РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

JACQUE
CAZOTTE

ЖАК
КАЗОТ
В двух КНИГАХ
II
Издание подготовили
Н.Т. ПАХСАРЬЯН, Е.В. ТРЫНКИНА
Научно-издательский центр
«ЛАДОМИР»
«Наука»
Москва

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
«ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ»
Серия основана академиком С.И. Вавиловым
МЛ. Андреев, В.Е. Багно (заместитель председателя),
В.И. Васильев, А.Н. Горбунов, Р.Ю. Данилевский, Т.Ф. Егоров
(заместитель председателя), Н.Н. Казанский, Jf.i?. Корниенко
(заместитель председателя), Я.2>. Куделин (председатель),
А.В. Лавров, Я.М Молдован, С.И. Николаев, Ю.С. Осипов,
АГЯ. Островский, /ОТ. Стеблин-Каменский,
Æ.Æ. Халтрин-Халтурина (ученый секретарь),
iCÆ Чекалов
Ответственный редактор
TJ?. Соколова
Издано при финансовой поддержке
Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
в рамках реализации Федеральной целевой программы
«Культура России (2012—2018 годы)»
© Е.В. Трынкина. Перевод, примечания, 2018.
© П. Васнецов. Перевод, 2000.
© И.Я. Волевич. Перевод, 2000.
© Н.Т. Пахсарьян. Перевод, статья, примечания, 2018.
© О.А. Власова. Примечания, 2018.
© Научно-издательский центр «Ладомир», 2018.
© Российская академия наук и издательство «Наука»,
ISBN 978-5-86218-555-3	серия «Литературные памятники» (разработка,
ISBN 978-586218-557-7 (кн. 2) оформление), 1948 (год основания), 2018.
Репродуцирование [воспроизведение) данного издания
любым способом без договора с издательством запрещается

ПРОДОЛЖЕНИЕ
«ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ
НОЧИ»
Арабские скажи,
переведенные на французский язык
членом Ордена Святого Базишя Великого,
арабом по рождению Армом Арни Шависом,
и обработанные господином Жаком Казотом,
членом Ацжонской академии
и проч.
•
КНИГА ВТОРАЯ

[СКАЗКИ
ШАХРАЗАДЫ
Продолжение]
тишина и покои, царившие во дворце султа-
на Шахрияра, говорили о том, что все еще
спят, а Шахразада только закончила свой
рассказ о Бахёт-задё и десяти визирях.
— Сестра моя, — молвила Динарзаде, всегда внима¬
тельно следившая за временем, — ты, как никто, уме¬
ешь заинтересовать нас героями своих историй.
И среди них есть один, которого ты заставляешь нас
ждать слишком долго. Он небезразличен тебе самой,
потому что ты с удовольствием воспевала его деяния.
Он наделен четырьмя достоинствами, которые, со¬
единяясь в одном человеке, всегда производят боль¬
шое впечатление: он влюбчив, отважен, набожен и
поэтичен.
— Ты говоришь о рыцаре Хабибе, сестра, — улыб¬
нулась Шахразада. — Что ж, я с радостью повторю
историю о его подвигах и любовных похождениях.

616
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
РЫЦАРЬ,
или РАССКАЗ О ХАБИБЕ И ДОРАТ-ИЛЬ-ГОВАС1
Начало
давние времена народом бану хиляль2, наиболее многочислен¬
ным и доблестным во всей Азии, правил эмир бану хиляль
Саламис — самый знаменитый военачальник той поры, про¬
славленный своими неустрашимостью и непобедимостью, твердой ве¬
рой и честностью, одним словом, всеми добродетелями, необходимыми
воину и государю. Сочетание этих достоинств сделало его главой шес¬
тидесяти шести племен, которыми он повелевал с такой мудростью,
что заслужил их полное доверие. Удача и процветание, что очень часто
являются плодами благоразумного поведения, сопутствовали ему во
всех битвах и не покидали в мирное время. Для полноты счастья этому
правителю не хватало лишь наследника, но Небо еще не удостоило его
этой милости, хотя Саламис был уже не молод.
Когда наступал праздник Арафата, эмир неизменно совершал
обильные жертвоприношения. Распростершись на мраморных ступе¬
нях, он обращался с мольбою к святому Пророку и в смиренном по¬
чтении ждал столь необходимого для его грядущего благополучия дара
небесного. Однажды, помолившись с особенной горячностью и велев
возложить на алтарь вдвое больше даров3, чем прежде, Саламис вдруг
почувствовал, как снизошло на него успокоение: сердце его преиспол¬
нилось надежды и уверенности, и оно его не обмануло. Вскоре его жена
Амир ала понесла и через девять месяцев произвела на свет мальчика,
сравнимого по красоте лишь с тем светилом, что ночью заменяет нам
солнце. Счастливая мать с восторгом и нежностью прижала младенца
к сердцу и, целуя его, промолвила:
— Милое дитя, ты подобно прекрасному древу, породившему тебя.
Пусть мои поцелуи станут для тебя тем же, чем солнечные лучи для
пробившегося к свету ростка! Прими мою грудь, вкуси первые капли
моей любви... О Великий Пророк! Ты, кому Всевышний передал ключи

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
617
от милостей небесных! Тебе мы обязаны этим бесценным сокровищем!
Ниспошли ему свою божественную мудрость! О Всемогущий, сделай
так, чтобы его судьбой управляла самая сильная, блестящая и добрая
из звезд! Будьте счастливы, народы цветущей Аравии! Это вам дарован
наш Хабиб! Посмотрите на верхушку моего молодого кедра! Вы легко
разглядите ее среди прочих, гордитесь, славные племена! Однажды
этот кедр укроет вас под своей сенью.
Пока Амир ала прославляла благодеяние Аллаха, эмир созвал пред¬
сказателей со всех своих земель, чтобы они узнали по звездам, какая
судьба ждет его сына. В назначенный час мудрецы устремили глаза к
ночному небосводу и увидели самую настоящую битву. Одна звезда
противостояла другой, и самая яркая из них потускнела, а потом, по¬
добно стремительному метеору, то ли затмилась, то ли упала, но на
самом деле оставалась на месте, ибо спустя несколько минут снова вос¬
сияла во всем блеске и в самых многообещающих сочетаниях с други¬
ми светилами.
Старший предсказатель взял слово.
—	Повелитель, — сказал он Саламису, — слава и всеобщее поклоне¬
ние будут сопутствовать твоему сыну, но на долю его выпадет столько
невзгод, сколько не выпадало никому из простых смертных. Хабиба
ждут опасности и превратности судьбы, но и силы ему даны невидан¬
ные. Подвиги его увенчаются любовью и почетом, если благодаря му¬
жеству и стойкости он преодолеет все препятствия и выдержит все ис¬
пытания.
—	Что за странная и суровая участь! — воскликнул эмир. — Неужели
нельзя ее изменить или хотя бы смягчить!
—	О достославный, — отвечал мудрец, — мы своими глазами видели,
в каком разногласии находятся большая планета и семь ее спутников,
но они сделают всё, что в их силах, дабы прийти на помощь звезде тво¬
его сына и защитить ее от пагубных влияний. Зрелище их противостоя¬
ния ужасает, но, поскольку звезда Хабиба вновь воссияла, ты можешь
надеяться на благоприятный исход. Мы ясно видели, что опасностей
ему не избежать, однако, как любой человек, он может уклониться от
некоторых ударов судьбы или смягчить их. Всё зависит от добродете¬

618
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лей Хабиба, только он сам может заставить свою звезду стать к нему
благосклоннее.
Саламис был человеком не только самым отважным, но и самым
смиренным.
«Не может быть, — убеждал себя эмир, — чтобы превратности судь¬
бы, подстерегающие моего сына, оказались выше сил человеческих.
Значит, надо воспитать его как мужчину и взрастить в нем ростки всех
добродетелей. Амирала поможет мне, и благодаря нашему примеру и
урокам он всё преодолеет».
Едва Хабиб заговорил, как с его еще слабых губ вместо детского
лепета начали слетать слова, исполненные смысла и веры: он прослав¬
лял Творца, Его пророка Мухаммада, небо, землю, всех населяющих ее
тварей и ее бескрайние просторы. Буквы алфавита служили ему игруш¬
ками, и мальчик складывал из них сначала отдельные слова, а потом и
целые фразы. Не маленький домик строил он из тростинок, но мечеть.
Игры, вкусы и наклонности сына Саламиса с самых первых дней пред¬
вещали, что быть ему человеком незаурядным.
Как только Хабиб подрос и окреп, его перестали кормить по часам.
Надо было приучить мальчика стойко и безропотно сносить все тяготы
жизни и лишения: у Хабиба отобрали подстилку, на которой он спал, и
заставили ложиться прямо на голую землю, он привык терпеть любую
непогоду и не боялся ни жары, ни холода.
Мальчика сажали на необъезженных жеребят, но благодаря ловко¬
сти, обретенной в менее опасных упражнениях, сын Саламиса легко
сохранял равновесие. Если же он вдруг падал, то благодаря гибкости и
легкости своей тут же вставал на ноги.
Так Амирала трудилась над телом своего воспитанника, и через
семь лет ее сын превзошел в силе и проворстве всех своих сверстников.
Не забывали также о сердце Хабиба и уме. Мальчик наизусть знал все
суры Корана и умел разъяснить их смысл. Мать научила его с востор¬
гом взирать на чудеса природы и описывать ее красоты.
Но вот пришла пора Саламису подумать о дальнейшем образова¬
нии сына. Надлежало найти юному Хабибу наставника, который про¬
должил бы дело, прекрасно начатое Амиралой. В стане эмира был
один старый мудрец по имени Иль-Факис, который владел обширными

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
619
познаниями во всех науках и отличался безупречным поведением. Од¬
нако тяжелая болезнь медленно сводила его в могилу. •
—	Ах, если бы Аллах мог вернуть мне мудрейшего Иль-Факиса! —
сказал как-то Саламис одному из своих приближенных.
—	Тебе нужен Иль-Факис? — услышал он в ответ. — Я только что из
его шатра. Старик сказал, что принял какой-то эликсир, который про¬
извел на него волшебное действие. Учитель встал при моем появлении
и сделал несколько шагов, ни разу не покачнувшись. Уверен, если ты
призовешь его, твое желание исполнится.
—	Ступай, уговори его прийти ко мне, — обрадовался эмир. — Его
возвращение к жизни — это чудо, которое свершилось не только для
его, но и для моего блага.
Иль-Факис явился к Саламису и согласился стать наставником Ха¬
биба*. Он поселился вместе со своим новым учеником в отдельном ша¬
тре. Слова мудреца падали на столь благоприятную почву, что ростки
не заставили себя ждать. Хабиб запомнил названия всех звезд и мог
описать путь планет, вычислить их размеры и расстояния между небес¬
ными телами. Он различал все растения и изучил их свойства, а также
то, какое влияние на растительный мир имеют тепло и влага. Юноша
знал, что моря питаются реками, что пар, поднимающийся над водо¬
емами, достигает горных вершин и снова превращается в богатые ис¬
точники, дающие вечную жизнь всему живому. Не было ни одного
животного, чей вид Хабиб не смог бы определить, и хотя их удивитель¬
ные инстинкты не могли не поражать, ученик Иль-Факиса понимал, что
им не сравниться с чудесами, на которые способен разум.
Стремясь под руководством наставника придать порядок этим бес¬
численным сведениям, Хабиб начал записывать всё, что узнавал, и для
этого овладел искусством письма перьями, заточенными семью разны¬
ми способами**’5.
Арабы первыми открыли и познали чудеса природы. Им мы обязаны переводами
греческих философов4, и потому всё, что говорится здесь о скорых успехах юного
Хабиба, не должно удивлять.
Арабы пользуются тростниковыми перьями. Неизвестно, какое значение эти наро¬
ды придают искусству заточки тростниковых палочек, однако все знают, что они высоко
ценят красоту письма.

620
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Однажды Саламис попросил сына поделиться с ним своими позна¬
ниями.
—	Отец мой, — отвечал Хабиб, — тебе лучше попросить об этом
моего учителя, он сумеет поговорить с тобою обо всем, что знает. Что
касается меня, то я слушаю во все уши и смотрю во все глаза, но пером
пользуюсь пока еще лучше, чем языком, и стремлюсь к тому, чтобы
буквы, которые выводят мои пальцы, стали чисты и безупречны, слов¬
но морские жемчужины.
Саламис, очарованный ответом сына, спросил его мудрого настав¬
ника, чему еще он намерен обучить Хабиба.
—	Твой молодой наследник, — отвечал Иль-Факис, — уже может
предвидеть ответ, задавая мне вопрос. Я открыл его глазам великую
книгу мира, теперь каждый самостоятельный шаг продвинет твоего сы¬
на вперед на целый стадий6. Учение, которое часто идет в стороне от
применения знаний, лишь задержит дальнейшее развитие Хабиба, и
потому, повелитель, пора моему ученику приступить к наукам, необхо¬
димым тому, кто в будущем возглавит шестьдесят шесть воинственных
народов. В этом ему моя помощь не нужна, к тому же земля требует
вернуть ей мой прах, и я жажду найти упокоение.
—	Что за черные мысли?! — возмутился эмир. — У тебя впереди еще
годы и годы, и моя казна позволит тебе насладиться ими сполна.
—	Нет, повелитель, мне теперь всё едино — что песчинка, что все
земные богатства. Я уже давно мертв, ничего мне не нужно. Это тще¬
душное тело, которое я не стремлюсь сохранить, обязано продлением
жизни своей лишь тайному Промыслу Божьему на благо Саламиса, а
теперь судьбе угодно, чтобы я ушел.
—	Что ж, прощай, почтенный Иль-Факис! — вздохнул эмир. — Дай
нам обнять тебя в последний раз, расставание будет стоить нам горьких
слез. Но мы найдем утешение, навещая твой шатер...
—	Нет, мой шатер улетучится, точно туман от дуновенья ветерка,
а я — как пыль, что этот ветер увлекает за собой. Прощай, Саламис,
прощай, мой дорогой Хабиб, вспоминайте обо мне посреди грядущих
невзгод.
Сколь опечален был Хабиб этой разлукой! Но какому суровому ис¬
пытанию подверглось его любящее сердце на следующий день! Вернув¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
621
шись в свой шатер, его мудрый наставник умер, и останки его немед¬
ленно захоронили, дабы защитить людей от страшной заразы, которую
тело старца начало распространять, едва душа покинула его. Юный
ученик оросил слезами грудь своей матери, и Амирала, утешая сына,
восхищалась его добросердечностью. Она просила Хабиба обратить
глаза к небу, ибо счастье человеческое целиком в руках Божьих. Сын
Саламиса немного успокоился, но ему захотелось отдать последний
долг своему благодетелю, возложить цветы на его могилу и помолиться
о его душе, и ученик направился к шатру учителя с тремя венками из
тех цветов, которыми люди выражают свою скорбь7. Нежная грусть
овладела душой юноши и открыла дорогу слезам, что сами собой по¬
катились по его щекам. Отдавшись сладкой печали, Хабиб помолчал
какое-то время, а потом громким голосом начал свою молитву.
—	Я топчу землю, в которой покоится тело моего дорогого Иль-
Факиса. Ангелы смерти, когда вы приблизились к нему, чтобы забрать
его душу, чувствовали ли вы то же, что и я?.. О Великий Пророк! Как
ты принял в царстве своем этого правоверного мусульманина? Ты да¬
ровал ему нетленный венец, так сделай бессмертными и те скромные
венки, что я принес к праху его. Душа моего дорогого Иль-Факиса бро¬
дит далеко от этих мест, но и на той бесплодной земле она прорастет
цветами и травою точно так же, как один его взгляд и одно слово взра¬
щивали во мне тягу к мудрости и добродетели. Покойся с миром, бла¬
годетельная душа! Прими свидетельство моей признательности, я воз¬
лагаю венки на твои холодные останки! Ты научил меня справедливо¬
сти, чувству долга, сладости дружбы. Я буду вечно ценить и помнить
тебя и твои уроки.
Саламис ждал возвращения сына.
—	Хабиб, — сказал он, — отдав долг благодарности твоему первому
учителю, теперь следует подумать о том, чтобы приобрести знания и
умения, необходимые воину и правителю. Ты мой сын, самим Небом
тебе суждено стать после меня повелителем доблестных племен, нахо¬
дящихся под моей властью. Тебе придется возглавлять все военные по¬
ходы, и этому тоже надо учиться. Ты должен закалить свое тело, чтобы
оно никогда не знало усталости и сметало с лица земли любого врага.
Сила в сочетании с ловкостью должна сделать из тебя самого бесстраш¬

622
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ного и неутомимого воина. Ты уже начал овладевать оружием. Помни,
только трус изнемогает под его тяжестью, настоящий же мужчина к
ней привыкает. Как жаль, что среди моих воинов нет никого, кто мог
бы просветить тебя в этом деле так же, как покойный мудрец во всех
науках! Настоящего боевого наставника найти столь же трудно, как
птицу Феникс. Великий Пророк совершил чудо, сохранив для нас жизнь
Иль-Факиса, и только он, Мухаммад, может послать нам того необык¬
новенного человека, которого я хотел бы приставить к тебе.
—	Отец, я играючи справляюсь с самыми сильными лошадьми, —
отвечал Хабиб, — сила и мужество никогда не покидают меня. Прика¬
жи мне снять это льняное платье и надеть железные доспехи: со щитом
и копьем в руках я стану твоим первым братом по оружию! Ах, как бы
мне хотелось расстаться с этой одеждой, которая делает меня похо¬
жим на девушку и скрывает силы, данные мне природой! Да, мне нуж¬
но научиться рассчитывать их и беречь, и я хочу этого больше всего на
свете!
—	О, бесценный божий дар! — Эмир обнял и поцеловал сына. — Бла¬
гословенное дитя! Надежда моих народов! Тот, кто наделил тебя столь
славными достоинствами, позволит нам найти способ их развить.
Едва они закончили разговор, как на границе их становища появил¬
ся всадник, который попросил дозволения представиться эмиру.
—	Пропустите его, — приказал Саламис. — Я всем сердцем желаю
справедливости и мира на земле и хочу знать всех их защитников.
Прекрасная грива великолепного скакуна, на котором восседал не¬
известный, оставляла на виду лишь макушку его шлема и развевавший¬
ся над ним султан. Воин приблизился к шатру эмира и спешился. Ха¬
биб взял его коня под уздцы и, прежде чем препоручить коня одному
из конюших, спросил незнакомца:
—	Доблестный рыцарь, что привело тебя сюда?
—	Я пришел, — услышал он в ответ, — выразить почтение и восхи¬
щение добродетелям, мужеству и могуществу великого эмира бану хи-
ляль Саламиса и просить его сына Хабиба ответить на благосклонность,
что питает к нему прелестная дочь Йемена8. Рыцарь, которому посчаст¬
ливится заключить ее в объятия, очень скоро, опьяненный блажен¬
ством, забудет обо всех опасностях, как прошлых, так и будущих.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
623
Эмир не расслышал ни слова и поинтересовался, о чем шла речь.
—	Отец мой, — сказал Хабиб, — этот благородный рыцарь просит
дозволения приветствовать тебя и выпить со мною чашку кофе. — Обер¬
нувшись к гостю, юноша продолжил: — Рыцарь! Желать благосклонно¬
сти дочери Йемена — значит прежде всего показать себя достойным тех
чувств, которые она вселяет в сердца поборников славы. Ты ни в чем не
будешь знать здесь отказа. Герой, коего ты видишь перед собою, и есть
эмир Саламис, а я — его сын Хабиб.
Два воина приветствовали друг друга. Саламис в жизни не видывал
столь прекрасного своей статью рыцаря, чье лицо было бы так величе¬
ственно и в то же время полно очарования. Солнце сияло на его доспе¬
хах, и казалось, они излучают свет, а не отражают его. Подобно метео¬
ру, что пылает на небосводе, его шлем горел, как огонь, а меч сверкал,
словно молния. Ни золото, ни адаманты не украшали вооружения ино¬
земца — всем своим блеском оно было обязано лишь простоте своей и
чистоте.
Пока неизвестный пил кофе, Саламис спросил, по какой причине
тот прибыл в его стан.
—	О великий и славный эмир! — отвечал рыцарь. — Я — парфянин9
по крови и родился в сердце Индии. С детства я мечтал о победах и
искал их на воинской стезе. Слава твоя достигла моих ушей и пробуди¬
ла во мне дух соперничества, мне захотелось узнать поближе того, кто
остается моим кумиром. Прибыв в твои владения, я узнал, что ты
ищешь наставника для юного Хабиба. И, хотя он всему мог бы на¬
учиться у своего отца, я подумал, что сыну твоему нужен тот, кто будет
постоянно следить за его упражнениями, и решил предложить свои
услуги.
—	Рыцарь! — сказал Саламис. — Я тронут твоей обходительностью
и прямотой. Однако мой наследник должен быть готов к тому, чтобы
возглавить мои народы. Я сделался их повелителем благодаря моим
достоинствам и непобедимости. Тот, кто не сумеет одолеть меня в чест¬
ном бою, не вправе надеяться стать и лучшим, чем я, воспитателем для
моего сына. Давай померимся силами, посмотрим, кто из нас победит.
И знай, я мечтаю о том, чтобы потерпеть поражение, лишь бы найти
человека, которому можно смело доверить Хабиба.

624
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Подобной чести достойны лишь славнейшие воины, — отвечал
рыцарь. — Я принимаю вызов великого Саламиса и без стыда потерплю
поражение от того, кто не знал его никогда.
Приближенные эмира, ставшие свидетелями этого вызова, попыта¬
лись отговорить своего господина, сказав, что ему не подобает сражать¬
ся с человеком неизвестного происхождения.
—	Что значат кровь и положение? — возразил эмир. — Я ищу воина,
а не царя. Если этот рыцарь слишком самонадеян, он будет повержен
и честь моя не пострадает. Если же его мужество равно его благород¬
ной уверенности в своей удали, ни он, ни я не уроним нашего достоин¬
ства, ибо будем драться с равным соперником. — Эмир обернулся к
чужеземцу и продолжил: — Рыцарь, отдохни с дороги и дай передышку
своему коню, ибо я хочу, чтобы наш поединок был честным. Знай, я
хочу потягаться с тобою силами не для того, чтобы лишить тебя моего
уважения, а чтобы дать тебе возможность завоевать его. Увидимся по¬
слезавтра.
Хабиб проводил гостя в приготовленный для него шатер. Воин по¬
благодарил юношу за доброту и обхождение и, глядя на него с нескры¬
ваемым интересом, промолвил:
—	Путник, проходя мимо молодой лозы с тяжелыми гроздьями,
должен сделать ей опору. Созрев, виноград сам упадет в его руки.
Они попрощались, и Хабиб вернулся в шатер отца, но на рассвете
следующего дня поспешил к тому, кто уже начал замещать в его серд¬
це покойного Иль-Факиса. Рыцарь начищал свое оружие и проверял
конскую упряжь.
—	Как? Ты делаешь всё своими руками? — поразился сын Саламиса.
—	Да, мой юный повелитель! Когда стремишься к славе, не стоит
пренебрегать ничем из того, что может пригодиться на пути ее завоева¬
ния, у настоящего рыцаря только одно зеркало — его оружие.
Тем временем приготовили ристалище для поединка между Сала-
мисом и неизвестным воином. Протрубили в рог, бесчисленная толпа
зрителей окружила арену, соперники выехали с двух сторон, и каждый
из них выглядел столь превосходно, что невозможно было предугадать,
кто из них сильнее и кто одержит победу. Они были вооружены равны¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
625
ми по весу копьями, сидели верхом на равных по росту и мощи конях.
Будто молнии, бросились противники один на другого, но, несмотря на
нанесенные удары, оба остались в седлах, только копья их разлетелись
в щепки10. Саламис ни разу в жизни не встречал такого сопротивления
и поразился всей душою, поняв, что страшный удар его ни к чему не
привел. Однако и противник эмира, по причинам, о которых еще не
время говорить, тоже был весьма изумлен. Правитель подал знак рыца¬
рю, что хочет с ним переговорить. Тот спешился и подошел к Саламису.
—	Доблестный воин! — сказал эмир. — Ты показал мне, на что спо¬
собен. Потому надеюсь, завтра с мечом в руке ты тоже будешь мне
достойным соперником.
—	Великий эмир! — признался неизвестный. — Еще ни одному смерт¬
ному не удавалось взять надо мною верх. К огромному моему удивле¬
нию, я узнал, что на свете всё же есть человек, который может срав¬
ниться со мною. Ты оказал мне честь, я не могу не принять твой новый
вызов.
Соперники пожали друг другу руки и разошлись. Повинуясь сынов¬
нему долгу, Хабиб поспешил в шатер отца и выразил ему свое восхище¬
ние, а потом, уступив дружеским чувствам, направился к рыцарю, ко¬
торый снимал доспехи с помощью приставленных к нему людей.
—	Значит, ты всё же не брезгуешь услугами тех, кто должен испол¬
нять твои приказания?
—	Нет, мой милый Хабиб. Вот послушай одну притчу. Когда солнце
встает, оно не пользуется ничьей помощью, чтобы всю землю осветить
своими лучами, зато на закате, погружаясь за море, оно позволяет вол¬
нам их загасить.
—	Я отвечу другой притчей, — сказал Хабиб, — или, скорее, истиной,
которую я понял сегодня: герой, который, не дрогнув, выдержал силь¬
нейший удар, нанесенный копьем моего отца, ослепил меня своим блес¬
ком, и этот блеск не угаснет для меня никогда.
—	Один еще не оперившийся орленок, — продолжил рыцарь, —
впервые открыл глаза, заметил светлячка в листве соседнего дерева и
был ослеплен его блеском. Царь птиц еще не подозревал, что наступит
день, когда он будет смотреть на солнце не моргая.

626
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Думаю, Феникс11, говорящий со мною, — промолвил Хабиб, —
умеет целым и невредимым возрождаться из пепла и недооценивает
своего превосходства.
—	У меня нет никакого превосходства над тобою, мой милый Ха¬
биб, — сказал рыцарь и обнял юношу. — Разве что дружеские чувства,
которые ты мне внушил, перерастут в любовь и она окажется сильнее
твоей.
—	Если бы я мог открыть тебе свое сердце, — возразил сын Салами-
са, — ты признал бы себя побежденным, но не следует лишать моего
отца удовольствия видеть тебя. Я знаю, он уважает героев, а ты один из
них, хоть и не желаешь с этим согласиться.
—	Возможно, — отвечал чужеземец, — когда-нибудь один из нас и
станет героем, но пока я не вижу здесь никого, достойного этого звания.
Так, беседуя и держась за руки, Хабиб и индийский воин дошли до
шатра эмира и весьма обрадовали Саламиса, заметившего, что между
ними зарождается дружба, которую он всем сердцем желал укрепить.
Эмир поспешил навстречу рыцарю, всячески выказывая ему глубо¬
кое почтение.
—	Надеюсь, тебя уже не смущают испытания твоей силы и муже¬
ства, коим я тебя подвергаю, — сказал Саламис. — Поверь, я делаю это
не ради того, чтобы составить свое мнение. Я управляю народом воин¬
ственным и жаждущим славы и хочу, чтобы ни у кого не осталось ни
малейшего сомнения в выдающихся достоинствах моего избранника.
Моя забота об этом дойдет до того (и ты еще поблагодаришь меня за
такой шаг), что после окончания нашего состязания я позволю всякому,
кто захочет оспорить твою победу, вызвать тебя на поединок. А пока
насладимся настоящим, завтра мы всех заставим восхищаться тобою.
Следующий день стал днем самой поразительной битвы из всех,
что когда-либо видели арабы. Каждый герой со щитом в руках пытался
поразить противника, но не успевал один замахнуться, как другой уже
отражал удар и наносил ответный. Затем щиты и мечи были отброше¬
ны прочь и началась схватка рукопашная: так же напрасно буйные вет¬
ры пытались бы сокрушить ливанские кедры — пусть даже всё вокруг
содрогнется, но не явилась еще такая сила, чтобы вырвать их из земли.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
627
Эмир почел, что не время злоупотреблять вниманием удивленных
зрителей — он нашел равного себе противника, и это радовало его куда
больше, чем победа.
—	Доблестный рыцарь, погоди, давай приостановимся на мгно¬
венье, — предложил он. — С каждой минутой возрастает мое изумле¬
ние, ибо никто и никогда не оказывал мне подобного сопротивления.
При этом раньше я не столько гордился своим превосходством, сколь¬
ко печалился из-за нашего несовершенства, сравнивая возможности че¬
ловека с тем, чем наделены некоторые звери. Ты разрушил мои пред¬
ставления. Теперь, когда я испытал твою силу, я возношу льва уже не
так высоко. Давай же прекратим эту тяжкую и бесполезную борьбу,
пусть снова подадут нам коней, и мы еще раз сразимся на копьях.
Новое состязание стало еще одним торжеством для двух рыцарей:
оба они показали всё, что только может дать человеку ловкость, хит¬
рость и сила. Однако спустя какое-то время эмир начал уставать: не¬
смотря на богатырскую мощь Саламиса, молодость соперника стала
для правителя непреодолимым препятствием. Впрочем, отец Хабиба
уже убедился, что неизвестный рыцарь обладает всеми качествами, не¬
обходимыми для места, которое он хотел ему доверить. Осторожности
ради Саламис положил конец поединку, опустил оружие и знаком при¬
казал чужеземцу сделать то же самое. Противники пожали друг другу
руки и вернулись в шатер.
—	Рыцарь, — сказал Саламис, — стань вторым отцом для моего сы¬
на. Ты знаешь, как укрепилось твое тело путем постоянных упражне¬
ний и чего тебе стоило прибавить к силам ловкость. Тебе ведомо, как,
независимо от обстоятельств, научиться не терять хладнокровие. От¬
даю в твои руки мою единственную надежду. Пусть поймет Хабиб, что
значит истинная слава. Обучи его всему, что должен уметь воин, дабы
ее добиться!
Хабиб только об этом и мечтал и не скрывал от отца своих жела¬
ний. Он с радостью последовал за своим новым наставником.
—	О, наконец-то, — воскликнул юноша, — я смогу воспользоваться
твоими уроками! Я должен брать пример с тебя и моего отца и очень
хочу хотя бы частично стать похожим на вас обоих!

628
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Вот как мы поступим, мой дорогой Хабиб, — сказал Иль-Хабуль
(так звали индийского рыцаря). — День мы будем посвящать твоему
совершенствованию в искусстве, которое сделает тебя не только силь¬
ным и ловким, но и храбрым, вечером же будем беседовать о каче¬
ствах, необходимых тебе как будущему правителю самого независимо¬
го народа на земле, который всегда жертвовал роскошью ради свободы
и чьим кумиром является отвага, подчиненная мудрости. Твой отец
понимает своих подданных, благодаря этому он правит шестьюдесятью
шестью племенами, и ты не унаследуешь его власть, не переняв его до¬
стоинств и добродетели.
Следуя этому замыслу, Иль-Хабуль взялся за воспитание Хабиба, и
оно очень скоро принесло свои первые плоды. В войне, в которую при¬
шлось вмешаться эмиру Саламису, его сын показал чудеса отваги, а
когда ему дали щекотливое поручение, отличился осторожностью и
твердостью. На советах, что созывал его отец, юноша удивлял всех
мудростью своих высказываний.
И пришел день, когда непреложная необходимость заставила на¬
ставника разлучиться со своим воспитанником.
—	Сын мой, — сказал Иль-Хабуль, — твое учение подошло к концу,
теперь мне придется оставить тебя. Высшая воля призывает меня в
другие края.
—	Неужели ты покинешь меня? — опечалился Хабиб.
—	Я тебе уже не нужен, ничего не поделаешь, я должен покориться
своей судьбе.
—	Ах, как я несчастен! — воскликнул юноша. — Смерть отняла у
меня Иль-Факиса, моего первого учителя, я до сих пор оплакиваю его
потерю, а теперь жестокая судьба лишает меня моего второго отца!
И мы никогда больше не увидимся?.. Могу я хотя бы узнать, почему?..
Мой родитель не сумеет переубедить тебя?
—	Нет, это выше сил человеческих, — отвечал Иль-Хабуль, — но я
очень надеюсь, что мы еще свидимся. Однако, мой дорогой Хабиб, я
могу немного утешить тебя: тот, кого ты любил в образе Иль-Факиса,
не умер.
—	Как не умер? — поразился Хабиб. — Я своими глазами видел его
погребение, я плакал на его могиле!

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
629
— Сын мой, — промолвил наставник, — история смерти, о которой
ты говоришь, связана со многими другими историями, и все они имеют
к тебе прямое отношение. Скажу больше, она связана с твоей и моей
судьбою. Сначала вспомни, что предсказали тебе мудрецы, когда ты
родился. Это поможет тебе не удивляться, когда ты будешь слушать
мой рассказ. Знай же, тот, кто любит тебя и говорит сейчас с тобою, не
простой смертный. Я — джинн, которому суждено руководить первы¬
ми шагами Хабиба, наследника Саламиса, к высокому его предназна¬
чению.
РАССКАЗ
ОБ ЭЛЬ-ХАБУСАТРУСЕ,
О ЦАРЕ ШАЛЬ-ГОВАСЕ
И О КАМАР-ЭЛЬ-ЗАМАН
у'ак тебе известно, мой дорогой Хабиб, среди джиннов племе-
àr\^) ни Иблиса есть те, кто подчинился власти великого Сулей¬
мана1. Одним из первых среди них был Эль-Хабусатрус. Я тоже при¬
надлежу к их числу и являюсь, слава Аллаху и Сулейману, для своих
соплеменников своего рода кади. Дабы спастись от злобы и мести тех
джиннов, что не разделяют наших убеждений, обеспечить себе благо¬
склонность Пророка, коему мы подвластны2, и облегчить свою участь,
мы вступили с потомками Адама в союз и благодаря этому наслажда¬
лись земными радостями и покоем.
Эль-Хабусатрус взял в жены земную женщину, и у них родилась
прекрасная дочь, которую он назвал Камар-эль-Заман. Желая обеспе¬
чить наследнице своей благополучие и счастье, отец вознамерился вы¬
дать ее замуж за одного великого царя.
В то время на островах, находящихся посреди Семи морей, правил
могущественный государь по имени Шаль-Говас.
Эль-Хабусатрус явился к нему в образе старца и предложил союз,
залогом коего должна была стать прекрасная Камар-эль-Заман. Царь

630
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Семиморья увидел невесту, воспылал к ней страстью, и они пожени¬
лись.
Почти все подданные Эль-Хабусатруса переселились на земли
Шаль-Говаса, и нигде на всем свете джинны и простые смертные не
жили в столь дивном согласии. Общее благополучие их, казалось, удво¬
илось, когда у Шаль-Говаса и Камар-эль-Заман родился первый ребе¬
нок — прелестная Дорат-иль-Говас.
Если дары Неба сулят счастье, то это милейшее создание обещало
купаться в блаженстве всю свою жизнь: младенец словно освещал при¬
нявшую его колыбель, и с каждым днем в девочке открывали всё но¬
вые и новые достоинства. Однако когда отец и дед обратились к звез¬
дам, дабы узнать ее судьбу, они увидели на ночном небосводе почти
такое же смятение, как в день твоего, Иль-Хабуль, рождения. Связь
между вашими звездами была столь очевидна, что сомнений не остава¬
лось: сама судьба предназначала Дорат-иль-Говас арабскому царевичу,
сыну избранного Великим Пророком народа, и только союз с ним обес¬
печит им обоим покой, благополучие и счастье и защитит царевну от
страшных опасностей и даже гибели.
С этого часа Эль-Хабусатрус поручил мне заботу о твоем воспита¬
нии, но Сулейман велел мне повременить. Только когда ты подрос и
отец твой пожелал найти тебе наставника, я получил дозволение Про¬
рока и исполнил наш замысел. Иль-Факис, на которого родитель твой
возлагал все свои надежды, был при смерти. Я приблизился к нему, и
в то самое мгновенье, когда ангел смерти забрал его душу, мой дух за¬
нял ее место. При помощи могущественного эликсира я оживил захва¬
ченное мною тело, и благодаря этому первому чуду ты получил настав¬
ника.
Когда я понял, что тебе пора обучиться ратному делу, то вернулся
в шатер Иль-Факиса и позволил природе завершить прерванное мною
дело: тело старца разложилось в одночасье.
Теперь мне предстояло найти для тебя доблестного рыцаря, и после
одного сражения я разыскал воина, который усеял поле битвы трупами
врагов и теперь находился при смерти. Я захватил его тело, остановил
кровь, сочившуюся из многочисленных ран, заживил их чудодействен¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Начало
631
ной мазью, с которой не сравнится даже мазь из Мекки3, вернул ему
силы и взял в руки меч Сулеймана4. Именно этого рыцаря ты видишь
перед собою — таким я предстал перед эмиром Саламисом, таким по¬
просил тебя разделить нежные чувства дочери Йемена и сделался тво¬
им боевым наставником.
Мой дорогой Хабиб, ты проникся ко мне дружескими чувствами,
когда я был Иль-Факисом, и полюбил меня в образе Иль-Хабуля. Серд¬
це не обмануло тебя: поверь, никогда прежде подобное мне существо
не испытывало к сыну Адамову столь нежной привязанности, какую я
питаю к тебе. Вспомни уроки, что я давал тебе от имени Иль-Факиса: я
показывал тебе волшебные талисманы и объяснял, как ими пользовать¬
ся, но предостерегал от джиннов, которые подчиняются их власти.
Большинство представителей рода Иблиса отличаются злобностью и
порочностью, и счастливы те из них, кого великий Сулейман отметил
своею печатью! Остальные же заняты лишь тем, что пытаются истре¬
бить всех до единого приверженцев Великого Пророка, как джиннов,
так и людей. Именно поэтому они преследуют в прекрасной Дорат-иль-
Говас ту, что, будучи дочерью духа и смертной женщины, могла бы
избавить их от вечного проклятия. Именно поэтому они считают тебя
своим врагом, ибо тебе, правоверному мусульманину и рыцарю, сужде¬
но спасти внучку Эль-Хабусатруса от их угроз и предательства.
Дорат-иль-Говас поднялась на престол после смерти своего отца. Ее
дед дал ей в визири самых хитроумных джиннов, но ныне покой царит
лишь на том острове, где находится столица государства. Шесть осталь¬
ных островов и все семь морей, входящих во владения Дорат-иль-Говас,
поработили и разорили ее недруги. Звезды говорят, что только одно
может спасти прекрасную царевну: если юный Хабиб, которому она
отдала свое сердце, придет и освободит ее от бунтарей и узурпаторов.

632
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
РЫЦАРЬ,
или РАССКАЗ О ХАБИБЕ И ДОРАТ-ИЛЬ-ГОВАС
Продолжение
абиб слушал чудесный рассказ Иль-Хабуля, не моргая и не
дыша. Надежда и страх, удивление, вера и неведомые доселе
чувства завладели его сердцем и разумом. Звезды сулили
сыну Саламиса трон Семиморья и руку несравненной красавицы, чье
счастье зависело от него одного, и Хабиб ощущал понятное волнение:
он уже сгорал от желания немедленно выступить навстречу опасно¬
стям. Огонь любви и жажда славы захватили юношу, и он исполнился
решимости немедля завоевать и то, и другое.
—	О мой дорогой джинн и могущественный покровитель, — восклик¬
нул Хабиб, — скажи, куда мне идти? Соблаговоли, прежде чем оставить
меня, указать самый надежный и скорый путь к той, что ждет моей
помощи. Я готов пожертвовать не только моим покоем, но и жизнью,
лишь бы не обмануть ее чувств ко мне и исполнить волю рока, кото¬
рый стремится соединить нас друг с другом.
—	Узнаю, — отвечал Иль-Хабуль, — своего ученика и сына великого
эмира Саламиса! Каково бы ни было твое стремление к славе, помни,
мой дорогой Хабиб, что на пути у тебя будут стоять джинны, противни¬
ки Дорат-иль-Говас и твои будущие враги. За ними пойдут люди, кото¬
рые подчиняются им, сами того не ведая. Звери, стихии, природа — всё
послужит их гнусным козням.
—	Аллах и мужество не покинут меня, — возразил Хабиб, — да и ты
поможешь мне добиться успеха.
—	Да, конечно, — согласился джинн, — я мог бы оказать тебе под¬
держку, но мне следует, не откладывая, вернуть земле смертную обо¬
лочку парфянского рыцаря, ибо я подчиняюсь суровым законам, кото¬
рые нельзя нарушать1. Не отступай от своих благородных намерений!
Будь мужествен! И не надейся, что я укажу тебе дорогу. Между тобой
и твоей возлюбленной тридевять земель, но, несмотря на происки вра¬
гов, судьба приведет тебя к ней.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
633
—	Ты говорил, мой дорогой Иль-Хабуль, что смелый человек может
пойти наперекор своей судьбе.
—	Ты можешь поступать по своей воле, особенно когда у тебя не
будет другого выбора. Но лучше подождать, пока какое-нибудь собы¬
тие или знамение не подскажет, что надо делать2. Думаю, всё, что ты
сейчас предпримешь, обернется против тебя. Ступай охотиться на
львов — ты уже победил одного без меня всего лишь с помощью кинжа¬
ла, — привыкай к опасностям, чтобы заранее подготовиться к тому, что
поджидает тебя впереди... Прощай, мой дорогой Хабиб, я уже не вер¬
нусь в стан Саламиса. Мне не стоит вдаваться в объяснения, однако,
если хочешь, расскажи отцу правду о том, кем я был и кто я есть, но
больше никому ни слова. Ты можешь всегда рассчитывать на дружбу
того, кто не всегда стоял на стороне тебе подобных, ибо ты примирил
меня с сынами человеческими... Обними меня.
Иль-Хабуль сел на коня и уехал, оставив Хабиба одного.
Как только сын эмира исчез из виду, джинн направился в сторону
пустыни. Он остановился у подножия холма, спешился и, вырыв глубо¬
кую яму, похоронил в ней свое земное тело. Освободившись от смерт¬
ной оболочки и пользуясь тем, что у него осталось еще два дня до объ¬
явленного Сулейманом срока, Иль-Хабуль перенесся на границу владе¬
ний Дорат-иль-Говас.
Черная рать преградила ему дорогу, но от одного из джиннов-пере-
бежчиков наставник Хабиба узнал, что Белый, Желтый, Зеленый,
Красный и Синий острова попали под власть мятежника Абарикафа,
который раньше был хозяином Черного острова, а теперь захватил не
только еще пять земель Дорат-иль-Говас, но и моря, разделяющие их.
Царевна оставалась в Мединаз-иль-Баллоре*’3, прежней столице ее
государства, и повелевала лишь одним островом. Только его смогли
уберечь ее дед Эль-Хабусатрус и джинны-визири от Абарикафа, со¬
бравшего в глубинах морей целый легион мятежных духов. Шесть за¬
хваченных изменниками островов стонали под игом злобных тиранов,
народы стали жертвами их пороков и колдовских чар. Дорат-иль-Говас
Мединаз-иль-Баллор — Хрустальный город.

634
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
напрасно звала освободителя, обещанного ей звездами, все подходы к
Белому острову строго охранялись, ни один человек не мог попасть на
его берег, казалось, сама природа пошла в услужение к злым джиннам.
Иль-Хабуль с ужасом думал о страшных опасностях, подстерега¬
ющих его доблестного ученика, но мог лишь молча, в бездействии и
нетерпении ждать того часа, когда Хабибу потребуется помощь. Доб¬
рый джинн вернулся к своим прежним обязанностям и, не вмешиваясь,
наблюдал за событиями.
После отъезда наставника Хабиб поспешил к Саламису и Амирале
и поделился с ними теми поразительными вещами, о которых только
что узнал. Взор его пылал, голос звенел и прерывался, но, несмотря на
волнение, юноша сумел поведать о красоте Дорат-иль-Говас и ее беде, о
своих сомнениях и упованиях.
— Она может рассчитывать только на меня, — с уверенностью ска¬
зал благородный Хабиб, — и не будет мне покоя, пока я не спасу ее.
Дорога каждая минута, но никто не в силах указать мне путь к моей
суженой! Что мне делать, как быть?
Родители Хабиба понимали, что внезапно завладевшая им необык¬
новенная страстность вызвана не столько любовью, сколько влиянием
всесильных звезд, которым человек не может противостоять. Поэтому
они не стали перечить сыну, а только напомнили ему о его обязанно¬
стях и о последних советах, данных мудрым Иль-Хабулем. Прислушав¬
шись к словам самых близких ему людей, Хабиб, несмотря на то, что
всякое промедление казалось ему отвратительным, вышел из родитель¬
ского шатра и отправился в уединенный шалаш, который он выстроил
вместе с Иль-Хабулем неподалеку от становища Саламиса, в зеленой
долине, со всех сторон опоясанной горами.
Там для отдыха после ратных упражнений они соорудили на то¬
неньком ручейке запруду, и перед ней образовался очаровательный во¬
доем, укрытый тенью деревьев. Самые разные цветы и душистые тра¬
вы росли по его берегам, земля, защищенная от палящих лучей солнца
и орошаемая чистой водою, словно выставляла напоказ все свои богат¬
ства. Чуть отступя от воды, стоял шалаш или, скорее, шатер из веток и
тростника. Частокол вокруг него защищал от непрошеных гостей, пол

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
635
был выстлан циновками, и мягкие звериные шкуры покрывали две ле¬
жанки.
Сооружая вместе с учеником этот шалаш, Иль-Хабуль учил юношу
во всем обходиться собственными силами. Сидя на пороге этого не¬
обыкновенного жилища, джинн указывал Хабибу на лежащий у их ног
уголок природы и говорил: «Как приятно сознавать, что всеми нашими
маленькими радостями мы обязаны здесь лишь самим себе. И так во
всем: настоящее счастье можно построить только своими руками».
Хабиб очень любил это место, и сейчас оно как нельзя более под¬
ходило для его разгоравшейся страсти. Он уединился, дабы помечтать
о той, что занимала все его мысли, и подумать о том, как ее найти.
Однажды Хабиб предавался мечтаниям, уставившись невидящими
глазами в страницы книги. Вдруг странный шум, раздавшийся в небе,
отвлек его от мыслей о любви и ратных подвигах. Юноша пригнулся и,
осторожно раздвинув ветки, заметил на воде огромную тень, которая
становилась всё больше и больше, пока то, что отбрасывало ее, не опус¬
тилось на берег. Это была серо-черная птица диковинных размеров, а
на спине у нее возвышался газовый балдахин, украшенный цветочны¬
ми гирляндами.
Птица сложила крылья, занавеси приоткрылись, и появилась золо¬
тая лесенка, а за ней — царь-девица. Ее поддерживали под руки при¬
служницы — все, как на подбор, почти такие же, как она, писаные кра¬
савицы. Косы, увитые жемчужными нитями, служили неизвестной ко¬
роной, кожу гостьи можно было бы сравнить лишь с лилией, окутанной
розовым туманом, глаза ее блестели, а ямочки на щеках вызывали то
улыбку, то самую горячую страсть.
Незнакомка обратила глаза к небу, и солнце померкло от их блес¬
ка. Она взглянула на землю, и та покрылась цветами, она улыбнулась,
и вся природа вокруг словно засмеялась вслед за нею. Но что сталось с
Хабибом, когда красавица спустилась по лесенке и юноша увидел, что
каждое ее движение исполнено благородной и трогательной грации?
Опираясь на руку одной из своих прислужниц, прекрасная госпожа
прошла мимо того места, где скрывался Хабиб, и, не заметив его, опус¬
тилась на траву.

636
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Посмотрев по сторонам, девушка вздохнула.
—	Его здесь нет... — сказала она. — Меня обманули... Эти приветли¬
вые купы деревьев, ласково журчащий ручей, эти цветы — всё здесь
создано природой и его искусными руками!.. Но его здесь нет!.. О трава,
кусты, вы, что растете благодаря заботам моего дорогого Хабиба, если
бы у вас были уши, если бы вы могли говорить, то передали бы моему
возлюбленному, когда он появится в этом милом уголке, что любящая
его Дорат-иль-Говас пыталась найти своего героя в глубине Аравии, что¬
бы предложить ему свой трон и свою любовь и тем самым исполнить
веление судьбы!.. Неужели ей придется покинуть эти края, не увидев
кумира ее сердца!
Так говорила безутешная царевна, прижав ладони к глазам словно
для того, чтобы не дать пролиться набежавшим слезам. Хабиб восполь¬
зовался этим мгновением и, не успела красавица ни заметить его, ни
остановить, как он припал к ее стопам и оросил их своими слезами.
—	Я все-таки встретилась с тобой! — воскликнула Дорат-иль-Говас,
взглянув на того, кто был у ее ног, и на портрет, который она всегда
носила на груди. — Неужели это не сон и это ты, мой дорогой Хабиб?
—	Да, это я, возлюбленный твой и освободитель, о царица жизни
моей! — отвечал сын эмира, целуя царевне руки.
Он умолк, ибо у него не было больше слов, дабы выразить свою
любовь и восхищение.
Однако их нежная и чистая радость продлилась всего лишь мгно¬
венье: внезапно раздался шум и в воздухе показалась птица. Она опус¬
тилась и тут же преобразилась: на ее месте появился джинн в человече¬
ском обличье, который низко поклонился Дорат-иль-Говас.
—	Как? Ты здесь, Иль-Баракас? — удивилась царевна. — Что застави¬
ло тебя так скоро покинуть Мединаз-иль-Баллор и отправиться за
мною?
—	Моя госпожа, — молвил джинн, — ты можешь потерять все свои
владения! Мятежный Абарикаф воспользовался твоим отсутствием и
напал на наш последний остров. Твой первый визирь с огромным тру¬
дом сдерживает врагов, осаждающих наши границы. Все джинны-из-
менники встали под знамена твоего противника, морская гладь почер¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
637
нела от их лодок, берега захвачены. Рычание львов, морских коров и
бегемотов пугает народ, его эхо доносится до самой столицы и вселяет
ужас в сердца ее жителей. Только твой волшебный талисман может
остановить это бедствие, и остался один-единственный путь, который
позволит тебе вернуться, — путь по воздуху, над облаками.
Кровь вскипела в жилах Хабиба, когда он услышал эти слова. Гла¬
за его загорелись огнем, он словно стал выше ростом, а в голосе его
зазвучала угроза.
—	Идем на этих чудовищ! — вскричал юноша. — Я очищу от них
землю и моря, во имя Неба я отомщу за тебя, царица!
—	Нет, царевич! — возразил Иль-Баракас. — Если бы ты был воору¬
жен как подобает, ты смог бы исполнить то, что обещаешь. Знай же:
врагов великого Сулеймана можно одолеть только его же оружием, а
находится оно на вершинах Кавказа4, и путь туда долог и опасен... По¬
спешим, госпожа, — обратился джинн к Дорат-иль-Говас. — Нам дорого
каждое мгновение, промедление гибели подобно!
Двое влюбленных нежно поцеловались и расстались с мужеством,
достойным их великих сердец. Дорат-иль-Говас скрылась под балдахи¬
ном, птица рух взлетела и вскоре исчезла из виду. Хабиб проводил ее
глазами, а потом с еще большим жаром отдался своей страсти и жажде
славы.
—	Прощай, добрый источник, — воскликнул он, — ты поил меня и
купал в своей чистой воде, теперь ты ничем не можешь мне помочь.
Мое сердце, кровь, всё естество мое горит от огня, и ты не в силах его
затушить!.. Прощай, луг, по которому ступала моя любимая, сохрани
навеки отпечаток ее ножки, может быть, когда-нибудь я еще увижу
тебя! Прощайте, мои милые деревца! Вы дарили ей вашу тень, горди¬
тесь, вам выпала великая честь! Прощай, земля — свидетельница моего
блаженства. Не бойся, Хабиб никогда тебя не забудет! Самые прекрас¬
ные дворцы покажутся мне ничтожными по сравнению с тобой! Здесь
моя душа распахнулась для счастья, здесь я в первый раз почувствовал
жар любви!.. И здесь же я испытал самое жестокое лишение, ведь на
этом самом месте у меня отняли Дорат-иль-Говас!.. Но нет, я одолею
даже преисподнюю, если она осмелится встать на моем пути! Великий

638
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Пророк! Укажи мне дорогу, подскажи, как найти мою возлюбленную!
Я хочу пронзить сердце изменника Абарикафа, о великий Сулейман!
Если я достоин послужить славе твоей, даруй мне крылья, чтобы по¬
лететь на Кавказ, и силы, дабы под твоей защитой я сокрушил врагов
царицы моего сердца!
Хабиб совершил омовение и помолился, а затем поспешил к отцу,
полный решимости добиться его дозволения отправиться на далекий
Кавказ. Можно представить, с каким жаром и пылом он описал свои
последние приключения Саламису и Амирале, если им показалось, что
они видели всё своими глазами, и как были потрясены родители, когда
сын заявил, что отныне не приклонит головы своей нигде, кроме Кав¬
казских гор.
—	Отчаянное дело ты задумал, сынок, — промолвил эмир. — Разве
ты не знаешь, что эти горы высятся на краю земли и путь к ним лежит
через ужасные пустыни? Ты можешь одержать победу над людьми, но
как ты выдержишь суровую жару и холод, о которых не имеешь ника¬
кого понятия? Как справишься с голодом и жаждой, что царят в бес¬
крайних песках, которые ты должен пересечь? Этих врагов тебе не
одолеть!
—	Ах, отец! — не отступал Хабиб. — Меня ничто не остановит, ведь
мною движет любовь, слава и судьба. Мало того, ненависть к злодей¬
ству у меня в крови, и, чтобы найти и покарать Абарикафа, я доберусь
до самой преисподней.
Саламису пришлось уступить, ибо он сам взрастил подобные чув¬
ства в своем сыне. Любая попытка возразить противоречила бы его
собственным убеждениям, и потому эмир отобрал двадцать человек,
чьи доблесть и осмотрительность были ему хорошо известны, приста¬
вил их к своему наследнику и снарядил в дорогу. Два верблюда, на
которых погрузили шатры и вещи, сопровождали отряд Хабиба.
Наступил день отъезда, и пришлось родителям отпустить своего
ненаглядного сына. Расставание было тяжелым и болезненным, впечат¬
лительная Амир ала кричала и плакала:
—	Кедр мой, тебя удерживали сильные корни, ты красотой своей
превосходил все кедры Айвана, птицы небесные вили гнезда в твоих

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
639
ветвях, стада наши паслись под твоей сенью! И зачем, зачем несет тебя
в жгучие пески и пустыни!.. Ветры буйные, не пытайтесь его пошатнуть,
он рожден, чтобы вас остановить! Тучи, молнии, грозы и громы, обхо¬
дите стороною ствол с печатью Великого Пророка!
—	Довольно, моя дорогая, — прервал ее Саламис. — Намерения на¬
шего сына благородны, и он по своей воле пускается в этот нелегкий
путь. Львица вскармливает своих детенышей не для того, чтобы дер¬
жать их при себе. Когда зрелость зовет их, когда враг наступает, она
сама бросает их на тигров.
Наконец отряд покидает становище. Грудь Хабиба защищают латы
Хауди*’5, щит его, который царевичу кажется легким, не удержала бы
и самая мощная десница, дерево, столь же толстое, как его копье, уже
могло бы отбрасывать тень, а рукоять меча сокрушила бы того, кого не
успело рассечь его лезвие.
Дорожные тяготы — пустяк для того, кто стремится к победе и к
Дорат-иль-Говас. Хабибу казалось, что путь его усеян розами, хотя на
самом деле он был уже посреди пустыни и терпел самые разные лише¬
ния, мужественно снося муки голода и жажды. Время от времени ему
попадались кое-какие дикие плоды да скудные родники, и Хабиб тут
же забывал о своих невзгодах. Его провожатые не были ни героями, ни
влюбленными, через два месяца они почувствовали усталость, но еще
какое-то время молча терпели и сносили все тяготы. Счастливый слу¬
чай привел их к пастухам, которые угостили путников молоком и по¬
зволили наполнить несколько бурдюков. Хабиб понадеялся, что эта
нежданная удача подбодрит его воинов и вернет им хорошее настрое¬
ние, однако люди уже отчаялись. Они поняли, что погибнут от голода
и истощения, так и не добравшись до Кавказа, и поделились страхами
со своим господином.
—	Я думал, отец дал мне в подмогу мужчин, — отвечал им сын Са-
ламиса. — Теперь я вижу, что вы — женщины в доспехах, а мне слабо¬
стью женского пола злоупотреблять не подобает. Однако замечу, что
мы проделали уже большой путь, идти обратно будет столь же трудно
Это самая тяжелая и в то же время самая надежная кольчуга.

640
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
и нелегко. Если вы считаете, что впереди вас ждут еще более грозные
опасности и вы боитесь их, то заберите свои вещи и верблюдов, а мне
отдайте часть сокровищ, которые доверил вам мой отец. Я буду спать
на голой земле, под открытым небом. Не своей безопасности ради я
согласился отправиться в дорогу вместе с вами, мне казалось, вы созда¬
ны для славы и стремитесь к ней. Я всем сердцем желал разделить
победу с доблестными арабами, моими братьями, но слава не про вас...
Давайте разойдемся в разные стороны. Ступайте к Саламису и скажи¬
те, что вы оставили его сына на полпути к победе, полного сил и муже¬
ства, под защитой Великого Пророка и с несокрушимой верой в успех.
Твердость и решимость Хабиба поразили его спутников, но не по¬
колебали. Они смотрели на него как на упрямого безумца, который
готов пожертвовать всем во имя несбыточной мечты.
— Мы обязаны беречь себя, — говорили они промеж собой, — ради
наших жен и детей. Неразумно потакать прихотям юнца, который
ищет погибели в погоне за призрачными вершинами Кавказа, а они
словно убегают от нас и делаются всё дальше и дальше. Наша упряжь
изношена, лошади истощены, мы остались без воды и без еды посреди
пустыни... Однако, — добавляли воины, — если мы явимся в Аравию без
царевича, Саламис сочтет нас трусами, бросившими его сына, и нам не
удастся уйти от возмездия... Эх, если бы Хабиб умер!.. Тут есть травы,
которыми можно его отравить, тогда мы погрузим его тело на верблю¬
да и спокойно отвезем Саламису.
Трусость ведет к неблагодарности, а последняя порождает преступ¬
ление. И вскоре коварные спутники Хабиба уже задумали погубить его.
Но как застать врасплох бдительного героя? Он никогда не расстается
с оружием и всегда готов заставить дорого заплатить за свою жизнь
тех, кто посмеет на нее посягнуть. Ночью он спит, положив голову на
щит, пробуждается от малейшего шума и даже во сне не теряет муже¬
ства и сил.
Среди заговорщиков нашелся только один человек, которому пре¬
ступный замысел его спутников был отвратителен, но он не осмеливал¬
ся выдать свои чувства, боясь, что ему тогда может не поздоровиться,
ибо роптал он вместе со всеми. Выдать злоумышленников он тоже не

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
641
решался, потому что Хабиб мог расправиться с ними, а того, кто рас¬
крыл их козни, заставить и дальше сопровождать его на Кавказ.
И вот этот человек по имени Рабир обратился к своим сотовари¬
щам с такими словами:
— Зачем нам ввязываться в столь опасную борьбу? Хабиб никогда
не расстается со своим кинжалом, и, прежде чем вы его схватите, рука
его найдет дорогу к вашему сердцу, будь оно даже под латами. Есть
средство менее кровавое и более надежное. Я знаю одну траву, которая
растет в этих местах. Она покрыта белой пыльцой, что действует по¬
сильнее опиума. Я наберу этой травы и, поскольку отвечаю за ужин,
сумею улучить мгновенье и дать сыну эмира выпить сонное зелье. Он
погрузится в забытье непробудное, и вы без труда покончите с ним.
Однако если нам удастся усыпить его, мы сможем уйти, и зачем тогда
обагрять руки кровью? Хабиб никогда никого из нас не оскорблял, он
заставляет нас рисковать жизнью ради безумной цели, но и себя не
щадит. Помрачение его рассудка неизбежно погубит его, и нам ничто
не будет угрожать, даже если мы оставим его в живых. Это сын до¬
блестного Саламиса, наши жены и дети спят спокойно под его крылом,
наши стада мирно пасутся под его защитой, он всегда был нам как
отец, и разве есть среди вас хоть один, с кем он не делил бы все лише¬
ния и опасности? Не надо проливать кровь невинного! Великий Пророк
нас не простит! Бросим Хабиба в этой пустыне одного, без оружия, и
нам не надо будет опасаться, что когда-нибудь он сумеет поквитаться с
нами за неблагодарность.
Заговорщики согласились с Рабиром и поручили ему исполнить за¬
думанное. Тот собрал ядовитую пыльцу с известной ему травы, тща¬
тельно отмерил нужное количество, чтобы случайно не убить Хабиба,
и спрятал порошок в ожидании удобного случая, который не замедлил
представиться тем же вечером.
Отряд добрался до луга, где благодаря маленькому ручью росла
густая трава и верблюды с лошадьми могли подкрепиться. Хабиб со¬
гласился, скорее из благоразумия, нежели от усталости, что здесь мож¬
но остановиться и отдохнуть. Он удалился в свой шатер, немного поел
и залпом выпил чашку молока вместе с отравой, которую ему подме¬

642
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
шали. Пользуясь тем, что их господин забылся в глубоком сне, заговор¬
щики взяли всё, что могли, и поспешно уехали, оставив Хабибу только
щит, на котором покоилась его голова, накидку, что служила ему под¬
стилкой, да заткнутый за пояс кинжал. Так двадцать рыцарей, которых
Саламис выбрал своему сыну в защитники, бросили его и направились
домой в Аравию. С большим трудом преодолев долгий путь, они увиде¬
ли наконец флаги, развевавшиеся над шатром эмира.
В это мгновение вместо облегчения, которое, казалось бы, должно
было переполнить их души, они почувствовали замешательство, трево¬
гу и сомнения: как предстать перед Саламисом? Что ему сказать?
—	Рабир, — сказали изменники, — ты так хорошо осуществил наш
замысел, помоги довести его до счастливого конца.
—	Вы заблуждались насчет моих намерений, — отвечал Рабир. —
Я лишь притворялся, что поддерживаю вас, а на самом деле хотел по¬
мешать вам совершить кровавое преступление. Только ради этого я
делал вид, что с вами заодно, а теперь совесть мучает меня, и я не могу
ничего придумать, чтобы скрыть злодеяние, нами совершенное. Мои
глаза, поведение, молчание, смущение — всё выдаст вас с головой. При¬
думайте сами какую-нибудь байку, и пусть самый смелый из вас рас¬
скажет ее эмиру, я же обещаю молчать и больше ничем помочь не
могу.
—	Ладно, — решил один из бывших сотоварищей Хабиба, — я сам
всё улажу.
Отряд прибыл в стан Саламиса. Эмир и его жена Амир ала вышли
навстречу, надеясь обнять сына. Каково же было их разочарование!
Они увидели лишь слезы, услышали лишь рыдания! Тот, кто вызвался
говорить с Саламисом, вышел вперед и сказал:
—	Всесильный эмир! Мы вернулись с болью в сердцах, ибо принес¬
ли тебе печальную весть, и ее не смягчишь никакими словами! Ты
ищешь сына, но Небо похитило его и вместе с ним все твои надежды!
Пустыни, которые мы преодолевали, кишат ядовитыми змеями, что
прячутся в их песках. Однажды вечером царевич хотел помолиться: он
расстелил на земле накидку, чтобы встать на колени, и в тот самый
момент, когда он склонился в поклоне, змея бросилась на него и ужа¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
643
лила прямо в лицо. Только смерть избавила твоего сына от ужасных
страданий. Мы хотели забальзамировать его и привезти сюда, но яд
был столь сильным, что разъел и обезобразил тело царевича, и мы
были вынуждены засыпать его песком, дабы не подвергнуть себя опас¬
ности заражения.
Услышав эту страшную новость, эмир разодрал на себе платье,
стал рвать свою бороду и посыпать голову пылью. Безутешная Амира-
ла огласила стан криками, и все шестьдесят шесть народов Саламиса
погрузились в траур.
А что тем временем делал юный Хабиб? Открыл ли он глаза или
отрава лишила царицу Семиморья ее самой сладкой надежды?
Солнце взошло во всем своем великолепии и блеске на безоблач¬
ном небосводе, и свет его горячих лучей проник сквозь сомкнутые веки
Хабиба. До ушей царевича донесся гомон птиц, что порхали в листве
деревьев, отбрасывавших тень на зеленую траву, благоухание цветов
коснулось ноздрей молодого рыцаря, легкий ветерок заиграл в его во¬
лосах и освежил щеки. Вся природа, очнувшись от ночного сна, звала
юношу, будила, и чары снотворного напитка быстро развеялись. Хабиб
распахнул глаза, и картина, ему явившаяся, так тронула его своей пре¬
лестью, что он подумал, будто видит прекрасный сон.
Однако вскоре сын Саламиса окончательно пришел в себя, поднял¬
ся на ноги, вспомнил, где он и зачем, огляделся. Вокруг — тревожная
тишина, а вдали — бескрайняя пустыня. Ни шатра, ни оружия, ни коня,
ни спутников — всё исчезло.
— Как? Измена? — вскричал рыцарь. — Твои защитники решились
на подлость, они испугались трудностей и смерти и низко пали, чтобы
сохранить свою жизнь. Плачь, бедная Аравия! Несчастная моя отчизна,
слава твоя померкла! Вырви волосы свои, посыпь голову пеплом, ороси
слезами свой позор! Кричи, стони, вой, рычи, пусть убоятся твоих воп¬
лей тигры и пантеры! Только что ты породила ужасное преступление —
измену и вероломство! Ах, кому на земле можно верить, если арабский
рыцарь забыл о чести! Мужчины! Позор вам, Великий Пророк забудет
вас в презрении своем! Тучные земли наших краев, не взойдут на вас
больше семена, вы родите лишь кислые плоды! Счастливые стада на¬

644
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ших долин, иссякнут ваши вымена!.. Народы деятельные и изобрета¬
тельные! Вы, приносившие изобилие даже в безводные равнины Есево-
на6 и Филариота7, вы, что говорили пустыне: «Не бывать здесь больше
пескам, смотрите, как взлетают в небо флаги наших шатров!» — на¬
слаждайтесь своим успехом! Вы, народы в прошлом счастливые! По¬
киньте края, где всё принадлежало вам! Бросьте щиты и копья, напрас¬
но сжимают их ваши руки, приготовьтесь к бегству или рабству. Ваши
дротики и стрелы стали жалкими тростинками с тех пор, как честь ис¬
чезла с лица Аравии! Протяните руки, их ждут цепи рабства. Там, где
нет доблести, нет и свободы... Не смотрите свысока на женственных
сыновей Египта или на сирийцев, что в погоне за богатством доверяют¬
ся ненадежным морским волнам. Помните: у вас не будет больше за¬
щитников... О Саламис, отец мой! Когда ты потребуешь у этих трусов
доверенное им сокровище, когда голосом грозным спросишь: «Где мой
сын?» — ах, какой ужас охватит их! Недрам земли давно надлежало
поглотить их. Предатели! Не возвращайтесь в Аравию, не оскорбляйте
своим гнусным присутствием тех, кого вы обесчестили! Вы страшились,
следуя за мной, трудностей, голода и смерти. Пусть же смерть, голод и
трудности преследуют вас от пустыни к пустыне!.. Звезда, озарившая
небо при рождении Хабиба, ты зовешь его к высокому назначению
сквозь тысячи опасностей, взгляни на него! Он презирает препятствия
и идет вперед. Помоги ему всё преодолеть и поддержи на пути к его
цели!.. Защита и оплот мусульман! Припадаю к ногам твоим!
С этими словами Хабиб опустился на колени у ручья, совершил
омовение и вознес молитву Аллаху и Его Великому Пророку. Царевич
молился усердно, но так спокойно, будто находился в шатре своего
отца.
Затем он посмотрел в сторону Полярной звезды, которая отныне
служила ему поводырем, и увидел высокую гору. Взобравшись на нее,
юноша оглянулся и заметил свою накидку и щит.
— О, бесценные дары Неба! Вы не попали в руки изменников, вы
защитите меня! — воскликнул Хабиб и нащупал на поясе кинжал. — Не
бойся, моя дорогая Дорат-иль-Говас! Твой рыцарь не безоружен, ему
есть чем отомстить твоим врагам!

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
645
Прежде чем пуститься в путь, Хабиб нарвал про запас дикие травы,
чьи корни годились в пищу. Он научился узнавать их благодаря урокам
Иль-Хабуля. Царевич направился к своей цели и теперь тревожился
меньше, чем тогда, когда его сопровождали двадцать недовольных
спутников. С непокрытой головою он сносил солнечный жар и не боял¬
ся никаких лишений. Сильный и проворный, рыцарь быстро продви¬
гался вперед, останавливаясь лишь для того, чтобы три раза помолить¬
ся8 и положить в рот собранные коренья.
К ночи он одолел треть горы, которую приметил утром, и там, на
дне глубокого ущелья, обнаружил озерцо. Непросто было добраться до
воды, но на краю ущелья росло наклонившееся к водоему дерево. Уме¬
ло орудуя кинжалом, Хабиб выкопал другое деревце, скрепил между
собою ветви обоих деревьев и осторожно соскользнул вниз, дабы уто¬
лить изводившую его страшную жажду. Однако, прежде чем выбрать¬
ся обратно, он совершил омовение, поблагодарил Создателя и Мухам¬
мада, Его Пророка.
Чтобы заночевать в сем пустынном месте, Хабибу следовало защи¬
титься от диких зверей. Найдя скалу, подмытую водным потоком, ца¬
ревич натаскал к ней больших камней и соорудил убежище. Расстелив
накидку и уложив щит вместо подушки, путник лег и задумался.
«Тот, кто ничего не боится, — размышлял он, — повсюду найдет себе
шатер, а трус не знает, где и как отыскать ночлег. Счастлив тот, кто
научился в походах спать под звуки трубы! Он не проснется даже от
раскатов грома. Наставник мой так же, как и мой отец, учил меня быть
мужчиной. И вот я здесь — человек, созданный Саламисом и Иль-
Хабулем... Саламис! Иль-Хабуль! Дорат-иль-Говас! Взгляните на вашего
сына, ученика и возлюбленного! Сейчас он мирно спит на камнях, а
когда-нибудь проснется для славы... Звезды, мешающие нашему сча¬
стью! Вы противитесь воле Неба и однажды поплатитесь за это! Я бро¬
саю вам вызов из-под каменной громады, в любом же здании, возведен¬
ном руками людей, я служил бы вам отличной мишенью».
С этими мыслями Хабиб уснул. Дикие обитатели гор, нашедшие
путника по его следам, бродили ночью вокруг его каменного укрытия.
Они ужасающе рычали и дрались между собою за добычу, которую

646
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
уже считали своею. Но страх не нарушал покоя возлюбленного Дорат-
иль-Говас, который мог лишиться сна только из-за любви. Отдых был
ему необходим, и, вопреки страшному шуму, что подняли вокруг него
львы и тигры, мудрая природа подарила царевичу крепкий сон.
Когда солнце наконец проникло сквозь толщу сооруженного Хаби¬
бом завала, рыцарь вылез наружу, снова спустился к озерцу, совершил
омовение, помолился, смочил водою оставшиеся коренья, потом взял
плащ и щит и снова пустился в путь.
Едва он достиг вершины, как перед ним открылась новая, еще бо¬
лее круто уходящая ввысь гора. Юноша не нашел ни одной ведущей к
ней тропинки, везде были только отвесные скалы и выжженная земля.
Когда царевич выбирался на ровное место, его ноги погружались в рас¬
каленный песок. Даже в самых тенистых местах не росло ни одной
травинки и не было ни капли воды: жгучее солнце высушило эти ужас¬
ные горы, словно проложило путнику дорогу в преисподнюю.
Хабиба мучали усталость, голод и жажда, у него почти не осталось
кореньев, и он прибавил ходу, чтобы до темноты добраться до очеред¬
ной вершины. С большим трудом путник исполнил свой замысел, но и
на подступах к горе не отыскалось ни источника, ни озерца. Рыцарь
поспешно соорудил каменный шатер и укрылся в нем, голодный и обес¬
силенный. Перед сном сын эмира решил испытать последнее средство,
чтобы хоть как-то освежить нёбо и язык, горевшие от зноя и пыли. Он
заметил, что в этих краях по утрам выпадает много росы, и разложил
свой платок на камнях, надеясь на рассвете выжать пропитавшуюся
влагой ткань.
Приняв меры предосторожности, от которых зависела его жизнь,
рыцарь исполнил свой долг мусульманина и лег спать. Однако ему не
удавалось уснуть, не побеседовав прежде с самим собой.
«Говори, — сказал он, — говори, Хабиб, отвечай! Разве судьба обе¬
щала тебе на пути к славе легкую и безопасную дорогу? Ты находишься
посреди пустыни. Спроси у Мухаммада, почему он не прикажет Мусе
ниспослать тебе, как детям Ибрахима, мед и манну небесную?9 Рожден¬
ный для борьбы, ты борешься! Держись, Хабиб, Небо на твоей стороне,
но ему надо помочь. Похвалы Саламиса, Амир алы, Иль-Хабуля, само¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
647
го Неба, рука и сердце Дорат-иль-Говас, трон Семи морей — вот награда
за твои подвиги, иди сквозь огонь и не спотыкайся, ведь ты идешь к
победе».
Так призвав себя к терпению и стойкости, Хабиб умиротворенно
заснул. Проснулся он с зарею, вылез из укрытия и бросился к своему
платку. О, Провидение! О, милость небесная! Кусочек ткани, из которо¬
го царевич выжал воду в углубление на камне, подарил ему благосло¬
венный и вкуснейший на свете напиток, приправленный самой острой
потребностью.
Опьяненный радостью и благодарностью, юноша вскричал, шагая
как никогда бодро и весело:
— Тот, кто дал мне росу, научил меня ее собирать! Да будет благо¬
словен Творец этого мира! Острые камни, прокаленные солнцем, по
велению Создателя вы превратитесь в мощные ключи!.. Жажда и го¬
лод отступают перед Господином мироздания, источники изобилия
бьют по его воле.
Между двумя скалами путник наткнулся на логово тигров. Тигрица
только что родила: при появлении чужака глаза ее вспыхнули, шерсть
встала дыбом, а хвост застучал по земле. Она зарычала, и громкое эхо
повторило ее рык. Герой загородился щитом и, когда хищница броси¬
лась на него, рукой уверенной и твердой вонзил кинжал прямо тигрице
в сердце. Она рухнула как подкошенная, а Хабиб, пожелав извлечь всю
пользу из ниспосланного ему свыше дара, сделал накидку из тигровой
шкуры, вырезал из туши животного части, которые можно было упо¬
требить в пищу или приспособить для других надобностей, и за все это
поблагодарил Мухаммада.
Было уже поздно, и следовало подумать о ночлеге. Звериное логово
вполне годилось для сна. Передушив тигрят и выбросив все лишнее,
Хабиб загородил лаз огромным камнем и на его поверхности разложил
свой платок, чтобы набрать вечерней росы. Только после этого рыцарь
уселся в глубине каменной норы на тигровую шкуру.
Когда сгустились сумерки, платок насквозь пропитался росой. Ха¬
биб выжал ее в череп тигрицы, с наслаждением съел несколько кусков
подсушенного на солнце мяса и запил их росой. Больше ему ничего не

648
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
требовалось, чтобы восстановить потраченные силы. Он улегся и перед
сном, как обычно, погрузился в размышления.
«Благодатные дары Аллаха Всемогущего, — рассуждал юноша, —
скрыты во всей природе. Она скупа, но человек изобретательный за¬
ставляет ее поделиться своими богатствами... Благодарю тебя, о Мухам¬
мад! Ты обратил свой взор на всеми покинутого Хабиба! Ты дал ему в
наставники одного из духов, над которыми властвуешь! Теперь мне всё
по плечу: хищник набросился на меня, но я сразил его одним ударом.
Его шкура согревает меня, его плоть меня насыщает, а череп помогает
утолить жажду... Трепещите, коварные недруги Дорат-иль-Говас! Ее
рыцарь побеждает без оружия, он идет вперед под защитой пророка
Мухаммада, и он добудет меч Сулеймана!»
Уже на заре Хабиб с новыми силами и отвагой в сердце продолжил
свой путь. Он продвигался вперед еще быстрее, чем прежде, но цель
его по-прежнему была далека, а препятствия и опасности, казалось, воз¬
никали на каждом шагу. Отвесные скалы выглядели неприступными, а
с их вершин открывался вид на новые бескрайние пустыни. Здесь ни¬
когда не ступала нога человека, дикие звери или спасались бегством
при появлении Хабиба, или нападали на него, и ему приходилось за¬
щищаться с одним лишь кинжалом в руках. Он давил камнями огром¬
ных змей, но подтачивали мужество рыцаря и лишали его сил только
неопределенность и сомнения.
Спустившись с одной из самых высоких вершин, он увидел впере¬
ди песчаную равнину, тянувшуюся до самого горизонта. Хабиб понял,
что ему предстоит пересечь огромное пространство, где он не найдет
ни воды, ни пищи, а у него осталось лишь несколько кореньев. Человек
заурядный мог бы отчаяться и сдаться, а Хабиб лишь задумался над
тем, как ему справиться с новым затруднением.
Теперь он не сможет идти днем из-за палящих солнечных лучей и
раскаленного песка, который обжигает ноги, а кроме того, здесь не бу¬
дет источников воды. И где ему укрыться ночью посреди гладкой пус¬
тыни? Тигры и пантеры любят бродить в темноте, они смогут застать
его врасплох и растерзать. И потому путник решил отдыхать днем, а к
цели своей продвигаться при лунном свете.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
649
Еще раз кинув взгляд на океан песка, который ему предстояло пре¬
одолеть, Хабиб кинжалом подпер щит так, чтобы тот защищал его го¬
лову от солнца, лег на тигровую шкуру и уснул.
Как только ночь окутала пустыню своим покрывалом, Хабиб вы¬
рвался из объятий сна и пустился в путь: платок, с помощью которого
он собирал росу, теперь лежал у него на плечах. Рыцарь надеялся, что
ткань пропитается влагой и избавит его от жажды, но как справиться с
голодом? У него осталось только два корешка, и он не знал, когда Про¬
видение пошлет ему новую возможность подкрепиться. Однако ника¬
кие опасения не помешали сыну Саламиса залюбовался зрелищем, ко¬
торое явило ему ночное небо.
«Великолепный купол небосвода царит над всей природой и укры¬
вает даже голую пустыню. Есть ли на свете хоть один уголок, в котором
человек не восхитился бы чудесами творения? Если я начну копать, то
найду золото и рубины, а главное, драгоценную воду в старых руслах
высохших рек. На смену солнцу над горизонтом поднимается луна, и,
не дожидаясь ее восхода, выпадает роса. Она освежает вас, безводные
пески, вот только жгучее солнце, пронзая вас своими лучами, не даст
вам пробудиться, ничто и никогда не избавит вас от бесплодия. Сердце
неблагодарного подобно пескам пустыни: благодеяния Неба пролива¬
ются на него, не оставляя следов... Мужайся, Хабиб! Ты всегда ценил
всё, что делалось для тебя. Взгляни на небо! Там в этот миг на невиди¬
мых весах решается твоя судьба! Избавься от всякого страха! Поставь
свою сильную крепкую ногу на чашу весов, и она склонится в твою
сторону!.. Посмотри, каким потрясающим покоем объята небесная
высь! Там твои судьи, там Мухаммад и семь пророков заботятся о те¬
бе!10 Великий Пророк, друг Аллаха! Мусульманин вопиет в пустыне,
услышь его глас, внемли его мольбе! У него есть достойная, великая
цель, а ты служишь примером для всех героев. Слава и любовь горят в
его сердце! Ты же гнушаешься только теми, кто не отличается добро¬
детелью».
Так Хабиб говорил сам с собою и забывал об усталости, голоде и
жажде.

650
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
На рассвете в далекой дали он как будто заметил маленькую чер¬
ную точку.
—	Наконец-то! — воскликнул наш рыцарь. — Я вижу край этой пус¬
тыни, я вижу цель! Несомненно, это гора или дым, что курится над
чьим-нибудь жильем... Ты увидишь людей, Хабиб. Напрасно страсти
вооружают нас друг против друга, человек всегда радуется при виде
себе подобных... Может быть, эти люди никогда не встречали дитя
Провидения, я покажу им его и заставлю поверить в Аллаха. Я не ска¬
жу им, что мне нужно золото и серебро, стада, шатры, рабы! Я попро¬
шу у них дать мне только чашку воды, горсточку риса и показать до¬
рогу на Кавказ!
Однако Хабиб напрасно тратил силы, чтобы приблизиться к чер¬
ной точке, казалось, до нее по-прежнему так же далеко, как в тот пер¬
вый миг, когда он увидел ее. Сын Саламиса изнывал от жажды и голо¬
да и, когда палящий зной стал уже нестерпимым, он остановился, бро¬
сил шкуру на горячий песок и лег. Скоро благодаря воображению и
мечтам на него снизошел благотворный сон.
Вечерняя прохлада разбудила юношу, плохие сновидения растрево¬
жили ему душу: то ручей повернул вспять и не дал ему смочить рас¬
трескавшиеся губы, то перед ним возникли великолепные блюда, но
невидимые руки тут же унесли их прочь. Хабиб поднялся, чувствуя, что
силы изменяют ему, но, решив, что к рассвету непременно доберется до
желанной точки, собрался с духом. Мужество не покинуло его, рыцарь
преодолел слабость и снова устремился вперед.
Новый день застал отважного путника далеко впереди, однако он
так и не приблизился к черной точке. Хабиб шел уже босиком, раска¬
ленный песок опалил его ступни, вокруг была только сушь и пыль, и
силы возлюбленного Дорат-иль-Говас иссякли — у него не осталось ни¬
чего, кроме надежды. Он расстелил тигровую шкуру, упал на колени,
омылся песком11 и, воздев руки к небу, обратился к Всевышнему с са¬
мой горячей молитвой, и в крике его смешались боль и вера:
—	Я заблудился в океане пустыни, я не вижу ее пределов, земля
убегает от меня, будто облако. Я приказал обжигающим песчинкам по¬
служить мне водой для омовения, и песок подчинился, а я очистился.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
651
Творец приблизит ко мне землю и заставит ее удовлетворять мои же¬
лания. Стопы мои отказываются нести меня, ноги шатаются, колени
подгибаются, но я всё равно буду ползти вперед, пока не достигну мес¬
та, назначенного мне судьбою. Но что скажешь ты, Великий Пророк,
увидев, как твой преданный сородич уподобился червю?
Хабиб молился, не спуская глаз с черной точки, к которой он так и
не приблизился, и вдруг царевичу почудилось, что она отделилась от
земли и полетела прямо к нему. Через какое-то время стало отчетливо
видно, что это птица рух огромных размеров. Она приземлилась в пя¬
тидесяти шагах от ослабевшего рыцаря и замерла в неподвижности.
Юноша поднялся и зашагал прямо к ней. Приблизившись так, что¬
бы рух мог услышать его, он взмолился:
— Птица, ты — создание Аллаха, Господа нашего, я почитаю тебя
как посланника Провидения. Если ты здесь, чтобы помочь несчастному
правоверному мусульманину, брошенному на произвол судьбы его со¬
братьями, повелеваю тебе именем Аллаха и Его Пророка: дай знак,
чтобы я понял, зачем ты здесь.
Рух расправил крылья и три раза взмахнул ими, а потом склонил
голову перед Хабибом. Сын Саламиса подошел к птице и тут заметил,
что к ее лапам шелковыми нитями привязана подушка. Рыцарь уселся
на нее, и его крылатая спасительница тут же взмыла высоко в подне¬
бесье.
«Земля, что лежала передо мною, теперь убегает назад, — думал
Хабиб, пролетая над облаками. — Громадные, убийственные дюны! Те¬
перь вы для меня не больше песчинки! Несите голод и смерть злобным
хищникам и ядовитым гадам, теперь вы бессильны против раба Божье¬
го и слуги Великого Пророка, ибо ему открылась стезя воздушная...
Птица, посланница Всевышнего, исполняй приказы верного мусульма¬
нина! Вознеси меня на Кавказские горы, туда, где хранится оружие
мудрого и могущественного Сулеймана».
Послушный рух перенес Хабиба на гору, которая была целью его
путешествия. От быстрого полета голова у юноши закружилась, силы
оставили его, и Иль-Хабуль подхватил его на руки и отнес в тихое те¬
плое место, где его ученик вскоре начал приходить в себя.

652
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Как только Хабибу стало лучше, он узнал своего наставника.
—	Как? Это ты, мой дорогой Иль-Хабуль! Так ты меня не покинул?
—	Не по моей воле, о доблестный царевич, ты оказался здесь. По
воле Неба птица великого Сулеймана принесла тебя сюда, а мне было
велено встретить доблестного сына Саламиса, и я счастлив исполнить
этот приказ. Я знаю и о предательстве твоих соплеменников, и о тяго¬
тах, которые ты вынес в пустыне, и о том, как горюет твой отец. Я —
страж сокровищ Сулеймана, сокрытых под землею, и не имею права
ни удалиться от этого места без его дозволения, ни прийти к тебе на
помощь. Небо хочет удостовериться в твоей добродетели, на твою до¬
лю выпали страшные трудности. Родители твои страдают не меньше,
но тебя ждет венец славы, который тебе предстоит завоевать. Такова
судьба избранных сыновей Адама.
Пока они так говорили, на столе появилась еда, которая не могла
повредить желудку, испытавшему жесточайший голод. Хабиб поел,
удивляясь, откуда такое изобилие посреди столь ужасной пустыни, ко¬
торую он видел вокруг.
—	Ты — в волшебной стране, — пояснил Иль-Хабуль. — Для велико¬
го Сулеймана нет ничего невозможного, ибо он покорил природу своей
глубочайшей мудростью. Прежде чем занять свое место рядом с Вели¬
ким Пророком, он скрыл здесь сокровища, дабы уберечь их от безу¬
держной человеческой алчности, от людей, которым зло доставляет
наслаждение. Здесь хранится его оружие. Именно оно помогло Сулей¬
ману одолеть людей и мятежных духов. Эль-Хабусатрус, отец Дорат-
иль-Говас, я и джинны колена Иблисова давно признали свою слабость
и покорились ему без сопротивления. Большая часть тех, кому не хва¬
тило мудрости и смирения, томится в темницах неподалеку. Однако
грозный Абарикаф, которого ты должен победить, и многие другие
мятежники скрылись, прибегнув к хитрости и даже силе, и остаются на
свободе... До сих пор, мой дорогой Хабиб, ты был тверд и непреклонен,
ты одолел диких зверей, и тебя не лишили мужества препятствия, го¬
лод и жажда. Око, следившее за тобою, пришло тебе на выручку, по¬
тому что ты стоял уже на краю гибели и сделал всё, от тебя зависящее.
Когда птица рух прилетела к тебе, между тобою и вершиной Кавказа,

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
653
к которой ты стремился, лежало еще пять гор, покрытых снегом и
льдом. Однако рыцаря Дорат-иль-Говас ждут впереди опасности друго¬
го рода. Не силой, но хладнокровием и бесстрашием можно добыть
всесильное оружие Сулеймана, перед которым никто и ничто не может
устоять. Чуть только ты поправишься, я расскажу тебе, что ты должен
сделать и как.
Иль-Хабуль отвел своего ученика вглубь пещеры, и там Хабиб на¬
шел всё необходимое для отдыха.
Рыцарь был так истощен, что ему понадобился не один день, дабы
окрепнуть и снова пуститься в путь. Если бы не джинн и его влияние,
влюбленного юношу ничто не смогло бы удержать, но мудрый Иль-
Хабуль не позволял ученику подвергнуть себя новым испытаниям, пока
его силы полностью не восстановятся. Наставник воспользовался пере¬
дышкой, чтобы объяснить Хабибу, как следует поступать, дабы заполу¬
чить то, за чем ему пришлось взобраться на вершину Кавказа.
— Мой дорогой Хабиб, — говорил Иль-Хабуль, — Судьба велит тебе
отомстить за Дорат-иль-Говас и покарать мятежника Абарикафа. От¬
сюда до царства твоей возлюбленной тридевять земель. Пустыни, столь
же бескрайние, как те, что ты преодолел, отделяют тебя от морей,
окружающих острова Дорат-иль-Говас. И, если бы ты захотел дойти до
их берегов обычным путем, он был бы слишком труден и долог. Одна¬
ко ты можешь попасть туда через центр земли. Это потребует от тебя
осторожности невиданной и внимательности неслыханной, а главное —
силы духа! Только так ты сможешь проделать этот опаснейший путь.
Если сорок бронзовых дверей, охраняемых злыми и могущественными
джиннами, остановят тебя, если хоть на один миг ты забудешься или
отвлечешься, не миновать беды величайшей!.. Тебе предстоит пройти
все залы, в которых Сулейман хранит свои сокровища: в первом из них
находится тот самый бесценный меч, с помощью которого он достиг
могущества, поразившего весь свет. Эта часть охраняется не так строго,
как остальные, она наиболее доступна для детей Адама. Как повезло
бы дерзким смельчакам, если бы, забрав оружие, они удовлетворились
этим и не пытались проникнуть в другие залы!.. Сулейман в мудрости
превзошел всех людей. Он записал основы познаний своих и их толко¬

654
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
вания в трехстах шестидесяти шести иероглифах, и, чтобы разгадать
таинственный смысл хотя бы одного из них, даже самому развитому
уму понадобится целый день... Готов ли ты взяться за эту задачу?
—	Я люблю Дорат-иль-Говас, — отвечал Хабиб, — она находится на
краю гибели, и мне нужно оружие, чтобы покончить с Абарикафом!
После победы над ним я найду время для учения.
—	Тебя можно было бы простить, — продолжал джинн, — но с тех
пор, как Сулейман покинул землю, пятьсот рыцарей проникли сюда, и
все они пренебрегли уроками, которые я тебе предлагаю, ибо жаждали
одного — завладеть сокровищами, спрятанными в этом огромном под¬
земелье. Они хотели во что бы то ни стало удовлетворить свое жела¬
ние, как, впрочем, и ты, но ни один из них не вернулся — всех погубило
невежество. Давай попытаемся уберечь тебя от подобной участи... Мы
вместе подойдем к первой двери, и у ног своих ты увидишь золотой
ключ. Подними его, отопри замок, он поддастся легко и беззвучно. Рас¬
пахни створку осторожно и тихо и так же закрой: помни, ты не должен
произвести ни малейшего шума... Первую дверь сторожит черный раб-
исполин. Сорок ключей от других залов, через которые ты должен
пройти, раб держит в левой руке, на адамантовой цепи. Завидев тебя,
он взмахнет своим огромным мечом и закричит так, что содрогнутся
своды подземелья. Ничего не бойся и не теряй выдержки. Я обучил
тебя чтению волшебных знаков: посмотри на лезвие меча, громко проч¬
ти то, что на нем написано, и запомни волшебные слова так, чтобы ни¬
какой страх, никакая угроза не стерли их из твоей памяти. От этого
зависит твоя жизнь... Черный раб покорится власти чудодейственного
заклинания, ты заберешь у него меч и ключи великого Сулеймана, и
больше никакого талисмана не ищи: он исчезнет, как только ты произ¬
несешь волшебное слово. Потом ты откроешь и закроешь вторую из
сорока дверей, соблюдая те же предосторожности. Пойдешь дальше и
увидишь доспехи Сулеймана, но не прикасайся ни к шлему его, ни к
латам — тебе для защиты железо не нужно. Сулейман побеждал муже¬
ством, силой духа, терпением и осмотрительностью. Четыре статуи, с
вырезанными на них иероглифами, представят тебе эти четыре досто¬
инства. Подумай как следует над мудрыми заветами, пойми их смысл:

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
655
вот оружие, которое никто и никогда у тебя не отнимет. Рассмотри
внимательно меч черного раба и речения пророка: премудрость, кото¬
рую ты познаешь благодаря им, поможет тебе одолеть любого врага.
Если же ты забудешь слова, высеченные на лезвии, в твоих руках ока¬
жется обыкновенный меч, ржавчина и время уничтожат его... Пробыв
в этом зале столько времени, сколько сочтешь необходимым, ты одним
прыжком преодолеешь расстояние до двери, которая ведет в следую¬
щий зал. Ты откроешь и закроешь ее всё так же осторожно и бесшум¬
но. Твой меч и заклинание, что ты произнесешь, сделают тебя господи¬
ном любых рабов-стражей. Не стану подробно описывать неисчисли¬
мые богатства этого зала: в глазах Сулеймана золото и драгоценные
каменья ничего не стоили, хотя он и пользовался ими для создания
творений, память о которых сохранится в веках. Он любезно вернул
сокровища в недра земли, откуда их извлекли, ибо считал, что для сча¬
стья смертных необходимо нечто иное... Если в подземелье тебе попа¬
дется непонятный предмет, потри лезвие меча, повтори слова, которые
ты не должен забывать, и узнаешь ответ на свой вопрос... Мне нет на¬
добности, мой дорогой царевич, предостерегать тебя от алчности и не¬
скромности, которые погубили тех смельчаков, что отважились до тебя
пуститься в этот опасный путь. В доме твоего отца ты узнал, в чем со¬
стоит истинное богатство и настоящее могущество. Не золото придава¬
ло блеск шатру Саламиса, ничто не вынуждало эмира копить сокрови¬
ща и одаривать ими подданных: могучая армия выходила в поход по
первому его приказу, правильный выбор полезных вещей и презрение
к излишествам — вот основа его богатства и изобилия... Любопытство —
еще один недостаток, о котором я должен упомянуть. Помни, всё, что
по дороге через сорок залов разбудит твой интерес, смертельно опасно
для человека, не знающего назубок триста шестьдесят шесть истин и
начал Сулеймановой премудрости. И главное: когда ты откроешь по¬
следнюю дверь, за которой находится конец твоему подземному путе¬
шествию, остерегайся разглядывать то, что предстанет перед твоими
глазами. Шелковая завеса с выпуклыми золотыми буквами поразит
тебя. Отвернись, иначе ты прочтешь свой смертный приговор, который
будет незамедлительно исполнен. Ты должен отодвинуть завесу в сто¬

656
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
рону, и твоим глазам откроется самое прекрасное зрелище, разумеется,
если до той поры ты благоразумно последуешь всем моим наставлени¬
ям и будешь осторожен. Ты увидишь первое из семи морей, которое
тебе надо будет переплыть, чтобы добраться до Дорат-иль-Говас, и в
твоих руках окажется всё для этого необходимое. Если же ты прене¬
брежешь хотя бы одним из моих советов, тебя ждет мучительная ги¬
бель.
—	Наверное, это нехорошо, — сказал Хабиб, — что я совсем не ведаю
страха: я могу бояться лишь за тебя, за Саламиса, за Амиралу. Ты на¬
учил меня бороться с опасениями разного рода и рассчитывать только
на себя самого. И всё же обещаю, что постараюсь не забыть твои муд¬
рые уроки.
—	Тогда вперед, мой храбрец! Да защитит тебя великий Сулейман
и да пребудет с тобою благоразумие! Всем существом своим я желаю
тебе успеха — в нем моя награда за труды и заботы о тебе.
Отложив в сторону тигровую шкуру, щит и кинжал царевича, Иль-
Хабуль облачил молодого человека в простую и удобную для предсто¬
ящего путешествия одежду, а затем взял за руку и по извилистому
подземному проходу проводил до первых бронзовых дверей, ключ от
которых лежал прямо на пороге.
—	Возьми ключ, — велел наставник своему ученику, — и не забудь:
как только заметишь над головой меч первого стража, громким голо¬
сом прочти волшебное заклинание, начертанное на его лезвии. Прочти
внимательно и запомни крепко-накрепко, произноси его при каждой
опасности как под землей, так и на земле. Открывай и закрывай двери
с величайшей осторожностью. Помни, что здесь всё имеет свое значе¬
ние и твои действия должны ему соответствовать! Не забудь и осталь¬
ные мои советы, но осторожность для тебя и твоей жизни — самое
главное. Обними меня, мой дорогой Хабиб! Мне надлежит вернуться
туда, куда зовет меня долг.
Иль-Хабуль удалился, а рыцарь открыл и тихонько закрыл первую
дверь. Он увидел страшного черного великана, который закричал при
его появлении так, что своды первой пещеры содрогнулись. Чудовище
выхватило ужасающий меч, Хабиб бросил взгляд на его лезвие, гром¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
657
ким голосом произнес высеченное на нем золотыми буквами слово
«Власть». Раб покорился, меч и ключи выпали из его рук, и он склонил¬
ся перед своим победителем.
Завладев грозным оружием, сын Саламиса направился ко второй
двери. Отворив ее, он увидел семь расходящихся в разные стороны
дорог, и все они были погружены во мрак. Не зная, какую выбрать,
Хабиб громким голосом произнес волшебное слово, и у начала четвер¬
той дороги загорелся неверный тусклый огонек. Рыцарь пошел на свет
и спустился по полутемной лестнице из тысячи четыреста девяноста
ступеней.
Так он достиг четвертой двери и проник в следующий зал, соблю¬
дая прежнюю осторожность. Там его встретили две безобразные полу-
женщины. Чтобы изловить незваного гостя, они бросили в него два
огромных железных крюка. Хабиб произнес: «Власть», железо стало
мягким, как воск, а чудища убежали прочь.
Перед рыцарем открылась поразительная картина: светильник из
карбункулов освещал зал, чей свод поддерживали колонны из яшмы.
В центре зала высились доспехи великого Сулеймана, а его шлем вен¬
чала птица Феникс с распростертыми крыльями. Глазам было больно
смотреть на блестящие латы, щит и копье. Не хватало только меча, и
Хабиб с удовольствием заметил, что меч в его руке подходит к осталь¬
ным частям доспехов. На каждой из них были начертаны таинствен¬
ные письмена, и юноша постарался вникнуть в их смысл. На панцире
он прочитал:
Хабиб продолжал рассматривать доспехи Сулеймана и нашел такие
надписи:

658
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	О великий Сулейман! — воскликнул герой. — На твоем шлеме по
сию пору с гордостью красуется и демонстрирует свое оперение сама
птица Феникс. Не прячьтесь за железные клинки, бессильные воины
земли! Пророк Всемогущего Аллаха шел к победе посредством добро¬
детелей.
Затем Хабиб рассмотрел триста шестьдесят шесть иероглифов, ко¬
торые украшали стены зала. Среди них выделялся один, очень про¬
стой, но юноше не удавалось проникнуть в его смысл. Другой, более
сложный, сразу же стал понятен. Триста шестьдесят пять иероглифов
были постижимы каждый по отдельности и в то же время разъясня¬
лись одним.
—	О мудрость! Ты создана для моего сердца, — воскликнул ры¬
царь, — я чувствую это, но разум мой далек от тебя. Кто даст мне столь
острое зрение, чтобы проникнуть в твои тайны? Ныне лишь отблеск
твоего пламени заставляет меня опустить глаза. Хабиб, иди к своей
судьбе, она прочила тебе славу. С самого высокого из небес снисходит
к тебе мудрость, желай большего и следуй своим путем во имя твоей
звезды!
С этими словами юноша приблизился к двери, что вела в сокро¬
вищницу Сулеймана. Неровные ступени по-прежнему шли вниз и при¬
водили рыцаря ко всё новым и новым дверям. Он тихо открывал их и
так же бесшумно закрывал, и повсюду его встречали чудовища, пытав¬
шиеся устрашить смельчака своим уродством, криками и угрозами.
У одного вместо головы был череп с рогами и орлиный клюв, второй
соединял в себе льва, тигра и слона, у третьего была пасть крокодила
на человеческом теле. Гидра с тремя женскими головами пугала героя
своей шевелюрой из змей.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
659
Но, что бы там ни было, мужество ни разу не изменило Хабибу.
Следуя советам джинна, он заветным словом укрощал грозных чудищ
и безо всякого интереса скользил взглядом по грудам золота и адаман¬
тов, по останкам разбитых идолов. Сын эмира быстро переходил от
одной двери к другой, ища лишь те предметы, что свидетельствовали о
победах Пророка. И только в одном месте Хабиб задержался.
Это был просторный зал, по краям которого расположилось бес¬
численное множество существ, похожих на людей. Казалось, они слу¬
шали самого досточтимого из них, что, сидя на возвышении, вслух
читал какую-то книгу. Когда Хабиб вошел, все встали и поклонились,
а чтец почтительно умолк. Рыцарь обратился к нему с такими слова¬
ми:
—	Если тебе дозволено просветить меня, скажи, кто вы и что ты
читаешь?
—	Я — джинн, раб Сулеймана, — отвечал чтец, — он приказал мне
обучать моих братьев, которых ты видишь здесь. Они обретут свободу,
когда усвоят знания, необходимые для правильного поведения. Я чи¬
таю им Коран, но — увы! — вот уже несколько столетий я толкую им его
суры, а большинство из тех, кто меня слушает, понимает лишь первую
строку! Ступай своей дорогой, молодой мусульманин, тебе нечему
учиться ни у них, ни у меня, иди прямо к своей судьбе и не теряй бди¬
тельности!
Хабиб покинул странную школу, думая о том, сколь трудно по¬
знать истину, когда не хочешь внимать ей. Он возблагодарил Аллаха и
Великого Пророка за то, что они с детства просветили его и позволили
познать истины Корана.
Сын Саламиса уже открыл и закрыл тридцать девять дверей. Це¬
лых пять дней он бродил по подземным залам там, где нет солнца и
теряется представление о часах и днях, где время, не размеченное сме¬
ной дня и ночи, течет, не поддаваясь счету, а столетия незаметно сменя¬
ются столетиями, где обитают добрые духи, чьей неустанной заботой
является счастье правоверных мусульман.
Хабиб не заходил в темницы, в те черные пещеры, где злые духи
живут по супротивным законам и время давит на них с силой неизме¬

660
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
римой. Все без изъятия пороки произрастают и бродят в этих низких
душах, подвластных мыслимым и немыслимым страстям.
Наш герой не представлял себе, сколько залов он уже прошел. Ко¬
гда перед ним появлялась очередная дверь, ключ от нее сам отделялся
от связки, которую рыцарь держал в руке, и сам вставлялся в замочную
скважину. Но вот Хабиб вышел к сороковой двери, она распахнулась, и
он увидел зловещий занавес, о котором предупреждал его джинн. Яр¬
кие буквы бросались в глаза, но сын Саламиса, помня, что ему не сле¬
дует их читать, тут же отодвинул завесу, и его взгляду открылось то
самое море, что ему предстояло переплыть, дабы достичь желанной
цели и положить конец испытаниям. Юноша стремглав бросился к бе¬
регу, и в тот же миг створка сороковой двери, которую он забыл при¬
крыть, с ужасающим скрежетом повернулась и захлопнулась с такою
силой, что Кавказские горы содрогнулись до самого основания.
Все двери, которые он миновал с осторожностью, а также решетки
всех темниц рухнули и разлетелись на куски с грохотом, от которого,
казалось, покачнулся даже свод небесный. Полчища безобразнейших
духов вырвались наружу и бросились на Хабиба с диким рычанием и
угрозами.
Рыцарь обернулся, и не миновать бы ему смерти лютой, если бы
вслед за рассеянностью он проявил еще и малодушие. Но страшная
опасность вернула ему хладнокровие, он вспомнил всесильное заклина¬
ние и, взмахнув мечом Сулеймана, твердым голосом произнес волшеб¬
ное слово. В страхе и спешке нечистая рать отступила, дверь, ведущая
к морю, с силой захлопнулась, и злые джинны не успели вернуться под
землю.
Часть их ринулась в воду. Вздыбилась пучина морская, волны
взметнулись до самого неба и, слившись с облаками, образовали устра¬
шающие горы. День погас, солнце скрылось, зазвучали громовые рас¬
каты, подгоняемые ураганным ветром, понеслись тучи, огромные валы
накатывали один на другой, и молнии окрашивали их подвижную чер¬
ную массу в кровавый цвет.
Буря бушевала со всех сторон, ветры устремлялись в просветы
между тучами и гнали соленые воды в бездны, которые прорезали в их

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
661
громадах стрелы молний. Ревущие волны и свистящий ветер сокруша¬
ли скалы, а молнии и гром грозили возвратить эту часть земного шара
к первозданному хаосу.
Не природа была виновата в этом смятении и смешении всех сти¬
хий. В тот миг, когда мятежные духи вырвались из-под земли, Иль-
Хабуль, стоявший на страже оружия и сокровищ пророка, покинул
свой пост, встал во главе подчинявшихся ему духов, и земля, вода и
воздух превратились в поля трех ожесточенных и упорных битв.
Хабиб, пораженный бурей, охватившей всё вокруг, винил во всем
лишь свою неосторожность, ибо, когда он отдернул роковой занавес,
залитые солнечным светом небо и земля радовали глаз, а море было
спокойным.
Юноша распростерся ниц, прижался лбом к земле и вскричал:
— Где тот, кто считает себя рассудительным? Пусть посмотрит на
меня и содрогнется от своей самонадеянности!.. Где тот, кто всегда по¬
ступает осмотрительно? Пусть приблизится и пристыдит меня!.. Глаза
мои увидели краешек счастья, и он тут же исчез. Я держал ключ от
своей судьбы, но он выпал из моих рук... Дорат-иль-Говас! Твой избран¬
ник любит тебя словно безумный, но он тебя не достоин. Каким мне
криком теперь кричать, чтобы позвать на помощь земные силы? Голос
души моей, желая тронуть Небо, повторяет беззвучно: «Отплати за Его
благодеяния»... Арабы, соплеменники мои, предали меня, но как упре¬
кать их, если я сам себя предал?.. Саламис! Амирала! Иль-Хабуль! Вы
посеяли семя в дурную почву, не видать вам жатвы!.. Я буду лить сле¬
зы, как последний трус! Стыд застелет мои глаза, когда я сниму с них
повязку гордыни... О Великий Пророк! Грешник не осмеливается об¬
ратить свой голос к Небу. Ты был добр к Хабибу тогда, когда он вовсе
не заслуживал этого, прости же его теперь, когда он признаёт свою ви¬
ну, обрати на него свой благосклонный взор!
Помолившись, сын Саламиса встал и огляделся. Он стоял на кру¬
том скалистом берегу, внизу море обрушивало на камни яростные вол¬
ны, а за спиной у Хабиба высилась отвесная гора, которая словно от¬
деляла его от всего света. Перепрыгивая с камня на камень, рыцарь
преодолел расстояние в тысячу шагов. Солнечный свет не пробивался

662
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
сквозь черные тучи, от молний, вырывавшихся из них, все окрашива¬
лось медным цветом, а дышать приходилось зловонным соленым тума¬
ном.
Тусклый свет, заливавший эту картину, делал ее лишь ужаснее.
Хабиб какое-то время смотрел на разгулявшиеся стихии, а потом бро¬
сил взгляд на свой меч и заметил, что буквы на нем засверкали ярче
прежнего. Ученик Иль-Хабуля знал от своего наставника, что Провиде¬
ние без причины никогда не прибегает к чудесам, и блеск волшебного
оружия подсказал тому, в чьих руках оно находилось, что надо при¬
бегнуть к его силе и унять колдовскую бурю. Хабиб трижды взмахнул
всесильным мечом и вскричал:
—	Силы огня, земли, воздуха и воды! Приказываю вам вернуться к
обычному порядку, или я остановлю вас.
В тот же миг из лезвия вырвался луч, в свете которого побледнели
все молнии. Раздался смутный шум, подобный шороху оседающих гор
песка, и море стало тихим и гладким, гроза улеглась, веяние зефира
пришло на смену холодным ветрам, и солнце золотым светом залило
ужасную скалу, на вершине которой стоял наш герой.
От этого потрясающего чуда сын эмира ощутил и ужас, и радость.
—	Какая сила, — вскричал он, — воспользовалась моими слабыми
руками и показала себя во всей своей мощи? Как так получилось, что
мой голос покорил все стихии?.. О Творец, ты не отвернулся от меня!
Великий Пророк! И для тебя Хабиб по-прежнему сын народа бану хи-
ляль.
Рыцарь умолк, распростершись на камнях, но, заметив рядом
какое-то движение, поднял голову и увидел Иль-Хабуля.
—	О мой защитник! Учитель! — воскликнул возлюбленный Дорат-
иль-Говас. — Конечно, это ты сотворил все эти чудеса!
—	Нет, мой дорогой Хабиб, — возразил джинн, — то воля пророка
Сулеймана, а ты был ее орудием. Тебе неведомо, в какой хаос ты по¬
верг природу своей оплошностью, но без тебя было бы трудно испра¬
вить причиненное тобою зло... Когда, вместо того чтобы тихо притво¬
рить за собой сороковую дверь, ты поспешил на берег моря, темницы,
в которых томились мятежные духи, распахнулись все сразу и злые
силы вырвались наружу. Ты стал бы их первой жертвой, если бы не

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
663
твой волшебный талисман, некогда отправивший их в заточение. Ис¬
пугавшись его, духи устремились в море и вызвали бурю, свидетелем
которой ты стал... Я преследовал их вместе с моими джиннами, и мы
вступили в жестокую схватку, чьи последствия ты видел, не понимая
причины. И тогда ты прибегнул к единственному средству, которым
располагал, и как верный мусульманин одержал победу. В тот же миг
оружие выпало из рук злых духов, нечистые разом утратили силу и
рухнули как подкошенные. Мои воины заковали их и заперли в исторг¬
нувших их пещерах. Однако без твоей помощи битва не закончилась
бы так скоро... Я не стану упрекать тебя за рассеянность, хотя она от¬
далила тебя от цели, ибо теперь для победы ты должен совершить не¬
виданные подвиги. В твоей ошибке виноват не ты, а твоя любовь, а она
предопределена твоей звездою. Вспомни то, что ты должен был узнать,
когда проходил через сокровищницу великого Сулеймана. Ты най¬
дешь везде и всюду, а также в душе своей оружие, которое обеспечива¬
ет победу настоящему рыцарю. Оно необходимо ему не в счастье, а в
борьбе и невзгодах... Это мои последние наставления... На твоем пути
не будет легких побед: такой успех герою не к лицу. Только от Все¬
вышнего можно без стыда принять удачу, и молиться о милости Его
денно и нощно имеет право лишь тот, кто мудр в своих помыслах и в
чьем сердце нет места гордыне. Прощай, мой дорогой ученик, остав¬
ляю тебя на пороге новых приключений один на один с голодом и
жаждой, зноем и холодом, но я верю, тебе достанет мужества всё пре¬
возмочь.
Иль-Хабуль исчез, Хабиб остался один на вершине скалы: море
улеглось, волны перестали биться о берег, и рыцарь смог спуститься и
пройтись по узкой прибрежной полоске между двумя соседними ска¬
лами. И не было там ни укрытия на ночь, ни еды, ни питья. Вот в ка¬
ком положении оказался наш герой, когда удалился его покровитель.
Душа менее возвышенная предалась бы тревогам, но у Хабиба на
боку по-прежнему сверкал меч Сулеймана, грозя всем недругам Все¬
вышнего, и у сына эмира остался только один опасный противник — он
сам.
— Моя оплошность сразила меня, — вскричал юноша, — но рука
Аллаха поставила меня на ноги... Кавказ, не кичись своей громадно¬

664
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
стью и твердостью, Аллах возжелал, и я проник в твои недра!.. Гора, ты
высишься за моею спиной подобно неприступной стене! Ты кажешься
необозримой и являешь глазам моим одни только пропасти, но надеж¬
да плывет ко мне по морю, я вижу ее даже сквозь туман, за которым
ты пытаешься спрятать ее!
В самом деле Хабиб, не ведая того, видел землю. То был ближай¬
ший к нему мыс Белого острова, входящего в царство Дорат-иль-Говас.
Тем временем стемнело, и, чтобы укрыться от сырости и холодного
ветра, рыцарь забился в щель между тремя большими валунами.
На заре молодой мусульманин совершил омовение и помолился.
Затем он обошел берег в поисках чего-нибудь съедобного и на мелко¬
водье обнаружил множество мидий и принесенные волнами обрывки
водорослей, которые юноша тут же разложил на солнце, чтобы высу¬
шить. Обеспечив себя пищей, Хабиб стал ждать, когда судьба призовет
его к новым замечательным свершениям.
Однажды утром наш герой сидел на самой дальней от берега скале,
пытаясь разглядеть в море какое-нибудь судно, и нечаянно задремал.
Тут из воды выглянули три морские девы.
— Он спит, сестры мои, — молвила одна из них. — Давайте подойдем
к нему поближе и попытаемся узнать, кто он. Этот юноша вам понра¬
вится, ибо лик его прекрасен, будто предрассветный луч. Вчера я виде¬
ла, как, совершая омовение, он склонился над водой, и та будто возра¬
довалась, а вы сказали бы, что дно морское усыпали розы. Чтобы по¬
лучше разглядеть незнакомца и чтобы он не проснулся от наших
разговоров, надобно его усыпить как следует. Возьмемся за руки, по¬
кружимся в волшебном хороводе, пусть он уснет крепким сном.
Как только морские девы убедились, что их чары подействовали,
они вышли из воды и распустили свои золотые косы. Теплый ветер вы¬
сушил их волосы и вскоре придал их прядям нужную легкость и очаро¬
вание. Ткань, сотканная из морской травы и тонкая, точно газ, окуты¬
вала их груди и бедра, ножки были обуты в жемчужные сапожки, а
руки украшены коралловыми нитями. Благодаря этим нарядам пре¬
красные морские девы выглядели прелестно. Все три оценили свое от¬
ражение в воде и, оставшись довольными и собой, и своим нарядом,
окружили спящего.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
665
—	Какой красивый молодой человек! — воскликнула самая стар¬
шая. — Ах, вот бы он оказался рыцарем!
—	Без сомнения, он рыцарь, — отвечала самая младшая из сестер. —
Взгляните на его меч, но не притрагивайтесь к нему, я обожглась, когда
коснулась его рукояти.
—	Иль-Заида, — обратилась к ней старшая сестра. — Надо бы нам
узнать, кто он и откуда. Наверное, его занесло сюда бурей, хотя по пла¬
тью не скажешь, что он потерпел кораблекрушение. Принеси мне са¬
мую большую раковину и наполни ее водой.
Иль-Заида послушно принесла раковину, и старшая дева тихонько
вырвала один волос из головы Хабиба.
—	Заставим говорить то, что я держу в руке, — промолвила она. —
Этот волос расскажет нам обо всех секретах головы, на которой он
вырос.
Она погрузила волос в раковину и начала водить его кругами.
—	Взболтайте воду как следует, — приказала она сестрам. — Чем
лучше она перемешается, тем яснее мне будет видно.
—	Смотри, сестра, — воскликнула Иль-Заида, — кажется, волос рас¬
творился. Вода окрасилась в небесно-голубой цвет, появились звезды, а
дна раковины уже не видно.
—	Очень хорошо, — продолжала старшая, — за ночью наступит
день. Наклонитесь, смотрите. Вот поля и пасущиеся в тени деревьев
стада!.. Шатры... Он родился в Аравии.
—	В Аравии? — вмешалась средняя сестра, которая до той поры не
произнесла ни слова. — Сестры, так ведь наша царица Дорат-иль-Говас
ждет своего освободителя именно оттуда! Ах, какое будет счастье, если
мы нашли ее храброго рыцаря! Он освободит нас от Ракашика и всего
его племени... Однако вода молчит, взболтайте ее еще раз, давайте
узнаем, как он сюда попал.
—	Ах, — испугалась Иль-Заида, — вода почернела!
—	Это хорошо, — успокоила ее старшая сестра. — Так мы узнаем
чистую правду. Мешайте же быстрее!
—	Сестра, — заметила средняя, — вода снова стала прозрачной... О,
как печально то, что я вижу!

ббб
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Горы, пески и пустыни, — добавила старшая. — Он пересек всё это
один, без спутников, потому что рядом с ним никого нет. Должно быть,
он очень силен и храбр... Мешайте, мешайте еще — дорога, на которой
я его вижу, не могла привести сюда... О, Небо! — вскрикнула она. —
Я вижу недра земные. Довольно, сестры мои, судя по всему, вода не
откроет нам тайны его души. Но есть одно простое средство. В наших
интересах узнать всё об этом юноше, ибо нам известно, что мы обретем
свободу только благодаря верному влюбленному, чье сердце не принад¬
лежит ни одной из нас троих.
—	Так ведь этот рыцарь, кем бы он ни был, — живо отвечала Иль-
Заида, — как раз не может быть нашим возлюбленным. Мы же никогда
прежде его не встречали.
—	Когда он проснется, — продолжала старшая, — непременно нас
увидит. Тогда, сестра, отведи глаза в сторону, ведь они обладают вол¬
шебной силой, и, если этот человек полюбит тебя, мы потеряем всякую
надежду.
—	Нет, сестра, — возразила Иль-Заида, — скорее он полюбит тебя, а
не меня.
—	Упаси нас всех Сулейман! — воскликнула старшая дева. — И всё
же мы сильно рискуем. Но, как бы то ни было, чтобы рассчитывать на
помощь этого юноши, нам надо подружиться с ним, давайте позабо¬
тимся об этом. Прежде всего, я вижу, что у него ничего нет: берег
морской дал ему только водоросли и мидии, и он ел их сырыми. Давай¬
те приготовим к его пробуждению угощение. Беги, Иль-Заида, ты про¬
ворнее той козочки, что скачет со скалы на скалу, догони ее и заставь
дать нам немного молока! Наполни им раковину и прикрой ее души¬
стыми травами. Заберись в горную долину, там ты найдешь цветы и
плоды. Выбери те, что понравятся тебе своим вкусом, запахом и ви¬
дом, и принеси сюда. Тем временем мы с сестрой подумаем об осталь¬
ном, надо еще много сделать, чтобы преподнести прекрасному юноше
самое лучшее из того, что можно раздобыть в этом пустынном краю.
Едва Иль-Заида скрылась, как старшая сестра объяснила средней,
что она задумала.
—	На дне моря есть очень большие коралловые ветви: парой таких
ветвей можно нагрузить верблюда. Мы отыщем их, поставим квадра¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
667
том и покроем тканью вроде той, из которой сшиты наши платья. Так
у нас получится шатер. Потом соберем морскую тину, высушим ее и
смешаем с благовонными травами. Это будет софа. После сложим из
камней стол, покроем его неокрашенной скатертью. Принесем лучшую
рыбу и провялим ее на солнце, добудем яйца из птичьих гнезд, поста¬
вим на стол фрукты и молоко, которые раздобудет наша сестра, и
обильная трапеза будет готова!.. Как только джинн покидает свою род¬
ную стихию, его возможности делаются небезграничными. Тут изобре¬
тательность должна прийти на смену могуществу, а порядок и вкус —
заменить изобилие. Голод и жажда всё оценят, а признательность воз¬
даст должное каждой мелочи.
Иль-Заида возвратилась, шатер натянули и украсили, стол накры¬
ли, осталось только разрушить чары, не позволявшие Хабибу очнуться
от глубокого сна. Однако девам морским хотелось, чтобы он пробудил¬
ся на софе, рядом с которой они установили стол, и чтобы, открыв
глаза, он увидел напротив себя трех сестер.
—	Что ж, посмотрим, — сказала старшая дева, — вправду ли этот
арабский рыцарь — возлюбленный Дорат-иль-Говас. Я использую за¬
клинание, которое никогда не подводит. Поднимите руки и качайте
ими из стороны в сторону, пока я буду его произносить.
—	Именем великого пророка Сулеймана и нашей царицы Дорат-
иль-Говас, рыцарь, пробудись!
—	Дорат-иль-Говас! — Хабиб резко проснулся и сел.
Картина ослепила и ошеломила его: три полуобнаженные красави¬
цы, стол, уставленный дразнящими яствами, фрукты, цветы, шатер,
пурпур и кораллы. Наверняка всё это возникло при имени его возлюб¬
ленной.
—	Дорат-иль-Говас! — снова позвал юноша, оглядываясь по сторо¬
нам. — Где ты, моя дорогая?
—	Ее здесь нет, господин рыцарь, — отвечала старшая сестра. — Зато
ты находишься напротив одного из тех островов, что отняли у нее мя¬
тежные духи. Его берег можно разглядеть за этим проливом, вон, ви¬
дишь, синеватая дымка над горизонтом.
—	Вы ее служанки? И куда вы меня перенесли? — волновался сын
эмира.

668
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Мы девы морские, — пояснила старшая сестра, — и всей душою
считаем себя подданными царицы Семи морей. Но сейчас мы против
воли своей подчиняемся власти мятежного Абарикафа, а правит нами
его правая рука — чудовище Ракашик.
—	Где они? — с яростью воскликнул Хабиб. — Я очищу от них этот
свет.
—	Господин, — сказала старшая дева, — и тот, и другой далеко, тебе
их не достать: Абарикаф находится на Черном острове. Прежде чем
добраться туда, тебе придется пройти еще шесть островов. Ракашик
же — на Белом острове, который ты видишь отсюда.
—	Я хочу немедленно напасть на этот остров, — решил герой. —
А что это за заколдованное место, куда я попал благодаря доброте
Иль-Хабуля или Дорат-иль-Говас?
—	Это та же скала, на которой ты дремал, просто мы постарались
сделать ее более удобной.
—	Благодарю вас, — поклонился сестрам Хабиб. — Мне кажется, вам
по силам разные чудеса, нельзя ли воспользоваться самыми малыми из
ваших умений, чтобы превратить этот шатер в лодку, которая немед¬
ленно перенесет меня на остров, захваченный недругом царицы Семи-
морья?
—	Рыцарь! — отвечала старшая дева. — Хотя мы дочери джиннов и
сами джиннии, во всем, что ты видишь, нет ни колдовства, ни обмана.
Этот шатер и стол настоящие и обязаны своим появлением нашим ста¬
раниям. Испытания, через которые ты прошел с тех пор, как покинул
Аравию, должны были подорвать твои силы. Доверься нам, отведай
нашего угощения, оно приготовлено дружескими руками. Наше рвение
не должно удивлять и вызывать подозрения, ибо, уничтожив Ракаши-
ка, ты отомстишь не только за нашу царицу, но и нам вернешь свободу
и покой... Но я не скажу больше ни слова, пока ты не согласишься по¬
пробовать то, что мы для тебя приготовили.
Хабиб уступил, и морская дева продолжила:
—	С тех пор, как Абарикаф осуществил свой подлый замысел и
разжег пламя мятежа во всех землях Дорат-иль-Говас, он передал
управление Белым островом, что находится на границе Семиморья,
джинну Ракашику, жестокому и подлому злодею.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
669
Прежде чем встать под знамена Абарикафа, это чудовище плавало
по разным морям под видом огромной акулы. Он преследовал суда и
околдовывал взглядом матросов и всех, кто находился на борту. Горе
тем, кто попадался ему на глаза! Люди падали за борт, потому что у
них начинала кружиться голова, а чудовищная акула тащила их под
воду и пожирала. Ракашиком по-прежнему владеет та же кровожад¬
ность, и, если ему не попадаются иноземцы, он принимается за поддан¬
ных царицы Дорат-иль-Говас. Тиран Абарикаф всё ему дозволяет, они
оба поклялись покончить с потомками Адама.
Нас он убить не может, но на нашу долю тоже выпали жестокие
страдания. Он выбирает среди нас жен и рабынь и меняет их каждое
новолуние. Теперь настала наша очередь войти в огромный садок с со¬
леной водой, что служит ему гаремом. До рокового часа осталось три
дня! Мы готовы на всё, лишь бы ты победил это чудище, и в то же
время не станем скрывать: тебя ждут смертельные опасности.
Чтобы жить на земле, Ракашик принял человеческий облик, сохра¬
нив акулью голову и пасть с тремя рядами зубов, которые служат ему
оружием. Он откажется от нее, только если придумает что-нибудь бо¬
лее хищное и грозное. Тело его покрыто, словно броней, волшебной
чешуей. Панцирь гигантской черепахи — это его щит, огромная ракови¬
на, подобно шлему, прикрывает его голову. Дротик его — это нос рыбы-
меч длиною в шесть локтей. Он ездит верхом на морском коньке, та¬
ком же страшном, как он сам. Когда в бою они разражаются криком,
то рык всадника звучит еще ужаснее, чем ржание его скакуна.
Вместо меча у него — ребро кита, которое он заточил так, что оно
стало острее стали, а рука его и оружие столь тяжелы, что он убивает
одним ударом. Человеческих сил не хватит, чтобы совладать с этим
чудовищем, ибо его доспехи и оружие обладают волшебной силою.
— Госпожа, — прервал деву моря Хабиб, — а нельзя ли мне в бли¬
жайшие три дня попасть на остров, который Ракашик опустошает и
повергает в скорбь? Поспешите, дайте мне такую возможность! Гляди¬
те, вот я встаю и клянусь Небом, что больше не сяду, пока не покараю
этого врага рода человеческого.
Лицо Хабиба при этих словах исполнилось необыкновенного вели¬
чия. За таким полководцем пошла бы даже целая армия. Он сделал

670
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
несколько шагов, и сестры увидели, сколь уверенна его поступь и како¬
го благородства и достоинства исполнено каждое его движение.
—	Вот это герой! — прошептала Иль-3 айда, прячась за спиной своей
старшей сестры. — Я трепещу... я боюсь влюбиться в него.
—	Тебе нечего опасаться, — заверила ее старшая дева. — Доблестный
рыцарь, — продолжала она, обратившись к сыну Саламиса, — мы
страстно хотим помочь тебе свергнуть нашего угнетателя. За этой го¬
рой есть болото, там растет необычайно высокий и крепкий тростник.
Мы сделаем из него плот и, пользуясь затишьем, отвезем тебя на Белый
остров. Пока же отдохни и поешь, тебе понадобится много сил. Сест¬
ра, — обратилась она к Иль-Заиде, — пойдем, поспешим сделать плот.
—	Я пойду с вами, — сказал Хабиб. — Мне хватит и сил, и ловкости,
я помогу вам.
—	Нет, мы справимся сами, — возразила старшая сестра. — Нам
предстоит проплыть под водой туда, куда ты попасть не сможешь. Тебе
недолго придется ждать, ибо мы желаем как можно скорее освободить
тебя от данной тобою клятвы. Потерпи, завтра утром мы отправимся
на Белый остров.
С этими словами морские девы удалились. Перелетая со скалы на
скалу, они достигли небольшой горы, возвышавшейся над морем. Там,
снимая с себя одежды и заплетая косу перед тем, как нырнуть в воду,
младшая сестра сказала старшей:
—	Он остался один, ему будет скучно.
—	Не сомневаюсь, ты охотно разделила бы с ним его одиночество, —
заметила старшая, — и, пока мы будем строить плот, сделала бы всё,
чтобы покорить сердце рыцаря... Ах, сестра, ты много плавала по мо¬
рю, но тебе неведомы все подводные камни. Идем, долг зовет нас.
Девы моря нырнули в воду и поплыли к тростниковому болоту.
Хабиб закончил свою трапезу и на закате дня совершил омовение.
Он уснул мирным сном, надеясь утром снова увидеть морских дев.
Когда первые лучи солнца согрели его веки, сын Саламиса открыл
глаза и устремил их к морю, отделявшему его от Белого острова. Он
жадно мерил расстояние, как вдруг заметил на едва рябивших от теп¬
лого зефира волнах какое-то движение. Что-то быстро приближалось к
берегу. Юноша различил три головы и чуть погодя услышал:

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
671
—	Плыви к нам, рыцарь, поднимайся на плот!
Хабиб узнал голоса морских дев, бросился им навстречу, забрался
на борт и вскоре уже мчался к желанной цели.
Восемь дельфинов тащили за собою легкий плот, старшая сестра,
приподнявшись над водою и держась двумя руками за корму, служила
кормилом. Две ее сестры по бокам помогали сохранять равновесие.
Хабиб, погруженный в мысли о предстоявшей ему битве, лежал, вце¬
пившись в тростниковое перекрытие плота.
Прошло немного времени, и его взгляду открылся Белый остров.
Дворец тирана, выстроенный из кораллов и раковин, высился на око¬
нечности мыса. Часовые издалека заметили воина и подняли тревогу,
предупредив Ракашика о приближении неприятеля. Чудовище уже
предвкушало свежую добычу.
—	Пусть подойдет поближе, и спросите, чего ему тут надобно, —
приказал он. — Скажите, что никто не смеет причаливать к моему
острову, не померившись со мною силой, а я пока вооружусь, чтобы
встретить дерзкого гостя как подобает.
Плот коснулся земли, и Хабиб проворно соскочил на берег. Один
из часовых, страшилище земноводное, приблизился к нему и, следуя
полученному приказу, спросил, зачем незнакомец прибыл на Белый
остров.
—	Передай своему господину, — повелел рыцарь, — что я пришел,
дабы биться с ним.
—	Но у тебя нет оружия, — отвечало чудище, — и нет коня.
—	Ты ничего не понимаешь, — усмехнулся сын Саламиса. — Моя
чалма служит мне шлемом, а мой меч заменяет мне и латы, и щит. Мне
не нужна лошадь, и пусть только твой хозяин осмелится напасть на
меня! Я не боюсь ни его самого, ни его чар.
Часовой передал всё, что велел Хабиб, и Ракашик пришел в ярость.
Покрытый чешуей, верхом на морском коньке, чей тяжелый бег под¬
нял тучу пыли, джинн примчался на берег и увидел героя.
—	О, презренное семя Адама! — вскричал он. — Раб Мухаммада!
Червь! Ты не ползаешь по земле, хотя твоя макушка всего на три локтя
возвышается над грязью, из которой ты слеплен. Но, видно, голова у

672
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
тебя совсем пустая! Ты посмел оскорбить джинна Ракашика и бросить
ему вызов! Прими смерть за свою дерзость!
Тиран пустил конька на Хабиба, выставив вперед свое страшное
копье.
Юный герой выхватил меч Сулеймана, и оружие его противника
разлетелось в щепки, не успев даже коснуться героя. От удара рука
джинна онемела, его конек споткнулся и перестал слушаться поводьев.
Он понес, а потом рухнул на берег вместе со всадником.
Ракашик понял, какая опасность ему угрожает, и призвал на по¬
мощь всех своих подданных. Море взволновалось и исторгло на берег
полчища чудищ: морские львы и коровы покрыли песок, за ними
всплыли на поверхность киты и мощными струями воды отгородили
Хабиба от его врага. Повинуясь зову злобного джинна, громадные зве¬
ри разом бросились на героя. Какое-то время он держался, сражаясь
своим мечом, но слишком велика была нечистая рать, и, поняв, что
его усилий для победы не хватит, Хабиб трижды рассек мечом воздух
и с верой в душе произнес грозное слово «Власть». Тут же чудища,
которые устояли против волшебного меча, влекомые высшей силой,
погрузились обратно в морскую пучину. Ракашик еще раз взмахнул
китовым ребром, что служило ему оружием, но, сойдясь в страшном
ударе с грозным мечом Сулеймана, оно разлетелось на тысячу кусков,
а чешуйчатое тело злодея и его волшебные доспехи рассыпались в
пыль.
—	Ступай, несчастный! — воскликнул Хабиб. — Отправляйся навеки
в темные подземелья Кавказа!
И тут же всё, что осталось от чудищ, бесследно исчезло, берег очис¬
тился, и лишь память мятежников сохранила образ Ракашика.
Гробовое молчание пришло на смену страшной битве. Узнавая во
всем волю Провидения, победитель опустился на колени перед тем, кто
освещал его путь, и вскричал:
—	О Власть неодолимая! Твои враги пали, твое дыхание развеяло
их, их нет и словно не бывало!.. Огонь, пожирающий солому, оставляет
за собою черный след — твои враги исчезли, где теперь их прах?.. Сла¬
бая тростинка в руках слуги Аллаха сильнее дуба в руках злодея!.. Я —

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
673
стрела, меня выпустил Мухаммадов и Сулейманов лук, и я уничтожил
треклятое племя!
Хабиб поднялся, тронутый проявленной к нему милостью. Он еще
не знал, что скоро его чистая душа подвергнется новому испытанию,
которое уготовила ему признательность тех, кого он избавил от ига
Ракашика.
Весь берег заполнился морскими девами. Увенчанные водоросля¬
ми, опоясанные гирляндами, они вышли на сушу, дабы воздать почести
своему освободителю и возложить к его ногам дары моря. Нежные го¬
лоса их и ласковые взгляды смягчили бы даже самое закаленное серд¬
це. Девы окружили героя, упали перед ним на колени, и больше всех
старались юная Иль-Заида и ее сестры, но сын Саламиса в смущении
остановил их.
—	Я ничего особенного не сделал, — сказал он, — и вы ничем не обя¬
заны человеку, который лишь исполнил свой долг. Есть ли на острове
мечети, где поклоняются Всевышнему? Проводите меня в такой храм.
Быть может, среди вас найдется верный подданный Дорат-иль-Говас?
Пусть он передаст все эти подношения вашей царице.
И в то же мгновенье явился джинн в своем истинном обличье. Го¬
лова его склонилась под тяжестью столетий, крылья были порваны, а
тело изувечено цепями, в которые заковал его тиран Ракашик.
—	Господин, — сказал джинн, которого звали Балазан, — во времена
царицы Камар-эль-Заман у нас здесь было три мечети. Ракашик осквер¬
нил их и разрушил. Эти огромные развалины — остатки разоренного
им города. Всех жителей его он сожрал, и некому стало хранить на¬
следие прошлого. Эль-Хабусатрус доверил мне управление островом.
Захватив его, Ракашик заточил меня в темницу, из которой я вышел
благодаря твоей победе. Я здесь, чтобы воздать почести посланнику
Сулеймана, в чьих руках сверкает меч пророка, и я хочу служить осво¬
бодителю детей Аллаха и мстителю, покаравшему врага Дорат-иль-
Говас.
—	О Балазан! — отвечал Хабиб. — Я, рыцарь Дорат-иль-Говас, име¬
нем Великого Пророка и царицы Семи морей возвращаю тебе власть,
которой ты был облечен. Возьми дары, что лежат у ног моих, возведи

674
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
мечети, и пусть муэдзины с минаретов призовут к молитве всех верных
мусульман, коих рассеял по острову страх. Правь ими во имя Мухам¬
мада, великого Сулеймана и вашей царицы. Восстанови повсюду поря¬
док и помоги мне добраться до Мединаз-иль-Баллора.
—	Благородный и доблестный рыцарь! — воскликнул Балазан. — Я с
радостью исполню твои приказания, я повинуюсь тебе во имя Всемогу¬
щего Творца всего и вся. Но, господин, я не могу помочь тебе добраться
туда, куда призывает тебя твоя участь. На острове нет даже маленькой
лодки, дорога по воздуху мне заказана, ибо, как видишь, мне порвали
крылья! Но будь я даже, как прежде, в силах, Абарикаф захватил всё
небо, и я не сумел бы обойти воздвигнутые им преграды. Тебе придется
продолжить свой путь с острова на остров тем же способом, каким ты
приплыл на этот берег. Воспользуйся воодушевлением, которое вызва¬
ли твои добродетели в сердцах морских джиннов, пусть они забудут об
опасностях, коим подвергнут свои жизни, служа тебе. Возможно, им
удастся проводить тебя до главных сил неприятеля, остальное будет
зависеть только от твоей доблести и от твоей звезды... Ужас уже охва¬
тил Желтый и Красный острова. Ими правит Мок-иль-Рас, морской
тигр, сын Ракашика, которого ты уничтожил. Узнав о поражении отца,
Мок-иль-Рас уже принял все продиктованные страхом меры предосто¬
рожности. Тебя ждут трудные испытания, но, если это чудовище тебе
удастся одолеть, сдери с него шкуру, сделай из нее знамя, и тогда при
одном лишь виде его тебе покорится Красный остров.
Хабиб обратился к старшей из трех морских дев:
—	Будь здесь хотя бы маленькая рыбацкая лодка или челнок, я не¬
медля отправился бы на Желтый остров. Но тут нет ничего, на чем я
могу отплыть. Не согласятся ли помочь мне морские джинны?
—	Когда бы страх помешал им в этом, — отвечала дева морская, —
когда бы они не понимали, какого доверия заслуживает подобный тебе
рыцарь, мои сестры и я напомнили бы им о долге. Дельфины могут
проводить тебя почти до самой земли, но приблизиться к берегу им не
позволят преграды, воздвигнутые Мок-иль-Расом.
—	До суши я доберусь вплавь! — воскликнул Хабиб. — Любое рас¬
стояние не страшно человеку, который полон решимости до конца ис¬
полнить свой долг.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
675
—	О благородный сын Аравии! — продолжала морская дева. — Каж¬
дый согласится следовать за тобой, лишь бы видеть тебя, слышать и
восхищаться! Но разве ты не боишься, что тебя разорвут морские чудо¬
вища?
—	Я боюсь, госпожа, только одного: нарушить веление моей звезды,
не услужив вашей царице так, как должно.
—	Положись на нас, доблестный герой, мои сестры и я почтем за
честь помочь тебе.
Уже через мгновенье плот отчалил. Казалось, он летел над водой,
и вскоре Хабиб уже различил движение на Желтом острове. Внезапно
дельфины, почуяв опасность, остановились и забились, пытаясь разо¬
рвать поводья, которые связывали их с плотом. Одна из сестер прибли¬
зилась к дельфинам и, перерезав ремни, отпустила их. Плот замер, и
тут же волна, поднятая морскими чудищами, накатилась на него, грозя
потопить. Хабиб понял, что его милым спутницам грозит гибель и ему
нельзя терять ни минуты. Взяв в руки меч, он бросился в воду и произ¬
нес грозное заклинание.
Волны сами собой улеглись, словно прокладывая дорогу рыцарю, и
он по гладкой и спокойной воде перенесся на берег.
Его враги отступили и словно ждали одного его взгляда, чтобы пус¬
титься наутек. Хабиб пошел туда, где они толпились, и, завидев вспыш¬
ку, что предвещала удар молнии, устремился вперед с поднятым вверх
мечом — всё, что попадало под его лезвие, развеивалось в один миг.
Мок-иль-Рас, громадный тигр, ждал врага, стоя на задних лапах.
Метнув в голову героя свою тяжелую палицу, он тут же опустился на
все четыре лапы, развернулся и бросился прочь. Возлюбленный Дорат-
иль-Говас помчался за ним, но силы не позволили ему догнать чудови¬
ще, и тогда рыцарь громким голосом произнес заклинание и крикнул:
—	Мок-иль-Рас! Именем Сулеймана приказываю тебе остановиться.
Чудовище застыло, словно парализованное. Хабиб отрубил ему го¬
лову и, освежевав, завладел шкурой врага.
Не успел погибнуть тиран Желтого острова, как все стихии присми¬
рели и на смену волнению пришло спокойствие и тишина.
Тем временем три девы морские вновь занялись подготовкой пло¬
та. Встав на него, юная Иль-3 айда затрубила в длинный морской рог,

676
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
призывая назад испуганных дельфинов. Те, послушные ее зову, при¬
плыли целой стаей. К общему веселью присоединились и другие обита¬
тели моря, раздались победные песни, и все прибыли к берегу как раз
тогда, когда герой снял шкуру с Мок-иль-Раса.
Хабиб обернулся. Он заставил умолкнуть восторженный хор, воз¬
дававший ему хвалу, и воскликнул:
—	Морские твари! Поднимите глаза к небу! Только там находится
тот, кому вы должны поклоняться. Подданные Дорат-иль-Говас! Это
царицу вы должны почитать и восхвалять. Ее рыцарь оставляет за со¬
бой лишь право присоединить свои пожелания к вашим и разделить со
всеми радость свободы.
Едва он умолк, как толпы народа, прибывавшие со всех сторон,
приумножили смущение Хабиба, воспевая его победу. Люди хотели
поклясться ему в верности и просили установить новые законы. На его
счастье, тут пожаловал Балазан. Как только джинн навел порядок на
Белом острове, он, несмотря ни на что, поднялся в воздух и с большим
трудом долетел до Желтого острова ровно тогда, когда его народы че¬
ствовали своего героя.
—	Подданные Дорат-иль-Говас, — сказал старый джинн, — этот до¬
блестный рыцарь получил свидетельства вашей признательности, и те¬
перь вам пора разойтись по домам, ведь вы снова находитесь под вла¬
стью и защитой нашей царицы. А тебе, освободитель, — обратился Ба¬
лазан к Хабибу, — следует немного отдохнуть. Покорение Красного
острова не стоит твоей заботы, я просто покажу им плот, который при¬
нес тебя сюда, а также шкуру Мок-иль-Раса и его оружие. При виде
этих страшных трофеев мятежники сами протянут мне руки, чтобы я
заковал их в железные цепи. Соберись с силами, чтобы напасть на Зе¬
леный и Голубой острова, а главное — на остров Черный!
Хабиб не умел сражаться со слабым противником, это дело он пре¬
доставил Балазану, а сам лег, чтобы запастись силой для новых подви¬
гов.
Сын эмира еще спал, когда Балазан вернулся с Красного острова с
двумя бурдюками из козьих шкур.
—	Рыцарь, — сказал джинн, разбудив юношу, — вот всё, что осталось
от двух действительно опасных врагов, что поджидали тебя на земле,

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
677
которую я только что вернул под власть царицы. Я спрятал их в этих
бурдюках и немедля отправлю в подземелья Кавказа. Завтра ты мо¬
жешь беспрепятственно добраться до Красного острова и оттуда про¬
должить свои завоевания. Я не возьмусь перечислить все опасности,
которые тебе угрожают. Зеленым островом правит Низабик, и его
власть распространяется также на Голубой остров. По могуществу этот
волшебник сравним только с Абарикафом. Никогда не знаешь, к како¬
му колдовству он прибегнет ради своей защиты, ведь он без конца ис¬
пользует новые чары. Тебе придется предугадывать его замыслы, нам
это не по силам, но для рыцаря Дорат-иль-Говас нет ничего невозмож¬
ного.
Трудности и сильный противник лишь разожгли храбрость араб¬
ского царевича, и с первыми лучами солнца он пустился в путь. Дель¬
фины отвезли его к Красному острову. Хабиб обогнул его, чтобы по¬
скорее достичь Зеленого острова, на который он решил напасть утром
следующего дня.
Морские девы не оставили своего освободителя и следили за тем,
чтобы герой ни в чем не нуждался. Юноша же, погрузившись в раз¬
мышления, вспомнил наставления мудрого Иль-Хабуля.
«Опасайся не столько силы, сколько хитрости», — говорил ему учи¬
тель.
Хабиб, хорошенько усвоив этот совет, приготовился к завтрашнему
сражению и, вверив себя Провидению, мирно уснул, а наутро встал с
сердцем, исполненным веры и стремления к победе.
Герой спокойно двигался навстречу своей судьбе, как вдруг три
сестры разом вскрикнули, и в тот же миг голова и руки Иль-Заиды,
плывшей сбоку от плота, скрылись под водой. Царевич нырнул с ме¬
чом в руке и тут же запутался в сетях. Волшебное заклинание и удар
по сети мечом сделали свое дело — она, рассеченная, разошлась. Хабиб
подхватил младшую джиннию, поднял ее на поверхность и положил на
плот, после чего поспешил на помощь ее сестрам. Спасти удалось обе¬
их, но тут храбрец заметил, что плот кружится на месте. Оказывается,
дельфины тоже застряли в сетях. Освободив славных животных, ры¬
царь взобрался верхом на одного из них и поплыл, рубя направо и на¬

678
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лево, дабы освободить дорогу от перекрывших ее до самого берега под¬
водных преград.
С самой высокой башни своего стального дворца тиран наблюдал
за плотом, стремительно приближавшимся к его острову. Низабик по¬
нял, что волшебные сети, которыми он перегородил подступы к берегу,
оказались бесполезны, но нигде не видел того, кто их порвал. Злодей
разглядел лишь плот, а на нем трех почти обнаженных морских дев, и
никак не мог понять, какого рода опасность ему угрожает. Сильно оши¬
бался тот, кто надеялся покорить его женской красотою: меры предо¬
сторожности, которые он предпринял, оберегали его от чар любого
рода. Дворец тирана был целиком из стали, и попасть в него можно
было только через вырубленный в скале проход. Его ворота имели
форму арки, замковый камень которых удерживала одна-единственная
нить. Одолеть такую защиту не были способны ни заклинания, ни кол¬
довство.
Низабик, веря в неприступность своего дворца, миновал опасный
проход и вышел навстречу своему противнику. Плот приблизился к
берегу, рыцарь выбрался на сушу. Чудовище с презрением смотрело на
него: покрытый доспехами с головы до пят, Низабик не боялся ничего,
ибо звезды предсказали ему, что победить его сможет только тот, кто
захватит стальной дворец. Джинн полагал, что даже если сыну Адама
повезет, то, преодолев проход, он окажется перед неприступным укреп¬
лением, которое никто не в силах разрушить.
Сжимая в руках стальную палицу огромной тяжести, Низабик
встал напротив Хабиба.
—	Кто ты, дерзкий глупец? — спросил он. — Какое безумие вынуж¬
дает тебя расстаться с жизнью?
—	Я — рыцарь Дорат-иль-Говас, — отвечал юноша. — Я пришел по¬
карать мятежников, осмелившихся пойти против Аллаха и Сулейма¬
на.
—	Жалкая козявка! — рассердился джинн. — Тебе нечего терять,
кроме жизни, и ты осмелился оскорбить Низабика? Умри смертью, к
которой я приговариваю своих рабов.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
679
В тот же миг с невероятной быстротою злодей занес палицу и об¬
рушил на героя страшный удар, метя ему в голову. Хабиб закрылся
мечом, тяжеленная палица вырвалась из рук Низабика и увлекла его за
собой, волшебный же меч своим блеском ослепил чудище. Поняв, что
падает к ногам врага, джинн произнес спасительное заклинание.
Приблизившись к поверженному противнику, дыбы пронзить его
мечом, Хабиб увидел пустые доспехи и понял, что завладел лишь обо¬
лочкой.
Арабский рыцарь думал, что победил Низабика, но тот всего лишь
скрылся из глаз. Злодей и в самом деле пропал. Предсказанное ему
звездами пророчество толковалось просто: чтобы одолеть мятежника,
следовало «захватить его стальной дом». Но под «стальным домом»
прорицатель понимал не дворец, а доспехи, на которые джинн возлагал
все свои надежды.
Хабиб наступил на громадные латы, четырьмя ударами меча рас¬
сек их на части и раскидал в разные стороны. Тем самым исполнилась
вторая часть пророчества: «Силы, подвластные Низабику, будут раз¬
рознены и рассеяны».
Сделавшись невидимым, огромный джинн укрылся под аркой, с
которой начинался проход в замок, и попробовал еще раз прибегнуть к
устрашающей мощи своего природного естества. Он ждал Хабиба в
своем истинном обличье и с мечом в руках, как бы вызывая противни¬
ка на бой. Сын Саламиса устремился в западню. Злодей отступил на
два шага, рассек нить, на которой держался замковый камень, и скалы
сорвались вниз с ужасающим грохотом.
Услышав треск у себя над головой, Хабиб громко и отчетливо про¬
изнес заклинание и устремил ввысь ослепительное лезвие: каменные
обломки падали справа и слева от него, не причиняя ему ни малейшего
ущерба, туча пыли обволокла героя, он ничего не видел, а только слы¬
шал стоны и крики, которые испускал сам Низабик.
— Араб, — скулил джинн, — ты проучил меня, теперь я понял, како¬
ва судьба моя и твоя. Я поверил ложным пророчествам, я ждал тебя
уже давно, но не узнал. Твой жалкий вид ввел меня в заблуждение.
Я повел себя неосмотрительно, и ты меня одолел. Не злоупотребляй

680
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
своею победой, я раздавлен, под этими обломками меня ждут ужасные
муки, отправь меня в кавказские темницы. По крайней мере, там я
буду не один.
—	Джинн! — отвечал Хабиб. — Ты виновен во многих преступлени¬
ях, но у меня душа рыцаря, враг может попросить меня о пощаде.
Однако я не могу принять решение, не посоветовавшись, я дам тебе
ответ после того, как трижды помолюсь.
Сын эмира со всех сторон был окружен камнями, и как только
пыль осела, в проеме над его головой засверкали две звездочки. То
были чарующие глаза самой младшей из морских дев.
—	Мой господин, ты здесь! — воскликнула она. — Какое счастье! Мы
так боялись за твою жизнь, когда увидели, что эта гора обрушилась
прямо на тебя! Хватайся за мои волосы, рыцарь! Не бойся, мне не будет
больно, я сильная и храбрая.
С этими словами Иль-3 айда опустила вниз свою косу, Хабиб пой¬
мал ее кончик, вцепился в него, и отважная дева вытащила его из за¬
вала.
Первым делом сын Саламиса поблагодарил свою освободитель¬
ницу.
—	Не за что меня благодарить, — смутилась она, — я ничего особен¬
ного не совершила, а как бы мне хотелось сделать тебя счастливейшим
из мужчин!
Она взяла Хабиба за руку и помогла ему пройти по камням до
внешнего вала надо рвом, окружавшим стальной замок Низабика.
Поднявшись на вал, они сразу же заметили на соседних склонах
сестер Иль-Заиды.
—	Сюда, сестры мои, сюда! — позвала спасительница Хабиба. — Он
здесь!
Лишь поистине великая страсть могла защитить нашего героя от
Иль-Заиды, чьи чары с их невинностью были неотразимы. Но покор¬
ный судьбе юноша уже отдал свое сердце, и царице Семиморья не
стоило за него беспокоиться.
Завоевание Зеленого острова еще не закончилось: стальной замок
оставался недостижимым, его укрепления охранялись, мосты были
подняты, а двери заперты.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
681
—	Я не знаю, — сомневался Хабиб, — как взяться за это дело: налицо
неприступная крепость, человеку тут не справиться. В себя и свои силы
я уже не верю, но верю в судьбу и звезду, которая ведет меня за собой.
Вполне вероятно, что, признавая поражение, Низабик лишь подготовил
еще одну хитрую западню, дабы навязать новый бой. Меня подстерега¬
ют опасности, которым вы не должны себя подвергать. Возвращайтесь
в море и пожелайте удачи рыцарю Дорат-иль-Говас. Я хочу знать, что
вы далеко отсюда и можно не тревожиться за вашу участь.
—	Нет, мы тебя не оставим, — отвечали морские девы. — С тобой
нам спокойнее, мы чувствуем себя под надежной защитой.
—	Если бы ты всегда был рядом со мной, — добавила младшая, — я
не побоялась бы даже бури, что разбивает прибрежные скалы.
С мечом в руках: Хабиб приблизился ко рву, за которым виднелся
подъемный мост.
—	Именем Сулеймана! — крикнул он. — Приказываю мосту опу¬
ститься.
И тут же заскрежетали петли, мост опустился, путь открылся. Ры¬
царь одним махом перерубил обе цепи подъемного механизма и про¬
ник в первый двор крепости.
Посреди него высилась колонна, а на вершине ее стояла железная
клетка. Поверхность колонны была покрыта заклинаниями. Хабиб про¬
чел одно из них: «Тебя сокрушит только сила Аравии».
Сын Саламиса дотронулся мечом до каждой надписи: глухой шум
донесся из-под земли и заполнил все своды. Колонна рухнула, и под¬
данные Дорат-иль-Говас, гремя оковами, вышли из темниц. Клетка ле¬
жала на земле. Хабиб поразился, разглядев в ней нечто невиданное и
непонятное: то была обнаженная женщина, скрывавшая свое лицо и
тело под роскошными волосами.
—	Кто ты, госпожа? — спросил герой.
—	О рыцарь, — отвечала бедняжка, — выпусти меня, дай мне одеть¬
ся, и тогда я смогу предстать перед тобой и ответить на вопросы. Эта
клетка заперта волшебным ключом, жестокий Низабик всегда носит
его с собой. Попробуй открыть замок, верни мне свободу, и я вечно
буду благословлять Аллаха, Мухаммада и тебя.

