/
Автор: Малинин В.А.
Теги: теория политической системы история общественно-политических учений политика история монография история россии социализм история российского государства
ISBN: 5-02-013381-7
Год: 1991
Текст
В. А. Малинин
ИСТОРИЯ
РУССКОГО
УТОПИЧЕСКОГО
СОЦИАЛИЗМА
Вторая половина XIX
- начало XXвв.
В. А. Малинин
ИСТОРИЯ
РУССКОГО УТШШЧЕСЕОГО
СОЦИАЛИЗМА
Вторая половина XIX
- начало ХХвв.
6
МОСКВА «НАУКА» 1991
ББК 66.02
М19
i
Рецензенты:
доктор философских наук, профессор
В. С. БАРУЛИН,
доктор философских наук, профессор
/ В. В. БОГАТОВ
Редактор издательства В. Д. ПЕТРОСЯН
I
Малинин В. А.
М19 История русского утопического социализма: Вторая поло-
вина XIX — начало XX вв.— М.: Наука, 1991.— 272 с.
ISBN 5-02-013381-7
В монографии освещена история социалистических идей за период меж-
ду крестьянской реформой 1861 г. и социалистической революцией 1917 г.
Становление научного социализма в России происходило в сложной культур-
но-исторической атмосфере. Идеи социализма создавали разнообразную ми-
ровоззренческую гамму, в которой эгалитарные тенденции являлись заким же
историческим'фактом," как и авторитарные, а революционные требования со-
существовали с христианскими иллюзиями. Книга является логическим про-
должением ранее опубликованной монографии «История русского утопиче-
ского социализма: от зарождения до 60-х годов XIX века», которая вызвала
многочисленные отклики читателей.
Для широкого круга читателей и ученых-обществоведов.
М°W2(020>-9i086 786-90'1 ББК 66 02
ISBN 5-02-013381-7
© Издательство «Наука», 1991
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предмет настоящей работы — история социалистических идей
и деятельности социалистов в нашей стране между крестьянской
реформой 1861 г. и социалистической революцией 1917 г. История
социализма в отдельно взятой стране имеет свои немалые особен-
ности. Поэтому суждения, предваряющие основной текст, как нам
представляется, не будут лишними. Начнем с обращения к класси-
кам. К. Маркс в письме в редакцию журнала «Отечественные запи-
ски» отмежевался от стремления Н. К. Михайловского превратить
его «исторический очерк возникновения капитализма в Западной
Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по кото-
рому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни
были исторические условия, в которых они оказываются»1. Не об-
речена на такой путь и Россия. Естественно поэтому, что и Маркс
и Энгельс с большим уважением, пониманием и сочувствием отно-
сились к борьбе русских «активных социалистов» против анахро-
ничных общественных порядков, за социалистический обществен-
ный идеал. Они видели в этих деятелях революционного дела «лю-
дей выдающегося теоретического и практического дарования и
большой энергии, которые благодаря своему знанию языков пре-
восходят французов и англичан близким знакомством с движением
различных стран, а немцев светской гибкостью»2.
В Западной Европе социализм из мечты одиночек превратился
ко второй половине XIX в. благодаря во многом деятельности Мар-
кса и Энгельса в научное учение.
Становление русского марксизма как самостоятельного идейного
течения происходило в нашей стране в 80—90-х годах XIX в.
К этому времени отношение к марксизму проявлялось в обще-
ственной жизни больше всего через народническое его восприятие
и преодоление в революционно-народнической среде утопических
иллюзий.
Народнический социализм, несмотря на многочисленные кон-
такты и личную дружбу отдельных лидеров народничества с Марк-
сом и Энгельсом, а также изучение ими произведений основопо-
ложников научного социализма, оставался немарксистским. Тем не
1 К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967. С. 79.
2 Маркс К.> Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 522.
3
менее обнаружение несостоятельности народнической программы
было бтнюдь не простым делом: становление научного социализма
было сопряжено с большими трудностями, а иллюзии народничест-
ва держались прочно и длительное время вплоть до социалистиче-
ской революции. Они не могли быть развеяны только теоретиче-
ской полемикой, необходимо было революционно-практическое оп-
ровержение утопических иллюзий. Преодоление этих иллюзий бы-
ло затруднено как объективными, так и субъективными факторами,
как наличием феодально-крепостнических пережитков в обще-
ственных отношениях и ростом российского капитала, так и убеж-
дениями социалистов-народников, уверенных в верности своих про-
граммных установок. Ведь многие из них полагали, что научная
теория имеется и вопрос заключается лишь в окончательной ее от-
делке, в особенности применительно к русским условиям, а также
в более последовательном приложении этой по существу утопиче-
ской программы к практике.
Вера в народническо-социалистические принципы и идеи приво-
дила отдельных народников и даже народнические партии (напри-
мер, «социалистов-революционеров») к выводу о возможности со-
вмещения их социализма с марксизмом. Принципиально иное со-
держание и значение марксизма как теории всемирно-исторической
освободительной миссии рабочего класса и идущих за ним масс не
| было понято. Эклектизм теоретического мышления был поэтому
правилом, а не исключением из правила. Однако сам этот эклек-
тизм не был только признаком теоретической несостоятельности и
не может рассматриваться только со знаком минус.
Идеи социализма как в Западной Европе, так и в России воз-
никли и развивались не в интеллектуальном вакууме, а в опреде-
ленной культурно-исторической среде. Они были очень тесно свя-
заны с просветительскими и общедемократическими идеями. На-
роднические представления были подкреплены философскими, ма-
териалистическо-рационалистическими и идеалистическо-рациона-
листическими, атеистическими и научными идеями, давшими дале-
ко не однозначную гамму миросозерцания. Ввиду сложного и всег-
да конкретного характера этого комплекса идей отделение социали-
стического их содержания от просветительского и общедемократи-
ческого представляет поэтому определенные трудности.
V Мы придерживаемся определенной типологии течений и форй
критически-утопического социализма. Эта типология имеет в своей
основе научные критерии понимания закономерностей обществен-
ного развития вообще, закономерностей разложения феодально-;
крепостнической и развития капиталистической общественно-эко-
4
комической формации в особенности. Эти закономерности есть
следствие конкретно-исторических отношений между классами,
борьбы классов и выражались в определенных требованиях борю-
щихся между собой классов и социальных групп. Критически-уто-
пичсский социализм отражал интересы передовых классов и соци-
альных групп до становления научной идеологии и параллельно с
ней. В данной работе предпринята попытка охарактеризовать конк-
ретно-историческое содержание и социальную роль как прогрессив-
ных, так и консервативных, сопутствующих, включая демократиче-
ские, течений социалистической и околосоциалистической мысли.
Эгалитарные тенденции в утопическом социализме являются таким
же историческим фактом, как и авторитарные, а революционные
требования сосуществовали с христианскими иллюзиями. Эти и
другие тенденции, связанные с существованием общедемократиче-
ских и социалистических требований, должны быть охарактеризо-
ваны объективно и конкретно. Анализ критически-утопичсского со-
циализма, о какой бы национальной форме его ни шла речь, пред-
полагает сопоставление с фактами социально-экономического и об-
щественно-политического развития страны. История идей невоз-
можна вне истории вещей — эта формула верна и хорошо извест-
на. Такое указание научной методологии позволяет выявить цепоч-
ку, ведущую к теоретическому представлению или к абстрактной
идее от классового интереса. Панорама мысли в рамках внешне как
будто независимой истории идей имеет тот дефект, что сводится к
неубедительной филиации идей, имеющей мало общего с материа-
листическим пониманием истории. Данная работа в логическом и
хронологическом отношении является продолжением «Истории рус-
ского утопического социализма. От зарождения до 60-х годов XIX
века», которую можно рассматривать в качестве первой части тру-
да. Она получила в общем благоприятную оценку в печати. К на-
стоящему времени на русском и других языках народов мира на-
коплена огромная литература об истории социалистических идей.
Тем не менее у нас еще не было обобщающего и систематического
труда об истории русского критически-утопического социализма от
его зарождения до Великой Октябрьской социалистической револю-
ции,— труда, который мог быть полезен и как исследование и как
пособие для всех интересующихся предметом истории социализма.
Издание, в котором рассматривается история социализма в его уто-
пической форме, как мы надеемся, в некоторой степени заполняет
пробел, хотя мы ни в коей мере не претендуем на окончательное
решение. Здесь затрагиваются в основном вопросы пореформенного
и предреволюционного развития критически-утопического социа-
5
лизма, хотя обсуждаются и отдельные вопросы распространения в
стране идей научного социализма.
Если в первой части, опубликованной в 1977 г., анализирует-
ся ранняя социально-утопическая и утопическо-социалистическая
мысль — от проникновения в Россию идей утопического социализ-
ма в конце XVIII — начале XIX в. до 60-х годов XIX в., то здесь
мы рассматриваем новые формы социалистического мышления и
практики — революционное народничество, социалистов-револю-
ционеров, анархистов, а также либеральное народничество и хри-
стианские иллюзии в социализме. Это не означает, что утопизм за-
кончил с ними свое существование. Социальная утопия продолжала
жить, давая свои всходы от мистико-космической утопии Федорова
до «пролетарской утопии» Богданова и крестьянской утопии Чаяно-
ва. Эти формы можно рассматривать как явления, сопутствующие
истории научного социализма и отчасти противостоящие ему перед
Октябрем 1917 г. и непосредственно после революции. История же
научного социализма — более значительная и вполне самостоя-
тельная тема.
Считаю своим приятным долгом поблагодарить работников
Центрального государственного архива Октябрьской революции,
Центрального государственного литературного архива, Архива
Государственного исторического музея, отдела рукописей Государ-
ственной библиотеки им. В. И. Ленина в Москве и Центрально-
го государственного архива в Ленинграде за доброжелательное
содействие.
Часть первая
ПОЯВЛЕНИЕ
«РЕВОЛЮЦИОННЫХ СОЦИАЛИСТОВ»*
1. «Крестьянская реформа» и ее последствия.
Социальные причйны реформы
Новая полоса истории русского утопического социализма начи-
нается с крестьянской реформы. Реформа 1861 г., объективно сти-
мулировавшая вполне самостоятельное революционно-демократиче-
ское течение в русской общественной мысли, имела своей целью
(по замыслу правящих верхов) спасение основ помещичьей собст-
венности путем формально-юридического освобождения крестьян от
крепостной зависимости, а также содействие частному предприни-
мательству. Цель эта маскировалась фразами о прогрессе, в инте-
ресах русского народа, о защите «народного блага» и т. п. Реформа
была запоздалой, но необходимой мерой в социально-экономиче-
ском отношении. Она стала неизбежной ввиду кризиса всей систе-
мы: экономической несостоятельности крепостничества, явной не-
выгодности крепостного труда сравнительно со свободным трудом
наемного рабочего, известного прогресса в промышленном развитии
страны в 40—50-х годах. Последним толчком к принятию решения
о реформе была обнаружившаяся экономическая отсталость
страны, а также политическая и военная несостоятельность само-
державия, военные и политические итоги Крымской войны
(1853—1856 гг.). Крепостническая система оказалась в положении,
описанном Салтыковым-Щедриным: «Как часто человек, в пылу
непредусмотрительной гордыни, сулит содрать шкуру со всего жи-
вущего и — вдруг... открывается трап, и он сам проваливается в
преисподню»I 2.
Смысл крестьянской реформы заключался в сохранении господ-
ства эксплуататорских классов посредством изменений в системе
прежде всего производственных отношений и в экономическом
смысле сводился лишь к изменению формы эксплуатации. Царская
бюрократия во главе с «освободителем» Александром II отменила
крепостное право не в силу альтруизма и сочувствия к бедственно-
му положению крестьян, как лицемерно заявлялось во всеуслыша-
I Энгельс назвал «революционными социалистами, действующими на практике»,
передовых русских народнических деятелей 70-х годов. См.: Маркс K.t Эн-
гельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36. С. 147.
2 Салтыков-Щедрин М. Е. Избр. соч. М., 1954. С. 425.
7
ние, а по причине нарастающей угрозы крестьянской революции.
Растущая оппозиционность промышленной, финансовой и торговой
буржуазии (и ее интеллигенции!) также вызывала в правящих
сферах все большую тревогу. Самодержавие искало социального
компромисса и нашло его в реформе за счет крестьян. По образно-
му выражению М. Н. Покровского, правящие круги были озабоче-
ны одним: «Как устроить так, чтобы крестьянин отдал землю, да
еще и заплатил за это деньги»3. Эта «идея» и была проведена
в жизнь.
Крестьяне, освобожденные от крепостной зависимости, были за-
кабалены экономически.
К началу 70-х годов около трети крестьян продолжали оста-
ваться временно обязанными, хотя, согласно Манифесту 19 февра-
ля 1961 г., составление так называемых «уставных грамот» должно
было закончиться к 1863 г. Крепостничество или, точнее, полукре-
постничество было фактом общественной жизни и в пору порефор-
менного развития капитализма. Юридически став свободным, кре-
стьянин попал в экономическую зависимость от помещика, не ме-
нее прочную, чем прямая зависимость до отмены крепостного пра-
ва. Сразу после реформы на «освобожденного» крестьянина взвали-
ли новые непомерные налоги. Большая цена выкупа за землю, ко-
торая фактически принадлежала крестьянину, обрабатывавшему ее
с незапамятных времен, конечно, не облегчала его положения. Вы-
куп был легализованным средством обогащения помещиков. К тому
же большая часть земли осталась в руках помещиков и государст-
ва. Противники самодержавия надеялись, что крестьяне, прочувст-
вовав в течение этих двух лет (1861—1863 гг.) грабительскую сущ-
ность реформы, поднимутся на повсеместное восстание. Но кресть-
янская революция не разразилась, хотя разрозненных бунтов было
немало.
Маркс и Энгельс, внимательно следившие за социальными
изменениями в России, считали реформационные ухищрения са-
модержавия и крепостников в отношении крестьянства «на-
• смешкой», «экспроприацией крестьян», «настоящим живодерст-
вом». На этом «живодерстве» рос российский капитализм. В об-
щем «господин российский капитал» быстро набирался сил. В стра-
‘ ну проникает и иностранный капитал, иностранные дельцы по-
1 лучили возможность небывалой наживы из-за выгоднейших усло-
вий вложения капитала.
Рабочий класс в это время был еще немногочислен. К тому же
I значительная часть его не порвала окончательно с деревней, кото-
рая поставляла в «фабричный котел» все новые партии обездолен-
ных. В Петербурге в 1862 г., например, было всего 30 тыс. ра-
бочих, хотя это был крупнейший промышленный центр России.
В 70-х годах число рабочих быстро росло.
3 Покровский М. Н. Историческая наука и борьба классов. М.; Л., 1933. С. 37.
3
2. Административная и другие реформы
Вслед за крестьянской реформой последовала административная
реформа, земская и судебная (1864—1866 гг.). Как заметил Маркс
в работе «Вопрос об отмене крепостного права в России», «нельзя
освободить угнетенный класс, не причинив ущерба классу, сущест-
вующему за счет его угнетения, и не внося одновременно разложе-
ния во всю надстройку государства, покоящуюся на таком мрачном
социальном фундаменте»4 5. Правительство предпринимает попытки
приостановить «разложение надстройки» и улучшить систему уп-
равления. П. Л. Валуев разрабатывает «Проект нового учреждения
Государственного Совета», в котором предусматривает нечто вроде
периодических созывов выборных от земства с правом «совещания»
по отношению к Государственному Совету, который тоже был
«совещательным». Свой бюрократический план «преобразований»
готовил великий князь Константин Павлович и другие высшие
сановники, предлагавшие «омоложение» чиновничества. После
выстрела Каракозова (1866 г.) все это было упрятано в долгий
ящик, и к этим планам Александр II вернулся лишь во вре-
мя меликовской «диктатуры сердца», в 1880 г., когда вновь воз-
никла революционная ситуация и благодаря деятельности народо-
вольцев вновь создалась прямая угроза существования самодер-
жавия.
Были созданы земские учреждения с видимостью местного само-
управления. Самодержавие сняло этим требование созыва «Земско-
го собора». Но эта реформа означала (в экономическом значении),
что к государственным налогам прибавились местные налоги, вво-
димые «выборной» администрацией земств, т. е. в конечном счете
все теми же привилегированными слоями. Понятно, что тяжесть
экономического давления на трудящихся усилилась. К тому же,
воспользовавшись введением земств, самодержавие упразднило те
остатки демократического самоуправления, которые еще оставались
у русской деревенской общиньР.
Правительственные реформы в области управления, в частности
введение земств, объективно означали попытку предоставить бур-
жуазии ограниченное «поле деятельности». Эти реформы преподно-
сились рептильной прессой (главным оратором которой был Кат-
ков — этот российский Шпрингер 70-х годов XIX в.) в качестве до-
казательства либерализма верхов и патента на государственную
мудрость самодержавия. Но либерализации государственного и об-
щественного строя не произошло. Попытка демократизировать вы1
сшее образование была заблокирована. Новый Устав российских
университетов, обнародованный в июне 1863 г., отвергал право
женщин на высшее образование. В стране свирепствовал самодер-
жавно-полицейский режим6. Правительство, решив, что земства
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 606.
5 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 701.
6 См.: Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. М., 1970.
9
слишком быстро набирают силу и приобретают влияние, уже во
второй половине 60-х годов начало притеснять земцев и, следова-
тельно, местную интеллигенцию.
3. Протест крестьянства
Правящие верхи рассчитывали в результате «преобразований
сверху» на ослабление «революции снизу», мечтали о стабилиза-
ции социального положения. В действительности спад революцион-
ной волны оказался временным. Маркс предсказывал это: «Что ска-
жут крестьяне по поводу двенадцатилетнего испытания, которое
должно сопровождаться тяжкой барщиной, причем по истечении
этого срока им предстоит перейти в состояние, которое правитель-
ство не решается даже в точности описать?»7 *. Крестьяне, которые
ожидали не мнимого, а действительного освобождения, усилили
волнения. Перманентные бунты крестьян, обманутых «великой»
реформой и отчаявшихся в голодные, неурожайные годы
(1868—1869), оказали сильное воздействие на пробуждение обще-
ственного самосознания, в особенности у разночинной интеллиген-
ции. Революционеры 70-х годов признавали, что они многим были
обязаны этой бунтарской волне: «Последние запоздалые волны
этих бунтов доходят до нас еще в течение первой половины 70-х
годов»**. В год «освобождения», по официальным данным, только за
десять месяцев было зарегистрировано около 1200 выступлений и
бунтов крестьян, которые ожидали реформы в своих интересах, на-
стоящей, а не грабительской9. Уже в апреле 1861 г. разразились со-
бытия, которые многим открыли глаза на действительный смысл
Манифеста 19 февраля 1861 г. 24 апреля 1861 г. в селе Бездна и
окружающих деревнях Казанской губернии вспыхнул бунт кресть-
ян. Вожаком бунта стал крестьянин Антон Петров. Крестьяне вы-
ражали возмущение обманным, по их словам, Манифестом, они
требовали возвращения отрезанных в пользу помещиков, но издав-
на принадлежавших им земель. Правительство увидело в бунте на-
чало крестьянской революции и немедленно направило против без-
оружных крестьян карателей. Произошла кровавая бойня. Многие
крестьяне были убиты. А. Петров был расстрелян без суда и след-
ствия, десятки крестьян сосланы в Сибирь. Самодержавие торжест-
вовало победу. Но события в Бездне получили в стране отзвук, ка-
кого правительство не ожидало. 28 апреля 1861 г., т. е. через три
дня после подавления крестьянского выступления в Бездне, студен-
ты Казанской духовной академии, выходцы в основном из разно-
чинной среды, объявили о своей солидарности с крестьянами. На
панихиде, устроенной семинаристами «по убиенным», профессор
А. П. Щапов произнес речь, в которой выразил возмущение звер-
ской расправой в Бездне. Это, говорил он, «искупительные жертвы
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 701.
5 Аптекман О. В. Общество «Земля и воля» 70-х годов. 2-е изд. 1924. С. 16.
9 Всемирная история. М.» 1959. Т. 6. С. 487
10
деспотизма за давно ожидаемую народом^свободу». В своей речи он
призывал к человеколюбию, назвал Христа «первым демократом»,
заявив, правда, что «убитые пали жертвой своей темноты, в кото-
рой виновата интеллигенция, мало заботившаяся о народнрм про-
свещении»10. Выступление Щапова, призвавшего к введению кон-*
ституции, получило одобрение около 400 собравшихся на панихиде
студентов, семинаристов и профессоров. Щапов был немедленно
репрессирован правительством — лишен профессуры без права
преподавания и выслан из Казани. Зачинщики протеста, казански^
семинаристы, были заключены в монастырь. Но эти меры самодер-
жавного произвола ничего не меняли по существу: в стране были
сотни крестьянских «бездн» (при подавлении бунта в Бездне десят-
ки крестьян были расстреляны без суда и следствия). Карательные
меры обнаружили истинное отношение самодержавия к народу. Со-
бытия в Бездне были использованы революционной пропагандой
для разъяснения враждебности царизма к народу.
В результате уроков Бездны и других крестьянских выступле-
ний все более широкие круги общества стали понимать, что крепо-
стное право было отменено, но положение крестьян нисколько не
улучшилось, более того, ухудшилось. Нищета в деревне не исчез-
ла, появился и крепкий мужик, хозяин-кулак — «Колупаев». Дво-
рянство, лишившись даровой рабочей силы, в своей массе быстро
промотало «выкупные» деньги. Оно требовало от самодержавия фи-
нансовой помощи . (за счет все тех же крестьян, разумеется)11.
Многие помещики продолжали вести и в новых условиях свое хо-
зяйство прадедовскими способами, сдавая землю в аренду крестья-
нам и получая ренту. Техника обработки земли была устаревшей^
крестьяне по-прежнему использовали соху.
К. Маркс сразу обратил внимание на экономические следствия
реформы. «Первое, чем Вам, по-моему, следовало бы заняться,—
это поразительным ростом задолженности помещиков»,— писал
он Н. Даниельсону12.
В сельском хозяйстве страны созрело противоречие, которого не
знала или почти не знала дореформенная деревня. В пореформен-
ной деревне сохранялось еще общинное владение землей и поме-
щичье землевладение. Однако продвигался вперед и процесс капи*
тализации сельского хозяйства. Проявляются и «образцовые хозяй-
ю См.: Титлинов Б. В. Молодежь и революция. Л., 1924. С. 14.
ИД. А. Толстой в своих «Мыслях о внутриполитическом положении России», рас-
считанных на прочтение царем, писал: «Солнце царского тепла» 19 февраля
1861 г. «озарило долы», т. е. облагодетельствовало крестьянство, но «теперь нуж-
но. осветить и пригреть вершины» (Отдел рукоп. источников. Архив Государст-
венного Исторического музея. Ф. 334. Ед. хр. 27. Л. 181). То есть следовало м
дальше грабить крестьянство в интересах «обездоленного» дворянства!
12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 35. С. 127. Оскудение дворян вызвало к
жизни и литературные опыты защиты прежнего крепостничества. Так, в статье
«Наши идеалы» М. И. Муханов, сетуя по поводу результатов реформы, писал,
что «мужик в реформе 19 февраля увидел прежде всего возможность ничего не
делать и пьянствовать», адвокаты — обогащаться, финансисты — «набивать кар-
ман», и лишь помещики и чиновничество «остаются добродетельными» и стоят
на страже общества (Отдел рукоп. источников. Ф. 450. Ед. хр. 878. Л. 14—18).
И
сгва» на капиталистический лад. Эти хозяйства использовали труд
ба граков. В городе, в промышленности, в транспорте, в культурной
жизни страны капиталист, предприниматель, делец становятся все
более заметными и влиятельными фигурами.
ь 4. Отклик интеллигенции
' Появление разночинной интеллигенции было обусловлено паде-
нием социальной роли дворянства, бывшего прежде основным по-
ставщиком мыслящих людей, и становлением новых классов в рус-
ском обществе — буржуазии и пролетариата. В формировании ин-
теллигентного слоя из «людей разных чинов» проявились общие за-
кономерности социально-экономического развития страны. Отделе-
ние умственного труда от физического происходило в условиях
сравнительно медленного для масс распада крепостнических и раз-
вития буржуазных отношений. Однако субъективно эта интелли-
генция не осознавала своего буржуазного происхождения и оцени-
вала себя по-иному. Вопрос о становлении русской интеллигенции
изучен явно недостаточно, как и вопросы о генезисе интеллигенции
вообще и об исторических пределах употребления этого понятия.
Отдельные исследователи, например М. М. Штранге, используют
термин «интеллигенция» для обозначения людей второй половины
XVIII в., выполнявших известные социальные функции и связан-
ные преимущественно с умственной деятельностью13. В современ-
ной литературе это наиболее «давнее» выделение ее как социаль-
ного слоя. Интеллигенция конца XVIII — начала XIX в., если при-
нять это словоупотребление, была преимущественно дворянской.
. В. Р. Лейкина-Свирская, посвятившая русской интеллигенции спе-
циальное исследование,’ определяет интеллигенцию как группу, ко-
торая выполняет «различные исторически обусловленные обще-
ственные функции, требующие интеллектуальной работы», т. е.
объективно склоняется в своем определении к отождествлению ин-
теллигенции с группами людей, которые могут на любом этапе ис-
тории и у любого народа выполнять социальные функции, связан-
ные с интеллектуальным трудом. Лейкина-Свирская исследует со-
циальные функции русской интеллигенции, образовавшейся уже
после крестьянской реформы, хотя вряд ли вызывает сомнение, что
генезис интеллигенции следует отнести к более раннему периоду.
Она отмечает различные слои внутри интеллигенции, в частности
научную, военную, медицинскую, техническую, учительскую, ли-
тературную14. В общем это был, хотя и социально активный, но
сравнительно тонкий социальный слой, желавший примыкать к на-
родным массам, но отделенный от нее. Условиями своего социаль-
ного существования в силу объективной социальной роли русский
13 См.: Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России XVIII века. М.,
1965 •
И Лейкина-Свирская В. Р. Русская демократическая интеллигенция 60-х и 70-х го-
дов XIX века. Л., 1971. Ср.: Спасибенко А. Писатели-народники. М. 1968.
12
интеллигент 70-х годов обычно вел свою духовную родословную от
Писарева, Михайлова или Чернышевского. Писарев, интересовав-
шийся происхождением, социальными функциями интеллигенции,
не употреблял этого термина. Он предпочитал передавать характер
деятельности этой группы людей другими понятиями: «мыслящий
пролетариат», «образованный пролетариат», даже бауэровским тер-
мином — «критически мыслящие личности» и т. д. Писарев пола-
гал, что по смыслу своей общественной деятельности, а также по
отношению к ней господствующих классов эта группа стоит ближе
к трудящимся, чем к социальной верхушке. Эта идея стала доми-
нантной при трактовке интеллигенции последующими деятелями
русского революционного движения 70-х годов. Буржуазное и мел-
кобуржуазное происхождение быстро растущей интеллигенции им
было не вполне ясно, а идея бессословности интеллигенции стала
одной из самых популярных.
Словоупотребление интеллигенция возникло в России. Изобре-
тателем этого слова, придававшим ему смысл, близкий и современ-
ному, был, по-видимому, писатель П. Д. Боборыкин, который, по
его собственным словам, подразумевал под интеллигенцией «вы-
сший образованный слой общества» (1866 г.)15. Это слово быстро
укрепилось в 70-х годах в русском языке, откуда оно перешло и в
другие языки16. Исторические и лингвистические изыскания ранне-
го употребления этого понятия, по-видимому, могут добавить небе-
зынтересные штрихи к уже имеющемуся знанию. Но нас интересу-
ет не этимология, а социология этого понятия.
На наш взгляд, существуют некоторые особенности положения
и социальной роли разночинной интеллигенции непосредственно
после крестьянской реформы 1861 г., которые должны быть учтены
при оценке исторической ситуации. Русская разночинная интелли-
генция 60—70-х годов осознавала себя оппозиционной социальной
группой со своими специфическими интересами. Объективно она
была активной социальной силой в борьбе с самодержавием в стра-
15 См. сб.: В защиту интеллигенции. СПб., 1905. С. 128. П. Д. Боборыкин встречал-
ся с Энгельсом в Лондоне в июне 1895 г. по рекомендации М. М. Ковалевского.
Он был, пожалуй, последним из наших соотечественников, кого принял великий
мыслитель и революционер.
16 Авторы Краткого Оксфордского словаря иронизируют, определяя интеллигенцию
как «ту часть народа (в особенности русского), которая стремится к независимо-
му мышлению», а нигилиста как «члена русской революционной партии, испо-
ведующего крайние антисоциальные принципы». Почему нигилисты проповедуют
антисоциальные, а не свои выношенные ими социальные принципы — известно
только авторам Оксфордского словаря. Ср. попытку Р. Пайпса установить генезис
, понятия народничество (Pipes R. Narodnichestvo: A semantic inquiry // Slav.Rev.
1961. Vol. XXIII, N 3. P. 441—458). Пайпс утверждает, что народничество не
«конкретное выражение политической или социальной доктрины», а «фокус идей
и намерений» (Russ. Rev. 1960. Vol. 19, № 4, Oct. P. 318—319). Работы Пайпса
консервативны по тенденции. Он преследует антисоциалистические цели. Более
основательную концепцию интеллигенции 70-х годов и ее интеллектуальных по-
исков см. в работе Masaryk Р. S. The spirit of Russia. N. Y., 1955 (Переиздание
старого труда Масарика 1913 г.). В этом фундаментальном труде Масарика, быв-
шего одно время профессором Московского университета, обращает внимание си-
стематический анализ теоретических построений мыслителей народничества, хотя
этот анализ и представляет в общем идеалистическую версию.
13
не, где, по словам Герцена, «мысль преподносилась, как дурное на-
мерение, и независимое слово — как оскорбление общественной
нравственности»17. Во Франции, в Германии и в других странах
интеллигенция не претендовала на роль самостоятельной политиче-
ской революционной силы, хотя ее участие в идеологическом под-
готовлении и развертывании буржуазных и буржуазно-демократи-
ческих революций (1789—1793 гг., 1848 г.) несомненно. В России
сложилось иное положение. Восприняв свободолюбивые и утопиче-
ско-социалистические идеи, русская передовая интеллигенция ус-
матривала свою задачу в обосновании и достижении социалистиче-
ского идеала в интересах трудящихся масс. С другой стороны, по-
сле 1861 г. сложилась ситуация, при которой буржуазия в силу за-
поздалости капиталистического развития России не могла взять на
себя руководство освободительным движением (крестьянство вооб-
ще не могло претендовать на роль такой руководящей силы). Клас-
совые отношения и классовые противоречия должны были еще раз-
виваться, более определиться. В повестку дня встали «задачи мед-
ленного подхода к началу социальной революции»18 19.
В этих условиях наиболее активная часть разночинной интел-
лигенции, объективно бывшая относительно самостоятельной
силой, могла взять на себя и взяла на какое-то время не только
теоретико-идеологическое обоснование «социалистического», т. е.
народнического, идеала, но и историческую инициативу борьбы с
самодержавием собственными силами и средствами, подчас экстре-
мистского характера. Это была сомнительная тактика, но вызван-
ная к жизни конкретными обстоятельствами социальной жизни
страны.
5. Студенческие волнения
С 19 февраля 1861 г., как писал Н. Шелгунов, «романтический
период в истории русской мысли кончился»1*. Иллюзии о благоде-
тельном характере крестьянской реформы были развеяны. К сере-
дине 60-х годов оппозиционно настроенной интеллигенции стала
ясной бесспорная правота слов Н. Г. Чернышевского об обмане на-
рода реформой. Ответом было покушение Каракозова на Александр
pa II, подготовленное ишутинцами. Правительство, воспользовав-
шись неудачей покушения, тут же развязало полицейские «чрезвы-
чайные мероприятия». Правительственные верхи усиленно мусси-
ровали представления о нигилизме, будто бы только и характери-
зующем умонастроения молодежи, особенно студенческой. Правя-
щая бюрократия и рептильная пресса уверяли, что у прогресси-
стов нет никакой позитивной программы и все сводится к прими-
тивному: бей и круши, направо и налево! Усиление репрессий вы-
п Герцен А И. Соч. М., 1956. T. 5. С. 576.
18 Ленин В. И. Поли. соор. соч. Т. 31. С. 181.
19 Дело. 1874. № 1. С. 105.
14
звало обратный эффект, они ожесточили прогрессивную интелли-
генцию, в особенности из среды студенческой молодежи.
Еще перед «крестьянской реформой», в конце 50-х — начале
60-х годов учащаяся молодежь Москвы, Петербурга, Киева, Каза-
ни, Харькова и других городов, вдохновленная революционно-де-
мократическими и социалистическими идеями, стала создавать зем-
лячества, кассы взаимопомощи, теоретические кружки20. Молодежь
не удовлетворяли допотопные официальные программы и методы
обучения. Участились собрания, легальные и нелегальные сходки
(большей частью тайные), на которых обсуждалось положение в
высших учебных заведениях и в стране (особую известность в кон-
це 60-х годов приобрели собрания в Военно-медицинской акаде-
мии, Земледельческом институте, Петербургском университете)21.
Сначала мелкие кружки и группы оппозиционно настроенной раз-
ночинной молодежи занимались самообразованием, изучением ре-
волюционных и социалистических учений, чтением и распростра-
нением запрещенной цензурой литературы. Эта литература печата-
лась в основном за границей, в том числе в типографии герценов-
ского «Колокола», а затем переправлялась в Россию путями, неве-
домыми для жандармов22.
Хроника кружковой деятельности и становления социалистиче-
ского (народнического) самосознания в 60-х годах кратко выглядит
следующим образом.
В сентябре—октябре 1861 г. царское правительство, напуганное
ростом оппозиционных и революционных настроений в стране и
масштабом студенческого недовольства реформационным «обма-
ном», произвело многочисленные аресты среди студентов. 26 сен-
тября 1861 г. был арестован один из деятелей русской революцион-
ной демократии — М. Л. Михайлов, обвиненный в написании и
распространении прокламации «К молодому поколению» (в дейст-
вительности автором прокламации был Н. В. Шелгунов). Смысл
.этой прокламации — разъяснение наглого обмана народа «рефор-
мой», призыв «к топору», к уничтожению самодержавия и поме-
щичьего землевладения. Идея революционного террора как ответ
на деспотизм самодержавия развивается уже в этйм воззвании. Ее
практическое осуществление также не заставило себя долго ждать.
Вслед за тем самодержавная бюрократия, сфабриковав при помощи
20 Участники одного из самообразовательных кружков, ученики реального училища
в Воронеже, были связаны с демократически настроенными офицерами местного
гарнизона и обменивались с ними литературой (ЦГАОР. Ф. 102. Оп. 1882. Ед.
хр. 233). Кружки молодежи возникали постоянно, распадались и вновь воз-
никали.
21 См.: Ткаченко П. С. Учащаяся молодежь в революционном движении 60—70-х
годов. M., 1978. С. 127—143.
22 См., например, «Программу для чтения», составленную «Центральным студенче-
ским кружком» (ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 201). Л. Гартман, П. Лавров,
Н. Морозов уже в 70-х годах ставили перед такими кружками задачу резче обоз-
начить пропасть, отделявшую «цензурное миросозерцание русского обывателя» от
«миросозерцания социалиста» (ЦГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 4. Ед. хр. 35. Л. I об.). От-
метим также изучение в кружках 60-х годов идей Бабёфа, Сен-Симона, Фурье.
(Отдел рукоп. источников Исторического музея. Ф. 342. Ед, хр. 188.)
15
подложных документов обвинение (популярный в жандармских
сферах метод борьбы с инакомыслящими), арестовало 43 «наиболее
опасных» студента Петербургского университета. Они были высла-
ны из столицы. Спустя некоторое время последовал арест В. А. Об-
ручева, который был, по-видимому, вместе с Н. Г. Чернышевским
одним из организаторов подпольной революционной организации
«Великорусе»23. Активными участниками «Великорусса», а затем и
«Земли и воли» были братья В. Ф. и С. Ф. Лужнины24. В листов-
ках, выпущенных «Великоруссом», правительство было обвинено в
антинародности. «Великорусе», стремившийся к консолидации всех
оппозиционных сил («все либеральные люди могли применять» —
адреса, петиции царю), предупреждал, что если правительство не
пойдет на уступки народу, то всероссийское восстание, которое
приурочивалось к лету 1863 г., сметет его. Это убеждение было
почти каноном веры!
В Петербургском университете уже в 1861 г. произошли волне-
ния и протесты студентов, возмущавшихся вмешательством поли-
ции в дела «университетской автономии». Последовали новые аре-
сты и ссылки.
6. II Г. Зайчневский и «Молодая Россия»
В Московском университете в декабре 1861 г. возник кру-
жок, получивший название «Молодая Россия» (П. Э. Аргиропуло,
П. Г. Зайчневский и др.). Члены кружка, прикрываясь самообразо-
вательной деятельностью, печатали в тайной типографии и распро-
страняли произведения оппозиционного и социалистического харак-
тера. Отечественная философия обязана кружку, в частности, пе-
реводом и первым изданием труда Л. Фейербаха «Сущность хри-
стианства». Члены «Молодой России», как и члены «Великорусса»,
были озабочены установлением связи между революционно настро-
енной интеллигенцией и массами, но были настроены более экстре-
мистски. Одним из организаторов «Молодой России» был Петр
Григорьевич Зайчневский (1842—1896). Бунтарь по характеру,
противник самодержавия, он был знаком с теорией и практикой
бланкизма. Его высоко ценил П. Н. Ткачев. О мотивах своего об-
ращений к социализму Зайчневский рассказывал то, под чем могли
подписаться и другие «молодые штурманы будущей бури»: «По
прибытии в университет я прочел некоторые из сочинений Герцена
и, встречая там почти на каждой странице слово “социализм",
я стал изыскивать всевозможные случаи к прочтению социальных
сочинений Прудона. Покупая эти сочинения, я увидел разумность
мнений, излагаемых в них, и убедился в необходимости их прило-
23 Козьмин Б. П. Из истории революционной мысли в России. М.» 1961. С. 26.
24 в. Ф. Лужнин был одним из том дамIглей русской революционной демократии,
который способствовал расширению pi* интернациональных связей» поддерживал
контакты за рубежом с Бакуниным) Гарибальди, Герценом» Мадзини, участвовал
в деятельности тайных обществ.
I»
жения для выхода из положения как тяготеющего над нами и уби-
вающего все наши способности. Убедившись в этом, я стал посто-
янно спорить о политике и защищать разумность социализма»25.
, 15 февраля 1861 г., т. е. за несколько дней до царского манифе-
ста об «освобождении крестьян», в Варшаве царскими войсками
была расстреляна мирная демонстрация. 17 февраля в Москве в ка-
толическом костеле польские студенты собрались, чтобы почтить
память погибших. Зайчневский произнес в костеле речь, в которой
призывал объединиться под общим знаменем — «будет ли это
красное знамя социализма или черное знамя пролетариата». Он за-
кончил свое выступление словами «Да здравствует социалистиче-
ская Польша!» Польские студенты, в основном из шляхтичей, бога-
тых семей, католики по вероисповеданию, не восприняли социали-
стических призывов Зайчневского и настаивали на «национальном»
решении польского вопроса. Вскоре после этих событий Зайчнев-
ский был арестован. В заключении он написал свое воззвание «Мо-
лодая Россия», получившее большой отклик в стране и за рубежом.
«В современном общественном строе,— провозглашала “Моло-
дая Россия“,— ... все ложно, все нелепо, от религии, заставляющей
верить в несуществующее, в мечту разгоряченного воображения —
бога, и до семьи, ячейки общества, ни одно из оснований которой
не выдерживает даже поверхностной критики; от узаконения тор-
говли, этого организованного воровства, и до признания за разум-
ное положение работника, постоянно истощаемого работою, от ко-
торой получает выгоды не он, а капиталист, женщины, лишенной
всех политических прав и поставленной наравне с животными»26.
«Молодая Россия» выставляла требование «социальной и демок-
ратической русской республики». Каким путем могло быть достиг-
нуто это новое общественное состояние? Только путем социальной
революции, «которая должна изменить радикально все, без исклю-
чения, основы современного общества и погубить сторонников ны-
нешнего порядка»27.
В воззвании позиция герценовского «Колокола» в связи с ре-
формой 1861 г. была оценена как либеральная, как позиция органа
группы людей, напуганных исходом революции 1848 г. и потеряв-
ших «всякую веру в насильственные перевороты». Зайчневский и
другие члены «Молодой России» не знали о деятельности Герцена
и Огарева по созданию первой организации «Земли и воли». Они
знали легальную программу «Колокола», и она не удовлетворяла
их революционному темпераменту. С другой стороны, программа
«Молодой России» была оценена Бакуниным, Герценом и Огаре-
вым как тактически бестактная28. Зайчневский был приговорен к
25 Лемке М. К. Политические процессы в России в 1860-х гг. М.; Л., 1923. С. 19.
26 Цит. по: Лемке М. Политические процессы. СПб-. 1907. С. 96.
27 Там же.
28 А. Д. Путята считал, что политическое насилие неизбежно приведет к торжеству
русской буржуазии, предваряя отчасти возражения народников — противников
индивидуального террора. См.: Революционная ситуация в России в
г 1859—1361 гг. М., 1965. С. 35.
17
каторжным работам и сослан в Сибирь. По возвращении он вел со-
циалистическую пропаганду, выступая организатором социалисти-
ческих кружков.
7. Н. В. Соколов и другие
В сфере разночинной интеллигенции все более заметной стано-
вится фигура народолюбца, готового на муки и жертвы ради сча-
стья народа. Трагические и вместе с тем оптимистические образы
Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, М. Л. Михайлова вооду-
шевляли молодежь. Немалую роль в развитии ее самосознания сыг-
рали деятели, может быть и уступавшие названным социалистам
по масштабу личности и степени таланта, но равные им по револю-
ционной страстности. Одним из них был Н. В. Соколов
<1835—1889 гг.). Соколов вместе с В. А. Зайцевым (1842—1882) до
1865 г. был ближайшим сотрудником Писарева по «Русскому сло-
ву», журналу, в общем «западной», «индустриальной» ориентации.
Этой ориентации придерживался и издатель журнала Г. Е. Благо-
светлов. Однако он и его сотрудники вкладывали в понятие индуст-
риальной ориентации разный смысл: Благосветлов — буржуазно-
либеральный, Писарев, Соколов и Зайцев — социалистический. По
словам П. А. Кропоткина, Соколов своими статьями в «Русском
слове» и романом «Отщепенцы» «обратил многих в России в социа-
лизм»29. Современные исследователи (Б. П. Козьмин, В. Р. Лейки-
на-Свирская, Ф. Ф. Кузнецов) расходятся во мнениях относительно
взглядов Соколова, хотя его принадлежность к революционно-де-
мократическому лагерю и социалистические убеждения ни у кого
не вызывают сомнения30. Свою публицистическую деятельность
Соколов начал в бурные 60-е годы, помогая Чернышевскому и Пи-
сареву, и закончил ее, оказывая поддержку «Народной воле». Офи-
цер Генерального штаба, полковник, он выходит в отставку в знак
протеста против самодержавной расправы над польским восстанием
1863 г. Одну из статей Соколова — «О несостоятельности полити-
ческой экономии» с резкой критикой Милля как «отъявленного
британского буржуа» высоко оценил Н. Г. Чернышевский, увидев-
ший в ней аргументированную критику буржуазных догм в поли-
тической экономии.
Н. В. Соколов — прудонист, автор «Заключения» к русскому
изданию посмертно изданного во Франции сочинения Прудона
«О политических способностях трудящихся классов». Прудон раз-
вивал в этом сочинении мысль о том, что массы могут проявить свои
политические способности в социальной революции. Понимание по-
литики и революции у Прудона было анархистское. Так он утверж-
29 Кропоткин П. А. Записки революционера. М., 1988. С. 386.
30 Лейкина-Свирская В. Р. Утопический социалист 60-х годов II. В. Соколов // Ре-
волюционная ситуация в России в 1859—1861 гг. М., 1970; Кузнецов Ф. Ф, Пуб-
лицисты 1860-х годов: Круг «Русского слова». 2-е изд. М., 1881; Рудницкая Е. JI.
Из наследия утопического социалиста Н. В. Соколова // История’социалистиче-
ских учений. М., 1976.
18
дал, что революции «совершаются благодаря проявлению стихий-
ности народа»31. Прудоновская позиция созвучна народническому
миросозерцанию, например его утверждение, что «народ, без вся-
ких теорий, при посредстве своего стихийного творчества, изменя-
ет, улучшает, усваивает проекты политиков и доктрины философов
и, без конца создавая новую ситуацию, непрестанно меняет базу
политики и философии»32. Социальная революция, движимая на-
родом, является целью революционной партии, политическая рево-
люция — лишь средством. Прудон расходился по многим вопросам
с Бланки и бланкистами. Идею диктатуры пролетариата, выдвину-
тую Бланки, он назвал «якобинскими штучками» и отвергал необ-
ходимость создания революционной партии, построенной на цент-
рализованной основе: «Никакой партии. Никакой власти. Абсолют-
ная свобода человека от гражданина. В трех словах, вот наше по-
литическое и социальное кредо»33.
Это были две крайности в утопическом социализме — заговор-
щический социализм Бланки и анархистский социализм Прудона.
Бланки считал, что политическая власть пролетариата установится
не в результате исторического творчества масс рабочего класса,
а будет результатом политического заговора и как бы преподнесена
удачливыми заговорщиками рабочему классу. Тем не менее Маркс,
который отмечал все содержательное и исторически ценное в соци-
алистических учениях и практике утопизма, подчеркнул заслуги
Бланки и в «Классовой борьбе во Франции» назвал его благород-
ным мучеником революционного коммунизма, подразумевая тот
факт, что Бланки большую часть своей сознательной жизни провел
в тюрьмах. Соколов в «Заключении» к сочинению Прудона защи-
щал одну из излюбленных теоретических иллюзий основателя
анархизма: идея взаимности (взаимной помощи, взаимного креди-
та) преподносилась им в качестве панацеи от бедствий трудящихся.
Сотрудничество в процессе труда (еще в рамках капитализма!) и
федерация как политический идеал мыслились им радикальными
средствами преобразования общества. Н. В. Соколов разъяснял со-
циалистические идеи в многочисленных статьях и заметках, а так-
же в романе «Отщепенцы» (1866) и в работах «Экономические
вопросы и журнальное дело» (1866 г.) и «Социальная революция»
(1868 г.). Его «Отщепенцы» — панегирик людям революционной
мысли и действия, отрицателям, порывающим с «благополучной
средой» и заботящимися о благе неимущих. Центральная идея «От-
щепенцев» — идея социального равенства, которую Соколов про-
слеживает в истории, где ее представляли лучшие мыслители чело-
вечества, начиная от Мюнцера и кончая Прудоном.
Другое произведение Соколова — «Социальная революция» бы-
ло издано на немецком языке в Швейцарии и осталось мало изве-
стным русскому читателю. Тем не менее оно является важным до-
31 Proudhon. Confessions d'un Revolutionnaire. P. 1852. P. 82.
32 Ibid. P. 76.
зз ibid. z
19
кументом развития революционно-демократического и социалисти-
ческого самосознания34. Эта работа Соколова отличается эклектич-
ностью. Современный коммунизм представляется Соколову естест-
венным логическим следствием идей раннего христианства с его об-
щинным духом демократизма, осуществлением заветов Христа на
практике. Можно, конечно, предположить, что такая линия его
произведения является своего рода тактическим приемом в целях
воздействия на более широкие читательские массы. Однако идеали-
зация демократизма раннего христианства была значительно рас-
пространена в современной Соколову литературе, и возможно, что
он оценивал эти представления как исторически верные.
Современный «рабочий вопрос» постоянно привлекал внимание
Соколова, который был знаком с трудом Ф. Энгельса «Положение
рабочего класса в Англии», с отдельными работами Маркса. Однако
он видел в этих трудах в основном идеи экономического учения.
Оставаясь прудонистом, он придерживался мнения о стихийности
социализма. Массы, по его мнению, сами непосредственно, без по-
литики завоевывают демократию и свободу. Каким образом и в ка-
ких формах выразится эта «непосредственность» завоевания демок-
ратии и свободы, ему было не вполне ясно, да и его учитель Пру-
дон весьма абстрактно апеллировал к стихийности и к революцион-
ному разуму.
Соколов требовал немедленного разрушения в ходе социальной
революции государства как политического органа насилия, защи-
щающего экономическую эксплуатацию трудящихся. В этой связи
его критика идеи государственной поддержки «рабочих ассоциа-
ций» Ф. Лассаля была логичной. Уже в эмиграции Соколов «от
имени русских социалистов» произнес речь на похоронах Прудона,
в которой высоко оценил французского социалиста.
Иную тенденцию представлял талантливый представитель де-
мократической молодежи 60-х годов Н. А. Ножин (1840—1866). Он
был одним из ранних, еще не развившихся определенно представи-
телей российского позитивизма. Его оппозиционные настроения вы-
разились в основном в отвержении анахронизма официальной нау-
ки. Основная идея Ножина — идея приложения метода естествен-
ных наук к общественной науке — была в общем контистского
происхождения. Ножин оказал известное влияние на молодого
Н. К. Михайловского35.
Распространению социалистических идей так или иначе способ-
ствовала легальная публицистика», в которой в художественной или
литературно-критической форме постоянно обсуждались новые
34 Sokoloff N. Die Soziale Revolution. Bern, 1868. Из изданий на русском языке см.
Соколов Н. В. Экономические вопросы и журнальное дело. СПб., 1866; Он же.
Отщепенцы. 2-е изд. Цюрих, 1872. 3. Арборе-Ралли писал, что «Отщепенцы»
Соколова наряду с герценовским «Колоколом» были наиболее популярными изда-
ниями в его кружке в конце 60-х годов («единственная подпольная литература,
существовавшая в то время и ценившаяся нами на вес золота»). См.: «Былое».
1906. № 7. С. 142.
35 См.: Рудницкая Е. Л. Шестидесятник Николай Ножин. М., 1975.
20
взгляды и идеи. Пользуясь словами Достоевского «раскол в нигили-
стах», полемика между «Современником» и «Русским словом»
(1864—1865 гг.) способствовала, ив немалой степени, усилению
интереса общественности к социалистическим идеям. Прогрессив-
ная печать, всячески обходя цензуру, стремилась знакомить рус-
ского читателя с западноевропейскими социалистическими учения-
ми и идейными течениями, с классическим сен-симонизмом и
фурьеризмом и позднейшими течениями: с чартизмом, прудониз-
мом, лассальянством. Последние два течения находились в фокусе
внимания публицистики 60-х годов.
» Так, несмотря на самодержавно-полицейские препоны, Склады-
вался широкий фронт оппозиционных и социалистических мнений
и настроений. Были найдены способы обходить цензуру. Деятель-
ность передовых людей еще не получила организационного оформ-
ления, не были выработаны и программные установки, которые
могли бы объединить многих. И все же вскоре последовали попыт-
ки создать организации с народническо-социалистической програм-
мой действий.
8. Первая «Земля и воля»
Возникновение и деятельность (часто кратковременная) много-
численных кружков и тайных групп (иногда скрывавшихся от вла-
стей под видом воскресных школ, библиотек и т. п.), связи, кото-
рые устанавливались между отдельными организациями, подготав-
ливали умы к мысли о необходимости создания разветвленной об-
щерусской организации. Идея общерусской тайной революционной
организации обсуждалась и в эмиграции, в Лондоне, в редакции
«Колокола», где Герцен и Огарев пытались разработать теоретиче-
скую и политическую программу для такой организации. В статье
«На новый год» Огарев предлагал широкие демократические преоб-
разования — ввести свободу слова, печати, совести, суда присяж-
ных, созвать всероссийское собрание народных представителей, об-
разовать новое государство — всероссийскую федерацию на основе
предоставления автономии национальным меньшинствам, упразд-
нения чиновничества и т. д.36.
Все это — на основе «общинного поземельного владения».
В статье «Что нужно народу?» Огарев отвечал: «Земли и воли».
Этот лозунг стал ведущим для последующего поколения революци-
онеров-народников.
Явно проявившиеся социалистические тенденции «Колокола»
были одной из причин падения его популярности среди определен-
ной части российских либералов, которая не склонна была идти
дальше литературной эквилибристики, довольствуясь «умеренно-
стью и аккуратностью». И. С. Тургенев, выражая либеральные на-
строения, писал Герцену (3 декабря 1862 г.): «Публике, читающей
36 Колокол, выпуск четвертый. 1 января 1861 г. № 89. М., 1962. С. 745—752 (фак-
симильное издание).
2-1
в России "Колокол", не до социализма». «Публика», по его мне-
нию, больше озабочена приобретением капиталов. В отношении
либеральной публики он был прав, в отношении разночинной, де-
мократической «публики» ошибался.
К осени 1862 г. относится возникновение тайного революцион-
но-демократического общества «Земля и воля», в создании которого
так или иначе участвовали Н. Г. Чернышевский, А. И. Герцен,
Н. П. Огарев, Н. А. Серно-Соловьевич, А. А. Слепцов, Н. И. Утин
и др. Общество было централизованной организацией, построенной
по принципу тайных «пятерок», получавших указания из одного
центра. Оно имело несколько отделений в Петербурге, Москве и в
провинции37. Общество стремилось развернуть широкую, антисамо-
державную пропаганду среди самых различных слоев общества,
опираясь на интеллигенцию.
В конце 1862 г. в духе традиции, начатой декабристами («Об-
щество соединенных славян»), «Земля и воля» завязала отношения
с «Комитетом русских офицеров в Польше». Комитет в .свою оче-
редь установил связи с деятелями польского оппозиционного дви-
жения, во время восстания 1863 г. несколько человек из членов
«Комитета русских офицеров в Польше» приняли участие в боях
на стороне восставших, часть из них погибли в боях, захваченные
в плен расстреляны. Польское восстание раскололо «образованную
Россию». В либеральной печати началась вакханалия выражения
верноподданнических чувств вкупе с требованиями решительных
мер против внутренней крамолы. Оголтелый национализм Каткова
афишировался правительством как образец гражданской и полити-
ческой добродетели. Возвысить голос в защиту польских повстанцев
в России было почти невозможно. Честь российской демократии
спасают Герцен, Огарев, Бакунин. Герценовский «Колокол» ударил
в набат. «Когда вся орава русских либералов отхлынула от Герцена
за защиту Польши,— писал Ленин,— когда все “образованное об-
щество0 отвернулось от “Колокола", Герцен не смутился. Он про-
должал отстаивать свободу Польши и бичевать усмирителей, пала-
чей, вешателей Александра II. Герцен спас честь русской демокра-
тии»38. В номере «Колокола» от 1 марта 1863 г. была опубликована
передовая о создании тайного общества «Земля и воля», в которой
подчеркивалось, что общество возникло в результате слияния тай-
ных кружков в столице и провинции с «офицерскими комитета-
ми»39. После поражения польского восстания и в связи с арестами
ряда членов общества оно распалось.
В середине и второй половине 60-х годов возникали и другие
тайные общества. Среди них известны «Сибирское общество» во
главе с Ядринцевым, Потаниным, Щукиным. Оно ставило своей
целью борьбу с самодержавием, не исключая возможности создания
37 См.: Виленская Э. С. Новые архивные материалы о деятельности «Земли-и воли»
(1862 г.) // Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. М., 1965.
38 Ленин В, И. Поли. собр. соч. Т. 21. С. 260.
39 Колокол. Лондон, 1863. Вып. 6. Л. 1302 (факсимильное издание).
22
самостоятельного республиканского сибирского государства, если
самодержавная бюрократия сумеет удержать власть над остальной
частью страны. В этом случае предполагалось, что отделившаяся
часть сможет стать базой освобождения. Оценка Сибирского обще-
ства как только сепаратистского, которую дают, в частности, совре-
менные американские историки общественной мысли40, неверна.
Сепаратизм Сибирского общества был обусловлен условиями дейст-
вительности. Самодержавие стремилось в самом зародыше заду-
шить даже возможность студенческого движения, высылая и ссылая
всех замеченных в свободолюбивом образе мыслей. В качестве
обоснования этих полицейских мер в 1863 г. был принят реакцион-
ный «Устав российских университетов»41. В этих жесточайших ус-
ловиях передовая общественность пробивала свои пути. В «Совре-
меннике», «Русском слове» и других журналах обсуждаются вопро-
сы о возможной роли в стране «четвертого сословия», о неизбежно-
сти появления, как и в Западной Европе, «рабочего вопроса». Осо-
бенно энергично предупреждал против недооценки этого вопроса
Д. И. Писарев. Он считал, что идеализация народа как такового
чревата идейной незрелостью и что в русской жизни «старые мате-
риалы» «должны быть оплодотворены и переработаны влиянием об-
щечеловеческих идей»42. Под общечеловеческими Писарев понимал
социалистические идеи.
9. Ишутинцы. Организация «Ад»
Одним из сторонников Н. Г. Чернышевского, разделявшим его
социалистические и революционно-демократические идеи, был
Н. А. Ишутин, организатор нелегального кружка в Москве, связан-
ного с петербургским подпольем (1863—1866 гг.). Этот кружок по-
лучил в литературе название кружка ишутинцев. С ишутинцами
был связан кружок, в котором участвовала молодежь Московского
университета; к ним же примкнули отдельные представители поль-
ского освободительного движения.
Прикрытием революционной деятельности членов кружка ишу-
тинцев была просветительная деятельность. Вдохновляясь утопиче-
ско-социалистической программой, в особенности идеями романа
Чернышевского «Что делать?», кружковцы организовали на коопе-
ративных началах школу для детей бедняков, швейную и пере-
плетную мастерские («артели»). В созданной ишутинцами началь-
ной школе преподавание грамоты, арифметики, географии сопро-
вождалось разъяснениями и иллюстрациями, которые имели поли-
тический смысл и должны были воспитывать учащихся в свободо-
любивом духе. Так, Ишутин, разъяснив, что единица значительно
меньше миллиона, говорил: «Так и царь один, а нас несколько де-
Jarmolinsky A. Road to Revolution: A centurv of Russian radicalism. L., 1957.
41 А. И. Герцен так оценил новый Устав: «Правительство хочет убить и просвеще-
ние и молодежь» (Колокол, 1863. Вып. 6. Л. 175).
42 Писарев Д Я, Поли. собр. соч. 5-е изд. СПб., 1909. Т. 3. С. 306.
23
сятков миллионов». Учитель географии, рассказав о царстве перна-
тых, объяснял, что орел — хищная птица и что не случайно цар-
ское правительство имеет гербом двуглавого орла; оно такое же
кровожадное и так же терзает народ, как орел свои жертвы. Значе-
ние деятельности кружка ишутинцев, разумеется, не исчерпывает-
ся революционно-просветительскими мотивами, среди которых сле-
дует отметить изучение социалистической литературы. Ишутинцы
поставили в порядок дня деятельности революционной партии два
вопроса, оставшиеся злободневными на все последующее десятиле-
тие: сближение интеллигенции с народом и террор против деспоти-
ческого правительства43. Они полагали, что молодежь должна пой-
ти в народ, чтобы узнать, как он живет и чего хочет. Только на ос-
нове такого знания и сближения можно вести действенную револю-
ционную пропаганду. Народ можно «вывести из апатии» и с по-
мощью другого сильнодействующего средства — террора, убийства
царя, которое даст толчок революционному возмущению («цель оп-
равдывает средства» было девизом стремившихся к террору).
Сам Ишутин считал крестьянскую революцию единственно воз-
можным средством переустройства России на социалистических на-
чалах, а пропаганду среди крестьян — решающим средством подго-
товки социально-революционного взрыва. Но социалистические
убеждения Ишутина были незрелыми, хотя влияние на него идей и
личности Чернышевского несомненно. Ишутин отвергал борьбу за
конституционные права, так как они были выгодны буржуазии:
«Я как социалист не могу сочувствовать конституции и вижу в ней
только пользу состоятельному классу»44. Отдельные члены кружка
Ишутина обсуждали возможности пропаганды среди рабочих, пред-
принимали попытки связаться с рабочими московских предприятий.
Ишутинцы были теми молодыми интеллигентами, которые пер-
выми не только задумались над возможностями революционного
террора, но и создали нелегальную организацию для осуществле-
ния индивидуальных террористических актов. Они назвали эту ор-
ганизацию «Адом». Идеи «Ада» разделял Дмитрий Владимирович
Каракозов (1840—1866), двоюродный брат Ишутина, взявший на
себя миссию убийства Александра II и осуществивший эту попыт-
ку. Перед покушением на царя Каракозов написал и распространил
прокламацию «К друзьям-рабочим». В ней он заявил, что нельзя
терпеть строй, при котором трудящиеся все больше нищают, а ту-
неядцы непрерывно обогащаются и благоденствуют. Чтобы прибли-
зить наступление новой жизни, писал он, «я решил уничтожить
царя-злодея и умереть за свой любимый народ». Результатом неу-
дачного покушения было еще большее усиление самодержавных ре-
43 п. А. Кропоткин считал, что «Каракозов, Ишутин и некоторые другие члены
кружка придали движению чисто политический характер» (Кропоткин П. А, За-
писки революционера. M., 1988. С. 247).
44 ЦГАОР СССР. Ф. 95. Ед. хр. 407. Л. 37. Следует отметить факт изучения ишу-
тинцами идей французской буржуазной революции XVIII в., включая якобин-
ские. См.: Ткаченко П. С. Учащаяся молодежь в революционном движении
60—70-х гг. Мг, 1978. С. 61-63.
24
прессий. В указе царя революционеры были объявлены врагами об-
щества. Заметим, что международная буржуазная дипломатия, ра-
зумеется, нашла с русским самодержавием общий язык в оценке
российских событий. Конгресс Соединенных Штатов счел необходи-
мым в совместной резолюции сената и палаты представителей офи-
циально поздравить царя «с избавлением от опасности», назвав Ка-
ракозова «врагом освобождения народов»! Но народ отнесся к «де-
лу Каракозова» по-иному. Плеханов свидетельствует в работе
«Русский рабочий в революционном движении», что рабочие Кол-
пино сочинили и тайком распевали песню, в которой были такие
слова: «Каракозову спасибо, что хотел убить царя»45. Классовый
инстинкт подсказал рабочим верную оценку подвига революционе-
ра. Многие ишутинцы, впоследствии принявшие участие в «хожде-
нии в народ», были звеном, которое связывало угасавшее шестиде-
сятничество с зарождающимся семидесятничеством.
«Дело Каракозова» вызвало бурную полемику в революционно-
социалистической публицистике, в частности между Герценом, с
одной стороны, и Бакуниным и А. Серно-Соловьевичем — с дру-
гой. Эта полемика способствовала размежеванию либерально-де-
мократического и революционно-демократического направлений в
освободительном движении.
К концу 60-х годов относятся и другие опыты организации ре-
волюционного студенчества («Рублевое общество», «Сморгонская
академия»). Участники этих кружков 1867—1869 гг. стремились к
Систематическому изучению и распространению революционных и
( Социалистических изданий, хотя возможности изучения социали-
стической теории были, естественно, ограничены. Тем не менее и
; кружки с просветительной программой содействовали сплочению
Молодежи, уяснению единой цели — социального переворота. Эти
, Организации существовали, как правило, недолго и распадались под
। ударами жандармского сыска, но возникали вновь и вновь.
45 См.: Плеханов Г, В. Соч. М.; Пг.» 1923. Т. 3. С. 130.
25
Часть вторая
НАСЛЕДНИКИ
Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО и Н А. ДОБРОЛЮБОВА
Словоупотребление «шестидесятые годы» и «семидесятые годы»»
соответственно «шестидесятники» и «семидесятники» общепринято
в литературе. В истории идей это словоупотребление имеет то неу-
добство, что создает впечатление (подчас фиксируемое в отдельных
трудах) о якобы существовавшем резком отличии людей и идей од-
ного периода от другого. Но это впечатление обманчиво. В конеч-
ном счете ретроспективный анализ устанавливает, что комплекс
идей семидесятников имел особенные черты по сравнению с идеями
шестидесятников, но в них много общего, а особенности лишь под-
тверждали закономерные тенденции развития мысли, которые обна-
ружились уже в шестидесятые годы, и даже раньше. Кроме того, се-
мидесятники продвинулись намного дальше в поисках организацион-
ных и тактических средств борьбы с самодержавным государством.
В этой связи многое проясняют теоретические аргументы тех
деятелей, которые начали активно работать в годы крестьянской
реформы вместе с Чернышевским, Добролюбовым, Писаревым и
продолжали революционную деятельность и в 70-е годы. Одни из
них быстро сошли с революционной сцены, другие продолжали не-
сти свою нелегкую революционную ношу, помогая новому поколе-
нию молодых революционеров 70-х годов.
10. М. Л. Михайлов. Мученик идеи
Сравнительно с мыслителями и общественными деятелями мас-
штаба Герцена и Чернышевского, Добролюбова или Писарева, Ми-
хаил Ларионович Михайлов (1829—1865) занимает более скромное
место в революционно-демократическом пантеоне. Произведения,
что были написаны им за его краткую жизнь, говорят о человеке с
большим теоретическим и публицистическим дарованием, которому
не суждено было полностью развернуться. Но его значение в исто-
рии русской мысли немаловажно. Это подвижник и герой русского
-социализма.
Михайлов начал свою публицистическую деятельность несколь-
ко ранее Чернышевского, около 1846 г. Вначале он вдохновляется
абстрактными идеалами гуманизма «без посторонних прибавле-
ний». Гуманистом он оставался всегда, но его любовь к человеку
приобрела со временем больше конкретно-исторического смысла.
26
В обмене идеями и замыслами между Чернышевским, Добролюбо-
вым, Шелгуновым Михайлов не играл роль статиста.
Социализм, по мнению Михайлова, выражает в теоретической
форме извечное стремление людей к улучшению их материального
благосостояния. В этом историческое оправдание социализма, его
высшая справедливость и одновременно его приговор эксплуататор-
скому обществу. Социализм — это благополучие тружеников, и он
направлен против узкой и корыстной справедливости для привиле-
гированных.
Справедливость для всех возможна при общественном строе, где
«результат производства составляет собственность трудящегося»1 2.
Пока, разъяснял Михайлов, это лишь требование науки, не нашед-
шее практического воплощения. Особенность состояния материаль-
ного производства в России заключается в том, что источник мате-
риального благополучия масс — национальное хозяйство — еще не
развито. Для его развития вовсе не обязателен капитализм. Возмо-
жен и иной путь, более соответствующий условиям жизни народа.
В историческом смысле русский народ — народ запоздалый, но в
этом же заключается залог его лучшего. Он может лучше других
усвоить уже накопленный опыт человечества. Русский народ, по
мнению Михайлова, имеет экономическую ячейку, общину, кото-
рая дает возможность более безболезненно, чем этого могут до-
стичь западные народы, перейти к социалистическим формам об-
щежития. В этом смысле Михайлов был такой же общинник-социа-
лист, как и многие другие. Он соглашался с Чернышевским, что
некапиталистический путь развития является столбовой дорогой
трудящихся масс страны и что восхваление буржуазно-либеральны-
ми экономистами системы капиталистического предпринимательст-
ва является обманом народа, пагубна для него,
Михайлов осуждал способ проведения реформы и в особенности,
ее результаты. По воспоминаниям П. Боборыкина, на одной из сту-
денческих сходок Михайлов «прямо называл все это ловушкой и
обманом и не предвидел для крестьян ничего, кроме новой формы
закрепощения»
Время демократического подъема — время обращения к новым,
иногда запретным в то время темам. Михайлову русская публици-
стика обязана систематической разработкой так называемого «жен-
ского вопроса». Он автор одного из лучших произведений демокра-
тической публицистики на эту тему — «Женщины, их воспитание
И значение в семье и обществе». По влиянию на умы эту статью
Змюжно смело сравнить с влиянием в 40-е годы романов Жорж
Санд, страстно ратовавшей за женское равноправие, что, как изве-
стно, вызвало восхищение Белинского. Шелгунов считал влияние
Михайлова на свое поколение еще более значительным, чем влия-
ние Жорж Санд. По сообщению Шелгунова, Чернышевский был
сдержаннее в оценке значения этой работы Михайлова, заметив,
1 См.: Современник. 1861. № 5. С. 23.
2 Боборыкин П, Д. За полвека. М., 1929. С. 173»
27
что женский вопрос важен, когда нет других вопросов. В указанной
статье, которая «произвела в русских умах землетрясение», Ми-
хайлов ставит вопрос, «что такое и в чем должна состоять эманси-
пация» (женщины)?3. Его понимание эмансипации выражено в це-
лом ряде выдвинутых им демократических требований. Он верит в
«способности и в великую будущность русских женщин»4. Он рату-
ет за уравнение женщины с мужчиной в правах и обязанностях,
обеспечение за нею свободы в семье и браке, гарантии свободного
доступа женщины к любому виду общественной деятельности, реа-
листическое воспитание и образование женщины, в том числе и
высшее: «Надо открыть женщине свободный доступ ко всем родам
деятельности, теперь составляющим привилегию мужчины»5. Ми-
хайлов признает, что этого можно достичь только при иной системе
экономических и политических отношений. Большие надежды он
возлагает на преобразование семьи при социализме, которая созда-
ет условия для приобщения женщины к общественной деятельно-
сти. Семью Михайлов считал основанием общества6, подвергая рез-
кой критике ее состояние при капитализме. Брак — это сделка,
обеспечивающая экономическое порабощение женщины, в нем нет
Места чувству, любви, идеальным порывам. Воспитание женщины в
современной Михайлову буржуазной семье направлено на то, что-
бы убить в ней мысль. По мнению мыслителя, надо снять «табу»,
наложенное на общечеловеческие интересы женщины, ограничива-
ющие ее деятельность узкими пределами частнособственнической
семьи. Высказывания о том, что женщина — существо нравственно
несовершенное, лишенное инициативы и т. п., недостойны образо-
ванного, демократического общества, но они естественны для обще-
ства консервативного. Михайлов энергично полемизировал против
Прудона, доказывавшего, что женщина от природы ниже мужчины,
что ей свойственно «отчуждение от общественных интересов,
а стало быть, и равнодушие к ним»7. Эти и сходные с ними идеи
Прудона он называл «ретроградной философией»8. Для своего вре-
мени Михайлов был смелым мыслителем, он увидел за революци-
онными фразами Прудона «ретроградную» суть его высказываний.
М. Л. Михайлов сотрудничал с Н. Г. Чернышевским, Н. В. Шел-
гуновым и другими выдающимися публицистами в «Современнике»
в пору .наивысшего влияния этого журнала на русское образованное
общество. С «Современником» связано и появление политической
программы — воззвания «К молодому поколению».
Н. И. Пантелеев утверждал в своих воспоминаниях, что про-
кламация написана Н. В. Шелгуновым, а Михайлов будто бы при-
нял вину на себя отчасти из романтических соображений9. Ми-
3 Михайлов М. Л. Соч. М., 1958. Т. 3. С. 369.
•4 Современник. 1861. № 4. С. 507.
5 Михайлов М. Л. Соч. Т. 3. С. 428.
6 Там же. С. 369.
7 Там же. С. 372.
8 Там же.
9 Пантелеев Н, И. Из воспоминаний прошлого. СПб., 1905. С. 330.
28
хайлов же в своих показаниях утверждал, что воззвание написано
им и отредактировано А. И. Герценом, ради чего он ездил к Искан-
деру в Лондон. Он сообщил также, что в беседе с Герценом и
Огаревым было решено «усилить тайную прессу в России»10.
Герцен, как рассказывал «дознавателям» Михайлов, тут же «пред-
ложил мне написать для опыта статью с этой целью, что и было
сделано»11. На вопрос следователя, что побудило его согласиться
на предложение Герцена, Михайлов отвечал: «Горькая боль серд-
ца при вести о печальных случаях усмирения крестьян военною си-
лою и опасения, что эти случаи могут долго повторяться в бу- ,
дущем»12.
Михайлов умолчал, что он явился к Герцену в Лондон с
уже написанной Шелгуновым и им (или только Шелгуновым) воз-
званием.
В преамбуле воззвания авторы обрушиваются на тех русских
экономистов, на «преждевременных старцев, жалких экономистов,
взявших свой теоретический опыт из немецких книжек», которые
фатально не понимают, что их учителя, все эти «Гнейсты, Бастиа,
Моли, Рау, Рошеры раскапывают навозные кучи и гниль прошед-
ших веков»13. Такие экономические теории вполне устраивают
консервативную партию, партию застоя. Но жизнь обновляется и в
Европе и в России. Европа породила пролетариат и социалистиче-
скую теорию. То же произойдет и в России, если не принять своев-
ременные меры по спасению крестьянства. «Наш народ,— было*
сказано в воззвании,— недоволен царской милостью»14. Реформа
открыла дорогу силам, которые мечтают разрушить общину. Народ
же «не может представить себя вне земледельческой .общины.
Ему нужно равенство прав и владений»1^. Если не будут обеспе-
чены эти минимальные ожидания народа, страну ожидает рус-
ский 1848 год. Революционная партия в случае взрыва народно-
го возмущения не будет руководствоваться сантиментами и
сдерживать ярость масс. Ради народного блага можно не останав-
ливаться и перед уничтожением 100 000 помещиков! Такого*
призыва всероссийский помещик простить не мог. Судьба Михай-
лова, взявшего на себя ответственность за воззвание, была пред-
решена.
Сенат, чтобы ужесточить меру наказания, обвинил Михайло-
ва в «оскорблении величества», присовокупив «возбуждение к
революции», не говоря уже о более мелких прегрешениях.
Суд приговорил публициста к каторге. Михайлов погиб В Си-
бири16.
Ю См.: Былое, 1906. № 1. С. 100.
Н Там же.
12 Там же.
13 Там же. С. 111 — 112.
I4 Там же. С. 113.
I5 См.: Там же.
16 Там же. С. 119—120. Либеральные публицисты Кушелев, Краевский и Громека>
просившие пощады для Михайлова, были по распоряжению Александра II поса-
жены на гауптвахту...
29
11. Братья К А. и А. А. Серно-Соловьевичи.
Путь к I Интернационалу
«Время требует слуги своего». В начале 60-х демократическая
революционная партия выдвинула целую плеяду выдающихся деяте-
лей. Ими были, в частности, братья Серно-Соловьевичи, которые
сыграли выдающуюся роль при создании первой «Земли и воли».
Младший из братьев, Александр Александрович (1839—1869) впос-
ледствии стал известен как один из активных деятелей Русской
секции I Интернационала. Он был одним из корреспондентов К. Мар-
кса, которому автор «Капитала» одному из первых (другим был
М. А. Бакунин) подарил экземпляр своего великого произведения.
Оба брата окончили привилегированные учебные заведения, но
дух оппозиционности, критики режима восприняли уже во время
учебы. На старшего брата, Николая Александровича (1834—1866),
заметное влияние оказали декабристы Е. Оболенский и Г. Батеньков,
а также петрашевец Н. Кашкин, которые жили в Калуге после ссылки
и с которыми он познакомился, служа чиновником в этом городе.
Оба брата, оказавшись затем в Петербурге, сблизились с главой
оппозиции Н. Г. Чернышевским, который чрезвычайно дорожил
дружбой с ними и, по-видимому, рассчитывал на их способности
организаторов и конспираторов при создании первой «Земли и во-
ли». Дело было новое и опасное. В основном усилиями Н. А. Сер-
но-Соловьевича было осуществлено легальное прикрытие централь-
ной организации «Земли и воли» — книжный магазин, библиотека
в столице. Арестованный почти одновременно с Чернышевским и
по тому же делу (обнаружение жандармами писем «лондонских
пропагандистов» у Ветошникова; Герцен неосторожно упомянул в
письме Чернышевского и обоих Серно-Соловьевичей), он был за-
ключен в крепость, а затем отправлен в ссылку в Сибирь. Там он
принял участие в создании русско-польской тайной организации из
ссыльных, но вскоре погиб (в 1866 г.). А. А. Серно-Соловьевичу
удалось выехать за границу. Он стал одним из деятельных членов
Русской секции I Интернационала, другом Маркса, принимал ак-
тивное участие в социалистическом движении в Швейцарии.
Наиболее значительные работы Н. А. Серно-Соловьевича —
«Окончательное решение крестьянского вопроса» (1861), «Ответ
“Великоруссу“» (1861) и «Мысли вслух» (1862). Перу А. А. Серно-
Соловьевича принадлежат «Наши домашние дела», «По поводу
стачки. Ответ г-ну Греггу» и др. Как видим, оба брата наибольшее,
но не исключительное внимание уделяли конкретному анализу
«домашних дел». Это, естественно, ибо крестьянская реформа вы-
звала громадный интерес прогрессивной российской общественно-
сти. Серно-Соловьевичи принимали основные идеи социализма, за-
щищая западных социалистов, «частию непонятых, частию оклеве-
танных». Оба были знатоками «Очерков из критики политической
экономии (по Миллю)» Н. Г. Чернышевского, оба понимали, что
зо
наука о богатствах, создаваемых трудящимися, еще не стала нау-
кой для трудящихся. В статье «По поводу стачки. Ответ г-ну Грег-
гу» (1869) А. Серно-Соловьевич обнаруживает блестящее знание
политэкономической теории, а также механики эксплуатации рабо-
чих капиталистами. Это знание высоко ценил К. Маркс. Серно-Со-
ловьевич безусловно одобряет борьбу рабочих за свои права, но в
то же время пропагандирует мирные и организованные средства
борьбы рабочих (совместные кооперативные магазин^, банки, где и
вкладчиками и управляющими являются сами рабочие и т. п.).
Признавая факт промышленного развития Запада, Н. Серно-
Соловьевич, считал, что не следует уподобляться ранним западни-
кам, которые идеализировали западный путь развития. На Западе,
писал он, «наружный блеск скрывает в себе язвы, может быть за-
родыши разрушения»17. Противоположность классовых интересов
там почти очевидна: «почти повсюду экономическое положение и
производимое им настроение умов одинаковы»18. Основной «заро-
дыш разрушения», предвестник гибели буржуазной цивилиза-
ции — «язва пролетариатства». Как писал Н. Серно-Соловьевич,
«главный источник богатства страны — производство, а главные
элементы производства — труд и сила или произведения природы,
из которых важнейшая — земля»19. (Он нередко использует поня-
тие «рабочие классы» наряду с понятиями «работники», «рабочее
население» и т. п.).
Н. Серно-Соловьевич считал, что на Западе главная сила про-
изводства — промышленность, а в России — земледелие. Сравни-
тельно с земледелием промышленность страны дает пока незначи-
тельную часть национального богатства. Возможно, в будущем по-
ложение изменится, но пока это так, и на этом реальном факте
русские социалисты должны основывать не только свои теории, но
и практические действия. Они должны поддерживать все меры,
способствующие изучению природных богатств страны, развитию
ее производительных сил и технических средств, разумной эксплу-
атации природных ресурсов, самодеятельности населения, гласно-
сти в обсуждении экономической деятельности. Крестьянская ре-
форма, по мнению Н. Серно-Соловьевича, ничего не создала, раз-
рушив старые отношения между помещиками и крестьянами. Она
даже покушалась на старинное крестьянское право на землю. Но из
покушения на крестьянскую общину ничего положительно-прогрес-
сивного выйти не может. Право народа на землю — единственное
подлинно священное право. Оно освящено «первоначальным заня-
тием, давностью владения, фактическим пользованием, вековым
трудом, общим сознанием»20. Все это вполне оправдывает кресть-
янское право на землю и юридически и нравственно. Артель, общи-
на и свойственная им круговая порука («один за всех, все за одно-
17 Революционное движение 1860 годов. М.» 1932. С. 84.
18 Современник. 1861. № 6. С. 264.
19 Революционное движение 1860 годов. С. 95.
20 Серно-Соловьевич Н. Окончательное решение крестьянского вопроса, Берлин,
1861. С. 60.
31
го») являются живым свидетельством исконного народного коллек-
тивизма. Эти учреждения следует не только сохранить, но и раз-
вить. Преимущества общинного землепользования и мирового ре-
шения крестьянских дел вполне доказаны историческим опытом.
5 политической истории страны, отмечал „ Н. Серно-Соловьевич
(впадая в известное преувеличение), община спасала народ во вре-
мя нашествий и во все периоды усиления государственного деспо-
тизма. Общине принадлежит будущее, а «Россия может доказать
возможность осуществления утопии — распространения прав собст-
венности на всю массу населения»21. Этого можно достичь только
путем социальной революции. Задача социалистов — поддержать
крестьянство, внушить ему необходимость борьбы за свои вековые
права и использовать общину в интересах социалистического, спра-
ведливого устройства общества. Никакие реформы сверху не изме-
нят к лучшему положение народа. Пресловутая земская рефррма
(последовавшая за крестьянской реформой) не просто паллиатив —
это губительное для народа предприятие петербургской бюрокра-
тии. С помощью этой «реформы» на народ взваливаются новые тя-
готы в виде «поборов и притеснений местных властей»22. Но еще
больше тягот народу, в конечном итоге его окончательное разоре-
ние сулят перспективы, связанные с развитием национальной бур-
жуазии. В стране уже появились влиятельные общественные эле-
менты, которые стремятся «развить ажиотаж, усилить значение
банкократии, отдать Россию в кабалу денежному барству, создан-
ному на развалинах крепостного права»23. Никаких уступок этим
элементам!
Ненависть демократа к буржуазному обогащению за счет наро-
да и одновременно к либеральному краснобайству о благе народа
не позволяла Серно-Соловьевичам признать возможность каких-
либо позитивных действий революционной демократии вкупе с рус-
ской буржуазией. В этом смысле их общественная позиция была
отлична от позиции Белинского, Чернышевского и Желябова, кото-
рые на разных этапах общественного развития стремились изучить
тактические пути использования буржуазии в борьбе с самодержа-
вием. Серно-Соловьевичи были более прямолинейны в своем жела-
нии ускорить социальную революцию.
Полемика между. «Великоруссом» (Чернышевский и Обручев,
по-видимому), и Н. Серно-Соловьевичем (вероятно, не знавшим,
кто скрывается за псевдонимом «Великорусе») многое раскрывает в
понимании различий двух взглядов на революционную тактику24.
Одна из идей «Великорусса» — возможность участия «образован-
ных классов» в реформах в подлинных интересах всего народа —
решительно отклоняется Н. Серно-Соловьевичем. Он выступает
21 Современник. 1861. № 6. С. 289.
22 там же. № И. С. 17.
23 Серно-Соловьевич Н. Окончательное решение крестьянского вопроса. С. 60.
24 Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. M., 1965. С. 89. И. С. Мил-
лер утверждает, что «Великорусе» — детище Н. Г. Чернышевского, И приводит
веские доказательства.
32
против какого-либо использования либеральной буржуазии. Рево-
люционеры должны искать опору в обездоленных массах: Им «не-
чего ждать от этого порядка, нечего терять с ним, а остается толь-
ко глубоко ненавидеть его. На эти массы мы и обопремся». Идея
опоры на массы в основе была верной, однако Н. Серно-Соловьевич
переоценивал степень готовности масс к революционным действи-
ям. Он, как и некоторые другие революционеры этого времени, как
и его брат Александр, прямо рассчитывал на 1863 г., когда после
окончания «временно-обязанного состояния», по их расчетам, дол-
жно было произойти всероссийское выступление крестьян. Эти на-
дежды были развеяны. Братья Серно-Соловьевичи все более убеж-
дались в том, что выступление масс должно быть подготовлено. Это
убеждение было одной из причин их обращения к социалистиче-
ской теории, а также стало импульсом для А. Серно-Соловьевича
после его отъезда в Западную Европу к знакомству с К. Марксом и
его учением, к сотрудничеству с I Интернационалом.
Нельзя не отметить известной теоретической непоследователь-
ности Н. Серно-Соловьевича. Так обоснованно критикуя механику
надувательства мелких акционеров крупными (статьи против Коко-
рева и акционерного общества «Сельский хозяин»), он одновремен-
но поддерживал идею кредитования крестьян. В настоящее время,
рассуждал он, кредит способствует обогащению немногих, но он
может быть поставлен на службу всех, кто трудится. Вероятно, на
него оказывала свое влияние еще старая кооперативная идея. Сер-
но-Соловьевич предлагал завести «крестьянские банки» (превратив
частные банки в «общественные»), дающие льготные ссуды «хозяе-
вам земли». Сам Серно-Соловьевич полагал, что эти меры по
улучшению общества, будучи осуществленными на практике, мо-
гут способствовать уравниванию прав труда и капитала. В действи-
тельности эти меры в послереформенных условиях сохранения са-
модержавной системы не могли быть объективно не чем иным, как
поощрением .буржуазности25. Впрочем, теоретическая непоследова-
тельность в ряде вопросов была свойственна всем домарксовским
социалистам. *
12. Тайная война социалиста. Н. В. Шелгунов
Время крестьянской реформы — время особенного обострения
социальных противоречий, необычных до того на Руси. Идейная
полемика стала фактом даже в подцензурной печати. Борющиеся
стороны имели своих политических и теоретических лидеров и сво-
их ярких публицистов. Одним из них был Николай Васильевич
Шелгунов (1824—1891). Он обладал замечательной способностью
логично и доходчиво и одновременно с научной строгостью при-
влечь внимание общественности, широких кругов читателей к са-
мым глубинным и злободневным социально-политическим вопро-
25 Современник. 1861. № 1. С. 289.
2 В. А. Малинин
33
сам. Н. В. Шелгунов бессменно входил в редколлегии передовых
русских журналов, а возглавляемый им журнал «Дело» стал в 80-х
годах фактическим органом людей революционно-народнической
ориентации. В «Деле» публиковали свои теоретические и литера-
турно-критические статьи Лавров, Ткачев и другие публицисты
(большей частью под псевдонимами). Статьи Шелгунова по своей
содержательности и боевитости не уступали им. Как публицист он
был естественным противником рептильных журналистов и либе-
ральной партии. Либералы, разъяснял он, это те, кто рассуждает
красноречиво, а действует неправильно26. Характерна его полемика
против Н. Страхова, который утверждал, что вопрос о пролетариа-
те — это вопрос «политической моды», что женская эмансипа-
ция — «выдумка нигилистов» и т. п. Шелгунов же, отвечая Стра-
хову и другим сторонникам умеренности и аккуратности, писал,
что и рабочий вопрос и вопрос о женской эмансипации — назрев-
шие вопросы социальной жизни, необходимые вопросы демократи-
зации общественных отношений27. В литературе этих лет совер-
шенно особенное место занимает статья Н. В. Шелгунова «Рабочий
пролетариат в Англии и во Франции». Она оказалась в чисто тео-
ретическом отношении продолжением исследований В. А. Милюти-
на о пауперизации пролетариата в Западной Европе. Однако между
трудами Милютина и очерком Шелгунова есть одно существенное
различие: Шелгунов фактически перелагает, не называя имя за-
прещенного в России автора, основное содержание труда Фридриха
Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Поэтому в эко-
номической теории он использует новые понятия, которых не было
у Милютина,— производительные силы, производственные отноше-
ния, производительность труда и т. п.
Вместе с тем, как и В. А. Милютин, он не подозревает об осво-
бодительной миссии рабочего класса, полагая, что ему трудно, если
вообще возможно, действовать самостоятельно, что рабочие нужда-
ются в помощи «со стороны». Он еще верит в «рабочие ассоциа-
ции», в кооперативное движение в рамках старого общества и дру-
гие панацеи от социальных зол, известные по западноевропейским
утопическим рецептам.
Обращаясь к русским делам, Шелгунов предлагал более реши-
тельные меры. О крестьянской реформе он писал, что «это не воля,
а кабала: во всем хотят разорить народ русский и ограбить его»28.
В своих тайных прокламациях (Шелгунов был превосходным конс-
пиратором) «К солдатам» и «К молодому поколению» он обличал
«горностаеву мантию, прикрывающую наследственную неспособ-
ность» и писал, что «мы зовем охотно революцию на помощь на-
роду»29.
26 См.: Дело. 1871. № 3. С. 95.
27 Шелгунов полемизировал со Страховым и др. также по вопросам философии и
оснований научного мышления. См., например, его великолепный очерк «Суе-
мудрие метафизики» (Дело. 1870. № 6).
28 Шелгунов Н. В. Воспоминания. M., 1923. С. 306.
29 Там же. С. 298.
34
Приемы легальной и нелегальной публицистики Шелгунова бы-
ли весьма разнообразны и всегда конкретны30. Человек необычай-
ной эрудиции, он привлекал для разъяснения основ правового де-
мократического порядка и аргументы из истории. Так, он утверж-
дал, что Макиавелли исторический и Макиавелли обыденного
мышления — разные лица. В статье о Макиавелли он рекомендует
подойти к взглядам этого незаурядного политического мыслителя
непредвзято. Реальный Макиавелли — республиканец по своим по-
литическим убеждениям, патриот, обеспокоенный незавидной судь-
бой своего народа, разделенного между враждующими друг с дру-
гом феодальными государствами. Макиавелли, пишет он, которого
представляют обычно как сторонника политического иезуитизма,
не был Игнатием Лойолой от политики, а был борцом с феодализ-
мом и католическим иезуитизмом.
Он был сыном своего времени и предлагал бороться с феодаль-
но-клерикальной партией ее же средствами (цель оправдывает
средства). Сила Макиавелли как политического мыслителя в дру-
гом: он видел прямую зависимость между демократическим законо-
дательством, которое будет служить народу, и прогрессом в нравст-
венности народа, еще забитого и грубого.
Реабилитация Макиавелли понадобилась Шелгунову, разумеет-
ся, не из абстрактных соображений: он подсказывал революцион-
ной интеллигенции, что революцию не делают в белых перчатках
и на деспотические меры самодержавия придется рано или поздно
отвечать чрезвычайными революционными контрмерами.
. Шелгунов считал, что время прекраснодушной мечты и просве-
щения ради просвещения прошло: наступает время суровой борьбы.
Проходит и время общинного социализма в духе А. И. Герцена и
Н. П. Огарева. Следовательно, это пройденный этап русской социа-
листической теории. Нужны новые теоретические и практические
рубежи. Пока же в интересах защиты мужика русскую общину
следует оберегать, в частности не позволяя богатым мужикам с их
частнособственническим инстинктом выделяться из общины* Шел-
гунов писал даже о временном, преходящем характере кулачества
в русской деревне31.
Община в России — в руках социалистов — вспомогательное
средство социальной перестройки, подобно рабочим ассоциациям на
Западе. После общенародной революции она может сыграть роль
жизнеспособного организма, но заключать все будущее страны в
общинные рамки нереально. Так, большие возможности таит в себе
другая русская форма производственной коллективной ассоциа-
ции — промышленная артель (идея Берви-Флеровского, которую
Шелгунов разделял). Как демократ и правдолюбец он хотел, чтобы
после революции с помощью нового государства русская промыш-
30 К Шелгунову относятся слова И. Кольцова (Л. Тихомирова), выражавшего мне-
ние народовольцев: «Эти гиганты остаются и до сих пор учителями и вдохновите-
лями молодых поколений» (Дело. 1883. № 3). Журнал «Дело» за эти и сходные
высказывания был запрещен к изданию.
31 См.: Шелгунов Н. В, Соч. СПб., 1872. Т. 3. С. 232.
2*
35
ленная (скорее промысловая) артель была преобразована из стра-
ховой в производительную ассоциацию. Тогда, развивал Шелгунов
свой проект, производитель минует алчных посредников, грабящих
его, и обратится непосредственно к потребителю (покупателю) к
непосредственной выгоде обоих. Шелгунов был все же недостаточно
знаком с механизмом западноевропейского капиталистического
рынка; он при более внимательном взгляде увидел бы, что «госпо-
дин купон» в общем умеет ладить с кооперацией, прибирая ее к
рукам или ограничивая сферу ее деятельности.
Обращаясь специально к рабочему вопросу, Шелгунов уже в
70-х годах писал, что этот вопрос, традиционно считавшийся за-
падноевропейским, становится и русским. А это означает, что для
мыслящей интеллигенции отнюдь не безразличны вопросы социа-
листической теории, ее состояния и возможностей.
Шелгунов скептичен. Западноевропейский реформистский соци-
ализм представляется, ему прожектерским и мало действенным:
«Сен-Симон, как и Фурье, не был никогда революционером и во-
обще не питал ровно никакого сочувствия к насильственным пере-
воротам»32. Между тем, продолжал Шелгунов, разность экономиче-
ских интересов порождала самую непримиримую классовую нена-
висть, которая редко выливалась в мирные соглашения, но зато ча-
сто доходила до насилия и революций.
Пролетариат не порождение Господина Случая, а законный
плод промышленного развития Европы. Пока им и его судьбой рас-
поряжаются капиталисты, но рано или поздно он станет хозяином
своей судьбы. Ныне рабочий не владеет своими же орудиями труда,
но «если бы сами рабочие были и хозяевами фабрик, на которых
они работают, то положение их не было бы так печально».
Как достичь того, чтобы рабочие стали «хозяевами», Шелгунов
еще не представлял ясно и тем не менее он знал, что это возмож-
но лишь путем «организации рабочего люда» на социальную ре-
волюцию.
Характерно, что «рабочий люд» России видел в Шелгунове сво-
его защитника, а рабочие Петербурга вручили ему через своих де-
легатов приветственный адрес по случаю юбилея.
