/
Автор: Формозов А.А.
Теги: история археология каменный век история древнейших времён археологические исследования
Год: 1983
Текст
А. А. ФОРМОЗОВ
НАЧАЛО ИЗУЧЕНИЯ
КАМЕННОГО ВЕКА
В РОССИИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО « НАУКА»
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
А.А.ФОРМОЗОВ
НАЧАЛО ИЗУЧЕНИЯ
1ЙАМЕННОГО ВЕКА
\ LZ в России
V?—--------------
V J ПЕРВЫЕ КНИГИ
в
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1983
В книге широко освещен процесс становления
первобытной археологии в России. Первые представ-
ления о древнем периоде человеческой истории, пер-
вые открытия в области каменного века, начало его
изучения — все эти вопросы рассматриваются в связи
с общими явлениями русской культуры, с борьбой
против религиозного мракобесия и реакции. Даны
яркие характеристики первым русским исследовате-
лям каменного века.
Ответственный редактор
доктор исторических наук
Н. Я. МЕРПЕРТ
0507000000-160
042 (02)-83 63‘83’П
© Издательство «Наука», 1983 1.
ОТ АВТОРА
Научная дисциплина, которой я занимаюсь, называ-
ется «первобытная археология». Задача ее — исследова-
ние орудий труда, утвари, произведений искусства, соз-
данных людьми, еще не знавшими письменности, остат-
ков их поселений и могил, а также восстановление
начальных этапов истории по этим вещественным па-
мятникам. . Эта область науки сравнительно молода —
ей немногим более 100 лет, а развитие ее идет все время
в удивительно быстром темпе. Если не каждый год, то
во всяком случае каждое десятилетие приносит нам ин-
тереснейшие открытия, заставляющие менять сложив-
шиеся представления о древнейшем прошлом челове-
чества.
В 1940-х годах, когда я учился в университете, счи-
талось, что прямые предки человека появились на Земле
около миллиона лет тому назад. Потом утвердилась дру-
гая, гораздо более ранняя дата — 1 750 000, а теперь это
событие отодвигают к еще более далекому рубежу —
2 500 000 лет до сего дня. Студентом я запомнил, что
самые ранние стоянки каменного века в Сибири относят-
ся к концу палеолита, а до этого охотники на мамонта
сюда, видимо, еще не проникали. Сейчас на Ангаре и на
Алтае обнаружены следы пребывания людей периода
древнего палеолита. До 1960-х годов палеолитическая
наскальная живопись была известна только во Франции
и Испании. Изучение Каповой пещеры на Урале показа-
ло, что она была распространена и на территории СССР.
Стремительное расширение круга наших источников
приводит к тому, что исследования археологов, посвящен-
ные каменному веку, очень скоро устаревают. Две мои
книги на эти темы, вышедшие в 1950-х годах, надо было
бы переписать заново — с учетом опубликованных позд-
нее материалов и с применением недавно разработанных
методических приемов. С годами все больше пробелов и
неточностей вижу я и в моих книгах, напечатанных
10—15 лет спустя.
3
Та же судьба у трудов всех моих коллег, и это об-
стоятельство порой вызывает у кого-то из них явную не-
дооценку деятельности наших предшественников. Неред-
ко я сталкиваюсь с тем, что хорошие специалисты по
археологии того или иного района даже не слышали о
книгах и статьях XIX или начала XX в., прямо касаю-
щихся именно этих мест *. Что же говорить тогда о чи-
тателях-непрофессионалах! Поневоле задумаешься, а сто-
ит ли в самом деле тратить время на чтение монографий
прошлого века, если сильно устарели даже публикации
20—30-летней давности? На первый взгляд, это кажется
справедливым, но только на первый взгляд.
До нас работало не одно поколение ученых, и то, что
они не располагали столь же большим числом фактов,
столь же совершенной методикой, как мы, не умаляет
их заслуг, а, напротив, делает их достижения особенно
значительными. История археологии в России — небез-
ынтересная страница в истории великой русской культу-
ры, и мы не вправе забывать об этой странице. Очень
поучительно следить за развитием научной мысли на
протяжении целого столетия, пытаясь понять, как заро-
дились идеи, до сих пор владеющие умами, какие заб-
луждения приходилось преодолевать на пути к истине.
Исходя из всего этого, я и хочу рассказать читате-
лям про первые русские книги о каменном веке. Почти
все они связаны с очень коротким отрезком времени —
с трехлетием от 1880 до 1882 г., но чтобы объяснить,
чем они интересны сегодня и что в них характерно для
тех лет, когда они были созданы, надо начать издале-
ка 2.
ПРЕДЫСТОРИЯ:
«ГРОМОВЫЕ СТРЕЛЫ»
ИЛИ «СЕКИРЫ ДРЕВНИХ»?
С давних пор на развеянных песках по берегам рек
или на пахотных участках люди находили странные кам-
ни — правильных очертаний, то треугольные, то листо-
видные, покрытые по всей поверхности мелкими граня-
ми. Чаще всего это' были кремни, напоминающие по фор-
ме металлические наконечники стрел. В народе эти
предметы называли громовыми стрелками и рассказыва-
ли, что они образуются в земле в том месте, куда удари-
ла молния. Реже встречались камни, похожие на топо-
ры,— с круглым отверстием посредине, лезвием на одном
конце и обухом — на противоположном.
Сейчас мы знаем, что и то и другое вовсе не игра
природы, а древние орудия, изготовленные людьми в
позднем каменном веке — неолите и в начале эпохи
бронзы, когда металла еще не хватало для всех изде-
лий.
Загадочные камни очень ценили как сильное целеб-
ное средство знахари и колдуны. Недужных лечили уко-
лами кремневого острия, поили водой, настоянной на
нем, к больному месту прикладывали раскаленные ка-
менные топоры.
Такие поверья были распространены по всему Старо-
му Свету, в частности и в русской деревне XIX в. На-
сколько они древние, свидетельствуют археологические
находки (например, кремневый наконечник копья, за-
ключенный в медную оправу с изображением «процвет-
шего» креста, найденный при раскопках Новгорода Ве-
ликого в слое XIV в.), и памятники письменности.
В одних старинных книгах о громовых стрелах сказано
то же, что говорили знахари, в других — осуждаются их
колдовские действия.
Раскроем рукописный «Травник» XVII—XVIII вв.
из собрания И. Е. Забелина: «Перун-камень...падает и
стреляет сверху от грома; цветом он разной бывает...,
а бывает он клином на три угла, а иной на осмь и
всхож на копье..., а находят их везде и по полям. Он же
5
и громовая стрела называем... Когда кто испужается
грому, и положь тот камень в воду... и тое воды от ис-
пужанья давать пить. Из того камня делать глаз в пер-
стень и носить на руке — от всякого видимого и невиди-
мого злодея сохранен будешь... Того же камня демони
боятся, а носящий его не убоится напасти и боли и одо-
леет сопротивников своих. Аще кто и стрелу громовую
с собою носит, тот может всех одолеть силою своею и
против его никто не устоит, хотя б сильнее его был, ни-
сколько. И добро сие содержать от обиды и нападения,
а с нею в кулачки битца и боротца — одолеешь» \
В переведенной в XVI в. с немецкого книге «Луци-
дариус» (elucidarius — просветитель), или «Золотой би-
сер», — своеобразной энциклопедии средневековых пред-
ставлений о мире — русские читатели могли найти под-
тверждение тех же народных поверий: «От сражения
облаков... бывает же в то время молния и исходят на
землю падающе стрелки громные и топорки сероведны,
и сие бывает на устрашение демоном, зане бо демони
наблюдают тогда в кую страну Бог казнь напустит»2.
Напротив, переведенные в XIII в. «Кормчие книги»
предупреждали неосторожных, что «стрелки и топоры
громнии — нечестивая и богомерзкая вещь; аще и неду-
ги..., и огненные болести лечит, аще и бесы изгонит и
знамения творит — проклята есть»3. Так же трактуются
«стрелки громныя и топорки-усовники» в оригинальном
русском сочинении XVI в. «Домострой» (слово «усовни-
ки» происходит от названия внутренней болезни —
«усов») 4.
Таковы первые упоминания о каменных орудиях в
русских книгах. Важно, что в древней Руси была выде-
лена определенная категория предметов, вызывавшая
любопытство, требовавшая истолкования. Объяснение
пока что ошибочно, но придет время — появится и дру-
гое, уже верное.
Правильная оценка громовых стрел была дана в
XVI —начале XVIII в. Первым догадался, что это ору-
жие древних людей, смотритель ботанического сада в
Ватикане М. Меркати в 1593 г., но его трактат издали
только в 1717 г. По тому же пути шли И. Д. Майор
(1692), О. Рудбек (1698), И. Эстерлинг (1714), Ж. Ла-
фито (1724), Н. Магюдель (1730). Найти разгадку таин-
ственных камней помогло знакомство европейцев с на-
родами Нового Света, стоявшими на уровне неолита.
6
Достаточно рано та же интерпретация отразилась и в
отечественной литературе. В 1731 г. в приложении к
первой русской газете «Санкт-Петербургские ведомости»
была напечатана статья «О перунах или громовых стре-
лах», утверждавшая, что «они у наших древних предков
вместо военного оружия были»5. Автор статьи неизвес-
тен, но поскольку она служила продолжением публика-
ций о громе в предшествующих номерах, это, скорее,
ученый-естественник, чем гуманитарий.
Десятилетие спустя —в 1740 г.—академик Герард
Фридрих Миллер (1705—1783), передавая свой опыт ис-
следований в Сибири адъюнкту И. Э. Фишеру, отмечал:
«Встречаются в земле... секиры древних, или так назы-
ваемые громовые стрелы, да каменные наконечники
стрел и долота, сделанные из агатов и яшмы» в.
В наших изданиях XVIII в. есть еще ряд упомина-
ний о каменных орудиях. В основном эти сведения ка-
саются Сибири7, но одна находка связана со строитель-
ством Ладожского канала под Петербургом в 1731 г.
Академик Иоганн Георг Гмелип (1709—1755) указал на
нее в каталоге первого русского музея — Петровской
кунсткамеры8.
Новый взгляд на каменные орудия не был достояни-
ем только узкого кружка сотрудников Петербургской
Академии. Замечательный писатель и революционер
Александр Николаевич Радищев (1749—1802) в состав-
ленном в ссылке «Сокращенном повествовании о приоб-
ретении Сибири» наметил периодизацию открытых там
памятников старины и подчеркнул, что самые ранние из
них (старше, чем рудники на Алтае) — «те острые и
твердые камни, которые близ рек находят, служившие
вместо топоров и ножей» 9. В журнале «Растущий вино-
град», издававшемся в 1786 г. группой студентов Главно-
го народного училища в Петербурге (учительской семи-
нарии) , помещено стихотворение Алексея Фиалковского
«Громовая стрелка». Поэт иронизирует над деревенскими
знахарями, лечащими больных с помощью кремневых
острий. Что это такое, он не объясняет, но не сомневает-
ся, что ни малейшего отношения к грому эти вещи не
имеют 10.
Каковы же истоки более реальных представлений о
каменных орудиях в русской литературе XVIII в.? Наши
ученые не были оторваны от Запада, знали о трудах
Лафито и Магюделя, но не исключено, что они исходили
7
и из собственных наблюдений. На крайнем северо-восто-
ке Азии участники академических экспедиций застали
живой каменный век у ительменов и камчадалов. Так
или иначе, сотрудники Петербургской Академии не пош-
ли за своими французскими коллегами, отвергшими в
1730 г. выводы Магюделя, а стояли на тех же позициях,
что и он, открывавших дорогу к изучению древнейших
этапов истории.
Описаны в русских изданиях и некоторые находки
каменных орудий в начале XIX в. В 1816 г. около Лу-
ганска был найден клад неолитического времени — не-
сколько длинных и острых кремневых ножей, зарытых в
глиняном сосуде. О нем сообщил горный инженер Густав
Густавович Гесс де Кальве (1784 —после 1828), извест-
ный и как автор первой русской музыковедческой диссер-
тации. Орудия были доставлены в Петербург и демонст-
рировались на докладе «Опыт исторического исследования
об образовании человеческих способностей, в особенности
по части минералогии», прочитанном 23 февраля 1820 г.
в Вольном обществе любителей российской словесно-
сти11. На заседании присутствовали друзья Пушкина
А. А. Дельвиг, В. К. Кюхельбекер, П. А. Плетнев, осно-
воположник славяно-русской археологии 3. Ходаков-
ский 12. Доклад напечатан в трудах общества.
В 1820-х годах собирал каменные орудия в Сибири
Матвей Матвеевич Геденштром (ок. 1780—1845) — вы-
дающийся исследователь побережья Ледовитого океана.
О своих наблюдениях он бегло упомянул в книге
«Отрывки о Сибири» 13.
В 1830-х годах в Москву привезли древние вещи, об-
наруженные у с. Загорье под Клином при строительстве
канала. Среди них были два каменных наконечника
стрел и полированный молоток. Сообщение об этих на-
ходках дважды опубликовал Григорий Иванович Фишер
фон Вальдгейм (1771—1853) — профессор биологии в
университете, основатель Московского общества испыта-
телей природы — сначала в «Бюллетене» общества14,
а потом в монографии о палеонтологии Московской гу-
бернии 15.
Имеются, наконец, данные о настоящих раскопках
неолитической стоянки Полуденка под Нижним Тагилом.
Их провели в 1837 г. преподаватель выйской гимназии
Иродион Матвеевич Рябов (1811—1863), а в 1845 —
главный кассир Нижнетагильского завода Дмитрий Пет-
8
рович Шорин (1817—1903) 1в. При раскопках были
найдены «каменное копьеце» и «орудие из твердого зеле-
ного камня, с одной стороны заостренное, похожее на
широкий нож»17. Эти краеведы исследовали и другие
памятники старины в Зауралье, в частности наскальные
рисунки первобытной эпохи на р. Тагил.
Итак, в XVIII — начале XIX в. громовые стрелы при-
знаны оружием древних людей. Эти предметы уже соби-
рают в экспедициях, хранят в музеях, описывают в кни-
гах. Но отсюда еще далеко до представлений о каменном
веке как периоде истории, очень отдаленном от нас, об
эпохе, когда не было обработки металлов и все орудия
изготовляли из камня, кости и дерева. Ведь кремневые
ножи и наконечники стрел могли употреблять и сравни-
тельно недавно, одновременно с металлическими. Именно
это видели путешественники на северо-востоке Сибири.
Создание науки о каменном веке падает уже на се-
редину XIX столетия.
Решающую роль в этом сыграли ученые трех стран —
Франции, Дании и Швейцарии18. Во Франции много
пещер, где десятки тысяч лет назад жили первобытные
люди. Реки, размывающие террасы Соммы, выносят на
поверхность кости ископаемых животных вместе с гру-
быми каменными орудиями. И тот и другой вид археоло-
гических памятников обратил на себя внимание любозна-
тельных людей еще в начале XIX в.
В 1832 г. стал собирать древние вещи на Сомме Жак
Буше де Перт (1788—1868). В 1847—1864 гг. вышел его
труд «О кельтических и допотопных древностях». Вывод
автора, что человек жил уже во времена мамонта и охо-
тился на него с помощью орудий из камня, долго не
встречал сочувствия ученых. Они не хотели порывать не
только с догмами библейской истории мира, но и со
взглядами великого биолога Ж. Кювье, твердо заявляв-
шего, что «ископаемых человеческих костей не сущест-
вует». Пересмотрено это положение было только после
того как на Сомме побывала группа геологов — Джон
Прествич (1812—1896), Чарлз Лайелл (1797—1875)
и другие, подкрепившие выводы любителя Буше де Пер-
та собственными высококвалифицированными наблюде-
ниями.
С 1836 г. вел раскопки французских пещер Эдуард
Ларте (1801—1871), изучивший такие известные во
всем мире палеолитические стоянки, как Ле Мустье,
9
Ориньяк, Ла Мадлен. Ларте создал первую периодиза-
цию каменного века, положив в основу данные о костях
животных, найденных при раскопках (периоды пещерно-
го медведя, мамонта и шерстистого носорога, северного
оленя, зубра и бизона). Дальнейшее накопление мате-
риалов помогло ученику Ларте — Габриэлю Мортилье
(1821—1898) — разработать в 1872 г. другую периодиза-
цию, опирающуюся на различия в типах орудий, обнару-
женных на стоянках. Эта периодизация (шелль, ашель,
мустье, солютре, мадлен) частично сохранила свое зна-
чение и поныне.
В Копенгагене в 1807 г. возник Национальный музей,
куда поступали археологические находки. Хранитель му-
зея Кристиан Юргенс Томсен (1788—1865) издал в
1836 г. «Путеводитель по северным древностям», распре-
делив их по трем отделам: каменный век, бронзовый век
и железный век. «Систему трех веков» Томсена развил
и обосновал новыми фактами его преемник Иенс-Якоб
Ворсо (1821—1885). К середине столетия в Копенгаген-
ском музее было уже 30 тыс. каменных орудий. Они
происходили из случайных находок и из раскопок могиль-
ников и так называемых кьеккенмеддингов — раковинных
куч, выявленных в большом числе по морскому побе-
режью еще в 1847 г.
В Швейцарии открытия в области первобытной ар-
хеологии начались в 1853 г., когда при сильной засухе
резко упал уровень Цюрихского озера и обнажились
скрытые до того под водой остатки древних свайных
построек. Исследование их возглавил Фердинанд Келлер
(1800—1881). К 1863 г. было зафиксировано 46 пунктов
со следами свайных поселений на разных озерах Швей-
царии, к 1875 г.—до 200.
Орудия, собранные при раскопках в Дании и Швей-
царии, выглядели гораздо более совершенными, чем те,
что встречались во французских пещерах. Это позволило
английскому историку культуры Джону Леббоку (1834—
1913) ввести в своей книге 1865 г. «Доисторические вре-
мена» понятие о двух этапах каменного века — палеоли-
те и неолите. Палеолит — время, когда орудия из камня
изготовляли только путем отески и оббивки, когда люди
не имели домашних животных и охотились на мамонта
и других вымерших затем зверей ледниковой эпохи.
В неолите природная обстановка была примерно такой,
как сейчас, а люди научились полировать камень, при-
10
ручили несколько видов животных и, покинув пещеры,
переселились в дома на сваях.
Таковы наиболее важные события в процессе сложе-
ния новой научной дисциплины — первобытной археоло-
гии — за 1830—1850-е годы. Наука Западной Европы
сделала тогда огромный рывок вперед. «Громовые стре-
лы», привлекавшие мало внимания и ценившиеся разве
что как занятный раритет, оказались важнейшим источ-
ником для восстановления начальных этапов истории.
Не нужно забывать, что в те же десятилетия завоевыва-
ла умы эволюционная теория. В 1859 г. опубликовано
«Происхождение видов», а в 1871 г.— «Происхождение
человека» Чарлза Дарвина. Возникла антропология —
наука, исследующая биологию человека, его место в при-
роде. С начала XIX в. не раз предпринимались попытки
найти кости древнейших людей. Сперва результаты были
сомнительными: при проверке выяснялось, что кости
сравнительно недавние, случайно попавшие в пещеры
или в палеонтологические местонахождения с останками
вымерших животных. Но уже в 1856 г. близ Дюссель-
дорфа был обнаружен знаменитый неандертальский че-
реп, обладающий как человеческими, так и обезьяньими
особенностями.
В те же годы на новую ступень поднялась этногра-
фия. Целью ее стало не формальное описание различных
племен и народностей, а реконструкция по сохранившим-
ся в их быте пережиточным явлениям характерных черт
и этапов развития первобытного общества.
Как же смотрели на все это в России? Достижения за-
падноевропейских ученых были здесь известны. В 1829—
1838 гг. о поисках останков «допотопных» людей регу-
лярно информировали читателей «Живописное обозре-
ние», «Библиотека для чтения», «Вестник естественных
наук» и особенно созданный в 1825 г. и существующий
поныне «Горный журнал»19. В статье биолога Эдуарда
Ивановича Эйхвальда (1795—1876) в «Библиотеке для
чтения» за 1838 г. прямо говорилось, что открытие
ископаемого человека не за горами, и он, конечно, будет
отличаться от современного рядом унаследованных от
животного признаков. Предлагалось даже латинское на-
звание его — Palaeanthropos 20.
В 1829 г. в стихотворении «Гебеджинские развалины»
поэт пушкинского круга Виктор Григорьевич Тепляков
(1804—1842) писал:
И
И мамонта, могуч и страшен,
На битву равную охотник вызывал!21
Эти строки, процитированные Пушкиным в очень
благожелательном отзыве о сборнике Теплякова «Фра-
кийские элегии» 22, показывают, что за спорами, развер-
нувшимися вокруг находок во Франции, следили в Рос-
сии не одни естествоиспытатели и археологи.
Но до 1860-х годов специальных работ русских уче-
ных об ископаемых людях и каменном веке не появля-
лось. Более того, в 1840—1856 гг. нет в наших журналах
и информаций об открытиях на Западе. Это, конечно,
не случайно. Нельзя предположить, что основной пере-
водчик зарубежных статей по палеонтологии в «Горном
журнале» Александр Михайлович Карпинский (1804—
1859), увлекшись модным вопросом о «допотопном» че-
ловеке, поместил шесть рефератов па эту тему, а потом
почему-то охладел к ней. В 1857 г. в том же «Горном
журнале» напечатан новый реферат статьи Марселя де
Серра (1780—1862), чьи сообщения излагались тут в
1829 и 1830 гг.23 Значит, интерес к данной проблемати-
ке вовсе не был утрачен. Просто на 25 лет она оказа-
лась закрытой для печати.
Другой факт: в 1825 г. Э. И. Эйхвальд передал музею
Петербургского горного института два нефритовых и два
яшмовых долота, найденных близ Нерчинска24. Сведе-
ния об аналогичных находках собирал он и в дальней-
шем, но поделился ими с читателями лишь в 1857 и
1860 гг.25
Все мы со школьных лет знаем, какую мрачную роль
играла царская цензура в жизни русской литературы,
как страдали от цензурного гнета Пушкин, Гоголь, Нек-
расов. Но нередко забывают, что этот гнет был не менее,
а, пожалуй, еще более страшен для науки. В художест-
венном произведении многое можно сказать вскользь, на-
меком, в подтексте. Ученый обязан разъяснять свои
идеи до предела, и тем самым его труды оказываются
крайне удобной мишенью для обстрела любых чиновни-
ков и обскурантов.
Библейские сказания о создании мира семь тысяч
лет назад, о сотворении человека богом считались в Рос-
сии XIX в. неприкосновенными. Не допускались ника-
кие разговоры о древнейших людях, сохранявших в сво-
ем строении животные черты, живших в такие отдален-
ные времена, когда по земле ходили стада мамонтов.
12
Так представляли себе первобытного человека в 1839 г.
Живописное обозрение..., 1839, 5
«Всякая вредная теория, таковая, как например о пер-
вобытном зверском состоянии человека, будто бы естест-
венном..., и тому подобные отнюдь не должны быть одоб-
ряемы к печатанию»26, говорится в параграфе 190
«Устава о цензуре», составленного в 1826 г. министром
народного просвещения А. С. Шишковым и его помощ-
ником П. А. Ширинским-Шихматовым (вспоминается
пушкинская эпиграмма: «Уму есть тройка супостатов —
Шишков наш, Шаховской, Шихматов»). В «Распоряже-
нии по Санкт-Петербургскому цензурному комитету» от
17 декабря 1854 г. по поводу статьи «Фантастическая
зоология» сказано: «Цензура обязана отстранять всякое
13
рассуждение, могущее поколебать верование читателей в
непреложность церковных преданий» 27.
После поражения декабристов и польского восстания
1830 г., а особенно революции 1848 г., подошедшей к
границам России и вызвавшей интервенцию царизма в
Венгрию, реакция усилилась. Годы 1848—1856 памятны
как «страшное десятилетие», как «моровая полоса»
(А. И. Герцен) в жизни русской интеллигенции. Второго
апреля 1848 г. был создан Бутурлинский негласный ко-
митет по делам печати, контролировавший все другие,
ранее существовавшие цензурные ведомства. Распущен
комитет был только после смерти Николая 1 — 6 декаб-
ря 1855 г.28 Именно из-за всевластия цензуры и нет
статей об ископаемом человеке в наших журналах сере-
дины прошлого века. Потому же каменные орудия соби-
рали у нас в большей мере любители и краеведы, чем
профессиональные ученые из университетов, находив-
шихся под жестким контролем сверху.
Но убить живую мысль цензура была не в состоянии.
В 1840—1850-х годах накопление материалов о древней-
шем прошлом России исподволь продолжалось. В этом
активное участие приняли коллекционеры. Наряду с со-
бирателями монет, гемм, минералов и прочих редкостей
как раз в те годы появились люди, охотно покупавшие
кремневые наконечники стрел, шлифованные нефритовые
топоры и т. д. С деятельностью этих людей связаны и
первые русские книжки о каменном веке, напечатанные
уже в 1860—1870-х годах. Поэтому нелишним будет здесь
рассказ о некоторых коллекционерах.
Каменные орудия были в частном музее енисейского
губернатора Александра Петровича Степанова (1781—
1837) 29. В юности он совершил с Суворовым прослав-
ленный переход через Альпы, а в зрелые годы опублико-
вал популярный некогда роман «Постоялый двор» (Пуш-
кин послал его в Петровский завод декабристам). Ему
принадлежит и серьезное описание Енисейской губернии.
В этой изданной анонимно в 1835 г. книге упоминается
о находках каменных орудий в Сибири30.
В Вильне — в ту пору третьем по значению городе
империи — большую коллекцию древностей составил
граф Евстафий Пиевич Тышкевич (1814—1873). В нее
входили, в частности, каменные сверленые топоры
II тысячелетия до н. э. и полированные клиновидные
топоры того же и более раннего времени из Литвы и
14
Белоруссии. В книге Тышкёрича «Взгляд па источники
отечественной археологии», вышедшей в 1842 г. в Виль-
не па польском языке, впервые в России па трех таб-
лицах опубликованы рисунки \целой серии (38 экземпля-
ров) подобных изделий31. Тышкевич мечтал об откры-
тии национального музея, нА чиновники Николая I
всячески тому препятствовали. Разрешение было получе-
но только после смерти царя в\1856 г. Тогда в музее
было уже 750 изделий из камня,\в том числе 387 топо-
ров 32. у
Систематически собирать каменйые орудия в России
начал генерал-лейтенант корпуса \горных инженеров
Николай Федорович Бутепев (1803-Д1870) 33. В 1840-х
годах он ведал Олонецкими горными заводами, и там —
в Карелии, где часто находят выразительные неолитиче-
ские изделия — шлифованные топоры, кгрки со сверли-
нами и т. д., он и заинтересовался этими необычными
древностями. Человек он был разносторонний, коллек-
ционировал масонские рукописи и монеты, записывал
былины, печатал статьи по геологии, создав в Петроза-
водске библиотеку и Горный музей34. В 184ft г. Бутенев
впервые увидел каменное орудие у директора\ олонецких
училищ Троицкого, в 1848 г.— сумел приобрести подобное
изделие для своего собрания. К 1863 г. у него было уже
240 орудий, к 1869 г.— около 400. Коллекция пополнялась
путем покупок у крестьян. Не всегда удавалось\узнать,
в каком месте найдены те или иные вещи. Но благодаря
любознательности Бутенева сложился первый в Доссии
крупный фонд материалов по каменному веку. \
Другое аналогичное собрание составила Анна Михай-
ловна Раевская (1819—1883). Жена Николая Николае-
вича Раевского-младшего, героя 1812 г., друга Пушкина
и декабристов, увлеклась археологией в Керчи, где жили
с мужем в 1830-х годах. После его смерти она уехала в\
Италию, много путешествовала по Европе. Побывав на
раскопках свайных построек в Швейцарии, она стала
коллекционировать «доисторические древности». В этом
ей помогали ведущие археологи Запада — Г. Мортилье,
Э. Ларте, Ф. Келлер, а из русских ученых — академик
К. М. Бэр35. Постепенно к находкам из раскопок во
Франции, Швейцарии и Германии добавлялись каменные
орудия из Олонецкой, Петербургской, Виленской, Хер-
сонской, Таврической и Киевской губерний. Любопытно,
что некоторые кремни были куплены у знахарок Авдотьи
15
Качановой, Акулины Иванушкиной, Матрены Миловиной,
Арины Ротановой36.
В 1865 г. известный литератор А. В. Никитенко занес
в свой дневник впечатления от осмотра музея Раевской
и: с почтением привел слова Бэра о том, что это настоя-
щее сокровище37. Значит, это собрание было открыто
для посетителей. Вскоре основную его часть Раевская
подарила Московскому Публичному (Румянцевскому)
музею.
Собирали изделия^ первобытного человека не только
просвещенные представители дворянства. Коллекция та-
ких вещей из Прибайкалья была у архиепископа иркут-
ского Нила (Николая Федоровича Исаковича, 1799—
1847) 38 — автора Первой русской книги о буддизме и
живых записок 0 путешествии по Сибири (один из рас-
сказанных там/эпизодов лег в основу повести Н. С. Лес-
кова «На кра^б света»). В записках говорится, между
прочим, что каменный топор для своего собрания Нил
получил в 1§49 г. в якутском селе Мухтуе у купца Рыб-
кина, наполнившего свой дом разного рода редкостями39.
Можно Назвать и других коллекционеров, обладавших
большим /или меньшим числом каменных орудий
(И. М. Снегирев, А. Д. Чертков, Г. М. Девочкин,
С. С. Ст/екалов, геолог А. Д. Озерский, купцы Кознов
в Муроме и А. В. Антонов в Рязани) 40. О двух из
них — Д. П. Сонцове и С. В. Ешевском — речь будет
ниже. 7
Интерес к каменным орудиям в России в середине
XIX/в. не угас (хотя, пожалуй, трудно уловить какой-то
прогресс в разработке этой проблемы по сравнению с
XVIII столетием). Это помогло быстрому развитию оте-
чественной первобытной археологии в 1860—1870-х годах.
ПРОБЛЕМА ДРЕВНЕЙШЕГО ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВЫЕ КНИГИ. ПЕРВЫЕ СПОРЫ
В 1855 г. кончилось мрачное царствование Нико-
лая I. Началась эпоха реформ. В стране сложилась рево-
люционная ситуация. На историческую арену вышло
поколение «шестидесятников». Все это способствовало
тому, что запретная ранее проблема ископаемого челове-
ка проникла на страницы печати, стала освещаться с
университетских кафедр.
Как переломный момент может быть выделен 1859 год,
когда в разных периодических органах увидели свет
две переводные статьи на интересующую нас тему:
Джона Прествича (1812—1896) об открытиях Буше де
Перта и посещении местонахождений на Сомме англий-
скими геологами1 и немецкого географа Карла Риттера
(1779—1859) о свайных постройках Швейцарии2. Через
год и официальный Журнал Министерства народного
просвещения предоставил свои страницы для изложения
доклада Чарлза Лайелла (1797—1875) в Париже—«По-
явление человека на земле». Реферат принадлежал моло-
дому зоологу Николаю Николаевичу Страхову (1828—
1896), ставшему потом философом и критиком, другом
Достоевского и Льва Толстого 3.
Десятого октября 1859 г. выдающийся биолог акаде-
мик Карл Максимович Бэр (1792—1876) прочел в Рус-
ском географическом обществе доклад «О древнейших
обитателях Европы», познакомив слушателей с достиже-
ниями «доисторической археологии» во Франции, Дании,
Швейцарии. Опубликовали этот доклад в 1863 г.4 Тогда
же выпускавшийся Академией наук и рассчитанный на
широкие слои читателей «Месяцеслов на 1864 (високос-
ный) год» поместил более пространный вариант работы
Бэра, содержавший и 23 рисунка — каменных орудий,
реконструкцию поселка на сваях и т. д.5
То были первые ласточки. Затем книжный рынок за-
топил целый поток изданий по первобытной археологии.
Началось с переводов. Все сколько-нибудь примечатель-
ные иностранные сочинения о происхождении видов, ис-
Б i: 1 ‘. и i L К А 27
ТАИГСБА.Д.
копаемом человеке и его культуре, не пропускавшиеся
прежде цензурой, оказались доступными нашим читате-
лям в 1860—1870-х годах. Наряду с трудами Ч. Дарвина,
Т. Гексли и других были переведены и книги, посвящен-
ные каменному веку или уделявшие ему много внима-
ния.
Самая ранняя из них подготовлена в 1861 г. Академи-
ей наук. Это — «Северные древности королевского му-
зея в Копенгагене» — таблицы рисунков экспонатов и
краткие пояснения к ним Иенса-Якоба Ворсо (1821—
1885). Академия купила в Дании матрицы этого аль-
бома, и петербургская типография воспроизвела его
целиком, включая и оригинальный текст. Параллельно
дан перевод, выполненный хранителем Этнографического
музея Леопольдом Федоровичем Радловым (1818—1865).
Инициатор издания — К. М. Бэр — очень боялся, что
оно пройдет незамеченным. Видимо, по его просьбе
статью о «Северных древностях» для газеты «Санкт-
Петербургские ведомости» написал П. И. Лерх6.
В дальнейшем для переводов чаще выбирали книги
иного характера — популярные обзоры, публичные лек-
ции. Вспомним заявление Д. И. Писарева как раз этих
лет, что пропаганда знаний нужна России больше, чем
специальные исследования. И вот вслед за серьезной
сводкой Ворсо в 1863 г. вышла довольно поверхностная
брошюра немецкого ботаника и популяризатора науки
Маттиаса-Якоба Шлейдена (1804—1881) «Древность че-
ловеческого рода». В 1865 г. она была переиздана в до-
полненном виде 7.
Несколько раз печатались в 1860-х годах под разны-
ми названиями и в разных переводах лекции о первобыт-
ном человеке другого немецкого популяризатора биоло-
гии—Карла Фогта (1817—1895), пользовавшегося тог-
да в России огромным успехом8.
Издатель брошюры Шлейдена — О. И. Бакст, убедив-
шись, что затронутая в ней тема вызывает всеобщее вни-
мание, рискнул выпустить солидную монографию по тому
же вопросу: «Геологические доказательства древности
человека» Чарлза Лайелла. Переводчиком был Александр
Онуфриевич Ковалевский (1840—1901) — молодой био-
лог, в будущем академик, основоположник эволюционной
эмбриологии и физиологии. В России труд Лайелла проч-
ли всего на год позже англичан — в 1864 г.9
Потом перевели еще две английские книги. Одна —
18
Карл Максимович Бэр
этнолога Эдуарда Тайлора (1832—1917) — касалась ка-
менного века лишь походя10, другая — «Доисторические
времена» Джона Леббока (1834—1913) — построена в
большей мере на археологическом, чем на этнографиче-
ском материале и.
В 1870 г. появился перевод и одной французской
книжки: «Первобытный человек» популяризатора естест-
вознания Луи Фигье (1819—1894) 12. В Париже она
опубликована в том же году.
Почти все перечисленные книги сопровождались до-
полнениями русских ученых. Альбом Ворсо предва-
ряет введение (с. Ill—XII) двух академиков — биолога
К. М. Бэра и языковеда Антона Антоновича Шифнера
(1817—1879). Рассказав о «системе трех веков» Томсена,
они призывали к исследованию первобытных древностей
России. Поскольку в лингвистике того времени господст-
вовала идея о переселении народов индоевропейской
19
группы из Азии в Европу, авторы предисловия утверж-
дали, что именно на территории России будут найдены
следы древнейших обитателей Европы, продвинувшихся
туда с Востока. Все находки предлагалось присылать в
Этнографический музей Академии наук.
