МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО
ОБРАЗОВАНИЯ РСФСР
СЕВЕРО-ОСЕТИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. К. Л. ХЕТАГУРОВА
АНТИЧНЫЕ ГОСУДАРСТВА
И
ВАРВАРСКИЙ МИР
(Межвузовский сборник статей)
ОРДЖОНИКИДЗЕ * 1981

Редакционная коллегия: докт. ист. наук, проф. Магометов
А. X. (ответственный редактор), канд. ист. наук Тотоев Ф. В., канд. ист.
наук, доц. Исаенко А. В., ст. преп. Стручков Я. М.
В статьях, публикуемых в данном сборнике, на* основе новых
материалов, а также широкого использования письменных источников античной
эпохи, рассматриваются проблемы взаимоотношений греко-римского мира с
варварскими племенами, взаимодействие античной и варварской культур,
показывается влияние варварских племен (киммерийцев, скифов, сарматов, мео-
тов, синдов) на экономическую и политическую жизнь античных государств.
В сборнике отводится значительное место скифо-сарматской проблеме,
освещаются некоторые вопросы этнической истории народов Северного
Кавказа и др.
Сборник «Античные государства и варварский мир» содержит > новый
научно-информативный материал, предлагает много оригинальных решений,
перспективных гипотез, ценные выводы.
Книга подготовлена на кафедре истории древнего мира и средних веков
Северо.-Осетинского госуниверситета.
© Северо-Осетинский государственный университет
им. К. Л. Хетагурова, 1981 г.

К. Ф. Смирнов
ОЛЬВИЙСКИЙ ДЕКРЕТ В ЧЕСТЬ ПРОТОГЕНА И САРМАТЫ
Первое упоминание о Сарматии восходит к известному
греческому ученому-естествоведу, ученику Аристотеля — Теофрасту
C27—287 гг. до н. э.). (В своем сочинении «О водах», говоря о
мифическом животном таранде, он упоминает Скифию и Сарма-
тию, в которых это животное водится (фр. III, 172).
Следовательно, уже не позже начала III в. до н. э. древним грекам
была известна рядом со Скифией область, заселенная другим
народом или вернее племенами, родственными по языку, судя по
всем данным, скифам Северного Причерноморья.
Появление самого названия «сарматы» относится
приблизительно к тому же времени. Об этом можно судить на основании
безымянного перипла, приписываемого Скимну Хиосскому,
который жил в III—II вв. до н. э. ПсевдоСкимн сообщает: «На
Танаисе, который служит границею Азии, разделяя материк на
две части, первыми живут сарматы» (Перипл. 874—885). Это
относится к территории Азии, по представлению греков, то есть
восточнее Танаиса (Дона), где в это время кочевала западная
часть сарматов.
Хотя время написания этого перипла, по Мейнеке и К.
Мюллеру1, относится к II—I вв. до н. э., источник его восходит к
более раннему времени, а именно, к Эфору D05—333 гг. до н. э.),
и в особенности к Деметрию Каллатийскому, сведения которого
связаны с Диофантом и Эратосфеном и относятся ко времени
не позднее" III в. до н. э.2 Ссылка на Деметрия и Эфора
дается самим ПсевдоСкимном в этой части его труда (Перипл. 874—
885). То, что термин «Сарматия» восходит к началу III в. до
н. з., говорит и другой источник. Так, Антигон Карисский, автор
III в. до н, э., пишет со ссылкой на Гераклида Понтийского
C10—390 гг.. до н. э.) «об одном озере в Сарматии» (Свод
невероятных рассказов) A67). Это сообщение Гераклида Антигон
1 МйПегиз С. Ега&теп1а Н151опсит Сгаесогит. I, Рапз, 1850, р.
227.
2 Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Пг., 1925, с. 26 и 29.
3

берет из Каллимаха, ученого и поэта александрийского
времени, жившего между 310 и 235 гг. до н. э.
Все эти ранние сведения о терминах «сарматы» и «Сарматия»
констатируют лишь то, что кочевые племена под этим
названием находились рядом со скифами по Танаису (Дону), но более
не уточняют их местопребывание (на левобережье или
правобережье реки).
Многие более поздние античные авторы, особенно римские,
полностью отождествляют савроматов и сарматов. Однако это
было не просто автоматическое перенесение имени савроматов
на новое объединение кочевников, появившееся в Северном
Причерноморье, где ранее сарматов упоминались живущие
западнее Танаиса лишь савроматы и сирматы. Такое
отождествление объясняется не только близостью самих терминов, но и
действительным родством этих племен. Археологическими
данными оно хорошо подтверждается3. Судя.по ним, вероятно,
значительная часть савроматов Геродота, «которые, начиная от
угла Меотийского озера, занимают пространство на 15 дней
пути к северу» (Геродот, «История», IV 21), вошла в состав
нового объединения кочевников под общим названием сарматов4.
Во всяком случае, сородичи савроматов в Южном Приуралье,
судя по археологическим данным5, безусловно, послужили
основным ядром для определенной группы сарматов, особенно
аорсов. Первоначальное формирование ряда ведущих сарматских
племен, как можно заключить по большой преемственности сав-
роматской и прохоровской культур Южного Приуралья,
произошло в стенном Приуралье и, возможно, далее в Приаралье.
Сам этноним «сарматы» вошел в описание древних греков,
вероятно, на базе знаний об этих племенах, живших в
ближайших к греческим колониям степях юга Восточной Европы,
как стяжение древнего этнического названия 2аира[лата1 через
2г>р[хага1 к Еар^атаи — 5агта1ае6.
Правда, этноним 31гта1ае упоминается Плинием в ряду
народов, живущих от низовья Аму-Дарьи до Бактрии (VI — 46.)
на основании источников эллинистического времени, в частно-
3Граков Б. Н. Пережитки матриархата у сарматов. ВДИ, № 3,
1947, с. 101—102. Смирнов К. Ф. Савроматы (ранняя история и
культура сарматов). М., 1964. Мошкова М. Г. Происхождение раннесармат-
ской (прохоровской) культуры. М., 1974.
4 Смирнов К. Ф. Указ. соч., с. 57—74, 290.
5 Смирнов К. Ф. Указ. соч., с. 286—290. Мошкова М. Г. Ново-
кумакский курганный могильник близ г. Орска.—МИА, № 115, 1962, с.
206—241. Ее же: Сарматские погребения Нозо-Кумакского могильника близ
Орска.—МИА, № 113, М., 1972, с. 27—28. Смирнов К. Ф. Сарматы на г
Илеке. М., 1975. Егоже: Орские курганы ранних кочевников.— В кн.:
Исследования по археологии Южного Урала. Уфа, 1977, гл. 3—51.
6 Толсто в С. П. Древний Хорезм. М., 1948, с. 222.
4

сти, кажется, Демодада — полководца Селевка (II в.—
четверть III в. до н. э.). Однако этническая номенклатура
Плиния весьма запутана, а локализация племен весьма
затруднительна. Хотя, конечно, отдельные группы сарматского
происхождения значительно позже проникали и в Среднюю Азию.
У Страбона есть упоминание какого-то города в Гиркании под
названием Самартина (XI, VII, 2). Птолемей упоминает его
в Арейе (VI, 17, 4), и затем он повторяется у Аммиана Мар-
целлина (XXIII, 6), но были ли названия этих городов или
города связаны с сарматским этносом, доказать невозможно.
"Да если бы это было и так, все равно нет серьезного основания
выводить этникон «сирматы» — «сарматы» из Средней Азии,
ссылаясь на эти источники, в которых часто вольно
переносились на большие просторы Евразии старые этнические
названия.
Итак, сарматами в собственном смысле мы будем называть
новые родственные племена, пришедшие с Востока (прежде
всего из Приуралья и, возможно, Северного Приаралья) в
Северное Причерноморье. Это не просто позднейшие савроматы
Геродота, а новые политические объединения (в которые
органически влились и савроматы) под разными названиями: языги,
аорсы, сираки, роксоланы, аланы и иные неизвестные нам
отдельные племена. Большинство их, наверное, были родственны
по языку, но основные этнические ядра их сложения могли быть
далеко неодинаковы: где-то большую основу составляли
прежние савроматы, где-то — племена степного Предкавказья и
восточного Приазовья (сираки и языги; последние — от яксома-
тов (?), по Милленгофу, и главную основу — дахо-массагетские
племена Южного Приуралья и Приаралья7 — аорсы, роксоланы
и аланы). Таким образом, рассматривая основное кочевое
население Северного Причерноморья в начале н. э., исключая
собственно скифов, мы всех их, как и античные авторы, будем
называть «сарматами», в составе которых жило и прежнее
скифское население, попавшее под власть завоевателей.
Слияние прежней савроматской арехологической культуры с
пришлой прохоровской, сложившейся в дахо-массагетской и ис-
седонской средах Южного Приуралья, окончательно
произошло в степях междуречья Дона и Волги и в Заволжье, вероятно,
в течение IV и III вв. до н. э. К этому времени постепенно
исчезают здесь прежние элементы савроматской культуры —
широтная, преимущественно западная ориентировка, сокращается
рацион заупокойной пищи до положения в могилу разрублен-
~~————*—— *
7 С м и р н о в К. Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975. Его же: Савроматы
и сарматы—В кн.: Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.,
1977, с. 129—132. Его же: Кочевники Северного Прикаспия и Южного
Приуралья скифского времени.— В кн.: Этнография и археология Средней Азии.
М., 1979, с. 74—78.
5

ных частей туши животного, часто заменяясь лишь положением
передней, реже задней ноги или бока барана. Среди форм
могил устанавливается господство подбойных могил, появление
могил с заплечиками, диагональных погребений и широко
распространяется южная ориентировка погребенных. Постепенно
исчезают типичные савроматские формы посуды и другие вещи.
Восточные пришельцы, объединяясь с савроматскими
племенами, становятся готовыми к крупным завоеваниям. Активно
проникают новые кочевники, которые в жажде наживы шли в
разных направлениях: на юго-восток, в цветущие земли
Средней Азии; особенно на юго-запад, на Северный Кавказ и в
Прикубанье; на запад, в Скифию, стремясь приблизиться к
центрам торговли и ремесла Северного Причерноморья.
Западный натиск сарматов, который, очевидно, начался во второй
половине IV в. до н. э., усиливается в связи с постепенным
военно-политическим ослаблением Скифского царства.
Ослабление Скифии — одна из главных причин временных успехов
сарматов в Северном Причерноморье. Тяжкий удар, нанесенный
скифам Филиппом Македонским в 339 г. до н., э. (Юстин. IX, 2У
§ 15), и затем их поражение от македонского полководца Ли-
зимаха (царствовал во Фракии с 306 по 281 г. до н. э.) в 313 г.
до н. э. (Диодор. XIX, 73), по-видимому, ослабил их силы8.
Несколько позже скифов с запада теснили фракийцы и галаты
(кельты)9. Подобной политической ситуацией пользуются
савроматы и новые сарматские объединения, чтобы перейти в
наступление на восточные земли Скифского царства и даже
прорваться внутрь его.
Это первоначальное наступление сарматов на скифов
отражено Лукианом Самосатским в его рассказе «Токсарис или
дружба», составленном Лукианом по некоторому историческому
и этнографическому материалу, взятому из источников
эллинистического времени10. В этом рассказе говорится о крупных
набегах «савроматов» на Скифию из-за Танаиса. «Вдруг
напали на нашу землю савроматы в числе десяти тысяч всадников,
а пеших, говорят, явилось втрое больше того. А так как их
нападение было непредвиденно, то они всех обращают в
бегство, многих храбрецов убивают, других уводят живыми»
(«Токсарис или дружба», 38). Но скифы еще способны отражать
дерзкие нападения, базой которых были савроматские степи за
Танаисом, куда возвращаются савромато-сарматские воины со
своей добычей. Эти набеги первоначально, вероятно, совершали
собственно савроматы, сами теснимые новыми сарматскими
объединениями, или уже сами сарматы, подчинившие себе
прежние савроматские земли за Доном и на Волге. Основные мае-
8 Л а ты ше в В. В. Исследования об истории. СПб., 1887, с. 88, 136.
9 Жебелев С. А. Северное Причерноморье. М.—Л., 1952, с. 86.
10 Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Пг., 1925, с. 11, 108.
6

<сы ранних сарматов в IV—III вв. до н. э. жили еще за Танаи-
сом — Доном, на левобережье которого сосредоточены почти все
известные ныне памятники прохоровской культуры конца IV—
III вв. до н. э.11. Однако отдельные их отряды и даже
племенные группы, в которые могли входить старые савромато-сирмат-
ские племена, прорывались уже далеко в Скифию.
О «весьма враждебных савроматах» в это время говорит и
поэт Аполлоний Родосский, живший во второй половине III в.
до н. э. и отражающий географические представления эпохи
раннего эллинизма (Аргонавтика, 111,351—353I2.
Политическая ситуация, возникшая в окрестностях Ольвии,
отражена в известном декрете в честь Протогена13. По мнению
ряда исследователей, особенно Латышева В. В., декрет в честь
Протогена — покровителя Ольвии был составлен в III в. до
н. э.14, точнее, во второй его половине, до 213 г. до н. э., то есть
не позднее конца могущества во Фракии Галатского царства
(существовало между 280 и 213 гг. до н. э.), образовавшегося
под водительством Комотория15. Декрет в честь Протогена
много раз был предметом обсуждения в русской и зарубежной
литературах. Особенно много писали об его датировке, относя его
к III в. до н. э. в целом или обычно ко второй половине этого
века, к началу II и даже к I в. до н. э. Подробная
библиография о датировке Протогенова декрета дана в интересной статье
Т. Н. Книпович16. Уточнение этой датировки Т. Н. Книпович и
затем П. И. Карышковским17 последними десятилетиями III в.
до н. э. (по Т. Н. Книпович) или первым десятилетием II ^в. до
н. э. (по П. И. Карышковскому) основано на убедительном
этнографическом анализе.
Ольвия в это время находилась под угрозой нападения со
стороны кельтских племен галатов и их союзников скиров.
Среди зарварских племен, окружавших Ольвию и также боязшнхся
11 Макс и мен ко В. Е. Кочевое население Южного Дона в VII—II
веках до н. э. Автореф. кандидатск. диссерт. М., 1974, с. 16—17.
12 Ростовцев М. И. Указ. соч., с. 32, прим. I.
о ,3 1озРЕ, I2, № 32, с. 43—56.
14 Латышев В. В. Исследования об истории. Спб., 1887, с. 17, 50,
56, 68—88. Его же: ПотжаТ Спб., 1909, с. 9, 55, 58. Еупез Мак Вгип.
К^иоеИез аппа1ез с!е уоуадез с!е 1а деодгарЫе е! (ГЫз^ге е1с, I. XIX. Ра-
пз, 1923, р. 132—137. Калл истов Д. П. Северное Причерноморье в
античную эпоху. М„ 1952, с. 87. Же бе л е в С. А. Указ. соч., с. 266.
15 Латышев В. В. Исследования. об истории. Спб., 18.87, с. 73, 86.
16 Книпович Т. Н. К вопросу о датировке ольвийс'кого декрета в
честь Протогена. ВДИ, № 2, 1966, с. 142—149. Ее же: Греческое
лапидарное письмо в памятниках Ользии.— В сб.:' Нумизматика и эпиграфика, т.
VI. М., 1966, с. 24-26.
17 К а р ы ш к о в с к и й П. Й. До питание про дату ольвийского
декрета на честь Протогена.—«Археология», т. XXI. Киев, с. 95—105.
7

нападения галатов в союзе со скифами, упоминаются сам во гла--
ве со своим царем Сайтафарном и его «скептухами-скиптроноо
цами», вероятно, военными вождями мелких племенных подраз-^
делений, а также фисаматы (тисаматы) и савдараты. Все они
ищут защиты за стенами Ольвии, а царь Сайтафарн к тому
же «потребовал даров» от ольвиополитов, и в Ольвию «явились
за получением даров во множестве саи». Многие современные
исследователи видят в саях царских скифов, а в Сайтафарне —
их царя18. Уже в первые времена знакомства с Протогеновским
декретом высказывались мнения о сарматской принадлежности
саев и, в первую очередь, издателем греческих надписей А.
Беком19. Гипотезу о принадлежности саев и Сайтафарна к
сарматам позже поддержал Ф. Браун, основываясь на
лингвистическом анализе этих названий. Он допускал видеть в саях (как
позже и Ф. Слюсареико) царских сарматов Страбона20. В
последних работах по истории сарматов в Северном Причерноморье
И. Харматта21 и П. И. Карышковский также связывают саев с
новыми ираноязычными пришельцами'—господствующими
сарматами (царскими). Действительно, саи — необязательно
собственно скифы. Саи упоминаются в декрете в честь Протогена
только как часть разноплеменной массы по соседству с Ольви-
ей наряду со скифами, савдаратами и фасаматами. Скифы под
этим названием не были известны Геродоту, хорошо знавшему
окрестные области вокруг Ольвии. Достоверно лишь то, что это
одно малоизвестное ираноязычное племя, то ли старое скифское,
то ^и новое сарматское, неупоминаемое в других античных
источниках. Сам Б. В. Латышев не мог с уверенностью считать
это племя скифским или сарматским22. Имя царя саев
Сайтафарн — «носитель фарна племени саев»2ь.
Названия, носившие в себе понятие «фарн», более примени-
18 Артамонов М. И. Скифское царство в Крыму. В Л У, № 8, Л.,
1948, с. 71. Траков Б. М. Скифы. Кшв, 1947, с. 16, 26. Его же: Скифы.
М., 1971, с. 31. Траков Б. Н., Ме люков а А. И. Об этнических, и
культурных различиях в степных и лесостепных областях Европейской части
СССР в скифское время. ВССА, М., 1954, с. 41. Каллистов Д. П. Указ.
соч., с. 99. Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.—Л., 1949, с. 534.
19 Воескп А. Согриз 1пзспрсюпит дгаесогит, II. ВегоНш, 1843.
20 Б р а у н Ф. Разыскания в области гото-славянских отношений. Спб.>
1899, с. 90—92. См. также: Слюса<ренко Ф. Грецко-ск1тск1 взаимовщно-
сини II ст. пер. Хр. Науковий ювелейний зо1рник, присвячений проф. Г. Г.
Масариков1. Прага, 1925, с. 274.
21 Н а г т а 11 а I. 51и(Иез оп 1Ье Н1з1огу апа1 Ьапдиа^е о* Иле 5аг«
таНапз. Зге^еа*, 1970. Карышковский П. И. Царьск1 сарматы у
Страбона. Питания класично! ф1ЛОлогй, № 11, Льв1в, 1973.
сично1 фыюлоги, № 11. Льв1в, 1973.
22 Латышев В. В. Указ. соч., с. 17.
23 Аба ев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.— Л., 1949, с. 164.
8

мы к ираноязычному населению Средней Азии и к сарматам,
чем к скифам24. Еще в 1866 г. К. Мюлленхов высказал мнение
о том, что имена из Северного Причерноморья, включающие
пойятие «фарн», являются сарматскими25. Этноним 2ата* В. А.
Абаев относит к сарматскому племени, а Гагп в равной
степени может быть и скифским, и сарматским62, ибо слово «!агп» —
общеиранское27. Мы наблюдаем резкое увеличение количества
имен с элементом «фарн» в Горгиппии, Пантикаиее, Танаисе
и Западном Прикубанье во II—III вв. н. э., когда туда
особенно интенсивно проникают сарматы28.
Все эти соображения склоняют нас к мнению А. Бека — Ф.
Брауна — И. Харматта о тесной связи саев с новыми
ираноязычными пришельцами — сарматами. Господствующие
«царские» племена, к которым причисляют и саев Протогеновского
декрета, встречались у разного кочевого ираноязычного
населения Евразийских степеней: у скифов, сарматов и дахов. В
степях к северу от Аральского и Каспийского морей, в том
числе и по Уралу — Яику, кочевали дахо-массагетские народы,
из которых, вероятно, вышли сарматы. Среди дахов, как
известно, Страбон называет ксанфиев или квандиев («География»,
XI, VIII, 2 и XI, IX, 3). Ираноязычное слово сап-2ато1
связывается с авестийским хзауап!, которое обозначает
«господствующий, князь, царь» (по В. Тамашеку — М. ФасмеруJ9.
Таким образом, саи — это не обязательно прежние геродо-
товские «царские» скифы, а новые пришельцы из далеких
азиатских степей. Вероятно, с ними непосредственно были связаны
и «царские». Сарматы, упомянутые Страбоном (VII, 3, 17K0, и
«царские» языги Аппиана приняли участие в войне на стороне
Митридата Евпатора в первой половине I в. до н. э.: «... когда
Митридат со своими войсками перешел в Европу, то присоеди-
24Мй11еп1юГ К. Оеи1зспе А11ег1итзкипс1е. В. III, ВегИп, 1892, 5. 32,
III. Браун Ф. Указ. соч., с. 90. Л и тв и некий Б. А. Кангюйско-сармат-
ский фарн. Душанбе, 1962.
25 М и 11 е п Ь о! К. ОЬег бег ЫегкпоИ ипЛ ЗсЬргасЬе Aег ропИзсНеп
5су1пеп ипё 5агта1еп Мопаз1ЬепсМ а. к. Ргеиз1зсЬеп Акадегте с!ег Ш1з*
зепзсЬаПеп г\х ВегИп A866). ВегИп, 1867, 5. 561.
26 Абаев В. А. Указ. соч., с. 164, 189.
27 А б а е в В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка,
т. I. М.—Л., 1958, с. 421—422.
282диз1а Ь. 01е регзопеппагпеп дпспсЬёг 51ас11е бег попШсЬеп
5сгпуаг2теегкйз1е ги ВегИп A866). ВегИп, 1867, 5. 561.
29 Т о т а з с п е к Ш. О^е аКеп ТЬгакеп. Ете е1по1о§15спе 11п1егзисЬипд,
I. \Меп, 1884, 5. 99. Уазтег М. ШкгзисНипдеп йЬег сПе аКезкп ШоЬп-
гНге с!ег 51ауеп, уо1. I. В[е 1гатеп т 5йс1гир1апс1. ]^е'\р2.'щ, 5. 43, 50.
30 К а ,р ы ш к о в с к и й П. И. Царсью сармати у Страбона.— В кн.:
1ноземна фиолопя, вип. 32. Питания класично! ф1лологи, Льв'в, 1973, с-
88-93/
9

нились из савроматов так называемые царские языги» (Аппиан.
Митридатовы войны, 67, 2). Страбон сообщает об области
расселения царских сарматов и языгов следующее: «Вся страна,
расположенная над упомянутым побережьем между Борисфеном
и Истром, состоит, во-первых, из Пустыни гетов; во-вторых, из
области тирагетов, за которой идет область иазыгских
сарматов, страны так называемых царских сарматов и страны ургов,.
по большей части кочевников» (VII, 3, 17K1. Следовательно,
царские сарматы кочевали в степях Днепровского правобережья
к востоку от Ольвии, то есть там же, где жили саи32. Ведь
чтобы попасть в Ольвию за дарами Сайтафарн должен был
явиться «на ту сторону»,' то есть переправиться через реку Гппанис —
Южный Буг33.
Савдараты и фисаматы были союзниками саев. Кто такие
савдараты и фисаматы? В. В. Латышев допускал, что в них
можно видеть передовые орды савроматов (сарматов),
успевших к половине III в. до н. э. пройти далеко вперед от Танаиса
и утвердиться среди скифов в степях к западу от Гипаниса —
Южного Буга34. Еще Ф. А. Укерт оба эти племени причислял
к сарматам35. И. А. Бек на основании имени фисаматов
относил это племя к савроматским или меотийским племенам*
прежде обитавшим за Танаисом36. Сарматами (савроматами)
савдаратов считал, по-видимому, и Ф. К. Браун37, имя которых
в декрет Протогена попало, по его мнению, по ошибке
резчика, что, впрочем, В. В. Латышев признавал невероятным38.
Весьма определенно за сарматскую принадлежность фисаматов
и савдаратов высказался Ф. Браун, ссылаясь на
лингвистические штудии К. Мюлленхофа39. За сарматскую принадлежность
фисаматов и савдаратов высказался в 1925 г. и Ф. Слюсарен-
ко40. Этимологическое знание слова «савдараты» ^сно: оно
обозначает «черные одежды» или за^ — черный, с!аг — носить
31 Здесь цитирую по переводу Г. А. Странтоновского. Страбон.
«География в 17-ти книгах». М., «Наука», 1964, с. 280.
32 Г р а к 6 в Б. Н. Каменское городище на Днепре.— МИА, № 36, М.,.
1954, с. 27.
33 I о 8 Р Е, I2, 32, строка А, с. 55. Латышев В. В. Исследования па
истории. СПб., 1887, с. 88, 90.
34 Латышев В. В. Указ. соч., с. 89.
35 1!кег( Р. А. Оео&гарЫе <3ег ОпесЫе ипс1 Кбтег. 3 ТЬеП, 2 АЫе1-
1ипд. 5су(Ыеп. Ше1таг, 1946, 5. 426.
36 В е ос к п А. Согриз 1п5спр1юпит Сгаесогит. II, 5. 85. Латышев
В. В. Указ. соч., с. 88.
37 Браун Ф. К. Черноморье. Сборник исследований по историческое
географии южной России, ч. I—II. Одесса, 1879, с. 244.
38 ЛатышевВ. В. Указ. соч., с. 90.
39 Б р а у н Ф. Указ. соч., с. 90.
40 С л ю с а р е н к о Ф. Указ. соч., с. 274.
10

(одежду). И В. И. Абаев называет Еаадараго! сарматским
племенем41. Известно, что принадлежностью одежды сарматов
были короткие, вероятно темные, плащи.
Если саи были передовым и господствующим сарматским
и «царским» племенем, то их союз с другими родственными
племенами, такими, как савдараты или фисаматы, был бы вполне
понятен в период их первого мощного продвижения в Скифию
в конце III в. до н. э., когда они занимали ведущую
враждебную позицию по отношению к скифам.
К сожалению, археологические следы новых сарматских
пришельцев прослеживаются пока весьма слабо (рис. 1). В этом
1 ^
30 35 НО
Рис. 1. Ранние сарматские памятники в Нижнем Поднепровье (карта-
схема): 1. Марьевка, 2. Грушевка, 3. Кут, 4. Ушколка, 5. Большая Белозер-
ка, 6. Днепрострой, 7. Михайловна, 8. Вороная, 9. Верхние Серогозы.
отношении для нас представляет интерес случайная находка
предметов конного воина — клад или инвентарь богатого
захоронения, найденный в 1909 г.. близ берега. Южного Буга, у
с. Марьевка Николаевской области (рис. 1, а).'Среди вещей,
большая часть которых составляет, вероятно, комплекс, были
найдены бронзовая литая ситула, бронзовый италийский шлем,
бронзовое кольцо с отростком в виде головы грифона, 2 брон-
41 Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.—Л., 1949, с. 184.
11

/
зовых псалия, 2 железных псалия той же формы и железные
удила с перекрученными стержнями, 2 эсовидных псалия с
двумя отверстиями и 2 железных наконечника копья42 (рис. 2).
Л. М. Якунина-Иванова, впервые опубликовавшая марьевскую
находку43, датировала ее рамками IV—III вв. до н. э., отнеся
бронзовые вещи к италийскому производству. А. М. Талльгрен
Рис 2. Комплекс вещей из Марьевки: а — шлем, б — ситула, в — кольцо,
г— удила, д — псалий (а — в — бронза, г —д —железо).
же в редакционном примечании к статье Л. М.
Якуниной-Ивановой определил марьевскую находку как кельтскую I в. до
н. э.44 Этим же временем или чуть позже склонен датировать
марьевский шлем В. П. Шилов. Однако такая датировка марь-
42 Фабрициус И. В. Археологическая карта Причерноморья
Украинской ССР, т. I. Киев, 1951, с. 90—91, рис. 27—29 и табл. XXII, 5, 6.
Опубликованная среди этих вещей бронзовая фибула не имеет отношения к
этому комплексу, то есть она явно более позднего времени (табл. XXII, 4 а,
б).
43 1акип!П а-1 уапоуа Ь. Ше СгоиуаШе с1е Га§е с1е 1а Тёпе ёапз,
1а Ки531*е тепсПапаЪ. Е5А1. Не1'зтк1, р. 101, Пд. 8.
44 Там же, с. 109.
12

\
\евских вещей весьма проблематична45. Импортный характер
некоторых вещей западного (кельтско-италийского)
происхождения не вызывает сомнений. Это касается, прежде всего,
бронзовых шлема и ситулы. Их дата довольна широка и относится к
эпохе латена IV—I вв. до н. э.46, и вряд ли они моложе II в.
до н. э. Находка подобных марьевской бронзовых ситул у
с. Сипотены в Молдавии датируется Г. П. Сергеевым II в. до
н. э.47 Конечно, можно отнести эту находку к вооружению
богатого воина — кельта-гатала времен Протогеновского декрета.
Но в не меньшей степени ее можно связать и с ранними
сарматами, уже продвинувшимися в степи по соседству с Ольвией,
чему не противоречат все предметы вооружения и конского
снаряжения Марьевского комплекса. Нам известно еще 4 находки
бронзовых шлемов италийского типа, из которых 3 связаны с
погребениями раннесарматских воинов на территории
Восточной Европы, где уже к этому времени расселились сарматы.
Это, прежде всего, комплекс воина у д. Антиповка Воронежской
области (левый берег среднего Дона); найденный в нем
бронзовый шлем во всех деталях аналогичен марьевскому48. Анти-
повская находка одновременна Марьевской и по набору С-вид-
ных железных псалий, абсолютно аналогичных49. Вряд ли она
может датироваться I в. до н. э., как это считает М. И.
Гущина50. Железные перевитые удила из Марьевки аналогичны
таковым же, встречающимся в погребениях позднего скифского
времени (IV—III вв. до н. э.M1. При них же бывают кроме пса-
45 Шилов В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего
Поволжья. Л., 1975, с. 150. Его же: «Кельтские» бронзовые шлемы в степях
Восточной Европы.—В кн.: Проблемы советской археологии. М., 1978, с.
109—112.
46 Песпе1еНе I. Магше1 сГагслео1о&1е ргаЫ${опцие, сеШдие е1 до11а-
ртат. II, 3. Ралз, 1914, р. 1162, Пд. 489, 2. ЕЬеП Е. КепЫепхсоп Aег
УогдезсЫсЫе, т. V, 5. 294, Таг. 90 а.
47 Сергеев Г. П. Находка медных сосудов на территории Молдавии.—
«Известия Молдавского филиала АН СССР», № 4 C1). Кишинев, 1956, с.
135—139, рис. 1—3.
48 Гущина И. И. Случайная находка в Воронежской области.— СА,
№ 2, 1961, с. 241—246 и рис. 1.
49 Там же, с. 244, рис. 3, 5, 6.
50 Там же, с. 246. Ср.: П. С. Л иберов. Памятники скифского времени
на Среднем Дону. САИ, Д 1—31, с. 31—32.
51 Ильинская В. А. Скифские курганы около г. Борисполя.— СА,
№ 3, 1966, с. 163, рис. 6. Ее же: Скифы днепровского лесостепного
правобережья. Киев, 1968, табл. XXXIV, 6. Ее же: Скифская узда IV в. до н.
э.—В сб.: Скифские древности. Киев, 1973, с. 45, рис. 1, 2. Петренко
В. Г. Культура племен правобережья Среднего Приднепровья в IV—III вв.
до н. э.—МИА, № 96, М., 1961, с. 91, рис. 11,. 2. Л иберов П. Д. Указ.
соч., с. 85, табл. 23, рис. 33.
13

лиев еще и дополнительные кольца, как у марьезских и анти-
повских. В более позднее время подобные удила с С-видными/
псалиями и дополнительными кольцами нам неизвестны. Второ^
подобный бронзовый шлем, только почти без рисунка, был
найден вместе с железным мечом прохоровского типа в одном 1/3
раннесарматских курганов у хут. Веселого на Маныче52. |
Третья находка подобного же бронзового шлема была
обнаружена в 1926 г. в сарматском погребении не ранее II в. до н; э.
на р. Большой Караман в кургане Д-22 раскопок П. Д. Рау в
Заволжье (бывш. сел. Мариенталь-ТонкошуровкаM3. Он также
орнаментирован значительно проще марьевского и антиповского
шлемов: косые черточки по нижнему кра^.
Недавно (в 1972 г.) на месте кургана у станицы Сергеевской
Кореновского р-на Краснодарского края, на Кубанском
правобережье был выпахан италийский бронзовый шлем вместе с
серебряными бляхами от конского убора, как в Антиповке54.
Вероятно, этот тип шлема — италийского производства или
подражание италийским образцам — был излюбленным видом
редкого металлического доспеха у разных сарматских племен
эллинистического времени. Иного типа шлемов в могилах
сарматов не обнаруживали. Возможно, Марьевская находка
датируется более поздним временем, чем события, отраженные в
декрете в честь Протогена. Но о том, что отдельные сарматские
группы уже давно прорвались на правобережье Днепра
свидетельствует и еще одна находка явно сарматского
происхождения— довольно раннего времени погребение у сел. Грушевка
Днепропетровской обл. раскопок Д. Т. Березовца в 1953 г.
(курган № 5 погр. 1 (рис. 1, бM5. В центральной могиле под
небольшой насыпью лежал костяк женщины вытянуто на спине,
головой на юго-запад. Для определения даты и этнической
принадлежности этого погребения большой интерес представляют
некоторые вещи погребального инвентаря (рис. 3). Это явно ран-
несарматское погребение с выразительными элементами прохо-
ровской культуры. Особенно за это говорит костяная ложечка в
позднем зверином (рис. 3, а) стиле56. Ее длинная ручка
аккуратно выточена в виде головки вепря. Подобного сюжета на
сарматских могилах еще не встречалось, но сама форма
ложечки, тщательная ее обработка при общем схематизме сюже-
52 А р т а м о н о в М. И. Работы на строительстве Манычского канала,
ИГАИМК, вып. 109. М.— Л., 1935, с. 207—209', рис. 191, 6; 7 и рис. 195.
53 К а и Р. РгаЫ51оп5сНе АпздгаЬип^еп аи! ёег ЗкррепзеИе Aе5 Эеи1-
зспеп \Уо1да§еЫе! 1гп 1аЬге 1926. Рокго\узк, 1927, 5. 54, АЫ. 46.
54 Сужу по фотографиям, любезно показанным мне А. М. Ждановским.
«Клад» не опубликован, хранится в Краснодарском краеведческом музее.
55 Березовец Д. Т. Курганный могильник в с. Грушевке. АПУРСР,
том X. Ки1з, 1961, с. 59, рис. 4.
58 Б е р е з о в е ц Д. Т., там же, с. 59, рис. 4, 2.
14

Рис. 3. Вещи из раннссарматских погребений из Правобережья Днепра;
из Грушевки: а — ложечка, б — сосуд, в — браслет, г — серьга, д —
пряслице, е — кольца, ё — бусы; из с. Кут: ж, з — сосуды из кургана ЛЬ 1; и —
сосуд и его орнамент из кургана № 32; погребение 7: а — рог; б, д, ж, и —
глина; в, г» е — бронза; ё — стекло и камень.
та имеют прямые аналогии только в сарматском мире прохо-
ровской культуры IV—III вв. до н. э. (и никак не позже) из
Южного Приуралья. Подобные ложечки были обнаружены
дважды: в раннепрохоровском* погребении кургана- № 2 группы
«Башкирское стойло» под Оренбургом57 (на ручке выточена
57 Г р а к о в Б. Н. Курганы в окрестностях поселка Нежинского
Оренбургского уезда по раскопкам 1927 года. Труды секции РАНИОН, т. IV,
М., 1928, с. 151 и табл. VII, рис. 2. Мошкова М. Г. Памятники прохо-
ровской культуры, САИ, вып. Д 1—10. М., 1963, табл. 26, рис. 4. С м и р-
15

схематическая головка какого-то зверя) и в раннепрохорову
ском же погребении 2 кургана № 1 группы «Лапасина» у с. Лку
бимовки на р. Бузулук58 (на ручке схематическая головка
грифона). Погребения датируются не позже III в. до н. э. Костяные
ложечки в зверином стиле совершенно неизвестны в скифском
мире, зато обычны для многих женских могил савроматов и ран-
несарматской прохоровскои культуры. /
Среди инвентаря могилы из Грушевки имеется узкогорлый
сероглиняный грушевидный сосуд с неровным уплощенным дном
(рис. 3, б), характерный как по своей форме, так и по своей
(выработке для посуды прохоровскои культуры в целом. В пер'вой
публикации этого погребения неверно сказано, что этот сосуд
сделан на гончарном круге59. Он действительно вылеплен
аккуратно, ко без следов гончарного круга, из светло-коричневой
глины с мелким песком и включением слюды; его поверхность
прилощена. Его узкое горло в стиле сарматской посуды
прохоровскои культуры покрыто рядом параллельных желобков, а
по бокам были два налепа — «сосочки» (сильно стерлись), а не
ручки. Особенно прием украшать сосуды желобками был
типичен для наиболее ранней прохоровскои посуды60. Перед нами
типичный сосуд сарматской прохоровскои культуры, настолько
выразительный, что его нельзя смешать с серией керамики
какой-либо другой культуры, несмотря на то, что абсолютного
формального тождества здесь нет, как его и не бывает среди
лепной посуды. Не выпадает из круга раннесарматских украшений
и бронзовый браслет с несомкнутыми концами с насечками по
тупым концам61. Он согнут из массивного прута, круглого в
сечении. Подобные браслеты, согнутые из бронзового или
железного прута, встречаются в раннесарматских могилах Поволжья
и Приуралья. Прототипами их могли служить северокавказские
браслеты скифского времени, особенно меотских Прикубанья
IV—III вв. до н. э.62 Их обычно тупые концы украшены
поперечными насечками63.
н о в К. Ф. С а в р о м а т ы. М., 1964, с. 335, рис. 41, Зд.
58 Смирнов К. Ф. Новые сарматские памятники на Бузулуке.— КСИА
АН СССР, вып. 89, 1962, с. 92, рис. 34, 1. Мошкова М. Г. Указ. соч.,
табл. 26, рис. 1.
59 БерезовецД. Т. Указ. соч., с. 59, рис. 4, 3.
60 С м и р н о в К. Ф., Петренко В. Г. Савроматы Поволжья и
Южного Приуралья, САИ, д. 1—10, М., 1963, табл., 9, рис. 3, 8, 9, 11, 17, 19—
24. С м и р н о в К. Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975, с. 171.
61 БерезовецД. Т. Указ. соч., с. 59, рис. 4, 4.
62 Крупное Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960, с.
648, табл. X, VI. М у и ч а е в Р. М. Луговой могильник (исследования 1956—
1957 гг.).—В кн.: Древности Чечено-Ингушетии. М., 1963, с. 165, рис. 16,
7, 8, с. 168, рис. 17, 3, 5, с. 170, рис. 18:, 2, 3; с. 191, рис. 31; 3; 4 и с. 208.
63 С м и р н о в К. Ф. Меотский могильник у станицы Пашковской.—
16

В соседнем курганном могильнике у с. Кут (рис. 1, в)
раскопок Д. Т. Березовца 1951—1952 гг. исследовано еще два
впускных погребения, которые могут быть связаны с ранним
сарматским временем. Это нарушенное погребение в скифском
кургане № 1, где найден сероглиняный кувшин с небольшим
носиком (енохойя?), чернолаковая мисочка на кольцевой ножке
и небольшой канфаровидный кубок с фигурной ручкой64 (рис. 3,
ж, з). Погребение по этим вещам точно датировать трудно, но
в целом по комплексу данной посуды его можно отнести еще к
эллинистическому времени. Этническая принадлежность этого
погребения, особенно при отсутствии характерных черт
погребального обряда, затруднительна. Но все же кувшин по общему
облику и особенно по ребристой разделке цилиндрического
горла схож с некоторыми кувшинами, встречающимися среди
керамики прохоровской культуры. Также не может быть уверенно
датировано впускное в насыпь погребение 7 в кургане № 32 Кут-
ского могильника. Здесь костяк лежал вытянуто на спине,
головой на восток — юго-восток в прямоугольной могиле 2,10х
0,65 м. Около его головы стоял яйцевидной формы
плоскодонный лепной горшок с отогнутым венчиком65 (рис. 3, и). Сосуд
вряд ли скифский. По своему орнаменту в виде горизонтальной
полосы по плечикам, состоящему из грубо и нерегулярно
прочерченного символического «орнамента» из косых бороздок,
идущих в разных направлениях, лесенок, острых треугольников,
перемежающихся с зонами наколов, чужд скифскому миру.
Форма горшка известна как у скифов, так и у савроматов, и
ранних сарматов. Подобный же смысловой орнамент скорее
свойственен савроматам и сарматам ранней прохоровской культуры.
Орнамент из ряда нерегулярных косых бороздок встречается
иногда на керамике прохоровской культуры. Подобные
точечные наколы и лесенки характерны для посуды ранней
прохоровской культуры Южного Приуралья66, хотя точно, такого же
орнамента в целом на ней не встречено.
Проникновение отдельных орд новых ираноязычных
пришельцев на правый берег Днепра в эллинистическое время тем
более вероятно, что мы имеем прямое археологическое
присутствие выразительного памятника прохоровской культуры на ле-
МИА, № 64. М., 1958, с. 279, рис. 5, 18, 19, с. 284, рис. 7, 19, 20, с. 268;
рис. 8, 5; с. 289, рис. 9, 20; с. 20, с. 291, рис, 10, 10 и с. 307.
в4Березовец Д. Т. Раскопки курганного могильника эпохи бронзы
та сифського часу в с. Кут АПУРСР, т. IX. Кшв, 1960, с. 40, /рис. 2, 5, 6.
65 Там же, с. 82 и рис. 37, 2 на с. 81.
66 Мо ш ков а М. Г. Указ. соч., табл. 5, рис. 6, табл. 9, рис. 1. Сады-
ков а М. X. Сарматский курганный могильник у дер, Старые Киишки. АЭБ,
т. 1. Уфа, 1962, с .102, тебл. VII, рис, 16:
2 Заказ № 9974
17

вом берегу Днепра, у сел. У школка (рис. 1, б, гN7. В 1975 г.
В. В. Отрощенко в кургане у сел. Большая Белозерка Каменка
Днепровского р-на Запорожской области обнаружил впускное
погребение D) в кургане № 3,568. В нем при погребении
сармата, лежавшего в деревянном гробу вытянуто на спине (ноги
разрушены), головой на север, обнаружен типичный Прохоров^'
ский кинжал IV— II вв. до н. э. (рис. 1, д) с развитым
серповидным навершьем и прямым перекрестьем. Вдоль клинка
кинжала проходил невысокий валик. Кинжал лежал у правого
бедра. Это самая западная находка кинжала прохоровской
культуры. На левобережье Днепра надо обратить также внимание
на давно уже известное раннее диагональное погребение в
кургане у дер. Бороной Синельниковского р-на Днепропетровской
области (рис. 1, ж). Оно было исследовано в большой группе
курганов Н. Е. Макаренко в 1907 г.69 У левой руки
погребенного, лежавшего строго по диагонали, вытянуто на спине, головой
на юго-восток (рис. 4, а), находилась группа бронзовых
наконечников стрел, вероятно, положенных в колчан. Лишь в самых
ранних диагональных погребениях, относящихся к прохоровской
культуре Приуралья известны бронзозые наконечники стрел70.
Это дает нам право отнести диагональное погребение у дер.
Вороной ко времени не позже III в. до н. э.
В настоящее время на левобережье Днепра известно не
менее шести погребений ранних сарматов (рис. 1) (Вороная,
Михайловна, Днепрострой, Ушколка, Большая Белозерка, Верхние
СерогозыO1. Археологические факты присутствия ранних
сарматов по обоим берегам Днепра пока единичны, но они
свидетельствуют о том, что отдельные сарматские орды — носители
прохоровской культуры — здесь уже утвердились не позже
конца III в. до н. э., то есть во времена Ольвийского декрета в
честь Протогена.
Вскоре после событий под Ольвией, отраженных в декрете в
честь Протогена, окончательно утверждается власть новых
сарматских объединений в Северном Причерноморье, и начинается
длительный период политического господства различных сар-
67 Т е л е г и н Д. Я. Погребение скифского времени на Нижнем Днепре.
КСИА АН СССР, вып. 6, Кшв, 1956, с. 48—49, рис. 1, 2. Смирнов К. Ф.
О начале проникновения сарматов в Скифию.—В сб.: Проблемы скифской
археологии. М., 1971, с. 165, рис. 3.
68 С а в о в с к и й И. П. Раннесарматское погребение в Запорожской
области.— СА, № 3, 1977.
69 Макаренко Н. Е. Археологические исследования 1907—1909 гг.
ИАК, вып. 43. Пг., 1911, с. 96, рис. 84.
70 С м и р н о в К. Ф. Савроматы. М., 1964, с. 339, рис. 45, 5.
71 С м и р н о в К. Ф. О начале проникновения сарматов в Скифию.—
В сб.: Проблемы скифской археологии. М., 1971, с. 192, рис. 1
(карта-схема).
18