В разносторонней деятельности Шелгунова особое место зани-
мают его работы по философии истории и теории социального про-
гресса. Понятно, что в этой области ему пришлось откликнуться на
концепцию критически мыслящих («одиноких» по терминологии
П. Л. Лаврова) личностей как «двигателей истории». Одним из по-
водов стало появление «Исторических писем» Лаврова. Шелгунов
признает, что сама постановка Лавровым вопроса о роли фанати-
ков прогресса как нельзя более своевременна. В самом деле, поче-
му фанатики увлекают и ведут за собой массу? В общем его ответ
32 русское слово. 1885. № 11. С. 28. Когда А. С. Слабкий обнародовал архивные до-
кументы о заседании Петербургского цензурного комитета, стало ясно, что цензо-
ры были убеждены в злокозненности Шелгунова, который «восхвалял пролетари-
ев» и «превзошел Фурье в коммунизме». См.: Слабкий А. С. Мировоззрение
Н. В. Шелгунова, Харьков, 1959. С. 56.
36
таков: все зависит от умственного и общекультурного горизонта
личности и общества. Шелгунов согласен с Лавровым, что критик
ка — одна из способностей образованного человека и что она спо-
собствует социальному прогрессу, но он расходится с ним в пони-
мании меры воздействия «одинокой» личности на социальный про-
гресс. Лавров, по его мнению, упрощает проблему, почти сбрасы-
вая со счетов социальные условия деятельности личности. Сам он
определяет критику как «способность мысли относиться с провер-
кой ко всем явлениям жизни и к своим собственным психологиче-
ским процессам»33. Как личность, так и масса весьма разнородны*
Одна личность возбуждает невежественную массу, другая — ведет
за собой людей культурного слоя.
Так, Мюнцер и Лютер бесспорно были критически мыслящими
людьми своего времени: «Мюнцер был прав, но ему отрубили голо-
ву, а Лютер был неправ и остался жив»34. Их идеалы были различ-
ны, но в истории торжествует не обязательно самый прогрессивный
идеал и самые прогрессивные деятели, его олицетворяющие.
Да и понятие идеала не всегда высокое у различных социаль-
ных слоев. «Провинциальная кумушка, весь свой век занимающая-
ся пересудами, также оценивает людей по их пригодности и на ос-
новании идеала, который себе вырабатывает»35.
Поэтому социальная критика, учитывая все эти жизненные об-
стоятельства, не может игнорировать обыденное сознание, но она и
не должна застревать на них, а тем более боготворить. Мысль ста-
новится социально значимой не тогда, когда она абстрактно кри-
тична, а тогда, когда она социально прогрессивна. По мнению
Шелгунова, французская философия XVIII в., заложившая основы
такого понимания, более глубока, чем бауэровско-лавровская ги-
пертрофия критически мыслящей личности. Энциклопедисты сде-
лали очевидным тот, казалось бы, простой факт, что история есть
не что иное, как борьба за интересы людей, материальные и иные.
Это исходный пункт подлинной теории прогресса.
При господстве политического деспотизма «личность человека
исчезает», торжествует или во всяком случае сознательно насажда-
ется «раболепие»36. Вследствие этого борьба против деспотизма не
может не быть нравственным императивом критически мыслящей
личности.
Эта сумма взглядов на личность приводит Шелгунова к мысли
об особом положении и особой роли русской интеллигенции (в ус-
ловиях самодержавного деспотизма).
Западноевропейская интеллигенция XVIII в., поднявшая массы
на великую революцию 1789—1793 гг., была, писал Шелгунов в
статье «Европейский Запад и Русский Восток», «чисто буржуаз-
ной». Русская интеллигенция XIX в. по своему происхождению не
а Шелгунов Н. В. Историческая сила критической личности // Дело. 1870. №11.
С. 4.
34 Там же. С. 1.
35 Там же. С. 5.
36 Дело. 1880. № 8. С. 213.
37
буржуазная, а народная. Поэтому-то она и способна выступать но-
сительницей «всеобщей человеческой правды»37. Шелгунов огова-
ривается, что такую способность мало провозгласить: она должна
быть подтверждена деятельностью на практике.
Шелгунов не остановился на этой идее. Он внимательно вгля-
дывался в европейскую и русскую действительность. В 80-е годы он
определенно приходит к выводу, что приближается время организо-
ванного движения масс, в котором рабочий класс неизбежно будет
руководящей силой. Примечательно его исправление в старом тек-
сте. Подготавливая новое издание своих сочинений в 1891 г., он
удалил из текста известной своей статьи «Положение рабочего про-
летариата в Англии и во Франции» те места, где речь шла о воз-
можности некапиталистического развития России, об общинном со-
циализме. Шелгунов понимал, что его (и Н. Г. Чернышевского) ар-
гументация, основательная для 60—70-х годов, потеряла свой
смысл для 90-х годов. Капиталистическое развитие страны стало
непреложным фактом и идея некапиталистического развития явно
устарела.
После казни народовольцами Александра II на квартире
Н. В. Шелгунова проходили почти непрерывные обсуждения воз-
никшего положения38. Он и его друзья полагали, что это начало
великих изменений через «революционную диктатуру». Надеялись
на «Народную волю», не подозревая, что первомартовский акт был
ее последним усилием... Неудача «Народной воли» породила в
Шелгунове настроения глубокого разочарования. По отзыву совре-
менника, он и «значительно скептичнее стал смотреть на роль ин-
теллигенции»39. Он все больше убеждался, что будущее за рабочим
классом, встречался с рабочими, беседовал с ними, наставляя их.
Первым в истории России приветственным рабочим адресом к юби-
лею революционного деятеля был адрес петербургских рабочих Ни-
колаю Васильевичу Шелгунову...
13. В. В. Берви-Флеровский.
Труд, делающий «действительную честь России»40
Пореформенное время богато замечательными людьми.
Василий Васильевич Берви-Флеровский (1828—1918) выдвинул-
ся в ряд мыслителей и писателей общероссийского и даже европей-
ского масштаба примерно в одно время с Шелгуновым. В молодости
он окончил с отличием Казанский университет (1849 г.) и тогда же
с помощью петрашевцев познакомился с социалистической литера-
37 Дело 1883. № 3. С. 83.
38 Когда Н. В. Шелгунову рабочие типографии принесли набранное, но еще не
правленное правительственное сообщение, начинавшееся словами «Воля Божья
свершилась...», кто-то сказал: «Народная воля — Воля Божья» (Былое. 1906.
. № 1. С. 45).
39 Н. К. Михайловский объяснил этот шаг Н. В. Шелгунова тем, что тот «не желал»
обострять разногласия в среде русских социалистов, но мотивы старого революци-
онного демократа были глубже: одна интеллигенция бессильна.
40 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 428.
38
турой. Затем он был 15 лет секретарем Министерства юстиции и
готовил различные заключения по законодательным и администра-
тивным вопросам, стремясь защитить интересы неимущих. Около
20 лет он провел в ссылке за социалистический образ мысли. Нача-
ло его известности положило исследование «Положение рабочего
класса в России». Этой книге, опубликованной в марте 1869 г.,
предшествовало широкое изучение автором положения трудящихся
масс России, поездки по стране, обследования, беседы, изучение
всякого рода официальных и земских отчетов. Толчком к написа-
нию труда о положении рабочего класса (об этом говорил и заголо-
вок) послужила работа Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в
Англии». Флеровский глубоко изучал жизнь крестьян и ремеслен-
ников, русского работника, путешествуя по России. Говоря о рабо-
чем классе, он имел в виду не только городского рабочего, а всех
трудящихся, не различая лиц, работающих по найму, продававших
свою рабочую силу, и лиц, трудившихся на собственном клочке
земли или уходивших на промысел. Но страницы книги, которые
были посвящены, например, русскому горнозаводскому рабочему,
подтверждали то, о чем многие догадывались — русский рабочий,
недавний разорившийся крестьянин, был еще более нищ, чем его
английский собрат. Книга убедительно доказала, что промышлен-
ное производство по капиталистическому образцу несет рабочему
классу одно — пауперизацию. Оказалось, что пауперы не только
западноевропейское, но и русское явление. «Положение рабочего
класса в России» подтвердило мнение Чернышевского о том, что
проведенная крепостниками реформа разорит мужика.
Флеровский своим беспощадным описанием удручающего быта
российского трудового люда вызвал у многих народников стремле-
ние во что бы то ни стало воспрепятствовать «господину капиталу
выварить русского мужика в фабричном котле». Были и такие, кто
под влиянием фактов, приведенных в книге, решили начать пропа-
гандистскую деятельность среди городских рабочих (кружок
А. В. Долгушина). Эта пропаганда была мало действенна и к тому
же не очень умело построена, и впоследствии многие долгушинцы
«пошли в народ», т. е. обратились опять к крестьянству. Тем не
менее «Положение рабочего класса в России» показывало серьез-
ные изменения в общественных отношениях, подтверждая кризис
послекрепостнических порядков. Это сразу отметил К. Маркс.
В своем письме членам русской секции Интернационала в Женеве
(от 24 марта 1870 г.) он писал о работе Флеровского: «Это — на-
стоящее открытие для Европы. Русский оптимизм, распространен-
ный на континенте даже так называемыми революционерами, бес-
пощадно разоблачен в этом сочинении. Достоинство его не постра-
дает, если я скажу, что оно в некоторых местах не вполне удовлет-
воряет критике с точки зрения чисто теоретической. Это труд серь-
езного наблюдателя, бесстрашного труженика, беспристрастного
критика, мощного художника и, прежде всего, человека, возму-
щенного против гнета во всех его видах, не терпящего всевозмож-
39
ных национальных гимнов и страстно делящего все страдания и все
стремления производительного класса. Такие труды, как Флеров-
ского и как вашего учителя Чернышевского, делают действитель-
ную честь России и доказывают, что ваша страна тоже начинает
участвовать в общем движении нашего века»41,
Книга Флеровского сыграла свою роль в подготовлении умов к
восприятию социалистического идеала, пробудила объективно в
различных кругах русского общества интерес к марксизму. Правда,
сам Флеровский был одним из противоречивейших мыслителей.
Как в философии, так и в понимании социализма у него немало
путаного. Он сам признавал это, рассказывая о том, что стремился
найти путь избавления человечества «от тысячелетних заблужде-
ний». Этот путь избавления мыслитель видел в переходе к социа-
листическим отношениям, хотя это его и не привело к марксизму.
Социализм — необходимый результат многовекового развития ци-
вилизации. Под этим углом зрения написана другая известная ра-
бота Флеровского — «Азбука социальных наук». В 70-е годы для
революционной молодежи, только вступившей на путь борьбы,
«Азбука», имела, пожалуй, даже большее значение, чем «Положе-
ние рабочего класса в России»42. Это понятно, потому что хотя
«Азбука» рационалистическо-идеалистически истолковывает исто-
рический процесс, но в этом истолковании идея прогрессивного
развития человечества занимает центральное место. К тому же
Флеровский доказывал, что решающей движущей силой развития
общества является человеческий разум, просвещение народов, ус-
пехи научного знания. По его убеждению, прогресс невозможен
там, где политика «разделяет общество на два враждебных лагеря,
не имеющих ни общих интересов, ни целей, и постоянно парализу-
ющих деятельность друг друга»43. Следовательно, борьба классов
не фактор прогресса, а условие застоя и регресса. Древние цивили-
зации потому и пали, что их раздирала „борьба и «в них не было
должного равновесия социальных сил»44. Флеровский утверждал,
что причина регресса — существование общественной пирамиды,
вершина которой (социальная элита) стремится удерживать основа-
ние (массы) в нужде материальной и в невежестве. Казалось бы,
отсюда неизбежно следует вывод, что борьба «основания» против
41 Маркс К., Энгельс Ф. Переписка с русскими политическими деятелями. М., 1951.
С. 39. В письме Энгельсу (10 февраля 1870 г.) Маркс отметил, что труд Флеров-
ского «самая значительная книга среди всех, появившихся после твоего труда о
“Положении рабочего класса“» {Маркс К., Энгельс Ф> Соч. 2-е изд. Т. 32.
С. 358).
42 Этому есть немало свидетельств. Аптекман считал труд Флеровского изложением
«Философии коллективизма, не имеющего прецедента в истории русской мыс-
ли». В отдельных документах народничества обе работы упоминаются вместе как
важнейшие для русских социалистов (см., например, записи А. А. Чарикова //
4 ЦГАОР. Ф. 112. Оп. 2. Ед. хр. 100. Л. 22). В правительственных сферах «Азбу-
ка» «была оценена как самое опасное сочинение, излагавшее “программу русской
- ветви “Интернационального общества**» (Архивы III отделения. Дело 185. Док.
43 Дело.' р8712)№ 1. С. 282.
44 Тдм же.
40
«вершины» есть фактор прогресса. Но, нет. Флеровский рекомендуг
ет стремиться к социальному равновесию, при котором происходит
беспрепятственное развитие образования, народного ума, интеллек-
та, культуры. Он считает, что застой — следствие «задерживающе-
го мировоззрения», движение — «прогрессивного мировоззрения».
Собственно, по мнению Флеровского, наука создала уже все, что
необходимо для счастья человечества. «Наука породила весьма
плодовитые приемы пробуждения умственной жизни в человеке и
столь же благодарные способы производства». Но, по мнению Фле-
ровского, все дело в том, что развитие наук далеко опередило раз-
витие нравственного сознания народов — «девятнадцатый век на-
шел народы окончательно не подготовленными к тем условиям
жизни, которые созданы были для них развитием науки, работав-
шей по правильному синтезу»45.
Неудачи, постигшие многочисленные социалистические колонии
и предприятия его времени, он объяснял например, так: «Непроч-
ность коммунистических общин в Америке зависела от того, что
нравственный уровень вступавших в общину не соответствовал ус-
ловиям ее прочности»46. Общее коммунистическое хозяйство тре-
бует более высокого уровня индивидуального сознания. Эта мысль
Флеровского в общем верна. Но он думал, что неизбежное в буду-
щем торжество социалистических и коммунистических отношений
между людьми будет не столько следствием объективного развития
условий материального производства, которое сломает узкий гори-
зонт капиталистических производственных и вообще общественных
отношений, сколько следствием развития нравственного сознания
людей, которые поймут наконец необходимость и полезность соци-
алистических форм жизни.
По мысли Флеровского, переход к сознательным социальным
организациям «потому совершится западными народами, что это
неизбежный путь, которым должен идти ум человеческий при ра-
циональном развитии своего мышления в области общественной
жизни»47.
Тот факт, что западные народы не перешли до сих пор на этот
неизбежный путь, Флеровский объяснял не отсутствием материаль-
ных или иных каких-то предпосылок перехода, а неразвитостью со-
знания этих народов. В общем он отдавал предпочтение идеально-
му фактору перед материальным, хотя и не преувеличивал воз-
можности своих современников совершенствоваться идеально.
Иногда в его рассуждениях прорываются нотки неподдельного
отчаяния перед, нравственной несостоятельностью человечества.
«Тупоумие людей в области нравственных понятий, в умении от-
личать достойное похвалы и славы от достойного порицания и на-
казания, покажется беспредельным и безнадежным, если подумать
45 Флеровский Н. Азбука социальных наук: XIX век современной западноевропей-
ской цивилизации. СПб., 1894. С. 1.
46 Там же. С. 120.
47 Там же. С. 1.
41
о том, что они уже в течение трех столетий воспитываются под
влиянием науки»48. Флеровский забывал, что влияние науки на
массы было весьма поверхностным. Науку использовало не челове-
чество в целом, а преимущественно имущие.
Впрочем, мыслитель понимал, что на пути к справедливому, гу-
манному обществу надо преодолеть силы консерватизма и реакции.
Он не был склонен, подобно Фурье, уговаривать сильных мира сего
отказаться от дынь и артишоков. Он знал, что буржуазия не посту-
пится своими интересами ни ради рабочего класса, ни ради абст-
ракции общественного блага. Можно сказать, что исторические
уроки 1848 г. и в еще большей мере 1871 г. не прошли для него да-
ром. Были ему знакомы и некоторые идеи Маркса и Энгельса.
Наряду и наравне с филиппиками против буржуазии и ее анти-
общественного паразитизма он столь же гневно ополчается на мо-
нархов, на правящую бюрократию, далеко не всегда отделяя суще-
ственное от второстепенного. Так, на вопрос: «Почему государи
могли обеспечить мир и почему они этого не сделали» — Флеров-
ский, продолжая просветительскую традицию, полагает, что не сде-
лали они это отчасти по злому умыслу, отчасти из-за низкого
уровня нравственного самосознания. Флеровский страстно ополча-
ется против правящей государственной бюрократии, в которой ви-
дит чуть ли не основное препятствие общественному благу. Здесь
он близок к Бакунину и даже к славянофилам, обличавшим «пе-
тербургскую бюрократию». Флеровский считает, что бюрократы
«хотели весь народ превратить в точную машину, выполняющую
их великие предначертания с правильностью механизма. По их по-
нятию, идеальный бюрократ должен знать, что каждый гражданин
делает в каждую минуту дня, потому что вся жизнь гражданина
должна заключаться в точном выполнении предписаний бюрокра-
тии»49. Психология властвующей бюрократической элиты, разуме-
ется, подмечена Флеровским верно. Но неверно его мнение о бю-
рократах (как и о «государях» и «духовенстве», которых Флеров-
ский также обличал) как о решающих тормозах прогресса50. След-
ствие казалось ему причиной, явления политической надстройки он
рассматривал вне их функциональной связи с экономическим бази-
сом обществ, от которого они в конечном счете зависят. Историче-
скую ответственность за гнилую основу «цивилизации XIX века»
Флеровский возлагал попеременно на различные господствующие
слои. «Когда капиталисты получали в свои руки политическую
власть, они воздвигали над обществом такой деспотизм, который
мало уступал деспотизму неограниченных государей,— писал Фле-
48 Флеровский Н, Азбука социальных наук: XIX век современной западноевропей-
ской цивилизации. СПб., 1894. С. 227.
49 Там же.
50 Когда победы Пруссии во франко-прусской войне (1870—1871 гг.) стали для ли-
беральных газет поводом для требований просвещения народа, Флеровский зая-
вил, что народ просвещают не для войны, а для социального прогресса. Но преж-
де всего, писал он, отстраните духовенство от дела просвещения (в статье «Не
лучше ли молчать по этому вопросу?» // Дело. 1871. N? 2).
42
ровский,— правда, что производство увеличивалось, но оно сопро-
вождалось для общества самими разнородными и бесчисленными
страданиями»51. Для социализма производство не фетиш. Противо-
речия капиталистической системы, основанной на эксплуатации
трудящегося человека, не могут быть вечными. Появление социа-
листических учений в Западной Европе Флеровский связывал с
осознанным протестом против бесчеловечного эксплуататорского
строя. «Уже в конце XVIII века контраст между господствовавши-
ми формами общественной жизни и новыми условиями, в особен-
ности условиями производства,— отмечал Флеровский,— был так
велик, что явились чуткие души, старавшиеся к политической ор-
ганизации присовокупить социальную, при которой самоуправле-
ние народа распространилось бы и на распределение произведений
труда»*2. Иными словами, западные социалисты и коммунисты
требовали, чтобы лозунги свободы, равенства и братства, которые
буржуазия и ее идеологи распространяли только на область поли-
тико-правовых отношений и которые вследствие этого приобрели
чисто формальное значение для масс, были распространены на об-
ласть отношений в процессе труда и стали социально-содержатель-
ными. Но все ли в этом отношении поняли и сделали великие со-
циалисты-утописты в своих проектах и трактатах? Флеровский ста-
вит положительный ответ под сомнение, делая это отчасти под воз-
действием идей марксизма. По его мнению, идеи Бабёфа, Сен-Си-
мона, Фурье, Оуэна — «страдали такими же недостатками, как и
идея свободы: они не понимали, что способности организации при-
обретаются продолжительными упражнениями, а для того, чтобы
могла принять она желательные им размеры, нужно еще пересоз-
дать мировоззрение людей. Они верили с детским легкомыслием,
что стоит ввести новую организацию и она будет функционировать
как следует»53. Это здравая критика, но в ней есть слабый пункт.
Флеровский думал, что в интересах социальной революции следует
предварительно «еще пересоздать мировоззрение людей». Однако,
каким образом можно пересоздать мировоззрение при строе, кото-
рый заинтересован в поддержании и всемирном внедрении своего,
а не чуждого, враждебного ему . мировоззрения? В доказательстве
социалистической истины получался порочный круг.
Рабочий класс нуждается в новом мировоззрении. Но это миро-
воззрение вырабатывают передовые представители интеллигенции,
которая проникается сознанием освободительной миссии пролета-
риата. Флеровский догадывался, что «нравственный уровень обще-
ства быстро возвышается, когда увеличивается число людей, при-
надлежащих к рабочему классу, но умеющих сравняться по своему
развитию с интеллигенцией»54. Он понимает, что научное мировоз-
зрение усваивается рабочим классом именно благодаря классовой
51 Флеровский Н. Азбука социальных наук: XIX век современной западноевропей-
ской цивилизации. С. 116.
52 Там же. С. 4—5.
53 Там же. С. 5.
54 Там же. С. 233.
.43
борьбе. Роль научного мировоззрения Флеровский признает, так же
как и значение критики теоретических подделок под научное миро-
воззрение.
Флеровский был открытым противником Мальтуса и мальтузи-
анства. Эта концепция, по его словам, создает видимость научности
там, где ее нет; утверждать, будто «бедность и даже гибель от
нужды неизбежны в рабочем классе», по мнению Флеровского,
значит оправдывать легкую и беззаботную жизнь буржуазии за
счет рабочего класса. И тем не менее он сохранял определенные
иллюзии о способности нетрудящихся классов и сословий быть дви-
гателями прогресса. Он сетовал на то, что в России, где имеется
общинная организация труда, «наш высший класс заботится не о
том, чтобы стать во главе социального движения, а о том, чтобы
утратить это преимущество; очень может быть, что и в социальном
развитии Россия будет последней как в политическом, так и в деле
освобождения крестьян. Злополучная судьба, откуда мы возьмем
силы, чтобы дать этому делу другой оборот»55. Надежды на «вы-
сшие классы» (Флеровский чувствовал это инстинктивно) беспоч-
венны. Он видел инертность крестьянства. Интеллигенция слишком
малочисленна. В отличие от других народников он не возлагал осо-
бые упования на внесословную интеллигенцию. Рабочий класс еще
только зарождался. И эта полоса классового безвременья угнетаю-
ще действовала на Флеровского и не только на него. Вместе с тем
русский мыслитель'отмечал, что неудачи рабочего движения и да-
же кровавые поражения 1848 и 1871 гг. ничего не меняют по суще-
ству. «Социальное движение не удается, и все-таки социальные
идеи кладут свою печать на вторую половину XIX столетия»56.
Социалистическая система рано или поздно установится и в За-
падной Европе, и в России. По мнению Флеровского, она должна
установиться, поскольку обладает неоспоримыми нравственными
преимуществами перед всеми другими известными человечеству си-
стемами. «Коммунизм,— писал Флеровский,— есть высшая наибо-
лее нравственная форма общественного сожительства». Он считал,
Что если старое общество было господством сильных, то «комму-
низм есть отрицание господства силы, прямая его противополож-
ность — господство слабых, детей, женщин и их интересов»57. Разг
вивая эту мысль, Флеровский доказывал, что «главный мотив, ко-
торый в данный момент должен служить стимулом для учреждения
коммунистических общин, заключается в стремлении оградить де-
тей от Молоха собственности»58.
Стремясь, подобно другим утопистам, набросать контуры буду-
щего коммунистического обществ^, Флеровский приходит к выводу,
чТо экономической ячейкой в этом обществе станет «самоудовлет-
вбряющаяся община». Это была не новая идея. Собственно, уже
^'Флеровский Н. « Азбука социальных наук:-XIX век современной западноевропей-
ской цивилизации. С. 235.
56 Там же. С. 85.
57 Там же. С. 163, 196.
58 Там же. С. 196.
44
фаланстер Фурье ^влял собой тип «самоудовлетворяющейся общи-
ны». В России, отмечал Флеровский, «устами Чернышевского» до-
казано, что «принцип мирских земель — великий социальный
принцип, которому подобного ни одна страна западной цивилиза-
ции не имеет»59 60. На Флеровский достаточно реалистично смотрел
на русскую действительность и проводил различие между общиной,
какова она была в современных ему условиях, и социалистической
общиной будущего. Общинное землевладение — рычаг социалисту
ческого переустройства общества, единственный надежный способ
положить конец эксплуатации человека человеком. Надо поэтому
передать в руки общин, т. е. народу, все «орудия эксплуатации» —
землю, фабрики, все хозяйственные фонды. Если нельзя осущест-
вить это немедленно и повсеместно, следует развивать общинный
принцип в рамках существующего строя. Сеть коммунистически
организованных общин, по мысли Флеровского, может подточить
систему эксплуататорского общества. Кооперативные идеи Флеров-
ского не были оригинальны, они свойственны многим мыслителям.
Так, он считал, что члены «самоуправляющейся общины» могут
хозяйничать лучше, чем частные торговцы, лавочники, и, чтобы
овладеть лавкой, превратить торгующих в своих приказчиков и
уничтожить этим класс купцов, общине ничего не нужно кроме
здравого понимания, внимания и усердия. В качестве средства, ко-
торое способно закрепить «социалистическую» экономическую дея-
тельность «самоуправляющихся общин», он предлагал «социальное
законодательство»”0. Это будет законодательство не только и не
столько в масштабах государств, сколько в масштабах общин, каж-
дая из которых может иметь свое «социальное законодательство».
Предложения Флеровского основывались и на убеждений, что и
без политической борьбы, в ходе «социальных преобразований»
(вопрос о том, как они могут быть проведены без политической
поддержки преобразующего общество класса, он не ставил), соци-
альная структура общества угнетения будет заменена социальной
структурой общества сотрудничества. Разумеется, чисто утопичным
было полагать, что буржуазия и вообще господствующие классы,
подвергающиеся «тихой» революции, будут спокойно взирать на
распад своей социальной и политической системы, не сопротивля-
ясь происходящему.
Исторический опыт разрушал такие иллюзии. Крах социального
эксперимента Оуэна в Нью-Лэнарке, распад американских «комму-
нистических» колоний говорили о невозможности осуществления
этих идей в рамках буржуазного общества. Да и опыт русских на-
родников, заводивших «артели» и «мастерские», убедительно пока-
зывал их нежизнеспособность. Эти артели могли существовать
только при одном условии: если в капиталистическом хозяйствова-
нии они хозяйствовали «по-капиталистически», хотя и могли начи-
нать «по-социалистически».
59 Там же.
60 Там же. С. 198.
45
Берви-Флеровский был не только народническим социалистом;
среди семидесятников он был одним из настойчивых и авторитет-
ных борцов с русским и западноевропейским философским идеа-
лизмом. В своих философских произведениях, он поддерживал ма-
териалистическую философскую и естественнонаучную традицию.
Его труды «Философия бессознательного, дарвинизм и реальная ис-
тина», а также «Критика основных идей естествознания» доказыва-
ют его последовательность, приверженность идеям естественнона-
учного материализма. Критикуя модную в 70-х годах философию
бессознательного Э. фон Гартмана за иррационализм и интуити-
визм, за игнорирование естественнонаучных взглядов на природу
человеческого мышления, за непонимание реалистических методов
отыскания истины, Флеровский учил народническую молодежь глу-
бокому уважении) к рациональному научному знанию, бескорыст-
ному служению истине. Его философские ошибкр (Энгельс шутил,
что Флеровский «воображает, что столы и кровати мыслят, но не
имеют памяти»)61 не отменяют огромной ценности его наследия.
К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М.» 1967. С. 723.
V Часть третья
ДЕЙСТВЕННОЕ НАРОДНИЧЕСТВО
14. Взлет и падение Сергея Нечаева
Самодержавные верхи, встревоженные ростом нигилизма, рас-
пространением социалистической литературы и «кружковой эпиде-
мией», забили тревогу: Граф Шувалов, возглавлявший жандарм-
ско-охранную службу империи, писал Александру II:
«Из гадкой шалости небольшого числа молодых людей обоего
пола, видевших в непризнании наружных общепризнанных прили-
чий способ доказать свою самостоятельность, он перешел в положи-
тельное учение, преследующее социальные и политические цели.
Он действует во имя идеи, и это придает его следователям свойства
сектаторов, то есть стремление к пропагандированию своего учения
и готовности пострадать за него»1 2.
Из этой жандармской аналитики видно, что глубокого понима-
ния причин и следствий революционного движения наверху не бы-
ло. К тому же в высших учебных заведениях всегда существовали
недовольные режимом, а после крестьянской реформы их число не-
уклонно росло. Одним из симптомов резко возросшего недовольства
молодежи стала авантюристско-революционная деятельность Сер-
гея Нечаева. Сергей Геннадиевич Нечаев (1848—1883), молодой
учитель Сергеевского училища в Петербурге, познакомившись с
другими петербургскими протестантами, принимал активное уча-
стие в сходках студенческой молодежи. Вскоре он взял инициативу
в свои руки: приносил на сходки портреты Герцена, Робеспьера,
Сен-Жюста, Чернышевского, призывал «организоваться и действо-
вать». Он установил связи и с рабочими петербургских предприя-
тий. Комната Нечаева при Сергеевском училище стала конспира-
тивной квартирой. К нему и к его другу, будущему видному анар-
хисту 3. Арборе-Ралли, приходило немало людей, желавших стать
на революционную стезю, а «рабочие забегали попросить книж-
ку»^. Нечаев и сам упорно занимался самообразованием, читая все
более или менее оппозиционное или запрещенное — от Томаса
Карлейля («Герои и героическое в истории») до Чернышевского,
зная чуть ли не наизусть многие его статьи в «Современнике».
Герценовский «Колокол» был его настольной книгой. Особое восхи-
1 Профессор Грубер из Медикогхирургической академии в разговоре с австрийским
послом изрек по-жандармски: «Все студенты пропитаны одним духом, и он за-
труднился бы указать, кого из них следовало бы повесить».
2 Былое. 1906. № 7. С. 136.
47
/ 1
щение вызвала у него статья «Белый террор», и oi/обещал «крово-
пийцам» «красный террор»3. По свидетельству Арборе-Ралли по-
трясающее впечатление на Нечаева произвел АЗаговор равных»
Буонарроти. Гракх Бабёф стал для него символам заговорщической
тактики. /
Нечаева изображают подчас одержимым революционным зудом
человеком без всякого образования. В действительности он был че-
ловеком достаточно образованным для своегф времени, а в знании
революционной и социалистической литературы превосходил мно-
гих. Он неплохо знал французский язык, читал в оригинале Ж.-
Ж. Руссо (Confessions) и М. Робеспьера (Memoires authentiques).
Еще до первого отъезда за границу Нечаев познакомился с
П. Н. Ткачевым. Вдвоем они начали создавать Петербургский ко-
митет для руководства студенческим движением как прообраз бу-
дущей всероссийской революционной организации. Они пришли
также к выводу о необходимости согласовать свои действия с рус-
ской европейской эмиграцией. Нечаев отправился за границу и в
январе 1870 г. появился в Швейцарии. Он знакомится с М. А. Ба-
куниным, а затем с А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. Бакунину и
Огареву, мечтавшим о всероссийском бунте и социальной револю-
ции, он показался организатором и руководителем действа на роди-
не, от которой они был и. так долго оторваны. Герцен отнесся к
Нечаеву более настороженно. Он сразу же показался ему челове-
ком не без авантюрной жилки, непредсказуемым в своих действи-
ях и не любящим контроля со стороны. Нечаев же определил
Герцена как барина,, играющего в революцию и органически не-
способного на крайние меры. Он надеялся на материальную
поддержку со стороны «барина» и, когда убедился, что Герцен
не очень-то расположен авансировать его предприятия, нашел воз-
можность получить до крайности необходимые ему средства. Не-
чаев не постеснялся вовлечь в свое «дело» дочь Герцена (Татьяну).
С ее помощью и с помощью Бакунина они уговорили Герцена
передать ему основную часть так называемого «бахметьевского
фонда»4.
Бакунин назначил Нечаева руководителем «русского отдела»
своего анархистского Альянса.
После убийства студента Иванова Бакунин понял, в какую не-
приятную историю вовлек его Нечаев. Он постарался отмежеваться
от «тигренка», порвал с ним отношения. Того же он потребовал от
своих сторонников. После ареста Нечаева швейцарскими властями
и выдачи его царскому правительству Бакунин, заполучив с по-
мощью Арборе-Ралли, обманувшего Нечаева, архив Нечаева, сжег
з 3. Арборе-Ралли вспоминал, что Нечаев жадно слушал его рассказы об ишутин-
цах, о Каракозове и других героях вооруженного сопротивления царизму. См.:
Былое. 19бб. № 7. С. 137-138.
4 П. А. Бахметьев один из русских оппозиционеров. Эмигрировав из России, пере-
дал А. И. Герцену крупную денежную сумму с правом распоряжения ею. Некото-
рые подробности см. в письме Н. И. Утина К. Марксу. См.: К. Маркс, Ф. Энгельс
и революционная Россия. М., 1967. С. 266.
48
многое, хороня ш>видимому, и компрометирующие его документы.
Но это было позднее.
Нечаев, вернувшись в Россию, призывал на студенческих сход-
ках к немедленным действиям и сразу столкнулся с возражениями
со стороны М. ф\ Негрескула, М. А. Натансона и других, отстаи-
вавших идею консолидации (идея объединения революционных
сил), предварительной пропаганды. Нечаев призывал отрешиться
от старых иллюзий; «Кончился период “безысходной тоски“, нет
более глубоко мучающих душу “жгучих вопросов*4, все решено, все
дело в факте переворота»^. С. Нечаев ставил авантюристическую
задачу «разрушения всего» путем «отрицательной деятельности»5 6.
Эту мысль он мог почерпнуть как у Бакунина, так и у Писарева.
Нечаев в свои двадцать с небольшим лет обладал неукротимой
энергией, его ненависть к самодержавию и якобинская закваска не
вызывают сомнения. Но он был из числа тех, о ком Энгельс писал
в «Эмигрантской литературе»: они «выдают себя за форменных ре-
волюционных людоедов, которые объявляют изменой революции
уважение к чему бы то ни было...»7. Нечаев утверждал, что рус-
скую революционную молодежь поддержит на Западе не филистер-
ская и лакействующая перед правительствами интеллигенция,
а «рабочая среда». Благодаря этому и другим высказываниям Неча-
ева отдельные историки 20-х годов (Гамбаров, например) считали
его проповедником «рабочего социализма» на русской почве. Для
этого мнения нет серьезных оснований. По возвращении в Россию
некоторое время Нечаев пользовался известным влиянием среди
части студенческой молодежи, настроенной экстремистски. «Това-
рищи, верьте в себя! — писал он в воззвании “К студентам! “ —
В нас будущность Руси!»8. Авторитет Нечаева быстро упал после
того, как стали известны некоторые факты его авантюристской дея-
тельности, его «руководства» и его понимание морали, революцио-
нера. Именно в это время выдвигается в качестве одного из против-
ников Нечаева и его методов и активных деятелей студенческо-со-
циалистического движения Герман Лопатин, «ясная, критическая
голова», по отзыву К. Маркса. Отвергая «лживую мораль» обще-
ства угнетения и бесправия, Нечаев полагал, что моральные сооб-
ражения не должны быть помехой «революционному делу». Эти те-
оретические положения он реализовал в практической деятельно-
сти. Не стесняясь в средствах, он обманывал товарищей по органи-
зации, вымогал деньги, применял недозволенные средства для уп-
рочения своего авторитета и положения руководителя. Нечаев на-
стоял, не без сочувственного отношения Бакунина к этой странной
«просьбе», чтобы его старший товарищ, взявшийся переводить «Ка-
питал» Маркса, получивший для этого труда аванс от русских из-
дателей, прекратил перевод и занялся более насущным революци-
5 Народная расправа. 1870. № 2. С. 8.
б См.: Письмо И. Аметистову // Нечаев и нечаевцы: Сб. материалов. М.; Л., 1931 -
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 518.
8 Красный Архив. 1929. Т. 2(3). С. 212.
49
онным делом. Он сочинил и отправил издателям письмо с требова-
нием, чтобы они формально отказались от каких-либо претензий к
М. А. Бакунину, намекнув, что в случае отказа их могут ожидать
неприятности. Один из издателей, Н. Н. Любавин, передал письмо
Н. Даниельсону, который переслал его Марксу. [
История с этим ультиматумом была не самой беспардонной вы-
ходкой Нечаева. Он обвинил в предательстве студента Иванова,
который, будучи состоятельным человеком и помогая организации,
справедливо требовал от Нечаева отчета в расходах. Нечаев убил
Иванова в гроте Сельско-хозяйственной академии в Москве. Это
преступление недолго оставалось тайной. Герман Лопатин, узнав о
происшедшем, отправился в Швейцарию, чтобы потребовать объяс-
нений от Нечаева и Бакунина. Их объяснения были невразуми-
тельны. Бакунин понял, что он попал в уголовно-политическую за-
падню и объявил о своем разрыве с Нечаевым.
К; Маркс в письме к Ф. Энгельсу так резюмировал сведения,
полученные им от Утина, Лопатина и из других источников:
«Сущность дела такова. Нечаев (один из немногих агентов Ба-
кунина в России) принадлежал к одному тайному обществу. Дру-
гой молодой человек, X. (Иванов — В. М), богач и энтузиаст,
поддерживал это общество деньгами через Нечаева. В один пре-
красный день X. заявил Нечаеву, что больше не даст ни копейки,
так как не знает, на что идут эти деньги. Г-н Нечаев тогда предло-
жил своим сотоварищам по тайному обществу (может быть, потому
что не мог дать отчета о деньгах) убить X., ибо он может когда-ни-
будь в будущем переменить убеждения и сделаться предателем. Он
его действительно убил. Правительство, таким образом, преследу-
ет Нечаева как обыкновенного убийцу»9. Деятельность Нечаева,
размеры которой были неимоверно раздуты склонной к сенсацион-
ности и революционероедству прессой, была, бесспорно, анархист-
ским вывертом в освободительном движении. Суд над нечаевцами,
состоявшийся в Петербурге в июле—августе 1871 г. широко осве-
щался в печати, включая официальные «Санкт-Петербургские ве-
домости». Правительство надеялось в ходе процесса возбудить него-
дование против революционеров, но своей цели не добилось: слиш-
ком уж безрадостным было положение в стране, чтобы сделать из
Нечаева необходимый правительству громоотвод.
Нечаев находился во время процесса в Швейцарии, куда бежал
заблаговременно. Царское правительство потребовало его выдачи.
Тут же был разыгран фарс под названием буржуазная Фемида.
Цюрихский кантональный Совет установил, что Нечаев не нару-
шил ни одного швейцарского закона. При голосовании три члена
кантонального Совета, включая директора юстиции Форстера, по-
дали свой голос против выдачи Нечаева, четыре члена, включая
директора полиции Пфенингера,—за выдачу. Голос главного поли-
цейского перевесил доводы юстиции и голос разума... Нечаев был
9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32. С. 430—431.
50
выдан и препровожден без проволочек в Алексеевский равелин
Петропавловской, крепости.
Литераторы, Проявляющие негаснущий интерес к Нечаеву и не-
чаевщине, обычно ^ставят здесь точку. Мы полагаем, что есть смысл
остановиться еще на некоторых сторонах этой страницы истории
революционного движения. Нечаеву принадлежат документы и ра-
боты, имеющие определенное значение для анализа некоторых тен-
денций пробуждающегося социалистического самосознания в 70-х
годах. Он основной автор «Программы революционных действий»
(другой автор — Ткачев), и он же является, по-видимому, одним
из авторов «Катехизиса революционера» (другой автор — Бакунин,
хотя его участие, в написании «Катехизиса» оспаривается некото-
рыми исследователями, склоняющимися к мнению, что это произ-
ведение Нечаева. Впрочем, есть сторонники и единоличного автор-
ства Бакунина).
«Программа революционных действий» несет явные следы влия-
ния Ткачева. Оба они были в это время (конец 60-х годов) очень
молоды, но Ткачев имел более солидную теоретическую подготов-
ку, известный опыт публициста. Позже они разошлись, хотя в
«Программе» выступают как единомышленники. В тяжелом по-
ложении народа, трудовой массы, по их мнению, повинен «дурной
экономический строй». Суть этого строя заключается в узаконении
«господства сильного над слабым, богатого над бедным, тунеядства
капиталистов над выбившимся из сил рабочим»10. Оба считали, что
необходимо разрушить этот строй, что возможно только тогда,
когда все, кто понимает необходимость такого разрушения, су-
меют объединиться вокруг одной общей программы. Эта программа
проста: «социальная революция — как конечная цель наша и по-
литическая как единственное средство для достижения этой
цели»11.
Здесь обращает внимание на себя не только постановка вопроса
о политической революции как подготовительном средстве социаль-
ной революции, разрушающей старый строй и устанавливающей
новый, но и утверждение исторической необходимости революции.
Революция трактуется Нечаевым и Ткачевым как закон исто-
рии, но с характерным добавлением о возможности его «ускоре-
ния». Для этого необходимо, «подготовить его, постараться подей-
ствовать на умы таким образом, чтобы это проявление не было для
них неожиданностью»12. Эти и другие места «Программы» еще не
выступают как явно субъективистские и волюнтаристские, хотя в
дальнейшем изложении эволюционируют до субъективизма и во-
люнтаризма. Нечаев и Ткачев уже в это время обсуждают возмож-
ности создания конспиративной организации и требования к ее
членам. Во всяком случае, в «Программе» говорится о «катехизисе,
правила которого должен будет соблюдать всякий, вошедший в
ю Историко-революционная хрестоматия. M., 1923. Т. 1. С. 82.
и Там же.
12 Там же.
51
непосредственные сношения с организацией»13. Несоблюдение ка-
рается. /
Императив Нечаева — отказ революционера/от всего, что не-
посредственно не связано с революционной деятельностью и не спо-
собствует такой деятельности, в том числе от ^собственности и от
семьи. «Революционер — человек обреченный. fa него нет ни своих
интересов, ни дел,1 ни чувств, ни привязанностей, ни собственно-
сти, ни даже имени. Все в нем поглощёно единственным, исключи-
тельным интересом, единой мыслью, единой страстью — револю-
цией. Он в глубине своего существа — не на словах только, а на
деле — разорвал всякую связь с гражданскими порядками и со
всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, обще-
ственными условиями и нравственностью этого мира... Он презира-
ет общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ее по-
буждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравствен-
ность. Нравственность для него все то, что способствует торжеству
революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему...»1*,
Нечаев, утрируя некоторые идеи Бакунина о люмпен-пролетариа-
те, утверждал, что деревенский разбойник, который в 70-е годы
был скорее мифической, чем реальной фигурой русской обществен-
ной жизни, является «единственным подлинным революционером в
России», который начнет «мужицкую революцию». В отличие от
революционных народников, стремившихся «идти в народ», чтобы
поднять его на революцию, Нечаев призывал одно время идти под-
нимать «темный люд», чтобы терроризировать и дезорганизовывать
общество, отправиться в «разбойничий мир, обитающий в лесах,
в городах, в деревнях, в бесчисленных острогах империи, в этот
единственный, нераздельный связанный мир, в котором одном
только существует издавна настоящая революционная концентра-
ция». Нечаев и его немногочисленные сторонники сами, однако, не
пошли «в разбойный мир», но действия, сходные с разбоем, допу-
стили. Генеральный Совет I Интернационала осудил деятельность
Нечаева и заявил, что он «злоупотреблял присвоенным им именем
Международного Товарищества Рабочих для того, чтобы обманы-
вать людей в России и приносить их в жертву»15. В этой оценке
Нечаева сказались и начавшиеся серьезные разногласия в Интерна-
ционале с бакунинцами, приведшие в конце концов к роспуску I
Интернационала.
13 Историкогреволюционная хрестоматия. М., 1923. Т. 1. С. 82. Нечаев не раз
ссылался на Бабёфа и Бланки. «Долг революционера,— писал великий заговор-
щик,— борьба всегда, несмотря ни на что, борьба до последнего вздоха» {Блан-
ки Л.-0. Избр. произведения. М., 1952. С. 322). Нечаев по-нечаевски следовал
этой максиме.
14 Борьба классов. 1925. № 1/2. С. 268. «Катехизис революционера» переведен на
английский язык и опубликован в США анархиствующими представителями «но-
вой левой» Калифорнийского университета. Они считали свои взгляды на рево-
люцию и на «делание» революции весьма близкими взглядам Нечаева. Вероятно,
это так. См. также австралийское издание Катехизиса Нечаева: Russian socialist
pamphlet collection.Canberra, 1963.
15 Отдел рукоп. источников: Архив Исторического музея. Ф. 334. Ед. хр. 27. Л. 119.
52
Самодержавие и реакционные публицисты воспользовались «не-
чаевским делом», стремясь скомпрометировать все революционное
движение, приписывая ему авантюристические действия Нечаева16,.
Парадокс истории заключается в том, что деятельность Нечаева
не может бйть сведена к уголовщине, несмотря на то что именно
он дал в руки самодержавия аргумент о присутствии уголовного
элемента в революционной партии. Другой парадокс заключался в
том, что Ф. М. Достоевский своими «Бесами» тут же сыграл на ру-
ку реакции, хотя значение «Бесов» не сводится к этой услуге.
Алексеевский равелин, «Роковой железный затвор», по опреде-
лению С. Г. Нечаева17, был одним из укреплений Петропавловской
крепости,, обращенный своим фасом к северо-западу; более других
бастионов крепости равелин ввиду своего местоположения был ли-
шен солнечного света. К нему было прилеплено «одноэтажное зда-
ние, построенное в’ виде треугольника»18. В этом здании, глубоко
вросшем в землю, с затхлыми подвалами и заброшенными темни-
цами, содержались особо опасные «государственные преступники».
Жертвы самодержавного деспотизма содержались или наверху,
в камерах, имевших небольшое окно с тюремной решеткой, или
внизу, в «глухих казематах без света, без дверей, с одними отвер-
стиями для подачи пищи» (из письма С. Г. Нечаева Исполнитель-
ному комитету «Народной воли»). В казематах, в кандалах и це-
пях, нередко прикованные к стене содержались те, с которыми хо-
тели расправиться побыстрее и «естественным образом», без лиш-
него шума: отсутствие света, сырость, охватывавшая, словно кле-
щами, все существо пленника, издевательски скверная пища быст-
ро выводили из строя даже людей богатырского здоровья19. Первой,
отмеченной историей жертвой Алексеевского равелина стал его
строитель — царевич Алексей (отдельные бастионы и редуты кре-
пости были названы по именам и фамилиям тех, кто отвечал перед
Петром I за строителйство отдельных сегментов крепости).
Нечаев писал на волю: «Это — знаменитая историческая тюрь-
ма в России. Еще цела темница, в которой цесаревич Алексей за-
душен руками своего свирепого отца; еще не совсем изгладился ма-
ленький холмик, под которым зарыли труп замученной княжны
Таракановой»20. Когда его выпускали на прогулку, в редкие дни
послаблений в режиме заключения, он кружил рядом с этим хол-
16 См., например: Мальчинский С. И. Обзор социально-революционного движения в
России.- Ctl6., 1880. Нечаевскую тему эксплуатировали как официозные истори-
ки (С. С. Татищев, Н, П. Голицын), так и буржуазно-либеральные (А. А. Корни-
лов, С. Г. Сварсков). «Бесы» Достоевского и лесковские «На ножах» и «Некуда»
также внесли свою лепту в «разоблачение» революции. Любопытна позиция
Н. К. Михайловского. Не оправдывая Нечаева, он писал, что Достоевский не по-
нял здоровой основы протеста молодежи, намеренно исказив ее облик и искания.
‘17 См.: Былое. 1906. № 7. С. 161. (Сочувственное в целом описание пребывания Не-
чаева в Петропавловской крепости принадлежит М. Н. Бурцеву.)
18 Минувшие годы. 1906. № 4. С. 63.
I9 М. Н. Тригони, помещенный в равелин, вспоминал: «При дневном свете стало
видно, что нижняя часть стены приблизительно на 1 аршин высоты от сырости
покрылась белой плесенью» (Минувшие годы. 1908. № 4..С. 58).
20 рылое. 1906. № 7. С. 161.
53
миком... Многое стало ему известно по устным преданиям охраны,
но многое исчезло бесследно. Нечаев писал в одном из своих посла-
ний Исполнительному комитету: «Два года назад, во время навод-
нения, в эти помещения хотели сложить солдатские вещи; когда
отворили роковой железный затвор и пролезли с фонарем, в мрач-
ном склепе солдаты сделали страшную находку, от которой у них
стали дыбом волосы. Они запнулись ногой за скелет, подняли и по-
казали в отверстие товарищам кости человеческого черепа»21. Тю-
ремщики «забыли» человека...
Нечаева поместили вначале в одну камеру с гвардейским офи-
цером Шевичем, заключенным за «оскорбление величества». Ко
времени появления Нечаева он давно уже сошел с ума. «Несчаст-
ный узник,— писал он о Шевиче,— томящийся в заключении бо-
лее 20 лет и утративший рассудок, бегает по холодному каземату
из угла в угол как зверь в своей клетке и оглашает равелин безум-
ными воплями»22. В своем невыносимом положении он еще мог со-
чувствовать Шевичу...
Свой неукротимый нрав и железную стойкость Нечаев обнару-
жил уже с первых дней пребывания в равелине. Вскоре после за-
ключения к нему пожаловал шеф жандармов генерал Потапов. Он
потребовал от узника «откровенного показания» о составе, числен-
ности и средствах революционной партии, не совсем ясно представ-
ляя, с кем имеет дело. Нечаев ударил Потапова, разбив ему лицо в
кровь. Это был, кажется, первый в истории корпуса жандармов
случай обратного рукоприкладства. В письме Исполнительному ко-
митету, сообщая об этом и других происшествиях, Нечаев фило-
софски заметил, что Потапов сравнительно с другими тюремщика-
ми, оказался все же «порядочным человеком»; он ограничился тем,
что приказал коменданту, крепости приковать Нечаева цепью к сте-
не и одеть на него кандалы. «Цепь, соединявшая эти кандалы,—
писал позже Нечаев,— была нарочно так укорочена, что узник
был согнут в дугу, не мог ни встать прямо, ни лечь, вытянувшись,
а вынужден был постоянно сидеть, скорчившись»23. В ответ на его
протесты и обвинения тюремщиков в бесчеловечном обращении,
смотритель заявил ему: «Чем чаще у нас будут покойники, тем
больше нам будет наград»24. Посетивший его тюремный врач ска-
зал: «Да неужели Вы жить хотите?»25. Нечаев хотел жить, чтобы
продолжать борьбу! К нему были применены и другие меры. По
приказу смотрителя равелин перестали отапливать зимой (сходные
21 Былое. 1906. № 7. С. 161. Ср. со свидетельством М. Ю. Ашенбреннера: «В неко-
торых камерах в Петропавловке, в каменном полу, были пробиты по диагонали
глубокие дорожки многочисленными поколениями узников» (Там же. С. 14).
22 Там же. С. 162. «Рекордным» было заключение Валериана Лукасевича. Аресто-
ванный еще в 1822 г. (!) как основатель польского «национального масонства» ои
умер в Петропавловской крепости в 1868 г., проведя в заключении 46 лет! Не-
сколько десятков лет его продержали в одиночке Шлиссельбурга.
23 Там же. С. 162.
24 Там же. С. 161. «Я желаю ему сохранить хоть сотую долю моего спокойствий И
самообладания, .когда его самого повезут на эшафот»,— писал Нечаев о Ганец-
ком, наиболее свирепом из его палачей. (Там же. С. 167).
25 Там же.
54
издевательства испытывали народоволец Мирский и член Исполни-
тельного комитета «Народной воли» С. Ширяев, заключенные в
равелине позже Нечаева и погибшие раньше него). «У Нечаева,—
писал Нечаев о себе в третьем лице,-— было железное здоровье и
богатырская грудь, но и та не устояла»26. Болезнь подкрадывалась
и к нему. Но как только его освободили от цепи и сняли кандалы,
он тут же принялся за гимнастику, обливания и сумел некоторое
время поддерживать себя.
Комендант Петропавловской крепости сообщил Нечаеву в июле
1875 г. «просьбу» Александра II описать перипетии своей револю-
ционной деятельности, дав оценку политического положения стра-
ны и революционного движения в ней. Нечаев не преминул под-
черкнуть в письме Исполнительному комитету «Народной воли»,
что он указал царю «н£ главные язвы политического и социального
строя России, назвал этот строй отжившим и разлагающимся; он
указал неминуемую близость революции, разрушительный харак-
тер которой может быть ослаблен только немедленным введением
либеральных конституционных учреждений и созванием представи-
телей народа для пересмотра основных законов»27. Отметим, что
петропавловская «исповедь» Нечаева существенно отличается от
шлиссельбургской исповеди Бакунина. Нечаев ничего не просил
для себя, он угрожал царю! В другом письме-обвинении Александ-
ру II (1876 г.) Нечаев возмущался беззаконием, учцненным над
ним. Он напомнйл царю, что тот нарушил «царское слово»: обещал
швейцарским властям выдавшим его, что суд будет «правильный и
беспристрастный». Между тем суд оказался сплошным юридиче-
ским издевательством, и в результате его держат в цепях и морят
голодом... После этого письма к нему снова была применена «мера
сильного воздействия».
Нечаева «навестили» в разное время граф Шувалов, начальник
III отделения, генерал Потапов (обер-жандарм), собутыльник
Александра III, «комендант дворца» генерал Черевин и др. Разгово-
ра не получалось: Нечаев вновь и вновь протестовал против бесче-
ловечного обращения с ним, требовал действительно беспристраст-
ного суда. Покушение Соловьева на Александра II на Дворцовой
площади воодушевило Нечаева28. Наладившаяся переписка с Ис-
полнительным комитетом «Народной воли» внушала ему надежду
на скорое освобождение. Посещение его главой «диктатуры сердца»
Лорис-Меликовым (под предлогом инспекции Петропавловской
крепости) укрепило его в мысли, что час возмездия близок.
Лорис-Меликов вел свою игру, нащупывая связи с Исполни-
тельным комитетом, легальные и «нелегальные». Легально он завя-
зал эти связи через Иероглифова, редактора специально созданной
им правительственной газеты «Гласность». «Нелегально» он пред-
26 Былое. 1906. № 7. С. 162.
27 Там же. С. 153.
28 «Покушение Соловьева,— отмечал современник,— чрезвычайно подняло фонды
Нечаева» (Там же. С. 156).
55
полагал сделать это через посредство Нечаева. Лорис начал с того,.
что поинтересовался условиями содержания и пищей. Комендант и <
смотрители уверяли его, что узники получают добротное питание.
«Лорис,— сообщал Нечаев Исполнительному комитету,— не пове-
рил и был настолько честен, что не притворился верящим»29. Тем
самым он давал Желябову понять, что верит в честность Лорис-
Меликова и что, следовательно, с ним можно вести серьезные пере-
говоры.
Диктатор распорядился ослабить режим: Нечаев нужен был ему
для возможных переговоров с А. И. Желябовым... Нечаеву разре-
шили писать. Правительство, напуганное террором, пошло на сим-
волические уступки. Нечаеву этого было мало. Он объявил голо-
довку и добился права пользования книгами крепостной библиоте-
ки, отчасти для распропагандирования солдат охраны. Дальше на-
чалось невообразимое, невиданное и, казалось, немыслимое в Пет-
ропавловской крепости: охрана перешла на сторону узника! На
этот раз Нечаев выказал недюжинное дарование не только заговор-
щика, но и психолога. Получив разрешение на пользование крепо-
стной библиотекой, он прежде всего запасся Библией, Евангелием,
произведениями морально-дидактического содержания. Они были
нужны ему не для «спасения души», а для более эффективного
воздействия на охрану. Начались знаменитые нечаевские «беседы»;
Нечаев стремился в первую очередь узнать побольше о личности
охранника, о судьбе его близких. Сначала он обратил в свою веру
караульных, передававших ему в каземат пищу. Приемы его были
удивительно просты и в то же время тщательно продуманы. «Мол-
чишь? — спрашивал он солдата, не вступавшего с ним в разго-
вор.— Тебе запрещено говорить? Да ты знаешь ли, друг, за что я
сижу?.. Вот судьба, — рассуждал он сам с собой,— вот будь чест-
ным человеком: за них же, за его же отцов и братьев погубишь
свою жизнь, а заберут тебя, да на цепь посадят, а этого же дурака
к тебе приставят. И стережет он тебя лучше собаки30. Эти беседы
шли месяцами. Нечаев завоевывал доверие солдат и узнавал мно-
гое о людях и порядках Петропавловской крепости. Иногда он при-
бегал и к шарлатанству, поражая солдат «своею якобы прозорливо-
стью, казавшейся им сверхъестественной»31. Он уверил охрану, что
Александр II против него, а наследник, будущий Александр III. за
него. После выстрелов Соловьева Нечаев объявил солдатам, что по-
кушение на царя организовано наследником и час освобождения
близок. Он вынашивал планы захвата всей царской фамилии во
время молебна в Петропавловской крепости...
Вера солдат в Нечаева стала безграничной после того, как ему
удалось с помощью С. Ширяева, заключенного в другой камере ра-
велина, наладить регулярную переписку с Исполнительным коми-
тетом «Народной воли». В этих сношениях великий конспиратор
29 Былое. 1906. № 7. С. 166.
зо Там же С. 155.
31 Там же.
56
«строго установил свою обычную систему: вести параллельно не-
сколько дел одного характера, но друг с другом не связанных»32.
Одним из каналов связи были солдаты, их жены и подруги, наве-
щавшие солдат в крепости. Другим — помощник коменданта кре-
пости, полковник Богородицкий, возможно связанный также с ге-
нералом Ашенбреннером, главой Военной организации «Народной
воли»33. К заговору Нечаева примкнули и другие офицеры крепо-
сти. Сын Богородицкого выполнял обязанности курьера между Не-
чаевым и Желябовым. Есть сведения, хотя полностью не подтверж-
денные, что Желябов посетил Нечаева в Петропавловской крепости
и даже беседовал с ним. Если эта встреча состоялась, то, скорее
всего, при содействии полковника Богородицкого.
Когда до Нечаева дошли сведения о «Народной. воле», он
воспрянул духом. Особые надежды Нечаев возлагал на Желябо-
ва: «говоря однажды о необходимости учредить революционную
диктатуру в среде организации (т. е. в рамках Исполнительно-
го комитета.— В. М.), указывал на Желябова, как на челове-
ка, способного к этой роли»34. С помощью верных ему солдат охра-
ны, он быстро наладил переписку с Исполнительным комите-
том. Эта переписка — важный момент политической биографии
Сергея Нечаева.
Вполне соглашаясь с программными целями народовольцев, Не-
чаев считал их тактику «чрезмерно добросовестной», отдающей
влиянием либеральных иллюзий. Он писал: «Не забудьте, что из-
за этой буржуазной добросовестности задерживается успешная ор-
ганизация, а стало быть, дается время окрепнуть врагам народа»
(понятие враги народа взято Нечаевым у Гр. Бабёфа.— В. М.)35.
Нечаев был недоволен и некоторыми другими тактическими прома-
хами народовольцев. «Какой смысл,— писал он, взывая к членам
Исполнительного, комитета,— обращаться к обществу и народу с
воззванием о поддержке, даже указывая, что в противном случае
организация может быть разбита? (это след начавшегося нытья бу-
дущего ренегата Л. Тихомирова.— В. М) Комитет не должен до-
пускать и мысли об этом; он должен только возбуждать общество
и народ и обещать им поддержку, а не просить ее у них»36. Нечаев
дал Исполнительному комитету и рад других советов в духе «Кате-
хизиса революционера» и практики «Народной расправы». Он
предлагал рассылать «подложные письма» для дезориентации пра-
вительства и его сторонников, «манифесты» к народу — для внесе-
32 Былое. 1906. № 9. С. 157.
зз Офицеры Петропавловской крепости, периодически сменявшиеся, восхищались
стойкостью Нечаева. В одном из писем Исполнительному комитету Нечаев рас-
сказывал, что во время его схватки с шефом жандармов Потаповым присутство-
вал комендант Петропавловской крепости, генерал Корсаков, который «был поль-
щен, что Нечаев к нему, николаевскому служаке, относился с гораздо большим
уважением» (Былое. 1906. № 7. С. 165).
34 там же. С. 159.
35 Там же. С. 158. «Из-за этой добросовестности затрудняется борьба, и потом при-
дется уничтожить не сотни, а сотни тысяч человек» (Там же. С. 158). Нечаев хо-
рошо помнил наставления своего «Катехезиса революционера»!
36 Там же.
57
ния сумятицы в умы и расстройства государственного управления.
В одном из писем, написанном после 1-го марта 1881 г., Нечаев
предложил составить подложное письмо от имени Синода, объяв-
лявшее Александра III сошедшим с ума и предлагавшее «выборным
русской земли» собраться на Земский собор. Изобретательность его
была поистине неудержимой! Легко можно представить, как бы он
использовал заложенные в нем возможности незаурядного заговор-
щика, окажись он на свободе, среди членов Исполнительного коми-
тета «Народной воли»... Но Комитет не спешил с освобождением
Нечаева, опасаясь этого революционного авантюриста: Нечаеву бы-
ло сообщено, что «шарлатанство — дело опасное»37. Лишь осенью
1881 г. Исполнительный комитет, понесший невозвратимые потери,
решил вернуться к варианту с освобождением Нечаева. Это был
своего рода жест отчаяния, но все сознавали, что «Народной воле»
не хватает решительного и целеустремленного руководства38. Опе-
рация по освобождению была поручена С. Златопольскому; в по-
следний момент она сорвалась. Побег не удался, Златопольский
был арестован, а Нечаев переведен в подземелье Алексеевского ра-
велина39.
После 1-го марта 1881 г. Нечаев попытался помочь «Народной
воле» еще одной акцией. Он написал письмо Александру III. Надо
признать, что оно выдержано в более решительных тонах, нежели
письмо царю, написанное от имени Исполнительного комитета
Львом Тихомировым и отредактированное Н. К. Михайловским.
Нечаев писал: «Реакция после катастрофы 1-го марта была неиз-
бежна. Это — в порядке вещей, но размеры реакции и ее продол-
жительность могут быть также неизбежно гибельны для существу-
ющего строя, если государственные деятели в такое напряженное
общественными ожиданиями время будут заниматься добиванием
лежачих»40. Он вновь напомнил, что является «жертвой величай-
шей юридической несправедливости»41, отзывался с величайшим
презрением о комедии суда над ним, отметив, что в ответ на его
протесты его выводили из зала заседаний в коридор, где «жандарм-
ские офицеры били меня в голову до потери сознания»42. Нечаев
сообщил царю, что пишет «кровью ногтей», и заключил: «Не удив-
люсь, если это письмо еще более ухудшит мое положение». Копию
37 Былое. 1906. № 7. С. 158.
ЗВ Еще раньше Исполнительный комитет не принял предложения Н. Морозова уста-
новить деловые отношения с П. Н. Ткачевым и группой «Набат». Это были так-
тические промахи А. И. Желябова и его товарищей, совершенные отчасти под
влиянием Л. Тихомирова. Будущий ренегат опасался отпугнуть союзом с Ткаче-
вым и Нечаевым либералов, с которыми он вступил в контакты.
39 Арест Златопольского тут же использовали для очередной полицейской провока-
ции. М. Ю. Ашенбреннеру подсаженный агент передал «привет» от Златополь-
ского. Ашенбреннер был начеку: «Я же на это передал ему покдон с того света от
Гольденберга» (Гольденб^рг изменил «Народной воле» и скоро оказался «на том
свете».— Былое. 1906. № 7. С. 15).
40 Там же. С. 167.
41 Там же.
42 Там же. С. 8. «Жандармские офицеры» не сломилй его волю. Когда после огла-
шения приговора Нечаева вывели из зала суда, чтобы посадить в тюремную каре-
ту, он кричал собравшейся толпе: «Земский собор! Земский собор!».
58
письма он переслал в Исполнительный комитет «Народной воли».
Она также была написана кровью... В ответ Александр III приказал;
•усилить охрану «государственного преступника» и лишить его про-
Тулок во дворе Алексеевского равелина...
Заговор Нечаева был раскрыт случайно. С. Перовская допусти-
ла оплошность: при аресте у нее была запись с фамилиями жен-
•щин-связных, жен и любовниц, распропагандированных Нечаевым
солдат крепости. Перовская только после ареста Желябова, стре-
мясь помочь ему, осознала, что именно план Нечаева по захвату
царя и его окружения во время молебна в соборе Петропавловска
мог принести долгожданный успех... Офицеры и солдаты, участни-
ки заговора Нечаева, были арестованы, судимы военным судом,
разжалованы и сосланы. В «Приговоре к делу о пропаганде среди
солдат» было записано, что «команда эта дошла до такой степени
деморализации, что почти в целом составе впала в тяжкое преступ-
ление»43. Преступление же заключалось в том, что солдаты «вели с
арестантом № 5 (С. Г. Нечаевым.— В. М.) разговоры преступного
содержания; передавали записки из одной камеры в другую, прино-
сили письма для передачи и т. д.» (письма от Желябова; Нечаев
уничтожал их по прочтении.— В. М.).
После предательства Рысакова осужденные по «процессу 22»
А. Д. Михайлов, Н. В. Клеточников, М. Лангане, М. А. Фроленко
были помещены в Алексеевский равелин. Они не знали, что в
подземелье Алексеевского равелина еще боролся за жизнь Сергей
Нечаев44. Александр III приказал покончить с неукротимым
арестантом.
Сергея Нечаева перевели в подземелье Алексеевского равели-
на — в то самое, где в других казематах гнили останки забытых
узников самодержавного деспотизма. Там никто не выдерживал
долго. Нечаев не сдавался, но чахотка брала свое. Он стал харкать
-кровью, а затем у него пошла горлом кровь.
Нечаев скончался в ночь с 8-го на 9-ое мая 1883 г.
«Вестник Народной воли» почтил память С. Г. Нечаева прочув-
ствованным некрологом. «Этот человек,— было сказано в нем,—
обнаружил тут живучесть и силу воли, едва ли имеющие где-либо
пример»45. В самом деле, Нечаев выказал в Алексеевском равелине
необыкновенную силу духа и воли, необычайное умение, даже ис-
кусство сопротивления безжалостным обстоятельствам и необыкно-
венную способность использовать ради борьбы все, что возможно:
он стремился быть последовательным в своем нечаевском служении
революции.
« Былое. 1906. № 7. С. 175.
44 Тригони, также испытавший ужасы равелина, писал, что «в короткое время.
6 человек* были замучены палачами. Среди них причастные к делу 1-мар-
та 1881 г. Баранников, Клеточников, Колодкевич и Тетерка. Особым издева-
тельствам подвергся Н. В. Клеточников, проникший по поручению Исполнитель-
ного комитета в III отделение. Клеточников решил уморить себя голодом, что и
сделал.
45 рылое. 1906. № 7. С. 154.
59
15. Кружок чайковцев.
Программа П. А. Кропоткина
«Земля и воля» 60-х годов, кружки конца 60-х — начала 70-х
годов, нечаевская «Народная расправа» выявили как возможно-
сти, так и трудности создания нелегальных революционных орга-
низаций социалистического характера. Лидеры зарождавшегося на-
роднического движения все больше склонялись к мысли, что центр
тяжести деятельности социалистов в России лежит в предваритель-
ной широко поставленной пропаганде. Вопрос о путях дальнейших
действий обсуждается во все новых возникающих в столице
кружках.
Одним из таких кружков был кружок Лопатина-Негрескула в
Петербурге. Едва он начал оформляться в противоправительствен-
ную организацию, как охранка выследила его членов и арестовала
большую их часть. Вскоре образуется Большое общество пропа-
ганды, созданное в основном усилиями 'М. А. Натансона^ и
Н. В. Чайковского («кружок чайковцев» — его более распростра-
ненное в литературе название). Именно из этого кружка вышли те,
кого Энгельс назвал людьми «выдающегося теоретического и прак-
тического дарования и большой энергии»46 (Андрей Желябов и
Софья Перовская, Вера Фигнер и Петр Кропоткин, Сергей Степ-
няк-Кравчинский и Николай Морозов, а также другие). Общество
благодаря своим молодым и даровитым организаторам образовало
отделения в Москве и других городах России47.
П. А. Кропоткин вспоминал, что он, приехав из-за границы,
вступил в Общество и «поспешил, конечно, поделиться с'друзьями
мойми книгами и впечатлениями, вынесенными из знакомства с
Интернационалом»48. Он же сообщал, что «у кружка даже не было
устава. В члены принимались только хорошо известные люди, ис-
пытанные много раз, так что им можно было безусловно доверять.
Прежде чем принять нового члена, характер его обсуждался со
всей откровенностью, присущей нигилистам. Малейший признак
неискренности или сомнения — и его не принимали»49.
-Члены кружка начали с чтения и распространения социалисти-
ческой литературы, пытались наладить что-то вроде курсов по изу-
чению истории и теории социализма. Общество имело сношения с
А. А. Серно-Соловьевичем и Н. И. Утиным, распространяя журнал
«Народное дело»; предполагалось издание совместного журнала, но
оно не было осуществлено. Член Общества, С. Л. Клячко, перевела
на русский язык труд К. Маркса «Гражданская война во Франции»,
который был издан в Швейцарии и переправлен в Россию. Отдель-
ные чайковцы, оказавшись в Швейцарии, издавали в сотрудничест-
ве Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 522.
47 Подробнее cyi.^Трош{кий Н. И. Большое общество пропаганды. 1871—1374. СарХ>
48 Кропоткин П. А. Записки революционера. М.» 1988. С. 287.
49 там же. С. 290. г
№
ле с бакунистами газету «Работник» (1875). Эта газета доходила до
рабочих петербургских предприятий.
Одним из вопросов, живо обсуждавшихся в кружке, был вопрос
о программе революционных действий, прежде всего о возможно-
стях и характере таких действий.
В. Н. Фигнер, например, считала, что в основу программы дол-
жны быть «положены не теоретические отдаленные идеалы буду-
щего, но нужды и требования уже в данное время осознанные на-
родом»50. Иного взгляда придерживался П. А. Кропоткин, которому
и было поручено составление проекта Программы.
Оригинальной работой явилась написанная П. А. Кропоткиным
по поручению членов кружка Записка «Должны ли мы заняться
рассмотрением идеала будущего строя?» Это ценнейший документ
народнического самосознания. В первой части Записки с помощью
достаточно веских теоретических аргументов обосновывалась необ-
ходимость социальной революции, во второй анализировались воп-
росы практической деятельности «в народе». Эта работа показывает
знакомство автора и других членов кружка с Уставом и отдельны-
ми сторонами деятельности Первого Интернационала, о котором в
кружке, по-видимому, шли дискуссии. Автор считает теоретиче-
скую разработку идеала будущего строя, т. е. социалистического
идеала, обязательной для того, чтобы не блуждать в теоретических
потемках, чтобы «выразить наши надежды, стремления, цели, не-
зависимо от практических ограничений, независимо от степени
осуществления»51. Однако примечательно, что Кропоткин, уже ис-
пытавший* влияние бакунизма, был убежден, что разработка социа-
листического идеала «научным путем ни теперь, ни в очень дале-
ком будущем невозможна»52. По мнению Кропоткина, ученый-со-
циалист he в состоянии определить то, что можно-назвать ценност-
ной формой общественного идеала, ибо он далек от народа и любые
его благие пожелания будут результатом кабинетного, абстрактного
умозрения. Ученый-социалист способен решать только проблемы
«метафизики, науки, а не жизни»53. Он в состоянии «разрабаты-
вать частности», но не может охватить народную жизнь во всем ее
многообразии, понять «всеобщность». Записка является документом
полемичным. Ее автор решительно возражает против той идеи, что
носителем социального прогресса является меньшинство, постав-
ленное в особо благоприятные условия (полемика с идеями «Исто-
рических писем» Лаврова). Кропоткин видит прогресс (и критерий
прогресса) не в развитии критического мышления (позиция Лавро-
ва), не в степени совершенствования интеллектуальной элиты, а в
первую очередь в улучшении материальных условий жизни народа,
50 Энциклопедический словарь / Гранат. Т. 40. Вып. 7/8. Стб. 465. Мейер считает,
что членов кружка объединяло «не столько идеологическое сколько моральное
единство» (Mayer. I, М. Knowledge and Revolution. Assen, 1955. P. 166). Это верно
отчасти, но противопоставление ошибочно.
51 Революционное народничество 70-х годов XIX века. М., 1965. С. 56,
52 Там же. С. 90.
53 Там же.
61
в изобретении «всех тех механических орудий, которые могли бы
облегчить человеку удовлетворение его потребностей», а также.в
«выработке прогрессивных идей»54. Это более реалистическое по-
днимание. S
*В Записке развивается схема социальной революции, весьма на-
поминающая бакунинские идеи о повсеместном бунте. Предлагает-
ся два основных решения вопроса о революции. Первое решение
«навеяно Западной Европой». Оно заключается в предположении,
что, прежде чем начать революцию, необходимо всемерно содейст-
вовать тому, чтобы народ приобрел политические права, благодаря
которым будет установлено народное представительство, после чего
последуют действия. Сторонники этого взгляда исходят, по мнению
Кропоткина, из представления, «будто всякий народ должен непре-
менно пройти все те фазисы развития, которые проходили другие
народы». Кропоткин считает, что эта концепция не подходит к рус-
ским условиям55.
Русский народ — народ, способный осуществить социальную
революцию, ему не подходит путь западноевропейского или амери-
канского буржуазного парламентаризма, являющийся, в сущности,
средством отвращения народа от революции. К тому же борьба за
политические права способна лишь затормозить момент наступле-
ния революционного взрыва, ослабить «революционный дух наро-
да»5^. Политические завоевания в условиях самодержавия открыва-
ют не столько возможность пропаганды идей прогресса, сколько
возможность проповеди идей регресса и реакции. Если бы русская
социально-революционная партия ставила перед собой задачу со-
действия мирному прогрессу, то в этом случае завоевание полити-
ческих прав можно было бы признать целесообразным. Но партия
стремится не к реформам в рамках системы, а к насильственному
перевороту, и поэтому борьба за политические права неизбежно
окажется борьбой за права для буржуазии, т. е. за «лучшую гаран-
-гию против революционных вспышек»57. Революционерам незачем
таскать каштаны из огня для буржуазии.
Чем хуже положение масс, тем лучше для успеха революции,
«чем не обеспеченнее положение людей, материальное и политиче-
ское, тем сильнее готовность риска с их стороны»58. Материально
обеспеченные люди не будут рисковать своим положением (опять
•вполне добропорядочная бакунинская идея). Записка выдвигает в
качестве насущной задачи «организацию революционной партии»,
которая должна последовательно распространять свои взгляды сре-
ди широких слоев народа. Такая организация должна быть сплоче-
на на строго моральной основе (вывод из нечаевского дела!), но в
ее борьбе против самодержавия допустимы любые самые крайние
средства, включая террор. В Записке развиваются идеи, которые
♦54 Революционное народничество 7D-X годов XIX дека. ОД., 1965. С. 62* *
*55 Там же. С. 83*
36 Там же. С. 80«
•57 Там же. С. 83.
62
позднее сложились у Кропоткина в форму теории «вольного комму-
низма». Здесь эти идеи еще в зародыше, они проявляются, напри-
мер, в критике «идеала государственного коммунизма», который
автор Записки отождествляет с марксовым взглядом на коммунизм.
Его сторонники, по мнению Кропоткина, жертвуют социальным
равенством в его полном выражении ради ограниченного социаль-
ного равенства. Но такой «идеал» не только внутренне противоре-
чив, но и практически опасен. Государство становится фетишем:
необходимость развития личности игнорируется. В этом пункте
Кропоткин повторяет многое и «по Прудону», и «по Бакунину».
Всякая власть, в том числе и самая демократическая, является «са-
моубийством для общества»59. Немедленное в ходе революции
уничтожение государства и недопущение возрождения всякой фор-
мы правительственной власти — таково одно из требований «соци-
ального» идеала Записки. Идея экономических, хозяйственно-орга-
низаторских функций государства в ней отсутствует. Социальная
структура будущей неполитической организации общества опреде-
ляется существованием самоуправляющихся «сельских общин». Ка-
ким же образом может быть обеспечено в этом случае равенство
условий развития для всех членов общества? Этот вопрос весьма
сложен, и по Записке заметно, что он волновал членов кружка.
В первую очередь, отвечает Кропоткин, равенство условий разви-
тия создается уничтожением всякой личной собственности, после-
довательным распространением идеи равенства на все сферы обще-
ственной жизни. Когда каждый будет зарабатывать себе средства
для жизни или личным производительным трудом (рабочий, кре-
стьянин), или трудом полезным (труд ученого, писателя, врача),
неравенство исчезнет.
Экономические взгляды Кропоткина в Записке во многом явля-
ются переложением раскритикованной Марксом прудоновской «Фи-
лософии нищеты». Кропоткин, явно не понимает ни природы то-
варного производства, ни значения общенациональных экономиче-
ских связей и ничего не желает знать о связях межнациональных.
В сущности, он догматически и, пожалуй, в духе патриархальных
представлений признает одну форму хозяйственной деятельно-
сти — самоуправляющиеся общины и их связи. Не случайно он до-
пускает социальный переворот не только в общенациональном мас-
штабе, но и в пределах «группы областей» и даже «в одной местно-
сти!». Его взгляды на экономические категории, как и на экономи-
ческие отношения, фиксируемые в этих категориях, идеалистиче-
ские. Так, он предлагает признать общественную меновую сто-
имость только за предметами, необходимыми «данной группе», так
сказать, волостную или губернскую меновую стоимость! Предус-
матривая в новом обществе сохранение «наличного капитала», он
предлагает сделать его собственностью членов той территориальной
единицы, где совершается социальный переворот. Записку Кропот-
59 Там же. С. 59.
63
кина не следует рассматривать как программный документ, кото-
рый был руководством к действию для «Большого общества пропа-
ганды». Она свидетельствует скорее о поисках программы, о выра-
ботке социалистических убеждений наиболее активной части моло-
дых интеллигентов, о степени их зрелости.
Новой чертой деятельности этой группы революционных Интел-
лигентов была пропаганда среди рабочих петербургских фабрик и
заводов и создание отделений Общества в провинции. Пропаганда
была начата, несомненно, под влиянием деятельности Первого Ин-
тернационала. Она сразу же дала результаты, способствуя привле-
чению к социалистическому делу совершенно новой для освободи-
тельного движения фигуры — сознательного рабочего. Среди пер-
вых рабочих-революционеров выделялись исключительными спо-
собностями неутомимый организатор террористических актов про-
тив царя Степан Халтурин и Александр Михайлов впоследствии
член Исполнительного комитета «Народной воли», человек редкого
бесстрашия, инициативы и самообладания, вдохновитель и руково-
дитель народовольческой конспирации.
16. Догматы народнической веры
В массе своей семидесятники идеализировали народ. В этом от-
ношении они повторяли общую ошибку всех демократов, которые,
по словам Маркса, «превращают слово народ во что-то святое». Не-
красов прекрасно выразил это господствовавшее умонастроение,
когда писал о золотом народном сердце, в рабстве спасенном. Кре-
стьян нередко рисовали в идиллических тонах. Идеализация была
следствием незнания народа60. Народники видели начавшееся клас-
совое расслоение крестьянства, но недооценивали это явление, оп-
ределившее общественную жизнь на многие годы. Видя «крестьяни-
на вообще», они не поняли смысла и значения различий интересов
трех основных слоев крестьянства, а эти различия уже обозначи-
лись в 70-е годы. Вера в цельное крестьянство приводила их к
представлениям, кажущимся теперь странными, но вполне понят-
ными в условиях того времени. Так, не один молодой пропаган-
дист, основываясь больше на романтических воспоминаниях о кре-
стьянской • войне под предводительством Е. И. Пугачева, чем на
знании подлинного положения, думал, что на Урале можно было
немедленно создать революционные отряды из недовольных «завод-
ских» и крепостных, что на Дону возможно повсеместное воору-
женное выступление сектантов и т. п. Вообще представление о ре-
волюционности сектантов было явно преувеличенным. Было рас-
пространено убеждение, что «горючего материала» в деревне нако-
пилось более чем достаточно, стоит лишь провозгласить во всеус-
лышание лозунг «воля — народу, земля — крестьянам», как массы
60 А. Н. Бах писал, вспоминая свое «донародовольческое» время: «Я умилялся тогда
духом перед знаменитыми “устоями“ народной жизни, певцом которой был Зла-
товратский» (Былое. 1908. № 3. С. 227.).
64
восстанут и пойдут за теми, кто придет к ним. Это были специфик
ческие народнические иллюзии.
К половине 70-х годов среди народников выявились наиболее
влиятельные течения, которые отражали различия во взглядах
на возможности социализма и революционной партии. Одно бы-
ло представлено лавристами (сторонниками П. Л. Лаврова), кото-
рые группировались вокруг журнала «Вперед». Другое — бакуни-
стами, находившимися под влиянием анархистских идей М. А. Ба-
кунина. Третье — ткачевистами, проповедовавшими (под влиянием
П. Н. Ткачева) заговорщический социализм.
Лавров и его сторонники полагали, что, прежде чем призвать
народ к активным действиям против самодержавия, необходимо
провести подготовительную работу, разъясняя ему революционно-
социалистическую программу. Только после того, как обнаружены
результаты упрочения связей с массами, можно будет перейти к
следующему этапу — революционному выступлению. Революция
должна быть организована. Лавров в свойственной ему несколько
абстрактной манере писал, что необходимо, «во-первых, сблизиться
с народом; во-вторых, подготовлять его к минуте, когда ему будет
возможно сбросить давящее на него иго государства, разрушить
старые стеснительные формы общежития и основать новое обще-
ство по своим потребностям, согласно своим задачам; наконец, в-
третьих, роль нашей передовой молодежи будет заключаться в том,
чтобы помочь народу всеми приобретенными его силами в трудную
минуту борьбы основать не эфемерный, но прочный порядок ве-
щей»6\ Это были слишком уж абстрактные советы.
Бакунисты, отмечая до известной степени абстрактный харак-
тер рассуждений Лаврова, отвергали и содержащиеся в них верные
мысли. Они квалифицировали пропаганду на основе рецептов лав-
ристов как трусливую политику. Русский крестьянин, повторяли
они слова Бакунина, «социалист по инстинкту и революционер по
натуре», с которым не надо вести нудную разъяснительную работу.
Необходимо одно — немедленное действие, ибо народ давно созрел
для революции. Надо только кликнуть клич!
Однако, сколько сторонники этой тактики не бросали клич, на-
род не поднимался на повсеместный бунт. Разрозненные выступле-
ния крестьян, к которым пропаганда бакунистов чаще всего не
имела никакого отношения, жестоко подавлялись правительством.
Терпели неудачу и те бунты, которые вызывались непосредственно
деятельностью бакунистов, которые прибегали иногда к подлож-
ным «манифестам» и другим уловкам, рассчитанным на чувства
крестьян, возмущенных социальной несправедливостью («чигирин-
скоедело»).
Ткачев и ткачевисты (весьма, впрочем, немногочисленные) счи-
тали единственно верной и подлинно социалистической тактикой
заговор против государственной власти, осуществленный в духе
61 Лавров П. Л. Избр. произведения. М.» 1935. Т. 2. С. 69.
3 В. А. Малинин
65
бланкистских идей группой решительно настроенных и энергичных:
революционеров якобинского закала. Захватив власть, эти люди
начинают государственно-социалистические мероприятия в интере-
сах народа, чем и обеспечивают себе поддержку масс.
Все это были расхождения по вопросу о методах и средствах до-
стижений народного благополучия. Цель была единая — счастье
народа. Народ может быть счастлив только в социализме. Это об-
щее убеждение выразил в начале 70-х годов Н. В. Шелгунов:
«Только развитие производительных сил и. основных внутренних
источников, только благоприятные условия для труда и свободной
экономической деятельности, только рациональное народное хозяй-
ство — источник процветания народов»62. В легальной печати ска-
зать больше было невозможно. Но все понимали, что это призыв к
социализму. Стремление связаться с народом, т. е. с крестьянствомг
пробудить и поднять его на революцию, организовав его, было-
свойственно всем народникам.
Однако преданность социалистическому делу, глубокое чувство-
гражданского долга не мешали народничеству пребывать в плену
иллюзий и конструировать идеалистические концепции обществен-
ного развития. Лучшие замыслы революционных народников под-
рывал исторический субъективизм. Исторический процесс лидеры
народников, как правило, толковали идеалистически, не видя, что
идейные побуждения людей возникают на почве борьбы их за ма-
териальные, экономические интересы, на основе производственных
отношений людей. В то же время капитализм в представлении се-
мидесятников был источником всяческого зла — и социального и
политического. Изучение истории Западной Европы приводило их к
выводу, что буржуазия принесет русскому мужику ужасы паупери-
зации без какой-либо социальной компенсации. Они не видели
прогрессивности капитализма сравнительно с феодально-крепостни-
ческим обществом. Крепостничество ужасно, но и капитализм ре-
гресс, и только — такова была их догма.
Ненависть к капитализму была столь беспредельной, сколь глу-
бока была вера в «социалистическую» общину, этот догмат народ-
нического самосознания. Согласно популярной среди деятелей 70-х:
годов точке зрения, внутри русского общества уже существовало*
исконно-социалистическое начало — община. Поэтому бытовало
мнение о том, что достаточно повалить не имеющее прочной соци-
альной почвы самодержавие, чтобы русский социализм, опираясь
на общинное землевладение и коллективистское самосознание му-
жика-общинника, расцвел самым пышным цветом. И потому же
опасались, что возникновение и оформление буржуазии в экономи-
чески и политически господствующий класс, проникновение товар-
но-денежных отношений в деревню взорвут вековые коллективист-
ские традиции крестьянской общины и похоронят надежды на тор-
жество общинного социализма. Это убеждение было сильным дово-
& Шелгунов Н. В. Соч. 2-е изд. СПб., 1895. Т. 1. С. 508.
66
дом в пользу решения поторопиться свергнуть самодержавие. Оно
оставалось господствующим в 70-х годах, хотя наиболее глубокие
умы и предупреждали против некритической веры в чудодействен-
ную силу общины. В. В. Берви-Флеровский, например, заметил в
начале 70-х годов, что община устраивает самодержавное государ-
ство, которое видит в ней вполне подходящую «форму закабаления
отдельной личности». Н. В. Шелгунов еще раньше, в конце 60-х
годов, анализируя общественные отношения, приходил к выводу,
что страна окончательно вступила на путь капиталистического
«прогресса». «Время привилегий кончилось и сменилось стремле-
нием общества к новому экономическому укладу. Прежде все груп-
пировалось около помещичьего центра, теперь же двигающей силой
явился капитал,— писал Шелгунов.— Прежде чувствовал свою си-
лу тот, кто был огражден правами рождения, теперь же чувствовал
крепкую почву под своими ногами тот, у кого деньги. Землевладе-
лец стал превращаться в капиталиста и фабриканта, купец начал
занимать место помещика. Капитал сделался новой силой и истин-
ным двигателем общественной жизни»63. В конце 70-х годов Шел-
гунов вновь возвращается к этому вопросу в статье «Из истории
русской державы» и предупреждает против «мистической веры» в
устойчивость и антикапиталистическую сущность общины. «Об-
щинный союз, основанный на общинной помощи, есть такая форма
«общежития, которая может примирять всевозможные общественные
и экономические требования и может существовать при самых раз-
нообразных условиях»64.
Тем не менее в умах многих семидесятников идея «русского»
социализма оставалась незыблемой. Мужик с его воображаемым
«социалистическим нутром» был в фокусе их внимания. Он был их
надеждой, хотя крестьянская община дышала на ладан в силу все
усиливающегося классового расслоения в русской деревне. Одним
из тех, кто стремился развеять распространенные иллюзии народ-
нического сознания, был М. Е. Салтыков-Щедрин. «И еще говорят
в России не может быть пролетариата, ибо у нас каждый бедняк
’есть член общины и наделен участком земли,— писал Салтыков-
Щедрин.— Но говорящие таким образом, прежде всего, забывают,
что существует громадная масса мещан, которая исстари не имеет
иных средств существования, кроме личного труда, и что с упразд-
нением крепостного права к мещанам присоединилась еще целая
масса бывших дворовых людей, которые еще менее обеспечены,
нежели мещане. А кроме того, забывают еще и то, что около
каждого “обеспеченного наделом“ выскочил Колупаев, который вы-
соко держит знамя кровоцивства и ежели не зовет еще “обеспечен-
яых“ кнехтами, то уже довольно откровенно отзывается об мужике,
*63 Шелгунов Н. В. Соч. СПб., 1872. Т. 3. С. 166.
64 Дело. 1879. № 7. С. 51. Шелгунов ссылается на пессимистический вывод Г. Соко-
ловского, что развитие частного предпринимательства началось и «идея коллек-
тивности, выражающаяся в русской общине, проиграла свое дело» (Там же,
с. 56).
67
3*
что “в ем только тогда и прок будет, коли ежели его с утра до но-
чи на работе морить"»65.
Но все эти «предупреждения» шли мимо самосознания народ-
ников.
Идеология народничества, отмечал Ленин, была результатом
отражения интересов мелкого производителя, а вовсе не следствием
одного развития «чистой» мысли. Социалистический утопизм семи-
десятников отражал «реальный факт стремления крестьян к полно-
му равенству в политике и к полному уничтожению крепостниче-
ского землевладения»66.
В народнической среде было распространено убеждение, что си-
стема взглядов прогрессивной интеллигенции выросла не на почве
отражения интересов определенного класса русского общества —
крестьянства, мелкой буржуазии, а в результате осознания бессос-
ловной интеллигенцией своего нравственного долга перед народом.
Интеллигенция, рассуждал Лавров, получила образование и обще-
ственное положение за счет народа. Осознав это, она должна спол-
на вернуть свой долг народу, просветить его, указать ему истину7
социализма, повести его за собой к светлому будущему. Именно
этот взгляд пытался развивать Лавров, противопоставляя этическое
происхождение русского социализма экономическому происхожде-
нию западноевропейского социализма.
В Западной Европе, рассуждал он, социализм есть необходимое
следствие классовой борьбы пролетариата с буржуазией (доказа-
тельство этого он считал величайшей исторической заслугой Марк-
са и Энгельса). В России, где классовая борьба между буржуазией
и рабочим классом фактически отсутствует или присутствует в са-
мой зачаточной форме, социализм есть необходимое следствие ве-
ковой мечты мужика о правде, справедливости, о воле, о переделе*
земли. Эту мечту русская интеллигенция призвана облечь в стро-
гую форму научного воззрения, доказать ее основания научно.
В сущности, Лавров пытался выдвинуть тезис о неприменимости
или неполной применимости марксизма к русским условиям. Пре-
увеличенное представление о социальных возможностях интелли-
генции разделял не один Лавров, а многие семидесятники. Собст-
венно, позднейшие теоретические выкладки относительно интелли-
генции либерально-народнических теоретиков и публицистов вроде
Южакова или Воронцова утилизировали и расцвечивали старую
идею Лаврова. Но эта тема была близка сердцу семидесятников.
Даже Н. В. Шелгунов считал, что^ интеллигенция — носительница
всеобщей человеческой правды и все свои силы должна отдать слу-
жению истине и идеалу общего блага и добра.
Народники заметили1 развитие капитализма в стране. Но, заме-
тив это явление, многие из них посчитали его исторической слу-
чайностью, решив, что капитализм не получит широкого развития,
он не необходим, можно избежать намерений злоумышленных
65 Салтыков-Щедрин М. Е. Избр. соч. M., 1947. С. 336.
66 Ленин В. И. Поли. собр. соч. т. 22. С. 305.
68
капиталистов «выварить русского мужика в фабричном котле»!
Какими средствами? В отличие от либеральных народников ре-
волюционные народники видели это средство в социальной ре-
волюции.
17. Утопические трактаты
Среди отдельных исследователей давно утвердилось мнение, что
народническое движение бедно утопическими трактатами. Вряд ли
это верно, даже если не говорить о многочисленных программах,
которые тоже не лишены черт утопизма. Там, где нет реальной
классовой силы преобразования общества или где самосознание пе-
редового класса еще не развито, утопии неизбежны. Они выражают
гуманистическое, но незрелое общественное самосознание. За уто-
пиями следует признать реальную положительную социальную
функцию — прогностическую. Эта функция нередко недооценива-
ется или даже вовсе игнорируется, но это — следствие литератур-
ной инерции. Суммарная оценка специфически утопических трак-
татов народнического происхождения позволяет уточнить некото-
рые ранее сложившиеся представления.
В 70-е годы активно трудился мыслитель, который ярко выра-
зил прогностическую функцию утопического социализма, В. И. Та-
неев. Его «Ейтихология» и «Коммунистические государства буду-
щего», не говоря о других многочисленных статьях и фрагментах,
являются замечательными памятниками литературы этого рода.
Его социалистическое общество будущего по своим философским
принципам атеистическое, а в социально-экономическом отноше-
нии аграрное. Только деревенский труд обеспечивает гармонию че-
ловека с природой. Город для Танеева что-то вроде необходимого
зла, где живут отбывающие общественную повинность люди. Они
без воодушевления, сознавая необходимость, занимаются промыш-
ленным и управленческим трудом. Городская цивилизация — зло.
Развитие социалистического самосознания семидесятников про-
слеживается и в документах утопического характера, принадлежа-
щих деятелям активного движения, в трактатах и записках извест-
ных и неизвестных авторов 70-х годов67. Они являются как обоб-
щением идей западного социализма, так и развитием некоторых
оригинальных положений. Вообще революционеров-практиков при-
влекают идеи западного революционного социализма. Например,
М. П. Бородин в рукописи «Идеи Франсуа-Ноэль Бабёфа» пишет о
необходимости создания общества, в котором природные способно-
сти человека и его право на деятельность и «наслаждение благами»
были бы обеспечены всей системой общественных институтов68.
