводить чистоту? — спросил Тофт. — Ясное дело, нет! — воскликнул Хемуль. — Мне нужно позаботиться о других. Ведь очень немногие могут сами ра¬ зобраться в том, что им следует делать и как поступать! Мост всегда был местом расставания. Ботинки и носки Хемуля высохли, и теперь он уходил. Шторм все еще не уни¬ мался, и редкие волосы Хемуля развевались на ветру. Его стал одолевать насморк, а может, он просто растрогался. — Вот мое стихотворение, — сказал Хемуль и протянул Снусмумрику листок бумаги. — Я записал его на память. Ну это: «Скажи мне, что есть счастье...», ты знаешь. Будь здоров, привет семье муми-троллей. — Он поднял лапу и пошел. Хемуль уже прошел мост, когда хомса Тофт нагнал его и спросил: — Что ты собираешься делать с лодкой? — С лодкой? — повторил Хемуль и, подумав немного, ска¬ зал: — Подарю ее. Подожду, пока не найду кого-нибудь под¬ ходящего. — Ты хочешь сказать, того, кто мечтает плавать под парусом? — Вовсе нет! — отвечал Хемуль. — Просто того, кому нуж¬ на лодка. — Он снова помахал лапой, пошел дальше и исчез в березовой роще. Хомса глубоко вздохнул. Вот и еще один ушел. Скоро доли¬ на опустеет и будет принадлежать только семье муми-троллей и ему, хомсе Тофту. Проходя мимо Снусмумрика, он спросил: — А ты когда уйдешь? — Посмотрим, — ответил Снусмумрик. 11 Впервые вошел хомса Тофт в мамину комнату. Она была белая. Он наполнил умывальник водой и поправил вязаное по¬ крывало. Вазу Филифьонки он поставил на ночной столик. На
стенах здесь не было никаких картин, и на комоде не было ничего, кроме блюдечка с иголками, резиновой пробки и двух круглых камешков. На подоконнике хомса нашел складной нож. «Она забыла его, — подумал он, — этим ножом она вырезала лодочки из коры. А может быть, у нее есть еще один ножик?» Хомса раскрыл лезвия — и большое, и маленькое, они совсем затупились, а шило сломалось. У ножа были еще и маленькие ножницы, но ими она редко пользовалась. Хомса пошел в са¬ рай, наточил нож, потом положил его назад на подоконник. Погода вдруг стала мягче, и ветер сменил направление на юго-западное. «Это ветер муми-троллей, — подумал Тофт. — Я знаю, им больше всего нравится юго-западный ветер». Темные тучи медленно поднялись над морем, небо стало тяжелым, и было видно, что облака наполнены снегом. Через несколько дней все вокруг укутает белая зима, долины долго ждали ее, и вот она наконец пришла. Снусмумрик, стоя возле своей палатки, почувствовал пере¬ мену погоды и готов был отправиться в путь. Долину пора было закрывать. Медленно и спокойно вытащил он из земли колышки па¬ латки и свернул брезент. Погасил угли в костре. В этот день спешить ему было ни к чему. Теперь здесь было совсем чисто и пусто, только квадрат пожухлой травы указывал на то, что на этом месте кто-то жил. На следующее утро и это пятно засыплет снегом. Он написал письмо Муми-троллю и опустил его в почто¬ вый ящик. Набитый рюкзак стоял на мосту. Как только стало светлеть, Снусмумрик отправился искать свои пять тактов и нашел их на берегу моря. Он перебрался через гряду водорослей и прибитых морем щепок, остановил¬ ся на песке и подождал. Они пришли к нему сразу и были проще и красивее, чем он ожидал. Потом вернулся назад к мосту — песенка о дожде шла за ним, подходила к нему все ближе и ближе; он взгромоздил рюкзак на спину и за¬ шагал к лесу. В тот же вечер в стеклян¬ ном шаре засветился маленький немигающий огонек. Семья му¬ ми-троллей, повесив штормо¬ вой фонарь на верхушку мачты, держала путь к дому, чтобы за¬ лечь в зимнюю спячку. Зюйд-