Второе издание брошюры Шлейдена дополнено лек-
цией Бэра в Географическом обществе. Есть примечания
анонимных переводчиков и в книгах Фогта и Фигье. Но
больше всего добавок в книге Леббока. Она вышла под
редакцией Дмитрия Николаевича Анучина (1843—1923) —
виднейшего русского антрополога и географа, в будущем
академика13. Его вставки достигают трех печатных
листов и дапы как в тексте в квадратных скобках, так и
в подстрочных примечаниях, и в приложении в конце
тома. Тут говорится и о последних открытиях за рубежом
(Апучип судил об этом не только по литературе: при
заграничных командировках он бывал на раскопках во
Франции, встречался с Г. Мортилье и другими археоло-
гами), и о находках в России. Редактор успел вставить
сюда сведения о первой палеолитической стоянке —
Гонцы, обнаруженной в нашей стране в 1873 г. (его
информатором явно был украинец — названа стоянка не
Гонцы, а Хонцы), упомянул о коллекциях каменных ору-
дищ собранных в Литве (700 экземпляров), Латвии и
Эстонии (150 предметов), опубликовал рисунки несколь-
ких неолитических изделий. Среди них — сверленый мо-
лот со скульптурной головой медведя на конце, прислан-
ный П. Н. Рыбниковым в Русское археологическое обще-
ство из Карелии,—вещь уникальная, не имеющая, как
пишет Анучин, аналогий на Западе 14.
Ряд наблюдений Анучина совершенно верен. Он знал,
что в Карелии и Прибалтике мало кремня и потому
орудия в неолите изготовляли там в основном из кварца
и сланца, что полировали топоры, сделанные не из
кремня, а из метаморфических пород (с. 75). Но выска-
зывал он и ошибочные положения, что каменный век в
России кончился очень поздно — «около рождества Хрис-
това», а период, когда каменные орудия употребляли
вместе с металлическими, и того позже — в XI столетии
н. э. (с. 126).
В том же разделе фигурируют как памятники началь-
ных этапов истории каменные бабы и курганы (Анучин
называет их на иностранный манер «тумулусы»), в дейст-
20
Дмитрий Николаевич Анучин в 1878 г,
вительности относящиеся к эпохе металла, а частично
даже к средневековью.
В 1870-х годах были переведены и две обзорные
статьи о палеолитических пещерных стоянках — фран-
цузского антрополога Поля Брока (1824—1880) 15 и
немецкого геолога Оскара Фрааса (1824—1887) 16.
К этим переводам примыкают и первые русские кни-
ги о древнейшем человеке, пока еще не оригинальные,
а компилятивные. Самая ранняя из них — брошюра
Д. П. Сонцова «О каменном веке» — вышла в 1870 г.17
Дмитрий Петрович Сонцов (1803—1875) в молодости
был военным, участвовал в польской и венгерской кам-
паниях, состоял адъютантом при И. Ф. Паскевиче. Вый-
дя в середине века в отставку, увлекся собирательством
монет и древнерусской утвари и в связи с этим опубли-
ковал несколько книг («Роспись древней русской утвари
из церковного и домашнего быту до 18 столетия, находя-
щейся в археолого-нумизматическом хранилище Д. П.
21
Сонцова»; «Деньги и пулы древней Руси, великокняже-
ские и удельные» и др.) 18. Первобытной эпохой Сонцов
заинтересовался тоже как коллекционер. На двух выс-
тавках, организованных Обществом любителей естество-
знания при Московском университете,— Этнографической
1867 г. и Антропологической 1879 г.,—экспонировались
вещи и из его собрания. В каталогах отмечены, в част-
ности, палеолитические орудия из Дордони и неолитиче-
ские — из свайных построек Швейцарии, полученные от
Г. Мортилье, а также обработанные кремни, найден-
ные в России,—в Московской и Оренбургской губер-
ниях 19.
О собственных коллекциях в своей книге Сонцов не
говорит. Видимо, каменных орудий у него было немного,
и особыми редкостями похвастаться он не мог.
Сонцов прочел ряд иностранных изданий и грамотно
изложил выводы, содержавшиеся в трудах Буше де Пер-
та, Лайелла, Ларте и Кристи, Леббока, Келлера, Ворсо.
Кратко охарактеризованы палеолитические стоянки Фран-
ции — Брюникель, Ориньяк, Мадлен, раковинные кучи
Дании, поселки на сваях швейцарских озер. Автор раз-
личает два этапа каменного века — «несточенных» и «сто-
ченных» орудий, т. е. палеолит и неолит.
В книге — 24 небольших рисунка разных древних из-
делий, заимствованные из зарубежных сводок. Впервые
в России опубликованы образцы палеолитического искус-
ства — гравированные изображения на кости из Ла
Мадлен. Из русских находок воспроизведена только
одна — все тот же полированный сверленый молот со
скульптурной головой медведя на конце из Карелии.
На последних страницах брошюры Сонцов задается
вопросом: «Отчего же у нас так мало каменных орудий?
Отчего так мало обращается внимания на доисторическую
нашу археологию, которою мы должны быть богатее
других наций? Надо сознаться, от лени заняться ею, от
нашей апатии к новому—к тому, чего еще не делали,
от нашей неуместной скромности—всюду следить, при-
нимать и не осмеливаться открывать» (с. 23).
Сейчас безнадежно устаревшая, книжка Сонцова в
свое время сыграла положительную роль в ознакомлении
широких кругов русских читателей с каменным веком.
Тираж книги был, несомненно, большим —она и теперь
нередко попадается в букинистических магазинах.
Из других книг такого же популярно-реферативного
22
Дмитрий Петрович Сонцов
плана наиболее претенциозная и пустая носит длинное
название: «Основания науки антропоэтнологии или зако-
ны отношений между человеком и природой. Жизнь че-
ловечества в ее историческом развитии и современном
состоянии, сравнительное изложение телесного строения
народов, их характера, образа жизни, нравов, обычаев,
верований в зависимости от их местности. Важнейшие фи-
зиологические, политические, исторические и пр. вопросы,
связанные с антропоэтнологией. Сочинение Октавия
Мильчевского» (М., 1868). Это пересказ в неприятно раз-
вязной манере двух немецких книг по антропологии —
Иосифа Перти (1804—1884) и Теодора Вайца (1821—
1864) 20. Есть тут и разделы о каменном веке: о работах
Буше де Перта и Лайелла, об эолитах и неандертальце,
о свайных постройках и т. д. Всерьез принимать все «это
не приходится, но и предавать забвению не стоит. Перед
нами свидетельство огромного интереса общества к
только что возникшим паукам, что вызвало появление и
23
такого сорта литературы. В Энциклопедическом словаре
Брокгауз и Ефрон, придерживавшемся обычно сухо объ-
ективного тона, сказано: «Мильчевский Октавий Василь-
евич... С конца 1860-х гг. М. стал почти исключительно
составлять книги (до 40) для московских лубочных из-
дателей... Писание о чем угодно, наспех, обусловило мас-
су ошибок... Пробовал М. писать рецензии..., но затем
возвращался к составлению спекулятивных книг с широ-
ковещательными заглавиями. М. умер в 1880-х гг.» 21
Немногим лучше брошюра карманного формата «Об
археологии доисторической и следах древнейшего суще-
ствования человека на земле» — переложение упомяну-
той выше книжки Фигье22. Автор обозначен: А. К......н.
Имя его удалось узнать. Это — Александр Трофимович
Китицын (1819—1886), служивший в Варшаве цензо-
ром 23.
Более значительна книга Л. К. Попова «Из первобыт-
ной жизни человека» 1880 г.24 Лазарь Константинович
Попов (1851—1917), получив образование в Петербург-
ском университете и за рубежом, опубликовал большое
число популярных книг, главным образом по естество-
знанию («Душа человека и животных», «Жизнь как
движение», «Обиходная рецептура», «Домашняя кошка»,
«Радий и его спутники»). Рука опытного автора чувст-
вуется и здесь, но я не склонен видеть в этом очерке
самостоятельную разработку проблемы, как это недавно
утверждалось25. Источники Попова весьма немногочис-
ленны: прежде всего перевод Леббока (откуда взяты аб-
солютно все иллюстрации и приводятся десятки цитат),
и еще — Фогт, Тайлор и Брока. Из находок в России
привлечены только те, что включены Д. Н. Анучиным в
текст Леббока.
Задача книги — показать прогресс культуры на ар-
хеологическом материале, проследить путь от приспособ-
ления человека к природе до овладения ее богатствами.
Попов очень зависим от своих информаторов, повторяя,
например, за Фогтом рассуждение о высших и низших
расах, но иногда проявляет и самостоятельность. Так,
отвергается мнение Брока о том, что у палеолитических
охотников была какая-то иерархия — зачатки классов.
Не убедила Попова и идея о расселении людей из Азии
в Европу, принятая Бэром и Шифнером.
Об успехах и проблемах первобытной археологии чи-
татели могли узнать не только из книг, но и из газет.
24
Так, в 1863—1864 гг. «Санкт-Петербургские ведомости»
поместили четыре обзора открытий в области первобыт-
ной культуры, сделанных в Западной Европе. Автор об-
зоров — известный агрохимик и публицист Александр
Николаевич Энгельгардт (1828—1893). Печатали анало-
гичные статьи и в провинции — например, в «Олонецких
губернских ведомостях» 26.
В итоге в 1860—1870-х годах представление о камен-
ном веке и основных этапах его развития было усвоено
самыми широкими слоями русского общества. Что каса-
ется людей науки, то, помимо названных выше перево-
дов, они, разумеется, знали и всю специальную литера-
туру, выходившую во Франции и Англии, в Германии и
Швейцарии, Швеции и Дании. Все те ученые, о ком идет
речь в нашей книге,— Д. Н. Анучин, П. И. Лерх,
К. С. Мережковский, И. С. Поляков, А. А. Иностранцев,
А. С. Уваров,— бывали за рубежом, знакомились с дос-
тижениями археологов Запада.
Известно, какую огромную роль играли в 1860-х го-
дах в жизни передовой русской молодежи естественные
науки. У последователей Писарева возник настоящий
культ естествознания. Волновала их и проблема древней-
шего человека. В 1864 г. Д. И. Писарев послал в ре-
дакцию «Русского слова» написанную в Петропавлов-
ской крепости статью «Прогресс в мире животных п
растений». Ссылаясь на Лайелла и Фогта, он говорил:
«Открытие ископаемых людей было особенно жестоким
ударом для заносчивости ревностных систематиков...
Особенно сокрушительно для них то обстоятельство, что
открытие это сделано не в Австралии, не в Африке,
даже не в Азии, а именно в Европе, да еще во Франции
и в Англии, т. е. как раз в тех местах, которые были
исследованы тщательнее, чем все остальные местности
земного шара. Если в таких известных странах возмож-
ны до настоящей минуты новые открытия колоссальной
важности, то, по-видимому, систематикам остается толь-
ко замолчать или публично признаться в том, что бед-
ность материалов еще не позволяет геологам и палеон-
тологам заниматься сооружением систем и произносить
какие бы то ни было приговоры насчет различных осо-
бенностей в органической жизни»27. «Систематиками»
Писарев условно называл, конечно, не биологов, разра-
батывавших классификацию животного и растительного
мира, а обскурантов, воспринимавших отдельные виды
25
растений, животных, а равно и человека не как звенья
в цепи эволюционного процесса, а как статичные катего-
рии, созданные единым актом творения.
Через полгода «Русское слово» вновь вернулось к
тем же вопросам в статье «Развитие человеческого типа
в геологическом отношении». Она принадлежит известно-
му публицисту Николаю Васильевичу Шелгунову (1824—
1891), отбывавшему тогда ссылку в Вологодской губер-
нии28. Изолированные друг от друга два видных деяте-
ля демократического лагеря одновременно прочли книгу
Лайелла, оба захотели использовать ее для обоснования
своих исходных установок и растолковать читателям,
как наука расшатывает обветшалые догмы.
В 1867 г. в обращенной к И. С. Тургеневу статье
«Не довольно», защищая идею прогресса, видный рус-
ский мыслитель Владимир Федорович Одоевский (1803—
1869) писал: «При берегах и на дне озер находят остат-
ки жизни народов без имени; были люди, не знавшие
металлов; за людьми эпохи камня явились люди меди;
за людьми меди — люди железа. Столетия, может быть
тысячелетия, протекли между этими эпохами. Но кам-
нем выделалась медь, медью выделалось железо, желе-
зом изваяна... Венера Милосская»29. Обо всем этом,
судя по сноске, Одоевский узнал из статьи П. И. Лерха
в «Известиях Археологического общества» (о ней --
ниже).
Шестого мая 1880 г. в речи при открытии памятни-
ка Пушкину в Москве Иван Сергеевич Тургенев (1818—
1883) сказал: «Дикарь каменного периода, начертивший
концом кремня на приспособленном обломке кости мед-
вежью или лосиную голову, уже перестал быть дикарем,
животным»30. Должно быть, Тургенев видел в Париже
произведения палеолитического искусства на выставках
в Лувре или Сен-Жерменском музее. Из этих первых,
еще бедных находок он сделал глубокий вывод: человек,
обладающий искусством, поднялся на принципиально
иную ступень по сравнению со своими обезьяноподобны-
ми предками.
В 1883—1885 гг. Виктор Михайлович Васнецов
(1848—1926) с увлечением работал в Абрамцеве над де-
коративным фризом «Каменный век», заказанным для
строившегося Исторического музея в Москве (одним из
натурщиков был юный Валентин Серов) 31.
Но новое пробивало себе дорогу не без труда. Цен-
26
зурУ беспокоила крамольная мысль о происхождении че-
ловека путем эволюции. «Фогт, Дарвин... — соучастники
каракозовского дела. Их сочинения велено отобрать у
книгопродавцев. Вот до какой тупости довели нас духов-
ные министры...»,—писал А. И. Герцен в «Колоколе» в
1866 г.32
В 1872 г. Алексей Константинович Толстой, прослы-
шав, что его давний знакомый — библиограф и историк
литературы М. Н. Лонгинов, получив пост начальника
Главного управления по делам печати, хочет прекратить
издание работ Дарвина, обратился к нему со стихами:
Правда ль это, что я слышу?
Молвят овамо и семо:
Огорчает очень Мишу
Будто Дарвина система?
Полно, Миша! Ты не сетуй!
Без хвоста твоя ведь...
Так тебе обиды нету
В том, что было до потопа 33.
Известный историк Н. И. Костомаров рассказал
в своих воспоминаниях характерный эпизод: когда в
1874 г. участники Киевского археологического съезда
отправились осматривать Софийский собор, протоиерей
встретил их вопросом: «Не пожаловали ли вы сюда
отыскивать доказательства, что человек произошел от
обезьяны?» — «Мы не шагаем в такую даль»,—успоко-
ил его председатель съезда А. С. Уваров34.
Говоря о борьбе за передовую науку в России, не
нужно представлять себе этот процесс упрощенно: с од-
ной стороны — темный поп, провозглашающий анафему
ученым, а с другой — бесстрашный нигилист из поколе-
ния Базарова, смело обличающий ретроградов в лекци-
ях и книгах. Нет, все обстояло куда сложнее.
Прежде всего, не стоит замалчивать тот факт, что
среди ученых кое-кто считал своим долгом оборонять от
критики библейские легенды о начале истории. Такие
люди были на Западе. Назову хотя бы Жоржа Кювье и
Рудольфа Вирхова. Были они и у нас. Видный историк
профессор Московского университета Михаил Петрович
Погодин (1800—1875) в адресованной широкому читате-
лю книге «Простая речь о мудреных вещах» почти
100 страниц посвятил полемике с Дарвином и цитиро-
ванной выше статьей Писарева35. Выдающийся филолог
27
и искусствовед академик Федор Иванович Буслаев
(1818—1897) напечатал в 1873 г. в катковском «Русском
вестнике» очерк «Догадки и мечтания о первобытном че-
ловеке». Это отклик на действительно не слишком удач-
ную книгу немецкого философа Отто Каспари «Перво-
бытная история человечества с точки зрения естествен-
ного развития его духовной жизни» (Лейпциг, 1873), но
это и недвусмысленное выступление против дарвинизма,
поставившего вопрос о промежуточном звене между жи-
вотным и человеком. Для Буслаева «мечтания о перво-
бытном человеке, которого никто не знает и знать не мо-
жет...,— пустопорожняя детская игра..., далекая от точ-
ного метода положительных наук». «Не объяснено,—
пишет он,— сколько-нибудь толково психическое состоя-
ние первобытного полузверя в его недоступном для нау-
ки скотстве» 36.
Замечательный почвовед Василий Васильевич Доку-
чаев (1846—1903) в студенческие годы сочинил целый
трактат: «Теория Дарвина пред судом священного писа-
ния как самого древнего исторического ботаническо-зоо-
логического памятника». Он увидел свет в журнале для
духовенства «Странник», а потом был напечатан и от-
дельно 37.
Разумеется, ни Буслаев, ни тем паче Докучаев, сам
внесший большой вклад в изучение каменного века Рос-
сии, не говорили, что каменные орудия — выдумка ар
хеологов. Но в 1860—1870-х годах не утверждали это п
клерикалы. В Библии упоминаются кремневые ножи (Ис-
ход, IV, 25; Книга Иисуса Навина, V, 2; XXIV, 30).
Следовательно, в том, что археологов увлекло изучение
кремневых наконечников стрел или шлифованных нефри-
товых топоров, ничего опасного с точки зрения духовной
цензуры не было. После открытий во Франции и Швей-
царии она готова была согласиться, что это действитель-
но очень старые изделия. Но признание глубочайшей
древности человека, появившегося на Земле не семь,
а сотни тысяч лет назад, не благодаря творцу, а в итоге
длительной эволюции животного мира, было совершенно
неприемлемо для клерикалов.
И церковные круги, и ученые-ретрограды неохотно
соглашались: да, несомненно, в прошлом люди пользо-
вались каменными орудиями, но это было не так давно
и не имеет никакого отношения к вредной теории о про-
исхождении человека от обезьяны. Введенные в научный
28
оборот данные о начальных этапах истории вполне мож-
но примирить с традиционными представлениями.
В классическом труде Эдуарда Гиббона (1737—
1794) «История упадка и разрушения Римской империи»
(1776—1788) приведены такие выкладки: «По мнению
Юлия Африкана и др., мир был создан 1 сентября за
5508 лет 3 месяца и 25 дней до рождения Христа» (это
летосчисление было в ходу в России вплоть до петров-
ских реформ. В 1650 г. англиканский епископ Ирландии
Ашер дал другой расчет: мир сотворен в воскресенье
23 октября за 4004 года до начала христианской эры).
«Как ни произвольно это летосчисление,— продолжает
Гиббон,— оно ясно и удобно. Из 7296 лет, которые, как
полагают, протекли от создания мира, 3000 прошли в
невежестве и мраке, 2000— баснословны или малоизвест-
ны, тысяча лет принадлежит древней истории, начинаю-
щейся вместе с персидской монархией и с республиками
римской и афинской, тысяча лет прошла с падения рим-
ского владычества на Западе до открытия Америки»38.
К этим-то «3000 лет невежества и мрака» и «2000 лет
баснословных и малоизвестных» и готовы были приуро-
чить каменный век клерикальные круги. Отдельные вы-
сказывания Д. Н. Анучина, К. И. Гревингка, И. С. По-
лякова, А. С. Уварова как будто согласовывались с удоб-
ным для церкви решением вопроса. В 1860—1870-х годах
наметилась возможность молчаливой договоренности
между церковью и учеными. Пусть ученые толкуют о
каменном веке, но не настаивают на происхождении че-
ловека от обезьяны и на том, что палеолит длился сотни
тысяч лет.
В 1879 г. состоялась Антропологическая выставка, ор-
ганизованная Обществом любителей естествознания, ант-
ропологии и этнографии. Главный инициатор ее, профес-
сор Анатолий Петрович Богданов (1834 —1896), столк-
нулся с немалыми трудностями. Когда основная работа
была уже закончена, в Петербург поступил донос о
предосудительных замыслах, воплощенных в открываемой
экспозиции. Министр просвещения Д. Л. Толстой по-
требовал убрать часть экспонатов. Богданов обратился
тогда к автору «Истории русской церкви», члену Акаде-
мии наук митрополиту московскому Макарию (Михаилу
Петровичу Булгакову, 1816—1882). Тот осмотрел выстав-
ку, особенно заинтересовавшись доисторическим отделом
\Т« е. археологическими находками), и сообщил в столи-
29
цу, что ничего противного религии здесь нетзд. «Строго
ученый характер выставки и научный интерес ее для
древней истории России доставили ей честь... осмотра
высшими представителями церкви»,— писал А. П. Богда-
нов, перечисляя затем нескольких митрополитов и епис-
копов 40. При открытии выставки произнес речь епископ
ростовский Амвросий (Алексей Иосифович Ключарев,
1821—1901). Он сказал: «В недавнее время наука нашла
как бы клад: множество данных для изучения человека
в глубине недр земных... На различных слоях земной
коры добыты эти черепа и кости людей... С ними лежали
и орудия деятельности древних людей, сначала грубые,
потом более совершенные. Так и по Библии. Первые
ризы, которые сотворил господь нашим прародителям
были кожаные, звериные шкуры (Бытие, 3, 21). Из зем-
ли, лишенной первого плодородия, они должны были i
поте лица добывать хлеб свой (19)... Вот как давно на
мечены открытые ныне периоды — каменный, медный i
железный... Так ученые путем точных исследований под
ходят к вере. Жаль, что от многознания они иногда впа
дают в самомнение и тем поставляют преграду межд^
естественной мудростью и ведением божественным..
Да благословит господь труды русских ученых, веру он
равдывающие и веру утверждающие» 41.
Посетившие выставку иностранные гости вместе с е<
организаторами ездили на прием в Троице-Сергиев^
лавру, и у французских антропологов создалось даж<
впечатление, что православное духовенство более терпи
мо к науке, чем католическое.
Богданов все время подчеркивал, что выставку гото
вили «люди науки», а не нигилисты с улицы. И это дей
ствовало на тех, от кого зависела судьба всех учены:
предприятий. В цитированных выше стихах А. К. Толе
того тоже противопоставлены теория Дарвина и ниги
лизм:
Нигилистов, что ли, знамя
Видишь ты в его системе?
Но святая сила с нами!
Что меж Дарвином и теми? 42
О чисто научной основе споров относительно древне
сти человека пишет в своей книге Л. К. Попов.
Любопытны и рассуждения О. В. Мильчевского: н
нужно смешивать религиозные проблемы с научным!
Наука — область ума, религия — область сердца. «Н
30
пусть они начнут заглядывать друг к другу и запускать
руки в душу, пусть христианин примется мудрствовать
лукаво, а наука соблазнять христианские сердца и от-
клоняться от пути истинного, дела никак не выйдет,
а пакость произойдет велия для обеих сторон» 43.
Тенденция к сглаживанию противоречий между нау-
кой и религией продержалась недолго. После убийства
Александра II народовольцами реакция перешла в на-
ступление. «Победоносцев над Россией простер совиные
крыла» (А. Блок). О том, что это значило для исследо-
вателей каменного века, позволяет судить книжка
А. Беляева «Характеристика археологии» 44.
Александр Дмитриевич Беляев (1849—1920) — про-
фессор догматического богословия Московской духовной
академии. Он окончил ее в 1876 г. (направлен из Рязан-
ской семинарии), в 1880 г.—защитил магистерскую дис-
сертацию «Любовь божественная», в 1899 г.—доктор-
скую — «О безбожии и антихристе. Т. I. Подготовление,
признаки и время пришествия антихриста» 45.
В 1887 г. он, тогда еще магистр богословия и доцент
Духовной академии, отправился в Ярославль на VII ар-
хеологический съезд, где прочел доклад «Значение книги
Бытия для археологии». Основной тезис доклада: если
каменный век и был, то очень недолго. Попутно Беляев
пытался подкрепить материалами раскопок библейские
легенды о существовавших некогда исполинах. Успеха
доклад не имел. С возражениями выступили несколько
участников заседания, в том числе Д. Н. Анучин46. Вер-
нувшись со съезда, Беляев поместил отчет о нем в ре-
акционной газете «Русское дело», а потом составил более
пространную статью. Она вышла сперва в богословско-
философском журнале «Вера и разум»47, издававшемся
в Харькове под эгидой архиепископа Амвросия, того са-
мого, который произнес речь при открытии Антропологи-
ческой выставки. Затем появилась и книга.
Сначала в ней говорится о возникновении и развитии
Цикла новых наук. Это геология, палеонтология. Наряду
с ними «первобытные древности стали возбуждать живой
интерес, и доисторическая археология заняла господст-
вующее положение среди других отраслей археологии»
(с. 6). Беляев вроде бы это приветствует, с уважением
упоминает о Буше де Перте и даже удивляется, почему
Ла съезде не почтили его память в связи со столетием
"со дня рождения. «Горизонт истории сразу раздвинулся
на необозримое пространство» (с. 7). Все как будто
прекрасно, но вскоре начинают проскальзывать другие
нотки. А вдруг ожидание от новых наук полного пере-
ворота в наших представлениях о прошлом преувеличе-
но? Не сказался ли здесь появившийся в XIX в. «дух
разрушения»? Так ли уж поколеблено священное писа-
ние? Ведь раскопки в Египте и Месопотамии «служат к
уяснению и подтверждению библейского повествования»
(с. 10).
Исследование культуры ископаемого человека — моло-
дая научная дисциплина. На взгляд Беляева, ее исход-
ные позиции «не выработаны, самые существенные во-
просы не разрешены. Вообще собственно научная сторо-
на в археологии крайне несовершенна» (с. 19). И далее:
«Название той части археологии, которая ведает перво-
бытными древностями, до-историческою, быть может,
изобретено гордостию и тщеславием археологов, которые,
открывши каменные и бронзовые орудия, возомнили,
будто они рассеяли мрак первобытных времен, тогда как
на самом деле на вопросы, где и когда появились пер-
вые люди, какими орудиями они пользовались, каким
эпохам и каким народам принадлежат каменные орудия
и т. п., археологи не дали положительных ответов»
(с. 24).
Беляев не отрицает, что эти изделия — реальный
факт, но не верит, что они очень древние. Обнаружившие
их ученые точных дат не называют, ссылаются на геоло-
гов, но и те создать абсолютную хронологию не в состоя-
нии, довольствуются относительной — по последователь-
ности залегания слоев. Обработанные кремни находят
иногда очень глубоко, в слоях, перекрытых многими
другими, но у Беляева и тут есть возражения: а не про-
валились ли эти вещи вглубь по трещинам в земле, не
попали ли туда при размыве берегов, наводнениях,
оползнях, землетрясениях? «Геологи и археологи... насчи-
тывают сотни тысяч лет таким предметам, которые, быть
может, произошли на памяти истории» (с. 44). Употреб-
ляют же каменные топоры иные современные племена.
А что такое эти племена — случайно уцелевшие
островки первобытного мира или почему-либо одичавшие
люди? Прошел по земле, предполагает Беляев, какой-ни-
будь допотопный Тамерлан, разорил цветущие города,
их жители одичали и вместо металлических стали делать
орудия из камня (о том, что изготовить самый грубый
32
кремневый нож, если утрачены навыки такой работы,
совсем не просто, автор не думает).
Народы, согласно его убеждениям, бывают «дарови-
тые и тупоумные», расы — «активные и пассивные»,
а отсюда догадка: тупоумные пользовались каменными
изделиями, а даровитые — железными. Правда, те и дру-
гие никогда не находят в одних слоях, но не исключено,
что железо истлевало в земле.
Нет, уверяет читателей магистр богословия, не было
последовательной смены «трех веков» — каменного, брон-
зового и железного — все это одновременные явления.
«Ни в геологии, ни в палеонтологии, ни в археологии нет
ответа, когда начался и когда кончился каменный век»
(с. 33).
Археологи говорят об эволюции орудий и выстраива-
ют свои находки в ряды, иллюстрирующие развитие от
примитивных форм к более совершенным, принимая при-
митивные за древнейшие. А почему не допустить,—
спрашивает Беляев, — что одно племя делало ашельские
рубила, другое — мустьерские остроконечники, а третье —
бронзовые кинжалы? Кремневые орудия могли долго
употреблять в районах, лишенных месторождений желе-
за. В качестве доказательства названы руины древних
городов в Америке. Они свидетельствуют о высокой
культуре, но изделий из железа в них нет. Беляев счи-
тает, что так вполне могло быть и на Русской равнине,
умалчивая о широко распространенном здесь болотном
железе. По А. С. Уварову, первые люди проникли на
территорию Европы из Азии. А не пришли ли они сюда,
обладая металлом, а тут из-за отсутствия месторождений
забыли о нем,— предполагает Беляев. И наоборот, добав-
ляет он, есть страны, где камня мало — например, Еги-
пет и Месопотамия. Там и палеолитических, и неолити-
ческих стоянок почти нет, а в преданиях обитателей этих
стран не сохранилось воспоминаний о таких периодах.
Наверное, эти народы искони владели металлургией.
К 1890 г. было создано уже несколько вариантов пе-
риодизации каменного века. Основания их Беляев не ана-
лизирует — для его целей важно лишь то, что у Э. Лар-
те своя схема, а у Г. Мортилье — своя. Это, на взгляд
богослова, доказывает, что ученые не знают, как все
обстояло на самом деле. А поскольку все периодизации
еще и локальны: во Франции — одна, в Скандинавии —
другая, ему кажется, что в разработке подобных схем и
2 А. А, Формозод 33
смысла нет. Он с радостью сообщает, что, по словам
петербургского профессора А. А. Иностранцева, кое-где
неолит был даже раньше палеолита. Ненаучность трудов
археологов Беляев усматривает и в том, что принципы
классификации у них самые разные: то они руководст-
вуются формой орудий, то палеонтологическими данны-
ми, то какими-нибудь другими сугубо частными наблю-
дениями.
Раздражение автора нарастает: «Наука о первобыт-
ных древностях имеет вид не здания, хотя бы и дурно
построенного, а громадной массы мусора, которую архео-
логи разбирают и кладут предметы в отдельные кучи»
(с. 64). Раз специалисты не могут с уверенностью ска-
зать, когда именно сделано то или иное орудие, значит,
эти вещи — ненужный «балласт в музеях» (с. 34).
В итоге исподволь подсказывается вывод: надо вер-
нуться к традиционным представлениям о начале исто-
рии. «Человек существует столько, сколько показывает
библейская хронология» (с. 50). Когда вымер мамонт,
точно неизвестно. Из книги Бытия неясно, сколько вре-
мени прошло от Адама до «первого ковача». Поэтому на-
дежнее всего считать, что каменный век кончился тыся-
чу лет назад, а па мамонта охотились четырьмя-пятью
тысячами лет раньше, до потопа. Находок, относящихся
к допотопной эпохе — оббитых кремней, залегавших вме-
сте с костями исчезнувших животных,— очень мало. Что
же касается ископаемых людей — неандертальцев, то
здесь Беляев ссылается на Р. Вирхова, расценившего
череп из Дюссельдорфа как останки современного деге-
нерата. Так постепенно читатель подводится к заранее
заданной цели: человечеству семь тысяч лет, как и поло-
жено по Библии.
Делает Беляев и прогноз на будущее: скорое «охлаж-
дение к археологии». Впрочем, запрещать ее он не соби-
рается — напротив, рекомендует учредить кафедры ар-
хеологии в университетах (первая такая кафедра была
открыта только в 1893 г. в Вене для Морица Гернеса),
заняться теорией этой науки, чтобы отойти от эмпириз-
ма, мелкой фактографии, определить предмет отдельных
дисциплин (ведь что такое «древности», далеко не ясно).
Разумеется, Беляев надеялся, что возглавят новые ка-
федры не «археологи-дарвинисты», а люди вроде него
самого.
Задачи, стоявшие перед Беляевым при подготовке его
84
брошюры, понятны. Исследователи каменного века по
могли не почувствовать, что перед ними опасный против-
ник. Он начитан — знает труды геолога Пенка и антро-
пологов Вирхова и Брока, археологов Ларте, Мортилье,
Картальяка, Ворсо, Уварова, Иностранцева, умеет под-
мечать слабые места в разбираемых работах. Сейчас-то
мы опровергнем его очень легко: у пас есть надежные
даты, полученные методами точных паук. Стоянки ка-
менного века найдены во всех странах, в том числе и
«библейских». На основе четкой стратиграфии всюду
установлена последовательность в развитии культуры от
палеолита до письменных этапов истории. Но читателям
журнала «Вера и разум» все это было еще неведомо.
У них складывалось впечатление, что богослов наголову
разбил ученых, дерзнувших усомниться в священном пи-
сании.
А кое в чем он был и прав — например, в проблеме
эолитов. Ее поднял во Франции в 1867 г. аббат Луи Бур-
жуа (1819—1878), заявивший, что обработанные челове-
ком кремни встречаются не только в слоях четвертично-
го периода, но и в более древних — третичных. Г. Мор-
тилье это убедило. Вопрос об эолитах обсуждался на
конгрессе доисторической археологии в Брюсселе в
1872 г., причем к какому-либо решению участники его
так и не пришли (у нас об этом писали А. Т. Китицып
и Л. К. Попов) 48. Беляев не поверил в эолиты и мог
бы потом торжествовать: это всего лишь естественно
расколотый кремень. Отличать его от искусственно обра-
ботанного исследователи научились не сразу.
Беляев считал неудачным термин «доисторическая ар-
хеология». Не пользуются им и советские ученые, прав-
да, по другим соображениям. По Беляеву, доисториче-
ской эпохи не было, ибо начало истории отражено в Биб-
лии. Для наших специалистов огромный дописьмеппый
период, не запечатлевшийся ни в Библии, ни в иных
памятниках того же рода,— часть истории, первобытный
ее этап.
Беляев резонно видел в археологии одну из дисцип-
лин исторической, а не биологической науки, верно гово-
рил, что предметы из раскопок надо изучать в подлин-
никах, а пе в копиях. Он спорил с Мортилье, писавшим,
что в раннем палеолите не было ни употребления огня,
ни зачатков религии. Стоянки этого периода плохо сохра-
нились, возражал Беляев. И действительно, на поселени-
35
2*
ащельского возраста — типа рассмотренных Мортилье
(но не более древних) — теперь известны и кострища,
и своеобразные скопления костей, свидетельствующие о
каких-то обрядах.
Вот какого серьезного оппонента выставили клери-
кальные круги против ученых, пытавшихся понять, как
возникли человек и его культура. Вряд ли Беляев пус-
тился в полемику на свой страх и риск. Скорее он вы-
полнял задание кого-либо из соратников Победоносцева.
Недаром позднее он выступал в печати с обличениями
далеких от официальной церковности взглядов Льва
Толстого и Владимира Соловьева. В противоположность
Макарию и Амвросию Беляев не стремится приспособить-
ся к достижениям науки, договориться с ее представи-
телями. Он агрессивен.
Реакция наступала. В 1884 г. была закрыта создан-
ная в 1876 г. кафедра антропологии Московского универ-
ситета. Возродилась она только после Октябрьской рево-
люции — в 1919 г.
Этот период сыграл большую роль в судьбе как мо-
лодой русской науки о каменном веке, так и занимавших-
ся ею людей — К. С. Мережковского, И. С. Полякова,
А. А. Иностранцева. Но остановить развитие первобыт-
ной археологии клерикалы были не в состоянии.
КАМЕННЫЙ ВЕК В РОССИИ.
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ.
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
До сих пор речь шла о книгах, посвященных камен-
ному веку в целом, каким он рисовался в середине XIX
столетия после первых открытий в Западной Европе.