Бабёф, замечает Бородин, был реалистом, а Робеспьер — утопи-
стом. Бабёф понял то, что было недоступно Робеспьеру — буржу-
67 См.: Малинин В. А. О неизвестных утопическо-социалистических трактатах рево-
люционных народников // Филос. науки. 1972. № 3.
68 ЦГАОР. Ф. 122. Оп. 2. Ед. хр. 475. Л. 69—70.
69
азная республика есть не гарантия, а препятствие для жизни на ос-
нове социального равенства и под «законом общинной жизни»69.
Многие народнические трактаты и записки предусматривают со-
хранение государства в будущем обществе на какое-то время. Это
государство существенно изменяет свои функции. Трактаты, в ко-
торых легко прослеживается влияние трудов Сен-Симона, Фурье,
Оуэна, Чернышевского, прокламируют разрушение старого обще-
ства, эксплуататорского государства и установление «социальной
республики»70, а установление социалистическо-государственных
отношений должно быть подкреплено социалистическими общинно-
личными отношениями. Новое общество, заботящееся о благе своих
членов, не может не стремиться к децентрализации, но оно сохра-
няет и необходимое ему как целому центральное управление, т. е.
государство. Внешне государство выглядит как «союз всех общин,
которые находятся в стране». Но ему присущи функции, которых
не знает каждая отдельная община71. Они весьма широки по свое-
му характеру. Во-первых, это экономическая функция. «Государст-
во имеет в своем распоряжении значительную часть продуктов
страны, обмен продуктов совершается посредством государства»,
оно «имеет всегда запасы.для непредвиденных случаев»'2. Во-вто-
рых, это функции регулятивно-организационные. Исполнительная
государственная власть постоянно исследует страну и ее средства,
оказывая всяческое содействие общинной деятельности людей. Ор-
ганизацией общественных работ, имеющих общенациональное зна-
чение, также ведает.государство (правительство). Оно же заведует
и распоряжается почтой, страховым делом, путями и средствами
сообщения «между различными местностями страны»73. В-третьих,
государство поддерживает развитие традиции культуры. После из-
вестного периода воспитания и перевоспитания членов общества,
когда будет достигнута одна из целей социализма — «отделение
распоряжения делом от власти над людьми», государство исчезнет.
Образование членов общества также носит общенациональный ха-
рактер и ответственность за направление и содержание образова-
ния несет государство.
В социальной республике «все жители атеисты»74, причем этот
атеизм не принудительный, а естественный. Религия исчезает пото-
му, что «никто не имеет надобности обманывать других, и нет не-
вежд, которых можно обманывать»75. Поскольку в республике все
заняты одной действительностью, и «заботятся о настоящем, реаль-
ном счастье», никто не думает «о несуществующей загробной жиз-
69 ЦГАОР. Ф. 122. Оп. 2. Ед. хр. 475. Л. 60.
70 в. В. Гневышев отмечал, что государство подкрепляется господствующим правом.
Право же есть не что иное, как «власть, присвоенная некоторыми членами обще-
ства, прилагать санкцию к небрежным или нарушающим законы» (ЦГАОР. Ф.
122. Оп. 2. Ед. хр. 129. Л. 33.)
71 ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 5. Ед. хр. 129. Л. 13.
72 ЦГАОР. Ф. 1762. On. 1. Ед. хр. 129. Л. 20, 29, 31.
73 Там же. Л. 25.
74 Там же. Л. 235.
75 Там же Л. 239.
70
ни»76. Правда, автор одного из трактатов допускает, что в отдель-
ных общинах может вновь возникнуть «внешний культ»77. Но в
этом случае на общественную сцену вновь выступает государство,
которое может применить по отношению к общинам, впавшим в
культ, санкции. Государство является гарантом недопущения раз-
личий в благосостоянии отдельных общин. Авторы трактатов пони-
мают, что общинное устройство республики должно быть гаранти-
ровано от застоя, который свойствен исторической общине. Поэто-
му они подчеркивают, что община «постоянно изменяется сообраз-
но с обстоятельствами и с движением науки»78. Но при всех этих
изменениях один закон остается незыблемым: все равны друг перед
другом и перед обществом, и «различие между членами общества
существует лишь в количестве индивидуальных сил»79 80. Жизнь че-
ловека в общине приятна, полна и обеспечена благодаря совмест-
ному труду, регулируемому в интересах общины и государства.
Кроме налога (налог равен ренте), «все продукты общинного труда
остаются у общины»86.
По мнению автора одного из трактатов, только такое государст-
венно-общинное устройство создает подлинные предпосылки соци-
ально обеспеченной независимости каждого члена общества. В сво-
их личных делах человек «зависит только от себя, делает, что хо-
чет, никому не дает отчета в своем поведении: избирает какие XO7
чет занятия»81. К тому же каждый может оставить то учреждение,
где распоряжаются неприятные ему люди, избрав учреждение с
симпатичными ему распорядителями. В общегосударственном мас-
штабе такое положение членов общества и такие возможности их
личного поведения обеспечиваются благодаря отделению «распоря-
жения делом от власти над людьми»82. Задача заключается в том,
чтобы постепенно устранить в людях наклонность к господству и
подчинению, изменить их нравственность, социальную и индивиду-
альную психологию. Собственно, в этом и состоит одна из решаю-
щих целей прогресса. Прогресс, утверждает один из мыслителей
движения, «постоянное движение вперед, постоянное развитие ци-
вилизации, т. е. накопление сил: материальных (богатство), физи-
ческих (здоровье и долголетие), умственных (знание) и нравствен-
ных (личного достоинства и дисциплины)»83. Прогресс выражается
в постоянном уменьшении занятых промышленным трудом и одно-
временно в постоянном расширении возможностей научного и эсте-
тического творчества. Все это не может не привести в конечном
счете к «совершенствованию расы», к улучшению антропологиче-
ских параметров нового человека84.
76 Там же. Л. 43.
77 Там же. Л. 242.
78 ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 5. Ед. хр. 129. Л. 251.
79 Там же. Ед. хр. 127. Тетрадь «Община».
80 Там же. Тетрадь «Независимость».
81 Там же.
82 Там же.
83 ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 6. Ед. хр. 127. (Тетрадь «Прогресс»).
84 Там же.
71
Коллективистская этика должна основываться на убеждении,
что «все органические элементы стремятся жить и наслаждаться».
По заключению одного из трактатов, «коммунистическая среда
обеспечивает каждому личное счастье, насколько оно зависит от
учреждений и обстановки. Строй жизни не мешает, а содействует
счастью»85 86. Элементами личного счастья являются: здоровье; высо-
кое умственное развитие; отсутствие тягот жизни и борьбы за су-
ществование; беспрепятственное удовлетворение всех разумных по-
требностей; труд, соответствующий наклонностям, привлекатель-
ный и разнообразный; «возможность учиться целую жизнь»; а так-
же «независимое положение среди равных, высокообразованных,
оригинальных и разнообразных индивидуальностей»™. Конечно,
«личное счастье не может быть безусловным»87. Человек может
иметь страдания, горести, несчастья независимо от внешних благо-
приятных социальных обстоятельств, в силу событий своей индиви-
дуальной жизни. Но основная предпосылка личного счастья челове-
ка сохраняется всегда, ибо все дорожат коммунистическим устрой-
ством и вряд ли в таком обществе будет существовать недовольное
и сколько-нибудь организованное меньшинство. Это будет весьма
устойчивое общество. К тому же именно такое общество впервые
сделает все необходимые выводы из «необходимости любви». Оно
сознательно отделяет любовь от деторождения, обеспечивая реаль-
ное право на наслаждение и беспрепятственную любовь и в офици-
альных и неофициальных связях. В трактатах есть и очень наив-
ные мысли вроде пожелания иметь в столице республики только
одну «громадную фабрику, которая производит всевозможные на-
учные и учебные пособия».
Есть в них и претензии на мелочную регламентацию быта.
В целом это документы социалистического утопизма. Другим родом
социальной утопии этой полосы общественной жизни являют-
ся «мужицкие идеи», нечто вроде теоретического выражения
крестьянских требований в произведениях деревенских мыслите-
лей. К ним относятся в первую очередь труды В. К. Сютаева
(1820—1892) и Т. М. Бондарева (1820—1898). Первый был «соци-
алист от Евангелия», второй — «социалист от Библии». Евангель-
ские и ветхозаветные мифы и притчи обработаны ими с точки зре-
ния крестьянского здравого смысла, христианского аскетизма и ме-
тафизики. В их толковании эти мотивы близки к первоначальному
демократическому христианству и бесконечно далеки от официаль-
ного православия и церкви. Оба мечтают о цельной жизни и согла-
сии с природой и землей, о человеке труда и здравого миропонима-
ния. Сютаев абстрактен, он почти по-фейербаховски, но скорее под
влиянием христианских мотивов проповедует любовь как всеспаси-
тельную силу человеческого обновления. Бондарев воспевает зем-
85 ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 6. Ед. хр. 127. (Тетрадь «Личное счастье»).
86 Там же.
87 Там же.
72
ледельческий труд и видит в нем могучее средство созидания обще-
ства на здоровых социальных основаниях88.
Идеи этих мыслителей были известны народникам (ими осо-
бенно интересовался Гл. Успенский). Л. Толстого эти крестьянские
романтики подтолкнули к переходу от идеи благотворительности
к идеям опрощения, к проповеди благотворности крестьянского
труда и т. п. Все имеет свои следствия.
18 Хождение в народ. Народ и интеллигенция
Летом 1874 г. Россия увидела нечто до того невиданное и не-
слыханное, своего рода прорыв молодежи в деревню, хождение в
народ. Идея «хождения в народ» принадлежит Герцену. Еще в
статье «Исполин просыпается», опубликованной в «Колоколе», он
дал лозунг, призвав молодых народников к социалистическому де-
лу: «В народ, к народу — вот ваше место»89. Бакунин вместе с Не-
чаевым также требовал «идти в народ», взывал к молодежи: «Сту-
пайте в народ», станьте «повивальной бабкой самоосвобождения
народного». Но между герценовским и бакунинским призывами бы-
ло не только общее. Герцен призывал «идти в народ» тех, кого
правительство изгоняло из университетов, преследовало и травило.
Бакунин призывал всех бросить науку и идти «в революцию», Гер-
цен возражал против этих суперреволюционных призывов.
Позднее Лавров в издании «Вперед» стал развивать мысль, что
в стране налицо реальная почва социального движения в его специ-
фически русской форме — крестьянство и общинное землевладе-
ние. Мужика надо лишь просветить, разбудить. Но, чтобы его про-
светить, надо с ним сблизиться. Народники все больше склоняются
к мнению, что бунт — специфически русское средство борьбы про-
тив помещичьего деспотизма, самодержавия и предварительное ус-
ловие социального обновления: «Западноевропейская история ука-
зывает на революцию, история России — на бунт»90. Одно сущест-
венное обстоятельство этого времени не ускользнуло от внимания
Ф. Энгельса, внимательно следившего за русскими социалистиче-
скими делами, а именно вина правительственной политики, в част-
ности в области высшего образования. «Русская придворная пар-
тия, которая теперь является, можно сказать, правящей,— писал
он А. Бебелю в октябре 1875 г.,— пытается взять назад все уступ-
ки, сделанные во время “новой эры“ 1861 г. и следующих за ним
лет, и притом истинно русскими способами. Так, например, снова в
университеты допускаются лишь “сыновья высших сословий**,
и, чтобы провести эту меру, всех остальных проваливают на вы-
ев Русское дело. 1888. № 12—13. Этот либеральный журнал опубликовал философ-
ско-социологический трактат Бондарева «Торжество земледельца, или трудолю-
бие и тунеядство» (в сокращенном виде), что вызвало конфискацию журнала.
См.: Пруцков Н. И. Сибирская утопия Т. М. Бондарева «Торжество земледель-
ца...» // Очерки литературы и критики Сибири. Новосибирск, 1976.
89 Колокол. 1861. Вып. 4. С. 918.
90 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 450. Л. 22.
73
пусных экзаменах. Эта судьба в одном лишь 1873 г. постигла не
менее 24 000 молодых людей, вся карьера которых была тем са-
мым испорчена, так как им даже категорически запретили зани-
мать места учителей в начальных школах! И после этого удивля-
ются распространению нигилизма, в России»91.
Действительно, сотни, пожалуй, даже тысячи молодых людей
(по неофициальным данным, в 1874 г. было арестовано более двух
тысяч человек, оказавшихся «в народе», по другим данным — око-
ло четырех тысяч человек), в основном учащихся высших учебных
заведений, под влиянием народнической пропаганды двинулись «в
народ», став пропагандистами. Одни из них полагали, что своим
появлением в деревне они вызовут бунт, другие надеялись сбли-
зиться с народом, а потом уж повести его за собой, третьи желали
понять народ, его мысли и чаяния. Все они, по словам Ленина, ве-
рили в общину и крестьянскую революцию. «Вера в особый уклад,
в общинный.строй.русской жизни,— отсюда — вера в возможность
крестьянской социалистической революции — вот что воодушевля-
ло их, поднимало десятки и сотни людей на геройскую борьбу с
правительством»92. Одни пропагандисты разъясняли крестьянам
причины тяжелой жизни, призывали к неуплате налогов, стреми-
лись пробудить революционное сознание. Другие пропагандисты
призывали к немедленному бунту. Молодежь, которая пошла «в
народ», была убеждена, что крестьянин-общинник является потен-
циальным социалистом, единственное, чего ему не хватало,— это
понимания, кто его враги и подлинные друзья. Налицо было пара-
доксальное непонимание патриархально-общинного сознания му-
жика. Идеализация общины и общинно-коллективистского созна-
ния во многом была следствием отрыва русского интеллигента от
крестьянства, книжных знаний. Правда, многие народники, пошед-
шие «в народ», быстро приходили к более реалистическому (и со-
ответственно более пессимистичному) взгляду, когда сталкивались
с реальной общиной и реальным мужиком.
В период «хождения в народ» (примерно 1874—1878 гг.) рево-
люционные народники предприняли много усилий, чтобы быть
понятыми крестьянами. Чтобы сблизиться с народом, многие из
народников-пропагандистов поселялись в деревне, занимались ре-
меслом, старались быть полезными крестьянам в их тяжелой
повседневной жизни. Они создавали в деревне и своего рода социа-
листические колонии. Одна из целей, которые они при этом пре-
следовали,— научейие крестьян более «правильному» ведению
хозяйства, применению агрономии, использованию новых сельско-
хозяйственных орудий.
91 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 34. С. 130. В советской литературе сущест-
вуют различные версии зарождения движения революционного народничества
молодежи (Б. Итеноерга, Д. Виленской, П. Ткаченко, Р. Филиппова, и др.). Не
" станем оценивать их. Заметим лишь, что ныне мало кто придерживается мнения,
что начало практйческого, революцйонного народничества следует жестко привя»-
зывать к 1874 г., т. е. к «хождению в народ».
W Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 271.
74
Особенно была известна колония Н. А. Энгельгардта, автора ве-
ликолепных писем «Из деревни» (Энгельгардт был выслан в дерев-
ню за приветственную телеграмму французскому республиканцу
Гамбетте). Эти «Письма», периодически появлявшиеся в легальной
печати, открыли глаза многим народникам на экономические сдви-
ги в русской деревне, на расслоение общины, на появление кулац-
ких хозяйств. Реальный мужик оказался непохожим на воображае-
мого мужика. «Известной дозой кулачества,— писал Энгельгардт,
обобщая свои наблюдения за пореформенной деревней,— обладает
каждый крестьянин, за исключением отходников да особенно доб-
родушных людей и вообще “карасей"»93. И чем больше отдельные
народники занимались сельскохозяйственной, «мирной» деятельно-
стью, тем больше они убеждались, что в ней нет ничего социали-
стического. Более того, она все больше приобретала столь ненави-
стный им характер буржуазности94.
19. Всероссийская социально-революционная
организация
В конце 1874 — начале 1875 гг. в Москве после известных
подготовительных усилий и объединения отдельных кружков
(цюрихского — «фричей», «кавказцев», «москвичей») возникает
«Всероссийская социально-революционная организация». Термин
всероссийская был опережающим. Тем не менее, организация
разработала и приняла в феврале 1875 г. один из интересней-
ших документов народнического самосознания — Устав. Непо-г
средственное участие в создании нового социалистического тай-
ного общества приняли социалисты-народники И. С. Джабадари,
Г. Ф. Зданович, П. А. Алексеев, М. Ф. Грачевский, М. Н. Чикоид-
зе, С. А. Бардина, А. О. Лукашевич, Л. И. Фигнер (сестра
В. Н. Фигнер), О. С. Любатович, В. С. Любатович и др. Деятели
Всероссийской организации, много занимавшиеся самообразованием
(по свидетельству В. Фигнер, они изучали историю культуры, по-
литическую экономию, историю религии, возникновение семьи,
собственности и государства), после объединения начали создавать
сеть своих ячеек в крупных административных и промышленных
центрах страны — Петербурге, Киеве, Иваново и других городах.
Новым моментом в организации было участие в ее деятельности
некоторых сознательных рабочих, в том числе Петра Алексеева,
начитанного пропагандиста, умелого организатора, тесно связанно-
го с рабочими. Молодые народники поняли, что рабочие восприни-
мали социалистическую пропаганду легче, чем крестьяне. Был на-
чат выпуск «Работника», «газеты для русских рабочих». Обраще-
ние к русскому рабочему (ранее создания «Северного союза рус-
93 Энгельгардт Н. Из деревни. СПб., 1875. С. 491.
94 Сходные трудности испытывали и социалистические колонии в других странах,
например в США. См.: Hine R. V. California utopian colonies. L. 1966.
75
ских рабочих» и «Южнороссийского рабочего союза») явилось но-
вым явлением в народнической деятельности. Целью было «сбли-
жение русских рабочих». Эта сторона деятельности организации
была подкреплена пропагандой идей Интернационала и теории
Маркса, в особенности его экономической теории. В организации
шли страстные споры о марксовой теории и о возможности приме-
нения марксизма к русским условиям. Отдельные члены организа-
ции, будучи участниками конгрессов Интернационала, имели воз-
можность видеть и слышать Маркса и Энгельса, идеи которых про-
извели на них неизгладимое впечатление. Восприятие положений
марксизма внесло освежающую струю в миросозерцание членов со-
циально-революционной организации, позволило им более объек-
тивно и глубоко оценить социальные отношения в стране, углубить
представления о социалистическом идеале, хотя это не превратило
их народническо-социалистические взгляды в научно-социалисти-
ческие. Народническое миросозерцание сказывалось как в решении
вопросов организационного характера, так и в понимании теорети-
ческих вопросов. Народники, писал Ленин, составляли свои про-
граммы «на основании абстрактных идей, а не на основании учета
действующих в стране реальных классов»...95. Отдельные члены ор-
ганизации не отличали анархистскую революционность от маркси-
стской, считая Бакунина великим революционером и даже маркси-
стом. Понимая значение централизации для политической деятель-
ности в русских условиях, члены организации опасались наруше-
ния в предполагаемой всероссийской организации «принципов фе-
дерализации», т. е. демократического обсуждения дел и принятия
решений. Принимая идею Лаврова о необходимости создания
партии единомышленников, они исходили скорее из соображений
нравственной необходимости партии революционеров, чем из необ-
ходимости ее наличия как политической организации в интересах
революции. Члены этой организации не желали делать уступок
«существующему народному миросозерцанию» (слова В. Фигнер),
т. е. патриархально-крестьянским иллюзиям и предрассудкам, они
продолжали считать центральными для мировоззрения революцио-
нера идею солидарности, комплекс вопросов, связанных с учением
о критически-мыслящей личности, а также абстрактно толкуемые
проблемы нравственного идеала. Правда, нечаевская мораль «Кате-
хизиса революционера», заимствованная, как отметили Маркс и
Энгельс, у Игнатия Лайолы, была ими отвергнута. В Уставе «Все-
российской социально-революционной организации» моральный ко-
декс революционера получает принципиально иное, чем у Нечаева,
толкование. Нечаев был нигилистически и даже авантюристически
конкретен. В Уставе же сказывается абстрактно-идеалистическая
апологетика Справедливости. Призыв к социальной справедливости
дает членам организации аргументы в пользу свержения самодер-
жавия и разрушения всей социальной системы, основанной на экс-
w Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 457.
76
плуатации человека человеком. Однако конкретные возможности
использования революционной ситуации для разрушения старой
системы им не ясны. Политическая тактика остается как бы за кад-
ром их интересов.
Члены организации были сторонниками идеи необходимости
сближения с народом. Отдельные члены организации ходили «в на-
род». Правда, неудача «хождения в народ» (многие из них были
непосредственными участниками этой народнической эпопеи) вне-
сла известное отрезвление в горячие головы сторонников немедлен-
ного социального переворота, но только с точки зрения признания
необходимости изменения тактики. Мысль Лаврова о пробуждении
и развитии политического самосознания народа в общем была при-
нята. И вместе с тем в отдельных положениях Устава явно видна
идея построения конспиративной профессиональной организации
революционеров, действующих автономно по отношению к народ-
ной массе, хотя и стремящихся в основном через пропаганду разбу-
дить эту дремлющую массу. Это не концепция заговора, но это и не
концепция, исключающая политический заговор как решающее сред-
ство борьбы с правительством. Проповедь Ткачева доходила до них.
Значение «Всероссийской социально-революционной организа-
ции» в истории общественной мысли и революционно-народниче-
ского движения заключается не только в обстоятельствах ее непро-
должительной деятельности, но и в обстоятельствах и последстви-
ях, связанных с разгромом этой организации правительством. Дело в
том, что правительство получило определенные моральные дивиден-
ды от сознательно раздутого им нечаевского процесса. После ареста
значительной группы членов новой организации самодержавное пра-
вительство решило окончательно скомпрометировать революционе-
ров в глазах общественного мнения. С этой целью было и органи-
зовано судилище, получившее наименование «Процесса 50-ти». Но
этим процессом царские власти, достигли прямо противоположных
результатов: оно само было дискредитировано перед общественно-
стью. Достоянием гласности стади (отчасти благодаря усилиям
А. Ф. Кони и других оппозиционно настроенных адвокатов) факты из-
биений и надругательств жандармов над арестованными. Смелое по-
ведение подсудимые, бесстрашное разоблачение ими самодержавных
порядков, их искренность и честность снискали! им любовь и уваже-
ние в стране и за ее пределами96. Ф. Энгельс специально интересо-
вался «Процессом 50-ти» и просил Г. Лопатина помочь ему в при-
влечении внимания на Западе к этим людям9^. В западноевропей-
ской печати появились фотографии осужденных и заметки о про-
цессе. Интерес к деятельности группы народнических революцио-
неров возрос благодаря социально-политическим идеям их выступ-
лений на процессе, особенна Петра Алексеева и Софьи Бардиной.
‘96 Кони отмечал, что подсудимые пользовались любым «случаем высказать излюб-
ленные теории» (Кони А. Ф. Избр. произведения. М.» 1956. С. 503.) Он восхи-
щался их моральной стойкостью.
См.: К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. С. 345;
Речь Софьи Бардиной произвела тем большее впечатление, что
она была произнесена молодой девушкой, сжато и четко изложив-
шей программу революционных мероприятий98. Алексеев впервые
гласно рассказал о тяжелом положении рабочих, о бесчеловечных
условиях эксплуатации, о зреющем недовольстве рабочих масс. Его
речь Ленин назвал впоследствии «великим пророчеством рабочего
революционера». Своеобразную обличительную «христианско-соци-
алистическую» речь на процессе произнес Филат Егоров, один из
немногих раскольников, примкнувших к движению99.
Деятельность «Всероссийской социально-революционной органи-
зации» была немаловажным звеном в развитии народнического
движения100. Ее опыт был использован последующими кружками и
тайными обществами.
20. Революционные народники и марксизм.
Русская секция I Интернационала
Народники внимательно наблюдали за развитием социалистиче-
ских идей на Западе и интернационалистской организацией рабоче-
го движения. Мысль об истинности научного социализма постепен-
но проникала в народническое сознание101. Изучение трудов Марк-
са и Энгельса стало в 70-е годы если не обычным, то, во всяком
случае, распространенным среди прогрессивной интеллигенции.
История знакомства передовых русских людей с идеями Маркса
и Энгельса относится к 40-м годам XIX в.102 Многое сделали для
пробуждения интереса к марксизму в России П. В. Анненков, кото-
рому Маркс написал в 1846 г. знаменитое письмо с критикой «Фи-
лософии нищеты» Прудона, и Н. И. Сазонов (1815—1852), которо-
го нередко называют «первым русским марксистом». Сазонов, дво-
рянин по происхождению, участник Московского университетского
кружка Герцена—Огарева (1831), человек больших дарований,
мечтал, по словам Герцена, о «заговоре» против царя. После раз-
грома кружка жандармами он вынужден был эмигрировать. Во
Франции он вошел в круг людей европейской революционной де-
мократии, но не сошелся с Прудоном, как Герцен и Бакунин, хотя
98 Народники стремились сделать достоянием общественного мнения действия само-
державия, разоблачить и осудить их. См., например, брошюру: Ралли 3. К. Ба-
шибузуки из Петербурга. Женева, 1877, которая не раз изымалась при арестах
народников, например А. А. Кованько (ЦГИАЛ. Ф. 1410. Оп. Г. Ед. хр. 172).
99 Былое. 1907. № 10. С. 195.
100 Исследование новых архивных материалов и систематическая характеристика
«Всероссийской социально-революционной организации» во многом является за-
слугой Н. Б. Прямухиной (История СССР. 1971. № 5; см. также: Труды Государ-
ственного Исторического музея. 1970. Т. 1. С. 45).
101 В рукописи М. П. Бородина «Новые люди» идеи революционного демократизма
связываются с идеями Интернационала, а «идеал Интернационала» оценивается
как «полное удовлетворение всех материальных потребностей посредством кол-
. лективного труда» (ЦГАОР. Ф. № 112. Оп. 2. Ед. хр. 475. Л. 63). Перемешива-
. ние народнических и марксистских идей становится фактом идейной жизни.
102 См.: Бурлак В. П. Отражение идей марксизма в русской прогрессивной обще-
ственной мысли 1840—60-х годов. М.т 1980.
78
и редактировал одно время иностранный отдел «Reforme». Во время
пребывания Маркса в Париже в 1843—1844 гг. Сазонов познако-
мился с ним. Он знал многие работы Маркса и Энгельса, начиная
со статей, опубликованных в «Немецко-французских ежегодни-
ках». Приветствуя появление «Манифеста Коммунистической пар-
тии», он писал Марксу из Женевы (2 мая 1850 г.), что «серьезный
революционер может быть только коммунистом, и я теперь комму-
нист»103. Его обращение к Марксу и коммунизму было во многом
подготовлено разочарованием в мелкобуржуазном социализме и
мелкобуржуазной демократии, представленной теорией и деятель-
ностью Прудона, Мадзини, Луи Блана и др. «Они,— писал он
Марксу,— завладели словом “социализм", как прежде присвоили
себе слово “республика**, чтобы эскамотировать (использовать.—
В. М), то и другое»104. В этом же письме Сазонов рекомендует
Марксу сотрудничество с Герценом, хотя и предупреждает, что, по
его мнению, Герцен — «скорее человек увлечений, чем убеждений,
и воображения, чем науки»105. Сазонов понял значение труда Мар-
кса «К критике политической экономии» и, сообщая Марксу о лек-
циях профессора Бабста с изложением идей этого труда, желал
ему продолжения «прекрасного произведения». «Берегите свое здо-
ровье,— писал он Марксу,— работайте по-прежнему, просвещая
мир и не обращая внимания на мелкие глупости и мелкие под-
лости»106 107.
Ярким эпизодом распространения и влияния социалистических
идей среди передовой русской интеллигенции стало возникновение
русской секции I Интернационала. Она была создана в Швейцарии
весной 1870 г. учениками и соратниками Н. Г. Чернышевского —
А. А. Серно-Соловьевичем, А. Трусовым, Н. Утиным, В. Бартене-
вым (Нетовым), Дмитриевой (Е. Томановской). Маркс, получив
первые сведения о конституировании группы, а также ее програм-
му и устав, сообщает Энгельсу: «В Женеве — между прочим —
образовалась новая колония русских эмигрантов-студентов, кото-
рые провозглашают в своей программе борьбу с панславизмом и
выдвигают вместо него “Интернационал**»10'. Отдельные члены
русской секции были в свое время членами первой «Земли и воли»
(А. Серно-Соловьевич, А. Трусов, Н. Утин). Они сохранили кон-
такты с Россией и, по-видимому, значительное влияние на «чай-
ковцев». Члены русской секции обратились с просьбой в Генераль-
ный Совет I Интернационала принять их в Международное товари-
щество рабочих, а к Марксу — быть постоянным представителем
России в Генеральном Совете. В письме к Марксу они отметили,
что этот шаг является необходимым для их идейного развития, что
они многим обязаны Н? Г. Чернышевскому, которого назвали в
этом письме своим учителем. К. Маркс написал молодым русским
юз к. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. С. 148.
104 там же. С. 150.
Ю5 там же. С. 151.
10б Там же. С. 155.
107 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32. С. 364.
79
социалистам: «В своем заседании 22 марта Главный Совет объявил
единодушный вотум, что ваша программа и статут согласны с об-
щими статутами Международного Товарищества Рабочих. Он по-
спешил принять вашу ветвь в состав Интернационала. Я с удоволь-
ствием принимаю почетную обязанность, которую вы мне предла-
гаете быть вашим представителем при Генеральном Совете»1^8.
Газета русской секции «Народное дело» (впоследствии секция
издавала журнал под тем же названием) высказала мнение вновь
принятых в Интернационал русских социалистов: «Мы рады были
случаю выразить Марксу признательность русских социалистов за
его труды, столь полезные для всех нас, и мы рады его согласию
быть нашим представителем при Генеральном Совете, потому что в
этом согласии выражается полная солидарность его воззрения с на-
шим на пользу и необходимость водружения интернационального
знамени в России»108 109.
Маркс принял самое живое участие во всех делах в Генераль-
ном Совете, касавшихся русской секции, он был представителем в
Генсовете социалистов двух стран — Германии и России. По пред-
ложению О. Серрайе, инспирированному Марксом, Герман Лопа-
тин был единогласно избран в члены Генерального Совета I Интер-
национала110. Маркс не только ценил, он любил Лопатина: «Очень
ясная, критическая голова, веселый характер, терпелив и вынос-
лив, как русский крестьянин...»111. Относительно русской секции
Маркс писал в Конфиденциальном сообщении, что ее члены «дей-
ствительно честно относятся к своим убеждениям и доказали свою
честность»112. Для него вопрос о честности был принципиальным
вопросом, в особенности в связи с поведением Нечаева.
В «Народном деле» была опубликована программа русской сек-
ции, в которой нашли отражение идеи социализма и интернацио-
нализма. В качестве главной своей цели секция провозглашала
объединение «русских рабочих масс» под знаменем Интернациона-
ла в целях осуществления социальной революции и социализма.
О намерениях русских социалистов было сказано следующее:
«1. Пропагандировать в России всеми возможными рациональ-
ными средствами, особый род и способ которых вытекает из самого
положения страны, идеи и начала Интернациональной Ассоциации;
2. Способствовать устройству интернациональных секций в сре-
де русских рабочих масс;
3. Помогать установлению прочной, солидарной связи между
трудящимися классами России и Западной Европы и оказанием
108 Маркс К, Энгельс Ф. Переписка с русскими политическими деятелями. М.„
1951, С. 38
109 Народное дело. 1870. № 1.
ио Cmj Генеральный Совет Первого Интернационала. 1870—1871: Протоколы. М.„
in Маркс /С, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32. С. 430. Маркс добавил: «Слабый
пункт: Польша, По этому пункту Лопатин говорит совершенно так же, как англи-
чанин,.— скажем английский чартист стэдой школы,— об Ирландии» (Там же).
112 Маркс К., Энгельс Ф, Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 441.
80
взаимной помощи способствовать более успешному достижению их.
общей цели освобождения»113.
К сожалению, секция еще не была в состоянии дать мощный
импульс социалистическому движению в России, хотя и предпри-
нимала попытки установить связи с местными организациями и от-
дельными людьми. Главная причина неудачи состояла в том, что
рабочие массы были сравнительно немногочисленны, Россия только
вступала на капиталистический путь развития, а интеллигенция
была в основном народнической по своим убеждениям114. Бакунин
попытался в своем Альянсе создать Славянскую секцию, но это*
была мертворожденная идея. Члены русской секции оказали Марк-
су и Генеральному Совету I Интернационала значительную под-
держку в борьбе с бакунистами, стремившимися захватить руко-
водство в Интернационале. Например, Н. Утин посылал Марксу
материалы, свидельствующие о раскольнической деятельности
анархистов.
Парижской Коммуне русские революционеры оказали зна-
чительную поддержку. Лавров уже в марте 1871 г. публикует в.
бельгийском еженедельнике сочувственные статьи о Коммуне..
Е. Дмитриева, направленная Марксом в Париж, стала видным
организатором Коммуны и геройски сражалась на баррика-
дах. После падения Коммуны русская секция помогала мно-
гим коммунарам-эмигрантам. Характерно, что Н. И. Утин по по-
ручению секции стремился помочь Генеральному Совету сде-
лать верные выводы из поражения Коммуны. Его «итоговые» воп-
росы заседаний Лондонской конференции говорят о том, что он и
его товарищи пойимали непосредственные причины поражения:
Коммуны:
1. Каким образом случилось, что во время парижских событий
секции Интернационала во французских провинциях, ид особен-
ности секции южных местностей, не поддержали революции и не
повели в пользу ее агитацию?
2. Не является ли возможным и полезным ввиду вероятного по-
вторения парижских событий организовать внутри Товарищества
нечто вроде специальной комиссии, на которую была бы возложена
военная инициатива?
3. Какая форма пропаганды и организация явилась бы наилуч-
шей в деревнях?
4. Какая форма пропаганды явилась бы наилучшей в армии?115
Как видим, члены русской секции глубоко оценили значение
Коммуны.
Полезной была и переводческо-издательская деятельность сек-
ции, которая опубликовала на русском языке ряд документов Ин-
из Народное дело. 1870. № 1.
Ш П. Кропоткин тем не менее был убежден, что революционное народничество 70-х
годов возникло под влиянием Коммуны и Интернационала. См.: ЦГАОР-
Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 763. Л. 78.
115 Лондонская конференция Первого Интернационала. М., 1936. С. 27—28.
81
тернационала, в том числе «Учредительный манифест Междуна-
родного Товарищества рабочих».
«Народное дело» видело смысл деятельности Интернационала в
организации рабочих масс и разъяснении той истины, что «осво-
бождение должно быть совершено самим народом ... что никакое
революционное действие помимо и без воли народа немыслимо».
Подмена понятия «рабочий класс» понятием «народ» не было об-
молвкой, она объяснялась народническими представлениями о
«едином угнетенном народе». Народовольцы полагали, что отсутст-
вие капитализма в стране облегчает для революционной партии со-
циальный переворот.
Деятельность русской секции Интернационала вызвала боль-
шую тревогу самодержавия. III отделение попыталось, хотя и без
особого успеха, заслать в секцию провокаторов. Раздувая масштабы
деятельности секции, они доносили: «Международная Ассоциация
рабочих, после падения Парижской Коммуны... в настоящее время
сосредоточивает все свои усилия на революционной пропаганде, на-
правленной внутрь России через эмиссаров и некоторых русских,
состоящих в числе ее членов»116. Русской секции не удалось до-
стичь решающей цели — соединить рабочее движение с социализ-
мом, внести социалистическое сознание в рабочий класс. От рабо-
чего движения России она была оторвана, организованного рабоче-
го движения в стране еще не было. Секция не могла избежать сек-
тантства, а секты, как заметил Маркс в письме к Вольту от 23 но-
ября 1871 г., «имеют свое (историческое) оправдание, лишь пока
рабочий класс еще не созрел для самостоятельного исторического
движения». Члены секции были не социалистами-марксистами,
а социалистами-народниками. Относительно их философского ми-
ровоззрения существуют разные версии. Так, В. А. Горохов исполь-
зует следующую формулу: «марксисты в практике, они оставались
идеалистами в теории». П. А. Зайончковский считает, что деятели
русской секции I Интернационала стояли «в основном на материа-
листических позициях в своем миросозерцании»117. Б. П. Козьмин,
соглашаясь в общем с этой оценкой, говорит, что эти деятели «не
были диалектиками», т. е. указывает на метафизичность их мыш-
ления118. Г. В. Логачев решительно называет членов секций мате-
риалистами и диалектиками, что выглядит явным преувеличени-
ем119. Философско-мировоззренческие позиции членов секции не
были однородны. Прочность их материалистических убеждений и
степень овладения ими диалектикой как научным методом мышле-
116 История СССР, 1960, №1. С. 161. О русской секции I Интернационала см.:
Козьмин Б. П. Русская секция Первого Интернационала. М., 1957; Итен-
берг Б. С. Первый Интернационал и революционная Россия. M., 1964. Царское
правительство вело переговоры с Пруссией и Францией о признании «террори-
стов», т. е. социалистов, уголовными преступниками и внесения соответствующих
изменений в международное право, но не добилось успеха.
п7 Вопросы истории. 1958. № 8.
не Козьмин Б. П. Русская секция Первого Интернационала. С. 267.
119 См.: Логачев Г. В. Философские и общественно-политические позиции русской
секции Первого Интернационала. Воронеж, 1969.
82
ния была неодинакова. В этом отношений среди других выделялись-
А. Серно-Соловьевич и Г. Лопатин. Маркс ценил их не только как
практиков революционного дела, но и как серьезных, подающих,
надежды теоретиков.
21. Изучение народниками «Капитала»
Те из революционных народников, кто касался впоследствии,
вопросов формирования своего философского мировоззрения и об-
щественных взглядов, отрицали, как правило, решающее значение
субъективного метода для своего общественного мировоззрения..
Они указывали большей частью на колоссальное значение класси-
ческой буржуазной (Смит и Рикардо) и современной им социали-
стической экономической литературы для понимания социальных
отношений. Труды Н. Г. Чернышевского, в особенности «Очерки
политической экономии (по Миллю)», и «Капитал» К. Маркса не-
редко упоминаются как произведения, сыгравшие решающую роль
в борьбе против субъективистских иллюзий.
«Капитал» был издан в России уже в 1872 г., т. е. раньше, чем
в какой-либо другой стране, после Германии. В письме дочери, Ла-
уре, Лафарг Маркс, говоря об издании «Капитала» в России, заме-
тил, что «нигде мой успех не мог бы быть для меня более при-
ятен...»120
Переводчиками на русский язык первого тома «Капитала» были
М. А. Бакунин (1 глава), Г. А. Лопатин (2—5 главы) и Н. Ф. Да-
ниельсон. Последний довел дело перевода до издания121.
Второй том «Капитала» благодаря усилиям Энгельса вышел в
русском переводе Н. Даниельсона одновременно с первым немец-
ким изданием в 1885 г. Третий том также в переводе Н. Даниель-
сона был опубликован в 1896 г. «Капитал» сразу привлек внимание
революционеров и революционно настроенной молодежи122. Наибо-
лее подготовленные студенты изучали «Капитал» по первому не-
мецкому изданию еще до его опубликования на русском языке123..
Интересу интеллигенции и студенчества к «Капиталу» немало спо-
собствовали сочинения профессора Киевского университета
Н. И. Зибера. Его труд «Теория ценности и капитала Д. Рикардо в
связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями» был изве-
стен Марксу. Зибер, по словам Маркса, показал, что научная «тео-
рия стоимости, денег и капитала в ее основных чертах является не-
обходимым дальнейшим развитием учения Смита—Рикардо. При
чтении этой ценной книги западноевропейского читателя особенно
поражает последовательное проведение раз принятой чисто теоре.-
120 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 35. С. 342.
121 Ср. свидетельство В. О. Баранова в письме Марксу от 22 июня 1872 года // Лик.
наследство. 1942. № 41/42.
122 Маркс в письме к Л. Кугельману (от 12 октября 1868 года) отмечал успех в Рос-
сии двух его более ранних произведений — «Нищета философии» и «К критике-
политической экономии». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32. С. 472 ..
123 См.: Волк С. С. «Капитал» Маркса в России. М., 1964. ;
83
тической точки зрения»124. Зиберу принадлежала также привлек-
шая всеобщее внимание статья «Экономическая теория Маркса»125.
Добавим к сказанному еще один штрих. В рукописи неизвестного
автора, обнаруженной нами в архиве 3. К. Арборе-Ралли и относя-
щейся предположительно к 1872 г., «Капитал» оценивался как
«плод творчества редкого научного и философского»126, как книга,
равной которой нет по «глубине и богатству содержания»127. Автор
обнаруживает глубокое понимание значения «Капитала». Он по-
нял, что концепция Маркса строго научна, метод исследования
строго исторический, а автор «Капитала» превосходит в этом отно-
шении классиков буржуазной политической экономии и представи-
телей так называемой «исторической .школы», которая лишь вы-
ставляет «требования историчности». Неизвестный автор приходит
к выводу, что появление «Капитала» обрадует «всех искренних
приверженцев человеческого прогресса» и что отныне политическая
экономия «впервые является социалистической наукой»128.
Об изучении в 70-е годы идей «Капитала», который, как счита-
ли некоторые семидесятники, имеет не одно только экономическое,
но и философско-историческое содержание, сообщают Аптекман,
Ашенбреннер, Бах, Богданов, Оловенникова и др.129 И. Мышкин,
П. Кропоткин, С. Перовская изучали и конспектировали «Капи-
тал». Н. К. Бух сообщает, что он начал серьезное изучение «Капи-
тала» уже в 1874, г.130 В. Г. Тан-Богораз вспоминал: «Мы взяли
1 том " Капитала " и стали сочинять рефераты глава за главой»131.
С. Ширяев писал, что «в течение почти года (1875.— В. М.) “зу-
дил" "Капитал" Маркса и изучал основательно»132. А. П. Прибы-
лева-Корба вспоминает, что изучала «Капитал» «с величайшим ин-
тересом»133.
Но знание идей «Капитала», который был, по выражению авто-
ров письма Исполнительного комитета «Народной воли» К. Марксу
(от 25 октября 1880 г.), ежедневным чтением людей передового об-
раза мыслей, не приводило автоматически к адекватному понима-
нию идей марксизма. По замечанию К. А. Пажитнова, причина бы-
ла та, что строй мысли народников был иным134. Среди русских
народников «Капитал»,— отмечает один из народников,— могли
осилить и понять «только немногие»135. А. Корнилова пишет, что
124 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 19.
125 Знание. 1874. № 1.
126 ЦГАЛИ. Ф. 1019. On. 1. Ед. хр. 197. Л. 3.
127 Там же. Ед. хр. 157. Л. 4.
128 Там же. Л. 2.
129 Энциклопедический словарь/Гранат. Т. 40. Вып. 5/6, 7/8.
130 Т4м же. Вып. 5/6. Стб. 52.
131 Там же. Вып. 7/8. Стб. 439.
132 ЦПА ИМЛ. Ф. 283. Оп. 2п. Ед. хр. 29792. Л. 6.
133 Энциклопедический словарь/Гранат. Т. 40. Вып. 7/8. Стб. 376.
134 См.: Пажитнов К. А. Развитие социалистических идей в России. Харьков, 1913.
Т. I. С. 200.
135 Из этих «немногих* выделялся С. М. Кравчинский, которого П. Аксельрод ха-
рактеризовал В. И. Сухомлину «как лучшего в Европе знатока экономического
учения Маркса».
вместе с С. Л. Перовской была наслышана о марксизме, но «не хо-
тели с чужих слов принимать на веру философию, которую не мог-
ли изучать самостоятельно и считали целесообразнее изучить осно-
вы политической экономии в более доступном изложении — мы
штудировали Милля с примечаниями Чернышевского»136. Адриан
Михайлов замечает: «Начали с Милля комментариями Чернышев-
ского. Продолжали “Капиталом“ Маркса»137. По-видимому, такая
последовательность изучения была у многих. Оловенникова также
подтверждает, что читали (речь идет о кружке Зайчневского в Ор-
ле) «Милля с примечаниями Чернышевского, Лассаля, Маркса»138.
С. Ширяев сообщает, что прежде, чем приступить к «Капиталу»,
он прочел Милля «и объяснение Чернышевского»139. В Программе
для чтения, составленной Петербургским студенческим централь-
ным кружком, была рекомендована для изучения работа Черны-
шевского «Капитал и труд».
В целом «Капитал» способствовал переосмыслению многого. Од-
них он убеждал в преимуществах экономического материализма,
других подталкивал к переходу от народнического социализма к
научному социализму, третьим вселял серьезные сомнения в исти-
не народнических догм. Распространению идей марксизма способст-
вовала созданная в конце 70-х — начале 80-х годов по инициативе
Лаврова, Морозова и Гартмана «Социально-революционная библи-
отека». В этой библиотеке изданы «Манифест Коммунистической
партии», «Наемный труд и капитал», «К критике гегелевской фи-
лософии права. Введение» и другие марксистские произведения.
Идеи научного социализма распространялись подчас поистине
неведомыми путями. Так, либерально настроенный полковник
А. Н. Фалецкий читал в Петербурге публичные лекции о герман-
ской социал-демократии и социализме! Их посещал Степан Халту-
рин, впоследствии герой «Народной воли» и организатор «Северно-
го союза русских рабочих».
136 Энциклопедический словарь/Гранат. Т. 40. Вып. 5/6. Стб. 210.
137 Там же. Вып. 7/8. Стб. 320.
138 ЦПА ИМЛ. Ф. 283. Оп. 2. Ед. хр. 29792. Л. 6.
139 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 279. Л. 21. По сообщению В. Фигнер первона-
чальной задачей цюрихского кружка («фричи») «было* изучение политической
экономии (по Миллю, с примечаниямй Чернышевского); французских социали-
стов» (Энциклопедический слов$доТранат. Т. 40* Вып. 7/8. Стб. 463).
Часть четвертая
ТЕОРИИ
АНАРХИЧЕСКОГО НАРОДНИЧЕСТВА
22. М А. Бакунин. Бакунизм —
«смесь коммунизма и прудонизма »1
Факты идейной биографии. В социалистическом движении
60—70-х годов как в Западной Европе, так и в России замет-
но возросшее влияние Михаила Александровича Бакунина
(1814—1876). Этому влиянию способствовала как теоретическая
деятельность его как лидера международного анархизма, так
и, в особенности в России, ореол гонимого подвижника справедли-
вости и руководителя многих восстаний, принявшего самое актив-
ное участие в великой революции 1848 г. Многие революционеры-
народники отождествляли одно время деятельность Бакунина с дея-
тельностью Интернационала, и все же последователи Н. Г. Черны-
шевского, создавшие русскую секцию I Интернационала, избрали
своим представителем в Генеральном Совете не Бакунина, а Марк-
са, подчеркнув тем самым свою близость к научному социализму,
а не к анархизму. И впоследствии. члены секции сделали все, что
могли, для борьбы с бакунистами внутри Интернационала, в осо-
бенности Н. И. Утин.
М. А. Бакунин прошел извилистый, со взлетами и падениями*
путь российского и европейского революционера-анархиста. Лич-
ность и действия его не дают оснований для вздорных и клеветни-
ческих обвинений в его адрес. К сожалению, даже в современную
литературу проникают подчас басни о Бакунине — «агенте» рус-
ского самодержавия, сознательном или бессознательном проводнике
политики царизма на Западе. Эти басни сочиняли в свое время его
личные враги, политиканы вроде М. Гесса (ставшего теоретической
предтечей сионизма), Боркхейма и прочих. По поводу инсинуаций
«Ф. М.» (Фрэнсиса Маркса) на страницах английской печати
Маркс писал: «Поскольку он исходит из навязчивой идеи, будто
революции на континенте благоприятствуют тайным замыслам Рос-
сии, он должен, если он хочет быть в какой-то мере последователь-
ным, осудить не только Бакунина, но и любого континентального
революционера как русского агента»2. В одном из писем П.. Л. Лав-
1 Определение принадлежит Ф. Энгельсу. Оно точнее и объективнее определение
< Г. В. Плеханова, видевшего в бакунизме «не более как смесь Фурье со Стенькой
Разиным» Плеханов Г. В. Соч. М.; Л;, 1959. Т. 3. С. 321h -
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 9> С. 298.
86
рову Маркс добавил: «Я, по крайней мере, совершенно не был
удивлен, когда меня обвинили в том, что я являюсь агентом г-на
Бисмарка»3. К сожалению, старые бредни о Бакунине проникают
и в современную литературу и, что еще хуже, никак не оговарива-
ются и не отметаются. У Бакунина были свои слабости, ошибки и
недостатки, но он был честным революционером, а не чьим-либо
агентом4. Молодой Бакунин получил прекрасное образование и был
воспитан в понятиях дворянской чести. Многое он почерпнул на
путях самообразования, читая просветительскую литературу. По-
дав в отставку с военной службы, он вошел в кружок Станкевича,
был очень дружен с В. Г. Белинским, общался с А. И. Герценом,
беседовал с П. Я. Чаадаевым.
Во второй половине 30-х годов Бакунин увлекся немецкой клас-
сической философией (на первых порах его кумиром был Фихте,
которого Бакунин называл одно время «истинным героем нашего
времени»), а затем в еще большей мере философией Гегеля. Он на
всю жизнь остался гегельянцем, став впоследствии и материали-
стом. Гегелевскую философию он знал, пожалуй, как редко кто
знал ее в его время. Эта философия стала его теоретической стра-
стью, он прививал гегелевскую диалектику всем, кто желал изу-
чать ее под руководством молодого проповедника — от сестер Беер
до Прудона5. Тургенев изобразил молодого Бакунина в образе Ру-
дина. Герцен, в «Былом и думах», вспоминая свои молодые годы,
писал о друге, что «в этом человеке лежал зародыш колоссальной
деятельности, на которую не было запроса»6.
Выехав в 1840 г. в Германию, Бакунин опубликовал в 1842 г.
под пседонимом Jule Elisard статью «Реакция в Германии», которая
доставила ему известность решительного в выводах теоретика и са-
мого радикального революционера. В статье Бакунин, используя ге-
гелевскую идею развития, провозглашает диалектику отрицатель-
ности и революционное действие подлинным смыслом и тайной об-
щественной жизни. В Германии, да и вообще в Европе, торжеству-
ет реакция, но это не означает, что время революции ушло. Ни-
сколько! — дух, этот старый крот, уже выполнил свою подземную
работу; революционная идея скоро овладеет умами и приближаю-
щаяся революция неизбежно будет «держать свой суд». Свою уве-
з Там же. Т. 34. С. 147.
4 Все, кто сталкивался с Бакуниным на революционной стезе; как вспоминал
П. А. Кропоткин, «часто поминали Мишеля, но говорили о нем не как об отсутст-
вующем вожде, слово которого закон, а как о дорогом друге и товарище. Порази-
ло меня больше всего то, что нравственное влияние Бакунина чувствовалось даже
сильнее, чем влияние его как умственного авторитета» (Кропоткин П. А. Запи-
ски революционера. M., 1988. С. 277).
5 А. И. Герцен вспоминает в «Былом и Думах» такой случай: «В 1847 году Карл
Фогт, живший тоже в Rue de Bourgogne и тоже часто посещавший Рейхеля и Ба-
кунина, наскучив как-то вечером слушать бесконечные толки о феноменологии,
отправился спать. На другой день утром он зашел за Рёйхелем, им обоим надо
было идти к Jardiri des Plantes; его удивил, несмотря на ранний час, разговор в.
кабинете Бакунина, он приотворил дверь — Прудон и Бакунин сидели на тех же
местах, перед потухшим камином, и оканчивали в кратких словах начатый вчера
спор» (Герцен А И. Былое и.думы. М., 1956. Ч. 4/5. С. 449).
6 Герцен А, И, Соч. В 9 т. М.. 1956. Т. 5. С. 575.
8Г
ренность в приближении революционного взрыва Бакунин основы-
вал на существовании бедного «класса, который, собственно, и есть
настоящий народ» и развитии «социалистическо-религиозных сою-
зов (сен-симокистско-коктистского типа.— В. которые, остава-
ясь совершенно чуждыми современному политическому миру, по-
черпают свою жизнь из совершенно новых, нам неизвестных источ-
ников»7. В действительности, социальный источник этих союзов
Бакунин указал тут же и верно: приниженное существование «бед-
ного класса». Уже в этой статье Бакунин — революционный де-
мократ — формулирует знаменитый принцип: «Страсть к разруше-
нию есть страсть творческая». Позднее эта формула стала отожде-
ствляться с анархистскими убеждениями Бакунина, но он еще не
был анархистом в это время.
Белинский и Герцен, восхищаясь статьей француза, не подозре-
вали, что их автором является их старый друг и приятель8.
Оказавшись в Германии, Бакунин завязывает дружеские связи с
немецкими мелкобуржуазными радикалами — Арнольдом Руге,
Мозесом Гессом и др. В Берлине он слушает лекции престарелого
Шеллинга по философии откровения и знакомится на лекциях с
другим слушателем — молодым Фридрихом Энгельсом.
Бакунин жил в это время в большой бедности, близкой подчас
к нищете. В поисках условий более или менее человеческого суще-
ствования, он покидает Германию и отправляется сначала в Швей-
царию, а потом перебирается во Францию.
В Швейцарии он знакомится с книгой Вильгельма Вейтлинга
«Гарантии гармонии и свободы». В письме А. Руге (19.01.1843 г.)
он пишет, что «это — действительно замечательная книга. Правда,,
вторая, органическая ее часть сильно пострадала благодаря одно-
сторонним, произвольным построениям, но первая, дающая крити-
ку современного положения, проникнута жизнью, а часто содержит
верные и глубокие мысли. Чувствуется, что она написана на осно-
вании практического осознания современности; даже теоретические
конструкции интересны, так как представляют собой не продукт
умеренной, интеллигентской теории, а выражение стремящейся
возвыситься до сознания новой практики. Читая эту книгу, ощуща-
ешь, что Вейтлинг высказывает именно то, что действительно чув-
ствует и в качестве пролетария думает и должен думать. И это
чрезвычайно интересно, можно даже сказать самое интересное в
наше время»9.
Спустя полгода, в июне 1843 г., Бакунин публикует статью
«Коммунизм». Он обрушивается на консервативных «наблюдате-
лей», буржуазных публицистов, распространяющих пошлые выдум-
7 Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. Т. 3. С. 148.
* Бакунин между тем намекнул о себе, когда в конце статьи писал: «Даже в России^
в этом беспредельном, покрытом снегами царстве, которое мы так мало знаем и
которому, может быть, предстоит великая будущность,— даже в России собира-
ются мрачные, предвещающие грозу тучи! О, воздух душен, он чреват бурями!* *
(Бакунин М, А. Избр. филос. соч. и письма. М., 1987. С. 225).
• Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 227—228.
88
ки о коммунистической теории. Раньше коммунизм замалчивался,
ныне — искажается. Между тем вопросы коммунизма заслуживают
честного и открытого обсуждения, а «замалчивание есть необходи-
мая участь так называемой консервативной партии, которая нуж-
дается в народе только как в средстве и не видит в нем цели»10.
Коммунизм же, как и «современная философия» (Бакунин подра-
зумевает гегельянство, в особенности левое, а также фейербахиан-
ство, хотя и упрекает Фейербаха в абстрактности), явления необ-
ходимые и «родились из духа нашего времени»11. Философия стре-
мится к истине, коммунизм — к высшей социальной справедливо-
сти, и «оба стремятся к освобождению людей»12. В этой статье он
дает новую оценку утопического коммунизма Вейтлинга. Он не ду-
мает, что общество, созданное по вейтлинговым рецептам, «когда-
либо могло быть создано, ибо мы настолько верим в святую, более
или менее сознательно присущую всем людям силу истины, что мо-
жем быть в этом отношении вполне спокойны».
Он упрекает Вейтлинга и за «игнорирование значения нацио-
нальности», замечая, впрочем, что «это — ошибка, но необходи-
мая ошибка, неизбежная ступень в развитии коммунизма»13. Оп-
равдание же Вейтлингова коммунизма он видит в том, что комму-
низм «вообще теоретически, научно еще очень мало развит», не в
состоянии «уразуметь свой собственный принцип во всей его истин-
ности и во всей полноте вытекающих из него выводов»14. Вскоре
Бакунин переезжает в Париж. Там он знакомится с руководителя-
ми парижских социалистических кружков и революционных обществ.
Как и в случае с Вейтлингом, Бакунин увлекается коммунистиче-
ской утопией «папаши Кабе», но вскоре приходит к выводу, что
проекты Кабе неосуществимы, их «коммунизм просто-напросто
есть логическая несообразность». Он возобновляет знакомство с
Энгельсом, знакомится с Марксом и Женни Маркс и, в свою оче-
редь, знакомит их с декабристами, братьями Тургеневыми15. Их
.дружба была вполне искренней и впоследствии все они вспоминали
об этих парижских встречах как о лучшей поре своей жизни. Вме-
сте с Марксом и Руге Бакунин выступает в «Немецко-французских
ежегодниках».
В Париже он встретил февральскую революцию 1848 г. Баку-
нин, имевший профессиональную подготовку артиллерийского офи-
цера, храбро дрался на парижских баррикадах и предлагал Времен-
ному правительству осуществить ряд радикальных мер в интересах
парижского пролетариата. Временное правительство не было в вос-
торге от радикальных предложений и вообще от бунтарского харак-
тера деятельности Бакунина: для Ледрю-Роллена, Ламартина и
ю Там же. С. 235.
и Там же. С. 236.
12 Там ж$. С. 237.
•13 Там же. С. 238.
14 Там же.
15 По требованию Николая I Сенат лишил Бакунина чинов и «всех прав состояния»
в 1844 г.
89
прочих он был слишком беспокойной фигурой. Герцен рассказыва-
ет, что Коссидьер, назначенный Временным правительством пре-
фектом парижской полиции и до революции друживший с Бакуни-
ным, говорил, что Мишель — прекрасный человек, незаменимый в
революции, но его надо расстрелять на другой же день после ее по-
беды: Бакунин обличал предателей «рабочей революции». Затем он
отправился «делать революцию» в Германию и был в числе руково-
дителей восстаний в Дрездене и в Праге.
В первоначальном варианте «Воззвания к славянам» («Воззва-
ние русского патриота к славянским народам»), опубликованном в
1848 г., Бакунин писал, что «два круга вопроса как бы сами выдви-
нулись с первых дней весны: социальный вопрос и вопрос о незави-
симости всех наций, одновременно эмансипация народов внутри и
вовне»16. Он разъяснял, что «пока в Европе останется хотя бы одна
преследуемая нация, решительное и полное торжество демократии
не будет возможно нигде»17. Схваченный австрийцами, он был за-
ключен в крепости Кенигштейн.
В мае 1851 г. по требованию Николая I, Бакунин был выдан
ему австрийским правительством и вновь заключен без суда и
следствия на этот раз в Алексеевский равелин Петропавловской
крепости. Затем его перевели в Шлиссельбург. После унизительной
«Исповеди», написанной для Николая I (Бакунину предложил «ис-
поведаться» шеф жандармов граф А. Ф. Орлов, тот самый, брат ко-
торого декабрист М. Ф. Орлов томился в сибирской каторге), его
содержат в более сносных условиях18. Александр II после получения
отчасти искреннего, отчасти мнимо покаянного письма Бакунина
(14 февраля 1858 г.)19 отправил его в Иркутск, на поселение. Там
Бакунин завязал отношения с генерал-губернатором Восточной Си-
бири Муравьевым-Амурским, в котором увидел будущего руководи-
теля всероссийского восстания, и при его содействии отправился на
Амур, а потом, воспользовавшись свободой, бежал через Японию в
Америку, а из Америки в Англию, в Лондон, к А. И. Герцену20.
Это был действительно случай воскресения из мертвого дома.
Некоторое время Бакунин сотрудничал в герценовском «Коло-
коле», ведя бесконечные споры с Герценом и Огаревым о путях ре-
волюции на родине. Затем он вновь отправился в Западную Европу
Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 245.
17 Там же. Бакунин перефразирует тут же одно из заключительных положений
«Манифеста Коммунистической партии», утверждая, что «угнетение одного наро-
да (или даже отдельной личности) является угнетением всех, и нельзя нарушить-
свободу одного, не нарушая свободы каждого» (Там же).
18’Николай I прочел «Исповедь» и в том месте рукописи, где Бакунин предлагал ему
объединить силы революции и России, чтобы разрушить европейскую политиче-
скую систему, написал на полях: «Не сомневаюсь (Николай не сомневался, что
европейские режимы можно было бы разрушить в этом случае.— В. М.), т. е. я
бы стал в голову революции славянским Mazanielo; спасибо» (Бакунин М. А. Ис-
поведь. М., 1921. С. 99).
19 См.: Бакунин М. А. Исповедь. С. 139—142.
20 Об Америке, какой Бакунин увидел ее по пути из Сан-Франциско в Нью-Йорк >
он писал: «Увидел как край путем демагогии дошел до тех же жалких результа-
тов, каких мы достигли путем деспотизма» (Былое. 1906. № 7. С. 186).
90
«делать революцию» на этот раз под эгидой Интернационала.
К этому времени относится и его работа по переводу на русский
язык «Манифеста Коммунистической партии». В эти же годы
появляется и «Революционный катехизис» Бакунина—Нечаева,
(1866 г.).
«Революционный катехизис» начинается с противоположения
любви к человечеству культу божества. Следствием такого матери-
алистическо-атеистического противопоставления является провозг-
лашение основополагающих принципов. «Мы провозглашаем,— пи-
шет Бакунин, человеческий разум единственным критерием исти-
ны; человеческую совесть основой справедливости; индивидуаль-
ную и коллективную свободу единственной создательницей порядка
в человечестве»21.
Бакунин развивал мысли о свободе как абсолютном праве «всех
взрослых мужчин и женщин» и моральной основе жизни людей,
тут же провозглашая «безусловное исключение всякого принципа
авторитета и государственной необходимости»22. Старый гегелья-
нец, он забыл основной урок Гегеля: свобода есть познанная необ-
ходимость. Бакунин требует свободной ассоциации и федерации
как панацеи от «вынужденной централизации», не замечая, что и
ассоциация и федерация есть политические формы организации об-
щества и, следовательно, предполагают лишь более или менее де-
мократические формы организации и авторитета.
Небезынтересно одно из его требований к политической органи-
зации общества: «Упразднение всякой официально охраняемой и
оплачиваемой государством церкви. Абсолютная свобода совести и
культа с неограниченным правом для каждого строить храмы своим
богам и оплачивать свое духовенство. Абсолютная свобода религи-
озных ассоциаций, которые, впрочем, не должны обладать никаки-
ми гражданскими и политическими правами и не могут заниматься
воспитанием детей»23.
Маркс, узнав о возвращении Бакунина, обратился с письмом к
А. А. Серно-Соловьевичу (22.12.1868 г.), запрашивая, остался ли
Бакунин тем, каким он его знал перед революцией и во время ре-
волюции 1848 г. В распоряжении Маркса были к тому времени све-
дения о деятельности Бакунина, не вполне согласующейся с про-
граммой и уставом Интернационала. Бакунин ответил письмом к
«старому другу», в котором уверял, что он действительно друг «и
даже больше, чем когда-либо, дорогой Маркс, потому что лучше,
чем когда-нибудь, я понимаю теперь, до какой степени ты был
прав, следуя сам и приглашая нас идти по проторенной дороге эко-
Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 274.
22 Там же. С. 275. Ф. Энгельс в статье «Об авторитете», направленной против «не-
которых социалистов», разъясняет, что «комбинированная деятельность», в част-
ности в сфере производства, «означает организацию, а возможна ли организация
без авторитета?» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 303). Антиавтори-
таристы требуют отмены государства и авторитета в акте революции. А ведь «ре-
волюция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна»
(Там же. С. 305).
23 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 276.
91
номической революции и резко порицая тех из нас, которые сбива-
лись на тернистый путь либо национальных, либо исключительно»
политических действий»24. Далее Бакунин уверял, что его «отече-
ство теперь — Интернационал, одним из главных основателей ко-
торого ты являешься. Итак, ты видишь, дорогой друг, что я — твой
ученик и горжусь этим»25. Этой принципиальной позиции
М. А. Бакунин не выдержал. Марксистом он не стал. Впоследствии
он был исключен из Интернационала (1872 г.), а в своих записках.
«Мои отношения с Марксом» прибег к неразборчивым средствам
полемики. Бакунинский анархизм, как заметил Маркс, по своей
сущности — «поверхностно надерганная отовсюду мешанина,— ра-
венство классов (!), отмена права наследования как исходная точка
социального движения (сен-симонистская чепуха), атеизм, предпи-
сываемый членам Интернационала, как догма и т. д., а в качестве
главной догмы (по-прудонистски) — воздержание от участия в по-
литическом движении»26.
23. Материализм, атеизм, богоборчество
Бакунин начинал свое идейное восхождение как идеалист и ве-
рующий, а закончил его материалистом и атеистом27 *. Бурная его
политическая деятельность в Западной Европе оставляла мало вре-
мени для философских размышлений и чисто теоретической работы
ума. В этом отношении выделяются, пожалуй, три периода, когда.
Бакунин почти всецело отдавался теории; первый — 30-е — нача-
ло 40-х годов, когда он вместе со Станкевичем, Белинским, Герце-
ном и другими буквально окунулся в духовную стихию классиче-
ской немецкой философии. Он стал наиболее глубоким знатоком
гегелевской философии, что признавали и такие ее ценители, как
В. Г. Белинский и А. И. Герцен. Герцен блестяще обрисовал умо-
настроения кружка друзей этих лет, когда писал в «Былом и ду-
мах», что «нет параграфа во всех трех частях “Логики", в двух
“Эстетиках44, “Энциклопедии44 и пр., который бы не был взят отча-
янными спорами нескольких ночей. Люди, любившие друг друга,,
расходились на целые недели, не согласившись в определении “пе-
рехватывающего духа44, принимали за обиды мнения об “абсолют-
ной личности и о ее по себе бытия44. Все ничтожнейшие брошюры,
выходившие в Берлине и других губернских и уездных городах, па
немецкой философии, где только упоминалось о Гегеле, выписыва-
24 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 336.
25 Там же.
26 Маркс К., Энгельс Ф. Избр. письма. М., 1947. С. 270.
27 Подробнее о философском развитии M. А. Бакунина см.: Малинин В. А. Филосо-
фия революционного народничества. М., 1972; Моисеев Г. И. Философия и эво-
люция воззрений М. А. Бакунина (30—40 и 70-е гг. XIX в.). Иркутск, 1973.
О.н же. Философия Михаила Бакунина (анархического периода). Иркутск, Л.г
1976. Б. П. Козьмин еще в 50-е годы выступил против манеры авторов официоз-
ных «коллективных трудов» приписывать М. А. Бакунину идеализм 1839 г., игно-
рируя его дальнейшее развитие, подразумевая его «Предисловие к гимназическим
речам Гегеля». См.: Козьмин Б. II. Из истории революционной мысли в России.
М., 1961. С. 685.
92
лись, зачитывались до дыр, до пятен, до падения листов в несколь-
ко дней»28.
Вторично Бакунин смог сосредоточиться на собственных духов-
ных интересах, когда после поражения революции 1848—1849 гг.
оказался сначала в австрийской тюрьме, а потом в Алексеевском
равелине и Шлиссельбурге. И, наконец отойдя от активной рево-
люционной деятельности, чувствуя приближение тяжелой болезни,
он вновь обращается к теории в 1867—1870 гг., собирая материалы
и набрасывая первые страницы задуманной им «Этики».
И в свой ранний период идейного развития и в последующем
Бакунин постоянно искал реалистической и действенной, практи-
кой подтверждаемой философии. В этом смысле весьма показателен
его первый отклик на статьи К. Маркса и Л. Фейербаха, опублико-
ванные в Anecdota в самом начале 1843 г. «Статья какого-то “Рей-
нца“ о новой цензурной инструкции превосходна»,— пишет он из.
Цюриха А. Руге в письме от 19 января 1843 г. Чтобы не обидеть
А. Руге, он пишет: «Ваша статья о печати — также», но видно, что»
«Рейнц» произвел на него большее впечатление. Бакунин не знал
тогда, что «Рейнц» это — молодой К. Маркс29.
Статья же Фейербаха Бакунину решительно не понравилась.
Причина — абстрактность фейербаховых размышлений.
«Это,— писал Бакунин Руге,— догматическое опровержение
догматизма; ее афористический тон содержит в себе какое-то не-
сносное важничанье, а в конечном счете он говорит то же самое,
что сказал мне мой друг Менцер: если философия теснее свяжется
с естествознанием, то мир несомненно будет спасен. Эти теорети-
ческие рецепты спасения в высшей степени комичны, и поистине
нужно обладать большою способностью отвлекаться от действитель-
ности, для того чтобы забавляться ими в нашей бедной, столь нуж-
дающейся в практицизме современности. Не сердитесь на меня, до-
рогой Руге, я знаю, что Вы весьма высокого мнения о Фейербахе;
я — также, я считаю его безусловно единственным живым среди
философов; в нем много гениальности, самобытности, которые ска-
зываются и в этой статье30; он существует, и это — главное, так
как другие даже не существуют. И тем не менее его статья — пло-
хая, несуществующая, т. е. чисто теоретическая, недейственная,
статья. Это — еще одна попытка спасти теорию, которая, однако,
должна в своей целостности разложиться изнутри — в этом ее
единственное спасение. Практика внутри теории есть величайшее
противоречие» 31.
Эти рассуждения молодого Бакунина характерны не только вы-
ражением его отношения к Марксу и Фейербаху, что, конечно,
важно само по себе, но и присущей для него глубиной философско-
го мышления, постижения сущности проблемы, к которой он обра-
зе Герцен А. И. Соч. Т. 5. С. 15.
39 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 3—27.
зо Речь идет о статье Л. Фейербаха «Предварительные тезисы для реформы филосо-
фии». См.: Фейербах Л. Избр. филос. произведения. M., 1958. Т. 1. С. 114—133.
31 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 227.
93
щается. Незаурядные качества философского склада своего ума Ба-
кунин демонстрировал не раз и, подобно тому как ему казались ко-
мичными фейербаховы «теоретические рецепты спасения», нам
представляются более чем комичными потуги отдельных современ-
ных доморощенных мыслителей, рассудку вопреки, наперекор сти-
хиям, доказать несущественное значение философских трудов Ба-
кунина в системе русской философской традиции или утвердить
странную мысль о «снижении» уровня его теоретического мышле-
ния в 70-е годы сравнительно с сороковыми. Вообще в литературе
последних лет обнаруживается забавная тенденция у доморощен-
ных мыслителей теологического оттенка: человек, бывший идеали-
стом,— глубок, став материалистом и атеистом — мелок. Впрочем,
бог с ними, с доморощенными мыслителями, злыми и бесплодны-
ми, как осенние мухи.
Труды Бакунина 60—70-х годов, например такие, как «Федера-
лизм, социализм и антитеологизм», «Философские рассуждения о
божественном призраке, о действительном мире и о человеке»,
«Бог и государство», — ценное достояние русской философской
мысли. Сказанное не означает, что эти и другие произведения
Бакунина свободны от ошибок, заблуждений и неверных оце-
нок. Но не этими недостатками определяется их значение и их ре-
альная роль в идейно-философской полемике второй полови-
ны XIX в.
Он сознательный материалист, который называет материальным
«все, что есть, все, что происходит в действительном мире, как в
человеке, так и вне его (гольбаховская идея и вообще взгляд, ко-
торый разделяли французские материалисты XVIII в.— В. М.),
и мы применяем слово идеальный исключительно к продуктам
деятельности человеческого мозга»32. Характерно и тут же
следующее разъяснение Бакунина: «Но так как наш мозг есть
вполне материальное образование, и, следовательно, вся деятель-
ность его так же материальная, как и деятельность всех дру-
гих сложных вещей, то отсюда следует, что то, что мы на-
зываем материей или материальным миром, нисколько не
исключает, а, напротив, обнимает собою неминуемо и мир идеаль-
ный»33.
Эти положения Бакунин развивал в своем великолепном очерке
«Ответ одного интернационалиста Мадзини». Интернационалист,
признавая заслуги Мадзини в борьбе за избавление Италии от авс-
трийского ига, за ее объединение, указывает в то же время на «су-
щественно ложный принцип», лежащий в основе программы италь-
янского патриота: идеализм.
32 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 526. Как материалист Бакунин
опирался на труды И. M. Сеченова, в частности на его работу «Рефлексы голо-
вного мозга» («наш знаменитый соотечественник г. Сеченов говорит в своем заме-
чательном труде о деятельности мозга» и т. д.). См.: Бакунин м. А, Избр. филос.
соч. и письма. С. 321.
зз Там же. С. 526.
94
«Это принцип какого-то в одно и то же время метафизического
и мистического идеализма, соединенного с патриотическим често-
любием государственного деятеля»34.
Разумеется, критикуя Мадзини и его принцип, Бакунин отвер-
гает не только этот конкретный принцип конкретного Мадзини,
а идеализм вообще, вкупе с религией и Богом. В работе «Бог и го-
сударство» он выставляет общее антрополого-материалистическое
положение: «Человек, как и все остальное в мире,— существа
вполне материальное. Ум, способность мыслить, способность полу-
чать и отражать различные ощущения, как внешние, так и внут-
ренние, вспоминать о них, когда они миновали, и воспроизводить
их воображением, сравнивать и отличать их друг от друга, отвле-
кать от них общие определения и создавать тем самым общие или
абстрактные понятия, наконец, образовывать идеи, группируя и
комбинируя понятия сообразно различным методам,— одним сло-
вом, разум, единственный создатель всего нашего идеального мира*
есть свойство животного тела, а именно абсолютно материальной
организации мозга»35 36. ,
Все эти суждения и высказывания Бакунина не случайный на-
бор фраз, а логически выраженная система взглядов, которая была
выработана им в течение десятилетий практической и теоретиче-
ской деятельности. Тесная и по-своему ясно осознаваемая связь
между теорией и практикой имела своим следствием и достаточно*
четкое представление о связи теоретического и практического идеа-
лизма. «Очевидно,— писал Бакунин в работе «Бог и государст-
во»,— что основное условие теоретического или божественного*
идеализма — пожертвование логикой, человеческим разумом, от-
каз от науки. С другой стороны, мы видим, что, защищая идеали-
стические доктрины, невольно оказываешься увлеченным в стан уг-
нетателей и эксплуататоров народных масс»35.
Бакунина занимал один вопрос, а именно: каким образом мно-
гие лучшие умы, «у которых, конечно, нет недостатка ни в уме, ни
в сердце, ни в доброй воле и которые посвятили все свое существо-
вание целиком служению человечеству,— как же случилось, что
они упорно остаются в рядах представителей доктрины, отныне
осужденной и обесчещенной?»37. Это действительно вопрос небе-
зынтересный, и не только для бакунинского, но и для нашего вре-
мени. Он рассматривает самые различные и возможные причины
приверженности «знаменитых современных идеалистов» к «обесче-
щенной» доктрине и приходит к выводу, что ими не могут быть
«ни логика, ни наука», ни «личные интересы, ибо такие люди бес-
конечно выше всего, что может быть названо личным интересом».
Причина — «сильный мотив морального порядка. Какой же? Он
может быть только один: эти знаменитые люди думают, конечно*
34 Там же. С. 521.
35 Там же. С. 484—485.
36 Там же. С. 470.
37 Там же. С. 470—471.
95
'что идеалистические теории или верования существенно необходи-
мы для достоинства и морального величия человека и что материа-
листические теории, напротив того, понижают его до уровня живо-
тного. А если верно обратное?»38.
Философские и вообще теоретические труды Бакунина шестиде-
сятых — семидесятых годов и были в значительной степени посвя-
щены обоснованию, доказательству, аргументации и разъяснению
истинности этого обратного, т. е. материалистического мировоззре-
ния. Эти труды имеют два аспекта: критический и позитивный. Ба-
кунин — незаурядный критик идеализма, метафизики, религии и
предрассудков обыденного рассудка, положительно влиявший в
этом отношении не только на своих прямых сторонников, но и на
более широкую читательскую массу.
Как старый гегельянец-диалектик, став материалистом и сохра-
нив диалектический закал, Бакунин не мог не третировать и поно-
сить заскорузлую метафизику и ее адептов. Он сторонник практи-
ческого познания и теории познания не только уважающий опыт,
практику, но и основывающийся на опыте и практике. Поэтому он
отвергает любую метафизику — от гегелевской до контовской. Ба-
кунин высмеивает Вырубова, который, заключает он, «порет горяч-
ку» с контовой метафизикой, как он когда-то порол горячку из-за
метафизики гегелевской. Особо страстно Бакунин, будучи атеистом
и богоборцем (он явно преувеличивал значение борьбы против ре-
лигии при конституировании социалистического общества), воевал
с идеологической метафизикой, в частности с метафизикой христи-
анской ортодоксии.
«В настоящее время,— писал он,— христианство во всех
«его различных видах, а также вышедшая из него доктринерская
и деистическая метафизика, которая в сущности есть не что
иное, как замаскированная теология, является, без всякого сомне-
ния, самым громадным препятствием на пути освобождения об-
щества»39.
«Остервенение, с каким правительства защищают религию,—
отмечает великий анархист,— доказывает, насколько для нас не-
обходимо бороться с нею и уничтожить ее». Церковь — обще-
ственный институт, кровно заинтересованный в сохранении ве-
ры и религиозной метафизики, а священники — «божественные
палачи»40.
Чтобы освободить массы от религиозных суеверий, надо вос-
пользоваться двумя путями: «распространением рациональной нау-
38 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 471.
39 Там же. С. 280—281.
-40 Бакунин считал, что священники, «даже самые лучшие, самые человечные»—
«нечто жестокое и кровожадное», ибо служат религии, которая «основана на кро-
ви», «опираются на идею жертвоприношения, т. е. постоянство заклания челове-
чества ради ненасытной мстительности божества». И добавлял: «Вот почему, ког-
да повсюду возбуждался вопрос об уничтожении смертной казни, то все священ-
ники, римско-католические, московско-православные и греческие, протестант-
ские — все единогласно высказались за ее сохранение!» (Там же. С. 281).
96
к и и пропагандой социализма»41. Распространение идей рациональ-
ной науки предполагает полемику и отвержение идей нерациональ-
ной и даже иррациональной науки, в первую очередь метафизики
позитивизма.
Бакунин — весьма глубокий критик контистского позитивизма.
В работе «Философские рассуждения о божественном призраке, о
действительном мире и о человеке», изложив свои представления,
материалистические по сути и характеру, о системе мира и челове-
ке, разуме и воле, он обращается к философии позитивизма.
В этой философии есть ценные элементы, например, стремление
«охватить и скоординировать все частные науки в одну систему»42.
Тут же (в работе «Федерализм, социализм и антиидеологизм») Ба-
кунин заключает, что «порядок наук, установленный Огюстом
Контом, почти такой же, как в Энциклопедии Гегеля, величайшего
метафизика настоящих и прошлых времен», но если Гегель «спи-
ритуализировал материю», то Конт «материализировал дух»43. Он
видит достижение Конта и в том, что тот психологию, которая тра-
диционно рассматривалась идеализмом «как мир квазиабсолютный,
спонтанный и независимый от всякого материального влияния», ос-
новал на физиологии.
Тем не менее он видит большие пороки и грубые заблуждения
позитивизма. Конт и его последователи, критикуя метафизику фи-
лософии прошлого, сами впали в метафизику. Они «с большим ос-
нованием выступают против метафизических абстракций или про-
тив сущностей (против эссенциализма в терминологии К. Поппе-
ра.— В. М.), которые представляют лишь имена, а не вещи. И, од-
нако, они сами пользуются некоторыми метафизическими сущно-
стями к большому вреду для позитивности своей науки»44. Так, он
видит одну из допускаемых позитивистами (О. Контом прежде все-
го) «метафизических сущностей» в понятии бога, «прикрываемого
рассуждениями вроде того, что “было бы несомненно излишним
выдвигать специально в этой связи необходимое предварительное
положение о том, что любая идея творения в собственном смысле
этого слова должна быть при этом радикально устранена, так как
она по своей природе совершенно неуловима**»45. Бакунин крити-
ковал и позитивистское представление о «деятельных и производя-
щих причинах»— вне вещей, разъясняя, что «вне вещей эти зако-
ны не существуют даже как абстракция, как идея»46.
41 Там же. С. 282.
42 Там же. С. 283.
43 Там же. С. 284.
44 Там же. С. 416. Так, позитивистские уверения о «“безусловной, однообразующей
материикоторыми злоупотребляет, например, Литтре, и есть не что иное, как
абстракция, метафизическая сущность, которая существует только в нашем уме.
Н действительности существуют и различие, сложные или простые тела» (Там
же. 416).
45 «Вот одно из тех двусмысленных, если не сказать лицемерных выражений,— от-
вечает Бакунин,— которые я ненавижу у философов-позитивистов» (Там же.
46 Там же. С. 417.
4 В. А. Малинин
97
Он решительно против и позитивистского агностицизма, при-
крываемого фразами о безмерности познаваемого, или прямого
признания беспомощности человеческого разума. «Нет ничего бо-
лее иррационального, более антипозитивистского (в смысле дейст-
вительно позитивных возможностей науки.— В, М.), более мета-
физического и, я бы сказал, более мистического, более теологиче-
ского, чем высказывать фразы, подобные следующим: «Происхож-
дение и сущность материи нам недоступны» (с. 19) — или же «Фи-
зик, отныне мудро убежденный в том, что глубинные связи вещей
для него закрыты» (с. 25)»47. Небезынтересны, так сказать, и кос-
мические аспекты полемики Бакунина против Конта. Конт, разъяс-
няя свою космологию или мировую точку зрения, утверждал, что
«сколь бы обширными ни предположить применительно к будуще-
му наши действительные знания в этом роде, мы никогда не смо-
жем подняться до истинной концепции совокупности небесных све-
тил»48. Бакунин, как материалист и диалектик, возражает против
этого запугивания «совокупностью небесных светил», признавая
одновременно, что «сколь бы далеко не смог проникнуть ум, он ни-
когда не сможет ни исчерпать этот предмет, ни достигнуть границы
или конца безмерности на том простом основании, что эта граница
и этот конец не существуют»49. Бакунин отрицает и право Конта
считать себя основателем социологии как «науки о законах управ-
ляющих развитием человеческого общества»50. Позитивисты, по
его словам, лишь «предчувствуют» появление такой науки. Прин-
ципы науки социологии «еще не установлены». Установить их
можно, «если социология будет основываться или вступать в союз
с историей и статистикой. Но идея такого союза чужда позитивист-
ской социологии»51.
Бакунин был убежден, что «система позитивной философии
Огюста Конта открывает дверь мистицизму»,— как потому, что
она «никогда еще не утверждала себя открыто как система ате-
истическая», так и потому, что Конт и его последователи, отвергая
на словах религию, тут же сооружали новую, на этот раз «науч-
ную», с верховным жрецом Контом! «Стоит только, — писал Ба-
кунин,— внимательно прочитать «Курс положительной филосо-
фии» Огюста Конта, и особенно конец третьего тома, а также три
последних тома, чтение которых г-н Литтре в своем предисловии
особенно рекомендует рабочим, как можно обнаружить, что глав-
ная политическая забота знаменитого основателя позитивизма со-
стояла в создании нового, на этот раз не религиозного, но научного
духовенства, призванного отныне, по его мнению, управлять ми-
ром»52.
47 Там же. С. 418. Бакунин ссылается на высказывания Э. Литтре в его предисловии
к очередному изданию «Курса позитивной философии» О. Конта.
48 там же. С. 421.
49 Там же.
50 Там же. С. 285.
51 Там же.
52 Там же. С. 405.
98
Бакунин был прав. Конт исходил из исконной неспособности
грудящейся массы к управлению, и он заметил и отверг это: конти-
стская проповедь «кротости и покорности» масс несостоятельна53.
Эта теоретическая предпосылка утверждений Конта, будто «не-
большое число привилегированных интеллектов, которых, естест-
венно, поддерживает и кормит мускульный труд масс, должно уп-
равлять, по его мнению, остальной частью человечества»54. Факти-
чески Конт и контисты (позитивисты) стоят на той точке зрения,
что массы никогда не смогут «выйти из ненадежного состояния
пролетариата»55. Но это — заблуждение, если не хуже. Массы и
по сию пору невежественны, но неверно утверждать, что «массы
менее способны стать выше своих материальных забот, чем другие
классы общества, чем ученые, например»56. Как справедливо заме-
чает Бакунин, если бы когда-либо восторжествовала контова уто-
пия общества, построенного по образцу его «научной» иерархии, то
такое общество, управляемое учеными, было бы «правлением пре-
зрения, то есть наиболее унизительным рабством», «вторым изда-
нием правления жрецов»5'. Бакунин обеспокоен тем, что возможна
ситуация, когда после революции масс в силу их невежества или
недостаточного уровня сознательности «долг верховного командова-
ния» будет волею обстоятельств возложен «на академии ученых,
которые установят для наивысшего блага человечества новую дис-
циплину и очень крепкую власть»58.
Социальные условия и требования общественной жизни довле-
ют над умами и выдающихся ученых. «Нужно ли после этого удив-
ляться,— пишет Бакунин,— что такие выдающиеся люди, как
Бокль, г-н Стюарт Милль, г-н Герберт Спенсер, с радостью вос-
пользовались возможностью, предоставленной им позитивной фи-
лософией, для того, чтобы примирить свои научные исследования с
религиозным ханжеством, деспотически навязываемым английским
общественным мнением всякому, кто составляет часть этого обще-
ства!5^.
Можно выразить лишь сожаление по поводу того, что материа-
листические и атеистические труды Бакунина все еще остаются
terra incognita нашего теоретического образования59*.
53 Там же. С. 402.
54 Там же. С. 371.
55 Там же. С. 373.
56 Там же. С. 374.
57 Там же. С. 375.
5S Там же. С. 406. Он разъясняет: «Будем же любить науку, уважать искренних и
серьезных ученых, выслушивать с большой признательностью наставления и со-
веты, которые они с высоты своего трансцендентального знания желают нам дать;
будем, однако, принимать их только при условии, что они вновь и вновь будут
пропускаться через нашу собственную критику».
59 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 404.
59а Недавно вышедшие «Избранные философские сочинения и письма» М. А. Ба-
кунина (тиражом всего 2000 экземпляров), на которые мы ссылаемся в тек-
сте,— первое за последние 60 лет издание, но, к сожалению, бакунинские
сочинения, даже хорошо известные, даны в отрывках по усмотрению состави-
телей.
4*
99
24. Политическая экономия анархизма
Бакунин, как мы отчасти видели, с большой охотой громил
«Кабинетных теоретиков», сочиняющих нежизнеспособные «сис-
темки», накладываемые ими на революционный процесс. В опреде-
ленной и значительной степени правый в отношении утопическо-
социалистических и утопическо-коммунистических рецептов, он
был неправ по отношению к теории научного социализма, хотя й
признавал необходимость такой теории. Его позднейший анархизм
действительно не был цельным социалистическим учением, являя
собой эклектическую теорию, в которой обнаруживается многое,
вплоть, по словам Маркса, до «сен-симонистской чепухи»60.
Научный социализм немыслим без союза с научной же полити-
ческой экономией. Но Бакунину политическая экономия представ-
лялась кабинетной наукой, не слишком совместимой с «революци-
онной деятельностью», хотя он и признавал, что она достигла мно-
гого в разработке законов человеческой экономической деятельно-
сти. Он считал также, откликаясь на работы Мальтуса, Конта и
других, что «вопрос о питании, великий вопрос общественной эко-
номии, составляет действительную основу всего последующего раз-
вития человечества»61. Ему импонировала одно время прудонов-
ская философия нищеты. Энгельс заметил, что у Бакунина «своя
собственная теория, состоящая из некоей смеси коммунизма и пру-
донизма; желание объединить эти две теории в одну говорит о его
полном незнании политической экономии»62.
Влияние Прудона на Бакунина объясняется в основном тем, что
сам Бакунин был также выразителем протеста против, с одной сто-
роны, деспотизма капитала, а с другой — засилья крепостничества.
Идеи мелкобуржуазности его не миновали. Бакунин не изучал
всерьез политическую экономию и, вне всякого сомнения, не обла-
дал и долей тех познаний ее исторического развития как науки,
которые столь блестяще высказал Маркс уже в «К критике полити-
ческой экономии». Во многом он поверил на слово Прудону, подо-
бно тому как Прудон поверил на слово Бакунину в его интерпрета-
ции сути гегелевской диалектики. В этом отношении оба оказались
жертвами самообмана. В своих письмах из Парижа Бакунин сооб-
щал, что он «изучает политическую экономию» (1844 г.), но это
изучение все же не продвинуло его в отличие от Маркса намного
дальше прудоновской «философии нищеты». Здесь образовался как
бы заколдованный круг, ибо «система противоречий» Прудона,
в свою очередь, была во многом отражением в прудоновской полит-
экономии плохо переваренной диалектики Гегеля. Разумеется, ни о
какой серьезной попытке материалистического истолкования идеа-
листической диалектики не было и речи63.
60 Маркс К,, Энгельс Ф. Избр. письма. С. 270.
61 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 371.
62 Маркс К., Энгельс Ф, Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 201.
63 Это обстоятельство, отмечал Маркс, который в молодости, в свою бытность в
Париже, также пытался сделать из Прудона диалектика. В России, в частно-
100
Прудоновские филиппики против собственности, в том числе и
знаменитое «собственность есть кража» (выражение, заимствован-
ное у Сийеса), доставили ему огромную известность, включая ре-
волюционных коммунистов. В действительности, Прудон выступал
не против частной собственности вообще, а против «крупной» част-
ной собственности. Он полагал, что собственность, которая не ведет
к обогащению за счет «нетрудового дохода», является основой иде-
ального общественного порядка и наилучшим оплотом против де-
спотической власти государства, выступающего выразителем воли
крупных собственников. В этой связи он проповедовал «образова-
ние умеренных состояний», т. е. уравнивание доходов путем «соци-
алистической» налоговой политики, а также в тех же целях «уни-
версализации среднего класса» и помощи ему кредитами64.
О. Бланки писал, что «социализм Прудона основан на умеренном
индивидуализме, безвозмездной взаимопомощи»65. Маркс в «Капи-
тале» заметил, что нельзя не удивляться «хитроумию Прудона, ко-
торый хочет уничтожить капиталистическую собственность, проти-
вопоставляя ей... вечные законы собственности товарного производ-
ства!»66. Бакунин, подобно Прудону, не вник в исторические об-
стоятельства возникновения крупного производства. Идея, что
крупное производство в его капиталистической форме подготавли-
вает социалистическое крупное научно организованное производст-
во, ему была чужда. Он утверждал, предваряя ошибку Лассаля,
что затраченный производителем (мелкий буржуа был на его языке
тоже «производителем») труд, который не возмещается полностью
при господстве института крупной частной собственности, будет
полностью возмещаться при социализме. Вследствие этого эксплуа-
тация человеком человека будет уничтожена, имущественное ра-
венство станет фактом, воцарится принцип «справедливости» и
личность будет раскрепощена раз и навсегда.
Взамен «государственной формы коллективизма» Прудон вы-
двигал «социалистический принцип взаимности», предусматривав-
ший, собственно, сохранение буржуазной формы товарно-денежных
отношений и фактически основанный на ней. Конкретным выраже-
нием этого принципа «взаимности» у Прудона выступал «обмен-
ный банк». Прожектерская утопия Прудона, который оставлял без
внимания действующий механизм капиталистической конкурен-
ции, предусматривал, что рабочий вносит в банк продукты труда,
получая взамен купоны, каковые заменяют «буржуазные» деньги.
сти, благодаря известному письму К. Маркса Анненкову труд Прудона получил в
общем верную оценку. Свидетельством этого является и замечание Боткина в
письме от 29 марта 1847 г.: «Столько грозившая и обещавшая Systeme des
contradictions etc.— увы!» (П. В. Анненков и его друзья. С. 536).
64 Прудон намеревался при практической реализации своей программы угодить и
рабочему классу, и буржуазии, или, как он писал, «удовлетворить справедливые
требования пролетариата, не ущемляя прав, приобретенных классом буржуазий»,
т. е. желал сидеть одновременно на двух далеко стоящих друг от друга социаль-
ных стульях. Ср.: Proudhon. Corresponaance. Vol. IV. Р. 261.
65 Бланки Л.-О. Избр. произведения. М., 1962. С. 262.
66 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 601.
101
Но проблема эквивалентного обмена была тем теоретическим под-
водным камнем, который быстро вспарывал днища банковских ко-
раблей, которые пытались плыть по курсу, указанному анархист-
ским кормчим. Крах прудонистских «обменных банков», которые
кое-где были заведены, быстро излечил от иллюзий тех, кто дове-
рял политико-экономическим теоретическим выкладкам Прудона67.
Бакунин, подобно Прудону, не имел ясного представления об
экономической необходимости социализма, а также о различии со-
циализма и коммунизма. Это различие он в общем трактовал как
различие тенденций и традиций Сен-Симона и Фурье68, Тем не
менее одной из сильных сторон бакунинского мировоззрения была
критика капитализма и буржуазного либерализма. Он разделял
свойственную многим социалистам-утопистам ненависть к буржу-
азному обществу и «священному» принципу частной собственности.
Отрицая капитализм как социально-экономическую систему, он не
был склонен в отличие от социалистов-утопистов возлагать какие-
либо надежды на социальную гармонию двух основных классов ка-
питалистического общества, признавая эксплуататорскую сущность
капитала. Он пытался следовать марксовой идее об исторической
освободительной миссии пролетариата, когда утверждал, что в про-
мышленно развитых странах Западной Европы социальное осво-
бождение трудящихся — дело их исторической инициативы, что
рабочий класс является революционной силой. Вообще к чести Ба-
кунина он стремился смотреть на все с точки зрения интересов
трудящихся масс, хотя много путал при составлении рецептов их
освобождения.