682
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Не забудь еще великого Сулеймана, — сказал Хабиб. — Это его
именем я смету сейчас все прутья.
И он ударил по клетке волшебным мечом.
Три морские девы поделились с несчастной узницей одеяниями и
прикрыли ее наготу так, чтобы женщина могла предстать перед рыца¬
рем, не краснея и не стыдясь. Как только с подданных Дорат-иль-Говас
сняли оковы, они простерлись ниц перед неизвестной Хабибу госпо¬
жой, выражая ей свое почтение и любовь.
—	Что вы делаете? — удивился Хабиб. — Кто эта женщина?
—	Увы, мой господин, — отвечал один человек, — это Госпожа с Пре-
красными Волосами, двоюродная сестра Дорат-иль-Говас. Она была
нашей повелительницей до мятежа Абарикафа.
—	О Небо! — вскричал сын Аравии. — Повелительница, сестра
Дорат-иль-Говас! Как мне вернуть ей всё, что она потеряла?
—	Нет ничего невозможного, — объяснили ему люди. — Тиран Низа-
бик собрал в этой крепости не только то, что принадлежало нашей го¬
споже, но и всё, что он захватил на этом острове. Теперь ты вправе
распорядиться сокровищами по своему усмотрению. В глубине двора
ты видишь бывших служанок нашей правительницы: они не осмелива¬
ются приблизиться, но в свое время выказывали ей такую любовь и
преданность, что Низабик в награду упек их в каменный мешок.
—	Отыщите всех, кто находился на службе вашей госпожи, — при¬
казал Хабиб, — и пусть ей вернут дворец и всё, что в нем находится.
—	Я тоже служил ей, — сказал человек, говоривший с царевичем. —
И был ее доверенным лицом.
—	Ты займешь свое место, если госпожа даст согласие, а пока собе¬
ри то, что нужно для ее удобства и договорись со слугами. Ты, навер¬
ное, хорошо знаешь дворец. Покажи мне дорогу, чтобы я мог почти¬
тельно проводить твою повелительницу в ее покои.
Не успел сын Саламиса и глазом моргнуть, как появились все, кто
раньше служил Госпоже с Прекрасными Волосами: Хабиб представил
их ей, а затем обратился с такими словами:
—	Тебе возвращаются твои права, моя госпожа, повелевай и вла¬
ствуй. И позволь рыцарю Дорат-иль-Говас проводить тебя в твой дво¬
рец.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
683
Госпожа с Прекрасными Волосами скромно потупилась и позволи¬
ла отвести себя в покои, приготовленные для нее джинном Низабиком.
В свое время она предпочла им клетку, из которой ее только что вы¬
зволили. В комнатах ее всё было великолепным, в них хранились бо¬
гатства всякого рода, и повелительница нашла там гораздо больше,
чем необходимо, чтобы одеть подобающим образом себя и своих при¬
дворных.
Три морские девы последовали за ней и как подруги арабского ры¬
царя попросили оказать им милость и позволить расчесать прекрасные
волосы повелительницы Зеленого острова.
— Увы! — вздохнула Госпожа. — Эти волосы послужили причиной
моего несчастья, зато они стали и моим единственным спасением, и я не
могу упрекнуть себя за то, что слишком люблю их. Отдаю их в ваши
руки с большим удовольствием.
Морские девы расчесали и уложили волосы Госпожи. Одна коса,
украшенная нитями жемчугов и рубинов, окружила ее голову, подобно
венцу, еще две длинные, ниже пояса, косы повисли у нее за спиной.
Тут явились придворные и доложили, что ужин готов. Хабиб взял
повелительницу Зеленого острова под руку и проводил в обеденный
зал, а она пожелала, чтобы морские девы разделили с ней трапезу.
Впервые в жизни сидел арабский рыцарь за одним столом с женщина¬
ми, и в первый раз за последние полгода он видел перед собой еду, ко¬
торую ему или его спутникам не пришлось с трудом добывать собствен¬
ными руками. Всё нашлось на кухне и в кладовых Низабика12.
Госпожа с Прекрасными Волосами была молода, дородна и необы¬
чайно красива, глаза ее, полные огня, излучали трогательную томность.
Сердце, свободное от любви, легко прониклось бы к ней страстью, и не
было никого, кто остался бы равнодушен к самой повелительнице и ее
несчастьям. Хабиб бросал на нее ласковые взгляды, а чуткая Иль-
Заида, влюбленная в него, но еще не сознававшая своей любви, пере¬
хватывала их и, сама того не подозревая, ревновала.
Ужин прошел во взаимных любезностях, а когда подошел к концу,
все переместились в гостиную, и сын эмира попросил Госпожу, если,
конечно, это ее не слишком затруднит, соблаговолить рассказать ему

684
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
историю своей опалы. Сестра Дорат-иль-Говас печально вздохнула,
смахнула набежавшую слезу и начала свой рассказ.
РАССКАЗ ГОСПОЖИ
С ПРЕКРАСНЫМИ ВОЛОСАМИ
/Т/\ ой отец получил престол Зеленого и Голубого островов по
С/ * v милости его брата, отца Дорат-иль-Говас, которому мой
родитель дал клятву верности и выплачивал ежегодную дань. Я, как и
моя сестра, была единственной дочерью царя и девы из племени джин¬
нов.
Эль-Хабусатрус, отец моей тети Камар-эль-Заман, замыслил со¬
брать в этих краях всех джиннов, послушных воле Сулеймана, и сде¬
лал моего родителя их повелителем. Кроме того, зная непостоянство
джиннов и желая не допустить их нового падения, отец мой обязал
своих подданных сочетаться браком с детьми Адама. Многие отказа¬
лись, и среди них Абарикаф, Мок-иль-Рас и его семейство, и Низабик.
Они отговаривались под разными предлогами, но главной причиной
были их мятежные сердца и стремление к власти.
Я потеряла родителей почти в то же время, когда осиротела моя
сестра Дорат-иль-Говас. Я стала царицей, а моим опекуном сделался
старый визирь, которого выбрал еще мой отец.
Любимец Абарикафа, дерзкий Низабик, влюбился, нет, не в меня,
а в мои волосы.
Он постоянно занимался колдовством и предсказаниями будущего
и вбил себе в голову, что, если ему удастся на мне жениться, он подчи¬
нит своей власти столько же джиннов, сколько волос на моей голове.
Мои волосы служили ему для того, чтобы связывать духов, и каждый
захваченный им пленник стоил мне одного волоса.
Я узнала о его замысле, потому что он осмелился рассказать мне о
нем во всех подробностях. Он надеялся склонить меня на свою сторону,
расписывая мое будущее могущество.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Продолжение
685
Я отказалась от его предложения и отдала свою руку царевичу
Дилынаду, которого полюбила всей душой, но едва мы поженились,
как разразился мятеж Абарикафа. Он вовлек в него всех жителей Чер¬
ного острова, которым правил, будучи визирем. Полчища мятежников
с самых отдаленных краев земли стали на сторону этого злодея. Эль-
Хабусатрус и его внучка с трудом удерживали остров Мединаз-иль-
Баллор и не могли прийти на помощь землям, которые по приказу
Абарикафа захватили Мок-иль-Рас и Низабик.
Мой муж Дилынад был разбит и заточен на Черном острове, где
изменник Абарикаф до сих пор держит его в качестве заложника, а
злодей Низабик снова предложил мне вступить в союз с ним.
«Царица, — сказал он, — ты теперь свободна, ты не можешь принад¬
лежать моему рабу, отдай свою руку победителю!»
«Жалкий мятежник! — отвечала я. — Когда-нибудь звезды опомнят¬
ся и пожалеют о том, что помогли тебе».
Он ушел вне себя от бешенства, а потом запер меня в моем дворце.
Изо дня в день тиран надоедал мне, а я отвечала ему лишь презре¬
нием. Но он во что бы то ни стало решил завладеть мною, ибо был
ослеплен предсказанием, которое казалось ему важнее всего на свете.
Наконец, отчаявшись меня сломить, Низабик решил пойти на край¬
ние меры. Я грозилась вырвать себе волосы один за другим, а он впадал
в бешенство.
«Этому не бывать, — отвечал он, — потому что волосы станут твоей
единственной защитой».
И чудовище решило заключить меня в клетку, из которой ты меня
вызволил. Он кормил меня воздухом и поил моими же слезами, а во¬
лосы, которые я могла расчесывать только пальцами, стали моим укры¬
тием от холода, ветра и зноя: лишь они прятали мою наготу и избавля¬
ли от стыда.
Так злодей вынудил меня сохранить волосы, которые стали при¬
чиной моих страданий и его безумных надежд.
Каждое утро он являлся к подножию колонны и спрашивал, не
хочу ли я отдать ему свою руку. Я настойчиво просила его о смерти, а
он, подбросив вверх пригоршню воды, отвечал:

686
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Живи, страдай, вздыхай, плачь и расчесывайся».
И каждый вечер мучитель приходил опять и уговаривал согласить¬
ся разделить его ложе. Он снова брызгался водою и повторял те же
слова.
Вот, господин рыцарь, и вся моя история. Не могу сказать, сколько
времени продлились мои мучения, потому что я погрузилась в себя,
мои мысли поглотили меня целиком. Ты положил предел части моих
страданий, однако в разлуке с нежно любимым мужем, в мыслях о
том, какие невзгоды и муки выпали на его долю, я далека от того, что¬
бы радоваться своему освобождению и перемене в моей судьбе.
РЫЦАРЬ,
или РАССКАЗ О ХАБИБЕ И ДОРАТ-ИЛЬ-ГОВАС
Окончание
е этими словами Госпожа с Прекрасными Волосами залилась
слезами и невольным, привычным движением поднесла
пальцы к своим волосам, как будто хотела расчесать их.
Хабибу никогда не доводилось слышать о чужих страданиях, рассказ
повелительницы Зеленого и Голубого островов возбудил в нем новое,
доселе не ведомое чувство. Душа его взволновалась, глаза наполнились
слезами. Глядя на него, Иль-Заида зарыдала и выскочила из комнаты,
а ее старшая сестра последовала за ней.
— Что с тобой? — спросила она. — Успокойся.
— Не могу, — отвечала младшая. — Эта госпожа причиняет боль
арабскому рыцарю. Ты, сестра, не такая, как я, ведь мне хочется, чтобы
ему доставляли только удовольствия.
Сестра проводила Иль-3аиду обратно в гостиную.
Госпожа с Прекрасными Волосами, заметив, какое впечатление
произвел ее рассказ, сделала вид, что успокоилась. Сын Саламиса тоже
справился со своими чувствами и сказал:

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
687
—	Госпожа, клянусь доверенным мне мечом: твой муж снова будет
с тобой, я отомщу за Дорат-иль-Говас и за тебя и покараю всех, до по¬
следнего, мятежников, которые посмели оскорбить вас обеих... Хочет¬
ся верить, что Низабик, погребенный вместо меня под грудой камней,
уже хотя бы частично наказан за свои немыслимые поступки. Я сполна
отомстил за зло, которое он хотел причинить мне, но Небо, Дорат-иль-
Говас и ты, госпожа, еще ждут своего отмщения... Мы вместе пойдем
к огромному завалу, к глыбам, которыми он надеялся меня раздавить.
Для его наказания я хочу прибегнуть к тому же средству, что исполь¬
зовал он в соответствии с полученным им пророчеством для того, что¬
бы подняться выше всех... Соблаговоли пойти туда со мною, госпожа!
Прежде чем с помощью Неба я смогу положить конец всем твоим
несчастьям, мне хотелось бы дать тебе возможность насладиться ме¬
стью.
Хабиб, Госпожа с Прекрасными Волосами и три девы морские на¬
правились к рухнувшим скалам, туда, где прежде был проделанный в
горе проход от дворца к берегу моря.
Как только они прибыли, сын Саламиса достал свой меч, трижды
ударил по завалу и громко крикнул:
—	Низабик! Если ты там, под этими камнями, подай знак. Арабский
рыцарь хочет говорить с тобою.
В тот же миг глыбы немного приподнялись и из-под них вырвался
ужасающий стон. Госпожа с Прекрасными Волосами узнала голос и
задрожала.
Хабиб снова заговорил:
—	Мятежный джинн! Мне неведомы все твои преступления, но, пре¬
жде чем я отправлю тебя в кавказские подземелья, дабы ты искупил
там свою вину, я хочу, чтобы ты испытал унижение на глазах царицы,
которую оскорблял и подло притеснял.
Царевич умолк, а потом обратился к правительнице Зеленого и
Голубого островов:
—	Госпожа, эта нечисть использовала твои волосы, чтобы опуты¬
вать и подчинять себе духов. Надо наказать его за честолюбие и без¬
умные желания тем же средством.
Хабиб снова ударил по скале и громко сказал:

688
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Несчастный злодей, ты получишь три волоса, которыми так жаж¬
дал завладеть: они станут тремя железными цепями и скуют твою шею,
руки и ноги.
И, подбросив в воздух три волоска, сын Саламиса произнес голо¬
сом суровым и твердым:
—	Благородные божьи создания, духи-охранители стихий, слуги Ве¬
ликого Мухаммада и друзья Сулеймана, закуйте виновного в цепи,
бросьте его к ногам той, что он терзал и унижал, а после перенесите в
узилище кавказское!
Послышался дикий вопль, камни зашевелились и раздвинулись, и
Низабик, закованный в цепи, распростерся у ног Госпожи с Прекрасны¬
ми Волосами, а затем тут же исчез.
При виде ужасного джинна Иль-3 айда спряталась за спину рыцаря,
а правительница содрогнулась от отвращения и страха.
—	Успокойся, госпожа, — промолвил Хабиб. — Как видишь, твои
волосы — настоящее сокровище, и этим вечером они освободят тебя от
всех врагов, чье зловонное дыхание отравляет воздух в этом дворце, и
даже от тех, кто бегством спасся от моего меча и нашел убежище на
твоих островах.
Больше того, теперь я вижу, как победить всех мятежников Голубо¬
го острова, не тратя сил на их поиски, и льщу себя надеждой, что мы
сможем воспользоваться твоими волосами против самого Абарикафа и
проверить наконец пророчество, согласно которому они сделаются це¬
пями для полчищ джиннов. Не жалей своих локонов, моя госпожа,
предоставь их судьбе. Когда всё закончится, ты станешь еще прекрас¬
нее.
Госпожа с Прекрасными Волосами вернулась к себе в покои, три
морские девы распустили ее косы, и полная веры в мудрость рыцаря,
правительница вырвала прядь волос, гордясь тем, что они послужат
благородному делу. Сей чудесный дар Иль-3 айда отнесла Хабибу, и тот
попросил проводить его к воротам дворца, где проделал то же, что у
каменного завала. Все бунтовщики тут же были перенесены из своих
убежищ в подземелья Кавказских гор.
Затем сын Саламиса поднялся на крышу дворца, подбросил не¬
сколько волосков царицы в воздух, и, призвав на помощь слуг пророка,

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
689
приказал им заковать в цепи всех негодяев, оставшихся на Зеленом
острове, и тех, в чьих руках находился остров Голубой. Где-то далеко
послышались стоны и вой, и Хабиб, поняв, что его замысел увенчался
успехом, обрадовался и в то же время призадумался.
«Если бы я увидел тебя теперь, мой дорогой Иль-Хабуль, мне было
бы уже не так стыдно, как прежде, но мне и гордиться особо нечем.
Слова слетали с моих уст, и за ними следовали чудеса. Я победил, но
можно ли назвать это моей заслугой?.. Слова мои — лишь звук, я слабее
одного волоска, что сжимаю в своей руке».
Юноша бережно спрятал на груди последние волшебные волоски и
направился в гостиную, где его ждали Госпожа с Прекрасными Волоса¬
ми и три морские девы.
— Мир тебе, моя госпожа, — сказал Хабиб. — Мои силы пригодились
тебе, у тебя больше нет врагов. Ты родилась царицей и в моих советах
не нуждаешься. Моя звезда и долг мой вынуждают меня покинуть твой
остров. Надеюсь, Небо защитит меня, и тогда, верь, я не забуду о том,
кто тебе дорог больше всего на свете. Если ты окажешь мне такую
честь, то завтра же я передам твои повеления населению Голубого
острова. Я заберу с собой моих любезных подруг, ведь мне предстоит
пересечь еще два моря, и без их помощи мне не обойтись.
Госпожа с Прекрасными Волосами опечалилась столь скорой раз¬
луке с героем, коему она была обязана своим спасением и свободой
своего царства, но сочла необходимым уступить желаниям рыцаря, ибо
могла их только одобрить. И они простились, выразив друг другу глу¬
бочайшее уважение.
Рассвет застал Хабиба и его спутниц в пути; они летели по волнам
и к полудню пристали к Голубому острову.
Жители встречали их на берегу, радуясь своему неожиданному
освобождению, ибо их угнетатели на глазах у всех были повержены, а
затем исчезли из виду.
Хабиб приумножил счастье народа, сообщив о благополучном воз¬
вращении на трон их царицы, и, поскольку Голубой остров находился
по соседству с Черным, рыцарь спросил, не знает ли кто о том, что
творится во владениях Абарикафа и чем закончилось нападение мя¬
тежников на земли, оставшиеся верными Дорат-иль-Говас.

690
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
— Господин, — отвечали ему жители, — захватив нас, мятежники
уничтожили все лодки и тем самым отрезали от остальных островов.
При этом сами они имели возможность связываться с сообщниками,
где бы те ни находились. Мы не можем выйти в море и узнать, что про¬
исходит на других берегах. Однако, хотя последнее время не случалось
никаких бурь, вода между нашим островом и владениями Абарикафа
почернела. Ветра не было, но время от времени поднимались волны, и
потому мы думаем, что этот пролив чрезвычайно опасен. Почему, нам
в точности не ведомо, но мы полагаем, что безумное чудовище, правя¬
щее на том берегу, готово уничтожить всякого, кто попытается прибли¬
зиться к нему по воде.
Арабский рыцарь решил завтра же своими глазами увидеть то, что
ему описали, и, не сказав никому о своих планах, воспользовался ра¬
душным приглашением и насладился праздником, устроенным в честь
освобождения Голубого острова.
Еще до восхода солнца его плот обогнул гостеприимный берег и
приблизился к проливу, отделявшему его от острова Черного, но тут
море так разбушевалось, что дельфины, тянувшие плот, перепугались,
и волны понесли их обратно.
Тщетно Хабиб бил мечом по воде, напрасно произносил заветное
слово, что прежде помогало ему одолевать все чары. Колдовство, с
которым он пытался бороться, исходило не из воздуха, волны, выбро¬
сившие его плот на сушу, были настоящими, и только причина, что
вызвала их, была сверхъестественной.
В проливе, который предстояло пересечь отважному герою, собра¬
лись рыбы и звери со всех ближайших морей. Воды кишели ими и
бурлили. Кто-то не на шутку встревожил их обитателей. Даже большой
корабль подвергся бы опасности в этой разбушевавшейся стихии, пол¬
ной бесновавшихся тварей.
Морские девы, давно привыкшие к виду самых жутких существ,
уверовали в непобедимость арабского рыцаря — она воодушевляла не¬
опытных и даже малодушных. Их потрясло странное и новое для них
зрелище, и они поспешили выйти на берег, где обступили глубоко за¬
думавшегося Хабиба.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
691
«Что испугало дельфинов и дев? — размышлял он. — Какое препят¬
ствие оказалось несокрушимым для данного мне всесильного слова?..
Меч Сулеймана бесполезен в руках того, кто не обладает мудростью.
О мой дорогой Иль-Хабуль! Где ты? Помоги мне... Надо изучить опас¬
ную преграду, чтобы судить о ней здраво. Только так можно понять,
каким способом ее уничтожить... Меч Сулеймана, раскрой бездны мор¬
ские, раз мне суждено в них погрузиться! Помоги справиться с волна¬
ми, если есть в том необходимость».
Выйдя на край отвесной скалы, герой бросился в воду головой вниз.
Рыбы тут же окружили его — они мешали пловцу двигаться, но не тро¬
гали его.
Хабиб дотрагивался до них мечом, и они погибали. Скоро море на¬
полнилось кровью, но рыб меньше не становилось, более того, их коли¬
чество даже возрастало. Что-то мешало им уйти от смертоносного ору¬
жия, и они теснили юношу со всех сторон.
Уже всё море покрылось мертвыми тварями, рыцарь устал, а че¬
шуйчатые полчища, теснившие его, казалось, лишь разрастались и
крепли.
Сын эмира вынырнул на мгновенье и вскричал:
—	Именем Сулеймана, какая бы власть ни держала здесь этих рыб,
пусть они перенесутся отсюда на край света!
Это пожелание тут же исполнилось, чудесная сила рассеяла стаи
морских тварей.
Сын Аравии поплыл по тихой воде, полной неподвижных тел, всё
живое исчезло без следа.
С вершины скалы за происходящим наблюдали три девы морские.
Иль-Заида видела, как море раз за разом окрашивалось кровью, и вся¬
кий раз вскрикивала от ужаса.
Успокоилась она только тогда, когда над водой показалась рука,
сжимавшая меч.
—	Столько крови, — воскликнула она, — а он цел и невредим!
Наконец Иль-Заида заметила, что море успокоилось, а Хабиб по¬
плыл.
—	Он пытается пересечь пролив вплавь! — воскликнула она. — Он
же утонет!

692
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
И отважная дева бросилась в воду.
Сестры звали Иль-Заиду, просили вернуться, но напрасно. Тогда
они не выдержали и устремились за ней.
Их младшая сестра была не одна: двое из дельфинов, что привык¬
ли играть с ней, повинуясь своей природе, держались по бокам от бес¬
страшной девы, и притихшее море уже не мешало этим непревзойден¬
ным пловцам.
Иль-3аиде казалось, что она вот-вот догонит героя и поможет тому,
чья судьба ей не безразлична, как вдруг он скрылся под водой. Мор¬
ская дева тоже погрузилась под воду и стала свидетельницей страшной
битвы.
Хабиб сражался с самим Абарикафом, который вселился в тело
огромного кита и заставлял его делать невероятное.
Когда герой захотел приблизиться к киту, тот разинул необъятную
пасть, из нее вырвался мощный водный поток и отшвырнул царевича.
Рыцарь всплыл на поверхность, потом снова нырнул и атаковал чудо¬
вище в спину. Его меч, перед которым ничто не могло устоять, вонзил¬
ся в тело кита и проник меж ребер в самое нутро этой живой громады.
Морской великан забился в судорогах, окрасил воду кровью и по¬
крыл волны пеной, а затем начал медленно оседать на дно.
Хабибу пришлось вынырнуть, чтобы набрать в легкие воздуха, но
он не спускал глаз с кровавого следа, который оставлял его раненый
противник. Сын Саламиса почувствовал, что силы уже изменяют ему,
и тут заметил Иль-Заиду.
— Садись на дельфина, мой господин, — крикнула морская дева, — и
берегись! Ты человек, а не рыба, ты можешь утонуть!
Арабский рыцарь понял, что его защищает само Небо, последовал
совету Иль-Заиды, с ее помощью взобрался на дельфина и смог спокой¬
но осмотреться и оценить, что происходит после его победы.
Когда Абарикаф напал на царевича, мятежника окружали подоб¬
ные ему и еще более страшные чудища — морские твари, захваченные
джиннами, его подданными и соучастниками его преступлений. Одна¬
ко, как только их повелитель попал в беду, они тут же оставили его.
Потеряв голову от ужаса, джинны надеялись, что спасутся бег¬
ством, и решили выбраться из тел акул, афалин и морских львов, в

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
693
которые они вселились благодаря колдовству. Но волшебство куда бо¬
лее сильное не выпустило их.
Это сделали чудесные волосы царицы Зеленого и Голубого остро¬
вов, часть которых Хабиб, потеряв терпение, бросил в море.
—	Именем Сулеймана, — приказал он, — пусть сотворится столько
рабов Аллаха, сколько джиннов собирался подчинить своей власти зло¬
дей Низабик.
Волосы не утратили своей волшебной силы, и злые духи сделались
пленниками обитателей морских глубин, в чьих телах они остались на¬
вечно.
Кит, внутри которого находился Абарикаф, ослабев от потери кро¬
ви, в конце концов всплыл на поверхность, словно неодушевленный
предмет, и застыл наподобие острова. Арабский рыцарь соскочил со
своего дельфина, забрался на спину поверженного врага и возблагода¬
рил того Всемогущего, Кто подарил ему победу.
—	Я верил в Него, — сказал Хабиб, — и не побоялся погрузиться в
пучину морскую, Он позволил мне видеть в воде и дал свободу моим
рукам. Я напал на огромное чудовище, и Он погрузил мой клинок в
сердце врага... Когда силы мои иссякли, Он прислал мне на помощь
Иль-Заиду. По Его велению даже дитя малое будет стоить целого во¬
инства.
В этот миг Иль-Заида, воодушевленная примером своего доблестно¬
го кумира, забралась на огромную спину кита. Сестры заметили ее и
вместе с шестью дельфинами поспешили вдогонку, а затем тоже осме¬
лились присоединиться к Хабибу.
Тем временем черная туша, плывя по течению, прошла пролив и
миновала Черный остров. Хабиб с благодарностью и присущей ему
скромностью принял поздравления своих спутниц и спросил, что за
земля показалась вдали.
—	Это Мединаз-иль-Баллор. Там, в его столице, и живет наша по¬
велительница.
При этих словах возлюбленный Дорат-иль-Говас едва сдержал ра¬
дость.
—	Как! — воскликнул он. — Я имею счастье видеть эту желанную
землю! Ах, если бы я мог добраться до нее на чудовище, чью спину мы

694
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
попираем своими ногами, как это было бы приятно вашей царице! Ибо
я не сомневаюсь, что мятежный Абарикаф заключен в теле этого кита.
— Это вполне возможно, — решили три сестры. — Просто этот плот
будет тяжелее прежнего. Сейчас мы нырнем в воду и принесем мор¬
ской травы, чтобы сплести поводья для наших дельфинов.
Недолго думая, морские девы исчезли под водой.
Ловкие и сильные, они мгновенно исполнили задуманное. Дельфи¬
нов запрягли, кит перестал слушаться течения и направился к большо¬
му порту Мединаз-иль-Баллора.
И тут из груди животного послышались стенания, похожие на гро¬
хот волн, что обрушиваются на скалы. Абарикаф наконец понял, что
его ждет месть Эль-Хабусатруса и Дорат-иль-Говас и что пощады ему
не видать.
Приближение по воде морской громады не ускользнуло от глаз
Иль-Бакараса — джинна, который в интересах Дорат-иль-Говас следил
за всем, что происходит на Черном острове и на море вокруг него.
Обратившись птицей, этот визирь держался в среднем слое неба, в
нижнем же слое вокруг Мединаз-иль-Баллора кружили многочислен¬
ные дозоры мятежников.
Иль-Бакарас заметил на море движение, но с высоты, на которой он
парил, невозможно было различить, чем оно вызвано. И вдруг джинн
увидел, что какая-то точка направилась по волнам прямо к острову.
Он осторожно спустился пониже. Воздушные просторы показались
ему неожиданно свободными, но, опасаясь ловушки, Иль-Бакарас про¬
должал неспешно планировать вниз, не теряя бдительности. В какой-то
момент он обнаружил, что туманы, покрывавшие побережье Мединаз-
иль-Баллора и море вокруг него, вдруг разом перенеслись на Черный
остров и там словно осели, да так, что казалось, будто они раздавили
землю.
Мало-помалу точка, которую джинн не упускал из виду, увеличи¬
лась и стала похожа на большой плавучий остров. Визирь предполо¬
жил, что течение несет его прямо к Мединаз-иль-Баллору и что эта
громада может заполнить собою всю гавань. Хотя остров представлял¬
ся совершенно голым, на нем всё же кто-то был. И это вызывало трево¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
б 95
гу. Иль-Бакарас развернулся и помчался к Дорат-иль-Говас, чтобы до¬
ложить о своем открытии.
—	О великая царица, — сказал он, — позволь предупредить тебя, что
я заметил необычайное движение над Черным островом и над проли¬
вом, отделяющим нас от него. Сегодня на рассвете море забурлило,
хотя ветра никакого не было, и создавалось впечатление, что волны
борются друг с другом.
Вдруг, откуда ни возьмись, из морских глубин показался остров, и
остров сей, неведомо как, приближается к вашему порту, который он
может полностью перекрыть. Еще я различил на нем человеческие фи¬
гуры.
Впрочем, Абарикаф снял свои дозоры, все его силы, сдается мне,
переместились на Черный остров и лишили его света дневного.
Возможно, мятежник хочет напасть с того плавучего острова, что
движется в нашу сторону, хотя на первый взгляд кажется, что громади¬
на эта не представляет никакой угрозы. Однако она наверняка заколдо¬
вана, а значит, тебе, царица, следует соблаговолить принять все необхо¬
димые меры.
Дорат-иль-Говас приказала предупредить двух визирей, а также
своего деда Эль-Хабусатруса, и в мгновенье ока побережье заполнилось
воинами, поспешившими на зов царицы со всего острова.
Эль-Хабусатрус собрал джиннов, которые еще оставались в его под¬
чинении, чтобы отразить нападение Абарикафа и тех, кого он поднял
на мятеж. Весь Мединаз-иль-Баллор пришел в движение: город гото¬
вился к обороне на случай, если внутри громады, что надвигается на
него, прячутся многочисленные отряды неприятелей, намеревающиеся
высадиться на берег.
Хабиб не спускал глаз с земли, на которую он страстно желал на¬
конец ступить, и вскоре понял, что своим приближением вызвал там
страшную тревогу. К счастью, проплывая мимо островка, заросшего
манговыми деревьями, ему удалось срезать мечом одну ветку. Он от¬
дал ее Иль-Заиде и сказал:
—	Ступай вперед, выйди на берег, держа в руках этот знак мира,
попроси проводить тебя к Дорат-иль-Говас и скажи, что один предан¬

696
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ный ей арабский рыцарь, готовый отдать за нее жизнь, просит дозволе¬
ния припасть к ее царственным стопам.
Морская дева взяла ветку, незаметно подплыла к скале, что вы¬
силась у входа в порт, здесь ненадолго задержалась, чтобы привести
себя в надлежащий вид, а затем вынырнула с манговой веткой в руках
прямо перед стражниками. Она попросила проводить ее к царице. Не¬
сложно вообразить себе радость, охватившую Дорат-иль-Говас, когда
она увидела и услышала столь прелестную посланницу. Однако, когда
повелительница захотела поспешить на берег, первый визирь остано¬
вил ее.
—	Госпожа, — сказал он, — твой враг знает, что тебе обещана по¬
мощь арабского рыцаря. Он мог воспользоваться этими чистыми уста¬
ми, дабы завлечь тебя в западню. Судно, на котором плывет твой спа¬
ситель, весьма необычно, позволь мне задать несколько вопросов его
посланнице... Дева моря, ибо я вижу, что ты одна из них, скажи, каким
образом сын Аравии намерен явиться сюда? Ведь остров, на котором
он передвигается, больше нашего порта. Как рыцарь собирается выйти
на сушу?
—	Так вы думаете, что это остров? — улыбнулась Иль-3 айда. — Нет,
это громадный и страшный кит, убитый нашим героем. Мы, мои сест¬
ры и я, сели на него вместе с ним, и рыцарь сказал, что это чудовище —
самый страшный враг царицы, которого он хочет передать ей прямо в
руки.
—	Неужели ты не понимаешь, — живо произнесла Дорат-иль-Го¬
вас, — только Хабиб способен совершить подобный подвиг!
—	Нет, госпожа, — не уступал визирь, — Абарикаф может захватить
твой порт под видом кита, подчинить тебя своей власти и начать дикто¬
вать свои законы от твоего имени.
—	Абарикаф? — воскликнула Иль-3 айда. — Он причинил нам столь¬
ко зла вместе со своими прислужниками! Однако мне кажется, что
больше этот колдун нам не грозит. Думаю, это он рычит и стонет в
животе у кита, по крайней мере, так утверждает наш герой.
—	И кто этот герой, прекрасное дитя? — спросил визирь.
—	Тот самый, — охотно начала перечислять морская дева, — что
убил ужасную акулу Ракашика и тигра — его сына, а потом еще одного

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
697
стального великана, который держал в плену Госпожу с Прекрасными
Волосами. Этот рыцарь уничтожил всех ваших врагов, и всё это он
делал во имя нашей царицы Дорат-иль-Говас. Мои сестры говорят, что
он — герой. Я не знаю, что это такое, но если бы ты, госпожа, любила
его так же, как я, то полетела бы как на крыльях, лишь бы поскорее его
увидеть.
Дорат-иль-Говас сгорала от нетерпения и при этом наслаждалась
простодушными похвалами в адрес кумира ее сердца.
—	Лети, — обратилась она к Иль-Бакарасу, — ты знаешь Хабиба в
лицо. Найди его, предстань перед ним в своем настоящем обличье, и
пусть два джинна перенесут его сюда со всей осторожностью. Кита же
оставь у берега.
—	А как же мои сестры, госпожа? — взволновалась Иль-Заида. —
Прикажи, чтобы их тоже сюда доставили. Они всё время были рядом
с рыцарем и не захотят с ним расстаться.
—	Да, милое дитя, — согласилась царица, — мы примем твоих сестер
и тебя и осыплем всех вас лаской и благодарностью.
Иль-Бакарас удалился. Старый визирь успокоился, поняв, что пре¬
красная посланница, чей рассказ уже не вызывал почти никаких сомне¬
ний, остается в заложницах.
Тут явился Эль-Хабусатрус.
—	Да, мое дорогое дитя, это он, твой арабский рыцарь, я только что
в этом убедился. Он вернул тебе все владения, которые отнял Абари-
каф.
Прекрасная царица от радости потеряла голову. Она стала просить
визиря и своего деда, чтобы они отдали все необходимые распоряже¬
ния и устроили торжественную встречу ее отмстителю, герою, возлюб¬
ленному и жениху, а также потребовала, чтобы простодушная Иль-
Заида рассказала ей все подробности их приключений, от которых по¬
велительница то приходила в восторг, то печалилась.
Иль-Бакарас прилетел к Хабибу и предложил немедленно перенес¬
ти его во дворец.
—	Нет, — покачал головой сын Саламиса, — придется повременить,
я должен еще кое-что сделать ради царицы. Вам надо вытащить кита
на берег, и мне следует присутствовать при этом. Однажды я уже про¬

698
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
явил неосмотрительность и запомнил этот урок на всю жизнь. Я подо¬
зреваю, что злейший враг Дорат-иль-Говас еще жив и прячется в чреве
кита, коим завладел, чтобы меня погубить. Будучи орудием Сулейма¬
на, против которого поднялся Абарикаф, я хочу убедиться в этом и
защитить покой царицы.
Иль-Бакарас приказал подтянуть тушу кита к тому месту, где его
можно было легко вытащить на берег, и Хабиб, обратившись к чудови¬
щу, громко произнес такие слова:
—	Подлый враг Аллаха! Злодей, совершивший преступления про¬
тив Него и Его пророков, коварный вероотступник, признавайся, ты
еще здесь?
Из чрева мертвого животного послышался ужасный скрежет зубов¬
ный.
—	Отвечай, — настойчиво потребовал рыцарь, — или я приговорю
тебя к самым жестоким мучениям.
—	Да. — И из пасти кита вырвался болезненный, жалобный стон.
Хабиб достал из-за пазухи последнюю прядь остававшихся у него
волшебных волос.
—	Пусть безумные замыслы, — повелел он, — найдут свое заверше¬
ние и обратятся против того, кто их вынашивал. Пусть эти волосы ста¬
нут железными цепями, пусть они намертво скуют Абарикаф а и лишат
его возможности двигаться. Пусть рабы Сулеймана перенесут злодея
вместе с его сообщниками в кавказские подземелья.
С этими словами Хабиб связал усы кита1 волосами. Громадина
вздрогнула, как бы желая приподняться, и на этом всё кончилось: во¬
лосы повелительницы Зеленого и Голубого островов, использованные
по назначению, исчезли.
—	Отныне моя царица в безопасности, — сказал Хабиб Иль-Бакара-
су. — Теперь я могу позволить себе насладиться встречей с нею и прошу
тебя проводить меня во дворец.
Пока сын Аравии, заботясь о спокойствии Дорат-иль-Говас, решал
судьбу Абарикафа, дворец и весь Мединаз-иль-Баллор готовились к
торжественному приему освободителя и мстителя, который вскоре дол¬
жен был стать их государем. Очаровательная царица, дабы скрасить

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
699
томительное ожидание, снова и снова заставляла Иль-Заиду рассказы¬
вать обо всем, очевидцем чего была морская дева, и выпытывала у нее
мельчайшие подробности вплоть до каждого слова, что когда-либо про¬
износили уста Хабиба.
Поскольку уже стемнело, герой достиг дворца в сиянии велико¬
лепных светильников, зажженных по всему городу. Можно описать
величественную роскошь, повсюду окружавшую рыцаря, но нельзя
передать необыкновенно нежные и почтительные порывы любящей
царицы.
Никогда еще страсть, предсказанная звездами, не поселялась в
сердцах, столь подходивших друг другу. И никогда прежде красота и
внешние достоинства не сочетались с подобными заслугами и добро¬
детелями.
Счастье переполняло душу сына Саламиса, а Дорат-иль-Говас вос¬
клицала:
— И я, мой дорогой Хабиб, могу отдать тебе лишь мое сердце, пре¬
стол и руку. Сколь малое вознаграждение за столь великие подвиги!
Разве это цена для таких героических усилий и таких достоинств!
Вечер, став свидетелем их встречи, увидел также церемонию, что
скрепила их союз. Той же ночью двое счастливых влюбленных стали
мужем и женою, и утреннее солнце осветило их блаженство и радость
всего Мединаз-иль-Баллора.
Однако счастье не затмило разум Хабиба, он помнил о данных им
обещаниях. Царевич Дилынад, муж Госпожи с Прекрасными Волоса¬
ми, еще томился в заточении на Черном острове. Этот многострадаль¬
ный край, хоть и освобожденный от Абарикафа и его приспешников,
был разорен и находился в самом бедственном положении.
Рыцарь дал слово Госпоже с Прекрасными Волосами, что освобо¬
дит ее мужа. Самой судьбой ему было назначено принести мир во все
владения Дорат-иль-Говас, и ради достижения этих благородных целей
и совершения новых подвигов он мог воспользоваться лишь тем оружи¬
ем, что вложило в его руки Провидение.
Три морские девы неотлучно находились при Дорат-иль-Говас, ко¬
торая осыпала их благодеяниями. Хабиб обратился к старшей из них.

700
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
— Здесь есть несколько лодок, — сказал он, — на которых мы можем
добраться до Черного острова, но я предпочитаю плот, придуманный
вами, ибо он уже сослужил нам добрую службу... Когда судьба берется
за дело, — продолжал сын эмира, — она предпочитает ставить его исход
в зависимость от самых малых средств, дабы человек понимал, кому на
самом деле он обязан своими свершениями. Потрудитесь, мои милые
сестры, найти наш плот или сделать новый, если это проще. Я не буду
знать покоя, пока не высохнут слезы Госпожи с Прекрасными Волоса¬
ми и пока я не положу конец беспорядкам, которые нарушают мирную
жизнь моих подданных на Черном острове.
Три девы моря с радостью откликнулись на его просьбу. Они счи¬
тали себя причастными к славе, которую завоевал Хабиб. После свадь¬
бы героя Иль-Заида заметно посерьезнела, но, поскольку страсть ее
была настоящей, она по-прежнему всем сердцем любила своего куми¬
ра, хоть и понимала, что он принадлежит той, с кем ей соперничать
невозможно.
Хабиб позвал прекрасную царицу на совет, который он держал с
тремя милыми своими соратницами, и все решили, что он тронется в
путь, как только плот будет готов. Однако Дорат-иль-Говас вызвалась
сопровождать их на своей птице рух, чтобы сверху следить за переме¬
щением плота и предупреждать обо всех опасностях. Кроме того, она
захотела, чтобы вместе с нею полетели также ее верный джинн Иль-
Бакарас и два его помощника.
Уже на следующее утро всё было готово, и Хабиб вышел в море.
Дельфины, казалось, тянули плот с удвоенной силой и плыли намного
быстрее, так что очень скоро глазам путников открылся берег Черного
острова.
Иль-Бакарас с облегчением заметил, что черная завеса, которая в
предыдущие дни придавала этой земле зловещий вид, полностью ис¬
чезла.
Хабиб беспрепятственно причалил и увидел нескольких жителей с
исхудавшими лицами, которые бродили по берегу. Он подозвал их и,
когда они приблизились, спросил, не знают ли они, что случилось с их
угнетателем Абарикафом.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
701
—	Должно быть, он погиб, — отвечали они, — мы так думаем, пото¬
му что слышали, как страшно кричали его подручные. Позавчера нам
пришлось бежать в горы: нежданно-негаданно ужасные морские чудо¬
вища заполнили весь берег. Они бились в страхе, бросались друг на
друга. Видите, кровь на песке, это они пролили ее... Мы уже давно пре¬
вратились в рабов безобразных джиннов и знаем, на что они способны
в своем неистовстве, а потому попытались скрыться подальше от этого
безумного и отвратительного зрелища. Рычание и рев, которые усили¬
вались эхом и, казалось, звучали со всех сторон, пугали нас, но вдруг
словно молнии заблистали и всё стихло. Еще одну ночь мы провели в
тревоге и ужасе, а утром поняли, что зловонный черный туман от про¬
литой чудовищами крови рассеялся. Наверное, его высушило солнце,
развеяли ветры, а иначе здесь невозможно было бы жить.
Пока Хабиб беседовал с жителями, птица рух парила над остро¬
вом, и люди, напуганные этим чудом, с беспокойством поглядывали на
небо.
Рыцарь успокоил их:
—	Здесь нет ничего, что вам угрожает. Я — муж Дорат-иль-Говас,
вашей царицы и повелительницы. В небе летает птица рух, на спине ее
сидит моя жена, она явилась сюда вместе со мною, чтобы снабдить вас
всем необходимым, а также восстановить порядок и мир. Покажите,
где дворец, в котором жил Абарикаф?
—	Государь, — ответили жители, — мы даже не знаем, что сказать.
Дворец был здесь, на этой равнине, а теперь там нет даже развалин. Он
был волшебным, как и обличия, которые каждый день принимал этот
злодей. На земле он превращался в огромную страшную собаку, на не¬
бе — в громадную птицу, а на море — в кита.
—	У него были узники, — продолжал Хабиб, — что с ними сталось?
—	Государь, если эти несчастные еще здесь, то, наверное, они уже
при смерти: тиран не давал им умереть, но и не делал ничего, чтобы
сохранить им жизнь.
—	Знаете ли вы царевича Дилынада?
—	Мы слышали о нем, государь. Абарикаф заковал его в цепи из-за
волос его жены, которыми хотели завладеть он и его сообщники. Но

702
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
царевич не сдался и не согласился уступить им хотя бы волос с головы
своей госпожи.
— Ступайте, — приказал сын Саламиса. — Обыщите весь остров, я
щедро награжу того, кто найдет царевича.
Жители послушались и нашли Дилынада на траве рядом с тем мес¬
том, где прежде находились темницы, выстроенные Абарикафом. Лю¬
ди быстро смастерили носилки и доставили умирающего от истощения
узника Хабибу.
Добрые морские девы пожалели несчастного и окружили его, же¬
лая как-нибудь помочь. Дорат-иль-Говас всё видела с неба, и ей стало
любопытно узнать, что происходит. Всецело полагаясь на защиту Хаби¬
ба, она велела своей птице опуститься рядом с теми, чьи действия ее
волновали.
Царица немедленно присоединила свои заботы к заботам трех се¬
стер. Иль-Бакарас дал бывшему пленнику чудесные снадобья, и они
вернули часть сил мужу Госпожи с Прекрасными Волосами. Он смог
подняться на ноги, двигаться, говорить и благодарить за свое спасение.
Ему рассказали об освобождении его жены и подданных. Узнав,
что этой свободой он обязан рыцарю, который стоит перед ним, Диль-
шад выразил самую горячую признательность. Он также сказал, что
счастлив видеть своего спасителя и свою свояченицу, Дорат-иль Говас,
но конечно же ему не терпелось поскорее обнять любимую жену.
Дорат-иль-Говас и Хабиб доверили правление Черным островом
Иль-Бакарасу. И тут представилась возможность вознаградить морских
дев за их беззаветную дружбу. Сын Саламиса решил отдать старшую
сестру в жены новому правителю острова.
Искренне радуясь за сестру, Иль-3 айда захлопала в ладоши, но ни¬
чуть не завидовала ей, ибо не представляла, как можно хотеть выйти
замуж за кого-то, кроме арабского героя. Она от души веселилась на
свадьбе, однако при этом не забывала о своей мечте и думала, как же
ей найти такого же рыцаря и стать его женой.
За время нахождения под пятой мятежных джиннов Черный остров
подвергся опустошению. Дорат-иль-Говас и ее муж договорились с его
новым правителем о том, как вернуть населению веру и счастье. После

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
703
этого, посетив все возвращенные ей острова, правительница Семи мо¬
рей решила проводить Дилынада на Зеленый остров и по дороге наве¬
стить остров Голубой, чтобы царевич мог заранее обдумать, как воз¬
обновить сообщение по морю между двумя его землями.
На следующий день Хабиб с двумя верными девами снова вышел в
море на плоту. Птица рух летела над ним, неся на спине Дорат-иль-
Говас и немного оправившегося от долгих мучений Дилынада. Благо¬
даря хорошей погоде, обычной для этого времени года, продвигались
они очень быстро.
Царь с царицей и Дилынад, их подданный, застали народ Голубого
острова за восстановлением своих жилищ. Людям не терпелось поско¬
рее оправиться от тревог под защитой мудрых законов, которыми гор¬
дилась их земля до мятежа.
Госпожа с Прекрасными Волосами прислала на этот остров един¬
ственную рыбацкую лодку, которая чудом уцелела, дабы сообщить жи¬
телям, что, как только спустят на воду корабль, чье строительство шло
полным ходом, она пришлет им половину сокровищ, найденных в
стальном замке тирана Низабика.
Дилынад узнал предусмотрительность и мудрость своей жены. Ха¬
биб и Дорат-иль-Говас также одобрили ее действия и направились на
Зеленый остров.
Слезы на глазах Госпожи с Прекрасными Волосами мигом высох¬
ли, едва она увидела любимого мужа, с которым ее так жестоко раз¬
лучили. Дорат-иль-Говас обняла свою очаровательную сестру. Они за¬
лились тихими слезами и поделились своими чувствами к их доблест¬
ному освободителю.
Теперь следовало посетить Белый и Желтый острова. Две царствен¬
ные сестры и их мужья решили совершить это путешествие вчетвером,
тем более что затем им скорее всего предстояло расстаться.
Когда Хабиб и Дорат-иль-Говас достигли последнего, Белого, остро¬
ва, царица, которая все время расспрашивала мужа о его приключени¬
ях и подвигах, заметила вершину Кавказа, прятавшуюся в облаках.
— Так вот где живет наш верный Иль-Хабуль! — воскликнула она. —
Ах, Хабиб, тебе не следовало увлекать меня в такую даль, если, оказав-

704
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
шись рядом с местом пребывания нашего лучшего друга, я вернусь до¬
мой, не отдав ему дань признательности за всё, что он для нас сделал.
Оставь плот морским девам, садись ко мне на птицу. Давай внесем
разнообразие в наши удовольствия — вкусим сладости дружбы.
Желание прекрасной царицы совпадало с самым горячим стремле¬
нием ее мужа, и так началось их новое путешествие.
Когда они приблизились к скалистому берегу моря у подножия
Кавказа, Хабиб показал возлюбленной место, где его нашли морские
девы, после того как он вышел из подземелий пророка Сулеймана.
Чувствительная Дорат-иль-Говас содрогнулась, созерцая голые камни и
представляя себе, что пришлось пережить ее мужу.
Они поднялись над вершинами гор, и сын Саламиса показал ей
часть пустынь, которые он пересек.
— Я рад, — признался он, — что моя возлюбленная видит, какой це¬
ной я добился счастья. Оно так велико, что я сам уже забыл, чего мне
это стоило.
Тем временем птица рух обогнула самую высокую горную вершину
и опустилась у входа в пещеру Иль-Хабуля. Доброго джинна уже пред¬
упредили, что к нему кто-то приближается по воздуху, ибо в столь не¬
доступном и не пригодном для жизни месте больше некому было на¬
носить визит.
Джинн стоял у скалы, за которой скрывался вход в его пещеру,
рядом с курильницей, источавшей, как обычно, волшебный дымок,
благодаря которому в этом суровом ледяном краю делалось теплее.
Вскоре от одного из своих дозорных джинн узнал, что к нему пожало¬
вали Хабиб и Дорат-иль-Говас, и, таким образом, наставник понял, что
влюбленные обрели друг друга.
Иль-Хабуль вышел им навстречу, помог царице спуститься с птицы
рух, ласково пожал руку Хабиба, сказал царевичу Дилыпаду и его же¬
не, что рад возможности повидаться с ними, и пригласил гостей в пеще¬
ру, где усадил за уже накрытый стол.
Рух, рожденный на Кавказе, чувствовал себя как дома. Иль-Хабуль
выслушал рассказ о походе на злых джиннов, о важнейших его собы¬
тиях и благополучном завершении. О большей части побед своего вое-

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
705
питанника учитель уже догадался. С некоторых пор двери подземелья,
выходившие на море, то и дело распахивались и от имени Хабиба при¬
нимали узников, в том числе злодея Абарикафа и других главарей мя¬
тежников.
Иль-Хабуль узнал у гостей всё, что ему было интересно и важно, и
вместе с ними насладился счастьем нежной дружбы и взаимного дове¬
рия. Затем, проводив Дорат-иль-Говас и Госпожу с Прекрасными Во¬
лосами в место, приготовленное им для отдыха, он отвел в сторонку
Хабиба и Дилынада и сказал:
—	Мой дорогой ученик, отныне я буду гордиться тем, что был твоим
наставником. До сих пор ты славно исполнял веления своей благород¬
ной и трудной судьбы, но за тобой остался еще один долг. В твоей исто¬
рии есть грустные страницы, и я обязан открыть тебе их.
Хабиб удивился и обеспокоился.
—	Будь и впредь достоин Дорат-иль-Говас, великого Саламиса, тво¬
его отца, милости Неба и особенно защиты пророка Сулеймана. Набе¬
рись мужества, будь тверд. Только тот, кто стойко переносит несчастье,
способен справиться с бедой и одолеть ее.
После этого вступления Иль-Хабуль поведал о том, что рассказали
Саламису предавшие рыцаря провожатые, об отчаянии нежного и до¬
бродетельного отца, узнавшего о гибели единственного сына. Страда¬
ния эмира были так велики, что его глаза превратились в два потока
слез и от горечи их перестали видеть.
Слепота лишила старика прежних сил и отваги. Воспользовавшись
слабостью правителя, один из данников его, которого Саламис некогда
покорил с оружием в руках, поднял знамя мятежа и привлек на свою
сторону другие народы. Верные эмиру племена уже проиграли несколь¬
ко сражений, и, если Хабиб не придет отцу на помощь, Саламис очень
скоро попадет в лапы своих недругов.
Рассказ Иль-Хабуля вызвал в душе его ученика целую бурю са¬
мых сильных и благородных чувств, но он справился с волнением и
сказал:
—	О мой дорогой наставник, дай мне совет! Ты знаешь, я исполню
свой долг.

706
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Тогда слушай, — отвечал джинн. — У тебя есть всё, чтобы быстро
добраться до Аравии. Отправляйся туда без промедления. Отец твой
не видит, но глаза его целы. Средство, которое излечит Саламиса,
должна приложить к его глазам та, что явилась причиной несчастья, то
есть Дорат-иль-Говас.
Этот талисман хранится в сокровищнице Сулеймана, и ты добу¬
дешь его сам. Тебе не составит труда проникнуть в подземелье, ибо
ключ от него на твоих устах. Это слово, начертанное на волшебном
мече, да и тому, кто трудится от имени пророка, дорога в его сокровищ¬
ницу всегда открыта.
—	Однако, — забеспокоился Хабиб, — если мы с Дорат-иль-Говас по¬
едем в Аравию, что станет с Дилынадом и его женой? Они, конечно,
могут присоединиться к нам, но им сейчас надо быть в своих владени¬
ях. И кто в мое отсутствие проследит за порядком и покоем на моих
островах?
—	Вспомни, мой дорогой Хабиб, кого я прислал тебе на выручку,
когда ты с таким трудом пробирался к Кавказу? Точно так же я могу
переправить на Зеленый остров Госпожу с Прекрасными Волосами и ее
мужа. Тот же раб Сулеймана, что проводит их на птице рух, сообщит
Эль-Хабусатрусу, вашему деду, и вашим визирям о том, куда ты напра¬
вился, а ты спокойно полетишь в Аравию... Я не могу вас сопровождать,
долг удерживает меня здесь, тем более что обязанности мои более чем
удвоились после твоих подвигов. По этой же причине я не имел воз¬
можности успокоить твоего доброго отца, поведав ему правду о тебе.
Раз ты хочешь получить мой совет, — продолжал Иль-Хабуль, — вот он:
приземлись поодаль от стана твоего отца. Ступай в наш маленький
шалаш. Поскольку там нет ничего такого, что могло бы привлечь люд¬
скую алчность, он уцелел, несмотря на мятежи и войны. Вещей, кото¬
рые Дорат-иль-Говас взяла с собой, хватит, ей будет удобно, и тебе не
придется беспокоиться о том, как живет внучка джинна там, где нет
ничего, кроме рыбы, дичи и лесных плодов... Когда ты проникнешь в
сокровищницу Сулеймана, тебе придется вернуть на прежнее место
меч, что позволял тебе одолевать врагов пророка. Это не обычное ору¬
жие, оно не поможет против простых смертных, зато тебе понадобятся

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
707
опыт, осмотрительность и сила, которые ты приобрел благодаря совер¬
шенным тобою деяниям. Судя по всему, ты будешь вынужден драться,
и я облачу тебя с головы до ног в латы вроде парфянских2. В похожем
вооружении я сам первый раз появился у стана Саламиса. Дам я тебе
еще и конские доспехи, ты воспользуешься ими, когда сочтешь необхо¬
димым.
— Дорогой Иль-Хабуль, — отвечал Хабиб. — Я взволнован до глуби¬
ны души и не обрету покоя, пока не помогу отцу. Открой мне, пожа¬
луйста, еще раз дверь, ведущую к драгоценному талисману, который
спасет ему жизнь. Малейшее промедление разрывает мне сердце, и я
не сомневаюсь, что моя любимая Дорат-иль-Говас разделяет мои чув¬
ства.
Само собой разумеется, прелестная царица, готовая во всем под¬
держать мужа, с радостью согласилась сопровождать его и начала со¬
бираться в новое путешествие.
Хабиб спустился в подземелье с оружием Сулеймана. Никто не
встал на его пути, и когда он подошел к доспехам пророка, то увидел
на забрале два плоских опаловых камушка, соединенных золотой ни¬
тью, длина которой равнялась расстоянию между человеческими глаза¬
ми. Они сверкали ослепительным блеском. Сын Саламиса сразу смек¬
нул, что это и есть то самое средство, о котором говорил Иль-Хабуль,
взял волшебные каменья и удалился, сожалея, что нельзя побыть по¬
дольше там, где можно почерпнуть бесчисленные познания. Однако
чувство сыновней любви заглушило все сожаления. Хабиб проводил в
дорогу Дилынада и его жену и тут же полетел туда, куда призывали его
любовь и долг.
Несмотря ни на что, героя заботила также судьба морских дев, ко¬
торых он оставил на Белом острове, и, недолго думая, он решил по до¬
роге на родину взять двух сестер с собою.
На рассвете следующего дня две птицы рух одновременно подня¬
лись в небо и разлетелись в разные стороны.
Через три дня к вечеру дети Саламиса увидели шатры его станови¬
ща. Птица рух опустилась на землю рядом с частоколом, что ограждал
убежище, созданное руками Хабиба и Иль-Хабуля.

708
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Счастливая чета спешилась, джинн, который правил рухом, сняв
поклажу, отпустил его погулять и подкрепиться. Хабиб и Дорат-иль-
Говас улеглись спать, но уже с зарей снова были на ногах.
Сыну Саламиса предстояло попасть в отцовский шатер. Он не хо¬
тел внезапным появлением испугать родителей и потому в одно мгно¬
венье переоделся до неузнаваемости.
Среди своих старых вещей он наткнулся на пару бабушей, которые
надевал во время работы. Вот и обувь.
Накинул на плечи шкуру серны, другую повязал вокруг бедер. Вот
и одежда.
Натер лицо и шею темно-желтой глиной, взлохматил бороду и во¬
лосы. С кинжалом за поясом, палкой в одной руке и корзиной, полной
диких слив, в другой Хабиб миновал все заставы и добрался до шатров,
в которых жили слуги его матери.
Там он уселся на большой удобный камень, поставил корзинку
между ног и сделал вид, что отдыхает и даже дремлет.
Мимо него прошли несколько рабов, но среди них он не заметил ту,
что хотел попросить о помощи. Наконец она появилась, и Хабиб оклик¬
нул по имени свою старую няню Эзекку.
—	Ты меня знаешь, молодой человек? Откуда? — удивилась добрая
женщина.
—	Да, я знаю тебя, — отвечал юноша, — давай зайдем за это дерево,
и я скажу тебе новость, которая очень обрадует твоих хозяев. Отнеси в
свой шатер мою корзину, и если мои слова не доставят тебе удоволь¬
ствия, она вместе с содержимым достанется тебе.
Рабыня больше из любопытства, чем от жадности, зашла за дерево,
что стояло сбоку от шатра, образуя укромный уголок.
—	Ну-ка, ну-ка, — улыбнулась она, — послушаем, что ты скажешь.
—	Обещай, что, выслушав меня, ты не завопишь от радости и не
привлечешь ничье внимание.
—	Ах ты, обольститель, ты что же, думаешь, у тебя золотые уста?
По твоей одежде и бабушам незаметно, что ты одними разговорами
заставил кричать много женщин!
—	Всё так, моя дорогая няня. Ты будешь первой, если не сумеешь
удержаться.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
709
—	Нет, мне это нравится, бродяга с корзинкой кислых слив зовет
меня няней! Может, доставишь наконец мне обещанную радость, а то я
уже устала ждать.
—	Ты очень любила бедного Хабиба?
—	Ты явился сюда, чтобы расстроить меня до слез?
—	Напротив, если ты любила его, утешься, ведь он не погиб. — При
этих словах сын Саламиса сжал руки женщины, чтобы она не заголо¬
сила. — Молчи, няня, молчи, моя дорогая, не шуми, это я, Хабиб, прошу
тебя, только не кричи. Я покажу тебе родинки на шее и на груди, я
спою тебе песенку, что когда-то сочинил для тебя.
—	Как? Как же это? — Эзекка узнала голос Хабиба, и тот прикрыл
ей рот ладонью.
—	Тише, тише, не то до смерти напугаешь мою мать. Я пришел,
чтобы вырвать отца из лап врагов. Ты всё испортишь, если кто-нибудь
прознает, что я здесь. Молчи, держи себя в руках, во имя Аллаха за¬
клинаю тебя, моя добрая старая няня. Где я могу спрятаться? Укажи
мне какой-нибудь шатер. Если в него нельзя попасть через вход, я про¬
лезу под пологом, а после скажу тебе, что делать, дабы новость о моем
возвращении, которую ты сообщишь моим родителям, осталась тайной
между нами четырьмя и не вызвала никаких возмущений. Это самое
главное для всех нас.
Хабиб напрасно боялся, что Эзекка закричит. У бедной женщины
перехватило дыхание от переполнявших ее чувств, только слезы брыз¬
нули из глаз. В шатре для служанок в тот утренний час никого не было,
и няня проводила своего дорогого воспитанника внутрь. Там царевич
объяснил ей, каким образом она должна предупредить его мать. Затем
он хорошенько спрятался, а его нянька ушла, надеясь улучить удобный
момент и поговорить с Амир алой, которая почти ни на шаг не отходила
от Саламиса.
Хабиб остался один и с болью в сердце думал, каким грозным пре¬
жде был стан его отца и каким беззащитным выглядел теперь.
Он уменьшился на три четверти. Вместо застав его окружали толь¬
ко рвы и частокол, и, судя по тому, что рыцарь заметил по дороге,
здесь готовились к войне, но войне оборонительной.

710
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Невозможно вообразить, как не терпелось герою поскорее обнять и
утешить своих отца и мать, вернуть зрение Саламису и сразиться с не¬
благодарными изменниками, которые воспользовались недугом своего
царя, чтобы восстать против него и даже угрожать его свободе.
К счастью, этим печальным размышлениям положила конец его
няня Эзекка.
Сон ненадолго сомкнул веки эмира, и Амирала удалилась в свой
шатер, чтобы попить и немного отдохнуть.
Эзекка последовала за ней и, оставшись с матерью Хабиба наедине,
сказала:
—	Госпожа, ты всегда верила моим снам. Уже давно мне не снилось
ничего хорошего, и, к несчастью, все мои печальные видения сбыва¬
лись. Лишь только последнее утешило меня и вселило в сердце надеж¬
ду... Двадцать рыцарей, которые сопровождали нашего сыночка в пу¬
стыню, оказались изменниками, а потом и лгунами. Наш Хабиб не по¬
гиб. Он прекрасно себя чувствует, и я своими губами прикоснулась к
родинкам на его шее и груди.
—	Ты поцеловала его родинки, — засомневалась Амирала, — и по¬
чему из этого следует, что рыцари нас обманули, а мой сын жив?
—	Потому, госпожа, — отвечала старушка, — что я прижалась к его
родинкам очень сильно и почувствовала, как живо бьется сердце в его
груди. Сердце мертвеца так не бьется, госпожа, уж поверь мне на слово.
—	Когда же ты видела этот сон?
—	Да только что, госпожа. А теперь выпей холодной воды, и я рас¬
скажу тебе кое-что еще.
Амирала любезно согласилась и выпила целую чашку.
—	Вот и хорошо, — продолжала старушка. — Слушай, госпожа, и
крепись, чтобы не умереть от радости. Это было не во сне. Я видела
его, я обнимала живого Хабиба. Сейчас он находится в моем шатре.
Вот корзина со сливами, которую он принес. Твой сын вернулся домой,
переодевшись бедняком, с измазанным глиной лицом. Он не хочет,
чтобы его узнал кто-нибудь, кроме нас и его отца. Хабиб сказал, что это
очень важно для судьбы Саламиса, а ты знаешь, как благоразумен наш
сынок. Надо делать всё, как он просит.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
711
Амиралу охватило сильное волнение. Холодная вода ей не помогла.
Она взглянула на корзинку и не смогла вымолвить ничего, кроме:
—	Сливы. Он принес сливы!
—	Приди в себя, госпожа. — Эзекка поднесла к носу хозяйки паху¬
чую настойку. — Тебя ждет счастье и вознаграждение за все страдания.
Так сказал мой Хабиб, и вечером, глядя на звезды, ты не увидишь ни
одного враждебного нам знака.
—	Но где же он?! — Амир ала немного пришла в себя.
—	В моем шатре, за большой корзиной с тканями, которые тебе при¬
слали из Шираза. Мужайся, госпожа, и ничего не бойся, иди, сама по¬
смотри. Мы закроемся в шатре, расчешем ему волосы, умоем, и либо я
обманулась, либо мы обнимем нашего сына, который стал еще краше,
чем прежде.
Амир ала собралась с духом и позволила проводить себя в шатер
доброй няньки. Там, приняв все предосторожности, чтобы никто им не
помешал и не застал врасплох, корзину с тканями отодвинули, и Хабиб
упал к ногам матери, которая сидела на лежанке Эзекки. Тут няне при¬
шлось снова доставать склянку с настойкой, чтобы на этот раз привести
в чувство и Амиралу, и ее сына.
Наконец они заключили друг друга в объятия.
—	Ах! Какая сила вернула тебя нам, мой ненаглядный Хабиб? — вос¬
кликнула жена Саламиса.
—	Та, что была мне обещана звездами, моя госпожа. Ты видишь
перед собой счастливого мужа Дорат-иль-Говас, царя Семиморья, ору¬
дие, пусть и не совсем достойное, великого Сулеймана, победителя
врагов Аллаха и Его пророков, который не гордился бы своей участью,
если бы не привел лекаря, что может немедленно вернуть зрение его
отцу.
—	Вернуть зрение моему дорогому Саламису!.. — вскричала Ами-
рала.
—	Да, госпожа, — отвечал Хабиб. — Этот лекарь — моя жена. Волей
Неба именно ей суждено совершить это чудо.
—	Твоя жена?! Но где же она?
—	В моем шалаше. Она ждет, чтобы ей принесли арабское платье.
Найдите два — для нее и для меня: она должна переодеться мужчиной,

712
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
а я — так, чтобы меня не узнали. Пусть весь стан думает, что к отцу
привели арабского врачевателя и его раба. Дай мне самого надежного
своего прислужника, пусть он вместе с тремя мулами отправится в
мой лесной шатер, а я пойду туда прямо сейчас. Пусть скажет на за¬
ставе, что скоро вернется, и договорится, чтобы его пропустили об¬
ратно... Своим рабам объяснишь, что послала его за лекарем и что
тому понадобится шатер. Мы приедем на закате, и ты дашь нам в
услужение только Эзекку... Госпожа, к тому времени подготовь отца.
Расскажи ему какую-нибудь сказку, пусть она заронит в его душу на¬
дежду. Внуши ему доверие к целителю, скажи, что тот вернет ему
зрение, всего лишь взглянув на его глаза и легонько к ним прикоснув¬
шись. Что до меня, то я покажусь только после того, как мой родитель
прозреет.
Всё исполнили так, как велел Хабиб, и сын Саламиса немедленно
отправился в шалаш, ни слова не говоря слуге своего отца, который
следовал за ним.
Когда они приблизились к частоколу, царевич назвал раба по име¬
ни. Тот вздрогнул, услышав знакомый голос.
— Не удивляйся, — сказал юноша. — Я говорю с тобой голосом Ха¬
биба, потому что я и есть Хабиб. Когда ты окажешься там, куда я веду
тебя, то увидишь еще кое-кого и поразишься еще больше. Это царица,
моя жена, и ты исполнишь всё, что мы прикажем, ради нашего эмира
и моего отца.
Слуга решил, что видит сон. Однако вскоре данные ему поручения
убедили раба в том, что это явь.
Хабиб велел ему погрузить на двух мулов доспехи, подаренные
Иль-Хабулем, а потом царевич и Дорат-иль-Говас переоделись так, как
было задумано.
Молодой лекарь ехал верхом на большом муле. Его раб шел пеш¬
ком, ведя под уздцы второго навьюченного мула, а слуга эмира вел
третьего.
Оружие и доспехи прикрыли львиными и тигровыми шкурами,
сняв их с софы и с пола в шалаше. На закате дня маленький отряд при¬
был на заставу и без помех миновал ее стражников.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
713
Тем временем Амир ала и Эзекка ждали пробуждения Саламиса, и
когда тот проснулся, заговорили с ним не так печально, как прежде.
Добрый эмир воспрял духом.
—	Небо унизило меня, — сказал он. — Я слишком возгордился Его
милостями, и оно отняло у меня всё, дабы я осознал свое ничтожество.
Я благословляю его, о моя дорогая Амирала, ибо чувствую, что ты сми¬
рилась так же, как и я... Лишенный не только славы и власти, но и
света дневного, я не боюсь даже рабства, коим мне угрожают, если ты
будешь рядом и поможешь мне снести все невзгоды. Мои враги больше
не страшатся моего копья, но им не избежать кары Великого Пророка.
Он сам отомстит за нас, воссоединит с нашим дорогим Хабибом, и мы
будем счастливы.
—	Да, да! — воскликнула старая няня. — После сна, который приснил¬
ся мне и моей госпоже, я уверена, что мы соединимся с нашим Хаби¬
бом.
—	О чем ты говоришь? — удивился Саламис. — Где это видано, что¬
бы один и тот же сон привиделся двум женщинам сразу?
—	И однако же, так и было, — настаивала Эзекка. — Он приснился
и мне, и госпоже. Мы обе видели Хабиба: он прекрасен, он — царь, и у
него жена-царица, прекраснее гурии. Он любит нас и своего отца всеми
силами души. Твой сын намерен явиться сюда и показаться тебе...
—	Показаться мне?! — усмехнулся Саламис. — Значит, всё это слу¬
чится не на земле, а на Небе, ибо мои глаза закрылись навсегда.
—	Возможно, господин мой, ты заблуждаешься, — продолжала
Эзекка. — Нам обещали привести необыкновенного лекаря. Если зрач¬
ки целы, он в одно мгновенье, не причиняя боли, возвращает им зре¬
ние.
—	Нет, я не хочу в который раз стать жертвой шарлатанов и пред¬
сказателей.
—	Он ни то и ни другое. Прежде чем взяться за дело, этот целитель
дает в залог тысячу золотых. Если он не преуспеет или сделает хоть
чуточку больно, то теряет всё.
—	Что ж, пусть приходит и дает залог, — согласился эмир. — Хочу
заработать тысячу золотых для моих бедных подданных, лишившихся

714
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
своего скота. Мне это будет стоить всего лишь немного терпения, а са¬
мозванец будет наказан за бахвальство.
На большее Амирала и не надеялась. Хабиба и Дорат-иль-Говас от¬
вели в приготовленный для них шатер, и слуга сложил в его углу за¬
вернутые в шкуры оружие и доспехи.
Тем временем всех лишних выпроводили из покоев Саламиса, при¬
несли ужин, который должна была подать Эзекка, и верный раб стал у
входа, чтобы никто не вошел внутрь, пока лекарь занимается своим
делом.
Амирала сказала эмиру, что целитель уже здесь, и вложила в руку
мужа полный золота кошель.
—	Чувствуешь, какой тяжелый? — спросила она. — Скажи, хватит ли
этого, и держи деньги при себе на тот случай, если лечение не поможет.
Но, поскольку ты не простой человек, а царь, лекарь считает, что это
слишком жалкий залог, и просит дозволения поставить на кон еще и
свою голову.
—	Моя дорогая Амирала, — поразился Саламис, — может, мне всё
это только чудится? Может, это сон вроде того, что видели вы с Эзек-
кой? Или мы втроем грезим наяву?
—	Надеюсь, мой дорогой эмир, что вскоре нас станет пятеро, и сон
наш будет самым приятным и самым правдивым на свете. Однако по¬
зволь целителю подойти к тебе.
—	Приблизься, — сказал Саламис. — Это правда, ты уверен в том,
что излечишь меня?
—	Так же, как в себе самом, — ответила Дорат-иль-Говас.
—	У тебя голос ангела, а не лекаря. Неужели ты послан Небом, ибо
только от Него я жду милости и спасения.
—	Ты ошибаешься, я не ангел, но я в самом деле помогу тебе.
—	Не знаю, почему, но я верю твоим словам, они наполняют меня
надеждой. Посмотри, что там у меня с глазами.
—	Уже посмотрел. Сейчас я дотронусь до них кончиками пальцев.
Не волнуйся, тебе не будет больно...
—	О, какое приятное тепло... Какое дивное ощущение! В моей голо¬
ве всё словно перевернулось, тепло бежит по жилам и передается всему
телу, я будто оживаю...

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
715
—	Дело сделано, мой господин, не бойся, открой глаза. Свет не при¬
чинит тебе никакого вреда.
—	О Небо! Я вижу! — вскричал эмир и, прежде чем осмотреться,
распростерся ниц, дабы возблагодарить Бога.
Помолившись, он поднялся на ноги и воскликнул с горячностью:
—	Где мой лекарь, где этот посланник Неба?
—	Это я.
—	Небесное создание!
—	Нет, я не ангел, о мой добрый отец! Я — твоя дочь Дорат-иль-
Говас, ради которой судьба пожертвовала тобой, я — жена твоего до¬
рогого сына Хабиба.
—	Жена Хабиба! Подойди ко мне... Амирала! Дай я обопрусь на
твою руку! Мой сын женат, мой сын жив! Где он?
—	У твоих ног! — Хабиб припал к стопам отца.
—	О Небо! — вскричал Саламис. — Ты возвращаешь мне силы, но
хватит ли их, чтобы пережить такое счастье?
И эмир лишился чувств на руках своих детей. Однако то была
лишь мимолетная слабость, которая сменилась двумя потоками слез,
что полились из глаз любящего отца. Вскоре они смешались со слезами
его детей и жены. Старая няня, к которой правитель был весьма при¬
вязан, тоже не осталась в стороне.
Природа взяла свое, и нежные чувства еще долго не давали про¬
снуться любопытству.
Но вот Амирала позвала всех к столу, и няня занялась порученным
ей делом. Отец сидел между сыном и невесткой, счастливая мать — на¬
против мужа. Она глядела и не могла наглядеться на всех, кого любила
и кого так нежданно вновь обрела.
Уже много дней и ночей она только и делала, что вздыхала. Уста
ее открывались лишь для жалоб, сердце не ощущало ничего, кроме
печали, а голова не знала покоя от страха. Рыдания ее разрывали душу,
она была мертва для удовольствий и жива лишь для боли и страданий.
Горе отмечало каждый ее шаг.
Мир в один миг переменился, и с этого дня Амирала лила лишь
сладкие слезы счастья. Всё ее существо исполнилось восторга, и уста
помогли ему излиться в таких словах:

«Жена Хабиба! Подойди ко мне... Амирала!
Дай я обопрусь на твою руку! Мой сын женат,
мой сын жив! Где он?»

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
717
— Сердце мое, распахнись! Не время теперь сжиматься, от радости
не нужна защита! Раскройся прямо сейчас, дай себе волю, поплачь!..
Когда каждая слезинка моя источалась вместе со стоном, думала ли я,
что буду однажды плакать и тем наслаждаться?.. О смех! Ты лжец и
обманщик. Ты не умеешь передать счастье души человеческой. Ты ни¬
чего не понимаешь в чувствах. Ступай прочь, покажись на лицах без¬
душных созданий, что жаждут бездумного веселья. Отойди от тех, кто
умеет ощутить упоительность слез... Дорат-иль-Говас! Хабиб! Ах, сколь
прекрасны ваши слезы! Как украшают они и облагораживают ваши
небесные лики!
Амир ала готова была еще долго слагать стихи, ибо счастье вернуло
ей то, что она любила в молодости. Однако картина, которой любова¬
лась мать Хабиба, переменилась: все наскоро поели, няня ушла, наста¬
ло время Саламису узнать, каким путем Небо возвратило ему его до¬
рогого сына.
Герой подробно изложил свою историю, начав с того самого мгно¬
вения, когда он отправился к Кавказским горам. Хабиб рассказал, как
вели себя его двадцать спутников и как они бросили его в пустыне один
на один со зноем, голодом, жаждой и дикими зверями.
Юноша простодушно описал свои подвиги вплоть до той самой
оплошности, что допустил он в подземельях Кавказа, и не стал скры¬
вать от отца, к чему эта ошибка, которую сам Хабиб считал непрости¬
тельной, привела.
Затем он перешел к встрече, конечно же не случайной, с морскими
девами, чья поддержка облегчила ему все дальнейшие деяния и даже
спасла жизнь. И наконец рыцарь поведал о счастье, которым он на¬
слаждался с тех пор, как судьба соединила его с несравненной Дорат-
иль-Говас.
Потом Хабиб объяснил, по какой причине вернулся на Кавказ, рас¬
сказал, как узнал от Иль-Хабуля о несчастьях и бедах, обрушившихся
на его отца, мать и весь народ, и как сразу же решил вернуться в Ара¬
вию.
Саламис слушал не прерывая, но, как только царевич умолк, спро¬
сил:

718
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Не думаешь ли ты, сын мой, отомстить тем негодяям, что замыс¬
лили погубить тебя?
—	Отец, — отвечал Хабиб, — думаю, в этом нет никакого смысла.
Пусть их мучает совесть в ожидании кары небесной, мне не пристало
марать руки местью столь низким созданиям.
—	Твои слова полны величия, — возразил Саламис, — но ты рассуж¬
даешь как герой, а обязан думать как царь. Преступление должно быть
наказано, злодеям не может быть пощады. Неужели ты не понимаешь?
Из-за их предательства и трусости я ослеп, наш народ терпит бедствия,
и нет никого, кто осмелился бы выступить против наших врагов. Из-за
них здесь царит несправедливость. Совершив страшное злодеяние про¬
тив тебя и меня, они остались безнаказанны, народ этого не поймет.
Как только все узнают, что ты жив, об их вероломстве станет известно,
и тебе надлежит пожертвовать ими ради порядка. Добавлю, хоть и
знаю, что ты выше всяких страхов, что, оставшись в живых, эти него¬
дяи сделаются нашими злейшими врагами.
Хабиб согласился с доводами отца и попросил его рассказать о по¬
следних событиях в Аравии, печальные последствия которых он заме¬
тил, ступив на родную землю.
—	О сын мой! — продолжил доблестный эмир. — Призываю тебя
покарать изменников, чья жизнь приносит вред людям! Да, я требую,
чтобы ты поступил вопреки своей собственной природе во имя покоя
подданных, коими в будущем тебе предстоит править. Мне самому
очень неприятно изображать всё в черном свете, и я не хочу изгнать из
твоего сердца доброжелательность — чувство, которым должен руко¬
водствоваться истинный мусульманин!.. Когда я погрузился во мрак,
когда из-за меня арабы не могли насладиться победой, я в их глазах
стал лишь обременительной ношей. Эмиры, мои подданные, забыли о
том, кому они обязаны своим возвышением, и отдалились от меня.
Между ними пошли разногласия, начались распри, они больше не хоте¬
ли прислушиваться к моим советам... Народы Аравии попали под мою
власть благодаря моим деяниям, подвигам и мудрости, я покорил даже
грозное племя клебов — язычников, поклонявшихся солнцу и звездам.
Нам пришлось поработить их, наложив дань, которая тяжким бреме¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
719
нем легла на их плечи... В этом племени нашелся воин по имени Зир,
человек невероятного роста и силы, честолюбивый бунтарь, деятель¬
ный, воинственный и жестокий. Зир поднял на мятеж своих собратьев.
Они взялись за оружие, и, пока эмиры воевали, оспаривая друг у друга
главенство, клебы разгромили их, рассеяли, захватили их скот, и те из
побежденных, кто сумел бежать, бродят теперь по бескрайним аравий¬
ским пустыням... Избавившись от врагов, которые могли угрожать ему,
грозный Зир напал на меня, дабы исполнить главную часть своего за¬
мысла... Наш народ бану хиляль, как верный последователь Великого
Пророка, ненавистен неверным. Зир хочет обратить его в рабство, от
которого он освободил свое племя, и по мере возможности стереть с
лица земли даже след наш... До сих пор выгодное положение нашего
стана, что укрыт между двумя крутыми холмами, строгий порядок, за
которым я приказал следить, и охрана, упреждающая неожиданное на¬
падение, уберегали нас от разгрома, но мы слабеем с каждым днем, а
наши табуны и стада едва находят пропитание на окрестных пастби¬
щах... И если бы не ты, сын мой, и не милость Божья, вернувшая мне
зрение, мы вот-вот погибли бы или попали в унизительное рабство...
Враги, которым известно наше положение, пока что прекратили попыт¬
ки разгромить наш стан, но каждый день они являются к нашей заста¬
ве, оскорбляют нас, вызывают на бой. И ни один, да, ни один из моих
соплеменников не отваживается призвать их к ответу — такое впечатле¬
ние, что в племени бану хиляль остались только женщины и дети.
Сердце Хабиба разрывалось, когда он слушал рассказ Саламиса:
его отец всеми покинут, народ унижен — слышать такое было невыно¬
симо. Царевич возмутился, его охватили гнев и ярость, он понял, что
главарь племени клебов пользуется слабостью подданных эмира.
— О мой отец! — воскликнул он. — Надеюсь, первые же лучи солнца
увидят, на что мы способны ради мести... Под шкурами тигра и льва,
которые не привлекли твоего внимания, сложены иноземные доспехи.
Их дал мне Иль-Хабуль во время нашей последней встречи на Кавказе.
Пусть твой верный конюший приготовит мне боевого скакуна. Я выйду
к заставе и приму вызов негодяев, когда они посмеют явиться. Если же
они не покажутся, я поеду прямо в шатер Зира и сам вызову его на бой.

720
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	И кем будет Саламис, — вскричал почтенный муж, — если он не
присоединится к своему сыну в столь благородном деле?! Здесь, под
тигровой шкурой, доспехи для двоих. Для кого? Не для твоей же жены
или для моей Амир алы их прислали сюда. И есть ли среди нас араб,
достойный носить их? Кто из них способен поднять это копье? — Сала¬
мис грозно потряс оружием. Несмотря на огромную его тяжесть, в ру¬
ках эмира оно выглядело точно тростинка в руках ребенка. — О Му¬
хаммад! — воскликнул Саламис. — Ты только что дал двух вождей
своему возлюбленному народу. Ты вернешь ему и доблесть, и силу!
Вместо того чтобы встревожиться, Амирала и Дорат-иль-Говас с
радостью смотрели, как их мужья помогают друг другу вооружиться,
как проверяют крепость и тяжесть своего оружия.
Когда отец и сын полностью облачились в доспехи, они обнялись.
—	Ты был моим сыном, я был твоим отцом. Теперь мы братья, со¬
перничающие друг с другом в борьбе за славу... Как жаль, что прихо¬
дится сражаться только с рабами! Чести мало, но мы служим Великому
Пророку. Пусть наша победа приумножит Его славу.
Саламис послал за своим верным конюшим.
—	Возьми, — сказал он, — двух моих лучших скакунов, надень на
них эти доспехи и отведи в свой шатер. Они должны быть готовы к
рассвету. Тогда мы сядем в их седла. Как видишь, Аллах вернул мне
силы вместе со зрением. Мой сын и я завтра примем вызов так называ¬
емых рыцарей Зира. Когда мы выедем из твоего шатра, следуй за нами
на некотором расстоянии и, если кто-нибудь из нашего стана спросит,
кто мы, сказывай, что это два иноземных воина, которые хотят послу¬
жить Саламису.
Конюший ушел исполнять приказания и, пользуясь ночной тиши¬
ной и покоем, сделал всё так, что никто ничего не заметил.
Стража, стоявшая вокруг шатров эмира, видела, как слуга Салами-
са, которого они знали в лицо, повел куда-то двух коней, но ни о чем не
догадалась.
На заре двое полностью вооруженных воинов обняли своих жен и
незаметно покинули шатер. Они пробрались к шатру конюшего, вско¬
чили на своих жеребцов и, подъехав к заставе, где обычно собирались
воины Зира, встали так, что снаружи их было не видно.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
721
Враги не заставили себя ждать. Впереди следовали шесть воору¬
женных до зубов всадников, а за ними — несколько прислужников.
Когда они приблизились к заставе, один из клебов спешился и обратил¬
ся к стражникам:
—	Люди Аравии, вы потеряли рассудок, оставаясь запертыми здесь
будто скотина, которую вы скоро съедите? Или вы хотите умереть от
голода рядом со слепцом? Рабство, которое мы вам предлагаем, почет¬
но. Мы обращаем в него самые воинственные народы земли. Покоря¬
ясь нам, вы разделите общую участь. Поспешите облечься в наши цепи,
и вам выпадет счастье стать одной из ступеней трона нашего могуще¬
ственного эмира и славного царя Зира. Бросьте бессильного старика,
ему нечего делить с вами, кроме своей слабости, нужды и стыда. При¬
соединившись к нашему племени, вы забудете о своем позоре. Чего вы
ждете от всеми покинутого калеки, ведь у него не осталось ни одного
мужчины, способного сразиться с самым слабым из нас!
—	Ты врешь, жалкий раб мятежного раба! — Хабиб неожиданно
показался из-за частокола и со всей силы бросил перчатку в забрало
застывшего от изумления врага. — Вызываю тебя на бой, встречай, пе¬
ший или конный, воина великого эмира Саламиса.
В тот же миг скакун доблестного мужа Дорат-иль-Говас перескочил
через заграждение и оказался прямо перед противником, который да¬
же не успел вскочить на лошадь и взять в руки щит.
Царевич спрыгнул на землю и отбросил свой щит, как бы желая
честного поединка. Бой начался, но очень быстро закончился. Каждый
удар сына Саламиса пронзал насквозь доспехи его противника, и не¬
счастный рухнул к его ногам, прежде чем другие воины-клебы подо¬
спели на помощь своему товарищу по оружию.
Первый из них, поправ все воинские законы, направил на Хабиба
своего коня, чтобы сбить юношу с ног, но тот увернулся, нанес неприя¬
телю смертельный удар и скинул на землю.
Саламис, выехав из укрытия, встретил третьего воина и отправил
его вслед за первыми двумя. Хабиб, к которому конюший подвел его
жеребца, вскочил на него и подъехал к отцу, став рядом с ним. Вдвоем
они бросились на трех оставшихся всадников.

722
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Те сбежали бы, когда бы их люди, что держались позади, не засты¬
ли от ужаса. Получив страшные удары в головы, вся троица осталась
лежать на земле.
Саламис и его сын вернулись в стан племени бану хиляль. Все, кто
мог держать оружие, обступили их. Радость на лицах утративших бы¬
лую доблесть мужчин смешалась с завистью и стыдом. Им не терпе¬
лось узнать, кто эти двое, что вступились за их честь с такой уверенно¬
стью и неустрашимостью и вдвоем столь скоро и безоговорочно одоле¬
ли шестерых.
Два героя ехали, не поднимая забрал, и только молча кланялись
тем, кто прославлял их. Конюший не говорил ничего, кроме того, что
эти благородные иноземцы приехали предложить свои услуги Салами-
су и попросили проводить их в его шатер, дабы представиться эмиру и
поклясться в своей верности.
Проводив всадников до шатра Саламиса, прислужник зашел внутрь
как бы для того, чтобы сообщить об их прибытии, а затем пригласил
рыцарей войти.
Там наши герои попали в руки Амиралы и Дорат-иль-Говас. Желез¬
ные доспехи на груди воинов, казалось, размякли и прогнулись от силь¬
ных и нежных объятий их жен.
Рыцари-победители всегда восхищают своих возлюбленных. Ах,
сколько похвал присоединяют они к самым сладким и самым безум¬
ным своим ласкам! В тот час две счастливые четы безбоязненно пре¬
давались им, однако чистая и добродетельная любовь хоть и переходит
границы, но всегда знает меру.
Жены разоблачили своих мужей и усадили за стол, ибо им пора
было подкрепиться. Конюший сообщил Саламису, что его шатер окру¬
жен любопытными. Эмир приказал передать им, что этой ночью он
плохо спал и ему нужен покой. В то же время он велел сообщить всему
народу, что после полуденной молитвы будет держать совет со всеми
воинами.
Слух о прибытии лекаря, который собирался исцелить эмира, рас¬
пространился по стану, но и врачеватель, и его помощник бесследно
исчезли. Люди думали, что правитель, не поверив в то, что ему помо¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
723
гут, сразу отослал человека, который посмел уверять, будто возвратит
слепцу зрение.
С другой стороны, все задавались вопросом: когда и через какую
заставу проникли два вооруженных воина в закрытый со всех сторон
стан и как, никем не замеченные, прошли к шатру эмира.
Пока все строили предположения насчет этих двух событий, Сала-
мис, Амирала, Хабиб и Дорат-иль-Говас наслаждались отдыхом, кото¬
рый был им совершенно необходим, а все, кто входил в совет эмира,
чувствуя, что услышат на его собрании какую-то важную новость, гото¬
вились прибыть в его шатер в назначенное время.
Саламис встретил рыцарей, сидя на софе и подперев лоб ладонью,
чтобы никто не заметил, как живо блестят его глаза.
Как только все собрались и расселись по местам, правитель взял
слово.
— Эмиры и рыцари, вы были гордостью племени бану хиляль, пока
на него не обрушился гнев Великого Пророка. Я уже не надеялся ни
узнать, в чем причина наших невзгод, ни увидеть конец этим несча¬
стьям... Я уповал лишь на Аллаха, я покорился его воле, и он соблаго¬
волил открыть мне правду и поведал о страшном преступлении, совер¬
шенном сыновьями нашего племени. Они разгневали Небо, и оно об¬
рушило на нас бедствия, от которых пострадал весь народ... О эмиры!
И особенно вы, арабские воины, слушайте меня! Среди вас есть трусы
и лжецы, что осквернили свои души самой страшной изменой и самым
подлым вероломством... Как только они совершили этот грех, Мухам¬
мад отвернулся от нас, Небо отдалилось, звезды стали враждебны нам,
и мы попали под власть неверных. Хоть я не был ни в чем виноват,
меня, как вашего вождя, покарали слепотой, чтобы, лишившись воз¬
можности действовать, я дожил до того, что вы начали пренебрегать
даже моими советами! У вас отняли веру в собственные силы, вы уже
не осмеливались дать отпор неприятелю и превратились для него в по¬
смешище. Мужчины, что раньше во всем полагались на себя, почув¬
ствовали, как затряслись их поджилки, и в страхе попрятались... Пле¬
мена, находившиеся под нашей властью, отделились, но не смогли из¬
бежать бедствий, которые грех навлек на народ бану хиляль. Враги

724
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
арабов, столь же малодушные, как мы, но еще и неосторожные и раз¬
общенные, позволили своим братьям пасть от меча восставших рабов,
а те, кто не присоединился к мятежу, укрылись в знойных пустынях,
где влачат самое жалкое существование... Когда наши беды достигли
своего предела, Небо наконец обратило на нас свой сочувственный
взгляд, и теперь божественная справедливость ждет лишь одного: что¬
бы мы покарали преступников, из-за которых она разит безвинные на¬
роды, и чтобы она смогла обратиться против наших врагов... Согласны
ли вы немедленно предать заслуженному наказанию тех, кто будет при¬
знан виновным в том, что навлек на правоверных арабов-мусульман
ужасные несчастья?
Эмир произнес свою речь голосом твердым и властным, чего никто
не ожидал от слабого и слепого старика, сокрушенного потерей сына.
Собрание замерло в изумлении, некоторые потупились, но затем все,
вроде бы единодушно, высказались за то, что преступников, навлекших
на народ гнев небесный, следует немедленно судить, и, если вина их
будет доказана, они должны поплатиться жизнью.
—	Вы хотите доказательств, — с этими словами Саламис встал и
отодвинул занавес, за которым скрывался Хабиб. — Выходи, сын мой,
и расскажи, как девятнадцать рыцарей, присутствующих здесь, солга¬
ли, доложив о твоей смерти мне и моему народу. Трусливые и жесто¬
кие лжецы, — продолжал эмир, обращаясь к виновным, — осмелитесь
ли вы отрицать, что вы, мои избранники, которым я поручил охранять
и защищать вашего царевича, решили, перейдя от заговора к престу¬
плению, бросить его, дабы избавиться от стыда и расплаты. Вы ушли
тайком, когда он спал, лишили его всего необходимого, забрав всё,
вплоть до оружия, и оставив его один на один с голодом и жаждой, со
стихиями и бешенством диких зверей!
При виде Хабиба изменники застыли как громом пораженные, а
Саламис продолжал:
—	Рыцари народа бану хиляль, от вас зависит суд и наказание этих
преступников. Вам надлежит отомстить за всех сыновей Мухаммада
тем, кто обесчестил избранный им народ и навлек кару небесную на
него и другие племена.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
725
Виновные не произнесли ни слова, да и что они могли сказать в
свою защиту? Их тут же окружили, разоружили и связали. Затем пала¬
чи схватили преступников, вывели за ограду и отрубили им головы, а
тела бросили на растерзание диким зверям.
Только Рабир избежал позорной смерти, ибо умер вскоре после
своего возвращения. Мысль о преступлении, на которое он согласился,
не давала ему покоя и свела в могилу. Когда бы он скончался по другой
причине, его смерть могли бы почесть преждевременной.
Сделав всё, о чем просил повелитель, и воздав ему и царевичу
должное за одержанную победу, арабские рыцари поспешили выразить
свою радость от возвращения Хабиба.
Пока Саламис держал речь, его слова так приковали к себе внима¬
ние слушателей, что они не заметили огня, сверкавшего в его очах.
Теперь правитель говорил с каждым по очереди, и подданные с из¬
умлением обнаружили, что он снова видит.
— Должно быть, — сказал эмир, — вы прослышали о лекаре, кото¬
рый вызвался исцелить меня. Его привела сюда милость Аллаха и Ве¬
ликого Его Пророка, и он преуспел в своем деле, но и это еще не всё...
Доблестные арабы, победа, которую нынче утром одержали мы с мо¬
им сыном, — это залог нашей будущей свободы и торжества! Пятно
преступления смыто с вас. Пусть вера в себя вернется в ваши сердца
вместе с присущими вам отвагой и неудержимостью, готовьтесь к по¬
ходу на кочевье Зира. Мне нужны только конники, пусть пешие воины
отведут наши табуны и стада на дальние пастбища и сторожат их там.
И, наконец, часть мужчин останется здесь, чтобы охранять наши шат¬
ры... Пусть предупредят племена, которые разбрелись по пустыням,
что скоро страх поселится в шатрах наших врагов и навсегда покинет
сердца тех, кто встанет под знамена Саламиса... Нам следует собрать
по-настоящему значительное воинство, чье вооружение и грозный вид
лишат мужества врагов и избавят нас от печальной необходимости
вести кровопролитную войну, а пока радуйтесь вместе со мною мило¬
стям, ниспосланным мне с Небес. Постарайтесь приобщить к нашему
счастью всех арабов, верующих в истинного Бога... Мой сын Хабиб
жив, я вновь обрел зрение — это еще не все благодеяния, коими осыпал

72 6
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
меня Аллах. Смотрите, это Дорат-иль-Говас — царица Семи морей, что
плещутся на краю Востока, жена моего славного сына, которой звезды
повелели прийти сюда и вернуть мне вместе с силами моих лучших лет
возможность поднять к небосводу глаза, свободные от мрака, мешав¬
шего им видеть свет... Пусть новость об этом облетит все края, покор¬
ные законам Корана, и пусть все верующие вознесут Аллаху и Его
Пророку хвалу за совершенное ими чудо... Пусть везде начнутся празд¬
ники, но не для тела, а для душ мусульманских, которые должны воз¬
радоваться тому, что мы снова получили небесное благоволение, о чем
возвестили столь необыкновенные милости, нам оказанные, и удиви¬
тельные чудеса... Пусть голоса наши в порыве благодарности зазвучат
подобно грому небесному, и пусть услышат его в становищах Зира и он
устрашит тех, кто пока еще верен мятежнику.
Весь народ бану хиляль выразил почтение Дорат-иль-Говас и при¬
нес ей клятву верности, а затем повсюду раздались радостные возгласы,
к которым присоединился шум от празднеств и увеселений.
Стан Саламиса преобразился и снова выглядел как в прежние бла¬
гополучные времена. Хорошие новости распространились по Аравии, и
рыцари, покинувшие эмира в дни бедствий, поспешили вновь присоеди¬
ниться к своему вождю.
Эмир принял их ласково и велел Хабибу и его жене обращаться с
ними по-доброму. Не дав воинам возможности испросить прощения и
избавив их тем самым от стыда, он назвал карой небесной их поведение
по отношению к нему. Уже через две недели многочисленные воины
снова окружали эмира, и каждый рвался в бой, дабы искупить ратны¬
ми подвигами свою вину и смыть позор, коим покрыл он себя отступни¬
чеством и бездействием.
Зир не мог не знать о произошедшей в стане Саламиса перемене —
поражение шести рыцарей говорило само за себя. Трое из них погибли
на месте, а трое были взяты в плен: именно они передали своим сопле¬
менникам проникшие сквозь стены их темниц вести, которые не пере¬
ставали поражать Зира. Прежде всего он узнал о внезапном прозрении
Саламиса и о возвращении Хабиба с женой-царицей.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
727
Вождь племени клебов понял, кто именно разгромил его воинов, и
очень сожалел, что сам не явился к вражеской заставе, дабы оказать
противнику достойное сопротивление.
Зир с его самомнением не сомневался, что вышел бы из этого по¬
единка победителем, и, дабы расквитаться с врагом, решил лично бро¬
сить вызов Саламису.
Его сестра Немана, девушка красивая и разумная, зная, сколь не¬
человечески силен и храбр ее брат, всё же позволила себе с ним не со¬
гласиться.
—	Брат мой, — сказала она, — возможно, ты сочтешь мои предчув¬
ствия следствием убеждений, которые не совпадают с твоими. Знай,
каковы бы ни были силы того, кого мы всегда называли Великим Сала-
мисом, если бы я верила в удачу, то сказала бы, что ты способен скло¬
нить ее на свою сторону, но я верю звездам. Их неблагоприятное влия¬
ние ослабило народ бану хиляль, и он вместе со всеми подвластными
ему племенами не сумел оказать тебе должного сопротивления. Ты
победил. Однако, брат мой, небо не стоит на месте, и вместе с ним ме¬
няется расположение и влияние созвездий... Как известно, беда не при¬
ходит одна, то же самое можно сказать об удаче. Тем не менее никто
не понимает, почему это так, и никогда не доискивается до настоящей
причины... Теперь вспомни о счастливых, почти чудесных событиях,
которые одно за другим произошли в стане твоего врага, и подумай,
как ты, единственный защитник племени клебов, можешь позаботить¬
ся о своей и его судьбе.
—	Я подумаю об этом, — обещал Зир, — когда докажу свое превос¬
ходство над Саламисом. Победа его оскорбляет меня сильнее, чем мо¬
гущество. Я видел эмира поверженным, а он восстал из пепла. Этот
правитель вырастил сына, чтобы создать еще одну преграду на моем
пути к славе. Аравия стала слишком тесной, в ней нет места для двоих.
Сестра, пусть звезды выбирают кого хотят, я заставлю их побледнеть
от страха за того, кому они, по твоим словам, отдали предпочтение.
Пока Немана и ее брат спорили, Саламис во главе своих поддан¬
ных приближался к их кочевью, что находилось всего в часе езды от
стана бану хиляль.

728
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Узнав о приближении неприятеля, Зир собрал почти такое же ко¬
личество всадников, и два воинства сошлись на расстоянии выстрела из
лука.
Предводитель клебов, которого было видно издалека из-за его гро¬
мадного роста, горделиво скакал впереди. Саламис хотел было выехать
ему навстречу и бросить вызов.
—	Нет, отец, нет! — вскричал его сын. — Сохранив мою жизнь и по¬
слав к тебе на выручку, Небо поручило мне отомстить за тебя!
—	Ты слишком молод, Хабиб, — отвечал добрый родитель. — Твои
члены еще не обрели нужной мощи, чтобы ты мог помериться силами
с таким великаном.
—	Ах, — воскликнула Дорат-иль-Говас, — наш доблестный отец! Ты
сомневаешься, что герой, рожденный тобою, окажется достоин тебя!
Будь спокоен, твоя слава пребудет вовеки, позволь Хабибу заняться
врагом, и ты увидишь, что никакой великан ему не страшен.
Доблестный Саламис уступил уговорам царевича, Амиралы и
Дорат-иль-Говас и, невзирая на свое старшинство, позволил сыну перво¬
му выйти на поединок.
Хабиб сменил парфянское копье на арабское, чтобы быть на рав¬
ных с соперником, направился к Зиру с открытым забралом и бросил
ему вызов.
Предводитель клебов встал напротив и с насмешкой сказал:
—	Какой звонкий голосок! Может, ты женщина?
—	Ты скоро узнаешь, кто я, — нимало не смутился Хабиб.
—	A-а, я узнал тебя, мой мальчик! Я видел, как ты играл на коленях
у Амиралы. Очень милый был ребенок. Твой отец мог не посылать те¬
бя биться со мною: всем известно, что я люблю юных и смелых. Сту¬
пай, скажи ему, что я жду его и что я дерусь только с мужчинами.
—	Мой отец, — возразил Хабиб, — не станет опускаться до поединка
с мятежным рабом, а я с молоком матери впитал презрение к нагле¬
цам.
—	Но, юноша, ведь я заставлю твою мать второй раз надеть траур
по тебе, и, надо думать, она с ним уже не расстанется. Иди, повторяю,
позови отца; как бы ни кичился он своими прошлыми победами, неуже¬

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
729
ли остатки моих доспехов, если, конечно, Саламису удастся их собрать,
не украсят подступы к его шатру?
—	Повторяю, раб, мой отец не может оказать тебе честь и принять
вызов. Тридцать раз ты шел в бой, воспевая победы, которые он одер¬
жал над противниками, гораздо более достойными, чем ты. Твое по¬
ражение ничего не прибавит к его славе. Тебе не придется посылать
черные одежды Амирале. И мне не удастся сделать подобный подарок
твоей матери, ибо все знают, что у тебя ее никогда не было. Но обещаю
подарить роскошное траурное платье твоей сестре Немане.
—	Дерзкий юнец! — взревел Зир, и лошадь завертелась под ним. —
Я и в самом деле шел в бой под хор голосов, воспевавших подвиги
твоего отца. Племя клебов было племенем рабов, а рабов заставляют
петь. И твоя мать, и твоя Дорат, которую ты разыскал посреди пус¬
тынь, завтра будут петь славу мне. Я закую их в цепи, и они покорятся
моей воле, или же я окроплю их кровью землю, которую сначала на¬
пою твоей кровью и кровью твоего отца.
С этими словами великан со всей силы метнул копье в Хабиба.
Молодой воин точно знал, куда оно попадет. Он мгновенно при¬
гнулся к шее своего коня, копье пролетело над его головой и упало в
тридцати шагах позади.
Тогда Хабиб с копьем наперевес подъехал прямо к Зиру.
—	Ты, — возмутился сын Саламиса, — осмелился произнести имя
моей матери и имя моей жены? Ты оскорбил их, как презренный трус!
Твоя сестра — слабая женщина, но что станет с нею после твоей смер¬
ти? Я очень сочувствую ей.
С этими словами Хабиб трижды слегка ударил Зира по плечу копь¬
ем и сказал:
—	Ступай, подбери свое оружие там, куда ты так неловко забросил
его. Надо было привязать его к руке и как следует рассчитать свои си¬
лы. Я презирал тебя, когда ты держал копье в руках, теперь же могу
только посмеяться над тобою.
Вне себя от бешенства, Зир помчался к своему копью, подобрал его
и, развернувшись, снова на полном скаку с безумной силой и яростью
метнул его в противника.

730
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Хабиб необыкновенно ловким движением соскользнул с седла и
повис сбоку, просунув одну ногу под брюхом коня. Копье пролетело
прямо над седлом и вонзилось в ствол дерева, оказавшегося на его пути.
Тогда царевич отбросил свое копье, а Зир, чья ярость при виде это¬
го вызывающего поступка только возросла, ибо он счел его доказатель¬
ством презрения, выхватил меч и обрушил на своего врага град ударов.
В этом силы соперников были равны. Вот только их выдержка,
хладнокровие и ловкость не шли ни в какое сравнение. Все удары Зира
Хабиб предугадывал и отражал и при этом раз за разом наносил ущерб
крепким доспехам предводителя клебов, оставляя незащищенными од¬
ну за другой части тела великана. Когда Зир замахнулся, чтобы пора¬
зить Хабиба, тот перехватил меч в левую руку и отсек противнику за¬
пястье. Мятежник бросился наутек, но еще один удар снес ему голову,
и она подкатилась к стопам победителя.
Оба воинства и даже женщины стали свидетелями битвы Хабиба
против Зира. Рыцари с обеих сторон слушали и с восхищением следили
за словами, действиями и приемами доблестного сына Саламиса.
— Как он смел! — восклицали они. — Как сдержан! Как владеет со¬
бой! Как ловок! Как силен и в то же время изящен! Никто не устоит
перед таким героем.
Хотя все сошлись в оценке боя, последствия, которые он породил,
для каждой из сторон были совершенно различны.
Клебы погрузились в уныние, им казалось, что в лице своего вождя
они все вместе потерпели поражение. Воины как один вернулись в свой
стан, чтобы спрятать и уберечь самые ценные вещи от разграбления,
этого неизбежного следствия поражения. Народ целыми семьями
устремился в пустыню, боясь, что его обратят в рабство, и надеясь уйти
от преследования.
Воинство Саламиса пришло в движение, соблюдая порядок в строю:
оно намеревалось воспользоваться завоеванным сыном эмира преиму¬
ществом и смятением противника.
Хабиб, полный веры в свою судьбу, силы и мужество, въехал в ко¬
чевье клебов сразу после вражеских воинов, ни один из которых не
осмелился ему воспрепятствовать, и направился к шатру Немалы.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
731
Сестра Зира, вместе с пятьюдесятью телохранителями, наблюдала
за поединком издали, сидя на спине верблюдицы в высоком и удобном
хададже*’3.
Увидев, как ее брат упал на землю, она повернула обратно в стан,
а добравшись до своего шатра, приказала собрать дорогие ей вещи.
Слуги подавали девушке то, что она просила, когда за ее спиной
появился Хабиб. Телохранители бросились на защиту своей госпожи.
—	Кто вы такие, — остановила их Немана, — чтобы поднимать руку
на того, кто сразил моего брата, на того, кому покровительствует само
Небо? Сохраните свою жизнь, не отдавайте ее понапрасну. Я предпо¬
читаю по доброй воле, а не насильно, стать его рабыней. — И, обернув¬
шись к Хабибу, девушка продолжила: — Доблестный эмир, тот, кто
повалил кедр, не станет трудиться, чтобы срубить самую тонкую его
веточку.
Погонщик помог ей слезть с верблюдицы, и сестра Зира взяла по¬
бедителя за руку.
—	Царевич! — сказала она. — Ты видишь перед собой безутешную
сироту, которая верит в твою доброту и вверяет тебе свою жизнь и
честь.
—	Никогда, госпожа, — отвечал ей с почтением Хабиб, — Саламис
не учил меня злоупотреблять несчастьем женщины. От его имени я от¬
даю тебе эти земли и льщу себя надеждой, что он меня не осудит. Ты
свободна, теперь ты — глава своего народа. Ты создана для того, чтобы
править, избавь своих людей от тревоги, разъясни им обязанности их,
ибо, признаюсь с восхищением, мой отец, правоверный мусульманин,
желает только счастья своим подданным, даже тем, кто в ослеплении
своем взбунтовался против него. Помоги мне, госпожа, остановить на¬
чавшиеся беспорядки, они лишь поспособствуют грабежу, который я
хочу предотвратить. Пока я побуду при тебе, а ты прикажи телохрани¬
телям призвать сюда всех мужчин и даже женщин, что в страхе раз¬
бежались кто куда. Стань их госпожой, и пусть вновь заблистают ваши
Так называется свернутый в кольцо ковер, который кладется на спину верблюди¬
цы вместо седла. Внутри кольца получается место, удобное для женщины и ее раба.

732
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
шатры, пусть вернут им все украшения, которые люди торопятся с них
снять.
Столь почтительное поведение героя смутило Неману, однако не
удивило так, как любого другого на ее месте, ибо сестра Зира сама об¬
ладала возвышенной душой. И, когда Хабиб позволил, девушка власт¬
ным голосом повелела восстановить порядок в своем стане.
Первые рыцари из отряда Саламиса, ехавшие впереди, приблизи¬
лись к Хабибу. Молодой господин оставил часть из них рядом с Йема-
ной, а другую послал в становище, чтобы они помешали грабежам и
проследили за порядком. Саламис увидел мирно возвращавшихся в
свои шатры семьи клебов как раз в тот момент, когда собирался отдать
приказ об их преследовании.
Эмир узнал, что это следствие благочестивых указаний его сына, и
вместе с Амиралой и Дорат-иль-Говас направился к шатрам Йеманы.
Завидев их, сестра Зира двинулась им навстречу с видом просительни¬
цы, но царевич не позволил девушке унижаться — он остановил ее и
сам подошел к отцу.
—	О мой достославный господин, — сказал Хабиб. — Я обещал
Йемане, что ты будешь добр к ней как к царевне племени клебов, ибо
она обладает всеми необходимыми качествами, чтобы править этим
народом. Ее брат нарушил свой долг и нанес нам оскорбление, она же
не причастна к его преступлениям. Эта госпожа заслуживает милости,
которую я взял на себя смелость обещать ей во имя матери моей и
Дорат-иль-Г овас.
Саламис всегда был хорошего мнения о Йемане, и он похвалил
сына за всё, что тот для нее сделал. Эмир знал, что сестре не присущи
недостатки брата и что она намерена даже подчиниться законам, пред¬
писанным Кораном.
—	Да, госпожа, — молвил он с улыбкой, — я с радостью подтверж¬
даю все обещания моего сына. Уверен, что ты достойна большего, и я
постараюсь дать тебе всё, чего ты заслуживаешь.
Амирала и Дорат-иль-Говас обняли новую царевну клебов, заверив
ее в своей самой искренней дружбе. Они хотели пригласить ее в стан
бану хиляль, чтобы ласковым обращением заставить забыть о потере
любимого брата, но Йемане следовало распорядиться его погребением,

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
733
совершить все положенные траурные обряды и позаботиться о восста¬
новлении общего порядка и покоя, защищать которые она была при¬
звана.
Хабиб, чтобы помочь царевне в ее трудах, оставил при ней сотню
воинов, и почтенный эмир вместе со всем семейством вернулся в свой
стан, где народ восславил его победу.
В торжественных песнопениях, что раздавались со всех сторон, зву¬
чало имя Хабиба, победителя Зира.
—	Да что особенного сделал мой муж? — удивлялась Дорат-иль-
Говас. — Чего же можно было ждать от сына великого Саламиса? Лю¬
ди! Вы заблуждаетесь! Когда вкушаешь сладкий плод, надо хвалить
дерево, которое его принесло.
Десять дней в стане бану хиляль продолжались празднества и уве¬
селения. Арабы, которые покинули Саламиса в страхе попасть под
власть жестокого Зира, снова собрались вокруг старого эмира. Свои
шатры они поставили поблизости от его становища, и он вновь стал
главой шестидесяти шести племен. Небо, вернувшее отцу Хабиба его
прежнюю силу, дало ему возможность править ими и пользоваться еще
большим уважением, чем прежде.
Когда девять дней истекли, Немана во главе старейшин своего пле¬
мени явилась к вождю народа бану хиляль, чтобы принести ему клятву
верности. Она была в трауре, но от этого казалась еще прекраснее.
Эмир и Хабиб приняли ее со всей подобающей ее полу и положению
обходительностью, а Амирала и Дорат-иль-Говас — с искренним сочув¬
ствием и интересом.
У Саламиса был племянник, сын его брата. Звали его Сафи, и был
он молодым воином, подававшим большие надежды. Эмир замыслил
отдать ему в жены Неману и поставить его во главе клебов. Сестра
Зира с благодарностью приняла это новое благодеяние, и отмена еже¬
годной дани стала ей свадебным подарком.
Новые торжества отметили этот союз, который заверил клебов в
том, что никто не покушается на их свободу и не собирается обращать
в рабство. Воины, сопровождавшие царевну, поразились столь неожи¬
данной милости.
—	Так, — сказала им Немана, — мстит настоящий мусульманин.

734
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
И с этого самого дня ее подданные склонились в пользу закона,
который поощряет столь добродетельные деяния: племя клебов отказа¬
лось от невежества и жестокости, там перестали восхищаться вождями,
подобными Зиру, чьими единственными достоинствами являются сила
и жестокость, и тиранами, которые убеждены, что велик лишь тот, кто
порождает страх. Когда Немана и ее муж вернулись к себе в стан,
Дорат-иль-Говас и Хабиб почувствовали, что им тоже не терпится воз¬
вратиться в свои владения и помочь жителям Семиморья, едва опра¬
вившимся после изгнания Абарикафа.
Саламис слишком хорошо знал обязанности правителя, чтобы не
понять своих детей и потребовать пожертвовать счастьем их народов
ради его собственного удовольствия.
Назначили день отъезда Хабиба и его жены. Они решили пере¬
браться в лесной шалаш царевича и там тайком воспользоваться тем
самым средством передвижения, благодаря которому они попали в
Аравию.
Саламис и Амир ала хотели было проводить их, чтобы любоваться
детьми до последнего мига, но это привлекло бы слишком много вни¬
мания, а есть вещи, которые народ не должен знать, ибо он падок на
чудеса и за ними забывает о своих обязанностях.
Молодые со слезами простились с добродетельными родителями,
договорились о том, каким образом они будут поддерживать связь
между собою, чтобы разлука не стала невыносимой, сели на верблюда
и, взяв с собой лишь одного верного погонщика, отправились в свой
уединенный уголок. На следующий день птица рух полетела к верши¬
нам Кавказа.
Им предстояло увидеть верного Иль-Хабуля, порадовать его рас¬
сказом о новых приключениях. Хабиб должен был вернуть на место
чудесный талисман, который он взял в сокровищнице Сулеймана, что¬
бы вернуть зрение отцу.
Когда он вошел в таинственное подземелье, то заметил рисунок,
который прежде ускользнул от его внимания, а теперь погрузил в глу¬
бокие размышления: на чистом сияющем небе орел вознесся прямо к
солнцу, а внизу черный уж заполз в орлиное гнездо и пожирает яйца.

Рыцарь, или Рассказ о Хабибе... Окончание
735
Задумчивый Хабиб вернулся к своему наставнику и рассказал об
увиденном.
—	Ты описываешь рисунок, а надо проникнуть в его смысл.
—	Мне кажется, я понял его, — отвечал царевич. — Того, кто под¬
нимается слишком высоко, может ослепить его благополучие и он по¬
теряет из виду свои подлинные интересы.
—	Узнаю моего бывшего ученика, — улыбнулся Иль-Хабуль. — Он
никогда не пройдет в сокровищницу Сулеймана так, чтобы не извлечь
какой-нибудь пользы. Как жаль, что славные истины познаются только
по очереди, одна за другой, что их невозможно обозреть и усвоить все
разом!
Два дня посвятили Хабиб и Дорат-иль-Говас своему другу, приврат¬
нику пророка, затем птица рух перенесла их сначала к Белому острову,
а потом к Желтому. Благодаря старому джинну Иль-Бакарасу там уже
стали заметны признаки процветания.
Наконец молодая чета прибыла ко двору Госпожи с Прекрасными
Волосами и Дилынада, где всё дышало изобилием. Рядом с ними на¬
ходились две морские девы, которые с огромным нетерпением ждали
возвращения героя. В свое время они беззаветно помогали Хабибу, осо¬
бенно Иль-3 айда, которая до сих пор не знала, что такое скука, а теперь
с удивлением сталкивалась с ней повсюду, как бы ни стремилась ее из¬
бежать.
Хабиб с женой провели несколько дней у своих родственников и,
забрав с собой Иль-Заиду и ее сестру, отправились в Мединаз-иль-
Баллор по дороге, которая уже не годилась для их дельфинов.
Царь с царицей прибыли на главный остров владений Дорат-иль-
Говас, где всё говорило о благоденствии, и своим возвращением неска¬
занно обрадовали его жителей. Муж и жена, по-прежнему страстно
влюбленные друг в друга, к собственному удовольствию занялись поис¬
ком новых источников счастья для своих подданных.
Эль-Хабусатрус, любуясь своей семьей, с удовлетворением видел,
как исполняется его великий замысел.
Каждый день приносил ему новое известие о брачном союзе одного
из его джиннов с детьми Адама и о том, что джинны принимают зако-

736
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ны, более выгодные для людей, хотя на первый взгляд это и наносит
ущерб их могуществу.
Вскоре средняя из морских дев вышла замуж за родственника
Дорат-иль-Говас, и начали поговаривать, что и третьей морской деве
пора подыскать подходящую пару.
—	Как же вы найдете мне мужа, — удивилась Иль-Заида, — ведь
здесь нет рыцарей. Надо отвезти меня в Аравию.
—	Милое дитя, — отвечала ей Дорат-иль-Говас, — мы с удовольстви¬
ем захватили бы тебя с собой, когда поедем навещать наших добрых
родителей, но ты родилась в море и привыкла к нему. Как же ты обой¬
дешься без него в стране, полной пустынь и песка?
—	Любовь способна на всё, — живо возразила Иль-Заида, — даже
стихии отступают перед ее властью. Если бы рыцарь, твой очарователь¬
ный муж, не осмелился бросить им вызов, ты не обладала бы им сего¬
дня. Мужества и благородства мне не занимать, и я готова на всё, что¬
бы завоевать сердце героя, подобного Хабибу4.

[СКАЗКИ
ШАХРАЗАДЫ
Продолжение]
андиискии султан нахмурился, поняв, к сво-
ему неудовольствию, что сказка о Хабибе
подошла к концу.
Пока Шахразада рассказывала, Динарзаде
целиком обратилась в слух.
— Ах, сестра моя! — воскликнула она. — Мне все¬
гда нравятся стихи, которые ты читаешь, но особую
прелесть они приобретают в обрамлении таких заме¬
чательных историй... Признаюсь, мне, хохотушке, не
совсем понятно, почему Амирала, мать твоего рыца¬
ря, так не любила тех, кто не прочь посмеяться. Ты
дала мне почувствовать, сколь приятно порой всплак¬
нуть, заставив, так сказать, вместе с этой героиней
твоей истории уронить слезинку, и столь сладкой бы¬
ла эта слеза, что мне было жаль ее вытирать... И есть
еще одно, чего я не поняла. Почему враг Саламиса,
великан Зир, у которого была такая милая сестра,

738
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
снес столь грубое оскорбление, что он, мол, никогда
не знал своей матери.
—	Если бы я разъяснила эти слова, — отвечала
Шахразада, — то мой рассказ слишком затянулся бы,
но в следующий раз я постараюсь припомнить все
подробности.
—	Нет, отдохни от нее, сестра, — молвила Динар-
заде, — сейчас не это возбуждает мое любопытство.
Я вспомнила другую сказку, которую ты, надеюсь, то¬
же не забыла.
—	О чем ты? — спросила Шахразада.
—	Помнишь, сестра, когда мы были маленькими,
нас пугали чародеем по имени Мограбин. Всякий день
нам говорили, что, если мы не будем слушаться, нас
заберет злой волшебник Мограбин. Вот о нем-то я и
хотела бы послушать. Раньше я его ужасно боялась, и
пусть удовольствие, которое я получу от этой исто¬
рии, вознаградит меня за детские страхи, к тому же
теперь мне жуткие сны не грозят.
Прекрасная султанша, заметив, что желание ее
сестры пришлось по нраву Шахрияру, тут же присту¬
пила к следующей сказке.

Чародей... Начало
739
ЧАРОДЕИ,
ши РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ*
Начало
ограбин был самым отвратительным созданием на всем
белом свете. Затанай**, во власти которого он находился,
открыл ему сокровищницу своих богатств, то есть жесто¬
ких проделок и коварных уловок, и сделал весьма могущественным во
всем, что касается зла. Не было у Затаная более преданного слуги, чем
Мограбин, и, пока этот чародей не сгинул, его имя вселяло ужас, а ныне
внушает лишь отвращение***.
Проклятый колдун рыскал по земле в поисках жертв для своего
хозяина и пускал для этого в ход самые злодейские хитрости и самые
изощренные козни.
Отыскав дружную и желательно богатую бездетную семью, Могра¬
бин находил способ втереться в доверие, а потом предлагал свою по¬
мощь для исцеления от бесплодия.
А уж если речь шла о рождении наследника царского престола, то
тут он удваивал свое рвение и изобретательность.
В Сирии правил в то время Хабед-иль-Калиб, чей двор располагал¬
ся в Тадморе3. Рожденный язычником, этот царь был призван к свету
мусульманской веры Бен-Хабас-Мортазер-Биллазом — восьмым хали¬
фом, который заставил его отречься от прежнего имени Санкир-Бал-
лейн и впредь называться Хабедом-иль-Калибом.
Этот царь мог собрать под свои знамена триста тысяч всадников.
Десять тысяч стражников постоянно охраняли его, столица его была
украшена зданиями и памятниками всех видов, дворец отличался изы¬
сканной роскошью, и все виды деревьев, что растут в плодородных
краях Дамаска, зеленели и цвели в его садах.
«Мограбин» по-арабски значит «варвар», а точнее — «варварский»1.
**
Легко догадаться, что это Сатана.
В Провансе, Лангедоке и Гаскони это имя до сих пор употребляется как ругатель¬
ство, а в других районах Франции оно звучит как «Могреблё»2.

740
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
У него было шестьдесят жен, первых восточных красавиц, однако
и власть, и богатство, и утехи опостылели халифу. Годы шли, но, не¬
смотря на все его старания и молитвы, сирийский престол оставался без
наследника.
Прознав о том, Мограбин решил предложить свои услуги. Он явил¬
ся к воротам дворца, переодевшись крестьянином. Один глаз у него
был кривой, второй — косой, и ничего, кроме насмешек, его вид не вы¬
зывал.
С корзинкой в руках, чародей начал кричать:
—	Яблоки! Берите яблоки! Они делают жен плодовитыми!
Рабы начали потешаться над торговцем:
—	Кричи уж лучше «сливы», а не «яблоки», может, дело лучше пой¬
дет.
В это время мимо проходил первый визирь. Он шел к царю, наме¬
реваясь обсудить с ним государственные дела, но, услышав крик, оста¬
новился, подозвал торговца к себе и спросил:
—	Что там у тебя?
—	Господин, это яблоки, которые возвращают женщинам плодови¬
тость.
—	Если это правда, то скоро ты станешь богаче всех земных царей.
—	Не думаю, — отвечал Мограбин, — ведь моя яблоня приносит
только одно яблоко в год, зато оно очень приятно на вкус и на вид.
—	Оно у тебя в корзинке? — заинтересовался визирь. — Покажи.
Колдун повиновался и вытащил яблоко, спрятанное под листьями.
Царский советник рассматривал его с явным удовольствием, как вдруг
вмешался евнух, исполнявший при дворе роль шута.
—	Мой господин, — сказал он визирю, — не покупай ничего у этого
кривого: один глаз у него не видит, а другой мало того что гноится, к
тому же смотрит куда-то вбок. Он на всё наводит порчу. Эй, — обратил¬
ся евнух к чародею, — говори, одноглазый, не стесняйся, может, ты
знаешь, как и мне обзавестись детьми?
—	Нет, — отвечал Мограбин, — не знаю, но у тебя красивый нос. Его
я могу сделать плодовитым, хочешь убедиться?
—	Охотно, — отвечал шут, — а то мне уже надоело быть евнухом.

Чародей... Начало
741
—	Вот тебе орех, — сказал торговец, — прижми его к кончику носа и
скажи: «Чего бы мне это ни стоило и откуда бы он ни взялся, я всем
сердцем принимаю подарок из рук Мограбина». Это мое имя, чтоб ты
знал. Ты был неплохой шут и дурак, отныне тебе в этом деле не будет
равных.
Евнух, вообразив, что ему представится еще один случай поднять
кривого на смех, взял орех и приложил его к кончику носа. Орех стал
похож на крохотный носик, который вырос из носа большого.
Все, кто это видел, покатились со смеху, и, пока народ веселился,
орех увеличился в размерах и пустил корешок прямо в нос шута.
Евнух по глупости произнес то, что велел Мограбин, слова его не¬
медленно возымели действие, и на шута градом посыпались насмешки.
Визирь, видевший всё собственными глазами, доложил халифу о
несомненных свойствах яблока, которое стоит купить, сколько бы за
него ни запросили.
—	В истории, — сказал он Хабеду-иль-Калибу, — уже бывали случаи,
когда цари прибегали к помощи чародеев, дабы получить то, что не
удавалось обрести иным способом. Обстоятельства твои служат оправ¬
данием неосторожности, ибо ты уже обращался к придворным звездо¬
четам, но понапрасну. Если этот человек может исполнить то, что обе¬
щает, не следует пренебрегать его услугами, поскольку речь идет о тво¬
ем преемнике. Долг государя превыше всего.
Хабеда-иль-Калиба взволновали речи визиря. Он уже льстил себя
надеждой, что его заветное желание наконец сбудется, и приказал не¬
медленно привести торговца яблоками и шута.
Евнух явился первым.
—	Мы привели к тебе, государь, — сказал он, — хитрого кривого.
У него слова не расходятся с делом, и будь у него яблок полная корзи¬
на, всем твоим женам пришлось бы искать кормилиц.
Взглянув на физиономию шута, которая с тех пор, как его нос раз¬
родился, стала еще смешней и нелепей, царь расхохотался, а затем,
успокоившись, приказал проводить Мограбина в особый кабинет, от¬
куда попросил удалиться всех, кроме первого визиря.
—	Торговец, покажи яблоко, — повелел халиф.

742
УКак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Вот оно, господин.
Никогда царь не видывал подобной красоты: и форма, и цвет, и
тонкость прозрачной кожуры, и запах этого яблока были выше всяких
похвал.
—	Когда продаешь столь ценный товар, — сказал халиф, — следует
иметь вид, вызывающий доверие. Визирь, вели главному казначею при¬
слать сюда платье и чалму, подобающие тому, кто торгуется с царем.
Сей приказ исполнили без промедления, и вот уже Мограбина пере¬
одели и придали ему вид важной особы, допущенной до беседы с глазу
на глаз с самим государем.
—	Теперь приступим, — продолжил Хабед-иль-Калиб. — Дай сюда
твое яблоко. Как только ты убедишь меня в том, что с его помощью я
обзаведусь детьми, тебе выдадут четыре тысячи цехинов.
—	Я, государь, — отвечал Мограбин, — вручу тебе адамант ценою в
десять тысяч цехинов. Если плод, который я тебе дам, не принесет обе¬
щанного, камень останется у тебя. Однако я не уступлю яблока за золо¬
то, ибо деньги мне без надобности.
—	Какую же цену ты назначишь? — удивился царь.
—	У тебя свои нужды, мой господин, у меня свои. Я владею весьма,
весьма значительным состоянием, которое хочу передать по наслед¬
ству, но сына у меня нет, и средство, что годится тебе, мне помочь не в
силах. Вот мои условия, и не думаю, что они покажутся тебе неприем¬
лемыми: если родится девочка, она останется у тебя, а появится маль¬
чик — отдашь его мне.
Халиф чуть не вышел из себя от такого предложения, но первый
визирь незаметно взял его за руку и усадил на софу в глубине кабинета.
Там он шепотом заговорил с царем, стараясь, чтобы торговец не услы¬
шал ни слова.
—	Предложение, государь, что и говорить, весьма дерзкое. Человек,
который осмелился на такое, заслуживает смертной казни, но это един¬
ственный для тебя способ уйти, оставив преемника. Согласись на его
условие: ведь если у тебя в самом деле родится сын, какой силой этот
простой крестьянин заставит сдержать слово того, кто может в одно¬
часье призвать к оружию триста тысяч конников? Этот торговец хочет

Чародей... Начало
743
наследника и явится за ним сюда. Ну и пусть: коли он привяжется к
твоему ребенку, ты не станешь возражать, чтобы он осыпал его своими
сокровищами. Успокойся, мой господин, заключи сделку, обещания
сильных мира сего — это всего лишь слова.
Хабед-иль-Калиб, ослепленный своим страстным желанием, позво¬
лил убедить себя и заключил сделку с Мограбином.
Царь обещал отдать ему своего первенца, если тот родится благо¬
даря волшебному яблоку, и торговец тут же вручил халифу чудодей¬
ственный плод и объяснил, что надо делать.
—	Господин мой, — сказал Мограбин, — чтобы этот плод возымел
свое действие, ты должен жениться на юной девственнице и пойти с ней
в баню. Когда вы возляжете на брачное ложе, разрежь яблоко попо¬
лам, отдай одну половинку жене, а вторую съешь сам и произнеси при
этом такие слова: «Высшая сила, наделившая яблоко необыкновенным
свойством, сделай так, чтобы оно обратилось нам на пользу и даруй
нам ребенка».
С этими словами колдун низко поклонился, как бы прощаясь, и до¬
бавил:
—	Государь, если у тебя родится девочка, обещаю принести тебе
второе яблоко. Положись на мое слово так, как я полагаюсь на твое.
Вид и запах плода опьяняли Хабеда-иль-Калиба.
—	Видишь, мой господин, — сказал первый визирь, — что случилось
бы, если бы, подобно многим не слишком осмотрительным повелите¬
лям, ты казнил человека, посмевшего сделать тебе столь дерзкое на
первый взгляд предложение. Ты отнял бы яблоко силой, но оно не при¬
несло бы никакой пользы, ибо ты так и не узнал бы, как именно следу¬
ет с ним поступить.
Царь согласился, что случай ему благоволил, когда не позволил
поддаться гневу, и тут же, торопясь испытать волшебные свойства ябло¬
ка, приказал главному евнуху найти в Тадморе подходящую девушку.
—	Зачем же искать, государь? — удивился главный евнух. — Во всех
твоих землях нет более красивой, благоразумной и достойной стать
матерью наследника престола девушки, чем Эль-Менур, дочь твоего
покорного слуги.

744
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Я счастлив, мой визирь, — обрадовался халиф, — что у тебя есть
сокровище, которое мне так необходимо. Ступай, приготовь свою дочь.
Мы сегодня же подпишем брачный договор. Никогда прежде я не за¬
ключал союза, подающего столь лестные надежды.
Советник прижал ладони ко лбу в знак повиновения и вышел. Ока¬
залось, Мограбин еще не удалился от дворцовых ворот, и там вокруг
него и шута собралась целая толпа. Бедный евнух умолял торговца из¬
бавить его от украшения на носу.
—	Нет, шут, не стану я этого делать, ибо я тебя разорю, — отвечал
колдун. — Веселить людей — это твой хлеб. Раньше тебе приходилось
попотеть, а теперь стоит лишь показаться, и все умирают со смеху.
Шутов никто не любит, и потому собравшиеся разразились хохо¬
том и насмешками. Мограбину удалось незаметно выскользнуть из тол¬
пы, а бедный евнух укрылся во дворце вместе со своим высоко вздер¬
нутым двойным носом.
Опечаленный визирь нехотя отправился в свой дворец. Поручение
халифа угнетало его: Эль-Менур была его единственной дочерью, он
желал ей счастья и сожалел, что ей придется выйти за человека в ле¬
тах, да к тому же стать его шестьдесят первой женой.
Отец боялся огорчить дочь, сообщив, какая участь ее ждет; беспо¬
койство, смущение, тревога и тоска отразились в его глазах. Эль-Менур
хорошо знала своего родителя и потому сразу поняла, что его что-то
гложет, и очень скоро выведала причину его печали.
—	Как? — удивилась она. — Родной мой, ты расстроен из-за этого
союза, а я не вижу в нем ничего, кроме чести для тебя и выгоды для
меня! Да, Хабед-иль-Калиб в три раза старше, но он обладает такими
достоинствами, какие я ценю очень высоко. Сердце мое свободно, и я
без труда полюблю своего мужа... Как только яблоко, о котором ты
рассказал, одарит нас ребенком, шестьдесят первая жена, мать наслед¬
ника престола, станет первой женой. Мне будет приятно знать, что бла¬
годаря мне мой отец стал царским тестем и дедом будущего государя.
Моя покорность упрочит твое положение, я буду уверена, что ты ограж¬
ден от превратностей и невзгод, которые угрожают всем визирям... Сту¬
пай, отец, передай царю, что твоя дочь Эль-Менур безмерно польщена

Чародей... Начало
745
оказанной ей честью и счастлива тем, что повелитель соблаговолил
остановить на ней свой выбор.
Визирь попросил прощения за свои сомнения и тревоги и, радуясь
тому, что не встретил никаких препятствий со стороны дочери, доло¬
жил халифу, с каким удовольствием девушка восприняла царскую
волю.
Приготовления к великолепной свадьбе не заняли много времени, и
после положенных церемоний и празднеств пришла пора возлечь на
брачное ложе. Яблоко Мограбина осторожно разрезали надвое, и каж¬
дый из супругов съел свою долю, а затем Хабед-иль-Калиб слово в сло¬
во повторил то, что должно было содействовать чуду.
Не успели окончиться торжества по случаю женитьбы царя на пре¬
красной Эль-Менур, как первые признаки беременности дали о себе
знать, а вскоре уже не осталось сомнений в том, что желанное чудо
произошло на самом деле.
Девять месяцев истекли, и жена Хабеда-иль-Калиба родила цареви¬
ча, прекрасного, как день. К младенцу приставили лучшую кормилицу.
Он отличался отменным здоровьем, рос не по дням, а по часам, и не
страдал от недугов, которые обычно угрожают жизни ребенка, едва он
появляется на свет. Мальчик так радовал всех, что и царь, и визирь за¬
были бы о Мограбине и его условии, если бы о них не напоминал им
время от времени двойной нос шута.
Годы шли, царевич был обрезан4 и наречен Хабедом-иль-Руманом.
Он окреп душою и телом и подавал большие надежды. Все по-прежнему
потешались над физиономией евнуха, забыв того, кто сделал его таким
посмешищем, или же думая, что ввиду своей старости Мограбин уже
покинул этот мир.
Хабеду-иль-Руману настало время учиться. Самый мудрый шейх
Сирии, который был одновременно имамом большой мечети, возглав¬
лял столичную школу. Именно ему доверили образование юного царе¬
вича, и почтенный старец держал его при себе, позволяя общаться
лишь с сыновьями знатных сановников и вельмож.
Когда юному Хабеду пошел четырнадцатый год, он превосходил
всех своих соучеников не только в познаниях, но и в силе, росте и кра¬
соте.

746
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Отец и мать души в нем не чаяли, народ связывал с его именем
свои лучшие надежды, как вдруг всё в одночасье рухнуло.
Мограбин, одетый подобно мелкому законнику или служке при ме¬
чети, испросил дозволения предстать перед Хабедом-иль-Калибом, ко¬
торый всегда отличался открытостью и радушием. Никто не узнал ча¬
родея, потому что тот прикрыл кривой глаз рукой, да к тому же новый
привратник никогда прежде его не видел.
Получив разрешение, слуга проводил незнакомца к государю. Ха-
бед-иль-Калиб сидел на троне, позади него стояли первый визирь и глав¬
ный евнух, а по бокам — царские телохранители.
Мограбин приблизился к трону, трижды низко поклонился, выпря¬
мился и открыл свое ужасное лицо, при виде которого халиф не удер¬
жался и вскрикнул.
—	Кто ты? Чего ты хочешь? — Хабед-иль-Калиб взволновался неопи¬
суемо. — Кто позволил тебе явиться сюда без предупреждения?
—	Ведомо мне, — отвечал Мограбин, — что каждый твой подданный
вправе требовать справедливости и суда. Тринадцать лет ты мой долж¬
ник: ребенок, которого родила Эль-Менур, принадлежит мне. Я дал
тебе время, чтобы ты им наигрался и воспитал его на свой манер. До¬
вольно, пришла пора мне взяться за его учение. Я исполню долг на¬
ставника, как ты исполнил свой родительский долг, а после верну тебе
сына.
Халиф кусал губы, глаза его пылали от ярости, но визирь взглядом
попросил правителя сдержать свой гнев и взял слово.
—	Кем бы ты ни был, иноземец, — сказал он, — ты проявил большую
неосмотрительность, явившись сюда. Как ты посмел требовать у могу¬
щественного государя, чтобы он доверил тебе сына, который принад¬
лежит всей стране?
—	Визирь, — криво усмехнулся Мограбин, — мне нет нужды выслу¬
шивать твои отповеди. Я говорю с царем, а не с тобой.
—	Наглец! — вскричал визирь. — Эй, стража! Отрубить голову не¬
годяю!
Телохранители окружили Мограбина, связали его и отвели во двор,
предназначенный для казней.

Чародей... Начало
747
Хабед-иль-Калиб подошел к окну, дабы собственными глазами по¬
наблюдать, как слетит ненавистная голова с плеч чародея. Сабля взмет¬
нулась ввысь, голова покатилась по земле, и царь уже облегченно
вздохнул, глядя на мертвого врага, как вдруг понял, что видит лишь
разрубленную надвое тыкву.
Все бросились к телу, но не заметили на нем ни капли крови. Да это
оказалось и не тело, а мешок с пропитанной серой рисовой соломой,
которая вдруг вспыхнула, заискрилась и наполнила весь двор зловон¬
ным дымом. Вскоре воздух очистился, и от случившегося не осталось и
следа.
Хабед-иль-Калиб и его визирь замерли в смущении, день прошел
в напрасных волнениях и разговорах, и царь решил назавтра же пойти
в мечеть и обратиться с горячими молитвами к Всевышнему и Про¬
року.
При первых лучах солнца государь в знак смирения вышел из двор¬
ца босиком в окружении множества стражников. Вдруг, откуда ни возь¬
мись, на его пути возник дервиш.
—	Царь, — сказал монах, — взгляни на меня, я — Мограбин и я тре¬
бую моего ребенка.
—	Ах, проклятый колдун! — вскричал Хабед-иль-Калиб. — О Всемо¬
гущий, избавь меня от этого чудовища!
В тот же миг халиф приказал схватить мнимого дервиша и немед¬
ля с ним покончить.
Стражники повиновались, повалили дерзкого надоеду на землю и
стали бить ногами, да так, что на теле его не хватало места, чтобы полу¬
чить все удары. Однако чуть погодя стражники обнаружили, что перед
ними не преступник, а завязанный с двух сторон мешок с горохом. От
ударов узлы развязались, содержимое мешка покатилось по земле в
разные стороны, и не успел никто и глазом моргнуть, как горошины
скрылись из виду.
Царь, напуганный этим зрелищем, отказался от намерения пойти в
мечеть и вернулся во дворец.
Там, посовещавшись с визирем, он согласился послать за мудре¬
цом, что жил в Тадморе и считался сведущим в магии. Звездочета ото¬

748
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
рвали от его ученых занятий и привели к халифу. Правитель поведал
о происшествии и потребовал дать отпор злейшему врагу государства.
—	Господин мой, — отвечал самонадеянный мудрец, — я заколдую
веревку, и, когда колдун снова явится к тебе, пусть чья-нибудь ловкая
рука накинет ему петлю на шею. Потом надо изловчиться и, прежде
чем злодей успеет произнести три слова, завязать на веревке второй
узел. Тогда маг окажется в твоей власти. Завтра же тебе следует пойти
в мечеть, и я буду тебя сопровождать.
Царь быстро разыскал человека, который сумеет накинуть на шею
Мограбину скользящую петлю и в мгновенье ока завязать второй узел.
Таковым оказался шут, великий фигляр и ловкач.
Проверки ради его заставили проделать всё, что требовалось. Для
этого привели раба и, предупредив, что ему ничто не угрожает, велели
сопротивляться изо всех сил. Несмотря на это, шут схватил раба и по¬
вязал так быстро, что тот не успел и пикнуть. Теперь никто не сомне¬
вался, что завтра удастся схватить Мограбина.
Хабед-иль-Калиб поехал в мечеть верхом на лошади в сопровожде¬
нии мудреца и шута.
Никто не повстречался им по пути, вот только когда халиф проез¬
жал мимо конюшни, из нее вдруг выскочил огромный осел, встал по¬
перек дороги и заревел:
—	Это я, Мограбин! Отдай мне моего ребенка!
Ловкий шут проделал нужный трюк, мудрец, желая помочь, тоже
ухватился за конец веревки. И тотчас огромный осел провалился сквозь
землю, а шут превратился в облезлого ослика, чьи хвост и уши пере¬
местились на зад и голову мудреца. Последний держал в руке пресло¬
вутую волшебную веревку, а ее петля обвивала шею плешивого ослика.
Царь был настолько ошарашен, а стражники и народ настолько
поражены, что никому и в голову не пришло потешиться над столь
скорым и удивительным превращением.
Мало-помалу шут обрел прежний вид, хвост и ослиные уши мудре¬
ца исчезли, но из-за пыли, которую ослик вздымал, топчась и кружась
на месте, никто не видел, как произошло это обратное превращение.

[СКАЗКИ
ШАХРАЗАДЫ
Продолжение]
осударь и повелитель, — прервала Шах-
Ê	раз ада свой рассказ, обращаясь к султану
_ Г ш Индии, — беда в том, что сирийский муд-
рец, сам того не подозревая, взялся одо¬
леть самого сильного и опасного чародея, который
был тогда на земле.
Затанай, чьим верным рабом был Мограбин, са¬
молично открыл ему сорок восемь врат к познаниям,
что хранились в тунисском Дом-Даниэле до того, как
халиф Занат* разорил и предал огню это хорошо из¬
вестное берберам место вкупе со всем его содержи¬
мым. Так вот, Мограбин, — продолжала султанша, —
являлся одним из самых искусных чародеев своего
Халиф Занат был послан арабскими халифами на завоевание Мавритании и
Варварского берега1. Их языческие народы были полны суеверий и верили в магию,
школа которой располагалась в месте под названием Дом-Даниэль.