Рис. 4. Вещи из раннесарматских погребений Левоборежья Днепра: а —
план погребения из д. Вороной; б —план погребения из с. Ушколка; в —
наконечники стрел; г, д — сосуд и курильница — оттуда же (в — бронза и
железо, г — д — глина).
матских племен в Северном Причерноморье, где расселились
новые пришельцы с Востока среди сохранившегося в Северном
Причерноморье скифского населения. Среди пришельцев
выделялись языги, сарматы царские, урги (?), роксоланы и, может
быть, аорсы, упомянутые Страбоном.
Новая этногеография Северного* Причерноморья, по Страбо-
ну (География, VII, III, 17), зиждется в основном на данных
Посидония Родосского A28—56 гг. до н. э.) и, может быть,
Артемидора Эфесского, написавшего свои географические
сочинения в одиннадцати книгах Ьколо 100 года до.н:' э.72 То есть у
Страбона дается уже стабильная этническая картина Северного
72 Ростовцев М. И. Страбои как источник для истории Боспора.— В
кн.: Сборник в честь В. П. Бузескула. Харьков, 1914, с. 366. Стратоноз-
ский Г. А. Страбон и его «География» — приложение к географии
Страбона в 17-ти книгах. М., 1964, с. 775—790.
19

Причерноморья конца II в. до н. э., когда различные
сарматские племена уже давно расселились на Понте и окончательно
утвердили свою политическую гегемонию в его степях. Не были
ли царские сарматы Страбона и, затем, царские языги саями
декрета в честь Протогена, господствующими над всеми
сарматами в конце III — начале II в. до н. э. в степях между
Днепром и Южным Бугом, не возглавили ли они языгский союз?
Языги — очень заметная группа сарматских племен со времени
Страбона и более позднего и не раз упоминаются античными
писателями в западных районах Северного Причерноморья и на
Дунае. Их восточное происхождение совершенно неясно, хотя
и несомненно. Возможно, они вышли из среды яксомато-язама-
тов Восточного Приазовья, если только их считать савромата-
ми73, а не меотами74. Отождествление язаматов с языгами еще
в XIX в. предложили Ф. Укерт75 и К. Мюлленхоф76. Подобная
точка зрения принята рядом ученых, в том числе и М. И.
Ростовцевым77, но все же подобное отождествление остается спорным.
Археологическая характеристика языгов, особенно в столь
раннее время, пока невозможна. То, что языги — сарматы, не
подлежит сомнению по всем письменным данным. И, прежде
всего, сам Страбон называет языгов сарматами, кочевавшими
восточнее гетов и тиранетов, то есть восточнее Днестоа (Страбон.
География, VII, III, 17).
Урги, упоминаемые Страбоном в том же разделе
«Географии», вообще, может быть, не сарматы, а те скифские оседлые
племена, которые жили по-прежнему по нижнему Днепру и
оставили здесь свои городища среди сарматского окружения78.
Тем более это вероятно, что издатели античных источников и
некоторые исследователи название ургов у Страбона (кал
СЬр701) считают испорченным и предлагают коньюнктуру
'уеюр'уо! — скифы-земледельцы Геродота79. Ведь при
перечислении народов, живущих между Борисфеном и Днестром, Стра-
73 Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964, с. 196.
74 Каменецкий И. С. О язаматах.—В кн.: Проблемы скифской
археологии. М., 1971, с. 165—170.
^ 1Лсег1 Т. А. (ЗеодгарЫе Aеп ОпсЬеп ипб Кбтег. 3 ТпеП, 2 АЫеЬ
Ьпд. 5ку(Ыеп. Ше1таг, 1848, 5. 546.
76Мй11еппо[ К. ОегйзсНе АНегитзкипйе. В. III. ВегНп, 1892, 5. 39.
77 М1ПП5 Е. ЗсуШапз ипс1 Сгеекз. СатЪпйде, 1913, р. 121. ЗиПпыг-
зк1 Р. ТНе 5агта1апз. Ыеш-Уогк—№азпт§(оп, 1970, р. 102.
78 П о г р е б о в а М. Н. Позднескифские городища на Нижнем Днепре
(городище Знаменское и Каменское).—МИА, № 64, с. 129. Елагина
Н. Г. Население Нижнего Поднепровья во II в. до н. э.— IV в. н. э. М.,
1953. Ее же: Нижнее Поднеггрозье в эпоху позднескифского царства. ВМУ,
историко-филологическая серия. М., 1958, № 4. Вязьм1мша М. Г. Золота
Балка. Кшв, 1962.
79 М и 11 е п Ь о I К. 1Ыйет, 5. 35.
20

бон отмечает: «Все они по большей части кочевники, но многие
занимаются и земледелием» (VI, III, 17). Впрочем, Ф. Браун
ургов относил к группе языгов, так как урги кроме Страбона
никому не известны®0.
Роксоланы, впервые упоминаемые Страбоном во II в. до
н. э., занимали самые северные земли и равнины между Таман-
сом и Борисфеном (VII, III, 17). Это, конечно, был весьма
мощный и особенно заметный для античных авторов союз племен,
игравший значительную роль в Северном Причерноморье, а
также на дунайской границе Римской империи. В конце II в.
до н. э. (около 107 г. до н. э.) «роксоланы воевали с
полководцами Митридата Евпатора в союзе со скифами под
руководством Тасия; пришли она на помощь Палаку, сыну Скилура, и
считались народом воинственным» (Страбон. VII, III, 17). Это
событие отражено в Херсонесском декрете в честь Диофанта,,
где роксоланы названы ревксиналами81. Это, конечно, одни и те
же племена. Почти в подобной огласовке название этих
кочевников было известно античным авторам. Они названы, в
частности, Птолемеем, знавшим и роксоланов: «...между гамаксобия-
ми и роксоланами — ревканалы» (Географическое руководство,.
III, 5, 10).
Роксоланам и их расселению в степях Северного
Причерноморья посвятил свою статью Д. А. Мачинский82. Он приходит к
правильному выводу о расселении роксолан во времена их
борьбы с Диофантом — полководцем Митридата Евпатора — в
конце II в. до н. э. Зимние кочевья роксоланов находились
неподалеку от Перекопа, в западной части у Сиваша, хотя в целом
они кочевали на более обширном пространстве степей между
Днепром и Доном, занимая в основном западные и
центральные районы междуречья Днепра и Дона. Страбон, говоря о
сражении роксоланов с полководцем Диофантом, ниже сообщает-
об обряде жизни кочевников, явно имея в виду роксоланов:
«Они следуют за своими стадами, выбирая всегда местность с
хорошими пастбищами; зимою в болотах около Меотиды, а
летом —и на равнинах» (VII, III, 17). Приблизительно в этих
местах действует и сарматская царица Амага в конце III
—начале II в. до н. э.83 Невольно возникает вопрос, не была ли
Амага предводительницей языгов или роксоланов? Она была в.
то время в противоположность роксоланам времени Диофанта
80 Б р а у н Ф. Разыскания в области готославянских отношений. СПб..
1899, с. 92.
81 108РЕ, I2, 1916, 352. ' " • "
82 Мачинский Д. А. Некоторые проблемы этнографии в
восточно-европейских степей во II в. до н. э.— В кн.: Археологический сборник ГЭ, выл.
16. Л., 1974, с. 122.
83 Ростовцев М. И. Амага и Тиргамао. Записка ОСДИ XXXII,
Одесса, 1914.
21'

союзницей Херсонеса и враждебно относилась к скифам.
Однако союзнические и вражеские отношения различных сарматских
объединений могли быть неоднозначными и со временем
измениться. Так, например, во времена создания декрета в честь
Протогена сан, вероятно (языги или роксоланы?), если не
сотрудничали с скифами, то и не были с ними во враждебных
отношениях.
Д. А. Мачинский рассматривает роксоланов как совершенно
новое для территории Северного Причерноморья этническое
образование, резко отличное от сарматов и близкое аланам. Мы
абсолютно не согласны с Д. А. Мачинским, когда он отделяет
роксоланов и более поздних аланов от сарматов. Мы включаем
их в сарматский массив, как уже говорили в расширительном
смысле как новых ираноязычных кочевников, отличающихся от
скифов диалектами языка североиранской группы и пришедших
с Востока: одних — из ближайших степей за Танаисом — Доном,
других — из Южного Приуралья и Северного Приаралья. В
историографии по сарматам роксоланов и аланов обычно не
противопоставляли сарматам и совершенно справедливо. Они вели
одинаковый образ жизни, все, по-видимому, ираноязычны, все
восточного происхождения и некогда жили за Доном и далее
на востоке, исключая некоторую группу савроматов, живших
западнее Танаиса. Согласно данным археологии, все они очень
близки, если даже не тождественны по материальной культуре
и по погребальному обряду. Конечно, среди сарматского
населения мы находим группы несколько иного происхождения.
Мы совершенно согласны с мыслью Д. А. Мачинского о тесной
связи родоначальников роксолан с аланами и с массагетским
массивом восточных племен. И тем более нет оснований
роксоланов и аланов («прежних массагетов») резко отрывать от
сарматов вообще, так как в своем движении на запад
ираноязычные союзы втягивали по пути другие сарматские племена.
Недаром Тацит (История, I, 79) и Певтингеровы таблицы относят
роксоланов к сарматскому народу.
По всем сведениям античных авторов, роксоланы
связываются с новыми пришельцами — кочевниками-сарматами, то есть
«из числа живущих в повозках» (Страбон. VII, II, 4), и
упоминаются рядом с языгами в Северном Причерноморье.не только у
Страбона, но и у других авторов. Так, Птолемей указывает:
«... по всему берегу Меотиды языги и роксоланы»
(Географическое руководство, III, 5, 7). Аммиан Марцеллин, говоря о
народах у «Меотийского болота», отмечает: «Вокруг этих крайних
и отдаленных болот живет много народов... изыги, роксоланы,
аланы» (История, XXII, 8, 30).
С роксоланами, так же как и с другими сарматскими
племенами Северного Причерноморья, крайне трудно отождествить
какие-либо конкретные археологические памятники. Всегда эти
отождествления будут весьма гипотетическими. Так как будто
22

бы с роксоланами можно связать богатые «клады»,
включающие в себя серебряные фалары. типа Таганрогского, Старобель-
ского, Янчокраксного, Булаховского84, большинство которых
размещается в междуречье Дона и Днепра. Однако они известны и
в Прикубанье, на территории расселения сираков (станица
Ново-Сергиевская) и в междуречье Нижнего Дона и Волги (хут.
Жутово), где определенно жила основная масса аорсов. Все.
они связаны с богатыми конными воинами из числа сарматов
вообще. Ни один характерный для сарматов признак
погребального обряда также трудно связать только с одной
сарматской группой Северного Причерноморья. Наша когда-то
сделанная попытка связать только с роксоланами диагональные
погребения85 не увенчалась успехом, и мы от нее давно
отказались86. Диагональность — общий, наиболее характерный
признак всех сарматов. Эта черта постепенно исчезает по мере
продвижения сарматских племен на Запад, как и многие другие
характерные признаки сарматского обряда (меловая посыпка
и пр.). В Северное Причерноморье обряд диагонального
погребения занесен почти тогда же, когда он начал распространяться
в Южном Приуралье (дер. Вороная), но позже диагональных
погребений стало значительно меньше, чем в Поволжье87. Так
обстоит дело и с другими чертами погребального обряда
сарматов, керамикой и прочим погребальным инвентарем более
поздних сарматских памятников Украины и Молдавии, которые
окрашиваются в значительной мере признаками культуры
прежних племен Причерноморья и гето-даков Поднестровья.
Вместе с языгами и роксоланами в Северное Причерноморье
вероятно проникла и значительная группа обширного мира аор-
ских племен, занимавших в основном в III—II вв. до н. э. степи
между Доном и Каспийским морем (Страбон. XI, V, 8) и
территорию к востоку от Нижней Волги, простирая свои кочевья,
как нам кажется, вплоть до Южного Приуралья, где, может
быть, и сложилось их первоначальное ядро.
Хотя Страбон прямо и не указывает на аорсов западнее Та-
манса, но их появление вместе с другими сарматскими племе-
84 К осте н ко В. И. Комплекс с фаларами из сарматского погребения
у сел. Булаховки.-— В кн.: Курганные древности степного Приднепровья
III—I тыс. до н. э. Днепропетровск, 1978, с. 77—81.
85 Смирнов К. Ф. О погребениях роксолан. ВДИ, 1948, № 1, с. 213—
219.
86 См и р н о в К- Ф. Курган 1у сел. Иловатка и Политотдемское
Сталинградской области.— МИА, № 60, 1959, с. 319.
87 М а к с и м о в Е. К. Сарматские диагональные погребения Восточной
Европы.—В кн.: Археологический сборник. Саратов, 1960, с. 98—115. 3 а-
с е ц к а я И. П. «Диагональные погребения» Нижнего Поволжья и
проблема определения их этнической принадлежности.— В кн.: Археологический
сборник ГЭ, № 16. Л., 1974, с. 105—121.
2а

гнами к северу от Дуная (Плиний. «Естественная история», IV,
80) не могло совершиться, минуя Северное Причерноморье.
Плиний называет их амаксобиями, то есть «живущими в повозках».
Это название применялось вообще к народам, ведущим кочевой
образ жизни. Но иногда античные авторы применяли их особо,
имея в .виду, очевидно, их отдельное племя, возможно аорсов.
Птолемей размещал гемаксобиев к северу от Меотиды
между языгами, роксоланами и «скифами-аланами»
(Географическое руководство, III, 5, 1, 10), а Помпоний Мела — на Меотиде,
там где ее рассекает река Букес (Землеописание, II, 2), то есть
где-то в западной части Азовского моря. Некоторые
исследователи связывают Букес с реками Ногайкой или Молочной и
отождествляют гемаксобиев с сарматами-аорсами. Подобной
точки зрения придерживается Д. А. Мачинский88. Мы не знаем
времени появления в Северном Причерноморье аорсов-гемаксо-
биев. Вероятно, они появились здесь позже роксоланов, но в
'более раннее время они могли уже переходить Дон, ибо
территория кочевий вряд ли строго закреплялась за отдельными
сарматскими племенами. Предположение Д. А. Мачинского о том,
что основные курганные погребения на Молочной (Аккемень,
Ново-Филипповка) могли принадлежать в I в. н. э. аорсам-гемак-
собиям Плиния, заслуживает внимания89, хотя связывать тот
или иной сарматский некрополь, к тому же длительно
существовавший, только с одной племенной группой весьма
рискованно, учитывая подвижность и значительные перемещения сарма-
*тов и нерасчлененность их погребальных обрядов.
Языги, роксоланы и, может быть, аорсы возглавляют в
северном Причерноморье союзы родственных племен. Их
политические союзы не были столь спаянными, чтобы носить
устойчивый политический характер, и столь крепкими, чтобы
превратиться в государственную власть. Они все находились на последней
стадии разложения родоплеменного строя, и в них, вероятно,
шел интенсивный процесс классообразования. Их политическое
господство в степях Северного Причерноморья с рубежа III—
Я1 вв. до н. э. позже утвердилось, но не привело к полному
исчезновению здесь скифов, а побережья низового Днепра еще
долго удерживали скифы, будучи, как предполагают скифологи,
в политическом отношении частью Крымской Малой Скифии.
Довольно эфемерные союзы новых ираноязычных пришель-
дев не могли создать в Северном Причерноморье свое
государство. Некоторые археологические памятники подтверждают
свидетельства наиболее ранних письменных источников о
поселении отдельных сарматских групп в Приднепровье уже в III в. до
н. э., если не раньше. Однако основным населением степного
Приднепровья в IV в.— начале III в. до н. э. были скифы.
88 М а ч и н с к и й Д. А. Указ. соч., с. 129—132.
89 Там же, с. 132.
24

Присутствие в их среде или непосредственно по-соседству*
отдельных родо-племенных групп савромато-сарматского
населения еще не дает право, как это делает Т. Сулимирский90,
называть кочевников Северного Причерноморья этого времени;
«скифо-сарматами».
Мы не можем согласиться и с мнением Я. Харматты91 о том,,
что сарматы, установив свое политическое господство, создали-
здесь прочную обширную конфедерацию или «империю» под
руководством племени-гегемона, простирающего свою власть от*
Днепра до Низовьев Дуная в I в. до н. э.
Утвердившаяся в Причерноморье с конца III—II вд, до н. э,.
ранняя сарматская археологическая культура имеет черты про-
хоровской, возникшей на восточной родине новых пришельцев..
Принесенная сарматами из-за Дона новая культура, хотя и
сильно изменила облик поздней скифской культура низовья
Днепра и Крыма, но и сама вскоре приобретает в* Северном
Причерноморье своеобразную окраску, полученную от
прежнего населения Скифии и особенно городов Северного Причерно-^
морья. С утверждением политического господства сарматов
начался процесс «сарматизации», точнее сарматской аккультури-
зации (новое вооружение, костюм и его украшение, некоторые-
черты обряда и пр.), во всем Причерноморье, включая Северный
Кавказ и даже Крым.
Северное Причерноморье — бывшая Скифия переименовывав
ется римскими авторами (карта Марка Агриппьь жившего окот-
ло 63—12 гг. до н. э.) в Сарматию.
Список сокращений
АП УРСР — Археолопчш пам'ятки УРСР.
ВДИ — Вестник древней истории
ВЛУ — Вестник Ленинградского университета»
ВССА — Вопросы скифо-сарматской археологии
ГЭ — Государственный Эрмитаж
ИАК — Известия археологической комиссии
ИГАИМК •— Известия Государственной Академии истории[
материальной культуры
КСИА — Краткие сообщения Института археологии
МИА —Материалы и исследования по археологии СССР
ООИД — Одесское общество истории и древностей
РАНИОН — Российская ассоциация
научно-исследовательских институтов общественных наук
СА — Советская археология
90 5иПтзк1 Т. ТНе ЗагтаНапз. Р. 102, 103.
91Нагта11а I. 51исНе$ оп 1Не Н1з1огу оГ 1Ье • ЗзгтаНапь Видарез*,.
1950, р. 13.
25ь

САИ — Свод археологических источников (Археология
СССР)
Е5А — Еигоз1а 5ер1еп1попаНз АпИяиа
1озРЕ — 1п5спр1юпез огае зер1еп1гюпаНз РопИ Еихш!
С. Б. Сорочан
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ ХЕРСОНЕСА СО СКИФО-САРМАТСКИМ
НАСЕЛЕНИЕМ КРЫМА В I В. ДО Н. Э,—V В. Н. Э.
Изучение археологических материалов, полученных в ходе
раскопок многочисленных скифо-сарматских городищ и селищ
западной части Крымского полуострова, не оставляет сомнений
в том, что Херсонес поддерживал со скифами прочные
экономические связи. На основании этих материалов В. И. Кадеев и
Т. Н. Высотская установили состав товаров, которыми
обменивались Херсонес и туземное население Крыма, наметили
главные магистрали, по которым осуществлялась эта торговля,
поставили вопрос о ее характере1. Однако в их работах
рассматривались различные аспекты экономики Херсонеса или истории
поздних скифов. Поэтому, говоря о торговле города с
населением Таврики, они не ставили в качестве главной задачи
изучение этой проблемы, которая, на наш взгляд, нуждается в
специальном рассмотрении. Раскопки крымских поселений и
могильников, предпринятые в последние годы, дали много новых
археологических материалов2. В совокупности с ранее
известными находками они позволяют уточнить торговые пути
Херсонеса и их границы в Крыму, объем и характер торговли города с
местным туземным населением, а главное, проследить те
изменения, которые происходили в этой торговле на протяжении
шести столетий.
Херсонес издавна поддерживал экономические связи с
северо-западной частью Крымского полуострова. Однако мы не
располагаем данными о сколько-нибудь заметной торговле города
1 Кадеев В. И. Очерки истории экономики Херсонеса Таврического
в I—IV веках н. э. Харьков, 1970, с. 151—158. Высотская Т. Н. Поздние
скифы в Юго-Западном Крыму. Киев, 1972, с. 160—179.
2 С большей частью этих неопубликованных материалов нам удалось
ознакомиться как в ходе раскопок, так и в фондах ГХМ, ГИМ и БИАМ,
где они хранятся. Автор пользуется случаем выразить благодарность
Гущиной И. И. и Лободе И. И. за любезное разрешение воспользоваться
результатами их экспедиций.
26

с этим районом в первые века н. э. Северо-Западный Крым,
видимо, был захвачен скифами3, и столкновения с ними мешали
налаживанию устойчивых сношений. Вероятно поэтому усилия
городских торговцев, владельцев промыслов и мастерских
должны были сосредоточиться на укреплении связей с близлежащей
округой в Юго-Западном Крыму. Необходимость пополнять
запасы продовольствия и сырья заставляли Херсонес развивать
торговлю с туземным населением Юго-Западного Крыма. Ввиду
сложности внешнеполитических событий в I в. до н. э. город
только начал налаживать эти экономические контакты. Они
стали более тесными к концу столетия, когда Херсонес
сосредоточил свою торговлю главным образом в северо-восточном
направлении, вдоль третьей гряды Крымских гор. Малоазийская
керамика и стеклянные изделия I в. до н. э.— I в. н. э., имеющие
аналогии в Херсонесе, встречаются на Северной стороне
Севастополя4. Но наиболее интенсивные связи город поддерживал с
населением нижнего течения р. Бельбек, где обнаружено
несколько могильников I — начала IV в. н. э.5 Особенно обильным
херсонесский экспорт становится здесь во второй половине I —
первой половине II в. н. э., то есть совпадает по времени с
общим подъемом торговли города.
С конца I в. н. э. Херсонес вел также торговлю в Качинской
долине. Об этом свидетельствуют находки амфор, черепицы и
краснолаковой керамики в поселении деревни Суворовка и Крас-
нозоринском городище, в нижнем течении р. Качи6. Вместе с
тем, количество находок здесь заметно меньше, чем в долине
р. Бельбек. Более оживленным представляются связи Херсоне-
са с населением долины р. Бодрак. Раскопки озернинских
могильников показали, что торговля с этим районом велась с
рубежа н. э. вплоть до IV в.
Крупным центром, с которым имел устойчивые связи
Херсонес, явилось городище Алма-Кермен в среднем течении р.
Альмы. Оно погибло во второй половине III в., однако на его
территории в V—VI вв. продолжало существовать небольшое по-
3 Щеглов А. Н. Основные этапы истории Западного Крыма в
античную эпоху.—В сб.: Античная история и культура Средиземноморья и
Причерноморья. Л., 1968, с. 341. Его же: Северо-Западный Крым в античную
эпоху. Л., 1978, с. 134.
4 Печен к ин Н. Раскопки в окрестностях Севастополя.— ИТУАК,
№ 38. Симферополь, 1905, с. 29. Высотская Т. Н. Указ. соч., с. 84, 119, рис.
31, 1, с. 122, рис. 31, 6.
5 Гущина И. И. Население сарматского времени в долине реки
Бельбек в Крыму.— Археологические исследования на юге Восточной Европы.
М., 1974, с. 32 ел.
6 ГХМ, инв. № 3/36758, 4/36758, 6/36758, 2/36758. Высотская Т. Н.
Указ. соч., с. 26.
2Т

селение7. Возможно, его обитатели поддерживали определенные
контакты с городом. Об этом свидетельствует находка золотой
серьги с пирамидкой из шариков, подобной тем, что
изготовлялись в это время в Херсонесе8. Несколько иначе развивались
связи с населением нижнего течения р. Альмы. Краснолаковая
и простая посуда конца I в. до й. э.— III в. н. э., обнаруженная
на Усть-Альминском городище и в могильнике, имеет аналогии
среди херсонесских форм. Однако характер ее глины с примесью
слюды не соответствует херсонесской. Вероятно, на городище
существовало собственное гончарное производство, о чем
свидетельствуют остатки шлака и гончарных печей9. Связи Херсонеса
с этим районом представляются очень слабыми.
Конечным пунктом херсонесской торговли в Юго-Западном
Крыму до второй половины III в. н. э. являлся Неаполь
Скифский. Временами его торговыми партнерами являлись Ольвия,
Керкинитида, Калос Лимен и Боспор. Это затрудняет
определение степени участия Херсонеса в торговле с Неаполем. Кроме
того, следует учитывать, что в городе существовали собственные
косторезное, бронзолитейное, а возможно, и гончарное
производства. В I в. до н. э. торговля Херсонеса с Неаполем велась
неустойчиво10. Однако, как показывают археологические
материалы, она стала крепнуть с конца столетия и, за исключением
крупных военных столкновений 50—60-х гг. I в., развивалась без
особых помех.
Новое расширение экономических связей Херсонеса в
северо-восточном направлении произошло во второй — первой
половине III в. Очевидно, это объясняется продвижением римских
отрядов в глубь Крыма и возникновением новых поселений'.
Керамика, редкие херсонесские и римские монеты II—III вв. были
найдены в районе Радиогорки, сёл Верхне-Садовое и Красный
Мак11. Но особенно усилились контакты Херсонеса с населением
междуречья Альмы, Качи и Бодрака. В сёлах Долинное, До-
7 Богданова Н. О. Могильник I ст. до н. э.— III ст. н. е. б1ля За-
В1тне Бахчисарайського району.— Археолопя, т. XV, 1963, с. 98.
8 Богданова Н. О. Указ. соч., с. 103, рис. 5, 8. Ср.: Пятышева Н. В.
Ювелирные изделия Херсонеса.—«Труды ГИМ», вып. 18. М., 1956, с. 49—
50, табл. IX. 9.
9 Щеглов А. Н. Разведки 1959 г. на западном побережье Крыма.—
СХМ, вып. II. Симферополь, 1961, с. 80. Высотская Т. Н. Указ. соч., с. 174.
10 3 е е с т И. Б. К вопросу о торговле Неаполя и ее значения для Бос-
пора.—МИА, № 33, 1954, с. 75.
11 Стржелецкий С. Ф. Основные этапы экономического развития и
периодизация истории Херсонеса Таврического в античную эпоху. ПИСП.
М., 1959, с. 81. Савеля О. Я. Отчет о разведках на Северной стороне
Севастополя и в Бельбекской долине в 1964—1965 гг. Архив ГХМ, д. № 1198,
л. 16—17. Кадеев В. И. Указ. соч., с. 154. Кропоткин В. В. Римские
импортные изделия в Восточной Европе. М., 1970, с. 51, № 142, 143.
28

рожное, на городищах Болта-Чокрак, Карагач, на горе Чабов-
ского встречаются римские монеты амфор II—III вв.12 Две
монеты херсонесской элевтерии были найдены на Альминском
городище13. Керамика херсонесского производства преобладает в
скалистинских могильниках II—V вв.14 Несколько римских
монет II—III вв. были обнаружены в верховьях р. Качи15. Более
поздние монеты изредка встречаются на Северной тсороне, в
сёлах Малое Садовое, Оборонное и на Чуфут-Кале16.
С I в. н. э. Херсонес также осуществлял торговлю в Юго-
восточном направлении с населением Инкерманской долины и
Южного берега Крыма. Изучение всего комплекса материалов
из могильника у совхоза «Севастопольский» позволяет
предположить, что в I в. н. э. сношения Херсонеса с этим районом
велись спорадически, в незначительных масштабах. Со второй
половины I в. и во II в. н. э. начинается подъем этой торговли,
ставшей особенно интенсивной на рубеже столетий. Судя по
монетным находкам и другим материалам, новое оживление
экономических связей наблюдалось в середине III — начале IV
в. Однако во второй половине IV в. это оживление постепенно
перешло в спад.
На южном берегу Крыма важным центром херсонесской
торговли с конца I в. н. э. являлся Харакс. Видимо, упрочение
связей с ним было обусловлено размещением в Хараксе
римского гарнизона, база которого находилась в Херсонесе17. Здесь,
безусловно, были свои ремесленники, но римляне, и в
определенной мере местное население нуждались в постоянном подвозе
продовольствия, военного снаряжения и разнообразных изделий
ремесла из города. Раскопки могильника Харакса показывают,
что часть этих товаров продолжала поступать к местному
населению ив конце III—первой половине IV в., то есть после
того, как римские войска покинули крепость,
12 Кропоткин В. В. Экономические связи Восточной Европы в I
тысячелетии н. э. М., 1967, с. 39, № 573. Высотская Т. Н. Указ. соч., с. 28—
32, 131.
13Харко Л. П. Монетные находки тавро-скифской экспедиции 1946—
1950 гг. и 1957 г.—МИА, № 96, 1961, с. 218.
14 Б о г д а н о в а Н. А., Гущина И. И. Новые могильники II—III вв.
н. э. у с. Скалистое в Крыму —КСИА, вып. 112, 1967, с. 132, 136, 138.
Богданова Н. А., Гущина И. И., Л о б о д а И. И. Могильник
Скалистое III в Юго-Западном Крыму (I—III вв.)—СА, 1976, № 4, с. 125,
134—135.
15 Кропоткин В. В. Клады. римских монет на территории СССР.
М., 1961, с. ПО. ' -
16 К р о п о т к и н В. В. Клады римских монет на территории СССР.
А1., 1961, с. 66, № 636. Его же: Новые находки римских монет в СССР.—
НЭ, т. VI, 1966, с. 88.
17БлаватскийВ. Д. Харакс—МИА, № 19, 1951, с. 289.
29

Расширение херсонесской торговли в юго-восточном
направлении с селением Балаклавы, Каралезской, Шульской, Инкер-
манской и Байдарской долин произошло не ранее II—III вв.
н. э. Именно к этому времени относятся керамика, светильники,
украшения, обнаруженные в Балаклаве18. В самой Балаклаве и
по дороге к ней через Сапун-гору изредка встречаются херсо
несские и римские монеты III — начала IV в. Херсонесские к
малоазийские амфоры II—III вв., краснолаковая и стеклянная
посуда, монеты II—IV вв. поступали также в поселения в
районе Мартыновской балки, сел. Терновка, на городище «Ревущий
верблюд»19. Особенно тесные экономические связи с Херсонесом
поддерживало население, оставившее Чернореченский
могильник II—IV вв. Амфоры, обломки пифосов херсонесского
производства, черепица, бронзовые и серебряные монеты II — начала
III вв. обнаружены также в восточной части Байдарской
долины (сел. Широкое, Ново-Бобровское, Родниковое и другихJ0.
В IV—V вв. Херсонес продолжал вести торговлю с этим
районом и Южным берегом Крыма. Так, подавляющее число
находок, сделанных в Инкерманском могильнике, относится к IV
столетию. Однако они не столь богаты и разнообразны, как
прежде. Еще беднее находки из другого могильника,
расположенного у высоты «Сахарная головка».
Вероятно, определенные связи продолжали существовать с
населением, жившим в районе нынешнего с. Терновка. Об этом
свидетельствуют редкие находки пряжек, серег, украшенных
пирамидкой из шариков, которые, как указывалось, имеют
аналогии среди местных изделий Херсонеса V—VI вв.21
Уже с III в. н. э. велась торговля с Мангупом. В числе
экспортируемых товаров были: керамическая тара, черепица,
гончарная и стеклянная посуда, архитектурные детали из прокон-
несского мрамора, украшения22. Монетные находки интересую--
18 ГХМ, инв. № КП 208, 2/36468. Маликов В. М. Отчет о поездке в
Балаклаву в августе 1958 г. в связи, с обнаружением там случайных
археологических находок. Архив ГХМ, д. № 786, л. 1—3. Репников Н. И.
Разведки и раскопки на южном берегу Крыма и в Байдарской долине в 1907
году.—ИАК, вып. 30, 1909, с. 126.
19 Кадеев В. И. Указ. соч., с. 154, 155. Беляев С. А. Отчет
Херсонесской экспедиции о раскопках в 1972 г. могильника у сел. Куйбышево, Тер-
иовки и Любимовки. Архив ГХМ, д. № 1655, л. 18, 20—33.
20 С т р ж е л е ц к и й С. Ф. Отчет о разведке древних деревень округи
Херсонеса. Архив ГХМ, д. № 690 IV, л. 14. Гилевич А. М. Случайные
находки.—СХМ, вып. I, 1960, с. 72.
21 Б е л я е в С. А. Альбом иллюстраций к отчету Херсонесской
экспедиции в 1972 г. у сел. Куйбышево и Терновка (могильник), у сел.
Любимовка (поселение). Архив ГХМ, д. № 1656, табл. XXIII, 1; XXXI, 1.
22 Т и х а н о в а М. А. Дорос-Феодоро в истории средневекового
Крыма.—МИА, . № 34, 1953, с. 323, 327. Ее же: Базилика. Отчеты (рас- •
30

щего нас времени в этом районе очень редки. Несколько монет
IV—V вв. было найдено около крепости Каламита и поселения
у с. Родниковое23.
На существование торговли Херсонеса с Южным берегом
Крыма в .IV—V вв. указывают материалы могильника Суук-Су.
К предметам, привозившимся сюда из Херсонеса, могут быть
отнесены красноглиняные миски, аналогичные по форме херсонес-
ским, бусы из египетского фаянса, двухпластинчатые фибулы,
серьги с пирамидкой из «зерни», монеты24. Несколько золотых
монет IV—V вв. было обнаружено в районе Гурзуфа25.
Итак, можно выделить два основных направления торговых
связей Херсонеса в Юго-Западном Крыму. Северо-восточное
направление вело к Неаполю Скифскому вдоль третьей и второй
гряды Крымских гор. Другое, юго-восточное, имело своей
конечной целью Южный берег Крыма и охватывало территорию Ин-
керманской, Байдарской и других близлежащих долин. В целом,
состав товаров, поступавших по этим направлениям из города,
был достаточно велик и разнообразен. Видимо, особым спросом
у местного населения пользовались гончарные изделия. При
этом количество херсонесской продукции уступало прочей
привозной керамике. На некоторых поселениях и в могильниках
находки малоазийской и самосской посуды, поступавшей через
Херсонес, в три-четыре раза превосходят по количеству херсо-
несскую. Экспорт последней начал расти со второй половины
II в. н. э., и в III—IV вв. число изделий малоазийских
гончарных мастерских в Юго-Западном Крыму заметно сократилось.
Исключением являлся только привоз амфор II—III вв., которые
принадлежали, главным образом, южнопонтийскйм и восточно-
средиземноморским центрам.
Очевидно, Херсонес вывозил не только гончарную,
стеклянную посуду, шкатулки, украшения, косметические средства, но и
оливковое масло, импортные вина, соль, а также, возможно,
продукты рыбного промысла. Устричные раковины, остатки
рыбы и крабов встречаются в Неаполе Скифском и во внутренних
районах предгорного и горного Крыма. Вместе с тем, херсонес-
копкц 1938 г.).—МИД, № 34, 1953, с. 339, 383, 387—389. Ее же: Черепицы
с метками из раскопок 1938 г.—МИД, № 34, 1953, с. 430.
23 Беймарн Е. В. Раскопки Инкерманского могильника' в 1948 г.
ИАДК. Киев, 1957, с. 237, прим. 3. Кропоткин В. В. Указ. соч., с. 65,
№ 618—619.
24 Реп ников Н. И. Указ. срч., с. 106—107, 109—110. Его же:
Некоторые могильники области крымских готов.—ИАК, вый. 19, с. 15, 17, 62,
табл. 1, 4; 6; VII, 2. Его же: Некоторые могильники области крымских
готов, ч. II.—300 ИД, т. XXVII, 1907, с. 112; 117,121,138, табл. III, 5,7, XVI,
3. Кропоткин В. В. Указ. соч., с. 63, № 577.
25 Репин ков Н. И. Указ. соч., с. 104. Кропоткин В. В. Указ. соч.,
с. 63, № 675.
31

ские вина, вероятно, не хмогли пользоваться здесь широким
спросом при наличии у скифов собственного товарного
виноделия. У местного населения было развито также ткачество26.
Однако это не исключало существования потребностей в
импортных тканях и коврах. Обитатели бассейна Дона, судя по
известному замечанию Страбона, покупали у купцов аналогичные
товары27. Следовательно, импортные ткани, привозившиеся в
Херсонес, могли находить спрос и у зажиточных слоев
туземного населения Юго-Западного Крыма.
Наличие монет на городищах и селищах, окружавших
Херсонес, указывает на то, что денежное обращение было знакомо
их обитателям. Об их употреблении в качестве денежных
единиц свидетельствуют, например, находки монет вместе с
остатками кожаного кошелька из могильника Бельбек I28. Наиболее
развитыми представляются денежные отношения в
непосредственной близости от Херсонеса, в районе Инкерманской долины,
а также в Хараксе. Сложнее это установить в отношении
Неаполя Скифского, где находки монет единичны. Вместе с тем,
поблизости от городища встречаются крупные клады, содержащие
боспорские и римские монеты II — начала III в.
Количество монет в Юго-Западном Крыму начало
увеличиваться к концу I в. Это может быть объяснено расширением
торговли, но следует заметить, что такое же явление
наблюдалось и у других племен, проживавших на территории Украины30.
Своего максимального развития денежные отношения достигли
во II—III вв. н. э. Но даже в этот период их размеры
совершенно не соответствовали обилию привозной продукции. Кроме
того, в основе денежного обращения у туземного населения
лежала медная монета, которая могла служить только для мелких
торговых операций. Очевидно, торговые связи носили
преимущественно характер натурального обмена и лишь частично
были денежными31. Это нарушало греческие правила продажи,
подразумевавшие денежную торговлю32. Однако ведение
торговых связей на основе товарного обмена не было исключитель-
26 В ы с о т с к а я Т. Н. Указ. соч., с. 176.
27 51гаЬоп, XI, 2, 3.
28Печенкин Н. Раскопки в окрестностях г. Севастополя. ИТУАК,
с. 34.
29 Кропоткин В. В. Указ. соч., с. 39663—39665, № 127, 573, 609.
30 Б р а й ч е в с к и й М. Ю. Римська монета на территори Украши.
Киев, 1959, с. 147.
31 Шульц Н. П. Исследования Неаполя Скифского A945—1950 гг.) —
ИАДК. Киев, 1957, с. 80. Харко Л. П. Указ. соч., с. 221. Кропоткин
В. В. Указ. соч., с. 33. Сымонович Э. А., Голенко К. В. Монеты из
некрополя Неаполя Скифского.— СА, 1960, № 1, с. . 68.
32 См. Рг1пдзЬе1т Р. ТЬе Сгеск Ьа\у о* 5а1е. Шеипаг. 1950. р.
90—91.
32

ным явлением и существовало в первые века н. э. как на
варварской периферии античного мира33, так и в наиболее развитых
областях Римской империи34.
Следует заметить, что в IV—V вв. торговля Херсонеса с Юго-
Западным Крымом в еще большей степени приобретала меновый
характер. Единичные находки монет этого времени
свидетельствуют о натурализации хозяйства местного населения.
Везде, где было возможно, в том числе и в Крыму,
преобладало более выгодное и быстрое морское сообщение. Морем
поддерживалась связь Херсонеса с северной стороной
Севастопольской бухты, Инкерманом, устьем Бельбека, Балаклавой и
Южным берегом Крыма. Даже из Байдарской долины лес и
другие продукты удобнее было вывозить через бухту Ласпи,
недалеко от которой находилось крупное поселение35. Однако
значительные внутренние пространства полуострова были
отрезаны от судоходных водных путей.
Главная торговая и одновременно военно-стратегическая
сухопутная магистраль от Херсонеса к Неаполю Скифскому
проходила в Инкерманской долине около устья р. Черной, по Ме-
кензиевым горам и дальше, вдоль второй и третьей гряды
Крымских гор, приблизительно по маршруту современного шоссе
Севастополь — Симферополь36. Можно предположить, что
важными транзитными пунктами на этой дороге служили селища в
районе села Верхне-Садовое и Алма-Керменского городища,
расположенные на расстоянии дневного перехода друг от
друга. Таким образом, торговцы достигали Неаполя за
трое—четверо суток37. Другие поселения были связаны с этой магистралью
путями местного значения, проходившими по. долинам рек
Бельбека, Качи, Альмы и Бодрака. Судя по находкам монет, еще
одна дорога из Херсонеса шла по линии нового Балаклавского
шоссе, через Сапун-гору в Балаклаву. Сообщение с Южным
33 Р и к м а н Э. А. Экономическая история населения Поднестровья, и
прилегающего Придунавья в первых веках нашей эры. М, 1975, с. 230—232.
Высотская Т. Н. Указ. соч., с. 177. Шелов Д. Б. Денежный рынок Танаи-
са.— ЗОАО, т. I C4), 1960, с. 134—135.
34 Г о л у б ц о в Е. С. Очерки социально-политической истории Малой
Азии в I—III вв. М., 1962, с. 62. Бокшанина А. Г. Социальный
кризис Римской империи в ¦ I в. н. э. М., 1954, с. 55. Дилигенский Г. Г.
Северная Африка в IV—V вв. М., 1961, с. 3.
35 Кон да раки В. Байдарская долина (в Таврическом полуострове).
ЗООИД. т. 7. Одесса, 1868, с. 289—290.
36 Капур Н..П. Археолопчиа карта 1нкерман'ськ01 долияи.—АП УССР,
т. XIII, 1963, с. 7. Кадеев В. И. Указ. соч., с. 156. Савеля О. Я. Гаврское
поселение в долине Бельбека.— В сб.: Херсонес Таврический. Ремесло и
культура. Киев, 1974, с. 95.
37 В е й м а р н Е. В. «Пещерные города» Крыма в свете
археологических исследований 1954—1955 гг.—СА, 1958, № 1, с. 75, рис. 1.
3 Заказ № 9974
33

берегом Крыма осуществлялось, в основном, по пешеходным и
вьючным тропам, которые пересекали яйлу через перевалы в
районе Байдарских ворот, Шайтан-Мердвень и Эски-Богаз38.
Колесная дорога в Харакс могла идти по Инкерманской и Байдар-
ской долинам, через поселения у сел. Широкое, Ново-Бобров-
ское, Родникозое, в районе Чертовой лестницы она
превращалась в опасную тропу, которую с трудом преодолевали
навьюченные лошади39. Еще одна колесная дорога к южному
побережью вела из Неаполя Скифского вниз по р. Салгир, через
селище рядом с убежищем Джамал, городище у сел. Доброе и
Ангарский перевал40. В IV—V вв. в связи с гибелью одних и
перемещением других поселений в предгорные районы Крыма
произошло некоторое изменение торговых путей. Они ограничились
на севере бассейном р. Альмы и сместились восточнее главной
трассы в горные долины. Основными центрами на этом пути,
очевидно, стали Чуфут-Кале, Мангуп или Эски-Кермен,
связанные с южным побережьем через перевалы Гаспра-Богаз и
Гурзуфское седло41. Е. В. Веймарн также отводил роль транзитного
пункта Каламите42, однако последняя находилась слишком
близко от Херсонеса. Поэтому предположение о необходимости
устраивать в ней ночные привалы для тех, кто перевозил
торговые грузы, вызывает сомнение.
Все вышеприведенные данные позволяют сделать некоторые
общие выводы о состоянии торговли Херсонеса с окружающим
скифо-сарматским населением. Очевидно, в силу указанных
обстоятельств, эта торговля велась преимущественно в
Юго-Западном Крыму. Область, связанная постоянными
экономическими контактами с Херсонесом, простиралась на север до р.
Салгир. На востоке она ограничивалась южным побережьем,
доходя до мыса Аю-Даг. Видимо, не случайно здесь же проходила
38 Р е п н и к о в Н. И. О характере римской оккупации южного берега
Крыма.—СА, т. VII, 1941, с. 124.
«СоломоникЭ. И. НЭПХ. Киев, 1964, с. 127—128. Ее же: НЭПХ.
К., 1973, с. 127, № 59. Б ертье-Д е л ега р д А. Л. Остатки древних
сооружений в окрестностях Севастополя и пещерные города Крыма. ЗООИД,
т. 14, 1886, с. 171. Путешествие по Крыму академика Палласа в 1793 и
1794 годах. ЗООИД, т. 12, 1881, ее. 128—129, 145.
40Шульц Н. П. Тавро-скифская экспедиция в Крыму.— «Советский
Крым», № 2, Симферополь, 1946, с. 99. Его же: Тавро-скифская
экспедиция КСИИМК, вып. XXVIII, 1949, с. 64. Драчук В. С. Скифское городище
Джалмаг в Крыму.— КСИА, вып. 9, 19^9, с. 79.
41 Веймарн Е. В: Указ. соч., с. 75—76: Фирсов Л. В.
Археологические разведки на Исар-Кая и Шайтан-Мердвене в 1967 г.— В сб.:
Феодальная Таврика. К., 1974, с. 107.
42 В е й м а р ы Е. В. Указ. соч., с. 75.
34