вест все не унимался, темные лучи поднялись высоко и закры¬ ли небо. Пахло снегом, холодом и чистотой. Хомса не удивился, найдя место, где стояла палатка, пустым. Наверно, Снусмумрик понял, что не кто иной, как Тофт дол¬ жен встретить семью муми-троллей, когда она вернется домой. Возможно, у Снусмумрика было еще кое-что на уме, мелькнуло у хомсы в голове, но он тут же забыл об этом и стал думать о самом себе. Желание встретить муми-троллей становилось не¬ стерпимым. Каждый раз, когда он думал о Муми-маме, у него начинала болеть голова. Мечта о ней была такой прекрасной, нежной и утешительной, что стала просто невыносимой. Вся долина стала какой-то ненастоящей, дом, сад и река казались игрой теней на полотне, и хомса уже с трудом различал, что было на самом деле, а что ему только казалось. Ему пришлось ждать слишком долго, и это рассердило его. Он сидел на ку¬ хонном крылечке, обхватив лапами коленки и сильно зажму- рясь. Большие незнакомые картины проносились у него в го¬ лове, и ему вдруг стало страшно. Он вскочил и побежал —
мимо огорода, мимо помойной кучи прямо в лес; вокруг вдруг стало темно, он очутился на задворках усадьбы, в некрасивом, ни на что не годном лесу, именно в том, о котором рассказы¬ вала Мюмла. Здесь всегда царил полумрак. Деревья испуганно жались друг к другу, длинным, тонким ветвям было слишком тесно, и они сплетались у хомсы над головой. Земля здесь по¬ ходила на сморщенную мокрую кожу. Лишь огненно-рыжая заячья капуста светила яркими огоньками, ее кустики подни¬ мались из черной земли, словно маленькие ручки, а узловатые стволы деревьев были облеплены грибными наростами, похо¬ жими на белый и бежевый бархат. Это был какой-то чужой мир. Хомса Тофт никогда не представлял его себе, у него не было для него названия. Здесь не было ни единой тропинки, никто никогда не отдыхал под деревьями. Это был недобрый лес, здесь бродили лишь с мрачными мыслями. Тофт успо¬ коился и стал внимательно смотреть по сторонам. Он вдруг с большим облегчением почувствовал, что все образы, мель¬ кавшие до этого в его голове, исчезли. Его рассказ о долине и счастливой семье поблек и куда-то уплыл, уплыла куда-то и Муми-мама, стала далекой, чужой, он даже не мог предста¬ вить себе, как она выглядит. Хомса Тофт пошел дальше в лес, нагибаясь под ветками, то карабкался, то проползал, не думая ни о чем, и в голове у него было пусто, как в стеклянном шаре. По этому лесу ходи¬ ла Муми-мама, когда была усталая, сердитая и хотела, чтобы ее оставили в покое; невесело бродила она наугад в этой веч¬ ной тени... Хомса вдруг представил Муми-маму совсем иной, и это вовсе не удивило его. Он вдруг подумал: отчего она могла расстроиться и чем ей можно было помочь? Вот лес поредел, и показались высокие серые горы, проре¬ занные глубокими мокрыми впадинами, эти болота в лощи¬ нах тянулись почти до самых вершин. На мощных голых вер¬ шинах не было ничего, там гулял ветер. Небо было огромное, а по нему бежали большие снежные облака. Хомса Тофт обер¬ нулся — долина лежала позади маленькой тенью. И тут он увидел море — серое, громадное, испещренное белыми бараш¬ ками до самого горизонта. Тофт повернул мордочку к ветру. Теперь он, наконец, снова мог ждать. Лодку муми-троллей подгонял попутный ветер, и она шла прямо к берегу. Она возвращалась с острова, на котором Тофт никогда не был. «Может, они сделают представление об этом острове, — думал он, — расскажут о нем сами себе, перед тем как залечь в зимнюю спячку».
Много часов подряд сидел хомса на горе и смотрел на 877 море. Стало смеркаться, земля погружалась в темноту, но он все еще мог различить каждый гребень волны. Перед тем как скрыться за горизонтом, солнце бросило узкий холодный, по-зимнему желтый луч на гряду облаков, и весь мир стал вдруг неприветливым и пустынным. Теперь хомса видел штормовой фонарь, который папа по¬ весил на мачту. Фонарь горел ровно, излучая мягкий теплый свет. Лодка была еще очень далеко. И хомсе хватило времени, чтобы спуститься лесом вниз и пройти по берегу моря к ло¬ дочной пристани — как раз чтобы успеть принять носовой фалинь.