Появление ряда переводных и русских (в основном еще
компилятивных) работ в 1860—1870-х годах помогло
широким слоям читателей составить достаточно ясное
представление о данной проблематике.
Но от реферирования иностранных книг и статей надо
было переходить к исследованию древнейших памятников
36
культуры на территории России. Й эти исследования
развернулись быстро и повсеместно.
Какого-либо общего плана поисков и центрального
учреждения, определявшего их направление, не было.
Казалось бы, организационным центром должна была
стать Археологическая комиссия, созданная в Петербур-
ге в 1859 г. и находившаяся в ведении Министерства
императорского двора. Но все ее силы были отданы
раскопкам скифских курганов и некрополей античных
городов в Северном Причерноморье, пополнению Золотой
кладовой Эрмитажа произведениями древнего ювелир-
ного искусства и прочими драгоценностями. Кремневые
орудия и грубые лепные горшки первобытной эпохи не
привлекали внимания деятелей Комиссии. Характерно,
что только в 1899 г. они снизошли до того, чтобы
внести в инструкцию для раскопок совет сохранять не
только вещи, найденные в земле, но и кости людей и
животных \
Больший вклад в изучение каменного века пашей
страны внесла Академия паук. В 1862 г. в ее «Запис-
ках» была опубликована программа «О собирании до-
исторических древностей в России для Этнографическо-
го музея», подготовленная академиками К. М. Бэром и
А. А. Шифнером2. Важнейшим пополнением музея ста-
ла коллекция Н. Ф. Бутенева. Она поступила туда при
посредничестве К. М. Бэра, а сообщение о ней А. А. Шиф-
нера было напечатано в 1863 г. в двух изданиях Акаде-
мии 3.
Помимо Бэра и Шифнера, интересовались каменным
веком и другие сотрудники Академии. Зоолог и палеон-
толог Федор Федорович Брандт (1802—1879) в статье о
четвертичных млекопитающих дал подробный разбор
взглядов Э. Ларте на изменения состава охотничьей до-
бычи в палеолите4. Хранителем минералогических кол-
лекций Академии был в молодости геолог Константин
Иванович Гревингк (1819—1887), в дальнейшем профес-
сор Дерптского университета и автор двух книг о камен-
ном веке (о них разговор впереди) 5.
Вероятно, уже в 1840—1850-х годах ученые Петер-
бургской Академии следили за сложением первобытной
археологии на Западе, что и позволило им раньше дру-
гих выступить в печати со своими соображениями по
этой тематике. Во всяком случае до 1860-х годов в из-
57
ДсШиях Академии опубликованы две любопытные для
нас статьи. К. М. Бэр описал загадочные лабиринты —
выкладки из валунов на берегах Белого моря 61
а К. И. Гревингк — рисунки, выбитые на скалах Онеж-
ского озера7 (эту информацию рецензировал в «Отече-
ственных записках» Н. Г. Чернышевский) 8. Эти памят-
ники относятся к первобытной эпохе, к тому времени,
когда па Севере еще пользовались каменными орудиями,
но исследователи об этом или не знали, или не сочли
возможным сказать читателям.
Имена, названные мной, все не русские, но в середи-
не прошлого столетия, по выражению известного остро-
слова П. А. Вяземского, наша Академия все еще остава-
лась «немецкой слободой». Важна же для нас сегодня не
национальность людей, приехавших работать в России,
а то, насколько научно и объективно освещали они те
или иные проблемы. А здесь к Бэру, Шифнеру, Брандту
претензий предъявить нельзя.
В 1860 г. Академия послала в заграничную команди-
ровку хранителя Этнографического музея Л. Ф. Радлова
для ознакомления с материалами о каменном веке. Он
побывал в Дании, Швеции, Германии, Швейцарии, об-
щался с К. Томсеном и с И. Ворсо и привез от них в
Петербург коллекцию неолитических орудий. Вскоре оп
умер, так и не успев ничего написать по первобытной
археологии. Но начатая им работа не пропала даром: его
конспекты датских и норвежских публикаций облегчили
П. И. Лерху составление обзора открытий в области
каменного и бронзового веков в Европе9.
В 1879 г. Академия наук снарядила экспедицию для
поисков палеолитических и неолитических стоянок в са-
мой России. Об этом издана книга И. С. Полякова. Я рас-
скажу о нем в следующем очерке.
Значительно активней, чем подконтрольные властям
официальные учреждения, занимались каменным веком
добровольные научные общества.
Первое из них — Русское археологическое общество в
Петербурге — было основано в 1846 г. П. И. Лерх вспо-
минал. что еще в 1850-х годах туда иногда присылали
каменные орудия из Вильны и Гельсингфорса, т. е. цент-
ров, более тяготевших к западной, чем к русской науке,
но «издавать в рисунках эти знакомые нашему крестьян-
скому населению под названием громовых стрел невзрач-
ные памятники древности считалось, кажется, роскошью» 10.
38
Петр Иванович Лерх (1828—1884) как раз и способ-
ствовал тому, что отношение к этим находкам коренным
образом изменилось. Протоколист Академии наук, по-
мощник библиотекаря Петербургского университета, так
и не защитивший магистерскую диссертацию, на деле он
был очень образованным человеком, серьезным востоко-
ведом11. В 1860-х годах его увлекла рождавшаяся на
глазах новая археологическая дисциплина, и он постарал-
ся всерьез ее освоить. В «Известиях» Общества он по-
местил большой, разбитый на несколько частей очерк
первобытной археологии Европы. В отличие от немного
более ранних статей К. М. Бэра, здесь приведены сведе-
ния не только о раскопках в Дании, Швейцарии и Фран-
ции, но и об отдельных каменных и бронзовых изделиях
из России12. Лерх изучал их в подлинниках в частных
собраниях. О коллекции Бутенева он написал в «Олонец-
ких губернских ведомостях». При этом пришлось опро-
вергать сомнения фольклориста и этнографа П. Н. Рыб-
никова, заподозрившего, что крестьяне сбывали Бутене-
ву орудия собственного производства, т. е. подделки.
Лерх резонно заметил, что изготовить из камня кирки и
топоры совсем не просто13. В 1865 г. Лерх объехал
Олонецкую, Вологодскую и Вятскую губернии, чтобы
разузнать о каменных орудиях14, а в 1869 г. участвовал
в IV конгрессе доисторической археологии в Копенгаге-
не. Все, что он опубликовал на эти темы, выполнено на
уровне мировой науки того времени.
Неудивительно поэтому, что именно Лерху поручила
А. М. Раевская составить каталог своей коллекции перед
тем как передать ее Румянцевскому музею. После завер-
шения этой работы была выпущена брошюра: «Каталог
древностей, собранных во Франции, Швейцарии, Герма-
нии и принесенных в дар Московскому публичному музею
А. М. Р...ою» (СПб, 1865) 15.
В 1864 г. возникло Московское археологическое обще-
ство. Основатель его Алексей Сергеевич Уваров (1825—
1884) вошел в историю науки и как организатор архео-
логических съездов. Они проходили поочередно в разных
городах России. На заседаниях специалисты и краеве-
ды-любители обсуждали заранее намеченные вопросы,
стоявшие перед исследователями прошлого в том или
ином районе. На всех съездах читались доклады по ка-
менному веку. В 1869 г. на I съезде в Москве Н. Ф. Бу-
тенев рассказал о своей коллекции, в 1871 г. на II съез-
де в Петербурге И. С. Поляков и П. И. Лерх сообщили о
находках, сделанных ими при поездках; на север России,
в 1874 г. на III съезде в Киеве прозвучали доклады об
открытии палеолита в Гонцах на Полтавщине и неолита
па Оке, в 1877 г. на IV съезде в Гказанц А. С. Уваров ин-
формировал собравшихся о раскс^пках стоянки в Кара-
чарове.
Гостем I археологического съезда был знаменитый
датский ученый И. Ворсо. Его впечатления о материалах
по древпейшей истории России неминуемо были поверх-
ностными. Тем не менее, он написал о них большую
статью. Она вышла сперва по-датски, а потом в перево-
де на французский16. Археолог и искусствовед Георгий
Дмитриевич Филимонов (1828—1898) напечатал подроб-
ный реферат ее в «Вестнике Общества древнерусского
искусства». Один из основных выводов Ворсо был тог,
что следы палеолита в России искать безнадежно. В лед-
никовый период эта область была недоступна для чело-
века. Стойбищ эпохи мамонта здесь определенно нет,
а открытия поселений эпохи северного оленя можно ожи-
дать только на юге страны, да и то это весьма сомнитель-
но17. Книга не успела выйти, Как полевые открытия
русских археологов опровергли этот вывод: на Украине
и в Сибири были найдены стоянки охотников на мамон-
та. Несмотря на это кое-кто, например К. И. Гревингк,
продолжал отстаивать позицию Ворсо.
В оживлении интереса к каменному веку сыграло
свою роль и Русское географическое общество (РГО),
созданное в 1845 г. и существующее поныне. Там еще в
1859 г. выступил с докладом по первобытной археологии
Европы К. М. Бэр. В 1864 г. в «Записках РГО» опубли-
ковал сообщение о находках в Карелии Н. ф. Бутенев
Статья сопровождалась рисунками нескольких изделий
из камня, в том числе замечательного молота со скуль-
птурной головой лося на конце- Этот труд перевели на
немецкий язык1Э. РГО финансировало экспедиции
И. С. Полякова и К. С. Мережковского, исследовавшие
стоянки первобытного человека. Занимались этой тема-
тикой и отделения Общества на местах, особенно сибир-
ские.
Проблему древнейших обитателей России разрабаты-
вало п антропологическое отделение Общества любителей
естествознания, антропологии и этнографии при Моско#-
40
Ском университете (осповапо в 1863 г., в 1930 г. слито С
Московским обществом испытателей природы). Обществу
любителей естествознания столица обязана созданием
Политехнического музея и Зоопарка.
Еще в 1867 г. Общество любителей естествознания ор-
ганизовало в Москве Этнографическую выставку. На ней
демонстрировались и каменные орудия: зарубежные —
в оригиналах, присланных Ж. Буше де Пертом и Э. Ларте,
и в слепках, предоставленных А. М. Раевской, и найден-
ные в России (46 предметов из Московской, Минской,
Витебской, Черниговской, Оренбургской и Олонецкой
губерний, из Сибири и Финляндии). Коллекцию камен-
ных орудий привез из заграничной командировки и мо-
лодой биолог, ученик А. П. Богданова Алексей Павлович
Федчепко (1844—1873) — будущий прославленный путе-
шественник, исследователь Туркестана. Был издан ката-
лог экспонатов20. Напомню, что Исторического музея в
Москве тогда еще не было. Широкая публика только на
выставке могла впервые увидеть внушительную серию
кремневых рубил и скребел, полированных сверленых
топоров и молотов (немногим раньше такие вещи попали
благодаря пожертвованиям А. М. Раевской и наследников
С. В. Ешевского в Румянцевский музей).
Через 12 лет была проведена грандиозная Антрополо-
гическая выставка (о пей мельком говорилось выше).
В процессе ее подготовки многие ученые совершили
поездки за рубеж и в разные районы России для сбора
экспонатов. Археологические коллекции составили боль-
шой «Доисторический отдел». Были показаны древности,
полученные из Франции от Г. Мортилье, Э. Ларте,
Э. Картальяка и добытые при раскопках в пашей стране —
на Беломорье и под Муромом, в Казанской губернии и па
Сахалине. На выставке, открытой с 3 апреля по 31 авгу-
ста 1879 г., читались доклады, так что по сути дела это
был научный конгресс 21. На иностранных гостей успехи
русской пауки произвели сильное впечатление, о чем
дважды написал Г. Мортилье в журнале «Revue scienti-
fique» 22.
Материалы, связанные с подготовкой и проведением
выставки, опубликованы в нескольких томах. Издапы
подробные каталоги экспонатов. Д. Н. Анучину принад-
лежит характеристика археологического отдела23. Кол-
лекции выставки легли в основу существующего и сей-
час Музея антропологии Московского университета.
41
Проявляли интерес к проблеме каменного века и куль-
турные центры провинции. Ставший профессором Дерпт-
ского университета бывший хранитель минералогиче-
ских коллекций Академии паук К. И. Гревипгк напечатал
па немецком языке две книги о каменных орудиях,
найденных в Прибалтике24. В первой книжке (1865 г.)
описано 120 предметов (26 из них изображено на табли-
цах) из коллекции Дерптского музея, во второй
(1871 г.) — еще 244 предмета (23 из них воспроизведены
па рисунках) из Латвии, Эстонии, Литвы и Белоруссии.
Это — случайные находки сверленых полированных мо-
лотков, топоров, булав, относящихся к бронзовому веку,
ко II тысячелетию до н. э., и отдельных шлифованных
клиновидных топоров, возможно более древних,— неоли-
тических, IV—III тысячелетий до н. э.
Поскольку автор был минералогом, он уделил много
места определению пород камня, из которого сделаны
орудия. Аналогии вещам из Прибалтики в первой книге
привлечены главным образом немецкие и финские, хотя
упомянуто и собрание Н. Ф. Бутенева. Во второй книге
отечественные материалы использованы шире. Учтены
находки на Украине, на Оке и Волге, в Вятской и Воло-
годской губерниях.
Разбирая вопрос о времени, когда в Прибалтике изго-
товляли шлифованные топоры и молотки, Гревипгк обра-
тился к фольклору и письменным источникам. Он стремил-
ся доказать, что по побережью Балтийского моря дикари,
пе поднявшиеся выше уровня каменного века, жили еще
в I тысячелетии н. э., вплоть до прихода колонизаторов-
немцев.
Кончилась эпоха камня в этом районе якобы лишь в
XIII столетии (т. е. в момент проникновения сюда рыца-
рей-крестоносцев). Только через несколько лет (в 1874 г.)
Гревингк пересмотрел свои выводы, признав, что в При-
балтике па рубеже пашей эры уже распространилось же-
лезо 25.
В современной эстонской археологической литературе
эти взгляды Гревипгка справедливо расцениваются как
отражение националистической концепции о культуртре-
герской роли немцев в Прибалтике 26.
Обзоры находок й особенно квалифицированные опре-
деления материала каменных орудий, данные Гревингком,
были полезны, но опубликованные в провинции, да еще
42
на немецком языке, его книги остались малоизвестны рус-
ским читателям.
Собирали сведения о первобытных древностях и ста-
тистические комитеты, краеведы, коллекционеры. Трудно
перечислить всех тех, кто способствовал в 60-е годы сло-
жению представлений о каменном веке России, но не-
сколько имен я все же назову.
Павел Николаевич Рыбников (1831 — 1885), обогатив-
ший науку ценнейшими записями русских былин, в годы
невольного пребывания на Севере коллекционировал и
каменные орудия. Он приобрел их в 1863—1864 гг. в Пет-
розаводском, Вытегорском, Каргопольском и Пудожском
уездах и подарил Археологическому обществу в Петер-
бурге. Среди десятка вещей был и упоминавшийся выше
фигурный молот с головой медведя 27.
Другой крупный фольклорист и филолог, как и Рыбни-
ков, близкий в молодости к революционным кругам и
пострадавший за это,— профессор Александр Александро-
вич Котляревский (1837—1881) — в созданном им журнале
«Древности. Археологический вестник» напечатал ряд
материалов о каменном веке. Это он вспомнил о забытой
статье Г. Гесса де Кальве 1820 г. про клад кремневых
пластин на Донетчине28.
С именем создателя научного почвоведения Василия
Васильевича Докучаева (1846—1903) связано открытие
неолитических стоянок в Балахнинской низине, изучение
мезолитических поселений Борки и Елин Бор на Оке.
Вместе с Уваровым раскапывал он стойбище охотников
па мамонта Карачарово под Муромом, осматривал и другие
археологические памятники в том же районе 29.
Поселения эпохи неолита в Среднем Поволжье ис-
следовали профессора Казанского университета самых
разных специальностей. Первые каменные орудия обна-
ружил при своих полевых работах геолог Николай Алек-
сеевич Головкинский (1834—1897) 30. Его разведки про-
должили профессор хирургической патологии и терапии
Николай Федорович Высоцкий (1843—1922) и Александр
Антонович Штукенберг (1844—1905), известный своими
трудами по палеонтологии палеозоя и геологии Урала и
Поволжья. Эти два ученых издали в 1885 г. большую
статью с обзором материалов о стоянках первобытного
человека в окрестностях Казани 31.
Коллекцию каменных орудий передал специалистам
другой казанский профессор — видный историк Афана-
43
Каменные орудия, собранные П. Н. Рыбниковым
в Карелии,— одна из первых публикаций
каменных орудий в России
Изв. Археологического об-ва, 1865, т. V, вып. 6
сий Прокофьевич Щапов (1830—1876). Составлена она
была в Сибири, куда Щапова выслали за революционное
выступление перед студентами. Находки в Туруханском
крае32 были сделаны, вероятно, во время экспедиции
1866 г. Ссыльному разрешили принять в ней участие, но
опубликовать свои наблюдения он не смог, а рукописи
его погибли при пожаре.
Благодаря инициативе и упомянутых мной учрежде-
ний и людей, и многих других, не названных, за 1860-е
годы было накоплено изрядпое количество данных о ка-
44
мерных орудиях в России. Но все это были отдельные
случайные находки. Именно о них говорилось в книгах
и стдтьях, ими пополнялись музеи. Вскоре было понято,
что этого далеко не достаточно. Е. П. Тышкевич собрал
более 300 каменных топоров. Потом в вилепской коллек-
ции их стало 400, 500 и т. д., по каких-либо новых науч-
ных выводов по мере роста этого фонда сделать не уда-
валось. Ведь важны не древние предметы сами по себе,
а то, в каком комплексе, в каких условиях они найдены,—
в могиле или на стоянке, вместе с костями мамонта или
с останками современных животных, в сочетании с сосу-
дами из глины или без них. В итоге некоторые историки
решили даже, что коллекции вроде вилепской «не имеют
почти никакого значения»33.
И вот в 1870-х годах в России начались настоящие
полевые исследования памятников каменного века. Архео-
логи теперь не только расспрашивали крестьян о громо-
вых стрелах и скупали такие предметы, но и изучали
сами места поселений древнего человека, собирая не одни
лишь выразительные изделия из кремня, но и осколки
грубых, слепленных от руки сосудов, кости зверей,
убитых некогда охотниками, снимая планы стоянок, зари-
совывая разрезы геологических напластований.
Перейти к этому новому этапу работы было не так
просто, поскольку опыта подобных исследований у рус-
ских ученых еще не было. Многое можно было взять из
практики зарубежных археологов, но отнюдь не все
памятники, характерные для Западной Европы, типич-
ны для нашей территории. На первых порах эти ориен-
тиры иногда скорее сбивали, чем помогали. Намечая
вопросы, подлежащие обсуждению на I археологическом
съезде, Д. П. Сонцов писал: «Свайные постройки, нахо-
димые во всех краях Европы..., конечно, должны нахо-
диться и у нас» 3\ Действительно, встречаются они и в
нашей стране, но очень редко, и, прежде чем обследовать
озера, надо было научиться отыскивать гораздо более
обычные поселения на дюнах. На IV археологическом
съезде был поставлен вопрос, «находятся ли пещеры,
служившие жилищами в первобытную эпоху, в пределах
Казанской губернии?» 35 Пещерных стоянок в России
больше, чем свайных поселков, однако в Поволжье
первобытный человек обитал не в пещерах, и не туда
надо было направить внимание казанских краеведов. Но
уже в 1870-х годах основные типы стоянок каменного
45
века были выявлены и стало ясно, где и в каких условиях
лучше всего искать.
В 1873 г. в уездный городок Дубны прислали кости
мамонта, обнаруженные в селе Гонцы. Выехавший па
место находки преподаватель естествознания лубенской
гимназии Федор Иванович Каминский (1845—1891) уста-
новил, что в слое глины, содержавшем кости мамонта,
отмечаются следы костров и попадаются осколки кремня.
Так было открыто первое палеолитическое поселение в
Европейской России. Изучением его занялся профессор
геологии Киевского университета Константин Михайлович
Феофилактов (1818—1901) 36.
В 1871 г. в Иркутске при строительстве военного гос-
питаля каменные орудия также были найдены в одном
слое с изделиями из бивня мамонта и костями северного
оленя, первобытного быка, дикой лошади. Эту находку
описал Иван Дементьевич Черский (1845—1892) — вы-
сланный в Сибирь участник польского восстания 1863 г.,
ставший серьезным специалистом в области геологии и
палеонтологии 37.
Пожалуй, самым неожиданным было открытие 1877 г.
в Карачарове, имении Л. С. Уварова, неподалеку от Муро-
ма. Крестьяне заметили в обрезе оврага гигантские кости
и показали их барину. Раскопав участок с костями,
Уваров убедился, что и здесь останки мамонта сопровож-
дались кремневыми орудиями — значит, в двух шагах от
его дома была расположена еще одна палеолитическая
стоянка 38.
Особенно «урожайным» для исследователей каменного
века был 1879 год. Тогда К. С. Мережковский доказал
заселенность ряда крымских пещер в эпоху палеолита,
а И. С. Поляков открыл палеолит на Дону в Костенках —
чрезвычайно перспективном районе, где и сейчас работа-
ют советские археологи.
Неолитические стоянки изучали в 1870-х годах в Ка-
релии и на Каргополье, на Оке и верхней Волге, в Тун-
кинской котловине и на Амуре. В России сложилась й
успешно развивалась новая область знания — первобыт-
ная археология. Отражением этого и были те книги о ка-
менном веке, к рассказу о которых нам давно пора пе-
рейти.
46
ДВЕ КНИГИ И. С. ПОЛЯКОВА
Пцмню, я был очень счастлив, когда еще в студенче-
ские времена, в 1940-х годах, в букинистическом магази-
не на Арбате мне попалась маленькая книжка с желтой
бумажной обложкой, выпущенная в 1880 г.: «Антрополо-
гическая поездка в Центральную и Восточную Россию,
исполненная по поручению Академии наук» \ Я уже
знал, что это — сообщение об открытии палеолита в
с. Костенки на Дону. Там несколько десятилетий ведут
раскопки наши археологи, а обнаруженные ими остатки
жилищ из костей мамонта, замечательные скульптуры
людей и животных из кости и мергеля, созданные около
20 тыс. лет назад, пользуются всемирной известностью.
Начало же этим работам было положено автором куплен-
ной мной брошюры Иваном Семеновичем Поляковым.
О нем я слышал и от своего отца — профессора биологи-
ческого факультета Московского университета. Поляков
был не только археологом, но и зоологом, и его выводы
и наблюдения мой отец очень ценил.
Я искал у букинистов и вторую, более позднюю архео-
логическую книгу Полякова: «Исследования по каменно-
му веку в Олонецкой губернии, в долине Оки и на вер-
ховьях Волги» 2, но до сих пор опа мне так и не встре-
тилась.
Эти две брошюры следует по справедливости считать
первыми русскими книгами о каменном веке, ибо очерк
Д. П. Сонцова был не оригинальным трудом, а компиляци-
ей из западноевропейских публикаций, обзоры К. И. Гре-
вингка изданы по-немецки, а каталоги коллекций
А. М. Раевской и доисторического отдела Антропологи-
ческой выставки 1879 г., составленные П. И. Яер-
хом и Д. Н. Анучиным,— не более, чем реестры древних
вещей.
Но до рассказа о том, какими были научные русские
книги сто лет назад, надо хотя бы вкратце остановиться
на биографии Полякова3. Это незаурядный человек,
настоящий самородок. Он родился в 1847 г. в ст. Ново-
Цурухайтуевской па Аргуни в бедной семье забайкаль-
ского казака. Мать его была буряткой. Двенадцати лет
мальчик отправился учиться в Иркутск. Отец дал ему
47
семь рублей и счел свои обязанности перед сь!пом Исчер-
панными. В Иркутске ему повезло — он познакомился
с известным географом и революционером Петром Алек-
сеевичем Кропоткиным (1842—1921). Тот обратил взима-
ние на любознательного юношу, помог ему пополнить
пробелы в образовании, устроил его учителем в иркутской
низшей военной школе. Поляков преподавал в пей
в 1865—1866 гг., одновременно овладевая основами есте-
ственных наук. В 1866 г. он участвовал в Витимско-Олек-
мипской экспедиции Кропоткина, самостоятельно прошел
ряд маршрутов, подготовил часть общего отчета. В 1867 г.
по заданию Сибирского отдела Русского географического
общества он уже один ездил в Восточные Саяны и Туп-
кинскую котловину.
В конце того же года Поляков покинул родные края
и перебрался в Петербург. Ценой огромного напряжения
сил он сдал экзамены за гимназический курс и в 1874 г.
окончил Петербургский университет. И тут ему помогал
Кропоткин, но как раз в момент сдачи Поляковым канди-
датских испытаний Кропоткин был схвачен полицией.
У Полякова провели обыск и арестовали его. Позднее
Кропоткин писал, что ученик не разделял политических
убеждений учителя, но «скорее пошел бы в Сибирь, чем
оговорил бы другого» 4. И действительно, никаких нуж-
ных для следствия показаний добиться от Полякова не
удалось. Не отразился этот эпизод и па его научной
карьере.
Четырнадцать лет Иван Семенович отдал интенсивной
полевой работе. На средства Географического общества
в 1871 и 1873 гг. он предпринял исследования в Олонец-
кой губернии, в 1874 г.— па верхней Волге. Молодой
ученый получил известность и в 1875 г. был назначен
хранителем зоологических коллекций Академии наук.
Академия и направляла его во все дальнейшие путешест-
вия. В 1876 г. он побывал на Оби, в Березовском крае,
в 1877 г.— на Кузнецком кряже, Алтае, на Балхаше и
Алатау, в 1879 г.— как археолог изучал некоторые райо-
ны Центральной России, Урала и Кавказа. В 1881 г. нача-
лась длившаяся три года экспедиция на Сахалин. Тогда
он посетил также Китай и Японию. Раньше он ездил к
командировки в Швецию, Данию, Австрию, Германию,
Францию, успешно осваивая достижения западноевропей-
ской науки.
О последних трех годах жизни ученого мы знаем мало.
48
Иван Семенович Поляков
В некрологах проскальзывают намеки на какую-то лич-
ную драму, но, думается, в его судьбе сыграла свою
роль и общая ситуация в стране— наступление реакции
на традиции шестидесятых годов. Здоровье Полякова
подорвали и голодная юность, и тяготы, выпадавшие на
его долю в экспедициях по глухим углам России (неког-
да он утверждал, что даже в безлюдной тайге и тундре
«при крепком здоровье, способности долгое время питать-
ся одною рыбою, терпении — трудности не особенно
значительны», гораздо мучительней придирки местного
начальства) 5. Он жил бобылем, бедно, неустроенно, стал
пить и умер в 1887 г. в возрасте 40 лет.
Печатная продукция И. С. Полякова довольно велика.
Он первым дал научное описание лошади Пржеваль-
ского. Его магистерская диссертация посвящена «Систе-
матическому обзору полевок, водящихся в Сибири»
(СПб., 1881). Мой отец, много занимавшийся грызунами,
отмечал, что сложнейшие вопросы систематики решены
в этой книге очень убедительно и изящно. Проявил себя
Поляков и как популяризатор науки. Но большая чаЬть
его публикаций представляет собой отчеты об экспеди-
циях. В первую очередь оп был полевым исследователем.
В дневники, ведшиеся в любой обстановке, он зцйосил
все привлекавшие его внимание факты из самых разных
областей науки. Тут и геологические, и зоологические,
и ботанические, и палеонтологические, и археологические
материалы. Свои оригинальные наблюдения Поляков
старался сопоставить с известными ранее. Так рядом с
изложением тех или иных данных, собранных в поле,
появлялись специальные экскурсы, как бы микроисследо-
вания по отдельным проблемам.
Археологией Поляков заинтересовался уже в Сибири,
когда в 1867 г. увидел неолитические стоянки Тункинской
котловины, упоминавшиеся еще в старой книге М. М. Ге-
денштрома6. В 1871 г. в Прионежье поиски стоянок пер-
вобытного человека оказались одной из основных задач
путешественника, а с характеризовавшего их большого
(около 50 страниц) очерка «Следы каменного века на
юго-востоке Олонецкой губернии»7 некоторые авторы
начинали историю изучения этой тематики в России в
целом 8. Магистр зоологии не порывал с археологией до
конца своей деятельности. В 1880-х годах на Дальнем
Востоке оп раскопал несколько стоянок с каменными
орудиями — в Приморье у бухты Нарва, на Сахалине
(о чем с его слов рассказал в своей книге А. П. Чехов) 9
и даже в Японии (поселения Омори и Синачава) 10.
Но я должен говорить не столько о Полякове-архео-
логе, сколько о двух его книгах. Поэтому обращусь непо-
средственно к ним. Первая — отчет об экспедиции 1879 г.,
отправленной Академией наук для выяснения чисто ар-
хеологических вопросов, изданный через год после завер-
шения работ. Вторая подготовлена позже, но освещает
материалы, собранные в предшествующие годы, в экспе-
дициях комплексного характера. Это выборки из дневни-
ков трех лет: 1873 г., когда Поляков изучал Каргополье и,
1874 г.— при поездке па верхнюю Волгу и 1878 г.— отра-
зившего впечатления от посещения палеолитической и
неолитических стоянок под Муромом. К этим трем разде-
лам добавлен четвертый, содержащий наблюдения, сде-
ланные в 1880 г. на строительстве Сясьского канала в
Приладожье. Хотя эта книга сложилась несколько необыч-
ным путем, она сохраняет особенности, свойственные
50
другим публикациям Полякова,— солидным обстоятель-
ный отчетам о путешествиях.
Оба исследования были переведены на немецкий язык
и вышли вместе в 1885 г. в основанном К. М. Бэром
издании «Материалы к познанию России и соседних
стран \Азии» 12. Этим был подведен итог долголетним
трудам И. С. Полякова по первобытной археологии, и они
стали достоянием мировой пауки.
Перед поездкой па Сахалин Л. П. Чехов прочел три
работы Полякова об этом острове, широко использовал их
в своей книге (34 упоминания) и назвал автора «талант-
ливым и всесторонпеобразовапным человеком» 13. Но
тогда же Чехов жаловался Л. С. Суворину: «Наши г. г.
геологи, ихтиологи, зоологи и проч. ... пишут таким сукон-
ным языком, что не только скучно читать, но даже вре-
менами приходится фразы переставлять, чтобы понять.
Но зато важности и серьезности хоть отбавляй. По суще-
ству это свинство» 14. Не знаю, имелся ли в виду среди
прочих и Поляков. В «Острове Сахалине» его сочинения
расцениваются как «наскоро написанные эскизные запис-
ки», причем «утомительно читать описание этого путе-
шествия, благодаря той добросовестности, с какою он пе-
речисляет все пороги, перекаты, встреченные на пути» 15.
(Последнее замечание отражает разное восприятие мира
ученым и художником. Ученый обязан зафиксировать аб-
солютно все, что обратило на себя его внимание. Худож-
ник создает обобщенный образ с помощью немногих точно
отобранных деталей.)
Мне пришлось редактировать немало книг и статей
моих коллег, и на этом фоне язык п стиль Полякова
кажутся превосходными. Во всяком случае он стремился
излагать достаточно сухой материал как можно живее.
Его публикации — пе просто наспех набросанный текст,
пригодный лишь для справок, как сейчас все чаще бывает,
а книги, рассчитанные на чтение, подобно всем классиче-
ским описаниям путешествий со времен Ренессанса и
вплоть до XIX столетня.
Вот отрывок из «Исследований по каменному веку»:
«4 июля, вечером, меня тащила по так называемому
Шенкурскому тракту из Каргополя пара еле дышавших от
истощения обывательских лошадей. От самой реки Онеги
чайки и гагары сопровождали мепя своим криком. Изред-
ка славки, отходя ко сну, подавали свой голос. Молча,
по временам кукушка пересекала мой путь или козодой
51
Со своим таипствеппо-тпхим полетом показывался окрло
дороги. Сжоро низменный берег сменился торфяно-боло-
тистою низменностью, дорогу справа п слева обступил
лес, в глубине которого ели поднимали свои гбловы
высоко кверху, а па окраинах березы, осина и ива спла-
чивались густыми рощами» 16.
Вспоминается свидетельство Г. Н. Потанина о том,
что перу Полякова принадлежал частично опубликован-
ный роман из сибирской жизни, где шла речь и о декабри-
стах 17. Разыскать это произведение пока не удалось.
Известна серия научно-популярных очерков Полякова.
Больше всего их в многотомном издании «Живописная
Россия», выпущенном М. О. Вольфом под редакцией
П. П. Семенова-Тян-Шанского. Есть среди них и очерк
о каменном веке 18.
В книгах Полякова всегда подробно обрисована обста-
новка исследований. Мы узнаем, что в село Костенки он
приехал со становым приставом и начал с расспросов,
где именно находят огромные кости. Крестьяне отмалчи-
вались. «Мой приезд возбудил в них суеверный страх,
мои занятия были приняты как дело антихриста» 19.
Тогда была обещана плата за сообщение нужных сведе-
ний. Кто-то указал на овраг Покровский лог. Как раз в
этом месте псаломщик сельской церкви собирался строить
амшаник. Поляков предложил вырыть для него котлован
и с восемью рабочими приступил к делу: «К концу вто-
рого дня амшаник был почти готов» 20. Размер его
4X3 м, глубина 1,7 м. Попытка найти стойбище охотников
на мамонта увенчалась успехом. Настал момент, когда
землекопы закричали: «Барин, мослы пошли!» В яме
обнаружились кости десяти мамонтов (ученый подсчитал
это по лопаткам) и «прелестнейшие каменные кремневые
орудия» 21. Участок стоянки первобытного человека,
вскрытый раскопками, произвел па исследователя «неиз-
гладимо глубокое, потрясающее впечатление» 22. Ни та-
ких подробностей, ни таких признаний мы не найдем в
современных археологических книгах, по лишним счесть
все это нельзя. Мы чувствуем аромат эпохи. Нам пере-
дается волнение ученого-первооткрывателя.
Поляков был разночинцем, типичным шестидесятни-
ком. Известная общественная деятельница А. П. Филосо-
фова (Анна Вревская поэмы А. Блока «Возмездие»),
прочитав роман «Отцы и дети», писала И. С. Тургеневу,
что он плохо зпает русскую молодежь, и рекомендовала
52
Жозйдкомиться с Поляковым. Характеризуя его и других
Ковы^ людей, она подчеркивает: «Эти личности... задают-
ся не карьерой, не акционерными обществами, а служе-
|нием человечеству и самой обездоленной его половине» 23.
(Книги Полякова подтверждают эти слова. Что бы он ни
^изучал, он никогда не забывал о крестьянах. Это не бес-
страстные наблюдения этнографа (хотя есть и они,—
I например, запись любопытнейшей северной легенды о
^жертвоприношениях животных, возникшей, вероятно при
(переходе от охоты к скотоводству). Нет, это взволнован-
ный рассказ очевидца о тяжелейших условиях жизни
простого народа: «Сплав леса часто сопровождается
смертными случаями или тем, что рабочий приобретает
неизлечимые простудные болезни, так как приходится
быть почти постоянно в воде. Такого рода рабочие, конеч-
но, год от году все больше разоряются. Часть заработка
идет на уплату податей, часть — на покупку хлеба, зна-
чительная часть в дороге пропивается, и работник воз-
вращается домой без денег. А дома часто хлеб не засеян
и есть нечего. Тогда он снова обращается к десятнику за
задатком в счет труда будущего года. Несколько тысяч
человек ведут подобного рода жизнь в Каргопольском
уезде» 24. Зато те, кто эксплуатирует труд сплавщиков,
наживают 100% прибыли па каждом бревне. Записано
это было в 1873 г., но напечатано уже в 1882 г.— в период
реакции после убийства Александра II народовольцами.