Буржуазный либерализм и буржуазную конституционность он
отвергал безусловно. «При конституционном строе и по теории со-
временного либерализма,— писал он в работе “Международное
тайное общество освобождения человечества— громадная народ-
ная масса обречена на нищету и на безысходное рабство. Конечно,
возможно, что одному из тысячи рабочих-плебеев удается благода-
ря героическому упорству и гению разбить невидимую, но крепкую
решетку, отделяющую его от привилегированных классов, но тогда,
став привилегированным, он повернется спиной к миллионам поки-
нутых братьев и в свою очередь превратится в буржуа и эксплуата-
тора. Вот и все. Положение народных масс от этого не изменится,
оно не может и не должно никогда измениться, так как их порабо-
щение, их труд, почти вынуждаемый нищетой,— это абсолютное
67 Бакунин проявлял известный скептицизм по отношению к теоретическим выклад-
кам Прудона, а в одном из писем Гервегу (1848 г.) писал, что «если бы он при-
шел к власти и его доктринерство из отрицательного перешло в положительное,
то нам, конечно, пришлось бы вступить с ним в борьбу, так как в конце концов и
у него ведь за пазухой имеется своя системка» (Бакунин М. А. Избр. филос. соч,
и письма. С. 244).
68 После выхода в свет первого тома Марксова «Капитала» Бакунин делал заявле-
ния, из которых было видно, что он как будто оценил замысел этого «самого
страшного снаряда, который когда-либо был послан в голову буржуазии». Более
того, он взялся за перевод «Капитала» на русский язык, но, к сожалению, быстро
забросил эту работу.
102
условие праздности, интеллектуальной и моральной культуры, сво- '
боды меньшинства. Такова в своей откровенности основная идея
аристократического и буржуазного конституционализма. Мальтус и
либеральные экономисты достаточно разъяснили его в наши дни»69.
Аргументация Бакунина против капитализма шла во многом в
форме заимствования аргументации Маркса и Энгельса зачастую в
искаженном виде, с присовокуплением собственных обличений.
Взывая к революции, он отвергал социальные реформы в принципе
как «развращающие» пролетариат70.
25. Революция и государство
Анархистские иллюзии Бакунина особенно наглядно выявляют-
ся в его трактовке двух общественных явлений необычайной слож-
ности — революции и государства. Внешне он подходил к револю-
ции как будто по-материалистически, объясняя ее как радикальный
переворот в социально-экономических отношениях, который приве-
дет через социальную революцию к решительному улучшению по-
ложения масс. Бакунин убежден, что общество социальной спра-
ведливости не придет само собой, без социальной революции, кото-
рая лишь «дает свои первые битвы». Он критикует доктринеров от
революции; «философы, литераторы и политики,— замечает он,—
имеющие в кармане готовые системки и пытающиеся заковать в
определенные формы и границы этот необъятный океан», не пони-
мают смысла революции и потому оказываются при революцион-
ной поверке «глупыми и бессильными»71 72. Но и теория социальной
революции Михаила Александровича Бакунина была немногим
лучше. У него не было глубокого представления о диалектике ма-
териального производства, взятого в его исторической форме, и о
решающих противоречиях в его системе. «Революция скорее инс-
тинкт»— эта формула Бакунина как нельзя лучше вскрывает ре-
шающую противоположность его и марксовой теории социальной
революции'-2. Раз революция инстинктивна, то понятно, что рево-
люционеры могут вызвать ее когда угодно, особенно в странах с
глубоким революционным инстинктом, с духом бунтарства, прису-
щим, например, крестьянину в России.
Маркс отметил поэтому, что Бакунин «абсолютно ничего не
смыслит в социальной революции, знает о ней только политические
фразы. Ее экономические условия для него не существуют. Так как
все существовавшие до сих пор экономические формы, развитые
или неразвитые, включали порабощение работника (будь то в
69 Бакунин М. А, Избр. филос. соч. и письма. С. 267.
70 D. В. Плеханов заметил, что, «не умея согласовать “реформу" с “революцией",
автор "Государственности и анархии" полагал, что всякое частное улучшение бы-
та рабочих вредно, так как оно примиряет их с существующим порядком вещей.
У него выходило поэтому, что чем хуже, тем лучше». {Плеханов Г. В. Соч. Т. 9.
С. 307).
71 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 244.
72 Там же.
103
форме наемного рабочего, крестьянина и т. д.), то он полагает, что
при всех этих формах одинаково возможна радикальная револю-
ция»73.
Конспектируя программный труд Бакунина «Государственность
и анархия», Маркс замечает далее, что его противник по социализ-
му опирается в основном на субъективистские мотивы,— «воля,—
а не экономические условия — является основой его социальной
революции»74.
Это глубоко верное замечание многое объясняет и в поведении
«позднего» Бакунина, когда непрерывные поражения надломили
его собственную волю и усталый теоретик анархизма, разочарован-
ный в анархистской практике, удалился от дел и замыслил писать
Этику, в которой предполагал объяснить, почему в мире господст-
вует зло, а не добро и почему зло всегда торжествует75.
Анархизм внешне не менее решительно, чем против эксплуата-
ции, воюет и с государством. «Свобода!— писал Бакунин.— Толь-
ко свобода, полная свобода для каждого и для всех! Вот наша мо-
раль и наша единственная религия»76. Бакунин в этом отношении
превзошел, пожалуй, всех других идеологов и теоретиков анархиз-
ма, хотя одно время, признав Устав Интернационала, он выступал
за демократический централизм. Но с 1870 г. он не уставал обли-
чать государство, государственный аппарат, бюрократов и чиновни-
чество, выступая против всякой, как он говорил, авторитарности.
В этом смысле он был единомышленником Прудона, который еще в
1852 г., непосредственно после поражения революции 1848 г., объя-
вил, что «управление человека человеком мы отвергаем точно так
же, как эксплуатацию человека человеком»77. Продолжая эту
мысль, он провозглашал: «Никакой партии, никакой власти, абсо-
лютная свобода человека от гражданина. В трех словах, вот наше
политическое и социальное кредо»78. Клеймя авторитарность бур-
жуазного государства, душащего и расщепляющего личность трудя-
щегося, Бакунин, как и Прудон, не понимал классовой природы го-
сударства, как политического исполнителя воли экономически гос-
подствующего класса. Согласно концепции Бакунина, государст-
во — не машина для подавления одного класса другим (в капита-
листическом обществе — рабочего класса буржуазией), а полити-
ческая форма подавления бюрократами и чиновниками личности,
искусственная, ненавязанная обществу и массам организация.
Являясь абсолютным общественным злом, государство навязы-
вает всем членам общества свою «трасцёндентную мораль», развра-
та Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 615.
та Там же.
та Небезынтересно совпадение: П. А. Кропоткин также . решил к концу жизни за-
• няться проблемами этики как решающей, по его мнению, проблемы для понима-
ния развития человека и общества. Его труд, хотя и продвинулся дальше, чем у
Бакунина, многие литературные замыслы которого' остались неосуществлёнными,
также остался незаконченным.
та Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 268.
та Proudhon. Confessions d un rtvolutlonnaire. P., 1852. Preface. P. 171.
78 ibid. P. 200.
104
щая всех, кто им пользуется как орудием. Эта фикция высшей вла-
сти основана на представлении о неспособности масс самим устро-
ить свои дела, и в этом смысле она антинародна. Известные осно-
вания для такой критики, бесспорно, были. Бакунин подметил,
в частности, психологию макиавеллизма («цель оправдывает сред-
ства»), разлагающей любую государственную власть, отчужденную
От народа.
Государство следует «взорвать» и ни в коем случае, ни под ка-
кйм видом, не возобновлять, ибо оно погубит революцию. Более
того, в письме Н. П. Огареву (от 19 июля 1870 г.) он уже ставит,
собственно, на одну доску буржуазную авторитарность и «автори-
тарный коммунизм». Государство авторитарно, и, по Бакунину, по-
лучилось, что авторитарным неизбежно будет и пролетарское госу-
дарство, хотя оно и выражает волю рабочего класса. Как метко за-
метил Ф. Энгельс в адрес Бакунина и бакунистов, нет «вещи более
авторитарной, чем революция». Фразы же анархистов доказывали,
что они, называвшие себя истинными и последовательными рево-
люционерами, не поняли сути революции, разрушающей старое го-
сударство и созидающей новое. Бакунин же фактически, хотел он
того или не хотел, откладывал строительство нового до мартовских
календ. «Пусть друзья мои строят,— писал он в одном из писем
Салиасу,— я жажду только разрушения, потому что убежден, что
строить в мертвечине гнилыми материалами — труд потерянный и
что только из всеобщего разрушения могут возникнуть новые жи-
вые материалы, а с ними и новые организмы»79.
Бакунин не только не видел никакой необходимости в создании
в ходе социалистической революции нового социалистического го-
сударства, которое способствовало бы и сохранению завоеваний ре-
волюции, и социальным преобразованиям, но определенно заявлял,
что пролетариат в государстве не нуждается, что, разрушив буржу-
азное государство, он должен отбросить вместе с государством и по-
нятие государственности (анархо-синдикалистская концепция)80.
Точно так же и в России народ противостоит деспотическому госу-
дарству. Иллюзии русских конституционаторов он не разделяет.
В ходе общероссийской социальной революции народ не оставит от
государства камня на камне и создаст глубоко выношенные им и
близкие ему по образу жизни и духу федерации ассоциаций и ар-
телей.
Марксова концепция государства была, конечно, альтернатив-
ной бакунинскому пониманию этого вопроса. В знаменитой «Кри-
тике Готской программы» (1875 г.) он прямо заявил, что «свобода
состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего
над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный»81.
79 Бакунин М. А. Письмо Салиасу от 18 марта 1864 года // Материалы для биогра-
фии М. Бакунина. М.; Л.» 1928. С. 3.
80 Эта идея и соответствующая деятельность анархистского толка объясняется в об-
щем а сочувственных тонах во многих статьях «новых левых» и их исследовате-
лей на Западе.
81 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 26.
105
Провозглашая анархию, это всеобщее безначалие, Бакунин не
желал признать диктатуру пролетариата как исторически необхо-
димое социалистическое государственное управление обществом
при переходе от капитализма к социализму. И в этом отношении
он был един во мнении с Прудоном, который метал громы и мол-
нии против бланкистской «революции сверху посредством диктату-
ры» и пел дифирамбы «революции снизу посредством инициативы
масс», хотя подразумевал при этом фактически не революцию,
а серию социальных реформ. Ни Прудон, ни Бакунин не признава-
ли созидательных функций диктатуры пролетариата. Их лозунгом
было немедленное безвластие после победы «социальной револю-
ции». Совершенное J общество, писал Бакунин, не имеет законов
“правительства, но имеет управление, обязанности, средства исправ-
ления. Вновь типично бакунинская'фраза. А как быть с тем обще-
ством, которое возникает сразу после' революции и которое неиз-
бежно политически управляется, но отнюдь еще не совершенно?
Нужно ли для него революционное правительство? Централизовано
оно и авторитетно для меня? Поддерживается ли в нем революци-
онная законность? Должно ли оно карать контрреволюционеров?
Обязано ли добиваться общенациональной системы социалистиче-
ского воспитания? Концепция Бакунина игнорирует социальные ус-
ловия подлинной революции, которая не только ломает старое, но
и строит новое. Поэтому она мертворожденная концепция, образец
тех «кабинетных теорий», противоречащих революционной практи-
ке, против которых Бакунин так любил выступать.
26. Анархистская концепция
русской социальной революции
Бакунин был столь же далек от глубокого понимания русских
общественных отношений, как и от научного воззрения на борьбу
классов в Западной Европе. Понимание Бакуниным социализма не
идентично «русскому» социализму Герцена. Бакунин критически
относится к вере Герцена и Огарева в чудодейственные свойства
общйны. В одном из писем Герцену и Огареву он не без основания
/спрашивал их, почему эта благословенная община, от которой они
•ожидают всяческих чудес в будущем, в продолжение десяти веков
своего существования не произвела из себя ничего и мирилась с са-
модержавным деспотизмом и крепостнйческим рабством? Бакунин
щодметил воздействие развития капитализма на общину после
1861 г., когда писал, что в общине.заметно внутреннее расслоение,
*что всякий мужик побогаче, да посильнее, других стремится выйти
из общины, которая его теснит и душит. Но он заблуждался отно-
сительно воздействия, общины на «сильного мужика», не замечая,
что тот, вырываясь из Общины? сам стремился теснить и душить
мужика-общинника.
Бакунин считал, что сила общины — сила нравственного убеж-
дения, убеждения мужика в его вековом праве на землю. Земля
106
принадлежит тем, кто ее обрабатывает. Крестьянская идея «права
на землю» стала одним из излюбленных аргументов Бакунина в
подтверждение мысли о возможности поднять мужика-общинника
на всеобщий бунт. Из сибирской ссылки он пишет А. И. Герцену
(7.11. 1860 г.) «Началась и для русского народа погода, и без грома
и молнии, кажись, не обойдется. Русское движение будет серьез-
ным движением, ведь фантазерства и фраз мало, а дельного склада
много в русском уме, а русское широкое, хоть и беспутное сердце
пустяками удовлетвориться не может»82. Это было написано в са-
мом преддверии крестьянской реформы, в период самого острого
столкновения интересов русских классов и сословий83.
Социальные изменения в России, возникновение движения пе-
редовой интеллигенции, крестьянские бунты были для Бакунина
социальным аргументом в пользу анархистской концепции русской
революции. По определению Бакунина, народ — коллективное су-
щество, обладающее как физиолого-психологическими, так и поли-
тико-социальными особенностями, которые индивидуализируют
его, отделяя от всех других народов84. Исторический облик наро-
дов, писал Бакунин, преобразуя гегелевскую идею, идею об «исто-
рических» и «неисторических» народах, видоизменяя ее в анархи-
стский постулат, проявляется в их отношении к социальной рево-
люции (народы «способные» к революции и «неспособные» к ней).
Русский народ «способный» к социальной революции, он бунтарь
по натуре; из глубины народного духа в стране возникнут «новые
формы свободной общественности»8*. Эта идея Бакунина о револю-
ционной избранности русского народа, бывшая очередной вариа-
цией на темы идеалистической философии истории, импонировала
тем не менее не одному народнику. Эта идея была положена и в
основу программных выступлений Бакунина, в частности «Револю-
ционного катехизиса» (1866 г.), статей «Постановка революционно-
го вопроса» (май 1869 г.) и «Начало революции» (июль 1869 г.).
После поражения Парижской Коммуны и неудач восстаний по
анархистским рецептам в Испании (1871—1873 гг.) Бакунин при-
шел к мысли, что надо похоронить надежды на европейский рабо-
чий класс, который все больше обуржуазивается и становится под-
спорьем европейской милитаризации. Главными силами революции
в Западной Европе становится люмпен-пролетариат, в России —
крестьянство и интеллигентская молодежь86. Наиболее активная
часть крестьянства — это разорившееся крестьянство («разбой-
82 Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. С. 256.
Впрочем, что характерно для бакунинского нетерпения и прожектерства, он тут
же критикует Герцена и Огарева за то, что они «могли не заметить, не узнать
единственного патриота и государственного человека в нашем отечестве»— Му-
равьева-Амурского (Там же. С. 256). Бакунин тут же набрасывает идеализиро-
ванные образ и программу Муравьева.
М Бакунин М. А. Федерализм. Социализм и антитеологизм // Поли. собр. соч. Изд.
Балашова. Т. I. С. 91.
85 Бакунин М. А. Государственность и анархия. М. 1928. С. 162.
8* Н. Кибальчич, отвечая на опросный лист жандармов, писал, что стал социали-
стом, читая статьи журнала «Вперед», статьи Бакунина и др. (ЦГАОР. Ф. 112,
On. 1. Ед. хр. 523. Л. 42).
107
ник — это герой, защитник, мститель народный»). Основная идея
Бакунина заключалась в формуле: «Не трудно возмутить любую
деревню!» Все революционные надежды следует возложить на
бунт, который должен вырасти до размеров общероссийского возму-
щения, а последнее автоматически принесет социальное освобож-
дение.
Политическая борьба, выставление общедемократических требо-
ваний не нужны, ибо в русских условиях такое направление соци-
альной борьбы выгодно одной буржуазии. Социальный переворот
автоматически принесет собой политические свободы. Добиваться
же политических свобод до социального переворота — это значит
играть на руку еще неокрепшей буржуазии. Поскольку единствен-
но реальной политически-сознательной революционной силой была
в тот момент интеллигенция и поскольку Бакунин желал револю-
ции немедленной, он призывал студенческую молодежь (в частно-
сти, в работе «Наука и насущное революционное дело») забросить
науку и идти поднимать на революцию мужика, этого «прирожден-
ного бунтаря». Маркс и Энгельс в своем докладе Гаагскому конг-
рессу I Интернационала «Альянс социалистической демократии и
Международное товарищество рабочих» отметили, что Бакунин
фактически «проповедует русской молодежи культ невежества под
тем предлогом, что современная наука — это не что иное, как нау-
ка официальная (можно ли представить себе официальную матема-
тику, физику или химию?), и что таково мнение лучших людей на
Западе»87.
Все попытки бакунистов осуществить немедленно всеобщую со-
циальную революцию без политики окончились неудачей и послу-
жили горьким уроком для русских социалистов. Тем не менее в
Прибавлении «А» к «Государственности и анархии», полемизируя
против Лаврова и программы «Вперед!», Бакунин доказывал, что
ставка на предварительное разъяснение идей социализма ошибоч-
на, ибо народ имеет свой давно выношенный им идеал. «Первая и
главная черта — это всенародное убеждение, что земля, вся земля,
принадлежит народу, орошающему ее своим потом и оплодотворя-
ющему ее собственным трудом. Вторая столь же крупная черта,
что право на пользование ею принадлежит не лицу, а целой общи-
не, миру, разделяющему ее временно между лицами. Третья черта
одинаковой важности с двумя предыдущими — это квазисвободная
автономия, общинное самоуправление и вследствие этого реши-
тельно враждебное отношение к государству»88. Никаких особых
трудностей для сближения революционно настроенной интеллиген-
ции с народом не существует. В кружках революционной молоде-
жи семидесятых—восьмидесятых годов имела хождение рукопись
87 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 391—392.
88 Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 1. С. 45. Эти идеи Баку-
нина проникли и в народническо-окрашенную публицистику. Златоврацкий, на-
пример, лишь художественно расцвечивал старые представления, когда писал,
что оощина — не одно инстинктивное приспособление мужика к дласти земли,
но и прочувствованный им мужицкий же идеал.
108
И. Каблица (Юзова), в которых популяризировались видоизмене-
ния взглядов Бакунина на социальную революцию в России. Фило-
софский ее подтекст заключался в тезисе, что чувство приоритетно
по отношению к уму, что чувства совершенствуются благодаря уп-
ражнению в определенных действиях, включая революционные.
Бунт и участие в бунте также имеют определенное воспитательное
значение: народ отражает чувство протеста. Задача интеллиген-
ции — вызывать эти бунты, не ожидая, когда пропаганда социали-
стических идей приведет к благим результатам и сознание мужика
окончательно просветится. Почему же не осуществлены народные
чаяния? Бакунин предлагал свой ответ.
Народный прогрессивный идеал не мог быть осуществлен до сих
пор потому, что этому мешали такие явления русской обществен-
ной жизни, как патриархальность, поглощение лица миром и вера
в царя. Что касается православия, веры, то они в России не имеют
такого значения, как католицизм и вообще религия в Западной Ев-
ропе. Все эти негативные явления не могут все же сдержать рус-
ской социальной революции, ибо в стране существует два важных
ее условия — нищенское положение народа и его забитость, рабст-
во. Чем хуже условия жизни масс, тем вероятнее взрыв. Надо
лишь добиться истинной социально-революционной комбинации —
соединить революционный инстинкт мужика с идейностью интел-
лигенции, которая, «проведя между общинами живой ток револю-
ционной мысли, воли и дела», заинтересовав революцией «лучших
крестьян», сможет «поднять вдруг все деревни»89. В действительно-
сти народникам-бакунистам не удавалось поднять не только «все
деревни», но и отдельные. Волевые импульсы русских народников
и анархистов мало влияли на общинно-патриархальное сознание
русского мужика. Бакунизм не смог из теории стать революцион-
ной практикой и привести к победе революции, хотя влияние анар-
хизма сохранилось надолго.
27. «Вольный коммунизм» И А. Кропоткина
Новой разновидностью анархистской идеологии в русском на-
родничестве, а отчасти и в международном анархизме стал «воль-
ный коммунизм» Петра Алексеевича Кропоткина (1842—1921).
Кропоткин, один из общепризнанных отцов анархизма, прошел
сложный жизненный и идейный путь, и прошел его с честью.
Происходя из старинного, «рюриковского» рода, Кропоткин еще
в молодые годы порвал со своим сословием и всю свою сознатель-
ную жизнь был практическим ученым и профессиональным рево-
люционером, теоретиком анархизма и писателем, выказав необык-
новенный талант и редкие дарования. Кропоткин окончил привиле-
гированный Пажеский корпус (4862 г.), учился на физико-матема-
тическом факультете Санкт-Петербургского университета. Его лю-
бимым стихотворением этих лет было послание Н. П. Огарева «Ис-
89 Там же. С. 50.
109
кандеру» (А. И. Герцену)90. Уже в эти годы молодости он познако-
мился с социалистической литературой, в частности со статьей
Н. В. Шелгунова «Рабочий пролетариат в Англии и во Франции».
Кропоткин отозвался на эту статью сочувственной рецензией в
«Книжном вестнике» (1861 г.) По окончании Пажеского корпуса
он отказался от заманчивого миража гвардейской карьеры и отпра-
вился исследовать Сибирь. По возвращении П. А. Кропоткин был
избран членом Русского географического общества, опубликовал
несколько работ, вызвавших лестные для молодого ученого отклики.
Кропоткин, все более критически относясь к существующему
политическому порядку вещей, отправился в Швейцарию для озна-
комления с идеями революционной и социалистической европей-
ской эмиграции (1872 г.). Он завязал связи с социалистами различ-
ных оттенков, включая деятелей I Интернационала и борцов Па-
рижской Коммуны, бежавших от террора версальцёв. По возвраще-
нии в Россию Кропоткин продолжает свои занятия ученого и одно-
временно вступает в «кружок Чайковского» (начало 1872 г.). По
поручению кружковцев он пишет небольшой социалистический
трактат «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего
строя?»91. Кропоткин не разделял иллюзий Бакунина и Нечаева о
немедленном социальном перевороте и никчемности поэтому заня-
тий теорией и изучения наук. Напротив, он высоко ставил именно
знание основ будущего общества.
Этот ранний период его деятельности запечатлен Кропоткиным
в его замечательных «Записках революционера», переведенных на
многие языки мира92. Он рассказал там и о своем первом аресте в
1874 г., о заключении в Петропавловскую крепость и о знаменитом
побеге оттуда в 1876 г. (Кропоткин — единственный заключенный,
кому удалось бежать из крепости). После побега его переправили
вскоре за границу, откуда он вернулся в Россию лишь после Фев-
ральской революции 1917 г.
28. Идея социальной революции
Как и все революционеры-народники, Кропоткин страстно при-
зывал революцию, и, как он писал, «не через сто лет, а в недале-
ком будущем»93.
Революция — необходимое явление в истории человечества, ко-
торое непрерывно совершенствует свои общественные отношения
(«прогрессирует»). Прогресс происходит в двух основных фор-
мах — эволюционной и революционной. «Революции, то есть пе-
риоды ускоренной эволюции, ускоренного развития и быстрых пе-
90 См.: Кропоткин П. А. Записки революционера. С. 143—144.
91 Подробно о содержании и теоретическом уровне трактата см. в моей монографии
«Философия революционного народничества* (М., 1972). Мы не согласны с мне-
нием, будто Кропоткин лишь перелагает здесь соответствующие взгляды
х П. Л. Лаврова. Это — документ самостоятельного мышления, хотя и не без наив-
ностей, свойственных молодежно-народническому мышлению 80-х годов.
92 См.: Кропоткин П. А. Записки революционера.
93 Кропоткин П. Безначальный коммунизм и экспроприация. М., 1906. С. 26.
ПО
ремен, так же сообразны с природой человеческого общества, как и
медленная постепенная эволюция, наблюдаемая теперь в культур-
ных странах»94.
Достигнув своих целей, революция «при данном состоянии умов
в данный исторический момент» переходит в фазу «медленного
развития эволюции». Достигнутое в ходе революционных потрясе-
ний не снимается в ходе эволюции. Прогресс необратим. Он может
быть заторможен реакцией, и тем не менее достигнутое в ходе ис-
тории не может быть окончательно утеряно. Эволюционизируя, об-
щество неизбежно продолжает то, что уже совершила револю-
ция — «подъем ее совершается уже на значительно высшем уров-
не, чем прежде, и почти всегда он идет быстрее. Таков закон про-
гресса в человечестве»95.
Кропоткинский «закон прогресса», надо отдать ему должное,
более содержателен, чем «формула прогресса» Лаврова и Михай-
ловского. Он смотрит на историю как на процесс, в котором дейст-
вуют массы и в котором совершается что-либо значительное благо-
даря в первую очередь насилию. Кропоткин исходит при этом из
признания революции необходимым этапом истории, проявлением
общественной законосообразности: «В истории всякого народа,—
пишет Кропоткин,— неизбежно наступает когда-нибудь такое вре-
мя, что глубокое, существенное изменение во всем строе его жизни
становится неизбежным»96.
Это признание, это утверждение необходимости революционно-
го преобразования общества является, безусловно, сильной, если не
самой сильной стороной социологических воззрений П. А. Кропот-
кина. Что же вызывает к жизни решающую роль народа в револю-
ции? Кропоткин указывает на определяющее значение экономиче-
ского фактора в жизни и деятельности классов и сословий. Под
этим углом зрения Кропоткин анализирует борьбу классов, напри-
мер, во время французской буржуазной революции конца XVIII в.
Кропоткин далек от марксистского различения объективных и
субъективных условий революции. Он, как и другие революцион-
ные народники, как и Бакунин, как и Ткачев, считал, что народ к
революции «всегда готов». То, что народная, демократическая ре-
волюция еще не победила, объясняется тем, что революционерам
предшествующих столетий не хватило «смелости мысли и инициа-
тивы действий»97. Если бы эти прекрасные качества были у них
налицо, революция победила бы давно.
Кропоткин, как и другие революционные народники и многие
домарксовские социалисты, различал революцию социальную и ре-
** Кропоткин П. Великая французская революция 1789—1793 гг. М., 1919. С. 572.
W Там же. С. 572.
Там же. С. 4. В статье «Процесс 193» Кропоткин отмечает, что цель социали-
стов — уничтожение строя- эксплуатации, средство в широком смысле Слова —
социальная революция (ЦГАОР. Ф. 1129» On. 1. Ед. хр.^363). Он отвергал равно
и самодержавно-крепостническое и буржуазное, формально-демократическое, об-
щество. . .
Кропоткин П. Век ожидания. М., 1925. С. 40.
.111
волюцию политическую. И, как подобает анархисту, аргументиро-1
вал против политической революции, которая, по/его словам, нез
затрагивает сущности социальных отношений людей, оставляет без;
изменения отношения эксплуатации, сложившиеся веками и угод-;
ные для буржуазии. Политическая революция должна быть отверг-^
нута истинными революционерами нового времени, ибо она «позво-4
ляет одним только буржуа извлекать пользу из колоссального раз-1
вития техники». Почему? Потому, что при строе эксплуатации,
земля остается в руках немногих вместо того, чтобы принадлежать)
всем. Потому, что работник не может не продавать своего труда.;
Потому, что рабочий трудится на хозяина, а не на все общество^
Кропоткин писал: «Я, напротив, убедился, что при современной си-*
стеме частной собственности само производство, ведущееся ради
прибыли, приняло ложное направление, и оно совершенно недоста-
точно даже для удовлетворения основных жизненных потребностей
всего населения»98. Нужно, следовательно изменить основы соци-
альной системы, и, прежде всего, сделать труд общественным..;
А это будет возможно лишь тогда, когда общество будет построен^
на коммунистических началах99. Кропоткин считал социализм пер-
вой фазой истинно человеческого общества, за которой последует!
более высокая и совершенная. Он отвергает социальную реформу,
которая не решает главного. «Всякая реформа всегда компромисс с
прошлым,— отмечал Кропоткин,— она всегда довольствуется боль-i
шим или меньшим его изменением; между тем как революция по-<
рождает великую идею для будущего»100. По мнению Кропоткина
для революционера обязателен разрыв с прошлой традицией, давя-
щей на сознание людей и подавляющей их, революция разрушений
не только старых учреждений, но и устаревших традиций. Носите-
ли этих традиций должны быть сломлены или перевоспитаны. Он(
высказывает глубокие мысли, когда предлагает привлечь на сторо-j
ну революции «лучших и наиболее свежих элементов из самих!
правящих классов»101. По его мнению, таким путем можно «до-|
стичь наибольших результатов при наименьших размерах граждан’!
ской войны»102. Гражданская война может стать необходимостью,;
законным следствием социальной революции, но долг революцио-
неров — сделать все возможное, чтобы не допустить ее перераста-
ния в братоубийственное самоистребление. Многое будет зависеть
от нравственной высоты революционной партии, особенно ее лидеч
ров и руководящих в революции людей. Предупреждая против не-
чаевщины, Кропоткин на Всемирном конгрессе анархистов'в 1881 г,
предлагал дать ясное определение моральных устоев революцион-*
ной партии, убеждая, что общеобязательный нравственный канон
будет сдерживающим фактором для неконтролируемых действий^
отдельных лиц.
98 Кропоткин П. А. Записки революционера. С. 469.
99 Кропоткин П. Век ожидания. С. 24.
100 Там же. С- 15.
101 Кропоткин 77. Записки революционера. M., 1925. С. 216—217.
Ю2 Там же.
4
112
В революции, как и в историческом процессе вообще, решающее
значение имеют действия народа. «Участие народа в революции дол-
жно быть положительным и в то же время разрушительным,—
констатировал Кропоткин.— Потому что он один может достигнуть
реорганизации общества на основах равенства и братства»103.
На наш взгляд, в приведенных выше и в других высказываниях
Кропоткина, являющихся важными пунктами его понимания исто-
рического процесса вообще и революции, заметно влияние идей ма-
териалистического понимания о решающей роли масс в истории.
Вместе с тем это не означает, что Кропоткин сумел преодолеть
анархистскую трактовку преобладающего значения стихийного
творчества масс в революции.
В. И. Ленин писал в конце XIX в. об отражении марксизма в
буржуазной литературе, указывая, в частности, на факт такого от-
ражения во взглядах Петра Струве. Нечто подобное происходило в
то время и с Петром Кропоткиным, в отличие от Струве анархист-
ским идеологом не буржуазии, а крестьянства, эксплуатируемых
масс. Степень этого влияния преувеличивать нельзя. Однако не-
сомненно то, что Кропоткин был хорошо знаком с трудами и дея-
тельностью Маркса и Энгельса, и это нашло свое отражение в его
представлении о месте революции в истории общества.
К позитивному содержанию кропоткинского понимания револю-
ции следует отнести и его указания на взаимосвязь социального и
национального в революционном процессе. Хотя Кропоткин и не
был последовательным интернационалистом {напротив, в годы пер-
вой мировой войны он оказался в лагере «оборонцев»), в лучшие
периоды своей деятельности он резко критиковал тех, кто недооце-
нивал значение национального вопроса в социальной борьбе. Верно
отмечая, что «для тех, кто страдает от чужеземной тирании, наци-
ональная независимость важнее всего остального»104.
Кропоткин пытался осмыслить соотношение между стихийно-
стью и сознательностью в ходе исторического процесса. Он указы-
вал на тот факт, что народ часто не знает своих действительных
интересов, что для успеха революционного дела необходимо, чтобы
«революционное действие», исходящее из народа, совпало с движе-
нием революционной мысли105. Когда такое слияние достигнуто,
революция неудержимо сметает со своего пути все, что ей сопро-
тивляется. Но что такое революционность мысли? По Кропотки-
ну — это «способность выступить на новые пути жизни, способ-
ность изобрести новые формы борьбы и суметь понять те неясные
указания на новый строй, которые дает народная жизнь»106. Эти
положения не слишком отличаются от соответствующих положений
Лаврова, который различал стихийные, неосознанные действия на-
рода, не знающего своих действительных интересов и целей, от де-
юз Кропоткин П. Век ожидания. С. 98.
Ю4 Там же. С. 13.
Ю5 Кропоткин П. Великая французская революция 1789—1793 гг. С. 8.
1°б Кропоткин П. Век ожидания. С. 162.
ИЗ
стельности критически мыслящих личностей из интеллигенции, ру-
ководствующихся «поставленными заранее целями».
Кропоткин, правда, вносит дополнение к субъективной социоло-
гии Лаврова, он говорит о «революционном действии, исходящем
из народа», но это не является значительным шагом вперед сравни-
тельно с лавровской стихийностью, поскольку как в том, так и в
другом случае сознательная постановка социальных целей, веду-
щих к достижению общественного идеала, остается долгом интел-
лигенции, признаваемой ведущей революционной силой.
В заслугу Кропоткина нельзя тем не менее не поставить стрем-
ление разработать теоретические и методологические основы народ-
ной истории революции. Этому он уделил много внимания, в част-
ности в газете «Бунтовщик», издававшейся им начиная с 1879 г.
Он признает, что буржуазные историки давно поняли, что револю-
ция не случайность, а необходимость истории. Социалистический
историк тем более должен изучать периоды революций, ибо буду-
щее социализма неизбежно связано с революцией. Революция не
пустая абстракция, главное в ней — деятельность народа. Этого
решающего для понимания революции обстоятельства не поняли,
да и не могли понять ни дворянско-официозная, ни буржуазно-ли-
беральная историческая наука. Истории всех великих революций
нового времени (английской, американской, французской) расска-
заны ими односторонне, со своей, так сказать, классовой колоколь-
ни, «изучена и рассказана во всех подробностях» парламентская
история революции107.
Будучи анархистом-антигосударственником, Кропоткин не толь-
ко не доверяет этой «парламентской истории», но и выделяет ее
научную несостоятельность, обвиняет ее. Кропоткин видит, как
буржуазные историки революции представили классовую историю
революции. Но при таком классовом освещении истории народ, яв-
ляющийся решающей силой исторического процесса (Кропоткин
указывал на то, что решающая роль народа в особенности отчетли-
во видна во время революции), выступает в лучшем случае как ее
пассивная сила.
«Народная история революции, еще нс написана. Роль наро-
да — деревни и городов — в этом движении (речь идет о француз-
ской буржуазной революции 1789—1793 гг.) никогда еще не была
полностью изучена и рассказана»108.
Такой попыткой «изучить и рассказать» народную историю ре-
волюции был труд П. А. Кропоткина «Великая французская рево-
люция 1789—1793 гг.» Кропоткин рассматривает французскую ре-
волюцию как революцию народа. Достоинства этой работы можно
сравнить с историческими произведениями Н. Г. Чернышевского,
Н. А. Добролюбова, П. Л. Лаврова. Общим для всех этих трудов
является революционно-демократический взгляд на вещи, на клас-
совую борьбу, людей и события. Различия объясняются специфиче-
Ю7 Кропоткин П. Великая французская революция 1789—1793 гг. С. 9.
Ю8 Там же.
114
ски народническим элементом, характерным для каждого из Этих
мыслителей (Субъективная социология у Лаврова, анархический
«вольный коммунизм» у Кропоткина и т. д.).
В своем труде Кропоткин много внимания уделяет истории ра-
дикально-коммунистического движения в эпоху французской бур-
жуазной революции, считая, что признание коммунистически-
уравнительных движений этого времени в качестве мощных глу-
бинных течений, выражавших интересы народных низов, сущест-г
венно изменяют и самую характеристику этого бурного времени109.
Он одним из первых обратил внимание на «народный коммунизм»
экономических требований масс. Его личные симпатии и одобрение
на стороне «бешеных», «эбертистов», Бабёфа, Буонаротти и их
Сторонников, стремящихся ввести «равенство на деле». Кропоткин
осуждал Бабёфа за то, что тот был «государственником». Отверг он
и дальновидную идею Бабёфа о необходимости, обеспечения «де-
мократии сперва», т. е. решение общедемократических задач как
условия развития народной революции и последующего движения к
социализму и коммунизма. Он называл это стремлением «незамет-
но подмешать коммунизм в демократизм»110. В действительности
Бабёф был прав, указывая на необходимость решения общедемок-
ратических задач как предварительном условии начала социалисти-
ческих преобразований.
29. Представления о социалистическом обществе
Опираясь на свою концепцию решающего значения народа для
истории и революционного преобразования общества, Кропоткин
предпринимает попытку обосновать и те шаги революционной пар-
тии, которые следует, по его мнению, предпринять сразу после ре-
волюции, ради упрочения революции, ради интересов широких
масс. Практические меры являются, по его убеждению, логическим
следствием теоретической предпосылки — народная революция ус-
танавливает «такую систему взаимных отношений» между людьми,
которая основывается на «началах личной свободы»111. Предпола-
гая, что «анархический коммунизм стремится к свободе, наиболее
ценной для всех,— свободе индивида», Кропоткин отвергал допу-
щение об исторической необходимости «государственного» переход-
ного периода между капитализмом и коммунизмом. «Государст-
во,— разъяснял он,— есть не что иное, как форма организации,
которую неизбежно должны принять буржуа, чтобы — как вовне,
так внутри государства — взаимно гарантировать свою собствен-
ность и свои интересы»112. Трудящимся этот гарант собственности
109 Там же. Гл. LVIII «Коммунистическое движение».
ПО См.: Блюм Н. Р. Взгляды П. А. Кропоткина на революцию. Тарту, 1969; Пиру-
мова И. М. Петр Алексеевич Кропоткин. M., 1972. Концептуальные идеи этих
очерков не совпадают, но есть в них и небезынтересные дискуссионные сужде-
ния.
111 Кропоткин П. А. Безначальный коммунизм и экспроприация. М., 1906. С. 10.
112 Кропоткин П. А. Соч. Т. 3. С. 63.
115
не нужен, ибо после революции они становятся непосредственными
ее владельцами.
* Будучи противником Государства (с большой буквы), он фети-
шизировал его и одновременно отвергал любую форму государст-
венности, в том числе и государственность пролетарской диктату-
ры. Кропоткин запутывался в неразрешимых противоречиях своей
собственной теории. В общем он верно констатировал, что «рево-
люция, с самого начала, должна явиться актом справедливости по
отношению к “униженным и оскорбленным", а не обещаниями по-
правки зла в будущем, иначе она наверное не удастся. К несча-
стью, часто случается, что вожди бывают так поглощены вопроса-
ми политики и военной тактики, что забывают самое главное.
Между тем революционеры, которым не удается убедить массу, что
для нее начинается новая эра, готовят верную гибель своему собст-
венному делу»113. Верный своему убеждению, что буржуазные ре-
волюции ничего не дают народу, Кропоткин требует от социали-
стических революционеров заботы об удовлетворении насущных
нужд народа не в отдаленной исторической перспективе, а в ходе
самой революции. Это глубоко верная мысль. Кропоткин подчерки-
вает огромное значение экономической деятельности в ходе рево-
люции в интересах масс, ссылаясь при этом на опыт Парижской
Коммуны. Революция, писал он, должна показать рабочим «факта-
ми обыденной жизни, что для них начинается новый строй обще-
ства, новая эра, эра социальной революции, плоды которой самая
скромная работница увидела бы в своей собственной жизни и об-
становке»114. Но Кропоткин не замечает, что впадает в противоре-
чие с опытом истории, с опытом борьбы за социализм и комму-
низм, когда думает, что в условиях ожесточенных революционных
схваток, в условиях неизбежного сопротивления буржуазии, реко-
мендуемое им немедленное улучшение экономических условий
жизни трудящихся возможно на путях стихийно-анархистской экс-
проприации. Здесь яснее ясного выступает историческая необходи-
мость диктатуры пролетариата как политического средства новой
научной организации общественного производства.
Как раз опыт Парижской Коммуны, исторически первой формы
диктатуры пролетариата, выявил условия, необходимые для победы
социалистической революции и обеспечения жизненных интересов
масс, и важнейшим из этих условий была диктатура пролетариата.
Этого исторического урока Парижской Коммуны Кропоткин не по-
нял.
Кропоткин видел ограниченность «коммунизма потребления»,
ir. с. практическую несостоятельность распространения начал ком-
мунистических отношений только на «распределение продук-
тов»115. Но он критикует и «частный коммунизм», т. е. коммунизм
с личной собственностью членов общества. Нс избежал он и свой-
Ш Кропоткин //. Записки революционера. С. 140.
114 Кропоткин //. Век ожидания. С. 188.
115 Кропоткин П. Великая французская революция 1789—1793 гг. С. 378.
116
ственного всем анархистам обвинения в адрес марксизма как тео-
рии «монастырского», «подначального» коммунизма, заверяя, что в
соревновании между формами коммунизма победит безначальный
«вольный коммунизм»; только «вольный коммунизм» имеет «за-
чатки прогресса и жизни», и лишь он в состоянии обеспечить «сво-
боду личности во всех возможных направлениях»116.
Кропоткин считал более верным, чем путь социалистической
государственности, путь немедленного декретирования на другой
день после революции «вольнокоммунистических отношений», по-
лагая, что «народная революция» сразу и без остатка сметет ста-
рый строй. С этим связано и отрицательное отношение Кропоткина
к принципу материальной заинтересованности. «Нужно навсегда
отказаться от вознаграждения во всех его возможных формах и
смотреть на общество как на одно большое целое, организованное
для достижения наибольшей производительности при наименьшей
затрате сил»117. Соображения Кропоткина относительно того, что
«работа сообща, для общей цели будет гарантировать существова-
ние каждого, позволит использовать целиком весь технический
прогресс в интересах и на благо всех и увеличит в сотни раз нашу
производительность при гораздо меньшей, чем теперь, затрате
сил»118, были верны, но это были самые общие соображения, хоро-
шо известные по предшествующей социалистической литературе.
В них не было политико-экономического обоснования механизма
нового общества, игнорировался вопрос о фазах зрелости коммуни-
стических отношений, отсутствовал сколько-нибудь конкретный ис-
торический анализ общих условий и тенденций развития обще-
ственных отношений в России.
Правда, писал Кропоткин, что «коммунизм учреждение хозяй-
ственное»119, и именно поэтому необходимо «изучать тенденции
современного общества». Его беда как теоретика анархизма заклю-
чалась в том, что эти тенденции были тенденциями к мелкобуржу-
азному уравнительству. Товарная форма обращения продуктов, по
существу, оставалась бы незыблемой в кропоткинских «коммунах»,
в которых предусматривался «обмен продуктами» между отдельны-
ми «замкнутыми» общинами со свободными независимыми друг от
друга индивидами.
Кропоткин впадал в глубочайшее противоречие (это противоре-
чие характерно и для других лидеров анархизма, в частности для
Прудона и Бакунина) в своем понимании коммунизма. С одной
стороны, опираясь на свое понимание общественного прогресса и
распространения понятия прогресса на все общественные стадии,
включая и коммунизм (он не пользуется понятием общественно-
экономической формации), он утверждает, что коммунизм появля-
ется в результате «всех общественных тенденций», следовательно,
116 Кропоткин П. Век ожидания. С. 133.
117 Там же.
118 Там же. С. 3.
119 Там же. С. 133.
в том числе и такой важной тенденции, как тенденция промыш-
ленного, индустриального прогресса. С другой стороны, мелкобур-
жуазная природа его взглядов сказывается в том, что он требует
«децентрализации производства», т. е. фактически ликвидации
крупной промышленности, требует «интеграции труда», иными
словами, возвращения к цеховому, замкнутому мелкобуржуазному
способу производства под видом кооперации. В этом сказывается
явное влияние идей анархо-синдикализма, к которому Кропоткин
относился с симпатией. Тем не менее в теоретических взглядах
Кропоткина немало ценного. В частности, он доказывал, что по-
скольку чувствуется потребность перестроить общество на новых на-
чалах, то надо перестраивать и нравственность. Перестройка нравст-
венности, по его мнению, будет идти параллельно с развитием ком-
мунистических отношений. Главное, что следует воспитывать в чле-
нах общества, — это обязанность помогать другим сочленам.
Кропоткин — один из немногих революционных народников,
увидевших великий рассвет Октября. Он и другие ветераны рус-
ской революции (Морозов, Фигнер, Бах и др.) оказали моральную
и политическую поддержку Советской власти при ее рождении и
первых трудных шагах становления новых социалистических отно-
шений. В. И. Ленин ценил этих людей и в мае 1919 г. встретился
(на квартире В. В. Бонч-Бруевича) с П. А. Кропоткиным. В беседе
с Кропоткиным Ленин сказал, что в борьбе со старым строем анар-
хисты могут найти свое место в революционных рядах и в этом
смысле «многое объединяет», в том числе и борьба против бюрок-
ратии. Но борьба с этим явлением, заметил Ленин, не может вес-
тись только с помощью даже хороших платформ и декретов: «нам
нужны просвещенные массы»120. Относительно жалоб «отца меж-
дународного анархизма» на ужасы гражданской войны объяснил,
что гражданская война развязана контрреволюцией и интервента-
ми, это самая острая форма политического насилия, но коммуни-
сты не признают войны ради войны, даже гражданской. Что дейст-
вительно нужно, так это пробуждение политического самосознания
масс, «прямые политические действия масс, которые схватят за
горло капиталистический мир и повергнут его»121 122. Ленин развеял в
беседе с Кропоткиным и другую его иллюзию — о всемогуществе
кооперативного движения. «Неужели Вы думаете, — заметил он
Кропоткину, — что капиталистический мир уступит дорогу коопе-
ративному движению? Он заберет его в свои руки...»12^ Беседуя с
Кропоткиным, Ленин положительно оценил его призывы защищать
Советскую власть и на привлечение к активному социалистическо-
му строительству, к борьбе за социализм тех, кто еще разделял ил-
люзии анархизма, которые можно было преодолеть, активно участ-
вуя в борьбе с контрреволюцией и интервенцией за диктатуру про-
летариата, за социализм.
120 ЦГАОР. Ф. 1129. Op. 1. Ед. хр. 24. Л. 1.
121 Там же. Л. 3.
122 Там же.
Часть пятая
ТЕОРИИ
«ГОСУДАРСТВЕННОГО» НАРОДНИЧЕСТВА
30. Социализм через политический заговор.
П. Н. Ткачев
К началу 70-х годов и времени «хождения в народ», когда
особенно остро обсуждались всевозможные программы деятельно-
сти народников, в русском освободительном движении все бо-
лее громко стал звучать голос человека, начавшего свою обще-
ственную деятельность еще в 60-е годы, — Петра Никитича Тка-
чева (1844—1886).
Особенности идейного развития» В революционное движение
он вошел, будучи студентом столичного университета. Его имя свя-
зано со многими выступлениями революционной молодежи 60-х го-
дов. Ткачев был также одним из членов тайного общества «Народ-
ная расправа», где первую роль играл С. Г. Нечаев. Еще раньше он
привлекался к следствию по делу Д. И. Писарева. Уже тогда стали
проявляться теоретические наклонности Ткачева, который принял
участие в разработке вместе с Нечаевым «Программы революцион-
ного действия». Это был документ русского политического якоби-
низма, в котором социальная революция, являющаяся историче-
ским законом, провозглашалась целью, а политическая револю-
ция — средством. Однако союз с Нечаевым оказался недолгим. Не-
чаевцы были разгромлены. Будучи осужден и сослан в имение ма-
тери близ Великих Лук, Ткачев сумел бежать за границу (1873 г.).
В дальнейшем он принял активное участие в революционно-народ-
ническом движении, став видным идеологом заговорщического со-
циализма. За рубежом Ткачев вначале сотрудничал в журнале
«Вперед», но вскоре разошелся с лавристами. Он и его сторонники
сумели начать издание журнала «Набат» (1875 г.). Ткачев стано-
вится одним из влиятельных публицистов. Под различными псевдо-
нимами он выступает не только в «Набате», но и в легальном «Де-
ле», где он печатает анонимно не только общественно-политиче-
ские, но и философские статьи., Основной пафос критических вы-
ступлений Ткачева заключался в критике, с одной стороны, анар-
хизма, с другой — буржуазного либерализма. Это, а также блан-
кизм и некоторые другие стороны практической деятельности Тка-
чева дают повод отдельным западным историкам общественной
119
мысли изображать его «основателем большевизма», что разумеется,
Неверно1.
Для понимания критики анархизма Ткачевым особый интерес
представляют работы «Анархия мысли» и «Ораторы-бунтовщики
перед русской революцией». В этих статьях Ткачев подверг систе-
матическому анализу основные постулаты бакунизма как неоснова-
тельные в теоретическом смысле, логически противоречивые, эк-
лектичные. Ткачев верно заметил, что взгляды Бакунина и его сто-
ронников на задачи революционного движения были нереалистич-
ны, их рецепты основывались не на знании законов и особенностей
общественного развития, а на субъективных пожеланиях. Он пола-
гал, что социальная революция в анархистском вкусе никогда не
может состояться и еще менее одержать победу. Анархистское
требование немедленной безгосударственности он квалифицировал
как абсурдное, считая после победы революции необходимым на
определенный срок централизованное управление новым обще-
ством. Ткачев понимал, что многие идеи бакунинского анархизма
связаны с прудоновским вариантом. Он подверг прудоновскую «фи-
лософию нищеты» критике, которая была тем более основательной,
что он использовал некоторые идеи Маркса из «Нищеты филосо-
фии». Прудоновские взгляды он оценил верно как «утопию эконо-
мических отношений, которые всегда существовали в буржуазном
обществе».
Сотрудничая в «Русском слове» (1865 г.), Ткачев, продолжая
дело Милютина и Чернышевского, внимательно изучал новейшие
концепции политэкономии. Он исходил из основной идеи «полити-
ческой экономии трудящихся» — «труд есть, всегда был и будет
единственным источником всякого производства; следовательно, он
должен иметь на него и все права»2.
Ткачева можно оценить как мыслителя, испытавшего известное
влияние идей К. Маркса, хотя и оставшегося одним из ярких тео-
ретических лидеров революционного народничества. Субъективное
стремление Ткачева усвоить научные взгляды в политической эко-
номии, социализме, философии, истории — вне сомнения.
Ткачев опубликовал в это время весьма компетентный разбор
трудов английского политэконома Макклеода и русского публици-
ста Ю. Жуковского, изложил основные идеи труда К. Маркса
«К критике политической экономии» (как бы продолжив шелгунов-
ское переложение энгельсовского «Положения рабочего класса в
Англии»). Он полностью воспроизвел знаменитую марксову форму-
лировку материалистического понимания истории, впервые сделав
1 См.: Michael Karpovich. A Forerunner of Lenin/P. N. Tkachev. N. Y., 1944; Weeks A.
The first Bolshevik. A political Biography of Peter Tkachev. N. Y., 1968. Ср. свиде-
тельство H. Валентинова, который сообщает слова В. И. Ленина, сказанные в бе-
седе с ним: «Неправильно отношение Плеханова к Ткачеву. Он был в свое время
большим революционером, настоящим якобинцем, оказавшим большое влияние
на некоторую наиболее активную часть “Народной воли", а к ней у Плеханова
никогда не было достаточно объективного отношения» (Валентинов Н. Встречи с
Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 280—281).
2 Ткачев П. И. Избр. соч. М., 1932. Т. 1. С. 406.
120
се достоянием русского читателя. Но Ткачев понял исторический
материализм как экономический детерминизм. Он писал, что все
мыслящие люди не могут не признать справедливости марксова
взгляда на зависимость политических и юридических явлений от
экономических условий общественной жизни («Юридическая мета-
физика», 1863 г.). Он приветствовал созданное Марксом и Энгель-
сом «Международное товарищество рабочих». В 1869 г. Ткачев пе-
ревел на русский язык «Устав Первого Интернационала». Восполь-
зовавшись «промахом» цензуры, он опубликовал Устав как прило-
жение к книге Бехера «Рабочий вопрос», что сделало идеи Интер-
национала известным широким кругам. И в дальнейшем Ткачев с
высоким уважением относился к К. Марксу и его делу3.
Механический материализм. Критика идеализма и позити-
визма. Мы указывали выше на существование связи между социа-
листическим утопизмом и материалистической философией. Про-
иллюстрируем теперь это на примере миросозерцания П. Н. Ткаче-
ва, который был одновременно ярким представителем и утопиче-
ского революционного социализма, и материализма в его механи-
стической версии. Как механицист, он считал диалектику мисти-
фикацией Гегеля.
Философия, по его мнению, имет круг своих вопросов: «Вопро-
сы о духе, о сущности вещей, о первой причине и т. п. вопросы»4.
В компетенцию философии входят также другие существенные воп-
росы бытия «о времени и пространстве вообще, о конце и начале
мира, о вещи в себе, о бытии и небытии»5. Предмет философии —
«миропонимание, объяснение бытия», наиболее абстрактные вопро-
сы существования материального и духовного мира. Ткачев указы-
вает, что «философское представление о мире» чрезвычайно важно
для практической деятельности человека6. Он соглашается с тем,
что «между научным и философским обобщением не существует
резкой границы», что и наука и философия при выработке своих
понятий пользуются одним и тем же методом абстрагирования,
обобщения, который суть «отвлечение от конкретных явлений их
индивидуальных признаков, переработка представлений, оставляе-
мых в нашем уме, в абстрактные понятия»7. Понятия философии
отличаются от понятий науки тем, что они носят более общий ха-
рактер, представляют собой более высокую степень абстракции.
Ткачев согласен с Лавровым в том, что главная задача философии
заключается во «внесении единства и целостности в наше миросо-
зерцание»8.
з В современной литературе наблюдаются полярые оценки мировозрения Ткачева —
от разностной, вступающей в противоречие с конкретной историчностью, критики
(см.: Водолазов Г. Г. От Чернышевского к Плеханову. M., 1969. С. 128—129
и др.) до апологетической модернизации на основе не вполне четкой методоло-
гии. См/. Шахматов Б. М. П. Н. Ткачев. M., 1980.
4 Дело. 1877. № 5. С. 71.
5 Там же.
$ Там же. С. 86.
7 Там же. С. 81—82.
ь Там же. С. 88.
121
Наука в этом отношении уступает философии: она «менее фи-
лософии способна водворить в человеческих умах требуемое един-
ство»9. Это, бесспорно, антипозитивистская идея Ткачева> смысл
которой он подчеркивает и указанием на то, что философски обра-
ботанная наука — это еще не философия10. Он признает трудности
материализма в решении вопроса о природе психического, указы-
вая одновременно на спекулятивность идеалистического решения.
В статье «Кладези мудрости российских философов» он, опираясь
на новые идеи И. М. Сеченова в его «Рефлексах головного мозга»,
указывает, что «в настоящее время сделано несколько серьезных
попыток объяснить происхождение и характер психических явле-
ний, сводя их к физиологическим основам. Попытки эти,— пишет
он, имея в виду достижения Сеченова и его школы,— дали уже не-
сколько блестящих результатов и пролили некоторый свет в непро-
ницаемые потемки “созерцательной“ психологии»11. Основывая на
данных «индуктивной психологии», философия может «выбраться
из дебрей метафизических бредней и стать на твердую научную
почву»12.
Характерно его мнение о том, что позитивизм не в состоянии
обрести прочной почвы под ногами в объяснении феномена созна-
ния, ибо «самым разительным образом выделяет психологию из
физиологии», принимает за единственно научный «метод самонаб-
людения» — и потому вращается в кругу иллюзий.
Ткачев был глубоким критиком позитивизма вообще и в част-
ности Спенсера. По его мнению, Спенсер метафизически трактовал
«закон развития», с помощью которого объяснял к тому же «все
явления и процессы неорганической, органической и надорганичс-
ской жизни»13. Ткачев ссылался на мнение Мечникова, который в
работе «Очерк вопроса о происхождении видов» доказал неоспори-
мо, что «развитие есть более общее явление, чем прогресс, и что
оно далеко не исчерпывается (как полагает Спенсер) одним лишь
дифференцированием и интегрированием, а может состоять еще из
ряда перемещений и атрофирования»14. Эта критика Спенсера объ-
яснялась отчасти тем, что Ткачев признавал социализм целью раз-
вития, в то время как Спенсер считал капитализм идеальной мо-
делью общества.
Ткачев развил критику и позитивистской теории познания. Он
не соглашался с отграничением позитивистами сферы «обыденного
мышления» от сферы «мышления научного», считая, что речь мо-
жет идти о количественном, но не о качественном отличии. Проти-
воположности между этими способами мышления нет, просто «ко-
личество знаний, сфера «опыта» одной значительно превышает ко-
* Дело. 1877. № 5. С. 88.
1° Там же. С. 89.
п Дело. 1878. №11. С. 129.
12 Там же.
13 Дело. 1877. № 5. С. 85.
14 Там же. С. 86.
личество знаний, «сферу опыта другой»15. «“Обыденное мышле-
ние41 и “житейский опыт44 нисколько нс заслуживают третирования
и по другой причине: “наши понятия о явлениях объективного ми-
ра зависят... от нашего житейского опыта44»16. Не являясь всемогу-
щим и не определяя форм научного знания, опыт тем не менее
«как бы предопределяет формы сочетания ощущений (восприятий)
в представления и представлений в понятие»17. На этой основе
складываются психологические привычки человека, «формы чисто
субъективные, различные у разных людей», но развивающиеся
благодаря «объективному материалу внешнего мира»18. «Чисто
субъективный элемент» входит в знание явлений объективного ми-
ра, но не он определяет характер знания, его содержание. Вместе с
тем Ткачев отмечает, что субъективизм есть грозная опасность для
теории познания, свысока относящейся к эмпирическому опыту.
Более общие понятия могут быть и являются более субъективными
в этом случае, чем менее общие: «чем оно (понятие.— Авт.)
отвлеченнее, тем оно субъективнее»19. А раз это так, то для таких
абстрактно-априорных понятий меньше шансов «сделаться обще-
обязательными»2^. Ткачев справедливо замечает, что целый ряд
понятий классических систем идеализма, именно в силу своей не-
доступности «опытной проверке», не смогли внести ценности, един-
ства в философское миросозерцание, хотя и претендовали на это.
Нравственная и умственная рознь между людьми обусловлива-
ется «не-столько физиологическими различиями, не столько ошиб-
ками чувственного восприятия, сколько различиями, так сказать,
нравственно-социальными, — размышлениями, обусловливающи-
мися общественным положением людей»21. Раскрывая скобки в по-
нятии «общественное положение людей», Ткачев указывает на
«экономические интересы», «воспитание», «среду», «предрасполо-
жение», «наклонности», «привычки» (последние три понятия Ха-
рактеризуют наследственные общественные качества людей). И «не
отсутствие объединяющей философии обусловливает эти различия,
как думают некоторые философы, в том числе и Конт, — заключа-
ет Ткачев, — а, наоборот, последние обусловливают отсутствие
первой»22. И поэтому единство в сферу «индивидуальных влече-
ний, волей и деятельностей» может быть внесено тогда, когда это
единство будет осуществлено в социальной жизни, т. е. когда она
будет перестроена на началах социальной справедливости.
Критика Ткачевым позитивистской теории познания небезынте-
ресна и в том отношении, что она имеет в виду не только отрица-
ние общих принципов позитивистской гносеологии, но и указывает
*5 Ткачев Л. (П. Никитин). Кладези мудрости российских философов // Дело.
1878. № 11. С. 126.
Там же. С. 124.
17 Там же.
is Там же.
19 Дело. 1877. № 5. С. 124.
2d Там же. С. 124.
21 Там же С. 79.
22 Там же.
123
ее частные, слабые пункты. Так, он решительно возражал против
противопоставления Лесевичем понимания и знания. По Лесевичу,
знание отвечает «на вопрос о бытии вещей», в то время как понима-
ние раскрывает их происхождение, так что понимание вполне мо-*
,жет существовать без знания, и наоборот, знание без понимания.
В действительности, как разъяснял Ткачев, нельзя понять ве-
щи, не обладая объективным знанием о ней23. Зависимость между
ними заключается, по его мнению, в том, что «всегда знание пред-
шествует пониманию», так что понимание можно рассматривать в
качестве «логического последствия» знания24. Он заключает: «Чем
наше знание объективней (т. е. чем более наши представления и
наши понятия о вещи соответствуют ее объективной реальности),
чем менее в него входят субъективный элемент, тем объективнее
будет и наше понимание, тем более оно будет утрачивать свой
субъективный характер»25.
Позитивизм настаивает на приоритете знания не без задней
мысли. Дело в том, что он «ограничивает задачу научного знания,
т. е. науки, одним лишь описанием и распределением наблюдаемых
явлений»26. Ткачев справедливо замечает, что это не только идеа-
листический в своей основе, но и весьма поверхностный с точки
зрения возможных результатов познания метод, ибо те, кто защи-
щают его, сознательно оставляют в стороне вопрос о происхожде-
нии познаваемых явлений, «вопрос об условиях, определяющих их
свойства и функции»27.
31. Социология «господина Случая»
Прямую зависимость между общефилософскими убеждениями и
конкретными взглядами Ткачева на политическую жизнь устано-
вить трудно. Ткачев силен в критике различных идеалистических
несообразностей, он умеет показать слабые пункты «высоких тео-
рий», но он слаб в развитии позитивных взглядов на общественное
развитие. Так, он верно говорит, что распространенные теории про-
гресса, которые «проповедуют люди самых, по-видимому, противо-
положных лагерей»28, не отвечают на главный вопрос: в каком от-
ношении этот прогресс находится к положению массы, что выигры-
вают массы от прогресса знания, науки, культуры, производства?
Особенно достается от него либеральным хвастунам с их формула-
ми «квасного патриотизма» («Европа уже склоняется к регрессу,
а мы все еще прогрессируем и прогрессируем»29). Они еще более
23 Ткачев Л. (П. Никитин). Кладези мудрости российских философов. С. 124.
24 Там же. С. 125. .
25 Там же. С. 124.
26 Там же. С. 130.
27 Там же.
28 Дело. 1872. № 3. С. 62.
29 Дело. 1872. № 12. С. 20. Ср. с Бланки: «Какой подводный камень уг-
рожает будущей революции? Тот же, о которой разбилась вчерашняя револю-
ция: плачевная популярность буржуа, переодетых в трибунов» {Бланки, Л.-О.
124
далеки от истины, чем те, кто демонстрирует ограниченное пони-
мание прогресса. Признавая экономическую детерминацию обще-
ственного развития и полагая, что в этом и заключается теория
Маркса, вскрывающая объективную закономерность истории, Тка-
чев, опасаясь исторического фатализма, настаивал на величайших
возможностях исторического случая. Он связывал признание слу-
чая в качестве фактора исторического прогресса с огромным значе-
нием в истории чувства и политического насилия. Его натуре борца
импонировали деятельные-революционеры, которые умели поймать
историческую случайность и использовать ее в интересах масс в
ходе политического насилия. Ткачев восхищался деятельностью
французского коммуниста-утописта и революционного заговорщика
Огюста Бланки. Тот факт, что непрерывные заговоры Бланки кон-
чались неудачами, не смущал его. Он полагал, что в России блан-
кистские методы заговорщической деятельности имеют большие
возможности, чем во Франции. Эту мысль он обосновывал не раз.
В частности, в своих программных работах «Задачи революционной
пропаганды», и «Открытое письмо господину Фридриху Энгельсу»
Ткачев утверждал, что в самодержавной России с ее анахроничной
экономикой и неразвитыми формами политической борьбы, с ее
политическим деспотизмом и засильем бюрократии социалисты мо-
гут иметь шансы на успех только в случае политического заговора.
Неверно рассматривать ткачевскую концепцию только в качестве
плода теоретического неразумия. Дело в том, что этот идеолог ре-
волюционного народничества пытался по-своему разрешить нео-
бычную, созданную реформой, общественно-политическую ситуа-
цию. Он опирался на понимание социальной революции, отличное
и от научного, диалектико-материалистического ее истолкования и
от идеалистических вариантов бакунинского и лавристского образ-
ца, имевших хождение среди семидесятников. Решающую пробле-
му русской революции он формулировал следующим образом:
«Следует ли воздерживаться от политики или нет, должно ли поль-
зоваться государством или лучше совершенно отказаться от его
поддержки, нужно ли централизовать революционные силы под
единым общим руководством или нет, не будет ли полезно вызвать
местные революционные восстания, при какой организации сил
можно рассчитывать на скорейшую победу революции, какие об-
стоятельства благоприятны для нее и какие неблагоприятны
и т. п.»30. Все это было действительно существенно.
Ткачев исходил из предположения, что социальная револю-
ция — это род общественной стихии, которая разряжается подо-
бно сильнейшему землетрясению. Революции — повторяющи-
еся явления в истории, и их надо «признать за теоретический
закон».
Избр. произведения. М., 1952. С. 150). «Пролетарии, остерегайтесь!» — взывал
Бланки.
30 Ткачев П. Н. Избр. соч. на социально-реалистические темы: В 4 т. M., 1932. Т. 3.
С. 97.
125
Но, подобно тому как невозможно предсказать начало земле-
трясения, невозможно предсказать и начало революции. Здесь
научная прогностика невозможна. Революция наступает неожидан-
но, подобно взрыву. Ее бесполезно «подготавливать». Подготавли-
вать революцию — значит вставать в положение людей, которые
создают общество содействия наступлению лета или начала земле-
трясения.
В первом номере журнала «Набат» (1875 г.) Ткачев писал, что
подготовка революции не является делом революционеров, это дело
всякого рода эксплуататоров, помещиков, священников, полиции,
чиновников, консерваторов, либералов и «прогрессистов» (намек на
сторонников Лаврова). Революционеры не подготавливают револю-
цию, они ее делают. Капитализм уже начал разрушать общину,
и в перспективе он окончательно разрушит ее. Крестьянство под-
вергается теперь уже не только помещичьей эксплуатации, а гораз-
до более действенной буржуазной, кулацкой и государственно-бю-
рократической. Следовательно, оно готово к взрыву. Социальный
переворот подготовлен всей историей России: «Такой переворот не
совершается ни в один, ни в два года, он потребует работы целого
поколения... он является не вдруг, а подготавливается и проводится
в жизнь медленно, постепенно, шаг за шагом»31. Революция,
в сущности, уже подготовлена, а народ — естественный революци-
онер, «коммунист по инстинкту, по традиции».
В народе накопилось более чем достаточное количество горюче-
го материала. Поэтому не подготовительной работой должны зани-
маться революционеры. Лучший вид пропаганды — это пропаганда
политическим действием, лучше всего в российских условиях —
заговором.
32. Предпосылка социализма —
политический заговор
Ткачев утверждал, что воспитательно-пропагандистская работа
должна быть начата не до революции, а после переворота. Про-
паганда только тогда и будет действенной, целесообразной, когда
власть будет сосредоточена в руках революционной партии, не
останавливающейся перед диктаторскими средствами. Следователь-
но, не пропаганда предшествует социальному перевороту, а, на-
против, социальный переворот предшествует пропаганде. В пылу
полемики с представителями других течений в народничестве
Ткачев прибегал к резким и не всегда справедливым оценкам, на-
зывая, например, лавристов, сторонников предварительной пропа-
ганды в народе «революционерами-реакционерами».
Своеобразие момента заключается в том, убеждал он народни-
ков, что народная социальная революция, которую давно ожидают
31 Ткачев П. И. Избр. соч. на социально-реалистические темы: В 4 т. М«( 1932. Т. &
126
русские революционеры, пока не наступает. В то же время само-
державие как форма политического правления в стране не имеет
прочной социальной базы, «висит в воздухе». Создается исключи-
тельное, редчайшее в истории положение, когда сравнительно не-
большая группа активных конспираторов-заговорщиков может, уст-
ранив самодержца и его окружение, .захватить политическую
власть и развязать революциюлОн убеждал русских социалистов:
«Наша единственная задача — терроризовать правительственную
власть», «весь вопрос сводится к приобретению силы власти, кото-
рая теперь направлена против нас»^2.
Для обоснования этой точки зрения Ткачев в «Набате» пред-
ставлял, как ему казалось, доказательства, объясняя революцион-
ное движение во многих странах главным образом как деятельность
различных тайных обществ, как непрерывную организацию рево-
люционных заговоров. Поэтому и русские революционеры должны
направить свои основные усилия в область заговорщической дея-
тельности. Неудачи заговорщической тактики французских социа-
листов («Заговор равных» под руководством Бабёфа и Буонаротти»
многочисленных заговоров под руководством О. Бланки) он рас-
сматривал не как опровержение своего взгляда, а как требование
лучше организовывать заговоры. Сосредоточение всех ныне разбро-
санных усилий революционеров на заговоре неизбежно принесет
свои плоды.
Ткачев признавал, что в России развивается капитализм и, ве-
роятно, будет развиваться через какое-то время еще более бурны-
ми темпами. Когда Ткачев анализирует капиталистическое произ-
водство и вообще буржуазные отношения «по Марксу», он выска-
зывает много верных суждений. Так, в статье «Нечто о прогрессе и
“высоком искусстве** он утверждает, что капитализм с помощью
“технического прогресса истощает и расхищает богатства приро-
ды**»32 33. Капитал с помощью техники стремится «ускорить процесс
производства» в интересах прибыли. Но все это «ни на волос не
возвышает национального богатства»34. Выигрывают капиталисты.
Таково положение на Западе. Но пока, т. е. в 70-х годах, капита-
лизма как общественной системы не существует в России. Само-,
державие, осуществив реформу 1861 г., поссорилось с крепостника-
ми и не нашло опоры в буржуазии, которая все еще немногочис-
ленна. Оно является тем самым надклассовым образованием. Само-
державное государство, писал теоретик заговорщического социализ-
ма, только издали кажется силой. Оно, в сущности, не имеет проч-
ных корней в экономической жизни народа, не воплощает в себе
интересов сословий. Такие минуты нечасты, писал Ткачев в «Наба-
те». Пропустить их — добровольно отсрочить возможность победы
социальной революции надолго и, быть может, навсегда. «У вас, —
утверждал Ткачев, — государство вовсе не мнимая сила. Оно обеи-
32 Набат. 1879. № 5. С. 3; 1878. Б. Н. С. 4.
зз Дело. 1877. № 7. С. 66.
34 Там же»
127
ми ногами опирается на капитал; оно воплощает в себе Известные
экономические интересы... наша общественная форма обязана сво-
им существованием государству, которое, так сказать, висит в воз-
духе, не имеет ничего общего с существующим общественным .стро-
ем и корни которого находятся в прошлом, а не в настоящем»35.
Это теоретическая иллюзия надклассовости самодержавия была до-
полнена фикцией полного политического бессилия русской буржуа-
зии. Оценка рабочего класса также была неверной. Ткачев видел
появление рабочего класса в России. Но он думал, что сама нераз-
витость капитализма логически ведет к тому, что немногочислен-
ный рабочий класс в случае начала социальной революции неиз-
бежно вступит в борьбу с политической властью, т. е. самодержа-
вием, а не с буржуазией как политически организованным классом,
ибо политически русская буржуазия неорганизована./Это была по-
луднархистская идея, не принадлежавшая только личнр Ткачеву.
Многие народникц вплоть до начала 80-х годов стремились подчи-
нить начинающееся рабочее движение задачам народнического дви-
жения. Это хорошо видно и в программе социальных преобразова-
ний, предложенных Ткачевым. Их суть, по его мнению, заключа-
ется в «постепенной эксплуатации орудий производства, находя-
щихся в частном владении и в передаче их в общее пользование; в
настоящем введении таких общественных учреждений, которые ус-
транили бы необходимость какого бы то ни было посредничества
при обмене продуктов и изменили бы самый его принцип — прин-
цип буржуазной справедливости, око за око, зуб за зуб, услуга за
услугу, принципом братской любви и солидарности; в постепенном
устранении физического, умственного и нравственного неравенства
между людьми, при посредстве обязательной системы общественно-
го для всех одинаково интересного воспитания в духе любви, ра-
венства, братства; в постепенном уничтожении существующей
семьи, основанной на принципе подчиненности женщины, рабства
детей и эгоистического произвола мужчин; в развитии общинного
самоуправления и упразднения центральных функций государст-
венной власти»36. Без сомнения, эта демократическая по своему
духу, но весьма абстрактная программа. Выполнение этой програм-
мы было бы не облегчено, а затруднено тактикой государственного
заговора немногочисленных революционеров, вполне сознательно,
на основе определенной теоретической концепции не желающих
устанавливать и крепить по-настоящему связей с народной массой,
во всяком случае до победы их политического заговора, до захвата
власти. Ткачев писал, правда, об использовании старой государст-
венной власти в интересах масс, в интересах социализма, но заго-
вор, к которому он призывал, подрывал возможности реализации
этой идеи.
Ткачевская проповедь модифицированного бланкизма в тео-
ретическом отношении не была чем-то новым для К. Маркса и
35 См.: Ткачев Н. П. Избр. соч. Т. 3. С. 226.
36 Там же.
128
Ф. Энгельса, которые не только внимательно следили за умствен-
ными течениями в русском революционном движении, но и стреми-
лись практически помочь ему. Маркс еще в «Новой рейнской газе-
те» (1850 г.) выступал против «утопистов, которые по ошибке счи-
тали себя революционерами». Он писал, что «не боится навлекать
на свою голову гнев даже крайних левых» и в качестве их общей
черты отмечал крайнюю односторонность в понимании конкретной
истории. «Новичок в политике, — отмечал он, — как и новичок в
естественных науках, подобен живописцу, знающему только две
краски, белую и черную, или, если угодно, черно-белую и крас-
ную»37. Энгельс возражал Ткачеву, будто в России революционные
силы борются против «висящего в воздухе» самодержавия. Над-
классовых государств не существовало и не существует. Любое го-
сударство опирается на определенные общественные классы, волю
которых оно выражает. Самодержавие не является историческим
исключением, оно выражает волю господствующих классов России.
Естественно, что только борьба против господствующих классов и
их политической организации — государства — может привести к
торжеству социализма. Энгельс указал на ошибочность положения
Ткачева: «Русская общественная форма (к которой принадлежит
ведь и общинная собственность крестьян) обязана своим существо-
ванием государству», расценив его как идеалистическое, — у Тка-
чева государство становилось таким образом «демиургом обще-
ственных отношений»38. Энгельс считал, что Ткачеву «нужно
учиться еще азбуке социализма»39, имея в виду, разумеется, науч-
ный социализм. В письме к Вере Засулич (от 23 апреля 1885 г.)
Энгельс признал, что после казни народовольцами Александра II
возник «один из исключительных случаев, когда горсточка людей
может сделать революцию, другими словами, одним небольшим
толчком заставить рухнуть целую систему, находящуюся в более
чем неустойчивом равновесии... и высвободить актом, самим по
себе незначительным, такие взрывные силы, которые затем уже
невозможно будет укротить. И если когда-либо бланкистская
фантазия — вызвать потрясение целого общества путем небольшо-
го заговора — имела некоторое основание, так это, конечно, в Пе-
тербурге»40.
В целом все это означало, что Ткачев не понял исторически на-
зревшей необходимости перехода к более открытым, массовидным
формам классовой борьбы, в которой решающее слово принадлежит
народным массам. Тем не менее или, точнее, благодаря этому идеи
«заговорщического социализма» оказали определенное влияние на
теоретиков народовольчества.
п Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 5. С. 478.
38 Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. М., 1952. T. 2. С. 40.
Там >ке.
•40 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36. С. 262-—263,
5 В. А. Малинин
129
33. «Ветеран революционной теории»41
П. JL Лавров
Народническое движение дало русской общественной мысли и
революционному движению ряд незаурядных мыслителей, теорети-
ков и идеологов. Философские, социологические и социалистиче-
ские идеи этих людей изучены достаточно полно, но по отдельным
существенным пунктам их взглядов дискуссии продолжаются и, по-
видимому, будут продолжаться (М. А. Бакунин, П. Л. Лавров,
П. Н. Ткачев). К этой группе относятся большей частью те,
кто начал свою общественную деятельность в бурные 60-е годы
или еще ранее. Концепции и идеи других исследованы гораз-
до менее обстоятельно (В. В. Берви-Флеровский, П. А. Кропоткин,
Н. К. Михайловский). Это главным образом деятели, вошедшие в
историю общественной мысли как типичные народники-семидесят-
ники. Наконец, есть и такие «активные социалисты» (А. И. Желя-
бов, С. М. Степняк-Кравчинский, И. Н Мышкин и др.), чье миро-
воззрение изучено мало, возможно по причине того, что они были
.зачислены в «практики», но которые, вне всякого сомнения, заслу-
живают самого пристального внимания историков общественной
мысли.
Одним из глубоких и разносторонне образованных теоретиков
народничества был Петр Лаврович Лавров (1823—190 0 42). Подо-
бно Бакунину и Ткачеву, он начал свою общественную деятель-
ность задолго до «хождения в народ» (1874 г.), которое традицион-
но принимается за начало революционно-народнического движе-
ния. Ученик знаменитого русского математика академика Остро-
градского, Лавров рано выдвинулся как подающий большие надеж-
ды ученый-математик. Однако он предпочел академической карье-
ре теоретическую и политическую деятельность социалиста. Еще в
пред реформенное время он принял активное участие в обществен-
ной деятельности, сблизился с Н. Г. Чернышевским (1859 г.), был
вместе с ним одним из учредителей «Общества для помощи нужда-
ющимся литераторам и ученым»43. И в это время и позже он тяго-
теет к теоретической деятельности, работая в области анализа воп-
росов мировоззрения, много пишет по самым разнообразным вопро-
сам философии, истории, антропологии, истории философии, этике,
41 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 462.
42 в современной западной литературе о народничестве мнения о Лаврове разноре-
чивы. Т. Андерсон уверяет, что Лаврова надо принимать как ученого, но не как
политического деятеля, тем более революционера (см.: ' And ersdn Т. Rus-
sian Political Thought. N. Y., 1967. P.252). А. Кимбелл считает, что Лавров,
рано покинувший страну, — «представитель европейского социализма на
Руси» (A. Kimbell. The Russian past and Socialist Future... // Slav. Rev. 1971.
Vol. 30, N 1). Б. С. Итенберг пишет co своей стороны, будто «с середины 1850-х
годов до самой смерти Лавров находился в гуще революционных событий, проис-
ходящих на родине» (Итенберг Б. С. П. Л. Лавров в русском революционном
движении. М., 1988. С. 292). Неясно, как можно находиться «в гуще революци-
онных событий, происходящих на родине», проведя большую часть жизни в
эмиграции.
43 См.: Антонов В. Ф. Ранний Лавров в освободительной борьбе // Освободительное
движение в России. Саратов, 1975. № 4.
130
истории религии. Изумляет энциклопедический характер его инте-
ресов и профессиональная компетентность в самых далеких друг от
друга областях знаний. Ценным достоянием русской философской
мысли оказались его многочисленные работы, опубликованные уже
в конце 50—60-х годов в различных повременных изданиях, в осо-
бенности «Механическая картина мира» (анализ идей механисти-
ческого материализма), «Что такое антропология», «Гегелизм»,
«Три беседы о современном значении философии», «Очерки вопро-
сов практической философии. Личность». Последнюю работу автор
посвятил «Александру Герцену и Пьеру Прудону». Ответом Лав-
ровскому «Очерку» стал «Антропологический принцип в филосо-
фии» Н. Г. Чернышевского. Последний решил дать более цельное
материалистическое толкование мира, человека и философии и
критиковал Лаврова за нечеткие представления о борьбе партий в
философии, за эклектизм его убеждений и за элементы субъекти-
визма в истолковании проблем личности. Но Чернышевский видел
в Лаврове незаурядного мыслителя, соратника в борьбе с идеализ-
мом и политической реакцией и потому советовал ему продолжать
писать. Лавров многое в этой критике признал верным. Маркс оце-
нил Лаврова доброжелательно — как человека, но сурово — как
философа. «Лавров (не Аноров), — писал он в письме дочерям, —
довольно хороший малый, не без способностей, но он зря потерял
время и испортил себе мозги из-за того, что в течение последних
20 лет читал главным образом немецкую литературу (философ-
скую и пр.) этого периода,.— самый скверный сорт из всей сущест-
вующей литературы»44.
Лавров не считал философский эклектизм своим серьезным не-
достатком, ибо, по его словам, «все направления и убеждения оди-
наково необходимы и полезны для человечества»^5. Он полагал,
что следует при этом примеру Лейбница. «Вполне человеческая
природа Лейбница, — писал Лавров в своей статье “Гегелизм"
(1858), — видела во всякой системе, во всяком взгляде сторону че-
ловеческую, истинную, и отовсюду он извлекал элементы для ог-
ромного здания, которое воздвигал в своем духе»46. Он рассматри-
вал слова Лейбница: «Я почти ничего не презираю... потому что
знаю, как различно можно смотреть на вещи» — как вполне отве-
чающие его миросозерцанию47 и предлагал желающим отыскивать
в его «безличной» системе то, «что встречается у какого мыслите-
ля»48. В своей «Биографии-исповеди» Лавров облегчил задачу та-
кого поиска, указав, что его антропологизм опирается на воззрения
Протагора, скептиков, «второй Академии», эмпириков и сенсуа-
листов XVIII в., на Канта, Фейербаха и Ланге. Ему казалось, что
именно они и заложили основы «будущего построения» науч-
ной философии. Следуя совету Чернышевского, Лавров продолжал
44 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 194.
4* ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 2. Ед. хр. 210. Л. 4 об.
46 Лавров П. Л. Философия и социология. М., 1965. Т. I. С. 105.
4 7 Там же.
Там же. С 491.
5*
131
писать и принял активное участие в борьбе прогрессивного лаге-
ря против буржуазно-помешичьей идеологии. Произведения Лав-
рова во второй половине XIX в. способствовали развенчанию
русского и западноевропейского идеализма, метафизики и ре-
лигии. В 60-х годах он выступает с публичными циклами
лекций по философии, собирающими громадную аудиторию. Его
авторитет ученого, мыслителя и общественного деятеля быст-
ро рос.
Когда было раскрыто его участие в «Земле и воле», он был со-
слан в Вологду. В ссылке он переписывался с Н. П. Огаревым. Од-
на из тем переписки — возможности социалистической пропаганды
и превращения ее в действенное орудие- будущего социального пе-
реворота. Лавров в Вологде оказал сильное влияние на учащихся
местной духовной семинарии, и многие из них стали вести револю-
ционную пропаганду. В семинарии произошли волнения. По докла-
ду Д. А. Толстого царь потребовал «воспретить» «прием .в универ-
ситеты и в другие высшие учебные заведения воспитанников воло-
годской духовной семинарии»49. Г. Лопатин помог Лаврову бежать
за границу (февраль 1870,г.). Лавров был принят (при посредниче-
стве и по рекомендации Варленд) в одну из парижских секций
I Интернационала, а в 1871 .г. стал участником Парижской Комму-
ны.
В это время Лавров начинает основательно изучать труды осно-
воположников научного коммунизма, знакомиться с документами
«Международного товарищества рабочих». В дни Парижской Ком-
муны он был Коммуной послан специальным делегатом в Гене-
ральный Совет Интернационала, чтобы «знать, не может ли Гене-
ральный Совет, о силе которого существовало преувеличенное мне-
ние, оказать помощь парижским инсургентам, но увидел невозмож-
ность того и другого»50. Он познакомился тогда же с К. Марксом и
Ф. Энгельсом, с которыми еще более сблизился в последующие
годы.
Лавров прислушивался к любому мнению Маркса и Энгельса по
любому вопросу и всегда с высочайшим уважением отзывался о
них. Он был из тех, кто помог переводу и опубликованию «Капи-
тала» на русском языке (1872 г.).
В «Вестнике Народной воли», одним из редакторов которого
Лавров был с 1883 по 1886 г., он пропагандировал некоторые идеи
марксизма, полемизировал против идейных противников Маркса.
Маркс с одобрением отметил выступление Лаврова против подмены
научного понятия классовой борьбы понятием борьбы за «обще-
ственные' идеалы» (эту идею в особенности популяризировал Ми-
хайловский).
Оставаясь народническим идеологом, Лавров понял суть
марксизма как учения об освободительной миссии пролетариата
49 Титлинов Б. В. Молодежь и революция. Л., 1924. С. 23.
50 Лавров П. Л. Философия и социология. М., 1965. Т. 2. С. 624. «Капитал» Лавров
изучил, находясь в вологодской ссылке (по немецкому изданию).
132
и всех трудящихся и эксплуатируемых масс, не раз говорил о не-
обходимости изучения учения Маркса русскими социалистами,
о распространении марксизма среди «пролетарских и сельских
рабочих».
Обосновывая мысль, что единство русского революционного
движения и западноевропейского рабочего и социалистического
движения необходимо, Лавров придерживался мнения о необходи-
мости объединения всех рабочих, независимо от политических и
идеологических расхождений, в одну организацию. Это была недоо-
ценка огромной кропотливой работы Маркса и Энгельса по сплоче-
нию пролетариата на единой политической и идеологической плат-
форме.
Когда в 1872 г. бакунисты были исключены из Интернациона-
ла, Лавров сожалел об этом и пытался уладить дело, несмотря на
все идейные расхождения с Бакуниным. Энгельс в выступлениях
осуждал позицию «друга Петра», а в письме к Лаврову от 19 янва-
ря 1872 г. писал: «тот человек (Бакунин. — В. М.) забывает, что
рабочие массы нельзя вести за собой так, как можно было вести
кучу сектантов-доктринеров»51. Лавров признавал, что по идейным
убеждениям он ближе к Бакунину, чем к Марксу, и что с первым
его разделяют лишь вопросы тактики. Это означало, что он не счи-
тал анархизм несовместимым с подлинными интересами социализ-
ма. Тем не менее он не разделял бакунинского учения о немед-
ленной ликвидации государства после социального переворота.
Полагая, что сопротивление реакционных сил не прекратится на
другой день после революции, он настаивал на сохранении госу-
дарственной власти и использовании ее в интересах народа, в поли-
тических, экономических и воспитательных целях. Он развивал
мысль (под влиянием Маркса), что между старым обществом и
новым социалистическим лежит продолжительный переходный
период.
Драма русской общественной жизни в это время заключалась в
том, что еще не было организованного рабочего движения, русский
пролетариат только начинал выдвигать из своей среды революци-
онных деятелей, способных овладевать идеями научного социа-
лизма (С. Халтурин, П. Алексеев, Н. Обнорский и др.). Лавров,
испытав заметное идейное воздействие марксизма и личное влия-
ние основателей научного коммунизма, остался все же народниче-
ским соцйалистом и теоретиком критически мыслящих личностей.
Это видно, в частности, из того, что классовая борьба нередко
рассматривается им в духе социального дарвинизма как разно-
видность биологической борьбы за существование («значительная
доля сил каждой личности поглощается животною борьбой за
существование»52). И поскольку классовая борьба есть форма
борьбы за существование, борьба пролетариата в принципе не
отличается от той борьбы за существование, которую ведут
51 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 322.
52 Лавров П. Л. Социальная революция и задачи нравственности. Пг., 1921. С. 49.
133
другие угнетенные. «Социализм, — писал Лавров, — есть высший
фазис нормального исторического развития борьбы за существо-
вание»53.
Несмотря на все эти идеи, Лавров был противником социально-
го дарвинизма. Ф. Энгельс в письме Лаврову от 12—17 ноября
1875 г. отметил, что возражения русского мыслителя против соци-
ального дарвинизма по существу верны, что действительно в исто-
рии «человек вел борьбу не только за существование, но за на-
слаждение и за увеличение своих наслаждений». Но тут же Эн-
гельс отмечает, что Лаврову следовало более определенно конста-
тировать особенности человека как социального существа: люди не
только собирают, как в лучшем случае поступают животные, но и
производят. Тем самым, разъяснял Энгельс, точнее говорить не о
наслаждении, нс только о борьбе за «средства существования, но и
за средства развития, за общественно-производимые средства раз-
вития»54. Некоторые аргументы Лаврова были основаны на стрем-
лении использовать дарвинизм для обоснования исторической необ-
ходимости социализма. Социализм, писал он, будет иметь в буду-
щем большие шансы в борьбе за существование с обществами эго-
истических и конкурирующих одна с другой личностей, пока эти
два типа общества будут* стоять рядом. Поэтому «естественный
подбор» должен повести к победе социалистических обществ. Здесь
догадка об историческом будущем (сосуществование в течение из-
вестного времени двух типов общества) увязывается с аргумента-
цией в духе «социального дарвинизма». Это был для Лаврова еще
Один аргумент в пользу того, чтобы смотреть на классовую борьбу
Хак на частный случай народной борьбы, которая вдохновляется
Понятиями о социальной справедливости. И на Западе и на Востоке
будущее общества, разъясняет Лавров, связано с социализмом, но
"на Западе социализм — необходимый результат развития капита-
лизма и политической борьбы рабочего класса. Не то в России, где
»социалистическое движение налицо, но рабочего класса еще нет.
Здесь социализм представлен движением интеллигенции, которая
вдохновляется благородной целью служения народу, а народ имеет
свои исконные представления о справедливом обществе. Иными
словами, социализм в России является движением идей, во многом
обязанным своим размахом этическим представлениям русского
народа. Это было своего рода этическо-социалистичёское почвен-
ничество.
Лавров был одним из видных теоретиков субъективной социоло-
гии. Его философия истории имела в качестве исходного пункта
представление о решающей роли критически мыслящих личностей
в историческом процессе. Еще Плеханов заметил, что лавровское
представление о могуществе критически мыслящей личности во
Многом обязано своим происхождением «критическому сознанию»
Младогегельянцев, в особенности Бруно Бауэра. Но Лавров не оста-
53 Вперед. 1875. № 17. С. 523.
•54 К- Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967. С. 322.
134
новился на бауэровской концепции, ибо, с одной стороны, для него
не прошло бесследным самораспадение младогегельянской «левой»,
а с другой — он не мог не видеть практическую нежизненность во-
люнтаристских концепций. Его разумный эклектизм подсказал ему
иное решение. Он превратил идеализированный младогегельянцами,
«критический дух» в реалистическую, жизнеспособную, как ему
казалось, критически мыслящую личность.
При генетическом (естественноисторическом) подходе к челове-
ку, рассуждал Лавров, мы необходимо должны считаться с цепоч-
кой природа — человек — общество. Но в социологии мы имеем
право логически рассматривать все исходя из человека (принцип
философской антропологии). И тогда мы получим другую цепочку:
личность — общество — природа. Рассматривая социальные явле-
ния, мы постоянно должны иметь в виду прима г личности. Взгляд
на критически мыслящую личность как на основную действующую
пружину истории был им выдвинут еще в «Очерках вопросов прак-
тической философии», но эта работа оказалась мало известной на-
роднической молодежи 70-х годов. Зато другая программная работа
Лаврова, написанная им в вологодской ссылке, «Исторические
письма», стала «евангелием» революционной молодежи. Это была
одна из тех работ, которые, будучи написаны вовремя, получают
сильнейший общественный резонанс. Лавров сделал в этой работе
ставку на Личность.
Задаваясь вопросами, как шла история, кто се двигал, Лавров
отвечал: «Одинокие борющиеся личности»*5. В эпоху, когда народ
безмолвствовал, апологетика могущества личности не могла не им-
понировать революционно настроенной интеллигенции55 56. Лавров,
создавая свои «Исторические письма», не подозревал, что носите-
лем прогресса является тот или иной класс, а не «одинокие борю-
щиеся личности». Плеханов заметил, что возникает прекрасная
картина: прогресс осуществляется «личностями», которые кормятся
за счет прибавочной стоимости, выколачиваемой из массы! Но Лав-
ров не слишком смущался этими теоретическими соображениями.
Он настаивал, что интеллигенция должна уплатить свой интеллек-
туальный долг народу.
Наука — великая сила. Но сама по себе научная деятельность
еще не гарантирует служение народу. Наука в сословном обществе
используется в своих интересах не народом, а господствующей экс-
плуататорской верхушкой. Поэтому не увлечение естественными
науками самими по себе, безотносительно к положению науки и
ученого в данном обществе (полемика против Писарева, несколько
односторонне понятого), а в первую очередь борьба за социальную
55 Лавров П. Л. Избр. соч. M., 1925. Т. 1. С. 252.
56 в журнале «Вперед» была развита та мысль, что современные господствующие
классы в Европе и России не могут выдвинуть крупных исторических личностей.
Социалистическое движение выдвигает этих личностей «из масс» (Вперед. 1875.
С. 100). Эта мысль не могла не импонировать разночинной интеллигенции, мно-
гие представители которой были выходцами из «массы». Лавров прекрасно знал
свой адресат.
135
справедливость — вот основное поле деятельности любого интелли-
гента. Народ забит и придавлен, но он способен понять свои права.
Интеллигенция должна разъяснить их народу и возглавить его
борьбу за землю и волю. В крайнем случае интеллигенция может
сыграть прогрессивную роль, «невзирая на пассивность народа». Но
это — в крайнем случае. Вообще интеллигенция должна вызвать в
народе стремление к сознательной борьбе, прежде всего стремление
к сознательной постановке целей. Таким образом, интеллигенция,
проникнутая глубоким чувством долга и сознанием общественной
цели (социализм!), является главным двигателем исторического
прогресса.