сфера обращения боспорских и римских монет43. Эта
территория составляла около 3200 кв. км и была сравнительно плотно
заселена, особенно в междуречье Бельбека и Черной.
Обращает на себя внимание то, что круг наиболее
интенсивных торговых связей Херсонеса со скифо-сарматским
населением Юго-Западного Крыма проходил приблизительно в границах
римских военных коммуникаций и постов.
Существует мнение, что внешняя торговля у скифов
находилась в руках правящей верхушки общества, и основная масса
полученных товаров попадала только к племенной знати, жре-
честцу и высшему слою дружинников44. Однако одинаковый
набор инвентаря почти всех погребений из могильников
Юго-Западного Крыма заставляет усомниться в этом предположении.
Видимо, покупателем привозных товаров была основная масса
рядового населения, а не только знать.. Отдельные и
немногочисленные предметы роскоши, которые приобретались
представителями туземной верхушки, не могли существенно повлиять
на баланс этой торговли.
В I в. до н. э. экономические связи Херсонеса с
Юго-Западным Крымом были неустойчивы и слабы. Период их укрепления
во второй половине I — первой половине II в. совпадал с общим
подъемом херсонесской внешней торговли. Границы области,
связанной торговыми интересами с Херсонесом, еще более
расширились во II — начале III в. за счет новых предгорных
районов полуострова, расположенных к востоку и северо-востоку от
города. Наряду с разнообразными изделиями из Херсонеса,
сюда поступали товары Боспора и Неаполя Скифского. Последний
также поддерживал непосредственные контакты с другими
городами Северного Причерноморья. Но, очевидно, экспорт
Боспора и Неаполя был незначителен и со второй половины III в.
н. э. он совсем не прослеживался в Юго-Западном Крыму.
Гибель Неаполя, разгром многих городищ и селищ Крыма45
должны были привести к резкому сокращению торговли в
северовосточном направлении. Со второй четверти III в. монеты
встречаются только южнее р. Бельбек и в горных долинах Крыма.
Основная их масса найдена в долине р. Черной. Херсонес
продолжал поддерживать торговые связи с этим районом до
конца IV в., когда нашествие гуннов прервало жизнь в предгорьях
и вызвало новое передвижение местного населения в глубины
43 Б е р т ь е-Д елегард А. Л. Случайная' находка ' древностей близ
Ялты.—.ЮОИД, т. XXVII, 1907, с. 19 ел. Голенко К. В. Находка монет у
подножья горы Аю-Даг.—НЭ, т. IV, 19СЗ, с. 113—114.
44 П о г р е б о в а Н. И. Позднескифские городища на Нижнем
Днепре.—МИ А, № 64, 1958, с. 238. Кропоткин В. В. Указ. соч., с. 33.
45 Щеглов А. Н. Основные этапы истории Западного Крыма в
античную эпоху, с. 342. Высотская Т. Н. Указ. соч., с. 63, 187.
35

горных долин46. Об этом же свидетельствуют монетные
находки первой половины IV в., которые известны в Балаклаве, Бод-
ракской и Инкерманской долинах и на Южном берегу Крыма.
Во второй половине столетия и в V в. они изредка встречаются
там, где начинают возникать крупные средневековые городища
и поселения: на Северной стороне Севастополя, в Инкермаие,
Каралезской, Шульской, Байдарской долинах, в районе Гурзуфа
и Аю-Дага. Интенсивность связей Херсонеса с его сельской
округой в это время, очевидно, сильно'ослабла. Город и поселения
•стали существовать более замкнуто и изолированно друг от
друга, чем это было прежде. Поступавшая в Херсонес импортная
продукция, а также изделия местных мастерских, в основном,
употреблялись самими горожанами. К туземному населению эти
товары проникали в незначительном количестве. Продукты,
сырье, которые еще продолжали доставляться из Юго-Западного
Крыма в Херсонес, очевидно, составляли весьма скромную часть
того, что было необходимо многотысячному городу. Следует
также учитывать, что горные районы, куда переместилось
туземное население, были мало пригодны для земледелия.
По-видимому, усиление зависимости Херсонеса от поставок хлеба из
Малой Азии, о которых упоминал Константин Багрянородный47,
отчасти можно объяснить сокращением торговли с
юго-западным Крымом.
Список сокращений
АП УРСР — Археолопчш памятники Украшсько! РСР
БИАМ — Бахчисарайский историко-археологический музей
ГИМ— Государственный исторический музей
ГХМ—Государственный Херсонесский музей
ЗОАО — Записки Одесского археологического общества
ЗООИД — Записки Одесского общества истории и древностей
ИАДК — История и археология древнего Крыма
ИАК — Известия Археологической комиссии
ИТУАК — Известия Таврической ученой архивной комиссии
КСИА— Краткие сообщения Института археологии
КС ИИМК — Краткие сообщения Института истории
материальной культуры
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
НЭ — Нумизматика и эпиграфика
НЭПХ — Новые эпиграфические памятники Херсонеса
46 В е й м а р н Е. В. Указ. соч., с. 74—75. .Савеля О. Я. Отчет о
разведках на Северной стороне Севастополя и в Бельбекской долине в 1964—
1965 гг.—Архив ГХМ, д. № 1196, л. 18. Якобсон А. Л. Средневековый
Крым. М,— Л., 1964, с, 9 ел. Его же: Раннесредневековые сельские
поселения Юго-Западной Таврики.—МИА, № 168, 1970, с. 25.
47 Сопз1. РогрЬ., Ое ас!т. 1тр.', 53.
36

ПИСП — Проблемы истории Северного Причерноморья в
античную эпоху
СА — Советская археология
СХМ — Сообщения Херсонесского музея
С. Л. Дударев, С. В. Махортых
К ТОЛКОВАНИЮ ИКОНОГРАФИИ НЕКОТОРЫХ АНТИЧНЫХ
ИЗОБРАЖЕНИЙ КИММЕРИЙЦЕВ
Киммерийская проблема, многие годы привлекающая к себе
неослабный интерес специалистов по археологии позднего
бронзового и раннежелезного веков Юга Восточной Европы,
несмотря на очевидные успехи в ее изучении, и по сей день
продолжает оставаться остродискуссионной1. Истекшее десятилетие
было отмечено особенно плодотворными изысканиями в этой
области. В обнародованных в указанный период исследованиях
Б. Н. Гракова, М. И. Артамонова, А. М. Лескова, А. И. Тере-
тюжкина2 были вновь предприняты попытки отождествить те
или иные памятники II — начала I тысячелетий до н. э.
Северного Причерноморья, Нижнего Дома и Предкавказья с
культурой исторических киммерийцев. Высказанные точки зрения,
несмотря на их нередко взаимоисключающий характер, бесспорно,
являются отправными пунктами для новых поисков
археологического воплощения письменных сообщений античной традиции
о киммерийцах (Геродот. IV, 11—12; Каллимах. 248—258; Стра-
бон. I, 2, 3, 9, 21; III, 2, 12; VII, 3, 4; XI, 2, 4, 5; XIII, 4, 8; •
XIV, I, 40K, упоминаемых еще в гомеровском эпосе («Илиада»,
XIII, Л —7; «Одиссея», XI, 12—19L.
Явным интересом античных авторов к киммерийцам мы,
несомненно, обязаны киммерийским вторжениям в Малую Азию,
которые, как полагают некоторые специалисты, начались еще
до появления этого этнонима в древневосточных клинописных
источниках VIII в. до н. э.5 По мнению Л. А. Ельницкого,
1 Полную библиографию археологической литературы по проблеме см.
в книге А. И. Треножкина «Киммерийцы». Киев, 1976, с. 7—23.
2 Граков Б., Н. Скифы. М., 1971, с. 18—27. Артамонов М. И.
Киммерийцы и скифы. Л., 1974, с. 18-423. Л е-.сков" А.'М. Заключительный
этап бронзового века на юге Украины. Азтореф. докторск. диссерт. М.,
1975, с. 7—9, 53—70.
3 Геродот. История в девяти книгах. Перевод и примечания Г. А.
Страта новского. Л., 1972, с. 190. ВДИ, 1947, 3, с. 262. ВДИ, 1947, 4, с. 206,
210-211.
4 ВДИ, 1947, 1, с. 280—282.
5 Артамонов М. И. Киммерийцы и скифы. Л., 1974, с. 18—20.
37

«сохранение на протяжении веков малоазийской и
причерноморской киммерийской топонимики — непререкаемое свидетельства
большого впечатления, произведенного киммерийскими
перемещениями на умы малоазийских греков. Возбуждение было
настолько сильным, что жрецам храмов Аполлона — божества,
связанного с представлениями о «гиперборейском» мире,—
пришлось дать ответ на волновавший всех вопрос о причинах
киммерийского нашествия на города Малой Азии»6. Для нас
особенно важно, что столкновения киммерийцев и малоазийских
греков нашли яркое отражение и в искусстве последних, причём
образы северных кочевников утвердились в художественном
ремесле греков и некоторых других народов средизейноморскога
бассейна, по крайней мере, на целое столетие после окончания
киммерийских набегов на ионийские города.
Однако, несмотря на ряд античных изображений ранних
кочевников (прежде всего, в росписях ваз), нередко
отождествляемых с киммерийцами7, исследователи юга Европейской части
СССР обращаются к ним весьма редко. Между тем, ныне в
связи с открытием и публикацией материалов погребальных
памятников, а также серии монументальных надгробий,
относимых к киммерийцам8, появилась хорошая возможность для их
сравнительного айализа и идентификации с произведениями
античного искусства, несущими в себе отдельные «киммерийские»
мотивы, а то и целые сюжеты. Это, в свою очередь, позволяет
выявить и уточнить многие детали материальной культуры ран-
некочевнических племен южнорусских степей доскифской эпохи.
Данной цели и служит настоящая работа. Естественно, что мы
рассматриваем ее как первую (и достаточно осторожную)
попытку подобного сопоставления, представляющую собой
пробный камень такового, и поэтому обратимся, в основном, к
одному из наиболее показательных образцов древнегреческого
искусства, содержащих «киммерийский» пласт.
Речь пойдет об ионийском саркофаге из Клазомен (середина
VI в. до н. э. или несколько ранее), на крышке которого в
силуэтной манере изображен бой гоплитов (рис. 1, в) с конными
воинами в одежде кочевников, которые, по существующему мне-
8 Ельницкий Л. А. Скифия евразийских степей. Новосибирск, 1977*.
с. 59.
7 См. например: БисаМ Р. РогШзспе Уазеп. ВегНп, 1932, ^аГ. 8а, 9а,
5. 13.
8Терено"жк1н О. 1. ЮммерШськ стели. «Археолопя», 1978, № 27.
Киев. с. 12—21. Савинов Д. Г., Членов а Н, Л. Западные пределы
распространения оленных камней и вопросы их культурно-этнической
принадлежности.— В сб.: Археология и этнография Монголии. Новосибирск^
1978, с. 72—94. Кызласов Л. Р. К изучению оленйых камней и
менгиров.— КСИА АН СССР, 154, 6. М., 1978, с. 25—30. Кубарев В. Д.1
Древние изваяния Алтая. Оленные камни. Новосибирск, 1979.
38

Рис. 1. Сцена сражения киммерийцев и греков на ионийском саркофаге
из Клазомен (середина VI в. до н. э. или несколько ранее).
иию, считаются киммерийцами (рис. 1, а — б, г —е)9. Клазо-
менские изображения последних стали едва ли не
хрестоматийной иллюстрацией, характеризующей в отечественной
литературе по археологии и древйей истории внешний вид
представителей этого древнего и загадочного народа10. К большому
сожалению, авторы работ, помещавшие данные силуэты киммерийцев,
пользовались их искаженным и к тому же фрагментарным
вариантом, появление которого пока что трудно объяснить11.
Сопоставление его с первоисточником (работа А. С. Мюррэя)
обнаружило, что обычно неверно передаются головные уборы
всадников, но что не менее существенно — гориты (футляры для
луков), которыми оснащен каждый из клазоменских номадов,
оказались «переработанными» в некие развевающиеся на скаку
пояса (рис. 2).
Рис. 2.
Искаженный вариант
изображений
киммерийцев на
саркофаге из Клазомен.
Устранив данные ошибки, перейдем к непосредственному
анализу интересующих нас фигур клазоменского саркофага.
Клазоменские и подобные им античные изображения
киммерийцев особенно знаменательны для нас тем, что открывают де-
9 Сорокин С. С. Отражение мировоззрения ранних кочевников Азии
в памятниках материальной культуры.— В сб.: Культура Востока. Древность
и раннее средневековье. Л., 1978, с. 187.
10 Дьяконов И. М. История Мидии. М., 1956, с. 235, рис. 41. Круп-
нов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960, с. 57, рис. 2.
С м и р н о в А. П. Скифы. М., 1966, рис. на с. 27.
11 Исключение составляет лишь вышеуказанная работа С. С. Сорокина,
в которой приводится выполненная с оригинала фотография части
интересующих нас изображений (с. 187, рис. 8, 1).
39

тали, трудноразличимые или вовсе отсутствующие на каменных
стелах (оленных камнях, по терминологии Д. Г. Савинова и
Н. Л. Членовой) предскифского времени из Евразии,
связываемых с киммерийцами, киммерийской или фрако-киммерийской
культурной общностью12. В самом деле, на этих стелах
совершенно не обозначен тик головного убора, более того, голова
выделяется крайне редко, чаще не выделяется совсем (рис. 3,
Рис. 3. Образцы раннекочевнических стел киммерийской эпохи: а A—4)—
Ольвия (Украина); б A—4) — Белоградец (Болгария); в A — хут. Зубовский;
2— станица Усть-Лабинская) — Прикубанье.
а, б, в). На клазоменских же силуэтах различаются, по меньшей
мере, две разновидности головного убора: 1) шлемовндный с
чуть наклоненным вперед верхом (рис. 1, а, б, е); 2) убор с от-
12 Тереиожкин О. I. Юммершскыи аели. «Археология». 1978,
№ 27. Киев, с. 12 и ел. Савинов Д. Г., Членова Н. Л. Западные пределы
распространения оленных камней и вопросы их культурно-этнической
принадлежности.— В сб.: Археология и этнография Монголии. Новосибирск.
1978, с. 87.
40

носительно ровным верхом и уступчато заломленной назад
затылочной частью (рис. 1, г). Описанные разновидности (в
которых А. С. Мюррэй видел меховые шапкиI3, очевидно, имели
выступающие вперед боковые лопасти, хорошо различимые на
силуэтах. Выступы на некоторых уборах спереди (рис. 1, а — б,
г — е), возможно, были связаны с наличием нашитой на них
ленты (повязки).
Головные уборы, морфологически сходные с нашим первым
типом, вероятно, бытовали у скифов (такую связь усматривал
и А. С. МюррэйI4, которые иногда обвязывали свои уборы
лентами. Однако, как свидетельствуют изображения на стелах
киммерийской эпохи (Гумарово, Кызбурун-1, Усть-Лабинская,
хут. Зубовский), головные ленты были деталью мужского
туалета уже в предскифское время15. С. И. Руденвко, приводя
сообщение Страбона о том, что народы, жившие в причерноморских
степях, носили шлемы, сделанные из воловьей кожи, указывает,
что у скифов, помимо островерхих уборов, существовали шле-
мовидные головные уборы вроде шапки-ушанки16. В свою
очередь, головные уборы всадников на одном из древнейших
изображений степняков-иранцев (по Э. А. ГрантовскомуI7, а по
С. И. Руденко и Т. Сулимирскому,— скифов18, или
киммерийцев (В. Б. Ковалевская и В. А. ИльинскаяI9 на ассирийском
рельефе первой половины IX в. до н. э. из северо-западного
дворца Кальху имеют вид конусовидных, но с закругленным
верхом шапок, не имеющих боковых лопастей. В этрусской и
аттической вазовой живописи встречаются изображения воинов-
кочевников, отождествляемых с киммерийцами или
представителями восточноиранских народов, головые уборы которых
подобно клазоменским имеют боковые лопасти, но очень высокий,
роговидно изогнутый и оттянутый назад верх (рис. 4, 5J0. Нако-
13 Ми г г а у А. 5. Ор. сИ., р. 9.
14 М и г г а у А. 5. Ор. сИ., р. 2. Мирошина Т. В. Об одном типе
скифских головных уборов.—СА, 1977, 3, с. 81, рис. 1—2.
15 Савинов Д. Г., Членова Н. Л. Указ. соч., с. 78—79. 81, рис.
1-2.
16 Руденко С. И. Культура населения Центрального Алтая в
скифское время. М.— Л., 1960, с. 182.
17Грантовский Э. А. Ранняя история иранских племен Передне?!
Азии. М., 1970, с, 371—372.
18 Руденко С. И. Указ. соч.* с. 226. 5 и Н т л г з к 1 -Т. 5су1Ыап ап-
"ИяиШез т №ез*ет Аз1а.—«АгМЬиз Аз1ае», уо1. XVII, 1954, Г. I.
19 Ковалевская В. Б. Конь и всадник. М., 1977, с. 84. Ильинская
В. А. Изображения скифов времени переднеазиатских походов.— В кн.:
Археологические исследования на Украине в 1976—1977 гг. Ужгород, 1978,
с 50.
20 Сорокин С. С. Там же, с. 187, рис. 8, 2. Ш1езпег I. 2и ешет
аШзспеп ВПётоНу с1ез Ре151'з{га11с1еп-2е11. МШеПипдеп <1ег ап1пгоро!о&1-
41

Рис. 4. Изображение киммерийцев на «понтийской» вазе из Ватика
(середина VI в. до н. э., по С. С. Сорокину).
нец, на костяной аппликации из мегарона № 3 фригийского
могильника в Гордионе, отмеченного явными связями «с
североиранскими и кавказскими культурами «киммерийского»
толка21, изображен конный воин в шлеме с загнутым вперед
«шишаком», сидящий на лошади кочевнического типа.
Необходимо заметить, что характеристика головного убора
немаловажна при выяснении этнической принадлежности
анализируемых нами кочевнических персонажей. Античные авторы,
характеризуя внешний облик представителей того или иного
древнего народа, обращали внимание, прежде всего, на род
головного убора. Это, например, характерно для описания^
Геродотом воинов народностей, входивших в состав полчищ Ксеркса
(VII, 60—79J2. К сожалению, головные уборь^киммерийцев
почти не изучены, и мы (учитывая приведенные данные) пока что
не считаем себя вправе уверенно связывать зафиксированные
на саркофаге типы таковых только с данной ветвью
североиранского этноса или какой-то ее отдельной группой.
Об одежде клазоменских кочевников ничего сказать нельзя,
зато детали их вооружения дают немалую пищу для
наблюдений.
У трех всадников в руках видны длинные рубящие мечи (рис,
1, г —е). Подобные'всаднические мечи (с железным клинком и
бронзовой рукоятью) действительно были в ходу у степных оби-
зсЬеп СезеНзсЬаИ ш \У1еп. ХСН. Ваш!. \Пеп, 1962, 5. 285—301, Ы. XIX,
1а, 3, 2а.
21 Ельиицкий Л. А. Скифия евразийских степей. Новосибирск, 1977,
с. 44.
22 Геродот. История в девяти книгах, с. 332—335.
42

. Л-:'
Рис. 5. Аттическая чернофигурная амфора времен,, Пи^траЯОв
с изображением воина восточно-иранского облика (по И. Визнер».
тателей Северного Причерноморья и их соседей в Поднепровье
Волго-Камье и на Северном Кавказе в 1Х-УП вв до ^ "ни
обнапужены на упомянутых стелах и найдены в археологичес
Гх 'пг^шкТЛ Однако между клазоменскими изображениями
мечей и восточноевропейско-северокавказскими образцами есть
существенная разница - последние имеют четко обозначенную
крестовидную рукоять и грибообразное кавершие, В том же
апеале и в тот же период встречаются железные-мечи без
перекрестья, с грибообразным либо валнковидкым навершием
я.Тереножкйи А. И. • Киммерийские мечи и кинжалы.-В сб..
Скифский мир. Киев, 1975, с. 3-34. Виноградов В_ Б Центральный и
Северо-Восточный Кавказ в скифское время. Грозный. 1972, рис. 10-11, м.
43

(Зольный, Носачево, Бештау, ПседахJ4. Однако единственный
из них полностью сохранившийся экземпляр из кургана у сел.
Зольное Симферопольского района Крымской области достигал
в длину лишь 55 см. Если же судить по изображениям мечей на
интересующем нас саркофаге, мечи кочевников, попавших в
поле зрения ионийских греков, были явно длиннее. Впрочем,
возможно, что мечи, аналогичные зольненскому, но имевшие более
внушительные размеры, еще не стали достоянием
археологической науки. Не следует исключать и того, что короткие мечи
типа Зольного, которые могли быть на вооружении киммерийцев,
нападавших на малоазийские греческие города, были
увеличены ими в результате столкновения с тяжеловооруженной
греческой пехотой для наращивания своего военного потенциала.
Впрочем, любопытна деталь меча одного из клазоменских
всадников. Вполне определенно угадывается продолговатое на-
вершие меча, несвойственное для собственно «киммерийских»
образцов, но известное у раннескифских экземпляров.
Намечено, как будто, и небольшое, чуть расширяющееся перекрестие,
нехарактерное для развитых форм киммерийского типа, но
напоминающее раннескифские (рис. 1, гJ5. Нельзя не вспомнить
и о том, что головной убор всадника, держащего этот меч, явно-
отличается от уборов других конных воинов саркофага.
Данные факты могут указывать на этническую
неоднородность киммерийских племен, вторгавшихся в Малую Азию,
позволяя вновь обратить внимание на суждения Б. Н. Гракова и
А. М. Лескова о наличии скифского этнического элемента в
степях Северного Причерноморья и Предкавказья ранее VII в. до
н. э.26 Важным является и указание А. А. Иессена на то, что
в степном населении данной территории позднейшего пред-
скифского времени можно одинаково «видеть как предков ски-
фоь VI в. до н. э., так и киммерийцев»27. Поэтому совсем не
неожиданными являются выводы С. С. Сорокина об иконографии
24Тереножкин А- И. Киммерийцы. Киев, 1976, с. 45, рис. 17, 24, с.
79, рис. 45, 25. И ее сен А- А. Некоторые памятники VIII—VII вв. до н. э.
на Северном Кавказе- ВССА, М., 1954, с. 125, рис. 14. Дударе в С: Л.
Отчет о разведочных и охранных работах в 1975 г. 3-го отряда
археологической экспедиции ЧИГУ и РДЭТС. Архив ИА АН СССР, Р-1, 5460, с.
3—4; 5460а, рис. 6, 4.
25 В раннескифских древностях, к тому же, встречаются всаднические
мечи с небольшим почковидным перекрестием больше 1 м в длину и
относящиеся к числу древнейших. Скорый С. А. Раннескифский меч из с. Изю-
мовка близ Старого Крыма,— СА, № 1, 1977, с. 280—281.
26 Граков Б. Н. Скифы, М., 1971, с. 25. Лесков А. М.
Заключительный этап бронзового века на юге Украины. Автореф. докторск. диссерт. М-.,
1975, с. 53—70.
^Иессеи А. А. Некоторые памятники VIII—VII вв. на Северном:
Кавказе. ВССА, М„ 1954, с. 130.
44

бляшки, выполненной в типично скифском зверином стиле в
виде свернувшегося в кольцо плотоядного зверя, из Сард,
найденной в слое разрушений середины VII в. до н. э. По мнению
С. С. Сорокина, моделью изображения на бляшке из Сард
«могла служить большая собака с крепкими челюстями, густой
шерстью на брюхе и на ляжках и с длинным, слегка закрученным
на конце хвостом». Ихменно такого облика собаки,
сопровождающие конных воинов, изображены на клазоменском
саркофаге и упомянутой «понтийской» вазе (рис. 1, 5J8. Эти собаки
названы А. С. Мюррэем «собаками войны»29. Как считает С. С.
Сорокин, изображение из Сард — это «насыщенный
специфической семантикой образец самостоятельного искусства,
сформировавшегося в среде ранних кочевников»30.
Перейдем к другой весьма важной детали вооружения кла-
зоменских всадников — горитам. На силуэтах видна только их
рогообразно загнутая верхняя часть (рис. 1, а — б, г — е).
Нельзя понять, с какой стороны они располагались — с правой
или левой. Однако многочисленные раннекочевнические
параллели, в том числе и изображения на стелах киммерийского
типа, позволяют совершенно уверенно говорить о том, что
указанные гориты были расположены с левой стороны31.
Роговидная загнутость верхушек клазоменских горитов,
которая находит себе особенно четкую параллель на стеле
киммерийского типа из Кабардино-Балкарии (сел. Кызбурун-1K2,
является ни чем иным, как крышкой (колпаком) горита,
закрывавшей верхнюю часть лука, ибо последний у раннекочевничес-
ких племен никогда целиком не входил в футляр. Именно такую
откидную крышку можно видеть на горите воина в иранской
одежде на аттической вазе времен Писистратидов (рис. 5),
причем форма этого горита близка форме коробки для лука на
стеле из Белоградца (Болгария) (рис. 3, б). Данные стел
киммерийской эпохи говорят о том, что подобные крышки вошли в
употребление степных насельников Северного и
Северо-Западного Причерноморья, а также Северного Кавказа в позднейший
предскифский период. Скифы же, как устанавливается, таких
28 Сорокин С. С. Указ. соч., с. 186.
29 М и г г а у А. 5. Ор. сЦ., р. 9.
30 С о р о к и н С. С. Указ. соч., с. 187.
31 Артамонов М. И, Сокровища саков. М.. 1973, с. 61, 63, рис. 76,
73. Его же: Киммерийцы и скифы. Л., 1974, с, 38. Граков Б. Н. Скифы.
М., 1971, табл. VIII, IX, XI. Тереножк1н О. I. ЮммерШськ! стели.
«Археология», 1978, № 27, с. 14—15, 18—19. Савинов Д. Г., Членова Н. Л.
Указ. соч., с. 79, рис. 2, 1—4, 6; АИппз Е. Н. 5су1Ыапз апс! Сгеекз. Сат-
ЬпсЗ^е, 1913, р. 67.
32 Искренне признательны В. М. Батчаеву, предоставившему рисунки
стелы.
45

крышек для запирания горита не знали33. Напротив, у саков и
персов подобные крышки-колпаки были характерной деталью
горита (рельефы Бехистунской скалы и ападаны Ксеркса),
причем морфологически они близки клазоменским34.
Таким образом, рассмотрение воинских и прочих реалий
изображений всадников-кочевников с клазоменского саркофага
указывает на наличие в их облике черт, находящих соответствия
в материальной культуре племен южнорусских степей предскиф-
ского и скифского времени. Весьма вероятно, что на саркофаге
действительно изображены выходцы из данного региона,
характер вооружения которых позволяет считать их скорее
киммерийцами, нежели скифами. Однако отнесение тех или иных
античных изображений представителей иранских кочевых народов
только к киммерийцам или только к скифам — не
единственная возможность при выяснении этнической принадлежности
персонажей номадов аттической или понтийской вазовой
живописи.
Ю. Юнге полагал, что изображения конников в
остроконечных шапках, имевшиеся на одной из известных ему греческих
малоазийских ваз VII в. до н. э., являются изображениями
среднеазиатских саков. Полемизировавший с Юнге И. М. Дьяконов
указывает, что «в столь раннее время греки не могли быть
знакомы с обликом народов Средней Азии и что мы имеем дело
с изображениями киммерийцев или скифов-шкуда»35. В то же
время Л. А. Ельницкий, анализируя происхождение малоазий-
ского племенного имени аримов, известного гомеровскому эпо^
су и локализуемого Страбоном E1гаЬоп. XII, 8, 19) в Лидии^
Фригии Катакекаумене, Мисии и в Киликии (XIII, 4, 6),
приходит к выводу о его закаспийском происхождении. О большой
древности проникновения этого этнонима в западном
направлении, по мнению Л. А. Ельницкого, говорит упоминание аримов
33 М е л ю к о в а А. И. Вооружение скифов. САИ Д 1—4, М., 1964, с.
32—33. К л о ч к о В. И. Новые данные о типах скифских горитов и
колчанных наборах VI в. до н. э.— В сб.: Новые исследования археологических
памятников на Украине. Киев, 1977, с. 47—54, рис. 2—3. Черненко Е. В.,
К л оч к о В. И. О подлинности золотой пластины из Сахновки.—СА, 1979,
4. с. 271—274, рис. 2—3.
34 Луконин В. Г. Искусство древнего Ирана. М., 1977, с. 75. Этот
факт может свидетельствовать о сложении такой формы горита в
территориально близких районах. Кстати, форма кызбурунского горита находит
соответствия в деталях изображений горитов на восточноалтайских оленных
камнях (ср.: Кубарев В. Д. Указ. соч., с. 114—115, табл. XVI, VI.). Связи
кочевого населения Юга Европейской части СССР с Центральной Азией и
Южной Сибирью хорошо прослежены на археологических материалах А. И.
Тереножкина, Д. Г. Савинова и Н. Л. Членовой и др.).
35 Д ь я к о н о в И. М. Указ. соч., с. 249.
46

в ассирийских источниках XIII в. до н. э., а позднее —в
урартских. По свидетельству лексикографа византийского времени
Свиды, в Малой Азии жили ортокорибантии, упоминаемые еще
Геродотом (III, 92K6. Название этого племени, по И. М.
Дьяконову, «является переводом древнеперсидского «тиграхауда» —
«острошапочные», что обычно является эпитетом одной из групп
саков Средней Азии»37. Кроме того, как указывает Л. А. Ель-
ницкий, на одной из табличек Ашшурбанипала киммерийский
вождь Тугдамме (Дугдамме) фигурирует как царь племени
Сака угутум. «.Это племенное наименование содержит в своей
первой части древнейшее упоминание этнонима и тем самым ставит
киммерийцев в связь с прикаспийскими саками»38. Исходя из
сказанного, наличие закаспиискосакских этнических элементов
в Малой Азии представляется более реальным явлением, чем
это показалось И. М. Дьяконову. Поэтому, вероятно, не следует
сразу отбрасывать возможность «сакской» трактовки некоторых
ионийских изображений кочевников.
Яркое проявление образов номадов в вазовой живописи ма-
лоазийских греков, возможно, в большей степени следует
относить на счет киммерийского вторжения в Малую Азию в VII в.
до н. э., когда киммерийцы взяли Сарды и Эфес (в 654 г. до
н. э.), а позднее ликийцы и треры, которых Страбон
отождествлял с киммерийцами, в 646—645 гг. до н. э. снова взяли Сарды,
а также Магнесию39. Вскоре киммерийцы были разбиты
скифами Ашшурбанипала и перестали угрожать ионийским
городам40.
Однако появление кочевнических персонажей в аттической
вазовой живописи времени Писистратидов нужно, по-видимому,
объяснять другими причинами. Так, в частности, оно
связывается И. Визнером с тем, что Писистрат, а позднее его сыновья
использовали в качестве телохранителей конных лучников вос-
точноиранского толка, вывезенных из Сигея в Троаде41.
Аттические изображения этих лучников, а также изображения
конников на понтийской вазе из Ватикана одеждой и головным
убором, на наш взгляд, близки облику населения закаспийских
областей. В порядке гипотезы можно допускать, что еще во
времена киммерийско-скифских походов в Западной Малой Азии
могли осесть представители восточноиранских кочевых племен
36 Ельни цк и й Л. А. Скифия евразийских степей. Новосибирск, 1977,
с. 44—47.
37 Д ь я к о н о в И. М. Указ. соч., с. 248.
38 Е л ь н и ц к и й Л. А. Указ. соч., с. 26. *
39 Дьяконов И. М. Указ. соч., с. 234.
40 А ртам он о в М. И. Киммерийцы и скифы в Азии. ПАС, Л., 1975,
с 105.
41 \КПезпег I. 2и етет аШззсЬеп ВП<1то1лг..., 5. 298, 1а!. XIX—XX.
47

(Страбон, Свида), на продолжительное время ставшие
соседями малоазийских греков.
Список сокращений
Археологическая экспедиция ЧИГУ и РДЭТС —
археологическая экспедиция Чечено-Ингушского госуниверситета и
Республиканской детской экскурсионно-туристской станции
ВДИ — Вестник древней истории
ВССА — Вопросы скифо-сарматской археологии
ИА АН СССР — Институт археологии АН СССР
КСИА АН СССР — Краткие сообщения Института
археологии АН СССР
ПАС — Первобытная археология Сибири
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников,
Г. Е. Афанасьев
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ АЛАНСКОГО ВАРИАНТА
САЛТОВО-МАЯЦКОЙ КУЛЬТУРЫ
По вопросу о происхождении аланского варианта салтово-
маяцкой культуры существуют две гипотезы. Одна из них
связывает алан Верхнего Подонья с автохтонным развитием
сарматского населения1, другая — с миграцией аланских племен
с Северного Кавказа2, где намечаются два возможных исходных
района: Дагестан и Пятигорье. В пользу последней территории
(в расширенном понимании) свидетельствует этническое
название салтовских алан «асы-ясы», связанное с западным
локальным вариантом аланскои культуры3, отсутствие у салтовских
алан, как и у западных северокавказских, глиняных
цилиндрических курильниц4, а также топография распространения на
Северном Кавказе близких салтовским бронзовых фигурок
всадников5.
1 М е р п е р т Н. Я. О генезисе салтовской культуры. КСИИМК, вып.
36, 1951, с. 14—30.
2 Плетнева С. А. От кочевий к городам.—МИ А, № 142. М., 1967.
3 Плетнева С. А. Рецензия на статью М. М. Артамонова «История
хазар»—СА, 1969, № 3, с. 282.:
4 Кузнецов В. А. Рецензия на статью С. А. Плетневой «От кочевий
к городам».—С А, 1969, № 2.
5Афанасьев Г. Е. Бронзовые фигурки всадников из аланских
погребений Северного Кавказа.— СГЭ, вып. 36. Л., 1973.
48

В результате накопления нового материала появилась
возможность более детально обосновать датировки катакомбных
могильников Пятигорья и, в частности, Кисловодской
котловины в связи с гипотезой об участии племен, оставивших эти
памятники, в миграции в Верхнее Подонье6. В решении этого
вопроса важное место занимает периодизация комплексов
могильника Мокрая Балка7, где выделяются четыре хронологических
этапа8: I — вторая половина V — первая половина VI в., II —
вторая половина VI — первая четверть VII в., III — вторая
четверть VII в.—рубеж VII—VIII вв., IV — рубеж VII—
VIII вв.,— середина VIII в. Даты, полученные для могильника
Мокрая Балка, положены в основу хронологии памятников
Кисловодской котловины (рис. 1).
Катакомбный могильник Мокрая Балка АЪ 2 (рис. 2)
обнаружен автором в 1973 г. Он занимает глинистый склон в 0,7 км
от могильника № 1. В результате раскопок трех катакомб
получен материал, позволяющий датировать памятник.
Катакомба № 1 содержала четыре погребения (рис. 3),
сделанные в три яруса. Инвентарь нижнего погребения состоял из
железной пряжки и серебряного перстня со стеклянной
вставкой (рис. 6—22, 23). Металлические перстни со стеклянными
вставками без крестовины характерны для IV этапа Мокрой
Балки. Данный перстень наиболее близок перстню из Эшкакон-
ского могильника 59, инвентарь которого датируется III—IV
этапами (см. ниже). Аналогичный перстень найден в Иеволин-
ском могильнике второй половины VI — начала VIII в.10 Во
втором ярусе находился женский костяк. Около него
обнаружены разнообразные бусы (рис. 6—1—17) и перстень из
зеленоватого стекла с желтой каплей на щитке (рис. 6—19). Подобные
перстни, по наблюдениям Е. И. Крупнова, бытуют в VIII—
IX вв11. И, наконец, третий ярус состоял из женского, и детского
погребений. Здесь найдены наборы бус (рис. 4—26, 33—45) и
амулеты в виде кольца с петелькой и шарообразными
наплывами, кольца с четырьмя серповидными выступами, серьги с под-
6 Кузнецов В. А. Указ. соу Афанасьев Г. Е. Поселения VI—
IX вв. района Кисловодска.—СА, 1975, № 3.
7 Р у н и ч А. П. Аланский могильник в Мокрой Балке у города
Кисловодска. МАДИСО, т. III. Орджоникидзе, 1975, с. 132—150.
8 Афанасьев Г. Е. Хронология могильника Мокрая Балка.— КСИА,
№ 158. М-., 1979, с. 43—51. Его же: Новые находки в Мокрой Балке близ
Кисловодска—.СА, 1979, № 3, с. 171—185.
9 Р у н и ч А. П. Скельш могильники у верх1В1ях р. Ешкакон на ГНзшч-
ному Кавказе—«Археолопя», вып. 16. Кшв, 1975, с. 65—76.
10 Е г с! е 1 у I., О ] 1 о 2 I Е., С е п 1 п % \У. Баз СгаЬег!еЫ уоп МеуоНпо.
Видарез*, 1969, Та Г VIII.—7.
11 Круп нов Е. И. Археологические памятники верховьев р. Терека и
бассейна р. Сунжи.— «Труды ГИМ», вып. XVII, М„ 1947, с, 39.
4 Заказ № 9974
49

Рис. 1. Катакомбные и скальные могильники в Кисловодской котловине.
1—19—катакомбные могильники; 20—41—скальные могильники.
1—конезавод, 2—3—пос. Мирный, 4—«Аланская крепость», 5—Острый
мыс, 6— «Директорская горка», 7— Клин-яр, 8— пять могильников у
отстойника Кисловодском озера, 9— «Замковый» могильник, 10— Мокрая
Балка № 2, 11—Мокрая Балка № 1, 12—Берёзовка, 13— Кобан-гора, 14—
Георгиевское плато, 15—сан. им. Кирова, 16—Кугуль № 1, 17—Кугуль № 2,
18—Лермонтовский № 2, 19—Лермонтовский № 1;
20— Уллу-кол, 21—Кызыл-кол, 22—Гришкина балка, 23—28— Эшкакон,
29—Кая-баши, 30—Красивый курган, 31—Джага № 2, 32—Джага № 1,
33— Острый мыс, 34— «Тихий уголок», 35— мост через Аликоновку, 36—
каменоломни за «Замком», 37—Кич-малка, 38—41—Хасаут.
КЛЛГЛХ0ШЛ У/
е*т*#0*1**У* */гм*а'0Шл№
лил.
гшк
-еш*_
Д 0 Р О Г Я
о
3»
Рис. 2. Схематический план раскопанного участка могильника Мокрая
Балка № 2.
50

Рис. 3. Катакомба
* № 1 могильника
Мокрая Балка
Ко 2.
о
. I >¦ ¦¦
9* »ссн
веской из усеченного конуса и шарика (рис. 4). Все эти
предметы характерны для IV этапа Мокрой Балки. Вместе с тем в
третьем ярусе обнаружен амулет в виде фигурки оленя (рис.
4—30), близкий амулету из комплекса III.этапа. На основании
этого катакомба № 1 датируется концом VII —первой
половиной VIII в. Материалы катакомбы № 2 (рис. 5) не выходят за
указанные-хронологические рамки (рис. 6—24—30).
Кугульские катакомбные могильники обнаружены <В. Ценце-
рой в 1963 г. у горы Кугуль в г. Кисловодске. А. П. Рунич,
опубликовавший материалы этих могильников, определил их дату
V-VIIIвз.12. *
Кугульский могильник № I. Наиболее выразительные
комплексы датируются I—Пи IV этапами Мокрой Балки. Ко второй
половине V —первой четверти. VII в. относятся катакомбы № 4,
12 Рунич А. П. Аланские катакомбные могильники V—VIII вв. в
городе Кисловодске и его окрестностях. МАДИСО, т. и! Орджоникидзе, 1969.
51

Рис. 4. Погребальный инвентарь катакомбы № 1 могильника Мокрая
Балка № 2.
6, 7. Их датирует кружка с овальной штампованной * окантовкой
и кружка с двумя ручками. Комплекс катакомбы № 4 включал
в свой состав амулет из раковины аммонита, что позволяет
определить ее время второй половиной VI — первой четвертью
VII в. >К первой половине VIII в. относится комплекс катакомбы
№ 10. Он состоит из таких характерных для этого времени
предметов, как амулет в виде кольца с шарообразными
утолщениями и ушком для подвешивания, фрагмента фибулы с фигурной
52

Рис. 5. Катакомба № 2 могильника Мокрая Балка № 2.
дужкой, фрагмента серьги с подвеской из четырех маленьких
шариков и каплевидной фигуры, бронзовых бубенчиков и фиско-
видной гагатовой бусины с продольным каналом. Отсюда
датировка катакомбного могильника № 1 определяется второй
половиной V — первой половиной VIII в.
Кугу лье кий могильник № 2. Характеризуется комплексами
III и IV этапов. Второй четвертью VII в.— рубежом VII—VIII
вв. датируется катакомба № 33. Ее время определяет
полуовальная поясная накладка с умбовидной окантовкой по краю и
геометрическим орнаментом в .центре, серьга с гроздьевидной
подвеской и литой бубенчик. Катакомба № 14 относится к
переходному времени от III к IV этапу. Здесь найдены
односоставная прямоугольная пряжка с геральдическим щитком,
встречающаяся в комплексах III этапа, и узкий, характерный для IV
этапа, наконечник. Комплексы IV этапа представлены
катакомбами № 5, 18, 27, 29. Они содержат следующие датирующие
предметы; полые бубенчики, односоставную пряжку с щитком в,
виде соколинных головок и поясные наконечники, украшенные
зернью. Все это позволяет датировать могильник в пределах
второй четверти VII — середины VIII в.
С раннесредневековым городищем у бывшего, " отстойника
кисловодского городского озера связано несколько катакомбных
могильников.
Катакомбный могильник № 1 занимает глинище на первом
берегу р. Аликоновки. Он был открыт в 1957 г., и исследовался:
А. П. Руничем, Н. Н. Михайловым, Н. М. Егоровым при учас-
53

>м .Л .... I ,.¦¦«¦ I I
Рис. 6. Погребальный инвентарь катакомбы № 1 A—23; и катакомбы
№ 2 B4—30) могильника Мокрая Балка № 2.
тии автора. В. А. Кузнецов определил дату могильника V —
VI вв.13 В связи с накоплением нового материала
представляется возможность уточнить хронологические рамки могильника.
Ко второй половине V — первой половине VI в. относится
погребение № 5, где находилась кружка с горизонтальными
заштрихованными треугольниками. Второй половиной VI — первой
четвертью VII в. датируется катакомба № 19. Время комплекса
определяют амулет в виде кольца с наплывами, но без петель-
13 К у з н е ц о в В. А. Аланские племена Северного Кавказа.— МИА,
Лго 106. М., 1962, с. 15.
54
«

ки для подвешивания и, косвенно, височная подвеска в виде
кольца с кубической насадкой. Вторая четверть VII в.— рубеж
VII—VIII вв. характеризуются наиболее выразительными
комплексами. Так, в катакомбе № 9 найдена бронзовая лирорамча-
тая пряжка, в катакомбе № 11 —фибула с фигурной дужкой и
браслет с расширяющимися концами. Комплекс катакомбы № 18
хорошо датируется серьгами с подвеской в виде пирамидки,
браслетами с расширяющимися концами, бронзовой
пуговицей — среженьком. В состав погребального инвентаря
катакомбы № 23 входили такие датирующие предметы, как длинный
поясной наконечник с расширяющейся нижней частью, круглая
фибула со стеклянной вставкой, серьги в виде пирамидки и
каплевидные гагатовые бусы. Кроме того, в Кисловодском
краеведческом музее хранятся такие предметы первой половины VIII в.,.
происходящие из этого могильника, как гагатовые бородавчатые
бусы и поясные бляшки с овалообразной фигурсй в центре.
Катакомбный могильник № 2 открыт в 1957 г. А. П. Руничем
и Н. <Н. Михайловым при участии автора. Он находится на
левом берегу р. Аликоновки, напротив могильника № 1. На дне
проходящего здесь оросителя и у рабочих были собраны
предметы, относящиеся к двум этапам14. Ко второй половине V —
первой половине VI в. относится кувшин, украшенный в верхней
части тулова пояском из горизонтальных треугольников,
заштрихованных или заполненных штампом. Этому времени вполне
соответствует кружка с орнаментом из групп по три
вертикальных линии и двухпластинчатая фибула. Найденная здесь
бронзовая подвязная фибула с обмотанной на две трети дужкой
свидетельствует в пользу того, что могильник функционировал и
во второй половине VI — первой четверти VII в.
Катакомбный могильник № 3 расположен на правом берегу
р. Аликоновки рядом с подсобным хозяйством им.
Луначарского. Материалы этого могильника опубликованы А. П. Руничем,
датировавшим его VII—VIII вв.15 Ряд предметов, найденных в
катакомбах № 24, 25, хорошо датируется III этапом Мокрой
Балки. Это: золотая серьга с гроздьевидной подвеской, прямо-
•угольнорамчатая пряжка с геральдическим щитком,
каплевидные и крестовидные гагатовые бусы. Ряд катакомб могильника
относится к IV этапу Мокрой Балки. Так, катакомба № 1
датируется серьгами с удлиненной подвеской и амулетом в виде-
кольца с семью лучами. В состав катакомбы № 14 входили
такие датирующие вещи, как серьги с гроздьевидной подвеской,
перстень со стеклянной вставкой без крестовины, пряжка с
щитком в виде стилизованных соколинных головок. Катакомбы
14 Рунич А. П. Отчет в И А АН СССР за 1957 г. Архив И А, д..
№ 1480.
15 Руиич А. П. Катакомбный могильник VII—VIII вв. около г.
Кисловодска.—СА, 1963, № 3, с. 208—214.
55