750
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
времени: он выделялся среди прочих подобно луне
среди тусклых звезд, и потому захотел наказать осме¬
лившегося выступить против него сирийского мудре¬
ца и шута-евнуха так, чтобы и проучить их, и выста¬
вить на посмешище.
Все свидетели этой мимолетной сцены успели по¬
нять, что мудрец и евнух сделались ослами, зато сами
пострадавшие не заметили в своем облике ничего
смешного и позже заверяли тех, кто заговаривал о
случившемся, что это они, сторонние наблюдатели,
стали жертвами обмана зрения и колдовства.
Хабед-иль-Калиб, господин мой, ошеломленный
провалом своей очередной попытки избавиться от
преследований Мограбина, решил всё же помолиться
в мечети и испросить помощи Аллаха и Его Великого
Пророка.
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
Один из стражников поехал вперед и предупредил главу има¬
мов, чтобы тот созвал в мечеть всех проповедников, дабы
придать службе большую торжественность и мощь.
Глава имамов был уважаемым шейхом, которому доверили воспитание
царевича Хабеда-иль-Румана. Получив приказание, старец облачился
как подобает для службы и направился в храм. Своего ученика он оста¬
вил вместе с его товарищами во внутреннем дворе мечети, входы в ко¬
торый были тщательно заперты.
Однако эти предосторожности ничего не значили для Мограбина,
который, обратившись филином, сел на дерево в середине двора. Маг

Чародей... Продолжение
751
дождался того мгновения, когда царевич, игравший с учениками шей¬
ха, в свой черед прислонился лицом к стволу, пока остальные прятали
платок, который ему предстояло найти. Страшная ночная птица урони¬
ла ему на голову одну-единственную каплю из крохотной склянки, ко¬
торую она сжимала в клюве, и мальчик превратился в мышонка.
Бедный зверек в страхе выскочил из-за дерева, стал искать, куда бы
спрятаться, и тут товарищи Хабеда-иль-Румана своими глазами увидели
огромного филина, который посреди белого дня обрушился на убегав¬
шего мышонка и унес его.
А тем временем халиф, снедаемый тревогой и страхом, возвратил¬
ся во дворец и приказал позвать первого визиря, дабы посоветоваться с
ним и решить, что делать в столь затруднительных обстоятельствах.
Скользнув взглядом по столу, он заметил исписанный клочок пер¬
гамента. Взяв его, государь прочитал:
Царь держал в руке роковое послание, когда в кабинет вошел его пер¬
вый визирь и, разумеется, тот первым делом прочел письмо Мограби-
на. Оба пришли в уныние и величайшее замешательство. Главному ев¬
нуху было приказано, взяв стражу, привести царевича во дворец из
дома шейха, опекавшего мальчика.
А там, как несложно догадаться, царил полнейший беспорядок: по¬
чтенный наставник Хабеда-иль-Румана рвал на себе бороду и седые во¬

752
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лосы, слушая рассказы учеников, которые играли с сыном халифа во
дворе. Они все как один уверяли, что царевич пропал прямо на их
глазах, а потом, откуда ни возьмись, появились филин и мышонок, ко¬
торого эта огромная птица схватила и унесла.
Шейх поспешил во дворец, где смешал свои слезы со слезами госу¬
даря, визиря и безутешной Эль-Менур. Записка Мограбина бесследно
исчезла, но ее содержание, в котором говорилось об их утрате, вреза¬
лось всем в память.
—	О Небо! — вскричал царь. — Какому чудовищу я отдал моего
сына! На какое ужасное несчастье обрек его своей неосторожностью!
Первый визирь упрекал себя молча. «Это я, — думал он, — привел
этого отвратительного колдуна, именно я посоветовал воспользоваться
его роковым яблоком и не кто иной, как я, виноват в горе, постигшем
моего государя, мою дочь, меня и невинного мальчика!»
Эль-Менур душили рыдания, она была не в силах произнести ниче¬
го, кроме:
—	Сын! Мой сын! Мой дорогой сын!
Шейх молча наблюдал за их страданиями, а потом улучил момент
и сказал:
—	Виноваты мы все, Небо покарало нас. Но неужели вы верите, что
Оно в справедливости своей потерпит, чтобы мусульманин, верный за¬
конам, которые наложило на него обрезание, попадет под власть кого-
то, кроме Великого Пророка, чью печать он носит в своем сердце? В ду¬
ше моего дорогого Хабеда-иль-Румана зреют семена всех добродетелей,
он подобен растению, высаженному в плодородную почву, деревцу, что
каждой своею веточкой тянется к небу, и небесная роса найдет его, где
бы оно ни оказалось. Разве можно спрятать его от очей Всевышнего,
что отметил его для себя? Пусть распахнут свои двери все мечети, пусть
против сверхъестественного и темного поднимется тот Владыка, кому
ничто не может противостоять.
Слова шейха принесли некоторое утешение и возродили слабую
надежду в опечаленной семье. Халиф приказал провести всеобщее бо¬
гослужение в Тадморе и по всей Сирии.
А в это время юного Хабеда-иль-Румана и вправду можно было по¬
жалеть: варвар Мограбин перенес его вглубь пустыни и там показался

Чародей... Продолжение
753
царевичу в своем подлинном обличье: кривым, отталкивающим, с со¬
чащимися гноем глазами, словом, таким, каким он в первый раз явился
у ворот дворца в Тадморе.
—	Узнаёшь меня? — спросил он перепуганного мальчика.
И Хабед-иль-Руман, несмотря на природную застенчивость, отвечал
на вопрос так же резко:
—	Нет, я знать тебя не знаю.
—	Так узнаешь, — усмехнулся дикий колдун и ударил отрока по
щеке. — Я — Мограбин, неужели ты не слышал обо мне?
Хабед-иль-Руман, царский сын, которого ударили первый раз в жиз¬
ни, к которому никто никогда не смел обратиться иначе, чем с великой
обходительностью, даже когда речь шла об упреках и замечаниях, опе¬
шил до крайности. Он усомнился в том, что это явь, а не сон, и протер
глаза, дабы избавиться от страшного наваждения. Мограбин разгадал
его мысли.
—	Нет, — сказал маг, — ты не спишь. Послушай еще раз: я — Могра¬
бин. Отвечай, неужели ты никогда не слышал обо мне?
—	Я слышал от матери, — отвечал царевич, — и от няни историю о
яблоке, которое принес моему отцу человек по имени Мограбин.
—	Что ты там лопочешь об отце и матери? Ты родился от семечка
моего яблока, — возразил чародей.
—	Нет, уверяю тебя, — упорствовал Хабед-иль-Руман, — меня родила
моя мать, а Хабед-иль-Калиб — мой отец. Так говорили все.
—	Все обманывали тебя. — Колдун еще сильнее ударил мальчика по
щеке. — Твои так называемые отец и мать были лишь мулами в моем
стойле. Посмотрим, что ты перенял от них.
Мограбин зачерпнул дождевой воды, скопившейся в углублении
под ближайшей скалой, брызнул ею в лицо юноше, превратил его в
мула и уселся на него верхом. Бедному царевичу пришлось быстро
освоиться со своими четырьмя ногами и бежать, потому что на него по¬
сыпался град ударов.
Хабед-иль-Руман хотел позвать на помощь и помолиться Великому
Пророку, но из его пасти вырвались лишь нечленораздельные звуки.
Жестокий колдун не давал ему передышки ни днем, ни ночью, пока
они не достигли того места, к которому маг стремился.

754
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
То было подножие ужасной горы, чья вершина уходила в небо. Со
всех сторон ее окружали пустыни, еще более страшные, чем те, что они
уже миновали. У источника, что бил из горной расселины, чародей
спешился и привязал мула к ветке колючего куста.
—	Дрянная скотина, — колдун опять ударил бедного мула по спи¬
не, — твое воспитание испортило тебя. Посмотрим, смогу ли я научить
тебя уму-разуму!
И колдун подошел к роднику, чтобы снова зачерпнуть воды.
Ноги подкашивались под ослабевшим, изможденным, покрытым
рубцами телом, в котором был заключен несчастный сирийский царе¬
вич. Мограбин приблизился к нему, сбрызнул водой его голову и гром¬
ко произнес:
—	Подданный Затаная, прими свое обличье во имя нашего всесиль¬
ного господина!
Бедный Хабед-иль-Руман тут же обнаружил, что у него снова есть
руки и ноги, правда, изуродованные и окровавленные. Колдун погрузил
его в воду, чья прохлада частично возвратила силы умирающему маль¬
чику. Тогда безжалостный мучитель усадил отрока, прислонив спиной
к скале, и немного мягче спросил:
—	Отвечай, Хабед, чей ты сын?
—	Увы! — вздохнул царевич и слабым голосом молвил: — Я — дитя
яблока, его семечек, о которых ты говорил. Я — твой, и пусть сердце
твое проникнется жалостью!
—	Ты правильно сделал, сказав то, что надо. Этой водою я смыл с
тебя последнюю каплю той крови, что ты получил от неблагодарных
клятвопреступников, которые в ответ на мою доброту трижды на меня
покушались! Ты страдал за их предательство, так полагается по обще¬
му для всех правилу — дети отвечают за отцов. Жаль, что мне при¬
шлось переложить на тебя часть заслуженной ими кары. Будь благо¬
разумен, слушайся меня во всем, и ты найдешь во мне отца, что будет
любить тебя безо всякой снисходительности и воспитывать в строгости.
Я не допущу, чтобы ты возгордился царским могуществом и почестя¬
ми, которые якобы написаны тебе на роду. Со временем я смогу при¬
общить тебя к такой власти, которой позавидуют все земные правите¬
ли. На таких условиях ты согласен стать моим сыном, Хабед?

: Отвечай, Хабед, чей ты сын?»

756
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Увы! Да.
Царевич принял свою изможденность за предвестницу смерти и
боялся, что, ответив отказом, очень скоро исчезнет с лица земли.
—	Теперь, мой мальчик, — сказал Мограбин, — после того, как сво¬
им суровым обращением я успокоил безграничную силу, разгневавшую¬
ся на твоего так называемого отца и на тебя, мы вместе можем обра¬
титься к ней за помощью. Ее именем эта гора приоткроется и освободит
проход туда, где ты найдешь всё, что нужно, дабы набраться сил. Там
ждут тебя увеселения и знания, коих ты не мог получить от невеже¬
ственного шейха, вбившего себе в голову, будто все тайны природы за¬
ключены в одной-единственной книге, тогда как на самом деле она есть
лишь собрание вымыслов и бредней.
Хабед-иль-Руман был при смерти, но ему очень хотелось жить.
—	Я сделаю всё, что ты захочешь, — сказал он тому, кто был с ним
так жесток и неумолим, а теперь как будто проникся сочувствием.
Колдун поднялся, вытащил из кошеля, что висел у него на поясе,
крохотную книгу, лампу и огниво, набрал сухих листьев и развел огонь.
Затем бросил в пламя куренья, шепотом пробормотал какие-то закли¬
нания, а после громким голосом произнес:
—	Всесильный Затанай, царь всей земли! Двое детей твоих хотят
отдохнуть в отрадном уголке, где вкусят они твоих щедрот. Пусть име¬
нем твоим гора отворится и позволит нам войти.
Юный царевич, погруженный в свои страдания, едва улавливал
смысл слов, доносившихся до его ушей. Но вдруг земля под ним задро¬
жала, и мальчик снова лишился чувств. Колдун подошел к нему, дал
понюхать пахучую настойку, которая тут же частично вернула Хаб еду
силы, подал ему руку и помог встать на ноги. Затем он подвел юношу
к пещере, что раскрылась в недрах горы. Лампа в руке чародея осве¬
щала извилистые проходы, по которым они вскоре вышли к велико¬
лепному плато, простиравшемуся под ясным и ласковым небом. Здесь
всё покрывала прекрасная буйная растительность, что говорило о пло¬
дородии почвы и обилии орошавших ее ручейков.
Куда бы ни обращался взор, везде открывался приятный вид.

Чародей... Продолжение
757
Там и сям, перебегая с места на место, паслись животные, птицы
рассекали воздух, но никто из них, казалось, не испытывал страха и не
обращал внимания на людей, ибо был поглощен своими надобностями
и удовольствиями.
—	Нравится тебе этот край? — спросил Мограбин у царевича.
—	Да, здесь очень красиво.
—	То-то, сын мой. — Маг обвел рукою дали. — Всё это будет твое и
мое, если ты будешь благоразумен. Однако есть еще кое-что.
В тот же миг перед ними показался дворец величия и роскоши не¬
обыкновенной.
—	Как ты думаешь, — продолжал Мограбин, — кому он принадле¬
жит?
—	Тебе, конечно, — отвечал царевич.
—	Правильно, — сказал его проводник. — Дворец принадлежит тво¬
ему отцу Мограбину, и, если родитель будет тобою доволен, дворец
станет твоим... Признайся, мой мальчик: когда я так жестоко обращал¬
ся с тобой, ты и не подозревал, что я люблю тебя и приготовил тебе
такое богатство. Дети принимают тех, кто их балует, за лучших своих
друзей, но с молодыми так поступать нельзя: сначала они должны на¬
учиться бояться, а потом уже понять, кого им надлежит любить... Когда
ты жил у сирийского царя, тебе позволялись любые прихоти, и, по¬
взрослев, ты считал бы, что можешь даже разрушить всё царство и при
этом снискать одни лишь похвалы и благодарности. Запомни: здесь за
каждую ошибку ты будешь сурово наказан, за добрые дела — возна¬
гражден. Вот так обращаются с теми, кого любят. Непослушание не
получит прощения точно так же, как и недоверие... Ты, быть может,
полагаешь, мой дорогой мальчик, что в этом просторном дворце нас
ждет множество рабов. Когда я решил привести сюда своего сына, что¬
бы дать ему подобающее воспитание, я прогнал всех до единого, дабы
не осталось ни одного льстеца и подхалима... Ты ни в чем не будешь
нуждаться, ибо нет для меня невозможного. Я любил тебя с самого
твоего рождения, хотя ты об этом даже не подозревал, и я сделал так,
чтобы к тому времени, когда ты будешь готов воспринять мои настав¬

758
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ления, я был способен заменить любого прислужника. Я посчитал не¬
обходимым удалить от тебя всех слуг, ибо сам услужу тебе лучше лю¬
бого раба.
Невозможно описать мысли, что порождала в голове Хабеда-иль-
Румана эта смесь из строгости, ласки, угроз и посулов, которую обруши¬
вал на него Мограбин, и особенно то, в сколь невыгодном свете маг
выставлял воспитание, полученное мальчиком во дворце Тадмора.
Всё было внове для юного царевича: и то, как с ним обращались, и
то, что ему обещали. Не что иное, как страх, заставлял его скрывать
свое замешательство. Другие чувства возникли у него, лишь когда он
вступил в уединенную обитель, которая якобы принадлежала Могра-
бину.
В этом дворце всё было большим, благородным и в то же время
роскошным, но не это удивляло мальчика, привыкшего к великолепию.
Его поражало, что двери распахнуты настежь и рядом с ними нет ни
одного стражника.
От колоннады в перистиль, от перистиля в вестибюль, от зала к за¬
лу провел колдун своего пленника до палаты, каждый угол которой
украшали фонтаны с кристально чистой водой.
Посередине залы стоял стол из крапчатого мрамора, из него через
определенные промежутки времени вырывалась струя воды, и, поиграв
на эмалях чаши, исчезала.
Высокая застекленная дверь, доходившая почти до потолка, про¬
пускала внутрь солнечный свет, и он озарял струю воды так, что она
превращалась в живую радугу.
У каждой стены стояла великолепная софа, а у четырех больших
окон, которые освещали залу, располагались вольеры из филигранного
золота1. В них восхитительно щебетали птицы с самым разным и яр¬
ким оперением. Они порхали среди благоухающих цветов и кустов, что
росли на дне этих просторных клеток.
— Вот, мальчик мой, — сказал Мограбин своему воспитаннику, —
это твой рабочий кабинет, если он, конечно, тебе подходит, ибо ты
здесь хозяин и имеешь право выбирать. Теперь тебе надо поесть. При¬
сядь на софу, отдохни, пока я не подам ужин... Здесь рядом есть баня,
я разожгу дрова и согрею воду. У тебя на руках и теле конечно же

Чародей... Продолжение
759
остались следы от моих ударов: мы постараемся мало-помалу избавить
тебя и от боли, и от синяков... Запомни, сын мой, среди услад и благо¬
получия тебе нельзя забывать о страданиях, которые ты испытал. Я по¬
кину тебя ненадолго — пойду приготовлю всё необходимое.
С этими словами Мограбин вышел, оставив Хабеда-иль-Румана ле¬
жать на софе. Мальчик предался бы размышлениям, если бы мелодич¬
ное пение птиц, приветствовавших заход солнца, не отвлекало его.
Хозяин вернулся с корзиной великолепных фруктов и сказал:
—	Выбирай и ешь.
Он опять исчез и немного погодя позвал мальчика:
—	Баня готова, иди искупайся.
Мограбин провел Хабеда в дивный соседний зал, раздел его и оста¬
вил в теплой и благоухавшей чудесными запахами парной.
Через какое-то время чародей опять зашел в баню, завернул своего
ученика в тончайшие шелковые простыни и немного помял синяки, что
отзывались болью на каждое его прикосновение. Однако вскоре всё
прошло, лишь кое-где сохранились едва заметные царапины.
—	Был бы ты в Тадморе, — сказал колдун, — тебе прислуживал бы
раб. А насколько лучше и бережнее руки отца! Теперь ты пришел в
себя, мой дорогой сын, пойдем, я накормлю тебя ужином.
Мограбин подал Хабеду шелковый халат и подштанники, заботли¬
во причесал и умастил его волосы, затем проводил в комнату, озарен¬
ную сотней ламп в великолепных жирандолях2, и уложил на самую
широкую и мягкую софу.
—	Не думай, что подобные удобства будут ждать тебя каждый день,
но я считаю, что тому, кто слишком устал, нужен хороший отдых. По¬
спи немного, я накрою на стол, у меня уже все готово. Я сам собрал
овощи и забил нужного зверя. Я очень расторопный кухарь, со време¬
нем ты тоже этому научишься.
Мограбин удалился, а утомленного и распаренного Хабеда-иль-
Румана, который пришел в полную растерянность от всего случившего¬
ся, сморил сон.
Пока юноша дремал, стол покрылся изысканными яствами: дичь,
рыба, рис, а рядом, на поставце, появились многие виды варенья, тон¬
кие вина и гора фруктов.

760
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Эй! Хабед! Пора поужинать, — позвал Мограбин.
Царевич сел. В его возрасте голод дает о себе знать сильнее, чем во
всяком другом. Хозяин его, сидя напротив, прислуживал с великой вни¬
мательностью и самым умильным тоном говорил приятные и лестные
слова.
Эта перемена в поведении похитителя поражала Хабеда больше
всего. Но вот сирийский царевич обратил внимание на лицо говоривше¬
го с ним человека и обнаружил, что оно переменилось так же, как и его
голос. Это было лицо почтенного старца, чьи глаза сверкали сверхъ¬
естественным огнем, а все прочие черты отличались приятностью.
—	Но ты же, — в чистосердечном порыве воскликнул Хабед-иль-
Руман, — вовсе не тот гадкий кривой, который похитил меня, превратил
в мула и бил!
—	Дитя мое! Я уродливый и кривой для тех, кто мне не нравится.
Но для сына послушного, каким ты стал сегодня, я всегда буду таким,
как сейчас. Теперь ты признаёшь меня своим настоящим отцом?
Молния, блеснувшая на мгновенье в глазах Мограбина, не позволи¬
ла Хабеду-иль-Руману задуматься.
—	Да, конечно, — согласился юноша. — Ты — мой отец.
При этих словах колдун поднялся и с нежностью обнял мальчика.
—	Ах! Я так и знал, что в тебе заговорит моя кровь! — воскликнул
он. — Пойдем в спальню, мой дорогой сын, надеюсь, ты станешь мне
великим утешением в старости, и я умру, оставив наследника, который
в могуществе своем превзойдет всех земных владык.
Мограбин взял царевича за руку и отвел в спальню, где была при¬
готовлена роскошнейшая из постелей.
—	Ложись и крепко спи до самого утра, — сказал маг, — завтра я
покажу тебе, как тут всё устроено, а когда наберешься сил, мы погово¬
рим о твоем обучении.

[СКАЗКИ
ШАХРАЗАДЫ
Окончание]
^ а этом месте прекрасная Шахразада еще
раз прервала свой рассказ.
АУ	Полюбуйтесь, султан, на адскую хи-
^	трость гнусного Мограбина, — сказала
она. — Кто усомнится в том, что он любит мальчика?
Кто не поверит в то, что он желает ему счастья? На
самом деле он хочет запугать Хабеда, соблазнить удо¬
вольствиями и, подчинив своей воле, вселить в его ду¬
шу порок и сделать таким же злобным и преданным
слугой Затаная, каким был он сам.
Маг изображал из себя угодливого раба, повара,
наставника и так, жертвуя собственным самолюбием,
стремился завоевать доверие мальчика и стать его
полновластным господином. Расставив многие ло¬
вушки, он удалился, чтобы изобрести и подготовить
новые.

762
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ЧАРОДЕЙ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
ныи сириискии царевич, к вину не привычный, захмелел и
крепко уснул.
Когда солнце взошло, Мограбин с осторожностью раздви¬
нул полог его кровати.
—	Пора, сын мой, — сказал он. — Прекрасное утро зовет нас на про¬
гулку, не упустим его, насладимся им сполна. Возьмем лук и стрелы.
Ты — араб, я — мавр, нам обоим положено уметь стрелять. Мы прой¬
демся по некоторым любопытным местечкам моих владений и будем
искать в воздухе, на земле и даже в воде то, чем можно утолить голод.
В общем, постараемся приятно провести время и научиться обходиться
собственными силами, чтобы добывать себе пропитание.
Мограбин говорил и одновременно помогал Хабеду-иль-Руману на¬
деть удобную для прогулки и охоты одежду.
Они тронулись в путь. Небо выглядело кристально чистым, боль¬
шие белые облака, зависшие над горной цепью, обрамляли горизонт, и,
казалось, солнце повсюду дарило природе жизнь, не обжигая ее своими
лучами, а легкий ветерок волновал воздух лишь для того, чтобы его
освежить.
—	Я должен поведать тебе, сын мой, — сказал Мограбин, — в какой
части света мы находимся. Это маленькое плато со всех сторон окру¬
жено Атласскими горами1, и раньше оно было пустынно, безводно и
необитаемо... Когда я решил устроить себе здесь постоянное жилище,
тут были только пески и облака, вроде тех, что ты видишь за горами, —
никакой живности, ни змей, ни даже маленькой колючки. Ветры хозяй¬
ничали в этих местах и поднимали песчаные бури, жара была невыно¬
симой. И нигде — ни капли воды, так что все повелители мира вместе
взятые не смогли бы выстроить здесь даже маленькой лачуги... Однако
нет ничего невозможного для тех, кто, как ты и я, имел счастье с само-

Чародей... Продолжение
763
го рождения подчиниться великому духу, владеющему сокровищами и
тайнами природы. При его могущественной поддержке я приобрел не¬
обходимые познания и перенес сюда самые плодородные долины мира
и всё, что могло обогатить это плато чудесами царства растений. Я за¬
ставил выйти на поверхность земли источники, и они оросили ее своею
водой. Тем же способом я перенес сюда всё необходимое, дабы сделать
жизнь человека удобной и приятной.
Рассказом о совершенных чудесах Мограбин полностью завладел
вниманием своего ученика. Они стояли над бурной речкой с чистой
прозрачной водой, как вдруг на другом берегу показалась газель. Од¬
ним взмахом руки Мограбин заставил ее бежать, а потом пустил ей
стрелу вдогонку, и животное повалилось в траву.
Хабед-иль-Руман заметил на полянке между рощицами молодую
косулю, и, желая продемонстрировать свои умения, прицелился и вы¬
стрелил. Раненое животное споткнулось, сделало еще несколько шагов
и рухнуло.
— Чудесно, сын мой, — похвалил мальчика чародей и в тот же миг
склонился к реке, пронзил показавшуюся над водой рыбу стрелой, а
Хабиб проворно выхватил улов, чтобы его не унесло течением. — Оста¬
вим здесь нашу добычу, я вернусь сюда позже, нам надо еще пройтись,
и лишний груз будет только помехой. Я хочу показать тебе сегодня
одно очень важное и полезное для нас место: птичий двор. Поскольку
я очень часто отлучаюсь, там ты найдешь всё необходимое для пропи¬
тания, когда учение не позволит тебе прервать занятия и выйти на охо¬
ту. Сегодня мы больше никуда не пойдем, но впредь будем часто вы¬
ходить, и я хочу, чтобы каждый раз у нашей прогулки была новая ин¬
тересная цель.
Льстивый колдун подвел Хабеда к вольеру, спрятанному посреди
смешанного леса: разнообразие цветов, плодов и семян создавало чару¬
ющее впечатление.
Вольер, площадью в сто квадратных шагов и высотою в сто, был
окружен решеткой из филигранного золота, покрытого нежно-зеленой
эмалью. Только вплотную приблизившись, можно было разглядеть ее
тончайшие прутья.

764
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Для украшения вольера подобрали деревья, кусты и цветы, чьи
плоды и семена любили птицы со всех концов света. Вокруг стволов
высоких деревьев, по которым было бы трудно добраться до гнезд,
вились удобные винтовые лестницы, доходившие до самой верхушки.
Посередине огороженной площадки бил фонтан, который падал в
просторную чашу, поросшую травой. От этой чаши во все уголки воль¬
ера тянулись по земле узкие протоки.
Благодаря постоянной влажности и солнцу, плодородная земля по¬
крывалась пышной растительностью и обеспечивала питание всем со¬
бранным здесь разнообразным птицам.
Мограбин с удовольствием наблюдал, какое впечатление произво¬
дит это зрелище на чистую душу его ученика. Колдун стремился от¬
влечь юношу от всяких воспоминаний о родительском доме, чтобы по¬
скорее безвозвратно подчинить его себе и использовать для исполнения
своих опасных замыслов.
Мальчик не удержался и залез на вершину кедра, чтобы разорить
гнездо диких голубей. Взяв четырех птенцов, он положил их за пазуху
и слез с дерева, довольный своею добычей. Если бы все это происходи¬
ло в Тадморе, Хабед радовался бы всей душой, но здесь, несмотря на
ласки Мограбина, сердце царевича всё время было не на месте.
— Кажется, мое дорогое дитя, — заметил колдун, — ты уже утомил¬
ся. С вершины кедра ты должен был видеть дворец, он совсем недале¬
ко отсюда, ступай, отнеси туда голубей и переоденься, чтобы наряд не
стеснял тебя. Я подберу нашу добычу и тут же присоединюсь к тебе, а
потом займусь обедом.
Оставшись без присмотра, Хабед-иль-Руман, возможно, задумался
бы над тем, что происходит, но по пути во дворец ему попались незна¬
комые деревья, на которых висели разные и очень привлекательные с
виду плоды.
Юноша сорвал несколько фруктов и попробовал, вкус их показал¬
ся ему восхитительно тонким, он начал есть и никак не мог насытиться.
Наконец, прихватив с собой несколько штук, Хабед вернулся в палату
с фонтаном и выложил на стол всё, что принес. Казалось, птицы в воль¬
ерах обрадовались, завидев его: они запрыгали и весело защебетали на
разные лады.

Чародей... Продолжение
765
Сирийский царевич нашел роскошное и удобное платье и только
переоделся, как явился колдун.
—	Ах, мальчик мой! — воскликнул он. — Ты справился без моей по¬
мощи! Нет ничего плохого в том, что ты учишься этому, но я огорчен
тем, что не смог избавить тебя от трудов.
Сколь ни был Хабед-иль-Руман привычен к лести, последняя силь¬
но смутила его: он всей душой был привязан к своим родителям и еще
не мог от чистого сердца радоваться ласкам своего предупредительного
наставника.
Чародей заметил плоды, лежавшие на столе.
—	Ах, — сказал он, — могу поспорить, ты попробовал эти фрукты.
Царевич покраснел.
—	Ты думаешь, я стану тебя упрекать? — спросил Мограбин. — Ты
же мой сын, всё мое — твое. Я не из тех отцов, что трясутся над каж¬
дой мелочью и берегут ее для себя. И я не понимаю родителей, кото¬
рые удаляют от себя сыновей под предлогом их учения, лишь бы изба¬
вить самих себя от трудов и забот и не разделять с детьми свои увесе¬
ления... Мой сын здесь — такой же царь, как и я. Ему полагается
слушаться, а мой долг — объяснить ему его обязанности и облегчить
их исполнение. Так вот послушай меня, Хабед! Я запрещаю тебе про¬
бовать эти фрукты, потому что они отбивают охоту есть, которая яв¬
ляется лучшей приправой к обеду. Отдохни на софе, сегодня можно.
Послушай пение птиц, а твой кухарь тем временем постарается при¬
готовить обед как можно быстрее, чтобы не заставлять тебя долго
ждать.
Царевич, растерянный и полный сомнений, невольно задумался обо
всем, что услышал, и, переходя от одного вольера к другому, просовы¬
вал между прутьями кончики пальцев. Птицы тут же подлетали к ним
и начинали поклевывать.
Не прошло и получаса, как стол был накрыт: рыба, мясо газели и
косули, голуби — всё было очень вкусно.
Колдун — внимательный, обходительный и вкрадчивый — постепен¬
но завораживал и одолевал невинное создание, которое хотел заманить
в свою западню. Юный царевич уже начал думать, что благодаря вол¬
шебному яблоку старик, который называет его своим сыном, может, и

766
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
в самом деле его настоящий отец. И под конец обеда Хабед-иль-Руман,
выпив за здоровье Мограбина, назвал его отцом.
—	Но ведь, — добавил он, — Эль-Менур по-прежнему моя мать?
—	Не больше, чем твоя кормилица, — ответил маг. — Я запрещаю
тебе думать об этих людях. Чтобы отделаться от тебя, они поручили
твое учение старому пустомеле, который только и делал, что ограничи¬
вал тебя во всем и пичкал разным вздором... Когда они дарили тебе
птичку, сын мой, то считали, что это отменный подарок. Я даю тебе сто
тысяч птиц. Все твердили, что ты рожден для того, чтобы править, а
тебе приходилось слушаться седого старикашку, который тыкал тебя
носом в одну-единственную, полную благоглупостей книгу. Твой так
называемый отец окружил себя семьюдесятью тысячами стражников,
будто он очень важный человек, а тебя, бедного-несчастного, оставляли
посреди оравы детишек. Мне ничего не стоило тебя похитить... О мой
дорогой сын! Я ненавижу тех, кого ты считал своими роителями, за
причиненное тебе зло гораздо больше, чем за то, что они не сдержали
свое слово, за их вероломство и ужасную неблагодарность по отноше¬
нию ко мне... Я облагодетельствовал их, а они трижды пытались меня
убить. И я уверен, мне будет трудно удержать тебя от мести, когда ты
поймешь, что это за люди.
Надо признать, несмотря на внешнее правдоподобие своих доводов,
Мограбин еще не достиг желаемого. Хотя он говорил тоном проникно¬
венным и в то же время язвительным, царевич почувствовал, как сжа¬
лось его сердце, и опустил заблестевшие от слез глаза.
Волнение мальчика не укрылось от коварного колдуна. Он понял,
что надо стереть из его памяти все воспоминания о родном доме и одур¬
манить растерянную душу. Стакан тонкого ликера, напиток незнако¬
мый и приятный, — вот хитрость, на которую пошел маг. Вскоре вин¬
ные пары затуманили голову юноши, и его так называемый отец с вели¬
кой осторожностью перенес свою жертву на софу.
Когда простодушный царевич очнулся, чародей снова осыпал его
ласками, приправленными лестью. Хабед попадал то в западню вкус¬
ной и обильной трапезы, то забывался сном, вызванным тем или иным
способом, а следующий день принес ему новое зрелище.

Чародей... Продолжение
767
Колдун опять повел его на прогулку. Он показал скотный двор,
зверинец с дикими животными и даже хищниками. Одни звери ласка¬
лись к нему, другие подчинялись в ответ на его приказания, а третьи, о
которых обычно говорят с ужасом, униженно ползали у его ног.
—	Смотри, сын мой, — сказал Мограбин. — Вот преимущество уче¬
ного человека: все живые существа прислушиваются к его голосу. Со¬
бака, которая сторожила двери твоего седобородого шейха, укусила бы
его, подойди он к ней слишком близко, и ни одна дворняжка не усидела
бы на месте, пока он читает свой Коран. Я же скажу тебе всего одно
слово, и, повинуясь ему, кедр, самое высокое из деревьев, согнется пе¬
ред тобою. Так что теперь ты должен понять: тебя учили вещам совер¬
шенно никчемным.
Хабед-иль-Руман вернулся в палату с фонтаном пораженный и пол¬
ностью очарованный всем, что увидел.
Колдун кормил его, поил и пылинки с него сдувал, но при этом,
если не считать постоянного, неослабевающего внимания, предостав¬
лял, если можно так сказать, самому себе.
После полудня Хабед занимался в библиотеке. Там ему предлага¬
лось всё необходимое для того, чтобы с толком проводить время: от
музыкальных инструментов до книг по астрологии и оккультным на¬
укам — словом, любые средства для приобретения знаний, доступных
человеческому разуму.
—	Человек невежественный ничтожен, — внушал царевичу чаро¬
дей. — Он уступает животным в силе и ловкости и обладает лишь тем
преимуществом, что может кое-как передать свои чувства и мысли,
чаще всего толком не понимая, что говорит, тогда как те, кого он име¬
нует скотиной, выражают собственные желания всегда ясно и четко.
Здесь ты начнешь свое образование, воспользуешься всем, что я собрал
и сделал, и закончишь его так, как я скажу, когда буду доволен твоими
успехами... Первым делом надо научиться легко изъясняться, затем
освоиться с искусством последовательно и четко развивать свои мысли.
У тебя перед глазами пройдут один за другим всевозможные предме¬
ты, способные натолкнуть на размышления. Помни, мой дорогой сын:
ты сможешь приобрести эти познания только с моей помощью. И ко-

768
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
гда-нибудь своим беспрекословным послушанием и упорной работой
ты добьешься признания того, кто играет всеми живыми созданиями
столь же легко, как ты играл в бабки2 в убогом дворе у старого шейха...
Пусть предметы, которые я предлагаю тебе изучить и осмыслить, не
пугают тебя. Наука не так уж сложна, как полагают, когда ее начала
просты, а предметы, из которых она состоит, поддаются исследованию.
Природа остается необъяснимой тайной лишь для тех, кто не сумел, в
отличие от нас с тобою, подобрать к ней ключ.
Хабед-иль-Руман обладал живым воображением и отличался при¬
лежанием. Любознательность пробудилась в нем чудесным образом, и
мальчик сам устремился навстречу опасным урокам.
Вскоре наставник и ученик договорились о порядке, в котором бу¬
дут изучаться предметы, и о расписании занятий. Учение пошло с не¬
вероятной горячностью с обеих сторон. Приходилось силой отрывать
молодого человека от наук, которыми он занимался, чтобы увлечь его
на охоту или рыбалку. Вследствие природной одаренности и старатель¬
ности ум мальчика сделался ненасытным, и самые удивительные успе¬
хи он делал в математике.
Мограбин хвалил себя за то, что нашел наконец того, кто вместе с
ним исполнит его замыслы, о которых пока еще рано было говорить.
Дабы когда-нибудь сделать своего ученика таким же злобным, как он
сам, ему следовало до поры до времени держать юношу на ступень
ниже в познаниях и могуществе. И потому, как только чародей видел,
что Хабед, предоставленный самому себе, заходил слишком далеко, он
изобретал какое-нибудь развлечение.
—	Давай-ка, мальчик мой, оставим астролябию и компас, — пред¬
ложил как-то маг, — мы уже достаточно поработали, пойдем взглянем
на наши конюшни.
Хабед-иль-Руман повиновался и был несказанно поражен, когда в
столь уединенном месте обнаружил великолепных лошадей, число ко¬
торых намного превосходило всё, что он видел во дворце Тадмора.
—	Ты получишь удовольствие, сын мой, — говорил колдун, — если
прокатишься на одной из этих лошадок. Выбирай, какую хочешь, а я
возьму свою, и мы вместе поупражняемся в верховой езде.

Чародей... Продолжение
769
Царевич сделал свой выбор, и наставник тут же надел на его ло¬
шадь седло и узду, а на свою накинул лишь шелковую зеленую нить, и
оба всадника помчались галопом.
Три года назад в Тадморе Хабед начал ежедневно ездить верхом.
Он был крепок и хорошо держался в седле, но Мограбин открыл ему
более естественные и легкие приемы управления лошадью. Одним сло¬
вом, старик научил его говорить с животным так, чтобы оно слуша¬
лось.
Занятия математикой, в которой Хабед-иль-Руман делал заметные
успехи, он прерывал ненадолго — его постоянно тянуло к ней, и колдуну
приходилось снова и снова придумывать, чем бы его отвлечь.
У Мограбина было даже целое стадо слонов. Когда юный царевич
увидел этих величественных животных, ему захотелось самому убе¬
диться в их необыкновенных способностях.
После того как Хабед вдоволь насладился послушанием и сообра¬
зительностью слона, маг отвел мальчика на кухню, чьи тайны он мог
раскрыть, ничего не боясь.
Не было ничего проще, чем готовить и приправлять пищу. Чародей
приказывал мертвой газели освежеваться и разделаться, дотрагивался
до туши своей волшебной палочкой, произносил одно слово, и блюдо
можно было подавать на стол.
Он клал нужный кусок в воду и говорил: «Кастрюля, делай свое
дело!» Огонь подчинялся этому же приказанию. В общем, чародей де¬
лал всё и при этом как будто даже пальцем не шевелил.
— Я показываю тебе, мой мальчик, искусство, которым ты непре¬
менно должен овладеть. Тебе придется готовить самому, когда я буду
в отлучке. Делай как я и произноси только такие слова: «Во имя вели¬
кого духа, господина всех духов, слушайтесь сына этого дома...» Хочу
предупредить тебя, что завтра, когда ты проснешься, меня здесь уже не
будет. Долг призывает меня, я должен исполнить его. На земле всё по¬
строено на подчинении, но только одно из них приятно — я говорю о
подчинении сына своему отцу. Хотя мое положение вынуждает меня
оставить тебя одного, считай, что мыслями я с тобой, и воображай, что
это я приказываю тебе делать всё, что необходимо для твоего продви-

770
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
женил вперед... Продолжай свое учение и упражнения, сын мой, но
разбавляй их увеселениями и отдыхом. Не забывай, что слишком боль¬
шое напряжение вредно для твоего здоровья, особенно когда меня нет
поблизости и я не могу предложить тебе лекарство. Гуляй по всем при¬
ятным местам, которые нам здесь приготовлены. Именем, что я сооб¬
щил тебе, перед тобой откроются все двери. Когда поедешь на охоту,
вода, преградившая путь, расступится перед тобою, ибо сын дома — ее
хозяин.
С этим напутствием Мограбин уложил Хабеда-иль-Румана в по¬
стель, поцеловал его, выказав самую нежную привязанность, и оставил
за хозяина дома того, кого ради собственной выгоды собирался зако¬
вать в цепи самого жестокого рабства.
На следующий день царевич поднялся и провел день точно так, как
ему было предписано. Он прервал расчеты и сменил астрономические
инструменты на музыкальные.
Потом юноша отправился на охоту, но дичь трогать не захотел, а
лишь доставил себе удовольствие, отобрав у птиц их невинное потом¬
ство.
Он нарвал овощей и фруктов, и, поскольку память у него была так
же хороша, как и ум, приготовил себе обед не менее проворно, чем сам
колдун.
Занятия Хабеда были столь разнообразны, а любопытство удовле¬
творялось и вновь пробуждалось столь различными предметами, что,
если и оставались в его сердце какие-то чувства к тому, что увлекало
его в Тадморе, то они как бы дремали. Когда же он все-таки вспоминал
свои прежние развлечения и уроки, то испытывал лишь презрение, по¬
нимая, как мало пользы они ему принесли.
Сердце его отказывалось испытывать нежные чувства к колдуну,
но разум взывал к признательности за неустанные заботы и за обраще¬
ние, которое походило на благодеяние.
Хабеду невозможно было выразить свои чувства иначе, чем неукос¬
нительным послушанием и соблюдением установленного порядка. К та¬
кому выводу постоянно приходил сирийский царевич.
— Ты хочешь заниматься одной лишь математикой и физикой, —
громко говорил он сам себе, — но тебе запретили это делать, и ты

Чародей... Продолжение
771
должен отвечать на проявленную к тебе доброту слепым повинове¬
нием.
Ах, как хорошо поступал Хабед, когда так верно рассуждал и так
громко произносил вслух то, что думал! Его грозный хозяин, Мограбин,
был всё время рядом, как невидимый соглядатай. Он только притво¬
рился, будто отлучился, а на самом деле хотел узнать, каковы тайные
намерения его ученика, и, как только поверил, что достаточно его ис¬
пытал, снова появился во дворце.
Утром, когда Хабед-иль-Руман открыл глаза с первыми лучами за¬
ри, которую птицы прославляли своими звонкими трелями, его ковар¬
ный хозяин помог ему одеться, осыпая самыми нежными ласками. Ца¬
ревич отвечал как мог. И обычные дневные занятия вновь потекли
своим чередом.
Ученик, ни слова не говоря о пользе своих занятий, с удовольстви¬
ем признался колдуну, что с толком проводил время в одиночестве,
упражняясь в стрельбе из лука и гораздо чаще попадая точно в цель.
Кроме того, он научился прекрасно управлять лошадью, копьем
поражал дичь с любого расстояния и одним ударом меча на полном
скаку рассекал яблоко пополам.
Хабед распоряжался как хозяин везде, где ему хотелось, заставлял
гардероб менять и обновлять его одежду по мере надобности, одним
словом, пользовался всем, но ничем не злоупотреблял. Чем же отвечал
ему хитрый колдун? Он делал вид, что узнаёт обо всем с огромным
удовольствием.
Прошло два месяца, а Мограбин ни разу больше не заикнулся об
отлучке. И наконец приблизился час, когда он мог привести в исполне¬
ние свой великий замысел.
Всего никогда не предусмотришь, и могло случиться так, что магу
пришлось бы сбросить свою маску. Что будет, когда Хабед узнает, кем
на самом деле является его так называемый отец и к чему он его гото¬
вит? Вдруг царевич откажется от всего, что их связывает? Или пере¬
станет быть невинной жертвой, которую колдун должен отдать своему
повелителю Затанаю, дабы добиться еще большей для себя милости?
Значит, Мограбину нужно поспешить и поскорее довести Хабеда до
того состояния, в котором его можно будет доставить туда, где всесиль¬

772
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ный дух принимает от нечистого племени своих почитателей жертвы —
души, что им удалось отвратить от веры во Всемогущего Творца и в
пророчество Мухаммада.
Храм, предназначенный для человеческих жертвоприношений, на¬
ходился в море, что омывало берег неподалеку от города Туниса. Про¬
никнуть в него можно было, войдя через одну из девяти потайных две¬
рей Дом-Даниэля и спустившись на тысячу четыреста ступеней.
Каждый колдун знал проход лишь к одной из дверей и мог вос¬
пользоваться ею в строго определенный день месяца, и только Могра-
бин имел возможность попасть в храм любым путем и в любое время.
Здесь, в этом капище, Затанай или его правая рука совещались со
своими приспешниками, придумывая, как еще под видом добра рас¬
пространить по всем уголкам земли зло.
Сюда, к подножию этого страшного трона, Мограбину предстояло
привести невинного и простодушного Хабеда-иль-Румана, чтобы тот,
сам того не ведая, принес в жертву свою чистую душу, отказался от
веры в Аллаха и стал слепым орудием самой жестокой и отвратитель¬
ной власти, обманутым человеком, полагающим, что он идет к свету и
благу.
Однако прежде царевичу предстояло добраться до трона Затаная.
Чтобы войти в Дом-Даниэль, миновать таинственную дверь и спустить¬
ся по лестнице, юноше необходимо было изучить двенадцать из сорока
книг — врат оккультных наук.
Ни один человек не в состоянии передать эти знания другому, каж¬
дый сам должен найти заветный ключ.
Эти первые двенадцать книг учат колдовству, то есть злу, но ни
одна из них не объясняет, как развеять чары и заклятия. Эта тайна со¬
держится в книге тринадцатой и открывается лишь тем, кто совершает
зло или мнимое добро в интересах их повелителя. Постичь же эту тай¬
ну можно, если только кто-то сообщит ключ к этой книге или научит,
как его найти.
Скоро Мограбину предстояло совершить настоящее путешествие и
уехать так далеко от дворца, что ему уже невозможно будет наблюдать
за всем, что там происходит. Однако мага это не тревожило, ибо в его

Чародей... Продолжение
773
волшебных владениях всё подчинено заклинаниям, и, кажется, Хабед-
иль-Руман с его чистой душой был зачарован больше всех. Открытость
и неведение подопечного позволяли слуге Затаная не беспокоиться и не
опасаться ума и сообразительности юноши. Правда, Мограбину пред¬
стояло посвятить ученика в начала магии, однако, не зная всей науки,
тот всё равно не сумеет воспользоваться полученными знаниями и
снять заклятия там, где всё заколдовано.
— Мой дорогой сын, — сказал чародей, предупредив Хабеда о своем
скором отъезде. — Я не знаю, как долго продлится мое отсутствие, но
мои нежные чувства к тебе позволяют надеяться, что мы расстаемся
ненадолго. Где бы я ни был, я всё время буду думать о тебе. Помни о
моих наставлениях, продиктованных дружбой, дружбой сильной и тре¬
бовательной. Все они должны исполняться неукоснительно, ибо я непо¬
слушания не потерплю... Пользуйся тем, что тут имеется, как раньше.
Ты здесь знаешь еще далеко не всё, и то, чего ты еще не видел, может
оказаться намного интереснее того, с чем ты уже знаком. Я хочу, чтобы
ты открывал новое по воле случая, ибо это придаст особый интерес
твоим прогулкам... До сих пор, мальчик мой, я сдерживал тебя, когда
ты слишком усердствовал в своем учении. Я боялся, что ты станешь
слишком большим домоседом, но благодаря мне ты стал крепче и под¬
вижней, и теперь пришла пора трудиться, не жалея сил и времени. Пос¬
ле моего возвращения я отведу тебя туда, где понадобится умение от¬
крывать двери. Пойдем в библиотеку, я вручу тебе ключи... Видишь
этот ряд из сорока томов, советую тебе изучить первые двенадцать. Ты
должен усвоить содержание этих книг так, как если бы сам написал их.
В них содержится множество секретов, до которых тебе придется до¬
капываться самому. Но я строго-настрого запрещаю использовать эти
заклинания без меня... Дай мне слово, что ты не станешь пытаться про¬
верять их действенность.
Хабед-иль-Руман пообещал сделать всё, как велел Мограбин, и кол¬
дун, крепко обняв мальчика на прощание, удалился. Некоторое время
спустя земля задрожала, сообщив всем, кроме юного ученика, что на¬
ставник только что силой колдовства заставил гору выпустить его за
пределы волшебного плато.

774
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Хабед взял в руки первую книгу и поначалу ничего в ней не понял,
но уже скоро ему стало ясно: чтобы в ней разобраться, нужно прибег¬
нуть к вычислениям. И после этого дело пошло на лад. Чем больше
юноша трудился, тем легче он продвигался вперед, и работа, которая у
человека неподготовленного заняла бы целый год, отняла у царевича
всего несколько дней. Когда же Хабед закончил изучение двенадцати
книг, ему так захотелось узнать больше, что он тут же взялся за трина¬
дцатую, однако не смог разобрать ни строчки: и его математические
познания, и сообразительность оказались бессильны.
Сколько он ни мучился, сколько ни бился, всё было напрасно: ведь
юноша не знал, что без подсказки понять смысл тринадцатой книги не¬
возможно.
Тут он вспомнил, чему учился у шейха, своего старого наставника.
Тот говорил: «Не ломай себе голову, мой дорогой ученик, обратись к
Великому Пророку, попроси его осветить твой разум, а после продол¬
жи работу».
Хабед немедленно исполнял указание своего учителя, ведь это все¬
гда помогало.
С тех пор как сын халифа оказался во дворце Мограбина, все его
мысли о вере отошли на задний план из-за речей, действий и хитростей
колдуна. К счастью, острая необходимость заставила царевича прибег¬
нуть к старому проверенному способу: он припомнил молитву, которую
велел ему произносить шейх, от всей души воззвал к Мухаммаду, а за¬
тем с легким сердцем лег в постель.
И вот между бодрствованием и сном явился к нему дух в человече¬
ском обличье и мягко, тихо промолвил:
— Дитя мое, никакие усилия и попытки не помогут тебе. К этой
книге нужен ключ, вот он. Прочти первую строчку слева направо, и ты
получишь такую фразу: «Эта первая глава была написана в третий
лунный месяц нисан3». Кажется, в этих словах есть смысл, однако не в
нем состоит их польза... Сначала сосчитай количество букв в этой фра¬
зе, полученное число укажет на первую строку, которую ты должен
найти. Затем посчитай в ней буквы, ты получишь номер следующей
строки и так далее. Расставь все строки по порядку, прочти, и ты по-

Чародей... Продолжение
777
моего врага, но и по моей тоже. Ты должен подчинить себе его колдов¬
скую силу, только тогда я смогу надеяться снова стать человеком. Увы!
Молодой посланец Пророка, мне кажется, ты не сознаешь, где нахо¬
дишься. Как же ты попал сюда и совершил чудо, дав мне возможность
заговорить?
Хабед в нескольких словах описал свою историю, а под конец рас¬
сказал о ночном видении.
— О Небо! — воскликнула птица. — Оно воспользовалось одной из
жертв, которую захватил самый страшный злодей на свете, оно нашло
того, кто приблизит час возмездия! Юный царевич, я уже давно нахо¬
жусь в рабстве, но отныне надежда на освобождение придаст мне сил
и терпения. Тут есть жертвы, куда более несчастные, чем я. Аллаху
угодно, чтобы именно они помогли тебе разбить цепь, что удерживает
меня, но каждый день муки некоторых из них подходят к концу и
смерть уносит их навсегда. И не только здесь годами страдают от же¬
стокости Мограбина, есть и другие места — те, кто находятся там, под¬
вергаются пытке ужасающей... Иди, мой дорогой мальчик, и приготовь
как можно скорее легкий мясной отвар. Наверняка колдун научил тебя
править колесницей, ибо мне известны все уловки, к которым прибега¬
ет наш злейший враг, дабы обманывать и держать в заблуждении сво¬
их так называемых учеников. Запряги лошадей, возьми склянку с це¬
лебным эликсиром и направляйся на восток. У подножия горы найди
статую из черного мрамора, ударь ее по левой щеке. Она сдвинется, и
под ней откроется люк. Спустись по лестнице с лампой в руке, и ты
окажешься в огромной пещере. Взываю к твоей доброте и благоразу¬
мию, они понадобятся во всем, что тебя ожидает в дальнейшем. Быть
может, тебе повезет, и ты спасешь жизнь нескольким несчастным, чью
печальную судьбу в скором времени разделил бы сам. Удастся тебе вы¬
ручить хотя бы четверых, и ты сможешь вытащить меня отсюда и по¬
кончить с Мограбином.
От последних слов Хабед-иль-Руман содрогнулся, не в силах совла¬
дать с нахлынувшими чувствами, но всё же, не тратя времени на раз¬
мышления, покинул страшный вольер, с сожалением оставив там при¬
кованного цепью ару. Юноша забежал в хранилище со снадобьями,
оттуда — на кухню, где на скорую руку приготовил отвар, захватил ку¬

778
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ренья и вытащил во двор колесницу, ибо не было такой вещи, которую
нельзя было бы найти в волшебном дворце.
Он быстро запряг лошадей, ведь там всё делалось «Во имя хозяина
и сына дома», но теперь, произнося эти слова, Хабед не удержался и
добавил про себя: «О Великий Пророк! Кто он, мой гнусный хозяин?
И сыном какого ужасного дома стал я сам?»
Эти соображения лишь подстегнули царевича, и он поспешил к
указанному попугаем месту, ибо боялся, что колдун вот-вот вернется, и
тогда не миновать ему жуткой кары. Одна лишь мысль об этом застав¬
ляла юношу трепетать.
Хабед-иль-Руман очень скоро добрался до подножия горы, нашел
статую, дал ей пощечину. Изваяние повернулось, точно на шарнирах, и
под ним открылся вход в подземелье и лестница, ведущая вниз. Царе¬
вич зажег фитиль и начал спускаться с лампой в руке.
Вскоре до него донеслись стоны и слабые, но очень болезненные
вскрики, а затем показалась большая яма, похожая на колодец, в кото¬
рой вниз головой, подвешенные за ноги, висели мертвые и полуживые
жертвы Мограбина.
Хабед-иль-Руман торопливо вытащил первого страдальца и под рва¬
ной одеждой нащупал скелет, обтянутый иссохшей кожей.
Второй подавал едва заметные признаки жизни. Царевич отвязал
его и вытащил, затем раскрыл ему рот, влил каплю эликсира и с радо¬
стью заметил, что бедняга задышал. Обойдя кругом всю яму, Хабед
нашел всего пятерых, которых еще можно было надеяться спасти. По
одному он вынес их наверх, уложил в колесницу и помчался обратно
во дворец.
Эликсир оказал воздействие еще по дороге: на свежем воздухе не¬
счастные начали приходить в себя, и, когда повозка остановилась у
дверей, те, кто смог встать на ноги, помогли друг другу сойти на землю,
а остальных пришлось на руках перенести в вестибюль дворца.
С помощью волшебных слов Хабед-иль-Руман раздобыл нужные
снадобья. Там, где всё заколдовано, они действуют незамедлительно.
Все умирающие вернулись к жизни. Они тут же почувствовали страш¬
ный голод, так что освободитель провел их в зал, где было всё необхо¬
димое.

Чародей... Продолжение
775
знаешь смысл главы: в ней ровно столько строк, сколько букв в первой
из них... Следуя этому принципу, ты прочтешь другие главы и на этом
закончишь работу — тринадцати книг вполне достаточно для того, что
ты должен сделать. Ты пойдешь в комнату колдуна и увидишь там бе¬
ломраморную статую. Ударь ее по правой щеке и скажи: «Исполняй
свой долг для сына этого дома». Статуя сдвинется, стена за ней раскро¬
ется, и ты увидишь то, с чем тебе следует познакомиться.
Внимательно выслушав это длинное наставление, Хабед-иль-Руман
совершенно пробудился. Он понял, что больше не уснет, и, поскольку
лампы в библиотеке еще не догорели, поспешил вернуться к книгам.
Разыскав нужный том, юноша тут же принялся за работу, и дело
пошло у него так быстро, что еще до рассвета он уже во всем разо¬
брался.
Одна из глав особенно привлекла его внимание. Там говорилось о
том, как узнать, не является ли животное на самом деле заколдован¬
ным человеком, и как при необходимости вернуть несчастному дар
человеческой речи.
Сирийский царевич вспомнил, сколько диких животных он видел в
зверинце колдуна.
«Неужели, — вздохнул он, — все эти тигры и львы, которые ласти¬
лись ко мне, на самом деле такие же люди, как я? Попробую погово¬
рить с одним из них, хотя об этом нет ни слова в первых двенадцати
книгах, чьими секретами я обещал не пользоваться. Да, но сначала
сделаю то, что велел мне добрый дух, и проникну в комнату колдуна».
Хабед встал и, прежде чем войти в покои своего грозного хозяина,
на всякий случай взял огниво, лампу и куренья.
Мальчик нашел статую, заставил ее открыть дверь в стене и вошел
в вольер, полный попугаев, соек, сорок, скворцов и дроздов. Завидев
его, птицы начали кричать на все лады:
—	Кто здесь? Кто? Кто?
Потом одна из них явно что-то сказала, другая повторила, но смысл
их речей ускользал от царевича.
—	Наверняка, — промолвил Хабед, — здесь нет заколдованных лю¬
дей, потому что всё это птицы говорящие.

776
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Затем он заметил на жердочке привязанного к ней стальной цепоч¬
кой большого индийского попугая ара*’4, который сидел пасмурный, не
издавая ни звука. Юноша приблизился к нему и спросил:
—	За что тебя заколдовали? Ты был очень злым?
Попугай печально повесил голову.
—	Отвечай, почему другие птицы говорят, а ты молчишь? Ты — че¬
ловек, превращенный в ару?
Попугай еще ниже опустил голову, всем своим видом взывая к со¬
страданию.
—	Ах, — воскликнул Хабед-иль-Руман, — но не зря же меня сюда на¬
правили? Мухаммад, к которому я обратился за помощью, не стал бы
вводить меня в заблуждение.
—	Мухаммад! Мухаммад! Мухаммад! — закричали разом все птицы
и захлопали крыльями.
Ара разволновался больше всех, но по-прежнему оставался без¬
молвен.
—	Странно, — задумался царевич. — Наверное, надо попытаться сде¬
лать так, чтобы он заговорил. Ну-ка, ара, дай мне три перышка с твоей
головы.
Попугай охотно исполнил приказание. Хабед-иль-Руман зажег огонь
и бросил в него куренья, а затем поднес к пламени перья и сказал:
—	Если ты человек, возвращаю тебе дар речи.
—	Увы, да, я был человеком, — печально произнес ара, — человеком
грешным, потому что позволил Мограбину, этому сыну демона, вовлечь
меня в его темные дела. Теперь же я счастлив, ибо Аллах сжалился на¬
до мною и Мухаммад прислал к нам своего вестника.
—	Мухаммад! Мухаммад! Мухаммад! — снова закричали обитатели
вольера.
—	Скажи мне, человек-ара, — продолжил царевич, — могу я вернуть
тебе твое прежнее обличье?
—	Да, если Аллах позволит тебе одолеть злодея, что держит меня
здесь, — отвечал попугай. — Меня посадили на цепь не только по воле
* Индийский ара, по-арабски — Дарра, — слово, служащее для обозначения всех по¬
пугаев.

Чародей... Продолжение
779
Долгое время несчастные пленники были лишены всякой пищи и
набросились на еду так, что своей ненасытностью могли бы сильно на¬
вредить себе, но помогли опять-таки снадобья. К концу долгой трапезы
гости царевича совершенно ожили, и только крайняя худоба и блед¬
ность напоминали о перенесенных ими мучениях.
Хабед пригласил их в залу с фонтаном и там, упросив спасенных
им незнакомцев переодеться в чистое и удобное платье, в нетерпении
начал расспрашивать их, желая поскорее удовлетворить свое любопыт¬
ство.
—	Как, почему, — удивлялся царевич, — вы оказались в отвратитель¬
ной темнице, из которой я вытащил вас?
—	Ах! — тяжело вздохнув, заговорил один из спасенных. — Прежде
чем мы ответим на твои вопросы, сделай милость, скажи, кто ты, что
делаешь здесь и кем приходишься тому извергу, что безраздельно тут
властвует? Мы хотим быть уверены, что за передышкой, которую ты
дал нам, не последуют другие мучения, еще более страшные, чем те,
что мы пережили... Ты вырвал нас из ужасного состояния: между сном
и явью, в устрашающих видениях мы переживали одну смерть за дру¬
гой, но не умирали. И может, сейчас это просто сладкий сон, с помо¬
щью которого чародей стремится дать нам еще раз почувствовать, чего
мы лишились, хочет избавить от страданий, а потом погрузить в них
снова, подарить надежду и тут же ее отнять! Твое лицо внушает дове¬
рие, то, что ты сделал, заслуживает благодарности, но мы имели дело
со злодеем, который использует для обмана такие средства, что и пред¬
ставить невозможно.
—	Несомненно одно, — отвечал Хабед, — он не только ваш враг, но
и мой.
И сирийский царевич, не долго думая, коротко рассказал о своих
злоключениях до того мгновенья, как в таинственном сне ему откры¬
лось, что надо делать, и как человек, превращенный в ара, послал его в
пещеру, охраняемую статуей.
—	Да будь благословен Всевышний и Мухаммад, Его Великий Про¬
рок! — воскликнул первый молодой человек. — Вижу, что луч боже¬
ственной справедливости проник сквозь мрак, которым окружены со¬
вершаемые здесь преступления. Вижу, что ты, очередная избранная

780
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Мограбином жертва, спасешь и нас, и себя. Ах! О, если бы удалось
очистить землю от этого чудовища! И дабы убедить тебя в том, что я
говорю правду, я поведаю тебе свою историю.
всего семнадцать лет.
В то время, как он готовился к свадьбе с дочерью курдского султа¬
на, его первый визирь поднял мятеж, подкупил дворцовую стражу и
захватил дворец. Мой отец, наскоро изменив свою внешность, вскочил
на своего лучшего жеребца и бежал в пустыню.
Опасаясь погони, он без устали стегал коня, и тот скакал день и
ночь, а утром, устав до изнеможения, упал у подножия скалы. Ценой
огромных усилий отцу удалось заставить коня подняться на ноги и,
чтобы укрыть его от палящего зноя, завести в пещеру, вход в которую
виднелся совсем рядом.
В пещере спал человек, одетый как самый простой паломник, кото¬
рый собирается присоединиться к каравану, идущему в Мекку. Шум
разбудил его, он протер глаза и спросил:
«Путник, куда ты направляешься? Ты устал, это сразу видно, и тебе
повезло, что ты набрел на эту пещеру — здесь можно отдохнуть, а до
другой такой скачи хоть целый день — не доскачешь».
«Я еду куда глаза глядят, — отвечал отец, ничуть не боясь открыть¬
ся одинокому безоружному незнакомцу. — Бегу из столицы. Позавчера
я был царем, но мой первый визирь отнял у меня корону. Я просто
спасаю свою жизнь».
«Здесь тебе ничто не угрожает», — заверил его паломник.
^550-
РАССКАЗ
ПЕРСИДСКОГО ЦАРЕВИЧА
АЛАЙАДДИНА
несчастью, мои дед умер слишком рано, и потому мои отец
Бирминван-шах взошел на престол Персии, когда ему было

Чародей... Продолжение
781
«Да, наверное, — вздохнул отец. — При условии, что я раздобуду
какую-нибудь еду для себя и коня. Иначе мы оба умрем с голоду».
«У меня есть рисовые и ячменные лепешки, лук, финики и пузырек
с превосходной настойкой. Отдыхай, я видел тут неподалеку один зеле¬
ный луг. Я отведу туда твоего коня и принесу воды в бурдюке. И мы
заживем не хуже любых других странников».
Отцу выбирать не приходилось, и он позволил паломнику испол¬
нить свои добрые намерения. Вскоре незнакомец вернулся с водой и
вытащил на середину пещеры котомку, из которой извлек сверх того,
что обещал, еще и головку козьего сыра. Словом, у него было всё, что
нужно одинокому путнику в краю, где земля бесплодна.
«Ты должен рассказать мне свою историю, бедный, несчастный
царь, — сказал радушный паломник Бирминван-шаху, — может, я смогу
тебя чем-то утешить, ибо питаю страшную ненависть к узурпаторам.
Твой же еще и отъявленный негодяй, ведь ты слишком молод, чтобы
успеть натворить бед. Значит, не ради народного блага, а из честолюбия
твой враг захватил власть».
«Ты угадал, странник, — вздохнул отец. — Я царствовал только две
недели, когда первый визирь, которому отец мой доверил армию, ис¬
пользовал ее, чтобы захватить мое место. Этот предатель скрывал свои
намерения под маской отвратительного лицемерия».
«О, лицемерие, лицемерие! Ужасный порок! — воскликнул палом¬
ник. — Пусть мои глаза никогда не узрят купола святой мечети, если я
не научу тебя, как отомстить твоему двуличному врагу».
«И что же ты мне посоветуешь?»
«А вот слушай, — сказал паломник. — Мы наденем другие платья,
ты немедленно вернешься в столицу и остановишься в караван-сарае,
что находится прямо у ворот города».
«Но все сразу узнают моего коня», — возразил Бирминван-шах.
«Твоего черного коня, если не ошибаюсь? Хочу, чтобы с этой самой
минуты он стал белым с черным хвостом и черной гривой».
«И твое “хочу” поможет?» — недоверчиво усмехнулся отец.
«О мой юный царь! Ты слишком мало правил, чтобы знать, что
такое воля государя. Так вот мое “хочу” сродни царскому: как я поже¬

782
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лаю, так и будет. Твой конь сей же час сделается белым, но я оставлю
черные ободки вокруг его глаз, что позволит мне при случае вернуть
ему прежнюю масть. Пойдем-ка, взглянем на него».
Бирминван-шах последовал за странником и увидел белого жереб¬
ца, который мирно стоял у источника на крохотном лужке, зажатом
между двумя отвесными скалами. Отец робко окликнул коня по име¬
ни, и тот немедля подошел к своему хозяину.
«Давай присядем, добрый человек, — предложил Бирминван-шах. —
Я вижу, ты не тот, за кого себя выдаешь. Мой родитель очень ценил
тебе подобных, я тоже намеревался всячески поддерживать их. В моем
положении, всеми покинутый и гонимый, я готов прибегнуть даже к
помощи магии».
«Царь мой, — отвечал колдун, — нет и не может быть никаких за¬
претов, когда речь идет о наказании лицемера! Их ненавидят все и
всюду, даже в преисподней1. О, это ужасные люди, полная противопо¬
ложность мне, я давлю их, как гадов, где бы ни встретил! Ты, надеюсь,
представляешь, на что я способен. И я воспользуюсь моими познания¬
ми, чтобы помочь тебе. Враги приползут к тебе на коленях и будут
умолять снова сесть на трон, а ты раздавишь их всех по очереди».
«И как скоро это случится?»
«Через три дня, — заверил колдун. — Но только если ты обещаешь
сполна вознаградить меня. Ибо каждый рассчитывает получить плату
за хорошую работу».
«Я отдам тебе все мои сокровища!»
«Золото? — с презрением отмахнулся паломник. — Золото мне, ко¬
торый живет на сыре и сушеных финиках? Я стар, скоро мне понадо¬
бится помощь и утешение, и я мог бы найти их, будь у меня ребенок, но
у меня его нет и он вряд ли появится, а ты можешь завести себе шесть¬
десят жен и дождаться многочисленного потомства. Уступи мне своего
первенца, он станет моим, и только моим, сыном. И не беспокойся, я
заберу его у тебя не сразу, а только когда он подрастет, окрепнет и на¬
берется сил, чтобы голодать вместе со мною в пустыне. Тогда с ним
случится то же, что и с тобою: он не только не погибнет, но и будет
чувствовать себя как нельзя лучше».

Чародей... Продолжение
783
Отец вспомнил, как прямо перед побегом из дворца ему сообщили,
что курдский посланник уже дал согласие на то, чтобы их царевна Ла¬
йла вышла замуж за сына визиря-узурпатора. Бирминван-шах горячо
любил дочь курдского султана, и потому все женщины земли и все де¬
ти, которых они когда-нибудь родят, были ему безразличны. Что зна¬
чит какой-то ребенок, когда речь идет о престоле и уничтожении злей¬
шего врага?
И Бирминван-шах обещал отдать своего первенца.
«В таком случае, — сказал странник, — мы выезжаем завтра утром,
а чтобы выдержать все тяготы пути, опустошим на дорожку эту бутыль
ширазского вина».
День пролетел быстро и незаметно. Колдун был очень умен и гово¬
рил цветисто, пещера приобрела обитаемый вид: камни, что служили
лежанками, покрылись толстым слоем мха, и, откуда ни возьмись, по¬
явились три лампы, озарившие все закоулки теплым мягким светом.
Паломник снова достал свою котомку. Бирминван-шах думал, что
он опять, как утром, достанет луковицы, но на этот раз появились две
куропатки, один фазан и другие холодные закуски отменного вкуса и
приятнейшего запаха.
«Вечерний поставщик, — заметил чародей, — не так скуп, как утрен¬
ний. Воздадим должное его стараниям».
С этими словами колдун ловко нарезал мясо и пригласил отужи¬
нать отца. Тот не заставил долго себя упрашивать.
Бутылка ширазского опустела, на ее месте тут же появилась дру¬
гая, и так продолжалось до тех пор, пока сон не сморил хозяина и его
гостя.
Рассвет заставил обоих покинуть мягкий мох, на котором они креп¬
ко проспали всю ночь.
«Вперед, мой царь, — сказал паломник. — Конь оседлан, в путь, на
столицу!»
«А как же ты, почтенный старик? Ты пойдешь пешком?»
«Нет, мы не должны терять времени, а значит, твой конь одолжит
мне свой круп».
«Тебе же будет очень неудобно».

784
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Вовсе нет. — И колдун обратился к коню: — Ну-ка, Молния, или
как там тебя? Прибавь-ка еще два ребра, дай место конюшему твоего
хозяина. Так велит тебе Мограбин».
«Мограбин? — удивился отец. — А кто это?»
«Твой покорный слуга, разреши представиться. Может, ты уже
слышал обо мне, но со временем ты поймешь, как любят злословить
люди, да к тому же человек познается по своим делам, а ты своими
глазами увидишь, как я обхожусь с лицемерами. Я не стану скрывать
от тебя ни одной своей проделки, и твои враги окажутся необыкновен¬
но упрямыми, если посмеют мне перечить».
Тем временем спина коня в самом деле удлинилась, и он, будто
ветер, понес двух всадников к столице: выехав на рассвете, Бирминван-
шах и его спутник уже к закату оказались у городских ворот.
Паломник в той самой простой одежде, в какой отец за пять дней
до того нашел его в пещере, спешился, взял коня под уздцы и повел в
ближайший караван-сарай.
Конь Бирминван-шаха был так хорош, что все приняли его хозяина
за знатного паломника, скрывающего свое положение под скромным
платьем. Расторопный Мограбин быстро выбрал комнату, велел подать
ужин, наскоро перекусил и заявил, что ему надо в город.
«Отдыхай, мой царь, — сказал он отцу, — а я пойду, послушаю, о
чем болтают в столице, узнаю, что там и как, и по делам сегодняшним
определю, что будет дальше».
Колдун вышел, а поздно вечером вернулся назад.
«Что скажешь об этом глупом народе? — пожал он плечами. — Все
развлекаются по случаю женитьбы сына узурпатора на царевне Лайле.
Народ доволен, он ест, пьет, танцует и о тебе даже не вспоминает. Не
знай мы, насколько он глуп, стоило бы подумать о его наказании, но
народ не стоит ни любви, ни ненависти, нечего об него руки марать, ибо
он, по крайней мере, не лицемерит. Больше всего я ненавижу маску
мудрости: нынче вечером я примусь за дело ради тебя, но мне нужно
быть уверенным, что ты меня не обманешь. Что ты предложишь в за¬
лог честного слова, которое ты должен дать мне еще раз здесь и сей¬
час?»

Чародей... Продолжение
785
Отца в ту минуту больше всего волновала мысль о том, что Лайла
досталась другому. Сердце его сгорало от ревности, ибо курдская ца¬
ревна была его первой любовью, и ко всему прочему Бирминван-шаха
ослепляла жажда мести.
«Я сделаю то, о чем ты просишь, — обещал он Мограбину, — я отдам
тебе своего первенца, которого родит моя законная жена, а в залог, если
хочешь, оставлю моего коня, потому что больше у меня ничего нет».
«Твоего коня! Хорошая скотинка, мне подходит. Завтра я сяду на
него верхом и поеду по нашим делам. Давай поужинаем и поспим. Ни¬
кто во всем городе не будет почивать так крепко, как мы с тобой».
Наутро чародей уехал, весь день где-то пропадал, а вечером вернул¬
ся в караван-сарай.
«Хорошие новости, — сказал он отцу. — Прошлой ночью и царю, и
его визирям с эмирами привиделись ужасные сны: призраки упрекали
их за измену и вероломство и при этом осыпали страшными угрозами.
Сегодня собрался диван, и ты бы умер со смеху, если бы посмотрел на
их растерянные физиономии, когда они делились друг с другом снови¬
дениями... Узурпатор, хитрая лиса, помалкивал, но напуган был боль¬
ше всех. К чему они пришли, мне неведомо, но завтра об этом загово¬
рят, а послезавтра мы начнем действовать. Впрочем, одно я знаю твер¬
до: празднества по поводу свадьбы сына твоего врага и курдской
царевны были прерваны, хотя им следовало бы продолжаться еще не¬
делю. Пока это лишь маленький шаг к перевороту. Нужны решитель¬
ные меры, чтобы заставить этих людишек вспомнить о долге. Но мы
обсудим это завтра».
Вечером следующего дня Мограбин пришел в караван-сарай в яко¬
бы дурном расположении духа.
«Мы имеем дело с людьми непостоянными во всем, кроме зла. Од¬
на страшная ночь — и они задумались, вспомнили о законе, одна спо¬
койная ночь — и всё развеялось, как дым. Придется нанести сокруши¬
тельный удар. Думаю, тебе доставит удовольствие посмотреть, как
мучаются твои враги. Ты увидишь всё своими глазами, не выходя от¬
сюда: я заставлю их видеть сны прямо здесь, но при этом нас тобой они
не заметят. Чтобы напугать их как следует, я велю немедленно обить

786
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
все стены черной тканью. Мои рабы получили приказ сходить за твои¬
ми недругами, а мы с тобой сядем на этой софе и спрячемся за зана¬
весом».
Не успел колдун закончить приготовления, как появился огромный
страшный негр.
«Господин мой, — сказал он Мограбину, — царь возлег на свое ложе
с прекрасной черкешенкой, которую некий торговец продал ему нынче
утром. Твои рабы усыпили женщину и похитили спящего узурпатора.
Его сейчас принесут».
«Илаг Кадахе, — приказал Мограбин, — помни, ты должен хорошо
сыграть свою роль. Пусть царя доставят и посадят на этот деревянный
табурет. Зажги огонь и при надобности воспользуйся им».
Негр принес жаровню, полную тлеющих угольев. Он подул, и пла¬
мя разгорелось.
Как только узурпатора усадили, Илаг Кадахе прорычал:
«Кто ты, несчастный?»
Изменник, не понимая, наяву он слышит этот страшный голос или
во сне, растерялся, а потом ответил, заикаясь:
«Я... я... царь Персии».
«Ты? Ты — царь Персии? Эй, — негр обратился к четырем неволь¬
никам, что притащили узурпатора, — сто палок по подошвам2 этому
рабу отца Бирминван-шаха за то, что он обманул своего господина пу¬
тем отвратительного лицемерия, воспользовался стражниками, кото¬
рых ему доверили, и обратил их против сына своего благодетеля. Таков
приказ Накаронкира*3».
Несчастный так громко кричал и визжал, пока его избивали, что
перебудил бы весь караван-сарай, но Мограбин заранее заткнул уши
его постояльцам. Одна пытка закончилась и тут же сменилась другой.
Негр приказал опять усадить царя на табурет.
«Этот злодей и лицемер хочет править, — прорычал Илаг Кадахе, —
дайте ему скипетр, наденьте ему корону!»
Накаронкир — дух, которого Мухаммад посылает грешникам во сне, чтобы
заставить их раскаяться.

Чародей... Продолжение
787
Железные скипетр и корона докрасна раскалились в огне.
«Узурпатор не хочет брать скипетр! — закричал негр. — Наденьте
ему корону!»
От раскаленной короны волосы на голове грозили загореться. Вы¬
брав меньшее из двух зол, истязуемый протянул руку к скипетру и об¬
жегся.
«A-а, пощадите! Пощадите! — закричал он. — О, Накаронкир! Я не
хочу больше править!»
«Сколько часов ты еще пробудешь на троне, столько горящих углей
ты положишь себе на голову», — повелел Илаг Кадахе.
«Нет, Накаронкир, я отрекусь. Где Бирминван-шах? Пусть он цар¬
ствует вместо меня!»
«Ты сам должен найти его, — отвечал негр. — Пусть двор, столица,
вся страна оденутся в траур, пусть ищут повсюду великого царевича, и,
как только его найдут, с обнаженной головой и босиком припади к его
ногам вместе со своими трусливыми приспешниками».
«A-а! Уберите скипетр, уберите корону, — молил узурпатор, кото¬
рый мучался больше от страха, чем от боли. — Я сделаю всё, как велит
Накаронкир».
«На сегодня хватит», — решил Илаг Кадахе.
Четыре невольника схватили царя, усыпили и положили обратно
под бок прекрасной черкешенки, которая, проснувшись, никак не мог¬
ла понять, почему ей позволили так долго спать и отчего так отврати¬
тельно пахнет горелым.
Оставшись наедине с моим отцом, Мограбин начал прибираться в
комнате.
«Я хотел продемонстрировать тебе, на что готов пойти ради услу¬
жения своим друзьям. Если с царем здесь обошлись сурово, то его ви¬
зирям и эмирам пришлось и того хуже. Пощадил я только одного —
сына узурпатора, потому что прекрасная Лайла так его наказала, что
он стал вести себя с ней очень и очень почтительно».
Тут любопытство моего отца перешло все границы.
«Что же такого сделала Лайла, чем заслужила твою похвалу?»

788
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Дело давнее, но стены дворца столь толсты, что о нем прознал я
один и только сегодня... В первую брачную ночь молодой муж явился
к жене с объятиями и поцелуями, а она плюнула ему в лицо.
“Дерзкий раб, — воскликнула царевна, — как ты посмел взять в
жены будущую супругу твоего повелителя! Что ж, я воздам тебе по за¬
слугам”.
Сей отпрыск тирана, ничуть не похожий на своего отца, отпрянул в
смущении, но просить прощения не стал.
“Позволь мне, госпожа, — сказал он, — прилечь у твоих ног. Я ува¬
жаю твои чувства. Их свидетельство на моем лице, однако я не считаю
себя оскорбленным. Я безропотно снесу унижение, но боюсь отца и
предпочел бы умереть, чем сделать его твоим врагом”.
“У тебя благородное сердце, — заметила Лайла. — Я прощаю тебя.
Прости и ты меня. Спи спокойно”.
Все последующие ночи прошли так же, как первая, и твоя невеста
по-прежнему чиста перед тобой. По-моему, это лучшая новость из всех,
что я мог тебе принести, не считая тех, что мы услышим завтра... Лю¬
бопытные вести дойдут до нас, ибо я еще не всех виновных подверг
избиению палками. Хочу, чтобы они смогли добраться до дивана, кото¬
рый состоится завтра. Я так или иначе тоже буду там и принесу тебе
подробный отчет. Сейчас уже поздно, советую тебе отдохнуть».
Отец охотно прислушался к совету, ибо известие о том, как курд¬
ская царевна обошлась с сыном узурпатора, позволяло ему надеяться
на весьма сладкие сны. Что до Мограбина, то он, наверное, спал лишь
вполглаза. Заснув далеко за полночь, колдун встал до зари и покинул
караван-сарай еще прежде открытия городских ворот.
В тот день он вернулся раньше обычного.
«О, Бирминван-шах, — весело сказал Мограбин, — вот бы ты поза¬
бавился, кабы побывал в диване вместе со мною и узнал, о чем там шли
разговоры! Я подслушал, как четыре визиря, которые от страха забыли
о взаимном недоверии и скрытности, прежде чем рассесться по местам,
делились друг с другом своими снами. Совпадение ночных видений не
только напугало их, но и привело в полнейшую растерянность... Они
подозвали к себе главных законников и по секрету поведали о случив¬
шемся. Сановники поразились до глубины души. Не поверить сокру¬

Чародей... Продолжение
789
шенным и подавленным визирям они никак не могли, ведь чуть позже
явились эмиры-военачальники и чуть ли не слово в слово воспроизвели
те же рассказы. Видел бы ты это собрание: сто человек, включая страж¬
ников и мелких придворных, разбились на группки и шептались только
о снах и Накаронкире. Этот дух любит внушать страх, и никто не по¬
зволил ему удовлетворить свою страсть лучше меня. Наконец первые
лица собрания, а также старейшие члены дивана, посовещавшись за
закрытыми дверями, согласились исполнить волю Накаронкира, кото¬
рый столь доходчиво сумел ее разъяснить... Тут объявили, что царь
плохо себя чувствует, но каждый понял, что Небо не оградило и его от
прихотей ночного духа. Все опасения, кроме того, что внушил им гроз¬
ный Накаронкир, испарились, и трем избранникам поручили объявить
узурпатору, что он должен незамедлительно отдать приказ о розыске
Бирминван-шаха и его возвращении на престол... Я последовал за ними.
Если бы не ночная встряска, несчастный оказал бы посланцам дивана
плохой прием. Однако какая скрытность, какое лицемерие! С палены¬
ми волосами, с ожогами на лбу и ладонях, в общем, с очевидными
свидетельствами встречи с Накаронкиром, этот негодяй невероятно
терпеливо, ничем не выдав своего страха и смятения, выслушал чужие
истории, а затем обратился к собравшимся с речью.
“Я принял бразды правления царством, — сказал он, — полагая, что
Бирминван-шах в силу молодости и неопытности не сможет удержать
их в руках. Я рассчитывал передать трон царевичу, когда возраст и мой
пример подготовят его к исполнению долга государя. Бежав, он скрыл¬
ся от моих добрых намерений, но, поскольку Небо знает его лучше, чем
я, и полагает, что он в состоянии править Персией, я готов сложить с
себя бремя, которое возложил на свои плечи в его же интересах. Пусть
Бирминван-шах узнает, что, применив силу, дабы принять дела государ¬
ственные из его слабых рук, я приложу еще большие усилия, чтобы
восстановить его на троне. Повелеваю, — продолжал лицемер, — объ¬
явить во дворце траур и пост. Пусть они продлятся до тех пор, пока не
найдут Бирминван-шаха, коего я желал заместить во время его отсут¬
ствия, и только. Пусть объявят мою волю по всему городу и по всей
стране и пусть назначат вознаграждение тому, кто укажет, где скрыва¬
ется царевич. Таков был замысел мой до того, как вы сообщили мне о

790
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ваших ужасных снах, от которых самочувствие мое еще больше ухуд¬
шилось. Предупредите диван: я поднимусь с постели лишь для того,
чтобы вместе со всеми подданными надеть траур. И дабы выразить
мою глубочайшую печаль, траур мой будет строжайшим: я обрею во¬
лосы и бороду и не позволю им отрасти, пока не увижу нашего закон¬
ного государя на троне4. До тех пор я удаляюсь от дел и препоручаю их
визирям”.
Вот, мой дорогой царь, — сказал отцу Мограбин, — последний штрих
к портрету узурпатора, которого тебе предстоит покарать. И обрати
внимание, как ловко он пытается скрыть от народа следы огня! Он да¬
же не боится остаться без бороды! О, это великий злодей! А теперь
успокойся и предоставь народ самому себе. Пусть он поволнуется, пусть
возжелает тебя и, сгорая от нетерпения, поджидает у всех ворот. И,
когда страсти накалятся и раздастся первый крик во славу Бирминван-
шаха, я одолжу тебе коня, которого ты оставил мне в залог. Ты по¬
явишься верхом, красиво одетый. Плат Кадахе, мой негр, станет твоим
главным евнухом, а я — твоим покорнейшим слугой. Потерпи еще дня
четыре, это нетрудно, потому что я готов служить тебе и удовлетворять
любые прихоти. Время есть, опасность миновала, да и твоя будущая
жена по-прежнему чиста и невинна».
Отец позволил чародею делать всё так, как тот считал нужным, и
на пятый день колдун усадил его, одетого в накидку паломника, на бе¬
лого с черной гривой коня и вывел из столицы через одни ворота, а
ввел через другие, но уже на том самом черном коне, на котором
Бирминван-шах бежал после переворота.
Красивые и в то же время скромные платье и чалма заменили на¬
кидку паломника. Плат Кадахе и колдун шли, соответственно, справа и
слева от коня, держась за его круп.
Все, кто замечал отца, простирались ниц, городская стража пришла
в замешательство, толпа прибывала, и под крики «Да здравствует
Бирминван-шах!» родителю моему пришлось укрыться в доме одного
эмира.
Возгласы эти донеслись до дворца, где заседал диван. Узурпатор,
чьи ожоги стали менее заметны, вскочил. С непокрытой головой, без

Чародей... Продолжение
791
бороды, босиком, он, опередив всех визирей и эмиров, помчался к ца¬
ревичу, дабы на коленях умолять его вернуться на трон5.
Когда Мограбин, это чудовище, продолжая проклинать лицемерие,
убедился, что кровь виновных пролилась, он сделал вид, что ничуть не
беспокоится о дальнейшей судьбе моего отца. Ты, мол, твердо сидишь
на троне, моя помощь тебе больше не понадобится, я уезжаю, вспомни
обо мне, когда у тебя родится сын, и не забудь, что он принадлежит
мне. Это плата за мои услуги, я много трудился и устал, в старости мне
понадобится поддержка. Воспитывай его как подобает, чтобы, прово¬
див меня на тот свет, он стал твоей опорой. С этими словами чародей
забрал черного коня и исчез. За делами своими и развлечениями отец
не задумывался о том, какую сделку заключил, и пожалел о ней только
после моего рождения.
Он сам потом признавался, что разрыдался, поняв, что совершил
ужаснейшую ошибку: несмотря на пылкие речи Мограбина против ли¬
цемерия, поклялся передать этому магу, которого в глубине души счи¬
тал злым и коварным, первый плод своей любви к дорогой Лайле.
Родитель мой не мог удержаться от слез всякий раз, когда брал
меня на руки, и мать поначалу принимала это за выражение нежных
чувств, а потом встревожилась не на шутку, ибо слишком горько пла¬
кал ее муж.
«Почему ты льешь слезы над нашим ребенком? — спросила она. —
Что печального видится тебе в его судьбе? Он прекрасен, как день,
он — сын царя, ему суждено править...»
«Не будем говорить о судьбе, моя дорогая Лайла, эти разговоры
внушают мне страх. Ты — моя, трон — тоже, это великое благо, но нам
придется заплатить за него слишком высокую цену».
И отец открыл ей правду о том, как вернулся на престол.
Моя мать не испугалась, ведь курды привыкли к чародеям и кол¬
довству.
«Подумай, — предложила она, — что хотел сказать Мограбин, на¬
зывая твоего сына своей опорой в старости? Наверняка он сделает его
таким же колдуном, как он сам. Ну и что в этом ужасного для цареви¬
ча? И зачем отбирать его у нас? Я буду только рада, если Алайаддин

792
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
приобретет полезные знания, и тогда ему не придется обращаться при
случае за помощью к чужим людям. По-моему, царь роняет свое до¬
стоинство, когда ему приходится прибегать к услугам предсказателей».
Отец утешился. Я рос окруженный всесторонним вниманием, и ме¬
ня посвятили во все подробности этой истории, как только я стал спо¬
собен сохранить их в тайне.
Хоть я и не подавал виду, но каждый раз, когда я слышал имя Мо-
грабина, у меня болезненно сжималось сердце. Однако мне пошел уже
пятнадцатый год, и тревоги моих родителей понемногу развеялись вме¬
сте с моими страхами, как вдруг главный придворный конюший доло¬
жил отцу, что ему предлагают купить самого великолепного жеребца
на свете.
Отец безумно любил лошадей.
«Где этот конь?» — спросил он.
«Государь, — сказал конюший, — я ехал мимо большого арыка, ко¬
гда туда привели на водопой жемчужно-белого коня с черным хвостом
и черной гривой, а также ровным черным ободком вокруг глаз... Я спе¬
шился, чтобы поближе рассмотреть это необыкновенное животное, и
выразил желание проехаться на нем верхом. Его хозяин с удовольстви¬
ем позволил мне сесть в седло, и никогда в жизни я не встречал такого
послушного, мощного, умного и гибкого коня. Я говорил ему, что де¬
лать, и он подчинялся — можно было подумать даже, что он понимает
наш язык как родной... Я сказал, что готов купить его, но человек за¬
явил, что конь не продается.
“Я хочу приобрести его для нашего царя”, — пояснил я.
“В таком случае я дарю его”, — ответил незнакомец.
Я поймал его на слове, и теперь он ждет тебя во дворе вместе со
своим конем».
Я был рядом с отцом во время этого разговора, и мне очень захоте¬
лось посмотреть на жеребца, но потрясенный Бирминван-шах, который
уже не сомневался, что Мограбин возвращает ему залог, взял меня за
руку и отвел к матери.
«Моя дорогая Лайла, — сказал он, — колдун не забыл нас, как мы
надеялись, он пришел за нашим сыном. Если откажем ему, нам грозят
страшные опасности».

Чародей... Продолжение
793
«Надо принять его здесь, — предложила Лайла, — я не боюсь чаро¬
деев, даже мою кормилицу подозревали в колдовстве. Она никогда не
сделала мне ничего плохого, хотя рабы моей матери говорили, будто
своими глазами видели, как она рвала на себе волосы и бросала их в
лохань, где те превращались в лягушек. Пусть войдет, и я поговорю с
ним».
Привели Мограбина, который учтиво поклонился моим родителям.
Отец приветствовал его настолько любезно, насколько мог, но было
заметно, что это давалось ему с немалым трудом.
«Кто бы ты ни был, предсказатель или колдун, — обратилась к Мо-
грабину моя мать, — но ты взял нашего сына под свою защиту. Ты обе¬
щал стать ему вторым отцом и при этом заставил себя ждать. Мальчик
давно достиг того возраста, когда ребенку следует учиться, и ты сам
поймешь, как много он знает. Надеюсь, ты займешься его дальнейшим
образованием здесь, в нашем дворце, и отдашь должное тому, как мы
позаботились о его воспитании. Все будут почитать тебя, в особенности
я, ибо я очень люблю ученых. Мы сделаем тебя визирем, но не для то¬
го, чтобы возвысить в наших глазах, а дабы все относились к тебе с
должным уважением».
Чародей отказался от этих милостей, сказав, что пришел не для
того, чтобы заниматься моим воспитанием. Он хочет забрать не чужого
ребенка, а своего собственного, которого ему обещали пятнадцать лет
назад за определенные услуги и за которого он получил в залог коня.
«До чего неблагодарны и вероломны стали люди! — воскликнул
Мограбин. — Они рассчитывают отвертеться от своих обязательств,
потчуя своего благодетеля сладкими речами и предлагая ему пустые
титулы!»
С этими словами он схватил меня. Я попытался вырваться, но тщет¬
но. Мать, рыдая, вцепилась в мое платье, но оно осталось у нее в руках.
Я превратился в борзую и выскочил в окно, Мограбин последовал за
мной, и мы оба очутились в поле.
Он безжалостно стегал меня плетью. Казалось, она становится всё
длиннее и длиннее, и, как бы быстро я ни мчался, ее удары настигали
меня.

794
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Не знаю, сколь долго это продолжалось, сменился ли лунный свет
солнечным или нет, но я умирал от голода и жажды, у меня болели все
члены. Несмотря ни на что, я всё бежал и бежал, а потом этот изверг
загнал меня в источник, который ты видел у подножия горы, и вода
обагрилась кровью, что текла из нанесенных плетью ран.
Он долго держал меня в воде, пока кровь не начала холодеть в
моих жилах, а потом вытащил и вернул мне человеческий облик.
Не стану повторять ни обвинений, которыми этот злодей осыпал
моего отца и меня, ни заманчивых посулов. Когда мы пришли во дво¬
рец, Мограбин пытался заставить меня забыть обо всем на свете и до¬
вериться ему одному. Ты, Хабед, и сам знаешь все его хитрости, хотя,
конечно, в зависимости от обстоятельств, от сущности того, что этот
маг хочет разрушить, от идей, которые стремится извратить, он изо¬
бретает всё новые и новые способы погубить свою жертву.
Я почти покорился ему, когда, дав мне те самые двенадцать книг,
он оставил меня одного. Я прочитал их и понял, что научился вещам,
которые могут меня спасти.
Я ликовал, предвкушая возвращение Мограбина и то, как покажу
ему, что изучил все двенадцать книг и что не было ни одного из опи¬
санных там действий, которые я не мог бы повторить. И вдруг он вер¬
нулся.
Я подошел к нему с уверенным видом и показал свое искусство.
Мограбин с силой ударил меня по щеке.
«Невежда! — обругал он меня. — Лентяй, который не способен сам
ничего делать, или ты думаешь, у меня есть время следить за тобой, как
за нерадивым школьником?»
Я не чувствовал себя виноватым и хотел сказать, что он неправ. Из¬
верг дал мне вторую пощечину, от которой я пошатнулся.
«Никто не смеет мне возражать, — рявкнул Мограбин. — Сейчас
мне некогда, я ухожу, но, если, когда я вернусь, ты опять разочаруешь
меня, мне придется прибегнуть к более суровым методам наставления».
С этими словами он ушел в свою комнату, сделал вид, будто что-то
ищет, махнул мне рукой, как бы прощаясь, и исчез.
Я бросился на кровать и залился слезами, на голову своего пресле¬
дователя я призывал Накаронкира, о котором часто слышал от своих

Чародей... Продолжение
79 5
родителей, и почувствовал, что сгораю от желания попасть в объятия
тех, от кого видел только любовь и ласку.
Вдруг я вспомнил всё, чему научился, и подумал, что могу обер¬
нуться птицей, причем птицей хищной, подняться высоко в небо и не
стать чужой добычей.
Я решил превратиться в орла. «Я взлечу так высоко, — думал я, —
что ни один охотник меня не заметит, и буду опускаться, только чтобы
добыть себе пищу. Я доберусь до персидской столицы, ночью залечу во
дворец моего отца, и утром меня найдут на террасе, а в клюве у меня
будет кусочек коры с нацарапанным на нем моим именем».
Всю ночь я обдумывал свой замысел, встал с зарей, написал на ко¬
ре, которую хотел взять с собою: «Бедный Алайаддин, царевич Пер¬
сии», а потом решил заняться превращением, ибо лучше всю жизнь
оставаться птицей, чем терпеть побои и грубость колдуна.
Чары подействовали, я почувствовал, как мой нос вытянулся, пре¬
вращаясь в клюв, увидел, что тело покрылось перьями, а руки сдела¬
лись крыльями. Исполненный радости, я подобрал свою записку, зажал
ее в ланке и взлетел.
Но вдруг кто-то схватил меня за хвост и ударил по спине так, что
едва не переломил хребет. Колдун настиг меня, хладнокровно подо¬
брал выпавший кусочек коры и прочел:
«“Бедный Алайаддин...” Хм, в самом деле бедный... бедный, как его
отец и мать, на чувство признательности и на всякого рода доброде¬
тель. Ты обернулся орлом? Неблагодарный! Однако в моих вольерах
нет места хищным птицам, придется подобрать тебе другой уголок».
Я был скорее мертв, чем жив, и пришел в себя лишь для того, что¬
бы увидеть, как колдун привязывает меня за ноги и вешает посреди
трупов и умирающих в том самом колодце, где ты нас нашел. Я погру¬
зился в болезненное состояние, не отдавая себе отчета в своих страда¬
ниях. Мне виделось, что Мограбин, похожий более на демона, нежели
на человека, преследует меня с железным кнутом. Он настигал меня
снова и снова, а я мчался за призраком смерти, который всё ускользал
от меня. Очнулся я только тогда, когда ты вытащил меня из страшной
ямы.

796
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ЧАРОДЕЙ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
етрудно представить, какие чувства испытывал Хабед-иль-
Руман, слушая персидского царевича. Постаравшись скрыть
С/ Wr волнение, он предложил второму пленнику поведать о вы¬
павших на его долю злоключениях. Молодой человек лет девятнадцати
не заставил себя упрашивать.
РАССКАЗ
КАТАЙСКОГО ЦАРЕВИЧА
ЙАМАЛЬ-ЭД-ДИНА1
ой дед был брадобреем в городе Ширазе и, благодаря ремес¬
лу своему, а также трудолюбию и ловкости, нужды никогда
не знал. Сверх того, в отличие от многих других цирюльников, он был
очень умен, и потому побеседовать с ним любили люди, которые зани¬
мали в силу дарований своих или богатства более высокое, нежели он,
положение.
Один ловкий предсказатель, который жил на той же улице, что и
вся моя семья, часто навещал нас. Однажды он заметил, как его жена
быстро накинула на себя покрывало и собралась выйти из дома.
«Куда ты собралась?» — спросил сосед.
«Я должна помочь жене нашего друга-брадобрея, она вот-вот ро¬
дит».
«Принеси мне, — велел муж, — имена ребенка, его отца, матери,
деда и бабки. С нами советуются только великие мира сего, как будто,
кроме них, на земле нет ничего интересного. Это неправда, вот и наш
друг-брадобрей — человек незаурядного ума, может статься, его ребе¬
нок тоже будет необыкновенным».

Чародей... Продолжение
797
Жена обещала исполнить поручение.
Моя бабушка благополучно разродилась, ее сына назвали Шаска-
ром, и соседка передала своему мужу-предсказателю все сведения, ко¬
торые он просил.
Тот взялся за работу и, зная, в котором часу появился на свет мла¬
денец, определил, что он родился на восходе планеты Иль-Марлик ’2.
Затем ученый вычислил сумму букв в именах, записанных на куске
пергамента, и увидел, что полученное число сулит ребенку стать царем.
Вооружившись астролябией, ученый определил, что в тот момент
Иль-Марлик был очень ярким и при этом лучи его указывали на об¬
ширные земли Великой Китайской империи. Как известно, свет этой
звезды имеет красноватый оттенок, что предвещает большие препят¬
ствия на пути того, кто подвержен ее влиянию.
«Так и есть! — сказал предсказатель своей жене. — Ребенок нашего
соседа-брадобрея достигнет высочайшего положения! Пойдем, поздра¬
вим его отца и мать».
Мой дед был крайне польщен полученным гороскопом. И он, и его
жена приложили все свои старания, чтобы дать хорошее образование
единственному наследнику, и не было во всем Ширазе ни одного моло¬
дого человека, который в шестнадцать лет обладал бы такими глубоки¬
ми и обширными познаниями.
Самые знатные люди говорили своим детям: «Посмотрите на Ша-
скара, сына брадобрея! Берите с него пример!»
Должен сказать, что к учености своей мой будущий отец добавлял
красоту и очарование. Предупрежденный об уготованном ему назначе¬
нии, он стремился стать достойным его и поведением своим, и внешним
видом.
Однажды Шаскар отправился в баню. Других посетителей еще не
было, и, раздевшись, он уверенно направился в парную, но поскольз¬
нулся на влажной мраморной плитке.
Чтобы не упасть, ему пришлось стукнуть изо всех сил пяткой по
полу. От удара вздыбилась и сместилась в сторону плитка, из открыв- ** Иль-Марлик — Сатурн.

798
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
шегося проема повалил пар, который постепенно сгустился, отлившись
в джинна в человеческом обличье.
«Шаскар, оставь баню больным и немощным, — повелел джинн, — а
сам поезжай в Китай. Проникни в него непременно через Великую сте¬
ну. Доберешься вначале до Астрахани3, где отыщешь караван, к кото¬
рому и пристанешь. С ним отправишься в Китай. А сейчас ступай, за¬
бери свою одежду там, где ты ее оставил. В кармане найдешь кошель с
деньгами. Сколько бы ты ни потратил, он всегда будет полон... Как
приблизишься к Великой Китайской стене, тебе придут на помощь...
Никому ни под каким предлогом не рассказывай о своем отъезде».
Отец забрал одежду и кошелек с двумя сотнями золотых. Двадцать
монет он положил под подушку матери и покинул город. Шагая своей
дорогой, юноша встретил погонщика верблюдов, купил одного и устре¬
мился в Астрахань.
В город прибыл очередной караван, и Шаскар присоединился к не¬
му с намерением не расставаться до самого Китая. Однако утром того
дня, когда торговцы должны были достичь Великой Китайской стены,
юноша, покачиваясь на спине своего дромадера, нечаянно задремал.
Верблюд замедлил шаг, мало-помалу отстал, и мой отец, очнув¬
шись, обнаружил, что находится один посреди пустыни. Надеясь до¬
гнать своих спутников, он поехал быстрее, но тут наступила ночь, и не¬
бо усыпали звезды. Шаскар взглянул на них, понял, что едет в обрат¬
ном направлении, и, развернувшись, опять попытался выйти на след
своего каравана.
Утром он дал верблюду передохнуть и съесть то немногое, что еще
оставалось из припасов, и снова пустился в путь. Шаскар ехал весь день
и всю ночь и с зарей очутился у подножия большой стены, но нигде по¬
близости не увидел ни ворот, ни прохода.
И он, и его дромадер выбились из сил. Отец мой уже готов был
впасть в отчаяние, как вдруг из зарослей с книгой в руках вышел дер¬
виш. Шаскар обрадовался, слез на землю и пошел прямо к монаху.
«Святой человек, — сказал он, поклонившись, — я торговец из Пер¬
сии, отстал от своего каравана, который направлялся в Китай. Подска¬
жи, как далеко отсюда ворота, что смотрят на Великую Тартарию?»

Чародей... Продолжение
799
«До них дней пять пути, но тебе понадобится гораздо больше, по¬
тому что вдоль стены ехать нельзя, — отвечал дервиш. — Сначала надо
выйти на дорогу, иначе ты заблудишься и увязнешь в болотах, что на¬
ходятся справа и слева от стены. Да, и есть ли у тебя пропуск?»
«Нет», — сказал отец.
«В таком случае стража тебя остановит: ни один иноземец не мо¬
жет просто так проникнуть в Китай. Только караванщики имеют осо¬
бые пропуска, которые позволяют им беспрепятственно пересекать Ве¬
ликую Китайскую стену».
«Ах, как же мне не повезло», — опечалился Шаскар.
«Всякому горю можно помочь, брат мой, — успокоил его дервиш. —
Пойдем со мной, тут неподалеку есть родник, да и верблюд твой смо¬
жет попастись. Я здесь на покаянии, ты можешь присоединиться ко
мне в своих молитвах. И, если откроешь мне сердце, кто знает, может,
мы придумаем, как выручить тебя из беды».
Отец последовал за монахом, ведя за собой верблюда, и они вышли
к прикрытой ветками неглубокой пещере.
«Гость мой, тебе надо поесть, — сказал дервиш. — У меня есть коза,
которая дает молоко, а также свежие медовые соты, что я раздобыл
сегодня утром, припасено и немного сушеных фруктов. Вот, бери». —
И радушный монах выложил еду на камень, служивший ему столом.
Хотя мой отец и был в обиде на свою звезду, которая завела его так
далеко от намеченного пути, в эту минуту он поблагодарил ее за то,
что она не совсем оставила его: Шаскар утолил голод и жажду, наблю¬
дая, как дервиш спутывает ноги дромадеру, чтобы отпустить того на
пастбище.
Позаботившись о скотине, гостеприимный монах поспешил вер¬
нуться к своему гостю.
«Прости за скромное угощение, — сказал он, — ты, конечно, привык
к другой пище, ибо по твоему лицу я вижу, что ты не простой чело¬
век».
«Увы, это так! — чистосердечно согласился отец. — Ты, святой чело¬
век, был столь добр ко мне, что я проникся к тебе доверием и к тому
же мне так нужно излить кому-то душу, что, кажется, я готов без коле-

800
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
баний и без утайки поведать тебе мою историю... Ты видишь во мне
того, кого предсказатели называют “звездным избранником”. По их
расчетам выходило, что мне суждено стать царем. Если бы не ты, на¬
верное, уже завтра я получил бы тот самый венец, что обещает Мухам¬
мад всем мусульманам, когда те безропотно умирают под бременем
обрушившихся на них бед. Меня зовут Шаскар, я сын брадобрея из
Шираза».
И отец подробно рассказал свою историю, а когда дошел до коше¬
ля с двумя сотнями золотых, выложил его на каменный стол.
«Вот он, — сказал Шаскар. — Я потратил четыреста золотых, пока
добирался сюда, но каждое утро кошель снова был полон».
Дервиш выслушал отца с большим вниманием.
«Мне известно, — сказал он, — что это за кошель и кто передал его
тебе. И это значит, что мне надлежит оказать тебе особые услуги. Я по¬
нял, кто ты, и теперь твой черед узнать правду обо мне... Раз ты, мой
дорогой Шаскар, звездный избранник, мой долг — помогать таким, как
ты. Судьба привела тебя сюда, а мне повелела тебя встретить. Ты из¬
бавил меня от неопределенности, ибо приказания, которые нам отдают,
всегда расплывчаты. Я должен был одеться дервишем, пойти к Вели¬
кой Китайской стене и ждать в стороне от всех дорог. Вот уже четыре
дня, как я здесь мерзну и голодаю, поскольку не имею права уйти и
нарушить полученные указания. Я уже начал беспокоиться, не пони¬
мая, зачем меня послали сюда, но теперь сознаю важность порученного
мне дела. Его цель в том, чтобы империя Великого Катая4 обрела своего
царя. Этот престол ждет тебя, многоуважаемый Шаскар».
Мнимый дервиш достал из мешка маленькую эбеновую палочку и
так ловко закрутил ее вокруг кончика пальца, что казалось, будто она
сама вращается в воздухе.
«Мегине!» — позвал монах.
«Что хочет мой повелитель, могущественный Мограбин?» — раздал¬
ся в ответ тонкий и необычайно сладкозвучный голосок.
«Кто тебе позволил называть мое имя, маленькая подлиза? — делан¬
но возмутился мнимый дервиш. — Неужели ты не видишь, что я при¬
нимаю человека очень важного, а он плохо позавтракал и ему тут не-

Чародей... Продолжение
801
удобно. Собери моих людей и немедленно приготовь уютное местечко,
где мы могли бы отобедать и передохнуть. Не забудь, что мой гость —
из Персии, и подай бутылку лучшего ширазского вина».
«Слушаюсь и повинуюсь», — ответил тот же тонкий голосок.
Мой отец удивился, но не так сильно, как поразился бы любой дру¬
гой на его месте, ведь Шаскар не впервые столкнулся с волшебством, и
только благодаря чудесам добрался до подножия Великой Китайской
стены.
«Моя служанка, — сказал чародей, не спуская глаз с гостя, — откры¬
ла тебе, многоуважаемый Шаскар, мое имя. Надеюсь, ты никогда его
не забудешь, ибо ради тебя я ни перед чем не остановлюсь... Пока ва¬
рится наш обед, я объясню, что уготовила тебе твоя звезда, если, разу¬
меется, ты не отступишься и не откажешься от ее милостей, ибо, к ве¬
ликому несчастью, человек — мастер чинить препятствия своей судьбе.
Я много раз видел, как люди идут ей наперекор в силу слабости своей
и глупости... Предупреждаю заранее: тебе придется пойти на некоторые
жертвы. Трон Великого Катая освободился после смерти его царя. По¬
скольку сына и наследника покойный не оставил, через пять дней, в
соответствии с законом и обычаем, состоятся выборы нового правите¬
ля5, и только от тебя зависит, станешь ли ты повелителем Великого
Катая и мужем самой прекрасной царевны на свете. Это единственная
дочь бывшего государя, ее очарование, красота и достоинства дороже
всех сокровищ, которыми она обладает. Одно-единственное слово, и
всё это будет твоим».
Можете представить, какое впечатление произвело на моего отца
подобное известие. Но ведь в нем с самого детства взращивали често¬
любие, и потому он готов был немедленно идти к цели. И пусть с ним
говорил всего лишь бедно одетый дервиш, Шаскар видел, как кружи¬
лась волшебная палочка, и слышал голос незримой Мегине.
«Почтенный Мограбин, — сказал отец, — я совершил столь долгий
и трудный путь не для того, чтобы остановиться на подступах к Вели¬
кой Китайской стене, отказавшись исполнить то, что от меня требует¬
ся. Разумеется, если речь не идет о каком-нибудь страшном злодея¬
нии».

802
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«О, не бойся, я не собираюсь толкать тебя на преступление. Напро¬
тив, как ты сам убедишься, речь пойдет лишь о маленькой жертве, о
благородном поступке, который станет свидетельством твоей призна¬
тельности тому, кто сослужит тебе верную службу».
В это мгновенье появился огромный, нарядно одетый негр с сереб¬
ряной палицей в руках.
«Повелитель, — сказал он, поклонившись, — кушать подано».
Мой отец и дервиш последовали за негром, и тот отвел их в рас¬
писной шелковый шатер, разбитый прямо на зеленой лужайке с источ¬
ником чистой воды, вокруг которого распустились прекрасные цветы.
Там стоял стол, уставленный тонкими яствами, поражавшими кра¬
сотой и благоуханием. Отца усадили на изумительно мягкую и удобную
софу, дервиш расположился напротив, и тут же появились четыре ра¬
ба. По знаку негра с палицей они встали по двое за спинами у Шаскара
и у хозяина великолепного шатра.
Обед сопровождался приятной беседой: колдун советовал своему
гостю отведать то или иное блюдо, а отец ел и не мог не похвалить их
вкус и изысканность приправ.
Когда унесли последнюю тарелку, Мограбин обратился к негру:
«Плат Кадахе, здесь не жарко и не душно, мы хорошо отдохнем, но
нам, как путешественникам, не помешает баня. Приготовь что-нибудь
подобающее и позаботься о том, чтобы ужин был лучше, чем обед.
Передай Мегине мою просьбу: я хочу, чтобы этот вечер мой гость про¬
вел в приятной компании».
Негр ушел, а отца сморил сон, и он задремал прямо на софе, не
успев обдумать то, что увидел, услышал и сделал. Через два часа его
разбудил какой-то шум.
«Многоуважаемый Шаскар, — ласково говорил склонившийся к не¬
му дервиш, — нас ждет баня, пойдем, тут близко».
Полог шатра со стороны поля теперь был опущен, а другой поднят,
и отец увидел еще один освещенный огнями шатер с двумя мраморны¬
ми ваннами. С одного края каждой из золотой львиной пасти в них
вливалась горячая вода, а с противоположного, из такой же пасти, —
холодная.

Чародей... Продолжение
803
«Скинем здесь наши одежды и войдем», — предложил Мограбин.
Отец последовал его примеру и погрузился в теплую воду. Тут же
появились четыре юные негритянки с благовониями и масляными рас¬
тираниями в руках. Когда мужчины закончили мыться, девочки исчез¬
ли, а четыре белых евнуха принесли чистейшую и дорогую одежду.
Мнимый дервиш преобразился до неузнаваемости. Его лицо испол¬
нилось благородства, теперь он выглядел очень старым, и длинная бе¬
лая борода придавала ему почтенный вид.
«По свежести лица твоего, — сказал чародей моему отцу, — вижу,
что баня пошла тебе на пользу. Слов нет, как я рад, что именно мне
привелось доставить тебе эти маленькие удовольствия. И всё же мне
будет еще приятнее, если ты захочешь чего-то большего... Не каждый
день нам встречаются звездные избранники, помочь им на пути к сча¬
стью — величайшая отрада для нас. Тебе следует прогуляться, поды¬
шать воздухом. Места здесь не слишком привлекательные, но за тем
холмом есть маленькая долина, где пасется твой верблюд. Туда можно
попасть, если идти вдоль ручья, что берет начало в этом источнике.
Там есть на что посмотреть, и этот уголок очень подходит для довери¬
тельных бесед тем, кто любит поваляться на травке и умеет не обра¬
щать внимания на болтливых птиц».
Слово за слово, Мограбин незаметно увлек моего отца в неболь¬
шую долину, в конце которой стояла очень высокая скала. По беспоря¬
дочному нагромождению мраморных глыб у ее подножия с шумом
низвергался водопад. Мограбин нашел два удобных камня, усадил отца
и завел беседу, хотя в основном говорил он, а Шаскар только слушал.
Сначала колдун заставил отца полюбоваться этим прекрасным без¬
людным краем.
«Поверишь ли, но мне жаль вас, призванных править большими
государствами. Вам приходится, так сказать, отказывать себе в отдыхе,
вам некогда наслаждаться красотами природы... Посмотри на этот ни¬
кому не известный уголок. Я обратил на него внимание, пока ждал те¬
бя. Мне захотелось когда-нибудь, если выпадет такое счастье, снова
облачившись в платье дервиша, в которое я нарядился, чтобы ты про¬
никся ко мне доверием, вернуться сюда и поселиться тут навсегда...

804
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Я построю себе домик окнами на восток, чтобы утреннее солнце согре¬
вало его своими лучами6, отодвину подальше эти деревья, дабы изба¬
вить себя от тени и сырости, и высажу по берегам ручья разнообразные
и красивые кустарники. Там будут пастись мои козы, а здесь я размещу
пасеку. Мне будет покойно с моими книгами и тихой природой, а ты
будешь сидеть на троне, и тебя будут осаждать лесть и ложь... Я рас¬
писываю отрицательные стороны твоего положения не для того, чтобы
внушить отвращение. Земля нуждается в правителях, а тебе на роду
написано быть царем. Кроме того, ты очень молод и успеешь исполнить
свой долг перед обществом. А мне, мой дорогой гость, уже пора поду¬
мать о себе: я так давно тружусь, что устал творить для других чудеса,
которые меня уже не удивляют, и хотел бы, чтобы мне позволили от¬
дохнуть».
«Неужели сверхъестественные силы и могущество, которым ты на¬
делен, — удивился отец, — не позволяют тебе отойти от дел?»
«О Шаскар! Скоро ты поймешь, что за всё надо платить: я смогу
сложить с себя обязанности, только если подготовлю того, кто сможет
меня заменить... Для этого мне нужен мальчик, обученный, так сказать,
с пеленок. Прежде чем стать подростком, он должен воспитываться в
великой чистоте и невинности, закалиться в упражнениях, сделаться
настоящим мужчиной, а главное, познать науки и искусства, дабы быть
готовым воспринять то, чему научу его я... Мало того, в его жилах
должна течь чистая, благородная кровь. Это условие выполнить непро¬
сто, но оно обязательно: ребенок должен быть царским сыном».
С этими словами мнимый отшельник вздохнул так тяжко, словно
вздох вырвался из глубины его души, и встал.
«Мы еще вернемся к этому разговору, мой дорогой Шаскар», — по¬
обещал он.
Старик и юноша продолжили прогулку. Отец слепо верил каждо¬
му слову Мограбина, ибо принимал его за человека святого. Пока они
возвращались к шатрам, спустилась ночь. Вдали отец заметил какой-то
яркий свет и выразил удивление.
«Брат мой, — сказал его спутник, — я давно уже научился обращать¬
ся с людьми, которых опекаю, соответственно их положению. Тебе по¬

Чародей... Продолжение
805
ра привыкать к тому, что тебя ждет. Через две недели ты не сделаешь
и шагу, не услышав: “Это царь!” Каждый дом, куда ступит твоя нога,
будет светиться огнями и благоухать от курений, и во дворце твоем те¬
бя будут окружать те же церемонии... Я хочу подготовить тебя еще к
одной удивительной стороне твоей будущей жизни. Ты будешь ужи¬
нать с женщинами, с грузинками, прелестней которых нет во всей Гру¬
зии. Красавицы — штука весьма приятная, но для меня они всё равно,
что цветы, которые я люблю и топчу ногами. При таком отношении
женщины никогда не заставят тебя изменить своим правилам и при¬
вычкам».
Темнота сгущалась, и, откуда ни возьмись, появились двадцать
рабов с факелами и негр с золотым ожерельем на шее и палицей в
руках.
«Кушать подано, господа», — сказал он с поклоном.
«Гостьи прибыли?» — спросил Мограбин.
«Прибыли и ожидают, сидя на диванах и слушая музыку», — отве¬
чал Плат Кадахе.
«Я тут ни при чем, — пояснил колдун моему отцу, — это моя малень¬
кая Мегине. Она свое дело знает, умеет подобрать, кого надо, и никогда
не ошибается».
Великолепие огромного шатра поразило Шаскара. Там на возвы¬
шении под роскошным балдахином стоял стол и две большие бесцен¬
ной работы софы, и на каждой из них расположилась женщина.
При виде хозяина шатра они поднялись со своих мест.
«Госпожи мои, — сказал чародей, устремившись к ним навстречу, —
позвольте вам представить царевича Шаскара, одного из моих друзей.
Знакомство с ним доставит вам большое удовольствие. Неземные кра¬
савицы, подобные вам, созданы для того, чтобы оказывать покрови¬
тельство персу — звездному избраннику».
Описывая мне этих женщин, отец подчеркивал только, что они бы¬
ли столь же прекрасны, сколь нарядны. Его усадили рядом с одной из
них, Мограбин сел напротив.
Восемнадцать прекрасных рабынь прислуживали им, еще двадцать
семь невольниц, разбившись на три хора, стояли на ступеньках и пели,

806
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
воздух благоухал, а на столе, не дожидаясь окончания трапезы, побле¬
скивали бутылки с винами и настойками.
Мограбин оказывал всяческое внимание своей соседке, Шаскар
брал с него пример и пытался заговорить со своей, но слышал только
односложные ответы. Зато она бросала на него призывные взгляды,
пила вино и предлагала ему не отставать и всё отведывать.
Чем закончился ужин, отец не помнил, ибо голова его закружилась
от одного только запаха греческих и персидских вин. Наутро он доволь¬
но поздно открыл глаза и обнаружил, что лежит на той самой софе, на
которой накануне ужинал в обществе восхитительной женщины.
Казалось, его гостеприимный хозяин еще спит, лежа на другой со¬
фе, и отец вышел, желая подышать свежим воздухом, но вскоре к нему
присоединился Мограбин.
«Брат мой, — сказал колдун, — ты сумел быть мудрым с женщиной,
значит, ты станешь бесценным мужем очаровательной царевны Катая.
Признаюсь, я хотел испытать тебя. Не сердись, это моя обязанность.
Давай прогуляемся, как вчера, пойдем, помечтаем в моем прекрасном
уголке и поговорим о том, что нам предстоит».
Отец мой еще не оправился после вчерашнего ужина, ему хотелось
пройтись. Оба снова присели у водопада, и там Мограбин приступил
наконец к решающему разговору.
«Шаскар! Хочешь немедленно отправиться в Катай? Через пять
дней состоятся выборы».
«Позволь тебе напомнить, мой господин, что я не знаю ни как прой¬
ду через стену, ни как далеко отсюда до столицы Катая, ни каким об¬
разом меня, никому не известного иноземца, изберут царем, тогда как
мои соперники наверняка самые именитые люди этой страны».
«Отсюда до ворот два фарсаха, — пояснил Мограбин, — а оттуда до
столицы твоего царства еще две недели пути, если ехать на верблюде.
И ты прав, среди твоих соперников есть царевичи... Однако, если ты
дашь мне слово, о котором я тебя попрошу, то уже завтра окажешься
на площади, где будут проходить выборы, завтра же займешь дворец,
что стоит на этой площади, а еще через три дня вольешься в ряды сво¬
их соперников. И я буду не я, а твой распоследний раб, если ты не вы¬

Чародей... Продолжение
807
делишься среди них самым удивительным образом. Клянусь всесиль¬
ным повелителем духов, всё будет так, как я сказал... За то, что я по¬
сажу тебя на трон и женю на самой очаровательной и прекрасной
царевне, я потребую ребенка, который родится от вашего союза. Я уже
объяснял тебе, зачем он мне нужен, и ты дашь слово царя и поклянешь¬
ся именем Мухаммада7, что исполнишь мое желание и отдашь мне
сына своего первородного».
Отец был одурманен не только вчерашним вином, но и хитроумны¬
ми речами чародея. Ему с детства привили почтение к предсказаниям,
и он верил, что следует своей судьбе, не понимая, где судьба, а где кол¬
довство, и чего надо опасаться. Разумеется, к желанию стать царем,
которое ему внушили с самого рождения, примешивались и другие при¬
чины, но, как бы там ни было, Шаскар дал клятву.
Глаза Мограбина засверкали от радости.
«О повелитель Катая! — воскликнул он. — Обними меня!»
Затем колдун обернулся в сторону долины, которую ему предстоя¬
ло покинуть, и крикнул:
«Мы еще увидимся, мой прекрасный уголок! И больше не расста¬
немся никогда!»
Не успел он произнести эти слова, как появился негр и сообщил,
что завтрак готов.
«Очень хорошо, Плат Кадахе! Пусть Мегине прислужит нам, а ты
поспеши в Нантаку: сними или, если надо будет, купи дворец по сосед¬
ству с главной площадью и жди нас там сегодня вечером».
Получив приказание, раб исчез.
Два путника сели за стол и принялись завтракать.
«Тебе нравится софа, на которой ты сидишь?» — неожиданно по¬
интересовался Мограбин.
«Она превосходна», — отвечал мой отец.
«Хочу превратить ее в коляску. Думаю, нам в ней будет очень удоб¬
но».
С этими словами колдун уселся рядом с отцом, вытащил волшеб¬
ную палочку и закрутил ее на кончике пальца.
«Давай, Мегине, — крикнул он, — запрягай и гони!»

808
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Мгновенье спустя софу вынесло из шатра, она поднялась и полете¬
ла над стеной. Отец задремал и проснулся от громкого смеха своего
покровителя.
«Скажи мне, где ты?» — спросил Мограбин.
Шаскар осмотрелся и увидел, что находится в совершенно незнако¬
мой ему прекрасной комнате.
«Выгляни в окно, может, тогда поймешь».
Отец послушался и при свете луны (ибо дело было ночью) разгля¬
дел большую площадь и множество людей, отдыхавших под деревь¬
ями.
«Ты у себя, Шаскар, — сказал ему его провожатый. — За дворец
уплачено, а под окном — главная площадь твоей столицы. И если кто-
нибудь посмеет помешать твоему избранию, верь, я накажу его. Сейчас
подадут ужин, мы насытимся, а завтра я узнаю, что тут происходит».
На следующий день отец, оставшись в одиночестве, всё время на¬
блюдал через окно за народом, чьи обычаи были ему совершенно не¬
знакомы. Он с большим нетерпением ждал возвращения своего покро¬
вителя и, слишком поглощенный мыслями и тревогами, почти ничего
не ел.
Наконец Мограбин появился, изображая страшную усталость.
«Без труда ничего не узнаешь, — вздыхал он. — О, какие козни, жад¬
ность, лицемерие движут людьми! Все повязаны друг с другом и дей¬
ствуют заодно: завтра принесут жертвы Дагону и его сыну Бильэльса-
наму, послезавтра выпустят птицу, которая сядет на голову первого
визиря, и всё — он станет царем».
«Что за птица?» — спросил мой отец.
«Тер-иль-бас*. Птица ручная, но жрецы Дагона из кожи вон лезут,
чтобы она вела себя как дикая. Они тайком свернули шею той, что
крестьяне несколько дней назад принесли для церемонии избрания, по¬
тому что лесная тварь оказалась бездарной и никого не слушалась...
Эти добрые простые птицеловы обязаны днем и ночью сторожить пой¬
манного ими тер-иль-баса, народ верит в их честность, и правильно де-
Тер-иль-бас — разновидность павлина.

Чародей... Продолжение
809
лает, потому что сторожа в самом деле глаз не спускают со священной
птички. Однако у стражников этих есть один недостаток: они не заме¬
чают, как их спаивают. О, я отомщу этому Дагону и сынку его Билю!
Я разорву все эти сети, или я буду не я!.. Завтра, царевич мой, ты пой¬
дешь в храм. Тебе надо показаться людям на глаза. Никто не должен
обвинить Дагона, что он остановил свой выбор на незнакомом ему че¬
ловеке. В храме ты увидишь царевичей Кореи, Тункина, Кохинхина и
при этом обратишь на себя внимание: Илаг Кадахе позаботится о твоем
внешнем виде и достойном сопровождении. Что до меня, то твоему по¬
корному слуге нельзя терять время, я займусь другими делами».
Утром, исполняя указания своего покровителя, мой отец направил¬
ся в храм Дагона. Он заметил, что люди в самом деле глядят на него во
все глаза. Жрецы, казалось, ничего не забыли, чтобы задобрить свое
божество: они приносили в жертву быков, нетелей, овец, голубей и раз¬
ных мелких птах, дабы все слои общества были представлены своими
подношениями.
Глядя на сосредоточенные лица жрецов, слушая молитвы и песно¬
пения, обращенные к Дагону и Бильэльсанаму, в самом деле можно
было подумать, будто люди верят в помощь богов и что через день Не¬
беса укажут на своего избранника. Отец, зная, что за этим стоит, ушел
из храма, проникнувшись отвращением к подобному лицемерию.
Его ревностный советчик не заставил себя ждать.
«Ты сам видел, что там делается, — сказал Мограбин. — Завтра все
эти ханжи будут весьма разочарованы, когда поймут, что их птица за¬
была всё, чему ее учили. Тебе же следует сохранять хладнокровие, мой
царевич, и не тревожиться, что бы ни случилось. Я буду рядом и при
малейшей опасности стану на твою защиту. На всякий случай при тебе
неотлучно будет моя невидимая Мегине».
И вот настал час избрания царя. Посередине главной площади Нан-
таки воздвигли высокий алтарь, а вокруг него — многоярусные трибу¬
ны, на которых разместилось около тысячи человек.
Первый визирь и главные сановники, царевичи, эмиры и самые
важные государственные лица заняли ближайшие к алтарю места.
Жрецы, стоя, готовились совершить положенные обряды.

810
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Тер-иль-бас в золотой клетке, украшенной цветочными венками,
под охраной крестьян-птицеловов, ждал, когда его выпустят. Дым от
бесчисленных курильниц с благовониями заполнял воздух так, что по¬
рой затмевал происходящее.
И вот зазвучали священные трубы, возвестив о том, что Дагон и
Биль готовы сделать свой выбор. Главный жрец приблизился к клетке,
дабы распахнуть ее дверцу перед тер-иль-басом, на которого якобы
должно было снизойти божественное озарение.
Птица заметила, что дверца приоткрылась, тут же ринулась вон из
клетки, и, как бы сметая препятствие на пути к свободе, вцепилась в
нос главного жреца. Затем, ударив его крыльями, взметнулась ввысь.
Сделав круг над площадью, тер-иль-бас опустился ниже и пролетел
непосредственно над первыми рядами зрителей. Глядя на то, как он
кружит, поднимаясь ко всё более дальним трибунам, можно было по¬
думать, что он решает, куда двигаться дальше и кого выбрать. Паря
над последними трибунами, птица как будто искала кого-то и не могла
найти.
Народ пребывал в восхищении, наблюдая за полетом тер-иль-баса.
Жрецы только руками разводили в недоумении. Верховный жрец и
первый визирь изъявляли крайнюю обеспокоенность, время от времени
привставали с мест и обменивались знаками, выражавшими крайнее
удивление.
Шаскар стоял в самом последнем ряду. Тер-иль-бас несколько раз
подлетал к нему. Мальчики-служки оставили алтарь, подбежали к мо¬
ему отцу и, став подле, принялись отчаянно размахивать руками, пыта¬
ясь отогнать от него птицу и заставить ее вернуться на середину площа¬
ди. Та, словно не замечая их, продолжала свои поиски, кружа над три¬
бунами.
Внезапно она резко спланировала и села на голову отца, после чего
успокоенно сложила крылья и распустила хвост.
Народ узрел в этом чудо, жрецы и визири пришли в ужас. Служки
замахали руками и закричали, пытаясь заставить священную птицу рас¬
статься со своей добычей, но упрямый тер-иль-бас крепко вцепился в
макушку Шаскара.

Чародей... Продолжение
811
Кто-то сдернул с отца тюбетейку: птица взлетела и снова опусти¬
лась на его непокрытую голову. Тогда двадцать рук потянулись к ней,
чтобы схватить и стащить, но тут на трибунах все как один закричали:
«Вот царь, данный нам великим Дагоном!»
«Это ошибка, это какая-то ошибка», — повторяли жрецы и служки,
рассеявшиеся в толпе.
Один из них приблизился к моему отцу.
«Никто тебя не знает, скажи, откуда ты, из какой земли Китайской
империи?»
«Я иноземец, — отвечал отец. — Из Персии».
«Перс! Перс! — раздалось разом десять — двенадцать голосов. —
Пусть сообщат эту новость народу. Дагон не мог избрать нашим царем
иноземца, это задевает честь Катая».
Тут птица куда-то исчезла, вокруг отца началось столпотворение,
но вдруг словно из-под земли появился Мограбин.
«Пойдем в наш дворец, — сказал он, — тут становится жарко. Все
видели, как Дагон и его сын Биль избрали тебя, ты будешь царем, или
мне конец. Я научу этих нечестивцев, как пользоваться именем божьим
ради успеха их махинаций и к чему приводят попытки воспротивиться
воле тех, к кому они взывают. О, сколь лживы, коварны, алчны, двое¬
душны и строптивы эти люди, с какой готовностью они продались сво¬
ему честолюбивому визирю. Придется мне испортить им сделку. А ты,
мой дорогой царь — ибо ты уже царь, — ничему не удивляйся и не бой¬
ся. Помни, что всё закончится великим позором для твоих врагов».
Отец остался во дворце, но не мог не заметить, что на площади под
его окнами появлялось и бродило множество разных людей.
На следующий день через два часа после того, как отец пробудил¬
ся, отряд вооруженных стражников ворвался во дворец. Судья вошел
в его комнату и произнес громовым голосом:
«Жалкий иноземец! Гнусный колдун! Отвратительный святотатец!
Тебя бросят в темницу и под пытками вырвут признание в твоих злоде¬
яниях и преступлениях».
В тот же миг отца связали. Причиной этого насилия послужило то,
что, когда жрецы в обычное время явились в храм, они обнаружили,

812
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
что статуи Дагона и Бильэльсанама опрокинуты и разбиты на тысячи
кусков. В страхе священнослужители поспешили доложить о случив¬
шемся первому визирю, и тот немедля созвал диван.
Когда верховный жрец сообщил о том, что произошло в храме, все,
как один, приписали это злодеяние персу — колдуну, который смутил
тер-иль-баса и проник в храм, дабы довершить этим явным кощунством
прочие свои нечестивые деяния.
Все согласились с тем, что иноземца надо незамедлительно взять
под стражу. Первый визирь вернулся к себе, дабы подписать приказ о
том, чтобы завтра же преступника сожгли на костре.
Он сел на свою парадную софу и приказал принести ему его эмале¬
вую трубку. Эта трубка выглядела словно маленький уж, купающийся
в ледяной воде, что плескалась в сосуде из горного хрусталя.
Пока он курил, слуга подал ему на подпись приказ о казни инозем¬
ного колдуна.
Сановник глубоко обмакнул перо в чернильницу, словно желая,
чтобы оно хорошенько пропиталось, потом вынул его и вывел свое имя,
однако буквы получились не черными, а ярко-красными.
Визиря обуял страх, он нечаянно опрокинул чернильницу, и кури¬
ная кровь залила и приказ, и рукав мантии.
«О, Небо! — вскричал визирь. — Еще одна проделка так называемо¬
го перса, и им не будет конца!»
С этими словами он выскочил в соседнюю комнату, чтобы поскорее
сменить испачканное платье.
Ошеломленный писец застыл со свитком и письменным прибором
в руках, глядя на дверь, за которой скрылся визирь.
Его господин скоро вернулся, желая докурить. Несмотря на смяте¬
ние, привычка брала свое, но и столик сандалового дерева с инкруста¬
цией из сапфиров и изумрудов, и хрустальный сосуд, и маленький уж
как сквозь землю провалились.
Писец с окровавленным приказом в руках по-прежнему стоял стол¬
бом.
«Чего ты ждешь? — прикрикнул на него визирь. — Брось этот мусор
в огонь».

Чародей... Продолжение
813
Слуга повернулся, чтобы выйти из комнаты.
«Стой! — остановил его визирь. — Где мой столик? Где моя трубка?»
«Не могу знать», — отвечал писец.
«А где мой балдахин, софа, подножка?»
«Кто-то похитил ваши вещи, мой господин, а я дрожу от страха».
«О, Дагон! О, Биль! Что с нами будет! — вскричал визирь. — Уже
поздно, я ложусь в постель, предупреди всех членов дивана, чтобы зав¬
тра с утра были здесь, и пусть верховный жрец и четыре главных свя¬
щенника тоже явятся ко мне. Положение наше чрезвычайное и, скорее
всего, очень опасное».
Пока визирь терялся в догадках и мучился, мой отец отдыхал за
его счет.
Шаскара бросили в отдельную темницу на углу тюремного двора.
Стражник оставил на полусгнившем куске дерева, который заменял
стол, кувшин с водой и краюху заплесневелого хлеба. Эта мрачная об¬
становка не успела поразить воображение узника: едва переступив по¬
рог, он упал на полусгнившую солому и забылся крепким сном.
Проснулся он на парадной софе визиря, руки его лежали на пухо¬
вых подушках, над головой сверкал расшитый балдахин, а стопы по¬
коились на подножке, покрытой роскошным ковром.
Напротив на инкрустированном сапфиром столике лежала трубка,
а по правую руку стояла золотая лампа, источавшая тонкое благоуха¬
ние. Маленькие щипчики и китайский болванчик в восемь пядей высо¬
той дополняли убранство стола.
«Царевич, — заговорила знакомым тонким голоском фарфоровая
куколка, — ты не узнаешь меня? Я Мегине, верная служанка твоего
благодетеля... Тебя отправили в тюрьму, и он приказал мне утешить
тебя и устроить удобства за счет визиря, твоего злейшего врага. Поку¬
ри, вот всё, что нужно. Трубка наполнена лучшим на свете опиумом,
который готовят брамины8 с берегов Ганга9. Визирь курит ее, надеясь
погрузиться в сладкие грезы, однако в данную минуту мой хозяин сам
заботится о его снах. Ты сидишь на парадной софе визиря, и, чтобы
тебе не было скучно, предлагаю воспользоваться всем, что есть у твоего
недруга, например, его женами».

814
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Отец поблагодарил Мегине и сказал:
«Твой хозяин предназначил мне в жены очаровательную царевну,
ей принадлежит мое сердце, и я не хочу других женщин. Скажи лучше,
в чем меня обвиняют, за что бросили в темницу?»
«Хозяин мой разбил священные статуи, и все думают, что это след¬
ствие твоего колдовства. Суди сам, как они добры: завтра тебя сожгут
на костре, если, конечно, Мограбин не наведет порядок. Не забудь о
своем благодетеле, когда станешь царем. Тебя бросили в тюрьму, но
больше ничего страшного с тобой не случится. Я позабочусь о тебе, и
заключение твое продлится недолго — уже вечером ты вернешься к
себе во дворец».
Отец совершенно успокоился, но захотел расспросить Мегине о Мо-
грабине.
«Мне приказано, мой господин, — промолвила куколка, — потвор¬
ствовать тебе во всем, но я слишком молода. Ты должен знать хозяина
лучше меня, мне нечего сказать, разве можно задавать такие серьезные
вопросы кукле вроде меня? Меня приставили к моему господину, и я
служу ему от всего сердца. Он хорошо обращается со мною, вот всё,
что я знаю».
Несмотря на все свое простодушие, Шаскар почувствовал, что бол¬
ванчик хитрит. Да и Мограбин после всего, что случилось, казался ему
подозрительным. Однако отцу оставался всего лишь один шаг, чтобы
подняться на трон и получить самую прекрасную царевну на свете. Ка¬
кое великое искушение для восемнадцатилетнего сына брадобрея!
Я слышал, как он рассказывал моему деду о борьбе, что происхо¬
дила тогда в его душе. Дабы отвлечься, он перестал задавать Мегине
вопросы и попросил принести ему поесть, а когда стемнело, куколка
сказала:
«Положи меня на ладонь, пожелай очутиться в своем дворце, и мы
тут же отправимся туда».
Отец перенесся прямо в свою постель и погрузился в глубокий сон,
но в полночь Мограбин разбудил его.
«Хочу доложить тебе о том, что происходит в диване, — сказал кол¬
дун. — Когда главный визирь появился в собрании, там царила полная

Чародей... Продолжение
815
неразбериха. Как раз перед этим твой тюремщик доложил о двух
странных событиях и представил их очевидцев. Утром он хотел отнес¬
ти тебе хлеб и свежую воду, но темницы твоей не нашел. На ее месте
стояла старая конюшня с распахнутыми настежь дверями, а внутри на
тощей соломенной подстилке спали тридцать ослов, привязанные к яс¬
лям... Тюремщику пришлось пойти на крайние меры, чтобы разбудить
их. Он не смог ни отвязать уздечки, ни снять, и ему пришлось их раз¬
резать. Когда же ослы встали на ноги, оказалось, что это стражники,
которых послали захватить твой дворец. Сами не зная как, они, вопре¬
ки собственным намерениям, вышли из него с пустыми руками... Одни
говорили, что тюремщик и прочие свидетели сошли с ума, другие — что
они лгут.
“Какова вероятность того, что темницу украли? — спросил верхов¬
ный жрец первого визиря. — Кто-нибудь когда-нибудь слышал о краже
темницы?”
“У меня из-под носа, — отвечал визирь, — пропала трубка вместе со
столиком, парадной софой, подножкой, балдахином и пуховыми по¬
душками, лучше которых не найти во всем Китае!”
“Так распни рабов, которые у тебя воруют!” — закричал жрец.
“Хорош бы я был, — возразил визирь, — если бы наказывал своих
рабов за проделки коварного чародея. Ты, верховный жрец, не веришь
в колдовство, ты объясняешь всё необычайное естественными причина¬
ми, а я говорю, что во всем виноват тот самый перс, который приманил
к себе вашего тер-иль-баса, опрокинул железных идолов и перенес в
конюшню стражу в полном составе. Это он украл мою трубку. Ты ки¬
чишься своей недоверчивостью, думаешь, что ты здесь умнее всех, я же
считаю, что всё это более чем опасно: нас преследует хитроумный зло¬
дей, он сумел повязать наших стражников, будто ослов, и, может стать¬
ся, в эту самую минуту намеревается и на нас, как на медведей, надеть
намордники”.
“Так что ты предлагаешь?” — вскричал жрец.
“Надо узнать, как с этим бороться, — решительно заявил визирь. —
В давние времена нашу страну разорил злой волшебник. Порывшись в
архивах и летописях, мы вспомним старые обряды, которые помогли

816
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
тогда одолеть негодяя. В чем я совершенно уверен, так это в том, что
никакие божества не прилагали к этому руку, ибо нет такого бога, что
станет забавляться кражей трубки. Мы имеем дело с нечестивым кол¬
дуном. Только этим можно объяснить опрокинутые статуи в храме.
Таково мое мнение”.
Верховный жрец был вынужден согласиться с доводами визиря и
обещал немедленно отправить всю священную коллегию на поиски в
архивах. Оба они поделились соображениями с тремя другими санов¬
никами, а потом и со всем диваном, после чего собравшиеся разошлись
по домам... Вот какой план обороны родился в головах наших врагов.
Это ерунда, я порушу их замыслы еще до того, как они приступят к их
исполнению. Не удивляйся, что нынче вечером я оставлю тебя одного —
мне предстоит всю ночь сражаться за твою победу».
Мограбин сдержал слово. Как только все четыре визиря улеглись в
постели, он похитил их с помощью духов, подчинявшихся его волшеб¬
ной палочке, и перенес на самую высокую вершину Кавказа. Там, раз¬
детые и привязанные к столбам, сановники в тусклом лунном свете
показались друг другу мертвенно-бледными, но вскоре от страданий в
самом деле посинели.
Порывы свирепого ледяного ветра со снегом не позволяли им за¬
быться, они испытывали смертельные муки, но колдовство не давало
им умереть.
Вдруг перед ними очутился сам Мограбин, окруженный ослепи¬
тельным светом.
«Узнаете меня, несчастные? — заревел он зловещим голосом. —
Я Бильэльсанам, сын Дагона. Так это ты, — обратился колдун к перво¬
му визирю, — желал стать царем? Это твои алчные подручные хотели
разделить с тобою власть и богатство покойного правителя? Вы отверг¬
ли нашего избранника, и я разбил железных истуканов, эти жалкие
подобия моего отца и меня. Мы отрекаемся от развращенного вами
народа, оставайтесь здесь, коварные лиходеи, пока не остынут ваши
честолюбие и алчность».
Мограбин исчез, оставив визирей в мучениях и сомнениях, и вскоре
от их страха дрожь передалась всей земле.

Чародей... Продолжение
817
Затем колдун похитил всех четырех главных жрецов и перенес их
в самые знойные пески Ливийской пустыни.
Они стояли раздетые, связанные, под жгучими лучами солнца, ко¬
торое вскоре изжарило бы их, если бы не колдовские чары: именно они
принуждали жрецов дышать и испытывать жесточайшие муки. Могра-
бин в ослепительном сиянии явился к ним так же, как к визирям.
«Дурные проповедники, — прорычал он, — вы приносите жертвы
моему отцу и мне, лишь бы набить себе брюхо мясом жертвенных жи¬
вотных. Вы называете себя проводниками нашей воли, но осмелились
пойти ей наперекор. Вы дорого продаете голос подученной вами птицы.
О ханжи! Лицемеры! Бездельники! Грязные мошенники! Я сровняю с
землей наши храмы, чтобы вам нигде не находилось пристанища. Толь¬
ко посмейте хоть раз действовать от нашего имени. И помните, чело¬
век, достойный нас, великих богов, не может быть иноземцем».
Жрецы стонали и ревели, их иссохшие языки прилипли к нёбу и не
смогли произнести ни слова.
Когда Мограбин насладился карой тех, чью волю ему надо было
сломить, он избавил их от страшных видений, ибо все эти муки им
только почудились. И всё же, хотя визири и жрецы не покидали по¬
стелей, на их телах остались следы пыток: у одних кожа была обморо¬
жена, а у других обожжена так, будто они валялись на раскаленных
углях.
Изможденные перенесенными страданиями и страхами, несчаст¬
ные погрузились в глубокий сон — Мограбин хотел, чтобы они хоро¬
шенько отдохнули и поутру были в силах рассказать друг другу обо
всем, что им пришлось претерпеть.
На следующий день, посовещавшись, все пришли к единодушному
мнению, что верховный жрец должен выступить с такой речью.
«Царевичи, эмиры, блюстители закона и прочие, входящие в этот
диван! Мы ошиблись, отвергнув выбор, сделанный богами в пользу ино¬
земца. Они прогневались на нас, опрокинув свои статуи, они угрожали
нам и предрекали страшные беды, если мы незамедлительно не поко¬
римся их воле. Это они совершили чудеса, напугавшие нас. Возмездие
не заставит себя ждать, если мы не отыщем чужестранца, которого

818
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
боги избрали нашим царем и нарекли мужем дочери нашего покойного
государя».
Как только жрец закончил свою речь, ему доложили, что тер-иль-
бас вернулся и кружит над крышей дворца, в котором поселился мой
отец.
Народ любовался новым чудом и уже начал роптать, как вдруг на
площади перед дворцом появился весь диван в полном составе. Первый
визирь держал в руках корону и скипетр, торопясь преподнести их из¬
браннику богов.
Я не стану описывать церемонию этой странной коронации и свадь¬
бу моих родителей, потому что не знаю о них так же хорошо, как дру¬
гие подробности этой истории, которую слышал сотни раз. Как только
всё закончилось, Мограбин исчез, напомнив на прощание о данном мо¬
им отцом обете.
Мать моя понесла вскоре после свадьбы, а когда я родился, отец
пролил надо мною немало слез, ибо понял, сколь роковым обязатель¬
ством связал себя.
Хотя Шаскар был всего-навсего сыном брадобрея, его, подготовлен¬
ного к царской участи с младых ногтей, не ослепила власть. Он воевал
и выходил победителем, правил по справедливости, и подданные по¬
любили его.
Когда народ проникся глубоким уважением к своему новому госу¬
дарю, а недруги попрятались в страхе, отец не побоялся вызвать к себе
моего деда. Шаскар направил в Персию посольство, чтобы то испроси¬
ло у персидского шаха дозволения забрать в Катай одного из его под¬
данных.
Правитель Персии принял гонцов приветливо, мои дед и бабка бы¬
ли еще в том возрасте, который позволял им не бояться долгого стран¬
ствия, а друг-предсказатель обещал им благополучие и счастье и даже
попросил взять его с собою в Катай. Хоть он и был уже в преклонных
летах, но овдовел и осиротел. Одним словом, они втроем прибыли в
Нантаку.
И всё было бы хорошо, если бы обещание, данное Мограбину, не
тревожило моих родителей, ведь других детей, кроме меня, у них не

Чародей... Продолжение
819
было. В остальном они прекрасно понимали, что их власти ничто не
угрожает, ибо народ их чуть ли не боготворил, и рядом с ними были
самые дорогие для них люди.
Мне исполнилось восемь лет, когда моя семья воссоединилась. Ро¬
дителям нравилось самим меня учить, настолько они меня любили.
Отец при мне рассказал старому предсказателю, что именно Мограбин
потребовал в награду в обмен на трон. Однако Шаскар скрыл это пе¬
чальное обстоятельство от моего деда, дабы не огорчить старика и не
нарушить его покоя.
«Это теперь я понимаю, насколько безрассудно поступил, — гово¬
рил отец своему старому другу, — а тогда я стоял у подножия стены,
зная, что стану царем, только если преодолею ее, и к тому же видел,
что волшебный кошель, который всю дорогу казался неисчерпаемым,
почти опустел. Судьба звала меня, мне не хотелось отступать. Ты сам,
мой друг, советовал мне идти до конца».
«В тот час уже поздно было просить моего совета, — вздохнул пред¬
сказатель. — Тебе следовало прийти ко мне сразу после бани, где дух
велел тебе отправляться в путь и дал кошель с золотом. Я бы взял его,
изучил с помощью своих методов и узнал, из чьих рук ты его получил...
Мое предсказание было верным, но злые духи прознали о нем, и, по¬
хоже, ты попал в одну из ловушек, которые они расставили, дабы сбить
тебя с пути... И всё же дай мне взглянуть на этот кошель... Он кажется
мне весьма подозрительным, ведь неспроста он оставался полным до
самой Китайской стены и вдруг опустел, когда ты чуть не отступил.
Я изучу его согласно правилам моей науки и подумаю, нельзя ли как-
нибудь вызволить твоего мальчика. Но, боюсь, твои враги с их хитро¬
стью и коварством заранее позаботились о том, чтобы лишить нас та¬
кой возможности... О Шаскар, Шаскар! Зачем ты ушел из дома, не
попрощавшись с родителями и со мною, который так беззаветно любил
тебя? Зачем было так безумно стремиться к трону, за который тебе
придется заплатить столь высокую цену?»
Отец разрыдался, я бросился к нему, чтобы обнять и утешить, но
это лишь усилило боль его души. Тут к нам присоединилась моя мать
и смешала свои слезы со слезами мужа.