Понятно, что в этой схеме критерием прогресса неизбежно дол-
жно стать развитие личности. Прогресс, по определению Лаврова,
это «развитие личности в физическом, умственном и нравственном
отношении; воплощение в общественных формах истины и справед-
ливости»57. Формула эта одновременно и демократична (защита
личности от давления чуждой ему системы) и идеалистична (воп-
лощение вечных, абсолютных и, следовательно, абстрактных начал
справедливости в общественных отношениях). Впоследствии Лавров
вносил уточнения в свое понимание прогресса, подчеркивая, в
частности, что прогресс — это и «рост общественного сознания, на-
сколько оно ведет к усилению и расширению общественной соли-
дарности»58.
Прогресс у Лаврова есть факт истории. Определяющее значение
имеет прогресс в сфере духа, сознания, в убеждениях, т. е. увели-
чение числа критически мыслящих личностей, их развитие. До сих
пор история развертывалась таким образом, что массы не оказыва-
ли существенного влияния на ход событий. По вине эгоистического
меньшинства (эксплуататоров) они были отстранены от какого-ли-
бо существенного влияния на прогресс в обществе. Поэтому интел-
лигенция, а не массы была до сих пор главным действующим ли-
цом исторической драмы. Это явление можно различать в зависи-
мости от разных факторов, но человеком и человечеством, по Лав-
рову, они различаются по нравственному значению. Мы, говорил
он, оцениваем любое историческое событие с точки зрения крите-
риев нашего нравственного сознания. Лавров, в сущности, оставлял
в стороне вопрос о том, каким образом человек достигает данной,
а не другой «нравственной выработки» (понятие, введенное Лавро-
вым), которую он затем прилагает ко всей истории человечества.
Он обходил вопросы о социальных источниках взглядов на содер-
жание и характер нравственности. В общем это было субъективист-
ско-этическое построение философии истории. Правда, Лавров от-
мечал, что интерес интеллигенции в существенном совпадает с ин-
тересом массы, ибо целью общественного прогресса является не что
иное, как достижение «солидарного общежития», в котором каж-
дый член общества находит достойное его человеческого существо-
57 Лавров П. Л. Философия и социология. М., 1965. Т. 2. С. 54.
58 Лавров П. Л. Кому принадлежит будущее // Вперед. 1874. Т. 2. С. 63.
136
вания место. Он понимал и то, что масса должна подняться до
уровня интеллигенции. На основе каких же принципов должно пе-
рестраиваться общество? При ответе на этот вопрос Лавров обра-
щался к материалистической философской антропологии и полити-
ческой экономии, указывая, в частности, что общественные формы
(отношения) должны перестраиваться с учетом потребностей лич-
ности и «реальных элементарных потребностей личности и реаль-
ных элементарных потребностей общества». Но это было пожела-
ние в духе долженствования,
34. Теория общественного идеала
Задача социологии — поиски «комбинации общественных
форм, при которых все естественные и здоровые потребности лич-
ности удовлетворяются самым полным и совершенным образом»59,
а также установление всех элементов общества, которые образуют
общественную цельность. Решающий элемент общества —
личность. «Какие элементарные силы, — спрашивает он, —
сближают эти элементы (т. е. личность. — В. М.) в соединении?»
Он указывает на потребности. Первичные человеческие потреб-
ности определяют в конечном счете существование и эволюцию
всех высших форм общественной жизни. Такими первичными
потребностями являются бессознательно инстинктивные потреб-
ности, бессознательные потребности привычек и традиций и со-
знательные потребности. Последняя группа потребностей «долж-
на иметь преобладающую важность для истории человека по самой
сущности этой истории»60. Итак, приоритет имеют сознательные
потребности.
Отдельные материалистически звучащие положения теории по-
требностей не были развиты в законченную систему. Они остались
инородным звеном для другой социологической концепции, кото-
рую развили Лавров, а вслед за ним Михайловский, — субъектив-
ной социологии. Субъективный метод в социологии они стремились
приложить и к пониманию социально-экономических изменений в
русском обществе.
В программной статье журнала «Вперед» (его первый номер вы-
шел в Цюрихе в 1873 г.) Лавров доказывал, что «перестройка рус-
ского общества должна быть совершена не только с целью народно-
го блага, не только для народа, но и посредством народа»61. Взятое
само по себе, это положение, конечно, противоречило основным
идеям субъективной социологии, в основание которой было поло-
жено учение о личности и субъективно-идеалистической филосо-
фии истории, в фокусе которой расположилась критически мысля-
щая личность. Но эклектичность теоретических построений чрезвы-
59 Там же.
60 Лавров П. Л. Философия и социология. Т. 2. С. 40.
61 Лавров П. Л. Избр. соч. М.» 1934. Т. 2. С. 31.
137
чайно характерна для Лаврова и не только в общефилософских, но
и в социологических вопросах. Ставка на личность, конечно, не
согласовалась с признанием решающей роли самодеятельности
। народа. -
В заслугу Лаврову, несомненно, должно быть поставлено стрем-
। ление доказать историческую неизбежность социалистического об-
щества, опираясь на данные общественной науки. Как ученый он
был неустанным искателем истины. Отчасти поэтому он так резко
: выступал против анархистской, как он выражается, проповеди сис-
тематического невежества, против проклятий Бакунина в адрес на-
уки, которые можно было понять как отрицание науки вообще. Он
предупреждал революционную молодежь, что пренебрежение нау-
кой может привести лишь к поражению партии революции, ибо те-
оретическое знание — «единственное орудие возможной победы»62.
Но высокое понимание значения теоретического знания само по се-
бе не является гарантией верного решения проблемы знания вооб-
ще и общественного знания в частности. Подобно многим другим
революционным народникам, Лавров полагал, что община является
специфически русской находкой в социализме. Община может быть
при определенных условиях исходным пунктом социалистических
преобразований. Но следует «развить общину в смысле общинной
обработки земли и общинного пользования ее продуктами, сделать
из мирской сходки основной политический элемент русского обще-
ственного строя, поглотить- в общинной собственности частную,
дать крестьянству то образование и понимание его общественных
потребностей, без которых оно никогда не сумеет воспользоваться
своими легальными правами, как бы широки они ни были, и никак
не выйдет из под эксплуатации меньшинства даже в случае самого
удачного переворота — вот специально русские цели, которым дол-
жен содействовать всякий русский, желающий прогресса своему
отечеству»63.
Естественно, что вопрос о развитии капитализма в России не
мог быть обойден в этой концепции. Лавров считал, что капита-
лизм в России уже развивается и условия его развития созданы ре-
формой 1861 г. В этом пункте он реалистически оценивал экономи-
ческие отношения. Он считал, что современная стадия развития
русского капитализма (на 70-е годы) такова, что буржуазия еще
не стала экономической и политической силой, ее можно сбрасы-
вать со счетов как силу в общественной борьбе. Существует исклю-
чительно редкая и благоприятная ситуация; можно сразу по-
кончить и с самодержавием, и с помещиками, и с неокрепшей бур-
жуазией, перескочив при этом и через «классовый парламента-
ризм». Средство для такого перескока есть — союз интеллигенции
с народом.
Лавров чувствовал, что последовательно-народническая точка
зрения оборачивается величайшей непоследовательностью, ибо иг-
62 Революционное народничество 70-х годов XIX века. M., 1964. Т. 1. С. 30.
63 Лавров П, Л. Избр. соч. Т. 2. С. 30,
138
норирует начавшееся развитие капитализма, но не мог отказаться
и от предубеждения, что «теория Маркса» не вполне накладывает-
ся на специфические особенности русского исторического процесса.
Он так и не мог найти выхода из этого противоречия, и пошел по
пути народнического «обогащения» марксизма. Стремление к тако- ।
му «обогащению» научного коммунизма, естественно, приводило
его к противоречиям. Так, он писал, что «современному обще-
ственному строю грозяч не столько политические перевороты,
сколько перевороты социальные» и что поэтому значение деятель-
ности политических партий «бледнеет перед антагонизмом эконо-
мических классов» (как будто партии не выражают интересов клас-
сов!)»64 65 66. Взгляд на историю как на процесс классовой борьбы ка-
зался Лаврову узким. Он считал нужным подкрепить его антропо-
логически. К тому же пока существует классовая борьба, развитие
человека как личности не может быть гарантировано. Эти конста-
тации приводили Лаврова, как и Флеровского, к выводу, что борь-
ба партий и классов не двигатель, а тормоз общественного прогрес-
са. Его абстрактные суждения о прогрессе имели следствием невер-
ный вывод, что налицо «расстройство, вносимое этой борьбою в об-
щественную жизнь вообще»6^, что эта борьба — «препятствие &
здоровой общественной кооперации» и т. п?6 I
Как и другие революционные народники, он полагал, что необ-
ходимо провести известную, возможно, длительную подготовитель-
ную работу по пропаганде идей социализма среди народа и интел-
лигенции, прежде чем призвать крестьянство, народ и интеллиген-
цию к активным революционным действиям67. Только получив ре-
зультаты такой деятельности, можно перейти к следующему эта-
пу — подготовке непосредственно революционного выступления —
«социального переворота». Следовательно, надо: «во-первых, сбли-
зиться с народом; во-вторых, подготовлять его в минуту, когда ему
будет возможно сбросить давящее на него иго государства, разру-
шить старые стеснительные формы общежития и основать новое
общество по своим потребностям, согласно своим задачам; наконец,
в-третьих, роль нашей передовой молодежи будет заключаться в
том, чтобы помочь йароду всеми приобретенными его силами в
трудную минуту»68. Программа действий, предлагавшаяся Лавро-
вым, достаточно расплывчата. В глазах многих революционных на-
родников, в особенности ткачевистов и бакунистов, она вообще не
64 Лавров П. Л. Философия и социология. Т. 2. С. 192.
65 Там же. С. 202.
66 Там же. С. 203.
67 Г. В. Плеханов в работе «Социализм и политическая борьба» высказал мнение,
что «впередовцы» были «совершенно свободны от всех народнических традиций»
(Плеханов Г. В. Соч. M., 195/. Т. 2. С. 38) и стояли «почти целиком на точке
зрения социал-демократии». Разумеется, это было преувеличением. «Впередов-
цы» были народниками, испытавшими определенное влияние Маркса и Энгельса,
но на «точке зрения социал-демократии» они, конечно, не стояли. Их основные
идеи были еще народническими.
68 Лавров 77. Л. Избр. соч. Т. 2. С. 69; См. также: Лавров П. Л. Философия и Со-
циология. Т. 2. С. 7.
139
могла быть программой действий, ибо откладывала активное вы-
ступление на неопределенный срок — в будущее69.
Лавров был убежден в том, что именно социализм является та-
ким идеальным общественным строем, в котором могут осуществ-
ляться естественные потребности людей и установиться здоровые
отношения между ними. Борьба за демократические свободы, по
Лаврову, является предварительным условием распространения в
обществе высоких нравственных идеалов, обеспечивающих движе-
ние к социализму. Он пытался обосноваться с крестьянством на пу-
тях борьбы за наиболее полную демократизацию общества, требо-
вал «не противопоставлять село городу, крестьянина фабричному,
а связывать их в один революционный союз»70.
Достижение общественных условий, гарантирующих осуществ-
ление естественных потребностей людей, будет достигнуто благода-
ря тому, что после социалистического переворота труд как источ-
ник существования людей окажется в наиболее благоприятном по-
ложении. Социализм, по мнению Лаврова, своего рода религия
труда. При социализме «работник станет самой уважаемой лично-
стью нового общества, а его труд обеспечит ему и человеческое
развитие, и политическое значение»71.
Но учение Лаврова тем не менее было далеко от представления
о решающем значении классовой борьбы в истории как ее движу-
щей силы. Иногда Лавров рассматривал рабочих как мелких собст-
венников.
Лавров находил три основные разновидности социализма. Пер-
вая разновидность — «инстинктивный социализм» первобытной об-
щины и общинного крестьянского устройства, которое сохранилось
вплоть до XIX в. в России и составляло существенную часть народ-
ных убеждений. Вторая разновидность — «утопический социализм»
западноевропейского образца, как он был выражен в учениях Сен-
Симона, Фурье, Оуэна. Этот социализм изжил себя. Все старания
наследников Оуэна, Сен-Симона, Фурье «были направлены на
предотвращение революций экономическими реформами»72. Их ос-
новная теоретическая посылка заключалась в утверждении, что
возможна «гармония экономических интересов господствующих
классов и пролетариата»73. С этой посылкой еще можно было счи-
таться, но только до 1848 г. Но эта посылка стала несостоятельной
«после июньских дней, после грозного призыва манифеста Маркса
69 Сходного взгляда на результаты революционно-народнической пропаганды при-
держивались и деятели буржуазно-либерального толка. А. В. Головин в письме к
И. С. Тургеневу писал: «Все явления нигилистической пропаганды представляют-
ся мне преходящими, ничтожным явлением, которое долго продолжаться не мо-
жет, цели не достигнет и из-за которого не стоит много тревожиться... Нашему
государственному строю, внутреннему спокойствию, целости капиталов и непри-
косновенности собственности не предстоит ни малейшей опасности». (Из париж-
ского архива И. С. Тургенева //Лит. наследство. М., 1964. С. 73.)
70 Лавров П. Л. Философия и социология. Т. 2. С. 463.
71 Там же. С. 163.
72 Дело. 1880. № 5. С. 35.
73 Там же.
140
и Энгельса»74. Третья разновидность — «научный социализм», или
«рабочий социализм», разработанный Марксом и Энгельсом; к
представителям этого социализма Лавров причислял и себя. «Алхи-
мия первых социалистов-теоретиков, — писал он, — привела к
научной химии рабочего социализма»75. Под влиянием фактов из-
меняющейся экономической жизни страны, под влиянием марксиз-
ма Лавров в 70—80-е годы писал об установлении в результате со-
циального переворота «рабочего социализма». Но употребление
терминов «научный социализм» и «рабочий социализм» еще не оз-
начало, что Лавров стал марксистом. Эти понятия тождественны у
него понятию «социализм для трудящихся». Подобно Флеровскому,
Лавров часто употребляет понятие «рабочий» в смысле «трудящий-
ся вообще»76.
74 Там же.
75 Вперед. 1874. T. 2. С. 62.
76 «с той теоретической высоты, на которой он стоял, — писал А. Н. Бах, — хоро-»
шо видно было только неизбежное окончательное торжество социализма — пери-
- петии же борьбы, которая приведет к этому торжеству социализма, более или ме-
нее скрадывались перспективой» (Былое. 1907. № 3. С. 23). Теперь мы знаем,
что такова была участь не одного Лаврова.
Часть шестая
РЕВОЛЮЦИЯ И ЭТИКА
35. Теория нравственности
Русские утопические социалисты, начиная с сороковых годов,
видели в социализме не только новую систему экономики, но и об-
щество, где торжествует новая нравственность, основанная на глу-
боком уважении к достоинству человеческой личности.
Революционеры 70-х годов сделали новый шаг вперед в разра-
ботке представлений о социалистической нравственности.
Общая теория нравственности. Теоретики и практики ре-
волюционного народничества расходились между собой в при-
знании определяющего значения того или иного фактора истори-
ческого процесса. Одни настаивали на приоритете политического
насилия перед другими факторами общественной жизни (И. Коль-
цов), другие — на приоритете нравственного фактора (Лавров, Ми-
хайловский). Но даже те, кто не считал нравственность определяю-
щим фактором, когда рассматривали ее с социологической точки
зрения, приходили к выводу, что в философии истории события
и явления следует оценивать с точки зрения их нравственной
ценности.
Естественно, что проблема объективности нравственного крите-
рия приобретала первостепенное значение. В литературе о револю-
ционном народничестве ответ на этот вопрос нередко заключался в
простой отсылке к субъективному критерию. Однако дело обстоит
не так просто. Так, Ткачев отмечал, что английский утилитаризм
«проникнут сознанием необходимости оправдать и освятить данную
эмпирическую (буржуазную.— В. М.) мораль высшими принципа-
ми»1. Их теоретические решения, в том числе и вопрос о критерии
нравственности, зависят от интересов общественной группы, «от
которой зависит наше личное благополучие»2. Но эта обществен-
ная группа (буржуазия) в общем малочисленна, и потому утилита-
ристский критерий нравственности не может быть общеобязатель-
ным. Но общеобязательный критерий нравственности возможен,
когда он является не оправданием узкогрупповой «данной эмпири-
ческой морали», а теоретическим выражением «сознания обще-
ственной пользы», т. е. интересов масс народа.
Другой теоретик революционного народничества — П. Кропот-
кин считал «добром то, что полезно обществу», а «злом — то, что
1 Дело. 1880. № 7. С. 19.
2 Тям же.№ 8. С. 339.
142
вредно этому обществу»3; Объективация морального критерия не
случайна. Она подтверждает понимание многими российскими со-
циалистами зависимости нравственного сознания от среды, от об-
щественных условий. Отчасти, под влиянием классической и не-
классической буржуазной политической экономии, отчасти под
влиянием экономически истолкованного марксизма, некоторые на-
родники приходили к выводу, что все отношения между людьми в
обществе, в том числе и отношения морали, в конечном счете регу-
лирует собственность. Народовольцы, например, разъясняли, что
состояние нравственного сознания людей зависит от их источников
существования, а влиятельные учения о нравственности являются
как бы теоретическим отражением данной формы собственности.
Некоторые из них приходили к выводу, что именно частная собст-
венность порождает индивидуализм и эгоизм, что «бедный человек
не может быть нравственным4.
Элементы историзма в понимании морали несомненны в созна-
нии революционеров 70-х годов. Они видны и в признании возник-
новения морали человека из инстинкта животных (и «естественной
нравственности» природы по Кропоткину!), и в понятии эволюци-
онной справедливости (это понятие обосновывал Н. Морозов) , и в
том, что история нравственности — это история постепенного «воз-
вышения человека» над первоначальной животностью (идеи Баку-
нина и Веры Фигнер).
Категории и понятия нравственности, отмечал Ткачев, не суще-
ствуют сами по себе, они «обобщение некоторых человеческих по-
ступков, некоторых человеческих отношений»5. Лавров и Михай-
ловский писали, что мораль — явление общественное и вне обще-
ства невозможно понять самые коренные понятия нравственности,
например добра, зла, счастья, справедливости и т. д. Михайловский
развертывает, например, критику идеалистических оснований каве-
линских «Задач этики», больше всего привлекая внимание к обще-
ственному происхождению нравственности. Особенностью теорети-
ческих воззрений представителей этико-социологической школы
было настаивание на существовании абсолютных, вневременных
констант нравственности. У Лаврова эта абсолютная константа вы-
ступала в виде учения о солидарности, у Кропоткина — как теория
взаимной помощи, у Михайловского — в виде видоизмененного
прудоновского представления о справедливости.
Правда, в конкретных обстоятельствах 70-х годов метафизика
абсолютного эталона нравственности не только не исключала, но
прямо предполагала протест против общества, которое основано на
иных понятиях о морали, в сущности антисоциальных. Морализую-
щий протест критически мыслящей личности, действующей в соот-
ветствии с «естественными законами», мог быть, конечно, средст-
вом, которое расшатывало самодержавно-крепостнические отноше-
з Кропоткин П. Нравственные начала анархизма. С. 29.
4 ЦГАОР. Ф. 1762. Оп. 2. Ед. хр. 210. Л. 5.
5 Дело. 1880. № 8. С. 319.
143
ния, но не было смысла преувеличивать значение такой критики.
Это была именно морализующая, а не строго научная критика от-
ношений. Естественно, что и последствия такой критики были раз-
личные. /
Принимая старый материалистическо-утилитаристский принцип
(цель человеческой деятельности заключается в достижении сча-
стья общественного и личного), семидесятники стремились конкре-
тизировать его. Они искали социальные основы человеческого сча-
стья. На основе анализа народнических источников можно прийти
к выводу, что, по их мнению, счастье человека складывается из
здоровья, умственного развития, беспрепятственного удовлетворе-
ния всех разумных потребностей, трудовой деятельности, привле-
кательной, разнообразной, соответствующей наклонностям каждой
конкретной личности. Человек будет счастлив в социалистическом
обществе, где он станет совершенствоваться в физическом, духов-
ном и моральном отношениях, «находясь среди равных, высокооб-
разованных, оригинальных и разнообразных индивидуальностей»6.
В одном из рукописных трактатов 70-х годов утверждается, что
только социализм является общественной средой, где «все дорожат
коммунистическим устройством»7.
Этика социалистов-народников была этикой стремления к до-
стижению справедливого общества для всех через борьбу со строем
социальной несправедливости.
Особый интерес представляет обсуждение вопросов нравствен-
ности в годы революционной ситуации (1879—1880 гг.). Опреде-
ленный общественный резонанс имела полемика между Львом
Мечниковым, с одной стороны, и Ткачевым и Шелгуновым — с
другой. Серия статей Льва Мечникова «Вопросы общественности и
нравственности» была опубликована в четырех номерах журнала
«Дело» за 1879 г. (№ 9—12). В четырех номерах «Дела» за 1880 г.
(№ 6,7—8) были опубликованы статьи Ткачева «Утилитарный
принцип нравственной философии» и Шелгунова «Исторические
основы современного характера». Сравнение идей этих мыслителей,
выступивших по вопросам нравственности, дает многое для пони-
мания нравственного кредо социалистов. Мечников смотрит на воп-
росы нравственности как ученый и критик господствующей морали,
не соглашающийся с ее официальным теоретическим основанием.
Ткачев и Шелгунов дополняют его, развивая революционно-дейст-
венную концепцию морали с ее «утилитарным» принципом обще-
ственной пользы.
Этическая концепция Льва Мечникова. Мечников начинает
свою первую статью с утверждения, что все ждут «конституирова-
ния социологии», от которой ожидают научного ответа на вопрос о
месте, содержании и значении этики в системе общественного зна-
ния и понимания8. Эти ожидания, по его мнению, означают, что
б ЦГАОР. ф. 1762. Оп. 5. Ед. хр. 127.
7 Там же.
8 Дело. 1879. № 9. С. 98.
144
проблема нравственности полностью передвинута в область рацио-
нального решения, а общественные науки полностью отделены от
естественных наук. Хотя «сЬмо это деление науки на естествозна-
ние и обществознание утрачйвает всякий смысл»9, важнее, по его
мнению, то, что решения вопросов нравственности ожидают от на-
уки, и только от науки.
Мечников утверждает, что эта надежда выдает односторонность
взгляда на нравственность тех, кто придерживается этой точки зре-
ния. В действительности, нет общественности без нравственности,
как нет нравственности без общественности10. Следовательно, надо
сначала разобраться в том, что такое общественность, а потом уже
делать выводы о состоянии нравственности и науки, характерных
именно для этой общественности. Мечников развивает критику
буржуазной общественности и свойственной ей мещанской ограни-
ченности взглядов. Он стремится показать, что влиятельные фило-
софские концепции на Западе, позитивизм и философия бессозна-
тельного удовлетворяют буржуазную потребность в узком миропо-
нимании. В частности, гартмановскую философию бессознательного
он характеризует как новую метафизику, которая «плаксиво отре-
кается» от философии как рациональном постижении действитель-
ности 11.
Мечников критикует и другую социальную доктрину, паразити-
чески освоившую дарвинизм. Он противник социального дарвиниз-
ма, имевшего в то время влиятельных пропагандистов в России. Он
считает ничем не оправданной спекуляцию идеей «прогрессивности
борьбы за существование», причем в такой ее интерпретации, ког-
да не только не ставится под сомнение, но прямо утверждается
право сильного на использование в своих интересах слабого и бед-
ного.
Идее борьбы за существование в обществе как оправдывающей
произвол сильных он противопоставляет идею «союза за существо-
вание» как краеугольный камень согласно справедливой обществен-
ности12. Это идея не одного Мечникова, но и многих других пред-
ставителей передовой интеллигенции. Та же мысль была положена
П. Кропоткиным в основание его труда «Взаимная помощь как
фактор эволюции», направленной против социального дарвинизма.
Социальный дарвинизм призван дать видимость научного обоснова-
ния официальной морали. Но эта мораль бесперспективна. Она
разъединяет людей и сильна лишь своим «атавизмом»13.
Задача заключается в том, чтобы создать новую этическую тео-
рию или, во всяком случае, уже теперь дать «вдохновительную
формулу, способную вновь объединить умы и интересы»14. По мне-
нию Мечникова, такую формулу можно создать лишь в том случае,
если в ее основе будет лежать признание некоторых самоочевидных
истин. К истинам такого порядка относятся, как он считает, при-
0 Там же. № 9. С. 102.
ю Дело. 1879. № 10. С. 72.
и Там же. № 9. С. 102.
12 Там же. № 12. С. 167.
13 Там же. С. 168.
14 Там же.
145
знание существования общественности, в которой заинтересованы
все люди, признание разума единственным регулятором при-
роды15 16, признание сотрудничества Между людьми «нормальною
меркою общественности» 16 и признание, наконец, нравственности в
качестве «продукта инстинкта самосохранения каждого данного об-
щества»17.
Нравственность возникает исторически, утверждает Мечников,
вместе с общественностью и сознательностью. Общество «начинает-
ся там, где несколько людей, или, точнее говоря, живых существ,
собрались вместе для достижения совокупными усилиями одной це-
ли»18. В первобытной жизни, «где общественность регулируется
внешней, космической необходимостью, не может быть и речи о
нравственных началах»19. Нравственность возникает, следователь-
но, тогда, когда общественность начинает покоиться на «сознатель-
ном объединении психических представлений и экономических вы-
год»20.
В логике рассуждений Мечникова обнаруживается противоре-
чие. С одной стороны, он говорит об обществе, которое возникает
там, где люди объединяются для достижения определенных целей,
т. е. вполне сознательно объединяются, сознательно преследуют
свои цели. С другой — нравственность возникает не вместе с обще-
ством, а позже, когда достаточно развивается сознание, в том числе
сознание экономических выгод.
Нравственная философия 77. Н. Ткачева. Критика утилита-
ристской этики. Ткачев, как и Шелгунов, опирается на предполо-
жение, что человеку свойственно стремление к счастью. Оба они
задаются вопросом, является ли понятие счастья метафизической
константой или исторической категорией? Оба отвечают, что исто-
рической категорией. Шелгунов возражает, в частности, против то-
го, чтобы сводить вопросы нравственности только к необходимости
«личного совершенствования». Такое совершенствование нужно и
полезно, но оно является следствием, а не причиной. Причина —
совершенствование общества. Ткачев констатирует, что в вопросах
нравственности, как и в других вопросах, реализм (т. е. материа-
лизм) и идеализм непримиримы21. Он анализирует нравственные
воззрения как западноевропейских, так и русских теоретиков нрав-
ственности. О российских идеалистических теоретиках он не слиш-
ком высокого мнения. Так, концепцию известного в 70-х годах
в университетских кругах этика Мальцева он отвергает, за свой-
ственный ей «мистический абсурд» и «метафизический сум-
бур»22. Мальцев и другие сторонники официальной идеологии
видят, по словам Ткачева, источник нравственности в чем-то
внешнем, чаще всего в сверхъестественном. Между тем нравст-
венность естественного ’ происхождения и поэтому, утвержда-
и Дело. 1879. № 10. С. 167.
16 Там же. С. 160.
17 Там же. С. 167.
18 Там же.
19 Там же.
20 Там же.
21 Дело. 1880. № 7. С. 2.
22 Там же.
146
ст Ткачев, необходима беспощадная «критика мистической морали
и созданных ею фетишей»23.
Вместе с тем и признание естественного происхождения нравст-
венности еще не является гарантией истинности теорий, опираю-
щихся на этот тезис. Подтверждение этому — эти к, а утилитаризма.
Обращение к анализу этой формы этической теории и ее крити-
ка — заслуга Ткачева перед историей социалистической мысли.
Этика утилитаризма опирается на политическую экономию Адама
Смита, считавшего будто экономические отношения, построенные
на частном интересе, в конечном счете гармоничны. Неприятная
альтернатива этой оптимистической теории заключается, по словам
Ткачева, в том, что она не знает, как объяснить расхождение лич-
ных и общественных интересов, меньшинства и большинства в
рамках того общества, которое оно оправдывает так: старательно.
Ткачев указывает, что как утилитаризм в целом, так и утили-
таристская этика имели свое историческое оправдание. Он видит
это оправдание в том, что утилитаризм — «естественный результат
пробудившейся в человеке потребности к критическому осмысле-
нию явлений нравственного мира», т. е. удовлетворяет известной
теоретической потребности ума. Ткачев замечает тут же, что ути-
литаризм обладает и «практической стороной»24. Практическая его
сторона заключается в том, что «утилитарист отнюдь не менее ми-
стика и интуитивиста проникнут сознанием необходимости оправ-
дать и осветить данную эмпирическую мораль высшими принципа-
ми»25 26. «Данная эмпирическая мораль» для утилитаризма — бур-
жуазная мораль, и это важно для оценки всей концепции.
Утилитаризм утверждает, что решающее для человека — полу-
чение благ и удовольствий, причем он должен различать удоволь-
ствия нравственные и безнравственные.
Иеремия Бентам, один из основателей этого течения, утвержда-
ет, что к первому роду удовольствий, т. с. к нравственным, человек
должен стремиться, а безнравственных избегать. Первый род удо-
вольствий желателен, второй нежелателен.
Ткачев спрашивает, и спрашивает законно, где «объективный
критерий для оценки удовольствий по степени их желательно-
сти?»^6 Он указывает, что Бентам предвидел этот вопрос и ответ в
том смысле, что, чем удовольствие больше, тем оно желательнее.
Этот ответ чисто количественный, хотя на основе такого тезиса
Бентам строит целую цепь доказательств. Он утверждает, что
maximum удовольствия и счастья — это цель человека. Отсюда
следует, что моральные качества человека можно подвергнуть
математической обработке, составив своего рода абстрактную
бухгалтерскую книгу. Более поздний представитель утилитариз-
ма, Д.-С. Милль, понял ограниченность бентамова подхода к этике
23 Там же. С. 8.
2-1 Там же. С. 9.
23 Там же. С. 1,0.
26 Там же. С. 11.
147 •
и, оставаясь на почве утилитаризма, обращается к качественной
характеристике удовольствий. Качество удовольствия и есть, по его
мнению, критерий их желательности. Но, резонно спрашивает Тка-
чев, «где граница, отделяющая качество от количества?»27
Утилитаризм оставляет этот вопрос фактически без ответа.
Милль доходит лишь до того, что разделяет удовольствия на вы-
сшие, средние и низшие. По существу, это — возвращение вспять,
к бснтамовской чисто количественной характеристике удовольст-
вий, или, как энергично выражается Ткачев, «остаток заплесневе-
лой метафизики»2*. Милль сделал шаг вперед лишь в том отноше-
нии, что подразделил удовольствия на индивидуально желательные
и нежелательные, но добился лишь того, что подчеркнул индивиду-
алистический характер утилитаристской этики вообще, ибо «удо-
вольствия индивидуально желательные или нежелательные не под-
даются никакой точной оценке»29. И Бентам, и Милль, и вообще
утилитаристы оправдывают «данную эмпирическую мораль»,т. е.
буржуазную мораль30. Эта мораль выражает «антагонизм индиви-
дуальных интересов», она накладывает свою печать на утилитари-
стское понимание нравственности и обусловливает противоречия
утилитаристской этики. Для утилитариста, сколько бы он не про-
износил фраз о всеобщем благополучии, «высший и конечный кри-
териум нравственности» лежит «в счастии и благе лишь тех людей,
той общественной группы, от которой зависит наше личное благо-
получие»31. Личное счастье, разъясняет Ткачев, вообще не может
служить критерием нравственности и оправданием той или иной
эмпирической морали. Поэтому научная теория нравственности
обязана искать этот критерий «за пределами узкой сферы чисто
личных, индивидуально-эгоистических удовольствий»32. Задача об-
щественной науки заключается в том, чтобы выяснить условия,
при которых действительно «достигается возможность счастья боль-
шинства»33. Тогда, замечает Ткачев, можно наметить и соответст-
вующий образ действий. Науке нечего делать с «метафизическими
критериями нравственности», они субъективны, не подлежат «ника-
кому объективному и общеобязательному определению» и, следова-
тельно, лежат вне науки, «недоступны научному исследованию»34.
Наука, разъясняет Ткачев в статье «Мужик в салонах совре-
менной беллетристики», пришла к тому выводу, что «нравственные
качества людей всегда являются как бы отпечатком, продуктом тех
общественно-экономических условий, среди которых живут эти лю-
ди»35. Эту же мысль он выражает и в «Утилитарном принципе
нравственной философии». Существуют, утверждает Ткачев, «не-
преложные правила нравственности», определяемые именно об-
щественно-экономическими условиями36. Опираясь на конкретное
27 Дело. 1880. № 7. С. 18.
28 Там же. С. 19.
29 Там же. № 8. С. 317.
30 Там же. С. 341.
31 Там же. С. 339. .
32 Там же. № 7. С. 22.
33 Там же. № 8. С. 318.
34 Там же. С. 319.
35 Дело. 1879. № 9. С. 15.
36 Дело. 1880. № 8. С. 317.
148
значение этих условий, следует искать объективный критерий
нравственности. Исходным пунктом является признание счастья об-
щественного как предпосылки счастья личного*37. Общее благо или
счастье и благо большинства членов данного общества есть импера-
тив для индивида, личности. Признание приоритета общественного
блага верно и потому, что оно может подлежать «вполне объектив-
но-научному решению, независящему от субъективного произвола
и необусловливаемому тем или другим индивидуальным настроени-
ем»38. Такая реалистическая позиция является ценной и потому,
что ведь категории нравственности (добродетели, зла, добра и др.)
«сами по себе в природе не существуют»39. Они суть не что иное,
как «обобщения некоторых человеческих поступков, некоторых че-
ловеческих отношений»40. А раз так, то принцип общественной
пользы, принцип общего блага «вполне объективная мерка для
оценки нравственности»41. С объективной точки зрения, говорит
Ткачев, счастье отдельного индивида возможно, когда достигается
все более полное удовлетворение возможно большего числа разно-
образных потребностей его организма. Такое удовлетворение по-
требностей невозможно вне общества и вне признания индивидом
приоритета общественной пользы. Вопрос, следовательно, сводится
к установлению «таких общественных условий, при которых все
члены общества могли бы равномерно развивать все разнообразие
потребности человеческого организма», увеличивать их число и
свободно и беспрепятственно удовлетворять их42. Каковы эти усло-
вия? За ответом, замечает Ткачев, следует обращаться к науке,
прежде всего к истории и психологии, но не в их официальных
версиях. Практика показывает, что официальная «психология, как
и история,— известная блудница»43. В статье «Кладбищенская фи-
лософия», опубликованной в «Деле», Ткачев обрушился на неосла-
вянофила Н. Страхова. Последний писал, что «человек живет для
истины», а истина — в верно понимаемом православии44. Ткачев
утверждал, что «не для истины, а для счастья мы живем»45, что за
счастье надо бороться, что «путь современного прогресса есть путь
борьбы»46. Он громил как политических ретроградов, которых при-
влекает «порядок хорошо устроенной тюрьмы», так и идейных ре-
троградов вроде неославянофилов, которых влечет неудержимо
«ничем не нарушенная безмятежность кладбища»47. Верный ответ
на вопросы общественного и личного счастья дает общественная
наука, а она свидетельствует, например, что первобытная община
37 Там же.
38 Там же.
3Q Там же. С. 319.
40 Там же.
41 Там же. С. 320.
42 Там же. С. 321.
43 Там же. С. 322.
44 См.: Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. СПб., 1882.
45 Дело. 1882. № 6. С. 5.
4t> Там же. С. 6.
47 Там же. С. 10.
149
являла собой разумное сочетание общественного и личного. Это со-
четание может быть развито и усилено в будущем социально спра-
ведливом обществе. Вывод напрашивался сам собой: социалистиче-
ское общество является единственно достойным человека обще-
ством, а социалистическая нравственность — высшей формой дей-
ствительно счастливых, нравственных отношений между людьми.
36. Этика социалиста
Моральный облик семидесятников — «нравственная красота,
ригоризм в личных и общественных отношениях»48, их стремлению
к беззаветному служению народу, не только провозглашение, но и
неуклонное осуществление в практической жизни принципа «сча-
стье в жертве» — весь комплекс высоких моральных качеств, став-
ших нравственным императивом для целого поколения революцио-
неров, вызывает естественное восхищение49.
Вопрос о морали революционера стоял в 70-х годах весьма ост-
ро. Разъяснение морального кредо революционной партии было не-
обходимо в интересах самой революционной партии. Это разъясне-
ние могло носить в условиях семидесятых годов двоякий харак-
тер — и как своего рода утверждение практической морали, и как
разработка и пропаганда революционной этики. Разумеется, мало
кого устраивало нечаевское представление об этике социалиста, из-
ложенное в «Катехизисе революционера». Но примечательно, что в
проекте Устава «Земли и воли» (1876 г.) целью партии было на-
звано «осуществление народного восстания» с добавлением, что
«цель оправдывает средства», и с характерным разъяснением об ис-
ключении в качестве средств тех действий, которые подрывают ав-
торитет организации или подрывают ее «честь и влияние». Тем не
менее и «Катехизис» не был только параноидной чепухой Нечаева,
ибо он фиксировал некоторые реальные трудности подпольной дея-
тельности и предусматривал ряд мер борьбы с самодержавным тер-
рором. В первую очередь народники стремились выяснить соотно-
шение морального ригоризма нравственного самосознания револю-
ционера с теми практическими действиями, которые с точки зрения
господствующей ханженской морали могут быть истолкованы как
аморализм. Эта тема обсуждалась на многочисленных кружковых
диспутах. Особый интерес представляет своего рода циркулярная
статья «На чьей стороне нравственность?», написанная по поруче-
нию Исполнительного комитета «Народной воли». Статья направ-
лена в основном против «либерального резонерства», относительно
аморализма как нормы поведения революционеров50. Автор (или
авторы) статьи отмечает различие между бросающимися в глаза
48 Энциклопедический словарь / Гранат. Т. 40. Вып. 5/6. Стб. 6.
49 Подробно об этом см. в воспоминаниях семидесятников, а также: М. Г. Седов. Ге-
роический период революционного народничества. М., 1966; Волк С. С. Народная
воля. 1966; троицкий Н. А. «Народная воля» перед царским судом. Саратов»
50 См.: ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 285. Л. 28.
150
обывателям внешние «аморальные» действия революционеров, на-
рушающими принятые в обществе эксплуатации человека челове-
ком нормы нравственности, и их подлинной моралью. Автор (или
авторы) статьи соглашается, что в борьбе с самодержавием и его
аппаратом власти «приходится скрываться, укрывать — совершать
уловки при передаче имущества, говорить неправду и т. п.»5’. Од-
нако эти приемы борьбы вынужденные, выработанные революцион-
ной партией под давлением обстоятельств, создаваемых режимом
политической деспотии. В революционной деятельности возможны
и ошибки, но от ошибок не гарантирован ни один человек51 52. Рево-
люционеры должны постичь решающее: стремясь к пересозданию
всего порядка вещей, «пересозданию народа», следует пересоздать
«самих себя». С нравственной точки зрения один вывод несомне-
нен — «правительство подло, а оппозиция геройская»53. Эта оппо-
зиция — цвет деятельных личностей нации. И если можно в ка-
ком-то смысле говорить о возможности нравственного падения ре-
волюционера, то худший вид такого падения — примирение с де-
спотическим правительством, бездействие там, где требуется беспо-
щадная борьба. Ткачев писал о «нравственном индифферентизме»
образованного общества, об «уравновешенных душах», которые
равнодушно наблюдают борьбу с реакцией горстки героев54.
На эту же сторону революционной этики обратил внимание и
Андрей Желябов. В одном из писем Драгоманову, который в годы
революционной ситуации был попутчиком народновольчества, а за-
тем, в годы реакции, примкнул к либералам, Желябов писал, что
«не велика заслуга перед отечеством аскета — хранителя обще-
ственного идеала (намек на Михайловского? — В. М.). Мы по
крайней мере предпочли быть мирянами»55. Революционная дея-
тельность требует развития личностного начала, благодаря которо-
му только и могут возникнуть убеждения. Убеждения личности мо-
гут быть построены только на основе глубокого понимания значе-
ния нравственного сознания. Этот мотив революционно-народниче-
ские теоретики разрабатывали постоянно, начиная с работ Лаврова
«Очерков вопросов практической философии» и «Исторических пи-
сем». Сам Лавров не раз возвращался к этому вопросу в своей по-
следующей теоретической и публицистической деятельности, под-
черкивал, что этика социалиста — это этика долга, что его поведе-
ние детерминировано фактором долженствования. Положения эти-
ки долженствования разделял не один Лавров. Ее придерживались
(отчасти под влиянием его «Исторических писем») молодые рево-
люционеры-семидесятники, которые «шли в народ», а затем земле-
51 Там же.
-52 и. П. Емельянов, один из «метальщиков», увидев, что после взрыва бомбы
J И. И. Гриневицкий и Александр II лежат на снегу, бросился к ним и, убедив-
шись, что Гриневицкий мертв, помог положить царя на сани, имея бомбу под
1 мышкой. (См.: Былое. 1906. № 1. С. 259).
53 Там же.
•54 Дело. 1877. № 3.
55 Былое. 1906. № 3. С. 72.-
151
вольцы и народовольцы. Последние, уточнив положение Лаврова,
заявили, что выше абстрактного долга личности вообще и даже
конкретного долга личности перед собой они ставят «долг перед
родной страной»56.
В трактовке практической нравственности у Лаврова, Кропотки-
на, Михайловского, Лопатина, Желябова и др. гораздо больше об-
щего, чем в понимании ее теоретических оснований, хотя и здесь
есть существеннейшие нюансы. В чем основа нравственности? —
спрашивает Лавров в одной из передовых статей «Вперед!» Его от-
вет выражает своего рода нравственный императив социалиста:
«Выработай убеждение, развивай его критически, вноси его безза-
ветно в жизнь, чего бы это ни стоило»5*. Нравственное сознание не
является прирожденным качеством каждого человека. Любой чело-
век, живущий в обществе, может развиваться в нравственную лич-
ность, а может остаться и на уровне окружающей его безнравствен-
ности безнравственного общества. Но что значит развиваться в
нравственную личность? Это означает выработку в себе сознания
достоинства, справедливости, критического склада ума и стремле-
ние к совершенствованию. Эти категории рассматривались большей
частью как вечные и неизменные для нравственного сознания. Че-
ловек без убеждения — человек без нравственности. На основе
убеждения складывается общечеловеческая нравственность с ее лю-
бовью к человечеству, гуманизмом, который для социализма «со-
ставляет могущественнейший нравственный эффект»58.
Нравственность социалиста опирается на принципы общечело-
веческой нравственности, но не сводится к ним. Само понятие «со-
циалистическая нравственность», по мнению Лаврова, означает
признаний, убеждение, что: а) «позорно праздное наслаждение»,
Ь) «преступно пользование социальными благами без соответствен-
ного труда на пользу и развитие общества», с) необходимо «до-
вольствоваться лишь необходимым». Ее категорический императив:
«развивай в себе способность наслаждаться общим благом и отда-
вай себя баззаветно этому наслаждению»59. Такое нравственное со-
знание способно выдержать любые наскоки защитников буржуаз-
ной нравственности и обеспечить «нравственную чистоту социали-
стической борьбы»60. Вообще забота о нравственной состоятельно-
сти, о чистоте социалистического движения является одной из ос-
новных черт революционеров 70—80-х годов.
Это подтверждает бескомпромиссная борьба с ренегатами вроде
Льва Тихомирова и предателями-провокаторами наподобие Сергея
Дегаева. Высокое мужество, чистота помыслов и убеждений были
выказаны многими и многими революционерами-социалистами в
эти годы.
5б Календарь Народной воли на 1883 год. Женева, 1883. С. 9.
57 Вперед. 1875. № 13. С. 388.
58 Там же. С. 391.
59 Там же.
60 Там же.
Часть седьмая
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
НАРОДОВОЛЬЧЕСТВА
37. Программа второй «Земли и воли»
Шагом вперед в революционной и социалистической деятельно-
сти было создание второй «Земли и воли» (в память первой «Земли
и воли» 60-х годов). «Земля и воля» и «Народная воля» были осно-
ваны социалистами-народниками одного поколения, многие народо-
вольцы были сначала землевольцами. В создании «Земли и воли»
(декабрь 1876 г.) самое активное участие приняли Г. В. Плеханов,
А. Д. Михайлов, М. А. Натансон, А. Д. Оболешев и др. Среди
теоретиков и практиков освободительного движения были распрост-
ранены мнения анархистского толка, что всякая централизованная
организация — зло, и А. Д. Михайлову, одному из самых дально-
видных деятелей землевольчества и народовольчества, при обсуж-
дении программы тайного общества приходилось убеждать, что со-
здание подлинной партии есть в действительности величайшее бла-
го и «спасение от той бесформицы, которую представляет наша
партия»1. Эту идею Михайлов последовательно проводил в жизнь.
В обращении о создании «Земли и воли» ее организаторы подчер-
кивали, что их предшественниками были «социалисты-народники
60-х годов», рассчитывавшие на непосредственный социальный пе-
реворот, но времена изменились, поскольку реформа «послужила
главным образом развитию буржуазного порядка вещей»2. Нужна
новая социалистическая ориентация. Эту ориентацию сами земле-
вольцы вырабатывали в первую очередь путем обсуждения различ-
ных вариантов программы. Надо было, по словам А. Д. Михайло-
ва, добиваться «единства взглядов» в партии, а этого можно до-
стичь только с помощью всеми признанной программы.
Дело было непростое, мнений было масса. Н. А. Морозов верно
отмечал, что в понятиях землевольцев по экономическим вопросам
и по вопросам социальных преобразований царил «сумбур»3.
Аптекман писал о намерении землевольцев «дать философско-
историческое и социологическое обоснование революционному на-
родничеству»4. Но исполнение этого намерения не дало чего-либо
1 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». M., 1932. С. 79.
1 Земля и воля. 1878. № 1.
з Морозов Н. Повести моей жизни. M., 1918. Т. 4. С. 282.
4 Памятники агитационной литературы. М.; Л., 1923. Т. 1. С. 34.
153
цельного и систематического в теории. И Аптекман отмечал, что
программа землевольцев — это «пестрое сочетание элементов неос-
лавянофильства Герцена (идеализация архаических форм народно-
го быта) с элементами научного социализма (критика капиталисти-
ческого строя, экономический и исторический материализм, да еще
плюс своеобразного, так сказать, сожительства (симбиоза) элемен-
тов материалистической философии Фейербаха, Чернышевского и
Маркса с субъективно-идеалистической философией Лаврова-Ми-
хайловского»5. Аптекман не отмечает влияния анархистских идей
Бакунина, а оно бесспорно. Утверждение авторов первоначальной
редакции второй программы, что их программа «опирается на на-
родные требования и не насилует выработанного историей эконо-
мического и политического народного идеала», является перефра-
зом известных идей бакунизма, так же как и их мнение, что «ко-
ренные черты характера русского народу... социалистичны»6. Прав-
да, авторы первоначальной редакции признавали, что «с отвлечен-
ной точки зрения» (!) есть может быть и лучшие идеалы (намек на
марксизм?!), но с «конкретной» точки зрения народный идеал вы-
глядит жизнеспособнее. Народное миросозерцание постепенно теря-
ет свою ценность, разрушается и самим фактом «развития капита-
лизма», поэтому социалистам следует поторопиться7.
Основным экономическим требованием первой программы зем-
левольцев было требование развитого перераспределения земли и
передачи ее в общинное пользование («в руки сельского рабочего
сословия»). Первая программа намечала самоуправление общины и
выражала мнение, что эти требования «могут быть осуществлены
только посредством насильственного переворота»8 9. Гарантией мате-
риального благополучия трудящихся крестьян было, по мнению ав-
торов второй программы, одно — права на личную обработку зем-
ли и присвоение получаемого продукта. Эти положения программы
логически не противоречили ссылкам на «правовые народные воз-
зрения». Утверждали, что всякий государственный строй противо-
речит общинному, т. е. коллективистскому духу русского народа,
а дух этот основан на признании несправедливым порядок, «при
котором земля отчуждается в частную собственность»^. Идея кре-
стьянского права на землю, как разъясняли авторы программы,
есть, собственно, отрицание частной собственности, ибо общинная
собственность носит коллективный характер и «каждый имеет пра-
во на то количество земли (в рамках общинной собственности), ко-
торое он своим трудом может обработать»10.
Прокламируя общинное самоуправление в будущем обществе,
одни землевольцы склонялись, не без влияния Бакунина, к идее
5 Аптекман О. Предисловие к русскому изданию книги А. Туна «История ре волю*
ционного движения в России». M., 1886.
6 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 54.
7 Там же. С. 54.
8 Там же. С. 53.
9 Там же. С. 54.
ю Там же.
154
общенационального «федерального устройства», другие — к идее
централизованного управления обществом. Резкая критика Ткаче-
вым несообразности анархистской идеи федерализации и обоснова-
ние прямых политических действий были им известны. Из других
положений программы землевольцев обращают на себя внимание
два требования — свободы самоопределения национальностей и ма-
лых народов и «свободы вероисповедания»11.
Связанный с «Землей и волей» кружок тамбовцев предлагал,
например, разбудить в народе «сознание солидарности»1^. Члены
кружка еще нс поняли, что тот же капитализм, несмотря на все
его «язвы», в большей мере, чем вся пропаганда, объективно содей-
ствует возникновению в массах сознания общности интересов, а об-
щина — социальное препятствие к формированию такого сознания.
Видные землевольцы признавали сильное влияние на их образ
мышления социалистического движения на Западе, программы и
деятельности I Интернационала и Парижской Коммуны. В первой
программе говорилось и о «сочувствии федералистскому интерна-
ционалу». И Мышкин отмечал, что революционная молодежь мно-
гим обязана идеям «передовой западноевропейской мысли и круп-
нейшего применения этой мысли — образования Международного
общества рабочих»13.
Стремление усвоить философско-социологическую теорию Мар-
кса хорошо видно и в двух программного характера произведениях
активных землевольцев — в теоретическом реферате А. Ф. Михай-
лова «Экономический материализм как историко-философская и
социологическая теория» и в статье Г. В. Плеханова «Закон эконо-
мического развития общества и задачи социализма в России».
И реферат и статья являются, пожалуй, первыми в народнической
литературе систематическими обозрениями социальной философии
марксизма и первыми попытками теоретически обосновать возмож-
ности применения новой для народников научной социальной фи-
лософии к условиям России. Несмотря на признание значения тео-
рии Маркса (А. Ф. Михайлов предлагал принять марксизм в каче-
стве теоретической основы практической деятельности революцио-
неров — первое такого рода предложение в истории народническо-
го движения), землевольцы не стали марксистами. И дело здесь не
в их теоретическом эклектизме. Само народничество было следст-
вием неразвитости классовых отношений: формирование российско-
го' рабочего класса еще не достигло той стадии, когда в повестку
дня мог быть поставлен вопрос о соединении рабочего движения с
социализмом, хотя отдельные семидесятники, например Н. Ф. Цви-
11 Там же. С. 59.
См.: Ткаченко П. С. Революционная народническая организация «Земля и воля»
(1876—1879 гг.). М., 1961. С. 197.
С. Г. Ширяев подчеркивал, что «дело социальной революции не может успешно и
правильно развиваться» вне обращения интеллигенции к рабочему (ЦПА ИМЛ.
Ф. 243. Оп. 2. Ед. хр. 29 792. Л. 4), т. е. по-своему стремился идеи Интернацио-
нала применить к русским условиям (Архив «Земли и воли» и «Народной воли».
155
ленов, и убеждали, что «положение работника самое удобное ДЛя
пропаганды»14.
Землевольцы еще пытались быть представителями «револю-
ционного» мужика. На этой почве * их слияние с марксизмом
не могло быть прочным. Тем не менее разочарование в «социали-
стическом по инстинкту» мужике усиливалось. Но для одних след-
ствием этого разочарования было обращение к научному социа-
лизму (Г В. Плеханов, В. А. Засулич, П. Б. Аксельрод и др.), для
других — к идее о решающем значении революционной иници-
ативы интеллигенции, к народничеству (П. Ткачев, А. Желябов,
Н. Морозов и др.).
В статье Г. В. Плеханова «Закон экономического развития об-
щества и задачи социализма в России» заметно стремление Плеха-
нова-землевольца понять материалистическое понимание истории.
Исторический процесс трактуется в терминах экономического мате-
риализма. В статье признается, что существует «естественный (т. е.
объективный) закон» развития общества, и этот закон не механи-
ческий, а диалектический. Общество развивается через разрешение
социальных противоречий, через классовую борьбу. Но диалектика,
которую Плеханов ’признает, еще не является органичным методом
мышления для землевольца, его способ доказательства, опираю-
щийся на количественные аналогии,— все еще сродни пресловуто-
му аналогическому методу. Плеханов видит два различных способа
разрешения противоречий в России и в Западной Европе. На Запа-
де социализм есть логическое, следствие обнаружившихся противо-
речий капитализма, там поземельная .община была разрушена еще
в неравной борьбе со средневековым феодализмом. Иное дело Рос-
сия, где община уцелела. Плеханов-землевол^ц берется защитить
одну из версий общинного социализма. Он считает, что капитализ-
ма еще можно избежать. Поскольку большинство крестьян общин-
ники, социализм в стране может основываться на коллективистской
общине.
Позитивной стороной теоретических убеждений землевольцев
было признание (что видно и в работах А. Михайлова и Г. Плеха-
нова), что установление социалистического строя невозможно без
революционного насилия. Убеждение, что правительство и подпи-
рающая его социальная верхушка запутались в безысходных проти-
воречиях, было верным, как и мнение, что гордиев узел этих про-
тиворечий может разрубить только революция. Средствами подго-
товления социальной революции признавались: агитация в среде
народа и дезорганизация государственной власти15.
14 ЦГАОР. Ф. 112, п. 2. Ед. хр. 279. Л. 2.
15 Представление о революции у многих землевольцев не отличалось большой сте-.
пенью ясности. Так, по показаниям А. В. Низовкина, А. Корнилова, как и дру-
гие, была убеждена в необходимости революции. Но на вопрос: «Какая револю-
ция должна быть прежде, социальная или политическая?» — отвечала «неопре:
деленно» (ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 8. Л. 28). Понимания необходимости
захвата политической власти как предпосылки успешного развития социальной
революции еще не было.
156
Землевольческую трактовку роли масс в революции трудно под-
вести под каноны субъективной социологии. Так, в первом номере
«Земли и воли» было заявлено: «Революция — дело народных
масс. Революционеры ничего исправить не в силах. Они могут быть
только орудием истории, выразителями народных стремлений. Роль
их заключается только в том, что, организуя его во имя стремле-
ний и требований и поднимая его на борьбу с целью их осуществ-
ления, содействовать ускорению того революционного процесса, ко-
торый по непреложным законам природы совершается в данный пе-
риод. Вне этой роли — они ничего, в пределах ее они — один из
могущественных факторов истории»16.
В первоначальной редакции второй программы это требование
опоры на народные массы было конкретизировано вполне по-баку-
нински. Программа признавала в качестве опоры социальной рево-
люции секты религиозно-общинного характера, а подчас и разбой-
ничьи шайки, которые выражают «активный протест русского на-
рода»17. Задача социалистов и революционеров оказывается не
слишком сложной. Надо «слиться с существующими уже народны-
ми организациями революционного характера» и совместно с ними
дезорганизовать правительство, после чего успех широкого народ-
ного восстания будет обеспечен18'”19 20. Дезорганизация правительст-
ва мыслилась следующим образом: установление связей с недоволь-
ными в войсках («главным образом среди офицерства»), проникно-
вение в правительственные учреждения, систематйческое истребле-
ние влиятельных лиц из правительства, а во время самого восста-
ния — «массовое истребление правительства»2^. Требование орга-
низовать народ, выставленное землевольцами, предваряло решение
народовольцев о прямых политических действиях, о переходе к
террору. Молодые землевольцы занялись поисками средств для
«дезорганизации» всей системы управления и «истребления прави-
тельства». Катализатором мнений послужило «дело» Веры Засулич.
Обер-полицмейстер Петербурга Трепов подверг унизительной экзе-
куции студента Боголепова, не поклонившегося ему. Засулич яви-
лась на прием к Трепову и выстрелом ранила его. На суде присяж-
ные единогласно оправдали девушку. После оправдания наэлектри-
зованная толпа пришла к Дому предварительного заключения и по
выходе освобожденной на руках понесла ее к карете. Жандармы
под предлогом «нарушения порядка», попытались вновь арестовать
Засулич, но студент Гр. Сидорацкий вступил с ними в перестрелку.
Сидорацкий был убит, но Засулич при помощи других товарищей
16 Земля и воля. 1878. № 1. По свидетельству М. Ф. Фроленко, это положение ста-
ло камнем преткновения на Воронежском съезде, когда Желябов, Михайлов, Ши-
ряев и др. потребовали перехода к решительным действиям (Фроленко М. Ф.
Собр. соч. М., 1932. Т 2. С 25). Плеханов и др., осознававшие неготовность мас-
сы, увидели в этом «начало конца».
17 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 51.
18-19'Там же. С. 56. Устав «Земли и воли» (1876 г.) также ставил целью организа-
ции «осуществление народного восстания», но о слиянии речи не шло, ибо «на-
родных организаций революционного характера» фактически не существовало.
20 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 52. •
157
удалось скрыться. Вскоре ее переправили за границу. «Земля и во-
ля» обратилась с воззванием «К русскому обществу»: «Присяжные
отказались обвинить ту, которая решилась противопоставить наси-
лию насилие, они отказались подписаться под политикою душения
всякого самостоятельного проявления общественной мысли и жиз-
ни, они открыто признали невиновность врагов существующего по-
рядка. Этим ознаменовалось пробуждение нашей общественной
жизни»21. Противоречивое положение революционной партии
постепенно становилось явным: самодержавие вело борьбу с осво-
бодительным движением политическими методами, а революцио-
неры, как бы закрывая глаза на реальные факты, все еще при-
держивались внеполитических форм борьбы. Проигрывала, ко-
нечно, революционная партия22. Это будило мысль народников.
Г. Лопатин писал Ф. Энгельсу, отмечая изменения в умонастро-
ениях: «Наиболее энергичные элементы из числа революционеров
перешли инстинктивно на путь чисто политической борьбы, хотя
и не имеют еще нравственного мужества открыто признаться
в этом»23.
Кризис народнического сознания становился реальностью.
А. Д. Михайлов в своем «Отчете перед русским обществом и исто-
рией о деятельности “Народной воли“» заметил, что уже «движе-
ние в народ» открыло многим глаза на подлинный характер связи
между интеллигенцией и народом — «влияние на народ было по-
верхностно и неглубоко»24. Землевольцы укрепились в этом убеж-
дении; естественно, возникли разногласия относительно практиче-
ской политики. В листке «Земли и воли» стали появляться статьи,
доказывающие правомерность прямых политических действий рево-
люционно настроенного меньшинства и даже необходимость терро-
ра. В. А. Осинский, приговоренный к смертной казни, завещает
землевольцам переход к террору25. С другой стороны, противники
политической борьбы обвиняли сторонников политики в погоне за
конституцией, которая будет на руку одной буржуазии. Организа-
ционное размежевание вскоре последовало. В результате двух съез-
дов в Липецке и Воронеже «Земля и воля» распалась на «Черный
передел» и «Народную волю». Первоначально на Воронежском
съезде спорящие стороны договорились о пропорциональном распре-
делении всех денежных средств между городскими и деревенскими,
21 Былое. 1906. № 7. С. 181.
22 Как отмечала впоследствии в своих показаниях С. Перовская, правительство само
заставило «обратить преимущественное внимание на наши политические формы
как на главное препятствие народного развития» (ЦГАОР. Ф. 112. On. 1.
Ед. хр. 522. Л. 13). Уже в наброске первой программы «Земли и воли» в качестве
средства достижения социалистических целей прокламируется «дезорганизация
правительства» (Архив «Земли и воли* и «Народной воли». С. 54).
23 к. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967. С. 353—354.
24 Значительная часть землевольцев полагала, что непосредственная работа с наро-
дом, пропаганда среди крестьян должна быть продолжена: «Роль интеллигенции
в народе сводится к подготовке его активного и, возможно, более сознательного
участия в движении» (Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. ИЗ).
25 Листок «Земли и воли». 1879. № 6. С. Ширяев считал, что «Земля и воля» вы-
нуждена была допустить террор, и ссылается на статьи в ее журнале.
158
Сторонники Желябова приняли в Липецке решение, которому
нельзя отказать в логике, но это была логика, навязанная неразви-
тостью классовой борьбы, отсутствием открытой классовой борьбы:
«Наблюдая современную общественную жизнь в России, мы видим„
что никакая деятельность, направленная к благу народа, в ней не-
возможна вследствие царящего в ней правительственного произвола
и насилия. Ни свободного слова, ни свободной печати для действий
путем убеждения в ней нет. Поэтому всякому передовому обще-
ственному деятелю необходимо прежде всего покончить с сущест-
вующим у нас образом правления, но бороться с ним невозможно-
иначе как с оружием в руках»26. Окончательный ответ на вопрос о
шансах этого решения могла дать только революционная практика.
Санкцию на политический террор дал, по существу, съезд в Воро-
неже, решивший предоставить «особое развитие дезорганизатор-
ской группе»27.
♦ &
38. Теоретики <<Народной воли»
Вопрос о теории народовольчества имеет немаловажное значе-
ние для понимания всей деятельности «Народной воли» и ее места
в истории революционного и социалистического движения.
Г. В. Плеханов считал, что на практике партия «Народная воля»
выказала «полное отрицание бакунизма и народничества. Но тео-
ретически она была как нельзя более далека от разрыва с ними.
Она еще твердо держалась завещанного утопическим социализмом
противопоставления “социализма" “политике44. Ее социалистиче-
ская совесть не могла оправдать ее исключительное занятие поли-
тической борьбой»28. Эта оценка содержит много верного, но она
не бесспорна. Если с мнением Плеханова о разрыве народовольцев,
с бакунизмом можно согласиться, то тезис об «отрицании народни-
чества» сомнителен. Не вполне точно и утверждение о противопо-
ставлении народовольцами социализма политике. Скорее можно го-
ворить об их стремлении соединить социализм с политикой, хотя
это стремление и закончилось трагической неудачей ввиду приня-
той народовольцами террористической тактики. Представляется по-
этому крайне целесообразным, помимо анализа системы идей «На-
родной воли», особо охарактеризовать взгляды наиболее значитель-
ных и влиятельных теоретиков этой партии. Таковыми, на наш
взгляд, являются в первую очередь Желябов, Морозов, Тихомиров.
Анализ их произведений обязателен при всякой попытке выяснения
теоретических идей народовольчества и смысла его политической
практики.
26 «Заговор, переворот, захват власти с передачей ее народу» — так сум-
мировал Фроленко установки Липецкого съезда {Фроленко М. Собр. соч, Т. 2.
27 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 150.
28 Плеханов Г. В. Соч. М„ 1924. Т. И. С. 19—20.
159
39. Теоретическая санкция террора.
Н. Морозов
Самое последовательное и, пожалуй, оригинальное обоснование
всемогущества террора дал Николай Александрович Морозов
(1854—1946). Мы признаем его теоретическую конструкцию исто-
рической необходимости террора оригинальной потому, что, кажет-
ся, нигде в мировой литературе ни до, ни после ничего подобного
создано не было. Г. В. Плеханов не случайно назвал Морозова «те-
оретиком террора». К этому были веские основания. Концепция
будущего почетного академика (после Октября 1917 г.) была обна-
родована в 1880 г. в заграничном «Общем деле», но вынашивалась
в течение ряда предшествующих лет. Известное влияние на Моро-
зова оказал П. Н. Ткачев, с которым он встречался во время поез-
док за границу. Как сторонник политического заговора, Ткачев не
одобрял ставку на индивидуальный террор, считая ее неэффектив-
ной, но его взгляды на характер революции не противоречили
взглядам Морозова. Морозов был одним из влиятельных членов
Исполнительного комитета. В статье «Русское террористическое
движение» он принимал в качестве постулата идею, что револю-
ции — явление закономерное для общества. Закономерность рево-
люции проистекает, по мнению Морозова, из того, что «внутренние
причины революций вечно одни и те же». И вместе с тем легко за-
метить, что ни одна революция не похожа на другую, в своем
внешнем проявлении; в этом смысле революции всегда своеобраз-
ны. Русская революция обещает быть более чем своеобразной. На
это есть свои причины. Исторически Россия переживает канун ре-
волюции. Соотношение основных революционных сил таково, что
это преимущественно крестьянская страна с «незначительным го-
родским пролетариатом»29. Когда крестьянство проснется, оно ста-
нет сокрушительной силой. Но, к сожалению, оно не просыпается,
и когда оно поднимется — никто с уверенностью сказать не может.
Что же делать интеллигенции? Ждать? Нет, есть другая альтерна-
тива. В условиях, когда у масс отсутствует стремление к непосред-
ственному действию, инициативу такого действия должна взять на
себя интеллигенция, которая является в данных конкретных обсто-
ятельствах носителем исторической необходимости30.
В конкретной русской ситуации революцию осуществляют не
массы, а революционное меньшинство, «сильное и страшное своей
энергией и неуловимостью»31. Это меньшинство должно избрать
29 ЦГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 4. Ед. хр. 85. Л. 94 об. Эмблему на печати Исполнительно-
го комитета представляли револьвер и кинжал на фоне топора.
зо Этот взгляд отчетливо виден в речи С. Г. Ширяева на «Процессе 16-ти*: «Вы,—
обращался он к судьям и через них к самодержавию,— стоите на точке зрения
существующих законов, мы — на точке зрения исторической необходимости*
(Процесс 16-ти террористов. СПб., 1906. С. 227).
31 ЦГАЛИ. Ф. 1065, п. 4. Ед. хр. 85. Л. 35 об. Уже находясь в заключении в Шлис-
сельбурге, Морозов пишет в одном из писем: «Инсуррекция — явление стихий-
ное, и как ученым со всеми их физическими причинами не вызвать бури в при-
роде, так и нашей интеллигенции не вызвать инсуррекции в народе» (Былое.
1907. № 8. С. 296—297).
160
способ борьбы, более всего соответствующий его возможностям. Та-
кой способ борьбы интеллигенция фактически уже нашла — это
террористическая революция, специфически русская форма рево-
люции, имеющая вполне определенные преимущества перед «мас-
совой революцией, где обычно гибнет много людей». Морозов стра-
стно убеждал инакомыслящих, что «3—4 удачных и быстро иду-
щих одно за другим цареубийств» могут дать гораздо больший со-
циальный эффект, сравнительно с любым другим способом дейст-
вия. Террористическая революция, по его мнению, требует сравни-
тельно мало «личных сил», но одновременно больших материаль-
ных средств на подготовку террористических актов. Но эти акты
окупятся, ибо развяжут, наконец, социальную революцию.
В общем террористическая революция — «самая справедливая
из всех форм революций», самая гуманная, в ней гибнет мало лю-
дей в отличие от массовых революций, к тому же в создавшихся
условиях только такая революция способна, передав государствен-
но-политическую власть народу, открыть, наконец, «широкую до-
рогу для социалистической деятельности в России»3^.
40. А. И. Желябов как теоретик народовольчества
Имя Желябова ассоциируется с тем, что М. Г. Седов удачно на-
звал «героическим периодом революционного народничества»32 33. Ге-
рой подлинный, самоотверженный вдохновитель террора против ца-
ря, человек необыкновенно целеустремленный, фанатик действия,
умевший, как никто в его время, воодушевлять людей — таков
Желябов в уже сложившейся легенде. Но мы видим и иного Желя-
бова, который, по словам первого его биографа, обладал «огромны-
ми способностями» и мог «сыграть крупную историческую роль»34.
В Исполнительном комитете «Народной воли» сложилось своего ро-
да разделение труда: если Л. Тихомиров был теоретик, который
разрабатывал с согласия Желябова, Михайлова и Перовской более
абстрактные вопросы теории народовольчества, а А. Д. Михайлов
был организатором практическо-политической деятельности, отве-
чающим за конспирацию, то А. И. Желябов был одновременно и
теоретиком и организатором, ведущим идеологом «Народной воли».
Что такое Желябов как теоретик? Что Желябов один из идеологов
народовольчества — признавали и признают многие, изучавшие
историю народнического движения35. Тем не менее суммарной ана-
32 ЦГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 4. Ед. хр. 85. Л. 35 об. Сходные идеи развивал единомыш-
ленник Морозова Г. Г. Романенко в брошюре «Терроризм и рутина».
зз См.: Седов М. Г. Героический период революционного народничества. М., 1966.
Ср.: Волк С. С. Народная воля. 1879—1882. М.; Л., 1966.
•и ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Л. 193.
35 «Желябов,— писал Фроленко,— умел логически мыслить и доводить мысль до
конца» (Фроленко М. Ф, Собр. соч. Т. 2. С. 18). «Один из крупнейших русских
типов за всю последнюю четверть века» (См.: Андрей Иванович Желябов: Пре-
дисловие В. Н. Фигнер. М., 1930. С. 9). Н. В. Клеточников даже в показаниях
восхищался А. И. Желябовым: «Основательный теоретик; все у него выходит так
логично, что просто подавляет противника или человека предубеждения» (Былое.
1906.'№ 1. С. 288).
6 В. А Малинин
161
литической оценки его понимания социализма, его теоретической
концепции революции в литературе, кажется, не существует. Рас-
пространенное разделение лидеров-семидесятников на «чистых» те-
оретиков (Лавров, Берви-Флеровский, Ткачев) и вождей-практиков
(Желябов, Михайлов, Перовская) не вполне корректно. Практиче-
ские вожди могли быть руководителями революционной интелли-
генции не в силу одних организаторских способностей, но и по
причине обладания определенной суммой идей.
О философских убеждениях Желябова мы можем судить на ос-
нове прямых его высказываний и свидетельств товарищей. На суде
он сообщает, что он атеист, «отрицает» православие, а верит «в ис-
тину и справедливость»36. Желябов отмечал с удовлетворением тот
факт, что многие семидесятники под влиянием жизни, отвергали аб-
страктную «народническую метафизику» и встали на путь конкрет-
ной борьбы за социалистическое дело3*. Его не удовлетворяют абс-
трактные^ рассуждения и незрелые мечты об идеале вообще в духе
либеральных тенденций в народничестве. Неудовлетворенность тре-
бованием социальной справедливости «вообще» видна в его письме
к Драгоманову, в котором он писал, возможно имея в виду Михай-
ловского, что «не велика заслуга перед отечеством аскета — хра-
нителя общественного идеала. Мы, по крайней мере, предпочли
быть мирянами»38. Но это миряне новой, социалистической веры.
У людей этого склада на первом месте — соображения о практиче-
ской ценности общественного идеала в интересах трудящихся. Это
должен быть именно идеал, а не мелкий идеальчик личного благо-
получия. В конкретных условиях предреволюционной ситуации не-
обходим, как он полагал, «крупный общественный идеал, способ-
ный содействовать образованию подлинно народной партии»39.
С точки зрения Желябова, идея социальной справедливости и
вековая мечта о счастье человечества могут быть осуществлены
только тогда, когда установятся социалистические отношения меж-
ду людьми. «Исторический опыт человечества, а также наблюдение
жизни народов убедительно и ясно доказывает, что народы тогда
только достигнут наибольшего счастья и силы, что люди тогда
только станут братьями, будут свободны и равны, когда устроят
Свою жизнь согласно социалистическому идеалу»40. Вопрос о путях
осуществления идеала на практике был, конечно, немалозначащим.
Желябов еще на съезде в Воронеже страстно убеждал всех, что
следует использовать для этого все имеющиеся под рукой средст-
ва — конспирацию, заговор, террор, но не забывать, что все это не
что иное, как сильно действующие политические средства, и что
наряду с ними партия не только не должна забрасывать, но, напротив,
вести все более широкую подготовительную работу в массах. Он не
36 Дело 1-го марта 1881: Стеногр. отчет. СПб., 1882. С. 67.
37 Там же. С. 339.
38 Былое. 1906. № 3. С. 72.
39 Там же.
40 Программа рабочих, членов партии народной воли // ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. I.
Ед. хр. 285. Л. 1.
162
исключал и возможности захвата власти, вследствие народного вос-
стания. Во всяком случае, во время голода в Поволжье в 1880 г. он
убеждал Исполнительный комитет поднять восстание в губерниях,
затронутых голодом, отсрочив покушение на царя. Нельзя не ви-
деть, что идея Желябова о революции как единственном средстве
политического и нравственного возрождения народа (в том числе и
интеллигенции), была глубоко верной. «Мое настоящее место,—
говорил он товарищам,— на улице, среди рабочих»41. Но улица
еще молчала42.
Желябов мыслил конкретно. В России, рассуждал он, нет в на-
стоящее время какой-либо организованной политической силы, ко-
торая могла бы, воспользовавшись плодами победы над самодержа-
вием, присвоить политическую власть. Если политическую власть
получит в свои руки партия «Народной воли», то это можно счи-
тать гарантией социального прогресса и развития революции в ин-
тересах трудового народа43. Он допускал даже одно время извест-
ное «разделение труда» в период подготовки захвата власти: борьбу
за конституционные права ведет либеральная буржуазия, которая
добивается конституции, непосредственные политические дейст-
вия — революционеры.
Эта идея Желябова получила признание со стороны либераль-
ных деятелей вроде Драгоманова, который стремился со своей сто-
роны использовать народовольчество, чтобы вырвать у самодержа-
вия удобную для либералов конституцию. Желябов стремился ис-
пользовать Драгоманова и других буржуазно-либеральных попут-
чиков для давления на самодержавие. Угрозы своего рода «единого
фронта» революционеров и либералов придавали, по его мнению,
аргументам террора большую силу. Лидера народовольчества труд-
но упрекнуть в фантазиях, он трезво смотрел на вещи. В «Про-
грамме рабочих, членов партии “Народной воли“ от отмечал, что
либеральная буржуазия “не выработала еще ни сословного самосоз-
нания, ни миросозерцания, ни сословной солидарности“»44. В це-
лом эта констатация была верной. В. И. Ленин впоследствии отме-
чал, что развитие политического самосознания либеральной буржу-
азии пошло вперед семимильными шагами тогда, когда за это взя-
лись Струве, Бердяевы, Булгаковы и К0. Желябов понимал, что
процесс выработки такого самосознания уже начался, и вопрос за-
ключается лишь во времени. Для начала 80-х годов это была вер-
ная констатация. Он разъяснял, что социалисты-революционеры,
не связывая себе руки борьбой только за конституцию, но поддер-
живая и организуя эту борьбу, могут в этом вопросе поддержать,
41 Андрей Иванович Желябов. Материалы для биографии. С. 42.
42 «Ну, что, брат,— спрашивал Желябов, казалось оы, распропагандированного им
члена кружка,— если бы теперь тебе кто-нибудь дал 500 рублей, что бы ты сде-
лал?» — «Я? Я бы пошел в свою деревню и снял бы лавочку» (Там же. С. 56).
43 «Говоря о захвате власти, Желябов,— вспоминал один из его близких товари-
щей,— всегда оговаривался, что захватить власть можно лишь с тем. чтобы пере-
дать ее в руки народа» (Фроленко М. Ф, Собр. соч. Т. 2. С. 181).
44 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 285.
6*
163
подтолкнуть к более активным действиям либеральную буржуазию,
ибо «при современной постановке партийных задач интересы наши
и их заставляют совместно действовать против правительства»45.
Возможно, что именно эта часть программы Желябова вызвала вос-
торг у П. Струве. Струве не без оснований назвал «плодом совер-
шеннейшего невежества» мнение Розанова о Желябове как «брет-
тере» (Розанов ссылался на слова Желябова, что история движется
медленно и ее надо подтолкнуть)46, отмечая, что письма А. И. Же-
лябова к М. А. Драгоманову показывают «государственный ум» и
«национальный смысл»47. Разумеется, у Желябова был и «государ-
ственный ум» и «национальный смысл», но не в вмысле Струве.
Струве видел в Желябове будущего вождя либеральной буржуазии.
Но единственно верным представлением о Желябове будет пред-
ставление о нем как о вожде революционной демократии. В пользу
этого говорит, в частности, идейное содержание знаменитой Желя-
бовской «Программы рабочих, членов партии “Народная воля“».
В этой Программе предыстория будущих социалистических обще-
ственных отношений рассматривается как история коллективных
форм труда, сложившихся с глубокой древности. Но эти формы не
стали пока повседневными и тем более основными. Что же поме-
шало их развитию в господствующие формы труда? Своекорыстие
тех, кто живет за счет эксплуатации себе подобных. После соци-
альной революции общинные формы труда (не только в городе, но
и в деревне) станут всеобщим достоянием: «работа общиною, ар-
телью дает возможность широко использоваться машинами и всеми
изображениями и открытиями науки, облегчающими труд». Науч-
ное знание станет знанием доступным массам, которые получат в
демократическом обществе возможность наслаждаться этим знани-
ем и достигать «высокой власти над природой»48.
Общинное устройство жизни будет основано на свободе общины.
Смысл этой общины, выражающей волю всех ее членов, направ-
лять государственные дела «по общему желанию всех общин»49.
Как и Михайлов, Желябов считал полезным сохранить непос-
редственно после переворота аппарат государственной власти в це-
лях эффективного управления, изменяя его постепенно соответст-
венно требованиям социальных преобразований. Струве писал
впоследствии, что это решение говорило о большом «национальном
смысле» Желябова. В действительности Желябов и Исполнитель-
ный комитет заботились не столько о «национальном смысле»,
сколько об интересах народа.
Среди трудящейся части нации Желябов уже выделял рабочих,
которые, по его убеждению, имеют свои особенные интересы и об-
ладают наибольшей социальной боевитостью, легче организуясь
для совместных действий.
45 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 285.
46 Ср.: Былое. 1906. № 4. С. 219.
47 См.: Струве П. Patriotica. СПб., 1911. С. 502.
48 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 285. Л. 1
49 Там же.
164
От А. И. Желябова осталось мало документов чисто теоретиче-
ского свойства. И все же сохранилось два бесценных свидетельства
глубины и честности его мысли: письмо М. П. Драгоманову и заяв-
ление правительству после ареста.
Драгоманов — один из вдохновителей нарождавшегося украин-
ского мелкобуржуазного сепаратизма. Желябов знал, что Драгома-
нов по-своему честен, ненавидит петербургскую бюрократию. Этим
объясняется отчасти тот факт, что Желябов предлагал Драгоманову
на определенных условиях стать хранителем архива «Народной
воли».
В письме Драгоманову Желябов иронизирует над наивными
представлениями революционной молодежи перед и во время хож-
дения в народ. Тогда думали, пишет он, что надо изучать не нау-
ку, а ремесла, чтобы быть полезными народу. Он вспоминает о сво-
их друзьях по Киеву, которые изучали «сапожное ремесло», чтобы
потом ехать пропагандировать в деревню. По его оценке, это было
своего рода «знамение движения в народ» «для жизни честной тру-
довой»*0. Молодежь воспринимала социалистическую идею непос-
редственно: раз труд определяет честь и достоинство человека, то,
следовательно, надо трудиться вместе с народом. «Программа жур-
нала “Вперед",— отмечает Желябов,— прочтена и признана за
желательное. Каковы же были результаты? Весьма неутешитель-
ные для революционной партии: тюрьмы переполнились наро-
дом, сотни жизней перебиты»* 51. Это отрезвило многих, и «на
смену пропаганды научного социализма (скорее, книжного со-
циализма по рецептам лавровского “Вперед“.— В. М.) умудрен-
ные опытом выдвинули бойцы на первый план агитацию словом
и делом на почве народных требований»52). Произошла так назы-
ваемая национализация социализма. Возникла «Земля и воля».
А. И. Желябов знал, кому он пишет, отмечая, что вслед за тем
«всколыхнулась украинская громада», верная «принципу народо-
любства»55. Желябов хорошо понимал значение «русско-укра-
инского единства», отметив, что «медленно, но непрерывно слива-
лись так в одно два революционных потока — общерусский и укра-
инский»54.
Нарастание общероссийского недовольства самодержавным ре-
жимом и правительственной политикой не могло остаться незаме-
ченным для правящих верхов: «трусливые тираны инстинктивно
осознали, что слабое место их открыто, что власть и самая жизнь
их на кону»55. Каковы же политические возможности? Каков же
выход из тупика?
Самодержавие, рассуждает Желябов, могло бы, если бы его
представители были достаточно умны, «своевременно уступить под
благовидным предлогом — таково требование политики: но не того
яо Былое. 1906. № 3. С. 71. 53 Там же.
51 Там же. 54 Там же.
52 Там же. 55 там же.
165
хочет властолюбивый старик и, по слухам, его сын»56. Оба — де-
споты по натуре, люди без «интеллигенции в голове». Александр II
ухватился за Лорис-Меликова, но тот бессилен погасить нарастаю-
щую революционную волну. Правительство во главе с ним лишь
может сеять иллюзии, но оно далеко не всемогуще, а «Дамоклов
меч по-прежнему висит над его головой»57.
Неформальный председатель Исполнительного комитета «На-(
родной воли» Желябов убежден, что самодержавие будет вынужден
но рано или поздно капитулировать. Это ключевое положение его:
политологии. Капитуляция могла бы произойти еще быстрее, если
бы революционное- меньшинство было более явно поддержано об-
ществом «Какой удобный момент для подведения итогов! — воск-
лицает Желябов.*— А между тем все молчат; молчат, когда актив-
ное участие к делу революции всего общества всего обязательнее,
когда два-три толчка, при общей поддержке, и правительство
рухнет»58.
Желябов не скрывает от Драгоманова, что в Испол-
нительном комитете нет полного единства мнений, есть «расхожде-
ние в понимании ближайших задач»59. Впрочем, убеждает
он Драгоманова, полного единства мнений в вопросах тактики
быть не может. Гораздо серьезнее то противоречивое положе-
ние, в какое попала партия, а вместе с нею и он: «Таково
положение вещей, что исходишь от реальных интересов кресть-
янства, признаешь его экономическое освобождение за суще-
ственнейшее благо, а ставишь ближайшей задачей требова-
ния политические»60. Каковы же эти требования в их кон-
кретике?
Самая ближайшая задача — разрушение монархии и империи
(«распадение империи на автономные части» — формулировка,
подготовленная для склонного к сепаратистским умонастроениям.
Драгоманова, но не только). Следующий политический ход — со-
зыв Учредительного собрания. Желябов разъясняет, что для него
Учредительное собрание не фетиш: «Учредительное собрание в на-
ших глазах только ликвидационная комиссия»61. Письмо, может
быть, самый яркий и доказательный документ социалистического
политического мышления Андрея Желябова. Один из его первых
биографов приводил такие строки:
Попробуй, усомнись в ее богатырях
Доисторического века,
Когда и в наши дни выносят на плечах
Все поколенье два-три человека!
Действительно, Желябов вынес многое на своих богатырских
плечах. Но и его силы были не беспредельны.
5б Былое. 1906. № 3. С. 72.
57 Там же.
58 Там же.
59 Там же.
60 Там же.
м Там же. С, 73.
166
41. JL Тихомиров (И. Кольцов).
Теоретик и ренегат
Имя Льва Тихомирова (литературный псевдоним — И. Коль-
цов) обычно ассоциируется с ренегатством. Хотя он никого не вы-
дал (это сделали Рысаков и Дегаев), но своим отступничеством на-
нес ощутимый политический и моральный ущерб народовольчеству.
Он был одним из публицистов народовольчества. Тихомиров, как и
Ткачев, стоял на почве признания всемогущества политического
насилия и заговора, но он не был только бледной копией Ткачева,
хотя и испытал влияние последнего. В его «Шатанье политической
мысли», «К вопросу об экономике и политике», «В защиту интел-
лигенции» и других были поставлены новые вопросы; одно время
Тихомиров был авторитетным популяризатором позиции Исполни-
тельного комитета. По поручению Исполнительного комитета он
налаживал связи с либеральными деятелями (под именем Ивана
Григорьевича Каратаева)®13. С этого времени началось раздвоение
Тихомирова.
В. Засулич в одном из писем Энгельсу оценивает И. Кольцова
как одного из теоретиков народничества и ставит его рядом с Ми-
хайловым. В пользу такого понимания места Тихомирова в народо-
вольчестве говорит и высказывание М. Ф. Фроленко. Начальник
тайной канцелярии «Народной воли» писал о своем бывшем това-
рище: «Его легко можно было бы назвать головой организации, но
только не в смысле руководительства, а в смысле способности к те-
оретическим обоснованиям как практических начинаний, так и
принципиальных положений»* 62. Это подтверждает письмо Тихоми-
рова к А. Желябову, написанное в сентябре 1880 г., в котором Ти-
хомиров сообщал о желании работать в интересах партии над воп-
росом общего понимания общества и роли интеллигенции63 64. Глав-
ное, по его мнению, «определить истинное значение учрежде-
ний» — «это самый коренной, самый основной вопрос, от решения
которого зависит все!» Тихомиров считал, что этот путь открывает
возможность «пересоздать всю общественную науку» М. Обществен-
ной науки он не пересоздал, но его работы 1880—1883 гг. дают оп-
ределенную характеристику теоретического самосознания народо-
вольчества65. Л. Тихомиров чаще всего публиковался в это время
под псевдонимами И. Кольцов или И. К. Последний псевдоним
61а Псевдоним, придуманный для Тихомирова А. Д. Михайловым, содержал извест-
ную дозу иронии в адрес каратаевщины, соглашательства.
62 Фроленко М. Ф. Собр. соч. Т. 2. С. 48. Фроленко разъясняет тут же, что в уме-
нии «литературно выразить общую мысль и заключалось главное значение и роль
Тихомирова» (Там же. С. 49).
63 Сходство народовольчества и старого народничеству Л. Тихомиров видит в том,
что их «обязательною подкладкою» является «несомненно демократизм». Разли-
чие заключается в настаивании первого на «самобытности» и второго на «само^г
стоятельности» (Дело. 1883. № 3. С. 5).
64 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 111.
65 Впоследствии Л. Тихомиров жалко оправдывался тем, что в период своего народов
вольчества был человеком, еще не выработавшим основы своего миросозерцания
(ЦГАОР. Ф. 634. Ед. хр. 45. Л. 45).
167
обычно расшифровывался как «Исполнительный Комитет»: не зна-
ющие автора читатели по содержанию статей догадывались, что
И. К. выражает мнение «Народной воли».
Проблемы теории общественного развития, попавшие в поле
зрения Тихомирова как народовольческого теоретика, выражают
«известную идею»66. К ним относятся теория факторов, теория на-
силия, роль политики в жизни общества, вопросы социального про-
гресса, роль нравственного фактора в истории, общественная роль и
функции интеллигенции и др. Как видим, все затронутые Тихоми-
ровым проблемы имеют отношение к общественной теории в пря-
мом смысле этого слова. Л. Тихомиров в легальных статьях (он
был одним из активных сотрудников журнала «Дело», вскоре после
падения «Народной воли» разгромленного правительством за связь
с народовольцами) объяснял законность стремления к обсуждению
и решению вопросов общественной теории именно тем, что «обще-
ство и народ дорожат своими реальными интересами: материальны-
ми и духовными», и поэтому у людей прогрессивного образа мыс-
лей (читай — у представителей революционной партии) «способ-
ность к широкому философскому обобщению» должна соединяться
«с верным критическим глазомером»67. Себя он считал и не без ос-
нований деятелем с философской жилкой, хотя в то же время при-
знавал, что революционная партия не имела философов, которые,
по его словам, можно противопоставить Владимиру Соловьеву и д-
ру Дебольскому68. Правда, он не считает необходимым специаль-
ные занятия философией для революционеров-практиков, во вся-
ком случае в период террора: «занимаясь философией» народоволь-
цы тратили бы силы, которые им нужны «для совершенно друго-
го»69. К тому же «философские вопросы — дело спорное: тысячи
лет их решают люди и до сих пор решить не могут»70. Вопросы по-
литические требуют быстрого и конкретного решения. Заметим,
что Тихомиров причисляет себя и своих товарищей к материали-
стическому направлению в философии, считая, что философов
обычно разделяет различное отношение к происхождению сознания
и его отношению к природе: «составляет ли сознание основной
пункт всех явлений природы, или оно есть только побочное явле-
ние, сопровождающее движение материи в человеке?»71.
Тихомиров считал, что общественная наука находится в «зача-
точном состоянии» и не может указать человечеству истинных пу-
тей практической деятельности. Основой социологических его пред-
ставлений как, впрочем, и многих других семидесятников, была те-
ория факторов. Он полагал, что теория факторов охватывает и объ-
ясняет все сложное взаимодействие причин и следствий в социаль-
ном мире. Задача социологии как науки заключается в установле-
нии первичных социологических элементов общества, его «неразло-
жимых факторов». Установив эти факторы, социология сумеет «оп-
66 Дело. 1883. № 2. С. 4.
67 Там же. С. 6.
68 Там же. № 3. С. 11. .
69 Там же. № 2. С. 13.
70 Там же.
71 Дело. 1881. № 5. С. 31.
168
ределить соотношение и взаимодействие этих факторов в сложных
социологических явлениях»72. Тихомиров предлагал изучать реаль-
но существующую и взаимодействующую совокупность факторов,
а не ограничиваться «некоторыми факторами общественной жиз-
ни». Собственно, задача социологии заключается в том, чтобы ус-
тановить «общий закон взаимодействия» факторов73. Благодаря
атому только и можно «регулировать общественные явления»74.
При этом Тихомиров говорил о законе органического развития,
который «глубоко коренится в условиях народной жизни» и дейст-
вует «совершенно независимо от чьего-нибудь желания или неже-
лания»75. Правда, в этом сложном взаимодействии, сильнее всех
влияет на остальные факторы фактор политический по мнению Ти-
хомирова. Существуют «как экономические, так и неэкономиче-
ские побуждения». Член Исполнительного комитета, один из авто-
ров письма Комитета К. Марксу, утверждает, что «для общества
факт насилия между людьми — элемент более важный, чем произ-
водства», что политика и идеология влияют на производство и оп-
ределяют его развитие; следовательно, в полемике Дюринга против
Маркса есть свой резон76. Тихомиров возражает против «теории ис-
ключительного экономизма» и видит действие в обществе факторов
более могущественных, чем производство. Производство, по его
словам, не может быть ключом к социологии. В социологии пре-
имущественное внимание, следует уделить насилию77. Насилие это,
по мнению Тихомирова, обнаруживает все «признаки самостоя-
тельности». Поскольку насилие в истории осуществляется не не-
коей абстрактной силой, а людьми, он умозаключает, что «со-
циология имеет своим предметом выяснить законы человеческого
общества»78, что общественные отношения в целом определяются
свойствами личности и что «социологические законы основаны на
тех за^энах, которыми управляется личность»7^. Свойства лично-
сти «определяются разными условиями внешней природы» (апелля-
ция к философской антропологии!)80. Далее следует рассуждение,
что устанавливающиеся в обществе зависимости между людьми яв-
ляются результатом природных способностей, знаний, богатства и
организации сил. Он обнаруживает общую всем. сторонникам тео-
рии факторов неспособность выделить из системы общественных
отношений решающее и главное. Тихомиров признает власть об-
щества над личностью. Эта власть обеспечивается всей системой
политических отношений и учреждений.. Но целью политических
учреждений является не охрана общего общественного бла-
га, а «охрана установленного общественного строя»81, т. е. они со-
зданы не в интересах «всех», а в интересах «некоторых». Поэто-
му цель социалистов естественна и очевидна — отменить поли-
72 Там же.
73 Там же. С. 3.
74 Дело. 1882. № 4. С. 18, 20.
75 Там же.
76 Дело. 1881. № 5. С. 12.
77 Там же. С. 2.
78 Там же. С. 18.
79 Там же.
80 Там же. С. 25.
81 Там же. С. 12.
Г69
тическую власть над личностью, сохранив общественную власть в
-интересах всех. Добиться этого можно только политическими сред-
ствами, т. е. путем политического насилия. Этот тезис Л. Тихоми-
рова разделяется всеми народовольцами. Его рассуждения пред-
ставляют известный интерес потому, что он изложил взгляды на
политику и насилие в связи с вопросом о роли интеллигенции.
И. Кольцов в статье «В защиту интеллигенции» (1882 г.) отстаива-
ет тезис о внесословности интеллигенции, объявляя положение о
сословном происхождении интеллигенции и защите ею интересов
какого-то одного сословия реакционным. Интеллигенция, по его
мнению, не имеет своих особенных интересов, а защищает интере-
сы всего народа. Он объявляет внесословного интеллигента-разно-
чинца «носителем общечеловеческой правды»82, которая одна толь-
ко способна дать* верный угол зрения на народ. Защищая интересы
народа, интеллигенция выдвигает свою идею его социального осво-
бождения и добивается «того, чтобы Россия знала эту идею»83,
чтобы «искра идей» разбудила «общественную мысль и совесть»84.
Таким образом, объединяющий элемент внесословной интеллиген-
ции для Тихомирова вовсе не материальный интерес, который объ-
единяет людей различных сословий. Интеллигенцию объединяет
идея, определенное нравственное настроение. На почве нравствен-
ною настроения она создает в обществе определенное «нравствен-
ное чувство», на основе которого возникает необходимость к «соот-
ветствующей деятельности»8*. Эта деятельность может отличаться
и чисто «просветительным характером», но подлинный свой смысл
приобретает, когда в ней проявляется «страстная любовь», «нена-
висть», «вера», т. е. в революционной деятельности. Возражая
И. И. Каблицу (Юзову), он замечает, что народничество не при-
держивается взгляда об исконной самобытности народного пути.
Это взгляд славянофилов. Народничеств9 (народовольчество) при-
держивается иного взгляда, а именно самостоятельности разви-
тия и поэтому ищет пути полного проявления народной самостоя-
тельности8?.