№ 21, 29 датируют серьги с подвеской из конуса и шарика,
полусферические колокольчики и перстень со стеклянной
вставкой без крестовины. Яркий комплекс IV этапа, найденный в
1965 г. С. Пьянковым, хранится в Кисловодском краеведческом
музее. В его состав входили круглые амулеты с серповидными
выступами, бронзовые перстни со стеклянными вставками без
крестовины, полусферический колокольчик, поясные накладки с
овалообразиой фигурой в центре и серьги с гроздьевидной
подвеской.Отсюда хронологические рамки могильника
определяются второй четвертью VII — серединой VIII вв.
Катакомбный могильник № 4 был открыт в 1965 г. Он
находится на левом берегу р. Аликоновки, между пионерским
лагерем «Горное эхо» и мостом через р. Аликоновку. Погребальный
инвентарь малочисленный, но многие предметы16 находят
параллели в комплексах IV этапа Мокрой Балки: дисковидные бусы
из перламутровой раковины, полусферический колокольчик и
т. д. Этой дате не противоречит и амулет в виде кольца с
семью птичьими головками, имеющий ближайшие аналогии в
Джагииском могильнике № 1 (см. ниже). Все это позволяет
датировать могильник первой половиной VIII в.
Два катакомбных могильника связаны с поселением у
Лермонтовской скалы, близ г. Кисловодска.
Могильник № 1 уже рассматривался нами в специальной
работе17, где его хронологические рамки были определены V—
VI вв. В 1974 г. нами доследованы еще две разрушенных
катакомбы. .Погребальный инвентарь представлен кружками с
коническими бугорками и вертикальными лощеными полосками,
бронзовой круглорамчатой безщитковой пряжкой с хоботковым
язычком, круглорамчатой пряжкой с круглым подвижным
щитком и хоботковым язычком и обломком крупного хоботкового
язычка, обложенного золотой и серебряной фольгой. В
Кисловодском краеведческом музее хранится бронзовая прогнутая
подвязная фибула, найденная вне комплекса на территории
могильника. Вместе с тем, в архиве Н. Н. Михайлова имеются
рисунки поясного геральдического набора и костяной подпруж-
жж пряжки, характерные для II этапа Мокрой Балки и
найденные также в этом могильнике, что позволяет определить
хронологические рамки памятника второй половиной V — первой
четвертью VII в.
Могильник № 2 находится на правом берегу р. Ольховки. Он
был открыт в 1968 г- и исследовался местными краеведами18. 18
раскопанных катакомб дали, материале — IV этапов Мокрой
16 Архив Н. Ы. М и х а й л о в а.
17 А ф а н а с ь е в Г. Е., Р у н и ч А. П. Могильник № 1 у
Лермонтовской скалы близ г. Кисловодска.— СА, 1970, № 4.
18 Р у н и ч А. П. Могильник № 2 у Лермонтовской скалы около г.
Кисловодска.—АО, 1973, М., 1974, с. 125.
56

Балки, что подтверждается найденной здесь монетой Хосрова II
E90—638 гг.) и индикацией с солида византийского
императора Константа II F41—668 гг.).
Клинярский могильник № 3 (катакомбный), связанный с
одноименным поселением, исследовался в 1968 г. В. Б.
Виноградов и А. П. Рунич определили его дату II—VII вв.19 Не оста-,
навливаясь на разборе комплексов II—IV вв., отметим, что
ко второй половине V — первой половине VI в. относится
кружка с полуовальной штампованной окантовкой конических
бугорков и знаком в виде квадрата с крестом на дне. Ко. второй
четверти VII в.— рубежу VII—VIII вв. относится катакомба
№ 5. Ее датирует круглая бляшка с умбовидной окантовкой,
подобная бляшке из катакомбы № 21 Мокрой Балки. Эту дату
подтверждают и найденные вне комплекса гагатовые
каплевидные бусы.
.Материалы других катакомбных могильников Кисловодской
котловины не выходят за пределы верхней границы Мокрой
Балки (середина VIII в.) (рис. 1).
Кроме катакомбных могильников района Кавминвод,
материалы, одновременные материалам Мокрой Балки, получены в
скалах, а «катакомбные могильники» в значении катакомб, сде-
телей о том, что в отвесных скалах вырубались такие же
катакомбы, как и в земле, но для удобства будем говорить
«скальные могильники» в значении катакомб, сделанных в отвесных
скалах, а «катакомбные могильники» (в значении катакомб,
сделанных в земле).
Скальный могильник № 1 у с. Джага расположен в 18 км от.
г. Кисловодска. Здесь зафиксировано 56 камер. Некоторые из.
них дали материал, позволяющий подтвердить датировку
четвертого этапа Мокрой Балки. Наиболее ранней оказалась
камера № 30, где найдена бронзовая пряжка с фигурным щитком,
аналогичная пряжке из катакомбы № 113 Мокрой Балки и
датируемая III этапом. В то же время в состав комплекса
входила височная пастовая подвеска, подобная подвеске из камеры
№ 42 этого могильника, где найдена индикация Константа II и
Константина F59—669 гг.). На этом основании камеру № 30
можно отнести к рубежу VII—VIII вв. Из камеры № 40
происходит кувшин с тремя полосками в нижней части горловины и
индикация с монеты Ираклия Константина и Ираклиона F32—
641 гг.), что позволяет отнести комплекс к заключительной фазе
III этапа. :В камере № 26 найдены шарообразная сердоликовая
бусина и индикация с монеты Константина .IV. Погоната F68—
685 гг.). Погребальный инвентарь камеры № 35 включал
перстни со стеклянными вставками, находящие аналогии в
комплексах IV этапа. Комплекс камеры № 42 представлен полусфери-
19 В и н о г р а д о в а В. Б., Рунич А. П. Новые данные по археоло-
пш Северного Кавказа —АЭС, т. III. Грозный, 1969.
57

вескими колокольчиками, перстнем со стеклянной вставкой без
крестовины и золотыми индикациями Константа II и
Константина F59—668 гг.), что позволяет датировать погребение IV
этапом Мокрой Балки. В камере № 47 найдены крупный кувшин и
прямоугольная пряжка с щитком в виде стилизованных соколин-
иых головок, также характерная для IV этапа.
Таким образом, хронологические рамки могильника
определяются концом VII — первой половиной VIII вв.
Эшкаконские скальные могильники были обнаружены еще в
начале XX в. членами Кавказского горного общества20. Недавне
это место было осмотрено кисловодским краеведом В. Лученко-
вым, а собран материал и опубликован А. П. Руничем21. В
могильнике № 1 найдены перстень со стеклянной вставкой без
крестовины и кружка, украшенная взаимопересекающимися
косыми линиями, аналогичная кружке из катакомбы № 19 Мокрой
Балки, что определяет дату могильника первой половиной VIII
в. В могильнике № 2 датирующих предметов не было. Из
могильника № 3 происходит прекрасный комплекс вещей аланско-
го дружинника IX в.22 Могильник № 4 датируют второй
четвертью VII в.— рубежом VII—VIII вв. кувшин с рифленой
горловиной и фибула со стеклянной вставкой. Могильник № 5
содержит элементы III—IV этапов Мокрой Балки. III этапу
соответствуют каплевидные гагатовые бусы и цилиндрические
бронзовые обоймочки для кисточек, что косвенно подтверждается
индикацией Тиберия 'Константина E78—582 гг.). К IV этапу
относятся дисковидные перламутровые бусы, полые бубенчики,
перстни со стеклянными вставками без крестовины, амулеты с
семью, лучами, серьги и полусферические колокольчики.
Исходя из этого, хронологические рамки эшкаконских могильников
определяются в пределах VII—IX вв.
Хасаутские скальные могильники расположены на левом
берегу реки близ аула Хасаут. В 1973 г. нами был проведен
осмотр этого района, показавший, что здесь имеется не один, а
несколько скальных могильников и связанных с ними
поселений, тянущихся на протяжении более 10 км. Могильники были
открыты М. М. Ковалевским в 1889 г .Собранный им материал23
В..Ф. Миллер датировал VII—VIII вв. Анализируя ткани из
Хасаута, Н. П. Кондаков относит их к VIII—XIII вв.24 А. А. Ие-
20 В ущелье Эшкакона. Ежегодник КГО, № 2. Пятигорск, 1908.
21 Р у н и ч А. П. Скелып могильники у верх1в1ях р. Ешкакон ча ГПв-
шчному Кавказь—«Археолопя», вып. 16. Кшв, 1975, с. 65—76.
22 Кузнецов В. А., Рунич.А. П. Погребение аланского дружинника
IX в.— СА, 1974, № 3.
23 Ковалевский М. М., Иванюков И. У подошвы Эльбруса.—
«Вестник Европы», 1886, с. 83—112, 553—580.
24 К о н д а к о в Н. П. Очерки и заметки по истории средневекового
искусства. Прага, 1929, с. 338, 339.
53

русалимская датирует Хасаут VIII—IX вв., но отмечает здесь
«канн VII и конца VI в- и более поздние — XII — XIII вв.25
Среди опубликованных А. П. Руничем материалов из Хасаут-
ских могильников26, имеется серия предметов, находящих
аналогии в Мокрой Балке. Ко II этапу относятся: геральдический
щиток, Х-образная накладка и спаренный геральдический щиток
с Х-образной накладкой. III этап представлен поясным
расширяющимся книзу наконечником, крестовидной гагатовой
бусиной и фибулой с фигурной дужкой. Отсюда нижняя граница
могильников определяется второй половиной VI — первой
четвертью VII в., что соответствует предположению А. А.
Иерусалимской.
Предложенное уточнение датировок раннесредневековых
памятников Кисловодской котловины позволяет сделать вывод а
том, что известные здесь катакомбные могильники
рассматриваемого времени прекращают свое существование в середине VIII
в. К ним относятся, прежде всего, наиболее крупные и хорошо
изученные. -Материалы других памятников не выходят за
пределы середины VIII в. Что касается скальных могильников, то
их нижняя граница определяется второй половиной VI — первой
четвертью VII в. (Хасаут), До середины VIII в. они продолжают
функционировать наряду с катакомбными могильниками (Джа-
га № 1, «Тихий уголок», Хасаут), а затем переживают их (Эш-
какон, Хасаут, Джага-2, Аликоновский мост, Острый мыс, Ул-
лу-кол).
Если принадлежность катакомбных могильников к
погребениям алан давно установлена, то скальные могильники долгое
время оставались вне поля зрения исследователей. Впервые
серьезное внимание на них обратила Т. М. Минаева27,
посвятившая этому вопросу специальную монографию. По ее мнению,,
открытые в большом количестве в Верхнем .Прикубанье
скальные могильники, как и довольно редкие катакомбные (Байтал-
Чанкан, Кумыш-баши, Токмак-кая), принадлежат асам — союзу
племен западных алан. На основании анализа погребального
инвентаря Т. М. Минаева определяет хронологические рамки
скальных могильников VI—XIII вв. Рассматривая скальные
могильники как разновидность земляных катакомбных, Т. М.
Минаева считает, что их появление объясняется экономией земли,
пригодной для луга или пашни. /Вполне возможно, что такое
объяснение подходит для верховьев Кубани, где. малоземелье
25 И е р у с а л и м с к а я А. А. О северокавказском «шелковом пути» в
раннем средневековье.—СА, 1967, № 2. Ее же: К вопросу о связях Согда
с Византией и Египтом. Народы Азии и Африки, 1967.
26 Р у н и ч А. П. Скальные захоронения в окрестностях Кисловодска.—
СА, 1971, № 2, с. 173—178.
27 М и н а е в а Т. М. К истории алан верхнего Прикубанья по
археологическим данным. Ставрополь, 1971.
59

могло повлиять на некоторые изменения в погребальном обряде.
Что касается Кисловодской котловины, то для этого района
такое объяснение неприемлемо, так как земли здесь вполне
достаточно. Следовательно, если допустить, что скальный обряд
погребения как разновидность земляного катакомбного возник в
верховьях Кубани, то появление таких могильников в районе
Кисловодска скорее всего объясняется продвижением племен с
подобным погребальным обрядом из Прикубанья. Топография
скальных могильников (рис. 1) показывает нам путь
продвижения этих племен, проходящий из района, прилегающего к
долине р. :Мары (Шубшурук, Кубрань), через перевал Кум-баши
до Учкекена (Уллу-кол, Кызыл-кол). Затем одна линия
могильников идет по долине р. Подкумок (Джага-1, Джага-2,
Красивый курган, Острый мыс, «Тихий уголок»), а вторая — по
притоку Подкумка — Эшкакону (Кая-баши, Эшкакон, Гришкина
балка), и выходят в верховья Хасаута, а отсюда на Ким-малку.
Таким образом, племена, хоронившие своих покойников в
скальных могильниках, полностью окружают Кисловодскую
котловину, занятую племенами с катакомбным обрядом
захоронения. Судя по Хасаутским и Эшкакбнским могильникам, это
продвижение началось во второй половине VI — первой
четверти VII в. (монета Кавада I, поясной геральдический набор,
ткани). И несмотря на то, что, как племена с катакомбным, так
и племена со скальным обрядом погребения, принадлежали
аланам, характеризующим западный локальный вариант аланской
культуры, в новых условиях «скальники» продолжали
придерживаться своих племенных традиций — локальных особенностей
погребального обряда.
Чем же объясняется прекращение функционирования ката-
комбных могильников Кисловодской котловины и гибель
соответствующих им поселений28? По вопросу о причинах этого
явления существуют различные точки зрения.
Исследование кисловодских раннесредневековых поселений
в 1959 г. позволили В. А. Кузнецову29 высказать
предположение, что аланы были вытеснены отсюда группой болгарских
племен. 6 дальнейшем В. А. .Кузнецов уточнил свою гипотезу. «В
целом же,— пишет автор,— насколько сейчас можно судить по
существующим пока ограниченным материалам,
вырисовывается картина довольно длительного и добрососедского
существования алано-осетин и тюрко-болгар на территории Карачая и »Кав-
минвод»30.
28 Афанасьев Г. Е. Поселения VI—IX вв. района Кисловодска.—
СА, 1975, № 3.
29 Кузнецов В. А. Глиняные котлы Северного Кавказа.— КСИА, вып.
99, 1964, с. 34—39.
30 Кузнецов В. А. Аланы и тюрки в верховьях Кубани. АЭС, вып.
I. Нальчик, 1974, с. 90.
€0

Другая точка зрения принадлежит С. А. Плетневой. По ее
мнению, часть аланского населения Пятигорья переселилась в
верховья Северного Донца в связи с походом на Аланию
арабского полководца Мервана в 735 г.гч.Нам кажется, что если
арабское вторжение на Северный Кавказ через Клухорскип
перевал в 735 г. действительно имело место, то оно было не
прямой, а косвенной причиной прекращения захоронения в ката-
комбных могильниках и жизни на соответствующих поселениях.
Ведь в таком случае остается неясным, почему продолжаются
захоронения в скальных могильниках.
И, наконец, третья гипотеза была высказана А. П. Руничем.
Прекращение жизни на поселениях он объясняет эпидемиями
чумы32.
Однако это предположение имеет ряд существенных
неясностей. Во-первых, автор не привел конкретных анализов,
подтверждающих наличие белка чумного микроба. Во-вторых,
неизвестно, в каких могильниках и с какими комплексами связан
белок чумного микроба. В-третьих, увеличение захоронений VI—
VII вв. объясняется своеобразным демографическим взрывом
(по Мокрой Балке естественный прирост в это время составлял
0,6—1 процент ежегодно).
По нашему мнению, прямая причина прекращения жизни в
кисловодских поселениях в середине VIII в. кроется в
социально-экономическом развитии самого аланского общества того
времени.
Согласно сведениям сирийского автора VI в. Захария
Ритора, аланы относятся к числу народов, «существующих мясом
скота и рыб, дикими зверьми...»33. Однако, как показывают
археологические источники, в V—VIII вв. основная масса алан
«находилась в состоянии оседания на землю и превращения в
земледельческо-скотоводческое население34. Некоторые данные
позволяют говорить о том, что в раннем средневековье
природные условия Кисловодской котловины значительно отличались
от современных. Здесь были естественные леса, о чем
свидетельствуют находки дубовых досок, грецкого ореха, досок
ясеня и березы, раковин виноградной улитки в погребениях IX—
XII вв. Это подтверждается стратиграфическими наблюдениями
сотрудника Института географии АН СССР А. И. Ромашкевич
31 Плетнева С. А. От кочевий к городам.— МИА, № 142, М., 1967,
с 91, 184.
32 Р у н и ч А. П. Новые данные по раннему средневековью Северного
Кавказа. Тезисы. IV Крупновские чтения. Орджоникидзе, 1974, с. 44—46.
33 П и г у л е в с к а я Н. Сирийские источники по истории народов СССР.
М.—Л., 1941, с. 165.
34 Кузнецов В. А. Алания в X—XIII вв. Орджоникидзе, 1971, с. 49.
61

в районе Малого Седла35. Естественно, что в этих условиях
характер земледелия алан был скорее всего подсечным-огневым.
В пользу этого говорит как сама предгорная зона, так и уровень
земледельческих орудий (если для X — XIII вв. мы имеем
данные о существовании у алан тяжелого плуга для освоения
целинных и залежных земель, то в V — VIII в. такой плуг
отсутствовал). Наряду с земледелием важную роль в хозяйстве алан
играло скотоводство.
При таком типе хозяйства для поддержания нормального
уровня потребления продуктов, по Б. Ц. У рл л иксу36, плотность
населения должна равняться одному-двум человекам на 1 км2.
Какова же была плотность населения р Кисловодск» ж
котловине в рассматриваемое время? В специальной работе мы уже
отмечали наличие 14 поселений VI — VIII вв.37 К
приведенному списку можно добавить еще обнаруженных позже 16
поселений: в Мокрой Балке у могильника № 1, в Мокрой Балке, у
МТФ, у Конезавода, пос. Мирного, Кольцо-Горы, Красивого
кургана, Кобан-горы, Батарейной горки, на ул. Ломоносова,
Директорской горке, Георгиевском плато, сан. им. С. М. Кирова, в
верховьях р. Аликоновки. Всего, таким образом, на территории
расположения катакомбных могильников, ограниченной
скальными могильниками, в настоящее время известно 30 поселений..
Эта территория равна 304 км2, а если отсюда вычесть площадь,
непригодную для земледелия и скотоводства — около 30 км2, то<
полезная площадь будет равна 274 км2. Рассматривая каждое
из поселений как патронимическое и допуская, что
единовременная численность одного такого поселка была около 30 человек
(Мокрая Балка — около 50 человек, Джага — около 20), на
этой территории проживало приблизительно 900 человек, то-
есть средняя плотность населения равнялась более чем трем
человекам на 1 км2. Следовательно, быстрый рост населения
@,6—1,0% ежегодно), зафиксированный в Мокрой Балке38, и
значительная плотность населения (более 3 человек на 1 км2)
по сравнению с нормальным уровнем A—2 человека на 1 км2)
приводили к давлению населения на производительные силы,
заключающемуся в том, что «рост богатства общества, например
рост поголовья скота, увеличение массы ассортимента
земледельческих продуктов, способствуя удовлетворению потребностей
и в то же время вызывая новые потребности, увеличивает нуж-
35 Ромашкевич А. И. Доклад на секторе географии почв ИГ АН
СССР 15. 02. 1976.
36 У р л анис Б. Ц. Рост населения в Европе. Огиз, 1941, с. 377.
37 Афанасьев Г. Е. Поселения VI—IX вв. района Кисловодска.—
С А, 1975, № 3.
38 Афанасьев Г. Е. Патронимия у алан (к постановке вопроса).
Социальные отношения у народов Северного Кавказа. Орджоникидзе. 1978,
с. 6.
62

ду общества в пастбищах, в пахотных землях, в землях,
пригодных для садово-огородных культур и т. д., то есть в главном
средстве производства того времени как таковом»39.
Естественно, что такое давление на производительные силы
приводило к кровавым междоусобным войнам за землю между
отдельными племенами и, вероятно, между племенами с ката-
комбным и скальным обрядом погребения, которые вместе хотя
и входили в племенной союз асов и являлись этнически едиными,
четко осознавали свои племенные различия, выражавшиеся в
локальных особенностях погребального обряда. Следы этих
междоусобных войн в виде сожженных жилищ отмечены на
поселениях у «Отстойника», «Замка», на «Аланскои крепости», на
что мы уже обращали внимание40. По всей вероятности,
поражение «катакомбиикоз» в войне за землю и явилось причиной
их переселения из Кисловодской котловины в Верхнее Подонье.
Что касается «(жальников», то их победа неразрывно связана
с общим возвышением западной части Алании. «Можно
полагать,—пишет В. А. Кузнецов,—что племена, входившие в
западную Аланию и составлявшие Западный и Центральный
варианты аланскои культуры, получили большое значение в аланском
племенном объединении уже в IX в. Причины этого явления еще
не ясны, но сам факт возвышения западных алан-асов находит
подтверждение в большом археологическом материале»41.
Недавно В. А. .Кузнецов высказал предположение, что
хазары расселяли группы болгар и создавали алано-болгарские
гарнизоны на важнейших стратегических направлениях42. Это в
полной мере можно было бы отнести и к аланам Кисловодской
котловины, которые, потерпев поражение в войне со
«спальниками», вероятно, при содействии хазар переселялись на
северозападные окраины хазарского каганата. Понятно, что такое
предположение требует еще глубокого специального
исследования. Однако сам факт прекращения захоронений в катакомбных
могильниках в середине VIII в. в этом районе говорит в пользу
гипотезы о переселении какой-то части аланского населения в
Верхнее Подонье- Подводя итог, можно сказать словами К.
Маркса: «...Рост численности у этих племен приводил к тому,
что они сокращали друг другу территорию, необходимую для
производства. Поэтому избыточное население было вынуждено
совершать те полные опасностей великие переселения, которые
39 А в е р б у х М. С. Законы народонаселения докапиталистических
формаций (опыт исследования). М., 1967, с. 55.
40 А ф а н а с ь.е в Г. Е. Поселения VI—IX вв. района Кисловодска.—
СА, 1975, № 3.
41 К у з н е ц о в В. А. Аланские племена Северного Кавказа.— МИА,
№ 106. М., 1962, с. 128—129.
42 К у з н е ц о в В. А. Аланы и тюрки в верховьях Кубани. АЭС, вып.
2, Нальчик, 1974, с. 91—92.
63

положили начала образованию народов древней и современной
Европы»43.
Список сокращений
АО — Археологические открытия
ГИМ— Государственный исторический музей
КСИА — Краткие сообщения Института археологии
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории
материальной культуры
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
СА—Советская археология.
Э. С. Кантемиров
ПОГРЕБЕНИЕ САРМАТСКОГО ВОИНА И—I ВВ. ДО Н. Э. У СЕЛЕНИЯ
КУРТАТ СО АССР
В Процессе строительных работ в июле 1976 г. на территории
второй тракторной бригады колхоза им. Ленина Пригородного
района Северо-Осетинской АССР была снесена часть древнего
кургана, расположенного в 2—2,5 км к северу от с. Куртат. Ко
времени нашего приезда на место разрушенного памятника
работы были закончены, а строительная площадка полностью
забетонирована. В результате опроса рабочих мы выяснили, что
курган представлял земляную насыпь, покрытую тонким слоем
камней и затянутую дерном.
Высота кургана достигала 1,45 м, диаметр — около 20 м. В
центре его, на глубине 1,20 см от древней поверхности
строителями было выявлено погребение, вытянутое, в прямоугольной
яме. Погребенный был ориентирован головой на восток. Под
костяком отмечены остатки подстилки растительного
происхождения* возможно, камышовой. Следует учесть, что древнее
русло р. Камбилеевки находилось поблизости от исследуемого
памятника, и можно предположить, что камыш произрастал в
пойме реки.
Характер трупоположения остается невыясненнЫхМ, а кости
погребенного были перезахоронены в другом месте
строителями. По словам рабочих, в насыпи кургана, на уровне древней
поверхности выявлен череп коня1. К сожалению, к нашему при-
43 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 8, с. 568.
1 По мнению К. Ф. Смирнова, подобный обряд захоронения коня
характерен для позднесарматских могил с восточной ориентировкой
погребенного. См.: Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964, с. 79—89, 101.
64

езду он не сохранился. При осмотре был зафиксирован
фрагмент прикипевшего трехгранного наконечника стрелы (рис. 1).
Длина его без черенка —2,5 см, ширина —1 см.
*- не. 1. Трехгранный наконечник стрелы.
Второй наконечник стрелы, зафиксированный в погребении,
Утрачен рабочими при перезахоронении костяка. По мнению
М. П. Абрамовой, аналогичные трехлопастные черешковые
стрелы появляются со II в. до н. э.2'
В погребении найдены также железные удила. Они,
несомненно, связаны с погребением коня и представлены двумя хорошо
2 А б р а м о в а М. П. Сарматская культура II в. до н. э.— I в. н. э.
по материалам Нижнего Поволжья. Сусловский этап.— СА, 1961, № 2, с.
62.
5 Заказ № 9974 65

сохранившимися образцами (рис. 2). Первый тип удил имеет
псалии с четырехугольными отверстиями и расплющенными
концами (рис. 2). Второй тип удил представлен крестообразны-
Рис. V. Железные удила (первый тип).
ми псалиями на концах с округлыми выступами (рис. 3).
Ближайшие аналогии этим образцам находим в памятниках,
происходящих с исторической территории расселения сарматских
Рис. 3. Железные удила (второй тип).
племен. Так, псалии с прямоугольными отверстиями и
расплющенным концом известны из Антиповского клада Воронежской
области. Н. Н. Гущина датирует этот клад на основании
материалов из двух курганов близ Зубовского хутора Прикубанья
€6

концом I в. до н. э. Форма керамики и остальной инвентарь из
раскопок Е. К. Думберга обнаруживают явно сарматский
характер, и они могут быть датированы И — I вв. до н. э.3
Ближайшую аналогию удилам с крестообразными псалиями находим в
сарматских памятниках Северного Кавказа и, в частности.
Северной Осетии.
Этот тип удил известен из погребения № 28 у станицы Усть-
Лабинской и датируется III—II вв. до н. э.4
В экспозиции краеведческого музея Сеьерной Осетии
хранятся удила того же типа. Единственным отличием удил из музея
краеведения и из описываемого погребения является то, что
приплюснутый выступ у первых находится в конце, а у
вторых— в центре (рис. 3). К сожалению, место находки удил из
экспозиции музея определить не удалось. Известно только, что
они с территории Северной Осетии. Исходя из
вышеизложенного, можно предположить, что в Куртатском кургане находилось
погребение сарматского воина. Датировать его, по всей
вероятности, можно II — I вв. до н. э. Думается, что данная датировка
не противоречит исторической действительности. Роль
верхового коня в быту сарматов была весьма значительна. Так, Павза-
ний пишет: «Лошадьми они пользуются не только на войне, но
также приносят их в жертву своим местным богам и иногда
употребляют в пищу»5. Об этом же мы находим сведения в
«Географии» Страбона. «Особенностью всего скифского и
сарматского племени является обычай выхолащивать своих лошадей,
чтобы делать их более смирными. Действительно, хотя их
лошади и малорослы, но весьма ретивы и непослушны»6.
Несмотря на свой маленький рост, сарматские кони были
известны своей выносливостью и быстротой. Так, Аммиан Мар-
целлин сообщает о сарматах: «Они проезжают огромные
пространства, когда преследуют неприятеля, или бегут сами, сидя на
быстрых и послушных конях, и каждый ведет еще в поводу
запасную лошадь, одну, а иногда и две, чтобы, пересаживаясь с
одной на другую, сохранить силы коней, и давая отдых,
восстанавливать их бодрость»7.
Описывая тактику и вооружение сарматов, Аммиан Марцел-
лкн отмечал: «У этих племен больше сноровки для разбоя, чем
для открытой войны, они вооружены длинными пиками, носят
панцыри из нарезанных и выглаженных кусочков рога, нашитых
3 Гущина Н. Н. Случайная находка в Воронежской области.—СА,
1961, № 2, с. 246. Думберг Е. К. Раскопки курганов на Зубовском хуторе
г Кубанской обл. НАК, вып. I, 1901, с. 98.
4 А н ф и м о в Н. В. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Ла-
бинск.—МИА, № 23. М.—Л., 1951, с. 184.
5 Павсаний. Описание Элиады. 1, 21, 5.
бСтрабон. География. М., 1964, VII, IV, с. 285.
7Аммиан Марцеллин. История. XVII, 12, 3.
67

наподобие перьев на льняные одеяния... лошади у них по
большей части выхолощены, чтобы не бросались при виде кобыл, и,
когда приходится засесть в засаду, не бесились, выдавая
ездоков усиленным ржанием»8.
Судя по немногочисленным археологическим данным и
достаточно ярко описанному быту и нравам кочевых сарматских
племен, можно сделать вывод, что погребенный в Куртатском
кургане сарматский воин был убит во время одного из набегов
вышеуказанными стрелами. Тогда обнаруженные наконечники
стрел не являются заупокойными приношениями.
Положение наконечника стрелы на обломке ребра убитого
(под углом) позволяет предположить, что последний был пеший,
а преследовавший был на коне. Лишь в этом случае стрелы
могли поразить человека сверху вниз, правее срединной сагиталь-
ной плоскости.
Вполне вероятно, что всадник настиг свою жертву,
смертельно ранил его в затылок, а когда раненый потерял сознание
или равновесие и отклонился назад, добил его второй стрелой,
скользнувшей между ребер и оставшейся на внутренней стороне
одного из них.
Нет никаких сомнений, что убитый не был облачен в доспех,
иначе остатки последнего сохранились бы в погребении.
Ограниченность конкретных данных из исследуемого кургана не дает
возможности судить о том, между представителями каких
сарматских племен произошло столкновение, 'окончившееся для
одного из них столь трагично. Не исключено, что убитый
принадлежал к оседлым (или оседающим на земле сарматам). Во
всяком случае, письменные и археологические данные говорят о
том, что,, начиная, видимо, с конца III в. до н. э., сарматы уже
переходят к оседлому образу жизни. Одновременно с этим
процессом на Северном Кавказе и территории Северной Осетии
появляются сарматские поселения.
Доказательством может служить городище, находящееся в
2—3 км к северу от села Куртат, где встречаются обломки алан-
ской керамики на поверхности; культурный слой этого
городища в отдельных местах доходит до одного метра и более. На
раннем этапе это городище могло быть обитаемо сарматами.
«Спускаясь к предгорьям,— читаем у Страбона,— попадаем в
область, расположенную севернее, но с более мягким климатом.
Дело в том, что эта область прилегает к равнинам сираков»9.
Переход к оседлости у сарматов был весьма длительным и
носил спорадический характер. Именно об этом процессе
сообщает тот же автор, что «при таком географическом положении
первую часть (от северных стран и океана) населяют некото-
8Ванеев 3. Н. Исторические иззестия об аланах-оссах. Сталинир,
1941, с. 12.
9 Стр а бон. География. М., 1964, XI, гл. V, с. 479.
63

рые скифы-кочевники, живущие в кибитках, а еще дальше от
них, в глубь страны — сарматы, также скифы, аорсы, сираки,
простирающиеся на юг до Кавказских гор: они частью живут в
шатрах и занимаются земледелием»10.
По всей вероятности, наши предположения о возможной
стычке оседлых и кочевых сарматов имеют под собой реальную
основу, а погребение в Куртатском кургане лишь наглядно
иллюстрирует его.
Н. Н. Цветкова
К ЭТНИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ОСЕТИН
Антропологическое изучение осетин началось в 80-е годы
прошлого столетия, оно было связано с накоплением палеоан-
тропологического и антропометрического материалов. Первые
антропометрические исследования на Кавказе связаны с
деятельностью Р. Ф. Эркерта1, которым были измерены
представители некоторых кавказских народов, в том числе 16 осетин.
Измерения 18 осетин, также в числе других народов Кавказа,
представлены в работе Е. Шантра2. Наиболее обстоятельными
дореволюционными исследованиями по антропологии осетин следует
считать работы Н. В. Гильченко3 и И. И. Пантюхова4. В
монографии Н. В. Гильченко приводятся данные о 200 осетинах,
изученных по подробной программе, включавшей в себя несколько
десятков морфологических и физиологических признаков.
Количество обследованных И. И. Пантюховым превосходит 10 000
человек, но программа обследования включала лишь несколько
признаков: длину тела, окружность грудной клетки, некоторые
размеры головы и лица, пигментацию5:
10 Страбон- География. М:, 1964, XI, гл. V, с: 468.
1 Э р к е р т Р. Ф. Антропологические измерения некоторых кавказских
народов и описание измеренных субъектов. «Изв. Кавказского отделения
Русского географического общества», т. VII, VIII. Тифлис, 1882—1883.
23агурский Л. П. Антропологические измерения кавказских
народов, произведенные Р. Ф. Эркертом и Э. Шантром. «Изв. Кавказского
отделения русского географического общества», т. VIII. Тифлис, 1883.
3 Гильченко Н. В. Материалы для антропологии Кавказа. I.
Осетины. СПб., 1980.
4 П а н т ю х о в И. И. Антропологические наблюдения на Кавказе.—
«Записки Кавказского отделения Русского географического общества», кн.
XV. 1893. Пантюхов И. И. Антропологические типы Кавказа. Тифлис, 1893.
5 Пантюхов И. И. Расы Кавказа. Кавказский календарь. Тиф.ш \
1900
69

В работе А. Н. Харузнна6 были сопоставлены данные Н. В.
Гильченко об осетинах с измерениями некоторых тюрских
народов. Вслед за Н. Н. Гильченко он пришел к выводу о
присутствии монголоидной (тюркской) примеси у осетин.
На своеобразие антропологического типа осетин среди
других народов Кавказа указал в своей сводной работе А. А.
Ивановский7. В работе, обобщающей антропологические сведения по
народам всего земного шара8, А. А. Ивановский подчеркнул
антропологическое сходство осетин и кабардинцев и выделил осе-
тино-кабардинскую антропологическую общность. Однако
расовая классификация А. А. Ивановского, основанная на
абстрактных комбинациях материала, неоднократно подвергалась,
критике.
Таким образом, дореволюционные работы по антропологии
осетин отличаются методической слабостью, малочисленностью
материала, неполнотой программы обследования, отсутствием
сопоставимости данных разных авторов, отсутствием таксономи-
чески ценных описательных признаков лица.
Изучение антропологического облика осетин в 20—30-е гг.
носило эпизодический характер. Материалы были опубликованы
кратко, в виде предварительных сообщений9. Итоги полевых
исследований на Кавказе в 1925—1927 гг. экспедициями
Института антропологии были подведены в работе В. В. Бунака10,
посвященной антропологическому составу населения Кавказа.
Достоинство этого исследования состоит в том, что на основе
имевшихся в то время данных В. В. Бунак разработал
классификацию антропологических типов Кавказа и, в частности, выделил
специфический массивный, широколицый притерекский вариант.
По мнению В. В. Бунака, этот тип представлен у осетин.
Однако вопрос о локальных вариантах типа у осетин остался
открытым ввиду малочисленности выборок.
Наибольшая заслуга в антропологическом изучении живого
населения Кавказа принадлежит антропологическому отделу
Института экспериментальной морфологии АН Грузинской ССР.
6 X а р у з и н А. Н. О влиянии тюркской крови на иранский тип осетин.
«Изв. общества любителей естествознания, антропологии и этнографии», т.
XVIII. М., 1890.
7 И в а н о в с к и й А. А. Об антропологическом составе населения
России. Там же, т. СУ, М., 1,904.
8 Ивановский А. А. Население земного шара. Там же, т. СХХ1. М.г
1911.
9 Л е в и н В. И. Этнографическое распределение некоторых расовых
признаков у населения Сев. Кавказа. Антропологический журнал, № 2, 1932.
Семенская Е. М. Изучение групп крови народов Кавказа.—Советская
этнография, № 4—5, 1936.
10 Бунак В. В. Антропологический состав населения Кавказа. Вестник
Государственного музея Грузии, т. ХШ-А, 1946.
70

В результате многолетних экспедиций были обследованы
народы Северного Кавказа и этнографические группы грузинского
и армянского народов (всего 118 этно-территориальных групп).
Данные обобщены в монографии М. Г. Абдушелишвили11, и на
основе их анализа в населении Кавказа были выделены 4
антропологических типа, имеющих морфологическую специфику и
территориально разграниченных. В составе населения
Северного Кавказа был выделен кавкасионский тип12, «самый
кавказский из кавказских типов»13, к которому были отнесены осетины,
балкарцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, восточные
кабардинцы, аваро-андоцезские группы Дагестана, горные группы Грузии.
Кавкасионский тип выделяется следующими морфологическими
особенностями: высокий рост, круглая голова, очень широкое
лицо, массивный скелет, некоторое посветление глаз и волос.
В рассмотрении особенностой морфологии и генезиса, в
антропологии кавкасионского типа гораздо больше поставленных, чем
разрешенных вопросов. Генезис типа, локальные варианты в его
составе являются предметом дискуссий и нередко получают
противоречивое освещение в исследованиях16. Поэтому накопление
материалов по антропологии современного населения Кавказа
в целом и Осетии в частности было провозглашено одной из
насущных задач на сессии, посвященной проблеме этногенеза
осетин16.
Летом 1973 г. антропологический отряд Северо-Кавказской
комплексной экспедиции проводил соматологические
исследования на Северном Кавказе. Были обследованы 20 групп взрослых
мужчин и женщин (всего 940 человек: 400 мужчин и 540
женщин), представители семи этносов: северные и южные осетины,
кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, черкесы, абазины. В
материале по осетинам представлены куртатинская (с. Дзуарикау),
11 Абдушелишвили М. Г. Антропология древнего и современного
населения Грузии. Тбилиси, 1964.
12 Натишвили А. Н., Абдушелишвили М. Г. Материалы к
антропологии грузинского народа.— «Труды института экспериментальной
морфологии АН Грузинской ССР». Т. 5. Тбилиси, 1955.
13 Д е б е ц Г. Ф. Антропологические исследования в Дагестане.— «Тру*
ды Института этнографии». Т. 33, 1956.
14 К о з и н ц е в А. Г. Проблема происхождения антропологических
типов Сев. Кавказа в свете данных археологии.— В сб.: Антропология и ге-
иогеография. М., 19.74. Алексеев В. П. Происхождение народов Кавказа,,
М., 1974. Абдушелишвили М. Г. Антропологический генезис коренного
населения Кавказа.—В сб.: Человек. (Эволюция и внутривидовая
дифференциация). М., 1972.
15 Г а д ж и е в А. Г. К проблеме становления кавкасионского типа.
Вопросы антропологии, вып. 46, 1974.
16 А л е к с е е в В. П. Антропологические данные к происхождению
осетинского народа. Орджоникидзе, 1967.
71

алагирская (Алагир, Ардон, Ниж. Унал), тагаурская (Кобань)
и малочисленная дигорская группа, исходя из современного рас-
селения этнографических подразделений17.
Обследовались взрослые мужчины и женщины в возрасте
18—60 лет. В программу обследования вошли соматологичес-
кие и фотометрические признаки. Ниже кратко анализируются
наиболее важные из них.
Основные размеры головы и лица. Продольный диаметр
весьма велик, по группам от 188,8 мм (юж. осетины) до 190,6 мм
(куртатинцы) у мужчин и от 181,2 мм (юж. осетины) до 184,3
мм (куртатинцы) у женщин.
Поперечный диаметр головы изменяется от 160,9 мм (тагаур-
цы) до 162,7 (куртатинцы) у мужчин и от 153,7 (тагаурцы) до
156,3 мм (куртатинцы) у женщин.
Головной указатель свидетельствует о преобладающей
брахикефалии, он превышает 85 единиц в мужских группах и 84—
в женских.
Все группы отличаются очень большой шириной лба — около
109 мм, но вариации этого признака по группам не превышают
1 мм. Скуловой диаметр, характеризующий наибольшую
ширину лица на уровне скул, на территории Кавказа четко
дифференцирует разные этно-территориальные группы18. Изученные
нами группы характеризуются очень большой шириной лица —
выше 145 мм у мужчин и выше 137 у женщин. Лицо в этих
группах не только широкое, но и высокое. Вариации
физиономической высоты у мужчин не превышает 2 мм.
Морфологическая высота лица — от 126,6 мм(: юж. осетины) до 129,8 мм у
алагирцев.
Определение описательных расовых признаков
производилось согласно методике и схемам В. В. Бунака19.
Цвет волос. Определялся по шкале Фишера на затылке у
корней волос. Классификация оттенков была произведена по
общепринятой схеме-
Баллы №, по Фишеру
0 9,23
1 13, 14, 15,24,25
2 26
3 6, 7, 8
4 4, 5, 27
Преобладают черно-каштановые (№ 4—5, по Фишеру) и "ио
синя-черные волосы (№ 27) —они составляют 80—82%, темно-
17Калоев Б. А. Осетины (историко-этнографическое исследование).
М., 1971.
18 Абдушелишвили М. Г. Таксономическое значение скулового
диаметра для антропологической классификации населения Кавказа.—В сб.:
Современная антропология. М., 1964.
19 Бунак В. В. Антропометрия. М., 1941.
72

русые оттенки (№ 6—8) составляют около 20%. Женщины во
всех исследованных группах более темноволосы, чем мужчины.
Широковолнистая форма волос головы у мужчин
встречается в 20—27%, у женщин —в 13—16%. Преобладают прямые
волосы.
Цвет глаз. Определялся по схеме В. В. Бунака.
Группировка оттенков:
Баллы №, по Бунаку
0 светлые 9, 10, 11, 12
1 смешанные 5, 6, 7, 8
2 темные 1, 2, 3, 4
Для изученных групп характерно преобладание смешанных
оттенков (№5—8, по Бунаку) около 60%. Различия между
группами невелики. Темные глаза встречаются чаще, чем
светлые. Женщины более темноглазы, чем мужчины.
При характеристике носовой области наиболее интересными
признаками являются форма спинки носа и положение кончика
и основания. В обследованных группах у мужчин наиболее
часто встречаются прямые спинки носа, процент выпуклых тоже
велик и достигает 42—43. Вогнутые спинки носа встречаются
лишь в 2—4% случаев. У женщин вогнутые формы
встречаются чаще —в 16—20%, а выпуклые — реже A7—30%).
По положению кончика и основания носа выделяется
группа тагаурцев (средний балл 2,0, то есть положение
горизонтальное), южные осетины имеют более опущенный кончик и
основание носа. Во всех женских группах кончик и основание носа
вздернутые. Наклон глазцой щели превышает 2 балла, что
свидетельствует о небольшом медиальном наклоне осей глаз.
Несколько замечаний о вариациях волосяного покрова. Для
его характеристики использованы 2 признака: рост бороды и
волос на груди. Эти признаки определялись только у мужчин
старше 25 лет.
Рост бороды определялся по пятибалльной схеме В. В.
Бунака; в изученных группах он выше среднего и варьирует от 3,72
балла у куртатинцев до 3,88 у алагирцев. Волосяной покров на
груди развит не очень сильно, достигая максимальной величины
2,69 балла у куртатинцез.
Заключая краткий анализ соматологических признаков,
необходимо отметить малую их вариабельность в пределах
изученных групп. Ни по одному из признаков не были обнаружены
достоверные различия. Антропологический тип изученных групп
однороден и характеризуется большими размерами длины и
ширины головы, ширины и высоты лица, большой высотой носа,
высоким процентом смешанных оттенков глаз, горизонтальным
или опущенным кончиком и основанием носа, обильным ростом
бороды и относительно слабым ростом волос на груди. Эти
особенности характеризуют изученные группы как типично кав-
касионские.
73

Дополнительную информацию для характеристики
изученных групп дает фотографический материал. Каждый
исследуемый был сфотографирован в профиль и в фас. На профильных
негативах по специальной программе и методике20 определялись
углы вертикальной профилировки лба, лица и носа, которые
сложно определять на живых в силу технических и этических
трудностей. Углы измерялись по отношению к франкфуртской
горизонтали или к линии, максимально приближенной к ней.
Положение франкфуртской горизонтали на живых было
установлено и подтвеждено сцециальными исследованиями на
большом краниологическом материале. В программу вошли
следующие углы: верхне- и среднелицевой, углы выступания носа к:
франкфуртской горизонтали и линии профиля, угол наклона
основания носа, угол выступания верхней губы, углы профиля лба
от глабеллы и от назиона, угол выступания подбородка,
общелицевые углы.
Обследованные группы отличаются прямым (ортогнатным)
профилем лица: верхнелицевой угол и в мужских, и в женских
группах составляет 83—85 градусов, среднелицевой варьирует
от 86 до 90 градусов у мужчин и от 83 до 87 у женщин,
причем среднелицевой угол в осетинских группах всегда больше
верхнелицевого.
Общие лицевые углы до гнатиона (самой нижней точки
нижней челюсти) и погониона (самой выступающей вперед точки
на подбородочном выступе) характеризуют профиль лица в
целом, с учетом и без учета выступания подбородка. Общелицевой
угол до гнатиона у мужчин — около 96 градусов, угол от
погониона—89—90 градусов. По всем углам профиля лица
женщины более прогнатны.
Угол выступания носа к франкфуртской горизонтали
относительно небольшой — 61—64 градуса. Но выступание носа по
отношению к линии профиля весьма значительно — порядка 23
градусов у мужчин и у женщин.
Угол наклона основания носа (по отношению к
франкфуртской горизонтали) варьирует мало, но у женщин основание
носа более поднято.
Вариации угла выступания верхней губы — от 86 (алагирцы)
до 89,8 градусов (юж. осетины) у мужчин и от 82,9 до 87,2 у
женщин. В целом женщины отличаются более выступающей
вперед (прохейличной) верхней губой.
Угол выступания подбородка изменяется от 108,6
(алагирцы) до 113,1 (куртатинцы) градуса у мужчин и от 105,6 до
109,1 у женщин.
20 Ц в е т к о в а Н. Н. Антропологическое изучение человеческих
популяций по фотоматериалам. Вестник ЛГУ, 1974. Цветков а Н. Н.
Антропологическая фотография как источник для исследований по этнической
антропологии. Автореф. кандидатск. диссерт. М., 1976.
74