Рассмотрим теперь научную сторону книг И. С. Поля-
кова. Главное его открытие — бесспорно, Костенки. Около
этого села на правом берегу Дона, в 30 км ниже Вороне-
жа, с давних пор находили огромные кости (откуда,
видимо, и название села). Самое раннее сообщение об этом
падает на эпоху Петра I. В Воронеже царь цаблюдал
за строительством флота для Азовской кампании, когда
ему доложили о найденных неподалеку разрозненных ске-
летах слонов. Мопарх высказал безапелляционное сужде-
ние, что эти слоны сопровождали войско Александра
Македонского. В 1771 г. в Костенки заехал академик
С. Г. Гмелин. Он заложил раскоп на берегу Дона и из-
влек из грунта несколько костей мамонта.
Поляков обо всем этом хорошо знал и решил прове-
рить, не встречаются ли здесь вместе с останками вымер-
ших животных и орудия первобытного человека, кйк в
Гонцах на Полтавщине. Прогноз блестяще оправдался:
был не только открыт один из важнейших памятников
53
каменного века Восточной Европы, по и намечен путь
поисков палеолита на Русской равнине. Поскольку во
Франции основная масса палеолитических стоянок связа-
на с пещерами, и там и в других странах жилые слои
искали прежде всего в гротах и скальных навесах. Они
есть и у нас — в Крыму и па Кавказе, но в Центральной
России их никогда пе было. В литературе появилось
предположение, что в эти районы люди каменного века
лишь заходили в летние месяцы, а на зиму откочевывали
на юг, к своим теплым пещерным домам. Согласно дру-
гой гипотезе, там, где нет естественных пещер, в древно-
сти делали искусственные. Раскопки 1879 г. в Костенках
внесли ясность сразу в два вопроса. Найти палеолит можно
не только в областях со скальными выходами, но и на
равнине. Для этого надо систематически обследовать те
пункты, где обнаружены скопления костей мамонта.
Открытие на Русской равнине постоянных поселений
ледниковой эпохи означает, что уже тогда «не одни толь-
ко пещеры служили жильем человеку» 25.
Поляков пробовал искать палеолит и в других усло-
виях. Он заложил шурфы в колоссальной Кунгурской
пещере па Урале, по культурных слоев в ней не оказа-
лось, что и неудивительно. Это сырая, холодная щель,
а первобытные люди предпочитали жить в неглубоких
нишах, прикрытых сверху скальным козырьком, но хоро-
шо прогреваемых солнцем.
В 1879 г. Поляков осмотрел и полуостров Тунгуз на
средней Волге — местонахождение переотложенных во-
дой остатков четвертичной фауны. Кремневых орудий он
не нашел, по важно, что он привлек внимание и к это-
му типу памятников’. Уже в 1950-х годах на Волге и в
частности на полуострове Тунгуз были собраны древне-
палеолитические изделия из кремня26. Они гораздо
примитивнее позднепалеолитических костенковских,
из-за чего ученые XIX в. и не смогли распознать их
среди речной гальки.
Другие стоянки, обследованные Поляковым, относят-
ся к неолиту и эпохе бронзы — к тому ее этапу, когда
каменными орудиями пользовались еще очень широко.
С такими памятниками археолог знакомился в 1879 г.
в Тульской и Казанской губерниях, в предшествующие
годы — на Каргополье и на верхней Волге, позже —
в Приладожье. Во всех этих местах, помимо изделий
первобытного человека, Поляков пытался выявить и
54
другие остатки культуры. Найдя в отложениях северных
стоянок кости лося, бобра, тюленя, куницы, щуки, он
сделал верный вывод, что эти поселки существовали в
послеледниковый период, в природной обстановке, почли
такой же, как теперь. Он четко различал два этапа ка-
менного века: палеолит, когда люди жили на краю лед-
ника и охотились па мамонта (стоянки Гонцы, Костенки,
Карачарово), и неолит, когда объектом охоты стали со-
временные виды лесных животных (стоянки Плеханов
Бор и Волосово па Оке и т. д.).
Собирал Поляков и костяные орудия и обломки гли-
няных сосудов. На неолитических стоянках черепки встре-
чаются не реже, чем кремни, и сейчас археологи изуча-
ют древнюю керамику особенно пристально. Дело в том,
что глиняная посуда значительно изменчивей орудий.
Наиболее целесообразные формы пакопечпиков стрел и
копий, топоров и скребков, будучи однажды освоены,
оставались в употреблении долгие тысячелетия па огром-
ных пространствах. Формы горшков и узоры на них
менялись куда чаще и были свойственны только опреде-
ленным районам. Но поняли это ученые не в 1870—
1880-х годах, а лишь в начале XX в. В упомянутых
выше книгах К. И. Гревингка описано 300 каменных
предметов и ни одного сосуда. В собраниях Н. Ф. Буте-
нева, А. Д. Озерского, С. С. Стрекалова не было череп-
ков. Бутенев даже утверждал, что их вместе с изделия-
ми из роговика и сланца в Карелии не находили ни
разу. Это заведомо ошибочное положение опроверг имен-
но Поляков при своей первой поездке в Приопежье в
1871 г.27
Сам он тоже недооценивал этот важный археологи-
ческий источник. В двух его книгах помещены рисунки
91 древней вещи: 79 каменных изделий, 11 - костяных
и всего одного черепка. Но некоторое внимание к кера-
мике Поляков все же проявил. Он разглядел характер-
ную для позднепеолитической посуды севера России
примесь асбеста к глине и подметил, что обломки гли-
няных горшков из Прионежья похожи на те, что проис-
ходят из Финляндии и Прибал гики28.
При исследованиях на Оке Поляков нашел обрабо-
танное дерево. Он сумел расчленить его на две группы:
остатки бобровых домиков и образцы, побывавшие в ру-
ках человека (70 лет спустя весьма известный археолог
попал впросак, напечатав статью о найденных в Сибири
55
кусках дерева, трактуя сохранившиеся на них следы по
грызов бобров как результат деятельности человека.)
В одном из скоплений обструганных колышков на
Оке Поляков увидел остатки рыболовной ловушки.
В. В. Докучаев выразил в этом сомнение29, но поздней-
ший анализ находки подтвердил первоначальное опреде-
ление 30.
Свои коллекции Поляков сопоставлял с этнографиче-
скими материалами, ссылаясь на особенности быта ин-
дейцев, эскимосов, остяков, самоедов. Привлекал он и
все известные к тому времени археологические аналогии
из разных мест — и киевские, и красноярские, и из соб-
ственных сборов, и из чужих.
Хотя во второй книге Полякова есть даже специаль-
ная оговорка — «свойственное мне одиночество» 31, оп
все же постарался побывать на местах всех наиболее ин-
тересных раскопок. С этой целью по приглашению
А. С. Уварова он поехал в Муром и осмотрел стоянки
Карачарово, Плеханов Бор и Волосово.
Не забывал он и о работах предшественников — уче-
ных XVIII — начала XIX в. Он вспомнил об исследова-
ниях С. Г. Гмелина в Костепках и М. М. Геденштрома
в Сибири и резонно упрекнул А. А. Иностранцев^ в
том, что он не учел находки XVIII столетия в При-
ладожье, поступившие в кунсткамеру Академии паук 32.
Не гнушался Поляков использовать и сведения о
древностях, накопленные крестьянами. В книге «Антро-
пологическая поездка» опубликованы едва ли не самые
подробные в нашей литературе записи народных поверий
о громовых стрелах. В «Исследованиях по каменному
веку» рассказано о крестьянине с. Степапькова па Оке
Л. Ф. Орлове, который сперва собирал кремневые нако-
нечники как целебное средство, а потом познакомился с
научными представлениями о первобытных людях и
стал коллекционировать эти предметы уже как памятни-
ки древности33. Это драгоценное свидетельство. В свод-
ках по истории краеведения и музейного дела в России
обычно идет речь только о собирателях из дворянской
и — реже — купеческой среды. Но в XIX в. появились
любители старины и из крестьян.
Разумеется, книги Полякова содержат не только
верные наблюдения и прозорливые прогнозы, но и
ошибки, обусловленные уровнем науки того времени. Оп
думал, например, что зубы мамонта служили палеолити-
56
ческому человеку топорами, размышлял, не был ли
бобр домашним животным в неолите, предполагал, что
каменный век в лесной зоне Европейской России сменил-
ся непосредственно «курганным периодом», т. е. длился
до рубежа I и II тысячелетий п. э. Нельзя пе пожалеть
и о том, что археолог почти никогда не указывал точные
координаты обследованных им памятников. В Костенках
при расспросах о костях мамонта он слышал о несколь-
ких местах, где их находят, но в своей книге назвал
один Покровский лог. А в его руках были скорее всего
исходные данные для открытия еще двух-трех палеоли-
тических стоянок. Разыскивать их пришлось заново, уже
в XX в. Не приведены с должной полнотой сведения о
пунктах находок на Каргополье и верхней Волге,
хотя в 1880 г. при поездке на Сясьский канал Поляков
уже дотошно выяснял, где строителям встречались древ-
ние вещи, и сетовал на недостаточную привязку находок
к местности в первых публикациях своего учителя —
А. А. Ипостранцева.
Но все это частности. Обе кпиги Полякова в момент
их выхода были выдающимися событиями в науке.
В истории отечественной археологии он остался на-
всегда как замечательный полевой работник, исследо-
вавший десятки стоянок каменного века, наметивший
пути их изучения па долгие годы вперед.
ЗАГАДОЧНЫЙ АВТОР
НЕВЫШЕДШЕЙ КНИГИ
В 1950-х годах я вел раскопки палеолитических стоя-
нок в Крыму. Для начала я объехал ранее известные
стоянки, чтобы посмотреть, в каких условиях они распо-
ложены, какими методами изучали их мои предшествен-
ники. Около заплывших землей старых шурфов и рас-
копов я вспоминал все прочитанное в Москве о крымском
палеолите, об истории его исследования и о самих ис-
следователях. Особенно интересовали меня двое: Кон-
стантин Сергеевич Мережковский — зачинатель работ
Цо каменному веку Крыма и Глеб Анатольевич Водч-
57
Осмоловский, широко развернувший их в послереволю-
ционные годы. Об этих ученых я постарался узнать
побольше из книг и расспросов моих коллег. О Бонч-
Осмоловском я написал в другом месте. О Мережковском
расскажу здесь.
Это странная, загадочная фигура. Его исследования
в Крыму продолжались два полевых сезона — 1879 и
1880 гг., но за короткий срок сделано им столько,
сколько иные археологи не смогли совершить за всю
жизнь. Им открыты палеолит Крыма и Северного При-
черноморья вообще, первые раннепалеолитические и
первые пещерные стоянки в стране. Проблема древнека-
менного века была тогда только что поставлена. В Рос-
сии памятники его выявили всего в трех-четырех точках.
Русские ученые хорошо знали, что во Франции стойбища
охотников па мамонта и северного оленя приурочены
в основном к пещерам, и пробовали отыскать что-то по-
хожее в наших горных районах. Л. С. Уваров предпри-
нял такую попытку и в Крыму, у Ореапды, но ничего,
кроме средневековых вещей, ему не попалось. Л Мереж-
ковский, прошурфовав за два года 34 пещеры, в девяти
наткнулся на древние культурные слои. В 1934 г., после
12-летних разведок, Бопч-Осмоловский писал, что из
осмотренных им и его сотрудниками 400 пещер культур-
ные отложения есть в 16.
Это еще не все. До сих пор древнейшими следами
обитания на полуострове остаются поселения эпохи
мустье. Первое из них, в Волчьем гроте на р. Зуе, нашел
Мережковский. Вторую стоянку этого времени в России
удалось найти через 20 лет, а третью — через 40 с лиш-
ним, уже после революции. О позднем палеолите Крыма
мы и сейчас судим по двум пещерам — Сюрень I и
Качипский навес, обнаруженным Мережковским. За сле-
дующие 100 лет новых памятников этого периода найде-
но не было. В гротах у Черкез-Кермена и в Сюреыи II
был выделен Мережковским и мезолит. Он установил все
этапы местной палеолитической культуры. Побывал он и
па памятниках всех характерных для нее типов.
Помимо ныне существующих, бывают и погребенные
пещеры с обрушившимся сводом, закрытые осыпями и
оползнями. И нащупать, и раскалывать их очень труд-
но. Впервые расчистила от земли обвалившийся навес и
извлекла из-под него мустьерские орудия моя экспеди-
ция 1955—1956 гг. па р. Альма ус. Малиновка (Каба-
Константин Сергеевич Мережковский
зи). Но пришел я сюда потому, что на склоне под ска-
лами в этом пункте собирал кремни еще Мережковский.
Немало в Крыму и стоянок вне пещер, на плоскогорьях,
так называемых яйлах. И этот тип поселений отмечен
Мережковским неподалеку от Кизил-Кобы. Весьма редки
находки кремневых орудий на побережье, по он разыс-
кал и такой памятник — у Замрука в западном Крыму.
До 1957 г., когда из обреза морского берега у Судака
был вынут мустьерский остроконечник, подобные наход-
ки не повторялись.
В целом объем работ, проведенных в 1879—1880 гг.,
поразителен, в особенности если учесть, что у руководи-
теля экспедиции не было никакого предшествующего
опыта — ни своего, пи чужого. При этом полевыми на-
блюдениями он пе ограничивался, а стремился ответить
па важные исторические вопросы. В те годы в научной
литературе обсуждалась проблема хиатуса — разрыва,
темной эпохи, разделяющей палеолит и неолит. Мереж-
ковский показал, что разрыва в действительности пет,
59
Волчий грот у с. Мазанка в Крыму —
первая древнепалеолитическая стоянка,
открытая в России
он заполняется микролитическими культурами, вроде
открытых у Кизил-Кобы. Позднейшие исследования под-
твердили его вывод.
Но самое удивительное заключается в другом:
раскопками пещер занимался 25-летний студент естест-
венного факультета Петербургского университета, спе-
циализировавшийся не по первобытной археологии (или
антропологии, как тогда говорили), а по ботанике и
зоологии. Прожил он долго, стал профессором, напеча-
тал около 70 работ по биологии, главным образом о
простейших организмах — губках, водорослях — или о ви-
ноградарстве. В третьем издании «Большой советской
энциклопедии» о нем сказано: «Один из основоположни-
ков теории симбиогенеза, основываясь на которой пред-
ложил оригинальную систему органического мира с
делением его на три царства: микоиды (грибы, бакте-
рии, синезеленые водоросли), растения и животные.
Указал на эволюционное значение неотении и олигоме-
ризации органов» \
Что касается раскопок, то Мережковский забросил их
на второй же год. Память о нем в истории нашей науки
60
сохранилась только как о человеке, открывшем крымский
палеолит, авторе десятка небольших «антропологических»
статей, прежде всего двух кратких полевых отчетов2.
В первом из них обещано скорое издание монографии:
«Я снял планы всех исследованных мною пещер, кото-
рые, так же, как и вертикальные разрезы, будут опуб-
ликованы в будущей моей работе»3. И далее: «Осталь-
ные находки... я опишу впоследствии в более подробной
работе, которая будет напечатана в ,,3аписках“ Геогра-
фического общества»4. Имелась в виду та же серия,
где вышли два труда И. С. Полякова по первобытной
археологии. В «Истории полувековой деятельности Рус-
ского географического общества (1845—1895)» П. И. Се-
менова-Тяп-Шанского (СПб., 1896, ч. II, с. 885) приве-
дено даже название будущей книги Мережковского
«Очерк каменного века в Крыму». В 1920-х годах мой
учитель С. Н. Замятнип нашел в архивах несколько уже
отпечатанных таблиц к этой книге. Значит, она дейст-
вительно готовилась, по света так и не увидела. Поче-
му — неизвестно.
Конечно, нередко бывает, что новые задачи отвлека-
ют ученого от старых, почти разрешенных, по тут что-то
иное. В 80-х годах Мережковский поселился в Крыму и
пять лет жил по соседству с обнаруженными им стоян-
ками, однако пи разу не попытался продолжить раскоп-
ки. Незадолго до первой мировой войны в Крым при-
ехал немецкий археолог Рудольф Шмидт. Он заложил
шурфы в ряде пещер, ничего не нашел и заявил в печа-
ти, что палеолита там нет и быть не могло — в древно-
сти полуостров был изолирован от материка. Любой из
нас кинулся бы на защиту своих открытий, а Мережков-
ский промолчал.
Хочется попять, чем же объяснялось странное пове-
дение этого человека. Бонч-Осмоловский высказал такое
предположение: его предшественник взялся за пещеры
Крыма в крайне неудачный исторический момент. «По-
бедоносцевское мракобесие слишком ревниво охраняло
православную веру, чтобы допустить у себя какие-либо
исследования, нарушавшие его догмы. ... Раскопки, если
пе были запрещены, то — еще хуже — были преданы
забвению»5. Предположение вполне вероятное. Изыска-
ния в области первобытной культуры, входившие в про-
тиворечия с Библией, как мы видели, не пользовались
поддержкой свыше. Когда был убит народовольцами
61
Александр II и наступила эпоха реакции, студент Ме-
режковский тяготел к радикальной молодежи. В поэме
«Старинные октавы» его брата Дмитрия мы читаем:
Был Костя — старший брат мой — правоведом,
Но поступил он, возмутившись вдруг
И полный нигилизма модным бредом,
На факультет естественных наук.
...смеясь над чертом и над богом,
Он все, во что я верил, разрушал 6.
В прозаических воспоминаниях Дмитрия говорится,
что Константин одобрял убийство императора, из-за
чего надолго рассорился со своим отцом, столоначальни-
ком придворной конторы 7.
Эти факты позволяют согласиться с Бопч-Осмолов-
ским. Да, публикация книги о древнейшем человеке
после 1881 г. стала невозможной или, по крайней мере,
нежелательной. Ее автору разумнее всего было переклю-
читься па ботанику и зоологию и вообще не обращать
на себя внимания властей. Бедаром именно тогда он на
два года уехал за границу.
Ио как пи логичны эти соображения, кое-что им про-
тиворечит. За рубежом Мережковский мог свободно на-
печатать серию статей о крымском палеолите, а издал
лишь маленькую заметку о Волчьем гроте. Через несколь-
ко лет исследования древнекаменного века в России
возобновились. В 1886 г. копал па Афоптовой горе
И. Т. Савенков, в 1893 г.— па Кирилловской стоянке
В. В. Хвойко, в 1896 г.— па Томской Н. Ф. Кащенко.
Возразить Шмидту полагалось бы каждому ученому.
В 1904 г. Мережковский передал Н. П. Загоскину авто-
биографию и список работ для «Словаря профессоров и
преподавателей Казанского университета». Туда он по-
пал с большим трудом, ему важно было подчеркнуть,
сколь значительны его заслуги перед наукой, но из ар-
хеологического раздела списка выпали французские
статьи о Волчьем гроте и ладожских неолитических че-
репах. По-видимому, Мережковский забыл о своих ста-
рых публикациях. Плохо позаботился он и о коллекциях
из раскопок, они рассеяны по разным музеям, а частич-
но потеряны.
Словом, нельзя свести вопрос к внешним препятстви-
ям. Объяснение Бопч-Осмоловского, чересчур простое и
прямолинейное, надо расширить. Главное, вероятно, не в
62
цензурных запретах и полицейских репрессиях, а в глу*
боком внутреннем кризисе, пережитом русской интелли-
генцией в последние два десятилетия XIX в. В 1907 г.
И. И. Мечников начинал «Этюды оптимизма» с рассказа
о поколении, воспитанном па идеалах шестидесятых
годов. Для людей, воодушевленных идеей прогресса, побед-
ного шествия науки, знания, разума, эпоха реакции
и застоя оказалась жестоким испытанием. Многие утра-
тили былую веру в просвещение и труд, махнули на
все рукой, отошли от активной деятельности8. Свиде-
тельство высокоавторитетное, и история Мережковского
(а может быть, и Полякова) выглядит как иллюстрация
к обобщениям Мечникова. Ей можно найти и близкие
параллели.
Знаменитый путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай
обогатил этнографию цепными наблюдениями, по плодо-
творно работал в этом направлении совсем недолго. Толь-
ко первое его пребывание на Новой Гвинее дало обиль-
ный материал, о втором — имеются случайные разроз-
ненные записи. С 1880 г. до самой смерти в 1888 г.
Миклухо-Маклай жил в Австралии—краю, не менее ин-
тересном для этнографа, чем Океания, но посмотреть па
аборигенов за восемь лет оп так и не съездил. Вместо
монографии о меланезийцах оп изредка сочинял зооло-
гические заметки, преимущественно о губках (т. е. по из-
любленной теме Мережковского) 9. Тут уж дело явно не
в отношении царского правительства к антропологии,
этнографии, первобытной археологии. Никто не мешал
Маклаю печататься в английских журналах.
Назовем и известного фольклориста П. Н. Рыбнико-
ва. Высланный в молодости в Олонецкую губернию, он
составил там замечательное собрание былин, в 60-е годы
посвятил им классические труды (тогда он писал и о
каменных орудиях), а потом забросил науку и превра-
тился в заурядного чиновника. Умер он в 1885 г., до-
служившись до поста калишского вице-губернатора.
На этом фоне становится понятнее и жизненный путь
Мережковского.
Отрывочные данные о его биографии выдвигают, од-
нако, новые вопросы. Наши источники об ученых прош-
лого, как правило, предельно скудны. Обычно они исчер-
пываются юбилейными статьями и некрологами. Мереж-
ковский не удостоился ни того, пи другого. Кое-какие
Сведения о нем можно найти лишь в «Словаре профессо-
63
ров Казанского университета» и в газетных статьях.
Весной 1914 г. его академическая карьера закончилась
величайшим скандалом. Он был обвинен в преступлении
против нравственности. Губернские и столичные газеты
из номера в помер помещали статьи о «казанском мар-
кизе де Саде». Хлесткий фельетон о нем настрочил Влас
Дорошевич. Обстановка осложнялась тем, что в этот
период Мережковский был близок к крайне правым кру-
гам. Обличая его, либеральная «Камско-Волжская речь»
опорочивала всю реакционную профессуру. Не молчал и
орган правых — «Казанский телеграф». Что же нового
узнаем мы из этих источников?
По словам «Камско-Волжской речи», в юности Мереж-
ковский подавал большие надежды и уже студентом в
23 года читал лекции в Петербургском университете. За-
тем он женился и поселился в Крыму, около Учан-су,
в имении, выделенном отцом. Извращенность Мережков-
ского заставила жену порвать с ним, а вскоре после ка-
ких-то неблаговидных историй ему пришлось бежать в
Америку. Он работал в Калифорнии, пока и там не раз-
разился скандал. Преступник вернулся в Крым, откуда
(странное дело!) был приглашен в Казанский универси-
тет внештатным преподавателем. Защитил диссертацию.
Университетская корпорация не желала принимать его
в свою среду, и в нарушение всех правил он был назна-
чен профессором приказом министра народного просве-
щения. Жил он затворником, в доме с закрытыми ставня-
ми, в гости к себе никого не звал, но имел значитель-
ные связи в верхах, вплоть до Столыпина и Плеве, был
одержим идеей «жидо-масонского заговора», вероятно,
состоял агентом охранного отделения 10.
Отвечая левой прессе, «Казанский телеграф» утверж-
дал, что она искажает факты. Обвиняемый прежде все-
го сумасшедший. Еще в Петербурге вместе с Бутлеро-
вым и Вагнером он увлекался спиритизмом, помешался
на этой почве и два года просидел в доме умалишенных.
Никаким весом в правых кругах этот, так и не оправив-
шийся от болезни человек не пользовался11. Опроверга-
ло слух о сотрудничестве в охранке и само это учреж-
дение 12.
Две версии. Какой же из них верить? Наиболее лег-
кое решение: раз это аморальная личность и махровый
реакционер, лучше забыть о его научных заслугах. Будем
писать не «палеолит Крыма открыт К. С. Мережко^’
64
ским», а «палеолит Крыма открыт в 1879—1880 гг.»
Другой вариант: «Отдадим должное молодому ученому,
нигилисту и активному исследователю крымских пещер.
Жалкий конец его после душевной болезни для истории
науки нисколько пе интересен». Но попробуем все же
разобраться, сопоставив то, что нам удалось узнать.
Левым газетам доверяешь как-то больше, чем правым,
но все ли надо понимать буквально в бойких фельетонах,
все ли в них сказано? В качестве примера извращенности
там фигурирует и вот что: в Крыму Мережковский раз-
гуливал по своему имению без рубашки и без брюк, в ко-
ротких штанишках (сиречь в трусиках), а жену свою
заставлял ходить босиком. В душевном заболевании либе-
ральная печать сомневается. Между тем это, по-видимо-
му, не выдумка правых.
Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон сооб-
щал: «Вследствие болезни вынужден был оставить С. Пе-
тербург и научные занятия» 13. Мешать научной работе
могло только психическое состояние. Речь идет и не об
удобной формуле для прикрытия какого-то скандала.
В 1896 г. ученый, деятельность которого оборвалась в
самом начале,—еще почтенный человек, заслуживающий
статьи в энциклопедии.
Умалчивается о болезни и в автобиографии Мереж-
ковского, но прочтем ее повнимательней. Петербургский
период изложен почти так же, как и в газетах: родился
в 1855 г., по окончании Училища правоведения в 1875 г.
стал вольнослушателем, а в 1876 г.—студентом Петер-
бургского университета. В 1876—1877 гг. исследовал фло-
ру и фауну Белого моря, за что награжден премией
Общества любителей естествознания. Еще не получив дип-
лома, печатал статью за статьей, а в 1878 г. выпустил
даже книгу «Этюды над простейшими животными Север-
ной России» (на ее титуле обозначено «студент Санкт-
Петербургского университета К. С. Мережковский»).
В эти годы он и приступил к раскопкам в Крыму, а кроме
того, успел пройти практику па Неаполитанской биоло-
гической станции. Кончив университет в 1880 г., на два
года уехал за границу, в Берлине занимался в лаборато-
рии Р. Вирхова, посетил научные центры Парижа, Иены,
Лейпцига и снова Неаполь. С 1883 г.— приват-доцент
Петербургского университета. Далее начинается что-то
менее понятное: с 1885 г. живет в Крыму, в 1893 г.—
назначается заведующим крымскими фруктовыми садами
3 А. А. Формозов Q5
удельного ведомства (вероятно, не обошлось без помощи
отца). В списке трудов—десятилетний разрыв: с 1884
до 1894 г. пи одной статьи или заметки (за восьмилетие
с 1877 до 1884 г. их 38, за 11 лет с 1894 г.— 32). От ам-
пелографии — виноградарства,— к своей основной спе-
циальности Мережковский возвращается поздно. В 1897 г.
устраивается на Севастопольскую биологическую стан-
цию, потом уезжает в Америку, где работает в Калифор-
нии и Сан-Франциско (американские публикации дати-
руются 1900—1901 гг.). В Россию он вернулся в 1902 г.
и тут же был приглашен в Казань А. А. Остроумовым.
В 1903 г. сорока восьми лет защитил магистерскую дис-
сертацию по ботанике14. В 1906 г.— доктор ботаники,
в 1908 г.— профессор 15.
Последовательность событий та же, что и в обличи-
тельном жизнеописании из «Камско-Волжской речи», но
неожиданные перемены и переезды никак не объяснены.
Тем не менее, при всех недомолвках ясно: 1884 год для
Мережковского роковой. Скорее всего следующие два года
до переезда в Крым и были тем временем, когда, по сви-
детельству «Казанского телеграфа», он находился в пси-
хиатрической лечебнице. Не сразу пришел он в себя и в
Крыму. Десять лет были вычеркнуты из жизни ученого.
Выдвинувшийся в столице еще на студенческой скамье,
он лишь на шестом десятке лет с трудом добился про-
фессорской кафедры в провинции.
Таким образом, причина всех странностей — душев-
ный надлом, но отнюдь не случайно, в какой момент
болезнь настигла молодого биолога. Это был период тор-
жества реакции, и многим казалось, что она воцарилась
навсегда.
С. Н. Замятнин расспрашивал людей, слушавших
лекции Мережковского в Казани. По их мнению, он явно
был ненормален, чем и объяснялось его поведение. Ника-
ких преступлений, по уверению Замятнина, он не совер-
шал, а сам оболгал себя от изломанности. В пользу этого
говорит, как будто, и то, что после двукратного сканда-
ла — в Крыму и в Америке — человека без степеней и
званий вряд ли пригласили бы в университет. Непонятно,
к тому же, где он приобрел связи в верхах: когда был
нигилистом в Петербурге, или душевнобольным в Крыму,
или беглецом в Америке? Но есть и другие данные.
В газетах упомянута приобщенная к делу Мережковско-
го книга «Рай земной», напечатанная им, минуя цензуру.
66
в Берлине — утопия XXVII в., воспевающая, чуть ли ие
в стихах, наготу, юные тела, плотские радости 16.
«Стойким правым профессором» именовал его в 1911г.
«Казанский телеграф» 17. Едва пронесся слух об обвине-
ниях Мережковского, как он получил в университете от-
пуск по болезни и отбыл в Петербург, а оттуда через
короткий срок был командирован министром просвеще-
ния в Ниццу. В мае его уволили, но «с причислением к
министерству» 18. Без покровительства сильных мира сего
обвиняемый, наверное, не смог бы так легко ускользнуть
от суда и следствия (или это доказательство его невинов-
ности?) 19. В Ницце, по сведениям газет, Мережковский
вошел в контакт с эмигрантами-революционерами, в част-
ности с Плехановым, и сочинял трактат «Моя месть рус-
скому правительству» (что это,— «утка», или Плеханов
поверил рассказу профессора о его неприятностях на ро-
дине —ложному или правдивому, мы опять же не
знаем) 20. Месяц спустя стало известно, однако, письмо
Мережковского не к кому-нибудь, а к Григорию Распу-
тину. Начинается оно: «Глубокоуважаемый отец Григо-
рий Ефимович!», а кончается: «раб божий Мережков-
ский». В нем «раб божий» просит о защите от клеветы,
но роняет и фразу «если я...виновен» 21. Трудно сказать,
как развивались бы события дальше, потребовала бы
Россия выдачи преступника или нет, но тут надвинулась
мировая война, потом революция, и о беглеце забыли.
Умер он в Женеве в 1921 г.
Порнографическая книжка и послание к Распутину
не производят приятного впечатления. Видимо, и дружбу
с крайне правыми, и какие-то извращения профессору
приписывали не зря. Оправдывать его незачем, но и о
душевной болезни надо помнить. С ней как-то связаны
не только патологические изменения в психике, но и от-
каз от убеждений молодости.
Знаменитый химик А. М. Бутлеров и автор небесталан-
ных «Сказок Кота-мурлыки» профессор-биолог Н. П. Ваг-
нер проводили свои спиритические сеансы в начале 1880-х
годов, а отчеты о них публиковали в пресловутом катков-
ском «Русском вестнике»22. Вагнер не раз выступал
против «жидо-масонов». Вероятно, в эти годы разгрома
народничества Мережковский — прямой ученик Вагнера
по университету— и расстался с «нигилизма модным
бредом», погрузившись в сомнительные, но заманчивые
сношения с душами умерших. Резкий поворот вправо про-
67
3*
ходил не безболезненно, а с надрывом, надломом, отра-
зился и на здоровье, и на научном творчестве, превратил
талантливого ученого в озлобленного, психически непол-
ноценного неудачника.
Я всматриваюсь в две фотографии Мережковского.
На одной, ранней,— молодой интеллигент, в пенсне и с
бородкой, немного похож на Чехова. В повороте головы
и лице есть что-то нервное23. Второй портрет помещен
в «Камско-Волжской речи»24. Лицо сильно изменилось,
но скорее благообразное, чем отталкивающее, волосы со-
всем седые. В те же дни праздновался юбилей историка
народнического направления — В. И. Семевского. На фо-
тографии в одном из соседних номеров газеты он почти
не отличим от Мережковского — те же седины, та же
клиновидная бородка. Ничего не прочтешь по лицу
60-летнего старика. В сущности это мертвое лицо.
Итак, все приведенные нами объяснения не исклю-
чают одно другое. Да, наступила эпоха реакции, что ска-
залось и на развитии науки. Развернуть в России раскоп-
ки палеолитических стоянок не удалось. Реакция ломала
души поколения, вступавшего в жизнь, вызывала тяже-
лые травмы. Люди, подававшие некогда блестящие на-
дежды, утрачивали веру в прогресс и науку, искали заб-
вения в мистике.
Конечно, и наше истолкование необычной судьбы ис-
следователя крымского палеолита надо расценивать как
схему. Были, несомненно, обстоятельства, о которых мол-
чат книги и газеты. Ряд загадок еще не разрешен. Впол-
не возможны и иные предположения. Скажем, такое:
Мережковский прервал раскопки в Крыму потому, что
он сразу нашел все и ему, вроде бы, нечего было там
делать. Сейчас мы стараемся раскопать побольше стоя-
нок, притом целиком, чтобы реконструировать планиров-
ку древних поселений. В 1880-х годах это направление
исследований даже не было намечено. Нам важно,
в каком порядке залегают в пещерах жилые слои, содер-
жащие кремневые орудия разных типов. Благодаря на-
блюдениям над стратиграфией, устанавливают этапы в
эволюции первобытной культуры, преемственность в ее
развитии или, наоборот, говорят о перерывах в заселении
и приходе новых племен. Мережковскому такие вопросы
могли казаться сугубо второстепенными.
В 1886 г. Чехов написал рассказ «На пути». Герой
его в занесенной снегом корчме произносит перед случай-
68
ной встречной настоящую исповедь, вспоминая о поисках
жизненного призвания, о сменявших друг друга верах.
В юности верил он в Биологию, открывшую 35 тысяч
видов насекомых. Но стоило ему открыть 35 тысяч пер-
вый вид, и интерес угас. Увлекают начала науки, озна-
комление с ее методами. Постепенно понимаешь, что ты
можешь вложить лишь маленький камешек в стену недо-
строенного здания, а не завершить постройку, и энту-
зиазм пропадает. Показательно, что сюжет приурочен как
раз к тому десятилетию, когда пережили кризис Мереж-
ковский, Поляков, Миклухо-Маклай, но коллизия эта,
безусловно, не устаревающая.
Сколько мы знаем примеров того, как творческие
люди отказываются от творчества, смело ломают свою
судьбу. Леонардо да Винчи, углубившийся в научные
опыты и распрощавшийся с живописью, несмотря на
просьбы со всех сторон о портретах и украшении хра-
мов. Лев Толстой, бросивший художественную литературу
ради моральной проповеди. Николай Ге, поселившийся
на хуторе Плиски и занятый больше сельским хозяйством
и кладкой печей в деревнях, чем искусством. Артюр
Рембо —до 25 лет замечательный поэт, а потом — ком-
мерсант-авантюрист. Жак Коно, после триумфов театра
«Старой Голубятни» расставшийся с Парижем и удалив-
шийся с группой студийцев экспериментировать в про-
винцию. Великий математик Блез Паскаль, посвятивший
свои последние годы размышлениям на этические темы.
Недавно один популяризатор выразился об этом с наив-
ной категоричностью: «Можно сказать, что он умер, хотя
он прожил еще восемь лет»25. Поразительная слепота!
«Мысли» Паскаля для человечества дороже его теорем.
Нам жаль, что мало картин оставил Леонардо, что Лев
Толстой не создал чего-либо равного «Войне и миру», но
сами творцы могли поступить только так, а не иначе.