Л. Тихомиров в духе своей идеи о внесословной интеллигенции
утверждает, что «неудовлетворенное и ежечасно оскорбляемое ис-
кание правды порождает современного интеллигентного подвижни-
ка»87. Разложение современного общества началось, и потому ин-
теллигент-подвижник необходим «как одно из главнейших условий
для прекращения начавшегося разложения»88. Разумеется, это иде-
м Некрасов. Белинский, Достоевский, Шевченко, как разъясняет Тихомиров, «явля-
лись деятелями интеллигенции лишь тогда и настолько, когда и поскольку отре-
шались от сословных традиций и на место их вырабатывали общественный идеал,
основанный на общечеловеческой правде» (Дело. 1882. №4. С. 14). Это идея
бессословной интеллигенции.
«Дело. 1882. № 4. С. 4.
в4 Там же. С. 10.
•5 Там же. С. 16.
«в См.: Дело. 1883. № 3. С. 5.
87 Там же. С. 22.
ев Там же. С. 25.
170
алистическая посылка, но Тихомиров пытается построить на этой
посылке целую социальную философию. Его «подвижник» (т. е.
народоволец) «не только будит общественное чувство и призывает
к правде (как это делала, по era убеждению, предшествующая ин-
теллигенция 60-х годов.— В. а указывает и практические спо-
собы ее осуществления»89.
Тихомиров не мог, разумеется, в подцензурной печати открыто
рассказать об этих «практических способах», но после 1-го марта
1881 г. они были вполне ясны, каждому, способному мыслить.
А чтобы не оставалось сомнений в смысле его концепций, он тут
же выдвигает идею об интеллигенции-инициаторе, в которой легко
угадывается слегка видоизмененное представление о критически
мыслящей личности. Он утверждает, что по своему общественному
положению интеллигент может быть кем угодно, поскольку это не
важно. Важна его общественная роль. Тихомиров замечает, что нет
никакого противоречия между интеллигенцией и народом, ибо «ин-
теллигентский идеал правды тождествен интересам народа, интел-
лигенция нужна, и в этом ее сила»90. И заключает: «В деле прак-
тического выполнения своих задач интеллигенция по своей мало-
численности, без поддержки масс не может сделать многого, но в
качестве неудержимого фермента и постоянного инициатора она
играет огромную роль в жизни народов»91.
В целом теория Тихомирова мелкобуржуазна. Это левоавангар-
дистская концепция 80-х годов. Она была призвана подкрепить и
развить идею о всесилии непосредственного революционного дейст-
вия. В какой-то мере эта теория льстила интеллигентскому само-
мнению революционных одиночек. Она обнаружила свою односто-
ронность и бесперспективность после 1-го марта 1881 г. Тихомиров
не пришел, как Плеханов, Засулич и другие, к марксизму; он по-
пал в болото реакции, став, по его собственному выражению, «ра-
ботником мирного прогресса». Он мнил, что может помочь охрани-
тельному направлению, где Каткову-публицисту, не обладающему
«творческим умом», недоставало только его, Тихомирова, публици-
ста с «творческим умом». Творчество его состояло в повторении
идей, хорошо известных реакционной идеологии: крестьянин кон-
серватор и царист; в стране, где на 100 млн крестьян всего 800
тыс. рабочих, капитализм не имеет в стране больших перспектив;
нет «прогрессивной эволюционной силы», кроме самодержавия; са-
модержавие своевременно осуществит «необходимые» реформы; по-
литический террор не только бесполезен, но и вреден по своим со-
циальным последствиям и т. п.92
89 Дело. 1882. № 4. С. 26.
90 Там же. С. 29.
91 Там же. С. 28.
92 Об этих сторонах деятельности Л. Тихомирова и связанных с ними вопросах об-
щественного развития подробно см.: Плеханов Г. В. Соч. Т. 2. («Наши разногла-
сия»). Т. 3. («Лев Тихомиров. Почему я перестал быть революционером» и «Но-
вый защитник самодержавия, или Горе г. Л. Тихомирова»). Последняя брошюра
была послана В. Засулич Энгельсу, который в письме к Лауре Лафарг заметил:
171
42. Программные идеи «Народной воли».
Практика народовольчества
К концу семидесятых годов центральной проблемой социалисти-
ческого движения стала политическая деятельность. Влияние наро-
довольчества росло. А. Д. Михайлов отмечал: «Мы видим вокруг
растущее чарующее влияние идеи»93, т. е. идеи политической борь-
бы. Впервые вопросы социалистической политики были признаны
актуальными. Вопрос о власти в период «второго демократического
подъема в России» (Ленин) логично выдвинулся на первый план.
В стране возникла революционная ситуация (1879—1881 гг.) отча-
сти в связи с войной, в которой самодержавие вновь выказало свою
неспособность править государством. Это был один из тех редких в
истории случаев, когда, как отмечал Энгельс, можно было вызвать
потрясение целого общества путем заговора. Идея захвата власти
революционной партией стала вполне реальной.
43. Интеллигенция и народ
Увлечение политическими средствами решения социального
вопроса среди народовольцев было настолько сильным, что Л. Ти-
хомиров даже попытался доказать правомерность забвения народо-
вольцами абстрактных вопросов философии. «Философские вопро-
сы — дело спорное,— писал он,— тысячи лет их решают люди,
и до сих пор решить не могут»94. Но революционеры не могут за-
стыть в ожидании. Политические вопросы решаются гораздо быст-
рее, и на решении именно этих вопросов надо сосредоточить все
внимание и всю энергию партии, оставив пока в стороне вопросы
абстрактные. Разумеется, такая постановка вопроса, разрывающая
философию и политику, не избавляла «Народную волю» от необхо-
димости следования определенной социальной философии. Кстати,
сам Тихомиров в одной из программных статей («Шатанье полити-
ческой мысли»), подчеркивая противоположность народовольческого
понимания политики охранительному, писал, что «национализм,
введенный в политику, не только бесполезен, а прямо вреден»95.
Народовольцы видели, что подлинно революционных масс в России
еще не было, хотя и признавали, что «история создала у нас, на
Руси, две главные самостоятельные силы; народ и государственную
организацию. Другие социальные группы и поныне у нас имеют самое
второстепенное значение»96. Разумеется, нарор и «государственные
организации» не однопорядковые социальные группы. Деятели
«Эти русские споры небезынтересны» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36.
С. 246).
93 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 259.
94 Кольцов И. Шатанье политической мысли // Дело. 1883. № 3. С. 12.
95 Дело. 1883. № 3. С. 17.
96 Народная воля: Соц.-рев. обозрение. 1879. № 2.
172
«Народной воли» приходили к выводу, что «воздействие ср стороны
партии на массы, тесная связь с ними составит таким образом для
нас главное условие успеха»97. Не видя еще революционного наро-
да, хотя и обладая глубокой, искренней верой в возможности его
творчества в будущем, они обратились к интеллигенции, полагая,
что она и есть судья момента.
Народовольцы признавали, что экономические условия жизни и
общественные противоречия порождают движения масс, а также
деятельность выдающихся личностей. Но современный им этап рус-
ской истории признавался столь особенным, что одна субъективная
деятельность революционного меньшинства могла разрешить мно-
гие, если не все, противоречия. Они видели как бы две партии.
С одной стороны, народническая, социально-революционная пар-
тия, подлинная представительница «демократизма новой России».
С другой — самодержавие и «выжившие из ума Катковы и Мещер-
ские»98.
В. Невский был прав, отметив в свое время, что старая народ-
ническая формула «все для народа через народ» была ими измене-
на в формулу «все для народа посредством лучшей части народа —
интеллигенции». Действительно, вера в народ незаметно подменя-
лась верой в интеллигенцию. Исторический субъективизм был не
последней причиной, которая обрекала, в конце концов, на неуда-
чу самые революционные замыслы народовольцев. Но было бы не-
верным отождествлять народовольческую концепцию с концепцией
критически мыслящих личностей. Эволюция мысли заметна и в
этом пункте. Место единичной воли и единичного сознания как
движущих сил истории в программных документах народовольчест-
ва заняли коллективная воля и коллективное сознание99. Социали-
стичность крестьянства все еще преувеличивалась, но движение к
социализму уже рассматривалось в качестве закона общественного
развития: «Только на социалистических началах человечество мо-
жет воплотить в своей жизни свободу, равенство, братство, обеспе-
чить общее материальное благополучие и полное, всестороннее
развитие личности, а стало быть, и прогресс. Мы убеждены, что
только народная воля может санкционировать общественные фор-
мы, что развитие народа прочно только тогда, когда каждая идея,
имеющая воплотиться в жизнь, проходит предварительно через со-
знание и волю народа. Народное благо и народная воля — два на-
ши священнейших и неразрывно связанных принципа»100.
Таким образом, признается народное благо, важнейшим эле-
ментом которого является материальное благополучие. Кроме того,
утверждается, что народная воля санкционирует общественные
97 ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 320. Л. 21.
98 Листок «Народной воли». 1880. № 3.
99 и. Каблиц, выступивший, как об этом свидетельствуют воспоминания Н. Морозо-
ва, с апологетикой бунта еще в начале 70-х годов,, утверждал, что народная воля
в истории России ярче всего отразилась в манифестах Пугачева. См.: Каблиц И.
(Юзов). Основы народничества. 4. I, II. СПб., 1888, 1893.
юо Народническая экономическая литература. М., 1958. С. 387.
173
формы. Ныне общественные отношения возникают благодаря тому,
что идеи коллективного сознания воплощаются в жизнь.
Источник возникновения общественных идей остается неясным,
и это неизбежно для народовольцев, которые смутно представляли
теорию классовой борьбы. Понятие «народное сознание» трактова-
лось ими как более широкое, сравнительно с понятием «народная
воля». Считалось, что народное сознание аккумулирует в себе са-
мые различные представления, в том числе и чуждые народной во-
ле (религиозные представления, царистские иллюзии, политиче-
ский индифференцизм, т. е. консервативные элементы мышления).
Народная воля выражает прогрессивные и революционно-демокра-
тические чаяния народа, которые еще не вполне осознаны боль-
шинством, но тем не менее выражают именно его интересы. Одно-
временно объявлялось, что воля народа есть «единственный источ-
ник закона».
Самодержавие выступает гасителем народного сознания, оно
преследует все, что дает «большой простор народному духу». Поэ-
тому естественным выразителем народных чаяний выступает рево-
люционная интеллигенция. Желябов даже видел в отказе от фети-
ша общины и обращении к политической деятельности интеллиген-
ции элемент теоретического и практического творчества и посрам-
ления старого народнического «доктринерства». Правда, народо-
вольцы признают народ подлинным источником власти, но, так
сказать, в потенции. Революционное интеллигентское меньшинство
должно разбудить «способность народа действовать революционно»
через политическую борьбу. Полемика против народовольческого
понимания общественных отношений, политики, целей и задач ре-
волюционной партии и места интеллигенции в прогрессивных пре-
образованиях шла не только в нелегальной печати, но разверну-
лась и на страницах легальных изданий. Показательны две статьи,
опубликованные в 1881 г. в одном и том же номере журнала «Де-
ло», возглавлявшегося Н. 1Пелгуновым. Одна из них — «Экономи-
ческие принципы в социологии» принадлежит Н. С. Русанову, про-
пагандисту марксизма в форме экономического материализма, дру-
гая — «Интеллигенция, народ и буржуазия» — анонимна. Первый
полемизировал против Л. Тихомирова, в то время члена Исполни-
тельного комитета и теоретика народовольчества, и против субъек-
тивной социологии, второй — против народовольчества и прямых
политических действий, против народовольческого понимания ин-
теллигенции.
Русанов понял, что философско-социологическая доктрина тех,
кто выступает против экономического детерминизма (т. е. марксиз-
ма), эклектична («один из свиты Дюринга, другой из свиты Бок-
ля»), что приводит к попытке объединить убеждения в решающем
значении деятельности критически мыслящих личностей101. Про-
тив гипертрофии политического действия он выдвигает тот довод,
Дело. 1881. № 12., С. 184.
174
что не «всякая политика решает экономические вопросы», которые
остаются решающими^ в конечном счете для понимания природы
общества1^2. Против гипертрофии деятельности критически мысля-
щих личностей он аргументирует тем, что «свобода личностей и
отношения между последними определяются общественным стро-
ем»103. Однако позиция Русанова неустойчива: он готов признать,
что правы и те, кто думает, будто «общественный строй определя-
ется, конечно, свойствами личностей, его составляющих, и харак-
тером отношений, возникающих между ними»104. Тем не менее он
пытается убедить противников экономического детерминизма, что
они при всякой попытке серьезного практического действия попада-
ют из-за своей теоретической позиции в «заколдованный круг».
Что касается автора статьи «Интеллигенция, народ и буржуа-
зия», то он признает, что лучшая часть интеллигенции, т. е. рево-
люционно-народническая интеллигенция, выказала в политической
борьбе, «удивительное геройство и самопожертвование»105. Но вся
практика этой части интеллигенции основана на фатальном непо-
нимании собственного социального происхождения положения
и, следовательно, социальной роли. Наиболее яркий выразитель
этого заблуждения Н. Михайловский, который категорически от-
вергает «буржуазность нашей интеллигенции»106. Между тем такая
буржуазность — очевидный социальный факт. Понятие внесослов-
ной интеллигенции — теоретическая и практическая фикция: «ин-
теллигенция наша вся порождена экономическим рабством мужи-
ка»107. Подспудно интеллигенция чувствует это и потому считает
своим святым долгом «посылать народу воздушные поцелуи из сво-
его земного рая»108. Но народ желает не платонического обожания,
а улучшения своего экономического быта. Добиться же этого ин-
теллигенция не в состоянии, ибо сама «замкнута в среде буржуа-
зии», имеет буржуазную сущность109. Интеллигенция сама по себе
вовсе не антипатична, буржуазии. Последняя понимает, что интел-
лигенция представляет науку, а наука в ее представлении «прият-
на тем более, что ведет прямо к обогащению»110. «Лучшая часть
интеллигенции» (т. е. народовольцы) воображает, что путем пря-
мых политических действий она добьется созыва парламента и осу-
ществит «народную волю». Но это — опасная иллюзия. Парла-
мент, если революционная партия добьется его созыва, захватит
буржуазия, а не обожаемый интеллигенцией «народ». Буржуазии
парламент очень удобен: она в нем все «обсудит и управится»*11.
Как видим, критика народовольческих взглядов развивается до-
вольно сильцая. И в то же время позитивный общественный идеал
критики нёопределен, а его рецепты социального действия более
чем скромны. Он требует превращения «буржуазной интеллигенции
Там же. С. 187.
.юз Там же.
104 Там же. С. 3.
.105 Там же. С. 2.
106 Там же.
Ю7 Там же. С. 3.
Ю8 Там же. С* 4.
109 Там же. С. 8.
но Там же. С. 5.
in Там же. С. 7,
175
в народную»112. Благая мысль! Но как осуществить это превраще-
ние? Путем, «малых дел». Следует, оказывается, немедленно на-
чать организацию ремесленных и профессиональных школ в целях
образования народа. Иными словами, буржуазная интеллигенция
должна фактически помочь буржуазии создать более или менее
грамотные кадры для эксплуатации народа!
44. Конкретное политическое действие
Народовольцы пришли к выводу, что в России социалистиче-
ские цели достижимы только благодаря насильственному политиче-
скому перевороту, этому преддверию социального переворота, кото-
рый раз и навсегда покончит с политикой в старом смысле113. По-
литическая борьба в русских условиях не обязательно будет выгод-
на буржуазии, она может носить непосредственно социалистиче-
ский характер. Участие в политической борьбе — средство нравст-
венного возрождения не только отдельных личностей, но и целых
социальных слоев, оно, по словам С. Перовской, «пробудит в наро-
де сознание своих гражданских прав»114. «В случае государственно-
го переворота таланты, энергия и даже своекорыстие отдельных
лиц обратились бы у нас на служение народу совершенно так же,
как во время Мирабо и Сийесов служили буржуазии»115. Именно
потенциальные политические способности масс обещают великое
будущее делу социализма116.
Народовольцы выдвинули альтернативу прежним установкам на
всеобщую социальную революцию без каких-либо подготовитель-
ных политических действий. Пропаганда среди крестьян уже не
считалась необходимой. Захват политической власти предшествует
социальному перевороту и является одним из его условий. Только в
этом случае можно добиться подъема «экономического благосостоя-
ния народа и уровня его нравственного и умственного развития»117.
Члены «Народной воли» стали смотреть на прямую и непосредст-
венную политическую борьбу главным образом в форме заговора и
террора как на архимедов рычаг для опрокидывания всей самодер-
жавной пирамиды118. Отзвук этого решения мы видим, например,
в Заявлении группы народников о присоединении к «Народной
112 дело. 1881. № 12. С. 80.
из С. Перовская признавала, что обращение к политике многие народники воспри-
нимали как «отступление от социализма», но логика вещей оказалась сильнее
старых представлений (ЦГАОР. Ф. 112. On. 1. Ед. xpfc 522. Л. 13).
Н4 Там же.
115 Листок «Народной воли». 1880. № 3.
Иб Там же.
117 ЦГАОР. Ф. 112. On. 1. Ед. хр. 522. Л. 13.
не С. Г. Ширяев различал цель «Народной воли» («признание труда единственным
основным элементом общественного строя») и средства борьбы с самодержавием
(«путем пропаганды, террора, организации партии»). См.: ЦГАОР. Ф. 94. On. 1.
Ед. хр. 1. Л. 37. Л. Тихомиров в своем письме «деревенщикам» о необходимости
возвращения в столицу говорит о терроре как «частной и временной мере». См.:
Архив «Земли и воли», «Народной воли». С. 97.
176
воле» (от 20 сентября 1880 г.). Эта группа признает, что они
«первоначально ставили своей целью создание массовой, сознатель-
но «революционной организации», но на практике пришли к убеж-
дению, что такая организация при отсутствии политической сво-
боды невозможна, что следует бороться иными, крайними мето-
дами119.
Многие народовольцы были убеждены, что уход лучших орга-
низаторов в кропотливую, не дающую непосредственного эффекта
пропагандистскую деятельность среди рабочих или в деревне не
приближает, а отдаляет крушение самодержавия. Организаторы
должны организовать не массы, а себя: пользуясь моментом, они
должны захватить власть и подтолкнуть революцию. В России не-
посредственным толчком к революции может быть убийство царя.
Как отмечала С. Перовская, убийство Александра II стало, по
убеждению народовольцев, в конце 70-х годов политической необ-
ходимостью, ибо «он коренным образом никогда не изменит своей
политики, а будут только колебания»120. Устранение царя — пред-
посылка коренного поворота в общественном развитии страны.
Сходные идеи развивал в «Вестнике Народной воли» И. Тихомиров
(И. Кольцов). Он утверждал, что «государственный переворот не
представляет ничего невозможного и даже особенно трудного», по-
скольку правительство ко времени захвата власти будет дезоргани-
зовано террором121.
Сказанное не означает, что народовольцы не понимали необхо-
димости создания широкой социальной базы для революционного
движения, хотя они и не успели сделать многое из того, что наме-
чали. Исполнительный комитет сумел, в частности, создать тща-
тельно законспирированную военно-революционную организацию
во главе с М. Ю. Ашенбреннером122.
Задача «партионной техники» (т. е. тактики) заключается, по
мнению Л. Тихомирова, в том, чтобы «развить наибольшее количе-
ство сил и двинуть их в направлении, определяемом целями груп-
пы»123. Решающее в сложившейся ситуации — захват власти рево-
люционной партией, а решающее средство такого захвата — тер-
рор, который Кибальчич называет «“совершенно неизбежным" по-
H9 Там же. С. 113.
120 ЦГАОР. Ф. 112. On. 1. Ед. хр. 522. Л. 13.
121 Там же. Н. В. Клеточников, проникший в.III отделение, «признал» на следствии:
«Я решился проникнуть в это отвратительное учреждение, чтобы парализовать
его деятельность» (Былое. 1906. № 1. С. 290).
122 в своем обращении «Офицерам русской армии» Исполнительный комитет «На-
родной воли» писал, что в великие моменты истории «не может быть политиче-
ски нейтрального человека», что «армия фактически не может оставаться нейт-
ральной во время революции» и «офицерский корпус должен присоединиться к
народу» (ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 340. Л. 6—7). Это обращение было од-
новременно программным заявлением нелегальной военной организации «Народ-
ной воли» (Ашенбреннер и др.). Характерно также предупреждение Огарева
«впередовцам», что к народному восстанию примкнут солдатские массы, но не
офицерство, «кроме личностей, свято хранящих предание о Пестеле, Рылееве и
товарищах» (ЦГАЛИ. Ф. 359. Оп. 3. Ед. хр. 10. Л. 3); К сожалению, работа в
армии не была развернута.
123 Кольцов И. Шатанье политической мысли // Дело. 1883. № 3. С. 10.
177
литическим оружием борьбы для достижения политического и эко-
номического освобождения народа»124.
Внутри «Народной воли» не было единства взглядов относи-
тельно места заговора и террора в системе политических действий.
Так, Желябов счел возможным на суде подвергнуть критике Моро-
зова и Гольденберга за преувеличенное представление о всесилии
террора, заметив, что они «узко смотрели на вещи». Задачи осво-
бодительного движения, разъяснял Желябов, не сводятся только к
«расчищению пути через чистые политические убийства», они зна-
чительно шире*25. Бесспорно, он мыслил более масштабно, чем
Морозов, считавший свою концепцию «террористической револю-
ции» ответом на требования времени.
45. Программа социальных преобразований
Разрыв народовольцев с анархистскими постулатами сулил рус-
ским социалистам известные перспективы. Решительно отстаивая
идею сокрушения самодержавного государства, народовольцы в от-
личие от бакунистов отнюдь не придерживались мнения о немед-
ленном уничтожении государства как формы политической органи-
зации общества. Это необходимо подчеркнуть. С. Г. Ширяев отме-
чал, что уже на съезде в Липецке будущие народовольцы признали
«необходимым пополнить программу «Земли и воли» требованием
изменения существующего государственного строя в том, чтобы
власть в государстве была передана самому народу, путем органи-
зации представительных политических учреждений»12^. Речь шла о
решительной демократизации государственного строя. Как призна-
вали сами народовольцы, «мы по убеждениям и стремлениям госу-
дарственники, т. е. признаем за элементом государственным, эле-
менты политической власти огромную важность. Это сила, а пото-
му она должна быть умно организована. Государственная власть
была, есть и будет, вероятно, всегда»127.
Мнение о том, что государственная власть будет «всегда», хотя
и высказываемое как вероятное симптоматично. В. Невский заме-
тил, что народовольцы, признавая «вечный» характер государст-
венной власти, склонны были смотреть на государство как на по-
длинного демиурга истории128.
Народовольцы были противниками идеи федерально-общинного
устройства будущего социалистического общества, противопостав-
ляемой анархистски настроенными народниками государственной
централизации: «Большие государственные £оюзы выгоднее малых.
124 ЦГАОР. Ф. 112. On. 1. Ед. хр. 523. Л. 13.
125 Дело 1-го марта 1881. Ср. с мнением А. Н. Баха, который признавался, что
«плохо понимал, как социально-революционная партия может стремиться к за-
хвату власти путем заговора» (Былое. 1907. № 3. С. 228).
126 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 241.
127 Революционное народничество 70-х годов XIX в. Т. 2. С. 320.
128 Дискуссия о «Народной воле». Стенограмма докладов. М., 1930.
178
Чем больше народ, тем он сильнее, независимее, тем удобнее ему
самостоятельно развиваться»129.
В феврале 1882 г. оставшиеся на свободе члены Исполнительно-
го комитета «Народной воли» считали, что после захвата полити-
ческой власти и развязывания социальной революции задача вре-
менного революционного правительства будет заключаться в санк-
ционировании экономического равенства путем уничтожения права
частной собственности на землю и другие средства производства.
Программа социальных преобразований, намеченных народо-
вольцами, была демократической: «1) постоянное народное пред-
ставительство, составленное, как выше сказано, и имеющее полную
власть во всех общегосударственных вопросах; 2) широкое област-
ное самоуправление, обеспеченное выборностью всех должностей,
самостоятельностью мира и экономической независимостью народа;
3) самостоятельность мира как экономической и административной
единицы; 4) принадлежность земли народу; 5) система мер, имею-
щих передать в руки рабочих все фабрики и заводы; 6) полная сво-
бода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и. избирательной
агитации; 7) всеобщее избирательное право, без сословных и иму-
щественных организаций; 8) замена постоянной армии территори-
альной»130. Это была общедемократическая программа, хотя наро-
довольцы и полагали, что они будут проводить социалистическую
политику.
Предполагалось, что после проведения в жизнь этих мер после-
дует созыв Учредительного собрания, которое даст абсолютное
большинство социалистам и санкционирует эти преобразования131.
Известные надежды народовольцы возлагали и на общинную само-
деятельность. Л. Тихомиров заклинал «верить в народ», который и
без государственного понукания сумеет наладить обмен продуктами
и вообще экономическую жизнь.
Избрание Учредительного собрания планировалось путем всеоб-
щих, равных и прямых выборов (под наблюдением и контролем со-
циалистической государственной власти). В действительности рево-
люционное меньшинство вполне могло было быть захлестнуто в
129 Народная воля. 1881. № 5. С. 76; ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 320. Л. 27.
130 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 13.
131 в письме Исполнительного комитета к Александру III, написанном Л. Тихомиро-
вым и отредактированном Н. Михайловским, чувствуется твердая, но все же
просьба. Кропоткин писал, что по прочтении этого письма он «понял, что это по-
хороны. Властная партия не так разговаривает со своим противником в момент
первой победы» (ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 768). По-другому звучит своего
рода ультиматум самодержавию Н. Кибальчича: «Если правительство откажется
от своей прежней политики, отречется от своей законодательной власти в пользу
учредительного собрания, образованного из народных представителей, выбранных,
путем всеобщей подачи голосов, при условии полнейшей свободы слова, печати,
сходок и избирательной агитации, то перед такою властью партия “Народной во-
ли“ сложит орудие террористической борьбы и изберет тогда исключительно мир-
ные средства для проведения своих идей» (ЦГАОг. Ф. 112. On. 1. Ед. хр. 523.
Л. 16). Н. Кибальчич разъяснял, что в случае отказа правительства террор будет
совершенно неизбежным и для этого партия располагает всеми средствами.
(Там же). Он пытался запугать самодержавие, не отказываясь оу возможного
* компромисса.
179
Учредительном собрании и вне его буржуазной и мелкобуржуазной
волной. На деле, как отмечал Ленин, в этих условиях «они (на-
родовольцы.— В. М.) проводили бы интересы буржуазной демок-
ратии»132. Программу свою народовольцам осуществить не удалось.
Удары самодержавия при отсутствии революционного движе-
ния масс привели к угасанию «Народной воли», хотя народо-
вольцы и надеялись, что «победа 1-го марта повышает актив-
ность народного характера, дух протеста»133. Народовольцы еще
надеялись...
А. И. Желябов возлагал особые надежды на глубоко законспи-
рированную Военную организацию партии «Народная воля»134.
Тайные группы Военной организации были в Кронштадте, в воен-
ных академиях в Петербурге, в отдельных воинских частях в про-
винции. М. Ю. Ашенбреннер, генерал и один из руководителей Во-
енной организации, считал, что многих вступающих в организацию
отличала «утрата надежды на действительность оппозиционной де-
ятельности»1^5. Желябов очень надеялся на Военную организацию.
Она была выдана после его ареста С. Дегаевым, вступившим в сго-
вор с полковником Судейкиным, использовавшим его (Дегаев вооб-
ражал, что он использует Судейкина).
После убийства Александра II 1-го марта 1881 г. Исполнитель-
ный комитет обратился с письмом к Александру III. Народовольцы
и редактировавший их письмо Н. К. Михайловский не стесняли се-
бя в определениях. Правительство не заслуживает никакого уваже-
ния: оно «проявление полной узурпации» и, естественно, «выроди-
лось в чистую камарилью», это «шайка», не имеющая «никакого
нравственного влияния, никакой опоры в народе»136.
Исполнительный комитет разъяснял, что «кровавая трагедия,
разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью
и ни для кого не была неожиданной. После всего происшедшего в
течение последнего десятилетия она являлась совершенно неизбеж-
ной, и в этом ее глубокий смысл, который обязан понять человек,
поставленный судьбою во главе правительственной власти»137.
Правительственные репрессии ничего изменить не в состоянии:
«весь народ истребить нельзя», а «цареубийство в России очень по-
пулярно»138.
Перспектива русского общества такова: «или всеобщее разложе-
ние, или возрождение. Исполнительный комитет готов содейство-
вать возрождению на двух условиях:
132 Ленин В. И. Полн. Собр. соч. Т. 10. С. 6.
133 Листок «Народной воли». 1881. № 1. С. 3. Поражение народовольцев вызвало к
жизни клевету их либеральных попутчиков. М. П. Драгоманов писал о «гангре-
не», «которая будто бы развивалась от «практики макиавеллизма и централиза-
ции» (ЦГАЛИ. Ф. 1019. On. 1. Ед. хр. 35. Л. 11). В действительности развива-
лась «гангрена» либерализма, в том числе у Драгоманова.
134 ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 76Э. Л. 66.
135 Былое. 1906. № 7. С. 4.
136 Былое. 1906. № 1. С. 35.
137 Там же. С. 33.
138 Там же. С. 34, 35.
180
1) общая амнистия по всем политическим преступлениям про-
шлого времени, так как это были не преступления, но исполнение
гражданского долга.
2) Созыв представителей от всего русского народа для пересмот-
ра существующих форм государственной и общественной жизни и
переделки их сообразно с народными желаниями»139.
Правительство, чтобы подтвердить свою добрую волю, должно
созвать народных представителей пропорционально от всех классов
и сословий»140. Выборы должны быть свободными. В этих целях
правительство возьмет на себя обязательство обеспечить:
«а) полную свободу печати,
в) полную свободу слова,
с) полную свободу сходок,
д) полную свободу избирательных программ»141.
Письмо было доставлено царю. Оно было также распространено
по Петербургу и провинции и, по свидетельству С. А. Иванова,
произвело «самое благоприятное впечатление».
После казни Александра II в революционно-демократических и
либеральных кругах надеялись на многое. Думали, что «Народная
воля» располагает силами, чтобы вынудить правительство принять
предложенные ему условия почетной капитуляции. Действитель-
ность оказалась иной142. Революционная народническая интелли-
генция практически исчерпала возможности Тактики индивидуаль-
ного террора. Свалить самодержавие не удалось.
46. Народнические революционеры и рабочие
Революционные деятели 70-х годов не могли не заметить рос-
сийского рабочего класса и, следовательно, рабочего вопроса. Они
его заметили, хотя и настаивали на различном смысле постановки
решения этого вопроса на Западе и в России. Собственно, вопрос о
пролетариате в русской публицистике обсуждался еще в 40-е годы
В. Г. Белинским, В. А. Милютиным и др. Споры о «типе русского
рабочего», популярные в 60-е годы, были продолжены и в 70-е jv-
ды. На наш взгляд, неверно считать, что народовольцы не умели
отличить крестьянина от рабочего, смешивая их в одном понятии
работников, «рабочего сословия». Это смешение происходило боль-
139 Былое. 1906. № 1. С. 36.
но Там же.
141 Былое. 1906. № 4. С. 238. Письмо современники оценивали различно. Герман
Лопатин гордился этим документом. Он передал также мнение Энгельса: «Я и
Маркс находим, что письмо Комитета к Александру III положительно прекрасно
по своей политичности и спокойному тону. Оно доказывает, что в рядах револю-
ционеров находятся люди с государственной складкой ума» (С родины на родину.
Женева, 1893. № 2. С. 99). Иное мнение сложилось у Кропоткина, который счи-
тал Письмо документом «партии умирающей» (ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед.
хр. 763. Л. 66).
142 «Случилось то,— писал А. Н. Б^х,— что основная посылка народовольческого^
силлогизма — существование в русском обществе революционные сил в количе-
стве, достаточном для свершения переворота,— оказалась недостаточной» (Былое.
1907. № 3. С. 229).
181
ше за счет объективного положения вещей — русский рабочий этен
го времени был еще многими узами связан с деревней. Первые;
практические шаги многих народников, например С. Перовской,
были связаны с пропагандой среди рабочих. Уже землевольцы по-
няли особое положение городского рабочего и отразили свое пони-
мание в программных документах.
В одной из передовых статей «Земли и воли» отмечалось: «Воп-
рос о городском рабочем принадлежит к числу тех, которые, можно
сказать, самою жизнью самостоятельно выдвигаются вперед, , на по-
добающее им место, вопреки априорным теоретическим решениям
революционных деятелей»143. Такая постановка вопроса — опреде-
ленный шаг вперед сравнительно с идеями кропоткинской Записки
об идеале будущего строя, в которой отсутствовал анализ обще-
ственной роли русского рабочего. И все же, отрицая политическую
борьбу и разделяя анархистские взгляды о непосредственном введе-
нии социализма, землевольцы считали, что следует лишь помочь
рабочим вести экономическую борьбу144. Однако в приведенном за-
явлении есть и невольный элемент самокритики, ибо революцион-
ные народники были повинны в априорных теоретических решени-
ях, которые уже из-за своей априорности не могли быть основа-
тельными.
Пассивности «Земли и воли» в вопросе об организации рабочих
был противопоставлен факт организации Степаном Халтуриным и
его товарищами (В. И. Мясниковым, В. П. Обнорским, А. И. Пе-
терсоном, Д. Н. Смирновым и др.) «Северного союза русских рабо-
чих», который отверг народнические установки. «Северяне» были
знакомы с идеями марксизма, знали .о деятельности I.Интернацио-
нала, были осведомлены о деятельности германской социал-демок-
ратии. Наиболее сознательные рабочие были избраны в Централь-
ный комитет. Они создали тайную типографию и успели выпустить
один номер газеты «Заря рабочего». Печатный орган «Земли и во-
ли» выступил против программы «Северного союза русских рабо-
чих». Это был, пожалуй, один из первых случаев открытого рас-
хождения «народно-социалистической» и социалистической рабочей,
точек зрения в русском освободительном движении. В то же время
решением Исполнительного комитета Халтурин был переключен на
террористическую деятельность. Он осуществил взрыв в Зимнем
дворце в 1880.г., а в 1882 г. участвовал в убийстве в Одессе воен-
ного прокурора Стрельникова, жестоко обращавшегося с революци-
онерами. Схваченный жандармами, Халтурин погиб, не назвав сво-.
его имени. Л
Основным программным вопросом, вызвавшим разногласия, быть
вопрос о политической борьбе. Землевольцы сознательно отвергали
политическую борьбу, считая ее выгодной только буржуазии, чле-
143 Земля и воля: Соц.-рев. обозрение. 1879. № 4. С. 1—3. С марта по июль 1879 г.
вышло 5 номеров.
144 н. В. Клеточников сообщал Исполнительному комитету мнение жандармов о пе-
тербургских рабочих: «Большая часть рабочих заражена социализмом» (речь шла.
оо артиллерийском заводе). (Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 170.)
182
ны «Северного союза русских рабочих» ‘были убеждены, что без
политической борьбы невозможна никакая организация и сплоче-
ние рабочего класса. Здесь столкнулись народническая интеллиген-
ция, которая, все еще сохраняя влияние в русском революционном
движении, в сущности, являлась уже прошлым этого движения,
и молодой русский рабочий класс, делавший первые шаги в освобо-
дительном движении и олицетворявший будущее движения. Воз-
росшее сознание русского рабочего засвидетельствовала программа
«Союза», составленная самими рабочими, без какого-либо участия
«интеллигентов», чем, между прочим, гордились Халтурин и его
друзья по «Союзу». В преамбуле к программе они писали: «Созна-
вая крайне вредную сторону политического и экономического гне-
та, обрушивающегося на наши головы со всею силою своего неумо-
лимого каприза, сознавая всю невыносимую тяжесть нашего соци-
ального положения, лишающего нас всякой возможности и надеж-
ды на сколько-нибудь сносное существование, сознавая, наконец,
более невозможным сносить этот порядок вещей, грозящий нам
полнейшим материальным лишением и парализацией духовных
сил, мы, рабочие Петербурга, на общем собрании от 23—30 декаб-
ря 1878 г., пришли к мысли об организации общерусского союза
рабочих»145. Программа-максимум «Союза» предусматривала «ни-
спровержение существующего политического и экономического
строя государства как строя крайне несправедливого», «свободного
народовластия федеральных общин», «уничтожения поземельной
собственности и замену ее общинным землевладением», правиль-
ную ассоционную организацию труда, предоставляющую в руки ра-
бочих-производителей продукты и орудия производства»14®. Про-
грамма-минимум выдвигала общедемократические требования:
«свободу слова, печати, собраний и сходок» с присовокуплением
«воскресить великое учение Христа о братстве и равенстве»147.
Земледельцы разошлись в оценке этой программы. Они не мог-
ли не заметить, что в этом первичном документе самосознания
русского рабочего присутствовали социалистические идеи различ-
ного происхождения — от христианских до анархистских.
Г. В. Плеханов в передовой статье «Земли и воли» приветствовал
создание «Союза». Д. А. Клеменц в том же номере, заметив чле-
нам «Союза», что «вы вступаете теперь на политическом поприще
как нельзя более своевременно: как нельзя более кстати»148, тут
же указал, что в программе присутствует «смешение программ раз-
личных социалистических партий», в том числе из. катехизиса не-
мецких социал-демократов»149, а также анархистских представле-
ний («отрицание государства и требование коммунальной автоно-
мии»)150.
И5 См.: Былое. 1906. № 1. С. 175.
146 Там же. С. 170.
147 Там же. С. 177.
'148 См.: Земля и воля. 1879. № 4.
149 Там же.
150 Там же.
183
Халтурин и Обнорский ответили землевольцам в «Письме в ре*'
дакцию от рабочих». Это исторический документ. Впервые россий-
ский рабочий высказался о народнической интеллигенции. Побла-
годарив за «искренность тона» и противопоставив его нападкам от-
дельных народников («нас называли выскочками, упрекали в недо-
мыслии, противоречиях, упрекали за слог»), руководители «Сою-
за» разъясняли, что они сторонники решительных политических
действий против режима, ибо только «политическая свобода может
гарантировать нас и нашу организацию от произвола властей, до-
зволит нам правильнее развить свое мировоззрение и успешнее ве-
сти дело пропаганды»151. В условиях же политического произвола m
всяческого беззакония нет никакой возможности для «более илй
менее осмысленного решения социальных вопросов»152.
«Северный союз» был разгромлен уже в 1879 г. Его руководите-*
лей выдали провокаторы супруги Рейнштейн (Рейнштейн был убит
по постановлению Исполнительного комитета). «Заря рабочего»
имела свое продолжение — «Рабочую газету», основанную Желя-
бовым. «Народная воля» установила также связи с группой «Про-
летариат» в Варшаве (Варынский, Дулемба, Кон, Рехневский и
др.). Стороны подготовили Договор, стали налаживать обмен лите-
ратурой. «Партия стремится к социальному перевороту,— говорил
на суде Осовский,— и главная задача в настоящее время состоит в
пропаганде и агитации среди рабочих. Однако при существующем
политическом строе и средствах борьбы с социализмом, к которым
прибегает правительство, партия не может избежать террористиче-
ских актов»153. Варынский в своем выступлении на суде говорил»
что они не патриоты, что они выступают за общероссийское осво-
бодительное дело: «Мы не поднимаем национального вопроса. Мы
враги имущих и привилегированных классов»154.
До какой степени даже наиболее дальновидные из революцион-
ных народников не понимали ни места рабочего класса в обще-
ственном строе, ни освободительной его миссии, видно из програм-
мных идей народовольческой «Рабочей газеты» — первой рабочей
газеты в России155. Ее инициатором и организатором был
А. И. Желябов. Газета издавалась для рабочих и выходила в свет
примерно в течение года. Ее тираж доходил до 1000 экземпляров,
первый номер вышел 15 декабря 1880 г.
Но в этой газете, предназначенной для рабочих, помещались и
статьи, в которых выдвигались требования запрещения дальнейше-
го строительства железных дорог, фабрик и заводов, потому что
развитие промышленности подрывало крестьянское хозяйство и ре-
месло. Эта глубоко неверная мысль могла лишь дезориентировать
151 Былое. 1906. № 1. С. 185.
152 Там же.
153 Там же. № 7. С. 270.
154 Там же. С. 271.
155 Народовольцы гордились тем, что им удалось впервые в истории России обра~
титься с печатным словом непосредственно к рабочим. См.: Революционное на-
родничество 70-х годов XIX века. Т. 2. С. 319.
184
нарождающееся рабочее движение. Тем не менее те из народоволь-
цев, которые вели пропагандистскую работу среди рабочих петер-
бургских предприятий, поняли, что рабочие лучше воспринимают
социалистические идеи, чем крестьяне. Причиной ухудшающегося
положения рабочих, по мнению народовольцев, является система
правительственных налогов, а не капиталистическая эксплуатация
сама по себе. Несостоятельность этого утверждения очевидна, но
народовольцы били в одну точку, стремились к разрушению госу-
дарства, а источником налоговой политики было, конечно, самодер-
жавное государство. Тем не менее перекладывать вину с капитала
на государство не было оснований.
В одном из документов «Народной воли» («Подготовительная
работа партии») рабочий класс признавался «потенциальной рево-
люционной силой». Но этот же документ отмечал, что «главная на-
родная сила не в них (рабочих.— А М.), ав крестьянстве». В дру-
гом документе народовольчества — Программе рабочих, членов
партии «Народная воля» (редакция П. А. Орлова), сказано, что
«главные силы их (революционеров.— В. М.), несомненно, внизу,
в массах народа, в массах крестьянства и бедного мещанства. Сами
по себе городские рабочие легко могут быть задавлены буржуазией
н союзе с правительством»156.
В «Подготовительной работе партии» в качестве задач народо-
вольчества выдвигались задачи пропаганды социалистических идей,
политического переворота, организации передовых рабочих и т. д.
Это был шаг вперед в понимании движущих сил русской револю-
ции. Но из признания роли рабочих (оно основывалось на факте
количественного роста рабочего класса и широкого размаха стачек
1878—1879 гг.) серьезных практических выводов не последовало.
Тем не менее неверно считать, что «Народная воля» вообще игно-
рировала рабочих1^7.
В конце 1880 г. в основном А. И. Желябовым, который все ча-
ще обращался к идее организации рабочих, была подготовлена
«Программа рабочих, членов партии «Народная воля». В ней гово-
рилось о политической борьбе с самодержавием и даже о желатель-
ности объединения рабочих и крестьян в борьбе за свои права158.
Либеральную буржуазию Желябов признает временным попутчи-
ком, вместе с которым партии «выгодно добиваться расширения
свободы»159, но считает, что компромисс этот временный и «вскоре
придется расстаться с этим временным другом»160. Никаких серьез-
ных шагов в реализации положений программы не было сделано,
ио само появление программы означало, что народовольцы прихо-
Там же. С. 361.
Ь57 Бах А. Н. Записки народовольца. M.; Л., 1929.' С. 30. Ср. с утверждением Л. Ти-
хомирова в его известном письме «деревенщикам» (15 янв. 1879 г.), что при опо-
ре на молодежь и интеллигенцию одна из основных задач «Народной воли» —
«дела с рабочими». В этом чувствуется влияние взглядов А. И. Желябова. См.:
Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 97.
I» ЦГИАЛ. Ф. 1410. On. 1. Ед. хр. 285. Л. 3.
ISO Там же.
юо См.: Там же. Л. 2.
185
дили к мысли о вовлечении рабочих в борьбу с самодержавием161.
В «Листке “Народной воли44 было, в частности, отмечено, что “це-
лый ряд стачек44 потерпел неудачу “благодаря отсутствию органи-
зации рабочих44»162. Внимание к пропаганде в рабочей среде увели-
чивалось, так как народовольцы приходили к убеждению, что рабо-
чие в целях осознания своих интересов должны знать историю со-
циалистического движения. Они стремились «знакомить рабочих с
историей Великой революции (французской буржуазной революции
1789—1793 гг.— В. М.), а также с теорией ценности Маркса, кото-
рая излагалась обыкновенно устно или по одному из многочислен-
ных в то время рукописных конспектов»163.
ч Характерно, что и вооруженное восстание, к которому считал
необходимым готовиться Исполнительный комитет «Народной во-
ли», должно было опираться на рабочих164. Предполагалось, что
заранее собранные силы начинают восстание и пытаются овладеть
главнейшими правительственными учреждениями. Такое нападение
легко может увенчаться успехом, если «партия обеспечит себе воз-
можность двинуть на помощь первым застрельщикам сколько-ни-
будь значительные массы рабочих и пр.» Трудно сказать, как по-
шло бы развитие дальше. Но факты говорят, что восприятия идей
научного социализма в России, условия стали более благоприятны-
ми, чем это было в 60-х и даже в первой половине 70-х годов165.
Некоторые передовые рабочие были вовлечены революционны-
ми народниками в политическую борьбу, но эта борьба была еще
ограниченной по своему размаху, несмотря на большие цели, кото-
рые она перед собой ставила. Концепция критически мыслящей
личности все еще довлела над умами некоторых народовольцев.
Так, в народовольческой «Программе пропаганды среди рабочих»
(1881 г.) мы читаем: «Всех рабочих можно разделить на 4 катего-
рии: к 1-й относятся те, которые отличаются сильной впечатли-
тельностью, способностями, энергией и искренностью; ко 2-й — те,
которые обладают этими качествами в средней мере и в слабейшей
степени; к 3-й — люди, сильно пропитанные эгоизмом, лишенные
способностей, люди со слабой волей; к 4-й категории — безнравст-
161 Листок «Народной воли». 1883. № 1. С. 61.
162 Там же. А. Н. Бах подтверждает в своих воспоминаниях, что «народовольцами
велась среди рабочих чисто социалистическая пропаганда» (Бах А. И. Записки
народовольца. С. 32).
163 Былое. 1906. № 2. С. 180.
164 А. Д. Михайлов отмечал в октябре 1880 г., что народовольцы рабочими «занима-
ются^энергично и повсеместно» (Архив «Земли и воли» и «Народной воли».
165 в. Твардовская пишет, что «пролетариат 70-х — начала 80-х годов не восприни-
мался “Народной волей“ как самостоятельный класс или сословие, а был в ее
глазах частью крестьянства, не имеющей своих отдельных целей и стремлений»
(Твардовская В. Социалистическая мысль России на рубеже 1870—1880 гг. М.»
1969. С. 68). Вряд ли с этим можно согласиться безусловно. Народовольцы пере-
стали рассматривать рабочих как часть крестьянства, увидели в них особое сосло-
вие, если не класс. Но, даже выделяя рабочий класс, народовольцы не подозрева-
ли о его исторической освободительной миссии, делая основную ставку на «пар-
тию интеллигенции, на заговор и индивидуальный террор».
186
венные, опошлившиеся безвозвратно»166: Ясно, что такой этико-
психологический подход основан на представлениях концепции
критически мыслящей личности как движущей силы истории.
Эта группа народовольцев стремится, таким образом, к пробуж-
дению у рабочих качества критически мыслящих личностей, хочет
«выработать из них вполне интеллигентных людей»167. «Програм-
ма пропаганды среди рабочих» объясняет смысл работы с рабочими
двух первых разрядов следующим образом: «Из людей 1-го разряда
можно работать среди личностей, сознательно относящихся к окру-
жающим условиям, понимающих ясно причины, от которых зави-
сит современная ненормальность, и представляющих себе пути, ко-
торые могут устранить все нелепое из жизни. Они должны знать
историю своего народа, иметь общее представление об истории за-
падноевропейских народов (главным образом выдающиеся явления
из их жизни); они должны понимать сущность истории, знать зада-
чи нашего века; они должны быть знакомы и с политической эко-
номией, хотя бы в том объеме, как у Лассаля. Кроме всего этого,
требуется для них общее развитие. Особенное внимание интелли-
генция должна обратить на их нравственную сторону, поставить их
в этом отношении насколько возможно высоко, ввиду того, что
они, достаточно запасены духовными силами, должны будут в
своей среде заменить интеллигенцию»168. Ясно, что это не про-
грамма воспитания, пробуждения классового самосознания рабоче-
го, а программа приспособления наиболее выдающихся рабочих к
мировоззрению интеллигентского меньшинства, решившегося на
переворот169.
В Инструкции московской рабочей группы «Народной воли»
«О пропаганде среди рабочих» необходимость именно такого отно-
шения к рабочим обосновывается следующим образом: «Условия,
при которых у нас приходится действовать революционерам, за-
ставляют обращать почти исключительное внимание преимущест-
венно лишь на наиболее способных рабочих, из которых могли бы
выработаться наиболее активные и искренние революционеры, и не
дают возможности интеллигентному человеку вести пропаганду в
широких размерах»170. Ставка на рабочую элиту в общем соответ-
ствовала представлению революционных народников о роли выдаю-
щихся личностей в общественной жизни, почва совместной дея-
тельности рабочих и интеллигентов — это «интересы свободы и
развития личности»171. Рабочие двух последних категорий не инте-
ресуют составителей «Программы» — «тратить силы интеллиген-
№ Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 2. С. 354.
W История трактуется в духе Лаврова и Флеровского: «Важнейшие проявления
борьбы в жизни человечества (чем вызваны? цель движения, результаты; почему
таковы результаты, а не иные?). Сущность социализма, его истории». (Там же.
С. 357.)
1м Там же. С. 355.
Революционным народникам рекомендуется также «вести беседы, о нравственна*
сти», чтобы несколько возвысить личность рабочего» (Там же. С. 356).
По Там же.
П1 Там же. С. 360.
187
ции на людей 3-го разряда непрактично»172, а «четвертый разряд
людей — вон»173. Из основной массы рабочих, по мнению авторов
инструкции, нельзя «выработать подготовителей революции». Ра-
бочий класс не рассматривается как субъект истории, которым в
представлении народовольцев является интеллигенция («критиче-
ски мыслящие личности»). Рабочий может стать действующей си-
лой исторической драмы, если он приблизится по духовному и
нравственному уровню к уровню критически мыслящей интелли-
генции. Рабочие — это объект исторической инициативы интелли-
генции. Программа не скрывает такого взгляда, заключая свои по-
ложения о работе интеллигента среди рабочих следующим выво-
дом-призывом: «Только находя в борьбе наслаждение, можно рабо-
тать с одинаковой энергией, с равной, неиссякаемой страстностью.
Успех увлекает личность, одушевляет ее, заставляет ее верить в
свои силы, в восприимчивость той почвы, на которую она воздейст-
вует проповедью какого-нибудь учения»174. Близость этого призыва
к концепции П. Л. Лаврова несомненна.
Все сказанное опровергает известную в свое время формулу Те-
одоровича о народовольце как «пролетарии-отце» и первых русских
марксистах как «пролетарии-сыне»175. Отмечая преемственность в
социалистической деятельности, он необоснованно сблизил маркси-
стов и народовольцев на основе общей «пролетарской» социальной
базы.
В 1889 г. на 1 конгрессе II Интернационала в Париже
Г. В. Плеханов выступил против П. Л. Лаврова, который вновь за-
щищал мнение о решающей роли интеллигенции в русском социа-
листическом движении. «Сила и самоотверженность наших револю-
ционных идеологов,— говорил Плеханов,—г могут быть достаточны
для борьбы против царей как личностей, но их слишком мало для
победы над царизмом как политической системой. Задача нашей
революционной интеллигенции сводится поэтому, по мнению рус-
ских социал-демократов, к следующему: она должна усвоить взгля-
ды современного научного социализма, распространить их в рабо-
чей среде и с помощью рабочих приступом взять твердыню само-
державия»176. Это была в основе верная идея. Но ее подлинное
развитие и осуществление были связаны с иным, пролетарским
этапом русского революционного движения и с деятельностью пар-
тии нового типа, ленинской партии большевиков.
172 Там же. С. 355. *
173 Там же.
174 Там же. С. 356.
175 Твардовская В. А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870—1880 гг.
Автор отзывается о взглядах Невского, полемизировавшего с Теодоровичем, толь-
ко критически, о взглядах на народовольчество Теодоровича — только позитивно.
Между тем интерпретация народовольчества, данная Невским, является, на наш
взгляд, более глубокой, нежели интерпретация Теодоровича, выводившего боль-
шевизм непосредственно из народовольчества и допустившего не одну серьезную
теоретико-методологическую ошибку.
17б Литературное наследство Г. В. Плеханова. M., 1940. 4. 2. С. 86.
188
47. Программа «Черного передела»
Программа «Черного передела» (1878—1882) предусматривала
(в духе старых традиций землевольцев) длительную работу среди
«народа» (в основном крестьянства) с целью подготовить его в бу-
дущем к социальной революции. В этом отношении между концеп-
цией чернопередельцев, которые видели впереди длительный пери-
од пропаганды «социалистического миросозерцания»177, прежде
чем оно овладеет массами, а также агитации в народе за передел
земли, и концепцией землевольцев и даже членов редакции «Впе-
ред» не было существенных различий178. Чернопередельцы рассчи-
тывали заложить при помощи такой деятельности «прочный фунда-
мент крестьянско-рабочей партии»179. Оттенок либеральной иллю-
зии сохранился во мнении, что в партию должны войти и револю-
ционеры-практики, и представители «культурного» общества180.
Члены «Черного передела» критиковали народовольцев за их
веру во всемогущество террора, считая, что народовольцы ничего
нс добьются тактикой индивидуального террора, разве лишь отвер-
нутся фактически от народа и его непосредственных нужд. «Да и
что стало бы у нас, если, например, террористам удастся заставить
правительство пойти на уступки и оно дарует конституцию,— пи-
сали чернопередельцы.— Что выйдет из этого? Буржуазия добьется
законодательной защиты своих интересов и станет развиваться бы-
стрее, чем теперь, благодаря покровительственной системе, займам
и субсидиям. Вместе с тем она обрушится на общинное землевладе-
ние, служащее теперь препятствием к переходу крестьянских зе-
мель в частные руки. Капиталисты, ростовщики, адвокаты, литера-
торы — вот кто извлечет пользу из конституции»181.
Авторы документа верно отмечали, что введение конституцион-
ного правления не решит социальных проблем, оно может оказать-
ся выгодным буржуазии и буржуазной интеллигенции («адвока-
там», «литераторам»). Но здесь проявляется и консервативный ха-
рактер некоторых социальных идей чернопередельцев, боявшихся
разрушения «социалистической» общины. Определенные неясности
сохранялись и в понимании политической организации будущего
общества.
С. Кравчинский, заявляя в своем письме чернопередельцам, что
он «анархистом был и останется», настаивал на принятии анархи-
стской концепции, понимая ее «в смысле федерализма». В конеч-
ном счете, по его мнению, всякая программа революционной пар-
177 ЦГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 4. Ед. хр. 86. Л. 73 об.
178 Как отмечали чернопередельцы-эмигранты в своем ответе на письмо Исполни-
тельному комитету «Народной воли», между ними и народовольцами не было
расхождений в «цели», признании «основного принципа социализма», т. е. «в
передаче всех средств и орудий труда в руки рабочего народа» (Революционное
народничество 70-х годов XIX века. T. 2. С. 335).
179 ЦГАЛИ. Ф. 1065. Оп. 4. Ед. хр. 86. Л. 74.
180 Там же.
181 Там же. Это один из документов, который указывает на классовые интересы бур-
жуазной интеллигенции в отличие от распространенного у народников толкова-
ния интеллигенции как внеклассовой, «внесословной» силы. .
189
тии имеет в виду достижение счастья людей. Только в «возможно
большем развитии личной, местной и областной автономии,— пи-
сал он,— вижу залог будущего счастья человека и человечества,
так и торжества революции»182. Чернопередельцы в отличие от
народовольцев опасались вмешательства политики, которая пред-
ставлялась им буржуазным средством борьбы, в экономические от*
Ношения.
В одном из первых програмных заявлений чернопередельцев,
написанном Плехановым, объяснялось, что после передачи фабрик
рабочим и земли крестьянам следовало связать «в одно целое» про-
мышленных и земледельческих рабочих, а затем «предоставить ход
экономических изменений в России их естественному течению»183.
Чернопередельцы все еще требовали экономической революции, не
понимая, что экономическая революция может быть следствием по-
литической революции, включающей насильственные действия по
отношению эксплуататоров и их строя. А. И. Желябов отозвался о
чернопередельцах неодобрительно: «Пропагандируя идею о дея-
тельности среди крестьянства, об организации его, они сидят в
больших городах, где и облика крестьянского не увидишь. Получа-
ется, таким образом, не простое доктринерство, а одна болтовня
под народническим флагом»184.
К. Маркс, ознакомившись с программой «Черного передела»,
встал фактически на сторону народовольцев. Он отметил оши-
бочное отрицание чернопередельцами необходимости политической
борьбы, анархистские иллюзии, туманные надежды на то, что
Россия без политической борьбы, неизвестно какими средства-
ми («нудным доктринерством» — иронизировал он) «должна од-
ним махом перескочить в анархическо-коммунистически-атеисти-
ческий рай»185\
Революционные народники, создавшие «Черный передел», не
были согласны с тактикой индивидуального террора. Характерна
малоизвестная Записка народника-эмигранта из круга чернопере-
дельцев, который выступает «против политического террора», ибо
террором можно лишь подтолкнуть «правительство к скорейшему
проведению реформ в интересах капитала». По мнению автора За-
писки, в этом и состоит «значение 1-го марта»185*1. Однако предла-
гаемый им рецепт действия находится в русле народнических уст-
ремлений: разъяснение народу социалистических целей борьбы,
объединение крестьянских бунтов в единую революционную волну
(на основе требований «прирезки, национализации»), установление
связей между фабричными и крестьянам^186. В некоторых выска-
зываниях звучат бакунистские мотивы (например, утверждение о
182 Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 2. С. 341.
183 Плеханов Г. В. Соч. М., 1923. Т. 1. С. 131.
184 Былое. 1906. № 4. С. 230.
185 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 34. С. 380.
185а цГАОР. Ф. 1862. Оп. 6. Ед. хр. 88. Л. 1.
18$ Там же. Л. 3—4 об.
19©
♦неудовлетворительности всех программ» й о народном идеале, бо-
лее истинном, чем все программы, вместе взятые)187.
В целом чернопередельцы выражали вчерашний день революци-
онного движения, когда предостерегали революционных народников
против «излишнего увлечения задачами чисто политического ха-
рактера, могущего отвлечь партию от единственно возможного для
нее пути — агитации на почве требований народа, выражаемых
лозунгом «Земля и воля»188.
Хотя члены «Черного передела» и выступали за коренное изме-
нение аграрных отношений, ликвидацию помещичьего землевладе-
ния, они не только не нашли практического решения вопросов аг-
рарной теории, но и не смогли установить прочных связей с дерев-
ней. Они лишь констатировали в программе, что необходимо «сво-
бодное общинное самоустройство и самоуправление» вплоть до «ре-
альными потребностями народа определяемое соединение общин в
более крупные единицы земли»189. Все это не выходило за рамки
социалистического прожектерства.
Как и все народники, чернопередельцы не понимали историче-
ской освободительной миссии пролетариата. Правда, они признава-
ли необходимость пропаганды среди рабочих, но фактически сдела-
ли немного, ибо «Черный передел» был скоро задушен поли-
цией190. Некоторые из чернопередельцев включились в деятель-
ность «Южнороссийского рабочего союза» и приняли участие в со-
здании'его программы (Н. Н. Щедрин, Е. Н. Ковалик).
Чернопередельцы пытались выпускать специальную газету для
рабочих, которая должна была знакомить их с социалистическим
учением. Но не будучи марксистами, при разъяснении идей социа-
лизма они часто допускали смешение идей научного социализма с
утопическими представлениями. Иногда в их взглядах проскальзы-
вали идеи уравнительного коммунизма. Вместе с тем для отдель-
ных членов этой революционной народнической организации уча-
стие в «Черном переделе» было промежуточной ступенью к перехо-
ду от народнических к марксистским воззрениям.
Г. В. Плеханов, а вслед за ним и Ю. М. Стеклов допустили оп-
ределенное преувеличение, утверждая, что из «Черного передела»
развилась русская социал-демократия. Рациональный смысл этого
заявления заключается в том, что многие чернопередельцы дейст-
вительно впоследствии стали марксистами. Но такой переход к
марксизму невозможно оценивать только с точки зрения их идей-
ной эволюции. Необходимость изучения марксизма была определе-
на требованиями практики, участием в социалистическом движе-
нии, знакомством с социалистическим движением на Западе, уста-
новлением связей с рабочей массой, практической деятельностью в
среде рабочих. Для понимания идейного развития чернопередель-
187 Там же. Л. 4.«
188 Там же. Л. 1.
189 Плеханов Г. В. Соч. Т. 1. С. 111 —112.
190 ЦГАОР. Ф. 634. On. 1. Ед. хр. 60. Л. 31.
1*1
цев многое раскрывает «Ответ чернопередельцев-эмигрантов Ис-
полнительному комитету “Народной воли“» (март 1882 г.). В этом
письме чернопередельцы (в том числе Плеханов и Засулич)
признают свою ошибочную позицию отказа от политической борь-
бы, соглашаются с народовольцами, призывавшими к политиче-
ской борьбе, признают неправильность своего отношения к этому
^вопросу.
Чернопередельцььэмигранты писали, что годы, проведенные за
Траницей, их «убедили... в том, что всякая партия, отказывающая-
ся от политической деятельности, тем самым подписывает свой
смертельный приговор. Да на самом деле этого никогда и не быва-
ет, так как только путем политической агитации создавались проч-
ные партии, только путем политических переворотов достигали они
осуществления своих стремлений»191* Чернопередельцы, прибли-
зившиеся к пониманию марксизма, осуждали свои прежние взгля-
ды. Об этом свидетельствует их признание в бесперспективности
«медленной социалистической пропаганды в среде земледельского
населения»192, признание невозможности в существовавших эконо- I
мических и общественных условиях «распропагандировать в социа- |
листа» крестьянина — мелкого собственника. Чернопередельцы
признают, что масса, которая способна воспринять социалистиче-
ский идеал,— это городские рабочие. Они, наконец, поняли исто-
рическую правоту народовольцев, первыми обратившимися к рабо-
чему классу.
Как видим, чернопередельцы достаточно самокритично оцени-
вают свои народнические догмы. Это шаг в сторону марксизма.
И этот шаг позволяет им теперь увидеть не только свои заблужде-
ния, но и слабости народовольческой идеологии. Чернопередельцы
приходят к мысли, что социалисты должны взять политическую
власть в интересах социалистического преобразования общества, но
в отличие от народовольцев верно считают необходимым привлечь
народ к борьбе за политическую свободу193. Политическая власть
не может быть властью личностей или даже интеллигентного мень- •
шинства: «Власть социалистов может покоиться лишь на прочном/
фундаменте сознательного сочувствия и активной самодеятельности <
народных масс»194. Это положение внешне близко к некоторым5
программным положениям народовольцев, которые заявляли, что
все должно осуществляться «через народ». Но чернопередельцы-
эмигранты уже не верят в возможность переворота, совершаемого
интеллигентными заговорщиками.
Россия вступила на путь капитализма. «Поэтому чернопередель-
цы предлагают программное размежевание. Программа-минимум .
должна содержать демократические требования, которые позволят
сплотить все оппозиционные силы, выступающие против «азиатско-
*91 Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 2. С. 335»
*92 там же. С. 336.
193 Черный передел. № 1.
*94 Революционное народничество 70-х годов XIX века. T. 2. С. 336.
192
деспотического режима», включая «либеральные партии»195. Про-
грамма-максимум должна предусмотреть социалистические требо-
вания, осуществляемые после демократических преобразований.
Осознание взаимозависимости демократических и социалисти-
ческих преобразований было крупным шагом вперед. В сентябре
1883 г. Г. В. Плеханов, В. И. Засулич и другие члены «Черного пе-
редела» решают издавать «Библиотеку современного социализма».
Объявляя о своем намерении, они писали: «Изменяя ныне свою
программу в смысле борьбы с абсолютизмом и организации русско-
го рабочего класса в особую партию с определенной социалистиче-
ской программой, бывшие члены группы “Черного передела“ обра-
зуют ныне новую группу “Освобождение труда“ и окончательно
разрывают со “старыми анархистскими тенденциями*4»196. Даль-
нейшее должна была доказать революционная практика.
48. Письмо К. Маркса в редакцию журнала
«Отечественные записки »
Изучение отношения Маркса и Энгельса к народничеству по-
зволяет сделать вывод, что они рассчитывали на его революцион-
ные возможности, в особенности в годы новой революционной си-
туации в России, 1879—1881 гг.
Вопрос о социальных возможностях народничества является,
в сущности, основной темой письма Маркса в редакцию журнала
«Отечественные записки». Письмо было написано по поводу статьи
Н. Михайловского «Карл Маркс перед судом г. Ю. Жуковского».
В этом письме Маркс отвергает попытку Михайловского связать его
отрицательный отзыв о славянофильских иллюзиях Герцена, кото-
рые до него дошли, по-видимому, в несколько преувеличенном ви-
де, с отрицательным отношением его, Маркса, к возможности не-
посредственного перехода в условиях России от общинного земле-
владения к социалистическим формам хозяйствования. Маркс заме-
чает при этом, что его отношение к некоторым идеям Герцена не
может служить ключом к пониманию его отношения «к усилиям
русских людей найти для своего отечества путь развития, отлич-
ный от того, которым шла и идет Западная Европа»197. Он реши-
тельно протестует против всякой попытки превратить его анализ
«возникновения капитализма в Западной Европе» в универсальную
философию истории. Он не думает, что по пути капитализма «ро-
ковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были ис-
торические условия, в которых они оказываются»198.
195 Там же. С. 337.
*96 Литературное наследство Г. В. Плеханова. Л., 1933. Ч. 1. С. 29.
197 Маркс К., Энгельс Ф, Переписка с русскими политическими деятелями. М.,
1951. С. 178.
I9S Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 120. В русской нелегальной печати
письмо Маркса впервые было опубликовано литографическим способом в 1885 г.
Вероятный переводчик — В. Засулич. В легальной печати письмо появилось в
1886 г. (в журнале «Юридический вестник»), нелегальной — в том же 1886 г.>
но несколько ранее (Вестник Народной воли. № 5).
7 В. А. Малинин
193
В письме в редакцию «Отечественных записок» Маркс напоми-
нал о «великом русском ученом и критике» (т. е. о Чернышевском),
который в своих статьях исследовал вопрос — должна ли Россия,
как того хотят либеральные экономисты, начать с разрушения сель-
ской общины, чтобы перейти к капиталистическому строю, или же,
наоборот, она может, не испытывая мук этого строя, завладеть всеми
его плодами, развивая собственные исторические данные»199.
К. Маркс привлек внимание к вопросу о возможности некапита-
листического пути развития России. Он считал возможным, вопре-
ки мнению либеральных экономистов, подождать «с разрушением
сельской общины» с тем, чтоб «развивать собственные историче-
ские данные».
Маркс обсуждал, кто же исторически более прав — Чернышев-
ский, революционная демократия или их противники, которых он
называет «либеральными экономистами».
Маркс разъясняет, что подошел к проблеме возможности нека-
питалистического пути со всей возможной тщательностью и при-
шел к следующему выводу: «Если Россия будет продолжать идти
по тому пути, по которому она следовала с 1861 г., то она упустит
наилучший случай, который история когда-либо предоставляла ка-
кому-либо народу, и испытывает все роковые злоключения капита-
листического строя»200.
В постановке вопроса о возможности для России миновать капи-
талистическую стадию развития, русские домарксовские социали-
сты были правы. Эта их идея не противоречила материалистиче-
скому пониманию истории. Она имела свое историческое оправда-
ние. Хотя Маркс не считал общину обязательным исходным пунк-
том социалистического развития России, он признавал, что в опре-
деленных условиях община могла бы сыграть свою роль в социалит
стическом преобразовании. Вместе с тем еще во времена полемики
с Герценом Маркс писал Энгельсу (1868 г.), что «у русских (но это»
встречается также у части индийских общин — в Пенджабе, и на
юге), во-первых, не демократический, а патриархальный характер
управления общиной и, во-вторых, круговая порука при уплате го-
сударству налогов и т. д.»201.
К. Маркс воздержался от посылки письма в; редакцию журнала
«Отечественные записки», по-видимому, по причинам тактического»
порядка. Но известны и другие докумнты, которые согласуются с точ-
кой зрения Маркса на особенности социального развития России.
В 1881 г. В. Засулич, будущий член марксистской группы «Ос-
вобождение труда», написала Марксу письмо (из Женевы), поста-
вив в нем два краеугольных для революционной народнической
идеологии вопроса. Она спрашивала Маркса, должна ли Россия не-
пременно пройти через горнило капитализма и будет ли социали-
199 Маркс K.t Энгельс Ф. Переписка с русскими политическими деятелями. С. Г78.
200 Там же. Глеб Успенский решительно поддержал прогноз Маркса., сожалея, что
' этот анализ не стал известен в России раньше.
201 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32.. С.. 15Х.
стический строй в России установлен на базе крестьянской общи-
ны. В. Засулич добавила в письме, что анализ Маркса в «Капита-
ле» говорит, по ее мнению, в пользу положительного ответа н&
первый вопрос и отрицательного — на второй.
В своем ответе В. Засулич Маркс подчеркнул, что его метод
есть метод конкретного анализа конкретной исторической ситуа-
ции. В «Капитале» он анализирует условия, сложившиеся в про-
мышленно развитых странах Западной Европы. Поскольку про-
мышленное развитие России только начинается, было бы поспеш-
ным применять все выводы «Капитала» к данной фазе ее историче-
ского развития.
В одном из набросков письма к В. Засулич Маркс возражает
против мнения, будто его теория в принципе отвергает возмож-
ность некапиталистического пути развития, отрицает «теоретиче-
скую возможность подобной эволюции». Он вновь обращает внима-
ние на специфические особенности развития России сравнительно с
Западной Европой, в частности в XVIII в. она не пережила «долгий
инкубационный путь развития машинного производства», а во вре7
мя петровских преобразований одним махом ввела это производст-
во. Нечто похожее, по мнению Маркса, произошло в ходе реформы
1861 г., когда русскому обществу был привит «механизм капитали-
стического обмена». То, что в Западной Европе складывалось в те-
чение веков, в России сложилось в течение одного-двух десятков
лет. Банки, страховые и кредитные общества были введены чуть ли
не в законодательном порядке. Буржуазному развитию страны со-
знательно покровительствовали.
Эта же мысль высказана и в статье Энгельса «О социальном
вопросе в России». Рассматривая возможность перехода от феодаль-
ных отношений к социалистическим, минуя капиталистические, он
считал обязательным условием поддержку пролетарской революции
на Западе. Энгельс обращается к той же мысли спустя год в совме-
стном с Марксом предисловии к русскому изданию «Манифеста
Коммунистической партии» 1882 г. Основоположники научно-
го коммунизма обратили внимание еще на одну особенность не-
капиталистического пути — его гуманизм, который обеспечива-
ет условия роста материального благополучия и социального подъ-
ема масс.
После смерти К. Маркса (1883 г.) Ф. Энгельс, продолжавший
переписку с отдельными народниками, настойчиво внушал им, что
обстановка в России изменяется не в пользу революционно-демок-
ратического решения вопроса о некапиталистическом пути разви-
тия России. В одном из последних своих писем к либерально-на-
родническому экономисту Н. Ф. Даниельсону (1893 г.) Ф. Энгельс
еще раз подтверждает свой и Маркса взгляд о возможности револю-
ционно-демократического решения вопроса. Он считает, что капи-
тализм в России можно было бы избежать в 1860—1870 гг., но эта
возможность исчезла к началу 90-х годов. Быстрое развитие про-
мышленности и разрушение общины не оставляют никаких сомне-
ний на этот счет. Россия развивается по капиталистическому пу-
7*
195
ти — таков вывод Энгельса, повторенный им в послесловии к ново*
му изданию статьи «Социальные отношения в России» (1894 г.).
Революционное переустройство России, которое в свое время не
исключали Маркс и Энгельс, не осуществлялось. Но само сущест*
вование этой возможности, о которой говорил К. Маркс, подтверж-
дало реальные основания позиции, занятые Чернышевским и дру-
гими во время революционной ситуации в России перед реформой
1861 г. и после нее202.
Либеральные народники в 90-х годах XIX в. пытались истолко-
вать письмо К. Маркса в редакцию журнала «Отечественные запи-
ски» как якобы безоговорочное признание Марксом особого, нека-
питалистического пути развития России. В действительности
К. Маркс допускал возможность некапиталистического пути разви-
тия России при условии революционно-демократического решения
общественных проблем России и, в еще большей мере, при слиянии
русской крестьянской революции против самодержавия и остатков
крепостничества с пролетарской революцией в Западной Европе.
Эта идея четко выражена в последнем совместном программном
произведении Маркса и Энгельса, в «Предисловии к русскому изда-
нию “Манифеста Коммунистической партии“» (1882 г.).
202 «Маркс,— отмечал Энгельс,— в своем письме советует русским не особенно то-
ропиться с прыжком в капитализм» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22_
С. 449).
Часть восьмая
ХРИСТИАНСКО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ
ИЛЛЮЗИИ
В СОЦИАЛИЗМЕ
В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс от-
метили характерные для Западной Европы первой половины XIX в.
явления утопического социализма. Имея в виду такую разновид-
ность его, как феодальный социализм, они писали, что это — «на-
половину похоронная песнь — наполовину пасквиль, наполовину
отголосок прошлого — наполовину угроза будущего, подчас — по-
ражающий буржуазию в самое сердце своим горьким, остроумным,
язвительным приговором, но всегда производящий комическое впе-
чатление полной неспособностью понять ход современной исто-
рии»1.
Энгельс в одной из своих последних больших работ — «К исто-
рии первоначального христианства» (1894) ответил на вопрос-
«удивление» А. Менгера, почему при колоссальной централизации
землевладения во времена римских императоров и при безгранич-
ных страданиях тогдашнего рабочего класса, состоявшего почти ис-
ключительно из рабов, «за падением Западной Римской империи
не последовал социализм», Менгер, писал он, «не замечает как раз
того, что этот “социализм**, в той мере, в какой он был тогда воз-
можен, действительно существовал и даже достиг господства — в
лице христианства»2.
Явление христианского социализма сопутствовало и русской со-
циальной мысли, славянофильство было, разумеется в своей собст-
венной исторической форме, своего рода классическим выражением
этой системы взглядов на русской почве. Славянофильство прошло
свой пик развития еще в дореформенную эпоху. После реформы
1861 г. оно уже не могло претендовать на сколько-нибудь сущест-
венное идеологическое значение и общественную роль. Это не оз-
начает, что феодальный социализм (по терминологии «Манифеста
Коммунистической партии») в различных его вариантах исчез со
сцены. Напротив, с развитием капитализма в России и обострением
всех социальных противоречий ретроспективный утопизм религиоз-
ного толка получил значительное распространение3.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 448. •
2 Там же. Т. 22. С. 467—468.
3 «Правда» уже в первом своем номере (от 22 апреля 1912 г.) сообщала о «судебном
процессе сектантов в г. Острогожске». Так в принадлежности к «недопустимой
ереси» обвинялось 85 крестьян. Большевистский орган констатировал, что «в на-
ши дни совершается суд инквизиции за веру и убеждения», а самодержавные ин-
197
Одной из его форм были христианско-уравнительные утопии,
«мужицкие» взгляды на социальную справедливость — как они вы-
ражены в трактатах выходцев из народа, преодолевших каноны
патриархального сознания. К ним следует отнести в первую оче-
редь Т. М. Бондарева (1820—1898) и В. К. Сютаева (1820—1892)t
Оба они сторонники социального равенства и социальной справед-
ливости, оба в своих трудах основывались на допущении, что хри-
стианство — истинное учение о социальном равенстве и справедли-
вости, затемненное и искаженное отчасти по злому умыслу, отча-
сти по историческому недоразумению. Различие между ними за-
ключалось в том, что Т. Бондарев был, так сказать, «социалист от
ТЗиблии», в то время как В. Сютаев — яркий представитель хри-
стианского социализма «от Евангелия». В их работах немало мате-
риала из «священного писания», всякого рода мифов, сказаний и
притч, отобранных и обработанных так, чтобы они подтверждали
представления о социальной справедливости, сложившиеся в кре-
стьянской массе и соответствующие здравому смыслу крестьянства.
Оба тяготеют к идеям первоначального христианства, оба далеки
от идеологических установок официального православия и церкви.
Нельзя сказать, чтобы они были руссоистами, но им свойственны
мечты о цельной жизни, о согласии человека с природой, с «зем-
лей». Такое согласие вырабатывается благодаря труду, труд же —
источник здравого миропонимания. Из двух больший романтик, по**
жалуй, Сютаев: он поет гимны любви как силе, облагораживающей
человека, не дающей ему опуститься до животного и постоянно об-
новляющую человеческие чувства, вызывающую все новые полез-
ные стремления. Бондарев — более земной мыслитель, он видит
спасение человечества в переходе к земледельческому труду.
Труд — единственное средство основать общество на верных соци-
альных предпосылках4. Трактаты крестьянских утопистов не про-
шли незамеченными. Ими зачитывался Глеб Успенский, который
видел в них немало созвучного своим умонастроениям. Эти кресть-
янские романтики повлияли и на Л. Н. Толстого, ускорив его пере-
ход от дворянской филантропии к идеям всеобщего опрощения, к
апологетике крестьянского труда и т. п. Любопытна оценка ерети-
ческих и сектантских движений, связанных своими корнями с тра-
дициями славянофильства и народничества, со стороны русских те-
ософов. Последние (Е. Блаватская, Н. Каменская, Е. Писарева
и др.) считали, что важнейшим социальным приложением теосо-
фии является учение о всеобщем братстве и конечном торжестве на
земле социальной справедливости благодаря нравственному совер-
квизиторы стремятся «задушить и самую мысль, чувство и религиозный порыв
человека».
4 См.: Русское дело. 1888. № 12—13. Этот либеральный журнал опубликовал фило-
софско-социологический трактат Т. М. Бондарева «Торжество земледельца, или
Трудолюбие и тунеядство» (в сокращенном виде). Сокращения не помогли и но-
мер журнала был конфискован. Об этом трактате Бондарева см. статью: Прут-
ков Н. И. Сибирская утопия Т. М. Бондарева «Торжество земледельца...» //
Очерки литературы и критики Сибири. Новосибирск, 1976.
198
шенствованию и интеллектуальному развитию людей, использую-
щих науку, религию, философию и теософию. Естественно, что де-
ятели этого рода внимательно следили за религиозными течениями
в России, в. особенности противопоставляющими себя церковной
ортодоксии и, как они полагали, близкие по духу «теософическому
движению».
В «Вестнике теософии» эти течений были оценены в виде «нот
вой волны народничества» как движения, которые преследовали
«цели духовные и облеклись в религиозную форму»5. Эти «духов-
ные цели» возникли на почве российского народничества; первая
волна народничества была «гуманистическо-культурного характе-
ра», вторая была «волной народническо-революционной», третья,
современная — волна «религиозная»6.
Смысл этой классификации не составлял «сокровенной тайны»:
народническое движение, пройдя необходимые для выработки вы-
сшего сознания своих целей фазы развития, неизбежно приходит к
своей высшей религиозной фазе. Агентами этого движения высту-
пают уже не пропагандисты социализма и не бунтари, поднимав-
шие деревни, а «боговдохновенные странники», организующие мас-
сы на «религиозные братства». Эта схема была верна лишь постоль-
ку, поскольку в народничестве был свой религиозный элемент, но в
целом русское народничество развивалось в начале XX в. не по ре-
лигиозному, а по «социально-революционному» и анархистскому
пути, сопоставив по своему действенные и относительно обособлен-
ные потоки российской революции. Из «боговдохновенных странни-
ков» теософы выделяли двух — Виктора Данилова и Александра
Добролюбова. Первый, выдающийся путаник даже по российским
меркам, пришелся по душе теософам своим признанием существо-
вания особенностей «психокосмической энергии» и «мистического
•опыта», а также своей теорией «трудовой монархии», этой перели-
цованной на эсеровский лад старой крестьянской идеей «хорошего
царя», а второй — монографией «Из книги невидимой», которая,
по определению Каменской, «содержит в себе все основные теосо-
фические идеи» и есть по сути, «народная теософия»7. Наиболее
значительными и влиятельными формами христианского социа-
лизма в России конца XIX — начала XX в. были учения Ф. М. До-
стоевского, В. С. Соловьева и в особенности Л. Н. Толстого.
49. Утопический гуманизм Ф. М. Достоевского
Федор Михайлович Достоевский не принадлежит к революционе-
рам и социалистам типа Добролюбова или Желябова. В некоторых
отношениях он даже составляет им прямую противоположность.
5 Вестник теософии. 1911. № 1. С. 2.
6 Там же.
7 Там же. С. 4. А. И. Добролюбов начинал как поэт-символист (1895 г.). Затем он
увлекся беседами со «святыми старцами», познакомился со «скитами» и создал
вскоре свой особенный «скит», или «коммуну» (добролюбовцы). Это был уход в
социальное небытие.
199
Н. А. Добролюбов, например, считал, что маленький человек
Достоевского не человек-борец, а человек угнетаемый, пассивный,
больной человек. Для Достоевского в высшей степени характерна
«боль о человеке, который признает себя не в силах или, наконец,
даже не в праве быть человеком настоящим, полным, самостоя-
тельным человеком, самим по себе»8. Вместе с тем деятели рево-
люционной демократии (Белинский, Чернышевский, Добролюбов)
внимательно анализировали идейную эволюцию и мировоззрение
Достоевского, входившего в свое время в круг социалистов-петра-
шевцев, отмечая позитивные моменты его творчества, в частности
критику буржуазии и мещанства. Достоевский занимает особое ме-
сто в сложной системе демократическо-социалистического движе-
ния 60-х годов и последующих десятилетий. Его утопическо-социа-
листический строй мыслей, по существу, давал знать о себе посто-
янно, хотя подчас и неожиданным образом, весьма своеобразна
преломляясь в его художественном творчестве.
Анализ, хотя бы и краткий, социальной философии Достоевско-
го необходим в контексте рассматриваемой нами темы по многим
основаниям и отчасти потому, что Достоевский в своем творчестве
отразил определенное понимание русского революционного движе-
ния второй половины XIX в.
По своим философским убеждениям Достоевский — идеалист
иррационалистского толка. Его этический идеализм был своего рода
реакцией на материализм «нигилистов». Упрощенно усвоив тезис
об определяющем значении среды, многие шестидесятники впадали
в абсолютизацию социальной детерминации человеческой деятель-
ности. При этом они наделяли среду свойством всемогущности и не
поднимались до диалектического рассмотрения взаимозависимости
объекта и субъекта, общества и личности. Поэтому критические
высказывания Достоевского по поводу забвения его противниками
«диалектики души»; несмотря на иррационалистическую направ-
ленность, звучали достаточно убедительно.
Впоследствии В. И. Ленин отмечал, что для пореформенной
России характерен общий подъем чувства личности9. Но этот подъ-
ем происходит в рамках становления новых, буржуазных обще-
ственных отношений, собственническо-деляческой деятельности. Те
же самые «личности» «новая жизнь» безжалостно отчуждала, разъ-
единяя людей. Сам Достоевский считал нарождающийся буржуаз-
ный индивидуализм одним из решающих препятствий на пути к
братству людей. Это братство он считал невозможным в мире чис-
тогана и надругательства над человеческим достоинством. Панацею
от господствующего социального зла, обеспечение духовной свобо-
ды личности Достоевский находит в христианской этике. Он верил,
з Добролюбов Н. А, Поли. собр. соч. M; Л., 1935. Т. 2. С. 380. Ср. с мнением одного*
из утопическо-социалистических теоретиков 70-х годов — П. Н. Ткачева. Он пи-
сал, что «больная душа» Достоевского состоит из «нескладных противоречий»
(Дело. 1878. С. 5—6). Для народников 70-х годов Достоевский — «поэт вырож-
дающихся характеров» (Там же. № 4. С. 373),
9 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 433,
200
I что гармонические отношения и достойная высокого звания челове-v
ка новая личность возникают имейно на российской патриархаль-
ной, истинно православной почве. Народ готов к этому, ибо его*
главная черта — «чувство справедливости и жажда ее»1^. Необхо-
димо, следовательно, сохранить эту почву, остановив наглость бур-
жуазного чистогана. Политические взгляды Достоевского после воз-
вращения с каторги основаны на заигрывании с «красотой самодер-
жавия», на убеждении, что только через борьбу с «гидрой револю-
ции» и присущим ей насилием, разлагающим личность, возможно
совершенствование человечества. «Нигилистический социализм» в
изображении Достоевского вполне совпадает по своим конечным
целям с буржуазностью, с влечением к животной сытости, к ком-
форту, дй к тому, чтобы ставить превыше всего свое самолюбивое
я. Ему присуща «наполеоновская идея». Достоевский был убежден,
что даже если признать буржуазную респектабельность в качества
цели личности, то цель эта не является достойной человека, ибо и
в деятельности по достижению ее, и в самой буржуазности нет ни-
чего достойного человека. Поэтому истинный христианин в духе
Достоевского не может верить в такой общественный идеал и не
может стремиться к нему.
Общественный идеал Достоевского абстрактно-христианского*
толка. «Люди,— писал он,— могут быть прекрасны и счастливы,
не потеряв способности жить на земле»10 11. Земля может быть устро-
ена по-человечески. В этом Достоевский расходится с православны-
ми богословами, которые воевали против социалистической идеи
счастья людей здесь на земле, утверждая, что «не для счастья рож-
ден человек и не к счастью он должен стремиться»12. Условие до-
стижения счастливой жизни здесь, на земле, для Достоевского —
вера в бога. Он христианский социалист, который убежден, что на
основе религиозной веры можно создать идеальную для человека
систему моральных ценностей, без которой счастье невозможно^
Если существование бога не признается, то человек оказывается в*
неограниченной свободе, лишенной каких бы то ни было этических:
норм: «Если бога нет, то все позволено!» Естественным следствием
этой мысли является отрицание революционного насилия. Вне хри-
стианской системы ценностей высоконравственная личность невоз-
можна. Параметры идеальной нравственной личности в истории
осуществлены и запечатлены. Это — Христос. Христос взял на себя
ответственность за человечество и одновременно утвердил ответст-
венность каждого человека за свою деятельность, утвердил свободу
и достоинство личности. Вера в достоинство человека является
краеугольным камнем гуманизма Достоевского, но эта вера ослаб-
ляется и даже подрывается верой в христианскую догматику. До-
стоевский обосновывает то, что можно назвать «христианско-экзи-
стенциальным» решением проблемы ответственности человека за
10 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. СПб., 1894. Т. 3. С. 549.
и Там же. Т. 11. С. 140.
12 Булгаков С. Н. Христианство и социализм. М., 1917. С. 42.
201
•свои поступки. Ответственность — условие достижения свободы че-^
рез деятельность, которая становится таким образом ответственной,
деятельностью. Это — как проблема христианизации личности че-<
рез братство людей, через «опыт» в деятельной любви. Но понимав
ние братства людей у Достоевского абстрактное, которое всегда ха->
рактерно для понимания человека в христианстве, отличное, как
заметил Маркс, от конкретного, «денежно-вещественного» понима-
ния ценности человека при капитализме.
Поэтому не случайны воззвания Достоевского к красоте, к при-
знанию самоценности эстетического переживания мира, к утверж-
дениям, что «Шекспир и Рафаэль — выше освобождения крестьян,
выше народности, выше социализма»13. Его общественный иде-
ал — абстрактный этический идеал. Человек должен стремиться к
счастью, иначе жизнь бессмысленна. Основная антиномия жизни,
признание которой должно стать основой жизненной философии,—
это конфликт между стремлением человека к счастью и невозмож-
ностью его достижения: в сложившихся условиях «страдание — за-
кон жизни на земле».
Выход Достоевский находит «в вечной неутомимой деятельно-
сти и в развитии на практике всех наклонностей и способностей»14.
Чтобы обрести практику, которая сама по себе объективно способ-
ствовала бы развитию всех наклонностей и способностей, по мне-
нию Достоевского, надо переделать «непрактичную» практику, где
«треснули основы общества». Он считает, что деятельная личность
лолжна иметь целью благо народа,.ибо отдельная личность может
только в служении народу как носителю высшей христианской
нравственности и добродетели найти себя, смысл своего существо-
вания. Личность должна быть христианской.
Естественно, что эта христианско-почвенническая идея Досто-
евского была отвергнута революционными народниками, которые
ожидали «просветления» народного сознания не на христианско-по-
чвеннической, а на революционно-социалистической стезе. Поэто-
гму проповедь Достоевского не вызвала сколько-нибудь сочувствен-
:ного отклика ни в революционной, ни даже в либеральной среде.
Что касается «активных социалистов», то их взгляды были недвус-
мысленно выражены в их легальном органе 70—80-х годов, в жур-
нале «Дело». Они противники «идеализации почвы».
50. Теократическая утопия В. С. Соловьева
Для оценки идеологических воззрений Вл. Соловьева особое
значение имеют два затянувшихся на всю жизнь конфликта: с са-
модержавием и православием, с одной стороны, и новым, особенно
'бурно развивающимся в послереформенные годы мещанством, бес-
крылой обывательщиной — с другой.
13 Достоевский Ф. М. Собр. соч. М., 1957. Т. 7. С. 189.
14 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. СПб., 1894. Т. 12. С. 28.
202
Критика ничем не ограниченного монархизма всегда была силь-
ной струной в исканиях Соловьева. Он довольно смело выступал
против царской деспотии. Так, после убийства 1-го марта 1881 г.
Александра II Соловьев осмелился обратиться к Александру III с
призывом «по-христиански простйть цареубийц», за что был не-
медленно наказан.
Не раз Соловьев резко высказывался против церкви, раболепст-
вовавшей перед самодержавием, требуя ее реформы, и этим вызы-
вал недовольство Синода. Суть его предложений сводилась к созда-
нию объединенной православно-католической церкви и к выделе-
нию «вселенской» церкви из-под опеки государства. Влияние Со-
ловьева росло. В. И. Ленин уже при подготовке первого номера
«Искры» предлагал Г. В. Плеханову выступить с критикой идей
Вл. Соловьева. К сожалению, Плеханов не написал статьи, сослав-
шись на то, что еще не ознакомился с философскими работами Со-
ловьева.
Соловьев развивал христианско-социалистическую критику ка-
питализма. Зная классическую политическую экономию и тради-
ции русской демократической критики последствий западноевро-
пейского пауперизма, он восставал с этически-христианской пози-
ции против сложившегося общественного разделения труда, кото-
рое «сплошь и рядом выражается как эксплуатация труда капита-
лом, производящая пролетариат со всеми его бедствиями»15.
Соловьев считал, что для избавления от социальных болезней
надо создать такой общественный идеал, принятие и проведение в
жизнь которого исключило бы раз и навсегда «производство проле-
тариата со всеми его бедствиями». Он не считал рабочий класс со-
циально-прогрессивным классом. Соловьев отвергает марксизм, на-
учный социализм именно потому, что они стоят на почве интересов
рабочего класса. Критика Вл. Соловьевым материализма, социализ-
ма и марксизма стала теоретической предпосылкой его теоретиче-
ской, утопии. Находясь на идеалистических позициях, он считал их
следствием западного рационализма, который, по его мнению, за-
шел в тупик. Догматическое направление (Лейбниц, Кант) запад-
ного рационализма кончается философией Гегеля, согласно которой
истинным бытием обладают лишь формы человеческого сознания,
которые абсолютизируются, отрываются от человека и его реально-
го бытия. Эмпирическое направление (Бэкон, Юм, Милль) запад-
ного рационализма приходит в сущности к тому же выводу: «исти-
ной бытия» обладают не объективная реальность, не образ жизни
человека во всех его опосредствованиях, а «состояния человеческо-
го сознания»16. Крайняя субъективизация западной философии де-
лает ее, по мысли Соловьева, беспредметной и к тому же беспо-
мощной в стремлении помочь человеку обрести самого себя. Собст-
венно, западному рационализму человек (как живое, чувствующее,
мыслящее и страдающее существо) глубоко безразличен. Это не
15 Соловьев Вл. Собр. соч. СПб., 1911., Т. 2. С. 129.
16 Соловьев Вл. Кризис западной философии. СПб., 1873. С. 30.
203
философия страждущего человечества, а античеловеческая, скептик
ческая и абстрактно-индивидуалистическая философия. !
В какой-то мере Соловьев прав, как были правы и славянофи:
лы, задолго до него без конца обличавшие западных «бездушные
умников». Но только Соловьев, как и славянофилы, смешивал i
одну кучу западноевропейский идеализм и материализм, рациона-^
лизм и социализм. В своем предисловии к работе неокантианца
Ланге об истории материализма Соловьев признает материализм
элементарной формой западного рационализма. Материализм как
низшая элементарная ступень философии имеет всегдашнее проч-
ное значение; но как самообман ума, принимающего «эту низшую^
ступень за целую лестницу, материализм естественно исчезает при1
повышении философских требований»17. Повышенные философские;
требования — это иррационализм, мистика, тот указующий «па-
лец-спирит», над которым издевался Н. Михайловский, присутство-
вавший на защите Вл. Соловьевым докторской диссертации. Но Со-
ловьев, претендуя на объективность, признавал, что материализм
верно отвечает на вопрос о фундаменте здания вселенной. Его кри-
тика материализма касалась другого, а именно самого здания, воз-
двигнутого на этом фундаменте. В изображении Соловьева матери-
алистическая философия, кроме этого фундамента, вообще ничем
не интересуется и, следовательно, духовная сторона жизни уходит
из области ее внимания. «С теоретической стороны все сводится
•окончательно к совокупности простейших телец — атомов, а с
практической — к действию простейших материальных инстинктов
и побуждений. Ясно, что этим могут удовлетвориться лишь про-
стейшие умы!»18. В основе теократической утопии Вл. Соловьева
лежит слегка перелицованная гоббсовская теория о «войне всех
против всех» в догражданском «естественном» состоянии людей и
необходимости Общественного договора. Философ объявляет обще-
ственный договор средством поддержания «вещественных отноше-
ний» и сопутствующих им интересов. Но они не могут прочна
скрепить людей, ибо общество прочно не своими имущественными
интересами, а духовными узами. Духовные основы человеческого
существования, по мнению Соловьева, дает «истинное правосла-
вие». Вне христианства невозможно ни понимание духовной сущ-
ности жизни, ни нравственное совершенствование, являющееся пу-
тем к такому пониманию. Оно же — условие человеческого сча-
стья. Соловьев считал, что человеческая нравственность (если эта
была нравственность, а не аморализм, прикрытый фиговым лист-
ком официальных установлений и навязываемых нормативов) ни-
когда не была следствием материально-экономических отношений.