Изученные осетинские группы имеют ортогнатный (прямой)
профиль лица, относительно небольшой угол выступания носа
к горизонтали, значительное выступание носа по отношению к
общей линии профиля лица, выступающую верхнюю губу.
Полученные результаты говорят о малом размахе изменчивости
фотометрических признаков.
Таким образом, обследованные нами группы по комплексу
«соматологических признаков относятся к типичным кавкасион-
иым. Соматологические и фотометрические признаки имеют
незначительный межгрупповой разброс, не достигающий
статистически достоверного уровня. В пределах изученных групп
антропологический тип осетин однороден.
Т. А. Гзфиев
ЭПИЧЕСКОЕ ИМЯ КАК ЭЛЕМЕНТ ИСТОРИЗМА
Ономастическая наука своими корнями уходит в далекое
прошлое, но первыми успехами обязана
сравнительно-историческому методу. До выработки строгих методов исследования не
могло быть, разумеется, и научной этимологии имен, названий
и т. д. Но самое любопытное здесь то, что и эти «строгие
методы» оказались недостаточно надежными. Крупнейший
представитель сравнительно-исторического языкознания Антуан Мейе
жаловался, что «языковеды, которые интересуются
преимущественно этимологией собственных имен, часто становятся
авантюристами от лингвистики и лишь немногие из иихчстрого
соблюдают требования метода»1. Данное положение звучит, мягко
говоря, парадоксально. Если ученый интересуется
преимущественно этимологией собственных имен, он должен быть и лучшим
специалистом в этой области. Дело, видимо, в том, что строгое
соблюдение требований сравнительно-исторического метода еще
не гарантирует успеха, не защищает от ошибок. Приведем один
пример.
В свое время к имени древнего иранского божества Уа-
га1Ьга^па возводил Ж. Дюмезиль имя великана в осетинском
нартовском эпосе2. Эта гипотеза была поддержана проф. Г.
Бейли3 и отвергнута Э. Бенвенистом4 и В. И. Абаевым5. Позже
1 М е й е А. Сравнительный метод в историческом языкознании. М.,
1954, с. 40.
2Оитег1Г С. А ргороз де УагаШгадпа. «Аптшге йе Гс1е РЫ1. е*
<ГН18*. ОпепЫез е* 51ауез». IX, 1949, р. 223—226.
3 В а 11 е у Н. XV. Апа1ес1е 1пс1о-5су1Ыса. I, ША5, р. 113.
4 Бенвенист Э. Очерки по осетинскому языку. М., 1956, с. 139—140.
5 А б а е в В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка,
т. I. М., 1958, с. 411.
75

сам Ж. Дюмезиль отказался от своей этимологии6. В высшей
степени интересно, что недавно Л. Г. Герценберг возвел к Уа-
гаШга имя другого героя осетинского эпоса — Батрадза7. А
между тем, и последняя этимология ошибочна, хотя она успела
найти приверженцев8. Самое интересное здесь то, что ни Ж-
Дюмезиля, ни Г. Бейли, ни Л. Г. Герценберга нельзя упрекнуть
в незнании или игнорировании требований
сравнительно-исторического метода. Они, несомненно, крупные специалисты
сравнительно-исторического языкознания. Так в чем же корень зла?
Виноват ли сравнительно-исторический метод или виновны те*
кто применяет этот метод для выяснения происхождения
эпических имен? Компаративисты могут сказать, что виновны те„
кто недостаточно осторожно и умело применяет метод; их
противники могут возложить ответственность на метод.
Как правило, ономастический материал используется для
широких обобщений и выводов. Модным стало обращение к
осетинскому языку и нартовскому эпосу при рассмотрении многих
вопросов истории скифо-сарматских (аланских) племен, так как
известно, что осетины являются единственными прямыми
потомками этих племен. Однако при этом необходимо соблюдать
величайшую осторожность. Привлекая материал эпической
антропонимики для решения сложных вопросов скифской истории,
нельзя забывать многокомпонентный характер осетинской Нар-
тиады. В связи со сказанным стоит рассмотреть выдвинутую
недавно Л. С. Клейном гипотезу об азиатском происхождении
скифов. Автор приводит несколько имен, которые составляют,,
по его мнению, варианты одного имени. «Преобразования имен
в фольклоре часто выходят за пределы действия нормальных
звуковых соответствий, о чем свидетельствует и диапазон
современных расхождений»,— пишет Л. С. Клейн и в качестве
примера приводит такой ряд: Быцента — Бедзенаг — Бадыноко —
Бадзанаг — Батынык9. Ошибочно полагая, что приведенные
формы являются вариантами одного имени, автор без труда
перебрасывает мост от Нартиады к истории Передней Азии.
Название Быцента никакого отношения не имеет к Бедзенаг —
Бадыноко — Бадзенак — Бадынык.
В осетинском эпосе Быцента не имя, а родовое название,
и восходит к названию печенегов «быцен» с суф. -т, которым
оформляются в осетинском языке родовые и фамильные назва-
6 РаМеита, 1960, НеИ 4/6.
7 Герценберг Л. Г. Хатусу-гиг1. Актуальные вопросы иранистики
и сравнительного индоевропейского языкознания. М., 1970, с. 37—38.
8 К у з ь м и н а Е. Е. Скифское искусство как отражение
мировоззрения одной из групп индоиранцев. Скифо-сибирский звериный стиль в
искусстве народов Евразии. М., 1976, с. 60.
9 Клейн Л. С. Легенда Геродота об азиатском происхождении скифоз.
и нартский эпос.— Вестник древней истории. 1975, № 4, с. 21.
76

\
ния (в этом осетинский язык продолжает древнюю скифо-сар-
матскую традицию). Сравните название печенегов у других
народов: древнерусск. печенегь, греч. раЫпа^оз, араб, раса-
пак, лат. Ьеззеш, венг. Ьезепуо и др. Об этом мы уже писали10.
В свое время Б. А. Алборов допустил ошибку, когда связал
Бадзанаг//Бедзенаг с названием тюркоязычных печенегов11.
Ошибку эту в какой-то мере можно понять, если учесть уровень
нартологической науки того времени. Но, теперь, когда все
поставлено на свое место, когда мы обнаружили действительных
| печенегов в осетинском эпическом роде Бицентае, эта ошибка
непонятна.
Еще непонятнее повторение данной ошибки в недавней
работе В. А. Кузнецова, который не понял нашей этимологии и
упорно считает Бедзенаег ... печенегом12. Нарушено элементарное
правило, согласно которому при этимологизировании нужно
учитывать все факты и варианты имени или слова и, таким образом,
«извлечь корень». Таким корнем в нашем случае будет б-д-н.
Имя нартовского героя Бадана//Бедзена//Деденаг//Бады-
ноко//Бедене получило разъяснение в нашей работе: оно
связано с заимствованной монгольской легендой и восходит к имени
эпического прародителя «золотого рода» Чингисхана,
известному в нескольких формах — Бодончар — Бадын — Бодун и т. д.
Вместе с монгольской легендой в нартовский эпос вошли имена
почти всех самых важных ее персонажей — всего 6 имен и
корень общего названия Нар-т. Перед нами не изолированное
заимствование, не вырванное из контекста имя, а одно из б имен,
иначе говоря — элемент системы.
Монгольские Нартовскне
Дува-Сохор Сохъыр
Бодончар//Бадын Баедаенаег//Бедзенэег//Бадын//Бедеи
Арих-усун Араехдзау//Арикъшу
Джарчиут Дзерассае
Хабичи-баатар Хаемыц
Батрадз
Осетинские нарты такие же нартиады—«дети Солнца»13, как и
монгольские богатыри, предком которых был Наруин, то есть,
10 Гуриев Т. А! К проблеме генезиса осетинского нартовского эпоса.
Орджоникидзе, 1971, с. 102.
11 Алборов Б. А. Термин «Нарт». Владикавказ, 1930, с. 269.
12 Кузнецов В. А. Нартский эпос и некоторые вопросы истории
осетинского народа. Орджоникидзе, 1980, с. 99.
13 Ч у р с и н Г. Ф. Юго-Осетия.—«Труды Закавказской научной
ассоциации», сер. I, вып. 1. Тбилиси, 1925, с. 188—190. Здесь автор, в частности,
писал: «Когда-то у солнца были дети — богатыри нарты».
77

Солнце14. Монгольский герой Бодончар//Бадын по образу жизни,
по характеру легко распознается в нартовском Бедзенаг//Бады-
ноко. Как и монгольский герой, он получил оскорбление и
живет з одиночестве, но приходит на помощь своим сородичам и
т. д. Правда, в осетинском эпосе отцом Бедзенага был Сохъыр-
уаиг (одноглазый великан), а в монгольском Дуза-Сохъыр (Ду-
ва одноглазый) был дядей героя. Но такие незначительные
расхождения легко объяснимы, если принять во внимание
закономерности заимствования легенд, в которых важнейшее значение
имеет принцип опоры на «сильные», впечатляющие мотивы
и т. д.
Любопытно, что И. А. Джавахишвили15 и вслед за ним Г. В.
Рогава16 это имя (как и ряд других) ошибочно отождествили с
одним именем из скифской антропонимики. Указанные авторы
нарушили требования метода мифологического анализа иранских
имен, имевших греческие окончания17.
С героем монгольской легенды Бодокчар//Бадын//Бодун-ом
генетически связан и его сын Хабичи-баатар, имя которого
также было заимствовано и подвергалось изменениям в осетинской
Нартиаде. Этот факт не учтен в статье, хотя он имеет прямое
отношение к выдвигаемой Л. С. Клейном гипотезе.
Имя одного из центральных героев осетинской Нартиады,
Батрадза, стало предметом особого внимания Л. С. Клейна и
связывается с древним переднеазиатским именем Проттия//Пар-
татуа. Собственно, по замыслу автора, это имя занимает очень
важное место в обосновании его гипотезы. Из приведенного
выше списка имен ясно, что имя Батрадз никакого отношения к
этому не имеет.
В. И. Абаев давно указал на раздвоение монгольского
эпического имени Хабичи-баатар на Хамыц и Батрадз. В. И. Абаев
приводит ряд аналогичных примеров раздвоения имен в
осетинском и других эпических произведениях18 (нельзя не заметить,
что среди многих ссылок на источники не было важной работы
14 Шмидт считает, что монгольские богатыри были детьми солнца—
«Ктйег сег 5оппе». 5 с п т 1 о* 1 I. ОезсЫсМе с1ег Оз1-Мопдо:еп. 51. Ре!.—
Ье1р21д, 1829, 5. 375.
15 Д ж а в а х и ш в и л и И. А. Основные историко-этимологические
проблемы истории Грузии, Кавказа и Ближнего Востока дрезнейшей эпохи.
ВДИ, 1939, № 4.
16 Р о г а в а Г. В. К вопросу о структуре именных основ и категория
грамматических классов в адыгских (черкесских) языках. Тбилиси, 1956,
с. 128.
17 Гуриев Т. А. Осетика-монголика.—В сб.: Ономастика Востока. М.,
«Наука», 1980, с. 63—66.
18 Абаев В. И. Нартовский эпос—«Изв. СОНИИ», т. X, вып. 1. Дзау-
джикау, 1945, с. 27.
78

1 по осетинскому эпосу — монографии В. И. Абаева «Нартов-
I ский эпос»).
После приведенного объяснения В. И. Абаева были сделаны
попытки дать другое толкование имени Батрадз//Батырадз//Ба-
(тырас, но все они оказались неудачными. Имя Хабичи-Баатур
было заимствовано, как было сказано выше, из монгольской
легенды19. К сожалению, Л. С. Клейн не упоминает этой новинки.
[Если у кого-нибудь могло возникнуть сомнение в правомерности
I гипотезы В. И. Абаева, когда он на основании одного«единствен-
/ ного изолированного факта сделал свой замечательный вывод
( о монгольском происхождении имен Хамыц и Батрадз, то сей-
] час, когда найден непосредственный источник заимствования,—
,; монгольская легенда, места для сомнений не остается.
Имя нартовского Сырдона Л. С. Клейн также связывает с
древним переднеазиатским именем. Образ эпического героя
Сырдона — очень сложный. В частности, многие «подвиги» данного
героя являются повторением проказ известного Насреддина. Имя
Сырдона есть не что иное, как аланизированная форма имени
Насреддин (неударный слог отпал, и из -среддин получилось
Сырдон>Сырдон. Эта «народная» этимология заключает
намек на осет. сырд «зверь»). Многие рассказы о Сырдоне
действительно носят характер анекдотов, напоминающих известные
анекдоты о Ходже Насреддине, нередко даже буквально
совпадающих с ними20. Как видно, имя Сырдон также не
подкрепляет гипотезу Л. С. Клейна. Автор статьи пишет, что еще Ш.
Ногмов имя эпического богатыря Сослана//Созруко «возвел к
имени Цезаря//Созыр//ко, Соср//ан». «И хотя Ж. Дюмезиль
иронизирует по поводу аргументации Ш. Ногмова», других более
«убедительных этимологии этого имени не предложено»,—
утверждает Л. С. Клейн21. Указанное предположение Ш. Ногмова
сейчас никем из специалистов не поддерживается. Мы считаем,
что имя эпического Сослана повторяет имя исторического
Сослана, о чем будет сказано дальше.
Если мы хотим остаться на прочной научной почве, мы
должны опираться только на установленные факты. Например,
следовало бы выяснить, бытовало ли имя Сослан у кого-нибудь из
создателей эпоса. И если такое имя бытовало, то когда, у
какого народа? Исторические факты, говорят, что оно было широко
известно с конца XII —начала XIII в. и принадлежало
замечательному полководцу и государственному деятелю, второму
мужу и соправителю грузинской царицы .Тамары, осетинскому
царевичу Давиду Сослану. Об огромном1 авторитете и популярно-
19 Гуриев Т. А. К проблеме генезиса осетинского эпоса.
Орджоникидзе, 1972, с. 98—147.
20Абаез В. И. Нартовский эпос—«Изв. СОНИИ», т. X, вып. 1.
Дзауджикау, 1945, с. 27.
21 К л е й н Л. С. Указ. соч., с. 24.
79

сти Сослана свидетельствует, в частности, и тот факт, что
именно ему посвятил свою бессмертную поэму «Витязь в тигровой,
шкуре» Шота Руставели.
Непредубежденный исследователь не может игнорировать эта
факты, если он рассматривает имя «Сослан». Нельзя быть на-|
ивным и полагать, будто перед нами случайное совпадение имен
В этом имени конечное -ан является хорошо известным осетине
ским суффиксом, который указывает на принадлежность инди-1
вида к данному роду. Значит, Давид — имя, а Сослан — фамильЛ
ное или родовое название. Значит, исторический Давид Сослан^
сперва был героем легенд, а затем стал эпическим героем.
Осетинские предания донесли до нас, что Давид Сослан принадле-1
жал к роду Царазон и что похоронен на родине в Нузальской
часовне. Если по современному звучанию названия этого рода
восстановить средневековую форму, то мы получим Ц/Сасран.
И вот тут-то мы должны подумать о том, почему рядом
оказались два «с». Не является ли это результатом метатезы,
перестановки звуков, и последующих изменений. Это очень
вероятно. Если это так, то Сослан является вариантом родового
названия Царазон22. В какой среде могла произойти метатеза
р-с//з— с//-р? В юго-осетинской или грузинской.
Еще одна существенная деталь. Археологи решили
проверить достоверность народных преданий и в упомянутой часовне,
на стене которой грузинскими буквами было написано имя
Сослана, произвели раскопки. Был действительно обнаружен
скелет мужчины, возраст которого в момент смерти совпадает с
возрастом исторического Сослана. Но самое интересное то, что
физические характеристики и смерть нартовскогб эпического
Сослана нашли объяснение в анализе указанного скелета. Нарт
Сослан характеризуется как «таессарвад», то есть с неровной,
непрямой походкой, а смерть его произошла от того, что ноги
отрезало колесо Балцага. На ноге исторического Сослана была
обнаружена кожаная повязка. Анализ показал, что Сослан
страдал от хронического остиемиелита, а ноги его оказались
переломанными23. Любопытно, что исследователь скелета Т. Ма-
мукаев даже не подозревал о том, какой интересный материал
дал в руки исследователя эпоса.
Мы пока выяснили, что нартовский Сослан повторяет имя
своего исторического прототипа Сослана. Окончательное
выяснение имени исторического Сослана — дело будущего.
Можно ли после сказанного утверждать, что об имени Сое-
22 Г у р и ев Т. А. Происхождение эпического имени Сослан//Созруко.
Пятая региональная научная сессия по сравнительно-историческому
изучению иберийско-кавказских языкоз. (Проблемы языковых контактов).
Орджоникидзе, 1973, с. 78.
23 Ма мука ев Т. Тайна Нузальской часовни. Орджоникидзе, 1969,
с. 87.
80

лан/Сосруко за более чем столетие убедительных этимологии не.
предложено? Конечно, нет. Автор, к сожалению, не
заинтересовался этимологией имени данного героя основательнее.
Как видно из вышеизложенного, все имена героев
осетинского эпоса, приводимые Л. С. Клейном, связаны с аланским
(осетинским) средневековьем и никакого отношения не имеют к
древней истории. А это означает, что они не могут быть
привлечены для обоснования гипотезы об азиатском происхождении
скифов в том виде, в каком она подается в работе Л. С.
Клейна.
А. X. Магометов
АКАДЕМИК ЯНОШ ХАРМАТТА- ВЫДАЮЩИЙСЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ
ИСТОРИИ, КУЛЬТУРЫ И ЯЗЫКА ПРЕДКОВ ОСЕТИНСКОГО НАРОДА
Одним из наиболее распространенных объектов
исследований, проводимых языковедами, историками, этнографами,
археологами и антропологами не только в СССР, но и далеко за
его пределами, являются скифы, сарматы и аланы. Это древние
народы, занявшие исключительное место в исторических
судьбах и культуре многочисленных народов древности и раннего
средневековья на огромном пространстве от Китая и Саян на
востоке до Рейна, Дуная и Балканского полуострова на западе.
Принадлежа к северо-иранской группе индоевропейской семьи
языков, скифо-сарматы и аланы участвовали в этногенезе и
формировании культур многих как индоевропейских, так и
народов других языковых систем и групп, участвовали во многих
военных и политических событиях древности, активно
вмешивались или втягивались в грандиозные по тем временам
исторические процессы, влияли на их ход.
Неудивительно, что скифо-сарматы и аланы приковывают к
себе внимание многих ученых на протяжении целого ряда
десятилетий.
Русские и советские ученые исследовали многие аспекты
происхождения, этнического развития и культуры этих
многочисленных иракских племен. Неоценим вклад советских ученых
скифологов и сарматологов (П. С. Смирнов, К- Ф. Смирнов, В.-И.
Абаев, Б. Н. Граков, М. И. Артамонов, Б: Д. Рыбаков, И. Б.
Брашинский, Т. В. Блаватская, В. Ф. Гайдукевич, Д. С.
Раевский, А. И. Тереиожкин) в изучение упомянутых выше
вопросов и проблем. На основе скрупулезного изучения всех данных
(лингвистических, антропологических, археологических,
этнографических и литературных) советские ученые выявили основ-
6 Заказ № 9974
81

ные аспекты скифо-сарматской проблемы, определили место/
многочисленных скифо-сарматских и аланских племен в истори-*
ческих событиях и процессах в нашей стране в древности и'
средневековье. Однако исследования перечисленных выше
ученых ограничены пространственно — пределами территории
СССР (от Алтая и Поволжья до Днепра и Днестра). Между
тем, известно, что скифы, сарматы и аланы были не только
современниками, но и соучастниками создания многих передне-
азиатских и европейских культур. Уместно привести здесь
слова известного советского скифолога Алексея Петровича
Смирнова: «Скифы—блестящий период нашей древней истории,—
писал он.— Именем этого народа наззан период,
охватывающий пять веков, в течение которого на территории Восточной
Европы, Средней Азии и Южной Сибири в развитии общества
произошли изменения первостепенного значения. Это время
совпадает с возникновением и развитием античных государств
Греции, сыгравших огромную роль в сложении европейской
цивилизации. Скифы были тесно связаны с греческим миром.
Однако след в нашей истории они оставили не только потому, что
были посредниками в распространении греческой культуры на
нашей территории. Они сами создали высокую для того
времени культуру, влияние которое сказалось на огромных
пространствах Восточной Европы, Западной и Центральной Азии.
Скифская держава, включавшая не только степи Северного
Причерноморья и Крым, но и племена, населявшие лесостепную
область, явилась звеном культурных и торговых связей между
Передней и Средней Азией и Европой... Отсюда ясно значение
скифов в общеевропейском историческом процессе»1. Эти слова
составляют лишь суммарную, очень сжатую характеристику
значения и места скифов и скифской культуры в ряду мировых
цивилизаций. В IV—III вв. до нашей эры скифы ослабевают и
их оттесняют родстзенные им племена — сарматы. Последние
выделились из скифской этнической среды, говорили на
скифском языке. Не случайно античные авторы не делали разницы
между этническими названиями «скифы» и «сарматы». Не
вдаваясь в анализ исторической последовательности генетической
связи между скифо-сармато-аланскими племенами, следует,
однако, сказать, что они произошли из одного этнического корня
и говорили на одном языке с различными диалектами. С
ослаблением скифов сарматы заняли господствующее положение в
Причерноморских степях, в Прикубанье и центральных
областях Северного Кавказа. Как скифы, так и сарматы
огромными массами продвигались далее на запад, оседали здесь на
долгие века. Они занимали значительные части территорий
Румынии, Болгарии, почти всю территорию современной Венгрии,
часть Франции к т. д. Вот эта-то зарубежная полоса скифо-
1 Смирнов А. П. Скифы. М., «Наука», 1966, с. 5—6.
82

<сарматско.й истории не отражена вовсе в советской науке —
исторической, этнографической, археологической и
лингвистической. Этот пробел восполняют труды одного из крупнейших в
наше время иранистов Яноша Харматта, академика Венгерской
академии наук, заведующего кафедрой иранской филологии
Будапештского университета. Янош Харматта посвятил много
работ исследованию сарматского языка, истории
западно-европейских сарматов, их роли в развитии европейской культуры.
Эти проблемы сарматской истории и культуры Я. Харматта
рассматривает не только с позиций лингвиста-ираниста, но и
как историк. Для этого он использует широкую
источниковедческую базу — исследования немецких, французских,
английских, финских, венгерских и других ученых. Я. Харматта
привлекает и большой археологический материал, добытый
венгерскими археологами и характеризующий древиесарматскую
культуру на территории Венгрии.
Разрабатызая данные проблемы, венгерский ученый
сознает, что «несмотря на признание исторической значимости
сарматов, до сих пор не существует фундаментального труда,
который бы осветил все аспекты их истории на протяжении
многих веком существования этих племен». Исходя из этого, он
поставил сьоей целью решить данную задачу, посзятив ей
специальную работу2, в которой, как пишет сам автор, он пытается
«восстановить события, относящиеся к ранней истории
сарматов, до сего времени не нашедшей должного отражения в
науке». Однако проникновению сарматов в Западную Европу
предшествовали миграции в данный регион других, более
ранних кранцев — киммерийцев, а затем и скифов. Как
справедливо замечает Я. Харматта, они и положили начало великому
переселению народов. Обычно данный факт связывают с гуннами
(IV в. н. э.), Харматта же пишет, что миграция гуннов всего
лишь эпизод в длинной серии передвижений, в процессе
которых конные массы страны кочевников перемещались с востока
на запад. Этот процесс начался за тысячу лет до н. э. с
появлением киммерийцев. Такой вывод, являющийся очень важным,
Я. Харматта основывает на новейших исследованиях и
археологических материалах. Наиболее ранние стоянки
киммерийцев, указывает он, обнаружены на Кавказе и к северу, в
прилегающих степных районах; затем они распространялись
дальше на запад и с течением времени достигли Южной Венгрии.
Это было примерно в VIII в. до н. э. Киммерийцы были
типичными кочевниками. Их военную силу составляли конные
воины — лучники. Я. Харматта указывает, что киммерийцы были
первым народом, который принес в Европу обычай сражаться
в конном строю. Однако этот обычай, как мы полагаем, закре-
2 Харматта Я. Исследования по истории и языку сарматов. Нагта!-
1а. 8(шНе8 т 1Не Шз^огу апс! ьапдиа^е оГ ЗагтаМиз. 5едес1, 1970.
83

пился и распространился здесь с приходом сюда скифов. Такой
вывод можно сделать из текста самого же Харматты, который
говорит, что в процессе миграции в Европу киммерийцы
увлекли с собой некоторые другие народы, принадлежавшие к
разным этническим группам, хотя основная масса (по крайней
мере, киммерийская родовая знать) говорила на иранском языке.
Из заключения Я. Харматты видно, что киммерийцы во время
расселения в Западной Европе разделились на две группы:
одна заняла Трансильванию, другая — бассейн р. Тиссы.
Последняя группа вследствие ее немногочисленности вскоре
растворилась среди местных мезийский (Мёзия) и дакийских (Дакия)
племен, а также кельтов, пришедших с запада.
В этих условиях, конечно, привнесенные, в Европу
киммерийские традиции не могли закрепиться, хотя следы
киммерийской культуры фиксируются археологической наукой.
Только новая волна кочевников-скифов упрочила
преобладание иранских элементов в восточно-вропейских степях3. С
продвижением скифов дальше на запад это влияние
распространилось и в Центральной Европе, в странах Карпато-Дунайско-
го бассейна, о чем мы упомянули Еыше. Более того, скифы
сыграли значительную роль в развитии, например, фракийской
культуры. Так, «второй период раннего железного века в
Румынии связан с влиянием скифской культуры. Особенно сильным
оно было в Трансильвании. Впервые на территории Румынии
памятники с заметными чертаАми скифской культуры появились
в начале VI в. до н. э. в центральной части Трансильвании, где
они составили компактную группу... Элементы скифской
культуры в Трансильвании наиболее сильны в VI в. до н. э. В До-
брудже скифские изделия появляются в конце V—начале IV в.
до н. э. И здесь становится сильным влияние скифской
культуры... В Добрудже и вообще в придунайских областях
особенно сильным было влияние скифского искусства, в частности
звериного стиля»4. Такая же картина наблюдается в Венгрии
и Болгарии. «...В VI в. до н. э. на территорию Восточной
Венгрии пришли скифы, положившие начало, по определению
венгерских исследователей, местному скифскому периоду. В своем
продвижении из причерноморских и прикубанских степей на
запад скифы достигли также территории Болгарии. Со скифами
связывается дальнейший прогресс в использовании железа в
карпато-дунайских областях... Появление скифов в Альфельде
(низменности, составляющие центральную часть Венгрии и
входящие в Среднедунайскую равнину.— А. М.) изменило облик
материальной культуры бассейна Тиссы. Но скифы не
уничтожили прежнее население этих областей. В скифских некропо-
3Харматта Я. Исследования по истории и языку сарматов, с. 8.
4 Ф е д о р о в Г. Б., Полевой Л. Л. Археология Румынии. М.,
«Наука», 1973, с. 117—118.
84

лях встречаются могилы с местной, доскифской керамикой и
предметами вооружения. Считается, что скифы господствовали
на Дунае до появления кельтов (III в. до н. э.)»5. Однако мы
вернемся к сарматам, сменившим скифов, и попытаемся
проследить основные положения и выводы, к которым пришел
академик Я. Харматта, изучая их историю и язык.
Как известно, древние (первобытные) народы отличались
большой дробностью, разделяясь на многочисленные племена,
каждое из которых имело свое этническое наименование. Это
последнее обстоятельство оставило много путаницы на
этнической карте древнего мира. Поэтому часто близкородственные
племена, известные современникам под различными своими
именами, в наше врехмя очень часто воспринимаются как
чуждые по языку и культуре народы. Так, миграционные волны
сарматов, пришедшие с востока в Западную Европу, были
известны здесь под именем роксаланов (рохс аланов), языгов,
сайев, тисаматов, саударатов, которые Я. Харматта справедливо
объединяет в одну этническую группу сарматов. Опираясь на
античные источники, Я. Харматта установил, что сарматские
племена, жившие во втором веке до нашей эры между Доном
и Дунаем, составляли могущественную конфедерацию,
игравшую в эпоху своего существования выдающуюся роль в
судьбах как Восточной, так и Западной Европы.
Как явствует из описания Я. Харматты, Крымское
государство скифов и население греческих колоний Северного
Причерноморья оказываются под властью правителей
западно-сарматской конфедерации. Несомненный интерес для нас
представляет раздел основной работы Харматты о переселении части
сарматских племен в Паннонию (территорию современной
Венгрии) в последние десятилетия до нашей эры. По мнению
академика Харматты, это стало возможным после падения
империи (государства) даков, а скорее всего, в результате внешней
политики правителей Римской империи, которая имела целью
создать путем поселения на Дунае (Венгрии) бастион языгоз
против даков, враждебных Риму. Это безусловно имело место,,
но и сами языги, упорно продвигавшиеся на запад под
давлением новых иранских (сарматских) волн, требовали от
римских правителей «права гражданства» в пределах империи. Они
поселились или были поселены между Дунаем и Тиссой.
Существование западного авангарда сарматов-языгов
поддерживалось и питалось не только ведением свойственного им кочевого'
скотоводства (этого.для их существований было недостаточно),
но и экономическими связями с сородичами—роксоланами, аор-
сами и другими сарматскими племенами, расселенными у устья
Дуная, в Северном и Западном Причерноморье, а также с
населением греческих городов. Однако в бурную эпоху войн и
5 История Венгрии, том I. М., «Наука», 1971, с. 25.
^5

столкновений Рима с варварскими племенами (сарматы, гето-
дакийцы, фракийцы) языги оказались отрезанными от своих
сородичей роксаланов дакаоди, набравшими новые силы. Я.
Харматта очень верно подмечает, что для языгов громадное,
жизненно важное значение имели именно связи с роксаланами и
торговыми центрами Причерноморья. Только в результате
отчаянной борьбы языгов с римскими гарнизонами6 и гето-дакий-
скими племенами, а также содействия со стороны роксалан
языгам удалось добиться своего: римский император —
знаменитый философ Марк Аврелий предоставил им возможность
восстановить сношения с роксаланами через территорию
Дакии, которая составляла боль;шую часть современной Румынии7.
Были восстановлены также желанные торговые контакты. Это
был период второго возвышения сарматов на Западе (II в. н. э.),
когда материальная культура и хозяйство как роксалан, так и
языгов испытали значительный подъем. Однако, как указывает
академик Харматта, нашествие германского племени (племен)
готов (середина и начало второй половины III в. н. э.) оборза-
ло торговые контакты языгоз и роксалан, главными торговыми
партнерами которых являлись греческие города-государства
Ольвия (на Бугском лимане, ныне Очаковский р-н
Николаевской области) и Тира (Тирас), основанная переселенцами из
.Милета на западном берегу Днестровского лимана (В V в. до н. э.
(см. Аккерман-Белгород). Ользия и Тира в 260 г. н. э. были
захвачены готами6. В исторической литературе существует
мнение, что роксаланы в результате этого нашествия сошли с
исторической арены, будучи ассимилированы готами. Это мнение
опровергает венгерский ученый- Я. Харматта говорит, что сами
готы испытали влияние роксаланов, но не путем ассимиляции
последних. Роксаланы были достаточно сильны и
многочисленны, чтобы не дать себя растворить в готской этнической среде.
В это же время римские источники отмечают необычайную
активность, если не сказать, экспансию со стороны языгов
Венгрии в пределы Римской империи. В течение двадцати лет (III в.
н. э.), отмечает Харматта, римские императоры сами
возглавляли карательные походы против языгов. Однако эти походы не
принесли успеха римлянам, продолжалось проникновение
языгов на территорию империи. Опасаясь дальнейших обострений
с языгами, император Константин разрешил значительной
части их поселиться на римской территории. Согласно
историческим источникам, на которые опирается академик Харматта,
численность переселившихся на территорию Римской империи
6 Зарегистрировано несколько нападений племен языгов на придунай-
ские провинции Рима. Например, зимой 69 г.- до н. э. языги вторглись в
Мезию и разбили две римские когорты.
7 Харматта Я. Исследования по истории и языку сарматов, с. 47.
8 Там же.
86

языгов — 300 тысяч. Загадки, одновременно возникшие в эпоху
готского нашествия в истории языгов и роксаланов (внезапное
увеличение численности языгов в Венгрии и исчезновение с
исторического горизонта роксаланов) Харматта разрешает на
основе анализа латинских источников, различных исторических
фактов и археологического материала, добытого в Венгрии в
местах былого расселения языгов. Венгерский ученый приходит
к выводу о том, что, когда готы нанесли роксаланам
поражение, для последних было более естественным искать пристанища у
родственных им языгов, чем идти во враждебную римскую
провинцию Мезию, расположенную между нижним Дунаем и
Балканскими горами. Я. Харматта полагает, что роксаланы,
соединившись и смешавшись с ними, выступали в дальнейшем под
общим именем сарматов9. Много десятилетий, а то и веков,
пройдет еще, прежде чем римские власти справятся с
воинственными и многочисленными племенами сарматов. Очевидно,
даже неуместно здесь употреблять слово «справиться». Дело в
том, что Я. Харматта в своих исследованиях специально не
занимается разбором римско-сарматских войн, а они имели место
и, надо сказать, небезуспешно для сарматов. Известно, что
сарматы-роксаланы еще в 68—69 гг. нашей эры совершили
опустошительный набег на Римскую империю, языги и роксаланы
не раз диктовали свои условия мирного договора римским
властям, а известная в истории Маркоманнская война великого
союза варварских племен против той же империи в 166—175 гг.
н. э. вследствие ведущего участия в ней сарматов получила
название «сарматской». Римский же император Констанций за
участие в ней получил титул «сарматский». Нет необходимости
разбирать военные походы и войны сарматов и алан в Западной
Европе, следует только сказать, что сарматы-аланы стали
одной из ударных сил, сокрушивших Римскую рабовладельческую
империю, на развалинах которой возникли феодальные
государства средневековой Европы. Академик Харматта наряду с
другими европейскими и советскими учеными подчеркивает, что
сарматы и аланы оказали большое влияние на этническое
развитие населения обширного региона Западной Европы,
занятого ими и удерживаемого под их властью на протяжении
нескольких столетий. Этническая и политическая ситуация в дне-
провско-дунайском регионе опять меняется во II в. н. э. И на
сей раз это связано с крупными передвижениями новых
многочисленных иранских племен — тохаров и саков. Это — древние
племена, родственные скифам Северного Причерноморья и мас-
сагетам Приуралья. Они занимали северные и восточные
районы Средней Азии и Восточного Туркестана. Во II в. н. э. они
вторглись в пределы Парфянского царства. Движение тохаров
9 Харматта Я. Исследования по истории и языку сарматов, с. 50.
87

и саков потеснило другие иранские племена, известные по
китайским источникам под этническим наименованием ен-цай (ян-
цай). Последних античные авторы именуют аорсами. Другой
значительной ветвью сарматов были сираки, обитавшие также
на востоке.
Я. Харматта, опираясь на различные источники,
утверждает, что аорсы и сираки пришли в южно-русские степи из При-
аралья. «Вторжение аорсов и сираков в Восточную Европу,—
пишет он,— наверняка явилось той причиной, которая
заставила западных сарматов во главе со своим «королевским»
племенем занять территорию между Доном и Дунаем и приступить
к укреплению своего господства в этом регионе. Как известно,
эти события произошли между 130 и 125 гг. до н. э. Примерно
в это же время в Восточной Европе появились аорсы и сираки.
Поскольку движение сарматских племен на огромной
территории от Арала до Дуная совпадает по времени с приходом ю-чи
тохаров в Бактрию, то взаимосвязь этих двух событий не
вызывает никакого сомнения. Итак, вполне возможно, что
возникновение сильной власти сарматов между Доном и Дунаем
•около 125 г. до н. э. находилось в прямой зависимости от ;\тар*
ша на запад огромной массы, вызванного экспансией
«империи» Сиунг-ну. Первая миграция ю-чи стронула с места
большие массы саков, а те, в свою очередь, вызвали миграционные
волны по линии Яксарт — (Сыр-Дарья) — Приаралье —
Прикаспийские степи. Около 145 г. до н. э. в результате возросшего
дазления с востока власть сайев (группа сарматских племен),
удерживающих Поднепровье, значительно ослаблена.
Решительный поворот произошел во время второй миграции ю-чи. Тогда
одна часть ен-цай (аорсов), очевидно, очень сильно
потесненная натиском тохарских племен, вместе с другими иранскими
племенами устремилась на запад к Дону. Соответственно
сарматские племена, занимавшие эту территорию, овладели Подне-
провьем, ассимилировали остатки сайев и других иранцев и во
главе с «королевскими» сарматами основали между Доном и
Дунаем огромную империю10-
Дневнегреческий географ и историк Страбон, живший во
второй полозине I в. до н. э. и в первой четверти I в. н. э.,
локализовал аорсов и сираков в Центральном Предкавказье. В
ходе новых сложных исторических ситуаций аорсы и сираки
могли оказаться на обширной территории указанного региона.
Так, Страбон в своем описании Азовского и Черного морей до
Колхиды сообщает, что первую часть, начиная с северных стран,
обращенных к Океану, населяют некоторые скифы, кочующие
и живущие в повозках, ближе их сарматы, тоже скифское
племя, а «из их числа — аорсы и сираки, спускающиеся к югу до
Харматта Я". Исследования по истории и языку сарматов, с. 34.
88

Кавказских гор, одни из них кочуют, другие не живут в шатрах
и занимаются земледелием»11.
Античный географ далее пишет, что аорсы более продвинуты
к северу по сравнению с сираками. Страбон также обращает
внимание на могущество этих племен. В связи с этим он сооб-.
щает, что, когда Фарнак F3—47 гг. до н. э.) владел Боспором,
то царь сираков Абеак выставил двадцать тысяч всадников, а
царь аорсов Спадин — даже двести тысяч, а верхние аорсы еще
больше, так как они владели более обширной страной и
господствовали, можно сказать, над наибольшей частью Каспий-,
ского"побережья... Аорсы живут по Танаису (Дону — А. М.), а
сираки по Ахардею (Кубани — А. М.), который вытекает с
Кавказа и впадает в Меотиду»12.
Я. Харматта отдает должное роли сарматов в установлении
международной торговли. Сарматы, говорит он, вели активную,
торговлю не только с греческими городами Причерноморья, но
и с далекой Парфией и Индией. Они занимали первое место и
в транскавказской торговле, перевальным пунктом в которой
являлся город Диоскурия на черноморском побережье
Кавказа. Харматта, ссылаясь на Страбона, говорит, что аорсы
(могущественный союз сарматских племен) на верблюдах
перевозили индийские и вавилонские товары, купленные или захва-.
ченные ими у армян или мидийцев. Восточные товары
попадали в Европу через посредство сарматов по караванному марш-,
руту, проходившему через центральную Азию и далее,
севернее Каспия, в Причерноморье, а отсюда уже в Рим и его запад-,
ные и северные провинции. Академик Янош Харматта
акцентирует свое внимание на неисследованных проблемах сармат-,
ской истории в Западной Европе. Этим не исчерпывается зна-.
чение трудов Харматты в сарматологии. Особое место в них
занимает его исследование скифского и сарматского языков, их-
преемственности, соотношения между древними скифо-сармат-.
скими и осетинскими языками, отношения этих языков к
другим языкам иранской группы.
Рассмотренные выше вопросы занимают венгерского учено-,
го и в других его работах. В этом отношении большой интерес
представляет его статья «К истории Херсонеса Таврического и
Боспора»13. В этой небольшой работе Я. Харматта показал
сохранившуюся еще в III—IV вв. н. э. активную роль сарматов в
международных отношениях. Он попытался сделать это,
проанализировав рассказ византийского императора Константина
Багрянородного (в главе 53 его сочинения «Об управлении го-
11 Страбон. География, XI, 2, 1. М., 1964.
12 С т р а б о н. География, V, 8. М., 1964.
13 Харматта Я. К истории Херсонеса Таврического и
Боспора.—Античное общество. «Труды конференции по изучению проблем античности».
М., «Наука», 1967.
8*

сударством») о взаимоотношениях Херсонеса и Боспора на
рубеже III—IV вв. н. э. «Согласно рассказу Константина, во
время царствования Диоклетиана, Савромат, царь Боспора, собрав
войско из горипонтийских сарматов, пошел походом на римлян,
и, завоевав страну лазов и победив тамошних жителей,
продвинулся вплоть до р. Галис. Узнав об опустошении Лазики и
Понтики, император Диоклетиан послал войско под
командованием Констанция, будущего императора, против вторгшихся
сарматов. Ввиду того, что у римлян не хватало сил, чтобы
изгнать сарматов из страны, император Диоклетиан по просьбе
Констанция обратился за помощью к херсонесцам. Войско хер-
соиесцев вторглось на территорию Боспора и военной хитростью
овладело столицей Савромата, Боспором. Захватив в плен
семейство боспорского царя, херсонесцы отправили посольство к
Савромату в Малую Азию, чтобы скинуть царя, прекратить
войну и уйти с римской территории. Под угрозой херсонесцев
Савромат вьшужден был возвратиться в Боспор. В награду за
заслуги херсонесцы получили некоторые привилегии, в том
числе освобождение от уплаты налога, предоставленное им
императором Диоклетианом»14. Этим событиям Я. Харматта отводит
дату 291—293 гг. н. э. Реальность содержащегося в рассказе
Константина Багрянородного события ученый уточняет и
подтверждает на основе анализа других источников, в том числе
эпиграфических. Вместе с тем выясняется, что совершивший
этот поход в Лазику и Понтику боспорский царь вовсе не
носил имени Савромата, им был савромат (сармат) по
происхождению боспорский царь Фофорс. «Имя Савромат, во всяком
случае (какова бы ни была причина этого явления), было,
несомненно, общим названием боспорских царей в херсонесской
хронике, и поэтому нас не должно удивлять появление Фофор-
са под этим же именем (Савромат) в повествовании
Константина»15. Примечательно и такое заключение Я. Харматты в
разбираемой статье: «...усиление иранского (сарматского и
аланского) элемента в этническом составе Боспорского царства
оказало большое влияние и на политическую жизнь
государства. В ряду боспорских правителей появляются цари
сарматского или аланского происхождения». И далее: «В то самое
время, когда отмечается усиление иранского этнического
элемента в Боспорском царстве, сарматские или аланские
династии выступают и в других припонтийских странах. Так,
например, в Иберии царствовал уже во II в. н. э. Ксефарнуг, имя
которого отражает ясно аланские фонетические черты»16.
Мы уже говорили о том, что события, связанные с историей
14 Харматта Я. К истории Херсонеса Таврического и Боспора, с.
2С5, 206.
15 Там же, с. 267.
16 Там же, с. 207.
90

Херсоиеса и Боспора и походом сарматских войск в конце III в.
н. э., помимо сопоставления различных исторических
источников древности, были в решающей степени подтверждены
расшифровкой сасанидской надписи венгерским ученым. О том,
какое место занял данный источник в решении этого вопроса,
пишет сам автор: «Предположение о походе Фофорса на
страну лазов и римские владения в Малой Азии подтверждается
также новым ценным источником, не отмеченным до сих пор
исследователями. Это — сасанидская надпись в Пайкули,
которая сохранилась в настолько фрагментарном состоянии, что
ее использование как исторического источника до сего времени
было почти невозможным. После продолжительных работ над
надписью из Пайкули мне удалось восстановить большую ее
часть и точнее определить ход рассказанных в ней событий»17.
Данный факт, хотя это и незначительный штрих, характеризует
стиль ученого, решающего научные проблемы, не
останавливаясь перед трудностями.
В свете рассмотренных выше событий и этнических
процессов весьма значительный интерес представляет другая работа
венгерского ученого. — статья «Из истории алано-парфянских;
отношений», опубликованная, как и первая, в Венгрии.
В ней автор рассказал об одной археологической находке,
явившейся очень интересным памятником алано-парфянских
отношений. Предметом находки является пряслице, на котором
сделана парфянская надпись. Данный памятник обратил на
себя внимание академика Я. Харматты своей необычностью и
мостом нахождения. Отчет об этой находке и ее фотографию
опубликовал журнал «Эпиграфика Востока» (№ 7, 1953). В нем
говорится: «Пряслице найдено во время археологических
разведок на данном поселении, расположенном в низовьях р.
Малый Узень в Западном Казахстане, в 2 км к востоку от сел.
Джангалы. На поверхности пряслица вдавлены до обжига 12
вмятин, отступая от сохранившегося края, прочерчены тонкие
борозды, частью расположенные радикально, и знаки,
напоминающие какие-то письмена». Это-то пряслице с неизвестной
надписью и стало предметом исследования Я. Харматты. Вот
что пишет сам автор об этом: «...надпись неизвестного письма
и языка на малоузеньском пряслице не возбудила особенного
интереса и почти что затерялась. Недавно, перелистывая VII том
«Эпиграфики Востока», я заметил на фотографии пряслица
буквы парфянского письма на нижнем краю. Это меня так
поразило, что не поверил своим глазам, но повторная проверка
убедила меня в правильности первых впечатлений: на нижнем
краю пряслица ясно видны парфянские буквы. При более тща-
17Харматта Я. К истории Херсонеса Таврического и роспора, с
207.
9*