Я не сравниваю Мережковского ни с гениальным Пас-
калем, пи с просто талантливым Ге. Отвернувшись от
мира цифр и красок, они пошли далеко вперед по другой
дороге к духовному просветлению. Переживший кризис
Мережковский не воскрес, а сломался, растерял то, что
имел. Задача моего очерка — не исчерпывающий анализ
его психологии или психологии людей умственного труда
вообще. Моей целью было показать, в какой степени ре-
зультаты и ход наших работ, судьбы наших книг опре-
деляются особенностями личности исследователя, как все
69
здесь переплетено, взаимообусловлено, а порой и запу-
тано. Ведь если бы зачинатель изучения крымского палео-
лита не выбыл из строя, начатое им дело развивалось
бы, а не прервалось на 40 с лишним лет, так что Бонч-
Осмоловскому пришлось все налаживать заново.
ОБРАЗЕЦ
КОМПЛЕКСНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Передо мной лежит большая книга. На ее титульном
листе написано:
Издано на средства Министерства
народного просвещения
ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК
КАМЕННОГО ВЕКА
ПОБЕРЕЖЬЯ
ЛАДОЖСКОГО ОЗЕРА.
А. А. Иностранцева
профессора Петербургского университета
(со 122 политипажами в тексте,
2 литографиями и 12 таблицами фототипажей)
Санкт-Петербург
Типография М. М. Стасюлевича,
Васильевский остров, 2 линия, 7
1882
При первом же взгляде на книгу ясно, что с самого
начала готовилась она не как рядовое и типовое издание,
а как образцовое, роскошное. Бумага отличная, формат —
22X31 см, шрифт крупный, широкие поля. Множество
иллюстраций на 244 страницах и таблицы, помещенные
в конце, напечатаны четко, рельефно. Отчеты об экспе-
дициях И. С. Полякова рядом с этим фолиантом выгля-
дят жалкими, копеечными брошюрками.
Это не первая русская книга по археологии, увидев-
шая свет в таком парадном оформлении. Еще в середине
XIX столетия вышли подлинные шедевры типографского
искусства: «Древности Российского государства» (шесть
томов. СПб., 1846—1853) и «Древности Босфора Кимме-
рийского, хранящиеся в императорском музее Эрмитажа»
70
Александр Александрович Иностранцев
(три тома. СПб., 1854). Но книги о каменном веке на
столь же высоком уровне в России не публиковали ни
тогда, ни долгие годы позднее. Пожалуй, следующие по
времени выхода издания, в какой-то мере выдерживаю-
щие сравнение по полиграфическим качествам с трудом
А. А. Иностранцева, появились уже после революции
(например, Микола Макаренко. Мар1ютльский могиль-
ник. Ки1в, 1933). Какова же история монографии Ино-
странцева?
Александр Александрович Иностранцев (1843—1919),
подобно Полякову и Мережковскому, был не столько
археологом, сколько естествоиспытателем. Он окончил
физико-математический факультет Петербургского уни-
верситета и с 1870 г. заведовал там кафедрой геологии и
палеонтологии. Ученый провел ряд экспедиций: в 1867—
1875 гг. на север России, в 1875 г.— в Крым, в 1878 г.—
Донецкий каменноугольный бассейн, в 1890, 1891,
1893 гг.— па Кавказ, в 1892 г.— на Урал, по все же за-
рекомендовал себя скорее как кабинетный, чем как поле-
77
вой исследователь. Он основал Геологический музей
Петербургского университета, существующий и поныне,
в 1867 г. впервые в России применил микроскопические
методы определения горных пород. Ему поручали описа-
ние своих геологических коллекций наши прославленные
путешественники Н. М. Пржевальский, Г. Н. Потанин,
М. В. Певцов. Им составлен первый русский учебник гео-
логии, четырежды переизданный в дополненном виде \
Я еще застал людей, слушавших лекции Ипострапцева.
По их рассказам, это был аккуратист, педант, человек
чопорный, нелегкий в общении, но бесконечно предан-
ный науке, родному университету, своему детищу — Гео-
логическому музею.
Интересовала Иностранцева и первобытная археология.
С 1869 г. он собирал каменные орудия. Веспой 1877 г.
городская дума столицы предложила профессору взять
на себя геологические консультации при разработке плана
борьбы с наводнениями, не раз угрожавшими Петербургу.
Полвека спустя сын Иностранцева вспоминал, как отец,
приняв предложение думы, поселился с семьей в селе
Ивановском, откуда вместе с ним ежедневно отправлялся
осматривать берега рек и каналов. Мальчику было всего
пять лет, но он не забыл радость отца, нашедшего в
одном обнажении орнаментированный костяной гарпун и
человеческий череп2.
В 1878 г. началось строительство новых обводных ка-
налов на Сясьской и Свирской системах, продолжавшее-
ся до 1882 г. Иностранцев со своими учениками часто
приезжал туда на экскурсии— описывать разрезы отло-
жений. В залегавших под пескохМ слоях торфа хорошо со-
хранилась древесина. Из степ канала то и дело приходи-
лось выпиливать толстые дубовые стволы и сжигать их.
В тех же горизонтах попадались кости, черепки, камен-
ные орудия. Геологи собирали эти предметы при поезд-
ках в Приладожье и просили следить за находками такого
рода работавших на строительстве инженеров и земле-
копов.
, В результате составилась выразительная коллекция,
поступившая в музей Петербургского университета.
Понимая ее значение, Иностранцев решил дать всесто-
роннюю характеристику накопленных материалов, ис-
пользуя все известные к тому времени приемы истолко-
вания остатков первобытной культуры.
Первые результаты изысканий были изложены в га-
72
Четных статьях и кратких информациях в журналах3.
Коллекция демонстрировалась в Москве па Антропологи-
ческой выставке 1879 г., где Иностранцев выступил с
докладом о своих открытиях4. В 1880 г. он издал статью
на ту же тему в «Вестнике Европы» — самом популяр-
ном русском журнале умеренно либерального направле-
ния5. Рядом с этой археологической публикацией напе-
чатаны воспоминания П. В. Анненкова «Замечательное
десятилетие», очерки Л. Л. Потехина, стихи Н. М. Мин-
ского, «Парижские письма» Эмиля Золя. Редактировал
журнал Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826—1911) —
в прошлом профессор всеобщей истории Петербургского
университета, один из лидеров либерального лагеря.
Эти сообщения возбудили интерес к ладожским наход-
кам и в ученом мире, и в широкой публике, что и сдела-
ло возможным издание посвященного им фундаменталь-
ного труда в типографии того же М. М. Стасюлевича.
Выпустить книгу в таком парадном оформлении уда-
лось только благодаря большим организаторским способ-
ностям Ипострапцева. Он устроил выставку своих нахо-
док на физико-математическом факультете Петербургско-
го университета и сумел заманить на нее и министра
народного просвещения, и министра финансов и даже
председателя комитета министров. После этого на изда-
ние было получено пять тысяч рублей. Гравюры профес-
сор заказал пе рядовым ремесленникам, а художнику-
графику Василию Васильевичу Матэ (1856—1917) и луч-
шему в те годы резчику по дереву Александру Ивановичу
Зубчанипову (1840—?), сотруднику «Исторического вест-
ника», фототаблицы готовили в Москве известные изда-
тели Мартын Николаевич Шерер и Георгий Иванович
Набгольц, хотя печаталась книга в Петербурге6.
На титуле ее стоит имя одного Иностранцева, но в
действительности авторов у нее несколько. В наши дни
коллективные работы создаются достаточно часто. В про-
шлом столетии это было большой редкостью. В сборе
материала приняли участие десятки людей — безымян-
ные землекопы — строители канала, инженеры, молодые
геологи, начинавшие научную деятельность под руковод-
ством Иностранцева. Фамилии их перечислены в моно-
графии, и в этом списке «кандидатов Петербургского уни-
верситета» мы найдем будущих профессоров, видных
исследователей недр нашей страны. Таковы Николай
Алексеевич Соколов (1856—1907) — член-корреспондент
73
Академии паук, профессор Петербургского университета,
Павел Николаевич Венюков (1858—1916) — профессор
университета св. Владимира в Киеве, Борис Захарович
Коленко (1856 —1946) —крупный петрограф и минера-
лог. Венюков не только вел полевые наблюдения, но и
анализировал химический состав фрагментов лепной
керамики, собранной на канале.
Самому Иностранцеву принадлежат главы, посвящен-
ные геологическому строению южного побережья Ладож-
ского озера, остаткам фауны, орудиям и утвари первобыт-
ных людей и общим выводам. Разделы, касающиеся всех
растительных и некоторых костных остатков, поручено бы-
ло составить специалистам-ботаникам, зоологам, антропо-
логам.
О черепах человека большой очерк (с. 91 — 125)
написал Анатолий Петрович Богданов (1834—1896) —
профессор Московского университета, член-корреспондент
Академии наук. Зоолог по образованию, в 1858 г. он за-
щитил магистерскую диссертацию «О цветности пера
птиц», возглавлял Зоологический музей университета, но
в дальнейшем расширил сферу своих интересов. Пред-
приняв в 1865—1866 гг. раскопки курганов в Подмос-
ковье, он охарактеризовал найденные там скелеты в док-
торской диссертации «О московском курганном племени».
Именно Богданов основал первую в России кафедру
антропологии, организовал Антропологическую выставку
1879 г. (как и более ранние—Этнографическую и Поли-
техническую) и по праву считается основоположником
этой науки в нашей стране7.
Десять черепов из Приладожья были первой значи-
тельной серией остатков ископаемого человека, обнару-
женной в России. Богданов постарался изучить их с пре-
дельной тщательностью, сделал множество промеров и в
итоге пришел к выводу, что это черепа не неандерталь-
цев, а людей современного антропологического типа. Кое
в чем они отличаются друг от друга, но в основном от-
носятся к группе длинноголовых. Отмечены некоторые
черты сходства краниологических материалов с Ладоги
с теми, что встречены при раскопках среднерусских кур-
ганов. Это означает, что в формировании славянского
«курганного племени» определенную роль сыграли его
отдаленные предшественники — люди каменного века.
Из более частных наблюдений Богданова любопытно
одно: почти на всех черепах он заметил сильную стер-
74
тость зубов, указывающую па употребление очень твер-
дой пищи.
Длинные кости людей, собранные на канале, описал
Михаил Андреевич Тихомиров (1848—1902) — доктор
медицины, окончивший Московский университет, но пре-
подававший сперва в Петербурге — в Медико-Хирургиче-
ской академии, а потом в Киеве — в университете св. Вла-
димира 8. И этот раздел книги выполнен на высоком
научном уровне. От внимания Тихомирова не ускользну-
ли, например, следы сросшегося перелома на одной кости.
Сейчас в антропологии возникло целое направление —
изучение болезней древних людей по изменениям на их
скелетах. В XIX в. в этой интересной области делались
только первые шаги, и мы должны по достоинству оце-
нить наблюдательность Тихомирова.
Древесные остатки, обнаруженные при строительстве
Свирского и Сясьского каналов, определял киевский про-
фессор, член-корреспондент Академии наук Иван Федоро-
вич Шмальгаузен (1849—1894) — талантливый ботаник,
отец замечательного советского биолога академика
И. И. Шмальгаузена9. При обработке этой части кол-
лекции Иностранцев консультировался и с профессором
Петербургского университета, почетным академиком
Андреем Николаевичем Бекетовым (1825—1902) — дедом
Александра Блока. Оказалось, что в торфе сохранились
остатки 39 видов растений: березы, ели, ольхи, сосны
и т. д. Стволы дуба достигали в диаметре нескольких
метров, а число колец на их срезах превышало 250.
В торфе попадалась скорлупа орехов, расколотых перво-
бытным человеком. По мнению ботаников, природная об-
становка в Приладожье на том этапе каменного века,
к которому относятся находки, мало отличалась от совре-
менной. Все же местность была более лесистой, чем в
XIX столетии, когда сказалась интенсивная рубка леса
в окрестностях столицы.
В коллекции из Приладожья было до 3 тыс. костей
животных. Из них 2140 принадлежало рыбам. Опреде-
ление их дал профессор и ректор Петербургского уни-
верситета Карл Федорович Кесслер (1815—1881). В исто-
рию отечественной науки этот видный биолог вошел и как
инициатор съездов русских естествоиспытателей и врачей.
Раздел в книге Иностранцева — последняя работа Кессле-
ра. К моменту ее выхода его уже не было в живых 10.
Описав кости сома, судака, налима, сига, окуня, прот-
75
вы, берша, Кесслер сумел установить, как менялся состав
добычи первобытных рыболовов в зависимости от времен
года.
Анализ костей птиц (их немного, всего 120) провел
выдающийся орнитолог, профессор Петербургского уни-
верситета Модест Николаевич Богданов (1841 — 1888). Он
известен также как автор превосходной научно-популяр-
ной книги «Из жизни русской природы», составленной
после его смерти из статей, напечатанных в разных дет-
ских журналах. Она неоднократно переиздавалась, в част-
ности и в наши дни 11. Богданов определил остатки уток,
гуся, лебедя, тетерева, глухаря. Отмечу, что и К. Ф. Кес-
слер, и М. Н. Богданов еще раньше интересовались исто-
рией фауны по материалам археологических раскопок,
выступали с докладами по этой тематике12, так что
Иностранцев привлек их к обработке коллекций из При-
ладожья совсем не случайно.
Раздел о млекопитающих Иностранцев взял на себ!я^
Он выделил кости тюленя, косули, северного оленя, лосщ
тура, плосколобого быка, кабана, зайца-беляка, бобра,
водяной крысы, бурого медведя, куницы, хорька, выдры,
волка, лисы.
Внутри этой главы (с. 18—90) особый параграф отве-
ден для характеристики остатков собак (с. 55—81). Это
труд не раз упоминавшегося выше московского профессо-
ра Дмитрия Николаевича Анучина. Выясйилось, что у
первобытных обитателей Приладожья было две породы
собак — мелкая и крупная. Мелкая похожа на ту, что
описана Л. Рютимейером под названием торфяниковой
при публикации находок в свайных постройках Швейца-
рии, а крупная —своеобразна. Анучин наименовал ее
собакой Иностранцева, и этот термин удержался в науч-
ной литературе.
Помимо костей в отложениях, содержавших камен-
ные орудия, было много раковин моллюсков. Они также
рассмотрены в монографии Иностранцева.
Ни в одной книге по археологии, вышедшей до того
в России, не анализировались столь подробно данные о
природном окружении древнего человека. Палеозооло-
гия — научная дисциплина, исследующая фауну минув-
ших эпох по костным остаткам из археологических раско-
пок,— возникла в середине XIX в. Когда в 1847 г. дат-
ская Академия наук приступила к изучению раковин-
ных куч — кьеккенмеддингов, в образованной для этого
76
комиссии вместе с археологом И. Ворсо работал и биолог
ИоанщИанетус Стеенструп (1813—1897). Он и показал,
как много можно узнать о животном мире прошлого бла-
годаря костям зверей, птиц и рыб, убитых первобытны-
ми охотниками, и раковинам съеденных ими моллюс-
ков 13. Это направление в зоологии успешно развил
Людвиг Рютимейер (1825—1895), приглашенный археоло-
гами для разбора фаунистических коллекций из свайных
построек Швейцарии 14. В этих стоянках сохранились и
растительные остатки. Ими занялись ботаники. В России
достижения западных ученых были хорошо известны.
И Стеенструпа, и Рютимейера избрали членами-коррес-
пондентами Петербургской Академии наук.
Иностранцев полностью учел опыт предшественников
и создал труд, нисколько не уступающий изданным ими.
Не полагаясь только на свои познания, он объединил уси-
лия группы высококвалифицированных специалистов по
разным отраслям биологии из трех основных русских
университетов. Появившееся в итоге комплексное иссле-
дование надолго стало образцом для наших и зарубеж-
ных археологов.
В подготовке книги Ипостранцева участвовал и ху-
дожник Михаил Петрович Клодт (1835—1914) — один из
учредителей знаменитых передвижных выставок, в буду-
щем академик живописи (посетители Третьяковской га-
лереи, может быть, помнят всегда входившую в экспо-
зицию его картину «Последняя весна») 15. Клодт был
связан с наукой о древностях и раньше. В 1869—1871 гг.
он ездил с И. Е. Забелиным на Таманский полуостров
зарисовывать античные вещи из раскопок. Для издания
Иностранцева он выполнил графическую реконструкцию
облика первобытного человека по черепу, найденному в
Приладожье. Человек изображен в профиль и в фас и
похож на индейца.
Собственно археологическая часть коллекции — камен-
ные и костяные орудия и обломки глиняных сосудов —
описана самим Иностранцевым (с. 126—175). Предметов
из кремня тут мало, скорее всего потому, что месторож-
дений его в окружающих районах нет. По данным Иност-
ранцева, на исследованную им стоянку кремень приноси-
ли за 85 верст. Но нельзя забывать и о том, что древние
вещи собирали в основном рабочие, обращавшие внима-
ние на крупные полированные изделия, а не на мелкие
невзрачные осколки кремня.
77
Графическая реконструкция
облика неолитического человека,
выполненная художником
М. П. Клодтом по черепу,
найденному в Приладожъе
Иностранцев А. А. Доисториче-
ский человек каменного века по-
бережья Ладожского озера. СПб.,
1882
Обитатели Прил^дожья
использовали роговик, яш-
мовидный кремнистый сла-
нец, глинистый сланец и
кварц, изготовляли скреб-
ки, наконечники стрел.
Больше в коллекции поли-
рованных орудий — долот
и топоров. Есть кирки с
двумя рабочими концами,
обломки украшений — ко-
лец из камня.
При строительстве была
собрана первая в России
большая серия костяных
поделок каменного века.
По классификации Иност-
ранцева, в ней представ-
лены гарпуны, шилья,
амулеты и «заострения
под углом 45 градусов».
Этот несколько громоздкий
термин привился в архео-
логической литературе и
употребляется до сих пор.
На некоторых костях были
замечены ритмические на-
резки, то ли счетные зна-
ки, то ли орнамент. Есть
и настоящие произведения искусства — маленькие плоские
скульптуры. Одна из них — фигура человекоподобного су-
щества с раздвоенной головой — воплощает, вероятно, ка-
кой-то мифологический персонаж, популярный у древнего
населения Севера. Впоследствии точно такая же фигура
была обнаружена среди наскальных гравировок Норвегии,
а близкая до тождества костяная статуэтка — в неолити-
ческом могильнике Звейниеки, находящемся на территории
Латвии.
Фрагментов глиняной посуды при строительстве ла-
дожских каналов нашли немного. Рабочие их явно не
замечали. Иностранцев не ограничился описанием внеш-
него вида черепков. С помощью химического анализа был
установлен состав глиняного теста.
78
Из\ деревянных изделий наиболее интересен обломок
древнего дубового челна с внутренней перегородкой. Дли-
на сохранившейся части 170 см, ширина — 86 см.
В заключительной главе Иностранцев стремился обри-
совать жизнь первобытных людей в Приладожье в важ-
нейших ее проявлениях. Он подчеркнул, что изучать ран-
ние стадии культуры должны совместно историки и нату-
ралисты. Только в этом случае удастся получить относи-
тельно полную картину. Многие выводы этого раздела
книги соответствуют современным представлениям о ка-
менном веке севера европейской части СССР. Так, здесь
сказано, что человек, обитавший в Приладожье, был
«прежде всего рыбак, а уже затем охотник» (с. 185),
что жил он не в пещерах, но и не в избах, а, по всей
вероятности, в землянках. Природное окружение его было
ближе к тому, что реконструируется по раскопкам тор-
фяников Дании, чем к тому, что восстанавливается ис-
следователями свайных построек Швейцарии. Аналогии
находкам на Ладоге можно подобрать в коллекциях, до-
бытых как в Скандинавии, так и в Швейцарии, и автор
задается вопросом, результат ли это заимствования или
конвергенции, склоняясь к последнему.
Обсуждается на страницах книги и проблема возраста
ладожского первобытного поселка. Сделав оговорку, что
об «абсолютном счислении нечего и думать» (с. 228),
Иностранцев все же намечает путь к точной датировке:
определение скорости накопления осадков, перекрывших
слой с каменными орудиями. Первый опыт такого расче-
та принадлежит английскому геологу Леонарду Хорнеру
(1785—1864). В 1851 г., изучая илистые отложения Нила
у обелиска в Гелиополе и статуи Рамзеса II в Мемфисе,
он пришел к выводу, что за 4150 лет накопилось 11 фу-
тов ила, откуда можно высчитать, что каждые сто лет
откладывалось по 3,18 дюйма 16.
Тот же метод применил Иностранцев. За исходную
точку он взял не предметы каменного века, а найден-
ный в торфе много выше их железный топор, подобный
тем, что обнаружил Л. К. Ивановский при раскопках
курганов X—XI вв. в Петербургской губернии. Устано-
вив, какая толща накопилась с этого времени, и высчи-
тав, сколько отлагалось в среднем за столетие, Иностран-
цев предложил абсолютные даты для каменного века в
Приладожье — 8250—9300 лет от сего дня, хотя и не на-
стаивал на них. Действительно, этот расчет неверен. Сей-
79
час археологи располагают более надежными методами
датирования и с достаточным основанием относя/ куль-
турные остатки с ладожских каналов к III—II /тысяче-
летиям до н. э. j
Причина ошибки в том, что толщина отложений за
год и на Ниле, и на Ладоге принималась за постоянную
величину. Между тем, год па год не приходится: когда-то
накопление осадков шло быстрее, когда-то медленнее. Об
этом резонно говорили, критикуя Хорнера, К. М. Бэр и
В. В. Докучаев и, споря с Иностранцевым, И. С. Поля-
ков 17.
Несмотря на ошибочность этого вывода Иностранцева,
надо отдать должное его смелости в разработке сложней-
шей проблемы. Ни Поляков, пи Мережковский ^ее не
затрагивали. Смелость Иностранцева проявилась и в том,
что он назвал цифры, решительно расходящиеся с биб-
лейскими. Как мы помним, Поляков готов был доводить
каменный век до «курганного периода», Анучин — до
XI столетия, а Гревингк — даже до XIII в., что, несом-
ненно, устраивало ретроградов, боявшихся любого отступ-
ления от священного писания. В книге Л. К. Попова
цитируются слова Ч. Лайелла об «ужасающем простран-
стве времени», лежащем между XIX в. и палеолитом, но
выше сказано: «Сколько десятков столетий (заметьте, не
тысячелетий.— А. Ф.) отделяют „каменный век“ от
исторического времени, покрыто мраком неизвестно-
сти» 18.
Та же уклончивость бросается в глаза при чтении
переведенных на русский язык книг о древнейшем прош-
лом человечества. Д. Леббок ни словом не обмолвился о
непримиримом противоречии научных данных и библей-
ских догм. На место Библии он подставил сочинения цер-
ковных писателей, выдвигавших разные схемы «священ-
ной хронологии»,— архиепископа армагского прелата
Иакова Ашера (1580—1656) и иезуита Дионисия Пета-
виуса (1583—1652). Спорить с этими лицами было безо-
паснее. В целом же позиция Леббока в борьбе дарвини-
стов и церковников сугубо соглашательская. «Я не могу
понять,— пишет он в конце своей книги,— почему теория,
проповедующая нам смирение перед прошлым, веру в
настоящее и надежду на будущее, может считаться неко-
торыми противной основам христианства или интересам
истинной религии» 19. М. Шлейден более решителен: он
утверждает, что человечеству минимум 100 тыс. лет, но
80
не случайно в своей маленькой брошюре он уделил
несколько фраз справкам о том, когда сложилась библей-
ская хронология. Если она возникла лишь в IV, а то и
в XII в. н. э., значит, это отнюдь не божественное откро-
вение, а область знания, требующая столь же критическо-
го отношения, как и все прочие 20. На этом фоне попыт-
ка Иностранцева доказать очень ранний возраст ладож-
ских находок, выглядит уже не как досадная ошибка,
а как дерзкий вызов подлинного ученого защитникам
обветшавших церковных догм.
Когда я рассказывал о книге А. Д. Беляева, обличав-
шего с клерикальных позиций первобытную археологию,
мне (а вероятно, и читателям) хотелось бы противопо-
ставить ей какой-нибудь блестящий ответ ученых —
натуралистов или гуманитариев. Но таких ответов нет.
Цензура ничего подобного в печать не пропустила бы,
да и люди пауки избегали открытой полемики. Они писа-
ли свои труды так, будто их выводы не вступают в про-
тиворечие пи с какими привычными представлениями.
Иные обходили острый вопрос о древности палеолита,
как это делал Мережковский (а казалось бы, «смеясь над
чертом и над богом», какой памфлет он мог бы сочинить!).
Другие проводили свои идеи вскользь, мимоходом. Так
действовал и Иностранцев. Но это не уберегло его книгу
от нападок. Духовная цензура возражала против того,
чтобы монография о доисторическом человеке побережья
Ладожского озера была в общедоступных библиотеках 21.
Я все время говорю о каменном веке, не употребляя
термины «неолит» и «палеолит». Ладожские находки, ко-
нечно, неолитические, но дело в том, что Иностранцев
терминологию Д. Леббока не принял. Он отвергал все
периодизации, построенные по культурно-историческому
принципу, и настаивал на том, что в основе их должно
лежать только изучение фауны и флоры стоянок, их гео-
логии и т. д. (т. е. шел за Э. Ларте, а не за Г. Мор-
тилье). Исходя из этих положений, он совершенно пра-
вильно сопоставлял публикуемые древности не с мате-
риалами из пещер Франции и террас на Сомме (т. е.
палеолитическими), а с коллекциями из торфяников Да-
нии и свайных построек Швейцарии (т. е. неолитически-
ми). Но некоторые его соображения абсолютно не состоя-
тельны. На Волхове у д. Вельсы П. Н. Венюков и
Н. А. Соколов собрали на дюнах изделия из кремня и
черепки лепных сосудов. Обратив внимание на разные
81
условия археологических находок па Волхове и каналах
Приладожья, Иностранцев вполне справедливо заключил,
что первые должны быть более поздними. Сейчас, когда
разработана очень детальная классификация первобытной
керамики, мы уверенно можем отнести стоянку Вельсы
ко II тысячелетию до п. э. Но никак нельзя согласиться
с дальнейшими рассуждениями Иностранцева: па Ладоге
найдены полированные орудия, а в Вельсах — нет, все
предметы из камня там только оббитые. Получается, что
неолит древнее палеолита. Значит, периодизация архео-
логов никуда не годится (именно за это с радостью
ухватился богослов А. Д. Беляев).
Эта часть книги Иностранцева неудачна. Ведь из
того, что полированные орудия связаны с неолитом, от-
нюдь не следует, что с их появлением оббитые орудия
сразу и повсеместно вышли из употребления. Их про-
должали использовать и в бронзовом, а кое-где даже в
железном веке. Коллекция из Вельс невелика. В нее,
безусловно, входят не все виды изделий неолитического
человека. Он, несомненно, знал полировку камня, но сре-
ди потерянных и брошенных им на площади стоянки ве-
щей случайно не оказалось шлифованных орудий. О позд-
нем возрасте этого поселения свидетельствуют не одни
геологические данные, но и сам комплекс находок, преж-
де всего тип керамики.
В конце своей монографии Иностранцев поместил гео-
логическую карту Приладожья, разрезы отложений по
руслу каналов, четыре таблицы с фотографиями черепов
людей, две таблицы с фотографиями черепов собак, че-
тыре таблицы с костяными изделиями и одну — с изоб-
ражениями обломков сосудов.
Монография «Доисторический человек побережья Ла-
дожского озера» вызвала ряд откликов, в частности —
в «Вестнике Европы», «Журнале Министерства народного
просвещения» и «Историческом вестнике» 22. Кем они
написаны, неизвестно. Труд Иностранцева всюду оцени-
вался положительно, но к автору предъявлялись и от-
дельные претензии. Рецензент «Журнала Министерства
народного просвещения» отстаивал археологическую пе-
риодизацию каменного века с делением его па палеолит
и неолит и отмечал, что находки в Приладожье сделаны
не в месте первоначального залегания (in situ), а пере-
отложены водой. Рецензент «Вестника Европы» сожалел,
что в монографии пет четкого ответа на вопрос, какому
82
народу принадлежали черепа, глиняные сосуды, камен-
ные и костяные орудия, обнаруженные на Ладоге, пред-
положения же А. П. Богданова и А. А. Иностранцева
противоречат друг другу.
Наконец, К. С. Мережковский напечатал во француз-
ском журнале «Revue d’anthropologie» два реферата —
книги Иностранцева в целом и особо — раздела о чере-
пах, написанного А. П. Богдановым (не соглашаясь с его
тезисом о сходстве ладожского человека с «курганным
племенем») 23.
За прошедшие с тех пор сто лет стало еще яснее
огромное значение этой книги в развитии нашей науки
о каменном веке. Это образец комплексного подхода к
исследованию жизни первобытных людей. Каждый из ав-
торов — геологов, антропологов, зоологов и ботаников —
внес свой вклад в этот нелегкий для истолкования круг
проблем, проверяя и дополняя данные, полученные раз-
ными методами.
Гораздо точнее современников Иностранцева можем
мы определить сейчас и то, в чем он был слаб. Это вов-
се не вопрос о народе, населявшем Приладожье тысячи
лет назад: назвать его пока не в состоянии и мы. Не-
достатки были в другом. Как уже говорилось, древние
вещи представлены в коллекции не полностью, а выбо-
рочно. Кремневых изделий на стоянках могло быть не-
много, но уж черепков, бесспорно, было куда больше,
чем собрано и описано. Это результат того, что добывали
материал в поле не сами ученые, как это делали Поля-
ков и Мережковский, а землекопы, только через какой-то
срок передававшие находки инженерам или геологам. Так
еще долго поступали некоторые археологи и у нас и за
рубежом, отчего картина раскопок неизбежно получалась
искаженной. Известный французский специалист по па-
леолиту Эдуард Пьетт (1827—1906) почитал слишком
опасным для здоровья пребывание в сырых пещерах.
Организованные им раскопки в гротах Гурдан и Лорте
шли в его отсутствие под надзором хозяина отеля в го-
родке Монтрежо. Пьетт не скрывал этого обстоятельства,
будучи абсолютно уверен, что ему удастся разобраться в
сложной стратиграфии стоянок, расспрашивая землеко-
пов, где и что ими найдено. (Тогда — в 1871—1873 гг.—
ученый не достиг еще 50 лет, а умер этот оберегавший
свое здоровье за счет науки человек в возрасте
80 лет.) 24
83
Поставленная таким образом фиксация находок во
многих случаях приводила к тому, что древние вещи из
разных слоев и разных пунктов воспринимались как од-
новременные и взаимосвязанные, а это неминуемо вноси-
ло путаницу в выводы ученых. Иностранцев полагал,
что все попавшие в его руки культурные остатки отно-
сятся к одному поселению каменного века. Между тем,
землекопы приносили черепки, кости и кремни из не-
скольких мест с достаточно большого отрезку канала:
от Новой Ладоги до с. Загубья. Современные археологи
думают, что в коллекции смешаны предметы из ряда —
минимум из двух — стоянок, характеризующих разные
этапы неолита25. Но о возможности такой ошибки
предупреждал еще И. С. Поляков, побывав на канале в
1880 г.
Не будем, однако, судить о наших предшественниках
по тому, чего они не дали, а скажем им спасибо за то,
что они сделали. Книга Иностранцева — труд выдающий-
ся, не утративший своего значения поныне. На него
ориентировались в своей работе поколения археологов.
ИТОГОВЫЙ ТРУД А. С. УВАРОВА
Во второй половине XIX в. имя Алексея Сергеевича
Уварова (1825—1884) — председателя Московского ар-
хеологического общества, почетного члена Академии
наук — пользовалось большим уважением и громкой из-
вестностью. Сын министра народного просвещения и пре-
зидента Академии наук графа С. С. Уварова получил хо-
рошую гуманитарную подготовку — сначала дома (с ним
занимался сам Т. Н. Грановский), а потом в Петербург-
ском, Берлинском и Гейдельбергском университетах.
Перед юношей открывалась возможность быстрой карье-
ры на дипломатическом поприще, но он рано увлекся
археологией и уже в 1848 г. приступил к раскопкам. На-
чав с исследования античных городов в Северном При-
черноморье, он вскоре переключился на русские древно-
сти. В 1851—1854 гг. под его руководством и при уча-
стии П. С. Савельева были проведены грандиозные по
84
Алексей Сергеевич Уваров
размаху раскопки во Владимирской губернии. Изучен-
ные курганы, по мнению Уварова, принадлежали лето-
писному финскому племени меря. После смерти Николая I
Уваров отправился путешествовать по Европе, бывал
в Греции и Италии, а с 1864 г. осел в Москве. За по-
следние два десятилетия своей жизни он проявил себя
прежде всего как блестящий организатор: основал Мос-
ковское археологическое общество, успешно работавшее
более полувека, был одним из создателей Исторического
музея на Красной площади и инициатором археологиче-
ских съездов в разных городах страны. Сам он в эти
годы заинтересовался первобытной эпохой и в связи с
этим раскопал несколько стоянок около своего имения
под Муромом на Оке *.
Научные труды Уварова охватывают все разделы ар-
хеологии. Первая его книга «Исследование о древностях
Южной России и берегов Черного моря» (два тома.
СПб., 1851) посвящена античным городам. Средневеко-
85
вые могильники охарактеризованы в монографии «Мери-
не и их быт по курганным раскопкам» (М., 1872). На-
конец, последняя и самая большая его книга носит на-
звание «Археология России. Каменный период» (два
тома. М., 1881).
В XX в. авторитет Уварова как ученого заметно по-
блек. В 1905 г. в статье «Владимирские курганы»
А. Л. Спицын отверг вывод их исследователя о мерян-
ском происхождении этих памятников и приписал их
славянам. Спицын подчеркивал, что материалы раскопок
дефектны. Уваров па месте обычно не присутствовал.
Семь тысяч курганов в страшной спешке под надзором
старосты или священника копали одни крестьяне. Наход-
ки из разных пунктов сваливали в кучу, смешивая вещи
дедов, отцов и внуков 2.
Еще более резко отзывался об Уварове уже в после-
революционные годы А. В. Арциховский, в течение 40
лет возглавлявший кафедру археологии на историческом
факультете Московского университета. В читавшемся там
курсе истории археологии он говорил об Уварове как о
барине-дилетанте, баловавшемся наукой, но принесшем
ей больше вреда, чем пользы. То же повторял он и в
печати3.
В 1961 г. Арциховский редактировал мою книгу
«Очерки по истории русской археологии». В ней я оце-
нивал Уварова совершенно иначе, и мы неминуемо за-
спорили: «Почему Вы так его не любите?»,—допытывал-
ся я. «Достаточно того, что это отпрыск семьи, ненави-
девшей Пушкина»,—отмахнулся Артемий Владимирович.
Но ведь сын за отца не отвечает, да и враг Пушкина —
Сергей Семенович Уваров — фигура отнюдь не простая.
Он был одним из образованнейших людей своего поко-
ления, что признавали и его недоброжелатели, участво-
вал в дружеском литературном обществе «Арзамас» вме-
сте с В. А. Жуковским, К. Н. Батюшковым, П. А. Вязем-
ским, юным Пушкиным, декабристами М. Ф. Орловым,
Н. И. Тургеневым, Н. М. Муравьевым, общался с
И. В. Гете, А. Гумбольдтом, а пост министра народного
просвещения потерял вовсе не за чересчур суровые ре-
прессивные меры, а «за либерализм».