Этика вполне независима от экономики. Поэтому следует найти и
поддерживать христианские начала человеческой нравственности>
которым должны соответствовать материальные интересы, полити-
17 Ланге Ф. История материализма. Киев; Харьков, 1900. Т. 1. С. 4.
18 Ланге Ф. История материализма. СПб., 1868. Т. 1. С. 4.
204
ческие отношения и церковная организация. Соловьев полагал, что
все это найдено в его теократической утопии.
Человек, по Соловьеву, посредник между богом и миром, и, по
тому природные основы «всеединства» он видит в космических про-
цессах, в присущих им процессах организации природы из перво-
начального хаоса (механистическое и динамическое единство), че-
ловеческий путь к «всеединству» является диалектическим процес-
сом.
Весь исторический процесс рассматривается Соловьевым как
подготовление такого «всеединства». Философия истории Соловьева
разделяется на два основные периода — дохристианское человече-
ство и христианское человечество. Как в дохристианском, так и в
христианском человечестве его интересуют больше всего мессиан-
ские идеи, и он неустанно разыскивает их в религии и философии,
стремясь найти подтверждение своей теологии. В связи с этим он
обследует индийскую религиозную философию, религии Востока,
египетские культы, эллинистические религию и мифологию, еврей-
ское мессианство. В итоге он приходит к выводу, что наиболее чис-
тое и глубокое выражение идея вселенской теократии получила в
христианстве с его обожествлением Христа и понятием «богочело-
вечество».
Христос, как утверждает Соловьев,— «центральный пункт ми-
ровой истории». В нем сфокусировалась единая божественная и че-
ловеческая природа. Историческое человечество (в его влиятельных
христианских формах религиозности) не поняло учения Христа.
Оно выразило это учение в трех, в равной степени неудовлетвори-
тельных формах: в религиозном господстве католицизма в средние
века, в рационалистическом просветительском учении и в материа-
лизме. Все три формы учения, по мнению философа, показали
свою несостоятельность указать пути счастья человека и его свобо-
ды. Русское православие в его ортодоксальной форме, считал Со-
ловьев, также дискредитировано своим поклонением наличному,
государству и гонениям на неправославное инакомыслие. Однако
русский народ не несет ответственности за это нарушение офици-
альной церковью своих обязательств перед богом, историей и наро-
дом. Соловьев принимает идею славянофилов об особой богоизб-
ранности русского народа, о его «богоносностц». Но он считает уче-
ние славянофилов замкнутым, национально ограниченным, ибо они
не поняли мировой «объединительной» роли русского народа.
Основываясь на этой лишь слегка подправленной, но все же
славянофильско-националистической основе* Соловьев развивает
учение о вселенской теократии как завершении «теогонистического
процесса». Старые теократии, в особенности католическая, не оп-
равдали ожиданий и запятнали себя преступлениями перед челове-
чеством. Нужен «новый союз» для достижения «святого человече-
ства». Основы такой жизни, по мнению Соловьева, указаны рус-
ским народом. Он обнаруживает их в общине. Но эти основы надо
•«развить». Выше мы указывали на различные проявления общин-
Ш
ных иллюзий в русской мысли, рождавшие самые необычные про-
екты развития общинных начал. Соловьевский проект не только»
необычен, он фантастичен, утопичен до субъективной дерзости,
так, собственно, его и оценили современники19.
В чем суть социального прожекта Соловьева, его «свободной те-
ократии»?
Христос провозглашается «вечным» царем нового «царства бо-
жия» на земле, главой «божеского государства». Затем Соловьев на
разные лады варьирует идею об «идеальной» церкви, которая ста-
нет связующим элементом его теократического государства20. Эта
«идеальная», церковь будет церковью единой, которая возьмет луч-
шие черты восточного и западного христианства, православия и ка-
толицизма. Протестантизм объявляется ветвью христианства, не
имеющей за душой чего-либо «вечного», и потому он должен быть
просто поглощен новой монархо-церковной организацией. Как это
произойдет — оставалось только догадываться, как, впрочем, и о
том, как объединятся западная и восточная церковь при их истори-
чески сложившемся недоверии друг к другу, разве лишь на основа-
нии обоюдного доверия и соловьевским рецептам, или как быть с
теми народами и государствами, которые будут препятствовать но-
вому православно-католическому союзу. Одна из фантастических и:
антиисторических идей Соловьева о папе римском как главе новой
«монархии святого Петра» говорила сама за себя; Соловьев еще.
пытался убедить скептиков, что его папа и папство будут лучше.-
исторических пап и исторического папизма, но весь опыт истории
говорил против него.
51. Толстовский социализм
Представления Достоевского и Соловьева о социально-справед-
ливом обществе, несмотря на весь масштаб их художников и мыс-
лителей, пользовавшихся всероссийской известностью, не оказали
сколько-нибудь заметное влияние на современников вообще и на
революционно-демократические круги в особенности. Иное дело —
Толстой.
Л. Н. Толстой искал и нашел учение, которое на рубеже
XIX—XX вв. имело не только общероссийский, но и международ-
ный резонанс. Ведь оно исходило от Толстого, художника, которо-
му не было равного в мире. Объективно его социализм был следст-
вием особых условий развития русской общественной жизни. Воз-
действие идей Толстого на массы усиливалось особой манерой обос-
19 Современные теологи, и не только они, естественно, восхищаются Вл. Соловье-
вым. Так, Э. Мюнцер утверждает, будто Соловьеву удалось доказать, что «только,
сильное социальное христианство объединит человечество», которое ассимилиру-
ет «русское наследство». Мюнцер считает особенно ценной «для современности»-
критику Соловьевым «интернационализма социалистов и веры в позитивную нау-
ку». В общем, это неоцененный «пророк русско-западного единства» (Е. Munzer.
Solovjev: Prophet of Russian Western Unity. N. J., 1936. P. 1,2).
20 Эта идея получила полное одобрение у его биографов, эмигрировавших на Запад-
. См., например: Szylkarski IV Solowyews Philosophic der All-Einheit. Kaunas, 1932..
S. 201—176.
206:
нования и разъяснения им своих взглядов. Он прекрасно знал рус-
скую социалистическую литературу XIX в., в особенности ценя;
произведения А. И. Герцена, и использовал многое из христианско-
уравнительной и социалистической традиции.
Как мыслитель Толстой — мыслитель-моралист. Он переводит
философские и общественно-политические вопросы, в особенности:
в последние десятилетия жизни, на язык этики, делая их более до-
ступными массам, и предпочитает в то же время христианско-гума-
нистическое, демократическое решение любого из крупных вопро-
сов социального бытия. Он накрепко привязывает эти вопросы к
человеку, к интересам личности трудящегося.
Этицизм русской демократической и утопическо-социалистиче-
ской традиции нашел в Толстом одного из самых своих выдающих-
ся выразителей. Эту направленность своего мышления Толстой за-
фиксировал уже в ранней своей философской работе «О цели фи-
лософии» (1847 г.) и в общем оставался верен ей в течение всей
жизни. Мир как таковой беспредметен вне его отношения к челове-
ку. Человеческое бытие упирается в проблемы нравственности. По-
няв эти проблемы, мы поймем все остальное в человеке и обще-
стве. Это своеобразная толстовская философская антропология. По»
мысли Толстого, моральное осуждение социального зла (самодер-
жавной деспотии, бюрократического бездушия, помещичьего за-
силья, аграрного удушения крестьянства) неизбежно приведет рано
или поздно к изживанию этих пороков и торжеству социальной
справедливости. Надо лишь целеустремленно помогать этому про-
цессу. Это этический социализм, причем окрашенный не в неокан-
тианские, а в демократическо-христианские тона.
Философско-этическая и утопическо-социалистическая програм-
ма Толстого связана во многом с неудачами попыток революцион-
но-демократического преобразования России, в особенности после
второй революционной ситуации 1879—1881 гг. Толстой следил с
особенным вниманием за революционно-народнической эпопеей; в
определенной мере толстовская программа — альтернатива рево-
люционно-народнической программе, выдвинутая мыслителем, ра-
зуверившимся в способности демократических сил обеспечить соци-
альный прогресс «подручными силами». Для Толстого как личности
характерна смелая попытка спасти приговоренных к смертной каз-
ни народовольцев, о чем он «iio-христиански» просил Александ-
ра III и в чем ему, разумеется, было отказано.
Что общество раздирается социальными противоречиями Тол-
стой это очень хорошо знал и ощущал, может быть, глубже, чем
кто-либо иной. Но выход из социального тупика, созданного гос-
подствующими классами, он предлагал не революционный, а эво-
люционный — путем переделки сознания людей, и прежде всего
нравственного сознания.
Великий художник по-своему понял знаменитый совет Писаре-
ва — бить «направо и налево», ополчаясь в первую очередь против
религии, церкви и самодержавия, но критикуя и народ. И там и.
ЭФ7
там Он видел суеверия: истины трансцендентны для людей, не по-
нимающих «закон любви», дающий высшее благо как отдельному
человеку, так и человечеству»21. Этот закон любви известен чело-
вечеству давно. Его открыто провозглашали мудрецы древности
Будда, Конфуций, Христос. Кроме религиозных «учителей челове-
чества», Толстой высоко ценил философских учителей, выделяя
тех, кого Маркс называл «героями в области морали»,— Сократа,
Спинозу, Канта, Гегеля.
Лучше всего законы человеческой любви обоснованы и изложе-
ны в евангельской проповеди Христа. Его Нагорная проповедь —
кредо совершенной нравственности. Иисус евангелий не бог, а ге-
ниальный человек древности, великий учитель -нравственности.
Евангелия не откровения свыше, а изложение понимания жизни и
учения Иисуса евангелистами, людьми нравственно чистыми, с
большим жизненным опытом и здравым смыслом?2. В целом же
христианство «есть самое чистое и самое совершенное метафизиче-
ское и этическое учение»23.
Образцы совершенной нравственности можно воспринять и у
других мудрецов, хотя и уступающих Христу в степени истинной
.добродетели, но могущих быть учителями человечества в области
морали. Следовательно, нет нужды помышлять о написании како-
го-то нового морального кодекса для страждущего человечества, та-
кой моральный кодекс существует, хотя и разбросанный в писани-
ях величайших моралистов; речь может идти не об изобретении
его, а о составлении на основе ранее набросанного, но повсюду раз-
бросанного24. В этом проявляется эклектизм философско-этической
позиции Толстого, хотя субъективно он и стремился к органическо-
му синтезу в своем учении всего ценного, что было в учениях про-
шлого. Он полагал, что когда люди проникнутся идеями этого все-
мирного морального кодекса, «синтезированного» им в своем фило-
софско-этическом учении, они будут нравственны и счастливы. Зло
исходит от власти, светской и церковной, от государства и всякого
рода начальников над простым народом, занятым своим трудом,
семьей, бытом. Это они отступили от евангельских заповедей, они
извратили учение Иисуса. Благодаря им, церковь превратилась в
зловредную ассоциацию, которая содействует другой ассоциации —
государству и всем его начальникам — угнетать, порабощать, раз-
вращать людей.
Критицизм Толстого ясно проявляется в филиппиках в адрес
официального христианства, папского или православного для него
не имело существенного значения, которые извратили заветы Хри-
ста. Религия должна быть нравственной йли никакой. «Утверж-
дать,— писал Толстой,— что сверхъестественность и неразумность
21 Толстой Л. Н. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 272.
22 Толстой близок в своем понимании происхождения евангелий к другу Маркса мо-
лодых лет, Бруно Бауэру, который в своих «Синоптических евангелиях» обосно-
вал взгляд, что они плоды самосознания евангелистов.
23 Толстой Л. Н. Краткое изложение Евангелия. M., 1889.
-24 См.: Толстой Л. Н. Поли. собр. соч. Т. 28. С. 79.
208
составляют основные свойства религии, все равно, что, наблюдая
только гнилые яблоки, утверждать, что дряблая горечь и вредное
влияние на желудки есть основное свойство плода яблока»25. Он,
следовательно, против гнилых яблок официальной религиозной ор-
тодоксии. Но то, что он предлагает взамен,— все то же абстракт-
ное, антропологическо-нравственное решение проблем человека.
Это новая человеческая религия как «определение назначения че-
ловека к началу всего и вытекающего из этого положения назначе-
ние человека и из этого назначения правил поведения»26. Ориги-
нальна интерпретация Л. Н. Толстым знаменитого евангельского
эпизода — столкновения между Иисусом и римским прокуратором
Иудеи Понтием Пилатом. Он видит в этом эпизоде яркое изобра-
жение столкновения двух взаимоисключающих нравственных прин-
ципов — государственного и общечеловеческого.
«Пилат,— замечает Толстой,— живет только интересами мет-
рополии и, разумеется, с презрением и некоторой гадливостью к
тем смутным, да еще религиозным, чувствам грубого суеверного
народа, которым он управляет». С этим настроением Пилат и ведет
разговор с Иисусом и, естественно, ни одна из сторон не только не
хочет встать на сторону другой, но даже не может понять по-насто-
ящему другую.
Толстой, разъясняя свою точку зрения, писал в письме К
П. М. Т., что Понтию Пилату «нет дела ни до Христа, ни до евреев,
ни еще меньше до какой-то истины, о которой ему, знакомому со все-
ми учениями и философиями Рима, толкует этот оборванец: ему дело
только до высшего начальства, чтобы не ошибиться перед ним»27 28.
Иисус как человек обречен, но отстаиваемый им нравственный
принцип непобедим.
В толстовском понимании морали много сходного с классиче-
ским либеральным толкованием свободы: и в том и в другом случае
прокламируется преодоление ограничений, накладываемых обще-
ством на индивида, но общество не рассматривается в качестве си-
лы, способной на утверждение и развитие его испытанной природы.
В конце концов, человеку надо очень мало, чтобы быть счастли-
вым: «надо знать, что он должен и чего не должен делать. Для то-
го, чтобы знать это, ему надо понять, что такое он сам и тот
мир, среди которого он живет»2* (курсив мой,— В. М.). Что та-
кое человек — каждый может понять из проповедей великих учи-
телей человечества и их последователи, к которым Толстой при-
числял и себя. Что такое мир, в котором мы живем, понять труд-
нее, как по причине того, что прошлые учителя человечества не
могли предусмотреть всей меры зла, которое принесло с собой со-
временное общество, так и потому, что это лживое общество не
склонно рассказывать правду о себе. Более того, оно выдает себя за
25 Толстой Л. Н. Что такое религия и в чем ее сущность. М.» 1902. С. 48.
26 Там же. С. 48—49.
2? Вестник теософии. 1911. № 1. С. 26.
28 Толстой Л. Н. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 13.
8 В. А. Малинин
209
то, чем в. действительности не является. Толстой, со всей силой
убеждения, ему свойственной, стремился разъяснить народу, «вто-
рому обществу», к которому он обращался с художественным сло-
вом, смысл, тайные пружины, истинные цели «первого общества»,
причем разъяснит^ уже не языком художественного образа, а язы-
ком общественно-политических понятий. Он доказывал, что инте-
рес масс, противостоит интересу самодержавия и церкви. И здесь
он, невзирая на.все свои иллюзии, объективно революционизиро-*
вал сознание масс, патриархального крестьянства.
Толстой — критик капитализма и его несообразностей. В этой
критике он обличает два основных преступления буржуазной дей-
ствительности — искажение природы человека и извращение смыс-j
• ла человеческой культуры. Он глубоко понимает развращающей
влияние буржуазной собственности, отнимающей у человека всц
человеческое и превращающей его в безличного собственника29. Hd
Толстой видит и больше. Собственность определяет все другие от-j
ношения, она создает экономическую основу социального неравен-^
ства. Он изучает классическую буржуазную политическую эконо-|
мию и ее апологетику» благодетельности общественного труда ха-|
растеризует как прикрытие «захвата чужого труда» («Так что же
нам делать?»). Толстой замечает, что благодаря такому захвату
происходит «деятельность людей науки и искусства», подкармливав
емых собственниками. Тем самым прогресс духовной культуры до-
стигается за счет регресса культуры масс. Эта в целом верная кон4
статация приводила Толстого к неверному выводу, что прогресс об-
щества определяется лишь степенью нравственного развития чле-
нов общества, или его нет вовсе. Тем самым революционное преоб-^
разование общества, т. е. один из решающих элементов прогресса^
рассматривалось Толстым как ничего не решающее сравнительно с
могучей силой просвещения, больше всего — нравственного разви^
тия личности.
Толстой отвергал не только самодержавие, но всякое государст-
во, всякую политическую власть. Государство основано на насилии*
Насилие же как таковое аморально, и поэтому народ с его обост-
ренным нравственным чувством и верой в справедливость не присяг
гает ни государству, ни насилию. • ’ )
Государство стоит на пути действительного благосостояния на-т
рода, его умственного и нравственного прогресса. «И потому,— пи^
сал Толстой,— задача моя не в том, чтобы содействовать, насколй
ко этой в моей власти, улучшению положения тех, кто не вызвал
моего сострадания»30. t
Толстой сострадал угнетенной и униженной массе, сострадал
людям, которые озабочены улучшением положения этой Массы, да-
же если они отвечают на .насилие государства революционным на1-
29 Г. В. Плеханов верно заметил, что критика Толстым частной собственности по-
могла ему понять преимущества коллективной собственности и что он «в своем
учении о собственности кончает тем, что переходит на социалистическую точку
зрения» (Искусство и литература: Сборник. М., 1948. С. 769).
зо Толстой Л. Н, Собр. соч. М., 1889. Т. 16. С. 176.
210
силием. После убийства Александра II (1-то марта 1881 г.) он взял
сторону народовольцев, придерживаясь убеждения, что Желябов и
его товарищи желали блага русскому народу. Желая спасти поку-
шавшихся, Толстой обратился к Александру III с письмом, в кото-
ром заклинал его простить «убийц». Вместо царя великому писате-
лю ответил Победоносцев: они понимают Христа различно.
В системе взглядов Толстого центральное место занимает его
учение о непротивлении злу насилием, («Не противься злу, чтобы
оно не повлекло за собой еще большего зла», «не содействуй злу»
и т. п.). Для него непротивление не только принцип христианской
этики, но и принцип христианской по своей сути политики. Тол-
стой, казалось, понял, что политическая борьба неизбежна. И, по-
няв это, он предложил самое недейственное и самое удобное для
отвергаемого им государства политическое средство. Само настаи-
вание на идее непротивления означало не только незнание подлин-
ных пружин политики, которая (со стороны применяющих наси-
лие) может использовать непротивление в своих вполне корыстных
интересах. В настаивании на непротивлении была выражена не-
мощь определенной социальной силы, патриархального крестьянст-
ва, надеявшегося, что и пассивный протест поможет ему в жизни.
Психологии крестьянина-труженика соответствовали и призывы
Толстого к опрощению. В них был гуманистический подтекст, свя-
занный с осознанием растущих тягот буржуазной цивилизации.
Вместе с тем протестуя против этих тягот, против отчуждения лю-
дей друг от друга, обесчеловечивания человека, Толстой предлагал
весьма по-наивному, «по-мужицки» отказаться и от благ духовной
культуры вообще — «от изучения грамматики, географии, юриди-
ческих наук, стихов, повестей и романов, французского языка,
фортепианной игры, философских теорий, военных упражнений»31.
Эта мешанина отказа.говорит сама за себя.
Своими идеями, особенно идеей «непротивления злу насилием»,
Толстой сильно повлиял на М.-К. Ганди и гандизм, как и на изве-
стную часть мелкобуржуазной японской и китайской интеллиген-
ции. Впервые Ганди познакомился с учением Толстого в свою быт-
ность в Южной Африке. В этом рассаднике империалистического
зверья и расизма он быстро излечился от иллюзий «почтенного»
воспитания, основная установка которого заключалась в признании
гуманистического и прогрессивного характера английского правле-
ния в Индии. Ганди увидел, что англичане являются безжалостны-
ми угнетателями индийцев как в самой Индии, так и в Южной
Африке, где вели полуголодное существование сотни тысяч индий-
ских иммигрантов. Они переселились в Южную Африку в поисках
лучшей доли и счастья, но обрели нищету и бесправие. Перед
Ганди, молодым и образованным индийцем, встал неотвратимый
вопрос о правах индийца, о путях выхода, из состояния перманент-
ного социального бесправия. В это тяжелое для него время идейных
31 Толстой Л. Н, Собр. соч. М., 1889. Т. 12. С. 427.
8*
211
блужданий он неожиданно познакомился с некоторыми работам^
Л. И. Толстого, переведенными на английский язык («Так что же|
нам делать?», «Царство божие внутри нас» и др.)32. Ганди обра-*
тился к Толстому с письмом, затем вступил в переписку с великим^
русским художником и мыслителем. В одном из писем Толстому он
сообщил, что признает себя «преданным почитателем» великого
учителя его «во многом в жизни»33. Толстой со своей стороны
разъяснял свою концепцию «непротивления злу насилием» в
«Письме к индусу»; в письме к Черткову он отмечает «одного ин-
дусского мыслителя и борца против английского владычества» как
«близкого нам, мне человека»34.
Теперь обратимся к ленинской оценке толстовского социализма^
В плане темы ленинский анализ имеет особое значение, ибо он
расширяет горизонт нашего понимания этой формы социальной и в
определенной мере социалистической утопии. Через этот анализ»
как мы увидим, рельефнее видны точки соприкосновения и пунктц
переплетения крестьянской и христианской утопии, гуманистиче-
ской и этической традиции в русской мысли, социального протесту
и практической беспомощности дворянского бунтаря. j
В. И. Ленин отмечает, что творчество Л. Н. Толстого имеет мич
ровое значение, ибо это творчество не только величайшего худож-
ника, но и «мыслителя и проповедника», отразившего «мировое
значение русской революции»35. Этот момент следует отметить
особо. В серии статей о Толстом, написанных после революции
1905 г., Ленин постоянно отмечает, что феномен Толстого — это
феномен не только величайшего художника, но и величайшего
мыслителя. Толстой безбоязненно поставил ряд действительно ве-
ликих вопросов, в том числе много конкретных вопросов демокра-
тии и социализма, ибо «сумел с замечательной силой передать на-
строение широких масс»3®. Объективно суть этих вопросов в их со-
циально-экономическом смысле состояла в обсуждении условий и
особенностей «расчистки земли» для капитализма в России. Субъ-
ективно Толстой уже в конце XIX в., а затем и в начале XX.в. бо-
.ролся с социальным злом с помощью, отрицания политики, призы-
вов к «непротивлению злу» и, следовательно, «к отстранению от
революционной борьбы масс 1905—1907 гг.»37. Все эти требования
независимо от того, как их осознавал сам Толстой, выражали пси-
хологию крестьянина между реформой 1861 г. и революцией
1905 г. Крестьянские истоки толстовского социализма Ленин под-
черкивал не раз, говоря, в частности, о том, что «Толстой стоит на
точке зрения патриархально^, наивного крестьянина»; что он вьг-
32 По признанию самого М. Ганди особо «сильное влияние оказала на него работа
Л. Н. Толстого “Царство божие внутри нас“ (Ганди М. К. Моя жизнь. М.» 1969.
С. 104). Его восхищают в этой работе “независимое мышление, глубокая нравст-
венность и правдивость**». (Там же. С. 143).
33 См.: Толстой Л. Н. Поли. собр. соч. Т. 59. С. 366.
34 Там же. Т. 89. С. 185.
35 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 20. С. 19.
36 Там же. С. 20.
37 Там же. С. 21.
212
ражает в своем учении «протест миллионов и их отчаяние». Харак-
терно, что даже толстовский мистицизм, проявившийся в его рели-
гиозно-этических исканиях, Ленин связывает с «мистицизмом кре-
стьянским»38. Толстовскому социализму, как отмечал Ленин, свой-
ственны «критические элементы», это «критически-утопический
социализм»39. «Критически-утопический» вариант Толстого имеет,
следовательно, черты сходства с «общинным социализмом». Он до-
бавляет, что, в сущности, это разновидность «феодального социа-
лизма», описанного Марксом и Энгельсом в «Манифесте Коммуни-
стической партии». В чем же критицизм этого социализма, в чем
его утопичность? И в чем его социалистичность? Последний момент
особенно важен для нашей темы, ибо в литературе не слишком ча-
сты признания социалистического характера учения. Л. Н. Толсто-
го. Между тем Ленин настаивает на этом качестве толстовства.
«Учение Толстого,— замечает он,— безусловно утопично по свое-
му содержанию, реакционно в самом точном и в самом глубоком
значении этого слова. Но отсюда вовсе не следует ни того, чтобы
это учение не было социалистическим, ни того, чтобы в нем не бы-
ло критических элементов, способных доставлять ценный материал
для просвещения передовых классов»40.
Критичность учения Толстого заключается в его бескомпромис-
сной направленности против частной собственности, капиталисти-
ческого строя, против сложившихся государственных, церковных,
общественных, экономических порядков, против сопутствующих им
насилия над личностью трудящегося, прежде всего мужика, против
всеобщего ханженства и лицемерия. Эта критика отличается, по
словам Ленина, «силой чувства, такой страстностью, убедительно-
стью, свежестью, искренностью, бесстрашием в стремлении “дойти
до корня“»41, что она не могла.не привлечь на свою, сторону мно-
гих честных, желающих социальной справедливости людей.
Утопичность учения Л. Н. Толстого была следствием толсто-
вских же выводов из отрицания социальной действительности. Тол-
стой, по замечанию Ленина, знал, что «переворотилось», но не по-
нимал, не принимал того, что «укладывалось», т. е. не признавал
конкретно-исторической необходимости развития капитализма. Он
указывает на зло английского капитализма и, подобно народникам,
призывает «не допускать» это зло на русскую землю. Его выводы
свелись «к мечтательным, расплывчатым, бессильным воздыхани-
ям» «о божеской жизни», об обществе, соответствующем «вечным
началам нравственности», «вечным истинам религии», к проповеди
нравственного самоусовершенствования как предпосылке «вхожде-
ния» человека в новое общество42.
Социалистичность толстовской утопии коренится прежде всего
в его утверждении нового общества без частной собственности, в
38 Там же. С. 40. 41 Там же. С. 20.
39 Там же. С. 103. 42 Там же. С. 140.
40 Там же.
213
том числе капиталистической частной собственности, в утвержде-
нии общественной собственности и права человека на свободный
труд без эксплуатации человека человеком, в его убежденности,
что развитие человеческого, в человеке возможно только в обще-
стве, построенном на демократических и социалистических нача-
лах. Логикой идейно-политического развития Толстой в своем ви-
дении социальной действительности шел от народа страдающего к
народу протестующему и от него к народу подымающемуся на
борьбу за свои права.
Реакционность толстовства заключалась в апелляции ко Все-
мирному духу («Рабство нашего времени»), каковым Толстой до-
вольно-таки наивно предлагал заменить «недоказуемое» понятие
бога, в отрицании необходимости социального прогресса. В ответ на
утверждение Толстого в статье «Прогресс и определение образова-
ния», что «общего закона движения вперед человечества нет, как
то доказывают неподвижные восточные народы», Ленин замечает,
что это не что иное, как идеология восточного строя43. Эту же иде-
ологию подкрепили толстовские рассуждения на темы аскетизма
и пессимизма, что «все — ничто, все — материальное ничто»
(«О смысле жизни»). Толстой боролся с казенной церковью и одно-
временно проповедывал «новую, очищенную религию»44.
Работы Толстого, в которых он популяризировал свое учение
расходились по стране, будоражили общественное мнение, будили
массы («В чем моя вера?», «Исповедь», «Церковь и государство»,
«Краткое изложение Евангелия» и др.). Все это обеспечивало все-
российскому правдолюбцу устойчивую ненависть верхов. Обличи-
тельная проповедь официозных публицистов не остановила роста
симпатий к мятежному графу45.
Против Толстого употребили более сильнодействующее средст-
во: Синод отлучил его от церкви, назвав «лжеучителем Львом Тол-
стым», который «посвятил свою деятельность и данный ему от Бога
талант на распространение в народе учений, противных Христу и
Церкви»46. Результат был обратным намерению: всероссийское со-
чувствие одному из лучших сыновей России, гордости националь-
ной культуры.
Тем не менее революционное и социалистическое движение до-
казало, что толстовство находится не на магистральной, а на боко-
вой ветви освободительного движения. Самое большее, чего оно
могло достичь,— обнаружения несостоятельности системы путем в
основном ее нравственного обличения.
43 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 20. С. 102.
44 Там же.
45 См.: Т. Буткевич. О лжеучении графа Л. Толстого (Вера и Разум: Журнал бого-
словско-философский. Харьков, 1891. Май.), Аноним. Последнее сочинение гр.
Л. Н. Толстого «Царство божие внутри нас. Критический разбор» («Вера и Ра-
зум». Харьков, 1894. № 8—И). Ср.: Рождествин А. Н. Справедливы ли обвине-
ния, возведенные графом Толстым на Православную Церковь в его сочинении //
Церковь и государство. Харьков, 1889.
46 См.: Русское обозрение. М., 1901. Вып. 1. С. 251.
214
Часть девятая
НАРОДНИЧЕСТВО
В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX В.
Обычно народничество 80—90-х годов, сменившее истощенную
террором и разгромленную царизмом «Народную волю», именуют
либеральным народничеством, отмечая перерождение народничест-
ва, измену революционным идеалам. Этот термин использовался
весьма свободно и по отношению к тем, кто утверждал, что капи-
тализм неприменим к России, и по отношению к тем, кто считал,
что капитализм «насаждается сверху», и к тем, кто верил в чудо>-
действенные возможности народного производства. Таким образом,
в одной теоретической упряжке оказывались Кривенко и Южаков,
Левитский и Даниельсон, Михайловский и Воронцов, Короленко и
др. Все это верно лишь отчасти. Сложилась новая социально-эконо-
мическая ситуация: шел капитализм, и его шествие не могли отме-
нить никакие заклинания теоретического и политического свойства.
При этом, как заметил Энгельс, «страдающей стороной оказались
сразу три класса: дворяне-землевладельцы, крестьянство и нарож-
дающийся пролетариат. Последний еще слишком слаб для револю?
ции, а первые уже бессильны для нее»1.
В эти глухие годы безвременья не могли не расцвести сорняки
либерального прекраснодушия, теории и практика «малых дел» и
народнически окрашенное публицистическое нытье.
Однако сводить всю историю народничества к этим его элемен-
там также нет оснований. Эта история гораздо сложнее и интереснее.
52. Народническо-гуманистический социализм
Н. К. Михайловского
Виднейшим народническим теоретиком и блестящим публици-
стом писаревско-добролюбовского направления был в эти годы Ни-
колай Константинович Михайловский (1842—1904). Его не случай-
но называли властителем дум целого поколения.
«Я не революционер,— писал он П. Л. Лаврову еще в 1873 г. в
ответ на приглашение выехать из России и принять участие в жур-
нале “Вперед",— всякому свое». Это свое Михайловский понимал
как роль оппозиционного российского трибуна, работающего в ле-
гальной печати. «Я не вы,— разъяснял он Лаврову,— но и себя я
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 38. С. 136.
215
не считаю вправе променять 8000 читателей, обеспеченных проч-
ным соединением более или менее крупных литературных сил, на
дело неверное и трудное»2.
Михайловский намекал Лаврову, что он идеализирует ситуацию
и возможности революционеров: «никакой радикальной социали-
стической оппозиции в России нет, ее надо воспитывать»3 4. Роль
воспитателя социалистической оппозиции он считал весьма под-
ходящей для русских условий и для себя лично. Михайловскому
нельзя было отказать в реализме: только что закончилась фантас-
магория нечаевщины, а будущие герои «Народной води» лишь за-
канчивали гимназии и училища. Задача дня заключается, следова-
тельно, в том, чтобы «готовить людей к революции в России, гото-
вить к тому, чтобы они встретили революцию как следует, можно;
и, следовательно, должно»"*. Как не следует готовить и встречать
революцию, оба хорошо знали.
В годы второй революционной ситуации (1879—1881), когда на-
родовольцы взрывами бомб потрясали самодержавие, Михайлов-
ский примыкал к революционному подполью, сотрудничал с Ис-
польнительным комитетом, выступил в «Народной воле» с «Пись-
мами социалиста»; настаивал на переходе к решительной полити-
ческой борьбе5.
53. Прогресс как развитие личности
Михайловский был сторонником теории факторов и одним из
авторов известной «формулы прогресса». Концепцию прогресса он
стремился наполнить демократическим и гуманистическим содер-
жанием. «Слово прогресс,— разъяснял он,— имеет смысл только
по отношению к человеку»6. Суть прогресса, по мнению Михайлов-
ского, заключается в развитии индивидуальности (борьба за инди-
видуальность как смысл истории). «Понятием борьба за индивиду-
альность,— разъяснял Михайловский,— схватываются и объясня-
ются для меня не только умственные эпидемии средних веков, не
только весь вопрос о героях и толпе, но все когда-либо интересо-
вавшие меня социологические факты и вопросы»7.
Михайловский разумел «под индивидуальностью человека сово-
купность всех черт, свойственных человеческому организму вооб-
ще»8. Основное в прогрессе — это всестороннее развитие личности.
Поэтому и социология, изучающая общество, должна начинаться с
2 Минувшие годы. 1908. № 1. С. 126.
з Там же. С. 128.
4 Там же.
5 Эта сторона деятельности Михайловского не осталась незамеченной в «сферах».
Н. В. Клеточников, внедрившийся по поручению Исполнительного комитета «На-
родной воли» в III отделение, сообщал, что Михайловский там «считается не
только участником в революционной деятельности вообще, но даже участвующим
в подпольной печати» (Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932.
С. 205).
6 Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 1. С. 32.
7 Там же. Т. 10. С. 152.
8 Там же. Т. 1. С. 85.
216
личности. В. И. Ленин указывал на абстрактность социологических
формул Михайловского. Протестуя против буржуазного нивелиро-
вания личности, Михайловский не понимал, что «только капита-
лизм и создал условия, сделавшие возможным этот протест лично-
сти»9. Ленин, критикуя Михайловского, подчеркивал, что социаль-
но-экономическая суть дела заключалась в том, что капитализм,
«оторвавший личность от всех крепостных уз, поставил ее в само-
стоятельные отношения к рынку, сделав ее товаровладельцем
(и в качестве такого — равной всякому другому товаровладельцу),
и создал подъем чувства личности»10. Михайловский, обожествляв-
ший Личность вообще, не понимал ее социальной обусловленности.
Он считал, что прогресс личности есть условие прогресса общества,
а не наоборот. «Прогресс есть постепенное приближение к целост-
ности неделимых, к возможно полному и всестороннему разделе-
нию труда между органами и возможно меньшему разделению тру-
да между людьми. Безнравственно, несправедливо, вредно, нера-
зумно все, что задерживает это движение. Нравственно, справедли-
во, разумно и полезно только то, что уменьшает разнородность об-
щества, усиливая тем самым однородность его отдельных чле-
нов»11. Слабость его постановки проблемы обнаруживается без
труда в свете исторического материализма. Объявляя непрогрессив-
ным разделение труда между людьми, Михайловский воевал про- (
тив истории, в которой разделение труда было условием прогресса
общества и его культуры, а значит, и развития личности. Свое по-
нимание прогресса Михайловский развил в учении о типах и сту-
пенях общества. Типы — это «синтетические формы» организации
общественных отношений, в первую очередь организации (разделе-
ния) труда. Ступени — это сферы приложения производительных
сил человека, его общественной деятельности, которые могут полу-
чить более высокое или сравнительно низкое развитие при данном
типе общественной организации труда (община, артель, цех, фаб-
рика). Более высокая ступень общественного развития одних «дез-
интегрированных организаций» ведет к упадку других, поскольку
происходит за их счет. Такое развитие, по мнению Михайловского,
нежелательно, ибо отрицательные его последствия всей своей тяже-
стью ложатся на трудящихся.
Михайловский полагал, что историю цивилизации следует рас-
сматривать как историю постепенного перехода от первоначальной
однородности общества к прогрессирующей разновидности, при ко-
торой человек теряет свою цельность, и все более обезличивается.
Критерием оценки как общества в целом, так и отдельных обще-
ственных институтов Михайловский считает их полезность для раз-
вития индивида (борьба за индивидуальность). Такая концепция
общественных отношений давала повод эсеровским теоретикам вы-
соко ценить Михайловского как теоретика и защитника личности
о Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 434.
Ю Там же. Т. 2. С. 432.
и Михайловский Н. К, Собр. соч. Т. 1. С. 150.
217
(В. Чернов, Н. Камков). С. Раковский даже называл теорию Ми-
хайловского «апофеозом личности»12.
О теории Михайловского, как и обо всей субъективистской фи-
лософии истории, Г. В. Плеханов заметил, что она ни в коем слу-
чае не может быть принята в качестве основы научного понимания
истории, ибо «она говорит не о том, как шла история, а о том, как
она должна была бы идти, чтобы заслужить одобрение г. Михай-
ловского»13.
Но демократизм Михайловского был выражен в «формуле про-
гресса». Он был прав, называя доктринерами людей, которые, очуч
тившись «умственным прыжком» по ту сторону действительности,^
третируют «все, что нас сейчас щемит и давит»*4. Прогресс должен
иметь в виду демократизацию общества и привести к человеческой
му положению трудящегося человека и не в некоторой перспекти-
ве, а сейчас. Будучи демократом, Михайловский защищает, по его
выражению, профана, которому «ничто человеческое не чуждо» и
который не хочет быть «бессловесным». Михайловский понимал,
что слияние^ интересов общества и личности при существующем
строе невозможно. В этом, пожалуй, и коренится основная причина
столь резко выраженной неприязни к Михайловскому Струве, Бер-
дяева, Булгакова и прочих теоретиков «культурного капитализма».
Михайловский был убежден, что выдвигает против фикции бур-
жуазного прогресса неопровержимый довод, объявляя решающим
прогресс личности, развитие индивидуальности, чего капитализм
решительно не в состоянии обеспечить. Общество обязано способст-
вовать развитию индивида в целостную личность. Общество, не
обеспечивающее возможности такого развития,— нездорово в соци-
альном отношении. Рассматривая общество как систему, Михай-
ловский думал, что оно должно служить «составляющим его едини-
цам, то есть личности»15. Но идеального общества в истории не
было. В реальном обществе не система служит личности, а лич-
ность — системе: система принуждает личность «играть служебную
роль». Значит, надо заменить существующие системы, изменить
общество.
Является ли превращение человека в буржуазную личность не-
избежным или прогрессу можно дать иное направление? Этот, по-
ставленный Михайловским вопрос, бесспорно, был правомочен. Но
предложенный им ответ был неверен.
Марксистское решение Михайловский считал односторонним,
ибо ни в коем случае нельзя принимать «мерзостную сторону про-
цесса капитализации». Ему казалось, что марксизм, который он
i2 Среди современных англо-американских историков теория прогресса Михайлов-
ского трактуется сходным образом; ее демократический подтекст оставляется, в
сущности, без внимания, но превозносятся элементы индивидуализма (см.:
Mendel А. Р. Dillemmas of progress in tsarist Russia. Cambridge, 1961; Randell T.
N. K. Mikhailovsky. What is progress? Essays in Russia and Soviet history. N. J., 1963.
13 Плеханов Г. В. Избр. филос. произведения. М., 1956. Т. 1. С. 563.
14 Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 6. С. .894.
15 Там же.
218
трактовал как «экономический материализм», фаталистичен и по-
тому негуманистичен. И он предлагал другую альтернативу: раз мы
видим нежелательные последствия исторического прогресса, раз мы
не желаем капитализма, значит мы можем осуществить иной вы-
бор. Михайловский видел в .социологии дисциплину с этическим
подтекстом, которая должна не только объяснить, что есть, но и за-
ниматься изучением того, что будет, что «должно быть», проеци-
руя на будущее нравственный идеал.
По мнению Михайловского, «социология должна начать с неко-
торой утопии», т. е. развить нечто вроде социалистической теле-
ологии прогресса. Тем самым социалисты будут стремиться прибли-
зить свой идеал. На эти идеалистические рассуждения Плеханов
отвечал Михайловскому (а также И. Иванову-Разумнику) указани-
ем, что вопрос заключается не в одном стремлении к идеалу. Еще
более значителен другой вопрос: как мои субъективные стремления
относятся к объективному ходу вещей?
Во всех построениях Михайловского отражается в конечном
счете протест мелкобуржуазной демократии против бесчеловечно-
сти общества, построенного на господстве капитала, общества, ко-
торое рассматривает человека не как цель, а как средство, для ко-
торого существует не человек, а чистоган, богатство, прибыль, по-
лучаемые от эксплуатации человека.
54 Критика капитализма
Критика Михайловским капитализма в качестве исходного пун-
кта имела защиту интересов человека, которому «не дают» воз-
можности развить себя как личность. Ленин точно определил соци-
альные основания интереса теоретиков и публицистов народниче-
ского направления к проблемам личности, когда писал, что после-
реформенное развитие капитализма отразилось в социальной обла-
сти «общим подъемом чувства личности», вытеснением из «обще-
ства» помещичьего класса разночинцами, «горячей войной литера-
тора против бессмысленных средневековых стеснений личности и
т. п.»1^. Михайловский был ярким выразителем этих общественных
настроений. Он был убежден, что при капитализме «личная свобо-
да, личный интерес, личное счастье кладутся в виде жертвоприно-
шения на алтарь правильно или неправильно понятой системы наи-
большего производства»16 17. Это «неправильно понятая система наи-
большего производства», доказывал он, нашла свое выражение в
классической политической экономии А. Смита и Д. Рикардо, и ее
основные положения так или иначе варьировались в многочислен-
ных буржуазно-либеральных концепциях народного богатства в те-
чение всего XIX в. В конце концов, эта система стала служить тео-
ретическим прикрытием практических несообразностей экономиче-
ского деспотизма: «Как Юпитер скрывался в олимпийских облаках,
16 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 433.
17 Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 1. С. 438.
219
когда совершал свое божественное грехопадение, так либеральная
экономия пряталась в туман “народного богатства44, когда совер-
шался грех насилия над личностью»18. В своей критике либераль-
ной буржуазной политэкономии Михайловский в одном отношении
продолжал традицию Чернышевского и вообще «наследства»
60-х годов, ибо как раз Чернышевский и его окружение доказали,
что индивидуум либеральной политэкономии — это абстракция,
ибо в действительности ни о какой подлинной заботе о благе живой
и чувствующей личности не может идти и речи.
Вообще народническую концепцию личности нельзя трактовать
как только абстрактную теоретическую конструкцию. Ее появление
было социально детерминировано. Еще Герцен был обеспокоен бы-
стрым ростом «коллективной посредственности» как следствия ни-
велирующих человека условий существования в буржуазном обще-
стве. Теоретики народничества также видели угрозу человеческой
индивидуальности и пытались найти способы борьбы против этого.
Герцен наблюдал указанное явление на Западе, Михайловский об-
наружил, что угроза реальна и для России. Это было импульсом
поисков.
Концепция личности Михайловского была не только эгоцентри-
ческой, в определенном смысле она была и демократической. Когда
Михайловский защищает личность против общества, он подразуме-
вал и личность крестьянина, которого надо защитить против «гос-
подина купона», защитить посредством сохранения «экономических
условий существования общинной собственности, которая гаранти-
рует соблюдение “личного интереса44 крестьянина».
Правда, подчас он защищал общину с помощью аргументов об
ее «нравственном превосходстве» над бессердечно жестокой капита-
листической фабрикой. Михайловский убежден, что община, усту-
пая фабрике по степени развития, превосходит ее по типу разви-
тия. Община является почти готовой народно-социалистической ин-
ституцией, ячейкой будущего народного производства, которое уже
существует в России и которое русские социалисты вполне могут
противопоставить капиталистическому Молоху. Справедливости ра-
ди следует отметить, что Михайловский стремился не идеализиро-
вать русскую общину в том смысле, что не рисовал в розовых кра-
сках положение в ней мужика и не считал общину исключительно
русским явлением19 20.
Михайловский шел к социализму через критику капитализма,
но это была мелкобуржуазная критика2^. Он считал, что в буду-
щем тип простой кооперации будет господствующей формой хозяй-
Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 6. С. 303.
19 Он разъяснял, что хозяйственный. тип общины «некогда был распространен едва
ли не по всему миру. Значит, ничего специально русского, национального в ней
нет...» {Михайловский Н. JC Собр. соч. Т. 3. С. 775).
20 Примечательно стремление современных западных исследователей отвлекаться от
социальных источников теоретических конструкций Михайловского. Так, Д. Бил-
лингтон; превознося Михайловского в качеству «властителя дум», доказывает, что
ом мог быть им потому, что был «величайшим радикальны^ туманистом в России
£1Х века». Эти абстрактные определения мало что разъясняют.
220
ственной организации; этот тип кооперации предоставит личности
наибольшие возможности для развития (странная иллюзия!)? Ми-
хайловский, как и Кропоткин, признавал, что «центральным пунк-
том философии истории должна быть признана форма коопера-
ции»21. Естественно, что он проявлял самый живой интерес к тем
«формам кооперации», которые характеризуют феодально-крепост-
нический тип общественных отношений, а также капиталистиче-
ский и социалистический. Его занимал вопрос, который интересо-
вал всех деятелей русского социализма начиная с Герцена — явля-
ется ли такая «форма кооперации», как капитализм, обязательной
предсоциалистической формой для всех народов и стран, пережива-
ющих кризис феодально-крепостнических отношений, или возмож-
но избежать капитализм в интересах социалистического пути раз-
вития для русского простолюдина, и прежде всего мужика. Михай-
ловский не сомневался в том, что социализм — идеальная «форма
кооперации». Как отмечал Ленин, его подход к социальным явле-
ниям был сродни методу Прудона, который желал, оставив в не-
прикосновенности товарное производство, переделать общество «по
своему идеалу справедливости». Подобно Прудону, Михайловский
впадал и в другую иллюзию, полагая, что если будет разработан
теоретический синтез науки и нравственности, то это наилучшее из
всех возможных мировоззрений получит быстрое распространение.
В действительности, его учение эклектично и основано на посыл-
ках субъективно-идеалистического характера*
Михайловский не мог не сопоставлять свою историко-социоло-
гическую концепцию с историческим материализмом Маркса: он
был мыслителем, желавшим идти в ногу с веком. Учение Маркса
уже в 70-х годах так много значило для русского освободительного
движения, что любой идеолог прогрессивного направления, сопо-
ставлял с ним свои взгляды. Однако марксизм в целом не был по-
нят Михайловским. Материалистическая диалектика, эта душа
марксизма, Михайловскому была чужда. Он отождествлял диалек-
тику Маркса с диалектикой Гегеля и даже полагал, что Марксово
понятие исторической необходимости не снимает кантианского по-
нимания сущего и должного. Более того, Михайловский считал, что
признание исторической необходимости, понимание истории как
естественного процесса означает игнорирование «идеала». Его воз-
ражения шли в русле теории ценностей. Нельзя не отметить его
высокого уважения к Марксу как мыслителю: об этом говорит его
ответ на статью либерального публициста Ю. Жуковского, кото-
рый, легкомысленно находя учение Маркса «любопытным», считал
его ни в коей мере неприменимым к России. Михайловский напи-
сал статью «Карл Маркс перед судом г-на Ю. Жуковского», на ко-
торую обратил внимание Маркс. Михайловский весьма серьезно от-
носится к идее о том, что России «предстоит еще пройти весь тот
сложный и тяжелый процесс, который описал и возвел в степень
21 Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 1. С. 911.
‘ 221
философско-исторической теории Маркс, пройти, если ничего н!|
будет предпринято действенного для спасения крестьянской общи|1
ны от проникновения в нее капитализма»22. Для МихайловскогЛ
решение вопроса,‘пойдет ли Россия по капиталистическому или соЯ
циалистическому пути, зависит от того, будут или не будут пред-11
приняты действия «для спасения». В конечном счете многое завиЛ
сит от деятельности передовой интеллигенции — «мы должны сем)
раз подумать прежде, чем один раз отрезать себе все пути, кром<
указанного немецким экономистом»23. Он был убежден, что поло
жение дел в стране не таково, чтобы считать капитализм фатальнс
неотвратимым.
«Колесо национального богатства,— рассуждал Михайловский
еще в 1873 г. (в статье “Из литературных и журнальных замето!
1873 года"),— только начинает вертеться в России и притом npi
следующих обстоятельствах. Во-первых, огромная часть производи
тельных сил страны находится в руках народа, т. е. трудящихся
классов. Значит, для создания национального богатства по програм-
ме отечественной журналистики (т. е. по программе буржуазно-ли
беральных публицистов.— В. М.) надо отодрать громаду народа сг
земли и орудий производства. Во-вторых, отодрание это надо про-
изводить сознательно, потому что прислушиваемся же мы к тому
что делается и делалось в Европе; знаем же мы, что национальное
богатство есть нищета народа. В-третьих, отодрание должно быта
произведено в пользу лиц и интересов еще не существующих^
а только имеющих образоваться самым процессом отодрания»24’
Все это было сказано метко. Но Михайловский тем не менее не от-
вечал на вопрос, идет или нет развитие страны по капиталистиче-
скому пути.
В 90-е годы Михайловский считал вполне социалистическим®
требования уравнительного раздела земли (без выкупа, коопериро^
вания в рамках общины, учреждения так называемых крестьянски»
банков в целях «дешевого» кредитования общинного землепользо»
вания и поддержки «народной промышленности»). Я
Что касается вопроса о развитии рабочего класса, то, по мне-1
*нию Михайловского, в России и Западной Европе есть два в прин/1
ципе отличных друг от друга рабочих вопроса: «рабочий вопрос в!
Европе есть вопрос революционный». Цель западных социалистов!
заключается в экспроприации средств производства у капитала и в$
передаче их в руки рабочего класса. Такая передача, естественно/,
обеспечит рабочим и политическое господство. Иное дело Россия*
В России капитализма нет и развиваться он не будет. Поэтому в
русских условиях рабочий вопрос есть вопрос второстепенный. Рус-
ские социалисты, рассуждал Михайловский, не могут стремиться к
передаче средств производства от капиталистов, которых в России
нет, к рабочим, которых тоже не существует. Они должны позабо-
22 Михайловский Н. К. Собр. соч. Т. 4. С. 172.
23 Там же. С. 173.
24 Там же. Т. 1. С. 837.
222
титься о развитии тех средств производства, которые находятся в
коллективной собственности крестьян, их задача— создать социа-
листическо-крестьянскую страну. Крестьянский труд благороднее
труда рабочего на фабрике. Не случайно, Михайловский оценил
слова Маркса об «идиотизме деревенской жизни» как «простую бу-
таду». В. И. Ленин отметил в связи с этим фатальное непонимание
теоретиком прогресса личности, действительно прогрессивного от-
влечения населения от земледелия к промышленности. В 90-х го-
дах, когда развитие капитализма в России было очевидно, Михай-
ловский все еще настаивал на некапиталистическом пути, полеми-
Вируя с теоретиками исторического материализма, воюя с русскими
марксистами.
55. Социализм «В. В.»
Концепция «народного производства »
Михайлбвский, как мы уже отмечали, был в социологии сторон-
ником теории факторов. Его необходимым дополнением стал зна-
менитый субъективный метод в социологии. В. П. Воронцов пошел
еще дальше. Взяв за основу субъективный метод в социологии, он
придал ему более отчетливо выраженные субъективистско-психоло-
гические черты. Все общественные явления он рассматривал как
стихийные, бессознательные и сознательные (целесообразные). Это
внешне новая терминология означала в действительности следова-
ние, по существу, идеям Лаврова—Михайловского. Лишь более оп-
ределенно, чем его учителя («В. В.» — литературный псевдоним),
Воронцов придерживался убеждения, что общественные отношения
складываются как следствие сознательной деятельности человека.
Он утверждал и не раз, что самые сложные общественные явления
можно свести к простым, психологическим явлениям (или вывести
из них)25. Общественные законы «В. В.» объяснял в духе позити-
визма, отрицавшего всякие метафизические сущности, как законы
последователей связи явлений. Согласно его концепции, «матери-
альные отношения между людьми возникают на основе отношений
идеального порядка и формы быта являются результатом идей и
чувств, участвующих в их создании людей»^6. Содержанием созна-
ния, разъясняет Воронцов, «не могут быть объективные положения,
не мотивированные субъективными моментами (вариация на темы
субъективной социологии Лаврова—Михайловского.— В. М.), по-
тому что в основе и представлений человека об обществе, и самих
социальных явлений лежат потребности, чувства, идеи, т. е. явле-
ния субъективной жизни»27. Иными словами, субъективное лежит
в основе объективного! Социологический идеализм Воронцова ви-
25 См.: В. В. Наши направления. СПб., 1893. С. 13.
26 Там же. С. 13. Взгляды Воронцова анализировал сравнительно недавно Р. Уорт-
мэн (см.: Wortman R. The crisis of russian populism. Cambridge, 1967). Он не за-
трагивал ни ленинскую, ни плехановскую критику «В. В.».
27 Там же. С. 50.
223
ден и в его высказываниях о существовании, «в историческом раз-
витии общества», движений стихийных и сознательных. Носителем
стихийного начала в историческом процессе выступают массы,
а носителем «сознательно-целесообразно проектируемых мероприя-
тий» во всяком случае в России являются правительство и интел-
лигенция28.
Представления Воронцова об интеллигенции противоречивы, но
в кружках народников их принимали за вполне оригинальные.
В отличие от народников, а впоследствии и «социалистов-револю-
ционеров», которые настаивали на внесословности русской интел-
лигенции, которая якобы резко отличается в этом отношении от со-
словной буржуазной интеллигенции на Западе (народники и в этом
усматривали доказательство самобытности русской общественной
жизни), Воронцов определенно придерживался мнения и прямо пи-
сал о «сословном характере русской интеллигенции». Он даже от-
мечал «оживление буржуазной тенденции среди русской интелли-
генции» к началу 90-х годов29.
Воронцов писал, что социальная природа интеллигенции двой-
ственна. С одной стороны, интеллигенция изучает общество «с
целью познания истины», «стремится обнять социальные явления с
точки зрения общей, идеальной»30. С другой — «по ограниченно-
сти знаний и под влиянием личного интереса и среды она их пони-
мает в духе господствующего класса»31. Воронцов разъясняет, что
сознательно интеллигенция ищет истину, а бессознательно подчи-
няет интерес своих поисков истины сословному интересу, попадая в
ловушку идеологии господствующего класса. Из этой двойственно-
сти самосознания интеллигенции Воронцов выводит ее «естествен-
ную близорукость»: интеллигенция эгоистически не замечает со-
словных интересов других, а признает только собственный познава-
тельный интерес. Интеллигенция способна, однако, на то, чтобы,
сознательно восприняв «общечеловеческие идеи правды и справед-
ливости», сочувствовать народу в его бедственном положении и по-
ставить народ «на первое место» среди тех, кому она сочувствует32.
А дальше получается следующее: «Если же некоторые лица оста-
ются на высоте общего интереса, то, не находя в окружающей жиз-
ни материала для построения практически осуществимых представ-
лений, они создают утопии»33. Вообще, писал Воронцов, «народни-
чество как направление мысли культурного общества присуще
лишь таким странам, в которых народная масса удалена от влия-
ния на ход общественных дел, и активными деятелями в обще-
ственной жизни являются лишь лица культурного слоя». Такова
русская общественная жизнь конца XIX в. Русские «активные дея-
тели» характеризуются, по мнению Воронцова, тремя выделяющи-
28 См.: В. В. Наши направления. СПб., 1893. С. 53.
29 Там же. С. 111.
зо Там же. С. 25.
31 Там же.
32 Там же. С. 86.
зз Там же. С. 25.
224
ми их из интеллигенции других стран чертами: они признают «ин-
тересы народа как целое», считают, что средством защиты этих ин-
тересов являются «формы, вырабатываемые его коллективной мыс-
лью», и признают «самодеятельность населения» в качестве «рыча-
га общественной эволюции»34. Чем скорее интеллигенция признает
эти определяющие ее самосознание черты, тем лучше.
Идеалистические постулаты Воронцовской социологии не могли
не сказаться и сказались в его экономической теории. Исходным в
этой теории было положение, что капитализм, хотя и развивался,
п конечном счете не имеет большого будущего в России и что мож-
но не допустить его господствующего положения в стране. С обще-
философской точки зрения, утверждал Воронцов и утверждал в об-
щем верно, для России необязательно повторение форм, пройден-
ных «Европой»35. Эта мысль была общим местом для революцион-
но-демократической школы в ее самых различных оттенках. Она не
противоречит и Марксовой теории. Но дальнейший ход мыслей Во-
ронцова был и особенным и неверным: «В России нет почвы для
развития капитализма»,— писал он36. «Уже климатические усло-
вия России,— утверждал Воронцов,— не благоприятствуют водво-
рению у нас капиталистического строя промышленности»37. Он ут-
верждал, ссылаясь, впрочем, на высказывания Маркса, что нельзя
возводить западноевропейский опыт общественного развития в ранг
«законов общечеловеческого развития»38. «Мы должны, — писал
Воронцов,— отвергнуть положение, будто необходимая для каждой
страны форма обобществления труда будет достигнута непременно
капиталистическим путем»39 (из Марксовой теории, утверждал, он,
это вовсе не следует).
Из Марксовой теории общественного развития следует, по его
мнению, тот вывод, что «1) или страны, позднее выступившие на
путь промышленного развития, должны вечно оставаться на низ-
кой, например ремесленной, ступени его, 2) или процесс обобщест-
вления труда может совершиться у них иным, некапиталистиче-
ским путем, 3) или, наконец, оно совершается после того, как в
странах, ушедших вперед, капиталистическое производство закон-
чит весь цикл своего развития»40. Воронцов был знаком с изве-
стным письмом Маркса в редакцию «Отечественных записок»
(1883 г.) и пытался следовать его указаниям, но смысла письма он
не понял. Он сделал, вопреки предупреждениям Маркса, вывод,
что «настоящий последователь учений Маркса должен взять абст-
рактные (!) положения его теории капитализма и, поставив их в
обстановку русской действительности, вывести конкретную формулу
34 Там же. С. 7.
м Там же. С. 91. По мнению Воронцова, русское общество еще можно спасти от ка-
пйтализма и потому, что в нем нет «капиталистической атмосферы, толка и так-
та» (В. В. Судьба капитализма в России. СПб., 1882. С., 193).
W Отечественные записки. 1880. Т. 3. Кн. 2. С. 146.
Я В. В. Судьба капитализма в России. С. 42.
38 Там же. С. 12.
3® Там же. С. 21.
40 Там же. С. 12.
225
развития капитализма в нашей стране»41. Итак, от абстрактной
Марксовой теории к конкретной теории «развития капитализма в
нашей стране», одним из создателей которой он мнил себя, Ворон-
цов клеймит «марксистов наизнанку», которые не поняли Маркса,
обвиняет «наших доморощенных экономистов», которых осенил
«блеск» западноевропейского капитала и которые предприняли
«попытку завести нечто подобное и у себя в России»42. К счастью,
в России нашелся экономист, который, как и Воронцов, глубоко
понимал «абстрактные формулы» марксизма, переписывался с
Марксом и Энгельсом и дал их теориям конкретную интерпрета-
цию. Это «несомненный марксист г. Николай— он (см.: Очерки по-
реформенного хозяйства России) и его выводы абсолютно противо-i
положны заключениям марксистов наизнанку, псевдомарк-*
систов»43. Y
К тому же Маркс не во всем прав в своих «абстрактных формул
лах». Создавая «Капитал», он думал, утверждает Воронцов, чтд
процесс капитализации «обнимет всю промышленность». Этого н^
произошло; во всяком случае в России: «Капиталистическое произ-
водство у нас так еще слабо, что ничем не проявило своего суще-1
ствования в области общественно-экономической жизни»44. Заяв-
лять такое в начале 80-х годов, когда капитализм уже явнд
«проявил свое существование»! Воронцов абсолютизировал те явлeJ
ния хозяйственной жизни страны, которые, как ему казалось,
подтверждают его теорию: земледелие находится отчасти в руках
помещиков, отчасти в руках крестьян и это «обнадеживающие
факты». Проникновение товарно-денежных отношений, капитала в
деревню Воронцов предпочитал не замечать: это были, по его
терминологии, «мало обнадеживающие факты». Современное же
экономическое положение страны характеризуется тем, что в
ней отсутствует необходимое условие развития капитализма —
внутренний рынок, а то, что составляет какие-то элементы
внутреннего рынка, захвачено иностранным капиталом. Это также
был ошибочный постулат. Воронцов рассуждал так, будто все за-
висит от того, желаем или не желаем мы идти капиталистиче-
ским путем.
И вообще, спрашивал Воронцов, «руководство капитала — есть
ли единственный светоч промышленного прогресса?»— и отвечал,
что нет, разумеется45.
Как всякий народник он должен был объяснить явление общи-
ны. Особенность его взглядов — психологическое объяснение об-
щинного землевладения. Воронцов выдвинул пресловутую идею о
41 В. В. Судьба капитализма в России. С. 137. Из своего предположения Маркс сде-
лал тот вывод, что классовая борьба будет приобретать все более угрожающий ха-
рактер и острые формы. Но и этого не произошло, ибо эта борьба начинает те-
рять боевой характер, а отношения между капиталистами и рабочими понемногу
обращаются в договорные отношения союзников разъясняет Воронцов.
42 там же. С. 312.
43 в. В. Наши направления. С. 137.
44 Там же.
45 в. В. Судьба капитализма в России. С. 65.
226
существовании у крестьянина «независимо от внешних условий»
«стремления к общине как к форме быта», уверяя, что у русских
крестьян мало развито чувство частной собственности. Он сочинил
целую теорию, как общинные отношения «ограничивают игру лич-
ного интереса», подчиняют индиввда «идее общей пользы», способ-
ствуют «образованию психического типа с задатками внешних вы-
соких альтруистических черт»46 и т. п. Плеханов заметил по этому
поводу, что В. В. видит общину не такой, какой она была в дейст-
вительности, а какой она представляется из народнического каби-
нета. Реальная община 80—90-х годов, объединявшая преимущест-
венно малоземельных крестьян, была тормозом развития сельского
хозяйства. По В. В., же община благоприятствовала всякому улуч-
шению в земледелии. Крестьянин зажиточный, кулак и средний
крестьянин стремились выделиться из общины, и это стремление
было доказано всей совокупностью фактов, относящихся к положе-
нию крестьянства, земской статистикой, исследованиями экономи-
стов, сведениями с мест всякого рода. Воронцов же уверял, что все
мужики заинтересованы в общине, идеадизируя тем самым частно-
собственнические устремления середняка и кулака.
«Не в упразднении общинного землевладения,— писал Ворон*
цов,— а в ослаблении препятствий, стоящих на пути устранения
уже наполовину сознанных крестьянских недостатков своего быта,
заключается настоящая задача здравой социальной политики»47.
Эти «наполовину сознанные недостатки» с помощью Воронцова и
других экономистов обратятся вскоре в полное их осознание, и тог-
да станет ясно, что необходимо, во-первых, «активное участие об-
щины в процессе с/х улучшения»48, а во-вторых, признание «бла-
готворного влияния помещичьего хозяйства на крестьянское» 49 50>
В целом же, предсказывал Воронцов, «наш дальнейший промыш-
ленный прогресс будет покоиться на исконных народных устоях,
каковыми должна быть признана община и артель»5*.
У капитализма в России нет, следовательно, своей особенной
судьбы: он обречен. Воронцов рисовал более чем оригинальный об-
щественный идеал: община, «народное производство» и «крупные
земельные владения», т. е. помещичьи хозяйства обеспечивают со-
циалистические формы хозяйствования, загоняя в гроб еще не рас-
цветшие побеги капиталистического производства!
46 См.: В. В. Наши направления. С. 142. Ср. с заверениями И. Каблица (Н. Юзова),
что община способствует «развитию социально-нравственных инстинктов», что
мужику не нужно «изучение каких-бы то ни было наук», ибо община обеспечи-
вает условия, при которых все — социалисты, все «оказывают постоянную по-
мощь друг другу». Это было, по сути, «теоретическое» оправдание всеобщего не-
вежества. См.: Каблиц И, (Н. Юзов). Основы народничества. СПб., 1888, ч. 1.
С. 110. Работу В. В. «Артельные начинания в русском обществе» (СПб., 1894)
Г. В. Плеханов удачно охарактеризовал «кладбищем артельных начинаний»,
имея в виду постоянный крах народнических предприятий в этом роде.
47 В, В. Прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве. СПб., 1892. С. 261.
48 Там же. С. 160.
49 Там же. С. 21.
50 в. В. Судьба капитализма в России. С. 309.
227
«Центр тяжести нашего промышленного строя должен заклю-
чаться в мелком, народном производстве»,— убеждал Воронцов на-
родников и «общественное мнение»51, т. е. в основном все ту же
либеральную буржуазию, живущую на прибыль и подкармливаю-
щую средние классы.
Задача же подлинных друзей народа будет заключаться отныне
в том, чтобы «отыскать ту конкретную форму, в которую в своем
прогрессивном течении должно вылиться наше народное произ-
водство»52.
Явно консервативной стороной концепции народного произ-
водства Воронцова является упование на благодетельность само-
державия. Он убежден, что государство в России и, следовательно,
самодержавие — внеклассовая.и внесословная сила. Оно «возникло
в России самостоятельно»53. Мало этого: «Привилегированные
классы были созданы и поддерживаемы властью как ее ору-
дие, имели силу и значение лишь настолько, насколько это допу-
скалось правительством»54. Даже наука, оказывается, обязана сво-
им процветанием самодержавию («главнейшим насадителем ее на
русской почве сделалось правительство»55). Эти пассажи Воронцова
и последующие выступления в том же роде вынудили Н. К. Михай-
ловского удалить его из редколлегии «Русского богатства» и по-
рвать с ним.
Воронцов считал, что правительство в России, несмотря на все
свое'могущество, не безгрешно, а подчас просто наивно. Оно допу-
стило «дезорганизацию крупного земледельческого хозяйства»,
«разрешило» развитие капитализма, а в результате «у нас вышло
нечто подобное, что называется, ни Богу свечка, ни черту ко-
черга»56.
Неумелое управление хозяйством со стороны правительства
привело к тому, что капитализм уже «развивает кроющиеся в нем
противоречия, конкуренция становится все беспощаднее»57. Но это
еще не капитализм как таковой, он еще не проник во все поры об-
щества и не отравил все вокруг своим смрадным дыханием. Отве-
том является рабочее движение, забастовки, стачки, которые вред-
но влияют на экономическое положение страны, как, впрочем,
и промышленные и банковые крахи, спекулятивные аферы и т. д.
Но все это скорее «игра в капитализм», чем капитализм как тако-
вой. Еще не поздно остановить господина капитала. Каким обра-
зом? Очень простым: правительство, помещики и крестьяне долж-
ны объединиться и не допустить капитализм. Интеллигенция долж-
на помочь в этом благородном деле: нужны* «честные и талантли-
51 В. В. Судьба капитализма в России. С. 185.
52 Там же. С. 312.
53 в..В. Наши направления. С. 81.
54 Там же.
55 Там же. С. 80.
56 В. В, Судьба капитализма в России. С. 143. В доказательство этого тезиса Ворон-
цов ссылается на тот факт, что кулак «не имеет права на существование», а су-
ществует в виде «болезненного нароста» (Там же. С. 144).
57 Там же. С.'24.
228
йЫС деятели, которым может быть поручено преобразование нашего
Ийпиталистического производства в государственное и артельное»58.
Тех же мужиков, которые промышляют самостоятельно, надо no-
rm вить «на прежний путь и посадить на землю на общинном нача-
ле*59 60. Как он, так и другие теоретики-народники, выражали либе-
ральную тенденцию в народничестве. Одним из лидеров этого тече-
ния был также Н. Ф. Даниельсон (Николай — он)®0. Восторгаясь
деятельностью одного из «народных» практиков, П. В. Левинского,
создавшего артель по производству сельскохозяйственных продук-
тов на Украине, Н. Даниельсон писал, что «Маркс от души руко-
плескал бы этим начинаниям»61. Маркс рукоплескал в конце своей
жизни совсем другому: героизму парижских рабочих, «штурмо-
вавших небо» и героизму народовольцев, штурмовавших само-
державие.
История русской фабрики и кустарной промышленности не под-
тверждала либерально-народнических иллюзий. Так, дворянство в
борьбе с купечеством поддерживало «крестьянскую фабрику», кус-
тарную деревенскую промышленность, в то же время «народные
производители» боролись против дворянства62.
Таким образом, в действительной, а не в воображаемой истории
экономических отношений народному производству соответствовал
все тот же крепостной строй или (после крестьянской реформы
1861 г.) рудименты, остатки и пережитки этого строя в после-
рсформенном хозяйстве. Идеализация отживших или отживающих
экономических форм и отношений, «самостоятельного и недиф-
ференцированного крестьянства» была основой либерально-народ-
нической идеологии. Этим она отличалась от революционно-на-
роднической идеологии, которая стремилась найти революционные
методы перехода к более развитым формам экономической коопе-
рации при социализме. Революционные народники учитывали
позможность сохранения общины, но обращались за разъяснением
к Марксу. Либеральные народники обвиняли марксистов в на-
меренной ставке на разрушение общины63. Молодые русские марк-
систы решительно отвергали этот тезис. В одном из писем Ми-
хайловскому группа марксистов разъясняла ему, что для них воп-
рос об общине не главный и что они нисколько не «настаивают на
необходимости разрушить ту общественную организацию, которая
М Там же. С. 68.
Я Там же. С. 105.
60 См. рукописи работ Н. Даниельсона, относящихся к началу 80-х годов: «К вопро-
су о развитии капитализма в России» и «Фантазии и действительности русского
капитализма» (ЦГАОР Ф. 1762. Оп. 5. Ед. хр. 38. Л. 1—55).
61 См.: Новое слово. 1896. № 5.
62 Этот процесс привлек внимание русских легальных марксистов (см.: Туган-Бара*
новский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем: Историко-экономическое
* исследование. Т. 1: Историческое развитие русской фабрики в XIX в. СПб.,
• 1898). Однако, собрав немало исторического и фактического материала, легаль-
• ные марксисты обычно тут же впадали в апологетику капиталистического произ-
водства.
63 ЦГИАД, Отд. ист. парт. док. Оп. 7. Ед. Хр. 35626. Л. I.
229
обеспечивает трудящихся самостоятельным положением в прои
водстве».
Вопрос об общине разрешится на практике, и не с разрушен!
общины следует начинать революционерам, а с разрушения сам
державия при поддержке крестьянства, в том числе крестьянин
общинника.
В. И. Ленин в своей блестящей работе «К характеристике экс
номического романтизма» отметил, что идеализация мелкого пр<
изводства является характерной чертой мелкобуржуазности
«В том-то и беда как европейских романтиков начала XIX в., так
русских романтиков конца XIX,— отмечал он,— что они сочиняк
себе какое-то абстрактное, вне общественных отношений произвол
ства стоящее мелкое хозяйство и просматривают • то маленько
обстоятельство, что это мелкое хозяйство в действительности стой
в обстановке товарного производства»64.
Абстрагирование от реальных общественных условий, морализа
ция с позиций абстрактного гуманизма приводили к подлинны]
«перлам народнического прожектерства», как назвал В. И. Ленй
народнические утопии, включая «просветительную утопию;
С. Н. Южакова. Как и в других случаях, он отмечал «прекрасную
постановку вопроса» о классовой природе просвещения народа j
никудышный ответ, путаницу — как только народнический идео
лог начинал доказывать возможность просвещения народа. Южако:
всерьез думал, что полное среднее образование в самодержавно]
стране возможно на основе «отработки несостоятельных учеников*
на специальных земельных участках. По мысли Южакова, «несо
стоятельные» обеспечат тем самым себе источник существования
снимут с государства заботу о финансировании образования, д^
еще воспитают в себе любовь к труду! Вырождение благородной
утопического социалистического идеала о соединении обучения <
производительным трудом в утопию мелкобуржуазного недомысла
в самом деле было разительным. I
Справедливости ради отметим, что в годы революционной ситу-
ации, когда Михайловский и другие «левели», иногда развитие ка-
питалистических отношений воспринималось ими особенно отчет-
ливо, они были способны понять многое. В легальных «Литература
ных заметках» (1880) Михайловский замечает, например, что вера]
в «новый исторический путь, особливый от европейского» была осп
нована лишь на «теоретической возможности», но общественна^
практика, т. е. развитие капитализма ее «урезывает беспощадно».-
Он призывал, не оставляя конечной цели* искать «новые средств
ва»65. Трагедия старого народника заключалась в том, что это сло-
весное признание необходимости «новых средств» не привело его к
64 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 215.
65 Отечественные записки. 1880. № 9. В нелегальных «Письмах социалиста», опуб-
ликованных в это же время в «Народной воле» под псевдонимом «Гроньяр», Ми?
* хайловский развивает, в сущности, эти же идеи. Но в «Письмах» он определенно
говорит, что такое «новое средство»— насильственная политическая борьба с пра-
вительством.
230
Убеждению в истинности марксистской теории, хотя молодые рус^-
Ские марксисты терпеливо и благожелательно разъясняли ему но-
цые взгляды (Н. Федосеев, В. Вересаев и др.)®6. Но народничест-
во и марксизм были идейно несовместимы. Народничество .к кон-
цу XIX в. исчерпало. свой социальный и идейный потенциал.
Его разложение было очевидно. Марксизм в идейной борьбе с
народничеством стал фундаментальной основой российского осво-
бодительного движения. Дальнейшее развитие русского социализма
Как социализма научного является принципиально иным этапом
Социалистического движения.
бб См. замечательное письмо Н. Федосеева от 19 марта 1894 г. Михайловскому из
ссылки. В этом письме Федосеев ставит Михайловского в один ряд с Герценом,
-Белинским, Чернышевским, но подчеркивает начавшееся размежевание народни-
ков и марксистов (ЦПА. Ф. 156. On. 1. Ед. хр. 33942. Л. 24). Он призывал
Михайловского «не изменять традиции», т. е. боевому революционному демокра-
тизму.
231
Часть десятая
СОЦИАЛЬНАЯ УТОПИЯ
СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
56. Программные установки
Возрождение социально-революционной партии. «Народная во-
ля», покончив с Александром И, пала жертвой репрессивных орга-
нов самодержавия. А. И. Желябов и его товарищи были казнены.
Оставшиеся в живых члены Исполнительного комитета «Народной
воли» (Н. А. Морозов, В. Н. Фигнер, М. А. Фроленко и др.) недол-
го пробыли на воле, были выслежены и арестованы. После комедии
суда они были приговорены к пожизненному заключению и проси-
дели в Шлиссельбурге свыше двадцати лет. Часть узников не вы-
несла условий заключения, другие были освобождены в революцию
1905 г. Еще два члена Исполнительного комитета отличились на
другом поприще: Л. Тихомиров «раскаялся», стал ренегатом и по-
ступил фактически на службу к К. П. Победоносцеву. С. Дегаев,
запутавшись в своих макиавеллистских комбинациях с жандарм-
ским полковником Судейкиным, кончил тем, что выдал военную
организацию «Народной воли», а затем, убив Судейкина, скрылся
за границу. Лишь несгибаемый Г. Лопатин пытался восстановить
организацию и после нескольких лет безуспешных попыток сам
оказался в Шлиссельбурге. Оставшиеся на воле «старые народни-
ки» не оставляют тем не менее попыток собраться с силами, вос-
становить организацию и определиться политически. Хроника этих
попыток в 90-х годах выглядит следующим образом.
В 1891 г. возникает «Группа народовольцев» (М. С. Александ-
ров, Н. Л. Мещеряков, Л. К. Чермак и др.). Члены этой группы
признали правильность замысла А. И. Желябова об установлении
тесных связей с сознательными рабочими. Были изданы «Рабочий
сборник» и два «Летучих листка». Вскоре группа установила связи
с Петербургским союзом борьбы за освобождение рабочего класса.
В нелегальной типографии группы были напечатаны работы
В. И. Ленина «Объяснение закона о штрафах» ц «О стачках». По-
сле выхода из Петербургской тюрьмы, перед отъездом в ссылку,
в Шушенское, он встретился с представителями «Группы народо-
вольцев» и договорился о сотрудничестве1. Последняя вспышка ак-
тивности народовольцев — попытка покушения на Александра III
молодых членов террористической фракции «Народной воли»
1 См.: Горев-Гольдман. Из партийного прошлого. Л.» 1924. С. 38.
232
(А. И. Ульянов, И. Андреюшкин, В. Шевырев, И. Генералов,
И. Лукашевич, И. Пилсудский и др.) завершилась казнями одних и
каторгой других (1887 г.).
Спустя два года М. А. Натансон, когда-то вместе с Г. В. Плеха-
новым создававший «Землю и волю» (1876 г.), теперь вместе с
О. В. Аптекманом, Н. С. Тютчевым, В. М. Черновым и другими ос-
новывает «партию Народного права» (народоправцы)2. Народоправ-
цев поддержал Н. К. Михайловский и редколлегия народнического
«толстого» журнала «Русское богатство». Учредительный съезд со-
стоялся в Саратове (1893 г.). Народоправцы издали Манифест,
в котором провозгласили цель новой партии — борьбу за конститу-
цию, политические свободы и «предствительные учреждения». Сво-
его рода комментарием к Манифесту стала брошюра «Насущный
вопрос», написанная А. И. Богдановичем3.
«Насущный вопрос» освободительного движения заключается,
по словам Богдановича, не в непосредственной борьбе за социа-
лизм, а в борьбе за политическую свободу. Социализм — отдален-
ный идеал4. Вследствие этого опорой революционной партии будет
не какой-то отдельный класс, например рабочий класс, а все оппо-
зиционные по отношению к политическому деспотизму самодержа-
вия силы, прежде всего «образованное общество». Это означало,
что «народоправцы», не отказываясь формально от старых пред-
ставлений народовольчества, возлагали многие надежды на пробу-
дившееся либеральное сознание буржуазии. Они были убеждены,
что после завоевания политической свободы, благодаря которой по-
явятся наконец необходимые условия для «полного и правильного
развития духовных и материальных сил народа», народ сумеет раз-
вернуть народное производство как основу всей своей жизни. Ил-
люзия какого-то особенного народного производства говорила о
неясности экономических воззрений.
Народоправцы думали достичь поставленных в программе целей
путем «организации» давления общественного мнения на прави-
тельство. В необходимых случаях это давление могло быть под-
креплено выборочным индивидуальным террором. Дальше следова-
ли громкие фразы. Надо, писал Богданович, «противопоставить си-
ле силу, правительству — народ, систематической реакции — сис-
тематический отпор и явиться перед лицом торжествующего абсо-
лютизма не кружком заговорщиков, а политической партией в на-
стоящем смысле слова»5.
2 М. А. Натансон прошел противоречивый, но в целом достойный путь револю-
ционера — от одного из основателей «Кружка чайковцев», второй «Земли и
воли» до лидера «революционных коммунистов» в годы гражданской войны. Он и
некоторые другие «революционные коммунисты» были приняты в РКП (б) в
1920 г.
з См.: Богданович А. И. Насущный вопрос. Лондон, 1895. Фактически соавтором
был Н. К. Михайловский и группа народоправцев, внесших исправления в руко-
пись Богдановича еще до того, как она была показана Н. К. Михайловскому.
4 Богданович А. И. Указ. соч. С. 9. Полагаем, что стержневая идея брошюры (о бу-
дущем общественного идеала) — идея Н. К. Михайловского, который редактиро-
вал документ и придал ему окончательный вид.
5 Там же. С. 5.
233
Из других попыток разгромленной «социально-революционно^
партии» организоваться можно отметить создание X. Житловским <
другими «Союза социалистов-революционеров» в Берне (1894 г.]
а также опубликование брошюры «Наши задачи» Саратовски
«Союзом социалистов-революционеров» (1898 г.) и «Манифест!
партии социалистов-революционеров» (Харьков, 1900 г.). Еш(
одним программным документом стала «Наша программа», опуб
ликованная Н. С. Русановым в Женеве в «Вестнике русской ре;
волюции».
Столь разнообразные программные документы подтвердили су
ществование потребности к объединению многочисленных кружко
и групп постепенно восстанавливающей свои силы социально-рево
люционной партии. Призывы к воссозданию партии исходили так
же от «Группы старых народовольцев», «Рабочей партии политиче
ского освобождения России» (1899 г.) и других революционно-на
роднических организаций. ;
К началу 1902 г. «Союз социалистов-революционеров», «Пар
тия социалистов-революционеров», «Аграрно-социалистическая ли
га» и другие организации пришли к соглашению о создании ново’
политической партии — социалистов-революционеров. Их основно
требование — социализация земли — было поддержано вскор
конституировавшимся Всероссийским крестьянским союзом (на Уч
редительном съезде, состоявшимся в июле 1905 г.). Партия н
представляла собой стройного и строго организованного, дисципли
нированного целого. Существовали более или менее самостоятель
ные политические группы и течейия — от народных социалиста
до максималистов — со своими программными установками и так
такой политической борьбы. Первоначально центральным органо]
социалистов-революционеров стала газета «Революционная Рос
сия», затем каждая из сильных партийных групп стремилась обза;
вестись своим органом.
Г. В. Плеханов с обычным своим остроумием заметил, что со!
циалисты-революционеры «носят двойное название единственно по-
тому, что их социализм не революционен, а их революционност]
не имеет ничего общего с социализмом»6. В. И. Ленин посвяти;
программе «левых» русской революции специальную работу, остав-
шуюся незаконченной — «От народничества к марксизму». Рас-
сматривая социалистов-революционеров в качестве «крайней лево»
фракции нашей буржуазной демократии»-7, он отметил, что такая
оценка вызывает протест со стороны «фракции»: «социалисты-рево-
люционеры негодуют на это и видят в таком мнении стремлейие
унизить противника и заподозрить чистоту егЗ намерений й добро-
совестность. На самом же деле такое мнение не имеет ничего об-
щего ни с каким заподозривани^м, будучи лишь марксистской ха-5
6 Плеханов Г. В. Соч. M.; Пг., 1924. Т. 9. С. 8. В другом случае он назвал их «соци
алистами-реакционерами», вызвав возмущение одного из лидеров эсеров —
В. Водовозова (см.: Былое. 1906. № 7. С. 312).
7 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 9. С. 190. * с
234
рактеристикои классового происхождения • и классового характера
воззрений социалистов-революционеров»8. Социалисты-революцио-
неры, продолжал В. И. Ленин, провозгласили своей опорой рабочих
и крестьян, поскольку «классовые различия между ними не суще-
ственны». Последнее было неверно уже потому, что зажиточная
верхушка крестьянства была классовой противоположностью не
только пролетариату, но и трудовому крестьянству (у эсеров же в
«трудовое крестьянство» было зачислено и кулачество). Социали-
сты-революционеры утверждали также, что оба класса весьма вос-
приимчивы к общественному идеалу, что опять-таки было невер-
но, ибо степень их «восприимчивости» была далеко не одинакова.
Задача партии, по мнению ее лидеров, заключалась в том, чтобы
развязать борьбу всех трудящихся против строя эксплуатации.
Дальнейшая аргументация социалистов-революционеров была не
менее любопытной. Наиболее многочисленный класс России —
крестьянство. Поэтому партия должна защищать прежде всего
крестьянские интересы; крестьянство будет ее решающей социаль-
ной опорой*
В целях привлечения крестьянства на свою сторону социали-
сты-революционеры провозгласили лозунг социализации земли,
т. е. взяли обязательство передать после прихода к власти землю
крестьянам, конфисковав кабинетскую, помещичью и монастыр-
скую земельную собственность. Соответствующий пункт програм-
мы провозглашал изъятие земли «из частной собственности отдель-
ных лиц и переход в общественное владение и в распоряжение де-
мократически организованных общин»9. Это обязательство было
дополнено обещанием ввести уравнительное землепользование (по
числу членов крестьянских семей) и содействовать внедрению в де-
ревне начал кооперации, т. е. поддержать и развить формы общин-
ного землепользования. На этом пути новая партия не могла не
столкнуться с российской социал-демократией, которая только что,
на своем I съезде (1898 г.), провозгласила иной путь социалистиче-
ского преобразования России. Вскоре, на II съезде (1903 г.), возник
большевизм.
Большевизм сразу же заявил о себе как о принципиальном про-
тивнике социалистов-революционеррв. В резолюции «О социали-
стах-революционерах», принятой на II съезде, было отмечено, что
рабочий класс в борьбе с самодержавием должен выступать «как
вполне самостоятельная политическая сила» и что только такая де-
ятельность «вносит социалистически-революционное содержание в
борьбу с абсолютизмом»10. Те, кто называет себя «социалистами-
революционерами», «теоретически и практически противодейству-
ют усилиям социал-демократов сплотить рабочих в самостоятель-
8 Там же. С. 190—191.
См.: Полный сборник платформ всех русских политических партий. СПб., 1906.
С. 23.
Ю КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 7-е изд.
М., 1953. Ч. 1. С. 49-50.
235
ную политическую партию»11 12. Эта фактически «буржуазно-демо^
ратическая фракция» лишь выступает под флагом социализма^
Съезд, осудив «всякие попытки затушевать принципиальное
политическое значение разногласий между «социалистами-ревд
люционерами» и «социал-демократами», признал необходимым
чтобы как в интересах пролетариата, так и «в специальных инте
ресах освободительного движения против абсолютизма» все социал
демократы в своей теоретической и практической деятельно;
сти «выясняли и подчеркивали буржуазные тенденции «социа-
листов-революционеров» и их практическую несостоятельность (
точки зрения общедемократической»13. В связи с этим съез^
признал возможными «лишь частные соглашения с ними в отдель-
ных случаях борьбы с царизмом» под контролем Центрального Коч
митета14. Этими принципиальными установками съезда большевик
ки руководствовались на всем трудном и многообразном пути й
Октябрю. ]
Следующий, III съезд РСДРП (апрель—май 1905г.), подтвердив
решения II съезда, в специальной резолюции «О практических соч
глашениях с социалистами-революционерами», признал, что «вре-^
менные боевые соглашения» социал-демократов с организациям^
социалистов-революционеров в целях борьбы с самодержавием мо^
гут быть в некоторых случаях полезными и поручил ЦК и местным
комитетам входить в такие соглашения «под контролем Централь^
ного Комитета»15. 1
Этой ленинской линии большевики придерживались и в даль-
нейшем. Вопросы отношений с социалистами-революционерами бы4
ли рассмотрены и на V (Лондонском) съезде РСДРП (апрель—май
1907 г.) и оценены в резолюции «Об отношении к буржуазный
партиям». Народнические или трудовые партии (народников-социач
листов, трудовая группа, социалисты-революционеры), отмечала
резолюция, колеблются «между подчинением гегемонии либералов
и решительной борьбой против помещичьего землевладения и кре-
постнического государства», они решают, по сути, буржуазно-де-
мократические задачи, которые облекают «более или менее социа-
листической идеологией»16. Потому сотрудничество с социалиста-
ми-революционерами возможно лишь в том случае, если оно слу-
жит «целям общего натиска одновременно против реакции и про-
тив предательской либеральной буржуазии»17.
На последнем предреволюционном VI съезде (июль—август
1917 г.) партия большевиков заявила в своем Манифесте, что
меньшевики и эсеры «пошли за крупной буржуазией», «говорят об
н КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 7-е изд.
М., 1953. Ч. 1. С. 50.
12 Там же.
и Там же. >
I4 Там же.
15 Там же. С. 82.
15 Там же. С. 160.
17 Там же.
236
обороне, думая о захватах», «не решились взять всю власть в свои
руки» и «все более запутывались в сетях, которые расставлял меж-
дународный капитал»18.
Народническая в своей основе идеология социалистов-револю-
ционеров была представлена в развернутом виде в «Проекте Про-
граммы партии социалистов-революционеров». Проект был подго-
товлен В. М. Черновым и предварительно обсужден редколлегией
газеты «Революционная Россия», на страницах которой и опубли-
кован. С небольшими поправками он затем принят на первом съез-
де социалистов-революционеров в январе 1906 г. Уже в преамбуле
проекта было сказано, что деятельность этой партии имеет свои
особенности, связанные с «предыдущей историей», «местными ус-
ловиями» и «международным положением» страны19. В преамбуле
Программы было отмечено, что «идет рост власти человека над
природой» (оптимистический взгляд, столь характерный для само-
сознания начала века) и этот рост является «необходимым услови-
ем социального прогресса и борьбы за всестороннее и гармониче-
ское развитие человеческой индивидуальности»20. В целом же «де-
ло революционеров-социалистов есть дело освобождения всего че-
ловечества»21.
Далее в Программе записаны не менее любопытные вещи. Оказы-
вается, наличные общественные отношения имеют свои «положи-
тельные» и свои «отрицательные» стороны. «Положительные, твор-
ческие стороны» (!) заключаются в том, что ими подготавливаются
«материальные элементы для высшего, социалистического строя
жизни»22. Отрицательное же выявляется из того, что общество «все
резче распадается на класс эксплуатируемых тружеников, получаю-
щих все меньшую и меньшую долю созидаемого их трудом благ, и
классы эксплуататоров, монополизирующих владение естественны-
ми силами природы и общественными средствами производства»23.
Установив несоответствие между «положительными» и «отрица-'
тельными» сторонами, программа констатировала, что это «общий
и нарастающий факт: чреватый огромными историческими послед-
ствиями»24.
Одно из таких исторических последствий — «вмешательство в
ход событий организованных социальных сил во имя того или ино-
го общественного идеала, конечной цели, с систематически вырабо-
18 Там же. С. 390—391.
19 Здесь и в дальнейшем выдержки из этой Программы цитируются по: Ленин В. И.
Соч. 3-е изд. М.; Л., 1931. Т. 7. Раздел IV «Документы и материалы».
20 См.: Там же. С. 419.
21 Там же. С. 421.
22 См.: Там же. С. 420.
23 Там же. С. 419. Ср. со статьей В. Чернова «К вопросу о положительных и отри-
цательных сторонах капитализма» (Русское богатство. 1901. № 4). Чернов писал»
что капитализм в России «не обязателен» для русской деревни, в которой господ-
ствуют и будут господствовать артельно-общинные начала общественной жизни.
Это была слегка измененная концепция «русской самобытности», известная со
времен славянофилов и русского социализма А. И. Герцена. •
24 См.: Там же. С. 420.
237
тайной тактикой»25. «Вмешательством» призвана руководить вне-
сословная (внеклассовая) интеллигенция — «умственный и моралью
ный цвет нации»26. Этот «цвет» внеклассового (внесословного)1
происхождения объявляется в программе тяготеющим «к враждеб-
ному буржуазии лагерю угнетенных и эксплуатируемых»2'. Поче-
му интеллигенция тяготеет к этому «лагерю», а не к противопо-1
ложному, программа не разъясняет: по-видимому, в силу неискоре-ч
нимого альтруизма! В общем образуется освободительное движе-1
ние, возглавляемое интеллигенцией. Интеллигенция, руководимая]
представлением о прекрасном будущем, естественно, сознательно
стремится к «научному освещению и обобщению этого движения»
и столь же «естественно» примыкает к «международному револю-]
дионному социализму». Вследствие всего этого «основная практи-i
веская задача сводится к тому, чтобы все слои трудового и эксплу-]
атируемого населения осознали себя единым рабочим классом»*8^
Когда это пожелание «партии социалистов-революционеров» испол-^
нится, когда возникнет обстановка «классового единства», тогда1
станет возможным и «социально-революционный переворот»29.
В ходе этого переворота будет низвергнута «императорская Рос-
сия», парализующая «дух возрождения», а затем произойдет «экс-
проприация капиталистической собственности и реорганизация
производства и всего общественного строя на социалистических на-
чалах»30. Но это — отдаленная историческая перспектива. В бли-
жайшем же историческом будущем процесс преобразования России
может идти и под руководством «несоциалистических сил». На
этой стадии освободительного процесса следует стремиться к «уста-
новлению демократической республики с широкой автономией об-
ластей и общин». В отношениях между отдельными национально-
стями будет проведено в жизнь «федеративное начало». В полити-
ческой и правовой области волю народа будет определять «всеоб-
щее право голосования» и «прямое народное законодательство (ре-
ферендум и инициатива)». Социалисты-революционеры представ-
ляли свою будущую финансовую политику в виде введения «про-
грессивного налога на доходы и наследства» и «уничтожения кос-
венных налогов (исключая обложения предметов роскоши)»31.
В области «народнохозяйственной» программа обещала охрану ду-
ховных и физических сил рабочего класса и увеличение его способ-
ности к дальнейшей освободительной борьбе (в условиях демокра-
тической республики, при господстве еще «несоциалистических
сил», т. е. буржуазии прежде всего), сокращение рабочего дня до
X часов, запрещение детского и женского труда* «прогресса расши-
Ленин В. И. Соч. 3-е изд. М.; Л., 1931. Т. 7. Раздел IV «Документы и материа-
лы». С. 420.