тельном рассмотрении снимка пряслица под лупой я
обнаружил полную парфянскую надпись кругом»18.
Последняя как раз и поставила перед исследователем
вопрос, каким образом попал данный предмет в Малый Узень,
удаленный от Парфянского царства на северо-восток на тысячи
километров? Вот что отвечает на это сам автор: «Обсуждаемая
парфянская надпись была найдена, по всей вероятности, на
бывшей аланской территории. Остается выяснить, как было
возможно найти парфянскую надпись в таком отдаленном пункте,
на много тысяч километров от границ Парфянского
государства, на территории аланского племенного союза.
Едва ли можно думать о том, что аланы заимствовали
парфянскую письменность для аланского языка и что,
следовательно, мы имели бы дело с аланской надписью, в то время как
надпись на пряслице чисто парфянского характера. Можно
было бы предполагать, что пряслице попало из Парфии на
аланскую территорию путем торговли. Этому, однако, противоречит
сам характер предмета. Простые глиняные предметы, каким
является и пряслице, не представляли собой торговых товаров,
ведь их мог изготовить дома любой человек. В
действительности пряслица принадлежат к самым частым находкам на
сарматской, то есть аланской территории»19.
«Значит, кажется невероятным,— продолжает
исследователь,— что малоузеньское пряслице попало на аланскую
территорию путем торговых сношений аорсов и алан,
существовавших между ними и Парфией. Историческое объяснение
обнаружения находки следует искать в другом направлении»20.
Я. Харматта на основе письменных и археологических
источников доказывает в статье, и вполне убедительно, что Малый
Узень, место находки памятника, располагается в центре
территории могущественного аланского объединения,
существовавшего здесь несколько веков. «Вдоль нижнего течения
Малого Узеня и около Джангалы можно доказать наличие савро-
мат уже в VII—IV вв. до н. э. Начиная с этого времени эта
территория была непрерывно населена к°чевыми иранскими
племенами: сарматами, аорса*ми, аланами»21. В подтверждение
этого своего вывода Я. Харматта указывает на
археологический материал, доказывающий, что район малоузеньской
находки располагался как раз в центре обитания аорсов и алан.
Ученый исследует и время, в которое могло попасть пряслице
с парфянской надписью на аланскую территорию.
В связи с этим он пишет: «Согласно историческим источни-
18 Харматта Я. Из истории алано-парфянских отношений. Ас1а Ап-
{щиа Аипдапа, 1оти$. XIII, 1965, с. 128.
19 Харматта Я. Из истории алано-парфянских отношений, с. 146.
20 Там же. I
21 Там же, с. 144.
92

кам, аланы совершили несколько разбойничьих набегов
крупного охвата на территорию Парфянской державы. Одно из
вторжений алан произошло после создания аланского
племенного союза, в 72 г. По Иосифу Флавию, подробно описавшему
события, в этом году аланы вторглись в Мидию и Армению.
Они захватили в плен и жену, и наложниц Пакора,
управляющего Мидией парфянского царевича, и освободили их лишь за
выкуп в 100 талантов. В Армении же сам царь Тирадат почти
попал в плен в бою- После больших опустошений аланы
возвратились на свою территорию, ведя с собой «опромную массу
людей- и другую добычу» из обоих парфянских вассальных
царств. Второе крупное аланское вторжение произошло в 135 г.
По Диону Кассию, Фарасман, царь Иберии, позвал алан
против парфян. По его словам, «Мидия сильно пострадала,
Армения и Каппадокия уже были затронуты» аланским
вторжением. Значит на этот раз аланская добыча происходила главным
образом с парфянской территории.
Кажется, естественно предположить, что надпись на мало-
узеньском пряслице каким-то образом связана с этими алан-
скими набегами. Конечно, мало вероятно, что пряслице попало
на отдаленную аланскую территорию в виде добычи, ведь алан-
ские воины едва ли повезли бы с собой такой ничтожный
предмет. Следовательно, можно предположить, главным образом,
две возможности. Либо похищенная парфянская женщина
привезла пряслице с собой в качестве своего орудия труда, либо
грамотный парфянин в аланском плену около Джангалы
изготовил его для своей дочери (в надписи на пряслице
упоминаются именно отец и дочь — А. М.) и снабдил его надписью. И
в том и в другом случае малоузеньское пряслице с парфянской
надписью говорит о том, что среди алан жили и парфяне,
причем не исключено и то, что и дальнейшие памятники
парфянской письменности появляются в будущем, главным
образом, на предметах быта, из территории аланского племенного
союза22. Образование последнего, то есть «превращение двух
аорских и спракского племенных союзов в один огромный алан-
ский племенной союз» ученый относит к 50—60-м гг.23 Что же
касается окончательной даты появления исследуемого
памятника, то Я. Харматта склонен отнести ее ко времени событий,
связанных с походом алан в Парфянское царство в 135 г. н. э.24
Мы уже подчеркивали, какое важное значение имела мало-
узеньская находка для установления факта алано-парфянских
отношений. Нельзя не привести слова самого автора о
значении этого исторического памятника: «Эта краткая парфянскэ.я
22 Харматта Я. Из истории алано-парфянских отношений, с. 146—
147.
23 Там же, с. 145.
24 Там же, с. 147.
93

надпись — единственный и ценный исторический памятник,
свидетельствующий об алано-парфянских сношениях. Находка эта
имеет еще и другое весьма важное историческое значение. Тот
факт, что похищенные аланами парфяне попали на такие
отдаленные территории, говорит о том, что во вторжениях
участвовали не только аланы, живущие в районе Кавказа, но и
аланские группы, поселившиеся в других краях. Но это нельзя
представить себе иначе, чем предполагая, что аланские
племена были соединены в широком племенном союзе. Итак, мало-
узеньское пряслице является ценным доказательством и
территориального распространения и организации аланского
племенного союза»25.
Мы выше упомянули о том, что академик Я. Харматта
занимается исследованиями в области скифо-сарматского языка.
Но следует сказать о том, что его исследования в области
языка охватывают более широкий диапазон. Об этом хотя бы
говорит его недавно опубликованная работа «Прогсиранцы и
протоиндийцы в Центральной Азии и во II тысячелетии до н. э..
(лингвистические данные)»26.
Конечно, трудно обозреть в одном очерке те вопросы и
проблемы, которые ученый исследует в области сармато-аланской:
истории и культуры. Остается сказать, что венгерский ученый
в курсе всей литературы, выпускаемой у нас в СССР по языку,,
фольклору и истории осетин, постоянно следит за ней. Он в
оригинале читает эту литературу, интересуется Осетией, ее
успехами, развитием ее культуры. Пожелаем венгерскому
ученому еще многих творческих успехов в области не только сарма-
тологии, но и осетиноведения.
И. Н. Анфимов
НОВЫЕ НАХОДКИ БРОНЗОВЫХ АНТИЧНЫХ ШЛЕМОВ IV— И! ВВ.
ДО Н. Э. НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ
Находки античных бронзовых шлемов на периферии
древнегреческих колоний Северного Причерноморья сравнительно
редки. Защитное оружие было дорогостоящим, и приобретать его
могли только представители родоплеменной зкати. К
настоящему времени опубликовано шесть аттических шлемов IV в. до
25 Харматта Я. Из истории алано-парфянских отношений, с. 147.
26 Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. М.,.
«Наука», 1981.
94

н. э., найденных в Закубанье: три в Курджикском кургане1 и
по одному из курганов станицы Даховской2, станицы Темно-
лесской3, поселка Мезмай. Кроме того, один шлем
неизвестного происхождения хранится в Краснодарском музее4, и два
шлема происходят с Черноморского побережья
Краснодарского к)рая: из пос. Советквадже (найден в районе дома отдыха
«Смена»M и из г. Анапа (куплен в 1906 г., хранится в Гос.
ЭрмитажеN. Поэтому каждая новая находка античных шлемов
представляет значительный интерес.
За последние годы из Закубанья известны три новые
находки "бронзовых античных шлемов, публикации которых и
посвящена настоящая статья (см. карту).
В 1955 г. на левом берегу р. Пхии, на расстоянии около
1,5 км от места ее впадения в Большую Лабу при прокладке
лесовозной дороги на склоне горы был срыт небольшой
курган, под насыпью которого была обнаружена могила. В ней
находились два костяка с бронзовыми шлемами на головах.
Н. В. Анфимову, выезжавшему на место находки, удалось
собрать у местных жителей часть погребального инвентаря:
железные трехгранные втульчатые наконечники стрел, железный
наконечник копья с листовидным пером, в том числе и один из
шлемов.
Бронзовый шлем—цельнокованный, с высокой тульей,
овальной в плане, отделенной от нижней части шлема небольшим
уступом, резко поднимающимся в передней части кверху.
Нижний край шлема спереди имеет небольшой наносник, плавно
закругляющийся к концу; от наносника расходятся плоские
дугообразные валики, окаймляющие край и представляющие
собой имитацию бровей (рис. 1). Назатыльник несколько вогнут.
Концы назатыльника, опускавшиеся книзу, отломаны. Не
сохранились также нащечники и верхняя часть тульи. Нащечни-
ки подвижно крепились к шлему на трехпетельчатых шарнирах.
Края шлема в месте крепления нащечников вырезаны и
загнуты вовнутрь, образуя по четыре петли с каждой стороны
(рис. 2). Между нащечниками и назатыльником имеются вы-
1 Галакина Л. К. Курджикский курган. Л., 1980, с. 50.
Рабинович Б. 3. Шлемы скифского периода. ТОИПК, т. I Л., 1941, с. 144.
2 Лунин Б. Археологические находки 1935—1936 гг. в окрестностях
станиц Тульской и Даховской близ Майкопа. ВДИ, 1939, № 3 (8), с. 215, р. 4.
3 Дитлер П. А. Аттический шлем из ст. Темиолесской.— СА, 1964,
№ 1, с. 315-320. *¦ ' ' . "
4 Рабинович Б. 3. Указ. соч., с. 44.
5 Там же, с. 45, табл. XXII.
6 Косаненко. В. М., Лукьяшенко С. И., Максименко В. Е.
Два шлема из фондов Ростовского областного музея краеведения.— СА,
1978, № 2, с. 265.
7 Рабинович Б. 3. Указ. соч., с. 147, табл. XX.
95

\г-
гИу&ж
Ч
*Век
%'
^
3«
д|№
\
Масштаб I: ЮО ОООО
МеСТояахоШнйв аттических шлемов на северо-западном Кавказе
1, Хутор Северный,
2. Станица тульская.
^|3. Станица Куражипская;*
4. А* Мезмэй,
5. Станица Темнолесская,
6. Поселок Пхия,
?. Поселок Советквадже»
8. Город Анапа.
Рйс.%
/«гг./
Рис. 1. 2. Аттический шлем.

резы для ушей, закругляющиеся вверху; края в области ушных
проемов выгнуты наружу.
Второй шлем того же типа, что и вышеописанный, был
найден в распаханном кургане в 10 км от ст. Рязанской, близ
хутора Северный, на левом берегу р. Ганжа (приток р. Белой).
Шлем был доставлен в 1976 г. в Краснодарский историко-крае-
ведческий музей В. Н. Растворовым. От шлема сохранилась
часть высокой тульи, отделенной уступом от назатыльника с
горизонтально выгнутым нижним краем (концы назатыльника
утрачены). В местах крепления нащечников находятся
небольшие круглые отверстия (рис. 3, 4). Ушные вырезы имеют
вертикальные края, закругляющиеся в верхней части. Передняя
часть шлема не сохранилась. Высота шлема (от места
крепления нащечников до верха тульи) 20 см, максимальный
поперечный диаметр — 20 см. Данные экземпляры относятся к
развитому варианту аттического типа греческих шлемов8, их
датировка укладывается в рамки IV в. до н. э. К иному типу
относится бронзовый цельнокованный шлем, поступивший в
Краснодарский музей в 1976 г. Точное место на'ходки его
неизвестно, вероятнее всего, это территория Краснодарского края.
От шлема сохранилась левая половина (рис. 5, 6). Тулья,
плавно расширяясь книзу, переходит в широкий козырек;
назатыльник выделен в виде углубленной прямоугольной площадки с
горизонтально отогнутым наружу краем; назатыльник
ограничен с боков несколько опущенными вниз, закругленными
концами. Передняя часть шлема над козырьком украшена двумя
валиками, закрученными на концах в спираль. Данный тип
относится к широко распространенным в эпоху эллинизма
шлемам с козырьком и волютами на передней части9; такие
шлемы часто украшались гребнями (на нашем шлеме установить
наличие или отсутствие такого гребня не представляется
возможным, ввиду отсутствия верхней части тульи). К этому же
типу, что и данный экземпляр, относится шлем, найденный при
вспашке поля близ села Каменки на Днепре10, но имеющий
несколько меньший козырек и более выпуклую лобную часть.
Судя по пергамским скультурам, такие шлемы с волютами,* без
нащечников, с лобной частью, скошенной вперед и переходящей
в широкий козырек, были характерны для III в. до н. э.
Бронзовые шлемы являлись одной из статей греческого
импорта в Прикубанье. Относительно широкое распространение
их среди местной знати, являвшейся профессиональными
воинами, отражает активизацию политической и экономической
экспансии Боспора в восточном направлении, следствием чего
и явилось резкое увеличение ввоза греческих товаров, достиг-
8 Рабинович Б. 3. Указ. соч., с. 149.
9 Там же, с. 187, табл. XXII.
7 Заказ № 9974
97

1Г||||||[ ЦЦЦ ^спллщ^'
Рис. 3. Аттический шлем с хут. Северного.
Рис. 4.
Аттический шле*ч с хут.
Северного.

Рис. 5. ШлемIII в. до н. э. (вид сбоку).
Рис. 6. Шлем III в. до и. э. (вид сзади).
ших глубинных районов Северо-Западного Кавказа. Большая
часть античных шлемов поступала в Закубанье через Боспорское
царство. Торговый путь шел по р. Кубани (древнему Гипанису)
99

и дальше по ее левым притокам к племенам, заселявшим
предгорья. Исключением является шлем с р. Пхии, попавший на
Северный склон Кавказского хребта из Диоскурии.
Таким образом, находки античных шлемов IV—III вв. до
н. э. дают нам возможность проследить одно из направлений'
торговых связей Боспора с меотскими племенами
Северо-Западного Кавказа.
Список сок<р ащений
ВДИ — Вестник древней истории
СА — Советская археология
ТОИПК — Труды отдела истории первобытной культуры
Государственного Эрмитажа
А. X. Магометов
ОВИДИЙ И САРМАТЫ*
Многочисленные сарматские племена, являвшиеся активной
политической силой Древнего мира и игразшие важную роль в
международных делах тогдашнего времени, расселялись на
огромной территории, растянувшейся от восточных предгорий
Южного Урала и Казахстана на востоке до Румынии и
Венгрии на западе. Сарматы объединили в себя несколько
родственных по своему происхождению племенных союзов, среди
которых в начале нашей эрв основное ядро составляли аланы.
Сарматы, выделившись из скифской этнической среды,
говорили на скифском языке, в своей основе сохранившемся у
осетин—потомков скифов-сарматов и алан.
Как правило, античные авторы проводят параллель между
скифами, сарматами и аланами или объединяют их под общим
именем «скифы» или «сарматы». Античная традиция этногенети-
ческой характеристики скифов, сармат и алан сохранилась в
исторической литературе и энциклопедических справочниках
нового и новейшего времени. Так, в «Энциклопедическом
словаре Брокгауза-Ефрона» сказано: «Аланы — народ, иринадлежа-
ж Основные положения данной статьи были изложены в докладе автора
на эту же тему на Всесоюзной 'научной конференции «Проблемы античной
истории и классической филологии», проходившей в г. Харькове 6—8
февраля 1980 г. См.: Тезисы докладов конференции. Харьков, 1980, с. 35-—37.
100

щий к скифскому племени» (т. I., 1890 г.), а в «Малой
советской энциклопедии» (т. I, 1958 г.) говорится: «Аланы — скифо-
сарматские племена». Не вдаваясь в анализ исторической
последовательности генетической связи между названными
племенами, следует, однако, сказать, что они произошли из
одного этнического корня и говорили на одном языке с различными
диалектами (что свойственно этническим общностям эпохи ро-
до-племенного строя). И поскольку на протяжении ряда
столетий (в последних веках до нашей эры и первых веках новой
эры) скифские, сарматские и аланские племена (этническое
наименование «аланы» появилось в литературных источниках
только в I в. н. э.) выступали на исторической арене
одновременно, то древние писатели почти не выделяли их отдельных
племенных названий, а если и выделяли, то поясняли, что они
речь ведут о скифах или сарматах. Как мы уже говорили, для
обозначения отдельных скифских или сарматских племен они
чаще всего употребляли широко распространившиеся в древнем
мире этнонимы «скифы» и «сарматы».
Для применения к сарматам и аланам этнонима «скифы»
и признания между ними языкового родства у древних авторов
было достаточно оснований. Ведь во все времена язык
является основным этническим определителем народов, а скифы,
сарматы и аланы были реальной исторической действительностью
для современных им античных историков, .которые, как
правило, обращали внимание на их язык и языковое родство. Уже
Геродот (V в. до н. э.) — этот самый крупный и авторитетный
источник по скифам признавал скифов и сарматов племенами
родственными и близкими по языку.1
Гиппократ, современник Геродота, именует сарматов
скифским народом, частью скифов2.
Несколько веков спустя об этнографическом родстве
сарматов и скифов свидетельствовал Страбон (I в. до н. э. — I в.
н. э.K, древнегреческий историк и географ. Живший во
времена Страбона Овидий употреблял по отношению к сарматам
этноним «скифы». Древнегреческий историк Иосиф Флавий (род.
ок. 37 — ум. ок. 95 г. н. э.) называет алан «скифским
племенем»: «племя аланов есть часть скифов, жившая вокруг Танаи-
са4 и Меотийского озера»5, «те из скифов, которые зовутся сар-
1 Геродот, кн. IV, гл. 'Ы7, © кн.: «История в девяти книгах», Л., 1972.
См. также: Куликовский Ю. Аланы по сведениям классических и
византийских писателей. Киев, 1899, с. 3.
2 Гиппократ (Псевдо-Гиппократ). О воздухе, водах и местностях,
гл. 24, 25. См. журн. «Вестник древней истории» (в дальнейшем «ВДИ»).
3 Страбон. VII, 3, 9, 4, 8; XI, 3,3—в кн.: Страбон: Геогрефия: Л.,
1964.
4Танаис — р. Дон.
5 Меотийское озеро — Азовское море.
101

матами»6. Римский же историк Корнелий Тацит (I в. н. э.),
повествуя о войнах алан с римлянами, не называет имени алан,
а обозначает их этнонимом «сарматы»7. Птолемей на своей
карте алан помещал под именем «скифы — аланы».
Как мы уже заметили, древнейшие источники вначале
только дают имя скифов, затем появляются «сарматы» и уже
потом, в I в. н. э., выступают «аланы», причем последних
источники идентифицируют с сарматами. Таким образом, в
античную эпоху уже обозначается ясная картина генетической
преемственности скифов-сарматов—алан. Преемственность эта
была подтверждена в новейшее время многими исследованиями.
Наиболее ярко этническое родство скифов, сарматов и алан
было доказано в исследованиях В. Ф. Миллера и В. И. Аба-
ева8.
Многочисленными исследованиями также установлен тот
бесспорный факт, что осетины являются потомками скифо-сар-
матских народов.
Упоминания о скифах и сарматах особенно часты в латинских
источниках в связи с появлением в II—I вв. до н. э. крупных
сарматских племенных союзов — языгов и роксаланов (рохс
алант) в Северном Причерноморье и на Дунае,
непосредственно у границ Римской империи. Еще более интенсивное
продвижение сарматов и алан на запад происходит в I—II вв. нашей
эры. Сопоставляя античные источники с новейшими
исследованиями (советских, венгерских и румынских историков) следует
сделать вывод, что сарматы в указанный период освоили не
только степную, но и лесостепную зону Днестровско-Дунайско-
го междуречья. Эти же источники повествуют нам о
политическом господстве сармато-аланских племен, установленном ими
на обширной территории Восточной и Центральной Европы.
Нам кажется, что только этим обстоятельством, а также
самым широким расселением сарматов в Европе можно
объяснить появление в «Географическом руководстве» Птолемея
A-я половина II в. н. э.) терминов «Европейская Сарматия»
(заключаемая им между Доном и Дунаем), «Азиатская
Сарматия», «Сарматское море», «Сарматские горы» (часть Карпат).
Обращает на себя внимание тот факт, что названия
областей и топонимы, упоминание которых древними авторами
стало литературной традицией, могли возникнуть только в
результате плотного расселения сарматов в Западной Сарматии, рас-
6 Иосиф Флавий. Иудейская война. VII, 4,4; VII, 7, 4.
7 Тацит. История, кн. 1, гл. |79; кн. III, гл. 5 —в кн.: Корнелий Тацит.
Сочинения в двух томах. Том II, Л., 1968.
8 Миллер В. Ф. Осетинские этюды, ч. III. М., 1887, с. 73; Абаев
В. И. Осетинский язык и фольклор. М., 1949, с. 150.
102

Ампелий, Птолемей и др.) исходили именно из данного фак-
тянувшейся до Балкан9. Очевидно, античные историки (Люций
та, относя сарматов к крупнейшим народам Европы и Азии10.
Многочисленные литературные источники античности, а
также археологический и другой материал позволяют утверждать,
что в последних двух-трех веках до нашей эры и в первом
веке нашей эры сарматы прочно занимали оба берега Нижнего
Дуная.
Это положение полностью согласуется с образом жизни
сарматов-кочевников. На Дунай и Балканы сарматы устремлялись
не в -поисках военных приключений, а подгоняемые нуждами:
кочевого хозяйства. На это справедливо обращает внимание
исследователь сарматской истории и культуры академик Янош
Харматта. Я. Харматта выдвигает положение, согласно
которому «сарматы через определенные промежутки времени
прибывали и оседали на берегах Дуная»11. Я. Харматта при этом
указывает, что сарматы занимали оба берега реки, особенно в
зимнюю пору.
Страбон замечает, что «сарматы постоянно ищут места,
изо'билующие травой»12. Берега Дуная как раз и были теми
местами, которые изобиловали травой, пастбищами. Для
содержания огромных стад крупного и мелкого рогатого скота,
являвшегося основой экономической жизни сарматов,
последним приходилось завоевывать все новые и новые территории,
которые располагались к западу от Дона и Азовского моря
(Меотиды — в античной традиции). Еще большее, во всяком
случае не меньшее значение в экономике сарматов имело
табунное коневодство. Сарматские роды и племена, как и
скифские, находясь на стадии военно-демократического строя,
составляли военную организацию, в которой всадник занимал
центральное место. Каждый мужчина в племени был не только
работником, но и воином, причем воином-всадником. Одним
словом, у скифов и сарматов конница была основным ядром
войска. О многочисленности и мобильности сарматской
конницы, наводившей страх на армии древних государств,
свидетельствуют античные авторы.
Для ведения привычного образа жизни и содержания
кочевого хозяйства сарматы должны были располагать
значительными территориями пастбищных угодий, каковыми были
необъятные просторы степей и бассейны рек в Восточной и
Центральной Европе.
9 Рикман Э. А. Этническая история населения Поднестровья 'и
прилегающего Подунавья в первых веках нашей эры. М., 1975. с. 29.
10 Р и к м а н Э. А. Указ. соч., с. 29.
11 НагтаНа I. Зщшез т Н1$1огу апо* Ьапдиаде о! Загтайапз. 5ег-
деA, 1970.
12 С т р а б о н. География. VII, 3, 17.
103

Сарматы в течение ряда столетий были важной, если не
главной, военно-политической силой. Господствующей силосй в
указанном регионе сарматы были по крайней мере в эпоху
существования могущественной Западно-сарматской конфедерации
племен. Военную силу последней не раз испытали на себе
римские полководцы и их легионы. Особенно активной была
Экспансия сарматов на Рим в эпоху Митридатовых войн.
В одном источнике, который приводит Я. Харматта,
говорится, что в ходе военных действий против северо-балканских
племен Клавдий Пульхер столкнулся лицом к лицу с
сарматами— с этой наиболее активной силой в регионе. «Однако у
римлян, — пишет Я. Харматта, — не хватило сил нанести
поражение сарматам и это было основной причиной их дальнейших
неудач в борьбе с северо-балканскими племенами, поскольку
непрекращающиеся сарматские вторжения на Балканы снова
и снова заставляет эти племена выступать против римлян.
Таким образом, совершенно очевидно, что конфедерация
сарматских племен сыграла главную роль во всей кампаний и в
развитии ее основных событий на Балканах»13.
' Ведя грандиозные войны с Римом, понтийский царь
Митридат14 опирался на помощь (военную и экономическую) и
сочувствие сарматского населения Северного Причерноморья. В
процессе своей экспансии на запад сарматы подчинили скифов*и
попыталсь установить свой контроль над греческими городами
Причерноморья (последние находились в сфере влияния Пон-
тийского царства Митридата Евпатора. — А. М.). Это явилось
причиной вмешательства Митридата, который устранив
непосредственную опасность, угрожающую греческим городам, был
тем не менее вынужден искать дружбы сарматских владык:15
13 Харматта Я. Указ. соч., с. 27.
14 Митридат VI Евпатор A132—63 гг. до н. э.) — царь Понтийского
государства с 121 (фактически с A,Г1) до 63 г. до н. э. — непримиримый враг
римлян, проведший 3 войны с'ними (88—84, 83—81, 74—64 гг. до н. э.).
Установив дружественные отношения со скифами. и сарматами и др.,
Митридат VI обеспечил пополнение своей армии войсками союзников. Ведя эти
войны (нередко успешно), Митридат стремился преградить путь римской
экспансии на север и восток. Потерпев поражение в третьей войне и не
желая попасть в плен, Митридат покончил с собой.
15 О политике Митридата по отношению к скифам и сарматам
рассказывает Аппиан (римский историк II.в.) в своей «Митридатской истории». В
частности, в ней он говорит о там, что Митридат не раз отправлял послов
к варварам (савроматам и скифам) с миссией о союзе и просьбой о
помощи. В (главе же 101 указанного сочинения Аппиан сообщает, что Митридат
обручал своих (Дочерей с могущественнейшими из «варварских правителей».
См.: Калл ист о в' Д. П. Этюды из истории Боспора в римский период.
Боспор, Митридат Евпатор и Рим. «ВДИ», 1938, № 2, с. 281, 283.
1С4

оживление причерноморской торговли, а также вся внешняя
политика Митридата зависела от расположения и содействия
сарматов. Стремления Митридата увенчались успехом, и в
дальнейшем он способствовал продвижению сарматов на за:
пад. В результате сарматские племена овладели всей Нижне-
Дунайской линией и, опираясь на ее плацдармы, начали
экспансию к югу. Одно время они сумели оккупировать
значительную часть трибаллийской16 территории и серьезно угрожали
вторжением в Северную Италию17.
Активность сарматов (языгов и роксаланов) на Дунае вновь
наблюдается на рубеже нашей эры. Новые волны сарматских
переселений создают здесь ситуацию, с которой римские
власти, как и до этого не могут не считаться.
В авангарде новых сарматских переселений шли языги,
которые уже в сере чине I в. н. э. занимали Великую венгерскую
низменность, территорию между Дунаем и Тиссой18. С самого
Сарматский воин.
16 Тркбаллы — древнее племя иллирийского происхождения, населявшее
территорию по Нижнему Дунаю.
17 X а р м а т т а Я. Указ. соч., с. 39.
18 Венгры Тиссу и теперь еще называют сарматской (аланской) рекой,
о чем автору этих строк стало известно во время его пребывания на Тиссе
в связи с изучением им территорий, занимаемых в древности языгами, а
затем — в средневековье и позднее ясами-аланами.
105

начала своего появления здесь языги становятся важным
фактором политической и экономической жизни региона.
На протяжении ряда столетий в античной историографии
они фиксируются, как беспокойные соседи Рима. Нередко
языги предпринимали на него набеги или вмешивались в его
внутренние междоусобицы. Древние источники называют их
кочевниками и лихими наездниками. И действительно, это были
типичные пастушеские племена, основу хозяйства которых
составляли стада мелкого и крупного рогатого скота и табуны
лошадей. Территории, на которых расселились языги, вполне
обеспечивали им ведение кочевого скотоводческого хозяйства.
Занятые ими рубежи также предохраняли их от внезапных
нападений римских войск. Современник паннонских языгов и
участник Сарматской войны, упомянутый выше Аммиан Мар-
целлин обратил внимание как раз на это обстоятельство:
«вместе с руслом Дуная Парфикс (Тисса — А. М.) ограждает
жителей от натиска римлян»19, — писал он. Но как бы ни были
далеки от непосредственных границ Рима языги, все равно они
представляли постоянную угрозу империи и ее интересам в
«варварской» перефирии. Известный историк Рима Теодор
Момзен пишет, что римскому правительству всегда
приходилось зорко следить за проворными конными отрядами
языгов20.
Помимо защитительных мер (устройство мощных валов,
крепостей и организации кордонов из варварских поселений,
образованных из покоренных и зависимых племен), а также
выставления против них целых легионов, римские власти
использовали давно применяемое ими средство: «обеспечивали
безопасность границы от беспокойных соседей (языгов),
подкупая их и выдавая им ежегодные подарки»21. Исторические
источники фиксируют такой факт, например: после
опустошительного набега сарматов на Римскую империю ее правители
стали выплачивать им субсидии (дань). Хотя, на
триумфальной колонне Траяна в Риме высечены фигуры нескольких
пленных аланов (в числе пленников из других народов — даков
и др.), Траян вынужден был платить дань сарматам (аланам)
со времени вступления на императорский престол (98 г. н. э.),
до самой смерти (в 117 г. н. э.).
Но несмотря на карательные, военные, дипломатические и
иные меры, предпринимаемые римлянами против языгов и
роксаланов, многочисленные сарматские племена во главе со
своими вождями (царями, королями, как они именуются в
источниках) активно вмешивались в политические события как
19 Аммиан Марцеллин. «Деяния». Сарматская война императора
Констанция. VII. — В кн.: «Историкам Рима». М.,'1970, с. 407.
20 Мо м з е н Т. История Рима. Т. V. М., 1949, с. 189.
21 М о м з е н Т. Указ. соч., с. 198—«199.
106

самой Римской империи, так и ее союзников или противников.
Например, «в одном из происшедших здесь сражений с языга-
ми пал храбрый наместник Мезии22 Гай Фонтей Агриппа»23. В
правление императора Домициана E1—96 гг. н. э.) сарматы
уничтожили один сарматский легион24.
Известный советский исследователь античности проф.
Мишулин А. В., рассматривая взаимоотношения «варварского»
мира с империей, пишет: «Спартиан и Капитолии, Птолемей и
Дион Кассий сообщают нам ряд любопытных сведений об
упорной борьбе роксалан против римского владычества.
Известно, например, так же и то, что Адриан (император 117—
138 гг. н. э.) должен был заключить договор с князем роксалан
Распараганом25 (упоминаемым в латинской надписи того
времени), причем Адриану приходилось выплачивать роксаланам
дань в соответствии с заключенным договором»26.
Языги, в руках которых оказался весь Альфельд
(Венгерская равнина), сделали своими данниками соседнее
иллирийское племя озов, занимавшее гористые области Северной
Венгрии27.
В 107 г. н. э. языги вторглись в Нижнюю Паннонию и в
только что завоеванную римлянами Дакию28. И на сей раз
нашествие языгов было внушительное.
Нет возможности не только рассказать подробно о
событиях, участниками которых в Центральной и Западной Европе
были сарматы в последующее время, но и перечислить их.
Вообще следует отметить, что II век был чрезвычайно насыщен
событиями, связанными с передвижениями и экспансией
сарматских племен, с борьбой за удовлетворение, их экономических
и политических интересов.
Гул военных столкновений алан с римлянами прокатывался
по всей империи также на протяжении всего III века.
В IV веке наблюдается неоднократный приток на Дунай
новых сарматских волн29. Пребывание значительных масс
сарматского населения в Западной Европе фиксируется не только
22 Мёзия — римская провинция между Нижним Дунаем и Балканскими
горами, населенная фракийскими племенами; совпадает с современной
территорией Болгарии.
23 М о м з е н Т. Указ. соч., с. |190.
24Светоний. Жизнь двенадцати Цезарей. М., 1966, с. 6.
25 Р а с п а р а г а н (Раапарагон) «Еаетбараг» по -Абаеву В.- И.
26 М и ш у л и н А- В. История древнего Рима. Курс лекций, прочитанный
в Высшей Партийной школе при ЦК ВКП (б). М., .1946, с. 187.
27 История Венгрии. Том первый. М., 197>1, с. 57.
28 История Венгрии, с. 57.
29 Ременников. А. М. К истории сарматских племен на Среднем
Дунае в IV в. н. э. Ученые записки Казанского госпединститута. Вып. 12,
Казань, 1957, с. 406.
107

его активностью в борьбе против Римской империи, но и
возрастанием его хозяйственной деятельности и культурных
традиций. Жители саматских селений на Дунае занимались не
только скотоводством, но и земледельческим хозяйством. Были
у них развиты гончарное производство, ткачество, портняжное
и кожевенное делр. .
Венгерские археологи и историки указывают на довольно
высокое развитие у них ремесел. У сарматов Паннонии были
развиты плавка металла, кузнечное и оружейное дело, а
также ювелирное ремесло30. Важное место в хозяйственной жизни
сарматов имела торговля с Римом и соседними германскими
племенами. Сарматские поселения посещали римские купцы,
которые привозили на продажу самый разнообразный товар.
Для торговых целей приходили в римские города *в
провинциях и сами сарматы. Сарматские племена управлялись царями.
Племенная знать владела рабами. Она покупала у римских
торговцев оружие, ювелирные изделия и дорогую керамику31.
О сохраняющейся мощи сарматов в IV в. н. э.
свидетельствуют войны последних с Римом в 350—370 гг. Ведущая роль
сарматов в этих войнах сказались прежде всего в том, что их
фронт охватывал 2/3 всего среднедунайского лимеса... Вопреки
всем усилиям римлян, они сумели отстоять свою
независимость. ...Сарматы и их союзники внесли большой вклад в
дело сокрушения Римской империи, выступив как авангард
великого переселения народов»32.
Втянутые © гунеское нашествие полчища алан с
северо-кавказских степей, Дона и 'Крыма не только пополнили, но и
резко увеличили численность сарматского населения в пределах
империи. Паннонские и балканские сарматы, признав своих
сородичей, активно включаются в события IV века. Активным
было их участие в «битве народов» на Катлаунских полях в
451 г., приведшей к краху гуннского племенного союза в
Западной Европе. Аланы воевали на стороне галло-римских
войск, возглавляемых римским полководцем Аэцием. Аланы
занимали центр, Аэций во главе римлян находился на левом
фланге, гениды же занимали .правый фланг союзных армий33.
Алан мы в V веке встречаем в Галлии (на территории
современной Франции), то в качестве поселенцев, образовавших
целые колонии, то в виде военных дружин, кочевавших из кон-
30 Ременников А. М. Борьба племен Среднего' Дуная с Римом к
350—370 гг. н. э. — «ВДИ», 1960, № 3, с. 106—107.
31 История Венгрии, с. 64.
32 Ременников А. М. Борьба племен Среднего Дуная с Римом, с. 123,
33 Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960, с. 104—«105,
с. 303.
108

ца в конец страны37. Вместе с германскими племенами они
диктовали свои условия дравителям и наместникам
Западно-Римской империи. Однако бурные события V и VI веков
разбросали сарматов и алан по разным областям и странам Европы —
современным территориям Австрии, Югославии, Болгарии,
Испании, Италии и др. Значительная часть алан переправилась,в
Африку, образовав там алано-ва.ндальское государство
(совместно с германским племенем вандалов).
Итак, скифы и сарматы-аланы (языги, роксаланы,
сарматы, аорсы, аланы) занимали долгие века значительные части
территорий Франции, Чехословакии, Австрии, Югославии,
Болгарии, Румынии, Северной Италии, почти всю территорию
современной Венгрии и др.
Пройдя через всю Европу до Британии, Франции и
Испании сарматы и аланы оставили свой след в топонимике,
гидронимике и этнонимике стран Западной Европы.
Мы не случайно предприняли данный экскурс в этническую
и политическую историю скифов, сарматов и алан. Этим
небольшим обзором исторических сведений о народах, коим
отведено /в античной историографии столь огромное место, мы
хотели лишь подчеркнуть значимость каждого нового источника
о них, необходимость совокупного использования 'материалов и
сведений (вплоть до мельчайших деталей), доставшихся нам от
далекого прошлого, для дальнейшей разработки скифо-сармат-
ской проблематики, являющейся и до настоящего времени
одним из актуальных разделов советской исторической науки, для
изучения исторических и этнокультурных связей далеких
предков осетин с народами зарубежной Европы.
В свете изложенного представляет несомненный интерес
изучение содержащихся в произведениях древнеримского поэта
Овидия известний о сарматах.
Как известно, на пятидесятом году жизни поэт был сослан
в далекую северную провинцию империи — Скифию и поселен
в западно-черноморском городе Томы, стоявшем на месте
современного румынского города Констанца. Десять лет, которые
еще прожил Овидий после своей ссылки, были связаны с
краем, населенным сарматами и гетами (фракийским племенем).
Отсюда дальнейшее его творчество волей-неволей отразило
окружавшую его суровую действительность. Сочинения,
написанные поэтом в этот период его жизни, донесли до мае много
ценных сведений о Скифии (известный в, истории лод именем
Малой Скифии), о местном населении, о сарматах.
Публий Овидий -Назон (родился в 43 г. до н. э.)
выдающийся римский поэт, происходил из богатой семьи, получил
блестящее образование, обучился ораторскому искусству, столь
34 С.идоний. Апполинарий. Гай Юлий Модест. Эпизод из
литературной и политической истории Галлии V века. М., 1855, с- 144—134.
109

необходимому для получения
общественной должности в
государстве. Хотя перед ним
открывалась большая
перспектива, чтобы сделать служебную
карьеру, он от этого
решительно отказался. Уже с юных лет
его влекло к поэтическому
творчеству. Первые же опыты
заслужили ему признание
среди литераторов Рима.
Вскоре, он стал одним из
популярных поэтов империи.
Особенно популярны были его стихи,
получившие название «Наука
о любви» и «Любовные
элегии». Они принесли ему
громкую славу. «Певец люб-
зи» стало его нарицательным
именем. Овидий вошел в исто- Бюст, считающийся портретом
рию античной литературы и Овидия
другими своими произведениями, составившими яркую страницу
истерии культуры древнего Рима. Находясь еще в Риме, о.н
стал в ряд таких корифеев поэзии, как Вергилий и Гораций.
Творчество Овидия никогда не забывалось, и во все эпохи
европейской культуры оно было на устах общества.
Неизвестно чем заслужив -гнев императора Октавиана
Августа, последний сослал поэта в далекую Скифию. Это было в
8 г. н. э. Местом ссылки был назначен город Томы. Томы
оказались на пути активной миграции сармат на Запад, и во
времена Овидия город фактически был сарматским.
Для поэта, избалованного славой, богатой и беспечной
жизнью в Риме, привыкшего к благодатному климату родины,
Томы были местом тяжкого испытания — не только морального,
но и физического. Дело в том, что две тысячи лет тому назад,
как утверждают специалисты, климат данного региона был
значительно холоднее, чем сейчас35. Дунай зимой замерзал
настолько, что по «нему сарматы переезжали в повозках,
запряженных быками. О суровом климате Скифии (Сарматии),
особенно в зимнее время, постоянно пишет в своих произведениях
и сам Овидий. Страдая и тоскуя по родине и любимой семье,
с которой его разлучил жестокий правитель, он не может
примириться со своей участью. Только поэтическое творчество
приносит ему облегчение в тяжелые дни изгнания, и, говоря об
этом, он сопоставляет свою песню с той, которая помогает ме-
35 В у л и х Н. В. «Тристии» и «Поедания с Понта» Овидия как
исторический источник. «ВДИ», 1974, № 1, с. 65-66.
110

стным жителям тащить тяжело груженую лодку на канате,
утопая в береговом иле.
До последние дней жизни его .не покидает надежда
вернуться на родину. Об этом он в поэтической форме постоянно
напоминает императору в стихах—«посланиях». И, очевидно,
стремлением разжалобить Августа и вызвать его сочувствие
объясняется крайне концентрированное изображение страданий и
неустроенности поэта в варварской стране. И вот в его
сочинениях появляются такие строки: «Чтобы, когда я умру, сошелся
с миром в могилу, чтоб не давил меня гнет варварской
скифской земли, чтобы кости изгнанника, жалкие кости — конь
фракийский не мог тяжким копытом топтать, чтобы, если смерть
всех чувств не уносит бесследно — тень не пугала мою гета
коварного тень»36.
Но надеждам Овидия так и не суждено было сбыться, хотя
до конца дней своих он не переставал надеяться на
возвращение в Рим. Трагедия, которую пережил Овидий, ставший еще
до ссылки в ряд самых прославленных граждан империи, этот
истинный римлянин, проживший десятилетия в -полном
достатке и счастье, казалось бы погубит в нем его богатый
поэтический дар и воо-бще саму жизнь. Не трудно представить, какова
была эта его трагедия. Она явствует из каждого его сочинения,
написанного .в ссылке. Так, например, в одном из стихотворных
посланий, отправленных оставшейся в Риме жене, поэт
говорит: «Если *ты, быть может, удивляешься, почему это послание
написано чужой рукой, — я был болен. Болен, неведомо где, у
краев неизвестного мира, в выздоровление своем был не уверен
я сам. Вообрази, как страдал я душой, не вставая с постели, в
дикой спране, где одни сарматы и геты кругом. Не выношу я
здешнего климата, не привык к этой воде, и сама земля мне не
нравится, не знаю почему. Здесь нет достаточно удобного дома,
еды не найдешь, подходящей больному, некому боли мои Фебо-
вой лирой унять; мет друга, который бы утешил меня и своей
беседой заставил забыть медленно текущее время...»37.
И как «и тягостна и трагична была его жизнь в
одиночестве, он находит в себе силы вернуться к поэтическому
творчеству, которое его затем сблизит с 'суровым и чуждым миром
варваров. И сочинения, которые пишет теперь римский поэт вдали
от (родины, приносят его землякам картины неведомой им
страны. Правда, греко-римский мир еще задолго до Овидия был
наслышан о Скифии—об этом северном крае, о суровом
климате и воинственных народах этой далекой и необъятной страны.
Но одно дело вычитать это из книг не бывавших в ней
авторов, другое,—когда все это живописует очевидец, причем жи-
36 Овидий. Письма с Понта, кн. II, Фабию Максиму. — В кн.:
Овидий. Элегии и малые поэмы. Перевод с латинского. М., '1973, с. 444.
37 О в и д и й. Скорбные элегии: книга III, элегия III.
Ш

писует не простой летописец, а прославленный <на весь римский
мир поэт Овидий, «певец любви, певец богов». И,
действительно, интерес современников к Овидию — «жителю Скифии» был
необычен. Интерес этот вытекал из того, что поэмы Овидия, в
особенности его «Элегии» («Скорбные щ послания») и «Письма
с Понта» были созданы в стране, которую он видел воочию и
обозревал вокруг, и являются продуктом непосредственного
восприятия действительности. А действительностью этой была
сама Сарматия, ее география, природа, население, жизнь
реальная в ее исторических фактах и событиях бурно
протекавшего времени. Отсюда сочинения Овидия являются
неоценимым источником политической истории и истории культуры
Северного и Западного Причерноморья в начале нашей эры.
Известия Овидия ценны прежде всего в историко-бытовом и
этнографическом отношении; они проливают свет на этнический и
социальный состав «греческих» городов Черноморского
побережья, тогда как сообщаемая им топонимика и этнонимы,
образованные из местных и племенных наименований, дают
представление о карте скифо-сарматских и дако-гетских племен на
левом берегу Понта, то есть на западной окраине Северного
Причерноморья. Они позволяют в то же время отчетливо
судить о взаимоотношениях местного степного населения с
пришлыми или также местными, но подвергшимися культурной
ассимиляции горожа<на.ми-торговцами. Сведения, содержащиеся в
творческом наследии Овидия дают возможность судить о роли
скифо-сарматских и других местных этнических элементов в
жизни греческих городов — общин, расположенных издревле на
западном побережье Черного моря.
Чтобы с достаточной полнотой оценить исторические
сведения Овидия о сарматах и других античных племенах,
составлявших основное население края, куда был сослан поэт, нам
необходимо ознакомиться с исторической обстановкой в данном
регионе накануне и во времена Овидия, политическим и
экономическим положением народов, населявших этот район
империи на рубеже нашей эры.
Во времена Овидия Западное Причерноморье уже
составляло покоренную римлянами область, экономическое и
стратегическое значение которой для Рима было велико. Римская
империя— это могущественная колониальная и рабовладельческая
держава древности в течение многих десятилетий, а вернее
столетий, захватывала и подчиняла себе многие области к
северу, вплоть до Британии. Большинство племен, населявших
завоеванные Римом области, никогда не было покорно империи.
Наглядно это продемонстрировали скифо-сарматские племена
(о чем уже было саказано выше). Сложными были отношения
у римлян и с фракийскими племенами. Из них наибольшей
известностью, благодаря римским источникам, пользуются геты.
К I в. до н. э. последние заселяли территорию по обе стороны
112