Сын же его был человеком иного склада и иного вре-
мени. В 1851 г., печатая свою первую книгу, он столк-
нулся с цензурными придирками: ему запретили перево-
дить греческое слово «демос» словом «народ», а убитых
86
римских императоров велели упоминать как «погиб-
ших»4. Во время поездки в Лондон в 1861 г. Уваров на-
вещал Герцена, а потом переписывался с ним5. Основа-
тель Московского археологического общества хотел, что-
бы двери па все научные заседания были открыты для
широкой публики. Это резко отличало новую организа-
цию, возникшую в шестидесятые годы, от аналогичного
общества в Петербурге, учрежденного при Николае I и
с тех пор сохранявшего кастово замкнутый аристократи-
ческий характер.
Незачем гримировать А. С. Уварова под демократа
или тем паче революционера. Не похож он и на типич-
ного разночинца И. С. Полякова (хотя их отношения
были самыми добрыми). Но не надо отождествлять вид-
ного ученого с воинствующими реакционерами вроде
церковника А. Д. Беляева. В России всегда было много
таких специалистов, как Уваров: знающих, работящих,
чуждавшихся политики и делавших свое полезное дело.
Создание Исторического музея, Московского археологи-
ческого общества и археологических съездов — бесспор-
ная заслуга Уварова перед русской культурой.
Спицын был прав, критикуя книгу «Меряне и их
быт», но по прошествии более чем полувека любые
исследования выглядят методически слабыми. К тому
же, раскопки во Владимирской земле вел не один
Уваров, а и П. С. Савельев, сперва вместе с ним,
а затем самостоятельно. О нем А. В. Арциховский
всегда говорил сугубо положительно, отпуская ему те
грехи, что не прощал его соавтору. В нападках петер-
буржца Спицына на главу московских археологов проя-
вился и традиционный антагонизм научных центров ста-
рой и новой столиц. С берегов Невы Археологическая
комиссия с большим неудовольствием взирала на дея-
тельность московских исследователей прошлого.
Даже в неудачной книге о мерянах немало ценных
наблюдений. Последняя же, наиболее зрелая книга Ува-
рова, безусловно, незаурядный труд. Познакомимся с
ним. Итак:
Граф А. С. Уваров
АРХЕОЛОГИЯ РОССИИ.
I. Каменный период.
Москва. 1881.
В Синодальной типографии
на Никольской улице
87
На обложке — изображение разреза древнего погре-
бения, найденного Уваровым на стоянке Волосово под
Муромом. На обоих томах на обложке и па титуле поме-
щен эпиграф: «Кто в поле жив человек — отзовися».
В первом томе — 440 страниц и 14 таблиц, во втором —
152 страницы и 49 таблиц. Римская цифра I перед под-
заголовком означает, что автор надеялся подготовить
многотомную «Археологию России». Кажется, он при-
ступил к тому II — «Бронзовый век», по смерть прерва’
ла его работу. Книга посвящена жене — Прасковье Сер-
геевне Уваровой (1840—1924) — тоже известному архео-
логу.
В предисловии Уваров размышляет, не рано ли он
взялся за итоговый труд по каменному веку,— ведь
изучение его в России едва начинается. Он думает, что
дать систематический обзор собранного все же полезно,—
именно тогда выяснится, какие вопросы уже решены,
а какими надо заняться в будущем. Всего 20 лет назад
о древнейшем прошлом человечества у нас не знали
почти ничего, а теперь «количество новых материалов
стало почти ежегодно накопляться» (с. II). В первом
варианте книги было описано 3102 предмета, а к момен-
ту ее выхода этот раздел включал уже 6428 номеров,
т. е. вырос более чем вдвое. Определив задачу книги —
восстановить по археологическим данным быт первых
обитателей страны,— Уваров благодарит тех, кто помо-
гал ему в работе. Среди названных лиц — Д. Н. Анучин,
А. П. Богданов, И. С. Поляков, И. Д. Черский.
Первые четыре главы — вводные. Тут рассмотрены
народные представления о «громовых стрелах», намече-
ны основные вехи в истории исследования каменного
века России. Во второй главе выдвинуто важное исход-
ное положение: каменный век — закономерный этап в
развитии культуры, он был повсеместно, и следовательно,
был в России, хотя орудия в ту пору изготовляли не
только из камня, но и из дерева, кости, рога. В разных
районах эта эпоха окончилась в разное время. В XVIII
столетии участники академических экспедиций застали
живой каменный век на Камчатке. Все же Уваров пред-
полагал, что в Азии этот период завершился раньше,
чем в Европе. Если имеются в виду страны классическо-
го Востока — Месопотамия, Иран, Сирия, Палестина, то
это верно, но на севере и востоке Азии орудия из камня
были в ходу очень долго, гораздо дольше, чем в Европе.
88
Деление каменного века на палеолит и неолит Уваров
принял, но более дробные периодизации Э. Ларте и
Г. Мортилье казались ему неудачными.
Отметим и другой его тезис: оббитые орудия не ис-
чезли после появления полированных. Поэтому опреде-
лять возраст любого древнего поселения надо по найден-
ным там наиболее поздним типам изделий, как клад мо-
нет датируют не по самой ранней, а по самой поздней мо-
нете (с. 48, 49). Это — полемика с А. А. Иностранце-
вым. Его труд «Доисторический человек побережья Ла-
дожского озера» еще не был напечатан, но в докладе на
VI съезде русских естествоиспытателей и врачей Иност-
ранцев уже высказал свои возражения против периоди-
зации Д. Леббока6. Знание археологии в полном объеме
позволило Уварову найти убедительные контраргументы.
В третьей главе монографии говорится об отложени-
ях четвертичного периода, о ледниках, о лёссе. Цити-
руются работы по геологии К. М. Феофилактова, А. А.
Иностранцева, Н. А. Северцова, А. Л. Чекановского и,
что особенно любопытно, П. А. Кропоткина. Создатель
учения о ледниковом периоде числился тогда беглым
государственным преступником. В 1876 г., бежав из гос-
питаля Петропавловской крепости, куда он был заключен
за участие в революционном движении, «князь-бунтов-
щик» скрылся за границу. Но ученый мир считал, что
его это не касается. Русское географическое общество
переслало Кропоткину за рубеж материалы его исследова-
ний в Сибири. Поляков навестил своего учителя при ко-
мандировке в Швейцарию. Не замалчивал заслуги вы-
дающегося географа и Уваров.
Четвертая глава «Археологии России» посвящена рас-
селению людей по Земле из места их возникновения.
Вслед за рядом авторитетов Уваров искал прародину
человека в Азии, ссылаясь на предания многих народов
и на соображения биологов о миграциях четвертичных
животных. Если, по Ворсо, первобытные охотники про-
никли в Россию из Западной Европы после конца оледе-
нения, то, по Уварову, напротив, древнейшие обитатели
Европы были выходцами из Сибири. В связи с этим он
привел в своей книге все, что ему удалось найти в за-
рубежных изданиях о каменном веке Китая, Японии,
Индии, Египта. В соответствии с той же идеей Уваров
строил и экспозицию созданного им Исторического му-
89
зея. Первый зал был занят коллекциями из азиатских
стоянок каменного века, а второй — из европейских7.
Гипотеза, пленившая Уварова, сложилась под влия-
нием как библейского рассказа о расселении людей, так
и представлений лингвистов XIX в. о миграции племен
индоевропейской группы из Азии на зац^Д. Во всяком
случае этим руководствовались К. М. Бэр и А. А. Шиф-
нер, говоря о каменном веке в России в предисловии к
«Северным древностям» Ворсо. В докладе па I археоло-
гическом съезде Н. Ф. Бутенев также выражал надежду,
что при изучении каменного века в России «встречены
будут данные, по которым можно будет определить пути
переселения народов Индустана на почву Европы»8.
Близкие идеи развивали немецкий биолог Мориц Ваг-
нер (1813—1887) и французский антрополог Жан Катр-
фаж (1809—1891) 9. Кое-кто, например Л. К. Попов в
своей популярной книге о первобытном человеке, выска-
зывал сомнения в этой гипотезе10. Но в 1890 г. на
VIII археологическом съезде в Москве в докладе «О зна-
чении русской доисторической археологии для Западной
Европы» известный французский исследователь палеоли-
та Эмиль Картальяк (1843—1921) вновь утверждал, что
«человек палеолитической эпохи заселил Европу с вос-
тока, из Азии» и.
Современная наука реконструирует распространение
древнейших людей из центра возникновения по-иному.
Прародиной их была скорее Африка, чем Азия. Оттуда
они проникли в Европу и в южную часть Азиатского
материка. В Европе человек появился раньше, чем в
Сибири. Сведения о каменном веке зарубежной Азии,
собранные Уваровым, в основном касаются неолитиче-
ских памятников и осветить вопрос о первоначальном
расселении человека не могут.
В пятой главе книги содержится обзор всех накоп-
ленных к 1880 г. фактов об эпохе палеолита в России.
Подробно изложены наблюдения Ф. И. Каминского и
К. М. Феофилактова в Гонцах, В. Б. Антоновича —
у Каменца-Подольского и тех, кто по приглашению
Уварова побывал па раскопках в Карачарове,—
И. С. Полякова, В. В. Докучаева, В. Б. Антоновича.
Опубликованы разрезы отложений в Карачарове и Гон-
цах. Об еще не получивших отражения в печати откры-
тиях Полякова в Костепках и Мережковского в Крыму
Уваров уже слышал, по упомянул про это лишь мель-
ЬО
ком. Ошибочность вывода И. Ворсо и К. И. Гревингка о
том, что палеолитические люди па территории России
не жили из-за неблагоприятных природных условий,
Уварову ясна. Но как он сам датирует описанные палео-
литические стоянки, непонятно. Кажется, оп допускал и
послеледниковый возраст этих поселений.
В шестой главе дан список местонахождений костей
крупных млекопитающих в России, составленный Ува-
ровым совместно с хранителем Зоологического музея
Академии паук Соломоном Марковичем Герценштейном
(1854—1894). Перелистать этот список (с. 124—135)
сейчас археологу очепь интересно. Как и предполагал
Уваров, некоторые палеонтологические находки, отмечен-
ные в XVIII и первой половине XIX в., оказались свя-
занными с палеолитическими стойбищами. Так, находки
костей на притоке Апгары — р. Белой — заставляют
вспомнить стоянку Мальта, изучавшуюся здесь М. М. Ге-
расимовым в 1928—1958 гг., «логовища мамонтов» в
окрестностях Брянска (с. 130) — стоянки Тимоновка и
Супонево к югу от этого города, сообщение об останках
пещерного медведя в Одессе — стоянку мустьерского вре-
мени Ильинка. Особенно ценны суммированные Уваро-
вым и Герценштейном сведения о костеноспых пещерах
по рекам Чарыш и Ханхара на Алтае. О них писал еще
П. С. Паллас в 1770 г., но коллекции оттуда поступили
в Академический музей уже в XIX в. Академик
Ф. Ф. Брандт в 1871 г. издал их характеристику, верно
заметив, что в присланных материалах смешаны кости
современных (даже домашних) животных и обильные
останки вымерших зверей — мамонта, носорога и др.
Уваров высказал догадку, что это кухонные отбросы пер-
вобытного человека, и не ошибся: в 1954 г. в пещере на
Чарыше найден палеолитический культурный слой12.
Уваровский список местонахождений четвертичной
фауны не потерял своего значения и сейчас. Неважно,
что сюда попали сообщения и о костях третичного перио-
да (находки на Таманском полуострове). Обзор позволя-
ет археологам получить представление о материалах,
собранных за первые полтора столетия развития русской
науки, причем сами находки, как правило, утрачены,
а упоминания о них рассеяны по многим редким и мало-
известным изданиям.
В следующих главах (седьмой—одиннадцатой) Ува-
ров пытался обрисовать быт палеолитического человека,
91
начав с проблемы жилья и пещерных стоянок. Он бывал
и на раскопках пещеры Випустек в Моравии, и сам про-
бовал шурфовать грот у Ореанды в Крьп^у. В 1868 г.
швейцарский геолог Эрнест Фавр (1845 —ум. после
1926) нашел в так называемой Язоновой пещере под
Кутаиси какие-то кремни и послал их на определение
Э. Ларте. Уваров посетил это место в 1879 г. и осмотрел
другие гроты и навесы в том же районе. В XX в. здесь
не раз проводились раскопки и было выявлено до деся-
ти стоянок как ранне-, так и позднепалеолитических.
В составленном Уваровым списке пещер России фи-
гурирует «Шуллюгап» в Башкирии. Предполагается, что
там жили люди каменного века (с. 213, 214). Шульган-
таш, или Каповую пещеру, знают теперь во всем мире.
В 1959 г. А. В. Рюмин обнаружил в пей первые в СССР
образцы палеолитической живописи.
Приведены данные и о крымских гротах и навесах,
исследованных К. С. Мережковским, и о стоянках в Еж-
мановицкой и Мамутовой пещерах на р. Прондник непо-
далеку от Кракова, где и сейчас работают польские ар-
хеологи. В коллекции из раскопок 1871 г. в Мамутовой
пещере была кость с гравированным изображением
рыбы — первый памятник палеолитического искусства,
найденный в пределах тогдашней России.
Уваров понимал, что помимо ныне существующих
пещер есть и разрушенные, погребенные, и их падо
искать. Уже в наши дни такие пещеры раскопаны в
Крыму и на Кавказе.
Ошибочен другой вывод Уварова. Он предполагал,
что в неолите люди начали рыть искусственные пещеры.
Уваров шел здесь за киевским историком Владимиром
Бонифатьевичем Антоновичем (1834—1908), описавшим
как неолитические жилища несколько коридорообразных
ходов в лёссовых берегах Днепра — убежища средневе-
ковых монахов.
Общий итог первых глав «Археологии России» таков:
наша страна была заселена уже в палеолите, о чем сви-
детельствуют стоянки Иркутский госпиталь, Карачарово,
Гонцы. Люди тогда охотились на мамонта, владели огнем,
еще не имели домашних животных. У них уже было раз-
вито эстетическое чувство.
Археологов прошлого столетия очень занимала про-
блема хиатуса — разрыва между палеолитом и неолитом.
Затронул ее и Уваров. Он был убежден, что скачков в
92
эволюции культуры не бывает, и отнес к переходной
поре от палеолита к неолиту множество стоянок. Собст-
венно неолит характеризует, по его мнению, Фатьянов-
ский могильник в Ярославской губернии. В 1873 г. при
строительстве Ярославско-Вологодской железной дороги
были найдены каменные топоры, лепные горшки, черепа.
Хозяин дороги — памятный в истории русского искусст-
ва Савва Иванович Мамонтов — передал все это археоло-
гам. Вскоре в Фатьяново съездил И. С. Поляков 13, а за
ним и другие ученые. Выяснилось, что тут разрушено
большое древнее кладбище, содержавшее не только ка-
менные, но и медные вещи. Сейчас мы уверенно можем
датировать его бронзовым веком—II тысячелетием
до н. э. Уваров о находках меди в Фатьянове знал, но
не изменил из-за этого оценку могильника, называя его
неолитическим. (Это нельзя считать грубой ошибкой.
В число неолитических культур включают фатьяновскую
и некоторые советские археологи — А. Я. Брюсов,
и многие зарубежные, полагая, что металл попал на
верхнюю Волгу извне, а аборигены изготовляли орудия
только из камня.)
Почти все другие местонахождения каменных изде-
лий в России, по Уварову, отражают переход от палео-
лита к неолиту. Памятники, перечисленные им в главах
двенадцатой—четырнадцатой, очень разные. С промежу-
точной, мезолитической, эпохой, действительно, связаны
находки К. С. Мережковского у Кизил-Кобы в Крыму,
д. я. Самоквасова на дюнах под Варшавой, П. П. Куд-
рявцева в Елином Бору на Оке. Но гораздо больше в
этом обзоре чисто неолитических стоянок, где встречена
уже глиняная посуда (коллекции из Карелии и Тункин-
ской котловины), и поселений того этапа бронзового ве-
ка, когда камень оставался основным материалом для
выделки орудий (Волосово и Плеханов Бор па Оке).
Стремясь доказать ранний возраст окских стоянок,
Уваров ссылался на большие толщи песка, перекрывшие
слои с находками. Он думал, что эти пласты намыты во-
дой за долгие годы и, следовательно, культурные слои
очень древние. Периодизация Уварова несостоятельна,
но не забудем, что она создана сто лет назад, в самом
начале работы по изучению каменного века России.
Зато частных наблюдений, оказавшихся верными,
в главах двенадцатой — четырнадцатой довольно много.
В отличие от Полякова и Иностранцева, Уваров внима-
93
тельно анализировал первобытную керамику. Так, он
писал: «Замечается большое сходство как между воло-
совскими, так и между плехановскими сосудами и узо-
рами. Только одно и то же племя и только в одну и
ту же эпоху могло производить гончарные изделия с та-
ким однородным характером» (с. 318). Современные ар-
хеологи с этим вполне согласны: стоянки Волосово и
Плеханов Бор под Муромом относятся к одному време-
ни — к III тысячелетию до п. э.— и оставлены племена-
ми одной, волосовской, культуры.
Прав Уваров, указывая на сходство неолитических
орудий и сосудов со стоянок бассейна Оки, Прионежья
и Беломорья (с. 341). Все они принадлежат к кругу
культур с ямочно-гребенчатой керамикой. Выделен этот
круг уже в XX в., но о близости археологических нахо-
док во всей северной полосе Европейской России говори-
ли еще П. И. Лерх и И. С. Поляков.
Помимо орнамента на сосудах, Уваров характеризо-
вал и состав их глиняного теста — с примесями дресвы
и толченых раковин, отметил отпечатки сетей на череп-
ках.
Рассмотрены в книге и произведения первобытного
искусства — статуэтки людей и животных из кремня с
Оки и из Беломорья, и полированные сверленые молоты
с головами зверей на концах, вроде тех, что привезли в
Петербург из Карелии Н. Ф. Бутепев и П. Н. Рыбников.
Уваров опубликовал рисунки шести таких молотов. Он
высказал предположение, что в послепалеолитическое
время была известна и резьба по кости. Вскоре же костя-
ные фигурки обнаружили А. А. Иностранцев в Прила-
дожье и П. П. Кудрявцев в Волосове на Оке.
В обитателях Плеханова Бора Уваров видел рыболо-
вов и собирателей раковин, варивших пищу в глиняных
сосудах и ведших во многом иной образ жизни, чем
охотники на мамонта в недалеко расположенном Карача-
рове. Рыболовы должны были пользоваться лодками,
писал Уваров. В тот же год первый неолитический челн
нашли па Ладоге. Теперь есть аналогичная находка и на
Дону. Но другое заключение Уварова об окских стоянках
ошибочно. Он считал, что это следы летних временных
поселений, а на зиму их жители уходили в какие-то пе-
щеры.
Остановившись затем на наиболее совершенных поли-
рованных каменных орудиях, Уваров отмечал, что в
94
Черепки лепных орнаментированных сосудов,
найденные на стоянке Волосово под Муромом
Уваров А. С. Археология России. I. Каменный период. М., 1881, т. II
таких стоянках, как Волосово, их очень мало — всего 3%
от общего числа находок. В коллекции из Фатьяновско-
го могильника преобладают уже изящные по очертаниям
сверленые шлифованные топоры. С появления изделий
этого типа Уваров и склонен начинать неолитическую
эпоху.
Из различных пород камня, употреблявшихся неоли-
тическим человеком, особое внимание автор уделил неф-
риту. Топоры и украшения из него в первобытную эпо-
ху распространялись из Сибири, где сосредоточены ме-
сторождения этого камня, на тысячи километров.
Подробно рассказал Уваров и о пяти могилах, раско-
панных им в Волосове. Описание черепов из этих погре-
бений составили А. П. Богданов и его ученик, будущий
профессор и ректор Московского университета Александр
Андреевич Тихомиров (1850—1931). Богданов измерил и
черепа из Фатьянова, в ряде отношений отличающиеся
от волосовских. Это неудивительно — перед нами останки
людей разного времени и разного происхождения. При
раскопках могил в Волосове был прослежен определен-
ный обряд захоронения. Проанализировав его, Уваров
указал на культ огня, игравший роль в этом обряде.
Кроме антропологов, в подготовке «Археологии Рос-
сии» участвовали и другие естествоиспытатели: И. С. По-
ляков определил кости животных из Волосова, В. В. До-
кучаев предоставил свои записи по геологии окских
стоянок. Понимая, что собственных полевых наблюдений
по Карачарову и более поздним поселениям у Мурома
для больших выводов недостаточно, Уваров широко ис-
пользовал литературные данные. Несколько страниц за-
нимают в его книге цитаты из сообщений К. М. Феофи-
лактова, И. Д. Черского и других.
Таков первый том труда Уварова. Второй том пред-
ставляет собой каталог предметов каменного века, най-
денных в России, с краткими описаниями, библиографи-
ческими справками и изображениями. Учтено 6428 пред-
метов. На 49 таблицах изображено 787 вещей. Это в
основном каменные орудия, но показаны и сосуды из
Волосова (табл. 18—20), Плеханова Бора (табл. 24) и
Фатьянова (табл. 28, 29), всего 71 образец древней кера-
мики (куда больше, чем у Полякова и Иностранцева).
На таблицах можно заметить отдельные случайно по-
павшие туда поздние вещи, вплоть до черепка славянско-
го сосуда с волнистым орнаментом, сделанного на гончар-
96
ном круге. Многие каменные орудия, безусловно, отно-
сятся к бронзовому веку. И все же атлас очень ценен.
Здесь воспроизведены наиболее интересные находки из
публиковавшихся ранее (изделия из Иркутского госпита-
ля, кремни из Тупкинской котловины, молоты со скульп-
турными головами животных из Карелии), но большую
часть древностей в альбоме читатели увидели впервые.
Некоторые из них были впоследствии утрачены, так что
второй том книги Уварова превратился для археологов в
первоисточник.
В первом томе тоже есть рисунки: па них запечатле-
но 55 предметов. Помещены там и карты находок костей
мамонта, палеолитических и неолитических орудий, пла-
ны тупкипских и окских стоянок, семь таблиц с изобра-
жениями черепов древних людей.
Наряду с публикациями и фондами музеев Уваров
привлек материалы частных собраний. Он и сам коллек-
ционировал древности (после его смерти собрание было
подробно описано и передано в Исторический музей) 14.
Во время археологических съездов Уваров познакомился
с киевскими и казанскими любителями старины. В кни-
ге учтены коллекции иркутского географа Иннокентия
Александровича Лопатина (1839—1909), профессора
права Варшавского университета Дмитрия Яковлевича
Самоквасова (1843—1911), ставшего потом крупным ар-
хеологом 15, витебского помещика Михаила Францевича
Кусцинского (1828—1905), киевских собирателей Якова
Яковлевича Волошинского (1822—1882) и Турвонта Ве-
недиктовича Кибальчича (1848—1913), казанца Андрея
Федоровича Лихачева (1832—1890) и других.
Каталог памятников каменного века России, состав-
ленный Уваровым, отражает степень их изученности на
1880 год. Больше всего материалов накопилось из близ-
кой к Петербургу Олонецкой губернии и из Казанской с
ее университетом, из Польши и Финляндии, где поиски
каменных орудий начались раньше, чем в русских обла-
стях. Всего несколько предметов было зафиксировано на
Кавказе, пи одного — в Бессарабии и Курской губернии
(сейчас там открыты и палеолитические, и неолитиче-
ские стоянки).
И все же за какие-нибудь 20 лет собрано было очень
много, в самых разных районах, в том числе и наиболее
глухих. Вот большой кремневый нож, присланный в
1864 г. из Александровска на Мангышлаке — места ссыл-
4 А. А. Формозоз
ки Тараса Шевченко. Вот коллекция из Тимапской тунд-
ры. Ее привез из геологической экспедиции однокурсник
Иностранцева Л. А. Штукенберг. Несколько кремней он
получил от крестьянина Семена Мяндина, нашедшего их
на Анутейском озере, и от ненца Филиппа Апичина16.
Сообщается о каменных орудиях из низовьев Амура,
только что освоенных русскими. Информация об этом
появилась сперва в «Восточном обозрении», а потом
была прокомментирована П. И. Лерхом 17.
Исчерпывающим каталог Уварова назвать нельзя. Он
не зпал о раскопках И. М. Рябова и Д. П. Шорина в По-
луденке, о ряде находок в Сибири, описанных в
XVIII-начале XIX в.
Как же должны мы оцепить двухтомник А. С. Ува-
рова сегодня? Его попытка дать исторический очерк
каменного века России, пожалуй, не удалась. Слишком
мало еще было раскопано стоянок (в лучшем случае де-
сяток) на колоссальных просторах страны, слишком раз-
розненными и недостаточно документированными были
сведения о большинстве других находок. Но как сводка,
подводящая итог сделанному за 1860—1880-е годы, кни-
га заслуживает самой высокой оценки. Обзор местона-
хождений костей мамонта и иных вымерших крупных
животных, список пещер России, каталог археологиче-
ских памятников оказались очень полезными и в извест-
ной мере сохранили свое значение до сих пор.
Еще важнее другое: Уваров подошел к проблеме ка-
менного века как историк, наметив тем самым новое и
наиболее перспективное направление в разработке этого
круга тем. В популярной книге Л. К. Попова сочувст-
венно цитировались слова Карла Фогта: «Нет, быть мо-
жет, ни одного предмета, более интересного для исследо-
вания, как то первобытное время человеческого рода, ко-
торое далеко оставляет за собою эпоху письменных ис-
точников... Способы, употребляемые при других исследо-
ваниях, в данном случае не применимы вовсе, и будет
совершенно справедливо, если мы скажем, что исследо-
вание этих отдаленных времен должно быть делом не
историка, не антиквария. Только один геолог, руководст-
вуясь началами своей науки, вправе заниматься этим
предметом и подавать свой голос» 18. Мы помним, что и
Поляков, и Мережковский, и Иностранцев были натура-
листами и строили свои работы так же, как книги по зоо-
догии? геологии или антропологии. Все они сторонились
99
официальной русской археологии и вели раскопки па
средства Географического общества, Петербургского уни-
верситета и т. д. Благодаря Уварову археология камен-
ного века вошла в сферу гуманитарных наук.
Разумеется, того требовала сама логика вещей, и не
будь Уварова, это сделал бы кто-то еще. Любопытна в
этом отношении фигура профессора Степана Васильеви-
ча Ешевского (1829—1865). Он был специалистом по
западному средневековью, по писал и о прошлом России,
а при поездках за границу в 1859—1861 гг. увлекся
только что совершенными тогда открытиями при раскоп-
ках свайных построек. Он выступил в Московском архео-
логическом обществе с докладом об этих памятниках,
показав найденные там изделия, купленные им в Швей-
царии для своей коллекции19. В его собрании древно-
стей было немало каменных орудий из окрестностей Ка-
зани, где он преподавал в университете в 1855—1857 гг.
и создал этнографический музей. Если бы не ранняя
смерть, возможно, именно Ешевский объединил бы пер-
вобытную археологию, тяготевшую и у нас и за рубежом
к естественным паукам, с пауками историческими20.
В 1879 г. вышел общий очерк русской истории, при-
надлежащий перу литератора и профессора Варшавско-
го университета Петра Николаевича Полевого (1839—
1902). В вводной части рассказано о каменном веке, ис-
пользованы труды Бутепева, Бэра, Полякова, Лайелла,
Ворсо, описапы раскопки в Гонцах и Карачарове, приве-
дено много рисунков каменных орудий. Это — первая в
пашей литературе попытка дать полный обзор истории
страны от палеолита до ближайших к нам событий. Под-
готовить эту книгу помогал Полевому его однокашник
профессор истории Петербургского университета, член-
корреспондент Академии паук Егор Егорович Замыслов-
ский (1841-1896) 2l.
Остановимся теперь па вопросе, почему книга Уваро-
ва напечатана в Синодальной типографии. Ведь «камен-
ный период» для Синода — тема не только чуждая, по и
неприемлемая. Уваров был человек влиятельный. К нему
часто обращались с просьбами о консультациях видные
деятели православной церкви — собиратели и любители
древностей, и сам он нередко писал о церковной архео-
логии. Но такой ответ па вопрос недостаточен. Сущест-
веннее то, что в книге явно сглаживались противоречия
между наукой и религией. Нет ни одной абсолютной
99
4*
даты, но допускается, что мамонт мог жить относительно
недавно и палеолитические стоянки не слишком древние.
Ни разу не назван Дарвин. Нет упоминаний о неандер-
тальце, хотя череп его, найденный в 1856 г., был хорошо
известен в России. (Уже в 1859 г. муляж его получил
К. М. Бэр. Отливки черепа экспонировались и па Этно-
графической, и на Антропологической выставках. Об этой
находке сказано у О. В. Мильчевского и в переведенных
па русский книгах Т. Гексли и Ч. Лайелла.)
Записанная Н. И. Костомаровым реплика Уварова в
разговоре с настоятелем Киевского Софийского собора не
случайна. Граф действительно не хотел «выводить чело-
века из обезьяны», «не шагал в такую даль». Палеолити-
ческие охотники для пего ничем принципиальным не от-
личались от мерян или славян. С одной стороны, это
правильно — все люди, даже древнейшие, признаются
объектом истории, по с другой — здесь пет подлинного
историзма, понимания того, что наши предки прошли в
своей эволюции ряд стадий развития.
Уваровский подход к каменному веку вполне мог
устроить синодские круги в 1880—1881 гг. Но вскоре
ситуация обострилась, и недаром в цитированной выше
книге А. Д. Беляева Уваров оказался одним из основ-
ных объектов критики.
«Археология России» вызвала и другие отклики.
К III международному географическому конгрессу Рус-
ское географическое общество выпустило па француз-
ском языке брошюру с рефератом этого труда22.
«Журнал Министерства народного просвещения» на-
печатал большую (на 50 страниц) рецензию Д. Н. Ану-
чина 23. Он ограничился в основном пересказом содер-
жания книги и отдельными дополнениями и поправками.
Подчеркнуто значение открытий И. С. Полякова в Кос-
тенках и К. С. Мережковского в Крыму, слабо отражен-
ных в монографии. Хорошо зная достижения француз-
ских археологов, Анучин отстаивал преимущества перио-
дизации палеолита, предложенной Г. Мортилье, перед
всеми остальными, и жалел, что Уваров не принял ее
во внимание. Идея автора о расселении человека в Ев-
ропу из Азии не убедила рецензента. Не верил оп и в
искусственные пещерные жилища, разделяя вывод Поля-
кова об использовании первобытными обитателями Рус-
ской равнины шалашей и землянок.
Иной характер носит еще более обширная рецензия
100
в. В. Докучаева, изданная в «Трудах Петербургского об-
щества естествоиспытателей» и отдельно24, Начинается
й кончается она комплиментарными фразами, по по су-
ществу сугубо отрицательна, местами же очень резка
(«хаос», «квазигипотезы», «величайшая путаница»). До-
кучаев рассмотрел три группы вопросов: общие исходные
позиции Уварова, его взгляды па геологию стоянок и
данную им характеристику находок па Оке.
Как ученый Докучаев был, конечно, уровнем выше
Уварова, по археологией оп занимался лишь попутно с
почвоведением, и в целом его рецензию нельзя считать
ни бесспорной по всем пунктам, ни вполне объективной.
Во многом прав был оп, а во многом ближе к истине
стоял Уваров.
Так же, как и Иностранцев, Докучаев полагал, что
по типам изделий из камня определить возраст находок
невозможно, ибо никаких закономерных стадий в разви-
тии орудий не существует. Кремни из Карачарова каза-
лись ему невыразительными и были признаны им за дело
рук человеческих только потому, что рядом лежали рас-
колотые кости и угли. Это, разумеется, неверно, и тут
выводы Уварова остались непоколебленпыми.
Серьезнее другие возражения. Докучаев отверг гипо-
тезу о приходе людей из Азии в Европу. По его мнению,
использованные Уваровым построения биологов о рас-
селении четвертичных животных сами нуждаются в под-
креплении, а описанные в книге каменные орудия из
Азии не палеолитические, а неолитические.
На берегах Оки были найдены морские раковины.
Уваров увидел в этом свидетельство о древней торговле.
Докучаев дал справку, что раковины местные, по не из
современных водоемов, а из отложений юрского перио-
да — ископаемые (увы, ошибку Уварова археологи пов-
торяли еще много раз).
Резонны слова рецензента, что искать следы пещер-
ных жилищ па Русской равнине — пустая затея. Люди
искони жили здесь па открытом пространстве.
Зато несостоятельно заключение Докучаева, будто па-
леолитический человек не охотился на мамонта, а лишь
собирал его кости или питался падалью. Хотя эту идею
подхватили недавно В. И. Громов и Б. Ф. Поршнев 25,
она не подтверждается фактами. Падалью брезгают даже
антропоидные обезьяны, а данных об охоте палеолитиче-
ских людей год от года накопляется все больше.
101
Особенно суров отзый о Глайах книги По четвертич-
ной геологии: автор эклектически объединил взаимоиск-
лючающие взгляды разных исследователей, путано трак-
товал лёсс и чернозем. Опираясь на собственные наблю-
дения 1879 г. на Оке, Докучаев неопровержимо доказал,
что толща песка, перекрывшая культурные слои стоянок,
не водного, как думал Уваров, а эолового происхожде-
ния. Это типичные дюны, песок, нанесенный ветром не
за череду тысячелетий, а за сравнительно короткий от-
резок времени. Все же и в этом наиболее обоснованном
разделе рецензии есть слабые места: преуменьшена, па-
пример, роль ледникового периода в истории Земли.
Наконец, третья рецензия принадлежала К. С. Мереж-
ковскому и появилась во Франции. Пересказав содержа-
ние книги, оп подробно охарактеризовал неучтенные в
пей собственные находки в Крыму и отметил, что и опи-
сания, и изображения кремневых орудий у Уварова
оставляют желать лучшего. Это связано с недооценкой
им классификации Г. Мортилье и разработанных на За-
паде методов анализа изделий из камня26.
Во всех трех рецензиях есть справедливые упреки и
соображения, по в целом они не подорвали авторитет
Уварова как археолога. Сводкой «Археология России.
Каменный период» продолжали и продолжают пользо-
ваться.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Книги, о которых шла речь в предшествующих очер-
ках, увидели свет почти одновременно — в 1880, 1881 и
1882 гг. Более ранние журнальные публикации показа-
ли лишь, что в России встречаются каменные орудия.
Эти же издания содержали развернутую характеристику
ряда стоянок каменного века, как палеолитических, так
и неолитических, природного окружения древнего чело-
века и его физического облика. За короткий срок русская
наука сумела быстро догнать мировую и заложила осно-
вы для всех дальнейших отечественных исследований по
первобытной археологии.
Развитие этой дисциплины в конце XIX и начале
XX в. должно быть рассмотрено особо. С 1880-х годов и до
Октябрьской революции вышло много ценных статей о
палеолите и неолите России, но ничего подобного моно-
графиям И. С. Полякова, А. С. Уварова, А. А. Ипострап-
цева напечатано тогда не было.
Желание широкого читателя узнать о последних от-
крытиях в области первобытной культуры удовлетворя-
лось главным образом за счет переводных книг. Среди
них две фундаментальные сводки — «Доисторическая
жизнь» Габриэля Мортилье — одного из создателей науки
о палеолите — перевод с третьего издания, дополненного
и переработанного его сыном Адрианом (1853—1931) \
и «Доисторический человек» крупного немецкого архео-
лога Гуго Обермайера (1877—1946) 2. Первый труд вы-
пущен под редакцией Льва Яковлевича Штернберга
(1861—1927) — участника народовольческих кружков,
ставшего потом выдающимся этнографом. Редактор вто-
рой книги —Д. Н. Анучин, а переводчик — Петр Юлье-
вич Шмидт (1872—1949), в будущем видный советский
ихтиолог и океанолог.