СОДЕРЖАНИЕ7 Маленькие троллии большое наводнениеПеревод Л. Брауде 37 КОМЕТА ПРИЛЕТАЕТ Перевод Н. Беляковой 135 ШЛЯПА ВОЛШЕБНИКА Перевод Л. Брауде 245 МЕМУАРЫ ПAПbl МУМИ-Т0ЛЛЯ Перевод Л. Брауде (гл. 1—4), Н. Беляковой (гл. 5—8) 357 ОПАСНОЕ ЛЕТО Перевод Л. Брауде, Е. Паклиной 451 ВОЛШЕБНАЯ ЗИМА Перевод Л. Брауде ДИТЯ-НЕВИДИМКА Сказки 539 ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ Перевод Л. Брауде 548 СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ Перевод Е. Соловьевой 557 ФИЛИФЬОНКА, КОТОРАЯ ВЕРИЛА В KATACTРOФbl Перевод Л. Брауде 572 ПОВЕСТЬ О ПОСЛЕДНЕМ В МИРЕ ДРАКОНЕ Перевод Л. Брауде 582 ХЕМУЛЬ, КОТОРЫЙ ЛЮБИЛ ТИШИНУПеревод Е. Соловьевой 597 ДИТЯ-НЕВИДИМКА Перевод Л. Брауде 608 ТАЙНА ХАТИФНАТТОВ Перевод Л. Брауде 624 СЕДРИКПеревод Л. Брауде 630 ЕЛЬ Перевод Л. Брауде 639 ПАПА И МOРЕ Перевод Л. Брауде (гл. 1—4), Н. Беляковой (гл. 5—8) 777 В КОНЦЕ НОЯБРЯПеревод Н. Беляковой
Литературно-художественное издание Туве Янссон Всё о муми-троллях Художественный редактор Вадим Пожидаев Технический редактор Татьяна Тихомирова Корректоры Татьяна Андрианова, Елена Сокольская, Маргарита Ахметова, Татьяна Виноградова, Ирина Киселева, Людмила Борисова, Елена Омельяненко Верстка Алексея Положенцева Подписано в печать 30.07.03. Формат издания 70Х100 1/16. Печать офсетная. Гарнитура «Петербург». Тираж 10 000 экз. Усл. печ. л. 70,95. Изд. N° 472. Заказ N° 365. Издательство «Азбука». 196105, Санкт-Петербург, а/я 192. www.azbooka.ru Отпечатано с фотоформ в ФГУП «Печатный двор» Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. 197110, Санкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.
ПО ВОПРОСАМ ПРИОБРЕТЕНИЯ КНИГ ИЗДАТЕЛЬСТВА «АЗБУКА» ОБРАЩАТЬСЯ: Санкт-Петербург: издательство «Азбука» тел. (812) 327-04-56, факс 327-01-60 «Книжный клуб «Снарк» тел. (812) 103-06-07 ООО «Русич-Сан» тел. (812) 589-29-75 Москва: ООО «Азбука-М» тел. (095) 150-52-11, 792-50-68, 792-50-69 ООО «ИКТФ Книжный клуб 36,6» тел. (095) 265-81-93, 261-24-90 www.ciub366.ru,club366@aha.ru Екатеринбург: ООО «Валео Книга» тел. (3432) 42-07-75 Новосибирск: ООО «Топ-книга» тел. (3832) 36-10-28 www.opt-kniga.ru Саратов: ООО «Читающий Саратов плюс» тел. (8452) 50-88-44 Хабаровск: ООО «МИРС» тел. (4212) 29-25-65, 29-25-67 sale_book@bookmirs. khv. ru Челябинск: ООО «ИнтерСервис ЛТД» тел. (3512) 21-33-74, 21-26-52 INTERNET-МАГАЗИН Все книги издательства в Internet-магазине «ОЗОН» http://www. ozon. rи/ КНИГА — ПОЧТОЙ ЗАО «Ареал», СПб., 192236, а/я 300 тел.: (812) 268-90-93; www.areal.com.ru; e-mail: postbook@areal.com.ru
Юных читателей и их родителей ждет встреча со смешными и очаровательными обитателями Мумидалена. В этой книге впервые собраны вместе все истории про муми-троллей, которых придумала и нарисовала замечательная финская сказочница Туве Янссон. Маленькие тролли и большое наводнение Комета прилетает Шляпа Волшебника Мемуары папы Муми-тролля Опасное лето Волшебная зима Дитя-невидимка Папа и море В конце ноября SBN 5-267-00472-3 9 785267 004725