нижнего Дуная, от реки Осым на западе до (побережья
Черного моря на востоке. Скифы и фракийцы (геты) издавна, по
крайней мере с V в. до н. э., находились в этом районе в
тесных взаимоотношениях.
С этого же времени греческие города, расположенные на
западном побережье Черного моря, входили в сферу влияния то
фракийских царей, то скифского царства.
Блаватская Т. В. на основе анализа различных источников
пишет, что скифы в III в. занимали всю область вокруг Том38,
а «в 313 т. до н. э. скифы были столь мощными соседями, что
греки искали у них поддержки... Царство Малой Скифии было
достаточно сильным, чтобы установить мир со своими
соседями». Вместе с тем «скифы в Добрудже стремились подчинить
своим интересам эллинские города и получить выход к морю»39.
Этого они добивались, когда это было возможно, мирными
средствами, путем установления экономических связей и
дружественных отношений с населением греческих городов40.
Более того, многовековые контакты скифов и греков приводили к
бракам между ними. Например, «представители скифской
аристократии и социальных верхов приморских городов заключали
браки, приводившие к созданию смешанной группы эллино-ски-
фов»41.
Влияние скифской культуры испытали и фракийские
племена. Влияние это было многообразным и глубоким, и
продолжалось оно на протяжении многих столетий42. Традиция
экономических, политических и культурных взаимосвязей с местным
населением Добруджи и греческими городами Западного
Причерноморья (продолжалась и в эпоху сарматов, сменивших скифов
в этом регионе.
Кстати, приход сарматов в Добруджи был отнюдь не
безболезненным для скифов. Мы уже говорили, что скифы под
давлением сарматов (языгов и роксаланов) уходили все дальше на
запад, а какая-то часть была растворена в сарматской среде,
чему в известной мере способствовали этническое родство и
культурная преемственность между обоими народами.
«На рубеже и в первых столетиях нашей эры мощное
влияние сарматов ощущается не только в пределах варварского
мира, но и в высокоразвитых греческих рабовладельческих
городах Западного и Северного Причерноморья. Под влиянием сар-
38 Блаватская Т. В. Греки и скифы в Западном Причерноморье. —
«ВДИ», 1948, № 1, с. 209.
"Блаватская Т- В. Греки и скифы.:: с: 211;
40 Б л а в а т с к а я Т. В. Греки и скифы... с. 211.
41 Блаватская Т. В. Западнопонтийские города в VII—I веках до
нашей эры. М., 1952, с. 146—»147.
42 Федоров Г. Б., Полевой Л. Л. Археология Румынии, с. 117—
118; Мелюкова А. И. Скифия и фракийский мир. М., 1979, с. 244—254.
3 Заказ № 9974
ИЗ

матов происходят значительные изменения в быту и
культурной жизни городов Западного Причерноморья... Сарматизация
городов Западного Причерноморья была «вызвана не только
культурными контактами их населения с сарматами, но и
проникновением сарматов в эти города... Браки греков с
сарматами меняли этнический состав греческих городов... О том, что'
сарматы поселились в Истрии и Томах, свидетельствуют
некрополи этих городов, где обнаружены костяки с деформирован-
ными черепами...43. Таким образом, сарматы активно влияли на
культуру и этнический состав населения греческих городов
Западного Понта, да и римского мира вообще»44.
•Картина исторического развития в районе Западного
Причерноморья, с которой мы ознакомились выше, обязывает нас
пересмоиреть некоторые оценки роли и взаимоотношений
сарматов с населением Дрбруджи и западнопонтийских городов.
Как известно, в произведениях Овидия периода его ссылки
он неоднократно упоминает сарматов с их воинственной
наружностью, пугающей мирных жителей Том, говорит о набегах
варваров, о скифских стрелах, напитанных ядом. Эти
поэтические эпитеты Овидия дали повод многим исследователям
творчества поэта называть сарматов враждебным элементом для
городов Западного Причерноморья и в целом населения Доб-
руджи, на которые якобы они совершали грабительские набеги.
Мы уже указали на целый ряд источников, доказывающих
мирный и, как правило, деловой характер взаимоотношений
сарматов с населением греческих городов Западного Понта и
что сами сарматы были составной частью этого населения, под
влиянием которой томиты (жители города Том) и вместе с
ними Овидий по большей части вынуждены были говорить
по-сарматски, позабыв греческий и латынь.
Римской экспансии противостояли сарматы, геты и другие
варварские племена. И если только сарматы во времена
Овидия или накануне прибытия его в Понт совершали
какие-нибудь военные акции (набеги и др.) на район Добруджи, то
только на римские территории и против римских легионеров и
укреплений. Но и такие факты не отмечены историческими
источниками. Зато расматриваемый период отличается
агрессивностью гетов. Она усилилась в период кратковременного суще-
43 Одной из этнических особенностей культуры сарматов была
искусственная деформация черепа в раннем детстве с целью удлинения формы
головы. (См. -К. У. Смирнов. Сарматские племена Северного Прикаспия. — Кр.
сообщения Института материальной культуры. 1950, вып. XXXIV, с. 112—
ИЗ). Псевдо-Гиппократ писал, что сарматы «считают самыми
благородными тех, у кого наиболее длинные головы. (В. В. Латышев. Известия
древних писателей, греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. '1, с. 58).
44 Рикман Э. А. Этническая история населения Поднестровья и
прилегающего Подунавья в первых веках нашей эры. М., 1975, с. 68—69.
114

ствования в 60—40 гг. до н. э. мощного военно-племенного
объединения гетов и даков во главе с их выдающимся вождем Бу-
ребистой. Геты в это время совершили нападение на
причерноморские города западной части Понта- Подвергшись
основательному разгрому, эти города, в том числе Томы, не смогли
потом возродиться скоро и возрождались далеко не в прежних
размерах45. Геты и после распадения их племенного союза
совершали нападения на соседние или более дальние племена, не
связанные с ними союзом.
Так, город Эгисс, находящийся в руках одриских царей
(союзников римлян) и расположенный в дельте Дуная, дважды в
12 году л. э. подвергся нападению гетов. Первый раз
фракийский царь Реметалк, .разбив гетов, возвратил себе Эгисс (ныне
Тульча). Но геты через непродолжительное время вновь
совершили опустошительный набег на эту же крепость и ближайшие
окрестности Том, «грабя все на своем пути и угоняя жителей
в плен»46. Чтобы освободить Эгисс и отбивать набеги гетов,
римлянам пришлось вызвать из Мезии, Среднего Дуная
войска— один легион (Четвертый Скифский легион) и дунайский
флот.
Овидий был не только хорошо осведомлен об этих
событиях, но и был их свидетелем. В случае, если бы враг напал на
город Томы (ставший теперь ему родным), то он во всеоружии
был готов его защищать, о чем пишет сам автор: «Мира -не
зная, живу, постоянно ношу я оружье: гетские стрелы и лук
вечно войною грозят. Сколько ссыльных ни есть, я один — и
ссыльный и воин:
Тихо живется другим — но не завидую им...
То, что читаешь, поэт в полном оружье писал.
Город старый вблизи берегов двуименного Истра
Грозной стеной защищен и положеньем своим.
И по преданию, дал" детищу имя свое.
Гетов свирепых орда, истребив нежданно одрисков,
Приступом город взяла. :.».47
Овидий посвятил специальное послание также командиру
скифского легиона Весталису, храбро воевавшему при
освобождении Эгисса и отличившемуся при этом. Весталису после этой
победы была поручена подготовка к принятию пограничных
областей непосредственно под римскую власть; его же самого наз-
I начили правителем Западного Причерноморья или,.как офи-
! циально именовалась должность, «начальником над морским
45 Гайдукевич В- Ф. Боспорское царство. М.—Л., 1949, с. 312; Бла-
ватская Т. В,. Западнопонтийские города:., с: 176:
46 К а л л и с т о в Д. П. Указ. соч., с. 162.
47 О в и д и й. Письма с Понта, кн. 1,8.
115

побережьем»48. И когда в связи с этим Весталис прибыл в
Томы, то Овидий восторженно встретил его, зачитав всенародно,
при стечении всех граждан города, посвященное ему
стихотворение. Стихотворное послание командиру скифского легиона,
где описан подробный ход событий, поэт заканчивает такими
строками:
«Вновь покорен Эгисс, и, подвига верный свидетель,
Стих мой векам передаст славу, Весталис, твою».49
Прошло неполных три года, когда в 15 г. н. э. геты опять
захватили римскую крепость устья Дуная Тросмий, о чем
также поведал нам Овидий. Он сообщил, что Флакк, проконсул
Мезии, «в мире держал племена беспокойных миссийцев, гет-
ский лук устрашил верным двуострым мечом». Он же «Торс-
мий, взятый врагом возвратил доблестью быстрой, в русло
Дуная влив варварской крови поток»50.
Эти и другие фа,кты привели исследователя творчества
Овидия Р. Минцлова (середина XIX в.) к заключению о довольно
высокой мобильности и алрессивности гетов в рассматриваемое
время. Он пишет, например: «Ясно, что племя гетов в это
время было чрезвычайно сильно, коль они осмеливались
завоевывать укрепленные крепости и сражаться с римлянами,
возобновляя сражения»51.
Набеги гетов на западнопонтийские города имели столь
катастрофические последствия, что спустя много десятилетий, они
не могли вернуться к своему прежнему состоянию или вообще
приходили в упадок.
Характеристики гетов в обычной их повседневности даны,
например, в одной из «Скорбных элегий» поэта:
«Что говорить обо всех грозящих жизни засадах,—
Мой достоверный рассказ невероятным сочтут.
Это ли не бедствие — жить обречен меж бесов и гетов
Тот, чье имя всегда римски народ повторял!
Бедствие — жизнь защищать, положись на ворота и стены,
Здесь, где и вал крепостной обезопасит едва...
Ныне, состарившись, меч я привешивать вынужден к боку,
Левой придерживать щит, в шлем облекать седину.
, 48 Г а сп а р о в М. Л. Овидий в изгнании. — В кн.: Овидий. Скорбные
элегии. Письма с Понта. М., 1978, приложения, с. 222.
49 Овидий. Письма с Понта, кн. IV, 7.
50 Овидий Грецину.—Письма с Понта, кн. IV, 9, 75—80.
51 Цит. пр. работе: Подосинов А. В. Скифы, сарматы и геты в
произведениях Овидия. — В кн.: Древнейшие государства на территории СССР.
М., 1976, с. 34.
116

Только лишь с вышки своей объявит дозорный тревогу,
Тотчас дрожащей рукой мы надеваем доспех.
Враг, чье оружие — лук, чьи стрелы напитаны ядом,
Злобный разведчик, вдоль стен гонит храпящих коней.»
Как, кровожадный, овцу, не успевшую скрыться в овчарню,
Тащит волоком волк и через степи несет,
Так любого, за кем не сомкнулись ворота ограды.
Гонят враги дикари, в поле застигнув его.
В плен он, в неволю идет с ременной петлей на шее,
Или на месте его яд убивает стрелы»:
В различных частях «Писем с Понта» обращают на себя
внимание такие вот многократно повторяющиеся фразы —
характеристики: «жестокие геты» A,5.12, IV, 8, 83);
«бесчеловечные геты» A, 5, 66; III, 5, 28); «луконосный гет грозит
жестокими войнами» A, 8, 5); «во всем мире нет племени более
жестокого, чем геты» (IV, 7, 31); «немирные геты» (II, 2, 1; И, 7,
1; III, 491); «крепкие луками геты» (IV, 9, 75); «Фракия бредит
войной» (Элегия, II, 2, 225); «ныне среди гетских мечей
влачу жизнь на далекой чужбине» (Элегия, V, 3, 12); «Чтобы
кости мои — изгнанника жалкие кости — конь фракийский не мог
тяжким копытом топтать, чтобы — если смерть всех чувств не
уносит бесследно — тень не пугала мою гета коварного тень»
(Элегия, 1, 2, 113); «Муза зови не зови —к гетам тупым не
идет» (II, 1, .5, 12) и др.
Здесь в этих фразах автор, безусловно, отразил наряду с
фактической картиной враждебного отношения гетского
населения к римскому господству (для гетов Томы и другие западно-
понтийскпе города были олицетворением Рима), но и
определил свое отношение к ним как римский гражданин.
Из истории сармато-римских отношений нам хорошо
известно, что языги и роксаланы даже в более позднее время, ведя
войны с Римом, ставили одной из своих задач получить
свободный доступ к торговым, и ремесленным центрам Нижнего
Дуная, добиться возможности вести беспрепятственно торговые
дела с греческими городами на западном побережье Черного
моря. Эти взаимовыгодные связи имели давнюю историю (о чем
уже упомянули выше) и носили традиционный характер,
начиная с раннеримского времени. Отсюда были иными отношения
между сарматами и жителями Том и других греческих городов
Западного Причерноморья. Наблюдательный поэт,
чувствительный 1$ общественным явлениям и чуткий к судьбе «том!Итян» не
мог не заметить этого. Именно поэтому те характеристики,
которыми снабдил Овидий гетов, мы не встречаем в «Элегиях» и
«Письмах» в; отношении сарматов.
Наоборот, упоминания о сарматах, имеющиеся в
произведениях поэта, отражают их бытовые черты и особенности
хозяйства. Приведем некоторые из них: «Медленно тащят волы
117

тяжесть сарматских телег» (Эл., III, 10, 34); «Мере не сковано
льдом, и по твердому (т. е. ледяному — А.. М.) Истру не
гонит с грохотом громким арбу местный сармат-волопас» (Эл.,
III, 12, 30). Характерно такое сопоставление: в послании,
посвященном командиру скифского легиона Весталису, Овидий,
рисуя картину кровопролитных боев римских войск с гетами,
обращается к тому же Весталису, руководившему этими боями,
чтобы он засвидетельствовал, когда он вернется в Рим,
подлинность описываемых фактов и его трудную жизнь в
«варварском мире», в городе, куда через крепостные стены
залетают отравленные ядом гетские стрелы. И что знаменательно,
среди перечисленных фактов, достойных быть * отмеченными,
Овидий обращает внимание высокопоставленного римского
гостя и на такую картину: «Видел ты, как груженый воз с
воловьей упряжкой по Истру — посуху стрежем реки гонит отважный
языг» (подчеркнуто нами — А. М.). Для проблемы,
поставленной нами в настоящей статье, важно, как мы уже
подчеркивали выше, рассмотрение свидетельств, имеющих значение
исторического источника.
Мы имеем в виду прежде всего скифские и сарматские
реалии, содержащиеся в понтийских сочинениях поэта. Они
говорят о том, что и Овидий, и его римские соотечественники
хорошо представляли себе историческую ситуацию и этническую
карту Северо-восточной окраины античного мира. Так,
многократные упоминания Овидием «Скифии» как страны, куда он
был сослан и где провел остаток жизни, — это полностью
соответствует историческому факту. Западное Причерноморье —
Добруджа, на территории которой был расположен город
Томы, составила историческую Малую Скифию. Как известно, из
огромной державы скифов, распавшейся под ударами
сарматов, уцелела лишь ее западная часть, за которой закрепилось
название «Малая Скифия» в отличие от старой
северочерноморской Скифии. Границы Малой Скифии определялись
территорией нынешней Добруджи. «Та часть Мезии, которая,
восприняв имя от Великой Скифии, ныне называется Малой
Скифией»52, — писал Иорда,н. Об этой Скифии как раз и говорит
многократно Овидий. По крайней мере скифский этноним
встречается у него около 30 раз. Однако следует заметить, что
ко времени ссылки сюда Овидия скифы как этнический
элемент в Добрудже не сохранились. Они были поглощены
этнической средой могущественных сарматов. Что же касается
имени «скиф», используемого Овидием и более поздними
авторами, то его употребление в сарматскую эпоху не противоречит
исторической реальности.
'После того, как скифы на Дунае сошли с исторической
арены, их имя было перенесено на сарматов, генетически связан-
52 И о р д а н. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960, с. 78.
118

ных с ними. Исследователь творчества Овидия А. В. Подосинов
полагает, что «память о былом названии Добруджи, о Малой
Скифии или просто Скифии могла остаться надолго у жителей
Том и других греческих городов, веками находившихся в
тесных контактах со скифами; по-видимому, именно на этой
местной традиции и основано столь частое употребление Овидием
названия «Скифия»53.
Соглашаясь с такой трактовкой причин бытования в
сарматский период названий «скиф» и «Скифия» на Нижнем
Дунае, следует, однако, напомнить хорошо известный в истории
факт, когда «власть скифов в Добрудже была
долговременной» и когда «роль их в истории Западного Причерноморья,
особенно в жизни греческих колоний» была значительна,54. Вот
что питало память о скифах в Добрудже!
В понятиях «Сарматия», «сарматские страны», «сарматский
берег», «Сарматский Истр», «сарматское небо», «сармат»,
«сарматский язык», содержащихся в понтийских сочинениях
Овидия, уже лежит реальная основа. К этому времени сарматы
составляли здесь значительный (если не основной) массив в
населении Западного Причерноморья. Что это могло быть именно
так, говорят не только приведенные выше факты, но и анализ
других исторических источников. Так, акад. Я. Харматта на
основе анализа археологических и античных исторических
источников делает заключение, что «продвижение сарматских
племен в направлении устья Дуная стало вновь заметным в
десятилетия, непосредственно предшествующие нашей эре. Весьма
вероятно, что это было связано с распадом так называемой
«империи да ков» после смерти царя Биребисты. После
падения могущества Дакии ничто не препятствовало продвижению
сарматов через Романскую низменность прямо к Дунаю55». И с
тех пор сарматы прочно оседают в этом районе. На
протяжении нескольких десятилетий среди них доминирующее
положение занимала довольно значительная группа сарматских
племен, известных под именем языгов. Последние в середине I в.
н. э. переселяются на север, в Панонию56. Что же касается
названия страны «Сарматия», где поселился Овидий, то под этим
названием античные авторы и официальный Рим с этих пор
подразумевали Малую Скифию, западную часть европейской
Сарматии. Итак, «Сарматия» и «сармат» у Овидия —понятия,
наполненные исторической реальностью. Сарматский этноним,
53 Подосинов А. В. Скифы, сарматы и геты в, «Понтийских
посланиях» Овидия. — В кн.: Древнейшие государства на территории СССР.
Материалы и исследования. М, .1976, с. 26.
54 Б л а в а т с к а я Т. В. Греки и скифы в Западном Причерноморье, с.
213.
55Харматта Я. Исследования по истории и языку сарматов, с. 41.
56 Там же.
119

встречающийся у него свыше трех десятков раз, поэт «одним
.•из первых в римской литературе наполнил конкретным
этнографическим содержанием»57. Этноним «языг» также
встречается впервые в истории у Овидия. О том, что сарматы были
активным фактором в жизни местного края, об этом сам Овидий
говорит прямо: «.: большое количество сарматского и гетского
народа движется на конях взад и вперед по улицам»58, «...вместе
с нами (т. е. жителями Том) без всякого различия живут
варвары (т. е. сарматы — А. М.) и занимают большую часть
домов»59. О том, что сарматы и геты были доминирующим
фактором в реальной действительности, окружавшей поэта,
говорит его признание: «Здесь я варвар, так как никто меня не
понимает»60. «Вокруг меня звучит почти только фракийская и'
скифская речь... Поверь мне, я боюсь, чтобы понтийские слова
не были смешаны с латинскими»61.
Эти обстоятельства имели результатом тот факт, что поэт
Врачевание у скифов
обучился сарматскому языку (как и гетскому), о чем он
несколько раз сообщает в своих «Печальных песнях» и «Письмах
с Понта». Вначале он просто признается, что «разучился
говорить по латыни, потому что научился говорить по-гетски и по-
сарматски»62. А уже «в другим стихотворении он уже твердо
говорит: «Я сам, римский пев-ц, — простите, Музы! —
вынужден большей частью говорить ю-сарматски»63.
Об этом же он рассказал * более откровенной форме в
другом своем сочинении: «...сам я уже вконец разучился латыни:
57 Под ос и нов А. В. Скифы, сарматы и геты.:., с. 27.
58 О в и д и й. Элегии, IV, 7, 14.
59 О в и д и й. Эл. V, 10, 25—30.
60 О в и д и и. Эл. V, 10, 35.
61 Овидий. Эл. III, 14, 52.
62 Овидий. Эл. V, 12, 55.
63 О в и д и й. Эл. V, 7, 50.
120

знаю сарматский язык, с гетом могу говорить»64. Данный факт
знаменует, кроме того, перемену отношений с местными
жителями — сарматами и гетами65, с которыми он теперь свободно
общался (заметим, что усвоение чужого языка может
состояться только в результате активного общения с народом
носителем этого языка, если не заниматься этим специально).
Преодолев языковый барьер, он заговорил теперь о своем
примирении с краем изгнания. Он нашел способ и форму, как это
сделать. Обращаясь к томитам на их родном язы.ке, он говорит:
«Томиты, я вас люблю, хотя ваши места ненавижу... Я
жалуюсь на-холод, на угрожающие со всех сторон набеги и на то,
что враг стучится в ваши стены. Я написал вполне
справедливые упреки против мест, а не против людей»66. Из текста
стихотворения видно, что признания Овидия жителями города бьк
ли восприняты с теплотой и сочувствием:
В ряду этих явлений следует упомянуть также его активную
реакцию на происходящие вокруг события, а порою — даже
участие в них. Все это легко представить на основе подробного
анализа и изучения понтийских сочинений поэта. Из этих же
сочинений нам теперь хорошо известно, что Овидий принимал
участие в общественной жизни жителей города, а может быть
даже ближайшей к Томам округи, ходил на общинные
собрания, обычные для греческих городов Причерноморья, где
присутствующим поэт рассказывал о славе Рима, Цезаре
(Августе), о друзьях, оставшихся в Риме, о семье.
Несмотря на угнетенное душевное состояние Овидий
внимательно следит за происходившими вокруг и во всей Сарматии
событиями, внимательно присматривается к жизни местного
населения. Неудивительно, что за неполных десять дет жизни в
Сарматии он выучил не только сарматский язык и написал на
нем сочинения, но и изучил нравы и обычаи сарматов, познал их
характер.
64 Овидий. Эл. V, 12, 57.
65 В связи с тем, что геты часто упоминаются в сочинениях Овидия и,
имея при этом в виду, что они были враждебны римскому миру, постоянно
находясь в состоянии войны с Римом (что легко установить даже из
текстуального анализа понтийских сочинений лоэта и что частично проделано
выше), следует сделать вывод, что какая-то часть гетов или подразделение
одного из гетских племен проживала в Томах, укоренилась здесь и не
принимала участия в «племенной жизни сородичей, в их набегах и войнах, против
римских крепостей — городов в Добрудже, описанных самим Озидием,.
Если бы дело обстояло иначе, геты не стали бы обзаводиться домами или
строить таковые. Они, надо полагать, стали, как и скифы до них, а теперь
и сарматы, типичными ремесленниками и торговцами, жителями обычного
античного города, одновременно занимавшимися земледелием и
скотоводством.
66 О в и д и й. Письма, IV, 44.
121

Верно описав .в целом внешний облик сарматов, их одежду
и вооружение, он в то же время обратил внимание на их
воинственность. Эту черту, однако, он воспринял глазами и с
позиции гражданина Рима, давно перешагнувшего грань
социально-экономического строя, в котором еще пребывали сарматы.
Вот почему «варварский» военно-демократический быт
сарматов так поразил Овидия. Его поражает, например, то, как
«большое количество сарматского народа движется на конях
взад и вперед по улицам», как «болтается у них на боку
скифский колчан, наполненный отравленными стрелами». Но рядом
с этим он показывает и другую примелькавшуюся ему картину:
«Когда суровая зима показывает свою косматую голову, земля
покрывается снегом, белым как мрамор, и свирепый северный
ветер срывает крыши, размахивая своими крыльями, тогда по
Дунаю сарматы ходят пешком, ездят на быках в тряских
телегах, скачут верхом на лошадях»67.
Мы уже отмечали, что за десять лет, проведенных Овидием
среди сарматов, он хорошо изучил их язык, близко сошелся с
ними. Сам он необычайно мягкий и отзывчивый, не мог не
отозваться такой же добротой к местным жителям, как они к
нему. Он помогал им советами, лечил ,и учил их детей, сочинял
стихи на сарматском языке. Исследователи говорят, что
сочинений, написанных Овидием по-сарматски, было несколько. Об
этом говорит и сам поэт. А однажды он выступил перед
собранием жителей города на их родном языке (как сказали бы мы
сегодня, «на общегородском митинге») по случаю смерти Окта-
виана и вступления на престол нового императора. Он сочинил
песнь в честь сарматского вождя, за что сарматы увенчали
его лавровым венком («по примеру его
соотечественников-римлян). Он посвятил также хвалебное послание (стих) офицеру
четвертого скифского легиона Весталису, воевавшему под
римским флагом с врагами империи. Скифские (сарматские)
войны во главе со своим командиром показали чудеса героизма и
бесстрашия. «Жители Том окружили поэта любовью и
уважением. Его освободили от повинностей и налогов. Когда он
одряхлел, они ухаживали за ним, кормили его и поили»68.
Один из первых исследователей творчества Овидия и
переводчиков его сочинений на русский язык (XVIII в.) так
комментировал эти отношения римского поэта с сарматами:
«Сарматы были чувствительнее к его несчастью. Овидий не токмо
нашел человеколюбие между сими варварами, но и получил
от них много учтивостей. Они его любили, почитали даже, и
делали для него многие учреждения, дабы оказать ему знаки
своего почитания. Они дали ему многие вольности, что было у
67 Овидий. Эл. III, 10.
68 Суздальский Ю. П., С е л е к ц и й Б. П., Герман М. Ю. На
семи холмах. Очерки культуры Древнего Рима. М, 1965, с. 375—376.
122

них чрезвычайной милостью; всенародно его увенчали, чтоб
почтить его достоинства и дарования. Однакож сей народ не
доволен был тем ужасным описанием, какое он делал о их
земле. Они о том ему самому жаловались, и он принес им в том
такие извинения, которые усугубили (умножили) к нему их
дружество и внимание». Но и сам Овидий также в
повседневной жизни «весьма кротко с ними обходился»69.
Анализ исторических сведений, сообщаемых Овидием о
скифах .и сарматах, убеждает нас в том, что поэт еще до ссылки
в Скифию был знаком с литературой (греческой и латинской)
о них, в изобилии уже имевшихся к его времени у античных
авторов. На это указывают также исследователи творчества
поэта. Один из дореволюционных исследователей этой темы
В. Штифтар, сопоставляя сведения о Скифах и сарматах,
содержащиеся в сочинениях Геродота и Овидия, писал:
«...данные Овидия вполне подтверждаются свидетельством
греческого .историка. Из сравнения свидетельств обоих авторов мы
можем заключить, что* несмотря на громадный промежуток
времени, который отделяет Овидия от Геродота, природные
условия описываемой обоими местности, быт ее жителей не
многим отличались в позднейшую эпоху жизни поэта от быта
древнейших времен, описанных Геродотом. О народах, живущих у
Черного моря, Геродот (как и Овидий) отзывается как о
самых диких и невежественных племенах. Из этого числа он
исключает скифов, отзываясь о них как о более культурном
племени... Эти два названий (Скифию и Сарматию) он
отождествляет. Самое Черное море Овидий называет то Сарматским, то
Скифским... Часто Овидий указывает на пустынность Сарма-
тии, на ее холодную, бедную и суровую природу. То же самое
подтверждает Геродот... Из сравнения данных обоих
писателей мы можем заключить, что Овидий был знаком с
«Историей» Геродота и, если не заимствовал у него прямо, то во свя-
ком случае, на мировоззрение римского поэта это знакомство
оказало известное влияние и оставило следы на его
произведениях. Из сравнения обоих авторов видам та:кже, насколько
добросовестно и правдиво Овидий описывал места своего
изгнания. Таким образом, «Письма с Понта» и «Тристии», будучи
проникнуты глубоким внутренним чувством, являются прежде
всего исповедью поэта-изгнанника, но в то же время
подтверждение в данных греческого историка, они имеют также не
малое историческое значение для выяснения прошлой истории
побережья Черного моря»70.
69 «Превращения овидиевы с примечаниями и историческими
объяснениями или похождения языческих богов или полубогов от начала мира».
Перевел с франц. К. Рембоевский. Т. I, ,№., 1974, с. 25:
70 Штифтар В. Овидий и Геродот. — Журнал Министерства
Народного просвещения. 1910, май, с, 238—'241.
123

В свете только что приведенных мыслей обращает на себя
внимание стихотворное послание Овидия римскому другу Кот-
те Максиму, оставшемуся преданным до конца жизни и
сохранившему к поэту прежние чувства дружбы. Ставя выше всего
в челозеческих отношениях дружбу и обращаясь к этой теме
постоянно, поэт в послании к другу не пожалел поэтических
красок, взятых им из мифологического повествования Еврипи-
да о легендарной дружбе между Орестом и Пиладом («Ифиге-
ния в Тавриде»). Используя данный миф, Овидий передает его
устами старого скифа, питавшему к поэту прежние чувства
дружбы. «Дружба в римском сознании была почти юридическим
отношением, одной из основных связей, скрепляющих
общество; для Катулла измена в дружбе так же ужасна, как измена
в любви. Овидий подхватывает эту тему: дружба для него —
высочайшая духовная ценность, одно из порождений той
высокой культуры, которой он так дорожит; основа дружбы —
духовная общность, а не корысть. Но такая дружба — редкость,
и он, Овидий, убедился в этом на собственном примере: как
только его постиг императорский гнев, все мнимые друзья
отшатнулись от него, остались лишь двое-трое истинных»71. И
среди них первым был Максим Котта. Не случайно Овидий в
своем стихотворном обращении к последнему на первое место
ставит дружбу, которая не померкла у них, несмотря на
суровые испытания и превратности судьбы, выпавшие на долю
поэта. Для выражения своих чувств к другу, он использовал
мифологический сюжет Еврипида «Ифигения в Тавриде» о
легендарной дружбе между Орестом и Пиладом. Орест — герой ар-
госских сказаний, сын Агамемнона и Клитемнестры.
Агамемнон, аргосский царь, предводитель греков в Троянской войне,
возвратившись домой, был убит предательски своей женой
Клитемнестрой и ее возлюбленным Эгнетом. Убийцы хотели
избавиться от наследника Агамемнона, и Орест был вынужден
бежать из родного города. Восемь лет Орест жил у своего
дяди — фокидского царя Строфия, где подружился с его
сыном Пиладом. Достигнув совершеннолетия, Орест решил
отомстить за смерть отца. Долг кровной мести помогает* ему
совершить его друг Пилад, с которым Орест прибывает на родину.
Согласно мифу, в совершении данного акта Оресту помогает
Аполлон (бог солнца и света, мудрости и искусств),
направляет его действия. Таким образом, Орест вместе со своим другом
Пиладом убивает Эгиста и Клитемнестру. И спасаясь от
преследования Эриний — богинь мщения—хранительниц уз
материнского рода, Орест бежал к своему покровителю Аполлону,
который ему указывает путь к спасению. Ареопаг72 хотя и оп-
71 ГаспаровМ. Л. Овидий в изгнании, с. 211.
72 Ареопаг — высший орган судебной и политической власти в древних
Афинах.
124

равдал с помощью Афины-Паллады поступок Ореста,
последнего все равно преследуют Эринии, которые не могут простить
ему убийство матери. Еврипид в трагедии «Ифигения в
Тавриде» рассказывает как раз о том, как Аполлон предсказал
Оресту, что он тогда лишь освободится от преследования Эриний,
когда принесет из Скифии, от тавров (тавроскифов)
упавшую с небо статую — священное изображение Артемиды73.
Орест в сопровождении Пилада достигает Тавриды (одного из
центров Скифского царства). Здесь тавры (тавро-скифы)
ведут даух друзей к своим жрицам для принесения их как
чужестранцев в жертву на алтаре Артемиды. Жрицей здесь была
Ифигения (сестра Ореста), некогда тоже обреченная на смерть
и спасенная Артемидой (она перенесла Ифигению по воздуху
к таврам, у которых она стала жрицей). В ее обязанности
входило готовить и освящать людей, предназначенных в жертву
богине. Придя к алтарю, Орест и Пилад хотят опередить один
другого и таким образом спасти друга, а самому пойти на
жертву — «Умереть каждый за друга готов», — поясняет
Овидий. Миф далее повествует о том, как Ифигения, узнав в
одном из чужестранцев своего брата Ореста, обманула царя
тавров Фоанта и в сопровождении Ореста и Пилада бежала со
статуей Артемиды из земли тавров в Скифию. Сравнивая
преданность Котты Максима с дружбой Ореста и Пилада, Овидий
сообщает своему другу в Рим о том, что о его верной дружбе
с ним знают в Томах сарматы и геты: «Знают уже и теперь о
о вас сарматы и геты, Ибо величье души здешние варвары
чтут. Преданность вашу на днях я стал хвалить перед ними
(знаю и гетский теперь я, и сарматский язык)». Далее
Овидий повествует о том, как старик-скиф, пришелец из Тавриды,
услышав его слова о дружбе Котты, выступил вперед и
рассказал о легендарной дружбе Ореста и Пилада, воспоминания о
которой еще живы у скифов. «Крепкая память о них, об их
удивительной дружбе в Скифии даже теперь, через столетья
жива»74.
Древнегреческий писатель Лукиан (II в. н. э.) в своем
сочинении «Токсгрис или дружба» сообщает о существовании в
Скифии культа «божеств — покровителей дружбы», т. е.
прославившихся своей дружбой героев, которых греки
отождествляли с Орестом и Пиладом75. Как видим, греческая традиция
на протяжении веков (начиная с V в. до н. э., если не с более
раннего времени) уверенно связывает .Ореста и Пилада с
Северным Причерноморьем. Как свидетельствует Лукиан76,-в Ски-
73 Артемида — одно из важнейших божеств древней Греции, дочь Зевса
и Лето, сестра-близнец Аполлона.
74 О в ид и й. Письма с Понта, кн. III, Котте Максиму, 43—98.
75 Лукиан. Токсарис или дружба, \1—8.
76 Там же, 5—7.
1?5

фии имелся даже храм Ореста и Пилада, о чем уже нам
поведал Овидий устами старого скифа.
Троянский цикл греческих сказаний был неиссякаемым
источником творческого вдохновения для многих поколений
греческих писателей77. И можно предполагать, что Овидий был
знаком и с этими источниками, с сюжетом об Оресте и Пила-
де, которые не дошли до более поздних времен. Итак, все
сказанное выше дает нам право утверждать, что Овидий еще в
римский период его жизни был хорошо информирован из
литературных источников о скифах и сарматах. Но уже в самой
Скифии, на берегах Понта, скифы и сарматы стали для него
реальностью. Живым свидетелем и образом реальной Скифии
был и старый скиф из Тавриды.
Легенду об Оресте мог рассказать Овидию любой другой
скиф или сармат в местах его ссылки, ибо сказание о дружбе
Ореста и Пилада было живой легендой и распространено
повсеместно в Северном
Причерноморье как среди
греческого, так и
скифского населения. Более
того, в Скифии имелся
храм Ореста и Пилада, о
чем сообщает нам Луки-
ан. В новелле последнего
скиф Токсарис
рассказывает о том, как высоко
ставят скифы верную дружбу
среди людей: «Мы
приобретаем себе друзей: не
на пирушках, как вы (т.
е. греки) и не потому, что
известное лицо является
нашим ровесником или
соседом; но, увидев
какого-нибудь человека
хорошего и способного на
великие подвиги, мы все
устремляемся к нему и
то, что вы делаете при
браках, мы делаем при
приобретении друзей: усердно сватаемся за него и во
всем действуем вместе, чтобы не ошибиться в дружбе
или не показаться неспособным к ней. И когда какой-нибудь
избранник сделается уже другом, тогда заключается договор с
великой клятвой о том, что они и жить будут вместе и в слу-
Побратимство у скифов
77 См.: Тренчени-Вальдапфель Имре. Мифология:
Перевод с венгерского. М., 1959, с. 286—360.
126

чае надобности умрут один за другого»78. Именно вот такая
дружба создала славу Оресту и Пиладу и п^родила их культ
в Скифии. В таком плане следует понимать слова Токсариса
о том, что скифы, принося жертву Оресту и Пиладу, вовсе не
считают их богами, а просто хорошими людьми79. Еще
основоположники марксизма К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на
решающее влияние греческой и римской цивилизаций на
становление и развитие европейской культуры, классических
традиций западноевропейской литературы. Если даже мы возьмем
немногое из этого античного наследия, то его компоненты в
виде различных мотивов мощной струей влились в творчество
итальянских, немецких, французских и других
западноевропейских литераторов. Число драматических обработок истории
Ифигении в XVII—XVIII веках было довольно велико. Так,
великий французский драматург Расин обработал более ранний
эпизод мифа об Ифигении, Оресте и Пиладе — «Иф.игения в
Авлиде». Драму «Ифигения в Авлиде» он поставил на сцене
в 1674 г., а в 1675 г. издал драму «Орест и Пилад, или
Ифигения в Тавриде», написал и поставил на сцене Жозеф де ла
Гранж A697 г.). В Германии Иоганн Элиас Шлегель
обработал тот же сюжет в пьесе «Брат и сестра в Тавриде» A739 г.),
другой немецкий писатель Ф.-В. Готтер написал трагедию
«Электра и Орест» A772 г.). Трагедия «Орест» A750 г.) была
также написана Вольтером. Среди обработок истории
Ифигении особо следует выделить опзру на этот сюжет итальянца
Томмазо Тратти, а затем прославленного композитора К.-В.
Глюка, чья «Ифигения в Тавриде» A779 г.) имела большой
успех.
Особенно значительной оказалась работа Гёте над
историей Ифигении. Им была написана драма «Ифигения в Тавриде>;
в которой роль Ореста сыграл сам Гёте A779 г.)80. Популярно
было имя Овидия и в России. Благодаря Овидию, чьи
произведения с увлечением читались и изучались русской
интеллигенцией еще в XVIII—начале XIX в., в русскую литературу была
привнесена скифская тематика. Особенно много уделил
творчеству Овидия А. С. Пушкин. Великого русского поэта образ
Овидия и его литературное наследие захватили еще в
лицейские годы. Особенно возрос интерес Пушкина к Овидию в годы
южной ссылки. Здесь, на берегу Черного моря, поэт читал
стихи Овидия на латинском языке и во французском переводе.
Пушкин путешествовал по местам, связанным с именем
великого римского поэта и разыскивал его могилу. В 1823 г.
Пушкин напечатал стихотворение «К Овидцю», в котором он ,рас-
78 Л у к и а н. Токсарис или дружба, 37.
79 Там же, 1:
80 Гёте Иоганн Вольфганг. Ифигения в Тавриде. Собр. соч., в
10-ти томах. Том V, с. 136—206; 595—601.
127

сказал о том, как на берегах Понта он сердцем следовал за
ним, грустно бродил по тем местам, где некогда скитался
Овидий. В послании «К Овидию» Пушкин сопоставляет свою
судьбу с судьбой сосланного в те же места, к берегам Черного
моря, Овидия:
«Овидий, я вижу близ тихих берегов
Которым изгнанных отеческих богов
Ты некогда принес и пепел свой оставил.
Твой безотрадный плач места сии прославил;
И лиры нежный голос еще не онемел;
Еще твоей молвой наполнен сей предел.
Ты живо впечатлел в моем воображенье
Пустыню мрачную, поэта заточенье,
Туманный свод небес, обычные снега
И краткой теплотой согретые луга.
Там нивы без теней, холмы без винограда;
Рожденные в снегах для ужасов войны,
Там хладной Скифии свирепые сыны.
На скифских берегах переселенец новый...».
Обращаясь к Овидию, Пушкин здесь же говорит:
Как часто, увлечен унылых струн игрою,
Я сердцем следовал, Овидий, за тобой!»81
Гения русской земли глубоко волновала трагическая судьба
гениального римского поэта, его страдания в ссылке, горькое
одиночество и глубокая тоска по родине.
Мысли об Овидии никогда не покидали Пушкина. Имя
Овидия, образы, созданные им, присутствуют во многих сочинениях
и письмах Пушкина. О своем стихотворении «К Овидию» он
писал декабристу А. А. Бестужеву (Бестужеву-Марлинскому).
А в стихотворении «Арион» Пушкин в аллегорической форме
говорит о судьбе декабристов: восстание подавлено, друзья его
в тюрьме или в ссылке, Рылеев казнен, Кюхельбекер в
Сибири... Поэт спасся чудом, как Арион, чтобы петь прежние
гимны, прославляя свободу:
«Погибли кормщик и пловец!
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою».
« П у шк и« А. С. Собр. соч. в 10-ти томах. М., ;1974. Том I, с. 167—168.
128

О ссылке Овидия писал Пушкин в романе «Евгений
Онегин». О римском поэте он писал в посланиях к Батюшкову,
Гнедичу, Чаадаеву, Баратынскому, Языкову и др. Русская
литература обязана Овидию тем, что гуманистические идеи,
свойственные античной культуре (и творчество римского поэта ее
выражение), высокий художественный стиль поэзии великого
поэта, образы вольнолюбивых сыновей суровой Скифии,
запечатленные в «Скорбных эллегиях» и «Письмах с Понта»
горячо восприняты Пушкиным и глубоко осознаны им. Не
удивительно, что в различных сочинениях Пушкина мы находим
имена Ореста и Пил ада, «Девы грозной Тавриды» (так Пушкин
именует Ифигению) и др. Можем твердо сказать, что
благодаря Пушкину скифская тематика прочно вошла в русскую
литературу. Не случайно мы вновь встречаемся у Пушкина с
прекрасным изображением образа старого скифа из известного нам
послания Овидия римскому другу Котте Максиму.
Постоянно перечитывая «Понтийские послания» в южной
ссылке, Пушкин начал работать здесь над поэмой «Цыганы».
Рассказ старого скифа, уроженца Тавриды, из стихотворного
послания Овидия привел Пушкина к мысли ввести в поэму
«Цыганы» образ старого цыгана (которого поэт наделил
чертами и характером старого скифа из Овидия), жителя вольных
степей Бессарабии — этого беспокойного уголка древней
Скифии и рассказ цыгана о римском поэте. В этом рассказе
предстает перед нами древний поэт, «мудренное прозванье»
которого рассказчик позабыл. Но вот Пушкин, подражая манере
.самого Овидия (использование старого скифа для передачи
мифологического сказания об Оресте и Пиладе) вложил в
уста старого цыгана вдохновенный рассказ о скорбной судьбе
великого римского поэта:
«Меж нами есть одно преданье:
Царем когда-то сослан был
Полудня житель к нам в изгнанье.
(Я прежде знал, но позабыл
Его мудренное прозванье).
Он был уже летами стар,
Но млад и жив душой незлобной;
Имел он песен дивный дар1
И голос, шуму вод подобный,—
И полюбили все его, .
И жил он на брегах Дуная,
Не обижая никого,
Людей рассказами пленяя;
Не разумел он ничего,
И слаб, и робок был, как дети;
Чужие люди за него
Зверей и рыб ловили в сети...
9 Заказ № 9974
Ш

Но он к заботам жизни бедной
Привыкнуть никогда не мог;
И все несчастный тосковал,
Бродя по берегам Дуная,
Да горьки слезы проливал,
Свой дальний град воспоминая,
И завещал он умирая,
Чтобы на юг перенесли
Его тоскующие кости,
И смертью — чуждой сей земли
Не успокоенные гости.»
Хотя старик позабыл «мудренное прозванье» поэта, Алеко
(приставший к цыганскому табору выходец из ,
«просвещенного» общества) сразу догадался, что речь идет об Овидии и
дополнил рассказ старого цыгана:
«Так вот судьба твоих сынов,
О Рим, о громкая держава!
Певец любви, певец богов,
Скажи мне: что такое слава?
Могильный гул, хвалебный глас,
Из рода в роды звук бегущий
Или под сенью дымной кущи
Цыгана дикого рассказ?»
, Можно теперь с уверенностью резюмировать, что интерес к
скифам, к их удивительному образу жизни, появление
скифской тематики в русской художественной литературе и
литературоведении — результат прежде всего широкого знакомства
«русской интеллигенции с творчеством Овидия, это могучее
влияние А. С. Пушкина на русскую литературу, его увлеченность
творчеством великого римского поэта. Лишним
доказательством этого является стихотворение известного русского поэта,,
замечательного знатока античной литературы и истории
Майкова А. Н. A821—1897 гг.) «Послание с Понта», которое мы
позволим себе привести целиком, ибо оно подтверждает
высказанную нами мысль и дает концентрированную
характеристику положения Овидия в ссылке и его взаимоотношений со
скифами (сарматами), в окружении которых он жил до смерти:
«Здорово, добрый друг! здорово, консул новый!
Я знаю, — в пурпур, и с консульским жезлом,
И в сонме ликторов, покинул ты свой дом,
И в храм Юпитера течешь, теперь, готовый
Пролить пред алтарем дымящуюся кровь...
Уверен, что купил народную любовь,
Взираешь ты, как чернь бросается толпами
130