В те же десятилетия публиковались небольшие по
объему популярные книжки и брошюры о каменном
веке. Наиболее серьезная из них — «Культура доистори-
Ж
ческого прошлого» профессора Венского университета
Морица Герпеса (1852—1917). Перевод осуществлен под
редакцией Владимира Николаевича Дьякова (1882—
1959), в советский период успешно занимавшегося исто-
рией древнего мира 3. Менее значительны брошюры фран-
цузского антрополога польского происхождения Сигиз-
мунда Заборовского (1851—1928) 4, английского популя-
ризатора Эдуарда Клодда (1840— ?) 5, немецкого популя-
ризатора пауки Вильгельма Бельше (1861 — 1939) 6 и
немецкого зоолога Гуго Буттель-Реепепа (I860—?) 7.
Показательно, что некоторые из этих книг выходили па-
раллельно в разных издательствах и разных переводах:
очерк Бельше — в двух, а Клодда — даже в четырех. Оче-
видно, потребность в литературе о первобытном челове-
ке была велика. Продолжая серию переводов, начатую
еще в 1860-х годах (Ч. Лайелл, Д. Леббок, Э. Тайлор,
И. Ворсо, Л. Фигье, К. Фогт, М. Шлейден), эти книги
составили целую библиотеку о людях каменного века в
полтора десятка названий. По всем другим разделам
археологии (античной, восточной и средневековой), вмес-
те взятым, в России пе было опубликовано столько пере-
водов. Тогда же были переведены на русский и до сих
пор любимые читателями французские повести из жизни
древнейших людей: «Приключения доисторического маль-
чика» Эрнеста-Марии д’Эрвильи (1839—1911), «Вамирех»
и «Борьба за огонь» Рони-старшего (псевдоним Жозе-
фа-Андре-Оноре Боса, 1856—1940) 8.
Печатались и брошюры русских авторов по тем же
вопросам. Большая часть из них принадлежит доценту
Петербургского университета географу и этнографу
Дмитрию Андреевичу Коропчевскому (1848—1903) 9.
Другие подготовлены писателем Ольгердом Францеви-
чем Вильчинским10 и биологом Дмитрием Константино-
вичем Третьяковым (1878—1950), в будущем действи-
тельным членом Академии наук УССРи. Анонимная
компиляция была выпущена издательством П. П. Сой-
кипа 12.
Любопытна брошюра упоминавшегося выше А. А. Ти-
хомирова. В эти годы оп порвал с передовой биологией
и открыто выступил против дарвинизма в лекциях, чи-
тавшихся для фабрично-заводских рабочих под эгидой
митрополита московского Владимира13. Он говорил, что
между «человеком и животным лежит непересягаемая
пропасть и ..., как бы ни были похожи по своему строе-
пию те или другие животные па человека, пе может
быть и речи о родстве между ним и этими животны-
ми» 14. Борьба церкви и науки вокруг проблемы про-
исхождения видов продолжалась и в XX столетии, вплоть
до самой революции.
Но все перечисленные книги — пе оригинальные ис-
следования, а популярные очерки, компиляции. Если
исключить их и два каталога частных собраний камен-
ных орудий (казапцев — профессора медицины Николая
Федоровича Высоцкого и купца Василия Ивановича
Заусайлова) 15, можно сказать, что с 1882 г. до
1920-х годов книг о каменном веке в России пе печата-
ли. Поляков и Уваров умерли в 1880-х годах, дожившие
до революции Мережковский и Иностранцев сосредото-
чили свое внимание па чисто биологических темах.
Отошел от антропологии А. П. Богданов. Казалось бы,
сбылся прогноз А. Д. Беляева об охлаждении ученых и
общества к «доисторической археологии». Но это впечат-
ление обманчиво. На смену уходившему поколению ис-
следователей шло новое — поколение учителей советских
археологов.
В конце 1880-х годов началась научная деятельность
Василия Алексеевича Городцова (1860—1945), заинтере-
совавшегося неолитическими стоянками около своего
родного села Дубровичи на Оке. Занятия каменным ве-
ком оп не оставлял до конца дней. Городцов первым
раскопал и описал неолитические жилища, первым дал
классификацию ранней лепной керамики16. Тогда же
выступил в печати другой классик отечественной архео-
логии-Александр Андреевич Спицын (1858—1931) —
автор сводки 1915 г. «Русский палеолит» 17.
На этом этапе паша паука достигла новых крупных
успехов. Были открыты и раскопаны очень важные ар-
хеологические памятники — палеолитические стоянки
Мезип и Кирилловская на Украине, Афоптова Гора па
Енисее, разработаны приемы описания и изображения
каменных орудий и других древностей, сохраняющие
свое значение поныне.
Описание изделий из кремпя, как и любых научных
объектов, требует профессионального языка, точного вы-
бора терминов. Во времена Полякова, Уварова, Ипострап-
цева этот язык еще не был создан. Когда в книге Д. Леб-
бока, переведенной под редакцией Д. Н. Анучина, мы
читаем о «шишке сотрясения», трудно удержаться от
105
улыбки. Так был обозначен «отбивной бугорок» — уча-
сток, где при откалывании кремневой пластины в месте
удара образуется выпуклость — раковистый излом. Не
лучше и название одного из типов древней керамики —
«мордастые урны» (теперь их именуют «лицевыми»).
Коробят ухо и «тумулусы», перекочевавшие со страниц
французских публикаций в книги Леббока и Л. К. Попо-
ва, как будто у пас пет своего русского слова (тюркско-
го происхождения) «курганы». В XIX столетии часто
писали о «фабриках» и «промышленности» эпохи неоли-
та. Сейчас мы избегаем такой модернизации и говорим о
«мастерских» для изготовления каменных орудий.
Еще Иностранцев придумал применяющееся до сих
пор наименование определенной категории предметов из
кости — «заострения под углом 45 градусов». Тогда же
вошли в обиход слова «скребок» и «проколка». Но в ос-
новном русская археологическая терминология складыва-
лась уже в XX в., и пока что не все ее разделы удовле-
творяют специалистов. Надо бы избавиться от некоторых
смешных и неуклюжих выражений. «Ударная площадка
в виде шапочки жандарма» — буквальный перевод с
французского — вряд ли удачнее «шишки сотрясения»,
тем паче что мало кому попадались па глаза головные
уборы французских полицейских.
Непросто было найти и наиболее целесообразную тех-
нику воспроизведения в печати изделий из камня. Грани
и выемки, появившиеся на них в процессе обработки,
плохо выходят па фотографиях. Кремни надо рисовать и
при этом выделять в рисунке главное, жертвуя второсте-
пенным,— передавать не цвет кампя, не случайные вы-
боины на его поверхности, а формующие нож или нако-
нечник стрелы широкие сколы и мелкую тонкую ретушь
по режущим краям.
В русской литературе строго профессиональные опи-
сания и рисунки кремневых орудий впервые дал молодой
Петр Петрович Ефименко (1884—1969) — в будущем ве-
дущий советский археолог, действительный член Акаде-
мии наук УССР 18.
В предреволюционный период была поднята и важ-
нейшая проблема первобытного искусства. Уваров и Ино-
странцев привлекли внимание к найденным в России ма-
леньким статуэткам из кремня и кости, полированным
молотам со скульптурными головами животных, костяным
поделкам с резьбой. Но на заре истории получили разви-
106
тие и иные — монументальные формы искусства, были
созданы замечательные росписи и гравюры па камне. На-
скальные изображения Урала и Сибири возбудили любо-
пытство еще у русских путешественников XVII столе-
тия19. В 1848 г. К. И. Гревингк опубликовал статью о
силуэтах людей и животных, выбитых на гранитных бе-
регах Онежского озера. Д. Н. Анучин в дополнениях к
книге Д. Леббока упомянул об этих памятниках20. Но
только в 1910 г. исследователь Афонтовой Горы Иван
Тимофеевич Савенков (1846—1914) напечатал первую в
России книгу о наскальных рисунках, опираясь на свои
изыскания па Енисее21.
Общий обзор произведений палеолитического искусст-
ва в Западной Европе издал Иван Иванович Фомин (ум.
в 1927 г.) 22. Это был дилетант, составлявший книги на
самые разные темы («Собрание стихотворений декабри-
стов», «Сухарева башня в Москве», «Введение в историю
философии»). Его любительский подход к сложнейшему
комплексу вопросов вызвал суровую отповедь в рецен-
зии П. П. Ефименко23. Но большой альбом, приложен-
ный к слабому вводному очерку Фомина, был все же по-
лезен для русских читателей.
И эти, и журнальные публикации подготовили успе-
хи отечественной первобытной археологии уже на после-
революционном этапе. О них надо говорить, конечно,
специально. С 1920-х годов наряду с материальной куль-
турой каменного века изучались древняя экономика,
типы стоянок и жилищ, история родового строя, проис-
хождение современных пародов. Но при всех качествен-
ных отличиях советской археологии от дореволюционной
в основе ведущихся сейчас работ лежат достижения на-
ших исследователей 1870—1880-х годов — И. С. Поляко-
ва, К. С. Мережковского, А. А. Иностранцева, А. С. Ува-
рова и других. Об их открытиях, идеях, догадках, судь-
бах я и хотел рассказать, рассчитывая на читателей не
только из среды своих коллег (увы, не всегда знающих
про тех, кто прокладывал пути для нас), но и из более
широких кругов.
Я старался показать, что такая вроде бы сугубо спе-
циальная и предельно далекая от современности дисцип-
лина, как первобытная археология, никогда не была ото-
рвана от жизни русского общества. Не случайно на стра-
ницах эти очерков мелькали имена Пушкина и Тургенева,
Герцена и Писарева, Чехова и Васнецова. Не раз про-
107
блемы, затронутые в научных трудах, приобретали ост-
рый боевой характер. Обсуждение частных наблюдений
перерастало в полемику вокруг огромных по значению
вопросов — происхождения человека, движущих сил в
развитии его культуры. Вот какими были русские науч-
ные издания сто лет тому назад!
Поэтому, если случайно в Ваших руках окажется
растрепанная книга Иностранцева или Уварова, не от-
брасывайте ее с пренебрежением. Раскройте этот том,
прочтите ту или иную главу, и Вы убедитесь, что не все
здесь умерло, пе все устарело. Над многим еще стоит
поразмыслить, а кое в чем и поучиться у наших пред-
шественников.
ПРИМЕЧАНИЯ
ОТ АВТОРА
1 Вот только два примера. В монографии и докторской диссерта-
ции известного археолога А. Я. Брюсова «История древней Ка-
релии» (Труды Государственного исторического музея, 1940,
т. IX) помещена (с. 170—204) составлявшаяся им в течение мно-
гих лет библиография работ о древностях русского Севера
(309 названий). Она, бесспорно, ценна, но в ней есть и пропус-
ки. Не учтена, в частности, первая публикация неолитических
орудий из Карелии — Н. Ф. Бутенева 1864 г. Через 38 лет после
работы Брюсова вышла книга и кандидатская диссертация уче-
ницы А. Я. Брюсова С. В. Ошибкиной «Неолит Восточного При-
онежья» (М., 1978). В историографической главе этой книги дана
ссылка на исчерпывающую библиографию А. Я. Брюсова, но не
использована и она. Результаты первых исследований в При-
онежье — И. С. Полякова в 1871 г.—знакомы С. В. Ошибкиной
только по краткой информации на двух страницах. О существо-
вании полного отчета экспедиции (на 50 страницах, с таблицами
рисунков) она и не подозревает.
2 Сводки по истории изучения каменного века в России в целом
пока нет. Подготовку первых трех глав этой книги облегчила
большая библиографическая работа В. Т. Илларионова. См.:
Илларионов В. Т. К истории изучения палеолита СССР.—Труды
Горьковского пед. ин-та, 1940, вып. VII, с. 157—192; Он же. Ис-
копаемый человек в историографии палеолита СССР. Горький,
1941; Он же. Опыт историографии палеолита СССР. Горький,
1947. Некоторые материалы мне любезно указали 3. А. Абрамо-
ва, И. А. Крупеников, Р. Ш. Левина, Л. А. Проценко, А. Д. Сто-
ляр, В. В. Тихомиров, П. К. Халяев. Выражаю им искреннюю
признательность.
ПРЕДЫСТОРИЯ:
«ГРОМОВЫЕ СТРЕЛЫ»
ИЛИ «СЕКИРЫ ДРЕВНИХ»?
1 Забелин JJ. Е. История русской жизни. М., 1879, т. 2, с. 510, 511.
2 Луцидариус.— Летописи русской литературы и древности, изда-
ваемые Николаем Тихонравовым. М., 1859, т. I, кн. I, отд. II,
с. 57, 58.
3 Срезневский И. И. Обозрение древних русских списков Кормчей
книги. СПб., 1897, с. 101; Щапов Я. Н. Византийское и южносла-
вянское правовое наследие на Руси XI—XIII вв. М., 1978, с. 196.
Цитированная статья Кормчих книг написана в XIII в. монахом
Афанасием, болгарином по происхождению.
109
Домострой по Коншипскому списку и подобным. М., 1908, с. 22.
5 О перунах или громовых стрелах в прибавление к примечаниям
о громе.— В кн.: Исторические, генеалогические и географиче-
ские примечания на ведомости. В Санкт-Петербурге, ч. CXXXIX,
ноября 8 дня 1731 года, с. 366.
6 Радлов В. В. Сибирские древности.— В кн.: Материалы по архео-
логии России. СПб., 1894, № 15, приложения, с. 113.
7 См.: Окладников А. П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья.—
МИА, 1950, 18, с. 14—27.
8 Musei Imperials Pelropolitani. V. I. Pars tertia, qna continentur
res naturales ex regne mineralii. Petropolitanae, 1745, p. 196.
9 Радищев A. II. Поли. собр. соч. M.; Л., 1941, т. II, с. 154.
10 Фиалковский А. Громовая стрелка.— Растущий виноград, ежеме-
сячное сочинение, издаваемое от Главного народного училища
города Святого Петра, 1786, октябрь, с. 73—75.
11 Гесс де Калъве. Опыт исторического исследования об образова-
нии человеческих способностей, в особенности по части минера-
логии.— Труды Вольного общества любителей российской сло-
весности. СПб., 1820, ч. X, с. 251, 252.
12 Базанов В. Г. Ученая республика. М.; Л., 1964, с. 373.
13 Геденштром М. Отрывки о Сибири. СПб., 1830, с. 12, 13, 65. Есть
немецкий перевод: Godenstrum М. Fragmente oder Etwas uber
Sibirien. SPb., 1842, S. 12, 65.
14 Fischer de Waldheim G. Notice sur quelques ossemens fossiles du
gouvernement de Moscou.— Bulletin de la Societe des naturalistes
de Moscou, 1834, t. VII, p. 434.
15 Fischer de Waldheim G. Oryctographie du gouvernement de Mos-
cou. M., 1837, p. 119.
16 Бадер О. H. Археологические памятники Тагильского края.—
Уч. зап. Пермского гос. ун-та, 1953, т. VIII, вып. 2, с. 311. Даты
жизни И. М. Рябова и Д. П. Шорина сообщены мне сотрудником
Тагильского краеведческого музея П. К. Халяевым.
17 Рябов И. Несколько слов о древностях, находящихся Верхотур-
ского уезда в округе Нижне-Тагильскпх заводов.— Прибавление
к № 28 «Пермских губернских ведомостей», 1855.
18 Историю исследований в области каменного века см.: Мон-
гайт А. Л. Археология Западной Европы. Каменный век. М.,
1973, с. 16-26.
19 И[овский} А. [Г.] О костях преждепотопных людей.— Вестник
естественных наук и медицины, издаваемый Александром Иов-
ским, 1829, ч. I, № 2, с. 138—143; Ископаемый человек.— Жи-
вописное обозрение достопамятных предметов из наук, искусств,
художеств, промышленности и общежития с присовокуплением
живописных путешествий по земному шару и жизнеописаний
знаменитых людей, издаваемое Августом Семеном. М., 1839, ч. 5,
с. 17—20; Карпинский А. Об ископаемых остатках человека.—
ГЖ, 1829, ч. I, кн. 1, с. 48—56; Пещера, заключающая кости, под-
ле Бира, недалеко от Нарбонна.— ГЖ, 1829, ч. IV, кн. И, с. 204;
Серра М., де. Наблюдения над человеческими костями, найден-
ными в трещинах вторичных областей и особенно над замечен-
ными в Дурфортской пещере в Гардском департаменте.—
Там же, кн. 10, с. 60—67; Костесодержащие пещеры, заключаю-
щие остатки людей.—ГЖ, 1830, ч. III, кн. 9, с. 465, 466; Об
открытии человеческих костей в древних горных областях (сооб-
щено г. Карпинским).— ГЖ, 1831, ч. I, кн. 3, с. 370—374; Теоре-
110
тические исследования относительно костесодержащих Бизских
пещер близ Нарбоппа п человеческих костей, смешанных с ос-
татками исчезнувших животных. Письмо Турналя-сына к баро-
ну Феррюсаку.— ГЖ, 1832, ч. I, кн. 4, с. 26—43.
20 Эйхвальд Э. И. Древности царств животного и растительного,
преимущественно в России.— Библиотека для чтения, 1838,
т. XXXI, ч. 2, с. 126—128.
21 Стихотворения Виктора Теплякова. СПб., 1836, т. II, с. 37.
22 Пушкин А. С. Поли. собр. соч. В 16-ти т. М.; Л., 1947, т. XII,
с. 87. Первая публикация: Современник, литературный журнал,
издаваемый Александром Пушкиным. СПб., 1836, т. III, с. 179.
23 Серра М., де. Записка о пещере в Понтильи близ Сен-Пона, де-
партамент Геро, в которой были найдены предметы промышлен-
ности, человеческие кости, также остатки носорога и других
исчезнувших животных.— ГЖ, 1857, ч. IV, кн. 12, с. 457—459.
24 Уваров А. С. Археология России. I. Каменный период. М., 1881,
т. II, с. 6.
25 Эйхвальд Э. И. О чудских копях.—Записки [Русского] археоло-
гического общества. СПб., 1857, т. IX, вып. 2, с. 280, 281,
табл. I—IV; Eichwald Е. Ueber die Saugetierfauna der neuern
Molasse des Siidlichen Russlands und die sich an die Molasse
anschliessende vorhistorische Zeit der Erde.— Bulletin de la Socie-
te des naturalistes de Moscou, 1860, t. XXXII, n 4, S. 377—487.
Об Эйхвальде см.; Райков Б. Е. Русские биологи-эволюционисты
до Дарвина. М.; Л., 1951, т. II, с. 321—389.
26 Сборник постановлений и распоряжений по цензуре с 1720 по
1862 г. СПб., 1862, с. 176.
27 Там же, с. 299. Статья «Фантастическая зоология» (пер. из «Re-
vue de deux Mondes») напечатана в «Отечественных записках»
(1854, кн. 9, отд. V, с. 1—11).
28 Лемке М. К. Очерки по истории русской цензуры и журналисти-
ки XIX столетия. СПб., 1904, с. 205—306.
29 См.: Попов Н. И. О чудских могилах Минусинского края.— Из-
вестия Сибирского отделения РГО, 1877, т. VIII, № 1/2, с. 34.
30 Енисейская губерния. СПб., 1835, ч. I, с. 131.
31 T[ysczkiewlcz] Е. Rzut oka па zrzodla archeologii krajowej czyli
opisanie zabytkow niektorych starozytnosci odkrytyce w zachod-
nich guberniach cesarstwa Rossyjskiego. Wilno, 1842, s. 37—40,
tab. VI—VIII. Об авторе см.: Алексеев Л. В. Очерк истории бело-
русской дореволюционной археологии и исторического краеве-
дения.— Советская археология, 1967, № 4, с. 150—153.
32 Киркор А. К. Перечневый каталог предметов в Виленском му-
зее древностей. Вильно, 1858, с. 9, 10.
33 Формозов А. А. Первый собиратель каменных орудий в Рос-
сии.— Вопросы истории, 1972, № 1, с. 213—216.
34 Благовещенский И. Ученые исследования в Олонецкой губер-
нии.— В кн.: Олонецкий сборник. Г1етрозаводск, 1904, вып. IV,
с. 181.
35 Анучин Д. П. Анна Михайловна Раевская.— ИОЛЕА, 1897,
т. ХС, с. 513, 514.
36 Уваров А. С. Археология России. I. Каменный период, т. II,
с. 136.
37 Никитенко А. В. Дневник. М., 1955, т. II, с. 504, 505.
38 Уваров А. С. Археология России. I. Каменный период, т. II, с. 6.
111
39 A. II. [архиепископ Иил]. Путевые заметки. Ярославль, 1874,
ч. 1, с. 203.
40 Формозов А. А. Собиратели каменных орудий в России в сере-
дине XIX в.- Советская археология, 1981, № 3, с. 97-106.
ПРОБЛЕМА ДРЕВНЕЙШЕГО ЧЕЛОВЕКА.
ПЕРВЫЕ КНИГИ.
ПЕРВЫЕ СПОРЫ
1 Прествич. Камни, обработанные человеческими руками, в дилю-
виальной почве.— ГЖ, 1859, ч. IV, кн. 10, с. 229, 230.
2 Риттер К. О древнейших поселениях сваестроителей по разным
швейцарским озерам.— Вестник РГО, 1859, т. 26, № 8, с. 76—82.
3 Появление человека на земле.— ЖМНП, 1860, ч. CV, январь,
отд. VII, с. 1—9. Имя переводчика — Н. Н. Страхова — указано
на обложке.
4 Бэр К. М. О древнейших обитателях Европы.— Записки РГО,
1863, кн. I, с. 213—220. О нем см.: Райков Б. Е. Карл Бэр, его
жизнь и труды. М.; Л., 1961.
5 Бэр К. М. О первоначальном состоянии человека в Европе.—
В кн.: Месяцеслов на 1864 (високосный) год. СПб., 1863, прило-
жения, с. 25—65.
6 Северные древности королевского музея в Копенгагене, выбран-
ные и объясненные профессором Копенгагенского университета
И. И. А. Ворсо. СПб., 1861, 200 с.; Рец.: Лерх П. И. Северные
древности. По поводу кеиги, изданной имп. Академией наук под
заглавием: «Северные древности королевского музея в Копенга-
гене, обработанные и объясненные профессором Ворсо».— Санкт-
Петербургские ведомости, 1862, № 43. Об истории издания см.:
Лерх П. И. Некролог Л. Ф. Радлова.— Известия РГО, 1866, т. I,
№ 11/12, с. 205, 206; Письма К. М. Бэра ученым Петербурга.
Л., 1976, с. 106, 107 (письмо к А. А. Кунику от 19 февраля
1862 г.).
7 Шлейден М. И. Древность человеческого рода, происхождение
видов и положение человека в природе. Пер. с нем. Н. Бакста.
СПб., изд. О. И. Бакста, 1863; То же. 2-е изд., дополненное лек-
цией К. М. Бэра «О древнейших обитателях Европы». СПб., 1865.
8 Фохт К. Человек, место его в мироздании и в истории Земли.
Пер. с нем. А. Кашина. СПб., изд. М. О. Вольфа, 1865 (каменно-
му веку посвящены с. 209—411); Он же. Человек и его место
в природе. СПб., изд. П. А. Гайдебурова, 1865; То же. 2-е изд.,
1866, т. I; II (каменному веку посвящен т. II); Он же. Взгляд
на первобытные времена человеческого рода.— В кн.: Современ-
ные вопросы антропологии. Сборник новейших исследований по
вопросу об изучении человека и общества. СПб., изд. Н. С. Ла-
манского, 1867, т. I, вып. I. Выделим имя одного издателя: Павел
Александрович Гайдебуров (1841—1894) — прогрессивный жур-
налист, участник революционного движения 1860-х годов. Пере-
водчик изданной П. А. Гайдебуровым книги Фогта не указан,
но одно из примечаний к ней (т. II, с. 90) подписано А. Кова-
левским. Возможно, А. О. Ковалевский перевел не только труд
Лайелла, но и эти лекции Фогта.
9 Ляйель Ч. Геологические доказательства древности человека
112
10
и
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
С некоторыми замечаниями о теории происхождения видов. Пер.
со 2-го англ. изд. Л. Ковалевского. СПб., 1864.
Тайлор Е. Б. Доисторический быт человечества и начало циви-
лизации. Пер. с англ. Е. Балицкого под ред. проф. О. Мильгау-
зена. М., 1868.
Леббок Д. Доисторические времена или первобытная эпоха че-
ловечества, представленная на основании изучения остатков
древности и нравов и обычаев современных дикарей. Пер.
с 3-го англ. изд. под ред. Д. Н. Анучина. М., 1876. Известен кон-
спект книги Д. Леббока, составленный Карлом Марксом. См.:
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 45, с. 431—444.
Первобытный человек. Сочинение Луи Фигье с рисунками
и картинами, изображающими сцены из жизни первобытного
человека. СПб., 1870.
Об Анучине см.: Карпов Г. В. Путь ученого. Очерки жизни, на-
учной и общественной деятельности Д. Н. Анучина. М., 1958.
Первая публикация: О каменных орудиях. Письма П. Н. Рыбни-
кова и П. И. Лерха.—Известия [Русского] археологического об-
щества, 1865, т. V, вып. 6, табл., 2.
Брока П. Везерские троглодиты.— Природа: популярный естест-
венно-исторический сборник. М., 1873, кн. II, с. 121—173. Во
Франции очерк издан в 1872 г.
Фрааз О. Древнейшие обитатели пещер.— Знание, 1874, № 4,
с. 91—114.
Сонцов Д. П. О каменном веке. М., 1870.
О Сонцове см.: Уляницкий В. А. Д. П. Сонцов.—Труды [Москов-
ского] нумизматического общества. М., 1898, т. I, с. 217—224.
Каталог антропологического и археологического отделения Рус-
ской этнографической выставки, устроенной Обществом любите-
лей естествознания, состоящим при Московском университете.
М., 1867, с. 16, 19; Анучин Д. Н. Антропологическая выставка
1879 г. Описание предметов выставки. Вып. 2. Отдел доисториче-
ский. М., 1879, с. 3, 12.
Начало книги Вайца есть и в русском переводе: Вайц Т. О ви-
довом единстве человеческого рода и первобытном состоянии че-
ловека. М., 1867,
Энцикл. словарь Брокгауз и Ефрон, 1896, т. XIX, с. 318.
К...н А. Об археологии доисторической и следах древнейшего
существования человека на земле. Варшава, 1876.
Павловский И. Ф. Первое дополнение к краткому биографиче-
скому словарю ученых и писателей Полтавской губернии с по-
ловины XVIII в. Полтава, 1913, с. 19, 20.
Попов Л. К. Из первобытной жизни человека. СПб., 1880.
Фролов Б. А. Числа в графике палеолита. Новосибирск, 1974,
с. 14.
Энгельгардт А. Н. Открытие челюсти ископаемого человека под-
ле Аббевиля.— Санкт-Петербургские ведомости, 7 ноября 1863 г.,
№ 248, с. 1009, 1010; Он же. Еще об аббевильской челюсти ис-
копаемого человека.— Там же, 15 ноября 1863 г., № 255, с. 1037,
1038; Он же. Еще доказательства в пользу мнения об одновре-
менном существовании человека с вымершими животными.—
Там же, 14 декабря 1863 г., № 278, с. 1131, 1132; Он же. Новые
исследования по вопросу о первоначальном состоянии человека
в Европе.— Там же, 2 мая 1864 г., № 96, с. 387, 388; Значение
памятников так называемого каменного века в истории челове-
113
ческой культуры.— Олонецкие губернские ведомости, 3 декабря
1866 г., № 47, с. 861, 862.
27 Писарев Д. И. Избранные философские и общественно-полити-
ческие статьи. М., 1949, с. 461. Первая публикация: Русское сло-
во, 1864, № 9, с. 4.
Шелгунов Н. В. Развитие человеческого типа в геологическом
отношении.— Русское слово, 1865, № 3, с. 218—254.
29 Одоевский В. Ф. О литературе и искусстве. М., 1982, с. 126, 127.
Первая публикация: Беседы в Обществе любителей российской
словесности. М., 1867, вып. 1, с. 71.
30 Тургенев И. С, Поли. собр. соч. и писем. В 28-и томах. Соч.
М.; Л., 1968, т. 15, с. 66. Первая публикация: Вестник Европы,
1880, № 7, с. IV.
31 Грабарь И. Э. Каменный век — монументальный декоративный
фриз В. М. Васнецова в Государственном историческом музее.
М., 1956, с. 6—9 (сер. «Памятники культуры», вып. XX).
32 Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти томах. М., 1960, т. XIX, с. 131.
Первая публикация: Колокол, 1 сентября 1866 г., с. 1859.
33 Толстой А. К. Поли. собр. стихотворений. М., 1937, с. 394.
34 Костомаров Н. И. Автобиография. М., 1922, с. 421.
35 Погодин М. П. Простая речь о мудреных вещах. М., 1873,
с. 383—463.
36 Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человеке.—
Русский вестник, 1873, № 10, с. 698, 737.
37 Д-чаев В. Теория Дарвина пред судом священного писания как
самого древнего исторического ботаническо-зоологического па-
мятника.— Странник, 1869, кн. I, с. 12—33; кн. II, с. 45—75;
То же.— СПб., 1869. Сейчас эту публикацию в списке трудов
Докучаева не числят, но его биограф И. А. Крупеников обратил
мое внимание на статью академика В. И. Вернадского «Страница
из истории почвоведения (памяти В. В. Докучаева)» (Научное
слово. М., 1904, кн. VI, с. 12), где сказано: «Первая научная ра-
бота Докучаева вышла в свет в 1869 г.», а не в 1872, как следует
из библиографии в «Сочинениях» Докучаева (М., 1961, т. 9).
То, что статья в «Страннике» принадлежит именно почвоведу
Докучаеву, подтверждают и ссылки автора на свои полевые
наблюдения под Петербургом и в Смоленске (Странник, 1869,
кн. I, с. 24, 26). Уроженец Смоленской губернии студент Петер-
бургского университета Докучаев в те годы, кроме этих мест,
еще нигде не бывал.
38 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. М.,
1884, т. IV, с. 381.
39 АВ, т. IV, ч. 2 (ИОЛЕА, 1886, т. XLIX, вып. 2), с. 38.
40 Там же, с. 4.
41 АВ, т. III, ч. 1 (ИОЛЕА, 1879, т. XXXV, ч. 1, вып. 2), с. 112.
42 Толстой А. К. Поли. собр. стихотворений, с. 396.
43 Милъчевский О. Основания науки антропоэтнологии..., с. IX.
44 Беляев А. Характеристика археологии. Харьков, 1890 [отд. от-
тиск из журнала «Вера и разум», 1889].
45 См.: Список студентов, окончивших полный курс имп. Москов-
ской духовной академии за первое столетие ее существования
(1814—1914). Сергиев Посад, 1914, с. 60.
46 Труды VII АС. М., 1892, т. III, с. 96.
47 Беляев А. Характеристика археологии.— Вера и разум: журнал
богословско-философский, издаваемый при Харьковской духов-
114
ной семинарии, 1889, № 16, с. 162—195; № 18, с. 247—280; № 21,
с. 407—424.
48 К..н А. Об археологии доисторической, с. 12—14; Попов Л. К,
Из первобытной жизни человека, с. 64—68.
КАМЕННЫЙ ВЕК В РОССИИ.
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ.
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
1 Илларионов В. Т. Ископаемый человек в историографии палео-
лита СССР. Горький, 1941, с. 18.
2 Зап. имп. Академии наук. СПб., 1862, т. I, кн. I, с. 115—123.
3 Schiefner A. Bericht fiber eine Sammlung von Steinwerkzeugen
aus dem Olonetzischen Gouvernement.— Bulletin de I’Academie
imp. des sciences de St.-Petersbourg, 1863, t. IV, S. 554—558;
To же.— Melanges russes, tires du Bulletin de I’Academie des
sciences de St.-Petersbourg, 1863, t. IV, livr. 3, p. 339—344.
4 Brandt F. Zoogeographische und palaonthologische Beitrage.—
Зап. Санкт-Петербургского минералогического общества, 1867,
сер. 2, ч. IX, с. 248—276.
5 О Гревингке см.: Константин Иванович Гревингк (некролог).—
Известия Геологического комитета, 1887, т. VI, № 12, с. 1—23.
6 Baer К. Ueber labyrynth-formige Steinsetzungen in Russische Nor-
den.— Bulletin de la classe des sciences historiques, philologiques
et politiques de I’Academie imp. des sciences de Saint-Petersbourg,
1844, t. I, N 5, S. 70-79.
7 Grevingk K. Uber die ini Granit geritzen Bildergruppen am Ost-
ufer des Onegasees.— Bulletin de la classe des sciences historiques,
philologiques et politiques de I’Academie imp. des sciences de
Saint-Petersbourg, 1854, N 271—272, S. 98—103.
8 Чернышевский H. Г. Поли. собр. соч. В 16-ти томах. М., 1953,
т. XVI, с. 139, 140. Первая публикация: Отечественные записки,
1854, № 9, отд. VII, с. 25, 26.
9 Лерх П. И. Некролог Л. Ф. Радлова.— Известия РГО, 1866, т. I,
№ 11/12, с. 205, 206.
10 Рец.: Лерх П. И. Butenew N. Einige Bemerkungen fiber die Urein-
wohner der nordlichem Russlands.—Известия [Русского] Архео-
логического общества, 1868, т. VI, отд. II, с. 154.
11 О Лерхе см.: Тизенгаузен В. Г., Веселовский Н. И. П. И. Лерх.—
ЖМНП, 1884, № И, отд. 4, с. 57-66.
12 Лерх П. И. Орудия камерного и бронзового веков в Европе.—
Известия [Русского] Археологического общества, 1863, т. IV,
вып. 2, с. 145—169; вып. 4, с. 310—323; 1865, т. V, вып. 4, с. 201—
220.
13 Лерх П. И. Об изысканиях в Олонецкой губернии относительно
так называемого каменного века.— Олонецкие губернские ведо-
мости, 23 августа 1865 г., № 33, с. 589—591.
14 Лерх П. И. Археологическое путешествие в северные губер-
нии.— Известия РГО, 1865, т. I, № 10, с. 196, 197.
15 Фамилия составителя — П. И. Лерха — стоит в конце текста.
16 Worsaae I. I. A. Russlands og det Skandinaviske Nordens labyg-
gelse og aeldste Kulturforhold. Kobenhawn, 1872; Idem. La colo-
nisation de la Russie et du Nord Scandinave et leur plus ancien
etats de civilisation. Essae d’archeologie prehistorique comparative.
115
Trad, par E. Beauvais (extrait des «Memoires de la Societe royaJe
des antiquites du Nord», 1873—1874). Copenhaguc, 1875.
17 Bopco И. Расселение и древнейшие культурные отношения Рос-
сии и Скандинавского Севера.— Вестник Общества древнерус-
ского искусства при Московском публичном музее, издаваемый
под редакцией Г. Филимонова, 1874, № 1/3, с. 15—18; № 4/5,
с. 32—37; № 6/10, с. 54—56; № 11/12, с. 67—84. О палеолите в Рос-
сии см.: Там же, 1874, № 4/5, с. 34.
18 Бутенев II. Ф. Некоторые соображения о первобытных жителях
Северной России по найденным остаткам их быта.— Зап. РГО,
1864, т. IV, отд. II, с. 1—20.