820
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Предсказатель попытался, как мог, их успокоить, забрал кошель и
удалился в свой кабинет, чтобы там дождаться благоприятного часа
для работы. Увы! Всё, что ему удалось узнать, было слишком печаль¬
ным и способным лишь повергнуть в еще большую тоску моих люби¬
мых родителей.
«Мограбин, — сказал наш ученый друг, — это самый могуществен¬
ный и опасный колдун на свете. Ты обещал отдать ему своего сына,
поклявшись именем Мухаммада, и теперь, если посмеешь нарушить
соглашение, то обозлишь этого злодея и поставишь под угрозу всё и
вся: вспомни, как он обошелся с твоими недругами. Подумай также о
том, что никто не запрещает тебе сделать сыну обрезание и от всей ду¬
ши поручить его заботам Мухаммада, когда страшный чародей придет
за ним. Великий Пророк не оставит мальчика, он вызволяет правовер¬
ных даже из бездонной пропасти».
Поскольку отец правил в стране язычников, дед тайком сделал мне
обрезание, и мои близкие немного успокоились на мой счет.
Я рос в семье, которая прилагала все старания, чтобы дать мне хо¬
рошее образование. Я отличался прилежанием и, осмелюсь сказать,
подавал надежды, но смерть отняла у меня одного за другим моих
любимых учителей. Когда мне было двенадцать, я потерял деда и пред¬
сказателя, а в тринадцать лет остался без бабушки. И вот, когда мне
исполнилось четырнадцать, за мной явился Мограбин.
Сердце мое сжалось от страха, и я не смог скрыть от колдуна свое
волнение. Отец, привыкший сдерживать чувства, оказал магу самый
радушный прием.
Поверите ли, но злодей сделал вид, что растроган, начал расточать
самые лестные слова в адрес отца и без устали расхваливал меня. Он
приехал верхом и привел на поводу вторую прекрасную лошадь. Мо¬
грабин сам помог мне сесть в седло, и, глядя на это, мои родители ре¬
шили, что их сыну ничто не угрожает. Они поцеловали меня на про¬
щанье, и мы расстались.
Мой провожатый скакал впереди. Мы молча покинули город, и,
как только очутились в безлюдном месте, моя лошадь словно вмиг рас¬
таяла под моим седлом, и я упал, больно стукнувшись пятками.

Чародей... Продолжение
821
Мограбин стоял передо мной и смотрел бешеными глазами, кото¬
рые тебе, Хабед, хорошо знакомы.
От испуга я закричал, а злодей со страшной силой наотмашь уда¬
рил меня по щеке.
«Чего ты так раскричался? — сказал он. — Или ты не обрезан? Не¬
чего бояться, когда ты со мной!»
Он схватил меня за шиворот, засунул под мышку, будто мешок с
ватой, и я почувствовал, как мы мчимся куда-то с невероятной скоро¬
стью. Мограбин бросил меня у подножия скалы и окунул в тот же са¬
мый источник, в котором он купал тебя.
Я ничего не весил, пока был у него в руках, но, когда падал, словно
налился свинцом, а упав, почувствовал, что тело мое разбито.
Колдун подобрал меня, почти бездыханного, уложил на траву и,
как обычно, зажег какие-то курения, потом перенес сюда, в свой дворец.
Не стану задерживаться на отвратительных картинах, на том, как
целую неделю Мограбин усердно выхаживал меня и старался вернуть
к жизни, которую чуть не отнял в приступе ярости.
Колдун ложился рядом со мною на циновку, не спускал с меня глаз,
предупреждал каждое мое желание. Я знаю, он мог в одно мгновенье
избавить меня от страданий, которые причинял намеренно, но он про¬
длевал их, чтобы делать вид, будто ухаживает за мною и облегчает
мою боль, дабы я, обманутый его якобы трогательными заботами, по¬
верил в то, что он любит меня.
Тут уже много рассказывалось о хитростях этого злодея. Мне не¬
чего к этому добавить. Ему удалось даже внушить мне, будто в жесто¬
ком обращении со мною виноват не только он. Мучитель твердил, что
я не видел бы от него ничего, кроме добра, если бы мой отец, сговорив¬
шись с предсказателем, не навредил моему телу, вызвав тем самым
необходимость его очищения и обновления.
«Сын брадобрея, которого я посадил на трон, — говорил Могра¬
бин, — был настолько неблагодарен, настолько бесчеловечен и безрас¬
суден, что осмелился действовать в ущерб мне, своему благодетелю!
Он хотел отнять у меня того, кого я приобрел с таким трудом! Ведь в
твоих, Иамаль-эд-Дин, жилах течет кровь царевны Катая, ты не пото¬

822
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
мок жалкого ремесленника. Благодаря звездам, ты — мой сын, и те, кто
хотел остановить тебя на пути к гораздо более высокому, нежели их,
положению, ответят мне за это».
Таким образом он хотел заглушить в моей душе любовь к родите¬
лям, пока не представится случай вырвать с корнем всё, что я получил
от них, и полностью подчинить меня своей воле.
Я наконец поправился, и он провел меня по своим владениям и по¬
казал те же чудеса, что и вам, а потом дал насладиться так называемы¬
ми правами «сына дома».
Когда Мограбин счел, что я привык к нему, он вложил в мои руки
те же книги, что и вам. Я жадно поглощал их одну за другой, мне ка¬
залось, что мой наставник будет доволен, если я овладею всеми секре¬
тами.
Однако тринадцатая книга оказалась непостижимой, я не стал вни¬
кать в ее содержание, за что был наказан вернувшимся хозяином: он с
такой силой ударил меня по щеке, что я полетел на землю.
«Строптивый бездельник, — кричал он, — достойный внук брадо¬
брея!»
Так колдун испытывал мое терпение и добивался моей покорности.
Смущенный и отчаявшийся до глубины души, я поднялся на ноги.
К Мограбину вернулось его обычное хладнокровие, он отвел меня в
библиотеку и сунул в руки непонятную книгу, смысл которой я должен
был постичь.
«Я не в силах справиться со своими чувствами, — сказал чародей, —
когда тот, кого я должен подготовить, не исполняет своего долга по
отношению к самому себе и ко мне. Я вынужден оставить тебя на ме¬
сяц, за это время ты должен изучить одну-единственную книгу. Будешь
прилежен — сможешь надеяться, нет — пеняй на себя».
«О чудовище, грубое и несправедливое чудовище! — воскликнул я,
когда поверил, что Мограбин уже далеко. — Ты не найдешь меня здесь,
когда вернешься! Или все твои книги врут!
Мне нужно всего лишь написать три буквы и произнести три слова,
чтобы перенестись туда, куда захочу. Я сумею вырваться отсюда и до¬
браться до царства моего отца».

Чародей... Продолжение
823
Приняв это решение, я пошел в конюшню, выбрал самую краси¬
вую лошадь, очертил вокруг нее круг, а внутри круга написал врезав¬
шиеся в мою память буквы, потом сел в седло и произнес три волшеб¬
ных слова. Мне показалось, что я мгновенно вырвался за пределы
роковых владений, очутился на дороге и помчался по ней с огромной
скоростью.
Темнело, но я заметил вдали какой-то дом и прибавил ходу, чтобы
попроситься на ночлег. Подъехав поближе, я обнаружил, что это не
дом, а развалившаяся лачуга, но рядом с ней бил маленький источник,
а за изгородью, которая сохранилась почти в целости, росла трава, и
там могла спокойно попастись моя лошадь.
Я устроился в небольшой нише под стеной и забылся глубоким
сном.
Каково же было мое удивление, когда, открыв глаза, я увидел, что
нахожусь в помещении с низкими сводами и без единой двери! Свет
проникал в него через узкое оконце с тройной решеткой: с одного взгля¬
да на нее я понял, сколь толстые стены меня окружают.
Я не нашел ни одного знакомого предмета, кроме большого камня,
покрытого мхом, на который положил голову перед тем, как заснуть, и
моей лошади. Я высмотрел ее сквозь решетки: она спокойно щипала
траву за изгородью, там, где я оставил ее.
Сначала я залился слезами, потом, ощутив голод и жажду, впал в
отчаяние и решил: чем медленно и мучительно умирать тут, лучше
вернуться к колдуну и погибнуть от его рук.
Я очертил вокруг себя круг, написал буквы, произнес заклинание и
попросил вернуть меня в этот дворец.
Не успел я и глазом моргнуть, как оказался верхом на лошади в
конюшне, из которой бежал. Соскочив на землю, я начал стирать ногой
начерченный накануне круг, как вдруг передо мною возник Мограбин.
От страха я застыл, словно громом пораженный.
«Не уничтожай творенье своих рук, — с издевкой произнес кол¬
дун, — оно хорошо послужило тебе, ты столько повидал... На самом
деле ты не сделал и шага за пределы этого круга, достойный внук жал¬
кого брадобрея из Шираза. Тебе самое место в заведении твоего деда,

824
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
но я отомщу тебе иначе: мне нужно принести жертву тому, кого я
оскорбил, когда остановил свой выбор на этаком ничтожестве!»
С этими словами Мограбин схватил меня за волосы, намотал их в
пять-шесть оборотов на свое запястье и оторвал меня от земли. У меня
не было сил даже на то, чтобы закричать.
Ты знаешь, царевич, чем закончилась моя история, и я не имею
представления о том, сколько времени провел в мучениях под чарами
самого жуткого на свете колдовства.
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
У два Йамаль-эд-Дин закончил свой рассказ, как заговорил его
^ сосед.
— Насколько я понимаю, — сказал он всем, кто его слушал, —
наши с вами несчастья похожи, а наши родители стали жертвами од¬
них и тех же козней.
РАССКАЗ
СИНГИЙСКОГО ЦАРЕВИЧА
БАХА-ИЛЬ-ДИНА1
еня зовут Баха-иль-Дин, я сын царя Синги2 — страны, что
находится между Египтом и Эфиопией. Когда моему от¬
цу исполнилось шестнадцать, дед, который в то время пребывал уже
в почтенном возрасте, женил его на дочери одного из своих братьев.
Девушка была на четыре года младше моего родителя. Он любил ее

Чародей... Продолжение
82 5
безумно и чувствовал себя на вершине счастья оттого, что стал ее му¬
жем.
Вскоре после свадьбы моя мать поняла, что у нее будет ребенок, и
радовалась тому несказанно. Но она была слишком молода, чтобы ро¬
жать, и потому страдала невыносимо, пытаясь произвести меня на свет.
На помощь царевне созвали лекарей со всей страны. Десять суток
бедняжка мучилась, каждый день грозил стать последним в ее жизни,
и никто не мог избавить ее от боли, даже арабский врачеватель, про¬
славившийся бесчисленными исцелениями и спасенными жизнями.
Увы! Наука была бессильна, моя мать умирала. Только потом я понял,
что за всем этим стояли коварство и злой умысел — именно они угро¬
жали ее жизни.
В то время при дворе крутился торговец, который продавал пуши¬
стые метелки из перьев цапли. Его пропускали во дворец благодаря
красоте его товара. Как только матери моей сделалось совсем плохо,
этот человек в разговорах со служанками, коим он сбывал свои метел¬
ки, начал беспрестанно твердить:
«Есть только один человек, который может спасти царевну. Это
африканский врач. Я своими глазами видел, как он помогал женщи¬
нам в труднейших родах. Тогда он жил в Массере3 и пользовался там
славой всесильного целителя. По его словам, у него есть эликсир, кото¬
рый лечит любые болезни. Все верят, что именно благодаря этим чудо¬
действенным каплям старик дожил до своих ста пятидесяти лет».
Болтовня торговца поначалу не произвела особого впечатления, но
он каждый день являлся во дворец, как будто его влекло туда сочув¬
ствие к юной роженице, и то и дело повторял:
«Ах! Если бы африканский врач не был так стар! Ах, если бы его
можно было сюда притащить!»
Когда беда стала уже неминуемой, нянька царевны, боясь вот-вот
потерять свою любимицу, осмелилась рассказать о целителе ее мужу, а
тот пошел к своему отцу, который любил племянницу точно родную
дочь.
Привели торговца метелками, спросили, как найти африканского
врачевателя, и услышали в ответ:

826
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Его дом находится на площади, но старик давно уже никуда не
ходит».
Послали визиря. Тот отыскал нужный дом и дряхлого, похожего на
призрак, старца. Раб взвалил его себе на плечи и перенес на гору поду¬
шек, которую сложили у постели царевны.
«Увы! — вздохнул африканец, прощупав пульс больной. — Ваша
госпожа очень молода, но, если ей не помочь, она сей же час сделается
такой же древней, как я».
Целитель достал из кармана склянку, на донышке которой плеска¬
лось не больше дюжины капель заветного эликсира, и прошептал уми¬
рающим голосом:
«Я бежал из Массера, чтобы у меня не отняли эти последние остат¬
ки. Я составлял мою чудесную воду, извлекая всё необходимое из баль¬
замов с разных частей света. Теперь я слишком слаб, чтобы бегать по
миру в поисках нужных для ее приготовления веществ, но живу я толь¬
ко ею. Несмотря на это, я поделюсь своим сокровищем с больной ца¬
ревной. Это всё, что я могу сделать для нее. Взгляните на мою склянку:
она выточена из цельного драгоценного камня и при этом не стоит да¬
же малюсенькой капельки ее содержимого».
Дрожащей рукой старик откупорил склянку и осторожно накре¬
нил ее так, чтобы в ложку упала ровно одна капля эликсира. Затем сам
поднес ложку к губам царевны и влил крохотную дозу снадобья ей в
рот.
Так по капле, не торопясь, старик стал давать эликсир моей матери,
и с каждым часом царевна на глазах преображалась, силы возвраща¬
лись к ней, и она с жадностью набрасывалась на ложку.
После шестой капли боль отступила, и царевна вновь обрела дар
речи.
«О, наконец-то, как мне хорошо!» — промолвила она.
Родители, муж и вся семья пришли в восторг.
«Значит, ты вернул нам нашу дочь?» — воскликнул царь.
«Да, — отвечал африканский целитель, — она будет жить, я за это
ручаюсь».
«А ребенок?»

Чародей... Продолжение
827
«О! — с сомнением в голосе промолвил так называемый ученый. —
Тут я ничего обещать не стану. Ты не можешь требовать от меня, что¬
бы я пожертвовал последними шестью каплями. Или ты хочешь, что¬
бы я отдал свою жизнь за жизнь еще не родившегося ребенка, неиз¬
вестно какого пола?»
«Ах! — вскричал мой отец. — Добрый старик, в твоей власти спасти
этого ребенка, мальчика ли, девочку ли, всё равно. Кем бы он ни был,
я готов даже отдать его тебе, только пусть он живет!»
«Отдать его мне? — сказал африканец. — Да, возможно, это устроит
нас обоих. У тебя каждые девять месяцев родится новый ребенок, а у
меня уже никого не будет, ибо ради вас я через полгода слягу в моги¬
лу... Горе тому, кто не оставляет после себя потомства! Я всегда верил,
что это проклятье не про меня, и к тому же богатство, которое я хотел
бы передать своему наследнику, гораздо больше, чем можно предпо¬
ложить. Если у тебя родится мальчик и ты уступишь его по доброй во¬
ле, я пожертвую последние шесть капель эликсира жизни, а пустую
склянку подарю моему наследнику, пусть играет. Это самый маленький
из драгоценных камней, которые я собрал благодаря своему искусству,
и я расскажу сыну, где взять остальные сокровища. Итак, решайся,
новорожденный будет моим?»
Царевна, чудесным образом спасенная, теперь жаждала увидеть
своего младенца, который уже неделю не подавал признаков жизни.
«Давай подарим наследника этому доброму человеку, — сказала
она мужу, — думаю, мой отец не будет против».
Мои дед и дядя, полагая, что, скорее всего, речь идет лишь о том,
чтобы отдать мертворожденное дитя умирающему старцу, согласились.
Мать проглотила последние шесть капель, и через полчаса, без
схваток и боли, родила меня. Старый африканец взял меня на руки и
повязал на мою шею ленточку с той самой драгоценной склянкой, что
уберегла меня от смерти.
«Теперь, — он протянул руку моему отцу, — пожми руку Мограби-
ну, с которым ты заключил хорошую сделку. Вряд ли мы с тобой еще
свидимся, потому что я уже не поправлюсь, но ты воспитывай нашего
сына так, как будто я вернусь за ним со дня на день. Предупреждаю,

828
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
что заберу его, только если он будет послушным, благоразумным и об¬
разованным. Теперь я готов ко всему, даже к смерти, но уверен, что не
зря пожертвовал своим эликсиром».
С этими словами гадкий обманщик попросил того мощного эфио¬
па, что принес его во дворец, опять взвалить его себе на спину, а когда
они дотащились до дома, целитель не отказал себе в удовольствии и
своей тяжелой палкой трижды стукнул по голове бедного носильщика.
Тот умер у его порога, уронив свою ношу на землю.
Старик африканец и торговец метелками пропали из Синги в тот
же день. Я рос не по дням, а по часам и в шесть лет выглядел на все
девять, а в одиннадцать уже показывал чудеса силы и ловкости. Ро¬
дители заботились о развитии моей памяти и всех прочих способно¬
стей.
Мой дед умер, отец занял его трон, и все вспоминали о сделке с
Мограбином как об удивительном случае. Одна лишь моя кормилица
запомнила имя старого целителя. И вот однажды ученый араб, что
держал путь к истокам Нила, остановился при дворе моих родителей.
Он рассказывал о поразительных вещах, виденных в разных краях,
и о полезных открытиях, сделанных им, в частности, в области враче¬
вания.
Эти разговоры напомнили отцу об африканском целителе и о том,
как он спас жизнь мне и моей матери.
Царица, которая присутствовала при их разговоре, сказала, что,
дабы спасти жизнь их сыну, обладатель всесильного эликсира жизни
пожертвовал последними его каплями при условии, что он заберет
мальчика, когда тот подрастет, и сделает его своим наследником.
«Мы уступили, желая вознаградить старика, — добавила она, — а не
ради наследства, хотя, судя по склянке из цельного адаманта, которую
он подарил моему сыну, этот человек обладал несметными сокрови¬
щами.
Увы! Наверное, его богатство так никому и не досталось: бедный
старик едва дышал и был легче перышка. Скорее всего, он уже скон¬
чался, так как у него не оставалось ни капли чудодейственного снадо¬
бья».

Чародей... Продолжение
829
Я вошел в комнату и услышал последние слова матери.
«Баха-иль-Дин, — попросила она, — принеси склянку, которую по¬
дарил нам старый африканец, и спроси у своей кормилицы, как его
звали. Мы с отцом позабыли его имя».
«Госпожа моя, — сказал я, вернувшись, — кормилица говорит, что
целителя, который спас мою и вашу жизнь, звали Мограбином».
Ученый араб слушал моих родителей с превеликим вниманием.
Отец заметил, как обеспокоенно заблестели глаза гостя, а тот, услышав
роковое имя, не удержался и в ужасе вскрикнул:
«О Небо! Мограбин!»
Его восклицание встревожило моих родителей.
«Почему, — спросили они, — имя несчастного старика повергло тебя
в такой ужас?»
«Знайте же, — отвечал арабский мудрец, — он только притворялся
дряхлым, дабы вы поддались на его хитрость... Этот маг, проклятый на
небе и на земле, вовсе не умер, и, возможно, в этот самый час десять
разных правителей мечтают найти его и узнать о судьбе своих сыновей.
Он, несомненно, поставляет мальчиков в Тунис, в Дом-Даниэль, он —
один из главных служителей этого храма и обучает царских детей сек¬
ретам пагубного своего искусства... Тигры, крокодилы и ядовитые га¬
ды — не самые грозные обитатели африканской земли. Она порождает
колдунов и чародеев, и Дом-Даниэль — это их колыбель, гнездилище и
прибежище. Ах! Когда же Великий Пророк освободит землю от этой
кузницы чудовищ? Подойди ко мне, дитя! — Араб привлек меня к себе
и возложил руку мне на голову. — Я вручаю твою судьбу Мухаммаду и
отдаю тебя под его защиту».
Родители не противились действиям ученого, но не разделяли его
чувств. И вскоре, после того как он уехал, они уже забыли о страхе,
который внушили им его речи.
По их мнению, если бы Мограбин хотел меня забрать, он уже давно
объявился бы и потребовал исполнения договора.
К тому же они относились к колдовству не столь сурово, как араб,
им показалось, что этот мудрец слишком предвзято относится к Аф¬
рике.

830
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Возможно, думали они, его пристрастность основана на его мухам-
маданской вере4, которая тогда еще не распространилась в Синге. Но
я клянусь: если нам посчастливится выбраться отсюда, Синга станет
еще одной землей Великого Пророка, под защиту которого отдал ме¬
ня его арабский последователь. И сегодня я взываю к нему от всего
сердца.
Я спокойно рос в родительском гнезде до четырнадцати лет — того
самого возраста, который наш мучитель считает подходящим для сво¬
их целей.
Однажды, когда я наслаждался беседой с отцом, Мограбин явился
без предупреждения. Лицо его было покрыто теми же глубокими мор¬
щинами, что послужили ему маской в первый раз.
Он скрючился в тростниковой корзинке и, отталкиваясь двумя де¬
ревяшками, передвигался с поразительным проворством.
«А вот и я! — сказал он. — Я вернулся. Вопреки всем ожиданиям, я
не умер».
При виде мерзкого старикашки спокойствие моих родителей мигом
улетучилось и уступило место тому самому страху, который внушал им
арабский мудрец.
Они уговаривали Мограбина остаться во дворце, обещали, что по¬
заботятся о нем, старике, что он будет иметь удовольствие видеть свое¬
го наследника каждый день, уверяли, что не в силах расстаться со сво¬
им ребенком.
Глаза колдуна метали молнии, он бросил свои деревяшки в головы
моим родителям, и в ту минуту мне показалось, что он убил их.
Тотчас я почувствовал, как стремительно уменьшаюсь до ничтожно
малых размеров. Еще через мгновенье я в виде мотылька запорхал по
комнате, а Мограбин, обратившись в еще меньшее насекомое, сидел у
меня на спине.
Я вылетел в окно и чем выше поднимался, тем больше становились
размеры моего тела, пока я не превратился в огромного петуха, в пол¬
тора раза крупнее, чем наш самый большой петух. Я так любил катать¬
ся на нем по птичьему двору, и вот теперь мне самому пришлось везти

Чародей... Продолжение
831
на себе нашего неумолимого врага. Ах, как скоро я убедился в его без¬
жалостности! Он колотил меня ногами, тыкал длинной стальной иглой,
и кровь хлестала из моих бесчисленных ран. Злодей осыпал меня бра¬
нью и упреками, а когда от усталости и жгучей боли я начинал слабеть,
его жестокость и колдовские чары заставляли меня еще быстрее ма¬
хать крыльями.
Мы прилетели к тому самому источнику, в который он окунал всех
вас. Вода его точно так же обагрилась моей кровью. После я, подобно
всем вам, стал жертвой мнимого сострадания и других коварных ухищ¬
рений нашего похитителя и совратителя.
Как и вы, я захотел убежать, и ничего лучше, чем превратиться в
птицу, придумать не мог. Мне хотелось подняться выше густых обла¬
ков, что висят над окружающими это плато горами, и как можно бы¬
стрее добраться до владений моего отца. Зная, что лоис-иль-тераз* каж¬
дый год легко перелетает из Аравии в Эфиопию, я превратился в него
и с поразительной легкостью взлетел.
Я видел, как уплывают вниз облака, которые я так мечтал оставить
позади, я парил в открытом небе и пытался понять, в какую сторону
мне надо направиться, как вдруг появился орел и начал преследовать
меня.
Я хотел скрыться в облаках, но он не отставал, я устремился к зем¬
ле, к спасительным зарослям, но противник обрушился мне на спину, и
острые когти пронзили ее до самого сердца.
Эта страшная хищная птица отнесла меня к другим жертвам сво¬
ей бешеной злобы и заставила разделить страдания тех, кому мило¬
сердие небесное позволило сегодня вместе со мною вздохнуть полной
грудью.
Лоис-иль-тераз — разновидность дикого гуся5.

832
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
Закончив на этом свой рассказ, царевич Синги добавил:
— Надеюсь, нам удастся вдохнуть также воздух наших родных
краев, и верю, что Небо ниспошлет нам возможность ото¬
мстить. Мой дед, отец моей матери, два года баюкал меня в колыбели
и всегда говорил, что даже в беде нельзя впадать в отчаяние... Когда
колдун бросил меня в свою страшную яму, прежде чем помрачилась
моя голова, что оказалась там, где должны быть ноги, я успел бросить
вызов злодею, погрузившему меня в бездну: «Хоть в землю меня зарой,
я сердцем чую, что выберусь». Вот и вся моя история.
РАССКАЗ
ТАРТАРСКОГО ЦАРЕВИЧА
БАДИ АД-ДИНА1
Начало
_ уЭ одном из предместий Самарканда жил дровосек по имени
*	Шамахда, и была у него жена, три сына и одна дочь.
Всё его имущество состояло из крытой соломой хижины, трех ослов,
топора и пары рук, сильнее которых не было во всей Тартарии2.
Каждое утро, выходя вместе с ослами в лес3, он будил петухов свои¬
ми песнями, а возвращался оттуда с дровами на продажу тогда, когда
другие дровосеки едва управлялись с половиной работы.
Он весело шагал в город, где все его знали.
«A-а, вот и наш Шамахда!»
И многие покупали дрова только у него, лишь бы услышать одну из
шуток Шамахды, ибо был он весельчак и большой насмешник. Это

Чародей... Продолжение
833
среди богатых да знатных зубоскалом слыть нехорошо, а для бедных
людей — это благодать и доказательство того, что они выше своего по¬
ложения или по меньшей мере оно их не гнетет.
Однажды Шамахда отправился в лес вместе с тремя своими осла¬
ми и обнаружил, что тонких стволов вблизи города уже не осталось и
что рядом с дорогой, по которой он шагал, остались только очень тол¬
стые высокие деревья.
«Мои товарищи дровосеки, — сказал он, — не жалеют времени и
ног, лишь бы избавить от труда свои руки. Попробую-ка я вонзить то¬
пор в одного из этих великанов! Когда он упадет на землю, я найду
целый лес ветвей и, даже если ствол окажется железным, я всё равно
буду в выигрыше».
Недолго думая, он отправил ослов пастись, засучил рукава и начал
рубить да так, что щепки полетели во все стороны.
Вдруг дерево пошатнулось, и в стволе отворилась высокая дверь.
Из нее, пригнувшись, вышел черный великан в сорочке, тапочках и
ночном колпаке и закричал громовым голосом:
«Кто стучит? Кто будит меня в такой час? Где это видано, чтобы
мне спать не давали? Я только-только положил голову на подушку,
всего-то триста часов, как задремал...»
Негр протирал глаза, но они никак не желали открываться.
Бесстрашный дровосек разглядывал и слушал чудовище. Он сразу
смекнул, что перед ним джинн, а с джиннами надо держать ухо востро,
дабы не навлечь на себя их гнев.
Этот был громаден и с виду очень страшен: тело его было подобно
одной из багдадских башен, а колпак напоминал купол главного мас-
серского минарета Иахме-иль-Афарх4.
«Кто ты? — Великан как будто еще не разглядел дровосека. — Чего
тебе надобно? Или ты не знаешь, что не подобает стучать в чужие две¬
ри в триста тринадцатый час дня».
«Почтенный господин, — отвечал дровосек, — сейчас уже на тысячу
пятьсот шестнадцать минут больше, ты можешь сам убедиться, взгля¬
нув на луну и звезды, — уже давно рассвело».

834
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Эти простолюдины сущие невежи, — возмутился джинн. — Беспо¬
коят всех без разбору, когда им приспичит, лишают сна, будят ни свет
ни заря. Так из-за чего весь сыр-бор?»
«Почтеннейший, я знать не знал, что это твой дом, и представить не
мог, что у столь знатного господина нет привратника. Я пришел за дро¬
вами, хотел нагрузить ими моих ослов».
«А зачем тебе дрова?»
«Чтобы печь хлеб для таких важных особ, как ты».
«А зачем? Разве у булочников мало хлеба?»
«На завтра, мой господин».
«Завтра? Оно существует для таких, как ты, а мы знаем только се¬
годня. Люди — это ужасно. Они невыносимы с их мелкими нуждами.
Дрова! Дрова! Им требуются дрова! Вокруг целый лес... А что ты хотел
с ними сделать?»
«Нагрузить моих ослов, потом продать, чтобы прокормить свою
семью».
«А почему твоя семья сама не кормится? Надо поесть, и всё. Я вот
кормлюсь, когда ем. Ох уж эти людишки! Ни капли сообразительно¬
сти».
«Что правда, то правда, мой господин, умом мы не богаты. Но, если
я не вернусь в город с нагруженными ослами и не выручу хоть одну
серебряную монетку, мои родные будут голодать».
«Что ж ты сразу не сказал? Колотил в мою дверь, будто глухой!
Тебе монеты нужны? Пойдем, я дам чем нагрузить твоих ослов, лишь
бы ты оставил меня в покое».
Великан развернулся и направился внутрь дерева. Шамахда смело
шагнул следом и оказался в роскошном овальном зале с колоннами из
яшмы по бокам, вазами из позолоченной бронзы и великолепными ста¬
туями.
Дровосеку приходилось бежать изо всех сил, чтобы поспеть за ве¬
ликаном, и он краем глаза замечал всё более и более богатые чертоги.
Великан остановился в огромной квадратной комнате с пирамидами
высотой в человеческий рост, сложенными из кошельков.
«Ты просил серебра? — Джинн развязал один из кошельков. — На,
вот».

Чародей... Продолжение
835
«Это золото», — заметил дровосек.
«Золото, серебро, какая разница! — возмутился великан. — Все-таки
люди поразительно глупы. Бери, что нужно, и живо убирайся с глаз
моих. Я умираю, хочу спать».
Шамахда нерешительно взял одну монету.
«Ты что делаешь?! — Негр затопал ногами. — Будешь по одной мо¬
нетке грузить трех ослов? Шевелись, тупица!»
Дровосек взял пять кошельков и два из них уронил на пол.
«О-о, у тебя к тому же и руки дырявые! — зарычал джинн. — И за
что мне такое наказание. Он уморит меня, сведет в могилу на две тыся¬
чи лет раньше срока!»
Негр выскочил из комнаты, вернулся с большим сундуком и с недо¬
вольным видом торопливо наполнил его кошельками. Подхватив сун¬
дук под мышку, великан с дивным проворством промчался по залам к
выходу и швырнул ношу на траву.
«Забирай, — сказал он запыхавшемуся дровосеку, — и чтоб впредь
даже духу твоего тут не было! Если ты и твои ослы не утащите всё сра¬
зу, лишнее — закопай! Мне эти кошельки пересчитывать некогда, но,
думаю, тебе больше нечего тут делать. Посмотри внимательно на мою
дверь и заруби себе на носу: если в ближайшие девятьсот лет ты посме¬
ешь шуметь поблизости и опять разбудишь меня, то пожалеешь, что
родился на свет».
«Слушаю, господин мой, и повинуюсь. Желаю тебе спокойного
сна».
«Скатертью дорожка», — проворчал негр.
Он потянулся и зевнул во весь рот, открыв пасть, способную про¬
глотить валявшийся на земле сундук.
' Когда духи проявляют широту души, нам, здесь присутствующим,
надо помнить, что они ничего просто так не делают и доверять им нель¬
зя. А теперь вы узнаете, как богатство, неожиданно доставшееся дрово¬
секу, привело к тому, что он, на свою и на мою беду, стал моим дедом.
Сильный, ловкий и расторопный, Шамахда не растерялся. Чтобы
дрова не поранили ослам шкуру, он всегда прикрывал ее пустыми меш¬
ками и теперь быстро снял их, наполнил золотом, крепко-накрепко за¬
вязал и взвалил на спины животных.

836
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Сундук опустел только на четверть, и дровосек вырыл яму, засыпал
оставшиеся кошели землей и забросал камнями.
Он весело распахнул дверь своего дома и рассказал о приключении
жене. Та была женщиной благоразумной, и они вдвоем, когда дети
уснули, спрятали золото, которое привез Шамахда, а остальное решили
забрать следующей ночью при свете луны.
Мои дед и бабка благополучно осуществили задуманное и зажили
припеваючи, но богатство свое скрывали, тратили понемногу, так, что¬
бы благосостояние казалось плодом их собственного труда и рачитель¬
ности. С виду они жили скромно, и потому никто им не завидовал.
Однако они никогда не скупились на то, чтобы выучить и вывести
в люди детей. Трое сыновей пошли по купеческой части и заслужили
всеобщий почет и доверие. Дочь их была прекрасной, как день, и спо¬
собной внушить самую сильную страсть тому, кто смог бы ее увидеть,
но ни один мужчина к ней не сватался, ибо она никогда не выходила из
дому без провожатых и лица своего никому не показывала. Звали ее
Биллах-Д ад иль.
Однажды дочь Шамахды пошла в баню вместе со своими рабыня¬
ми. Улицу перегородили верблюды и лошади, и красавице пришлось
укрыться под портиком большого здания.
Султан Шадзарихдин, прекрасный сын самаркандского царя, ехав¬
ший на охоту вместе со своими слугами, тоже остановился, пропуская
караван.
Ему пришлось сдерживать своего коня, и Биллах-Дадиль увидела,
сколь этот всадник ловок и изящен. Он произвел на нее такое впечат¬
ление, что с того самого дня девушка потеряла покой и свободу.
Что это было? Случай? Возможно, но я в это не верю, ибо вскоре
после того, как Биллах-Дадиль влюбилась в царевича, объявился наш
мерзкий преследователь.
Дочь Шамахды сгорала от страсти, в которой не смела признаться
своим родителям, она таяла и чахла на глазах. Напрасно ее отец обра¬
щался к лучшим врачевателям Самарканда, они говорили, что девуш¬
ке не жить, и родители ее и братья были безутешны.
За полгода до этого в их дом стала приходить разносчица с румяна¬
ми, притираниями, душистыми водами и прочими необходимыми жен-

Чародей... Продолжение
837
тттинам мелочами. Она уверяла, что прибыла из Мосула5. Ее товар поль¬
зовался спросом, все женщины города находили торговку приятной, а
возраст — вызывающим почтение.
Старуха умела втереться в доверие ласковыми взглядами, обходи¬
тельными, но не льстивыми, речами, без устали рассказывала интерес¬
ные истории или сказки, в зависимости от того, кому что нравилось, и,
если порой в них звучала насмешка, она всегда казалась непреднаме¬
ренной.
Любезность ее распространялась даже на прислугу. И если хозяйки
платили втридорога за ее товар, то служанкам она уступала его за бес¬
ценок. С сочувствующим видом она выслушивала их откровения и при
необходимости оказывала разного рода одолжения.
Когда Биллах-Дадиль заболела, эта мосулская торговка стала на¬
вещать ее каждый день.
Она садилась в уголке спальни, слушала разговоры врачей, пожи¬
мала плечами и говорила рабыням:
«Эти люди ничего не понимают, они погубят вашу прелестную хо¬
зяйку. Вот увижу, что они совсем опустили руки, и испытаю одно нико¬
му не известное средство. Я бы не научилась делать столь полезные и
совершенные румяна да притирания, кабы не смыслила кой-чего во
врачевании, а уж в том, что касается разных женских недомоганий, со
мной никакие ученые не сравнятся».
День ото дня состояние Биллах-Дадиль ухудшалось, и тут ее чуть
не убила новость, которую девушка, лежа в постели, услышала вроде
бы ненароком. Служанки обсуждали между собой последние события
и при этом помыслить не могли, что они имеют прямое отношение к
болезни их хозяйки.
В Самарканд для заключения договора между двумя государства¬
ми прибыл китайский посол: от имени своего господина он предлагал
царевичу Шадзарихдину руку императорской дочери.
Известие это до того поразило больную, что она лишилась чувств.
Казалось, жизнь вот-вот покинет ее.
В доме начался переполох. И когда дочь Шамахды пришла в себя,
мосулская торговка осталась в спальне. Она уселась на ковре, скрестив

838
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ноги по-турецки, и обратилась к двум рабыням, хлопотавшим вокруг
Биллах-Дадиль.
«Вот что я вам скажу, — заявила она. — Сил моих больше нет смо¬
треть, как эти самозванцы снадобьями своими и невежеством убивают
самый прекрасный цветок Самарканда и всей Тартарии... Как только
наша красавица о чем-нибудь попросит, позвольте мне подойти к ее по¬
стели и услужить ей. Коли я не помогу, вот эта шкатулка достанется
вам, а вы знаете: тому, что я приношу в этот дом, цены нет».
Служанки охотно согласились, и по первому их знаку торговка при¬
близилась к Биллах-Дадиль.
«Ты ведь знаешь, кто я, моя красавица? — ласково заворковала ста¬
руха. — Я люблю тебя, точно самая нежная мать, позволь мне дотро¬
нуться до твоей ручки... О, какая горячая! У тебя сильный жар, сердце
бьется как сумасшедшее, и всё говорит о том, что ты носишь в себе
какую-то тайну. Она не дает тебе покоя, а ты боишься ее открыть. Даже
в твоих ясных глазках вместо обычной чистоты и прямоты я вижу сму¬
щение и боль. Доверься мне, дитятко, ты мне дороже родной дочери.
Нынче утром я молилась за тебя великому Асгароту6 и принесла ему в
жертву голубку, такую же невинную, как ты. Поверь, я заранее знаю
всё, что ты скажешь, и знаю, как тебе помочь... Ты влюблена... Не крас¬
ней, не надо, моя золотая. Вижу, что угадала, но краски смущения на
твоих щечках мало, чтобы я могла вылечить тебя. Я должна знать
имя...»
«Я не смею...»
«Ладно, я сама скажу: ты влюблена в прекрасного султана, но, вме¬
сто того чтобы гордиться своим выбором, ты устыдилась...»
«Добрая женщина, ты права, но как же я покажусь ему на глаза и
как он полюбит меня, ведь он женится на другой?»
«Я сделаю всё, что зависит от меня: во-первых, он тебя увидит, во-
вторых, бьюсь об заклад, он полюбит тебя. И в-третьих, китайских по¬
слов я угощу такими благовониями, что они немедленно отправятся
туда, откуда прибыли. Красавица моя, забудь обо всех снадобьях, кои¬
ми пичкают тебя невежи-лекари, и пусть надежда наполнит твое серд¬
це. Это тот единственный бальзам, что ему поможет. Доверься мне и
утешься, тогда лилии и розы вновь зацветут на твоих щеках. И если,

Чародей... Продолжение
839
следуя моим советам, ты через три месяца не станешь самой счастли¬
вой из смертных, пусть все мои товары обратятся в дым, а я никогда не
увижу любимой родины, моего прекрасного Мосула... Вот, тебе уже
лучше, скоро ты почувствуешь, что голодна; поешь непременно, но,
дабы еда не навредила твоему ослабшему от долгой болезни телу, я
дам тебе три капли моего эликсира. Не бойся, смотри, я сама прогло¬
тила ровно три капли. Снадобье это укрепит твой желудок, так что
даже обильная еда пойдет тебе лишь на пользу. И будь уверена, я пред¬
лагаю только те лекарства, которые хорошо знаю и составляю своими
руками».
Влюбленная красавица полностью доверилась торговке. Эликсир
подействовал так же благотворно, как старухины советы и обещания.
Ни один больной не оправлялся от своего недуга столь же стремитель¬
но, как Биллах-Дадиль, ибо уже через три дня после этого разговора
она не только выздоровела, но и стала еще прекраснее.
Целители только плечами пожимали, а уважение, которое завоева¬
ла торговка из Мосула, закрыло перед ними двери в дом Шамахды.
Тем временем весь город обсуждал прибытие китайского посоль¬
ства, и, как это бывает очень часто, переговоры еще не начались, а
самаркандские бездельники уже обсуждали все статьи будущего до¬
говора.
Торговка навещала свою подопечную.
«Что такое? — говорила она Биллах-Дадиль. — Ты тревожишься,
милая моя? Ты сомневаешься в моем усердии, в преданности моей и
изобретательности? Китайский посол еще только распаковывает свои
тюки с тканями и достает уродливых китайских болванчиков, а тебя за
моей спиной уже убеждают в том, что дело слажено и твой султан от¬
дал свое сердце желтолицей императорской дочке?! Видела бы ты эту
невесту! Да с ее колечками в носу, на губах и в ушах она похожа на
лавку с безделушками! К тому же она лишь недавно перестала играть
в куклы. Вот какова соперница, у которой мы похитим твоего избран¬
ника. Не говори ни слова и не волнуйся. Чтобы избавить тебя от всяких
страхов, завтра же приведу сюда твоего ненаглядного».
Биллах-Дадиль покраснела и потупилась.
«А моя мать, мои служанки?»

840
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Всех их я заранее погружу в сладкий сон. Неужели я позволю себе
хоть как-то нарушить твой покой? Ведь я люблю тебя больше всего на
свете... Этим вечером впусти меня в дом, в каком бы обличье я ни при¬
шла, а потом жди того, чье появление доставит тебе истинную радость,
и помни: тебе служит та, кто всегда своего добивается».
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
тут тартарский царевич Б ад и ад-Дин прервал свой рассказ.
— Друзья мои, — обратился он к царевичам, — я слышал ва¬
ши истории и теперь не сомневаюсь, что вы уже догадались,
кто под видом торговки проник в дом Шамахды... Конечно, это он, пре¬
вратившись в джинна-великана, так легко открыл свою сокровищницу
простому дровосеку, и он же проник в его дом под видом мосулской
торговки. Разумеется, то был не кто иной, как ненавистный Мограбин,
готовый надеть любую маску, если она послужит его козням и целям.
РАССКАЗ
ТАРТАРСКОГО ЦАРЕВИЧА
БАДИ АД-ДИНА
Продолжение
ограбин продолжал исполнять свою роль в доме Шамах¬
ды, но и о дворце он не забывал. Под видом всё той же
торговки из Мосула чародей втерся в доверие ко всем царским женам,
служанкам и стражникам, стал лучшим другом кормилицы и няньки

Чародей... Продолжение
841
царевича и всем без устали расписывал китайскую царевну, выставляя
ее в самом потешном свете. Колдун добился того, что уже весь дворец
с отвращением думал о возможной женитьбе Шадзарихдина на столь
нелепом создании.
«Послушайте, — говорило это чудовище, — я ее хорошо знаю, ведь
это она покупала у меня белую помаду, дабы замазать свой красный
нос. Сейчас я вам ее покажу, смотрите. Сначала нанесу одно из моих
снадобий на веки, чтобы они опухли и слиплись. Придется мне потру¬
диться, коли я захочу хоть что-нибудь увидеть сквозь оставшиеся меж¬
ду веками щелочки».
Подготовившись таким образом, торговка спрятала руки в широ¬
кие рукава, вытянула шею, склонила голову, встала на цыпочки и, не¬
лепо вывернув ноги, засеменила взад-вперед по комнате.
Женщины хохотали до слез. Молодой султан, проходивший мимо,
заглянул в дверь и спросил, что их так развеселило.
«Посмотри на свою суженую, очаровательную китаянку!» — весело
затараторили служанки.
Шадзарихдину так понравилась шутка, что он не удержался и за¬
смеялся вместе со всеми. Так называемую торговку из Мосула он уже
знал.
«Что за комедию ты здесь устроила? — спросил царевич, отведя ее
в сторонку. — Ты в самом деле видела дочь императора?»
«Видела, видела своими глазами, — отвечало лживое создание. —
Уверяю тебя, царевич, она не для тебя. Ты строен, словно нильский
тростник, и сложен восхитительно, ты свеж, будто роза, и ярок, как
бабочка. Какое счастье, коли твои дети будут похожи на тебя! А этот
китаец предлагает смешать твою благородную кровь с кровью полу-
макаки! Тебе, мой прекрасный господин, незачем жениться на царской
дочери... Когда опускается полог балдахина над брачным ложем, кто
вспоминает о скипетрах и коронах? И к тому же, разве императорская
дочка станет покорной женой?.. Ах, послушай меня, выбери самую
красивую девушку своей страны, и она почтет за великую честь быть
твоею женой. Я знаю одну красавицу: лика ее еще не касался ни один
солнечный луч, но само солнце возгордится, глядя на вас обоих. Голуб¬

842
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ка, и та не так чиста и невинна, как эта девушка, и при этом она и кра¬
сотою взяла, и умом, а в глазах у нее такой огонь, что сразу видно, душа
у нее горячая и сильная. В общем, мой дорогой царевич, чем больше я
узнаю вас обоих, тем лучше понимаю, что вы самой судьбою созданы
друг для друга... Я повидала мир, и, можешь мне поверить, только пре¬
красная Биллах-Дадиль, дочь одного из уважаемых жителей Самаркан¬
да, достойна обратить на себя взгляд великого султана Шадзарихдина».
Торговка, надо признать, не преувеличивала достоинства моей бу¬
дущей матери. Проникновенный голос, ласковые взгляды и прикосно¬
вения старухи не просто взволновали царевича, а вселили в его сердце
самое жгучее желание поглядеть на чудо красоты, которое ему опи¬
сали.
Он попросил разносчицу из Мосула по возможности оказать ему
услугу и позволить увидеть Биллах-Дадиль. Женщина притворилась,
будто это очень трудно, но обещала постараться и приложить все уси¬
лия, а потом сообщить, как всё устроится.
Именно после этого разговора торговка заронила надежду в сердце
больной дочери Шамахды. И, как только та согласилась принять царе¬
вича, если старухе удастся его привести, оставалось только придумать,
под каким видом влюбленный юноша проникнет в дом.
На следующий день торговка пришла во дворец, поболтала, как
обычно, с кормилицей и нянькой молодого султана, а потом улучила
момент и обратилась к Шадзарихдину, который только этого и ждал.
«Дело сделано, — зашептала старуха. — И оно стоило мне лишь
маленькой лжи и жертвы.
В доме Биллах-Дадиль меня полюбили так, как нигде во всем горо¬
де. Я сказала, что жду в гости свою дочь, которая живет в двух днях
езды отсюда, у одной из моих сестер. Всем не терпится ее увидеть. Кра¬
савица, о которой я тебе рассказывала, выздоровела, и ее семья очень
рада, что моя дочь будет навещать их по вечерам и развлекать их нена¬
глядное сокровище... В этой корзине ты найдешь женское платье, кото¬
рое тебе очень пойдет. Будь готов, нынче вечером я выведу тебя из
дворца через потайную дверь. Коли я ошиблась и та, что мне дороже
родной дочери, не понравится тебе, во что я не верю, я просто уведу

Чародей... Продолжение
843
тебя обратно, и ты, не признавшись в том, кто ты есть на самом деле,
забудешь об этом доме».
Сказано — сделано: свидание состоялось, и Шадзарихдин воспламе¬
нился такой же страстью, какую сам сумел внушить Биллах-Дадиль.
Вскоре у него уже не осталось сил прятаться под видом дочери тор¬
говки, и его более чем ловкая наперсница помогла ему открыться и
сделала так, что сын султана и дочь дровосека поклялись друг другу в
безграничной нежности и нерушимой верности.
Царевич узнал, что юная красавица чуть не умерла от любви к не¬
му, и это еще больше разожгло его страсть. Одним словом, влюблен¬
ные не расставались бы друг с другом, если бы ловкая старуха не сле¬
дила за тем, чтобы они соблюдали приличия.
Тартарский царь очень любил своего сына, и потому Шадзарихдин,
не колеблясь, открыл ему свои чувства, прежде чем китайский посол
успел сделать свои предложения.
«Государь, — сказал он отцу, — ты только дважды принимал по¬
сланника китайского императора и еще не знаешь, зачем он на самом
деле сюда прибыл. Однако его провожатые, менее сдержанные, чем их
господин, разгласили причину его приезда. Он предложит тебе то, что
создаст определенные трудности, ведь посол рассчитывает выдать за
меня дочь своего господина и тем самым добиться выгод для своей
страны. Эти люди с их мелкими душонками имеют ложное представ¬
ление о том, что такое величие. Они полагают, что мужчина должен
стремиться к такому союзу с женщиной, который окажет ему честь, и
что тартары будут уважать меня больше, если моим тестем будет ино¬
земный царь... Давай, отец, будем жить в мире с этим алчным, мелоч¬
ным и слабым народом, но при этом не допустим, чтобы их низкая
кровь смешалась с благородной кровью, текущей в наших жилах, —
этим мы лишь испортили бы наш род. Я, и только я, должен заслужить
уважение моих подданных, и потому мне следует самому найти себе
достойную жену».
Царю понравились рассуждения сына.
«Мой дорогой Шадзарихдин, — сказал он, — ты мыслишь как на¬
стоящий тартарин, и я не стану мешать тебе и навязывать свой выбор

844
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
даже ради интересов государства. Тебе уже пора остепениться, и я хо¬
тел бы знать, кто та красавица тартарская, что способна составить твое
счастье».
«Я готов показать ее тебе, — отвечал молодой султан, — и твердо
верю, что ты одобришь мой выбор».
Царь выразил нетерпение, Шадзарихдин показал ему Биллах-Да-
диль, и государь, очарованный красотой и рассудительностью девушки,
объявил во всеуслышание, что скоро его сын женится на дочери Ша-
махды.
Китайский посол понял, что переговоры не имеют смысла, посколь¬
ку он предлагал слишком малую цену за выгодные условия, которых
добивался, и уехал восвояси, дабы не столкнуться с унизительным от¬
казом.
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
А	так, мои дорогие царевичи, — сказал Бади ад-Дин, — я по-
__ £	ведал вам в подробностях обо всем, что предшествовало
свадьбе моих отца и матери, ибо, как вы уже догадались,
я — сын Шадзарихдина и Биллах-Дадиль. Не стану описывать свадеб¬
ные торжества, лучше расскажу о том, что было дальше. Казалось бы,
можно предположить, что внезапная страсть, охватившая сердца моих
родителей, была следствием колдовских чар, и не кто иной, как Могра-
бин, пробудил ее в их сердцах, но на самом деле любовь, которую они
питали друг к другу, была искренней и неподдельной... Соединившись,
султан и Биллах-Дадиль почувствовали себя счастливейшими из смерт¬
ных, но вместе с тем они, несомненно, были игрушками в руках Могра-
бина, который стремился заполучить очередную жертву. И этой жерт¬
вой стал я с того самого дня, как увидел свет. Роковое влияние мага

Чародей... Продолжение
845
лишило меня родительской ласки, я так и не смог познать ее в лоне
семьи. О, я знаю, вы ненавидите этого изверга всей душою, но послу¬
шайте, во что он своими подлыми кознями превратил мое детство, и
получите еще одну причину для отвращения.
придется раскрыть сокровенную тайну тех, кто подарил мне жизнь.
Напрасно молодая кровь бурлила в жилах моего отца, тщетно лю¬
бовь превратила его сердце в пылающий костер, колдовские чары одо¬
лели его юность и страсть: они лишили Шадзарихдина всякой силы,
едва он взошел на брачное ложе.
Без всякого сомнения, на другой день коварная торговка из Мосула
уже с утра готовилась насладиться своей победой над природой и любо¬
вью. Она увидела ее в глазах двух влюбленных, но сдержалась, ожидая
откровений, и ей пришлось потерпеть несколько дней, пока отец не
впал в отчаяние.
«О, Асгарот! — вскричала его коварная наперсница, сжав ладони и
воздев их к небу. — Во всем виноваты проклятые китайцы! Это их рук
дело, я точно знаю, они и не на такое способны со своим великим дра¬
коном... Не случайно этот уродливый, извращенный народ заслужил
проклятье, рядом с другими людьми китайцы всё равно, что грибы ря¬
дом с дыней. Вот почему они так быстро убрались из дворца! Что ж,
или Асгарот не бог, или твое несчастье обрушится на их головы... Ца¬
ревич, я могла бы помочь тебе настичь их, но ты один не сможешь
отомстить послу, окруженному четырьмя тысячами воинов. Оставим
РАССКАЗ
ТАРТАРСКОГО ЦАРЕВИЧА
БАДИ АД-ДИНА
Окончание
тобы без утайки нарисовать картину, которая до сих пор воз¬
мущает меня до глубины души, мне, хочешь — не хочешь,

846
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
на время мысли о возмездии, займемся насущными делами. Когда твоя
жена погибала от любви к тебе, я принесла подношения Астароту, и он
вернул ей здоровье. Этой же ночью я пойду в его храм и останусь там
до утра, жрецы давно знают меня, моя набожность и рвение их не уди¬
вят. Я захвачу лучшие благовония, зажгу их и положу под голову по¬
душку с семенами белого мака. Не волнуйся, царевич, знания и опыт
торговки из Мосула тебя не подведут».
Отец мой рассказал обо всем жене, и оба они с надеждой и нетер¬
пением ждали возвращения старухи.
Утром она явилась к Шадзарихдину с довольным видом.
«Радуйся, сын мой, — сказала она, — я не пожалела курений, и они
сослужили мне добрую службу. В жизни не видела такого приятного
сна, ибо мне привиделся великий дракон с дымящимися крыльями и
хвостом... Всё, что я тебе скажу, останется между нами, исключение
можно сделать лишь для твоего, Шадзарихдин, отца. Есть вещи, кото¬
рые народу знать не положено... Мне явился не сам Асгарот, а великий
Мограбин, его наместник на земле. Ах! Какое благородство, какое ве¬
личие! Вы когда-нибудь увидите его, но, уверяю вас, на земле нет вто¬
рого такого, как он. С ног до головы он был одет в тончайшие бело¬
снежные одежды из веленя1, складки их шуршали, и от этого звука я
обернулась в его сторону. Мограбин назвался, а потом сказал: “Асга-
рот принял твои курения. Тартарский царевич избавится от пагубного
воздействия великого дракона, он отомстит своим недругам, обретет
многочисленное потомство и проживет во здравии много лет. Однако
всесильное божество, к которому ты взываешь, требует не только бла¬
говоний... Оно требует сердца, которое будет предано ему и только
ему, и залога того, что оно это сердце получит. Пусть тартарские царе¬
вич и царевна посвятят Астароту первенца мужского пола, что родится
от их объятий, а в залог ты принесешь мне клятву, скрепленную их
кровью...” В тот же миг он оторвал кусок своей веленевой мантии и
протянул мне. Вот он. Пойдем в покои твоей жены, расскажи ей о че¬
сти, которую оказал тебе Асгарот, объясни, какие преимущества ждут
вашего первенца, если он станет приемным сыном столь могуществен¬
ного бога».

Чародей... Продолжение
847
Можно понять и простить моего отца, заколдованного столь обид¬
ным для него образом, за то, что он страстно желал избавиться от сво¬
его ужасного недуга.
Матери тоже не терпелось освободить его от унизительных чар. И
оба они, как и я с самого детства, верили в божество по имени Астарот.
Их наперсница продиктовала клятву, взяла у каждого по капле кро¬
ви, смешала их со своей и велела родителям этой смесью подписать
обязательство, которое отдавало меня в руки злейшего врага, ибо те¬
перь вы, очевидно, понимаете, кто скрывается под именем Асгарота,
чьим преданным слугой является Мограбин.
Через девять месяцев после подписания рокового договора я по¬
явился на свет, и мои родители, веря, что я не принадлежу им, отослали
меня в храм нашего так называемого спасителя Асгарота.
Верховный жрец устроил мне торжественную встречу, совершил
обряды и завернул меня в белое льняное полотно, расшитое пурпуром,
дабы все видели, что я — не только священное, но и царское дитя. Кор¬
милица растила меня при храме и время от времени приносила во дво¬
рец. Родители осыпали меня ласками, но недолго — очень скоро жрец-
провожатый забирал у них меня и уносил обратно в храм.
Как только я начал ходить, меня приставили к алтарю. Я присут¬
ствовал на всех жертвоприношениях и с первого же мгновенья проник¬
ся неодолимым отвращением к своим обязанностям.
Тем временем казалось, что брак моих родителей сделал их более
чем счастливыми, у них родилось множество детей, в том числе трое
здоровых сыновей. Таким образом, хотя мое посвящение удалило меня
от престола, отец мог не бояться остаться без наследника.
Что до меня, то я тяготился своим насильственным призванием —
душою я был далек от Асгарота и служения ему, и если я что-то знал,
то не благодаря усилиям, а потому что мне всё давалось легко по при¬
чине врожденной одаренности. Я пользовался малейшей возможно¬
стью, чтобы ускользнуть от наставников, брал лук и стрелы, садился на
первую попавшуюся лошадь и уносился подальше от города.
Так, за занятиями, от которых я то и дело отлынивал, прошло пят¬
надцать лет.

848
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
И вот однажды, когда я, одетый в белые льняные одежды, с венком
из роз на голове, подавал кадило с ладаном великому жрецу, пришел
слуга и сообщил, что мои отец и мать просят меня во дворец.
Я бросил кадило и, не переодевшись, полетел туда, где меня ждали.
В покоях матери находился старец с белой бородой и в той самой
веленевой мантии, о которой я столько раз слышал, когда родители
объясняли, почему они отдали меня в храм.
При моем появлении незнакомец поднялся, и я увидел, что он на
полголовы выше моего отца.
Невозможно описать словами тот благородный и горделивый об¬
лик, в котором впервые предстал предо мною Мограбин.
Отец мой был невозмутим и серьезен, а на глазах матери блестели
слезы.
«Сын мой, — сказал Шадзарихдин, — наместник божества, которо¬
му ты служишь, пришел за тобою, чтобы отвести туда, где ты прой¬
дешь обряд посвящения».
«Господин мой, — промолвил Мограбин, вручая отцу велень с клят¬
вой, — ты сдержал свое слово, и я возвращаю тебе твой залог. Если я
буду чем-то недоволен, тебя я винить не стану. Знай, отрок, — маг обер¬
нулся ко мне, — тебе предстоят серьезные занятия, и на снисхождение
не надейся».
С этими словами он взял меня за руку и не выпускал ее ни на мгно¬
вение, пока родители обнимали меня на прощание. Потом Мограбин
направился к выходу, уводя меня с собою.
У дворца нас ждал верблюд. Меня усадили на самое удобное место.
Огромный негр шел впереди, держась за уздечку.
Как только мы покинули город и оказались в безлюдном месте,
мой хозяин велел своему рабу:
«Стой, Плат Кадахе, пора нам расстаться с этой медлительной ско¬
тиной».
Он ловко спрыгнул на землю, а негр протянул руки, чтобы помочь
мне спуститься вниз. Не успел он поставить меня на ноги, как Мограбин
приказал:
«Одень его, как подобает для путешествия».

«Знай, отрок... тебе предстоят серьезные занятия,
и на снисхождение не надейся».

850
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Тогда негр обеими руками пробежался по моему телу, а затем при¬
жал их к моему лбу и грубо надавил. Во мне тут же произошла пере¬
мена, которую трудно описать. Сначала у меня так сильно закружилась
голова, что я потерял равновесие и упал на бок.
Каково же было мое удивление, когда мне показалось, что я уже не
человек, а маленькая деревяшка, выточенная в форме конуса на золо¬
том гвозде!
Я говорю «показалось», поскольку благодаря книгам, которые я
здесь изучил, знаю теперь, на что способно колдовство, и понимаю, что
я не видел, чем был, и не был тем, что видел. То был как бы сон во сне,
но, как вы поймете из дальнейшего рассказа, многое в нем происходило
на самом деле: я всё видел, слышал и чувствовал.
«Давай, Илаг Кадахе, — велел Мограбин, который уже сбросил с
себя обличье почтенного старца и предстал в самом безобразном своем
виде. — Возьми плеть и дай мне вторую, разбудим сей волчок. Это по¬
забавит нас в пути».
В тот же миг на меня обрушился град ударов. Они доказали мне,
что я вовсе не деревянный.
Кожаные ремешки с силой подкидывали меня в воздух и перебра¬
сывали на сотню шагов, но игроки тут же настигали меня. Их веселье
возрастало вместе с жестокостью.
«О, какой отличный удар, Илаг Кадахе! Как прекрасен наш волчок!
Я всегда знал, что среди служителей Астарота полно игрушек, но эта
выше всяких похвал».
Я потерял сознание и больше ничего не слышал. Очнулся я в ис¬
точнике. Вода омывала мои раны, ибо каждый удар, нанесенный волч¬
ку, оставил кровавый след на моем теле.
Эта дикая забава не идет ни в какое сравнение с тем, что я пережил
в следующий год, ибо мне, как и вам, предстояло мучиться еще целых
двенадцать месяцев.
Тем временем я пришел в себя настолько, что начал понимать их
разговор, но был еще слишком слаб, чтобы они это заметили.
«Илаг Кадахе, — говорил мой коварный хозяин, — мы исполнили
приказания, коих не могли ослушаться: мы наказали этого юного служ¬

Чародей... Продолжение
851
ку храма Астарота, который не отличался ни прилежанием, ни рвени¬
ем, ни набожностью, ни устремлениями. О, я — несчастный отец! До¬
рого же я заплачу за свою покорность, ибо потеряю мое дорогое дитя,
моего единственного сына! — Он всхлипнул, а после продолжил: — Илаг
Кадахе, кому как не тебе знать, что ты унес Шадзарихдина, дабы я за¬
нял его место на брачном ложе, ибо только так можно было снять за¬
клятие великого дракона. Я так долго любил этого мальчика... Я ду¬
мал, что обрету свободу и дам ему настоящее образование, ибо мой сын
должен быть безупречен, но воля Неба требует от меня совсем другого.
Исполнив ее, я до конца жизни обреку себя на страдания».
Пока злодей лил слезы, способные растопить камень, меня уложи¬
ли на кучу мха, и оба мучителя прижали пальцы к моим губам.
«Он еще дышит». — Они прощупали мой пульс и нашли его слиш¬
ком слабым.
«Если ты не пожалеешь одной капли своего эликсира...» — промол¬
вил негр.
«Нет, он слишком крепок для такого мальчика, — отвечал мой так
называемый отец. — Дома у меня есть другой, помягче... А впрочем, что
значит одна капля? Давай попробуем».
О, эти изверги прекрасно знали, к сколь сильному средству они
прибегают! Они приподняли мне голову, влили в рот одну каплю элик¬
сира, и вместе с силами ко мне вернулось ощущение боли от получен¬
ных ран. Негодяи могли избавить меня от нее, но им хотелось, чтобы я
мучился. И я криком кричал от невыносимых страданий.
«Ах, ему больно, я спасу его! — радостно воскликнул Мограбин. —
Я заберу его в свой дом. Смерть не проникнет сквозь его стены! Уходи,
Илаг Кадахе, ты мне больше не нужен, ступай, доложи о моей верности
и послушании».
Вам известно, что случилось со мною потом. Вы знаете также, ка¬
кую выгоду Мограбину неизменно удается извлекать из придуманной
им басни после того, как его жертвы доверчиво убеждаются в ее прав¬
дивости. Он легко заставил меня поверить в то, что мой отец — не отец
мне, поскольку Шадзарихдин всегда относился ко мне хотя и ласково,
но сдержанно.

852
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Мограбин заставлял меня учиться, но занятия, никак не подходив¬
шие моему нраву, меня не увлекали. Мне не к чему было приложить
свои силы, и, будучи по характеру независимым, я небрежно исполнял
приказания хозяина, а порой и вовсе не слушался его.
Тогда я становился жертвой его жестокости, о которой вы все име¬
ете ясное представление. Однажды от его удара мои губы распухли на
целую неделю. Я получил пощечину за то, что в его якобы отсутствие
не занимался заданными уроками, а читал свод заклинаний. Он спря¬
тал его, но при этом нарочно сделал так, чтобы я заметил, куда он его
положил. Колдун появился неожиданно, вырвал книгу из моих рук и со
всей силы ударил меня.
Через шесть дней Мограбин опять стал обращаться со мною ласко¬
во и вроде бы с доверием. Он взял меня на охоту, мы преследовали
лань, и у каждого из нас было копье. Я так освоился с этим оружием,
что мне и раньше, при храме, дозволяли пользоваться им.
Мой враг шел впереди меня и вдруг наступил на ствол поваленного
колючего дерева, спрятавшегося в траве. Огромная колючка пронзила
насквозь его тонкий сапог и пятку.
Он вскрикнул, остановился и сел, из его ноги текла кровь. Я ахнул.
«Не волнуйся, сын мой, — сказал Мограбин, — это пустяк».
Злодей неверно истолковал мой возглас, приписав его моей впечат¬
лительности, хотя, скорее всего, просто сделал вид, что тронут.
«Ничего страшного, — снова заверил меня колдун, — я никогда не
выхожу из дома, не взяв на всякий случай особой мази».
Поблизости была куча земли, заросшая травой, на которую можно
было присесть. Мограбин расположился на ней, разулся и достал из
кармана две маленькие склянки: в одной был раствор для промывания
ран, в другой — лечебная мазь.
При виде крови, что залила его ногу, я подумал: «Он такой же че¬
ловек, как и я. Колючка может ранить его, а копье убить».
Перед моими глазами возникла, будто живая, картина первой пыт¬
ки, которой он подверг меня, я вспомнил, как он был страшен и отвра¬
тителен, как осыпал меня ударами, бранью и издевками.
«Ему хочется, чтобы я верил, будто он мой отец, — думал я, — он
осыпает меня то бурными ласками, то, если я не слушаюсь, чудовищны¬

Чародей... Продолжение
853
ми угрозами. Кончится тем, что его Астарот уничтожит меня. Пусть
будет так, но колдун ему в этом не поможет, потому что я убью его, он
не успеет воспользоваться целебной мазью».
Мограбин наклонился, повернувшись ко мне спиной, я прицелился
и вонзил копье ему промеж лопаток. Он упал ничком, носом в землю.
Мне некогда было думать, какие действия предпринять, когда я
останусь один. В ту минуту я был обуреваем страхом последствий для
себя, если злодей сможет подняться. Ведь тогда, без сомнения, он жес¬
токо расправится со мною. Я устремился к нему, желая прикончить, но
поскользнулся на мокрой траве. Я упал и не успел и глазом моргнуть,
как мои руки и ноги были уже связаны. Мограбин высился надо мною,
лик его был ужасен. Вы знаете, как он грозен, когда не скрывает своей
злобы.
«Подлый убийца! — взревел он. — Ты поднял руку даже на отца!
Я разоблачил тебя и сотру с лица земли!»
Меня охватил такой ужас, что я уже не обращал внимания на
оскорбительные насмешки, которыми он осыпал меня и моих родных.
Мучитель не пощадил даже моего деда-дровосека и признался, что это
его стараниями семья моей матери разбогатела.
Мограбин притащил меня на свое жуткое кладбище, и я даже не
догадываюсь, сколько времени там прожил, если, конечно, бесконеч¬
ные мучения между явью и сном можно назвать жизнью.
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
Пять царевичей с неослабевающим вниманием слушали Б ад и
ад-Дина, а когда он умолк, все повернулись в сторону того,
кто еще не успел рассказать о себе. И Шахид ад-Дин почел
своим долгом не заставлять их ждать понапрасну.

854
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
РАССКАЗ
ДАМАССКОГО ЦАРЕВИЧА
ШАХИД АД-ДИНА1
Начало
О братья мои, — сказал он, — бедные, благородные товарищи
^ по несчастью! Сколько чувств пробудили вы в моей душе!
Как много я понял, какой свет вы пролили на мои собственные злоклю¬
чения!
Теперь мне открылось то, что прежде казалось непостижимым, и
во многих из тех, с кем мне пришлось столкнуться, я узнал злодея, ко¬
торый ловко подстроил и вашу погибель. Отныне, в каком бы облике
он ни предстал на пути к своим преступным целям, я буду называть
Мограбина только его настоящим гнусным именем.
Чтобы не запутаться в разрозненных на первый взгляд событиях,
которые на самом деле тесно взаимосвязаны, я последую примеру тар-
тарского царевича и начну издалека.
Моя мать в четырнадцать лет лишилась своей матери, которой в ту
пору было всего тридцать пять, и осталась на руках у своей бабушки,
женщины в летах, которую я ласково называл бабулей. Долгое время
она заботилась обо мне, я считал, что многим ей обязан, но, поразмыс¬
лив над вашими рассказами, вижу, что именно из-за прабабки на меня
обрушились все мои беды. В то же время я понял, что винить ее нельзя,
она просто глубоко заблуждалась и на свой счет, и на мой.
Хочу описать вам ту, кого я называл бабулей, однако теперь благо¬
даря вам я вижу ее в истинном свете и понимаю, что она, к несчастью
для меня и моей семьи, была слепым орудием в руках Мограбина. И да¬
бы не ввести вас в заблуждение относительно нее и меня, я постараюсь
рассказать всё, что сохранилось в моей памяти.
Ее звали Хамене, и она была вдовой. Муж ее, дамасский торговец,
рано скончался, оставив одну-единственную малолетнюю дочь.
Помню, мальчик, служивший при дворе моего деда и пользовав¬
шийся его расположением, сказал мне как-то раз: «Остерегайся своей
прабабки, не то помрешь от ее набожности, как муж ее и зять».

Чародей... Продолжение
855
Несомненно, мальчик-слуга слышал что-то подобное во дворце, по¬
скольку моя бабуля и в самом деле была столь набожной, что ее стали
звать то Святой Хамене, то Дамасской святой.
Она носила самое большое и толстое покрывало2 во всем Дамаске,
однако ее невозможно было спутать с другими женщинами из-за чер¬
ных одеяний, высокого роста, горделивой осанки и стройной, несмотря
на возраст, фигуры. Кроме того, она никогда не расставалась с Кора¬
ном и четками*’3 из огромных, размером с яйцо, бусин.
Хамене надевала траурное платье и присоединялась ко всем похо¬
ронным процессиям, знакомилась с семьей покойного и выказывала
такую скорбь, что горе его родных не шло с ней ни в какое сравнение.
Дошло до того, что, дабы описать печаль и страдания женщины, поте¬
рявшей мужа, говорили: «Она оплакивает его, как наша святая».
Однажды, когда моя бабуля стенала из-за умершего кади, которого
все ненавидели, я спросил ее:
«Почему ты плачешь из-за такого плохого человека?»
«Как раз потому, — отвечала Хамене, — что он был плохим. По хо¬
рошим и добрым я не пролью и слезинки, но, пойми, мужчины наши не
стоят и ломаного гроша, а женщины и того хуже. Они умирают, словно
свиньи, по уши в грязи, ангел смерти приходит за ними и уводит туда,
откуда Мухаммад не сможет их забрать. И как тут не плакать? Больше
всех, — продолжала она, — достойны жалости злодеи. Ах! Как они нуж¬
даются в том, чтобы хоть кто-нибудь помолился у их могил и отогнал
невидимых для наших глаз адских птиц, которые рвут на части их
сердца и утробу!»
Всей душой веря в то, что мертвым нужны ее молитвы, бабуля не
ложилась спать, не побродив по кладбищам и не исполнив, как она го¬
ворила, истинного долга тех, кто еще оставался жив и продолжал топ¬
тать эту землю.
Хамене восхищала народ набожностью и пылом, с которыми про¬
износила самые обыкновенные молитвы, и затмевала своими завывани¬
ями даже дервишей и факиров4. Видя, что с просьбой помолиться за
них и их родных люди охотнее обращаются к ней и что она не брезгует
Дервиши носят на шее большие четки, которые называются «масфаха».

856
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
никакими подношениями, дервиши и факиры, движимые завистью и
алчностью, подали на нее жалобу иль-накибу*’5.
Желая задобрить кади, посланники этой братии явились не с пусты¬
ми руками, и как только до кади дошло, что им от него нужно, он с
суровым видом уселся в кресло и потребовал разъяснений.
«Господин иль-накиб, — сказали просители, — одна старая женщи¬
на, которой только твоя мудрость может внушить робость, не доволь¬
ствуется тем, что провожает умерших в последний путь: она рыдает
так, что мешает внимать молитвам, и вселяет страх в души родных и
близких. Мало того, она бродит по дамасским кладбищам, проникает
в гробницы и там имеет наглость читать “Иль-Фатиху” и “Иль-Кали-
мат”**’ 6, что является нашей прямой обязанностью. Обманутый ее
ужимками и кривляниями, народ отвергает помощь, которую мы мо¬
жем оказать усопшим мусульманам, и проникается доверием к этой
сумасбродной ханже... Запрети, господин наш, старой Хамене, которую
лишь в шутку можно назвать святой, вмешиваться в дела священные,
и приговор твой будет угоден и нашему Творцу, и Его Великому Про¬
року, ибо тем самым ты обеспечишь должное уважение к богослуже¬
нию и нашим обрядам».
Сегодня, царевичи, я полагаю, что, даже если бы иль-накибу не да¬
ли взятку, он не отказал бы дервишам и факирам в их просьбе, хоть и
понимал истинные причины их жалобы. Однако ему нужен был веский
довод, чтобы лишить народ его святой. Золото склонило чашу весов не
в пользу Хамене, и она получила приказ, запрещавший ей в будущем
мешать молитвам, которые факиры и дервиши читали над могилами,
и грозивший старухе суровыми карами, если она посмеет вновь сунуть¬
ся на кладбище.
Сей приказ сразил бабулю наповал! Она хотела даже пойти в народ
и заставить людей выступить против иль-накиба и его взысканцев, да
так, чтобы их услышал сам царь Дамаска, но отказалась от этого за¬
мысла, ибо получила весьма лестное приглашение.
*Иль-накиб — главный кади города.
** «Иль-Фатиха» — сура «Открывающая». «Иль-Калимат» — молитва за усоп¬
ших.

Чародей... Продолжение
8 57
«Ты и есть добрая святая Хамене?» — спросил нарядно одетый раб
приятной наружности.
«Да», — отвечала моя прабабка.
«В таком случае, — продолжил незнакомец, — ты весьма обяжешь
моего господина, если окажешь ему любезность и придешь к нему по¬
молиться. Это богатый армянский торговец, он остановился в соседнем
хане и будет весьма благодарен тебе за такую милость».
«Что ж, дело хорошее, — недолго думая, решила бабуля, — надо
спешить, пока дервиши и факиры не опередили меня. Лавки и ханы
ничем не хуже окрестных гробниц. Я еще найду способ отомстить этим
ханжам в другое время и в другом месте. И, если торговцы будут слу¬
шать меня как следует, я скажу им всё, что думаю о своих врагах...
Кабы могла я поделиться с дервишами подношениями и распахнуть
перед ними двери моего дома, они стали бы мне лучшими друзьями.
Но у меня есть внучка, которую я должна вырастить и выдать замуж,
и лучше я буду раздавать милостыню в своем квартале нужным лю¬
дям, чем кормить каждый день тридцать таких бездельников, как они».
Так рассуждая, старая Хамене добралась до хана. Там, на роскош¬
ной софе, расположился достопочтенный старец, высокий, статный, с
пышной и длинной белой бородой, в огромном тюрбане и армянском
платье в широкую складку. Как только торговец завидел мою прабаб¬
ку, он вышел к дверям своей лавки и со смиренным поклоном встретил
Хамене. Предложив ей руку, он усадил ее на софу и сказал:
«Госпожа, узнаю руку Провидения в том, что оно привело меня в
Дамаск, дабы я нашел утешение в помощи святой особы, оказавшей
мне честь своим посещением».
«Не все, господин иноземец, — возразила Хамене, — думают так, как
ты. Факиры и дервиши...»
«Госпожа, давай забудем об этих невежах. Тут, в хане, много гово¬
рят об их кознях против тебя. Их нрав всем известен, они не могут по¬
вредить твоему имени, и доверие, которое я испытываю к тебе, послу¬
жит тому доказательством... Я имел несчастье потерять любимого бра¬
та, он оставил мне все свое состояние при том, что у меня нет ни одного
наследника! Могила его далеко, в горах Армении, но помолиться за

858
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
него можно везде, и я прошу тебя, госпожа, помолись за усопшего бра¬
та моего прямо здесь».
«Господин, — отвечала моя прабабка, — сегодня я уже совершила
положенные омовения и прочитала две утренние молитвы, а потому
готова немедленно исполнить твою просьбу. Но мне надо знать, кем
был покойный и какие за ним водились грехи».
«Госпожа, брат мой был торговцем, как и я. Вот его тетради с за¬
писями обо всех сделках, им совершенных. Что касается второго твоего
вопроса, то покойный слишком любил женщин, вероятно, это и свело
его в могилу, но, надеюсь, Мухаммад простит ему этот грех».
«Я тоже», — так, скорее всего, подумала про себя набожная Хамене.
«Давай сюда его тетради, — сказала она вслух, — я возложу на них
мои четки, ибо человек всегда подвергается искушениям и часто нару¬
шает свой долг. Если покойный поддался какому-либо соблазну, я по¬
прошу помиловать его. Что касается смерти, то она всегда приходит в
свой час: ни судьба, ни болезнь, ни вражеский меч, ни любовь женщин
не способны приблизить ее ни на мгновенье».
«Восхитительно! — вскричал армянский торговец. — Вот, возьми,
здесь всё, что тебе нужно!»
Хамене уложила четки на тетради, встала на колени, открыла Ко¬
ран и начала вполголоса читать молитвы.
Пока она занималась своим делом, армянин, казалось, преиспол¬
нился почтения и погрузился в глубокие раздумья.
Когда прабабка закончила, он вытащил из кошеля две золотые мо¬
неты и вручил их старухе.
«О святая женщина! — промолвил он. — Твое общество послужило
мне большим утешением в моем печальном положении. Окажи мне
честь, поужинай со мной».
Моя прабабка не могла отказаться от столь вежливого приглаше¬
ния и вскоре похвалила себя за сговорчивость, ибо ужин оказался весь¬
ма изысканным.
«Вот так я и живу, — сказал армянин, — но не каждый день мне вы¬
падает такое счастье, как сегодня. Я получил изрядное удовольствие от
нашей поучительной беседы. Если я приглашаю к ужину кого-то из по¬

Чародей... Продолжение
859
стояльцев хана, мы говорим исключительно о торговле. Признаюсь, я
очень рад, что ты заставила меня забыть о повседневных делах. Я ни¬
кого в Дамаске не знаю и, по правде говоря, боюсь завязывать новые
знакомства».
«О, как ты прав, господин иноземец! — воскликнула моя прабаб¬
ка. — Тебе будет трудно и даже невозможно найти здесь того, кто тебе
подойдет, ибо этот город проклят. И если бы не одна добрая душа, имя
которой я не стану называть, душа, чьи молитвы денно и нощно воз¬
носятся к Небу, оно давно уже обрушило бы на Дамаск свои огненные
стрелы... Здесь верят только в золото, а суд вершится не во имя спра¬
ведливости, а лишь ради выгоды. Что до местной торговли, то это одно
сплошное надувательство. Когда в твою лавку заходят люди из Дама¬
ска, смотри в оба: у них столько рук, способных обобрать тебя до нит¬
ки, сколько лап у пауков. Коли предложат тебе обмен, будь начеку:
того и гляди, тебе вместо карбункула7 всучат крашеную стекляшку... А
зайди к ним на склад! С приветствиями и поклонами они проведут тебя
по всему помещению и по дороге ловким движением плеча захлопнут
окно, чтобы в полутьме ты не разглядел недостатки их товара. Вот ка¬
ковы здешние мужчины, избегай их! А если попробуешь довериться
женщинам, света белого невзвидишь!»
«А я слышал, — удивился армянин, — что дамасские женщины весь¬
ма любезны и очень красивы».
«Любезны?! — всплеснула руками моя прабабка. — Скажи еще, что
ласковы! Всё в них сплошное притворство. Всем известно, на что они
зарятся, да и привлекательными они кажутся благодаря ухищрениям
своим, а не естеству. Лица их свежи и хороши благодаря белилам и
румянам, а маленькие черные пятнышки*, которые они безумно любят
наносить на кожу, дабы подчеркнуть ее чистоту и блеск, на самом деле
служат, чтобы скрыть следы какой-нибудь болезни. Даже их прихоти
имеют определенный умысел: они лгут на каждом шагу, и мне было бы
стыдно оттого, что я — женщина, кабы я смолоду не избавилась от не¬
достатков, присущих этому полу».
Арабские женщины наносят на лицо маленькие черные пятнышки. Мушки из
тафты пришли к нам из Аравии8.

860
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Госпожа, — отвечал ей на это торговец, — ты дала мне прекрасное
представление о своих достоинствах, столь ярко описав чужие недо¬
статки. Я с сожалением расстаюсь с тобой, но, надеюсь, потратив этот
вечер на спасение души моего покойного брата, ты всё же согласишься
прийти завтра и продолжить свое доброе дело».
Святая вышла из хана, чувствуя себя вознагражденной за запрет
кади.
«Да здравствуют армянские торговцы! — говорила она про себя по
дороге домой. — Вера их крепка, и они умеют почтить добродетель как
полагается».
На следующий день прабабка пришла в хан раньше назначенного
часа, но ее приняли как нельзя более радушно, и она молилась еще
усерднее и горячее, нежели накануне.
«Мой бедный брат! — время от времени вздыхал армянин с растро¬
ганным видом. — Я никак не ожидал получить подобную помощь в
столь известном своими пороками городе, как Дамаск!»
Слушая эти речи, Хамене молилась с еще большим рвением и на¬
божностью.
Затем настал час ужина, кушанья оказались еще более тонкими,
чем накануне, а под конец огромный раб имел неосторожность выста¬
вить на стол бутылку вина.
«Илаг Кадахе, — укоризненно покачал головой хозяин, — что за не¬
почтительность, ты оскорбляешь мою гостью».
Африканец сделал вид, что забирает бутылку.
«Нет, — воскликнула бабуля, — оставь! Господин иноземец, горе то¬
му, кто оскорбится! Мухаммад, пророк наш, возбранил пить вино, но не
людям твоего возраста, а только тем, в ком кипят безудержные стра¬
сти9. Мой лекарь посоветовал мне употреблять вино от слабости желуд¬
ка, но я умру, а не притронусь к вину во время Рамадана. В этот пост
лучше ноги протянуть, чем нарушить запрет».
«Ты успокоила меня, госпожа, — сказал армянин, — я выпью вместе
с тобой, ибо верю, что не иду против наших правил. И до чего же хоро¬
шо иметь дело с просвещенными людьми! Это избавляет от необосно¬
ванных угрызений и сомнений».

Чародей... Продолжение
861
За подобными разговорами они осушили бутылку до дна, а затем,
дабы воздать должное мудрым предписаниям науки врачевания, отве¬
дали превосходного ликера.
Второй ужин продлился дольше, чем первый, зато Хамене за по¬
траченное ею время получила двойное вознаграждение и после весьма
и весьма любезного приглашения на завтра унесла с собой четыре зо¬
лотых.
Надо думать, на другой вечер моя прабабка не опоздала ни на ми¬
нуту, а затем исполнила свой долг с беспримерным тщанием. Она мо¬
лилась еще более пылко. Само собой, армянин не поскупился на угоще¬
ние и уже не стал выговаривать Илагу Кадахе за то, что тот подал вино,
не дождавшись окончания ужина.
Они обменивались любезностями, а под конец торговец достал из
кошелька уже восемь золотых вместо вчерашних четырех, и Хамене,
получив очередное приглашение и от радости почти потеряв голову,
возвратилась домой.
«Нет, — говорила она сама с собой, — иначе и быть не может, этот
армянин любит меня... О, что, если он женится на мне!.. Так и быть,
выйду за него... хотя бы ради внучки».
На следующий день моя бабуля принарядилась и постаралась
скрыть свои самые глубокие морщины. Армянин, разумеется, заметил,
что она хочет ему понравиться. Его обходительные речи, обильный
ужин и шестнадцать золотых показались Хамене свидетельством неж¬
ных чувств хозяина дома, однако она так и не услышала предложения,
на которое надеялась всей душой.
Пять дней прошли без каких-либо перемен в их отношениях, не
считая того, что угощение с каждым днем становилось всё изысканнее,
а плата за молитвы удваивалась, так что в последний вечер по дороге
домой моя прабабка, шатаясь от выпитого вина, сгибалась под тяже¬
стью монет.
Перед сном она, как обычно, зашла к внучке и не смогла утаить от
нее ни удачи, ни чаяний своих.
«Смотри, сколько денег, — сказала Хамене. — Этот армянин явно
хочет жениться на мне: мало-помалу он составляет мое приданое, и
скоро твоим отчимом и дедом станет иноземный богач».

862
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Я не раз потом слышал, как мать, смеясь, рассказывала моему от¬
цу, что вытворяла тем вечером Хамене, а теперь меня до глубины души
поражает, что вопреки всему родители повторяли: «Тем не менее она
святая. Весь Дамаск это знает, ведь Хамене доказала, что ее четки и
молитвы творят чудеса».
Прошло девять дней, моя прабабка сыграла свою роль, и настала
очередь так называемого армянина, под маской которого, как вы уже
поняли, скрывался не кто иной, как Мограбин.
Когда Хамене пришла в хан, мнимый торговец встретил ее с улыб¬
кой и распростертыми объятьями.
«Входи, госпожа, и позволь выразить мою беконечную признатель¬
ность, — сказал он. — Присядем. Благодаря твоим молитвам брат мой
получил прощение... Не скрою, предупреждая о том, что дело это не¬
простое, я утаил от тебя весьма печальные обстоятельства: еще в Арме¬
нии мне трижды снился закованный в цепи брат, который невыносимо
страдал. Я не знал, как ему помочь, но внутренний голос подсказал
мне, что надо ехать в Дамаск. Я полагал, что мне предстоит совершить
большое паломничество, но оно не понадобилось, ибо я уже обрел успо¬
коение: этой ночью брат явился мне в тончайших одеждах из бело¬
снежного льна, а твои четки парили над его головой и блистали точно
звезды... Благодарность моя не знает границ, проси, госпожа, чего толь¬
ко пожелаешь. Наследство моего брата достанется тебе: тем самым мы
отблагодарим Небо, орудием коего ты явилась».
Позднее Хамене призналась своей внучке, что до той поры не со¬
знавала, сколь милостиво к ней Небо.
«Видишь, доченька, что значит самоуничижение? — сказала прабаб¬
ка. — Вечно люди себя недооценивают».
Слова армянина ошеломили и обрадовали Хамене, однако она бы¬
ла полна решимости добиться счастья и на земле. Легким, непринуж¬
денным движением бабуля положила на стол четки и сняла с лица по¬
крывало.
«Всевышний, мой господин, добр, — сказала она, — он выбирает тех,
кого любит, и милость, оказанная твоему брату, частично вознагражда¬
ет меня за труды. Теперь давай поужинаем, потолкуем и, надеюсь, до¬
говоримся».

Чародей... Продолжение
863
Илаг Кадахе опять подал роскошный ужин и, уже не боясь, поста¬
вил на стол несколько бутылок вина. Моя прабабка ела, пила и из
кожи вон лезла, стараясь очаровать своего сотрапезника, что конечно
же его забавляло. Но вот ужин окончился, пришло время для объяс¬
нений.
Армянин почтительно взял Хамене за руки и усадил на софу.
«Святая женщина, — сказал он, — укажи мне, каким способом я
могу отблагодарить тебя за то, что ты сделала».
«Ну, — отвечала моя прабабка, — когда люди более или менее под¬
ходят друг другу по возрасту, когда совпадают их нравы и вера...»
«Что ты хочешь сказать, госпожа? О, ты не представляешь, как
огорчительно мне слышать подобные слова! Ах, да, разумеется, я дол¬
жен был это предположить... О, как я несчастен! Узнав, в сколь плачев¬
ном состоянии находится мой брат, и полагая, что это кара за его чрез¬
мерную любовь к женщинам, а также имея основания упрекать себя за
тот же грех, я дал обет, что, если мне удастся избавить его от страда¬
ний, я никогда больше не женюсь».
«Обет — дело серьезное, — кивнула моя прабабка, — но поправи¬
мое. Надо отправиться в Мекку, получить освобождение от этого за¬
рока10, и тогда с чистой совестью, ибо речь идет о союзе разумном...»
«Весьма, весьма разумном», — согласился армянин.
«Я поеду с тобой», — заявила Хамене.
«Да, да, и захвати свои четки. Жаль, что в этом году ничего не полу¬
чится, поскольку караван в Мекку только что ушел. Но, моя дорогая,
моя святая женщина, подумай, что я могу сделать для тебя сейчас, не
дожидаясь будущего года».
«Помоги мне отомстить факирам, дервишам, их предводителям и
иль-накибу».
«Ты хочешь одним махом избавиться от всех сразу? Это будет вы¬
глядеть как мор, а чума не в моей власти. Я не против отмщения, но
нельзя забывать и о покое людей. Сейчас я докажу тебе это в двух
словах... Если бы каждый из нас избавился сегодня от своего врага,
завтра на земле воцарился бы мир, и, по правде говоря, о большем не
стоит и мечтать. Я не намерен жалеть твоих недругов, и всё же ради
всего святого мы должны уберечь тех, кто неопасен. Я готов оказать

864
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
тебе подобную услугу, но мне потребуется немного времени. Нет ли у
тебя какого-нибудь еще желания, которое касалось бы тебя и только
тебя... Может, у тебя есть дети?»
«Увы, господин, у меня осталась лишь одна внучка».
«Сколько ей лет?»
«Шестнадцать».
«Шестнадцать! Прекрасный возраст, и если она в тебя, то должна
быть очаровательной».
«Ты очень любезен, но, по правде говоря, на всей земле не сыскать
второй такой красавицы и умницы».
Торговец неторопливо поднялся с софы, забрался на лесенку, снял
с самой верхней полки шкатулку, спустившись вниз, открыл ее и до¬
стал ожерелье из жемчужин столь белоснежных и ровных, что цены
им не было.
«Вот, — сказал армянин, — четки для моей прекрасной и набожной
внучки. Приложи к ним свои, дабы придать им капельку святости, и
пойдем вместе отнесем мой подарок».
Хамене была вдовой торговца жемчугом. Она сразу смекнула, ка¬
кой великой ценности было это ожерелье, достойное самой царицы, и
решила, что мужчина, готовый сделать столь дорогой подарок незнако¬
мой девушке, на руку которой он не претендует, не станет откладывать
путешествие в Мекку. Глаза ее засияли от радости.
«Пойдем, — согласилась Хамене, — ты так любезен и мил, что тебе
невозможно отказать. Ты будешь первым мужчиной, который увидит
мою Ятиссу».
Нет смысла описывать поведение армянина в доме моей прабабки.
Он осыпал Хамене и ее внучку любезностями и похвалами, очаровал
обеих и удалился, пригласив мою бабулю к себе на следующий день.
Старуха с радостью согласилась, надеясь, что они поговорят о буду¬
щем паломничестве. Она пришла спозаранку, когда армянин беседовал
с какими-то покупателями.
«Госпожа моя, я в твоем распоряжении. — Он выпроводил всех из
лавки, захлопнул шкатулки и обратился к своему помощнику: — Плат
Кадахе, тебе пора бы понять, что, когда к нам приходит эта госпожа,
незваным посетителям здесь не место».

Чародей... Продолжение
865
Хозяин лавки и его гостья сели на софу.
«Ты познакомила меня с очаровательным созданием, — признался
армянин. — Я питаю теплые чувства к вам обеим и хочу, чтобы внучка
твоя стала богатой и счастливой. Эта мысль всю ночь не давала мне
покоя, и после ужина я скажу, что надумал».
Надежды, которые вселила в душу Хамене подобная речь, так об¬
радовали мою прабабку, что она ела с превеликим аппетитом и при
этом очень спешила, ибо ей не терпелось поскорее покончить с трапе¬
зой и перейти к делу.
«Поговорим о нашей внучке, — сказал армянин. — Знаешь ли ты,
что она весьма лакомый кусочек и годится в жены даже царевичу?»
«Ты прав, — согласилась моя прабабка, — я и сама так думала.
Жаль, но придется царям без нее обойтись, потому что до них нам не
достать».
«Так вот, моя дорогая святая, знай, у меня гораздо больше возмож¬
ностей, чем ты думаешь. Твои молитвы достигают Неба, я же кое-что
могу на земле. Что ты дашь мне, если с моей помощью твоя внучка
станет женой наследника могущественного государя?»
«Я... Но ведь после паломничества тебе достанется мое тело. Оста¬
ется только в придачу отдать тебе мою душу».
«Твою душу, моя дорогая святая! Я знаю ей цену и принимаю этот
дар во имя того, ради кого вершу все мои дела, того, кому я обязан
всем, что имею, и всем, что могу. Дай мне одну бусину из твоих четок,
и очень скоро ты получишь взамен другую... Нет слов, как я счастлив,
ты вся будешь моей!.. А теперь ступай и спи спокойно. Отныне твоя
Ятисса — наша с тобой внучка. Я займусь делом, и тебе нет надобности
знать, что я задумал, но помни: ты не увидишь меня, пока я не добьюсь
успеха».
Моя прабабка вернулась домой. Самые лестные надежды перепол¬
няли ее так, что впору было сойти с ума.
«Дорогая Ятисса, — сказала она моей будущей матери, о которой я
позже расскажу вам подробнее, — побереги себя, не ешь недозрелых
плодов, чтобы не потускнели розы и лилии твоего личика. Почивай,
подложив по высокой подушке под обе руки, дабы они всегда осгава-

866
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лись белыми-пребелыми... Завтра я дам тебе масло для волос. Пусть
они растут густыми, как трава от майской росы. Вообрази: тебе сужде¬
но выйти замуж за царевича. Вот, смотри, какое жемчужное ожерелье
я тебе принесла: оно краше того, что носит жена нашего султана. Мы
вместе совершим паломничество в Мекку. Ты поедешь туда на белом
слоне, словно дочь самого государя индийского... Будь набожна, дитят¬
ко мое, не забывай молиться пять раз в день, верь, что твои старания
мне помогут, и тогда иль-накиб и его факиры, те самые, что запретили
мне оплакивать усопших, получат по заслугам... Да, так и будет, моя
дорогая, в этом мы можем быть уверены...»
Радость мешала бабке говорить связно, но постепенно она рассказа¬
ла внучке все подробности беседы с почтенным армянином.
Прошло несколько дней. Армянский торговец расплатился по сче¬
там, закрыл лавочку и уехал.
Дамаск — город, в который стекаются иноземцы со всех концов
света. И вот так называемый армянин, сделав вид, что покинул Дамаск
через восточные ворота, в тот же день вернулся в город с запада. Вы¬
глядел он еще более почтенно, но на этот раз ему не удалось бы обра¬
титься за помощью к Дамасской святой: теперь по бритой голове и
большому талебу*, что спускался до самых плеч, в нем легко узнавался
еврейский раввин11. Две длинные тонкие пряди волос спускались с вис¬
ков до самой груди, где сливались с такой же белой, как они, бородой,
доходившей до пояса. Этот благообразный старец восседал верхом на
верблюде, которого неспешно вел негр огромного роста.
Как только они миновали городские ворота, раввин сказал:
«Плат Кадахе, узнай, где проживает господин Самуил, царский каз¬
начей».
В обязанности жида Самуила входил сбор всех доходов государя12.
Каждый знал, где находится дом столь важной особы, и потому при¬
езжий вскоре оказался у его дверей.
* Тале б — кусок ткани, которым еврейские раввины покрывают голову вместо
чалмы или шляпы.

Чародей... Продолжение
867
«Илаг Кадахе, ступай, предупреди Самуила, что его брат, Бен-
Мозес, смиренный раввин синагоги Сафада*, прибыл на несколько
дней, дабы проведать дамасскую паству, и просит приюта».
Хозяин дома поспешно выбежал на улицу, не веря, что удостоился
столь великой и неожиданной чести.
«Я не поехал к вашему здешнему раввину, — сказал ему Бен-Мо¬
зес, — потому что прибыл не ради службы и не хочу смущать покой
своего собрата. Врачеватели приказали мне совершить это путеше¬
ствие, дабы я подышал целебным воздухом, коим славится Дамаск по
всей земле. Я хочу поправить здоровье и отдохнуть от праведных тру¬
дов и потому отдал предпочтение твоему дому, известному своим доб¬
рым именем».
Казначей был счастлив, что первый и самый выдающийся раввин
земли оказал ему такую милость. Забыв, что он — жид, Самуил расщед¬
рился необычайно14, дабы достойным образом принять столь важного
гостя.
Желая выказать всяческое внимание к раввину, Самуил собрал са¬
мых именитых своих единоверцев. Кое-кто из них утверждал, что ви¬
дел Бен-Мозеса в Сафаде, но никто не был с ним близко знаком. Одна¬
ко гость изобразил небольшой приступ удушья, вызванного долгим пу¬
тешествием, на вопросы отвечал односложно и попросил своего
радушного хозяина впредь никого больше не приглашать.
«Я приехал сюда, — сказал он, — дабы укрепить свои легкие на про¬
гулках. Не заставляйте меня много говорить и тем более повышать
голос. Завтра я пройдусь по городу, мне надо проведать больных и
нуждающихся братьев. Я привез с собой то, чем смогу облегчить их
страдания».
Царский казначей вовсе не огорчился, поняв, что его избавляют от
лишних хлопот и расходов, и даже возгордился тем, что столь высо¬
кий гость готов довольствоваться исключительно его, Самуила, обще¬
ством.
Раввин Сафада, или Капернаума, является главным в мире раввином1

868
Жак К азот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«У тебя много дел, — говорил ему почтенный старик, — я не хочу
отрывать тебя от них. Дай мне в провожатые кого-нибудь из наших,
пусть он покажет мне город, ибо я хочу осмотреть его целиком».
Вечером раввин возвращался после прогулки и обсуждал с Саму¬
илом увиденное, а казначей просил объяснить ему непонятные места
из Талмуда. Бен-Мозес растолковывал их вполне убедительно и прав¬
доподобно.
«Я увидел здесь много хорошего и многое узнал, — говорил он. —
Я всё записываю для своей и для нашей общей пользы, ибо, как тебе
известно, мы, евреи, рассеяны среди людей подобно сорнякам, от кото¬
рых повсюду стремятся избавиться. После я передам тебе список со
своих заметок. Надо на всякий случай запастись средством для защи¬
ты: раз нас не хотят уважать, приходится внушать страх своей осведом¬
ленностью15».
Самуил понятия не имел, о каких записях идет речь. Эта тайна от¬
крылась ему лишь накануне отъезда раввина.
В тот день Илаг Кадахе, игравший роль погонщика, стоял у дверей
и ждал указаний.
«Завтра утром приведешь верблюда, — сказал ему мнимый раввин.
Затем он обернулся к царскому казначею, извлек из длинных и широ¬
ких складок своего платья толстый свиток и вручил его Самуилу. —
Здесь, — промолвил он, — сведения о ваших лечебницах и мечетях.
Наши единоверцы сумели примкнуть к их заведованию, хотя интерес
там не стоит и выеденного яйца. У них есть дела куда более прибыль¬
ные, и наши братья легко обошлись бы без этих учреждений с их мел¬
кими барышами. Но тем, кто участвует в их управлении, открывается
доступ к сведениям о расходах и доходах, коим нет цены. Этот сви¬
ток — сокровище для повелителя Дамаска: если он сумеет использовать
его, то станет самым богатым правителем во всей Азии... Ваши лечеб¬
ницы — это бездонная бочка: огромные деньги, которые выделяются на
их содержание, являются самым поразительным из всех известных про¬
явлений праведности мусульманской. Один лишь лепрозорий получа- ** Лепрозорий, основанный Умаром-иль-Ахабом, преемником Мухаммада16. О чу¬
десных исцелениях в нем ходят легенды, кои мы не будем здесь излагать.

Чародей... Продолжение
869
ет столько, что хватило бы на содержание тридцати тысяч конников.
На самом деле всё, что имеют там больные, в том числе караванщики,
ради которых и создавалась эта лечебница, — это чистый воздух и
строгая умеренность во всем... Средства бесстыдно разворовываются,
делятся, распыляются между управляющими и их служащими. Ты
держишь в своих руках неопровержимые доказательства их злоупо¬
треблений: как мнимых сделок, которые они показывают в своих за¬
писях, так и настоящих, доход от которых оседает в их кошельках...
Я не передаю тебе сведения о самых последних махинациях. Зато ко
всем предыдущим грязным делам прилагаю доказательства соучастия
в них судей, которые получали свою долю расхищенного... Что касает¬
ся Иль-Ятаме*’17 и других мечетей, которым наряду с лечебницами
выделяются большие суммы денег, то их управление также оставляет
желать лучшего. Ты сам убедишься в этом и поймешь, почему дерви¬
ши и факиры способствуют увеличению числа бедняков в столице,
хотя в этом городе их вовсе не должно быть, ибо различные учрежде¬
ния выделяют средства для жизни всем неимущим... Царь, который
сумеет покарать воров и расхитителей и заставит их вернуть награб¬
ленное, получит неисчислимые богатства и поступит по справедливо¬
сти. Если же он передаст управление доходами учреждений в руки
бескорыстные, то сумеет не только сделать в четыре раза больше, чем
сегодня, но и вдвое увеличить свои доходы. Все караваны разнесут
славу о нем за самые дальние горы Армении».
Передав свиток Самуилу, так называемый раввин обнял его.
«Прощай, брат мой, моя паства с нетерпением ждет меня в Сафа-
де».
Сообщив жиду подобные сведения, раввин пробудил его алчность.
Самуил быстро ознакомился с краткими, четкими и убедительными
фактами, которые к тому же невозможно было отрицать, ибо на всех
документах стояли собственноручные подписи виновных. Сколько
средств попадет в его, казначея, руки! Сколько богатств будет изъято,
и, вполне возможно, часть их перепадет ему, не говоря уже о том, какое
влияние он приобретет в новом правительстве!18 И уж тогда он не от¬
Иль-Ятаме — название большой мечети, также основанной Умаром.

870
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
кажет себе в удовольствии отомстить некоторым из своих личных не¬
другов.
Как только царь возмутился тем, что в казне очень мало денег, и
заявил, что это не только мешает осуществлению его великих замыс¬
лов, но и, более того, заставляет отказывать в вознаграждениях отли¬
чившимся подданным, Самуил, представив все доказательства, обрисо¬
вал государю картону злоупотреблений и хищений в столице, а также
показал, какие несметные богатства потекут в казну после установле¬
ния нового порядка.
Зинеб-иль-Мурат, царь Дамаска, позволил увлечь и ослепить себя
подобными речами: он послал за недобросовестными служителями, по¬
требовал от них отчета, и те предъявили заранее заготовленные фаль¬
шивые документы. В ответ государь выложил на стол расписки, тайком
изъятые у них ловкими руками собратьев Бен-Мозеса.
Увидев эти неопровержимые доказательства, несчастные так пора¬
зились, что пришли в полное замешательство и тем самым выдали се¬
бя. Головы полетели, удары палок посыпались градом, украденные бо¬
гатства были изъяты, и во всех уголках Дамаска один за другим сноси¬
лись дома и дворцы.
На всех перекрестках развесили сообщения о причинах назначен¬
ных наказаний, больные в лечебницах возрадовались настолько, на¬
сколько позволяли их изнуренные недоеданием тела, народ, ненавидев¬
ший богатеев, наслаждался всеми притеснениями, кои выпали на долю
последних.
Моя прабабка с удовольствием наблюдала за тем, как страдали иль-
накиб, главные факиры и дервиши. С четками в руках она бегала по
всему Дамаску.
«Смотрите, — говорила Хамене встречным и поперечным, — кара
небесная обрушилась на злодеев, которые хотели помешать добрым
людям молиться за усопших. Остерегайтесь тех, кого наказывает наш
государь, не просите их об услугах».
Самуил торжествовал: казна пополнялась, целые повозки, гружен¬
ные золотом и ценными вещами, въезжали в царский двор. Однако в
Багдаде тем временем сгущались тучи, и вскоре разразилась буря, ко¬
торая опрокинула все замыслы казначея.

Чародей... Продолжение
871
Факиры и дервиши (а среди них были и родственники халифа) по¬
дали жалобу на самый верх — в Багдад: под своим прошением они со¬
брали подписи не только больных, находившихся в багдадских лечеб¬
ницах, но и здоровых бедняков.
Не отказались поставить свои имена и те, кого в этих больницах
морили голодом, и весьма высокопоставленные особы. В прошении же
говорилось, что великолепные учреждения праведного Умара-иль-
Ахаба, призванные содержать Большую мечеть и лечебницы, будут
уничтожены, ибо царь Дамаска присвоил себе право распоряжаться
доходами, принадлежащими этим заведениям с дозволения халифа.
Кроме того, устав этих учреждений несет проклятие тем, кто смеет на¬
рушать предписанный порядок их управления, и только халиф имеет
право требовать отчета от учреждений, основанных им ради пользы
всех правоверных.
Эта жалоба уже сама по себе поставила Зинеб-иль-Мурата в за¬
труднительное положение; однако случилось так, что из-за нее оказа¬
лась в опасности и жизнь правителя: один из его братьев, женившись
на дочери первого багдадского визиря, возмечтал о престоле Дамаска.
До той поры Зинеб-иль-Мурат не злоупотреблял своей властью, ка¬
рал лишь тех, чья вина была очевидна, и не допускал повальной рас¬
правы. Он представил халифу полный отчет о своих действиях, но пер¬
вый визирь, подав повелителю жалобу на дамасского царя, скрыл этот
отчет и всё, что оправдывало Зинеба-иль-Мурата.
Поднялась такая буря, что гибель правителя Дамаска казалась не¬
избежной: его багдадские друзья сообщили ему об угрозе, но, даже ес¬
ли бы он бежал и скрылся в пустыне, враги, не спускавшие с него глаз,
непременно настигли бы его.
В Дамаске всё пришло в смятение, народ призывали громить жи¬
дов, и к казначею явились его братья по вере.
«Кто надоумил тебя ввязаться в это дело?» — спрашивали они.
«Наш великий раввин из Саф ада», — отвечал Самуил.
«Да ты что? — удивились евреи. — Его и ноги-то никогда не было в
Дамаске. Мы точно знаем, что великий раввин никуда не выезжал. Ты
принес нас в жертву самозванцу!»

872
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Пока Самуил отбивался от обвинений, царь, дабы хоть как-то ути¬
хомирить народ, приказал схватить казначея. Эта жертва мало что
давала, но тут во дворец примчалась моя прабабка со своими бесценны¬
ми четками на груди и припала к ногам Зинеба-иль-Мурата.
Я должен объяснить, мои дорогие царевичи, что привело святую
Хамене к царю.
Однажды, пройдясь с молитвами по кладбищу, она шла по городу,
радуясь наказаниям, которым подвергли ее врагов. Дома бабуля скину¬
ла с себя покрывало, положила на стол Коран и уже собиралась снять
с шеи четки, когда явился ее паломник.
«Ты уже вернулся?» — обрадовалась она.
«Да, я спешил оказать тебе обещанную услугу, и сейчас настал
удобный момент. Не снимай свои четки, моя святая, они нам понадо¬
бятся. Только позволь мне отрезать ножницами кончик шнурка, на
который они нанизаны. Вот увидишь, он нам еще пригодится. Давай
присядем и поговорим... Царь Дамаска погибнет, если ты не придешь
ему на помощь. Надо уговорить его отдать своего сына в мужья твоей
внучке, тогда ты сможешь смело ручаться своей головой и его короной,
что его врагам не поздоровится».
«С какой такой стати я пообещаю ему победу?»
«Скажешь так: он покарал твоих врагов — иль-накиба, факиров и
дервишей, и ты получила знак свыше, что Небо избрало тебя, дабы
теперь твоими руками отомстить его недругам. Твои молитвы, объ¬
явишь ты царю, и в особенности четки, которые он будет видеть на
твоей груди, — это непобедимое оружие, и оно погубит всех, кто зло¬
умышляет против тебя... Дальше произнесешь: “Эти четки я отдаю в
твои руки, государь, отметь их своею печатью, зарой глубоко под зем¬
лю, завали тяжелыми камнями. И, если завтра утром я не появлюсь
перед тобой с этими самыми четками на груди, ты отправишь меня в
лечебницу для умалишенных. Но ежели я приду с четками и каждая их
бусина будет на своем месте, то попрошу тебя об одной-единственной
милости... И тогда, отвечаю своей головой, царствие твое превзойдет
благополучием все твои ожидания”.
Вот, Хамене, что ты должна проговорить и сделать. Ступай смело,
моя добрая святая, я останусь здесь в качестве заложника: можешь за¬

Чародей... Продолжение
873
переть меня и, если тебя сочтут умалишенной, отдашь лекарям две го¬
ловы вместо одной».
Получив наставления и заверения в успехе, моя прабабка бросилась
к ногам Зинеба-иль-Мурата. Она повторила слово в слово данный ей
урок. Царь, снедаемый тревогой, устремился за слабым лучиком на¬
дежды, которую она ему подала, взял четки, удалился в свой кабинет и
кончиком кинжала нанес особые метки на каждую бусину.
Поздним вечером он запер данный ему залог в золотой сундук с
тремя массивными замками, что стоял у изголовья его ложа.
Тем временем паломник и паломница собрались поужинать, о чем
позаботился незаменимый Плат Кадахе.
К столу позвали и мою будущую мать. Армянин вел себя с нею
весьма почтительно и любезно. После, и я сам это слышал, она призна¬
валась, что недоумевала, как столь достойный человек мог проникнуть¬
ся любовью к такой старухе, как моя прабабка. Не иначе, как святость
ее затмила ему глаза и помрачила рассудок. Когда ужин подошел к
концу, хозяин поднялся и сказал:
«Добрая моя Хамене, чтобы продвинуться к нашей общей большой
цели, мне прямо здесь надо сделать одно маленькое дельце, и пусть на¬
ша девочка останется и посмотрит. Обычно детей стремятся удалить и
избавить от того, что выше их понимания. Что до меня, то я, насколько
это возможно, поступаю как раз наоборот. Наша прекрасная Ятисса
отличается благоразумием, и я скорее предпочел бы видеть ее болтли¬
вой, чем несведущей... Хамене, принеси жаровню, возьми щипцы, брось
в огонь какие-нибудь благовония вместе с кусочком шнурка от твоих
четок и произнеси при этом громко и уверенно: “Во имя того, кто дела¬
ет всё для осуществления наших намерений, пусть мои четки вернутся
ко мне, где бы они ни были”».
Пока моя прабабка произносила слова, смысл которых нам всем
ясен, ее окутал дым от благовоний, а когда он рассеялся, четки уже
висели у нее на груди.
Армянин показал ей пометы, сделанные царем.
«Видишь, — усмехнулся он, — все предосторожности обращаются
нам на пользу. Теперь ты во всеоружии и готова защитить государя от
врагов. Завтра утром явишься к его пробуждению. Не бойся нарушить

874
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
сон Зинеба-иль-Мурата, ему всё равно не спалось. Тебе останется до¬
вершить начатое всего лишь несколькими словами, обращенными к
царю. Вот они: “Четки, которые ты видишь у меня на груди, могли бы
передушить всех твоих недругов. Мухаммад вложит их в руки ангелов-
мстителей19. Однако это не главное, нужно, чтобы ты, сознавая справед¬
ливость всего содеянного, остался с высоко поднятой головой. Рука твоя
обрушится на толпу обманщиков и разбойников: ты ведь хочешь ца¬
рить с миром в Дамаске и передать престол своим наследникам?” Царь
конечно же скажет да. “А я всей душой хочу услужить тебе и обеспе¬
чить покой тебе и твоим потомкам. Согласись лишь дать в жены свое¬
му сыну мою внучку Ятиссу, самую прекрасную и благоразумную де¬
вушку во всем Дамаске... Пошли своего главного евнуха в мой дом, там
он найдет почтенного старца, нашего родственника. Пусть евнух доста¬
вит на носилках мою внучку во дворец так, чтобы никто не увидел ее
лица, и пусть наш родственник сопровождает ее. Позови сюда кади, и,
если наши дети понравятся друг другу, дело будет сделано. Только при
этом условии я помогу тебе: от меня потребуются огромные усилия, и я
имею право на вознаграждение”. Ничего не забудь, Хамене, и прикажи,
чтобы в твое отсутствие меня впускали в дом, если возникнет такая не¬
обходимость».
Старуха с точностью исполнила все указания армянина. Зинеб-иль-
Мурат, увидев на Хамене те самые четки, которые он собственноручно
накануне пометил и запер за тремя замками, не мог прийти в себя от
изумления и только молча бросал недоуменные взгляды то на четки, то
на свой сундук.
Всё это казалось выше человеческого понимания и избавило царя
от сомнений: он решил довериться Дамасской святой, которая до той
поры была у него не в чести, ибо только чудом он мог спастись от своих
врагов и от тех, кто зарился на его корону.
Зинеб-иль-Мурат согласился принять помощь Хамене и заплатить
назначенную цену. Евнух отправился за Ятиссой и со всеми положенны¬
ми церемониями доставил ее во дворец. Царю хватило одного взгляда
на нее, чтобы последние его сомнения отпали сами собой. Лицо моей
будущей матери было спрятано под покрывалом, все увидели только

Чародей... Продолжение
8 75
великолепное жемчужное ожерелье у нее на груди. Но, когда Ятисса
спустилась с носилок и ступила на дворцовую лестницу, один лишь стан
ее царственный и походка создавали впечатление, что эта девушка
только что сошла с одного трона, чтобы взойти на другой.
Кади исполнил свои обязанности, армянин получил в награду халат
на меху20, и Ятисса стала женой единственного царского сына.
Обстоятельства не позволяли устроить торжества и празднества по
случаю этой свадьбы, и, пока молодые знакомились друг с другом, а
кади и прочие свидетели угощались за царским столом, паломник и
моя прабабка отошли в сторонку.
«Итак, — сказал армянин, — судьба твоей дочери решена. Я займусь
делами царя Дамаска, и вскоре ты поймешь, что я забочусь о вас так,
как если бы вы были моей семьей. Остается подумать о нас с тобой.
Неужели у нас не хватит ума позаботиться о нашем собственном буду¬
щем?.. Когда мы вернемся из Мекки, то будем уже совсем стариками,
да к тому же бездетными. Поддержать нас будет некому, а потому
сделай то, что я сейчас скажу. Когда царский сын и его жена лягут в
постель, надень на их головы свои четки и скажи: “Мои дорогие дети,
соединяю вас друг с другом и с нами именем того, кто сделал всё ради
вашего счастья. Не откажите в милости, отдайте мне и тому, кому я
принадлежу, своего первенца, сына, рожденного от вашего союза, а я
останусь подле вас, дабы растить его и воспитывать”. Они согласятся,
ты их поцелуешь и доложишь мне, что дело сделано, ибо только оно
волнует меня, не считая, разумеется, паломничества».
У прабабки и в мыслях не было отказаться исполнить повеление
того, кто полностью подчинил ее своей воле. Мои отец и мать, связан¬
ные роковыми четками, покорно обещали то, что потребовала их бла¬
годетельница.
Больше Мограбина в Дамаске ничто не держало, и он мог бесслед¬
но исчезнуть, однако скоро мы снова увидим его и опять в новом об¬
личье.
Пока в Дамаске справляли довольно невеселую свадьбу, первый
визирь плел в Багдаде козни, дабы погубить Зинеба-иль-Мурата, а тот,
кто жаждал занять дамасский трон, собирался в дорогу. Его должны

876
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
были сопровождать предъявитель фирмана21 о смещении царя и поло¬
вина стражи халифа.
Никто не выступил в защиту Зинеба-иль-Мурата — весь Багдад, от
муфтиев до муэдзинов, от начальника полиции до самых нижних ее
чинов, был настроен против него.
Только халиф, человек уравновешенный и беспристрастный, не
поддался бушующим вокруг него страстям. Вся жизнь царя была со¬
средоточена на дворце с его мелкими интересами, и нужно было нечто
из ряда вон выходящее, чтобы оторвать повелителя от повседневных
забот и заставить действовать в полную силу.
В ту пору дочь халифа не то чтобы заболела, но слабела день ото
дня и ничего не хотела есть.
«Доченька, — говорил ей отец, — надо бы покушать. Скажи, чего бы
тебе хотелось».
«Хочу кармута22, — отвечала она, — и больше ничего».
Поставщики царского двора без конца требовали от рыбаков до¬
быть кармута, и те забрасывали сети во все десять рек*. Несмотря на
это, им никак не удавалось поймать рыбу, которую требовала дочь ха¬
лифа, ибо в ту пору кармут еще не вернулся в реки на нерест.
День за днем поставщики возвращались во дворец с пустыми рука¬
ми, но однажды они заметили на берегу высокого и статного человека
с удочкой на плече, который смотрел на волны так пристально, будто
хотел их пересчитать.
«Что ты тут делаешь? — спросили они. — Почему не забрасываешь
удочку?»
«Сначала я должен узнать, какая рыба вам нужна, ибо каждая ры¬
ба требует своей наживки».
«Нам нужен кармут», — отвечали поставщики.
«Если в этой реке есть хотя бы один кармут, вы получите его. Но
скажите, для кого предназначена эта рыба?»
«Для Зада-иль-Дариды, дочери халифа».
* Две реки и один прекрасный ручей, что омывают окрестности Багдада, были раз¬
делены на десять отдельных русел.

Чародей... Продолжение
877
«Хорошо, тогда вот наживка, и я забрасываю удочку во имя Зада-
иль-Дариды».
Ровно через две минуты вода забурлила, рыбак дернул удочку и
вытащил на песок невиданного по красоте и величине кармута. Зави¬
дев такую необыкновенную рыбину, поставщики поразились и вскрик¬
нули.
«Нет ничего удивительного в том, что она так хороша, — сказал
рыболов. — Ибо если в эту пору в реке водится кармут, то это лентяй,
который думает только о том, чтобы набить себе брюхо. Поймать его
нелегко, но, коли поймаешь, он непременно будет толстым».
Поставщики захотели расплатиться.
«Нет, — отвечал высокий рыбак, — несите этого кармута во дворец
и, если завтра царевна захочет еще одну рыбу, вы найдете меня на этом
самом месте, и мы еще раз попытаем счастья. Повезет — заплатите
сразу за всё».
Радуясь, что смогут доставить царевне удовольствие, довольные
слуги халифа поспешили во дворец, забыв, что «из рук незнакомца
нельзя ничего брать не заплатив». Эти слова часто повторяла моя пра¬
бабка — речи ее были гораздо мудрее поступков.
Что до рыбака, о котором я вам, царевичи, рассказал, то это тот же
самый армянин или раввин Бен-Мозес, одним словом — Мограбин.
У него уже всё было готово, и потому он не задержался на берегу,
а вошел во дворец почти сразу же после того, как отдал рыбу.
Теперь он был маленьким человечком с лицом скорее смешным,
нежели приятным, и легкими, развязными, непринужденными повадка¬
ми. Его поведение, речи и одежда выдавали одного из тех шустрых
торговцев, что пристают к караванам, развлекают путников шутками и
ловкостью рук, а также продают мази и лечат верблюдов и других
вьючных животных.
Эти люди незаменимы в пути и в дальних караван-сараях, где по¬
рой природа помогает лучше, чем любые врачеватели.
Видавший виды торговец мазями миновал первую стражу дворца с
помощью одной золотой монеты, прошел в конюшню и мигом поста¬
вил на ноги запаленного парадного жеребца, обрезал уши двум соба¬

878
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
кам, укоротил хвосты двум котам и вылечил попугая, страдавшего па¬
дучей болезнью.
Старый евнух попросил вырвать ему три сломанных зуба. Кудес¬
ник мгновенно удалил пеньки и показал их всем, кривляясь и пища:
«У кого их слишком много? Я уберу. У кого их слишком мало?
Я вставлю».
И когда рыбу с дозволения халифа отдали наконец в руки повара,
ловкий пройдоха, оказав по дороге множество мелких услуг, оставил
позади уже стражников третьей линии.
Тут он столкнулся с юными прислужниками и сразу же присоеди¬
нился к их забавам. Они бросали ему мячики, а он ловил их все до
единого прямо в свой колпак. Когда колпак заполнился, мальчики
подошли к забавнику будто бы для того, чтобы забрать у него свои
мячики, а сами тихонько повесили ему на спину большую метелку из
перьев.
Он только этого и ждал: приставил метелку ко лбу и, словно акро¬
бат, держал ее так, чтобы она не падала. Это не помешало ему вернуть¬
ся к ловле мячей колпаком.
Взрывы хохота разнеслись по дворцу, как и слухи о многочислен¬
ных дарованиях торговца.
Вскоре черный евнух23 схватил его за рукав, распахнул дверцу и
провел в чистую и опрятную комнату. Затем туда вошла довольно мо¬
лодая, хорошо сложенная и нарядно одетая рабыня.
«Не найдется ли у тебя, — спросила она, — готовых зубных мости¬
ков ?»
«Не найдется ли у меня? Что за вопрос? — шутливым тоном отвечал
проныра. — В моей котомке в избытке имеется то, чего не хватает жен¬
щинам для красоты. Но, по-моему, у тебя, прелестница, всё на месте».
«О! У меня распухли щеки, и от воспаления я потеряла зубы, это
ужасно, ведь я люблю посмеяться, а теперь стесняюсь даже рот от¬
крыть».
«Не волнуйся, я верну тебе и веселое настроение, и твою миловид¬
ность, смейся сколько пожелаешь, и пусть все завидуют твоим тридца¬
ти двум жемчужинам. Дай-ка я пощупаю пальцем твои десны. О, какое

Чародей... Продолжение
879
счастье, ни одного обломка, ни одного пенька! Какой приятный повод
гордиться моим искусством! Присядь».
Торговец достал из шкатулки три-четыре зубных моста.
«Вот этот тебе подойдет. Я как в воду глядел, когда его мастерил.
Почему-то мне виделся точь-в-точь такой славный ротик, как твой».
Кудесник ловко вставил мост на место, и тот пришелся как раз впо¬
ру, словно был сделан точно по мерке. Казалось, зубы сразу пустили
корни, настолько прочно они держались на деснах. Рабыня взяла зер¬
кало, погляделась в него и пришла в восторг.
«Неужели, — спросила она, — я смогу есть?»
«А ты попробуй. Вот на столе фрукты и пирог...»
«О, я откусила, я жую, я ем! Восхитительно! Теперь я буду смеяться
и тебя вспоминать добрым словом».
«Это весьма приятно, потому что далеко не всегда мысли обо мне
вызывают смех».
«Я ничего не дам тебе за работу, поскольку хочу, чтобы ты обяза¬
тельно пришел еще раз. Скажешь евнуху, что хочешь поговорить с
Талиде. Я первая служанка дочери халифа, и я прикажу всем стражни¬
кам пропускать тебя. Сейчас мне пора идти, моя госпожа садится за
стол, и я должна прислуживать ей».
Не денег хотел хитрец Мограбин, ему нужен был доступ во вну¬
тренние покои дворца. И он-таки добился своего — его позовут. Но это¬
го ему было мало — он еще заставит ожидать свою персону.
Талиде поспешила к своей госпоже. Та уже сидела за столом, и ей
подали блюдо с кармутом. Прислужницы рассказывали царевне о шут¬
ках и проделках смешного лекаря, который утром развлекал пажей.
Талиде стояла прямо напротив хозяйки и, услышав про метелку на лбу,
расхохоталась так, что ее новые блестящие зубы явились во всей красе.
«Как, Талиде? — изумилась царевна. — У тебя за одну ночь выросли
новые зубы?»
«Нет, госпожа, это случилось не ночью, а днем».
«Подойди. О, какое чудо! Зубы как зубы, ну-ка, кусни меня за кон¬
чик пальца... В самом деле, как настоящие... Я не понимаю, объясни
мне, откуда они у тебя?»

880
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Человек, над которым все потешались, госпожа, за одну минуту
сделал мне этот подарок. И он держится не хуже метелки, что прикре¬
пили ему на спину».
Любопытной царевне хотелось еще расспросить свою служанку, но
в это мгновенье одна из косточек рыбы, которую Зада-иль-Дарида на¬
шла превосходной и ела с большой жадностью, застряла у нее в горле.
Бедная дочь халифа поперхнулась и, задыхаясь, вскочила из-за стола.
Как она ни старалась избавиться от кости, все ее усилия оказыва¬
лись напрасны. Тогда ей попытались помочь теми нехитрыми спосо¬
бами, что обычно применяют в подобных случаях, но всё было бес¬
полезно.
Врач-евнух, приставленный к царевне, употребил всю свою сноров¬
ку, а потом взялся за инструменты. Он причинил дочери халифа еще
большие страдания, но не принес никакого облегчения. Наконец при¬
шел сам государь со всеми своими докторами. Напрасно они старались
— их искусство было бессильно. Отец уже боялся, что его дочь вот-вот
погибнет. Он потерял голову от отчаяния, да и жена его, мать Зада-иль-
Дариды, своими переживаниями приумножила его горе, в которое он
погрузился при виде ужасного положения любимицы.
«Ах, госпожа! — обратилась Талиде к жене халифа. — Вот если бы
зубник, который приходил нынче утром и обещал вернуться, был здесь,
он помог бы моей дорогой хозяйке и развеял бы все ваши страхи».
«Что ты говоришь, Талиде? — возмутилась безутешная мать. — Как
может этот человек знать больше царских врачевателей и лучших баг¬
дадских лекарей, которых позвали сюда? И каким таким инструмен¬
том он найдет и вытащит эту несчастную кость?»
«Рукой, госпожа, рукой! У него ручка до того крошечная, что по¬
местится даже в курином яйце, а пальчики такие тонкие, что пролезут
даже в игольное ушко, словно шелковая нить, и кожа на них столь
нежная, что кажется, будто он не дотрагивается, а ласкает. О, это чело¬
век без костей!»
«Но где же он?» — в нетерпении воскликнула жена халифа.
«Он ушел часа четыре назад, — отвечала Талиде, — и должен еще
прийти, ведь я обещала ему заплатить... О! Вдруг его не пускают во
дворец, я пойду ему навстречу и проведу прямо сюда».

Чародей... Продолжение
881
Рабыня не пошла, а побежала во весь дух и через мгновенье верну¬
лась, ведя за руку кудесника, на которого она возлагала столько на¬
дежд.
Это был тот же самый шустрый и гибкий человечек, что и утром,
но облик его стал более степенным, а лицо утратило всякую легкомыс¬
ленность и говорило о том, что его хозяин способен не только на шутки.
«Это он? — спросил халиф у Талиде. — Тот самый, о ком ты гово¬
рила?»
«Да, и он спасет вашу дочь, ручаюсь головой».
«Пусть лучше головой ответит он сам», — возразил отец Зада-иль-
Дариды.
«Государь, — серьезно отвечал лекарь, — моя голова мне дорога,
хотя многим в твоем дворце она показалась головой шута. Позволь мне
приблизиться к царевне и посмотреть, как глубоко проникла кость».
«Да, а после того как ты это поймешь, ты повторишь то же, что и
остальные».
«О, повелитель правоверных! Я скажу то, что сочту нужным, я ни¬
кому не подражаю».
С этими словами человечек приблизился к несчастной Зада-иль-
Дариде, осмотрел ее и уже через мгновенье снова стоял рядом с хали¬
фом.
«Если я отдам свою голову в залог самому могущественному госу¬
дарю на земле и пообещаю, что через одну минуту его дочь будет вне
опасности, смогу ли я надеяться на его благосклонное согласие погово¬
рить со мною наедине, дабы я избавил от гибели голову, что дорога мне
так же, как моя собственная?»
«Да, — вскричал халиф, — пусть даже это будет голова того, кто
посмел поднять руку на меня самого!»
«Нет, — возразил лекарь, — я далек от того, чтобы пытаться спасти
преступника. Но знай, повелитель, это еще не всё. Если через минуту
царевна избавится от кости и обретет всю свою свежесть, веселость и
здоровье, надо, чтобы человек, о котором я радею, снова обрел твою
благосклонность, ибо он стал жертвой козней, и я смогу это доказать».
«Даже не представляю, о ком ты говоришь. Спаси мою дочь, обе¬
щаю исполнить всё, о чем ты просишь!»

882
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ЧАРОДЕЙ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
^	ак вы понимаете, мои дорогие друзья, — прервал свои рас-
_	сказ дамасский царевич, — так называемому врачевателю
^	Мограбину не составило никакого труда извлечь рыбью
кость из горла, в которое он сам же ее и поместил. Да, сам, ибо под
видом рыбака он сумел доставить кармута во дворец, и можно смело
предположить, что ему по силам было вызвать несчастный случай и
показать себя ловким да услужливым.
РАССКАЗ
ДАМАССКОГО ЦАРЕВИЧА
ШАХИД АД-ДИНА
Окончание
		же чеРез мгновенье кость была в руках удивительного лека-
ря. Царевна ничего не почувствовала — можно было поду¬
мать, что застрявший в ее горле предмет сам поспешил выйти наружу.
Один стакан воды с тремя каплями эликсира довершил эту мгно¬
венную операцию, корпия1, смоченная тем же снадобьем, убрала при¬
пухлость на веках, красноту глаз и бледность щек.
Зада-иль-Дарида казалась прекраснее, чем когда бы то ни было, и
призналась, что очень голодна и хотела бы продолжить прерванный
обед. Талиде торжествовала, ведь это она привела царевне целителя, и
его успех был ее успехом. Халиф с женой пришли в восхищение, а по¬
срамленные и смущенные врачеватели удалились. Ликование охватило
весь дворец.

Чародей... Продолжение
883
Только один человек оставался спокоен — спаситель Зада-иль-
Дариды, вскруживший всем головы. Он подождал, пока государь по¬
целует дочь и поздравит ее с выздоровлением, и, как только понял, что
не причинит никому неудобств, бросился к его ногам.
«О повелитель правоверных! — воскликнул он. — Ты обещал мне
помиловать человека. Это не причинит никакого ущерба правосудию,
если только ты соблаговолишь взглянуть на доказательства невиновно¬
сти того, кто из-за козней недругов вызвал твой гнев. Вот копии писем,
отправленных твоему первому визирю: он хотел освободить престол
Дамаска, дабы посадить на него своего зятя. На самом деле, мой госпо¬
дин, царь Дамаска покарал недобросовестных управителей, что делили
между собой всю прибыль от учреждений, основанных правоверными
мусульманами для облегчения участи бедных и украшения мечетей.
Зинеб-иль-Мурат забрал все записи и книги, содержавшие свидетель¬
ства злоупотреблений, ведь он хотел сместить и покарать виновных.
Именно в этот момент его и оклеветали. Вы найдете имена наветчиков
в документах, подписанных этими злостными расхитителями, я кладу
к ногам твоим подлинники. Справедливости! О величайший государь!
Справедливости моему господину, царю Дамаска! Самый последний
его раб, которому посчастливилось услужить тебе и твоей дочери, не
ждет никакой другой награды!»
Халиф недоумевал. Ему говорили о шуте, а этот шут сумел связать
его словом. Повелитель правоверных прочил зятю своего визиря коро¬
ну Дамаска, и тот, кто сейчас носит ее, мог расстаться с нею только
вместе со своей головою.
Теперь халиф чувствовал, что слишком легко поддался на чужие
уловки, и в его руках были документы, которые могли это подтвердить.
Он раскрыл их и просмотрел.
Глазам государя предстали возмутительные мошенничества, о кото¬
рых ему никто не докладывал. Халиф направился в свои покои, а тому,
кто только что спас его дочь, велел следовать за ним.
Оставшись с лекарем наедине, правитель спросил его имя.
«Повелитель, меня зовут Бекамар, — отвечал тот с учтивым покло¬
ном. — Я слуга и врач Зинеба-иль-Мурата».

884
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Почему он прислал ко мне именно тебя? Отчего доверил столь
важные свидетельства своему лекарю?»
«Мой господин меня никуда не посылал и ничего мне не давал, го¬
сударь. Я был лекарем его казначея, жида по имени Самуил. Когда
народ начал волноваться, Самуил понял, что его головой пожертвуют
ради общего успокоения. Он вызвал меня и сказал: “У царя есть списки
со всех этих документов. Спрячь подлинники, когда-нибудь они могут
пригодиться”. Когда я узнал, что недруги моего господина оклеветали
его в твоих глазах, я еще верил, что ты, в справедливости своей, догада¬
ешься, кто прав, кто виноват. Однако гордо поднятые головы врагов
Зинеба-иль-Мурата дали мне понять, что царь в опасности, а у зло¬
умышленников есть еще надежда на победу... И я приехал в Багдад.
Я играл роль шута, потому что это распахивало передо мной все двери
и позволяло выяснить, что к чему. Мне повезло, я смог оказать тебе
услугу, и, если мой любезный господин Зинеб-иль-Мурат снова обретет
твою милость, я буду вознагражден сверх всяких моих чаяний».
«Бекамар, — сказал халиф, — твой государь должен быть счастлив,
что у него нашелся столь предприимчивый и преданный человек, как
ты. Если бы ты не был так привязан к нему, я предложил бы тебе вы¬
сокое место при моем дворе. Не бойся, что я приму решение поспешно,
исходя из жалобы, поступившей на мое имя из Дамаска. Я вниматель¬
но изучу всё дело, чтобы очистить свой диван от продажности и пре¬
дательства, и сообщу царю Дамаска обо всем, что ты сделал ради него.
Говори, что приказать моему казначею?»
«Подари мне самое маленькое из твоих колец, — ответил Бека¬
мар. — Любая другая награда не даст мне полного удовлетворения от
того, что я смог оказать тебе услугу».
Халиф снял великолепный перстень со своего мизинца.
«О, повелитель правоверных! — воскликнул Бекамар с глубоким
поклоном. — Мне подошло бы и самое скромное колечко, однако этот
щедрый дар подсказал мне, каким образом я должен его использовать».
Талиде ждала посланца Дамаска за дверью. Она хотела поблаго¬
дарить его, отпраздновать вместе с ним успех и поближе познако¬
миться.

Чародей... Продолжение
885
«Любезная госпожа! — сказал ей Бекамар тоном, который вовсе не
походил на тон простого зубодера. — Халиф соблаговолил дать мне всё,
о чем я просил, и сделал мне подарок, чтобы я вручил его тому, кто на
самом деле спас царевне жизнь, то есть тебе. Возьми это кольцо, оно —
твое».
И пока Талиде рассматривала великолепный адамант, благодетель
исчез, чтобы из укромного уголка наблюдать за развитием событий.
Первому визирю, уличенному в измене, отрубили голову. Главный
придворный распорядитель направился в Дамаск с посланиями хали¬
фа, самыми благоприятными для Зинеба-иль-Мурата, и приказом каз¬
нить заговорщиков, которые его чуть не погубили.
В особом письме воздавались хвалы дарованиям и рвению лекаря
Бекамара. Царь Дамаска долго ломал себе голову, кто же этот человек,
кого без устали славословят посланец Багдада и его сопровождающие
и кому передать откровенно ласковое письмо от Талиде.
Мои отец, мать и прабабка тоже обсуждали между собой послед¬
ние события. Хамене еще не знала, что представляет собой ее палом¬
ник, и не подозревала, как много у него разных личин. Она могла бы
помешать мнимому армянину в его замыслах, если бы знала, на что тот
способен.
Однако, повинуясь наитию, Хамене говорила: «Этот самый Бека¬
мар, про которого спрашивает царь, мой паломник, я и вы, дети мои, —
все мы звенья одной цепи. Зинеб-иль-Мурат заслужил благорасположе¬
ние халифа? Надо думать, для такого поворота понадобилась чья-то
помощь, и наш царь понимает, что с него за нее ничего не требуют,
потому как, поженив вас, он исполнил свое обещание. Бекамар даже от
вознаграждения отказался. Вот что самое главное».
Избавившись от врагов, царь Дамаска уверился, что своим счастьем
обязан молитвам моей прабабки. Он выделил ей комнаты во дворце по
соседству с покоями ее внучки и позволил сопровождать любые похо¬
ронные процессии, а также молиться на кладбищах.
Хамене с удвоенным рвением взялась за старое: принимала подно¬
шения так, будто у нее самой было шаром покати, и все, что получала,
раздавала бедным. На улицах вокруг Дамасской святой всегда собира¬

886
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
лась толпа, слава, а также надежда на скорое путешествие в Мекку
делали ее счастливейшей из женщин, и каждый вечер она прохажива¬
лась у хана, высматривая своего паломника.
Моя мать понесла и счастливо разродилась. Я появился на свет под
зловредной звездой, ибо был обещан нашему общему врагу. Хамене
без устали качала мою колыбель и бормотала свои молитвы. Она
усердствовала больше, чем моя кормилица.
Бабуля направляла меня с первых моих шагов и, как только я не¬
много подрос, начала развлекать меня, знакомить с игрушками и рас¬
сказывать сказки. В общем, она завладела мной так, что мы сделались
неразлучны.
Семья наша росла год от года, родители посвящали себя заботам о
моих братьях и сестрах, и только я оставался на попечении прабабки.
Она сама научила меня читать и писать, ибо в совершенстве владела
искусством письма благодаря тому, что любила переписывать суры Ко¬
рана на кусочки веленя. В ту пору Хамене уже считала себя вдовой.
«Увы! — говорила она. — Мой бедный, бедный паломник! Он был
стар и совсем не щадил себя! Ты, дитя мое, потерял доброго деда. По
моему разумению, он многому научил бы тебя, ибо сам многое умел».
«Но, бабуля, — недоумевал я, — волшебники из сказок, которые ты
мне рассказываешь, тоже умеют делать похожие вещи. Значит, он был
волшебник?»
«Колдуны не любят женщин, как порядочные люди, и так, как лю¬
бил меня этот дорогой мне человек. О, дитя мое, он относился ко мне
с таким почтением, что ни разу даже пальцем не коснулся. Кроме того,
те, о ком ты говоришь, не совершают паломничества в Мекку. Ибо они
знают, что Коран проклинает колдунов».
Когда я подрос, Хамене стала брать меня на похороны. Если я не
поспевал за нею, она передавала меня на руки кормилице и велела той
стоять под охраной двух крепких рабов в таком месте, откуда я мог бы
видеть, как она изображает горе. Потом она подводила меня к могилам
и заставляла повторять за ней «Иль-Фатиху» и «Иль-Калимат».
Я от рождения был ленив и почти не вникал во все тонкости того,
что делает моя прабабка. Зато, когда мы возвращались домой, она рас¬

Чародей... Продолжение
887
сказывала мне чудесные сказки, и это единственные познания, которые
она смогла вложить в мою голову.
По-настоящему доброй Хамене была лишь с моей матерью и со
мной. Нам она прощала всё, зато к слугам была безжалостна. И по¬
скольку я часто слышал, как люди называют ее святой, то получил
весьма своеобычное представление о святости.
Так прошло мое детство, и наступил год, в конце которого мне
предстояло узнать часть правды о моей участи, а моим отцу и матери —
понести наказание, неизвестно от кого и как, за то, что они, никем не
принуждаемые, столь бездумно отдали меня в чужие руки.
Мне пошел пятнадцатый год. При дворе моего деда на меня смо¬
трели как на одного из тех царевичей, что идут в дервиши: никто меня
не любил, единственным моим другом оставалась моя верная бабуля.
И вот однажды мы вдвоем посетили гробницу, а когда вышли из нее,
перед нами предстало нечто ужасающее. То был армянский торговец,
о котором я знал только из рассказов Хамене, но вид его и выражение
лица показались мне настолько же зловещими, насколько белой была
его борода.
Моя прабабка чуть не лишилась чувств.
«Призрак! Мертвец!» — ахнула она.
«Нет, я не мертвец, — возразил мнимый армянин, грубо схватив ее
за руку. — Умолкни, или я отправлю тебя на тот свет».
«Откуда ты взялся, несчастный, где ты пропадал пятнадцать лет?
Как ты мог обмануть такую порядочную женщину, как я?»
«Замолчи, безумная святоша, или твой язык навеки прикипит к нё¬
бу. Некогда мне время терять. Я пришел за моим сыном».
«За твоим сыном?! Когда это ты женился на мне, чтобы у меня был
от тебя ребенок? Пойдем к кади, тогда и получишь сына».
«Чтобы я женился на тебе, старая дуреха?! Дряхлый скелет, памят¬
ник древности, позорище, вылепленное из допотопной грязи! Немедля
отдай мне мальчика!»
«Только вместе с моей жизнью, злодей! И тебя распнут прямо здесь
за двойное убийство!» — бесстрашно отвечала Хамене, крепко прижи¬
мая меня к своей тощей груди.

888
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Ужас сковал меня. Вдруг глаза армянина загорелись огнем, а боро¬
да задымилась. Он ударил мою прабабку по щеке, и мы, не разжимая
объятий, грохнулись о землю.
На одно мгновенье моим глазам предстала такая картина: Хамене
превратилась в ивовую корзину, такую длинную, что я помещался в
ней, вытянувшись во весь рост. Ее руки превратились в прутья, которые
не давали мне ни шелохнуться, ни вывалиться наружу, а четки, разде¬
ленные на две части, стали ручками.
Наш палач пнул корзину с силой, способной обрушить гору. Мы
взлетели под облака и понеслись по воздуху, пока не опустились в ро¬
ковой источник.
Я упал с огромной высоты и ударился так, что на мне живого места
не осталось. Однако я еще не потерял сознания и успел увидеть, что
моя прабабка повисла на верхушке дерева и стая воронов уже терзает
ее окровавленное тело. Я лишился чувств. Думаю, мои дорогие товари¬
щи по несчастью, я ничего не добавлю к вашим страшным рассказам,
если поведаю об истязаниях, которым подвергло меня это чудовище.
Злодей привел меня в этот дворец и три месяца удерживал на грани
жизни и смерти. Я страдал от немыслимой боли, что причиняли мне
бесчисленные переломы. Я всё слышал, но не мог ни говорить, ни по¬
дать какой-нибудь осмысленный знак. Мограбин пользовался этим,
стремясь внушить мне, что он и есть мой настоящий отец и лишь отнял
меня у опасных людей, которые навязали мне ужасное воспитание и
напичкали ложными предрассудками. Коротко говоря, ему пришлось
разъять меня на части, чтобы слепить заново.
Речь его была бессвязной, как будто он разговаривал сам с собою,
и то и дело слова его перемежались горестными стонами, словно он
жалел меня. Злодей находился при мне денно и нощно, делал мне пере¬
вязки и ухаживал за мной, точно самая нежная мать. Но ему не удалось
меня одурачить: в память мою врезалось то, что он сделал с моей пра¬
бабкой, и я не сомневался, что передо мною изверг.
Ваши истории дали мне понять, сколь беспорядочным было мое
воспитание. Как ни странно, именно это мне помогло: никто мною не
занимался и никто не боролся с присущим мне упрямством. Я никогда
не отступал от собственного мнения и был рабом своих желаний.

Чародей... Продолжение
889
Теперь вам легко представить, как я ответил на заботы моего так
называемого отца после того, как он вернул меня к жизни, заставив
якобы для моего же блага испытать муки, одну болезненнее другой.
Словом, ему не удалось меня сломить. Когда он обращался со мною
ласково, я огрызался. Когда наказывал меня, я молчал и уходил в себя,
ибо уже слишком многое перенес.
Мограбин пытался заставить меня учиться, я отказывался наотрез.
«Зачем мне арифметика? — говорил я. — Я — царский сын, пусть
другие считают за меня».
Он бил меня по щекам.
«Бей, бей еще. Давай, сделай со мной то же, что ты сделал с моей
бабулей! Или ты забыл ее? Или не ты был ее паломником?»
Разумеется, он уже знал, как поступит со мною, потому что, не раз¬
думывая, ответил:
«Ты прав. Ты стоишь не больше ее, и я обойдусь с тобой точно так
же».
Тут он отвесил мне еще одну пощечину, от которой я лишился
чувств. Воспользовавшись моей слабостью, злодей перетащил меня в
свое страшное подземелье.
Так же, как вы, царевичи, я не могу сказать, сколько времени про¬
вел в черной яме. Но я точно знаю, что, перед тем как попасть в нее, я
был безусым юнцом, а когда очнулся на этой софе, у меня была уже
длинная борода. Значит, мое забытье было долгим.
Тем не менее оно никак не сказалось на моем рассудке. И, хотя
память моя хранит картины детства, теперь я вижу их глазами зрелого
мужчины.
Каждая подробность ваших историй давала мне повод для раз¬
мышлений, и за последние два часа я повзрослел на шесть лет, на те
самые шесть лет, что, наверное, провел здесь. Теперь мне очевидно, в
чем ошиблись наши родители, и вслед за мной вы сможете оценить их
поведение так же, как я оценю поступки моей Хамене.
Ее превратили в ивовую корзину, я лежал внутри, руки и ноги пра¬
бабки сделались прутьями, а четки — ручками. Эта картина позволила
мне понять, что именно Хамене связала меня по рукам и ногам и при
помощи своих четок отдала в руки Мограбина.

890
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Бедная моя бабуля исполняла всё, что приказывал чародей, и по¬
вторяла все его слова. Казалось бы, что в этом плохого? Теперь-то я
вижу, что нет ничего более опасного, чем совершать действия и произ¬
носить слова, не понимая, что делаешь и что говоришь.
Братья мои, нас породнила общая беда, и мы должны верить: после
того, что Небо сделало для нашего спасения, оно вырвет нас из рук
мучителя, и, даже если он сей же час явится сюда во всем своем могу¬
ществе, мы вшестером именем Мухаммада остановим его. Царевич
Хабед-иль-Руман сказал, что послан нам на помощь попугаем ара, кото¬
рый сидит на цепи в здешнем вольере. Теперь пора поспешить к этому
доброму советчику: он сможет просветить нас и, несомненно, присоеди¬
нится к борьбе с нашим общим врагом.
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Продолжение
ш абед-иль-Руман и другие царевичи немедля согласились с
Шахид ад-Дином. Они прошли через комнаты Мограбина,
УК проникли в вольер и окружили ара, который при их появле-
V/ нии радостно захлопал крыльями.
Юноши хотели освободить его от цепей.
— Нет, это невозможно, — сказала благородная птица, которую горе
приучило к терпению, — не трогайте цепь. Главное, вытащите меня из
этого ужасного места. Заберите меня вместе с жердочкой. Давайте рас¬
положимся в каком-нибудь удобном уголке, где я смогу, рассказав вам
о моих несчастьях, объяснить, как воспользоваться отсутствием изверга
и избавить нас всех от опасностей, что нам угрожают.
Шесть царевичей забрали ара и вернулись в залу с фонтаном. Там
они уселись напротив птицы, и та приступила к рассказу о своих при¬
ключениях.