На жареных быков с злачеными рогами...
Но, если вдруг тебе твой раб письмо вручит,
Начертанное здесь изгнанника рукою,—
Как встретишь ты его? чем взор твой заблестит?
Кивнешь ли вестнику приветно головою,
Иль кинешь гневный взор дрожащему рабу?
Чтоб ни было! ты все стоишь передо мною
Как прежний добрый друг... и я кляну судьбу,
Стократ ее кляну, что разлучен с тобою,
Что нет на торжестве твоем моих даров;
Что мне не суждено с сверкающим фалерном
Подняться со скамьи и голосом неверным—
От чувства полноты, — прочесть тебе стихов.
Увы! мне са.мый стих латинский изменяет!
Уж мысль моя двойной одеждой щеголяет...
Уже Авзонии блестящие цветы
Бледнеют предо мной, а мирная долина,
Пустынные брега шумящего Эвксина
Да быта скифского суровые черты
Мне кажутся венцом высокой красоты!..
А песни дикарей!.. Меж скифов, в их пустыне,
Я сам стал полу-скиф. Поверишь ли, я ныне
Их диким языком владею как своим!
Я приучил его к себе как зверя. Им
Я властвую: в ярмо он выю преклоняет,
Я правлю, и на Пинд как вихор он взлетает...
Пойми меня, «мой друг! пойми: мой грубый стих
Не втун уже звучит среди пустынь нагих
А принят, повторен и понят человеком!
И Скифы дикие, подобно древним Грекам,
С улыбкою зовут меня своим певцом!
Поэму я сложил их варварским стихом;
Для них впервые я воспел величье Рима,
И .все, с чем мысль моя во век неразлучима...
О дивном Августе звучала песнь моя...
Я пел Германика, им Друза славил я;
Я пел, как, победив Батавов и Тевтонов,
Они вступали в Рим, и пленные цари,
Окованные, шли средь римских легионов
И сыпались цветы, дымились алтари,
И Август их встречал, подобный полубогу,
И слезы лил тайком на праздничную тогу...
Еще не кончил я, а эти дикари
Сверкали взорами, колчаны потрясали,
И изумленные, в восторге повторяли:
«Ты славишь Августа — зачем же ты не с ними?»
То скифы говорят, — а вот семь лет уж ныне,
Как, всеми позабыт, томлюся я в пустыне..:*

Н. В. Анфимов
КЛАД ПАКТИКАПЕЙСКИХ МОНЕТ IV В. ДО И. Э.
ИЗ ВОСТОЧНОГО ПРИАЗОВЬЯ
В апреле 1972 г. при строительстве рисовой системы
(прокладке канала) в 1,5 км от хутора Беликова (Славянский р-он
Краснодарского края), в отвалах земли была обнаружена
античная керамика, и в комке земли, выброшенной экскаватором,
учителем местной школы т. Боярко были найдены медные
монеты. Монеты лежали кучкой, некоторые слиплись между
собой. Место находки было обследовано научным сотрудником
Краснодарского музея Е. Л. Ярковой. Ею было установлено,
что на данном месте находилось небольшое древнее поселение,
не имеющее четко выраженных границ. Площадь поселения
была слегка возвышена и представляла собою расплывшийся
бугор. В выбросах земли из магистрального канала была
собрана керамика. Найденные монеты были переданы в
Краснодарский музей. Всего монет найдено 201. Судя по тому, что
монеты лежали вместе компактной группой, можно предполагать,
что мы имеем дело с кладом, зарытым на месте поселения. В
древности монеты, возможно, были завернуты в какую-то
материю, но никаких следов обертки (или сосуда) прослежено не
было. Монеты были покрыты окисью, а отдельные экземпляры
довольно сильно изъедены коррозией. Очистка их произведена
в лаборатории института археологии АН СССР2. Двенадцать
монет оказались хорошей сохранности, правда, у двух монет
окисью было сильно изъедено изображение лица сатира, а у двух
других — изображение грифона на реверсе. У четырех монет
изображения на обеих сторонах сохранились относительно
хорошо, но края сильно повреждены окисью, ввиду чего нельзя
определить точный вес каждой монеты. От одной монеты после
очистки остался небольшой кусочек металла, а две сохранились
только наполовину (рис. 1).
Клад состоял из монет одного типа, с изображением на
лицевой стороне головы бородатого сатира и на оборотной —
протомы грифона и под ним осетра, кругом была надпись
Г—А—N. Как лицевая, так и оборотная стороны монет биты
разными, штемпелями. Можно предположить, в связи с
обильным выпуском в последней трети IV в. до н. э. медных монет,
одновременную работу большого числа пар штемпелей. Монеты
1 Одну монету учитель Боярко оставил себе на память.
2 Считаю долгом выразить благодарность Т. М. Смирновой за очистку
монет.
132

Рис. 1. Клад пантикапейских монет с хут. Беликова.
равного типа Н. А. Зограф «^"Р^^^^п^нтика^йскими
П Б Шелоч связывает этот тип с золотыми пан1'т* , 0
?та~ер^и 1У-У серий и относит выпуск их к 330-315 гг. до
Т^аф Н. А. Античные монеты.-МИА, № 16. М.-Л., 1951, с 176.
133

н. э. Д. Б. Шелов достаточно убедительно показал, что в
обращении эти медные монеты были еще в начале III в. до н. э.4
Монеты клада, как выше было указано, хорошей
сохранности и почти совершенно не потерты в обращении. Отсутствие в
кладе более поздних номиналов, его однородность и короткий
срок обращения монет дают основание относить зарытие клада
к концу IV в. до н. э. (см. таблицу 1).
Таблица 1
№
Диаметр,
мм
Вес, г
Соотношение
осей
(по циферблату)
•
Сохранность
12
112
1:2
12
6
12
12
12
12
12
12
12
12
7
212
12
12
— •
Хорошая
Хорошая
Хорошая
Средняя
Хорошая
Верхняя часть
коррозией
Хорошая
Хорошая
Плохая
Средняя
Средняя
Хорошая
Нижняя часть
коррозией
Хорошая
Хорошая
Плохая
•
съедена
съедена
Сохранилась часть
монеты
Сохранилась часть моне-
ты
Медные монеты с головой бородатого сатира и протомой
грифона (Зограф. X, 18) встречаются во всех городах Боспора
более или менее равномерно, но количественно уступают
средним и мелким номиналам, выпускавшимся в последней трети
IV в. до н. э.5 Одна такая монета была найдена на
Елизаветинском городище — эмпории Боспора на Средней Кубани?. В
кладах они встречаются обычно с монетами начала или первой
половины III в. до н. э. В нашем же кладе все монеты не
только одновременны, но и принадлежат к одной серии,
4 Шелов Д. Б. Монетное дело Боспора VI—II вв. до н. э. М., 1956,
101—102.
5 Шелов Д. Б. Материалы к истории денежного обращения в городах
Боспора в VI—I вв. до н. э. НЭ, V. М., 1965, с. 34—35.
6 А и ф и м о в Н. В. Денежное обращение на Елизаветинском
городище— эмпории Боспора на Средней Кубани.—ВДИ, 1966, № 2, с. 157.
134
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
16
16
17
18
18
18
18
18
18
18
18
19
1'9
18
18
18 .
18
18
18
18
—
—
4,8
6,1
5
4,4
5,8
4,45
6,75
6
3,85
4,5
5,25
6,2
3,7
4,6
4,4
4,5
2,7
0,95

Клад был найден, как было указано выше, на небольшом
поселении. Собранный из выбросов земли магистрального
канала керамический материал в основной ма1ссе представлен
фрагментами античных сосудов и, в первую очередь, амфор.
Наиболее ранним типом является пухлогорлая хиосская
амфора (фрагмент горла). Значительный процент составляют
обломки амфор IV в. до н. э., в том числе пантикапейские (ручки,
венчики, ножки). Встречена двуствольная ручка с венчиком
амфоры второй половины IV—III в. до н. э. Из чернолаковой
керамики необходимо отметить маленький обломок чернофигур»
ного лекифа и дно чернолаковой чаши IV в. до н. э. с
граффити внутри сосуда буквы «А». Кроме того, были найдены
обломки простой красноглиняной боспорской посуды, в том числе
фрагменты горла кувшина с круглым клеймом, с буквой «Ф».
Сероглиняной керамики и фрагментов грубых лепных горшков,
характерных для меотской культуры, найдено сравнительно
небольшое количество. Характер керамических находок,
нетипичный для меотских поселений, наличие клада пантикапейских
монет наводит на мысль, не являлось ли это поселение боспор-
ским на меотской территории.
Поселение это было расположено в Приазовской
низменности, покрытой в недавнем прошлом зарослями камыша, сетью
лиманов и протоков7. Но в древности физико-географические
условия были иные. Необходимо иметь в виду, что в античное
время (фанагорийское — по геоморфологической терминологии)
уровень моря был ниже современного не менее чем на 4 м8,
некоторые же авторы считают, что на 7—9 м9. Таким образом, в
древности эта территория не представляла собою
непроходимых плавней, покрытых камышом, и была заселена одним из
меотских племен. Целый ряд авторов (В. В. Латышев, В. Ф.
Гайдукевич, В. П. Шилов) в этом районе помещают дандариев.
Впервые они упоминаются у Гекатея. Страбон при
перечислении меотских племен помещает их сразу же за синдами10, из
чего некоторые авторы делают вывод, что они были соседями
последних. Далее Страбон рассказывает, что боспорский царь
Фарнак, очистив какой-то старый канал и пустив по нему воду
реки Гипаниса (р. Кубань) в страну дандариев, затопил ее11.
Это могло произойти только в дельте Кубани. На побережье
7 В настоящее время значительные плоЩади осушены и превращены з
рисовые чеки.
8 Б л а в а т с к и й В. Д. Подводные раскопки Фанагорни в 1959 г.—
СА, 1961, № 1, с. 279.
9 Ш и л и к К. К. К вопросу о западной границе Нижнего города Оль-
вии.—КСИА, № 145. М., 1976, с. 73.
10 Страбон. География, XI, 2, И. М., 1)964, с. 470.
п Там же.
135

Меотиды дандариев помещает и Плутарх. Некоторые
косвенные данные о локализации дандариев в юго-восточном районе
Приазовья мы можем почерпнуть из известного рассказа
Тацита о борьбе Котиса с Митридатом VIII из-за боспорского
престола. Судя по описываемым Тацитом событиям территория,
занимаемая дандариями, была расположена в
непосредственной близости к границам Боспорского царства и находилась на
пути в степи правобережья Кубани, заселенные в это время си-
раками. На основании анализа письменных источников В. П.
Шилов помещает дандариев по побережью Азовского моря от
р. Кубани до р. Протоки12. Возможно, что территория, занятая
дандариями, могла простираться несколько севернее Протоки.
Таким образом, поселение близ хутора Беликова, на котором
был найден вышеописанный клад пантикапейских монет, могло
находиться на территории дандариев. При Левкрне I, согласно
посвятительным надписям, дандарии находились в подчинении
у Спартакидов. Но проникновение Боспора в западное Прику-
банье началось немного раньше этого времени. Свидетельством
этого и является поселение близ хут. Беликова.
Из Западного Прикубанья известно- еще два клада
пантикапейских монет, но несколько более поздних — начала III в.
до н. э. из Красноармейского р-на (юго-восточнее хутора
Беликова). Клады были найдены случайно, и большинство монет
разошлось по рукам. Описание одного из кладов нами было
опубликовано в 1949 г.13 От второго клада сохранились
только четыре однотипные монеты, поступившие в
Красноармейский музей. На лицевой стороне — голова безбородого сатира
в плющевом венке, надчеканка двенадцатилучевои звездой; на
обратной стор.оне — голова льва, внизу осетр, по сторонам
буквы Г—А—М, надчеканка горитом. Все монеты хорошей
сохранности, биты разными штемпелями, как лицевые стороны, так
и оборотные.
В этом же районе обнаружены могильники (хут.
Зеленского, ст. Красноармейской) с большим количеством импортной
керамики — амфор IV—III вв. до н. э., чернолаковых сосудов,
простой боспорскай керамики14. В 1980 г. И. С. Канемецким
был исследован аналогичный могильник близ хут. Лебеди
(Калининский р-он). Все это является свидетельством тому, что
Западное Прикубанье сравнительно рано вошло в сферу
экономического и политического влияния Боспора.
12 Шилов В. П. О расселении меотских племен.—СА, 1950, № 14, с.
119.'
13 А н ф и м о в Н. В. Клад пантикапейских монет из станицы Старо-
тшже-Стеблиевской.— КС ИИМК, XXIV. М., 1949, с. 64.
14 А н ф и м о в Н. В. Новые материалы по меото-сарматской культуре
Прикубанья.— КС ИИМК, XVI. М., 1952, с. 72—75.
136

Список сокращений
ВДИ — Вестник древней истории
КСИА — Краткие сообщения института археологии АН
СССР
КС ИИМК—Краткие сообщения института истории
материальной культуры АН СССР
НЭ — Нумизматика и эпиграфика
СА — Советская археология
О. В. Цаголов
А. Й. ЙОКИ, ФИННОУГРОВЕДЕНИЕ И ОСЕТИНСКИЙ ЯЗЫК
Имя профессора Хельсинского университета Аулиса Иски
хорошо знакомо не только финноугроведам, но и всем
лингвистам мира. Ведь интересы его научной деятельности зачастую
выходили за рамки «узкой специализации», поскольку нет и не
может быть на свете «чистых» этносов, культур и языков. И
чтобы объяснить явления в коми-мансийском, молодому
ученому, работавшему над первой своей диссертацией, пришлось
основательно изучить не только тюркские языки, но и
монгольский, тунгусский и даже китайский. Успехи Иоки в
финноугроведении обогащали и другие области лингвистики, в частности,
осетинское языкознание.
А. Иоки родился 2 июня 1913 г. в Виипури. В 1933 г. он
окончил лицей в Тампере, затем — университет в Хельсинки.
Уже во время учебы в школе Иоки настолько проникся
любовью к родному языку, что решил посвятить свою жизнь более
глубокому его изучению. Способный студент, дипломная
работа которого, помимо финского, включала и проблемы
алтайских языков, обратил на себя внимание специалистов. Поэтому
после окончания университета Иоки становится стипендиатом
финно-угорского общества и готовит к изданию
коми-мансийский словарь. Основывается он при этом на сохранившихся
самодийских дневниках исследователя и путешественника Кая
Доннера. Словарь этот, вышедший в свет в 1944 г., включал
подробный комментарий Иоки по* поводу путешествия К.
Доннера по Сибири. Помимо этого, в нем была самостоятельно
составленная автором грамматика коми-мансийского языка, что,
безусловно, свидетельствует не только о его глубоких знаниях,
но и о большой одаренности.
Выдающимся вкладом в изучение финского языка можно
по праву считать еще не завершенный колоссальный труд А.
137

Иоки — этимологический словарь финского языка. И хотя
работа над ним велась в содружестве с профессором Э. Итконе-
ном, основной вклад в его создание сделал йоки. Один из
последних трудов ученого — критическое исследование работ
лингвистов мира, касающихся древних контактов между
уральскими и индогерманскими языками. Называется оно «Уральцы
и индогерманцы» A1гоНег ипс! 1пс1одегтапеп. Не1зтк1, 1973).
Не случаен интерес А. Иоки и к осетинскому языку, ведь до
него многие финноугроведы занимались им. Первым, кто
обратился к ирано-финно-угорским контактам, был Вильгельм То-
машек. Он еще в конце XIX столетия привел несколько
десятков удачных сопоставлений слов. Из финских ученых этим
вопросом занимались Хейкки Паасонен, Э. Н. Сетяля, Ю. X. Той-
вокен.
Одним из первых в конце прошлого — начале нашего века
начал изучение древнеосетинских элементов в венгерском
языке известный венгерский ученый Бернат Мункачи.
В 1974 г. Академией наук Венгрии была издана обзорная
статья А. Йоки «Осетинский язык и финноугроведение» (Оз$е-
НзсЬ ипй сЙе Ртпои^пзик»). В ней он подверг небольшому
критическому анализу работы своих коллег (начиная с И.
Шегреиа и кончая известным советским иранистом В. И, Абае-
вым), касающиеся взаимных влияний индогерманских и
финно-угорских языков.
Надо сказать, что автор признает большие заслуги
советского ученого, подчеркивая, что «приводимые В. И. Абаевым
сравнения осетинских и финно-угорских слов имеют большое
значение, хотя и даются зачастую только в виде скромных наметок
для будущих специальных исследований или называются
осторожно, параллелями. Лишь в редких случаях мог возразить
против них что-либо финйоугровед... Подобные замечания не
умаляют, конечно, значения классического труда Абаева».
Речь идет о первом томе «Историко-этимологического словаря
осетинского языка» В. И. Абаева.
А. Йоки отмечает в вышеназванной статье, что основателем
финноугроведения и научного исследования осетинского языка
является финн Шёгрен, хотя и признает невнимание своего
соотечественника к многочисленным древнеосетинским
заимствованиям в венгерском языке.
В последние годы у Аулиса Йоки завязались личные
дружественные контакты с осетинскими учеными, плодотворные для
обеих сторон. Возможно, и в это хочется верить, они приведут
к обогащению наших знаний о себе, своем народе, его языке.
138

Н. И. Новицкая
К ВОПРОСУ О НАРОДНОМ СОБРАНИИ ХЕРСОНЕСА ТАВРИЧЕСКОГО
В исследованиях по государственному устройству Херсонеса
Таврического вопрос о Народном собрании является наименее
изученным. Происходит это отчасти оттого, что источники
предоставляют весьма незначительный материал по данному
вопросу, в то время как деятельность других государственных
учреждений и законодательного, и исполнительного характера
изучается именно на основании херсонесских источников.
Долгое время в исследованиях, посвященных государственному
строю Херсонеса, рассматривались магистратуры и Совет, но
пока нельзя назвать ни одной работы, целиком посвященной
Народному собранию города. Исследователи херсонесской
политической истории нередко используют метод аналогий
вследствие того, что источников по государственному устройству
Херсонеса недостаточно, и восстанавливают таким образом
недостающие звенья в системе государственного устройства в целом
и в организации отдельных органов управления в частности.
Справедливым будет отметить, что метод аналогий з отдельных
случаях оказывается весьма эффективным. Однако когда с его
помощью пытаются охарактеризовать Народное собрание, то
по аналогии с другими древнегреческими полисами отмечают
лишь его законодательный характер, а вопросы, связанные с
его деятельностью, организацией, остаются открытыми.
Данная статья представляет собой попытку обобщить
сведения из херсонесских источников по Народному собранию и
на основе их анализа составить представление об этом
важнейшем органе управления, его организации, основных функциях,
характере деятельности.
Надписи показывают, что многочисленные государственные
декреты в Херсонесе принимались от лица Совета и Народа
(ВоиЯа ха\ йсфоз).
На основании этих сведений и строятся предположения о
существовании и деятельности здесь Народного собрания,
подкрепляемые аналогиями, проводимыми с другими,
современными Херсонесу государствами. Народное собрание во всех
полисах древней Греции являлось верховным органом,
обладавшим всей полнотой законодательной, исполнительной и
судебной власти1. Наиболее распространенное название Народного
собрания, одновременно обозначавшее место, где собрания
созывались,— экклесия (гккХгага). Однако в ряде городов
народные собрания могли иметь специальные названия, которые
1 Аристотель. Афинская полития. М—Л., 1936, с, 34—44,
139

порой сосуществовали с общим термином «экклесия», но часто
подменяли его: в Спарте — апелла, в Дельфах,и Фессалии —
агора и т. д. Подобную картину можно наблюдать в Херсоне-
се, где термин «экклесия» не встречается, а в качестве
названия Народного собрания используется понятие «Народ» —
(боцлоз), о месте собраний в херсонесских источниках
упоминаний нет, вероятно, это была традиционная агора.
Народное собрание как носитель верховной власти в
государстве было призвано объединить весь гражданский
коллектив, представить его как совокупность граждан, обладавших
равными правами. Собрание являлось той всеобъемлющей
формой, в которой могла проявить себя .коллективная
деятельность гражданской общины. Всякое постановление Народного
собрания являлось решением народа:
1РЕ, I2, № 352—
1РЕ, I2, № 344—
и обладало законной силой.
О количественном составе Народного собрания Херсонеса
данных мало, но все его постановления предполагают участие
на его сходках всего гражданского мужского населения полиса.
Для граждан прямое участие в собрании было правом и
обязанностью. Вместе с тем, если кто-либо из граждан не
являлся в собрание, считалось, что он как бы передоверяет свои
права присутствующим. Такого понятия как кворум древние греки
не знали. И в том случае, когда присутствовали не все
граждане полиса, а лишь определенная часть гражданского
коллектива, постановления Народного собрания своей законности не
теряли.
Трудно говорить что-либо определенное относительно
сроков созыва Народного собрания херсонеситов. Лишь в четырех
надписях указан день созыва очередного собрания. Но
поскольку источники относятся к разным периодам, мы вправе
утверждать, что такой порядок сохранялся на протяжении всей херсо-
несской истории:
1РЕ, I2, № 3441—11 пол. III в. до н. э.— 10-й день.
ФЕ, I2, № 358—1 пол. II в. н. э.—20-й день.
Е. Г. Суров. Декрет в честь Папия, сына Гераклеона Гера-
клейца — 130/131 г. н- э.—10-й день:
- 1РЕ, I2, № 358—1 пол. II в. н. э.—20-й день: .
Эти сведения соответствуют свидетельству Аристотеля о
том, что народ собирался не стихийно, а по установленным
дням; по всей вероятности, в Херсонесе наблюдалась та же
картина, что и в большинстве греческих полисов; в частности,
так же, как и в Ольвии, в Херсонесе народ созывался трижды
в месяц: в 10-е, 20-е, 30-е числа.
Располагая немногими источниками, можно восстановить
далеко не все стороны деятельности Народного собрания
Херсонеса. Однако не вызывает сомнения тот факт, что деятель-
140

иость Народного собрания в Херсонесе, как и других греческих
полисах, отражала его суть как органа, обладавшего
верховными полномочиями, решавшего важнейшие дела государства.
Обратившись к Аристотелю, мы можем судить о том, решение
каких вопросов входило в компетенцию Народного собрания
древнегреческих полисов. Необходимо выяснить, на сколько
полно деятельность Народного собрания Херсонеса совпадала
с общепринятой. Для этого следует привлечь те материалы
источников по херсонесской истории, где бы так или иначе
рассматривалась деятельность Народного собрания. Сюда
относятся надписи, прокомхментированные В. В. Латышевым в
ЗизспрМопез огае 5ер1еи1п6паНз РопН ЕвхЧт», а также в
работах— дополнениях и поправках к нему, новейшие результаты
эпиграфических исследований в работах Е. Г. Сурова и Э. И.
Соломоник. Проведенный анализ источников позволил
выделить несколько направлений, по которым шла деятельность
херсонесского Народного собрания.
Наиболее широко представлены проксении. Известно, что
институт проксении получил широкое распространение в
древней Греции. Сущность его заключалась в том, что за
определенные заслуги перед тем или иным полисом житель другого,
полиса пользовался известными преимуществами данного
государства по сравнению с другими иностранцами в отношении
торговли, налогов, суда и всякого рода почетных привилегий,
высшей из которых являлось присвоение звания гражданина.
Дарование прав гражданства иностранцам, отличившимся на
службе полису, являлось компетенцией только Народного
собрания. Этот обычай присутствовал и в Херсонесе. Как
показал анализ источников, текст проксении составлялся по единой
формуле на протяжении всего периода существования этой
практики. В этом нетрудно убедиться, приведя в пример
разновременные проксении:
НЭХП, N 113—«...да постановит Совет и Народ похвалить
(ок. 140 г. н. э.) за такого-то, сына такого-то, дать ему
гражданство проксении, право въезда (в гавань) и
выезда в мирное и военное время без конфискации и
договора ему самому и потомкам и имуществу и...»
т. д.
Проксении родосцу AРЕ, I2, № 340) и ольвиополиту AРЕ,
I2, № 345), датированные III в. до н. э., а также проксении
неизвестному лицу (НЭПХ, № 114), позднейшая из проксении,
относящаяся к началу III в. н. э., составлены аналогично НЭХП,
№ ИЗ. ' ' " . ¦'
Имеет смысл привести в качестве примера одну из наиболее
полно сохранившихся проксении, чтобы убедиться, что херсо-
несские граждане даровали привилегии иностранцам в
установленных пределах:
1РЕ, I2, № 364—проксения Г. Каю Евтихиону, судохозяину
141

Синопскому, датированная II в. н. э., которая предопределяет
следующие привилегии:
а) дарование прав гражданства самому Г. Каю Евтихиону;
б) дарование прав гражданства потомкам Г. Кая Евтихио-
иа, что позволяло:
в) участвовать в государственной жизни наравне с херсо-
несскими гражданами;
г) свободное передвижение по стране в мирное и военное
время безо всякого ущерба членам семьи и имуществу.
В данной работе привлекаются 16 проксений, аналогичных
по форме, но относящихся к разным периодам истории Херсо-'
иеса (табл. 1).
Таблица 1
Количество проксений
II в. до н. э.
2
1И-Нвв.|
до н. э.
1
II в.
до н. э.
2
I в. до н. э.
| -
I в. н. э.
\ -
II в. 1
н. э. 1
10
III в.
н. э.
1
Из таблицы видно, что право Народного собрания Херсо-
неса предоставлять гражданство иностранцам сохранялось
долго и являлось одним из важных направлений в его
деятельности.
Существование этой практики входило в систему не только
внутренних, но и межгосударственных связей в
древнегреческом мире, что также относилось к компетенции Народного
собрания.
Нам чрезвычайно трудно по отрывочным сведениям судить -
об организации дипломатической службы в Херсонесе, которая
выполняла внешнеполитические задачи государства. Наиболее
полно представление о ней можно получить на основании
источников по истории ведущих полисов классического времени—
Афин, Спарты, Коринфа, где послы избирались Народным
собранием из лиц почтенного возраста (не моложе 50 лет), по
окончании своей миссии отдавали отчет собранию. Причем
каждый полноправный гражданин, если он находил
неправильным действия посла, мог потребовать привлечения его к
судебной ответственности. В этом проявлялись особенности
политического строя рабовладельческой демократии, которые
накладывали отпечаток на дипломатию античных полисов. Часто
посольские поручения давались высшим должностным лицам то-
то или иного полиса; в Спарте —эфорам и царям, на Родосе —
пританам и навархам, в Ахейском и Этолийском союзах
—стратегам. Но иногда дипломатические обязанности возлагались на
влиятельных граждан или же тех, кто прежде занимал
выборные должности и сохранил влиятельное положение. Одной из
142

главных обязанностей послов в Греции, как и вообще в
античных полисах, было заключение союзов с другими
государствами и подписание договоров.
В нашем распоряжении имеется несколько надписей —
почетных декретов Народного собрания херсонеситов, где
упоминаются послы- Приведем некоторые из них:
1РЕ, I2, № 402 — договор о взаимопомощи и дружбе между
A79 г. до н. э.) несом и Фарнаком: «...Клятва, которой
поклялся царь Фарнак, когда явились к нему послы
Матрий и Гераклий...».
1РЕ, I2, № 420 —декрет в честь неизвестного гражданина
(первые вв. н. э.) Херсонеса, выполнявшего многочисленные
обязанности, в том числе бывшего послом.
1РЕ, I2, № 423 — декрет в честь Аристона, сына Аттина,
(II в. н. э.) многократно бывшего послом от Херсонесского
государства.
Из текста декретов видно, что и в Херсонесе послами
назначались люди состоятельные, к тому времени давно состоящие
на службе государства, занимавшие разные важные
государственные должности, в силу чего пользовавшиеся уважением
граждан. Нередко в документах одним из пунктов обязательно
помещали отзыв о данном лице как о «прекрасном
гражданине» AРЕ, I2, № 420,ц; 1РЕ, I2, № 423,ю). Из тех же документов
известно, что послами могли стать лица, исполнявшие в
государственном аппарате должности • архонтов, демиургов, проди-
ка, номофилака, жреца, казначея; послами могли назначаться
многократно и подряд несколько раз:
1РЕ, I2, № 423— 1. Бывшего послом для ходатайства о
свободе к богу Августу 6 лет и утомившегося;
5. Бывшего послом к царю Тимиталку и успевшего;
8. Бывшего послом к царю Римиталку вторично и
успевшего..
Граждане Херсонеса принимали и выслушивали посольства
из других городов и государств, заключая через посредство
договоры о дружбе, союзе, помощи. В том случае, если
чужеземный посол оправдывал надежды херсонеситов, его удостаивали
высокой награды — предоставляли ему и его потомкам проксе-
нию. Примером может служить документ II в. до н. э.:
«Номофилаки... и стоящий во главе управления...
предложили: так как такой-то, сын Кефалы, Амисец, отправленный
царем Митридатом Евпатором в наш' город в качестве посла,
высказывает себя во всем благорасположенным, устраивает все
дела, связанные с посольством, наилучшим образом и
пребывание свое делает достойным и полезным, как для царя, так и
для нашего города, да постановит Совет и Народ похвалить его
за это и дать ему и его потомкам проксению, права
гражданства, въезда и выезда без конфискации и договора, им
самими их имуществу; пусть симнамоны напишут постановление на
143

беломраморной плите и поставят в.., понесенный же расход
пусть выдадут казначеи священных сумм. Это решено Советом
и Народом месяца такого-то...» AРЕ, I2, № 349; НЭХП, № ПО).
Наряду с правом даровать права гражданства Народное
собрание имело право и лишать гражданства отдельных лиц.
В херсонесских источниках содержатся некоторые сведения об
этом. Во-первых, в тексте Херсонесскай Присяги упоминается
о наказании, которому подвергались лица за преступления
против народа — их могли объявить «врагами народа» AРЕ, I2,
№ 401,4о); во-вторых, находки остраконов. Если следовать
рассуждениям В. В. Латышева, который выделял две степени
лишения гражданских прав — полное и частичное2, то в данном
случае, надо полагать, речь идет о полном лишении, которое
сочеталось с вечным изгнанием. Нам неизвестно, кем были
граждане, подвергнутые остракизму, какие должности в
государстве они занимали, в каком преступлении их обвинили, но
важен сам факт, так как он свидетельствует о конкретно
выраженном направлении в деятельности Народного собрания
Херсонеса, а также проливает свет на деятельность этого
важнейшего органа власти как наделенного судебной властью. В
Херсонесской присяге говорится, что на суде голоса
подавались «по законам» AРЕ, I2, № 401,зб). Не имея более
доказательств относительно судебных функций херсонесского
Народного собрания, тем не менее, принимая во внимание
вышеизложенные факты, следует согласиться с мнением В. Ф. Гайдуке-
вича, который высказал предположение о том, что суд в Херсо-
несе являлся народным, и каждый полноправный гражданин
мог быть членом суда3. Можно добавить, что судебные
заседания в Херсонесе, как и в Афинах, были совмещены с созывом
очередного Народного собрания4.
Согласно материалам надписей, деятельность Народного
собрания Херсонеса включала чествование херсонесских граждан
за заслуги перед отечеством. В первую очередь отмечалось
добросовестное исполнение служебных обязанностей тем или иным
должностным лицом. Это свидетельство того, что в
компетенцию Народного собрания входило избрание на должность с
последующим принятием отчетов магистратов об их
деятельности, которые заслушивались Народом. Поскольку известен
порядок избрания на должности в современных Херсонесу
греческих государствах (по-видимому, он был более или менее
аналогичным для всех древних полисов), можно думать, что этот
2 Граффити античного Херсонеса. Киев, «Наукова думка».
3 Латышев В. В. Очерк греческих древностей. СПб., 1888, с. 269.
4 Га иду к е в и ч В. Ф. История античных народов Северного
Причерноморья.—В кн.: Античные города Северного Причерноморья. М.—Л., 1955,
с. 84.
5 См.: Аристотель. Афинская полития. М.—Л., 1936, с. 84.
144

порядок — хейротония для большинства выборных должностей,
жеребьевка для некоторых (стратеги, архонты), существовал
и в Херсонесе. А имеющиеся документы — декреты о
чествовании того или иного должностного лица являлись
подтверждением того, что ответы их были приняты, а деятельность
одобрена (табл. 2).
Таблица 2
Материалы надписей
Наименование
документа
надпись на мраморном
постаменте статуи Ага-
сикла сына Ктесия
надпись на базе почетной
статуи Аристона, сына
Аттина
о гражданине Херсонеса
агораноме
декрет о продике
о должностном лице
о Теагене, сыне Диогена,
агораноме
Краткое
содержание
стратег, гимнаси-
арх, жрец, агора-
ном
посол, продик, но-
мофилак, демиург,
диойкет
пожертвовал на
храм Афродиты
деньги из
расходных сумм агорано-
мии
добросовестно
исполнял должность
трижды архонт, да-
миург, продик,
посол
построил рыбный
рынок
Источник
1РЕ, I2, №418
1РЕ, I2, №'440
1РЕ, I2, № 440
1РЕ, I2, № 424
1РЕ, I2, № 420
НЭХП, № 129
Время
III в. до,
н. э.
II в. н. э.
III в. н. э._
первые вв,
н. э.
первые вв.
н. э.
I пол. II в.;,
н. э.
Граждане Херсонеса приветствовали также деятельность,
лиц, не являвшихся магистратами, но проявивших себя достой-,
ными гражданами Херсонеса, оказав немалые услуги городу..
Это могло быть:
1. Постройка или ремонт оборонительных стен за свой счет
AРЕ, Р, №№ 35523, 418, 449, 438, 450; НЭХП, № 1; Ч. И. Со-
ломоник. Греческие надписи из портовой части Херсонеса. Уч.
зап. УрГУ. Серия историч., вып. 22, 1971, № 112, с. 123; Э. И.
Соломоник. Эпиграфические заметки. СХМ, в. 2, Симф. 1961,
с. 33).
2. Помощь средствами городу AРЕ, I2, № 353; НЧХП, №3)..
3. Выполнение различных литургий AРЕ, I2, № 425).
4. Возможно, участие в посольствах AРЕ, I2,. № 423).
Вполне вероятно, что и заслуги Атасикла, сына Ктесия,
оказанные городу, исходили от частного лица, впоследствие
облеченного властью городского магистрата; так он выступает
стеностроителем, устроителем рынка и гарнизона.
Особо следует отметить декреты Народа Херсонеса, которые*
отличает более декларативный характер, нежели обычные де-
145.

креты подобного типа. Такими документами, на наш взгляд,
являются декреты в честь Сириска и в честь гражданина,
который боролся с тиранией.
Все важнейшие политические события находили отражение
в постановлениях Народного собрания Херсонесского
государства, будь то устройство у граждан служения богине Деве
(III в. до н. э.) или чествование императоров Рима (первые вв.
н. э.).
Наконец, Народом выслушивались и обсуждались
документы, принятие которых было обусловлено непосредственно
стремлением херсонесских граждан закрепить установленное
государственное устройство законодательным путем. С этой целью в
к. IV—н. III вв. до н. э. была принята херсонесская присяга—
конституция Херсонесского государства. В ней содержатся
прямые указания на то, что следует предпринимать гражданам,
единомышленникам «о спасении и свободе государства и
граждан» AРЕ, I2, № 401, сттк. 5—6) в случае угрозы их полису и
демократическому строю.
Итак, мы видим, что деятельность Народного собрания
заключалась в решении вопросов, связанных с
внутриполитической жизнью государства. Она выражалась в следующих
мероприятиях:
1. Введение строгого порядка при избрании на должность и
коллективный контроль за деятельностью должностных лиц,
2. Поощрение действий отдельных граждан, направленных
на обеспечение процветания государства, с одной стороны, и
преследование лиц, наносящих ему вред, с другой.
Круг вопросов, входящих в компетенцию Народного
собрания, касался укрепления внешнеполитического положения Хер-
сонеса; это, во-первых, организация ополчения по принципу,
общему для античного мира: каждый полноправный гражданин
Херсонеса был одновременно воином-защитником отечества; во-
вторых, избрание военачальников — проблема чрезвычайно
важная и ответственная, которая могла быть решена только
Народным собранием; в-третьих, это забота об охране границ
посредством укрепления оборонительных стен, их
восстановлением и ремонтом, а также устройство гарнизона; наконец, в-
четвертых, установление дружественных контактов с другими
государствами.
Однако деятельность Народа Херсонеса не ограничивалась
решением политических вопросов. В его ведении находились
также вопросы экономического развития полиса. Обратимся к
Присяге. В ней говорится: «Хлеб, вывозимый с равнины, я не
буду ни продавать, ни вывозить с равнины в какое-либо иное
место, но только в Херсонес». То есть, будучи
заинтересованным в установлении монополии государства в деле контроля
над хлебными запасами Херсонеса, граждане его совместно
вынесли данное постановление, которое стало одним из пунк-
146

тов херсонесской гражданской присяги. Безусловно, это
постановление явилось результатом деятельности Народного
собрания.
Херсонесский народ как коллектив граждан являлся
коллективным владельцем земли в государстве. Государственная
собственность на землю была широко известна в древнем
мире: «У античных народов... имела место форма собственности,
заключающая в себе противоположность государственной
земельной собственности и частной земельной собственности, так
что последняя была опосредована первой или сама
государственная земельная собственность существовала в этой двойной
форме»6. Подобная картина наблюдалась также и в Херсонесе.
В декрете в честь Агасикла сказано: «Народ (поставил
статую) Агасикла, сына Ктесия... размежевавшего виноградник на^
равнине». Как видно, мероприятия относительно земли
проводились с ведома государства и под строгим контролем лицами,
наделенными специальными полномочиями. В частности, Ага-
сикл, возможно в бытность свою эпимелетом, выполнял
поручение, возложенное на него решением Народного собрания. Не
исключено, что он был первым, кому было дано это
ответственное поручение, и так как он справился с. этим успешно, он был
удостоен почетного декрета в свою честь.
Позже земля государства частично перешла в
собственность частных лиц, о чем говорит херсонесская надпись о
продаже земли, переведенная и прокомментированная В. Д. Бла-
ватским7. Вероятно, продажа земель отдельным гражданам
производилась с ведома Народного собрания, которое
назначало специальные комиссии, наблюдавшие за правильностью
передачи государственных участков в частные владения. Из
данной надписи видно, что продажа производилась под
наблюдением эпимелетов и в присутствии царя, который в этой
ситуации мог исполнять две функции: эпонима, а также выступать
в роли члена комиссии — должностного лица, являясь
представителем администрации, назначенным Советом и Народом.
Еще одно' обстоятельство указывает на главенствующую
роль Народного собрания в регулировании торговли с
другими государствами через представление проксений, которые
положили начало межгосударственным связям в древности.
Судя по тому, что все проксений утверждены Советом и
Народом, это было важное государственное мероприятие, в
котором гражданский коллектив Херсбнеса выступал как главное
действующее лицо.
Рассмотренные выше проксений позволяют составить
представление о том, с какими центрами древнего мира был свя-
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 46, ч. I, с. 471.
7 Б л а в а т с к и и В. Д. Земледелие в античных государствах
Северного Причерноморья. М., 1952, с. 28.
147

зан Херсонесский полис. О том, что это были и торговые
связи, свидетельствуют многочисленные археологические находки
из государств, гражданам которых было даровано право про-
ксении и гражданство:
Родос AРЕ, I2, №340);
Синопа AРЕ, I2, № 351, 352, НЭХП, № 7);
Гераклея AРЕ, I2, №357);
Амастрий AРЕ, I2, №358);
Ольвия AВЕ, I2, №345).
Как показывают источники, гражданский коллектив
управлял финансами через лиц, наделенных полномочиями
казначеев государственных и священных сумм. В качестве примера
приведем фрагменты следующих декретов:
1РЕ, I2, № 352: ...потребные на это издержки выдать
казначеям (конец II в. до н. э.) священных сумм. Так
постановил Совет и Народ...
1РЕ, I2, № 344: ...понесенный же расход выдать согласно
(II пол. III в. до н. э.) решению казначея священных
сумм. Это решено Советом и Народом..,
1РЕ, I2, № 349: ...понесенный же расход пусть выдадут
(II в. до н. э.) казначеи священных сумм. Это решено
Советом и Народом.
Иными словами, денежные средства на государственные
мероприятия могли быть использованы только тогда, когда
это решали (или постановляли) Совет и Народ Херсонеса.
При этом приветствовалась деятельность лиц, которые,
будучи связанными с финансами полиса, экономно и разумно с
ними обращались:
1РЕ, I2, № 440: Аврелий Ермократ, сын Мирона, а по при-
(III в. н. э.)роде Тимофея, пожертвовал оставшиеся из
расходных сумм агораномии 3000 динариев на храм
Афродиты.
1РЕ, I2, № 423: ...7. Управлявшего государственной казной
(II в. н. э.) и выяснившего денежные средства городу.
Наиболее трудным из-за фрагментарности и скудности
материала представляется вопрос об участии Народа в
регулировании монетных выпусков. Здесь могут быть полезными
аналогии с современными Херсонесу государствами — Афинами,
Ольвией, так мы не имеем прямых данных по этому вопросу
за редким исключением. Одно из них — эмблемы на монетах,
прежде всего, изображения божества Херсонас, являвшегося
олицетворением городской общины, а также раскопанный в
1904 г. монетный двор. Его наличие указывает на
безусловную централизацию монетного производства. Но в целом пока
этот вопрос остается открытым.
Таким образом, обобщение данных о Народном собрании
Херсонеса на основании анализа херсонесских источников
показало, что оно выполняло функции верховного государствен-
143

кого органа, решало важнейшие задачи
внутригосударственной жизни и внешнеполитического развития полиса. Деятель*
ность его была обширной и разнообразной на протяжении
всей истории Херсонеса*

С одержан и е
Смирнов К. Ф. (Москва) Ольвийский декрет в честь Протогена
и сарматы 3"
Сорочан С. Б. (Харьков) Экономические связи Херсонеса со скифо-
сарматским населением Крыма в I в. до н. э.—V в. н. э. . 26
Дударев С. Л., Махортых С. В. (Грозный) К толкованию
иконографии некоторых античных изображений киммерийцев . . 37
Афанасьев Г. Е. (Москва) К вопросу о происхождении аланского
варианта салтово-маяцкой культуры 48
Кантемиров Э. С. (Орджоникидзе) Погребение сарматского воина
II—I вв. до н. э. у селения Куртат СОАССР . . . . 64
Цветкова Н. Н. (Ленинград) К этнической антропологии осетин . 69
Гуриев Т. А. (Орджоникидзе) Эпическое имя как элемент историзма 75
Магометов А. X. (Орджоникидзе) Академик Янош Харматта —
выдающийся исследователь истории, культуры и языка предков
осетинского народа ... ., .81
Анфимов И. Н. (Краснодар) Новые находки бронзовых античных
шлемов IV—III вв. до н. э. на Северо-Западном Кавказе . . 94
Магометов А. X. (Орджоникидзе) Овидий и сарматы . .100
Анфимов Н. В. (Краснодар) Клад пантикапейских монет IV в. до
н. э. из восточного Приазовья ....... 132
Цаголов О. В. (Орджоникидзе) А. И. Иоки, финноугроведение и
осетинский язык 137
Новицкая Н. И. (Москва) К вопросу о Народном собрании
Херсонеса Таврического . . 139-

АНТИЧНЫЕ ГОСУДАРСТВА И ВАРВАРСКИЙ МИР
(Межвузовский сборник статей)
Редактор М. А. Аствацатурова
Технический редактор В. В. Г а в р и л о в а
Художник Т. Т. Цо р и е в
Корректор Е. М. Батиева
Темплан 1981 г. № 390.
Сдано в набор 13.11.81. Подписано в печать 30.11:81: ЕЙ 02176. Форма!
бумаги 60x90716. Бумага типографская № 3. Литературная гарнитура. Печать
высокая. Усл. п. л. 9,5. Уч.-изд. л, 8,49. Тираж 1000 экз. Заказ № 9974. Цена
1 руб. 50 коп. *" '"'.•''
Северо-Осетинский государственный университет им. К. Л. Хетагурова,
362040, г. Орджоникидзе, ул. Ватутина, 46.
Книжная типография Госкомиздата СОАССР, 362011, г. Орджоникидзе,
ул. Тельмана, 16.