19 Butenew N. Einige Bemerkungen uber die Ureinwohner der nord-
lichen Russlands nach den aufgefundenden Spuren ihrer Thatig-
keit.— In: Archiv fur wissenschaftliche Kunde von Russland, Ber-
lin, 1865, Bd. XXIV, H. 3, S. 495-513.
20 Каталог антропологического и археологического отделения Рус-
ской этнографической выставки, устроенной Обществом любите-
лей естествознания, состоящим при Московском университете.
М, 1867, с. 15-20.
21 Подробнее см.: Залкинд Н. Г. Московская школа антропологов
в развитии отечественной науки о человеке. М., 1974, с. 34—62.
22 Mortillet G. L’exposition anthropologique de Moscou.— Revue sci-
entifique de la France et de 1’etranger. Paris, 1879, N 18, p. 423—
426; Idem. Le congres anthropologique de Moscou.— Ibid., N 21,
p. 488-493.
23 Анучин Д. H. Антропологическая выставка 1879 г. Описание
предметов выставки. Вып. 2. Отдел доисторический. М., 1879,
30 с.; То же.—АВ, т. III, ч. II (ИОЛЕА, 1879, т. XXXV, ч. 2,
вып. 1), с. 1—30.
24 Grewingk С. Das Steinalter der Ostseeprovinzen Liv-, Est- und Kur-
land und einiger angrenzenden Landstriche.— Verfiigungen der
Gelehrten Estnischen Gesellschaft. Dorpat, 1865, Bd. 4; Idem. Zur
Kenntnis der in Liv-, Est-, Kurland und einiger Nachbargegenden
aufgefundenen Steinwerkzeuge heidnischer Vorzeit.— Verfiigungen
der Gelehrten Estnischen Gesellschaft. Dorpat, 1871, Bd VII, H. 1).
На первую книгу была рецензия П. И. Лерха (77. Л.). См.: Древ-
ности. Археологический вестник, 1867, январь/февраль, с. 32, 33.
25 Grewingk С. Zur Archaologie des Balticum und Russland.— Archiv
fur Anthropologie. Braunschweig, 1874, Bd VII, S. 59—110.
26 Яните Л. Ю. Поселения эпохи неолита и раннего металла в при-
устье р. Эмайыги. Таллин, 1959, с. 6—8.
27 Рыбников 77. Н. О каменных орудиях.— Известия [Русского] Ар-
хеологического общества, 1865, т. V, вып. 6, с. 478, 479.
28 А. К. Для археологии каменного века в России.— В кн.: Древно-
сти. Археологический вестник, 1867, январь/февраль, с. 25;
Он же. О находках каменных орудий в Южной России.—
Там же, с. 29, 30. Перепечатано в кн.: Котляревский А. А. Соч.,
СПб., 1895, т. IV, с. 521-525.
29 Докучаев В. В. Доисторический человек окских дюн.— В кн.:
Речи и протоколы VI съезда русских естествоиспытателей и вра-
чей в Санкт-Петербурге, с 20 по 30 декабря 1879 г. СПб., 1880,
отд. 2, с. 261—265; То же.— Докучаев В. В. Соч. В 9-ти томах.
М., 1949, т. I, с. 278-281.
30 Головкинский II. А. Древние остатки человека в Казанской гу-
бернии.— Труды I съезда русских естествоиспытателей, проис-
116
ходившего в Санкт-Петербурге с 28 декабря 1867 г. по 4 января
1868 г. СПб., 1868, отд. минералогии и геологии, с. 31—41.
31 Штукенберг А. А., Высоцкий Н. Ф. Материалы для изучения ка-
менного века в Казанской губернии.— Труды Общества естест-
воиспытателей при Казанском университете, 1885, т. XIV, вып. 5,
с. 3-38.
32 Поляков И. С. Каменные орудия Курганского уезда.—АВ, т. III,
ч. I (ИОЛЕА, 1879, т. XXXV, ч. I, вып. 2), с. 87.
33 Петров Н. И. Из путешествия в Северо-Западный край.— Киев-
ская старина, 1889, XXIV, февраль, с. 475.
34 Труды I АС. М., 1871, т. I, с. XVII.
35 Труды IV АС. Казань, 1884, т. I, с. X.
36 Каминский Ф. И. Следы древнейшей эпохи каменного века по
р. Суле и ее притокам.— Труды III АС. Киев, 1878, т. I, с. 147—
152; Феофилактов К. М. О местонахождении кремневых орудий
человека вместе с костями мамонта в с. Гонцах на р. Удае Лу-
бенского у. Полтавской губ.— Там же, с. 153—159.
37 Черский И. Д. Несколько слов о вырытых в Иркутске изделиях
каменного периода.— Известия Сибирского отдела РГО. Иркутск,
1872, т. III, № 3, с. 167-172.
38 Уваров А. С. О совместной находке костей мамонта с каменны-
ми орудиями.— Труды IV АС. Казань, 1884, т. I, с. XXXIV,
XXXV, схп.
ДВЕ КНИГИ И. С. ПОЛЯКОВА
1 Поляков И. С. Антропологическая поездка в Центральную и Во-
сточную Россию, исполненная по поручению имп. Академии
наук. Читано в заседании физико-математического отделения
Академии 29 января 1880 г.— Приложение к XXXVII-му тому
«Зап. Академии наук», № 1. СПб., 1880.
2 Поляков И. Исследования по каменному веку в Олонецкой гу-
бернии, в долине Оки и на верховьях Волги. СПб., 1881; То же.—
Зап. РГО по отделению этнографии. СПб., 1882, т. IX, с. 1—164.
3 О Полякове см.: Иванов Н. Н. Поляков Иван Семенович.— В кн.:
Русский биографический словарь. СПб., 1905, т. [14], Плавиль-
щиков-Примо, с. 481—484. Здесь и довольно полный список его
работ. См. также: Анучин Д. Н. О людях русской науки и куль-
туры. М., 1952, с, 96—104; Петряев Е. Д. Исследователи и лите-
раторы старого Забайкалья. Чита, 1957, с. 178—186.
4 Кропоткин П. А. Записки революционера. М. Л., 1966, с. 297, 298.
5 АВ, т. I (ИОЛЕА, 1878, т. XXVII, с. 390).
6 Поляков И. С. Отчет о поездке в Восточный Саян.— В кн.: Отчет
о действиях Сибирского отдела РГО за 1868 г. СПб., 1869, с. 137—
143.
7 Поляков И. С. Этнографические наблюдения во время поездки
на юго-восток Олонецкой губернии. I. Следы каменного века на
юго-востоке Олонецкой губернии.— Зап. РГО по отделению эт-
нографии. СПб., 1873, т. III, с. 323—372.
8 «Первая находка каменных орудий in situ в Европейской Рос-
сии, принадлежащая И. С. Полякову, сделана им лично в Оло-
нецкой губернии в 1871 г.»,— писали А. А. Штукенберг
и И. Ф. Высоцкий (Материалы для изучения каменного века
в Казанской губернии.— Труды Общества естествоиспытателей
117
при Казанском университете, 1885, т. XIV, вып. 5, с. 4). Трудно
сказать, кто из ученых первым нашел каменные орудия в Ев-
ропейской России in situ, т. е. непосредственно, в первоначаль-
ном положении, но в 1863 г. К. М. Бэр упомянул про одну на-
ходку, сделанную им самим в Прибалтике: сверленый топор из
серпентина, обнаруженный у Вейсенштейна (Бэр К. М. О пер-
воначальном состоянии человека в Европе.— В кн.: Месяцеслов
на 1864 (високосный) год. СПб., 1863, приложения, с. 47).
9 Чехов А. П. Поли. собр. соч. и писем. В 30-ти томах. Соч.
В 18-ти томах. М., 1978, т. 14/15, с. 166—168.
10 Поляков И. С. Отчет об исследованиях на острове Сахалине,
в Южно-Уссурийском крае и в Японии.— Приложение к XLVIII
тому «Зап. Академии наук», № 6. СПб., 1884, с. 16, 18, 19, 56, 57.
11 Предварительные сообщения об этих работах были в газетах.
См., например: Исследование остатков каменного века и разных
сторон народного быта.— Олонецкие губернские ведомости, 5 мая
1873 г., № 35, с. 412; Ископаемые остатки каменного века.—
Там же, 15 мая 1874 г., № 37, с. 464.
12 Anthropologisches und Prahistorisches aus verschiedenen Theilen
des Europaischen Russlands. Reiseskizen von I. Poljakow. Aus
dem russischer iibersetzt von Fr. Russow.— Beitrage zur Kenntnis
der Russischen Reiches und angrenzenden Lander Asiens. SPb.,
1885, Zweite Folge, Bd VIII, Gemischen Inhalts, S. 123—450.
13 Чехов А. П. Поли. собр. соч. и писем. В 30 томах. Соч. В 18-ти
томах. М., 1978, т. 14/15, с. 143.
14 Там же. Письма. В 12-ти томах. М., 1976, т. 4, с. 27.
15 Там же. Соч. В 18-ти томах. М., 1978, т. 14/15, с. 143, 144.
16 Поляков И. Исследования по каменному веку..., с. 38.
17 Потанин Г. Н. Иван Семенович Поляков.— Сибирская жизнь.
Томск, 1903, приложение к № 182.
18 Поляков И. С. Каменный век в России.— В кн.: Живописная
Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племен-
ном, экономическом и бытовом значении. Под общей ред.
П. П. Семенова. СПб.; М., 1881, т. I, ч. I, с. 381—402.
19 Поляков И. С. Антропологическая поездка..., с. 43.
20 Там же, с. 24.
21 Там же, с. 27.
22 Там же, с. 22.
23 Из переписки И. С. Тургенева.— В кн.: Звенья. М.; Л., 1935, т. V,
с. 360.
24 Поляков И. Исследования по каменному веку..., с. 27.
25 Поляков И. С. Антропологическая поездка..., с. 34.
26 Паничкина М. 3. Разведка палеолита на средней Волге.— Совет-
ская археология, 1953, XVIII, с. 233—264.
27 Поляков И. С. Этнографические наблюдения..., с. 337, 338.
28 Этот вопрос ставился еще раньше — на II АС 1871 г. См.:
Лерх П. II. Какие замечаются черты сходства или различия
в материале и форме и поэтому и в цели назначения каменных
орудий, которые находятся в Финляндии, Олонецкой, Архан-
гельской и Вологодской губерниях и в Прибалтийском и Северо-
Западных краях? —Труды II АС. СПб., 1881, т. II, протоколы,
0 q____14.
29 Докучаев В. В. Соч. В 9-ти томах. М., 1949, т. I, с. 317.
30 Федоров В. В. Рыболовные снаряды неолитической эпохи из до-
лины р. Оки.— Советская археология, 1937, II, с. 61—70.
118
Поляков И. Исследования по каменному веку..., с. 103.
32 Там же, с. 139.
33 Там же, с. 63, 64.
ЗАГАДОЧНЫЙ АВТОР НЕВЫШЕДШЕЙ КНИГИ
1 Мережковский Константин Сергеевич.— БСЭ. 3-е изд., 1974, т. 16,
с. 86, стб. 246. См. также: Тахтаджян А. Л. Четыре царства орга-
нического мира.— Природа, 1973, № 2, с. 22—32.
2 Мережковский К. С. Отчет о предварительных исследованиях
каменного века в Крыму.— Известия РГО, 1880, т. XVI, № 2,
с. 106—146; Он же. Отчет об антропологической поездке
в Крым.— Известия РГО, 1881, т. XVII, № 2, с. 104—130.
3 Мережковский К. С. Отчет о предварительных исследованиях...,
с. 111.
4 Там же, с. 123.
5 Бонч-Осмоловский Г. А. Палеолит Крыма. Вып. I. Грот
Киик-коба. М.; Л., 1940, с. 3.
6 Мережковский Д. С. Поли. собр. соч. В 24-х томах. СПб., 1912,
т. XV, с. 177, 178.
7 Мережковский Д. С. Автобиографическая записка.— В кн.: Рус-
ская литература XX в. Под ред. С. А. Венгерова. М., [1914], т. I,
кн. 3, с. 290.
8 Мечников И. И. Академическое собр. соч. В 16-ти томах. М.; Л.,
1956, т. XII, с. 15—17.
9 Токарев С. А. История русской этнографии. М., 1966, с. 342—350.
10 О К. С. Мережковском.— Камско-Волжская речь, 19 марта
1914 г.; Дело профессора Мережковского.—Там же, 29 марта
1914 г.; Самсонов В. Новое о деле Мережковского.— Там же,
10 апреля 1914 г.; Мережковский и правые.— Там же, 15 апреля
1914 г. Ср.: Корбут М. К. Казанский государственный универси-
тет им. В. И. Ульянова-Ленина за 125 лет (1804/05—1929/30). Ка-
зань, 1930, т. II, с. 240, 242.
11 Профессор Мережковский.— Казанский телеграф, 1 апреля
1914 г.; Илъяшенко Н. А. Дело Мережковского на службе рево-
люционной печати.— Там же, 6 апреля 1914 г.
12 Камско-Волжская речь, И мая 1914 г.
13 Мережковский Константин Сергеевич.— В кн.: Энцикл. словарь
Брокгауз и Ефрон, 1896, т. XIX, с. 115.
14 Загоскин Н. П. Биографический словарь профессоров и препо-
давателей Казанского университета. Казань, 1904, т. I, с. 435—
440.
15 О К. С. Мережковском.—Камско-Волжская речь, 19 марта 1914 г.
16 «Рай земной» К. С. Мережковского.— Камско-Волжская речь,
13 апреля 1914 г.
17 Два документа.— Казанский телеграф, 12 апреля 1911 г.
18 Корбут М. К. Казанский государственный университет..., с. 263.
19 Там же, с. 242.
20 Мережковский за границей.— Камско-Волжская речь, 4 мая
1914 г.
21 Письмо Мережковского.— Камско-Волжская речь, 7 июня 1914 г.
22 Бутлеров А. М. Статьи по медиумизму. Предисл. Н. П. Вагнера.
СПб., 1889.
119
23 Формозов А. А. Очерки по ибторйи русской археологии. М., 1961,
рис. на с. 79.
24 Камско-Волжская речь, 29 апреля 1914 г.
25 Голованов Я. Этюды об ученых. М., 1970, с. 174.
ОБРАЗЕЦ КОМПЛЕКСНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
1 Об Иностранцеве см.: Кузнецов С. С. Александр Александрович
Иностранцев. Л., 1969; Соколов В. А. Создатель школы карель-
ских геологов. Петрозаводск, 1976; Он же. Александр Александ-
рович Иностранцев. М., 1981.
2 Иностранцев М. А. К пятидесятилетию открытия доисторическо-
го человека побережья Ладожского озера.— In: Seminarium Kon-
dakowianum. Прага, 1928, т. II, с. 346—348.
3 Антрополого-археологические находки на побережье Ладожского
озера.— Олонецкие губернские ведомости, 29 сентября 1879 г.,
№ 75, с. 887, 888; Антрополого-археологические исследования
гг. Европеуса и Иностранцева.— Там же, 28 ноября 1879 г., № 92,
с. 1083; Человек каменного периода на берегу Ладожского озе-
ра.—Там же, 9 января 1880 г., № 2, с. 22, 23; Археологические
находки на Сясьском канале.— Известия РГО, 1879, т. XV,
вып. 3, с. 232, 233.
4 Иностранцев А. А. О находках, произведенных в течение лета
1879 г. в побережье Ладожского озера.— АВ, т. IV, ч. I (ИОЛЕА,
1886, т. XLIX, вып. 1), с. 99—102; Анучин Д. Н. Антропологиче-
ская выставка 1879 г. Описание предметов выставки. Вып. 2.
Отдел доисторический. М., 1879, с. 29, 30.
5 Иностранцев А. А. Человек каменного века у Ладожского озе-
ра.— Вестник Европы, 1880, кн. 5, с. 272—295.
6 Соколов В. А. Создатель школы карельских геологов, с. 83. Эти
сведения взяты из неизданных мемуаров А. А. Иностранцева,
хранящихся в архиве Ленинградского университета.
7 Об А. П. Богданове см.: Райков Б. Е. Русские биологи-эволюцио-
нисты до Дарвина. М.; Л., 1959, т. IV, с. 203—467; Левин М. Г.
Очерки по истории антропологии в России. М., 1960, с. 80—105.
8 О Тихомирове см.: Стефанис Ф. Профессор Михаил Андреевич
Тихомиров.— Университетские известия. Киев, 1902, т. XLII,
№ 9, с. 1—6.
9 О Шмальгаузене см.: Зеров Д. К., Щек1на Н. О. 1ван Федорович
Шмальгаузен.—Украшський боташчний журнал, 1957, т. 14,
№ 4, с. 92—99.
10 О Кесслере см.: Богданов М. Н. Карл Федорович Кесслер.— Тру-
ды Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей, 1882,
т. XII, вып. 2, с. 299—359.
11 Об М. Н. Богданове см.: Банина Н. Н., Кованъко Г. Н. Модест
Николаевич Богданов. Л., 1972.
12 Кесслер К. Ф. Некоторые заметки относительно истории домаш-
них животных. По поводу сочинения «Vorstudien fur Geschichte
und Zucht der Haustiere, zunaechst am Schweineschedel», von
Hermann von Nathusius, 1864.— Труды Вольного экономического
общества, 1865, т. IV, вып. 2, с. 106—132; Богданов М. Н. О зна-
чении собаки в истории человечества.— В кн.: Речи и протоколы
VI съезда русских естествоиспытателей и врачей в Санкт-Петер-
120
бурге с 20 по 30 декабря 1879 г. СПб., 1880, антропология, с. 290—
292.
13 Результаты исследований кьеккенмеддингов публиковались
в бюллетенях датской Академии наук. См.: Oversigt over det Ко-
niglige Danske Videnskabernes Selskabs Forhandlinger og dets
Medlemmers Arbeider i Aaret, 1848, S. 7—10; 1851, S. 1—31, 179—
222; 1853, S. 14—32; 1854, S. 191—207; 1859, S. 171—191.
14 Rutimeyer L. Die Fauna der Pfahlbauten in der Schweiz. Unter-
suchungen liber die Geschichte der Wilden und der Haus-Sauget-
hiere von Mittel-Europa. Basel, 1861.
15 О Клодте см.: Григорьева В. А. М. П. Клодт.— В кн.: Русское
искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Вторая
половина XIX в. М., 1962, кн. 1, с. 357—376.
16 Ляйелъ Ч. Геологические доказательства древности человека
с некоторыми замечаниями о теории происхождения видов.
СПб., 1864, с. 23—34; Леббок Д. Доисторические времена или пер-
вобытная эпоха человечества... М., 1876, с. 318, 319. Статьи Хор-
нера напечатаны в «Philosophical Transaction» в 1855—1858 гг.
17 Бэр К. М. О первоначальном состоянии человека в Европе.—
В кн.: Месяцеслов на 1864 (високосный) год. СПб., 1863, прило-
жения, с. 49—52; Д-чаев В. В. Теория Дарвина пред судом свя-
щенного писания как самого древнего исторического ботаниче-
ско-зоэлогического памятника.— Странник, 1869, кн. I, с. 24, 25;
Поляков И. Исследования по каменному веку в Олонецкой гу-
бернии, в долине Оки и на верховьях Волги. СПб., 1881, с. 145.
18 Попов Л. К. Из первобытной жизни человека. СПб., 1880,
с. 56, 13.
19 Леббок Д. Доисторические времена..., с. 311, 472.
20 Шлейден М. Древность человеческого рода, происхождение ви-
дов и положение человека в природе. СПб., 1863, с. 6.
21 Соколов В. А. Создатель школы карельских геологов, с. 84. Све-
дения восходят к неопубликованным мемуарам А. А. Иностран-
цева.
22 Вестник Европы, 1882, № 8, с. 831—837; П. У.— Исторический
вестник, 1882, № 9, с. 658—661; Сет-ский И.— ЖМНП, 1883, № 3,
отд. 2, с. 120—151.
23 Rec.: Merejkowsky С. Inostranzeff. L’Homme prehistorique de
1’age de la pierre sur les cotes du lac Ladoga. SPb., 1882.— Reuve
d’anthropologie, 1883, ser. 2, t. 6, N 3, p. 502—506; Rec.: Merejkow-
sky C. Bogdanov A. Etude sur les cranes et ossements de 1’homme
de 1’age de la pierre du Ladoga. Extr. du livre du prof. Inostran-
zeff «L’Homme prehistorique du 1’age de la pierre du lac de Lado-
ga». SPb., 1882.— Revue d’anthropologie, ser. 2, 1883, t. 6, N 3,
p. 540—545.
24 Chollot-Legoux M. Collection Piette Musee des antiquites nationa-
les. Paris, 1964.
25 Гурина H. H. Древняя история северо-запада европейской ча-
сти СССР.— МИА, 1961, 89, с. 388—400.
ИТОГОВЫЙ ТРУД А. С. УВАРОВА
1 Об Уварове см.: Уваров А. С. Мелкие заметки и труды. Т. III.
Сборник материалов для биографии и статьи по теоретически^
вопросам. М., 1910, с. 3—172.
m
2 Спицын А. А. Владимирские курганы.— Известия Археологиче-
ской комиссии. СПб., 1905, вып. 15, с. 84—90.
3 Арциховский А. В. Археология.— В кн.: Очерки истории исто-
рической науки в СССР. М., 1955, т. I, с. 530—533.
4 Никитенко А. В. Дневник. М., 1955, т. I, с. 342.
5 Герцен А. И. Поли. собр. соч. В 30-ти томах. М., 1963, т. XXVII,
с. 140.
6 Иностранцев А. А. О подразделении каменного периода на от-
делы.— В кн.: Речи и протоколы VI съезда русских естествоис-
пытателей и врачей в Санкт-Петербурге с 20 по 30 декабря
1879 г. СПб., 1880, антропология, с. 265—269.
7 Российский исторический музей. Указатель к первым десяти
залам. М., 1883, с. 5—22.
8 Бутенев II. Ф. Об исследовании остатков каменного века в Рос-
сии.— Труды I АС. М., 1876, т. I, с. 186.
9 Wagner М. Die Darwin’sche Theorie und des Migrationsgesetz der
Organismen. Leipzig, 1868; Idem. Neue Beitrage zur Streitfrage des
Darwinismus. Auslang, 1871; Quatrefages A. Histoire generale des
races humaines. Introduction a 1’etude des races humaines. Paris,
1887—1889, t. I—II.
10 Попов Л. К. Из первобытной жизни человека. СПб., 1880, с. 225,
226.
11 Труды VIII АС. М., 1897, т. IV, с. 85.
12 Руденко С. И. Усть-Канская пещерная палеолитическая стоян-
ка.— МИА, 1960, 79, с. 104—125. Сообщение Ф. Ф. Брандта см.:
Brandt F. Neue Untersuchungen fiber die in den altaischen Hoh-
len aufgefundenden Saugethierreste, ein Beitrag zur quaternari-
sche Fauna der Russischen Reiches.— Bulletin de I’Academie imp.
des sciences de S.-Petersbourg, 1871, t. XV, S. 147—202.
13 Поляков И. С. Кладбище каменного века около деревни Фатья-
пово.— АВ, т. III, ч. I (ИОЛЕА, 1879, т. XXXV, ч. I, вып. 2),
с. 188—192.
14 Каталог собрания древностей графа А. С. Уварова. М., 1887—
1908, отд. I-XI.
15 Самоквасов Д. Я. Основания хронологической классификации,
описание и каталог коллекции древностей. Варшава, 1892.
16 Штукенберг А. Отчет геологического путешествия в Печорский
край и Тиманскую тундру (исследования 1874 г.). СПб., 1875,
с. 50.
17 Лерх П. И. Находка каменных орудий близ устья Амура.— Из-
вестия [Русского] Археологического общества, 1866, т. VI,
вып. 10, с. 209—211.
18 Попов Л. К. Из первобытной жизни человека, с. 44, 45. Ср.:
Фохт К. Человек и его место в природе. СПб., 1866, т. II, с. 1.
19 Ешевский С. В. О свайных постройках.— Древности. Труды Мос-
ковского археологического общества, 1865, т. I, с. 9.
20 О Ешевском см.: Бестужев-Рюмин К. Н. С. В. Ешевский.—
В кн.: Ешевский С. В. Соч. М., 1870, ч. I, с. I—LXXXIII.
21 Полевой П. Очерки русской истории в памятниках быта. СПб.,
1879, т. I, с. 3—38.
22 Notice sur 1’ouvrage du comte Alexis Ouvarow recemments publie
en langue russe sous le titre «L’age de la pierre en Russie»
(3-e congres international des geographic). SPb., 1881.
23 ЖМНП, 1882, ч. CCXIX, февраль, c. 359—408.
?4 Докучаев В. В. Археология России. Каменный период, т. I и II
122
25
26
1
2
3
4
5
6
7
8
графа Л. С. Уварова.— Труды Санкт-Петербургского общества
естествоиспытателей, 1882, т. XIII, вып. 1, с. 1—55; То же, с под-
заголовком: Доклад В. В. Докучаева отделению геологии и мине-
ралогии Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей
20 ноября 1881 г. (отд. оттиск): см. также: Докучаев В. В. Соч.
В 9-ти томах. М., 1949, т. I, с. 287—325.
Громов В. И., Петров Б. Ф. Значение геологических работ
В. В. Докучаева.— В кн.: Докучаев В. В. Соч. в 9-ти томах. М.,
1949, т. I, с. 434—439.
Rec.: Merejkowsky С. Comte Ouvarof. L’Archeologie prehistorique
de la Russie. Age de la pierre. Moscou, 1881.— Revue d’anthropolo-
gie, ser. 2, 1883, t. 6, p. 105—111.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мортилье Г. и А. Доисторическая жизнь (La Prehistoire). Проис-
хождение и древность человека. Пер. 3-го франц, изд. Под ред.
Л. Я. Штернберга. СПб., 1903.
Обермайер Г. Доисторический человек. Пер. с нем. П. Ю. Шмид-
та под ред. Д. Н. Анучина. СПб., 1913 (Библиотека естествозна-
ния, отдел биологии под ред. проф. М. А. Мензбира).
Гернес М. Культура доисторического прошлого. Часть I. Камен-
ный век. Пер. с нем. под ред. В. Н. Дьякова. М., 1913.
Заборовский. Доисторический человек. М., 1896. (Общеполезная
библиотека для самообразования, № 3).
Клодд Э. Картина мира (пер. с англ. Д. Коропчевского); Детство
человечества (пер. с англ. А. Николаева); Пионеры эволюции
в XIX столетии (пер. с англ. А. Погодина). СПб., Изд. О. Н. По-
повой, 1897 (Образовательная библиотека, № 1/2), «Детство чело-
вечества»— с. 184—351; Он же. Первобытный человек. Пер. со
2-го англ. изд. М., Изд. магазина «Книжное дело», 1898; Он же.
История первобытных людей. Пер. с англ. М. Л. Энгельгардта.
СПб., Изд. Ф. Павленкова, 1898; Он же. История первобытного
человека. Пер. с англ. СПб., Изд. А. С. Суворина, 1904.
Бельше В. Первобытный человек. Пер. с нем. С. Кублицкой-Пио-
тух под ред. В. В. Битнера. СПб., Изд. «Вестника знания», 1910;
Он же. Первобытные люди. Пер. Э. Н. Пименовой. М., 1912 (Ил-
люстрированная научно-популярная библиотека «Вокруг све-
та», кн. 3). Софья Андреевна Кублицкая-Пиотух (1857—1919) —
тетка Александра Блока.
Буттель-Реепен Г., фон. Из истории происхождения человечест-
ва. Первобытный человек до и во время ледниковой эпохи в Ев-
ропе. Пер. с нем. В. И. Бухаловой и Т. Б. Крыловой под ред.
и с добавлениями проф. Е. А. Шульца. [Б. м.], 1913.
Д’Эрвилъи Э. Приключения доисторического мальчика. Пер.
с франц. А. Мезиер. СПб., Изд. О. Н. Поповой, 1898; 2-е изд.—
1902; 3-е изд.—1912; 4-е изд.— 1914. Перевод осуществлен Авгу-
стой Владимировной Мезьер (1869—1935), внесшей позднее
большой вклад в книжное дело СССР (о ней см.: Машкова М. В.
А. В. Мезьер. М., 1962). В ее переводе повесть д’Эрвильи издава-
лась 14 раз вплоть до 1934 г.
Рони Ж. До потопа (Vamireh). Пер. с франц. Н. Орлова.
СПб., Изд. Ф. Павленкова, 1892; Рони-старший Ж. Г. Вамирех.
Человек каменного века. Пер. с франц, под ред. П. Голяховско-
123
to. СЙб., 1898 (сер. «Ёсходы», № 6); 2-е изд.— 1903; 3-е изД.-^
1910; To же.— В кн.: Франс А. Красная лилия. Пер. Е. И. Власо-
вой; Рони. Вамирех. Повесть из первобытных времен. Пер.
М. А. Бекетовой; Сильвестр А. Рассказы. Пер. Л. А. Иванова.
СПб., 1901, с. 215—300 (Мария Андреевна Бекетова (1862—
1938) — дочь ботаника А. Н. Бекетова, тетка Александра Блока);
Рони-старший. Борьба за огонь. СПб., 1911.
9 Коропчевский Д. А. Древний человек. СПб., 1898 (Библиотека
журнала «Игрушечка», т. IX); Он же. Пещерные люди. СПб.,
1892 (Иллюстрированная естественнонаучная библиотека, IV);
2-е изд.— СПб., 1899; 3-е изд.— 1902; Он же. Дикие люди. СПб.,
1904 (сер. «Книжка за книжкой», № 132); 2-е изд.— СПб., 1911;
Он же. Дети каменного века. М., 1903; 2-е изд.— М., 1913; Он же.
Пещерные люди и дети каменного века. 4-е изд. СПб., 1911;
5-е изд., [б.г.]; Он же. Древние люди. СПб., 1912 (сер. «Книжка
за книжкой», № 131). х
10 Вилъчинский О. Древнейшие каменные орудия в Европе. СПб.,
1890; Он же. Древнейшее племя неандерское в Европе. СПб.,
1891; Он же. Очерк древнейшей культуры русских областей.
СПб., 1898.
11 Третъяков Д. К. Доисторический человек. Древний каменный
век. СПб.; М., 1913 (Библиотека натуралиста. Собрание научно-
популярных статей русских ученых).
12 Доисторический человек. Под ред. Р. Б. Битнера. СПб., Изд.
П. П. Сойкина, 1901 (сер. Народный университет. Сборник обще-
доступных статей по самообразованию).
13 Тихомиров А. Дикие люди. Лекции, читанные для рабочих в Ис-
торическом музее 18, 25 января и 18 апреля 1904 г., изданные
комитетом по устройству общеобразовательных чтений для фаб-
рично-заводских рабочих г. Москвы. М., 1904. Ср.: Он же. Доис-
торический человек и современные дикари.— В кн.: Комиссия
по устройству чтений для учащихся выпускных классов сред-
них учебных заведений Московского учебного округа. Лекции,
читанные в 1914/15 гг. М., 1916, вып. II, с. 53—135; Райков Б. Е.
Русские биологи-эволюционисты до Дарвина. М., 1959, т. IV,
с. 417—419.
14 Тихомиров А. Дикие люди, с. 5.
15 Историко-археологический музей заслуженного ординарного
профессора Казанского университета Н. Ф. Высоцкого. II. Ка-
менный век в Казанской губернии. Казань, 1908; Заусайлов В. И.
Древние каменные орудия, собранные в пределах Казанской гу-
бернии. Казань, 1884, вып. I, Казанский уезд, табл. 1—10 (позд-
нее было напечатано еще 59 таблиц для следующих выпусков,
но они не были сброшюрованы и в продажу не поступали. См.:
Калинин Н. Ф., Халиков А. X. Поселения эпохи бронзы в При-
казанском Поволжье.— МИА, 1954, 42, с. 158).
16 Городцов В. А. Жилища неолитической эпохи в долине р. Оки
в связи с открытиями в окрестностях с. Дубровичи Рязанско-
го у.— Труды VIII АС. М., 1897, т. III, с. 161—199; Он же. Рус-
ская доисторическая керамика.— Труды XI АС. М., 1901, т. I,
с. 577—672.
17 Спицын А. А. Русский палеолит.—Записки отделения русской
и славянской археологии Русского археологического общества,
1915, т. XI, с. 133-172.
18 Ефименко П. П. Каменные орудия палеолитической стоянки
124
в с. Мезине Черниговской губ.— Ежегодник Русского антрополо-
гического общества. СПб., 1913, т. IV, с. 67—102; Он же. Костен-
ковская палеолитическая стоянка.— Ежегодник Русского антро-
пологического общества. СПб., 1915, т. V, с. 13—26.
19 Борисов В. Г. Новый документ по истории археологии России
XVII в.— Советская археология, 1963, № 4, с. 253—255; Милеску-
Спефарий Н. Сибирь и Китай. Кишинев, 1960, с. 70.
20 Леббок Д. Доисторические времена или первобытная эпоха че-
ловечества... М., 1876, с. 133.
21 Савенков И. Т. О древних памятниках изобразительного искус-
ства на Енисее.— Труды XIV АС. М., 1910, т. I.
22 Фомин И. И. Искусство палеолитического периода в Европе. М.,
1912.
23 Рец.: Ефименко П. П. Фомин И. И. Искусство палеолитического
периода в Европе. М., 1912.— Ежегодник Русского антропологи-
ческого общества. СПб., 1913, т. IV, с. 185—187.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АВ — Антропологическая выставка 1879 г. (в сер. ИОЛЕА)
АС ГЖ ЖМНП — Археологический съезд — Горный журнал — Журнал Министерства народного просвеще- ния
ИОЛЕА — Известия Общества любителей естествозна- ния, антропологии и этнографии при Мос- ковском университете
мил — Материалы и исследования по археологии СССР
РГО — Русское географическое общество
126
СОДЕРЖАНИЕ
ОТ АВТОРА
3
ПРЕДЫСТОРИЯ: «ГРОМОВЫЕ СТРЕЛЫ»
ИЛИ «СЕКИРЫ ДРЕВНИХ»?
5
ПРОБЛЕМА ДРЕВНЕЙШЕГО ЧЕЛОВЕКА.
ПЕРВЫЕ КНИГИ. ПЕРВЫЕ СПОРЫ
17
КАМЕННЫЙ ВЕК В РОССИИ.
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ. ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
36
ДВЕ КНИГИ И. С. ПОЛЯКОВА
47
ЗАГАДОЧНЫЙ АВТОР
НЕВЫШЕДШЕЙ КНИГИ
57
ОБРАЗЕЦ
КОМПЛЕКСНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
70
- ИТОГОВЫЙ ТРУД А. С. УВАРОВА
84
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
103
ПРИМЕЧАНИЯ
109
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
126
Александр Александрович
Формозов
НАЧАЛО ИЗУЧЕНИЯ
КАМЕННОГО ВЕКА
В РОССИИ
Первые книги
Утверждено к печати
Ордена Трудового Красного Знамени
Институтом археологии
Академии наук СССР
Редактор издательства
Н. И. Сергиевская
Художник
Н. А. Сидельников
Художественный редактор
Н. Н. Власик
Технический редактор
Т. В. Калинина
Корректоры
М. В. Борткова, Л. Д. Собко*
ИБ № 26839
Сдано в набор И.01.83.
Подписано к печати 04.04.83.
Т-00079. Формат 84x108432
Бумага книжно-журнальная
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Усл. печ. л. 6,72. Уч.-изд. л. 7,2. Усл.-кр. отт. 6,93
Тираж 5950 экз. Тип. зак. 2458
Цена 45 к.
Издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука»
12Ю99, Москва, Г-99, Шубинский п(?р., 10
45 коп