Чародей... Продолжение
891
РАССКАЗ
О ЛЮБВИ МОГРАБИНА
И ДОЧЕРИ ЕГИПЕТСКОГО ЦАРЯ
АУ ХЕТЫ-ИЛЬ-КАХАКИБ *
Начало
— женщина, — начал ара, — и царская дочь. Мой отец вла¬
ствовал в великом государстве Египетском. Он был муд¬
рым и добрым правителем, но поклонялся богу Баалу2 и разорил свою
казну, когда в своем собственном дворце воздвиг этому божеству вели¬
колепный храм, которому не было равных на всей земле.
Огромную золотую статую этого так называемого бога покрывали
бесценные каменья, а вместо глаз у нее сияли два карбункула в оправе
из адамантов. И каждый день по алтарю Баала струилась кровь новых
жертв.
У моего отца не было других детей, я была его единственной до¬
черью. Когда мне пошел десятый год, я потеряла сразу и мать, и люби¬
мую няню. Эта няня-старушка была из мусульман, она сберегла свою
веру и тайком передала мне ее прекрасные основы.
Почувствовав, что конец ее близок, она сказала:
«Дитя мое дорогое, с сожалением оставляю тебя один на один с от¬
вратительными ужасами язычества. Возьми мою книгу, спрячь ее и
береги словно зеницу ока, и, когда вспомнишь обо мне, прочти какую-
нибудь суру, но так, чтобы этого никто не видел».
Я приняла из ее рук Священный Коран и спрятала его в сундук,
ключ от которого был только у меня. К несчастью, очень скоро я пере¬
стала обращаться за правдой к этой книге.
Мою няню заменила персидская рабыня, которую незадолго до то¬
го купил отец. Она обладала множеством достоинств, как природных,
так и обретенных. Персиянка очень старалась и хлопотала, чтобы заво¬
евать мою привязанность и выучить меня. К двенадцати годам я стала
Аухета-иль-Кахакиб в переводе с арабского означает «Сестра звезд»1.

892
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
тем, что называют верхом совершенства, ибо знала и умела всё, что
могут знать и уметь женщины.
Я была бы счастлива, если бы моя наставница остановилась на
этом, но она познакомила меня с геомантией и постаралась пристра¬
стить к этой опасной науке.
Мне снились дурные сны, я пожаловалась ей, и она предложила
мне избавиться от них безо всяких снадобий.
«Ты будешь сладко спать и видеть только то, что сама захочешь, —
обещала рабыня, — если применишь один очень простой способ. Со¬
ставь букет:* возьми, к примеру, те цветы, что я назову и о значении
которых тебе поведаю. Расположи их так, как я тебя научу. Помни, что
цветок, который лежит снизу, как бы подчинен тому, что сверху... Вече¬
ром выйди через дверь, что ведет из твоих покоев в храм, и положи
букет к ногам статуи Баала. Я пойду вместе с тобой и захвачу курения
для божества. Вместо молитвы ты громко произнесешь всего два слова,
но они будут услышаны и твое желание исполнится. Потом ты вернешь¬
ся в спальню со своим букетом, положишь его под подушку, и вместо
страшных снов тебя всю ночь будут баюкать только самые приятные
видения. Утром я перескажу тебе твой сон, но в том не будет никакого
чуда, а лишь явится доброта и могущество бога, который позволит тебе
увидеть и услышать то, что было заложено в твоих цветах... После это¬
го я научу тебя с помощью цветов передавать свои мысли так, будто
они записаны. Цветы — это прелестные буквы и в то же время приятное
развлечение. У нас в Персии женщина бросает в окно букет и тем, как
он составлен, дает понять своему возлюбленному, что у нее на душе».
Открыв мне свой секрет, персидская рабыня отравила мое сердце:
я немедленно захотела испытать силу цветов и добилась неслыханного
успеха.
На следующее утро моя воспитательница нашла меня в постели,
когда я еще пребывала в очаровании от своего ночного видения. Она
же засунула руку под мою подушку, достала букет и сделала вид, что
изучает его, дабы узнать, что мне снилось.
* Символическое выражение своих мыслей и чувств посредством цветов широко
распространено в некоторых районах Азии3.

Чародей... Продолжение
893
«Вот твой сон, — сказала она немного погодя. — Ты оказалась в од¬
ном из самых красивых мест в окрестностях Массера, на берегу боль¬
шой реки. Сидя на мягкой траве, покрытой цветами, ты с удовольстви¬
ем смотрела на проплывавшие мимо корабли. Рядом с тобой росло
грушевое дерево, и его тяжелые, усыпанные великолепными плодами
ветки склонялись прямо к тебе. Ты сорвала одну грушу и нашла ее вос¬
хитительно вкусной. Напротив тебя виднелась большая пасека. Из ее
ульев вырвался целый рой пчел, они наполнили воздух жужжанием, а
потом начали сражаться друг с другом до того забавно, что ты смея¬
лась, глядя на них. Потом всё кончилось, и ты проснулась».
Можете представить, с каким восхищением я слушала рассказ о
собственном сне. С этого часа я стала, можно сказать, рабой своей не¬
вольницы. Я жадно впитывала всё, чему она меня учила, освоила секре¬
ты геомантии и научилась колдовать. Я могла разъяснить любую стра¬
ницу из книг, подобных тем, что есть у Мограбина, знала множество
заклинаний и чар. Часть дня я посвящала составлению букетов, кото¬
рые позволяли мне видеть сладкие сны. Ах, как дорого я за них запла¬
тила! Полностью доверившись своей опасной наставнице, я совершала
одну ошибку за другой. Мне нравилось слушать ее, я всей душой отда¬
валась ее сказкам и особенно пристрастилась к историям о джиннах и
их приключениях. Кончилось тем, что меня охватило безумное жела¬
ние вызвать такого духа с помощью букета. Я собрала нужные цветы и
положила их к ногам золотого истукана.
Моя неосторожность привела к видениям, которые я не в силах
передать. Я была в совершеннейшем восторге, особенно от того, кого
могла бы принять за мужчину, если бы не его лучезарное тело. Он бро¬
сился к моим ногам и преподнес мне букет, который якобы отражал
его самые нежные чувства.
Я принялась перекладывать его цветы, с тем чтобы попытаться от¬
ветить, но мгновенье спустя они сами поменялись местами и на своем
языке выразили самые лестные и трогательные чувства, которые бес¬
поворотно поразили мое сердце.
Я проснулась безумно влюбленной в чудесного посланца Баала и
несколько дней думала только о нем.

894
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Мне хотелось привлечь его новым букетом, и я уже размышляла
над тем, как его составить, как вдруг однажды ночью, когда я легла
спать без цветов, меня страшно напугал сон, ничуть не похожий на те
сладкие видения, которыми я баловала себя последнее время.
Мне приснилась моя старая няня. Она взяла все книги, по которым
учила меня персидская рабыня, бросила их в бездну со всепожира¬
ющим пламенем, потом подвела меня к моему сундуку и заставила
взять в руки Коран. Я заглянула в книгу, но не смогла прочесть даже
первую строчку. Тогда покойница обратила свой взор к Небу и восклик¬
нула: «О Боже, дочь моя, ты погибла, Баал стал твоим господином!»
Тут ко мне вошла моя персидская наставница. Мокрая от испарины
и до смерти перепуганная, я рассказала ей о своем видении.
«О моя дорогая царевна, — рассмеялась она, — это излюбленный
прием Накаронкира, самого злого джинна со времен сотворения мира,
жалкого раба Мухаммада, который, дабы обратить в свою веру ползем¬
ли, уничтожил мечом вторую ее половину4. Когда кто-нибудь, моя гос¬
пожа, хочет при помощи древних наук вызвать духов-посредников и
приблизиться к горним сферам, на их пути встают демон Мухаммад и
его приспешник Накаронкир. Они запугивают смельчаков страшными
сновидениями и пытаются сбить их с пути, на который сами не сумели
ступить. Чтобы защитить тебя от их нападок, я составлю букет. Нужно
еще благовоние, но раз у тебя, насколько я поняла, есть Коран, мы со¬
жжем его нынче вечером у ног Баала, и никакие другие курения нам
уже не понадобятся».
Моя опасная наставница совершенно ослепила меня. Я позволила
ей составить букет, не вникая в его смысл. Я отдала ей Коран, даже не
раскрыв его. И мы пошли в храм.
Едва мы переступили порог, как меня охватила дрожь, но я при¬
писала ее прохладе. Мы возложили цветы к подножию алтаря, и не¬
честивица заставила меня бросить святую книгу веры мусульманской в
огонь, что ярко пылал в большой глиняной плошке.
«Прокляни Мухаммада вместе со мной, — потребовала она, — про¬
кляни его приверженцев, пусть толпа их развеется, как дым от этой
лживой книги, в которой собраны бредовые измышления».

Чародей... Продолжение
895
Горящий пергамент издавал самый приятный запах, и дерзкая пер¬
сиянка сказала:
«Этот аромат должен польстить Баалу».
Когда дым поднялся до головы истукана, земля под нашими нога¬
ми дрогнула.
«Надо полагать, наша жертва принята, — радостно воскликнула об¬
манщица. — Когда божество склоняет голову в знак удовлетворения,
вселенная содрогается. Пойдем, дорогая царевна, и не сомневайся, тебя
ждет успех».
Мое слепое подчинение этой женщине не позволило мне заметить,
сколь натянуты объяснения событий, свидетелями которых мы только
что стали.
Позже я вспомнила об одном обстоятельстве, а тогда оно меня ни¬
чуть не удивило: цветы в букете, который я забрала, чтобы, как обыч¬
но, положить под подушку, завяли; но, несмотря на это, ночь подарила
мне видение, окончательно помутившее мой разум.
Едва мои отяжелевшие от усталости веки сомкнулись, как я увиде¬
ла высокого человека, который восседал на чем-то вроде трона. На го¬
лове его была огромная чалма белого муслина, одна его рука покоилась
на большой стопке книг, а другая — на груде окровавленных сабель.
Рядом стоял привязанный к колышку мул.
Со всех сторон к трону стекались люди в разнообразных одеждах,
они падали на колени перед старцем в чалме и били ему поклоны.
Каждому из них старик давал по книге и сабле, а потом со свире¬
пым выражением лица отсылал прочь. Он взмахивал рукой так, будто
приказывал им рубить и крушить. Хотя вся сцена была окутана тума¬
ном, я разглядела на книжных обложках надпись: «Коран».
Вдруг на востоке возникло яркое свечение. Оно исходило от чего-
то лучезарного, и чуть погодя я узнала духа, который уже являлся мне
во сне.
Завидев его, человек на троне как будто растерялся и резко вско¬
чил. Чалма скатилась на пол, и открылась голова — голая, точно ко¬
ленка.
Лысый поспешно отвязал мула, забрался на него, но впопыхах сел
задом наперед. Пятками он заколотил по тощим бокам мула и едва

896
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
тронулся, как черный раб кинулся старику наперерез и плюнул прямо
в лицо. Раздался хохот, со всех сторон послышались насмешки и брань:
этот жуткий гогот разбудил меня, и еще какое-то время я продолжала
слышать его уже наяву.
Как ни поразила меня вся эта картина, я почти сразу снова задрема¬
ла, но теперь меня баюкали сладкие видения. Я очень хорошо запомни¬
ла одно из них: мой сказочный возлюбленный преподнес мне букет, чей
смысл бесконечно ласкал мою душу, потом он сел в своего рода триум¬
фальную колесницу, поднялся в воздух и исчез, но не бесследно. Утром
я не нашла под подушкой свой вчерашний букет. На его месте лежали
приснившиеся мне цветы.
Дорогие царевичи, нам предстоят дела весьма серьезные, и потому
я не стану тратить время на подробные рассказы о хитростях моего со¬
блазнителя. С бесконечной ловкостью он делал всё, чтобы сбить меня
с пути, смутить мои сердце и разум, а затем, дождавшись подходящего
случая, подчинить меня своей власти и завладеть моими свободой, те¬
лом и душой. Такой случай не замедлил представиться.
Я была единственным ребенком, и отец, стремясь найти мне мужа,
способного править Египтом, остановил свой выбор на одном из моих
двоюродных братьев, человеке зрелом и завоевавшем уважение народа
мужеством, предприимчивостью и добродетелью. Поженив нас, отец
рассчитывал полностью переложить на его плечи заботы о государстве.
Я не испытывала к своему степенному брату никаких чувств, кроме
глубокого почтения, да и внешность его, несмотря на благородство и
достоинство, не привлекала меня. Впрочем, в том состоянии, в которое
погрузили меня мои ночные видения, я не отдала бы руку даже самому
прекрасному на свете мужчине.
Услышав, что вопрос о моем замужестве решен, я залилась слеза¬
ми и бросилась на грудь своей воспитательницы.
Персиянка мгновенно утешила меня.
«Никто не может распоряжаться тобой, как обыкновенной женщи¬
ной. К тебе, моя царевна, благоволят духи, тебя защитит сам Баал.
Я постараюсь узнать, кто тот небесный поклонник, чье сердце ты суме¬
ла покорить. Я проникну в его замыслы, и, может быть, выяснится, что

Чародей... Продолжение
897
тебя ждет нечто большее, чем корона Египта. Мы вместе составим бу¬
кет и возложим к ногам Баала. Потом я спрячу твои цветы к себе под
подушку и привлеку в мои сны твоего возлюбленного. Кто знает, вдруг
мне удастся выведать у него то, что чистота намерений и нежные чув¬
ства не позволяют ему открыть тебе самой».
Я попалась и в эту западню. На следующий день моя рабыня споза¬
ранку явилась ко мне, делая вид, что не в силах сдержать свою радость
и довольство. Она села у изголовья моей постели.
«Слушай! Слушай, что я скажу! — воскликнула персиянка. — На
всем белом свете нет такой счастливой, могущественной и великой
женщины, как ты! Да, я знаю, сколь ты прекрасна, одарена, умна и
чиста, но я и подумать не могла, что тобой увлечется столь совершен¬
ное создание. Кто бы мог поверить, моя дорогая ученица, что великий
Мограбин, единственный сын небесной Яндар, внучки Кокопелисоба,
повелителя всех джиннов земли, проникнется к тебе такой страстной и
неодолимой любовью! Когда ты своими цветами и курениями пыта¬
лась привлечь к себе небесного духа, Мограбин, чье могущество не
знает себе равных ни на небе, ни на земле, вымолил у Баала дозволе¬
ние показаться тебе в сновидении. Он сгорал от любви к тебе уже
давно, когда ты еще понятия не имела о его существовании, и если ты
согласна принадлежать ему, он станет твоим... Ваша свадьба уже гото¬
вится, она состоится у алтаря в храме Баала. Согласно обычаям, сопро¬
вождать тебя к великому жрецу должны две царевны, твои тетушки,
и две девицы, еще не познавшие уз брака. Ты должна быть в венке, я
сама сплету его для тебя. Тот, кто станет твоим мужем, прибудет во
главе процессии из самой блестящей придворной молодежи. Жених
подойдет к тебе и протянет цветочную гирлянду. Ты примешь ее, а
взамен отдашь свой венок. Гирлянда — знак того, что Мограбин соеди¬
няется с тобою неразрывно, а твой венок — это обещание принадле¬
жать ему навеки. Сам Баал скрепит ваш союз. Вы исчезнете из виду, а
потом я присоединюсь к вам в чудесном дворце, где тебя ждут счастье
и наслаждения».
Изо дня в день персиянка окружала меня своими чарами. Малень¬
кие чудеса, которые мы вместе с ней творили, стали для меня обычным

898
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
делом, и потому мое похищение меня ничуть не удивляло, и я не со¬
мневалась в успехе того, кто хотел взять меня в жены. Пока готовилась
моя пышная и торжественная свадьба, я со своей стороны тоже занима¬
лась мелкими приготовлениями и с большой охотой помогла сплести
тот роковой венок, что отдал меня в безраздельную власть моему по¬
хитителю.
И вот настала минута, когда я вышла к алтарю Баала, чтобы при¬
нести клятву верности. Мограбин возник передо мною, как по волшеб¬
ству, мы обменялись цветами, и гирлянда, которую он передал мне,
унесла меня ввысь, подняв, словно ветер сухую траву.
Я оказалась в колеснице, блиставшей золотом, рубинами и лазу¬
рью. Мой похититель, сияя, точно утренняя звезда, сидел рядом со
мною. Шестеркой словно объятых пламенем лошадей управляла моя
персиянка, которая силой колдовства обрела большие белые крылья.
Кони почти мгновенно перенесли нас к подножию известной вам горы.
Затем лучезарная колесница доставила меня в этот дворец уже по зем¬
ле, что светилась так ярко, как будто хотела затмить солнце.
Мне отвели покои, чье великолепие поразило даже меня, привык¬
шую ко всяческой роскоши во дворце отца.
Поскольку двери и окна в этих покоях замуровали с тех пор, как
меня оттуда забрали, думаю, вы их не видели, хотя прежде они сообща¬
лись с вольером, в котором вы меня нашли.
Нас ожидал прекрасный ужин. Мой избранник усадил меня на не¬
превзойденной красоты софу под ослепительно сверкавшим балдахи¬
ном.
Я поняла, что мы одни.
«Скажи, чего ты желаешь, — спросил чародей, — и твое желание
исполнят невидимые руки. Не бойся одиночества, где бы ты ни была, а
особенно, моя дорогая Аухета, рядом со мною, ведь ты для меня стала
всей вселенной».
Не стану повторять сладкие речи коварного обманщика, вы и сами
знаете, на что он способен. Он покорил мое сердце с помощью цветов
и продолжал бросать их к моим ногам.
Потом я случайно призналась, что люблю музыку: и тут же из со¬
седней комнаты до меня донеслась дивная мелодия, затем зазвучали

Чародей... Продолжение
899
мужские и женские голоса, и их чарующее пение превосходило всё, что
я когда-либо слышала.
Тот, кто подарил мне эту радость, казалось, и сам пришел в восторг
от того, что сумел доставить мне удовольствие. Дабы поразить меня
чем-то новым, он время от времени прикладывал к кончику пальца
маленькую палочку, и она крутилась с невероятной скоростью безо вся¬
кого его участия. У меня за поясом была точно такая же палочка, но
тогда я еще и не думала соперничать в ловкости со своим мужем.
Так он развлекал меня, пока не приготовили наше брачное ложе.
Он подал мне руку и подвел к постели. Некто невидимый раздел меня,
так что я даже не почувствовала его прикосновений, и задернул полог.
Не ждите от меня рассказа о нежных и страстных порывах чудови¬
ща — свое истинное лицо Мограбин показывает только в гневе и злодей¬
ствах. Едва мои веки сомкнулись, как мне приснился чудный сон, если,
конечно, всё, что я в нем увидела, не было явью. Я перенеслась вместе
с мужем во дворец невообразимо смелых и поразительных очертаний.
Как только мы очутились у его порога, целая толпа великолепно оде¬
тых мужчин устремилась нам навстречу и приветствовала самым по¬
чтительным образом. Вслед за ними мы прошли по огромным залам, в
которых сидели необыкновенно прекрасные мужчины и женщины в
нарядах еще более пышных, чем у наших провожатых. Завидев нас,
они вставали, кланялись и садились на место только после того, как мы
переходили в следующий зал.
Не стану расписывать необыкновенную роскошь, что поражала ме¬
ня на каждом шагу, пока мы не достигли тронного зала. На троне вос¬
седал некто с человеческим лицом, от которого исходил такой ослепи¬
тельный свет, что глазам было больно.
Его венец из адамантов отбрасывал столь яркие лучи, что лица под
ним было не разглядеть, и, казалось, именно он озаряет всё вокруг.
Я подняла глаза к потолку. На его своде пересекались радуги, и это
от них разливалось по залу ослепительное сияние.
Когда мы приблизились к подножию трона, Мограбин обратился
ко мне:
«Это не статуя. Это сам Баал. Преклони перед ним колено».
Мой муж и сам опустился на одно колено и сказал:

900
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Владыка мира, повелитель всех духов, вот жена, данная мне то¬
бою».
«Мограбин, — отвечал так называемый бог, — ты мой наместник на
земле, первый среди моих подданных. Я желаю, чтобы твоя жена раз¬
делила данную тебе власть, но ваш союз должен отпраздновать весь
мой двор. Поскольку ваше бракосочетание уже свершилось, осталось
лишь порадоваться тому, что ты соединился с той, кого любишь».
Любезный властитель хлопнул в ладоши и поднялся. Все последо¬
вали его примеру: мужчины, смешавшись с женщинами, покинули
тронный зал и рассеялись по десяти остальным комнатам. Отовсюду
послышались разговоры и безудержный хохот. Мой муж заметил, что
я удивлена.
«Да, это не похоже на чинный и чопорный двор твоего отца. Чтобы
царствовать на земле, нужно внушать почтение. Наш всемогущий по¬
велитель выше всяческих страхов, ему нет нужды сдерживаться или
требовать этого от других. Узы, что связывают его с подданными, — это
веселье и свобода. Теперь, моя дорогая, нас ждет угощение».
Мы приблизились к огромному столу, который был накрыт в мгно¬
венье ока. Баал расположился в кресле под балдахином. Мы с Могра-
бином сели за общий стол, по левую и правую руку от повелителя.
Никогда я не видела ни пышности такой, ни изобилия. Блюда меня¬
лись одно за другим, и создавалось впечатление, что собравшиеся жад¬
но поглощают всё, что им подают.
Что до меня, то незнакомые кушанья возбудили мое любопытство:
мне казалось, что в целом это обильное угощение радует скорее глаз,
чем вкус, и всё, что я брала в рот, словно растворялось, едва коснув¬
шись языка. Вино было пресным и не оказывало на меня никакого
действия. Поддавшись примеру окружающих, я ела без меры, отвлека¬
ясь лишь на перекрестные разговоры и смех, при том, что не понимала,
чему все смеются.
Я уже потеряла счет новым и новым переменам. Казалось, под ко¬
нец всем уже надоели бессмысленная болтовня и беспричинный хохот.
Мне сделалось как-то не по себе, и хотя, не считая разговоров и смеха,
я старалась вести себя как все, я чувствовала, что трапеза затянулась.

Чародей... Продолжение
901
Но вот повелитель поднялся, хлопнул в ладоши, и все поспешно поки¬
нули свои места.
Из пиршественного зала веселая компания перешла в галерею для
танцев. Мой заботливый муж проводил меня туда. Любители похохо¬
тать кружились, словно бесноватые, а женщины, как мне показалось,
самым возмутительным образом нарушали все приличия. Меня это не¬
приятно поразило, я не удержалась и сказала об этом Мограбину.
«Приличие, — возразил он, — это закон, придуманный для того, что¬
бы обуздывать опасные наклонности. Тут оно было бы бесполезной по¬
мехой. Ты видишь здесь лишь счастливых супругов вроде нас с тобой,
их веселье никому не в тягость. Здесь не испытывают никаких угрызе¬
ний, потому что никто не беспокоится ни за себя, ни за других: чем
больше счастья вокруг, тем счастливее каждый в отдельности. К тому
же там, где нет порока, целомудрие — лишь химера. Как же вы, люди,
мучаете сами себя тем, что называете благопристойностью! Наслаждай¬
ся, моя дорогая Аухета. Потанцуй со мной, покажи себя во всей красе».
«Мне дурно, я едва стою на ногах, — прошептала я, — и, похоже,
здесь слишком душно, я задыхаюсь».
«Ты переутомилась вчера, — ответил чародей, — путь был долог.
Наверное, тебе надо отдохнуть. Пойдем обратно в постель».
Не успел он договорить, как я вздрогнула, проснулась и обнаружи¬
ла, что нахожусь в своей опочивальне. Муж лежал рядом и как будто
спал. Я застыла, боясь пошевелиться, а в голове снова и снова проноси¬
лись увиденные ночью картины.
Описание забот и хлопот, которыми окружили меня утром, дабы
окончательно соблазнить и покорить, а также череда дневных развле¬
чений не могли вызвать ничего, кроме отвращения. Остановлюсь лишь
на одном обстоятельстве. Тогда я обратила на него внимание, и только,
а стоило бы призадуматься и заглянуть в будущее.
Мы с вами знаем, что у нашего мучителя нет своего лица, а значит,
нет и характерного для него выражения. В глазах Мограбина пылает
только то чувство, которое владеет им в данный момент, а потому в
ярости, гневе, бешенстве или мести он становится страшнее и омерзи¬
тельнее, нежели сами эти страсти. Когда это чудовище зверствует, по

902
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
нему видно, что жестокость пропитывает его насквозь. Что до земного
тела Мограбина, то время давно его разрушило, а его порочная душа
без конца вселяется то в один созданный его могуществом образ, то в
другой.
Мое так называемое сновидение, вопреки намерениям того, кто по¬
слал его мне, произвело на мою душу гнетущее впечатление. Меня с
самого детства предупреждали, что когда-нибудь я стану царицей, отец
велел внушать мне взгляды и понятия, соответствующие моему поло¬
жению. Распущенность, свидетелем которой я стала, возмутила меня.
В Баале, которого мне показали в качестве бога, по-моему, за исключе¬
нием ослепительной наружности, не было ничего божественного. И,
как только мой муж вышел из спальни, я сунула руку под подушку,
чтобы найти тот необыкновенный букет, что принес мне столь дикое
видение. Никаких цветов там не оказалось, и расстроивший меня сон я
приписала своему разыгравшемуся воображению, потому что много
раз слышала: людям снится то, что их тревожит. И я решила впредь
держать себя в руках и никому не рассказывать о своих видениях.
Мой чародей самым проникновенным тоном поинтересовался, как
я спала.
«Не очень хорошо, — отвечала я. — Меня мучали отвратительные
сны».
На мгновенье досада отразилась на его лице, но оно тут же прояс¬
нилось.
«Это из-за того, что ты вчера переутомилась. И что же тебе не по¬
нравилось в твоих снах?»
Он прикрыл глаза рукою, но я видела, что они неотрывно следят за
каждым моим движением. Стараясь держаться самого непринужден¬
ного тона, я ответила, что, мол, у меня в голове всё смешалось и я по¬
мню только, что очень много ела и пила.
«В детстве, — добавила я, — меня часто терзали страшные сны, и
причиной их всегда было переедание. К счастью, с тех пор всё измени¬
лось».
«Отдых, прогулка и здоровое питание улучшат твое самочув¬
ствие, — заявил мой мучитель. — Я пришлю к тебе твою наставницу.

Чародей... Продолжение
903
Хочу отблагодарить ее за мое бесценное счастье, которому она поспо¬
собствовала, и, пока я не соберу всё, что для этого нужно, она побудет
в этом дворце, и ты сможешь с ней поболтать. Позже я отошлю ее, так
и знай. Да, мы ей обязаны, но она — колдунья, и ей тут не место. Здесь
властвуем только ты и я, и мы должны действовать в согласии друг с
другом».
Слушая эти объяснения, я опустила глаза, дабы не выдать свое
огорчение тем, что меня лишают моей единственной наперсницы. Од¬
нако тогда я еще безумно любила своего соблазнителя, и моя воля бы¬
ла неразрывно связана с его.
Вскоре персиянка присела на мою кровать.
«Пора вставать, моя царица, — сказала она. — Твое недомогание
пройдет, если подышать свежим воздухом».
«Ты покинешь меня?» — спросила я.
«Да, — отвечала она, — осторожности ради я оставлю тебя, но не
навсегда. Сердце мое разорвалось бы от боли, если бы я не льстила
себя надеждой, что нам еще не раз доведется свидеться. К тому же
здесь всё в твоей власти, и тебе некогда будет скучать. Но что я слыша¬
ла? Тебе приснился плохой сон? Ты же знаешь, что я умею толковать
сны, как никто другой. Постарайся вспомнить, что ты видела».
Слова уже вертелись у меня на языке, но тут я сообразила, что раз
я не открылась Мограбину, которому должна доверять безгранично, то
не вправе довериться никому другому.
«Я ничего не помню, — солгала я. — Это видение пронеслось у меня
перед глазами, словно облако, и так же быстро растаяло. Как хорошо,
что всё забылось, осталось лишь неприятное ощущение чего-то на¬
сквозь лживого».
Персиянка вздрогнула от удивления, и позже я смогла понять, по¬
чему: замысел Мограбина, целью которого было окончательно меня
соблазнить и совратить, потерпел провал. Да, моя голова и сердце были
очарованы, чувства пришли в смятение, но яд не проник в душу. Ока¬
залось, она защищена лучше, чем я того заслуживала.
Пришлось вставать, и мне предложили на выбор двадцать утрен¬
них нарядов. Я остановилась на том, что понравился мне больше всех.

904
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«О, как ты прекрасна, моя царица! — воскликнула персиянка. — Ни¬
кто не догадается, что ты плохо спала эту ночь. Прикажи подать лоша¬
дей и колесницу, не забывай, что сто тысяч рук готовы служить тебе
каждое мгновенье и что даже у этих стен есть уши».
Я распорядилась, и тут же совсем рядом раздался удивительно ла¬
сковый голос:
«Лошадей и колесницу для нашей царицы!»
Не успела я и глазом моргнуть, как всё, о чем я просила, оказалось
у дверей, не было только возницы.
«Кто же будет править?» — удивилась я.
«Видишь вожжи? — спросила персиянка. — Кони помчат тебя сами,
только скажи им куда».
«Хочу подышать воздухом», — промолвила я, не задумываясь.
Вожжи натянулись как будто сами собой, и колесница полетела по
полям, которые показались мне дивно прекрасными. Потом я заметила
какие-то постройки и спросила, для чего они предназначены.
«Там, — персиянка показывала рукой то на одно здание, то на дру¬
гое, — загон для слонов, здесь — для верблюдов, а дальше — конюшни и
стойла».
«Но кому всё это нужно, если здесь нет людей?»
«Людей здесь ровно столько, сколько животных, просто люди тут
не имеют человеческого обличья, его им возвращают только при необ¬
ходимости. Всё остальное время они живут в облике того или иного
животного».
«Какая дикость!» — возмутилась я.
«Постой, моя царица! — воскликнула персиянка. — Ты возвысилась
до общения с духами, так учись относиться к людям не так, как пре¬
жде, и пойми: три четверти простых смертных были бы счастливы, ес¬
ли бы их превратили в домашнюю скотину. Подчиняясь простым жи¬
вотным инстинктам, они избегают многих неприятностей, в которые
попадают, руководствуясь разумом, из-за своих ошибочных умозаклю¬
чений. У людей, что находятся здесь, есть всё необходимое, кроме со¬
жалений о прошлом, страданий в настоящем и страха перед будущим.
Они наслаждаются покоем, и никакие мысли их не тревожат. Можно
только мечтать быть духом или крупным животным: существование

Чародей... Продолжение
905
всех прочих безотрадно и в самом деле достойно жалости со стороны
существ просвещенных, а мелкие твари всегда служат игрушками для
хищников».
Я пыталась понять, где в этих рассуждениях правда, а где ложь, но
тут невдалеке показался мой соблазнитель, прекрасный, как солнце,
что его освещало. Он мчался верхом на великолепной лошади и управ¬
лял ею с невероятным изяществом. Вскоре Мограбин догнал нашу ко¬
лесницу, соскочил с коня и стрелой устремился ко мне. Любовь еще
опьяняла меня, и он делал всё, чтобы усилить мою страсть. Его любез¬
ные манеры, лестные слова, пылкие и нежные взгляды заставили меня
забыть и о наблюдениях моих, и о моем сне. Я снова подпала под его
неотразимое обаяние.
Мы вернулись во дворец. Хоть я много ела ночью, теперь, после
прогулки, почувствовала, что страшно проголодалась. Еда была вкус¬
нейшей и обильной, и я с огромным удовольствием ела и пила точно
так же, как в своем ночном видении, которое считала сном.
Рассудок мой умолк, осталась лишь моя безумная, моя роковая лю¬
бовь, но остаток этого дня и следующая ночь были последними счаст¬
ливыми и полными очарования часами моей жизни. Мне предстояло
пролить много слез, чтобы искупить свою вину и расплатиться за те
несколько мгновений блаженства, что выпали на мою долю вследствие
моей же ошибки.
На следующее утро мой тюремщик, на которого я тогда еще смот¬
рела как на своего возлюбленного, сообщил, что моя персидская рабы¬
ня уехала и он тоже вынужден оставить меня на два дня. Мограбин
объяснил, какими бесчисленными способами я могу развлечься в его
отсутствие. Я оставалась за хозяйку дома, мой голос вдыхал жизнь во
всё, что меня окружало, и при желании заставил бы заговорить даже
статую.
«Ты должна помогать мне в трудах моих, — сказал мне муж. — Вот
книги, они научат тебя тому, чего ты еще не знаешь. При твоей образо¬
ванности самого малого прилежания хватит, чтобы довести твои навы¬
ки до совершенства. В мое отсутствие не забывай, что мы с тобою —
одно целое, а потому ты ничего не должна делать без меня и распоря¬
жаться здесь тебе позволено только от моего имени».

906
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Вечер мы провели вместе, и перед заходом солнца Мограбин исчез.
Я почувствовала, как содрогнулась земля, и услышала точно такой же
грохот, как тот, что раздался, когда гора разверзлась, дабы дать нам
пройти сквозь ее недра.
Я поняла, что осталась одна, но у меня не хватило смелости хоть
как-то скрасить свое одиночество. Напротив, я нашла, что оно вполне
согласуется с состоянием моей души и разума, и предалась размышле¬
ниям, от которых до той поры отмахивалась.
Я поражалась тому, как удалили от меня персиянку, и не понимала,
к чему такая предосторожность.
Что опасного и плохого было в одной липшей колдунье? Разве не
могла она составить мне компанию, утешить, дать совет в этом незна¬
комом волшебном месте, хозяин которого был столь могуществен?
Я вспомнила о речах этой женщины, о том, как она хотела внушить
мне презрение к роду человеческому, тогда как раньше учила почте¬
нию и восхищению. Я снова и снова восстанавливала в памяти различ¬
ные картины из своего сновидения и среди прочих образ Баала, назвав¬
шего Мограбина своим земным наместником. Этот Баал никак не со¬
четался с моими представлениями о божестве: я вспоминала его речи,
непристойности, которым стала свидетелем, и оправдания, придуман¬
ные для них моим мужем.
«Какое счастье, — думала я, — что всё это мне лишь приснилось
точно так же, как и то, что я там объелась, ведь утром я была очень
голодна».
И тем не менее в своем ночном видении я находила столь тесную
связь между событиями и речами, что они начинали казаться явью, и
это очень смущало меня.
Устав от внутренней борьбы, я рано легла в постель и попыталась
уснуть, дабы унять тревогу и страхи. И тут мне невольно вспомнился
зловещий огонь, что вспыхнул на мгновенье в глазах Мограбина, недо¬
вольного моим признанием о плохом сне.
«О Небо! — сказала я сама себе. — Свет и тьма, и те не так противо¬
речат друг другу, как взгляды этого существа. Один из них зажег во
мне пламя любви, другой мог бы убить».

Чародей... Продолжение
907
Потом я уснула, и то, что я увидела поначалу, отражало мое смяте¬
ние: мне явился Мограбин, сияющий словно солнце и сгорающий от
любви ко мне, и я отдалась его бурным ласкам, а он укусил меня за
щеку, так что я почувствовала резкую боль. Я хотела пожаловаться на
то, что он сделал мне больно, но на его месте оказался ужасающий при¬
зрак, чей взгляд вселил в меня страх, а потом этот призрак превратил¬
ся в тигра и бросился на меня, чтобы проглотить.
Мгновенье спустя он обернулся жутким змеем и начал душить ме¬
ня своим ядовитым хвостом и жалить, нанося тысячи ран. Когда ужас
мой стал немыслимым, а кровь застыла в жилах, появилась моя старая
няня.
«Ах, бедная, несчастная царевна! — воскликнула она. — Ты погибла!
Ты сожгла Коран, чтобы отдаться своему заклятому врагу. Вспомни,
если можешь, первую строчку Священной книги: иНет бога, кроме Ал¬
лаха, и Мухаммад — пророк Его”5».
Произнеся эти слова, няня исчезла, а я, повторив их вслед за ней,
избавилась от мучительных видений и проснулась, обливаясь с ног до
головы холодным потом.
Невозможно передать, какой ужас охватил меня. В первое мгнове¬
нье я хотела позвать на помощь, но спохватилась, поняв, что меня окру¬
жают только враги. Я снова произнесла про себя слова, которые напо¬
мнила мне старая няня, а потом, повторив их несколько раз, спокойно
уснула.
Едва рассвело, я встала, надела первое попавшееся платье и попы¬
талась одна выйти в поле, захватив волшебную палочку, — я надеялась,
что она мне пригодится.
«Мограбин запретил мне колдовать без него, — думала я, — но он —
мой враг, а значит, его запрет стоит не больше, чем его советы. Всё
здесь внушает мне ужас, и я должна придумать, как уйти от опасности,
которой подвергла себя по собственной неосторожности».
Уже давно, пользуясь чарами, которым научила меня персиянка, я
подчинила себе одного джинна, но он казался столь недалеким, что я
поручала ему только сбор цветов.

908
Жак К азот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
«Попрошу его, — подумала я, — вызволить меня отсюда, и только.
Для джинна это несложно, он мне не откажет, потому что всегда вы¬
глядел добрым и даже услужливым».
Придя к такому решению, я выбрала самое уединенное место, ка¬
кое смогла найти, и, прежде чем взять в руки палочку, громким голо¬
сом произнесла:
«Если есть вокруг меня глаза и уши, пусть они знают, что “Нет бога,
кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк Его”».
Со всех сторон послышался глухой шум и стоны. Я поняла, что за¬
клинание мое в самом деле помогает и я могу надеяться на успех.
С помощью палочки я начертила большой круг, а по краю его —
слова, которые только что произнесла. Потом я встала на середину,
обвела свои стопы еще одной линией и трижды позвала Катхети, по¬
крутив палочку, которой он подчинялся. Однако джинн не появился, и
от нетерпения я топнула ногой.
Я еще и еще раз повторила свое приказание. Наконец, разгневав¬
шись, я закляла непослушный дух именем Мухаммада.
Над моей головой возникло облако, которое вдруг резко опусти¬
лось вниз и треснуло. Раздался гром, в большой круг, начерченный
мною, упал сгусток пара, и из него вышел Катхети в своем обычном
обличье, но с выпученными от страха глазами и торчащими дыбом во¬
лосами.
«Непокорный джинн, — сказала я ему, — почему ты был глух к мо¬
им призывам?»
«Госпожа, — отвечало дрожащее создание, — я явился сюда не по
своей воле, меня принесла сила высшая. Как иначе я мог преодолеть
преграды, что запрещают доступ в этот край всем, кроме тех, кто по¬
слушен воле твоего мужа? Я с великим трудом вырвался из плена, в
котором многие годы держала меня мать Мограбина! Я вовсе не хотел
попасть в рабство к этому чудовищу, ибо хуже и отвратительнее его
нет ничего на свете! И именно в его руки попала ты, бедная, неосмотри¬
тельная царевна!»
Речь Катхети поразила меня, ведь я полагала, что он и двух слов
связать не может.

Чародей... Продолжение
909
«Почему, несчастный, — воскликнула я, — когда персидская рабыня
учила меня составлять погубившие меня букеты, ты не предупредил о
грозящей мне опасности?»
«Я боялся, она выдаст меня Мограбину. Неужели ты до сих пор не
поняла, что персиянка — его раба? Она тоже дочь царя и царицы и уже
давно стала жертвой тех же прихотей, что и ты. Мне пришлось изобра¬
жать дурачка, чтобы она не обращала на меня внимания».
«Хорошо, раз ты не глуп, вытащи меня отсюда, и немедленно. Я хо¬
чу уйти тем же путем, каким ты пришел сюда».
«Слуги Мухаммада облекли меня в облако и бросили в этот круг.
Моя природа позволяет мне уйти, но ни тебя, ни кого-либо еще я не
смогу взять с собою, ведь я не в силах приподнять даже соломинку,
принадлежащую Мограбину. Царевна, — добавил джинн, — мое раб¬
ство и мои услуги отныне не принесут тебе никакой пользы, чего не
скажешь о советах, которые я могу тебе дать. Ведь я видел, как были
заложены эти владения... Некогда я был рабом джиннии Яндар, мате¬
ри Мограбина. Да, я не могу вызволить тебя, но могу подсказать, какие
опасности тебе угрожают. Будь готова преодолеть их и наберись муже¬
ства, положись на Мухаммада, который, похоже, не оставил тебя так
же, как и многих других... Верни мне свободу, обещаю воспользоваться
ею для благих дел. Я устал, творя зло, бояться той кары, что ждет меня
в будущем. У меня было достаточно времени в моем суровом заточе¬
нии, чтобы обо всем подумать. В конце концов я вырвался из рук Ян¬
дар, но почти сразу же ты случайно заметила мой знак в книге закли¬
наний и подчинила себе... Несчастная, благородная царевна! Не зови
меня больше Катхети, мое настоящее имя — Кардаш. Ударь меня по
лбу волшебной палочкой, скажи: “Кардаш! Возвращаю тебе свободу и
передаю в руки тех, кто принес тебя сюда”, — и, тогда, избавившись от
всяческих опасений, я расскажу тебе всё, что захочешь».
Я уже возненавидела колдовство, ведь оно послужило моей погибе¬
ли, и потому, не колеблясь, уступила просьбе джинна: я ударила его
волшебной палочкой и произнесла слова, даровавшие ему свободу.
«Теперь, — продолжил Кардаш, — я постараюсь тебя отблагода¬
рить. И прежде всего, царевна, скажу, что по воле случая ты, к счастью,

910
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
вызвала меня в пятницу, в единственный день недели, когда чары Мо-
грабина и его прислужников теряют силу, а по какой причине, никому
не ведомо. Согласно своему обыкновению, он покинул эти владения,
взломав гору силой колдовства, и сегодня вернуться сюда никак не смо¬
жет. Поэтому я успею рассказать тебе о нем, а у тебя будет время всё
обдумать. И начну я с истории его рождения».
Рассказ
о рождении Мограбина
Жил в африканском городе Харенае1 один юноша —
круглый сирота. Всё, что у него имелось, он зарабо¬
тал честным путем. Что до внешности, то он был кра¬
сив необычайно, а главное, не столь чёрен, как про¬
чие африканцы.
Он отличался нелюдимостью, любил читать, а
к женщинам пока еще не проявлял никакого интере¬
са. Больше всего ему нравилось работать в своем саду
и в оливковой роще. Рядом с ними стоял его прелест¬
ный домик, и добраться туда от Хареная можно было
за полдня.
Два раза в неделю Халь-иль-Мограбин2, прихва¬
тив с собой еды на весь день, садился утром на верб¬
люда и выезжал за город ухаживать за своими посад¬
ками или собирать урожай. Когда полуденная жара
одолевала его, он укрывался в беседке, увитой вино¬
градом. Возле нее бил источник. Его чистая вода на¬
полняла широкую и глубокую чашу.
Однажды, когда юноша отдыхал в тени беседки,
ему приснилась поразительная женщина: такой див¬
ной красоты он в жизни не видал. Восхитительное

Чародей... Продолжение
911
создание склонилось к нему и поцеловало, так взвол¬
новав все чувства и разум спящего, что, пожелав от¬
ветить на ласки красавицы, тот проснулся. Однако
руки его обняли пустоту, он успел литпь заметить, как
взлетел над полем и погас легкий огонек.
С того самого мгновенья Халь-иль-Мограбин влю¬
бился, да так, что чудный образ завладел всеми его
мыслями и чувствами.
—	Где ты, божественное создание? — кричал он. —
Нет, красавица, ты не обман зрения, ты протягивала
ко мне руки, глаза твои светились любовью. Страсть
погубит меня, если ты не соблаговолишь еще раз по¬
казаться!
Верблюд Халь-иль-Мограбина, как всегда, спокой¬
но пасся неподалеку, а его хозяин не пил и не ел, а
только и делал, что смотрел туда, где мелькнул ого¬
нек, и взывал к очаровавшему его призраку, прерыва¬
ясь лишь затем, чтобы дать волю вздохам и слезам.
Так прошло три дня. Юноша не мог ни есть, ни
спать, силы его иссякли, и он погрузился в своего рода
забытье. И не успели его веки сомкнуться, как он
услышал чистый, звонкий голос и такие слова:
—	Яндар, царица джиннов, не может показаться
поклоннику лжепророка Мухаммада.
Сожги и прокляни Коран, который ты так лю¬
бишь, поклонись самому могущественному созданию
после Бога, моему предку — великому Кокопелисобу.
И если дашь клятву быть верным мне до самой смер¬
ти, я стану твоей женой.
Еще не совсем проснувшись, Халь-иль-Мограбин
воскликнул:
—	Да, я сделаю всё, что прикажешь! О ты, что
околдовала меня, отныне и навсегда я проклинаю и
обманщика Мухаммада, и все его творения.

912
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
— Хорошо, мой дорогой Халь-иль-Мограбин, —
проникновенно промолвил таинственный голос, — воз¬
вращайся в Харенай, сооруди жертвенник и в следу¬
ющую пятницу принеси в дар великому Кокопелисо-
бу корову. Разведи самый большой костер, какой
только сможешь, и брось в его пламя Коран. Обещай
хранить верность мне, любящей тебя Яндар, и, как
только ветры унесут пепел проклятой книги, я стану
твоей.
Африканец нашел в себе силы, чтобы подняться
с лавки, к которой его словно приковала слабость, и
жадно набросился на остатки своей провизии. Затем
он поспешно вернулся в Харенай, воздвиг жертвен¬
ник в самом укромном углу своего двора и принес
требуемую жертву. Едва юноша развеял последнюю
горсть пепла, как перенесся в великолепный дворец и
стал мужем Яндар.
Прилежание и любовь, с которыми он занимался
учением и возделыванием своего сада, теперь обрати¬
лись в иное русло. Яндар направляла его во всем, и
вскоре Халь-иль-Мограбин стал одним из самых гроз¬
ных чародеев на земле.
Никогда прежде не было у джиннов столь жесто¬
ких хозяев, как он и его жена, и никогда не было у
Кокопелисоба более преданных служителей.
Я познал это на собственной шкуре, ибо понес на¬
казание за недостаток злобы и кровожадности, при
том что отродясь был очень злым.
Они, царевна, стали основателями страшного
Дом-Даниэля — африканской школы магии, в кото¬
рой терзаются несчастные духи вроде меня. Это ис¬
точник мирового горя и бед, именно оттуда происхо¬
дят ужасные чудовища, расселившиеся по всей Аф¬
рике.

Чародей... Продолжение
913
Однако старания жестокой Яндар и ее мужа по
укреплению этого грозного рассадника зла, который
по большей части находится на дне морском, не полу¬
чили бы своего завершения, не будь у них сына и пре¬
емника, того самого Мограбина, которого ты выбрала
себе в мужья.
Он соединяет в себе хитрость, лицемерие и про¬
чие отвратительные пороки, что были у него в крови.
Мограбин унаследовал всё, чем обладали его родите¬
ли, а те позаботились о том, чтобы никто не смог от¬
нять у сына их дары.
Я всё тебе расскажу, ибо имел несчастье проник¬
нуть в тайны Яндар и ее мужа, особенно после смерти
Халь-иль-Мограбина. Я могу отомстить им, только от¬
крыв эти тайны тебе, в надежде, что ты, находясь под
защитой Пророка, когда-нибудь сможешь уничто¬
жить плоды их трудов.
Чего только не делала Яндар, чтобы продлить
жизнь своего мужа, но ей это не удалось. Когда дни
Халь-иль-Мограбина подошли к концу, под его вла¬
стью находилась уже половина Африки. Яндар устро¬
ила в Харенае, что был столицей владений ее мужа,
похороны, достойные великого царя. Его прах она
приберегла, дабы вскоре смешать его с пеплом от то¬
го женского тела, которое она сама носила только из
любви к своему смертному мужу и теперь должна бы¬
ла вернуть стихиям.
Она заставила нас выстроить гробницу, чтобы по¬
хоронить там урну с их прахом. На мое несчастье, я
был одним из тех, кто возглавлял это строительство.
Когда мы возвели почти две трети, я за мелкую ошиб¬
ку навлек на себя гнев моей ненавистной госпожи. Не
стану говорить, чем она была недовольна, но вот как
она меня покарала.

914
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Яндар пыталась создать такую урну, которую ни¬
кто и никогда не смог бы ни взять, ни вскрыть. И она
заставила меня залезть в одну из таких урн, закрыла
меня в ней, наложила на крышку печать с именем
Кокопелисоба, а потом бросила на дно Персидского
залива. Если бы случай не послал мне ловцов жемчу¬
га, которые опустились на такую глубину, куда никто
никогда не заглядывал, я в невероятно стесненном и
мучительном положении провел бы в заточении мно¬
гие и многие столетия.
Ловцы вытащили урну, разбили ее, и, вопреки
всему, я снова увидел солнечный свет.
Перво-наперво я постарался разузнать, что стало
с моей злейшей госпожой и ее сыном. Духи, служив¬
шие ей, рассказали мне во всех подробностях, какие
предосторожности она приняла, дабы навеки упро¬
чить безграничную власть Мограбина, которой он
пользуется на горе тебе и многим другим. Я узнал,
что он создал и заколдовал долину, где мы сейчас на¬
ходимся, что он покорил почти всю Африку, чьи ца¬
ри стали всего лишь его наместниками, и предполагал
собрать здесь все силы зла, дабы со временем захва¬
тить всю землю. И самое главное, я не только узнал,
какие чары охраняют это место, но и получил пред¬
ставление о замысле Мограбина и том, как он добива¬
ется его осуществления.
По мере возможности он заставляет земных ца¬
рей отдавать ему своих первенцев: эти мальчики нуж¬
ны ему, чтобы превратить их в могущественное ору¬
дие своей воли. И дабы получить подданных и власть
в разных краях света, он разыскивает недовольных
повсюду. Случается, к примеру, какому-нибудь не¬
счастному отцу проклясть своих детей, и те тут же

Чародей... Продолжение
915
становятся добычей Мограбина. Если же, наоборот,
проклятие исходит из уст ребенка, обиженного своим
родителем, то и в этом случае под власть чародея по¬
падает сын. Если же муж гневается на жену, Могра-
бин не трогает ее, а ждет, пока человек, потеряв вся¬
кую надежду, не проклянет самого себя.
И это еще не всё. Когда караван отправляется в
путь через знойные пустыни, чтобы достичь Верхнего
Египта, Мограбин седлает ветер шарк3 и заставляет
его дуть раньше положенного времени, дабы довести
несчастных караванщиков до отчаяния.
И вот когда эти люди доходят до крайности, он
является им как благодетель и предлагает вырваться
из бедственного положения и спастись, отдавшись
или ему самому, или Затанаю, или великому Кокопе-
лисобу, его господину. В итоге караван не достигает
места своего назначения, а отправляется прямиком к
Мограбину, и при этом к двум-трем сотням верблю¬
дов и мулов теперь добавляется еще сотня, поскольку
всех погонщиков и торговцев чародей превращает в
животных.
Когда этот злодей похищает царского сына или
дочь и ему удается совратить их и сделать такими же
порочными, как он сам, они попадают к нему в раб¬
ство. Его Илаг Кадахе, Мегине и твоя наставница-пер¬
сиянка — тоже царские дети, и я мог бы назвать еще
многих. Всех непокорных он бросает в страшный ко¬
лодец. Позже я расскажу, как его отыскать.
Родившись красивым, со временем Мограбин сде¬
лался столь же ужасным, как его душа, которой уже
больше ста пятидесяти лет. Его человеческая внеш¬
ность — всего лишь видимость, он с невероятной лег¬
костью принимает всевозможные обличья, и только
глаза порой выдают негодяя.

916
Жак Казот.. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Вот, царевна, теперь ты знаешь, в руки какого от¬
вратительного чудовища попала, и, надо полагать, он
еще покажет тебе свой истинный нрав. Однако я ве¬
рю в твою звезду, твое мужество и прошу тебя ото¬
мстить за всех.
-05ЯЗ&
РАССКАЗ
О ЛЮБВИ МОГРАБИНА
И ДОЧЕРИ ЕГИПЕТСКОГО ЦАРЯ
АУХЕТЫ-ИЛЬ-КАХАКИБ
Окончание
ут Кардаш прервался на мгновенье, а потом в мельчай¬
ших подробностях объяснил, как одолеть колдовские ча¬
ры Мограбина, если мне посчастливится найти помощников.
Он просил поскорее отпустить его, но я хотела, чтобы он разъяснил
мне еще одну непонятную вещь: почему, будучи столь осведомленным,
он строил из себя дурачка и отчего назвался чужим именем.
«Царевна, — отвечал джинн, — я был в ужасе, когда понял, что по¬
пал под заклятие ученицы Никии, твоей наставницы, что в прошлом
была дочерью царя Азербайджана, а теперь стала рабыней Мограбина.
Если бы она узнала меня и сообщила своему хозяину, что благодаря
случаю я вырвался из заточения, тот сделал бы всё, дабы опять завла¬
деть мною и подвергнуть новому, еще более ужасному наказанию,
лишь бы я никогда не выдал секреты его матери и его собственные
тайны. Ты читала колдовские книги, и по воле случая твой взгляд оста¬
новился на моем знаке. Ты вписала его в круг и произнесла заклинание,
потребовав, чтобы дух, связанный с этим знаком, явился перед тобой.
Мне пришлось подчиниться, но, дабы избежать грозившей мне опас¬
ности, я назвался именем самого глупого на свете джинна, именем Кат-

Чародей... Продолжение
917
хети, который ползает по земле и стряпает сны для тех, кому собствен¬
ная память и воображение их не посылают. Я так хорошо изображал
дурака, что Никия, которой ты обо мне рассказала, поверила в мою
глупость. В то время вы составляли букеты, и твоя наставница сочла,
что мне можно доверить сбор цветов для тебя при условии, что я не
стану ничего рвать по своему усмотрению... Эта несчастная причинила
тебе много зла. Вспомни венок, который ты отдала Мограбину, и гир¬
лянду, что он повязал тебе на шею, а потом отобрал. Эти заколдован¬
ные предметы роковым образом связывают тебя с ним, ты несомненно
еще увидишь их и тогда узнаешь, для чего он их использует».
«Но, Кардаш, — попросила я, — не мог бы ты избавить меня от этих
грозных чар?»
«Нет, царевна, потому что мне не дано предвидеть, как поступит
наш жестокий враг. Что до заклятий, охраняющих это место, а также
владения Мограбина и его матери близ Хареная, то я научу тебя, как их
снять. Проси меня дважды повторять тебе всё, что покажется трудным
для запоминания, бойся забыть или исказить хотя бы слово, иначе не
миновать беды».
И Кардаш поведал мне обо всех секретах этого дворца и окружа¬
ющей его долины, а также о тайнах заколдованных земель близ Харе¬
ная. Каждая подробность заставляла меня содрогаться, ибо чары, о
которых говорил Кардаш, были достойны наместника князя тьмы. На¬
конец я набралась смелости и задала последний вопрос: о сновидении,
которое меня так потрясло и оскорбило.
«Ты не спала, — отвечал Кардаш. — Мограбин перенес тебя в подвод¬
ные пещеры Дом-Даниэля. Ты видела Асмодея, одного из могуществен¬
ных приспешников Кокопелисоба, и собрание чародеев, которое имен¬
но так и происходит, когда луна на ущербе. Он пытался приобщить
тебя к их гнусным нравам и очень надеялся, что они придутся тебе по
душе».
Кардаш говорил долго, и всё это время я слушала его стоя, так что
ноги мои начали уже подкашиваться.
«Ты устала, царевна, — заметил джинн, — но наберись мужества. За
нами следят сто тысяч соглядатаев, которые всё видят, но ничего не

918
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
слышат, ибо круг, начерченный тобою, не пропускает ни звука. Рабы и
сообщники Мограбина донесут на тебя, и я бы погиб, если бы мое спа¬
сение не было в твоих руках. Тебе нужно только громко произнести
одно заклинание. Скажи: “Духи, рабы великого Мухаммада! Те, что
заставили Кардаша прийти сюда, перенесите этого раба к ногам все¬
сильных слуг великого Сулеймана”. Когда я буду уже далеко, сотри
этот круг и сломай свою волшебную палочку, потому что ее всё равно
у тебя отнимут».
Не колеблясь, я сделала всё так, как посоветовал Кардаш. То же
облако, что бросило джинна к моим ногам, унесло его, а я начала сти¬
рать нарисованные мною круги, сломала свою палочку и вернулась в
спальню, снова и снова повторяя первую строку Корана, которая при¬
давала мне сил и уверенности.
Возможно, мое воображение слишком разыгралось, но, пока я шла,
мне всё время слышался шепот, будто кто-то проклинал меня и бого¬
хульствовал. Не раздеваясь, ибо мне противно было звать кого-то на
помощь, я бросилась на кровать. Я пыталась воззвать к Богу и Его Про¬
року от всего моего наполненного болью и горечью сердца, но мучи¬
тельная мысль о моем отступничестве давила на меня и словно низвер¬
гала в пропасть. Я лежала неподвижно, не смея ни взглянуть на небо,
ни воздеть к нему руки. Вскоре ночной мрак объял меня, и никогда в
жизни он не казался мне столь жутким. Тишина, царившая вокруг,
лишь усиливала мой ужас. Казалось, сама природа оставила меня на¬
едине с моими страхами, сожалениями и угрызениями. С той жуткой
ночи мне пришлось много страдать, но никогда больше мне не было
так страшно. Наконец рассвело, мне стало чуть легче, душа моя немно¬
го воспряла при виде освещенных солнцем предметов. Однако потом я
с ужасом поняла, что вся эта роскошь и богатство способствовали со¬
вращению многих несчастных. Мне захотелось прикоснуться ко всему,
что я видела, своей волшебной палочкой и превратить спальню в спря¬
танную от дневного света гробницу, а кровать — в гроб и тем самым
бросить вызов моему мучителю, не дав ему насладиться местью.
Я приподнялась и тут же вспомнила, что сломала свою палочку.
Отчаяние охватило меня, но тут я поняла, что когда-нибудь тайны, до¬

Чародей... Продолжение
919
веренные мне Кардашем, помогут небу и земле в том, чтобы отомстить
и уничтожить чудовище.
«Не бойся страданий, — сказала я сама себе. — Пусть твой злейший
враг делает с тобой всё что хочет, ты должна жить, чтобы стать оруди¬
ем его гибели. Повтори наизусть всё, что просил запомнить джинн,
пусть каждое слово врежется в твою память, как клеймо».
Я начала прилежно повторять наставления Кардаша и трудилась
до тех пор, пока все заклинания не превратились в звенья одной нераз¬
рывной цепочки. День клонился к вечеру, а я всё еще твердила свой
урок, как вдруг земля дрогнула, и я поняла: Мограбин вернулся.
Я ожидала, что он тут же набросится на меня, но я ошибалась: его
задержали доносы осведомителей.
Наконец он предстал передо мной. Никто и никогда не видывал
более ужасающего и дикого несоответствия между сиянием и блеском,
которые он силился придать своему лицу, и гневом и смятением, иска¬
жавшим его черты.
«Изменница! — кричал он. — Ты связалась с моими врагами! Ты
рисуешь круги, чтобы провести сюда нечестивых духов Мухаммада!
Так получай по заслугам!»
Он накинул мне на шею венок, который я отдала ему в день нашей
роковой свадьбы, а на ногу — цветочную гирлянду. Я не сопротивля¬
лась, он лишь дунул на меня и, как видите, превратил в птицу. Зеленые,
красные и желтые перья на моей шее — это и был мой венок, а гирлян¬
да сделалась цепью на моей лапке.
Мучитель перетащил меня в свой кабинет и ударил по щеке ста¬
тую. Дверь в вольер распахнулась, и он приковал меня к жердочке.
Благодаря моим познаниям мне известно, что я смогу обрести чело¬
веческий облик и свободу только после смерти Мограбина. Таковы по¬
следствия моей ошибки, того, что я по своей собственной воле отдалась
во власть чародея.
Мограбин был влюблен в меня и любит до сих пор — об этом я рас¬
скажу вам чуть позже — и потому он не лишил меня разума, как всех
остальных животных, среди которых я находилась. Ему хотелось, что¬
бы мое ужасное, тоскливое положение сломило меня, чтобы я попро¬

920
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
сила пощады и снова стала его женой хотя бы по ночам. Именно поэто¬
му сирийский царевич смог вернуть мне дар речи.
Когда Мограбин оставил меня в вольере вместе с другими птицами,
я попыталась возблагодарить Аллаха и Мухаммада за то, что они из¬
бавили меня от присутствия моего мучителя, но из горла моего вырвал¬
ся лишь крик попугая. Я отчетливо произнесла только слово «Ара», и
все птицы в вольере повторили его за мной.
Тогда я подумала, что они так же, как и я, сохранили рассудок,
хотя Кардаш уверял, что здесь все люди, превратившись в животных,
теряют способность мыслить. Позднее я убедилась, что у них осталась
лишь способность бездумно повторять отдельные слова.
Сидя на жердочке, я думала о своем положении. За исключением
цепочки, оно ничем не отличалось от положения бедных тварей, окру¬
жавших меня, но было лучше прежнего, когда я испытывала только
страх. Я даже радовалась тому, что теперь мне не придется терпеть
ласки своего жестокого и нечестивого похитителя! Но, увы, я заблуж¬
далась.
Прошло два дня, да, только два дня я была избавлена от его невы¬
носимого присутствия, а на третий вечер Мограбин вошел в вольер,
стараясь по возможности придать своему лицу то выражение, которое
когда-то покорило меня.
«Аухета, — сказал он, — ты провинилась, ты изменила Баалу, серд¬
це мое разрывается из-за суровости наказания, которому я вынужден
тебя подвергнуть. Я возвращу тебе человеческий облик, ты разделишь
со мною ложе, но будешь вести себя как покорная жена. И когда ты
осознаешь свои ошибки, когда пообещаешь отказаться от всего, чему
научила тебя твоя старая нянька, я попытаюсь уговорить божество,
оскорбленное тобой, смягчить твою участь».
С этими словами он бросил несколько крупинок благовоний на уг¬
ли курильницы и отцепил цепочку от жердочки. Я предстала перед
ним совершенно обнаженной.
«Жестокий Мограбин! — воскликнула я. — Слышать не хочу ни о
тебе, ни о твоей страсти, ни о Баале, который отдал меня в твои руки.
Верни меня отцу и сделай так, чтобы я смогла тебя забыть».

Чародей... Продолжение
921
Мое хладнокровие и сухость привели изверга в бешенство.
«И ты еще говоришь о жестокости! Следуй за мной, женщина», —
приказал он и потащил меня за цепь, которая по-прежнему болталась
на моей ноге.
Я попыталась воспротивиться, но он затянул другой конец цепи у
меня на шее, так что я едва не задохнулась, и отнес в спальню.
Когда он обнял меня, я хотела плюнуть ему в лицо, но лишилась
сил. Из всех чувств мне остались лишь зрение, обоняние и слух, и все
они терзали меня.
Я видела самое ужасное чудовище, какое только может создать
горячечное воображение, ощущала его зловонное дыхание, слышала
поток брани и хулы, и при этом мне приходилось терпеть отвратитель¬
ные ласки этого варвара, в чьей полной власти я находилась из-за свое¬
го полуобморока.
Эта ужасная сцена, которую я вам описала, вот уже пять лет по¬
вторяется каждую ночь, и жестокость Мограбина только возрастает.
Мне удается передохнуть лишь тогда, когда он покидает дворец ради
своих гнусных дел или для того, чтобы погрузиться на дно морское и
принять участие в омерзительных оргиях Асмодея.
Каждый раз, когда земля содрогается и тем самым сообщает о воз¬
вращении моего мучителя, мне хочется, чтобы мой клюв обратился в
меч и я смогла бы вонзить его в свое сердце. Однако теперь я благода¬
рю Провидение за то, что оно лишило меня всякой возможности по¬
кончить с жизнью и позволяет вложить непобедимое оружие в руки
своего посланца и моего освободителя. Я говорю о любимце Мухамма¬
да, о царевиче Хабеде-иль-Румане.
-05ЯЗ&

922
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
ЧАРОДЕИ,
или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ
Окончание
А	ноша! — обратилась египетская царевна к сирийскому
_	J рьщарю. — Ты избран самим Небом, дабы отомстить за
^	род человеческий, и должен немедля отправиться в
путь и пробраться в гробницу, в которой хранится урна с пеплом Халь-
иль-Мограбина и Яндар. Гробница эта скрыта в потаенном месте у вос¬
точной стены города Хареная. Я расскажу, как туда попасть, а ты вни¬
мательно слушай... В известном тебе вольере есть птица по имени Фес-
сефце1. Когда-то Сулейман отправил ее в ливанские леса, чтобы она
нашла дерево, из которого он смог бы сделать свой посох2. С тех самых
пор пророк полюбил ее и облагородил разными необыкновенными
свойствами ее сердце, тело и оперение. Эта большая тяжелая птица
беззащитна словно страус. Тебе с пятью царевичами надо окружить ее
и всем вместе сказать: «Позволь нам взять тебя во имя Сулеймана, ра¬
ди услужения Великому Пророку». Она сама бросится вам в руки.
Убейте ее, отбросив всякие сожаления, — она попала сюда силой, жизнь
ее просто невыносима. Сначала надо ее ощипать, а после по отдельно¬
сти сжечь сердце и тушку. Их пепел следует тщательно собрать, после
чего пепел сердца смешать с амброй и сжечь. Половина этой смеси
откроет вам проход в горе, и вы покинете владения Мограбина. Вторая
половина послужит вам для возвращения. Не забудьте взять с собой
пепел тушки, он вам тоже понадобится... Когда гора раскроется, каж¬
дый из вас возьмет по одному перу из хвоста птицы и по паре с ее
крыльев и головы. Вы одновременно бросите их в благовонное пламя,
а царевич Хабед-иль-Руман произнесет такие слова: «Перья посланника
Сулеймана, доставьте служителей великих пророков куда следует».
И вы будете перенесены3 к воротам Хареная, в оливковую рощу, поса¬
женную Халь-иль-Мограбином. Найдите отдельно стоящую оливу, чья
крона возвышается над всеми остальными. Данное дерево и есть ваша
цель. Дверь к заколдованной гробнице находится в его корнях, но с

Чародей... Окончание
923
каждой луной проход к ней меняется. Это одна из уловок, предприня¬
тых Яндар для того, чтобы сделать захоронение недоступным... Вы
должны начертить вокруг ствола круг радиусом в пятнадцать шагов,
встать по линии окружности на равном расстоянии друг от друга и
бросить в курильницу, которую вы захватите с собой и расположите
рядом с оливой, пепел от тушки Фессефце. Земля задрожит под ваши¬
ми ногами, и откроется вход в подземелье. Хабед-иль-Руману надо бу¬
дет поставить у входа одного из царевичей с обнаженным мечом и
сказать: «Воин Мухаммада, исполняй свой долг, охраняй этот проход».
Затем вы все вместе прикажете сделать то же самое перьям Фессефце.
Вам придется пройти мимо самых разных красавиц, но никто из вас ни
на мгновенье не должен задерживать на них свой взгляд. Оставайтесь
глухи и к пению птиц. Вас начнет мучить жестокая жажда, но не при¬
ближайтесь к воде, чья свежесть и прохлада будут вас манить. Всё, что
встретится вам на пути, представляет угрозу вашей жизни и делу. Ца¬
ревич Хабед-иль-Руман должен идти впереди. С оружием в руках вы
подойдете к насыпи, окружающей здание с великолепным куполом, в
котором хранится роковая урна. Именно ею вам предстоит завладеть...
Бездонный ров шириной в сто шагов, что протянулся вдоль края на¬
сыпи, вы преодолеете с помощью птичьих перьев. На верх насыпи ве¬
дут четыре лестницы. Вы подниметесь по той, что в тот момент ока¬
жется настоящей. Чтобы понять, какая из них является таковой, сожги¬
те на нижней ступени каждой лестницы амбру, смешанную со щепоткой
пепла от тушки птицы Сулеймана. Проделаете это опять же все вме¬
сте, после чего Хабед-иль-Руман скомандует: «Ловушка, исчезни!»
Настоящая лестница останется на своем месте, а три других исчезнут.
Когда подниметесь на насыпь, обойдите вокруг здания. Но не смотрите
на его чудесные красоты, помните: чтобы попасть внутрь, вам следует
сначала найти восточную дверь. Мнимое солнце, что будет заливать
купол своим светом, служит лишь для того, чтобы ослепить вас и вве¬
сти в заблуждение. Хабеду-иль-Руману надлежит разжечь курильницу
и бросить в нее щепотку пепла перед каждой из четырех золотых две¬
рей. Двери изменят свою окраску: та, что смотрит на наш восток, сде¬
лается белой, дверь западная — красной, южная — черной, а северная —

924
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
желтой. Поставив часового у каждой из дверей, Хабед-иль-Руману не¬
обходимо будет проследовать к восточной двери и трижды постучать
в нее лезвием меча. Не могу сказать, кто или что встретит его за этой
дверью, когда она распахнется. Дело в том, что в основе защиты этой
гробницы, полной изощренных ловушек, лежит постоянное изменение
преград на пути тех, кто дерзнет проникнуть в нее. Так вот, что бы ни
появилось перед Хабедом-иль-Руманом, после того как он постучит в
белую дверь, он должен будет заклясть призрака двадцатью четырьмя
книгами Ханания*. Когда видение рассеется, сирийскому царевичу на¬
до будет оставить часового на пороге восточной двери, между двумя ее
створками, после чего пройти к красной двери, открыть ее и на всё,
что явится, дабы нагнать на него страху и уничтожить, наложить за¬
клятие всемогущей печатью перстня Сулеймана. Видения сгинут. По¬
ставив и там часового, Хабеду надо будет преодолеть дверь черную.
Ключом для нее послужит знак, высеченный на мече Мухаммада4.
Четвертая же дверь откроется упоминанием посоха Мусы5. После того
как сирийскому царевичу удастся раскрыть все четыре двери, ему на¬
до будет войти в здание с востока. Он окажется внутри гробницы и
увидит статую повелителя мятежных духов, восставших против Алла¬
ха и Его Пророка. На коленях у статуи стоит урна с прахом отца и
матери Мограбина, запечатанная именем Кокопелисоба. Статуя дер¬
жит в руках золотой лук с натянутой тетивой и огненной стрелой. Это
самая грозная из всех опасностей, и Хабед-иль-Руман должен будет
наложить на лук заклятие священными письменами с тиары еврейско¬
го первосвященника6. Стрела задымится и исчезнет — статуя будет обе¬
зоружена. Ты, Хабед, снимешь с ее пальца кольцо, принадлежавшее
Яндар, и наденешь его на свой мизинец. После этого с коленей статуи
ты возьмешь маленькую золотую урну и спрячешь ее за поясом. Могу¬
щество и власть Мограбина перейдут к тебе. Ты дотронешься до ста¬
туи, которую создала Яндар, ее волшебным кольцом, и этот золотой
истукан, а также трон, на котором он восседает, обратятся в дым. По¬
сле этого ты снимешь цепочку с моей ноги. Для этого нужно взять три
пера с моей шеи, зажечь благовония и бросить мои перья в огонь со
* Книги пророков.

Чародей... Окончание
925
словами: «Человеческое существо, именем Мухаммада я возвращаю
тебе свободу». Как только дело будет завершено, прикажите перьям
птицы Фессефце перенести вас вновь на это место. Я буду уже свобод¬
на и сделаю так, чтобы ничто не помешало вашему счастливому воз¬
вращению. Запомни, царевич, сказанное мной. Благодарение Небу за
то, что оно позволило мне сохранить в памяти всё, что поведал мне
Кардаш. С тех пор как я услышала его наставления, каждое утро и
каждый вечер я повторяла их. Надежда на то, что однажды они прине¬
сут пользу роду людскому, была моим единственным утешением и под¬
держкой.
Хабед-иль-Руман не был обделен ни умом, ни памятью. Всё, что он
услышал, запечатлелось в его голове. Он понял, что нельзя терять ни
минуты, ибо при той власти, какой обладал пока Мограбин, их жизням
грозила неминуемая опасность.
Сначала царевич повел своих товарищей по несчастью за птицей
Фессефце. Они скоро завладели ею, убили, взяли перья и поделили их
между собой. Затем сожгли по отдельности тушку и сердце птицы,
чтобы использовать полученный пепел так, как велела им Аухета.
После этого они вооружились, запаслись благовониями и, как толь¬
ко всё было готово, отправились к подножию горы и заставили ее рас¬
крыться и выпустить их из владений Мограбина.
Оказавшись на свободе, царевичи дружно отдали приказание перь¬
ям Фессефце, и их понесло по воздуху так легко, как будто они сами
превратились в птиц.
Соратники опустились на обширную равнину рядом с большим го¬
родом и сразу нашли оливковую рощу, о которой говорила египетская
царевна.
Хабед-иль-Руман быстро отыскал заколдованную оливу и немедля
приступил к делу. Перед ним и его товарищами предстал вход в зача¬
рованное подземелье, заложенный камнем из черного мрамора с коль¬
цом наверху. Ухватившись за это кольцо, посланцы Аухеты припод¬
няли камень и сдвинули его в сторону.
И вот бывшие узники Мограбина с Хабедом-иль-Руманом во главе
при помощи перьев Фессефце углубились в темное подземелье. Каж¬
дую минуту сирийский царевич окликал по имени соратников, которые

926
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
шли следом за ним, и убеждался, что никто не отстал, за исключением
того, кто остался на страже у входа в подземелье.
Вскоре мрак сменился ярким светом: казалось, они вышли из-под
земли на широкий простор, где на чистом небе светило солнце и всё
вокруг радовало глаз.
Голод и жажда начали одолевать путников. Неподалеку от дороги,
по которой они шагали, текла река с прозрачной водой, а по ее берегам
тянулись грядки со спелыми дынями. Ветви деревьев сгибались под
тяжестью груш, яблок и апельсинов и преграждали дорогу.
—	Воины Мухаммада! — кричал время от времени Хабед-иль-Ру-
ман. — Мы здесь не для того, чтобы есть и пить. Наши желания и всё,
что предлагается для их удовлетворения, — это ловушки. Не смотрите
на эту воду, отталкивайте от себя эти плоды, топчите их ногами. Мы
знаем, что такое страдания, перенесем и ту малость, что мучает нас
сейчас.
Впереди возникла пустынная дорога. Солнце палило, а песок рас¬
калился так, что казалось, ноги ступают по пылающим углям. Справа
и слева виднелись две тенистые аллеи с деревьями по бокам и свежей
густой травой, которая манила к себе изнемогавших от жажды и зноя
путников.
—	Отвернитесь, не прельщайтесь этими приманками, — кричал си¬
рийский царевич. — Это то же самое, что ласковые взгляды и речи на¬
шего заклятого врага.
Бывшие узники Мограбина, что следовали за Хабедом-иль-Руманом,
нуждались в таком мужественном и бдительном вожде, который ни на
мгновенье не забывал о коварстве чародея.
Самая последняя, неожиданная и опасная, западня была впереди.
Они вышли на дорогу, покрытую маками, и ими овладела такая сонли¬
вость, что веки стали закрываться сами собой. Но сирийский царевич
спохватился и крикнул:
—	Воины Мухаммада! Остановитесь и именем Пророка растопчите
коварные цветы!
Спутники послушались его, и сон как рукой сняло. Они продолжи¬
ли путь и посреди раскинувшейся впереди долины увидели купол зда¬
ния, которое им надлежало разрушить.

Чародей... Окончание
927
Не стоит описывать в подробностях волшебные красоты, открыв¬
шиеся их взорам, ибо всё это было лишь наваждением. Последуем луч¬
ше за Хабедом и его товарищами.
Они вышли на берег страшного рва, перья перенесли их на насыпь,
и царевичи нашли четыре золотые двери.
Когда двери приобрели свой истинный цвет, Хабед-иль-Руман уда¬
рил мечом по белой, и та распахнулась с ужасающим скрежетом. Без¬
образный великан вырос на ее пороге и направил на царевича копье.
Однако заклятие двадцатью четырьмя книгами Ханания обратило чу¬
довище в черный дым, который поднялся вверх и рассеялся.
Хабед-иль-Руман поставил часового у восточной двери и перешел к
следующей. Два льва, разинув пасти, бросились на него, но при упоми¬
нании печати Сулеймана, это видение исчезло еще быстрее, чем первое.
Заклятие знаком, высеченным на мече Мухаммада, уничтожило жут¬
кого трехголового дракона, охранявшего третий вход. И наконец посох
Мусы обратил в прах лезвие огромного топора, что полетел было в
шею сирийского царевича, когда по его приказу распахнулась послед¬
няя дверь.
И вот Хабед-иль-Руман захватил все четыре прохода к грозной ста¬
туе. У каждого из них встал на страже царевич, и ни один не терял
бдительности ни на мгновенье, поскольку речь шла о его собственной
жизни. При малейшем шуме снаружи они должны были поднять меч
во имя Мухаммада. Этот приказ Хабеда-иль-Румана был весьма муд¬
рым и своевременным, ибо, как только он переступил порог восточной
двери, духи всех четырех стихий устремились на защиту статуи Коко-
пелисоба.
Если бы проходы были свободны, эти духи проникли бы внутрь
гробницы и унесли бы истукана и урну с прахом Халь-иль-Мограбина и
его жены Яндар.
Хабед-иль-Руман встал напротив великана, восседавшего на золо¬
том троне. Голова золотого Кокопелисоба упиралась в свод здания, в
глазах сверкали молнии, которые словно сражались одна с другой,
стремясь вырваться из своего заточения.
Огненная стрела, нацеленная в сердце сирийского царевича, уже
готова была слететь с тетивы, но упала от заклятия священными пись-

928
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
менами с тиары еврейского первосвященника, лук вырвался из рук ста¬
туи и вслед за стрелой полетел вниз.
Хабед-иль-Руман смело бросился к трону и сорвал с пальца истука¬
на огромный перстень, который тут же уменьшился и стал царевичу
впору. Хабед схватил роковую урну и в порыве воодушевления ударил
статую кольцом Кокопелисоба.
—	Гнусное подобие самого злобного из всех существ! — вскричал
юноша. — Пусть тебя разрушат так же, как воздвигли!
Статую Кокопелисоба создали духи — рабы перстня. Приказ Хабе-
да, несомненно внушенный ему свыше, заставил их разрушить соб¬
ственное творение, и страшный шум возвестил о том, что изваяние рух¬
нуло и разбилось.
Тут же воцарилась кромешная тьма.
Вся чудодейственная сила была сосредоточена в статуе. Как только
этот грандиозный талисман оказался разрушен, видения всякого рода,
охранявшие подступы к нему, исчезли. Земля при этом содрогнулась,
и, если бы проход в ужасное подземелье не охранял один из шестерых
царевичей, всю гробницу непременно завалило бы.
Хабед препоручил судьбу свою и своих братьев Аллаху и Его Вели¬
кому Пророку. Хладнокровие не покинуло героя, несмотря на хаос и
мрак, что словно погребли его заживо.
Царевич вытянул руки, пытаясь понять, куда ему двигаться, и за¬
метил, что перстень его поблескивает в темноте. Он потер камень, на¬
деясь извлечь из волшебного кольца какую-нибудь пользу.
Тот засверкал ярче, и перед царевичем возникли сразу пять духов.
Один из них имел человеческое обличье, другой выглядел как тигр,
третий — как рыба, четвертый — как птица и пятый — как саламандра.
—	Приказывай нам, — промолвил дух-человек. — Все четыре стихии
подвластны хозяину кольца великого Кокопелисоба.
—	Пусть здесь станет светло, — твердо отвечал Хабед-иль-Руман, —
чтобы я мог понять, где я и где царевичи, которые пришли сюда вместе
со мной.
—	Саламандра, — приказал дух-человек, — это твое дело.
И в тот же миг бескрайняя пещера осветилась тысячью огоньков,
которые сами собой загорелись в углублениях скал и камней. Все шесть

Чародей... Окончание
929
царевичей оказались довольно близко один от другого. Они сошлись и
стали решать, что делать дальше.
Прежде всего, надо было освободить от цепей Аухету. Хабед-иль-
Руман зажег огонь, бросил в него несколько крупинок благовоний и
перья царевны-ара, а затем произнес слова, уничтожающие колдовские
чары. Поднявшийся от курений дымок источал столь приятный запах,
что царевич счел это добрым предзнаменованием, обещавшим успех
всему его делу.
Затем Хабед предложил немедля вернуться во владения чародея,
прибегнув к тому же способу, что помог им выбраться из них.
—	О чем ты думаешь? — удивились царевичи. — Ты хочешь, чтобы
мы опять попали в руки нашего безжалостного врага?! О, ведь перья
птицы Сулеймана могут перенести нас на родину, а твой перстень дал
тебе власть над джиннами четырех стихий!
—	Даже если бы я не обещал освободить египетскую царевну и за¬
был о человеколюбии и благодарности, — отвечал Хабед-иль-Руман, — я
как мусульманин почел бы своим долгом поспешить ей на помощь.
Братья мои, перья Сулеймановой птицы послушны служителям про¬
роков. Что до перстня Кокопелисоба, то ему место только на руке злого
чародея. Вы же сами, на своем опыте, должны были убедиться, сколь
опасно колдовство. Я использовал силу этого кольца, чтобы разрушить
злые чары, но совершил бы грех, если бы прибег к нему в личных ин¬
тересах.
Наше дело не доведено до конца. Мы завладели талисманом, в ко¬
тором скрыта сила Мограбина, но сам Мограбин еще жив. Мы совер¬
шим страшную ошибку, если не уничтожим его, и рано или поздно бу¬
дем наказаны за нее, возможно даже, злодей сам станет орудием не¬
бесного возмездия... Наш долг — освободить несчастных, тех, что он
превратил в животных, и разрушить все его чары.
Великодушие Хабеда-иль-Румана смутило его сотоварищей, они
устыдились, обещали помочь сирийцу в осуществлении его замыслов и
согласились немедля вернуться к египетской царевне.
Перья, послушные полученному приказу, понесли их вон из подзе¬
мелья, заколдованного Яндар. Волшебные огоньки, которые освещали
его, теперь позволяли видеть все вещи в их истинном обличье.

930
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Когда царевичи достигли выхода из оливкового дерева, уже стемне¬
ло. Хабед-иль-Руман приказал доставить всех во дворец Мограбина.
Птичьи перья исполнили его повеление, и уже перед рассветом бывшие
жертвы Мограбина увидели тот самый источник, в котором каждый из
них искупался по воле злодея.
—	Вот на этом дереве, — показал дамасский царевич, — изверг по¬
весил мою прабабку. Теперь от нее не осталось и следа.
При виде места, напомнившего им о диких мучениях, все пятеро
спасенных Хабедом-иль-Руманом узников укрепились в своей ненави¬
сти к Мограбину и в желании его покарать, а Хабед предпринял все
необходимое, чтобы проникнуть в логово врага.
Он зажег огонь и, когда куренья задымились, бросил в пламя пепел
сердца птицы Фессефце. Подножие горы раскрылось. Хабед пошел
первым, его спутники последовали за ним.
Уже рассвело, когда египетская царевна, которая всю ночь провела,
сидя на жердочке, в глубине дворца, услышала грохот и поняла, что
кто-то взломал гору, дабы проникнуть в заколдованную долину.
Освобожденная от цепочки, она вылетела в окно и устремилась на¬
встречу пришедшим. Аухета не боялась, что это Мограбин, ибо не со¬
мневалась, что Хабед-иль-Руман одержал победу и это ему она обязана
своей свободой.
Царевна-ара поднялась так высоко, как могла, желая издали уви¬
деть того, кто выйдет из прохода в горе.
Ее избавители заметили парящего над ними попугая и узнали его, а
птица обратилась к Хабеду-иль-Руману, и, казалось, ее знакомый голос
исходит от самого неба.
—	Сирийский царевич, ты захватил урну и перстень?
—	Да, они у меня! — отвечал юноша, который тоже узнал птицу,
опустившуюся на землю у его ног.
—	Тогда, — ара радостно захлопал крыльями, — потри кольцо на
своем пальце и прикажи джинну, который явится тебе, чтобы он при¬
нес самую старую и паршивую овцу, какую только сможет разыскать в
здешних стадах. Нам надо будет принести ее в жертву. Но сначала
пройдем во дворец, там вы сможете спокойно передохнуть, ибо теперь

Чародей... Окончание
931
ты здесь полный хозяин: твой враг повержен, у тебя талисман, в кото¬
ром заключено всё его могущество, а в скором времени ты завладеешь
и тем, с которым связана его жизнь.
Уже двое суток, как у царевичей и крошки во рту не было, но
мысль о том, чтобы подкрепиться мясом одного из заколдованных жи¬
вотных, вызывала лишь отвращение.
—	Кто знает, — сказал Хабед-иль-Руман, — вдруг мы лишим жизни
какого-нибудь несчастного, превращенного в животное? Зато плоды и
коренья не вызывают никаких подозрений.
—	Не бойтесь, все птицы и дикие звери в этих владениях — это на¬
стоящие животные, — пояснила Аухета. — То же самое могу сказать о
птицах в большом вольере. Приказывай, используй или перстень, или
урну — здесь все обязаны тебе подчиняться.
Хабед-иль-Руман дотронулся до урны, спрятанной у него на груди,
и в тот же миг перед ним предстал негр с золотым ожерельем на шее.
—	Да это же Илаг Кадахе! — воскликнул тартарский царевич. — Го¬
вори, ненавистный негр, ты, что был так жесток со мною, как твой хо¬
зяин смог расстаться с тобой, со своим верным рабом?
—	У меня только один хозяин, — отвечал черный джинн. — Я — раб
урны и того, кто ею владеет. Вот мой хозяин! — Илаг Кадахе указал на
сирийского царевича. — Приказывай рабу праха Халь-иль-Мограбина и
Яндар!
—	Пусть подадут завтрак, — приказал Хабед-иль-Руман.
—	Слушаю и повинуюсь. — И негр с поклоном удалился.
В это мгновенье раб перстня положил к ногам Хабеда старую об¬
лезлую овцу, у которой не осталось ни одного клочка шерсти. Ноги ее
были связаны, одна задняя нога выглядела короче трех других, а ее
ляжка казалась раздувшейся.
—	Ах, до чего дурная тварь, — посетовал джинн. — Я уж думал, мы
никогда не схватим ее, хотя окружили со всех сторон. В ее задней ноге
Яндар спрятала талисман, охраняющий жизнь ее сына, а саму овцу за¬
колдовала так, чтобы та одинаково быстро бегала вперед, назад и вбок.
Муха не пролетит там, где эта скотина ускользает от погони, она бода¬
ется и лягается так, что расшибает даже камень.

932
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
—	Джинн, — сказал Хабед-иль-Руман, — приказываю тебе убить ее.
—	Не могу, — отвечал раб кольца, — только ты можешь убить ее,
коснувшись своим перстнем.
Хабед-иль-Руман сделал то, что посоветовал джинн, и овца, издав
страшный сгон, околела.
Тогда сирийский царевич дотронулся перстнем до ее распухшей
ляжки и приказал показать талисман. Нога раскрылась, и все увидели
золотое лезвие с волшебными знаками.
Хабед-иль-Руман пригляделся к ним и понял, что они в точности
повторяют слова, высеченные на его кольце.
Теперь он владел силой и жизнью чудовища. Осталось лишь обсу¬
дить, как освободить от него землю. Но пока царевич излагал свой за¬
мысел, раздался грохот, земля содрогнулась — чародей вернулся в свои
владения.
Мограбин узнал о своем поражении из-за волшебной палочки. Он
находился в Мосуле, где занимался обычными кознями. Чародей хотел
поручить своей старой служанке Мегине одно важное дело, но палочка,
вместо того чтобы закружиться на его пальце, упала и разбилась.
Ужас объял Мограбина, он решил немедленно укрыться в своих
владениях, посмотреть колдовские книги и найти с их помощью путь к
спасению.
Нечестивец лишился собственной колдовской силы, но надеялся на
помощь средств, обязанных своим происхождением другим волшебни¬
кам. Он пустил в ход перья птицы Фессефце, наложив на них заклятие
именем Сулеймана, которому они подчинялись, и тут же перенесся к
подножию горы, раскрывшейся благодаря обычным курениям.
Никто не поспешил ему навстречу, даже Илаг Кадахе, самый по¬
слушный и трусливый из его рабов.
Мограбин хотел остановиться и подумать, но перья с невероятной
быстротой понесли его во дворец и бросили через окно прямо в середи¬
ну той залы, где царевичи завтракали и решали его судьбу.
Попугай-ара сидел на жердочке напротив окна. Увидев, как что-то
рухнуло на пол, он, несмотря на смехотворный вид Мограбина, узнал
его по запаху и воскликнул:

Чародей... Окончание
933
—	Ах! Это наш мучитель!
В Мосуле Мограбин переоделся факиром: грязная, облезлая и рва¬
ная овечья шкура кое-как прикрывала его тело, изуродованное множе¬
ством старых и свежих шрамов.
Волосы его стали рыжими, курчавыми и слипшимися, борода была
тоже рыжей и отвратительно замызганной.
Он сверкал глазами будто одержимый, все его черты исказились от
бешенства, ужаса и отчаяния. В одной руке он сжимал нож, которым
калечил себя, а на шее его болтались четки прабабки — он давно при¬
своил их и наверняка собирался использовать для своих грязных целей.
Кого хотел злодей соблазнить в Мосуле столь отталкивающей на¬
ружностью, неизвестно. Но он был так непригляден, что одним своим
видом мог напугать до смерти людей менее отважных, чем те, пред кем
он предстал помимо своей воли.
Мограбин нашел в себе силы подняться на ноги и, взглянув на по-
пугая-ару, которого сразу же узнал, с угрожающим видом поднял нож.
—	Перья Фессефце, — вскричал он, — хочу схватить гнусную кол¬
дунью!
Хабед-иль-Руман вскочил и взмахнул рукой.
—	Дух перстня, связать злодея!
—	Ах ты, змея, — прошипел колдун, — я тебя пригрел, нянчился с
тобою, а ты научила их, как меня одолеть!
—	Хватит брани, несчастный! Довольно угроз! — остановил его си¬
рийский царевич. — Твои преступления давно переполнили чашу терпе¬
ния, только смерть освободит тебя от кары, которой ты заслуживаешь.
Бойся мучений, что ждут тебя в преисподней. Пойми, при всей своей
злобности ты попадешь во власть того, кто так же злобен и жесток, как
ты, трепещи. Что до меня, постылый колдун, то Великий Пророк по¬
зволил мне завладеть твоими силой и жизнью.
—	Будь проклят твой пророк, — ответил одержимый бешенством
Мограбин.
—	Духи перстня, заткните рот этому нечестивцу, — хладнокровно
произнес Хабед-иль-Руман. — Отнесите его на середину двора и посади¬
те на четыре цепи. Сложите вокруг костер, и пусть он заживо сгорит в

934
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
его огне. Помните, что я приказываю вам с помощью этого кольца, но
во имя Мухаммада. Даже за видимость непослушания будет сурово на¬
казан каждый.
Духи, дрожа за собственную шкуру, схватили Мограбина и прико¬
вали четырьмя цепями к железному столбу, который они установили
посередине двора.
Хабед-иль-Руман обратился к египетской царевне.
—	Госпожа, — сказал он, — не пора ли нам позаботиться о судьбе
людей, превращенных в бессловесных тварей, о том, чтобы избавить их
от притеснений и дать им возможность насладиться зрелищем гибели
их мучителя?
—	Царевич, — отвечала Аухета, — чтобы расколдовать их, нужно
соединить прах Мограбина с тем прахом, что находится в золотой урне.
Прикажи, пусть чародея сожгут так, чтобы его пепел не смешался с
древесной золой. Пойми, когда животные превратятся в людей, у тебя
на руках окажется огромное количество народа. И сколь ни велики за¬
пасы, находящиеся в нашем распоряжении, не стоит обрекать себя на
то, чтобы лишний день кормить эту армию. Их надо вернуть на родину,
а до ближайших городов и сёл отсюда не меньше, чем несколько дней
пути. Мужчины и женщины, находящиеся здесь, не имеют ни малейше¬
го представления о том, какому насилию они подверглись и что их сю¬
да привело. Казнь злодея лишь напугает их. Прежде чем открыть им
глаза, мы должны расколдовать всё, что нас окружает. У многих из
этих несчастных есть семьи, которые голодали без своих кормильцев.
Здесь ты найдешь неисчерпаемые богатства, что позволят тебе про¬
явить великодушие.
Едва египетская царевна закончила, как дух, раб перстня, сообщил,
что костер готов.
—	Зажгите огонь, — приказал Хабед-иль-Руман, — но не вынимайте
кляпа изо рта приговоренного. Пусть его проклятия останутся при нем.
—	Тебе придется, — сказала Аухета, — своим присутствием умно¬
жить его страдания. Ты должен бросить нож-талисман, с которым свя¬
зана его жизнь, в пылающий костер. Советую так же поступить и с
перстнем. Надо освободиться от его опасной силы и власти. Если бы

Чародей... Окончание
935
можно было с его помощью уничтожить Дом-Даниэль, я попросила бы
тебя, царевич, сохранить перстень, но совладать с Дом-Даниэлем по
силам одному Мухаммаду... Иди и вместе с братьями по оружию разы¬
щи все книги и записи чародея. Пусть он увидит, как гибнут плоды его
неустанных трудов. О, если бы можно было вместе с ними уничтожить
преступные познания!
Сирийский царевич последовал советам, продиктованным мудро¬
стью. Талисманы, книги, записи, эликсиры, инструменты — всё, что слу¬
жило Мограбину в его черных делах, полетело в огонь, окруживший
мага со всех сторон. Но жизнь не покидала злодея до тех пор, пока зо¬
лотой талисман, извлеченный из ляжки паршивой овцы, не расплавил¬
ся в жарком пламени костра.
Когда в бесформенный слиток превратился и перстень Кокопелисо-
ба, дворец и всё, что его окружало, обратились в дым. Вся скотина
оказалась на воле и поначалу смешалась с дикими зверями, но вскоре
люди, превращенные в животных, повинуясь велению свыше, собра¬
лись вокруг своих освободителей. Царевичей окружили лошади, вер¬
блюды, слоны и даже несколько ручных львов и тигров.
Тело чародея обратилось в пепел. Однако от костра шел такой
жар, что никто не решался приблизиться к нему. Тем временем царев¬
на-ара, пользуясь своими легкостью и проворством, взлетела над огром¬
ным стадом животных, осмотрела его сверху и вернулась к Хабеду-иль-
Руману.
— Царевич, — сказала она, — тебе предстоит возвратить этих не¬
счастных на родину, к их семьям и, так сказать, к жизни. Если немедля
вернуть им их естественное обличье, с ними будет трудно управиться,
но тебе самим Мухаммадом и судьбой дано право ими руководить. На¬
до лишь дождаться того мгновения, когда можно будет смешать прах
Мограбина с прахом его родителей. Это уничтожит чары, что опусти¬
ли несчастных до животного состояния. И пока не наступит это спаси¬
тельное мгновенье, пойди вместе с другими царевичами посмотреть,
чем завладел маг силой своего могущества. Каждый после узнает, что
здесь кому принадлежит, и, всё, что не найдет своего хозяина, станет
твоим.

936
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Царевичи вслед за попугаем поспешили к складам Мограбина, где
были собраны самые редкие и дорогие товары. Там были горы золотой
и серебряной посуды, груды кошельков с золотыми монетами, драго¬
ценные вазы, полные самых прекрасных каменьев, и огромные запасы
провизии, способные прокормить целую армию.
—	Вот, — сказала Аухета, — всё, что способно разжечь алчность в
сердцах менее благородных, чем ваши. Каждый из вас найдет здесь
своих подданных, и каждому надлежит взять на себя командование со¬
отечественниками. Хабед-иль-Руман отдаст людям приказ строиться
под знамена царевичей, тем самым никто из вас не будет ущемлен в
правах. И пока мы не вернулись к костру, в пламени которого сгорел
чародей, я тоже возьму свою долю добычи.
С этими словами царевна-ара отыскала газовое покрывало, подхва¬
тила его клювом, потом взяла в лапы, отлетела в сторонку, опустилась
и села на ткань.
Царевичи подошли к кучке пепла, в которую превратился Могра-
бин. Хабед-иль-Руман разбил золотую урну и смешал пепел чародея с
прахом его родителей.
—	Это еще не всё, — промолвил ара. — Царевич, зажги курения,
брось в них все перья птицы Фессефце, что остались у тебя и твоих со¬
товарищей, и прикажи перьям именем Сулеймана развеять на все четы¬
ре стороны прах, который ты подбросишь вверх.
Сирийский царевич подчинился, и едва пепел развеялся, как раз¬
дался необыкновенный шум. То был возглас изумления, вырвавшийся
из груди десяти тысяч человек, которые внезапно вновь обрели свой
истинный облик.
Хабед-иль-Руман не стал терять ни минуты.
—	Сирийцы! — крикнул он. — Стройтесь позади меня! Тартары! Вот
ваш царевич Б ад и ад-Дин! Китайцы! Это ваш царевич Иамаль-эд-Дин!
Персы! Жители Дамаска! Выходцы из Синги! Стройтесь!
Заслышав эти команды, люди протерли глаза, будто только что
пробудились от глубокого сна, а потом без шума и суеты с необыкно¬
венной быстротой подчинились и заняли указанные им места. Цареви¬
чи предупредили подданных, что отправление назначено на завтра и
всем надлежит подготовиться к дальнему переходу.

Чародей... Окончание
937
Что тут началось! Погонщики побежали в поля ловить верблюдов,
лошадей или слонов. Женщины брали за руки своих подросших детей,
которых едва узнавали, рассматривали их, одевали в дорогу. Через па¬
ру часов каждый уже вернул себе то, что ему принадлежало, и повсюду
воцарился порядок.
Люди спрашивали друг друга, где они находятся, но никто не мог
им дать ответа. Все были убеждены, что прибыли сюда лишь накануне.
Хабеду-иль-Руману досталось тридцать слонов, шестьдесят верблю¬
дов и несметное количество лошадей и мулов. Его подданные забрали
сокровища Мограбина и погрузили на вьючных животных. Сирийкам
с малыми детьми приготовили места на спинах слонов. Каждый царе¬
вич получил по великолепному скакуну.
Посреди всеобщего волнения и забот все позабыли о попугае-ара.
И вдруг Хабед-иль-Руман заметил женщину, закутанную с головы до
пят в газовую ткань. Она сидела на земле, прислонившись к дереву, в
нескольких шагах от него. Царевич подошел к ней и спросил:
—	Кто ты, госпожа?
—	Бедная египтянка, — отвечала женщина.
Юноша узнал голос Аухеты и хотел позвать своих товарищей, да¬
бы вместе с ними воздать их спасительнице положенные почести.
—	Великая царевна... — начал он.
—	Я не царевна, — возразила Аухета. — Мое непослушание лишило
меня всяких прав на корону и, что еще более печально, на родитель¬
скую любовь. Я по своей собственной воле стала женой Мограбина.
Я не смею поднять глаз к небу, не смею без стыда взглянуть на землю.
Моя участь — позор, мое прибежище — угрызения совести... О благо¬
родный царевич! Я виновата перед собой и людьми и не заслуживаю
прощения. Но, несмотря на это, прошу, не откажись стать моей опорой,
посади меня на одного из своих слонов с женщинами, которых не
оскорбит мое общество, и защити египтян, что могли оказаться здесь.
Отныне я принадлежу только моему благодетелю, для моей родины я
умерла... Я хочу, чтобы мой отец никогда не узнал об ужасной судьбе,
которую я сама себе уготовила. В то же время я знаю, что он был и
остается язычником, и потому мне следует отправиться в Мекку и ка¬
яться там до тех пор, пока Великий Пророк не смилостивится и не из¬

938
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
бавит моего несчастного, моего почтенного родителя от его страшных
заблуждений.
Слушая царевну, Хабед-иль-Руман растрогался до слез. До сих пор
он знал лишь одну женщину — свою мать, и любовь была ему неведома.
Рассказ Аухеты о ее приключениях внушил юноше не только ува¬
жение к ней, но и самое нежное сострадание. Ее мудрость, познания,
самообладание, неопровержимые доказательства которых он получил,
лишь усилили его чувства. Одним словом, незаметно для себя и еще не
сознавая того, он проникся к ней искренней любовью.
—	Великая царевна, — сказал Хабед, — будь уверена, здесь всё при¬
надлежит только тебе. Неужели ты полагала, что, когда эти люди при¬
дут в себя, мы не расскажем, что ты сделала для них? Ни один из нас
ни на минуту не забудет о том, чем тебе обязан. Мы окружим тебя са¬
мым глубоким почтением и заботами. Малейшие твои желания станут
для нас приказами, а наша покорность будет беспримерной.
—	Ах, царевич! — вздохнула Аухета. — Ты забыл, что говоришь с
особой, которую ее безумная страсть заставила забыть о священном
долге.
Чем больше египетская царевна принижала себя, тем больше воз¬
вышалась в глазах Хабеда-иль-Румана. Однако нарождавшаяся любовь
не смогла отвратить героя от возложенных на него обязанностей. Он
возглавлял своего рода армию, и ему надлежало следить за порядком,
руководить движением и обеспечивать людей провизией.
Пепел птицы Фессефце заставит гору открыть проход, но царевич
не понимал, как слоны с их башенками смогут пройти под столь низки¬
ми сводами.
Он верил в благоволение Сулеймана, льстил себя надеждой на то,
что Великий Пророк поможет огромному каравану и людям, столь чу¬
десным образом возвращенным к жизни. Однако царевича не оставля¬
ли сомнения, и он поделился ими с Аухетой, перед тем как она удали¬
лась в свою башенку для отдыха.
Сирийский царевич обратил ее внимание на то, что после гибели
чародея час от часу воздух становился всё горячее. Песок, что скопился
у подножия гор, опоясывавших владения колдуна, вздымался сильны¬

Чародей... Окончание
939
ми ветрами и вскоре грозил засыпать долину, сделав ее бесплодной и
непригодной для жизни. Все животные погибнут от голода и жажды, а
значит, надо дать и им возможность уйти из этого гибельного места.
Пока юноша предавался этим размышлениям, ночь прошла, и в
шести маленьких лагерях зазвучали рожки, призывая всех к подъему.
Когда рассвело, сирийцы во главе с Хабедом-иль-Руманом первыми
тронулись в путь. Царевич галопом помчался вперед, чтобы без свиде¬
телей заставить гору открыться. Почувствовав, как содрогнулась земля,
его армия пришла в смятение. Другие царевичи, объехав ряды, успоко¬
или людей, хотя их самих немало поразило то, сколько песка низверг¬
лось вниз с окрестных вершин. Дикие животные в страхе устремились
вслед за караваном.
Царевич повелел земле открыть удобный проход. Его приказание
было исполнено, и люди не встретили никаких преград на своем пути,
даже когда шли в полной темноте. Пока караван задержался, чтобы
напиться у грозного источника, Хабед-иль-Руман именем Сулеймана
приказал горе оставаться открытой и дать беспрепятственно пройти
всем животным, двигавшимся за его маленькой армией.
Дорога, по которой следовали царевичи, привела их к границам
царства Тафилет7. Им предстояло пересечь большую пустыню, чтобы
достичь первых обитаемых земель. Оттуда можно было за три дня до¬
браться до Нареки, столицы царства, где жил правитель Тафилета.
Пяти дней хватило, чтобы проделать этот путь, и на всем его протяже¬
нии не встретилось никаких препятствий.
Царя Тафилета предупредили о приближении большого и очень
странного каравана, подобного которому в этих краях никогда не виде¬
ли. Государь выслал навстречу своих сановников, и Хабед-иль-Руман
одарил их богатыми подарками, испросив дозволения разбить лагерь у
стен столицы.
Царевичи договорились между собой, что скажут, будто явились из
царства Томбут8 и хотят выйти к морю, дабы там погрузиться на кораб¬
ли. Внешность Хабеда-иль-Румана, а также царевичей, помогавших ему
принять посланцев тафилетского правителя, внушила последним до¬
верие. Великолепное оружие, которое вручили всем, кто мог держать

940
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
его в руках, создало высокое мнение об их войске, а ручные слоны с
башенками были новым зрелищем для народа, знакомого лишь с дики¬
ми слонами.
Прибыв в Нареку, царевичи первым делом отдали дань уважения
царю, который не добился от них никаких сведений, кроме того, что
они путешествуют ради собственного образования под командованием
самого просвещенного из них. Роскошные подарки придали весомости
этим заверениям. И после нескольких дней отдыха караван продолжил
путь и достиг морского побережья. Там каждый царевич нашел кораб¬
ли для себя и своих подданных. Настал час расставания. Хабед-иль-
Руман одарил сокровищами своих товарищей и всех, кого счел необхо¬
димым вознаградить. За время пути мудрая и добрая Аухета успела
познакомиться со всеми людьми и выяснить в подробностях, кто в чем
нуждается и какая помощь требуется.
Не снимая покрывала, она подсказывала Хабеду-иль-Руману, что
делать, и тем самым дала ему возможность не только ощутить удоволь¬
ствие от благотворительности, но и снискать уважение, добиться кото¬
рого юноше очень хотелось.
Царевичи тепло попрощались, заверив друг друга в вечной дружбе
и взаимной поддержке. Они вышли в море, чтобы вернуться в царства
своих отцов, где их появление и рассказы о приключениях должны
были вызвать не только приятное удивление, но и переворот в образе
мыслей. Однако перипетии их судеб — тема другого повествования, ибо
наше посвящено главным образом сирийскому царевичу — победителю
коварного Мограбина.
Поскольку Хабед не был стеснен в расходах, он купил двенадцать
кораблей и погрузил на них свое войско. Из всех вьючных и верховых
животных юноша оставил только своего коня и слона, на котором путе¬
шествовала египетская царевна, и после благополучного плавания до¬
стиг берегов Сирии.
Едва ступив на сушу, Хабед-иль-Руман, боясь, что неожиданным
возвращением причинит слишком большое волнение своим родителям,
направил к ним одного знатного сирийца с посланием, которое преду¬
преждало их о его скором приезде.

Чародей... Окончание
941
Цепь событий увлекла нас так далеко от сирийского двора, что с
тех пор, как мы оставили Хабеда-иль-Калиба и Эль-Менур в горе и пе¬
чали из-за похищения любимого сына, у нас не было никакой возмож¬
ности узнать, что с ними сталось. А если бы была, то мы увидели бы,
как они льют бесконечные слезы, и только советы и увещания шейха,
наставника Хабеда-иль-Румана, мешают любящим родителям погру¬
зиться в бездну отчаяния.
Шейх уговорил царя приказать провести общественные молебны.
И днем, и ночью хотя бы один мусульманин, распростершись в Боль¬
шой мечети, молил Мухаммада о защите пропавшего царевича.
«Государь, — говорил праведный шейх, — есть часы, когда Затанай
обладает на земле огромной властью. Нашими молитвами мы должны
сделать так, чтобы у него не было ни минуты, дабы навредить вашему
сыну. Только так можно одолеть зло».
Царь проводил в мечети треть каждого дня, а Эль-Менур готова
была вовсе не покидать ее, чтобы беспрерывно просить за своего сына.
Таково было положение в сирийском дворце, и ничто не приносило
ни облегчения, ни надежды, пока в один прекрасный день придворный
шут, как раз в тот момент, когда все страшно потешались над его урод¬
ливым носом, вдруг почувствовал, что огромная уродливая бородавка
исчезла сама собой. Все поразились этому чуду, а старый шейх, узнав о
случившемся, немедленно разыскал повелителя.
«Государь, — воскликнул он, — счастье никогда не приходит одно.
Мограбин сильно испортил жизнь твоему евнуху, обезобразив его так,
что смотреть было страшно. Злобность чародея не знает границ, и вдруг
одно из ее последствий исчезло, я вижу в этом знак того, что его могу¬
щество пошатнулось. Пойдем в мечеть, возблагодарим Всевышнего».
И ровно через месяц Хабед-иль-Калиб получил письмо от сына,
приказал немедленно собрать четыре тысячи всадников и выехать на¬
встречу Хабеду-иль-Руману.
Траур во дворце и городе отменили. Эль-Менур была вне себя от
радости. Бывший визирь, ее отец, попросил поставить его во главе кон¬
ного отряда, а старый шейх вызвался сопровождать его верхом на верб¬
люде.

942
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Почетный эскорт, высланный навстречу сирийскому царевичу, по¬
разился тому прекрасному порядку, с которым двигалось его малень¬
кое войско. Хабед-иль-Руман ехал впереди, верхом на великолепном
коне. Старики завидели его уже издалека. Царевич бросился в объятия
своего деда и своего старого наставника, и все поехали в столицу.
Народ толпами повалил на улицы, дабы приветствовать будущего
государя, — люди кричали, радовались, покрывали цветами дорогу к
дворцу. И наконец Хабед-иль-Калиб и Эль-Менур обняли любимого
сына, которого вернуло им особое благоволение Неба. Они обливались
слезами радости и умиления, и царевич плакал вместе с ними.
Хабед-иль-Руман улучил минуту, чтобы попросить мать выслать
главного евнуха с носилками навстречу египетской царевне. Он умолял
Эль-Менур принять Аухету у себя в покоях и обращаться с нею как с
той, кому он, после Аллаха и Мухаммада, обязан был своим освобож¬
дением.
Затем царевич рассказал всем, в том числе визирю и шейху, свою
историю и историю Аухеты. Его слова вызвали новые потоки слез, ис¬
точником которых служили то сочувствие, то страх, то тревога.
Эль-Менур поспешила встретить египетскую царевну, о прибытии
которой ей сообщили, и по просьбе дорогой гостьи проводила в предна¬
значенные ей покои.
Аухета в первый раз рассталась со своим покрывалом с тех пор,
как надела его во владениях Мограбина. Она не показала своего лица
даже сирийкам, которых Хабед-иль-Руман попросил прислуживать ей,
ибо хотела избежать любых слухов о своей внешности. Эль-Менур,
нежно поцеловав дорогую гостью в щеку, застыла, пораженная ее кра¬
сотой.
— Ах, госпожа, — горестно вздохнула египтянка. — Не восторгайся
тем, что послужило причиной моего падения. Без этого рокового дара
я была бы послушной дочерью своего отца, уважаемой и добродетель¬
ной. Я была бы наследницей престола, потом царицей, а сделалась
лишь грешной вдовой чудовища и до скончания дней моих буду сожа¬
леть о том, что натворила, и каяться, отказываясь от всего, кроме мо¬
литв и одиночества. Окажи мне милость, госпожа, — продолжала без¬

Чародей... Окончание
943
утешная красавица, — позволь написать моему отцу и испросить его
прощения. Дай мне одного из твоих гонцов. Только честь, оказанная
тобой, позволяет мне осмелиться на подобную просьбу. И не кори меня
за поспешность, ибо только отцовское прощение может облегчить бре¬
мя моих страданий.
Эль-Менур, до крайности растроганная, обещала исполнить любое
желание бедной царевны, и та немедля написала в Массер.
^^[яЬЮ ^мяятя
^/еяо/со^кял £яс>ьснл,дтрятл$сяял я^я^в
КЯ^Ы^ЯЯМ	cfoOM ОтЯвМ, МвЛЯт о свстЬяаякяя.
ОтЯ,вМ,
^-/есгястьл от^ыля ея гляъя:
оня стяля ли^с^льмякЬоя я ^ьсля яъ^я^лекя от лсуъекяя
Лягодя^л лоЬроёятельст^а ^еляЬвгв ^'/ТроЬо/сл,
гьея мвгяле вкя, с твоего &ысвшшмегв^въ&вленял,
Хогет яоЬсвкяниьсл,
С моего собственного свглясял,
ббАвтором я теяе£ь рясблоЛяюсь, женя яохятял гя^о^ея,
самое злобное г^оббом^е кя сббете,
гьям сообил,кябом Лея кегестяббыя бог ^бяял,
^меня бьеля возможность лоз нябомятьел
с множился божествамя, ях любяма,амя я соббеткобамя.
с/Т^остя мне мою смелость, я^остя зя то,
гто лагяд этя елвббя, кв л хвъу я^е^осте^егь яьебл от тех,
(сто мекл яог^бял я стремятся логуббсть тебл,
бббсля бвл^ньл-яе^еялнбя, г то ты^ял мне ббклстяббнла,ы,
яолбятсл л£я тббоемjf66o]Se,
я^ябяжя сжегь ее вместе со стятуея божестббя,
ботоЬомя окя яоблоклетсл.

944
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
и^Глиии/ meJe лг Сл^лл,
1ЬЛ Я^Я^ЛЖелЛ П.£>ЛКЛЛЛ ЖвКЛ СДвС^втЛЛ Я ЛЯсЬвЛ.
сЗдесь л ж^ятм т.$олх ярлЬяшнлл,
дмвллш, впилось ^слЬле свжкеклл,
^еллдятм mœ^e ^^рян.- тмльЬо g к песет, лст.лкд л cfem.,
тлг^я /л/ f Ьклгях т^олх 2tcjSetA,ûf кет. клъего, kjSGJie лжл.
Юдкя-едлкст.ёеккял ст.рвч.Ья ^£^якя
ос^о^одлля греилкуш т$вш^огь от. ке^оо^яглжых ли^ъеклл,
лостж^ялсл я^огестм ее с éejSoU л^^еж^еклем.
^от. окя: «<р-/ет. $вгя, kjSGJie рйлляхя,
л	— n.jSGjSok <^Esig».
Аухета передала письмо Эль-Менур, царь и царица Сирии присоедини¬
ли свои послания, и гонец увез их, дабы доставить в Египет.
В Тадморе начали готовиться к паломничеству египетской царев¬
ны. Десять тысяч всадников собирались сопровождать ее в Мекку;
Хабед-иль-Руман, коим руководили не только глубочайшая набож¬
ность, но и чувство почтения и нежности к женщине, лица которой он
никогда не видел и не надеялся увидеть, был удостоен чести стать во
главе ее провожатых.
Эль-Менур понимала, что творится в сердце сына, гораздо лучше,
чем он сам, и не порицала его за любовь, ибо находила слишком много
достоинств в восхитительной Аухете. И всё же она не надеялась, что
Хабеду удастся заставить царевну отказаться от решения посвятить
свою жизнь покаянию.
«Ах, госпожа, — говорила она египтянке, — зачем же хоронить себя
заживо в двадцать один год? Нельзя, нельзя лишать землю ее лучшего
украшения! Да и царь Египта был бы счастлив вновь обнять свою дочь.
За что отнимать у него возможность видеть на троне ту, что была рож¬
дена для этого! Ты судишь себя слишком строго: твоя юность, неопыт¬
ность, непреодолимая сила сверхъестественных чар, коими тебя окол¬
довали и обольстили, — всё служит твоему оправданию».

Чародей... Окончание
945
«Нет, госпожа, — отвечала царевна, — если я поверю твоим словам,
то паду как в твоих глазах, так и в моих собственных. Я наслаждалась
отравой, что просочилась в мое сердце. Я убоялась серьезного нрава
мужа, которого хотел дать мне отец, хотя знала, что нет никого, кто
смог бы лучше, чем он, управлять Египтом. И наконец, госпожа, полю¬
бив своего похитителя, я не послушалась голоса крови, который при¬
зывал меня вернуться к отцу. Я не поверила этому божественному
предупреждению, я увлеклась колдовством и чародеем, отбросив муд¬
рые советы, полученные мною во сне, и предчувствия, что заставляли
меня усомниться в моем соблазнителе. Можно простить невежество, но
не мне, госпожа, ссылаться на незнание. То, как я использовала свои
природные дарования и помощь, которую оказывало мне Небо, сегодня
вызывает во мне лишь чувство стыда, и к тому же найдется ли на всей
земле царевич, которому захочется просить руки вдовы Мограбина,
женщины, которая была замужем за воплощенным злом?»
«Госпожа моя, — воскликнула Эль-Менур, — дай мне эту прекрас-
ную руку, я с гордостью прижму ее к моему сердцу! Ах, если бы все
люди судили себя так же строго, как ты, им не нужно было бы бояться
гнева Божьего».
Весь Тадмор пришел в движение, готовясь к отъезду именитой па¬
ломницы. Бесчисленная толпа народа присоединилась к ее путеше¬
ствию: сирийцы, вырвавшиеся из лап Мограбина по милости Мухамма¬
да, сопровождали ее из чувства долга, а еще пятьдесят тысяч поддан¬
ных царя Сирии — из благодарности за спасение их любимого царевича.
Слух о предстоящем паломничестве, о великолепии и надежности
его сопровождения, коим командовал единственный сын могуществен¬
ного государя, распространился по всем соседним странам, и многие
правоверные мусульмане захотели использовать столь прекрасную воз¬
можность для паломничества в Мекку. Богомольцы прибывали со всех
сторон, и среди них явился тот, кого совсем не ждали. Это был сам
египетский царь.
После непостижимого для него похищения любимой дочери, доро¬
же которой у него не было никого на всем белом свете, отец Аухеты
пребывал в глубокой печали.

946
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. 2
Он обратился за советом к жрецам Баала, но те напрасно пытались
убедить его, что он должен быть счастлив, ибо дочь его отдана во
власть самого божества и пользуется почетом и блаженством, которые
даруются только любимцам верховного существа. Внутренний голос
подсказывал царю, что всё это ложь, а сновидения лишь укрепляли в
этих подозрениях9.
Можно вообразить, какое впечатление произвело на египетского
государя письмо Аухеты. Сначала он почувствовал радость от того, что
дочь жива. Но его смутило и раскаяние ее, и уверения в том, что ее по¬
хитили и сам Баал был к этому причастен, и что, обманутая своей на¬
ставницей, она попала в беду, из которой ее вызволили только слова
Корана. Царь несколько раз перечитал эту строку.
«Вся Азия, — думал он, — верит в Мухаммада и в то, что есть только
один-единственный Бог. Тогда Баал лишь призрак? Нет, что я говорю,
призраки не совершают преступлений».
Эти размышления привели его в сильное замешательство, и он
взялся за письма царя и царицы Сирии. Они поздравляли себя с тем,
что смогли уберечь сокровище красоты, познаний и добродетелей, и
этим сокровищем была очаровательная Аухета-иль-Кахакиб, его дочь,
для паломничества которой они приготовили великолепное сопровож¬
дение, достойное столь знатной особы. Египетскому царю показалось,
что он видит сон. Однако он расспросил гонца, который доставил по¬
слания из Сирии. Тот подтвердил, что царевна, получив спасение из
рук Аллаха и Его Пророка, прибыла в Тадмор вместе с Хабедом-иль-
Руманом и тремя тысячами сирийцев и сириек, вырванными из плена,
в котором их держал чародей по имени Мограбин, раб и любимец всех
демонов ада.
Беспокойство овладело царем, он не мог дольше оставаться в Мас-
сере.
Государь позвал племянника, которого прочил на свой престол и
который в то время исполнял обязанности первого советника. Царь же¬
нил его на одной из своих родственниц и полностью ему доверял.
Он сообщил племяннику последние новости и то, что намерен не¬
медленно отправиться в Сирию. Сборы были недолгими, и путешествие
заняло всего несколько дней.

Чародей... Окончание
947
Так, Аухета вместо ответа на свое письмо увидела родного отца.
Царь и царица Сирии стали свидетелями этой трогательной встречи.
Отец с удовольствием простил свою прекрасную дочь. Ах, если бы
она сама могла себя простить так же легко! Родитель поцеловал ее
нежно, от всего сердца и во всех ее ошибках обвинил самого себя.
Затем с необыкновенной поспешностью он выразил желание немед¬
ля увидеть Хабеда-иль-Румана, которому дочь была обязана очень мно¬
гим. В первый раз Аухета открыла лицо при своем спасителе, и, едва
он вошел, она опустила глаза: жаркий румянец залил щеки обоих и дал
понять, что если их уста еще молчат, то сердца уже давно обо всем до¬
говорились.
Повелитель Египта от всего сердца обласкал славного царевича и
объявил, что собирается присоединиться к каравану, отправляющемуся
в Мекку, чем привел в неописуемый восторг свою прелестную дочь.
Паломничество в Мекку — дело серьезное, и благодаря ему прои¬
зошли весьма приятные перемены. Прекрасная Аухета-иль-Кахакиб из¬
лечилась от чрезмерных угрызений и сомнений по поводу нового за¬
мужества. Она согласилась выслушать признания царевича Хабеда,
своего благочестивого спутника. И правильно сделала, ведь времени
для того, чтобы хорошо узнать своего «паломника», у нее теперь было
предостаточно10.

ДОПОЛНЕНИЯ

эпилог
[французского] издателя
По поводу сказки
«Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-илъ-Говас»
Æ	евозможно отказать себе в некоторых разъяснениях по
поводу сказки, которую арабские составители «Тысячи и од-
/у 1	. ной ночи» вложили в уста прекрасной и благоразумной Шах-
разады. Мы займемся ими, пока султан Шахрияр изволит
почивать в объятиях своей жены.
Эта история по высоконравственности своей, по исполнению ча¬
стью стихами, частью прозой, оживленной всеми красками лирики, по¬
добна скорее поэме, чем простой сказке, или даже настоящему рыцар¬
скому роману, чей сочинитель должен стремиться к достижению двух
целей, а именно: развлечение и назидание.
Сначала автор украшает душу и тело главного героя всевозможны¬
ми достоинствами и дарованиями, а затем позволяет этому совершен¬
ному персонажу сделаться странствующим рыцарем.
Для воспитания будущего героя используется средство, найденное
в «Телемаке»:1 существо из мира духов, Ментор, под маской которого
скрывается сама Минерва2.

952
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Его тело закаляется в трудностях, как советовал Жан-Жак Руссо в
своем «Эмиле»3, но, поскольку истинный рыцарь должен поклоняться
Богу и Даме, сначала юному арабу надлежит познакомиться с Кора¬
ном.
Тут следует вспомнить, что Руссо совершенно серьезно предлагал
своему воспитаннику поразмыслить над приключениями Робинзона
Крузо4.
Арабские сказители последовали его наставлению и вынудили сво¬
его героя усвоить опыт Робинзона Крузо на практике, уготовив Хабибу
путь, который предоставил для этого соответствующие возможности.
Руссо предлагает зажигать сердца учеников образом вымышленной
возлюбленной.
Дама сердца юного араба существует на самом деле, но его застав¬
ляют воспылать к ней страстью благодаря лишь простому рассказу о ее
красоте и о чувствах, которые она к нему питает.
Все это, однако, не дает повода предполагать, что господин Фене-
лон и автор «Эмиля» были знакомы с арабской рукописью, в которой
обнаруживаются упомянутые мотивы, но лишь еще раз подтверждает
расхожее мнение о том, что на всей земле и во все времена люди имели
близкие представления об одном и том же сюжете.
Арабский автор, торопясь к своей цели, заставляет героя действо¬
вать в гораздо более сжатые, чем наши современники, сроки. Едва
вылупившийся из яйца поэт немедленно начинает слагать стихи, а уче¬
ник, получив наставление, тут же видит, что происходит, когда он сле¬
дует ему.
Этот маленький роман, вероятно, был создан после побед Салади¬
на5 и, вполне возможно, написан его придворным поэтом. Слишком
очевидной выглядит смесь европейских и арабских представлений о
рыцарстве, чтобы она сумела сформироваться в голове того, кто зна¬
ком лишь со взглядами одной из двух частей света. И даже речи быть
не может о таком в общем-то естественном явлении, как независимое
рождение аналогичных идей.
Сделав все для разностороннего воспитания своего ученика, араб
рисует его почти идеальным, но не совершенным, ибо герой еще слиш¬
ком молод.

Дополнения. ЭПИЛОГ [ФРАНЦУЗСКОГО] ИЗДАТЕЛЯ...
953
С одной стороны, рассказчик помещает рядом с юношей отца как
образец и пример для подражания, с другой — очень ловким маневром
отправляет Хабиба в небольшое путешествие для изучения изречений
Сулеймана, чем дает нам понять, что совершенство может быть лишь
плодом зрелости и опыта.
Характер варвара Зира, который ненадолго противопоставляется
главному герою, дает возможность подчеркнуть блестящие достоин¬
ства сына Саламиса.
В то же время, поскольку полагается испытать все рыцарские до¬
бродетели, когда речь заходит о верности своей любви, рассказчик не
выводит на сцену безумную возлюбленную, чтобы погрузить героя в
печаль как в «Грандисоне»6.
На пути арабского рыцаря встречается юная и наивная особа, чей
характер является приятной противоположностью всему серьезному,
что есть в других персонажах. Иль-Заида влюблена, сама того не созна¬
вая, ее прелестная страсть нежна и не обременяет никого, даже ее саму.
Этот нежный оттенок подчеркивает заслуги героя и не заставляет ни¬
кого страдать.
Клементина из романа о Грандисоне являет собой трогательную
картину, и столь сильную, что очень скоро она становится душеразди¬
рающей.
Английский автор был неосмотрителен, когда, доказывая доброде¬
тель своего героя, которая непременно должна была одержать победу,
подверг слишком сильному испытанию чувствительность своих читате¬
лей. В результате многие из них увлеклись Клементиной до такой сте¬
пени, что прокляли и добродетель, и принципы, сделавшие ее несчаст¬
ной.
Из-за этой эпизодической любовной истории у читателя пропадает
всякий интерес к основной фабуле романа Ричардсона: характер мисс
Байрон полностью обесцвечивается, тон героя становится сухим, если
не суровым. Так автор нашел средства разрушения там, где искал кон¬
трастов, и начатая им история не просто зависла, но уничтожилась.
Есть люди, которые скажут, что если бы Грандисон путешествовал
месяца полтора почти один на один с Иль-3аидой, даже не имея перед
ней кучу обязательств, то в ответ на те незначительные высказывания,

954
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
на которые она была способна, он не смог бы отвечать столь же серьез¬
но, как Хабиб, и не скривившись.
В остальном главные персонажи обоих романов, Грандисон и Ха¬
биб, сравнению уже не поддаются*. Грандисон — законченный герой,
Хабибу же еще предстоит сделаться таковым.
Поэтому первый из них не может совершить даже малейшей ошиб¬
ки, а второму дозволяется совершить ровно одну, но ее можно про¬
стить, учитывая молодость и влюбленность Хабиба. К тому же, на его
счастье, она все время стоит у него перед глазами и делает его столь же
скромным, сколь предприимчивым, доблестным и сдержанным.
Мы осмелились сравнить этот маленький роман с сочинениями ши¬
роко известными и более чем достойными исключительно для того,
чтобы указать на некоторые связи между ними. Это легкий восточный
эскиз, в котором можно с удовольствием отметить удачные линии, но
для этого его надо сопоставить с большими полотнами и найти в них
некоторую схожесть рисунка.
Арабский автор сказки о Хабибе был скорее поэтом, чем прозаи¬
ком. Мы видим, что он охотно наслаждается своим литературным да¬
ром, которым обладает в большей степени, чем те, кто, не сознавая
того, соперничал с ним и увеличивал объем «Тысячи и одной ночи». Его
изобретения иного рода; заметно, что он не только привносит новое как
в идеи, так и в образы, но и сознает это.
Его подробные описания демонов, которые несколько затягивают
повествование, отличны от фантазий других арабских авторов. И вот
что можно уловить из его главного представления о духах и джиннах:
для того, чтобы демоны могли вновь обратиться к Богу, они должны
стать людьми. У него также своя, особая манера обращения с волшеб¬
ной палочкой. Впрочем, не издателю надлежит судить об абсолютных
достоинствах этой истории, хотя, надо полагать, она не может испор¬
тить ни одного сборника, предназначенного для развлечения публики.
Грандисон — это английский Эмиль, но Эмиль образованный. Его речи — это бес¬
конечные проповеди, а поступки Образцовы. Мисс Байрон является Дамой его сердца,
но все отдают предпочтение Дульсинее Тобосской, как только знакомятся с милой,
чувствительной, чистой и несчастной Клементиной.

Жерар de Нервалъ
КАЗОТ
I

956
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
качестве подражателей другим авторам. Четко-прагматический ум
французского читателя с трудом воспринимает капризы чужого поэти¬
ческого воображения, разве что оно заключено в традиционные и дав¬
но знакомые рамки сказки или балетного либретто. Аллегория нравит¬
ся нам, басня — забавляет; наши библиотеки полны этих замысловатых
примеров игры ума, предназначенных в первую очередь для детей, а
затем для дам; мужчины снисходят до них лишь в минуты досуга.
В ХУШ веке у людей было много свободного времени, и никогда еще
литературные фантазии и басни не пользовались таким успехом, как в
ту пору. Величайшие писатели века — Монтескьё, Дидро, Вольтер —
убаюкивали и усыпляли своими очаровательными сказками общество,
которое их же принципы должны были в самом скором времени раз¬
рушить до основания: автор «Духа законов» писал «Книдский храм»;
основатель «Энциклопедии» развлекал дам и кавалеров «Белой пти¬
цей» и «Нескромными сокровищами», создатель «Философского слова¬
ря» изукрашивал «Принцессу Вавилонскую» и «Задига» чудеснейшими
восточными фантазиями1. Все это были выдумки, остроумнейшие вы¬
думки и ничего более... чтобы не сказать, ничего более тонкого, при¬
чудливого и чарующего.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
957
Но поэт, верящий в свои фантазии, повествователь, верящий в свою
легенду, автор, принимающий всерьез мечту, зародившуюся в глубинах
его сознания, — вот редкость, не виданная в XVTH веке, в том веке, где
аббаты-поэты вдохновлялись сюжетами языческой мифологии2, а не¬
которые светские стихотворцы сочиняли басни, основанные на христи¬
анских таинствах.
Читатели того времени были бы весьма удивлены, узнай они, что во
Франции появился остроумнейший и одновременно по-детски наивный
автор, продолживший сказки «Тысячи и одной ночи» — этого великого,
но незавершенного произведения, над переводом коего так долго бился
господин Галлан;3 новый автор словно писал под диктовку арабских
сказочников, и это отнюдь не выглядело ловким подражанием восточ¬
ной прозе, но оригинальным и серьезным творением, созданным чело¬
веком, полностью проникшимся духом и верованиями Востока. Впро¬
чем, следует заметить, что большинство сюжетов для своих сказаний
Казот отыскал под пышными кронами пальм, растущих у подножия
высоких холмов Сен-Пьера4, — вдали от Азии, разумеется, но под столь
же палящим солнцем. Нужно сказать, что ранние произведения этого
в высшей степени оригинального писателя не принесли ему большой

958
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
известности. Она пришла к нему лишь по издании «Влюбленного дьяво¬
ла» да нескольких песен и поэм, которые и составили Казоту славу
блестящего автора; лучи этой славы озарили всю его жизнь, вплоть до
ее трагического конца. Гибель его подчеркнула загадочность идей, ко¬
торыми он руководствовался при создании почти всех своих произведе¬
ний и которые придавали им особое, таинственное значение; постараем¬
ся же оценить их по достоинству.
О первых годах жизни Жака Казота известно немногое. Он родил¬
ся в 1720 году в Дижоне и, подобно большинству просвещенных людей
своего времени, учился в иезуитском коллеже. Один из его наставни¬
ков, старший викарий Шалонского епископа господина де Шуазеля,
помог ему перебраться в Париж и пристроил в администрацию Мини¬
стерства морского флота, где Казот в 1747 году дослужился до звания
комиссара. Именно с этого времени он и начал понемногу заниматься
литературой, особенно поэзией. В салоне его земляка Рокура собира¬
лись литераторы и художники, и Казот приобрел известность, прочи¬
тав там некоторые из своих басен и песен. Произведения эти свидетель¬
ствовали о недюжинном таланте, которым позднее будет отмечена
скорее проза писателя, нежели поэзия.
После этого Казоту пришлось жить на Мартинике, куда он был на¬
значен инспектором Подветренных островов5. Там автор «Влюбленно¬
го дьявола» провел несколько лет, о которых мы мало что знаем; из¬
вестно только, что местные жители любили и уважали его и что он
женился на дочери главного судьи Мартиники, мадемуазель Элизабет
Руаньян. Предоставленный по этому случаю отпуск позволил Казоту
вернуться на какое-то время в Париж, где он опубликовал еще несколь¬
ко поэм. К этому же периоду относятся и две песни, вскоре снискавшие
широкую известность. Они написаны в духе модного для того времени
старинного романса или французской баллады, в подражание сьеру де
Аа Моннуа6. Песни эти явились одной из первых попыток воссоздать
тот средневековый романтический или лирический настрой, которым
наша литература пользовалась — и злоупотребляла! — много позже. За¬
мечательно, что уже в этой, далеко не совершенной форме явственно
просматривается своенравный и яркий талант Казота.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
959
Первая из песен озаглавлена «Бессонница доброй женщины» и на¬
чинается так:
В самом сердце дремучих Арденн
Мрачно замок на скалах молчит.
Там хоронится нежить у стен,
Здесь и далее — перевод стихов П. Васнецова.

960
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
С первых же слов можно признать в этой песне балладу, какие сочиня¬
лись поэтами севера Франции, а главное, видно, что это серьезная фан¬
тастика, далекая от манерных сочинений Берни и Дора7.
Простота стиля не исключает, тем не менее, особой, сочной и кра¬
сочной поэтичности, отличающей многие строки этой баллады:
Воют оборотни у оград,
Слепо бродят у замка они.
Слышны стоны, и цепи звенят,
Кровь течет, и мелькают огни.
Боже, идти нету сил!
Крики глухие зовут из могил.
Видно, зовут не напрасно.
Страшно мне, милая, страшно!
Сир Ангерран, отважный рыцарь, возвращается из Испании. Проезжая
мимо ужасного замка, он решает остановиться в нем. Тщетно пугают
его рассказами о духах, там обитающих: он лишь смеется, велит слугам
снять с себя сапоги, подавать ужин и стелить постель. В полночь начи¬
нается чертовщина, предсказанная ему добрыми людьми. От адского
грохота содрогаются стены, зловещие огни пляшут в окнах, и, наконец,
сильный порыв ветра распахивает двери, и их створки расходятся с
жутким, леденящим душу скрипом.
Некто, навеки проклятый и одержимый демонами, с замогильным
воем проходит по зале:

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
961
Черным потоком кровь
Хлынула вместо красной.
Страшно мне, милая, страшно!
Рыцарь Ангерран расспрашивает этих несчастных, кто виною их муче¬
ний.
— Сеньор, — отвечает дама с кинжалом, — я родилась в этом замке,
я была дочерью графа Ансельма. Этот монстр, коего вы здесь видите и
коего по воле неба я обязана мучить и терзать, состоял капелланом у
моего отца и, на мое несчастье, влюбился в меня. Забыв о своем долге
и положении, не будучи в силах соблазнить меня, он призвал дьявола
и предался ему, дабы получить от него подмогу в сем гнусном деле.
Каждое утро я ходила гулять в лес и там купалась в прозрачных водах
ручья.

962
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Роза эта, заговоренная дьяволом, одурманила красавицу, отдав ее на
волю гнусного, похотливого капеллана. Но вскоре, опомнившись, де¬
вушка пригрозила все рассказать отцу, и тогда злодей ударом кинжала
заставил ее умолкнуть навсегда.
Однако вдали слышится голос графа — он ищет свою
дочь. Тогда дьявол, обернувшись козлом, приближа¬
ется к злодею и говорит ему: «Садись на меня, доро¬
гой друг, не бойся ничего, верный мой слуга!»
Черта он сжал меж колен.
Тот бьется под ним, но летит.
Растекается в воздухе тлен,
И земля под ногами горит.
Только взлетели — и вмиг
Граф приуныл и сник.
Поздно скорбеть, все напрасно.
Страшно мне, милая, страшно!

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
963
Развязкою этого приключения было то, что сир Ангерран, свидетель
сей дьявольской сцены, машинально перекрестился, тем самым рассеяв
духов. Что же до морали баллады, то она проста и призывает женщин
опасаться тщеславия, а мужчин — дьявола.
Подобное подражание старинным католическим легендам, которое
сегодня сочли бы не стоящим внимания пустяком, в те времена явилось
неожиданно свежей новинкой в литературе. Наши писатели долго еще
следовали известному завету Буало8, гласившему, что христианская ве¬
ра не должна занимать украшений у поэзии; и действительно, всякая
религия, попадающая в руки поэтов, очень скоро вырождается и утра¬
чивает власть над душами. Но Казот, более суеверный, чем верующий,
нимало не заботился о религиозных канонах. Впрочем, эта большая
поэма, о которой мы здесь упомянули, и не претендовала на широкое
признание; она годится лишь на то, чтобы указать намечающуюся тягу
автора «Влюбленного дьявола» к особому виду поэзии — поэзии фанта¬
стической, которая после него опустилась до просто вульгарной.
Существует мнение, что романс этот был сочинен Казотом для его
подруги детства, мадам Пуассонье, ставшей впоследствии кормилицей
герцога Бургундского. Она якобы попросила писателя сложить колы¬
бельную для ее царственного питомца. Разумеется, Казот мог выбрать
менее грустный сюжет с меньшим количеством мертвецов и привиде¬
ний, но вскоре мы увидим, что этот автор обладал печальным даром
предвидеть и предсказывать несчастья. Второй романс того же периода
под названием «Несравненные подвиги Оливье, маркиза Эдесского»
также завоевал огромную популярность. Это подражание старинным
рыцарским фаблио опять-таки выдержано в «народном» стиле.

964
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
«Пажа Оливье позвать.
На площади четвертовать!»
Няня, полночь звонят. Скорей
Постель для меня согрей!
Тридцать последующих куплетов посвящены подви¬
гам пажа Оливье, который, будучи преследуем гра¬
фом на суше и на море, множество раз спасает жизнь
своему гонителю, повторяя ему при каждой встрече:
—	Это я, ваш верный паж! А теперь прикажите
меня четвертовать!
—	Уйди с глаз моих! — неизменно отвечает ему
упрямый старик, которого ничто не может растро¬
гать, и Оливье в конце концов вынужден покинуть
Францию, отправившись воевать в Святую Землю.
Однажды, утратив всякую надежду на счастье,
он решает положить конец своим горестям и уме¬
реть, но отшельник из Ливана принимает его у себя,
утешает, а затем показывает в чаше с водой, как в
магическом зеркале, все, что происходит в Турском
замке: его возлюбленная чахнет в темнице — «в гря¬
зи, средь мерзких жаб»; ребенок его был брошен в
лесу и вскормлен ланью; а Ричард, герцог Бретон¬
ский, объявил войну графу де Тур и осадил его за¬
мок. Забыв об обиде, Оливье спешит в Европу, дабы
спасти отца своей возлюбленной, и поспевает как раз
в тот миг, когда осажденные уже готовы сдаться.
Рубятся — искры летят!
На смерть, не дрогнув, идут.
В город ворваться хотят,
Но там их защитники ждут.
Голод стоит за спиной,
Не спрячешься за стеной.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
965
Няня, полночь звонят. Скорей
Постель для меня согрей!
Вот он — Оливье лихой!
Копьем воздетым грозит,
Он ломает его рукой
И двумя супостатов разит.
Ударов его не сдержать,
Придется бретонцам бежать.
Няня, полночь звонят. Скорей
Постель для меня согрей!
Это с виду простое стихотворение не лишено некоторого блеска, но
главное, что поразило тогдашних знатоков поэзии, был причудливый
сюжет, в котором Монкриф, знаменитый историограф кошек9, разгля¬
дел основу, годную для поэмы.
Казот все еще считался скромным автором нескольких песенок и
басен. Благоприятный отзыв академика Монкрифа разбудил его вооб¬
ражение, и, по возвращении на Мартинику, он переработал сюжет об
Оливье в прозаическую поэму10, перемежая в ней рыцарские темы с
комическими и авантюрными ситуациями на манер итальянских авто¬
ров. Произведение это не отличается большими литературными досто¬
инствами, но читается с удовольствием, и стиль его выдержан без¬
упречно.
Можно также упомянуть написанного в то же время «Импровизи¬
рованного лорда»11 — английскую новеллу с весьма «интимным» сюже¬
том и интереснейшими подробностями.
Впрочем, не следует думать, будто автор этих забавных фантазий
пренебрегал своими прямыми обязанностями чиновника; мы распола¬
гаем его собственноручно написанным докладом, адресованным в ми¬
нистерство Шуазеля12. В нем он крайне серьезно перечисляет обязан¬
ности комиссара морского флота и предлагает некоторые нововведе¬
ния в служебном кодексе — с усердием, несомненно оцененным по
достоинству его начальством. К этому можно добавить, что во время
нападения англичан на колонию, то есть в 1749 году, Казот развил бур¬

966
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
ную деятельность и выказал даже познания в военной стратегии при
вооружении и укреплении форта Сен-Пьер. Атака неприятеля была
отбита, невзирая на высаженный англичанами десант.
Однако смерть брата заставила Казота вторично вернуться во Фран¬
цию. Унаследовав от покойного все его состояние, писатель не замедлил
испросить отставку, каковая и была ему предоставлена в самых лест¬
ных выражениях и в звании генерального комиссара флота.

II
азот привез во Фран-
* цию свою жену Элизабет и для нача¬
ла расположился в доме покойного бра¬
та в Пьерри, близ Эпернэ. Твердо решив не
возвращаться больше на Мартинику, супруги
продали все свое имущество тамошнему главе
иезуитской миссии отцу Лавалету, образованнейше¬
му человеку, с которым Казот много лет поддержи¬
вал самые сердечные отношения. Тот выдал писате¬
лю вексель: его следовало учесть в парижской тор¬
говой компании иезуитов13.
По векселю предстояло получить пятьдесят ты¬
сяч экю; Казот предъявляет бумагу — компания

968
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
опротестовывает ее. Руководители компании заявляют, что отец Лава-
лет пустился в рискованные спекуляции и потому они не могут учесть
вексель. Писатель, вложивший в этот документ все свое состояние, был
вынужден подать в суд на своих бывших наставников, и процесс этот,
принесший много страданий его религиозной и монархической душе,
стал первым в серии всех последующих, которые обрушились позже на
общество Иисуса, приведя его к гибели14.
Так судьба впервые коснулась суровым перстом этого необыкно¬
венного человека. Не приходится сомневаться в том, что с этого момен¬
та его религиозные убеждения сильно пошатнулись. Успех поэмы об
Оливье побудил его к дальнейшему сочинительству — вскоре появился
«Влюбленный дьявол».
Это произведение славится по многим причи¬
нам. Оно выделяется среди других творений Казота
своим очарованием и ювелирной отделкой деталей,
но, главное, превосходит их оригинальностью кон¬
цепции. Во Франции, а особенно за границей, книга
эта стала предметом пристального изучения и поро¬
дила множество подражаний.
Феномен данного литературного произведения
неотрывно связан с социальным слоем, к которому
принадлежал его автор. Нам хорошо известен антич¬
ный прообраз подобных сочинений, также проникну¬
тых мистицизмом и поэтичностью, — это «Золотой
осел» Апулея15. Апулей, посвященный в культ богини Исиды, яснови¬
дец-язычник, полускептик-полуверующий, искавший под обломками
погибших мифологий следы древних суеверий; Апулей, объяснявший
басни символами, чудеса — неясным определением тайных сил приро¬
ды, а миг спустя сам насмехавшийся над собственной доверчивостью;
Апулей, то и дело прибегавший к иронической усмешке, сбивающей с
толку читателя, готового принять его всерьез, — вот кто был родона¬
чальником этого семейства писателей, которое может еще по праву
принять в свои ряды автора «Смарры»16 — этой античной грезы, этого
поэтического воплощения самых потрясающих феноменов кошмара.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
969
Многие читатели увидели во «Влюбленном дьяволе» всего литпь забав¬
ную небылицу, похожую на множество подобных произведений той
поры и достойную занягь место в «Кабинете фей»17. Самое большее, на
что он мог бы, по их мнению, претендовать, — это встать в один ряд с
аллегорическими сказками Вольтера; с таким же успехом можно срав¬
нивать мистическое творчество Апулея с мифологическими фацеция¬
ми Лукиана18. «Золотой осел» долго служил темой символических тео¬
рий философов Александрийской школы;19 даже христиане относились
к этой книге с уважением: сам святой Августин20 почтительно называет
ее опоэтизированной формой религиозного символа. «Влюбленный
дьявол» вполне достоин не меньших похвал и являет собою значитель¬
ный шаг вперед в развитии творческой манеры и писательского талан¬
та Казота.
Таким образом этот человек, известный вначале как изысканный
поэт школы Маро и Лафонтена21, затем как наивный сказочник, увле¬
кающийся то сочностью старинных французских фаблио22, то ярким
причудливым колоритом восточной сказки, введенной в моду благода¬
ря успеху «Тысячи и одной ночи», и, наконец, следующий более вкусам

970
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
своего века, нежели собственной фантазии, вступил на самый опасный
путь литературной жизни — иными словами, начал принимать всерьез
собственные выдумки. Правду сказать, это было несчастьем и славой
величайших авторов той эпохи: они писали собственными слезами, соб¬
ственной кровью; они безжалостно предавали, в угоду вульгарным вку¬
сам читающей публики, тайны своего духа и сердца; они играли свою
роль с той же истовой серьезностью, с какой некогда актеры антично¬
сти обагряли сцену настоящей кровью для развлечения всемогущего
плебса.
Но кто мог бы предположить в этом веке всеобщего неверия, когда
само духовенство едва ли не насмехалось над своими собственными
убеждениями, существование поэта, любовь которого к чисто аллегори¬
ческому чуду мало-помалу завлекла его в бездну самого искреннего и
пылкого мистицизма?!
Книги, посвященные каббале и оккультным наукам, изобиловали
в тогдашних библиотеках. Самые странные и нелепые средневековые
суеверия возрождались в форме остроумной, легковесной притчи,
способной примирить эти подновленные идеи с благожелательным вни¬
манием фривольной публики, полунечестивой-полуверующей, наподо¬
бие патрициев Греции и Рима времен упадка. Аббат Виллар, Дом Пер-
нети, маркиз д’Аржан23 популяризировали тайны «Эдипа Египетско¬
го»24 и ученые грезы флорентийских неоплатоников25. Пико делла
Мирандола и Марсилио Фичино26 возрождались в новом обличил, на¬
душенные на манер ХУШ века, — в «Графе де Габалисе», в «Каббали¬
стических письмах»27 и прочих образцах трансцендентной филосо¬
фии28, приспособленной для светских салонов. Героиня «Влюбленного
дьявола» — именно из этой компании шаловливых домашних духов,
описанных Беккером в статье «Инкуб» или «Суккуб» в альманахе «За¬
чарованный мир»29.
Слегка зловещая роль, которую автор в конце концов заставил
играть очаровательную Бьондетту, позволяет думать, что в это время
он еще не был посвящен в тайны каббалисгов или иллюминатов:30 ведь
они всегда тщательно отделяли духов стихий — сильфов31, гномов, ун¬
дин или саламандр — от ужасных пособников Вельзевула. Однако рас¬

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
971
сказывают, что малое время спустя после публикации «Влюбленного
дьявола» к Казоту явился таинственный незнакомец32 с внушительной
и уверенной осанкою, с лицом, осунувшимся от занятий наукой; корич¬
невый плащ скрывал статную, высокую его фигуру.
Он попросил Казота о приватной беседе и, оставшись с хозяином
наедине, сделал несколько таинственных знаков, к каким прибегали
посвященные, дабы признать друг друга.
Удивленный писатель спросил незнакомца, не немой ли тот, и по¬
требовал разъяснений. Но пришедший вместо ответа лишь сообщил
своим знакам еще большую загадочность.
Казот не смог сдержать нетерпения.