М Там же. С. 421.
27 См.: Там же. С. 420.
28 Там же. С. 421.
29 Там же.
зо Там же. С. 422.
31 Там же. С. 424.
238
ряющееся участие, в установлении внутреннего распорядка в про-
мышленных заведениях»32. «’
Что же социалисты-революционеры обещали крестьянству? Они
призывали «использовать в интересах социализма и борьбы против
буржуазно-собственнических начал как общинные, так и вообще
трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянст-
ва, в особенности взгляд на землю как на общее достояние всех
трудящихся»33.
«Трудовые воззрения, традиции и формы жизни» можно было
толковать как угодно. Эсеры чувствовали неопределенность своих
понятий. «Не представляют ли желания, упования и сознательные
идеалы крестьянина полного тождества с тем, что защищала, прог
поведовала и пыталась, поскольку это было в ее силах, осущест-
вить наша интеллигенция в течение своего тридцатилетнего суще-
ствования?
Какая почва может быть более прочной и плодотворной, как не
почва сознательного народного идеала?»34. Эти вопросы лишь под-
тверждали рыхлость теории социалистов-революционеров, в кото-
рой научные представления соседствовали со старой славянофиль-
ской легендой о самобытном строе русской жизни35. Социалисты-
революционеры обещали «расширение прав общины» и, в подкреп-
ление, «конфискацию земель монастырских, удельных, кабинет-
ских и т. п.»36. Со временем, когда восторжествуют «социалистиче-
ские начала жизни», будет (неясно, какими путями и средствами)
«непрерывное, свободное и беспрепятственное развитие всех духов-
ных и материальных сил человечества», «рост общественного бо-
гатства», «благосостояния» и, следовательно, «всестороннее, гармо-
ническое развитие человеческой личности»37.
В. И. Ленин посвятил анализу Программы социалистов-револю-
ционеров статью «От народничества к марксизму». Объективно ис-
торически произошло столкновение двух типов мировоззрения и
двух типов вождей, народнического и марксистского. В. И. Ленин
отметил, что проект (он написал свою статью «От народничества к
марксизму» до принятия программы социалистами-революционера-
ми) «представляет из себя значительный шаг вперед», «прогресс от
народничества к марксизму, от демократии к социализму». Это —
одна из самых общих оценок народнических теоретических доку-
ментов. «Три основные черты миросозерцания социалистов-револю-
ционеров выступают перед нами при ознакомлении с проектом. Во-
первых, теоретические поправки к марксизму. Во-вторых, пережи-
ток народничества во взглядах на трудовое крестьянство и аграр-
32 Там же. С. 423.
33 Там же. С. 424.
34 Русская мысль. 1896. К. 5.
35 Идея самобытности — центральная в концепции В. Чернова. В статье «Типы ка-
питалистической и аграрной эволюции» он относил русское общество к «типам
аграрной революции» (см.: Русское богатство. 1900. № 4—8).
36 См.: Ленин В. И. Соч. 3-е изд. Т. 7. С. 424.
37 Там же. С. 421.
239
ный вопрос. В-третьих, такой же пережиток народнических мнени}
о небуржуазном будто бы характере предстоящей в России револю
ции»3 . В. И. Ленин отметил в первую очередь «главную общетео
ретическую поправку». Она заключалась в том, что на первьи
план выдвинули «теорию благоприятного и неблагоприятного отно
шения между положительными и отрицательными сторонами капи
тализма»39. Это — след идей субъективного метода в социологи!
Лаврова—Михайловского. Там эта идея выступала тогда в терми
нах желательного и нежелательного для «партии критическ!
мыслящих личностей». Теперь она «объективируется» в виде отри
цательных и положительных черт капитализма. Отрицать его раз
витие в стране было уже невозможно, и народничество делает ша
вперед, «признавая» капитализм de facto.
В программе заметно желание воспользоваться приобретениям!
материалистического понимания истории, но это желание не выли
вается в стройную систему взглядов: возобладала теоретическая эк
лектика. «Во всем проекте,— отмечает В. И. Ленин,— употребля
ются без различия слова: трудящиеся, эксплуатируемые, рабочи!
класс, трудовая масса, класс эксплуатируемых, классы эксплуати
руемых»40.
Идея о всемирно-освободительной миссии рабочего класса от
сутствует, как и представление о нем как гегемоне российского ос
вободительного движения. Вместо этдго «наряду с материалистиче
ским пониманием истории проглядывает стародавний взгляд на ин
теллигенцию, которая будто бы в состоянии выбирать более ил1
менее благоприятные пути для отечества и стать внеклассовые
судьей капитализма»41. Капитализм в программе социалистов-рево
люционеров отвергается, а буржуазия рассматривается чересчу]
«революционно» — как реакционная сила, объединившаяся с само
державием и покровительствуемая им. В. И. Ленин считает эт<
взгляд антиистррическим,
не соответствующим фактам.
«Недоволь
ство самодержавием,— замечает он,— усиливается среди буржуа-:
зии, несмотря на боязнь пролетариата, отчасти уже просто потому,
что полиция при всей ее безмерной власти не может вытравить ра-
бочего движения»42. Буржуазия, следовательно, настроена относи-
тельно оппозиционно, не замечать этого — значит впадать в иллю-
зии, не видеть, как эта оппозиция выражается «через либеральное,
образованное общество»43.
В то же время самодержавие вовсе не смотрит на буржуазию как
на свою незыблемую опору: «непримиримое с классом буржуазии
вообще», оно «может спекулировать на раздорах между фракциями
и слоями буржуазии, мириться с протекционистами (сторонниками
поощрения национальной промышленности и торговли.— В. М.)
38 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 9. С. 191.
39 Там же. С. 192.
40 Там же.
41 Там же.
42 Там же. С. 195.
43 Там же. 196.
240
против фритредеров (сторонников «свободы торговли» и деятельно-
сти в стране иностранного капитала.— В. М.), опираться на один
слой против другого и тянуть такую эквилибристику годами и деся-
тилетиями»44.
Социалисты-революционеры объявили себя в программе защит-
никами интересов и «традиций» крестьянства. Однако за словами
«традиции» и «самобытность» скрывалась всего лишь отсталость
русского земледелия. Прежняя ошибка легального народничества
налицо: социалисты-революционеры злоупотребляют «повторением
давно опровергнутых и теорией и жизнью общинных утопий»45.
Все крестьянство рассматривается социалистами-революционерами
как «трудящиеся» (отсюда название крестьянской фракции в Ду-
ме — трудовики). Нет понимания, как и у легальных народников,
что «зажиточное крестьянство, несомненно имея право на звание
трудящегося, тем не менее не обходится без найма работничков и
держит в своих руках уже теперь больше половины производитель-
ных сил крестьянства»46.
Теоретическое непонимание имело свои практические следст-
вия. «Кто кого использует?— спрашивал В. И. Ленин,— революци-
онная ли интеллигенция, мнящая себя социалистической, исполь-
зует в интересах борьбы с буржуазно-собственническими началами
трудовые воззрения крестьянства? Или буржуазно-собственниче-
ское и в то же время трудовое крестьянство использует социалисти-
ческую фразеологию революционно-демократической интеллиген-
ции в интересах борьбы против социализма? Мы думаем,— писал
В. И. Ленин,— что осуществится вторая перспектива (вопреки воле
и сознанию наших оппонентов)»47. Этот ленинский прогноз был
подтвержден тремя русскими революциями: зажиточное крестьян-
ство, шедшее вместе с остальным крестьянством на свержение са-
модержавия, после Октября 1917 г. было одной из социальных опор
российской контрреволюции.
57. Идеология и политическая практика
социалистов-революционеров
Мы отметили выше, что установкам Программы социалистов-
революционеров нельзя отказать в противоречивости. Во многом
они были путаны. Естественна для мелкобуржуазной партии и раз-
ноголосица социально-политических мнений и стремлений внутри
партии, а также широкий спектр предложений и требований в об-
ласти политической тактики — от политического оппортунизма до
политического авантюризма.
Там же.
45 Там же. С. 193.
46 Там же.
47 Там же.
9 В. А. Малинин
241
Народники-социалисты представляли первую из названными
тенденций. Они появились на общественной сцене как наследние
ки либерального народничества (Н. Ф. Даниельсон, В. П. ВоронИ
цов и др.) и «малодельцев» (теория «малых дел»Ь наподобие
С. Н. Кривенко, Л. М. Скабичевского и др. Их поддерживала матеИ
риально и морально группа писателей-беллетристов и публицистов™
группировавшихся вокруг журнала «Русское богатство». Одним ие
лидеров этой группы был А. В. Пешехонов, до 1900 г. сотруднике
Струве по «Союзу освобождения». Он считал капитализм «неоргае
ническим» явлением русской общественной жизни. Капитализме
оповещал он своих сторонников, насаждается самодержавием ie
персонально «протекционистом», ставленником русского капитале
С. Ю. Витте. Это «насаждение» может быть до известной степенвИ
эффективным, но лишь в промышленности. В сельском же хозяйсте
ве России капитализм не имеет серьезных перспектив в силе
непревзойденной социальной устойчивости общинно-артельны^е
форм крестьянского быта. Другой лидер народников-социалистове
Н. Ф. Анненский, утверждал, что капитализм в городе — да, этМ
«факт, не подлежащий сомнению». Капитализм в русской дереве
1 не — уравнение со многими неизвестными48. Народники-социалие
сты были решительными противниками обещания Программы сое
циалистов-революционеров национализировать землю без выкупав
после осуществления социальной революции. Пешехонов и его сто-Я
ронники отстаивали идею национализации с выкупом. Это означала
ло, что партия, называвшая себя крестьянской, отстаивала интерес*
сы буржуазной части крестьянства, кулачества: массовый мужик нёv
был в состоянии выкупить землю.
Народники-социалисты по своей программе и психологии были?
близки к кадетам: они требовали конституции, закона, легаль^'
ных условий для политической деятельности, в общем — гарантий,
«правовых норм конституционного государства». Если, рассуждд^
Пешехонов, самодержавие сумеет идейно перевооружиться и статье
на почву законности, то цели старого народничества и социально^
революционного движения могут быть достигнуты без революции^
Республика также не понадобится. «Свободы», провозглашенные
царским Манифестом 17 октября 1905 г., народники-социалисты,
приняли за подтверждение их программных установок о возможно-
сти мирной демократической эволюции к лучшему социальному
будущему. На конференции народников-социалистов, состоявшейся
в ноябре 1906 г., пешехоновское руководство добилось резолюции о-
народовластии при соблюдении политических учреждений, узако-
ненных Манифестом 17 октября. В общем царизм оставлялся «бйг
всякой республики». Секрет такого бесподобного «народовластия^
принадлежал исключительно народным социалистам. В этом была
одна из причин провала попыток объединиться с социалистами-ре-
волюционерами. Расхождения существовали и по другим вопросам:
48 Русское богатство. 1896. № 2. С. 203.
242
об отношении к марксизму, нелегальным формам деятельности, о
терроре. По всем этим вопросам народные социалисты стояли бли-
же к кадетам, чем к эсерам49.
Между двумя революциями. Лидеры социалистов-революционе-
ров с трудом усваивали уроки революционного потрясения 1905 г.
Они интерпретировали великий 1905 г. слишком уж поверхностно.
Между тем после революции 1905 г. придерживаться концепции ге-
роев и толпы, выдающихся личностей, ведущих за собой пассивную
и тупую массу, было бы теоретизированием худшего рода — бес-
предметным. Эсеровские теоретики и публицисты акцентируют
внимание на особенной социальной роли интеллигенции как будто
бы внесословной социальной группы, но сочувствующей бедствен-
ному положению народа. Интеллигенция — носительница общече-
ловеческой правды.
«Духовная жизнь интеллигенции, класса умственных работни-
ков,— утверждал, полемизируя с марксистами, М. Антонов,— не
определяется какими-либо границами (кроме разве соображения с
разнообразными и всесторонними запросами), и поэтому умствен-
ная работа и художественное творчество интеллигенции свободны и
следуют собственным логическим и другим законам деятель-
ности»50.
1905 г. развенчал эти иллюзии: интеллигенция оказалась очень
классовой и очень разнообразной по своим интересам и политиче-
ским устремлениям. Расслоение руководящей элиты социалистов-
революционеров и даже определенное противостояние групп, выра-
жавших различные тенденции в мелкобуржуазном сознании, пока-
зало, что дело обстоит не так просто, как это хотелось тем, кто ви-
дел в интеллигенции некий внесоциальный интеллектуально-мо-
ральный монолит.
Максималисты. Старые представления субъективной социоло-
гии об исключительно активных и критически-мыслящих героях,
двигающих историю вперед, и пассивной толпе, ожидающей прихо-
да социалистических пророков, зажигающих ее своими боевыми
призывами, еще довлели над сознанием социалистов-революционе-
ров. Умонастроения левого революционного авангардизма породили
тот налет авантюризма в программе и политических действиях, ко-
торый был характерен для партийного облика эсеров-максимали-
стов. Эта группа социалистов-революционеров считала программу
партии, разработанную преимущественно В. Черновым и принятую
с некоторыми поправками I съездом эсеров, слишком экономиче-
ской и недостаточно политической. Экономический характер про-
граммы проистекал, по их мнению, из того, что правые и центри-
сты в партии слишком поддались влиянию экономического матери-
ализма, марксизма и не увидели, что Россия стоит не перед буржу-
“49 Народники-социалисты выступали за участие в I Государственной Думе (булы-
гинской), хотя все социалистические партии и группировки приняли решение о
ее бойкоте.
so Антонов М. Евангелие русской социал-демократии. СПб., 1907. С. 45.
9*
243
азно-демократической, а непосредственно перед социалистическое
революцией. Они подчеркивали свою «революционную антибуржу-г
азность».
В. И. Ленин отметил фразерство максималистов, не понявших
необходимых этапов развертывания революционного процесса. Их;
логику он передал так: «Почему требовать социализации одной
только земли? Мы требуем социализации фабрик и заводов точно
так же! Долой программу-минимум! Мы максималисты! Долой тео-
рию товарного производства!»51 52.
На Учредительном съезде максималистов, состоявшемся в Або
(Финляндия) в октябре 1906 г., максималисты приняли решение о
систематическом проведении тактики индивидуального террора в!
интересах развязывания социальной революции. Пр сути этим ре^
шением эсеры-максималисты протянули руку боевикам-анархи-5
стам. Их установки повлияли на политическое руководство партии
социалистов-революционеров, тем более что в их ранее принятой
Программе было записано, что индивидуальный террор допускается;
в случае необходимости как эффективное средство борьбы против^
отдельных носителей государственной власти. Была создана Боевая^
организация социалистов-революционеров во главе с Г. А. Гершу-^
ни, А. Р. Гоцем, Е. Ф. Азефом и Б. В. Савинковым. «Боевики» со^
вершили ряд эффектных террористических актов (убийство велико^Ц
го князя Сергея Александровича, министров внутренних дел фонй
Плеве, Сипягина и других высших представителей царской адми-
нистрации). «Боевики» же подготовили и осуществили взрыв дачи
Столыпина (12 августа 1906 г.). Столыпин остался жив, но было*
убито и ранено около 100 человек.
Террористические акции сами по себе ничего не давали, кроме
устранения намеченных жертв и появления новых лиц в админист-
рации. Террор показал в то же время, что предательство свило себе
гнездо в руководстве партии. На сцену выплыл омерзительный тип:
провокатора — Азеф. Он начинал в качестве доверенного лица од-
ного из основателей партии эсеров Гершуни, был по совместитель-
ству тайным агентом Департамента полиции. Азеф, вступив на
тропу предательства, обратился к П. И. Рачковскому, бывшему;
землевольцу и ренегату, дослужившемуся до начальника русского!»
политического сыска за границей, с просьбой выдать ему «безвоз4-
мездно» 500 руб. Как руководитель Боевой организации эсеров он ,
ведал подготовкой террористических актов против министров и ,
царских сановников, а как агент охранки сообщал в переписке с
Л. А. Ратаевым, шефом политического сыска за границей, о пред-
стоящих выступлениях боевиков. «Теперь,— писал Азеф Ратае-
ву,— обещанные Вам фамилии рабочих-террористов»5*. Далее
прилагался список харьковских рабочих, членов Боевой организа-
ции, вместе с данными о них. Охранка тут же расправилась с рабо-
чими. Другое письмо касается конкретного лица: «Отсюда,— сооб-
51 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 13. С. 398.
52 Былое. 1917. № 1 (23). С. 201.
244
щал он «шефу» из Одессы,— на днях уезжает одна госпожа с
целью покушения на Кутайсова, генерал-губернатора в Иркут-
ске»53. «Госпожу» тут же схватили в поезде. В третьем письме
Азеф сообщает «следующие интересные вещи»: фамилии, имена,
явки «террористов»54. Таких «писем» десятки. Он же информиро-
вал Департамент полиции о заседаниях ЦК эсеров, о подготовке и
повестке дня нелегальных съездов, конференций, их составе и т.п.
Один из приемов провокаторской деятельности Азефа заключался в
пересылке в охранку писем деятелей партийных организаций для
перлюстрации, после чего эти письма доставлялись ничего не подо-
зревавшему адресату, который вскоре арестовывался. Чтобы скрыть
предательство, Азеф предлагал ЦК эсеров убить своего первого «бла-
годетеля» — Рачковского и взорвать здание охранного отделения.
В конце концов этот неуловимый «двойник», далеко превзошед-
ший своими злодействами С. Дегаева, был разоблачен, но сотни
невинно загубленных им жертв не воскресли. Тогда, когда Азеф,
по тем или иным причинам, не мог помешать «теракту», боевики
делали свое дело. Так, И. Каляев бросил бомбу и убил московского
генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Его
письмо матери накануне казни — потрясающий документ. Он пи-
сал: «Дорогая, незабвенная моя мать! Итак, я умираю. Я счастлив
за себя, что с полным самообладанием могу отнестись к моему кон-
цу. Пусть же ваше горе, дорогие мои,— вы все, мать, братья и сес-
тры,— потонет в лучах того сияния, которым светит торжество мо-
его духа. Прощайте. Привет всем, кто меня знал и помнит. Заве-
щаю вам: храните в чистоте имя нашего отца. Не горюйте, не
плачьте. Еще раз прощайте. Я всегда с вами. Ваш И. Каляев»55.
Ивана Каляева казнили в Шлиссельбурге у той же стены, где каз-
нили до него Александра Ильича Ульянова и его товарищей. Он
похоронен в той же братской могиле.
Трудовики. Социалисты-революционеры («социалисты-реакцио-
неры» по определению Плеханова) верили, что они «партия трудя-
щихся», что выражают интересы масс крестьянства. Ирония их по-
литической судьбы состояла в том, что уже в революцию 1905 г.,
в первой же избранной «конституционным путем» Государственной
Думе,( депутаты от крестьянства не признали руководства ни эсе-
ров, ни народных социалистов. Что это означало?
Крестьянские депутаты образовали свою «Парламентскую тру-
довую группу», которой руководили А. Ф. Аладьин, С. В. Аникин,
П. А. Быстров, С. И. Бондарев, И. В. Жилкин и др. Они считали
себя посланцами «трудящихся классов» (130 депутатов). Крестья-
не, по их представлениям, имеют как общие с другими трудящими-
ся интересы, так и свои особенные. Поэтому, объявили трудовики,
они готовы поддерживать все, законодательные меры, которые на-
правлены на улучшение положения «трудящихся масс». На первых
53 Там же. С. 206.
54 Там же. С. 207.
55 Былое. 1906. № 3.
245
же заседаниях Думы трудовики внесли законопроект о «принуд]^И
тельном отчуждении» помещичьих, монастырских и кабинетск!^В
земель. Понятно, что этот законопроект был провален монархисте
ско-октябристско-кадетским большинством Думы. Фактически, кзМ
отметил В. И. Ленин, трудовики выступали за «аграрную револк^В
цию», требуя, чтобы земля перешла из частного владения в гос^И
дарственную собственность, а государство распределило ее cpej^H
тех, кто трудится на земле. Л|
«В чем революционность крестьянской группы?»— спрашивав
В. И. Ленин и отвечал: «Не столько в ее политических требовании
ях, которые еще далеко не договорены до конца, сколько в ее з|И
мельных требованиях»56. Щ
Большевики в Думе и вне Думы поддерживали «крестьянскуЯН
группу», считая ее катализатором развития крестьянского революИ
ционно-демократического сознания. jB
Неудача революции 1905 г. вызвала кризис «социально-революЯ
ционной партии». Фактически она переживала упадок, численны™
состав резко уменьшился, она как бы самораспалась. Местные opraw
низации влачили жалкое существование, а экономический подъем®
1909—1913 гг. закреплял разброд в эсерах. Руководящее ядро парЯ
тии ушло в эмиграцию. *>Ж
Первая мировая война способствовала дальнейшему размежева^Ж
нию внутри этого ядра, в особенности в вопросах войны и мира$Ж
Н. Д. Авксентьев, В. М. Чернов и другие стали оборонцами,Ж
М. А. Натансон примкнул к циммервальдской левой, руководимой Я
В. И. Лениным, и т. д. 1
Февральская буржуазно-демократическая революция опрокину-
ла «тысячелетнюю монархию». На ее волне вынеслись наверх дея-
тели, которые не были ни демократами, ни революционерами: быв-
шие монархисты, срочно надевшие красные банты и ставшие завзя-
тыми либералами. Массы, еще неопытные в политических коллизи-
ях, поверили в демократические и социалистические вывески пар-
тий. Но уже в апреле пало кадетское правительство Львова—Ми-
люкова, провозгласившее своей целью «войну до победного конца».
Массы жаждали мира. К правительственной власти пришли социа-
листы-революционеры. Их ставленник, А. Ф. Керенский, объявив-
ший себя социалистом-революционером, стал главой правительства.
Одновременно росло влияние Советов. Эсеры вместе с меньшевика- ’
ми имели большинство и в Советах. Они стояли у руководства Все- i
российским Центральным Комитетом. Казалось бы, у них были все ?
возможности осуществить обещанные Программой и неоднократны-
ми заявлениями их руководителей социальное преобразования — ж
заключить мир, наделить крестьян землей, установить рабочий
контроль. Этого не произошло. Для начала эсеры осудили лозунг
большевиков «Вся власть Советам!», но добились этим только
большевизации Советов. Другой провал ожидал Временное прави-
56 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 13. С. 95.
246
тсльство, в котором тон задавали эсеры, в призывах вести войну
«до победного конца». Массы требовали прекращения бессмыслен-
ной бойни. Фактически социалисты-революционеры обманули ожи-
дания масс; они взывали к «верности союзникам», к «соблюдению
законности», к «уважению собственности» и обещали, что оконча-
тельно «воля народа» может быть выполнена лишь после созыва
Учредительного собрания.
На одном из массовых митингов в Петрограде, когда М. С. Уриц-
кий разъяснял большевистскую программу в аграрном вопросе^
в частности требование национализации земли, эсеровские ораторы
кричали, что это требование «украдено» из их программы, на что
большевистский оратор резонно заметил: «А на что вам оно?» Дей-
ствительно, эсеры, находясь у власти, ничего не сделали для реали-
зации своих же программных требований и отделывались от нара-
ставших требований масс пустыми отговорками и очередными обе-г
щаниями. В рядах социалистов-революционеров произошел раскол.
После подавления контрреволюционного мятежа генерала Корнилот
ва выделилось левое крыло партии во главе с Спиридоновой, Кам-
ковым, Колегаевым, Натансоном и другими, поставившими вопрос
о Временном революционном правительстве. Рабочие, крестьяне и
солдаты все больше склонялись к поддержке большевиков, ибо им
надоели бесконечные увертки эсеровских лидеров по коренным,
жизненным вопросам — о земле и о мире. Перед открытием исто-
рического II съезда Советов «Дело народа» обратилось к делегатам
съезда с призывом «Не голосуйте за большевиков!» Делегаты съез-
да не пошли за правоэсеровским руководством, дружно проголосо.-
вав за ленинские декреты «О мире» и «О земле». Истерические вы.-
ступления противников воли подавляющего большинства съезда не
имели успеха. Съезд образовал Советское правительство во главе с
В. И. Лениным. Центральный орган социалистов-революционеров
«Дело народа» «разоблачал» большевиков: «Когда пришел случай,
чтобы «подловить» мужика, чтобы увлечь его большевистской
авантюрой, большевики выкинули голодному крестьянству кость
украденный у социалистов-революционеров наказ о социализации
земли»57. Трудно сказать, чего здесь было больше — теоретиче-
ской Глупости или бессильной злобы при виде полного краха иллю-
зий и невозможности повернуть вспять ход событий.
58. Утопия в действии.
Социалисты-революционеры
после социалистической революции.
19 февраля 1918 г. ВЦИК принял декрет «О социализации зем-
ли» во исполнение наказов многомиллионного крестьянства, за-
крепленных в декрете «О земле». Он был провозглашен II Съездом
Советов на историческом заседании 25 октября 1917 г.
57 Дело народа. 1917. № 207.
247
Социалисты-революционеры, выдвинув лозунг «Вся власть Уч^1
редительному собранию», вознамерились получить власть вновь еН
свои руки. Учредительное собрание открылось 18 января 1918 Д|
Правоэсеровский «Союз защиты Учредительного собрания» намеМ
чал после инсценировки народного возмущения дать возможностей
контрреволюционному большинству собрания низложить Советско^И
правительство. Рабочие, матросы и солдаты Петрограда встали наН
защиту власти Советов, красногвардейцы разогнали отдельными
Ьруппы «сторонников» Учредительного собрания. На первом (и по^И
следнем) заседании Собрания Я. М. Свердлов по поручению Советов
ского правительства и от имени ВЦИК внес, предложение утвердите™
«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». И
В п. IV Декларации было сказано, что, «будучи выбрано на ос-Я
новании партийных списков, составленных до Октябрьской револю-И
ции, когда народ не мог еще всей массой восстать против эксплуаЛв
та торов, не знал всей силы их сопротивления при отстаивании ими®
своих классовых привилегий, не взялся еще практически за созда-Я
ние социалистического общества, Учредительное собрание считало®
бы в корне неправильным, даже с формальной точки зрения, про^Я
тивопоставлять себя Советской власти». В том же пункте проекта^
Декларации было сказано далее, что «Учредительное собрание счи-Й"
тает, что его задачи исчерпываются установлением коренных осно^Н
ваний социалистического переустройства общества». И наконец,*
«Учредительное собрание ограничивает свою задачу установлением |
коренных начал федерации Советских республик России, предо- <
ставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоя- "
тельное решение на своем собственном полномочном Советском
съезде». Все это было верно и логично: иных задач у Учредитель-
ного собрания и быть не могло. Ситуация осложнилась тем, что
Учредительное собрание было избрано еще в сентябре 1917 г., т. е.
при Временном правительстве. Когда оно собралось в январе
1918 г., выяснилось, что большинство в нем принадлежит правым
эсерам (412 мест из 719). В Учредительное собрание прошла и 183
депутата-большевика, которые даже в блоке с левыми эсерами со-
ставляли меньшинство. Эсеры вкупе с другими «социалистами» и
правыми отвергли Декларацию, а также другие декреты Советов,
предложенные для утверждения Учредительному собранию, вклю-
чая декрет ВЦИК «О социализации земли». Тогда большевики ог-
ласили заявление, в котором прямо сказали, что реакционные силы £
Учредительного собрания «бросили вызов всей трудящейся Рос- Я
сии»58.
Большевистская фракция собрания объявила: «Не желая ни ми-
нуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что
покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской
власти окончательное решение вопроса об отношении к контррево-
S8 «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» была принята вскоре
на III Всероссийском съезде Советов в конце января 1918 г.
248
люционной части Учредительного собрания»59. Вслед за большеви-
ками собрание покинули и левые эсеры6^.
Поздно ночью начальник охраны Таврического дворца
П. Е. Дыбенко приказал начальнику караула матросу-большевику
Железнякову «разогнать учредилку».
На другой день ВЦИК принял по предложению В. И. Ленина
декрет о роспуске Учредительного собрания и о наделении больше-
виков и левых эсеров — бывших членов собрания — полномочия-
ми членов ВЦИК.
Отбиваясь от наседавшей контрреволюции и интервентов, моло-
дая Советская республика приступила к социалистическому строи-
тельству. Программа этого строительства, продуманная, строго
взвешенная, научная в своей основе, была развита В. И. Лениным
в работе «Очередные задачи Советской власти» (март—апрель
1918 г.). Естественно, что конкретика созидательной деятельности
народных масс, закладывавших основы социалистической экономи-
ки и вообще социалистических отношений, вызвала резко отрица-
тельное отношение «социалистическо-революционных» прожекте-
ров, носившихся со своими утопиями немедленной «социализации»
и «революционизирования» всего и всех.
В. Камков, один из лидеров левых эсеров, выступил с провока-
ционной статьей «В плену у контрреволюции», в которой утверж-
дал, что с положениями вроде «веди аккуратно и добросовестно
счет дела, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй, соблю-
дай строжайшую дисциплину в труде» «обыкновенно знакомят де-
тей учителя церкви на первом уроке закона божьего». Он добавлял
с издевкой, что в работе забыто еще одно правило: «прелюбы не
сотвори». И тут же поучал В. И. Ленинки большевиков, что «про-
блема социалистического переустройства общества, к сожалению,
намного сложнее»61.
Вскоре после подавления левоэсеровского путча 6-го июля
1918 г. Совет Народных Комиссаров, руководствуясь решениями
VIII съезда РКП (б), еще раз разъяснил советскую политику в отно-
шении крестьянства. Левые эсеры, меньшевики, анархисты требо-
вали, немедленной отмены комитетов бедноты, которые «противо-
стоят» трудовому крестьянству (открыто писали, что в комитеты
бедноты вступили лишь лодыри, любители поживы, бездельники
ит. п. элементы). «Советская власть,— разъяснял циркуляр СНК
за подписью В. И. Ленина и Ю. Цюрупы,— никогда не вела борь-
бы со средним крестьянством. Советская власть всегда ставила
своей целью объединение городского пролетария с сельским проле-
тарием и полупролетарием, а также с трудовым крестьянством
среднего достатка, не эксплуатирующим трудящихся. Поэтому в
своей деятельности Советская власть стремилась и стремится к
5?£м.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 228.
50 См.: Первый день Всероссийского Учредительного собрания. Стеногр. отчет. Пг.,
61 Новый путь. 1918. № 5.
249
удовлетворению нужды среднего слоя крестьянства, наряду с нуж^И
дами городских рабочих и деревенской бедноты. Такой именн^М
смысл имеет закон о социализации земли, проводимый руководя^И
щей политической партией — большевиками-коммунистами —
строгим соблюдением интересов среднего крестьянина»62.
После краха левоэсеровской авантюры 6-го июля 1918 г. партй^И
социалистов-революционеров переживала трудные времена. Правь^М
эсеры продолжали оставаться противниками Советской власт^^И
Часть из них уже тогда стала оседать в эмиграции. Центристы вр(^И
де Дана, Вольского еще играли роль «советской оппозиции», стр^^И
мились консолидироваться и выступали то с одной, то с друго^И
платформой. На каждом очередном Всероссийском съезде Совето^И
они выступали с речами и предложениями оппозиционного хараь^И
тера, контрпредложениями и проектами резолюций, которые обыч^И
но отвергались советским большинством съездов. Еще на VIII съез^И
де Советов (декабрь 1920 г.) В. К. Вольский, представлявший груп^И
пу «Народ», огласил Декларацию в которой Советской власти^И
предлагалось принять ряд чрезвычайных мер, в частности «пе^И
рестройку управления на основе классового народовластия», «отме-^И
ну хлебной монополия», «воссоздание устойчивых земельных от^И
ношений».
После того как большевики и левые эсеры разогнали Учреди^Н
тельное собрание, монархисты, кадеты и правые эсеры развязал^И
открытую контрреволюцию. Они создали так называемый КомушИ
(Комитет содействия Учредительному собранию) и начали форми^И
рование «народной армии». Центром их деятельности стал Саратовом
Комуч, создав некое подобие армии и карательные «дружины», наДИ
чал злодейства белого террора, жертвами которого стали в ПоволДИ
жье тысячи коммунистов и советских работников, рабочих и кре^Ш
стьян63. Комуч забыл обещания Программы эсеров и начал вест^Ш
политику денационализации. Провозгласив «охрану труда», он охж!
ранял права заводчиков и фабрикантов, требовал от трудящихся!
«интенсификации труда» и отказа от «покушений на собствей^Я
ность». Управление промышленностью было отдано в руки «сове<й1
тов» из предпринимателей.
Власть Комуча продержалась недолго, уже в сентябре 1918 г*Ца
«народная армия» начала терпеть поражения от красных отрядов Я
под командованием В. И. Чапаева. Часть протрезвевших лидеров Я
эсеров, увидев Колчака, объявившего себя «верховным правителем Я
России», решили переориентироваться. Они были тут же выведены Я
из «руководящих органов». В марте 1919 год#, под ударами Крас-
ной Армии, Комуч был вынужден объявить об отказе от вооружен-
62 Известия ВЦИК. 1918. 18 авг.
63 Это был террор под флагом демократии. См.: Гармиза В. В. Крушение эсеровских
правительств. М., 1970. С. 49. Комучевцы арестовывали и расстреливали без суда
и следствия по доносу чиновников, торговцев, кулаков за «убеждения». Во время
* бегства комучевцев из Самары ими был отправлен «в Сибирь» эшелон с двумя
тысячами арестованных. В Омске прибыло семьсот с небольшим человек... ос-
тальные были уничтожены по пути. 4
250
ного сопротивления и о роспуске «народной армии». Советская
власть объявила амнистию всем обманом вовлеченным в правоэсе-
ровскую авантюру. Часть эсеровского руководства, приняв на себя
определенные политические обязательства, просила разрешения на
деятельность партийных организаций. Им были разрешены легаль-
ные формы деятельности, включая издания газет.
Кроме Комуча в Поволжье, самозванные эсеровские правитель-
ства появились на Урале, в Сибири, на Севере, на Дальнем Восто-
ке. Они имели громкие названия: «Временное правительство авто-
номной Сибири» во главе с Дербером (из Омска это «правительст-
во» быстро переехало во Владивосток поближе к «союзникам»),
«Уфимская директория» во главе с Авксентьевым, Болдыревым и
Зензиновым, «Верховное управление Северной области» во главе с
«ветераном социально-революционной партии» Чайковским. «Вете-
ран» и его присные тут же призвали в Архангельск интервентов —
англичан и американцев. Идейно все они вдохновлялись теорией
В. М. Чернова об определяющем значении в гражданской войне
«третьей силы», каковой являются эсеры, выступающие и против
большевиков, и против монархистов. Эсеровские «правительства»
мнили себя способными заложить основы «нового государства», но
в действительности играли роль контрреволюционной силы в борь-
бе против социалистического государства64.
9 Их «государства» пали или под ударами советских войск, или в
результате белогвардейских переворотов. Прочной опоры в массах
они не имели и потому так же быстро, как возникали, так же и ис-
чезали в водовороте революции65.
Партия эсеров, значительно ослабленная, была вновь легализо-
вана в начале 1919 г., после того как ее руководство, во избежание
худшего, признало обязательными решения всероссийских съездов
Советов. В первом выпуске центрального органа эсеров «Дело на-
рода» было сообщено о состоявшейся конференции представителей
партийных организаций, действующих на территории Советской
России. Партия, сообщил этот орган, «решительно отвергла попыт-
ку свержения Советской власти путем вооруженной борьбы». Со-
циалисты-революционеры считают, утверждало «Дело народа», что
«попытки империалистических стран Согласия под предлогом по-
мощи России или борьбы с анархией захватить своими войсками
часть территории России или вмешаться в ее внутренние дела яв-
ляются гибелью для интересов трудящихся классов России и долж-
ны встретить решительный отпор»66. В передовой статье того же
первого номера «Дело народа» эсеры объявили, что они требуют
«во имя единства трудовой социалистической демократии» восста-
новления «всех демократических свобод», и в первую очередь отка-
64 См.: Майский И. М. Демократическая контрреволюция. М.; Л., 1923.
65 См.: Банкротство мелкобуржуазных партии России. 1917—1922: Сб. научных
трудов. М., 1973; Гусев К. В. Партия правых эсеров: от мелкобуржуазного рево-
люционаризма к контрреволюции. М., 1975; Великий Октябрь и непролетарские
партии. Материалы конф. М., 1982.
66 Дело народа. 1919. № 1.
251
за от «политики насилия над деревней»67. Иными словами,!
они предлагали отменить продразверстку, посылку продовольствен-$
тных отрядов в деревню, распустить комитеты бедноты; их сотруд-^
ничество с Советской властью было тактическим ходом в целях за-Ц
ъоевания у масс доверия, спасения подмоченной репутации. ’
С наступлением Колчака, поддержанным кулацко-поповскймй. *
^восстаниями, эсеровское руководство решило, что пробил долго-
жданный час. Оно созвало IX «Совет партии» (19—20 июня
1919 г.). Эсеры, уповая на мистическое «назревающее сопротивле-
ние в народных массах», вновь вернулись к языку ультиматумов и
угроз, объявив «вредным и недопустимым какое бы то ни было
смягчение или затушевание непримиримой позиции партии как по
отношению к буржуазным и реставрационным партиям, так и по
отношению к большевистской диктатуре». Эсеры поставили на одну
доску и «реставрационные партии», и партию большевиков. В. Чер-
нов из своего парижского далека, словно не было никаких уроков
революции, продолжал заклинать легальных и нелегальных эсеров
быть активной третьей силой и сплотить всю «трудовую демокра-
тию России».
«Сплочение» выглядело оригинальным. Лидеры правых эсеров
(Авксентьев, Буканов, Вишняк, Зензинов) отправились на юг к Де-
никину и убеждали его провести «аграрную реформу». В то же
время ЦК эсеров принял фарисейское решение о том, что не будет
препятствовать «отдельным членам партии» участвовать в борьбе с
Деникиным. Мятеж в Кронштадте в марте 1921 г. эсеры восприня-
ли как «поворот». Чернов примчался в Ревель, чтобы предложить
свои услуги в качестве главы мифического правительства.
Наиболее сознательные левые социалисты-революционеры, раз-
делявшие чаяния масс, близкие интересам и политике Советской
власти, образовали после 6-го июля 1918 г. две группы: народни-
ков-коммунистов и революционеров-коммунистов.
Народники-коммунисты. Эта группа просуществовала недолго.
В ней объединились те, что был решительно несогласен как с про-
граммой левых эсеров, так и с их тактикой. Они отвергали индиви-
дуальный террор и обвинили ЦК партии левых эсеров, санкциони-
ровавший убийство германского посла Мирбаха в целях развязыва-
ния «революционной войны с Германским империализмом», в по-
литическом авантюризме.
Орган народников-коммунистов «Знамя трудовой коммуны» вы-
ходил под девизом «В борьбе обретешь ты прадо свое». На страни-
цах газеты пропагандировалась мысль, что «первейшей задачей че-
ловечества является высокое развитие критической личности»,
и высшими авторитетами в области философии человека признава-
лись П. Л. Лавров и Н. К. Михайловский. Настаивая на том, что
общество обязано удовлетворить «естественные и разумные» по-
требности личности и способствовать ее «гармоническому разви-
Дело народа. 1919. № 1.
2»
тию», народники-коммунисты считали, что недостаточно простого
признания необходимости социалистического обобществления на-
родного хозяйства, нужен прямой переход к коммунистическим
формам хозяйствования путем создания коммун. Они признали в
то же время верной 'мерой создание на деревне Комитетов бедноты.
Эту позицию поддержали и другие мелкие группы народнического
толка, стоявшие «за среднего крестьянина».
Первая Всероссийская конференция народников-коммунистов
(сентябрь 1918 г.) объявила о создании «партии народников-комму-
нистов». Приняв в качестве своего девиза лозунг «Через труд и
борьбу к коммунизму», партия объявила, что «публично-правовой
формой власти является Советская Коммунистическая Федератив-
ная Республика»68. Среди членов этой сравнительно небольшой
партии, а точнее, большой политической группы, росло убеждение
в необходимости вхождения в РКП (б), что было отражено во мно-
гих партийных документах. 30 октября 1918 г. Центральное бюро
партии в Обращении к своим членам отметило, что «ныне все Со-
ветские партии имеют одну программу — программу коммунизма,
и более того — одну тактику — тактику классовой борьбы»®9.
Одновременно Центральное бюро признало, что пришла пора
«отказаться от изживших традиций», что народничество, ведущее
крестьянство и опирающееся на него, остановилось на полдороге и
не сумело выполнить свою историческую роль объединения бедней-
шего крестьянства и городского пролетариата на пути к единой це-
ли — «освобожения труда».
Съезд партии, состоявшийся 6 ноября 1918 г., принял решение
об объединении с РКП (б); 12 ноября 1918 г. в «Знамени трудовой
коммуны» было опубликовано «Обращение», в котором объявля-
лось, что партия прекращает свое существование.
Революционеры-коммунисты. После мятежа 6-го июля 1918 г.
партия левых эсеров распалась; возникло несколько самостоя-
тельных политических групп. Одной из них стала группа «ре-
волюционеров-коммунистов» (А. Колегаев, М. Натансон, Н. Ко-
вальская, А. Устинов и др.).
Если народники-коммунисты сравнительно быстро осознали
эфемерность своего существования в революционной России рядом
с большевиками и уже в конце 1918 г. вошли в РКП (б), то у рево-
люционеров-коммунистов этот процесс занял больше времени. Ор-
ганом этой группы была газета «Воля труда», а затем с декабря
1918 г. по октябрь 1920 г.— журнал под тем же названием. Рево-
люционеры-коммунисты в общетеоретических вопросах были явны-
ми эклектиками. Субъективная социология Лаврова—Михайлов-
ского была для них социологией, если воспользоваться словами
X. Раппопорта, «философски выдержанной». Они придерживались
учения о критически мыслящйх личностях как решающих двигате-
лях истории. Массы могут лишь идти за этими «двигателями» в на-
•68 Ленин В. И. Соч. 3-е изд. Т. 23. С. 582.
<69 Там же.
253
правлении выработанного ими общественного идеала. Чем больше
масса осознает в себе «личностное начало», тем/увереннее будет
она творить в истории и двигаться по направлению к общественно-
му идеалу. На практике эта прекрасная теория /преломлялась в по-
пытках навязать Советской власти полуанар^истскую концепцию
«аграрного коммунизма» с ее «коммунами» й «общинами». После
6-го июля 1918 г. революционеры-коммунисты потребовали внеоче-
редного съезда «социально-революционной партии», приняв дея-
тельное участие в его подготовке. Перед съездом была опубликова-
на платформа этой группы, целью которой было спасти все, это ос-
талось от эсеровской идеологии. Революционеры-коммунисты де-
кларировали:
«1. Недопустимость насильственного срыва Брестского мира.
2. Недопустимость террористических актов на Советской террито-
рии от имени Советской партии. 3. Недопустимость захвата власти..
4. Недостижимость всей той политики, которая затемняет в массах
классовый характер революции, идущей через гражданскую войну
к социализму»70. 25 сентября 1918 года в Москве собрался съезд,
левоэсеровских осколков. Съезд декларировал создание новой «пар-
тии революционного коммунизма» и выбрал девиз «Властью трудя-
щихся к социализму»71. Все это, конечно, не означало, что возник-
ла новая партия, революционная и коммунистическая по духу и
букве. Это была обычная левоэсеровская фразеология. Они объяви-
ли к тому же, что, «оставаясь народнической по своей идеологии и
программе, новая партия принимает тактику реального и нелице-
мерного сотрудничества с большевиками, принимает позицию ис-
тинно советской власти»72 73. Признание необходимости сотрудниче-
ства с большевиками под руководством В. И. Ленина сопровожда-
лось признанием Советской власти как единственно законной вла-
сти трудящихся, ее «необходимым условием классовой победы тру-
дящихся». Революционеры-коммунисты объявили, что только Со-
ветская власть «создаст объективные предпосылки для установле-
ния социалистического строя»?3. Они солидаризовались с деятель-
ностью III Интернационала. Однако их практическая деятельность
была непоследовательной, да иной и быть не могла. VI съезд «рево-
люционеров-коммунистов» (1920 г.) принял решение о прекраще-
нии деятельности партии и о ее вхождении в РКП (б). В сентяб-
ре—декабре 1920 г. значительная группа «революционеров-комму-
нистов» (Колегаев, Александров, Черный и др.) были приняты в
РКП (б). Принятие X съездом по предложению В. И. Ленина новой
экономической политики вырвало почву из-под ног эсеровских ор-
ганизаций.
70 См.: Там же. С. 583.
71 См.: Ковальская Н. Программа партии революционеров-коммунистов (популярное
изложение). М., 1919.
72 См.: Ленин В. И. Соч. 3-е изд. Т.. 23. С. 583-
73 См.: Там же.
Часть одиннадцатая
АНАРХИСТСКАЯ ВЕТВЬ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО УТОПИЗМА
Из четырех отцов международного анархизма (Ж.-П. Прудон,
М. Штирнер, М. А. Бакунин и П. А. Кропоткин) двое — деяте-
ли русского освободительного и социалистического движения.
М. А. Бакунин и П. А. Кропоткин оказали, возможно, наиболее
сильное влияние на анархистскую теорию, систематизировав ее и
придав ей то практическое направление, которое, как они думали,
в наибольшей мере отвечает условиям и особенностям русского ис-
торического процесса. В этом они были правы лишь отчасти. В рас-
сматриваемое нами время, т. е. в начале XX в., анархизм выступал
в обличье идейного и практического анархизма.
59. Идейный анархизм
Выше мы охарактеризовали по необходимости кратко бакунизм
в его теории и практике, а также анархистско-заговорщическую де-
ятельность Нечаева, бывшую в общем до известной степени само-
разоблачением бакунизма применительно к русскому социалисти-
ческому движению. Но все это были явления общественной жизни
и борьбы XIX в. Не то — П. А. Кропоткин. Он пережил все три
русских революции, и его деятельность исподволь подготовила мно-
гое для новой вспышки анархистского «творчества». Анархистскйё
и полуанархистские группы, до того маловлиятельные и практиче-
ски неизвестные, сумели как-то организоваться и приобрести изве-
стное значение перед революцией 1905 г. и еще больше в револю-
ций). Как идейно-политическое течение анархизм оформился в это
время в качестве так называемого идейного анархизма.
Русский анархизм никогда не был чем-то цельным. Он пред-
ставлял собой мозаичное сочетание различных по своему характеру
на общей анархистской платформе теорий, концепций и представ-
лений, замешанных на крепкой смеси в разных пропорциях прудо-
низма и бакунизма, штирнерианства и кропоткинианства.
Идейные анархисты имели свои организации, союзы, клубы, пе-
чатные органы. Иными словами, они обладали известными возмож-
ностями воздействия на массы или, если вспомнить знаменитые
слова К. Маркса, средствами превращения своих идей в материаль-
ную силу. Эта возможность не перешла1 в действительность: анар-
хистское движение не стало массовым, осталось, по сути, сектант-
ским. Г. В. Плеханов утверждал даже, что «беспристрастному чё-
255
7
ловеку очень трудно сказать, где кончается анархист и. начинается
бандит»1”2 3. Анархизм — течение, сыгравшее далеко не однознач-
ную роль в революции и гражданской войне. /
Благодаря в основном усилиям Кропоткина,/издавна обосновав-
шегося в Лондоне, был создан журнал «Хлеб и воля» (1903 г.) с ясно-
выраженной анархистской программой. Девизом журнала стали сло-
ва «отца анархизма»: «Обездоленным — хлеб/угнетенным — воля!»
Кропоткин и другие сотрудники журнала, включая В. Черкезова„
требовали отмены «собственности и государства» как двух фунда-
ментальных опор всякого рода угнетателей «рабочих масс»*. Со-
держание и терминология уже первых номеров журнала не остав-
ляют никакого сомнения в том, что анархисты, группировавшиеся!
вокруг П. А. Кропоткина, не признавали исторически-освободи-
тельной миссии рабочего класса и вообще не выделяли его из среды
«рабочих масс».
Парижская группа анархистов, создавшая в 1906 г. свой печат-
ный орган — журнал «Буревестник», представляла иную тенден-
цию в русском анархизме. Эта эмигрантская группа установила
связи с мелкими группами анархистов, возникшими в канун пер-
вой российской революции на Украине (преимущественно в Одес-
се), в Белоруссии (Минск), в Польше (Белосток), в Грузии. Лон-
донская группа ожидала чудесных изменений от социальной рево-
люции, подготавливаемой «действиями угнетателей». Парижская
групца отвергала «синдикалистские иллюзии» и выступала за ак-
тивное применение сильнодействующих средств для развязывания
социальной революции. «Буревестники» утверждали, что глав-
ное — дело, а не набившие оскомину революционные фразы. Мас-
сы давно готовы к делу. Все их чувства, настроения, представления
и мысли устремлены на борьбу с «эксплуататорами». Надо зажечь
массы силой примеру. Для начала необходим террор, причем не
выборочный, «мотивированный», направленный против отдельных
высокопоставленных лиц политического режима, а «безмотивный:
террор». Следует развязать террор, направленный против угнетаю-
щего класса в целом — от царя до городового. «Каждый эксплуата-
тор,— оповещали анархистские теоретики,— достоин смерти; каж-
дая капля его крови, вся его жизнь, богатства сотканы из силы, па-
та и крови тысяч порабощенных, насильно обираемых»4.
На практике «безмотивный террор» выглядел как террор отчая-
ния. Он вызывал свирепую реакцию охранки, которая использова-
ла «безмотивные» террористические акты в качестве повода для
расправ с анархистами вообще, и не только с анархистами.
Это понимали многие идейные анархисты, принадлежавшие к
иным группировкам («Безначалие», «Черное знамя»). Они придер-
живались в общем известных анархистских тезисов о федеративном
устройстве будущего общества, которое составят коммуны в горо-
1-2 Плеханов Г, В, Соч. M.; Пг., 1925. Т. 16. С. 192.
3 Хлеб и воля. Лондон, 1903. № 1. С. 1.
4 Буревестник. 1907. № 5. С. 13.
256
дах и «деревенские» и «волостные» коммуны на периферии. Такая
организация может быть достигнута не через боевые действия оди-
ночек-террористов^ а благодаря «восстаниям на местах», которые
немедленно конституируют федерацию, даже отдельные республики
вплоть до волостны^. В общем путаница в понимании основ обще-
ственного устройства и структуры будущего общества у анархистов,
была преизрядной.
Взаимоотношения как между зарубежными группами анархи-
стов, так и фракциями анархистов внутри страны не были просты-
ми. Все эти группы и фракции, казалось, стремились к объедине-
нию, во всяком случае к идейному единству, но оно не было до-
стигнуто никогда. Впрочем, попыток к выработке единой платфор-
мы было немало. Русские анархисты пытались найти общий язык и
с международным анархизмом, что, казалось, было сравнительно-
нетрудно сделать, учитывая авторитет П. А. Кропоткина. Во вся-
ком случае, уже в 1907 г. группа русских анархистов во главе с
Н. Рогдаевым приняла участие в международном конгрессе анархи-
стов в Амстердаме.
Сближений) способствовало и то, что среди русских анархистов
были весьма популярны идеи, навеянные эгоистическим анархиз-
мом М. Штирнера. Штирнеровский индивидуализм, своего рода
обожествление «Единственного» в качестве идейной основы «дви-
жения» приняли А. Боровой, О. Виконт, Я. Новомирский, Л. Чер-
ный и дрА
До революции 1905 г. издание основного произведения М. Штир-
нера «Единственный и его собственность» было невозможно в Рос-
сии. Впервые «Единственный...» вышел в свет вскоре после револю-
ции5 6. В предисловии к этой анархистской библии Б. Гиммельфарб
и М. Тохмиллер вознесли Штирнера до теоретических небес и даже
изобразили его в виде материалиста-фейербахианца, вот-вот обе-
щающего стать диалектическим материалистом7.
Группа русских штирнерианцев во главе с А. Боровым издавала
г^з^у «Новая жизнь»; лейтмотивом многих руководящих статей в
цредставление о неотчуждаемых правах личности, угне-
безжалостным обществом и государством. А. Боровой и
оправдывали и крайние средства «борьбы», включая ин-
дивидуальныйтеррор? На этой почве они были идейно близки эсеров-
ским максималистам и боевикам. Эта группа анархистов была наи-
более решительным противником диктатуры пролетариата, социа-
листического государства. И практика революционной борьбы быст-
ро обнаружила реальную цену высоких фраз анархистов об ультра-
свободной личности. Представители этого течения, обожествлявшие
не столько индивида, сколько индивидуализм, оказались замешан-
5 См.: Боровой А. Общественные идеалы человечества: Либерализм, социализм,
анархизм. М., 1906.
6 См.: Штирнер М. Единственный и его собственность. СПб., 1907—1909. Ч. I—II.
7 Там же. С. 2. Подробнее о Штирнере и штирнерианстве см.: Малинин В, Л., Шин-
карук В. И. Левое гегельянство. Ю в, 1983. С. 182—199.
257
ними в действиях и поступках, имевших мало общего с простыми
нормами нравственности8.
Российский рабочий класс был в своей массе чужд анархист-
ским иллюзиям, влияние анархизма не затронуло его глубоко. По-
пытки анархистов потянуть за собой сознательных рабочих не
увенчались успехом; в анархистские боевики пошли немногие. Не-
многого добились и анархо-синдикалисты: их влияние также было
ничтожно. Это отвержение русским пролетариатом теории и прак-
тики анархизма подтвердила и история махаевцев. Я. К. Махай-
ский был сослан в Сибирь за участие в «беспорядках». Он написал
и издал на гектографе (в Якутске) сочинение «Умственный рабо-
чий» (ч. I «Эволюция социал-демократии», 1898 г.; ч. II «Научный
социализм», 1899 г.). Работа переиздавалась в 1903—1906 гг. Ис-
ходный пункт его концепции «умственного рабочего»— утвержде-
ние, что научный социализм — идеологическая форма обмана ра-
бочих интеллигенцией. Научный социализм политичен; он высту-
пает за сохранение государства и политической власти. Носителем
_же государственной власти всегда была и будет бюрократия. При
господстве научного социализма деспотия образовательная, интел-
лигенции заменит деспотию сословную, чиновничью — только и
всего (бакунинский мотив).
В. И. Ленин писал в 1903 г., что интеллигенция «всего созна-
тельнее, всего решительнее, всего точнее отражает и выражает раз-
витие классовых интересов и политических группировок во всем
обществе»9. Махайский же утверждал, что интеллигенция вполне
самостоятельная внесословная сила, к тому же явно злокозненная.
Рабочий не должен дать обмануть себя интеллигентам и попасть в
приготовленную для него социальную ловушку.
«Умственный рабочий», понимающий свои экономические инте-
ресы, будет бороться за «равный доход» и «равное образование» —
этого вполне достаточно. Если же все же разразится социальная ре-
волюция, которая сломает наличную социально-экономическую
структуру, то необходимо уничтожить всякую политическую
власть, «распустить» государство и обеспечить «федеративное само-
управление» на основе сложившихся исторически центров «произ-
водительной деятельности». Пока же социальная революция не по-
бедила, наиболее эффективным средством обретения прав рабочим
классом являются стачки. Стачки — могущественное средство эко-
номического террора, и ими рабочие могут добиться многого, если
не всего. Такова теория Махайского. Она не повлияла всерьез на
самосознание российского пролетариата, предпочитавшего органи-
зованную политическую борьбу против строя эксплуатации и его
государства мифам махаевщины. Ее представляли лишь несколько
слабосильных групп «Рабочего заговора». Теория же Махайского
воспринималась, скорее, в качестве идеологического курьеза, неже-
8 Последним излиянием чувств русских штирнерианцев был неонигилизм. См.: Анд-
реев А. Неонигилизм. М., 19/2.
9 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 7. С. 343.
258
ли в качестве идеологии, с которой следовало всерьез считаться
крупным политическим партиям России. Впрочем, у нее был та-
лантливый популяризатор Е. Устинов (он же Е. Лозинский). В пер-
вой своей программной работе он развивал в общем социально-ре-
волюционные мотивы10. Устинов предлагал национализацию про-
мышленности и сельского хозяйства путем социальной революции,
осуществляемой путем террора «боевых дружин» в городе и де-
ревне («аграрный террор»). После революции 1905 г., обвинив в
се неудаче «мягкотелую» интеллигенцию, он стал идеологиче-
ским помощником Махайского. Это не принесло больше лавров
ни ему лично, ни махаевцам. Их влияние в среде рабочего
класса было ничтожным, а их писания словно по иронии судь-
бы воспринимались в качестве еще одного выверта интелли-
гентщины11.
60. Анархистская теория
и революционная практика
Противоречия в анархистской теории и практике обнаружили
уже события перед и во время революции 1905 г. Ни выборочный
индивидуальный террор против носителей государственной власти,
ни «безмотивный террор» против любых представителей господст-
вующих классов не повлияли серьезно на развитие революционных
событий. Террористические акты анархистских боевиков имели не
те следствия, на которые рассчитывали анархисты: вместо возбуж-
дения, негодования «против режима» они вызывали осуждение об-
щественным мнением «безмотивных актов», ибо гибли подчас ни в
чем не повинные люди (например, когда боевик, вооруженный
бомбой, бросал ее в окно кафе). Все это не прибавляло симпатий
анархистам. Анархистское движение оставалось сектантским. Это
сразу же вскрыли политические события начиная с Февральской
буржуазно-демократической революции. Противоречие обнаружи-
валось и тогда, когда, провозглашая требование «безвластия»,
анархисты требовали одновременно «прямого народовластия», тут
же отрицая такую форму прямого народовластия, какой были Со-
веты. Отчасти поэтому революционные массы не доверяли анархи-
стам, а в массовых организациях, возникших после Февраля, в осо-
бенности в Советах рабочих, крестьянских и солдатских депутатов,
анархисты не пользовались фактически влиянием.
Февральская революция принесла явное оживление деятельно-
сти анархистов. Анархисты предприняли попытки создать общерос-
сийскую организацию. Свобода обязывала! Уже в июне 1917 г. воз-
никает их Временный революционный комитет (Блейхман и про-
ю Устинов Е. Какой должна быть программа русской революции. Женева, 1905.
И Один из литературных попутчиков социалистов-революционеров, Иванов-Разум-
ник, писал, что «центральная ошибка» махаевцев — непонимание внесссловного
характера интеллигенции как носительницы истины и общественного идеала.
{Иванов-Разумник. Что такое «махаевщина?» СПб., 1907).
259
чие), быстро распавшийся из-за вождистской склоки. В эти дни
опьянившей всех свободы известную активность развили «христи-
анские анархисты», секта, вышедшая из толстовцев, с которыми
разошлась по вопросу о ненасилии. В июле 1917 г. возникает также
«Петроградский Союз анархосиндикалистской пропаганды», нала-
дивший выпуск газеты «Голос труда»12. Анархисты призывали
«всех трудящихся» не доверять ни Временному правительству, ни
Советам. Пока в Советах руководили меньшевики во главе с Чхе-
идзе и Церетели, и эсеры во главе с Авксентьевым, Черновым, Че-
ревановым и К0, такая тактика еще имела какое-то оправдание.
Между Февралем и Октябрем, когда анархисты-боевики захватыва-
ли отдельные дома, принадлежавшие бывшей царской сановной
бюрократии, реквизировали «буржуазные типографии», они еще
оказывали, так сказать, мелкие услуги революционному делу. Но
уже и в это время их практика самочинных «экспроприаций» вы-
зывала повсеместное возмущение. После того как большинство в
Советах перешло в руки большевиков и поддерживавших их масс,
анархистская обструкция по отношению к зарождающимся органам
пролетарской власти стала беспредметной и, по сути, если чему и
способствовала, так это торможению революционного процесса.
В. И. Ленин тогда же отметил, что лозунг «абсолютного безвла-
стия» бессмыслен, что большевики «з а революционное использова-
ние революционных форм государства для борьбы за социализм,
а анархисты — против»13. >
После Октября анархисты-синдикалисты сформировали «Вре-
менное Исполнительное Бюро конфедерации анархо-синдикали-
стов». Оно не смогло развернуть более или менее заметную дея-
тельность и быстро распалось главным образом из-за отсутствия
поддержки в рабочей массе. Настроения, революционный порыв
масс, их созидательное творчество не могли не оказать известного
отрезвляющего воздействия на отдельные группировки анархистов.
Отдельные анархисты предлагают уточнение программных устано-
вок. Вряд ли правомерно говорить в данном случае о какой-то про-
большевистской тенденции или альтернативной антибольшевист-
ской тенденции в анархизме времен гражданской войны: больше-
визм и анархизм идейно антиподы. Колебания же и политические
зигзаги лидеров анархизма были определены в это время как логи-
кой теории анархизма, так и логикой практики революции, не раз-
решимой анархистскими методами14. Октябрь 1917 г. анархисты,
12 Московская федерация анархистов издавала газету «Анархия», саратовская —
«Голос анархии», харьковская — «Хлеб и воля», донская — «Анархист».
13 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 39.
14 Вопрос о двух тенденциях в анархизме (пробольшевистской и антибольшевист-
ской) обсуждается в исследовательской литературе с давних времен (см., напри-
мер: Яковлев Я. А. Русский анархизм в великои русской революции. Пг., 1921).
Он актуален для современной литературы на Западе. Здесь выпячиваются пред-
ставления об анархистах как разрушительном орудии, своего рода передовом та-
ране «большевистской революции» в одних случаях и об анархистах как непри-
миримых противниках «большевистской диктатуры»— в других. Обе версии не-
верны, ибо игнорируют сложный характер взаимодействия и борьбы классов и
260
во всяком случае рядовые, да и часть лидеров, восприняли как вре-
мя исполнения желаний. «Революция — вихрь, сметающий на сво-
ем пути всех ему сопротивляющихся». В этом вихре анархисты ви-
дели фактически только разрушение старого, «экспроприацию экс-
проприаторов», насилие над насильниками. Созидательное начало
революции, в особенности строительство нового социалистического
государства, было им чуждо. Они были в плену представлений о
федерации «свободных общин», «коммун»— без всякого государст-
венного принуждения, требовали скорейшего перехода «от слов к
делу». Их отряды «Черной гвардии» то громили гнезда контррево-
люционеров, то занимались почти неприкрытым бандитизмом.
Анархисты пытались одно время занять «нейтральное положение»
по отношению к Советской власти, требуя признания их независи-
мой от органов диктатуры пролетариата политической силой, само-
чинно захватывая понравившиеся им особняки «буржуазных эле-
ментов», арестовывая «эксплуататоров трудового народа» (мы пере-
даем здесь терминологию анархистских изданий), чиня расправу
над контрреволюционерами реальными и мнимыми.
Анархист А. Ю. Ге, выступая на заседании ВЦИК 29 апреля.
1918 г., грозил инакомыслящим и инакодействующим усилением!
насилия. Выступив в прениях по докладу В. И. Ленина «Об очеред-
ных задачах Советской власти», он утверждал, что «с саботажни-
ком не надо разговаривать так, как разговаривают большевики. Мы
посмотрим, как он будет саботажничать, когда мы, взяв производ-
ство в свои руки, коленкой наступим ему на грудь, когда мы при-
ставим к нему винтовку и скажем: “Хочешь работать как раньше,
хочешь вернуть свои знания, которые ты получил на народные
деньги, а если не хочешь, так прощайся с жизнью", и тогда по-
смотрели бы, как он стал саботажничать»15.
В. И. Ленин выступил в «Заключительном слове по докладу об
очередных задачах Советской власти» против этой примитивной
апологии насилия. Он критиковал Ге и заметил, что анархисты во-
обще далеки от понимания того, «чему винтовка служит»16. Совет-
ская власть приняла свои меры против анархистского своеволия и
тактики вседозволенности, ориентируя массы и партии на револю-
ционную законность. Перед упомянутым заседанием ВЦИК Всерос-
сийская Чрезвычайная Комиссия запретила деятельность Москов-
ской федерации анархистских групп. Были разогнаны и частично
арестованы члены анархистских ооевых групп (в Москве 12 апреля
1918 г. и в Петрограде 22 апреля 1918 г.). В апреле—мае 1918 г.
сходные меры были приняты против боевых групп анархистов,
всегда склонных к импульсивным, мало продуманным актам «рево-
люционного террора», в Поволжье, на Украине, в Центральной
России и в других местах. Силы анархистов были подорваны. Часть
партий в революции и гражданской войне (Ср.: Канев С. Н. Октябрьская рево-
люция и крах анархизма. M., 1974).
15 Протоколы ВЦИК. М.. 1918. С. 231.
16 Ленин В, Я. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 272.
261
анархистов, принявших участие в мятеже левых эсеров (6 июля'
1918 г.), была разгромлена вкупе с левыми эсерами. Идейные ру-
ководители анархистов поняли, что пришла пора серьезно пере-
строиться. Они подготовили и провели в декабре 1918 г. Всероссий-
ский съезд анархистов, на котором была основана Всероссийская
федерация анархистов-коммунистов. Программными идеями феде-
рации были идеи вольного коммунизма П. А. Кропоткина. В осно-
ванной ими газете «Вольная жизнь» были опубликованы статьи,
в которых признавались «серьезные положительные свойства вла-
сти Советов», «честные намерения большевиков»; они признали,
что именно большевистская партия умело руководит «социальной
революцией» и т. д. Советская власть, политическое руководство
социалистического государства, имея в виду эти заявления и соот-
ветствующую деятельность групп анархистов, снимала ограничения
с этой деятельности; метод убеждения и перевоспитания был основ-
ным по отношению к анархистам, активно участвовавшим в граж-
данской войне на стороне Советской власти. ВЦИК в ответ на
просьбу идейных анархистов во главе с А. Карелиным разрешил им
иметь свои организации и субсидировал Всероссийскую федерацию
анархистов, выделив ей двести тысяч рублей на организационные
расходы и издание печатного органа17.
Идейные анархисты не были идеологическим монолитом. Так,
курская группа анархистов «Набат» на своей конференции, состо-
явшейся в июне 1918 г., подтвердила особую платформу анархиз-
ма, осудив тех анархистов, которые заходят, по мнению набатов-
цев, слишком далеко в своем сотрудничестве с Советской властью.
Более того, конференция выдвинула лозунг «третьей революции»,
которая установит «окончательное безвластие».
Идейные анархисты рассматривали начавшуюся гражданскую
войну как вынужденную обстоятельствами (сопротивлением старых
.классов и мятежом контрреволюционных генералов) форму «само-
защиты народа». Однако эта «самозащита», как следовало из анар-
хистской теории, не должна быть, по сути, организованной: они от-
вергали «централизацию» вообще, государство в особенности, отри-
цали необходимость диктатуры пролетариата и не хотели дисцип-
линированной, хорошо управляемой армии.
Осознание того, что анархистские требования «всеобщего разру-
шения» приходили в противоречие с настоятельными потребностя-
ми созидания нового в революционном творчестве масс, пробивало
себе дорогу. Анархисты логикой вещей были вынуждены вступать в
«союзы» с Советами’как органами народовластия, Действовали со-
вместно с местными органами власти против контрреволюции и ин-
тервенции. Впрочем, эти соглашения были непрочными, и от анар-
хистов всегда ожидали непредсказуемых действий.
77. А, Кропоткин. Программные установки анархистов и их по-
литические действия в ряде существенных вопросов зависели от по-
П См.: Гимпелъсон Е. Г. Советы в годы иностранной интервенции и гражданской,
войны. М., 1968, С. 279.
76?
зиции П. А. Кропоткина, доживавшего свои дни в Дмитрове. Ста-
рый революционер в отличие от многих псевдосоциалистов понял
всемирно-историческое значение Октября 1917 г. Он вместе с дру-
гими ветеранами российского революционно-народнического движе-
ния (Г. Лопатин, Н. Морозов, В. Фигнер и др.) оказал посильную
политическую и моральную поддержку молодой Советской власти.
В обращениях к анархистам и в беседах с посещавшими его
идейными и малоидейными анархистами он призывал к поддержке
Советов, хотя и не отказался от своего убеждения, что диктатура
пролетариата и применяемые ею методы подавления классового
противника «сдерживают» творчество масс. Он ссылался на якобин-
ский террор, который не дал результатов, на которые надеялись
якобинцы1^.
После ранения В. И. Лецина ставленницей правых эсеров П. А.
Кропоткин посетил вождя социалистической революции в Кремле и
выразил ему глубокое сочувствие (ноябрь 1918 г.). По-видимому,
уже во время этой встречи они договорились о возможном продол-
жении переписки, начало которой положило письмо П. А. Кропот-
кина 17 сентября 1918 г. (старый революционер опасался, что
а красный террор», объявленный в ответ на покушение, а также в
связи с убийством Володарского и Урицкого, коснется и кадров
анархистов)is * * * 19. В. И. Ленин принял Кропоткина по его просьбе, пе-
реданной через В. В. Бонч-Бруевича в Кремле в начале мая 1919 г.
Это был кризисный момент гражданской войны. Он разъяснил
идейному лидеру анархистов, что они могут найти свое место в ря-
дах защитников Советской власти, ибо их «многое объединяет». На
замечание Кропоткина о бедствиях гражданской войны, В. И. Ле-
нин разъяснил свою позицию; гражданская война, говорил он, раз-
вязана контрреволюцией и интервентами; это самая острая форм^
политического насилия. Коммунисты не признают насилия ради
насилия, войны ради войны, даже гражданской. Чего они действи-
тельно добиваются, так это пробуждения политического сознания и
самосознания масс, «прямые политические действия масс, которые
схватят за горло капиталистический мир и повергнут его»20.
В ответ на совет Кропоткина шире развертывать кооперативное
движение В. И. Ленин заметил, что положение с кооперативным
движением при социализме и капитализме неодинаково. «Неужели
Вы думаете, что капиталистический мир уступит дорогу коопера-
тивному движению? Он заберет его в свои руки»21.
Естественно, что один из отцов международного анархизма не
мог нс сказать о необходимости борьбы с бюрократизмом. В. И. Ле-
нин согласился, что это — одно из общественных зол, но подчерк-
is См.: ЦГАОР. Ф. 1129. Оп. 2. Л. 105.
I9 Существует несколько писем П. А. Кропоткина В. И. Ленину, написанных по раз-
ным поводам в 1918—1921 гг., включая письмо о работе ВЧК, о кооперации, об
экономическом положении страны на примере Дмитровского уезда. Они хранятся
в ЦГАОР и Рукоп. фонде библиотеки им. В. И. Ленина.
20 ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 24. Л. 3.
21 Там же.
263
нул, что борьба с бюрократизмом не может вестись только с по*
мощью хороших декретов и платформ, это во многом дело культу-
ры и распространения культуры в массах и потому «нам нужны
просвещенные массы»22.
В. И. Ленин отметил в беседе значение издания замечательного-
труда П. А. Кропоткина «Великая французская революция.
1789—1793» и просил великого народника писать ему по всем воп-
росам социалистического строительства, какие он сочтет нужным
затронуть. Он проявил и трогательную заботу о П. А. Кропоткине
во время его последней тяжелой болезни...23
Анархизм-универсализм. «Анархия в мечте» братьев Горди-
ных. Еще одной фракцией в анархизме был так называемый анар-
хизм-универсализм. Его представляли братья А. П. и С. П. Горди-
ны и их окружение. Универсализм в трактовке А. П. Гордина за-
ключался в преподнесении анархизма как учения общечеловече-
ского в отличие от других, классовых, социалистических учений.
Этот, по определению Гордина, «союз объединившихся личностей»
выступает не за какое-то пусть наилучшее из всех возможных го-
сударство, не за какой-то отдельный класс, а за человечество во»
всей его многообразной универсальности, за «трудовое человечест-
во», за «мировое общежитие» на анархистских федеративно-об-
щинных началах24. Только такое сообщество в состоянии разре-
шить антиномию общества и личности. Гордин видел в анархизме-
универсализме реальную альтернативу «государственному комму-
низму», ибо он «отменяет не только частную,, но и общинно-ком-
мунистическую, артельную и государственно-коммунистическую
собственность на орудия производства»25.
Однако путь к обществу, где свобода личности будет не фик-
тивной, а реальной, не усеян розами. Гордин призывал к конкрет-
ному мышлению, которое будет соответствовать характеру и требо-
ваниям эпохи. Анархизм до сих пор был принципиально аполитич-
ным. Между тем уже сам этот принцип аполитичности противоре-
чив в себе. Поскольку все теоретики-анархисты едины во мнении,
что разрушение старых политических учреждений, государства и
вообще всякой власти необходимо, то нельзя отрицать, что такое
разрушение достижимо только политическими средствами, только*
22 ЦГАОР. Ф. 1129. On. 1. Ед. хр. 24. Л. 1.
23 В первые годы Советской власти были изданы многие труды П. А. Кропоткина.
Среди них: «Великая французская революция., 1789—1793* (М., 1918), «Совре-
менная наука и анархизм» (2-е изд. М.; Пг., 1920), «Хлеб и воля» (М., 1922) и
др. Кроме того, в «Библиотеке анархиста», издававшейся Московской федерацией
анархистов, были изданы «Речи бунтовщика», «Безначальный коммунизм и экс-
проприация», «Анархия и ее место в социальной революции», «Революционное
правительство» и др. В этой же «библиотеке» были изданы труды Бакунина и Ре-
клю (Бакунин М. А. Бог и государство. М., 1917; Реклю Э. Эволюция, революция
и идеал анархии. М., 1917). Во всех этих работах лидеров анархизма упускался
из виду существенный вопрос всякой революции: как бороться с организованной
контрреволюцией?
24 Гордин А. П. Анархизм-универсализм (к обоснованию программы). М.^ 1920.
С. 7, 17.
25 Там же.
264
через политику. Государство и политическая власть не падут сами
по себе26. Далее у Гордина шли контрреволюционные софизмы. Он
«соглашался» с Марксом, что между капитализмом и социализмом
лежит переходный период, но отрицал известное положение «Кри-
тики Готской программы», что политической организацией обще-
ства в это время является диктатура пролетариата. Гордин утверж-
дал, что насилие против эксплуататоров в переходный период воз-
можно не только без диктатуры пролетариата, но вообще должно
быть направлено против всякой диктатуры, включая и диктатуру
пролетариата. Он — за анархистское насилие, которое без всякой
власти (кроме анархистской!) перенесет общество «из царства не-
обходимости в царство свободы». В этом «царстве» господствует
народная воля, а народные потребности определяются путем «все-
общих референдумов»; осуществляется тем самым «плебисцитарное
управление» обществом. Это — идеал будущего. В настоящем же
следует изменить тактику анархистского движения. Анархисты,
разъясняет он, всегда представляли в русском обществе элемент
«неорганизованного насилия»; теперь наступила пора организовать-
ся. Необходимость организации определяется уже тем, что теперь
«неорганизованное насилие» стало невозможным: оно будет оцене-
но как политический и даже уголовный бандитизм. Значит, при-
шла пора «организованного насилия». Ясно, что такое насилие воз-
можно лишь в форме действий политической власти и, следова-
тельно, государства. Это как будто противоречит анархистской дог-
ме? Гордин не смущается этим. Он призывает всех анархистов сде-
лать необходимые выводы из уроков революции, предлагая даже
создать централизованную партию анархистов с жесткой партийной
дисциплиной.
Это был запоздалый призыв: поезд революции ушел. Из замыо
ла создать партию анархистов ничего путного не вышло. Группа
братьев Гординых еще пользовалась некоторым влиянием: анархи-
сты-универсалисты еще в 1922 г. были среди делегатов X Всерос-
сийского съезда Советов. Вскоре они затерялись.
В утопии Гординых «Анархия в мечте» счастье ищут совместно
«Личность» (Я), «рабочий», «женщина», «Агасфер» й «молодежь»
(«союз пяти»). Ведущей силой в этом «союзе» оказывается «лич-
ность» («Я — личность. Кто смеет мне приказывать, повеле-
вать?»)27. Личность разъясняет всем остальным «союзникам», что и
почему следует им искать, и после некоторых колебаний все идут
за Личностью. Оказывается, что «страна Анархия расположилась
на пяти горах». Горы эти — Равенство, Братство, Любовь; Свобода
и Творчество. Признание их в качестве общественного идеала —
«символ веры»28. Благодаря претворению в жизнь этого «символа»
«страна Анархия» не знает никаких забот. В ней все чудесно пре-
ображено. Радикально изменились способности человека, неимовер-
26 Там же. С. 7.
27 Братья Гордины. Анархия в мечте: Страна Анархия (утопия-поэма). М., 1919.
-28 Там же. С. 35.
265
но развились его органы чувств и способности творческого мышле-
ния. Все в этой стране построено по пятиричной системе (в отли-
чие, подчеркивают Гордины, от «христианской троицы»).
«Вы в стране пяти гор, пяти морей, пяти солнц и пяти вин, пя-
ти чашек,— сказал ищущим путникам человек из «страны Анар-
хии»,— и потому — «пейте».
— Но не охмелеем?
— Вы только трезвее будете!— сказал человек из страны
Анархии.
— Выпьем!»29.
Гуляй-польская анархия Н. И. Махно. Практика анархизма
эпохи гражданской войны нигде не выразилась так отчетливо, как
в махновщине.
Махно начал свою революционную деятельность, вступив в тер-
рористическую группу анархистов в 1907 г. Он был приговорен к
смертной казни через повешение, замененной «пожизненным за-
ключением», которое отбывал в Бутырской тюрьме, в Москве.
В Бутырке он прошел «тюремные университеты» (одним из учите-
лей был Аршинов-Мерин — видный анархист из «идейных»). По-
сле почти восьмилетнего заключения Махно был освобожен, вместе
с другими политическими заключенными, восставшими рабочими и
солдатами 2-го марта 1917 г. В рабочей Москве Махно чувствовал
себя неуютно. Вскоре он вернулся на Украину, был избран предсе-
дателем Гуляй-польского крестьянского союза. Незаурядный орга-
низатор, проводивший трудовую линию, он сплотил вокруг себя
многочисленные анархиствующие элементы, от идейных анархи-
стов и бунтарей из крестьян до анархистов-уголовников, образовав-
ших пену революционной волны. После Октября 1917 г. в составе
советских украинских войск Махно участвовал в боях с немцами.
В сентябре 1918 г. повстанческие части под командованием Махно*
нанесли поражение немецким оккупантам под деревней Дубровкой.
Это подняло его авторитет среди крестьян. Когда неопытные полу-
партизанские отряды потерпели все же поражение и отступили за
демаркационную линию, Махно отправился в Москву. Как актив-
ный участник борьбы с немецкими захватчиками и человек с рево-
люционным прошлым, он был принят Я. М. Свердловым, а затем и
В. И. Лениным. По воспоминаниям Махно, В. И. Ленин интересо-
вался опытом гуляй-польских советов и развил в беседе с ним при-
мерно те же мысли, что и в беседе с П. А. Кропоткиным, а именно:
настаивал на необходимости организации масс на советской ос-
нове — в целях преодоления внутренней контрреволюции и ин-
тервенции. Вождь социалистической революцйи произвел на
Н. И. Махно глубочайшее впечатление. «Я лично почувствовал,—
писал он,— что начинаю благоговеть перед Лениным»30. Махно*
обещал беззаветно бороться за Советскую власть31.
29 Братья Гордины. Анархия в мечте: Страна Анархия (утопия-поэма). М., 1919,
зо Махно Н. И. Русская революция на Украине. Париж, 1920. Кн. 2. С. 130.
31 Там же.
266
Не все зависело от Махно, даже если считать достоверным все,
что он сообщает в своих воспоминаниях. Махно и его идейное ок-
ружение, преследуя свои цели, избрали тактику временных согла-
шений с органами Советской власти и командованием Красной Ар-
мии. С этим связаны выступления махновцев против национализма
Петлюры, за объединение «всех трудящихся» без различия нацио-
нальностей в борьбе с контрреволюцией, демагогия «интернацио-
нального братства» и т. п.32
Махно оказывали содействие «идейные анархисты» из группы
«Набат». На своем съезде, состоявшемся в Елисаветграде в апреле
1919 г., они призвали создавать «истинные советы», подразумевая
под «неистинными» органы Советской власти. Задолго до Кронш-
тадтских событий они выдвинули лозунг «советы без коммуни-
стов», утверждая, что государство и партии узурпируют волю наро-
да. А. Барон и другие набатовцы демагогически выступали за
«третью революцию», которая будет анархистской по своему ха-
рактеру и целям и покончит с «любой государственностью». Они
выпускали газеты в Харькове, Екатеринославе, Гуляй-Полс под од-
ним и тем же названием —«Набат», в которых, помимо обычной
анархистской демагогии об «анархии — матери порядка», подвер-
гали постоянной критике и порочили все меры Советской власти,
особенно в деревне.
Набатовцы посылали в «вольный район» Махно инструкторов,
распространяли в отрядах и «бригадах» анархистскую литературу.
При помощи набатовцев было налажено издание газеты «Путь к
свободе», распространявшей представления о социальной револю-
ции, безвластном обществе, анархии — матери порядка и т. п. На-
батовцы же готовилй воззвания от имени Н. Махно, наподобие
«Кто такой Петлюра?» или «Кто такой Деникин?» Эти воззвания
создавали представление о «батьке Махно» как последовательном
борце с интервенцией и контрреволюцией. Группа «Набат» прида-
ла также идейно-анархистскую окраску свободным и безвластным
гуляй-польским «съездам советов», которые принимали традицион-
ные для анархистов решения о незаконности «всякой власти», кро-
ме, разумеется, своей, махновской. Съезды принимали обычно де-
магогические решения, ложно обвинявшие центры в «нетерпимой
диктатуре». «Советское правительство России и Украины,— веща-
ли эти люди, возомнившие себя вершителями судеб “трудового на-
рода“,— своими приказами и декретами стремятся во что бы то ни
стало отнять у местных Советов рабочих и крестьянских депутатов
их свободу и самостоятельность»33. Клевета и демагогия махновцев
сбивали с толку, малосознательные слои крестьянства. Самозванные
«съезды вольных советов» требовали отмены «назначенства», «по-
следовательного» проведения в жизнь «выборного начала», т. с. вы-
движения и расстановки нужных им людей, разрешения (легализа-
ции) всех «партий левых революционеров» и т. п.
-32 См.: Равич-Черкисский М. Махно и махновщина.-Екатеринослав, 1920. С. 8—9.
зз См.: Кубанин М. .4. Махновщина. М., 1927. С. 52.
267
В районах, захваченных махновцами, была объявлена земель-
ная реформа, основная идея которой — принцип равного земле-
пользования — был лучше всего использован зажиточным кресть-
янством и кулачеством. Оно-то и стало основной социальной опо-
рой махновщины. Махно выступил против продразверстки, комбе-
дов и совхозов, привлекая на свою сторону часть среднего кресть-
янства.
В июне 1919 г. Махно объявил о создании «Приазовско-Донец-
кой республики», которая тут же объявила войну Деникину. Воп-
реки анархистским установкам на безвластие и «добровольное по-
встанчество» была проведена мобилизация всех, способных носить
оружие, «для борьбы с контрреволюцией».
В руководстве повстанческим и партизанским движением в ты-
лу российской контрреволюции были как честные сторонники Со-
ветской власти, так и анархисты, идейные и безыдейные. В мах-
новском руководстве подвизались карьеристы и проходимцы, вроде
братьев А. и Л. Задовых. Анархистские вожаки тут же начали соо-
ружать культ «батьки Махно» не- без содействия и поощрения со
стороны «батьки», которого они& глаза и за глаза именовали «на-
следником Кропоткина» (Махно посетил П. А. Кропоткина в Дмит-
рове в 1918 г.), «вторым Бакуниным» и т. п., хотя «батька» больше
напоминал Нечаева, внезапна получившего власть и вооруженную
силу. В результате Махно уверовал в свое анархо-провиденциаль-
ное назначение34.
В одном из анархистских органов печати можно было познако-
миться со следующим колоритным рассуждением: «История на дан-
ный момент наделила нас чудной силой — быть теми дрожжами,
которые всюду подымают трудовой народ»35.
Советское руководство стремилось в кризисных ситуациях граж-
данской войны направить махновскую вольницу на борьбу с интер-
венцией и внутренней контрреволюцией. Реввоенсовет Республики
на основе указаний В. И. Ленина предпринимал неоднократные по-
пытки преобразовать отряды Махно в регулярные части Красной
Армии, хотя Троцкий делал все, чтобы обличить и спровоцировать
Махро. Пытались воздействовать через П. Е. Дыбенко, моряка,
председателя Центробалта в дни Октября; в его дивизию включили
«бригаду» Махно. Все было тщетно. «Мозговой», набатовский трест
внушал не без ведома Махно, что «батьку унижают», что больше-
вики «хотят взять анархистов тепленькими» и т. п. Махно «освобо-
дился», приказав расстрелять всех присланных ему политработни-
ков-коммунистов. На его совести расстрелы двух героев граждан-
ской войны — комдива Полонского, одного из командиров повстан-
34 в одной из прокламаций махновского культпросвета образ Махно был обрисован
§ остаточно сочно: «Он не царь и не власть (!). Он сам честный революционер-
езвластник. Он сам крестьянин, он власти над нами брать не собирается, он хо-
чет только помочь нам защищаться от врагов народа, спасти революцию и до-
биться истинной свободы» (См.: Равич-Черкасский М. Махно и Махновщина.
С. 11).
35 См.: Путь к свободе. 1919. 12 окт.
268
ческих дивизий, • и перед самым разгромом махновщины комдива
Первой Конной армии Пархоменко, обманом завлеченного в заса-
ду. Когда начался разгром деникинских «Вооруженных сил Юга
России» (1919 г.), В. И. Ленин предупредил командование Южного
фронта против поспешных действий: «С войсками Махно временно,
пока не будет взят Ростов, надо быть дипломатичными». Разгром
махновщины был, следовательно, вопросом времени. Махновская
«повстанческая армия» теряла былую силу. Те, кто сражались в ее
рядах за Советскую власть, обманутые «советскими» лозунгами и
обещаниями Махно и «набатовцев», покидали их и переходили на
сторону Красной Армии. Еще раньше начались раздоры между
«вольными людьми». Набатовцы обвинили Махно в «большевист-
ском перерождении», Махно — набатовцев в «измене делу анар-
хии». В результате набатовцы были изгнаны из «Приазовско-До-
нецкой республики». На советской территории набатовцы были ра-
зогнаны, наиболее непримиримые высланы за границу.
Н. Махно еще сделал один из последних политических жестов:
послал в распоряжение Южного фронта для борьбы с Врангелем
одну дивизию (оставаясь с основной частью войск в Гуляй-Поле).
После разгрома Врангеля эта дивизия была разоружена в Крыму36.
Не подчинившись приказу командующего Южным фронтом о вы-
ступлении на Кавказский фронт, махновцы встали на путь воору-
женной борьбы с Советской властью37.
Социальная почва у махновщины была вырвана принятием но-
вой экономической политики. Социальный эксперимент на основе
анархистских рецептов провалился. Многие участники «повстанче-
ской армии» сдались советским властям, пришли с повинной дру-
гие; обманом вовлеченные в «движение» были амнистированы.
Махно, избегая возмездия, бежал в Румынию, затем перебрался в
Польшу и, наконец, во Францию, где умер в 1934 г.38
61 Вместо заключения
Становление и развитие научного социализма в нашей стране
Й^И0Ш(илов острой идейной борьбе не только с либерализмом,
ИМЙрода^ и практикой
Научный социализм
сформировался в каче^рфувд^ российского ос-
вободй^ельйоЬо движения» а котором ведущей социальной силой
стал1 рабочий класс и его партия. Дальнейшее развитие определя-
лось теорией и практикой научного социализма. Но это предмет
иного исследования.
36 Подробнее см.: Голинков Д Л, Крушение антисоветского подполья в СССР. М.„
1975. С. 392-395, 492-493.
37 См.: Волков С. Е. Банды Махно в Курской 1убернии. Курск, 1929. С. 4—7.
38 См.: Тенер И. (Гордеев). Махно: От «единичного анархизма» к стопам:
румынского короля. Киев, 1924.
269
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ....................................................... 3
Часть первая
ПОЯВЛЕНИЕ «РЕВОЛЮЦИОННЫХ СОЦИАЛИСТОВ»
1. «Крестьянская реформа» и ее последствия. Социальные причины реформы. 7
2. Административная и другие реформы.............................. 9
-3. Протест крестьянства....................................... 10
4. Отклик интеллигенции.......................................... 12
.5. Студенческие волнения........................................ 14
-6. П. Г. Зайчневский и «Молодая Россия»......................... 16
'7. Н. В. Соколов и другие....................................... 18
3. Первая «Земля и воля»......................................... 21
‘.9. Ишутинцы. Организация «Ад».................................. 23
Часть вторая
НАСЛЕДНИКИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО '
И Н. А. ДОБРОЛЮБОВА
10. М. Л. Михайлов. Мученик идеи................................ 26
11. Братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи. Путь к I Интернационалу. 30
12. Тайная война социалиста. Н. В. Шелгунов...................... 33
13. В. В. Берви-Флеровский. Труд, делающий «действительную честь
России».......................................................... 38
Часть третья
ДЕЙСТВЕННОЕ НАРОДНИЧЕСТВО
14. Взлет и падение Сергея Нечаева............................... 47
15. Кружок чайковцев. Программа П. А. Кропоткина................. 60
16. Догматы народнической веры................................... 64
17. Утопические трактаты....................................... 69
18. Хождение в народ. Народ и интеллигенция.................... 73
19. Всероссийская социально-революционная организация............ 75
20. Революционные народники и марксизм. Русская секция I Интерна-
ционала ......................................................... 78
21. Изучение народниками «Капитала»............................. 83
Часть четвертая *
ТЕОРИИ АНАРХИЧЕСКОГО НАРОДНИЧЕСТВА
22. М. А. Бакунин. Бакунизм — «смесь коммунизма и прудонизма»... 86
23. Материализм, атеизм, богоборчество........................... 92
24. Политическая экономия анархизма............................. 100
25. Революция и государство.................................... 103
26. Анархистская концепция русской социальной революции............ 106*
27. «Вольный коммунизм» П. А. Кропоткина............................ 109
28. Идея социальной революции...................................... 110
29. Представления о социалистическом обществе....................... 115
Часть пятая
ТЕОРИИ «ГОСУДАРСТВЕННОГО» НАРОДНИЧЕСТВА
30. Социализм через политический заговор. П. Н. Ткачев............ 119’
31. Социология «господина Случая»................................ 124
32. Предпосылка социализма — политический заговор................. 126-
33. «Ветеран революционной теории» П. Л. Лавров................... 130*
34.. Теория общественного идеала.................................. 137/
Часть шестая
, РЕВОЛЮЦИЯ И ЭТИКА
35. Теория нравственности......................................... 14Х-
36. Этика социалиста.............................................. 150»
Часть седьмая
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА НАРОДОВОЛЬЧЕСТВА
37. Программа второй «Земли и воли».................................. 153*
38. Теоретики «Народной воли»........................................ 159л
39. Теоретическая санкция террора. Н. Морозов......................... 160
40. А. И. Желябов как теоретик народовольчества....................... 161
41. Л. Тихомиров (И. Кольцов). Теоретик и ренегат.................... 167
42. Программные идеи «Народной воли». Практика народовольчества...... 172
43. Интеллигенция и народ............................................ —
44. Конкретное политическое действие..........'....................... 176
45. Программа социальных преобразований...........;.................. 178«
46. Народнические революционеры и рабочие............................ 181
-Программа «Черного передела».................................. 189*
К. Маркса в редакцию журнала «Отечественные записки»....... 193*
НИК&с. восьмая
ч' ХРИСТИАНСКО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ
В СОЦИАЛИЗМЕ
49. Утопический туманизм Ф. М. ............... 199*
50. Теократическая утопия В. С. Солоаьейа<\ ............... 202
51. Толстовский социализм............................... 206.
Часть девятая
НАРОДНИЧЕСТВО
В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В»
52. Народническо-гуманистический социализм Н. К. Михайловского....... 215“
53. Прогресс как развитие личности.................................... 216
54. Критика капитализма.............................................. 219-
55. Социализм «В. В.» Концепция «народного производства»............. 223*
Часть десятая
СОЦИАЛЬНАЯ УТОПИЯ
СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
.56. Программные установки.................................... 23Й
57. Идеология и политическая практика социалистов-революционеров. 24Й
58. Утопия в действии. Социалисты-революционеры после социалистической |
революции................................................ 247
я
Часть одиннадцатая
АНАРХИСТСКАЯ ВЕТВЬ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО УТОПИЗМА
.59. Идейный анархизм............................... г............. 255
60. Анархистская теория и революционная практика................... 259ч
<61. Вместо заключения.......................................г..... 269
Научное издание
Малинин
Виктор Арсеньевич
ИСТОРИЯ
РУССКОГО УТОПИЧЕСКОГО
СОЦИАЛИЗМА:
Вторая половина XIX—
начало XX вв.
Заведующая редакцией Г. И. Чертова
Редактор издательства В. Д. Петросян
Художник В. Н. Тикунов
Художественный редактор И. Д. Богачев
Технические редакторы Л. В. Прохорцева, Н. Н. Плохова
Корректоры Ф. И. Грушковская, Е. Л. Сысоева
ИБ № 46393
Сдано в набор 27.04.90. Подписано к печати 5.04.91. Формат 60X90/16.
Бумага офсетная. Гарнитура тайме. Печать офсетная. Усл. печ. л. 17. У<у^
кр. отг. 17,25. Уч. изд. л. 20,6. Тираж 3400 экз. Тип. зак. 342. Цена 8 руб.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука*
117864, ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
-4-я типография издательства «Наука». 630077, Новосибирск,
ул. Станиславского, 25