972
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
—	Простите, месье, — сказал тогда незнакомец, — но я полагал вас
одним из наших, притом самых высоких степеней посвящения.
—	Я не знаю, что вы имеете в виду, — отвечал Казот.
—	Но если это не так, то откуда же почерпнули вы те идеи, коими
проникнут ваш «Влюбленный дьявол»?
—	Да из головы, откуда же еще?!
—	Возможно ли?! Все эти заклинания среди развалин, эти тайны
каббалы, эта оккультная власть человека над духами воздуха, эти по¬
разительные рассуждения о магическом могуществе цифр, о воле, о
фатальности бытия... неужто вы сочинили все это сами?
—	Я много читал, хотя, признаюсь, без всякой системы, без направ¬
ления...
—	И вы даже не франкмасон?
—	Даже не франкмасон.
—	Тогда знайте, месье, что либо по внушению свыше, либо по чи¬
стой случайности вы проникли в тайны, доступные лишь посвященным
первой степени. Думаю, в дальнейшем вам было бы разумнее воздер¬
жаться от подобных откровений.
—	Как! Неужто я сделал это? — в испуге вскричал Казот. — Но я за¬
ботился лишь о том, чтобы развлечь читателей и доказать, что следует
остерегаться козней дьявола!
—	Откуда же вы взяли, что наша наука имеет хоть какое-нибудь
отношение к Князю Тьмы? А ведь именно к такой мысли приводит
ваша опасная книга. Я принял вас за нашего собрата, предавшего тай¬
ны общества по мотивам, которые и решил выяснить. Но коль скоро
вы, как я вижу, профан, не ведающий о нашей высшей цели, я берусь
наставить вас, посвятив в тайны того мира, который окружает нас со
всех сторон и в который вы проникли единственно благодаря вашей
интуиции.
Разговор их затянулся надолго. Биографы расходятся в подробно¬
стях, но все они единодушно констатируют внезапный переворот, что
произошел с тех пор в убеждениях Казота, невольно ставшего адептом
этого загадочного учения. Он даже не подозревал о том, что представи¬
тели его все еще существуют. Писатель признал, что выказал в своем

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
973
«Влюбленном дьяволе» непростительную строгость к каббалистам, о
коих имел весьма смутное представление, и что их обряды, вероятно,
не были такими уж пагубными, как он их там изобразил. Он даже по¬
каялся в том, что слегка оклеветал невинных духов, населяющих и
оживляющих срединные области воздуха, приписав им сомнительную
сущность духа женского пола, отзывающегося на имя Вельзевул.
— Узнайте же, — сказал ему посвященный, — что отец Кирхер, аб¬
бат Виллар, а также многие другие знатоки данного вопроса давно уже
доказали полную невинность этих духов с точки зрения христианского
учения. Еще в Капитуляриях Карла Великого33 они упоминались как
существа, принадлежащие к небесной иерархии. Платон и Сократ, наи¬
мудрейшие из греков, а также Ориген, Эвсебий34 и святой Августин,
эти светочи Церкви, единодушно согласились отличать власть духов
стихий от власти сынов бездны.
Этого оказалось более чем достаточно, чтобы убедить Казота, кото¬
рый, как мы увидим позже, применил эти идеи — но не к своим книгам,
а к собственной жизни — и не изменял им до конца дней.
Писатель стремился загладить указанную ему оплошность тем ста¬
рательнее, что в ту пору было весьма опасно навлечь на себя ненависть
иллюминатов — многочисленных, могущественных и разделенных на
великое множество сект, обществ и масонских лож, сообщавшихся
меж собою по всему королевству. Казоту, обвиненному в раскрытии
перед профанами тайны инициации, угрожала та же судьба, что аббату
Виллару, который в «Графе де Габалисе» позволил себе потешить лю¬
бопытных читателей, изложив им в полушутливой форме все догматы
розенкрейцеров о мире духов35. В один прекрасный день аббата нашли
убитым на Лионской дороге; виновными в этом загадочном злодеянии
оставалось считать разве что сильфов или гномов. Впрочем, Казот не
особенно противился советам явившегося к нему посвященного еще и
потому, что по складу ума был весьма привержен подобным идеям.
Путаница в мыслях — результат беспорядочного чтения — утомляла его
самого; хотелось прилепиться к какой-нибудь стройной системе убежде¬
ний. Одна из таких систем — учение мартинистов36, в общество которых
он и вступил, — была завезена во Францию неким Мартинесом Паскуа-

974
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
лесом37 и являла собою просто обновленные каббалистические ритуалы
XI века — последние отзвуки учения гностиков38, в котором отдельные
положения еврейской метафизики39 сочетались с темными теориями
философов Александрийской школы.
Лионская школа40, к которой отныне принадлежал Казот, пропо¬
ведовала, по Мартинесу, что ум и воля суть единственные активные
силы природы, откуда следовал вывод: для изменения любых явлений
достаточно лишь сильно захотеть и властно приказать. Далее: размыш¬
ляя над собственными идеями и отвлекаясь от всего, имеющего отноше¬
ние к внешнему миру и к телу, человек может возвыситься до безупреч¬
ного постижения космической субстанции и достичь той власти над
духами, секрет коей содержался в «Тройном заклятье ада» — всемогу¬
щем заклинании, принятом у каббалисгов Средневековья41.
Мартинес, буквально наводнивший Францию масонскими ложами,
подчиненными его ритуалу, уехал в Санто-Доминго и там умер. Его
учение, таким образом, не смогло сохраниться в первозданной чистоте
и вскоре модифицировалось, восприняв идеи Сведенборга и Якова Бё-
ме42, хотя их весьма затруднительно было соединить в одной доктрине.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
975
Знаменитый Сен-Мартен43, один из самых молодых и пылких неофи¬
тов, особенно увлекся принципами Бёме. В это время Лионская школа
уже влилась в общество Филалетов44, куда Сен-Мартен вступить отка¬
зался, мотивируя это тем, что оно отдает предпочтение науке о душах,
по Сведенборгу, но не о духах, по Мартинесу.
Позже, повествуя о своей жизни среди иллюминатов Лиона, этот
известнейший теософ писал: «В школе, где я учился четверть века тому
назад, общения всех видов были весьма частым явлением; я получил
свою долю, как и многие другие. Во время них знаки Искупителя про¬
являлись зримым образом, я был подготовлен к этому еще при иници¬
ациях. Но, — добавлял он, — опасность этих инициаций состоит в том,
что человек отдается на волю неистовых духов: и я не могу поручиться
за то, что формы, со мною сообщавшиеся, были истинными».
Опасность, которой боялся Сен-Мартен, как раз и грозила Казоту.
Вполне вероятно, что она навлекла на него величайшие несчастья. Еще
долго его верования отличались мягкостью и терпимостью, видения
оставались радостными и светлыми. Именно в эти несколько лет он и
сложил свои новые арабские сказки. Их постоянно путали с книгой

976
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
«Тысячи и одной ночи», которую они продолжали, вот почему эти про¬
изведения не принесли автору вполне заслуженной славы. Главные из
них: «Неизвестная дама»45, «Рыцарь»46, «Наказанная неблагодарность»47,
«Власть судьбы», «Симусгафа»48, «Халиф-вор» (послуживший сюжетом
для «Багдадского халифа»49), «Возлюбленный звезд» и, наконец, «Чаро¬
дей, или Рассказ о Мограбине» — интереснейшая сказка, полная очаро¬
вательных бытовых зарисовок.
Все эти произведения отличают изящество стиля и любовь к мель¬
чайшим подробностям. Что же до богатства воображения автора, то
здесь он ни в чем не уступает настоящим восточным сказочникам; прав¬
да, частично это объясняется тем, что многие сюжеты были пересказа¬
ны Казоту неким арабским монахом по имени Дом Шавис50.
Теория о духах стихий, столь дорогая всякому мистическому вооб¬
ражению, в равной степени приложима, как известно, и к восточным
верованиям. Бледные призраки, различимые среди северных туманов
разве что при галлюцинациях или головокружениях, там, на Востоке,
окрашиваются в яркие, блестящие тона щедрой южной волшебной при¬
роды. В «Рыцаре» — необыкновенно поэтичном произведении — Казот
особенно удачно соединил романтический вымысел с теорией различе¬
ния добрых и злых духов, умело обновленной каббалистами Востока.
Духи Света, подчиненные Соломону, завязывают жестокую битву с

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
977
приспешниками И6лиса\ьх талисманы, заклинания, кольца, усеянные
звездами, магические зеркала — все это волшебное и пестрое множе¬
ство аксессуаров арабских фаталистов сплетается там в причудливые
узоры, послушно следуя логике и порядку Востока. Герой некоторыми
чертами походит на египетского посвященного из романа «Сет»52, поль¬
зовавшегося тогда невиданным успехом. Та часть произведения, где он
переходит, подвергаясь тысячам опасностей, гору Каф — вечный дво¬
рец властелина духов Соломона53, — являет собою азиатскую версию
испытаний Изиды;54 таким образом приверженность одним и тем же
идеям проявляется, и не раз, в самых различных формах.
Однако все сказанное вовсе не означает, что Казот занимался лишь
этим видом литературы: большое количество его произведений принад¬
лежит к обычным жанрам. Он обрел некоторую известность как басно¬
писец и, посвящая свою книгу басен Дижонской академии, озаботился
вспомнить об одном из своих предков, который во времена Маро и
Ронсара55 внес определенный вклад в развитие французской поэзии.
В те годы, когда Вольтер публиковал поэму «Женевская война»56, Казо-
ту пришла забавная мысль добавить к первым шести песням неокон¬
ченной поэмы седьмую, в том же стиле. Читатели приписали ее самому
Вольтеру.
Мы еще не говорили о его песенках, носящих отпечаток особого,
лишь Казоту свойственного духа. Напомним самую известную из них —
«О, май, прелестный месяц май!»:
Лишь только май зажжет рассвет,
Я на порог твоих покоев
Приду и положу букет
Обворожительных левкоев
В наивной утренней красе,
В ночной сияющей росе.
И далее в том же ключе. Песенка эта, с ее наивными и одновременно
манерными прикрасами добрых старых времен, напоминает изящную
роспись веера.

978
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Почему бы не вспомнить еще и очаровательное рондо57 «Всегда лю¬
бить вас!» или вот эту веселую вилланель58, несколько куплетов из ко¬
торой мы приведем здесь:
Имеешь пять сотен — не пропадешь.
Но коли, Тереза, к вам попадешь,
В рваном кармане останется грош
И время прошедшее вспять не вернешь,
Ах, не дадите прожить мне легко вы...
Вы — совершенство в двадцать лет!
Но, помня, Тереза, ваш дивный портрет,
Не скажет никто через двадцать лет,
Что вам, мадам, только двадцать лет, о нет!
Ах, не дадите прожить мне легко вы...

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
979
Мы уже говорили о том, что «Опера Комик»
обязана Казоту сюжетом «Багдадского хали¬
фа». Его «Влюбленный дьявол» также был ис¬
полнен в этом жанре под названием «Инфанта
из Заморы». Вероятно, именно в связи с этим
представлением один из шуринов Казота, го¬
стивший несколько дней в Пьерри, упрекнул пи¬
сателя в том, что он не пробует себя в театре, и
расхваливал оперу-буфф как блестящий, но не¬
обычайно трудный жанр. «Дайте мне ключевое
слово, — отвечал Казот, — и завтра же я покажу
Вам либретто, к которому не придерется самый
строгий критик».
В этот момент его собеседник увидел входя¬
щего крестьянина в сабо. «Вот вам слово — са¬
бо! — воскликнул он. — Сочините-ка пьесу на это
слово!» Казот попросил оставить его одного; не¬
кий странный господин, тем вечером гостивший у него в доме, пред¬
ложил свои услуги в качестве композитора, пока писатель будет сочи¬
нять либретто. Это был Рамо59, племянник великого композитора: его
причудливую жизнь Дидро описал нам в своем диалоге-шедевре60 —
единственной современной сатире, которую можно сопоставить с сати¬
рами Петрония61.
Опера была написана в одну ночь, отправлена в Париж и вскоре
исполнена на сцене Итальянской оперы. Марсолье и Дюни62 внесли в
нее несколько поправок, после чего соблаговолили поставить на афише
свои имена. Казоту досталась лишь честь чернового либреттиста, пле¬
мянник же Рамо, этот непризнанный гений, как и всегда, остался в без¬
вестности. Именно такой музыкант и нужен был писателю, обязанному
многими экстравагантными идеями этому своему странному знакомцу.
Портрет его, сделанный Казотом в предисловии ко второй «Рамеи-
де» — ироикомической поэме, сочиненной в честь друга, — заслуживает
внимания и с точки зрения стиля, и как весьма ценное дополнение к
пикантному моральному и литературному анализу Дидро: «Это самый

980
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
любезный и забавный человек из всех, кого я знаю; звали его Рамо, он
приходился племянником знаменитому композитору и, бывши моим
товарищем по коллежу, проникся ко мне дружбою, которая никогда и
ничем не омрачилась ни с его, ни с моей стороны. Вот самая необычная
личность нашего времени: природа наделила его при рождении множе¬
ством талантов и дарований, забыв, впрочем, дать ему способность пре¬
успеть хотя бы в одной области. Его чувство юмора я могу сравнить
разве что с блестящим остроумием доктора Стерна в “Сентименталь¬
ном путешествии”63. Но остроты Рамо были остротами не ума, а инс¬
тинкта, инстинкта столь самобытного, что их невозможно пересказать,
не описав подробно привходящие обстоятельства. Собственно, то были
и не остроты даже, но мимолетные, крайне меткие замечания, проис¬
ходившие, как мне казалось, от глубочайшего знания человеческой на¬
туры. Физиономия Рамо, действительно потешная, добавляла необык¬
новенной пикантности к его острословию, тем более неожиданному с
его стороны, что он чаще всего болтал всякие глупости. Человек этот,
родившийся музыкантом в той же степени, а быть может, и более, чем
его дядя, так и не смог овладеть глубинами мастерства, однако же му¬
зыка буквально переполняла его, и он мгновенно и с поразительной
легкостью находил благозвучный, выразительный мотив на какой-
нибудь куплет, что давали ему из жалости. Требовался только истин¬
ный знаток, который затем поправил и аранжировал бы эту музыку и
написал партитуру. Уродство его лица казалось и ужасным, и забав¬
ным, а сам он частенько бывал надоедлив, ибо Муза редко посещала
его; но уж когда ему приходила охота шутить, то он смешил до слез.
Будучи неспособен к регулярным занятиям, он прожил жизнь бедня¬
ком, но эта беспросветная нужда делала ему честь в моих глазах. Он
имел право на некоторое состояние, но для того, чтобы получить его,
должен был отнять у отца деньги своей покойной матери, и в итоге от¬
казался от мысли ввергнуть в нищету того, кто дал ему жизнь, ибо
родитель его женился вторично и завел детей. Да и во всех прочих
случаях он не раз выказывал сердечную свою доброту. Этот необыкно¬
венный человек всю свою жизнь жаждал славы, но так и не смог ни в
чем обрести ее... Умер он в доме призрения, куда семья поместила его

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
981
и где он прожил четыре года, с безграничной кротостью принимая и
снося свою долю и снискав любовь всех тех, что сперва были лишь его
тюремщиками».
Письма Казота о лгу зыке, большинство из которых являются отве¬
тами на письмо Жан-Жака Руссо об Опере64, также можно отнести к
этому короткому экскурсу в область лирики. Почти все его либретто
анонимны, их всегда рассматривали как дипломатические послания
времен войны в Опере. Некоторые из них подлинны, авторство других
вызывает сомнение. Но мы были бы весьма удивлены, если бы в раз¬
ряд последних попал «Маленький пророк из Богемского Брода»65 —
фантазия весьма специфического характера, но вполне достойная та¬
ких авторов, как Казот или Гофман.
Жизнь Казота все еще протекала легко и безоблачно. Вот портрет,
составленный Шарлем Нодье, которому в детстве довелось видеть это¬
го знаменитого человека:
«К крайнему своему благодушию, так и сиявшему на его красивом
и веселом лице, к нежному и кроткому выражению по-юношески жи¬
вых голубых глаз, к мягкой привлекательности всего облика господин
Казот присоединял драгоценнейший талант лучшего в мире рассказчи¬
ка историй, вместе причудливых и наивных, которые в одно и то же
время казались чистейшей правдою в силу точности деталей и самой
невероятной сказкою из-за чудес, коими изобиловали. Природа одари¬
ла его особым даром видеть вещи в фантастическом свете, — всем из¬
вестно, насколько я был расположен упиваться волшебством подоб¬
ных иллюзий. Итак, стоило мне заслышать в соседней зале мерные,
тяжелые шаги, отдающиеся эхом от плит пола; стоило двери отворить¬
ся с аккуратной неспешностью, пропустив сперва старика слугу с фона¬
рем в руке, куда менее проворного, чем хозяин, шутливо звавший его
“земляком”; стоило появиться самому Казоту в треуголке и зеленом
камлотовом66 рединготе, обшитом узеньким галуном, с длинною тро¬
стью, украшенной золотым набалдашником, в башмаках с квадратны¬
ми носами и массивными серебряными пряжками, как я со всех ног
кидался к желанному гостю с изъявлениями самой необузданной радо¬
сти, возраставшей еще и от его ласк».

982
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Шарль Нодье приписывает Казоту одну из тех таинственных исто¬
рий, которые последнему так нравилось рассказывать в обществе, жад¬
но внимавшем каждому его слову. Речь идет о продолжительности
жизни Марион Делорм67, которую, как утверждал Казот, он видел за
несколько дней до ее кончины в возрасте примерно ста пятидесяти лет,
если судить по документам о крещении и смерти, сохранившимся в
Безансоне. Принимая на веру эту более чем сомнительную цифру,
можно заключить, что писатель видел Марион Делорм, когда ему был
двадцать один год. Таким образом он мог, по его словам, поведать
многие неизвестные доселе подробности смерти Генриха IV68, при ко¬
торой, вполне вероятно, присутствовала Марион Делорм.
Тем не менее в ту пору в свете не счесть было подобных рассказчи¬
ков — свидетелей и знатоков всяческих чудес. Граф Сен-Жермен и
Калиостро69 — вот кто будоражил умы, а у Казота, вероятно, только и
было, что литературный талант да скромность честной и искренней
души. Однако нам придется поверить в его знаменитое пророчество,
запечатленное в мемуарах Лагарпа70. В данном случае он лишь сыграл
роковую роль Кассандры, и, хотя его часто упрекали в том, что он ве¬
щает, «точно пифия на треножнике»71, в этом предсказании писатель,
к сожалению, не ошибся.

ш
гарп:
что записывает Ла-
Мне кажется, это случилось только
вчера; было, однако же, начало 1788
года. Мы сидели за столом у одного
из наших собратьев по Академии72,
столь же богатого и знатного, сколь и
остроумного. Компания собралась немалая и довольно пе¬
страя: священники, придворные, литераторы, академики и
проч. Стол, как и обычно, был превосходен. За десертом по¬
дали мальвазию и констанцию73, которые еще более разве¬
селили собравшихся, сообщив им свободу поведения, не
всегда отвечающую правилам приличия: все казалось до¬
зволенным, лишь бы рассмешить соседей.

984
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Шамфор74 прочел нам кое-какие из своих непристойных богохульных ска¬
зок, и светские дамы выслушали его, даже не подумав стыдливо прикрыться
веером. Дальше — больше: целый поток острот низвергся на религию, вызывая
восторженные аплодисменты. Один из гостей встал и, подняв стакан с вином,
провозгласил: «Да, господа, я так же уверен в том, что Бога нет, как и в том,
что Гомер был дурак!» Казалось, он и впрямь убежден и в том, и в другом. За¬
говорили о Гомере и о Боге. Нашлись, впрочем, среди гостей такие, что отозва¬
лись хорошо об обоих.
Затем беседа сделалась серьезнее: собравшиеся рассыпались в похвалах
Вольтеру, который произвел революцию, и порешили, что это и есть наипервей¬
шая его заслуга: «Он задал тон своему времени, заставил читать себя и в лакей¬
ских, и в гостиных!»
Один из присутствующих рассказал, покатываясь со смеху, как его парик¬
махер, напудривая ему букли, преважно заметил: «Видите ли, месье, хоть я все¬
го лишь жалкий лекарь-недоучка, я — атеист не хуже иных прочих».

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
985
Отсюда последовал вывод, что революция не заставит себя ждать, — ведь
совершенно необходимо, чтобы суеверие и фанатизм уступили место филосо¬
фии: все принялись высчитывать, когда именно грядут события и кто из собрав¬
шихся доживет до царства разума. Самые старшие из нас сетовали на то, что
не успеют увидеть его, молодые радовались вероятности узреть сей триумф,
особливо же превозносили Академию за подготовку великого труда75 и за то,
что она стала средоточием, центром, символом свободомыслия.
И лишь один из гостей не принял участия во всеобщем веселии — напротив,
слегка даже подтрунивал над нашим энтузиазмом: то был Казот, весьма любез¬
ный и оригинальный господин, но, к несчастию, веривший в бредни иллюмина¬
тов. Забегая вперед, скажу, что он вскорости прославился героическим своим
поведением.
Взяв наконец слово, он заговорил в высшей степени серьезно:
—	Господа, будьте довольны, желание ваше исполнится, вы все увидите эту
великую, потрясающую революцию. Вам ведь известно, что я немного пророк, —
так вот, повторяю вам: ВСЕ ВЫ ЕЕ УВИДИТЕ.
Ему отвечают избитою фразою:
—	Для этого не нужно быть пророком\
—	Согласен, но, думаю, нужно все-таки немного быть им, чтобы заглянуть
чуть дальше в будущее. Знаете ли вы, что воспоследует в результате этомре-
волюции, которую вы ожидаете с таким нетерпением? Что она принесет вам
вначале и что произойдет потом — неизбежно и в самом скором времени?
—	А нуте-ка, послушаем! — воскликнул Кондорсе76, как всегда, недоверчи¬
во-грубым тоном. — Интересно, что такого может предсказать философу про¬
рок?
—	Вы, господин Кондорсе, умрете на соломе в темнице от яда, который
«счастливые» события того времени заставят вас постоянно носить при себе и
который вы примете, дабы избежать секиры палача.
Присутствующие встретили эти слова ошеломленным молчанием, но,
вспомнив, что наш бравый Казот часто грезит наяву, расхохотались от души.
—	Господин Казот, предсказание ваше куда менее забавно, нежели ваш
«Влюбленный дьявол», и какой черт вбил вам в голову эту самую темницу, яд
и палача? Что общего имеют они с философией и царством разума?
—	Да как раз об этом я вам и толкую: во имя философии, человечности и
свободы вам предстоит погибнуть при торжестве разума, и то будет именно цар¬

986
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
ство разума, ибо оно воздвигнет ХРАМЫ РАЗУМА, — более того, во всей Франции в
это время останутся одни только ХРАМЫ РАЗУМА.
—	Черт возьми! — воскликнул с саркастическим смехом Шамфор. — Уж
вы-то не окажетесь в числе жрецов такого храма!
—	Надеюсь, что нет; однако вы сами, господин Шамфор, как раз и станете
одним из них, и весьма достойным, ибо вскроете себе вены двадцатью двумя
ударами бритвы, хотя умрете от этого лишь несколько месяцев спустя.
Присутствующие переглянулись и вновь рассмеялись.
—	Ну а вы, господин Вик д’Азир11, не вскроете себе вены сами, но после
невыносимого приступа подагры заставите других отворить вам вены, причем
для верности шесть раз подряд за один день, и скончаетесь следующей ночью.
Вы, господин де Николаи™, умрете на эшафоте. Вы, господин Байи™, на эшафо¬
те...
—	Ну, слава Богу! — воскликнул Руше80. — Кажется, господин Казот ре¬
шил разом покончить со всею Академией, подвергнув ее членов пыткам и
казням. Благодарение Небу, я...
—	Вы? Вы также умрете на эшафоте.
—	Ну надо же придумать такое! — вскричали собравшиеся. — Он как будто
поклялся истребить всех подряд!
—	Но это не я поклялся...
—	Стало быть, нас поубивают турки или татары? Но даже и они не способ¬
ны...
—	Вовсе нет, господа! Ведь я же сказал: вами будет править только фило¬
софия, только разум. И все те, кто погубит вас, будут философами: с утра до
ночи они станут произносить речи подобные тем, что я выслушиваю от вас уже
целый час. Они повторят все ваши максимы, процитируют, подобно вам, стихи
Дидро и «Деву»81...
Слушавшие перешептывались:
—	Да ведь он безумец (ибо Казот сохранял полнейшую серьезность, говоря
все это). Неужто вы не видите, что он шутит, — всем известно, что ему нравится
приправлять свои шутки мистикой.
—	Верно, — согласился с ними Шамфор, — однако чудеса его что-то
слишком невеселы, это юмор висельника. Но скажите, господин Казот, когда
же сбудется ваше пророчество?

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
987
—	Не пройдет и шести лет, как случится все мною предсказанное.
—	Вот так диво! — сказал на сей раз я сам. — Но что же вы меня-то пропу¬
стили?
—	О, вас действительно ожидает диво, и диво необыкновенное: вы станете
христианином.
Громкие восклицания встретили эти слова.
—	Ага! — обрадовался Шамфор. — Ну, теперь я спокоен: ежели нам сужде¬
но погибнуть, когда Лагарп обратится в христианскую веру, мы смело можем
рассчитывать на бессмертие.
—	Что же до нас, женщин, — вмешалась тут госпожа герцогиня де Гра-
мон82, — то мы счастливее мужчин: революции нас вовсе не касаются. То есть я
хочу сказать, что, даже если нам и случается как-нибудь принять в них участие,
нас за это никогда не карают, ведь мы — слабый пол.
—	Пол ваш, уважаемые дамы, на сей раз не защитит вас. пусть даже вы
ни в чем не станете принимать участия, с вами поступят точно так же, как с муж¬
чинами, без всякого снисхождения.
—	Да что вы такое говорите, господин Казот! Уж не конец ли света вы нам
пророчите?!
—	Этого я не знаю. Знаю лишь, что вас, госпожа герцогиня, привезут на
эшафот вместе со многими другими дамами в тележке палача, со связанными
за спиной руками.
—	Ах, вот как?! Ну, в таком случае, я надеюсь, что меня хотя бы посадят в
карету, задрапированную черным.
—	Нет, сударыня, еще более знатные дамы, чем вы, будут доставлены к
эшафоту на простой телеге и им, как вам, свяжут руки за спиной.
—	Более знатные, чем я? Ах, скажите! Значит, принцессы крови?
—	Еще более знатные.
Тут собравшиеся дрогнули, лицо хозяина омрачилось. Все начали находить,
что шутка становится слишком опасною.
Госпожа де Грамон, стараясь разрядить обстановку, не стала просить разъ¬
яснений и лишь весело промолвила:
—	Вот увидите, он мне даже исповедника не оставит!
—	Нет, сударыня, исповедника не будет ни у вас, ни у кого другого. Послед¬
ний казнимый, кому будет дарована такая милость, это...

988
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Казот запнулся и умолк.
—	Ну, что же вы, какому счастливому смертному выпадет такая удача?
—	Да, то будет единственная его удача. Это король Франции.
Хозяин дома резко встал, все последовали его примеру. Подойдя к писате¬
лю, он сказал ему весьма настойчиво:
—	Дорогой господин Казот, по моему разумению, ваш мрачный розыгрыш
слишком затянулся. Вы компрометируете и общество наше, и себя самого!
Ничего не ответив, Казот собрался было удалиться, как вдруг госпожа де
Грамон, все еще надеясь свести дело к шутке, подошла к нему со словами:
—	Господин пророк, вы нагадали всем, кроме самого себя, отчего это?
Казот, опустив глаза, помолчал, затем сказал:

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
989
—	Сударыня, приходилось ли вам читать об осаде Иерусалима у Иосифа
Флавия?83
—	Ну разумеется, кто же этого не читал! Но говорите, говорите так, словно
я ничего не знаю.
—	Ну так вот, сударыня, один человек в течение семи дней кряду обходил
крепостную стену на виду у осажденных и осаждающих, восклицая мрачным
громовым голосом: «Горе Иерусалиму! Горе ллне саллоллу\» И в какой-то миг
камень, пущенный вражескою метательной машиною, попал в него и раздавил
насмерть.
С этими словами Казот откланялся и вышел.
Можно, разумеется, отнестись к этому документу скептически, осо¬
бенно если вспомнить вполне разумное объяснение Шарля Нодье: по
его словам, в ту эпоху нетрудно было предугадать, что надвигающаяся
революция вначале обрушится на высшее общество, а затем поглотит

990
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
и собственных вождей. Однако приведем все же любопытнейший от¬
рывок из поэмы об Оливье, изданной ровно за тридцать лет до 1793
года. В нем автор с весьма странным тщанием описывает отрубленные
головы, и это тоже можно счесть своего рода пророчеством:
Тому уже четыре года, как оба мы были завлечены волшебством во дворец
феи Багас. Сия коварная колдунья, зная о продвижении христианской армии по
Азии, решила остановить ее, заманивая в ловушки рыцарей — защитников ве¬
ры. Для этого она выстроила роскошный дворец. К несчастию нашему, мы всту¬
пили на дорогу, к нему ведущую, и вскоре, влекомые магической силою, кото¬
рую ошибочно приняли за очарованность красотою пейзажа, подошли к колон¬
наде, окружающей дворец. Едва лишь ступили мы на мраморные плиты, ка¬
завшиеся незыблемыми, как они словно растаяли у нас под ногами: нежданное
падение, и мы очутились в подземелье, где огромное колесо с острыми, как меч,
лопастями в мгновение ока рассекло тела наши на части. Самое поразительное,
что за этим странным расчленением не воспоследовала смерть.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
991
Влекомые собственным весом, части наших тел попали в глубокую яму, где сме¬
шались со множеством чужих разъятых туловищ. Головы же наши покатились
прочь, точно бильярдные шары. Сумасшедшее это вращение отняло последние
остатки разума, затуманенного сим невероятным приключением, и я осмели¬
лась открыть глаза лишь по прошествии некоторого времени. Тут же увидела я,
что голова моя помещается на чем-то вроде ступени амфитеатра, а рядом и
супротив установлено до восьми сотен других голов, принадлежавших людям
обоего пола, всех возрастов и сословий. Головы эти сохраняли способность ви¬
деть и говорить. Самое странное было то, что все они непрестанно зевали, и я
со всех сторон слышала невнятные возгласы: «Ах, какая скука, с ума можно
сойти!»
Не в силах воспротивиться общему примеру, я принялась зевать, как дру¬
гие.
—	Ну вот и еще одна зевака явилась! — произнесла массивная женская
голова, стоявшая напротив меня. — О господи, до чего же тоскливо! — И она
продолжала зевать еще усерднее.
—	Но, по крайней мере, эти уста еще молоды и свежи! — возразила дру¬
гая. — А какие беленькие зубки!
Затем, обратясь уже прямо ко мне, она спросила:
—	Могу ли я узнать, сударыня, имя любезной товарки по несчастью, кото¬
рую послала нам фея Багас?

992
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Я взглянула на говорившую со мной голову — она
принадлежала мужчине. Я не могла различить ее
черты, но выражение лица ее было живое и уве¬
ренное, а в голосе звучало неподдельное состра¬
дание.
Я начала было рассказывать: «У меня есть
брат...», но мне не дали окончить даже эту первую
фразу.
— О господи! — воскликнула женская голова,
первою заговорившая со мною. — Еще одна бол¬
тушка со своими историями! Мало нам докучали
всякими несносными россказнями! Лучше уж зе¬
вайте, милочка, а братца вашего оставьте в покое!
Ну у кого из нас нет братьев?! Не будь у меня моих,
я бы нынче преспокойно царствовала, а не торча¬
ла бы здесь!
—	Боже милостивый! — сердито отвечала мужская голова. — Ишь как вы
заважничали, не с вашей бы физиономией эдак заноситься!
—	Какая неслыханная наглость! — воскликнула та. — Ах, будь при мне руки-
ноги!..
—	Да будь при мне одни только руки!.. — отозвалась ее противница. —
Впрочем, — продолжала она, обращаясь ко мне, — судите сами: на что способ¬
на голова?! Все ее угрозы — лишь пустая болтовня!
—	О, не кажется ли вам, что спор ваш переходит все границы приличия? —
заметила я.
—	Ах, нет, не мешайте нам препираться, уж лучше ссориться, чем зевать со
скуки. Чем еще могут заниматься люди, имеющие лишь глаза да уши и обре¬
ченные целый век томиться вместе? Ведь мы не имеем, да и не можем завязы¬
вать новых знакомств, особливо приятных. Стало быть, нам и злословить-то не
о ком...
Голова еще долго продолжала бы разглагольствовать, но вдруг всех нас
охватило неудержимое желание чихать. Миг спустя чей-то неведомый гортан¬
ный голос приказал нам искать отрубленные части наших тел: тут же головы
покатились туда, где были свалены эти последние.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
993
Не странно ли найти в ироикомической поэме весьма молодого ав¬
тора кровавое видение отрубленных голов и мертвых тел? Эта причуд¬
ливая на первый взгляд выдумка о заточенных вместе женщинах, вои¬
нах и ремесленниках, ведущих споры и отпускающих шуточки по пово¬
ду пыток и казней, скоро воплотится в жизнь в тюрьме Консьержери,
где будут томиться эти знатные господа, дамы, поэты — современники
Казота. Да и сам он сложит голову на плахе, стараясь, подобно другим,
смеяться и шутить над фантазиями неумолимой феи-убийцы, чье имя —
Революция — он тридцать лет назад еще не смог назвать.

IV
о
д н а к о мы не¬
сколько предвосхитили со¬
бытия: едва описав две
трети жизни нашего героя,
вдруг приоткрыли перед
читателем завесу, скры¬
вавшую последние его дни, заглянув, по примеру са¬
мого духовидца, из настоящего в будущее.
Впрочем, в наши планы входило рассматривать
Казота и как литератора, и как философа-мистика.
Тем не менее, хотя большинство его книг и несет от¬
печаток занятий каббалистикой, всё же им, как пра¬
вило, не хватает догматической убежденности: види¬
мо, Казот не принимал участия в совместных трудах

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
995
иллюминатов-мартинистов, а просто составил для себя, на основе их
идей, личную, особую жизненную концепцию. Однако не следует сме¬
шивать эту секту с масонскими организациями того времени, хотя их и
связывало определенное внешнее сходство. Мартинисты признавали
падение ангелов, первородный грех, животворящее Слово Господне и
ни в одном существенном пункте не отклонялись от учения Церкви.
Самого знаменитого среди них — Сен-Мартена — можно отнести к
числу христианских спиритуалистов в духе Мальбранша84. Выше мы
уже упомянули о том, что он осудил внедрение неистовых духов в Лион¬
скую секту. Как ни трактуй это понятие, очевидно, что с тех пор дея¬
тельность общества приняла политическую окраску, оттолкнувшую от
него многих членов. Быть может, влияние иллюминатов как в Герма¬
нии, так и во Франции было сильно преувеличено, но нельзя отрицать
тот факт, что они оказали сильное воздействие на Французскую рево¬
люцию, на ее развитие в определенном направлении. Монархические
пристрастия Казота отвели его в сторону, не дав поддержать своим та¬
лантом доктрину, чуждую его воззрениям.
Печально видеть, как этот замечательный человек, одаренный пи¬
сатель и философ, в последние годы своей жизни проникся отвращени¬
ем к литературному труду и предчувствием политических бурь, кото¬
рые он бессилен был предотвратить. Цветы его поэтического воображе¬
ния поблекли и увяли; ум, доселе ясный и живой, сообщавший блес
тягцую форму любым, самым причудливым своим измышлениям, про¬
являлся теперь крайне редко и лишь в переписке политического толка,
которая позже и стала причиною процесса над ним, а затем и причи¬
ною его гибели. И если верно, что некоторым душам дано провидеть
грядущие мрачные события, следует назвать эту способность скорее
несчастьем, нежели даром небес, поскольку такие люди, подобно зло¬
получной Кассандре, бессильны убедить других и спасти самих себя.
Последние годы жизни Казота, проведенные в имении Пьерри в
Шампани, были, однако же, отмечены счастьем и спокойствием, царив¬
шими в его семье. Покинув литературный мир, куда он попадал теперь
лишь во время недолгих наездов в Париж, сторонясь бурной, почти
лихорадочной деятельности всевозможных философских и мистиче¬

996
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
ских сект, славный Казот, отец очаровательной дочери и двух пылко
преданных его убеждениям сыновей, казалось, окружил себя всем не¬
обходимым для безмятежного будущего. Однако люди, знавшие его в
ту пору, свидетельствуют о непрестанно владевшей им тревоге, словно
за этим ясным горизонтом он уже провидел мрачные тучи.
Дворянин по имени де Пла попросил у него руки его дочери Элиза¬
бет. Молодые люди давно уже любили друг друга, но Казот, не запре¬
щая им надеяться на счастье, все же медлил с окончательным ответом.
Изысканная, прелестная писательница Анна-Мари85 сообщает нам не¬
которые подробности визита в Пьерри друга семьи Казота, госпожи
д’Аржель. Она описывает элегантно обставленную гостиную на первом
этаже, благоухающую пряными ароматами растений, которые госпожа
Казот привезла с Мартиники: эта замечательная в своем роде женщина
сообщала своему окружению особую, причудливую изысканность. Тем¬
нокожая служанка, сидящая подле нее с работою в руках, американ¬
ские птицы в клетках, множество экзотических безделушек, даже на¬
ряд и прическа хозяйки дома — все свидетельствовало о ее нежной
привязанности к покинутой родине: «В молодости она была необыкно¬
венно хороша собою и сохранила красоту поныне, хотя имела уже
взрослых детей. Ее отличала небрежная, томная грация, вообще свой¬
ственная креолкам. Легкий акцент придавал ее тону что-то детское и в
то же время ласкающее, он делал ее еще более обольстительной. Рядом
с нею на подушке лежала крошечная болонка: собачку звали Бьондет-
тою, как малютку-спаниэля из “Влюбленного дьявола”».
Маркиза де ла Круа, вдова знатного испанского вельможи, высокая
и величественная пожилая дама, считалась членом семьи и пользова¬
лась в ней большим авторитетом, поскольку убеждениями и образом
мыслей совершенно сходилась с Казотом. Уже многие годы она была
одною из ревностных адепток учения Сен-Мартена, которое соединяло
ее с Казотом тончайшей духовной связью, считавшейся у мартинистов
предвестием будущей совместной жизни. Этот второй, мистический
брак Казота, исключающий всякие нескромные предположения ввиду
почтенного возраста обеих сторон, не столько доставлял госпоже Казот
огорчение, сколько сообщал тревогу чисто человеческого свойства, вну¬

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
997
шенную смятением, гнетущим эти две благородные души. Трое же де¬
тей, напротив, искренне разделяли взгляды их отца и его старой по¬
други.
Мы уже высказали свое мнение по этому поводу, однако всегда ли
нужно соглашаться с канонами того вульгарного здравого смысла, ко¬
торый ведет по жизни людей заурядных, не смущая их души темными
тайнами грядущего и смерти? И отчего самые счастливые люди так
упорно держатся за свою слепоту, делающую их безоружными перед
нагрянувшим мрачным событием, когда остается лишь в ужасе пла¬
кать и стенать под запоздалыми, но неотвратимыми ударами рока?!
Госпоже Казот пришлось страдать больше всех других членов семьи:
для них жизнь была нескончаемой борьбой, где шансы на победу весь¬
ма сомнительны, зато награда казалась обеспеченной наверняка.
В дополнение к сказанному было бы небесполезно ознакомиться с
теориями Казота по нескольким нижеприведенным отрывкам из пере¬
писки, ставшей причиною процесса над писателем. Вот некоторые ци¬
таты в пересказе все той же Анны-Мари:
«Мы все, говорил Казот, живем среди духов наших предков; неви¬
димый мир тесно обступает нас со всех сторон... и в нем обитают наши
духовные друзья, что безбоязненно приближаются к нам. У моей до¬
чери есть ангелы-хранители; есть они и у всех нас. Каждая наша мысль,
и достойная и скверная, приводит в движение определенного, соответ¬
ствующего ей духа: точно так же любое движение нашего тела колеб¬
лет несомую им колонну воздуха. Все заполнено, все обитаемо в этом
мире, где со времен первородного греха неведомые покровы скрывают
материю... И я, в силу особой посвященности, коей нимало не искал,
часто горько сетуя на сию злосчастную способность, приподнял эти по¬
кровы подобно ветру, вздымающему завесу тумана. Я вижу добро и
зло, добрых и злых. По временам взору моему предстает такое нераз¬
личимое множество существ, что я не сразу могу отделить тех, кто об¬
лечен плотью, от других, кто уже сбросил грубую земную оболочку.
Да, есть души до некоторой степени материальные, ибо они были
столь крепко привержены земной своей сущности, что унесли часть ее
в иной мир, ставши не полностью призрачными. Таковые долго еще

998
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
сохраняют сходство с людьми... Но — осмелюсь ли признаться вам? —
бывают мгновения, когда либо по слабости зрения, либо в силу удиви¬
тельного сходства я впадаю в основательное заблуждение. Нынче
утром все мы сошлись на молитву, представ взору Всевышнего, как
вдруг комната заполнилась живыми и умершими всех времен и наро¬
дов, так что я не в силах был отличить жизнь от смерти. Странное
смешение, но, однако же, какое великолепное зрелище!»
Госпожа д’Аржель была свидетельницей отъезда юного Сцеволы
Казота ко двору, где ему предстояло служить в королевской страже.
Уже близились тяжелые времена, и его отец предвидел, какой опасно¬
сти подвергает сына.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
999
Маркиза де ла Круа присоединилась к Казоту, дабы передать моло¬
дому человеку то, что оба они называли мистическою властью: позже
мы увидим, как он отчитался им в своей миссии. Эта вдохновенная
женщина осенила лоб, уста и сердце юноши тремя таинственными зна¬
ками, сопроводив их тайным заклятием. Тем самым освятила она буду¬
щее того, кого называла своим духовным сыном.
Сцевола Казот, не менее ревностный монархист и мистик, чем его
отец, был одним из тех, кому по возвращении из Варенна86 удалось за¬
щитить жизнь королевской семьи от ярости республиканцев. В какой-
то миг бушующая толпа вырвала было дофина из рук родителей, и
именно Сцевола Казот вызволил ребенка и вернул его королеве, кото¬
рая со слезами на глазах благодарила юношу. Вот что он пишет отцу
после этого события:
'или,.

1000
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Как бы ни разнились наши убеждения, какими бы смешными ни каза¬
лись нам те слабые средства, на которых зиждились столь пылкие упо¬
вания, все же преданность этой семьи способна растрогать любое серд¬
це. Питаемые чистыми душами иллюзии, в чем бы они ни выражались,
достойны уважения. Да и кто осмелится с полной уверенностью утверж¬
дать, что мысль о высших таинственных силах, управляющих миром и
Ле^е$Ллл МвКЛ Л СЛрвСЛЛ:
с шмл лл л ^шрелсл л геЛерлл $Элеркэ?»
ешЛеълл.-	елр», —
л лемег ели^ ^млшл лг эЬлллжл.
^дллллсл л ллшь тег^л, 1:ег^лр0естеЛерллсл,
ъше $се вил^же $лемеил,еклл.
{^(л^св^в пиле Лелерре еш^лш шЛш кладем.
Ю/слжлсь лррестелн теге,
гтеЛс Леленлл мел л меллтЛьс лслелклллсь,
Лсл этл еЛез^меЛеллл сЛерл тетгледгшрллл Лс $пиерьли^
ллл $с^млалеррилллдем.
ЛЛ/л еерлткем лрртл Лее /ерлгллл:
афЛл ъарлЛстЛрет Форель!»
Л?/лл,лвкллькие гшрррелл,м ллЛеЛллл ет Лсеге серррл,л
Лместе с теллеш.- лрееърр (серелл Лылллсл Ллстлккыл тршрмс^.
^ТТегедл сшеллл лре^рленлл — лелЛЛнлЛ нлел ълметлл,
гте леслерркллдекь, /се те рыл ЛЛеследь лепирллл^ьлЛелр^,
ек е/рлелл ЛреъеЛыл е^Лет,
С/Лрелл,ллте, меллтесь Лее Лмеете,
длЛс лемегь мелм меллтЛлмдеетлгь л,елл.
<р~/е осллЛлж клиллхделллл!
сЪ[елуш мллеу с^лЛш С'Э’ллълЛш),
С/Легтлтельныл ле/слек геслеже млр/елге
Смлр/слъеде лл ЛЛЛрр}л),

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1001
позволяющих людям действовать с их помощью, всего лишь иллюзия?!
Этой идеей имеет право пренебречь философия, но никак не религия,
и политические секты пользуются ею как надежным оружием. Этим-то
и объясняется разрыв Казота с иллюминатами, бывшими его братьями.
Известно, как охотно республиканцы пользовались идеей мистицизма
в период английской революции; мартинисты держались того же прин¬
ципа, но, вовлеченные в движение, направляемое философами, они
тщательно скрывали религиозную сторону своей доктрины, которая в
ту пору не имела никаких шансов на успех.
Хорошо известно, какую важную роль сыграли иллюминаты в ре¬
волюционных движениях разных стран. Их секты, организованные по
принципу глубокой секретности и тесно связанные меж собою во Фран¬
ции, в Германии и в Италии, обладали особым влиянием на сильных
мира сего, посвященных в их истинные цели. Иосиф II и Фридрих-
Вильгельм89 многое совершили по их наущению. Так, Фридрих-Виль¬
гельм, проникшийся мыслью о коалиции монархов, вторгся в пределы
Франции и был уже в тридцати лье от Парижа, когда иллюминаты на
одном из своих тайных заседаний вызвали дух его дяди, великого импе¬
ратора Фридриха90, и тот запретил племяннику продвигаться дальше.
Именно в результате данного запрета (который все толковали по-
разному) Фридрих-Вильгельм внезапно отступил с французских зе¬
мель, а позже даже заключил мирный договор с Республикой; послед¬
няя, можно сказать, обязана своим спасением союзу французских и
германских иллюминатов.

V
h
w Переписка Казота посте¬
пенно, шаг за шагом, знакомит
читателя с его сожалениями по
поводу пагубного выбора, сде¬
ланного его бывшими братьями
по секте, и рассказывает об оди¬
ноких попытках борьбы с поли¬
тической эрой, в которой писатель видел роковое
царство Антихриста, тогда как именно иллюминаты
радостно приветствовали приход невидимого Спаси¬
теля. Те, кого Казот считал демонами, выглядели в
их глазах божественными духами-мстителями. Зная
эту ситуацию, легко понять некоторые места в пись¬
мах Казота и те особые обстоятельства, что побудили

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1003
позже республиканские власти вынести ему приговор именно устами
иллюмината-мартиниста.
Письма, короткие отрывки из которых мы процитируем ниже, по¬
мечены 1791 годом и адресованы другу Казота, секретарю гражданско¬
го суда господину Понто91.
В приведенном пассаже излагалась доктрина теософов, а вот и другой,
относящийся к былым отношениям Казота с иллюминатами:

1004
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
В этом отрывке явственно просматривается система Казота, основан¬
ная на необходимости человеческого действия для установления связи
небес с землей. Так, в своих письмах он часто сетует на недостаток
мужества у короля Людовика XVI, который, по его мнению, слишком
полагается на Провидение и мало — на себя самого. В подобных реко¬
мендациях чувствуется даже больше протестантской назидательности,
нежели чистого католицизма.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1005

1006
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1007
В общем, Казот почти не питает иллюзий по поводу победы своего де¬
ла. Письма его изобилуют советами, которым, вероятно, полезно было
бы следовать. Однако видно, что и его самого одолевает отчаяние пол¬
ного бессилия, заставляющее усомниться и в себе, и в своей науке:
Означает ли это, что Казот забросил обряды, вызывавшие, по его мне¬
нию, духов тьмы? Неизвестно. Видно только, что он надеялся победить
демонов их же оружием. В одном из писем он рассказывает о некой
пророчице Бруссоль, которая, подобно знаменитой Катрин Тео97, до¬
бивалась сношений с мятежными духами к пользе якобинцев. Писа¬
тель надеется, что и ему удалось, действуя по ее примеру, добиться не¬
которого успеха. Среди этих прислужниц официальной пропаганды он
особенно выделяет маркизу Дюрфе98, «предводительницу французских
Им и знание их на погибель (лат.).

1008
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Медей, чей салон ломится от эмпириков и людей, жадно ухватившихся
за оккультные науки...». В частности, Казот упрекает ее в том, что она
«обратила и вовлекла во зло» министра Дюшатле".
Невозможно было бы поверить, что эти письма, захваченные в Тю-
ильри кровавым днем 10 августа100, способствовали обвинению и казни
старика, тешащегося безвредными мистическими грезами, если бы не¬
которые фразы не наводили на мысль о вполне реальных замыслах.
Фукье-Тенвиль101 в своем обвинительном акте привел выражения, сви¬
детельствующие о причастности Казота к так называемому заговору
«рыцарей кинжала»102, подавленному 10—12 августа. В другом, еще бо¬
лее недвусмысленном, письме указывались способы организации бег¬
ства короля, находящегося по возвращении из Варенна под домашним
арестом. Намечался даже маршрут: Казот предлагал свой дом для вре¬
менного приюта королевской семьи.
Почему так случилось, что политические пристрастия помешали оце¬
нить запечатленную в этом отрывке трогательную самоотверженность

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1009
почти восьмидесятилетнего старика, почитающего себя слишком заин¬
тересованным в том, чтобы предложить законному королю жизнь сво¬
ей семьи, гостеприимство в своем доме, имение для поля битвы? Отче¬
го подобный «заговор» не сочли одною из иллюзий, порожденных осла¬
бевшим старческим умом?! Письмо, написанное Казотом своему тестю,
господину Руаньяну, в ту пору секретарю Совета Мартиники, с призы¬
вом организовать сопротивление шести тысячам республиканцев, по¬
сланным на захват колонии, воскрешает память о доблестном муже¬
стве, с которым он в молодости дал отпор англичанам: писатель пере¬
числяет все необходимые меры обороны, пункты, требующие
укрепления, провиант и боеприпасы — словом, всё, что подсказывал ему
былой опыт борьбы с морскими захватчиками. Вполне естественно, что
подобное послание было сочтено преступным. Прискорбно только, что
его не сопоставили с другим документом, датированным тем же годом:
он ясно доказал бы, что планам несчастного старика следует придавать
не больше значения, чем его снам.
мои сон
в ночь с субботы на воскресенье
в канун праздника Святого Иоаннат
1791
Уже давно находился я в непотребном доме, даже не подозревая о том, хотя
крошечная собачонка, бегавшая по крыше и прыгавшая с одного черепичного
ската на другой, должна была натолкнуть меня на эту мысль.
Я вхожу в помещение и вижу там юную девицу, сидящую в одиночестве:
каким-то образом мне становится известно, что это родственница графа де
Дампьера104. Она узнает и приветствует меня. Вскоре я замечаю, что она словно
страдает головокружением. Кажется, она нежно беседует с кем-то, находящим¬
ся прямо перед нею; я понимаю, что этот кто-то — дух. Внезапно перекрестив
лоб девушки, я приказываю духу явиться.
Предо мною возникает некто в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, не¬
дурной наружности: по одежде, выражению лица и повадкам это юный хлыщ.

1010
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Я связываю его по рукам и ногам, невзирая на крики и сопротивление. Тут по¬
является другая женщина, столь же одержимая: с нею я обхожусь тем же мане¬
ром. Оба призрака сбрасывают одежду и дерзко насмехаются надо мною, как
вдруг отворяется дверь и входит коренастый мужчина, с виду и по костюму по¬
хожий на тюремщика. Он вынимает из кармана маленькие наручники, которые
сами собою защелкиваются на руках моих пленников. Я препоручаю их воле
Иисуса Христа. Не знаю, по какой причине выхожу я из этой комнаты, однако
почти сразу же возвращаюсь назад, чтобы допросить схваченных. Они сидят на
скамье в какой-то нише, при виде меня оба встают, и тут шестеро неизвестных,
в бедняцкой одежде, окружают и уводят их. Я выхожу следом, кто-то вроде ка¬
пеллана шагает рядом со мною. «Я иду к маркизу такому-то, — сообщает он, —
это весьма достойный человек, я пользуюсь каждым свободным часом, дабы
навещать его». Кажется, я принимаю решение сопровождать его, но вдруг за¬
мечаю, что на ногах у меня комнатные туфли. Остановившись, ищу, куда бы
поставить ногу, дабы подтянуть завязки. Тут какой-то толстяк нападает на меня
посреди просторного двора, полного народа. Возложив незнакомцу руку на лоб,
я связываю его во имя Святой Троицы и Иисуса, под покровительство коего и
отдаю моего обидчика.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1011
«Под покровительство Иисуса Христа!» — восклицает толпа, меня окружив¬
шая. «Да, — говорю я, — и вас предам в его же руки, прежде связав». Толпа с
ропотом расступается.
Подъезжает экипаж, похожий на извозчицкий: выглянувший из окошка че¬
ловек окликает меня по имени: «Но, сир Казот, как же это вы толкуете об Иису¬
се Христе, разве можем мы быть отданы под его власть?» Тут меня посетило
красноречие, и я с жаром принялся прославлять Иисуса Христа и милосердие
Его к грешникам. «Сколь вы счастливы! — заключил я. — Теперь вы сможете
сменить оковы». — «Оковы? — вскричал человек, запертый в экипаже, на кры¬
шу коего я тем временем взобрался. — Да неужто же нам не могли дать хоть миг
передышки?!»
«Ну-ну, не ропщите! — откликнулся кто-то. — Вы и впрямь счастливы, вы
получите нового господина, и какого господина!»
На что тот, первый, заметил: «Я так и думал».
Повернувшись спиною к экипажу, я побрел через этот поистине гигантский
двор, освещенный одними лишь звездами. Взглянув на небо, увидел я, что оно
прекрасного бледно-голубого цвета и сплошь усеяно небесными светилами. По¬
ка я мысленно сравнивал его с иными небесами, увиденными в непотребном
доме, ужасная буря, внезапно налетевшая, смутила и заволокла его. Ударил

1012
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
гром, в одно мгновение небосвод охватило пламенем; оконное стекло, упавшее
в сотне шагов от меня, вдруг оказалось у ног моих: из него возник дух в виде
птицы величиною с белого петуха, но с более длинным телом, короткими ногами
и широким клювом. Я ринулся на него, творя крестные знамения. Почуяв во мне
сверхъестественную силу, дух замертво упал предо мною. Мне захотелось раз¬
мозжить ему голову... Но какой-то человек, схожий с бароном де Яуа, молодой и
красивый, в сером, шитом серебром камзоле, нежданно явился с просьбою не
топтать птицу ногами. Вынув из кармана футляр, украшенный бриллиантами, а
из оного — ножницы, он передал мне их, давая понять, что птице нужно отрезать
голову. Не успел я взять ножницы, как меня отвлек громкий хор, — это толпа,
находившаяся в непотребном доме, во весь голос нестройно завела песню без
рифмы:
Воспоем избавление наше,
О, счастливый свободный народ...
Проснувшись, я принялся молиться: встревоженный сим странным сновиде¬
нием, я отнес его к числу тех, что насылает Сатана, желая исполнить меня гор¬
дынею, и потому обратился к Господу через заступницу нашу Деву Марию и
долго взывал к Нему, дабы узнать, какую миссию Ему угодно возложить на ме¬
ня. Что бы ни было, я исполню на земле то, что обязан, к вящей славе Господней
и на благо всех божьих созданий.
Как бы ни отнеслись благоразумные люди к этому слишком подробно¬
му изложению смутных ночных сновидений, оставляющих впечатление
бессвязного бреда, но в веренице сих странных картин все-таки чувству¬
ется нечто пугающе таинственное. Не следует видеть в этом заботливо
описанном, внешне бессмысленном сне всего лишь самокопание мисти¬
ка, связывающего реальные события со своими грезами. Ни один из
множества письменных документов, вышедших из-под пера Казота в
этот период, не свидетельствует даже о частичном помрачении его ум¬
ственных способностей. Откровения писателя, неизменно носившие от¬
печаток монархических убеждений, направлены на одно: найти связь

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1013
во всем происходящем с неясными пророчествами Апокалипсиса.
Именно это школа Сведенборга и называет наукой о соответствиях.
Несколько фраз из предисловия заслуживают особого внимания:
«Представляя сию достоверную картину, я хотел дать полезный
урок тем тысячам индивидуумов, чье малодушие вечно побуждает их
сомневаться в очевидном, ибо для того, чтобы поверить в него, им не¬
обходимо сделать значительное усилие. В круге жизни они выделяют
лишь несколько более или менее кратких мгновений, уподобляясь ци¬
ферблату, коему неведомо, какая пружина заставляет стрелки отсчи¬
тывать часы или отмечать расположение планет.
Кто из нас, в приступе гнетущей тоски, в отчаянии от того, что ни
один из живущих или, вернее, прозябающих вокруг людей не может
ответить на самые жгучие его вопросы и принести тем самым если не
счастие, то покой, не обращал взора, застланного слезами, к вечному
своду небес?!
И тогда огромное пространство, что разделяет сей подлунный мир
и вечность, где на незыблемом своем основании покоится престол Отца
небесного, исполнится для него сладостной надеждою. Эти лучистые
огни на необъятном лазурном небосводе услаждают не только взор его:
небесное сияние озаряет его душу, сообщает его мыслям свет гениаль¬
ности. Он вступает в разговор с самим Предвечным, и даже природа
благоговейно замолкает, дабы ни единым звуком не помешать этому
возвышенному общению».
Какое величественное и, главное, утешительное зрелище — Господь
Бог, открывающий человеку тайны высшей, божественной мудрости,
коим подчиняет Он натуры, увы, слишком часто неблагодарные, дабы
вернуть их под свою отеческую власть! Ибо для истинно чувствительно¬
го человека нежная любовь составляет нечто куда более важное, неже¬
ли даже дыхание гениальности. Для него радости славы или гордыни
кончаются там, где начинаются горести великого множества благород¬
ных дворян, преданных королю. Один из сыновей Казота сражался в
рядах последних, второй служил в армии эмигрантов. Республиканцы
повсюду искали доказательства роялистского заговора так называемых
«рыцарей кинжала». Завладев бумагами королевского интенданта Аа-

1014
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
порта, они обнаружили среди них письма Казота и Понто. Тотчас же
было состряпано обвинение, и Казота арестовали прямо у него в доме в
Пьерри.
—	Признаете ли вы эти письма? — спросил его представитель Зако¬
нодательного собрания.
—	Да, они писаны мною.
—	Это я писала их под диктовку отца! — вскричала его дочь Элиза¬
бет, страстно желавшая разделить с отцом любую опасность.
Она была арестована вместе с ним. Обоих препроводили в Париж
в экипаже Казота и заключили в тюрьму при аббатстве Сен-Жермен-
де-Пре. Случилось это в последние дни августа. Госпожа Казот тщетно
умоляла позволить ей сопровождать мужа и дочь.
Несчастные узники этой тюрьмы тогда еще пользовались в ее сте¬
нах относительной свободой. Им разрешалось встречаться друг с дру¬
гом в определенное время дня, и нередко бывшая часовня — место их
собраний — напоминала великосветский салон. Воодушевленные этим
послаблением, узники забыли об осторожности: они произносили речи,
пели, выглядывали из окон. Возмущенный народ обвинял «пленников
10 августа» в том, что они радуются успехам армии герцога Браун¬
швейгского105 и ждут его как своего избавителя. Осуждалась медлитель¬
ность чрезвычайной комиссии, созданной под давлением Коммуны За¬
конодательным собранием. Ходили слухи о заговоре, зреющем в тюрь¬
мах, о подготовке к бунту, связанному с приближением иностранных
армий; говорили, что аристократы, вырвавшись из заточения, собира¬
ются устроить республиканцам вторую Варфоломеевскую ночь.
Известие о взятии Лонгви и преждевременные слухи о захвате Вер¬
дена106 окончательно распалили народ. Был провозглашен лозунг: «Оте¬
чество в опасности».
Однажды, когда узники собрались в часовне за обычной беседой,
вдруг раздался крик тюремщика: «Женщины, на выход!» Тройной пу¬
шечный залп и барабанная дробь, последовавшие за этой командой,
вселили ужас в заключенных. Не успели они опомниться, как женщины
были выведены прочь. Двое священников из числа арестованных под¬
нялись на кафедру и объявили оставшимся об ожидавшей их участи.

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1015
В часовне воцарилось гробовое молчание; вошедшие тюремщики, а
с ними десяток горожан-простолюдинов выстроили пленников вдоль
стены и отобрали пятьдесят три человека.
Начиная с этого момента каждые четверть часа выкликали новые
имена; этого времени импровизированному судилищу у ворот тюрьмы
едва хватало на то, чтобы огласить приговор.
Некоторые были помилованы: среди них оказался почтенный аббат
Сикор. Остальных убили прямо в дверях часовни фанатики, добро¬
вольно взявшие на себя эту страшную работу. К полуночи выкрикнули
имя Жака Казота.
Старик хладнокровно предстал перед неумолимым трибуналом, за¬
седавшим в небольшой приемной аббатства. Председательствовал гроз¬
ный Майяр107. В этот момент опьяненные кровью убийцы потребовали
судить и женщин, заставив их по очереди выходить из камер, однако
члены трибунала отклонили это предложение. Майяр приказал надзи¬
рателю Лавакри увести их обратно и, пролистав список арестованных,
громко вызвал Казота. Услышав имя отца, Элизабет, как раз выходив¬
шая вместе с другими женщинами, опрометью бросилась назад и про¬
билась сквозь толпу в тот миг, когда Майяр произнес роковые слова:
«К производству!», что означало «казнить».
Отворилась наружная дверь: двор, где совершались казни, обнесен¬
ный высокой монастырской стеной, был полон народу. Слышались сто¬
ны умирающих. Бесстрашная Элизабет кинулась к двум убийцам, уже
схватившим ее отца, — говорят, их звали Мишель и Соваж, — и стала
умолять их пощадить старика.
Ее неожиданное появление, трогательные мольбы, преклонный воз¬
раст узника, чье политическое преступление трудно было сформулиро¬
вать и доказать, жалость, внушаемая благородным видом двух несчаст¬
ных и горячей дочерней любовью, смутили часть толпы, пробудив в
ней сострадание. Раздались крики о помиловании. Майяр заколебался.
Мишель налил стакан вина и протянул его Элизабет со словами: «По¬
слушайте, гражданка, коли вы хотите доказать гражданину Майяру,
что вы не из аристократов, выпейте это за спасение Отечества и победу
Республики!»

1016
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Смелая девушка без колебаний осушила стакан; марсельцы108 расступи¬
лись перед нею. Рукоплещущая толпа пропустила отца и дочь, и их
тотчас же увезли домой.
Многие пытались найти в вышеописанном сне Казота связь со сце¬
ной его счастливого избавления от смерти по воле растроганной толпы.
Увы, попытка эта напрасна: упорное предчувствие говорило писателю,

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1017
что даже благородная преданность дочери бессильна спасти его от не¬
умолимой судьбы.
На следующий день после того, как народ с триумфом сопроводил
Казота до дома, к нему явились с поздравлениями друзья. Один из них,
господин де Сен-Шарль109, бросился к освобожденному со словами:
«Слава Богу, вы спасены!»
— О, ненадолго! — отвечал тот с грустной улыбкой. — За миг до ва¬
шего прихода мне было видение: за мною приехал жандарм от Петь-
она110 и приказал следовать за ним. Далее я предстал перед мэром Па¬
рижа, который велел посадить меня в Консьержери111, а оттуда привели
меня в революционный трибунал. Вот так и настал мой час.
Господин де Сен-Шарль расстался с Казотом в полном убеждении,
что рассудок старика помутился от перенесенных ужасных испытаний.
Адвокат по имени Жюльен предложил писателю убежище в своем до¬
ме, обещая укрыть от преследований, но тот твердо положил не пере¬
чить судьбе. И действительно, 11 сентября явился человек из его виде¬
ния: то был жандарм, вручивший ему приказ, подписанный Петьоном,
Пари и Сержаном112. Казота увезли в мэрию, а оттуда в Консьержери.
Свидания с друзьями были запрещены, однако Элизабет умолила тю¬
ремщиков позволить ей ухаживать за отцом и прожила в Консьержери
до последнего дня его жизни. Тем не менее все ее ходатайства перед
судьями не возымели того успеха, что в первый раз перед народом, и
после двадцатисемичасового допроса Казот был приговорен, на основа¬
нии обвинения Фукье-Тенвиля, к смертной казни.
Перед оглашением приговора Элизабет заключили в камеру, боясь,
что ее мольбы растрогают присутствующих. Адвокат обвиняемого взы¬
вал к состраданию судей, напоминая, что несчастную жертву помило¬
вал сам народ, но трибунал остался глух к его речам и твердо держался
принятого решения.
Самым странным эпизодом этого процесса можно назвать речь
председателя трибунала Ааво — тоже, как и Казот, бывшего члена об¬
щества иллюминатов.
«Бессильная игрушка старости! — возгласил он. — Твое сердце не
смогло оценить все величие нашей святой свободы, но твердость сужде¬

1018
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
ний на этом процессе доказала твою способность пожертвовать самой
жизнью во имя своих убеждений. Выслушай же последние слова твоих
судей, и да прольют они в твою душу драгоценный бальзам утешения,
и да исполнят они тебя готовностью сострадать тем, кто приговорил
тебя к смерти, и да сообщат они тебе тот стоицизм, что поможет тебе
в твой последний час, и то уважение к закону, которое мы сами питаем
к нему!.. Тебя выслушали равные тебе, ты осужден равными тебе, но
зато суд их был чист, как и совесть, и никакая мелкая личная корысть
не повлияла на их решение. Итак, собери все свои силы, призови все
мужество и без страха взгляни в лицо смерти; думай о том, что она не
имеет права застать тебя врасплох: не такому человеку, как ты, убоять¬
ся единого мгновения. Но перед тем, как расстаться с жизнью, оцени
все величие Франции, в лоно которой ты безбоязненно и громогласно
призывал врага. Убедись, что отчизна, бывшая прежде и твоею, проти¬
востоит подлым недругам с истинным мужеством, а не с малодушием,
каковое ты приписывал ей. Если бы закон мог предвидеть, что ему при¬
дется осуждать виновных, подобных тебе, он из почтения к твоим пре¬
клонным летам не подверг бы тебя никакому наказанию. Но не сетуй
на него: закон строг до тех лишь пор, пока преследует, когда же настает
миг приговора, меч тотчас выпадает из рук его, и он горько оплакивает
потерю даже тех, кто пытался растоптать его. Взгляни, как он оплаки¬
вает седины того, кто заставил уважать себя вплоть до самого вынесе¬
ния приговора, и пусть зрелище это побудит тебя простить ему все, и
пусть он отодвигает тебя, злосчастный старец, на искреннее раскаяние,
коим искупишь ты в это краткое мгновение, отделяющее тебя от смер¬
ти, все до единого гнусные деяния твоего заговора! И еще одно слово:
ты был мужчиною, христианином, философом, посвященным, так су¬
мей же умереть как мужчина и как истый христианин — это все, чего
твоя страна еще ждет от тебя!»
Речь эта, с ее странной, таинственной подоплекой, поразившей стра¬
хом всех собравшихся, не произвела, однако, никакого впечатления на
самого Казота: пока председатель взывал к его совести, старик поднял
глаза к небу и жестом подтвердил незыблемость своих убеждений. За¬
тем он сказал окружающим, что «знает, что заслуживает смерти и что

Дополнения. Жерар де Нерваль. КАЗОТ
1019
закон суров, но справедлив». Когда ему обрезали волосы, он посовето¬
вал состричь их как можно короче и попросил своего духовника пере¬
дать их дочери, все еще запертой в одной из тюремных камер.
Перед тем как пойти на казнь, Казот написал несколько слов жене
и детям, а поднявшись на эшафот, громко вскричал: «Я умираю, как и
жил, верным Господу и моему королю»*. Казнь состоялась 25 сентября,
в семь часов вечера, на площади Карусель.
Элизабет Казот, давно уже помолвленная с шевалье де Пла, офи¬
цером полка, стоявшего в Пуату, восемь лет спустя вышла замуж за
этого молодого человека, перешедшего на сторону партии эмиграции.
Судьба не пощадила героическую женщину и в замужестве: она погиб¬
ла в результате кесарева сечения. Перед тем как произвести на свет
ребенка, она приказала врачам разрезать себя на куски, чтобы спасти
его. Младенец пережил мать лишь на несколько минут.
Господин Сцевола Казот прислал нам письмо, в котором протестует против этой
фразы, являющейся, по его мнению, дешевым вымыслом. Он утверждает, что отец не
мог произнести подобных слов.

1020
Жак Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». Кн. 2
Другие члены семьи Казота остались в живых. Его сын Сцевола,
каким-то чудом избежавший кровавой резни 10 августа113, живет в Па¬
риже и благоговейно хранит память о верованиях и добродетелях сво¬
его отца.

ПРИЛОЖЕНИЯ

H. Т. Пахсарьян
ЖАК К A3 ОТ
Волшебство, мистика и эволюция жанра «conte»
в «век разума»
Жак Казот — имя, не совсем неизвестное русскому читателю. Любители го¬
тической литературы легко вспомнят его роман «Влюбленный дьявол» («Le
Diable amoureux»; 1772), перевод которого публиковался и в серии «Литера¬
турные памятники», и в сборнике французской готической прозы XVTH—
XDC веков (см.: Казот 1967; Казот 1999). Специалисты рассматривают это
произведение как первое фантастическое сочинение во французской литера¬
туре, называя Ж. Казота родоначальником романтической фантастики (см.:
Тодоров 1997: 17; Bathala 2004: 437; Millet—Labbé 2005: 48). Действительно,
роман «Влюбленный дьявол» со времени своего появления пользовался успе¬
хом не только во Франции: его довольно быстро для той эпохи перевели на
английский язык — в 1791 году, на русский (анонимно) — в 1794-м. Исследо¬
ватели находят следы влияния «Влюбленного дьявола» в творчестве Ш. Но-
дье и Ж. де Нерваля (см.: Жирмунский 1967: 271), в английской литерату¬
ре — в частности, в романе М. Льюиса «Монах» (см.: Praz 1977: 168), в твор¬
честве Э.-Т.-А. Гофмана («Эликсиры Сатаны» («Die Elixiere des Teufels»;
1815)). Он стал одним из источников повести «Закоханий чорт» (1861) укра¬
инского писателя XDC века О. Стороженко (см.: Krys 2011), с ним связан не-
реализовавшийся замысел (1821—1823 гг.) пушкинской поэмы «Влюбленный
бес» (см.: Цявловская I960: 111); Л.И. Вольперт обнаружила также связь
лермонтовского «Демона» (1829—1839 гг.) с мотивами «Влюбленного дьяво¬
ла», правда, подчеркнув при этом массовый характер казотовской прозы и

1024
Приложения
невысоко оценив художественные достоинства его книги (см.: Вольперт 2008:
91). Однако далеко не все историки литературы столь строги к этому произ¬
ведению Ж. Казота, уже потому, что рождение феномена массовой литера¬
туры в точном смысле слова специалисты относят к более позднему време¬
ни — 19-му — началу 20-го столетия, отмечая к тому же неоднозначность
этого явления в эпоху романтизма (см.: Литвиненко 2015). Более того, автора
«Влюбленного дьявола» называют не только одним из первых писателей-пси-
хологов, обращающихся к сфере подсознательного, иррационального (см.:
Pagân Lôpez 2005—2006: 200), но и основателем жанра фантастической новел¬
лы, отличающейся от предшествующей литературы «чудесного», «волшебно¬
го» сочетанием необыкновенного, сверхъестественного с реальным, тем уко¬
ренением необычайного в реальности, которое было доведено до совершен¬
ства Э.-Т.-А. Гофманом и заставило именно к нему применить понятие
фантастического (см.: Schuerewegen 1985: 56). Наконец, Ж. Казот был пер¬
вым, кто написал о «влюбленном» дьяволе, собственно, создал этот тип фа¬
булы, впоследствии ставший привычным (см.: Milner 2007: 21).
Невозможно отрицать, что в творчестве Ж. Казота легко обнаружить
многие черты, близкие или тождественные романтической поэтике, не слу¬
чайно романтики знали и любили этого писателя, в романтическую эпоху —
1816—1817 годах — появилось полное собрание его сочинений. Ф. Шуеревеген
полагает даже, что именно «Влюбленный дьявол» обозначил решительный
«поворот в литературной трактовке фаустовского мифа», подхваченный ро¬
мантиками, стал предвестником того психологического отношения к дья¬
вольским соблазнам, которое за ним воплотили Э.-Т.-А. Гофман и Ч.-Р. Меть-
юрин (Schuerewegen 1985: 56).
И все же настоящий том серии «Литературные памятники» в значитель¬
ной степени представляет собой открытие творчества писателя — одновре¬
менно читаемого, популярного и практически не изученного, не прочтенного
в его целостном разнообразии, попытку изменить его репутацию автора од¬
ной книги1. Многосторонность писательского наследия Ж. Казота оставалась
долгое время закрытой для современных любителей литературы не только
в России, но и за ее пределами, в том числе — даже во Франции. Не случайно
коллоквиум 2009 года, посвященный творчеству Ж. Казота, содержал в на¬
звании вопросительный знак: «Жак Казот: многообразие творчества?» По¬
становка подобного вопроса абсолютно закономерна. Ведь отношение к
Ж. Казоту только как к предромантику выделяет в его творчестве лишь
О путях и способах перемены писательских репутаций см.: Хализев 1999: 15—39.

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1025
одно произведение, в котором, по словам В.М. Жирмунского и Н.А. Сигал,
«соотношение фантастики и реальности существенно иное, нежели в более
ранних произведениях» (Жирмунский 1967: 268). Остаются в тени, и даже в
некотором роде обесцениваются, все предшествующие и последующие со¬
чинения писателя, в которых, с одной стороны, нет тех черт, что считаются
ведущими в литературе Просвещения, а с другой — в которых обнаружива¬
ют меньше предромантизма.
Между тем Ж. Казот на протяжении 1740—1780-х годов создавал раз¬
личные по тональности стихотворения, поэмы, басни, новеллы, он был авто¬
ром сказки «Кошачья лапка» («La Patte de chat»; 1741) и сборника сказок
«1001 нелепость» («Les Mille et une fadaises»; 1742). В них проявилось отлич¬
ное владение автора поэтикой пародийной волшебной сказки и легкость
письма, которую отмечали многие критики. Создавая поэму в прозе «Оли¬
вье» («Ollivier»; 1763), Ж. Казот обращается к опыту Ариосто, иронически
обыгрывая его. Позднее он пробует себя и в жанре сентиментальной романи¬
ческой новеллы на манер «Новой Элоизы» (<Julie ou la Nouvelle Héloïse»;
1761) Ж.-Ж. Руссо («Импровизированный лорд» («Le Lord impromptu»; 1767)).
Его «Влюбленный дьявол» — не только «предчувствие» романтизма, но и
весьма оригинальное развитие стиля готической прозы эпохи Просвещения.
А после выхода «Влюбленного дьявола» Ж. Казот создал чрезвычайно важ¬
ное сочинение под названием «Продолжение “1001 ночи”» («La Suite des Mille
et Une Nuits»; 1788—1789), своеобразно развивая и трансформируя галланов-
скую поэтику восточной сказки. Разнообразие жанров и стилей органично
вписывает произведения Ж. Казота в литературный процесс ХУШ века, го¬
раздо более многоцветный, чем это обычно представляют.
Торговец вином и поэт,
музыкант и чиновник, романист и пророк
Вехи биографии Жака Казота
Жизнь Ж. Казота отличается не меньшим многообразием, чем его творче¬
ство. Биография писателя, при том что в эпоху роста авантюризма2 сам он
был далек от авантюрности, насыщена довольно любопытными поворотами
2	См. подробнее об авантюрности и авантюристах эпохи Просвещения: Строев
1998; Roth 1980.

1026
Приложения
судьбы. Когда сегодня некоторые биографы полагают, что Ж. Казоту не до¬
сталось славы, что он не был широко известен современникам, то это невер¬
но. Другое дело, что он был им знаком далеко не только как автор «Влюб¬
ленного дьявола», но и как сочинитель стихов, романов и сказок, любитель
музыки и живописи, а также как чиновник Морского министерства, адвокат,
виноторговец. Будущий писатель родился 7 октября 1719 года в провинци¬
альном городе Дижоне в семье землевладельцев и торговцев вином. Его
отец, Бернар Казот, выполнял обязанности секретаря суда. Жак учился в
Дижонском иезуитском коллеже вместе с Жан-Франсуа Рамо — племянни¬
ком известного композитора и будущим героем знаменитого диалога Д. Дид¬
ро, а также с будущим писателем и критиком Антуаном Бре. Хотя в колле¬
же учили теологии и юриспруденции, одновременно здесь много внимания
уделяли языкам, что позволило Ж. Казоту выучить английский, испанский
и итальянский. Однако главным пристрастием юного Жака было чтение
книг. Как признавался сам будущий писатель, он был «рожден с некоторы¬
ми способностями к поэзии и с большой любовью к литературе» (Cazotte
1817: 277). Став специалистом по праву, Ж. Казот с 1740 года начинает рабо¬
тать в Париже, вначале в должности помощника прокурора, а затем войдя,
по совету своего покровителя Ж.-Ф. Морепа, в администрацию Морского
министерства. В 1743 году он получает диплом рядового писаря министер¬
ства, в обязанности которого входит наблюдение за оснащением, построй¬
кой и ремонтом кораблей. Служба Ж. Казота протекает в нескольких мор¬
ских портах Франции — Гавре, Бресте, Рошфоре. Параллельно он посещает
литературные салоны, отдает дань увлечению сочинительством: используя
мотивы «1001 ночи» («Mille et une nuits»; 1704—1711) A. Галлана и «Персид¬
ских писем» («Lettres persanes»; 1721) Ш. де Монтескье, публикует в 1741-м
пародию на восточную сказку «Кошачья лапка», а в следующем году — сбор¬
ник пародийных фейных сказок «1001 нелепость», откликаясь тем самым на
модные литературные веяния своего времени. Сказка понимается Ж. Казо-
том в этот период как забавное сочинение, где «наставление не должно при¬
мешиваться, если только его не притягивают за уши» (Cazotte 2008: 1069), в
этих произведениях писатель очевидно не чужд рокайльной поэтике. В 1747
году его назначают главным писцом Морского министерства, а через два
года направляют в качестве контролера на Мартинику, где он проработал в
общей сложности двенадцать лет. Ж. Казот отлично справляется со своими
служебными обязанностями ив 1750 году получает звание комиссара. Но
писатель погружен не только в военно-политические перипетии, участвуя в
обороне форта Сен-Пьер: он одновременно сочиняет стихи и романсы, инте¬

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1027
ресуется живописью, рисует сам (рисунки его не сохранились) и собирает
коллекцию картин.
В 1752 году во время своего отпуска в Париже он включается в знаме¬
нитый спор «буффонов» и «антибуффонов» — полемику сторонников италь¬
янской оперы-буффа, с одной стороны, и французской лирической траге¬
дии — с другой. Если Ж.-Ж. Руссо решительно высказался за итальянскую
оперу, сурово осудив французскую, а П. Гольбах не менее резко отстаивал
достоинства французской оперы, то Ж. Казот, анонимно опубликовав в 1753
году в форме письма провинциальной даме заметку «Война в опере» («La
Guerre de l’Opéra»), поспешил сказать, что он не принимает ни ту, ни другую
сторону3. При этом он с похвалой отозвался о французском композиторе
Ж.-Ж. де Мондовиле. В 1754 году он пишет «Замечания к письму Руссо»
(«Observations sur la Lettre de Rousseau»). Это еще одно свидетельство уча¬
стия Ж. Казота в споре «люллистов» и «рамистов», где автор ведет уже бо¬
лее отчетливую полемику с Ж.-Ж. Руссо и утверждает, что французской
музыке не менее, чем итальянской, присуща мелодичность. Возможно, од¬
нако, что Ж. Казот не столько обличал эстетическую позицию Ж.-Ж. Руссо4,
сколько защищал «французскую оперу и монархию» (Didier 2010: 65). Пото¬
му-то, когда позже он написал либретто комической оперы «Деревянные
башмаки», переделанное М.-Ж. Седеном и выпущенное под двумя именами
(Les Sabots; 1768), оказалось, что эстетика Ж.-Ж. Руссо ему вовсе не чужда.
Однако музыка была не только объектом стороннего интереса Ж. Казота,
его очевидно влекла музыкальность как черта словесности, «тексты Казота
были словно предназначены для опер» (Didier 2010: 71): на сюжет одной из
сказок «Продолжения “1001 ночи”» («Халиф-вор» («Le Calife voleur»)) созда¬
на опера Ф.-А. Буальдьё «Багдадский калиф» («Le Calife de Bagdad»; 1800),
a «Влюбленный дьявол» и вовсе стал основой комической оперы «Инфанта
из Замора» («L’infante de Zamora»; 1779, либретто Н.-Э Фрамери, музыка
Дж. Паизиелло), оперы «Влюбленный дьявол» (1975—1989, либретто В. Ха¬
чатурова, музыка А. Вустина), двух балетов ХВС века — в версии Ж. Ма-
зилье (1840, музыка Ф. Бенуа и Н.А. Ребе) и Ф. Тальони (1852) и одного —
XX века (1965, либретто Ж. Ануйя, музыка А. Дютийё, постановка Р. Пети).
3	Историк музыки В.Н. Брянцева называет позицию Ж. Казота «вдумчивой и объ¬
ективной» (Брянцева 1985: 135).
4	Впрочем, Ж. Декот полагает, что Казот выступал именно с позиций художествен¬
ного вкуса, отстаивая достоинства классической французской музыки (см.: Décote 1984:
68).

1028
Приложения
На Мартинике Жак Казот знакомится с креолкой Элизабет Руаньян,
дочерью главного судьи Мартиники, и женится на ней в 1759 году. Практи¬
чески тогда же он решает уйти в отставку: еще в начале 1750-х годов он стал
болеть, постепенно терял зрение и брал в 1752 году полугодовой отпуск для
лечения в Париже, поскольку на Мартинике не было медиков нужной ква¬
лификации. Получить отставку удается не сразу, однако в конце концов
Ж. Казота отпускают со службы, присвоив звание генерального комиссара
флота. Супруги продают свое имущество на острове ив 1761 году переселя¬
ются во Францию в надежде получить здесь деньги по векселю, выданному
Ж. Казоту главой иезуитской миссии на Мартинике отцом Лавалетом. Од¬
нако торговая компания иезуитов отказывается от выплаты. Хотя Ж. Казот
в конце концов выигрывает судебный процесс, ему удается отсудить лишь
часть требуемой суммы и, кроме того, он получает отказ от Министерства
морского флота в назначении пенсии. Тем не менее, поселившись в деревне
Пьерри на востоке Франции (в провинции Марна), Ж. Казот становится
успешным виноторговцем, расширяет дело, к которому его приобщил перед
смертью покойный брат, превращает деревню в своего рода центр виноде¬
лия. При этом он не оставляет адвокатской деятельности, участвуя в судеб¬
ных процессах и защищая владельцев виноградников перед монахами-бене-
диктинцами. Все это располагает к Ж. Казоту население деревни. Не слу¬
чайно в 1790 году он почти единогласно был выбран мэром Пьерри.
Еще в 1740-е годы писатель интересовался оккультизмом, посещая са¬
лон маркизы д’Юрфе, известной в Париже любительницы магических ри¬
туалов, каббалы и алхимии. С 1775 года тяга к мистике становится у Ж. Ка¬
зота особенно сильной, его влечет учение мартинистов, представленное дву¬
мя вариантами — школой Мартинеса де Паскуалли и движением под
руководством ученика Паскуалли, Луи-Клода де Сен-Мартена. При том, что
всех мартинистов объединяла мистическая вера в то, что человек, выпав¬
ший из божественного в материальное, может вернуться к Богу с помощью
духовного просветления, сторонники Паскуалли полагали, что необходимо
практиковать магию, способную оторвать человека от злых, низших духов,
и уделяли большое внимание теургическим ритуалам, тогда как Сен-Мартен
и его ученики представляли созерцательную ветвь мартинизма и главное
средство восхождения к Богу видели не в теургии, а в сердечных молитвах,
отстаивали «путь сердца». Ж. Декот считает, что Ж. Казота поначалу увлек¬
ло именно учение Паскуалли, но вскоре он разочаровался в нем из-за преоб¬
ладания внешнего, ритуального мистицизма (см.: Décote 1984: 333—334; Dé¬
cote 1972: 234). Действительно, писатель видел в мартинистском учении пре¬

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1029
жде всего способ духовного самосовершенствования, а не рекомендации по
практике оккультизма. Не случайно во «Влюбленном дьяволе» он обращал
внимание на опасность занятий магией, а в новелле «Рашель, или Прекрас¬
ная еврейка» («Rachel ou la belle juive»; 1778) прямо критиковал магические
ритуалы. В то же время известно, что в определенный период писатель да¬
же состоял в обществе иллюминатов-мартинистов5. Следы увлечения мисти¬
цизмом в духе мартинизма ученые находят и во «Влюбленном дьяволе», и в
сказках из сборника «Продолжение 661001 ночи”»6. Впрочем, по мнению Сен-
Мартена, ценившего Ж. Казота как «самую главную фигуру в легкой лите¬
ратуре», писатель был весьма поверхностно знаком с учением мартинистов,
оставался слишком верен Католической Церкви и слишком погружен в об¬
щественную жизнь (см: Décote 1972: 230).
Особо следует отметить, что конкретные даты приобщения Ж. Казота
к мартинистам у разных исследователей отличаются7, поскольку в доступ¬
ных источниках есть расхождения: сам писатель говорил о трех годах, в
течение которых он принадлежал обществу, но, какие именно это годы, не
вполне ясно, потому ученые расширяют этот временной промежуток: с 1772
по 1784 год Ж. Казот в той или иной степени общался с членами общества,
хотя состоял в нем не слишком долго, скорее всего — с 1779 по 1781 год (по
другим данным — с 1781 по 1784 год). Среди причин, заставивших писателя
все же покинуть это общество по истечении трех лет, резонно называют,
наряду с разочарованием в ритуальности мартинизма, сближение мартини¬
стов с движением масонов, не чуждых просветительским идеям8, тогда как
Ж. Казот не желал примыкать к кругу сторонников Просвещения. С. Друен
5	Время, когда Ж. Казот входил в сообщество мартинистов, определяется весьма
приблизительно. Ученые опираются на свидетельство самого писателя в одном из писем
о трех годах его членства, где, однако, не указывается, какие именно три года были пе¬
риодом пребывания Ж. Казота в названном сообществе (см.: Décote 1972: 234).
6	Э. Семпер, в частности, вслед за Р. Робер обращает внимание на родственный
мартинизму мотив восстания ангелов в первых двух сказках сборника, добавляя, что он
может одновременно отсылать к ветхозаветному апокрифу — Книге Еноха (см.: Sempère
2013: 282).
7	См. подробнее о сложностях датировки мартини стекой «инициации» писателя:
Décote 1972: 229-231.
8	А.Л. Доброхотов верно замечает, что присущий просветительской мысли «прио¬
ритет задачи понимания и эмпатического сопереживания <...> повышает интерес к инди¬
видуальному, своеобычному и даже паранормальному» (Доброхотов 2016: 205). Курсив
мой. — //.77.

1030
Приложения
полагает даже, что писатель полностью избавился от увлечения иллюми-
нистскими идеями к периоду Революции, и истолковывает мистицизм
Ж. Казота этого времени как вариант «христианской эсхатологии» (Drouin
2010: 269), а К. Казноб называет Ж. Казота «францисканцем Просвещения»
(см.: Cazenobe 2008). Такое отстояние от магистральных идей своей эпохи
(если не противостояние им), естественно, влекло писателя к тем художе¬
ственным практикам, которые по видимости не свойственны творчеству
просветителей и традиционно рассматриваются как предромантические.
До недавнего времени характерное и для нашего, и для французского
литературоведения оставление в тени не-предромантического (или сочтенно¬
го таковым) наследия Ж. Казота объясняется тем, что, с одной стороны,
18-е столетие рассматривалось как четкое противостояние просветительских
и антипросветительских тенденций, каждая из которых рисовалась целост¬
но-однородной, а рефлексия просветителей представлялась только рассу¬
дочной9, с другой — сам писатель представал в глазах толкователей яркой
фигурой «наивного контрреволюционера» (Р. Этьембль), ограниченного ро-
ялиста-антипросветителя, чье неприятие Просвещения и трагическое пред¬
чувствие революции запечатлено в его знаменитом «Пророчестве» (см.: Ла-
гарп 1967). Однако напечатанное в 1816 году это сочинение Ж.-Ф. Лагарпа —
по существу если не мистификация, то романтическая легенда, ставшая еще
более романтической в изложении Ш. Нодье (1836) и особенно Ж. де Нер-
валя (1845). Современные исследователи, достаточно тщательно изучив об¬
стоятельства появления этого «пророчества», сошлись на том, что никакого
«пророческого ужина» у Ж. Казота не было (см.: Kliebenstein 2002), а если он
и высказывал опасения за судьбу монарха, аристократов и т.п., то эти опасе¬
ния были самыми общими — как в смысле их абстрактности, так и в смысле
совпадения со многими высказываемыми другими современниками писате¬
ля тревогами по поводу развития событий во Франции в предреволюцион¬
ные годы. Завершение жизни Ж. Казота было, несомненно, драматичным:
после 10 августа 1792 года, когда в руки властей попала его «Мистическая
корреспонденция» (переписка с Путо с 1 января по 28 июля 1792 года), он
был арестован (18 августа), 25-го — вместе со своей дочерью, служившей его
9	Однако и Просвещение, и Контрпросвещение были весьма многообразны на раз¬
ных этапах, в разных странах и в различных конкретных исторических обстоятель¬
ствах, а кроме того, «альтернативные форматы культуры <...> надо учитывать не только
как часть “мизансцены”, но и как участников внутрикультурного диалога» (Доброхотов
2016: 188).

ЖЕРАР ДЕ НЕРВАЛЬ
1808—1855
Фотография
1854-1855

1032
Приложения
секретарем, препровожден в Париж и 29 августа предстал перед трибуна¬
лом. Второго сентября в аббатстве СеН-Жермен-де Пре, где проходил суд,
началась кровавая резня, во время которой дочь Ж. Казота Элизабет смог¬
ла спасти отца от расправы и тот был освобожден. Однако уже 24 сентября
писатель был вновь арестован, судим по обвинению в предательстве и на
следующий день, 25 сентября 1792 года, казнен на эшафоте, по преданию,
произнеся перед казнью слова: «Я умираю, как жил, верный Богу и своему
королю».
Ж. Казот действительно не только не принадлежал к просветительско¬
му движению, но всегда подчеркивал свою приверженность религии и мо¬
нархии. Это проявлялось и в его прямых высказываниях, и в творчестве:
уже в сказке «Кошачья лапка» (1741) он высмеивал «философов» — правда,
А. Дефранс полагает, что общая позиция писателя была весьма взвешенной,
и он скорее насмехался над светскими остроумцами (см.: Defrance 2009: 75) —
в поэме «Оливье» он шел вразрез с просветительским деизмом, подражая
старинным католическим легендам. Беатрис Дидье считает, что даже пози¬
ция в «споре буффонов» о предпочтении в опере французской речитатив¬
ности или итальянской мелодичности была занята Ж. Казотом не по эстети¬
ческим, а по политическим мотивам: он встал «на сторону короля» (Didier
2010: 65). О спасении монарха, первоначально посаженного революционера¬
ми под домашний арест, писатель мечтал и в письмах к своему другу Путо10.
Усилия по организации побега Людовика XVI, которые предпринял Ж. Ка¬
зот летом 1792 года, стоили ему жизни, поскольку, перехватив переписку
писателя, революционеры арестовали, а затем казнили его. Но означает ли
это, что творчество Ж. Казота шло вразрез с идейно-эстетическими искани¬
ями эпохи? Да и сама эволюция писателя от поэтики забавного в духе роко¬
ко к сентиментализму и предромантизму его поздних сочинений не вписыва¬
ется ли в общую картину жанрово-стилевой эволюции 18-го столетия?
Если проанализировать художественные творения писателя, то можно
сказать, что ни одно из просветительских (а масонское движение было свя¬
зано с Просвещением) или антипросветительских движений не захватило
Ж. Казота уже потому, что он не мыслил себя политическим или обще¬
ственным деятелем, хотя и был заинтересованным участником обществен¬
но-политической жизни эпохи. Его основной заботой были большей частью
10	В 1798 году эти письма были изданы под названием «Мистическая корреспонден¬
ция» (см.: Cazotte 1797—1798).

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1033
этико-метафизические проблемы бытия, ему внятны были и эстетические
поиски, и стилистические нововведения своего времени. Сегодня стоит
вслед за А. Сауро Санчесом задуматься над тем, почему одно из стихотво¬
рений Ж. Казота, включенных писателем позднее в его прозаическую поэму
«Оливье» — «Английская брюнетта»11 («La Brunette anglaise, fabliau»), будучи
напечатанным анонимно, читатели легко приписали Вольтеру, и сам просве¬
титель не возразил против такой атрибуции, когда под его именем стихотво¬
рение появилось в «Альманахе Муз» 1773 года (см.: Saura Sanchez 2010: 189).
Любопытно, что Ж. Казот в переписке с будущим издателем его «Продол¬
жения “1001 ночи”» П. Бардом, обсуждая выход третьего тома своих «За¬
бавных и поучительных сочинений» («Œuvres badines et morales»; 1786—1788),
писал в ноябре 1787 года, что «в нескольких поэтических безделках» он
«следовал за стариком Вольтером» (уточняя одновременно, что молодой
Вольтер — не в его вкусе) (Saura Sanchez 2010: 199). Это тем более удивитель¬
но, что среди сочинений Ж. Казота есть и пародийная поэма в семи песнях
«Вольтериада» («La Volteriade»; опубл. 1783), где писатель насмешливо от¬
зывается о творчестве автора «Генриады», «Заиры» и других стихотворений,
поэм и пьес. Конечно, следует учесть и разнообразие вольтеровского твор¬
чества, отнюдь не сводимого к насмешке и тем более — рассудочности. Не
случайно параллели между Ж. Казотом и Вольтером возникают у литерату¬
роведов в связи с использованием обоими мотивов и приемов готического
романа (см.: Farkas 2014: 243—245). Кроме того, некоторые сказки Вольтера,
полагает А.Ф. Строев, возможно «интерпретировать в мистическом ключе»
(Строев 1998: 181). В то же время у «мистического» Ж. Казота можно обна¬
ружить легкий, изящный, иронический вольтеровский стиль и, как увидим
в анализе «Продолжения “1001 ночи”», реминисценции из других писателей-
просветителей. Более того, анализ его главного сочинения — «Влюбленного
дьявола» — позволил Т. Буну утверждать, что, «хотя Казот приватно стара¬
ется убедить своих современников вернуться к традиционным ценностям,
его художественное творчество способствует более либеральному видению
общества» (Вооп 1999: 30). Если истолковать подобную парадоксальную
двойственность как черту не только общественной позиции Ж. Казота, но и
его поэтики, возможно, станет понятнее противоречивое разнообразие твор¬
чества этого писателя.
То есть любовная песнь.

1034
Приложения
Жанр сказки
во французской литературе
18-го столетия
Литература эпохи Просвещения, каковую широкий круг читателей так или
иначе воспринимает через критически настроенных к ней романтиков, до
сих пор, несмотря на усилия отдельных специалистов, слывет «головной»,
«рациональной», придающей недостаточное значение воображению и экзо¬
тике. Между тем, «если и верно, что в ХУШ веке идеи философов Просве¬
щения, основанные на разуме, прогрессе и счастье, доминировали в противо¬
стоянии сумеркам фанатизма и политической и научной архаике, то также
верно и то, что эта совокупность идей была далеко не однородна и связна»
(Bathala 2004: 440). Более того, разнообразные просветительские идеи сосу¬
ществовали рядом с анти- и не-просветительскими, образуя достаточно
сложное культурное пространство 18-го столетия — по мнению одной из
французских ученых, сравнимое с постмодерном по разнообразию царив¬
ших тогда вкусов и форм, по смешению старого и нового (см.: Coudreuse
2015: 11). Неудивительно поэтому открытие, особенно специалистами по¬
следних десятилетий, той весьма существенной роли, которую с конца ХУП
и до конца ХУШ века играет во французской литературе жанр conte — ска¬
зочной повести, сказки, в том числе — conte merveilleux — волшебной сказки
и conte oriental — восточной сказки с ее экзотическим колоритом. Обе жан¬
ровые модификации очень тесно взаимодействовали друг с другом — вплоть
до слияния, поскольку сказочный ориентализм был воплощением вообра¬
жаемого, притягательного и неизвестного мира чудес и волшебства.
Contes merveilleux или contes de fées — волшебные или фейные сказки —
несмотря на то, что являли собой в конечном счете тип салонной литератур¬
ной сказки, опирались на сюжеты, почерпнутые из сказок народных, стали
способом сохранить старинные галльские легенды. Фейная сказка, осново¬
положником классических образцов которой был Шарль Перро, довольно
активно изучалась и изучается историками литературы (см.: Bettelheim 1976;
Di Scanno 1973; Fumaroli 1982; Soriano 1968; Von Franz 1979). Что же касает¬
ся восточной сказки, которая ярче других жанров выразила присущий
ХУШ веку «пик ориентализма» (Raulet 2012: 255), то нельзя не согласиться
с большим знатоком сказочной литературы того периода Ж.-Ф. Перреном:
«Вплоть до сегодняшнего дня не существует труда об этом жанре» (Perrin
2015: 7).

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1035
Точнее сказать — не существовало, поскольку названный ученый стал
автором первой, опубликованной в 2015 году, монографии на эту тему.
В книгу вошли несколько статей Ж.-Ф. Перрена о «восточной сказке», вы¬
ходивших на протяжении 2000-х годов. До появления этих работ Ж.-Ф. Пер¬
рена только Антуан Галлан и его сборник арабских сказок «1001 ночь» были
постоянным предметом внимания литературоведов. С одной стороны, такая
сосредоточенность на самом художественно совершенном и самом знамени¬
том творении, породившем моду на восточную экзотику и многочисленные
подражания, вполне закономерна: силу влияния «1001 ночи» на европей¬
скую культуру сравнивают с уровнем воздействия Библии и «Илиады» (см.:
François 2012: 2). Но с другой стороны, внимание исследователей меньше
привлекало то, что сборник А. Галлана был как предметом восхищения
читателей своего времени, жанровой моделью для многих сказочников
(Ф. Петиса де ла Круа, Т.-С. Гёллета, Ж.-П. Биньона и др.), так и объектом
насмешек и пародирования. Мощное, практически одновременное жанрово¬
стилевое воздействие и сказок Ш. Перро, и «1001 ночи» на литературную
сказку просветительской эпохи подкрепляло представление о внутренней
принципиальной близости различных вариантов сказок. Новизна восточных
сказок часто трактовалась как результат «плодотворного синтеза фейной
сказки и галантного романа» (Bahier-Porte 2002: 39). Между тем не только
критики всей «страны Романсии» наподобие отца Бужана12, но и авторы
фейных сказок готовы были оспаривать художественную ценность «conte
oriental»13. Критико-ироническое восприятие галлановской восточной сказки
породило особую жанровую модификацию сатирико-пародийной восточной
сказки, создателем которой был Антуан Гамильтон. Сжато представляя в
стихотворном прологе к сказке «Четыре Факардина» («Les Quatre Facardins»;
1730) историю жанра, он подчеркивал недостоверность ориентальных ска¬
зочных историй, указывая на их аллегоризм:
И вот из Сирии пришли
К нам сказок полные тома,
12	Автор «Чудесного путешествия принца Фан-Фередена в Романсию» («Voyage
merveilleux de Prince Fan-Férédin dans la Romande»; 1735) Г.Г. Бужан вводит в книгу об¬
раз лавки «У 1001 ночи», торгующей «тысячью пустяков» (см.: Bougeant 1992).
13	Ж.-Ф. Перрен, в частности, говорит о готовности мадемуазель Леритье «вступить
в борьбу» с А. Галланом (Perrin 2015: 68).

1036
Приложения
В них аллегория несла
С Востока вымыслы свои.
Hamilton 2008: 539
Перевод наш
Упрекая восточные сказки А. Галлана в аллегоризме (и притом рассматри¬
вая аллегорию как нечто мистико-метафорическое, считая ее своего рода
отличительной чертой восточного стиля), А. Гамильтон, прежде всего, вы¬
ражал сомнение в правдивости их содержания, полагал, что в них искус¬
ственно нагнетается экзотичность («они более арабские, чем в самой Ара¬
вии» (Hamilton 2008: 539)). «Сугубый скептик» (Perrin 2015: 120), А. Гамиль¬
тон в то же время использовал в своих пародийных сказках восточный
экзотизм, наряду с разнообразными другими формами романического и
волшебного. Смесь разных жанрово-стилевых элементов использовалась по¬
следователями А. Гамильтона в жанре пародийной сказки, в частности,
К. Кребийоном в «Танзае и Неадарне» («Tanzaï et Néadamé»; 1734) и Ж. Ка-
зотом в сборнике «1001 нелепость»14, а также авторами философских contes:
Вольтер, например, не видел принципиального различия между романиче¬
скими волшебствами Ариосто и ориентальными чудесами Галлана (см.:
Pagân Lôpez 2005—2006: 88), считая их истории не имеющими никакой этно¬
графической достоверности, хотя и увлекательными выдумками, которые
необходимо насытить актуальным философским содержанием. Так, опреде¬
ляя «Задига» («Zadig ou la Destinée»; 1747) как «conte oriental» и сочинив к
нему посвящение султанше Шерла от имени Саади, Вольтер спешил уточ¬
нить, что в «Задиге» «сказано больше, чем кажется на первый взгляд», а
«разные “Тысячи и один”» называл (от лица султана Улуга) «побасенками, в
которых нет ничего, кроме глупостей и бессмыслиц» (Вольтер 1998: 257—
258). Как, несколько упрощая, писал Ж. Старобинский, «рационалисты эпо¬
хи Просвещения обнаружили в волшебной сказке — понятой как абсурдное
ребячество — своего рода масштаб, применимый к любым верованиям, но
особенно — к сверхъестественному миру христианства. <...> Чудеса волшеб¬
ных сказок (вырожденная форма мифа) служат критике христианских чу¬
дес» (Старобинский 2016: 331). Думается, что функция сказочных, в том
14	Д. Орсини считает, что в сборнике Ж. Казота, полное название которого «1001
нелепость. Сказки, чтобы заснуть стоя», выразилось падение интереса к А. Галлану со
стороны светской публики, не ощутившей поэтичности «за пышностью феерического
Востока» (Orsini 2002: 208).

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1037
числе восточных, чудес была у просветителей все же более многообразна,
она не сводилась к критике религии и Церкви15, но всегда была прежде всего
сатирической и, как следствие, оказывалась не столь нова, как у «восточных»
сказочников, часто строилась на клише условного «Востока» произведений
XVII века16. Не стремилась к достоверности ориентализма и пародийная
сказка рококо. Как заявлял в предисловии к «Танзаю и Неадарне» К. Кре-
бийон, «книги, пришедшие с Востока, всегда набиты оглушительным красно¬
речием и несуразными баснями. Верования восточных народов основаны на
сказках, которые они используют на каждом шагу, но, сколь бы ни почита¬
лись они ими, нам они кажутся не более чем забавными» (Кребийон 2006: 9).
Между тем восточные сказки «галлановской линии» были не только об¬
разами забавного экзотического пространства, мало знакомого европейско¬
му читателю, но и частью «ученого ориентализма», каким он тогда пред¬
ставал (Sironval 2008: 57), «нарративной энциклопедией» (Perrin 2009: 189)
культур Востока, к тому же — описанием, по существу, иной эпохи — Средне¬
вековья, поскольку опирались эти произведения, прежде всего, на старинные
рукописные источники и изображали события прошлых веков. Как верно
заметил Ж. Перрен, «рассказывание сказок превращается в собирание и пе¬
редачу живой памяти через повествование» (Perrin 2004). Эту память, конеч¬
но, можно обнаружить и в первых фейных сказках — Ш. Перро или мадам
д’Онуа, не случайно граф де Кейлюс, создававший и восточные, и фейные
сказки, сетовал на порчу последних в 1740-е годы по причине того, что авто¬
ры фривольных романов-сказок отказались от простоты и нравоучительно¬
сти средневековых фольклорных сказок и фаблио, забыли о милых сказках
его молодости (см.: Boch 2002: 43—44, 53). В то же время «фольклорные
сказки не вели прямо к волшебным сказкам. Необходимо было, чтобы их
мотивы предварительно были поставлены на службу куртуазной идеологии
и интегрированы в средневековый роман, дабы потом возродиться под пе¬
15	Вопрос взаимоотношения религии и просветительских идей нуждается, очевидно,
в более тщательном и тонком исследовании. Начало подобному изучению положено в
коллективном сборнике 2006 г. «Философия Просвещения и христианские ценности»
(см.: Petis de la Croix 1981). Так, по мнению Анны Жобер, в сказках Вольтера сосуще¬
ствуют «философский дух, голос природы (в том числе — и социума) и христианские
ценности» (Jaubert 2008: 238).
16	Впрочем, когда Вольтер создавал свою повесть «Кандид» (1759), он, по словам
Абделя Азиза Джабали, в изображении Востока вел «двойную игру референциями:
историческими или научными знаниями, с одной стороны, и воображаемым обыденного
знания — с другой» (Djabali 1989: 104).

1038
Приложения
ром Базиле, Перро и мадам д’Онуа» (Décote 1984: 84). Но так или иначе,
Перро, Леритье и д’Онуа обращались к знакомой их читателям «галльской
древности», а не открывали им далекий, необычный, неправдоподобный, но
вполне реальный17, хоть и незнакомый восточный мир.
Конечно, неизвестность Востока была не абсолютной и Ж.-М. Мура
прав, говоря о глубинной связи художественного экзотизма «с фундамен¬
тальной темой мировой литературы — путешествием» (Moura 1992: 3). Путе¬
шествовали на Восток еще до 18-го столетия, так что интерес к нему, заме¬
чает Р. Этьембль, не был внезапным (см.: Etiemble 1961: 38). Однако в эпоху
Просвещения путешествие становится особенно важным компонентом евро¬
пейской жизни. Оно позволяет открыть для себя прежде не знакомые или
мало знакомые страны и народы. Более непосредственное знакомство из¬
меняло привычные представления: так, если в словаре А. Фюретьера (1690)
слово «араб» в переносном смысле означало «жестокий, скупой тиран», то в
«Новом французском словаре» (1709) оценка значительно смягчается (см.:
Moussa 1996: 146). И хотя именно литературному образу араба было сужде¬
но прежде всего символизировать в культурном сознании французов «Дру¬
гого» (см.: Nain 2012; Oumsalem 2008: 184), «другость» арабского мира благо¬
даря свидетельствам путешественников, переводчикам рукописей, сочините¬
лям «восточных историй» оказалась не столько отталкивающей, сколько
маняще-притягательной. Не случайно А. Галлан писал в «Предуведомлении»
к «1001 ночи»: «<...> сказки такого рода приятны и развлекают царящим в
них, по обыкновению, чудесным <...> они позволяют видеть, насколько ара¬
бы превосходят другие народы в такого рода сочинениях» (Galland 1965: 21).
Рождение в Европе интереса к арабскому Востоку специалисты относят
к периоду Средних веков: «официальный отсчет ориентализма ведется от
решения Венского церковного собора в 1312 году открыть ряд кафедр “араб¬
ского, греческого, древнееврейского и сирийского языков в Париже, Окс¬
форде, Болонье, Авиньоне и Саламанке”» (Саид 2006: 78). Однако ориента-
листские штудии как научная дисциплина сложилась в 17-м столетии (см.:
Laurens 2006). Обращение к сирийским и арабским текстам первоначально
проистекало из желания собрать корпус письменных свидетельств об исто¬
рии христианской религии на Востоке. Кроме того, в этот период возник и
прагматический интерес — абсолютистское Французское государство стре¬
17	Не случайно описанный А. Галланом маршрут Синдбада-морехода до сих пор
является одним из источников сведений о географических представлениях Востока (см.:
Visages 2010: 47—48).

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1039
милось узнать восточные страны, чтобы успешнее вести внешнюю полити¬
ку. В результате в этом веке французами — дипломатами, учеными-археоло-
гами — было совершено не менее двухсот путешествий на Восток (см.: Nain
2012: 2)18.
Французский литературный ориентализм19 XVII века воспринимал вое-
точную литературу как продолжение греко-римской, и такой подход тради¬
ционно расценивают как антиисторический. В то же время уже востоковеды
классической эпохи старались изучать мусульманские источники. Важным
событием стала публикация в 1697 году известного ученого того периода,
Бартелеми д’Эрбело, «Восточной библиотеки», которая, по словам Анри
Лорана, два века служила энциклопедией по исламу (см.: Laurens 2006).
Близкий ориенталистам Лафонтен, сочиняя свои «Басни» («Fables»; 1668—
1694), включал в них животных арабо-персидского мира. В начале XVIII
века интенсивная дипломатическая и торговая деятельность стимулировала
культурный диалог со странами Средиземноморья, способствовала появле¬
нию все большего числа переводчиков, ученых-востоковедов, собирателей
рукописей и т.п. (см.: Révauger 2005; Richard 1996). Восток представал в текс¬
тах просветительской эпохи отнюдь не только «“философским”, но и гео¬
графическим, историческим, религиозным, литературным, художествен¬
ным, политическим <...>» (Broc 1985: 368). Вряд ли поэтому можно согла¬
ситься с мнением С.Н. Зенкина, что во Франции «изучение Востока встало
на научную основу» только в романтическую эпоху (Зенкин 1999: 135).
Говоря об ориентализме во Франции в век Просвещения, Анри Лоран
рассматривает его как продолжение традиции эрудитов предшествующей
эпохи: востоковеды лучше узнали древние тексты по истории ислама и
меньше опирались на позднейшие компиляции, стали сильнее ощущать раз¬
личие между историей Европы после распада Римской империи и историей
восточных государств с их военным деспотизмом. Принцип свободы, кото¬
рым были отмечены страны Европы, рождался в процессе осмысления той
практики несвободы, что острее ощущалась в странах Леванта (как собира¬
тельно именовали французы того времени страны Восточного Средиземно¬
18	Наибольшее любопытство к путешествиям на Восток, как уточняет С. Ван Дамм,
проявляли вольнодумцы, жаждущие узнавать новые, неожиданные стороны жизни (см.:
Van Damme 2014).
19	Следует уточнить, что сам термин «ориентализм» появился только в 1838 г., од¬
нако рождение феномена, им обозначаемого, ученые склонны относить еще к периоду
Средневековья.

1040
Приложения
морья20). Несвобода трактовалась как результат распространения ислама:
так, в «Жизни Магомета» А. де Буленвилье («La Vie de Mahomed»; опубл.
1730) говорилось, что у древних арабов — кочевников-бедуинов — превыше
всего ценилась независимость, а пришедшая с магометанством оседлость,
привычка жить в городах выдвинула на первый план «желание разбога¬
теть», которое «превзошло любовь к свободе» (Boulainvilliers 1730: 16—17).
Восточные цивилизации стали восприниматься как «прошлое в настоящем»,
и подобная трактовка оказалась близка Просвещению, вслед за Ш. де Мон¬
тескье, усматривающим различие в степени развития тех или иных стран в
зависимости от климата. В то же время ориентализм просветителей был
феноменом особого рода, он основывался на жажде преодоления «предрас¬
судков», не случайно Э. Саид называет этот тип ориентализма «Востоком,
созданным Западом»: рассматривая на равных средневековые европейские
легенды и восточные сказания как романические вымыслы, просветители
используют восточный материал прежде всего для дискуссий о современной
им реальности, об обществе, государстве Европы, о нравах и религиозных
воззрениях европейцев.
Многие ученые объясняют интерес просветителей к мусульманскому
Востоку тем, что они дистанцировались от политической и религиозной спе¬
цифики восточных стран, обращаясь к Востоку колдовскому, воображаемо¬
му21. Это тем легче было сделать, что описания Востока, содержащиеся в
популярных книгах путешественников, вольно или невольно смешивали до¬
кументальность с вымыслом, воспроизводили устойчивые клише изображе¬
ний «чужого, чуждого мира» (Pagân Lôpez 2005—2006: 255). Ведь авторов
книг путешествий больше всего интересовала «демонстрация различий и
сходств» в облике, одеждах, нравах, формах правления, религии и пр., не¬
жели точная передача восточной реальности (см.: Apostolu 2003: 121).
Конечно, уточняет К. Декобер, изображение, например Оттоманской
империи, не было для французских авторов только способом размышления
о себе, как и не было исключительно объективным описанием чужой куль¬
туры (см.: Décobert 1989: 50). Оно являлось сложным взаимодействием той
и другой тенденции, оживлялось духом сравнений разных народов и стран,
20	Это название фигурировало, в частности, в названиях книг путешествий: Lucas Р.
Voyage du Sieur Paul Lucas au Levant (1704); Pitton de Tourne fort J. Relation d’un voyage du
Levant (1717); Grasset de Saint-Sauveur A. Voyage historique, littéraire et pittoresque dans les
isles et possessions ci-devant vénitiennes du Levant (1799).
21	См. подробнее: Dufrenoy 1946; Hentsch 1988; Rodinson 1980.

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1041
царящим в Просвещении. Но и это взаимодействие существенно отличало
просветителей — авторов философских повестей с восточной тематикой от
22
ученых-ориенталистов , продолжающих классическую традицию эрудитов
конца ХУП—начала ХУШ века. Часто эти ученые одновременно были пере¬
водчиками и авторами восточных сказок.
В самом деле, Антуан Галлан, опубликовавший в 1704—1711 годах зна¬
менитый сборник «1001 ночь», читал лекции на арабской кафедре Королев¬
ского коллежа с 1709 по 1715 год и даже составил рукописную грамматику
арабского языка, правда, впоследствии утраченную; Ф. Пегие де Ла Круа,
выпустивший в 1712 году книгу сказок «1001 день» («Les Mille et un jours»), в
том же коллеже преподавал еще дольше — с 1692 по 1713 год, и его грамма¬
тика дошла до нас, поскольку существовала в нескольких рукописях. А. Гал¬
лан переводил свои сказки, тщательно работая над старинной рукописью,
предположительно XIV в., которую доставили в Париж из Сирии22 23, Ф. Пе¬
гие де Ла Круа опирался на не менее старинный рукописный турецкий сбор¬
ник «Радость после печали» («Al-Farage bada al-schidda»), переведенный с
персидского. Не случайно А. Галлан и Ф. Петис в своих предисловиях к
сборникам подчеркивали превосходство «восточных историй» над фейны-
ми сказками и одновременно претендовали на соперничество в докумен¬
тальности с книгами о путешествиях и трудами востоковедов.
Впрочем, главными были даже не просто знания о Востоке, которыми
обладали и создатели философских повестей — Ш. де Монтескье, Вольтер
или Д. Дидро24, а изначальный замысел conte, то, в какой мере «миметиче¬
ской» и «дидактической» (см.: Perrin 2015: 17) является установка автора
сказки.
Что же понимали под Востоком в этот период?
22	О становлении и развитии академического ориентализма в ХУШ в. см.: Richard
2001.
23	О проблеме источников сборника А. Галлана «1001 ночь» см.: Chraïbi 2008;
Daaïf—Sironval 2013.
24	Так, Ш. де Монтескье, показавший в «Персидских письмах» даже тонкое разли¬
чие между шиитами и суннитами (см.: Oumsalem 2008: 184), основной задачей романа
сделал, как известно, отнюдь не «миметическое» описание Востока. А философ-просве¬
титель К.Ф. Вольней и вовсе был ориенталистом и автором «Путешествия в Сирию и
Египет» («Voyage en Syrie et en Egypte»; 1787), что не помешало ему отказаться от живо¬
писных описаний природы и обычаев этих стран, сосредоточившись на критике предрас¬
судков, и видеть в Коране только собрание небылиц (см. об этом: Broc 1985: 368—369).

1042
Приложения
П.-Д. Юэ в «Письме о романах» («Le Traité de l’origine des romans»; 1670)
уточнял: «Когда я говорю “люди Востока”, я подразумеваю египтян, арабов,
персов, индийцев и сирийцев» (Huet 2004: 447). Антуан Галлан расширял
список и вносил уточнение, связанное с религией: «...под восточными людь¬
ми я подразумеваю не только арабов и персов, но также турок и татар25, а
также почти все народы Азии вплоть до Китая, магометан и язычников или
идолопоклонников» (цит. по: Martino 1906—1907: 30). Иными словами, в от¬
личие от современных представлений о Ближнем Востоке, Средиземно¬
морье, Дальнем Востоке, ХУШ век достаточно географически расплывчато
и культурологически неустойчиво определял для себя Восток. Это обстоя¬
тельство отразилось и на бытовании самого термина — «conte oriental»: от¬
сутствуя в словарях того периода, он появился только в заглавии сказок
графа де Кейлюса в 1743 году, тогда как ранее либо отсутствовал — как у
А. Галлана, называющего сказки «арабскими» (arabes), или Ф. Петиса, уточ¬
няющего, что в его сборнике собраны «персидские сказки», либо фигуриро¬
вал в предуведомлениях читателям, как у Ж.-П. Биньона («Приключения
Абдаллы» («Les Aventures d’Abdalla, fils d’Hanif»; 1712)) или T.-C. Гёллета
(«Султанши Гузарата, или Монгольские сказки» («Les sultanes de Guzarate,
ou Les songes des hommes éveillés: contes Mogols»; 1732)). Представление о
жанровой общности этих сказок первоначально словно не нуждалось в тер¬
минологическом закреплении, поскольку, «открывая новую, заворажива¬
ющую цивилизацию», эти сказки основывались «на ином типе чудесного»
(Bahier-Porte 2005: 92), чем волшебные сказки о феях.
Создание жанра «восточной сказки» достаточно органично вписывалось
в общий рост интереса Франции и Западной Европы в целом к Востоку.
Р. Мантран замечает, что желание умножить свои знания о восточных стра¬
нах (и прежде всего — об Оттоманской империи) отчетливо проступило в
XVI веке, когда, стремясь понять истоки современной европейской цивили¬
зации, гуманисты обратились к греческой античности — т. е. культуре тех
мест, что оказались в их время под властью мусульман (см.: Mantran 1987:
118—119). Встал вопрос о том, не является ли мусульманский мир также на¬
следником античной цивилизации. Это стимулировало рост путешествий по
Востоку, усиленный развитием торговли. В свою очередь, путешествия на
Восток и установление дипломатических отношений Франции с Оттоман¬
ской империей вызвали интерес к изучению восточных языков: первона¬
25	В данном случае имелись в виду монгольские племена Центральной Азии, хотя,
как известно, Татарией иногда французы того времени называли и Россию.

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1043
чально в Константинополе при посольстве Франции учредили «Языковую
школу для молодежи» (1669), ставшую позднее «Школой восточных язы¬
ков», затем в самой Франции в Коллеж Руаяль были открыты курсы иврита,
турецкого и арабского языков. Подготовка драгоманов (официальных пере¬
водчиков с восточных языков) для послов и консулов позволяла француз¬
ской дипломатии осуществлять прямые контакты с местной властью. Пер¬
вые «ориенталисты» — А. Галлан, Ф. Петис де ла Круа — появились именно
в этой среде.
Решающую роль в распространении интереса к литературной экзотике
сыграл, безусловно, сборник арабских сказок Антуана Галлана «1001 ночь».
Он породил не только многочисленные подражания, одно перечисление ко¬
торых заняло бы несколько страниц26, но и возбудил интерес других ориен¬
талистов — как специалистов, так и любителей — к рукописям арабских
сказок. По мнению исследователей, первые источники «1001 ночи» восходят
к античности, сама история Шахразады и некоторые сказки и сборники, из
которых черпались сказочные сюжеты («Синдбад-наме», «Калила и Дим-
на»), пришли из Индии, а затем были переведены на персидский язык и
включены в книгу под названием «1000 чудесных рассказов» («Hazàr
Afsàna»)27. Эту книгу А. Храиби называет «прототипом» будущей «1001 но¬
чи» А. Галлана (см.: Chraïbi 2008: 44), однако до наших дней не дошла руко¬
пись этого произведения. Хранящийся в Национальной библиотеке Фран¬
ции манускрипт XV века — лишь один из источников автора «1001 ночи»,
поскольку в нем содержится только треть того материала, который он пере¬
вел. По-видимому, А. Галлан обращался и к другим источникам (не все из
которых сегодня известны), а также записывал те сказки, что ему рассказы¬
26	Позволю себе назвать лишь некоторые, важнейшие из таких подражаний: «1001
день» Ф. Петиса де ла Круа (1710—1712), «Приключения Адбаллы, сына Ханифа»
Ж.-П. Биньона (1712—1714), «1001 милость, или Приключения Зелоиды и Аманзариф-
дина» Ф.-А. Монкрифа («Les Aventures de Zeloïde et d’Amanzarifdine»; 1714—1717), «1001
четверть часа, тартарские сказки» («Les Mille et un Quarts-d’heure, contes tartares»; 1715),
«1001 час, перуанские сказки» («les Mille et une Heures, contes péruviens»; 1733) T.-C. Гёл-
лета, «1001 нелепость» Ж. Казота (1742), «1001 безумство, французские сказки» Нугаре
(«Les Mille et une folies, contes français»; 1771).
27	См. об этом: Sermain 2009. Впрочем, A. Микель в предисловии к изданию «1001
ночи» в серии «Библиотека Плеяды» утверждает, что эти сказки имеют персидское про¬
исхождение, что они распространились в Иране с VTH в., были переведены на арабский
язык в УШ — IX вв., и арабы добавили в них новые истории, в частности, историю
Синдбада-морехода (см.: Miquel 2005: XLTV).

1044
Приложения
вал сириец Ханна (см.: Farkas 2014: 24). С самого начала тип «восточной
сказки», предложенный А. Галланом, стал восприниматься его подражате¬
лями как модель жанра, и одной из важных особенностей этой модели было
стремление пробудить удивление читателя. К. Байе-Порт, как и Д. Орсини,
видит в этом основное отличие поэтики фейной сказки и галлановской «con¬
te oriental» (см.: Bahier-Porte 2002: 27; Orsini 2002: 193). Основной задачей ав¬
тора сборника было, по его собственным словам, заставить узнать культуру
арабов, и это не в последнюю очередь определило его переводческие прин¬
ципы: понимая, что читатель восточных сказок столкнется с незнакомым,
другим миром, он заботился не о буквальной верности оригиналу, а о спосо¬
бах «популяризации арабо-мусульманской культуры» (Larzul 1955: 86) среди
читателей его эпохи. Одним из таких способов была особая, живая интона¬
ция рассказчика. Искусство удивлять и живость повествования — принци¬
пы, подхваченные последователями А. Галлана — Ф. Петисом де ла Круа,
Ж.-П. Биньоном, Т.-С. Гёллетом — был вынужден признать даже А. Гамиль¬
тон, отмечавший «живость, которую демонстрирует султанша», т. е. рассказ¬
чица сказок Шахразада (см.: Bahier-Porte 2002: 27). Одновременно А. Галлан
«стремился максимально прояснить линии интриги, соблюдать правдоподо¬
бие» (Perrin 2015: 126), делая проницаемой границу между реальностью и
вымыслом, подчеркивая связь восточных сказок с древними хрониками.
Пытаясь передать «чужое» в переводе-адаптации, автор «1001 ночи» старал¬
ся «соединить воображаемый Восток и Запад» (Farkas 2014: 12).
С одной стороны, Антуан Галлан познакомил французских читателей
со сказками Востока, способствуя углублению воображения европейцев по¬
средством осуществленного «союза двух тенденций — экзотической и чудес¬
ной» (Dufrenoy I960: 13). Сказки «1001 ночи» были для читателей и развле¬
чением, и источником сведений о языке, стиле и видении мира древнего
Востока (см.: Sermain 2009: 17). Сам А. Галлан утверждал, что сказочные
истории его сборника не только увлекательны и забавны, но и «должны
также понравиться описанием нравов и обычаев народов Востока» (Galland
1965: 21). С другой стороны, писатель затушевывал причудливую ориенталь-
ность пейзажей арабских сказок (см.: Larzul 1955: 309—322), и, как заметил
Ж.-Ф. Перрен, стремился «соблюдать правдоподобие, убирать отступления,
унифицировать разнородное» (Perrin 2015: 126), т. е. стилистически прибли¬
жал свой текст ко вкусам европейского читателя, к правдоподобию содер¬
жания и к ясности формы. Подобное же сплетение учености, помогающей
воссозданию притягательного экзотизма другой культуры, со стремлением
адаптировать эту культуру для французского читателя («одомашнить экзо¬

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1045
тику» (Gaumier 1965: 21)) можно обнаружить и в других сочинениях «галла-
новской линии».
Действительно, созданный А. Галланом тип восточной сказки в значи¬
тельной степени выступал источником знаний читателей 18-го столетия о
Востоке (см.: Bahier-Porte 2005), он все чаще сопровождался «учеными» при¬
мечаниями28, опирался на записки путешественников, сочинения ученых-
ориенталистов и, в конце концов, воспринимался даже как альтернатива
искусственному, вымышленному жанру «сказки фей». Не случайно А.Н. Ве¬
селовский, характеризуя «1001 ночь», подчеркивал, что действие сказок
сборника происходит «на настоящем Востоке» (Веселовский 1938: 231), а
М. Сиронваль указывала, что до того, как стать воплощением эстетики эк¬
зотизма, «Ночи» выступали «частью ученого ориентализма» (Sironval 2008:
57). И хотя, как ныне утверждают специалисты, галлановский сборник «не
имеет ничего общего с переводом в современном смысле слова» (Anghelescu
2004: 11), они не могут не признать, что и сегодня представление об араб¬
ском Востоке и восприятие арабского Средневековья в Европе сформирова¬
но в большой мере чтением «1001 ночи». Показательно также, что популяр¬
ность книги А. Галлана в свое время пробудила интерес к древним ману¬
скриптам и на самом Востоке, изменила отношение Востока к собственному
культурному наследию: в 1835 году в Египте был впервые опубликован
текст той рукописи, которая служила источником «1001 ночи» (см.: Zakharia
2009: 48). Некоторые же сочинения известных арабских писателей XX ве¬
ка — X. Тауфика аль-Хакима, Taxa Хусейна, как отметила С. Франсуа, были
созданы под влиянием «1001 ночи» (см.: François 2012: 19).
Желание познакомить читателя с чужим, но манящим миром Востока,
при этом не оттолкнув его совершенной чуждостью, дать «ученые» поясне¬
ния сказочным историям определяло и замыслы подражателей А. Галлану,
хотя их ориенталистская эрудиция не всегда формировалась так же, как у
автора «1001 ночи». Франсуа Петис де ла Круа был, как и А. Галлан, знато¬
ком Востока, переводчиком с арабского, с юности прожившим десять лет в
Сирии, Персии, Турции, работавшим в посольстве Франции в Марокко. Его
сборник сказок «1001 день» также основывался на подлинных рукописях, с
которыми был знаком автор, и предлагал читателям сказочные истории как
«столь же полезные, сколь и приятные» (Petis de la Croix 1980: 34). Автора
28	Причем примечания, еще немногочисленные у А. Галлана, существенно возросли
у Ф. Петиса де ла Круа, Ж.-П. Биньона, Т.-С. Гёллетта, давая лексические, географиче¬
ские, этнографические, религиозные сведения (см.: Defrance 2009: 65).

1046
Приложения
«1001 дня» занимала возможность продемонстрировать читателю экзотиче¬
ские нравы и диковинные традиции иной культуры, он при этом старался
описывать магию, основанную на знании математики, медицины, теологии и
философии (см.: Citton 2009: 35).
Аббат Жан-Поль Биньон, королевский библиотекарь, хотя и был дру¬
гом А. Галлана, но, в отличие от него и Ф. Петиса, не знал восточных языков
и никогда не путешествовал на Восток. Однако его «Приключения Абдал¬
лы» справедливо помещают в «галлановскую линию» восточных сказок, по¬
скольку он был охвачен тем же пафосом «учености», черпая информацию
из восточных рукописей, которые привозили для библиотеки миссионеры.
Тома-Симон Гёллет тоже не был ориенталистом, но этот чиновник па¬
рижского магистрата был влюблен в литературу и, воспользовавшись сбор¬
ником А. Галлана и другими восточными историями, черпая сведения из
«Восточной библиотеки» д’Эрбело, смог создать несколько сборников ска¬
зок («1001 четверть часа, тартарские сказки»; 1715; «Чудесные приключения
мандарина Фум-Хоама, китайские сказки»; 1723; «Султанши Гузарата, или
Монгольские сказки»; 1732, и др.), пользовавшихся большой популярностью
у современников. При этом он подражает манере ученых и снабжает свои
сказки примечаниями, содержащими разнообразные исторические, геогра¬
фические сведения, описание нравов Востока и т.п.
Так или иначе, сказочники-ориенталисты и любители старались не
столько насытить свои сказочные истории сверхъестественным, волшеб¬
ным, подчеркивая вымышленность своих рассказов, сколько, создав своего
рода «научное чудесное», поразить необыкновенным, не похожим на евро¬
пейский, восточным образом жизни — «пышным и полным неги» (Bahier-
Poite 2002: 35, 39).
Казалось бы, подобные сказки, авторы которых тяготеют к усилению
познавательной функции жанра, учитывают новые знания, должны вписы¬
ваться в линию просветительской литературы. Ведь, по утверждению Ж. Ро¬
ле, именно в Просвещении с его идеей толерантности, способствовавшей
угасанию веры в абсолютное превосходство европейской цивилизации, было
осуществлено подлинное открытие Востока для европейцев (см.: Raulet 2012:
255—256). Однако оказывается, что и ученые-ориенталисты (напр., тот же
Бартелеми д’Эрбело, а позднее — Сильвестр де Саси), и авторы сборников
восточных сказок держат дистанцию по отношению к просветительскому
движению или даже выступают как его противники. Их мало занимают до¬
рогие сердцу Ш. де Монтескье, Вольтера и др. политические споры, инвек¬
тивы против восточного деспотизма и борьба с религиозными предрассудка¬

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1047
ми как мусульман, так и христиан. Впрочем, в подходе к религиозным
аспектам восточной жизни авторы «contes orientaux» проявляют осторож¬
ность и мягкость сродни просветительскому принципу толерантности29.
В этом аспекте сборник Ж. Казота играет особую, можно сказать парадок¬
сальную, роль.
«Продолжение “1001 ночи”»:
особенности западно-восточного
художественного диалога
В отличие от шумного и довольно устойчивого успеха «Влюбленного дьяво¬
ла», «Продолжение “1001 ночи”» не пользовалось ни широкой известностью,
ни большой читательской популярностью30. Более того, современный знаток
жизни и творчества Ж. Казота Ж. Декот не считает это произведение твор¬
ческой удачей писателя: по его мнению, по сравнению с «Влюбленным дья¬
волом» сказки «Продолжения» кажутся бледными, схематичными, слиш¬
ком затянутыми и даже нудными (см.: Décote 1984: 362). Однако с точки
зрения поэтики жанра писатель и здесь выступает в большой степени нова¬
тором, не повторяя (хотя и учитывая) ни опыт А. Галлана, ни свои собствен¬
29	Поль Пелькман предлагает, касаясь изображения исламской религии у А. Гал¬
лана, «не спешить видеть в этом предчувствие Просвещения» (Pelckmans 2013: 138).
Действительно, А. Галлан не старается, подобно просветителям, глубоко и подробно
рассмотреть особенности ислама, чтобы в конце концов осудить и его предрассудки,
однако с помощью некоторой «христианизации» восточной веры автор «1001 ночи» при¬
учает читателей принимать «другого». Он хочет, как выразился Ж.-П. Сермэн, «разбить
западные предрассудки по отношению к арабам» (Sermain 2009: 105), что вполне созвуч¬
но просветительским настроениям.
30	Хотя, наряду с изданием в т. 38—41 серии «Кабинета фей» (и эти тома переизда¬
вались несколько раз до 1793 г.), в 1788 г. выходило также отдельное издание «Про¬
должения», а кроме того, книга была переведена на английский (1792), немецкий (1790—
1791) и русский (1794—1795) языки. Разумеется, этому способствовало восприятие сказок
как реального продолжения «1001 ночи». Однако все же нельзя сказать, что творения
Ж. Казота совсем не пользовались успехом у современников. Отзывы о них были впол¬
не положительными, даже у идейных врагов Ж. Казота. Так, накануне казни писателя,
анонимный автор заметки в газете «Курье де Миди», сообщая о суде над ним, попутно
отмечал: «Этот Казот <...> автор <...> множества сказок и легких стихотворений, в кото¬
рых всегда находят остроумие, а порой — и разум» (Courrier 1792).

1048
Приложения
ные ранние опыты сказок. Ж. Казот создает «Продолжение» в возрасте
69 лет, в период, когда возникает новая волна интереса к романическому и
сказочному. Не случайно с 1775 по 1789 год выходит 112 томов «Библиотеки
романов» («Bibliothèque des romans»), 36 томов «Воображаемых, романиче¬
ских, волшебных путешествий» («Voyages imaginaires, romanesques, merveil¬
leux»; 1787—1789) и 41 том знаменитой сказочной антологии «Кабинет фей»
(«Le Cabinet des fées»; 1785— 1789), куда входят и сказки Ш. Перро (1 том),
мадам д’Онуа (2—4, б тома), и «1001 ночь» А. Галлана (7—11 тома), и даже
перевод с немецкого сказки Х.-М. Виланда «Чудесные приключения дона
Сильвио де Розальвы» («Der Sieg der Natur über die Schwârmerei oder die
Abenteuer des Don Sylvio von Rosalva»; 36-й том).
«Продолжение “1001 ночи”, арабские сказки» Ж. Казота были опубли¬
кованы в последних четырех томах «Кабинета фей» в 1788—1789 годах. От
появления знаменитого сочинения А. Галлана, вышедшего в начале века и
породившего моду на восточные сказки, прошло довольно много времени.
Специалисты полагают, что в замысел издателя «Кабинета фей» Поля Бар¬
да входило желание оживить читательский интерес к «contes orientaux», по¬
чему он и обратился к Ж. Казоту с предложением выпустить сборник, по¬
добный галлановскому.
Чрезвычайно важно, что, как и произведение А. Галлана, «Продолже¬
ние “1001 ночи”» Ж. Казота опирается на подлинную арабскую рукопись и
«является примером сложных отношений, установившихся в XVIII веке
между арабской и французской культурами» (Robert 2012: 7). Однако если
А. Галлан был ориенталистом, путешественником и дипломатом, знатоком
арабского и других восточных языков и тщательно сам работал над исход¬
ной рукописью «Ночей», то Ж. Казот «не знал арабского и никогда не всту¬
пал в прямой контакт с восточной цивилизацией» (Robert 2010: 225). Более
того, он, по его собственному признанию, весьма существенно переработал
предоставленный ему перевод арабских сказок, сделанный «бедным малым,
греческим монахом» (Robert 2010: 226) — неким Дианисиасом Шависом
(Дом Шависом) — сирийцем, священником конгрегации Св. Базилия, обуча¬
ющим арабскому языку в Коллеж Руаяль. Причем, был ли писатель знаком
с этим человеком напрямую или общался с ним через издателя, Поля Бар¬
да, до сих пор точно не известно.
Перевод, сделанный Шависом, не сохранился, существует лишь руко¬
пись, с которой этот перевод был сделан, причем некоторые сказки, что
включены в сборник Ж. Казота, в этом манускрипте отсутствуют (в част¬
ности, «Чародей, или Рассказ о Мограбине»). При этом часть переведенных

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1049
Шависом сказок была не принята Ж. Казотом, о чем он сам сообщал изда¬
телю: «Я отверг 12 сказок, которые он перевел. Я взял крохи из тех, что
поставил на их место» (Robert 2010: 226). Специалисты полагают, что Дом
Шавис не участвовал в редактуре «Продолжения» и в составлении примеча¬
ний, поскольку транскрипция арабских имен и названий в казотовском тек¬
сте выдает автора, не знакомого с арабским языком. В то же время доволь¬
но точные описания топографии арабских городов, в частности Дамаска,
неплохое для той эпохи знание обрядов ислама свидетельствуют о том, что
Ж. Казот явно интересовался различными книгами о путешествиях на Вос¬
ток, появлявшимися в ХУШ веке, а, кроме того, мог использовать — вопреки
собственному пренебрежительному отзыву о Шависе31 — и те сведения, ко¬
торые давал ему сириец. Например, Ж. Декот высказал предположение,
что семь сказок, отсутствующих в рукописи, с которой делался перевод,
могли быть рассказаны Ж. Казоту Шависом (см.: Décote 1984: 365).
Строго говоря, Ж. Казот не был первым, кто задался целью создать не
подражание А. Галлану, не стилизацию под «1001 ночь» на материале других
восточных сказок — турецких, китайских и т.п., а попытаться продолжить
перевод-адаптацию арабских «Ночей». Ему предшествовал в определенном
смысле У. Бекфорд, прославившийся своей восточной сказкой «Батек»
(«Vathek»; 1787). Помимо этого широко известного сочинения У. Бекфорду
принадлежали еще несколько произведений, среди которых — перевод деся¬
ти арабских сказок, озаглавленных им «Suite des contes arabes» (1780—1783).
Как и А. Галлан, У. Бекфорд был ориенталистом, знатоком арабского язы¬
ка и свое продолжение создавал как перевод конкретной рукописи, до сих
пор имеющейся в Оксфордской библиотеке. Правда, он так и не опублико¬
вал свой перевод, и можно было бы считать, что публике остались незнако¬
мы ориентальные сочинения У. Бекфорда, если бы не то обстоятельство,
что его «Батек» — тоже «арабская сказка», а не только готический роман,
было бы точнее назвать его «восточно-готическим сказочным романом».
Благодаря новейшим публикациям «Продолжения арабских сказок» задачи
У. Бекфорда как ученого отчетливо видны: он значительно расширяет, в
31	В письме П. Барду от ноября 1787 г. он писал «<...> мой араб не знает ни нашего
вкуса, ни наших нравов, ни нашей благопристойности, он вздумал сердиться на меня
<...>. Я покажу вам его подстрочник, и вы увидите мое сочинение <...>. Я не сказал ему,
что, когда я располагаю богатством материала, я также беру на себя труд перестроить
его, делая вид, что следую путем оригинала; он бы счел меня преступным оскорбителем
Аравии» (Robert 2012: 11—12).

1050
Приложения
частности, примечания, которых у А. Галлана совсем немного, он действи¬
тельно обращает внимание на те истории, которые не были переведены
А. Галланом — уже потому, что У. Бекфорд работал с другой, нежели А. Гал¬
лан, рукописью, хотя тоже принадлежащей корпусу «Ночей». Конечно,
У. Бекфорд был вдохновлен тем баснословным Востоком, сказочным араб¬
ским миром, который А. Галлан в некотором смысле создал для европейско¬
го читателя. Недаром в «Ватеке» он словно сближает воображенное и наво¬
роженное, арабская тематика позволяет ему усилить фантастическую атмос¬
феру произведения, стереть зыбкую грань между сном и реальностью,
мечтой, иллюзией и предметным миром. Именно «Батек» оказывается опуб¬
ликованным и признанным читателями, а рукопись перевода «Продолже¬
ния», с ее большей «достоверностью» и близостью к первоисточнику, остает¬
ся неизвестной.
Что же касается сочинения Ж. Казота, то здесь мы сталкиваемся с иной
творческой историей и иным подходом к источникам, с попыткой своего
рода западно-восточного синтеза. Продолжение Ж. Казота изначально так¬
же опирается на подлинный манускрипт — рукопись под номером 3637, в
которой содержались 14 сказок, в ином порядке, а иногда и под иным назва¬
нием вошедшие в «Suite». Этим сказкам писатель придал обрамление, кото¬
рое бы связывало их с «1001 ночью». Хотя общее число сказок «Продолже¬
ния» не дотягивает до ста шестидесяти, рассказанных у А. Галлана Шахра¬
задой, их, по существу, гораздо больше четырнадцати, поскольку четыре
большие сказки, в свою очередь, играют роль обрамления, включая в себя
несколько сказочных историй. В «Предуведомлении» к сборнику утвержда¬
ется, что А. Галлан перевел только четверть материала рукописи, хотя это
по меньшей мере спорное утверждение, и ориенталисты ныне уверены, что
это не так, речь идет попросту о разных рукописных источниках, которыми
пользовались эти писатели. При этом не все манускрипты, на которые мог
опираться сам Ж. Казот, обнаружены (хотя часть сказок известна в перево¬
де на английский язык, сделанном тамошним ориенталистом Р. Бертоном),
отсюда — неуверенность специалистов в том, почерпнуты ли некоторые сю¬
жеты из других арабских источников или придуманы самим Ж. Казотом
(см.: Robert 2010: 227).
Удаленность автора от материала, изложенного в арабской рукописи,
как будто должна была естественным образом порождать условность изо¬
бражения восточной экзотики в казотовском «Продолжении “1001 ночи”»,
усиливать опору сочинителя не на знание и собственный опыт, а на чтение
сборника А. Галана. Но именно потому, что автор «Продолжения» ориенти¬

H.Т. Пахсарьян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1051
руется на галлановский «миметизм» и его «научное чудесное», он создает
произведение, отличающееся от его первых пародийных сказок сборника
«1001 нелепость». Сама идея продолжения «1001 ночи», стремление запол¬
нить лакуну, оставленную А. Галланом, представление о том, что перевод
был неполным, говорит о своего рода «научности замысла». И можно убе¬
диться в том, что Ж. Казот не рассматривает фабулы восточных сказок как
забавные, но в то же время абсурдные выдумки, скорее, он стремится воспри¬
нимать их как описание причудливых, но реальных нравов, снабжая приме¬
чаниями, подобно Ф. Петису де ла Круа или Ж.-П. Биньону. Это существенно
отличает тональность и стилистику сочинения 69-летнего Казота от тех ска¬
зок, которые он создавал в 22-летнем возрасте, а «игра с чудесным» проис¬
ходит в «Продолжении» совсем по-другому, нежели в «1001 нелепости».
Нельзя не заметить, что создать иллюзию продолжения галлановского
сборника Ж. Казоту в какой-то мере удалось: во всяком случае, вышедшее
в 1806 году издание «1001 ночи», сделанное Коссеном де Персевалем, содер¬
жало вслед за текстом А. Галлана казотовское «Продолжение», тем более
что первая сказка этой книги отсылала к последней, рассказанной Шахраза¬
дой в сборнике А. Галлана. С одной стороны, как верно указывают специа¬
листы, Ж. Казот делает то, что не решился сделать ни один из последовате-
лей-подражателей А. Галлана — воспроизвести обрамление, где женщина
рассказывает тирану сказки, дабы он отсрочил ее казнь. Все обыгрывали
принцип создания серии сказок под другими предлогами — позабавить, усы¬
пить, заставить рассмеяться, изменить отношение к противоположному по¬
лу и т.п. Правда, галлановский мотив спасения жизни приглушен, если не
исчезает совсем, поскольку рассказчица уже прощена. С другой стороны,
Ж. Казот вольно обходится с общей структурой рукописи-первоисточника,
в которой никакого обрамления нет, к тому же, в отличие от А. Галлана,
автор «Продолжения» строго продумывает собственную очередность ска¬
зок, переставляя их таким образом, чтобы ощущалось движение от забавно¬
го к поучительному. В заключительных сказках сборника — «Рыцарь, или
Рассказ о Хабибе и Дорат-иль-Говас» и «Чародей, или Рассказ о Мограби-
не» — поучение явно доминирует.
Стремление писателя в «Продолжении “1001 ночи”» к соединению весе¬
лости и серьезного тона, к разнообразному сочетанию развлечения и морали¬
зации, отступая в деталях, сохраняет общий колорит первоисточника — араб¬
ской рукописи, где в начале почти каждой сказки стояло обращение к Алла¬
ху, а в конце приводилась та или иная молитвенная формула (см.: Robert

1052
Приложения
2012: 24). Однако при этом он старается не столько удивить экзотикой Вос¬
тока читателя, уже приученного на исходе века к ориентальным чудесам,
сколько погрузить его в морально-философские размышления32. В результа¬
те Ж. Казот подхватывает тенденцию трансформации литературного ориен¬
тализма от стилизации и условности к правдоподобию, невольно вливаясь в
тот процесс «обогащения жанра восточной сказки», который происходит под
влиянием Просвещения (см.: Révauger 2005: 193). В конце концов, в сказках
Ж. Казота обнаруживается то «соприсутствие двух возможных взглядов,
бифокальное видение — научное и спиригуальное» (Citton 2009: 33), которое
характерно и для значительной части просветительской литературы.
Во введении к «Продолжению» описывается реакция султана Шахрия-
ра на последнюю сказку последнего тома «1001 ночи» А. Галлана, хотя сам
текст этой сказки отсутствует. Очевидно, что автор рассчитывает на знато¬
ков и любителей восточных сказок, хорошо знающих галлановский сбор¬
ник, одновременно оставляя возможность самостоятельного движения фа¬
булы в нужном ему направлении. Топосы арабской сказки на галлановский
лад, конечно, присутствуют в «Продолжении», начиная с привычного для
этого жанра мотива путешествия переодетого халифа по улицам города, его
узнав аний/неу знав алий жителями, введения в действие джиннов (называе¬
мых Ж. Казотом «духами»), фабул о влюбленных принцах и принцессах,
интригах и препятствиях на их пути и заканчивая легендами о пророках,
историями о паломничестве в Мекку и т. п. Сохраняет автор и традицион¬
ные нарративные формулы галлановских восточных сказок (тяготеющие к
стилю хроник больше, чем к стилистике фейных историй), названия меся¬
цев и праздников, блюд и предметов одежды, рисует привычные для этого
жанра идеализированные портреты правителей, в первую очередь — Харуна
ар-Рашида («Халиф-вор, или Приключения Харуна ар-Рашида с персидской
царевной и прекрасной Зютюльбе»), противопоставляя им образы носите¬
лей зла, узурпаторов трона («Рассказ о Селиманшахе и его семье»). При
этом Ж. Казот старается не то чтобы создать сказки-аллегории (впрочем,
«[Волшебное дерево]», входящее в «Рассказ о семье шебандада из Сурата»,
французские комментаторы и определяют как аллегорическую сказку), но
32	Р. Робер обращает внимание на возможность двоякого прочтения сказок Ж. Ка¬
зота: «...они могут быть рассмотрены как литературное сочинение, но в то же время и
как документ об отношениях, которые поддерживают западная и восточная культуры»
(Robert 2012: 35-36).

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1053
позволяет в том числе и аллегорическое прочтение своих сказок, сочетая
ориентальность с мартинистскими элементами — но такими, которые бы не
противоречили христианству. Если последователи А. Галлана — Ф. Пегие де
ла Круа и Т.-С. Гёллет — были настроены критически-насмешливо по отно¬
шению к мусульманской религии, то Ж. Казот хочет изобразить ее добро¬
желательнее, сделав более понятной для читателя-христианина.
В целом, при том, что наряду с переводами сказок из рукописи («Халиф-
вор», «Рассказ о Бахёт-задё и десяти визирях» и др.) в сборнике Ж. Казота
содержатся и такие, которые считаются, скорее всего, его собственным изо¬
бретением («Рассказ о султане Герака Алибенджаде и мнимых райских пти¬
цах», «Дурак, или Рассказ о Гзайлуне», «Рассказ о семье шебандада из Сура¬
та»), структура тех и других близка, если не одинакова. В них тесно пере¬
плетаются нравоучительность и насмешливость, комическое и экзотическое,
чудесное, волшебное и «реалистическое», меняются лишь акценты на том
либо другом: например, «Приключения Симустафы и царевны Ильсетиль-
соны» — комически-бурлескная история, тогда как «Рассказ о Бахёт-задё и
десяти визирях» скорее драматичен, чем весел, а «Чародей, или Рассказ о
Мограбине» и вовсе включает готические мотивы, «Подвиги и смерть капи¬
тана Камнегрыза и его удальцов» содержит в себе множество волшебных
действий и предметов, а следующее за ней «[Волшебное дерево]» (как и пер¬
вая сказка — «Халиф-вор») обходится без всякого волшебства и сверхъесте¬
ственных событий и т.п.
В сказках Ж. Казота причудливо сливаются своего рода политическая
актуальность (когда он посредством изображения чиновников сказочных
восточных правителей — как в «Чародее, или Рассказе о Мограбине» — разо¬
блачает коррупцию и фаворитизм в собственном отечестве, выказывая
свою неизменную приверженность монархии) и морализаторская рефлек¬
сия, насыщенная рассуждениями о принципах воспитания, которых не было
в рукописи, переведенной Шависом, и где Ж. Казот выказывает свое зна¬
комство с просветительскими сочинениями Д. Дефо и Ж.-Ж. Руссо. Порой
Ж. Казот превращает некоторые, пусть даже легендарные, особенности вос¬
точной политики, жизни социума (например, опора хорошего правителя на
«мудрость предков», как в «Рассказе о Бахёт-задё и десяти визирях») в при¬
мер для Франции. Но чаще можно заметить обратное, то есть следы пере¬
работки проблематики арабской рукописи на европейский лад. Парадок¬
сальным образом эти следы выдают интерес «консерватора» Ж. Казота к
просветительской литературе. Реймонда Робер приводит строки из письма к

1054
Приложения
издателю, где автор «Продолжения “1001 ночи”» утверждает, что в основе
одной из сказок, «Рыцаре, или Рассказе о Хабибе и Дорат-аль-Говас», лежат
«идеи, связанные с “Телемаком”, “Робинзоном Крузо”, “Эмилем” Руссо»
(Robert 2010: 230). И это не просто авторская декларация: из персонажа
сказки, традиционно наделенного «стертым», невыразительным характе¬
ром, влюбленного принца, сражающегося за свою возлюбленную, но не об¬
ладающего яркими качествами (обычно сказочному персонажу помогают
волшебные существа, чудесные предметы, а не собственные доблести), ге¬
рой восточной сказки Ж. Казота трансформируется в юношу, обученного
добродетели, любви к природе, умению читать «великую книгу мира», фи¬
зическим упражнениям (см.: Robert 2010: 232), одним словом — в персонажа,
получившего руссоистское воспитание и при этом описанного явно с симпа¬
тией. Обретенные в процессе такого воспитания навыки помогают Хабибу в
ситуации, когда он на пути к принцессе, которую ему надо освободить, ока¬
зывается в одиночестве в пустыне, выносит тяготы морской бури, а описание
шалаша, что строит герой в горах, кажется прямо заимствованным из рома¬
на Д. Дефо о Робинзоне. Знание и симпатию к английской просветительской
литературе писатель проявляет и в «Эпилоге», где сравнивает своего сказоч¬
ного героя с безупречно добродетельным Грандисоном — заглавным персо¬
нажем известного романа С. Ричардсона. В то же время, замечает Р. Робер,
можно истолковать образ рыцаря Хабиба и под мартинистским углом зре¬
ния, как воплощение «человека-духа» (см.: Robert 2012: 27)33.
Еще более любопытно отношение Ж. Казота к мусульманской религии,
о чем Р. Робер пишет в статье, посвященной оценке французскими сказоч¬
никами ислама, причисляя писателя к носителям своего рода «двусмыслен¬
ного экуменизма» (Robert 2013: 158). У Ж. Казота, полагает исследователь¬
ница, мы не находим ни одного примера уничижительного подхода к му¬
сульманству, напротив, всякий раз писатель старается приблизить ислам к
католической модели, проявляя своего рода толерантность. Действительно,
можно заметить, в частности, особое отношение автора «Продолжения» к
пророку Магомету (Мухаммаду), имя которого не упоминалось в рукописи
Шависа и, видимо, намеренно введено Ж. Казотом в текст сказок. Вольтер,
хотя и восхищался древними арабами, сравнивая их с язычниками европей¬
33	Впрочем, Р. Робер подчеркивает, что мистическое у Ж. Казота наделено амбиги-
тивностью, тем самым писатель дистанцируется от прямого следования теории Сен-
Мартена (см.: Robert 2012: 31).

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1055
ской античности, как известно, разоблачая религиозный фанатизм, прибе¬
гал к резко сатирическому изображению мусульманского пророка в траге¬
дии «Магомет» («Le Fanatisme ou Mahomet»; 1743). Да и сам основатель ори¬
ентализма XVTTT века, Бартелеми д’Эрбело, поминая Магомета в «Восточной
библиотеке», неизменно называл его лжецом и обманщиком. Точно так же
Кейлюс в «Истории рождения Магомета» («Histoire de la naissance de Maho¬
met»; 1743) (обрамлении к «Восточным сказкам») иронизировал над проро¬
ком, насмешливо рассказывая о четырех мужьях, которые были у матери
Магомета (см.: Robert 2013: 155).
Ж. Казот выбирает иную интонацию, едва ли не превращая Магомета в
подобие католического святого (см.: Robert 2012: 20). Причем очевидно, что
его всерьез интересует религиозная проблематика, поскольку он не просто
воспроизводит в тексте сказок «Продолжения» аллюзии на ислам, содержа¬
щиеся в арабском оригинале, а существенно увеличивает их число. Сказки
становятся формой этико-философского размышления о Добре и Зле, на¬
полняются мистико-религиозными мотивами, в которых противостояние
ислама и христианства смягчается, затушевывается34. Возникает своего рода
эффект присвоения: писатель накладывает на ритуалы, тексты молитв и
понятия, почерпнутые из Корана, католические мерки, добавляет к ислам¬
ским элементам христианские, трансформируя их в нечто более знакомое
читателю.
Из множества примеров такого подхода, используемых в «Продолже¬
нии “1001 ночи”», Р. Робер выделяет два типа: трактовка святости и толко¬
вание отношения Бога к своим созданиям.
Можно наблюдать, как мусульманское благочестие оказывается сродни
христианской святости в сказке «Кроткая, или История Рави». Главный пер¬
сонаж произведения — весьма благочестивая мусульманка, которая прохо¬
дит через ряд тяжелых испытаний: она насильно взята в жены правителем,
оклеветана визирем, на ухаживания которого не ответила, брошена в на¬
казание посреди пустыни, где умирает от голода и жажды. Однако вторая
34	Толерантность Ж. Казота по отношению к исламу может показаться сродни
вольтеровской. Ж.-Ф. Перрен верно замечает, что отношение Вольтера к исламу меня¬
лось: если в «Заире» («Zaïre»; 1732) он резко негативно изображает носителей этой рели¬
гии, то в «Опыте о нравах и духе народов» («Essai sur les mœurs et l’esprit des nations»;
1756) уже говорит о толерантности ислама (см.: Perrin 2015: 28). Но Вольтер использует
«положительные» стороны Корана для критики Библии, а не открывает парадоксаль¬
ную близость двух религий, как это делает Ж. Казот.

1056
Приложения
часть сказки — своего рода реванш благочестивой женщины: после того, как
Рави выходит замуж за могущественного и богатого правителя, она полу¬
чает возможность наказать всех своих обидчиков. Трансформации, кото¬
рые предпринял Ж. Казот, приближают эту историю к читателям-христиа-
нам. Прежде всего, арабское имя Арва он заменил на «Рави». Это имя,
восходящее к многозначному французскому глаголу «ravir», указывало и на
«beauté ravissante» (восхитительную красоту) героини, и на некоторые фа¬
бульные обстоятельства ее истории (девушку «похищают», выдавая против
воли замуж, ее насильно увозят в пустыню), и на ее очарованность, увлечен¬
ность верой: изображая молящуюся героиню, Ж. Казот описывал мистиче¬
ский экстаз, знакомый по христианской литературе. Рассказывая о пребыва¬
нии Рави в пустыне, Ж. Казот подчинил детали, почерпнутые из арабского
текста, доказательству глубинной связи героини с Богом: она благодарит
Всевышнего за возможность созерцать чудеса Вселенной, смиренно слушает
завывания диких животных, поджидающих ее выхода из пещеры, где она
укрылась. Кроме того, сильно отличается от мусульманской традиции кар¬
тина молящейся Рави: она не опускает взгляд в землю, а возводит его к не¬
бесам, не прячет волосы под платок, а распускает их по плечам. Наконец,
Ж. Казот сильно смягчает развязку сказочной истории, поскольку месть не
соответствует христианской традиции, требующей забвения и прощения.
При этом писатель не отказывается от событий развязки, связанных с каз¬
нью первого мужа героини и его визиря. Но здесь не Рави выносит смерт¬
ный приговор, а, упоминая «божественный Коран», настаивает лишь на том,
что ее задача — правдиво изложить факты и указать на существование за¬
кона.
Подобным же образом в сказке «Власть судьбы» мусульманская идея
фатальности трансформируется у Ж. Казота в христианскую идею Прови¬
дения: если в арабском источнике персонажи обрисованы как «бессильные
марионетки в руках уже начертанной судьбы» (Robert 2013: 162), то во фран¬
цузском варианте подчеркивается прежде всего доброжелательное внима¬
ние Бога к людям, провиденциальная забота о тех, кто оказался в опасности.
В «Рассказе о Бахёт-задё и десяти визирях» родители-изгнанники вынужде¬
ны оставить новорожденного в лесу, положившись на волю Провидения, и
животные, кормящие и оберегающие ребенка, словно исполняют у Ж. Казо¬
та предписанное Господом. Неприятные события, подстерегающие героев
сказки (например, падение в колодец), после благополучного разрешения
непременно получают комментарий, подчеркивающий милость Бога, его

H.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика...
1057
любовь к человеческому роду. Таким образом, делает вывод Р. Робер, стре¬
мясь сблизить ислам и католичество, Ж. Казот не отступил перед противо¬
речиями, неизбежно возникающими на этом пути с ортодоксальной точки
зрения, и сделал тексты сказок не только более понятными французскому
читателю (см.: Robert 2013: 166), но и выражающими возможность религиоз-
с	35
нои терпимости и компромисса .
Как же сочетается подобная, вполне сходная с просветительским прин¬
ципом толерантности позиция и традиционное представление о Ж. Казоте
как антипросветителе? Пожалуй, прав его потомок и тезка Жак де Казот,
написавший в предисловии к сборнику «Лики Казота» («Visages de Cazotte»;
2010), что писательская «привязанность к воображению <...> сделала из него
противоположность консерватора, хотя он всегда сохранял приверженность
классической традиции в силу острого чувства справедливости и <...> веру в
Бога и свою страну» (Cazotte 2010: 18—19).
В самом деле, богатство, сила и свобода воображения позволили писате¬
лю не только ассимилировать некоторые новые, близкие просветительским
идеи, но сочетать в стилистике «Продолжения “1001 ночи”» приемы рококо
и сентиментализма, а в структуре всего цикла сплести жанровые черты вос¬
точной сказки, галантной новеллы и фантастической повести. Как бы ни
был искренен Ж. Казот, утверждая перед казнью, что он «умирает, как жил,
верный Богу и своему королю» (Cazotte 2010: 28), это не означает, что в сво¬
ем творчестве он был непричастен к той новой поэтике, которую создавала
литература эпохи Просвещения, в том числе — и собственно просветитель¬
ская литература. Эта поэтика предполагала, думается, не только запечатле¬
ние прошлого в настоящем, но и отражение настоящего в зеркале про¬
шлого.
Таким образом, в «Продолжении “1001 ночи”» Ж. Казот, будучи лишь
опосредованно знаком с материалом древней рукописи и не являясь знато-
ком-арабистом, смог, тем не менее, сохранить поэтическую атмосферу и
очарование жанра «восточной сказки». В то же время текст сказок писателя
оказывается пронизан актуальными для него и его эпохи идеями — полити¬
ческими (вопросы монархического правления, легитимности и узурпации
35	Совершенно верно пишет К. Казноб: «Едва ли парадоксально утверждать, что
ХУШ век, который называли “нерелигиозным”, был одной из самых плодотворных по¬
пыток углубления, разнообразия и обновления религиозной жизни» (Cazenobe 2010:
295).

1058
Приложения
власти), педагогическими (с их близостью руссоистской системе), религиоз¬
но-мистическими (мартинистскими). Эти постпросветительские идеи, наря¬
ду со стилем, обеспечили книге Ж. Казота успех у современников автора,
пусть и не столь оглушительный, как у «Влюбленного дьявола», но сохранив¬
шийся и в эпоху романтизма. «Продолжение “1001 ночи”» — произведение,
вбирающее в себя гетерогенные элементы различных художественных тен¬
денций ХУШ века — способно, думается, вызвать интерес и у современного
читателя.

ПРИМЕЧАНИЯ
Жак Казот
ПРОДОЛЖЕНИЕ
«ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
La Suite des Mille et Une Nuits
Впервые опубликовано в т. 38—41 сорокаоднотомного собрания сказок «Каби¬
нет фей» («Le Cabinet des fées») (см.: Cazotte 1788—1789).
Перевод осуществлен по изд.: Cazotte 2012 и сверен с английским пере¬
водом той же рукописи, что была источником для Ж. Казота: Arabian taies
1792. При подготовке научного аппарата подготовители ориентировались на
изд.: Cazotte 2012.
В наст. изд. воспроизведены двенадцать иллюстраций Клеман-Пьера Ма-
рилье (Marillier, С.-P.; 1740—1808) к «Продолжению “Тысячи и одной ночи”»,
опубликованные в указанных томах «Кабинета фей».
Благодарим Д.В. Микульского за помощь в подготовке настоящих при¬
мечаний.
Книга первая
[СКАЗКИ ШАХРАЗАДЫ
Начало]
1	История о шахе персидском и двух завистливых сестрах... — Имеется в
виду сказка «История двух сестер, которые завидовали своей младшей сест¬
ре» («Histoire de deux sœurs jalouses de leur cadette»), которой заканчивается
первое французское издание «Тысячи и одной ночи» (см.: Les mille 1726). Тем

1060
Приложения. Примечания
самым Ж. Казот подчеркивает связь своего сборника с галлановским и про¬
должает рассказ с того места, на котором сборник А. Галлана заканчивается.
В переводе на русский язык (см.: Тысяча и одна ночь 2007) эта сказка называ¬
ется «История Фаризы Розовой Улыбки» (с. 412—417).
2	Шахрияр (Шахрийар, Шехрияр) — главное действующее лицо «рамоч¬
ной» сказки «Тысячи и одной ночи»; шах из рода Сасанидов, которому его
жена Шахразада из ночи в ночь рассказывает сказки, обрывая их на самом
интересном месте, чтобы он не казнил ее на следующее утро. Существуют
разные мнения относительно значения имени Шахрияр. Одни исследователи
переводят его как «Владыка города» или «Друг народа», другие предполага¬
ют, что это имя произошло от слова «шах» [перс, царь), впервые появившегося
в употреблении в государстве Сасанидов (224—651 гг.). По мнению некоторых
специалистов, Шахрияр — это Шапур I (239—272), один из первых правителей
Сасанидской империи, хотя известен также и Шапур П (309—379); впрочем,
вероятнее всего, Шахрияр — собирательный легендарно-сказочный образ.
3	Динарзаде (Дуньязада, Динарзада) — младшая сестра Шахразады. Су¬
ществуют разные толкования этого имени: «Дочь света», «Свободная», «Дитя
веры», «Невинная», «Дитя золота», «Дитя серебра».
4	Шахразада (Шахризада, Шехерезада) — главное действующее лицо ос¬
новной «рамочной» сказки «Тысячи и одной ночи»; благодаря сметливости
и начитанности сумела спасти себя и других девушек царства от мститель¬
ного и обиженного на всех женщин царя Шахрияра. Имя ее переводится
по-разному: «Дочь города», «Кипарис (т. е. красавица) города», «Дитя луны»,
«Дочь учёности».
5	...женитьба Хозрой-шаха... — Хозрой-шах — сказочно-легендарный об¬
раз справедливого и мудрого царя, восходящий к образу Хосрова I Анушир-
вана, царя (531—579 гг.) государства Сасанидов, при котором оно достигло
наибольшего могущества и расцвета. История его женитьбы, напоминающая
пушкинскую «Сказку о царе Салтане» (1831), изложена в «Истории Фаризы
Розовой Улыбки».
6	Харун ар-Рашид (Гарун аль-Рашид) — собирательный сказочный образ
великодушного, мудрого и щедрого правителя, покровителя поэтов и влюб¬
ленных, не лишенного некоторых простительных недостатков — любопыт¬
ства, вспыльчивости и капризности. Настоящий Харун ар-Рашид (763—809),
т. е. Харун Благоверный (ар-Рашид), — арабский халиф (с 786 г.) из династии
Абассидов, правитель Абассидского (Багдадского) халифата, прославивший¬
ся походами против Византии, — не обладал в полной мере всеми качествами,

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1061
описанными в сказках, хотя именно при нем халифат достиг своего куль¬
турного и экономического расцвета и наибольшего могущества: стали стре¬
мительно развиваться ремесла, сельское хозяйство и торговля; сам халиф
поощрял занятия науками, музыкой и литературой (особенно поэзией).
7	Багдад (перс. «Богом данный, божий дар») — ныне столица Ирака; как
поселение известен с XIX в. до н. э. Город на месте этого древнего поселения
основан халифом аль-Мансуром (дедом Харуна ар-Рашида) под названием
Мадинат ас-Салам (Город Мира). Аббасиды перенесли столицу в Багдад в
VIII в.; уже в скором времени население города достигло, по максимальным
оценкам, двух с половиной миллионов человек, и он стал самым большим в
мире. В сказках «Тысячи и одной ночи» Багдад — столица халифата Харуна
ар-Рашида, средоточие арабской цивилизации. В период расцвета в Багдаде
было около тридцати библиотек, сотни книжных лавок, несколько больниц,
дворцы, мечети, бани. На юге города возник огромный рынок, в целом же
торговые ряды и лавки занимали почти половину городской площади Багда¬
да. На севере возвышался дворец халифа.
8	Халиф [калиф) — духовный и светский глава мусульманской общины и
мусульманского государства — халифата. В переводе с араб, «халиф» означа¬
ет «наследник», «наместник», «преемник [Пророка на земле]»; при Омейядах
приобрел уже значение «заместитель [Аллаха на земле]». См. также примеч.
13 к сказке «Приключения Симустафы...».
9	Царь улыбнулся в знак согласия... — В «Продолжении “Тысячи и одной
ночи”» Ж. Казота тональность «рамочного» повествования поменялась: отны¬
не истории рассказываются не для того, чтобы помешать государю казнить
рассказчицу, а для того, чтобы доставить ему удовольствие. И это весьма ло¬
гично, поскольку, признав достоинства Шахразады, царь раскаялся в своем
жестокосердном отношении к женщинам и отказался от желания предать
смерти собственную жену. Книга сказок «Тысячи и одной ночи» заканчивает¬
ся праздником и ликованием по этому поводу.
ХАЛИФ-ВОР,
или Приключения Харуна ар-Рашида
С ПЕРСИДСКОЙ ЦАРЕВНОЙ И ПРЕКРАСНОЙ ЗЮТЮЛЬБЕ
1	День Арафата — один из главных мусульманских праздников (прихо¬
дится на девятый день зу-ль-хиджи — двенадцатого месяца мусульманского

1062
Приложения. Примечания
лунного года). В этот день Господь нисходит с Небес ближе к паломникам,
совершающим хадж, гордится ими перед ангелами, более всего расположен
избавить людей от ада. За совершение в День Арафата благих поступков
вознаграждение от Всевышнего возрастает многократно, равно как и сотво¬
ренные в этот день грехи многократно утяжеляются. В День Арафата па¬
ломники исполняют центральный обряд хаджа — так называемое стояние
у горы Арафат (истолковывается как пред стояние перед «ликом Аллаха»),
расположенной в одноименной долине близ Мекки. Прослушав полуденную
проповедь, верующие до захода солнца молятся об отпущении грехов. Для
тех, кто не совершает хадж, обязательным в этот день является соблюдение
поста, благодаря чему удается очиститься от грехов за прошедший и после¬
дующий годы. См. также примеч. 6 к этой же сказке.
2	Визирь (везирь, вазир) (перс, «носильщик тяжестей») — титул высших
государственных сановников во многих странах Востока, министр. В хали¬
фате визирь, как второй человек в государстве и первый министр, известен с
VTH в. (династия Аббасидов).
3	Звучные голоса хатибов... — Хатиб (имам-хатиб) — духовное должност¬
ное лицо, настоятель мечети. Руководит молитвой и по пятницам произносит
проповеди. В каждой отдельной мечети предстоять на молитве может лишь
один (а не несколько) хатиб.
4	...кровь нетелей струилась по жертвеннику... — Нетель — молодая самка
крупного рогатого скота до первого отёла. Мусульмане обычно приносят в
жертву верблюдов, коров или овец. Заклание нетели есть как бы двойное
жертвоприношение: Божество получает и корову (овцу, верблюдицу), и плод
из ее утробы. Шариат (совокупность исламских богословско-правовых норм)
не предусматривает никаких особых жертвенников для ритуала заклания
животных.
5	Баржесид (Бармакид) Джафар — герой сказок «Тысячи и одной ночи»,
прототипом которого является Джафар ал-Бармаки (767—803) — сын знат¬
ного рода Бармакидов (ал-Барамика), на который до 803 г. опирался Харун
ар-Рашид. Казнен по приказу халифа в 803 г. Главным визирем был его отец,
Яхья (Иахйа) ибн-Халид (738—805), а Джафар был наперсником халифа и
поначалу пользовался неограниченным влиянием на него. Однако в сказках
первым визирем Харуна ар-Рашида выступает именно Джафар, чье имя озна¬
чает «полноводный ручей, источник».
6	...праздник Великого Пророка нашего должен внушать радость... — Имеется

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1063
в виду основоположник ислама, пророк Мухаммад (ок. 570—632). В исламе он
выделяется не только из числа двадцати восьми пророков, поименованных в
Коране (мусульманское предание говорит в целом о более чем ста тысячах
пророков в истории человечества), но и из девяти из них, особенно «стойких
духом» (Нух (библ. Ной), Ибрахим (библ. Авраам), Давуд (библ. Давид),
Якуб (библ. Иаков), Юсуф (библ. Иосиф), Айюб (библ. Иов), Муса (библ.
Моисей), Иса (библ. Иисус), Мухаммад). В Коране говорится о Мухаммаде
как о «Посланнике Божием и Печати пророков» (33: 40). Первое означает,
что он был отправлен к человечеству со знамениями и богооткровенным Пи¬
санием (а именно с Кораном — призывом к абсолютному монотеизму и По¬
следним Заветом), второе — что с приходом Мухаммада в этот мир завер¬
шилась череда избранников Всевышнего, призванных нести людям боже¬
ственные откровения, обретенные Его посланниками. День Арафата (см.
примечание 1 к сказке «Халиф-вор...») считается праздником, поскольку в
этот день Мухаммаду, совершавшему на последнем году своего земного бы¬
тия единственный в его жизни хадж, Аллахом был низведен аят: «Сегодня
Я завершил для вас ниспослание религии вашей, сполна Я вас одарил, одоб¬
рил ваше исповедание ислама» (5: 3). В День Арафата Посланник Божий
испросил у Господа помилования всей общине правоверных.
7	Кади — судья-чиновник в мусульманских государствах, назначаемый
правителем (обладателем высшего правового авторитета) и выносящий ре¬
шения с опорой на шариат. Кади выполняли также функции нотариусов:
оформляли сделки, брачные договоры и проч. Приговор, вынесенный кади,
был окончательным и обжалованию не подлежал. Изменить решение кади
мог только халиф или его уполномоченные.
8	...но по размеру и весу догадалась, что это совсем не то, что обыкновенно
подают нищим. — В отличие от обязательной милостыни (закят), величина
добровольной милостыни (садака), а именно ее жертвовал халиф, шариатом
не регламентируется. Нищим обычно подавали такую сумму, которая позво¬
ляла утолить голод.
9	...чтобы уплатить подобающий выкуп. — Согласно шариату, при заклю¬
чении брака жених должен выделить жене имущество (махр), размеры кото¬
рого определяются во время сговора (составления брачного договора). Махр
становится собственностью жены (муж вправе распоряжаться им только с
ее согласия) и остается у нее в случае развода или вдовства, позволяя сносно
прожить на эти средства. Что же касается калыма, выкупа (т. е. выдачи ком-

1064
Приложения. Примечания
пенсадии (деньгами и проч.) семье невесты), который сохранился у многих
мусульманских народов в силу внешнего сходства с махром, то ислам осуж¬
дает его как пережиток язычества.
10	...ежегодной дани городов Исфахана и Хорасана. — Имеются в виду нало¬
ги, поступавшие с этих двух городов. Исфахан (Исфаган) — один из самых
древних городов Ирана (Персии), бывшая столица. Ныне третий по величине
город Ирана. Хорасан — город на западе Ирана.
11	Евнух (греч. «блюститель ложа») — оскопленный служитель гарема.
Находясь в непосредственной близости к женам халифа и к самому халифу,
евнухи часто играли важную роль в жизни мусульманских государств. По¬
скольку исламские устои воспрещали кастрацию людей, подавляющее боль¬
шинство евнухов захватывалось в ходе войн с Византией (там было принято
оскоплять третьего родившегося в семье сына, дабы предуготовить его цер¬
ковному служению). Считается, что и сам институт евнухов был заимствован
арабами-мусульманами у византийцев.
12	Хасер-Абушерван. — См. примеч. 5 к разделу «[Сказки Шахразады. На-
чало]».
13	...во имя Великого Пророка нашего дал непреложный и самый торже¬
ственный зарок целый год не прикасаться к той, которую захочу взять в жены.
...должна понять, сколь свят данный мною обет... — У мусульман брачный
контракт может заключаться за несколько лет до свадьбы, но в данном слу¬
чае исполнение супружеского долга откладывается по некоему взятому на
себя обязательству. Французские комментаторы сочинения Казота полагают,
что, придумав для халифа такой обет, автор сделал образ этически более
приемлемым для читателя-христианина, не привыкшего оценивать много¬
женство положительно, а кроме того, этот обет преуменьшает вину Харуна,
полюбившего вскоре другую женщину, перед несостоявшейся женой. См.
также примеч. 10 к сказке «Рассказ дамасского царевича... Начало».
14	Евнух Месрур (Масрур). — Этот герой упоминается, в частности, в араб¬
ских сказках как главный евнух и телохранитель Харуна ар-Рашида; см.,
напр., «Рассказ о лже-халифе» (см.: Тысяча и одна ночь 1987/Ш: 7—20) и «Рас¬
сказ о Масруре и Ибн аль-Кариби» (см.: Тысяча и одна ночь 1987/П: 79—80).
15	Катаифы — популярная в арабских странах и Турции сладость, неболь¬
шие блинчики или слоеные пирожки, фаршированные смесью миндаля и
фисташек с корицей, медом и лимонным сиропом.
16	...отвернулась к стене, чтобы никто не видел ее лица... — См. примеч. 28 к
этой же сказке.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1065
17...поздравить его с праздником и получить полагающийся по случаю пода¬
рок. — Казот ошибается, поскольку подарки принято дарить не в День Ара¬
фата, а на следующий день, когда наступает Праздник жертвоприношения
(см. примем. 39 к сказке «Приключения Симустафы...») и на смену посту при¬
ходит торжественное пиршество.
18	Газеб. — Сведений о таком придворном отыскать не удалось.
19	...и намотать муслиновую чалму ему на шею... — Чалма — головной убор
мусульман. Собственно чалма — это длинное полотно, накручиваемое поверх
шапочки. Пророк Мухаммад рекомендовал носить чалму в подражание ан¬
гелам. «Чалмы — венцы арабов», — говорил четвертый «праведный халиф»
Али. Лишение чалмы, принудительное снятие ее с головы считалось актом,
позорящим мусульманина.
20	Вини роковую звезду... — Для арабо-мусульманского мира было харак¬
терно увлечение астрономией. Параллельно развивалась и астрология, и
убеждение во влиянии звезд на судьбу человека.
21	Палач обошел три раза вокруг приговоренных, каждый раз задавая халифу
всё тот же вопрос... — По-видимому, это поэтическая выдумка Ж. Казота.
22	...дамасским мечом с самшитовой рукоятью... — Легендарная дамасская
сталь — тигельная сталь с высоким содержанием углерода и характерным ри¬
сунком на поверхности изделия. Первыми производство такой стали освоили
индийцы (самое раннее упоминание — ок. 300 г. до н. э.). В Аравию индийская
сталь попала не позднее VI в., и ее литье переняли сирийцы и персы. Самый
большой в регионе рынок оружия находился в Дамаске; возможно, отсюда
и произошло название стали. Рукояти ножей, кинжалов и мечей делались из
разных материалов (дерева, камня, металла) и нередко украшались золотом
и драгоценными камнями. Самшит — вечнозеленое медленно растущее де¬
рево с очень ветвистой и густой кроной, образованной овальными листьями.
Плотная и очень твердая древесина самшита применяется для производства
рукоятей ножей и кинжалов.
23	Бедуин — житель пустыни, араб-кочевник. Арабы Западной Аравии, бе¬
дуины, промышляли разбоем и работорговлей; требовали с караванщиков и
паломников, направлявшихся к святым местам, в частности в Мекку (один
из крупнейших торговых городов региона), дань за право прохода по их тер¬
риториям. С возникновением ислама храм Кааба, расположенный в Мекке,
прежде — главное языческое святилище Аравии (см. примеч. 48 к этой же
сказке), превратился в центр всего религиозного культа мусульман.
24	Хан (перс.; караван-сарай) — общественное сооружение, постоялый

1066
Приложения. Примечания
двор для путешественников и торговых караванов, при котором имелся так¬
же склад для хранения товаров. В некоторых странах купцам было разреше¬
но открывать в ханах временные лавки.
25... читает Коран, да так... словно сам Аллах, когда диктовал Мухсшмаду... —
По представлениям мусульман, Коран есть Благая Весть от Бога (араб. Ал¬
лах), которая на протяжении примерно двадцати двух лет низводилась Му¬
хаммаду «на сердце» (см.: Коран 2: 97) в форме «пророческих откровений»,
при этом собственно вестником Откровения был ангел Джабраил [библ.
Гавриил). Не существует общепринятого ответа на вопрос, виделся ли когда-
нибудь Мухаммад непосредственно с Господом. Те, кто дают на него поло¬
жительный ответ, считают, что произошло это после посещения Пророком
седьмого неба, когда он поднялся выше рая — к Вершинному лотосу («Лотосу
крайнего предела»; см.: Коран 53: 14) или даже еще выше.
26	Сура — арабское слово, обозначающее одну из ста четырнадцати глав,
на которые делится текст Корана. Термин «сура» имеет в Коране следую¬
щие значения: «первостепенное», «наиважнейшее». Наряду с терминами
«аль-куран», «аль-хадис», «аят», «аль-китаб» и др. слово «сура» обозначало
отдельные, обычно короткие, откровения, которые получал свыше, от Бога,
Мухаммад (ср., напр.: Коран 10: 38; 52: 33—34; 13: 38—39). Впоследствии по¬
нятие «сура» приобрело техническое значение: «часть коранического текста»,
«глава [Корана]». Каждая сура делится на стихи (аяты).
27	...перстню Сулеймана с начертанным на нем Величайшим именем... —
Имеется в виду Сулейман ибн Давуд — библейский Соломон (сын Давида),
который был не только царем Израиля, но и, согласно Корану, пророком.
Аллах наделил его уникальными способностями: подчинил ему ветер, демо¬
нов, джиннов (см. примеч. 41 к сказке «Власть судьбы... Начало»), позволил
овладеть языком птиц, пониманием речи животных и насекомых (муравьев),
обогатил необычайной мудростью (см.: Коран 21: 79; 27: 16—19; 34: 12—13; 38:
36—37). Мусульманское предание свидетельствует, что он умер на пятьдесят
третьем году жизни, процарствовав сорок лет. Считается, что важнейшим со¬
кровищем Сулеймана являлся дарованный ему Аллахом перстень с печатью
(изумрудом), на которой была изображена шестиконечная звезда и начерта¬
но самое главное из девяноста девяти имен Всевышнего, дающее владельцу
перстня всё, что тот ни пожелает. В арабских сказках уста девушек сравни¬
ваются обычно не с самим перстнем Сулеймана, а с его печатью, напомина¬
ющей цветок с шестью лепестками.
28	Аллах запрещает женщинам и девушкам показываться на глаза мужчи¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I	1067
нам. — Коран предписывает целомудренным женщинам не выставлять напо¬
каз «свои прелести» (33: 33; 24: 31), за исключением тех, что обычно открыты
(24: 31), прятать под покрывалом [араб, хиджаб) грудь (24: 31) и всё тело,
кроме лица, ладоней и стоп, дабы быть легче отличимыми от рабынь или
женщин легкого поведения (33: 59). Ношение хиджаба обязательно за преде¬
лами дома, а внутри можно его снять только в присутствии отца, братьев,
дедушек, дядьев и маленьких детей, то есть тех мужчин, которые не могут
стать мужьями женщины. Некоторые богословско-правовые школы исла¬
ма требуют прятать от посторонних и лицо, которое позволительно видеть
жениху только непосредственно перед заключением брачного контракта.
Скромной считается та женщина, которая «соблюдает хиджаб» и отводит
взгляд от мужчин (Коран 24: 31). Для малолеток и престарелых женщин тре¬
бования шариата к верхней одежде не столь строгие. Историк ас-Суюти (кон.
XV в.) писал о падении нравов своей эпохи: «Я видел, как женщины нашего
времени одеваются в платья распутниц и ходят по рынкам, как богоборцы
женского рода, и открывают свои лица и руки перед мужчинами, чтобы при¬
влечь их к себе порочным видом» (цит. по: Лейн 2009: 129).
29	...какой ты хочешь выкуп и какое приданое? — Под «выкупом» Казот,
видимо, понимает калым, а под «приданым» — махр (см. примеч. 9 к этой
же сказке), при этом величина махра обсуждается с матерью девушки — ее
доверенным лицом.
30	Цехин — венецианская золотая монета, весом около 3,5 г, которую на¬
чали чеканить в 1274 г. В дальнейшем распространен во всех странах Среди¬
земноморья. См. также примеч. 5 к «Рассказу о Галешальбе...».
31	Именем Аллаха, начертанном на челе Великого Пророка... — Никаких
особых отметин на лбу Мухаммада не было. Казот, по-видимому, имеет в
виду «печать пророчества», которая, как утверждает исламское предание,
располагалась меж лопаток Пророка (у остальных посланников Всевышнего
отметина находилась на правой руке) и исчезла, когда он умер. См. также
примеч. 18 к сказке «Приключения Симустафы...».
32	...по закону еще не стала ему женой... — Из контекста следует, что, хотя
брачный контракт был сторонами подписан, условия выплаты махра соблю¬
дены и новобрачная переехала в дом мужа, супружеские отношения так и не
начались, а потому бракосочетание нельзя было считать свершившимся.
33	Фараджа (искаж. араб, фараджиййа). — Здесь: официальная мантия
кади, похожая на халат с длинными и широкими рукавами.

1068
Приложения. Примечания
34	Бабуши — мягкие восточные туфли на плоской подошве без каблуков и
задников.
35	Написав первые строчки в строгом согласии с обычаем... — Документы,
составляемые мусульманами, обычно предваряются басмалой (см. о ней при-
меч. 9 к сказке «Дурак...»).
36	Алоэ. — В сказках «Тысячи и одной ночи» упоминаются камарское и
какуллийское алоэ — благовонные деревья с Канарских островов и с острова
Суматра.
37	Вали (от араб, валийа — «стоять рядом», «быть близким»; покрови¬
тель, заступник) — в системе исламского государственного аппарата долж¬
ность, известная с УП в. и соответствующая посту наместника провинции или
другой административной единицы страны. Вали были наместниками хали¬
фов во вновь завоеванных землях и ими непосредственно назначались; впо¬
следствии, по мере ослабления центральной власти, получили значительную
автономию и некоторые даже стали родоначальниками независимых мусуль¬
манских династий. У Казота вали — начальник городской стражи.
38	Иблис (другие прозвания — Дьявол, Сатана, Шайтан). — Согласно Ко¬
рану, так звали джинна, низвергнутого с Небес за неподчинение Аллаху и
приговоренного Им к мукам ада. Иблис заручился согласием Всевышнего на
отсрочку этого своего наказания до Дня суда и правом всё это время неустан¬
но искушать верующих («сбивать с прямого пути [к Богу]»): «Я буду нападать
на них спереди и сзади, справа и слева; и ты увидишь, что многие из них
окажутся непризнательны Тебе за ниспосланные Тобою блага» (7: 16—17).
Иблис — прародитель-предводитель всех злых духов — шайтанов и неверу¬
ющих джиннов.
39	Шайтан — злой дух, враждебный Аллаху и людям. Полчища шайта¬
нов — главное орудие Иблиса (см. примеч. 38 к этой же сказке) для совраще¬
ния людей: шайтаны отвлекают от благочестивых дел и подбивают на грехов¬
ные поступки. Сотворены шайтаны из огня или дыма, могут иметь имена и
принимать различные обличья, включая человеческие.
40Эмир (амир, араб, «повелитель, вождь») — в некоторых мусульман¬
ских странах Востока и Африки это титул правителя, равнозначный титу¬
лу князя; во времена Арабского халифата — военачальник, командующий
отдельными армиями; после завоевания победы эмиры могли становиться
правителями покоренных земель.
41	...ты поплатишься обеими руками. — Шариат категорически отвергает
любое посягательство на собственность другого человека, независимо от его

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1069
материального положения и вероисповедания. В Коране говорится: «Вору и
воровке отсекайте руки в воздаяние за то, что они совершили» (5: 38), т. е. и
для мужчин, и для женщин предусмотрена одинаковая кара. Вору отрубают
одну (правую) руку или обе кисти рук. Данное наказание применяется, од¬
нако, лишь при совпадении ряда условий (вменяемости и совершеннолетия
виновного; наличия у похищенного объекта собственной материальной цен¬
ности; чистосердечного признания вора и проч.), отсутствие хотя бы одного
из них позволяет ограничиться бичеванием вора и взысканием с него убыт¬
ков в пользу потерпевшего.
42	...и рассмотрел кольцо, которое было своего рода печатью. — Перстень с
печатью, на которой было вырезано имя владельца, с античных времен слу¬
жил для простановки подписи в документах. Такие перстни могли быть не
только у верховных властителей и высокопоставленных должностных лиц,
но и у купцов, нотариусов и др. Печать халифа на письме подданному, пред¬
ставлявшая собой оттиск перстня (кольца на мизинце правой руки), имела
большую силу, нежели подпись от руки.
43	...священные ливанские кедры не так крепки и прекрасны. — Ливанские
кедры — величественные хвойные деревья высотой 40—50 м при диаметре
ствола до 4 м. Их ароматная древесина отличается крепостью и в то же вре¬
мя легко поддается обработке, не подвержена гниению, ее не точат насеко¬
мые. Она использовалась для строительства зданий (в частности, крыш) и
кораблей, а хвоя и масло орехов — в медицинских целях и для бальзамиро¬
вания. В давние времена Ливан был покрыт кедровыми лесами. Священным
кедр считали уже шумеры, жившие на территории современного Ирака в
4—2-м тысячелетиях до н. э., а также древние египтяне. У библейских поэтов
и пророков ливанский кедр является олицетворением идеи могущества и не¬
сокрушимости (см.: 2 Цар. 2: 7; Ис. 2: 13; Иез. 17: 3, 22—24; 31: 3—18; Ам. 2: 9;
Пс. 92: 13).
44 У него что, глаза василиска, он убил ее одним взглядом? — Василиск —
зооморфное мифологическое существо; обычно это чудовищный змей. По
описанию Плиния Старшего [Естественная история. VTII.78; XXIX: 66), наде¬
лялся сверхъестественной способностью убивать не только ядом клыков и
когтей, но и взглядом, дыханием, от которого сохла трава и растрескивались
скалы. Имел гребень в виде диадемы, откуда его название — «царь змей».
В средние века считалось, что василиск вылуплялся из яйца, снесенного пету¬
хом и высиженного жабой.
45	...великого Харуна ар-Рашида... перед коим склоняются светила, как перед

1070
Приложения. Примечания
наместником нашего Великого Пророка. — См. примем. 22 к сказке «Власть
судьбы...».
46	Именем Бога, что начертано на золотой пластине, венчающей чело иудей¬
ского первосвященника... — Имеется в виду «диадема (венец) святыни» — плас¬
тинка из чистого золота, на которой, словно на печати, были выгравированы
слова «Святыня Господня»; привязывалась к кидару (тюрбану, свитому из
ткани) первосвященника (на уровне его лба) голубым шнуром (см.: Исх. 28:
36—38; 29: 6; 39: 30) и была призвана не только возместить несовершенство
святых даров народа, но и утвердить (это самое главное) то обстоятельство,
что, будучи ходатаем за народ, первосвященник посвящен Богу, иными сло¬
вами — что он отмечен этой пластинкой как освященная собственность Гос¬
пода.
47	...сам надел на него самый дорогой халат, который нашелся в дворцовых
гардеробных. — В знак отличия и благодарности халиф или султан жаловал
своим подданным одежду, к которой добавлялись денежные подношения,
земли, дорогое оружие, конь и т. п.
48	...клянусь Каабой... — Кааба [араб, куб) — духовный и географический
центр мусульманского мира, главная исламская святыня, расположенная в
Мекке — «матери городов» (Коран 6: 92; 42: 7). В сторону Каабы обращаются
мусульмане во время молитвы, где бы они ни находились. К ней совершается
ежегодное паломничество (хадж) — один из главных элементов («столпов»)
исламского культа. Представляет собой каменное здание высотой 15 м и с
основанием 12 х 10 м. Согласно исламскому Священному преданию, Кааба,
«Дом Аллаха», была заложена еще Адамом и Евой, а потому является пер¬
вым храмом Всевышнего на планете, а после Потопа ее совместно восста¬
новили Ибрахим (библ. Авраам) и его сын Исмаил [библ. Измаил) (2: 127).
Клясться чем-либо или кем-либо, помимо Аллаха и Его качеств, например
Каабой, Пророком, в исламе строго запрещено. Сохранилось следующее на¬
зидание пророка Мухаммада: «Тот, кто произносит клятву, пусть произносит
ее с именем Аллаха либо молчит» (см. также примеч. 10 к сказке «Рассказ
дамасского царевича... Начало»).
49	Ромелия (Румелия; страна ромеев (румов)) — историческое название
Балкан (этимология слова происходит от арабского названия Восточной
Римской империи (Византия) — Рум (Рим); византийцы называли себя рим¬
лянами, или, по-гречески, ромеями); первоначальное название европейских
владений Османской империи, включавших древнюю Фракию (восточную
часть Балканского полуострова) и часть Македонии.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1071
Власть судьбы,
или Рассказ о странствии Джафара в Дамаск
и о приключениях Шебиба и его близких
Начало
1	Рамадан — девятый месяц мусульманского лунного календаря, месяц
поста, в течение которого от рассвета и до заката верующим (за исключением
путников, воинов и недужных) следует воздерживаться от пищи, совершения
всего дурного и непристойного. Пост в месяце рамадан, один из «пяти стол¬
пов» ислама, особо вознаграждается Всевышним. Считается, что в одну из
нечетных ночей последних десяти суток рамадана (наиболее популярная точ¬
ка зрения — на двадцать седьмой день) Мухаммаду было ниспослано первое
кораническое откровение.
2	Джафер. — Сведений о подобной книге пророчеств найти не удалось,
возможно, она придумана автором, который назвал ее «Джафер», исходя из
арабского названия науки о предсказании будущего, «илм ал-джафр», или из
слова гадание — «айрафа». См. также примеч. 11 к данной сказке.
3	Зобеида (Зубейда, Ситг-Зубейда). — У исторического халифа Харуна ар-
Рашида действительно была любимая жена Зубейда (ум. в 830 г.), происхо¬
дившая, как и сам Харун, из знатного рода Хашимитов.
4	...когда час воздержания от пищи подошел к концу... — Имеется в виду на¬
ступление заката. У мусульман пост заканчивается с заходом солнца и начи¬
нается с восходом.
5	...несмотря на кровное родство... — Шариатом дозволяются все родствен¬
ные браки, за исключением тех, о которых говорится в коранических аятах
(см.: 4: 22—24). Так, например, к запрещенным для брака женщинам относят¬
ся: родные сестры и тетки по отцу или матери. Что же касается, например,
двоюродных сестер по отцу или матери, как в случае Фатимы по отношению
к Джафару, то на них жениться не запрещено. Вместе с тем такие, да и в
целом близкородственные брачные отношения не приветствуются. Считает¬
ся также, что размолвки между супругами-родственниками могут привести к
ослаблению или даже разрыву связей между родными.
6	Яхья Бармекир. — См. примеч. 5 к сказке «Халиф-вор...».
7	Дамаск — один из древнейших городов мира. Известен с XVI в. до н. э.
Упоминается в Библии, входил в состав Древнего Египта, Ассирии, Ново-
Вавилонского царства, Ирана, державы Александра Македонского, Римской

1072
Приложения. Примечания
империи, Византии. Завоеван арабами в 635 г. и в 661—750 гг. являлся столи¬
цей халифата (при династии Омейядов). При Аббасидах был столицей про¬
винции.
8	Афтафа — кувшин для воды с длинным конусообразным носиком и руч¬
кой, употребляемый мусульманами для омовения.
9...нарушает закон, предписывающий брак людям его положения и порица¬
ющий тех, кто добровольно рискует уйти в мир иной, не оставив потомства. —
Брак в целом шариатом поощряется (характеризуется как «врата счастья»),
но обязательным он оказывается лишь тогда, когда человек боится не усто¬
ять перед искушением и вступить в незаконные интимные отношения. Без¬
детность не порицается шариатом, поскольку способность иметь детей — это
божий дар и вместе с тем испытание от Всевышнего.
10	«Джим», «Ба» и « Уау» — названия арабских букв «Д», «Б» и «В» (Джа-
фар, Бармесид, Визирь).
11	...я увидел числа, которые снова отослали меня к этим буквам, я провел
вычисления по всем правилам каббалы... — Имеется в виду арабская каббала,
в частности ‘илм ал-джафр, «наука о предсказании будущего», нацеленная
на постижение тайного смысла букв, слов или имен в качестве элементов,
составляющих текст. Этот вариант гадания (или предсказания) разработали
арабы на основании древнейших приемов нумерологии в оккультизме, когда
буквам и цифрам приписывается определенное значение и в их комбинациях
отыскиваются предсказания будущего и объяснения прошлого.
12	Дервиш — персидско-турецкий термин (синоним арабских терминов
«суфий» и «факир») для обозначения члена мусульманского мистического
братства. В Иране, Средней Азии и Турции это слово употреблялось также в
более узком значении: нищенствующий бродячий аскет-мистик, не имеющий
личного имущества.
13	Большая мечеть. — Имеется в виду Большая, или Великая, мечеть Да¬
маска, называемая также мечетью Омейядов, — одна из крупнейших и ста¬
рейших мечетей в мире. Возведена в начале \ТП в.
14	ДжиамебИлламуэ (искаж. араб. Джами‘ Бани умаййа ал-Кабир). —
Имеется в виду Большая мечеть Дамаска. См. примеч. 13 к этой же сказке.
15	Абдальмалик бен Мерван — Абд аль-Малик ибн Марван (Мерван I; ум.
705), пятый халиф из династии Омейядов, являлся главой Арабского хали¬
фата с 685 г., то есть задолго до рождения Харуна ар-Рашида. Его племянник
Мерван П был свергнут с престола Дамаска в 750 г., и на смену ему пришел
халиф из династии Аббасидов. Противостояние Аббасидов и Омейядов и на¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1073
шло отражение в данной истории. Царь Дамаска Абдалмалек — герой одной
из сказок «Тысячи и одной ночи» (см. «Рассказ о путешествии к Медному
городу» в изд.: Тысяча и одна ночь 2007: 218—220).
16	Лахкам — согласно пояснению Ж. Казота, это ароматизированный ли¬
кер из изюма. Однако слабоалкогольный напиток из винограда называется
по-арабски «набиб» («набиз»), а из изюма — «забиб». Возможно, слово «лах¬
кам» является искаж. араб, «ал-кахва» — кофе. Высказывается также пред¬
положение, что «кахве» — это старинное арабское название вина (см.: Лейн
2009: 24). См. также примеч. 29 к сказке «Власть судьбы... Начало».
17	...предсказано древними пророками в их книгах, дошедших до нас. — По¬
добная формулировка довольно часто встречается в арабо-мусульманских
исторических сочинениях.
18Тамарена (thamarena) — красивое дерево, чьи мелкие желтые цветы об¬
разуют прелестные гирлянды со сладким запахом. Их сушеные листья размалыва¬
ют в душистый порошок, и восточные женщины посыпают им волосы. Из листьев
добывают также краску, которой женщины окрашивают руки и ноги. — Хенна
(Неппа), или Лавсония неколючая (Lawsonia inermis), — небольшое (до 2 м вы
сотой) дерево, выделяющее по ночам специфический запах и цветущее бело¬
розовыми или желтоватыми цветами. Из листьев лавсонии добывают краску
(хну), которой арабские женщины расписывают (наподобие татуировки) кис¬
ти своих рук и стопы, а также красят волосы. В примечании Б.Я. Шидфар к
«Рассказу о рыбаке Халифе» читаем: «Тамар-хенна — краска для волос расти¬
тельного происхождения» (см.: Тысяча и одна ночь 1987/П: 100). В изд. Тысяча
и одна ночь 2007, в сказке «История рыбака Калифа и калифа Гаруна ар-
Рашида» (с. 283—287), диалог, в котором упоминается эта краска, отсутствует.
19	...ты — глава нашего рода, наше знамя, наш свет... — Фраза, распростра¬
ненная в странах мусульманского мира и свидетельствующая о прочности
семейно-родственных связей. В монотеистических религиях свет — это мета¬
фора Бога. Например, ангелы считаются световыми существами, но произ¬
веденными из тварного света, Всевышний же есть нетварный свет (Коран 24:
35). Каждое существо этого мира состоит из света, сотворенного Создателем,
и земного праха. В исламском богословии принято говорить о «Мухаммадо-
вом свете», который был сотворен до сотворения Адама. Из этого светонос¬
ного начала были произведены видимый и невидимый миры. Коран называет
Мухаммада «светочем освещающим» (33: 46). «Ты — наш свет» — высшая
похвала, указывающая на то, что адресат этого высказывания — избранный
человек, приближенный к Богу.

1074
Приложения. Примечания
20	...в честь которого столько лампад горит под куполом Куббат ан-Наср. —
Куббат ан-Наср — главный купол мечети Омейядов (см. примем. 13 к сказке
«Власть судьбы...»). Ж. Казот ошибается, поясняя в сноске, что Куббат ан-
Наср — это купол на вершине горы Дамаска (см. с. 69 наст. изд.). Куббат-ан-
Наср («Купол победы») — это купол Большой мечети Дамаска. Зажигание
лампад под куполом связано с христианским преданием о чуде сошествия
божественного огня на землю, которое издавна происходило в Иерусалим¬
ском храме Гроба Господня. В Средние века (примерно до ХШ в.) в этой
церемонии участвовали не только христиане, но и мусульмане. Абу Рейхан
Бируни (973—1048), прославленный хорезмский ученый, записал рассказ оче¬
видца схождения благодатного огня: «Про субботу [великого] воскресения
передают рассказ, от которого приходит в смущение знакомый с естествен¬
ной наукой и едва ли может признать его [справедливость]. Если бы враги
не передавали так единогласно этого, говоря, что сами были свидетелями, и
если бы почтенные ученые и другие лица не увековечили бы этого в своих
книгах, тогда бы сердце не могло относиться к этому спокойно. Сам я позна¬
комился с этим из книг и слышал то же от Фараджа, сына Салиха Багдадско¬
го. В средине церкви Воскресенья в Иерусалиме [находится] гроб Христа, вы¬
сеченный в одной [сплошной] скале со сводами; над гробом — купол, поверх
которого возвышается другой, большой. Кругум скалы — хоры, на которых
помещаются мусульмане, христиане и все, кто приходит к месту Гроба в этот
день, преклоняясь перед Богом и молясь Ему от полдня до вечера. Приходят
муэдзин соборной мечети, имам и эмир города. Они садятся у Гроба, при¬
носят лампады, которые ставят на Гроб, а он бывает закрыт. Христиане до
этого тушат свои светильники и лампады и остаются так, пока не увидят, что
чистый белый огонь зажег лампаду. От нее зажигаются лампады в соборной
мечети и в церквах, а затем пишут в столицу Халифата о времени нисхож¬
дения огня. По быстроте нисхождения и близости его к полудню заключают
об урожае в этот год, по запаздыванию до вечера и удалению [от полдня] — о
неурожае. Передавал мне еще этот рассказчик, что один из правителей вмес¬
то фитиля положил медь, чтобы она не могла загореться, и всё это расстро¬
илось бы. Но вот, когда спустился огонь, загорелась и медь. Нисхождение
этого огня в день переходящий не заслуживает еще удивления, но появление
его без видимой материи гораздо более удивительно. Сомневаться в этом
нельзя <...>» (цит. по: Крачковский 1915: 227—229).
21	Абана — приток главной дамасской реки Барады.
22	...во имя Шебиба и дюжины звезд — спутниц нашего Великого Пророка,

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1075
остановившихся над домом слуги Божьего в Дамаске, дабы почтить своим блес¬
ком его добродетель и благородство. — Данная имитация Казотом мусульман¬
ского молитвословия приписывает его герою особые отношения с тварным
мирозданием, сопоставимые литтть с теми, которыми отмечены некоторые
пророки Всевышнего. Исламское предание не знает ситуации сопутствования
звезд Мухаммаду. Возможно, эту идею навеяли Казоту кораническое выска¬
зывание двенадцатилетнего Юсуфа, внезапно пробудившегося и в трепете
от страха сказавшего отцу: «Во сне, отче, видел я, как одиннадцать звезд,
солнце и луна пали ниц в поклонении мне» (12: 4).
23	Да придет на помощь бедняку сила имени того, кто избран Тобою... — Ро¬
дители-мусульмане стремятся наречь своих чад не просто благозвучными, но
такими «говорящими» именами, которые служили бы ребенку неким жиз¬
ненным ориентиром, приближая его к Богу. Пророк Мухаммад наставлял
единоверцев: «В День Воскрешения вас позовут по вашему имени и имени
вашего отца, так сделайте же свои имена прекрасными». Прекраснейшими
в исламе считаются имена Творца — атрибуты Его абсолютных красоты и
величия. Очень популярны у мусульман имена пророков. Пророк Мухаммад
говорил, что самые любимые Богом имена — это Абдаллах («раб/слуга Бога»)
и Абдаррахман («раб/слуга Милостивого»). Правильно выбранное имя несет
в себе потенциальный элемент силы Всевышнего, которая в случае благо¬
разумного поведения правоверного может актуализироваться и сказаться по¬
зитивным образом на его судьбе. Случалось, что Пророк изменял чье-либо
имя или название места, если считал их неподходящими. Что же касается
имени Шебиб, то, скорее всего, Казот ослышался, поскольку данное имя не
содержит сакральных значений.
24	...стать одним из отражений Твоих на зеллле\ — Имеется в виду представ¬
ление о сотворенном мире (наполняющих его вещах и людях) как о своего
рода системе зеркал, в которых отражается та или иная грань образа Со¬
здателя. В основе этого представления лежит речение пророка Мухаммада,
относящееся к группе так называемых «священных хадисов» (тех, в которых
запечатлены слова Всевышнего): на вопрос пророка Давуда, обращенный к
Богу, почему Тот создал мир, Господь ответил: «Я был скрытым сокровищем
и не был известным, и Мне было любо стать узнаваемым, поэтому Я сотво¬
рил создания, познакомился с ними, и они узнали Меня». Суфии трактуют
происхождение мира как желание Бога проявить Себя, Свою скрытую сущ¬
ность. Однако Бог проявляет Себя не полностью, не до конца, постоянно
«утаивая» что-то. Сохранилось и еще одно речение пророка Мухаммада, в

1076
Приложения. Примечания
котором говорится, что Бог создал человека «по Своему образу»; «В людях
представлены все Божественные атрибуты, и при благоприятном стечении
обстоятельств любые из них могут манифестировать себя» [Мурата С., Чит-
тик У.-К. Мировоззрение ислама. М., 2014. С. 267, 384).
25...пожог великому Умару завоевать Дамаск... — Имеется в виду халиф
Умар I (Умар ибн ал-Хатгаб ал-Фарук, ок. 581 или 591—644) — великий ара¬
бо-мусульманский государственный деятель. Во время его правления были
осуществлены обширные завоевания территорий, принадлежавших Визан¬
тийской империи и Сасанидскому Ирану. В частности, в 635 г. был захвачен
Дамаск, столица Сирии, входивший в состав Византии. После этого Дамаск
стал столицей Сирийского наместничества в составе халифата, а затем, во
время правления династии Омейядов, — столицей этого государства.
26	...рыбак... взял палку, начертил их [буквы. — Ред.] на песке и принялся за
расчеты. — Речь идет о геомантии — гадании на земле, пыли или песке. Га¬
дающий расставляет наугад точки и соединяет их линиями, получая разные
фигуры, по которым (часто соотнося их с положением планет и звезд на небе
в данный момент) делает вычисления и приходит к ответу на интересующий
вопрос.
27	Бармак — родоначальник визирьской династии Бармакидов. Был на¬
стоятелем буддийского монастыря Навбахар [санскр. нава вихара — «новый
монастырь») в Балхе. См. также примеч. 5 к сказке «Халиф-вор...».
28	...помог Великому Пророку нашему завоевать Багдад... — Этот город не
мог быть завоеван Мухаммадом, поскольку был основан Аббасидами в 762 г.,
т. е. через сто тридцать лет после смерти Пророка.
29	...самая большая в Дамаске кофейня, называвшаяся Иль Манаклие. —
Поскольку кофе появился в Дамаске в 1530 г., эта кофейня, скорее всего, —
вымысел Ж. Казота. Кофе упоминается и в сказках «Тысячи и одной ночи»,
напр., в первом томе перевода А. Галлана — в трех сказках (см., напр.: Тыся¬
ча и одна ночь 1987/П: 100; Ш: 113).
30	Хахих. — Идентифицировать китайское божество с таким именем не
удалось.
31	Дамгад. — Такого города нет на современной карте мира, но в Китае
существует немало городов с похожими названиями.
32	...где поселился в квартале, отведенном для чужестранцев. — В средневе¬
ковых восточных городах для иноземных купцов (как правило, иноверцев)
выделялись особые кварталы. Это делалось в основном ради обеспечения их
безопасности.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1077
33	Сурат — город-порт в Индии на побережье Аравийского моря.
34	...луна и солнце трижды скрылись с небосвода ради Мухаллмада... — Вымы¬
сел Ж. Казота.
35	...в том положении, в коем триста лет пребывал Алилкаф после того, как
узрел... райскую птицу, возвестившую приход Мухаллмада. — В сноске к слову
«Алилкаф» Ж. Казот поясняет, что речь идет о коранической «суре с та¬
ким названием» (с. 81 наст. изд.). В подразумеваемой таким образом суре 18
«Аль-Кахф» («Пещера») рассказывается об уверовавших в единого и един¬
ственного Господа юношах, которые, спасаясь от преследования нечестивцев,
укрылись в пещере (отсюда их название «асхаб ал-кахф» — араб, «обитатели
пещеры») и воззвали к Аллаху с просьбой смилостивиться над ними и наста¬
вить на истинный путь. Всевышний внял их мольбе и «закрыл им уши в пеще¬
ре на многие годы» (исламская традиция говорит о нескольких столетиях), а
затем пробудил в назидание людям (18: 9—25). Сон был настолько глубоким,
что никакие звуки этого мира не могли прервать его; время для юношей
будто остановилось — они как бы умерли для этой жизни, чтобы очнуться
(воскреснуть) через такой отрезок времени, за который на земле сменилось
несколько поколений людей, при этом сами юноши всего этого не заметили,
решив, что прошел день или даже менее. Это предание призвано напомнить,
что, умерев, люди воскреснут, дабы предстать на Суд перед Аллахом, а так¬
же о том, что ради защиты истинно верующих Всевышний готов творить
чудеса. (Ср. христианскую легенду о семерых спящих отроках, согласно ко¬
торой в 250 г. н. э. семеро юношей, спасаясь от гонений на христиан, укры¬
лись в пещере на северном склоне горы Пион (Турция). Римский император
Деций нашел их убежище и приказал завалить его камнями, чтобы юноши
там и погибли. Однако Божьей волей затворники остались живы — они за¬
снули и пробудились через триста лет, когда эра язычества уже осталась в
прошлом.) В данной суре нет ни слова о некоем Алилкафе (по-видимому, в
восприятии Казота юноши слились в один персонаж), а тем более о райской
птице (в исламской традиции посредниками между земным миром и Госпо¬
дом выступают ангелы — световые существа, большинство из которых имеет
от двух до четырех крыльев, и только такой старший ангел, как Джабраил
(библ. Гавриил), обладает шестью сотнями крыльев). Мусульманское преда¬
ние не знает провозвестий появления пророка Мухаммада, которые были бы
принесены райской птицей. Трудно понять, какое именно положение спяще¬
го имеет в виду Казот (в Коране сказано: «Ты решил бы, что они бодрствуют,

1078
Приложения. Примечания
хотя они спали. Мы переворачивали их то на правый бок, то на левый» (18:
18)).
36	Гурии (хурии; араб., букв.: большеглазые) — согласно Корану, вечно
юные, черноокие, большеглазые (44: 54; 52: 20) райские непорочные девы, ко¬
торым суждено стать возлюбленными (56: 35—37) для праведников, «супруга¬
ми чистыми» (2: 25; 3: 15; 4: 57), т. е. очищенными, лишенными как телесных,
так и духовных недостатков. Живут гурии в шатрах; к ним не притрагивался
ни человек, ни джинн (55: 74). Согласно исламскому преданию, это существа
различных цветов, сотворенные из шафрана, мускуса, амбры, с прозрачной
кожей и телом, усыпанным драгоценностями, на груди у них — надписи с
именем Аллаха и именем супруга. В переносном значении гуриями называ¬
ют также прекрасных, обольстительных женщин.
37	Негемет-илъ-Супех. — Очевидно, это имя происходит от араб. Нажмат
ас-субх («утренняя звезда»).
38	...через несколько дней ты получишь ту... — Согласно Корану, разведенная
или овдовевшая женщина может вступить в новый брак лишь по прошествии
срока очищения, который составляет четыре лунных месяца и десять дней (2:
234). Смысл этого срока заключается прежде всего в том, чтобы убедиться,
что на момент развода женщина не была беременной, т. е. не имела в своем
чреве наследника. По сюжету, Ж. Казоту необходимо было сократить срок
ожидания от нескольких месяцев до нескольких дней.
39	Берберы — общее название коренных обитателей Северной Африки,
покоренных арабами и обращенных в ислам. См. примеч. 1 к «Чародей, или
Рассказ о Мограбине. Начало».
40	...прочитала все... книги, которые хранятся в Долл-Даниэле... — Что пред¬
ставляет из себя Дом-Даниэль, подробно объясняется в сказке «Чародей, или
Рассказ о Мограбине» (см. с. 739—947 наст. изд.).
41	Джинн... один из тех, что хранят земные сокровища... влюбился... —
Д жинны — одна из трех категорий разумных существ (помимо ангелов и лю¬
дей), сотворенных Аллахом. В оригинальном тексте Ж. Казот употребляет
французское слово «esprit», буквально значащее «дух, призрак, привидение».
Коран поясняет, что джинны созданы из бездымного огня, имеют воздушные
или огненные тела, способны принимать любое обличье, выполнять сложные
работы (6: 112, 128—130; 37: 158; 41: 29; 15: 56), не воспринимаются ни одним
из пяти органов чувств человека. Согласно народным верованиям, джинны
бывают мужского и женского пола, живут параллельно с людьми в пусты¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1079
нях, горах и лесах; населяли землю еще до сотворения Адама (15: 27); обычно
враждебны людям, но могут и приходить на помощь; их можно задобрить,
а если владеть магией, то и подчинить себе. Считалось, что поэты-прорица¬
тели, произносившие в состоянии экстаза стихи или речения в виде ритми¬
зованной прозы, были одержимы джиннами, причем у каждого поэта был
свой персональный джинн. Не только сказки, но и мусульманская литерату¬
ра художественно-назидательного характера полна рассказов о джиннах, об
их любовных похождениях, о хранимых ими сокровищах и об их попытках
искушать аскетов.
42	Герак (Herak) — возможно, искаженное Герат — провинция на террито¬
рии современного Афганистана, которая была частью персидской империи
Сасанидов. Далее по тексту Ж. Казот называет царевну Герака персидской.
43...Тантура, царица джиннов... — Согласно народным представлениям, у
джиннов никогда не было царицы; некоторые джинны входят в воинство
Сатаны, некоторые были подчинены Соломону; отличаются они и по веро¬
исповеданию. См. также примеч. 41 к сказке «Власть судьбы... Начало». Оче¬
видно, Тантура — это вымышленное Ж. Казотом имя.
44	Персидские маги. — Магами (маджус), а также огнепоклонниками ара¬
бы называли персов, оставшихся верными учению Заратустры, несмотря на
завоевание их арабами и распространение ислама на их землях. В арабских
сказках маги обычно выступают как представители злого начала.
45	Локоть. — Как мера известен у многих народов мира; в зависимости от
территории и исторического периода колеблется в условном диапазоне 0,5—
1 м, напр., арабский «черный» локоть составляет 54,4 см, персидский канони¬
ческий локоть — 49,875 см, исфаханский локоть — 79,8 см, каирский «сукон¬
ный» локоть — 58,187 см, багдадский «суконный» локоть» — 82,8 см, дамас¬
ский локоть — 63,036 см, египетский «плотничий» локоть — 79,8 см.
46	Курдистан — земли в Передней Азии, населенные курдами (на террито¬
рии современных Турции, Ирана, Ирака, Сирии и Армении). Здесь: условное
название некой арабской страны.
47	...попросилась на ночлег, словно бедуин, которому надо дождаться утра, ко¬
гда откроются городские ворота. — В средневековых арабских городах стража
запирала все ворота с наступлением ночи и открывала только после восхода
солнца.

1080
Приложения. Примечания
Власть судьбы,
или Рассказ о странствии Джафара в Дамаск
и о приключениях Шебиба и его близких
Окончание
1	Рубин-балэ (балэ-рубин) — старинное название разновидности минерала
шпинель ярко-красного, даже пурпурно-красного, цвета.
2	3ораны. — Возможно, речь идет о хорасанцах — жителях провинции Хо¬
расан, где было много ставленников и сторонников Яхьи (Иахйи) Бармакида.
3...это было всего лишь сновидение. — См. примеч. 2 к сказке «[Волшебное
дерево]...».
4	Алеппо — город (и крепость), а также провинция на севере Сирии.
5	...Умар... его жена Фатима... — Алеппо был завоеван в 637 г. выдаю¬
щимся арабо-мусульманским полководцем Халидом ибн аль-Валидом (592—
642). Главой халифата был второй «праведный халиф» Умар ибн аль-
Хаттаб (585—644). Но у него не было жены по имени Фатима, а была дочь с
таким именем. Скорее всего, Ж. Казот перепутал халифа Умара с Али ибн
Абу Талибом (599—661), двоюродным братом пророка Мухаммада, буду¬
щим (с 656 г.) четвертым «праведным халифом», женой которого и в самом
деле была дочь Пророка Фатима.
6	Медина — город на северо-западе Аравийского полуострова, второй по¬
сле Мекки священный город мусульман. Здесь находится Мечеть Пророка,
в пределах которой расположены его захоронение, а также могилы первых
трех «праведных халифов».
7	...два ангела, которым она поклонилась перед молитвой... — Простой че¬
ловек не может видеть ангелов — об этих сверхъестественных существах
мусульмане знают прежде всего благодаря Корану и Сунне пророка Мухам¬
мада. Вера в ангелов — один из основных догматов ислама. К ангелам ве¬
рующий обращается не перед, а после окончания обрядовой молитвы: он
поворачивает голову направо и, даже если молится в одиночестве, говорит:
«Мир вам и милосердие Божие!», приветствуя тем самым тех ангелов, ко¬
торые молились вместе с ним, ведь, по словам Пророка, ангелы молятся с
каждым, кто предается молитве. Считается, что каждого человека на протя¬
жении всей его жизни сопровождают два ангела: один находится справа (тот,
кто записывает добрые дела для предъявления их списка на Страшном суде),
другой — слева (тот, кто фиксирует грехи).

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1081
8	Паланкин — крытое кресло или ложе, укрепленное на двух жердях, ко¬
торые носильщики кладут себе на плечи; средство передвижения восточной
знати.
9	Склон Кубат-Нафс-иль-Сафир. — Имеется в виду Куббат ал-‘Асафир (Ку¬
пол Птиц), позднее — Хан ал-‘Асафир (Постоялый дом Птиц) — некий пункт,
существовавший на дороге между Дамаском и Пальмирой.
10...чувствительная Фатима была бы огорчена... — Коран разрешает му¬
сульманину иметь до четырех жен (см.: 4: 3), при этом тот не обязан опо¬
вещать существующих жен о намерении жениться еще на одной женщине.
Исключение возникает в случае, если согласие на новый брак оговорено
брачным договором.
11	Четыре свидетеля. — Такое количество свидетелей требуется для до¬
казательства в суде факта совершения прелюбодеяния (см.: Коран 24: 4; а
также примеч. 10 к сказке «Рассказ о Галешальбе...»), в случае же убийства
достаточно тому двух свидетелей.
12	Муфтий — знаток шариата, дающий разъяснения его основным поло¬
жениям и принимающий решения (основываясь на принципах шариата и
прецедентах) по спорным вопросам в форме особого заключения (фетвы).
Впервые муфтии как особые советники при правителях и кади (судьях) были
назначены омейядским халифом Умаром П (Умар ибн аль-Азиз; 717—720 гг.).
13	...за такое преступление полагается смертная казнь. Так говорится в трех
книгах: в книге Мусы, книге Исы бен-Марьям и, наконец, в книге нашего Великого
Пророка. — Имеются в виду, соответственно, ат-Таура (Тора, Пятикнижие Мо¬
исеево; в широком значении — Ветхий Завет), Инджиль (Евангелие, Благая
Весть от Бога, обретенная Иисусом, сыном Марии; в широком значении —
Новый Завет) и Коран. Муфтий неспроста апеллирует к главным писаниям
трех авраамических (монотеистических) религий, поскольку убийцей может
оказаться либо кто-то из «людей Писания», т. е. последователей иудаизма и
христианства, либо мусульманин. Принцип талиона (наказания за преступле¬
ние, когда первое должно воспроизводить вред, причиненный вторым) при¬
сутствует в Откровениях как иудеев, так и мусульман (в случае убийства см.:
Быт. 9: 6; Исх. 21: 12, 23; Лев. 24: 17; Чис. 35: 31; Втор. 19: 11—13; Коран 2: 178),
но Откровением христиан отрицается (Мф. 5: 38—39; Рим. 12: 21). См. также
примеч. 14 к этой же сказке.
14	Нельзя простить убийство мусульманина. — Ж. Казот заблуждается:
принцип талиона в исламе ограничивается путем сочетания его с милосерди¬
ем и снисходительностью (см.: Коран 2: 179; 5: 45; 42: 40); шариат не сводит на¬

1082
Приложения. Примечания
казание за убийство к праву на месть: родственники убитого могут отказаться
от возмездия и простить убийцу, обусловив это получением от него выкупа за
убитого (сто верблюдов либо их денежный эквивалент), или простить без вся¬
кого возмещения. Последний исход считается наиболее предпочтительным.
15	...птицу и рыбу нельзя будет взять в жечеть. — Шариатом не преду¬
смотрен запрет на пронос в мечеть рыбы и птицы, но важно, чтобы они не
источали каких-либо запахов.
16	Он даже не обрезан. — Точку зрения на то, что обряд обрезания является
обязательным в исламе, разделяют далеко не все мусульманские правове¬
ды — некоторые считают его лишь рекомендуемым и мотивируемым пре¬
жде всего соображениями гигиены в условиях жаркого климата. Обрезание
крайней плоти совершают до достижения мальчиком половой зрелости: у
арабов — в 5—14-летнем возрасте, у персов — до 4 лет, у турок — в 8—14 лет.
Обрезание совершают и у взрослых мужчин, после обращения их в ислам.
Рассказ
о Галешальбе и неизвестной госпоже
1	Рассказ о Галешальбе и неизвестной госпоже. — Этот рассказ — вариант
«Рассказа о Мухаммаде Али, выдававшем себя за калифа Гарун аль-Рашида»
(см.: Тысяча и одна ночь 2007: 232—236) или «Рассказа о лжехалифе» (см.:
Тысяча и одна ночь 1987/Ш: 7—20); см. также «Рассказ о трех сумасшедших»
(Тысяча и одна ночь 2007: 447—448).
2	...пройтись по Багдаду, посетить лечебницы и проверить, хорошо ли там
налажено дело и, главное, получают ли больные помощь и облегчение, в коих нуж¬
даются. — К концу X в. в Багдаде насчитывалось десять крупных лечебниц;
содержались они в большинстве своем за счет средств халифа: «<...> учреж¬
дение больниц было делом чисто светским <...>. Сообщают, что первым,
кто построил в эпоху ислама больницу, был ал-Валид, сын Абд ал-Малика,
наименее благочестивый среди всех халифов. Позднее Бармакиды, очень
далекие от ислама, основали больницу, которой заведовал индийский врач.
В своем известном письме ат-Тахир советует сыну: “ Строй для больных ве¬
рующих дома [, где они находили бы приют,] назначай в них управителей,
которые бы о них заботились, и врачей, которые лечили бы их болезни”.
В 259 [хиджры]/873 г. Ахмад ибн Тулун построил в Египте первую большую
больницу. В ней была мужская и женская баня, и предназначена она была

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1083
исключительно для бедных слоев населения; ни солдат, ни придворный не
имели права получить там лечение. При поступлении в больницу одежда и
деньги сдавались на хранение управителю, а при выписке из больницы паци¬
ент получал в качестве последнего рациона одну курицу и один хлеб. Пра¬
витель отпускал на нужды этого госпиталя 60 тыс. динаров и посещал его
каждую пятницу. Кроме того, Ахмад учредил при своей дворовой мечети
также аптеку, в которой каждую пятницу врач бесплатно лечил больных.
В его госпитале было еще и отделение для умалишенных, в то время как
Багдад имел специальный большой сумасшедший дом <...>. Главной принад¬
лежностью подобного заведения <...> были цепи и кнут» (Мец 1973: 303).
3...то, что продиктовал ангел Джабраил? Мусульманин не узнаёт боже¬
ственного Корана? — Согласно исламскому религиозному преданию, храните¬
лем и вестником всех низведенных Всевышним людям Откровений неизмен¬
но выступал ангел Джабраил (упоминается Кораном как по имени, так и по
прозванию: Дух Святый, Дух надежный, Дух Наш), который был посланцем
Бога ко всем пророкам — от Адама до Мухаммада. Последнему Коран был
передан Всевышним через Джабраила между 610 и 632 гг.
4	...человек... кощунствует... уверяет, будто он — Великий Пророк. ...еще не
означает, что он святотатствует... всякий может объявить себя пророком, как
только докажет это, совершив нечто небывалое. Вернись к нему и попроси явить
чудо. — Одно из положений исламского богословия состоит в том, что про¬
рочество всеобще, ибо каждому народу Всевышний даровал хотя бы одного
посланника; оно также и едино: все посланники Божьи проповедовали одну
и ту же веру, включающую в себя прежде всего положения о едином Боге и
Последнем суде. Поэтому мусульманам предписывается верить во всех про¬
роков, не проводя между ними различий, а также в ниспосланные пророками
Писания (см.: Коран 2: 136; 4: 163—164), из которых — по разным причинам —
только Коран не подвергся искажению людьми (2: 75; 4: 46; 3: 187; 5: 12—14).
Профетическая линия закачивается на Мухаммаде — «Печати пророков» (см.
также примеч. 6 к сказке «Халиф-вор...»), в силу чего ислам категорически
отрицает возможность появления после Мухаммада новых пророков. Халиф
хочет посмеяться над сумасшедшим, а если бы он говорил всерьез, то проде¬
монстрировал бы поразительное религиозное невежество, встав на позицию
мекканских язычников — соплеменников Мухаммада и самых его ранних
оппонентов, которые требовали от него явить им чудо, дабы удостовериться
в его призвании Всевышним: раздвинуть близлежащие горы и разгладить
поверхность земли, причем так, чтобы из нее забили ручьи, — тем самым

1084
Приложения. Примечания
была бы решена проблема нехватки воды и плодородной почвы; воскресить
уважаемых предков, чтобы расспросить у них, правду ли он вещает; взойти
на глазах у мекканцев по лестнице на небо и спуститься оттуда с четырьмя
ангелами, которые опять же подтвердили бы его особую миссию.
5	Динарий (динар, денарий) — денежная единица и золотая монета, наиме¬
нование которой произошло от названия древнеримской монеты «денарий».
К арабам динарий пришел из Византии через Иран эпохи Сасанидов. Дина¬
рий начали чеканить с 76 г. хиджры (695/696 г. н. э.). В то время золотой, он
весил 2,42 г. При расчетах монеты не отсчитывались, а взвешивались и при
необходимости разрубались на части. Динарии были плоскими и тонкими.
На них помещались изречения: «Нет бога, кроме Аллаха» (первая половина
шахады), и «Бог един», а также аят 9: 33 («Он — Тот, кто отправил Своего По¬
сланника с верным руководством и истинной религией, чтобы превознести
ее над всеми остальными религиями, даже если это ненавистно многобож-
никам»), указывались место чеканки и имя халифа, а с VTH в. — имя визиря,
заведовавшего монетным двором.
6	Юная особа, которая хочет выйти замуж за этого торговца, выбрала тебя
в свои опекуны. — По мнению большинства исламских правоведов, наличие
опекуна обязательно лишь в случае выдачи замуж рабынь и маленьких дево¬
чек; иного мнения придерживаются приверженцы салафизма — они считают
недействительным брак, совершенный в отсутствие опекуна. Обычно роль
опекунов исполняют родственники невесты по мужской линии — мужчины со
стороны отца (отец, дед, сын, брат и дядя), если же опекуна найти не удается,
то замуж невесту выдает кади.
7	Бальсора. — Речь идет о городе Басре, основанном в 637 г. вторым «пра¬
ведным халифом» Умаром. Басра служила опорным пунктом в завоеванной
им Месопотамии. В VIII—IX вв. этот город являлся одним из важнейших
культурных и экономических центров халифата и крупнейшим портом на
берегу Персидского залива. Название Басры проникло в средневековую Ев¬
ропу в формах: «Бассора», «Болсора» и «Бальсора». Под этими именования¬
ми она фигурирует в произведениях европейских писателей (Гауфа, Гоцци,
Грибоедова, Гумилева и др.).
8	Лютня (ар а б.) — струнный щипковый музыкальный инструмент азиат¬
ского происхождения, первоначально с четырьмя струнами.
9	Рабоб — струнный щипковый музыкальный инструмент с 4—6 струнами.
В оригинале использовано слово «теорба» — басовая лютня, изобретенная в

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1085
Италии в XVI в. Допуская анахронизм, Ж. Казот подчеркивает низкое звуча¬
ние инструмента, на котором играла разгневанная жена Галешальбе.
10	...покарав мужа своего, уличенного в измене, лишь воспользовалась законом,
данным Кораном. ...ты искажаешь закон. Он далеко не так жесток и не дает
права на убийство. Много голов полетело бы... если бы все и каждый... судил по
своему разумению. — Самосуд категорически осуждается шариатом, все про¬
цедуры вынесения и исполнения наказаний строго регламентированы и на¬
целены на скрупулезное установление истины. В Коране говорится: «Осте¬
регайтесь прелюбодеяния, ибо мерзость оно и путь скверный» (17: 32; см.
также: 4: 15—16; 24: 2; 25: 68—70); «Прелюбодейку и прелюбодея, каждого из
них, ударьте плетью сто раз <...>. А свидетелями их наказания пусть будет
группа верующих» (24: 2), обычно — четыре уважаемых человека, собствен¬
ными глазами видевшие непотребство. Весомым является и собственное до¬
бровольное признание прелюбодея. Наказания за распутство для верующих,
состоящих в браке, и для тех, кто не имеет семьи, различаются: в первом
случае — смертная казнь через забивание камнями, во втором — порка плеть¬
ми, о которой говорится в аяте 24: 2. Санкцию на приведение наказания в
исполнение может дать только правитель или уполномоченное им лицо. Сам
факт прелюбодеяния должен быть однозначно установлен судом. За предна¬
меренное убийство «не по праву» полагается строжайшее наказание (4: 93);
не избежать наказания и за клеветническое обвинение в распутстве — восемь¬
десят ударов плетьми (24: 4). По умолчанию предполагается, что общество, в
котором применяются карательные нормы шариата, должно быть руководи¬
мо исламским правительством, сформировавшим социокультурную среду,
благотворную для праведного образа жизни.
Дурак,
или Рассказ о Гзайлуне
1	Дурак, или Рассказ о Гзайлуне. — Под влиянием этой истории в 1832 г.
Шарль Нодье напишет сказку «Золотой сон» («Le Songe d’or»), первая глава
которой называется «Кардуон», а вторая «Ксайлун».
2	Гардун (араб.) — ящерица агама-гардун, или стеллион (Laudakia stellio),
окрашенная в яркие и пестрые цвета. Водится на юге Европы, в Малой Азии
и Северной Африке. Гардуны привыкают к людям, а когда беспокоятся, то

1086
Приложения. Примечания
быстро двигают головой вверх и вниз, причем то приподнимают, то опускают
переднюю часть тела, опираясь на передние конечности, так что кажется,
будто они кланяются и кивают (см.: Брем 1894: 62—64). Этих забавных яще¬
риц держали во многих европейских семьях в качестве домашних питомцев.
Гардун подробно описан у Ш. Нодье (см. предыдущее примеч.).
3	Терпентин (Pistacia terebinthus) — листопадный кустарник или неболь¬
шое дерево из рода фисташковых семейства сумаховых. Произрастает в Сре¬
диземноморье.
4	Пита — круглый плоский пресный хлеб, выпекаемый как из обойной,
так и из пшеничной муки высшего сорта. Отличительная особенность тради¬
ционной арабской питы — это выделяемый тестом во время выпечки водяной
пар, который скапливается в центре лепешки, образуя пузырь — своего рода
кармашек между слоями теста. Надрезав край лепешки острым ножом, этот
кармашек можно открыть, чтобы положить в него салат либо мясо. Средний
диаметр традиционной арабской питы 15—20 см.
5	Дилла — река, впадающая в р. Тигр южнее Багдада.
6	...там его молитвы будут услышаны, ибо никакие дома не заслонят от
него юг. — В своей сноске к этой фразе («Мусульмане во время молитвы об¬
ращаются лицом к югу»; с. 173 наст, изд.) Ж. Казот рассуждает как человек,
далекий от ислама. На самом деле правоверные молятся, обратившись в на¬
правлении киблы — точки на горизонте, которая образуется путем его пере¬
сечения с линией, соединяющей место пребывания молящегося с главной свя¬
тыней ислама — Каабой, находящейся в Мекке. Естественно, далеко не всегда
кибла совпадает с направлением на юг. Но по отношению к Багдаду Мекка
действительно расположена на юге (точнее, на юго-западе).
7	Зеллля вокруг оказалась разрыта хищниками, которые выкопали недав¬
но захороненный труп... — Покойников мусульмане хоронят без гробов и без
одежды, а только в саване из трех кусков ткани. Шариат требует хоронить
умершего так, чтобы не ощущался запах тления и хищники не могли вы¬
копать тело. С этой целью могильная ниша, в которую помещается тело,
укрепляется либо жженым кирпичом, либо досками. Расстояние от тела по¬
койного до поверхности могилы составляет обычно немногим более 80 см.
8	Гуль — джинн женского пола, оборотень, особо враждебный людям; об¬
ладает ужасной внешностью и трупной синеватой кожей, обитает в пустынях
и на кладбищах, питается свежей мертвечиной; заманивает путников, меняя
свой внешний вид, убивает их и съедает. В народных верованиях гули, как

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1087
правило, относятся к неверующим джиннам, связанным с Иблисом и шайта¬
нами.
9	.„арабы всегда добавляют эти слова, которые по-арабски звучат как «Bes-
sim Alla Lunos». — Любое начинание мусульмане предваряют так называемой
басмалой — фразой «Именем Бога всемилостивого, всемилосердного» [араб.
«Бисми-Лляхи-р-рахмани-р-рахим»). Ею открываются почти все суры Кора¬
на. Торговец ограничился первыми двумя словами басмалы, присовокупив к
ним слово «лунос» (возможно, искаж. араб, лу’лу’, «жемчуг»).
10	Люди собрались, чтобы проводить в последний путь кади, чье тело везли на
кладбище. — Пророк Мухаммад призывал мусульман не пренебрегать прово¬
дами в последний путь, вне зависимости от того, какого вероисповедания при¬
держивался умерший. Обычно покойника-мусульманина кладут на носилки,
которые на плечах несут на кладбище.
11	Мулла — знаток мусульманского ритуала, служитель культа; учитель
религиозной школы; вообще грамотный, ученый человек.
12	«Да сохранит Аллах тело его, да упасет его душу\» — Мусульманин не мо¬
жет взывать к Богу о сохранении тленного тела усопшего. Согласно Корану,
человек будет воскрешен в новом, наипрекраснейшем, теле, а старое будет
возвращено земле (2: 28; 10: 4; 22: 6—7). В основе заупокойной молитвы право¬
верных лежит первая сура Корана. В заупокойной молитве, которую читал
пророк Мухаммад, он испрашивал у Господа прощения для умершего.
13	Я просил Аллаха изменить меня, но Он не услышал мои молитвы ни в горо¬
де, ни за городом. Наверное, это не Его вина, а моя. — Аллюзия на коранический
аят: «Воистину Аллах не меняет положения людей, пока они сами не изменят
себя» (13: 11).
14 Сколько раз мне говорили, что мусульманин должен молиться, обратив¬
шись лицом к югу. — См. примеч. 6 к сказке «Дурак...».
15	...ввели... в заблуждение. — Введение в заблуждение — важнейшее по¬
нятие исламского богословия, выражающее роль, которую Иблис, главный
враг рода человеческого, призван играть по отношению к людям вплоть
до Дня воскрешения: низвергнутый из рая за неповиновение Всевышнему,
Иблис заручился Его согласием на то, чтобы «устраивать [людям] засады»,
«подступать к ним и спереди, и сзади, и справа, и слева», «вводить их в за¬
блуждение», «сбивая с прямого пути к Богу» через «приукрашивание в их
глазах [всего] земного» (7: 16—17; 15: 39—40). Одним из ключевых инструмен¬
тов Сатаны служат страсти человека, порочные стороны его характера: «Не

1088
Приложения. Примечания
тот ли в самом крайнем заблуждении, кто последует своей прихоти, не имея
руководства от Бога?» (28: 50; см. также: 38: 26). Устоять перед дьявольскими
кознями способны лишь искренне верующие. Вместе с тем «Бог вводит в за¬
блуждение, кого пожелает, и ведет прямым путем, кого пожелает» (14: 4; о
том же: 74: 31; 7: 178; 7: 186; 13: 33).
16	...что ему поможет только Аллах, которого он везде искал, но так и не
нашел. — На нижеследующий поворот сюжета Ж. Казота вдохновила сказка
«Халиф на час...» (см.: Тысяча и одна ночь 1987/Ш: 176—240), «Сон наяву...»
(см.: Тысяча и одна ночь 2007: 295—300).
17	..мусульмане молятся Мухалллладу. — Объектом поклонения мусуль¬
ман, относящих себя к суннитам, является исключительно Всевышний. Тем
не менее, в частной молитве допускается обращение к Пророку с просьбой
о помощи и заступничестве перед Аллахом. Ревнители мусульманской веры
выступали и продолжают выступать против празднования Науруза (см. при-
меч. 19 к сказке «Дурак...»).
18	...его вели по коридорам в диван... — Здесь: диван — зала, где заседает ди¬
ван — совет халифа.
19	В честь этого дня в саду у каждого цветка ставились зеркало и две све¬
чи. Праздник был весьма красочным и пышным и проводился каждую весну. —
По-видимому, Ж. Казот говорит о Наурузе (Ноурузе, Наврузе) — празднике
Нового года (по астрономическому солнечному календарю). Корнями этот
праздник уходит в зороастрийские верования. Его обязательными атрибу¬
тами являются свечи, символизирующие священный огонь, защиту от злых
духов, аквариум с золотыми рыбками, поднос с благовониями, зеркало с по¬
ложенным на него яйцом (символ зарождения жизни), а также цветы. При
первых лучах солнца глава семьи принимается вращать зеркало; остано¬
виться оно должно перед самым старшим членом семьи, которому следует
произнести слова: «Да будет свет!» Науруз знаменует наступление весны и
отмечается в дни весеннего равноденствия («вхождение Солнца в созвездие
Овна»); этот праздник не имеет отношения к исламу и считается элементом
национальных традиций ряда народов.
Первые свечи из пчелиного воска получили распространение на Востоке
так же, как и кофе (см. примеч. 29 к сказке «Власть судьбы... Начало») в
XVI в. До этого использовались свечи разной конструкции из жира животно¬
го происхождения. При горении они чадили и скверно пахли, а потому вряд
ли могли служить украшением праздника в саду халифа. Однако, что бы

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1089
ни имелось в виду под «свечами», Ж. Казот упоминает их вслед за сказками
«Тысячи и одной ночи» (см., напр., Тысяча и одна ночь 2007: 280).
20 Гурии. — См. примеч. 36 к сказке «Власть судьбы... Начало».
Приключения
СИМУСТАФЫ И ЦАРЕВНЫ ИЛЬСЕТИЛЬСОНЫ
1	...затмевает даже прекрасного Юсуфа египетского, сына Якуба. — Юсуф
(Иусуф) — арабизир. имя библейского Иосифа, Якуб (Иакуб) — арабизир.
имя его отца — библейского Иакова. Образ Юсуфа, пророка, праведника
и толкователя снов, и повествование о нем — сура 12 — занимают в Коране
особое место. Эту суру мусульмане считают особо красивой частью Корана
(см.: 12: 3). Религиозное предание говорит о том, что, сотворив красоту, Ал¬
лах наделил юного Юсуфа ее половиной, а вторую половину распределил
среди остальных людей. Если какая-либо женщина обращалась к Юсуфу
с просьбой, то он прикрывал лицо, дабы она не впала в искушение. Неуди¬
вительно, что, увидев Юсуфа, придворные дамы, приглашенные Зулейхой
(см. следующее примеч.), воскликнули: «Не человек это, а ангел небесный!»
(12: 31).
2 Упаси Аллах ту, что попытается завладеть им, схватив за ру6ашку\ —
Аллюзия на историю Юсуфа, изложенную как в Коране (см.: 12: 23—28) и
посткораническом предании, так и в Библии (см.: Быт. 39: 7—17): жена знат¬
ного вельможи, бездетная красавица Зулейха, пыталась соблазнить юного
Юсуфа, выросшего у нее в доме. Схватив убегавшего от нее из нежелания
впасть в грех юношу, она порвала ему сзади рубашку, а затем, возмущенная
его отказом, объявила, что Юсуф посягнул на ее честь. Невиновность Юсу¬
фа была доказана тем обстоятельством, что рубаха была порвана сзади, а не
спереди.
3	...а его жены обедали с ним за одним столом... — По-видимому, это выдум¬
ка Ж. Казота: женам халифа, как и прочим благонравным мусульманкам, не
следовало появляться на людях.
4	И где гнездятся душа и благородство, достойные царевича? — Слова ца¬
ревны напоминают высказывание Мольера: «Где только не гнездится добро¬
детель!» По свидетельству Вольтера, Мольер подал нищему золотой, а тот
вскоре догнал его и спросил, не по ошибке ли ему подали золотую монету.

1090
Приложения. Примечания
Этот поступок и вызвал изумленное восклицание Мольера, давшего нищему
еще один золотой (см.: Voltaire 1817: 17).
5	В теле, от которого не отказался бы сам Сулейман... — Великий царь и
пророк Сулейман славился прежде всего мудростью, знанием тайного и со¬
крытого, пониманием языка птиц, владением искусством магии (см. примеч.
27 к сказке «Халиф-вор...» и примеч. 14 к сказке «Приключения Симуста-
фы...»), а также половой силой (согласно преданию, в гареме у него было
триста жен и семьсот наложниц, причем в одну ночь он способен был сой¬
тись с семьюдесятью женщинами); слова Намуны, по-видимому, означают,
что даже могущественнейший и премудрый Сулейман не отказался бы от
столь дивного тела.
6	...сюда пришел первый избранный Им народ, который Он вырвал из рук
Фараона египетского. — Имеется в виду Палестина, которая является частью
Сирии. Об исходе из Египта рассказывается в коранических аятах: 44: 23; 26:
53—56, 60—62; 20: 77; 26: 63.
7	..Аллаху не потребуется осушать море и не понадобится такой великий
человек, как Муса... — Муса (библ. Моисей) — один из величайших исламских
пророков, который вывел народ Израиля из Египта в Палестину. Дабы убе¬
дить египетского царя Фир‘ауна (Фараона) отпустить израильтян, он совер¬
шил немало чудес, а затем ударом посоха раздвинул воды Красного моря и
по дну его перешел на другой берег вместе со своими соплеменниками.
8	Он походил на ангела, который угостил шербетом Великого Пророка нашего,
когда Мухаллмад достиг Седьмого Неба? — Имеется в виду ангел Джабраил,
который, согласно мусульманскому преданию, принудил Мухаммада совер¬
шить ночное путешествие на Бураке (стремительном верховом животном)
из Мекки в Иерусалим. Остановился Мухаммад у Иерусалимского храма,
совершил там совместную молитву с пророками (Авраамом, Моисеем и др.),
собравшимися здесь по указанию Бога, а после взошел вместе с Джабраилом
на небо по лестнице Мирадж (обычно ею пользуются ангелы и по ней воз¬
носятся души). На последнем, Седьмом, Небе его встретил Авраам, отметив¬
ший внешнюю схожесть гостя с собой. Согласно наиболее распространенной
версии, после молитвы у Иерусалимского храма Джабраил поднес Пророку
три чаши — с молоком, вином и водой. Выбрав сосуд с молоком, тот испил
его. «Воистину, Мухаммад, ты встал на правильный путь, а с тобой — и твой
народ, — заметил Джабраил, и добавил: — Вино запретно для вас». Согласно
другому варианту предания, испытание чашами было совершено на одном из

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1091
Небес; еще одна версия гласит, что оно повторилось дважды — на земле и на
небе.
Шербет — один из самых распространенных напитков в мусульманском
мире; приготавливается из шиповника, кизила, розы или лакрицы и различ¬
ных специй. В своде «Тысяча и одна ночь» — это прохладительный и лечеб¬
ный напиток. Возможно, Ж. Казот перепутал шербет с шуб атом — целебным
напитком на основе верблюжьего молока, поскольку в испытании Мухамма¬
да фигурировало, скорее всего, именно верблюжье молоко.
9	Селадон — благородный пастух, главный герой романа «Астрея» («L’Ast-
rée»; 1607—1627) французского писателя Оноре д’Юрфе, сентиментальный
юноша, чье имя стало нарицательным для обозначения любви платониче¬
ской, возвышенной и верной. В арабских сказках это имя звучит неуместно,
но читателям, современникам Ж. Казота, подобный образ был ясен и по¬
нятен.
10	...царица джиннов, чье имя — Сетель Педур Джинатиль — означает Звезда
Сежи Морей. — См. примеч. 43 к сказке «Власть судьбы... Начало», где фигу¬
рирует царица под другим именем — Тантура. «Семь морей» — это основные
моря, по которым пролегали торговые пути из Аравии на запад и восток:
Средиземное, Азовское, Черное, Каспийское, Красное, Арабское (Персид¬
ский залив) моря и Индийский океан.
11	...Морфей осенил всех своим маковым цветом... — Имеется в виду грече¬
ский бог сновидений, который насылал на людей сон, брызгая им на веки ма¬
ковым соком. В следующих сказках встретятся также Венера, Амур, Минер¬
ва — римские боги, чье появление в восточных сказках неуместно. В корпусе
сказок «Тысяча и одна ночь» эти божества никогда не фигурируют.
12	...наследника великого Гилъмара, царя Индии. — Имя данного персона¬
жа — вымышленное, оно не встречается среди царских имен Древней Индии.
13	Когда-то мы были язычниками, но благодаря упорству и дальновидности
Харуна, наместника Божьего и правой руки Великого Пророка на зелые, мы изу¬
чили и поняли божественный Коран и познали истину... — Выражение «намест¬
ник Божий [на земле] и правая рука Великого Пророка» — это смысловой
эквивалент слова «халиф» [араб, «заместитель»). Будучи правителем, высшей
властью в стране, халиф призван заботиться о соблюдении его народом уста¬
новлений Корана и заветов Мухаммада. Последняя часть высказывания под¬
разумевает отказ от любых форм язычества и принятие не только на словах,
но душой и на деле (через повседневное поведение) истины строгого едино¬

1092
Приложения. Примечания
божия, возглашаемой Кораном. Харун ар-Рашид правил халифатом с 786 по
809 г. Значительная часть территории Индии попала под власть вторгшихся
в ХП в. из Центральной Азии мусульман-афганцев, т. е. Харун ар-Рашид не
имел никакого отношения к исламизации индусов. Сначала Северная Индия
перешла под контроль Делийского султаната, затем большая часть субконти¬
нента вошла в состав Империи Великих Моголов.
14	...разве кто-нибудь из мне подобных пренебрег бы благосклонностью великого
Сулеймана? Даже Балкис, царица Савская, пришла к нему с далекого севера. —
История встречи с Сулейманом царицы Савской (у мусульман ее имя — Бал¬
кис), описана в Ветхом Завете (см.: 3 Цар. 10; 2 Пар. 9). В Коране рассказы¬
вается о том, как служивший Сулейману удод поведал ему о посещении им
страны Сабы, где правит женщина, которой «даровано всё [, что обычно при¬
суще царям]», и которая вместе со своим народом, ввергнутая в заблуждение
Сатаной, поклоняется Солнцу, а не Аллаху. Сулейман отправил с удодом
царице послание, в котором потребовал от нее обратиться в его веру. После
совета с приближенными царица снарядила царю богатые подношения, ко¬
торые он, однако, решительно отверг, соотнеся эти мирские блага с дарами
от Бога для истинно верующих, показав тем самым, что первые ничего не
стоят, и объявил, что в случае продолжения исповедования сабейцами лже-
религии он выгонит их силой из собственной страны. Царица, уверовавшая в
пророческую миссию Сулеймана, которому удалось прозреть все ее уловки,
отправилась к нему собственной персоной (см.: Коран 27: 22—45). Поскольку
Сабейская страна находилась на юге Аравии, то с севера царица прибыть
никак не могла.
15	Согласно устоявшимся мнениям, Балкис, царица Савская, домогавшаяся
благосклонности Сулеймана, была джиннией и повелительницей миражей. —
К мусульманскому преданию данное утверждение отношения не имеет, одна¬
ко Ж. Казот прав: и в христианстве, и в иудаизме, и в литературе, как евро¬
пейской, так и арабской, вокруг образа царицы Савской (Балкис) возникло
множество разнообразных легенд.
16	...Мухаммад позволил себе иметь не одну жену. — В мусульманском преда¬
нии упоминается разное число женщин, на которых в разное время был же¬
нат Пророк; наиболее распространенная цифра — одиннадцать. На момент
его смерти у него оставалось девять жен. Остальным мусульманам дозволено
иметь одновременно не более четырех жен (см.: Коран 4: 3).
17	Асмонсахр, или Сахр, — согласно арабским поверьям, шайтан, который
в европейской традиции носит имя Асмодей, а в персидской — Айшма-дэв.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1093
Один из самых могущественных демонов, составляющих верховную триаду
зла. С этим джинном мусульманское посткораническое предание связывает
одну из историй, послуживших уроком для царя Сулеймана. По пути в отхо¬
жее место он обычно снимал перстень с печатью (о последнем см. примеч. 27
к сказке «Халиф-вор...») и передавал его своей жене Амине. В один из таких
моментов к Амине явился джинн Сахр в облике Сулеймана, и та, ничего не
заподозрив, возвратила ему перстень. Овладев чудесной печатью, джинн из¬
менил внешность самого Сулеймана. И когда царь, вернувшись, потребовал
у жены печать, та не признала его, заявив: «Сулейман уже забрал печать, а
ты кто таков?!» — и прогнала его прочь. Царь сообразил, что это наказание
за совершенный им грех — попущение язычеству. Скитаясь по морскому бе¬
регу, он, словно нищий, получал от рыбаков по две рыбки в день за помощь
в перевозке улова. Так прошло сорок дней — ровно столько, сколько длилось
идолопоклонство в его доме. По истечении же данного срока джинн Сахр
сбежал, зашвырнув перстень с печатью в море. Кольцо проглотила рыба,
которая потом попалась Сулейману среди улова. Выпотрошив ее, он надел
перстень на палец, после чего, пав ниц, возблагодарил Всевышнего, и к нему
вновь вернулось царство (см.: Коран 38: 34).
18	...джинны... забыли, как все до единого преклонили колени перед великим Му-
халлмадом, победителем отца моего, могущественного и бессмертного Кокопилесо-
6а, коего Пророк лишил всей силы его. — В сноске к имени Кокопилесоб Ж. Ка¬
зот поясняет, что это «одно из арабских имен Люцифера» (с. 256 наст. изд.).
Но ни такого имени, ни такой истории мусульманское предание не знает.
В Коране имеется схожий сюжет: Аллах повелел всем ангелам преклониться
пред Адамом как более сведущим, чем они, существом, и те повиновались.
Воспротивился лишь Иблис, возгордившийся своей исключительностью (он,
единственный из джиннов, смог возвыситься до уровня ангелов), за что и был
проклят Всевышним и низвергнут (см. примеч. 38 к сказке «Халиф-вор...»).
Пророк Мухаммад был защищен от дьявольских козней «печатью пророче¬
ства», располагавшейся меж его лопаток (см. примеч. 31 к этой же сказке).
С избранием Мухаммада пророком путь на небеса для джиннов и Иблиса
был закрыт.
19	Сахр. — См. примеч. 17 к сказке «Приключения Симустафы...».
20	...по договору между Кокопилесобом и Мухаммадом Пророк забирал себе
всех потомков, рожденных от союза людей и джиннов. — Пророк Мухаммад
никогда инио чем не договаривался с врагом рода человеческого. Сохрани¬
лось речение Пророка: «Джинны воспроизводятся так же, как и дети Адама.

1094
Приложения. Примечания
Но их больше». Отталкиваясь от аята «<...> дели с ними их богатства и детей
и давай им обещания» (17: 64), мусульмане допускают возможность брака
между людьми и джиннами и рождения от него детей.
21	Микаил поразил меня в первой же нашей битве... — Имеется в виду ан¬
гел Михаил — один из четырех высших, приближенных к Аллаху ангелов,
который печется о пропитании души и тела человека, управляет ветрами и
облаками, выпадением осадков и произрастанием флоры (по сути, отвечает
за экологическое равновесие). У мусульман известен также как Ангел мило¬
сердия и защитник Пророка и ислама в целом. Вместе с другими ангелами
пришел на помощь правоверным, которые под предводительством Пророка
победили в 624 г. в первом же сражении в истории ислама — битве с меккан-
цами-язычниками при Бадре. Мусульманское предание не знает каких-либо
схваток между ангелами и джиннами, если не считать таковыми метание
«могучими стражами [неба]» «огненных стрел» в джиннов, пытавшихся пос¬
ле закрытия для них неба (см. примеч. 18 к сказке «Приключения Симу-
стафы...») по привычке пробираться к небожителям, дабы подслушать их
разговоры и передать услышанное прорицателям (см.: Коран 72: 8—9). Коран
строго предостерегает: «Кто ж объявляет себя врагом Аллаху, Его ангелам
и посланникам — Джабраилу и Мик аилу?! Сам Аллах восстанет врагом для
таких неверных!» (2: 98).
22	...все дети, появившиеся на свет от союза джинна со смертным из рода
Адама, должны принижать веру Пророка... — Адам — родоначальник и символ
всего человечества. У Ж. Казота произошел перенос значений: согласно зна¬
менитому речению пророка Мухаммада («Каждый рождается в соответствии
с фитрой [— предвечной единобожной природой], а уж родители превращают
его в христианина, иудея или зороастрийца»), ислам присущ каждому чело¬
веку от рождения, поскольку эта религия соответствует его природному есте¬
ству. В силу этого все младенцы изначально — мусульмане. Принять ислам
можно лишь в сознательном возрасте. Вероятно, речь идет о том, что детей
от браков джиннов с людьми необходимо с рождения воспитывать в мусуль¬
манской вере.
23	...принять веру Мухажжада, сказав: «Ахад ин ла илла кала белла Мухаж-
жад Расуд Алла». — Для принятия ислама необходимо произнести (в полный
голос, отчетливо, с ясным пониманием и от чистого сердца) хотя бы раз в
жизни и при двух свидетелях специальную формулу — шах аду [араб, «сви¬
детельство»), являющуюся первым из пяти «столпов ислама» и представляю¬
щую собой утверждение из двух частей: (1) «Нет бога, кроме Аллаха» (иными

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1095
словами: «Нет и не может быть никакого божества, если это не Бог») («ла
илаха илла’ллах») и (2) «Мухаммад — посланник Бога» («Мухаммад расул
Аллах»). Обычно каждую из этих фраз предваряют словами «я свидетель¬
ствую» («ашхаду ан»). Ж. Казот исказил шахаду не только в попытке пере¬
дать ее фонетически, он еще и постоянно пишет «пророк» вместо «послан¬
ник» (о принципиальной разнице между этими понятиями см. примеч. 6 к
сказке «Халиф-вор...»).
24	Неясыть серая — ночная птица из семейства совиных. В Палестине лю¬
бит селиться в кедровых лесах (см.: Брем 1912: 284).
25	...орошают воды Ильсары и Аджалы, протекающие неподалеку от Багда¬
да. — По-видимому, названия выдуманы Ж. Казотом.
26	Майский шиповник (Роза майская) — кустарник семейства Розовые; ши¬
роко распространен в Северной и Центральной Европе, а также на терри¬
тории бывшего СССР (за исключением юго-запада); плоды его активно ис¬
пользуются в пищу и в качестве лекарственного средства. Однако в Африке
произрастают преимущественно другие виды шиповника.
27	...выступить на помощь одному из главных городов халифата. — Наряду
с Дамаском (который был столицей в 661—750 гг.) главными городами счи¬
тались Мекка, Медина, Басра, Куфа, Самарра. Впоследствии столицей был
Багдад. Далее в сказке говорится об освобождении Дамаска.
28	Три Аравии. — С древних времен и вплоть до конца ХУШ в. террито¬
рия Аравийского полуострова делилась на три части: Аравию Пустынную
(самая северная часть, расположенная к югу от Тигра и Евфрата), Аравию
Каменистую, или Петр ейскую (северо-западная часть, включающая в себя
Синайский полуостров и Иорданию), и Аравию Счастливую (Благодатную,
Благословенную, Плодородную), или Аравию Феликс (самая обширная тер¬
ритория, охватывающая большую часть полуострова и простирающаяся от
священных городов Мекка и Медина на северо-западе до побережья Аравий¬
ского моря и Оманского залива).
29	Сардия. — По-видимому, данный топоним выдуман Ж. Казотом.
30	...потомка той самой Джельфы, от которой произошла кобыла Велико¬
го Пророка. — Мусульманское предание говорит о том, что у Пророка было
семь коней (Сакб («стремительный»), Муртаджиз («благозвучно ржущий»),
Лизаз («поджарый» или «быстрый»), Лухайф («рослый»), Зариб («гора», т. е.
«большой», или «крепкий»), Вард («гнедой»), Сабха («резвый»)) и, по разным
данным, до пятнадцати кобыл. У пророка Мухаммада было пять подарен¬
ных бедуинами кобыл разных пород: Хамдани, Абйан, Кухелайн Абу Аргуб,

1096
Приложения. Примечания
Ришан Шараби и Маната, однако об их происхождении ничего не известно,
и кличка Джельфа (Джалфа) не встречается ни в одном источнике.
31	Именно на ней, подняв знамена свои победные над Мединой, Пророк за¬
воевал Палестину, а затем покорил всю Азию с помощью своей славной сабли
и мудрости законов Священного Корана. — По-видимому, имеются в виду за¬
воевания мусульман (создание ими в течение ста лет грандиозного государ¬
ства — халифата), осуществленные после смерти Мухаммада, случившейся
на одиннадцатом году его пребывания в Медине. Завоевания эти свершались
под знаменем Корана и с именем Пророка на устах. Ж. Казот, судя по все¬
му, плохо представлял себе, когда жил Мухаммад и чем была отмечена его
жизнь как главы государства.
32	Знамя Мухаллмада. — Мусульманское предание свидетельствует о нали¬
чии у Пророка двух штандартов, прикрепленных к копьям: белого знамени
(расправлялось лишь в случае необходимости) и черного четырехугольного
флага. На обоих были начертаны слова шахады (см. примеч. 23 к сказке
«Приключения Симустафы...»), в первом случае — черными буквами, во вто¬
ром — белыми. В последующем знамя находилось у главнокомандующего (у
халифа, если он выступал в этом качестве), выполняя функцию общевойско¬
вого стяга, а флаги — у командиров воинских подразделений.
33	Все устремились к главной мечети, дабы возблагодарить Небо и Мухам¬
мада за чудесное освобождение. — Главной в городе считается пятничная (собор¬
ная) мечеть. В Дамаске находится одна из крупнейших и старейших (откры¬
та в 717 г.) мечетей мира — Мечеть Омейядов, известная также как Большая
мечеть Дамаска (см. примеч. 13 к сказке «Власть судьбы... Начало»). Возно¬
сить благодарности Богу — исламская повседневная норма; допустимо также
благодарить Пророка за заступничество перед Аллахом.
34	...триумфальными арками, возведенными в честь славной победы. — Тра¬
диция сооружения триумфальных арок возникла в Древнем Риме и затем
распространилась по Европе. В исламской архитектуре активно используют¬
ся арочные перекрытия (известна, например, Триумфальная арка Великой
мечети г. Акры (Северная Индия), открытой в 1571 г. при третьем падишахе
династии Великих Моголов Акбаре I Великом), но практики строительства
самостоятельных триумфальных арок нет.
35	...запечатлеть изображение этого всадника. — В борьбе с язычеством,
ради исключения из жизни людей всех форм поклонения идолам, прежде
всего антропоморфным, в исламе был выработан запрет на создание изо¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1097
бражений либо изваяний, но распространялся он лишь на объекты, относя¬
щиеся к мусульманскому культу. Так, например, известны случаи воздви¬
жения статуй при Аббасидах. Фигурирующий в сказке эпизод, скорее всего,
вымышлен.
36	Василиск. — См. примем. 44 к сказке «Халиф-вор...».
37	Презренный мусульманин, рабраба\ — Возможно, это отголосок кора¬
нического мотива о безымянном персонаже, характеризуемом как «раб из
рабов» Всевышнего (см.: 18: 65) и связываемом мусульманским преданием
с ал-Хидром (Хидром, Хизром) — одним из первых людей на земле, пра¬
ведником, которому Господом дарована вечная жизнь, чтобы, неожиданно
появляясь и столь же неожиданно исчезая, этот человек мог поддерживать в
людях веру в Бога. В исламе «раб Божий» — это не только отдельно взятый
человек и даже не только весь род людской, но это еще и вся целокупность
элементов, образующих посю- и потусторонний миры, ведь мироздание, со¬
творенное Всевышним, подчинено исключительно Его законам.
38	...вершину Кавказа. — По-видимому, имеется в виду Эльбрус — самая
высокая (5642 м) вершина Большого Кавказа и в целом на территории России
и Европы; у тюркоязычных народов имел название Джин-Падишах («повели¬
тель духов»). Кавказские горы, служившие труднопреодолимым препятстви¬
ем для прохода на север между Черным и Каспийским морями, считались
краем мира, населенным злыми джиннами.
39	Жертвенным животным перерезают горло и сбрасывают со склона го¬
ры. — Праздник жертвоприношения (Курбан-байрам) — один из главных
праздников мусульман. Проходит он в день завершения паломничества в
Мекку (хадж) и отмечается в долине Мина, куда паломники направляются
наутро после Дня Арафата (см. примеч. 1 к сказке «Халиф-вор...»; см. так¬
же примеч. 4 к сказке «Рассказ о Бахёт-задё... Начало»). Перерезание горла
жертвенным животным строго регламентировано шариатом и преследует це¬
лью не только избавление их от мук, но и исключение ситуации, когда жерт¬
венное мясо будет расценено как «мертвечина, падаль» (таковая запрещена
верующим в пищу; см.: Коран 5: 3). Никакого сбрасывания животных с горы
Арафат ритуал хаджа не предусматривает. Кстати, склоны этой невысокой
(60 м) горы весьма покаты (по российским меркам она больше походит на
каменистый холм), поэтому сбросить с Арафата что-либо при всем желании
весьма затруднительно.
40	...за спиною которого стоял муфтий и первые проповедники... — Трудно ска-

1098
Приложения. Примечания
загь, что имел в виду Ж. Казот, говоря о «первых проповедниках», поскольку
традиционно на праздновании Дня Арафата присутствует обычный люд, а не
служители культа.
41	Ливр — французский фунт, старинная мера массы, равная 489,5 г, от¬
мененная после введения метрической системы.
42	..ллуэдзины поднялись наллинареты и призвали народ в ллечети. — Имеется
в виду ритуальный призыв на молитву (азан), в данном случае — утреннюю,
совершаемый специально подготовленным для этого человеком — муэдзи¬
ном (араб, му’аззин).
43	Кассер-иль-Араис — великолепный дворец... первый калленъ которого зало¬
жил сам пророк Мухаллллад. — Имеется в виду Каср аль-‘ара’ис («Дворец не¬
вест»). Утверждение о заложении его Пророком — выдумка Ж. Казота.
44	Мухаллллад начал и закончил здание по случаю свадьбы его дочери Фатиллы
с Улларолл-Илалаболл. — У пророка Мухаммада действительно была дочь по
имени Фатима, но она вышла замуж за Али — двоюродного брата Проро¬
ка, четвертого «праведного халифа». Возможно, Ж. Казот перепутал его с
третьим «праведным халифом» Умаром ибн аль-Хаттабом — ближайшим
сподвижником Пророка, выдавшим за последнего свою вдовую дочь Хафсу,
а тот, в свою очередь, выдал за Умара свою дочь Умм Кульсум.
45	В последние дни своего пребывания на зеллле Пророк часто проводил врелля
в этом дворце, дабы получить от ангела Джабраила вдохновение свыше, и до
сих пор перо, которылл он написал двенадцать заключительных глав Корана... —
Пророк жил в Медине с домочадцами не во дворце, а в одноэтажном глиня¬
ном доме, примыкавшем к небольшой мечети. Судя по всему, у Ж. Казота
произошло смешение понятий: калам (букв. араб, «тростниковое перо»), о
котором говорится в Коране как об особом инструменте передачи сакраль¬
ных знаний («И Господь твой щедрейший, который научил каламом, научил
человека тому, чего он не знал» (96: 3—5)), превратился у Ж. Казота в перо
как письменную принадлежность. Мусульманское предание свидетельству¬
ет, что Пророк никогда и ничего сам не записывал (распространено мнение,
что он, сирота, вообще был неграмотным — так истолковываются, в частно¬
сти, коранические аяты 7: 157 и 29: 48) и при необходимости прибегал к дик¬
товке. Тот корпус Корана, который известен нам ныне, сложился уже после
смерти Мухаммада: по указанию третьего «праведного халифа», Усмана ибн
Аффана, составлением Корана занималась специальная коллегия: первой
была помещена сура «Фатиха» [араб. — «Открывающая») (в силу ее особой
значимости), за ней — самая длинная сура (из оставшихся ста тринадцати),

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1099
далее — та, что была длиннейшей из оставшихся, и так вплоть до самой
короткой суры. (Время ниспослания сур или отдельных аятов во внимание
не принималось.) Только после этого суры получили порядковые номера.
Коран — это не литературное произведение с развивающимся сюжетом, в
случае которого можно было бы говорить о «заключительных главах».
46	Омела — растение-паразит, которое потребляет воду и минеральные ве¬
щества из растения-хозяина и портит его вид своим лохматым кустом.
47	Вход в этот райский уголок был разрешен только прямым потомкам Му¬
хаммада и его семьи... — По мысли Ж. Казота, Ильсетильсона, будучи дочерью
Харуна ар-Рашида и Зобеиды, приходилась Пророку дальней родственницей,
а потому имела право при жизни побывать в саду Кассер-иль-Араис. В исла¬
ме рай уготован любому человеку, ведущему праведный образ жизни.
48	...пьют нектар и вкушают амброзию. — Нектар (напиток богов) и амбро¬
зию (пища богов) вкушали боги Олимпа; упоминание их в арабских сказках
свидетельствует о смешении Ж. Казотом представлений об античном языче¬
стве и исламе.
49	...чистейшем арабском языке. — У мусульман таковым («безупречным»,
«ясным», «неискаженным», «без всякой кривды») считается язык Корана (см.:
26: 195; 39: 28), который представляет собой Слово Божье, прямое обращение
Всевышнего к людям, низведенное на сердце пророку Мухаммаду (см.: 26:
193—194) и последним лишь провозглашенное.
50	В саду Великого Пророка. — В Коране говорится, что в дар от Всевышнего
Пророк получил чудесную реку Каусар [араб, «великий», «премногий», «изо¬
бильный»), которая протекает в раю (см.: 108: 1). На вопросы о том, какова
она, Мухаммад отвечал, что «это река шириной от Саны [в Йемене] до Эйла¬
та [в Акабском заливе], сосудов же [для питья] по ее берегам — что звезд на
небе», а «тому, кто изопьет из него (Каусара), впредь не испытывать жажды».
Водой из Каусара Пророк должен был одарять своих последователей, утоляя
их духовную жажду, наполняя мудростью и знанием истины. Ж. Казот, ви¬
димо, решил, что одним Каусаром Господь ограничиться не мог и в придачу
к этой реке наверняка пожаловал Мухаммаду райские кущи. См. также при-
меч. 47 к этой же сказке.
51	Фиваида — древнее название Верхнего Египта, большую часть которого
занимают пустыни.
52 Самая большая звезда — это Мухаммад, а те, что вокруг, — это десять
великих пророков. — В исламе великими («обладателями величия») считаются
пять пророков («<...> некоторых из них Он поднял до высоких степеней». —

1100
Приложения. Примечания
Коран 2: 253): Нух, Ибрахим, Муса, Иса и Мухаммад. Последние трое — из
рода Ибрахима (см.: 6: 84—87). Для всей пятерки есть и соответствующее на¬
звание: «Улу-л-‘азм» [араб, «обладатели величия»).
53	...испорченном арабском... — Тем самым, видимо, подчеркивается при¬
верженность обитателей Джиннистана язычеству, что сказалось и на их язы¬
ке. См. примеч. 49 к этой же сказке, а также примеч. 41 к сказке «Власть
судьбы... Начало».
54	...первую строчку Корана: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк
Его». — Первыми словами Корана является не шах ада (см. примеч. 23 к этой
же сказке), которую Ж. Казот воспроизводит здесь с искажением (вместо
«посланник» дано «пророк»), а басмала (см. примеч. 9 к сказке «Дурак...»),
которая не только открывает «Фатиху», первую кораническую суру, служа
ее начальным аятом, но и предваряет все остальные суры, за исключением
девятой.
55	...пером из крыла ангела\ — Калам, упоминаемый в Коране, Ж. Казот
интерпретировал как своего рода аналог традиционной письменной принад¬
лежности (см. примеч. 45 к этой же сказке). Не догадываясь, что перья для
такого рода целей изготавливались на Востоке из тростника, Ж. Казот, при¬
выкший, как и всякий европеец, к перьям из пера птицы, решил, что, раз
уж вестником Откровения был крылатый Джабраил (см. примеч. 3 к сказке
«Рассказ о Галешальбе...»), то под кораническим каламом следует понимать
не что иное, как перо этого высшего ангела.
56	А чернила-то — из глаза ворона, что первым вылетел из ковчега Нуха. —
Нух [библ. Ной) — первый из пяти великих пророков и посланников Аллаха
(см. примеч. 52 к этой же сказке). Мусульманское предание повествует, как
после окончания Потопа, прекращения ливня и утихания бури Нух отправил
на поиски суши ворона. Обнаружив выступающую над водой земную твердь
и мертвечину на ней, птица настолько увлеклась поглощением последней,
что и думать забыла о необходимости немедля оповестить пророка. За это
Нух проклял ворона. С тех пор тот обитает вдали от людей, довольствуясь
падалью. Не дождавшись ворона, пророк выпустил из ковчега голубя, кото¬
рый благополучно вернулся с оливковой ветвью в клюве и испачканными в
грязи лапками.
57	Бальсора. — См. примеч. 7 к сказке «Рассказ о Галешальбе...».
58	...оставил при себе юного Харуна ибн ар-Рашида, которого женили на един¬
ственной дочери давно умершего сына халифа, и его старший внук стал законным
наследником повелителя правоверных. — У настоящего Харуна ар-Рашида было

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1101
два законных наследника, два сына от разных жен: Аль-Мамун (763—833) и
Аль-Амин (убит в 813 г.). Их соперничество привело к усобице, во время ко¬
торой сильно пострадали центральные области халифата и особенно Багдад.
Хотя браки между двоюродными братом и сестрой шариатом не одобряются
(см. примеч. 5 к сказке «Власть судьбы... Начало»), тем не менее они и поныне
довольно широко распространены в мусульманском мире.
Рассказ
о	султане Герака Алибенджаде
И МНИМЫХ РАЙСКИХ ПТИЦАХ
1	Султан (араб, «власть», «могущество») — титул независимого светско¬
го правителя в мусульманских странах. Хотя считалось, что высокий титул
султана может дать только халиф, его нередко носили и мелкие правители;
султанами стали называть также великих суфийских шейхов. В сказках сул¬
тан всегда правитель, подвластный халифу.
2	Герак. — См. примеч. 42 к сказке «Власть судьбы... Начало».
3	...прямой потомок Али... — Али ибн Абу Талиб (ок. 600—661 гг.) — двою¬
родный брат, зять и сподвижник пророка Мухаммада, четвертый «правед¬
ный халиф» (656—661) у суннитов и первый (из двенадцати) имам у шиитов.
Последние убеждены, что Пророк именно своему зятю Али завещал руковод¬
ство общиной мусульман. Али стал первым ребенком, принявшим ислам; в
дальнейшем он был активным и неизменным участником всех событий ран¬
ней истории ислама и всех битв, которые Пророку пришлось вести с против¬
никами своего вероучения и государства. Али был провозглашен халифом
после убийства третьего «праведного халифа», Усмана ибн Аффана, бунтов¬
щиками, недовольными как им лично, так и его правлением — его действия
рассматривались как «недозволенные новшества», т. е. такие, которые входят
в противоречие с шариатом. Лица, считающиеся потомками Али, почитают¬
ся как в шиитской, так и в суннитской частях мусульманского мира. См. так¬
же примеч. 4 к этой же сказке.
4	Муавия (ок. 600—680) — халиф, основатель династии Омейядов, сын
знатного и влиятельного мекканца Абу-Суфийана, довольно долго бывшего
врагом Мухаммада; шурин последнего, изворотливый, смышленый и энер¬
гичный человек. Принял ислам после завоевания мусульманами Мекки
(630 г.) и стал секретарем Мухаммада. Участвовал в покорении Палестины,

1102
Приложения. Примечания
был ее наместником. В 644 г. халиф Усман, родственник Муавии, назначил
его еще и наместником Сирии, откуда тот совершил ряд морских завоева¬
тельных походов. После убийства Усмана в 656 г. Муавия отказался признать
Али халифом, обвинив его в пособничестве убийцам. На исходе лета 657 г.
между отрядами Али и сторонниками Муавии произошло сражение. Почув¬
ствовав, что проигрывает, Муавия предложил Али доверить решение спора
о том, кому быть халифом, благочестивым третейским судьям. Не желая
дальнейшего кровопролития, Али дал согласие. От каждой стороны назначи¬
ли по судье. Отказ от сражения вызвал серьезные волнения среди некоторых
мусульман из войска Али, поскольку был истолкован ими как несовмести¬
мый с духом ислама: вместо того чтобы продолжить схватку, положившись
на божью волю, Али решил предпочесть ей людской выбор. Разочарование в
Али как в вожде охватило широкие массы. Да и вердикт судей был, по сути,
не в его пользу. Группа бывших сторонников Али (хариджитов) начала с ним
войну. От руки одного из них он и погиб. Муавия же, добившись за огромную
компенсацию отказа сына Али, ал-Хасана, от притязаний на власть, прими¬
рился с противниками, обаяв их великодушием и дружественным обращени¬
ем, и затем быстро подчинил себе весь халифат.
5 Тока — маленькая шапка без полей, вроде фески, вокруг которой нама¬
тывался муслин.
Рассказ
О	СИНКАРИБЕ И ДВУХ ВИЗИРЯХ
1	Синкариб — Синаххериб [библ. Сеннахирим), сын и наследник престола
Саргона П; царь Ассирии в 705—681 гг. до н. э.
2	Каждой он построил отдельную ллаксуру... — В исламской архитектуре
максурой [араб, «огражденная») первоначально называлась маленькая ком¬
ната (квадратная ложа) в мечети напротив михраба (ниши в стене, обознача¬
ющей направление на Каабу), сооружавшаяся (из соображений безопасности)
как место для моления правителя. Ж. Казот ошибочно называет этим словом
«маленький дворец» для жены вельможи.
3	Бильэльсаналл. — Ж. Казот в сноске поясняет, что имеется в виду оракул
ассирийского бога Бела. Бел (Бэл, Баал; аккад. «господин, владыка») — это
обозначение верховного бога в религии Древней Месопотамии. Применялось
по отношению к шумерскому богу Энлилю, позднее — к Мардуку, богу Вави¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1103
лона. О Беле рассказывается, что он создал из первобытного хаоса небо и
землю, светила, животных, а из смеси земли со своей кровью — человека.
«Археологические данные и античные нарративные источники сообщают,
что над рыночной площадью Апамеи [Сирия] возвышался большой храм
и оракул Бела, до настоящего времени не раскопанный. <...> “Бел” (“Госпо¬
дин”) — эпитет вавилонского бога грозы Адада, которого Прокл идентифи¬
цирует с “дважды запредельным” творческим принципом халдейских ораку¬
лов — божеством, центральным как в теологическом, так и философском
смысле слова. Культ Бела, как показывают исследования, сформировался
еще в древневавилонский период и процветал в этом регионе до эпохи Се-
левкидов, однако в эллинистический и римский периоды он в определенном
смысле пережил второе рождение и получил очень широкое распростране¬
ние в Сирии и за ее пределами, о чем свидетельствуют прежде всего храмы
в Пальмире и Апамее и ряд сравнительно недавно обнаруженных надписей»
(Афонасин 2007: 270). См. также примеч. 2 к сказке «Рассказ о любви Могра-
бина...».
4	Хикар был родом из Арамещ оттуда он вынес веру в истинного Бога. —
Арамея, или Арамейский Дамаск, — древнее арамейское государство Сирии,
существовавшее с XI—X вв. до н. э. до 733—732 гг. до н. э., когда Арам был
завоеван Ассирией. Арамейцы поклонялись множеству богов, в том числе
еврейскому богу Яхве. В целом их верования развивались в рамках общих
направлений семитских религиозных традиций, но в них вплетались и рели¬
гиозные представления соседей. На арамейском языке проповедовал Иисус
Христос.
5	Невоздержанность изматывает мужчину, он теряет силы, становится
вялым и постепенно впадает в слабоумие. — Ж. Казот излагает распростра¬
ненное в XVTQ в. отношение к сексуальным излишествам. Физиологи того
времени уверяли, что неограниченная растрата семени оказывает крайне не¬
гативное влияние на нервную систему вплоть до мигрени, судорог и усыха¬
ния мозговой ткани. В то же время считалось, что воздержание способствует
мыслительной активности.
6	Ниневия — древний город на восточном берегу Тигра; в \ТП—УП вв. до
н. э. — столица Ассирийского государства; находилась поблизости от совре¬
менного города Мосул (Ирак).
7	Осирис — в древнеегипетской мифологии бог возрождения, производи¬
тельных сил природы, властелин и верховный судья загробного мира.

1104
Приложения. Примечания
8	Акис. — В легендах сохранилось немало имен древнеперсидских прави¬
телей, но имени Акиса среди них нет.
9..	„месяца нирама. — Месяца с таким названием не было ни в ассирий¬
ском, ни в древнеперсидском календарях. Возможно, в тексте — описка, и
имеется в виду первый месяц ассирийского календаря, который назывался
нисан.
10	Халдея — область в устье рек Тигра и Евфрата на северо-западном бе¬
регу Персидского залива (Южная Месопотамия), населенная халдеями — се¬
митским народом, говорившим на арамейском языке.
11	Птица рух (рохх, рох) — громадная, размером с остров, мифическая
птица, похожая на белого орла, с размахом крыльев в тридцать шагов, спо¬
собная охотиться на слонов и буйволов. Персонаж арабских сказок, в част¬
ности, «Сказки о Синдбаде-мореходе».
12	Массер. — Хотя Ж. Казот поясняет, что Массер — это искаженное Мес-
раим, на самом деле этот египетский город (нынешний Каир) назывался
Миср ал-Кахира («город-победитель»).
13..	.0сириса, хралл которого находится посредине великого озера Меру... — Во
французском оригинале — «Merov»; возможно, Ж. Казот имел в виду «Mé¬
rou», т. е. из-за сходства написания букв «v» и «и» возникла путаница. Скорее
всего, речь идет о Меридовом озере (это его древнегреческое название), кото¬
рое по-древнеегипетски называлось Ми-ур, или Мер-ур («великое озеро»). Его
современное название — Карун. Расположено оно на территории Фаюмского
оазиса. В древности это было большое пресноводное озеро, но постепенно
оно пересохло. Это озеро и в самом деле описано у древних историков, но
никакого острова и храма Осириса на нем никогда не было.
14	Кантар (кинтар; араб, «запасы», «сокровища») — мера веса, использо¬
вавшаяся на Ближнем Востоке и в Средиземноморье. В зависимости от регио¬
на колебалась в диапазоне от 35 до 100 обыкновенных ок (1 ока = 1,235 кг).
В Коране упоминается в аятах: 3: 14, 75; 4: 20. У толкователей Корана по¬
пулярно объяснение, согласно которому слово «кинтар» означает «талант»
(= 1200 унций (34,02 кг) золота) (см., напр.: Священный Коран с комментари¬
ями на русском языке: [В переводе, с комментариями Абдуллы Юсуфа Али].
Н. Новгород, 2007. С. 156).
15	...и под зналленсиии Марса выглядел так же внушительно, как и под щитолл
Минервы. — Марс — в римской мифологии бог войны, Минерва — богиня
мудрости. Имеется в виду то, что Хикар был мудрым советником халифа,

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1105
теперь же он стал славным воином. См. также примем. 11 к сказке «Приклю¬
чения Симустафы...».
16	Ослепительные, словно дети Венеры, но лишенные их коварства... — Име¬
ются в виду амуры — крылатые божки любви из римской мифологии (в
греческой мифологии — эроты), прекрасные мальчики с луком и стрелами,
которые по своему усмотрению пробуждали в сердцах людей любовь или
отвращение. См. также примем. 11 к сказке «Приключения Симустафы...».
17	Ирида — в греческой мифологии быстрая, крылатая вестница богов,
прислужница Геры, сходящая на землю по радуге.
Рассказ
О	СЕМЬЕ ШЕБАНДАДА ИЗ СУРАТА
Начало
1	Сурат. — См. примем. 33 к сказке «Власть судьбы... Начало».
Возлюбленный звезд
Сказка Кабиль-Хасена
1	...и вот в силу старинных законов и договора, подписанного кади... — Соглас¬
но шариату, обязательными условиями бракосочетания являются: согласие
на него (вдова дает его сама или через доверенное лицо), наличие свидетелей,
уплата махра (см. примем. 9 к сказке «Халиф-вор...»), содержание жены и
хорошее обращение с нею, исполнение супружеских обязанностей и содер¬
жание детей. См. также примем. 38 к сказке «Власть судьбы... Начало».
2	Геожант. — См. примем. 26 к сказке «Власть судьбы... Начало».
3	...он чересчур ленив и слишком любит выпить... — Хотя мусульманам за¬
прещено употреблять спиртное, в арабских сказках, а также в исторических
сочинениях и арабской поэзии довольно часто упоминаются вина и настойки
(см., наир., «Рассказ о том, как жены Камаральзамана оклеветали его сыно¬
вей...»; Тысяча и одна ночь 2007: 123—127). Ибн ал-Хаджадж пел в одной из
своих застольных песен: «Внешне я мусульманин, в душе я — христианин-не-
сторианин, когда передо мною вино <...>. | Дайте мне испить того сладкого
вина, которое запрещает Коран | И через которое запродаешь себя сатане.
<...> | Дайте мне выпить, ибо своими собственными глазами видел я угото¬

1106
Приложения. Примечания
ванное мне место в самой глубине ада. | Дан мне выпить вина, относительно
которого ниспослан стих запрещения в Коране. | Дай мне выпить его — я и
христианский поп потом помочимся им в аду» (Мец 1973: 281; подробнее об
употреблении горячительных напитков не только простым народом, но так¬
же халифами, их ближним кругом и религиозными деятелями см.: Там же.
С. 319-322).
4	...праздник Арафата, чтобы украшать цветами жертвенных баранов... —
Животных, предназначенных к жертвенному закланию, паломники украша¬
ют гирляндами, лентами и другими отличительными метками, сигнализируя
тем самым, что данные животные находятся под защитой как священные и
требуют к себе особого отношения, а после заклания их мясо будет розда¬
но бедным и неимущим (см.: Коран 5: 2, 97; 22: 36—37). Жертвоприношение
происходит не в праздник Арафата, а на следующий день. См. примеч. 1 к
сказке «Халиф-вор...» и примеч. 39 к сказке «Приключения Симустафы...».
5	...вернуть ей приданое. — Имеется в виду махр (см. примеч. 9 к сказке
«Халиф-вор...»), подлежащий полному возврату жене в случае развода по
инициативе мужа.
Подвиги и смерть
капитана Камнегрыза и его удальцов
Сказка Добиль-Хасена
1	Камнегрыз по-арабски — «Раггад». — Во французском оригинале: «Тгап-
chemont». Арабский эквивалент не установлен.
2	Пейдодна по-арабски — «Баллайях». — Во французском оригинале: «Préta-
boire». Арабский эквивалент не установлен.
3	Ар о б — мера емкости, равная двадцати пяти пинтам. — Согласно ака¬
демическому словарю французского языка (см.: Dictionnaire 1798: 84), «ароб»
(«арроб», «арроба») — это мера веса и емкости (10—15 л), которая до насто¬
ящего времени используется в Испании, Португалии и некоторых странах
Латинской Америки. В испанском языке «арроба» (от араб, «ар-руб» — «чет¬
верть») — это, в частности, старинная мера объема вина («arroba de vino»),
равнявшаяся 16,133 л. Пинта — старинная французская мера объема жидко¬
стей, варьировавшаяся в зависимости от региона (в Париже равнялась 0,93 л).
Таким образом, по мысли Ж. Казота, Пейдодна поглотил за ночь около
232 л.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1107
4	...родом я из черкесской столицы. — По-видимому, речь идет о Тамани,
которую в X—ХТТТ вв. именовали столицей черкесов.
5	Фарсах — расстояние, которое проходит караван в течение одного часа
(4—6,5 км).
6	Ритл — старинная арабская мера веса, равная приблизительно 0,5 кг.
7	Железная Рука по-арабски — «Зенхадиб». — Во французском оригинале:
«Brasdefer». На самом деле арабским эквивалентом могло бы быть имя Занд
хадид («Железное Плечо»).
8	Стальной Зуб по-арабски — «Сенбулад». — Во французском оригинале:
«Dent d’acier». На самом деле арабским эквивалентом могло бы быть имя
Синн фулаз («Булатный Зуб»).
9	Зривдаль по-арабски — «Гиллярих». — Во французском оригинале: «Рег-
cevue». Арабский эквивалент не установлен.
10	Точновцель по-арабски — «Надхертавиль». — Во французском оригинале:
«Droitaubut». На самом деле арабским эквивалентом могло бы быть имя На¬
зир тавил («Далеко глядящий»).
11	Рассекай Воздух по-арабски — «Караамек». — Во французском оригинале:
«Fendl’air». Арабский эквивалент не установлен.
12	Крепкий Горб по-арабски — «Биламих». — Во французском оригинале:
«Bondos». Арабский эквивалент не установлен.
13	Наш крепыш... не согнется даже под тяжестью сокровищ царя Сулейма¬
на. — В Библии сообщается, что в Гаваоне Соломону во сне явился Бог и
сказал: «Проси, что дать тебе» (3 Цар. 3: 5). Соломон попросил даровать ему
разумное сердце, дабы справедливо судить народ и различать, где добро,
а где зло (ст. 9), а также премудрости и знания (см.: 2 Пар. 1: 10). За эту
просьбу Господь обещал дать ему больше богатства и славы, чем любому из
царей, правивших как до, так и после него. Богатство Соломона описано в
Библии (см.: 3 Цар. 10: 14—28). Согласно археологическим изысканиям, Со¬
ломон не только торговал лошадьми и боевыми колесницами и занимался
посредничеством между Европой и Азией, но был и промышленником. По
всей вероятности, он держал монополию на производство меди, что позволя¬
ло ему диктовать цены и получать огромные прибыли, о которых говорится
в Библии. Географическое положение царства Соломона давало ему воз¬
можность контролировать все караванные пути, по которым шла транзитная
торговля между Сирией, Месопотамией, Малой Азией на севере и Египтом
и Аравией на юге. Годовой налог Соломона, складывавшийся из торговых
прибылей, налогов и дани арабских вассалов, составлял 666 талантов (около

1108
П риложения. Примечания
22 825 кг золота), не считая поставок натурой, взимавшихся с израильского
населения. В Коране рассказывается о могучих силах, задействованных во
славу израильского царя: «По воле Господней джинны трудились на Сулей¬
мана <...> Они создавали для него всё, чего бы он ни пожелал: храмы и извая¬
ния, огромные, словно бассейны, блюда, прочно стоящие котлы» (34: 12—13);
«Мы сделали так, чтоб для него рекой текла медь» (34: 12); «И Мы подчинили
ему демонов — всевозможных строителей и ныряльщиков» (38: 37). Духам,
служившим пророку, Аллах пригрозил: «Кто из них уклонится от [исполне¬
ния] Нашего повеления [беспрекословно повиноваться Сулейману], того Мы
предадим мучениям огнем» (34: 11).
14	Продрых по-арабски — «Баттенильтабур». — Во французском оригинале:
«Toujoursdort». Арабский эквивалент не установлен.
15	Огнепых по-арабски — «Баззахнар». — Во французском оригинале: «Souf-
flefeu». На самом деле арабским эквивалентом могло бы быть имя Баззар нар
(«Пышущий огнем»).
16	Тучихват по-арабски — «Талахава». — Во французском оригинале: «Grip-
penuage». Арабский эквивалент не установлен.
17	Всёраздуй по-арабски — «Ильнафак». — Во французском оригинале: «Gros-
sitout». Арабский эквивалент не установлен.
18	Праща — метательное оружие, веревка или ремень, на одном конце ко¬
торого сделана петля для руки метателя, а в расширенную часть вкладывает¬
ся камень. Широко использовалась в армиях древности и средних веков.
[Волшебное дерево]
Сон Валид-Хасена
1	[Волшебное дерево]. — Данный заголовок введен с целью унификации
структуры рукописи.
2...говорят, что сновидения ниспосылаются налл свыше... — Для мусульман
всё мироздание — это неисчислимый набор знамений Творца (следов Его
непрестанного деятельного присутствия), к числу которых относятся и снови¬
дения («Из числа Его знамений — ваш ночной сон и [сон] днем <...>». — Коран
30: 23). А потому столь ценным всегда считался дар интерпретации снови¬
дений. Этим даром были наделены пророки («Знайте, что искусству снотол¬
кования научил меня Господь мой» (Коран 12: 37), — утверждал Юсуф; см.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1109
также аяты 12: 36, 41—48) и конечно же сам Мухаммад, который неизменно
просил своих сподвижников рассказывать ему о виденных ими снах, ничего
не искажая. Смерть и сон — два проявления одной реальности. Сон был ис¬
точником откровений для пророков и посланников Божьих (см., напр.: 8: 43;
37: 105; 48: 27).
Рассказ
о	Бахет-задё и десяти визирях
Начало
1	Бахёт-зада — выдуманное Ж. Казотом имя; между тем известно персид¬
ское имя — Бахт-зад («сын счастья»).
2	«Жизнеописание Хайдара Али-Хана» — сочинение, посвященное «трудам
и дням» султана Хайдара Али Хана (1718/1719—1782), правителя княжества
Майсур, одного из индийских государств. Известно и другое название данно¬
го произведения: «История жизни и деятельности храброго Хайдара Али со
дня рождения до его смерти». Написано оно индийским армянином Акопом
Симоняном, не раз лично встречавшимся со своим героем. Русский перевод
с древнеармянского см. в сб.: Абраллян РА. Армянские источники ХЛТП в. об
Индии. Ереван, 1968. С. 195—257. Ж. Казот ссылается на изд.: Histoire 1783.
3	Такого рода носилки (с паланкином. —Ред.) по-арабски называются тарте-
руан. — Арабский эквивалент не установлен.
4	...Ты некогда спас юного Исллаила... — Исмаил [библ. Измаил) — сын Ибра¬
хима [библ. Авраама) от его наложницы Хаджар [библ. Агарь). Когда Исмаил
подрос, Аллах решил испытать преданность Себе Ибрахима, повелев тому в
сновидении принести Исмаила в жертву (см.: Коран 37:102). Узнав от Сатаны,
принявшего облик старца, какое деяние замыслил его отец и что делается это
во исполнение воли Всевышнего, отрок выразил готовность беспрекословно
покориться Создателю: «Когда оба предали себя [воле Божьей], и Ибрахим,
положив сына ниц, занес было над ним нож, Мы воззвали к нему: “[Считай,]
Ибрахим, [что] ты уже исполнил [веленное тебе] во сне! Такой [милостью]
Мы награждаем [покорных Нам] добротворцев”» (37: 103—105). Вместо сына
в качестве жертвы Господу Ибрахимом был заклан баран, доставленный с
неба ангелом Джабраилом: «И Мы искупили его сына [ценой] великой жерт¬
вы» (37: 107). В память об этом событии, а также демонстрируя покорность

1110
Приложения. Примечания
воле Всевышнего, мусульмане ежегодно отмечают Праздник жертвоприно¬
шения. См. также примем. 39 к сказке «Приключения Симустафы...».
5	Аладдин (араб. Ала’ ад-Дин). — Данное имя по-арабски означает «Благо¬
родство веры/религии» либо «Возвышенная вера».
6	...он кажется мне воплощением того, о колл сказано в Коране: одиннадцать
звезд простерлись ниц перед нилл, словно перед солнцем и луною. — Имеется в виду
Иусуф (см. примем. 1 к сказке «Приключения Симустафы...»), правда, евнух
не совсем точно передает слова Корана, в котором на самом деле говорит¬
ся: «Вот Иусуф сказал своему отцу: “Во сне, отче, видел я, как одиннадцать
звезд, солнце и луна пали ниц в поклонении мне”» (Коран 12: 4).
Упрямец,
или Рассказ о Каскасе
1	...отвел к судье и обвинил в краже. Судья... приговорил бедного Каскаса к из¬
биению палками и содержанию под стражей столько времени, сколько назначит
его обвинитель. — Наказание за воровство оговорено непосредственно в Кора¬
не: «Вору и воровке отсекайте руки в воздаяние за то, что они совершили»
(5: 38). Указанная крайняя мера считается наивысшей карой, применяемой в
исключительных случаях. При незначительных кражах шариатским судьей
назначаются не столь суровые наказания, что и произошло в случае Каскаса.
Избиение палками или розгами подошв ног — традиционное для Ближнего
Востока и Северной Африки наказание преступников, должников, детей и
женщин, провинившихся подмастерьев и воинов. Наказание ударами (от со¬
рока до ста) палок или плетей предусмотрено шариатом для случаев, когда
совершено преступление не против отдельной личности, а против закона, по¬
этому в исполнение оно приводится публично. Судья определяет не только
число ударов, но и их силу. Они не должны быть чересчур сильными, чтобы
при наказании не убить преступника и не повредить его внутренние орга¬
ны. Для подобного наказания использовалось приспособление, называемое
фалакой (фелакой), — орудие пытки, состоящее из палки и веревки (цепи),
которой обвязывают ноги. Благодаря повороту палки, стягивающей веревку
(цепь), ноги удается притянуть друг к другу, чтобы удобнее было наносить
удары сразу по обеим подошвам.

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1111
Неосмотрительный,
или Рассказ об Иллах-Мухаммаде
и его сыновьях
Начало
1	Тартария — географический термин, использовавшийся в ХШ—XIX вв.
в западноевропейской литературе и картографии в отношении обширных об¬
ластей от Каспия до Тихого океана и до границ Китая и Индии. Ныне всё это
пространство принято называть Внутренней, или Центральной, Евразией.
Названия «Тартария» и «тартары» происходит от этнонима «татары», под ко¬
торыми в древности понимали все тюркские и монгольские народы, не слиш¬
ком различая их по языкам и этносам. О «татарах» Европа узнала во время
вторжений войск Чингисхана и его потомков, но вплоть до XIX в. сведения
о них и об их государствах оставались крайне скудными и отрывочными.
При этом у западноевропейцев термин превратился в «тартары» из-за конта¬
минации с Тартаром. Последний в Средние века означал как глубочайшие
области ада, так и далекие неизвестные области Земли. Зловещие образы
Тартарии и тартар, отразившие страх перед монгольскими завоевателями,
заменили в сознании европейцев Гога и Магога, также якобы обитавших на
северо-востоке мира.
2	...в Наке> что неподалеку от Кавказа. — Возможно, имеется в виду древ¬
ний город Наса (Ниса, Неса), резиденция царя Парфии (в Ш в. до н. э. — Ш в.
н. э.), руины которого находятся в 18 км к западу от Ашхабада.
Неосмотрительный,
или Рассказ об Иллах-Мухаммаде
и его сыновьях
Окончание
1	И ж аж — предстоятель на молитве, духовный руководитель, глава му¬
сульманской общины.
2	Набиб. — Возможно, имеется в виду наиб, помощник кади.
3	...владел искусством пения... — Имеется в виду особая форма декламации
Корана — его рецитация в ритуальных целях. Заучивание Корана наизусть и
его «отчетливую», «размеренную», «нараспев» (см.: Коран 73: 4) рецитацию

1112
П риложения. Примечания
пророк Мухаммад возводил в одно из самых благочестивых и богоугодных
занятий.
4	Фараджа. — См. примем. 33 к сказке «Халиф-вор...».
5	Хатиб. — См. примем. 3 к сказке «Халиф-вор...».
6	«Фальхея». — Скорее всего, имеется в виду первая сура Корана «Аль-
Фатиха», в разговорной речи — «Фатиха». В сноске к слову «фальхея» Ж. Ка-
зот поясняет, что так называется исламский символ веры. В реальности же
таковым мусульмане считают шахаду (см. примем. 23 к сказке «Приключе¬
ния Симустафы...») — первый, и важнейший, из пяти «столпов ислама».
7	«Аллаху акбар» (араб. «Бог превелик») — молитвенная формула возве¬
личения Всевышнего (такбир). Еще в доисламские времена этим возгласом
выражали восторг, а впоследствии он стал боевым кличем.
Рассказ
о	Бахет-задё и десяти визирях
Продолжение
1	...Бехзадож, сыном Кира, основателя царства Сирийского. — Сирийского
царя с именем Кир установить не удалось. По-видимому, имеется в виду со¬
здание в 535 г. до н. э. Киром П Великим (559—530 гг. до н. э.), персидским
царем из династии Ахеменидов, одной из провинций Персидского государ¬
ства, получившей название Вавилония и Заречье [арам. Абар-нахара, аккад.
Эбир-нари), в состав которой, помимо Месопотамии, вошли страны, распо¬
ложенные к западу от Евфрата, — Финикия, Сирия и Палестина. Сыновей у
Кира было двое: Камбис П и Бардия.
Кроткая,
или История Рави
1	Рави — араб, «повествующая». Данное имя имеет значение и во француз¬
ском языке, см. с. 1056 наст. изд.
2 ...Коращ где сказано: «Всякий, содеявший умышленное убийство, должен
быть убит точно таким же способом, каким он совершил свое преступление». —
Точно такой фразы в Коране нет, но имеется схожее по смыслу выражение:

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. I 1113
«Воздаянием за зло является равноценное зло» (42: 40). См. также примем. 13
и 14 к сказке «Власть судьбы... Окончание».
Самонадеянный,
или История Базманта
1	...дервиша, который жил в пустыни... — Для указания на уединенное мес¬
то, в котором проживал суфий (см. примем. 12 к сказке «Власть судьбы... На¬
чало»), Ж. Казот употребляет понятие «пустынь», используемое для обозна¬
чения обиталища монахов-отшельников, приверженных христианской аскезе
ради освобождения от страстей, очищения духа и преодоления сатанинских
искушений. Обитель суфиев называется ханакой.
2	Ангел-хранитель — ангел, который в земном мире выполняет определен¬
ный вид служения сообразно указаниям Творца (оберегает «области земли»,
управляет народами, странами и проч.). В данном случае имеется в виду ан¬
гел-хранитель, который даруется каждому человеку во время крещения и
пребывает с ним на протяжении всей его жизни, если верующий стремится к
богоуподоблению. Нужно отметить, что это точка зрения, присущая христи¬
анству. В исламе нет учения об ангелах как хранителях, поскольку судьбой
человека Бог руководит сам, ведь Он «ближе к нему, чем яремная вена»
(Коран 50: 16). См. также примем. 7 к сказке «Власть судьбы... Окончание».
Осторожный,
или Рассказ об Аб альтаманте
1	Тебриз — древний город на севере Персии (ныне на северо-западе Ира¬
на).
2	Кохинхин — регион долины реки Меконг на полуострове Индокитай.
3	Кханджар. — В оригинале — по-видимому, ошибочное написание: са-
njar; кинжал [араб, «ханджар»), распространенный на арабском Востоке и
в Индии. Существует множество разновидностей восточных кинжалов: они
отличаются весом, длиной, шириной и формой лезвия (от прямой до сильно
изогнутой), видом режущего края (гладким или зазубренным), материалом,
из которого изготовлена рукоять и ножны, украшениями, орнаментом, спо¬

1114
Приложения. Примечания
собом крепления к поясу и даже названиями. Так, например, в Йемене такие
кинжалы называются «джанбией» (букв.: «то, что носят на боку», от араб.
«джанб» — «бок»). Общим для всех видов восточных кинжалов является их
назначение (режуще-колющее оружие, которое носят на поясе или перевязи),
а также отсутствие гарды.
Обреченный,
или Рассказ о султане Ибрахиме
и его сыне
1	Бетель — смесь из гашеной извести и семян бетелевой пальмы употреб¬
ляется в Азии в качестве жвачки, обладающей возбуждающими и тонизиру¬
ющими свойствами. Листья этой пальмы также обладают целебными свой¬
ствами и используются как специи. На Шри-Ланке подношение листа бетеля
означает выражение высочайшего почтения.
2	Долгшан — турецкая длиннополая одежда с пуговицами на груди и
узкими рукавами.
Рассказ
о	Селиманшахе и его семье
1	Сура. — См. примеч. 26 к сказке «Халиф-вор...».
2	Исфахан. — См. примеч. 10 к сказке «Халиф-вор...».
3	Мэехуарблатхасарсурат. — Это слово является, скорее всего, лишь иска¬
женной передачей арабского выражения «ми’атун ва ‘арба‘а ‘ашара суратан»,
т. е. «сто четырнадцать сур». Какого-либо общепринятого обобщающего тер¬
минологического обозначения для коранического свода из ста четырнадцати
сур не существует.
4	...глав Корана, которые упали на грудь Мухаллмада, когда Господь ниспослал
их Пророку через ангела Джабраила. — См. примеч. 25 к сказке «Халиф-вор...».
5	...великого халифа Муавию. — Вплоть до наших дней, особенно в Сирии,
Муавия предстает в памяти мусульман образцом доброго государя, отличав¬
шегося снисходительностью и щедростью, он покровительствовал поэтам и
первым арабским ученым, не проявлял излишней жестокости к врагам, пре¬
секал злоупотребления по отношению к иудеям и христианам, проживавшим

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1115
в его владениях, способствовал восстановлению запустевших приморских го¬
родов Палестины и Сирии. См. также примем. 4 к сказке «Рассказ о султане
Герака...».
Рассказ
о	царе Арама и его рабе
1	Арам. — См. примем. 4 к сказке «Рассказ о Синкарибе...».
Рассказ
о Baxét-заде и десяти визирях
Окончание
1 Муэдзин. — См. примем. 42 к сказке «Приключения Симустафы...».
Книга вторая
Рыцарь,
или Рассказ о Хабибе
и Доратиль-Говас
Начало
1	Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-илъ-Говас. — Эта сказка является
развернутой версией арабской сказки «История царевича Хабиба и царевны
Дурет-аль-Хавас» (см: Тысяча и одна ночь 2007: 517—520; ночи 965—975).
2	Бану хилялъ (хилялиты) — союз кочевых племен Хиджаза и Неджда (об¬
ласти Аравийского полуострова), переселившихся первоначально, в УП в., в
Египет, а затем, в XI в., — в Северную Африку. В переводе с арабского слово
«бану» означает «сыны».
3	...возложить на алтарь вдвое больше даров... — Ни алтарей, ни традиции
принесения даров ислам не знает.
4	Арабы первыми открыли и познали чудеса природы. Им мы обязаны пере¬
водами греческих философов... — Коран и сунна пророка Мухаммада стимули¬

1116
Приложения. Примечания
ровали острую потребность у мусульман в знаниях, в частности, интерес к
наследию античности, несмотря на его языческий характер. Подобный инте¬
рес стал проявляться со второй половины VTII в. Сочинения античных мыс¬
лителей усердно разыскивались, тщательно сберегались, систематически
переводились, скрупулезно комментировались и творчески переосмыслива¬
лись, позволив в дальнейшем европейцам в относительно короткие сроки
его усвоить. То, что из научных работ публиковалось на арабском языке,
воспринималось в средневековой Европе как истина в последней инстанции.
Владение арабским языком считалось признаком высокой учености. Без тру¬
дов крупнейших исламских ученых (аль-Бируни, Ибн аль-Хайсама, аль-Кин-
ди, Абу Хамида аль-Газали, Ибн Сины (Авиценны), Аль-Фараби, Ибн Рушда
(Аверроэса) и мн. др.) немыслима история науки на Западе, потрясающие
успехи в математике, медицине, астрономии, физике, химии, географии, бо¬
танике, зоологии, архитектуре, ремеслах.
5...овладел искусством письма перьями, заточенными семью разными спо¬
собами. — Для письма арабы использовали не птичьи перья, а тростниковые
палочки (калам). Семерка издревле считалась символом всего таинственного
и магического, в ней, как представлялось, воплотилась главная тайна миро¬
здания, его полнота и целостность. Эта сакральность нашла отражение и в
исламе: известны семь способов чтения Корана, семь аятов «Фатихи», семь
коров и семь колосьев в видениях пророка Юсуфа, вознесение через семь
небес Мухаммада к Трону Аллаха, семикратный обход Каабы, семикратная
пробежка между холмами ас-Сафа и аль-Марва, бросание семи камней «в
Иблиса» на одном из этапов хаджа и т. д. Вместе с тем мусульманская тра¬
диция не знает искусства каллиграфии, обусловленного способами заточки
калама.
6	Стадий — античная мера длины, равная 176,6 м.
7	...венками из тех цветов, которыми люди выражают свою скорбь. — Воз¬
ложение цветов на могилу считается в исламе чужеродной (и осуждаемой)
традицией.
8	...дочь Йемена. — Йемен — древняя страна на юге Аравийского полу¬
острова. От Йемена до Магриба около 5 тыс. км. На самом деле, как выяс¬
нится из дальнейшего повествования, речь идет не о наследнице йеменского
престола, а о царице сказочного Семиморья.
9	Парфянин — представитель древнего племени парфян, которое обра¬
зовало в 250 г. до н. э. на севере Иранского нагорья государство Парфию
(Парфянское царство, 250 г. до н. э. — 224 г. н. э.).

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1117
10 Будто молнии, бросились противники один на другого, но, несмотря на на¬
несенные удары, oÆz остались в седлах, только копья их разлетелись в щепки. —
Поединок между витязями — древний эпический мотив, встречающийся как
в собственно эпосе, так и в исторических сочинениях многих народов.
11	Феникс. — Во французском языке слово «Феникс» имеет два значения:
( 7) сказочная птица и (2) совершенное и уникальное существо.
Рассказ
об Эль-Хабусатрусе,
о	царе Шаль-Говасе и о Камар-эль-3аман
1	...среди джиннов племени Иблиса есть те, кто подчинился власти великого
Сулеймана. — Согласно Корану, Аллах подчинил Своему пророку Сулейману
джиннов, которые выполняли для него работы, требовавшие особых способ¬
ностей, ума и навыков. Кроме того, джинны входили в войско Сулеймана
(см.: Коран 27: 17) и подчинялись всем его приказам. См. также примеч. 41 к
сказке «Власть судьбы... Начало», примеч. 27 к сказке «Халиф-вор...» и при¬
меч. 13 к сказке «Подвиги и смерть капитана Камнегрыза...».
2	...обеспечить себе благосклонность Пророка, коему мы подвластны... —
Джинны никогда не подчинялись ни одному из пророков, кроме Сулеймана,
просьбе которого внял Аллах, сохранив лишь за ним эту прерогативу. См.
также примеч. 41 к сказке «Власть судьбы... Начало» и примеч. 18 к сказке
«Приключения Симустафы...».
3	Мазь из Мекки. — Имеется в виду Мекканский бальзам, он же Гала¬
адский бальзам — желтая густая жидкость с приятным запахом и горьким
вкусом; извлекается вывариванием из молодых ветвей бальзамного дерева
(Commiphora opobalsamum), растущего в юго-западной Аравии и Сомали.
Используется в религиозных обрядах, а с добавлением пряностей — в меди¬
цине в качестве ранозаживляющего средства. Галаадский бальзам упомина¬
ется в Ветхом Завете (см.: Быт. 37: 25; Иер. 8: 22; 46: 11).
4	Меч Сулеймана. — Меч был самым важным боевым оружием на Ближ¬
нем Востоке, мог иметь длину от 40 см до метра и быть заточенным с одной
или двух сторон; им протыкали или рубили неприятеля. Нам известно лишь
о том мече библейского Соломона, что фигурирует в истории обращения к
нему для судебного разбирательства двух блудниц, соседок по дому, претен¬
довавших на материнство в отношении одного и того же ребенка. Обе они

1118
Приложения. Примечания
родили с интервалом в несколько дней, но одна из них случайно придушила
во сне своим телом младенца и украдкой взяла себе живого у соседки, а
той подложила умерщвленного. Царь распорядился принести меч, которым
велел рассечь здравое дитя и вручить каждой из претенденток по половине.
Возглас женщины, изъявившей готовность отказаться от младенца, лишь бы
он остался живым, позволил выявить истинную мать (см.: 3 Цар. 3: 16—27).
Мусульманское предание излагает эту историю несколько иначе: младенца
одной из матерей съел волк; повздорившие из-за оставшегося дитя женщины
явились к Давуду, и тот не ошибся с выбором подлинной матери; но про¬
игравшая сторона не желала сдаваться и отправилась на суд к Сулейману;
царь потребовал принести ему меч, чтобы лично на глазах женщин рассечь
ребенка пополам. Далее история повторилась, и правда восторжествовала.
Рыцарь,
или Рассказ о Хабибе
И Д ОРАТ-ИЛЬ-ГовАС
Продолжение
1	...вернуть зелые смертную оболочку парфянского рыцаря, ибо я подчиняюсь
суровым законам, которые нельзя нарушать. — Передавая историю сотворения
Богом Адама, мусульманское предание уделяет внимание коллизии, которая
случилась в связи с поручением Всевышнего собрать для этого немного зем¬
ли. С заданием не справились ангелы Исрафил (трубным звуком возвещает
о конце света и воскрешении мертвых), Мик аил (см. примеч. 21 к сказке
«Приключения Симустафы...») и Джабраил, поскольку тому воспротивилась
Земля. Уговорить ее удалось лишь ангелу Азраилу (Израилу), снабженному
особыми указаниями от Господа. Азраил спустился вниз и объяснил Земле,
что пришел всего лишь одолжить на непродолжительное время землицы с
возвратом под его личные гарантии. С тех пор Азраила называют ангелом
смерти, ведь именно на нем лежит ответственность за возврат земли на над¬
лежащее место.
2	..лложешь поступать по своей воле, особенно когда у тебя не будет друго¬
го выбора. Но лучше подождать, пока какое-нибудь событие или знамение не
подскажет, что надо делать. — Джинн апеллирует к базовым положениям
ислама: хотя человек и наделен при сотворении свободой воли и вправе по¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1119
ступать по своему разумению, лучше не впадать в своеволие и внять советам
Всевышнего.
3	Мединаз-иль-Баялор. — Как справедливо указывает в сноске Ж. Казот,
данное название восходит к араб. Мадинат аль-Баллур — «хрустальный го¬
род».
4	...находится оно на вершинах Кавказа... — См. примем. 38 к сказке «При¬
ключения Симустафы...».
5	Латы Хауди. — По-видимому, Ж. Казот имеет в виду легендарную коль¬
чугу царя Израиля Давуда. Согласно Корану, Аллах сделал железо подат¬
ливым для этого пророка и вразумил последнего искусству изготовления на¬
дежных кольчуг, оберегающих воинов в сражениях (см.: 34: Ш—11; 21: 80).
Мусульманское предание свидетельствует, что Давуд первым выковал бое¬
вое облачение, составленное из железных колец (прежде защитное снаряже¬
ние делали только из металлических пластин) и что одна из его кольчуг, в
которую он облачился перед поединком с Джалутом (Голиафом), досталась
пророку Мухаммаду, получив у последнего наименование ас-Сабига («Про¬
сторная»).
6	Есевон (совр. Хесбан, Хашбун) — крупный город в Трансиордании, рас¬
полагался между реками Арнон и Павок, примерно в 80 км к востоку от
Иерусалима. Изначально принадлежал моавитянам, но был захвачен амо¬
рейским царем Ситоном и стал столицей его владений (см.: Чис. 21: 25—30).
Был покорен израильтянами, когда они вошли в Ханаан, и эта часть амо¬
рейской территории досталась колену Рувима (см.: Чис. 32: 37; Нав. 13: 17).
Поскольку Есевон находился на границе между землями Рувима и Гада (см.:
Нав. 13: 17, 26), он в конечном итоге был занят коленом Гада. Вскоре моа-
витяне предприняли попытки отобрать у израильтян свою территорию, и в
период судей город был отвоеван по меньшей мере однажды (см.: Суд. 3:
12; 1 Цар. 12: 9—11). Израиль владел Есевоном примерно до 853 г. до н. э.,
когда его занял моавитский царь Меса. Потом этот город стал упоминаться в
пророчествах о моавитянах (после их изгнания) с предсказаниями бедствий,
которые постигнут Моав (см.: Ис. 15: 4; 16: 8—9; Иер. 48: 2, 33—34). В Иер. 49:
3, по-видимому, подразумевается, что Есевон будет завоеван аммонитянами.
Из озер Есевонских, которые сравниваются в Песни Песней (7: 5) с глазами
невесты, сохранилось только одно.
7	Филариот. — Возможно, имеется в виду Филадельфия (в древности —
Равва Аммонитская), располагавшаяся на Трансиорданском плато, примерно

1120
Приложения. Примечания
в 40,2 км к востоку от р. Иордан, в 110 км на восток от Средиземного моря
и в 65 км на восток от Иерусалима, неподалеку от основного караванного
пути из Дамаска на юг (вдоль плато); входила в проримский союз из десяти
самоуправляемых городов-государств (Десятиградие; см.: Мф. 4: 25; Мк. 5:
20; 7: 31), являясь самым южным его городом (а Дамаск — самым северным).
После 106 г. н. э. вошла в римскую провинцию Аравия; в УП—IX вв. — в со¬
ставе Арабского халифата; ныне это Амман, крупнейший город и столица
Иордании.
8	...чтобы три раза помолиться... — Мусульманин-суннит, к каковым от¬
носится и Хабиб, обязан молиться пять раз в сутки, но в случае, когда он
пребывает в пути, ему разрешено совмещать друг с другом (следуя опреде¬
ленным правилам) некоторые обрядовые молитвы, например, полуденную с
послеполуденной, а закатную — с вечерней. Молитвенное служение три раза
в сутки отличает ритуальную практику шиитов.
9	Спроси у Мухаммада, почему он не прикажет Мусе ниспослать тебе, как
детям Ибрахима, мед и манну небесную? — В Коране рассказывается о ниспо¬
слании израильтянам, ведомым Мусой при переходе через Синайскую пусты¬
ню, манны и перепелов (2: 57): первая, схожая с крупинками снега, сходила
с неба, чтобы на рассвете быть собранной израильтянами; вторых, поддавав¬
шихся отлавливанию голыми руками, пригонял южный ветер. Всевышний
велел брать манны и перепелов лишь столько, сколько требовалось на день
пропитания (20: 80). Ниспослание меда — выдумка Ж. Казота, как и то, что
пророк Муса, пребывающий на том свете, может кому-либо что-либо ниспо¬
слать, — согласно теологии ислама, это прерогатива исключительно Всевыш¬
него.
10	...Мухаммад и семь пророков заботятся о тебе\ — Очевидно, речь идет
не о пророках Мухаммада, а о божьих избранниках, в чем-то близких Про¬
року, завершающему их ряд. Если исходить из приводимого здесь их числа,
то представляется, что к таковым Ж. Казот отнес тех, с кем Мухаммад по¬
видался во время восхождения (через семь небес) к Господу по лестнице Ми-
радж (см. примеч. 8 к сказке «Приключения Симустафы...»): на первом небе
Пророк встретился с Адамом, на втором — с Яхьей [библ. Иоанн) и Исой, на
третьем — с Юсуфом (Иусуфом), на четвертом — с Идрисом [библ. Енох),
на пятом — со старшим братом Мусы Харуном [библ. Аарон), на шестом — с
самим Мусой, на седьмом — с Ибрахимом. Как видим, искомых пророков
оказывается восемь, а не семь. Поскольку некоторые события священной ис¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1121
тории запечатлены в мусульманской традиции в виде вариантов, возможно,
Ж. Казот познакомился с тем из них, не самым распространенным, в кото¬
ром упоминаются именно семь пророков.
11	...омылся песком... — В отсутствие воды мусульманам разрешено огра¬
ничиваться перед обрядовой молитвой символическим очищением (тайам-
мум) посредством условного омовения песком, пылью и т. п.
12	Низабик. — Здесь и далее Ж. Казот запутывается и называет героя не
Низабик, а Мизакоб (Misakobhe).
Рыцарь,
или Рассказ о Хабибе
и Дорат-иль-Говас
Окончание
1	...связалусы кита... — Ж. Казот, видимо, полагал, что китовый ус — это
нечто вроде усов на морде некоторых животных, в том числе морских, меж
тем как у китов так называются роговые, клинообразно суженные книзу плас¬
тины с волосовидной бахромой по всему внутреннему краю, обращенному
в пасть. Служат эти пластины для фильтрования живности, оказавшейся в
китовой пасти.
2	...латы вроде парфянских. — Парфянские доспехи отличались от араб¬
ских: тяжелая кавалерия парфян имела не только латы для всадников из
крепкой стали, но и доспехи для лошадей, сделанные из стальных овальных
пластин. Парфянские доспехи защищали воина с головы до ног и почти пол¬
ностью укрывали лошадь.
3	Хададж — дорожный крытый паланкин [араб, хаудадж), своего рода па¬
латка, устанавливаемая на верблюда для путешествующих женщин.
4	...подобного Хабибу. — В изд. 1788 г. здесь вставлен «Эпилог [французско¬
го] издателя. По поводу сказки “Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-иль-
Говас”». В наст. изд. этот текст см. в разделе «Дополнения» (см. с. 951—954
наст. изд).

1122
Приложения. Примечания
Чародей,
или Рассказ о Мограбине
Начало
1	«Мограбин» по-арабски значит «варвар», а точнее — «варварский». — Маг¬
риб, или Магреб [араб, аль-магриб — «там, где закат»), — так в период своих
завоевательных походов УП в. арабы назвали земли Северной Африки, рас¬
положенные к западу от Египта, соответственно, по-арабски «магриби» — это
«человек из Магриба». Варварами (точнее, берберами) в IV—V вв. прозвали
коренных жителей этих земель римляне, позднее так стали обозначать се-
вероафриканцев, принявших ислам. Первоначальное негативное отношение
арабов к жителям Магриба, как к врагам и иноверцам, отразилось в фольк¬
лоре. Так, злой колдун магрибинец (ж!) — действующее лицо «Рассказа про
Ала Ад-Дина и волшебный светильник» из сборника «Тысяча и одна ночь»,
(см.: Тысяча и одна ночь 1987/1: 299—357), а колдун магребин (ж!) — «вол¬
шебник из Африканской провинции Магреб, известной своими колдунами,
чернокнижниками и гадателями» (Тысяча и одна ночь 2007: 318) — персо¬
наж «Сказки об Аладдине и волшебной лампе» из Тысяча и одна ночь 2007:
316-410.
2	...это имя до сих пор употребляется как ругательство, а в других районах...
звучит как «Могреблё». — Французское междометие «Могреблё» («Maugreb-
leu» или «Maugrébis»), известное с ХШ в., переводится как «Черт побери!»
или «Разрази тебя бог», но лингвисты связывают его не с арабским словом
«Мограби», а с искаженным французским «mal gré Dieu» («злая божья воля»)
или с «malgré Dieu» («вопреки Богу»).
3	Тадмор (Тадмур) — арабское название Пальмиры, древнего города в
центральной части Сирии.
4	Годы шли, царевич был обрезан... — См. примеч. 16 к сказке «Власть судь¬
бы... Окончание».
[СКАЗКИ ШАХРАЗАДЫ
Продолжение]
1	Варварский берег — европейское название средиземноморского побе¬
режья Африки со времен позднего Средневековья и до XIX в. К Варварско¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1123
му берегу относилось в основном побережье стран Магриба: Алжира, Туниса
и Марокко. Свое название это побережье получило из-за пиратов, которые
базировались в портах этих стран. В Средние века население Варварского бе¬
рега было уже не языческим, а мусульманским и состояло главным образом
из арабов и берберов.
Чародей,
или Рассказ о Мограбине
Продолжение
1	...из филигранного золота. — Имеется в виду исполнение в технике фи¬
лиграни — нанесение на металлическое основание узора из тонкой золотой
проволоки.
2	Жирандоль — подставка для ламп или свечей с многочисленными рож¬
ками, расположенными по окружности.
Чародей,
или Рассказ о Мограбине
Продолжение
1	Атласские горы — большая горная система на северо-западе Африки,
тянущаяся от Атлантического побережья Марокко через Алжир до берегов
Туниса и отделяющая Средиземноморское и Атлантическое побережья от
пустыни Сахара. Первоначально Атласом называлась только часть этой гор¬
ной системы в пределах древней Мавретании, то есть западная и центральная
часть современных Атласских гор.
2	Бабки — древняя игра, участники которой соревнуются в ловкости бро¬
сания косточек («бабок»).
3	...третий лунный месяц нисан... — четвертый месяц сирийского (преем¬
ника вавилонского) лунно-солнечного календаря, первый из двенадцати ме¬
сяцев еврейского календаря; соответствует марту — апрелю григорианского
календаря.
4	...большого индийского попугая ара... — Ара — это крупные (длиной до 95 см)
попугаи, распространенные в Центральной и Южной Америке, но в Индии
не встречающиеся. Дома этих птиц содержали еще индейцы доколумбовой
Америки. Ж. Казот, по-видимому, перепутал индейцев с индийцами.

1124
Приложения. Примечания
Рассказ персидского царевича
Алайаддина
1 ...о наказании лицемера:! Их ненавидят все и всюду, даже в преисподней. —
Лицемерие, один из наиболее отвратительных человеческих пороков, много¬
кратно осуждается Кораном: «В сердцах таких [людей] — болезнь» (2: 10;
см., напр., также: 9: 67—68). Лицемерам уготована самая глубокая расщелина
(«нижайшая ступень») Адского огня (4: 145).
2...сто палок по подошвам... — См. примеч. 1 к сказке «Упрямец...».
3	Накаронкир. — Ж. Казот поясняет в сноске, что это «дух, которого Му¬
хаммад посылает грешникам во сне, чтобы заставить их раскаяться» (с. 786
наст. изд.). Ничего подобного мусульманское предание не знает — Пророк,
пребывающий на том свете, не может руководить в этом мире какими бы то
ни было духами.
4	...траур мой будет строжайшим: я обрею волосы и бороду и не позволю им
отрастщ пока не увижу нашего законного государя на троне. — Оплакивая смерть
близкого человека, древние арабы в знак траура выбривали себе плешь на
голове и брили бороду. Большая окладистая борода была символом муже¬
ственности, предметом гордости и особого ухода, поэтому ее сбривание либо
вырывание из нее волос (равно как и волос на голове) в знак скорби было
особо символичным (см.: Езд. 9: 3; Ис. 15: 1—3; Иер. 41: 5; 48: 37; Иез. 5: 1).
Вместе с тем принудительное сбрив ание бороды считалось изощренной фор¬
мой унижения.
5	...дабы на коленях умолять его вернуться на трон. — Далее во француз¬
ском издании 1788—1789 гг. (см.: Cazotte 1788—1789) следует абзац «Нет смыс¬
ла рассказывать о дальнейших событиях: о свадьбе отца с верной Лайлой и
о том, как он отомстил узурпатору и его сторонникам. Он пощадил только
сына злодея, поскольку тот не посягнул на честь курдской царевны, несмотря
даже на то, что она его оскорбила. Расскажу лучше, как уехал Мограбин».
В современном издании сказок (см.: Cazotte 2012) данный фрагмент опущен.
Рассказ катайского царевича
Иамаль-эд-Дина
1	Йамаль-эд-Дин — искаж. араб. Джамал ад-Дин («Украшение религии»).
2	Иль-Марлик. — Ж. Казот ошибается, поясняя в сноске к этому слову, что

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. П 1125
в арабском оно означает «Сатурн»; на самом же деле это искаженное «Марс»
(правильно: «аль-Маррих»); Сатурн по-арабски — «Зухаль».
3	Астрахань. — Данное название города утвердилось в русском языке
лишь с ХУП в., прежде он назывался Хаджи-Тархан (золотоордынское горо¬
дище с таким названием располагалось в 12 км от центра современной Астра¬
хани). Сюда стекались купцы из Московии, Армении, Персии и Турции, а
караваны с солью и другими товарами отправлялись в азиатские страны.
4	Империя Великого Катая. — Катай — так в Средние века назывался Се¬
верный Китай, в отличие от Южного Китая, который назывался Синь или
Чин.
5...через пять дней, в соответствии с законом и обычаем, состоятся выборы
нового правителя... — Скорее всего, речь идет о выборах путем созыва собра¬
ния представителей всех родов, находившихся на тот момент на вершине
социальной иерархии.
Вот что известно современным историкам о древнекитайском обществе:
«На верхней ступени социальной лестницы стояла привилегированная пра¬
вящая родовая аристократия, состоявшая из верховного правителя, его род¬
ственников и приближенных, местных правителей с их родственниками и
приближенными, а также из глав родовых и большесемейных (клановых)
объединений. <...> В эпоху Цинь еще сохранялись остатки общинного само¬
управления. В особых, чрезвычайных ситуациях созывались народные собра¬
ния. Общины имели советы старейшин, а торговцы и ремесленники — своих
старост» (Прудников 2013: 112, 119).
6	Я построю себе домик окнами на восток, чтобы утреннее солнце согревало
его своими лучами... — Мечты Мограбина почти дословно повторяют мечты
Эмиля из романа Ж.-Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании» («Emile ou De
l’éducation»), вышедшего в 1762 г. Ср.: «Я не хотел бы иметь жилищем дво¬
рец <...> На склоне какого-нибудь красивого холма, хорошо защищенного
от припека, у меня был бы маленький деревенский домик — белый домик с
зелеными ставнями <...>» (Руссо 1981: 421, 426).
7	...поклянешься именем Мухаммада... — Никакая другая клятва, кроме
клятвы именем Аллаха, либо каким-нибудь Его качеством, либо тем, что
указывает на Него (напр., «клянусь Милостивым», «клянусь Господом»), в
исламе не засчитывается.
8	Брамины — устаревшее наименование брахманов, представителей одно¬
го из четырех высших сословий индийского общества. Большая часть брами¬
нов была индуистскими жрецами.

1126
Приложения. Примечания
9	Ганг — река в Индии, чьи воды для индуистов являются священными,
очищающими от грехов. На берегах Ганга находится множество древних
храмов.
Рассказ сингийского царевича
Баха-иль-Дина
1	Баха-иль-Дин — искаж. араб. Баха’ ад-Дин («Великолепие религии»).
2	Синга (Сеннар) — историческая область Судана, которая на юго-востоке
граничит с Эфиопией.
3	Массер. — Имеется в виду Миср — арабское название Египта и Каира;
Мицраим — название Египта на древнееврейском языке, фигурирующее в
Библии (см.: Исх. 1: 1; в синод, переводе — Египет). Сын Хама Мицраим (см.:
Быт. 10: 6) считается родоначальником египтян. Сохранилось предание о том,
как появилось название Каира. В центре будущей столицы была натянута
веревка и на нее подвешены колокольчики. Халиф аль-Муизз (953—975 гг.),
государь из династии Фатимидов, завоевавший Египет, и его приближенные,
в том числе астрологи, стали ждать знака свыше. Через какое-то время на
веревку сел ворон, и в тот же момент на небосклоне появилась планета Марс.
Поэтому будущая столица получила название Каир (ал-Кахира; араб. — «по¬
бедоносная»).
4	Мухаммаданская вера. — В данном словосочетании слышны отголоски
восприятия ислама как христианской ереси. Однако в устах язычников по¬
добные высказывания звучат странно.
5Лоис-иль-тераз —разновидность дикого гуся. — В Африке и в самом
деле обитают дикие гуси — нильский и шпорцевый. Оба относятся к семей¬
ству ушных, но из-за своих крупных размеров прозываются гусями.
Рассказ тартарского царевича
Б ад и ад-Дина
Начало
1	Бади ад-Дин — точнее: Бади’ ад-Дин [араб. «Восхитительное в религии»).
2	Тартария. — См. примеч. 1 к сказке «Неосмотрительный... Начало».
3	...выходя вместе с ослами в лес... — В древности вокруг Самарканда и в

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1127
самом деле росли леса. При завоевании города Александром Македонским
они были полностью вырублены.
4	...купол главного лдассерского минарета Йахме-иль-Афарх. — Ж. Казот, судя
по всему, ошибся, употребив «минарет» вместо слова «мечеть». Имеется в
виду мечеть Аль-Джами‘ аль-Азхар («Светозарнейшая соборная мечеть»),
сооруженная в Каире в конце X в. (см. также примеч. 3 к сказке «Рассказ
сингийского царевича...»), минареты которой были возведены в XV—XVI вв.
5	Мосул — город на севере Ирака, в четырехстах километрах к северу от
Багдада, в прошлом крупный торговый центр.
6	Астарот — демон, чье имя встречается в литературе с XVI в., один из
триады злых сил (наряду с Вельзевулом и Люцифером), великий князь тьмы,
казначей Ада. Изображался либо в виде чудища, восседающего на драконе,
либо в образе дракона со зловонным дыханием.
Рассказ тартарского царевича
Бади ад-Дина
Окончание
1 ...одежды из веленя... — Велень — тонкий и прочный материал для письма
из шкур новорожденных и мертворожденных ягнят и телят. Одежду из веле¬
ня не делали, но Мограбин — колдун, для него нет ничего невозможного.
Рассказ дамасского царевича
Шахид ад-Дина
Начало
1	Шахид ад-Дин — по-видимому, искаж. Шихаб ад-Дин [араб. «Светильник
религии»).
2	...носила... покрывало... — По-видимому, Ж. Казот имеет в виду такой вид
хиджаба (см. примеч. 28 к сказке «Халиф-вор...»), как паранджу (халат с
длинными ложными рукавами и с закрывающей лицо волосяной сеткой), но
приписывает ей особенности чадры (легкое женское покрывало белого, сине¬
го или черного цвета, закрывающее женщину с ног до головы, но оставляю¬
щее открытым лицо).

1128
Приложения. Примечания
3	Четки. — В мусульманской среде четки используются практически по¬
всеместно (за исключением приверженцев салафизма) для облегчения счета
зикра (ритуальное произнесение имени (имен) Всевышнего), восхваления Ал¬
лаха, дополнительных молитв к обрядовой (канонической) молитве и проч.
Поскольку у Творца — девяносто девять имен (величайшее имя, остающееся
сокрытым, сюда не входит), используются четки с девяносто девятью, три¬
дцатью тремя или одиннадцатью бусинами (узелками, зернами), разделен¬
ными привеском, своего рода замком, — шариком (плоским кружком) не¬
большого размера. Кратность «одиннадцати» связана и с тем, что из такого
числа частей состоит мусульманская молитва: намерение, стояние на ногах,
воздаяние похвалы Аллаху, преклонение колен, падение ниц, молитвосло-
вие, повторение имени Бога, утверждение, что нет бога (божества), кроме Ал¬
лаха, приветствие, повторение Его имен, повторение частей молитвы вместе
с имамом. В сноске Ж. Казот поясняет, что «дервиши носят на шее большие
четки, которые называются “масфаха”» (с. 855 наст. изд.). Однако по-арабски
четки называются «мисбаха».
4	Факиры. — Хотя термины «факир» (от араб, факир — «неимущий») и
«дервиш», по сути, синонимы (см. примеч. 12 к сказке «Власть судьбы... На¬
чало») , Ж. Казот отличает их друг от друга, по-видимому, по причине распро¬
страненности в Европе XIX в. «факирского искусства», наделявшего факиров
мастерством гипноза, иллюзионизма, спиритизма, мистицизма, укрощения
змей, совершения чудес, заговаривания хвори, шпагоглотания, выдувания
огня и проч.
5	Иль-пакиб (ан-накиб, араб, «старейшина, глава, уполномоченный») —
уполномоченный халифа, а позже — иного правителя, по делам потомков
пророка Мухаммада (шарифов) и их семей. Халиф назначал накиба в каж¬
дом городе, и эта должность считалась очень почетной. Накиб должен был
быть знатоком генеалогий, чтобы судить о подлинности притязаний того, кто
объявлял себя шарифом, следить за поведением шарифов и блюсти их инте¬
ресы, надзирать за вакфами (особыми благотворительными имущественны¬
ми фондами), принадлежавшими шарифам. Накиб накибов исполнял также
судебные и ряд других функций.
6	...читать «Иль-Фатиху» и «Иль-Калижат»... — Имеются в виду «Аль-
Фатиха», первая сура Корана, и «калимат аш-шахада» — торжественное (эмо¬
ционально выразительное) свидетельствование веры путем произнесения
шахады (см. примеч. 23 к сказке «Приключения Симустафы...»). Ж. Казот

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1129
поясняет в сноске, что «Иль-Калимат» — это молитва по усопшим, что не¬
верно. Заупокойная молитва имеет название дуа. Ею просят Бога о прощении
для почившего. В нее входит и « Аль-Фатиха».
7	Карбункул — старинное название драгоценных камней темно-красного
цвета: гранатов, рубинов и шпинелей.
8	Мушки из тафты пришли к нам из Аравии. — Мушки использовались для
сокрытия оспин, прыщей и других кожных изъянов. Мода на них и в самом
деле пришла в Европу с Востока: арабы и персы издавна считали родинки
украшением внешности. Если от природы родинок не было, то изготавлива¬
лись искусственные мушки из индиго, смешанного с растертыми в порошок
драгоценными камнями и клейкими ароматическими веществами. Позднее
на смену этим смесям пришли черные мушки из тафты и бархата.
9 Мухажмад... возбранил пить вино, но не людям твоего возраста, а только
тем, в ком кипят безудержные страсти. — Употребление вина наряду с други¬
ми алкогольными напитками запрещено всем без исключения мусульманам
(см.: Коран 5: 90—91; а также: 2: 219; 4: 43). Сохранилось речение Мухаммада:
«Всё опьяняющее запретно», подразумевающее запрет не только спиртного,
но и любых наркотических средств. См. также примеч. 3 к сказке «Возлюб¬
ленный звёзд».
10	Надо отправиться в Мекку, получить освобождение от этого зарока... — На¬
казание за нарушение клятвы регламентировано шариатом, не требующим
для этого отправляться в Мекку. Когда нарушена клятва, не относящаяся к
тем, что рассматриваются как непреднамеренные, ложные или поощряющие
религиозно порицаемое, на нарушителя налагается штраф: накормить или
одеть десятерых бедняков; если же это ему не по силам либо не по карману,
согрешившему необходимо соблюсти трехдневный пост. Сохранилось рече¬
ние Мухаммада: «Тот, кто поклялся чем-либо, а затем посчитал за лучшее
другое, пусть совершит [это] другое и выплатит штраф за нарушенную клят¬
ву». См. также примеч. 48 к сказке «Халиф-вор...».
11	...по бритой голове и большому талебу, что спускался до самых плеч, в нем
легко узнавался еврейский раввин. — В Пятикнижии Моисеевом говорится: «Не
стригите головы вашей кругом...» (Лев. 19: 27), а потому раввин не может
быть с обритой головой. Обривание головы было характерно для некоторых
замужних еврейских женщин. В сноске к слову «талеб» Ж. Казот поясняет,
что это «кусок ткани, которым еврейские раввины покрывают голову вместо
чалмы или шляпы» (с. 866 наст. изд.). Имеется в виду талит (таллит, талес) —

изо
Приложения. Примечания
особым образом изготовленное прямоугольное покрывало, использующееся
в качестве молитвенного облачения (поверх платья) и покрывающее не толы
ко голову и плечи, но и значительную часть груди и спины.
12	В обязанности жида Самуила входил сбор всех доходов государя. — В фи¬
нансовой системе халифата евреи занимали ключевые позиции: «<...> наибо¬
лее доходные места были заняты христианами и иудеями, сидевшими на них
плотно и крепко, особенно среди банкиров, торговой плутократии, торгов¬
цев полотном, крупных землевладельцев и врачей. <...> в Сирии, например,
большинство финансистов были иудеи» (Мец 1973: 44; см. также: Там же:
380-381).
13	Раввин Сафада, или Капернаума, является главным в мире раввином. —
Капернаум — древний город, располагавшийся на северо-западном побережье
Тивериадского моря (сейчас — озеро Кинерет), в Галилее, в Израиле. В сина¬
гоге этого города Иисус Христос совершил множество чудес (см.: Мк. 1: 21
сл., 29 сл.; 2: 3 сл.; Лк. 6: 6 сл.; Мф. 8: 5 сл.; Ин. 4: 46 сл.; и др.). Название
города образовано от «кефар нахум» [евр. «деревня Наума») и никак не свя¬
зано со словом «Сафада». По-видимому, у Ж. Казота произошло смешение
понятий: скорее всего, он имел в виду главного сефардского раввина (ср.: Ис.
41: 27; его титул: «ришон ле-цион»), которого почему-то объявил главой всех
евреев мира. Резиденция ришон ле-циона до сих пор располагается в Иеруса¬
лиме.
14	Забыв, что он — жид, Самуил расщедрился необычайно... — Во многих
языках, в устной речи, слово «жид» служило синонимом скряги, ростовщика.
Ср.: «Проклятый жид, почтенный Соломон <...>» (Пушкин 2009: 107).
15..мы, евреи, рассеяны среди людей подобно сорнякам, от которых повсюду
стремятся избавиться. ~раз нас не хотят уважать, приходится внушать страх
своей осведоллленностью. — Ж. Казот парадоксальным образом вкладывает в
уста раввина сравнение еврейского народа с сорняками, которое было харак¬
терно для некоторых биологических концепций человеческих рас (Ф. Бер¬
нье, К. Линнея, Ж.-Л. де Бюффона). Отношение Просвещения, в частности
Вольтера, к евреям и иудаизму было гораздо более толерантным (см.: Ros-
marin 1992). Просветительские воззрения немало способствовали процессу
«эмансипации евреев», закрепленной в актах Французской революции.
В то же время во Франции, в отличие от Англии, в близком Просвещению
движении масонов с 1770-х годов происходило «исключение евреев из храма
масонского братства» (см.: Beaurepaire 2010: 15—29). Как писал в ту пору один
из сторонников масонства, «вне христианской церкви не может существовать

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1131
ни один масон. Вот почему евреи, магометане и язычники исключены как
неверные» (Arbas 1776: 20). Эта позиция была близка Ж. Казоту, который
в новелле «Рашель, или Прекрасная еврейка» («Rachel ou la belle juive»;
1778) трактовал легенду о любви Альфонсо VTH Кастильского к еврейской
красавице как историю обольщения короля-католика злой колдуньей Ра¬
шелью с помощью каббалы.
16	Лепрозорий, основанный Умаром-иль-Ахабом, преемником Мухаммада. —
Имеется в виду халиф Умар I (Умар (Омар) ибн аль-Хаттаб); см. примеч. 25
к сказке «Власть судьбы... Начало». Однако первый лепрозорий был открыт
(в двадцати километрах от Дамаска) не одним из преемников Мухаммада,
а гораздо позднее — по указанию халифа (из династии Омейядов) Валида I
(полное имя: аль-Валид ибн Абд аль-Малик; 705—715 гг.).
17	Иль-Ятаме. — Идентифицировать данную мечеть не удалось.
18	Сколько богатств будет изъято, щ вполне возможно, часть их перепадет
ему, не говоря уже о том, какое влияние он приобретет в новом правительстве! —
В данном случае Ж. Казот сознательно вызывает ассоциацию с современно¬
стью, с бедственным состоянием финансов во Франции и критикует дурное
правление чиновников. Подробнее об этом см. в статье к наст. изд. (с. 1053
наст. изд.).
19	Мухаммад вложит их в руки ангелов-мстителей. — Мухаммад не мо¬
жет вмешиваться в земную жизнь напрямую — пребывая на том свете, он
участвует только в Страшном суде, выступая защитником каждого мусуль¬
манина перед Господом. Однако суфии (опираясь на аяты 4: 125; 10: 62—64
и ряд высказываний Пророка) выработали представление о существовании
исламских святых [араб, аулийа; ед. ч. вали — «близкий [к Богу]»), которые
могут оказывать влияние на земную жизнь. Для оправдания (с точки зрения
религиозной догматики) почитания святых суфийские деятели стали припи¬
сывать Пророку соответствующие речения (напр.: «Относящийся враждебно
к вали объявляет открытую войну Аллаху») и даже договариваться до того,
что вали имеют приоритет над пророками; они также утверждали, будто про¬
рочество — это частное проявление святости. Следуя этой логике, Мухаммад,
принесший от Всевышнего новый, и последний, Закон и вместе со своими
последователями претворявший его в жизнь, оказывался наделен особой свя¬
тостью. Ангелы подчиняются исключительно Всевышнему, беспрекословно
исполняя Его поручения. См. также примеч. 35 к сказке «Власть судьбы...
Начало».
20	...получил в награду халат на меху... — В Средние века на Востоке шелко¬

1132
Приложения. Примечания
вые халаты были предметами роскоши и являлись почетной наградой. См.
также примеч. 47 к сказке «Халиф-вор...».
21	Фирман — указ правителя в странах Ближнего и Среднего Востока.
22	Кармут (шармут). — Так на Востоке (в частности, в Египте) называ¬
ют африканского сома, или нильского клария (Clanas anguillaris), — хищную
рыбу, формой тела напоминающую серого сома или угря.
23	Черный евнух. — Так во дворцах турецких правителей назывались чер¬
нокожие стражники, подвергшиеся, как правило, в детстве, кастрации.
Рассказ дамасского царевича
Шахид ад-Дина
Окончание
1	Корпия — нащипанные из тканей тонкие нитки, которые употреблялись
вместо ваты и бинта.
Рассказ о любви Мограбина
и дочери египетского царя
Аухеты-иль-Кахакиб
Начало
1	Аухета-иль-Кахакибв переводе с арабского означает «Сестра звезд». — Пра¬
вильно по-арабски: Ухт аль-Кавакиб.
2	Баал — в западносемитской мифологии «бог, владыка»; в Древнем Егип¬
те отождествлялся с Сетом, обозначал грозного бога стихий — бури, грома,
молнии, войны, а также солнца и плодородия. Почитая Баала верховным
существом и защитником фараона, служители культа Баала всячески стре¬
мились умилостивить его богатыми подношениями и пышными обрядами.
Будучи языческим божеством, Баал характеризуется в Библии как бог оргий
и кровавых жертвоприношений, в том числе человеческих (см.: Иер. 19: 4—6;
см. также примеч. 3 к сказке «Рассказ о Синкарибе...»). С Баалом связывают
культ Хубала — одного из богов арабского языческого пантеона, главного
идола Каабы. У подножия этого антропоморфного истукана из красного сер¬
долика осуществлялось гадание путем вытягивания (рукой) стрел с ответами

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. П 1133
на заданный вопрос. Идолов язычники считали партнерами Всевышнего в
Его делах: «Большинство из них не верует в Бога без придания Ему [божеств-
соработников]» (Коран 12: 106).
3	Символическое выражение своих мыслей и чувств посредством цветов ши¬
роко распространено в некоторых районах Азии. — О языке цветов (флорио-
графии), рожденном на Востоке, европейцы узнали благодаря воспоминани¬
ям Обри де Ла Моттре (1674—1743), рассказавшего в своих «Путешествиях
по Европе, Азии и части Африки» («Travels through Europe, Asia, and into
part of Africa»; 1723) о пребывании, в частности, в Турции, где он впервые
столкнулся с таким способом межличностной коммуникации, а также благо¬
даря письмам Мэри Уортли Монтегю (1689—1762), жены британского посла
в Стамбуле в 1716—1717 гг. В одном из писем леди Монтегю рассказала о
тайном языке любовной переписки — «языке предметов и цветов» («селам»):
«Нет такой краски, цветов, сорной травы, фруктов, травы, камня, птичьего
пера, которые не имели бы соответствующего им стиха, и вы можете ссорить¬
ся, браниться, слать письма страсти, дружбы, любезности или обмениваться
новостями, не испачкав при этом свои пальцы» (цитата из письма XL от 16
марта 1717 г.; Letters 1763: 137—138. Пер. К.И. Шарафадиной).
4	...Мухаммада, который, дабы обратить в свою веру ползеллли, уничтожил
мечом вторую ее половину. — Здесь представлена широко распространенная на
Западе со времен крестовых походов ошибочная точка зрения. Завоеватель¬
ные войны, которые вели мусульмане, не являлись чем-то исключительным
для своего времени — подобные же войны вели в те годы и европейские на¬
роды. Следует отметить, что по отношению к мирному населению арабо-му¬
сульманские воины были достаточно милостивы.
5	Вспомни, если можешь, первую строчку Священной книги: «Нет бога, кроме
Аллаха, и Мухаммад — пророк Его». — См. примеч. 54 к сказке «Приключения
Симустафы...».
Рассказ
о	рождении Мограбина
1	Харенай. — Возможно, имеется в виду Арьяна (Ариана) — древний город
на севере Туниса (т. е. неподалеку от Дом-Даниэля).
2	Халъ-илъ-Мограбин. — Имя восходит к «аль-Магриби», что означает «ма¬

1134
Приложения. Примечания
грибец, магрибинец». См. также примем. 1 к сказке «Чародей, или Рассказ о
Мограбине. Начало».
3	Шарк (ар а б. — «восток») — сухой, горячий и пыльный ветер из пустыни
Сахара, который в определенное время года дует в северных африканских
странах (в Италии он называется сирокко).
Чародей,
или Рассказ о Мограбине
Окончание
1	Фессефце. — В мусульманском предании о Сулеймане встречается не¬
сколько историй, в которых фигурируют птицы (напр., птица Симург, удод и
др.), а о самом царе говорится, что он знал язык птиц (см. примем. 27 к сказке
«Халиф-вор...» и примем. 14 к сказке «Приключения Симустафы...»). Однако
в данном случае имя птицы Ж. Казотом выдумано, как и история о том, что
некая птица по имени Фессефце помогала Сулейману в выборе дерева для
его посоха (см. ниже примем. 2 к этой же сказке).
2	Посох Сулеймана. — Мусульманское предание рассказывает о том, как
однажды к Сулейману наведался ангел смерти Азраил и сообщил, что царю
остался всего лишь час земной жизни. Пророк встал, опершись на посох,
дабы в последний раз помолиться, и тут небесный посланец принял его душу.
Не догадывавшиеся о кончине властелина, джинны продолжали исправно
трудиться на Сулеймана, опасаясь, что в ином случае он выйдет из Храма
и накажет их. По прошествии года один из джиннов набрался храбрости и
заглянул через окошко в святилище. Если бы подобное случилось прежде и
кто-то из демонов посмел бы потревожить великого государя хоть взглядом,
такого кощунника на месте поразила бы молния. Взглянув еще раз, джинн
узрел владыку простертым на полу. Вошедшие, крадучись, в Храм демоны
и джинны разглядели, что посох Сулеймана источен червем. Подвластным
существам оставалось только подсчитать скорость, с которой червь мог сде¬
лать свое дело. Насчитали целый год (см.: Коран 34: 14).
3	...каждый из вас возьмет по одному перу из хвоста птицы и по паре с ее
крыльев и головы. Вы одновременно бросите их в благовонное пламя, а царевич...
произнесет такие слова: «Перья посланника Сулеймана, доставьте служителей
великих пророков куда следует». И вы будете перенесены... — Магические дей¬

Ж. Казот. ПРОДОЛЖЕНИЕ «1001 НОЧИ». [Сказки Шахразады]. Кн. II 1135
ствия и оккультные знания составляли одну из важнейших сторон культуры
всех слоев мусульманского средневекового общества. Но сочиненный Ж. Ка-
зотом магический ритуал с заговором носит конечно же сказочный характер
и весьма далек от тех, что практиковались реальными мусульманами (см.,
наир., средневековые описания магических приемов, основанных на исполь¬
зовании коранического текста: Абдуллаева 2000: 155—183).
4	...знак, высеченный на мече Мухаммада. — Неясно, что конкретно имел
в виду Ж. Казот. Мечей у Пророка было девять и на некоторых были вы¬
резаны свои особые надписи, например, на мече, называвшемся Масур (араб.
«наследуемый»), — имя Абдаллаха ибн Абд аль-Муталлиба, отца Мухамма¬
да; на мече с названием Баттар (араб, «разрубающий») — имена пророков
Давуда, Сулеймана, Мусы, Харуна, Юсуфа, Закарии, Исы и Мухаммада, а
также схематическое изображение Давуда с отрубленной головой Джалута
(библ. Голиаф); на мече с названием Кали — надпись «Это благородный меч
дома пророка Мухаммада, Посланца Аллаха»; на мече Кадыбе (араб, «рассе¬
кающий») — шахада (см. примеч. 23 к сказке «Приключения Симустафы...»);
на мече Михзаме (араб, «расчленяющий») — имя мастера, изготовившего его
(«ад-Дин Зайн аль-Абидин»).
5	Посох Мусы. — Имеется в виду посох, используя который Муса вышел
победителем из состязания с волхвами. Вкратце мусульманское предание та¬
ково: Фир‘аун (Фараон) — властелин, упоенный своим безмерным величием,
отказывался признавать Мусу Божьим посланником (см.: Коран 20: 56) и был
убежден в его одержимости (26: 27), сдобренной, как ему представлялось,
отменными колдовскими навыками (26: 34). Фир‘аун решил назначить Мусе
принародное состязание с семьюдесятью двумя волхвами. В оговоренный
день те выстроились в ряд, держа, каждый, по веревке и посоху. Напротив
встали Муса и его старший брат Харун. Предпринятые сторонами попытки
одержать победу словесно ни к чему не привели. Тогда волхвы бросили на
землю посохи и веревки, и столпившийся вокруг люд, подпавший под ворож¬
бу волхвов, вдруг узрел на земле вместо посохов и веревок кошмарных змей
(20: 61—66; 26: 44; 7: 116). Муса, на себе ощутивший мощь противостоявшей
ему колдовской силы, встревожился, как бы и его ответные действия не были
истолкованы в духе искусного колдовства (20: 66—67). Но Аллах успокоил
его, призвав бросить на землю посох, который Муса держал в правой руке, и
предрек поглощение этим посохом всех ползучих гадов, порожденных волх¬
вами (20: 68—69; 10: 81—82). Муса так и поступил. Представший в виде огром¬

1136
Приложения. Примечания
ного дракона посох Мусы стал сноровисто пожирать змеев. Объятый ужасом
народ бросился врассыпную. Муса схватил дракона, и тот вновь обернулся
посохом в его руке. Колдуны осознали, что творимое Мусой не может быть
делом рук человеческих. «Так восторжествовала истина, тщетным оказалось
содеянное ими, побежденными и презренными вышли они. И волхвы пали
ниц <...>» (7: 118—120), гоня прочь свою прежнюю, языческую, веру (см.: 7:
121-122).
6	...священными письменами с тиары еврейского первосвященника. — Име¬
ется в виду обрядовый головной убор, но эту часть облачения правильнее
называть не тиарой (первоначально это головной убор древних персидских
и древних восточных царей; в дальнейшем так стала называться тройная ко¬
рона Папы Римского), а кидаром; к нему прикрепляется золотая пластинка
с нанесенными на нее сакральными словами. Далее см. примеч. 46 к сказке
«Халиф-вор...».
7	Тафилет — оазис в южной части Атласских гор, самый населенный из
оазисов Западной Сахары.
8	Томбут. — Так европейцы называли древнее государство Томбукту, ос¬
нованное арабами во внутренней Африке.
9	...сновидения лишь укрепляли в этих подозрениях. — См. примеч. 2 к сказке
«[Волшебное дерево]. Сон Валид-Хасена».
10	Паломничество в Мекку — дело серьезное, и благодаря ему произошли весьма
приятные перемены. ...излечилась от чрезмерных угрызений и сомнений по пово¬
ду нового замужества. Она согласилась выслушать признания царевича Хабеда,
своего благочестивого спутника. ...времени... чтобы хорошо узнать своего «палом¬
ника», у нее теперь было предостаточно. — Считается, что мусульманин, со¬
вершивший хадж (пятый «столп ислама»), возвращается к повседневности
духовно очищенным, умиротворенным, просветленным, ведь он побывал в
«гостях у Аллаха». Сам ритуал паломничества совершается на протяжении
нескольких дней, а вот переезд к Мекке занимал порой многие месяцы, а то
и годы, поэтому времени, чтобы спутники могли лучше узнать друг друга,
было предостаточно.

Дополнения. ЭПИЛОГ [ФРАНЦУЗСКОГО] ИЗДАТЕЛЯ...
1137
Дополнения
ЭПИЛОГ [ФРАНЦУЗСКОГО] ИЗДАТЕЛЯ
По поводу сказки
«Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-илъ-Говас»
Epilogue de l’éditeur
Au sujet du conte d’Habib et de Doratil-Goase ou Le Chevalier
Впервые опубликовано в изд.: Cazotte 1788—1789. Перевод осуществлен по
изд.: Cazotte 2012 и сверен с английским переводом, см.: Arabian taies 1792.
1	«Телемак» («Приключения Телемака», «Les aventures de Télémaque, fils
d’Ulysse»; изд. 1699) — роман французского священнослужителя и педагога
Франсуа де Салиньяка де Ла Мота Фенелона (1651—1715), написанный по
мотивам четвертой книги «Одиссеи» для воспитанника Фенелона — внука
Людовика XIV, герцога Бургундского. Посвящен путешествию сына Одис¬
сея, Телемака, и его наставника Ментора в поисках отца.
2	Минерва. — В римской мифологии — богиня мудрости. Ментор действи¬
тельно выступает в романе Фенелона земным воплощением Минервы и по
ходу действия превращается в саму богиню, чтобы объявить Телемаку о воле
его отца.
3	...Жан-Жак Руссо в своем «Эмиле»... — «Эмиль» («Emile ou De l’éducation»;
1762) — педагогический роман-трактат французского философа и писателя
Ж.-Ж. Руссо (1712—1778), в котором автор уделяет особое внимание трудово¬
му и физическому воспитанию ребенка, закаливанию тела.
4	Робинзон Крузо — герой романа английского писателя Даниеля Дефо
(1660—1731) «Приключения Робинзона Крузо» («Robinson Crusoe»; 1719).
Ж.-Ж. Руссо, выступавший против книжного воспитания детей, делал исклю¬
чение для этого произведения, которое называл «самым удачным трактатом
о естественном воспитании» (Руссо 1981: 212 ) и рекомендовал Эмилю.
5	Саладин (Салах-ад-Дин, 1138—1193) — султан Сирии и Египта, полково¬
дец, победитель крестоносцев.
6	...погрузить героя в печаль как в «Грандисоне». — Грандисон — главный ге¬
рой эпистолярного романа английского писателя Сэмюэля Ричардсона (1689—
1761) «История сэра Чарльза Грандисона» («History of Sir Charles Grandison»;
1753), тип безупречного джентльмена и «чувствительной» натуры». Речь, воз¬

1138
Приложения. Примечания
можно, идет о «печали», связанной с тем, что герой (англичанин, следователь¬
но — протестант) вынужден отказаться от брака с католичкой Клементиной,
итальянкой по происхождению (оба верны своей конфессии); его новой любо¬
вью становится мисс Байрон, но беспечально соединяется с нею он тогда, когда
Клементина, первоначально лишившаяся рассудка от горя, приходит в себя
и сама «отпускает» Грандисона.
Жерар де Нерваль
КАЗОТ
Cazotte
Впервые опубликован в 1845 г. в качестве предисловия к новому изданию
повести Ж. Казота «Влюбленный дьявол» («Le Diable amoureux»; 1772). Ос¬
новным источником сведений о биографии Ж. Казота автору служила всту¬
пительная статья к изданию сочинений Ж. Казота 1817 г.
Перевод выполнен по изд.: Nerval 1956 и впервые опубликован в изд.:
Нерваль 2000.
В наст. изд. воспроизведены иллюстрации Эдуара де Бомона (Beaumont,
Edouard de; 1821—1888) к предисловию Ж. де Нерваля, опубликованные в
изд.: Cazotte 1845.
1 ...автор «Духа законов» писал «Книдский храм»; основатель «Энциклопе¬
дии» развлекал дам и кавалеров «Белой птицей» и «Нескромными сокровищами»,
создатель «Философского словаря» изукрашивал «Принцессу Вавилонскую» и «За-
дига» чудеснейшими восточными фантазиями. — Речь идет о том, что просвети¬
тели не чуждались фривольных тем и жанров. «Дух законов» («De Pesprit des
lois»; 1748) и «Книдский храм» («Le Temple de Gnide»; 1725) — произведения
Ш.-Л. де Монтескье, первое из которых посвящено вопросам права, обще¬
ственным проблемам, а второе — любовно-эротической тематике; основатель
«Энциклопедии» (L’Encyclopédie; 1751—1780), философ-просветитель Дени
Дидро, был также автором игровых, фантастико-аллегорических сказок «Бе¬
лая птица» («L’Oiseau blanc: conte bleu»; 1748) и «Нескромные сокровища»
(«Les Bijoux indiscrets»; 1748); Вольтеру принадлежат и «Философский сло¬
варь» («Dictionnaire philosophique»; 1764), и восточные философские повести-

Дополнения. Ж. де Нерваль. КАЗОТ
1139
сказки «Принцесса Вавилонская» («La Princesse de Babylone»; 1768) и «Задиг»
(«Zadig ou la Destinée»; 1747).
2	...аббаты-поэты вдохновлялись сюжетами языческой мифологии... —
Среди поэтов ХУШ в. действительно довольно часто встречались аббаты:
Ж.-Л. Обер (1731-1814), Г.-А. де Шолье (1639-1720), Ж.-Б. Дюпон (1693—
1748), Ф.-Ж. де Пьер де Берни (1715-1794), Ш.-Кл. Жене (1639-1719),
Г.-Ш. де Латтеньян (ок. 1697—1779), Ж.-Б.-Ж. Виллар де Грекур (1683—1743) и
др. Сан священнослужителя отнюдь не мешал некоторым из них (например,
Шолье, Берни или Грекуру) обращаться к анакреонтической поэзии рококо,
а античные мотивы присутствовали в той или иной степени у всех.
3	...великого, но незавершенного произведения, над переводом коего так долго
бился господин Галлан... — Имеется в виду сборник арабских сказок А. Галлана
«1001 ночь» (см. о нем с. 1043—1045 наст. изд.).
4	Сен-Пьер — город в западной части острова Мартиника.
5	Подветренные Острова — вулканические острова в южной части Ма¬
лых Антильских островов. Ж. де Нерваль ошибается, относя Мартинику к
Подветренным островам. На самом деле, она входит в группу Наветренных
островов (îles du Vent), представляющих восточную часть Малых Антиль¬
ских островов.
6	Сьер де Ла Моннуа. — Имеется в виду Бернар де Ла Моннуа (1641—1728) —
французский поэт, писавший в основном на бургундском диалекте и сам пере¬
водивший свои стихотворения на французский язык. Особенно популярной
в ХУШ в. стала сочиненная им шуточная песня о французском аристократе
Жаке де Ла Палисе (1470—1525), в которой есть строчка: «За полчаса до сво¬
ей смерти он был еще жив» («Un quart d’heure avant sa mort il était encore en
vie!»; cp. в пер. Вс. Рождественского: «Увы! Если б не был мертв, | Он был бы
еще живым!» [де ла Моннуа Б. Похвала несравненному Мессиру Ла-Палисс /
пер. Вс. Рождественского// [Электронный ресурс «Век перевода»]. URL: http://
vekperevoda.com/1887/rozhdest.htm (дата обращения: 10.05.2017))).
7	...сочинений Берни и Дора. — Франсуа-Жоашен де Пьер де Берни (1715—
1794) и Клод-Жозеф Дора (1734—1780) — французские поэты, прославившие¬
ся более всего как сочинители «легких» стихов в стиле рококо.
8	...известному завету Буало... — Никола Буало-Депрео (1636—1711) — зна¬
менитый поэт-классицист. В стихотворном трактате «Поэтическое искусство»
(«L’art poétique»; 1674) выступал против пьес и эпических поэм, использу¬
ющих библейские образы и сюжеты, утверждая: «<...> таинства Христовы |
Чуждаются прикрас и вымысла пустого <...>» (Буало 1957: 84).

1140
Приложения. Примечания
9...Монкриф, знаменитый историограф кошек... — Франсуа-Огюстен де Па¬
ради де Монкриф (1687—1770) — французский поэт, член Французской Ака¬
демии, прославившийся шуточной «Историей кошек» («Histoire des Chats»;
1727), за что даже получил прозвище «historiogriffe» (слово, звучащее почти
как «историограф», но буквально означающее — «историокоготь»).
10	...переработал сюжет об Оливье в прозаическую поэму... — См. статью к
наст. изд. (с. 1025).
11	«Импровизированный лорд» — сочинение Ж. Казота («Le Lord impromptu»;
1767), представленное им самим как перевод с английского. См. также статью
к наст. изд. (с. 1025).
12	Этьен-Франсуа де Шуазель (1719—1785) — французский государствен¬
ный деятель, с 1758 по 1761 г. — государственный секретарь иностранных
дел, с 1761 по 1766 г. — государственный секретарь военных и морских сил,
с 1766 по 1770-й — государственный секретарь иностранных дел и Морского
министерства.
13	Парижская торговая компания иезуитов. — См. статью к наст. изд.
(с. 1028).
14	...обрушились позже на общество Иисуса, приведя его к гибели. — Обще¬
ство Иисуса, то есть орден иезуитов, был упразднен Папой Климентом XIV
в 1773 г., поскольку на иезуитов из-за их интриг ополчились европейские мо¬
нархи.
15	...«Золотой осел» Апулея. — «Золотой осел» («Asinus aureus»), или «Мета¬
морфозы» («Metamorphoseon»), — роман древнеримского писателя II в. н. э.
Апулея, философа-неоплатоника и, возможно, приверженца культа древне¬
египетской богини Исиды. Был обвинен в магии и колдовстве, но оправдан.
16	...автора «Смарры»... — Имеется в виду Шарль Нодье (1780—1844).
«Смарра» («Smarra ou les Démons de la nuit»; 1821) — фантастическая «готи¬
ческая» новелла Ш. Нодье.
17	«Кабинет фей». — См. статью к наст. изд. (с. 1048).
18	..ллифологическими фацециями Лукиана. — Здесь Ж. де Нерваль указыва¬
ет на несхожесть мистика Апулея и «Вольтера античного мира» — Лукиана из
Самосаты (ок. 120 — ок. 180—190 г. н. э.) — древнегреческого писателя, автора
сатир, эпиграмм. Сатирические стихотворения Лукиана названы фацециями
метафорически. Фацеции — жанр средневековой литературы, шуточный рас¬
сказ, анекдот.
19	Александрийская школа — ряд философских течений, существовавших в
Александрии с Ш в. до н. э. до VI в. н. э.

Дополнения. Ж. де Нерваль. КАЗОТ
1141
20	Святой Августин. — Аврелий Августин Иппонийский (354—430) — хрис¬
тианский богослов и философ, пришедший к христианству от неоплато¬
низма. В теолого-философском труде «О граде Божием» («De Civitate Dei»;
ок. 410—427) не однажды упоминает Апулея, само название книги Апулея —
«Золотой осел» впервые появилось именно у Августина.
21	...школы Маро и Лафонтена... — Клеман Маро (1496—1544) — француз¬
ский поэт эпохи Возрождения, автор разнообразных эпиграмм, рондо, псал¬
мов, шуточных стихов — блазонов и кокаланов. Жан де Лафонтен (1621—
1695) — французский поэт-классицист ХУП в., знаменитый баснописец, автор
стихотворных сказок и галантных стихотворений. Ж. де Нерваль имеет осно¬
вания сблизить имена этих поэтов: в ХУП в. поэзия К. Маро считалась об¬
разцом изысканности и пользовалась большой популярностью за «галльское
остроумие», в поэзии Ж. де Лафонтена также ценили «галльский дух» и дар
игривой шутки.
22	Фаблио — жанр средневековой литературы, комическая стихотворная
новелла.
23Аббат Виллард Долл Пернети, лларкиз д’Аржан... — Никола-Пьер-Анри де
Монфокон де Виллар (1635—1673) — французский литератор, мистик, кабба-
лист, автор знаменитого сочинения «Граф Габалис, или Разговоры о тайных
науках» («Le Comte de Gabalis ou Entretiens sur les sciences secrètes»; 1670).
Антуан-Жозеф Пернети (Дом Пернети, 1716—1796) — французский монах-
бенедиктинец, отказавшийся от сана, ставший иллюминатом и алхимиком,
автор книги «Алхимический тайный ритуал истинного масонства» («Rituel
alchimique secret du grade de vrai maçon académicien»; 1770). Жан-Батист
Буайе д’Аржан (1704—1771) — французский писатель, философ-скептик,
химик, автор сатирических «Каббалистических писем, или Философской,
исторической и критической переписки между двумя каббалистами, раз¬
личными духами стихий и господином Астаротом» («Lettres cabalistiques, ou
Correspondance philosophique, historique et critique, entre deux Cabalistes, di¬
vers esprits élémentaires, et le seigneur Astaroth»; 1737—1741).
24	«Эдип Египетский» («Oedipus Aegyptiacus»; 1652) — основной труд не¬
мецкого ученого, философа, египтолога Афанасия Кирхера (1602—1680).
25	Флорентийские неоплатоники. — Имеются в виду глава Платоновской
академии во Флоренции Марсилио Фичино (1433—1499) и член этой акаде¬
мии Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494), которые проявляли ин¬
терес к философско-теологической тематике, искали ключ к постижению
истины в каббалистике и пифагорейской теории чисел.

1142
Приложения. Примечания
26	Пико делла Мирандола и Марсилио Фичино... — См. примем. 25.
27	...в «Графе де Габалисе», в «Каббалистических письмах»... — См. примем.
23.
28	Трансцендентная философия. — Судя по всему, здесь речь идет не об
течении в философии, а о светском варианте мистико-теологических пред¬
ставлений, которые как раз и выражались в названных выше книгах; см.
примем. 23.
29	...описанных Беккером в статье «Инкуб» или «Суккуб» в альманахе «Зача¬
рованный мир». — Бальтазар Беккер (1634—1698) — нидерландский философ,
богослов, критиковавший магию и демонологию в своем труде «Зачарован¬
ный мир» («De betoverde weereld»; 1691, пер. на фр. яз. — 1694 г.).
30Иллюминаты (лат. illuminât! — «просвещенные») — члены тайного со¬
юза мистико-теософического направления, возникшего в 1722 г. на юге Фран¬
ции и существовавшего вплоть до революции.
31	Сильфы — духи воздуха в средневековом фольклоре. Впервые описаны
алхимиком Парацельсом (см.: Парацельс 2005: 15—92).
32	...после публикации «Влюбленного дьявола» к Казоту явился таинственный
незнакомец... — Анекдот взят Ж. де Нервалем из романа графини А.-М. д’От-
фей и ее невестки А.-А. де Борепер д’Отфей (см. примем. 85) «Семейство Ка-
зотов» (напечатан в 1846 г. под псевдонимом «Анна Мари»; см.: Anna Marie
1846) и считается вымышленным.
33	Капитулярии Карла Великого. — Капитулярии — законы франкских ко¬
ролей; особенно много их издавал Карл Великий (ок. 742—814). Капитулярии
касались и государственных дел, и частных (управление хозяйством и т. п.).
В Капитуляриях Карла, в частности, запрещалась крестьянская практика ма¬
гических ритуалов. См. подробнее об этом: Каролингская эпоха 2002.
34...Ориген, Эвсебий... — Ориген (ок. 185 — ок. 254) — раннехристианский тео¬
лог, философ, ученый, представитель ранней патристики. Один из восточных
Отцов Церкви и основатель библейской филологии. Эвсебий (Евсевий). —
Имеется в виду Евсевий Кесарийский (ок. 263—340) — римский церковный
историк, богослов, основатель церковной историографии, автор «Приготов¬
ления к Евангелию» («E ayyeXix ярсжараахеит]») — ценного доксографическо-
го источника по античной философии. Поклонник Оригена, сторонник уме¬
ренного субординационизма в тринитарных спорах.
35 ...угрожала та же судьба, что аббату Виллару, который в «Графе де Габа¬
лисе» позволил себе потешить любопытных читателей, изложив им в полушут¬

Дополнения. Ж. de Нерваль. КАЗОТ
1143
ливой форме все догматы розенкрейцеров о мире духов. — По легенде, с абба¬
том Вилларом расправились противники его вольнодумства — его зарезали
в драке.
36 Учение мартинистов. — См. статью к наст. изд. (с. 1028).
37Мартинес Паску алее. — См. статью к наст. изд. (с. 1028).
38	Гностики — сторонники религиозного учения, объединявшего в себе
воззрения греческой философии, иудейства, христианства и восточной ми¬
фологии.
39	Еврейская метафизика. — См. примеч. 38.
40	Лионская школа. — Имеются в виду мартинисты — последователи тео¬
рии Жан-Батиста Виллермоза (1730—1824), жившего в Лионе.
41	...«Тройном заклятье ада» — всемогущем заклинании, принятом у каб-
балистов Средневековья. — «Тройное заклятье ада» — раздел «Практической
магии» («Praxis Magia Faustiana»; 1627) немецкого астролога, мага Иоганна
Георга Фауста (ок. 1480—1541), породившего легенду о «чернокнижнике, про¬
давшем душу дьяволу», и ставшего прототипом известных сочинений К. Мар¬
ло и И.-В. Гёте.
42	...Сведенборга и Якова Бёме... — Эммануил Сведенборг (1688—1772) —
шведский ученый, христианский мистик, теософ. Яков Бёме (1575—1624) —
немецкий христианский мистик, визионер и теософ. В отличие от Я. Бёме,
Э. Сведенборг не считал, что к непосредственному общению с Богом спосо¬
бен каждый человек.
43	Сен-Мартен. — См. статью к наст. изд. (с. 1028).
44	Филалеты (греч. cJhXocXt]07]ç — «любитель истины») — масонское фило¬
софское общество «любителей истины», основанное в 1773 г. Шарль-Пъер-
Полем Савалье де Ланжем (1745—1797). Отличалось мистически-моральны-
ми и в то же время научными стремлениями. Существовало до смерти своего
основателя в 1797 г.
45	«Неизвестная дама». — Речь идет о сказке «Рассказ о Галешальбе и не¬
известной госпоже» (см. с. 132—160 наст. изд.).
46	«Рыцарь». — Речь идет о сказке «Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-
иль-Говас» (см. с. 616—736 наст. изд.).
47	«Наказанная неблагодарность». — Речь идет о сказке «Рассказ о Синка-
рибе и двух визирях» (см. с. 33&—386 наст. изд.).
48	«Симустафа». — Речь идет о сказке «Приключения Симустафы и царев¬
ны Ильсетильсоны» (см. с. 212—331 наст. изд.).

1144
Приложения. Примечания
49	«Багдадский халиф». — См. статью к наст. изд. (с. 1027).
50	...арабским монахом по имени Дом Шавис. — См. статью к наст. изд.
(с. 1048).
51	Иблис. — См. примем. 38 к сказке «Халиф-вор...» (с. 1068 наст. изд.).
52	...египетского посвященного из романа «Сет»... — Имеется в виду «Сетос,
или История жизни, почерпнутая из памятников и свидетельств Древнего
Египта» («Séthos, histoire ou Vie tirée des monuments, anecdotes de l’ancienne
Egypte»; 1731) — роман французского филолога, преподавателя древних язы¬
ков и философии, аббата Жана Террассона (1670—1750). На русский язык
этот роман перевел Д.И. Фонвизин («Героическая добродетель, или Жизнь
Сифа, царя египетского, из таинственных свидетельств Древнего Египта взя¬
тая»; 1762—1768. См.: Террасой 1762—1768).
53	...гору Каф — вечный дворец властелина духов Соломона... — В мусульман¬
ской космологии Каф — название горы или горного хребта, окружающего
землю, «как перстень — палец», граница между мирами, проявленным и не-
проявленным. Это — обитель великого ангела Каф, чьим именем она и на¬
звана. Аллах поставил его предводителем «распространяющих» ангелов (см.:
Коран 77: 3), о которых сообщается, что они расправляют свои крылья в
стремлении к Божественному знанию, и наделил Кафа властью над землей
и движением земной коры. Идея Кафа восходит к древнейшим мифологиче¬
ским константам, в частности к образу Мировой горы. Как принято считать,
эта идея заимствована из иранских преданий о Хара-березайти/Элбурз —
горе-жилшце богов, находящейся на краю земли. По описаниям одних авто¬
ров, в основании Кафа лежит зеленый изумруд, цвет которого отражается
небом. По утверждению других, изумруд находится в основании скалы —
опоры Кафа, называемой также столбом: Аллах создал ее, чтобы укрепить
землю. Каф — Мать всех гор мира, связанных с нею подземными ответвлени¬
ями. Когда Аллах хочет наказать людей или разрушить какую-либо страну,
то насылает землетрясение, приводя в движение один из ее отрогов. Каф
недоступна для людей, за нею живут джинны. Она — место обитания ле¬
гендарной птицы Анка (в иранской традиции — Симург), существующей от
начала мира. Туда, за ее мудрыми советами, приходили герои и цари древ¬
ности, поэтому Каф, особенно в поэзии, называют «горой мудрости», «горой
удовлетворенности». В земной, не космологической, географии Каф соответ¬
ствует Кавказской горной стране — барьеру мусульманского мира на севере,
который остается, по мнению ряда авторов, исторической сценой Конца Све¬
та (подробнее см.: Масхидзе 2006: 185—189).

Дополнения. Ж. de Нерваль. КАЗОТ
1145
54	Испытания Изиды — эзотерический обряд приобщения к вечной истине
в Древнем Египте. Если чужестранец хотел открыть истину, он должен был
выдержать в храме Мемфиса испытание темнотой (пройти, согнувшись, че¬
рез темный длинный коридор и найти выход из него), огнем и водой, а затем
допускался в святилище Изиды (Исиды) — древнеегипетской богини, сестры
и супруги Осириса, богини плодородия, воды и ветра, являвшейся символом
женственности и семейной верности.
55	...во времена Маро и Ронсара... — То есть в XVI в., в эпоху Ренессанса.
Пьер де Ронсар (1524—1585) — великий французский поэт XVI в., глава «Плея¬
ды».
56	«Женевская война» — «Гражданская война в Женеве» («La Guerre
civile de Genève»; 1768) — ироикомическая поэма Вольтера, высмеивающая
Ж.-Ж. Руссо.
51 Рондо — разновидность любовной песни в средневековой и ренессансной
лирике, имеющая твердую форму строфы, состоящей из тринадцати строк
со сложным чередованием рифм.
58	Вилланель — жанр пастушеской, деревенской любовной песни, име¬
ющий трехстрочную строфу и однообразную рифмовку и заканчивающийся
катреном.
59	Жан-Франсуа Рамо (1716—1777) — французский органист и компози¬
тор, племянник знаменитого композитора и теоретика музыки Жан-Филиппа
Рамо (1683—1764); имел репутацию циника и беспутного человека. Герой фи¬
лософского романа-диалога Д. Дидро «Племянник Рамо» («Le Neveu de Ra¬
meau»; 1762—1774).
60	...Дидро описал нам в своем диалоге-шедевре... — Речь идет о философском
романе-диалоге Д. Дидро «Племянник Рамо» (1762—1774).
61	Сатиры Петрония. — Имеется в виду роман древнеримского писателя
Петрония Арбитра (ум. 66 г. н. э.) «Сатирикон».
62	Марсолье и Дюни... — Бенуа-Жозеф Марсолье (1750—1817) — француз¬
ский либреттист. Дюни. — Имеется в виду Эджидио-Ромуальдо Дуни (1708—
1775), итальянский композитор.
63	«Сентиментальное путешествие». — Имеется в виду роман английско¬
го писателя Лоренса Стерна (1713—1768) «Сентиментальное путешествие по
Франции и Италии» («A Sentimental Joumey through France and Italy»; 1768).
64	...письмо Жан-Жака Руссо об Опере... — См. статью к наст. изд. (с. 1027).
65	«Маленький пророк из Богемского Брода» («Le petit prophète de Boehmisch-
broda»; 1753) — сатирический памфлет журналиста и критика Фридриха-

1146
Приложения. Примечания
Мельхиора Гримма (1723—1807), написанный им в период «войны буффонов»
против французской оперы.
66	Камлотовый. — Камлот — плотная грубая шерстяная или полушерстя¬
ная ткань.
67	Марион Делорм (1611/1613—1650) — знаменитая французская куртизан¬
ка, пленившая многих известных людей своего времени: кардинала Ришелье,
принца Конде, короля Людовика ХШ и др.
68	...подробности смерти Генриха IV... — Генрих IV (Генрих Наваррский;
1553—1610) — король Франции с 1594 г., после того как перешел из протестан¬
тизма в католичество. Был убит католическим фанатиком Франсуа Равалья-
ком 14 мая 1610 г. Очевидно, что Марион Делорм не могла присутствовать
при этом событии, поскольку еще не родилась.
69	Граф Сен-Жермен и Калиостро... — Ж. де Нерваль упоминает знамени¬
тых авантюристов и мистиков ХУШ в. Граф Сен-Жермен — настоящее имя
и происхождение неизвестны, примерные годы жизни: ок. 1690/1710—1784.
Алессандро Калиостро (1743—1795) — настоящее имя Джузеппе Бальсамо,
итальянец.
70	Жан-Франсуа де Лагарп (1739—1803) — французский драматург и теоре¬
тик литературы, последователь классицизма. До 1793 г. был антиклерикалом
и республиканцем; попав во время террора в тюрьму, резко изменил свои
взгляды, став ревностным католиком и консерватором.
71	...«точно пифия на треножнике»... — Пифия — древнегреческая прори¬
цательница Дельфийского оракула в храме Аполлона. Изрекала волю богов,
сидя на золотом треножнике, в экстатическом состоянии под действием нар¬
котических испарений из расселины в дельфийской скале.
72	...из наших собратьев по Академии... — Ж. де Нерваль приводит неполный
текст из Ж.-Ф. Лагарпа. Во всяком случае, в издании текста «Пророчества»
(«Prédiction de Cazotte, faite en 1788 et rapportée par La Harpe») 1806 r. (cm.: La
Harpe 1806) указано, что ужин происходил у герцога де Ниверне. Луи-Жюль-
Барбон Манчини-Мазарини, герцог де Ниверне (1716—1798) — французский
дипломат и литератор, член Французской Академии. Далее (см. примеч. 74,
76, 77 и др.) Ж.-Ф. Лагарп перечисляет других членов Академии, якобы при¬
сутствовавших на этом вечере.
73	..мальвазию и Констанцию... — Мальвазия — сорт греческого вина. Конс¬
танция — сорт южноафриканского вина.
74	Себастьен-Рош-Никола де Шамфор (1740—1794) — французский писа¬

Дополнения. Ж. де Нерваль. КАЗОТ
1147
тель, моралист, член Французской Академии. Восторженно встретил Фран¬
цузскую революцию, хотя позже писал памфлеты против якобинцев. Обсто¬
ятельства его смерти соответствуют пророчеству.
75	...превозносили Академию за подготовку великого труда... — Вероятно, речь
идет об «Энциклопедии, или Толковом словаре наук, искусств и ремесел»
(Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers; 1751—
1780) — одном из важнейших памятников просветительской мысли. В то же
время, хотя одним из редакторов этого труда был академик, математик
д’Аламбер, а среди авторов статей были и некоторые члены Академии наук,
всё же «Энциклопедия» создавалась не в рамках Академии, а прежде всего
усилиями главного редактора — Дени Дидро, привлекшего к сотрудничеству
около двухсот авторов.
76	Мари-Жан-Антуан-Никола де Кондорсе (1743—1794) — французский фи¬
лософ-просветитель, математик, социолог, политик, член Французской Ака¬
демии. Был арестован якобинцами и в тюрьме покончил с собой.
77	Феликс Вик д'Азир (1748—1794) — французский врач, анатом, основа¬
тель Королевского медицинского общества, член Французской Академии.
78	Господин де Николаи. — Имеется в виду Эмар-Шарль-Мари Николаи
(1747—1794), королевский советник, первый президент Счетной палаты, член
Французской Академии. Гильотинирован во время якобинского террора.
79Господин Байи. — Имеется в виду Жан-Сильвен Байи (1736—1793), мате¬
матик, астроном, политический деятель Французской революции, в 1789 г.
был избран мэром Парижа. Гильотинирован во время якобинского террора.
80	Жан-Антуан Руте (1745—1794) — французский поэт, сторонник консти¬
туционной монархии, во время террора арестован как «подозрительный» и
казнен.
81	«Дева». — Речь идет об ироикомической поэме Вольтера «Орлеанская
девственница» («LaPucelle d’Orléans»; 1752), осужденной в 1757 г. Папой Рим¬
ским и внесенной в Индекс запрещенных книг.
82	Герцогиня де Грамощ Беатрис (1730—1794) — сестра министра Людови¬
ка XV герцога Э.-Ф. Шуазеля, погибла на эшафоте.
83	...приходилось ли вам читать об осаде Иерусалима у Иосифа Флавия? —
Иосиф Флавий (Иосиф бен Матафие; 37 — ок. 100 н.э.) — иудейский исто¬
рик и военачальник, во время Иудейской войны перешел на сторону римлян;
важнейшее из его сочинений — «История Иудейской войны» («Péri tu Iudaiku
polemu»), в которой изображено разорение Иерусалима.

1148
Приложения. Примечания
84	Никола Мальбранш (1638—1715) — французский философ, проповедник
и теолог, пытавшийся соединить в своих воззрениях идеи святого Августина
и Рене Декарта.
^Анна-Мари (Анна Мари) — псевдоним, под которым Анна-Мари-Кароли-
на де Маргери, графиня д’Отфей (1786—1861), писательница и светская дама,
выпустила несколько книг совместно со своей невесткой Анной-Альбой-Кор-
нелией де Борепер де Отфей (1789—1862).
86	...по возвращении из Варенка... — Варенн-ан-Аргон — город во француз¬
ской Лотарингии, куда в 1791 г. бежал Людовик XVI; там король был аресто¬
ван революционерами и возвращен в Париж.
87	Алтарь Отечества — сооружение в центре Марсова поля в Париже, по¬
строенное к празднику Федерации 14 июля 1790 г.
88Мадам Елизавета — сестра Людовика XVI (1764—1794); была казнена
по приговору революционного трибунала.
89	Иосиф II и Фридрих-Вильгельм... — Иосиф П (1741—1790) — император
Священной Римской империи германской нации (с 1765 г.) и правитель
Габсбургских (Австрийских) земель, просвещенный монарх. Фридрих-Виль¬
гельм. — Имеется в виду Фридрих Вильгельм П (1744—1797), король Пруссии
с 1786 г.
90	...великого императора Фридриха... — Речь идет о Фридрихе П (Фридри¬
хе Великом) (1712—1786), короле Пруссии с 1740 г., просвещенном монархе.
История с призраком, повелевшим войскам племянника отступать, основы¬
валась на мемуарах барона Лихтенау. Однако историк Жорж Ленотр (1857—
1935) нашел, как он считал, в мемуарах П.-О. де Бомарше и в бумагах актера
Флери доказательства того, что роль призрака Фридриха Великого сыграл
Флери, актер Комеди Франсэз. Статья Ж. Ленотра появилась в «Журналь де
виль э де кампань» в 1839 г. См. подробнее: Breton 1977.
91	Господин Почто. — Ж. де Нерваль ошибается: имя друга Ж. Казота, с
которым последний вел переписку, — Путо (Pouteau), а не Понто (Ponteau).
92	Антуан Бре (1717—1792) — писатель и драматург, соученик Ж. Казота по
иезуитскому коллежу, королевский цензор оперных постановок.
93Янсенисты, как и конвульсионеры... — Янсенисты — сторонники учения
Корнелиса Янсения (1585—1638), голландского теолога; подчеркивали неиз¬
бывную испорченность природы человека вследствие первородного греха.
Янсенизм активно распространялся во Франции в XVII—XVIII вв., хотя был
осужден Католической церковью как ересь. Конвульсионеры — религиоз¬
ная секта фанатиков, возникшая в период гонений на янсенистов в 1730 г.

Дополнения. Ж. де Нерваль. КАЗОТ
1149
мАхав — правитель Израильского царства в 873—852 гг. до н. э. Время его
правления было ознаменовано религиозными конфликтами. Неоднократно
упоминается в Библии (см., напр.: 3 Цар 16: 29—33; 18: 16—17; 21: 25—26 и
т. д.).
95	Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет (1757—1834) — французский
политический деятель, принимавший участие в американской Войне за не¬
зависимость, во Французской революции и в июльской революции 1830 г.
Состоял членом масонской ложи в Париже.
96	...по примеру того пророка, что взывал к Господу, пока сражался Израиль. —
Имеется в виду библейский пророк Моисей во время битвы израильтян с
амалекитянами (см.: Исх 17: 11—12)
97	Катрин Тео (1725—1794) — визионерка, воображавшая себя то богоро¬
дицей, то новой Евой; с ее сектой поддерживал связь Робеспьер (1758—1794).
Арестованная по приказу Конвента, умерла после пятинедельного заключе¬
ния.
98	Маркиза Дюрфе. — См. статью к наст. изд. (с. 1028).
99	Министр Дюшатле. — По-видимому, имеется в виду Луи-Мари-Флоран
дю Шатле (1727—1793) — французский офицер и дипломат, в 1761 г. назна¬
ченный полномочным министром при дворе в Вене.
100...письма, захваченные в Тюильри кровавым днем 10 августа... — 10 авгус¬
та 1792 г. в результате народного восстания королевская власть была низверг¬
нута, королевский дворец Тюильри захвачен, а Людовик XVI и его семья —
арестованы.
101	Фукье-Тенвиль. — Имеется в виду Антуан-Кантен Фукье де Тенвиль (име¬
новавшийся во время Французской революции Фукье-Тенвилем, 1746—1795),
директор комиссии обвинителей при первом Революционном трибунале, об¬
разованном 17 августа 1792 г.; общественный обвинитель Революционного
трибунала, учрежденного 10 марта 1793 г.
102	Заговор «рыцарей кинжала». — На основании писем Ж. Казота Фукье-
Тенвиль сделал его участником заговора «рыцарей кинжала», то есть аристо-
кратов-роялистов.
103	Праздник Святого Иоанна. — То есть 24 июня — праздник Иоанна Крес¬
тителя, широко отмечаемый католиками во Франции.
104	Граф де Дампьер. — Имеется в виду Ги де Дампьер (1225—1305), граф
Фландрии.
105	...радуются успехам армии герцога Брауншвейгского... — Карл Вильгельм
Фердинанд, герцог Брауншвейгский (1735—1806); в 1792 г. был главнокоман¬

1150
Приложения. Примечания
дующим коалиционной (прусско-австрийской) армией, участвовавшей в вой¬
не с революционной Францией. 25 июля того же года выпустил манифест,
в котором грозил расправой тем, кто станет покушаться на жизнь короля
Людовика XVI. 20 августа его войскам удалось прорваться на территорию
Франции.
106	Известие о взятии Лонгви и преждевременные слухи о захвате Вердена... —
Крепость Лонгви была взята 20 августа 1792 г. шестьюдесятью тысячами сол¬
дат прусско-австрийской армии, а второго сентября сдался Верден.
107	Станислав Майяр (1763—1794) — французский революционер, один из
вождей санкюлотов, глава «народного трибунала» в аббатстве Сен-Жермен
в сентябре 1792 г.
108	Марсельцы. — Так называли членов Марсельского добровольческого
батальона, вошедшего 30 июля 1792 г. в Париж с песней К.-Ж. Руже де Лиля
«Военный марш Рейнской армии». Впоследствии песня получила название
«Марсельеза».
109	Господин де Сен-Шарль. — Установить личность этого человека не уда¬
лось.
110	Жорж Петьон (Петион) де Вильнёв (1756—1794) — политический дея¬
тель Французской революции, жирондист, мэр Парижа в 1791—1792 гг.
111	Консьержери — бывший королевский дворец, ставший в конце XIV в.
тюрьмой. Во время Французской революции в Больших королевских покоях
заседал революционный трибунал, а в камерах содержались политические
противники якобинцев, в том числе члены королевской семьи.
112	Антуан-Луи-Франсуа Сержан (1751—1847) — французский художник и
политик, во время Французской революции был членом Конвента.
113	...кровавой резни 10 августа... — См. примеч. 100.

ОСНОВНЫЕ
ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
ЖАКА КАЗОТА
1719-1792
1719
7 октября
8 октября
1730
Рождение в Дижоне, на улице дю Фур, дом 9, в семье ви¬
ноторговцев и землевладельцев. Отец, Бернар Казот, за¬
нимал должность секретаря суда Бургундской провинции,
мать, Мари Топен, происходила из семьи врача, практику¬
ющего в окрестностях Витто. Ныне улица дю Фур — это
улица Казота, однако названа она так не в честь писателя,
а в честь его племянника Клод-Жозефа Казота, волонтера,
погибшего 11 июня 1792 г.
Крещение в церкви Сент-Этьен (г. Дижон).
Поступление в Дижонский иезуитский коллеж Годран, где
осваивает не только античную литературу и древние язы¬
ки, но также итальянский, испанский и английский. Соуче¬
никами будущего писателя были Антуан Бре — будущий
писатель и драматург и Жан-Франсуа Рамо, впоследствии
органист и композитор, племянник знаменитого компози¬
тора Жан-Филиппа Рамо (1683—1764), герой философского
диалога Д. Дидро «Племянник Рамо» (опубл. 1821). После
коллежа изучает право в Дижонском университете (ны¬
не — Университет Бургундии), который был открыт в
1722 г. и в то время имел только факультет правоведения.

1152
Приложения
1739, / августа	Получение диплома бакалавра права.
1740,	18 июля Поступление на работу в адвокатуру Дижона.
Кон. 1740 — нач. 1741 Родные отправляют Ж. Казота в Париж, где знако-
(;точная дата не уста- мые из Бургундии могут помочь ему сделать карьеру
новлена)	в столице.
1741
По совету тогдашнего главы Морского министерства,
Ж.-Ф. Фелипо, графа де Морепа, устраивается помощни¬
ком прокурора, а вскоре поступает на службу в админист¬
рацию Морского министерства. Начало изучения морского
права; одновременно с этим посещение литературных сало¬
нов, общение с писателями, публикация пародийной сказ¬
ки «Кошачья лапка».
1742
Публикация сборника сказок «1001 нелепость. Сказки, что¬
бы заснуть стоя».
1743
7 марта
Получение диплома писаря Морского министерства, в обя¬
занности которого входит ведение записей о вооружении,
постройке и ремонте кораблей. Направление на службу в
Гавр, через год — в Брест, позднее (1747 г.) — в Рошфор.
1744
25 июня —
20 ноября
1745
6 марта —
8 ноября
1747
Отправление на корабле «Дофин» к берегам Испании и
рики. Первое участие Ж. Казота в морском сражении
в ходе Войны за австрийское наследство.
Участие в экспедиции на о. Сан-Доминго в команде кораб¬
ля «Алкид».
Назначение главным писарем Морского министерства и
1 января	поездка в Рошфор.
1 июля [по другим дан- Направление на Мартинику в качестве инспектора
ным — 7 ноября) морского флота Наветренных островов. Точных све¬
дений о дате прибытия Ж. Казота на Мартинику у биогра¬
фов нет. Предположительно, отплытие писателя на остров
состоялось в ноябре на одном из кораблей (скорее всего, на
головном — «Громовом») эскадры под командованием Эта-
поэра. Поскольку во время экспедиции эскадре пришлось

Основные даты жизни и творчества Жака Казота
1153
1748
вступить в двенадцатичасовой бой с превосходящими сила¬
ми английского флота, уцелевшие корабли вернулись в
Брест. Ж. Казот сумел добраться до Мартиники, вероятнее
всего, только в начале 1748-го, поскольку его деловая кор¬
респонденция с острова ведется с 1748 г.
Второе издание сборника сказок «1001 нелепость».
1749
2 февраля
Получение должности контролера Морского министерства
с функциями комиссара (звание комиссара будет присвое¬
но Ж. Казоту позднее, в 1750 г.).
1750
Участие в обороне от английских войск форта Сен-Пьер
на Мартинике.
1751
Апрель
1752
25 июля
Обращение с просьбой о полугодичном отпуске для лече¬
ния во Франции.
Прибытие в Брест, а затем приезд в Париж. Лечение у
знаменитого врача П.-И. Пуассонье. Установление связей с
литературными кругами Парижа.
1753
Выход в свет десяти шуточных, сатирических и буколиче¬
ских песен и баллад, кроме двух последних, предположи¬
тельно сочиненных еще на Мартинике («Я часто страдаю»,
«Ваш хозяин, коего мы чтим», «Славненько, господин То¬
ма», «Это с нами случается здесь постоянно», «Малютка»,
«Тут-тук, откройте, пожалуйста», «Дочь графа де Тура,
или Молитва», «Господин Бонифаций», «Бессонница доб¬
рой женщины, или Пробуждение Ангеррана», «Несрав¬
ненные подвиги Оливье, маркиза Эдесского»). Следя за
спором «буффонов» и «антибуффонов» (сторонников
итальянской оперной музыки, с одной стороны, и фран¬
цузской — с другой), Ж. Казот анонимно печатает письмо-
эссе «Война в опере».
1754
Написание «Замечаний к письму Жан-Жака Руссо», «пам¬
флета, продиктованного гневом» (Ж. Декот), однако этот
текст опубликован не был. Возвращение на Мартинику,
участие в сражениях Семилетней войны, в защите форта
Руаяль.

1154
Приложения
1759
Женитьба сорокалетнего Ж. Казота на тридцатилетней
креолке Элизабет Руаньян.
1760
Во Франции умирает брат Ж. Казота, каноник Никола Ка-
зот, оставляя ему в наследство два дома и виноградники в
деревне Пьерри. Писатель просит министра Шуазеля о
пенсии и отставке по болезни. Отъезд с семьей с Мартини¬
ки без официальной отставки и назначения пенсии. Про¬
дажа своего имущества на острове иезуиту отцу Лавалле-
ту, с получением от него векселя, который должна опла¬
тить торговая компания Общества иезуитов в Париже.
Отказ Общества в оплате векселя заставляет Ж. Казота
начать длительный судебный процесс.
1761
Получает отставку в звании генерального комиссара фло¬
та, лестные отзывы о работе, однако в то же время отказ
в назначении пенсии. Выигрывает процесс с Обществом
иезуитов, но получает только двадцатую часть требуемой
суммы. Отъезд из Парижа в Пьерри, где занимается вино¬
делием, не оставляя при этом литературных занятий.
1763
Выход в свет прозаической поэмы с небольшими стихо¬
творными вставками под названием «Оливье» (переработ¬
ки песни «Несравненные подвиги Оливье, маркиза Одес¬
ского»), включающей двенадцать песен; публикация басни
«Приключение паломника», высмеивающей лицемерие
придворных, и «назидательной сказки» «Удовольствие».
1764, J 7 января
Рождение первого сына Сцеволы.
Анонимная публикация стихотворной сказки «Английская
брюнетта, фаблио», переделанной из сочиненного еще на
Мартинике и оставшегося в рукописи текста «Анри, новая
сказка».
1765
Рождение Симона-Анри, второго сына.
1766
Публикация пародийной поэмы «Новая Рамеида» под име¬
нем Ж.-Ф. Рамо. Выход в свет «Короля Фуль-Пуанта, аф¬
риканской новеллы в стихах».
1767
Рождение дочери Элизабет. Публикация романической
новеллы «Импровизированный лорд». Написание либрет-

Основные даты жизни и творчества Жака Казота
1155
1768
то комической оперы «Деревянные башмаки», впослед¬
ствии переработанной М.-Ж. Седеном.
Избран в члены Дижонской академии, что стимулирует
более активное обращение Ж. Казота к сочинительству, а
впоследствии — желание издать собрание сочинений.
1772
Выход первой редакции романа «Влюбленный дьявол» без
указания имени автора.
1773
«Альманах Муз» печатает «Английскую брюнетту», припи¬
сав авторство Вольтеру.
1775
Проявление интереса к мистике, сближение с мартиниста¬
ми, приобщение к их идеям и собственных детей.
1776
Публикация второй, исправленной и дополненной, редак¬
ции «Влюбленного дьявола» с инициалами автора, а также
двух томов произведений Ж. Казота под заголовком «За¬
бавные сочинения». Поэма «Оливье» также отредактиро¬
вана: расширена за счет двух новых, написанных ранее
стихотворных вставок — «Дьявол на четвереньках» и «Анг¬
лийская брюнетта».
1778
Выход испанской исторической новеллы «Рашель, или
Прекрасная еврейка».
1781-1783
Предположительно, становится членом ордена мартини¬
стов.
1783
Публикация в «Журналь де жан дю монд» басен и сатири¬
ко-пародийной поэмы «Вольтериада», критикующей фило¬
софию Просвещения.
1786-1788
Издание произведений Ж. Казота под заголовком «Забав¬
ные и поучительные сочинения», куда входят поэма в про¬
зе «Оливье», романическая новелла «Импровизированный
лорд», роман «Влюбленный дьявол», а также шестьдесят
три басни и три стихотворных сказки-аллегории.
1788-1789
Выход «Продолжения 1001 ночи» в т. 38—41 серии «Каби-

1156
Приложения
1790, /7 января
Избран мэром Пьерри.
1792, 10 августа
При аресте революционерами министра королевского до¬
ма при Людовике XVI Арно де Лапорта обнаружена «Ми¬
стическая корреспонденция» — письма Ж. Казота к его
другу Путо, секретарю А. де Лапорта.
18 августа
Арест Ж. Казота и дочери Элизабет, которая была его се-
29 августа
2 сентября
кретарем.
Начало суда над Ж. Казотом.
Освобождение писателя из-под стражи благодаря заступ-
24	сентября
25	сентября
ничеству его дочери.
Повторный арест.
Казнь Ж. Казота на гильотине.
1798
Публикация полного собрания сочинений Ж. Казота в ше¬
сти томах, включая «Мистическую корреспонденцию».
1816
Август
Отзыв о Ж. Казоте журналиста и литературного критика
Ш.-М. де Фелеца: «“Оливье”, “Влюбленный дьявол” и “Им¬
провизированный лорд” — подлинные знаки репутации ав¬
тора <...> Эти сочинения обладают чрезвычайно редким
качеством в нашей литературе — оригинальностью» (Dé¬
cote 1984: 348).
1816-1817
Выход полного собрания произведений Ж. Казота под за¬
головком «Забавные и поучительные, исторические и фи¬
лософские сочинения» в 4-х томах, включая якобы сделан¬
ное писателем в 1788 г. предсказание о гибели многих исто¬
рических лиц, в том числе его самого.

/I
список
СОКРАЩЕНИЙ
Абдуллаева 2000
Аликберов 2003
Армстронг 2013
Афонасин 2007
Брем 1912
Брэм 1894
Брянцева 1985
Абдуллаева Ф.И. Персидская кораническая экзегетика:
(Тексты, переводы, комментарии). СПб., 2000. 192 с.
Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на Кавказе:
Абу Б акр ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия
«Райхан ал-хака’ик (XI—ХПвв.)». М., 2003. 847 с.
Армстронг К. Битва за Бога: История фундаментализ¬
ма. М., 2013. 502 с.
Афонасин Е.В. Халдейские оракулы // ЕХОЛН: Фило¬
софское антиковедение и классическая традиция. Ново¬
сибирск, 2007. T. 1, вып. 2. 170 с.
Брем А. Жизнь животных: В 13 т. С.-Петербургъ: Рус¬
ское книжное товарищество «Деятель», 1912. Т. 8. Пти¬
цы. 634 с.
Брэм А. Жизнь животных: В 10 т. СПб., 1894 (на титуль¬
ном листе — 1895). Т. 7. 834 с.
Брянцева В.Н. Французская комическая опера ХЛТП ве¬
ка. М.: Музыка, 1985. 310 с.

1158
Приложения
Буало 1957
Буало Н. Поэтическое искусство / пер. Э.Л. Линецкой.
М.: Худ. лит., 1957. С. 55-107.
Веселовский 1938
Веселовский А.Н. Сказки «1001 ночи» в переводе Галла¬
на Ц Веселовский А.Н. Собр. соч. [вышли т. 1—6, 8, 16].
М.; Л, 1938. Т. 16. С. 231-257.
Вольперт 2008
Вольперт Л.И. Демон Лермонтова и французская лите¬
ратурная традиция (Жак Казот и Альфред де Виньи) //
Вольперт Л.И. Лермонтов и литература Франции.
СПб.: Алетейя, 2008. С. 86-120.
Вольтер 1998
Вольтер. Задиг, или Судьба/ пер. с фр. // Вольтер. Собр.
соч.: В 3 т. М.: РИК Русанова: Сигма-Пресс, 1998. Т. 1.
С. 257-321.
Доброхотов 2016
Доброхотов АЛ. Телеология культуры. М.: Прогресс-
Традиция, 2016. 527 с.
Жирмунский 1967
Жирмунский В.М., Сигал НА. У истоков европейского
романтизма // Уолпол. Казот. Бекфорд. Фантастиче¬
ские повесги. Л.: Наука, 1967. С. 249—284. (Литератур¬
ные памятники).
Зенкин 1999
Зенкин С.Н. Романтический ориентализм во Франции //
Зенкин С.Н. Работы по французской литературе. Екате¬
ринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999. С. 134—169.
Ислам 1991
Ислам: Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991.
315 с.
Казот 1967
Казот Ж. Влюбленный дьявол /пер. с фр. Н.А. Сигал Ц
Уолпол. Казот. Бекфорд. Фантастические повести. Л:
Наука, 1967. С. 105—162. (Литературные памятники).
Казот 1999
Казот Ж. Влюбленный дьявол / пер. с фр. Н. Сигал //
Infemaliana: Французская готическая проза XVIII—XIX
веков. М.: Ладомир, 1999. С. 27—74.
Кардини 2007
Кардини Фр. Европа и ислам: История непонимания.
СПб., 2007. 332 с.
Каролингская
эпоха 2002
Каролингская эпоха: Из истории Западной Европы в
раннее Средневековье: сборник документов / сост.
А.А. Сванидзе; под ред. А.А. Сванидзе, Г.П. Мягкова.

Список сокращений
1159
Книга 1958—1960
Крачковский 1915
Кребийон 2006
Лагарп 1967
Лейн 2009
Литвиненко 2015
Масхидзе 2006
Мец 1973
Нерваль 2000
Парадельс 2005
Прудников 2013
Пушкин 2009
Разумовская 1983
Казань: Мастер Лайн, 2002. 422 с.
Книга тысячи и одной ночи: В 8 т. / пер. с араб. М.А. Са-
лье; примеч. Б.Я. Шидфар. М.: Гослитиздат, 1958—1960.
Крачковский И.Ю. «Благодатный огонь» по рассказу ал-
Бируни и других мусульманских писателей X—ХШ вв. //
Христианский Восток. Пг., 1915. Т. Ш, вып. 3.
Кребийон-сын. Шумовка, или Танзай и Неадарне. Со¬
фа / пер. с фр. Е.А. Бабаевой. М.: Наука, 2006. 367 с.
(Литературные памятники).
Лагарп Ж.-Ф. [Пророчество Казота] / пер. с фр. А.Л.
Андрес //Уолпол. Казот. Бекфорд. Фантастические по¬
вести. Л.: Наука, 1967. С. 244—248. (Литературные па¬
мятники).
Лейн Э. Арабский мир в эпоху «Тысячи и одной ночи».
М., 2009. 190 с.
Литвиненко НА. Массовая литература и романтизм.
М.: Экон-информ, 2015. 162 с.
Масхидзе Дж.И. Каф // Ислам на бывшей территории
Российской империи: Энциклопедический словарь /
Сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. М., 2006. T. I.
Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1973. 473 с.
Нерваль Ж. de. Жак Казот // Иностранная литература.
2000. № 4. С. 259-273.
Парацельс. О нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах
и о прочих духах / пер. с лат. А. Шапошникова, Ю. Ку-
лишенко; пер. с нем. Д. Мироновой. М.: Эксмо, 2005.
400 с. (Антология мудрости).
Прудников М.Н. История государства и права зарубеж¬
ных стран. М., 2013. 811 с.
Пушкин А.С. Скупой рыцарь/Пушкин А.С. Поли. собр.
соч.: В 20 т. СПб.: Наука, 2009. Т. 7. С. 105-120.
Разумовская М.В. О сказке // Французская литератур¬
ная сказка (ХП—XX вв.). М.: Радуга, 1983. С. 5—34.

1160
Приложения
Руссо 1981
Руссо Ж-Ж. Эмиль, или О воспитании / пер. П.Д. Пер-
вова Ц Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения: В 2-х т.
М.: Педагогика, 1981. Т. 1. С. 19—592.
Саид 2006
Саид Э.В. Ориентализм: Западные концепции Востока /
пер. А.В. Говорунова. СПб.: Русский Mipb, 2006. 637 с.
Старобинский
2016
Старобинский Ж. Чернила меланхолии. М.: НЛО, 2016.
616 с.
Строев 1998
Строев А.Ф. «Те, кто поправляет фортуну». Авантюри¬
сты Просвещения. М.: НЛО, 1998. 400 с.
Террасой
1762-1768
Террасой Ж. Героическая добродетель, или Жизнь Си-
фа, царя Египетского, из таинственных свидетельств
Древнего Египта взятая: в 2 ч. / пер. Д. Фонвизина. М.:
Печатано при Императорском Московском университе¬
те, 1762-1768.
Тодоров 1997
Тодоров Цв. Введение в фантастическую литературу /
пер. с фр. Б. Нарумова. М.: Дом интеллектуальной кни¬
ги: РФО, 1997. 136 с.
Тысяча и одна
ночь 1987
Тысяча и одна ночь: В 3 т. / пер. с араб. М.А. Салье;
сост. и примеч. Б.Я. Шидфар. М.: Худож. лиг., 1987.
Т. 1-3.
Тысяча и одна
ночь 2007
Тысяча и одна ночь: полное собрание сказок / под ред.
В.В. Бутромеева, В.П. Бутромеева, Н.В. Бутромеевой.
М.: Белый город, 2007. 567 с. (Памятники мировой куль¬
туры).
Хализев 1999
Хализев В.Е. Литературные иерархии и репутации //Ха¬
лизев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999.
С. 15-39.
Цявловская 1960
Цявловская Т.Г. «Влюбленный бес»: (Неосуществлен¬
ный замысел Пушкина) Ц Пушкин: Исследования и ма¬
териалы /АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). М.;
Л.: Изд-во АН СССР, 1960. Т. 3. С. 101-130.
Anna Marie 1846
Anna Marie. La famille Cazotte. P.: Waille, 1846.

Список сокращений
1161
Anghelescu 2004
Apostolu 2003
Arabian taies 1792
Arbas 1776
Bahier-Porte 2002
Bahier-Porte 2005
Bathala 2004
Beaurepaire 2010
Behzâdi 2011
Bettelheim 1976
Bléchet 1996
Boch 2002
Anghelescu N. L’Orient «exotique» dans la littérature traduite
de l’arabe y/Romano-Arabica (New Sériés). Bucureçti, 2004.
№ 4. P. 7-20.
Apostolu I. L’apparence extérieure de l’Oriental et son rôle
dans la formation de l’image de l’autre par les voyageurs
français au XVDI siècle Ц Cahiers de la Méditerranée. 2003.
№ 66. URL: http://cdlm.revues.org/93 (Дата обращения:
07.02.2017).
Arabian taies, or A continuation of the Arabian Nights En-
tertainments: In 4 vol. / ed. Bell & Bradfute, J. Dickson,
E. Balfour and P. Hill. Edinburgh, 1792.
Arbas S. Considérations philosophiques sur la Franc-Maçon¬
nerie. Hambourg-Rome, 1776.
Bahier-Porte Ch. Le laboratoire des «Mille et un jours»: de
François Petis de la Croix et Lesage // Le conte merveilleux
au XVIII siècle. Une poétique expérimentale. P.: Kimé,
2002. P. 23-41.
Bahier-Porte Ch. Les notes dans les premiers contes orien¬
taux //Féeries. Grenoble, 2005. № 2. P. 91—108.
Bathala M.-Chr. Le fantastique à l’aube d’une nouvelle mi-
mésis littéraire // El texto сото encrucijada: estudios france-
ses y francofonos. 2004. № l.P. 437—446.
Beaurepaire P.-Y. L’exclusion des Juifs du temple de la frater¬
nité maçonnique au siècle des Lumières //Archives Juives.
2010. № 2. Vol. 43. P. 15-29.
Behzâdi M. Y. L’Iran des Mille et une nuits // La revue de
Téhéran. 2011. No 65. URL: http://www.teheran.ir/spip.
php?article 1363 (Дата обращения: 07.02.2017)
Bettelheim B. Psychanalyse des contes de fées. P.: Laffont,
1976. 404 p.
Bléchet F. Lumières orientales // Dix-huitième siècle. 1996.
№ 28. P. 5-22.
Boch J. Entre convention et subversion: les contes de Cay-

1162
Приложения
Boch 2005
lus // Le conte merveilleux au ХЛТП siècle. Une poétique
expérimentale. P.: Kimé, 2002. P. 42—54.
Boch J. De la traduction à l’invention: aux sources des con¬
tes orientaux de Caylus // Féeries. Grenoble, 2005. № 2.
P. 47-59.
Boon 1999
Boon T. The Devil in Drag: Moral Injunction or Social Lea-
ven?//Paroles gelées. California, 1999. P. 30-T2.
Bougeant 1992
Le Père Bougeant. Voyage merveilleux de Prince Fan-Féré-
din dans la Romande. Publications de l’Université de Saint-
Étienne, 1992. 124 p.
Boulainvilliers 1730
Boulainvilliers H. La Vie de Mahomed. Amsterdam; Lon¬
don: P. Humbert, 1730. 408 p.
Brahimi 1982
Brahimi D. Arabes des Lumières et Bédouins romantiques.
Un siècle de «voyages en Orient». P.: Le Sycomore, 1982.
225 p.
Breton 1977
Breton G. Histoires magiques de l’histoire de France. P.: Al¬
bin Michel, 1977. 306 p.
Broc 1985
Broc N. Compte rendu sur: Brahimi D. Arabes des Lumières
et Bédouns romantiques // Revue française d’histoire d’out¬
re-mer. 1985. Vol. 72. № 268. P. 368, 369.
Cazenobe 2008
Cazenobe C. Jacques Cazotte, un Franciscain des Lumières //
Travaux de littérature. Genève: Droz, 2008. Vol. XXI.
Cazenobe 2010
Cazenobe C. L’ascension spirituelle de Jacques Cazotte //
Visages de Cazotte. Reims: EPURE, 2010. P. 281—306.
Cazotte 1742
Cazotte J. Les Mille et une fadaises, contes à dormir debout.
P., 1742. 114 p.
Cazotte 1788—1789
Cazotte J. La suite des Mille et une nuits // Le Cabinet des
fées ou collection choisie des contes des fées et autres contes
merveilleux: tt. 38—41. Genève: Bard, Manget et Cie, 1788—
1789.
Cazotte 1797-1798
[Cazotte J.] Correspondance mystique de Jacques Cazotte
avec Laporte et Pouteau, intendant et secrétaire de la liste
civile pendant les années 1790, 91, et 92. P.: Lerouge, 1797—
1798. 182 p.

Список сокращений
1163
Cazotte 1817
Cazotte 1845
Cazotte 2008
Cazotte 2010
Cazotte 2012
Châtel 2005
Chraïbi 2008
Citton 2009
Cook 2001
Coudreuse 2015
Coulet 2002
Courrier 1792
Daaïf—Sironval
Cazotte J. Oeuvres badines et morales, historiques et philo¬
sophiques: En 4 vol. P.: J.-F. Bastien, 1817. Vol. 3. 582 p.
Cazotte J. Le Diable amoureux, roman fantastique. P., 1845.
Cazotte J. Les mille et une fadaises. Contes à dormir dé¬
bout Ц Hamilton et autres conteurs / Ed. A. Defrance. P.:
Champion, 2008. 1590 p.
Cazotte J. De Hommage à Jacques Cazotte //Visages de Ca¬
zotte. Reims: EPURE, 2010. P. 17—28.
Cazotte J. La suite des mille et une nuits. Contes arabes / éd.
critique établie par R. Robert. P.: Honoré Champion,
2012. 1007 p.
Châtel L. Les sources des contes orientaux de William Beck-
ford (Vateck et Suite des contes arabes): bilan de recherche
sur les écrits et l’esthétique de Beckford // Etudes Epistémè.
2005. № 7. P. 93—106.
Chraïbi A. Les Mille et une Nuits: Histoire du texte et classi¬
fication des contes. P.: L’Harmattan, 2008. 243 p.
Citton Y. La science illuministe du merveilleux. Entre roman
véritable et roman de magie Ц Féeries. Grenoble, 2009. № 6.
P. 21—46.
Cook M. La fiction courte en France, 1790—1800 // Eigh-
teenth-century Fiction. 2001.Vol. 13. Issue 2—3. URL: http://
ecf.humanities.mcmaster.ca/13_2cook/ (Дата обращения:
07.02.2017).
Coudreuse A. La conscience du présent. Représentations des
Lumières dans la littérature contemporaine. P.: Classique
Garnier, 2015. 433 p.
Coulet H. Introduction //Nouvelles du XVDI siècle. P.: Gal¬
limard, 2002. P. XI-XUV.
Courrier du Midi. No CLXXXXVIII, dimanche 2, sep¬
tembre 1792, l’an 4e de la liberté. Avignon, 21 rue de Ba¬
lance. P. 849.
Daaïf L., Sironval M. Marges et espaces blancs dans les ma-

1164
Приложения
2013
nuscrits arabes des Mille et une nuits d’Antoine Galland //
Les non-dits du nom. Onomastique et documents en terre
d’islam. Beyrouth: Presses de l’Ifjpo, 2013. 607 p.
Décobert 1989
Décobert Chr. L’orientalisme, des Lumières à la Révolution,
selon Silvestre de Sacy Ц Revue du monde musulman et de
la Méditerranée. 1989. Nç 52—53. P. 49—62.
Décote 1972
Décote G. Note sur l’initiation de Jacques Cazotte //Dix-hui-
tème siècle. P., 1972. P. 229—236.
Décote 1984
Décote G. L’itinéraire de Jacques Cazotte. De la fiction litté¬
raire au mysticisme politique. Genève: Droz, 1984. 587 p.
Defrance 2009
Defrance A. La réfraction des sciences dans le conte de fé¬
es Ц Féeries. Grenoble, 2009. Nç 6. P. 63—86.
Dictionnaire 1798
Dictionnaire de l’Académie française: En 2 tt. / 5e éd. P.,
1798. T. 1. 781 p.
Didier 2010
Didier B. Cazotte musicien? // Visages de Cazotte. Reims:
EPURE, 2010. P. 65-76.
Di Scanno 1973
Di Scanno T. Les contes de fées à l’époque classique. Naples:
Liguori, 1973. 222 p.
Djabali 1989
Djabali AA. Candide ou le détour oriental de monsieur de
Voltaire // La fuite en Egypte. Supplément aux voyages eu¬
ropéens en Orient. Le Caire: CEDEJ: Egypte/Soudan, 1989.
P. 93-112.
Drouin 2010
Drouin S. Prophétie et Révolution dans les Révélations de
Cazotte //Visages de Cazotte. Reims: EPURE, 2010. P. 265—
280.
Dufrenoy 1946
Dufrenoy M.-L. L’Orient romanesque en France de 1704 à
1789. Vol. 1—2. Montréal-Beauchemin, 1946. Vol. 1; 1947.
Vol. 2.
Dufrenoy 1960
Dufrenoy M.-L. L’idée de progrès et la diffusion de la ma¬
tière de l’Orient. P.: CDU, 1960.
Eichel-Lojkine
2013
Etiemble 1961
Eichel-Lojkine P. Contes en réseaux: l’émergence du conte
sur la scène européenne. Genève: Droz, 2013. 457 p.
Etiemble R. L’Orient philosophique au XVHI siècle. Vol. 1—

Список сокращений
1165
Fabre 1979
Farkas 2014
François 2012
Fumaroli 1982
Galland 1965
Gaumier 1965
Hamilton 2008
Hentsch 1988
Hernandez 2005
Histoire 1783
Huet 2004
Jager 1993
Jaubert 2008
3. P.: CDU, 1961.
Fabre J. Idées sur le roman: De madame de La Fayette au
marquis de Sade. P.: Klincksieck, 1979. 319 p.
Farkas E. Le conte oriental en France, de Galland à Nerval:
invention d’un genre. Thèse de doctorat. Debrecen: Univ.
of Debrecen, 2014.
François C. Les Milles et une nuits et la littérature moderne
(1904—2011). Thèse de doctorat. Cérgy-Pontoise: Univ. de
Cérgy-Pontoise, 2012. URL: http://biblioweb.u-cergy.fr/
theses/2012CERG0562.pdf (Дата обращения: 03.02.2017).
Fumaroli M. Les enchantements de l’éloquence: Les Fées de
Charles Perrault ou De la littérature // Statut de la littérature:
mélanges offerts à Paul Bénichou. Genève: Droz, 1982.
P. 159-186.
Galland A. Avertissement // Les Mille et une nuits: contes
arabes. Vol. I. P.: Gamier-flammarion, 1965.
Gaumier J. Introduction // Galland A. Les Mille et une nuits.
P.: Garnier-Flammarion, 1965. Vol. I.
Hamilton A. Les Quatre Facardins // Hamilton et autres
conteurs. P.: Champion, 2008.
Hentsch T. L’Orient imaginaire: la vision politique occiden¬
tale de l’Est méditeranéen. P.: Les Editions de Minuit, 1988.
290 p.
Hernandez S. Contes de fées pour dire les douleurs du mon¬
de //L’Ull Critic., 2005. № 9-10. P. 131-148.
Histoire d’Ayder-Ali-khan, navab-behader: En 2 vol. P.,
1783.
Huet P.-D. Traité de l’origine des romans // Poétiques du
roman. Scudéry, Huet, Du Plaisir et autres textes théoriques
et critiques du XVII siècle sur le genre romanesque. P.:
Honoré Champion, 2004. 943 p.
Jager P. Les limites orientales de l’espace européen // Dix-
huitème siècle. 1993. № 25. P. 11—21.
Jaubert A. Au plaisir du conte, la quête du sens selon Vol-

1166
Приложения
Kliebenstein 2002
taire // Philosophie des Lumières et valeurs chrétiennes. P.:
L’Harmattan, 2008. P. 229—238.
Kliebenstein G. Une mystification absolue. Sur le «souper de
Cazotte»//Romantisme. 2002. Vol. 32. № 116. P. 19—34.
Krys 2011
Krys S. Folklorism in Ukrainian Gotho-Romantic Prose:
Oleksa Storozhenko’s taie about Devil in Love (1861) //Fol-
klorica. Journal of the Slavic and East Europian Folklore
Association. 2011. Vol. XVI. P. 117—138.
La Harpe 1806
La Harpe J.-F. Oeuvres choisies et posthumes. P., 1806.
T. 1. P. LXn-LXVHL
Larzul 1955
Larzul S. Les Mille et une nuits de Galland ou l’acdimatisa-
tion d’une belle étrangère // Revue de littérature comparée.
1955. Vol. 69. № 3. P. 309-322.
Larzul 2011
Larzul S. La réception arabe des Mille et une nuits (XVIII—
XX s.). Entre déconcidération et reconnaissance // Après
l’orientalisme: L’Orient créé par l’Orient. P.: IISMM: Kar¬
thala, 2011. P. 439—454.
Laurens 2006
Laurens H. L’orientalisme français: un parcour historique Ц
Penser l’Orient / sous la dir. de Youssef Courbage et Man¬
fred Kropp. P.: Presses de l’Ifpo, 2006. P. 103—128.
Les nulle 1726
Les mille & une nuit. Contes arabes: En 6 vol. / traduits en
français par M. Galland. Nouvelle édition corrigée. P.: Com¬
pagnie des libraires, 1726.
Letters 1763
Letters of Lady Mary Wortley Montagu, written during her
travels in Europe, Asis and Africa, to persons of distinction,
men of letters, etc. in different parts of Europe. London,
1763.
Mantran 1987
Mantran R. L’évolution de la vision de l’Orient par les Occi¬
dentaux du XVI siècle au XVHI siècle // Cahiers de la Mé¬
diterranée. Nice, 1987. Vol. 1. № 35-36. P. 117-123.
Martino
1906-1907
Martino P. Mahomet en France au XVII et au XVDI siècle //
Actes du XTV Congrès international des orientalistes. Alger,
1905. P., 1906-1907. T. 7. P. 206-241.
Martino 1906
Martino P. L’Orient dans la littérature française du XVII

Список сокращений
1167
Millet—Labbé
2005
Milner 2007
Miquel 2005
Moura 1992
Moussa 1996
Nain 2012
Nerval 1956
Orients 2004
Orsini 2002
Oumsalem 2008
Pagân Lôpez
2005-2006
Pelckmans 2013
Perrin 2004
siècle et du ХУШ siècle. P.: Hachette, 1906. 404 p.
Millet G., Labbé D. Le fantastique. P.: Belin, 2005. 395 p.
Milner M. Le diable dans la littérature française de Cazotte
à Baudelaire. P.: Corti, 2007. 960 p.
Miquel A. Préface // Les Mille et une nuits. P.: Gallimard,
2005. T. 1.
Moura J.-M. Lire l’Exotisme. P.: Dunod, 1992. 238 p.
Moussa S. Le Bédouin, le voyageur et le philosophe // Dix-
huitième siècle. 1996. № 28. P. 141—158.
Nain R. L’Arabe aux yeux de l’orientalisme littéraire // Estu-
dios Românicos. 2012. Vol. 21. P. 129—142.
Nerval G. de. Œuvres: En 3 t. P.: Gallimard, 1956 (Biblio¬
thèque de la Pléiade). T. П. 1610 p.
Orients littéraires: mélanges offerts à Jacques Huré / par
S. Basch, A. Guyaux, G. Salmon. P.: Honoré Champion,
2004. 515 p.
Orsini D. L’expérience des Mille et une nuits d’Antoine Gal-
land: du merveilleux à l’émerveillement, ou du conte au
narration Ц Le conte merveilleux au ХУШ siècle. Une poé¬
tique expérimentale. P.: Kimé, 2002. P. 193—211.
Oumsalem F. Le mythe de l’Orient dans la littérature du
ХУШ siècle. Montesquieu, un Persan l’espace d’un roman //
Synérgies Algérie. 2008. № 3. P. 181—187.
Pagân Lôpez A. Amour rétrospectif, ambiguïté et intertextua¬
lité dans le récit fantastique // Anales de Filologia Francesa.
2005-2006. № 14. P. 199-216.
Pelckmans P. Un Orient proche. Les volontés du Ciel dans
les Mille et une nuits // Féeries. Grenoble, 2013. № 10.
P. 137-152.
Perrin J-F. Recueillir et transmettre. L’effet anthologique
dans le conte merveilleux (ХУЛ—ХУШ siècles) // Féeries.
2004. № l.P. 145—171. URL: http://feeries.revues.org/203

1168
Приложения
Perrin 2004a
(Дата обращения: 08.02.2017).
Perrin J-F. Les transformation du conte-cadre des Mille et
une nuits dans le conte orientalisant français du début du
XVTH siècle //RHLF. 2004. Vol. 104. № 1. P. 45-58.
Perrin 2005
Perrin J.-F. L’invention d’un genre littéraire au XVIII siè¬
cle // Féeries. Grenoble, 2005. No 2. P. 9—27.
Perrin 2008
Perrin J-F. Le règne de l’équivoque. A propos du régime
satirico-parodique dans le conte merveilleux au XVDI siè¬
cle //Féeries. Grenoble, 2008. No 5. P. 133—149.
Perrin 2009
Perrin J-F. Du conte oriental comme encyclopédie narra¬
tive //Féeries. Grenoble, 2009. No 6. P. 189—221.
Perrin 2015
Perrin J.-F. L’orientale allégorie. Le conte oriental au XVHI
siècle en France (1704—1774). P.: Champion, 2015. 310 p.
Petis de la Croix
1980
Philosophie 2008
Petis de la Croix F. Avertissement // Petis de la Croix. Les
Mille et un Jours. P.: C. Bourgois éd., 1980.
Philosophie des Lumières et valeurs chrétiennes / Textes
rassemblés par Chr. Mervaud etJ.-P. Seillan. P.: L’Harmattan,
2008. 447 p.
Praz 1977
Praz M. La chair, la mort et le diable dans la littérature du
XIX siècle. Le romantisme noir. P.: Denoël, 1977. 492 p.
Raulet 2012
Raulet G. L’Orient des Lumières allemandes // Studia Isla-
mica. 2012. № 107. P. 255-275.
Révauger 2005
Révauger C. Le conte oriental à l’épreuve des Lumières en
Angleterre //Féeries. Grenoble, 2005. № 2. P. 193—208.
Richard 1996
Richard .F. Jean-Baptiste, collectionneur de manuscrits per¬
sans //Dix-huitième siècle. 1996. No 28. P. 91—110.
Richard 2001
Richard J’. Les précurseurs de l’orientalisme // Comptes ren¬
dus des séances de l’Académie des inscriptions et Belles-
Lettres. 2001. № 4. P. 1639-1644.
Robert 1976
Robert R. Le Comte de Caylus et l’Orient ou la littérature au
prises avec le même et l’autre Ц Studies on Voltaire and the
Eighteenth Century. 1976. № 154. P. 1825—1853.
Robert 2010
Robert R. Moralisme, ésotérisme et merveilleux dans la Sui-

Список сокращений
1169
Robert 2012
Robert 2013
Rodinson 1980
Rosmarin 1992
Roth 1980
Saura Sanchez 2010
Schuerewegen 1985
Sempère 2013
Serinain 2009
Serinain 2013
Sironval 2008
Soriano 1968
Van Damme 2014
te des mille et une nuits de Cazotte // Visages de Cazotte.
Reims: Univ. de Reims, 2010. R 225—242.
Robert R. Introduction // Cazotte J. La suite des Mille et une
nuits. Contes arabes / éd. critique établie par R. Robert. P.:
Honoré champion, 2012. P. 7—56.
Robert R. Raconter l’islam au XVHI siècle (Petis de la Croix,
Caylus, Cazotte) //Féeries. Grenoble, 2013. № 10. P. 153—
167.
Rodinson M. La fascination de l’Islam. P., 1980. 159 p.
Rosmarin, L. Voltaire et les Juifs // Man and Nature. 1992.
Vol. 11. P. 151-158.
Roth S. Aventure et aventuriers au XVIII siècle. Essai du
sociologie littéraire. Thèse. Lille: Univ. de Lille, 1980.
T. 1-2.
Saura Sanchez A. Les récits en vers de Cazotte //Visages de
Cazotte. Reims: EPURE, 2010. P. 181—202.
Schuerewegen F. Pragmatique et fantastique dans le Diable
amoureux de Cazotte // Littérature. 1985. Vol. 60. № 4.
P. 56-72.
Sempère E. Compte rendu critique: Jacques Cazotte. La
Suite des Mille et une nuits / éd. critique par R. Robert. P.:
Champion, 2012//Féeries. Grenoble, 2013. № 10. P. 280-
286.
Sermain J-P. Les Mille et une nuits entre Orient et Occi¬
dent. P.: Desjoquères, 2009.
Sermain J-P. Regards furtifs sur la fiction (1646—1754): Cha-
pelin, Huet, Galland, Marivaux, Perrault, Prévost // Etudes
françaises. Montréal, 2013. Vol. 49. № 1. P. 13—22.
Sironval M. L’image de Schéhérazade dans les éditions an¬
glaises de Mille et une nuits au XIX siècle // Rêver l’Orient,
connaître l’Orient. Lyon: ENS éditions, 2008. P. 57—76.
Soriano M. Les contes de Perrault, culture savante et tradi¬
tions populaires. P.: Gallimard, 1968. 525 p.
Van Damme S. Curiosité subversive: «orientalisation» du li-

1170
Приложения
Visages 2010
bertinage et géographie morale // Etudes Epistémè. Revue
de littérature et de civilisation (XVI—XVHI siècles). P., 2014.
№ 26. URL: http://episteme.revues.org/327 (Дата обраще¬
ния: 09.02.2017).
Visages de Cazotte / sous la dir. de Fr. Gevrey, J.-L. Pla¬
quette. Reims: EPURE, 2010. 363 p.
Voltaire 1817
Von Franz 1979
Voltaire. Vie de Molière: En 7 vol. P., 1817. T. 1.
Von Franz M-L. La femme dans les contes de fées. P.: La
Fontaine de Pierre, 1979.
Zakharia 2009
Zakharia K. Les Milles et une nuits des veillées médiévales
à l’heure de la mondialisation numérique // Parcours anthro¬
pologiques. 2009. № 7. P. 46—67.

СОДЕРЖАНИЕ
Жак Казот
ПРОДОЛЖЕНИЕ
«ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
Арабские сказки,
переведенные на французский язык членом Ордена
Святого Базилия Великого, арабом по рождению До¬
мом Дени Шависом, и обработанные господином Жа¬
ком Казотом, членом Дижонской академии и проч.
Перевод с французского Е.В. Трынкиной
КНИГА ВТОРАЯ
[СказкиШахразады. Продолжение] 	 613
Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-иль-Говас. Начало 	 616
Рассказ об Эль-Хабусатрусе, о царе Шаль-Говасе и о Камар-
эль-Заман 	   629
Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-иль-Говас. Продолже¬
ние 	 632
Рассказ Госпожи с Прекрасными Волосами 	 684
Рыцарь, или Рассказ о Хабибе и Дорат-иль-Говас. Окончание   686
[СказкиШахразады. Продолжение]	 737
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Начало 	 739
[Сказки Шахразады. Продолжение]	 749
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение 	 750
[Сказки Шахразады. Окончание] 	 761
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение 	 762

1172
Содержание
Рассказ персидского царевича Алайаддина
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ катайского царевича Иамаль-эд-Дина
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ сингийского царевича Баха-иль-Дина
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ тартарского царевича Бади ад-Дина. Начало
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ тартарского царевича Бади ад-Дина. Продолже¬
ние
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ тартарского царевича Бади ад-Дина. Окончание
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ дамасского царевича Шахид ад-Дина. Начало
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ дамасского царевича Шахид ад-Дина. Окончание....
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Продолжение
Рассказ о любви Мограбина и дочери египетского царя Аухе-
ты-иль-Кахакиб. Начало
Рассказ о рождении Мограбина
Рассказ о любви Мограбина и дочери египетского царя Аухе-
ты-иль-Кахакиб. Окончание
Чародей, или Рассказ о Мограбине. Окончание
ДОПОЛНЕНИЯ
Эпилог [французского] издателя. По поводу сказки «Рыцарь, или Рас¬
сказ о Хабибе и Дорат-иль-Говас». Пер. с фр. Е.В. Трыпкипой ....
Жерар де Нерваль. Казот. Пер. с фр. И.Я. Волевич (проза), 77. Васнецов
(стихи)
ПРИЛОЖЕНИЯ
Н.Т. Пахсаръян. Жак Казот: Волшебство, мистика и эволюция жанра
«conte» в «век разума»
780
796
796
824
824
832
832
840
840
844
845
853
854
882
882
890
891
910
916
922
951
955
1023

Содержание
1173
Примечания. Сост. Н.Т. Пахсаръящ ОЛ. Власова, Е.В. Трынкина 	 1059
Основные даты жизни и творчества Жака Казота. 1719—1792.
Сост. Н.Т. Пахсарьян	 1151
Список сокращений 	 1157

Казот, Жак
Продолжение «Тысячи и одной ночи»: В 2 кн. / Изд. подг. Пахсарьян Н.Т.,
Трынкина Е.В. — М.: Ладомир; Наука, 2018. — Кн. П. — 568 с., илл. (Литера¬
турные памятники).
ISBN 978-5-86218-555-3
ISBN 978-5-86218-557-7 (кн. 2)
«Продолжение “Тысячи и одной ночи”» (1788—1789 гг.) — последнее про¬
изведение Жака Казота (1719—1792), французского писателя, мистика, каб-
балиста и мартиниста, обладавшего, как полагали современники, даром
предвидения.
В нашей стране он приобрел популярность благодаря прежде всего из¬
вестному готическому роману «Влюбленный дьявол» (1772; в 1967 г. вышел
в серии «Литературные памятники» в составе сборника «Фантастические по¬
вести»). Нешуточная увлеченность писателя таинственным Востоком и оглу¬
шительный успех в Европе французского перевода «Тысячи и одной ночи»
(1704—1711), выполненного Антуаном Галланом (1646—1715), подтолкнули
Казота к созданию продолжения галлановского свода. С тех пор оба сказоч¬
ных собрания не раз издавались вместе.
Труд Казота считается самым искусным продолжением начинания Гал¬
лана. И это неудивительно, ведь в основу своего собрания Казот положил
оригинальную арабскую рукопись сказок, специально переведенных для не¬
го, удачно соединив их с собственной стилизацией и адаптацией для совре¬
менного читателя. С появлением на европейских языках новых переводов
различных версий «Тысячи и одной ночи» о сочинении Казота постепенно
забыли. Настоящее издание призвано восполнить эту лакуну.
В данном сборнике воспроизведены замечательные иллюстрации Кле¬
ман-Пьера Марилье (1740—1808), созданные им к сказкам Казота в рамках
цикла иллюстраций к знаменитому французскому многотомному своду «Ка¬
бинет фей» (1785—1789).
Помимо сказок Казота, в книге публикуется очерк о нем Жерара де Нер-
валя (1808—1855), сопровожденный классическими гравюрами Эдуара де
Бомона (1821—1888).

Научное издание
Жак Казот
ПРОДОЛЖЕНИЕ
«ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
В 2-х книгах
II
Утверждено к печати
Редакционной коллегией
серии «Литературные памятники»
Редактор
ПА. Макарова
Корректор
О.Г. Наренкова
Компьютерная верстка и препресс
О.Л. Кудрявцевой
ИД № 02944 от 03.10.2000 г.
Подписано в печать 07.03.2018 г.
Формат 70 х 90у1б. Бумага офсетная No 1.
Печать офсетная. Гарнитура «Баскервиль».
Печ. л. 35,5. Тираж 1000 экз. Зак. №К-3203.
Научно-издательский центр «Ладомир»
124365, Москва, ул. Заводская, д. 4
Тел. склада: 8-499-729-96-70
E-mail: ladomirbook@gmail.com
Отпечатано в соответствии
с предоставленными материалами
в АО «ИПК “Чувашия”» 428019,
г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, 13
IIIIIIIIIIIIW
IIIIIIIII1IIIIIIIIIII
НЕЗАВИСИМЫМ
АЛЬЯНС

НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР «ЛАДОМИР»
ВЫПУСТИЛ
Серия «Литературные памятники»
Гасьен Куртилъ
МЕМУАРЫ М. L. С. D. R.
Гасьен Куртиль де Сандра (1644—1712) — журналист и памфлетист, непо¬
средственный свидетель и участник самых бурных событий второй половины
XVII — начала XVIII века, автор около сорока книг и один из самых читаемых
писателей своего времени. Произведения, вышедшие из-под его плодовитого
пера, а особенно апокрифические «Мемуары г-на д’Артаньяна» и «Мемуары
М. L. С. D. R.» («Мемуары г-на графа де Рошфора»; «М. L. С. D. R.» означает:
«Monsieur le Comte de Rochefort»), представляют сегодня несомненный инте¬
рес как с исторической, так и с литературоведческой точек зрения. Героев
Куртиля обессмертил в своей знаменитой трилогии Александр Дюма-отец.
Писательство для Куртиля, рано избравшего военную карьеру и служивше¬
го под началом того самого д’Артаньяна, было второй профессией. На военную
службу Куртиль поступил шестнадцатилетним юношей, и с ней оказалась связана
вся его жизнь — от Тридцатилетней войны (1618—1648 гг.) и фронды до голланд¬
ской кампании (1672—1678 гг.) и заката царствования Людовика XIV. Настоящий
боевой офицер, проживший полную приключений жизнь, стал талантливейшим
беллетристом, стоявшим у истоков европейского плутовского, приключенческого
и реалистического романа. Дуэли, интриги, шпионаж с переодеваниями — мастер¬
ством рассказчика Куртиль владел столь же виртуозно, как, должно быть, владел
оружием. Литературная слава Куртиля имела скандальный характер; возможно,
именно она послужила причиной его шестилетнего заключения в Бастилии.
Сочиненные Куртилем псевдомемуары носят абсолютно апокрифический
характер — еще Вольтер имел основания сказать, что их автор «наводнил Ев¬
ропу вымыслами под именем истории». Герой «Мемуаров М. L. С. D. R.», граф
де Рошфор, напоминает самогу автора — военного, прожившего жизнь честного
служаки, но так и не сумевшего сделать придворную карьеру. Преданный слуга
Ришельё, попавший в опалу после его смерти, фрондировавший и выступавший
против Мазарини, чтобы потом оказаться у него на службе, — типологически
у Куртиля L. С. D. R. близок к Дон-Кихоту. Так и не ставший лукавым царе¬
дворцем, человек со шпагой, насквозь проникнутый предрассудками старого
дворянства, он плохо вписывался в современные ему и непрерывно менявшиеся
реалии.